«Кошмар за счет отеля»

Кошмар за счет отеля (fb2) - Кошмар за счет отеля [сборник] 2376K (книга удалена из библиотеки) скачать: (fb2) - (epub) - (mobi) - Николай Иванович Леонов (писатель) - Алексей Макеев

Николай Леонов, Алексей Макеев Кошмар за счет отеля

Кошмар за счет отеля

Весна в этом году пришла раньше обычного и стремительно ворвалась в жизнь столичного города. Теплые солнечные дни следовали один за другим. Природа незамедлительно откликнулась на столь щедрое тепло. Воздух прогрелся. Стайки воробьев оглушительно приветствовали весеннюю капель. На деревьях и кустах начали набухать почки, едва только исчезли следы последних сугробов. А на клумбах стали появляться робкие ростки весенних цветов.

Сегодня тоже было солнечно и тепло. Поэтому полковник Лев Гуров предпочел устроиться с чашечкой кофе не внутри заведения, а за легким плетеным столиком открывшегося летнего павильона. Потягивать горячий ароматный напиток в ожидании товарища и лениво разглядывать улицу. Сегодня был выходной день, и жена Гурова, Мария, начала выстраивать планы с самого утра: поход на рынок, совместное приготовление обеда, вечером, вероятно, посещение модного культурного мероприятия. Правда, начать воплощать планы в жизнь супруги не успели. Все изменилось с одним телефонным звонком.

Генерал Орлов попросил Гурова о срочной встрече, причем предпочел назначить ее в кафе, расположенном неподалеку от дома полковника. Именно поэтому Гуров предполагал, что речь пойдет о чем-то важном, связанном, вероятно, с работой. А напряженный и взволнованный голос генерала позволял предположить, что случилось какое-то неприятное происшествие. Впрочем, жизнь начальника полицейского управления города Москвы, а также его лучшего опера по особо важным делам всегда была полна неожиданных, неприятных и порою кровавых происшествий. С другой стороны, дело, видимо, носило неофициальный характер. Ведь стоило произойти в городе серьезному преступлению, оперов вызывали, невзирая на выходные или отпуска.

Орлов влетел на веранду, как вихрь. И взволнованный, какой-то взъерошенный вид начальника укрепил предположение Гурова, что произошло какое-то неприятное происшествие.

— Мне тоже кофе, — на ходу кивнул генерал молоденькой официантке, которая, завидев посетителя, уже взяла в руки меню, чтобы поднести к столику. И добавил, обращаясь к Гурову: — Прости за опоздание, утренние пробки, будь они неладны.

— Ничего страшного, — кивнул тот, — я тут сидел, любовался клумбой.

— И не говори! Живем в суматохе, по сторонам оглянуться некогда! Вроде бы только снег сошел — глядишь, уже трава вымахала, цветочки всякие расцветают.

— Ранняя нынче весна, — кивнул полковник, ожидая, когда собеседник перейдет к самой сути встречи.

— Признайся, Лева, — сказал генерал после небольшой паузы, — Мария сильно на меня разозлилась?

— Она ничего не сказала, — усмехнулся Гуров, — но это первый за несколько недель выходной, который совпал у нас обоих. Так что сам понимаешь.

— Конечно, понимаю. И мне, что и говорить, стыдно смотреть в глаза твоей жене. Но ситуация действительно безвыходная! И к тому же дело срочное!

— Тогда рассказывай, не тяни. И не переживай, Мария простит нас обоих, она помнит, что замужем за опером, которому порой приходится работать без отпусков и выходных.

— Отпуск я как раз тебе готов организовать! Вернее, командировку под видом отпуска.

— Официальную? — слегка удивился полковник.

— Не то что бы, — на несколько секунд замялся Орлов, — не стану темнить, скажу как есть. Это моя личная просьба. У тебя будут все необходимые ресурсы управления, но действовать придется скорее как частное лицо. Понимаешь, это не совсем наша юрисдикция. Вернее, совсем не наша.

— Заинтриговал, что и говорить, — усмехаясь, протянул Гуров.

— Ладно, давай обо всем по порядку, так понятней будет. Заодно сразу и в курс дела введу.

— Да, конечно, — кивнул Лев.

— Ко мне за помощью обратилась давняя знакомая, Лилия Петрова. Вернее, Лилечка — дочь моего товарища. Она молодая, самостоятельная женщина, умная и привлекательная. Держит в Москве сеть салонов красоты. Причем начинала все практически с нуля и добилась потрясающих успехов. У Лили есть сын, девятнадцатилетний парень, Николай. Сейчас они вдвоем отправились в отпуск, на курорт в Турцию, в Анталию. Молодая женщина приобрела путевки в небольшой частный пансионат, расположенный прямо на берегу моря. Я так понял, что Лиля планировала отдохнуть и завести какие-то деловые знакомства в этой стране. Присмотреться к конъюнктуре рынка. Она вскользь заметила, что собирается открывать салон красоты в Анталии. Или парочку салонов, не суть. Отельный комплекс, что выбрала Лиля для отдыха, презентовался как уютное и безопасное место, где к услугам отдыхающих целый комплект развлечений и штат инструкторов с обслугой. На курорте Петровы пробыли недолго, около недели. И вчера вечером, прямо из отеля, пропал ее сын Николай.

— Погоди, но ведь защита жизни и здоровья туристов находится в ведении службы безопасности и отеля. И местных властей.

— Да какая там служба безопасности?! — расстроенно махнул рукой Орлов. — Дилетанты! Охранники, способные лишь следить, чтобы турист не заблудился на маршруте: отель — море — бар. А если перебрал в этом самом баре, то не буйствовал и сразу же отправился в номер отдыхать. А тут случай, возможно, серьезный. Понимаешь, Лиля в панике, в истерике! Она в трубку рыдала минут десять, прежде чем мне удалось ее немного успокоить и добиться внятного рассказа.

— Немного бурная, но, в общем-то, нормальная реакция матери, — пожал плечами Гуров, — особенно если у женщины есть основания чего-то опасаться. Что вообще Петрова думает по поводу пропажи парня?

— Лиля подозревает, что его похитили! — взволнованно вскинул руки генерал.

— А что, есть основания так считать? — мгновенно насторожился Гуров. — Поступали угрозы? Есть следы борьбы в номере? Похитители уже потребовали выкуп?

— Со времени исчезновения Николая прошло более двенадцати часов. По поводу следов я не в курсе. Требований о выкупе пока не поступало. Записки никто не оставил. А вот угрозы были! Причем долгое время, и от местного уроженца, жителя Анталии, что дает серьезные основания для опасений.

— А подробности знаешь?

— Честно говоря, нет. Там какая-то запутанная история об отвергнутом ухажере, который проявлял настойчивость, достойную лучшего применения. В своем рассказе Лиля даже обронила слово «преследователь».

— То есть были случаи навязчивого общения? Звонки, письма с угрозами? Это происходило еще здесь, в Москве?

— Да, судя по всему, эта история длится давно. Лиля говорила, месяца четыре, кажется. Но в подробности она меня не посвятила, чтобы времени не терять. Так что сам расспросишь, на месте, так сказать.

— Если у Петровой имеются доказательства преследования, это может служить основанием для обращения в полицию, а также в консульство России, если местные власти откажут в помощи.

— Уже обращалась. Лиля — девушка активная и настойчивая, так что, если доказательства были, она их предоставила, не сомневайся. Отказали ей и местные власти, и соотечественники. Сказали, что настойчивые ухаживания относятся к делам амурным и с исчезновением парня никак не связаны. Молодому человеку уже девятнадцать лет, он мог сам уйти, повздорив с матерью, например. Мог завести друзей, уехать кататься по Анталии. Зависнуть в клубе или другом каком-нибудь заведении. Или даже на квартире какой-то. И где его тогда искать прикажешь? В конце концов в полиции высказали предположение, что парень мог пойти поплавать вечером в одиночестве и случайно утонуть.

— Успокоили, нечего сказать, — повел бровью Лев.

— Да уж. Ну, ты понимаешь, как это бывает. Никто не желает брать на себя ответственность. Напрягаться и делать, возможно, бесполезную работу.

— Конечно. Только время-то идет. И спокойно ждать подтверждения того, что паренек не просто загулялся, а попал в неприятности, нельзя. Тогда уже может быть поздно принимать меры.

— Именно! Но власти настроены бездействовать! Так что без нашей помощи здесь не обойтись. А Лиле, в общем и целом, удалось добиться лишь, чтобы спасатели осмотрели береговую линию по обе стороны от отеля. И еще водолазы достаточно небрежно обыскали дно отельного пляжа. Следов парня они не нашли и просто удалились, разводя руками. Власти заявили Лиле, что ее сына смогут объявить в розыск лишь спустя двое суток с момента исчезновения. А сейчас даже неизвестно, который был точно час, когда Николай пропал.

Генерал на несколько мгновений замолчал. Оба собеседника понимали, что, если все-таки произошло похищение, времени катастрофически мало. Счет идет буквально на часы, ведь в таких преступлениях первые сутки-двое играют решающую роль. И от расторопности полиции и компетентности переговорщиков зависит жизнь заложника. В таких случаях даже своевременные и грамотные действия правоохранительных органов далеко не всегда помогают напасть на след похитителей. А уж если отмахиваться от фактов и бездействовать, ситуация может совсем выйти из-под контроля. И происшествие закончится трагично.

— Понимаешь, Лева, Лиля относится к тому типу людей, которые неспособны долго сидеть на месте, особенно в критической ситуации. Но она не знает, как правильно действовать, куда обраться за поддержкой! В какие двери стучаться! И я опасаюсь, как бы девочка не натворила глупостей. Да и сам не могу бездействовать, просто ожидая новостей, потому что понимаю, чем это чревато.

— А оставить Москву вы сейчас не можете, — подсказал Гуров.

— Сам знаешь, — расстроенно кивнул Орлов, — в преддверии министерской проверки никак не могу. Но и Лилю бросить в беде выше моих сил. В конце концов она дочь моего давнего друга.

— И наша соотечественница, которая нуждается в помощи, — кивнул полковник. — Я все понимаю. Ставь задачу, Петр Иванович, справимся!

— Так ты согласен? Вот спасибо!

— Пока не за что.

— Билеты на чартер я сам забронирую, — деловито продолжил генерал. — Тур обязалась оплатить Лиля, я его немедленно закажу, раз ты согласен ехать. Тебе остается только собрать вещи и быть через три часа в аэропорту.

— Хорошо.

— По прибытии сильно не светись, постарайся туриста из себя изображать.

— Ну, мне же придется вопросы задавать. Раз примут за досужее любопытство, два, а затем насторожатся. И потом, мне, вероятно, придется и с официальными лицами общаться. С охраной, с директором отеля. Думаю, будет уместнее представиться частным детективом, которого в срочном порядке наняла Лиля Петрова. Ничью юрисдикцию это не нарушает, а полномочия какие-никакие все же дает.

— Да, пожалуй, так будет даже лучше. Ты там, на месте, обязательно выясни у Лили все подробности. Осмотри номер, окрестности, попытайся сам оценить происшествие. И окажи помощь, если выяснится, что все-таки произошло похищение. Проведешь расследование, переговоры с преступниками, может, удастся напасть на след этого загадочного преследователя. Тряхни его хорошенько на причастность к пропаже парня, проверь. А также, по возможности, оказывай юридическую поддержку Лиле, если понадобится. Ну, умного учить — только портить. Ты сам прекрасно знаешь, что нужно делать.

— Конечно, — кивнул Лев, — может, ко времени моего приезда преступники и требования уже выдвинут.

— В таком случае Лиле все равно понадобится твоя помощь. Рассчитывать на слаженные, оперативные действия местных служб я бы не стал, тебе нужно самому во всем разобраться. И держать руку на пульсе, так сказать. Понимаешь, ситуация неоднозначная. Лиля во время сегодняшнего разговора уверяла меня, что Николая могли похитить не только ради выкупа. Она опасается, что это может быть местью разъяренного или неуравновешенного поклонника. За то, что она отвергла его ухаживания, например. Тогда парень может быть еще в большей опасности, чем кажется на первый взгляд. И от твоих действий, возможно, будет зависеть его жизнь.

— Значит, наша главная задача на сегодняшний день — выйти на след преследователя и проверить его на причастность к исчезновению Николая.

— В расследовании тебе наши специалисты помогут. У Лили сохранились айпи-адреса, с которых он ей письма слал. По приезде свяжешься с нашими ребятами, они все их пробьют. Связь тоже будем держать через Интернет. В отеле имеется вай-фай, и скорость отличная. Если понадобится помощь или совет, незамедлительно обращайся.

— Обязательно.

— Ну, тогда с богом!

Следующие несколько часов пролетели для Гурова как один миг. Спешные сборы в дорогу, торопливое прощание с женой. Поездка на такси до аэропорта, как, впрочем, и само путешествие смешались и слились будто в яркое мозаичное пятно. Как картинки в калейдоскопе, промелькнули улицы весенней Москвы и вечно суетливого аэропорта, полного пассажиров, прибывших или торопящихся на посадку.

Во время рейса Гуров размышлял, составлял план действий и расставлял для себя задачи по степени приоритетности. И почти не обращал внимания на соседей по салону.

Сам полет прошел без происшествий. Если не считать происшествием нарочито шумное и слишком веселое поведение некоторых пассажиров. Небольшая, но довольно разношерстная компания из восьми дам бурно праздновала какое-то событие. Женщины поднимали бокалы с шампанским, беспрестанно чокались, поднимаясь над креслами, слали друг другу воздушные поцелуи, махали руками и желали дальнейших успехов и частых, безоговорочных побед. Некоторое время Гуров не обращал на них никакого внимания. Он просто автоматически отметил про себя, что дамы, судя по возрасту и разному типу внешности, не могут быть друг другу близкими родственниками. Скорее всего, это коллеги, представители весьма крупной, солидной компании. Они отправляются на курорт отметить корпоративный праздник или провести выходные. И событие, которое дамы сейчас празднуют, достаточно радостное и важное для всех них.

Сделав этот простой вывод, он полностью ушел в свои мысли, строя различные планы. Из состояния задумчивости его вывел спор, разгоравшийся по соседству. Молодая пухленькая дама в светлом джинсовом костюме, сидящая через проход от Гурова, возбужденно жестикулировала и настойчиво пыталась что-то доказать стюардессе.

— Понимаете, — говорила она, — у нас праздник! Мы выиграли конкурс регионального масштаба!

— Примите мои поздравления, — ввернула девушка в синей форме.

— Это событие нужно срочно отметить! И мне необходим еще один бокал шампанского! — Женщина провела рукой по волосам броского, ярко-малинового цвета, уложенным в замысловатую прическу. Затылок был очень коротко выстрижен. Но спереди кучерявые локоны обрамляли круглое миловидное личико.

— Понимаете, — терпеливо поясняла стюардесса, — во время полета мы предоставляем пассажирам алкоголь, но некоторые его виды могут быть ограничены. Возможно, вы предпочтете вино? Есть замечательное «бордо». Или, может быть, виски?

— Не люблю красное вино! От него голова болит. И еще только полдень, — уперлась пассажирка, — для виски рано. Да и прилетим мы в жару, развезет еще! Оно мне надо?!

— Тогда, может быть, сок?! — обрадовалась стюардесса, но, видимо, рано.

— Нет! Хочу шампанского! — капризно надула губки женщина.

Невольно прислушиваясь к этому диалогу, Лев усмехнулся. Но эта мимолетная улыбка мгновенно привлекла внимание молодой женщины, и она тут же принялась усиленно кокетничать.

— Ладно, давайте сок. Виноградный! И не в этих ваших чашках дурацких. В бокале! Придется использовать воображение. Пить и представлять, что это шампанское, — бросая в сторону Гурова игривые взгляды и улыбаясь, заявила она.

— Конечно, как пожелаете, — выдохнула стюардесса.

Девушка подала требуемое и довольно поспешно удалилась в другую сторону салона. Смеясь про себя, Лев был готов поспорить: стюардесса считала, что дешево отделалась. В любом случае внимание пассажирки полностью переключилось на него.

— Вам нравится моя прическа? — Женщина снова провела рукой по волосам.

— Очень мило, — кивнул Гуров.

— До недавнего времени у меня были длинные волосы, но они что-то сильно надоели, и я подумала: «Какого черта?! Женщина должна меняться!! А то так можно и самой себе наскучить». Не находите?

— Пожалуй, вы правы. — Лев был не прочь немного отвлечься от тревожных мыслей о пропавшем мальчике, поэтому с удовольствием поддержал беседу с незнакомкой. Тем более что до конца полета оставалось каких-то минут сорок.

— Вы, пожалуйста, не обижайтесь на шум. Я тут немного поспорила, — неожиданно смутилась собеседница, — и девчонки наши тоже что-то уж слишком разошлись. Просто у нас большая радость! Мы победили в региональном конкурсе! Набрали по десять тысяч баллов! Обошли несколько сотен соперников! И приз получили замечательный! Десятидневный тур в роскошном пятизвездочном отеле! Представляете, он располагается на берегу моря, но одновременно недалеко от центра Анталии, всего в десяти-пятнадцати минутах езды. Будем ездить на экскурсии, погуляем по городу, посетим парки с водопадами! Говорят, там красота неописуемая! Да и сам отель роскошный! На территории три ресторана, клумбы, беседки, масса тропических растений. А еще три бассейна с горками и искусственный водопад! Пляж замечательный, комфортный, и бар там имеется, прямо на берегу! А еще у отеля есть свой прогулочный катер! А номера какие: чистота, уют и красота! Кровати огромные, и полотенца выложены в виде лебедей! Я на фото видела! И за всю эту роскошь мы не платим ни копейки! Все за счет компании, в рамках призового семинара.

— Погодите, так у вас там будут занятия?

— Конечно, — ничуть не теряя задора, заявила соседка, — две лекции до обеда, одна вечером. Почти все наши уже там, это мы немного задержались. Но ничего страшного, они семинар не начнут, пока все участники не соберутся.

— Погодите, — слегка озадачился Гуров, — когда же вы собираетесь насладиться всем этим: рестораны, пляж, бассейны, экскурсии, — если будете заняты на семинаре?

— Подумаешь, — фыркнула неунывающая женщина. — В сутках двадцать четыре часа, между прочим, мы все успеем. А еще мы с подругой, она, кстати, уже там, собираемся посетить какой-нибудь ночной клуб в Анталии. Говорят, их в центре города великое множество и на любой вкус.

— Туристическая индустрия — одна из основных статей дохода бюджета Турции, там есть все для туристов, особенно в таком городе, как Анталия. Только посещая увеселительные заведения, не стоит забывать о безопасности. А так же, пожалуй, о том, что Турция мусульманская страна с довольно строгими устоями и законами. Хотя к туристам, как правило, отношение другое, достаточно вежливое и терпимое, — заметил Лев.

— Это понятно, — кивнула собеседница. — А вы тоже отдыхать в Анталию? — На несколько секунд она замялась, а потом весело усмехнулась. — Слушайте, я только сейчас поняла, что мы болтаем полчаса, а так и не познакомились! Меня зовут Марина Колесникова!

— Очень приятно, Гуров Лев Иванович.

— И мне приятно. Так вы отдыхать или работать?

— А я, как вы, — и отдыхать, и работать, всего понемножку.

— Отель с перелетом кто оплатил? — практично уточнила Марина.

— Работодатель.

— Значит, трудиться! Но все равно мы с вами везунчики, Лев Иванович! Особенно если курорт вам попадется приличный.

— Это точно! Правда, какой у меня будет отель, я даже не знаю. Собирался второпях, недосуг было уточнить. Но, полагаю, вполне комфортный. Называется «Морская звезда», кажется.

— Так это же здорово! Права я была, говоря, что мы с вами везунчики! — хихикнула Марина. — Это тот самый роскошный отель! Мы с девчонками тоже в «Морскую звезду» направляемся. Так что будем соседями, Лев Иванович!

Сразу после посадки самолета и получения багажа туристы пересели в комфортабельный автобус, который прибыл за ними из отеля.

В автобусе Марина устроилась рядом с Гуровым и продолжила увлеченно болтать. Сначала женщина удивлялась такому странному совпадению, потом радовалась перспективам. Он тоже полагал, что все и правда складывается весьма удачно, удалось обзавестись связями среди отдыхающих, еще будучи в самолете. А Марина не так давно упоминала, что среди туристов, которые уже прибыли в отель, есть ее знакомые, сотрудники их компании. И если хотя бы одна ее подруга окажется такой же болтушкой, как она, повезет разжиться подробными сведениями об обстановке на курорте в самые короткие сроки. Он сможет узнать, кто из отдыхающих чем увлечен, как предпочитает проводить время. А может, повезет раздобыть сведения и о пропавшем мальчишке. Наверняка в небольшом отеле все туристы находятся друг у друга на виду. И значит, многое друг о друге знают.

— Скажите, Лев Иванович, а кто вы по профессии? — неожиданно спросила Марина, решив поинтересоваться планами Гурова, но зашла немного издалека.

— Я — частный детектив, — понизив голос, ответил Лев. — И сразу скажу, что не уполномочен разглашать цель моего визита в эту страну. Работодатель требует соблюдения конфиденциальности, сами понимаете.

Женщина округлила глаза и заговорщицки прошептала:

— Конечно, конечно, я никому ни словечка не скажу, — и порывисто оглянулась в сторону стайки щебечущих дамочек, выдавая еле сдерживаемый порыв тут же все разболтать своим коллегам.

— А вы, Марина, чем занимаетесь? — Гуров старательно делал вид, что ничего не замечает.

— А попытайтесь угадать! — азартно воскликнула молодая женщина. — То есть продемонстрируйте профессиональные навыки и дедуктивное мышление.

— Ладно, — усмехнулся Лев. Немного помолчал, словно выдерживая интригу, и добавил: — На самом деле все предельно просто. Стоит только внимательно присмотреться к вам и вашим коллегам и провести небольшой анализ. Все вы девушки разного возраста, но весьма схожего темперамента. Коммуникабельные, активные, общительные, с хорошо поставленной, грамотной речью. Компания, в которой вы трудитесь, вероятно, достаточно крупная. С большим оборотом средств и хорошим доходом. Директора ее организовывают учебный семинар прямо во время отдыха, путевки на который честно выиграны на сложнейшем конкурсе.

— И какой вывод вы готовы сделать, Лев Иванович?! — зарделась Марина.

— Полагаю, что вы трудитесь в сфере торговли. И даже рискну уточнить, что на ниве сетевого маркетинга. Правда, компанию не назову, я в них совсем не разбираюсь. Хотя рассмотрел у трех или четырех девушек одинаковый логотип на сумках и на шейных платках. Так что при желании узнать название несложно.

— Это вы еще наш выход на пляж не видели! — рассмеялась Марина. — У каждой второй будет купальник и парео нашей фирмы. Плюс пляжные сумки, а в сумках — кремы и лосьоны для загара. Хотя наша продукция и правда хорошего качества, так что мы ею пользуемся не только лишь в рекламных целях.

— А с фирмой я угадал?

— На все сто процентов, просто удивительно! Наша молодая, но крупная и перспективная компания называется «Фитолик». Она производит инновационную косметику, средства для макияжа, парфюмы и одежду. Вся продукция отличного качества и реализуется по весьма приемлемым ценам. Плюс для постоянных покупателей предусмотрена гибкая система скидок. И компания регулярно объявляет различные акции, устраивает конкурсы с розыгрышами ценных призов.

Гуров был достаточно хорошо образован и подкован в экономических вопросах, поэтому понимал, что все скидки, призы и акции есть не что иное, как хорошо продуманные маркетинговые ходы, которые разрабатываются обычно целым отделом специалистов. И ни одна компания еще не устраивала акцию и не раздавала направо и налево призы себе в убыток. Полковник даже готов был привести несколько простых примеров, но предпочел не затевать дискуссию. Она не имела бы смысла. Опыт подсказывал, что Марина, как и большинство ее коллег, станет отвечать на доводы шквалом уверений и контраргументов и фанатично отстаивать непогрешимость «родной» компании, а также высочайшее качество ее продукции, не имеющей аналогов если не в мире, то в стране. Этому, а также различным «методам коммуникации» и «способам повышения продаж» как раз и обучают на многочисленных сетевых семинарах.

Поэтому Гуров лишь согласно покивал в ответ, загадочно улыбаясь. Правда, Марина, вопреки ожиданиям, не стала настойчиво рекламировать и навязывать продукцию фирмы или предлагать каталоги или пробники. Она немного помолчала, глядя на великолепные виды, проплывающие за окном, и восторженно выдохнула:

— Красота-то какая! Посмотрите, Лев Иванович! Все цветет буйным цветом. Надеюсь, и вода тоже успела прогреться. Интересно, долго нам еще до отеля добираться? Что-то я немного устала, какое-то состояние непонятное. Вроде бы и не плохо, но меня как-то пошатывает и голова слегка кружится.

— Это нормально, — заметил Лев. — Просто сейчас ваш организм начал проходить акклиматизацию. Мы ведь с вами преодолели большое расстояние. И сделали это за маленький промежуток времени.

— Думаете, поэтому организм дает сбои?

— Не то чтобы сбои. Он просто перестраивается и неважным самочувствием предупреждает: никаких нагрузок пару дней, нужно время для адаптации. Находясь в дороге, следует беречь себя, не перегружать организм обильной едой и спиртными напитками. А сейчас мы с вами, пожалуй, немного приоткроем окно, чтобы обеспечить доступ свежего воздуха в салон. И вы скоро почувствуете себя лучше.

— Наверное, вы правы, Лев Иванович. Нужно рассчитывать свои силы. Не стоит с разгона штурмовать курорт и кидаться в развлечения, словно в омут с головой. Это надо делать постепенно. А для начала я, как только прибудем в отель и поселимся, немного отдохну в номере.

— Очень разумное решение, — одобрительно кивнул полковник.

В отличие от Марины Гуров не мог позволить себе даже краткосрочного отдыха. Ведь его с нетерпением ожидала безутешная мать, у которой недавно пропал сын. Поэтому, едва заглянув в свою комнату, чтобы бросить сумку с вещами, он отправился на поиски номера Лилии Петровой.

Описывая дочь своего приятеля, Орлов не погрешил против истины. Лиля была довольно красивой женщиной. Высокого роста, стройная блондинка с правильными чертами ухоженного лица. Темные брови и густые ресницы красиво оттеняли глубокие зеленые глаза. Со вкусом подобранный гардероб удачно дополнял образ молодой и успешной предпринимательницы.

Правда, сейчас ее внешность носила следы сильных переживаний. Лиля была очень бледна, а глаза ее опухли от пролитых накануне слез.

— Вы простите, Лев Иванович, — начала она после приветствий и знакомства, — что принимаю вас в таком виде. Костюм измят, лицо опухло, волосы спутались, и с этим ничего сейчас ни сделать. Но, честно сказать, у меня нет ни сил, ни желания как-то улучшать внешность. Даже причесаться не могу, руки не поднимаются. Как проснулась рано утром и созвонилась с Орловым, места себе не нахожу. И отвлечься, найти какое-нибудь занятие не выходит. Все мысли лишь о сыне. Вот и слоняюсь по номеру без видимой цели.

— Понятно. Давайте присядем и спокойно поговорим. Пока я сюда добирался, появились какие-нибудь новости? — поинтересовался Гуров.

— Нет, — пожала плечами Лиля, указывая полковнику на кресло и устраиваясь напротив, — да и времени прошло немного, если подумать. Хотя мне показалось, что уже минула вечность.

— Не нужно так отчаиваться. Вы уже не один на один с бедой, и я сделаю все возможное, чтобы помочь. Это очень хорошо, что вам удалось немного поспать. Сон восстанавливает силы и дает возможность хоть немного разрядиться нервной системе.

— Что вы, Лев Иванович! Я не сама уснула! Вчера вечером администратор отеля вызвал «Скорую», и медики мне какую-то дрянь вкололи. Но это не успокаивающий сон был, а тяжелый и тягучий, как патока. После него голова как в тумане, так что я больше не дам себе вводить препараты.

— А что за препарат был?

— Да понятия не имею! Они что-то там пролопотали между собой, очень быстро, и я не поняла ни слова. А переводить не стали. Или же я невнимательно слушала, не скажу точно.

— И что, правда была необходимость в срочной инъекции?

— Мне трудно судить. Может быть, медики оказывали нужную помощь, чтобы истерику унять. А может, просто администратор не хотел шума, чтобы другие гости отеля вопли не слышали, и просто дал такое распоряжение работникам «Скорой». Они, помнится, что-то долго совещались, прежде чем сделать укол. Мне не удалось понять ничего из сказанного. Я плохо понимаю по-турецки, особенно если говорят быстро. А у турок речь именно такая, быстрая, порывистая. Но я пытаюсь учиться.

— Это похвально, — задумчиво пробормотал Гуров, мысленно отмечая для себя, что в этом вопросе тоже не помешает разобраться. Есть ли у администратора право действовать подобным образом? И вообще были ли медицинские показания к применению успокаивающих препаратов?

— Успехи мои еще очень скромные, если честно. Но, поскольку я тут собираюсь открывать филиал своего предприятия, знать турецкий язык мне жизненно необходимо.

— Хорошо. Теперь, Лиля, расскажите мне, пожалуйста, о Нике.

— Что именно вас интересует, Лев Иванович? Внешность мальчика? Его привычки?

— Да, — кивнул Гуров, — в том числе. Описание или фото, конечно, пригодятся. Но для успешных поисков я должен хорошо понимать, кого именно ищу, в плане характера и привычек. Знать, как в той или иной ситуации поведет себя человек, и так далее.

— Вы думаете, что следы моего сына удастся отыскать?!

— Я сделаю все возможное, чтобы найти Николая.

— Он не любит это имя. И как подрос немного, везде представляется «Ник», — горестно вздохнула Лиля.

— Понятно.

— Мой сын — добрый и хороший мальчик, очень одарен интеллектуально. Учится на программиста. Но у него сейчас трудный, бунтарский возраст, так сказать.

— В чем это выражается? — насторожился Лев, ведь во время подростковых поисков своего «я» отнюдь не редки необдуманные поступки.

— Наверное, я что-то не то говорю, — растерялась Лиля. — Из-за моих слов вы только что практически стойку сделали.

— Да, насторожился, это профессиональные рефлексы. А что не так?

— Вы теперь начнете думать, что Ник мог сам уйти из отеля! Завести друзей, загуляться где-то! Выпивка, бары, клубы! Мне администрация об этом уже и так все уши прожужжала! Вы начнете искать не в том направлении, и мы потеряем драгоценное время! — разволновавшись, почти выкрикнула она.

— Давайте сразу определимся, Лиля, в каком направлении действовать в первую очередь, решать буду я сам. Во-первых, я специалист с огромным опытом успешно проведенных расследований. А во-вторых, могу позволить себе роскошь мыслить беспристрастно. Мы должны рассмотреть абсолютно все версии, остановиться на самой перспективной и только после этого действовать. Именно для того, чтобы зря не терять время, которое, тут вы абсолютно правы, сейчас очень дорого. А в вашу задачу входит обеспечить меня необходимой информацией. И рассказывать все без утайки. Ведь любая мелочь может оказаться важной и сыграть решающую роль в расследовании.

— Я и не собиралась ничего скрывать. Просто, понимаете, мне с ним стало очень трудно в последнее время. Воспитывала я сына одна, и моего влияния было всегда достаточно. Мальчик рос умным и послушным, занимался спортом, хорошо учился. А сейчас словно с катушек слетел. Спорт забросил, начал курить. Завелись друзья-приятели, которые мне не очень нравятся. Учиться стал через пень-колоду. Переползает с курса на курс, в зачетке одни тройки. И это при его выдающемся интеллекте! Просто от лени или из протеста, уж не знаю. Пробовала с ним разговаривать, говорит, что все в порядке, только в колледже скучно, преподаватели сами виноваты, что он интерес к учебе потерял, и тому подобное. Но это все дома! Друзья все в Москве остались! И даже если допустить мысль, что Ник с кем-то познакомился здесь, он никогда не поступил бы так! Не исчез бы без предупреждения или объяснений! Он по-прежнему остается добрым парнем, который любит меня и не заставит переживать почем зря свою мать. А он ничего мне не сказал, даже записки не оставил.

— А каким вообще вы нашли номер, когда Ник пропал?

— Чистым и убранным, как всегда. Его убирают каждый день, примерно в два-три часа пополудни. Мы в это время обычно обедаем или на пляже отдыхаем. Или просто гуляем по территории отеля, тут есть чем развлечь себя.

— С горничной поговорили?

— Да, еще вчера. Девушку Жанной зовут, она приехала сюда работать откуда-то из-под Вятки, кажется. Именно Жанна всегда у нас убирает, как правило, протирает пол и постельное белье меняет. Сами можете посмотреть, — махнула Лиля рукой, — номер состоит из трех комнат и туалета с ванной. Мы сейчас находимся в общей гостиной, там, слева, дверь в мою комнату, а справа спальня Ника. Есть балконы, мы их обычно днем закрываем, а на ночь все открыто настежь, чтобы прохладный воздух заходил. Но опасности в этом я не видела, ведь номер находится на уровне пятого этажа. Как и сейчас, в день пропажи Ника во всех комнатах был порядок, чисто убрано. И горничная сказала, что все вещи на месте, никаких следов борьбы она не заметила, так что просто протерла пыль, освежила полы и сменила полотенца.

— Понятно. На всякий случай попозже я сам с ней поговорю. А теперь расскажите в подробностях, как прошел тот день, когда Ник пропал.

— Накануне мы были на экскурсии, ездили к водопадам и очень устали, поэтому проснулись поздно, часов около десяти. Едва успели на завтрак. После завтрака пошли на пляж. Плавали, загорали, я читала детектив, Ник судоку разгадывал.

— Парень умеет плавать?

— Да, он очень хорошо и плавает, и ныряет. Я его сама учила, а у меня разряд в студенческие годы был.

— Продолжайте, пожалуйста.

— Потом мы ушли на обед. После полудня на пляже очень жарко, и мы обычно пару часов проводим в номере или гуляем. Иногда Ник купается в бассейнах, их в отеле три штуки: обычный, с горками и детский. Разумеется, он, как правило, предпочитает тот, что с горками, но может и в соседнем бассейне поплавать. Я была в номере, читала, потом задремала. Разбудило меня извещение, что на электронную почту пришло письмо. Я открыла, оказалось, что письмо от этого психа. — Лиля замолчала, проглотила ком в горле, несколько раз нервно вдохнула, словно пытаясь восстановить сбившееся дыхание, и добавила: — Простите, но этот человек начал меня пугать. Особенно в связи с последними событиями.

— Понимаю. Но все же попрошу пока не отвлекаться, позже мы обязательно вернемся к вашему преследователю и разберем ситуацию в подробностях.

— Хорошо. Прочитав письмо, я расстроилась и разозлилась. Потом поняла, что времени уже немало, а я давно не видела сына. И отправилась его искать.

— Сколько тогда было времени?

— Точно не скажу, на часы не смотрела. Но я поняла, что Ник пропал, около пяти часов вечера, может, немного позже. К тому времени я обежала весь отель пару раз. Когда поняла, что сама не справляюсь с поисками, стала расспрашивать на ресепшене, у горничных, у администратора и отдыхающих. После обеда Ника никто не видел. В бассейне он не плавал, на бильярде не играл, в салон компьютерных игр тоже не заходил. Я просто представить не могла, где Ник может находиться, но поначалу ничего ужасного не заподозрила. Отель огромный, и развлечений разных тут полно. Мало ли куда его могло завести любопытство: бар, спа-салон, массаж, сауна и так далее.

— А потом вы поняли, что парня нигде нет…

— Да, после того как к его поискам присоединился весь свободный персонал отеля, но результата не было никакого, я потребовала, чтобы директор курорта позвонил в полицию. Те приехали, велели обыскать пляж, спросили, что при себе было у сына. Якобы чтобы знать, на какое время он планировал уйти. Составили протокол и сказали, что нужно ждать. Когда повторные поиски в отеле и на пляже ничего не дали, я поехала в консульство и, уже с их представителем, снова в полицию. Но ничего особого не добилась. Они говорили, что мой сын или утонул, или ушел в загул. Прислали водолазов, те обыскали дно. Но не подумайте, что тщательно, вдоль всей прибрежной линии. Так, отплыли на лодке метров на двести от берега, поныряли немного и отбыли восвояси.

— Но вы к тому времени уже заподозрили, что произошло похищение?

— Понимаете, Ник не мог добровольно покинуть отель без моего ведома.

— Этот аргумент вы уже приводили, — заметил Лев.

— И утонуть не мог. Он плавает как выдра!

— Это море, — возразил полковник, — стихия! Тут случаются неожиданные и досадные происшествия даже с теми, кто прекрасно плавает. Более того, если верить статистике, тонут чаще именно те, кто умеет плавать, так как они порою ведут себя слишком самоуверенно.

— И что, по-вашему, могло произойти? — мгновенно взвилась Лиля. — Море в тот день было абсолютно спокойное! Да и тут береговая линия усеяна бухтами, за редким исключением, всегда штиль или легкое волнение. Слишком далеко заплыл?! Ногу судорога свела?! Ник знает основные правила поведения на воде: не переохлаждаться и не паниковать! Если судорога или устал, надо расслабиться, полежать на волнах поплавком и потихоньку плыть к берегу. И позвольте вам напомнить, что наш курорт на берегу Средиземного моря. В здешней воде нет такого изобилия ядовитых гадов, как, например, у берегов Австралии. Так что вариант неожиданного нападения представителя морской фауны можно смело исключить. И вообще, если все же допустить, что Ник пошел поплавать, дело было ранним вечером. Полный пляж туристов. Тонущего мальчика обязательно должны были заметить отдыхающие! Я не знаю, как-то отреагировать! Оказать помощь, вызвать спасателей в конце концов.

— Да как сказать, если пляж переполнен, а паренек на помощь не звал, могли и не заметить ничего. Ведь это только в кино показывают, что тонущий человек долго кричит и машет руками. На самом деле все происходит гораздо страшнее: тихо и порой быстро.

— Конечно, так бывает, люди обычно сами собой заняты, и никто специально не всматривается в горизонт, не следит за купальщиками. Но если бы Ник стал внезапно тонуть, он не сдался бы без боя, нашел бы способ привлечь внимание к своему плачевному положению. Мой сын боец по натуре, я это точно знаю! Да и на пляже нашего отеля весьма просторно, мальчика должны были заметить… И отдыхающие Ника знают, его там никто не видел тем вечером. Я расспрашивала людей, всех, кто знает русский или английский языки.

— Хорошо, пока убедили. Эта версия не может быть приоритетной в расследовании. Чтобы с Ником что-то случилось во время купания и этого никто не заметил, обстоятельства должны были сложиться определенным образом. Но все же почему вы решили, что Ника именно похитили?

— Так «женишок» этот неадекватный! Он же мне угрожал!

— Преследователь?! — нахмурился Гуров. — Вам лично угрожал, или его агрессия была направлена непосредственно на Николая? Если имели место конкретные угрозы, с этого и нужно было начать наш разговор!

— Понимаете, они были немного неопределенные, что ли, двусмысленные. — Лиля густо покраснела. — Я сразу даже как-то значения не придала. И потом, он меня и раньше донимал, но дальше разговоров дело не шло! Я просто предположить не могла, что сын пострадает!

— Так! — решительно прервал Гуров поток бессвязных слов. — Давайте конкретно: какие были сказаны слова?

— Не сказаны, написаны: «Твой сын — не проблема».

— И что вас напугало? Ведь эту фразу можно по-разному истолковать.

— Да, она вырвана из контекста. И, повторюсь, я сначала и не испугалась вовсе! Это письмо вызвало скорее досаду и злость. И только потом, когда я бегала в бесплодных поисках сына по отелю, в голову пришло, что, возможно, все не так уж и просто. Понимаете, Лев Иванович, возможно, поэтому требований о выкупе и не поступало!!

— Что-то я потерял нить рассуждений, — пробормотал Лев, — почему, по-вашему, не поступало требований?!

— Ника похитили вовсе не из-за денег! Просто Айкут мне таким образом мстит! — почти выкрикнула женщина. — Срывает злость на мальчике, чтобы мне сделать больно. Или, не знаю, хочет чего-то добиться. Бог знает, какие претензии могут возникнуть в воспаленном воображении неадекватного человека?!

— Лилечка, если от вас чего-то хотят, будь то деньги или внимание, требования поступят, будьте уверены. И похититель с вами обязательно свяжется, чтобы высказать свои желания. Если инцидент связан с делами амурными.

— И мы должны просто ждать?!! А если это не обычная жестокая месть?! Если ребенок в серьезной опасности?! Что тогда? Мы будем ждать, а с моим сыном тем временем произойдет нечто ужасное?! Простите, что я так витиевато изъясняюсь. Но о гибели Ника, как о возможном варианте развития событий, я даже думать не хочу. Просто боюсь! — Последнюю фразу Лиля произнесла едва слышным шепотом.

— Вот и не думайте сейчас о плохом, не нужно. Надежда нам, людям, иногда помогает горы свернуть. Соберитесь, Лилечка! Мне нужны все возможные сведения об этом преследователе. Обстоятельный рассказ о вашем с ним общении, если можно, с самого начала. И не упускайте, пожалуйста, никаких подробностей. Любая мелочь может оказаться важной.

— Хорошо. С бывшим мужем мы расстались много лет назад. Коленька еще маленьким был. И с тех пор я замуж не выходила. Сначала сына нужно было чем-то кормить, и я на работу вышла, когда ему и двух лет не исполнилось. Алиментов муж не платил, и денег катастрофически не хватало. Потом я занялась бизнесом, финансовое положение улучшилось, а вот времени на личную жизнь совсем не осталось.

— Кстати, об отце, простите, что перебиваю. Но если Коля общался с ним, мужчина может быть причастен к исчезновению паренька. В любом случае стоит связаться с бывшим мужем и все уточнить.

— Это бессмысленно. Бывший живет на Сахалине, за все эти годы даже открытки ребенку не выслал, с днем рождения ни разу не поздравил. Связь мы вообще не поддерживаем. Рискну предположить: если бы Виктор вдруг возник в нашей жизни, Коля, может быть, и встретился с ним, так, из любопытства, но точно погостить не отправился бы. Да и от меня эту встречу скрывать не стал бы. Честно говоря, мы с Виктором поженились слишком рано, мне едва шестнадцать исполнилось, он был старше всего на полгода. То, что наш брак распался, скорее закономерно. И с сыном общаться Виктор не стремился после нашего расставания. Тогда он просто не созрел для отцовства, а теперь, видимо, резонно полагает, что время ушло. И его никто уже не ждет.

— Этот момент мы прояснили. Что расскажете про поклонника?

— На протяжении этих лет у меня, конечно, были ухажеры. Но обычно это общение не перерастало во что-то серьезное. Обжегшись, я стала довольно избирательна во всем, что касается близких отношений. Но я все же остаюсь женщиной, которой необходимо внимание. Свидания, флирт и волнения, с ними связанные. Несколько лет назад я открыла для себя знакомства в Сети. Это очень удобно, относительно безопасно. Времени занимает немного, к тому же позволяет держать себя в тонусе, так сказать.

— Лиля, — прервал Гуров молодую женщину, заметив, что она сильно нервничает и снова отходит в своем рассказе от основной темы, — интенсивность вашей личной жизни, как и способы знакомства с кавалерами, — это ваше личное дело. Я не склонен никого осуждать. И, как человек широких взглядов, понимаю, что знакомство в Сети это удобно. Правда, не всегда прозрачно, а иногда и далеко не безопасно! Но это уже во мне говорит опыт полицейского. Давайте опустим все ненужные подробности и подойдем сразу к знакомству с тем самым мужчиной.

— Его зовут Айкут Мутлу. Что по-турецки означает «счастливый».

— Полагаете, имя настоящее?

— Уже не знаю. По крайней мере, он так представился, и на тот момент вопросов у меня не возникло. Вот, кстати, я приготовила для вас все айпи-адреса, на которых он регистрировался, когда писал мне. И распечатала фото, что на его страничке выложено.

— Красивый мужчина, — мельком бросив взгляд на изображение, заметил Лев.

— Да, очень красивый. Брюнет, бархатные темные глаза, аккуратная, ухоженная бородка. Фигура отличная, со вкусом подобранный костюм. Вообще мне показалось, что Айкут похож на кинозвезду современного турецкого кино. Или индийского, только восьмидесятых. Я тоже, кажется, ему понравилась. В тот период времени я как раз увлеклась изучением турецкого языка. Говорить, правда, не могла и на слух многое еще не воспринимала, но читать и писать со словарем получалось уже хорошо. Это и стало решающим фактором. Айкут много и подолгу писал мне. Никогда не делал грамматических ошибок в письмах. Поверьте, для «чайника» со словарем это очень важно. Ведь электронный словарь не переводит текст, в котором есть ошибки, или сильно искажает смысл неправильно написанного слова. Айкут был внимателен, всегда терпеливо разъяснял, если я что-то не понимала из-за языкового барьера. Настойчиво исправлял ошибки в моей неловкой речи. Сначала мы просто общались, как друзья. Потом отношения переросли в романтические, по переписке, разумеется.

— Почему же все разладилось?

— Я не знаю, как вам это объяснить. Меня в его поведении стало что-то настораживать. Слишком много слащавых речей и ничем не подкрепленных обещаний. Несколько неудачных шуток, пара неловких ситуаций. И дело даже не в южном темпераменте и знаменитой турецкой ревности, это не главное, хотя и без нее не обошлось. И вел он себя не всегда адекватно. А когда я спрашивала, объяснял мои сомнения неспособностью женщины постичь глубину турецких традиций.

— Значит, вы расстались?

— Да. Можете считать, что я пошла на поводу у своей интуиции. Мы расстались, это была моя инициатива. И тут началось! Он заваливал меня письмами. Причем то объяснялся в любви, то слал на мою голову страшные проклятия. Сначала это лишь забавляло, потом, когда оскорбления перешли все мыслимые грани, я разозлилась, заблокировала его и на том успокоилась. Но не тут-то было. Айкут каким-то образом менял адреса и снова и снова попадал на мою страничку. Но этим он не ограничился. Регулярно звонил и молчал в трубку, присылал мне домой и на работу посылки.

— Что в них обычно было?

— Всегда по-разному. И невозможно было предсказать, что я увижу, когда сниму упаковку, — букет цветов или грязь в коробке. То он слал заунывные восточные песни о любви, записанные на диск, то снова проклятия. Айкут ревновал, обвинял во всех смертных грехах. Разглядывал мои фото в Сети и критиковал выбор одежды. Разумеется, с точки зрения приличий, принятых в мусульманской стране. Через некоторое время он просто довел меня до белого каления. Я даже в полицию ходила, правда! Только заявление писать не стала, ребята отговорили. Сказали, что от навязчивого поклонника можно избавиться, лишь сменив все адреса, номера телефонов. И ограничив активность в социальных сетях. А больше в моей ситуации поделать ничего нельзя. Совет, конечно, замечательный. Но как его применить в реальной жизни? Менять квартиру? Съезжать из офиса? Да я помещение несколько лет назад арендовала, потом, со временем, выкупила. А нынче в Москве за такие деньги ничего днем с огнем не найти. Плюс район престижный. И телефон мой известен слишком большому количеству клиентов и поставщиков, чтобы его менять, так, вдруг. В общем, все эти советы очень сложно и проблематично выполнить. А потом, совершенно неожиданно, атаки Айкута прекратились совсем.

— Любопытно. Вот так, сами собой? Или вы все же что-то предприняли, чтобы добиться такого результата?

— Предприняла. Отправила ему гневное письмо, в котором между делом говорилось, что я заявление на противоправные действия Айкута в полицию написала. И он тут же прекратил всяческую активность. Не писал, не звонил, посылок не слал. А я вздохнула с облегчением и успокоилась.

— Знаете, о чем это говорит?

— Что «кавалер» оказался не слишком подкован юридически и побаивается неприятностей с полицией или же, возможно, у него «рыльце в пушку», как говаривала моя бабушка.

— Емкое определение, — улыбнулся Гуров, — и, пожалуй, весьма точное. Так почему же вы, Лиля, решили, что Айкут может быть причастен к исчезновению вашего сына?

— Так он же мне снова начал писать! — воскликнула женщина. — Несколько дней назад мы решили прогуляться по городу. Это Ник подбил меня. Сказал: «Целыми днями в отеле сидим, города не видим. Интересно, как ты собираешься помещение искать да связи заводить? Давай съездим в Анталию ненадолго, прогуляемся». Услышав, что мы собираемся в Анталию, к нам в компанию напросилась парочка дам из сетевиков, что обитают в нашем отеле. Мы были не против компании, тем более что сами женщины ехать боялись, они ни в городе, ни в транспорте совсем не ориентировались. Почему же не помочь людям?

— А вы с Ником как себя чувствуете в городе? — невзначай уточнил полковник. — Ведь уже не первый раз в Анталии?

— Не первый. Но ориентируемся пока слабовато, и я, и сын. Обычно пользуемся картой для передвижения или программой-навигатором. Но в этот раз мы просто наняли микроавтобус с водителем. Небольшой такой, юркий «газик», отдаленно напоминающий наши маршрутки. Здесь эта услуга очень востребована. Водитель на ломаном английском уточняет, что именно из красот Анталии туристы желают увидеть, и будет катать хоть целый день за оговоренную сумму. Так что с этим проблем не возникло. Мы прогулялись по центру города, зашли в кафе, потом посетили парк и водопады. Увидели много завораживающе красивых мест. Разумеется, много и с удовольствием фотографировались. Каюсь, я не утерпела и выложила свеженькие фото на своей страничке. Хотелось похвастаться. Я совершенно забыла про Айкута! И вообще давно уверовала, что он навсегда пропал с моего горизонта.

— И он как-то проявил себя?

— Незамедлительно, представляете?! Поняв по снимкам, что я нахожусь в Анталии, стал писать длинные письма, навязчиво признавался в чувствах и предлагал встретиться. Разумеется, после всего, что было, делать этого я не собиралась. Коротко написала, чтобы он оставил меня в покое. Но создавалось впечатление, что мой отказ его только раззадорил. Видно, правду говорят о турецких мужчинах, что они еще большие охотники по натуре, чем все остальные. Айкут в ответ лишь удвоил усилия. Да вы можете при желании сами убедиться, Лев Иванович. Я еще не все письма успела удалить, недосуг как-то было.

— Не знаю, уместно ли это, но, если вы позволите, я полюбопытствую, когда вы завершите рассказ.

— Да, собственно, это уже и конец рассказа. Айкут продолжал меня донимать, я старалась не обращать внимания.

— А когда состоялся тот диалог, который вас так напугал?

— Да накануне исчезновения Ника и состоялся. Только сначала он меня не напугал и даже не насторожил. Айкут писал, что мечтает о встрече и, если я буду упорствовать, он сам найдет отель, где я отдыхаю, и приедет. Я снова разозлилась. Турки еще те сплетники, им все про всех знать нужно, а потом обязательно обсудить. Да и наши соотечественники бывают ненамного лучше. Толки пойдут по отелю, могут до знакомых дойти, оно мне надо?! Я и написала достаточно резкое письмо. Оно тоже, если нужно, сохранилось в черновиках. Там, кроме всего прочего, требовала оставить меня в покое. Пеняла, что Айкут ведет себя навязчиво и просто неприлично. Я нахожусь на отдыхе, и не одна, со мной взрослый сын. Айкут незамедлительно ответил. В письме он писал про страсть, про огонь и несколько раз упомянул, что сын — не проблема.

— Эту фразу можно истолковать по-разному. — В тоне Гурова сквозило едва заметное разочарование.

— Да, именно! Я уже немного разбираюсь в менталитете турок, поэтому должна пояснить один момент. Для мужчин этой страны заигрывать с чужой женщиной — безусловное табу. И это правило очень строго соблюдается.

— И, упоминая о присутствии сына, вы надеялись, что Айкут отступится?

— Честно говоря, да. Конечно, это выглядит так, будто я попыталась использовать своего ребенка как щит. Но поверьте, Лев Иванович, мне даже в голову не пришло, что может дойти до такого! Господи боже мой! Я полагала, что Айкут никогда не вычислит место нашего пребывания. А если все же вычислит и явится в отель, можно пожаловаться службе охраны, и его отсюда выставили бы. Но что уж теперь! Ник пропал буквально на следующий день после этого диалога. И я все не пойму, как он так сработал, практически на опережение?! Неужели Айкут давно готовил похищение?

— С этим мы обязательно разберемся. Возможно, Айкут, если похититель именно он, действовал экспромтом. Может, он неверно истолковал ваши слова и решил, что страсти мешает лишь присутствие сына. Чем не мотив?

— Господи! — всплеснула руками Лилия.

— А может оказаться, что он вовсе не причастен к исчезновению подростка, — поспешил заверить Гуров, заметив, как стремительно побледнела женщина, — и Ник похищен другими злоумышленниками, которые пока никак не проявили себя. А тот факт, что все произошло после обмена письмами с Мутлу, — простое совпадение.

— Разве бывают в жизни такие совпадения?!

— Человек, который с ними ни разу не сталкивался, конечно, ответит, что нет! Но я, как умудренный и опытный специалист, заверяю вас: подобное случается гораздо чаще, чем принято считать.

— Но если похититель не Айкут и сына украли ради выкупа, почему они тогда молчат? Почему не выдвигают требований? Ведь обычно это происходит сразу же. Разве нет?

— Вы правы. Требования обычно выдвигаются в течение первых суток. В этот же период времени можно попытаться провести расследование по горячим следам. Такие поиски имеют все шансы оказаться весьма результативными.

— Почему же тогда полицейские ничего даже не попытались предпринять? Я ведь не тянула время, сразу же обратилась за помощью к властям!

— Николаю уже исполнилось девятнадцать лет. Он не ребенок, который неспособен покинуть отель сам. Опять-таки, следов похищения никто не обнаружил. Значит, остаются вопросы и начинать расследование рано. Это, кстати, общемировая практика. Заявление об исчезновении человека принимается по истечении двух-трех суток.

— Да, Ник уже не ребенок, но он и не взрослый человек. И по нашим, и по европейским законам.

— Конечно, Ник — подросток, а подростки частенько бунтуют, ссорятся с родителями и сбегают из дому. На эту тему проводится масса исследований. Имеются и статистические данные, разумеется, они хорошо известны местным полицейским.

— Но ведь мы даже не дома! Ник в чужой стране, без знания языка, без навигатора в телефоне, без денег! Шансы на выживание близки к нулю. Кто в здравом уме рискнет убегать при таком стечении обстоятельств? Это хоть полицейские должны понимать? Пусть даже они не поверили моим словам.

— Разумеется, чтобы сбежать в чужой стране, незнакомом городе, нужна определенная решимость. А также некоторые средства. Вот поэтому офицеры, прибывшие по вызову, и расспрашивали вас, что у Ника могло быть при себе из вещей. Очевидно, ваши ответы не убедили их в невозможности побега. Или полицейские просто не стали искать себе лишнюю работу, надеясь, что через несколько часов парнишка отыщется сам.

— Из вещей у сына было только то, что надето на нем: шорты, футболка, плавки и кроссовки.

— А телефон, наличные? — уточнил Лев. — Он ничего с собой не взял?

— Нет, денег не было, здесь, в отеле, они не нужны. Может, какая-то мелочь завалялась в карманах, еще с экскурсии. Буквально пару лир, не больше. Телефон Ник оставил в номере. Я его проверила. За весь отдых он сделал несколько звонков, все адресованы мне. И я ему пару раз набирала, когда мы расходились по отелю и не могли найти друг друга. В тот день я тоже сразу позвонила, как только обнаружила, что сына нет в бассейне. Трубку не брали, и я решила, что Ник чем-то увлечен или забрел в шумное место и не слышит звонка. — Лиля горестно всхлипнула.

— Постарайтесь успокоиться и не слишком волноваться. Мы обязательно разберемся в этой истории.

— Хорошо, а что делать мне, пока вы будете осматриваться?

— Полагаю, вам необходимо полчасика прогуляться.

— Гулять?! Сейчас?! — почти выкрикнула она. — Нет, нет! Это невозможно, что вы, Лев Иванович!

— Вы говорили, что неспособны есть, спать. Вам сложно сосредоточиться, не получается взять нервы под контроль. И тем не менее сделать это необходимо. Вам сейчас нужна свежая голова! Помните, что похитители могут выйти на связь с минуты на минуту. И от того, как вы будете с ними общаться, зависит очень многое.

— Но я не знаю, что нужно делать, — растерялась Лиля.

— А я вам расскажу, подробно проконсультирую. Но только после прогулки.

— Убедили. Осматривайтесь, компьютер включен, пароль я ввела. Телефонный аппарат Ника в его комнате. Свой я возьму с собой. Немного пройдусь по берегу моря — и назад. Мой номер ведь есть у вас, Лев Иванович?

— Да, генерал Орлов продиктовал еще в Москве.

— Тогда хорошо, я ненадолго.

Пока Лиля отсутствовала, Гуров успел тщательно осмотреть номер, особое внимание уделяя комнате пропавшего подростка. Следов борьбы или каких-либо спрятанных посланий обнаружить не удалось, а искать отпечатки пальцев посторонних людей было бессмысленно, так как в номере уже проводилась уборка, и достаточно тщательная. Также он не нашел никаких предметов, что могли свидетельствовать о тайных увлечениях паренька, которые могли, например, привести к знакомствам весьма опасного характера.

Комната была чисто убрана. Все вещи содержались в порядке. Видимо, у подростка математический склад ума и высокий уровень интеллекта, об этом свидетельствовали не только слова его матери, но и множество разгаданных головоломок и кроссвордов. Ник любит читать, что редкость для современных ребят. Гуров нашел в номере четыре книги. Два классических детектива, мегапопулярный среди молодежи «Стрелок» из цикла «Темная башня», и руководство по дайвингу. Все книги новые, но со следами чтения. Вероятно, Ник привез их с собой из Москвы, может быть, читал в дороге или на пляже. И, кажется, уже все прочел.

Осмотрев номер Ника, Лев связался с управлением и передал специалистам айпи-адреса для работы. Нужно срочно заняться поисками этого подозрительного Айкута Мутлу.

Затем позвонил Орлову. Доложил о прибытии, а также о том, что рапортовать пока не о чем. На сегодняшний день можно сделать лишь один вывод: подросток не мог покинуть курорт по собственной воле. Произошло запланированное похищение, нечто непредвиденное или это просто странное стечение обстоятельств, утверждать пока рано, следствие покажет. Если факт похищения подтвердится, предстоит выяснить, кто похитил парня и почему. Пока самым перспективным подозреваемым является турок по имени Айкут Мутлу. Предположительно, житель Анталии. Его поисками и планировал заняться в первую очередь Гуров. Также нужно расспросить горничную, что обслуживает номер семьи Петровых, персонал отеля, туристов и представителя администрации. В общем, дел невпроворот. И Лев собирался приступить к ним сразу же, как только ознакомится с содержанием переписки Айкута с Лилей Петровой. Возможно, в письмах найдутся намеки, с помощью которых удастся обнаружить местонахождение турка, или выявится другая полезная для следствия информация, которую Лиля могла пропустить, просто не придав значения.

Генерал пожелал Гурову удачи, попросил держать его в курсе последних событий и сообщил, что расследованию дан «зеленый свет».

После разговора с начальником Лев решил приступить к чтению писем, но тут его ждало небольшое разочарование. Когда он открыл первое послание, оказалось, что переписка велась на турецком языке и прочесть его самостоятельно полковник не мог никак.

На помощь пришла Лиля, которая как раз в этот момент вернулась с прогулки.

— Я скорее пробежалась, чем прошлась, вдоль береговой линии, — выдохнула она. На ее фарфорово-бледных щеках проступил легкий румянец, веки утратили припухлость.

— Я был прав, уверяя, что прогулка пойдет вам на пользу, — заметил Гуров, бросив на Лилю внимательный взгляд.

— Пожалуй, что так. По крайней мере, я избавилась от тяжести в голове, что не покидала меня с утра. Но беспокойство за судьбу сына снедает меня, Лев Иванович! И нервы натянуты как струна.

— Вы же мать, в такой ситуации переживать нормально. Но вам необходимо взять себя в руки.

— Конечно, с похитителями нужно говорить спокойно. Я понимаю, — дрожащим голосом проговорила Лиля.

— Не факт, что они именно позвонят. Но готовой к этому быть нужно.

— А как же тогда? Подбросят письмо прямо под дверь моего номера?

— Это вариант. Но, думаю, такой рискованный способ связи они вряд ли изберут. Проникнуть на территорию комплекса сложно, хоть и возможно при желании. Но в отеле достаточно много отдыхающих и обслуги, а значит, любопытных глаз и потенциальных свидетелей.

— А если преступники имеют выход на кого-то из персонала? Вдруг в отеле у них сообщник?

— Тогда мы обязательно это поймем, вычислим его и нападем на их след.

— Хорошо бы.

— Но, думаю, проще и безопасней для похитителей будет позвонить или отправить письмо с требованиями на вашу электронную почту. Особенно если к преступлению причастен Айкут Мутлу. И даже если не причастен, похитители обычно тщательно собирают сведения о своих жертвах, так что номера телефонов и адреса почты должны знать.

— Понятно. — Лиля ненадолго задумалась затем произнесла: — Но что мне делать, если они захотят вступить в диалог и все же позвонят?

— Говорите спокойно. Ни в коем случае не угрожайте преступникам скорой расправой.

— Понимаю, рычаги влияния сейчас полностью в их руках.

— Правильно. Спокойно осведомитесь, чего они хотят. Потом скажите, что готовы выполнить все требования, а взамен они должны вернуть Ника невредимым. И обязательно скажите, что хотите услышать голос сына, чтобы удостовериться, что он у них и что парень жив.

— Господи, как же это все сказать, да еще спокойно?! — выдохнула Лиля.

— Рекомендую записать на листок несколько ключевых фраз и держать импровизированную шпаргалку наготове. Если вы запаникуете, записанный текст поможет вам вернуть разговор в нужную колею.

— Хорошо, это все?

— Нет. Когда требования прозвучат, поторгуйтесь. Не по поводу суммы, похитители обычно хорошо осведомлены о платежеспособности своих жертв. Просите время на сбор средств. Мотивируйте, что вы находитесь в чужой стране, а сумма банковского перевода всегда ограничена, так что процесс сбора и перевода средств небыстрый.

Ибо, если нам не удастся напасть на след похитителей и обнаружить, где они прячут заложника, придется платить. Вернее, мы проведем операцию по задержанию похитителей во время обмена заложника на деньги. В любом случае средствами вы должны располагать. Так что рекомендую начать их сбор уже сейчас.

— Деньги есть, — рассеянно кивнула Лиля, — я ведь расширять бизнес собиралась. Но лишь только часть средств у меня при себе, на карте, а остальные дома, в банке.

— И кто знает о наличии денег? — Гуров насторожился — в круге проинформированных лиц может скрываться наводчик или даже преступник.

— Я не трубила на всех углах, что имею на руках деньги. И ни с кем не обсуждала размер суммы, разумеется. Но все мои близкие знакомые знают, что я занимаюсь бизнесом, довольно успешна и планирую расширяться. Да нет, — сама себя перебила Лиля, — Ника похитил Айкут! Это верно на сто процентов! А с ним я точно деловых вопросов не обсуждала, тайнами и планами не делилась. Не с той стороны собираетесь копать, Лев Иванович.

— Мы должны рассмотреть все варианты, — возразил Гуров, — чтобы обошлось без сюрпризов. Так что на досуге я попрошу вас немного поразмышлять и составить список людей, которые знали о ваших финансовых возможностях, слышали о планах или просто расспрашивали о деньгах.

— Хорошо. А позвольте спросить, как вы один собираетесь проводить операцию по задержанию, если до нее дойдет?!

— Как только преступники выйдут на связь с вами, они тем самым подтвердят факт похищения. И Орлов незамедлительно пришлет людей нам в помощь. А для подстраховки свяжемся с Интерполом. Можно еще и местные власти привлечь, но пока говорить об этом рано. И сейчас, в ожидании новостей из Москвы, давайте займемся чтением писем. Боюсь, в этом деле мне понадобится ваша помощь. Я свободно владею английским, а вот турецкого пока не освоил.

— Я как-то упустила этот момент, — слегка покраснела женщина.

— Признаться, я тоже.

— Хорошо, открывайте письмо, я переведу вам.

До получения новостей из Москвы Гуров успел ознакомиться с содержанием всех писем и сделать несколько выводов. Во-первых, пока совершенно не ясно, стоит ли подозревать Айкута Мутлу в похищении. Но проверить этого мужчину нужно в первую очередь. Ведь других подозреваемых на сегодняшний момент все равно нет. Во-вторых, разорвав отношения с мужчиной, Лиля была совершенно права. Этот Айкут, пожалуй, весьма скользкий тип и тот еще проныра. Если провести беглый анализ, это очень хорошо демонстрируют его письма. Мужчина, едва познакомившись, сразу же заговорил о неземной любви, неустанно делал своей избраннице слащавые комплименты и всячески старался обворожить и привязать ее к себе. А сам тем временем исподволь пытался аккуратно выведать у Лили о ее финансовом положении. Мадам Петрова, конечно, все карты раскрывать не стала, но допустила несколько ошибок и позволила себе некоторые высказывания, из которых можно было сделать вывод, что зарабатывает она весьма прилично. После этого в словах Айкута стали проскальзывать осторожные намеки на возможный «подарок» и даже «оказание некоей финансовой помощи».

Все это было весьма тонко обыграно, нужно признать. А чтобы закрепить эффект, Мутлу достаточно быстро стал предъявлять на молодую женщину права, даже пытался диктовать определенные правила. Но в какой-то момент слегка увлекся и, что называется, перегнул палку, или просто забыл, что общается с женщиной, у которой далеко не восточный менталитет. Или, что вероятнее всего, не знал, как сильно одинокое материнство, а также занятие бизнесом в нашей стране закаляет характер. Воспитывает волю и решимость, а также развивает интуицию. Гуров, к примеру, обнаружил намеки на финансовую заинтересованность мужчины только потому, что очень внимательно их искал. Лиля же, будучи немного кокеткой и жаждущая внимания, в пылу разгорающегося романа, вероятно, даже не насторожилась. Но интуитивно приняла необходимые меры к разрыву отношений, как только заподозрила, что кавалер не совсем тот, кто ей необходим.

Опираясь на информацию, почерпнутую из писем, Гуров резонно полагал, что может сделать более категоричный вывод. Айкут Мутлу не просто неподходящий кавалер, который не смог смириться с отказом и выдал бурную, неадекватную реакцию, по многим повадкам он походил на самого настоящего брачного афериста, которые обычно действуют по заранее отработанной схеме. Знакомство с дамой определенной категории. Первыми под удар попадают женщины, неустроенные в быту или в личной жизни, с комплексами или недостатком опыта общения с противоположным полом. Мужчина знакомится, очаровывает, говорит несколько комплиментов. Потом следуют ухаживания, заигрывания, немного знаков внимания, недорогих подарков и море различных обещаний. После чего наступает следующий этап. К этому моменту брачный аферист уже осведомлен о мечтаниях и тайных желаниях своей будущей жертвы и говорит именно то, что женщина хочет услышать, сулит то, что она мечтает получить. Например, основным лейтмотивом в обещаниях Мутлу было: «страстная любовь до гроба» и «сказочная жизнь в прекрасной, теплой и цветущей стране, где каждый день себя чувствуешь, словно в раю». Гуров полагал, что Лиля не первая и далеко не последняя женщина, которой Айкут обещал именно это.

В результате жертва попадается на крючок, и можно подсекать. Аферист начинает осторожно сетовать на неудачные стечения обстоятельств, временные трудности в бизнесе, другие неудобства, которые легко разрешимы, располагай он, к примеру, некоей суммой прямо сейчас. Деньги, конечно, у него будут, только произошла досадная задержка. Или, к примеру, начинает жаловаться, что его никто не любит, не жалеет. И никто ни разу в жизни не пополнил счет сотового телефона, не подарил даже простого, мелкого презента. И прочее, прочее, фантазия у таких товарищей обычно хорошо развита.

Чтобы жертва не «сорвалась с крючка», аферист обильно приправляет сетования на судьбу обещаниями и комплиментами. А потом осторожно высказывает просьбу. Если жертва охотно идет своему «жениху» навстречу и ничего не подозревает, просьба может повторяться несколько раз. А потом ухажер или разрывает отношения, или исчезает с горизонта без объяснений, или сама жертва начинает подозревать, что обманута.

Только в отношении мадам Петровой Мутлу сильно просчитался. Лиля при желании сама вполне способна обеспечить себе комфортную жизнь. В любой части света, в том числе и в Турции. Значит, наличие или отсутствие в этой стране жениха для нее вовсе не существенно. И потом, Петрова видная, ухоженная и уверенная в себе особа. Она сама привыкла выбирать мужчин и безапелляционно отправлять в отставку тех, кто ее разочарует или чье поведение ее насторожит.

Да, Айкут Мутлу, похоже, был классическим брачным аферистом. Теперь Лев в этом почти не сомневался. Его лишь смущала парочка моментов. Обычно аферисты не трансформируются в преследователей. Если намеченная жертва по какой-либо причине «срывается с крючка», они просто отправляются на поиски другой. А чаще всего даже ведут переписку с несколькими дамами одновременно. Айкут же выдает слишком бурную реакцию. Проявляет настойчивость, достойную лучшего применения. Хотя, впрочем, может, он просто почувствовал большие деньги и отчаянно пытался вернуть Лилию, чтобы не лишиться возможного куша? При этом нервничал, выбирал неверную тактику и допускал одну ошибку за другой, чем окончательно отвратил от себя молодую женщину. Очень похоже, что так и есть.

Но гораздо больше смущало другое. Обычно аферисты всех мастей стараются избегать открытой конфронтации с законом. Как правило, они ловко пользуются «серыми зонами» в законодательстве. Мнят себя «специалистами» более высокого уровня, чем обычные преступники. Да зачастую и являются таковыми. Ведь какое чутье, знание психологии и тонкую интуицию нужно иметь, чтобы жертва сама, находясь в трезвом уме и при памяти, поддалась на такие явные манипуляции?! Собственноручно, без физического воздействия, без угроз отдала бы свои кровные сбережения или стала одаривать, например, ценными подарками?! С точки зрения закона зачастую таким преступникам бывает нечего предъявить. Ведь действительно не к чему придраться! Жертвы сами добровольно отдавали, одалживали или дарили. А еще чаще женщины даже в полицию не обращаются. Кто-то стыдится, кто-то понимает, что толку будет чуть, а вот позору, наоборот, не оберешься.

И что же делает наш аферист? Он настойчиво пытается вернуть назад «сорвавшуюся с крючка» леди. А потом похищает ее сына? Где логика, позвольте спросить? Похищение — страшное преступление, которое строго карается по законам многих стран. И Турция здесь не исключение. Ради чего идти ва-банк? Лиля, конечно, женщина обеспеченная, но не миллионерша. И при всем желании не сможет заплатить за сына сумму, достойную такого риска. Может, у Айкута совсем другой мотив? Может, он не совсем адекватный психически? Зациклился на Лиле и рассчитывает таким странным способом добиться внимания женщины? Мол, я ей сына верну, а она меня, как героя, простит и снова полюбит?

Если дело обстоит именно так, Ник может находиться в еще большей опасности. Ведь чего ожидать от человека с нестабильной психикой, не знает никто. Вдруг парнишка чем-то обозлит мужчину? Или преследователь решит, что Лиля не проявляет к нему должного внимания, не предпринимает ожидаемых шагов? Но в таком случае похититель обязательно должен связаться с ней. Ведь не ждет же он, что она сама обо всем догадается?

В любом случае все выяснится только после того, как полковнику удастся найти местонахождение господина Мутлу и допросить его. А сейчас нужно торопиться. Гуров успел повторно связаться с управлением, сообщил свои предварительные выводы и попросил московских специалистов поискать Айкута Мутлу по перекрестным ссылкам. Ведь если Лев окажется прав, Айкут должен общаться и с другими женщинами из России. А значит, среди них найдутся пострадавшие…

Некоторое время спустя Гуров в арендованном, довольно потрепанном сером «Форде» ехал по первому адресу, который обнаружили айтишники. Улов у специалистов был неплохой, они вычислили три адреса в самой Анталии и один поблизости, где-то неподалеку от городка под названием Сиде. Лев лавировал в потоке машин, то и дело сверяясь с навигатором и поглядывая по сторонам. Он очень надеялся на то, что его поиски завершатся успехом. Конечно, обычно мошенники проявляют максимальную осторожность, и Айкут задействовал немалое количество айпи-адресов. Но «работал» он с иностранкой, вероятно, аферист предпочитает именно эту категорию женщин. Значит, должен считать, что ему практически ничего не грозит с точки зрения закона, и мог расслабиться, проявить беспечность: хотя бы раз указать адрес, фактически с ним связанный.

Гуров планировал сегодня объехать все адреса в Анталии, проверить все наводки московских специалистов в городе, а потом съездить в Сиде, судя по карте, дорога займет примерно сорок минут туда и обратно. Но неизвестно, сколько времени уйдет на эти разъезды и проверку адресов. А его как раз нельзя терять зря. Уже к вечеру ему надо вернуться в отель. Он собирался поговорить с горничной Жанной, которую до отъезда в город не удалось застать. А еще нужно было доложить о проделанной работе Лиле, которая с нетерпением ожидала новостей у себя в номере и заверяла, что обязательно дождется возвращения Гурова.

Но уже было далеко за полночь, когда полковник вернулся в отель. Он устал и вымотался за этот суматошный день, причем самое обидное было в том, что настойчивые поиски не принесли никакого результата и совершенно не продвинули расследование. Ни один из проверенных адресов не был связан с Айкутом Мутлу.

В такое позднее время нечего было и думать встречаться с горничной, именно Жанна наверняка уже давно отправилась спать.

А вот Лиля с нетерпением ожидала новостей в своем номере.

— Войдите! — тревожно выкрикнула она, когда Гуров тихонько постучал в дверь. — Я вас жду, Лев Иванович! Я попросила на ресепшене, чтобы меня предупредили о вашем возвращении. И они только что звонили в номер. Что так долго?! Есть какие-нибудь новости? Вам удалось напасть на след Айкута?!

— К сожалению, пока нет, мы вытянули «пустышку», не повезло. Но в нашем деле так часто бывает. Скорее всего, придется ждать, когда похитители выйдут с вами на связь и выдвинут требования. Как только они это сделают, у нас появится возможность зайти с другой стороны. И расследование сделает новый виток.

— Понимаю, Лев Иванович! Но вы тоже поймите, время-то идет! Я это почти физически ощущаю! И мне постоянно кажется, что оно летит, уходит с бешеной скоростью, утекает, как песок! Только не сквозь пальцы, а прямо у меня из-под ног! И этот жуткий образ просто преследует меня, пугает, не дает поздней ночью прикрыть глаза!

— Это все от нервов и от неопределенности, — кивнул Гуров, — но все равно отдыхать нужно, несмотря ни на что.

— Кстати, забыла вам сказать: вечером ко мне заходил Волкан, хозяин отеля, буквально часа за полтора до вашего возвращения.

— Так поздно? Зачем? У него имелось к вам неотложное дело? Или появились какие-то новости о Нике?

— Ничего конкретного, — недоуменно пожала плечами Лиля. — Он долго говорил по-турецки, потом, когда сообразил, что я понимаю далеко не все, перешел на русский. Но у него такой жуткий акцент, что стало ненамного легче. Говорил, чтобы я не держала зла на то, что успокоительное ввели вроде как без моего разрешения. Ссылался на решение медиков. А еще говорил, что у него в отеле следят за безопасностью и случай с Ником беспрецедентный. Намекал, что мой мальчик, скорее всего, пошел плавать в море и, вероятно, был неосторожен и слишком далеко заплыл. Вот никто и не заметил, что он тонет. Но от несчастных случаев никто не застрахован. И это уже не их вина, а его беспечность. И все же люди будут продолжать поиски, обыщут пляж и всю береговую линию, чтобы принести мне долгожданное успокоение. Тут я не очень хорошо поняла, что конкретно имелось в виду. А потом сказал, что я могу оставаться в отеле столько, сколько будет необходимо для поисков. Разумеется, бесплатно. Если же мне тяжело тут быть, я могу переехать в другой отель их сети. Он находится где-то около Авсалара, этот городок много дальше от Анталии. Но сказал, что это мне решать.

— И что вы ответили?

— Думаю, он просто о рейтинге курорта беспокоится. А также хочет избавиться от меня, спихнуть подальше, долой с глаз остальных туристов. Чтобы избежать распространения негативных слухов.

— Которые, в свою очередь, сильно повредят рейтингу, — кивнул Лев.

— Именно. Но у меня даже разозлиться сил не хватило. Наоборот, я его где-то в глубине души понимаю. Человек беспокоится о своем бизнесе. Туристический сезон только начался, и его срыв грозит финансовыми потерями. А если учитывать, что предыдущий сезон провалился, по известным политическим причинам, его беспокойство понятно. Но переезжать я наотрез отказалась. Ответила, что буду здесь новостей ждать.

— Скажите, Лиля, а обо мне он не спрашивал? — осторожно поинтересовался Гуров.

Женщина ненадолго задумалась и ответила:

— Да, кажется! Волкан все повторял: «Детектив, детектив». А я тогда не поняла, о чем он толкует. Похоже, хозяин курорта уже осведомлен о вашем прибытии. И, по-моему, он пытался выяснить, как далеко распространяются ваши полномочия. Но я его совсем не поняла, так что не ответила ничего внятного.

— Утром я сам с ним поговорю. Все равно сделать это необходимо.

— Но не кажется ли вам странным, Лев Иванович, что хозяин отеля забеспокоился? И вообще, откуда он мог узнать?

— Это логичный шаг состоятельной дамы, которая попала в беду на территории иностранного государства. Догадаться нетрудно. И потом, не забывайте, что я заселился еще вчера в обед. Но сразу же отправился не к морю или в бар, как большинство туристов, а в ваш номер. А потом, наскоро перекусив, взял машину в аренду и уехал. Администратор должен был обратить на это внимание и доложить хозяину. Поскольку слухи о моем пребывании здесь будут распространяться и множиться, полагаю, Волкан попытается высказать вам недовольство.

— Это значит, что он как-то замешан в похищении моего мальчика?! — вскричала Лиля.

— Необязательно. Никому не нравится, когда на территории его предприятия ведется расследование. Тем более что это может повредить бизнесу, если пойдут слухи. Ведь произошла неприятность с одним из туристов, за которых администрация курорта несет ответственность, как ни крути.

— Тем более нужно провести расследование, все выяснить, чтобы в будущем не допускать подобного.

— Правильно. Но в ходе расследования могут всплыть факты, которые докажут, что это их вина — беспечность, халатность. Выбирайте, что нравится. Все из вышеперечисленного может плохо сказаться на бизнесе.

— Значит, Волкан может запретить расследование? — забеспокоилась Лиля.

— Ни в коем случае! У меня есть удостоверение частного детектива. С вами мы можем заключить официальный договор. И, если понадобится, мои полномочия подтвердят из столичного управления, через российское консульство. Орлов об этом обещал позаботиться. Так что Волкан может лишь попытаться создать ряд мелких препятствий. Например, запретить служащим со мной общаться или обвинить меня в нарушении режима курорта. Но я обязательно объясню этому джентльмену, что мешать расследованию не в его интересах, а сотрудничество, наоборот, ему зачтется. А еще вы после отъезда не станете публиковать негативный отзыв в Интернете или не станете предъявлять иск отелю. В общем, отыщем рычаги воздействия, не переживайте.

Гуров простился с Лилей Петровой и поднялся в свой номер, который располагался этажом выше, в том же крыле здания. Он бросил беглый взгляд на свою дорожную сумку — не распакованная, она валялась около кровати — и устало махнул рукой, пусть пока лежит, сейчас некогда заниматься вещами. Потом повертел в руках пакет с бутербродами, что заботливая Лиля захватила для него с ужина. Есть совершенно не хотелось. Видимо, на организм влияла резкая смена климата и сказывалась усталость, накопившаяся за день.

Гуров освежился в душе и прилег на кровать. Нужно успеть восстановить силы за тот короткий промежуток времени, что оставался до утра. Он запланировал очень ранний подъем и несколько важных для расследования встреч.

Как и собирался, утром Лев первым делом отправился на поиски горничной, что занималась уборкой номера Петровых. Поговорить с ней было необходимо, чтобы в точности воссоздать картину того дня. Важно, чтобы Жанна максимально подробно описала, каким увидела номер Петровых, особенно комнату Ника. Как помещение выглядело до уборки? Возможно, девушка случайно уничтожила следы борьбы в номере или другие улики, которые, например, свидетельствовали о том, что паренек сбежал сам из отеля. Ведь чтобы расследование было результативным, нужно рассматривать все версии и ничего не упускать.

Он нашел девушку в компании других горничных в некоем подобии подсобного помещения, оборудованного в подвале для хранения различного инвентаря. Ведра, тряпки, моющие средства, порошки и прочие вещи, необходимые в таком беспокойном хозяйстве, как крупный отель, соседствовали со стеллажами, заполненными чистым бельем и полотенцами.

Горничные болтали, гремели тележками, раскладывали чистые полотенца, готовились к новому рабочему дню.

— Доброе утро, девушки, — заглянул Лев в комнату.

— Здрасте, — ответил кто-то.

— Ой, а гостям отеля в это помещение нельзя заходить, — пробормотала миниатюрная блондинка с короткой стрижкой.

— Возможно, вы заблудились?

— Я — частный детектив, — помахал «корочками» полковник, — Гуров Лев Иванович. И мне необходимо поговорить с Жанной Самойленко, на ресепшене сказали, что она здесь.

— Это я, — отозвалась темноволосая смуглянка и нервно оглянулась: — Что-то случилось в одном из номеров, где я убираюсь?

— Нам нужно поговорить, — нейтральным тоном произнес Гуров, — и, если можно, наедине.

— Никто из постояльцев вроде не жаловался, — расстроенно пробормотала девушка, пока остальные горничные, перешептываясь и обмениваясь многозначительными взглядами, покидали помещение. — Мне ничего не говорили, и администрации, видимо, тоже. Неужели пропало что-то ценное?

— С чего вы так решили?

— Ну, частного детектива не нанимают из-за исчезновения серебряной булавки. Ясно же, что пропало что-то очень дорогое! Вы поймите, у нас солидный курорт! Здесь бывают весьма состоятельные люди. У них при себе имеются и наличные деньги, и драгоценности, особенно у наших соотечественников. Европейские туристы редко возят к морю брильянтовые колье, а вот наши, как говорится, любят блеснуть. И для таких гостей в отеле имеется сейф. Бесплатная услуга, чтобы туристы хранили ценные вещи. А в номерах класса «люкс» имеются личные сейфы. Но наши сограждане обычно проявляют крайнюю беспечность. Они считают, что высокий забор и КПП с охранником на въезде гарантируют стопроцентную безопасность. Наденут к ужину драгоценный гарнитур, а потом швырнут небрежно на прикроватную тумбочку. Я сама сколько раз находила то золотую запонку на ковре, то браслет в кресле. А уж колье и колец на тумбочках — не счесть, сколько обычно валяется. И я постоянно повторяла гостям: «Убирайте ценности в сейф». А, все без толку! — махнула рукой девушка. — Но я, поверьте, Лев Иванович, никогда не взяла ничего чужого! Даже на нитку не позарилась!

— Так что если пропало брильянтовое колье, его хозяйка сама виновата? — иронично протянул Гуров.

— Только если потеряла, по беспечности разумеется. А если хозяйка помнит, что приносила вещь в номер и оставляла где-то внутри, конечно — нет! Драгоценности сами ходить не умеют! И такая пропажа — настоящая неприятность. Но я никогда не брала ничего чужого! Хотите, можете постояльцев расспросить, можете начальство или девчонок наших, вам все подтвердят мои слова! А хотите, можете обыскать мою комнату и личные вещи, мне скрывать нечего.

— Простите, Жанна, кажется, я невольно ввел вас в заблуждение.

При этих словах Гурова девушка вопросительно изогнула правую бровь.

— Меня оправдывает только то, что вы сами решили, будто ведется расследование по пропаже какой-то ценной вещи.

— Интересно, а что я должна была еще подумать?! Нет, я тут распинаюсь вовсю, а вы молча слушаете и не останавливаете меня!

— Зато теперь я точно знаю, что вы — девушка честная и ответственная. Внимательная и не лишенная иронии. Но при этом довольно тактичная, — улыбнулся Лев.

— Я готова вас простить, если какой-то российский олигарх собрался предложить мне работу со сказочным окладом, а вам поручил провести проверку кандидатки, — усмехнулась в ответ Жанна.

— А еще с богатым воображением, хорошо развитым логическим мышлением. За последние пять минут вы сделали два обоснованных предположения. Но, к сожалению или к счастью, они оба неверны.

— Ну, то, что ни у кого не пропало дорогих вещей, уже хорошо. А по поводу работы у олигарха — невелико счастье. — Жанна помолчала немного и добавила: — Так что же вам на самом деле нужно, Лев Иванович?

— Ваша помощь. Я понимаю, вы крутитесь весь день, с раннего утра до позднего вечера. И каждый следующий номер для вас похож на предыдущий. А в конце дня все словно сливается в одно цветное пятно.

— Откуда вы знаете? — хихикнула Жанна. — Сейчас уже ничего, а раньше мне даже кошмары снились. Правда. Убираю, убираю, мусор, тряпки, швабра, полотенца, простыни! Тороплюсь, к приходу гостей не успеваю, нервничаю. Так и жила: уборка днем и ночью. Чуть с ума не сошла. А потом ничего, прошло, привыкла, наверное. Мозг адаптировался и нормально реагирует на меняющиеся, как в калейдоскопе, номера, похожие один на другой.

— И тем не менее вам необходимо вспомнить одних постояльцев и их номер. Лилия Петрова и ее сын Ник занимают «люкс» на пятом этаже.

— Красивая такая, высокая стройная женщина в великолепных нарядах? И ее шустрый парнишка? Конечно, я их помню. И номер помню, расположен в правом крыле, декорирован в современном европейском стиле. Петровы довольно опрятные люди, у них всегда чисто и мало работы. Пыль протерла, полы освежила, простыни и полотенца сменила, и все. Были бы все постояльцы такие аккуратные.

— Хорошо, Жанна, а постарайтесь припомнить день последней уборки.

— Вчера я не прибиралась. Лиля в номере была, просила не беспокоить. Все плакала, у нее же мальчишка пропал! Ну что, нашелся паренек?

— Пока нет, — покачал головой Гуров.

— А, так вас наняли для его поисков?! — наконец догадалась девушка. — Что, все действительно так серьезно? У нас тут болтают… — недоговорив, она осеклась, нахмурила подвижные брови и ненадолго задумалась.

— И что говорят?

— Ну зачем вам всякие сплетни слушать?! Как правило, это глупости все, — опустив голову, пробормотала Жанна.

— Вы бы удивились, если бы узнали, сколько бывает полезной информации в досужей болтовне, — хмыкнул Лев. — Приехал я только вчера и к расследованию приступил недавно. Мне интересно, кто и что говорит. Просветите меня, Жанна, пожалуйста.

— Говорят, что мальчишка сам сбежал из отеля, потому что с матерью поругался и психанул. А женщина теперь переживает и строит различные необоснованные теории заговора.

— А кто говорит?

— Да все, и девчонки наши, и с кухни обслуга.

— А конкретней можно? Кто первый сделал такой вывод?

— Пашка, кажется, официант наш. Он бармена подменял в прибрежном баре и рассказывал, что видел ссору на пляже. Петровы пререкались и бурно жестикулировали. Но о чем шла речь, он слышать не мог. В баре музыка играет, и потом, он был занят работой, особо некогда наблюдать.

— То есть Пашка просто предположил, что Петровы ссорились?

— Да, наверное. Только уже потом, уже когда Лилия шум подняла. А сначала, кажется, даже особого значения не придал.

— Хорошо. А что вы думаете по этому поводу?

— Даже не знаю, если честно, — пожала плечами Жанна. — Мне казалось, что мальчишка мог познакомиться с кем-то на пляже, заболтаться и пойти прогуляться по берегу или в гости, например, в соседний отель. А там увлекся чем-то и не заметил, что времени много, с детьми и подростками так бывает.

— Но тогда он уже давно должен был вернуться, — возразил Гуров.

— Конечно. Тем более что в соседних отелях уже известно, что мы вели поиски. Так что я ошиблась, видимо.

— И что думаете теперь?

— Даже боюсь предполагать. Но мне не верится, что Ник мог уйти, поссорившись с матерью, да еще так надолго.

— Почему?

— Ну, в данном случае побег был бы демонстрацией своеволия, определенным позерством, попыткой доказать свою правоту или больно ранить близких. А паренек не похож на истеричного или эгоистичного человека, наоборот, он производит совсем другое впечатление. Спокойный, вдумчивый, много читает, любит кроссворды и головоломки всякие. То есть парень достаточно эрудированный. Но не отстраненный, как часто бывает с такими подростками, а наоборот, контактный, веселый и активный. Всегда поздоровается, поболтает при встрече. И я никогда не слышала, чтобы он матери грубил или возражал. И ссор не замечала. Да и вообще… — Жанна задумалась, ненадолго замолчала, покачивая головой, потом добавила: — Понимаете, если бы Ник сбежал, мать это бы заметила, разве нет? Ну, там, не знаю, могли пропасть деньги или банковские карты, некоторые вещи. Смена одежды, легкая куртка или толстовка с капюшоном, например. Ночи у моря бывают прохладные.

— А вы сами заметили пропажу каких-то вещей в номере? Или следы лихорадочных сборов в дорогу? Или что-то необычное, может быть, следы драки, борьбы?

— В номере? — искренне удивилась Жанна.

— Да, когда уборку делали, — кивнул Лев.

— Нет, ничего такого не было. Вещи все на месте, насколько я могу судить, конечно. Кругом почти полный порядок, и ничего подозрительного или необычного. Я протерла пыль, освежила пол, сменила полотенца и ушла. Да что там могло быть, в номере-то? Кровь, грязь, осколки от разбитой вазы?

— Или разбросанные вещи, наполовину собранный рюкзак на полу, например, или записка, адресованная Лиле.

— Если бы я нашла записку, то обязательно отдала ее женщине. Да и потом, когда она сына хватилась, рассказала бы, что парень вещи собирал. А о следах борьбы и нанесенного ущерба, которые вы описываете, особенно о пятнах крови, испорченной мебели, предметах декора, которые позволяют предположить, что произошло нечто серьезное, положено сначала докладывать помощнику администратора, нашему непосредственному начальнику. Он оценивает ущерб и тяжесть произошедшего события, переговаривает с гостями номера, докладывает начальству и только потом велит убраться.

— И всегда происходит именно так? То есть администрация всегда в курсе всех происшествий или потасовок?

— Да, как правило. Ну, бывает, конечно, что постояльцы, перебрав горячительных напитков, подерутся в номере, а потом дадут горничной на чай, чтобы она прибралась. И если серьезного ущерба нет, она докладывать не станет. Но это не наш случай. В номере у Перовых было чисто, да и алкоголем они не злоупотребляли, и драться им не с кем было. Ни друг с другом же воевать?

— А если предположить, что в номер пробрался кто-то посторонний?

— Это маловероятно. На территорию комплекса посторонних не пускают. Кругом камеры, и охрана на входе. А сам номер заперт на ключ.

— Но ведь имеются дубликаты ключей?

— Конечно, но к ним нет доступа даже у гостей отеля. Дубликаты хранятся у администратора и выдаются горничным под роспись, личную ответственность и только на время уборки. За утерю с нас три шкуры спустят, а потом замок сменят. Так что в номере не могло быть посторонних. Разве что постояльцы сами впустили гостя. Но это уже вопрос к Лиле, разве нет?

— Конечно. А каковы правила в отеле насчет гостей?

— Постоялец может провести на территорию комплекса своего гостя, немного погулять и даже подняться в номер. Но только ненадолго и только днем. После десяти вечера посторонним вход воспрещен. Но все это в компетенции охраны, они и карточки гостя выдают, и за порядком следят.

— Конечно, мне с этим вопросом стоит обратиться в службу охраны. Простите, что отвлек, и спасибо за помощь.

— Охранники не станут с вами общаться, Лев Иванович. Да и вообще подавляющее большинство сотрудников тоже. Это я оплошала, почему-то решила, что меня в воровстве хотят обвинить, вот и стала защищаться.

— Не станут сотрудничать, почему? — Гуров старательно делал вид, что не понимает, к чему клонит Жанна.

— Ваше расследование должно обрести статус официального. А для этого вам необходимо пообщаться с хозяином курорта, Волканом.

— А откуда вы знаете, что я этого еще не сделал?

— Похоже, вчера вы были заняты чем-то другим. Потому что нашли меня только сегодня утром.

— Может, я пришел сразу после разговора с вашим начальством, — усмехнулся Гуров.

— Что вы, Лев Иванович, — ответила лукавой улыбкой девушка, — Волкан никогда не появляется в своем кабинете раньше девяти утра. А в такую рань еще даже не завтракает, а видит десятый сон.

— Правда?

— Конечно.

— Из ваших слов можно сделать вывод, что хозяин проживает прямо здесь, в отеле?

— Верно. Его номер расположен на первом этаже левого крыла. Балкон выходит в сад, и Волкан там предпочитает завтракать и ужинать, наблюдая за гостями и персоналом. Сам номер Волкана совмещен с кабинетом. Вернее, здесь это называют «офис». Так что наш начальник находится на работе, даже когда отдыхает.

— И он никогда не покидает отель? — искренне удивился Гуров.

— Предпочитает лично за всем присматривать, — кивнула Жанна, — и уезжает очень редко. По крайней мере, во время курортного сезона. Если не считать случаев, когда хозяин отеля лично сопровождает гостей на прогулки и экскурсии.

— Неужели так бывает?

— Представьте себе, очень часто. Волкан считает, что такой подход значительно повышает рейтинг курорта. А у отеля имеется собственный прогулочный катер. Сегодня вечером, кстати, аниматоры организовывают очередную морскую прогулку. С развлечениями, конкурсами и танцами. Можете поучаствовать. Там будет удобнее всего знакомиться с самыми активными из наших гостей, расспрашивать о пропавшем парнишке и наблюдать.

Гуров еще раз поблагодарил девушку и отправился прогуляться по территории курорта. Он ждал, когда можно будет поговорить с хозяином отеля. Но, чтобы не терять зря времени, все же попытался расспросить свободных служащих о сыне Лилии Петровой.

Жанна оказалась права, когда предсказывала, что работники отеля неохотно пойдут с Гуровым на контакт. Русскоязычные работники еще удостаивали полковника парой-тройкой односложных ответов, а потом торопливо убегали, ссылаясь на неотложные дела. Служащие-турки на любой вопрос Гурова лишь непонимающе таращили глаза и заезженно повторяли: «Босс! Босс!» То ли намекая, что они не могут ничего сказать без высочайшего разрешения начальства, то ли, что со всеми вопросами стоит обращаться исключительно к «боссу».

Тем не менее некоторые справки Гуров все же навел. Правда, по большей части они касались вовсе не мальчика. Полковник узнал, что хозяин курорта довольно сносно говорит по-русски, потому что у него, по слухам, жена родом из Ростова-на-Дону. Но живет она постоянно с детьми в Стамбуле и лишь изредка приезжает навестить мужа, что позволяет Волкану, снова по слухам, вести довольно свободную жизнь. Он мужчина видный, темноволосый, высокого роста, атлетического сложения. Ведет себя подчеркнуто вежливо, гостеприимен со всеми туристами, а на свободных дам производит неизгладимое впечатление, не прилагая видимых усилий, чем активно и пользуется. Когда полковник вошел в кабинет Волкана, тот курил тонкую сигарету, сидя за дорогим письменным столом. Гуров представился и сообщил о цели своего прибытия в отель. Волкан выдержал долгую паузу, нахмурив густые темные брови, потом тихо заговорил:

— Мне доложили, что вы расспрашивали моих людей без моего разрешения. Это нехорошо, неправильно. — Оказывается, хозяин курорта довольно бегло изъяснялся по-английски.

— Наверное, вы правы. Но я не хотел терять зря время, при таких расследованиях оно очень дорого. И я надеюсь на вашу помощь и всяческое содействие. Ведь инцидент напрямую затрагивает интересы вашего отеля, и вы в первую очередь должны быть заинтересованы, чтобы он был исчерпан как можно быстрее.

— Скорее всего, мальчик утонул, — быстро проговорил мужчина, — потому что был неосторожен, беспечен и заплыл слишком далеко. К сожалению, так бывает, это трагично. Но это не наша вина! А его мать впадает в истерики и бросается в крайности! Я понимаю, она не хочет верить в то, что произошло худшее, но, скорее всего, это так. И нам остается приложить все усилия, чтобы найти тело. Но для этого нужно время и, может быть, работа водолазов, но никак не услуги детектива.

— Если вы не нашли свидетелей, которые видели, как парнишка заходил в воду, а потом тонул, это всего лишь рабочая версия, которую нужно еще проверить и доказать, — возразил Гуров. — Так что расследование провести необходимо. Тем более что у мадам Петровой есть основания предполагать похищение.

— Только не на территории нашего курорта! — выпалил Волкан. — Это совершенно невозможно! Здесь не бывает посторонних или подозрительных людей!

— А как же гости ваших постояльцев? — не согласился Лев.

— Их пропускают, только если имеется поручительство. И после того, как оформили временную гостевую карту. Но служба охраны все равно следит за порядком, постоянно. У нас имеются камеры видеонаблюдения, которые охватывают практически всю территорию. Парня не могли здесь похитить. Он или утонул, или сам сбежал!

— А еще его могли выманить с территории комплекса. Если с охраной дела обстоят именно так, как вы рассказываете.

— Конечно, я уверен! — пылко воскликнул Волкан. — Мои люди не теряют бдительности! Они очень надежные сотрудники.

— Возможно, что я тоже разделил бы вашу уверенность, если бы мог просмотреть записи с камер видеонаблюдения.

— К сожалению, эта просьба невыполнима. Охранники наблюдают в режиме реального времени. А записей мы не делаем, вынуждены экономить бюджет. Прошлый сезон был не слишком удачный.

— Как же так?! В таком дорогом и престижном отеле нет возможности организовать охрану на должном уровне? Странно.

— Ничего подобного! — горячо возразил Волкан. — У меня много охраны! Я плачу большие деньги за безопасность. И у нас никогда ранее не было серьезных происшествий!

— Ну что ж, — пожал плечами Лев. — Все когда-нибудь случается в первый раз.

— На что вы намекаете? — Волкан сердито свел густые брови.

— Я не намекаю, а говорю прямо: у вас произошло чрезвычайное происшествие. И провести тщательное расследование просто необходимо. Впрочем, если вы не согласны сотрудничать и проявить лояльность, я уполномочен действовать как частное лицо, как детектив, которого наняла мадам Петрова для поисков своего сына. А поскольку территория вашего отеля, с большой степенью вероятности, является местом преступления, вы не можете препятствовать расследованию.

— Погодите, я тоже хочу, чтобы мальчика нашли. И чтобы ни у кого не было неприятностей.

— Значит, наши цели совпадают, — кивнул Гуров. Он прекрасно понял тонкий намек. Собственно, и так ясно, что в первую очередь «неприятности» не нужны хозяину отеля. Сюда входят: негативные отзывы в прессе, расследования, различного рода проверки, а также неприятные слухи о его курорте.

— И вы не станете чинить препятствий? — уточнил Лев, — и отдадите распоряжения своим сотрудникам помогать мне в расследовании?

— Они ответят на все ваши вопросы. Но по поводу записей с камер я не лукавил, их действительно нет. Но вы можете опросить охрану. Правда, все сотрудники службы безопасности курорта — местные жители, то есть турки. Некоторые из них немного владеют английским и может, совсем чуть-чуть русским языком. Так что у вас могут возникнуть трудности в общении.

— Ничего, разберемся, — спокойно заверил Гуров. — А у службы безопасности есть начальник?

— Нет. Это нерентабельно. Охранники подчиняются мне напрямую.

— Хорошо. Еще мне понадобятся личные дела всех сотрудников отеля.

— А это еще зачем? — Не меняя выражения лица, Волкан сделал нервную долгую затяжку и торопливо стряхнул в резную пепельницу высокий столбик пепла.

— Ну как же. У вас трудится много людей. Среди персонала имеются турки и русские.

— А также украинцы, казахи, армяне, поляки. Наш отель ориентирован в основном на русскоговорящих туристов, но бывают и европейцы: англичане, немцы и поляки, как правило. Так что персонал должен хоть немного говорить на английском и русском, а турецкий желателен, но необязателен.

— Прекрасно. Но я все равно не понимаю, к чему вы клоните. Изучить личные дела всех людей, допущенных на территорию, необходимо, чтобы проверить их по российским и международным базам. Вдруг к похищению мальчика причастен кто-то из сотрудников?

Волкан ненадолго замолчал, раздумывая. Потом, видимо, решившись, снова заговорил:

— Скажу прямо, как есть. На меня работает много иностранцев, так в нашем бизнесе гораздо удобнее. Вы станете их проверять, и выяснится, что рабочая виза имеется далеко не у всех служащих. Для меня это не только неприятности, но и существенный штраф за каждого сотрудника. А сезон только начался. И каким он будет, пока неизвестно. Мой бизнес может не выдержать таких незапланированных расходов. Поймите, Гуров, мы не нанимаем на работу случайных людей. Как правило, это знакомые, или люди с рекомендациями хороших знакомых, или служащие, которые работали во время прошлых сезонов и хорошо зарекомендовали себя.

— Устраивать вам неприятности по поводу нелегально работающих сотрудников не входит в мои намерения, — заявил полковник, — но ознакомиться со всеми личными делами я обязан.

— Хорошо, но только в частном порядке, — быстро проговорил Волкан.

— Договорились. Также я проверю сотрудников по нашим базам, разумеется, в частном порядке. По сути, это простая формальность, чтобы ничего не упустить, — заверил Лев, глядя на недовольное и напряженное лицо собеседника. — У матери пострадавшего мальчика уже имеется подозреваемый.

— Это не может быть кто-то из моих людей! — горячо воскликнул Волкан.

— Совершенно верно, это человек посторонний.

— Тогда к чему все эти проверки и изучения дел?! Я не понимаю!

— Мы должны учесть все возможности и провести расследование во всех направлениях, — обтекаемо ответил Гуров.

— Например?

— Допустим, преступник мог следить за жертвой. Или собирать о ней предварительные сведения.

— А для этого использовать сообщника внутри отеля? Это совершенно исключено!

— Пока нет, — мягко, но настойчиво возразил Лев. — Только после тщательного расследования я смогу исключить из списка подозреваемых людей, непричастных к исчезновению паренька, или выйти на след сообщника преступника.

Волкан снова нахмурился и недовольно повел бровью. Но возражать не стал.

— И потом, не стоит забывать, что преступник мог просто использовать кого-то для сбора сведений или невольного содействия.

— Заставил помогать хитростью? С помощью обмана? — оживился Волкан.

— Этого нельзя исключать. И в таком случае обвинять мне в содействии будет некого. А следствие получит в руки ниточку, которая может привести к преступнику. Так что, если такой шанс существует, я обязан его использовать.

Оставшуюся часть дня Гуров посвятил опросу отдыхающих и работников отеля. Папки с личными делами сотрудников, которые так неохотно предоставил Волкан, он отнес в свой номер, чтобы тщательно изучить на досуге.

А сейчас Лев предпочел не терять драгоценное время. В первую очередь было необходимо восстановить день пропажи Ника, буквально по минутам. Что делал паренек, с кем общался, в какое время пропал и где его видели перед исчезновением или похищением. Возможно, в ответах на эти вопросы кроется тайна исчезновения Ника.

Поздним вечером Гуров планировал отправиться на морскую прогулку, которую устраивали аниматоры отеля. Разумеется, не для развлечения, а чтобы понаблюдать, свести знакомство с еще большим количеством отдыхающих и опросить как можно больше потенциальных свидетелей.

К вечеру, голова его просто гудела от количества проведенных бесед, расспросов и разнообразных сведений. Ему было необходимо срочно систематизировать всю полученную информацию. Осмыслить ее и разложить по полочкам. Ибо большая часть сведений не имела к исчезновению Ника ровно никакого отношения и касалась в основном атмосферы, царящей на курорте: переменчивой погоды, дамских нарядов, качества обслуживания в отеле, а также слухов о многочисленных романах Волкана. Судя по всему, ореол ловеласа, ловко играющего дамскими сердцами, придавал хозяину отеля дополнительный шарм в глазах женщин. А слухи о его любовных приключениях скрашивали тихие курортные вечера, придавали остроты и добавляли нотку пикантности разговорам местных сплетниц.

Лев зашел в свой номер, чтобы немного освежиться и приготовиться к прогулке. Но, прежде чем покинуть его, связался с Москвой. Он понимал, что генерал нервничает и ждет хотя бы беглого предварительного отчета.

— Ну что, как у вас там дела? — Нетерпеливый тон Орлова, подтверждал предположения Гурова. Начальник приступил к расспросам, едва они обменялись приветствиями.

— Работаю, Петр Иванович, сведения собираю. Сегодня опросил тьму-тьмущую народу и продолжу после небольшого перерыва. А вечером буду изучать личные дела персонала.

— Значит, администрация курорта готова сотрудничать?

— Хозяин курорта. Да, он неохотно, но согласился с моими доводами, предоставил сведения. И разрешил беседовать с персоналом, — протянул Гуров.

— Что, Лева? — напрягся генерал. — Судя по твоему тону, тебя что-то настораживает?

— Да не то чтобы… Просто Волкану не слишком понравился мой интерес. Но это понятно: ведется расследование, я задаю вопросы, отвлекаю народ от работы и везде свой нос сую. Кому такое придется по вкусу?

— А как он отреагировал на предположение, что на территории его отеля могли похитить подростка?

— Категорически отрицает, что подобное возможно. Но разрешил все проверить. Охрану опросить. Правда, к камерам наблюдения доступ не предоставил. А для общения с охраной мне нужен переводчик. Большинство из них знают по-русски или по-английски только несколько общих фраз. Но я решу этот вопрос. В крайнем случае попрошу Лилю переводить. Петрова неплохо владеет разговорным турецким.

— Но тебе не хотелось бы привлекать Лилю? — Как всегда, Орлов точно уловил колебания своего сотрудника.

— Конечно нет. Ведь она пострадавшая. Мало ли, какие сведения всплывут.

— А что с записями камер, я не понял?

— Волкан уверяет, что записей нет. Они не ведутся из соображений экономии. Просто ведется наблюдение в режиме реального времени.

— Это странно, — нахмурился генерал.

— Да кто их знает? Волкан вроде привел логичные доводы. Но я завтра сам созвонюсь с нашими спецами, чтобы выяснить, так ли это накладно для бюджета, как он уверяет.

— Хорошо, что с преследователем Лили? Удалось напасть на след мужчины?

— Пока нет. Я проверил все адреса, предоставленные нашими ребятками, везде глухо.

— А похитители? Они выходили на связь? Требования выдвигали?

— Нет. Лиля не отходит от телефона и компьютера. Практически безвылазно сидит в номере, боясь упустить что-то важное. Но ничего пока нет. И я готов рассматривать другие версии, не только похищение. А если похищение, то не с целью обогащения.

— Например?

— Похищение из номера или с территории курорта маловероятно. Нет никаких следов или свидетелей, а вокруг полно народу. Значит, Николай мог сам покинуть отель, поссорившись с матерью, или по не установленным пока причинам. Или парня могли выманить с территории и похитить. Но не для того, чтобы требовать выкуп, а с целью оказания воздействия на мать.

— Вот в эту версию очень хорошо вписывается существование преследователя! — оживился Орлов.

— А также тот факт, что похититель молчит и не выдвигает требований, — согласился Гуров.

— Думаешь, он специально выдерживает паузу, чтобы усилить воздействие?

— Это возможно, если парнишку действительно похитил преследователь его матери.

— Наши ребята докладывали, что он, похоже, брачный интернет-аферист?

— Судя по всему, да. Они еще проверяют эту информацию, — протянул Лев и замолчал.

— Что? Лева, что тебя беспокоит?

— Понимаешь, с точки зрения психологии этот мужчина демонстрирует два типа поведения. И они практически противоположны друг другу.

— Обоснуй, будь добр.

— Первый тип преследователя. Он решительный, наглый, изобретательный. Ему доставляет удовольствие терзать свою жертву, пугать и нервировать. Он играет, но верит в придуманные им же самим правила игры. Отслеживает и почти физически ощущает каждый выброс адреналина у жертвы, наслаждается им. И, возможно, полагает, что у него с жертвой «отношения».

— Ну, все правильно. Такой тип вполне мог похитить у женщины ребенка, чтобы ее помучить.

— Да, но это-то меня и пугает.

— Почему?!

— Это резкое изменение сценария. До исчезновения Ника преследователь только присылал что-то Лиле. Сюда входят подарки, песни, открытки. Любые, все равно, какого содержания — с признаниями или с обвинениями. А теперь преследователь решил что-то у Лили отобрать. Причем выбирает самое важное, что может быть в жизни женщины, — ее ребенка.

— Мужчину разозлило, что Лиля пыталась его игнорировать?

— Может, свою роль сыграло то, что она его игнорировала или пыталась полицией пугать. А может, любая фраза, неосторожно брошенная женщиной.

— И?!

— Если преследователь вообразил, что существование сына мешает его «отношениям» с «объектом», Ник в большой опасности! — выпалил Гуров. — И самое страшное, что он может и не выходить на связь, по крайней мере, довольно долгое время.

— Значит, ждать сообщения или требований бессмысленно? Понятно, — хмуро констатировал генерал.

— Но мы и не ждем, мы пытаемся напасть на след мужчины. То есть времени зря не теряем.

— А что там со вторым типом, я не совсем понял?

— Благодаря сообщениям, присланным Лиле, мы напали на след мужчины в Интернете. И выяснилось, что он промышляет в Сети, разводит «невест» на деньги. И Лиля это предположение подтверждает. Еще в то время, когда они мило общались, «кавалер» намеревался «одолжить» у нее некую сумму денег.

— И что тебя настораживает?

— Аферист — это совсем другой тип характера. Обычно они умны, расчетливы и очень осторожны. Как правило, хорошие психологи и почти никогда не проявляют агрессию. Когда им отказывают или грозят разоблачением, предпочитают тихо удалиться с горизонта. Допустить, что такой тип пойдет на похищение человека, — это просто немыслимо.

— Может, действуют два преступника? — предположил Орлов.

— Не знаю, возможно ли это технически, — усомнился Гуров. — В любом случае пусть наши специалисты с этим вопросом разбираются. А я тем временем попробую отыскать следы пропавшего парня. На сегодняшний день мне удалось установить, что Ник исчез около четырех часов пополудни. И в последний раз его видели две женщины-отдыхающие в парке отеля. Ник шел по аллее из чайных роз в сторону моря. Был слегка «напряжен», как сказала одна из дам, или чем-то озабочен. По крайней мере, парнишка нехотя ответил на их приветствие и торопливо удалился.

— И из этих показаний ты делаешь выводы…

— Да пока никаких, — вздохнул Лев. — Это еще не говорит о том, что Ник собирался сбежать. Или что его преследовали. Мало ли почему мальчишка торопился поскорее отделаться от скучающих теток? Причин может быть море. А вот сведений у меня, наоборот, очень мало — несколько крупиц. Как из такого количества информации можно сделать выводы? Или построить жизнеспособные версии?

— Ладно, — не стал напирать генерал, — ищи, полковник, ищи. Встряхни этот курорт, перерой землю! Найди след парнишки во что бы то ни стало! Я полностью полагаюсь на твое чутье. И постарайся оказать поддержку безутешной девочке. — Когда генерал заговорил о Лиле, его голос смягчился. — Как она там, кстати?

— Держится, — мрачно кивнул Гуров, — но еле-еле. Как только я прибыл, казалось, что она и вовсе на грани нервного срыва. А сейчас вроде ничего, ждет требований, надеется на лучшее.

— Ну что в этой ситуации еще остается?

— Да уж. Еще Лиля постоянно перечитывает свою переписку с преследователем в надежде обнаружить нечто важное, то, что она могла раньше упустить. Я решил, пусть пока анализирует, может, и вправду будет толк.

— По крайней мере, это неплохой способ отвлечься, направить нервное возбуждение в какое-то русло. Только следи, чтобы она не слишком увлекалась и не винила себя, добра от этого не будет.

— Да, конечно. А вообще Лиля деятельная натура. И сидеть долго на месте ей сложно, особенно в такой ситуации. Но она боится пропустить звонок или сообщение от похитителей.

— Ясно. — Генерал еще немного помолчал, потом тихо добавил: — Гуров, я понимаю, ты занят по горло, но постарайся присмотреть за девочкой. Она выросла на моих глазах и дорога мне.

— Обязательно. Сегодня вечером, после круиза, Лиля ждет меня с докладом, — невесело хмыкнул полковник.

— Ладно, расследуй. Не буду больше отвлекать, удачи!

— Спасибо. — Лев отключился и через несколько минут покинул номер.

Небольшой круизный катер медленно скользил по волнам. Время отбытия от пристани, принадлежащей отелю, было рассчитано таким образом, чтобы на посудину успели загрузиться все желающие и пароход успел пройти вдоль живописного анталийского побережья до темноты, чтобы отдыхающие вдоволь полюбовались местными красотами, пока аниматоры готовят развлечения и конкурсы, а бармены разливают напитки и сервируют легкие закуски.

Палуба парохода сверкала разноцветными огнями, из динамиков раздавалась громкая музыка. Туристы веселились напропалую. Уже прошли все затейливые и не слишком конкурсы, а время перевалило далеко за полночь. И сейчас отдыхающие в основном танцевали на свободном пространстве палубы, перекусывали в баре или неспешно прогуливались вдоль бортов, глядя, как отражаются в волнах огни парохода. Некоторые поднимались на верхнюю палубу. Там было устроено нечто вроде смотровой площадки. Но сейчас можно было разглядеть лишь далекие огни, мерцающие в темноте, да отражение прогулочного судна в темных волнах, щедро украшенного гирляндами и фонариками. Здесь, наверху, не так сильно грохотала музыка, было гораздо тише и спокойнее и народу поменьше. Правда, сильнее ощущалась ночная прохлада. Ведь небольшой навес, который находился наверху, предназначался лишь для защиты от солнца, и палуба была полностью открыта легкому ночному бризу.

Гуров решил, что места, чтобы спокойно поразмышлять, сейчас лучше не найти. Он к тому времени успел понаблюдать, как отчаянно умеет веселиться местная публика, поощряемая аниматорами, и выяснить, что основную массу туристов на катере составляют сотрудники фирмы «Фитолик». Похоже, этим дамам все испытания были нипочем. Отдых у моря, жаркое солнце и утомительные семинары, которые длились в течение практически всего дня, совершенно не поубавили в них энергии. Они болтали, сплетничали, закусывали, с детским энтузиазмом и такой же непосредственностью участвовали в глуповатых конкурсах. А теперь плясали, причем с не меньшим энтузиазмом, которому очень способствовали симпатичные мальчики-аниматоры, старательно приглашавшие женщин на очередной танец. Хозяин курорта внимательно следил, чтобы его гости ни в чем не нуждались и не скучали. В конкурсах Волкан, правда, не участвовал, но лично открывал танцевальный вечер. И принял весьма активное участие в этом нехитром развлечении, чем вызывал в рядах дам весьма существенный ажиотаж.

За время поездки Гуров свел несколько новых знакомств, поболтал с туристами и персоналом. Поговорил с барменом Пашкой, поймать которого в течение дня никак не удавалось. Но не выяснил ничего нового или полезного для своего расследования. Милого веселого паренька по имени Ник знали и помнили многие. Некоторые из присутствующих были на пляже около шестнадцати часов, в день его исчезновения, но никто не заметил, чтобы Ник заходил в воду, купался или звал на помощь, когда начал тонуть. Что, пожалуй, противоречило версии об утоплении. Никто из гостей, которых успел опросить Гуров, не видел, чтобы Ник покидал территорию курорта. Что, в свою очередь, ставило под сомнение версию о побеге. Разговор с барменом также не внес особой ясности. Павел подтвердил, что накануне пропажи Ника видел, как парнишка о чем-то спорил с матерью. Разговор был достаточно эмоциональным, но не более того. О чем шел спор, Пашка затруднялся сказать, он был далеко и не слышал ни слова. В любом случае закончился он мирно, и бармен был уверен, что мальчишка не мог сбежать из-за такой ерунды. Петровы улеглись на своих шезлонгах и уткнулись каждый в свою книжку, может, недовольные друг другом, но не более. Что было дальше, Пашка не видел, некогда было. И про ту размолвку даже не вспоминал. А упомянул о ней вскользь, лишь когда стало известно об исчезновении парнишки. Так что остальное в этой истории додумал менеджер отеля с подачи болтливых горничных.

Гуров понимал, зачем менеджер отеля распространял такие слухи. Ведь если парнишка поскандалил с матерью, это их личные проблемы. И если он решил сбежать назло родительнице, это снимает всякую ответственность с работников курорта. Полученные у бармена сведения эти слухи опровергали, но не давали четкий ответ на вопрос: покидал ли Ник курорт? И если покидал, то по собственной ли воле?

— Что-то вы основательно загрустили, — раздался рядом приятный женский голос. — Наверное, это наше упущение.

— Скорее задумался. — Лев повернулся, силясь разглядеть незнакомку, которая устроилась рядом, так же, как и он, опираясь на металлическое ограждение. Верхняя палуба была гораздо хуже освещена, поэтому рассмотреть что-либо было не так-то просто. Гуров лишь мог утверждать, что у девушки было тонкое лицо, темного цвета глаза, светлые волосы, собранные в тугой пучок, загорелая кожа, невысокий рост и великолепное телосложение. Она походила на изящную статуэтку, выточенную из какого-то темного материала мастером-эстетом, который ценит женственные пропорции: высокую грудь, покатые плечи, тонкую талию и округлые берда — и способен придать всему этому великолепию утонченные формы и шарм.

Девушка повернулась, поправила прядь волос, выбившуюся из прически из-за сильного ветра, и передернула плечами. Только сейчас Гуров заметил, что на ней надето облегающее тонкое платье без бретелек.

— Позвольте предложить вам свой пиджак. Здесь прохладно.

— Будет гораздо лучше, если мы спустимся вниз и немного потанцуем, — звонко рассмеялась девушка, но голос у нее стал слегка напряженным.

— Вы помощница аниматоров? — догадался Гуров.

— Не совсем. — Она нервно пожала плечами. — Но вы правы, я здесь работаю. Вернее, я тружусь в отеле, преподаю йогу туристам. Ее облегченный вариант, разумеется. А днем, между занятиями, развлекаю всех желающих выступлениями на пляже.

— А здесь? — подсказал Гуров.

— Это нечто вроде общественной нагрузки. Волкан узнал, что я весьма неплохо танцую, в детстве бальными танцами занималась. И теперь настаивает, чтобы я помогала аниматорам развлекать гостей-мужчин на всех танцевальных мероприятиях. Особенно во время морских прогулок, — скорчила девушка кислую гримасу.

— Как вас зовут?

— Лана.

— Красивое у вас имя, а меня зовут Лев Иванович.

— У вас тоже интересное имя, солидное и редкое. — Теперь в голосе девушки слышалась усмешка.

— Понимаете, Лана, я здесь не совсем гость, так что развлекать меня не надо.

— Правда? А мой начальник так не считает.

— И что конкретно он велел?

— Он был весьма лаконичен. Только кивнул в вашу сторону и строго сказал: «Развлекай гостя!» Но, возможно, он был строг лишь потому, что я изо всех сил стараюсь манкировать этими дополнительными обязанностями. Я ведь не аниматор и даже не танцовщица, — недовольно протянула Лана, — и должна только преподавать йогу. Потому что платят мне по контракту только за это. Сегодня, к примеру, мы будем болтаться в море до часу ночи, а то и до двух, а мне потом вставать в шесть утра.

— Но вы можете обговорить этот момент со своим непосредственным начальником. Не знаю, потребовать сверхурочных выплат или премии.

— Уже обговорила, — снова передернула плечами Лана. Только теперь девушка, похоже, злилась на сложившуюся ситуацию, а не страдала от холода.

— И что же Волкан? Неужели отказал?

— Что вы, Лев Иванович, наоборот, рассыпался в обещаниях и всяческих заверениях в том, что меня здесь ценят и ни за что финансово не обидят. Будет и премия, и пересчет сверхурочных, но по окончании сезона.

— Так за чем же тогда дело стало? — Нужно признаться, Гурова слегка озадачил ядовитый тон девушки.

— Слыхали поговорку: «Обещанного три года ждут»?

— Разумеется.

— Вот! Полагаю, что ее придумали про турок. И могу добавить еще одну, лично от себя: «Все, что тебе турок пообещал, смело дели на десять. Возможно, то, что вышло в итоге, то и будет выполнено».

— Неужели все так печально?

— Боюсь, что даже хуже. Ведь работодатель всегда может найти лазейки, чтобы недоплатить работнику. А сотруднику-иностранцу — и подавно. Они не умеют бороться за свои права, к тому же многие живут в стране нелегально. Так что недаром местные управляющие отелей так любят нанимать на работу наших соотечественников. А потом или зарплату предлагают низкую, или обманывают при расчете. Или бывает так: приезжает в красивую страну наивная девушка. Глаза нараспашку, вокруг море, солнце, пальмы и цветы. Ей предоставляют жилье и полный пансион, даже деньги обещают заплатить. И не замечает девушка, как медленно, но верно ее обязанности усложняются, растут как снежный ком. Не успеет опомниться, глядишь — уже работает за двоих, потом за троих, за ту же весьма скромную зарплату. Что в конечном итоге очень выгодно начальству.

— Ну, — протянул Лев, — Волкан, конечно, хозяин отеля, весьма состоятельный человек, но не думаю, что нужно пасовать перед ним. Наоборот, необходимо бороться за свои права.

— Да, — кивнула Лана, — и сразу же искать другую работу. Что я, кстати, и делаю. Но это уже на следующий сезон. Все приличные заведения давным-давно набрали сотрудников.

— А до заведения низкого уровня не хочется опускаться?

— Только дорогие отели с высоким рейтингом могут позволить себе ставку инструктора по йоге. В местах попроще мне просто не найдется должности.

— Но, Лана, у вас же практически в кармане профессия аниматора, — пошутил Гуров.

— Точно, — невесело усмехнулась девушка, — еще, пожалуй, можно освоить профессию горничной. Это с двумя-то высшими образованиями. Только обе мои профессии не престижные нынче и оплачиваются не слишком хорошо. Я — преподаватель физкультуры и менеджер отельного бизнеса, так что вполне могла бы заменить Волкана на его посту. Хотя моя мечта, разумеется, управлять собственным отелем в месте, подобном этому.

— Ну да. Волкан ведь тоже управляет собственным бизнесом.

— Сильно сомневаюсь, — протянула Лана.

— В чем именно?

— В том, что Волкан владелец двух высококлассных отелей. Нужно знать менталитет турок, чтобы понимать, что по-настоящему богатый человек никогда не станет заниматься подобной рутиной. — Лана сделала широкий жест рукой, словно предлагая оценить эту самую рутину. — Так что он простой управляющий. Кстати сказать, у «Ривьеры», это второй отель сети, есть собственный управляющий. А Волкан там никогда не бывает. Вы бы, к примеру, будучи владельцем, стали бы неусыпно следить за делами в одном и бросать на самотек все дела в другом заведении?

— Наверное, нет, — покачал головой Гуров. — Погодите, Лана, но ведь все вокруг уверены, что Волкан хозяин курорта.

— Кто именно? — фыркнула девушка.

— И отдыхающие, и персонал.

— Гости сообщают новости и сплетни друг другу или узнают их от русскоязычной обслуги. А те просто знают то, что им сказал сам Волкан. Что знают или чего не знают служащие из местных, вы не сможете выяснить никогда, по крайней мере, во всех вопросах, касающихся начальства. Волкан для них в любом случае «босс». То есть не просто вышестоящий по положению человек, а существо, практически приравненное к небожителям. В Турции до сих пор очень сильны понятия социальной иерархии или, если хотите, некоего разделения по кастам. Так что от того, кто может владеть достоверной информацией, ничего не добиться. Справки навести негде. Вот и выходит, что мы с вами просто пользуемся непроверенными сведениями, которые легко могут оказаться ложными.

— Странно, а какой смысл в подобном обмане? — Как человек, посвятивший всю жизнь защите правопорядка, полковник настороженно относился к лжецам любого пошиба, резонно полагая, что лжет лишь тот, кому есть что скрывать.

— Ну, — протянула Лана, — во-первых, обманщик сильно повышает собственную самооценку. Ведь все вокруг ему верят и относятся соответственно заявленному статусу. Во-вторых, это хороший пиар-ход. Ведь Волкан со всеми подчеркнуто вежлив, даже любезен, с видимой охотой уделяет много времени туристам днем и не гнушается развлекать гостей отеля по вечерам. А людям очень льстит такое внимание. Это правда, я лично слышала от разных отдыхающих восторги по этому поводу, и не раз. Мол, сам хозяин нас так встречал, за обедами следил, вечерами развлекал, еще приехать приглашал.

— А что же в-третьих?

— Наверное, вы уже наслышаны о небывалой любвеобильности нашего начальника? Звание «хозяин отеля» помогает крутить многочисленные романы, оно срабатывает как своего рода приманка.

Лана говорила ровным, нейтральным голосом. И, произнеся последнюю фразу, сразу же замолчала. Она не сказала ничего лишнего. Лишь на несколько мгновений Гурову показалось, что молодой женщине есть что добавить. Но Лана сосредоточенно смотрела вдаль, будто неожиданно увидела там нечто важное или любопытное. Между собеседниками повисла недолгая пауза.

— Нет, вы только посмотрите на это!! Жуть, какой кошмар и нахальство! — неожиданно нарушила паузу громко вопящая дамочка, которая вихрем влетела на верхнюю палубу и бесцеремонно ввинтилась в свободное пространство между Ланой и Гуровым. — Лана, деточка моя, вы это видели? — Она буквально тряслась от возмущения.

Гуров сразу узнал в женщине свою знакомую из самолета. Этим вечером Марина сделала новую укладку и надела легкие светлые брюки и яркий облегающий топ с блестками. В руках женщина держала большую кожаную белую сумку, из которой тут же стала доставать широкую цветастую накидку.

— Здесь, холодно, однако, — пробормотала она, энергично кутаясь в палантин, — особенно если тело разгорячено танцами. Еще заболеть не хватало! — И тут же добавила, рассмотрев Гурова: — А, Лев Иванович! И вы здесь, в нашей теплой компании!

— Как видите, Марина, — хмыкнул Лев. — А как вам начало отпуска?

— Я под впечатлением! — восторженно начала женщина. — Кругом такая красота, клумбы, оранжереи! И рестораны, и весь остальной сервис на высочайшем уровне! И развлечения такие интересные! — На этом месте она неожиданно запнулась и, потупив глаза, тихо протянула: — Э-э-э, простите, кажется, я умудрилась нахально нарушить ваше уединение.

— Что вы, Марина, — сразу уловила намек Лана, — мы просто болтаем. Вы совершенно не помешали. — Она тут же попыталась вернуть мысли Марины в прежнее русло: — Так что же все-таки произошло на танцевальной площадке?

— Лана, вы только посмотрите на это безобразие! — прошипела женщина. — Эта гадина Светка уже в третий раз танцует с Волканом! Нет, я все, конечно, понимаю! Она и на курорт приехала раньше на два дня! И фигурка у нее получше моей будет. Но так ведь нечестно!

— Волкан, как хозяин курорта, гостеприимно уделяет внимание всем своим гостям, — дипломатично ответила Лана, — и всегда старается никого не выделять.

— Конечно! — скептично фыркнула Марина. — Допустим, с этой страшилкой Дарьей он из вежливости танцевал, иначе она так бы и просидела весь вечер в уголке. Марию Федоровну с Таней тоже пригласил, как истинный джентльмен. А эти две?!

— Кто? — искренне озадачилась Лана.

— Ну, подружки эти! «Мы с Тамарой ходим парой», не знаю, как зовут! Что уехали два дня назад! Они постоянно за Волканом бегали хвостиком! И говорят, что у блондинки был с хозяином отеля непродолжительный, но бурный роман. Будто он ее ужином угощал в собственном будуаре. Возил в горы на прогулку и к водопадам. А в следующем году приглашал погостить на своей собственной вилле, причем бесплатно! И эта вилла — абсолютно роскошное место — стоит на самом берегу моря.

— На высокой скале? — сыронизировала Лана.

Но Марина, совершенно не замечая иронии, неслась дальше:

— Да! На высокой скале, как прекрасный средневековый замок! Только, разумеется, со всеми современными удобствами. С небольшим парком, пальмами, зимним садом и террасой, увитой розами.

— А еще с тремя бассейнами, вертолетной площадкой и собственной линией метро. — Теперь уже слова Ланы звучали откровенно едко.

Гуров, который лениво прислушивался к разговору женщин, невольно хрюкнул, изо всех сил стараясь сдержать смех.

— О! — застонала Марина, снова не уловив никакого подтекста, и тут же замерла, к чему-то прислушиваясь. — Кажется, песня заканчивается.

— Возможно, будет неплохо, если вы вернетесь назад, — мягко проговорила Лана. — Через пару минут снова заиграет медленная музыка. И, вероятно, Волкан сейчас ищет глазами в толпе ту, что с ним сегодня еще не танцевала.

— О, конечно! Вы абсолютно правы, Ланочка! Ну-ка, пожалуй, побегу я! Этой Светке ничего не светит! — Марина выкрикнула последнюю фразу, как лозунг, и кубарем скатилась по железному трапу.

— Прямо каламбур получился, — устало прокомментировала слова женщины Лана и вздохнула: — Пожалуй, мне тоже пора спускаться вниз. Скоро причалим к берегу. А значит, близится завершение вечера и наше с Волканом показательное выступление.

— Вы танцуете в паре, неужели?

— Да, это он настоял. У нас подготовлено несколько номеров из классики: сальса, румба и даже танго. Сегодня простой вечер, и мы танцуем вальс. Закрываем им развлекательную программу. Приятно было поболтать с вами, Лев Иванович.

— Лана, помнится, в начале нашего разговора вы приглашали меня на танец. Позвольте теперь это сделать мне, — галантно проговорил Лев, и они неторопливо двинулись к танцевальной площадке.

Утро Гурова началось с доклада Лиле Петровой. Накануне пароход вернулся с прогулки так поздно, что полковник просто не решился беспокоить бедную женщину. Собственно, докладывать снова было не о чем. Несмотря на то что Гурову удалось по крупицам восстановить практически весь день, когда пропал Николай, по-прежнему оставалось загадкой, что именно произошло с парнем и что именно он делал в последние пару часов перед исчезновением. Парнишка вроде бы не покидал территорию курорта, но в то же время не засветился ни в одной его части. Впрочем, отель большой, с развитой инфраструктурой, сотрудники заняты работой, а туристы — сами собой. Здесь легко затеряться и провести много времени, не привлекая чужого внимания.

Лиля продолжала настаивать на версии похищения. На причастности Айкута Мутлу и на его немедленном розыске. Лев связался с сотрудниками управления в Москве, но айтишники не смогли найти в Сети ничего нового. Полковник склонялся к мысли, что необходимо еще раз проверить все прежние адреса. Вдруг он умудрился что-то упустить, недосмотреть или не почувствовать?

Гуров размышлял, медленно потягивая кофе в гостиной Лилиного номера. Со времени происшествия, а главное — со дня его приезда, персонал окружил Петрову подчеркнутой заботой и вниманием. Последнее время женщина отказывалась покидать номер, перестала выходить даже в ресторан, чтобы немного перекусить. Волкан, заметив это, велел персоналу сервировать для нее легкие закуски прямо в номере. Вот и сейчас на столике, придвинутом к дивану, стояли ваза с разнообразными фруктами, восточные сладости, свежие булочки, розетки с маслом и джемами, вазочка с оливками и сырами, большой кофейник с ароматным напитком. На большой тарелке, под начищенной до блеска крышкой, остывал омлет. Именно остывал, ибо Лиля совершенно не притронулась к еде. Несмотря на раннее утро, она наливала себе уже третью чашку кофе. И тихонько потягивала напиток, обнимая чашку пальцами и глядя невидящими глазами на светящийся экран ноутбука.

— Лев Иванович, вы угощайтесь, — махнула она рукой на стол, — ведь для расследования вам понадобятся силы.

— А вы? Составьте мне компанию.

— Я попозже. Пока только кофе. Не смогу есть, пока не дождусь новостей. Прямо ком стоит в горле.

— Это понятно, — вздохнул Гуров, — но, Лиля, вам ведь тоже понадобятся силы. Значит, нужно поддержать организм и съесть хоть что-нибудь.

— Я позже, — горько выдохнула женщина, не отрываясь от монитора.

Лев бросил задумчивый взгляд на сутулящуюся, сжавшуюся в кресле фигурку, осунувшееся, посеревшее лицо, усталые глаза и покрасневшие, припухшие веки. «Да, — подумал он, — происшествие с сыном очень сильно сказалось на внешности женщины. Даже можно сказать, изменило ее».

«А ведь это мысль! — неожиданно осенило Гурова. — Совсем другая внешность! Кто даст гарантию, что искомый турок выглядит именно так, как себя презентовал?!» Он стал торопливо рыться во внутреннем кармане пиджака в поисках фотографии, которую выставил на своей странице Айкут Мутлу. Со снимка на него смотрел красавец в дорогом костюме, обладающий весьма утонченной и ухоженной восточной внешностью.

— И кто мне сказал, что он выглядит именно так? Лиля? Так ведь Мутлу хотел впечатлить и эту женщину, и, возможно, множество других. И при этом остаться ненайденным, если что, — едва слышно пробормотал Лев.

Но его слова не ускользнули от внимания мадам Петровой.

— Лев Иванович, я не разобрала, что вы говорите?

— Да так, это были скорее размышления вслух.

— Но это должно быть важно! Я вижу по тому, как вы оживились! — Глаза Лили мгновенно загорелись надеждой.

— Просто я размышлял, как искать Мутлу. Ведь проверка найденных адресов не дала никакого результата. И тут я подумал, что, возможно, искал не совсем того парня! Понимаете?!

— Нет, кажется, не совсем, — озадаченно пробормотала женщина.

— Я не только опрашивал людей, а еще искал подозреваемого, ориентируясь при этом на существующий портрет! — Гуров энергично постучал по снимку, брошенному на столик. — И никого не нашел! Возможно, Айкут Мутлу прислал подложное фото. Или сильно подкорректировал свою внешность в фотошопе, как частенько делают во время интернет-знакомств. А я сразу и не вспомнил об этом моменте!

— И что нам это дает? Осознание того факта, что Айкута никак не найти?! — На Лилиных глазах проступили злые слезы отчаяния.

— Не нужно торопиться с выводами. Ведь отрицательный результат — это тоже результат. Мы проверили адреса, опросили людей, как-либо с ними связанных. И не встретили никого, похожего вот на это фото. И теперь я знаю почему — вероятнее всего, Айкут Мутлу выглядит совсем не так.

— Пытаюсь найти в этом положительные моменты, но все еще не выходит, — покачала головой Лиля.

— Но они есть! Мы уже точно знаем, что надо действовать по-другому! Если сам мужчина на контакт не выходит, а у нас не получается найти его местонахождение, нужно его выманить. Спровоцировать, если угодно, и задержать.

— Как это — спровоцировать?! — взвилась женщина. — Что, если от подобных действий пострадает мой ребенок?!

— Разумеется, осторожно! — в успокаивающем жесте поднял руки Гуров. — Расчетливо, продуманно и очень осторожно вывести его на контакт. И, по возможности, назначить встречу.

— Но если у Айкута есть сообщники, которые в это время будут присматривать за Ником, мой мальчик может пострадать!!

— Это маловероятно, Айкут ведь не бандит. Судя по нашим предположениям, он всего лишь мошенник. Так что вероятность существования сообщника, вовлеченного во все этапы похищения, равна почти нулю.

— А все же, — упиралась Лиля, — как нам быть, чтобы не навредить моему сыну?

— Будем действовать быстро, даже молниеносно, чтобы похитители не успели опомниться. Предварительная схема такая: диалог, встреча, задержание, предельно жесткий допрос.

— И он скажет нам, где держит Ника?

— Он будет вынужден раскрыть все карты. Разумеется, если Мутлу причастен к похищению.

— Это он, я точно знаю! — воскликнула Лиля.

— Хорошо. Значит, давайте попробуем что-то написать Айкуту. Что-нибудь нейтральное. Любое местное приветствие.

Лиля послушно вывела на экране ноутбука: «Мерхаба» — и отправила сообщение.

— Спокойно, не торопитесь, — советовал Гуров, — сначала посмотрим на реакцию.

— Айкут уже в Сети, он говорил, что любит рано вставать. Прочитал! И что-то пишет в ответ!

— Соблюдайте осторожность! — предостерег Лев. — Никаких обвинений или упреков, вообще не упоминайте о неприятностях, то есть об исчезновении сына. Вы просто сменили гнев на милость и решили пообщаться.

«Здравствуй, моя любовь, — по-турецки писал мужчина, — наконец-то ты вспомнила обо мне. Решила простить?»

— Смотрите, Лев Иванович, это намек! Это ведь намек, правда?! Что обстоятельства изменились, и теперь я вынуждена пойти на контакт?!

— Можно понимать по-разному, — протянул Гуров, — но вы не ищите в тексте явных намеков. Будьте готовы к тому, что мужчина станет проявлять осторожность. Просто немного пообщайтесь. И не сразу, но скажите, что еще со времени знакомства мечтаете о личной встрече. И даже пообещайте ему полное прощение.

— Хорошо. — Какое-то время Лиля активно переписывалась, потом повернулась к Гурову: — Если он согласится, где мне назначать встречу?

— Это должно быть знакомое вам место. Не окраина, но достаточно уединенное, чтобы я мог действовать без помех, хотя бы на первых этапах операции. То есть кафе или многолюдный центр не подойдут. И в то же время место встречи должно быть презентабельное, чтобы наш «объект» раньше времени ничего не заподозрил и не насторожился.

— Я знаю, что нам идеально подойдет! В парке, неподалеку от водопадов, есть беседка. Место романтичное и уединенное, оттуда открывается живописный пейзаж: часть скалистого берега, водопад, впадающий в море, и небольшая бухта. Правда, людей вокруг, как правило, много. Прогуливаются и фотографируются туристы, местные жители запекают мясо в специально оборудованных печках — мангалах и устраивают пикники, за столиками или прямо на траве. Но все это чуть в стороне, в самом парке, а беседка стоит ближе к водопаду.

— Хорошо, значит, Айкут не побоится прийти, особенно если хочет увидеться с вами, — кивнул Лев. — Назначайте встречу!

— Как можно скорее?

— Нет. Не стоит сильно торопиться. Скажем, часа в два-три пополудни.

Лиля сосредоточенно переписывалась с турком. И через некоторое время сообщила:

— Он согласился на встречу. Только просит время перенести. Часов на восемь вечера. Что это значит, Лев Иванович, он что-то заподозрил и пытается подстроить нам ловушку?!

— Только не надо так нервничать, все нормально! С вами опытный оперативник, владеющий восточной борьбой и огнестрельным оружием. Это мы здесь расставляем ловушку. Да и время встречи Айкут, скорее всего, перенес потому, что днем работает. Он не владелец собственного дела, а обычный сотрудник и не может покинуть рабочее место раньше оговоренного часа. Плюс оставил время, чтобы привести себя в порядок и добраться до места встречи.

— Хорошо, — гораздо спокойнее кивнула Лиля, — что мне делать?

— Соглашайтесь на восемь вечера и готовьтесь к встрече.

— Но мы прибудем туда раньше?

— Конечно, чтобы осмотреться на местности, все проверить и ждать визита во всеоружии. Полагаю, пары часов будет достаточно.

— А что мне делать оставшееся время?

— Отдыхайте, готовьтесь, приводите себя в порядок. Помните: вы должны выглядеть неотразимо. Гораздо лучше, чем были на фотографиях в Сети. Если мужчина похитил Ника потому, что зациклен на вас, безупречный внешний вид будет одним из наших главных козырей.

— Да, сейчас мое лицо на козырь никак не тянет, — задумчиво пробормотала Лиля.

— Настоящая женщина всегда умеет преобразиться и выглядеть ослепительно, несмотря на внутренние переживания. Так что я в вас верю. Тем более что время еще есть.

— А что будете делать вы, Лев Иванович?

— Я продолжу расследование. Мною опрошен далеко не весь персонал курорта, и в хронологии того дня, когда исчез Ник, имеются существенные пробелы.

— Какой в этом теперь смысл? Ведь через несколько часов похититель или непосредственный организатор преступления будет у нас в руках!

— У нас до сих пор нет внятных доказательств, указывающих на причастность Мутлу. Более того, совершенно непонятно, как именно он провернул похищение. А я не люблю, когда в расследовании слишком много неясностей.

— Хорошо, Лев Иванович, вам виднее.

После недолгих поисков Гуров обнаружил Лану на пляже. Она демонстрировала различные позы йоги. Сейчас она стояла на руках, вытянув вверх ноги. Потом медленно свела вместе стопы, согнула ноги в коленях и развела колени в стороны, образуя причудливый треугольник. На несколько мгновений задержалась в этой позе, а потом подняла одну руку горизонтально полу. Таким образом, вся «конструкция» сейчас держалась на одной руке. Лана замерла на какое-то время, потом выпрямила ноги, снова упираясь в песок двумя руками, пружинисто оттолкнулась и, перевернувшись в воздухе, встала на ноги.

Гуров присоединился к раздавшимся со всех сторон аплодисментам. Девушка с шутливой улыбкой поклонилась публике, потом повернулась к полковнику:

— Завидев ваше приближение, я поторопилась свернуть выступление, подкорректировав его конец.

— Зря, я бы с удовольствием полюбопытствовал.

— Ничего особенного: поза дерева, лягушки и богомола. На самом деле это все достаточно просто, если хорошо умеешь владеть собственным телом. Но впечатление на туристов всегда производит.

— И, наверное, вызывает желание повторить что-нибудь, — улыбнулся Лев.

— Конечно. Но я обычно приглашаю всех на свои занятия. Где-то нагрузки выверены и увеличиваются постепенно. Или, если человек в неплохой форме, предлагаю попробовать что-то проделать, но не в одиночестве, а под наблюдением инструктора. Для этого я здесь и нахожусь. Самостоятельные эксперименты зачастую чреваты синяками, растяжениями или, не приведи господи, переломами. А отвечать, разумеется, мне, ведь они за мною повторить пытаются и не всегда осознают, что у меня за спиной годы систематических тренировок.

— Тогда зачем нужны эти выступления, если не в качестве рекламы занятий?

— Наверное, в качестве рекламы отеля, — фыркнула Лана, — это значительно повышает рейтинг. Вероятно, вы уже догадалась, что это все тоже Волкан придумал. Конечно, я все равно занимаюсь, чтобы поддерживать форму, но делать это вот так, на пляже, честно говоря, привыкла не сразу. Так для чего вы меня разыскивали, Лев Иванович?

Гурову показалось, что Лана очень недовольна некоторыми распоряжениями своего начальства, но предпочла не развивать эту тему.

— Вчера, помнится, в разговоре вы упомянули, что неплохо владеете турецким, и обещали мне помощь с переводом. И я не стал откладывать опрос охранников в долгий ящик.

Разговаривая, они двинулись по широкой аллее, усаженной розами, которая вела от пляжа, а метров через триста разветвлялась. Левая аллея делала петлю и возвращалась обратно к огороженному пирсу, по центральной можно было выйти к основному корпусу, а по той, что правее, — к помещению охраны, где был оборудован пункт видеонаблюдения.

— У нас тут ходят слухи разные, — вздохнула Лана, — и каждый следующий слух более дикий, чем предыдущий.

— И что говорят?

— Сначала рассказывали, будто Ник утонул. Но мне не слишком верилось, он хорошо плавал. Я на пляже большую часть свободного времени провожу, так что сама видела. Потом говорили, что паренек убежал, поссорившись с матерью. Это тоже звучит очень странно. А теперь ходят слухи, что Ника похитили. То ли потому, что его мать очень богата, то ли как акт какой-то извращенной мести.

Гуров подумал, что как-то слишком быстро здесь распространяются слухи и просачиваются в массы секретные сведения.

— Я понимаю, — после паузы снова заговорила Лана, — тайна следствия и все такое.

— Да какие уж тут тайны?! — невесело хмыкнул он.

— Лев Иванович, а почему вы всех о Нике расспрашиваете, а меня нет? — вдруг спросила девушка. — Может, я как раз смогу помочь, и не только с переводом?

— А вы видели что-то важное в день исчезновения паренька? — оживился Гуров.

— В тот день, к сожалению, нет, — после небольшой паузы ответила Лана, — у меня утром были занятия, потом выступления, перед обедом снова занятия, а после обеда индивидуальная йога. Так что я света белого не видела. И так устала, что задремала прямо в подсобке. А на поздний вечер была запланирована морская прогулка. Но ее отменили, потому что к тому времени обнаружилось, что Ник пропал, и поднялся переполох. Ну, а я даже сам переполох проспала.

— Понятно, а накануне, может, видели что-нибудь интересное или просто необычное?

Лана ненадолго задумалась, потом ответила:

— Пожалуй, тоже нет. Ничего особенного не происходило, зря я вас обнадежила. Лиля с Ником много и с удовольствием плавали, в воде держались уверенно, заплывали далеко. А вот бесцельно валяться на пляже они не любили. Всегда или что-нибудь читали, или Ник кроссворды разгадывал.

— А случайно не слышали, за несколько дней до происшествия Петровы поскандалили?

— Скандал? Нет, они всегда отлично ладили. А вы спрашиваете о том споре, что Пашка видел?

— Похоже, о нем.

— Нет, они не ссорились. Просто весьма эмоционально поспорили. Ник хотел понырять с аквалангом, а Руслан, наш инструктор по дайвингу, требовал согласия родителей. У нас так принято, даже если подросток уже взрослый, во избежание всяческого рода претензий. А Лиля разрешения не давала. У мальчишки было какое-то противопоказание, то ли повышенное давление, то ли еще что, это было понятно из самого спора. Но я подробностей не знаю, об этом лучше с Русланом поговорить.

— И чем закончился спор?

— Лиля отказала сыну, но весьма дипломатично, на мой взгляд. Сказала как-то так: «Давай мы еще немного подлечимся, массаж, иглоукалывание. И дома курсы пройдешь хорошие. А тогда и ныряй, чтобы я спокойна была». Парнишка надулся, но с матерью вроде бы согласился. И конфликт был полностью исчерпан.

— Понятно. А тут уже слухи разошлись… — Гуров развел руки в стороны, предлагая оценить размер этих самых слухов.

— С этим у нас быстро, — хмыкнула Лана.

— Кстати, я обратился к вам за помощью и тем самым привлек к расследованию. И очень попрошу вас, Лана, не распространяться о том, что вы можете узнать в его ходе. Как знать, может, мы с вами нащупаем нечто важное? И если информация «уйдет в массы», это может повредить мальчику.

— Конечно, Лев Иванович, я обещаю, — заверила Лана, — никому ни слова.

Но, вопреки ожиданиям, Гурову снова не удалось узнать ничего существенного. Охранники курорта, предупрежденные Волканом, охотно шли на контакт с полковником. Позволили посмотреть камеры видеонаблюдения, которые действительно работали в режиме реального времени, с готовностью отвечали на все вопросы, касаемые исчезновения подростка. Вернее, по этому вопросу они не могли сказать ничего существенного, а только заверили, что в тот день и накануне не выписывали пропусков для гостей. То есть на территории просто не могло быть посторонних. Значит, нападение и похищение в отеле совершенно исключены. И если пропавший паренек покинул курорт, то сам, без чьего-либо принуждения. Разумеется, охранники не заметили, когда и через какие ворота вышел мальчишка, но ведь он давно не ребенок. И они не обязаны следить за передвижениями каждого туриста. Так что в том нет их вины. А если с Ником произошла неприятность на улицах Анталии, охрана курорта тем более не может нести за это ответственность.

На прощание один из охранников высказал сомнение, что Ник вообще покидал курорт, по крайней мере через ворота. Логичнее всего предположить, что мальчик отправился поплавать и просто утонул, так что виновата мать, бросившая паренька надолго без присмотра.

Чувствуя неприятный осадок после опроса охранников, Гуров покинул служебное помещение, придержал дверь для своей помощницы, немного огляделся и бросил взгляд на часы.

— Торопитесь, Лев Иванович? — спросила Лана.

— Наоборот, до вечерней операции еще довольно много времени, — пробормотал Лев и добавил: — Лана, не возражаете, если мы с вами немного прогуляемся по территории курорта?

— У меня тренировка по аквааэробике перед обедом. Но до полудня я совершенно свободна. А куда направимся?

— Сначала в сторону основного корпуса, мимо бассейнов, обогнем ресторан со стороны служебного входа, а там видно будет.

— Так мы выйдем к парковой зоне. Там пальмы, оранжереи и есть небольшая тропка к пирсу. Но ею в основном сотрудники пользуются, чтобы расстояние сократить.

— Купаться бегают? — машинально спросил Лев, а сам тем временем что-то внимательно высматривал и сосредоточенно сопоставлял в уме.

— Что вы, Лев Иванович, — хихикнула Лана, — там же пирс, пароход наш стоит на приколе. Очень глубоко, и водичка так себе, в плане чистоты. По этой тропинке из ресторана загружают закуски и напитки перед прогулочным рейсом. А я ею пользуюсь, когда к отправлению опаздываю. Волкан этого не любит, а бежать парадной аллеей долго, ведь в обход получается. Она, конечно, очень красивая, но делает порядочный виток по территории, пока окончательно поворачивает и упирается в пирс. Еще Руслан, наш инструктор по дайвингу, активно пользуется этой тропкой. Там, справа от пирса, в пристройке, примыкающей к лодочному сараю, хранится все его оборудование.

— Странно, не видел никакого сарая, — уже более заинтересованно пробормотал Гуров.

— Ну, мы его так просто называем, — пояснила Лана, — а на самом деле это добротное современное здание. Но заметить его действительно сложно. Строение замаскировано деревянными щитами, густо увитыми лианами и вьющимися розами. Получилось очень хорошо. Зелень освежает, цветы радуют глаз и одновременно прячут хозяйственные постройки. О! А вот как раз и Руслан!

Приблизившись к пирсу, они почти столкнулись с темноволосым парнем, который, увешанный баллонами и трубками, колдовал над оборудованием для подводного плавания.

Лана окликнула паренька и приветливо помахала ему рукой. Улыбка, мелькнувшая на лице Руслана при виде девушки, мгновенно сменилась недовольной и даже злобной гримасой, когда он увидел рядом с ней Гурова.

— Кажется, сейчас он не расположен говорить, — усмехнулся Лев, — пожалуй, продолжим прогулку. Если мы возьмем правее и станем двигаться параллельно морю, то куда попадем?

— Ну, если пролезем прямо через кустарник, то выйдем на аллею, которая в одну сторону ведет к пирсу и пляжу, а в другую — к оранжерее и дальше к основным корпусам.

— Тогда прошу! — Гуров сделал демонстративный жест рукой, и они с Ланой скрылись в зарослях, сопровождаемые свирепым взглядом недовольного парня.

Они продолжили обход территории, и на некоторое время между собеседниками повисла небольшая пауза.

— Кажется, молодой человек недоволен, что застал вас прогуливающейся с посторонним мужчиной, — дипломатично начал Лев, когда обход территории продолжался.

— Это его личные проблемы, — дернула плечом Лана.

— Значит, его к вам влечение лишено взаимности, — прокомментировал он.

— Вы очень проницательны, Лев Иванович, по турецким понятиям такое поведение считается слишком вольным. Женщина может прогуливаться с мужчиной, если он ее близкий родственник, муж или жених.

— То есть получается, что я вас скомпрометировал? Простите, не знал.

— Все в порядке. Я не турчанка. И ревность или недовольство Руслана не имеют под собой оснований. Я не давала ему повода полагать, что между нами что-то возможно. Как, впрочем, никому из местных. Так что вольна поступать как сочту нужным. А можно у вас кое-что спросить, Лев Иванович? Просто из любопытства.

— Конечно. — Гурову еще не удалось привыкнуть к манере Ланы внезапно менять тему разговора.

— Меня вы пригласили пройтись, чтобы изобразить неспешную прогулку и не привлекать лишнего внимания. Но я никак не пойму, что вы так настойчиво пытаетесь проверить?

— Я могу пояснить, только если это останется строго между нами!

— Конечно, обещаю!

— Все это время я проверял целесообразность расположения камер видеонаблюдения.

— И вас что-то насторожило? Честно говоря, я там у охранников успела заметить кадры с воротами, входом в фойе главного корпуса и какую-то аллею.

— Камер гораздо больше, это от растерянности показалось. Но я не пойму, умышленно или из-за чьей-то некомпетентности территория курорта полна больших «слепых зон»?

— Это места, что не попадают в обзор камер?

— Именно. И этот факт очень странный. Но если подумать, то к исчезновению Николая Петрова, а значит, и к моему расследованию, он не имеет никакого отношения.

— Почему вы так решили?

— Никто не станет перемонтировать оборудование по всему громадному курорту, чтобы прикрыть похищение парня или нарушения, что могли повлечь за собой его исчезновение или несчастный случай с ним. Это затратно, трудоемко и привлекает много внимания. Обычно если администрация пытается что-то скрыть, то просто дает распоряжение стереть записи с камер. Но здесь эта запись не ведется вовсе, значит, и компромата никакого быть не может.

— А это странно, что аппаратура не пишет?

— Пожалуй, что так. Наши специалисты пояснили, что в смете монтажа видеонаблюдения самое дорогое — это камеры, мониторы, процессор, кабели и сам, собственно, монтаж. А вот архивировать запись на сервере достаточно просто и вовсе не так дорого.

— А при чем здесь стоимость, не пойму?

— Именно экономией Волкан пояснил отсутствие архива записей.

— Понятно. Это он лукавит, Лев Иванович, — убежденно кивнула Лана.

К этому времени собеседники сделали большой круг по территории и, подойдя к главному корпусу, уселись на лавочке в тени огромного платана.

— Теперь я не понял, — признался Гуров. — Лукавит? Зачем?

— Кто ж его знает? Но провальный прошлый сезон и строгая экономия в нынешнем — это две любимые присказки Волкана, если он чего-то не желает делать. Замечено не только мною.

— Выходит, он что-то знает об исчезновении Ника и пытается эту информацию скрыть?

— Только если запись перестали делать со дня исчезновения паренька, а все уже существующие уничтожили.

— Но зачем? — искренне изумился Лев. — Замешаны его люди? Он может их прикрывать, как думаете?

— Полагаю, нет, — уверенно ответила Лана, — Волкан станет выгораживать только себя, любимого. Ну, и постарается устранить все, что угрожает отелю. А еще, пожалуй, станет защищать кого-то из своей близкой родни.

— А кто-то из сотрудников состоит с ним в родстве?

— Понятия не имею, никто не хвастался. Но разузнать это мне не составит особого труда. А заодно и как давно не ведется запись на камерах.

— Лана, я буду вам очень признателен, — приложив руку к сердцу, произнес Гуров. — Только не затевайте ничего рискованного.

— Легкий флирт с кем-нибудь из бравых секьюрити, и вся информация у меня в кармане, — хихикнула Лана. — Выберу охранника помоложе. Мальчишки падки на лесть, всегда готовы приударить за симпатичной мордашкой. И отделаться от них обычно не составляет труда, так что не беспокойтесь.

— Но только соблюдайте осторожность.

— Конечно.

Гуров бросил взгляд на часы, чтобы посмотреть, сколько времени осталось на подготовку к встрече Лили с Айкутом, а когда поднял глаза, заметил Руслана, выходившего из-за угла ресторана. Молодой человек злобно посмотрел в их сторону и поспешил скрыться в служебной двери отеля.

— Вы это видели?! — взвилась Лана. — Как он на нас уставился! А припустил как! Побежал с докладом к Волкану, не иначе.

— Почему вы так решили?

— Там технический коридор, если по нему пройти до конца, к двери, ведущей в кабинет Волкана, попадаешь. А если налево и вниз, будет подвал, где для горничных организовали склад, Руслану там просто делать нечего. Так что я не сомневаюсь, «стучать» побежал, гад! Сейчас доложит, что я с вами прогуливалась и мило беседовала.

— Если из-за этого у вас могут быть неприятности, я постараюсь оказать содействие, — забеспокоился Гуров.

— Не переживайте, Лев Иванович! Занятие у меня только через двадцать минут. Готовиться к нему не нужно, только сарафан стянуть — костюм, что сойдет за купальник, на мне. А что я делаю в свое свободное время, никого не касается.

— Но вы говорили, что Волкан умеет придираться.

— Ну и пусть! Он меня не уволит. Во-первых, потому что коней на переправе не меняют. А во-вторых, на мое место ему пришлось бы брать троих разных специалистов. Волкан мысленно эти две лишние зарплаты уже себе в карман положил. А на следующий сезон я сама контракт не подпишу ни за какие коврижки! Так что терять мне особо нечего.

— Все равно, если что, ссылайтесь на меня. Волкан обещал не чинить препятствий расследованию. И пока слово не нарушал, по крайней мере открыто.

Еще было достаточно светло, но уже чувствовалось, что вечер опускается на южный город. Стали значительно длиннее тени, легкий бриз, дувший с моря, усилился и слегка охладил раскаленный за день воздух. Чайки в поисках добычи ближе к берегу кружили над волнами, оглашая все вокруг пронзительными криками.

В парке было очень оживленно и неожиданно многолюдно. Семьи анталийцев гуляли по набережной, посещали многочисленные кафе или перекусывали прямо в парке захваченной из дому или приготовленной тут же, в каменных печах, едой. Вокруг взрослых резвились дети, затевая свои шумные игры и что-то гортанно выкрикивая друг другу.

Около беседки было гораздо спокойнее. Наверное, местные жители часто посещали этот парк и, привыкнув к величественной красоте живописного водопада, предпочитали любоваться им на расстоянии. Изредка подходил кто-то из туристов, чтобы сделать фото на фоне низвергающихся потоков воды. Но они не задерживались надолго и, поеживаясь от сырых брызг, сворачивали дальше на набережную или уходили в сторону от моря, в глубь ухоженного парка. Сейчас беседкой никто из них не интересовался, что было на руку полковнику, который уже больше часа сидел в засаде, устроившись на ближайшей к водопаду скамейке. Отсюда было рукой подать до места встречи и отлично просматривались все подходы к нему.

«Похоже, место выбрано весьма удачно, — подумал он. — Молодец, Лиля, не подвела. Теперь дело за малым: Айкут должен заглотить наживку и явиться на свидание».

Со своего места ему был виден силуэт Лили. Женщина нервничала и не находила себе места. Она то садилась на лавочку внутри беседки, то принималась метаться, меряя шагами тесное строение. Лиля вняла совету Гурова и старательно поработала над своей внешностью, тщательно продумала и создала нужный образ. Легкий синий брючный костюм подчеркивал изящество фигуры, но был довольно строгого кроя, с умеренным декольте и длинным рукавом. Стильные босоножки на высоком каблуке выгодно подчеркивали стройные длинные ноги женщины. Сияющее лицо не носило даже следа переживаний и тревог. Умеренный макияж выделял все достоинства внешности. Блестящие светлые локоны небрежным каскадом ниспадали на плечи.

Будучи мужем не просто красивой женщины, а популярной актрисы, Гуров прекрасно знал, сколько времени и труда стоит придать волосам эту кажущуюся небрежность и как с помощью умелого макияжа можно исправить многие недостатки внешности. Но, признаться, был поражен, увидев, что Лиля полностью преобразилась: вялость движений исчезла, кожа сияла, глаза горели немного лихорадочным, но живым блеском. Похоже, она ждала скорой встречи с сыном и верила в нее.

Неожиданно на тропинке, ведущей из парка, показался мужчина, уверенным шагом направлявшийся в сторону беседки. Гуров с удивлением узнал в нем сотрудника ветеринарной клиники, с которым общался пару дней назад, и понял, что его догадка оказалась верна. Айкут был не ухоженным черноволосым красавцем, а высоким, широкоплечим голубоглазым детиной. Обладателем шевелюры рыжеватого оттенка и еще более рыжей бороды.

Когда мужчина собрался зайти внутрь беседки, Лев сорвался со своего места и бегом рванул за ним, радуясь, что не поленился пройти через оформления многочисленных бумаг и волокиту перед вылетом и захватил с собой свое табельное оружие. Единственное, о чем он пожалел, это о том, что нет сейчас рядом его давнего друга и коллеги Стаса Крячко. Вот кто умеет шутить и балагурить в любой ситуации. К примеру, он бы сейчас не преминул отпустить парочку шуточек.

— Что вам нужно?! Кто вы такой?! — вдруг раздался возглас Лили, и Гуров ускорился, автоматически отмечая, что женщина, видимо, от изумления, кричит по-русски.

— Любимый, я не понимать! — прогрохотал мужчина басом. — Говорить тюкрче![1]

Лев наконец добежал до входа в беседку и влетел внутрь.

— Лиля, вероятно, это и есть Айкут! — Глядя на растерянное лицо женщины, он громко добавил: — Лиля, соберитесь, нам нужен переводчик! Скажите ему, что он арестован и обвиняется в похищении человека!

Тем временем Айкут тоже что-то выкрикнул и поднял раскрытые ладони перед собой, то ли защищаясь, то ли демонстрируя открытые помыслы, продолжал быстро говорить.

— Заткнись! — неожиданно рявкнула Лиля, а потом произнесла по-турецки: — Говори еще раз и помедленнее! Я только учу язык!

Через какое-то время женщина повернулась к Гурову и пояснила:

— Он подумал, что вы, Лев Иванович, мой ревнивый и обманутый муж, который заподозрил жену в адюльтере, проследил до места встречи с любовником и решил поймать с поличным. Дичь какая!

Она тоже стала выкрикивать короткие рубленые фразы, а Айкут, не менее эмоционально, ей отвечать. Гурову показалось, что фразы повторяются, то есть беседа, что называется, пошла по кругу, и он попытался остановить бранящихся:

— Стойте, стойте, Лиля, так не пойдет! Давайте я буду задавать вопросы, а вы переводить с русского на турецкий и обратно.

— Я требовала сказать, где мой сын! А он отвечает, что не знает и вообще не понимает, о чем речь!!

— Мы так ничего не добьемся! Поэтому я буду задавать вопросы, а вы переводить, — спокойно произнес Лев и повернулся к турку: — Вы действительно Айкут Мутлу?

— Да, — ответил мужчина.

— А я — полковник полиции, Гуров Лев Иванович. Значит, это вы познакомились с Петровой Лилей на сайте знакомств? Переписывались, созванивались. А потом, когда женщина приняла решение прервать знакомство, преследовали ее? Звонили, присылали посылки и письма?

Мужчина ответил долгой фразой, которую Лиля тут же перевела:

— Возможно, я был немного навязчив. Но я полюбил, сильно, искренне и впервые в жизни. Ее строптивость только подзадоривала меня, а отказ разозлил. Возможно, я перешел границы допустимого, но преследовать с полицией меня не за что. Я не хотел ничего плохого. Я даже был готов смириться с участью брошенного возлюбленного, но тут увидел фото Лили в Анталии и воспрял духом.

— Почему?

— Решил, раз она приехала именно в этот город, я имею второй шанс. И могу попробовать вернуть любовь!

— Рассказывать о большой любви сейчас не нужно! — сердито гаркнул Гуров.

— Вы зря мне не верить, — попытался ответить на русском Айкут, — я даже язык начать учить. Но понимать мало, а сказать еще хуже уметь.

— Мы не верим, потому что на то имеются основания. Вы просто брачный аферист, батенька, а никакой не влюбленный! Айтишники Главного управления по перекрестным ссылкам обнаружили около десятка женщин, так или иначе пострадавших от ваших действий финансово. Эти женщины проживают в Москве, Питере и других крупных городах нашей страны. И это далеко не все пострадавшие, примерно семьдесят процентов обманутых людей предпочитают замалчивать этот факт, стыдятся. Но вы можете не сомневаться, что наши специалисты разберутся во всем. Возьмут заявления и соберут показания у всех, кого смогут отыскать. А потом передадут материалы судебным органам Турции. Так что наказание вас настигнет, можете даже не сомневаться.

По мере того как Лиля переводила слова Гурова, Мутлу заметно грустнел, терял остатки уверенности, ссутулил плечи и все ниже опускал голову.

— Это так, — сказал он наконец, — я, наверное, виноват. Но я никого не заставлял, все, что мне дали эти женщины, они решили дать сами, без принуждения. И к Лиле это не имеет никакого отношения. Ее я искренне и безмерно люблю.

— О какой любви может идти речь, если ты даже лицо свое настоящее скрывал! — не выдержала Лиля.

— Так просто случайно вышло! Я потом пожалел, очень! Но не знал, как признаться, чтобы не оттолкнуть. А потом ты сама решила уйти, и я умер от горя!

— Сейчас не время об этом, — ввернул Гуров.

— Хорошо, — поднял голову Айкут, — я готов отвечать. Только не понимаю, где наша полиция? Почему меня арестовывает русский полицейский?

— Частный детектив, коим я являюсь в этой миссии, имеет право задержать подозреваемого, чтобы потом передать его в руки местной полиции.

— Не уверена, что смогу это точно перевести, — пробормотала Лиля, но начала переводить.

— Я понимать, — кивнул турок, — мне предъявить обвинение в мош… мошенчиства. Я понимать.

— Нет, — покачал головой Лев, — этим станут заниматься ваши власти. А сейчас вы подозреваетесь в похищении сына Лилии Петровой, Николая Петрова, девятнадцати лет.

— По-хи-ще-ние? Это что? — уточнил Айкут.

— Я не знаю, как это перевести, — развела руками Лиля.

— Киднепинг! — произнес Гуров английский термин, известный во всем мире.

— Я?! — подскочил Айкут. — Я не трогать твой сын!! Никогда!! Зачем?! Почему?! Как?! Я не знать, в какой отель вы жить! В Анталия их много!

— Но ты ему угрожал! — растерялась Лиля. — Писал в последнем письме!

— Я нет! Не угроза! Ты не понять! Я хотел делать с ним знакомство! Чтобы мы быть одна семья! Я не угрожать! Ничего не делать! И никогда не встречаться с мальчик!

Айкут продолжал еще что-то выкрикивать, но уже совсем бессвязное. Гуров, задумавшись, не прерывал мужчину, а Лиля потрясенно молчала.

— Я не верю! — наконец тихо проговорила она.

— Нет, нет! — повторял Айкут уже на родном языке. — Когда пропал сын?

— Четверо суток назад, чуть больше, — ответил Лев, — хватились его около четырех вечера.

— Узнайте на работе, спросите босса, я работаю в это время. И был в магазине.

— Ник покинул территорию отеля около четырех часов. Но ты мог как-то его выманить, а похитить уже потом, позже! — выкрикнула Лиля.

— После работы я сразу же пошел домой. Был в Сети, проверял почту. А потом переписывался с девушками, которые интересуются турецкой культурой.

— До которого часа? — уточнил Гуров.

— До одиннадцати, может, до начала двенадцатого. Это можно проверить! Доказать! Потом выключил компьютер, покормил кошку и лег спать, мне вставать рано на работу.

На некоторое время между собеседниками повисла пауза. Гуров думал, что после проверки алиби с мужчины подозрения можно снимать. А также о том, что расследование придется начинать заново и вести в другом направлении. А что принять за рабочую версию, в голову пока не приходило.

Лиля со всего маху плюхнулась на жесткую лавку и некоторое время так и сидела. Расслабленные руки плетьми упали вдоль тела, лицо застыло и не выражало никаких эмоций. Гуров понимал, что, вероятней всего, это затишье перед бурей.

— Сколько у вас было собеседниц в тот вечер? — негромко спросил он у турка, начисто забыв, что тот не понимает по-русски.

— Тры девушка, — уловил суть Айкут. — С одной говорить скайп. Она узнать мой голос. Вы проверять. Ехать в мой квартира сейчас.

— Не сейчас, — мрачно ответил Гуров, глядя на Лилю, и протянул Айкуту свой блокнот: — Напиши адрес и телефон. И помни, что я знаю, где ты работаешь. Не вздумай убегать, сделаешь себе хуже. Напишешь и можешь идти.

— Я отвести любимый женщина в отель, — пробормотал турок, записывая свои данные. — Или лучше госпиталь?! — бросил он на Лилю настороженный, испуганный взгляд.

Та ни на что не реагировала, казалось, даже не слышала, о чем переговариваются мужчины.

— Лиля, вы меня слышите?! — негромко позвал Гуров и потряс ее за плечо: — Лиля, ответьте мне! — потряс ее за плечо полковник.

— Госпиталь?! — встревоженно отозвался Айкут, оторвавшись от блокнота.

Некоторое время Лев колебался, продумывая действия, потом решительно проговорил:

— Нет! Мы на машине и отправимся в отель. Если Лиле не станет лучше, вызову местного врача или «Скорую помощь». А вы отправляйтесь домой и ждите звонка.

— Она позвонит?

— С вами свяжусь я, для проверки алиби. А позвонит вам Лиля или нет, решать ей.

Гуров старался говорить простыми фразами, но не был до конца уверен, хорошо ли Айкут его понимает. От волнения он совсем забыл, что общался с турком по-английски при первой встрече и логичнее было перейти на этот язык.

Но Айкут согласно кивнул и, пробормотав «гуру шурус»[2], покинул беседку.

— Лиля! — Гуров еще настойчивее потряс женщину за плечо. — Вы меня слышите?

— Лев Иванович, как же так?! — наконец истерично всхлипнула она.

Но Гуров был рад и этому. Он уже начал волноваться за душевное здоровье женщины и склонялся к мысли, что неплохо-таки посетить больницу.

— Как же так, Лев Иванович! Ведь я надеялась! Нет, была уверена, что скоро увижусь с сыном! Что мы напали на след! Что он вернется ко мне наконец! Господи, что же теперь делать!

— Мы продолжим поиски, — как можно более уверенно и спокойно ответил полковник.

— Какие поиски?! Где искать?! Ведь я успела убедить себя, что Ника похитил Айкут! И что поэтому похитители молчат и не выдвигают требований выкупа! А что теперь? Если мой сын похищен кем-то другим, то почему бандиты не сделали попытки связаться со мной? Не потребовали выкуп?! И значит ли это, что моего ребенка больше нет в живых?!!

Казалось, после затяжного молчания женщина торопится выговориться. Слова лились из нее бешеным потоком, перемежаясь со слезами, истеричными всхлипами и судорожными задержками дыхания, похожими на икоту. Гуров просто не успевал ответить ни на один вопрос или вставить хоть какие-то слова утешения.

— Значит, он сам ушел из отеля? И попал в неприятности или погиб? Или утонул в море? Они же мне говорили, говорили! А я не верила, даже слушать ничего не хотела!

— Лиля, послушайте сейчас меня! — Гуров крепко обнял женщину за плечи и легонько встряхнул. — Мы продолжим поиски, только на сей раз зайдем с другой стороны. Разошлем портрет Ника по местным госпиталям. Может, с ним действительно произошло ДТП или несчастный случай. Расширим масштаб поисков и продолжим расследование в отеле. Мы обязательно выясним, что же с Ником произошло. И не опустим рук, пока не будем обладать точной информацией и неоспоримыми доказательствами. Вы меня слышите?!

Лиля снова замерла и замолчала. По ее щекам катились слезы, но лицо ничего не выражало, застыло, словно маска скорби.

— Ну что ты будешь делать! — в сердцах воскликнул Лев. — Кажется, придется все-таки в больницу везти. Только как узнать, где ближайшая клиника?

— Я проводить клиника, — возникла в проеме фигура Айкута. — Нельзя уйти, нужна помощь любимый женщина! — пояснил он свое появление. — Кто уйти — не мужчина!

— Хорошо, вы проводите нас до больницы и уйдете, — согласился Лев, переходя на английский язык.

Казалось, Айкут посмотрел на него с благодарностью.

— Русский язык очень тяжело учить, — кивнул он, словно извиняясь, — позвольте проводить и остаться. Вам может понадобиться помощь, да и турецких врачей вы не сможете понять без меня, а я, как смогу, переведу на английский. И как только узнаю, что Лиля вне опасности, уйду и не стану докучать, обещаю. Я буду рядом, если только она позволит.

— Хорошо, поехали, — кивнул Гуров.

Доктора заверили взволнованных мужчин, что состояние Лили не представляет опасности для жизни. Просто ее организм, ослабленный волнениями последних дней, не перенес очередного удара и нервная система дала небольшой сбой. Женщине ввели успокоительное, оставили на ночь в больнице, просто для того, чтобы перестраховаться. Утром ее обещали отпустить назад, в отель. Перед тем как провалиться в сон, Лиля заверила Гурова, что завтра сама вызовет такси и доберется до отеля. И попросила не терять зря времени и продолжить поиски ее сына. Ведь со дня исчезновения Ника прошло уже четверо суток, и это пугало безутешную мать больше всего.

В фойе отеля Гурова поджидала Лана. Девушка листала журнал, сидя на низком диванчике, и лениво перебрасывалась фразами с молодым человеком на ресепшене. Завидев полковника, она отбросила журнал в сторону, грациозно поднялась со своего места и двинулась ему навстречу:

— Добрый вечер, а я вас жду, Лев Иванович.

— Заметил. Волкан сделал вам выговор? Необходимо мое вмешательство?

— Пока нет, — улыбнулась Лана, — мы сегодня еще не виделись. Хотя, если бы он хотел, вызвал бы в кабинет для выволочки. Но Волкан не зря восточный мужчина, он может молчать, молчать, а потом при случае припомнить все «грехи» разом. Присядем? — махнула она в сторону дивана.

— С удовольствием.

— Я узнала про записи камер. Похоже, их тут с самого открытия не делали.

— Понятно, спасибо.

— А еще я сегодня краем уха слышала, что у вас операция намечается. А потом, говорят, вы с Лилей уехали. Так что хотелось узнать, как успехи? Удалось кого-то задержать или найти следы мальчика?

— А я думал, что говорю неразборчиво и тихо, — устало усмехнулся Лев.

— Довольно-таки тихо, — улыбнулась Лана, — но у меня слух, как у летучей мыши. К тому же я вам помогаю, и Ник мне нравится. Так что я тоже переживаю.

— Честно говоря, похвастаться нечем.

— Сорвалась встреча?

— Нет, подозреваемый пришел, и я его допросил. Только у него алиби и на время исчезновения Ника, и на весь оставшийся вечер. Пока не проверенное, но убедительное. Да и мотива похищать парнишку у мужчины не было. Просто вышло непонимание у них с Лилей. Она хваталась за подозрения как за соломинку и убедила себя, да и меня, что греха таить, в том, что Ника похитил ее турецкий знакомый. А это не так, следовательно, придется почти все начинать сначала.

— Зачем же сначала? Вы ведь вели работу в разных направлениях, вот и продолжайте. Одна версия отпала, остались другие.

— Нет у меня жизнестойких версий. Скорее всего, парня не похищали, так как выкуп никто не затребовал. Да и на территорию отеля посторонним сложно проникнуть незаметно. По всему выходит, что Ник сам покинул отель. И попал в какую-то серьезную переделку в Анталии. А случиться в огромном чужом городе могло что угодно. Но совсем непонятно, зачем ему было сбегать тайно и без предупреждения? И утонуть он не мог. Ведь я опросил тьму-тьмущую народу, и никто не видел Ника на пляже или по пути к нему.

— А что, если Ник скрывался, — предположила Лана, — и отправился к воде, но вовсе не на пляж?

— А куда он мог пойти? И зачем скрываться?

— Помните, Ник мечтал поплавать с аквалангом? Он частенько вертелся около Руслана, приставал с расспросами. И донимал мать просьбами разрешить погружение. Но Лиля не соглашалась, то ли здоровье у парня было далеко от идеала, то ли он не отличался хорошей спортивной формой, не знаю. Они даже весьма эмоционально поговорили на эту тему, ну, вы должны помнить, я рассказывала.

— И вы предполагаете… — Гуров начал понимать догадку Ланы.

— Что Ник мог только сделать вид, что послушался мать и смирился с отказом, а на самом деле продолжал лелеять эту мысль. Он ведь подросток.

— И даже мог предпринять попытку погружения, но уже скрываясь ото всех?! — подпрыгнул на диванчике полковник. — Лана, вы — гений! Погодите, а разве Руслан не должен был провести с парнем предварительные тренировки, инструктаж перед погружением? И, если все было так, почему он молчал о том, чем Ник занимался, когда того все искали?

— Полагаю, что это скорее вопросы к Руслану, — заявила Лана. — Он в любом случае должен был держать процесс на контроле. И да, обязательно провести обучение.

— Думаю, не стоит терять времени. — Гуров и Лана дружно поднялись и покинули фойе. — Вы ведь не откажетесь переводить при разговоре? — уточнил он по дороге.

— В том нет нужды. Руслан, хоть и турок, но родился и вырос в Казахстане. Он отлично владеет русским языком и может сносно объясняться на турецком. Вернее, на гремучей смеси турецкого и казахского, они довольно похожи, по крайней мере, местные понимают. Так что я вам не нужна, буду только отвлекать. И отправляюсь спать с чистой совестью. Завтра расскажете, как все прошло. Кстати, не могу не отметить, что вы вернулись без Лили. С ней все в порядке?

— Когда выяснилось, что турок Ника не похищал и надежды увидеть сына растаяли, Лиля сильно разнервничалась, и ее нервная система дала небольшой сбой. В общем, она в клинике переночует, а завтра приедет в отель. Только это между нами, Лиле не понравится, если станут болтать о ее состоянии.

— Конечно, я понимаю и готова предложить помощь. Может, надо подежурить?

— Нет, врачи заверили, что опасности нет и сейчас она спит.

— Тогда я могу забрать ее завтра с утра, пораньше. Вы, скорее всего, будете заняты расследованием, вне зависимости от информации, которую даст Руслан. И будет проще и быстрее, если вы одолжите мне арендованную машину.

— Вы водите автомобиль?

— Конечно, и очень за этим скучаю. В Москве машину пришлось продать, а здесь в ней нет пока особой надобности. Но права я в Анталии подтвердила.

— Значит, договорились. Держите ключи, документы на аренду в бардачке.

— Хорошо. А клиника какая?

— На проспекте, рядом с парком. Я турецкую надпись не запомнил и название улицы тоже. Такое высокое здание в кремовых тонах.

— Знаю, там одна такая. Месяц назад ребенка пчела ужалила, а он оказался аллергиком. Так что я их с матерью на «Скорой» сопровождала, чтобы переводить, присматривать и помогать. Повезло вам, я помню дорогу.

— Огромное спасибо, Лана.

— Не за что, — кивнула девушка и направилась в сторону здания, где располагался персонал. — Кстати, — обернулась она, уже отойдя на пару метров, — Руслана вы застанете у причала, на складе его оборудования. И окажите мне личную услугу, пожалуйста.

— Все, что угодно, — согласился Гуров, не до конца понимая, к чему клонит Лана.

— Когда разговор зайдет обо мне, скажите, что являетесь давним другом моего отца, почти что членом семьи.

— Такой статус дает мне право общаться с вами наедине, не нарушая приличий? — догадался Лев.

— И даже более! Вы можете выказывать одобрение или неодобрение возможным кандидатам в мои ухажеры. Словно от имени отца, — усмехнулась Лана. — И еще попрошу вас, — замялась она на секунду, — дайте понять, что он категорически не устраивает мою семью.

— Слишком навязчив?

— Они все здесь слишком навязчивы. А меня считают гордячкой, не понимая причин холодности. Но я ведь не могу раскрывать душу перед каждым посторонним человеком и объяснять все свои обстоятельства. Да и это не поймут. А так пойдет слух, что у меня элитное семейство с высокими запросами. — Лана снова хихикнула и, махнув на прощание рукой, удалилась.

Гуров застал Руслана на складе оборудования. Видимо, молодой человек только что закончил наполнять баллоны смесью для дыхания, но еще не успел убрать шланги и инструменты.

— Мы уже не работаем, — не слишком вежливо начал Руслан, когда Гуров, представившись, попросил разрешения зайти. — Ночные погружения запрещены по соображениям безопасности. И мой рабочий день закончен. Так что по всем вопросам обращайтесь завтра с утра.

— Я не собирался нырять с аквалангом, — спокойно возразил Лев. — И вы совершенно зря изображаете неведение, ведь все уже давно в курсе, что я не простой отдыхающий, а полковник полиции и провожу здесь расследование исчезновения Петрова Николая. И знаете, что говорит мне многолетний опыт работы? Вы с первой секунды моего появления на пороге заняли агрессивно-оборонительную позицию. Значит, уже догадываетесь, о чем я намерен расспрашивать, и не желаете отвечать. А это, в свою очередь, означает, что вы чувствуете за собой вину! Так в чем мне вас обвинить, Руслан? В нарушении правил техники безопасности? В неоказании необходимой помощи? Или в сокрытии тяжкого преступления? — Гуров намеренно произносил каждую последующую фразу громче и четче предыдущей, чтобы усилить воздействие слов, и медленно, с суровым выражением лица, приближался к парню.

— Что такое? О чем, собственно, вы говорите?! — растерялся Руслан, испуганно отступая от надвигающегося на него полковника.

— Если вы думаете, что у меня здесь нет полномочий, то ошибаетесь. — Лев решил не останавливаться на полумерах. — Я могу применить к вам всю строгость законов обеих стран — от задержания до экстрадиции.

Здесь он, конечно, загнул. Но, судя по затравленному выражению лица Руслана, тот об этом не знал.

— Но я правда не понимаю, — сделал еще одну, весьма вялую попытку молодой человек.

— Вы лжете, Руслан! И вы сейчас выгораживаете себя! Как тогда, когда все вокруг искали пропавшего парня! Когда безутешная мать металась между береговой линией и полицией. Тогда, когда, возможно, для его спасения была дорога каждая минута, вы молчали! И значит, в конечном итоге способствовали его гибели!

— Нет, нет, нет, все совсем не так! — вскричал парень.

— Тогда рассказывай, как именно все было!

— Мальчишка действительно интересовался дайвингом, хотел понырять, но мать не разрешала. Он слонялся возле меня частенько, даже помогал по мелочи, и постоянно задавал кучу вопросов, что да для чего да как происходит. Мне даже показалось, что и литературу специальную прочел.

— Выглядело так, будто он разбирается в этой теме?

— По крайней мере, задавал вполне осмысленные вопросы. Но теория, это всего лишь теория, практика ее не заменит. А опыта у Ника не было совсем никакого. В таких случаях мы проводим тщательный теоретический инструктаж. Потом несколько тренировочных погружений в бассейне. И только после этого погружение в море, на небольшой глубине, в компании с инструктором. Неопытных дайверов мы одних на погружение не отправляем. Просто для подстраховки, ведь случайностей бывает множество, и в инструктаже всего не предусмотреть. Бывают случаи, когда приходится действовать экспромтом, исходя из теории и опыта внештатных ситуаций. Но Ник — это все равно особый случай. Он подросток, и по правилам даже учить его я не мог без разрешения родителей. Он уверял, что уговорит мать, но не выходило.

— Понятно. Значит, ты с ним не занимался? Не обучал?

— Конечно, нет! За такое самоуправство с работы попрут на раз!

— Хорошо, что произошло в день исчезновения Ника?

— Все было как обычно, а вечером я обнаружил, что исчезла лодка и один комплект для погружения. Кажется, это была моя оплошность, я забыл закрыть склад.

— Как так вышло?

— Отвлекся, — низко опустил голову парень, — увидел девушку, в которую влюблен. Отвлекся и пошел за ней, хотел поговорить. Она меня, естественно, отшила, я расстроился и пошел пить чай в подсобку, рядом с кухней.

— Только чай?

— Ну, с бутербродом, — непонимающе протянул Руслан. — А, вы про алкоголь? Нам это строго запрещено, уволить могут. Да и доступа к спиртному у нас тут нет. Когда я вернулся на склад, сразу же обнаружил пропажу лодки. А потом сообразил, что и комплекта нет.

— Во сколько это было?

— Не знаю. Ушел я около трех часов дня, а вернулся уже вечером. О переполохе и о том, что все пропавшего мальчишку ищут, я тогда еще не знал. Не знал даже, что Ник пропал, и не подумал сразу, что это он оборудование взял. Просто понимал, что обвинят меня, тем более что дверь незапертую бросил.

— И что было дальше?

— Я не стал сообщать начальству о пропаже. За такое меня могут уволить, а Волкан и так на меня косо смотрит.

— По какой причине?

— Он заметил, что я уделяю внимание Лане. И боссу это не нравится, потому что он сам положил глаз на девушку. Но она ведет себя строго и отстраненно со всеми. — Руслан хмуро посмотрел на Гурова и тихо добавил: — В общем, до недавнего времени я полагал, что у меня есть шансы.

— Пожалуй, нет, — произнес Лев, вспомнив про обещание, данное Лане. — Ее отцу ты бы не понравился. Это я заявляю, как его давний друг. А ты продолжай про исчезновение Ника.

— Как я уже сказал, меня могли уволить без выплат. А сезон уже начался, хорошей работы не найти. Это значит оставить семью без дохода, а у меня родители пожилые уже. Поэтому я не стал докладывать начальству о происшествии, а решил пока просто поискать потихоньку того, кто оборудование взял. Расстроился очень, но теплилась надежда, что это чей-то глупый розыгрыш. Я бродил вдоль береговой линии до полной темноты, потом вернулся на причал. Снова все осмотрел и, расстроенный, пошел спать. А утром, с рассветом, снова начал поиски.

— Вечером водолазы обыскивали пляж, ты что, их не встретил?

— Нет, наверное, в то время в другой стороне был. Пляж огромный, а искали они, говорят, недолго. Напротив нашего отеля и двух соседних.

— Ладно, продолжай.

— На рассвете я нашел лодку, прибитую к берегу, она принадлежала нашему отелю. Это, конечно, не все, что пропало, но уже радость. Лодок всего-то две, ее обязательно хватились бы рано или поздно. А комплектов для дайвинга много, я решил, что авось пронесет и никто ничего не заметит. А потом, в конце сезона, можно будет что-то придумать, списать как испорченный. Или купить что-то сильно поношенное и недорогое на замену и скрыть недостачу.

— Ну, я уже понял, что ты умеешь выкручиваться из неприятных ситуаций и прикрывать себя. Почему и дальше молчал, когда узнал, что в отеле пропал парень и его никак не могут найти?

— А про остальное как скажу? Ведь тут же всплывет моя халатность и беспечность. И что дверь не закрыл, и что сам парнишке рассказал, что и как. Ведь даже теперь вы меня обвиняете! Да кто бы стал меня слушать? Кто бы поверил, что я ни при чем?

— Но Ника могли начать искать, используя заданное направление, еще четверо суток назад! Конечно, я тебя обвиняю, потому что ты виноват! Как минимум в неоказании помощи!

— Да послушайте! — горячо воскликнул Руслан. — Лодка была перевернута, без весел и вообще без каких-либо следов. Нашел я ее далеко отсюда, миль двадцать на восток. Значит, ее прибило волнами и лодка была неуправляема. Это означает только одно: глупый мальчишка выплыл в открытое море и решил погружаться в одиночку. Даже опытные дайверы страхуют друг друга! А так никто не делает! Никто! Это верная гибель, поймите! Он мог допустить ошибку буквально на любом этапе погружения, а также на любом этапе всплытия. А это мгновенная смерть! Сообщи я все Волкану утром, что бы это изменило? Куда и когда Ник отправился — неизвестно. Да и знай я направление, что толку? Времени прошло уже слишком много, и что-либо делать было поздно!

— Еще что-то пропало из оборудования? — Строгий тон Гурова намекал, что он остался при своем мнении.

— В каком смысле? — растерялся Руслан.

— Подумай хорошенько и скажи мне, что еще пропало!

— В лодке лежали два спасательных жилета. Они тоже пропали, но это могло произойти, когда лодку перевернуло, выпали, и в море унесло.

— Какого цвета были жилеты?

— Оранжевого. А костюм для дайвинга пропал темно-зеленый, — растерянно пробормотал Руслан.

Услышав последние вопросы полковника, парень, видимо, понял, что Гуров не намерен скрывать эту историю. Наоборот, собирается организовать масштабные поиски Ника. А значит, его, Руслана, непосредственное участие обязательно вскроется. Парень, как всегда, думал только о себе.

Но он ошибался. В душе Гурова теплилась надежда. И ее породило одно простое словосочетание: «спасательный жилет».

«Похоже, все совпадает, — размышлял он, направляясь в свой номер. — Ник решил-таки попробовать свои силы в подводном плавании. И для этих целей стащил оборудование и лодку. Ведь время пропажи соответствует примерному времени его исчезновения. А таких совпадений не бывает».

Допустим, Ник не рассчитал силы или, увлекшись, заплыл довольно далеко в открытое море. Неправильно зафиксировал лодку или попал в другую переделку. Шансы на спасение все еще были велики.

Конечно, безответственный Руслан виноват в том, что никто вовремя не забил тревогу, не организовал тщательных поисков паренька. Никто не верил безутешной матери, заверявшей, что сын не сбежал, не развлекается где-то, а попал в беду и нуждается в помощи.

Теперь время упущено, с подростком могло случиться что угодно. Но если Ник не погиб при попытке погружения или при всплытии, если смог добраться до спасательного жилета и надеть его, сохраняется шанс, что паренек еще жив. История знает десятки примеров длительного выживания в открытом море. Так что пять суток — а пошли именно пятые сутки — это не срок. Нужно срочно организовывать масштабные поиски.

Несмотря на поздний час, Гуров позвонил Орлову в Москву. Сейчас настал тот момент, когда ему понадобилась помощь с организацией масштабной спасательной операции. А для этого нужны все ресурсы, которые сможет раздобыть генерал.

Он кратко доложил об изменениях в ходе расследования, сообщил свои выводы, а также изложил просьбу.

— Гуров, ты совершенно уверен? — Поначалу вялый со сна голос Орлова приобрел обычные начальственные нотки. — Вдруг окажется, что снова тянешь «пустышку»? А я уйму народа на ноги подниму.

— Все сходится, оборудование пропало, лодку прибило к берегу. С территории курорта никто, кроме Ника, не пропадал. Это он ушел далеко в море, и никому не пришло в голову искать, ведь сначала управляющий курорта предполагал, что парень просто плавал без лодки и снаряжения и утонул.

— Тогда парнишку должно было прибить к берегу, как лодку. Или нет?

— Кто его знает, что там произошло? Может, он, дезориентированный, плыл не в ту сторону, пока не выбился из сил, и его подхватили другие течения? С рассветом я распространю фото Ника на интернет-ресурсах и в прессе. Может, его давно выловили из воды где-нибудь дальше на побережье. Правда, такое событие само по себе новость, так что мы бы уже услышали. Но все равно просто надо выяснить, на всякий случай.

— Хорошо. А как полагаешь, у нас есть шансы найти Николая живым?

— Шанс остается всегда. Правда, чем больше проходит времени, тем он меньше. Рассчитать, какие шансы на спасение у парня, я не могу, потому что не имею понятия, что произошло с ним в открытом море. Но мы знаем случаи, когда люди успешно боролись за выживание и преуспели. Вспомни хотя бы американского моряка, что провел один в открытом море 133 дня.

— У него был плот, запас провианта и пресной воды, — угрюмо пробормотал генерал.

— А у Ника есть мы и молитвы его матери. А вот время, пожалуй, заканчивается.

— Ладно, пойду звонить в министерство и посольство.

— Хорошо. А я попытаюсь с рассветом организовать начало поисков местными силами. У отеля собственный катер имеется.

Волкану очень не понравилось, что настойчивый следователь из Москвы разбудил его в предрассветный час, когда сон так крепок и сладок. Мужчина кутался в халат и с недовольным лицом потягивал обжигающий кофе.

— Я выяснил, что произошло с Николаем Петровым, — после приветствий и извинений сообщил Гуров.

— Знаю, — поморщился управляющий, — мне сотрудник доложил уже. Руслан, конечно, будет наказан, но я не понимаю, что вам понадобилось от меня, тем более в столь ранний час?

— Как не понимаете? — искренне изумился Гуров. — Нужно организовать поиск парнишки в море. И сделать это необходимо как можно раньше. Полагаю, к рассвету все уже должно быть готово.

— Ресурсы отеля очень ограничены, — обтекаемо ответил Волкан.

— Но у вас есть катер, и организовать команду спасателей из персонала не так уж и накладно. И это лишь для того, чтобы не терять времени и координировать работу спасателей, когда они прибудут.

— Понимаете, Николай нарушил правила. Он был столь глуп, что отправился нырять в открытое море! Один, без сопровождения, без инструктора и разрешения! В таком случае он сам виноват в своих неприятностях! Отель несет ответственность за жизнь и здоровье туристов только на своей территории и при условии соблюдения ими всех наших правил поведения.

— А если турист, нарушив правила, попадет в беду, вы сложите руки на груди и не станете оказывать помощь? Просто станете смотреть, как он умирает? Но тогда вам все равно ответственности не избежать, включая уголовную!

— Вы зря утрируете, полковник! Я просто рациональный человек, который вынужден грамотно распоряжаться ресурсами и не делать лишних трат. Скорее всего, мальчишки давно нет в живых. И труп его покоится на дне моря! Нечего искать! Возможно, через неделю-другую труп всплывет и, возможно, его прибьет к берегу. Тогда женщина, его мать, получит хоть какое-то утешение — сможет похоронить сына согласно традициям вашего народа. И я готов предоставить в ее распоряжение номер, чтобы ждать. Но больше я ничего не должен!

— Возможно, парень погиб! Возможно, поиски наши не увенчаются успехом! — не выдержав, вскипел Гуров. — Но провести их мы обязаны, пока есть хоть малейший шанс, что Ник еще жив! И вы, с вашими ресурсами, будете принимать в поисках активнейшее участие! И начнете прямо сейчас!

— А иначе что?

— Иначе я организую вам масштабные неприятности! Для начала сообщу местным властям, что вы нарушаете права туристов и халатно относитесь к своим обязанностям. Потом буду настаивать, чтобы все возможные службы контроля проверили, как ведутся дела на вашем курорте.

Уже в конце этой фразы Волкан покраснел, открыл было рот, собираясь что-то сказать, но задохнулся от гнева и промолчал.

— Но и это еще не все, — безмятежно продолжал Лев. — История с Ником, а также ваше непосредственное в ней участие станет достоянием общественности. И не только здесь, в Турции. Ведь ваш отель в основном ориентирован на россиян? Я позабочусь о том, чтобы эту историю узнали все российские туроператоры. А также все пользователи соцсетей. И я лично прослежу, чтобы возмущенные люди сплотились и объявили вашему курорту бойкот. Ибо, несмотря на все обстоятельства, безопасность туристов является вашей заботой и ответственностью! И должна быть главным приоритетом!

— Хорошо, а если я предоставлю вам людей и технику?

— Тогда все узнают о вашем участии в судьбе мальчика и трогательной заботе о его матери.

— Как скажете, полковник.

Волкан сдержал слово, скрепя сердце выдал в распоряжение Гурова катер с командой и выделил людей для поисков Ника. Команда вышла в море с рассветом. К ней присоединились несколько добровольцев из числа отдыхающих. Благодаря организаторскому таланту Орлова в скором времени к ним присоединились профессиональные спасатели, и появилась возможность развернуть поиски гораздо шире.

Гуров поднял сводки погоды того дня, когда пропал Ник. Проанализировал силу и скорость ветра, изучил направления морских течений, чтобы очертить примерный район поиска, разбить его на квадраты и начать методично прочесывать с воздуха и по морю. Стараниями полковника была организована и общая связь, чтобы не возникло неразберихи в международных командах. Ближе к полудню к спасателям присоединилась береговая охрана на двух катерах.

Тем временем Лиля, поддерживаемая Ланой и женщинами из числа отдыхающих, с тревогой ожидала новостей на берегу. Чтобы не терять зря времени, Гуров вышел в море, едва забрезжил рассвет, так что о новостях в расследовании, новой теории и ведущихся поисках Лиле сообщила Лана, когда приехала за ней в больницу. Несчастная мать очень переживала. Она то винила себя за то, что не разрешила сыну погружение, то злилась на упрямого мальчишку, то начинала рыдать, то бросалась молиться. И время от времени повторяла как мантру, что Ник знает основные правила выживания в открытом море. И пусть мальчик из упрямства подверг себя опасности, он будет бороться за жизнь до последнего. Лана во всем ее поддерживала, женщины ждали новостей.

Ближе к вечеру команда второго вертолета заметила в открытом море оранжевое пятно. Спасатели со специальным приспособлением спустились ниже и подняли на борт Ника Петрова. Он был в спасательном жилете, надетом поверх костюма для подводного плавания. Парень был сильно обезвожен, истощен, лицо и руки сплошь в солнечных ожогах. Но Ник был жив и находился в сознании. Его обнаружили в одном из дальних квадратов поиска, как и предполагал Гуров, мальчика все дальше выносило в открытое море.

Гуров поспешил обрадовать Лилю, сообщить, что ее сын жив, и прямо на вертолете его везут в одну из клиник Анталии. Он спешно свернул поиски и, добравшись до берега, поторопился в больницу. Лиля с Ланой его опередили, обе женщины уже находились в приемном покое.

— Спасибо, огромное спасибо вам, Лев Иванович! — со слезами на глазах бросилась навстречу полковнику Лиля. — Я, дура, настаивала, что сына похитили. Это из-за меня он столько проболтался в море и чуть не погиб!

— Ну, будет вам сокрушаться. И вины в том вашей нет, ведь вы не могли знать, просто обстоятельства так сложились. — Лев успокаивающе похлопал по спине женщину, прильнувшую к его плечу. — Да и я лишь координировал поиски, нашли Ника наши спасатели. И в больницу парня доставили оперативно. Как он? Что говорит?

— К Нику пока не пускают, — сообщила Лана.

— Да, его сейчас обследуют врачи. Ребята, что нашли его, рассказали, что Ник был в сознании, только говорить не мог. Возможно, он периодически пытался звать на помощь и голосовые связки сели. Или это результат сильного обезвоживания. А потом Ник потерял сознание, еще там, во время полета. А теперь, кажется, впал в кому. Это все, что нам известно.

— Не нужно отчаиваться, — ласково улыбнулась Лана, — ведь самое страшное уже позади.

— Да, да, Ланочка! Вы совершенно правы! Главное, что Ника нашли, что он жив и в безопасности. Врачи ему обязательно помогут!

— Значит, пока нет возможности выяснить у Ника, что же с ним произошло, — тихо заметил Гуров, но Лиля его услышала:

— Лев Иванович, вы это о чем?

— Конечно, последнее слово будет за врачами. Но полагаю, что рискованное погружение прошло нормально. Или Ник не погружался вовсе, это пока не ясно.

— То есть вы хотите сказать, если бы с Ником произошел несчастный случай при погружении, он бы не выжил?

— Утверждать не стану, но одиночное погружение тем и опасно, что в случае необходимости оказать пострадавшему помощь просто некому. Но сейчас интересно другое: как произошло, что парнишка оказался в открытом море без лодки, но со спасательным жилетом?

— Конечно, он ведь не мог пытаться нырять, набросив жилет, — пробормотала Лана.

— Лев Иванович, что вы хотите сказать? — решила уточнить Лиля.

Но ответить Гуров не успел, в приемную вышел доктор и, сильно коверкая, произнес фамилию Петровых. Все бросились к нему, и Лана взялась переводить.

— С молодым человеком все нормально, серьезной опасности для жизни нет. Он, конечно, пострадал: кожные покровы обожжены и наблюдается легкое истощение и сильное обезвоживание, но внутренние органы не пострадали.

— А как же кома? — тоненьким от волнения голосом пискнула Лиля.

— Это защитная реакция организма и в данном случае скорее благо. Пока мы не будем пытаться вывести парня из комы. Подлечим ожоги, подержим на капельницах, устраняя последствия обезвоживания. Но, повторюсь, его состояние опасений не внушает.

— Значит, к нему можно? — Лиля вся подобралась, словно собиралась рвануть в палату прямо сейчас.

— Да, конечно, навестить его можно. Но не всем вместе, желательно только один человек.

— Я! Я — мать! Анне! — воскликнула Лиля, употребляя и русские, и турецкие слова.

— Конечно, — улыбнулся доктор.

— Тогда побегу! Лев Иванович, вы с Ланой можете возвратиться в отель и отдыхать. Вы больше суток на ногах, да и в предыдущие дни почти не отдыхали.

— Лиля, может быть, мы вас подождем? Ник очнется, я так полагаю, не сегодня.

— Я отоспалась в больнице! И в любом случае не сдвинусь с места! Я сына не оставлю!

— Собственно, в этом нет необходимости, — растерялся доктор, когда Лана перевела ему, что «анне» желает остаться и ухаживать за сыном. — У нас высококвалифицированный, заботливый персонал. И с вашим мальчиком все будет хорошо.

— Я оплачу отдельную палату с койкой для меня. Или пусть это будет кресло, неважно, но я останусь с сыном!

После непродолжительных переговоров все было улажено. Ника перевели в отдельный бокс, где, отгороженная пластиковой перегородкой с небольшой кушетки за ним могла наблюдать Лиля. Кажется, женщину устраивало и это. Она уселась со вздохом глубокого удовлетворения и принялась ждать пробуждения сына. От созерцания его лица, покрытого корками и волдырями, Лиля отвлеклась лишь на минуту, чтобы попрощаться с Ланой и Гуровым.

— Лев Иванович, я надеюсь, когда вы отдохнете, то не покинете нас, а продолжите расследование. Понимаю, это будет очень сложно выяснить, но мне хочется знать, как все-таки Ник оказался без лодки в открытом море.

— В этом наши желания совпадают, — кивнул Лев, — так что приложу все усилия.

Вечером того же дня Гуров позвонил Орлову. Нужно было сообщить об успехах, поблагодарить за содействие и быструю квалифицированную помощь спасателей. А также запросить дальнейшие инструкции.

О том, что Ника нашли, генерал уже знал, спасатели доложили. Поэтому Орлов начал с благодарности и поздравлений:

— Спасибо тебе, Лева, уважил. Кто ж еще, кроме тебя, смог бы построить версию на таком ничтожном факте, как желание заняться подводным плаванием? И не просто построить, доказать и попасть в «десятку». Полагаю, у мальчишки оставалось не так уж много времени?

— Да, — подтвердил Гуров, — что называется, вовремя успели. Его уносило дальше предполагаемых координат, отдаляло от очерченной территории поиска. Учитывая течения и погоду, я за отправную точку брал расстояние в три километра от берега плюс погрешность, ведь точно никто не знал, где Ник лишился лодки. А там, дальше, никто просто не догадался бы искать. Предположили бы, что он погиб при погружении. К счастью, все обошлось. И пусть Ник сейчас в коме, доктора уверяют, что опасности нет и парнишка серьезно не пострадал. Лиля просто вне себя от счастья и отказывается покидать сына, словно старается компенсировать время, проведенное в разлуке.

— Да, все хорошо, что хорошо кончается. Есть предположения, как Николай оказался в такой ситуации? Ну, кроме очевидных?

— Есть, разумеется. Во-первых, парень слишком далеко удалился от берега. Возможно, Ник ошибся и неправильно закрепил лодку. Или не закрепил вовсе, и ее снесло течением. А когда он вынырнул после погружения, не смог правильно определить, в какой стороне берег. Или Нику стало плохо прямо в воде и до лодки он не добрался вовсе. По словам инструктора, лодку он нашел утром следующего дня. Я ее осмотрел, но следов никаких, разумеется, не обнаружил.

— Значит, остается только одно.

— Да, подождать, пока очнется Николай Петров. И расспросить парня о подробностях его злоключений. Так что я предпочел бы остаться на несколько дней.

— И что тебя настораживает на сей раз? — после недолгого размышления поинтересовался Орлов.

— А я не говорил ничего подобного, — хохотнул Гуров.

— Давай, Лева, выкладывай. Я тебя сто лет знаю и уже по паузам между словами понимаю, что ты нечто замалчиваешь!

— Ничего особенного, правда. Эта мелочь может иметь самое простое объяснение. Но она не вписывается ни в один из озвученных мною сценариев. И это настораживает.

— Что именно?

— Ник был в спасательном жилете, надетом поверх костюма для погружения.

— И что это значит?

— Со слов инструктора, известно, что в лодке находилось два спасательных жилета. Ник, угоняя транспортное средство, мог их даже не видеть. Или видел, но решил, пусть лежат себе. Нырял Ник или нет, захватить с собой в воду жилет он не мог. Тот был не нужен, даже мешал бы. Значит, паренек находился в лодке, когда вынужден был ее покинуть! Более того, мог понимать, что ему грозит опасность и жилет может понадобиться!

— Может быть, все объясняется просто. Например, лодку перевернуло высокой волной, а парнишка схватил то, до чего дотянуться успел.

— Может быть что угодно, — с готовностью согласился Лев, — только в тот день не было сильного ветра и высоких волн, я прогноз запрашивал.

— Значит, ты предполагаешь…

— Нику угрожала опасность, это очевидно. А какого рода, можно предполагать сколько угодно. Мы не располагаем фактами, чтобы это достоверно установить. Пока остается только ждать, когда парень очнется и даст показания.

— Хорошо. Тогда приглядывай за ними, мальчишкой и матерью, отдыхай и жди.

Прошло несколько дней. За это время Гуров успел отоспаться и вкусить жизни обычного отдыхающего: регулярное обильное питание, купание в море, ленивая болтовня на пляже, прогулки по территории курорта и партия-другая тенниса по вечерам.

Он регулярно проведывал Ника в больнице. И оставался дежурить у его постели, чуть ли не силой отправляя Лилю в отель. Лев понимал, что женщине нужно перекусить, принять душ и отдохнуть. Но при первой возможности она возвращалась обратно, не желая оставлять сына надолго.

У Гурова не было оснований испытывать опасения за жизнь подростка, но на всякий случай он переговорил с Лилей, и они всем любопытствующим отвечали, что Ник находится в состоянии средней тяжести. В себя не приходил и когда придет, неизвестно. А как только разрешат врачи, планируется его транспортировка в Москву. О реальном состоянии дел знала только Лана. Но за время расследования она доказала свою скромность и умение держать язык за зубами. Теперь девушка очень поддерживала Лилю и старалась всячески помочь.

Еще пара дней пролетела как один миг. Доктора заверяли, что организм парня идет на поправку и не за горами день, когда он очнется от комы. И это обнадеживало.

Когда Лев в очередной раз приехал в клинику, к своему огромному удивлению, около палаты Ника он встретил Айкута. Признаться, он, после того как проверил алиби турка, и думать про него забыл и полагал, что тот станет держаться на расстоянии. Но оказалось, что мужчина навещал Лилю, а теперь и Ника каждый день. Приносил фрукты, цветы, сладости, кофе, бутерброды или традиционные турецкие закуски для Лили, детские надувные шарики и плакат с надписью: «Выздоравливай скорее, Ник». Лиля уверяла, что это все не нужно. Сын все равно в коме, ничего не видит и не сможет съесть. А она ездит перекусить в отель или спускается в кафе на набережной. Но было понятно, что трогательная забота производит на нее благоприятное впечатление, и это Гурова слегка тревожило.

Об этом он размышлял в отеле за обедом, когда к нему неожиданно присоединилась Лана. Лев всегда был рад ее компании, но в последние дни они виделись нечасто, Волкан, словно в отместку за участие Ланы в расследовании, активно загружал ее работой и дополнительными поручениями.

— Здравствуйте, Лев Иванович, — радостно приветствовала Гурова девушка. — Я присяду?

— Разумеется, буду рад.

— Хоть поем спокойно. Представляете, у меня неожиданно отменилась тренировка!

— Почему? — отвлеченно уточнил он.

— «Слет юных Василис» всем составом отправился на экскурсию. А послеобеденная группа только из них состояла.

— Кто, простите? — растерялся Гуров.

— Я так «фитоликовцев» и остальных «сетевиков», что у нас бывают, называю. Только им не говорите, вдруг обидятся, — хихикнула Лана.

— По-моему, метко и совсем не обидно.

— Это потому, что вы не «сетевик». — И оба дружно рассмеялись.

— Вот я вас и развеселила, а то сидели с таким хмурым озабоченным лицом. Не понимаю, Ника нашли, с ним все будет хорошо. Вы теперь просто отдыхающий. Или я чего-то не знаю?

— Встретил сегодня в больнице Айкута, — не стал лукавить Лев. — Не знаю, в курсе ли вы их с Лилей истории общения?

— Да. Когда я забирала ее из клиники, он приезжал, так что мы встречались. А потом Лиля мне все рассказала.

— Я переживаю. Психологически Лиля сейчас находится в очень уязвимом состоянии. Он всячески проявляет заботу, она благосклонно принимает и потихоньку тает. А потом обо всем забывает.

— Лиля не из тех женщин, что легко теряют голову. Тем более что вы узнали о неприятном прошлом Айкута.

— Сомневаюсь, что это все в прошлом.

— И переживаете, что, когда расследование закончится и вы отправитесь в Москву, Лиля попадется в сети к аферисту?

— Она, конечно, женщина умная и здравомыслящая, но в жизни всякое бывает. Дома я нашел бы способ оградить Лилю от этого общения. А здесь… — Гуров немного помолчал и с задумчивым видом продолжил: — Я, конечно, обещал дать ход делу о мошенничестве. Но с учетом того, что это другая страна, чужая юрисдикция, сделать могу немного, лишь собрать заявления от пострадавших и передать материалы турецкой стороне. А как они сработают, остается только гадать.

— Не переживайте, Лев Иванович, мы с Лилей подружились, обменялись телефонами и адресами. И договорились не терять друг друга из виду. Так что я обещаю держать руку на пульсе. И подругу в обиду не дам.

— Спасибо, вы очень отзывчивая девушка.

— Не за что, — приветливо улыбнулась Лана. И вдруг шепотом проговорила: — Вчера «Босс» вызывал к себе в кабинет.

— И что сказал? — сосредоточенно размешивая салат, поинтересовался Гуров.

— Думала, сделает мне выговор. За то, что помогала вам, тратила рабочее время и так далее. Но Волкан был сама доброта и любезность. Я, признаться честно, даже слегка испугалась.

— Отчего же?

— Понимаете, доброта и Волкан не совсем сочетаются, это как доброта и крокодил, например. Поэтому я немного струхнула и насторожилась. Как выяснилось, не зря, Волкан пытался осторожно расспросить меня о вас, Лев Иванович.

Гуров продолжал невозмутимо резать стейк на мелкие кусочки.

— И что именно интересовало вашего начальника?

— Расспрашивал о ваших дальнейших планах, намекая, что расследование вроде как завершено, раз мальчика благополучно нашли.

— А уезжать я не собираюсь…

— Он открыто не сказал, но по всему выходило, что так, и это его, похоже, беспокоит. Но я ответила, что, вероятно, вы решили немного отдохнуть, поскольку оплачен тур на две недели.

— Десять дней, — уточнил Лев. — Но вы совершенно правы.

— Потом Волкана интересовало, как давно мы с вами знакомы. Тут, видно, Руслан-доносчик постарался. Но я выдала ему «легенду» о том, что вы давний друг отца. Она безупречно работает — Руслан ходит хмурый как туча и не пристает больше со своими ухаживаниями. И все же я повторяю: вы и ваши планы очень интересуют Волкана, Лев Иванович. Он несколько раз спросил, нет ли у вас к нему претензий, и просил меня, как давнюю вашу знакомую, замолвить словечко.

— Это он об отзывах печется? Думаю, Лиля не станет выдвигать обвинений. Отчасти ее сын, конечно, сам виноват, но она счастлива, что Ник вернулся, что жив и что вся эта эпопея закончилась. Хотя я бы, к примеру, Руслана обвинил в халатности, его молчание могло дорого обойтись мальчишке.

— Волкан еще заговаривал об отзывах в Интернете.

— Это я его пугал, — кивнул Лев. — Но негативных публикаций не будет, он ведь сдержал слово и выделил-таки людей и катер для поисков.

— Понимаю. Но, думаю, дело не только в этом.

— А в чем же еще?

— Не разобралась, как ни пыталась. Волкан юлил, то расспрашивал о ваших планах, то интересовался здоровьем Ника. Но осторожно так, вопросов вроде и не задавал, а выражал надежду и просил передать Лиле пожелания всего наилучшего.

— То есть для него не секрет и тот факт, что вы подружились?

— Похоже на то. Хотя я не вижу в этом криминала — дружу с кем хочу, но меня что-то беспокоит, понимаете, Лев Иванович? Какой-то осадок остался после беседы, недосказанность. Мне даже показалось, что Волкан осторожно предлагал мне следить за вами.

— Правда?

— Намеки были столь тонки и эфемерны, а мое знание языка еще так далеко от совершенства, что я не уверена на сто процентов. Но решила вас предупредить на всякий случай.

— Спасибо, Лана. Я буду настороже. Хотя, полагаю, Волкан, как всегда, в первую очередь о репутации курорта печется.

— Наверное. В конце концов это его работа.

В этот момент к столику приблизилась Марина с подносом, полным еды.

— Добрый день, Лев Иванович, Ланочка, не возражаете, если я к вам присоединюсь? Ведь я не помешаю?

— Конечно, нет.

— Присаживайтесь.

— Спасибо. Приятного аппетита.

— И вам, — улыбнулась Лана, — только мы уже заканчиваем. Да и ваши все уже давно здесь. Где, если не секрет, вы так задержались?

Марина комично сморщила носик, размешала салат и принялась энергично жевать и болтать одновременно. Причем одно непостижимым образом не мешало другому.

— Семинар поздно закончился. А потом я переодевалась, готовилась к экскурсии. Представляете, мы едем в старый город, это район Калечи. Там есть старинные храмы, мечети, а также другие древние строения. Врата римского императора Андриана, памятник Античности, дошедший до наших дней, и еще много всего интересного.

— Поздравляю, это очень познавательно, — кивнула девушка.

— Ланочка, а вы разве с нами не едете? Ведь занятие по йоге отменилось и у вас есть время.

— Сегодня вечером опять круиз, — вяло улыбнулась Лана, — и мне там выступать. Так что я лучше на пляже поваляюсь. Да и в Калече я бывала уже не раз.

— А вы, Лев Иванович? — не отставала неугомонная Марина.

— Пожалуй, я тоже пропущу познавательную экскурсию.

— Лана, а вы не знаете, Волкан там будет? — Марина произнесла вопрос небрежным тоном, но густой румянец на щеках выдал ее заинтересованность.

Лана бросила быстрый взгляд на прическу, свежий маникюр и тщательно подобранный наряд Марины и дипломатично произнесла:

— Волкан крайне редко посещает дневные мероприятия. Но вечером, на катере, будет обязательно.

— Ланочка, вы это точно знаете?

— Конечно, у нас два совместных номера в программе.

— Ну, ладно.

Марина принялась есть и болтать как ни в чем не бывало. Но Гуров с Ланой заметили, что она расстроилась.

— Видели, что происходит? — изумленно прошептала Лана, когда Марина, торопливо проглотив обед, убежала догонять своих. — И ведь симпатичные женщины. Что они в нем находят? Не понимаю.

— Наверное, привлекает определенный шарм. Говорят, восточные мужчины щедры на комплименты, сладкие речи и вообще умеют ухаживать.

— Ну да, — иронично кивнула Лана, — плюс романтичный флер. Ручаюсь, что все слухи и «легенды», которые ходят про Волкана, он придумал сам. И сам же «выпустил в массы».

— Что за «легенды»? — удивился Гуров.

— Ну как же. Что раньше Волкан был то ли капитаном судна, то ли искателем подводных сокровищ. А потом преуспел, сказочно разбогател и купил отель, чтобы осесть на берегу моря. В поисках более спокойной жизни. Неужто никто не рассказывал?

— Да, я слышал. Только, видимо, не полную версию, а какие-то ее отголоски. И, признаться честно, принял все за романтические сказки.

— Потому что это они и есть. Все слухи на поверку оказались обычным враньем. У курорта, конечно, имеется прогулочный катер, который регулярно совершает мини-круизы по морю. И Волкан присутствует почти на всех прогулках, но делает это лишь для поддержания рейтинга курорта. Море ему не слишком приятно, это довольно заметно. И в морском деле он совсем не разбирается. Управлением и обслуживанием катера занимается команда из капитана и двух матросов. И дайвингом Волкан особо не интересуется. Не только не нырял ни разу, кажется, даже плавать не умеет. Что касается его финансового состояния, вы уже слышали мои соображения по этому поводу. Так что он совсем не богат, всего лишь простой управляющий на зарплате. И не имеет роскошной виллы на берегу моря. При этом каждой девице, с которой у него намечается роман, рассказывает, что в следующий раз она может приехать к нему, быть гостем на его вилле и отдыхать, как принцесса.

— И что, многие верят?

— Женщины удивительно доверчивые создания, — пожала плечами Лана, — плюс большую роль играет различие менталитетов. Ведь у нас, если человек сообщает сведения о себе и своей профессии, это, как правило, правда. Лгать просто не принято. Здесь же это даже ложью не считается, так, легкое преувеличение. И никого это не шокирует.

— Не может быть!

— Может. Это начинаешь понимать даже на этапе изучения языка. Например, в русском языке всего три времени: настоящее, прошедшее, будущее. А в турецком все гораздо сложнее: прошедшее, лично увиденное, прошедшее, лично почерпнутое из какого-либо источника (СМИ, книга или статья) и прошедшее, услышанное с чьих-то слов.

— И все обозначается разными словами?

— Именно. То же самое насчет будущего времени: есть то, что будет, и то, что будет возможно, но необязательно. То есть, когда турок, используя эту форму, говорит, что зайдет в гости, это вовсе не означает, что вам стоит ждать визита. Он или зайдет когда-нибудь, или не зайдет вовсе. А сказано это просто так, из вежливости, или это способ показать расположение, только он никого ни к чему не обязывает.

— Это касается и приглашений в гости?

— Разумеется, — кивнула Лана.

— Но неужели ни разу не произошло такого казуса: гостья приехала, а виллы нет? И само приглашение было просто словами?

— Думаю, под конец Волкан всегда разрывает или «портит» отношения. Или не поддерживает потом связь. Ну, а некоторые девушки, из тех, кто поумнее, сами рано или поздно понимают, что все рассказы — это ничем не подкрепленная болтовня и дамам ничего не светит, кроме разочарования. Так что Марина сама не осознает, как ей повезло, что Волкан выбрал не ее, а приятельницу. И зря тратит силы, пытаясь привлечь его внимание.

— И мы не можем открыть ей глаза на настоящее положение вещей?

— Я — точно нет, — кивнула Лана. — Во-первых, все вышесказанное является только моими выводами и делиться ими с кем попало не стоит. Мне ведь не хочется вылететь с работы без выплат. А слухи у нас распространяются быстро. И Волкан легко сможет вычислить их источник, он вовсе не глуп.

— Понятно, — усмехаясь, кивнул Лев, — если я решу завести дипломатичный разговор с девушкой, на вас не ссылаться.

— Именно. Буду очень вам признательна, — улыбнулась в ответ Лана.

Остальная часть дня не была богата на события. После обеда Гуров немного поплавал, немного полежал в шезлонге, листая журнал, а потом сменил Лилю в больнице, чуть ли не силой выпроводив уставшую женщину в отель отдыхать.

Лев оставался у постели Ника до позднего вечера, сам не понимая, на что именно надеется. Что мальчишка очнется и сообщит ему подробности своих злоключений? Или что в больницу явится с визитом Айкут и он сможет поговорить с настойчивым турком наедине, без присутствия Лили? Конечно, Гуров мог легко сам организовать эту встречу, он знал и место работы Айкута, и адрес проживания. Но предпринимать активные действия без особой нужды ему не хотелось. В данной ситуации не стоило настойчиво вмешиваться в события, по крайней мере, пока об этом не попросила сама Лиля.

Утро в отеле началось с происшествия. Вернее, страшного события, слухи о котором распространились, подобно лесному пожару. И весь курорт гудел, словно потревоженный улей.

Одну из постоялиц, молодую женщину, обнаружили мертвой в своей постели. Несмотря на то что следов насильственной смерти не было, ее испуганная соседка подняла страшный крик, тем самым переполошив других постояльцев и внеся в ситуацию сумятицу и ноту паники.

Администратор сработал быстро и профессионально. Организовал сотрудников, которые ходили по этажам и успокаивали постояльцев, объясняя, что ничего особенного не произошло. Просто одной впечатлительной особе стало плохо. Велел разбудить босса и вызвал «Скорую помощь». Прибывшие врачи констатировали смерть туристки по причине внезапной остановки сердца. Выдали справку о том, что смерть некриминальная. Сделали инъекцию успокоительного препарата девушке, бьющейся в истерике, и отбыли восвояси.

Но слухи продолжали клубиться, как утренний туман над рекой. Говорили, что внезапно умерла молодая женщина из группы «сетевиков». Что врачи высказали предположение, будто накануне туристка могла перележать на солнце, а вечером, во время ужина и последующей прогулки на катере, переусердствовать с алкоголем. Вот сердце и не выдержало нагрузки. И что теперь, вероятно, тело женщины отправят на родину грузовым транспортом. Поговаривали также, что соседка, обнаружившая ее, до сих пор не может оправиться от шока и ее держат на успокаивающих препаратах.

Гуров понимал, что в жизни, конечно, бывает всякое. Но внезапная смерть молодой и, видимо, здоровой женщины его насторожила. И поскольку он не любил праздного времяпрепровождения и не терпел пускать дела на самотек, то решил все проверить и собрать о пострадавшей женщине и ее соседке чуть больше достоверных сведений, чтобы иметь возможность, сделать собственные выводы.

Несмотря на утренний час, солнце палило нещадно. Сегодня на небе не было ни малейшего облачка, которое могло бы скрыть за легкой дымкой жгучие лучи. Гуров обосновался в шезлонге на пляже, в тени от большого зонта. Он ждал появления кого-нибудь из «сетевиков». К этому времени Лев уже успел опросить горничных и портье, а также кое-кого из обслуги ресторана. Но добился немногого. Люди охотно отвечали на его вопросы, видимо, успев привыкнуть к такому порядку вещей. Но служащие сами не располагали полными сведениями и могли снабдить его только лишь слухами. Не удалось даже выяснить, как звали погибшую женщину и ее соседку и в каком номере они проживали. Гуров только узнал, что это был то ли второй, то ли третий этаж западного крыла. Одна из горничных выказала твердую уверенность в том, что «Скорая помощь» увезла тело погибшей женщины в морг, а ее соседку оставили в отеле под наблюдением местного врача, только перевели в другой номер.

Гуров полагал, что члены группы из «Фитолика» располагают большими сведениями. По крайней мере, они должны точно знать, с кем именно произошло несчастье. Знать о соседке погибшей женщины, ее душевном состоянии и настоящем местонахождении. Только станут ли женщины с ним, посторонним человеком, это обсуждать? Ведь представляться следователем, пока расследования не существует, он никак не мог. Но Лев решил положиться на удачу и в случае надобности немного сымпровизировать.

Несмотря на скорбное событие, организаторы поездки не стали отменять семинар и прочие обучающие мероприятия. Ограничились лишь траурным объявлением и минутой молчания. Этот факт шумно обсуждала небольшая компания женщин, расположившаяся ближе к полудню на пляже рядом с полковником.

Все были шокированы внезапной смертью молодой женщины. Но внезапная смерть всегда шокирует и выбивает из колеи. Стройная брюнетка средних лет предположила, что, вероятно, теперь организаторы свернут все мероприятия и перенесут сроки возвращения домой. Но женщина постарше авторитетно заявила, что они, скорее всего, ограничатся соболезнованиями родственникам и, возможно, помощью с устроением похорон, не более. Прерывать семинар, на который вызвали и доставили уйму народу, переносить дату вылета и терпеть убытки не станет никто, разве что в знак траура свернут запланированные экскурсии и увеселительные мероприятия. Кто-то, соглашаясь, добавил, что осталось всего-то парочка дней. Но настроение испорчено безвозвратно, и Свету жалко. Кто же мог подумать, что такое произойдет?

Так Гуров узнал имя пострадавшей женщины и получил возможность вклиниться в беседу, так как дама, говорившая эти слова, оглядывалась по сторонам, словно ища сочувствия, и наткнулась на вопрошающий и все понимающий взгляд полковника.

— Что-то случилось? — произнес он, решив изобразить полное неведение.

— Как, вы разве не слышали? — тут же попалась на крючок женщина. А все остальные в компании немного притихли и приготовились принять активное участие в разговоре. — У нас беда случилась страшная! Сегодня ночью внезапно девочка умерла! Молодая, здоровая и красивая — еще жить бы да жить!

— Кошмар какой! — всплеснул руками Гуров. — И что же с ней случилось?

— Соседка, Маринка, обнаружила ее мертвой в собственной постели! Представляете?!

— С трудом. Но что же это было, неужели в отеле произошло убийство?!

— Нет, что вы! — всплеснула руками одна из женщин, неосознанно повторяя жест полковника. — Это было бы совсем за гранью!

— Да и мы бы тут не остались даже минуты лишней! — вставила другая. — Но никакой опасности нет.

— Хозяин отеля, Волкан, сказал, по заверениям врачей, что Света умерла от остановки сердца во сне.

— Неужели так бывает? Она жаловалась на плохое самочувствие?

— В том-то и дело, что нет. Света всегда была бойкая, здоровая, веселая. Если у нее и были проблемы с сердцем, об этом никто не догадывался.

— Она могла и сама не знать. Чего уж там, в такое время живем. Инфаркт помолодел, инсульт тоже. Чему тут удивляться? Такое иногда происходит с молодыми людьми!

— Это точно.

— Были у Светы проблемы со здоровьем или нет, мы не знаем, ведь мы с ней уже здесь, на курорте познакомились.

— Об этом лучше Маринку спрашивать. Они приятельницы были, из одного города, района. И вообще Света раньше приехала и просила, чтобы к ней не подселяли никого, пока подруга не прибудет. Хотела с Мариной вместе жить, чтобы веселее.

— А по каким признакам врачи так быстро установили диагноз? Даже без вскрытия тела? — протянул Гуров, чтобы вернуть беседу в нужное русло.

— Неизвестно, — пожала плечами одна из женщин, — но специалистам виднее.

— Говорят, губы у сердечников синеют, — добавила другая, — при общей бледности лица.

— Значит, вы сами тело видели? Вы ведь на одном этаже живете?

— Не только на одном этаже — через стенку!

— Блин, как теперь мимо их комнаты ходить? Особенно вечерами, когда темно уже?!

— Ты что, Ритка, ее ведь увезли! Сейчас же прекрати наводить панику!

— Я ничего такого, просто подумалось.

Вопрос Гурова поднял в рядах женщин волну ощутимого, но плохо осознанного страха.

— Никто, кроме Маринки, Светиной соседки, тела не видел, — наконец ответила девушка со светлыми волосами.

— И администратор еще! Он точно тело видел.

— Да. А из нас — никто. Марина рано проснулась, девочки вообще вставали ни свет ни заря, чтобы все успеть, сходить к морю и себя в порядок привести. Помнится, Света говорила, что такой шанс грех упускать и на сон время тратить. Отоспаться и дома можно, а сейчас, раз они на бесплатном отдыхе, надо успеть и в море поплавать, и увидеть все, и йогой позаниматься, чтобы как можно больше впечатлений было.

— Да. Они всегда рано вставали и бегали к морю, чтобы окунуться до завтрака. Потом себя в порядок приводили: прическа, легкий макияж. Потом, после завтрака, у нас первый семинар обычно начинался.

— Кажется, Маринка встала как обычно, умылась, зубы почистила, немного побродила по номеру. Видит, что Света не поднимается, ну и стала ее будить. Так и обнаружила, что она не только мертвая, но и закоченела уже.

— Трупное окоченение? — Гуров на пару секунд задумался, пытаясь высчитать примерное время смерти. Решил, что это два-три часа ночи, без эксперта точнее не скажешь. — А вы откуда все эти подробности знаете?

— Так Маринка же кричала. С ней случилась настоящая истерика! Она как поняла, что тормошит мертвое тело, как завизжит!

— На весь этаж слышно было. У меня самой чуть сердце не остановилось с перепуга да со сна!

— Но мы пока сообразили, что к чему, оделись да в коридор выскочили, там уже было полно служащих. И горничные, и администратор. Как они так быстро все сбежались?

— Потому что вы копались: умывались, одевались, причесывались, — фыркнула блондинка.

— А что же ты сама, раз готова была, не вышла первой?

— Я трусиха! И к тому же мелкая! Кто его знает, что там случилось? А вдруг ограбление?! Меня же затопчут!

— Это правильно, — кивнула умудренная годами дама, — торопиться стоит, только если кричат: «Пожар, эвакуация!» И ни в каком другом случае.

— Но вы с Мариной потом разговаривали?

— Нет, что вы! Она сначала плакала и рассказывала в подробностях, как встала, как будила Свету. А потом у нее началась настоящая истерика. Она тряслась, рыдала, да страшно так, с завываниями, а потом икать начала. Ее увели куда-то, и я слышала, что медики ей, бедняжке, вынуждены были успокоительное колоть. Марина сейчас спит. А может, и проснулась уже, — добавила блондинка, глядя на солнце, — время к полудню.

— Девочки, такая жара, может, окунемся?

— Конечно, зря, что ли, пришли?

Женщины побросали на шезлонги очки с полотенцами и направились в сторону моря. А Гуров, махнув им на прощание, пошел к отелю на поиски неизвестной пока Марины, прикидывая на ходу, какова вероятность, что она окажется его знакомой из самолета.

Но с поисками соседки погибшей девушки никак не складывалось. Горничную, которая убирала номер, собирала вещи погибшей и переносила вещи Марины в другую комнату, найти никак не удавалось. Вроде бы и была девушка где-то здесь, но никто не мог сказать, где конкретно.

Администратор, видимо, соблюдая инструкции босса, непонимающе таращил глаза, слушая вопросы полковника, и категорически отказался, ссылаясь на запрет, обсуждать происшествие с туристкой, даже сообщить, в какую комнату переселили ее подругу, мотивируя отказ распоряжением доктора. Мол, девушке абсолютный покой нужен. Так ничего и не добившись от несговорчивого служащего, Гуров вышел из отеля и направился в сторону ресторана.

Приближалось время обеда. Под палящим солнцем, прямо на мокрой от брызг кромке овального фонтана сидела Лана. Девушка опустила голову, словно пыталась что-то рассмотреть в сияющих на солнце и рассыпающихся радугой струйках воды. Потом изогнулась, окунула руку в воду, зачерпнула горсть и смотрела, как влага медленно утекает сквозь пальцы.

— Здравствуйте, Лана, — приблизился к ней Лев. — Что-то потеряли?

— Здравствуйте, Лев Иванович, — кисло улыбнулась она, — нет, не потеряла. Просто настроение паршивое.

— А выглядите так, будто задумались о вечном или некоей переоценке ценностей.

— В общем, так оно и есть, — грустно вздохнула Лана.

— Правда? А о чем именно?

— Полагаю, я совершила ошибку и неправильно выбрала род занятий. Не по мне это все.

— Как же так? — искренне удивился Гуров. — Вы находитесь в отличной спортивной форме. И с людьми, судя по всему, ладите, работать умеете. Значит, проблем быть не должно.

— Примерно так я и думала, когда свое резюме по курортам рассылала. — Лана снова вздохнула. — Теперь уж никуда не деться, придется до конца сезона доработать.

— Что конкретно произошло? Волкан к вам придирается?

— Нет. Всего лишь давит авторитетом и угрозами лишить зарплаты в случае неповиновения. Слышали, наверное, что в отеле умерла молодая женщина?

— Конечно.

— Все расстроенные, взбудораженные. Босс утром собрал всех на пятиминутку. Объявил, что медики установили причину смерти: «остановка сердца во сне» и что факт сей прискорбный, но отель от этого не должен понести потери. Поэтому строго велено: «Слухов не распускать! С постояльцами, которые в курсе происшествия, ничего не обсуждать. А тем, что только что-то слышали, но не знают подробностей, говорить, что произошло недоразумение. Девушке стало плохо, соседка устроила переполох. Медики оказали помощь, и теперь она выздоравливает, а как окрепнет, домой отправится». К сотрудникам, ослушавшимся приказа, будут приниматься меры, вплоть до увольнения, разумеется, без выплат.

— Понятно, — кивнул Гуров. — Конечно, это не очень-то корректно — искажать факты, но, полагаю, слухи могут сильно повредить бизнесу, особенно курортному. Люди — существа впечатлительные.

— Конечно, но так тоже нельзя!

— Вы о чем?

— Это еще не все распоряжения. «Сетевики» отменили все запланированные развлечения, даже тренировку в бассейне. И уедут через пару дней. А нам с аниматорами Волкан велел проводить все запланированные мероприятия для остальных туристов. Так что сегодня будет шоу мыльных пузырей для маленьких деток и вечерние танцы, где я обязана не только гостей развлекать, но и исполнять танцевальные номера, улыбаться, шутить, в общем, вести себя как ни в чем не бывало. А я не знаю, как это сделать: держать хорошую мину при плохой игре, попросила Волкана хотя бы на завтра перенести танцевальный вечер. Но он ответил, что это принципиально. Нужно провести его сегодня, чтобы никто ничего не заподозрил, и туристы, пребывающие в неведении, думали, что все в порядке. А я не могу отделаться от мысли о людях, работавших с погибшей в одной компании. Что они о нас подумают? Что мы придурки, бессовестные и бесчувственные!

— Ничего подобного. Они прекрасно понимают, что работники отеля — люди подневольные. Разве что об администрации могут так подумать.

— Может быть, но мне все равно от этого не легче. И Свету жалко — такая нелепая смерть. И Маринку — женщина испытала настоящий шок. Я заходила к ней после отъезда врачей и потом, через пару часов: спит, а как проснется — плачет. Лицо осунулось, глаза запали — смотреть страшно. Ну, наш эскулап ей тоже, кажется, какой-то препарат вводил, чтобы не дошло до истерики. Теперь, наверное, до вечера проспит, бедняжка.

— Вы знали обеих девушек?

— Конечно, они обе у меня в группе занимались. Света была очень симпатичная женщина. Натуральная блондинка с неплохой, стройной фигурой и большими серыми глазами. Улыбчивая, бойкая, веселая. И никогда, кстати, не жаловалась на плохое самочувствие или тяжесть в области сердца. Как такое могло произойти? Почему внезапно и совершенно никаких симптомов? А Марину вы знаете, она с нами обедала недавно, а до этого на пароходе разговаривала.

— Марина? Пухленькая болтушка с красными волосами?

— Малиновыми, если быть точнее, — поправила Лана. — Да, это она. Тоже жизнерадостная и веселая молодая женщина.

— Так это же моя знакомая, еще с самолета, мы рядом сидели. Действительно, веселая и жизнерадостная болтушка.

— Да, они были схожи по характеру. Обе торопились жить и старались зачерпнуть все впечатления от шикарного курорта, словно большой ложкой.

— Поздно ложились, рано вставали. Не пропускали ни одного мероприятия, — подсказал Гуров.

— Да, именно так.

— А не могло сердце девушки отказать в результате переутомления? Как думаете?

— Не знаю, она не выглядела больной или уставшей. И вообще, полагаю, это вскрытие должно устанавливать. Вот тогда и выяснится, имелась ли у нее какая-то патология и что конкретно произошло.

— Я слышал, вскрытия не будет. Медики вынесли заключение, и тело спешно отправляют на родину Светы.

— Они с Мариной москвички, — кивнула Лана, — может, родственники решили дома провести экспертизу?

— А может, они удовлетворились поставленным диагнозом…

— Расспрашивать об этом означает нарываться на увольнение, — пожала плечами Лана. — И это не просто угрозы. Я Волкана таким суровым никогда не видела. Уверена, он уволит без колебаний всякого, кто рискнет касаться этой темы.

— Тогда не буду больше подвергать вас опасности, — усмехнулся Гуров.

— Не сомневаюсь в вашей скромности. И полагаю, вы не собираетесь мне навредить. Да и расспрашиваете, видимо, не из праздного любопытства. Вас ведь что-то настораживает, Лев Иванович?

— Конечно, я же сыщик до мозга костей. И внезапная смерть молодой и с виду здоровой женщины меня не только настораживает, но и вызывает желание все проверить. Учитывая же отношение к этому происшествию администрации, это нужно сделать очень аккуратно.

— Если понадобится помощь, я готова, — кивнула Лана.

— А как же угроза увольнения?

— Нарываться я не буду. Ну, а если уж станут увольнять, что ж — переживу и найду другую работу.

— Без необходимости я не стану подвергать вас риску. Только шепните мне, где поселили Марину. Боюсь, Волкан, постарается ограничить общение женщины с постояльцами. А то и домой поторопится отправить.

— Все «фитоликовцы» уедут через два дня. Думаю, и Марина с ними. А поселили ее в том же крыле, на втором этаже, в двести двенадцатом номере. Только для разговора с ней, думаю, вам придется подождать до вечера или даже до завтрашнего утра.

— Конечно, я понимаю.

Лана оказалась права. Марина проснулась только ближе к вечеру. Но женщина оказалась в столь подавленном состоянии, что Гуров решил отложить разговор с нею на следующее утро.

Марина осунулась за прошедшие сутки. Глаза припухли и потускнели, волосы были без укладки и торчали в разные стороны малиновым ежиком, придавая бледному лицу очень странный вид. Сейчас женщина походила на испуганного клоуна, который переборщил с белилами.

Преодолев вялое сопротивление, Гуров вытащил Марину на прогулку, уверяя, что морской воздух благотворно подействует на ее расшатавшиеся нервы, а утренний морской бриз выдует из головы мрачные мысли и воспоминания.

Они медленно брели вдоль берега моря. Марина ежилась и зябко куталась в спортивную кофту с капюшоном. Гуров бормотал какие-то утешительные слова. Марина молчала.

— Вы хотите расспросить меня, как все случилось? — наконец произнесла она.

— Да, — кивнул Лев. — К тому же и вам станет легче, когда вы спокойно обо всем расскажете.

— Даже не знаю, с чего начать…

— Просто начните, с чего придется, — посоветовал он.

— Мы работали в одной компании, там и подружились. Помогали друг другу в работе, хотя в нашем деле все друг другу немножко соперники и слегка конкуренты. У нас же было не так. Мы не рвались за доходами, и работа, наоборот, ладилась. А тут этот конкурс и победа, мы снова помогали друг другу, и обе выиграли, представляете? Только Света уехала раньше. У организаторов не получилось закупить билеты на такое большое количество людей одновременно. Но я считала, что это мелочи, раз мы здесь встретимся. Света даже договорилась, чтобы второе место в ее номере закрепили за мной. И все было хорошо, даже замечательно, если бы не одно «но»… — Марина неожиданно замолчала.

— Вы стали конкурировать из-за мужчины? — подсказал Гуров первое, что пришло в голову.

— Да. Как вы догадались?

— В нашу вторую встречу, во время морской прогулки, вы высказались довольно доходчиво.

— Сейчас мне очень стыдно, но мы действительно конкурировали, всячески соперничали, даже поругались. Понимаете, Лев Иванович, мы обе давно разведены. Правда, я воспитываю сына, а Света деток не успела завести. Целыми днями на работе, а порою и вечерами тоже. Тут уж не до свиданий и кавалеров. А здесь, на отдыхе, хотелось какого-то флирта, драйва. Понимаете?

— Комплиментов, ухаживания? — подсказал Гуров, кивком выказывая понимание.

— Да, всего этого. И, возможно, красивого романа, пусть и недолгого. А тут Волкан! Интересный, даже в чем-то загадочный и, без сомнения, романтичный! Просто находка, а не мужчина! Светка кричала, что она его первая заметила. Я возражала, что не должна страдать оттого, что приехала позже. И, наверное, завидовала, чуть ли не впервые в жизни. Так что мы соперничали в борьбе за его внимание. Но это совершенно не портило наш отдых, не нарушало дружбы. А в последний вечер мы сильно поругались. Я обвинила Свету, ну, в доступности. Она огрызнулась, что-то тоже обидное сказала, ну, и понеслось… — Марина снова замолчала, а потом тихо добавила: — И дался мне этот мужик? Тут такого добра, до наших девушек охочего, просто пруд пруди.

— И что еще произошло тем вечером?

— Да ничего особенного. Вернулись с морской прогулки и разошлись в разные стороны. Я чувствовала необходимость прогуляться и успокоиться. Где была Света, не знаю. Но я вернулась в номер поздно ночью.

— Дверь была открыта?

— Да, полагаю, Света моего возвращения ждала. Но мы и в другие дни запирать дверь на ночь, бывало, забывали, так что тут нет ничего удивительного. Света уже спала. Я тихонько, чтобы не разбудить ее, приняла душ и легла спать. Уснула практически мгновенно, день длинный вышел.

— А утром?

— Уже вечером мне стало стыдно за ссору, вспышку и обидные слова. И утром я планировала помириться, прощения попросить. Встала, умылась, немного побродила по номеру. Света не просыпалась, игнорируя и будильник, и мою возню. Я решила, что она все еще обижается, и проговорила целую речь, сидя на краешке ее постели. В ответ — ноль реакции. Ну, я и стала ее тормошить. Тело Светы было к стене повернуто и лежало на боку… — От нервного напряжения Марина перешла на такой тихий шепот, что Гуров едва разбирал слова. — А тут я потянула, тело на спину перевернулось, и я поняла, что она мертвая! Застывшая, совершенно закоченевшая! А на губах ее была страшная улыбка!!

— Какая улыбка? Вы уверены? То есть трупное окоченение уже наступило?

— Конечно, наступило, это и врачи потом подтвердили. Да и я это чувствовала, когда к ней прикасалась! И улыбка на лице Светы была! Страшная и застывшая, словно оскал! И глаза открытые, мертвые, стеклянные. Но главное — улыбка! Никогда не видела, чтобы мертвец улыбался! А мне ведь и бабушку с дедушкой, и отчима хоронить довелось, так что мертвецов навидалась. Уж поверьте, Лев Иванович!

Гуров, как мог, успокоил испуганную женщину и проводил ее в номер. Марина не хотела видеться ни с кем и желала побыть в одиночестве.

Странная улыбка, застывшая на губах умершей женщины, произвела на нее гнетущее впечатление и не на шутку испугала. Гуров же испытывал тревогу и некое нервное возбуждение, какое, наверное, бывает у собаки-ищейки, когда она неожиданно нападает на след.

Все его инстинкты сыщика и весь накопленный опыт кричали сейчас: «Смерть молодой женщины совсем не то, чем кажется. Это запланированное и хладнокровно совершенное убийство!»

Марина была недалека от истины, когда называла улыбку, застывшую на губах покойницы, жуткой. Есть такое растение под названием «кропило шафранное», или «лабазник». С виду совершенно безобидный, даже милый цветок. Его листья напоминают петрушку или скорее сильно подросший сельдерей, увенчанный пышными шапками белых цветочков. Но растение вовсе не является приправой, оно ядовитое, причем просто смертельно. Его использовали со времен Древней Греции для уничтожения своих врагов. И внешне смерть выглядит как внезапная остановка сердца, если бы не страшная улыбка, что сводит губы покойника предсмертной судорогой, да так и застывает на лице, пока умирающий испытывает страшные муки и бьется в конвульсиях.

«Все это просто не может быть несчастным случаем, — размышлял Лев, — Света, как, впрочем, и все отдыхающие, питалась в ресторане отеля. Продукты и специи для кухни должны закупаться на складах и базах. Значит, совершенно исключено, что кто-то из поваров нашел дикое растение, принял его за приправу и добавил в пищу. Это глупо, невозможно, да и смертей в таком случае было бы гораздо больше. А пострадала всего одна женщина. Значит, ядовитой травкой кто-то «угостил» ее не случайно. Устранить хотели именно Свету, причем тихо и незаметно, чтобы все происшествие сошло за несчастный случай.

И кому помешала веселая, улыбчивая молодая женщина, которая торговала косметикой и парфюмерией? Какие тайны могли быть в жизни Светланы? Тайны, что привели к ее убийству?! Надо очертить круг людей, у которых была возможность подсыпать яд, и, опросив их всех, выяснить, у кого был явный мотив. Для этого надо придать расследованию статус официального, а значит, убедить начальство, что произошло преступление. Добиться, чтобы исследование трупа провели специалисты родного управления, выяснили, из-за какого токсина погибла женщина и когда именно он попал в ее организм».

Орлов обрадовался звонку Гурова. Видимо, генералу сильно не хватало своего лучшего сыщика.

— Лева, скажи, что звонишь, чтобы сообщить, что Николай очнулся, прояснил все нюансы и обстоятельства своих приключений и ты можешь с чистой совестью возвращаться в Москву и приступать к работе. Тут срочных дел накопилось — тьма!

— К сожалению, состояние молодого человека пока без изменений. Но звоню я действительно по делу.

— Есть новые обстоятельства?

— Нет. По этому расследованию пока сделать больше ничего нельзя. Осталось только свидетельские показания Петрова взять.

— Тогда что произошло?

— В отеле погибла молодая женщина, наша соотечественница. Она отдыхала в большой компании сослуживцев, и для них была приготовлена широкая развлекательно-развивающая программа. Тело обнаружила рано утром соседка. Смерть признана некриминальной. Администрация отеля, не желая распространения слухов и толков, стремится дело замять, вернее, объяснить недоразумением и недомоганием одной из туристок. Тело погибшей женщины спешно отправили в Москву.

— Но тебя терзают смутные сомнения? — усмехнулся Орлов.

— Нет. Я полностью убежден, что Светлану Озерскую убили. То есть отравили редким, но известным еще со времен Гомера токсином. Есть четкое описание его действия и один характерный признак: человек умирает с улыбкой на лице, которая остается даже после трупного окоченения.

— Полагаешь, кто-то рискнет использовать токсин, о котором известно с таких давних пор?

— Да, недаром говорят, что все новое — это хорошо забытое старое. Сейчас о нем мало кто знает. Разве что специалисты узкого профиля, такие, как следователи и судебные патологоанатомы.

— И ты хочешь, чтобы мы затребовали тело, провели исследования, токсикологию? И доказали твою теорию?

— Доказали или опровергли, если это ошибка. Но я уверен, наши специалисты смогут обнаружить токсин, если женщину отравили. Это несложно, когда знаешь, что искать. Этот яд полностью не распадается, следы остаются в тканях.

— Что спецы еще должны сделать? — хмурым тоном уточнил генерал.

— Я предполагаю, что токсин попал в организм вместе с пищей. Если это действительно так, хотелось бы знать, когда именно. И сколько времени прошло от момента отравления до смерти.

— Гуров, ты же понимаешь, что это дело не совсем нашего уровня? — вздохнул Орлов.

— Конечно, Петр Николаевич, понимаю. Но человек погиб, и расследование провести необходимо. Если это дело возьмет другое ведомство, придется командировать следователя в Анталию, снабдив его полномочиями. А я уже здесь! Имею наработанные связи среди туристов, персонала и администрации. К тому же совершенно ничем не занят.

— И нуждаешься лишь только в полномочиях, — не без сарказма прокомментировал генерал.

— Именно! — ничуть не смущаясь, подтвердил Лев.

— Ладно, затребуем тело, проведем исследования. Если твои предположения подтвердятся, дело, разумеется, сразу откроем.

— Хорошо. Только имеется один нюанс.

— Чего там еще?

— Через два дня станут разъезжаться сослуживцы погибшей женщины. А среди них вполне может оказаться подозреваемый в убийстве. Так что все исследования нужно провести незамедлительно.

— Аврал, значит? — хмыкнул Орлов. — Ладно, сделаем, не переживай. Если подтвердится версия об отравлении, будут тебе полномочия.

— Спасибо, Петр Николаевич.

— Да пока не за что. — Прежде чем положить трубку, генерал негромко, но достаточно внятно пробурчал, что знает, как зовутся люди, которые сами, по собственной инициативе выискивают для себя работу.

— Они зовутся энтузиастами и настоящими специалистами своего дела, — с улыбкой прокомментировал Гуров. Он знал, что Орлов ворчит больше для порядка, а на самом деле генерал верит сыщицкому чутью своего оперативника. И часто сам разделяет тот азарт, с которым опытный сыщик идет по следу матерого и хитрого преступника.

После обеда Гуров проведал в больнице Ника с Лилей. Женщина была в приподнятом настроении. Утром врачи сообщили ей, что Ник идет на поправку. Его организм хорошо реагирует на лечение и практически полностью справился с обезвоживанием. Солнечные ожоги, хоть и медленней, но тоже заживают. Так что можно ожидать, что молодой человек выйдет из комы буквально со дня на день.

Сегодня Лиля категорически отказалась ехать в отель отдыхать. Она игнорировала аргументы полковника, уверяла, что совершенно не устала и, главное, не хочет пропустить тот миг, когда сын очнется. В конце концов Гуров понял, что переубедить ее не удастся, она не оставит сына ни на миг, и вернулся в отель.

Дорогой Лев размышлял над новым делом. Пытался просчитать, кто мог желать смерти молодой женщины и что она могла сделать, чтобы заслужить такой жуткий конец? Конечно, он не знал ничего о жизни Светланы Озерской дома, в Москве. Какой она была, имела ли недоброжелателей или настоящих врагов? Но это было и неважно. Ведь погибла она здесь, на курорте. Значит, убийца был совсем рядом. То есть входит в круг ее ближайшего общения в отеле. Значит, и вычислить злодея или злодейку будет не так уж и трудно.

После аккуратных расспросов в среде «фитоликовцев» полковник выяснил, что Света была веселой и общительной женщиной. Как, впрочем, и все, кто работает в сфере сетевого маркетинга. Ведь без гиперобщительности ни в одной из подобных компаний карьеры не сделать. А на курорте собрались победители конкурса, то есть лучшие представители фирмы. За время отдыха все сотрудники перезнакомились и подружились. Весело проводили время, когда развлекались, да и на семинарах не скучали.

А вот врагов у Светы среди них не было совсем. Даже недоброжелателей или завистников не имелось. Все они находились на хорошем счету в компании, и все в примерно одинаковом положении. Если не считать двух «брильянтовых» леди. Эти дамы набрали во время конкурса запредельно высокие баллы. Но они не зазнавались, вели себя демократично. Потому что в их компании все равны, а те, кто добивается больших результатов, просто показывают другим рубежи, к которым нужно стремиться.

Но расспросы «фитоликовцев» оказались вовсе не безрезультатными. Некоторые женщины вспоминали, что у Светы на курорте была лишь одна соперница — подруга Марина. А одна внимательная и склонная к анализу дама, с которой Гуров уже общался на пляже, вообще назвала взаимоотношения подруг странными и нездоровыми. То есть вроде бы единомышленницы, подруги неразлейвода, всегда и во всем готовые прийти друг другу на помощь, и устроили настоящее соревнование, чтобы завладеть вниманием какого-то местного мужчины. И ни одна не желала уступать другой. Доходило до ссор, страшных перепалок. А тем вечером, во время круиза, Света с Мариной так сильно поссорились, что дошло буквально до драки. Женщины сцепились между собой, и их пришлось растаскивать в стороны. Но даже после этого ссора не пошла на спад, соперницы не остыли, а продолжали осыпать друг друга упреками и бранными словами. И только когда катер причалил к берегу, они, обменявшись на берегу парочкой фраз, разошлись в разные стороны. О чем именно говорили, собеседница затруднялась сообщить Гурову. Было далеко и не слышно. Но эту сцену наблюдали многие сотрудники. Все были шокированы дракой и не желали ее продолжения, поэтому были настороже и готовились вмешаться, если что.

Об этой «незначительной» детали Марина не упомянула в своем рассказе. Оказывается, подруги ссорились постоянно, а в последний вечер и вовсе подрались. А что, если женщина так и не смирилась с поражением? Что, если она вовсе не гуляла до поздней ночи, как уверяла ранее? Может, Марина решила устранить соперницу и подсыпала той яд во время ужина? Но тогда ее шок, испуг и скорбь о погибшей подруге не что иное, как мастерски разыгранное представление. Или не так? Утром отошла, остыла, увидела собственными глазами дело рук своих, и нервы не выдержали, все вылилось в истерику? Нет, не похоже. Это же какую выдержку надо иметь, чтобы отравить женщину, потом спокойно лечь спать на соседней кровати и невозмутимо наблюдать, как она бьется в агонии, утром устроить истерику, привлечь всеобщее внимание, в попытке снять с себя подозрения?! Но Марина казалась искренне расстроенной и скорбящей об участи подруги. Неужели она такая хорошая актриса?

Эти мысли роились в голове Гурова, побуждая к немедленному действию. Ему хотелось допросить коварную женщину сейчас же. Допросить, уличить во лжи и «прижать к стенке» неоспоримыми аргументами и свидетельствами. Но он понимал, что торопиться нельзя. Ведь еще нет доказательств того, что Светлана умерла от дозы яда, и дело не открыто официально. Значит, гораздо умнее пока понаблюдать, собрать еще больше информации. Например, было бы неплохо выяснить, что конкретно знает Марина о ядовитых травах. И где так быстро могла раздобыть «кропило шафранное»?

Лев плохо изучил территорию курорта, не до того было, не говоря уже об окрестностях, поэтому, по уже устоявшейся традиции, он отправился за помощью к Лане и нашел ее в небольшой каморке, примыкавшей к спортзалу, где хранился спортивный и танцевальный реквизит.

— Вы не составите мне завтра компанию? — после обмена приветствиями поинтересовался он.

— Нам нужно будет чем-то заняться? — Лана пришивала оборку на ярко-красном платье.

— Приглашаю вас прогуляться по территории отеля: в парке, оранжерее и по окрестностям.

— Это срочно? Если да, то можно прямо сейчас. Ну его, это шитье, платье мне не к спеху.

— Уже почти стемнело, а нам нужно хорошее освещение.

— Ладно, — легко согласилась Лана, — только после завтрака у меня занятия, а утром, пораньше, будет удобно.

— Тогда часиков в пять у фонтана?

— Хорошо, до встречи.

Последние дни выдались довольно жаркими, поэтому утром совсем не чувствовалось прохлады. Разве что ветерок, дувший с моря, слегка освежал лица собеседников да «поливалки», которые автоматически включались поздним вечером или ранним утром, разбрызгивали тонкими струйками живительную влагу.

— Так что мы с вами ищем, Лев Иванович? Маленькую зловредную травку? — хихикнула Лана, когда они покинули территорию отеля и прошли пару кварталов.

— Почему травку? — изумленно протянул Гуров.

— Ну, мы ходили по цветнику, потом по парку. А теперь вы внезапно заинтересовались окрестными пустырями да канавами. А что объединяет заброшенную стройку, большой пустырь и канаву? Сорная трава, что разрослась здесь в изобилии. Когда вы всматриваетесь так внимательно, значит, ищете именно какую-то траву. На всякий случай замечу, что в Анталии имеются аптеки. А там, вероятно, и сборы лекарственных растений.

— Я ищу не лечебную траву, а ядовитую, — пробурчал Лев, — вернее, не ищу, а проверяю, растет ли она где-то поблизости?

— Ну, и как у нас успехи? — растерянно спросила Лана.

— Никак, ничего подобного здесь нет. Но отрицательный результат — это, как известно, тоже результат. Просто одно предположение автоматически отпадает. Похоже, что убийца действовал не спонтанно, а обдуманно, заранее приготовился к преступлению.

— Убийство? А в подробности вы меня не желаете посвятить? Считается, когда проговариваешь версии вслух, это гораздо эффективнее, чем просто размышлять.

— Особенно если собеседник такой наблюдательный и сообразительный, как вы, — хмыкнул Гуров.

— Нет, если это тайна, я настаивать не стану.

— Вам я расскажу, только это между нами.

— Разумеется, — кивнула Лана.

— Я подозреваю, что Света умерла не сама, ее отравили.

— Да вы что?! Какой ужас! Почему вы так решили?

— Вы ведь слышали рассказы о том, как обнаружили мертвое тело?

— Да, горничные шептались по всем углам, пока Волкан не наложил «вето» на все сплетни о погибшей.

— И как выглядела Света после смерти, тоже слышали?

— Девочки болтали про застывшую улыбку на губах. Но я не очень-то поверила. У кого-то воображение явно разыгралось, просто жути нагоняют, а в реальности так не бывает.

— А если бывает? — азартно возразил Гуров. — И про улыбку не выдумки, мне Марина сама рассказала. Она-то тело Светланы видела.

— То есть вы полагаете, что эта улыбка — признак какого-то яда?

— Определенного токсина, который содержится в определенной травке. Действие ее известно с VIII века до нашей эры. Этот яд описывал и Гомер и даже придумал термин: «сардоническая улыбка», для точного описания внешнего вида жертвы «кропила шафранного», или лабазника.

— Восьмой век до нашей эры? — изумилась Лана. — Но почему вы думаете, что эта трава до сих пор водится в дикой природе? Вот так, запросто, в канавах и зарослях сорняка?

— Есть всего два варианта: траву кто-то специально культивирует, и мы для начала проверили парк и оранжереи курорта. А второй вариант: преступник случайно обнаружил «кропило» в дикой природе. Но мы, обойдя окрестности, ничего не нашли.

— Так она, может, и не водится нигде?

— Эта трава редкая, но до сих пор встречается. Всего каких-то семь лет назад в Шотландии компания из восьми туристов обнаружила куст «кропила шафранного» в зарослях у ручья. Они приняли растение за приправу, сорвали, принесли домой и приготовили с ним «кари».

— И что было дальше?

— Им очень повезло, ведь туристы не стали есть траву в лесу, а добрались до цивилизации. Поэтому все вовремя попали в больницу и четверых из них успели спасти.

— Четверых из восьми?! — ахнула Лана.

— Повторяю, им неимоверно повезло. Смертность от лабазника составляет семьдесят процентов, и это при условии, что потерпевшему вовремя окажут помощь.

— Ничего себе! И у нас на курорте есть отравитель?

— Или отравительница. И это несомненно, потому что случайность уже исключается. Света не могла сама найти травку, принять ее за сельдерей, съесть и отравиться. Только сейчас мы с вами выяснили, что ничего подобного поблизости не водится. Значит, отравитель действовал расчетливо, и у преступника имеется запас яда.

— Но кому она могла помешать?

— Например, Марине. Они соперничали друг с другом и, говорят, даже подрались.

— Да, я тоже заметила. Марину задевало, что Волкан отдает явное предпочтение Свете. Но он женат, это мог быть только флирт или обычная интрижка, не более. Копья ломать не из-за чего! А в убийстве смысла еще меньше!

— Так рассуждает любой здравомыслящий человек с нормальной психикой. Но если бы все были такими, убийства прекратились бы совсем. И все же люди их постоянно совершают. По злобе, из-за ненависти, из-за меркантильности, от невоздержанности. Здесь же налицо именно холодный расчет.

— А возможность? Допустим, Марина злилась и ревновала, была ли у нее возможность отравить подругу?

— Конечно, была, они ведь жили вместе, — уверенно заявил Гуров.

— Но если трава похожа на приправу, добавить ее могли только во время еды. А в номерах не едят. Значит, остается обед или ужин.

— Сегодня должны прийти результаты вскрытия. Судя по тому, что Светлана умерла ночью, рискну предположить, что яд попал в ее организм во время ужина.

— Соглашусь, — кивнула Лана, — хотя бы потому, что Марина в тот день обедала с нами за одним столом, а Света сидела в отдалении, в компании нескольких женщин из «Фитолика».

— Точно! — воскликнул Лев. — Это был тот самый обед, а ужин я в тот день пропустил! А вы случайно не видели наших «подружек»?

— Я пришла уже под конец. Сначала отнесла костюмы в реквизитную, переоделась и только потом пошла в ресторан. Ужин заканчивался, народу было мало, и Свету с Мариной я не видела. Да и не думаю, что они в тот вечер ужинами вместе. Они же только подрались на катере! Был такой скандал, тетки их еле растащили в разные стороны!

— А во время круиза подавали какую-то еду? Может, Свету именно там отравили?

— Нет, — пожала плечами Лана, — не думаю. — И стала пояснять: — Я же там в основном работаю. А танцевать всегда легче на пустой желудок, и пить нам нельзя. Так что я на еду, тем более алкоголь, никогда не обращаю внимания. Но это была недолгая прогулка, между обедом и ужином. А на таких, кажется, ничего не подают. Это если уезжаем далеко и на несколько часов, как в тот раз, когда мы с вами познакомились. Тогда программа бывает более обширная и сервис включает в себя выпивку, прохладительные напитки и закуски.

— А кто решает, когда и как надолго отправляется в рейс катер?

— Волкан, конечно, он ведь всем руководит. Но четкого расписания нет. Полагаю, он руководствуется разными соображениями. В них входят наличие гостей с нового заезда, повышение рейтинга курорта и экономия ресурсов.

— Понятно. Значит, если мне понадобится что-то уточнить, нужно к нему обращаться.

— Думаю, он взбесится, когда узнает, что вы снова ведете дело «на его территории» и снова можете «повредить рейтингу отеля».

— Кто ж виноват, что у него тут такие дела творятся? То дети в море пропадают, то туристок травят!

— Знаете, как сказала бы моя бабушка в этой ситуации? Рыба гниет с головы! Так что во время расследования Волкана тоже не мешало бы проверить.

— Мудрое замечание. Я и собираюсь. Ведь он оказался вовлечен в тесное общение с обеими женщинами. И погибшая, и подозреваемая с ним активно флиртовали, и, по слухам, одной из женщин он оказывал внимание. Только пока не придумал, как проверить Волкана. Если он может взбеситься только оттого, что ведется расследование в отеле, представляю, как он отреагирует, узнав, что его проверяют на предмет причастности к преступлению! Плюс юрисдикция! Вернее, это в нашей ситуации как раз минус! Ведь Волкан — гражданин другой страны.

— Тогда за ним нужно осторожно понаблюдать.

— Да, похоже, это единственный выход на нынешний момент. Понаблюдать и собрать как можно больше сведений. Для разговора нужны хоть какие-то факты.

Подозрения Гурова подтвердились тем же утром. Пришли известия из Москвы. Патологоанатомы исследовали тело погибшей женщины, провели токсикологию и обнаружили в тканях оенантотоксин. Тот самый, который расслабляет мышцы вокруг губ и заставляет страдальца улыбаться даже во время предсмертных конвульсий.

Орлов сообщил полковнику, что уголовное дело возбуждено и он может приступать к официальному расследованию. Проводить опросы и задерживать подозреваемых, если они являются гражданами родной страны. Последний пункт ненавязчиво напоминал, что в общении с иностранцами положено соблюдать дипломатичную осторожность и приступать к активным действиям только при наличии неоспоримых доказательств.

Гуров еще раз внимательно перечитал отчет экспертов. Судя по трупному окоченению, смерть наступила между двумя и тремя часами ночи. Токсин попал в организм одновременно с последним принятием пищи, примерно около одиннадцати часов вечера. Погибшая женщина пила красное вино, ела фрукты и блюдо, содержащее тушеную говядину, картофель, перец, баклажаны, много томатов и зелени.

Вооруженный этими сведениями, Лев решил, что настало время для допроса Марины. От горничных и Ланы он знал, что из номера Марина предпочитает не выходить, даже пищу ей приносят из ресторана. Правда, так и уносят почти нетронутой. Женщина пребывает в депрессии, часто плачет и, хотя обходится уже без успокоительных препаратов, до нормального состояния ей еще очень далеко.

Коллеги отнеслись к Марине с пониманием и тактом. Разумеется, ее оставили в покое и не требовали больше присутствия на семинарах. Но в свободное время навещали, пытались утешить или вытащить на прогулку.

Вот и сейчас Гуров застал у нее в номере гостя. Представительного мужчину средних лет, которого уже встречал в обществе «фитоликовцев» и который автоматически обращал на себя внимание, находясь в одиночестве среди десятков дам.

— Знакомьтесь, Лев Иванович, это Виктор, наш «рубиновый». Он участвовал в организации отдыха и проводил здесь некоторые семинары, — вспыхнув неожиданным румянцем, засуетилась Марина.

— Очень приятно, Гуров, — протянул руку полковник, — Лев Иванович.

— Торенев, — улыбаясь, ответил на пожатие мужчина. — Но можно просто по имени — Виктор.

— Пришли проведать? Марина, как вы поживаете?

— Нормально, спасибо, — хмуро ответила женщина.

— Ничего и не нормально! — возразил Виктор. — Хандрит, сидит в номере, никуда носа не кажет. Постоянно плачет и практически ничего не ест! Посмотрите, как лицо осунулось и глаза запали!

— Нормально все, правда. Аппетита у меня действительно нет, и спать я плохо стала. Но это пройдет. Хочу просить организаторов заказать мне билет до Москвы раньше других, чтобы прямо сейчас улететь.

— Ну, Мариночка, зачем отрываться от коллектива? — всплеснул руками Виктор. — Ведь отдых скоро заканчивается и можно отправиться домой всем вместе, дружной компанией.

— Хочу быть на похоронах подруги, — опустив голову, еле слышно пробормотала она. — И не просто присутствовать, вероятно, Светиной маме понадобится помощь в организации и похорон, и поминок. Она пожилая женщина и часто болеет, плохо ходит последние годы. Я тороплюсь, потому что нужна дома!

— Вероятно, вы успеете, — кивнул Лев, — похороны могут отложить.

— Почему? — синхронно спросили Марина с Виктором.

— Об этом, и не только об этом я хотел с вами поговорить, Марина. Но наедине, пожалуйста.

— Хорошо! — с готовностью поднялся с места Виктор. — Я пойду. Тем более что скоро семинар начинается, не хочу опоздать. Мариночка, я вас сегодня еще проведаю, и мы поговорим по поводу отъезда.

Гуров дождался, когда Виктор выйдет и прикроет за собой дверь номера, и решительно проговорил:

— Я настойчиво прошу вас не покидать курорт. По крайней мере, пока ведется расследование.

— Почему? Какое расследование? И почему отложат похороны? Вы так и не сказали, — растерянно пробормотала Марина.

— Потому что Светлана умерла не по естественной причине, ее отравили редким токсином растительного происхождения. И по факту убийства возбуждено уголовное дело. Я должен вам об этом сообщить и допросить официально.

— То есть как отравили?! Убили?! Но кто и зачем?! — Марина вскочила и нервно заметалась по номеру.

Гуров не торопился отвечать, предпочел внимательно наблюдать за женщиной.

— Погодите! — наконец перестав бегать, пораженно застыла на месте Марина. — Вы сказали: допросить? То есть вы меня подозреваете в убийстве Светы?! — Она плюхнулась в кресло, замолчала и некоторое время растерянно хватала ртом воздух. — Но почему?!

— Вы были близки, жили вместе. Дружили много лет, то есть женщина вам доверяла, несмотря на то, что вы в последние дни ссорились и конфликтовали. — Гуров сделал небольшую паузу и, словно вспомнив, добавил: — Ах да! И подрались в вечер накануне ее гибели! О чем вы, вероятно, забыли рассказать мне во время прогулки по берегу моря.

— Я не забыла рассказать, мне было стыдно, — пробормотала Марина, низко опустив голову. — Хотя на что я рассчитывала? Понятно же, что подробности той дикой сцены станут обсуждать все, кому не лень. Ну и вам доложат, разумеется.

— Так что скажете?

— А что сказать? Мне стыдно и обидно. Но самое страшное то, что удручает по-настоящему: я не смогу помириться с подругой. Потому что она внезапно умерла. Ни помириться, ни проститься! Ничего!

— Она не умерла, Светлану убили, — с нажимом проговорил Лев.

— Кошмар какой! Кошмар и ужас! Только почему вы меня подозреваете, мне все равно не понятно! Я не хотела ее смерти! Да и рядом, в последние часы перед отравлением, не была, если разобраться! А яд! Откуда мне было взять яд?! Я, кроме отеля и экскурсий с морскими круизами, нигде не бывала! И все выезды проходили при большом скоплении народа.

— Откуда мне знать, может, вы присмотрели ядовитый кустик среди буйной тропической растительности курорта? Заготовили травку, уничтожили остатки и ждали удобного момента, чтобы разделаться с соперницей?!

— Но зачем мне ее убивать? — вплеснула руками Марина.

— Как же! Из-за кавалера, которого вы никак не могли поделить.

— Да разве из-за таких вещей убивают, Лев Иванович?! — воскликнула она.

— Для меня это дико, конечно. Но если дошло до настоящей драки, значит, страсти накалились не на шутку! Так что, почем мне знать, могли и отравить подругу! Может, вы не знали, не подозревали, что эффект будет именно таким? Рассчитывали, например, отправить Светлану на больничную койку, чтобы убрать с дороги на время. Отсюда и ваш испуг тем утром, когда обнаружили тело, и запоздалое раскаяние после.

— Нет, нет и нет! Я Свету не убивала! И вообще не делала ничего, чтобы намеренно или невольно ей навредить. А той ночью, когда я в номер вернулась, она не издавала ни звука. Я искренне полагала, что Света крепко спит. И была уверена, что стоит отложить объяснение с извинениями до утра. Да если бы я видела, что ей плохо, я бы весь отель подняла на ноги! Заставила бы вызвать врачей и спасать ее во что бы то ни стало!

— А во сколько вы вернулись в номер?

— Поздно, часов около трех ночи.

Гуров не стал говорить, что спасать в таком случае было уже некого. К тому времени Света была мертва. Но если Марина этого не понимает, значит ли, что она действительно не виновата в смерти подруги? Или это все же талантливая игра? Пожалуй, в этом расследовании надо отталкиваться только от фактов.

— Расскажите мне все, что происходило, начиная со времени обеда. И не упускайте на сей раз подробностей.

— Обедала я в компании с Ланой и вами, Лев Иванович. А Света пришла раньше и ела с тетками нашими, через три стола от нас. Так что отравить ее я никак не могла.

Гуров помнил о том, что Свету отравили гораздо позже, но не стал прерывать или разубеждать Марину, а просто молча кивнул.

— Потом мы все отправились на экскурсию. И со Светой мы были, конечно, поблизости друг от друга, но не сидели рядом, а через сиденье. Это все наши подтвердить смогут. И когда прогуливались по Калече, Света была рядом с Ритой и Риммой Васильевной, а я шла одна.

— То есть вы успели поссориться до обеда еще у себя в номере?

— Ну да, — потупилась Марина. — Но Светка сама была виновата! Я прихорашивалась, как кретинка, в надежде, что на экскурсии будет Волкан. А она молчала и рожи дурацкие мне корчила! А ведь тогда уже точно знала о его планах, ручаюсь! Разве так друзья поступают?! Вот я и психанула.

— Но сначала вы расстроились, когда узнали от Ланы, что Волкан никогда не ездит на такие экскурсии?

— Да. И была без настроения. Но Лана же сказала, что он будет на морской прогулке, так что я не теряла надежды. И совершенно напрасно, между прочим!

— То есть? Поясните свои слова, пожалуйста.

— Только на катере я узнала, что она меня давно водит за нос!

— Все равно не совсем вас понимаю.

— Конечно, я сумбурно выражаюсь. И если бы не смерть Светы и тем более не ваши подозрения, даже пояснять ничего не стала бы. Это сильно задевает мою гордость и самоуважение. Но теперь придется. Все это время мы со Светой соперничали и вроде бы боролись за внимание одного мужчины. И у нас были практически равные шансы.

— Конечно, это все заметили!

— Нет, это я так думала! А Света молчала и усмехалась про себя, глядя на мои попытки привлечь внимание Волкана. Не сказала, как подруга: отступись, не распыляйся, мы давно встречаемся, твой поезд уехал, дорогая Маринка!

— Что вы имеете в виду? — озадачился Гуров. — Я слышал, что Волкан уделяет всем туристкам одинаковую долю внимания. И «фавориток» здесь нет, да и быть не может. Тем более что он женатый человек.

— Насколько я поняла, на тему своих семейных уз он предпочитает не распространяться, — фыркнула Марина, — так что иногда это становится сюрпризом для его «девушек». Но вы ошибаетесь, Лев Иванович, как, впрочем, и многие. Волкан заводит с туристками настоящие романы. С прогулками под звездами, выездом на смотровую площадку в горах, пикниками и плотскими утехами, разумеется. Только ему удается виртуозно скрывать каждый свой роман. Нет, может, из персонала кто и догадывается. Но кто ж станет гадости болтать о «боссе» или распространять сплетни? Работу потерять охочих нет, полагаю.

— А вы откуда обо всем знаете?

— От Светы, разумеется! Она мне тогда, на корабле, все рассказала. Что спит с ним буквально с первого дня, как приехала. И он ее везде возил, в горы на смотровую площадку, и в Калече. И что до нее у Волкана был роман с девушкой — блондинкой, которая уехала как раз в день заезда Светиной группы!

— Неужели ее это не смущало? Ни предыдущая девушка, ни скоропалительный, вероятно, совсем не долгий роман?

— Знаете, не успела спросить, — огрызнулась Марина, — не до того сначала было! Меня такая злость взяла за то, что она молчала и поставила меня тем самым в дурацкое положение!

— Именно тогда вы и обменялись оскорблениями и подрались?

— Несложно догадаться, — кивнула Марина. — И да, я вспылила, конечно, устроила сцену, не сдержалась! Вцепилась ей в волосы, а еще попыталась оплеуху отвесить. Это все увидели, или, вернее, сначала услышали, как мы обмениваемся оскорблениями, а потом увидели, как деремся. Ну, и растащили нас. Стыдно, конечно, и недостойно. Но меня тоже можно понять! Никак не ожидала подобного от подруги!

— Света как-то объяснила свое поведение?

— Что своим молчанием выставила меня клоуном и несдержанной истеричкой перед всеми? Уже потом сказала, когда мы на берег сошли. Она клялась, что это была настойчивая просьба ее «кавалера». Мол, он говорил, что влюбился и сходит по ней с ума, но вынужден держать отношения в строжайшей тайне, так как роман с туристкой — это грубое нарушение профессиональной этики, способное повредить его работе и рейтингу курорта.

— Объяснение так себе, не находите? Неужели у Светы не возникло вопросов?

— Понятия не имею! Во мне тогда все еще кипело от злости. От пыла драки не остыла, так сказать. Я обозвала Свету дурой и сказала, что они с Волканом друг друга стоят и могут катиться ко всем чертям! И мы разошлись: я налево, она направо! Это было последнее, что я сказала своей лучшей подруге! А она, между прочим, прощения просила. — Голос Марины неожиданно сорвался, и в нем стали отчетливо слышны приближающиеся рыдания.

— Ну, тише, тише, успокойтесь, — похлопал ее по руке Лев.

Она все-таки заплакала, и он подошел к столику, на котором стояла бутылка с водой, налил немного в стакан и передал ей.

— Спасибо, — всхлипнула Марина.

— Я постараюсь не мучить вас больше, чем нужно. Но вопросы еще имеются.

— Конечно, я понимаю, Лев Иванович. И вообще очень хочу помочь. Ведь нужно узнать, кто Свету решил убить и зачем.

— Сейчас у вас немного другая задача, — мягко заметил Гуров.

— Отвести от себя подозрения? Да, и это тоже. Так что вас интересует?

— Собственно, я хочу услышать продолжение вашего рассказа. Что было дальше?

— Но я Свету в тот вечер больше не видела, — озадаченно прошептала Марина.

— Понимаю. Но мне нужно знать, чем именно вы занимались и где провели столько времени? Ведь круиз закончился примерно перед ужином. А вернулись вы в номер практически под утро.

— Я была сильно расстроена, поэтому решила прогуляться по берегу моря. В горячке зашла слишком далеко и пропустила ужин. Вернее, я про него даже не вспомнила, внутри все клокотало от злости, какая тут может быть еда?

— Ладно, ужин. Но вы не могли бродить по берегу моря до трех часов утра.

— Ну да, — замялась она, — конечно, не могла. — И снова замолчала.

— Марина, рассказывайте все без утайки! Сейчас вы не в том положении, чтобы отмалчиваться.

— Наверное, это не совсем удобно, вернее, так не совсем принято… — Женщина колебалась, словно не решаясь признаться или подбирая нужные слова.

Гуров молча ждал, полагая, что оказывать дополнительное давление стоит лишь в случае крайней необходимости.

— Я провела вечер в номере у Виктора! — наконец выпалила она.

— Что, простите? — слегка растерялся Лев.

— Вот только не вынуждайте меня сейчас оправдываться! Ладно?! — сердито вспыхнула Марина.

— Я не собираюсь читать вам мораль или осуждать. Но если в то время, когда отравили Светлану, вы находились в компании другого человека и сможете это доказать, то данный факт снимает с вас подозрения в убийстве. Юристы называют подобное счастливое совпадение «алиби». Только объяснить мне все придется, уж не взыщите! Потому что мне не совсем понятно, как такая метаморфоза вообще произошла? Вы соперничали с подругой за одного мужчину, ссорились и конкурировали весь отпуск, под конец даже подрались и поскандалили, а потом, через часик-полтора, оказываетесь в номере другого мужчины? Я все правильно понял?

— Вот этого я и боялась, между прочим! В ваших устах все звучит ужасно, — потупилась Марина.

— Так объясните, как подобное вообще возможно?

— Виктор — наш «рубиновый», — с придыханием произнесла Марина.

— Простите, я в вашей иерархии не силен, — не без ехидства проговорил Лев. — «Рубиновый» — это лучше «брильянтовых»?

— Конечно, лучше! — Марина не поняла иронии, даже, кажется, была возмущена невежеством Гурова. — «Рубиновый» — это выше всех! Виктор уже не работает как продавец, а получает дивиденды от Сети и помогает в организации семинаров, ведет тренинги.

— То есть учит других работать так, как он сам?

— Ну, упрощенно говоря, да. Но если вы не сталкивались с нашей системой напрямую, то вам и не понять всего! Одно общение с таким человеком подстегивает и стимулирует на покорение еще более высоких вершин!

— Допустим, — не стал спорить Гуров. — Но как его профессиональные достижения влияют на проведенный совместно вечер?

— Ну, как? Я была в тот момент в таком состоянии, что, подойди ко мне кто-то другой, даже говорить не стала бы. А Виктору нахамить я просто не смогла.

— То есть вы столкнулись с ним на пляже, когда гуляли?

— Да. Виктор заметил, что меня не было очень долго, стал беспокоиться и отправился меня искать, так и встретились. Он, разумеется, видел скандал или слышал о нем от других, но не стал расспрашивать о причинах моей ссоры с подругой, просто отвлек от дурных мыслей и помог успокоиться. Мы еще какое-то время погуляли по берегу. А потом Виктор пригласил меня к себе в номер перекусить. Он заметил, что меня на ужине не было, и переживал, что я голодная. А он во время экскурсии купил восточных сладостей, ачму и семиты — это такие булочки и бублики местные, очень вкусные. Еще разных фруктов и какое-то вино.

— Звучит так, будто мужчина готовился к свиданию, — прокомментировал Лев.

— Кажется, так и было. По крайней мере, Виктор признался, что я давно ему нравлюсь, но сказать об этом он не решался. Боялся, что будет понят не так, да и встречал меня все время только в компании Светы или других наших дамочек. А в тот вечер, зная, что на курорте нам всем осталось быть считаные дни, он запланировал пригласить меня на свидание. Только вы, Лев Иванович, не подумайте ничего такого! Мы пили вино с фруктами и болтали! И время прошло как-то незаметно.

— Во сколько вы оказались в его номере?

— Часов в десять, может, немного позже, не скажу точнее.

— И больше его не покидали?

— Пока не ушла в три часа утра, — кивнула Марина. — Виктор тоже никуда не выходил, так что он мои слова охотно подтвердит.

— Вы уверены? — протянул Гуров, прикидывая, тем временем, что, если эксперты не ошиблись со сроками и Марина говорит правду, у нее имеется стопроцентное алиби. Она совсем не контактировала со Светланой в тот период времени, когда женщину отравили.

Более того, не факт, что яд попал в организм погибшей во время ужина, ведь он длится с восьми и примерно до десяти вечера. Правда, в ресторане отеля поздним вечером, около одиннадцати часов, обычно подают то, что называют «ночной суп». Такой своеобразный перекус для тех, кто проголодался, возможно, пропустил ужин или гулял до позднего времени. Он всегда состоит из фруктов, различных бутербродов и легкого супа-пюре. Но эксперты обнаружили в желудке жертвы остатки вина и какого-то местного блюда с мясом и овощами. Значит, Света ела в каком-то другом месте? И, возможно, у нее был романтический ужин, то есть свидание? И с кем же она встречалась в тот вечер?

— Что вы имеете в виду, Лев Иванович? — настойчиво повторила Марина.

— Вы уверены, что Виктор станет свидетельствовать в вашу пользу? Вдруг мужчина счастливо женат и не захочет сознаваться в присутствии посторонней девушки в его номере ночью?

— Виктор свободен, более того, он предложил мне продолжить отношения и начать встречаться по возвращении домой.

— Раз за вас, — задумчиво пробормотал Лев. — Скажите, как вы думаете, что делала тем вечером Света?

— После того как мы расстались? Откуда же мне знать?

— Ну, может быть, она обмолвилась о своих планах, например.

— Она говорила, что Волкан обещал повезти ее вечером на смотровую площадку в горах, чтобы полюбоваться огнями города. Но из-за круиза они не успевали выехать до ужина. А после у Волкана были какие-то дела. Так что я не знаю, поехали они или нет, — развела руками Марина.

— Понятно. А вы не замечали, может быть, Свете кто-то еще оказывал внимание?

— Ну, она же блондинка со светлыми глазами! На женщин с такой внешностью тут всегда реагируют определенным образом. Так что да, махали, улыбались, заговорить пытались всегда и везде. Это учитывая, что отель мы покидали, исключительно отправляясь на экскурсии.

— Я имею в виду не совсем это. Света могла отправиться на свидание с кем-то другим? Если с Волканом не сложилось, например?

— Даже не знаю, — задумчиво покачала Марина головой, — Света ничего такого не говорила. Если только в последний момент не познакомилась с кем-то. Только ума не приложу, кто это мог бы быть?

Итак, круг подозреваемых сузился до одного человека — таинственного спутника Светланы на «романтическом» свидании. Но кто это мог быть? Управляющий отеля Волкан, который выдавал себя за хозяина и всячески скрывал свои взаимоотношения с погибшей, а также в срочном порядке приказавший убраться в номере после смерти Светы, переселить соседку и немедленно «замять происшествие»? Или неизвестный пока «новый кавалер»?

Гуров склонялся к мысли, что Света все-таки встречалась с Волканом. Ведь если и можно допустить появление неизвестного мужчины в самый последний момент, то предположить, что у него сразу же появился мотив для убийства своей спутницы, готовый план и средство исполнения в виде ядовитого растения, представить сложно.

Правда, Лев не смог придумать и мотив, который мог бы толкнуть Волкана на убийство, как ни ломал голову. От Ланы он уже знал, что управляющий отеля грешит постоянными интрижками. И скрывает их по принципу: «Если одна-другая всплывет, то и не страшно. А даже полезно для имиджа «мачо». Да и метод расставания со своими «девушками» у Волкана был отработан и предельно прост. Кончился тур, дама уехала. Все! Потенциальная проблема исчезла и никогда больше не всплывет. Ведь номер телефона при расставании можно дать несуществующий или просто не брать трубку. Все, кто рискнет обидеться на такое обращение, находятся за границей и, вероятно, никогда не появятся вновь. Ведь у каждой адекватной женщины хватает здравого смысла отступить, если ею станут откровенно пренебрегать.

Как повела бы себя Света при расставании? Ответить на этот вопрос сейчас сложно. Да уже и неважно! Она ведь и уехать домой даже не успела, как ее отравили! И зачем, спрашивается? Волкан определил, что она превратится в навязчивую преследовательницу? Сомнительно. К тому же и навредить ему, находясь в другой стране, было бы очень затруднительно.

И все же, несмотря на отсутствие внятного мотива, Гуров продолжал подозревать Волкана. Но не торопился вызывать управляющего на разговор, понимая, что доказательств у него никаких нет. Поэтому он решил сначала попытаться собрать хоть какие-нибудь доказательства. Например, найти свидетельства того, что Волкан встречался со Светой. Возил ее на прогулки и пикники, ухаживал, а главное, что они имели обыкновение ужинать вместе. С вином, фруктами и традиционными турецкими блюдами.

Но усилия Гурова оказались совершенно напрасными. Если раньше, когда он занимался поисками Ника, ему казалось, что персонал говорит с ним неохотно, то теперь он вообще словно натыкался на глухую бетонную стену, как только произносил имя Волкана, а главное, Светланы. Лев понимал, что это работает «запрет на сплетни», наложенный управляющим, и только сейчас оценил его тонкий расчет. Ведь теперь, когда Волкан попал под подозрение, ребром становится главный вопрос: кого или что именно он защищал? Интересы отеля или свои собственные?

На помощь, как всегда, пришла Лана. Сообразительная девушка вызвалась осторожно расспросить горничных, охранников, поваров. Тех работников отеля, которые могли обслуживать Волкана или видеть, куда и с кем он выезжает с территории. Возможно, что в разговорах с Ланой кто-то проявит беспечность, и хоть таким образом удастся заполучить крупицы сведений, полезных для следствия.

А сам Гуров тем временем решил осторожно понаблюдать за главным подозреваемым. Вдруг что-то в поведении Волкана даст возможность понять мотивы его поступков? Или наблюдение поможет выявить некие аспекты тайной жизни управляющего?

Прошло два дня. Гуров отправился на ставшую уже традиционной прогулку с Ланой. На сей раз собеседники выбрали берег моря, чтобы спокойно поговорить без лишних свидетелей.

Легкий бриз трепал волосы молодой женщины, высвобождая пряди из тщательно уложенной прически.

— «Фитоликовцы» сегодня уезжают, — сказала она, поправляя одну прядь.

— И бог с ними, — махнул рукой Лев.

— Значит, Марина больше не подозреваемая? — хитро прищурилась Лана.

— У нее есть алиби, сомнительный мотив и отсутствие технической возможности, — покачал головой Гуров. — Нет, Марина больше не подозреваемая. Ее адрес и паспортные данные у меня имеются, и встретиться нам по возвращении в Москву придется. Но следствие она интересует как свидетель, не более.

При слове «свидетель» Лана вздохнула, но промолчала. Гуров заметил подавленное настроение собеседницы, но выяснять, в чем дело, не стал. Сочтет нужным, сама расскажет. А не сочтет, что ж, видимо, это ее личное дело.

— Как продвигается наблюдение за Волканом, Лев Иванович? — будто невзначай поинтересовалась Лана.

— Так, и кто же меня раскрыл? — буркнул Лев.

— Никто, — пожала она плечами. — Просто это логично. А еще я заметила, что вы стали больше времени проводить на улице, полностью игнорируя пляж. Предпочитаете территорию курорта, много гуляете по саду и оранжерее, пропадаете где-то вечерами дотемна, примерно в то время, когда Волкана нет в своем кабинете. А еще подолгу читаете книгу на лавке в парке.

— И что? — искренне удивился Гуров.

— Лавочка стоит в непосредственной близости от балкона, который огибает комнаты Волкана.

— Она самая удобная, там всегда тенек от платана.

— Конечно, — поспешно кивнула Лана, — лавочка это так, главным образом внимание привлекает книга.

— А книга-то вам чем не угодила? Я что, страницы забывал переворачивать?

— Нет, переворачивали, через равные промежутки времени, даже пробегали глазами по строчкам, имитируя сосредоточенное чтение. Но вы обернули обложку бумагой, а так сейчас никто не делает! Значит, взяли первый попавшийся томик для отвода глаз. А на самом деле следили за Волканом.

— Лана, вы никогда не подумывали поступить в школу милиции? Из вас вышел бы замечательный следователь.

— В детстве я мечтала быть сыщиком, — кивнула она с улыбкой, — наверное, с тех пор и тренировала аналитическое мышление. Так я права? Просто любопытно.

— Вы мыслите правильно, — ответил Лев. — Я у Лили в номере взял первое, что в руки попалось, — книга Ника о дайвинге и путешествиях под парусом. Но я вовсе не делал вид, что читаю очень познавательный, между прочим, текст, нечто среднее между самоучителем и публицистикой, с приложением снимков и схем. Да, я действительно следил за Волканом, вы не ошиблись. — Он рассмеялся, увидев, каким напряженным стало лицо собеседницы в ожидании ответа.

— Хорошо, а то сейчас я чувствовала бы себя глупее некуда, — выдохнула она. — И каковы результаты?

— Неоднозначные, надо сказать!

— Что вы имеете в виду, Лев Иванович?

— Разумеется, мои наблюдения не способны дать ответ на вопрос, были ли у Волкана близкие отношения со Светланой и было ли у них свидание накануне ее смерти. Но заботливым семьянином, а главное, верным мужем его считать нельзя. Похоже, он уже обхаживает новую девушку. Не знаю, как зовут, светленькая такая, русоволосая, буквально вчера приехала.

— Это совсем уж непорядочно, если учитывать, что его последняя любовница недавно скончалась. Даже при условии, что она умерла своей смертью.

— Ну, за отсутствие порядочности нынче не судят, — хмыкнул Гуров. — А если Светлану убил Волкан, мы с вами это узнаем.

— Мне, кстати, удалось кое-что об этом выяснить, — скромно вставила Лана.

— Правда?! — обрадовался Лев. — Так что же вы молчали? С хороших новостей нужно начинать!

— Не такие они уж и хорошие, — буркнула девушка. — Есть в отеле горничная, наша девочка, из Нижнего Новгорода, зовут Катя. Она обычно убирает апартаменты босса, а также забирает его белье из прачечной, гладит, сервирует еду и уносит посуду.

— То есть она обычно видит, что накануне у него были гости?

— Да, по приборам, бокалам и по состоянию постельного белья. Но Волкан всегда соблюдает довольно тщательную конспирацию, и Катя может довольно уверенно утверждать, что Волкан ведет отнюдь не монашеский образ жизни, но не более. Она никогда не знает, с кем именно у него роман, при случае тот может утверждать, что к нему жена приезжала на денек, переночевала и домой отправилась.

— Почему она так думает?

— Говорит, что однажды она замешкалась, глядя на разобранную кровать со смятым бельем, задумалась о чем-то своем, а Волкан решил, что она высматривает на белье пятна, следы соития, и сначала сильно разозлился, только виду не подал, а лишь «потемнел лицом». Катерина уже приготовилась услышать грубую ругань, крики, но он сдержался, успокоился, потом неожиданно рассмеялся и, вроде как смущаясь, сказал, что вечером жена приезжала.

— Но Катя не поверила?

— Конечно же, нет! Жена Волкана живет в Стамбуле! Может, она иногда и приезжала в гости, но так часто мотаться между двумя городами никто бы не стал, проще в Анталию перебраться. Да и приезжай она действительно, кто-нибудь обязательно ее увидел бы. В окрестностях отеля, в парке, да и в самом номере в конце концов. Значит, никакая это не жена, а номер посещают женщины, которые живут в отеле.

— Логично, — кивнул Гуров. — Что-нибудь еще удалось узнать?

— Охранники на контакт не идут, — расстроенно покачала головой Лана. — Я даже флиртовать пыталась, чтобы выяснить, возил Волкан куда-то Свету или нет. Им же там, на КПП, видно все. И я выбрала самого податливого и перспективного в этом смысле паренька. Так нет! На флирт он ведется, а говорить о боссе отказывается, гад! И вообще, если наши еще сплетничают между собой потихоньку, то работники-турки как воды в рот набрали.

— Вы будьте поосторожней, Лана, — забеспокоился Лев.

— Да ладно, что мне может угрожать?! — отмахнулась она.

— Как минимум флирт выйдет из-под контроля. Восточные парни — горячие, могут принять «авансы» за принципиальное согласие.

— Это не страшно, я умею за себя постоять. А как максимум что?

— Кто-то может доложить Волкану, что вы наводите о нем и Свете справки. И это может обернуться чем угодно.

— Да ерунда! В крайнем случае скажу, что влюбилась и ревновала. Здешние мужчины женщин в принципе дурочками считают. Так что чем глупее и несуразнее ложь, тем охотнее он в нее поверит.

— Замечательно. Только не забывайте, что мы ищем расчетливого и жестокого убийцу. И подозреваем именно Волкана. Так что не вздумайте играть с ним, это может плохо кончиться!

— Ладно, я буду осторожнее. И охранников больше расспрашивать не стану. Толку нет — все равно молчат.

— И сразу сообщайте мне, если Волкан поведет себя с вами по-другому или вы заподозрите, что он знает о расследовании.

— Хорошо. Честно говоря, я хочу попробовать еще раз с Катей поговорить, — задумчиво пробормотала Лана.

— Зачем?

— Понимаете, Лев Иванович, не знаю, как это объяснить, есть у меня ощущение, что в ее словах осталась легкая недосказанность.

— Вы полагаете, что она рассказала не все, что знает?

— Вы будете смеяться и, возможно, мне не поверите, но я чувствую, что да! Она довольно сильно боится чего-то. Поторопилась свернуть разговор. И вообще, кажется, пожалела, что разоткровенничалась со мной. Это было ясно по выражению глаз и плотно сомкнутым губам, понимаете, о чем я?

— Конечно. Может, будет лучше, если вы организуете мне встречу с Катериной? — воодушевился Гуров. Он хорошо понимал, что такое сыщицкое чутье, и уже достаточно хорошо знал Лану, чтобы довериться ее интуиции. — Я все-таки владею специальными навыками и, возможно, смогу вызвать девушку на откровенность.

— Нет, Лев Иванович! — уверенно заявила Лана, — Катерина с вами говорить не станет. Даже встречаться не захочет. Не понимаю, чего конкретно она боится, может, угрозы увольнения? Но Катя знает, что вы следователь из Москвы. Лицо, к которому начальство относится с настороженностью, а может даже, за которым наблюдает, значит, разговоры с вами несут потенциальную для нее опасность. А мне Катерина доверяет и не ждет подвоха. Так что уж лучше я сама расспрошу аккуратненько.

— Хорошо. Только не забывайте об осторожности.

— Договорились.

— И еще, Лана, мне будет нужна ваша помощь в одном деле.

— Да, Лев Иванович, я готова. А чем помочь-то?

— Наблюдая за Волканом, я заметил нечто странное. Похоже, управляющий отеля занимается еще какой-то, видимо, незаконной деятельностью.

— Почему вы так подумали? Я никогда ничего подобного не замечала.

— Это потому, что вы стараетесь держаться от Волкана подальше и никогда не вели за ним круглосуточного наблюдения. А я вел. И готов утверждать, что эта деятельность ведется, причем только в ночное время. А вечерами к нему приходят неизвестные люди, ведут разговоры за чашечкой кофе на балконе. Но понятно, что секретничают, лишнего слова не проронят, и все на полутонах, не слышно ничего. А сам Волкан после наступления сумерек выезжает на катере в компании небезызвестного вам Руслана и еще парочки парней. И возвращаются они на берег не с пустыми руками. Сам видел, как выгружали тюки и коробки на так удачно замаскированный склад.

— Лодочный сарай?

— Именно! Мне еще тогда показалось странным, что строение столь тщательно прячут. Но я отбросил сомнения, в конце концов они могли руководствоваться эстетическими соображениями. Но, кроме этого, склад еще и укреплен неплохо. Дверь крепкая и надежная, замки качественные, дорогие. Для чего все это? Обычное оборудование охранять? Пара-тройка комплектов для дайвинга того не стоят. Плюс отсутствие видеокамер на пристани. А они, между прочим, имеются по всей территории курорта, только вот не пишут!

— То есть вы хотите сказать, что нашли объяснение еще одной странности?

— Вот именно! — азартно воскликнул Лев. — А я все думал: система смонтирована, а запись не ведется. Почему?! Ведь это не стоит больших денег и технически совсем несложно. Просто причина вовсе не в экономии средств, Волкан здесь какие-то дела проворачивает!

— Какие именно дела?

— Понятия не имею, — признался Гуров, — может, контрабанда? Акцизы на сигареты и спиртное здесь довольно высоки. Море рядом плюс огромный отель дают и прикрытие, и возможные пути реализации. Очень жаль, что, наблюдая, я не понял ни одного слова из их разговоров. Только вот, — достал он телефон, — небольшой кусок записать успел.

— Попробовать перевести? Давайте! — протянула Лана руку.

Она внимательно прослушала запись несколько раз, прежде чем снова заговорила:

— Тут всего лишь обрывок разговора, поэтому плохо понятно, о чем идет речь. И акцент у собеседника Волкана какой-то странный. Может, он не турок, а курд, например? Или турок, но из другой местности? Я в этом не специалист, разумеется. Но говорят они о «товаре», что прибудет через два дня, в полночь, кажется, то есть уже завтра вечером. Волкан отвечает, что встретит лично и что проблем не будет. Они еще что-то говорят, но тише и совсем неразборчиво. Все-таки вы правы, Лев Иванович, это должно быть что-то важное. Я четко расслышала в самом конце: «гизлемек». Это означает: «прятать».

— «Прятать» в смысле, «хранить»? — уточнил Лев.

— Нет, это будет другой глагол. Вернее, даже два разных: как «сохранять исторические ценности» или «хранить вещь». А они говорят о «схроне», то есть тайнике! И, пожалуй, этот перевод будет самый близкий по смыслу.

— Значит, тайник?

— Лев Иванович, вы же собираетесь за ними проследить?

— Разумеется, собираюсь, — задумчиво пробормотал Гуров. — За ними обязательно нужно понаблюдать, чтобы побольше доказательств собрать. Тем более такой повод сам в руки идет!

— И меня с собой возьмите! — горячо прошептала Лана. — Посудите сами, что-то получится записать, что-то не получится. Или там, на месте, вы все равно не сможете понять, о чем речь идет. А вдруг действовать быстро надо будет?

— Это очень опасно. И потом, у вас ведь есть свои непосредственные обязанности! Представьте, например, вместо того чтобы работать, вы вдруг стали со мной прогуливаться, болтать или книги читать на лавочке. К нашей маленькой компании мгновенно возникнут вопросы.

— Это да. Тем более что завтра назначен морской круиз по расписанию.

— До которого часа он будет? — оживился Лев. — А что, если круизы используют как прикрытие для передачи товара прямо в открытом море?

— Не похоже, Лев Иванович. Начинается он рано, значит, до ужина должны вернуться. И потом, чтобы что-то передать с борта на борт, нужно пришвартоваться, а мы в море никогда не останавливались.

— Да, не срастается. И передачу коробок с борта на борт могут увидеть гости, то есть слишком много свидетелей. А что, если даты «поставок» совпадают с теми днями, когда катер совершал короткие рейсы вместо длинных?

— Думаете, Волкан таким образом «легализует» второй выход в море? Очень похоже на то, наш шеф расчетливый, так что с него станется.

— Выходит, проследив за его отчетностью, можно будет узнать все даты поставок контрабанды? Отлично, так мы найдем, за что его привлечь. А потом и в истории отравления Светланы разберемся.

— Значит, вы меня с собой возьмете?! — сделала немного неожиданный вывод Лана. — Ну хотя бы вечером, на пристань. Я смогу слушать их разговоры, а вы сделаете видеозапись для доказательной базы.

— Лана, и где вы слов таких нахватались? — хмыкнул Гуров.

— Как где? В детективах, конечно! Детская мечта прошла, а тяга к авантюрам — осталась.

— Это заметно.

В течение следующего дня Гуров наблюдал за Волканом практически постоянно. Даже отправился на морскую прогулку, изо всех сил изображая скучающего туриста в поисках развлечений.

Утром Волкан, как всегда, завтракал на балконе, занимался текущими делами отеля, раздавал распоряжения служащим, сделал несколько звонков по сотовому телефону. Парочку из них Лев даже успел записать и теперь, устроившись около пристани, ждал встречи с Ланой, чтобы узнать, о чем там шла речь, хотя осознавал, что из одной части диалога много выяснить вряд ли удастся. Его наблюдательный пост удачно маскировали густые декоративные кусты. А трава, растущая в образовавшемся уютном пятачке, позволяла устроиться даже с некоторым комфортом. Он видел, как на катер взошла команда, Волкан с Русланом, и судно отчалило от берега. Помня, что встреча в море назначена на сегодняшнюю полночь, Лев приготовился к долгому ожиданию. Его слегка тревожило отсутствие Ланы. Молодая женщина так рвалась поучаствовать в наблюдении и тем не менее задерживалась. Но она знала, где именно планировал расположиться полковник, так что должна была появиться в самом скором времени.

Наконец на дорожке, расположенной неподалеку, раздались осторожные шаги, а через пару минут зашевелились кусты, и в наблюдательный пункт аккуратно внедрилась Лана.

— Если разгрузка еще не идет, значит, я не опоздала? — выпалила девушка.

— Еще нет. Но отчалили они уже довольно давно, так что скоро должны уже вернуться. Что вас задержало? Все в порядке?

— Да, все хорошо, — выдохнула Лана, — просто я затащила к себе Катерину на кофе с коньячком и пироженками, пользуясь тем, что Волкан в отъезде и весь персонал слегка расслабился.

— Значит, вам удалось?! — обрадовался Лев. — По блеску глаз вижу, что удалось разговорить девушку!

— Да, можно сказать и так. Только не знаю, будет ли с этого какой-то толк, потому что оказалось, что ничего особенного там не произошло. То есть Катерина ничего толком не видела. Убей бог, не пойму, что именно ее так сильно напугало!

— Так. Давайте сначала и с подробностями.

— В тот самый вечер Волкан уезжал куда-то после круиза. Поэтому ужин Катя не подавала, шеф сказал, что перекусит в городе, велел только поставить в номере сладости, фрукты и вино.

— Это означало, что у него вечером будет гостья, — догадался Гуров.

— В общем-то, да. То есть Волкан почти каждый вечер просит сладости и фрукты подать, потому что сам любит полакомиться, но если заказывается вино, значит, будет гостья. Сам Волкан пьет довольно редко, а если и пьет, то предпочитает виски.

— Значит, гостья в тот вечер была, — кивнул Лев. — Уже хорошо, что мы это знаем. Только этого совершенно недостаточно, даже для допроса нет оснований!

— Наверное, есть. Ведь это еще не весь рассказ.

— Тогда не буду перебивать, простите.

— Поздним вечером Волкан позвонил на кухню и неожиданно затребовал ужин. Что-то плотное и горячее. Работали один или два повара, готовилась сервировка «ночного супа». Остальные работники кухни уже отдыхали.

— То есть это было около одиннадцати вечера?

— Да, где-то без двадцати одиннадцать. У повара было готово только одно блюдо, кебаб, и Волкан сказал, что оно подойдет. Его подогрели, и Катя отнесла в номер. Только Волкан не дал ей зайти в комнату, встретил на пороге и перехватил поднос с приборами, хлебом и блюдом, накрытым крышкой. Но Катя успела бросить мимолетный взгляд в номер и увидела Свету, сидящую на диване. Она, конечно, тут же опустила глаза в пол, делая вид, что никого не видела.

— Но она уверена, что это была Света?!

— Конечно! Свету она знала хорошо. Видела их вместе с Волканом танцующими на катере ну и сопоставила тогда. А еще Катя настолько хорошо успела рассмотреть женщину, что готова утверждать, что та недавно всплакнула. Да и Волкан был какой-то «взъерошенный», даже «определенно злой». Но уходить Света не собиралась. Там стояло вино, разлитое по бокалам, и они явно собирались поужинать.

— Катя рассказала что-то еще о том вечере?

— Нет. Только говорит, что сильно испугалась, когда пошли слухи, что Свету обнаружили мертвой. Несмотря на то что женщину нашли в собственном номере и объявили, что смерть была естественной, Катя боится, даже спать плохо стала и подумывала уволиться. Но уходить в середине сезона, значит остаться без выплат и без возможности найти новую работу. В результате придется возвращаться домой. Конечно, она к этому не готова и что делать, не знает.

— А чего конкретно опасается Катя? У нее есть какие-то подозрения?

— Да вроде нет. Но скандал со смертью в отеле Волкан замял, как ни крути, и все сплетни виртуозно пресек на корню. Сделать это обычно не так-то просто, и он, видимо, приложил колоссальные усилия. Все работники ходят, как в рот воды набрали. Катя и боится, что неспроста все это. Вдруг Волкан поймет, что она видела Свету тем вечером в его номере? Вот и не спит ночами.

— Похоже, что Волкан действительно убийца. Но он пока не знает, что находится под подозрением, в противном случае попытался бы устранить девушку, которая увидела нечто компрометирующее.

— И что же делать? — воскликнула Лана.

— Она видела Свету недолго. Да и умерла женщина в другом месте. Так что свидетельства Кати может оказаться недостаточно, чтобы привлечь Волкана.

— Скорее всего, она откажется давать показания, — покачала головой Лана, — слишком напугана.

— Ничего. Если нам сегодня удастся добыть доказательства преступной деятельности и добиться задержания этого субчика, то и Катя подтянется, согласится свидетельствовать в обмен на гарантии безопасности.

— Наверное, вы правы, Лев Иванович.

— Надеюсь, что так. Скажите, Лана, а из чего состоит это блюдо?

— Какое? Кебаб?

— Да, именно.

— Они бывают разные. Как правило, это мясной фарш, слепленный в продолговатую котлету и запеченный в духовке или на гриле. Но это всего лишь основа блюда. Оно подается с густым томатным соусом и овощным гарниром, но чаще всего кебаб запекают прямо с овощами. Наш повар его чудесно готовит, с баклажанами, картофелем, перцем и томатами. Заливает все это томатным соусом и запекает. Очень интересно; правда, на мой вкус, помидоров, горького перца и приправ многовато. Но это основные черты турецкой кухни: томат и приправы.

— Думаю, обилие специй как раз и сыграло со Светланой злую шутку, — буркнул Гуров.

— Предполагаете, что они могли поссориться в номере и Волкан потребовал еду специально, чтобы отравить Свету? — Даже в темноте было заметно, как расширились глаза Ланы.

— Вы говорите о ссоре, потому что Катя видела Свету со следами слез?

— Ну да.

— Вероятно, вы правы, но лишь частично. Волкан действительно мог решить отравить женщину и для этого затребовал горячую еду в номер, потому что лабазник легко выдать за приправу. Не в вино же его подсыпать! А вот по поводу ссоры — ошибаетесь.

— Почему?

— Представьте себе ситуацию: любовники ссорятся, да так сильно, что женщина плачет. Что должно произойти потом?

— Женщина убегает?

— Вариант. Она убегает или уходит, хлопнув дверью. Но наша Света спокойно сидит на диване в ожидании еды. Потом они выпивают, ужинают и болтают.

— Так, может, помирились? Знаете, какими льстивыми и ласковыми бывают турки, когда им это нужно?

— Нет, Лана вы ошибаетесь. Они не ссорились. И даже если поссорились, а потом помирились — это не повод для убийства. Ведь через два дня она все равно уехала бы домой.

— И что же тогда там случилось?

— Думаю, между любовниками возник спор и произошло бурное объяснение. Света что-то просила, а может, даже требовала. И для убедительности прибегла к извечному женскому трюку — аккуратно всплакнула. Так, чтобы было видно огорчение, но не был испорчен макияж.

— И что потом? — завороженно прошептала Лана.

— Волкан не хотел или не мог выполнить ее просьбу. И принял решение устранить женщину. Сделал вид, что со всеми требованиями согласился, чтобы ее успокоить, и тут же «угостил» ужином, приправленным ядом.

— И что же она могла требовать?

— Бог ее знает, женщины — существа непредсказуемые. Вы лучше спросите, чем она ему угрожала? Ведь он пошел на тяжкое преступление.

— Действительно, чем?

— Думаю, находясь рядом с Волканом ночами, Света случайно узнала нечто такое, что он изо всех сил старался скрыть или что представляло опасность для него. Например, что-то о его незаконной деятельности.

— Лев Иванович, вы рассказываете все так, словно там лично присутствовали! — восхитилась Лана.

— Просто я грамотно провел анализ. Впрочем, могу и ошибаться, ведь все это только предположения.

Как показала жизнь, Гуров оказался очень близок к истине. Но это выяснилось лишь спустя несколько дней. А тем вечером Лев со своей добровольной помощницей дождались возвращения катера и сняли на видео выгрузку товара. Кроме того, Лана старательно вслушивалась в разговоры мужчин. Правда, ночной ветер доносил их лишь обрывками, но она пыталась уловить в бормотании мужчин крупицы ценной информации.

— Это сигареты, — наконец одними губами прошептала девушка, — вы были правы, Лев Иванович.

Мужчины к тому времени разошлись, закончив разгрузку и заперев склад.

— Да, похоже, — кивнул Лев, — коробки были легкие, это сразу видно.

— Завтра, вернее, уже сегодня утром за половиной партии должен кто-то приехать. Не расслышала кто, ветер слова унес. Волкан поручил Руслану выдать товар. Он, похоже, у Волкана в помощниках. А так по виду и не скажешь.

— Понятное дело, конспирацию соблюдают.

— А завтра вечером прибудет еще партия товара. Только я не поняла, что конкретно это будет.

— Еще партия? Да у них тут весьма широкий размах! А почему вы думаете, что это не сигареты?

— Сегодня в рейсе участвовала команда катера, Волкан, Руслан и третий паренек. Видели, он последним с трапа сходил?

— Конечно, — кивнул Гуров.

— Его зовут Наргиз. И он работает в охране отеля. Так вот Волкан сказал Руслану, что завтра Наргиз отдыхает, они втроем пойдут, потому что товар другой и погрузки будет мало.

— А втроем, это с кем? Вы поняли?

— Моторист и они двое.

— Пойдемте, я провожу вас до вашей комнаты. — Лев резво поднялся на ноги.

— Лев Иванович, а что вас так настораживает? И куда вы так торопитесь? — Лана почти вприпрыжку двинулась за Гуровым, едва поспевая за ними.

— Нужно немедленно переслать пленку в Управление. И, если я правильно оценил ситуацию, срочно организовывать операцию по задержанию преступников. А времени катастрофически мало!

— Как же мало, ведь в запасе чуть меньше суток.

— И этого может оказаться недостаточно. Ведь нужно вызвать наших специалистов и подключить Интерпол. А это всегда затяжной процесс.

— А зачем нам Интерпол? — растерялась Лана.

— Потому что сеть контрабандистов может оказаться гораздо больше, чем мы с вами видели. И нам понадобится квалифицированная помощь. А подключать на этом этапе правоохранительные органы Турции будет ошибкой. Вдруг преступников прикрывает кто-то из местных офицеров? А еще я подозреваю, что завтра Волкан ждет поставку наркотиков! Так что это все очень серьезно!

— Ну и дела! — невольно вырвалось у Ланы.

А Гуров уже мысленно начал разрабатывать предварительный план операции-перехвата двух судов в открытом море, полагая, что решение всех бюрократических и организационных вопросов возьмет на себя генерал Орлов. Как, впрочем, бывало всегда в подобных ситуациях.

— Лана, погодите! — вдруг остановился он и пристально посмотрел на девушку. — Вы этого охранника по имени Наргиз откуда знаете?

— Как откуда? Мы все здесь, в большей или меньшей степени, друг друга знаем.

— А вы случайно не с ним флиртовали в недавней попытке раздобыть информацию о передвижениях босса?

— Да, с ним, а что?

— А то, что Волкан, как выясняется, не только его начальник, но и подельник. Значит, о вашем, а может, и моем интересе он, скорее всего, уже в курсе.

— Нет, не думаю. Наргиз нормальный паренек. Ну, разве что немного недалекий. Он принял мое внезапно вспыхнувшее расположение за искренний интерес к своей персоне. Да и Волкан, если бы что-то знал, молчать не стал бы.

— Не соглашусь, — покачал головой Лев, — способ убийства, который он выбрал, говорит о коварстве, изобретательности и склонности действовать исподтишка. Так что промолчал парнишка или нет, мы можем и не узнать, пока поздно не будет.

— И что же делать? — растерялась Лана.

— Давайте вот что, — порывшись в карманах, протянул ей ключ Гуров, — сегодня переночуйте-ка в номере Лили. Она все равно собиралась у сына в больнице оставаться. Да и вообще возражать не стала бы. И завтра в течение всего дня проявляйте бдительность и осторожность. В своей каморке у спортивного зала не сидеть! Будьте все время на виду у людей и внимательно относитесь к тому, что употребляете в пищу.

— Есть только яйца, сваренные собственноручно? Запивая водой, которую лично достану из колодца? — хихикнула Лана. И, видя совершенно растерянное лицо полковника, добавила: — Я в старом приключенческом романе что-то такое читала. Так поступали герои, когда поблизости был отравитель.

— Пускаться в такие крайности, разумеется, не стоит, — усмехнулся Гуров, — просто будьте внимательны ко всему, что делаете. И особое внимание обращайте на то, что едите. Пожалуй, сгодится любая пища, предложенная в ресторане для всех туристов. А вот неожиданные съедобные презенты от кого бы то ни было должны вас автоматически насторожить.

— Хорошо, обещаю быть внимательной.

— И еще, скорее всего, я буду завтра очень занят. Присмотрите, пожалуйста, за Катей, по возможности.

— Чтобы она тоже не съела ничего «лишнего»?

— Именно. Только слишком не усердствуйте, не испугайте ее еще больше.

— Ладно, буду само терпение, внимательность и такт.

Операция по захвату была в самом разгаре. Орлову, несмотря на сжатые сроки, удалось все организовать лучшим образом. К месту событий прибыли спецы из Управления, представители ФСБ и Интерпола. Группа захвата заранее установила на катер «маячок», так что место встречи двух судов правоохранители обнаружили без особых проблем.

«Встреча» была в самом разгаре. Волкан с Русланом только приняли на борт «товар», четыре герметично упакованных свертка средних размеров. Правоохранители на катерах береговой охраны и суднах, принадлежащих международному ведомству, окружили обе посудины, словно зажав их в тиски. Переводчик с турецкого по громкоговорителю объявил преступникам, что они задержаны, предложил поднять руки вверх и не двигаться. Мужчины замерли, побросав на палубу товар. На катера высадился «десант», состоящий из группы захвата. Гуров наблюдал, как интерполовцы заковывали в наручники троих мужчин — поставщиков «товара». И это правильно, в конце концов им с ними и разбираться.

Сам он, вооруженный револьвером и окруженный спецназом в полной боевой готовности, высадился на катере Волкана. Мужчина никак не реагировал на вторжение незваных «гостей», просто замер, подняв руки, как было велено. Гуров силился понять: Волкан так реагирует, потому что поражен неожиданным захватом, или он напряженно обдумывает свои дальнейшие действия?

— Полковник, что это значит? — наконец злобно процедил «босс».

— Вы обвиняетесь в контрабанде наркотиков и убийстве, — спокойно пояснил Гуров.

— Убийство? — Губы Волкана презрительно дернулись. — Какое еще убийство?

— Изображать неведение бессмысленно. У меня есть доказательства и свидетель. — Лев кивнул на спецназовца, который надевал на мужчину наручники. — Но мы потом поговорим об этом, во время допроса.

— Брось пакет! — неожиданно крикнул другой спецназовец, который приближался к Руслану, чтобы и на него надеть наручники. — Брось на палубу, сейчас же!!

Гуров, всецело сосредоточившись на Волкане, только сейчас обратил внимание, что Руслан замер с поднятыми руками, все еще зажимая в одной из них сверток. Парень качнулся в сторону, словно намереваясь перепрыгнуть через леер и броситься в воду. Или, по крайней мере, швырнуть туда пакет. На приказы он никак не реагировал.

— Брось на палубу! Где переводчик, он вообще понимает по-русски?! — занервничал спецназовец.

— Да все он прекрасно понимает, — усмехнулся Лев.

В этот момент Руслан разжал пальцы, позволяя свертку упасть к своим ногам, и молниеносным движением правой руки выхватил из-за спины складной нож. Но сделать бросок он не успел. С криком «Брось нож!» Гуров вскинул револьвер и выстрелил Руслану в предплечье. Тот выронил нож и схватился за кровоточащую рану.

— Парень, ты что, совсем дурак?! — изумленно прокомментировал спецназовец, надевая ему наручники. — Мы же все тут вооружены до зубов. Или хочешь решетом стать?

— Окажите ему первую помощь, — распорядился Гуров, — а на берегу сдадим медикам.

— А на допрос?

— С ним Интерпол будет работать, может, и местные власти. Так что им решать с допросами. Фигурант по моему делу — только Волкан.

Через каких-то полтора часа Лев докладывал генералу, что операция прошла по плану. С поличным удалось задержать всех фигурантов. Один из подельников Волкана ранен при попытке оказать сопротивление и направлен в больницу под конвоем. Интерполовцы отправили конфискованное вещество на анализ, но и так по всему видно, что это кокаин или его производные.

Поскольку контрабандистов взяли с поличным, этот пункт их вины можно считать доказанным. Но работать с ними пока будут интерполовцы. А полковнику сейчас предстояла куча бумажной работы, оформление протоколов и, разумеется, допросы Волкана. Тщательный обыск его «апартаментов». А может, и проведение очной ставки со свидетельницей по делу отравления.

Дело с арестом банды контрабандистов неожиданно получило широкий резонанс. Следователи Интерпола после допросов провели еще несколько арестов. Как и предполагал Гуров, им с Ланой удалось обнаружить всего лишь часть хорошо организованной банды. На самом деле она оказалась гораздо больше и длительное время действовала на Средиземном побережье с большим размахом.

Настоящий владелец отельного комплекса, разумеется, узнал об аресте Волкана и нескольких сотрудников. Он спешно назначил нового служащего для ведения дел, а также предоставил объединенной международной следственной группе несколько помещений для работы.

Небольшую узкую комнату, расположенную в полуподвальном помещении, освещало несколько ламп. Волкан в наручниках сидел за пустым столом. Напротив него устроился Гуров, а чуть дальше, у стены, — следователь Интерпола и представитель турецких властей.

По общему согласию допрос велся на английском языке. После того как Гуров представил собравшихся, он приступил непосредственно к допросу.

— Кроме обвинений в контрабанде, вы обвиняетесь в запланированном и хладнокровном убийстве гражданки Российской Федерации. Это преступление считается тяжким в обеих странах, и в Турции, и в России. Вам есть что сказать по этому поводу?

— Вот веришь, полковник, — после недолгого молчания заговорил мужчина, — я, как только увидел тебя в первый раз, сразу подумал, что ты принесешь мне неприятности. Вместе с этой русской «джады» Ланой.

— Что вы можете сказать по существу вопроса? — Лев намеренно проигнорировал агрессивный выпад в сторону девушки.

— Про убийство? — изобразил изумление Волкан. — Ничего. Я никого не убивал! И вы не сможете доказать.

— Так вы не убивали, или я не смогу доказать? — С этими словами Гуров поставил на стол перед мужчиной небольшой стеклянный флакончик, заполненный измельченной высушенной травой. — Что это, как вы полагаете?

— Какая-то приправа? — пожал Волкан плечами.

— Этот флакон мы обнаружили в дальнем углу вашего комода, как раз за носками. Странное место для специй, не находите?

— Что? — не удержался от насмешки молодой интерполовец. — Прятать так и не научился? Детский сад, честное слово.

— Так это не мое! Подбросил кто-нибудь, — возразил Волкан.

— Кто же?

— Может быть, вы и подбросили, почем мне знать?

— Оставьте эти смешные отговорки! — сердито бросил Лев. — В ваших апартаментах провели обыск с соблюдением всех международных норм и правил. При наличии понятых и правоохранителей из разных стран. Так я продолжу. На этом флаконе криминалисты обнаружили отпечатки пальцев, которые совпадают с вашими, Волкан. Вот отчет сравнительного анализа. Если желаете ознакомиться, копии всех документов переведены на турецкий язык.

Волкан молча пожал плечами и отодвинул от себя протянутые полковником листки бумаги.

— Часть этого сырья мы изъяли и отправили в Москву, где наши специалисты сделают сравнительный анализ.

— Зачем это?

— Чтобы понять, какой именно токсин содержится в траве. Вы лучше спросите, с чем специалисты собираются сравнивать ваш токсин?

— И с чем? — лениво протянул Волкан.

— С токсином, который обнаружили в желудочно-кишечном тракте убитой вами женщины! Вы ведь помните Светлану Озерскую? Это именно ее скоропостижную смерть вы экстренно замяли. И ее тело поторопились отправить на родину. Только его не похоронили, как вы, возможно, рассчитывали, а отвезли прямиком в лабораторию нашего Управления. Специалисты доказали, что женщина погибла после того, как в одиннадцать вечера отужинала с вами в номере. Помните то блюдо? Кебаб, запеченный с овощами? Говорят, местный повар его очень вкусно готовит, только кладет слишком много специй. Но это как раз вам было и на руку! Правда?

— Не понимаю, о чем вы? — пробормотал сильно побледневший Волкан.

— Да все вы прекрасно понимаете! И это, кстати, хорошо видно по выражению вашего лица! Чего Светлана от вас требовала? Что она о вас узнала? Она услышала про наркотический трафик и стала вас шантажировать?

Отзвук от гневных вопросов полковника еще звенел в помещении, когда Волкан обреченно кивнул головой. И, помолчав немного, произнес:

— Она говорила, что совсем не знает турецкого языка. Ну, так, только некоторые ласковые слова, услышанные от меня, вроде понимала. И я вел при ней разные разговоры с партнерами. Один даже приезжал как-то ночью. Как она поняла или догадалась, просто ума не приложу!

— Чего требовала Светлана?

— Чтобы я развелся. Женился на ней и забрал ее жить к себе, в Анталию. Тогда я стал объяснять, что это в принципе невозможно. Что у меня второй брак. Что я и так первой жене много денег плачу, а второй буду вынужден платить еще больше. Турецкие мужчины продолжают заботиться о своих детях и бывших женах, лично меня это окончательно разорит.

— Давайте свернем тему трепетной заботы. Что было дальше?

— Я отказался, она стала плакать и угрожать. Сказала, что знает про наркотики и сообщит «куда надо». Ну, тогда я испугался не на шутку. Понимаете, это было не убийство, а скорее самооборона! Ведь эти люди, мои партнеры, могли убить меня, не моргнув глазом, если полиции станет известно что-то о бизнесе из-за меня! И моя семья тоже была в опасности! А у меня жена и дети! И вообще я не хотел убивать! Так просто получилось. Я где-то слышал о действии этой травы и при случае заготовил немного. И я читал, что люди испытывают сильное недомогание при ее приеме. Я думал, Света поест, выпьет, а потом ей станет плохо, и соседка вызовет врача. Женщину увезут в больницу на пару дней, а потом уже и домой. А серьезно навредить мне, находясь за границей, у нее не выйдет.

— А когда Свету обнаружили мертвой, постарались замять скандал…

— Это было необходимо и для меня, и для репутации отеля.

— А знаете, что я думаю по поводу ваших слов? — сердито возразил Лев. — Что вы просто пытаетесь выкрутиться! И выражаете сожаление о судьбе бедной женщины только теперь, когда вас поймали! А тогда, когда думали, что убийство сошло с рук, полагали, что все устроилось наилучшим образом. По крайней мере, Светлана Озерская гарантированно вас больше не побеспокоит.

— Почему вы так думаете? — пробормотал Волкан.

— Потому что в ином случае вы сами вызвали бы к ней медиков, когда поняли, что время идет, а переполоха в отеле никто не поднимает.

— Я не хотел к себе внимание привлекать!

— При желании ваш изворотливый ум нашел бы способ. Но вы предпочли дать женщине умереть.

Гуров уже готов был заканчивать допрос. Он полагал, что в этом деле для него не осталось белых пятен. Но, повинуясь интуиции, решил уточнить один момент:

— Волкан, скажите, вы ведь довольно часто выходили в море поздним вечером?

— Да, конечно, а зачем вы спрашиваете? Этим делом ведь другие сейчас занимаются.

— Мой вопрос к контрабанде не относится. Руслан ведь всегда вас сопровождал?

Волкан молча кивнул.

— Скажите, вы или ваши люди имеют какое-то отношение к происшествию с Ником Петровым?

— Я — нет!! — тут же отреагировал Волкан.

— Хочется добавить: как всегда, — съязвил Лев. — Значит, кто-то другой причастен?

— Правда, я ничего не делал! И даже не знал! Руслан мне не стал докладывать, а рассказал уже потом, когда вы появились со своими вопросами! А меня там даже не было в тот вечер!

— И что конкретно произошло?

— В то вечер я возил Светлану на свидание, а катер раньше вышел, засветло еще.

— Что именно произошло с Ником?

— Я не знаю подробностей, правда! Неожиданно они встретили мальчишку в море, когда грузили товар. А мальчишка хорошо знал Руслана, да и катер узнал. Вот они и решили перестраховаться и столкнули паренька в воду, надеясь, что до берега он никак не доберется, в том месте течение сильное. А лодку потом отбуксировали к берегу.

— То есть, когда я выяснял, что стало с Ником, вы не зря утверждали, что мальчик утонул? Вы на это рассчитывали! Вы настоящий мерзавец!

Волкан молчал.

— Пожалуй, у меня больше нет к вам вопросов. Допрос окончен.

В этот день у Гурова произошла еще одна важная встреча, только на сей раз она была приурочена к радостному событию. Ник наконец-то вышел из комы. Парнишка очнулся практически здоровым, в чем взволнованную Лилю поспешили заверить врачи. В подтверждение своих слов медики не стали тянуть с выпиской, и семья вернулась в отель.

В послеобеденное время за круглым столиком на крытой веранде ресторана собралась шумная компания. Гуров получил возможность познакомиться и немного пообщаться с Ником. Лиля ни на шаг не отходила от вновь обретенного сына. К немалому удивлению Льва, она пригласила на обед Айкута, Лану и того самого офицера Интерпола, что принимал непосредственное участие в расследовании. Правда, это было уже легко предсказуемо. Молодые женщины стали настоящими подругами. А подающий надежды офицер, кажется, без ума влюбился в Лану. И ей, похоже, офицер тоже нравился.

Пока все знакомились, болтали о погоде и делали заказы, Гуров негромко попросил Ника рассказать, что конкретно с ним произошло. Но повествование парнишки было столь занимательно, что через некоторое время его слушала вся притихшая компания.

— Вы уже знаете, что мама никак не соглашалась позволить мне понырять. А я готовился, между прочим! Дома тренировался и несколько книг проштудировал.

— Одну из них я брал почитать, — усмехнулся Лев, — очень занимательная вещь.

— Я чувствовал себя вполне готовым, а Руслан не соглашался пойти на уступки и без разрешения мамы отказывался совершить даже одно погружение. Но и никогда не прогонял меня с пристани, я и в лодочном сарае часто вертелся, и с оборудованием ему помогал. В общем, рассмотрел, что где лежит, и решил сам понырять, тем более что однажды Руслан забыл двери сарая запереть. Я зашел, а там нет никого. Вот и взял лодку с оборудованием. Заплыл подальше и совершил погружение. Это было грандиозно, надо сказать! Только я немного не рассчитал. Пока плыл да с оборудованием возился, много времени потратил, одному же все приходилось делать.

— Одиночное погружение — вещь сама по себе опасная. А ты еще и в море вышел в одиночку.

— Сейчас я это хорошо понимаю, правда! А тогда рассчитал риск, он был не больше сорока процентов. И я подумал, что это весьма недурные шансы.

— Так бы и прибила тебя за это! — не сдержалась Лиля. — Вы слышали?! Он риск рассчитал!! А сорок процентов, это что, так мало?!

— Мам, ну ладно тебе! — заныл мальчишка.

— Видимо, рассчитывая риски, Ник совершенно не учел возможностей неожиданных встреч! — вклинился Гуров.

— Откуда вы знаете?! — подпрыгнул мальчишка.

— Из недавнего допроса Волкана. Но мне интересна именно твоя версия событий.

— Наверное, это была простая случайность, ну, то, что мы встретились тогда в море. Уже смеркалось, и я ничего не понял, вернее, ничего не заподозрил. Даже не пришла в голову мысль, что они тут делают. Но катер отеля я, разумеется, узнал. И Руслана тоже увидел. Признаться, сначала решил, что он заметил пропажу оборудования, заподозрил меня и вышел в море на поиски. И только потом сообразил, что найти лодку в открытом море, да еще и не зная направления, практически невозможно.

— И что было дальше?

— Они переглянулись, кажется, насторожились и немного пошептались. К тому времени я уже забрался в лодку, снял ласты и баллоны. Неожиданно они подошли ближе, Руслан молча спустился в лодку и столкнул меня за борт, больно стукнув по затылку. Вываливаясь, я успел ухватиться за спасательный жилет и утянул его с собой. Но тут, кажется, потерял сознание и стал погружаться в воду. Я не помню, как вынырнул на поверхность, но почти сразу же наткнулся на плавающий жилет и надел его, не теряя времени. Вот, собственно, и все.

— То есть как это ВСЕ?! Ты провел в воде больше четырех суток! И тебе нечего рассказать?!

— Я помнил правила выживания на воде. Первое и самое главное — не паниковать! Я старался сохранять ясность мысли, хладнокровие и надежду. Хотя порой отчаяние накрывало меня, словно волна. Я старался экономить силы. Поскольку мне не удавалось понять, в какой стороне берег, я полностью сосредоточился на том, чтобы держаться на поверхности, и мне очень хорошо помогал жилет. Так что оставалось следить за дыханием, не нахлебаться воды, и еще я старался шевелить конечностями, чтобы не затекали, а когда волны были небольшими, как можно больше отдыхать на спине. Мне даже поспать так удалось. Правда, несколько раз! Только не могу сказать, как долго я спал. Как и предписывают правила, одежду я решил не снимать. Хотя днем, в жару, было очень дискомфортно в костюме. Но я понимал, что он защищает от солнечных ожогов все закрытые участки кожи. С открытыми участками, — Ник поднял вверх все еще забинтованные кисти, — придумать ничего толкового не вышло. Я только старался опускать руки и периодически лицо в воду, но толку от этого было немного. Что там еще было в правилах выживания? Постараться найти еду и воду? Поскольку я не был жертвой кораблекрушения, найти еду и воду или какие-то припасы среди обломков судна мне не светило. Ловить рыбу голыми руками я не умею, да и не видел я рыбы. Но один раз удалось поймать широкую водоросль, чем-то похожую на морскую капусту. Она была мерзкая, но я засунул половину в карман жилета, чтобы растянуть еду на несколько дней, но в течение суток сжевал всю. С водой мне совсем не повезло. Но я помнил, что морскую пить нельзя. Нет, я, конечно, надеялся, что меня найдут или течение вынесет к суше. Но сказать, когда это будет, разумеется, не мог. А употребление соленой воды годится лишь как временная мера, пока помощь не придет. Потом, в больнице, врачи меня хвалили, что я воду соленую не пил. Именно поэтому мой организм почти не пострадал от этого приключения!

— Почти не пострадал! — эхом повторила Лиля.

— Мам, обезвоживание урона не нанесло, а ожоги и вовсе ерунда, которые быстро пройдут.

— Да, конечно, дорогой. — Лиля украдкой смахнула слезинку в уголке глаза. — Вообще-то сегодня мы собрались не только для того, чтобы всем познакомиться и Ник смог рассказать о происшествии. У нас есть для вас несколько замечательных новостей!

Лиля махнула официанту, с которым, видимо, договорилась заранее, и он принес к столику шампанское, уже разлитое по бокалам.

— Сначала вы, Лев Иванович, — кивнула она в сторону полковника.

— Оба преступления раскрыты. Все виновные вскоре понесут наказание. Усилия Волкана уладить все проблемы одним махом оказались подобны эффекту кобры. А я, в свою очередь, могу возвращаться домой, к любимой жене и накопившимся делам.

— А что такое «эффект кобры»?

— Наверное, сложный прием в какой-нибудь борьбе?

— Или бросок? — посыпались предположения.

— Это термин такой, — высказался Ник.

— Совершенно верно. Он возник еще во времена колониальной Англии. Когда англичане, жившие по долгу службы в Индии, страдали от большого количества различных ядовитых гадов. Змей, кобр и гадюк. Они заползали в жилища, построенные по принципу: чем открытее — тем прохладнее, а значит, лучше. Нападали в садах и на верандах. Тогда колониальное правительство объявило местному населению, что станет платить определенную сумму за убитого ядовитого гада, желая полностью избавиться от них. Но произошло непредвиденное. Индийцы, сплошь небогатые, мягко говоря, люди, увидели в новом указе средство заработка и стали разводить змей и кобр и сдавать англичанам. Когда англичане это поняли, они перестали платить. А индийцы просто отпустили «питомцев» на волю, что чрезвычайно способствовало увеличению поголовья. С тех пор и возник этот термин. «Эффект кобры» говорят, когда затраченные усилия приводят к противоположному результату.

Эпилог

Так, собственно, и закончилась эта история. А что же с обещанными новостями, спросите вы? Разумеется, мы расскажем, что стало с ее главными героями.

Ник полностью поправился и вернулся к учебе. Лиля, несмотря не неприятные приключения в Турции, все-таки решила открыть там сеть салонов и один большой спортивный комплекс, где заправляет делами ее подруга и партнер Лана.

Неожиданно для Гурова Лиля приняла предложение Айкута выйти за него замуж. В свою очередь, мужчина обязался уладить все проблемы с российским законом и вернуть деньги всем «невестам», которые высказали претензии, а Гуров взялся проконтролировать процесс. Айкут оказался верным и заботливым мужем. Он хорошо ладит с Ником и с нетерпением ждет появления парочки собственных малышей.

Лана в ближайшее время возвращаться на родину не собирается. Неожиданно для себя она нашла в Турции не только верную подругу и смогла воплотить в жизнь заветную мечту, но и обрела настоящую любовь. По слухам, их головокружительный роман с подающим надежды офицером Интерпола скоро увенчается торжественной свадьбой.

Гуров продолжает служить в Главке. И ловит преступников всех мастей, по мере сил.

Лучший среди мертвых

Глава 1

Двухэтажный дом стоял особняком от основных строений подмосковного городка. Он был давно заброшен: серые обшарпанные стены, увитые ползучим виноградом, провалившаяся крыша, крыльцо с единственной ступенькой, чудом уцелевшей после набега местных жителей. В былые времена он наверняка выглядел куда презентабельнее, остатки перил все еще хранили воспоминания об умельце, старательной рукой вырезавшим на податливом дереве витиеватые узоры. Теперь же дом ни на что не годился, его не снесли лишь потому, что у местных властей не доходили до этого руки. Единственным помещением, которое все еще сохранило стены и пол в приличном состоянии, был подвальный этаж. Северная стена частично рассыпалась, открывая доступ ветру и дождю, в остальном же это было идеальное место для летнего отдыха. Не столичных пижонов, конечно. Для людей без определенного места жительства, проще сказать, для бомжей. Своего рода загородное поместье на теплый период. Должны же и бомжи где-то отдыхать.

В чем заключается отдых людей без рода, без племени? В дешевой выпивке и пустых разговорах. Если с первым случаются перебои, то со вторым проблем не возникает. Язык на месте, отчего не побалагурить?

На старом продавленном диване сидел дряхлый старик, мусолил в зубах добытый на столичной помойке мундштук, в который была вставлена сигарета, и зычным голосом бывшего партийного работника разглагольствовал:

— Я вам так скажу, друзья-товарищи: наклюнулась халява — нечего от нее нос воротить. Это только для толстосумов годится. Им, что ни подай, все негоже. Пойло они подбирают не по марке или вкусовым качествам, а по красоте этикетки да по количеству бабла, которое за него нужно отвалить. Что это за выбор, спросите вы? Я вам отвечу: дерьмо это, а не выбор. Довелось мне как-то принимать одного польского посла, тогда все были помешаны на сплочении государств, не знаю, на кой хрен им это было нужно, но так уж повелось. Жрачки тогда наготовили, на два полка хватило бы, а с питьем — проблема. Стоят мои соратники возле стола, бутылки перебирают. «Хванчкара», «Киндзмараули», коньяк пятизвездочный. Надо бы лучше, да некуда, но им все не то. Беленькую поставить? Или за шипучкой на склад послать? А посол уже в городе, красотами столичными любуется. И так уж вышло, что встречать его и к столу препровождать меня отправили. Я ему: «Пойдем, господин хороший, отобедаем». А он: «Хочу глубинку посмотреть». Это он наши подмосковные колхозы глубинкой называл. Наивный. Телефонов карманных тогда и в помине не было, ну, я и решил проблему сам. Повез его в один из колхозов, завел к мужику в дом, тот с семьей жрачку на стол наметал, по русскому обычаю. Помялся малость, а потом бутыль на стол — бах! Чистейший самогон. Вот, скажу я вам, была встреча! Не ваши «мараули» да «хванчи». Эх и погудели тогда!

— За это тебя из партии и поперли, Тесик. За твою самодеятельность, — вставил неопределенного возраста мужичок, развалившийся на соломенном тюфяке.

Таких тюфяков в подвале было навалено немало, но ни один из них не пустовал. Компания в подвале подобралась веселая. С десяток мужиков устроились вдоль стен. Время от времени наполняя граненые стаканы, наследство от прежних хозяев, выпивали, закусывали крепкими яблоками, уворованными по окрестным садам, и слушали разглагольствования старика.

— Твоя правда, Калмык. — Старик отложил в сторону мундштук, огладил седую бороду. — В один день судьбу мою решили. Хорошо еще, что не вздернули. Но оно того стоило, видел бы ты того польского посла наутро! Рожа помятая, волосы всклокоченные, глаза из орбит лезут. А уж как желудок выворачивало, вспомнить страшно. Помер бы посол, не заставь я его опохмелиться.

— Так ты ему жизнь спас, так, что ли, Тесик? — Долговязый мужик лениво поднялся с тюфяка, желая видеть реакцию старика. — Ты у нас спаситель государственных гостей, верно?

— А ты зубоскаль меньше, Фикса, — ухмыльнулся Тесик. — Забыл, что пять лет как зуб золотой пропил? Налей-ка лучше чарку старику.

— Это мы завсегда рады. — Фикса двинулся к центру комнаты, где на расстеленной газете красовался «гвоздь программы» — двадцатилитровая канистра чистого спирта. — Тебе как, с разводочкой или чистогана?

— Обижаешь старика, — хмыкнул Тесик. — С примесями пусть бабы пустоголовые пьют, а правильные мужики до самой смертушки чистяк употребляют.

— Как бы твои слова пророческими не оказались, — вступил в разговор щуплый мужичок, примостившийся у выхода. — Упьемся до смерти дармовым пойлом, помяните мое слово.

— Хорош дристать, Щуплый, — оборвал его Фикса. — Старик верно говорит: от халявы только идиоты отказываются. Да и за ради чего ему нас травить?

— И все равно, подозрительно это. — Щуплый перебрался поближе к старику. — Подумай сам, Тесик, с какого перепугу этому сытому пижону нас задарма поить?

Тесик принял из рук Фиксы наполненный до краев стакан, в три глотка осушил его и только после этого ответил:

— Больно ты подозрительный, Щупик. Видно, жизнь тебя била, да не добила. Я тебе так скажу: встречаются и среди богачей лохи, а наш благодетель как раз из таких. За что он нам канистру выкатил, помнишь? Дело для него должны сделать. Фундамент рыть — не кишки полоскать, на это время нужно и бабла немерено. Сэкономить мужик решил, что в этом зазорного? А что авансом платеж произвел, так от недостатка ума, вот что я тебе скажу. Решил, что работа спориться быстрее будет, если он нас заранее ублажит. А ты насочинял себе всякого, людям праздник портишь.

— Вот и я про то же. Спиртяга у него халявная, работа не срочная, почему бы не уважить людей? — вступил в разговор Калмык. — Сегодня покутим, завтра он нас на объект перебросит, мы за сутки ему такую траншею сварганим, экскаватор позавидует.

— Ага, сварганим. А он нам за это еще канистрочку. Лепота! — Фикса наполнил свой стакан. — Давай посудину, Щуплый. В компании и помирать веселее.

— А! Где наша не пропадала, лей, Фикса! — протянул стакан Щуплый. — Двум смертям не бывать, а одной не миновать.

— Слышь, Щуплый, кончай бабу с косой поминать! Накаркаешь! — прорычал из угла белобрысый мужик. Он лежал лицом к стене, прижав руки к животу, лицо его сводила судорога. — Налей и мне, что ли, Фикса. Живот что-то прихватило. Может, выпью и полегчает.

— Тащи свою задницу сюда и стакан прихвати. Полечим твои колики. — Фикса подхватил канистру за ручку, потряс в воздухе: — Две трети осушили, слышь, Секач? Поторопился бы, а то на лечение не останется.

С полчаса в подвальном помещении стояла тишина. Тесик после выпитого стакана вырубился. Привалился бочком к разбитому подлокотнику и затих. Фикса устроился прямо на полу возле канистры, Щуплый отполз обратно к выходу. Калмык наблюдал за Секачем. Выпив стакан, тот вернулся на свой тюфяк, скрючился в углу и больше голос не подавал. Еще через двадцать минут Калмык схватился за голову, боль разрывала череп, будто по нему кувалдой били.

— Фикса, ты как, живой еще? — с трудом шевеля губами, спросил Калмык. — Что-то ты бледный какой-то.

Ответить Фикса не успел, у него началась жестокая рвота. Спазмы буквально выворачивали наизнанку желудок. Он потянулся к ведру с водой, рука скользнула по краю, опрокидывая посудину, вода растеклась по земляному полу. Рука Фиксы дважды дернулась и застыла. Калмык попытался встать с тюфяка, чтобы помочь приятелю, но все, на что оказался способен, это чуть приподняться над полом.

— Фикса, ты уж как-нибудь сам. Я немного посплю, а потом помогу тебе, — прошептал он и отключился.

Когда спустя сутки в заброшенный дом забрели грибники, их глазам предстала ужасная картина. Десяток обросших, пропахших мочой и рвотой бомжей лежали вповалку на полу. Все они были мертвы. Грибников из подвала как ветром сдуло. Справившись с позывами желудка, один из них достал сотовый телефон и набрал номер участкового.

Участковый примчался спустя десять минут. Заглушив двигатель, вышел из машины и направился к грибникам. Немецкая овчарка, питомица одного из грибников, повернувшись мордой к дому, исходилась лаем.

— Толик, угомони свою суку! — сердито прикрикнул участковый.

— Да как ее угомонишь, когда там такое, — обмахивая зеленое от пережитого ужаса лицо, проворчал Толик. — Ты бы, Сергей Николаевич, сам взглянул на тот ужас, небось тоже залаял бы.

— Что там у вас?

— Трупешники там, — подал голос второй грибник. — И не у нас, а у тебя, гражданин начальник.

— Ладно, Вовчик, разберемся, — стараясь придать солидности голосу, пробасил участковый. — Рассказывайте по порядку, как вы их обнаружили.

— Мы с Толиком за грибами пошли. Раненько вышли, Найду с собой взяли, собаке прогулки полезны, — начал рассказывать Вовчик. — Грибов, сам видишь, почти нет, корзины и до половины не добрали. Решили вернуться другой дорогой. На опушке бывают скопления опят, думали, здесь больше повезет. Как только к опушке вышли, Найда в лай. Без поводка была, рванула сюда. У пролома встала как вкопанная и выть. Жуть просто!

— Ближе к делу, Вовчик! — поторопил участковый.

— Куда уж ближе, — фыркнул тот. Участковый ему не нравился, много спеси, а на деле полный ноль.

— Давай без твоих привычных пофыркиваний, — огрызнулся участковый. С Вовчиком у них была взаимная неприязнь, потому он обратился к Толику. — Кто в подвал заходил, ты или он?

— Оба заглядывали, — ответил Толик. — Найда, как мы ближе подошли, заскочила в пролом. Я за ней. Потом и Вовчик.

— И что там?

— Слушай, кто из нас участковый? — вспылил Вовчик. — Зайди сам, так и увидишь. Пословицу знаешь? Лучше один раз увидеть…

— Не умничай, Вовчик! — оборвал его участковый. — Стойте здесь, никуда не уходите. Вы — главные свидетели, мне с вас еще письменные показания снимать. — И, поправив фуражку и положив руку на кобуру, направился в пролом.

Минуты не прошло, как он выскочил из здания и понесся за угол. А когда вышел оттуда, лицо его было белее мела.

— Ты, часом, не в обморок ли собрался? — спросил Вовчик, озабоченно глядя на него. — Слышь? Ты это брось! Водички вот попей, оклемаешься.

Участковый благодарно принял бутылку минералки из рук грибника, прополоскал рот, полил на затылок и охрипшим голосом произнес:

— Отправляйтесь домой, потом вас вызову.

— А ты? — спросил Толик.

— Столичных вызову, здесь ждать буду. Место происшествия охранять нужно, а то еще кто-то забредет. Мало ли вас, грибников да охотников, в этих местах таскается. И держите рот на замке, если неприятностей не хотите.

Спорить мужики не стали. Толик свистом подозвал собаку, подхватил корзину и вместе с Вовчиком зашагал к поселку.

На место выслали оперативную бригаду из столицы. Те прибыли в кратчайшие сроки. Оперативники, эксперты-криминалисты, даже бригаду эпидемиологов пригнали. Шутка ли — столько трупов в одном месте. Спустя час примчались вездесущие журналисты: грибники языки развязали, а новости в глубинке расходятся быстро. К тому времени у заброшенного здания уже собралась толпа зевак. Журналисты начали сновать вокруг здания, приставать с вопросами к местным жителям, пытались вызвать на откровенность сотрудников правоохранительных органов. Сколько те ни урезонивали «акул пера», уходить они не собирались. Съемочная группа новостного телеканала старалась вовсю. Дом был снят со всех ракурсов, не упустили и момент, когда тела начали выносить из подвала и сгружать в «труповозку». Официальных заявлений никто из оперативников не делал, но на сенсационный репортаж материала и так хватило. К полудню возле заброшенного здания остался только участковый, да и то лишь для того, чтобы разгонять чересчур любопытных местных жителей.

— Вот, полюбуйтесь! Писаки расстарались.

В кабинете генерал-лейтенанта Петра Николаевича Орлова в это утро было многолюдно. Весь высший состав Главного управления МВД столицы собрался. «Начальник устраивал головомойку подчиненным», как выражался в таких случаях полковник Гуров, друг и соратник Орлова. Сам Орлов уже успел побывать у вышестоящего начальства и теперь «выпускал пар»:

— Читай, Гуров, ты у нас мужик грамотный, донеси до умов здесь присутствующих, какими эпитетами награждают наши структуры господа журналисты, — подтолкнул он утренний выпуск местной газеты в сторону полковника.

Тот неспешно поднял ее, развернул — на первой полосе крупным шрифтом был набран заголовок: «Подмосковные бомжатники: куда смотрит полиция?» — и иронично спросил:

— С выражением, товарищ генерал?

— Можешь даже в лицах, — парировал Орлов. — Читай, Лева, не тяни резину.

— «Трагедия в пригороде столицы шокировала население всей страны, — начал Гуров. — В пустующем доме, давно требующем сноса, найдены трупы десяти человек. Трагедия развернулась глубокой ночью, и лишь бдительность местных грибников позволила оперативникам «оперативно» прибыть на место происшествия. Сколько тела пролежали бы в заброшенном здании, не окажись на месте происшествия грибники с собакой, остается лишь гадать. По предварительным данным, идентифицировать тела полиции не удалось. Да и будут ли их идентифицировать? Версия из официальных источников сводится к тому, что граждане без определенного места жительства собрались в подвале заброшенного дома для распития спиртного сомнительного происхождения. Прежняя версия о возникшей эпидемии, унесшей жизни десяти людей, не подтвердилась, и это само по себе является хорошей новостью. Но не для тех, кто умер в том страшном месте. Станут ли правоохранительные органы внимательнее относиться к подобного рода притонам? Будут ли власти реагировать на столь вопиющие случаи равнодушия к человеческой жизни? Десять членов нашего общества, попав в стесненные жизненные обстоятельства, были предоставлены сами себе. Вот что на самом деле привело к трагедии. Не метиловый спирт, обнаруженный в подвале, унес жизни тех людей. Равнодушие властей и соответствующих структур — вот истинная причина их смерти. А ведь среди тех, кто расстался с жизнью всего сутки назад, могли быть ваши родственники. Друзья, коллеги, соседи. Все, кто неравнодушен, кто желает оздоровления нашего общества, требуйте опознания погибших! Требуйте достойных похорон для тех несчастных, имена которых до сих пор неизвестны, и тогда…»

— Довольно! — оборвал чтение на полуслове генерал. — Общая картина вам ясна. Правоохранительные органы в лице местного участкового допустили возникновение притона и чуть ли не собственноручно угробили десяток чистейших людей. Таково общественное мнение.

— Чего же они раньше молчали? — проворчал подполковник Седых из управления дознания. — Сами-то где были? Или в их обязанности не входит защищать живых?

— Ты, Иван Степанович, помолчи! — обратился к нему один из офицеров. — Сейчас не о них речь.

— Да что вообще об этом говорить? Померли бомжи, туда им и дорога.

— Сами себя опоили, а полиция виновата.

— Чище город будет!

Собравшиеся высказывались, поддерживая мнение Седых. Орлов дал им выговориться, после чего хлопнул ладонью по столу и отчеканил:

— Вот об этом в газете и пишут. Бомжи — значит, и думать о них не стоит. А ведь эти самые бомжи когда-то были полноправными членами общества. Быть может, вашими коллегами, соседями. В этом нас и обвиняют!

— Что мы-то можем сделать? — за всех задал вопрос полковник Крячко.

— Всем подразделениям заучить наизусть список примет каждого из погибших в заброшенном доме бомжей, прогнать по всем базам, опросить каждого жителя Москвы, но к концу месяца выдать мне список фамилий пострадавших. Такой список, который мы могли бы предъявить журналистам, — заявил генерал. — И никаких отговорок! Задача ясна?

— Товарищ генерал, у нас и без бомжей дел невпроворот, — проговорил Седых, — куда еще и это?

— Все туда же, Седых, все туда же, — остывая, произнес Орлов. — Ладно, закончим на этом. Будут подвижки, докладывайте.

Сотрудники цепочкой потянулись из кабинета. Генерал провожал их усталым взглядом.

— Гуров, Крячко, задержитесь! — вдруг сказал он.

Оба полковника вернулись к столу. Орлов дождался, когда кабинет опустеет, и, ослабив узел галстука, снова заговорил:

— Достали эти чертовы писаки! Теперь начальство отчетами задолбает.

— Крепко приложили? — намекая на беседу в верхах, спросил Гуров.

— Не то слово. Президента так не оплакивали, как этих бомжей.

— Дались они им, — проворчал Крячко. — Если бы не журналисты, даже не дернулись бы. Защитнички.

— Твоя правда, Стас, — согласился Орлов. — Но так уж карты легли. По новостному каналу каждый час призыв крутят: требуйте опознания! С кого требовать-то? По домам ходить?

— Пустое это все, — смахнул со стола газету Лев. — Очередная сенсация и только. Появится новый материал, про бомжей мигом забудут.

— Хорошо хоть не эпидемия, — хмыкнул Крячко. — Вот бы был номер, если бы эпидемиологи там какую-то заразу обнаружили. Тогда нам точно хана.

— Оставим журналистов, — поморщился генерал. — Ты, Лева, покопайся в приметах. Память у тебя отменная, а на телах этих несчастных наколок больше, чем в тату-салоне. Есть и зоновские. Вдруг да вспомнишь имя владельца? Как у тебя с текучкой?

— По замоскворечному убийце дело передали в прокуратуру. Осталась пара отчетов по вымогателю и еще кое-что по мелочи, — отчитался Гуров. — Не переживай, Петр Николаевич, взгляну я на твои приметы.

— Вот и славно! Идите, парни, работайте. Мне еще доклад для «вышек» готовить, — махнул рукой Орлов, отпуская оперативников.

Гуров и Крячко вернулись в кабинет. Списки с приметами найденных тел лежали у каждого на столе, дежурный расстарался, распечатал в двух экземплярах. Не откладывая дело в долгий ящик, Гуров занялся изучением списков. Крячко последовал его примеру. Впрочем, нудное занятие Стасу быстро наскучило. Он отшвырнул от себя бумаги, вскочил со стула и, зашагав по кабинету, принялся разглагольствовать:

— Не понимаю я этих журналюг, чего им неймется? Ну, померли бомжи. Отравились суррогатом, так теперь их что, в ранг святых возводить?

— Тебе же сказано: они — полноправные члены общества, — наставительно произнес Лев. — Надо хотя бы попытаться.

— Мне одно непонятно, как они умудрились все сразу упиться? Ведь эта дрянь на всех по-разному действует, верно? — Крячко остановился в центре комнаты, ожидая подтверждения.

— Так уж сложилось, — пожал плечами Лев. — Послушай, вот это тебе о чем-то говорит? Два скрещенных клинка между большим и указательным пальцами. Что-то смутно знакомое, не могу вспомнить.

— Ни о чем мне это не говорит, — взбрыкнул Станислав. — Не собираюсь я на них свое время тратить. Кто они такие в конце концов? Налоги не платили, пользу обществу не приносили, значит, и у меня перед ними никаких обязательств нет.

— Не ворчи, Стас, другу помочь надо, — остановил его Гуров. — Одного опознаем — уже дело.

— Ладно, давай попытаемся. — Крячко остыл так же быстро, как вспылил. — Показывай свои клинки, может, что и вспомнится.

Гуров сидел в кафетерии в двух кварталах от Управления и вяло ковырял вилкой куриный салат. Рабочий день закончился, а вместе с ним и нудное копание в бумагах. Всю неделю он занимался отчетами, рапортами и неизменной работой над идентификацией подмосковных «жмуриков», отчего к выходным глаз настолько замылился, что буквы в отчете патологоанатомов, описывающих особые приметы умерших бомжей, стали сливаться в одну сплошную черную линию. Понедельник не принес ничего нового. Гуров убрал список в стол с твердым намерением больше к нему не притрагиваться. Шесть дней убито на заранее проигрышное дело. С него хватит, пусть журналисты пишут что угодно, он к спискам больше не притронется. Крячко уехал в следственный изолятор на беседу с подозреваемым, а Лев отправился домой. Его жена, Мария, актриса Московского театра, уехала на гастроли, потому он решил не заморачиваться приготовлением ужина, а перекусить в кафе.

— Простите, вы — полковник Гуров?

Гуров оторвал взгляд от вялых листьев салата. Перед ним стояла женщина. На вид лет сорок — сорок пять, довольно миловидная. Приятная фигура, одежда хоть и не дорогая, но подобрана со вкусом. Аккуратная стрижка. Про таких говорят: все при ней. Вот если бы не взгляд… Глаза женщины излучали не просто печаль, они излучали вселенскую скорбь.

— Простите, вы — полковник Гуров? — не дождавшись ответа, повторила вопрос женщина. — Я слышала, как к вам обращался человек из Управления.

Гуров вспомнил, что перед уходом из Главка беседовал на крыльце с одним из оперативников.

— Вы за мной следили? — удивленно поднял брови Лев. — Странное занятие для женщины.

— Не настолько странное, как может показаться со стороны, — заметила женщина. — Разрешите присесть?

— Если вам угодно, — церемонно произнес он, отставляя свободный стул, чтобы женщине было удобнее садиться.

— Мое имя Ольга Камова. Оно вам ни о чем не говорит, я понимаю, но мне просто больше не к кому обратиться, — едва присев, заговорила женщина. — Я узнала про вас от одного человека. Случайно.

— И что же вы обо мне узнали?

— Что вы человек чести, — просто ответила Ольга. — А мне сейчас не помешает помощь.

— Какого рода помощь вам нужна, спрашивать глупо, — заметил Гуров. — Раз вы знаете, что я полковник полиции, значит, у вас или у кого-то из ваших родственников проблемы с законом. Следовательно, вы хотите, чтобы я посодействовал вам. Но, боюсь, вы напрасно потратили время, выслеживая меня. Я не занимаюсь делами, не относящимися к моей непосредственной трудовой деятельности. Я не частный сыщик, не адвокат и даже не Бэтмен, спасающий людей.

— Бэтмен мне не поможет, — едва заметно улыбнулась Ольга. — Адвокат тоже, а насчет сыщика, вряд ли я могу себе его позволить.

— Так вот почему вы обратились ко мне, — протянул Лев. — Кто-то сказал вам, что полковник Гуров работает задаром, и вы решили сэкономить?

Настроение у него было неважное, и он даже не пытался быть вежливым. «Проклятые доброхоты! — подумалось ему. — Отправляют ко мне всех, кого ни попадя. Гуров поможет, Гуров справится и даже денег за помощь не потребует. Сейчас она начнет свою душещипательную историю о том, как ее братца или любовника несправедливо обидели правоохранители, и защитить того сможет только полковник Гуров. Сколько раз я слышал подобные речи?»

— Вы сердитесь, — ворвался в его мысли голос Ольги. — Что ж, вы имеете на это полное право. Мы с вами незнакомы, вы мне ничем не обязаны. Я только мешаю вам насладиться ужином. Лишаю вас заслуженного отдыха. Все так, только я не отступлюсь! Просто не могу себе этого позволить!

— Чего вы от меня хотите?

— Мой муж пропал, — заявила Ольга. — Не убил кого-то, не украл миллионы, не подставил компаньона. Просто пропал.

— Так обратитесь в полицию, там есть специальные структуры, занимающиеся подобными вопросами. Разве вам об этом неизвестно?

— Известно. И я обращалась к ним. Мне отказали. — Голос Ольги дрогнул.

— Какова причина отказа? — для проформы поинтересовался Лев.

— Расследуя обстоятельства его исчезновения, они нашли доказательство того, что муж уехал из города. Добровольно. Сказали, что он бросил меня. Бросил, понимаете? — По щекам Ольги покатились слезы.

«Сейчас начнется истерика», — устало подумал Гуров. Но рыдать Ольга не стала. Она сцепила руки на коленях и принялась рассказывать:

— Мой муж — адвокат. Работает в одной подмосковной адвокатской конторе. Место не ахти, но на жизнь хватает. Роману, так зовут моего мужа, в этом году исполняется пятьдесят лет. Мне казалось, все амбиции по поводу высокого положения, больших заработков и более обеспеченной жизни остались в прошлом, где-то на рубеже между тридцатью и сорока годами. Думаю, до недавнего времени так и было. Он неплохо разбирается в своем деле, это правда. И дом у нас есть, и кое-какие сбережения. Я тоже дома не сижу, работаю в частной фирме, бухгалтером. Знаете, сейчас модно нанимать бухгалтера, который работал бы дистанционно. Такого работника фирма не обязана обеспечивать компьютерной техникой, не обязана беспокоиться о текущих тратах на оборудование офиса. Да мало ли преимуществ в подобного рода сотрудниках? Мне тоже удобно: не выходя из дома, я могу заработать приличную сумму. На дорогу не трачу ни время, ни деньги. Опять же, внешний вид роли не играет.

— Все это очень интересно, — начал Гуров, — но, боюсь…

— Простите, я отвлеклась. Постараюсь быть краткой. Двадцать четыре дня назад Роман уехал в Москву. Сказал, что у него появился шанс получить такое место, благодаря которому он наконец-то войдет в число адвокатов, чьи имена у всех на слуху. Так и сказал. Сначала все шло хорошо. Он возвращался из столицы в приподнятом настроении. Говорил, что скоро все изменится, даже начал мечтать о переезде в столицу. Потерпи, Олюшок, говорил он, скоро ты станешь королевой, московской королевой. А потом вдруг исчез. На звонки не отвечает, домой не приезжает. Я так давно не получала от него никаких вестей! Выждала время, обратилась в полицию. Они заявили, что Роман «взрослый мужик, который мог просто загулять», и велели приходить через три дня. Сейчас я жалею, что не настояла на своем, только какой от этого прок? Время упущено. В итоге заявление мое все-таки приняли, а через сутки заявили, что у мужа была любовница и она официально подтвердила: Роман добровольно покинул город. В каком направлении, эта псевдолюбовница не знает, но ее показаний достаточно для того, чтобы прекратить поиски моего мужа.

— Вы получили официальный отказ в розыске?

— Мне пришлось обить не один порог, чтобы добиться этого самого официального документа. Теперь он у меня на руках, но я все равно уверена, что Роман попал в беду. Он не мог бросить меня. Только не сейчас, понимаете? Кому, как не мне, знать, на что способен человек, с которым ты прожил двадцать пять лет!

— Вашим ощущениям есть какое-то более существенное подтверждение? — мягко спросил Лев.

— Я понимаю, как все выглядит. Понимаю и ваш скептицизм. — Ольга вздохнула, откинула волосы со лба, покопалась в сумочке и извлекла на свет лист розоватой бумаги. — Вот, взгляните.

Гуров даже не пошевелился. Тогда она развернула листок и двумя пальцами подтолкнула его к полковнику. Он опустил глаза. На мятом от долгого использования клочке ровным почерком было выведено: «Люблю тебя. Скоро все изменится».

— Похоже это на то, что мой муж решил меня бросить? — с вызовом спросила Ольга. — Похоже на то, что он обзавелся молодой любовницей и сбежал?

— На мой взгляд — да, — понимая, что слова звучат безжалостно, произнес Лев. — Хотите услышать, как это выглядит со стороны? Ваш муж действительно нашел тепленькое местечко и просто ушел. А записка — всего лишь дань тем годам, что вы прожили вместе. Мой вам совет: забудьте о нем. Начните жизнь с чистого листа. У вас еще может получиться. Зациклитесь на его поисках — пустите свою жизнь под откос. Это уничтожит вас. Поверьте, я знаю, о чем говорю.

— Этого не будет! — Ольга смяла записку, затолкала в сумочку. — Я не успокоюсь, пока не увижу его. Живого или мертвого. Либо он посмотрит мне в глаза и скажет, что я ему больше не нужна, либо я взгляну на него и поцелую дурацкий красный овал на его лбу. Вот тогда можно будет ставить точку.

— Красный овал? О чем это вы? — В мозгу Гурова что-то щелкнуло.

— Родимое пятно, предмет насмешек в детстве, подколок в юности и семейных шуток в зрелом возрасте. — Слабая улыбка тронула губы Ольги. — Роман ненавидит его. Из-за этого он всю жизнь носит длинную челку, чтобы прикрывать «особый знак», как называла родимое пятно его мать. Я пыталась с этим бороться, без устали повторяла, что это всего лишь пятно, до которого никому нет дела. Кроме самого Романа, конечно. Но он не желал слушать и упорно отращивал челку, чтобы скрыть этот дефект.

— Понятно. — Лев напряг память, пытаясь вспомнить, где и когда он слышал о подобном знаке, но слова Ольги отвлекли его от этих мыслей.

— Вы спрашивали, есть ли у меня что-то посущественнее интуиции. Так я вам отвечу. У меня есть все основания считать, что Роман не уехал из города. Я разбирала бумаги мужа и нашла материалы дела, над которым он работал. Он его не закончил. В его компьютере наброски речи, в отдельной папке бумаги без обязательного штампа «выполнено». Роман жуткий педант, он никогда не бросает дело на полпути и не выносит недоделок. Там какие-то документы, списки фамилий, разного рода пометки. Посмотрите хотя бы это. Встретитесь с его последним клиентом, пообщаетесь с ним, и, если останетесь при своем мнении, я больше вас не потревожу. Найдите его клиента, вот все, о чем я прошу.

— Это может ни к чему не привести, — покачал головой Гуров. — Я хочу сказать, что встреча с клиентом не гарантирует того, что это прольет свет на причину исчезновения вашего мужа. Что, если он заявит, что отказался от услуг Романа? Это объяснит, почему дело не закрыто, но никак не приблизит вас к пониманию того, что же произошло.

— Пусть так. — Ольга устало потерла виски. — Хотя бы попытайтесь. Знаете, сколько раз за последние две недели я рассказывала эту историю? Со счета сбилась. И всякий раз получаю отказ. Выть хочется от бессилия, но я все еще держусь. И все еще надеюсь, что смогу помочь ему, моему Романтику. — Она снова потерла виски.

— Вам нехорошо? — забеспокоился Гуров. — Голова болит? Скажите, когда вы в последний раз ели? Наверняка толком и не спите. Вам нужно отдохнуть.

— Я в порядке, — остановила его Ольга. — Вернее, буду в порядке, когда узнаю, где мой муж.

— Хорошо, — сдался наконец Лев. — Я попытаюсь вам помочь. Ничего не обещаю, но попробую. Мне нужны записи вашего мужа. Все, что найдете в компьютере и на рабочем столе. Сможете принести их завтра в мой кабинет на Петровку?

— Назначайте время, — облегченно вздохнула Ольга.

— Я прихожу к восьми, но вы можете прийти часиков в девять. Успеете выспаться.

— Я буду в восемь, — твердо проговорила Ольга, подхватила сумочку и, не прощаясь, ушла.

Гуров еще какое-то время сидел за столом, размышляя над тем, как странно устроен человеческий мозг. Порой он не может воспринять очевидные факты, возводя стену из домыслов, ощущений, ложных надежд, и эти самые надежды защищают его от потрясений. А потом что-то происходит, осознание происшедшего сносит хрупкие стены дамбы, построенной на хлипком фундаменте, и волны очевидных фактов топят все: и любовь, и верность, и ту самую надежду. Это ждало и Ольгу Камову, Лев считал именно так, но отказать ей в помощи уже не мог.

Глава 2

Во вторник Гуров пришел в Управление ровно в восемь. Справился у дежурного, не искал ли его кто из посетителей. Получив отрицательный ответ, засел в кабинете. Еще вечером он снова пытался вспомнить, где слышал о родимом пятне красного цвета в виде овала. В итоге, когда стрелка часов перевалила за полночь, ему это удалось. Ответ не всплыл сразу по той простой причине, что личность адвоката никак не вязалась с тем списком, в котором имелось упоминание красного овала. Оказавшись в кабинете, Гуров первым делом извлек список, который только вчера упрятал глубоко в ящик стола и поклялся никогда больше не притрагиваться к нему. Третий лист подтвердил его догадку. Среди прочих особых примет одного из умерших в подмосковном доме бомжей имелось описание следующего характера: «Мужчина, возраст около пятидесяти лет. Рост средний, волосы русые, глаза голубые, крепкого телосложения. Имеет шрам в области аппендикса, глубокий порез в нижней части бедра. В правой части лба имеется родимое пятно красного цвета в форме овала».

Лев дочитал до конца, отложил бумаги в сторону и крепко задумался. Как так вышло, что у безвестного бомжа оказалась та самая примета, о которой вчера упомянула Ольга Камова? Адвокат вдруг заделался другом бомжей? Но зачем? Еще неделю назад, при обсуждении обстоятельств смерти группы лиц без определенного места жительства, Гуров обратил внимание на тот факт, что в подвале заброшенного здания была обнаружена новехонькая канистра с остатками технического спирта, употребление которого и привело к смерти десяти человек. Откуда бомжи взяли такую прорву пойла? Этот «подарок» им явно кто-то преподнес. Теперь появление этой самой канистры выглядело еще более подозрительно. Может ли быть совпадением столь характерная примета? Сомнительно.

Без четверти девять Гуров начал беспокоиться. Женщина сказала, что придет к восьми. Прошло три четверти часа, а ее все не было. За это время он дважды справлялся у дежурного, не появлялась ли она в дежурке, но всякий раз получал отрицательный ответ. «Не нравится мне все это, — беспокойно думал он, протягивая руку к телефону внутренней связи. — Подожду еще пятнадцать минут, а потом начну действовать». Набрать номер дежурки он не успел, в дверь ввалился Крячко.

— Здорово, Гуров! — шумно поздоровался он. — Вижу, тебе все бомжатник покоя не дает? — Бросив взгляд на разбросанные по столу листы, сочувственно покачал головой: — Угробишь ты себя когда-нибудь, Лева, как пить дать угробишь. Маша еще не вернулась?

— Гастрольный тур заканчивается в пятницу, — рассеянно проговорил Лев.

— Значит, до пятницы ты холостякуешь? Мы просто обязаны этим воспользоваться. Как насчет крутой вечеринки в окружении сговорчивых красоток? — подначивал Станислав. Он прекрасно знал, что Гуров патологически предан своей жене и никакими красотками его не соблазнишь, но шутки на эту тему поднимали ему настроение. — Что скажешь, ковбой?

— Похоже, я идентифицировал одного из бомжей, — без тени улыбки сообщил Гуров.

— Чего-чего? — Крячко застыл на полпути к своему столу. — Повтори-ка, что сказал?

— Думаю, я знаю имя одного из бомжей. — Лев выудил документ, в котором были перечислены приметы трупа, сходные с приметами Романа Камова. — Сейчас сюда придет вдова покойного.

— Ты и вдову успел разыскать? — искренне удивился Стас.

— Это она меня разыскала. Вчера у нас состоялся весьма странный разговор. Сегодня она должна прийти сюда.

— Как она узнала о том, что ее муж — один из тех? Насколько я знаю, приметы «жмуриков» репортерами не освещались.

— Она и не знает. О том, что ее муж входит в число погибших в подмосковном подвале, я сам узнал только сегодня. Не совсем уверен, так как там довольно запутанная история, но чутье мне подсказывает, что ошибки не будет.

— А вот с этого места поподробнее. — Крячко уселся верхом на стул и приготовился слушать.

— Рассказывать особо нечего, — заявил Гуров, но в курс дела напарника ввел.

— Да, дела! — протянул Крячко. — Собираешься ей сказать?

— Придется, — кивнул Лев и, в очередной раз взглянув на часы, добавил: — Если будет кому говорить.

— Не понял, так она придет или нет? — переспросил Стас.

— Должна была прийти час назад. Боюсь, как бы с ней беды не приключилось. Не стоило откладывать беседу, нужно было ехать к ней домой еще вчера.

— Не гони волну, Лева, — остановил напарника Крячко. — Придет твоя Камова, никуда не денется. А не придет, сами к ней сгоняем. Долго ли, имея под рукой транспорт?

— В том-то и беда, что я не знаю, куда ехать, — вздохнул Лев. — В сущности, я ничего о ней не знаю. Имя, фамилия, примерный возраст, вот и все. Ни адреса, ни телефона. Знаю, кем она работает, да только это мало поможет, работа у нее надомная, даже офис не посетишь.

— Спокойно, Лева, ты же не в цветочном ларьке ромашками торгуешь. Как-никак в Главке обретаешься. Вокруг тебя столько оперов, хоть лопатой греби. Дадим клич, отыщется твоя пропажа. — Произнося это, Крячко уже набирал номер на личном телефоне: — Привет, Славик! Дело к тебе есть. Мне бы дамочку одну пробить. Что? Официальный запрос? А печать гербовую в личное пользование не желаешь? Напомни-ка мне, кто твою задницу не далее как неделю назад прикрывал? То-то! И больше таких разговоров не веди. Что? А! Диктую. Ольга Камова, бухгалтер, работает на дому. Возраст около сорока — сорока пяти лет. Что? В каких трупах, дурень! Она нам с Гуровым живой нужна. Понял? Разумеется, да знаю я, знаю. Везде ищи, и в трупах тоже. Все, пока! До связи! — Положив трубку, Стас перевел взгляд на Гурова: — Подождем, Лева, Славик мужик ушлый, но дело свое знает. Глазом моргнуть не успеешь, как он всю подноготную на твою Камову отыщет и тебе на блюдечке преподнесет.

На самом деле прошло больше часа, но результат Славик обеспечил. По его данным, Ольга Камова полтора часа назад была на «Скорой» доставлена в НИИ Склифосовского. Дорожно-транспортное происшествие, предположительно, акт суицида. Подробности у патрульных и у врачей. Гуров раздумывал лишь минуту, после чего сорвался с места, игнорируя окрики Крячко. Он выскочил из здания, промчался до парковки, начал шарить по карманам в поисках ключей от машины. Там-то его и нагнал Крячко.

— Ты что это вытворяешь, полковник? Сначала «Стас, помоги», а потом бортануть решил? Нет, друг, так дело не пойдет!

— Я должен ехать к ней, — заявил Гуров. — Должен успеть, пока еще не поздно.

— Это я понимаю, — успокаивающе проговорил Крячко. — Мы и поедем, только вместе. Ты и я, слышишь? Ты и я.

— Ладно, садись в машину, — взяв себя в руки, согласился Лев. — Поедем вместе.

— Так-то лучше, — заулыбался Станислав. — И не паникуй раньше времени. Женщина в тяжелом состоянии, но ведь не умерла. Возможно, и выживет.

Гуров вывел машину на проезжую часть, посигналил лихачу, подрезавшему его авто, и поехал к больнице. Какое-то время в салоне стояла тишина. Даже вечно словоохотливый Крячко не нарушал тишины, давая время напарнику осознать произошедшее. Наконец он не выдержал:

— Что думаешь обо всем этом?

— Ты о возможном суициде? — догадался Гуров. — Хрень собачья, вот что я думаю об этом.

— Но ведь и такое возможно. Дамочка на нервах уже не первый день, сам говорил, что она совсем плоха. Пусть не суицид, но с управлением не справиться вполне могла. Заснула за рулем, вылетела с дороги — и вот результат.

— Это не несчастный случай, Стас, и ты это знаешь не хуже меня, — оборвал Крячко Лев. — Таких совпадений в жизни не бывает. Это тебе не индийское кино.

— Допустим, я с тобой соглашусь. Тогда что это? Покушение на убийство? Но кому могла помешать жена провинциального адвоката, которого и след простыл?

— Адвокат не пропал, его убили.

— Здрасте, приехали! И адвоката убили, и жену его грохнуть хотели. Теперь это не индийское кино, а американский вестерн, — неловко пошутил Станислав.

— Американский боевик, деревня! Вестерн — это про ковбоев.

— Пусть будет боевик, — не стал спорить Крячко. — Но и до боевика наши герои не дотягивают. Слишком мелкая сошка твой адвокат, чтобы за ним гангстеры охотились.

— Мы ничего о нем не знаем, — парировал Гуров. — Тот факт, что он работает в провинции, еще ни о чем не говорит. Придется покопать.

— Вот теперь мне все ясно, — вздохнул Стас. — Ты нашел себе новое дело. Старые закончились, в кои-то веки у нас наклюнулась передышка, так нет же, Гурову просто необходимо все испортить!

— Не я ее нашел, — напомнил Лев.

— Без разницы! Ты ее, она ли тебя, результат один: нам предстоит разгребать чье-то дерьмо, и легкой эта работенка не покажется.

— Не ворчи, Стас, дай подумать.

Остаток пути прошел в молчании. У больницы Гуров припарковал автомобиль, и оба полковника прошли в приемный покой. Показав в окно регистратуры свое удостоверение, Гуров потребовал отвести его в палату Ольги Камовой. На его требование сотрудница ответила категорическим отказом, сославшись на запрет главврача. Тогда Гуров потребовал аудиенции с главврачом. Та не стала связываться с сердитым полковником и переложила это бремя на плечи главврача. Она проводила Гурова и Крячко в кабинет главного, доложила о «настырных посетителях», после чего поспешно удалилась.

Главврач, лысоватый мужчина преклонного возраста, позволил им занять почетные места посетителей, затем хорошо поставленным голосом представился:

— Решетников Павел Андреевич, заведующий отделением экстренной хирургии. С кем имею честь?

— Полковник Гуров и полковник Крячко, — коротко ответил Лев. — Сегодня к вам доставили женщину, Ольгу Камову. Я должен ее увидеть.

— ДТП? Есть такая пациентка. Только вот требование ваше я исполнить не могу. В данный момент она находится в операционной, — невозмутимо проговорил Решетников. — Скажу честно, пациент тяжелый. Все, что от нас зависит, мы делаем, но исход неоднозначен.

— Она может умереть? — Лев нервно сжал кулаки.

— Скажите, кто она вам? Родственница или подозреваемая? — с любопытством рассматривал его главврач.

— Ни то ни другое, — не вдаваясь в подробности, ответил Гуров. — В момент аварии она направлялась ко мне в Главк. Я хочу быть уверен, что ваша пациентка действительно тот человек, которого я ждал.

— Вот как? Вы не уверены, что наша Камова это и ваша Камова? Что ж, бывает. Тогда вам придется подождать. Операция продлится еще час, после этого я смогу дать вам возможность взглянуть на нее через стекло. В палату я вас не пущу, — заявил Решетников.

— Еще я должен осмотреть ее личные вещи. Они ведь у вас?

— Кое-что действительно у нас, остальное — в полиции. Нам отдали ее сумку. Ну, и одежда, разумеется.

— Я бы хотел осмотреть сумку прямо сейчас.

— Сейчас попрошу дежурную медсестру принести все сюда, — кивнул главврач.

Как только Гуров увидел сумочку, сразу понял, что в операционной находится его Ольга Камова. С этой сумочкой она была в кафе. Не слишком изящная вещица, скорее практичная. Кофейного цвета кожзам, местами потрескавшийся от долгого ношения, нелепые кисточки на замках. Гуров хорошо помнил, как Ольга копалась в этой самой сумочке в поисках записки. Вытряхнув содержимое сумки на стол, он разворошил кучу бесполезных вещиц вроде пудреницы, губной помады и прочего женского хлама. Розоватый лист бумаги был на месте. Больше ничего полезного обнаружить не удалось.

— Благодарю вас, Павел Андреевич, вы нам очень помогли, — собирая вещи обратно в сумку, поблагодарил Лев. — У меня к вам просьба: как только Ольга придет в сознание, свяжитесь лично со мной. Вот номер моего телефона. Ведь вас это не затруднит?

— Конца операции дожидаться не будете, — догадался Решетников.

— В этом нет нужды. Вещи ее. Моей Ольги Камовой, — пояснил Гуров. — И мне просто необходимо поговорить с ней как можно быстрее.

— Не уверен, что она вообще выкарабкается, — заметил главврач. — Перелом позвоночника в трех местах, обширное внутреннее кровотечение, гематома в затылочной части головного мозга. Нам повезет, если она переживет операцию.

— И все же моя просьба остается в силе. Будем надеяться на лучшее, — проговорил Лев, направляясь к выходу.

— Скажите, зачем она вам? Почему вы ей так интересуетесь? — остановил его Решетников. — Она попала в беду, эта женщина? Поэтому вы здесь?

— Так и есть. Женщина в беде, — ответил Гуров. — Но вам об этом беспокоиться не нужно. Она не преступница, если вы об этом. Просто в ее жизни наступила черная полоса.

— Я позвоню вам, — пообещал Решетников. — Если она очнется, вы узнаете об этом первым.

Выйдя из больницы, Крячко поинтересовался у напарника:

— Что собираешься делать, Лева?

— Надо ехать к дорожникам. Возможно, в машине были те документы, что Ольга везла мне. Хотя я в этом сильно сомневаюсь. По крайней мере, узнаем, как все произошло.

— Думаю, надо поставить в известность генерала. Действовать официально будет куда проще и быстрее. Сам знаешь, сотрудники ГИБДД нашего брата, оперативника, не особо жалуют.

— Черт, мы даже не знаем, где это случилось, — сердито проговорил Гуров. — Звони своему Славику, пусть даст подробности.

— Вернемся в отдел, — настаивал Крячко. — Нас полдня на месте нет, Орлов на части разорвет, когда узнает, что ты снова самодеятельностью занимаешься. Все детали сможем узнать на месте, обдумаем все хорошенько, тогда и поедем.

— Хорошо, ты езжай в управление, а я — к дорожникам. Нужно успеть осмотреть машину по горячим следам. Они не станут искать то, что буду искать я. Место выясню по дороге.

— А я? — растерялся Станислав.

— Вызови такси, я оплачу, — ответил Гуров, завел двигатель и уехал, оставив друга стоять на тротуаре.

Тот тяжело вздохнул и заковылял к стоянке такси.

В отдел Гуров вернулся только к двенадцати. Заглянул в кабинет, дал знак Крячко следовать за ним и направился прямиком к генералу Орлову. Тот оказался на месте. После недолгих препирательств с секретаршей Орлова полковники были допущены в кабинет генерала. Увидев лицо Гурова, генерал отложил бумаги и встревоженно спросил:

— Что-то не так?

— Дело дрянь, Петр Николаевич, — опускаясь на свободный стул, произнес Лев. — Думаю, в подвале подмосковного дома произошло убийство. Я прошу разрешить нам со Стасом заняться этим делом вплотную.

— Вот те на! — протянул Орлов. — То вы с Крячко в один голос твердите, что заниматься бомжатником не ваше дело, а то вдруг являетесь и объявляете, что готовы расследовать его чуть ли не в одиночку. Чем вызваны такие перемены?

— Меня сюда не приплетай, Петр Николаевич, — заявил Крячко. — Я сам пока не при делах.

— Значит, снова Гуров, — вздохнул Орлов. — Ладно, выкладывай, что там у тебя.

— Вчера у меня состоялась беседа с женщиной по имени Ольга Камова. Ее муж работает в адвокатской конторе в Подмосковье. Чуть меньше месяца назад он пропал. Жена хотела, чтобы я помог с поиском. Сегодня она должна была привезти мне его документы. Я хотел ознакомиться с ними, прежде чем дать ответ. Ко мне она не доехала, попала в автомобильную аварию. А приметы ее мужа совпадают с приметами одного из найденных бомжей.

— И поэтому ты считаешь, что всех бомжей убили? Сомнительное заявление, — покачал головой Орлов.

— Я считаю, что это дело требует вмешательства. Адвокат мертв, его жена при смерти. Я ездил к ребятам, которые занимались ДТП. Документов при женщине не обнаружено, да и вся эта ситуация с аварией сильно смахивает на подставу.

— Поясни! — потребовал генерал.

— Авария произошла на участке дороги, где движение практически никогда не бывает интенсивным. Машина просто свалилась с объездного моста вниз на магистраль. Эксперты еще разбираются, но уже готовы подтвердить: скорости, с которой ехала машина, было бы недостаточно для того, чтобы утащить машину с трассы. Поэтому-то они и склоняются к варианту с суицидом. Убитая горем женщина решила разом покончить с душевными страданиями. Наверняка официальная версия будет такова. Муж ее бросил, она не смогла этого вынести и решила покончить с собой.

— А муж ее бросил? — переспросил Орлов.

— Опять же официальная версия. Когда Ольга заставила-таки полицию шевелиться, они отыскали любовницу Камова. Она-то и сообщила о намерении Камова убраться из города.

— Тогда почему же ты не веришь в эту версию?

— Потому что Ольга выехала из дома не для того, чтобы расстаться с жизнью. Она планировала продолжить поиски и найти подтверждение тому, что ее муж не имел любовницы и уж тем более не бросал ее. Она везла мне документы, однако ни в машине, ни в личных вещах ничего подобного не обнаружено. И бумажный, и электронный форматы документов исчезли.

— Ты не можешь быть уверен в том, что документы действительно были. И ты не можешь быть уверен в том, что найденный в Подмосковье бомж и твой Камов — одно лицо.

— Именно поэтому я прошу дать разрешение на проведение расследования. Хотя бы предварительного, в рамках идентификации подмосковных трупов. Мы с Крячко займемся этим, — повторил просьбу Лев. — Проверим квартиру Камовых, найдем кого-то из знакомых, способных опознать адвоката, и если моя версия подтвердится, ты дашь «добро» на возбуждение дела.

— Хорошо, можете заняться этим. В первую очередь найдите того, кто сможет опознать тело. Как только что-то выясните, сразу докладывайте, — приказал Орлов. — И, Лева, постарайся без самодеятельности.

— Не переживай, Петр Николаевич, я за ним присмотрю, — пошутил Крячко.

Семья Камовых жила в городке Ликино-Дулево Орехово-Зуевского района, находящегося в восьмидесяти километрах от Москвы. Городок довольно крупный, с населением почти в тридцать тысяч человек. Выяснив домашний адрес Камовых и адрес конторы, в которой трудился Роман, Гуров и Крячко поехали в поселок. Дорожный мост, с которого слетела машина Ольги, находился как раз на дороге, ведущей от Ликино-Дулево. Гуров остановился, чтобы лично осмотреть его. Как и говорили сотрудники ГИБДД, Ольга не превышала скорости движения. На асфальтовом покрытии моста не осталось никаких следов. Машина четко вписалась в узкий проем между секциями ограждения, так удачно нарушенными как раз накануне аварии. В этом месте велись работы по замене мостового ограждения, и в том, что некоторых секций не хватало, ничего удивительного не было. Да и в версию суицида картина вписывалась шикарно. Человек, решивший свести счеты с жизнью, заранее планирует, как и где он это сделает. Могла спланировать и Ольга. Сколько раз за последний месяц она проезжала по этому мосту? За такой долгий срок можно не только место присмотреть, но и график работы дорожных служб изучить.

В этот день дорожные работы были приостановлены. Гуров еще не успел выяснить причину, но собирался сделать это в ближайшее время. Из всех свидетелей был доступен только водитель микроавтобуса, который вызвал полицию. Машина Ольги свалилась на дорогу как раз перед носом его микроавтобуса. Парень чудом избежал столкновения. Видимо, от потрясения он и остался на месте. Больше никто из водителей не остановился. Это тоже не было из ряда вон выходящим событием. Столичные автомобилисты дорожат временем куда больше, чем чужой жизнью. У тебя проблемы, ты и разбирайся, примерно так мыслит большая часть людей. Связываться с полицией или влезать в чужие проблемы у них желания нет.

Вниз Гуров не спускался. Какой смысл? Если что-то и произошло с Ольгиной машиной, то случилось это наверху. Как ее недоброжелателям удалось провернуть дело, он понятия не имел, но предполагал, что тот, кто столкнул машину с моста, какое-то время находился в салоне вместе с Ольгой. Скорее всего, он ехал с ней от самого Ликино-Дулево. Вряд ли она стала бы подвозить незнакомца, голосующего на дороге, везя документы мужа в полицию. В этом вопросе Крячко был согласен с Гуровым.

В городке они в первую очередь посетили адвокатскую контору, но, несмотря на разгар рабочего дня и рабочей недели, нашли двери офиса закрытыми. В соседнем магазинчике им сказали, что в конторе служат всего три адвоката, двое из которых в настоящее время находятся в очередном отпуске. Почему вместе? Да потому что супруги. Муж и жена работают в одной конторе, почему нет? Кто остался? Адвокат Камов, но и его давно не было видно. Контора не открывалась по меньшей мере две недели, так сказал продавец, который лично знал всех трех адвокатов.

Контору пришлось на время оставить, без официального разрешения Гуров туда соваться не стал. «Ничего, это подождет. Получим доказательства смерти Камова, тогда и вернемся», — думал он, направляя машину к дому Камовых.

Квартира, как и офис, была на замке. Пообщавшись с соседями, Гуров выяснил, что, кроме Романа и Ольги, в квартире никто не живет. Детей у них нет, а родители давно скончались. Роман, так тот вообще родных не имел, с самого рождения рос в детском доме. Здесь уже Гуров не церемонился. При осмотре сумочки Ольги он забрал ее ключи, так что взламывать дверь ему не пришлось. Открыв замки, он впустил в квартиру Крячко, вошел сам и запер дверь на замок.

— Так нам никто не помешает, — ответил он на немой вопрос напарника.

— Откуда ключи? — поинтересовался Крячко.

— Стащил у Ольги. Знал, что пригодятся.

— Ладно, давай разделимся. Я беру гостиную, ванную комнату и кухню. На тебе спальня и кабинет. Идет?

— Идет, — кивнул Лев, скрываясь в кабинете.

Квартира у Камовых была просторная, а вот мебель относилась к той эпохе, когда вся страна зарабатывала тем, что открывала всевозможные кооперативы. Дешевая, безвкусная и недолговечная. Вся, за исключением той, что стояла в кабинете. Тут хозяева средств не пожалели. Высокие, под потолок, стеллажи изготовлены из натурального дуба. Из той же коллекции массивный дубовый стол на четырех подпорках. Шикарное кожаное кресло. Резное бюро с множеством ящичков, каждый из которых снабжен медной табличкой с выгравированным номером и литой ручкой с регулятором положения. Все чинно, достойно, основательно. Комната говорила о хозяине так отчетливо, что Гурову и голову ломать не пришлось. Роман Камов себя любил, вернее, себя в своей профессии. То, что Ольга говорила о затихших амбициях, было неверно. Владелец этого кабинета ни на минуту не переставал мечтать о славе и признании. Осмотрев ящики стола, Лев не нашел ничего, что навело бы его на след. Единственное, что бросалось в глаза, это отсутствие компьютера. Ольга упоминала о том, что основная часть документов хранится в портативном компьютере Романа, однако в кабинете его не было. Забрала ли Ольга его с собой, отправляясь на встречу с Гуровым? Скорее всего, так и было, и теперь он находится в руках того, кто всеми силами пытается увести полицию от семьи Камовых и от расследования причин исчезновения Романа.

— Что у тебя, Лева? — заглянул в кабинет Станислав.

— Пусто. Ноутбук пропал.

— У меня не гуще. — Крячко потряс потрепанным блокнотом: — Вот все, что удалось отыскать. Кстати, место для хранения этой вещицы хозяева выбрали специфичное. Знаешь, где я его нашел? В ящике со старой обувью. В прихожей стоит комод, в нем всякой всячины понабито, а в нижнем ящике старая обувь. Вот там господин Камов свою записную книжку и хранил. Странно, правда?

— Посмотрел, что в ней?

— Помимо списка телефонов, записи на каждый день. Имеются записи двухгодичной давности, но есть и свежие. Кстати, на стене возле телефона есть один номерок, я скопировал. Не желаешь позвонить?

— Давай попробуем, — согласился Гуров.

Набранный номер не отвечал. Механический голос повторял одно и то же: оставьте сообщение после звукового сигнала. Сообщение Гуров оставлять не стал, но связался с отделом и дал распоряжение установить владельца номера.

— Тут в записной книжке имеется еще один номерок, явно не клиента, — листая блокнот, сообщил Крячко. — Подписано: Леха Рыжий. Думаю, это друг Камова. Попробуем связаться?

— Давай, — кивнул Гуров, а сам направился в спальню.

Спальня выглядела ужасно. Широкая кровать занимала половину комнаты. Постельное белье не меняли по меньшей мере месяц. Наволочки хранили следы пролитой пищи, одеяло выбилось из пододеяльника и комком валялось в изножье кровати. Трехстворчатый шкаф раскрыт, часть одежды валялась тут же на полу, часть еще висела на вешалках. Лев осмотрел отделение с полками. Мужская одежда аккуратными стопками сложена на двух полках. Носки, трусы, майки и галстуки, все на своих местах. В глубине шкафа он нашел дорожную сумку. Если Роман и планировал побег, то вещи из дома забирать явно не собирался.

— Готово! — прокричал Крячко из гостиной. — Леха Рыжий действительно друг Камова. Он обретается в столице и готов к встрече. Назначил на три часа. Успеем?

— Отлично, значит, соседей на опознание дергать не придется. Думаю, больше нам здесь делать нечего, — заявил Гуров, возвращаясь в гостиную. — Поехали в отдел.

Из квартиры они вышли незамеченными. Защелкнув замки, спустились на первый этаж. На крыльце столкнулись с пожилым мужчиной, тот нес на руках облезлого кота. При виде незнакомцев кот зашипел, шерсть на загривке встала дыбом.

— Внимательнее надо быть, молодые люди, — отчитал их мужчина. — Не видите, животное травмировано. Не хватало еще нервного срыва.

— Простите, мы вас не заметили, — извинился Лев.

— Все потому, что по сторонам не смотрите. Рыскаете тут, вынюхиваете. Покоя от вас нет! — продолжал ворчать мужчина, поднимаясь по лестнице.

— Постойте! — остановил его Лев. — Вы сказали, что кто-то здесь рыскал и вынюхивал. Кого вы имели в виду?

— Да вот таких, как вы, и имел в виду, — не останавливаясь, проворчал мужчина. — Таскаетесь сюда, будто медом вам намазано, а потом бедный Хучик сутками с дерева спуститься боится.

— Нужно поговорить. — Гуров догнал мужчину и заставил его остановиться.

— Вам нужно, вы и разговаривайте, — грубо ответил тот. — Проваливайте, а то полицию вызову!

— Мы уже здесь, — доставая красные «корочки», заявил Крячко. — Полковник Крячко, это полковник Гуров. Потрудитесь ответить на наши вопросы, гражданин…

Но мужчина молчал, с вызовом глядя на полковников.

— Послушайте, нам нужна ваша помощь, — примиряющим тоном произнес Лев. — Вы сказали, что видели возле дома неких людей, которые, по вашему мнению, за кем-то следили. Можете рассказать подробнее? Это очень важно.

— Дайте-ка взглянуть на вашу ксиву, — потребовал вдруг мужчина.

Гуров подчинился. Он раскрыл удостоверение и дал возможность рассмотреть его.

— Ого, убойный отдел? Кого-то убили? У нас? — разволновался мужчина. Его волнение тут же передалось Хучику, и тот снова зашипел. — Не пугайся, Хучик. Эти люди из полиции, они не причинят тебе зла, — принялся успокаивать его хозяин.

— Расскажите, когда вы видели тех людей, что следили за вашим домом. — Гуров пытался направить разговор в нужное русло. — Это было недавно?

— А вот вчера и было, — поглаживая кота, заявил мужчина. — Я за Хучиком охотился, он, паршивец, снова из дома сбежал и никак не желал возвращаться. Четыре раза выходить пришлось. Последний раз поздненько, часов в двенадцать. Тогда я его и видел. Мужичонку на тачке. Он уже не первый раз в наш двор наведывается. Поставит свою колымагу у дальних деревьев и сидит часами, за подъездом наблюдает. А уж за кем именно, мне неизвестно.

— Когда первый раз появился, помните?

— Да с месяц назад, может, меньше, — напрягая память, выдал мужчина. — Потом пропал и снова появился. Потом долго его не было, я уж забывать начал, а вчера снова его колымагу заприметил. Подумал, может, к любовнице мотается. Выждет, пока муж уйдет, и к любаве в постельку. Такое бывает, знаете ли.

— Описать его сможете?

— Не выйдет. Он всегда в машине сидит, носа из нее не высовывает. Что мужик — точно. Сигарки курит не дамские, и локотки, что из окошка выставляет, на девичьи не тянут. Волосатые больно, — хихикнул мужчина. — Длиннючие такие волосья, чернючие, издали видать. А примет не знаю, извиняйте.

— Ну хоть машину описать можете? Марка, цвет, номер? — вступил в разговор Крячко.

— Цвет — грязно-серый. Марка — наша, «жигуленок», шестой модели. А номер я не рассматривал. Зачем мне это? Я ведь не сыщик и становиться им на старости лет не собираюсь, — заявил мужчина.

— Назовите номер квартиры, в которой вы живете, и фамилию, — потребовал Гуров. — Вы можете понадобиться.

— Кому это понадобиться? — забеспокоился мужчина. — Учтите, я на ваши допросы и опознания не пойду!

— Еще как пойдете, — с угрозой в голосе произнес Крячко. — Гражданский долг еще никто не отменял. Или для вас формулировка «препятствие следствию» привлекательней звучит?

— Не пугай его, Стас. Он и сам понимает, что дело серьезное, так ведь? — Гуров попытался смягчить резкие слова напарника. — Так как ваше имя?

— Ох, говорила мне мама: молчи больше, Бориска, язык тебя в неприятности втянет. Сколько лет прошло, и вот, сбылось, — запричитал мужчина. — Живу себе, никого не трогаю, Хучика воспитываю, и тут являются амбалы с красными «корочками», и вся жизнь под откос летит.

— Да не переживайте вы так, Борис, все будет хорошо, — успокоил его Гуров. — Имя мы уже знаем, что с фамилией?

— Коневодов моя фамилия. Борис Коневодов, бывший почтовый работник, ныне заслуженный пенсионер. Проживаю в квартире номер пятнадцать. Двухкомнатные апартаменты достались в наследство от матушки. Супруги не имею и не имел никогда. Бобыль я. Хучик вся моя семья. Вы бы оставили меня в покое, граждане уголовные розыскники. Я совершенно безобидный субъект.

— Пока дышите свободно, — усмехнулся Крячко. — Но будьте начеку. Если «шестерка» снова появится, звоните по этому телефону, — протянул визитку.

Мужчина взял ее, не глядя сунул в карман и засеменил вверх по лестнице.

— У вас хоть телефон есть? — крикнул вдогонку Стас.

— Найдется, — не оборачиваясь, ответил мужчина.

— Так звоните, не забывайте.

Покинув городок, полковники отправились в отдел — поджидать прихода друга Камова, Лехи Рыжего.

Глава 3

— Как же так? Как такое вообще могло случиться? В голове не укладывается. Просто не укладывается в голове!

Гуров и Крячко сидели на лавочке в сквере возле морга. Между ними сидел Леха Рыжий, по паспорту Алексей Наумович Гликберг, типичный еврей, со всеми вытекающими отсюда приметами. По какой причине жгучему брюнету дали прозвище «Рыжий», оставалось загадкой, в густой шевелюре Лехи не было не то что ни одного рыжего, но даже ни одного седого волоса. Известие о том, что его друг Роман Камов, предположительно, мертв и от Лехи требуется пройти процедуру опознания, вызвало у того ярый протест. Он категорически отказывался ехать в морг и опознавать кого бы то ни было.

— Моя конституция просто не выдержит этой процедуры, это вы можете понять? — слегка картавя, вопил он. — Я имею право отказаться! И даже если нет, то насильно доставить меня в это ужасное место вы не можете. Я болен, понимаете? Я предоставлю справку, освобождающую меня от этой процедуры.

Так он вопил добрых пять минут, пока Лев не сообщил ему, что произошло с женой Камова, Ольгой. Вот когда Леха Рыжий, что называется, впал в ступор. Он смотрел на Гурова во все глаза, даже не моргал. Ужас, написанный на его лице, заставил Гурова изрядно поволноваться, дал Крячко знак, чтобы тот по-быстрому организовал врача, не дай бог, Гликберга удар хватит в стенах Управления. Крячко вышел из кабинета, стараясь не привлекать внимания Лехи, но тот не заметил бы его ухода, даже если бы Стас топал как слон, опрокидывая на своем пути мебель. Он был близок к обмороку. Отчаявшись, Гуров наполнил стакан водой и вылил ее Гликбергу за шиворот. Холодная струя потекла по позвоночнику, и это привело Леху в чувство.

— Оля! — первое, что сказал Леха, выйдя из ступора. — Олюшка! Моя Олюшка!

Он начал раскачиваться из стороны в сторону, снова и снова повторяя имя жены Камова. Гуров его не останавливал, все равно это было лучше, чем немой ужас, в котором Гликберг пребывал до этого. Крячко вернулся, ведя за собой врача «Скорой помощи». Тот осмотрел Леху, покачал головой и начал колдовать над чемоданчиком с лекарствами.

— Что вы с ним сделали? — озабоченно спросил он Гурова. — Такое впечатление, что мужик только что лишился всей семьи и своей собственной жизни в придачу.

— Сообщили нечто, касающееся текущего расследования, — уклончиво ответил Лев.

— Давненько я такой реакции не видел, — заявил врач, вводя лекарство в вену Гликберга.

— Признаться честно, за годы службы я вообще такое впервые наблюдаю. Как скоро он придет в норму?

— Дайте ему минут десять, потом можете продолжать. Не волнуйтесь, рецидива не будет. После инъекции можете ему хоть труп бабушки показывать, он и на это отреагирует адекватно.

— Примерно это мы и собираемся сделать, — хмыкнул Крячко.

— Показать ему труп его бабушки? — выпучил врач глаза от удивления.

— Не бабушки, друга, — поспешил вмешаться Гуров. — Спасибо за помощь. Удачного дня.

— И вам удачного дня, — подозрительно глядя на Станислава, произнес врач и вышел из кабинета.

— Ну, и зачем тебе понадобилось шокировать его? — обратился Лев к Крячко.

— Да чтобы не хохмил на тему трупов. Ты его рожу видел? Он, поди, экстрасенсом себя ощутил. Труп бабушки, надо же такое выдумать!

— Труп? О каком трупе вы говорите?

Оба как по команде развернулись к Лехе Рыжему. Взгляд его стал более осознанным, он перестал раскачиваться, да и речь звучала более спокойно.

— Как вы себя чувствуете, Алексей? — участливо спросил Гуров. — Вам лучше?

— Да, мне лучше. Что произошло?

— Вам стало плохо, такое случается, когда человек получает неприятное известие. Мы вызвали врача, он сделал вам укол, теперь вы в норме.

— Вы говорили про Ольгу Камову, — вспомнил Гликберг. — Сказали, что она попала в автомобильную аварию, это правда?

— Да, так и есть, но волноваться пока рано. Сейчас Ольга в «Склифе», ей сделали операцию, состояние тяжелое, но она держится, — опасаясь рецидива, скороговоркой выложил новости Лев.

— Я должен ее увидеть, должен позаботиться о ней, пока Ромки нет рядом. — Голос Лехи звучал взволнованно, но истерических ноток слышно уже не было.

— Вы влюблены в Ольгу? — Вопрос Гурова прозвучал внезапно.

Леха покраснел, отвел взгляд, но все же ответил:

— Да, я люблю Олю. Давно и безнадежно. Я первым познакомился с ней. Вы знаете, что мы с Ромкой учились вместе? Нет? Это так. Мы дружили с института. До тех пор, пока Оля не предпочла его мне. Потом тоже общались, но уже не так. Совсем порвать с Ромкой у меня духу не хватало, ведь только так я мог общаться с Олей. И вот теперь вы сообщаете, что она попала в аварию, а Ромка лежит в каком-то морге и я должен ехать туда, чтобы удостовериться в этом.

— Если бы Ольга могла, она бы это сделала, и мы вас не побеспокоили бы. Но случилось то, что случилось. Ольга не в состоянии провести опознание, вы же, напротив, полны сил. Так почему бы не помочь женщине, которую вы любите? Потом сможете поехать к ней. Главврач там строгих правил, но я уверен, вы сумеете его убедить.

— Хорошо, я согласен, — сдался Гликберг, и они все вместе отправились в морг.

Романа Леха Рыжий опознал, хоть и с трудом. Кто-то сильно постарался, желая привести его внешний вид в соответствие с представлениями о бомжах. Прическу Камов носил удлиненную, это облегчило работу его недругам. Обмазанные чем-то сальным, припорошенные пылью и присыпанные грязью, волосы выглядели так, будто их обладатель не мылся уже года два. Кожа на лице тоже выпачкана грязью, но как-то нарочито сильно, точно грим на съемочной площадке. Гурову пришлось попросить санитаров отмыть лицо, чтобы свидетель мог понять, кто перед ним. И вот когда эта процедура была исполнена, Леха Рыжий узнал в бомже адвоката Камова. В какой-то момент он был готов потерять сознание, после чего Гурову пришлось вывести Леху на свежий воздух.

— Значит, сомнений нет, это ваш друг Роман Камов? — скорее для поддержания разговора, чем для подтверждения очевидного, спросил он.

— Да, это несомненно Роман. Но почему он так странно одет? И вся эта грязь… Откуда?

— Мы еще разбираемся с этим, — ответил Лев. — Хотите, чтобы мы отвезли вас домой?

— Нет, спасибо, я справлюсь сам. Думаю поехать в «Склиф». Вдруг Оля пришла в сознание. Ей потребуется моя поддержка.

— Мы задержим вас ненадолго. Есть пара вопросов. Для этого необязательно возвращаться в отдел. Можем побеседовать прямо здесь, если вам удобно, — предложил Гуров.

— Спрашивайте, я готов. — Леха сцепил пальцы в замок, стараясь сдержать дрожь. Все-таки посещение морга не прошло для него бесследно, как обещал врач «Скорой».

Вопросы действительно не заняли много времени, по большей части оттого, что Гликберг и Камов в последние годы практически не общались. Случайные встречи в суде, когда время слушаний совпадало, да неизменный ужин в день рождения Ольги, на котором Гликберг бывал ежегодно, независимо от загруженности на работе. Карьера Гликберга оказалась куда успешнее карьеры товарища, это не могло не оставить отпечатка на взаимоотношениях. Чем последний месяц занимался Камов, Гликберг не знал. Каким образом мог оказаться в компании бомжей, не представлял. Единственное, в чем Леха Рыжий оказался полезен, это в том, что он категорически отмел предположение, будто Камов мог завести любовницу и бросить жену. Для Романа Ольга была чем-то вроде талисмана. Есть Ольга — есть удача, нет ее — и с удачей можешь распрощаться, примерно так представлял он себе отношения между супругами. Это бесило Леху, но он не мог не признать: брак Романа и Ольги был на удивление крепок.

Гуров отпустил Гликберга и вместе с Крячко вернулся в морг. Он хотел еще раз осмотреть тело Камова. Патологоанатом указал на несколько странностей, на которые до прихода Гликберга не обратил внимания, а точнее, отмахнулся от них.

— Вернулись? Отлично. Я тут провел дополнительное обследование, — произнес он, как только Гуров и Крячко вновь переступили порог «мертвецкой». — Пойдемте, я вам кое-что покажу. Начнем с ушных раковин. Видите что-то необычное?

Гуров склонился над телом, пытаясь разглядеть, что привлекло внимание патологоанатома.

— Можете взять лупу, так будет эффективнее, — посоветовал патологоанатом и продолжил: — Итак, начнем с ушных раковин. Если обследовать кожный покров внутренней части уха, будет заметно, что волосяной покров там удален механически. Попросту говоря, при жизни у нашего «жмурика» были проблемы с оволосением. Если бы он тщательно не следил за собой, у него в ушах вырастали бы заросли, по густоте сравнимые с австралийскими джунглями. Но что мы видим сейчас? Ничего. Девственно-чистую кожицу, а это означает, что парень пользовался специальным приборчиком для удаления волос из таких вот проблемных мест. Это еще не все. Взгляните на его руки. Кожа как у младенца — ни ссадин, ни царапин, ни обломанных ногтей. У людей, живущих на улице, таких рук не бывает. Заскорузлая корочка, цыпки, черные борозды от въевшейся грязи — это да. И ноги, к слову сказать, тоже не бомжатские. Обувь стоптанная, на три размера больше требующегося, носки засалены настолько, что ими убить можно, а вот пяточки ровненькие, розовенькие, хоть сейчас в рекламу скребков для педикюра. Этот парень ни дня не ходил в тех говнодавах, в которые был обут в момент смерти.

— Вы в этом уверены? — Гуров рассматривал ступни Камова, отмечая их чистоту и аккуратность. — Возможно, времени прошло недостаточно, но в таком виде он все же какое-то время просуществовал. На улице, я имею в виду.

— Исключено! — отрезал патологоанатом. — По какой бы причине ваш подопечный ни воспользовался этим маскарадом, на улице он не пробыл и суток. Это мое профессиональное мнение. Письменный отчет составить?

— Непременно. И желательно в кратчайшие сроки, — кивнул Лев. — Скажите, причина смерти остается та же? Он умер от отравления техническим спиртом?

— Увы, это окончательный вердикт. Но и здесь есть свои нюансы. Вполне вероятно, вашего подопечного накачали.

— Хотите сказать, кто-то насильно влил в него столько спирта, что он отбросил коньки? — спросил Крячко.

— Именно так. При обследовании гортани я обнаружил механические повреждения. Такие повреждения могли появиться в результате введения в гортань физического предмета, например, зонда для промывания желудка. С помощью такого зонда ввести в желудок нужное количество жидкости — раз плюнуть.

— И это доказывает, что перед нами не банальное отравление, а намеренное убийство, — закончил за патологоанатома Станислав.

— Чтобы выполнить такую процедуру, его должны были связать, — заметил Гуров. — Вы должны были обнаружить следы от веревок на руках и ногах. Они есть?

— Нет, но это и необязательно, — возразил патологоанатом. — Если злоумышленники воспользовались скотчем, следов могло и не остаться. Намотали скотч поверх одежды, и кожа чиста. Думаю, так все и было. Парня примотали к стулу, а чтобы удобнее было производить манипуляции с зондом, но не оставлять следов на коже, они воспользовались его шикарной шевелюрой. Ухватил клок волос, вздернул голову и работай без спешки. Кстати, волосяной покров в затылочной части имеет проплешины. Часть волос была вырвана с корнем еще при жизни. И это тоже профессиональное мнение.

— Пишите отчет, — попросил Лев. — Прямо сейчас и приступайте. Стас, мы в Главк, нужно возбуждать дело о преднамеренном убийстве.

По дороге в отдел он позвонил в больницу. Операция закончилась, но в сознание Ольга пока не приходила. Гуров и не надеялся, что все сложится легко. Он корил себя за то, что не выяснил имя последнего клиента Камова, когда была возможность, но задним умом все крепки. Откуда ему было знать, что все так обернется.

Генерал Орлов был на месте. Гуров прямо с порога объявил о новых обстоятельствах дела, открывшихся в ходе расследования. Генерал нахмурился и жестом приказал полковникам сесть.

— Вот удружил, Лева, — вздохнул он. — Тебе поручили выяснить имена упившихся бомжей, а что ты натворил вместо этого? Притащил в отдел очередной висяк? И как это у тебя получается: сходил за хлебом, принес труп.

— Не ворчи, Петр Николаевич, обстоятельства так сложились, — слегка улыбнулся Лев. — Я просто выполняю свою работу. Лучше скажи, как скоро мы получим разрешение на проведение официального расследования?

— Улики твои все косвенные, — начал Орлов. — То, что опознанный труп слишком чистенький для бомжа, еще ничего не доказывает. Он мог осознанно выбрать такой путь. Мог переодеться бомжом ради сбора улик для своего клиента, а то, что попал в компанию новых собратьев в неподходящее время и упился вместе с ними некачественным пойлом, так это простое невезение. Нужно было доказать бомжам, что он один из них, вот он и старался. Следов насилия на теле нет. Ни синяков, ни ран, сам же сказал.

— А ссадины в гортани? А волосы, вырванные из затылка? — напомнил Гуров. — Уверен, криминалисты обнаружат следы скотча на его одежде. Это будет дополнительным доказательством того, что над Камовым производились насильственные действия.

— Вот когда обнаружат, тогда и поговорим, — заявил генерал. — А волосы ему и приятели-бомжи вырвать могли. Что-то не поделили, повздорили, один другого за волосы оттаскал. Ничего странного.

— Ты ведь и сам в это не веришь, Петя, — покачал головой Гуров. — Тебе просто не хочется этого признавать. Я обещаю — висяка не будет. Мы раскроем это дело по горячим следам.

— По каким следам, Лева? По десяти телам замусоленных бомжей? — вскипел Орлов, понимая, что в итоге все равно придется уступить.

— По канистре и фиктивной любовнице. Эта канистра появилась в подвале неспроста. Кто-то всучил ее бомжам, полагая, что те будут глушить спирт, пока не упьются, после чего он сможет подложить труп Камова в кучу бомжей, и никто ничего не узнает. Здесь же явно прослеживается расчет. Кто станет надрываться, выясняя, где бомжи взяли некачественный спирт? Никто. Кто станет носом землю рыть, выясняя имена всех погибших? Опять же никто. Полежат трупы в морозильных камерах и пойдут в братскую могилу, то бишь в печь крематория. А уж после такой процедуры ни о каких опознаниях и сборе улик и речи быть не может. Все шито-крыто. — Лев помолчал немного и тихо добавил: — Убили адвоката, Петя, человека, поставленного защищать закон. Мы не можем отмахнуться от этого дела.

— Ты мне на совесть не дави. И мой патриотический пыл не возбуждай, он и без того зашкаливает, — проворчал Орлов. — Иначе мы бы с тобой здесь не сидели.

— Я и не пытался, — снова улыбнулся Лев, поняв, что спор выигран. — Говорю тебе, висяка не будет. Мы раскроем это дело, только дай отмашку. Убийство адвоката и покушение на убийство его жены, Ольги Камовой.

— Про это забудь! — отрезал генерал. — С меня и одного дела более чем достаточно. Если в ходе расследования смерти Камова всплывут доказательства того, что автомобильная авария его жены была подстроена, тогда и будем дело возбуждать, а пока про это забудь! Там вообще никаких зацепок.

— Это не совсем верное утверждение, — вклинился в разговор Крячко. — По показаниям свидетеля, у дома Камовых неоднократно появлялся автомобиль марки «Лада-2106», владелец этого авто следил за домом. Накануне аварии этот автомобиль был также зафиксирован во дворе дома Камовых.

— И ты туда же? Кто этот ваш свидетель? Номер автомобиля он запомнил? Быть может, предоставил описание водителя? Или он видел, как тот общался с кем-то из семьи Камовых? — перекинулся на Крячко генерал. — Есть у тебя такие сведения, я спрашиваю? Можешь не отвечать, по глазам вижу, что нет. Женщина не справилась с управлением и вылетела через ограждение, вот что вижу я. И пока не будет хоть одной улики, доказывающей обратное, разрешения на возбуждение уголовного дела вы не получите. Это ясно?

— Но по Камову-то мы работать сможем? — настаивал Гуров.

— Ладно, будь по-вашему, — вздохнул Орлов. — Но учти, Лева, ты мне слово дал раскрыть дело в кратчайшие сроки.

— Все так и будет, Петр Николаевич. — Улыбка Гурова стала еще шире. — Следующий репортаж в новостях будет о тебе. Что-то типа: «Генерал-лейтенант на страже города. Ни один бомж не останется неотомщенным».

— Проваливай, балагур! — засмеялся Орлов. — И приятеля своего прихвати, а то он от наших патриотических разговоров заскучал.

Из кабинета генерала Гуров и Крячко отправились прямиком к себе, определить стратегию расследования. Гуров выяснил, кто занимался заявлением Ольги Камовой по розыску пропавшего мужа. Крячко связался с моргом, дал указание отправить одежду Камова в экспертный отдел и напомнил о необходимости поторопиться с официальным отчетом о вскрытии тела Камова. После этого было решено, что Крячко поедет в поселок, где нашли тела, и попытается выяснить, кто мог преподнести бомжам смертельный гостинец. Гуров же пообщается со следователем, занимавшимся поисками Камова.

Прогулочным шагом беспечного туриста Стас Крячко вышагивал по улицам ставшего скандально известным поселка. Он высматривал подходящую для определенного рода беседы кандидатуру. Суетливых мамаш, выгуливающих своих отпрысков, он отмел сразу. Не станут они якшаться с пропитыми бомжами, а значит, и информации от них никакой не жди. Бабульки — божьи одуванчики на эту роль тоже не подходили, как и работяги, копошащиеся возле сельхозтехники. Неплохо подошли бы пацаны-подростки, этим до всего есть дело, и они подмечают многое из того, что ускользает от взгляда взрослого человека, обремененного заботами о семье. Также стоило обратить внимание и на пьянчуг, все еще не потерявших жилье и работу, но имеющих непреодолимую тягу к зеленому змию. Вот их-то и разыскивал Крячко.

Резонно рассудив, что как бы ни было туго с деньгами, пьянчуги будут крутиться возле магазина, торгующего спиртным, Крячко справился у прохожих, где таковой располагается, и отправился туда. Его предположение не оправдалось: площадка возле магазина была пуста. Ни пьянчуг, ни трезвенников у крыльца не было. «Ладно, попытаем счастья внутри», — решил он и толкнул входную дверь.

Магазинчик, хоть снаружи и выглядел торговой точкой типа «сельпо», внутри оказался довольно современным. Новые прилавки, сверкающие хромом и стеклом, современный кассовый аппарат с транспортерной лентой и даже тележки на колесиках, необходимость в которых совершенно отсутствовала, ввиду того, что отделов самообслуживания магазин не имел. Две девицы в форменных фартуках и чепцах, только-только вышедшие из школьных застенков, весело шушукались за прилавком. Кресло кассира занимала дама более солидного возраста, с напомаженным лицом и подрисованной возле губы родинкой. Немного подумав, Крячко остановил выбор на последней.

— Добрый день, как торговля? — приблизившись к кассе, вежливо поздоровался Станислав.

— Все товары на прилавках, — отшила его кассирша.

— Ассортимент бедноват. — Он картинным жестом обвел прилавки. — Ни тебе авокадо, ни осетрины под горчичным маринадом. Скукотища.

— Другие не жалуются. — Кассирша явно не была настроена на шутливый разговор.

— Много у вас посетителей? — задал новый вопрос Крячко.

— Вы из Роспотребнадзора? — Кассирша скосила глаза на девиц и одним им понятным движением подала какой-то знак. Девицы отскочили друг от друга, точно металлические шары разной полярности.

— Я из другой структуры, — поняв, что с простым посетителем грозная кассирша вести диалог не станет, ответил Стас и махнул в воздухе красными «корочками».

— Директор будет в шесть. — Кассирша вся подобралась, от былой расслабленности не осталось и следа.

— Не думаю, что он сможет ответить на мои вопросы лучше, чем вы, — заметил Крячко. — Да и вопросы мои несложные. Слышали про бомжей в подвале?

— Не по адресу явились, господин полицейский, — ощетинилась кассирша. — У нас все спиртное лицензированное. Документы в порядке. Если хотите повесить это дело на наш магазин — не выйдет.

— Боже упаси! — театрально замахал руками Стас. — Подозревать в чем-то такое солидное заведение! Не понимаю, с чего вы вдруг так разволновались?

— Все вопросы, связанные с работой точки, обсуждайте с директором, — сердито повторила кассирша.

— Да не собирался я обсуждать вашу работу. Мои вопросы никак не связаны с вашей профессиональной деятельностью.

— И на другие вопросы я отвечать не собираюсь. И вообще не будете делать покупки, отходите от кассы. Мне работать надо.

Крячко обвел взглядом пустой магазин, усмехнулся и решил, что не с того начал.

— Будьте любезны, Людмила, — прочел он имя на бейджике, — посоветуйте, какой из алкогольных продуктов приобрести, чтобы стать лучшим другом контингента, чаще других отоваривающихся данным продуктом в вашем магазине?

— Не поняла, — растерялась Людмила, по всей видимости, столь витиеватый слог ей нечасто приходилось слышать. — Какой еще контингент?

— Алкаши местные «беленькую» или «красненькое» предпочитают? — пояснил Крячко. — «Анапа» или «Столичная»?

— По деньгам, — машинально ответила кассирша.

— По деньгам — это у кого какой доход или в какой день больше наскребли?

— Послушайте, хотите затариться спиртным, берите. И голову мне не морочьте! — сердито бросила Людмила.

— Ладно, выражусь еще конкретнее. Мне нужно пообщаться с «алкогольной элитой» вашего городка. Что им лучше преподнести для развития продуктивного разговора: водку или вино? Не подумайте дурного, это исключительно для пользы дела. Работа такая.

— Вы допросить их хотите, только так, чтобы они не догадались, что это допрос? — Вопрос прозвучал откуда-то из-за спины.

Крячко оглянулся. Одна из продавщиц-школьниц стояла позади и внимательно слушала их с кассиршей разговор.

— Иди на место, Ксенька, вечно тебя на приключения тянет, — нахмурив брови, приказала Людмила, но Ксенька и не подумала уходить.

— Берите водку, не ошибетесь. Только если Иван Палыча поить будете, тогда портвейн. Он от водки дуреет, — не обращая внимания на гневные взгляды кассирши, заявила она. — Остальные будут рады любому пойлу, но водка солиднее.

— Тогда мне две бутылки водки и один портвейн, — доставая бумажник, заявил Крячко. — И закуски какой-нибудь. На ваш выбор.

Ксенька показала кассирше язык и метнулась за прилавок. Проворно уложила в пакет заказ, принесла на кассу и застыла в ожидании. Стас расплатился, немного подумал и попросил коробку конфет.

— Только самых вкусных, — сказал он Ксеньке. Та выполнила просьбу, Крячко снова полез в бумажник, отдал деньги кассирше, а купленную коробку протянул Ксеньке: — Чайком с коллегами побалуетесь.

— Вообще-то нам нельзя принимать подарки от покупателей. Но вы ведь не обычный покупатель, верно? — поспешно убирая коробку под прилавок, улыбнулась Ксенька.

— Так точно, я не обычный покупатель, — изобразил в ответ широкую улыбку Крячко, продавщица нравилась ему все больше и больше. — А не могли бы вы, Ксения, подсказать, где я могу найти Иван Палыча и его приятелей?

— В это время суток? У Иванихи на задах, — не задумываясь, ответила девушка. — После обеда они всегда там зависают.

— Тебе-то откуда это знать? — буркнула Людмила, все еще сердясь на молоденькую продавщицу.

— К ним Суслик каждый день бегает, — быстро ответила Ксенька. — Скучно дома сидеть, так он туда шастает, истории послушать.

— Была б я его матерью — уши надрала бы за такие развлечения!

— Хорошо, что вы не его мать, — парировала Ксенька. — Нашей мамке есть чем заняться, кроме как собственных детей за уши драть.

Крячко понял, что сейчас начнется привычная для двух дам ссора, и поспешил вмешаться:

— Не просветите меня, Ксения, Суслик — это кто?

— Брат мой. Младший. Он в шестой класс перешел, смышленый парнишка.

— Так его я тоже у Иванихи на задах найду?

— Если повезет. Он обычно либо там, либо на речке с пацанами.

— А зады Иванихи в каком направлении искать?

— От магазина идите прямо, до конца улицы. Крайний дом, шиферная крыша полосками окрашена. Не ошибетесь, — подсказала Ксенька.

Внезапно в голову Крячко пришла новая мысль. Раз Ксенька знает так много про местных алкашей и их привычки, может, она сама будет ему полезна?

— Скажите, Ксения, вы считаете себя наблюдательным человеком?

— От скуки станешь наблюдательной. Только вам я бесполезна. Вы ведь про бомжей спросить хотели? Так я о них ничего не знаю.

— Так-таки и ничего?

— Думала уже. К нам они нечасто заглядывают, разве что уворовать что-то из продуктов захотят. Да мы всегда начеку, и самообслуживания у нас нет, а через прилавок незаметно руку не протянешь. Сами видите, народ у нас в магазине не толпится.

— Как насчет приезжих? Незнакомцев ведь вы сразу от местных отличите? — не сдавался Крячко. — Быть может, накануне кто-то приходил в магазин, продуктами закупался. Колбаска там, хлебушек, огурчики малосольные.

— Чужака я, конечно, отличу, да только у нас таких немало. Из столицы часто приезжают. В паре километров отсюда дачный поселок строят, туда и едут, а по пути иногда к нам заскакивают.

— И никто из них вашего внимания не привлек?

— Так, чтобы особо? Нет, не привлек. Покупатели как покупатели.

— Я оставлю вам номерок, вдруг что вспомните, — предложил Крячко, протягивая Ксеньке визитку. — Буду признателен.

— Ладно, я подумаю, — пообещала девушка.

Крячко подхватил пакет с продуктами и вышел из магазина. Дом Иванихи он нашел без труда. Шиферную крышу в синюю и зеленую полоску было видно издалека. Припарковав машину у калитки, он не пошел через двор, а направился в обход забора, полагая, что там и находятся «зады», и не ошибся: за скверно ухоженным огородом стоял покосившийся сарай. Оттуда доносились голоса. Крячко остановился и прислушался.

— Говорю тебе, туфта это все. Не мог старик Тесик так облажаться, — сердито говорил кто-то зычным голосом. — Раз принял подношение, значит, был уверен в том, что он чист.

— И поэтому они все сейчас в холодильнике греются, печки дожидаясь, — едко отвечал ему молодой голос.

— Промашка вышла, и спорить тут не о чем, — урезонивал их третий. — Помянуть бы надо, да нечем.

Крячко рассудил, что самое время обозначиться. Он шагнул в открытый дверной проем, потряс пакетом и громко возвестил:

— Поминальный стол прибыл. Позволите присоединиться?

В сарае сидели четверо. Два парня лет по тридцать — тридцать пять, один предпенсионного возраста и один далеко за семьдесят. Все смотрели на вошедшего и молчали.

— Чего затихли? Или передумали приятелей поминать? — проговорил Крячко, неспешно продвигаясь в центр сарая.

— Ты кто такой? Чего надо? — поднимаясь с места, проговорил обладатель зычного голоса, которого Крячко определил как претендента на пенсию.

— Кем бы ты ни был, проваливай! — присоединился к нему парень помоложе.

— Я к вам с миром, мужики, чего в бутылку лезете, — примиряюще произнес Стас. — Вот, на помин принес.

Он хотел вынуть из пакета бутылку, но парень его остановил:

— Забирай свое пойло и проваливай, пока цел! — В руках его появилась дубина.

— Эй, полегче! — отступив на шаг, произнес Крячко. — Так гостей не встречают.

— Остыньте, мужики, — вступил в разговор старик. — Бубон, Артемка, кому говорю, остыньте!

— Ты что, не видишь, что происходит, Палыч? Этот хрен отравил наших ребят, а теперь до нас добраться решил, — вспыхнул парень помоложе.

— Ты, Артемка, обвинениями-то не бросайся, — растягивая слова, произнес Палыч. — Дай человеку слово сказать.

— Вот так небось и с Тесиком было, — проворчал тот, кого старик назвал Бубоном. — Дал он этому хрычу слово сказать, а потом на тот свет отправился.

— Вы не правы, мужики, — снова заговорил Крячко. — Спиртное я в вашем магазине брал, Ксенька собирала. У меня и чек имеется. Могу предьявить.

— Ксенька, говоришь? — прищурился старик. — И что же она нам прислала?

— Тебе, Иван Палыч, портвейн «три семерки». Остальным «беленькую». Все по совету брал. — Стас начал выкладывать гостинцы на земляной пол. — Так показывать чек-то?

— Обойдемся, — при виде заводских этикеток пошел на попятный Бубон. — Доставай стаканы, Костян, помин состоится.

Костян, второй из молодых парней, метнулся в угол сарая и вернулся с пластиковой магазинной корзиной, полной посуды. Бубон уже суетился возле самодельного стола, сколоченного из двух фанерных ящиков. Палыч любовно поглаживал бутылку портвейна, предвкушая наслаждение. О Крячко будто бы забыли. Он стоял чуть в стороне, рассматривая новых знакомых. Шестиклашки Суслика в сарае не было. Разлив водку по стаканам, Бубон произнес торжественную речь о земле пухом и вечной памяти, после чего все четверо опрокинули стаканы и принялись за закуску. Станислав выжидал. Когда вторая порция спиртного оказалась в желудках местных алкашей, Иван Палыч перевел взгляд на него и заявил:

— Чего столбом стоишь? Присаживайся и выкладывай, с чем пожаловал.

— Хочу кое-что прояснить, — опускаясь на траву прошлогоднего покоса, начал Стас. — О ваших приятелях из подвала заброшенного дома. Вы ведь их сейчас поминаете, я не ошибся?

— Кого ж еще? У нас тут обычно тихо, пачками люди не мрут, — заметил Иван Палыч. — Ты, часом, не из легавых?

— Можно и так сказать. Потому и вопросы имею.

— Значит, не один я дотумкал, что старика Тесика и его дружков намеренно траванули, — задумчиво произнес Иван Палыч. — И вам в полиции есть дело до упившихся бомжей? Вот уж никогда не подумал бы.

— Выходит, ошибся ты, Палыч, — заметил Крячко. — До них нам тоже дело есть. А вот в чем ошибки нет, так это в том, что спирт метиловый вашим друзьям подсунули намеренно.

— А ты, значит, того изверга изловить пытаешься? — Разговор вел исключительно Палыч, остальные молча жевали принесенный харч. — Думаешь, что-то выйдет?

— Уверен. С вашей помощью, разумеется.

— Ладно, ближе к делу. Задавай свои вопросы, мы с мужиками покумекаем, может, и поможем чем, — разрешил Иван Палыч. — Поняли, мужики, слушать в два уха, надо полицию уважить.

Крячко стал задавать вопросы, мужики старательно отвечали, совещаясь и рассуждая над каждым вопросом. К тому времени, как вторая бутылка водки опустела, Стас выжал из них все, что они могли вспомнить. По их словам получалось следующее: для бомжей единственной возможностью в таких количествах заработать халявное пойло было подрядиться на черновую работу к дачникам. Речь не могла идти о простой копке огорода или разгрузке машины строительных материалов, за такую работу платили максимум два пузыря. Да и на эту работу дачники предпочитали нанимать их, «приличных алкашей». Заправлял шайкой бомжей старик по кличке Тесик. Он, как утверждал Иван Палыч, плохих людей чуял за версту, а накануне у них с Палычем случился разговор. Какой-то заезжий москвич выловил бомжа по кличке «Калмык» и предложил собрать бригаду для копки фундамента. Деньги платить отказался, зато предложил бухло. Авансом. Калмык доложил Тесику, но тот засомневался, стоит ли связываться. Копать фундамент — не один день работы, а бомжи народ непредсказуемый, сегодня согласились, завтра отказались. Палыч был того же мнения, что и Тесик. Человек, расплачивающийся с алкашами бухлом, — дело привычное, но чтобы авансом? Старики поболтали и разошлись, а через сутки Палыч узнал о смерти всей компании бомжей. На вопрос, почему не сказал о разговоре полиции, Палыч только плечами пожал. Кто станет слушать старого пьянчужку? Примет заезжего дачника никто из собравшихся не знал. Машины его не видел, и это было все, чем Крячко могли помочь приятели погибших. Распрощавшись с Палычем и его компанией, Стас отправился на речку, разыскивать брата Ксеньки, Суслика.

Глава 4

В районное отделение полиции, где приняли заявление о пропаже Романа Камова от его жены Ольги, Гуров прибыл чуть позже трех часов. Оказалось, что капитан Бикешин, занимавшийся розыском, еще не вернулся с обеденного перерыва. Гуров постарался скрыть недовольство и потребовал от дежурного связаться с Бикешиным и сообщить о его приезде. Тот послушно выполнил приказ, препроводил полковника в кабинет и оставил одного, сославшись на неотложные дела. Пятнадцать минут спустя появился капитан, лицо его еще носило следы сладкого послеобеденного сна.

— Добрый день, товарищ полковник, — протягивая руку для рукопожатия, проговорил он. — Чем обязан визиту?

— Я по поводу розыска Романа Камова, — ответил Лев, игнорируя и протянутую руку, и складки на лице капитана.

— Камов, Камов, кажется, припоминаю. — Бикешин наморщил лоб, собираясь с мыслями. — Это тот мужик, что удрал и от любовницы, и от жены. Чем он вас заинтересовал? Дело ведь закрыто.

— У вас закрыто, у нас возбуждено. Его труп обнаружен в подвале заброшенного дома, — заявил Гуров.

— Да ладно! А мы его из числа мертвых вычеркнули, — искренне удивился Бикешин. — Не повезло мужику. Бывает.

— Думаю, не одному ему не повезло. Ваше положение тоже незавидное. Возможно, придется возбудить дело о халатном отношении к должностным обязанностям.

— Возбудить дело? Надеюсь, вы несерьезно, — растерялся капитан. — С моей стороны никакой халатности не было. Можете бумаги изучить.

— Этим мы сейчас и займемся. Предоставьте все отчеты, пожалуйста.

Бикешин бросился вон из кабинета, а через минуту вернулся с папкой в руках. Она была довольно увесистая. Гуров начал читать. На бумаге все выходило гладко. Бикешин зафиксировал выезд по месту жительства, оформил заявление на розыск, взял у Ольги фото пропавшего и его биологические образцы (волосы с расчески и подушки), а также отпечатки пальцев из жилища. Взял объяснение у заявителя — что да как, особые приметы и тому подобное. Зарегистрировал заявление в журнале, отбил сводку в ГУВД о том, что такой-то потерялся. Отпечатки пальцев занес в недавно созданную электронную базу. Он даже запросы в больницы и морги сделал самостоятельно, а не попросил Ольгу, как поступают обычно в таких случаях. Но на этом и успокоился ровно до тех пор, пока к нему не явилась некая гражданка Зубова Анастасия Павловна и не заявила, что является любовницей Романа Камова, причисленного к списку пропавших без вести. Как Зубова узнала о том, что Бикешин ищет ее любовника? Очень просто. В отличие от капитана Ольга Камова руки не сложила, она разместила в местных газетах объявление с фотографией мужа, и сама без устали расклеивала листовки с теми же снимками по всей Москве Телефон в объявлениях и листовках был указан ее и отделения Бикешина. Любовница решила «облегчить страдания несчастной женщины» и раскрыть правду о ее муже, дабы та не искала понапрасну и не тратила свое время и силы полиции. Такова была версия самой Зубовой. Бикешин подшил ее заявление в личное дело пропавшего Камова и сдал его в архив. То, что Ольга не поверила словам любовницы, его ничуть не волновало. Дело закрыто, можно отдыхать.

— И это все? — дочитав до конца и отложив папку в сторону, спросил Лев.

— А что еще? — Вид у Бикешина был абсолютно невинный. — Дама сообщила, что ее любовник, Роман Камов, решил уехать из города, начать новую жизнь, как он сказал ей. С любовником она ехать отказалась, и правильно сделала. Мужику вожжа под хвост попала, и идти на поводу она не обязана. Знаете, как это бывает: седина в бороду — бес в ребро. Сначала любовница, потом мечты о свободной жизни. Что же нам, за каждым из них по всей стране бегать?

— И вы поверили ей на слово. Очень удобно, — заметил Гуров.

— Почему же на слово? Я произвел все необходимые в таких случаях мероприятия.

— Потрудитесь уточнить. — Снисхождения от полковника Бикешину не светило.

— Разослал запросы вокзальной полиции, проверил списки отбывающих из города, сделал запрос на распечатку телефонных звонков с мобильного Камова, — принялся перечислять Бикешин.

— И получили подтверждение тому, что Камов выехал из города?

— Нет, подтверждения не получил. Он не покупал билеты на поезд или самолет. Его автомобиль остался дома, но кое-что мне все же выяснить удалось. Его счета были опустошены в течение трех дней. Денег на банковских картах у Камова было не так уж много, но достаточно для того, чтобы уехать из города. Вероятнее всего, он воспользовался автобусом. — Бикешин вдруг осекся, затем продолжил: — Вернее, я так думал в тот момент. Он мог воспользоваться автобусом либо заказать такси.

— Почему в папке нет распечаток? — спросил Лев.

— Наверное, забыл подшить. — Впервые с начала разговора Бикешин по-настоящему смутился. — Но ведь можно затребовать их повторно? Я мог бы заняться этим прямо сейчас.

— Поищите в ящиках, вы ведь не могли просто выкинуть их, значит, они где-то здесь.

Капитан принялся рыться в бумагах и спустя несколько минут выложил на стол распечатку телефонных звонков с мобильного Камова и отчет об операциях по вкладам банковской карты. Гуров добавил листы в папку, уточнил, есть ли в записях адрес проживания Зубовой, и, не прощаясь, вышел из кабинета.

Теперь ему предстояло встретиться с любовницей Камова. Он хотел услышать историю лично из уст Зубовой. Жила Анастасия Павловна в самом центре столицы и имела вполне приличное жилье даже по московским меркам. Квартира, конечно, не двухуровневая, но в престижном районе и с охраной при входе. Чтобы попасть к ней, Гурову пришлось предъявить документы, озвучить цель визита и дождаться разрешения на прием. На все про все ушло почти четверть часа, Анастасия Павловна принимала душ и не желала прерывать приятное занятие ради любопытства какого-то полковника. Именно так она озвучила причину, по которой Льву пришлось торчать в холле многоэтажки пятнадцать минут.

— Учтите, ничего нового я добавить не смогу. Я вообще уже жалею, что пошла к следователю, — сразу заявила она, как только Гуров вошел в квартиру. — Молчала бы, не пришлось бы сорок раз с полицией встречаться.

— Быть может, предложите мне пройти в комнату? Стоять на сквозняке в мокром полотенце небезопасно для здоровья. — Лев взглядом указал на единственный предмет гардероба Зубовой.

Та скосила глаза вниз, сделала вид, что смутилась, и помчалась в спальню со словами: входите, я только накину на себя что-то более подходящее случаю. На простую процедуру одевания «чего-то подходящего» ушло еще четверть часа. Гуров успел рассмотреть гостиную, кухню и прихожую, пока хозяйка наводила марафет. Меблирована квартира была по высшему разряду, но как-то чересчур вычурно. «Будто в борделе живет», — думал он, переходя из комнаты в комнату. Высокие зеркальные шкафы в витиеватых завитушках красного дерева, диван со множеством подушек разного размера и расцветки. Три стеклянных стола, расставленных по комнате, и множество пуфиков наводили на размышления. Либо девица, живущая здесь, любительница принимать гостей, либо мебель ей досталась с какой-то распродажи, работающей по принципу «берешь два — третий в подарок». Кухня выглядела не менее странно. Минимум шкафов для хранения кухонной утвари, крохотный холодильник, зато стол широченный и угловой диван с неизменными подушками. Когда Анастасия появилась наконец в гостиной, Гуров едва сдержался, чтобы не присвистнуть. Облегающее фигуру короткое платье расцветки змеиной кожи сидело на Зубовой как влитое. Ярко-алая помада выделялась на бледном лице, точно кровавая рана. Белокурые волосы натурального оттенка ниспадали до самой талии. Довершали картину туфли-лодочки на шпильке высотой сантиметров двенадцать.

— Ну вот, я готова. — Анастасия изобразила невинную улыбку. — Простите, что заставила вас ждать. У меня встреча через тридцать минут, не хочется опаздывать. Вы ведь здесь ненадолго?

— Это зависит от скорости и откровенности ваших ответов.

— Тогда приступайте. Я действительно спешу.

Она опустилась на один из многочисленных пуфиков, закинула ногу на ногу, отчего короткое платье поднялось чуть ли не до бедер, но Гуров и бровью не повел.

— Меня интересует ваш любовник, Роман Камов, — начал он.

— Знаю, — перебила его Анастасия. — Вы сообщили об этом охраннику.

— Как вы с ним познакомились?

— Разве это так важно? Я думала, вы станете задавать вопросы о том, когда я видела его в последний раз и что он говорил мне. Про его отъезд.

— Это подождет. Расскажите мне о вашей первой встрече.

— Но зачем вам это?

— Хочу понять, как так вышло, что добропорядочный семьянин вдруг завел любовницу, — ответил Лев. — Или этот вопрос для вас слишком сложен?

— Нет, конечно, — вспыхнула Анастасия. — Мы познакомились на улице. Вернее, в парке. В Сокольниках. Я кормила голубей, он подошел ко мне и предложил поужинать. Его прямота подкупила меня, и я согласилась. Так начались наши встречи.

— Когда это произошло?

— В каком смысле?

— Какого числа?

— Это тоже важно?

— Разумеется. Неважных вопросов я не задаю. — Гуров понял, что Анастасия тянет время, но для чего она это делает, было для него пока загадкой.

— Я не помню числа. Знаю, для многих женщин это имеет большое значение, но только не для меня. Я не настолько сентиментальна, иначе мы бы сейчас с вами не вели беседу. Я была бы там, где Роман.

— А где, по-вашему, сейчас Роман?

— Не знаю, возможно, в Питере, а может, и где-то подальше, — чуть запнувшись, ответила Анастасия.

— Он не сказал вам, куда направляется? Позвал с собой и не сказал куда? Странно, — протянул Лев.

— Ничего странного в этом нет, — оборвала его Анастасия. — Он собирался сделать это, да я не позволила. Как только он заговорил о том, что собирается бросить жену и уехать из Москвы, я сразу заявила, что на меня он может не рассчитывать.

— Почему? К тому времени вы успели в нем разочароваться? — с иронией в голосе спросил Гуров.

— Не в этом дело. — Анастасия нахмурилась и, будто на что-то решившись, выпалила: — Мне тридцать восемь лет. У меня прекрасная квартира, необременительная работа, которая приносит неплохой доход. Чего ради я должна срываться с места и ехать за кем-то в неизвестность? Подобные поступки хороши в двадцать, но не когда тебе под сорок.

— Вы меня обманываете, — подыграл ей Лев. — Вам от силы двадцать пять. А в двадцать пять можно и рискнуть.

— Не будьте идиотом! — грубо оборвала его Анастасия. — Я прекрасно понимаю, зачем вы здесь.

— И зачем же я здесь?

— Сумасшедшая женушка Романа послала вас. Она все еще надеется его вернуть, вот вы и стараетесь. Передайте ей, что ее дражайший супруг не стоит того, чтобы тратить на него жизнь. Пусть найдет себе кого-то вроде вас. Кстати, неплохая идея. Вы делаете вид, что ищете ее пустоголового муженька, а сами подбиваете клинья. Провозитесь с поисками подольше, получите больше шансов на вдову.

— На какую вдову? — Гуров сделал вид, что удивлен.

— Я сказала, вдову? Просто оговорилась. — Анастасия снова вспыхнула. — Но ведь как-то ее нужно называть. Роман ее бросил. Бросил нас обеих, можно сказать, для нас он умер. Вот и ассоциация.

— Не нужно так нервничать, — попытался сгладить неловкость Лев. — Давайте вернемся к дате вашего знакомства. Пусть вы не помните числа, но в каком месяце это было, помнить должны, верно?

— Я не понимаю, зачем вам это нужно, — начала Анастасия, и в этот момент у нее зазвонил телефон. Она поднесла трубку к уху, выслушала собеседника и, не сказав ни слова, прервала связь. — Такси пришло. Простите, но я должна идти. Все равно от меня пользы никакой.

— Предлагаю обменяться телефонными номерами, возможно, звонки не будут докучать вам так, как личные встречи. — Гуров достал телефон. — Диктуйте номер.

Анастасия замялась, но под пристальным взглядом полковника была вынуждена продиктовать свой номер. Не особо доверяя ей, он тут же произвел контрольный звонок. Телефонный аппарат Анастасии выдал популярную мелодию.

— Отлично. Теперь и у вас есть мой номер, — проговорил Гуров. — Не забудьте внести его в контакты.

— Послушайте, мне правда пора. — Анастасия нервно сжала сумочку. — Такси ждет.

Больше Лев Анастасию не задерживал, он услышал и увидел достаточно. Проводив ее до машины, помахал ей рукой, а когда такси уехало, сел в свою машину и раскрыл папку, которую забрал у Бикешина. Его интересовали телефонные разговоры Камова, их оказалось не так уж много. За последний месяц с особой частотой Камов звонил лишь по трем-пяти номерам. Входящих было и того меньше. И ни одного с телефона Анастасии.

— Странные отношения для влюбленных, — задумчиво проговорил он, захлопнул папку и поехал в главк.

Там Лев заставил прогнать по базе все номера с телефона Камова, повторяющиеся хотя бы дважды. Получился довольно странный список. Часть звонков имели простое происхождение. Звонила жена Камова, с сотового и с домашнего. Этих звонков было больше всего, что только подтверждало слова Ольги и Гликберга: отношения между супругами имели крепкую основу. Несколько номеров принадлежали коллегам Камова, которые звонили со стационарного аппарата, установленного в офисе. Еще несколько звонков с общественного телефона, установленного на Казанском вокзале. Последний, но не единственный с данного номера звонок Камов принял с аппарата, зарегистрированного на юридическое лицо, а конкретно — на владельца круглосуточного спорт-бара, расположенного на окраине Москвы. Позднее телефон был отключен и больше в сеть не выходил. Гуров убрал папку с делом Камова в сейф и поехал навестить хозяина бара.

Интерьер заведения оказался точно таким, каким и должен быть спорт-бар. Два огромных телевизора на боковых стенах, подвешенные на кронштейны практически под потолок, ненавязчивое освещение, дубовые столы и стулья, как раз такие, какие нравятся суровым мужикам. Никаких занавесочек, салфеточек и прочей бабской мишуры. Все строго по-мужски. Душок здесь стоял соответствующий: смесь дешевого пива, мясных котлет и пота. А вот посетители привели Гурова в недоумение. Любителей спортивных передач он представлял себе несколько иначе. Объективности ради троих-четверых из них можно было отнести к разряду болельщиков, заглянувших на огонек не только ради кружки дешевого пойла, но и для удовольствия разделить с другими посетителями радость победы или горечь поражения любимой команды. Остальные же походили скорее на обитателей воровской «малины», чем на страстных фанатов хоккея или футбола. Да и сам бармен, мужик с накачанными бицепсами, старательно натирающий здоровенную пивную кружку сомнительной свежести салфеткой, сверкал наколками далеко не безобидной тематики популярных ныне тату-салонов.

Гуров прошел к стойке бара, присел на барный стул. Ожидая, пока бармен обратит на него внимание, он ненавязчиво рассматривал посетителей. Двое мужчин средних лет расположились в центре за столом. Они не отводили взгляд от экрана телевизора, где в записи транслировался футбольный матч между Италией и Францией, турнир чемпионата мира в далеком две тысячи шестом году. Игра подходила к тому знаменательному моменту, когда главная звезда сборной Франции Зидан не смог сдержать себя и в ответ на оскорбление, брошенное в его адрес итальянцем Матерацци, боднул его головой в грудь, за что был удален с поля. Гуров решил, что ради этого момента приятели и оказались в баре. Другой зритель, лениво поглядывающий на экран, занимал место у дальнего края стойки. Время от времени он делал глоток из кружки, запускал руку в блюдце с фисташковыми орехами и, освободив орех от скорлупы, щелчком отправлял его в рот. Матч его явно интересовал постольку-поскольку.

У выхода обосновались две группы: четыре парнишки в засаленных куртках пускали по кругу бутылку водки, не обременяя себя дележкой жидкости на стаканы, и двое бритых мужиков постарше, дымящих сигаретами с подозрительно сладковатым запахом. В глубине, за двумя колоннами, сидела еще одна группа мужчин. Все в строгих костюмах, но солидности при этом они им не придавали. Вид у них был скорее нелепый, как если бы балерину нарядили в фуфайку колхозника. Наколки на руках говорили больше, чем паспорта об обывателях.

— Желаете выпить или просто хотели матч посмотреть? — Бармен все же оторвался от увлекательного занятия и снизошел до разговора с новым посетителем.

— Спасибо, в другой раз обязательно закажу что-то из вашего ассортимента, — доставая удостоверение, проговорил Гуров. — Сегодня я на службе.

— А, так вы из этих, — скривился бармен. — Если по мою душу, так я чист. Отмечаюсь регулярно.

— Похвальное послушание, — изобразил улыбку Лев. — Но я не по этому вопросу. Скажите, вы знаете этого человека? — Он выложил на стойку фото Камова, изъятое из дела, собранного Бикешиным.

Бармен лишь мельком взглянул на фото и отрицательно покачал головой.

— Не торопитесь с ответом, — посоветовал Гуров. — Мне доподлинно известно, что этому человеку звонили из вашего бара. Возможно, назначали встречу.

— Может, кто и звонил вашему приятелю, мне об этом не докладывали, — грубовато ответил бармен. — Люди приходят сюда отдохнуть от городской суеты и не приветствуют пристальное внимание к своим персонам. Любопытство не входит в круг моих обязанностей.

— Это я понял. И все же посмотрите еще раз. Если он бывал здесь, вы могли его запомнить. Память на лица — одна из главных составляющих вашей работы, разве нет? Посетителей подкупает, когда их вкусы бармен запоминает с первого раза.

— Необязательно. У людей на этот случай имеется язык, и повторить заказ труда не составляет, — заявил бармен, однако снимок в руки взял. — Мужик как мужик, ничего особенного. Нет, я его не видел, а если и видел, то забыл.

— Я не собираюсь доставлять вам неприятности, — произнес Гуров. — Мне только и нужно узнать, бывал здесь этот человек или нет.

— Я ответил дважды, третий раз от первого ничем отличаться не будет, — нагло глядя ему в глаза, заявил бармен. — Вы заказ делать будете, или я могу вернуться к своим обязанностям?

— Еще один вопрос, — остановил его Лев. — Где у вас телефонный аппарат, с которого могут звонить посетители?

— Да вон, в углу возле туалета, — ткнул пальцем в противоположный угол бармен. — Можете воспользоваться, если есть желание. Звонок бесплатный для клиентов бара. Уточню для ясности: клиент бара не тот, кто переступил его порог, а тот, кто заказал выпивку.

— Я учту, — кивнул Лев, забрал у бармена фото и направился к телефонному аппарату.

Никто из посетителей не обращал на него внимания, каждый был занят своим делом. О том, что в баре не любят совать нос в чужие дела, бармен не шутил. Гуров дошел до автомата, закрепленного на стене и скрытого от зала массивной колонной. Осмотрел сам аппарат, поднял и положил трубку. Гудков слышно не было, видимо, связь включал тот же бармен. Мимо него прошел парень, что развлекался с фисташками. Дверь в туалет открылась и закрылась. Помедлив, Лев вошел следом. Помещение туалета насчитывало пять кабинок и три раковины. Дверь одной из кабин была закрыта, и оттуда доносились характерные звуки.

Гуров открыл кран. Теплая вода чуть припахивала ржавчиной. Ополоснув руки, он подставил их под сушилку, та тихо зажужжала, выпуская горячий воздух.

— Напрасно вы к нему цепляетесь, — раздалось вдруг за его спиной. — Дрозд этого не любит. Да и никто из тех, кто ходит в этот бар, чужаков не жалует. Мой вам совет: отправляйтесь туда, откуда пришли, и радуйтесь, что легко выпутались.

Зеркала над раковиной не было, поэтому Гурову пришлось повернуться, чтобы видеть лицо собеседника.

— Думаете, если я пробуду здесь достаточно долго, наживу неприятности? — спросил он.

— К гадалке не ходи, — кивнул любитель фисташек.

— Возможно, в вашей власти все исправить. Помогите мне получить ответ на интересующий вопрос, и я с радостью покину это заведение.

— Хотите переложить проблему с больной головы на здоровую? — усмехнулся парень. — Странный способ отплатить за заботу.

— Сказал «А», говори и «Б». — Гуров протянул ему фото Камова: — Я ищу этого человека. Вы его когда-нибудь в баре видели?

Парень к снимку не притронулся, рассматривал издалека, но по выражению его лица было понятно, что Камова он узнал.

— Зачем он вам?

— У него неприятности.

— Неудивительно. Странно, что он еще не покойник, — подставляя руки под водяную струю, проговорил парень. — Кто с Лысым дела замутит, долго не живет.

— С каким Лысым?

— Есть тут один фрукт. Голова — что твоя коленка. Он ее лезвием бреет. Ваш приятель с ним дела какие-то замутил. Пару раз всего здесь был и оба раза с Лысым зависал.

— Давно это было?

— Пару недель назад, может, чуть больше. Я за временем не слежу, — объяснил парень. — Я, знаете ли, свободный художник, починкой техники занимаюсь. Меня в этом баре за то и держат. Как что сломается, я всегда под рукой, удобно. А приятелю вашему вы вряд ли поможете. Этот тип из уголовных, тут полно таких, но Лысый самый крутой, а ваш приятель на крутого никак не тянет, уж простите за откровенность.

— Лысый — это его кличка?

— Нет, это я так его зову. Ну, все, я на выход. Вы сразу не выходите, попалите меня, потом проблем не оберешься. Я вас не видел, и вы меня ни о чем не спрашивали. Идет? — И парень выскользнул из туалета.

Гуров какое-то время оставался на месте, потом снова вернулся к телефонному аппарату. Когда бармен прошел мимо него, направляясь в подсобное помещение, Лев увлеченно изучал записи на стене возле аппарата. Проверял ли бармен, чем занимается полковник полиции, или ему действительно нужно было попасть в подсобку, он не понял и уточнять не стал. Выждав, когда тот скроется за дверью, прошел мимо двух групп, охраняющих вход, и благополучно покинул заведение. Машина стояла у входа, Гуров завел двигатель и вырулил на дорогу. В зеркале заднего вида мелькнула фигура бармена. Видимо, он хотел удостовериться, действительно ли «легавый» убрался с его территории. «Уверен, нам еще не раз предстоит встретиться, — мысленно произнес полковник. — И в следующий раз тебе придется проявить уважение к погонам».

Глава 5

Гуров как раз поднимался на крыльцо, когда во двор Главка въехала машина полковника Крячко.

— Лева, тормози, дело есть, — высовываясь из окна, прокричал он.

— Вот балбес, — проворчал себе под нос Гуров. — Ясно же, что в кабинет иду. А то там поговорить нельзя.

Но Крячко был весь под впечатлением от новостей и не желал ждать до кабинета.

— Эх и продуктивная поездочка у меня вышла, Лева, доложу я тебе. Как по заказу. Теперь я знаю, как выглядит «пруха».

— Кто выглядит?

— «Пруха», что тут непонятного? Каждый знает, что такое «непруха». А вот «пруху» не каждому встретить доводилось. Я — счастливчик, Лева, точно тебе говорю.

— Слушай, ты там в деревеньке Камова траву курил, что ли?

— С чего ты взял?

— С твоего нездорового возбуждения. Подобным образом ты себя ведешь в двух случаях: либо когда выпьешь, либо когда новая пассия вскружит тебе голову. Сомневаюсь, что в провинциальном городке с населением, не превышающим количество жильцов одной столичной многоэтажки, нашлась та единственная, что покорила твое сердце. Алкоголь исключен из предосторожности: ты ведь за рулем. Значит, остается травка.

— Да иди ты, Лева, со своими выкладками! Не даст человеку порадоваться. Десять минут впустую пробалагурил, так и не дал новость выложить.

Поднявшись к своему кабинету, Гуров повернул ключ в дверном замке, пропустил вперед Крячко, который прямиком направился к электрическому чайнику, и вошел сам.

— Так что ты там про удачу говорил? — опускаясь в кресло, спросил Лев.

— Наконец-то зацепило? — Стас наполнил чайник, щелкнул рычажок, положил в чашки одноразовые чайные пакетики и только после этого принялся рассказывать. — Поездка моя и правда удачная вышла. Во-первых, я узнал, кто всучил бомжам спирт. Во-вторых, получил наводку… Нет, давай лучше по порядку, а то непонятно будет.

— По порядку так по порядку, — кивнул Гуров.

— Короче, в двух километрах от поселка идет застройка дачного кооператива. Для выполнения работ, не требующих особой квалификации, застройщики пользуются дешевой рабочей силой, а именно: пьянчугами, тусующимися в поселке. Мне удалось пообщаться с группой таких людей. Оказалось, что за сутки до гибели заправила бомжей имел беседу с заправилой честных пьяниц, все еще сохранивших жилье. Старик Тесик сообщил старику Палычу, как некий гражданин из дачников подбивал его человека подрыть для него фундамент. Денег платить не хотел, но обещал канистру чистейшего спирта, причем авансом. И такую же по окончании дела. Старик Тесик сперва сомневался, соглашаться ли, да, видно, дачник оказался убедительным. А может, сторговался Тесик или просто выпить было невтерпеж, а тут целая канистра.

— Твой Тесик в разговоре с Палычем внешность заказчика описывал?

— Как тебе сказать, — замялся Стас. — Вроде бы сам Тесик его не видел, называл «сумчатым бобром», но это не потому, что внешне он на бобра походил, Тесик всех состоятельных дачников так называл. Да и приметы нам не сильно помогли бы. Был я в дачном поселке, так, для очистки совести. Ни один из дачников фундамент рыть не планировал и про новых владельцев не слышал. Дачник — чистая фикция. Удобная «легенда», не более того.

— И чему же ты радовался?

— Как чему? Теперь мы точно знаем, что бомжей траванули намеренно, чтобы скрыть труп адвоката Камова. Осталось найти место, где самого Камова отравили, и можно будет искать совпадения по портрету, который я привез из городка, — заявил Крячко.

Вид у него при этом был такой самодовольный, что Гуров не выдержал и рассмеялся.

— Припас главную новость на посошок? — предположил он. — Признаю, ты меня заинтриговал. Выкладывай, что за портрет и от кого ты его получил.

— Один парнишка из местных постарался. Кличут его Сусликом, но по мне, так он настоящий сыщик, — объяснил Крячко. — Этот самый Суслик встает с первыми петухами, с ними же ложится и все свободное время таскается по городку, присматривается, принюхивается, прислушивается. Хобби у него такое, вроде как журналистом стать собирается, опыта набирается. Говорит, хочу чуйку на сенсацию выработать. Надо признать, у него уже неплохо получается.

— Слушай, Стас, ты как та бабка, что вокруг кактуса крутится: и взять охота, и рук жалко. До сути дойдешь сегодня? — не выдержал Гуров.

— За три дня до смерти бомжей Суслик кое-кого видел. Незнакомого парня на стареньком «жигуленке». Парень беседовал с бомжом по кличке «Калмык». Позднее этот самый Калмык пришел к старику Тесику с коммерческим предложением. А потом того же парня Суслик встретил еще раз. Не в поселке, а в лесочке напротив заброшенного дома, как раз в тот день, когда компания Тесика выпивон дегустировала. Парень Суслика не видел, тот старался не светиться, сенсацию же искал.

— Если предположить, что парень и есть тот дачник, что предлагал работу Калмыку и расплатился с ним спиртом, показания Суслика крайне важны, — воодушевился Гуров. — Надо бы Суслика в отдел привезти, фоторобот составить.

— Уже. Полчаса назад сдал с рук на руки нашему художнику. — Крячко весь светился гордостью. — Думаю, скоро будет готово.

— Когда успел? Ты вроде бы только что вернулся, — удивился Лев.

— Да нет. Приехал я с час назад. За пирожками отлучался: надо же Суслика покормить. А у тебя-то как? Побеседовал со следователем?

— И со следователем, и с любовницей Камова, и в бар, из которого Камов принял последний звонок, успел наведаться. — И Гуров вкратце рассказал новости.

Когда речь дошла до человека, с которым встречался Камов, Стас Крячко аж на стуле подпрыгнул:

— Как-как, ты говоришь, его твой знакомец называл? Лысый? Скажи, что прозвище напрямую связано с прической! Скажи, что череп Лысого действительно гол, как колено!

— В чем дело, Стас? Знаешь, о ком речь? — тоже заволновался Лев.

— По всей видимости, да. Сдается мне, мой дачник и твой уголовник — одно лицо.

— Дачник тоже лысый? — не веря в удачу, спросил Гуров.

— По словам Суслика, у него бритый череп. И вообще вид уголовный.

— Где сейчас Суслик?

— У художника, я уже говорил.

Договорить Крячко не успел, Лев сорвался с места и помчался в кабинет, где обычно трудились художники, приписанные к полицейскому участку. Он слышал за спиной топот ботинок Стаса и его ворчание, но останавливаться и объясняться не стал. Ему было важно застать Суслика на месте. Фоторобот само собой, а поговорить с парнем не помешает. У художников Гуров застал идиллическую картину: двенадцатилетний подросток в спортивном костюме с оттянутыми коленями и с обросшей шевелюрой, давно не встречавшейся с ножницами и расческой, и тридцатилетний холеный капитан в строгом темно-синем костюме, белоснежной рубашке и стрижкой волосок к волоску, плечо к плечу сидели возле монитора компьютера и рассматривали плод своего труда. Вид у обоих был довольный.

— Добрый вечер, — поздоровался Гуров. — Вижу, дела идут неплохо?

— Неплохо, это когда частичные приметы удается втиснуть в стандартный овал лица, — весело проговорил художник. — А у нас стопроцентный портрет подозреваемого. Со складочками и родинками.

— И с горбинкой на носу, — поддержал его парнишка. — Полное сходство!

— Рад за вас. Вы уже закончили?

— Так точно, товарищ полковник. — Художник произвел манипуляции компьютерной мышью, принтер загудел и выдал печатный лист с портретом. — Вот он, ваш подозреваемый. Принимайте работу.

— Спасибо, Сергей. Распечатай несколько экземпляров и сохрани электронную версию, возможно, потребуется объявить этого субчика в розыск. А парнишку я у тебя забираю. Пойдем парень, побеседуем.

Художник уважительно пожал руку мальчонке и вернулся к работе. Суслик соскочил с крутящегося кресла и поспешил вслед за полковником. В кабинете Крячко выставил перед ним чашку с чаем, выложил на тарелку пирожки и, придвигая ее к парнишке, приказал:

— Жуй, пока твой желудок песняка не дал. Лев Иванович подождет.

— Я не голодный, — отказался Суслик. — Лучше сначала вопросы, а то я на автобус опоздаю.

— Об этом не беспокойся. Доставим тебя домой, как королевскую особу, — улыбнулся Стас. — На патрульной машине катался? Нет? Сегодня покатаешься.

Суслик еще немного помедлил, затем схватил с тарелки пирожок и вгрызся в него зубами. Жевал он быстро. Откусывал кусок пирожка, большими глотками прихлебывал чай, и через две минуты опустели и тарелка, и чашка. Суслик вытер рот рукавом, откинулся на спинку стула, смущенно икнул и заявил:

— Все, я готов.

— Отлично. Начнем, пожалуй. — Гуров положил на стол распечатанный портрет. — Мой напарник сказал, ты видел этого парня дважды. Это так?

— А зачем мне врать? — слегка обиделся Суслик.

— Дело не во вранье. Меня интересуют подробности. Скажи, когда ты видел этого мужчину в первый раз, он был один?

— Оба раза один. Если с ним и были помощники, они в поселке не светились, — авторитетно заявил паренек. — Первый раз он был на машине. Это когда с Калмыком базарил. Они стояли у машины, а этот, — ткнул он пальцем в портрет, — всю дорогу связкой ключей крутил. Само собой, я решил, что это его машина, не станет же он задом чужую тачку обтирать, да еще и ключами чужими крутить.

— Логично, — заметил Лев. — Как тебе показалось, беседа проходила мирно?

— Вполне. Калмык немного нервничал, а в целом все было спокойно.

— Как долго они беседовали?

— Минут десять, не меньше. Мне показалось, Калмык торгуется. А этот, лысый, ехидненько так улыбался, точно знал, что Калмык на его условия согласится, а торгуется, только чтобы вес себе прибавить.

— Они договорились?

— Не думаю. Калмык без старика Тесика решения не принимает, — покачал головой Суслик. — Скорее всего, он время взял на раздумье.

— Значит, они должны были еще раз встретиться, — предположил Гуров.

— Эту встречу я пропустил. Хотел за Калмыком последить, чтобы узнать, что за фрукт вокруг него трется, но не смог, мамке помочь надо было. Знал бы я тогда, что из этого выйдет, нашел бы способ ее уломать. Она у меня понятливая, дала бы свободу.

— Следующий раз ты увидел его в лесу, так? — Гуров перешел ко второму эпизоду.

— Да, в лесу. Он за деревьями прятался, на опушке.

— Как думаешь, зачем?

— За домом заброшенным следил.

— Долго он там пробыл?

— Часа полтора. Потом ушел через лес.

— Ты за ним не пошел?

— Не, там опасно. Он бы меня в два счета просек, а вид у него, сами видите, не сильно дружелюбный. Мне жить охота.

— Ты в дом не заходил?

— Зачем мне это? — насторожился Суслик.

— Хотя бы из любопытства. Сам рассуди: в доме твои приятели, за домом следит незнакомец с бандитской внешностью, естественная реакция — пойти и предупредить старика Тесика. А ты этого не сделал? Довольно странно, на мой взгляд.

Паренек опустил глаза вниз, сцепил пальцы рук в замок, но промолчал.

— Колись, Суслик, — негромко произнес Крячко. — Что ты от меня скрыл?

— Я туда не заходил. Домой пошел, мамке помогать.

— Это ты уже говорил, — напомнил Гуров. — Нас же интересует, что было на самом деле. Давай, парень, выкладывай все начистоту.

— Я вам помочь хотел, а вы вон как со мной! — вскинулся Суслик. Глаза зло сверкнули. — Не был я в доме! Думаете, если бы я знал, что они там подыхают, просто ушел бы?

— Нет, этого мы не думаем, — мягко проговорил Лев. — Но вот что произошло на самом деле в подвале заброшенного дома, когда ты туда заглянул, предположить не можем. Так что ты должен нам помочь, дружок.

— Ничего я вам не должен! Я всего лишь мальчик. Маленький мальчик. Вы вообще не имеете права меня здесь держать! И допрашивать не имеете права! Вы полицейские, вот и разбирайтесь, а меня не впутывайте.

Суслик был напуган, и Гуров это видел. Он решил сменить тактику:

— Хорошо, сам сказать не хочешь, твое право. Тогда позволь мне угадать. Я буду предполагать, а ты слушай. Решишь поучаствовать в моих размышлениях, буду рад. Допустим, в подвал ты заглянул. После того как Лысый ушел через лес, разумеется. Время было позднее, скорее всего, старик Тесик и его компания уже уговорили большую часть дармового спирта. Возможно, тогда они были еще живы, но самочувствие их оставляло желать лучшего. Судя по заблеванному полу, к тому времени они, скорее всего, ни говорить, ни двигаться не могли. Ты понял, что с ними что-то не так, но, естественно, не подумал, что они могут умереть. Наверное, тебе просто неприятно было находиться в заблеванном помещении с полуживыми бомжами, и ты решил вернуться туда утром, чтобы предупредить, что Лысый за ними наблюдает. Вернувшись утром, ты узнал, что твои приятели мертвы. Сложил два и два, испугался и ничего не сказал местной полиции. А когда на горизонте объявился мой напарник, подумал, что это лучший способ реабилитироваться перед мертвыми. Поэтому-то ты так охотно поехал в отдел, старательно помогал с составлением портрета. Только о том, что узнал об отравлении бомжей еще накануне, сказать не захотел.

Гуров замолчал, давая парнишке время осмыслить сказанное. Тот сидел, не двигаясь, лишь голова его все глубже уходила в плечи. Наконец он не выдержал. Плечи мелко затряслись, слезы полились из глаз, закапали на полированную поверхность стола. Не поднимая головы, он тихо заговорил:

— Я не знал, что все так плохо. Они часто напивались до беспамятства. В такие дни я просто уходил, выжидал до утра, потом возвращался, и все было в порядке. Я думал, что в этот раз будет так же.

— Тебя никто не обвиняет. — Крячко достал рулон бумажных полотенец, сунул Суслику в руку. — Любой на твоем месте растерялся бы.

— Когда ты узнал, что трупов десять, ты удивился, так? — спросил Гуров. — Ты ведь знал, что накануне вечером их было на одного меньше?

— Знал, — ответил Суслик. — Подумал, что обсчитался. Там темно было, в подвале.

— Посмотри на фото. Ты видел этого человека в компании Тесика? — Лев достал фотографию Камова. — Вообще в поселке его видел?

Суслик повертел снимок в руках и вернул его Гурову:

— Нет, я его не знаю. И у Тесика его никогда не видел.

— А в компании Лысого не встречал?

— Нет. Лысого я видел или одного, или с Калмыком.

— Не переживай, — похлопал его по плечу Стас. — Скорее всего, ты все равно не спас бы ни Тесика, ни Калмыка, ни других. Пойдем, я распоряжусь, чтобы тебя отвезли домой.

Суслик вышел, не прощаясь. Отправив парня домой, Крячко вернулся в кабинет и с порога спросил:

— Как ты догадался, что мальчишка заглядывал в подвал?

— Все логично. Суслик проводил в этом подвале много времени, считал себя другом старика Тесика и остальных бомжей. Разве не захотел бы он сообщить о слежке? — объяснил Гуров. — К тому же ты сам сказал: парень готовится стать журналистом. Наверняка хотел бы узнать, чего ради незнакомец охаживает бомжей. Он решил выяснить это у Тесика. Жаль, что Тесик уже не мог ему ничего рассказать. Кроме того, вопрос о том, где отравили Камова, остается актуальным. Не думаю, что этот фрукт привез его в поселок уже мертвым. Значит, должно быть место, где он смог накачать его достаточным количеством технического спирта и при этом не попасться на глаза случайным свидетелям.

— Хороший вопрос. По стаканчику чая, и обсудим, что имеем? — предложил Крячко.

— Наливай. Сегодня уже все равно никаких разъездов не будет, обмозгуем то, что есть.

Не успел чайник закипеть, как в кабинет заглянул дежурный.

— Вам тут просили передать, — опуская официальное обращение, сказал он. — Прогнали фоторобот по базе. Результат здесь, — и, положив распечатку перед Гуровым, удалился.

Пробежав глазами по строчкам, Лев передал ее Крячко.

— Неплохой улов, — прокомментировал Стас. — Дмитрий Шипов по кличке «Бритый», из группы околокриминального авторитета Александра Воскобойникова по кличке «Голова». Что мы о них знаем?

— Читай дальше, там полное досье и на того, и на другого.

— Да, верно, на втором листе. Бритый трижды судим, из шестерок дослужился до статуса правой руки Головы. Голова в прошлом аферист. Проворачивал крупные аферы практически во всех областях, где только можно применить подобные способности. Сейчас вроде как переквалифицировался. Занимается «улаживанием» проблем знаменитых и влиятельных людей. К нему обращаются в тех случаях, когда нужно скрыть некоторые неблаговидные поступки прошлого, настоящего или будущего. Думаешь, Камова убили по заказу клиента Головы?

— Все указывает на это. Его человек дважды засветился в поселке. Уверен, если предъявить фоторобот тому парню из бара, он признает в своем Лысом нашего Бритого. Это будет означать, что Бритый встречался с Камовым накануне его исчезновения. Куда уж ближе?

— Только где ты теперь найдешь этого парня и как заставишь его давать показания против Бритого? — Крячко захлопнул папку. — Без его показаний прокурору предъявить будет нечего. Слова двенадцатилетнего мальчишки никто всерьез рассматривать не станет.

— Я это понимаю, — ответил Гуров. — Пока мы Бритого не тронем. Он — мелкая сошка, работает по указке Головы. Насколько мне известно, Голова никогда не называет имена своих клиентов подмастерьям вроде Бритого. Значит, он не сможет назвать нам имя клиента, заказавшего Камова. Нужно пообщаться с самим Головой.

— Ну да. Ты придешь к нему и попросишь рассказать, за что он убил Камова. Тот минуту подумает и все тебе выложит, — язвительно произнес Станислав. — А потом еще и шестерку свою сдаст. И вот тогда мы с толстой папкой чистосердечных признаний помчимся к прокурору.

— Не язви, Стас. Я не новичок, знаю, что от Головы мы ничего не добьемся, но ему и не нужно будет признаваться. Хочу посмотреть на его реакцию и узнать, каковы будут последствия моего шага.

— Хочешь сыграть роль наживки? Смелое решение, а главное — такое рациональное. Припрешься к Голове, вывалишь перед ним все козыри и будешь ждать реакции. По тому, что он сделает после твоего визита — задавит тебя или придушит, — я смогу понять, насколько глубоко он увяз в деле Камова. Гениальный план! Пойду генералу доложу, пусть и он порадуется.

— Я буду осторожен.

— К черту осторожность! Для нас ведь так важно выяснить, кто стоит за смертью дешевого адвоката, что о себе и думать не стоит, — вспылил Крячко. — Забудь об этом! Ты к Голове не пойдешь. Пойми, он профессионально занимается тем, что устраняет с пути богатых и знаменитых тех, кто грозит их процветанию. Думаешь, он не сумеет придумать правдоподобную «легенду» твоей внезапной смерти?

— Что предлагаешь ты? — Гуров разозлился не меньше Крячко. — Сидеть и ждать, пока про смерть десяти бомжей, один из которых даже бомжом не является, не забудут? Какие еще есть варианты?

— Сейчас мы поедем по домам, — сбавил тон Крячко. — Выспимся, отдохнем, а утром подумаем, что можно сделать.

— Надеешься, что произойдет как в сказках: утро вечера мудренее, и решение всплывет само собой? — усмехнулся Лев. — Ладно, давай испытаем бабушкин метод. До завтра, Стас.

Он вышел из кабинета, даже не оглянувшись. Крячко некоторое время стоял в одиночестве, затем погасил свет и последовал примеру друга.

— Что-то я не догоняю: ты кинуть меня решил, что ли?

— Наша договоренность распространялась на дело, связанное с обвинением по факту мошенничества при оформлении документов купли-продажи жилых помещений у частных собственников. Об уголовной составляющей речь не шла.

Разговор проходил в комнате для свиданий в помещении следственного изолятора номер четыре, расположенного в районе Медведково. Высокий брюнет с непомерно большой головой буквально нависал над щуплой фигурой адвоката, для солидности обложившегося всевозможными формулярами и бланками. В казенной обстановке брюнет чувствовал себя куда увереннее своего собеседника. Впрочем, так он чувствовал себя всегда и везде. Откинув со лба густую прядь, брюнет сгреб бумаги в сторону, заставив адвоката оторвать взгляд от стола, и отрезал:

— Никакой уголовщины не было, заруби это себе на носу, — отрезал он. — И хватит уже скулить. Что, собственно, произошло? Это всего лишь еще одна встреча.

— Со старшим оперуполномоченным уголовного розыска, — вставил адвокат. — К вам едет полковник с Петровки. Вы действительно не понимаете важности предстоящей встречи?

— Слушай сюда, Глеб Константиныч, подбери сопли и заставь его пожалеть о том, что он вообще обратил свое внимание на Александра Воскобойникова, — грубо заявил брюнет. — Ты хоть выяснил, с чем он пожалует?

— Это не в моей власти. Разрешение на встречу полковник получил от следователя, ведущего ваше дело. Нам еще повезло, что тот оказался буквоедом и оповестил об этом меня. Могли провести допрос и без моего присутствия, — ответил адвокат. — Вы не хуже меня знаете, как здесь все работает.

— Значит, так: на следующие полчаса твоя задача не дать оперу запудрить мне мозги и выудить из меня хоть какую-то информацию. Он наверняка начнет применять все эти штучки, кружить вокруг меня, как стервятник над добычей. Почувствуешь, что говорю лишнее, — сразу обрывай. А лучше вообще не дай ему возможности получить от меня ответы. Ты это умеешь.

— Как я могу защищать вас, когда вы скрываете от меня правду? — в отчаянии воскликнул адвокат. — Признайтесь, вы кого-то убили? Скажите сейчас, пока он не пришел.

— Идиот! Ты забыл, за что меня взяли? Доверчивых граждан с хорошей жилплощадью так много. Зачем мне кого-то убивать, когда можно просто заставить подписать нужные документы и вывезти «счастливого» продавца столичной квартирки подальше в глубинку. Я никого не убиваю, я дарю старикам возможность скоротать остаток жизни не в душной загазованной столице, а на лоне чудесной русской природы. — И Воскобойников громко заржал.

Именно в этот момент загремели засовы, и в комнату вошел полковник Гуров. Стрелки часов показывали ровно десять утра. До этого Лев успел заехать в отдел и выяснить, где в данный момент находится уголовник по кличке «Голова». Оказалось, тот содержится под стражей в следственном изоляторе Северо-Восточного округа Москвы. На имя Александра Воскобойникова шесть месяцев назад была выдана лицензия, дающая право заниматься риелторской деятельностью. В то же время Воскобойников открыл контору, нанял штат и занялся вроде как легальным бизнесом. А спустя пять с половиной месяцев ему было предъявлено обвинение в «черном риелторстве». Следователь лезет из кожи вон, чтобы тот не соскочил с крючка, потому в домашнем аресте Воскобойникову отказано.

Выяснив все это, Гуров послал Крячко в контору Воскобойникова, а сам отправился обрабатывать Орлова. Ему удалось убедить генерала надавить на следователя, ведущего дело Воскобойникова, и выбить разрешение на встречу. Он считал, что только так сумеет определить, какую роль в деле исчезновения и последующего убийства Камова играет бывший аферист. Теперь, застав Воскобойникова в превосходном настроении, Лев только укрепился в своем намерении.

— Настроение на позитиве? — не здороваясь, проговорил он. — Это хорошо. Легче будет вести разговор.

— Вы — полковник Гуров? — спросил адвокат. — А я адвокат Александра, Глеб Константинович Хитиков, — и протянул руку, которую Лев проигнорировал, сосредоточив взгляд на Голове.

— Как давно вы здесь? — начал он издалека.

— Мой клиент желает знать, с какой целью организована эта встреча. — Адвокат поднялся во весь рост, желая привлечь к себе внимание. — Потрудитесь ответить.

— Впрочем, срок вашего пребывания в СИЗО принципиальной роли не играет. Вы не из тех, кто станет таскать каштаны из огня собственными руками. Для этого у вас есть специальные люди. — Гуров по-прежнему не смотрел на адвоката.

— Уважаемый Лев Иванович, — возвысил тот голос, — вы, конечно, человек известный, и погоны у вас полковничьи, но так уж вышло, что в этом государстве законы равны для всех. Не желаете им подчиняться, будем прощаться. Мой клиент не пойдет у вас на поводу и не станет отвечать на вопросы, ответы на которые не одобрил его адвокат. Я достаточно ясно выразился?

Эту тираду Гуров уже не мог игнорировать. Он перевел взгляд на адвоката, прищурился и задал вопрос:

— Господин Хитиков? Насколько мне известно, в уголовных делах опыта у вас маловато, и это еще скромно сказано. Решили расширить профессиональные границы?

— Александр Воскобойников — мой клиент, а вы, как я полагаю, пришли сюда с целью добавить необоснованных обвинений к уже имеющимся, именно поэтому я вынужден присутствовать при вашей беседе. Во избежание недоразумений впоследствии.

— Похвальное стремление. И как же вы собираетесь его защищать?

— Для начала выясню, с чем вы пришли, — решив, что легко одержал победу, воодушевился адвокат. — Затем, в зависимости от того, что услышу, приму решение относительно действий моего клиента. Для вас это может означать следующее: либо мой клиент удовлетворит ваше любопытство и ответит на вопросы, либо вы уйдете с тем, с чем пришли. Итак, начнем с начала? Какова цель вашего визита?

Вместо ответа Лев придирчиво осмотрел Хитикова, перевел взгляд на Воскобойникова и задал свой вопрос, но не адвокату, а его подопечному:

— Зачем вам понадобился другой адвокат? Хитиков не справляется?

Воскобойников и ухом не повел, а вот Хитиков, напротив, взвился как ужаленный:

— Мой клиент пользуется услугами одного адвоката, а ваша попытка дискредитировать клиента в моих глазах вызывает сожаление и только.

— Вы ему не сказали, верно? Хотели сначала проверить, на что годится Камов как адвокат? Так что же на самом деле произошло? Камов вам не подошел? Оказался чересчур щепетильным в вопросах защиты преступников? — не обращая внимания на Хитикова, продолжал Гуров.

— Кто такой этот Камов? — Хитиков не сводил глаз со своего клиента. — Вы понимаете, о чем идет речь?

— Это не твоя забота, — небрежно бросил Воскобойников, не глядя на адвоката. — Твоя задача избавить меня от этого назойливого легаша.

— Разумеется, я бы мог задать свои вопросы самому Камову, но вот беда, его супруга не знает, где его искать. Бедняжка даже в полицию обратилась, так как от супруга нет вестей уже очень давно. Телефончиком не поделитесь? Избавили бы себя от моего присутствия, — подражая манере Воскобойникова, проговорил Лев. — Согласен и на адресок.

— Не там ищете. — Воскобойников все-таки не выдержал. Развернулся лицом к Гурову и нагло улыбнулся: — Я впервые слышу эту фамилию, работа моего адвоката меня устраивает, так что ваше время уходит впустую.

— Я так не считаю. Видите ли, в чем дело, мои люди выяснили, что ваш человек встречался с адвокатом Камовым незадолго до его исчезновения. Не возражаете, если я пообщаюсь с Бритым? Быть может, у него память покрепче.

Воскобойников не сменил позу, не дернулся, не отшатнулся и вообще не выказал каких бы то ни было признаков испуга. Если бы Гуров не наблюдал за ним, он мог бы пропустить слабую настороженность во взгляде, что мелькнула буквально на долю секунды. Но этого было достаточно. Он понял: Воскобойников точно знает, о чем идет речь, и как ни в чем не бывало продолжил:

— Так как насчет Бритого? Думаете, он сможет мне помочь? Я побеседую с Камовым, получу доказательства того, что к вам он не имеет никакого отношения, и оставлю вас в покое.

— Делайте что хотите, — заявил Воскобойников, — я Бритому не указ.

— С каких это пор? Он больше на вас не работает? — притворно удивился Лев.

— В точку. Если вы не в курсе, я теперь законопослушный гражданин. Имею свое дело, плачу налоги и все такое, — ухмыляясь, проговорил Воскобойников.

— И именно поэтому вы сейчас в СИЗО, — прокомментировал Гуров. — Вполне логично.

— Еще вопросы? Если нет, я предпочитаю вернуться в камеру, там воздух чище.

— Ну, раз Дмитрий Шипов больше не ваш человек, задавать вопросы вам было бы бессмысленно. Спасибо за беседу, — произнес Гуров и вышел из комнаты.

После его ухода несколько минут царила полная тишина. Вдруг Воскобойников придвинулся вплотную к адвокату и прошептал:

— Мне нужна встреча с Бритым. Срочно!

— Так это правда? Про адвоката? — спросил Хитиков.

— Заткнись и делай то, что я тебе говорю! Устрой мне встречу с Бритым.

— Это невозможно, — начал Хитиков.

— Значит, сделай невозможное!

— И недальновидно. Этого и ждет полковник. Думаете, он не узнает о том, кого вы захотели увидеть сразу после его визита? Как только ваш друг переступит порог следственного изолятора, Гуров будет первым, кому об этом сообщат.

— Тогда с ним встретишься ты. Передашь весточку, — немного подумав, решил Воскобойников. — И постарайся не засветиться. Это в твоих интересах.

— Я не нанимался выполнять ваши поручения, — вяло возразил Хитиков.

— Еще как нанимался, — ухмыльнулся Воскобойников, но, увидев страх в глазах адвоката, смягчил тон: — Да не кипишуй ты, это всего лишь безобидное послание. Скажешь Бритому, что им интересуется легавый, и все. Остальное он додумает сам.

— Это как-то связано с тем адвокатом, о котором говорил полковник? — Хитиков все еще сомневался.

— Нет, это просто предосторожность. Твой полковник сам не знает, о чем говорит. И я не имею ничего общего с исчезновением его адвоката. Я всего лишь хочу предупредить давнего кореша. Простая любезность. В моем бизнесе без этого никуда.

— Хорошо, я сделаю это, — сдался Хитиков.

— Вот и молодец! — похлопал его по плечу Воскобойников. — Тебе пора. До встречи!

Глава 6

Телефонный звонок застал Гурова в дороге. Звонил Крячко. Лев решил, что тот хочет поделиться результатами поездки в офис Головы, поэтому съехал на обочину, заглушил двигатель и, нажав кнопку приема вызова, спросил:

— Привет, Стас, что у тебя?

— Ты меня надул, Гуров! Отправил меня заниматься «пустышкой», а сам рванул в СИЗО. Воплотил в жизнь свой хитроумный план, верно?

— Работники Воскобойникова оказались бесполезны? — игнорируя обвинение, спросил Лев.

— Абсолютно. Предъявил им фото Камова. В офисе он не появлялся.

— Их словам можно верить?

— Гораздо больше, чем твоим, — подпустил шпильку Крячко. — Они не врут, я в этом уверен.

— Плохо. Что ж, придется ждать реакции Головы на мой визит. Надеюсь, много времени ему не понадобится.

— Ты что-то узнал?

— Смерть Камова как-то связана с Головой, теперь я знаю это наверняка. Он, конечно, все отрицал, но я и не ждал признания. Полагаю, его адвокат должен встретиться с Бритым. Как только это случится, Бритый начнет действовать, и тогда мы его прищучим.

— И как ты об этом узнаешь? Ты что, следишь за адвокатом?

— Не я. Приставил к нему Левашина, опера из следственного отдела, он по наружке профи.

— Я знаю, кто такой Левашин, — фыркнул Стас. — А генерал в курсе твоих планов?

— Об этом ему знать необязательно.

— Нарываешься на неприятности? — Из трубки донесся тяжелый вздох Крячко. — Следить за адвокатом, не имея на то веских оснований, довольно глупо. Он тебя по стене размажет, проколись Левашин.

— Не проколется. Всех дел-то на час. Покатается по городу за адвокатом, доложит мне о результатах, и все. Генерал не узнает.

— Что собираешься делать сейчас?

— Еду навестить Суслика, — ответил Гуров. — Его слов будет недостаточно, когда дело дойдет до суда. Попробую найти новых свидетелей. Думаю, в поселке Бритый действовал не один. И потом, ему же нужно было где-то держать Камова, пока бомжи пировали. Попытаюсь вычислить это место.

— Помощь нужна? Доберусь до поселка раньше тебя, — предложил Крячко.

— Нет, ты останешься в городе. Прикроешь меня перед Орловым, — отказался от помощи Лев.

— Как всегда, тебе все самое интересное, а мне с начальством разбирайся, — проворчал Станислав.

— Уверен, ты найдешь, чем себя занять, — произнес Гуров и дал «отбой».

До поселка он добрался быстро. Отыскал Суслика, сверился, где и когда он видел Бритого, и начал методично обходить близлежащие дома, задавая их владельцам один и тот же вопрос: не видели ли они человека, похожего на фоторобот, и не было ли с ним других незнакомцев. После двух часов бесплодных поисков ему повезло. Тракторист, позволивший называть его Вяткой, признал в фотороботе человека, дважды за последние две недели посещавшего поселок. Первый раз он приезжал с двумя парнями, похожими друг на друга, как две свечи зажигания из одной партии. Так он выразился. И в тот раз «жигуленок», на котором приезжали парни, плутал по улочкам дачного кооператива. Тракторист обратил на них внимание лишь потому, что движок «жигуленка» жутко стучал.

— Руки бы оторвал тому, кто так издевается над техникой, — сказал Вятка, вспоминая события двухнедельной давности. — Нет, чтобы отогнать колымагу на профилактику, они его по бездорожью гоняют.

— По-вашему, водитель не знал точного места следования? — спросил Гуров.

— Не то чтобы не знал, скорее искал подходящий участок, — заметил тракторист. — Дачников в наших местах немало, участков на продажу тоже. Обычное дело, объезжали окрестности в поисках подходящего.

— Нашли?

— Я им не контролер. Но думаю, что нашли. Иначе зачем бы тому лысому возвращаться в поселок да еще и продуктами в магазине затариваться?

— Он был в магазине?

— Через неделю после нашей первой встречи. И движок у «жигуленка» все так же стучал.

— Много продуктов он купил?

— Два пакета битком.

— Куда отправился с продуктами, не видели?

— Я ему не сторож, — повторил тракторист.

— Спасибо за помощь, — поблагодарил Лев. — Если понадобитесь, вас вызовут.

Последнему замечанию тракторист не обрадовался, но спорить не стал. Гуров записал данные тракториста, сунул ему в руку визитку и, попросив звонить, если вспомнит что-то стоящее, отправился в дачный кооператив.

Участков на продажу там и правда было немало. Таблички с надписью «продается» торчали вдоль дороги, как частокол. Он выбирал места, где имелись постройки, и обследовал уже дюжину участков на предмет недавнего присутствия людей, как снова зазвонил мобильник.

— Товарищ полковник, я облажался, — прозвучал в трубке голос Левашина.

— Ты его упустил? — Гуров нахмурился.

— Так вышло.

— Каким образом?

— Из СИЗО он поехал к себе в контору, — принялся объяснять Левашин. — Пробыл там минут десять, затем вернулся в машину и поехал в центр. Оставил машину возле стоматологической клиники, я решил проверить, назначен ли у него визит. Оказалось, у него запись к зубному. Время посещения совпадало. Я прождал у клиники больше часа, но он так и не вышел. Вернулся туда и узнал, что пациент ушел тридцать минут назад. Воспользовался переходом в терапевтическое отделение, а в этом отделении целых четыре выхода. У меня не было шансов.

— И ты сообщаешь об этом только сейчас? — вспылил Лев.

— Надеялся застать его в конторе. Вернулся туда, узнал, что там его нет. Поехал по домашнему адресу, там тоже не застал. — Левашин вздохнул. — Адвокат намеренно сбросил «хвост». Видимо, знал, что за ним будут наблюдать.

— Поздравляю, — буркнул Гуров и отключился.

«Раз Хитиков предпринял меры предосторожности, значит, точно собирался встретиться с Бритым. Причем свидетели ему были не на руку. А это значит, что моя теория работает. Что ж, посмотрим, что будет дальше», — размышлял он, шагая к очередной постройке на участке, выставленном на продажу. Внезапно его взгляд привлек предмет, валяющийся чуть в стороне от дорожки. Он свернул в сторону, наклонился, чтобы рассмотреть его получше. Это была обертка от чипсов. Дождь успел смочить ее, но она лежала здесь явно не так давно. Лев вернулся на дорожку и направился к недостроенной двухэтажной постройке. В доме не было ни окон, ни дверей. Крыша тоже отсутствовала. Крыльцом служили бетонные блоки, сложенные один на другой. Поднявшись по ним, он оказался напротив дверного проема. Плиты перекрытия, служившие полом, хранили следы обуви. Много следов. В помещении кто-то жил, причем довольно долго. Гуров обошел первый этаж, обнаружил вход в подвал. Лестница, ведущая в подвал, выглядела надежно. Внизу лестницы красовалась металлическая дверь. Спустившись вниз, Лев потянул ручку на себя, и дверь с тихим скрипом поддалась.

— Вот оно! — уже не таясь, вслух произнес он.

В подвале стояла панцирная кровать. На кровати — ватный матрац, подушка без наволочки и старый плед. Возле кровати — деревянный ящик с остатками пищи. В углу — пластиковая бутыль с водой. Чуть дальше — ведро для отходов человеческой жизнедеятельности. Теперь Лев не сомневался, что это место последнего приюта адвоката Камова, а эксперты найдут все, что нужно для доказательства его теории. Камова держали здесь ровно до тех пор, пока вопрос с бомжами не решится.

Он достал телефон, но связи не было, и тогда он решил для начала осмотреть помещение, а уж потом вызывать экспертов. Впрочем, визуальный осмотр не мог дать особых результатов. Здесь не было шкафов и столов с ящиками, где можно было хранить личные вещи. Единственным предметом, на который стоило обратить внимание, был матрац, но и он полковника не порадовал. Ни под матрацем, ни в нем самом не было ничего, что доказало бы присутствие адвоката Камова в подвале. Гуров вышел наружу, связался с Крячко:

— Привет, Стас. Я же говорил, что ты мне понадобишься в столице. Я нашел место, где держали Камова.

— Круто! Еду к тебе?

— Не ты. Высылай бригаду экспертов, будем искать отпечатки пальцев Бритого и его парней. Думаю, сделать это будет не так уж сложно.

— Генералу доложить?

— Валяй! Парней поторопи, у меня еще куча дел.

В ожидании криминалистов Лев устроился на крыльце и принялся размышлять. Камов влез в какую-то аферу Головы, это было понятно. Он перешел дорогу криминальному элементу и поплатился за это жизнью. Чтобы скрыть следы преступления, Голова провернул довольно затратную операцию: нашел место, где можно было держать Камова до момента смерти, отравил группу бомжей, нанял лжесвидетельницу, заявившую о намерении адвоката уехать из города. И все это ради кого? Должен быть клиент, ради которого все это устроено. Тогда получается, что Камов перешел дорогу именно его клиенту. Кому мог мешать адвокат? Что такого он мог узнать, ради чего его убили? Дешевый адвокат из захудалой конторы. Кому он мог помешать? Этого Гуров не знал, а жена Камова теперь ему не помощница. Но ведь есть псевдолюбовница. Можно попытаться припугнуть ее, заставить говорить правду. Впрочем, с этим тоже непонятки. Почему Голова не избавился и от нее? Почему она до сих пор спокойно живет в своей квартире? Побоялся, что исчезновение любовницы вызовет подозрения? Тогда почему не побоялся, что эти самые подозрения вызовет мнимое самоубийство жены? Все это как-то нелогично.

«Что ты упускаешь, Гуров? Какой-то важный аспект уходит из твоего поля зрения. Почему любовница менее опасна, чем жена? Только потому, что ей заплатили за ложные сведения? И вообще, как она узнала о том, что жена Камова подала заявление о пропаже мужа? Этот вопрос требует объяснений. Заявление Зубовой о том, что она наткнулась на объявления Ольги Камовой, не выдерживают никакой критики. И еще один вопрос: любовница должна была прежде общаться с Камовым, иначе как бы она смогла обвести вокруг пальца следователя? Где она могла с ним встречаться? Явилась к нему под видом клиентки? Или же люди Головы познакомили ее с клиентом до того, как отправили его сюда?» И тут на Льва нашло озарение: любовница должна быть из окружения Головы! Тогда все встает на свои места. И то, что она спокойно живет там, где жила. И то, что втянули ее в это дело до того, как все зашло слишком далеко. «Кто же ты, Анастасия Зубова? — мысленно произнес он. — Как тебя угораздило согласиться участвовать в этой афере? Ведь это риск, и риск немалый. Ради чего ты согласилась на это? Входишь в банду Головы? Резонно. Тогда Камова тебе могли предъявить в том же баре, где он встречался с Бритым. Очень удобно и объясняет причину встречи Бритого с Камовым. Бритый не собирался договориться с адвокатом полюбовно. Он собирался дать возможность Зубовой изучить будущего псевдолюбовника. Вот вам и ответ».

Из-за поворота показалась «Газель» с надписью «Криминалистическая лаборатория» на боку. Гуров поднялся с крыльца, помахал водителю рукой. «Газель» остановилась на подъездной дорожке. Из кабины вышел знакомый криминалист, следом за ним показалась вся бригада в составе трех человек. Обменявшись рукопожатием с каждым из приехавших, Гуров ввел их в курс дела, а сам отправился проверять свою теорию относительно любовницы Камова.

Лев успел проехать половину пути, когда его внимание привлек автомобиль, следующий за ним. С виду совершенно непримечательная машина, недорогой внедорожник цвета мокрого асфальта, но стекла тонированные, даже через лобовое стекло ничего не разглядеть. «Странно. Не заметил, когда он пристроился за мной», — подумал Гуров и прибавил скорость. Водитель внедорожника сделал то же самое. Тогда Лев сбросил газ, собираясь пропустить автомобиль, но тот не спешил обгонять его, держась строго определенного расстояния, равного двум корпусам машины.

— Похоже, за тобой «хвост», — вслух произнес Гуров и, миновав участок с оживленным движением, въехал в зону относительного затишья. Он намеренно сменил маршрут, желая проверить свою догадку. Внедорожник продолжал следовать за ним.

«Доеду до ближайшего перекрестка и остановлюсь. Заставлю их проехать мимо», — решил Лев. Но выполнить свой маневр не успел. Как только съехал на трассу, где движение автомобилей практически отсутствовало, внедорожник начал набирать ход. «Что за черт, — успел подумать он, и в этот момент внедорожник протаранил его автомобиль. — Ах ты, твою…» — выругался Лев и вдавил педаль газа в пол. Машина рванула вперед, набирая скорость. Внедорожник чуть отстал, но ненадолго. Спустя несколько секунд удар повторился. Авто Гурова занесло на обочину, он выровнял руль и продолжил набирать скорость. Вскоре стало понятно, что уйти от преследования не удастся. «Либо он сбросит меня в кювет, либо я заставлю его сменить направление», — пронеслось в голове, прежде чем Гуров резко вывернул руль, чем заставил задние колеса сделать крутой поворот. Машину слегка занесло, но он справился. Его вынесло на встречную полосу, автомобиль преследователей тут же перегородил путь к отступлению. Оставался лишь один выход, и Гуров, снова вывернув руль, погнал машину вперед, стараясь как можно скорее миновать участок дороги, идущий по высокой насыпи. У преследователей произошла заминка, двигатель заглох, благодаря чему он успел выиграть время. До ровного участка дороги оставалось каких-то несколько десятков метров. «Давай, родная, не подведи! — уговаривал Лев машину. — На ровном участке им будет труднее заставить тебя кувыркаться вверх дном». Позади раздались характерные хлопки пистолетных выстрелов, преследователи тоже поняли, что добыча уходит, и открыли огонь.

Тем временем машина миновала часть дороги, идущую по насыпи, и скатилась вниз с пологого спуска. Гуров выскочил из салона, на ходу выхватывая из кобуры пистолет. Не задумываясь об опасности, он выбежал на середину дороги. Тонированные стекла автомобиля преследователей были опущены. Один из преследователей высунулся из окна, в руках он держал пистолет. Лев прицелился и начал стрелять. Пистолет преследователя тоже «заговорил». Две пули просвистели в паре сантиметров от головы Гурова. Третья ударила в плечо, но он продолжал стрелять.

— Черт, он меня зацепил! — заорал тот, что с пистолетом, ныряя обратно в салон. — Валим отсюда!

В этот момент движок заработал, водитель крутанул руль, и машина преследователей резко развернулась. Гуров выпустил три пули, целясь по колесам, но не попал. Автомобиль быстро набрал скорость и скрылся за поворотом. Лев бросился к машине, завел двигатель, вывел ее обратно на дорогу и только тут заметил кровь. Рубашка на плече растеклась широким пятном, окрашенным в бурый цвет. Он рванул ворот, освобождая рану, и разочарованно подумал: «Не догнать тебе их, Гуров. С такой раной ты и километра не проедешь. Придется отказаться от преследования». Заглушив мотор, Гуров вытащил из кармана мобильник и набрал номер Крячко.

Спустя три часа Лев сидел в кабинете генерала Орлова и пил крепкий чай из именной генеральской кружки. Крячко примостился на подоконнике, разглядывая дождевые капли, обильным потоком стекающие со стекла. Генерал вышагивал по кабинету и отчитывал подчиненных, с каждым произнесенным словом распаляясь все сильнее.

— И о чем вы только думали? Спровоцировать Голову на ответные действия! Твоя идея? — Гневный взгляд остановился на Крячко.

— Как бы не так! Это все он придумал, ваш гениальный сыскарь. — Станислав был зол на напарника и выгораживать его не собирался. — Я его предупреждал, что добром это не кончится, но разве он кого-то слушает? Он же гений!

— Раз знал о его планах, почему мне не доложил? — зарычал Орлов. — Я бы мог его отговорить.

— Ну, конечно, Крячко, как всегда, крайний. Ты, Петр Николаевич, конечно, генерал, но до всемогущего тебе далеко. Сам знаешь, что тебя бы он тоже не послушался, только меня бы в стукачи записал. Оно мне надо?

— Не стоит раздувать из мухи слона, — примиряющим тоном произнес Гуров. — Подумаешь, плечо прострелили. Ерунда. Царапина. Уже и не болит.

— А если бы он тебе башку прострелил? — Орлов направил свой гнев на истинного виновника. — Подумаешь, дырка в черепе. Даже удобно, дополнительная вентиляция. Может, тогда в твоей дурной голове начали бы появляться светлые мысли.

— Риск был оправдан. — Лев отставил кружку в сторону. — Зато теперь мы знаем, что в инсценировке случайной смерти десяти бомжей замешан Воскобойников.

— И чем нам это поможет? Придем к нему в СИЗО, объявим приговор: так, мол, и так, нашего сотрудника подстрелили сразу после беседы с тобой, и поэтому ты виновен в смерти уймы бездомных бедолаг? — съязвил Крячко. — По-твоему, это логично? Вот он посмеется на пару со своим адвокатом.

— Этого я делать не предлагаю, — спокойно возразил Гуров.

— А что ты предлагаешь? Сходить к нему еще раз, сообщить, что первая попытка избавиться от назойливого полковника не увенчалась успехом? Готовь, мол, другой вариант? — поддержал Крячко генерал.

— Что по автомобилю? — спросил Лев. — Удалось перехватить?

— План-перехват заработал, как только ты мне позвонил, — отчитался Крячко. — Машину нашли, только нам от этого ни горячо, ни холодно, потому что нашли ее в паре километров от того места, где произошла перестрелка. Авто уже год числится в угоне. Отпечатков пальцев в салоне нет, образцов для теста ДНК тоже. Там вообще стерильно, как в операционной. Естественно, автомобиль был пуст. Преследователи твои свалили технично, прихватив оружие. Где они шляются теперь — неизвестно. Что дальше?

— Результаты осмотра подвала готовы?

— Готовы. — Крячко положил перед Гуровым папку с отчетом. — Там ты был на высоте. Это именно то место, где держали Камова. В подвале куча отпечатков пальцев. Прогнали по базе: три совпадения, один из тех, кто бывал в подвале, твой приятель из бара.

— Бритый? Ну вот, а вы носы повесили. Все же сработало. Бритого можно брать, а вместе с ним и его дружков. Посидит в предвариловке, сам захочет Голову сдать.

— Держи карман шире, — фыркнул Стас. — Да Бритый рта не раскроет. Сидеть так и так придется, только вот разница, как сидеть — имея за спиной поддержку босса или же со статусом стукача. Не сдаст он Голову, ему в зоне проблемы не нужны.

— Бритого мы и без твоих выкрутасов могли взять, — вернулся к прежней теме генерал. — Отпечатки его пальцев нашли не в машине, а в подвале. Зачем тогда нужна была эта встреча?

— Как это зачем? Голова его подставил, разве вы этого не видите? — заявил Гуров. — Послал разобраться с полковником полиции, а это, знаете ли, не бомжа на тот свет отправить. Облаву проведем не по поводу причастности людей Головы к убийству Камова, а по поводу нападения на сотрудника полиции. Пусть Воскобойников оправдывает свою кличку, ломает голову над тем, что нам известно. И пусть Бритый считает, что босс его поторопился с выводами, перестраховался, приказав убрать сотрудника полиции. Дадим им время, это все, о чем я прошу.

— Нет, Лева, больше я тебе в эти игры играть не позволю. Причастность Бритого к похищению адвоката Камова мы докажем, заставим Бритого сдать своего босса, а затем разберемся и с ним. — Орлов рубанул воздух ребром ладони. — И никаких игр!

— Да что с вами такое? — вскипел Лев. — Неужели вы ничего странного в этом деле не замечаете? Мой визит напугал Голову. Напугал так сильно, что он пренебрег безопасностью своих лучших людей. Не дал им времени подготовиться как следует к операции по устранению неугодного опера, послал прямиком в руки полиции. И это вас не настораживает?

— Мы не знаем, что именно приказал Голова Бритому. Возможно, стрельба и все остальное — личная инициатива его правой руки. Перестарались парни, вот и весь ответ, — предположил Крячко.

— Подумайте сами: для того чтобы скрыть смерть дешевого адвоката из захудалой конторы, Голова разработал хитроумный план, а для устранения сотрудника полиции решил этого не делать? Почему он столько сил потратил на то, чтобы скрыть смерть адвоката? — продолжал настаивать Гуров. — Неужели нельзя было придумать что-то попроще? С его женой они не церемонились, со мной тоже. Так чем так знаменит Камов?

— И чем же он знаменит? — хмыкнул Стас.

— Пока не знаю, но уверен, что он всего лишь винтик в крупной афере. Нам известно, чем в последнее время занимается Голова. Он улаживает проблемы богатых и знаменитых. Исчезновение Камова связано с этой сферой деятельности Головы. Раз он так расстарался, значит, его клиент должен быть особо крупной рыбой. Кого он прикрывал, избавляясь от адвоката?

— Какая разница? — Крячко принялся раздраженно барабанить пальцами по столу. — Вариантов может быть масса.

— Например?

— Например, одного из клиентов Камова. Не забывай, этот парень — адвокат. Кто-то обратился к Камову за юридической помощью, а тот, получив компромат на клиента, вместо защиты начал сам его шантажировать. Клиенту это не понравилось, и он натравил на него Голову. Компромат изъяли, Камова отравили, а нам подсунули историю с переездом. Вот тебе и ответ.

— Нелогично, — не согласился Гуров. — Кто станет обращаться за помощью к заштатному адвокатишке, имея средства нанять Голову? Нет, Стас, тут что-то более серьезное. И раскрыть этот секрет мы сможем только тогда, когда Голова начнет действовать. У него есть клиент, и этого клиента мы должны вычислить.

— Как ты это сделаешь? Голова сидит в СИЗО, а теперь ты и его правую руку предлагаешь упечь туда же, — вступил в разговор Орлов.

— В том-то и дело! Правая рука Головы выходит из игры, к кому в этом случае Голова обратится за помощью?

— К кому?

— К своему адвокату. Он — единственная связь с внешним миром, и, судя по тому, что я наблюдал при нашей встрече, адвокат не из тех, кто хранит верность своим клиентам до смертного одра. Это наш шанс выяснить имя клиента Головы.

— Ну, узнаешь ты его имя, и что дальше? — В голосе генерала появилась заинтересованность.

— Там посмотрим, — ответил Гуров. — Есть у меня еще одна мыслишка. Хочу проверить.

— Как-то мне не по себе от твоих мыслишек, — забеспокоился генерал. — Как правило, все они мне боком выходят.

— Ничего противозаконного, — успокоил его Лев. — Просто хочу прокатиться до бара, где встречались Камов и Бритый.

— Надеешься, что тебе снова повезет и твой информатор выдаст новые сведения?

— Надеюсь, он опознает даму, выдающую себя за любовницу Камова. Полагаю, она из окружения Головы.

— Это-то с чего? — удивился Крячко.

— Слишком он ей доверяет. Нанять на такое дело девицу со стороны рискованно, а вот если она давно работает с ним, дело другое. Возможно, с дамой нам повезет больше.

— Тебе не кажется, что ты чересчур распыляешься? Копать сразу в нескольких направлениях довольно затруднительно, — нахмурился Стас.

— Зато оправданно. Они путают нас, мы путаем их, — ответил Гуров. — Красота!

— Что ж, попробуй, — согласился Орлов. — Пока я разрешение на проведение операции выбиваю.

— Это ты про облаву на людей Головы? — переспросил Лев.

— А про кого же еще. Надеюсь, что получу «добро» сделать это уже сегодня.

— Отлично. Тогда я поехал.

Гуров поднялся и пошел к дверям, но Крячко остановил его:

— Собираешься ехать туда один? И это после того, как тебя подстрелили?

— А ты предлагаешь завалиться в бар всем отделом, а к ночи начать облаву на тех, кто является завсегдатаем этого бара? — съязвил Лев, которому надоело пререкаться с напарником. — Я еду один, и это не обсуждается. У тебя и здесь забот достаточно. Собирай информацию о людях Головы, готовь операцию. Я быстро.

Больше Крячко не возражал. Гуров вышел из кабинета и направился прямиком на парковку. Завел двигатель и выехал на дорогу. Фотографии Анастасии Зубовой у него не было, и это затрудняло дело, но тратить время на поиски фотографии он не мог. Если бы не предстоящая облава, можно было отправить кого-то из оперов к дому Зубовой, и тогда фото было бы обеспечено, но теперь, когда события развивались так стремительно, на счету была каждая минута. Гуров делал ставку на примечательную внешность Зубовой. Такую женщину легко описать, легко и запомнить.

Войдя в бар, он был несколько ошеломлен количеством посетителей. В зале в буквальном смысле негде было яблоку упасть. Чтобы добраться до телефона-автомата, которым он пользовался в прошлый раз, пришлось сперва поработать локтями.

И на этот раз контингент бара был весьма разнообразен. На огромных экранах двух телевизоров шла прямая трансляция футбольного матча. Какой-то из отборочных туров то ли в Премьер-Лигу, то ли еще куда, но болельщиков игра собрала немало. Здесь были представители всех возрастов, начиная от восемнадцатилетних юнцов и заканчивая седовласыми экс-футболистами.

Гуров методично осматривал лица посетителей, пока не наткнулся на своего прежнего информатора. Дождавшись, пока парень оторвет взгляд от экрана, он слегка кивнул головой в сторону туалета. Парень нахмурился и отвернулся. Выждав время, Лев проскользнул в дверь туалета. Спустя две минуты туда же вошел и недавний знакомец. Матч был в самом разгаре, поэтому туалет был пуст.

— Видимо, вам одного раза было недостаточно, — проворчал парень. — Решили, что я сплю и вижу, как бы мне стать штатным стукачом столичной полиции?

— Дело двух минут, — успокоил его Гуров. — Тот человек, чье фото я показывал вам в прошлый раз, имеет связь с некоей особой женского пола. Хочу знать, бывала ли она здесь. С ним или без него, значения не имеет.

— Давайте фото и учтите, это в последний раз. На меня и после прошлого вашего визита бармен косо смотрит. Мне неприятности не нужны.

— Фото нет, но есть описание. Девушка молода, красива, фигуриста. Носит облегающие платья, красит губы кроваво-алой помадой и имеет длинные белокурые волосы. Знакомое описание?

По глазам парня Лев понял, что попал в точку. А еще, к его удивлению, в них промелькнул испуг. Прежде чем ответить, парень помедлил и выдал ответ, который никак не мог удовлетворить Гурова.

— У нас здесь вообще девиц не бывает, а уж в облегающих платьях и подавно, — заявил он и собрался уходить.

— Это неверный ответ, — схватил его за руку Лев. — Не хотите неприятностей, так отвечайте честно. Кто эта девушка? Ведь вы ее узнали, верно?

— Отвали, мент, я в эти игры не играю! — разозлился парень. — Стоит мне шепнуть бармену всего лишь слово, и от тебя здесь мокрого места не останется. Отпусти руку!

— Что вас так напугало? Эта девица из людей Головы, в этом все дело?

— Зачем она вам? — вместо ответа спросил парень.

— Говорю же, она — любовница человека, которого я ищу. Хочу пообщаться с ней с глазу на глаз.

— У вас неверная информация, — выпалил парень. — Это девушка Лысого. Они вместе уже шесть лет.

— По-вашему, она не может быть любовницей сразу двух мужчин?

— Она не любовница, она… Не знаю, как это называется, но они вместе, и это не просто удобная комбинация. Полагаю, за такое предположение Лысый бы вам язык вырвал. На нее никто даже смотреть сальным взглядом не решается, не то что клинья подбивать. Короче, она с Лысым, и это все, что я знаю. А теперь отпустите руку и больше сюда не приходите. Появитесь снова — сдам бармену.

Парень вырвал руку и убежал. Гуров остался стоять на месте и довольно улыбался. «Вот вам и ответ на еще один сложный вопрос, — мысленно произнес он. — Анастасия Зубова выполнила поручение своего бойфренда, а подмосковный следователь купился. Что ж, дело обрастает все новыми фактами, и все эти факты работают против Головы. Отличная работа, полковник». Он постоял еще немного, открыл и закрыл кран, выскользнул из туалета и незаметно покинул бар.

Из бара Лев поехал в отдел. Там вовсю шла подготовка к предстоящей облаве. Крячко носился между своим и генеральским кабинетами, утрясая детали. Увидев Гурова, он радостно сообщил, что к операции все готово.

— Чем закончилась твоя поездка? — поинтересовался он, выложив детали плана.

— Анастасия Зубова, псевдолюбвница адвоката Камова, — подруга Бритого, — победно заявил Гуров. — Связь Бритого с исчезновением Камова подтверждается еще одним фактом. Это ли не хорошо?

— Вот это поворот! — присвистнул Крячко. — Выходит, девица соврала следователю, чтобы помочь своему бойфренду? Теперь понятно, почему Голова не заморачивается насчет того, что девка может запеть.

— Это многое объясняет, — согласился Гуров. — Жаль, что надавить на нее не получится. Она не станет свидетельствовать против своего ухажера.

— Если только мы не возьмем ее вместе с дружком. Кстати, ее адреса в списке нет. Что, если Бритый сегодня у нее? Тогда наш план требует корректировки.

— Ты сказал, что, по данным оперативников, он находится на квартире Лукьянова, бухгалтера Головы, — напомнил Лев. — Откуда сведения?

— Повезло, — ответил Крячко. — Опера Северо-Восточного округа разрабатывали Лукьянова в свете недавних делишек Головы. Они-то и сообщили, что вот уже три недели на квартире Лукьянова происходит сходняк. Трое из людей Головы, включая Бритого, приезжают ровно в полночь, и расходятся они только к четырем утра.

— И они только наблюдали, ничего не предпринимая?

— Не было повода. С делами риелторской конторы никто, кроме бухгалтера, не связан, а тот сумел отмазаться и по делу Головы не проходит.

— Каким образом? Он ведь бухгалтер?

— Был в длительной командировке как раз в тот период, когда совершались сделки, по которым Голове предъявлены обвинения. А за предыдущий период Лукьянов предоставил такой отчет, что под него не подкопаешься.

— Надо отдать должное Воскобойникову. Он умеет заметать следы, — вздохнул Гуров.

— Не переживай, Лева, мы его прищучим, — уверенно произнес Крячко.

Глава 7

Возле арки проходного двора стоял микроавтобус темно-синего цвета без опознавательных знаков. Фары были выключены, двигатель не работал. Автомобиль ничем не привлекал внимание, впрочем, разглядывать припаркованные во дворе машины в этот час было некому. Но если бы кто-то все же решил заглянуть в окно неприметного микроавтобуса, он бы наверняка был удивлен. Водительское сиденье пустовало, зато в салоне не было ни одного свободного места. Люди в камуфляжной форме, в маскировочных балаклавах и с автоматами на коленях лениво таращились в потолок, а чуть в стороне сидели двое в штатском. Это были Гуров и Крячко. В микроавтобусе они провели уже больше часа. Когда генерал Орлов отдал приказ к началу операции по захвату группировки Головы, отряд ОМОНа во главе с майором Фирковым выехал по адресу. Оба полковника выехали с ними. На месте произошла заминка. Офицер из наружного наблюдения сообщил, что из троих бандитов, прихода которых ждали, явились только двое. Из беседы с офицером Гуров понял: в квартире нет главного участника. Бритый в квартиру Лукьянова не пришел. Тогда он остановил операцию и приказал ждать. За время ожидания отдельная бригада навестила дом Анастасии Зубовой и спортбар, где обычно отдыхал помощник Головы. Бритого не было и там. Гурова это не смутило, а лишь укрепило уверенность в том, что тот непременно придет к бухгалтеру.

— Который час? — спросил Крячко.

Гуров вскинул руку с часами, развернул циферблат так, чтобы было видно другу.

— Куда-то торопитесь, товарищ полковник? — вклинился майор Фирков. — По мне, так хоть всю ночь здесь сидел бы. А что? Тихо, тепло и никакой опасности.

— Надеюсь, ты шутишь, майор, — проворчал Станислав. — Не хватало нам еще трусов на задании.

— Хотите сказать, вам умирать было бы в радость? — спросил Фирков. В темноте неосвещенного салона Крячко не мог понять, шутит тот или говорит серьезно, а мастер продолжал меланхолично разглагольствовать: — Думаете, я преувеличиваю? Ничуть. Неделю назад наши ребята брали банду Коли Звончика. Знаете такого? Наверняка знаете. Так вот, дело было совершенно несложным: приехать на адрес, выбить дверь и нацепить браслетики на полдюжины малолеток. Коля Звончик славится тем, что набирает к себе в услужение пацанов, едва сбривших юношеский пушок, и вот их-то и нужно было обезвредить нашим бойцам. Мой приятель, Санек Афанасьев, шел первым. Как водится, закончил отсчет и вышиб дверь. А как только вышиб, так в облака и улетел. Пацанва мелкая, что на Звончика работала, гранаткой дверь снабдила. Так вот бывает.

— Умер? — спросил Крячко.

— Санек-то? Уцелел. Ступню оторвало, ребра переломало, это когда он об потолок шмякнулся, но выжил, — ответил Фирков.

— И ты выживешь, — уверенно заявил Стас. — Другу твоему не повезло, а тебе непременно повезет.

— Ага, повезет. Если я парней своих впереди себя пускать стану, — невесело пошутил мастер.

— Тихо всем! — вдруг едва слышно прошептал Гуров. — Похоже, дождались.

— Что? Бритого увидел? Где? — посыпались вопросы.

— С противоположного двора заходит. Осторожничает.

С дальней стороны двигалась одинокая фигура. Человек шел неспешно, приволакивая правую ногу. В руках он держал увесистый сверток. Выскобленная кожа совершенно лысого черепа поблескивала в свете фонарей. Это был Бритый.

— Какой будет приказ, товарищ полковник? — обратился Фирков к Гурову. — Здесь возьмем или дадим возможность войти в квартиру?

— В квартире у Лукьянова еще двое, и нужны они нам не меньше Бритого. Надо бы пустить его к остальным, — ответил Лев. — С другой стороны, Бритый может почувствовать слежку, и тогда уйдут все трое.

— Решайте быстрее, товарищ полковник. Он уже на подходе, — поторопил майор.

— У Лукьянова второй этаж. Устроим свалку во дворе, он наверняка услышит.

— Мои ребята шуметь не станут, — заявил Фирков.

— Нет, пропустите его. Десятиминутная готовность, — приказал Гуров. — Этого времени Бритому хватит на то, чтобы добраться до квартиры, а твоим парням — занять выгодную позицию.

Бритый прошел в каких-то трех-четырех метрах от микроавтобуса. Бойцам ОМОНа видна была испарина на его затылке. Руки так и чесались срезать легкую мишень, но приказ есть приказ. Никто не двинулся с места, пока Бритый не скрылся в подъезде.

— А вот теперь командуй, майор, — передал полномочия Фиркову Гуров.

Дверь микроавтобуса откатилась в сторону, бойцы один за другим выскользнули на улицу. От меланхолии Фиркова не осталось и следа — все его действия были четко выверены, бойцы без труда читали его безмолвные команды. У подъездной двери он жестом остановил Гурова:

— Вам лучше немного обождать. Как только все закончится, я вас позову.

Гуров спорить не стал. Вместе с Крячко они остались внизу. Несколько минут спустя сверху донесся шум вышибаемой двери, несколько разрозненных криков — и все было кончено. Свесившись через перила, майор сообщил, что его часть миссии завершена. Поднявшись на второй этаж, Гуров и Крячко вошли в квартиру. В гостиной на полу лежали помощники Головы. Гуров велел поднять Бритого и посадить на диван, остальных повели вниз. Квартира опустела.

— Ну, здравствуй, Дмитрий, — произнес Лев, останавливаясь напротив Бритого, голос его звучал вполне дружелюбно. — Не спросишь, как мое плечо?

— С чего это я базарить с тобой стану? Завалился сюда, мебель поломал, корешей моих заластал, а теперь с разговорами липнешь? — Фразы звучали грубовато, но злости в голосе Бритого слышно не было.

— С чего тебе со мной общаться? Да хотя бы с того, что ты и твои дружки мне плечо прострелили, а я этого ой как не люблю. Тем не менее я решил пообщаться с тобой лично, а не переложить эту миссию на следователя, который не будет настолько дружелюбен. Можно сказать, я оказал тебе услугу, и ты вроде как мой должник.

— Тебе поболтать, что ли, не с кем? — огрызнулся Бритый.

— Кстати, как твой дружок? Надеюсь, у него хватило ума обратиться к врачу? Пулевые ранения лучше всего обрабатывать сразу, — продолжал Гуров.

— Что-то я не догоняю, гражданин начальник, — прищурился Бритый, — ты мне мокруху, что ли, клеишь?

— Ну что ты! Как можно думать в подобном ключе о столь высоконравственном человеке, как ты, Бритый! — не выдержал Крячко. — Ведь ты у нас образец добродетели. Какая уж тут мокруха? Так, постреляли чуток, но убивать никто никого не собирался.

— Послушайте, вы, граждане легавые, есть что предъявить — предъявляйте, а нет — отпускайте или сами валите отсюда! — все так же, без тени злости, произнес Бритый. Казалось, арест его вовсе не беспокоит.

— Отпустить мы тебя, Дмитрий, не можем, — театрально вздохнул Гуров. — И сами уйти тоже не можем. Хотели бы, да нельзя. Нужно сначала с тобой разобраться, понять, ради чего ты это сделал. — Он выдержал паузу, но Бритый молчал.

— В этом месте должен следовать вопрос, — заметил Лев. — Не хочешь его задать?

Бритый пренебрежительно дернул плечом, но продолжал молчать.

— Странно. Неужели тебе совсем неинтересно, почему мы здесь? Ведь ты этого не ожидал, верно? Ты думал, я не догадаюсь, кто гнался за мной по трассе, а потом обстрелял мою машину? Думал, раз автомобиль без номеров и давно числится в угоне, откуда ментам узнать, кто в нем сидел? Увы, твои познания в сыскном деле сильно устарели. Вы так наследили в том недостроенном доме, что нам и не нужно было определять владельца авто. Сложили два и два и получили законные четыре.

— Понятия не имею, о каком доме идет речь, — буркнул Бритый, но уже не так уверенно.

— Разве? Полагаю, на той трассе вы с дружками появились именно из-за того, что обнаружили в доме полицию, — спокойно произнес Гуров. — Думаю, вы рассчитывали избавиться от улик до нашего приезда. Хочешь, расскажу, как все было?

Бритый промолчал, но Лев и не ждал ответа.

— А дело было так, — неспешно начал он. — Адвокат твоего босса передал тебе весточку. Сообщил, что некий полковник интересуется Романом Камовым. Велел замести следы — те, что вы, по рассеянности или по недомыслию, не уничтожили сразу. Ты вспомнил про недостроенный дом, в подвале которого держал Камова, сообразил, что, если полиция его обнаружит, вам всем будет трудновато доказать свою непричастность к исчезновению Камова. И это правильный вывод. В доме столько отпечатков пальцев, что прокурору и свидетелей искать не придется. В принципе дело можно сразу передавать в суд. Судья ни за что не поверит, что Камов добровольно провел несколько дней в том подвале, а потом вдруг сорвался с места и уехал в мифический город, где его ожидают слава и деньги. С этим ты спорить не станешь?

— Можешь и дальше сочинять свои сказочки, — скривился Бритый. — Я знать не знаю твоего Камова, и дело это ты мне не пришьешь. Да и дела никакого нет. Или вы нашли тело Камова?

— Ого, слышу любопытство в твоем голосе, — вступил в разговор Крячко. — А ты не такой простак, каким хочешь казаться. Решил выудить у нас информацию? Хочешь знать, имеем ли мы в наличии тело, без которого обвинение не предъявить? Умно!

— Тело мы найдем, — перебил его Гуров. — Не сегодня, так завтра. Ты посидишь в изоляторе, пока мы будем работать. Но в итоге тебе все равно придется выбирать.

— Выбирать из чего? — спросил Бритый. Ему с трудом удалось скрыть вздох облегчения после заявления Гурова о том, что тело Камова не найдено, но Лев успел заметить перемену во взгляде.

— Выбор прост и сложен одновременно, — не подавая вида, что заметил эти изменения, ответил он. — Либо ты защищаешь себя, либо остаешься предан боссу, который наверняка отдаст тебя на откуп прокурору, как только для него самого запахнет жареным.

— Послушайте, я, верно, не с того начал. — Бритый решил сменить тактику. — Нагрубил вам, отказывался отвечать на вопросы, вместо того чтобы вежливо попросить прояснить ситуацию. Давайте начнем сначала. В чем меня обвиняют?

— Разве это не очевидно? Ты, дружок, снова не с того конца заходишь, — произнес Крячко.

— Вы тут столько всего наговорили, что любой запутается, — смиренно произнес Бритый. — Какие-то автомобили, недостроенные дома, потерянный человек. Как все это связано со мной?

— Ладно, будь по-твоему. — Гуров сделал вид, что поверил в искренность Бритого. — Ситуация такова: несколько дней назад исчез человек, Роман Камов. Он — адвокат из Подмосковья. Есть свидетель, который видел вас вместе. И есть свидетель, который видел тебя и твоих дружков в дачном кооперативе, где в подвале недостроенного дома обнаружены следы Камова. Теперь проводим параллель. Сегодня я встречался с твоим боссом, сообщил ему об исчезновении Камова. После этого отправился в дачный поселок, куда чуть позже прибыли криминалисты, а спустя полчаса на меня было совершено нападение. Связь улавливаешь?

— Ваши выводы неверны, — несколько оживился Бритый. — Допустим, я встречался с этим вашим Камовым. На фамилии у меня всегда была плохая память. Дадите фотку, скажу, где и зачем, но только после того, как мне выдвинут обвинение. Пока я не вижу оснований для ареста.

— Странно, что не видишь, — перебил его Крячко, но Бритый не обратил на это внимания, а продолжил свои выкладки:

— Я вот что думаю: ничего у вас на меня нет. Ну, базарил я с адвокатом, что с того? У меня были вопросы частного характера, которые я решил перетереть с «юриком». Почему выбрал его? Ответ прост: подмосковные юристы берут меньше, а я не люблю тратить бабки впустую Если можно получить желаемое за меньшие деньги, почему бы и нет.

— А отпечатки пальцев в подвале недостроенного дома? — поддержал игру Лев.

— Это его выбор. Захотел встретиться там, я не возражал. Мне вообще по барабану, где базар держать. Посидели, вопросы порешали, я уехал. Что с ним происходило дальше, не моя забота. А машина, в которой я якобы гонялся за вами, гражданин начальник, вообще ко мне никакого отношения не имеет. В ней ведь моих отпечатков пальцев нет.

— Откуда такая уверенность? — Говоря это, Гуров улыбался. Он сообщил Бритому все, что хотел, и теперь только наблюдал за реакцией. Ставку он делал не на этот разговор, а на будущее. Он собирался устроить Бритому очную ставку с его пассией, Анастасией Зубовой. Вот тогда разговор пойдет серьезный. Сейчас же достаточно того, что Бритый выдвигает версии, от которых впоследствии ему придется отказаться. Чем больше наговорит сейчас, тем труднее ему будет вывернуться на очной ставке.

— Если бы это было не так, я бы сейчас не сидел на мягком диване, а грыз шконку в «Матросской Тишине», — ответил Бритый. — Стволы, кстати, вы тоже не нашли. И не найдете.

— Хорошо спрятал? — усмехнулся Крячко.

— Э нет, гражданин начальник, на такой ерунде вам меня не подловить, — довольно проговорил Бритый. — Не нашли, потому что их нет. Я оружия не держу. Можете обыскать мою хату. Адресок подкинуть? Поставите галочку против графы «сотрудничество с ментами».

— Значит, признаваться не хочешь, — притворно вздохнул Лев. — Напрасно. Мы ведь понимаем, что в этом деле ты мелкая сошка. Исчезновение Камова связано с деятельностью твоего босса, Головы. Я пока не знаю, в чем его заинтересованность, но узнаю непременно. И тогда твой отказ от чистосердечного признания будет выглядеть еще глупее. Голова уже открестился от тебя. Заявил, что ты уже давно не работаешь на него. Он — белый и пушистый, налоги платит и все такое. С шушерой вроде Димы Шипова он больше не водится, а потом отправил тебя на заведомо проигрышное дело. Не понимаю, как ты мог на это подписаться?

— Подписаться на что? — переспросил Бритый.

— Убрать сотрудника полиции. Заштатный адвокат — это одно, но убийство старшего оперуполномоченного уголовного розыска в полковничьем звании? Верх глупости. По сути, Голова тебя подставил. Как думаешь, если бы твой план сработал, моя машина полетела в кювет, и я бы погиб, что было бы дальше?

— Вопрос чисто гипотетический? — прищурился Бритый.

— Гипотетический, — кивнул Лев.

— Если чисто гипотетически, то вы бы, гражданин начальник, сейчас лежали в морге, а ваши родственники и друзья сокрушались бы о том, как печально, что такой башковитый опер не позаботился проверить тормоза или что-то в этом роде. Они бы оплакивали вас и мягко журили за то, что вы вовремя не провели техосмотр своей колымаги. Чисто гипотетически, разумеется.

— Все было бы не так, — покачал головой Гуров. — Допустим, насчет тела ты не ошибся и оно действительно лежало бы в морге, вот только мои друзья не сидели бы на скамейке плакальщиц, а подняли бы весь город на уши, разыскивая того, кто помог мне слететь в кювет. Мои друзья-полицейские знали, что я вышел на тебя. Как думаешь, на кого пало бы подозрение в первую очередь? Произошло бы то, что происходит сейчас, за исключением моего присутствия. И обвиняли бы тебя уже не в покушении на убийство, а в убийстве полицейского. Кстати, твой босс тоже об этом знал.

— Знал о чем? — Бритый напрягся.

— О том, что мне известно, что ты встречался с Камовым. Так что, сам видишь, он тебя круто подставил.

— Брехня, — небрежно бросил Бритый, но выражение его лица изменилось.

— Ладно, брехня так брехня, — невозмутимо согласился Лев. — Значит, тебе не о чем беспокоиться. Пойдем, нас уже заждались.

Он поднял Бритого с дивана, Крячко подхватил арестанта под левую руку, и вместе они вывели его во двор, где их ждал микроавтобус. Загрузив Бритого в салон, Гуров велел везти всех в ближайший участок для оформления задержания. Когда микроавтобус уехал, Гуров и Крячко вызвали такси и разъехались по домам, отложив обсуждение до утра.

Весь следующий день Гуров и Крячко занимались каждый своим делом. Крячко зарылся в бумагах, составляя отчеты о проведенных оперативных действиях, подбивая результаты задержания Бритого и его команды. Он носился между Главком и следственным изолятором, куда были доставлены задержанные, утрясая формальности, и держал отчет перед генералом Орловым. А Гуров искал выходы на людей, способных дать информацию о деятельности Головы в качестве «решалы» проблем богатых и знаменитых. Утром в кабинете генерала состоялся спор, в котором Гуров одержал победу. Он настаивал на том, что сам Камов не мог быть столь важной персоной, чтобы доставить неприятности кому-то, кто мог нанять Голову для решения своих проблем. Главным аргументом был тот факт, что Голова не побоялся устроить покушение на сотрудника полиции такого уровня, как полковник Московского уголовного розыска. Ради мелкой сошки он бы на это не пошел, утверждал Лев, и генералу пришлось с этим согласиться. А согласившись, он был вынужден дать «зеленый свет» на поиски этого самого клиента.

Гуров и представить себе не мог, насколько сложно будет воплотить в жизнь его план. Он прошелся по всем своим осведомителям, задействовал оперов всех московских округов, отдав им приказ искать того, кто в курсе тайных дел Головы, но все безрезультатно. Либо Голова работал настолько осмотрительно, что ни один осведомитель не был в курсе его дел, либо все они боялись связываться с ним, опасаясь гнева его именитых клиентов. Под конец дня Гуров пришел в отчаяние. Как узнать имя последнего клиента Головы, если все, кто мог помочь, уже опрошены? В полдень он дал задание капитану Жаворонкову из информационного отдела собрать сведения обо всех состоявшихся и несостоявшихся скандалах, связанных со столичными «шишками». Он надеялся, что там сможет отыскать зацепку, но даже подборка, сделанная капитаном Жаворонковым, и та не принесла успеха. В списке нашлось несколько кандидатов, требующих проверки, и Гуров выбил у генерала разрешение прощупать их на предмет связи с Головой. Тот скрепя сердце дал «добро», окружные участки выделили людей, которые эту самую проверку и провели, но никакой связи с господином Воскобойниковым обнаружено не было. К вечеру Гуров был готов поверить заявлению Воскобойникова о том, что его жизнь стала безупречной и далекой от криминала. Если бы не недавние события с покушением на его жизнь и не впечатление от беседы с Бритым, он так бы и сделал, отказался бы от мысли, что за смертью Камова стоит клиент Головы. Но то, что он увидел в глазах Бритого, не давало ему покоя. Бритый точно знал, ради кого устроил гонку на дороге, ради кого рисковал получить пожизненное заключение. Так кого же мог настолько скомпрометировать Роман Камов?

Ждать признания от Бритого было рано. Его следовало помариновать в СИЗО хотя бы двое суток и только тогда предъявлять ему Зубову в качестве аргумента. А что, если Зубова в курсе дел Головы? Предположение сомнительное, но это лучше, чем сидеть сложа руки и ждать, пока у Бритого изменится настроение. И Гуров отправился к Зубовой. Дома он ее не застал, но, вместо того чтобы уехать, обосновался возле ворот охраняемого дома и принялся терпеливо ждать. Зубова объявилась к девяти вечера. Такси остановилось возле ворот, Анастасия выпорхнула из салона, сияя ослепительной улыбкой. Как и в день знакомства, выглядела она на все сто. Дорогой костюм нежно-бежевого цвета подчеркивал идеальную фигуру, распущенные волосы каскадом ниспадали до талии, туфли на высоком каблуке прибавляли сантиметров десять и без того длинным ногам. Увидев Гурова, она нахмурилась и с вызовом спросила:

— Что вы здесь делаете?

— Жду вас, — спокойно ответил Лев. — Не хотите побеседовать?

— Я устала. И я вам ничего не должна. Оставьте меня в покое!

— Не могу. Есть тема, которую нужно обсудить.

— Мой любовник уехал, больше я с ним не встречаюсь, связь не поддерживаю. Обсуждать нечего, — отрезала Зубова и дала знак охраннику, чтобы тот открывал калитку. — Всего хорошего!

— Интересная у вас жизнь, Анастасия Павловна, — растягивая слова, начал Гуров. — Один любовник уехал, второй в следственном изоляторе чалится, а приехали вы, наверное, от третьего?

Охранник, успевший распахнуть калитку перед очаровательной квартиросъемщицей, разинул рот от удивления. Зубова застыла на месте, через дорогой кардиган Гурову было видно, как напряглась ее спина. Он решил закрепить эффект.

— Или у вас всего один любовник? Тот, что сейчас в СИЗО? Не от него ли возвращаетесь? Ах да, вас же к нему не пустят. — В голосе его проскользнула нотка сочувствия. — Жаль, очень жаль, но правила для всех одинаковые. Вы ведь ему не жена. И даже не любовница, пока не признаетесь в обратном.

Зубова вернулась, вплотную подошла к Гурову и, глядя ему в глаза, прошипела:

— Вы — мерзкий манипулятор, сплетник и лжец! Я не стану с вами разговаривать, не стану встречаться и уж тем более — сотрудничать. Хотите беседы? Отлично! Вызывайте повесткой. И позаботьтесь о том, чтобы причина была достаточно веской, в противном случае мой адвокат позаботится о том, чтобы вы не отделались простым административным взысканием.

— Ваш адвокат случайно не господин Хитиков? Было бы любопытно пообщаться с ним вновь, — заметил Лев. — Когда я навещал босса вашего любовника, не Камова, разумеется, а Дмитрия Шипова, вашего реального любовника, беседа проходила в присутствии адвоката Хитикова. Он не упоминал о том, что представляет интересы Шипова или его любовницы, но чем черт не шутит? Впрочем, Шипова он представлять не может, ведь тогда бы налицо был конфликт интересов. Как, скажите на милость, защищать одного клиента, когда твой второй клиент является угрозой для первого?

Губы Зубовой вытянулись в тонкую полоску, она стиснула кулаки и, с силой ударив Гурова в грудь, процедила сквозь зубы:

— Отвали от меня! Проваливай, слышишь?

— Так вы не знали об этом? — Гуров сделал вид, что удивлен. — Вам никто не сообщил о том, что ваш любовник попал в переделку? Сожалею, что принес дурную весть. Я был уверен, что его босс, господин Воскобойников, который, кстати, является виновником ареста Дмитрия Шипова, успел дать распоряжение насчет вас.

— Какое еще распоряжение? — машинально переспросила Зубова.

— Теперь вы для него досадная помеха, не более. Вы знаете то, чего не должен знать следователь, а это явная угроза спокойствию Воскобойникова. Если ваш приятель Шипов не выйдет на волю достаточно быстро, вашей жизни грозит опасность. И это не пустые угрозы.

— Не приближайтесь ко мне без ордера на арест! — повторила Зубова и побежала к подъезду.

Видимо, она думала, что Гуров станет ее преследовать, и спешила оказаться в безопасности за закрытыми дверями, но полковник делать этого не стал. Он подождал, пока за ней захлопнется дверь, после чего сел в машину и уехал.

По дороге набрал номер жены, сообщил ей о том, что вернется поздно, а, быть может, и вообще не приедет. Мария давно привыкла к тому, что муж задерживается на работе за полночь, но все равно всякий раз настроение у нее от этого портилось. Она попросила мужа быть осторожнее и положила трубку. Гуров подавил виноватый вздох. Всякий раз, когда обстоятельства дела заставляли его работать по ночам, он ощущал вину перед женой. «Может, плюнуть на все и уволиться? — в сотый раз подумал он. И в сотый раз отказался от этой идеи. — Нет, это не поможет мне сделать ее счастливее. Уже пробовал, не помогло. Так что подбери сопли, полковник Гуров, отправляйся в контору адвоката и раскрой это дело. Вот тогда у тебя будет время и на жену, и на то, чтобы делать ее счастливой».

К зданию, где располагалась адвокатская контора Камова, Лев подъехал за час до полуночи. Окна соседних домов еще светились: любители полуночных развлечений в виде просмотра телепередач и чтения художественной литературы задернули шторы и предавались любимым занятиям. В офисном здании светилось лишь одно окно. По слабой интенсивности света Гуров догадался, что освещенное помещение не что иное, как лестничный пролет. Дверь офиса выходила непосредственно на улицу, он достал ключи, отомкнул замок и прошел внутрь. Разрешение на осмотр офиса Камова Гуров получил сразу после того, как друг Камова, Алексей Гликберг, опознал тело. Тогда же он отправил в офис одного из оперов. Тот озаботился изготовлением дубликата ключа, осмотрел помещение и предоставил отчет. Ничего значимого опер не нашел, но положение Гурова было настолько отчаянным, что он цеплялся за любую возможность. Не добившись результата от посещения Зубовой, Лев решил осмотреть офис лично, вдруг при первом осмотре что-то упустили?

Миновав приемную, он подошел к двери, на которой висела табличка с фамилией погибшего адвоката. Толкнул дверь, она оказалась незапертой. В кабинете стояли стол, кожаное кресло, два стула для посетителей и закрытый шкаф для хранения бумаг. Стена над креслом владельца кабинета изобиловала рамками, в которые были вставлены всевозможные дипломы, грамоты и другие награды, полученные адвокатской конторой Камова и его партнеров.

Гуров уселся в кресло, выдвинул верхний ящик. Там лежали канцелярские принадлежности: канцелярские скрепки, клей, ручки и карандаши. Второй ящик содержал стопки бланков на все случаи жизни. Третий был пуст. Ни в столе, ни сверху ни одного черновика, ни одной личной записи.

— Интересно, как ты вел дела, неужели все держал в голове? — вслух размышлял Гуров. — Быть может, ты из числа тех педантов, что даже черновые записи держат в личном деле клиента? Стоит проверить.

Он открыл дверцы шкафа для бумаг. Три ряда архивных папок с наклеенными корешками. Папки расставлены по датам. Лев достал ту, которая была датирована текущим годом и месяцем. Она оказалась практически пуста — тощая папка с одним-единственным делом. Фамилия клиента была Гурову знакома. Эти данные привез оперативник, осматривавший помещение до него. Лев убрал папку на место, взял следующую. Просмотрел записи. Два клиента за месяц, негусто. В остальных папках было то же самое, но он решил, что не уйдет из кабинета, пока не осмотрит их все до единой. Чтобы было удобнее, перенес папки на стол, снова уселся в кресло и начал осмотр.

К концу третьего ряда Лев изрядно устал. «Напрасный труд, — ворчал он про себя. — Только время потерял». Он решил вернуть просмотренные и не просмотренные папки на место и отправляться домой. Составил папки друг на друга, подтянул к груди, осторожно поднялся, стараясь не разрушить получившуюся пирамиду, но, огибая угол стола, не рассчитал расстояние и зацепился ногой за корзину для бумаг. Пирамида рассыпалась, и папки с шумом полетели на пол.

Гуров принялся собирать папки и по одной относить в шкаф. Несколько папок при падении раскрылись, их содержимое выпало наружу. С ними пришлось повозиться. Лев проверял дату каждого документа, прежде чем убрать его в папку. Рассматривая очередной документ, он нахмурился. Дата на бланке была свежей, а папки содержали материалы трехгодичной давности. «Как такое могло произойти? Свежий документ попал в папку с завершенным делом случайно? При той педантичности, с какой здесь все устроено, этого просто не могло случиться. Тогда почему бланк, оформленный полтора месяца назад, лежит сейчас передо мной на столе, а не покоится в папке, где ему самое место?»

Гуров встал, подошел к шкафу, извлек папку, в которой лежали дела прошлого месяца, и вернулся обратно. В папке было всего два дела. В этот период к Камову обращался некий Михаил Игольников с просьбой представлять его в суде по поводу трений между ним и его партнером по бизнесу, и гражданка Ирина Лебедева, желавшая составить иск против косметического салона под смешным названием «Лилиоколум». Ни в том, ни в другом деле дубликата документа, найденного Гуровым, не имелось. Более того, документ этот явно выбивался из общей картины обоих дел. Собственно, и документом его можно было назвать лишь с натяжкой. Как и положено, бланк содержал все данные об индивидуальном предпринимателе Романе Камове. Далее следовала графа с датой. Она соответствовала принятым требованиям заполнения бланка-квитанции. Дальше было не так четко. Графа «принято от» пустовала. В графе «в уплату» стояла отписка «за юридические услуги». Подпись Камова имелась, а вместо подписи клиента стояла чудная закорючка. Конечно, можно было предположить, что это и есть настоящая подпись клиента — какую закорючку ставить для своей идентификации, дело добровольное. Возможно, клиент Камова — большой оригинал или пожилой человек, не утруждающий себя придумыванием витиеватой подписи. Но и это было не так любопытно, как запись в графах «учреждение» и «местонахождение». Уж их-то Камов мог заполнить без проблем. Его контора имела название и юридический адрес. Но записи в этих графах не соответствовали ни тому, ни другому. Это были аббревиатуры в три и четыре буквы, написанные не прописными, а строчными буквами, что было достаточно странно, если это действительно аббревиатура. Гуров сложил странный бланк и убрал его в карман, сложил в найденный в конторе пакет папки за три последних месяца. Наскоро распихав остальные папки на полки, он выключил свет, забрал пакет и ушел из конторы.

Глава 8

В следственном изоляторе временного содержания стояла гробовая тишина. Даже из дежурки, где, коротая ночь, охранники обычно вели шумные разговоры, сейчас не доносилось ни звука. Освещение в коридорах и камерах притушили, как и требовали правила внутреннего распорядка. Бритый лежал на нарах в одиночной камере. Он не спал, лишь делал вид, что вырубился, как только за ним закрылась дверь. Охранник, совершающий обход каждый час, ушел минут десять назад. Бритому показалось, что он чересчур долго рассматривал его в «глазок», но, быть может, так только показалось. Спать Бритый не мог. Виной тому было стойкое ощущение близости смерти. Когда оно появилось впервые? В тот момент, когда в камеру другого изолятора заглянул охранник и сообщил, что к нему пришел адвокат? Или в тот момент, когда Бритый узнал, кто этого адвоката прислал? Нет, тогда он ничего, кроме облегчения, не почувствовал. Адвоката прислал Голова, значит, он о нем беспокоится, вот что он подумал в тот момент. Сообщение адвоката, что он выбил для Бритого перевод в то же СИЗО, где чалится Голова, вот что его насторожило. Но и тогда объяснение адвоката о том, что так ему будет легче работать и ничего больше, показалось Бритому логичным. «Одиночка», вот что выбило его из колеи. Зачем «одиночка»? Ответ был только один — Голова собирается избавиться от Бритого. Вот тогда-то и появилась эта щемящая боль в груди.

Ему принесли ужин, баланду в алюминиевой миске, к которой он не притронулся. Не стал пить то пойло, что налили в кружку. От осмотра врача тоже отказался, сославшись на то, что был осмотрен при задержании. Забирая нетронутый ужин, охранник что-то буркнул себе под нос, но переспрашивать Бритый не стал, не до этого ему было. В следственном изоляторе номер четыре он провел уже больше десяти часов и до самого отбоя ждал, что получит весточку от Головы. Это означало бы, что у босса за пазухой нет камня, припасенного для него, но этого не произошло. С каждой минутой, проведенной в «одиночке», нервы Бритого натягивались все сильнее. Он лежал без движения, прислушиваясь к звукам вне камеры. Вздрагивал при каждом шорохе, втягивал голову в плечи, ожидая развязки. Бритый еще надеялся, что ошибся в своих прогнозах и его страх надуман. Такое иногда случается. Страх приходит из ниоткуда, от неизвестности и нервного напряжения. Он ожидал допроса следователя, прокручивал в голове события, предшествующие задержанию, пытался определить, какой версии держаться, и сумеют ли его подельники ладно соврать, не заложат ли его следаку, отсюда и чувство тревоги.

Так прошел еще один час. В коридоре застучали сапоги охранника, совершающего очередной обход. Три шага, остановка, еще три шага, снова остановка. Все как обычно. Или нет? Бритому показалось, что он слышит шаги нескольких пар обуви. Он напряг слух. Так и есть. Шаги охранника отчетливые, уверенные, а за этим звуком едва различимый топот еще одной пары ног. «Вот ты и дождался, — мысленно произнес Бритый. — Идет твоя судьба. Или смерть, кому как нравится». Внезапно страх прошел. Его место заняла апатия и какое-то странное чувство облегчения. «Скоро все закончится, так или иначе», — успел подумать он, прежде чем дверь его камеры приоткрылась, пропуская внутрь того, кого он так долго ждал.

— Ну, здорово, кореш, — произнес вошедший и уселся на постель в ногах Бритого.

Это был Голова собственной персоной. Выглядел он шикарно, особенно если учитывать обстоятельства встречи. Аккуратная стрижка, волосы гладко зачесаны назад даже в это время суток. Строгий костюм, отглаженная рубашка темно-синего цвета. Если бы не обшарпанные стены «одиночки», можно было представить, что к Бритому пришел его родственник, которого он давно не видел, и визит его никак не связан со сложившейся ситуацией.

— Чего молчишь? Не хочешь поздороваться со старым приятелем? — Голос Головы звучал обыденно. — Присядь, разговор есть.

Ослушаться Бритый не посмел. Он скинул ноги на пол, прислонился спиной к каретке кровати, машинально подтянул одеяло повыше, точно думал, что эта бесполезная преграда защитит его от неприятностей. Голова наблюдал за ним с возрастающим интересом.

— Да ты, никак, боишься? — удивленно произнес он.

Бритый не понял, вопрос это или утверждение, потому промолчал.

— Возможно, ты и прав, — продолжал Голова. — Страх — плохой советчик, когда ты на воле, здесь же страх часто играет на нашей стороне. Я вот тоже иногда боюсь. Не тех, кто меня охраняет, эти мне не страшны. Людей вообще бояться глупо. А вот их поступков следует опасаться. Взять, к примеру, тебя. Сейчас ты ведешь себя молодцом, но что будет, когда следак возьмется за тебя конкретно? Мне тут птичка на хвосте новости принесла, я поразмыслил и решил тебя навестить. Ты ведь рад моему визиту, верно, Бритый?

— Сдавать тебя я не собираюсь. — От долгого молчания голос Бритого прозвучал хрипловато, но уверенно. — Почему меня до сих пор не допрашивали, я не знаю. Наверное, думают, что так я стану сговорчивее. Их трюк не сработает, ты меня знаешь.

— Знаю, потому и здесь, — мягко проговорил Голова. — Хочу прояснить кое-что до того, как ты встретишься со следователем или с нашим общим другом, полковником Гуровым. Это ведь по его вине ты здесь, верно?

— Знаю, я облажался, — решив, что Голова пришел к нему с миром, начал оправдываться Бритый. — Надо было выждать удобный момент, а не переть напролом. Моя вина, Голова, мне и отвечать. Не знаю, что тебе наговорили, только у Гурова на меня ничего нет. Он не сможет доказать, что я был в той машине. Помурыжат пару недель и отпустят.

— Мне бы твою уверенность, — притворно вздохнул Голова. — Спал бы сейчас себе спокойненько, вместо того чтобы вразумлять неразумное дитя, которое по доброте душевной взял себе в помощники.

— Да ты сам рассуди, стали бы они меня манежить, будь у них доказуха? — Бритый продолжал умасливать босса. — Я с ним базар имел, в курсе, чем он дышит. Да любой адвокат за пять минут разобьет всю его доказательную базу. Точно тебе говорю.

— У меня другое мнение на этот счет. Он далеко не дурак и соваться к тебе без неопровержимых улик не стал бы. А вот на меня у него действительно ничего нет. Пока.

— Так это и останется. Я — могила, ты же знаешь, — заверил Бритый.

— Могила, говоришь? Хорошая мысль, — задумчиво глядя на него, произнес Голова. — Могила — это и правда хорошо. А главное — надежно.

— Ты о чем? — внезапно севшим голосом спросил Бритый.

— Да все о том же, о вечном. Мысль твоя про могилу светлая. Как предпочитаешь умереть? Сам справишься или помощников прислать?

— Ты ведь это несерьезно? — Прежнее чувство близкой смерти вновь вернулось к Бритому, но он отогнал его прочь. — Моя смерть никому не нужна. Я все исправлю, обещаю!

— Это было бы неплохо, если бы было исполнимо, — снова вздохнул Голова. — Ты мне нравился, Бритый, сам это знаешь. Но в последнее время ты стал небрежен в делах. Кто в этом виноват?

— У меня за пять лет ни одного прокола, — начал Бритый. — Я тебя ни разу не подвел, в чем я небрежен, скажи?

— Значит, Гуров не в счет? Я так не считаю. И потом, в том деле с адвокатиком, как там его звали? — Голова сделал вид, что не может вспомнить имени адвоката.

— С Камовым я сработал как надо, — защищался Бритый. — Никто на моем месте не сработал бы лучше. Кто же знал, что его жена нарвется на Гурова? Все было чисто, пока он не вмешался.

— И потому я говорю, что работать ты стал небрежно. Кому нужны небрежные работники? Мне не нужны. И проблемы из-за небрежных работников мне не нужны, а из-за тебя, Бритый, у меня проблемы.

— Помоги выйти отсюда, и я все исправлю. — Бритый предпринял новую попытку уломать Голову. — На тебя Гурову не выйти, и ты это знаешь. Я все улажу, обещаю.

— И снова я с тобой не согласен. Сказать, где ты просчитался? Твоя подружка, вот твой главный промах. Не стоило впутывать ее в наши дела.

— При чем здесь она? — Теперь Бритый по-настоящему испугался. — Про нее вообще речи не шло.

— Это пока, — произнес Голова. — Гуров не дурак, он сумеет подбить колоду так, что твоя красавица любовница станет его главным козырем против твоих шестерок.

— Ему никогда не связать ее со мной! — воскликнул Бритый, но в голосе уверенности не было.

— Думаю, уже сумел. Думаю, не позднее завтрашнего дня он поставит тебя перед ней и заставит вас обоих говорить. Лжесвидетельство — небольшой грех, но твоей крале и этого будет достаточно. Она ли выдаст Гурову то, чего он жаждет услышать, или ты, ради ее безопасности, мне разницы нет. Я, знаешь ли, дожидаться развязки не собираюсь.

— Она ничего не знает, — выпалил Бритый, хватая Голову за рукав. — Только то, что было нужно для дела. Даже если признается, что выдала себя за любовницу Камова по моей просьбе, что из этого следует? Твоего имени она в этой связке не назовет.

— Блефуешь ты хреново, Бритый. Мой тебе совет: не садись играть в покер с профессионалами, обчистят до нитки, — брезгливо поморщился Голова и сбросил руку Бритого. — Надоел мне этот разговор. Слушай и не перебивай. Расклад такой: сейчас мои ребята охраняют твою любовницу и ждут от меня команды. Какой я отдам приказ, зависит от тебя. А вариантов всего два: либо ты избавляешь меня от необходимости волновать твою бабу, либо я избавляю ее от любых неприятностей. У мертвых ведь не бывает неприятностей, верно?

— Она ничего не знает, — повторил Бритый, понимая, что спор проигран.

— Знаю и потому оставлю ее в покое, если ты постараешься и избавишь себя от встречи с Гуровым. Без тебя она будет мне не опасна, а вот с тобой — это бомба замедленного действия. Ты ведь у нас рыцарь, когда дело доходит до твоей Настены. На это и будет делать ставку Гуров, а значит, мы должны лишить его этой возможности. Ты меня понял, Бритый?

— Должен быть другой выход. — Возможность благоприятного исхода встречи ускользала от Бритого, он это понимал, но все равно цеплялся за призрачную надежду изменить решение босса. — Настя может уехать из города. Сегодня же ночью. Тогда у Гурова не будет возможности давить на меня через нее. Ради ее безопасности я готов на все.

— Вот это ты зря сказал, — произнес Голова и встал со шконки. — Потому я и здесь. Ради безопасности своей Настены ты сдашь меня в три минуты, сам это подтвердил. Поэтому остается только один выход. Так что предпочтешь: прислать помощников или справишься без посторонних?

Бритый и сам понял, что сморозил глупость. Он до боли прикусил язык, проклиная себя за неосмотрительность, но было поздно. Голова больше разговоры вести не станет. Даст Бритый ответ или нет, конец один. Немного помедлив, он поднял взгляд на того, кто много лет отдавал ему приказы, и коротко ответил:

— Сам.

— Вот и славно. — Голос Головы потеплел. — Приятно иметь дело с разумным человеком. О Насте не беспокойся. Сделаешь все чисто, ее безопасность я тебе гарантирую.

— Дай слово, что не тронешь ее, — потребовал Бритый. — После стольких лет ты мне должен.

— Я уже сказал: о Насте не переживай. Я ее не трону, — пообещал Голова и, не прощаясь, вышел из камеры.

Бритый остался в камере один. Он вернулся на шконку, натянул одеяло на голову. Хотелось выть от досады на самого себя, хотелось крушить все подряд, хотелось размозжить голову о стену, но он заставил себя лежать без движения. Постепенно злость ушла. Как всегда, помогли воспоминания. Он вспоминал, как сопливым подростком пришел к Голове и заявил, что хочет на него работать. Тогда Голова занимался мелкими аферами и помощников не жаловал, но Бритого это не смутило. Он твердо решил, что будет работать с ним, на него, и не отступит от своего решения. Бритому казалось, что жизнь афериста полна романтики. Какой криминал в том, чтобы облапошить того, кто дает себя облапошить? Лоху лоховская судьба. Так он размышлял тогда.

Долгих три месяца он докучал Голове, убеждая, что в его лице тот приобретет верного друга и помощника, и в конце концов Голова уступил. Давно это было. С романтикой аферистов они покончили быстро, перейдя на новый уровень. Что только не приходилось делать Бритому, чтобы оправдать доверие крутого друга. Жалел ли он о тех временах, когда еще не был знаком с Головой? Жалел ли сейчас о том, что выбрал этот путь? Нет, об этом он не жалел, а вот о том, что втянул любимую в свои аферы, сожалел. Если бы знать, как все обернется! Но она настаивала, говорила, что хочет жить его жизнью, что не хочет, чтобы у него были от нее секреты. И он уступил, как когда-то уступил ему Голова. Теперь пришло время пожинать плоды. «Прости, любимая, прости за все», — мысленно произнес Бритый. Отбросив одеяло, он оглядел камеру, прикидывая, как лучше выполнить последний приказ босса. Взгляд скользил по камере, не задерживаясь на предметах. Голова не позаботился о том, чтобы облегчить Бритому задачу. Не найдя ничего подходящего для выполнения плана, он снова лег на нары и накрылся одеялом с головой. До следующего обхода оставалось недолго. «Подожду немного, — решил Бритый. — До утра времени много, что-нибудь придумаю».

— Твою ж в карусель, погонами вам подавиться! Наградил бог полковниками! И о чем вы только думали? Ну, первогодкам такой промах еще можно было бы простить, но вам?! И это после того, как он был у нас в кармане! Уволю, к чертовой матери!

Гуров и Крячко стояли в кабинете генерала Орлова и краснели, а генерал метался из угла в угол, изрыгая проклятья в адрес подчиненных. Повод у него был более чем уважительный. Прошедшей ночью в одиночной камере изолятора временного содержания покончил с собой главный подозреваемый по делу убийства адвоката Камова и девяти бомжей Дмитрий Шипов. Акт самоубийства не вызывал сомнений, Шипов лишил себя жизни добровольно. Перегрыз зубами вены на обеих руках и истек кровью до того, как охрана забила тревогу. Зверский способ, но действенный. Даже успей охрана вовремя, Шипова было не спасти, подобные раны невозможно залатать в условиях тюремного лазарета, а до больницы он все равно не дотянул бы. Генералу о происшествии доложили тотчас, как только он переступил порог Главка. Он вызвал в кабинет Гурова и Крячко и лично сообщил им новость, после чего последовала тирада о том, как глупо поступили его подчиненные, отложив беседу с подозреваемым.

— Ведь у вас все было на руках, — буйствовал Орлов. — Был свидетель, который видел, как Шипов встречался с Камовым. Был свидетель, который видел его в компании одного из погибших бомжей. Еще один свидетель утверждал, что видел машину Шипова у дома Камовых. Мало? Нашли свидетеля, который видел Шипова в дачном поселке. В этом же поселке обнаружено место, где держали Камова, с кучей отпечатков и того, и другого. Опять мало? Вот вам девица, выдававшая себя за любовницу адвоката, а на деле оказавшаяся любовницей все того же Шипова! Что еще вы надеялись найти? Золотое руно? Видеозапись, на которой Шипов дает признательные показания против своего подельника Головы? Признание самого Воскобойникова? Чего вы выжидали, я вас спрашиваю?

— Все улики вели только к Шипову, нам же нужна была наводка на заказчика, то есть на Воскобойникова. На него же, помимо давней связи с Шиповым, ничего не указывало, — заговорил Гуров. — Мы надеялись получить эту наводку от Шипова.

— Надеялись? Они надеялись! — продолжал бушевать Орлов. — И что вышло из ваших надежд?

— Такого поворота мы не предвидели, — произнес Крячко. — Признаем, с Бритым вышла промашка.

— Я спросил, на что вы надеялись, — повторил генерал. — И это был не риторический вопрос. Хочу понять, чем вы можете оправдать свое бездействие.

— Мы хотели провести очную ставку. Привезти к Шипову его любовницу, предъявить ей обвинение в лжесвидетельстве и заставить Шипова говорить, в обмен на лояльность к Зубовой. Мы полагали, что в этом случае Шипов сдаст Голову. Не позволит любовнице сесть в тюрьму за его проделки.

— Поздравляю! Теперь у вас вообще ничего нет, — устав кричать, сбавил тон генерал. — Единственный подозреваемый — и тот ускользнул. Все факты, что вы собрали, лишь косвенно указывают на причастность Шипова к убийству Камова. Выбивать признание не из кого. Любовница бесполезна, так как мертвый Шипов уже ничего ради нее не сделает. Что теперь?

— Он пошел на это не случайно, — поняв, что волна гнева утихла, произнес Гуров. — Его явно подтолкнули. Вам известно, что в этом же СИЗО содержится и Воскобойников? Как вышло, что Бритого перевели в это СИЗО?

— Адвокат его постарался, — сообщил Орлов. — Этот вопрос я выяснил в первую очередь. Хитиков объявил, что в интересах своих клиентов настаивает на переводе Шипова в тот же изолятор, в котором находится другой его клиент. Ему пошли навстречу. На это утро было назначено сразу две встречи: на девять часов — с Шиповым, на десять — с Воскобойниковым. Это решило дело. Гоняться от одного изолятора к другому было действительно не с руки.

— Хитрый ход, ничего больше, — заметил Гуров. — Как Хитиков вообще вышел на Шипова?

— Тот обратился к нему сам. Сказал, раз он хорош для его бывшего босса, значит, хорош и для него. Хитиков поломался для вида, но потом согласился вести дело Шипова. С условием, что того переведут в следственный изолятор номер четыре. — Орлов сцепил пальцы в замок, что означало крайнюю степень напряжения. — Как бы там ни было, формальности были соблюдены. Более того, Хитиков собирается подать жалобу на охрану изолятора, обвиняет их в халатности. Чего доброго, еще и процесс выиграет. Вот круто будет! Сам создал условия для того, чтобы его клиента вынудили покончить с собой, и сам же засудил своих помощников.

— Чем же мог Голова запугать Бритого? — дождавшись окончания фразы, спросил Крячко. — Ясно же, что без него тут не обошлось. Доказать, что он оказал давление на Бритого, невозможно, я это понимаю, но вот попытаться угадать, за какой рычаг он потянул, чтобы добиться своего, было бы не лишним.

— Зубова, — произнес Гуров.

— Зубова? Это любовница Бритого? — уточнил Орлов.

— Все верно, — подтвердил Лев.

— И как же она могла повлиять на своего возлюбленного?

— Не она, а ее существование. Голова сделал то, что собирались и мы, только успел сделать это раньше. Он пригрозил Бритому, что расправится с его любовницей, если тот предстанет перед следователем. Думаю, дал ему понять, что только его смерть избавит девушку от проблем. Шипов повелся и сделал то, чего от него ждал Воскобойников.

— Логично, — согласился Орлов. — Очная ставка с зазнобой могла сильно навредить Голове.

— Не просто навредить, а потопить его целиком, и не только его, но и его высокопоставленного клиента, — заметил Гуров.

— Ты все так же уверен в том, что за Головой стоит кто-то, кого он никак не может светить? — спросил генерал.

— Теперь я в этом уверен даже больше, чем до смерти Бритого. Воскобойников пожертвовал лучшим из своих людей не ради какого-то поп-певца, обдолбившегося на крутой вечеринке и не желающего, чтобы о его выходке узнала пресса. Тут речь идет о куда более влиятельной персоне, — подтвердил Лев. — Знать бы, что это за персона.

— Что собираешься предпринять?

— Если честно, я понятия не имею, как подступиться к Голове.

— Что-нибудь придумаем, — поддержал напарника Крячко. — На то мы и сыскари.

— Идите уже, горе-сыскари, — махнул рукой Орлов. — И без результата не возвращайтесь. Второго поражения я от вас не потерплю. Уволю, к чертовой матери. И это не пустая угроза.

— Снова сверху достают? — догадался Гуров.

— Приказ закрыть дело о десяти бомжах к концу недели. В противном случае мне гарантировано взыскание, а вам — либо понижение в звании, либо увольнение. Так что, сами видите, на кону не только честь отдела.

— Ничего себе альтернатива, — опешил Крячко. — Они там все белены объелись, что ли? Из-за каких-то бомжей лучших работников под нож!

— Не из-за бомжей, а из-за огласки. Дело резонансное, как любят выражаться в верхах. Оно требует соответствующего результата. Будет результат — будет поощрение, а нет… Продолжение сами знаете.

— Да что там вообще творится? — начал закипать Станислав. — Сами бы оторвали свои жирные задницы от тепленьких кресел, поскакали бы по городу в поисках свидетелей, тогда бы по-другому заговорили.

— Я свою задницу тоже нечасто от кресла отрываю, — проворчал Орлов, — тем не менее бездельником себя не чувствую. Иди, Стас, работай, пока мы до нового скандала не договорились.

Гуров ухватил Крячко за рукав и вытащил в приемную. Всю дорогу до кабинета Крячко ругался на чем свет стоит, обвиняя вышестоящее начальство в черствости и неумении правильно оценить ситуацию. Гуров терпеливо слушал, давая другу возможность высказаться. Втолкнув друга в кабинет, он плотно прикрыл за собой дверь, чтобы крики Крячко были не так слышны. Стас разорялся еще минут десять, после чего уселся на подоконник и заявил:

— Думаю, пришло время подбить итоги.

— Первая светлая мысль за последний час, — улыбнулся Лев. — С чего думаешь начать?

— Это ты у нас генератор идей, ты и решай.

— Ладно, спрыгивай с шеста и подгребай ближе, будем думу думать. У меня тут кое-что новенькое есть. Вчера побывал в конторе Камова, нашел интересный документ.

— Что же ты Орлову не сказал? — удивился Крячко.

— Не хотел раньше времени обнадеживать старика. Я пока не понял, чем это может нам помочь, но проверить стоит. Тем более что план с Зубовой провалился.

— Выкладывай, что там у тебя в рукаве, — потребовал Станислав.

— Документ любопытный. Нашел его в одной из папок Камова. Кстати сказать, Роман Камов — педант, когда дело касается работы. У него все папки с делами в идеальном состоянии. Бумажка к бумажке, папки с ярлыками, соответствующими содержимому. И лишь один документ лежал не в той папке, в которой ему положено лежать. Это наводит на размышления.

— Да что за документ-то?

— Квитанция. Выписана на сумму, превышающую обычный гонорар адвоката, я проверил. — Гуров выложил квитанцию перед Крячко. — Имени клиента нет, а вместо названия конторы и ее юридического адреса набор букв.

— Тайный клиент? Что же в этом любопытного? Клиент пожелал остаться безымянным, в адвокатской практике такое случается, — рассматривая листок, протянул Крячко. — Набор букв может быть и произвольным. Чисто для проформы, чтобы бланк был заполнен целиком.

— Да, но почему именно эти графы? Какая такая секретность заключается в названии конторы, в которую клиент уже обратился? Я бы понял, если бы эти буквы были написаны в графе, где должны стоять данные о клиенте, но не о конторе, — возразил Гуров. — А сумма тебя не смущает? За какие юридические услуги клиент готов платить в три раза дороже, чем платят другие?

— Возможно, дело сложное, — заметил Стас. — Или Камов берет доплату за анонимность. Теперь мы этого не узнаем.

— Может, и узнаем, — ответил Гуров и выложил перед ним папку. На титульном листе были проставлены даты. Первая сообщала о том, когда дело было создано, вторая давала дату окончания дела.

Крячко пролистал папку, особо изучил квитанцию оплаты. В этой квитанции сумма действительно была гораздо ниже, а все графы заполнены так, как положено.

— И что это доказывает? — захлопнув папку, спросил он.

— Посмотри на дату в первой квитанции, — подсказал Лев.

— И что? Этот клиент появился где-то в промежутке, когда Камов занимался делом господина… — Крячко снова заглянул в папку, чтобы прочесть фамилию клиента. — Михаила Ефимовича Игольникова. Возможно, Камов вел сразу два дела, вот и весь секрет.

— Заметил, что подпись не совпадает? — удовлетворенно улыбнулся Гуров.

— Разумеется, заметил, — фыркнул Станислав. — Ты меня за идиота, что ли, держишь?

— Не ворчи, смотри дальше.

— Нет уж, — оттолкнул папку в сторону Стас. — Хочешь поделиться тем, что нарыл, валяй. А в загадки-отгадки я играть отказываюсь.

— Ладно, лентяй, слушай, — усмехнулся Гуров. — В период, указанный в квитанции, оформленной не по правилам, Роман Камов вел не одно дело, это точно. У него было по меньшей мере три клиента: уже известный тебе Михаил Игольников, некая гражданка Ирина Станиславовна Лебедева и анонимный клиент, про которого нам ничего не известно. Папки с его делом в кабинете Камова нет. Подпись на квитанции не совпадает ни с одной подписью клиентов, обращавшихся в контору за три последних месяца. Уверен, даже если мы сравним подписи всех клиентов, этой закорючки не встретим больше нигде. Спрашивается, почему нет дела?

— Не успел завести, — предположил Крячко. — Уладил проблемы анонимного клиента настолько быстро, что не успел зарегистрировать.

— Всех успевал, а этого не успел? Не годится.

— Тогда клиент, возможно, от регистрации отказался намеренно. Никаких записей — таковы условия за тройную оплату, — выдвинул новое предположение Крячко.

— И снова мимо, — возразил Лев. — Будь у Камова подобная практика в ходу, квитанций было бы куда больше. Анонимный клиент — это потенциальные проблемы. С налоговой, например. Из-за разовой суммы Камов рисковать бы не стал. Вот если бы квитанций было много, тогда можно было бы предположить, что она из категории побочного дохода, облагать налогом который Камов не собирался.

— Так давай это и предположим.

— Говорю же, не годится. Этот вариант подойдет лишь в том случае, если дело анонимного клиента как-то связано с последующей смертью Камова. А раз так, это наша зацепка.

— Может, ты и прав, — согласился Стас. — Только как ты собираешься искать того, кто изначально пожелал оставаться инкогнито?

— С помощью компаньонов Камова. Вызовем их повесткой, допросим и узнаем, кого адвокат принимал в означенный день.

— Отличная идея. Жаль, что осуществить ее удастся только через две недели, а к тому времени нас здесь уже не будет. Забыл угрозу генерала? Мне она не показалась пустой.

— Что значит не сможем осуществить? — Гуров пропустил мимо ушей напоминание об увольнении. — По повестке они обязаны явиться в двадцать четыре часа.

— Должны и наверняка явились бы, но есть одна малюсенькая загвоздочка, — ехидно улыбнулся Крячко. — Супружеская чета Брулевских в данный момент находится в трех с половиной тысячах километров от Москвы в славном городе Тель-Авиве не менее благородного Государства Израиль.

— В Израиле? Но что они там делают?

— Тебе интересно, чем они там занимаются, но неинтересно, откуда я это узнал? Странная реакция, — продолжал подначивать Стас.

— Кстати, откуда тебе это известно?

— Подбивал вчера записи по рапортам. Понял, что упустили из вида этих двоих, и хотел смотаться, навестить. Рассчитывал в беседе выяснить какие-то подробности о деятельности Камова. Нашел в Интернете номер телефона супруга, позвонил. Тогда и узнал, что Раиса и Александр Брулевские в данный момент отдыхают в Тель-Авиве. Он был любезен со мной ровно полторы секунды, столько времени понадобилось на то, чтобы сообщить мне дату, когда я смогу насладиться беседой с ним. Повторные звонки остались без ответа. Наверное, он посчитал расточительством оплачивать из своего кармана международный роуминг ради прихоти сотрудника московской полиции.

— Это плохая новость, — расстроился Гуров. — Они могли бы нам здорово помочь. Что ж, до Брулевских нам не добраться, так что придется действовать в обход закона. Найдем Игольникова и Лебедеву.

— Хочешь признаться им, что вскрыл личные дела клиентов адвоката? Да ты смельчак! — невесело улыбнулся Крячко. — Подставишь и себя, и генерала.

— Другого выхода нет. Либо мы узнаем, кто скрывается за этой закорючкой, либо Воскобойников выйдет сухим из воды, а нас с тобой так и так попрут из органов.

— Умеешь ты убеждать, Лева, — вздохнул Станислав. — Ладно, я с тобой. Поделим клиентов или будем действовать сообща?

— Лучше вместе, — подумав, решил Гуров. — Так шансов больше. Я что-то упущу, ты подстрахуешь, и наоборот. Убирай папки и по коням.

Глава 9

Рассудив, что женщина будет больше возмущена вмешательством в личную жизнь, свой эксперимент полковники решили начать с Михаила Игольникова. Его контора располагалась всего в трех кварталах от здания главка, что также повлияло на их выбор. Прежде чем отправиться к Игольникову, Гуров и Крячко навели о нем справки. Пятидесятилетний предприниматель вот уже двадцать лет занимался продажей подержанных автомобилей. Имел супругу и двоих дочерей, много лет назад выпорхнувших из родительского гнезда. Также имел партнера по бизнесу. Последний появился сравнительно недавно, всего каких-то пять лет назад, но уже успел насолить Игольникову настолько, что тому пришлось прибегнуть к помощи адвоката. На всякий случай собрали информацию и о партнере. Он был моложе Игольникова на добрых двадцать лет. Энергичный молодой человек до встречи с Игольниковым занимался игорным бизнесом, потом перешел в торговлю, некоторое время подвизался старшим менеджером в элитном автосалоне Москвы. Затем работа «на дядю» ему наскучила, и он вложил сбережения в бизнес Михаила Игольникова, который к тому времени претерпевал финансовые трудности. Криминального прошлого, на что втайне надеялись Гуров и Крячко, полагая, что подобные знания помогут наладить контакт с Михаилом, не имел. Семьи у него не было, в дурных связях не замечен. Кроме здорового желания заработать, ничего предосудительного на партнера Игольникова накопать не удалось. С тем напарники и явились в автосалон.

Едва они переступили порог, как с трех сторон к ним ринулись менеджеры.

— Добро пожаловать в автосалон «Твоя мечта»! — воскликнул молодой человек, оказавшийся проворнее всех. — Ваша мечта — наши возможности. Вот наш девиз. Автомобиль какого класса вы хотели бы приобрести?

— «Порш Спайдер», — не моргнув глазом, выдал Крячко. — Желательно стального цвета, но сгодится и просто черный.

— К сожалению, в нашем салоне идет продажа авто с пробегом, а эта модель только вышла в свет, — запнувшись лишь на секунду, затараторил менеджер. — Но вы все равно попали туда, куда нужно. Для вас имеется специальное предложение: автомобиль «Мазда» трехгодичной давности. Уникальность этого авто в том, что за половину от первоначальной стоимости вы получаете практически новую машину. Пробег ее равен…

— О чем вы говорите? — завелся Крячко. — Сравнить «Порш Спайдер» с какой-то «Маздой». Да знаете ли вы, каковы характеристики «Порша»? Гибридный движок бензин-электрика, разгон до ста километров в час за три секунды, семиступенчатая коробка передач, максимальная скорость триста двадцать километров в час. И при всем при этом экономия бензина просто сказочная. Она за сотню километров успевает сожрать только три литра бензина.

— Полагаю, и стоимость ее куда выше, чем тот автомобиль, который мы готовы вам предложить. — Радость менеджера от победы в гонке за клиентом пошла на убыль. — Если вам не нравится «Мазда», можем предложить «Понтиак». Весьма недурные характеристики.

Гуров решил избавить менеджера от терзаний, приготовленных напарником. Он похлопал парня по плечу и мягко произнес:

— Простите, молодой человек, но мы пришли не за машиной. Мой друг просто пошутил.

— Но вы все равно можете нам помочь, — недовольный тем, что прервали его игру, заявил Крячко. — Подскажите нам, где найти хозяина салона, и будем считать инцидент с «Маздой» исчерпанным. Надо ж было предложить такую рухлядь вместо «Порша».

Поняв, что перед ним не клиенты, менеджер решил, что любезничать с ними необязательно, и сердито проворчал:

— А хозяина здесь нет. Его в офисе днем с огнем не поймаешь.

— Вот как? И где же он бывает, если не на рабочем месте? — выдал Крячко, который тоже не собирался любезничать с сопляком, не понимающим разницы между крутым авто и подержанной железякой. — Разве за вами не нужен глаз да глаз, чтобы вы его не обворовали?

— Решили оскорблять меня только потому, что поставил вашу мечту в один ряд с ширпотребом? — огрызнулся парень. — Я бы с большей радостью занимался продажей вашего чуда, если бы в салоны «Порше» не было такого строгого отбора.

— Так ты знаешь толк в машинах? Чего же притворялся? — обрадовался Крячко. — Я уж подумал, что у тебя вместо мозгов литиевые батарейки, а ты, оказывается, парень что надо.

— Стас, мы тут по делу, — прервал его Гуров и снова обратился к менеджеру: — Не подскажете, в какое время мы сможем застать господина Игольникова? Хотя бы приблизительно.

— Михаила Ефимовича? Так вы о нем спрашивали? Михаил Ефимович на месте. Поднимайтесь вон по той лестнице, вторая дверь. И можете не стучать, там всегда открыто, — сменив гнев на милость, охотно сообщил парнишка.

Поднявшись на второй этаж, Гуров толкнул дверь. Как и говорил менеджер, дверь оказалась открытой. В микроскопическом кабинете за столом сидел мужчина средних лет и что-то изучал, уткнувшись в монитор компьютера. Гурову пришлось покашлять, чтобы тот обратил внимание на посетителей.

— Доброе утро, — оторвав взгляд от монитора, поздоровался мужчина. — Какие-то проблемы?

— Почему сразу проблемы? — удивленно переспросил Крячко. — Разве к вам приходят только по этому поводу?

— В основном да, — не смущаясь, признался мужчина. — Можно сказать, в этом заключается моя работа. В улаживании конфликтов между покупателями и сотрудниками салона.

— И часто у вас случаются конфликты? — поинтересовался Лев.

— К сожалению, чаще, чем хотелось бы. Покупка автомобиля — нервное мероприятие, а приобретение подержанного авто — нервное вдвойне. Вы когда-нибудь задумывались над тем, кто решается на покупку автомобиля с пробегом? По статистике, такие авто приобретают люди, чей достаток ниже среднего. Следовательно, ради подобной покупки они много чем жертвуют. А ущемляя себя на протяжении нескольких лет, люди хотят получить за свои кровные самый лучший товар и к нашим менеджерам априори доверия не имеют. По их мнению, менеджер непременно захочет всучить им заведомо плохой товар по баснословно высокой цене.

— А это не так? — хмыкнул Крячко.

— Разумеется, не так. Вы ведь не на рынок пришли, где продавец появился лишь раз, и потом его хоть с собаками ищи, не отыщешь. У нас солидное заведение. Двадцать лет безупречной работы.

— А вы — его владелец Михаил Ефимович Игольников, — закончил фразу Гуров.

— Совершенно верно. Я совладелец этого салона, — подтвердил мужчина. — Так вы утверждаете, что у вас не возникло проблем с нашими сотрудниками, чем в таком случае могу помочь я?

— У нас к вам дело сугубо деликатное, — решил начать издалека Лев. — Несколько дней назад в городе, вернее в пригороде, произошло событие, которое привело нас сюда. Непосредственно с вами оно не связано, но мы надеемся, что вы сможете пролить свет на некоторые события, свидетелем которых вы могли бы быть.

— Начало интригующее. — Игольников улыбнулся, но улыбка вышла невеселая. — Нельзя ли поподробнее? Из того, что я услышал, просто невозможно сделать какие-то выводы. Некое событие, некие обстоятельства, некое свидетельство. Довольно расплывчатые данные, вы не находите?

— Мой напарник хочет задать вам вопрос касательно вашего общения с адвокатом Романом Камовым, — выпалил Крячко, которому надоело ждать, пока Гуров раскачается.

— Напарник? — нахмурился Игольников.

— Вы не ослышались, я сказал именно «напарник». Коллега, товарищ, сослуживец, так это называется. Ваш напарник — это ваш партнер по бизнесу. Мой напарник — коллега по работе.

— Кто вы такие, черт бы вас подрал! — вдруг сердито воскликнул Игольников.

— Мы из полиции. — Лев вынул из нагрудного кармана удостоверение. — Полковник Гуров, а это полковник Крячко. Простите моего напарника за нетерпение, но дело действительно срочное.

— Каким боком вас касаются мои отношения с адвокатом Камовым? — ничуть не успокоенный извинениями полковника спросил Игольников.

— Событие, произошедшее в Подмосковье, о котором я упоминал, — снова начал Гуров, и снова Крячко перебил его:

— Десять бомжей в подвале заброшенного дома, слышали об этом? Так вот, одним из этих бомжей был ваш адвокат, Роман Камов.

— Он был бомжом? Быть этого не может! — выпалил Игольников.

— Вот и мы так думаем, — согласно кивнул Стас. — Полковник Гуров, как и я, считает, что его убили. И вы могли видеть человека, связанного с насильственной смертью Камова. Теперь вам ясна цель нашего визита?

— Позвольте, что значит, «я мог видеть»? Хотите сказать, что мне знаком убийца? Быть этого не может! — повторил Игольников.

— Давайте зайдем с другого конца. — Гуров бросил строгий взгляд на Крячко, приказывая ему молчать. — Роман Камов одновременно с вашим делом работал еще над одним. Так мы полагаем. Сведений об этом клиенте у нас нет, только его подпись на квитанции об оплате услуг Камова. Но нам известна дата, когда этот клиент посещал контору адвоката. Возможно, вы в этот день также посещали контору и могли его видеть.

— Я был в офисе Романа всего три раза. Даты могу сверить по еженедельнику, — начал Игольников, но в середине фразы осекся. Лицо его налилось краской, он вытаращил на Гурова глаза, и продолжение фразы прозвучало куда менее доброжелательно: — Откуда вы узнали о том, что я пользовался услугами Камова? Вы рылись в его бумагах? Какое право вы имели совать свой нос в мою частную жизнь?!

— Согласен, со стороны все кажется довольно драматичным, но поверьте, нам нет никакого дела до ваших трений с партнером по бизнесу, — как можно мягче произнес Лев.

— Ах, вам нет дела? Тогда почему вы вообще знаете о том, что у меня были трения с партнером по бизнесу? — Успокаиваться Игольников и не думал. — Вам знакомо выражение «адвокатская тайна»? Или для полиции это пустой звук? Как вы вообще решились явиться сюда со своими инсинуациями?

— Поймите, речь идет о смерти десяти человек, — попытался урезонить Игольникова Лев. — Все, чего мы ждем от вас, это понимания ситуации и небольшой помощи. Согласитесь, невольное вмешательство в вашу личную жизнь — небольшая цена за поимку преступника, посягнувшего на жизнь десяти человек.

— Да плевать я хотел на ваших бомжей! — заявил Игольников. — Пусть хоть все передохнут, город чище станет. А вот на ваши противозаконные действия мне не плевать. Уж поверьте, я найду на вас управу. Вы горько пожалеете о том, что копались в моем прошлом.

— А чего вы так раскипятились? — вклинился в спор Крячко. — Что такого страшного было в той папке, что завел на вас адвокат? Вы что, признались ему в том, что хотите избавиться от партнера, прикарманив себе деньги, которые он в ваше дело вложил?

Выстрел был сделан наугад, Стас и не думал досконально изучать записи Камова, но каким-то образом он попал в «яблочко». Игольников в один миг как-то сдулся, весь его пыл испарился, он обессиленно рухнул в кресло и схватился за сердце. Гуров забеспокоился.

— Как вы себя чувствуете, Михаил Ефимович? — осторожно осведомился он. — Налить вам воды?

— Оставьте меня в покое, — едва слышно прошелестел тот. — Я никогда и ни с кем не сталкивался в офисе Камова. Мне нечего вам сказать.

— Вы даже не спросили, о какой дате идет речь, — напомнил Крячко.

— Какую бы дату вы ни назвали, ответ будет один: я ни с кем не встречался в конторе адвоката. И это не отговорка. Таковы были условия нашего сотрудничества. Господин Камов строго следил за выполнением этого пункта. Я даже его компаньонов ни разу не видел.

— Напрасно вы так расстроились. — Несмотря на отказ Игольникова, Стас все же налил ему стакан воды. — Выпейте, полегчает. Жаль, что не смогли нам помочь. И, кстати, насчет денег вашего партнера — это я наобум сказал, я не читал вашего дела.

— Почему я должен вам верить? — принимая стакан из его рук, спросил Игольников.

— Потому что я говорю правду, — просто ответил Крячко и вышел из кабинета.

Гуров дождался, пока Игольников выудит из верхнего ящика стола флакон с лекарством и забросит таблетку в рот, и последовал за товарищем. Крячко ждал его на улице.

— Ну и мразь этот твой Игольников, — сквозь зубы процедил он.

— С чего это он мой? — проворчал Лев.

— Потому что это ты его выбрал. Тебе, видите ли, показалось, что он не станет возражать против того, чтобы полиция немного покопалась в его грязном белье. Женщина, мол, наверняка будет этим недовольна.

— Мы выбрали его вместе. Кто же знал, что его белье и впрямь окажется грязным?

— Ладно, философ, прыгай в машину. Испытаем удачу еще разок.

Крячко занял место пассажира, Гуров сел за руль. Им предстоял неблизкий путь, Ирина Лебедева проживала в районе Чертаново, недалеко от станции метро «Пражская». От Петровки до Чертанова тридцать километров, полчаса езды, но это без учета пробок. По пробкам же туда можно было добираться и два, и три, и даже пять часов. Как посчастливится. Можно было обезопасить себя, отправившись к Лебедевой на метро, но к такому подвигу ни Гуров, ни Крячко готовы не были. К тому же от станции метро до дома Лебедевой все равно пришлось бы тащиться пешком, а это тоже путь неблизкий. В конечном итоге победил вариант с машиной.

Полковникам повезло благодаря навигатору Яндекс-пробки: им удалось относительно безболезненно миновать самые опасные места, и к дому Ирины Лебедевой они приехали еще до полудня. По данным, собранным перед поездкой, в своей двухкомнатной квартире Ирина Лебедева проживала одна. Работа ее была связана с Интернетом, так называемые «совместные покупки», где люди, мечтающие о качественных продуктах, но не желающие платить за них втридорога, собирают группы для оптовой закупки, а потом разбирают свой товар у старшего закупщика. Этот закупщик имеет небольшой процент от своей деятельности, и весь его доход определяется тем, насколько активно он действует. Ирина была как раз таким закупщиком, так что ее квартира сочетала в себе сразу две функции. Это был и офис, и дом одновременно. Возраст Ирины приближался к бальзаковскому, а ее стремление улучшить свою внешность, что было понятно из характера обращения к адвокату, могло означать только одно: красотой Ирина не блистала.

Домишко Лебедевой оказался двухэтажным бараком старой застройки. Покосившееся крыльцо, облупившаяся краска на подъездных перилах, обшарпанные стены и потолки, давно не встречавшиеся с кистью маляра, вызывали чувство тоски и безысходности. Дворик выглядел несколько милее. Стволы деревьев, побеленные заботливой рукой жильцов захудалого домишки, и яркие цветы, посаженные в вышедших из употребления покрышках, скрашивали общую картину запустения. Квартира Ирины располагалась на первом этаже. Прежде чем нажать кнопку звонка, Гуров взял с Крячко слово, что тот не станет вести себя вызывающе, а уступит инициативу ему, Гурову. Стас нехотя согласился. Гуров позвонил в дверной звонок, но тот оказался недействующим. Пришлось стучать. Спустя несколько секунд за дверью послышалось клацанье каблуков. Напарники переглянулись.

— Дома на каблуках? — одними губами произнес Крячко. — Мне уже интересно.

— Остынь, Стас, мы тут по делу, — урезонил друга Гуров. — Ирина Лебедева не объект для ухаживания, а потенциальный свидетель. Пусть так и останется.

— Да она наверняка страхолюдина, каких свет не видывал. Иначе стала бы она судиться с косметическим салоном? — успел проговорить Крячко, прежде чем хозяйка квартиры открыла дверь.

Увидев Ирину, Гуров и Крячко снова переглянулись. Перед ними стояла женщина неземной красоты. Про таких говорят: все при ней. Пышный бюст колыхался под полупрозрачным пеньюаром, точеные ноги, едва прикрытые коротеньким подолом, начинались от самой шеи. Шелковистые белокурые локоны вились по плечам. Голубые с поволокой глаза, обрамленные густыми черными ресницами, смотрели заинтересованно. Алые губки сложились в приветливую улыбку.

— Добрый день, господа, вам назначено?

Голос соответствовал фигуре. Серебряные колокольчики разлились по загаженной лестничной площадке. Крячко крякнул, Гуров с трудом удержался, чтобы не произнести вслух то, о чем думал. Надо же было так промахнуться по всем параметрам! Вот тебе и страхолюдина, женщина бальзаковского возраста, всеми силами стремящаяся продлить свою молодость.

— Я, видимо, ошиблась. Вы не за покупками, ведь так? — вновь зазвенели колокольчики.

— Еще и сообразительная, — выдохнул Крячко.

— Простите, что вы сказали? — переспросила женщина. — Вас, верно, смутил мой гардероб. Минуту, пожалуйста.

Оставив дверь нараспашку, «лесная нимфа» скрылась в одной из комнат. Это дало Гурову и Крячко возможность прийти в себя от столь ошеломительной разницы между представляемым и реальным образом Ирины Лебедевой.

— Закрой рот, Стас, ты выглядишь глупо, — улыбаясь, проговорил Гуров.

— На себя посмотри. Видела бы тебя сейчас твоя жена, глаза бы выцарапала, — огрызнулся тот.

— Ты проходить будешь или предпочтешь остаться за порогом? — толкнул товарища в бок Лев.

— После тебя, — заявил Станислав.

Гуров прошел в прихожую, Крячко за ним. В этот момент вернулась хозяйка квартиры. На этот раз одежды на ней было немного больше, но и она не скрывала, а скорее подчеркивала достоинства фигуры. Облегающие брюки кремового оттенка, бирюзовая блузка с коротким рукавом и все те же туфли на высоком каблуке.

— Дверь можно захлопнуть, если вас не затруднит, — пропели колокольчики. — Ужасно боюсь сквозняков.

— А незнакомцев, выходит, не боитесь, — на автомате выдал Крячко.

— Гораздо меньше, чем сквозняков. — Серебряные колокольчики зазвенели веселым смехом. — Считаете, мне стоит вас опасаться?

— Я этого не говорил. — Крячко захлопнул дверь и досадливо поморщился. «Несу какую-то чушь, — сам себя обругал он. — Еще немного, и положение уже не исправить».

— Проходите в гостиную, там нам будет удобно, — пригласила гостей хозяйка квартиры.

— Мы ищем Ирину Лебедеву, — сказал Лев.

— Тогда вы обратились по адресу. Я и есть Ирина Лебедева, — ответила женщина. — Но общаться все же удобнее в гостиной.

Гуров и Крячко последовали за Ириной. Гостиная была под стать женщине. Такая же изысканная, элегантная и дорогая. Ирина указала рукой на кресла, предлагая гостям занять их, сама выдвинула из-под зеркального столика невысокую банкетку и, заняв место в центре комнаты, произнесла:

— Я вас внимательно слушаю.

Гуров скосил глаза на Крячко, но тот упорно делал вид, что рассматривает узор на ворсистом ковре. Вздохнув, Лев решил для начала представиться.

— Полковник Гуров, уголовный розыск, — доставая удостоверение, сообщил он. — Мой напарник, полковник Крячко.

— Очень приятно, — вежливо ответила Ирина. — Чем моя персона заинтересовала уголовный розыск?

— Вопрос весьма деликатный. Речь пойдет о вашем визите к адвокату, Роману Камову.

Произнеся имя адвоката, Гуров сделал паузу, ожидая реакции Лебедевой. Ирина не рассердилась, не удивилась, она вообще никак не отреагировала, лишь вежливо улыбалась, ожидая продолжения. Тогда он решил выложить сразу все.

— Роман Камов погиб. Есть основания предполагать, что его убили, а вы, возможно, можете помочь нам разоблачить его убийцу, — скороговоркой выпалил Лев.

— Камов погиб? Печальное известие, — после минутной паузы произнесла Ирина. — Хороший был человек. Жаль, очень жаль.

— Мы были вынуждены изучить документы в его конторе. Понимаем, что тем самым нарушили ваше право на сохранение тайны ваших дел с адвокатом, но другого выхода не было.

— У вас были на то основания. Если это поможет наказать виновного, буду только рада.

Гуров взглянул на Крячко. Тот только хмыкнул. Ирина перехватила взгляд Гурова и несколько раздраженно спросила:

— Я сморозила какую-то глупость?

— Ни в коем случае, — поспешил заверить Лев. — Просто до вас мы встречались с одним человеком. Он тоже был клиентом Романа, только в отличие от вас известие о том, что его личные дела стали достоянием полиции, его не обрадовало.

— И вы полагали, что уж я-то точно закачу вам такую истерику, которую вы будете помнить до конца своих дней, — закончила за него Ирина.

— Рад, что мы ошиблись, — проговорил Крячко.

— Я тоже этому рада, и, раз уж все мы пребываем в неизбывной радости, может, пора перейти к делу? Вы сказали, что я могу вам помочь. Каким образом?

— Как часто вы посещали офис Романа Камова? — задал первый вопрос Гуров, переходя на деловой тон.

— Восемь раз, — не задумываясь, ответила Ирина.

— Отлично. Значит, наши шансы на успех возросли ровно в восемь раз, — бросил реплику Станислав.

— Не знаю, каковы они были изначально, но доверюсь вашему чутью, — пошутила Ирина.

— Восемь раз — довольно много для одного иска, — заметил Гуров.

— Для одного иска — возможно. Но косметическая компания, с которой я судилась, отклонила первый иск. И второй, и третий. Лишь с четвертого раза Роману удалось донести до них всю серьезность ситуации, — пояснила Ирина. — Нам пришлось потрудится, прежде чем дело сдвинулось с мертвой точки.

— Чем же они перед вами провинились? — не удержался от вопроса Крячко.

— Думаете, я стала бы обращаться к адвокату из-за пустяка типа вскочившего на носу прыща? О да, так вы и думали. Наверняка представляли себе этакую уродину, которую ни один салон и при больших деньгах не сможет сделать красавицей. Явилась эта уродина в салон, а когда ее надежды не оправдались, начала заваливать несчастных косметологов исками. Сожалею, что оказалась не настолько уродливой, как вам бы хотелось.

— В офисе Романа мы нашли документ. Это квитанция об оплате услуг. В них обычно вносится имя клиента, но на этой квитанции имя отсутствовало, — продолжил Гуров, бросив сердитый взгляд на напарника. — Зато на ней была проставлена дата. Ваше дело Камов вел в тот же период, и мы предположили, что вы могли встречаться с этим клиентом во время визитов к Камову. Вам приходилось заставать у него других клиентов?

— Дважды. — Ответ был так же лаконичен, как предыдущий. И снова без запинки, без привычных для женщин ужимок и просьб дать время на размышления.

Гурову Ирина нравилась все больше. «Знать бы заранее, сэкономили бы и нервы, и время», — промелькнуло у него в голове, пока он формулировал следующий вопрос. Ирина терпеливо ждала.

— Сможете вспомнить даты этих случаев?

— Вспоминать не придется, у меня отличная память. Какая конкретно дата вас интересует?

Гуров назвал дату, указанную на квитанции.

— Да, в этот день я была в офисе Романа. Просидела там с десяти до двух, мы ждали ответа на исковое заявление, — кивнув, начала Ирина. — В этот день у Романа было три посетителя. Миловидная особа лет двадцати пяти. Она пыталась уговорить Романа взяться за бракоразводный процесс, решила поиметь богача муженька, но Роман отказался. И правильно сделал. Дело было заранее проигрышным, свой гонорар он бы отработал, а вот девица осталась бы ни с чем. Роман предпочел не связываться.

— Вы присутствовали при их беседе? — Гуров был удивлен.

— Нет, конечно. Я сидела в приемной. Просто девица так орала, что все ее секреты были слышны за два квартала от конторы, — улыбнулась Ирина.

— Кто был следующим посетителем?

— Еще была дама средних лет и господин в дорогом твидовом костюме. Думаю, дама вам неинтересна, а вот на господина я бы на вашем месте обратила самое пристальное внимание.

— И все же начнем с дамы, — попросил Лев.

— Ей чуть за шестьдесят. Скорее всего, местная жительница. Дама не кричала, поэтому могу только предположить, с чем она приходила.

— И с чем же?

— Хотела засудить кого-то из лечащих врачей. Либо кардиолога, либо хирурга, либо анестезиолога. Дама совсем недавно перенесла операцию на сердце. Догадаться об этом было нетрудно. Во-первых, она очень осторожно передвигалась. Не шла, а вышагивала. При каждом шаге прикладывала руку к сердцу, будто боялась его тряхнуть чересчур сильно. Раз человек поминутно хватается за сердце, значит, это проблемное место. Возраст дает возможность предположить, что этот орган требует повышенного внимания со стороны врачей, а ее визит к адвокату — что внимание ему уже уделили. Однако дама осталась недовольна обслуживанием, что и привело ее в адвокатскую контору. Кто из врачей мог не угодить даме? Либо кардиолог, поставивший диагноз и настоявший на операции, либо хирург, эту операцию сделавший, либо анестезиолог, без которого не проходит ни одна операция. Все просто.

— Действительно, просто, — согласился Гуров. — Вы очень наблюдательны.

— И в логике вам не откажешь, — поддержал напарника Крячко. — Быть может, и адрес больницы угадаете? Вопрос без подвоха, мне действительно интересно ваше мнение.

— Верю, — улыбнулась Ирина. — По глазам вижу, как развеивается ваш скептицизм. И потому отвечу: вряд ли в Ликино-Дулево много больниц, где берутся делать операции на сердце, даже если те и относятся к разряду простых. Попытайте счастья, обойдите их все, пообщайтесь с работниками регистратуры. Они наверняка запомнили даму шестидесяти лет с седой халой на голове и с волосатой бородавкой на ухе.

— Слушайте, Ирина, вы никогда не думали о работе в полиции? Я серьезно. Вы просто рождены для этой работы. Без дураков. Вы половине нашего состава дали бы фору, — искренне высказался Крячко.

— Когда закупки через Интернет перестанут приносить мне доход, я непременно воспользуюсь вашим предложением, — рассмеялась Ирина. — Дадите рекомендацию?

— Хоть сейчас, — восхищенно глядя на нее, тоже улыбнулся Стас.

— Вернемся к нашим баранам, — прервал их диалог Гуров. — Последний кандидат, что можете сказать о нем?

— Тот, что в твидовом костюме? Занятный субъект. Его внешний вид никак не вписывался в дешевый интерьер пригородной адвокатской конторы. Я три дня голову ломала, пытаясь понять, что привело его к Камову, но так ни к какому выводу и не пришла, — задумчиво проговорила Ирина.

— Почему вы решили, что ему там не место?

— Потому что так оно и было. Этот господин был слишком хорош для такой конторы. Дорогой костюм, маникюр на ногтях, золотая печатка, сделанная на заказ. Один одеколон чего стоил. Не дешевка из супермаркета, а элитный запах дорогого дизайнера. В кабинете Романа он пробыл ровно шесть минут. Потом ушел, причем Камов провожал его чуть ли не до дверей. И все время благодарил за то, что тот выбрал именно его. Но ни имени, ни цели визита клиента я вам не назову.

— А печатку описать можете? Вы сказали, что она выглядела так, точно сделана на заказ. Вдруг это поможет нам найти его?

Не говоря ни слова, Ирина вышла из комнаты и вернулась с листом бумаги в руках.

— Вот ваша печатка, — протянула она набросок Гурову. — Восстановила по памяти, поэтому могут быть неточности. Это все?

— Спасибо, вы нам очень помогли, — искренне поблагодарил Лев, убирая рисунок в карман.

Ирина проводила гостей до двери. Уже уходя, Крячко попросил хозяйку удовлетворить его любопытство и открыть секрет, что за иск она предъявляла косметической компании.

— Собственно, иск не мой, — ответила Ирина. — Вы забыли, что я занимаюсь оптовыми закупками. Эта компания продала мне партию бракованного крема, из-за чего пострадали люди. Экзема в наши дни лечится, но приятного все равно мало. Я решила, что они должны понести наказание. Все просто.

— Все просто, — повторил Крячко, захлопывая за собой дверь. Третья гипотеза, выдвинутая до визита к Ирине Лебедевой, разлетелась на мелкие кусочки, но он был этому рад. Всегда приятно осознавать, что люди гораздо лучше, чем кажется со стороны.

Глава 10

От Лебедевой Гуров и Крячко поехали прямиком в отдел. Напрягли Жаворонкова, и тот за два часа сумел определить, где и когда была изготовлена печатка, эскиз которой нарисовала Ирина. Особой пользы от этого сыщики не получили. Печатка оказалась не настолько эксклюзивной, чтобы по ней можно было отследить владельца. Всего таких печаток было изготовлено пять штук, и выполнил их один мастер-умелец, специализирующийся на скупке золотого лома и переплавке бывших в употреблении золотых украшений. На всякий случай напарники посетили эту лавку, но ее владелец не смог вспомнить, кому продавал печатки. Дело было давним, форма для литья этого образца не использовалась им уже лет десять, а за такой долгий срок не то что имя, лицо из памяти сотрется напрочь.

Пришлось отложить в сторону сведения о клиенте Камова, полученные от Лебедевой. Остаток дня прошел в пустых размышлениях о том, как заставить Воскобойникова совершить роковую ошибку, такую, чтобы сразу стало ясно, что он причастен к смерти Камова. Так ничего и не придумав, Гуров и Крячко отправились по домам. Крячко ушел чуть раньше, а Гурова задержал дежурный. Он сообщил, что его разыскивал какой-то мальчонка. Буквально пять минут назад справлялся, на месте ли Гуров, но, получив положительный ответ, тут же сбежал. Гуров пожал плечами и велел задержать парнишку, если тот объявится снова. Выйдя на крыльцо, он по привычке окинул взглядом улицу. Его внимание привлекла знакомая женская фигура. По платью в обтяжку он узнал в ней Анастасию Зубову. Девушка явно кого-то поджидала. Гуров направился прямиком к ней.

— Мальчонка в дежурке — ваша идея? — задал он вопрос, поравнявшись с Анастасией.

— Угадали, — подтвердила Зубова. — Мы можем поговорить?

— Находиться здесь для вас небезопасно, — предостерег Гуров. — Вам теперь вообще нежелательно общаться со мной.

— Плевать! У меня есть то, что нужно вам. Кому это не нравится, пусть идет ко всем чертям.

В облике Анастасии что-то изменилось. И дело было не в отсутствии косметики, а в чем-то скрытом глубоко внутри. Смерть Бритого не прошла для нее бесследно.

— Вы любили его, — догадался Лев. — Любили по-настоящему.

— Не будем об этом. — В голосе Зубовой прозвучало отчаяние. — Хотите получить компромат на Голову, так нечего стоять столбом. Говорите, куда идти?

— Я на машине, можем поговорить там, — предложил Гуров. Он успел более тщательно осмотреть улицу и не заметил ничего подозрительного. — Возможно, Воскобойников решил, что теперь вы для него угрозы не представляете. За вами не следят, но приходить сюда было глупо. Могли просто позвонить и назначить место встречи. Так было бы разумнее.

— Плевать! — повторила Анастасия. — Где ваша машина?

Гуров подвел ее к «Рено», усадил на заднее сиденье, сам сел рядом.

— О каком компромате идет речь? — спросил он, не особо надеясь на что-то стоящее.

— Вот. — Зубова вынула из сумочки блокнот и открыла его на первой странице. — Это записи Бритого. Тут имена всех клиентов Головы за последние три месяца. Тот, кого вы ищете, среди них.

— Почему именно за три месяца? — спросил Гуров, пробегая глазами по строчкам.

— Потому что тогда мы начали работать вместе. Я давно этого хотела, но он упрямился. Когда согласился, я уговорила его вести записи. Для страховки. Видимо, этой страховкой он не воспользовался. Глупо все вышло.

— Глупой была сама затея играть в такие игры, — проговорил Лев. — Зачем вы пошли на это? Зачем добровольно загубили свою жизнь? И зачем теперь помогаете мне? Ведь я должен буду вас арестовать, это вы понимаете?

— Мне все равно, что со мной будет, — с жаром произнесла Анастасия. — Делайте то, что должны. Только дайте мне возможность убедиться в том, что этот подонок ответил за смерть Бритого. Это ведь он его убил, я знаю!

— Дмитрий сам вскрыл себе вены, — напомнил Гуров.

— Это ничего не меняет. Голова заставил его сделать это. Он предал его, а ведь Бритый был ему верен. До конца верен. За что он так с ним?

— Своя рубашка ближе к телу, — пожал плечами Лев.

— Сейчас меня арестуете или повремените? — неожиданно спросила Зубова.

— Идите домой, Настя. Доживем до утра, а там видно будет.

— Накажите его. Пусть ваше наказание будет не за Бритого, а за других, мне без разницы. Для меня важно, чтобы он понял, что напрасно убил Бритого, что его это не спасло. Обещайте!

— Идите домой, Настя, — мягко повторил Гуров.

Зубова еще минуту смотрела на него, потом толкнула дверцу и выскользнула наружу. Выбежав на дорогу, махнула рукой, остановила проезжающую машину. Через минуту о встрече с ней напоминал лишь блокнот, оставшийся лежать на сиденье автомобиля. Гуров пересел вперед, повернул ключ зажигания, вывел машину на дорогу и поехал домой.

Дома он под нажимом жены быстро заглотил ужин и засел за изучение списка из блокнота Бритого. В списке было порядка двадцати фамилий. Часть из них он сразу отмел, посчитав кандидатуры не слишком значимыми. После долгих раздумий и поисков информации в Интернете ему удалось сократить список до шести фамилий. И вот тут произошла серьезная заминка. Имена остальных клиентов Головы были настолько значимыми, что ради них Воскобойников мог не только лучшего работника угробить, но и мать родную в преисподнюю отправить. Два политика, три владельца крупных концернов и один дипломат — таков был список кандидатов. Каким образом вычислить, кто из них истинный виновник смерти десяти бомжей, включая адвоката Камова, Гуров понятия не имел.

«Нужно обнаружить какую-то связь между этими клиентами и погибшим адвокатом, но как это сделать?» Он крутил фамилии и так, и эдак, но в голову ничего стоящего не приходило. Ни один из них не мог обратиться к Камову за юридической помощью. В их распоряжении были лучшие адвокаты Москвы. Зачем таким людям Камов? Ирина Лебедева сказала, что клиент, приходивший к адвокату в день, когда была выписана квитанция без имени, был не из бедных, но она не сказала бы так ни про одного из вышеперечисленных. Они были не просто богаты, они были мегабогаты. Можно было предположить, что тот человек всего лишь посредник, но тогда зачем убивать Камова? Да зачем вообще было обращаться к нему? Быть может, все дело в его биографии? Может, кто-то из них пересекался с Камовым в прошлом? Нет, это исключено. Гуров проштудировал его биографию от младенчества до последнего дня жизни и ничего не нашел. Стандартная жизнь стандартного человека. Родился, учился, женился. Умер нестандартно, это да, но в этом и состояла главная загадка.

Тогда, возможно, подсказка кроется в аббревиатурах? Гуров выписал инициалы шести кандидатов и принялся перетасовывать их на все лады. Ни один из вариантов не подошел. Чертыхнувшись, он смял исписанные листы и выбросил их в мусорное ведро. Попробовать другие варианты? Названия концернов трех магнатов тоже не сошлись, как Лев их ни складывал. С политиками вообще полный провал. Он подставлял и их должности, и названия округов, в которых те работали, и места, где они работали ранее. Все впустую. Только измучился, а результата не получил. Поняв, что удача, сопутствовавшая ему во время встречи с Ириной Лебедевой, а затем и при встрече с Анастасией Зубовой, на этот день лимит свой исчерпала, Лев убрал блокнот в карман пиджака и отправился спать. «Доживем до утра, — как мантру повторил он слова, сказанные им же Анастасии, — а там видно будет. Кто знает, что принесет грядущий день».

Утро началось со звонка главврача больницы, в которой лежала Ольга Камова. Он сообщил Гурову, что ночью Ольга пришла в сознание. Сейчас женщина спала, но к обеду Решетников обещал дать добро на посещение. Если состояние не усугубится, добавил он и дал «отбой». Ранний звонок вселил в Гурова надежду, что удача вновь повернулась к нему лицом. Чмокнув жену в щеку, он поспешил в отдел. Крячко еще не пришел, а вот генерал был на месте. Лев доложил об изменении в состоянии потерпевшей Камовой, рассказал про встречу с Зубовой, умолчал лишь о визите к Ирине Лебедевой. Орлов мог и не одобрить его действий, а будет ли толк от показаний Ирины, еще неизвестно, так зачем понапрасну навлекать на себя гнев начальства?

Когда Гуров вернулся от Орлова, Крячко уже сидел за своим столом, и он с порога выложил ему приятные новости. Улучшение в самочувствии Камовой впечатления на Стаса не произвело, а вот блокнот с записями Бритого привел в состояние возбуждения.

— Это же какая удача, Лева! — вырывая блокнот из рук напарника, воскликнул он. — Теперь мы выведем Воскобойникова на чистую воду! Помяни мое слово: двух суток не пройдет, как мы раскроем убийство всех бомжей и адвоката Камова в придачу.

— Ты чему больше радуешься? Тому, что дамоклов меч, висевший над твоей дурной башкой, исчезнет? Или действительно рад, что смерть бомжей будет отмщена? — улыбнулся Гуров.

— Разве нельзя радоваться сразу всему? Почему нужно все время выбирать? — Крячко пробежал глазами по полному списку, сверяя его с тем, который составил Гуров. — А этого по какому критерию отсеял? Сеть продуктовых магазинов для тебя слишком мелка?

— Его сеть состоит из трех магазинов на окраине, — пояснил Гуров. — Я сверялся с Интернетом.

— И все же советую отдать на обработку не только те фамилии, что ты отобрал, но и остальные тоже. Пусть Жаворонков со своими ребятами попотеет. Сделаешь акцент на тех, что тебе приглянулись, а результат получишь по полному списку.

— Я не планировал нагружать Валеру этим заданием. У него и без нас работы хватает.

— Да ты сдурел! Нет, брат, под такой глупостью я не подписываюсь. Пусть проведут тщательное расследование, соберут все, что можно, на этих субчиков. В конце концов ты обещал Зубовой.

— Ладно, твоя взяла. Иди к Жаворонкову, озадачь с утра пораньше, а я в больницу, быть может, главврач смилостивится и не заставит меня ждать до обеда.

Крячко подхватил блокнот и отправился в информационный отдел. А Гуров, как и собирался, поехал в больницу. Ему и тут повезло, Ольга Камова была в сознании, она сама уговорила Павла Андреевича разрешить встречу с Гуровым. Полковник накинул халат поверх форменного кителя, вошел в палату и, поздоровавшись, добавил:

— Рад, что вам лучше.

— Вы что-то узнали про моего мужа? — взволнованно спросила Ольга.

— Узнал.

— Он мертв, — пристально посмотрев на Гурова, проговорила она. — Не возражайте, я вижу, что права. Это ясно по выражению вашего лица.

— Ольга, вам провели серьезную операцию, — мягко сказал Лев. — Вам сейчас нельзя волноваться.

— Я и не волнуюсь. Думаю, я знала это с самого начала. Роман не из тех мужей, что забывают позвонить жене, даже если на неделю застряли в командировке. Как я просила его не связываться с тем человеком! Но нет, он всегда хотел большего. Простая жизнь его не устраивала, а тут такой шанс. Даже не знаю, что за шанс он в этом деле видел, только я была против. Изначально против.

— Я не совсем понимаю, о чем идет речь, — признался Гуров. — О каком человеке вы говорите? О клиенте Романа?

— Это был не совсем клиент. — Ольга говорила медленно, дыхание ее было прерывистым, каждое сказанное слово приносило физическую боль, но тем не менее она продолжала: — Он приехал к нему в контору месяц назад. Сказал, что нужна помощь, но не юридического характера, и что он хорошо заплатит. Роман согласился.

— Если помощь не юридическая, то какая?

— Не знаю. Больше ничего не знаю, но чувствую, что причина в нем. После того визита Роман изменился. У него появились от меня секреты. Раньше такого не случалось.

— Как выглядел этот клиент?

— Без понятия. Я ведь его не видела, это муж рассказал мне о нем. Все радовался, как ему повезло, что человек такого уровня обратился именно к нему. Роман был уверен, что это знакомство в корне изменит его жизнь. Я имею в виду профессиональную жизнь.

— О существовании таинственного клиента мы уже знаем. Правда, нам это пока никак не помогло. Все, что нам известно, это то, что клиент достаточно состоятелен. И все. Ни имени, ни фамилии, ни рода занятий.

— Я знаю его фамилию. Вернее, думаю, что знаю.

— Те бумаги, о которых вы упоминали в нашу первую встречу, касались этого клиента?

— Нет, это было другое дело. Тогда я думала, что именно они важны, но я ошибалась. Собиралась все вам рассказать в то утро, когда меня пытались убить. Они тоже думали, что я везу вам нужные документы.

— Вы помните, как попали в аварию? — спросил Лев.

— Разумеется. Я еще из поселка выехать не успела, когда этот бугай подсел ко мне в машину. Просто открыл дверцу, пока я стояла на перекрестке, дожидаясь зеленого света, и уселся на пассажирское сиденье рядом со мной. Сказал, что хочет прокатиться. Я испугалась, сильно испугалась. Делала все, что он приказывал. Он забрал папку, обшарил сумочку, доехал со мной до участка дороги, где шел ремонт, потом резко вывернул руль и выпрыгнул на ходу. А я полетела вниз.

— Вам нужно рассказать об этом следователю. Как только окрепнете, пришлю его к вам.

— Не спросите, как выглядел мой убийца?

— Могу описать, — невесело пошутил Гуров. — Одного слова будет достаточно, чтобы вы смогли подтвердить мою догадку. Бритая голова.

— Точно, его череп был гол, как коленка. — Ольга удивленно округлила глаза: — Как вы догадались?

— Этот субъект и меня пытался в кювет сбросить. Видно, это его коронная фишка. Считает, что автокатастрофа выглядит правдоподобнее других несчастных случаев.

— Довольно глупо всякий раз использовать один и тот же прием, вам так не кажется?

— Глупо, но, как правило, это работает. Если вас это утешит, могу сообщить, что ваш обидчик уже поплатился. Он был арестован и в следственном изоляторе покончил с собой.

— Почему-то вас это не радует, — заметила Ольга.

— Я рассчитывал с его помощью выйти на убийцу вашего мужа, — ответил Гуров.

— Жаль, что не вышло, — посочувствовала она.

— Вы сказали, что можете назвать фамилию человека, который нанял Романа для выполнения не юридической помощи, — напомнил Лев.

— Возможно, я ошибаюсь, — предупредила Ольга.

— Все равно назовите его. Мы сами разберемся, поможет это или нет.

— После того как вы назначили мне встречу, я приехала домой, подготовила все документы, но уснуть никак не могла. По вашему совету решила проверить его компьютер. Роман был педант во всем, что касалось работы, но с компьютерной техникой не особо дружил. Я в этом вопросе разбираюсь куда лучше. Он постоянно забывал освобождать память Интернета. А может, не считал нужным тратить на это время. Теперь это уже неважно. Так вот, я просмотрела записи журнала поисковых запросов и нашла кое-что. Запросы были датированы тем днем, когда он пришел домой в приподнятом настроении и заявил, что скоро его жизнь изменится. Запросов было несколько, и все относились к одному и тому же человеку. Аркадий Ярцев, занимается застройкой земельных владений или чем-то в этом роде. Думаю, Роман изучал его послужной список и что-то в нем нашел. Что-то, что, по его мнению, могло поднять его как адвоката на новую ступень. Как думаете, это поможет?

— Очень на это надеюсь, — ответил Гуров. — А теперь отдыхайте. Копите силы, они вам еще понадобятся.

— Спасибо вам, — поблагодарила Ольга и закрыла глаза.

Он понял, что пора уходить, и молча покинул палату.

— Это может быть только он, и никто другой.

— Да ты даже не рассмотрел другие варианты! Давай хотя бы с Орловым обсудим.

— Он в списке Бритого. Он знаком с Ярцевым, и не просто знаком, а работал с ним в одном городе много лет. Какие еще тебе нужны доказательства? Хочешь проверять остальных, твое право, а я еду в Тулу.

Гуров и Крячко спорили уже больше часа и все никак не могли прийти к согласию. Вернувшись из больницы, Гуров собрал всю информацию, какую только смог найти на Аркадия Ярцева. Как и сказала Камова, Аркадий Ярцев занимался строительством коттеджных поселков. Жил в Туле, но работал не только там, но и в Подмосковье. А еще Лев узнал, что гражданин Ярцев две недели назад умер, и смерть его произошла не от естественных причин. Он ничуть не удивился, узнав, что, по официальной версии, Ярцев покончил жизнь самоубийством, врезавшись на своем авто в бетонную стену. Некролог был кратким, выражал соболезнования родственникам и друзьям погибшего, и только. Сравнив даты, Гуров узнал, что самоубийство произошло за два дня до исчезновения Романа Камова. Этому он тоже не удивился.

Тем временем Жаворонков успел подготовить отчет по тем шести кандидатам, которых выделил полковник. Гурову оказалось достаточно беглого просмотра, чтобы из шести оставить лишь одного. Преснов Олег Евгеньевич, сорока семи лет, префект Западного округа Москвы, вполне значимая фигура. И, что было более важно, ранее Преснов работал в администрации города Тулы. Совпадением это быть не могло, и потому других кандидатов Лев даже рассматривать не стал. Он решил, что телефонные звонки не дадут нужного результата. Личное присутствие будет гораздо эффективнее, а значит, нужно немедленно ехать в Тулу. Двести километров не так уж и далеко, за день обернется. Но тут пришел Крячко и спутал все карты. Он с пеной у рта доказывал, что поисковый запрос в журнале Камова еще ни о чем не говорит, как и то, что Ярцев какое-то время жил в одном городе с Пресновым.

— Куда ты спешишь? — горячился Стас. — Промахнулся с Бритым, так теперь горячку порешь? Остынь, давай все обсудим. Пара часов ничего не изменит.

— Обсуждать нечего, — возражал Гуров. — Факты налицо, или предлагаешь мне их игнорировать?

— Да какие факты, — сердился Крячко. — Мало ли по какой причине он делал запрос по Ярцеву? Может, он место жительства сменить решил. Сказал же жене, что скоро все изменится. Вот тебе и перемены.

— Переехать из Подмосковья в Подмосковье? Крутые перемены, ничего не скажешь.

— Да почему в Подмосковье? Этот Ярцев, поди, не только у нас строил.

— Ну да, есть еще вариант с Тулой, Калугой и Рязанью. Там тоже застройки Ярцева имеются.

Спор все длился, Гуров и Крячко все сильнее злились друг на друга, и неизвестно, чем бы все это закончилось, если бы в кабинет не заглянул Орлов.

— Чего шумите, архаровцы? Ваши крики в моем кабинете слышны, — входя в кабинет, проговорил генерал.

— Ты как раз вовремя, Петр Николаевич, — обрадовался Крячко. — Этот твой уникум Гуров собирается мчаться в Тулу. Хочет пообщаться с духом покойного господина Ярцева, бывшего застройщика коттеджных поселков. Может, тебе, как другу, удастся его отговорить от этой бредовой затеи? Или, как начальнику, придется приказать остаться в городе и заниматься расследованием, вместо того чтобы гоняться за призраками.

— Погоди, Стас, не тараторь! — Орлов выдвинул стул, уселся в центре кабинета и остановил взгляд на Гурове: — Что тут у вас происходит? Докладывай ты, Лева. Вижу, ты уже успокоился, а вот твой дружок все еще на эмоциях. В таком состоянии он опять начнет наводить тень на плетень, а я не расположен к демагогии.

— Коротко или с подробностями?

— Давай по существу. Будет непонятно, я переспрошу.

— Любовница Бритого передала нам список клиентов Головы, — начал Гуров. — Я выделил шесть фамилий, Жаворонков собрал на каждого досье. Ольга Камова пришла в сознание и сообщила имя предполагаемого клиента Романа. Того, кого мы искали. На него досье собрал сам. В досье одного из кандидатов из списка Бритого и в досье клиента Камова удалось обнаружить совпадения. Оба они какое-то время жили в Туле и могли пересекаться. Предполагаемый клиент Камова мертв. Официальная версия — самоубийство. Впечатал машину в бетонную стену. Вместе с собой. Я предлагаю ехать в Тулу и выяснить подробности на месте. Крячко ратует за то, чтобы обработать весь список, насчитывающий двадцать голов.

— Так в чем проблема? — пожал плечами Орлов. — Не вижу повода для споров. Ты, Лева, езжай в Тулу, а Стас пусть начинает отрабатывать клиентов по списку Бритого.

— Именно это я и предложил, — заметил Гуров.

— Ну, здорово! Вы двое снова заодно, а Стас Крячко, как всегда, в аутсайдерах. Ничего в этой жизни не меняется, — проворчал Крячко.

— Что тебя не устраивает, Стас? Ты получил то, что хотел, Гуров тоже. Все должны быть довольны, — едва заметно улыбнулся Орлов. — Или передумал и тоже хочешь прокатиться до Тулы?

— Согласен, в словах Гурова есть свой резон. И смерть Ярцева, и то, что он мог знать Преснова, так как жил с ним в одном городе, а Преснов и там занимал административную должность, все это не лишено логики. Только как собрать их всех в одну стройную версию?

— Кого — их? — уточнил Орлов.

— Преснова, Ярцева, Голову и Камова. Вот если бы с Пресновым пересекался Камов, было бы понятно, а так… Все слишком запутанно.

— Вот вернется Гуров из Тулы, все распутает и для нас по полочкам разложит. Так, Лева?

— Очень на это надеюсь, — ответил тот. — Связь есть, Стас, только мы ее пока не видим. Если мне удастся доказать, что печатка принадлежала Ярцеву, одна загадка будет решена.

— Постойте, этот ваш Преснов, кто он? — вдруг забеспокоился генерал.

— Преснов Олег Евгеньевич — префект Западного округа Москвы, — ответил Крячко. — И на него-то и нацелился полковник Гуров.

— Я его в преступники не вербовал, — огрызнулся Гуров. — Кто нагадил, того и тапком бить.

— Ну, дела! — протянул Орлов. — Гони, Гуров, в Тулу. Будем надеяться, что на этот раз правда на стороне Крячко. Хотя, кто знает, какие кандидаты у него в списке? Может, похлеще префекта. Представь-ка мне полный список, товарищ полковник. Посмотрим, к чему готовиться стоит.

Орлов и Крячко занялись изучением списка. Гуров не стал дожидаться, чем закончится изучение, захватил эскиз печатки и вышел из кабинета.

Глава 11

Тула встретила Гурова нудным моросящим дождем, совсем не соответствующим времени года. Редкие прохожие прикрывали головы зонтами и спешили укрыться в тепле зданий. К домашним Аркадия Ярцева он решил заехать в последнюю очередь. На данный момент более важны были его профессиональные дела. Здание, в котором располагался офис Ярцева, находилось в центре Тулы, на Красноармейском проспекте. Высотка в десять этажей из хрома и стекла выглядела солидно. Сверившись с указателями на первом этаже, Гуров поднялся на шестой. Деловой центр соответствовал своему названию. По коридорам сновали мужчины и женщины в строгих костюмах и с папками в руках. Нужный офис он нашел в конце коридора. На двери все еще висела табличка с фамилией Ярцева. Либо сотрудники его фирмы были слишком к нему привязаны и не решались избавиться от последнего напоминания о прежнем боссе, либо, напротив, были безразличны к условностям и надпись их нисколько не напрягала.

Коротко постучав, Гуров толкнул дверь. Его взору предстал кабинет огромных размеров. В центре кабинета располагался стол, таких же огромных размеров, что и сам кабинет. У окна сидел мужчина лет тридцати и увлеченно резался в компьютерную игру. Он никак не отреагировал на стук. Впрочем, на посетителя он тоже не обратил внимания. Постояв с минуту, Гуров прошел вперед и вежливо поздоровался:

— Добрый день. Могу я увидеть хозяина кабинета?

Нажав на «паузу», мужчина развернулся в кресле и переспросил:

— Что вы сказали?

— Могу я увидеть хозяина кабинета?

— Боюсь, у меня для вас печальные новости, — придав лицу соответствующее выражение, грустно произнес мужчина. — Хозяин этого кабинета скончался. Приношу свои соболезнования.

— Если вы о Ярцеве, эта новость мне известна, — заметил Гуров. — Меня интересует новый владелец фирмы. Ведь таковой имеется?

— Только исполняющий обязанности. И это я.

— Полковник Гуров, Лев Иванович, — представился Гуров. — Как я могу к вам обращаться?

— Данилин Евгений, можно без отчества, — в свою очередь представился мужчина. — Вы по какому вопросу? Что-то связанное со смертью Ярцева?

— Почему вы так решили?

— Просто это первое, что пришло в голову. Вы ведь из полиции, значит, по поводу самоубийства. Только я вам в этом вопросе вряд ли смогу быть полезен. Я совсем недолго проработал под началом Аркадия, всего каких-то три-четыре месяца.

— И вас назначили исполняющим обязанности? — удивился Лев.

— Это воля супруги покойного. После его смерти она наследует дело, а посему имеет полное право назначать на эту должность кого захочет.

— И захотела она вас.

— Дело в том, что супруга покойного Ярцева не согласна с вердиктом «самоубийство». В смерти мужа она готова винить любого, кто общался с ним дольше одного года. Как вы понимаете, я в число этих бедолаг не вхожу, отсюда и проистекает ее выбор.

Закончив объяснения, Данилин замолчал, ожидая продолжения от Гурова. Тот не заставил себя долго ждать:

— У вдовы есть реальные причины не верить в самоубийство?

— Не знаю. Всякое возможно. Она — жена, ей виднее.

— А как думаете вы?

— Я стараюсь об этом не думать, — признался Данилин. — Фирма переживает не лучшие свои дни, из-за этого у меня и без раздумий над причинами поступка господина Ярцева забот невпроворот. Уж простите, если выгляжу черствым сухарем, но я и правда не был близок с покойным. Особых причин переживать у меня нет.

— Какого рода проблемы у фирмы?

— Об этом вам лучше спросить у вдовы. Я не уполномочен разглашать подобные сведения.

— Ей так и так придется все мне рассказать, так стоит ли волновать женщину из-за пустой формальности?

— Ладно, скажу, — подумав, решил Данилин. — Все равно это уже стало достоянием общественности, так что особого вреда не будет. Два месяца назад против Аркадия Ярцева были выдвинуты обвинения в незаконном присвоении земельных участков под застройку жилых комплексов. Подмосковных участков, если быть точным. До суда не дошло, но нервов Ярцеву этот инцидент попортил немало.

— Почему дело не дошло до суда? Ярцеву удалось решить проблему мирным путем?

— Можно и так сказать. Ярцев умер, а его проблемы легли на плечи вдовы. Разумеется, слушание дела перенесено, а может, и вовсе аннулировано, я точно не знаю. Этим вопросом вдова занималась лично. Знаю только, что участки, признанные незаконно присвоенными, пришлось вернуть. Фирма понесла колоссальные убытки. Возможно, дело дойдет до банкротства.

— И поэтому местные власти нисколько не усомнились в версии самоубийства, — подытожил Гуров.

— Вероятно, так, — кивнул Данилин. — Все выглядит вполне логично, на мой взгляд.

— Не могу не согласиться с вами, — произнес Гуров. — Правда, замечу, что порой стройность и логичность событий и их последствий оказываются на деле всего лишь иллюзией правды.

— Любите философию? — улыбнулся Данилин. — Я и сам одно время увлекался. Потом остыл.

— Скажите, Аркадий Ярцев носил печатку? — сменил тему Лев.

— А какое отношение это имеет к проблемам фирмы или к его смерти? — не понял Данилин.

— Не задумывайтесь о глубоких мотивах, просто отвечайте, и все. Вам же будет спокойнее.

— Да, у Ярцева была печатка. Солидный золотой болт на безымянном пальце правой руки. Он носил его вместо обручального кольца, так я думаю.

— Отлично. И последний вопрос: назовите три фамилии людей, наиболее близко общавшихся с Ярцевым.

— Из числа сотрудников?

— Из любого числа.

— Вадим Акиншин, это наш бухгалтер. Они общались семьями, насколько я знаю, — начал перечислять Данилин. — Еще Виктор Степанович, он закупками занимается. Ну, и дядя Ваня, конечно.

— Дядя Ваня — это кто?

— Прораб. Он бригады комплектует, рабочих нанимает. И за порядком следит. Он в фирме самый старый сотрудник. И в плане возраста, и в плане выслуги лет, — объяснил Данилин.

— Где я могу найти этого дядю Ваню?

— Раньше он всегда по участкам ездил, контролировал работу бригад. Сейчас без дела сидит, скорее всего, в плотницком цеху. Улица Мельничная, на самой окраине города.

— Трудно отыскать?

— Нет, совсем легко. Выезжаете на проспект и гоните по прямой до самой окраины. Там на повороте указатель есть. Зеленая табличка с надписью «Лесопилка». Это Ярцев придумал, чтобы поставщики мимо не проскакивали, — объяснил Данилин. — А с остальными здесь в офисе пообщаться можете. Бухгалтер через две двери от моего кабинета. А Виктор Степанович сидит напротив. Таблички на двери нет, только номер. Двадцать два — это он.

— Благодарю за сотрудничество, — пожал Данилину руку Лев.

— Вдове что-то передать? — спросил тот.

— Пока не стоит. Будет необходимость, я сам с ней свяжусь.

От Данилина Гуров отправился к бухгалтеру. Беседа с ним заняла не больше десяти минут. Общаться с полковником он желания не изъявил и на все его вопросы отвечал односложно и уклончиво. Поняв, что пользы от бухгалтера не получит, Гуров перешел в кабинет Виктора Степановича, который, по словам Данилина, занимался закупками. Виктор Степанович был настроен ненамного дружелюбнее бухгалтера, но старательно делал вид, что искренне желает помочь столичному оперу. В версию преднамеренного убийства Виктор Степанович не верил, полагая, что Ярцев совершил акт самоубийства, так как другого способа исправить положение уже не видел. Ездил ли Ярцев в Москву после того, как ему было предъявлено обвинение? Ездил, но к кому и зачем, Виктору Степановичу неизвестно. Знает ли он Преснова Олега Евгеньевича? Что-то смутно припоминается, но так, чтобы наверняка, не скажет. Общался ли с Пресновым покойный? Быть может, когда-то и общался, но опять же, насколько близким было общение, не подскажет. И все в таком духе. Устав выуживать информацию из людей, по мнению Данилина, наиболее близких к Ярцеву, Гуров оставил здание офиса и поехал на лесосклад.

Как и предсказывал Данилин, дядя Ваня оказался там. Плотницкий цех простаивал, все станки стояли без работы, но дядя Ваня без дела не сидел. Он занимался тем, что упорядочивал имеющиеся в наличии стройматериалы. Складывал необрезную доску в штабеля, переносил горбыль подальше от складов, собирал опилки. Визиту Гурова дядя Ваня обрадовался.

— Приятно пообщаться с живым человеком, — весело проговорил он, пожимая ему руку. — Здесь есть сторож, но собеседник из него никудышный. Целыми днями в экран телевизора пялится, слова от него не добьешься.

— Вы здесь безвыездно? — поинтересовался Лев.

— А куда мне идти? Дома сидеть, мух считать? — улыбнулся дядя Ваня. — Я ведь в этой фирме с самого основания тружусь. Семьи нет, детей нет, друзей вот теперь тоже не осталось. А здесь какая-никакая работенка всегда найдется. Работа, она дурака любит. Кто везет, на том и едет. Я к этому привык, маюсь от безделья. Пусть уж лучше без оплаты, да при деле.

— Так вы больше не работаете в фирме? — уточнил Гуров.

— Как не работать? Работаю. Вернее, числюсь. Застройки все заморожены, присматривать не за кем, вот я сюда и подался, — объяснил дядя Ваня. — Слыхал небось горе у нас какое?

— Вы про смерть Ярцева?

— Про нее самую. Был у меня дружок, да весь вышел. В один день две потери: ни друга, ни работы.

— Вы с Аркадием дружили?

— Вроде того. Я его уму-разуму учил, он мне душу изливал. Своеобразный симбиоз, — пошутил дядя Ваня. — Теперь никакого симбиоза, одна пустота.

— Что можете сказать по поводу предъявленного Ярцеву обвинения?

— А вы за каким лядом интересуетесь? И после смерти покоя человеку нет!

— Полагаю, что вашего друга убили.

На лице дяди не отразилось никакого удивления, только печаль и смирение.

— Вижу, вас мое заявление не удивило, — проговорил Гуров.

— Чему тут удивляться? Убили так убили. Один хрен, могила в два метра да вдовьи слезы в подушку, — высказался дядя Ваня. — Что сам, что с подачи, какая теперь разница?

— Возможно, виновный в смерти вашего друга виновен еще в десяти смертях. Или это тоже все равно?

— Эк куда загнул! — Дядя Ваня аж присел от удивления. — Десять душ загубил? И когда успел только?

— Вы имеете в виду кого-то конкретно?

— Упаси боже! Я с убийцами не якшаюсь, — замахал руками дядя Ваня. — Так, само вырвалось.

— Аркадий был знаком с Олегом Пресновым? — Гуров решил, что не стоит ходить вокруг да около, а лучше спросить в лоб.

— С Олежкой? Был знаком, как не быть, — подтвердил дядя Ваня. — В те времена Олежка у нас в Туле в администрации сидел, земельными вопросами ворочал. На этой почве они и сошлись.

— Тогда тоже были злоупотребления?

— Не для протокола? — переходя на шепот, спросил дядя Ваня.

— Не для протокола, — подтвердил Лев.

— Не без этого. Парни тогда хорошо руки нагрели. Аркашка, тот поменьше взял, да у него и должность помладше была. А Олежка на тех деньгах в столицу и втерся. А как власть заимел, так от Аркашки и отвернулся. Даже перед угрозой разоблачения устоял. — Сказав это, дядя Ваня испуганно зажал ладонью рот, но было поздно.

— Значит, так, дядя Ваня, либо вы все выкладываете здесь, либо мне придется вас арестовать и доставить в Москву, — строгим тоном заявил Гуров. — Вопрос идет не только о смерти Аркадия Ярцева. Этот человек погубил девять невинных душ только ради того, чтобы скрыть убийство одного. Из-за прежних темных делишек ваших друзей погиб адвокат, его жена в тяжелом состоянии лежит в больнице, я сам чуть не погиб. Так что отмолчаться не получится. Где говорить будете, решайте сами.

— В столицу, конечно, охота, да только кто меня обратно повезет? — попытался пошутить дядя Ваня, но Лев его шутливого тона не принял, и он, вздохнув, начал рассказывать: — Когда у Аркадия дела разладились, я имею в виду то дело с судом, он сперва запаниковал. Потом собрался, все обдумал и поехал в Москву к Преснову. Не захочет помочь по дружбе, говорит, поможет из страха. Я на него столько компромата имею, вовек не отмоется. Что там между ними произошло, мне неведомо, только приехал оттуда Аркашка темнее тучи. Не друг он мне после этого, говорит, и имени его при мне не произноси. Я и не собирался. Потом он снова в Москву подался, только теперь мне о своих планах ни слова. Дважды еще ездил, а потом — на тебе, ввалился в эту стену дурную. Вот я и решил, что ни дружбой, ни компроматом он сердце Преснова не растопил.

— Он упоминал при вас имя Роман Камов? — на всякий случай спросил Гуров.

— Нет, ни разу. А кто это?

— Адвокат. Ярцев встречался с ним, по крайней мере, один раз — точно. Уверены, что он вам про него ничего не говорил?

— Уверен. Аркаша об адвокатах невысокого мнения был. Когда проблемы случились, он нанял одного, да быстро уволил. Шарлатаны они все, сказал, и аферисты. Им бы только деньги с людей трясти да на крючок их же секретами насаживать. Так что сам видишь, с адвокатом тут какая-то неувязочка.

— У Аркадия была печатка?

— Была. Золотая с гравировкой, — подтвердил дядя Ваня.

— Такой рисунок? — Гуров показал старику Иринин набросок.

— Точно. Откуда это у вас? — удивился дядя Ваня.

— Такую печатку носил клиент адвоката Камова. Еще подпись имеется. Может, узнаете? — На этот раз Лев предъявил дяде Ване квитанцию об оказании юридических услуг. — Похожа эта закорючка на подпись Ярцева?

— Она и есть, — подтвердил дядя Ваня. — Аркаша не любил подписи ставить, вот и свел процесс к минимуму. Черканул загогулину, и хорош. Значит, он в столице адвоката нашел? А мне ни слова не сказал. Видно, сильно припекло.

— Спасибо, вы мне очень помогли.

— Обращайтесь, если что. Удачи вам в поисках вашего убийцы.

— Уверен, на этот раз удача от меня не отвернется.

Дядя Ваня помахал на прощание рукой и вернулся к прерванному занятию. А Гуров поехал к вдове, выразить соболезнование и покопаться в личных вещах покойного. К уже имеющимся у него сведениям добавить вдове было нечего. О визитах мужа к Олегу Преснову она не знала, про Романа Камова не слышала и была уверена, что автокатастрофу подстроил кто-то из тех, чей бизнес мог пострадать, попади дело Ярцева в суд. Однако посещение дома оказалось не совсем бесполезным. В кармане одного из пиджаков Аркадия Гуров нашел визитку Камова, что безоговорочно доказывало их связь. Больше в Туле делать было нечего. Все, что хотел, он узнал, оставалось только добыть улики и неопровержимые факты и уговорить генерала получить «добро» на арест префекта.

В Управление Гуров приехал только на следующий день. Дорога в Тулу и обратно вымотала его настолько, что сил на пересказ всего, о чем удалось узнать, не осталось. Да и время было позднее, так что встречу с Крячко и отчет генералу он с чистой совестью отложил. Зато уж утром приехал чуть ли не с первыми петухами. Еще и шести не было, а он уже разбирал бумаги в информотделе. В кабинет Лев попал только к восьми и был весьма удивлен, застав там Крячко.

— Ночевал в отделе? — спросил он. — У нас ЧП?

— Все в порядке, — ответил Стас. — И ночевал я дома. Просто рано встал, не спалось, вот я и решил, раз уж все равно не сплю, поеду на работу пораньше.

— Тебя что-то расстроило, — догадался Гуров. — Колись, Стас, все равно допытаюсь.

— Ты был прав, — нехотя признался Крячко. — Вчера до десяти часов вечера списки обрабатывал и пришел к тому же выводу, что и ты: Олег Преснов — единственно возможный кандидат. Обидно.

— Что же в этом обидного? Наоборот, приятно. Теперь мы застрахованы со всех сторон. Легче будет от Орлова отбиваться, когда он станет возражать против ареста самого префекта Москвы.

— А ты собираешься его арестовывать?

— И никак иначе, — уверенно произнес Гуров. — Осталось базу доказательную подлатать, и можно идти к генералу.

— Что-то новое нарыл в Туле?

— И да, и нет. Нашел подтверждение того, что Ярцев общался и с Пресновым, и с Камовым. Новое ли это? Не особо. Просто раньше мы это предполагали, а теперь знаем наверняка.

— Есть свидетели?

— Друг Ярцева подтвердил, что тот нанес, по крайней мере, один визит Преснову. Просил помочь замять дело о незаконном присвоении земельных участков под застройку. По его словам, Преснов Ярцеву отказал. Зато теперь мы знаем, чем был опасен Ярцев Преснову. Оказывается, у Ярцева имелся компромат на Преснова и он пригрозил пустить его в ход, если дело дойдет до суда. Судя по тому, что Преснов все равно отказался помочь, разоблачения он не боялся, так как уже тогда задумал избавиться от Ярцева. Но у нас нет никаких доказательств, кроме слов старика, много лет верой и правдой служившего Аркадию. И в этом наша главная проблема. Одного знания мало, нужны доказательства, а как их добыть, я понятия не имею.

— Нужно собрать все данные воедино, где-то да проявится след, — предложил Крячко.

— Этим я и собираюсь заняться. Восстановим хронологию событий, быть может, ответ кроется там. Вдова Ярцева составила подробный перечень всех его передвижений за два последних месяца, должно помочь.

Он достал лист бумаги и начал методично записывать все факты, которые так или иначе касались дела. На это ушло больше часа. Список получился длинный. Помимо дат и фамилий, Гуров внес туда предметы, изъятые на квартире и в офисе Камова, а также визитку, найденную у Ярцева.

— А теперь поразмышляем, — выкладывая список в центр стола, предложил он. — Итак, по датам получается следующее: Ярцеву предъявляют обвинение, он едет в Москву. Первый визит успеха не приносит, и он возвращается в Тулу. Через два дня уезжает снова. И именно в этот визит Ирина Лебедева встречает его в конторе Камова. После этого визита Ярцев снова возвращается в Тулу, но уже в приподнятом настроении. Почему? Что изменилось?

— Предполагать, что Преснов пошел на попятный, бессмысленно. Будь так, Ярцев сейчас был бы жив, — начал Крячко. — Значит, его вдохновил визит к Камову. Но каким образом провинциальный адвокат мог помочь Ярцеву? Пообещал надавить на Преснова? Еще большая глупость. Таких, как Камов, Преснов на завтрак пачками жрет.

— Продолжай, у тебя неплохо получается, — поддержал его Лев.

— Ирина Лебедева сказала, что у Камова Ярцев пробыл не более шести минут. За это время мало-мальски серьезного разговора не получится. Значит, они не обсуждали проблемы Ярцева. Тогда в чем заключалась цель визита, за который Ярцев заплатил круглую сумму наличными?

— Вспомни слова дяди Вани, друга Ярцева, — подсказал Гуров.

— Ты про компромат? — Глаза Стаса загорелись. — А ведь верно! Ярцев мог использовать контору Камова в качестве хранилища. Передал ему пакет, заплатил деньги и велел ждать.

— Ждать чего?

— Дальнейших указаний.

— Только вот в офисе Камова мы никакого компромата не обнаружили, — напомнил Гуров.

— Разумеется, не обнаружили, он его перепрятал. Ярцев подстраховался по-своему, Камов — по-своему. Перевез пакет в другое место.

— Возможно, что и так, но имеется небольшая нестыковка, — включился в рассуждения Гуров. — Для чего Ярцеву Камов, если он всего-навсего арендует у него место для хранения некоего предмета? Банк — куда надежнее. Почему он не воспользовался банковской ячейкой?

— Это дороже? — предположил Крячко.

— Не думаю. И уж точно надежнее. Нет, Стас, Ярцеву нужен был человек. Тут ситуация, как в классическом детективе: человек идет на шантаж, но шантажиста побаивается. Его связей, его влиятельности, его денег, неважно чего, но побаивается. Что в таких случаях делают шантажисты?

— Сообщают объекту шантажа, что случится с компроматом в случае их внезапной смерти, — отчеканил Крячко.

— Вот для чего Ярцеву нужен был Камов. Он и был его страховкой.

— Хреновая из него страховка вышла, — хмыкнул Стас. — Ярцев дал дуба, а компромат так и не всплыл. Вместо этого сам Камов отправился к праотцам.

— Да, это вопрос, — задумчиво проговорил Гуров. — И еще больший вопрос в том, почему компромат не всплыл и после смерти Камова? Ведь ясно, что погиб он именно из-за него.

— Убийцы нас опередили и забрали пакет.

— Тогда зачем было покушаться на жизнь Ольги Камовой? Если все компрометирующие материалы у них, чем им помешал тот факт, что Ольга обратилась ко мне за помощью? И как они вообще так быстро узнали, что она со мной встречалась и встреча эта не последняя?

— Думаешь, за ней следили? — спросил Крячко и сам же ответил: — Следили, это единственное логичное объяснение. А раз была нужда в слежке, значит, от Камова они ничего не получили. Значит, компромат все еще где-то спрятан.

— Я тоже так думаю, но это подождет. Давай вернемся к хронологии событий. После повторного визита в игру вступает Камов. Мы не можем отследить его встречи с Ярцевым, как не можем определить, были ли еще у Ярцева встречи с Пресновым, но кое-что все же проверить можем. Вернее, я уже это сделал.

— Например?

— Например, телефонные звонки. Ярцев пользовался двумя сим-картами, Камов мобильным, рабочим и домашним телефонами. Вчера, на обратном пути из Тулы, я дал распоряжение нашим оперативникам получить распечатки всех телефонных звонков с номеров Ярцева и Камова и прогнать по базе на предмет совпадений. Утром забрал результаты. И представь себе мое удивление, когда я узнал, что совпадений нет. Полный ноль. Камов никогда не звонил Ярцеву ни на один из мобильных, а Ярцев никогда не звонил Камову.

— Как такое может быть? — Крячко был удивлен не меньше Гурова. — У них ведь общие дела. Один другому, можно сказать, жизнь доверил, а телефонные номера нет? Странно все это.

— Странно, но только на первый взгляд. Ярцев знал, с кем имеет дело. Преснов запросто мог установить прослушку на его телефон. Он опасался утечки информации и во что бы то ни стало хотел сохранить свою связь с адвокатом в тайне. Сам выбор адвокатской конторы, удаленной от Москвы, говорит в пользу моей теории.

— Умно. Ни одного звонка за месяц, это какую ж силу воли надо иметь? Отдать главный козырь практически незнакомому человеку и не связываться с ним столько времени. Наш Ярцев просто герой! — восхитился Станислав.

— И это не совсем так, — возразил Гуров. — Они созванивались и даже встречались, только не по мобильному и не в конторе.

— А сейчас ты скажешь, что знаешь, как они это делали и где, — хмыкнул Крячко.

— Так и есть. Помнишь, мы проверяли звонки на телефон Камова? Один из номеров принадлежал общественному аппарату с Казанского вокзала. Так вот, этот же номер неоднократно зафиксирован на одной из сим-карт Ярцева. Выходит, они перезванивались с помощью этого аппарата.

— Ловко. И когда ты только успел все проанализировать?

— Был в Управлении в шесть утра, — признался Гуров. — Посидел у парней в информотделе. Итак, мы получили даты звонков и даты поездок Ярцева в Москву. Всякий раз, когда Ярцев приезжал в столицу, он созванивался с Камовым. Вплоть до последнего визита.

— Но почему именно Казанский?

— Пока не знаю. Возможно, место значения не имеет. Узнал, что там есть таксофон, и не стал искать другой. На вокзале всегда много народу, легче затеряться в толпе.

— Ладно, это мы выяснили, Ярцев связывался с Камовым, используя таксофон, предположительно, по той причине, что боялся засветить его перед Пресновым. Боялся не напрасно, так как, судя по тому, что Камов мертв, все-таки засветил. И что нам это дает?

— Тут снова загвоздка, вернее, загадка. Ярцев уезжает из Москвы, предварительно созвонившись с Камовым, и в эту же ночь погибает. Теоретически между ними должна была быть какая-то договоренность насчет способа оповещения о смерти. Ведь должен же был Камов держать руку на пульсе. Он должен был первым узнать о гибели Ярцева, чтобы успеть пустить в ход компромат.

— Предположительно, — напомнил Крячко.

— Да, да, предположительно, зануда ты чертов, — беззлобно проворчал Гуров. — Не перебивай, а то мы до ночи не закончим. Итак, он должен был узнать первым.

— Но не узнал, — снова бросил реплику Крячко. — Иначе бы успел пустить в ход компромат и остался бы жив.

— Может, и узнал, — сверяясь со списком дат, заметил Гуров. — Посмотри, с момента последнего звонка прошла неделя до того, как Камов исчез. А в промежутке он успел дважды встретиться с Бритым.

— Считаешь, о смерти Ярцева адвокату Бритый рассказал? — с сомнением в голосе спросил Стас.

— Нет, не Бритый адвокату. Я думаю, Камов сам вышел на них.

— На кого «на них»?

— На Преснова, разумеется. Как он узнал о смерти Ярцева, я сказать не могу, но узнал точно. Только против Преснова он не пошел. Он решил разыграть карты в свою пользу, — уверенно заявил Гуров.

— С чего ты это взял?

— Со слов жены Камова. Она сказала, что с появлением тайного клиента в муже проснулись былые амбиции. Ярцев был его последним шансом. Как он мог рассуждать? Он помогает Ярцеву восстановить доброе имя и избавиться от проблем, а взамен Ярцев помогает ему занять достойное место под солнцем. Логично? Логично. Он уже представлял, как въедет в Москву под триумфальный бой барабанов, а тут вдруг такой облом. Ярцев погибает, мечты рушатся. Этого Камов допустить не мог. Он вскрывает конверт, выясняет, в чем заключается компромат и против кого он направлен, и сам решается на шантаж. Едет к Преснову, выкладывает то, что знает, дает тому время на раздумья и возвращается к своим мечтам. Камов уверен, что на второе убийство Преснов не пойдет, тем более что компромат по-прежнему не у него.

— Снова нестыковка, — остановил Гурова Крячко. — Допустим, ты прав и все было именно так. Но почему они не выбили из него признание в том, где он держит пакет, пока была возможность? Он ведь провел у них не меньше десяти дней. За такой срок из Рэмбо признание выбьешь, не то что из простого адвоката.

— Может, они и выбили, и даже забрали какие-то бумаги, только оставлять Камова в живых все равно было нельзя.

— Зачем тогда напали на жену?

— Перестраховались. Следили за ней на случай, если всплывет копия, увидели, что она беседует с опером из главка, и решили действовать.

— Ясно, что ничего не ясно, — вздохнул Крячко. — У меня уже голова кругом идет. Чем больше версий мы выдвигаем, тем больше возникает вопросов.

Говоря это, он машинально потянулся к визитке, лежавшей на столе. Покрутил ее в руках и бросил обратно на стол. Визитка плавно опустилась на столешницу тыльной стороной вверх. Гуров взглядом проследил за ее падением и вдруг спросил:

— Постой, что это? Похоже, тут что-то написано.

Он включил настольную лампу, поднес визитку ближе к свету. На тыльной стороне виднелись едва различимые знаки.

— А визитка-то с секретом, — протянул Лев. — Гони к экспертам, пусть обработают и добудут нам эту запись.

Крячко поднялся, забрал из рук напарника карточку и вышел. Вернулся он спустя двадцать минут. С готовым результатом.

— Очередное попадание, товарищ полковник, — шутливо доложил Стас. — Узнаешь буквы?

Гуров узнал. Две строчки. Одна в четыре буквы, вторая в три, точная копия аббревиатур, написанных на квитанции из офиса Камова.

— Да что же это за напасть? Снова загадка, — проворчал Гуров. — И снова мы не можем ее решить.

— Надо еще раз попытаться, — предложил Крячко. — Первый раз у тебя было меньше данных. Теперь все сложится. Инициалы можешь не проверять, тут нет ни «Я», ни «П». Значит, сразу отпадает.

— Вместо того чтобы расшифровывать, давай подумаем, зачем их вообще написали. Да еще дважды. — Гуров положил перед собой квитанцию и визитку. — Квитанция была у Камова, визитка у Ярцева, это значит, что шифровка была нужна и тому, и другому. Она означает что-то, что нельзя написать открыто, а не записав, можно забыть. Раз можно забыть, значит, данными пользуются нечасто. Возможно, это пароль к электронной почте или к общему аккаунту в облачных сетях.

— А что, это мысль, — подхватил Крячко. — Закачали компромат в Сеть, обменялись паролем, и вуаля! У каждого доступ к компромату. В любое время, в любом месте. Круто!

— Не пойдет, — покачал головой Лев. — Это же дополнительная возможность для шантажа. Электронная версия может быть скопирована миллионы раз, а попав в Сеть, она практически бессмертна. Кто станет платить за одну копию, зная, что их миллион? И потом, при таком раскладе сам Ярцев попадает под шантаж.

— Это еще почему? — не понял Крячко.

— Так, предположение, — отмахнулся Гуров. — Подумал, что материалы для шантажа Преснова могли затрагивать и Ярцева, они ведь вместе дела проворачивали, пока Преснов подвизался в Туле. Так дядя Ваня сказал. Вместе мошенничали, вместе деньги получали, значит, и компромат совместный. Но необязательно.

— Все равно ты прав. Это не пароль. Коротковат и простоват. Его ни одна серьезная система не пропустит. Введи такой пароль, и всплывет вежливая просьба внести изменения, добавить цифры и включить разные регистры. Я через это проходил, когда на Фейсбуке регистрировался. И вообще, как правило, для пароля требуется латиница.

— Может, это как раз латиница, только записанная русскими буквами, — предположил Гуров. — На клавиатуре каждая русская буква соответствует какой-то английской.

— Все равно просто и коротко, — возразил Стас. — И мы уже согласились с утверждением, что держать компромат в Сети глупо и неприбыльно.

— Знаешь, что меня в этой истории беспокоит больше всего? — внезапно спросил Гуров. — Казанский вокзал.

— Ну, ты оригинал! — рассмеялся Крячко. — На повестке дня десяток отравленных бомжей, два мертвых мужика, одна покалеченная женщина, бандит-суицидник, а он о вокзале беспокоится. Можешь хоть объяснить, почему?

— Если б мог! — воскликнул Гуров. — Только покоя мне этот вопрос не дает. Не почему он выбрал вокзал, а почему именно Казанский. На том же Курском, например, есть таксофон. Да сейчас на каждом вокзале без проблем, иди и звони.

— По-моему, выбор его спонтанный, а ты голову ломаешь.

— И буду продолжать ломать, пока не пойму, в чем тут дело. И про буквы эти буду голову ломать. И про то, куда Камов спрятал пакет с компроматом.

— Это да, — согласился Крячко. — Просидели мы с тобой битых два часа, а с места так и не сдвинулись. Как нечего было Преснову предъявить, так и нет. Печально.

— Значит, так, я еду на Казанский вокзал, — решительно проговорил Гуров. — Здесь ловить все равно нечего, хоть голову проветрю.

— Надеешься, на месте осенит? — усмехнулся Стас.

— Только на это и осталось надеяться, — на полном серьезе ответил Лев.

— Тогда я с тобой. Вдруг и меня осенит.

— Поехали, вместе веселей.

— Чур, я за рулем, — бросил Крячко, первым выходя из кабинета.

Гуров дошел до двери, вернулся, сунул в карман квитанцию Камова и пошел догонять напарника.

Глава 12

В первое мгновение шум Казанского вокзала оглушил их. Гул голосов, шелест непрерывно открывающихся и закрывающихся дверей, свист поломоечных машин, клацанье аппаратов по продаже нужных в дороге мелочей врывались в уши, доставляя дискомфорт. На перроне к шуму добавился специфический запах машинного масла и нефтепродуктов вперемешку с запахом фритюрного масла из многочисленных лотков быстрого питания. Походив по перрону, Гуров и Крячко вернулись в здание вокзала. Постояли возле таксофона, поглазели на пассажиров.

— Пустое это, — высказался Крячко. — Нам бы сюда какого-никакого экстрасенса, он бы потрогал телефонную трубку, постоял на том месте, где две недели назад стоял Ярцев, а за три дня до этого Камов, и выдал бы нам стройную теорию.

— Хорошо бы, но несбыточно, — согласился Гуров. — Ладно, пошли отсюда.

Они вышли на площадь. Здесь было не так шумно, легкий ветерок приятно холодил кожу. Машину пришлось бросить за два квартала от вокзала, поэтому напарники пошли пешком. Когда пересекли площадь, Лев машинально оглянулся назад, бросил последний взгляд на здание вокзала и вдруг замер на месте. Крячко, идущий чуть позади, тут же впечатался ему в спину.

— Чего застыл? — проворчал он. — Не видишь, движение какое? О людях надо беспокоиться.

— Царская башня, — не обращая внимания на ворчание друга, проговорил Гуров. — Царская башня Казанского вокзала!

— Надо же, какой ты наблюдательный. На Казанском вокзале вдруг Царскую башню обнаружил. Опоздал, приятель, ее уже до тебя открыли. Году этак в девяносто седьмом.

— Ты не понял, — оборвал его Лев. — Буквы. ЦБКВ. Первая строчка в квитанции Камова.

Крячко уставился на него, пытаясь осмыслить услышанное.

— Вот почему Казанский! Вот что означают буквы.

— Дай-ка сюда квитанцию, — потребовал Стас.

Гуров вынул из нагрудного кармана квитанцию, сунул Крячко под нос.

— Вот, смотри, Фома неверующий. Я их наизусть заучил, пока тысячу раз переставлял и так и эдак.

— Допустим. И что нам это дает?

— В Царской башне уже несколько лет оборудован действующий музей, — пояснил Лев. — А под музеем камеры хранения. Мысль улавливаешь?

— Думаешь, Камов спрятал компромат в музейной ячейке? Почему тогда не в вокзальной? Там этих камер пруд пруди.

— Да не в музейной, а под музеем. Там после реконструкции новый зал открыли. Все те же камеры хранения, но на полном самообслуживании. Новейшее изобретение, я читал об этом в Интернете. Ни ключей, ни жетонов не требуется. Приходит посетитель, набирает персональный код, укладывает вещи в ячейку и может гулять по городу сколько душе угодно. Единственное требование — минимум один раз в неделю система должна обновляться. Если за неделю ячейку не оплатили, система ее блокирует. И выбрал место не Камов, а Ярцев. Он изначально не привозил Камову компромат. Он передал ему данные по ячейке.

— А платят-то где?

— В самих ячейках встроена система считывания. Оплата банковской картой. Подносишь к окошку карту, она данные считывает, и готово дело. Пойдем проверим.

— Да погоди ты, — остановил Гурова Крячко. — Ты номер ячейки знаешь? Нет. Так как проверять собрался?

— Есть идея. Ее мне, кстати, ты подкинул. Когда про пароль рассуждал, я тебе про раскладку клавиатурную пример привел. А потом у меня в голове мысль проскочила, что то же самое может быть и с цифрами. Каждая буква соответствует определенной цифре. В моем детстве ребятишки-школьники частенько такой системой шифровки пользовались. Вот я и подумал: что, если каждая буква — это не буква, а цифра? А теперь вот думаю: раз первая строчка — название места, то вторая должна быть номером ячейки. Стоит проверить.

Пока Гуров объяснял свою теорию, они дошли до зала с камерами хранения. Прошлись по рядам, наблюдая за тем, как посетители закладывают вещи в ячейки, вернулись к началу рядов, и Лев снова вынул квитанцию.

— Буква В соответствует цифре три, — начал он. — Д — это пять. С буквой Н сложнее. Если при шифровке учитывали буквы Е и Й, тогда последняя цифра — пятнадцать. Без учета этих букв — тринадцать. А если не учитывалась одна из них, то четырнадцать. Итак, у нас три варианта. Три-пять-пятнадцать, три-пять-четырнадцать и три-пять-тринадцать. Все три ячейки рядом. Пошли искать?

Ячейки с нужными номерами располагались в третьем ряду. Та, что с цифрой четырнадцать на конце, оказалась не занята, две другие были заперты.

— А какой нам прок от номера ячейки, если мы кода не знаем? — дошло вдруг до Крячко.

— Нам бы и код не помог. С момента смерти Камова прошло больше недели. Дальше в дело вступают сотрудники, обслуживающие автоматические камеры хранения. Видишь наклейку? На ней номер телефона аварийки. Звони.

На то, чтобы уладить вопрос со службой помощи автоматических камер хранения, Крячко пришлось применить все свои способности коммуникабельности. И все равно без генерала Орлова не обошлось. В срочном порядке тот выбил разрешение на доступ к персональным данным плательщиков двух ячеек. Как и предполагал Гуров, ячейка под номером три-пять-пятнадцать оплачивалась с двух карт, и принадлежали они покойным Камову и Ярцеву. Только после этого сотрудник, обслуживающий камеры хранения, разблокировал нужную ячейку. В ней оказалась пластиковая папка с документами. Забрав трофей, напарники поехали в Главк.

Предъявив генералу документы, изъятые из ячейки, Гуров потребовал ордер на арест префекта Преснова. Тот просмотрел бумаги, отложил папку в сторону и задал резонный вопрос:

— Вы добыли доказательства того, что господин Преснов был нечист на руку десять лет назад. Поддельные разрешения на застройку земель, подставные фирмы, через которые отмывались деньги, — это все, конечно, хорошо. Но каким образом эти материалы доказывают причастность Преснова к убийству Ярцева и Камова? Или вы хотите предъявить ему обвинение в мошенничестве вместо обвинения в заказном убийстве?

— Он расколется, — уверенно заявил Лев. — Мы выложим перед ним все карты, заставим сделать чистосердечное признание.

— Ты, Лев Иванович, мужик башковитый, но иногда такую глупость сморозишь, аж моим седым волосам стыдно становится. Никогда в жизни Преснов не признает за собой заказного убийства. Он скорее место префекта потеряет, за мошенничество в тюрьму пойдет, но не за убийство.

— Дядя Ваня из Тулы подтвердит, что Ярцев приезжал к нему, грозил разоблачением, — продолжал давить Гуров.

— И ничего этим не докажет, — отмахнулся Орлов. — Ярцев покончил с собой, и доказать обратное еще никому не удалось. Думаю, и не удастся. Его автомобиль сгорел дотла. Его самого только по коронкам и опознали. Нет, Лева, с такой хилой доказательной базой к префекту не суйся. Запрещаю, слышишь? Идите и ищите что-то более существенное, чем слова престарелого дяди Вани.

Вернувшись к себе в кабинет, Гуров в раздражении бросил папку на стол.

— Доконает меня это дело, — еле сдерживая гнев, проговорил он. — Куда ни сунься, все впустую. Уже все этапы преступления по полочкам разложили, каждый шаг всех участников проследили, а доказать ничего не можем.

— Не принимай близко к сердцу, — пытался успокоить напарника Крячко. — Что-нибудь придумаем.

— Что мы придумаем? Придем к Преснову с диктофоном, накачаем «сывороткой правды» и заставим выложить, как он заказал Ярцева, а потом и Камова? Или объявим Воскобойникову амнистию в обмен на улики против Преснова? — кипятился Лев.

— Давай не будем отчаиваться. Мы уже столько всего сумели нарыть и на Воскобойникова, и на Преснова, что отступать поздно. Где-то они наверняка прокололись, оставили след, только мы на него пока не вышли. У нас еще три дня до полного краха, так что давай не будем тратить их на жалость к себе.

— Мне себя не жалко, я злюсь на идиотов, которые, имея на руках такие козыри, умудрились проиграть партию. Как, скажи на милость, оба — и Камов, и Ярцев — сумели просрать свою жизнь? Ярцев хоть подстраховался, пусть хреново, но хоть так. А Камов? Какого лешего он полез к Преснову, не обезопасив себя? Примера Ярцева ему, видимо, оказалось недостаточно. — Гуров нервно ходил по кабинету, не в состоянии усидеть на месте. — Решил, что уж его-то никто убивать не станет, он ведь в аферах Преснова не участвовал. Да за одно то, что он держал в руках эту папку, Преснов просто обязан был от него избавиться.

— Почему же они не заставили его отдать папку? — задумчиво проговорил Крячко. — Ведь столько дней он был в полной их власти. Почему папка так и осталась лежать в ячейке?

— Какая разница? Не забрали и не забрали. Может, Камов им вообще про нее не сказал.

— Возможно, но тогда чем он собирался их шантажировать?

— Убийством Ярцева, — на автомате выдал Гуров и застыл на месте. — А ведь это возможно. Он не сказал про папку, оставив ее, как пожизненную страховку. На всякий непредвиденный случай. А к Преснову пришел с обвинением в убийстве Ярцева, и тот к его словам отнесся очень серьезно. Такой огород нагородил: похитил адвоката, подослал к следователю мнимую любовницу, подыскал подходящий контингент, в котором Камов затерялся бы, как безвестный труп, не прояви его жена такой настойчивости. Выходит, у Камова были доказательства, что смерть Ярцева никакое не самоубийство. Что это могло быть?

— Фотографии, где Преснов встречается с Ярцевым, а затем с Головой? — выдвинул предположение Станислав.

— Вполне подходит, только Камова это не защитило бы. Бомжи, вот в чем загадка. Камов должен был не умереть, а исчезнуть в неизвестном направлении и оставаться в таком состоянии вечно. Условие! Должно быть какое-то условие, при котором компромат всплывет лишь тогда, когда Камов будет официально признан покойником. Это может быть только завещание. Стас, по-моему, мы только что сорвали джек-пот!

— Я все равно не понял, в чем тут подвох, — признался Крячко.

— Да что тут непонятного? Камов не идиот, он подстраховался, и страховка его была покруче, чем у Ярцева. Он сказал Преснову, что передал некую информацию, доказывающую причастность префекта к убийству Ярцева, своему душеприказчику. Составил завещание, включив в него пункт, обязывающий того предать огласке информацию в случае его смерти. И все! Преснов уже не мог убить Камова. Не его вина, что Голова оказался хитрее. Он ведь его не убил. Он сделал из него человека-фантома, который будет жить вечно. И завещание никогда не будет оглашено. Надо отдать должное этому мерзавцу, котелок у него варит что надо.

— И что это дает нам?

— Полное признание Преснова. А я-то, дурак, столько лишних телодвижений, столько усилий впустую потратил, а ответ был так близко. Ну, теперь мы все исправим. И немедленно. Только бы Камов не блефовал. Только бы он на самом деле оставил улики против Преснова. А, плевать! Даже если их нет, блефовать будем мы, но префекта дожмем.

— Лева, ты меня пугаешь, — проговорил Крячко. — Ты сейчас похож на тех бедолаг, что в Кащенко за стальными дверями маются. Носишься по кабинету, несешь всякий бред и ни шиша не объясняешь.

— Ничего, Стас, скоро все встанет на свои места. Поехали к вдове, — срываясь с места, бросил Лев.

— К какой из вдов? — уточнил Станислав.

— К Ольге Камовой, к кому же еще.

Гуров вылетел в коридор и помчался к выходу, Крячко едва за ним поспевал. Запрыгнув в машину, он вставил ключ в замок зажигания и, как только Стас занял пассажирское сиденье, рванул с места, будто за ним черти гнались.

В палате у Ольги Камовой оказался посетитель. Алексей Гликберг сидел возле постели больной, нежно сжимал ее руку и нашептывал что-то ласковое. Глаза Ольги были закрыты, время от времени лицо кривилось от боли, с губ срывался слабый стон. Услышав голос Гурова, она несколько оживилась. Пока полковник выкладывал свои предположения, Ольга слушала, не перебивая, после чего подтвердила наличие у семьи Камовых душеприказчика. Она, как и Роман, составила завещание с изъявлением последней воли. В случае смерти одного из супругов оставшемуся не будет нужды принимать сложные решения. На встречу с нотариусом согласилась без вопросов, продиктовала адрес нотариальной конторы.

Чтобы не утомлять вдову, приезда нотариуса ждали в приемном покое. Пока утрясали юридические вопросы, оповещали немногочисленных родственников Романа, пока нотариус из Ликино-Дулево добирался в Москву, прошло больше трех часов. Наконец все формальности были соблюдены. Двоюродная тетка Романа, проживающая в Рязани, от личного присутствия при оглашении завещания отказалась, сославшись на плохое самочувствие. Двое ее детей тоже не горели желанием ехать в Подмосковье ради того, чтобы узнать, что в завещании брата их имен нет. Был еще дед по отцовской линии, но с ним Роман не общался, при жизни даже ни разу не встречался, и потому дед, даже не дослушав сообщение, бросил трубку. Вот почему так вышло, что в палате Ольги, помимо нотариуса, в момент оглашения последней воли покойного присутствовали только Гуров и Крячко. По просьбе вдовы Гликберг тоже остался, и нотариус приступил к выполнению своих обязанностей. Чтение стандартного текста закончили за пятнадцать минут, после чего очередь дошла до изменений, внесенных за неделю до исчезновения Камова.

— Данный пункт по воле покойного был внесен с соблюдением всех юридических нюансов. Если у кого-то из присутствующих имеются на этот счет сомнения…

— Послушайте, уважаемый, — перебил нотариуса Крячко. — Все мы знаем, ради чего здесь собрались, так что давайте опустим предисловие и перейдем к главному.

— Все согласны с предложением господина, э, полковника…

— Сделайте так, как он просит, — подала голос Ольга.

— Как вам будет угодно, — согласился нотариус. — Изменения завещания касаются некоего пакета, который Роман Камов передал мне на хранение. Главное условие, при котором позволено вскрыть и ознакомиться с содержимым пакета, — документально подтвержденная смерть волеизъявителя. Поскольку условие соблюдено, я передаю пакет вдове, дабы она могла ознакомиться с его содержимым первой.

— Прошу вас, сделайте все сами, — попросила Ольга.

Когда нотариус вскрыл пакет, глазам присутствующих предстал прибор, размером чуть меньше кнопочного мобильного телефона.

— Что это? — спросила Ольга.

— Диктофон, — ответил Гуров. — Видимо, Роман оставил для вас аудиосообщение.

— Аудио? Голосовое? Он записал свою предсмертную волю на диктофон?

После каждого заданного вопроса Ольга растерянно переводила взгляд с одного мужчины на другого, но никто из них не решался подтвердить ее догадку.

— Да что с вами такое? — рассердилась она. — Почему вы молчите? Леша, прошу тебя, объясни, что происходит?

— Думаю, будет лучше, если мы прослушаем запись без вас, — снова заговорил Гуров. — Вам уже достаточно досталось: стресс после аварии, перенесенная операция, известие о смерти мужа. Не стоит взваливать на себя еще и это.

— Значит, я права, там запись голоса моего Романтика. Почему вы не включаете? Я хочу его слышать!

— Лев Иванович прав, — поддержал Гурова Гликберг. — Не стоит делать этого сейчас.

— Но я хочу! — возвысила голос Ольга. — Ты не вправе мне мешать!

— Зачем упорствовать, Олюшка? Ты еще слаба, — уговаривал Гликберг. — Вот окрепнешь, поправишься, выйдешь из больницы и непременно прослушаешь запись. Она ведь никуда не денется, ведь так, товарищ полковник?

— Я не стану ждать, — упрямо повторила Ольга. — Не хотите слушать при мне? Прекрасно! Не будем слушать совсем. Раз я должна ждать выписки, подождете и вы!

На ожидание у Гурова и Крячко времени не было. Бросив быстрый взгляд на напарника, Крячко забрал из рук нотариуса диктофон и нажал кнопку воспроизведения. Несколько секунд ничего не происходило. Ольга уже открыла рот, чтобы задать вопрос, но в этот момент в палате прозвучал четкий профессионально поставленный голос: «Если вы слушаете это сообщение, значит, мой план все-таки провалился…»

Совещание в кабинете генерала Орлова состоялось спустя час после оглашения завещания. С разрешения Ольги Гуров забрал диктофон в Главк.

— Товарищ генерал, приказ выполнен. Вот то, что вы требовали, — выкладывая диктофон на стол, доложил он. — Теперь я могу рассчитывать на ордер?

— Обиделся? — догадался Орлов. — Зря. Видишь, как мой отказ подстегнул твою мыслительную деятельность? Так что спусти пар и выкладывай подробности. Наш покойник облапошил префекта и сделал запись всех его разговоров?

— Нет, голоса префекта на записи нет, — сообщил Крячко. — Насчет этого мы ошиблись, ни Ярцев, ни Камов своих бесед с префектом не фиксировали. Может, не сообразили, а может, побоялись быть пойманными.

— Тогда что на этой записи? — спросил генерал.

— Предсмертная записка, — ответил Гуров. — В голосовой версии, но это предсмертная записка.

— Снова промах? — нахмурился Орлов.

— Напротив, там есть все для предъявления обвинения Олегу Преснову и Александру Воскобойникову. В своей речи Камов рассказал обо всем: о том, как и для чего нанял его Аркадий Ярцев, о том, сколько раз Ярцев встречался с Пресновым и каков был результат этих встреч. О том, как узнал о смерти Ярцева, как собирался выполнить условие их сделки. Камов рассказал, что в ячейке камеры хранения, помимо документов, нашел диктофон. Тот самый, что лежит сейчас перед вами. На диктофоне была запись, предсмертная исповедь Аркадия Ярцева. Прослушав запись, Роман решил, что будет не так уж нечестно, если он использует ее в своих интересах. Ярцеву акт возмездия уже не поможет, а он, Роман Камов, еще может получить выгоду из сложившейся ситуации. Он скопировал часть исповеди Ярцева и пошел к Преснову, а в качестве страховки записал свою исповедь. И все бы у него получилось, если бы не Воскобойников, которому удалось придумать уловку, при которой можно избавиться от Камова, не рискуя быть разоблаченным.

— Однако это все же не прямое доказательство, — заметил Орлов.

— Пусть так, — согласился Гуров. — Лучшего все равно не будет. В любом случае предъявить Преснову нам есть что. Даже если не удастся доказать его вину, шумиха вокруг этого дела поднимется такая, что с должности префекта он гарантированно слетит, да и в политике ему уже не удержаться.

— Ладно, Гуров, выбью я тебе разрешение. Но смотри не облажайся. Столичный префект — это тебе не бомжи из заброшенного дома, — вздохнув, дал «добро» генерал.

Ордер на арест Олега Преснова выдали только к вечеру, так что к воротам его загородного дома полицейский седан подъехал в сумерках. Охрана пропустила машину лишь после звонка хозяину, поэтому в доме их уже ждали. Первое, что потребовал от полковников Преснов, — предъявить документы. Тщательно изучив каждое удостоверение, он предложил войти в дом. В гостиной префект занял центральное место, давая понять посетителям, что, с чем бы они ни пожаловали, командовать парадом будет он.

— Итак, господа полицейские, что привело вас ко мне в столь поздний час? — несколько высокопарно спросил Преснов.

— Гражданин Преснов Олег Евгеньевич? — Гуров задал обязательный при процедуре ареста вопрос.

Это сразу насторожило префекта. «Что происходит? Зачем они здесь? — закружили в голове лихорадочные мысли. — Неужели все? Стоп, не паникуй. Тяни время».

— Быть может, желаете аперитивчика? Денек сегодня выдался не из легких, так что я еще не ужинал. Приглашаю вас разделить со мной трапезу, — широким жестом указал он на гостиную, где и правда накрывали стол.

— Боюсь, и ночь к вам не будет благосклоннее, — поддел его Крячко. — Об ужине, кстати, можете забыть. Вас ждет неприятный переезд и долгие беседы по душам.

— Не могли бы вы выражаться более корректно? — Поняв, что перевести беседу в шутливое русло не удастся, Преснов «включил режим Большой шишки», надеясь задавить непрошеных гостей авторитетом. — Не забывайте, с кем разговариваете. Перед вами работник префектуры, а не торгашка с рынка!

— О, об этом мы помним. — Станислав не скрывал саркастической улыбки. — Собственно, это одна из причин, по которой мы здесь. Не будь вы префектом, за вами бы еще в обед прислали «воронок» и вы бы часов восемь как на нарах загорали бы.

— Что это значит?

— То, что вы, господин префект, крупно облажались. Возомнили себя богом, имеющим право решать, кому жить, а кому умирать.

— Мне не совсем понятна цель вашего визита. Впрочем, я не любопытен. Вы погорячились, я вспылил, такое случается. — Преснов все еще пытался держать себя в руках и не дать возможности Гурову и Крячко произнести роковые слова, после которых жизнь его кардинально изменится. — Давайте поступим следующим образом: сейчас вы уйдете, я спокойно поужинаю и лягу спать. И великодушно забуду о вашей грубости. А утром вы вернетесь, и мы совершим знакомство заново. Как вам такое предложение?

— Гражданин Преснов Олег Евгеньевич, вы арестованы по обвинению в организации заказного убийства Аркадия Ярцева, организации заказного убийства Романа Камова и еще девяти человек. Также вы обвиняетесь в организации покушения на убийство гражданки Ольги Камовой и сотрудника полиции в лице полковника Льва Гурова. Также у нас имеются доказательства мошеннических действий, имевших место в городе Тула, и ряд других обвинений, касающихся периода вашей деятельности при администрации Тулы.

— Прекратите немедленно! — не в силах больше сдерживать себя, выкрикнул Преснов. Он надеялся, что голос его звучит угрожающе, но ничего, кроме страха и отчаяния, он не выражал. — Как вы смеете являться ко мне домой и говорить подобные гадости? Да я вас за клевету засужу! В тюрьме сгною! Нет, я вас уничтожу! Можете считать, что погон вы уже лишились. И вообще не желаю вас видеть! Убирайтесь вон из моего дома и без ордера на арест не приходите!

— Уже, — спокойно произнес Гуров, игнорируя угрозы Преснова. — Вот, ознакомьтесь, — и протянул префекту ордер.

Преснов попятился назад, в глазах плескался ужас.

— Я не стану это читать, — растеряв весь свой апломб, едва слышно проговорил он. — Больше ни слова. Я звоню адвокату!

— Ваше право, — пожал плечами Лев. — Только дожидаться приезда адвоката вам все равно придется в участке.

Три дня спустя генерал Орлов вызвал Гурова и Крячко в свой кабинет, чтобы сообщить приятные новости. Игнорируя советы адвоката, префект Преснов решил начать «сотрудничать со следствием» и сдал со всеми потрохами специалиста по улаживанию чужих проблем Воскобойникова Александра по кличке «Голова». Так как Голова уже был под стражей, его адвокату Хитикову пришлось взять на себя обязательства по всем обвинениям. Не прошло и суток, как, не выдержав свалившегося на него бремени, Глеб Хитиков отказался от защиты Воскобойникова, сославшись на пошатнувшееся здоровье. И даже справку предъявил. А через шесть часов после этого Александр Воскобойников возжелал облегчить душу и «настучал» на префекта Преснова. Снежный ком все разрастался. Чем больше говорил один, тем сильнее старался потопить его другой. В конце концов к вечеру третьих суток у следователя было столько материала, что дело передали в прокуратуру. По прогнозам прокурора, рассчитывать на смягчение приговора ни Воскобойников, ни Преснов не могли. Узнав о том, что Голова чернит Олега Преснова, лишь бы спасти свою шкуру, заговорили и люди Головы, арестованные вместе с Бритым. Закончить жизнь так же, как их кореш, ни у того, ни у другого желания не было.

— Что еще сказать? — Орлов довольно улыбался. — Постарались вы, парни, ничего не скажешь. Мне в верхах чуть кисти не оторвали, так трясли, принося поздравления. Да не смущайтесь вы, ведь и в самом деле есть чем гордиться. Эти мерзавцы подлянку в виде дюжины мертвых бомжей всей Москве и Подмосковью подстроили, а кто сумел раскрыть дело? Легендарные Гуров и Крячко с Петровки, 38! Да еще в такие короткие сроки! Никто не смог, а вы смогли.

— Может, сменим тему? — предложил Гуров, непривычный к пышным похвалам со стороны генерала.

— Да ладно тебе, Лева! Дай хоть разок насладиться лаврами, — шутливо перебил его Крячко. — Ведь правда круто! И за бомжей мы с тобой отомстили, и префекта-поганца разоблачили. Да про нас с тобой статьи в журнал «На страже Родины» писать нужно.

— Тебе бы только балагурить, — добродушно улыбнулся Лев. — С делом справились, это да. Сегодня бумагами займемся, а завтра выходной. Наконец-то высплюсь.

— Что сон, — мечтательно проговорил Стас. — Рыбалка — вот вещь! Сидишь в тенечке, на поплавок смотришь. В ведре рыба хвостом бьет, в банке опарыш шебуршится. Лепота! Слышь, Гуров, к черту сон, погнали на рыбалку!

— Я Маше обещал. Орлова бери, вон у него как глаза заблестели, тоже небось об опарыше в жестяной банке мечтает.

— А я не против. Рыбалка и правда вещь! Дуйте к себе, подбивайте бумаги, а в выходной в заливчик, к карпам и густеркам! — скомандовал генерал.

Не успели Гуров и Крячко подняться, как дверь кабинета приоткрылась и дежурный, опасливо косясь на героев дня, доложил:

— Товарищ генерал, экстренное сообщение. В районе Филевского парка перестрелка. По предварительным данным, имеются жертвы. Шестеро убиты, двенадцать человек ранены. Велено выслать оперативную бригаду для проведения следственно-разыскных действий по горячим следам.

Сказав это, дежурный поспешил скрыться с глаз разочарованных оперативников.

— Твою-то канитель! — разочарованно пробасил Крячко. — А ведь так все чудесно складывалось!

— Забудь, Стас, видно, у госпожи Фортуны на наш счет свои планы, — похлопал его по плечу Гуров.

— Бумажная волокита отменяется. Отправляетесь в район Филевского парка, — запоздало объявил Орлов и, уже по-дружески, добавил: — Не грустите, мужики. Будет и на нашей улице праздник.

Сноски

1

Тюкрче — то есть по-турецки.

(обратно)

2

Гуру шурус — до встречи.

(обратно)

Оглавление

Кошмар за счет отеля

  Эпилог

Лучший среди мертвых

  Глава 1

  Глава 2

  Глава 3

  Глава 4

  Глава 5

  Глава 6

  Глава 7

  Глава 8

  Глава 9

  Глава 10

  Глава 11

  Глава 12 Fueled by Johannes Gensfleisch zur Laden zum Gutenberg