«В сетях инстинктов»

В сетях инстинктов (fb2) - В сетях инстинктов 870K (книга удалена из библиотеки) скачать: (fb2) - (epub) - (mobi) - Жанна Денисовна Ларионова

Ларионова Жанна Денисовна В сетях инстинктов

В СЕТЯХ ИНСТИНКТОВ

Из мерцавшего огоньками проигрывателя компакт-дисков, установленного у окна спальни, лилась негромкая расслабляющая музыка.

За окном пробуждался город, поднималась привычная для этих мест ясная утренняя заря - этот день, как и предыдущие будет солнечным и жарким.

На кровати, огромной широкой кровати из отличного финского гарнитура, возлежал популярный певец Иван Одесский - мужчина отменного здоровья и, помимо всего прочего, человек вкусов - вкусов самых разнообразных, как хороших, так и плохих. Он обожал искусство и музыку, а также роскошь. В довесок к этому шло влечение к синтетическим наркотикам, пристрастие к которым переросло в некоторую зависимость от них, и женщинам всех мастей.

Дама, опоясавшая ногами его голое тело, была восхитительна. Её длинные светлые волосы стекали по нагим плечам; её совершенные груди, дразняще висевшие наподобие спелых фруктов над его лицом, были, однако, вне пределов досягаемости его жаждущих губ. На лице у нее была кружевная полумаска, закрывавшая верхнюю ее половину.

Женщина наклонила свой изящный ротик и с жадностью поцеловала его, выбросив, как жало, язык. Он вернул поцелуй, глубоко засосав её язык в свой рот. Она нежно взяла его руки, подняла их над головой и скрутила их. Затем выдернула из-под подушки белый шёлковый шарф и крепко связав одним его концом запястья рук партнера, а другой конец шарфика надежно прикрепила к металлическому изголовью кровати. Мужчина натянул свои путы и закрыл от наслаждения глаза.

Она соскользнула вниз на его тело, и он вошёл в неё, проникая очень глубоко, подчиняясь напору её бёдер. Он буйствовал, пронзая её, врываясь, пробуравливаясь внутрь, ощущая на себе вес её вспотевшего тела.

Они были полностью захвачены моментом, поглощены жестокой силой секса "под кайфом". Прикрыв глаза, она приподнялась над ним, а затем всей тяжестью собственного тела рухнула вниз, сев на него, как на кол. Сжав своей кисой его член, дама стала делать круговые движения, вращать тазом. Ствол мужчины был довольно толстым, и при каждом вращении партнерша приятно стонала.

Он почувствовал, как глубоко внутри забил ключом оргазм, и откинул голову, выставив напоказ своё широкое, со складками горло. Рот его раскрылся в безмолвном крике, глаза глубоко запали в глазницы. В восторге от прелестных мук он неистово рвал плотный шарф, обвязывавший его руки.

И вот женщина ощутила мышцами влагалища тугую струю горячей спермы.... Прошло несколько восхитительных мгновений и когда член перестал дергаться, она слезла с опадающего кола и уселась на лицо партнера.

Иван, тяжело дыша, языком ласкал ей вульву и клитор. Потом вставил язык в уже разработанную дырочку и постарался проникнуть как можно глубже. В этот момент с алой головки его все еще слегка напряженного члена вытекли последние белые капельки.

Если партнерша в момент наивысшего наслаждения выдавала протяжный стон, то Иван просто мычал, ртом обрабатывая ее киску.

Наконец они стали потихоньку отходить. Сладостно мурлыкнув, женщина слезла с лица Ивана. Мужчина неподвижно лежал пару минут, а затем открыл глаза и запрокинул голову, чтобы увидеть, что будет дальше.

И наступила кульминация. Подойдя сзади, дама безжалостно опустила широкую тяжелую подушку к красному от пота, мясистому лицу Одесского. Она давила на нее всем свом весом, не давая дышать мужчине, ее руки оказались обтянутыми латексными медицинскими перчатками. Мужчина захрипел, он забился, исступленно задергался, ошеломлённый перспективой внезапной насильственной смерти и переполнявшим его ужасом.

Снова и снова он вертелся всем телом, но ноги его, скованные приспущенными до самых щиколоток тесными пижамными штанами, только бессмысленно исполняли в воздухе нелепые пируэты. Руки, накрепко связанные шарфом, этими шелковыми наручниками, не могли помочь ему втолкнуть воздух в его лёгкие, а мышцы тела, пусть и слегка заплывшего подкожным жирком, но еще достаточно сильного для сопротивления врагу, после ударной дозы наркотика и алкоголя больше не повиновались своему хозяину, расслабленно отзываясь в нем.

Когда первые лучики солнца проникли сквозь барьер из жалюзи, все было уже кончено.

Белые и красные проблесковые огни полицейских машин, оккупировавших все подходы к дому, мерцали, как маяки. Эфир был заполнен треском и болтовнёй регулировщиков движения. Немногочисленные прохожие - владельцы собак, выгуливающие своих питомцев, спешившие к своим проходным работяги, прочий ранний люд будто театралы наблюдали за разворачивающимся перед ними действием: на сцене находились суетившиеся полицейские, принявшие на себя озабоченный вид, который сопутствует серьезным происшествиям.

Не первой молодости зеленый "Мерседес" - без разнообразных прибамбасов, то есть абсолютно без всего, что сразу же наводило на мысль о том, что это скорее всего полицейский автомобиль, медленно проехал вниз по улице и остановился возле группы патрульных машин. Двое вышедших из неё мужчин уставились на изящный фасад здания, выполненный в технике городского дома девятнадцатого века.

Старший в этой паре, подполковник Александр Дмитриевич Сафонов, следователь по особо важным делам горпрокуратуры, одобрительно кивнул.

- Прекрасное место для убийства, - произнёс он.

- Определённо мы добиваемся убийств высшего класса в нашем городе, - заметил второй, симпатичный шатен, тридцати лет от роду. - Это, должно быть, способствует туризму.

Старший неодобрительно посмотрел на него. Дело в том, что по отзывам его коллег - он был личностью из ряда вон выходящей, стандартность решений была ему чужда, даже в личной жизни. А про то, что он сам уже много лет не пользуется услугами водителя, приезжая на место преступления самостоятельно, ходили легенды. Но глаза его безошибочным образом демонстрировали цену двухдесятилетнего периода разрушения иллюзий. Александр Дмитриевич явно устал.

Другой пассажир "Мерседеса", Сергей Платов, был почти вдвое моложе, да и фигурой мощнее. На нём были надеты черные широкие джинсы, и новая красно-черная ковбойка. Подобный вид этой простецкой одежды начисто отметал мысль о его принадлежности к органам правопорядка. И у него были свои преимущества: знание законов улицы, городской преступности, лёгкая развязность и самоуверенность человека, изо дня в день живущего своей собственной жизнью, порой с пистолетом в нательной кобуре. И в отличие от "выгоревшего" шефа, игра с ежедневно меняющимися правилами для Сергея Платова всё ещё продолжалась. Большую часть времени единственным правилом в этой игре было отсутствие каких-либо правил. Уровень престуности на полуострове с каждым годом повышался, но Платова не интересовали цифры. Он не собирался сдавался и не любил проигрывать.

Около дверей дома они протиснулись сквозь толпу полицейских и зевак и вошли в элегантное жилище. Сафонов, словно хорошая ищейка, втянул в себя воздух и зажал одну ноздрю. В доме стоял устойчивый запах - запах, с которым он сталкивался - пускай не столь часто, - но его достаточно почувствовать лишь однажды, чтобы навсегда запомнить, что он обозначает.

- Деньги, - констатировал Сафонов. - большие деньги. Он посмотрел на утончённую обстановку: совершенная, художественно оформленная мебель, толстые ковры, картины на стенах.

- Замечательно, - признался он. - уже установили, чем занимался убитый?

- Поп-музыкой, Александр Дмитриевич. Это же знаменитый Иван Одесский.

- Никогда о таком не слыхал.

- Ну что вы, - донесся голос из спальни, - каждый день по радио крутят, прямо как я проснусь, с самого утра: то "Милые глазки", то "У реки мы с тобой".

Голос принадлежал длинному и обритому инспектору главного управления старшему лейтенанту Гочи Девадзе, прибывшему ранее вместе с опергруппой.

Сергей усмехнулся: было бы весьма удивительно, если бы шеф что-либо знал о Ване Одесском. Музыкальные вкусы Алексея Дмитриевича, если и были, ограничивались "Аквариумом" и "Зоопарком".

- По телику правда реже. Он блистал в середине нулевых, если помнишь, Серега, - "Весна любви", его хит, "Я иду под дождем" тоже, или например...

- В общем, очередной певун, - оборвал Гочу Сафонов.

- Очень талантливый был, девки по нему с ума сходили. Четыре или пять хитов. Затем он сбавил обороты, по попсовым понятиям. Стал реже выступать, изчез из хит-парадов. - Гоча выглянул из распахнутых дверей и поманил рукой стоявших в просторном холле Александра Дмитриевича и Сергея. - Правда, писали, что он собиратся в турне по югу страны с концертами.

Сафонов направился в душную спальню.

- С концертами, говоришь? Теперь турне его прекратилось, - заметил следователь.

Одесский до сих пор валялся на кровати - голый, привязанный к металлическому изголовью. Он был похож на древнегреческую статую какого-нибудь атлета, уложенную плашмя.

Платов пристально смотрел на труп, будто в уме фотографируя его, затем отвернулся и, посмотрев на набившихся в комнату людей, покачал головой.

- А, вся командочка уже в сборе, - проворчал oн.

Здесь находился криминалист Шаров - специалист по осмотру места происшествия, который исковыряет всю комнату в поисках отправной точки для расследования; судмедэксперт Оганян, почти ровесник Сафонова, который проделает то же самое с трупом Сладкого; и еще двое из отдела по расследованию убийств - Калинкин и Возович. Ещё несколько человек в форме стояли в коридоре и глазели по сторонам. В общем, привычная для места преступления братия.

- Вся бригада здесь, - обратился Александр Дмитриевич к остальным.

- Конечно, - ответил Шаров. - дело-то громкое будет.

- Да уж, - процедил Платов.

- Так а что вы здесь стоите? - обратился Сафонов к патрульным. - у нас хватает людей. Помогите лучше отсечь журналистов!

Дождавшись, когда остальные полицейские выйдут, Сафонов сложил руки на груди и в точности как главнокомандующий обвёл комнату глазами.

- Работаем, - сказал он до смерти серьёзно.

Сергей усмехнулся, a самый юный из присутствующих старлей Девадзе еле удержался от того, чтобы не рассмеяться в полный голос.

Оганян вытащил из печени Одесского что-то, похожее на большой термометр для мяса. Эта штука вылезла из трупа, издав отвратительный чмокающий звук.

- Время смерти? - спросил Сафонов.

Судмедэксперт посмотрел на шкалу.

- Ну что сказать... учитывая жару... - Он задумался и взглянул на часы. - В общем, считаю, что смерть произошла между пятью и половиной шестого утра...

Шаров суетился со своей спецтехникой, фотографировал, облучал, стремясь обнаружить любые следы присутствия человеческого существа в комнате: отпечатки пальцев, капли крови, волосы или кусочки кожи..

- Так что случилось? - потребовал отчёта Сафонов.

- Около часа назад приехал его менеджер и обнаружил тело, - ответил Калинкин. - Сразу нам позвонил.

- Так может менеджер и прикончил его, - предположил Сафонов.

- Это же Стас Багрецкий, в прошлом менеджер Ариадны, Кости Соколова, группы "Триэль" и многих других. Сильно сомневаюсь. И потом у него алиби.

- На трупе никаких синяков, - между делом проинформировал Оганян.

- Значит, это не менеджер, - невозмутимо продолжал Сафонов. - что еще?

- Сладкий ушёл из клуба вчера после полуночи, - сообщил Калинкин. - После этого никто его не видел. Не видел живым, по крайней мере.

- Он покинул клуб в одиночестве? - спросил Сергей.

- С подружкой, - ответил Калинкин.

- Кто она?

- Личность устанавливаем.

- А что менеджер?

- Вряд ли, - открыл блокнот Калинкин. - Багрецкий продолжал сидеть там до утра в большой компании. Свидетелей этому человек семь.

Платов посмотрел на труп.

- Так это все-таки убийство или...?

- На насильственную смерть указывает следующее: наличие рвотных масс в дыхательных путях, бледные, без кровоподтеков ссадины вокруг рта, мелкие царапинки, небольшое кровоизлияние вокруг дыхательных отверстий. Все это свидетельствует о том, что смерть наступила в результате задушения от закрытия отверстия рта и носа. - медленно, деловито стал излагать свое мнение Оганян. -- потерпевший мог быть задушен с помощью предмета, крепко прижатого к лицу, таким предметом скорее всего могла быть подушка. Заключение займет пару дней, но я полагаю, что гражданин Одесский был убит.

-- Ну и где эта подушка? - пробормотал Александр Дмитриевич.

- Вон, валяется, - ответил Шаров. - никаких следов на ней, кроме самого потерпевшего.

Возович перешагнула через предполагаемое орудие убийства и вплотную подошла к кровати. Приглядевшись, она обнаружила кое-что на постели: мокрые пятна, похожие на грязно-белые подтёки.

- Это можно обнаружить на всей поверхности простыни, - сообщил Шаров. - повсюду следы спермы.

- Очень впечатляюще, - произнесла Светлана.

- Сделал свое дело, а потом сделали его, - заметил Сергей.

- Кончил и издох в тот же момент, - хихикая, заметил Девадзе.

- Гоча! - строго прервал его Сафонов. - ты знаешь, почему ты до сих пор ходишь в лейтенантах, когда все в твоем отделе уже повыше?

Гоча криво ухмыльнулся:

- Потому что я в вашей партии не состою, Александр Дмитриевич.

- Нет, Гоча. Потому что у тебя язык опережает мысли. - пояснил Сафонов.

Девадзе с грустью посмотрел на своего начальника: нет, не простил он своей новой родине ввод войск в Грузию в свое время, подумал Сергей. И никогда не простит. Да и видно, что угнетает его эта работа - находиться под кем-то, исполнять чьи-либо приказы.

- Так, теперь что я думаю о дальнейшем, - прошелся по комнате Александр Дмитриевич. - нужно проверить запись видеокамер наблюдения из ночного клуба, чтобы узнать, с кем именно уходил оттуда Одесский.

Светлана с восхищением и сожалением посмотрела на некогда могучее, развитое, а сейчас съежившееся, навсегда успокоившееся достоинство покойного Ивана: спокойно лежавший на ляжке пенис, который больше уже никого не мог удовлетворить.

- Кроме того, - продолжал Сафонов. - Так как на всех присутствующих здесь, думаю, можно положиться, сообщу вот что. Господин Одесский вносил значительные средства в предвыборную кампанию мэра нашего города. Он был председателем клуба "Рок наша сила"...

Сергей взглянул на шефа:

- Гоча нам сказал, что потерпевший попсой занимался.

- Он был поп-звездой лет десять назад, - пояснил Девадзе.

- А как стукнул сороковник, так роком занялся, - съехидничал Сергей.

- В общем, господин Одесский занимал правильную гражданскую позицию, одним из первых дав концерт на полуострове Крым после его присоединения. Он являлся очень уважаемой, респектабельной звездой поп-музыки, - назидательно произнёс Сафонов.

Светалана переглянулась веселым взглядом с Сергеем, обозначавшим, что труп на кровати ну никак не тянул на "господина", даже если и отбросить в сторону "гражданскую ответственность" и "лояльность".

- Что здесь трогали? - вмешался Сергей.

- Похоже, что только ковер у тебя под ногами и больше ничего. - ответствовал Калинкин.

- А что это такое? - невинно спросила Светлана, всматриваясь в холмик белого порошка на зеркале столика, граничевшего с кроватью.

- Ну и дела! - воскликнул Шаров, - Без экспертизы я сказал бы, что это похоже на преисполненный гражданским долгом и лояльный власти кокаин. Я имею в виду, так кажется мне. Я могу ошибаться...

На лице Александра Дмитриевича не дрогнул не один мускул. Он выговорил беспристрастно, хладнокровно, буднично:

- Слушай сюда, Петя. Мне это может очень дорого обойтись. А поэтому - проведешь экспертизу.

Эта фраза Сафонова означала, что просчёты, допущенные в тако щекотливом деле, могут быть опасными во всех отношениях для всего управления и отдела в частности.

- Слышал, Сергей, - предупредил Сафонов, - чтобы не было никаких поспешностей, не то что ошибок.

- Будем стараться, - отреагировал Платов. - Что ещё я могу обещать? Ведь так?

У Калинкина залился мелодией телефон. Он посмотрел на экран и изменился в лице.

- Алексей Дмитриевич, мы установили, с кем Одесский уходил в ночь перед убийством.

- Отлично! Итак, кто подружка?

- Это Ксения Колчак. В представлениях наверное не нуждается.

- Совсем хреново, - заметил Шаров.

- Итак, прошлой ночью Одесский и Колчак зашли в круглосуточный бар "Альфонс". Они там пробыли до половины второго ночи и потом их никто не видел. - Сафонов диктовал Девадзе инфорацию по делу, тот старательно заносил ее на белоснежный лист. - когда на следующее утро Одесский не появился в студии звукозаписи и не отвечал на мобильный, его менеджер Багрецкий забеспокоился и приехал к нему домой. Там он обнаружил тело Одесского. Это было около половины десятого.

- Что они должны были делать с Багрецким? - Сергей стоял у окна, фиксируя в памяти ключевые моменты.

- В половине девятого Одесский должен был быть на студии звукозаписи чтобы записать свою новую песню "Снежок". Быть как штык, как говорится, ни минутой позже.

- Нашли его мобильный?

- Нет.

- Ну, что скажешь, Сережа? - включил компьютер Сафонов.

- Признаков борьбы не обнаружено, - Сергей взял со стола первичный отчет Оганяна и пробежал его глазами. - да, кстати, этот дом принадлежал самому Одесскому: он купил его зимой прошлого года.

- Как Багрецкий попал в дом?

- У него был дубликат ключей: Одесский их заказал для своего менеджера, чтобы тот заезжал за ним, если тот будет сильно пьян.

- Нам не нужно, чтобы этим делом интересовалась пресса.

- Не получится, вздохнул Девадзе. - уже копошатся там эти гиены из "Лайф-Ньюс", еще я у дома видел журналистов Третьего и Пятого каналов. Бесполезно.

Сафонов щелкнул пальцами: - пиши, Гоча. Постановление. Согласно статье двадцать шесть УПК РФ, создать следственную бригаду в составе А. Д. Сафонов (бригадир), С. С. Платов, К. И. Калинкин, С. Ю. Возович (все - сотрудники ГУВД). Подпись - следователь по особо важным делам, советник юстиции А. Сафонов. Отправишь факс в прокуратуру.

- А я как же? - набирая текст, поинтересовался Гоча.

- Молод еще. Сейчас еще Лапина и Тищенко в Самару переводят, их дела будут раскидывать по отделам, и так людей нехватает. Этими залежами займешься. Да, и отправляй побыстрее.

- Кто поедет к Колчак? - нарушил молчание Сергей.

- Как хочется взять у нее автограф, - мечтательно произнес Гоча. Нет, как грузин он не мог держать эмоции в себе. - Вот мне бы поехать...

- Отменяется, - сухо сказал Сафонов. - ты уже закончил составлять заявление прокурору города? И не мечтай.

- Что же, я поеду, - стал собираться в дорогу Платов.

- Землю роешь копытом, - улыбнулся Александр Дмитриевич. - тоже хочешь у нее автограф взять, нет? Ты во время встречи с ней будешь о другом думать. Нет.

Здесь он набрал номер телефона.

- Киря, зайди ко мне, - деловым тоном вызвал он Калинкина.

Вскоре в дверь деликатно постучали, и в кабинет вошел капитан Кирилл Калинкин. Он сиял, как олимпийский рубль: отутюженная черная форма гладко облегала его долговязую фигуру, а узкие капитанские погоны отливали серебром.

- Товарищ майор, разрешите обратиться к товарищу следователю! - подмигнув Сергею, сшутковал Калинкин. - По указанию начальника ГУВД прибыл в ваше наиполнейшее распоряжение!

Сафонов как типично штатский человек неуклюже приставил открытую ладонь к "пустой голове" и ухмыльнулся. Военного приветствия у него явно не получилось, он понял это сам и махнул рукой. Жест этот означал - чего уж там, Киря, проходи без церемоний, дело к тебе есть...

- Чем могу быть полезен?

-- Как самый стойкий среди нас, поедешь в Дагомыс, к Ксении Колчак. Подробно ее расспросишь об обстоятельствах последних суток.

-- А вы как считаете, Александр Дмитрич, - напористо спросил Калинкин, - она это, ну, в смысле... убийца или нет?

- Кирюша! Ты что, спятил? Она же дочь Анатолия Александровича, бывшего патрона нашего президента, пре-зи-дента, понимаешь! - несколько деланно воскликнул Сафонов и взял из рук Девадзе напечатанное постановление для проверки, − Она что, по-твоему, своих любовников будет убивать? Да за один подобный намек начальство с нас три шкуры спустит! Просто, переговори с ней, разузнай что и как там было с этим... Одесским и дуй назад разрабатывать другие версии! Так что, -- Сафонов поставил на бумаге свою подпись, -- сейчас позови мне Возович, а сам руки в ноги и заводи машину. Считай, что Светлана будет тебя контролировать, чтобы ты там лишнего не натворил.

Он протянул бумагу Гоче:

- Сходи к дежурному прокурору, пусть Ортяков приложит гербовую печать и поставит свою закорючку!

- Прямо сейчас?

- Прямо сейчас! - Сафонов взглянул на часы. - Звонили от мэра. Сегодня выходной, все начальство сачкует. Так что, не теряй времени.

Нет, все-таки что-то в ней было! Ей бы в кино сниматься или в крайнем случае демонстрировать моды на Кузнецком мосту. А она преступников ловит! Было от чего с ума сойти.

Зеленоглазая блондинка с нескромным взглядом Светлана Возович была ростом выше ста семидесяти. Тридцатилетняя, подтянутая, она держала в форме свою фигуру. Ее светлые волосы были подстрижены достаточно коротко, чтобы ее не могли ухватить сзади за шею вслучае нападения. Она редко использовала яркую помаду или тени кричащих оттенков. Ее брови не нуждались ни в каком уходе, даже периодическом щипании, чтобы сохранять их сформированными.

В отдел к Сафонову Светлана пришла полтора года назад. К этому времени она проработала семь лет в главном управлении, из них последние два в оперативно-розыскном отделе, и она извлекла свои уроки о практических пределах стильной одежды и полицейской работы. Во-первых, ее майорская зарплата все же не могла поддерживать ассортимент платяных шкафов, которые она видела на длинноногих деловых женщинах в элитной части города, и даже если отдельные виды были ей доступны, обстоятельства ее работы просто делали их непрактичными. Даже большая часть пригодной к эксплуатации и деловой дизайнерской одежды просто была не пригодна в той среде, где Светлана сталкивалась с большинством ее клиентов. Но тем не менее в течение всего периода службы она была старалась одеваться немного более привлекательно, чем было практично, и во всяком случае, чем было предписано разнообразными инструкциями. Ее мнение не поколебал даже душный августовский день двухлетней давности в Гагре, когда они с Сергеем расследовали подозрительное исчезновение местной проститутки. В тот раз Платов решил быть сторонником равноправия, что было совсем нетипично для него и 'позволил' ей поползать под разрушающейся пристанью и прилегающей пустующей пристройкой, чтобы подтвердить их подозрения об источнике отчетливого аромата гнили. Тем не менее она невозмутимо распрощалась со стильными брюками и блузкой.

И вот теперь она стояла в отличном сером облегающем костюме перед Сафоновым и Платовым, ожидая распоряжений от Александра Дмитриевича.

- Поедешь с Калинкиным в Дагомыс к Ксении Колчак, - сказал Александр Дмитриевич. - Она была последним человеком, видевшим Ивана Одесского. Ведь этого уже достаточно, чтобы задать ей несколько рутинных вопросов. Так? Правильно?

- Не знаю, - призналась Возович.

- Ксения Колчак имеет достаточно денег и связей, чтобы сгноить к чёртовой матери весь наш отдел, - напомнил Сергей.

- Сережа, я же сказал, что этим займешься не ты. Поедут Кирилл и Светлана.

- Почему я? - усмехнулась Возович.

Сафонов печально посмотрел на нее.

- Прощупаешь ее своей женской интуицией. Проверишь ее, так сказать, психологически. Если она задергается, занервничает, то - значит что-то там не чисто. - будничным тоном произнес Александр Дмитриевич.

- Вы же десять минут назад говорили обратное, - пробормотал Сергей. - Что вы ее ни в коем случае не подозреваете и ее опрос- так, для очистки совести.

- Говорил, - так буднично продолжал Сафонов. - при этом верном служаке Калинкине. Чтобы он делов лишних не натворил. А ты, Света, если почувствуешь что-то подозрительное, то залезай на нее и дожимай до конца.

- Ясно, - коротко ответила Возович.

-- Ты, -- обратился к Платову шеф. - сейчас иди отрабатывать Стаса Багрецкого на предмет алиби и остальные связи покойного Одесского. Проводи Свету.

Лифт остановился на первом этаже, двери распахнулись, и парочка устремилась в холл. Платов шёл, потряхивая головой. Он, видимо, был не самым счастливым человеком на свете.

- Из этой затеи ничего хорошего не выйдет. Она наймет свору лучших адвокатов, которые смогут высосать из нас потом в качестве компенсации все деньги честных городских налогоплательщиков. - Он остановился и развел руками. -Она сотрёт нас в порошок.

- Точно так она и сделает, - согласилась Возович.

- Хорошо. Встретимся вечером.

Дом тридцать четыре по Батумскому шоссе был достоен своих соседних собратьев - более крупный, чем городской дом, с тем же запахом денег, который так и витал в последнем пристанище Вани Одесского.

На стоянке перед домом был припаркован фиолетовый 'Дэу Ланос'.

Кирилл бросил взгляд на машину и усмехнулся.

- Интересно, кто из ее любовников подарил его ей, - произнёс он.

- Может быть, это любовница.

- Вполне возможно. В любом случае, в конце концов, приятно увидеть, что кто-то имеет более скоростную машину, чем твоя.

- Более дорогую, быть может, - ответила Светлана, - но уж никак не более быструю.

Они говорили не об их немаркированном полицейском 'Мерседесе', а о личной машине Возович, на которой она ездила в свободное от службы время, - скромном десятилетней давности 'Ниссане Примере', доставшемся ей от отца - академика РАН, занимавшегося проектированием авианосцев.

Входная дверь дома была огромна и величественна. Посреди неё находились две стеклянные панели, незанавешенные шторками. Первый этаж дома замечательно просматривался, можно было увидеть через стёкла входной двери всё, вплоть до террасы с видом на бассейн. Там, спиной к ним и глядя на воду, сидела в шезлонге женщина.

- Что-нибудь видишь? - поинтересовалась Светлана.

- Просто гляжу по сторонам, - ответил Кирилл и пошёл вперёд.

Ни для одного из двух полицейских не было неожиданным то, что они были встречены охраной.

Во дворе переминался с ноги на ногу молодой парень. Он был в фирменной охранной форме и внимательный взгляд, которым удостоил его Калинкин, углядел пистолет в его кармане.

Едва они подошли к дверям, как он сделал шаг навстречу и отрывисто спросил:

- Вы к кому?

- К Ксении Анатольевне, - кивнул Кирилл. - Мы из полиции.

- На документы ваши можно взглянуть? - вежливо попросил охранник

Калинкин первым вытащил свое удостоверение:

- Я - капитан Калинкин, это - майор Возович. Мы из главного управления внутренних дел города Сочи.

Охранник скользнул по ним глазами и проговорил:

- Прошу прощения, обычная предусмотрительность.

- Очень разумно, - одобрила Светлана.

- Входите. - охранник провел Кирилла и Светлану в дом и оставил в гостиной одних.

Это была отремонитрованная, элегантная комната с высокими декорированными окнами, выходившими на море. Светлана и Кирилл были впечатлены - убийцы нечасто допускают полицейских в свои столь шикарные норы.

-- Я Ксения Колчак. Что вам нужно?

Ксения уже успела переодеться в очень стильную спортивную куртку из серебристо-серого искусственного шелка икороткие обтягивающие шортики. Блузка была заправлена в шорты. Она сидела на диване позади журнального столика из застекленных позолоченных керамических плиток, смотря на Светлану с Кириллом равнодушными чистыми голубыми глазами. Она походила на тот тип женщин, на которых мог положить свою лапу поп-звезда.

Её лицо напоминало те, что так гордо взирают на мир с портретов работы восемнадцатого века, - лицо высокопоставленной женщины, аристократки. За этой наружностью патрицианки скрывался утончённый подтекст, призрачная чувственность.

- Ксения Анатольевна, здравствуйте. Я майор Возович, а это мой коллега капитан Калинкин. - первым вытащила удостоверение Светлана. − Мы расследуем дело об убийстве певца Ивана Одесского. Нам нужно задать вам пару впросов.

-- Да, мне с утра Стас Багрецкий позвонил, а потом я прочитала в интернете.

- Я включу диктофон, не возражаете?

- Как хотите, - спокойно прервала девушка. Ей не хотелось встречаться с ними взглядами. Она смотрела на картины на стенах, будто черпая из буйства красок хладнокровие.

- Я сожалею о вашем друге, - сказала Светлана, усевшись на обитый материей стул напротив журнального столика. Ксения кивнула. У нее были светлые соломенного оттенка волосы, у корней желтоватые и бледный северный цвет лица.

-- Господин Одесский был вашим другом?

- Как все-таки он умер?

- Он был задушен, - невозмутимо бросил Кирилл.

- Само собой. Как именно он был...

Кирилл быстро прервал её:

- Подушкой.

Она на мгновение прикрыла глаза, будто представляя Ивана Одесского, бездыханного, лежащего на постели, и затем тонко улыбнулась - странной, безжалостной, самодовольной улыбкой. Эта улыбка, или это лицо, привлекла внимание Светланы, и взгляд ее оживился.

Кирилл задумался, потом все же спросил:

- Сколько времени вы жили с ним?

- Я не жила с ним. Мне нравилось заниматься с ним сексом.

Сейчас она напоминала маленькую девочку, произносящую запретные слова, чтобы шокировать своих стариков.

Светлана слегка улыбнулась, краем рта.

- Как долго вас связывали с ним сексуальные отношения? - продолжал Калинкин.

Девушка легонько повела плечами: − Да более года.

- Были ли вы с ним прошлым вечером?

- Да.

- Вы поехали с ним домой?

- Нет.

- Но вы видели его?

- Я уже ответила вам.

- Где? Когда?

Ксения вздохнула, будто вопросы капитана были слишком грубыми, слишком общими, чтобы беспокоиться и отвечать на них.

- Мы выпили в клубе. Ушли оттуда вместе. Я приехала сюда. Он поехал домой. - Она пожала плечами, давая языком жестов понять: вот и вся история.

- Был ли с вами кто-нибудь прошлой ночью?

- Нет. Прошлой ночью я была не в настроении.

Кирилл уже вовсю ел глазами Ксению, а не думал особо об Иване Одесском или интересах своего шефа в этом деле, шумихе, которую создаст пресса по поводу смерти известного певца. Ксения равнодушно считала всё это лишь пустяковым эпизодом.

- Ксения, вы жалеете, что он умер? - Калинкин совсем не то хотел спросить, но его взгляд был прикован к длинным гладким ногам девушки.

Ксения посмотрела на него, её голубые глаза облизали его, как волны внизу облизывают берег.

- Да. Мне нравилось трахаться с ним, - ответила она и вновь уставилась на воду.

- Итак, в пятницу вечером вы решили вместе выпить, - перехватила инициативу Светлана.

- В баре 'Альфонс'

- Кто еще там был?

- Девушки из подтанцовки.

- Вы часто там бываете?

- Да, когда приезжаю сюда отдохнуть, понимаете?

- А с мужчинами вы там встречаетесь?

- В общем-то нет, - пожала плечами Ксения.

- Или встречаетесь, или нет? - пристально взглянула на нее Светлана.

- Нет. Мы просто отдыхаем там после работы.

- Ксения, с кем последнее время встречался Одесский?

- Не знаю.

- Вы знали о его пристрастии к наркотикам?

- Да.

- Ксения, вы могли бы расказать то о личной жизни Ивана, чтобы объяснить это?

- Стрессы... разве это можно как-то объяснить? У каждого это индивидуально, - Ксения откашлялась.

- Вы можете назвать мне фамилии людей, с которыми он встречался в последние дни?

- Я знаю, что он встречался с массажисткой в салоне 'Аметист', Жанной, кажется. Он ей подарки делал. Он также общался с Георгием Бонго, психотерапевтом − я видела его несколько раз. Я ничего не знаю о нем. − Ксения задумалась.

- Это все?

- Несколько раз я его видела с вице-президентом банка... − она нахмурилась. − банк ... я не знаю точно, но вроде Пром ... Проминвест. Да. Проминвестбанк.

Она раздраженно посмотрела на Светлану.

− Это − все, что я помню.

− Иван казался озабоченным чем-нибудь в тот вечер? По виду? Что-нибудь беспокоило его?

− Ничего, ничего, это точно. И я также думала об этом. Я просто не могу предположить, что -либо.

− Он планировал пойти домой после того, как расстался с вами?

− Конечно.

− Она не собирался останавливаться еще где-нибудь, ведь в этом районе много мест, где можно провести ночь?

Kсения покачала головой, поправив рукой длинные светлые волосы.

Светлана решила уточнить занимавший ее вопрос. Интимно наклонившись к Ксении, она спросила:

− Что вы можете сказать мне о сексуальной жизни Ивана?

Ксения вздернула голову и посмотрела на Светлану со смесью негодования и беспокойства.

− Я же вам сказала, мне нравилось заниматься с ним сексом.

- Вы не поняли, - хладнокровно ответила Светлана. - кроме вас, у него были другие женщины? Или, может быть, мужчины?

− Я ничего не знаю об этом, - вырвалось у Ксении. Ее лицо стало более бледным, черты его заострились. Без нанесенного макияжа оно теперь казалось противоречащим ее дорогой прическе и легкомысленной одежде. Ее уязвимость была теперь так же видима как ее одиночные, оставшиеся с юных лет веснушки.

Она подняла руку вверх, как регулировщик, останавливающий движение.

- Я больше не хочу с вами разговаривать.

Светлана не верила ей. Она была слишком настойчива, и волнение Ксении казались пропорциональным ее вопросам. Однако у Светланы не было сомнений, что смерть Одесского задела Ксению.

Не было никакой причины попытаться продолжать дальше с нею теперь.

- Довольно, −Ксения завелась с пол-оборота, - убирайтесь отсюда к чёртовой матери! −девушка вновь обратила на них взор своих голубых глаз... - Пожалуйста, − тихо добавила она.

Калинкину с трудом удалось сдержаться, но он увидел, как Светлана уже выключила и уложила в сумку диктофон.

- Послушайте, Ксения, мы можем продолжить в другом месте, если вы предпочитаете игры с такими правилами. - только промолвил он.

Она была непоколебима:

- Ну так арестуйте меня. Тогда я отправлюсь с вами.

Кирилл сразу понял, что импульсивность в этой ситуации была бы совершенно неуместна. Даже подполковник Сафонов не смог бы оправдать арест Ксении Колчак. У них не было ничего, ни доказательств, прямых или косвенных, ни возможных мотивов. Она продолжала оставаться загадкой, не вызывая даже подозрений.

Поэтому они последовали тому, что она советовала им. Они убрались из её дома к чёртовой матери.

Было уже почти три, когда они снова погрузились в высокую температуру и палящий солнечный свет черноморского лета. Кирилл вытер лоб скомканным платком и сел за руль.

Они проехали уже километров десять в сторону Сочи, пока один из них не заговорил.

− Прелестная девочка.

Это сказал Кирилл.

Светлана только закрыла глаза.

− Я спала как убитая вчера вечером. Я не мечтала; я не просыпалась; я не двигалась. Пятнадцать часов, подряд. − сказала женщина мужчине.

Мужчина ничего не сказал, но повернулся немного в своем кожаном кресле и посмотрел на часы на книжной полке. Женщина лежала в его шезлонге уже семнадцать минут, но это были первые слова, которые она произнесла. Она отвернулась к окну, подперла локтем голову, когда она смотрела через стеклянную стену его офиса на лес, спускавшийся к морю, всему залитому в светло-зеленом свете заходящего солнца.

− Я ходил в кино и возвратился домой около одиннадцати часов; я был истощен. Павел все еще отсутствовал, и Элла уже уложила детей в кровать. Я принял холодный душ, и когда я вышел, я высох быстро, и лег на кровати, все еще влажный. Окна были открыты, и я мог чувствовать запах лесов после дождя прошлой ночи. Я заснул.

Он смотрел на пальцы ее ног в колготках из темного нейлона, через который он видел ее напедикюренные ногти. Лодыжки женщины были столь же тонкими как у газели. Ее модное платье пастельных тонов было из искусственного шелка. Оно плотно облегало ее тело.

- Это пятнадцать часов так непринужденно пролетели как пятнадать секунд. Это было как забвение.

Она остановилась снова. После тихой паузы мужчина спросил:

- Что произошло? Почему ты так долго спала?

Этот вопрос был рутинным. Когда они сказали ему, что испытали что-то впервые, эмоцию или мысль или новое физическое ощущение, он спросил их, почему они полагали, что это произошло. Они обдумывали этот вопрос с серьезной самоснисходительностью, удовлетворенные тем, что кто-то хотел знать, как они чувствовали, о чем кто-то заботился, почему они совершили поступки, которые они сделали, даже если им платили, чтобы сделать это.

Я не спала так, с тех пор как мне было десять лет.

Глаза мужчины, направленные от нее, переместились с ее бедер к ее лицу. Она не обратила на это внимания.

−Неужели десять?

Она повернулась, вытянула руки перед собой и немного растопырила пальцы, жестом показывая это число, словно закрываясь от некой опасности. Но она не была напугана; ее лицо ничего не выражало.

− С десятилетнего возраста? - повторил он.

Марина Смирнова приезжала к доктору Георгию Бонго в чуть более двух месяцев, пять раз в неделю. Он не дбился особого прогресса с ней. Сначала она была стойким клиентом, но доктор Бонго терпел ее упорство, даже невозмутимо прогнозировал успех. В конце концов, он не придерживался канонических форм психоанализа, и если эта клиентка не хотела сотрудничать, он не собирался быть слишком требовательным. Он уже сказал Марине и ее мужу, что тип психотерапии, которую она выбрала, скорее всего будет энергозатратным и длительным. Одновременно он был более чем уверен, что ее рассказы, были непродуктивным и праздным делом, пустой тратой времени. Но только пустой тратой времени для нее. Для него самого не было более радостного часа, чем сидя спокойно в креслесвободно наблюдать в течение каждой шестидесятиминутной сессии ее шикарное тело от ступней до кончиков волос, представляя изящную плоть под платьем.

Доктору Георгию Бонго было сорок два года.

Ее руки постепенно расслаблялись, и она перевернула их, мягко скрестив пальцы без напряженности.

- Когда мне было девять лет, - тихо сказала она, - У меня была кукла Барби. Мой отец был подарил ее мне на день рождения. Я предполагаю, что она была дорогой, хотя в тот момент я не думала об этом. Но я хорошо помню ее особенности, детали, яркие черты ее лица. Она была белокурой, также, как и я. Тогда я думала, что она была самой красивой вещью в мире. Самой красивой.

Тон ее голоса заставил доктора Бонго сосредоточить внимание на ее лице. Она обладала образцовой красотой, устойчивой линией подбородка с высокими скулами и тонко асимметричным ртом, который он счел особенно привлекательным из-за маленького намека на морщинку на углу одной стороны. У нее была мелкая, но выразительная родинка над ее верхней губой, прямой нос модели и большие серо-голубые глаза, которые она слегка подчеркнула с помощью красновато-коричневых теней, делавших их проникновенными. Ее волосы были светлыми, не пергидрольно-белым из салона красоты, а скорее цвета оливкового масла, которые являются геетическим подарком природы. Сегодня она оделась в свободном стиле, который акцентировал соблазнительные качества особенностей ее фигуры.

Бонго находил ее столь привлекательной, что он был счастлив видеть ее, пусть она приезжает только, чтобы лечь на кушетку в тишине, и пробыть свыше часа в комнате, залитой прибрежным солнцем. Фактически, этот сценарий он закрепил в своем воображении: у психоаналитика есть красивая клиентка, которая приезжает к нему пять раа в неделю, чтобы не столько рассказать о своих страхах и неприятностях, чобы их проанализировать и объяснить, но скорее разделить ее молчание и тайны, и через них, возможно, разделить и ее некоторые мифы. Объект психоанализа в этот момент становится аналитиком, а аналитик, соответственно, объектом психоанализа. Психоаналитик не помогает женщине воссоздать себя через эмблемы ее собственных слов, а скорее она воссоздает его через мудрое сострадание ее молчания.

Но она действительно говорила, и сейчас, впервые за более чем сорок часов консультации, она упомянула предмет из своего детство. За эти годы он услышал истории детства многих женщин. Не у многих оно было счастливое. В конце концов, они прибыли к нему, потому что у них были проблемы, и многие их проблемы таились в детстве. Возможно, самая угнетающая действительность, с которой он должен был бороться в своей профессии, была банальность проблем его клиентов. За эти годы он рассматривал сотни на сотни жалоб, те же самые жалобы снова и снова и снова: алкоголь и злоупотребление наркотиками; основанные на беспокойстве проблемы- боязни и разнообразные неврозы; расстройства настроения - Георгий иногда думал, что он мог сделать шикарную карьеру на одних только депрессиях - фобии; психогенные беспорядки - анорексия, булимия, язвы; множество сексуальных дисфункций ..., Но они не были проблемами, они были только признаками. Их причина была чем-то еще, чем-то более сложным, чем признаки, более травмирующие. Как ни в чем не подозревающая женщина, изучающая двухстороннее зеркало, клиент видит только свое собственное отражение, свою собственную боль, и обвиняет только себя во всем, что он видит. Это была роль доктора Бонго, чтобы сломать зеркало и показать ситуацию с другой стороны. Это не была роль, которой он всегда наслаждался, и при этом он не был всегда успешен.

- Фактически, я получила куклу, когда мне было семь лет, сказала Марина. - родители только что развелись.

Доктор Бонго проверил, горит ли крошечная красная лампочка, обозначавшая запись, на своем магнитофоне, стоявшем в углу комнаты.

- Он пил... - Марина сделала паузу. - Он был очень обаятельным алкоголиком, и я любила его безоговорочно. Ребенок может сделать так. Я вот ничего не помню ... никаких сцен, никаких криков, никаких ссор. Ничто из этого периода. Но мать сказала мне обо всем этом позже, и она показала мне шрамы, которые по ее словам, он сделал. Я не знаю, сделал ли это действительно он.

- Вы полагаете, что она лгала вам об этом?

- Я не знаю, - сказала Марина несколько нетерпеливо. - Я просто не знаю, сделал он это или нет. И у меня не получилось лично в этом убедиться, потому что мы убежали. Мы оставили его в середине ночи, в прицепе, возде поселка на берегу Волги. Мы не останавливались до утра, когда мы наконец не вышли на шоссе. Нас подвез какой-то дальнобойщик. Она заставила меня бодрствовать, в то время как сама заснула. Когда я наконец разбудила ее, уже наступил вечер. Мы купили поесть в придорожной забегаловке и продолжили путь. Мы не останавливались, пока не наступала ночь, и наконец очутились в Крснодарском крае...

Бонго тихо поменял одну сторону кассеты, заполненную, на другую, пустую.

- ... И затем в течение года мы жили как цыгане, в то время как матьустраивалась на самую черную работу, оставшись на некоторое время в одном месте, затем в другом и продолжая хождение дальше, сменяя дешевые квартиры, комнаты в общежитиях, летних кемпингах, растянувшихся на всем протяжении черноморского побережья. Матери нравилось называть их 'норами'. Я потеряла счет, сколько грязных комнат мы сменили, но я никогда не забывала, как они пахнули. Дезинфицирующим средством, вьевшейся мочой на несвежих матрасах. Кислым ароматом пота и близости других людей. Ночами мама рыдала в темноте, а я держала ту куклу, слушая ее жалкое хныкание, вдыхая запахи тех запятнанных матрасов ... я не знаю то, о чем она кричала; она была той, которая уехала...

Бонго смотрел на ноги Марины, одну согнутую в колене, другую выпрямленную, на ее изящные лодыжки.

- У вас, кажется, нет особого сочувствия к вашей матери, - деликатно сказал он и смотрел на ее лицо.

Она повернула голову немного отодвинувшись от него так, чтобы он видел ее профиль, то что художники называют абрисом профиля, выставив на свет только щеки и подбородок.

- Я так по нему скучала, - сказала она, игнорируя его вопрос. - Иногда, в тех потных, вонючих постелях по ночам, в мою голову закралась мысль, что все мои внутренние органы существуют независимо от друг друга. Когда я задержала дыхание, я думала, что могу чувствовать, что это произошло, что мои органы разделяются внутри меня.

Мне казалось, что я внезапно взорвусь, и все крошечные, неузнаваемые части меня мчались бы прочь во всех направлениях вселенной. Они никогда больше не нашли бы всю меня...

Бонго больше не сочувствовал этим историям. Он учил себя не участвовать, просто слушать. Его понимание ее рассказов было чисто интеллектуально и ассоциативно; он фактически не чувствовал ее боли или становился угрюмым под трудностями ее ребяческого одиночества. Он не всегда так отдалялся, но после двух нервных срывов у самого, он узнал, что чтобы помочь своим клиентам он должен был подавить свое собственное естественное предпочтение принимать их мрачные истории близко к сердцу. Как Одиссей, он должен был приковывать себя к мачте объективности, чтобы вынести печальные истории сломленных женщин, истории, которые в прошлом так легко обольстили его. Однако, даже сейчас он часто находил их чарующими.

Он был человеком искреннего поведения. Он знал это; это было что-то врожденное. Георгий показывал это своим клиентам, он думал, чтобы работать с ними индивидуально, будучи восприимчивым к их историям. При росте за сто восемьдесят, он производил красивое впечатление с хорошо развитым торсом, который он держал в форме с небольшой капелькой лишнего веса. Его цвет лица был смугловатым - его предки были греки- и его волосы были густыми и жесткими, слегка поседевшие сверху. Ногти его были наманикюрены. Его одежда была дорогая, но не яркая, склоняясь к богатому неброскому стилю европейской моды.

- Эти чувства паники, - произнес он спокойно. - Сколько времени они длились? - Он почувствовал мешающую заусеницу на безымянном пальце и незаметно вынул маникюрные ножницы из своего кармана начав тщательно щипать небольшой клочок ороговевшей плоти, в то время как она сменила тему:

- одно лето, когда я была маленькой, я жила у своих родственников. Была уже вторая половина дня и я пошла в комнатеу своей тети Тамары за корзинкой с рукоделием. Я думала, что там никого нет. Но когда я вошла, я увидела там мужчину. Это был незнакомый мужчина. А моя тетя Тамара лежала голая на постели. Она меня не видела. Тут он очень медленно поднес пальцы к губам, давая мне понять, чтобы я не шумела. Я попятилась и вышла из комнаты. А теперь мой муж трахает женщину, у которой практически нет груди. Я наняла частного детектива. Он сфотографировал их.

Она умолкла.

Бонго молчал, закончив заниматься своей заусеницей и дав ей время выговориться. Но она больше ничего не говорила. Он сомневался, что она поняла, что на самом деле сказала самое главное, или возможно она сделала и это было то, почему она остановилась. И все же монолог казался незавершенным. Она говорила, как будто она читала из книги, как будто слова были чьими-либо.

- Зачем ты это сделала?

- Я веду досье. Точнее мой адвокат.

Марина подняла правую руку и посмотрела на свои часы. Они были маленькие и тонкие с циферблатом, покрытым алмазной пылью на диске. Она носила их циферблатом на нижней стороне ее запястья.

- Уже пять часов, сказала она.

Она уселась и придвинула обувь, которая была рядом на полу. Она наклонилась, чтобы надеть свою обувь, и Георгий внимательно изучал ее грудь. Она понимала, что он делал своим пристальным взглядом. Он это не пытался скрыть, и при этом она не смущалась или возмущалась. Вместо этого она обулась, потратив на на это несколько больше времени, чтобы сделать Георгию приятное.

- Почему ты не предложил мне выпить?

- Потому что я думаю, что тебе не нужно пить.

- Жорик, если я перестану к тебе приходить, ты будешь скучать по мне?

-Да, Марина, я буду скучать. Только с тобой я сам могу расслабляться подобным образом.

- Правда, что ты не спишь с другими своими пациентками? С Инной?

- Нет, нет.

-Ты быстро поправляешься, - продолжил он, когда она встала с кушетки. - Тебе скоро полегчает.

- Замечательно, - сухо сказала она, заметив, что его блокнот был чистым, без каких-либо пометок. Она отвернулась и взяла свою сумочку со стола около двери. Георгий открыл двери, выпуская ее из своего кабинета, одновременно другой рукой приобняв ее за талию.

- Продолжим завтра, - сказал он, чувствуя побуждение волнения.

Марина колебалась какой-то момент. Георгий подумал, что она собиралась что-то сказать, но затем она высвободилась из его руки и ушла.

Толпа в кабинете Сафонова была немного меньше сборища полицейских этим утром в спальне Ивана Одесского. Платов и Девадзе просидели весь день на телефонах, разыскивая подноготную информацию об Одесском, его делах, его друзьях, его врагах. Кроме того, они сличали данные о месте преступления и ожидали Кирилла со Светланой, чтобы и те смогли выложить всё, что успели откопать.

Александр Дмитриевич выглядел нервным и возбуждённым, раздражённым ожиданием двух сыщиков. И хотя, если уж на то пошло, он сам настоял на встрече с Ксенией, Сафонов с трудом мог простить им небольшое опоздание. Платов же нисколько не убавил той спеси, что он продемонстрировал утром.

Кирилл со Светланой ещё не успели закрыть за собой дверь, как Сафонов выскочил из своего кресла:

- Прекрасно! Начинаем.

- Итак, в пятницу, шестнадцатого июня Иван Одесского встречается со своими друзьями в баре 'Альфонс'. Он уходит в половине второго, вместе с Ксенией Колчак. В ту же ночь его убили в его же собственном доме. Популярного певца. Звезды эстрады, высокопоставленные друзья. В общем, творческая социальная среда. - начал отчет Платов. - Итак, такие люди не любят рисковать. У нас есть какие-нибудь улики?

- На теле не было найдено отпечатков пальцев, кроме самого Одесского.

- Вы проверили? Вазген?

Оганян, будто эти слова подключили его к сети, начал чтение своих записей:

- Механическая асфиксия с помощью подушки. Никаких чётких отпечатков, никаких следов взлома, ничто не пропало.

- Другими словами, - сказал Сафонов, ныряя назад в кресло, - ничего нет.

- Дай закончить человеку, - произнёс Платов. Он наливал две чашки кофе из кофеварки, стоявшей на столике невдалеке от окна. Затем в одну из них он налил обезжиренных сливок и добавил сахар - как раз столько, сколько любит шеф.

- Я ценю это, Сергей, - высказал Сафонов с сарказмом. - Действительно, ценю. -только я еще не трухлявый пенек, чтобы ему оказывали покровительство молодые коллеги.

- Всегда рад, шеф, - невозмутимо ответил Сергей. Он поставил чашку с кофе перед Алексеем Дмитриевичем и сделал глоток из своей.

- На подушке также не было обнаружено ни единого отпечатка, - продолжал Оганян равнодушно. - Так что преступление относится к группе 'Ка-дэ'...

- Ка-дэ? - переспросил Калинкин,

- Кусок дерьма, - перевёл Платов. И после некоторых раздумий добавил: -ну я так думаю.

- А что насчёт шарфа? - спросил Сафонов.

- Дорогой. 'Гурджи', стоит четырнадцать тысяч.

Сафонов в удивлении наклонил голову. − больше двухсот евро за один шарфик. Кто это так разбрасывается деньгами?

- Богатые люди, - ответил Сергей.

- Ага, я понимаю. Но такие за шарф? За этот кусочек шёлка?

- Александр Дмитриевич, - произнёс Сергей тоном, показывавшим отставание шефа от жизни.

- Я связался с 'Гурджи' - есть тут один их офис на Северной. Они продают по восемь - десять штук в неделю только здесь, в нашем городе. В Москве головной офис, существует ещё один 'Гурджи' в Питере, там тоже - по восемь-десять штук. Под новый год продаётся ещё больше, сказали они. В общем, как сообщили в 'Гурджи', за год по стране расходится около двадцати тысяч их изделий. А это двести восемьдесят тысяч в год. За фирменные шарфики. Вот таким-то.

- Дохлое дело, - сказал Сафонов. -Если она купила его в столице , или Питере, или ещё где-то в том же духе, то бесперспективно.

- Она? - переспросил Сергей. - Почему вы считаете, что это была она?

- Есть ли доказательства, что он занимался сексом с мужчинами? - адресовал вопрос Платову и Калинкину Сафонов.

Оба сыщика отрицательно замотали головами:

- Никаких.

- Это была она, шеф.

- Ага, - подтвердил Оганян. - Биологический анализ показал, что у нас нет оснований предполагать, что он интересовался парнями.

- Удвительно, - вывел Девадзе.

- Расскажите нам о порошке, - попросил Сергей.

- Кокаин, как и ожидалось, Сережа...

Платов обменялся с Сафоновым взглядами, скрестившимися наподобие мечей.

- ...высокого качества, высокого содержания. Это дерьмо много чище любого из тех партий, что обнаруживали люди из ФКСН. Большая часть компонентов соответствует европейскому уровню. У обычных нариков на такой нет денег.

- Ну деньги-то у него были, - вставил Калинкин. - у покойного.

- Вот, - продолжил Оганян, - он втягивал его. Были обнаружены следы частиц кокаина на его губах и пенисе...

- Он что и членом его втягивал? - вмешался Сафонов.

Светлана усмехнулась:

- Все не так просто. Это природная заморозка, кокаин, который снимает какую либо боль. Часто мужчина мажет головку своего члена кокаином, чтобы снизить ее чувствительность и значительно продлить половой акт. Я думаю и в нашем случае это имело место.

Сергей сделал ещё один маленький глоток кофе и спросил:

- Откуда у тебя такие познания?

Возович одарила его взглядом словно учительница на тупого ученика.

- Я шесть с половиной лет проработала в 'блядском' отделе. Меня все проститутки города и окрестностей знают. Вот и поделились опытом.

Сафонов открыл папку:

- Он мог этим заниматься с Колчак? Её подозреваете?

- Света? - спросил Сергей.

Возович пожала плечами.

- Кирилл?

- Возможно она причастна.

- Ладно, - сказал Александр Дмитриевич, - тогда дайте мне высказать своё мнение. Она - подозреваемая.

Платов внезапно подпрыгнул на кресле, будто его тряхануло током:

- На каком основании?

У шефа, оказалось, существовали свои собственные заметки:

- Ксения Колчак. Двадцать семь лет. Ранее не судима, закончила факультет журналистки. Дочь Людмилы Парусовой и Анатолия Колчака.

- Ну, это все хорошо известно, - произнёс Калинкин.

- Она - проворный книжный червь. Закончила очень хорошую государственную школу. Не из тех левых колледжей, которые часто даже не аккредитованы, - Калинкин покраснел, его диплом 'Евразийской юридической академии' вызывал немало вопросов.

- Она не самая спокойная женщина, - сказал Сафонов. - думаю, разменяла уже вторую сотню мужчин.

- Не верю ушам своим, - выдавил из себя Платов. - Но как можно вносить ее имя в список подозреваемых только на основании её беспорядочных связей?

- Подожди. Дальше - больше. Она незамужем...

- Я тоже свободен, - встрял Калинкин. - У вас что-то есть на эту девочку, так поручите мне её защиту. Действительно...

- ...но она уже однажды была обручена. С Михаилом Флеровым.

- Своим водителем? - предположил Девадзе.

- Михаилом Флеровым? - переспросил Сергей. - Подождите-ка секунду... Мы, случайно, говорим не о Мише-Пушке?

- О нём самом, - кивнул Сафонов.

- Эго немыслимо, - решительно произнёс Девадзе.

- Кто? Кто это такой? - настойчиво добивался Калинкин.

- Этого не может быть, - сказал Оганян.

- Они даже сыграли свадьбу...на Мальдивских островах.

- Да кто это? О ком вы? - Калинкин приподнялся над своим креслом как человек, пропустивший мимо ушей всю 'соль' анекдота, заставившего остальных изойтись от хохота.

Платов решил прекратить его страдания:

- Михаил Флеров, коллега. Ты же спортом не интересуешься... Он был хоккеистом, выступал в КХЛ за 'Локомотив'... Он был прекрасным снайпером: великолепная техника, мощнейший бросок...

- С обеих рук, - подсказал Гоча.

- Нет, не помню. -Калинкин выглядел озадаченным.

- Вспомните, капитан. Михаил Флеров погиб в авиакатастрофе, по дороге на матч. Это вызвало чертовскую шумиху в... где же это было?

- В аэропорту Ярославля, при взлете, − напомнил Сафонов. − Случилось это в сентябре одиннадцатого.

- Мне она все больше нравится, - признался Сергей. - Она получает десятки тысяч евро в месяц. Она трахается со спортсменом и поп-звездой. И ещё имеет учёную степень в сфере компостирования человеческих мозгов.

- Но ничто из того, что вы сказали, ещё не делает её кандидатом в убийцы, - запротестовал Калинкин. - Ничто из вышесказанного не доказывает, что у неё была хоть какая-то причина желать его смерти. А частная жизнь гражданина - это его личное дело.

- Особенно такого, как Ксения Колчак, - сказал Платов, особенно ни к кому и не обращаясь.

- Однако я не закончил, - продолжал Сафонов. - вы трое работаете в оперативной группе. Это одобрило начальство. Займитесь ее кругом общения. Особенно любовниками. Любого пола.

Был уже вечер, когда Сергей и Светлана вернулись в дом Одесского. Они решили снова проверить место преступления. Светлана прошла в компании Сергея через парадную дверь, которую оставили открытой.

Она возвратилась в спальню, где они стали вытаксивать из шкафа одежду Одесского.

- Здесь, сказал Сергей, высунувшись из шкафа и вручив Светлане коричневую кожаную адресную книжку, одновременно тонкий рукав персикового пеньюара висел на его левом плече. - Я думаю, что тебя это заинтересует.

Светлана раскрыла книжку и стала листать. Там было имя Дениса Рыжова, его адрес и два номера телефона. Книжка, очевидно, не использовалась для деловой переписки, потому что, за исключением винного магазина, химчистки, обувного магазина, аптеки, парикмахера и некоторых других подобных вещей, все другие названия относились к людям. однако в большинстве случаев были только имена, без каких-либо адресов.

Набрав номер на мобильном, Сергей назвал диспетчера и обратился с просьбой узнать домашний адрес Бонго и затем набрал второй номер из книжки, думая, что это мог бы быть его рабочий телефон. Не было никакого ответа. Он набрал первый номер, но снова без ответа. Сергей поместил записную книжку в свою сумку.

- Ксюша утверждает, что она не имеет ни малейшего представления о том, что, возможно, произошло здесь, - сказала Светлана, озираясь. Она видела следы порошка для снятия отпечатков пальцев по всей комнате в поисках каких-либо следов. Сергей уже сложил простыню и запечатал ее в большой полиэтиленовый пакет, который он поместил около двери наряду со многими другими пакетами различных размеров, запечатанными и маркированными.

- Она явно разнервничалась, когда я спросила ее, если она знала что-нибудь о личной жизни Одесского.

Сергей поднял глаза от своего ноутбука.

- Пожалуй. Она кажется действительно встрепнулась, когда ты спросила ее об этом.

Светлана кивнула.

- Это интересно, - сказал Сергей, посерьезнев. - взгляни туда, в нижний ящик его бюро.

Светлана обошла кровать со сторны спинки, чувствуя ноющую депрессию при виде пустого матраса. Различные флаконы с туалетной водой, одеколоном и гелями, пустые, полупустые и едва начатые были осмотрены Сергеем. Платов старался вовсю. Он осмотрел маленький верхний ящик сначала и взял образцы из всех емкостей, все, чем, возможно, пользовался Одесский. Тогда она наклонилась к нижнему ящику и потянула его. Ничего особенного, несколько хлопковых свитеров.

- Сережа, почему во всей комнате пол паркетный, а внизу шкафчика астелено ворсовое покрытие?

- Остлось от старой обстановки? - предположил Сергей. - шафчико никто не занимался, все равно он всегда закрыт. Вот пол там и не стали менять.

- Может быть, - пригляделась Светлана. - Дай-ка мне твой складной нож.

Получив от напарника хороший немецкий складной нож из золингенской стали, Светлана поддела им тонкий ворсовый слой и потянула его на себя. Под слоем коврика оказался такой же паркет, как и во всей остальной комнате, првда в центре одеой из панелей оказалось круглое отверстие шириной сантиметров пять.

Просунув в него пальцы, Светлана с силой дернула его и панель выскочила, обнажив нишу в полу, на дне которой лежал широкий черный дипломат с кодовым замком.

Она вытащила его.

Сергей помог ей выломать ножом надежный, но не устоявший перед столь грубым напором замок, и в нетерпении Светлана откинула крышку дипломата.

- Уау, - вырвалось у нее.

Содержимое дипломата было разнообразно, малая часть его была самодельная, большая приобретенная: мягкие кожаные зажимы- манжеты и ключи к ним, разнообразные наручники, хлыст, зажимы и фиксаторы для сосков, коробка белых свечей, перцовый пластырь, колючие щетки и грабельки, ручной дилдо и сложенный искусственный член на батарейках, мешок от клизмы и резиновый шланг, опасная бритва, множество разнообразных колец для члена, интимная смазка, хирургические перчатки, набитый доверху ящик, полный садо-мазохистских приспособлений и аксессуаров. Она была знакома со всем этим с предыдущего места работы, но теперь, как тогда, устройства казались ей излишне научными и клиническими, как будто они были инструментами пыток инквизиции.

Привстав на одно колено перед ящиком, она смотрела в него. Тайны. Светлана держала бы пари, что Одесский никогда не мечтал, что посторонние - этим утром пять или шесть из них, по крайней мере - небрежно пройдут мимо скрытого тайника эротики. У внезапной смерти, неожиданной смерти, как считала Светлана, был собственный характер. Это не происходило каждый раз, только у отдельный людей, и это порой было со значительной мерой иронии. Это обнажало тщательно скрываемые тайны, как считала Светлана. В один неожиданный момент внезапная смерть упрямо представила все, что предназначалось, чтобы быть скрытым, скрытые вещи, которые люди ревниво охраняли с постоянной бдительностью и всей двуличностью, которую они могли создать. Это давало понять: вы ничем не управляете, даже вашими собственными тайнами, которые в любое время могут быть выхвачены из темноты и брошены на свет.

Она подумала о Сергее позади нее, вероятно с его главной склонностью к его ноутбуку, но его глаза искоса наблюдали за нею.

'Не занимался ли этим Одесский', сказала она многозначительно.

'Как мы знаем?'

- Мы должны сфотографировать и запротоколировать весь этот материал, - заявила Светлана, и затем бросила взгляд на угол конверта из оберточной бумаги на самом дне дипломата. Она тщательно зажала его за угол и потянула его из-под сваленных аксессуаров, пытаясь не надорвать его. Она открыла конверт и свалила ассортимент фотографий на пол, черно-белых и цветных, некоторые, которые, казалось, были недавними, другие, возможно, на несколько лет старше и со следами частого использования. Было более десятка фотографий, которые она разложила перед собой.

В каждом из трех черно-белых и восьми цветных фото мужчина, приближавшийся к сорока годам, позировал голым во множестве порнографических положений с прекрасно сложенной манекенщицей. Манекенщица носила резиновую маску садо-мазо и держала опасную бритву в одной из ее рук в перчатках, на одном из фото она сидела на могучем фаллосе партнера, при этом лицо женщины было искажено показным мучением. Каждая фотография была изменением позиции. Но Светлане это не было интересно. Она уже узнала лицо Одесского на цветных фото.

Одесский был на каждой из четырех цветных фотографий, которые были размером четыре на шесть и, похоже, были сняты недорогим аппаратом. На первой фотографии он был привязан к кровати при помощи ремней, найденных в дипломате, а его голова была привязана за шею эластичным ремнем к спинке кровати, была видна его затекшая, красная шея, когда он напрягся, чтобы повернуть свое гримасничающее лицо подальше от камеры. Его тело было покрыто красными пятнами от ударов, ожогов или сжатий, недавно поставленных. Другие его фотографии были изменениями той же самой позы - в двух из них он была связан лицом вниз - устройства были по-разному и изобретательно применены.

Но что-то еще привлекло внимание Светланы. На трех из четырех цветных фотографий второй человек был частично видим, нося черную кожаную маску, прикрывавшую лицо. На первой из них только голова и часть плеча были видимы в профиль, но так близко к камере, что они были немного запятнаны и смыты вспышкой. На второй картине та же самая дама в резиновой маске дрочила Одесскому член, открыв рот, высунув язык, закатив глаза. На сей раз изображение было четким. На третьей фотографии женщина в маске стояла сзади над изголовьем кровати, выгнувшись, извергая мощную струю ярко-желтой жидкости на зафиксированное тело Одесского.

Действительно ли это было причиной, что Ксения Колчак была так обеспокоена в вопросах Светланы о личной жизни Одесского? Она знала о его садомазохизме? В свете фото и принадлежностей, было совершенно ясно, что Одесский, был связан шарфом по собственному желанию.

- Сережа, - вкрадчивым голоском сказала Светлана, - взгляни-ка на это.

- Ну и дела! - Платов вышел из шкафа и посмотрел на фотографии через ее плечо. - Это представляет ситуацию в новом свете.

- Как ты думаешь, кто может быть эта женщина?

- Только не Колчак! - задумался Сергей. - у Ксении совершенно другая грудь. Она же снималась в фотосессии для нашего 'Плэйбоя'. Я это хорошо помню. У Ксении и грудь меньше и она другой формы.

- Ну, тебе, известному любителю сисек, лучше знать, - улыбнулась Светлана.

- Да не, совершенно точно, это не Колчак, - покачал головой Сергей. - уверен в этом.

Светлана тщательно собрала фотографии и вложила их назад в конверт, и вручила его Сергею. - Отвези дипломат со всем содержимым и эти фото в управление. Узнай, какие есть подобные клубы в наших краях. Возможно, они присылали своих девушек к Одесскому. Не покупал ли он у них подобные аксессуары. Расспроси Багрецкого по этому поводу - как-никак менеджер, доверенное лицо.

- Да, Багрецкий может знать, - Сергей покачал головой и посмотрел на конверт.

- Вот и поезжай. - задумчиво ответила Возович, уставившись на матрас, где Иван Одесский воплощал свои оригинальные удовольствия и умер странной смертью.

- А на сегодняшний вечер какие планы? - уже в порядке свойской добродушной беседы спросил Сергей.

- Да есть кое-какие планы... - тем же тоном ответила Светлана, двусмысленно подмигнув.

- Понимаем-понимаем. - кивнул Сергей. На их языке это оначало 'не суй нос не в свои дела'.

Светлана решила развеяться после столь важной и волнительной находки, поэтому в ожидании завтрашней экспертизы, передав все находки Сергею, она взяла такси и направилась в прибрежную часть города.

'Кокос' был баром на Воровского в неподалеку от порта, пользовавшимся немалым успехом у городской молодежи и туристов.

Бар был заполнен только наполовину. Посетители занимали четыре из восьми больших столов, а около стойки бара как раз было несколько высоких свободных сидений. Именно туда Светлана решила приземлиться, заказав себе водку с соком, чем вызвала одобрение бармена лет сорока с короткой блондинистой стрижкой.

Пространство между столами, стоящими по периметру прямоугольника, потихоньку занимали танцующие. Музыка грохотала немилосердно. Тем временем напротив за стойкой сидел симпатичный, голубоглазый брюнет со слегка вьющейся шевелюрой.

Светлана приняла эффектную позу на своем стуле и искоса взглянула на него. Брюнет не спускал с нее глаз и что-то прошептал под нос, легонько кивнув в ее сторону.

Светлану заметили. Этого она и добивалась.

Брюнет подошел к ней. Теперь его можно было рассмотреть внимательнее. Следовало признать, что парень был настоящим красавчиком. Косая сажень в плечах, даже через плотную рубашку была заметна игра мышц, упругая попка подчеркнута обтягивающими джинсами.

Светлана невольно улыбнулась.

− Девушка, можно с вами познакомиться? - не затягивая прелюдию, перешел в наступление брюнет. - Меня Максим зовут.

− Меня зовут Светлана.

− Тебе взять еще коктейль? - спросил Максим. Очевидно так он начинал знакомство с женщинами - без предисловий переходя на 'ты'.

− Пожалуй, − ответила Светлана. - В конце концов я сегодня не за рулем.

− А ты что, водишь машину?

− Конечно, а кто же это будет делать за меня? Да и потом, я не доверяю свою машину чужим, стараюсь справляться сама.

− Так кто же ты, прекрасная Светлана? Раскрой мне свой секрет! − прошептал Максим, присаживаясь рядом.

− Раскрою, − Светлана наклонилась к Максиму и что-то сказала ему на ухо.

Максим некоторое время просидел молча. Чувствовалось, что он растерян, и сейчас из эдакого бравого парня превратился в сомневающегося и по сути еще юного мальчишку, которые не знал, как поступить.

− Значит, ты работаешь, в полиции? - нарушил молчание Максим.

− Да.

− Тебе это нравится? - хитро произнес он, чокаясь с Светланой.

− Да.

− Кого ловишь - сутенеров? - Максим бросил на Возович быстрый взгляд.

− Убийц, - буднично произнесла Светлана.

- Странновато... - парень замолчал и задумчиво посмотрел на Светлану. - это... нет... ну ты все-таки женщина...

- А ты кто? - сделала большой глоток Светлана.

- Автомеханик. Я чиню дорогие машины.

- Предположим, к тебе в мастерскую заходит пожилая женщина, у нее 'Рено девятнадцать' девяносто пятого года. - Светлана привстала со стула и положила руку на бедро Максима. − Она слышит какой-то тикающий звук. Выясняется, что у нее накрылась трансмиссия, ремонт обойдется в две штуки евро. Но вся проблема в том, что у нее нет денег. Как ты поступишь?

- Я скажу: мне плевать - тихо произнес Максим, осушая свой стакан.

- Ты смотришь на чью-то мать, друг Макс и видишь только старуху у которой сломалась машина и нет денег. -продолжала Светлана, глядя на парня грустными пьяными глазами. - А я вижу мертвых людей - для других это просто имена в уголовных делах. Парень на помойке, девушка на дамбе, мертвый мальчик в парке... скажи мне - ты можешь их починить?

- А мы можем обсудить это где-нибудь в другом месте? Мне здесь не сконцентрироваться, - неожиданно предложил Максим, оставив вопрос Светланы без ответа.

- Можно поехать к тебе, если у тебя более спокойно, чем здесь. -это был уже прямой вызов.

- А почему бы и нет? - согласился парень.

Через несколько минут они неслись по ночному Сочи на такси в район Макаренко. Светлана лежала на плече у приглянувшегося ей голубоглазого Максима, который гладил ее осторожно, будто особо хрупкий предмет. Встречный ветер в окно слегка растрепал ее прическу, и белокурые волосы рассыпались по плечам.

Выйля из такси, они с наслаждением вдохнули полной грудью чистый воздух, наполненный ароматом моря.

− Какой этаж?

− Четвертый.

− Пошли, - кивнула Светлана Максиму.

Железная дверь подъезда была заперта на кодовый замок.

'Запоры от любителей бесплатных туалетов', - подумала Светлана, подойдя ближе.

− Набери 'двести девять', - сказал Максим за спиной Светланы.

Они поднялись на четвертый этаж в полной тишине. Максим достал ключи и подошел к двери. Через минуту они стояли в прихожей, которая оказалась довольно просторной . Секрет был прост - квартира была после ремонта.

− Прошу, − Максим сделал царский жест, приглашая даму в свои апартаменты.

Светлана сделала несколько шагов, и ее ноги тут же - утонули в пушистом ворсе мягкого ковра цвета спелой вишни. Спальня не слишком была заставлена мебелью, вернее сказать, что мебели там вообще не было, если не считать широкой ослепительно-белой кровати на причудливо изогнутых позолоченных ножках, стоящей почти посредине, и огромного видео-аудио центра фирмы 'Филипс'.

Не обращая на Светлану ни малейшего внимания, Максим начал медленно раздеваться. Сначала на пол упал его светлый пиджак, потом рубашка. Светлана молчаливо одобряла: прямо мужской стриптиз какой-то!

- Вон там бар, - сделав ленивое движение, он указал на шкафчик слева, который сначала Светлана не заметила.

В комнате царил магический полумрак.

- Что ты будешь пить? Коньяк, водку, скотч?

- То же, что и ты, - произнесла Светлана.

Плеснув в бокал настоящего испанского хереса, Максим протянула его Светлане.

- Твой херес, - тихо сказал он, легонько тронув захмелевшую Светлану за плечо.

- А-а, спасибо, -Возович взяла бокал и поднесла к губам.

- Мне кажется, что было бы неплохо, если бы ты присоединилась ко мне...

Он скосил на Светлану свои голубые, затуманенные хересом и негой глаза.

- Не возражаю.

Светлана быстро скинула с себя одежду и, совершенно не стесняясь, уселась рядом на постель. Максим принялся гладить Светлану, подолгу задерживаясь на груди и бедрах. Наконец их губы встретились и слились в страстном поцелуе.

Желание, огненной стрелой вонзившееся в нижнюю части живота Возович, сначала боязливо замерло, а потом разлилось раскаленной лавой нетерпения. Она еле справилась с этим порывом и с трудом оторвалась от его губ. Максим снова захотел привлечь ее, не понимая, почему женщина сопротивляется, ведь он наверняка инстинктивно почувствовал отклик тела Светланы на его страстные ласки.

- Я предпочитаю не рисковать, - прошептала Возович. - подай мою сумочку.

Она достала упаковку презервативов. Распечатав один, она сжав своими пальчиками конец, одела на член Максима презерватив и раскатала его по всей длине члена.

- Вот так. Ну что, потрахаемся?

Они плюхнулись на широченную кровать.

- Давай испробуем, - он начал жадно и нетерпеливо ласкать губами тело Светланы.

Немного отстранившись, Светлана ловким движением перевернула Максима на живот и села сверху, прижимая его к постели тяжестью своего тела. Он почти не сопротивлялся.

В зеркале отражались два обнажённых тела, растянувшихся на огромной белоснежной кровати. Их пылкая близость отражалась в трехстворчатом зеркале на стене.

Потом Максим возлежал сверху, тяжело навалившись на партнершу. С каждым тяжёлым толчком бёдер его член глубоко погружался в неё. Язык Максима, как змея, переползал от её плеч к шее и дальше вниз к желобку меж грудей. Затем его губы обхватили её сосок и засосали его.

Ока, покорившись чисто животной похоти любви, которой она предавалась, извивалась под ним. Светлана изогнулась, её грудь прочно обосновалась у него во рту. Она застонала низким голосом, когда он взял её сосок губами и прикусил его.

Ноги Светланы были широко раскинуты, её икры опоясывали его тело как ремень. Её руки распустились: она царапала его спину, исступленно хлопала по ягодицам. Чем дальше он входил в неё, тем более страстные шлепки оставляла на нём она, но в его голове боль и удовольствие перемешивались и составляли сладостное сочетание.

Она выскользнула из-под него и, перевернувшись на живот, открыла его взору свои тылы. Он наклонился и, приподняв Светлану за бёдра, встал позади неё на колени. Он поцеловал её спину, и его язык пробежал вниз по упругим рельефностям её позвоночника. Затем он снова вошёл в неё, в тот самый момент, когда он резкими толчками врубался в неё, она стала оживляться.

Потом сверху была уже она, её лицо прильнуло к его, её язык принялся исследовать его рот. Она обхватила руками его голову, и, когда она пошевелилась, её груди упёрлись в его лицо.

Её бёдра вновь скользнули вниз, казалось, заставляя его врубаться в партнершу. Она откинула голову назад, её груди увеличились в объёме и напряглись. Он крепко прижал её к себе своими бёдрами, продолжая вонзаться в неё. Они кончили неожиданно не только друг для друга, но и для самих себя, и произошло это одновременно.

Она, тяжело дыша, рухнула на его тело, её волосы разметались по его лицу, словно их накрыл своеобразный соломенный тент. Он мог чувствовать, как её тело разбилось от удовольствия вдребезги, дрожало от исступления, пульсировавшего по всем частицам её плоти.

Светлана нажала кнопку будильника у музыкального центра и отбросила в сторону покрывало. Уже продрав глаза, она посмотрела на таймер, и увидела, что еще без десяти восемь. Она уселась в постели и поняла даже прежде, чем посмотреть в зеркало, что ее глаза опухли. Она стянула резинку с волос на затылке, и бросила ее в сторону. После борьбы с убеждением возвратиться к подушкам она повернулась и посмотрела на себя в зеркало, стоявшее слева от кровати. Мрачноватое зрелище. Она должна была сделать что-то героическое, чтобы сделать ее взгляд достойным этим утром. Она выползла из кровати и пошла прямиком в душ.

Когда она зашла в душевую, Максим уже брился, стоя совершенно голый перед запотевшим прямоугольным зеркалом. Она отметила про себя, что Максим был сложен весьма недурно: стройный, плечистый, с прекрасно развитой мускулатурой и поджарым задом.

- Доброе утро, - поприветствовал её он.

Она кивнула ему в зеркало, будто он был просто случайным знакомым, кем-то, кого она знала недостаточно хорошо. Она прижалась к тщательно выбривавшему густо намыленную щеку Максиму и вкрадчиво проворковала:

- Ну как тебе полицейская писька?

Максим отставил станок 'Жиллетт' и задумался. Через несколько секунд он взял ее руку и поцеловал.

- Ну, конечно хорошо... В общем, мне очень понравилось.

- Что значит 'в общем, хорошо'? - Светлана надула губы. - У нас был самый лучший трах, трах года. Или есть кто-то лучше меня?

Она просунула руку вниз и немного сжала парню мошонку, так, что Максим прикусил губу.

Светлана повернулась к нему лицом, её глаза так и сверкали:

- А вот посмотри, - она вальяжно оседлала стульчак, стоявший у стены, и совершенно не стесняясь, а скорее наоборот сознательно провоцируя - справила нужду, потом встала под душ, правда задернув тонкий клеенчатый занавес.

Максим хихикнул:

- А ты не из стеснительных.

Светлана стала намыливать грудь и плечи.

- Ты думаешь, что произошло что-то необычное?

Максим усмехнулся:

- После этого я назову тебя лучшей трахательницей этого года.

- Будешь хвастаться своим друзьям?

- Нет. Я не хвастаюсь этим.

-- Тогда, когда закончишь бриться, сделай мне кофе! И покрепче!

-- Ты куда-то торопишься?

-- Так на работу, блин! - доброжелательно пропищала Светлана, требуя от Максима выполнения просьбы.

В то время как она принимала душ, Максим принес и положил около ванной шлепанцы.

Светлана выключила воду, отодвинула клеенку и взяла полотенце для ее волос, обернула его в свободный узел поверх головы. Взяв в коридоре фен, она зашла в спальню, где сняв полотенце и стала тщательно сушить волосы. В то время как она делала это, она автоматически изучала свое тело, повернувшись боком, чтобы смотреть на профиль груди -проделывая это, в то время как она сушила волосы, и ее поднятые руки давали груди более привлекательный вид. Она смотрела на живот, сдерживая его, когда она повернула другой путь и проверила свою стройную талию, сжав ягодицы. Совсем неплохо, но она и работала с остервенением в спортзале для этого. Она стала одеваться.

Кружка крепкого кофе полностью вырвала ее из объятий Морфея и зарядила на ближайшие часы. Прежде чем покинуть гостеприимного Максима, она позвонила Сергею, чтобы тот узнал у Багрецкого, какие садо-мазо клубы посещал в Сочи Одесский и посещал он их один или вместе с Багрецким. Затем она набрала номер Ксении и от ее секретаря Дианы узнала, что Ксения сегодня с утра снимается в клипе и проведет на съемочной площадке скорее всего целый день.

Менеджер покойного Ивана Одесского Станислав Багрецкий или просто Стас сидел за толстым столом, поверхность котрого была выложена плитками из зеркального стекла и толстыми ножками, с многочисленными модного дизайна встроенными секциями и ящиками. Пуфик рядом и часть стола Барецкого были покрыты разнообразными бумагами, куски текста в некоторых из которых были выделены цветными маркерами и рекламными буклетами с фотографиями популярных исполнителей, и Багрецкий отложил их в сторону, когда Сергей сел напротив него.

- Что случилось? - спросил он без предисловий, пристально взглянув на Платова.

- Мы нашли некоторые фотографии среди вещей Ивана, - невозмутимо сказал Платов.

Багрецкий весь обратился в слух.

- Они были порнографическими, и Иван был запечатлен на них. Он была привязан к кровати в садомазохистском сценарии. Там еще была женщина в резиновом костюме и маске. Вы знали об этом?

Багрецкий напрягся и покачал головой быстро, слишком быстро.

- Вы знали об интересе Ивана к садомазохизму?

Багрецкий покачал головой снова.

На сей раз выражение лица Стаса говорило само за себя. Оно больше не была неповинующимся или уклончивым или невыносимо неинформативным, потому что он достиг точки, где его лицевые движения работали самостоятельно, и они больше не скрывали его эмоции. Сергей это использовал в своих интересах.

- Мы нашли также некоторые другие вещи, и были фотографии других людей. Я думаю, что вы понимаете то, о чем я говорю. Это не дает вам никакой выгоды, чтобы отказать в чем-либо. Это - расследование убийства, Стас, и вы ответственны в соответствии с законом, если вы знаете что-то, что было бы полезно расследованию, и вы отказываете в нем. Мы сохраним все в тайне. Мы делаем это постоянно. То, что вы говорите нам, будет конфиденциально, это - часть расследования. Вы не должны волноваться по поводу утечки информации.

- Да какой там закон, - махнул рукой Багрецкий. - лицо его раскраснелось. - я покупал ему различные приспособления для садо-мазо игр. Чаще по интернету, но порой и в секс-шопах.

- Вы ходили туда вместе с Иваном или один?

- Обычно один, вместе только пару раз, в Москве.

- Вы посещали клубы для садомазохистов здесь, в Сочи?

- Иван, когда приезжал в Сочи, ходил в такие клубы регулярно, но один.

- Всегда?

- Вместе мы были пару раз.

- Где?

- Я с ним был только в 'Черном лисе'.

- Колчак была с вами?

Багрецкий кивнул, некоторое отвращение изменило приятную форму ее рта. Мы познакомились еще в Москве. Она мне не понравилась. Они иногда встречались и он был, конечно, лучше нее. Иван был ... классным. Очень остроумным. Многие его подруги были лучше Колчак. Но он увлекался ею.

- Они жили вместе?

- Иногда.

- Вернемся к увлечению Ивана садомазохизмом. Вы, скажем так, участвовали в этом?

Багрецкий отодвинул некоторые бумаги на своем столе и нашел пачку сигарет. Он вытащил одну, закурил, затянулся и нашел тяжелую фаянсовую пепельницу поместив ее перед собой.

- Я только наблюдал, - сказал он.

- Над чем?

- Ну, вы знаете, в 'Черном лисе' можно из-за стекла наблюдать за садомазохистскими оргиями других, причем те вас не видят. Так вот, я наблюдал за процессом.

- Кто занимался садомазохизмом вместе с ним? Вы кого-нибудь знаете?

- Какие-то девушки. Я их не знаю. - Багрецкий покачал головой.

- Вам нравилось наблюдать?

- Иван был очень требовательным. Он гонял всех из своей команды, не только меня, с утра до вечера. Поэтому мне нравилось наблюдать за его мучениями, - Багрецкий смотрел в зеркальную поверхность стола. Его рука, державшая сигарету, опиралась на стол и слегка подрагивала.

- Вы разговаривали с ним о его увлечении?

- Очень редко, это не было главной темой для разговоров. Так - просто мужской разговор. Вечером, чтобы расслабиться после напряженного дня.

Он потушил свою сигарету, только наполовину выкуренную.

Платову понравился Багрецкий. Довольно бесхитростный, добродушный человек, для публики накидывавший маску шоу-мэна.

- Вы можете характеризовать тон, которым Иван говорил о женщинах, когда вы были вместе? - спросил Платов.

- Это был обычный треп. Я честно говоря, не помню особого отношения в сексуальном контексте. Я предполагаю, что у него были в значительной степени те же самые взгляды, как и у остальной части нас. Вы знаете, я предполагаю, что он все же был более толерантен к разного рода приключениям.

- Кроме Ксении с кем он еще встречался в последнее время?

Багрецкий покачал головой.

- У него был очень широкий круг знакомств, но никаких тесных отношений ни с кем не было.

- Жаль. - Платов сделал паузу и положил карточку на стол. - Мой домашний телефон на обратной стороне карты. Если вы вспомние что-либо, то позвоните мне. В любое время. Даже в три часа ночи.

Багрецкий проводил Сергея до дверей.

Рита Гладышева опоздала на десять минут, но она не извинилась, когда вошла в офис доктора Бонго. Она была последней клиенткой Бонго в этот день. Они обменялись несколькими короткими шутками, доктор придвинул свое креслопоближе к кушетке, чем обычно, и Рита уселась на краю кушетки, расстегнув свои сандалии. Сегодня ее волосы были уложены с помощью ленты, и она надела хлопчатобумажную кофту с мини-юбкой и голыми плечами, которые подчеркивали ее грудь. Он наблюдал это, когда она положила ноги на кушетку и откинулась назад.

− О чем бы вы хотели поговорить? − спросил он, скрестив ноги и устроившись в своем кресле.

− О моем отце.

Бонго был удивлен. После такого количества пустых недель Рита, казалось, наконец пожелала добраться до проблем в собственной психологической истории. Возможно, последняя сессия действительно была поворотным моментом.

У Риты был муж, с которым она была в браке в течение четырех лет. Детей у них не было. Павел был руководителем в успешной производящей лекарства фирме с высокой зарплатой. Рита была домохозяйкой; при уровне доходов мужа она не должна была волноваться о семейном бюджете. Она была привлекательна, всегда хорошо одета, хорошо образована и работала ранее в социальной сфере города.

Затем более года назад Рита начала искать оправдания, чтобы избежать половых связей с мужем. Частота их общения уменьшилась. Сначала Павел полагал, что они позволили своим жизням стать слишком переполненными обязательствами; они должны были оставить больше времени, чтобы беречь свои отношения. Он сказал доктору Бонго, что он читал об этом в журналах. Они просто не проводили достаточно 'качественного времени' вместе. Павел Гладышев был хорошим мужем. Он стал более внимательным к Рите; онвзял двухнедельный отпуск на работе. Он сделал все, как писали эксперты в журналах, что человек должен сделать, чтобы восстановить ослабевающий брак.

Но ничего не изменилось. Рита упорствовала в создании оправданий, избегая общения каждый раз, когда это было возможно. Когда Павел стал ломать ее очевидную незаинтересованность, даже отвращение, она неохотно смягчилась к его увертюрам и попыталась обесценить его беспокойство. Но она была все еще безразлична и напряженна. У него были половые отношения только с нею - поэтому он чувствовал, что так не может больше продолжаться. В конечном счете ему стало ясно, что он ее больше не устраивает, хотя у нее не было возражений на продолжение сексуальных отношений.

Даже при всем этом, Павел не мог полагать, что сексуальная часть их брака закончилась. Время от времени он пытался продолжить диалог, узнавая, был ли он достаточно нежен, достаточно деликатен, любя и понимая достаточно для восстановления их отношений. Но не было никаких изменений.

Наконец, их поврежденные отношения и поведение Риты стало столь невыносимыми, что Павел вызвал ей врача-гинеколога, чтобы узнать, что ее проблемы имеют психологическое и эмоциональное происхождение. Гинеколог порекомендовал ей проконсультироваться с психиатром. Он дал им несколько фамилий и рекомендаций, но она не собиралась ими пользоваться. Это привело к ультиматуму Павла: или она ищет профессиональную терапию, или он больше не может жить с ней. Рита согласилась с его требованиями, но она отказалась видеть любого из врачей, которых рекомендовал ей гинеколог. Вместо этого подруги посоветовали ей психолога Георгия Бонго. Это не было лучшей возможностью, при которых можно начать отношения с психиатром, но этобудет лучше, чем ничего.

Герогий начал терапию с ограниченной целью, чтобы уменьшить проблемы Риты, связанные с ее физиологическими проблемами. Но даже это заняло больше времени, чем он ожидал, одновременно он любил быть с ней из-за ее замечательной красоты, он был также чрезвычайно нетерпелив относительно динамики ее проблем.

- Вчера мне приснился сон. − У ее кофты был пояс в виде шнура из ткани и она держала оба свободных конца шнура в руках, играя с ними. Были видны маленькие морщины в углах ее рта, слегка сжатого.

- Он раньше тебе снился?

- Да

- Пожалуйста, расскажи мне о нем.

− Ночь. Я лежу в постели и вдруг мне начинает казаться, что мои внутренности отделяются друг от друга. Растягиваются резиновые ниточки внутри меня, становятся все тоньше и тоньше, они готовы порваться в любой момент. Моя мать красива. Даже сейчас. Она работала секретаршей в 'Эксоне'. Она встретила там моего отчима. Через некоторое время,примерно через год, они поженились. Наши жизни изменились быстро и существенно. Мы переехали в новую квартиру. Мать оставила работу. Я пошла в частнй лицей. Мы купили новую одежду, много новой одежды. Денис, его звали Денис Козлов, ни в чем не отказывал нам. Тот первый год в нашем новом доме походил на мечту. Это казалось слишком хорошо, чтобы быть правдой, и иногда я лежала в своей чистой кровати ночами и помнил два года грязных комнат, и я никогда не хотела это снова пережить. И я помнила своего отца также и я чувствовала себя виновнойв том, что он исчез из моей памяти, что он стал вторичным к моему собственному счастью и комфорту.

Бонго смотрел на ноги Риты. Кромка ее мини-юбки сильно задралась, и даже при том, что она не носила чулки, что ее ноги были столь же гладкими и загорелыми, как у манекенщицы. Ее ноги не были испорчены раздутыми венами как у пожилых женщин, а гладкими венами здоровья, усиленного на регулярные занятия фитнесом. Он знал, также, что, если бы он видел ее обнаженную фигуру, он видел бы подобные вены, хотя более бледные, более тонкие, в одном или двух местах вокруг ее груди.

− Он был добрым человеком, и он, должно быть, получал большое удовольствие давая нам новую качественную жизнь. Он избаловал нас, и мы любили его, и мы любили его за то, что он делает. После того как они поженились, мать сказала мне, что Дениса нужно благодарить за то, что он делает для нас. Или она будет наказывать меня. И я его благодарила, покупал ли он мне подарок или просто давал деньги. Я благодарила его. Однажды, забрав меня из лицея, он сказал мне, что не надо обязательно постоянно благодарить его. Мой отчим говорил со мной, как со взрослым человеком. Он завоевал меня, я полюбила его. Со временем воспоминания о моем родном отце померкли и мечты, которые когда-то были у меня, исчезли. Как-то он сказал, что существует много способов выразить благодарность, не имея необходимости говорить. Он сказал, что знал, что я была благодарна и что это достаточное вознаграждение для него. Он говорил со мной, как будто я была взрослым человеком, достойным его полного внимания. Это был волшебный день для меня, потому что после этого я начала ощущать безопасность, что я никогда не знала до этого в своей жизни. Он выиграл мое сердце и душу, во время того краткого пути домой из лицея. Со мной никогда не говорили таким тоном прежде. Я выросла, чтобы любить человека нежно. Мне было десять лет.

Бонго напрягся. Это было следствием его большого опыта практикующего психоаналитика. Это не было что-то, что он ожидал или пытался развить, но это прибыло к нему как естественный результат его обработки непрерывной практикой его собственных внутренних способностей. Интуиция не была ясно определенным знанием, поэтому он беспокоился, когда он не мог расшифровать свои мысли, разгадать их и использовать новое понимание, чтобы помочь своемуклиенту. Таким образом, когда он слушал историю Риты, у него стало расти беспокойство, что ее проблема окончательно запутывается.

− Все было прекрасно в течение года.

Она больше не продолжала. Бонго ждал. Он посмотрел на свои часы. Она была способна на длительные паузы в повествовании. Но не в этот раз.

− У вас естьздесь чего-нибудь выпить, не так ли? − Она повернула голову к нему.

−Да.

Но Георгий не двигался.

−Я могу выпить немного водки?

− Только 'Смирнофф'

− Прекрасно.

Георгий встал со своего кресла и пошел к кабинету, где он налил два стакана. Когда он обернулся, она встала с кушетки и стояла у окна, смотря на улицу. Он приблизился сзади.

− Смирнофф, − сказал он.

Она протянула руку не оборачиваясь. Он вручил ей стакан, и она осушила его без колебаний, все еще не оборачиваясь. Он был достаточно близок, чтобы чувствовать ее запах. Она небрежно прошла вдоль стены к краю кушетки.

− Сколько времени у вас уже этот офис? − спросила она.

− Приблизительно восемь лет.

−Да?

Георгий выжидал.

− Вы слышали много историй здесь, проводя много дней, смотря на море.

− Довольно много.

- Вам нравится их слушать?

- Суть не в этом, Рита. При помощи этих историй я помогаю людям.

− Вы должо быть слышали много подобных историй, − сказала она в зеркало. Он уже знал лучше, что ответить.

− Все хотели полагать, что их история уникальна. − Он думал об этом, смотря на ее волосы, падающие на ее голые плечи, когда он понял, что она продолжила собирать правую сторону своей мини-юбки в ее руке, пока почти все ее правое бедро не обнажилось. Это было соблазнительно.

− Какую историю ты любишь?

− У меня нет предпочтений.

− У всех есть предпочтения.

Он ничего не сказал, его глаза остановились на ее стройном, загорелом бедре. Он был поражен, увидев, что она смотрит на него от своего отражения в стакане. Она не улыбалась, но она наблюдала за ним. Он понятия не имел, что она думает, но емуказалось - и он был почти уверен в нем - что она была поглощена хорошо осуществленной фантазией, которая стала, в течение многих часов монолога, абсолютной действительностью для нее.

Светлана убедилась, что творческие натуры умеют отвлекаться от неприятностей, какими бы глобальными они ни были. Отвлечение дает им работа. Вот и Колчак - что ни говори, профессионал до мозга костей, - как только очутилсяась в кипящем вареве съемочной работы, словно начисто забыла все печали и треволнения, связанные с убийством Одесского, которое Светлане все-таки приходилось расследовать. Ксения полностью включилась в работу над новым проектом, который обещал стать захватывающе интересным. То ли она так блестяще владела собой, то ли она в самом деле сумела задвинуть все проблемы на задний план, но тем не менее факт налицо - она отдавала песне всю себя, активно и весело двигалась перед камерой, уверенно выполняя роль, задуманную ей сценаристами клипа.

В противовес ей сценарист Вартан Овсепян размахивал руками, суетился, бегал, показывал, отрабатывал мимику, даже пару раз бросался к Ксении и, стараясь не попасть в кадр, показывал, как стоит сыграть сейчас.

Клипмейкер Михаил Дорошкевич, привычный к такой деятельности помощника, смотрел на него абсолютно невозмутимо, Светлане же, впервые получившей возможность изучить кухню создания клипа вблизи, с трудом удавалось сдерживаться от выражения эмоций. Много где она бывала, много что видала, но на съемочной площадке присутствовать пока что не приходилось. Слаженная работа большого коллектива артистов, гримеров, осветителей, декораторов, режиссеров оказалась в диковинку, тем более что руководил работой мастер высокого класса.

- Снято! - скомандовал оператор, молодой парень в бирюзовой рубашке и с прыщавым лицом, отъезжая вместе с камерой назад. - Ушла плохо! В общем ушла плохо, двадцать пять кадров и трек целиком. Снимаем заново этот момент.

-- Хорошо, Паша, водички только попью, - Ксения прошмыгнула в тесный и душный предбанник, где к ней подошла Возович.

-- Ксюша, нам надо поговорить. Буквально пара вопросов.

Мощный охранник-амбал с квадратной челюстью положил широкую крестьянскую руку ей на плечо.

- Спокойно, свои, - Светлана быстро достала из сумки удостоверение, раскрыла его перед носом у амбала и так же быстро убрала его назад. -мне надо всего лишь поговорить. Пять минут.

Дорошкевич покосился на Светлану и сказал:

- Вот что, Ксюша. Раз так, пройдите во двор, а то у вас же конфеденциальный разговор, так?

- Всем стоп! - крикнул Овсепян членам съемочной группы. - Маленький перекур. На десять минут.

- Давно так? - кивнула на съемочную группу Возович.

- Третий день уже, − вздохнула Ксения. - но сегодняшний пока самый тяжелый. Так, я сейчас!

- Займемся фонограммой! - раздался характерный баритон Овсепяна и из динамиков полилась динамичная, хоть и незамысловатая музыка. - вот здесь вы все вместе выходите вперед, на меня! - он протянул руки к девушкам из группы подтанцовки.

Стоя у стенки, Светлана наблюдала за Ксенией, общавшейся с оператором и монтажером. Она была аккуратной и загорелой в персиковой хлопчатобумажной майке и коротких шортах цвета хаки. Ее девичья фигура и новая прическа из серо-белых волнистых волос, создавали поразительное впечатление.

Прежде чем Светлана смогла понять то, что она только что видела, Ксения подскочила к ней:

- Мы сейчас во дворик выйдем, хорошо?

Они так и сделали, хотя раскаленный полуденный зной исходил от стен здания с удвоенной силой.

- Может, здесь, - сказала Ксения, подойдя к дорожке, обсаженной по обоим бокам липами и сделав несколько шагов, очутились в одном из внутренних двориков, скрытом зарослями рододендрона. Он был вне доступа солнца, но создавал этакий карман влажности, создаваемый посаженными пальмочками и акациями.

- Напомните, где вы познакомились с Иваном?

- Точно не помню, но наверное, все же в Питере. Это было на его концерте несколько лет назад. Он выступал с гастролями. Мы виделись до этого несколько раз в одной тусовке, но мы не общались. У него были свои собственные друзья, и у меня тоже.

- Вы говорили, что собирались снять соместный клип с Иваном.

- Да. Когда мы познакомились, он предложил мне снять здесь клип.

- Вы жили вместе?

- Некоторое время.

- У него не было других подруг?

- Я просто знаю, что он не назвал бы никого. Я спросила его как-то об этом, и он ответил, что может побыть и один. Я больше не стала его расспрашивать. - Ксения пожала плечами.

Она скрестила руки и оперлась на левую ногу.

Светлана изучала ее, сознательно ничего не говоря, просто смотря на нее. Ксения была очень хорошо сложена и ей подходило носить минимум одежды. Майка с коротким рукавом делала ее похожим на спортсменку. Ее поведение наводило на мысль, что она любит обнажаться.

- И за то время, что вы жили вместе, вы не помните, чтобы у него хоть с кем-то были серьезные отношения? - Светлана пошла напролом. - Ну, Ксюша, ведь кто-то же у него был, как вы думаете?

- Да, - внезапно вскинулась она.

- Ну вот, - улыбнулась Светлана.

- Это не совсем так, - объяснила Колчак. - здесь в Сочи, он в последнее время много общался с Борисом Розенбаумом, своим спонсором, который финансировал все его последние клипы. Борис кроме того занимался организацией гастролей Ивана в России и странах СНГ.

- Ты знаешь, кто он, кем работает?

- Он старший исполнительный директор 'Проминвестбанка'. Больше я о нем ничего не знаю.

Светлана достала из сумки карточку. Она написала свой домашний телефон на ней и вручила его Ксении.

- Если бы что-то еще вспомнишь о Розенбауме, звони в любое время дни и ночи.

Колчак взяла карту и улыбнулась.

- Я действительно хочу узнать о нем больше, - Светлана вытащила мобильный. - я оценю вашу помощь, - добавила она многозначительно.

Прежде чем Светлана покинула здание, где снимался новый клип Ксении, она решила попытаться увидеть Розенбаума после обеда и заехать в отдел после этого, чтобы обработать полученные сведения. Тогда она позвонила в офис 'Проминвестбанка'. Розенбаума не было на месте, но когда Светлана спросила у его секретарши, когда он будет, женщина быстро проверила календарь Розенбаума и назначила встречу на три часа дня.

Она поехала на запад по автостраде и потом на север, на горизонте показался деловой центр города, все отчетливее видимый через ее ветровое стекло, возвышающееся крышами высоток над пышными пологами деревьев. Движение на автостраде также было оживленным в обе стороны.

Офис Бориса Розенбаума находился в сером как дым стеклянном здании, выстроеном совсем недавно к олимпиаде. 'Проминвестбанк' занимал весь верхний этаж восьмиэтажного здания, и офис Бориса Розенбаума как исполнительного директора, было нетрудно найти, спросив в главной приемной. Секретарь банка вежливо провел Светлану в офис, который был светлым и прростоным, обставленный современной техникой.

Розенбаум стоял у окна, когда Светлана вошла. он подошел к столу, чтобы пожать ей руку, предложив Светлане один из двух плюшевых кожаных стульев перед его столом. Он взял другой. Крупный спортивный человек в темном костюме, Розенбаум был горбоносым и красивым с довольно длинноватыми волосами серовато-коричневого цвета. Он, должно быть, родился в начале семидесятых. Его поведение было доброжелательным, но прямолинейным. После знакомства он немедленно перешел к делу:

- Вас интересует, наверное, мои отношения с покойным Иваном? - Он был любопытным, не зажимался.

- Да. Мы всем задаем этот вопрос. Всем, кто был знаком с Одесским.

- Я спонсировал его концертную деятельность, финансировал клипы с его участием, помогал с организацией гастролей. Наше сотрудничество продлилось чуть меньше года, потом мы не общались. Мы прекратили контакты где-то полгода назад. - Он производил впечатление человека, доводящего до конца все, что он уже решил делать.

- Вы были женаты?

- Моя спонсорская и организаторская деятельность разрушила мой брак. Скорее я его разрушил. - Он выглядел смущенным из-за того, что только что сказал.

- Ясно. Извините, у вас нет кофе или минералки? - Светлана еще ощущала последствия загула накануне.

- У меня еще осталось немного кофе, - сказал Борис, вынимая из шкафчика чашки и блюдца. Он разлил кофе из алюминиевого кофейника по чашкам и добавил сливки Светлане из маленьких пластиковых упаковочек, которые раздают в самолетах и поездах, размешал и подал ей. - Я не позволяю никому готовить кофе для меня, особенно секретаршам, все делаю сам, - объяснил он. - Мне нравится покрепче, и я пью слишком много его.

Когда он подносил чашку к губам, Возович заметила, что он носит обручальное кольцо. Держа блюдце и чашку с кофе, он скрестил ноги. - жизнь научила самостоятельности.

- Я заметила, что вы по-прежнему носите обручальное кольцо.

- Да, ношу.

- Вы живете один, господин Розенбаум?

- Да, один.

- Вы можете сказать, где вы были вечером в прошлую пятницу?

- Конечно, я уже заглянул в свой календарь. До семи я был здесь, затем я поехал в ресторан 'Азазель', поужинал в одиночестве - это лучше, чем есть одиночестве дома, - для подтверждения ресторан может представить вам мой чек, затем я пошел в кино. Боюсь, что мое алиби могу подтвердить только я. - Розенбаум немного усмехнулся.

- Вы с Иваном постоянно занимались садомазохизмом или иногда? - вопрос сорвался у Светланы с языка, но она не знала, какой задать вопрос в виде прелюдии.

- Да. Вот это уже ближе к делу. - не повел бровью Розенбаум. - Мы вообще им не занимались. - он не спеша потягивал свой кофе.

- Но вы знали о том, что ему это нравится?

- Узнал в самом конце, перед тем, как расстаться с Иваном.

- Каким образом?

- Он мне сказал.

- Что он сказал?

- Да почти ничего. Понимаете, меня это не интересовало.

- Почему вы порвали отношения?

- Иван был очень жадным и капризным, к тому же имел проблемы с алкоголем и наркотиками. В последний раз он был пьяный и ударил меня. Я был взбешен и ответным ударом, сбил его с ног. Я никогда не бил его до этого. Завязалась драка и он сломал мой мизинец, - Борис показал правую руку. - в конце концов я выкинул его за дверь.

- Хорошо. - Светлане импонировала откровенность Розенбаума об этих событиях, и чего это стоило ему, освежать в памяти эти события. Поэтому Светлана примирительным тоном задала следующий вопрос, который был, однако, неизбежен в данной ситуации. Она вытащила несколько фотографий из конверта и протянула Розенбауму:

- Я нашла это в его доме. Вы не знаете женщину в кожаной маске?

Розенбаум сделал глоток кофе и затем поставил чашку и блюдце на стол. Он вытащил из кармана брюк платок и тщательно вытер рот. Он делал все это без спешки, используя время, чтобы подумать.

- Без понятия.

- Не знаете, кто это может быть?

- Простите, я не могу вам помочь. - Мы как-то пошли с Иваном в ночной клуб, точнее в клуб, гле собтраются любителм садо-мазо. Там было пять или шесть девушек. Со всеми Иван непринужденно общался. Мне показалось, что он пользовался услугами некоторых из них прежде. Иван мне дал визитку этого клуба, но я ее потерял. У него тогда как раз начался очередной загул и во время очередного разговора он сказал мне о садомазохизме.

- Как назывался этот клуб?

- 'Черный лис'.

- Вы не знаете, был ли Иван бисексуалом?

-Нет, - Борис покачал головой. - меня это совершенно не интересовало.

- А как насчет его связи с Ксенией Колчак?

- Я думаю, что это был мезальянс для Ксении. Она постепенно разочаровалась в нем. Он ей нравился только как сексуальный партнер, но не как человек. Она считала, что более глубокие отношения с ним могут негативно повлиять на ее карьеру. Она хотела защитить себя. Ксения умная деловая женщина, и он был обузой для нее со всеми этими наркотиками и запоями. - Розенбаум кивнул. - Она была, вероятно, права.

- Не знаете ли вы, - спросила Светлана, - не было ли в их отношениях кого-то третьего?

- Возможно, - Борис не продолжал сразу, его глаза, перемещающиеся беспокойно поверх его стола, как будто он мог бы найти правильные слова там среди обыденного беспорядка. -- я думаю, -- сказал он наконец, -- у Ксении были мужчины, которые ревновали ее к Ивану.

-- Почему вы так думаете?

-- Вы хотели узнать мое мнение, - Борис смотрел на Возович с выражением, которое сказало ей, что это было, пожалуй, искренне. -Иван был несчастной, заблудшей душой с более сложной жизнью, чем ему казалось. Не так ли?

Клуб находился на Нагорной, совсем недалеко от гостиницы 'Фидан'. Сергей даже не подозревал, что в где-то в глубинах города могут быть столь интересные места. Именно в таком тихом закутке и располагался садомазо-клуб для состоятельных людей 'Черный лис'.

Въехав на частную стоянку, рассчитанную на несколько машин, Сергей вышел из своего авто и направился ко входу в клуб, который украшал своей мощной и широкоплечей фигурой секьюрити этого заведения. Он вежливо поздоровался с Сергеем, внимательно изучил предъявленное удостоверение, кивнул сыщику, профессионально-подозрительно оглядев с ног до головы, и посторонился, пропуская Платова во внутренние помещения 'Черного лиса'.

Сергей вошел в зал, где утопавший в полумраке. Обстановочка внутри была такая... Сергей прямо-таки застыл в изумлении от увиденного.

К нему подошла управляющая, в кожаном купальнике, украшенном декоративными страусиными перьями. Если сказать, что она выглядела потрясающе, значит - не сказать ничего. В общем, стараясь не отвлекаться, Сергей попросил Полину, так звали хозяйку, подробно рассказать об ассортименте услуг клуба, не углубляясь в описание аксессуаров, и кроме того о наиболее частых пожеланиях клиентов.

- В основном сюда приходят любители связывания и фетишизма. Немноге предпочитают ролевые игры. Хотя они помогают в освобождении эндорфинов - начинаешь ловить кайф.

Они прошли по длинному коридору в небольшой зал, где находились кресло со специальными зажимами и металлическая конструкция в виде креста, также с устройствами для фиксации конечностей.

'Тело-врата разума.' прочел Платов над высокими металлическими дверьми.

- Я называю эту комнату безобидной. Есть другая, тяжелая комната. Она пострашнее.

Платов потрогал хитро оборудованное кресло: оно закачалось.

- На чем специализируетесь вы?

- Японские шелковые канаты и тонкие психологические аспекты отношений между игроками. Я могу связать вас так что вы и щекой пошевелить не сможете. Конечно это требует времени и обойдется вам в сто двадцать тысяч. Это любят в основном бизнесмены.

Полина нажала кнопку пульта и металлические створки разъехались, освобождая путь вперед. Тускло горели лампочки в проходе. Сергей и Полина прошли в небольшую комнату, где через стекло можно было наболюдать, как двое мужчин ласкают намертво закрепленную кожаными ремнями, подвешенную к потолку женщину с кляпом во рту.

'А сервис здесь на уровне, - отметил Сергей про себя. - Видать, бизнесмены любят вдоволь пошалить'.

- Здесь установлено поляроидное зеркало, - Полина прислушалась к стонам зафиксированной в соседней комнате молодой женщины. - вы видите игроков, но игроки не видят зрителей; таким образом вы можете наслаждаться заказанным деликатесом, и об это никто не будет догадываться. Это ее муж. Он привел с собой друга. Все это довольно безобидно.

- А что насчет более серьезных вещей?

- Чтобы вы знали, здесь сексуальные отношения не допускаются.

- Другая форма безопасного секса, - ухмыльнулся Сергей. - Пожалуйста, взгляните на это. - он достал из внутреннего кармана пиджака фотографии убитого Одесского.

Сквозь кляп донесся приглушенный стон.

- Да-а... он приходил пару раз. - задумалсь Полина.

- А женщина... вы ее помните?

- Нет, в клуб ходит много людей. Но это поправимо.

- Каким образом?

Полина привела Сергея в свой кабинет. Она включила компьютер и зашла в базу данных клуба.

- У меня над входом установлена камера. Она включается каждый раз, как звенит звонок. Информация загружается в компьютер. - перед ней на экране возникли файлы посещений клуба за каждый месяц; открывая папки с фото посетителей, она просеивала этот калейдоскоп из клиентов заведения. День за днем, файл за файлом, пока наконец она не указала на экран. - Пожалуйста.

Сергей вгляделся и оживился. На экране высветился Иван Одесский в компании с Ксенией Колчак.

- Вы можете мне распечатать этот снимок?

Телефон Светланы звонил вовсю, когда она вошла в свой кабинет, и она еле успела ответить на звонок. Это был Оганян, который вселил в нее надежду и сразу повесил трубку.

- У меня есть некоторые результаты лаборатории для тебя, - сказал он скороговоркой. - Скоро приеду.

В то время как Оганян находился в пути в управление, Платов открыл обед из 'Макдональдса', упакованный в пакет. Он съел его без большого удовольствия, предложив остатки Девадзе, который сказал, что он уже поел. В животе у Светланы грохотало, но она отодвинула свой голод на задворки, когда она просмотрела показания Розенбаума.

Путешествие не заняло у Оганяна много времени, чтобы возвратиться, неся отчет и свежую кока-колу. Он был фанатиком кока-колы, и вся разница была втом, что в нерабочее время он ее разбавлял ромом. Он думал, что никто не знал этого, но Светлана и шеф следили за ним в течение долгого времени, и Возович была уверена, что это знал весь отдел.

- Привет, - сказал он, передвигая стул из угла комнаты перед собой. - Хорошо, что у нас тут есть некоторые вещи, которые соединяются.

Поразмыслив, он повернул стул спинкой перед собой и наклонился вперед, его ступни подались вперед. По его мнению, это было мужественное положение, имеющее большую сексуальную привлекательность.

- Итак, отпечатки пальцев: они не нашли никаких других, кроме Одесского в ванной и спальне, хотя они получили некоторые неизвестные из других частей дома, главным образом из кухни и коридора. В картотеке не значатся. Слюна: мы получили некоторые следы, известно только, что это женщина, следы на постели и на теле. Группа крови Одесского: вторая, резус положительный. Распространена очень часто, сами знаете. Кровь, найденная на полотенце в ванной, соответствует крови хозяйна дома. Что касается волос, то на простыне нашли волосы Одесского и неизвестного лица. На ковре нашли волосы еще третьего лица, не только Ивана. Содержимое под ногтями: только следы туалетного мыла, соответствующего туалетному мылу в ванной Одесского.

− У Одесского были сексуальные отношения с двумя людьми, так? - сказал Платов, взяв бумаги.

- Возможно.

- И обе партнерши блондинки? - спросил Платов, просматривая страницы.

- Да, обе. Ну, чтобы быть точным, блондинистые. Они - различных оттенков.

− Такая, как Колчак?

− Конечно.

− Черт. Это точно, что оба образца волос женские?

− Так. - Оганян встал, бросил его пустую банку из под Пепси-колы в мусорную корзину.

− Жаль, нет ни мобильного, ни записной книжки Одесского, − отметил Платов, Возович кивнула в ответ. - вероятнее всего, их забрал убийца.

− Я встречусь с Ксенией и получу образцы днк, так как у нас должны быть образцы для неизвестных волос и слюны, найденных в комнате Одесского. Если те волосы - Ксении, вероятно, что она занималась сексом с Одесским в ту ночь, когда он был убит. Она могла очень хорошо знать что-то, что она не говорит. - Возович вытащила записную книжку.

Наутро Светлана снова приехала в Дагомыс. На этот раз она не использовала полицейский 'Мерседес', а собственный автомобиль. Припарковавшись напротив дома Ксении и выйдя из машины она раскрыла зонт - день был пасмурный и накрапывал мелкий дождик. Летний легкий костюм она сменила на черные кожаные брюки и белую блузку с золотисто-серыми художественными узорами. Подошедшему к воротам охраннику она продемонстрировала свое удостоверение. Страж оказался тот же, что и позавчера - худой коротко стриженый брюнет с бледноватым узким лицом - который даже не взглянув в 'корочки', открыл ворота и пропустил Светлану на территорию виллы.

Светлана подойдя к дверям дома, сложила зонт и нажала кнопку домофона:

- Ало. - раздался знакомый голос.

- Это майор Возович. Не могли бы мы с вами поговорить?

- Конечно. Заходите.

Ксения в коротком топике полулежала на диване, накрытая до пояса тонким сиреневым одеялом и курила. Рядом с ней лежало несколько журналов. Видно было, что она никуда не собиралась из дома. Светлана положила на столик перед диваном конверт с фотографиями и отошла к окну.

- В чем дело? - Ксения затянулась, затем сбросила пепел в круглую хрустальную пепельницу, стоявшую на столике.

- Это сняла камера над входом в клуб 'Черный лис'. Это означает, что вы с Виктором были любителями садомазохистского секса. Во время нашего прошлого разговора вы решили это опустить.

- Как и с кем я трахаюсь, касается только меня. − парировала Ксения.

- Нет, нет, это не так, теперь, когда Виктора убили, Ксюша. - Светлана уперла руки в бока и подошла к Колчак. - Не только вы встречались с ним.

- Я знаю. У него было много знакомств здесь.

- Вы знаете кого-либо?

- Викторию Носенко.

- А вы имели интимные отношения с Носенко?

- Да. - пристально взглянула в лицо майора Ксения.

Светлана повернулась и прошлась по комнате.

- И вы хотите, чтобы я поверила, что это просто совпадение, что вы трое трахались друг с другом, однако вы непричастны к убийству? - она несколько театрально развела руками.

- Не только я. - Ксения взяла новую сигарету из пачки.

- То есть? Кто еще?

- Есть группа людей, которые любят собираться вместе для секса, в том числе с элементами садомазохизма.

- Иван входил в эту группу?

- Да, да. - раздраженно пробормотала Ксения.

- Хорошо. Сколько всего людей в группе? - Светлана разместилась на стуле напротив, закинув ногу на ногу.

- Некоторые из них известны. Или известны их супруги.

- Мне плевать, известные или нет, - воскликнула Светлана, снова подойдя к Ксении. - Ну так кто они?

- Поэтому мы и не используем наши настоящие имена, - Ксения потушила сигарету в пепельнице.

- Ксюша, это тебя не пугает? - Светлана уселась на диван вплотную к девушке. - Неужели это тебя совсем не пугает?

Ксения ухмыльнулась.

- Каждый год я зарабатываю много дeнег. Это мой летний дом. Раньше я жила в грязной земляной норе и я знаю, что не вернусь туда из-за того, с кем я люблю спать. Вот что меня пугает. - она затянулась очередной сигаретой.

Светлана встала с дивана и остановилась напротив Ксении.

- Ну. Рассказывай. - она вытащила пачечку фотографий из конверта и протянула Ксении. - Что за женщины занимались сексом с Иваном подобным образом?

Девушка даже не повела бровью.

- Не знаю, он ничего не рассказывал.

- Взгляни на фотографии, Ксюша. - напирала Светлана, тыча фотографиями.

- Не было никаких женщин, - Ксения затянулась сигаретой, нехотя перебирая фото.

- Тогда кто же это? - крикнула Светлана, нагибаясь к девушке.

- Мы занимались этим только вдвоем. - Ксения равнодушно бросила фотографии на подушку, лежавшую рядом. - Это все?

- Нет. На постели Ивана мы нашли чью-то слюну. И так как вы с ним были любовниками, мне надо взять у вас образец, чтобы узнать, не ваша ли она. - Светлана вытащила из кармана брюк маленький самозаклеивающийся полиэтиленовый пакетик и упаковку палочек с ватными головками на концах.

- И что я должна сделать?

- Дайте мне образец вашей слюны. Проведите этой палочкой у себя за щекой. Потом положите в пакетик.

- Меня же там не было, - Ксения привстала с дивана, затушила сигарету в пепельнице на столике, отбросила одеяло. Оказалось, кроме маечки, на ней были надеты только узенькие зеленые стринги. - я же вам говорила.

- Возможно вы занимались с Иваном оральным сексом, - невозмутимо отрезала Светлана, не обращая внимания на наряд Ксении. - Давайте. - она протянула упаковку девушке.

- Мне действительно нужно это сделать?

- Мы можем это сделать в лаборатории. Не усложняйте себе жизнь. - взглянула ей в глаза Светлана.

Ксения заколебалась, взяла откупоренную упаковку, вытащила одну из палочек, повертела ее наманикюренными пальцами. Видно было, как она борется с собой. Прошло еще несколько мгновений и Ксения все же сунула ватную палочку себе в рот.

Массажистка Жанна Суходольная работала в заведении под названием 'Аметист'. Клиенты, оставлявшие свои отзывы в интернете, весьма лестно отзывалась о работниках этого центра в целом и о Жанне Суходольной в частности.

В центр 'Аметист' Сергей прибыл к четырем пополудни. По его подсчетам, посетителей в центре в это время должно было быть еще не так много. Заведение было одним из самых дорогих в Сочи, а богатые клиенты, способные выложить кругленькую сумму за сеанс массажа, активизируются, как правило, вечером. Расчет Платова оказался верным. В центре его окутала звенящая тишина. Дойдя до стойки ресепции, Сергей вежливо поздоровался с молодой девицей, скучающим взглядом глядящей в невидимые ему дали. От звука его голоса девица вздрогнула, будто очнулась от многолетнего сна, и затараторила привычный текст, которым ежедневно встречала посетителей.

- Добрый день! Компания 'Аметист'. Рада приветствовать вас в нашем центре. Могу я вам чем-то помочь?

- Можете, - дал Сергей положительный ответ. - Я ищу Жанну Суходольную, массажистку. Она сегодня работает?

- Минуту подождите, я уточню информацию, - окончательно просыпаясь, ответила девица. - Можете подождать в нашем вестибюле. Он специально оборудован для того, чтобы скрасить нашим клиентам время ожидания мастера.

- Не беспокойтесь, я подожду здесь, - отказался Сергей от комфорта зала ожидания центра. - Просто вызовите Жанну, а там уж мы сами решим, куда нам направиться.

Девица пожала плечами, давая мне понять, что служащие центра принимают как должное любое желание своих клиентов. Вот и хорошо. Секретарша принялась названивать по всем номерам, находящимся перед ее носом. Каждый раз, когда на том конце провода снимали трубку, она задавала один и тот же вопрос:

- Жанночка не у вас? - и добавляла трагическим шепотом: - Ее разыскивают.

Выслушав ответ, девица надавливала на рычаг телефона, прерывая соединение, и принималась набирать следующий номер. На пятый или шестой звонок она получила положительный ответ. Радостно взглянув на меня, сообщила:

- Кабинет номер двенадцать. Суходольная свободна. Какой вид массажа вы предпочитаете? Наш центр предлагает своим клиентам более семидесяти видов массажа. Могу порекомендовать точечный, спортивный, мягкий поверхностный массаж, глубокий массаж тканей...

Пока Сергей выслушивал список предложений центра, ему в голову пришла интересная идея. Не стоит сразу раскрывать перед Жанной карты. Для начала лучше присмотреться к ней в неформальной обстановке.

- Мягкий эротический массаж - это мне подойдет, - остановил Сергей девицу.

- Прекрасный выбор, - похвалила та. - Стоимость сеанса две с половиной тысячи рублей. При оплате всего курса единовременно скидка на любые услуги центра двадцать процентов.

- Пожалуй, меня устроит пробный сеанс, - заявил Сергей. - Терпеть не могу покупать кота в мешке.

- Как скажете, - уныло произнесла девица. - Пробный так пробный. С вас две с половиной тысячи.

Заплатив за сеанс массажа и получив в обмен на деньги круглый синий пластиковый жетон, похожий на фишку в казино, Сергей направился вдоль по коридору искать двенадцатый кабинет.

В кабинете под номером двенадцать его встретила молодая улыбчивая женщина в стандартном белом халате. Взглянув на протянутый жетон, она понимающе улыбнулась:

- Доброе утро. Добро пожаловать в наш центр. Меня зовут Жанна Суходольная, можно просто Жанна. Вы впервые в нашем центре?

- Честно говоря, да, - Сергей обворожительно улыбнулся в ответ. - Решил снять стресс после напряженной работы. Расслабиться, так сказать.

- Не сомневайтесь, вы сделали правильный выбор, - заверила Сергея массажистка. - Вот увидите, после первого же сеанса вы будете чувствовать себя намного лучше. Раздевайтесь, располагайтесь на массажном столе. А я пока приготовлю все необходимое.

Платов разделся за ширмой догола, положил на приткнутую к столу тумбочку барсетку и улегся на стол. Как только он лег, Жанна приступила к выполнению своих прямых обязанностей. Налив на спину ароматическое масло, Жанна начала массировать спину Сергею. Эту процедуру Платов нашел весьма приятной. Он порадовалася, что заказал мягкий эротический массаж, а не какой-нибудь спортивный.

Минут двадцать в кабинете было слышно лишь прерывистое дыхание массажистки. Тело Сергея расслабилось под воздействием массажа, но мозг отдыхать не собирался. Выждав приличествующее время, он приступил к расспросам.

- Скажите, вы давно здесь работаете? - задал он первый вопрос.

- Пять лет, - сообщила Жанна. - окончила медицинский, но медсестрой становиться не хотелось, вот сюда и устроилась.

- Как ощущения? Местом своим довольны?

- Мне здесь нравится, - призналась Жанна, - тяжеловато, конечно, но это только в те дни, когда в центре наплыв клиентов. Вот тогда действительно сложно.

- Я слышал, вы и на дому свои услуги оказываете? - продолжал Платов.

- Случается, - спокойно ответила Жанна. - Некоторые клиенты предпочитают делать массаж в привычной обстановке своего дома, вот администрация центра и ввела такую услугу.

- И часто вам приходится на дом к клиентам выезжать?

- Не особо. Собственно говоря, таких клиентов у центра немного.

- А у вас лично? - продолжал расспрашивать Платов.

- Есть несколько человек, - коротко ответила Жанна и добавила: - Вообще-то у нас не принято обсуждать клиентов. Быть может, сменим тему?

- Пока не получится, - Платов потянулся к барсетке и вытащил из нее полицейское удостоверение. Развернул его и быстро спрятал его назад в барсетку. - мне надо задать вам несколько вопросов.

- Все понятно, - вздохнула, закатив глаза кверху, Жанна. - хорошо, переворачивайтесь.

Сергей перевернулся на спину и встретившись взглядом с Жанной, продолжал:

- Это по поводу Ксении Колчак. Вы знаете ее?

- Да.

- А Ивана Одесского знали?

- Да.

- Как вы познакомились с Иваном?

- Он пришел ко мне на массаж.

- Когда это было?

- В прошлом году.

- Вы с ним встречались?

- Нет, он часто приходил на массаж и делал мне подарки.

- У вас был массаж вместе с интимом? - Сергей запнулся, когда Жанна стала массировать ему член.

Массажистка тоже сделала паузу, как будто она хотела объяснить что-то, затем отказалась от этого и продолжала тем же вкрадчивым голосом:

- Да но мы скрывали это. Это было, когда он уставал от всех этих поклонников, фанатов, концертов. Наши отношения прерывались и возобновлялись, когда он приезжал в Сочи отдохнуть.

Она взяла паузу снова, и клиновидные пальцы ее правой руки возбуждали упругий, развитый член Сергея. На ногтях Жанны виднелся отлично сделанный маникюр, подушечки ногтей были покрыты черным лаком.

- Так что я довольно хорошо знала Ивана, - продолжила Жанна. - Мы не были чрезвычайно близки, нет. Мы просто занимались сексом при встрече, а потом он уходил. Я понимала, что таких как я, у него десятки.

- У него были враги?

- Наверняка, - отозвалась девушка. - в их мире это в порядке вещей. Зависть и подлость в творческой среде обычное явление. Но конкретных людей он не называл.

- При каких обстоятельствах вы познакомились с Колчак?

- Нас познакомил Иван, это было после съемок телепередачи, которую она ведет.

- А ей вы тоже делали массаж?

- Да, пару раз.

- И ничего больше? - Сергей жмурился от удовольствия, его член уже сильно набух, но его машинально продолжала обрабатывать Жанна.

- Я не лесбиянка, - плотоядно улыбнулась Жанна. - да и Ксения не в моем вкусе.

- А кто еще из девушек делал ей или Ивану подобный массаж здесь?

Суходольная кивнула, как будто она знала, что это будет следующим вопросом, но ее лицо нахмурилось.

- Тут такая проблема, - сказала она. - Некоторые из наших клиентов ... випы, или известны их супруги. И их вторые половины понятия не имеют, что у их супругов есть такие потребности. - Она надавила маленьким, клиновидным средним пальцем на точку за мошонкой Сергея, отчего Платов поморщился, а его член сразу сдулся и обмяк, при этом она отвела взгляд от клиента. - Это конфеденциальная информация и мы не обсуждаем это друг с другом.

Платов посмотрел на девушку. - Жанна, вы сказали мне, что несколько раз встречали Ивана с Ксенией. Я знаю, что у него были с Ксенией интимные отношения. Что вы думали о ней?

- Ксюша хорошая девушка.

- Как он реагировал на то, что Ксения была бисексуалкой?

- Он отчасти слишком остро реагировал.

- Каким образом?

- Он разбил некоторые ее вещи.

- Что за вещи?

- Все ее духи и косметику. Платье ее порезал. Он сам мне сказал об этом.

- Он был так возмущен?

- Не знаю даже.

Сергей лежал голый, умащенный ароматическим маслом на массажном столе, расслабив свое мускулистое тело. Специально к сеансу он побрил подмышки и яйца. Сейчас он выжидательно смотрел на усевшуюся на табурет Жанну.

- Вы считаете, что Иван знал своего убийцу? - вырвалось у девушки.

- Вы правы, - сказал Сергей. - Есть ряд признаков, что Иван знал своего убийцу. Он охотно позволил ему войти в дом. Не было никаких следов взлома. Не было никакой борьбы, никакого признака сопротивления.

- По телевизору сказали, что он был задушен.

- Конечно, была некоторая борьба, - Платов покачал головой, приподнявшись на локте. - кстати, я должен у вас спросить одну вещь. Иван был задушен подушкой. Его запястья и лодыжки были связаны, но что важно, он позволил себе быть связанным. В его доме мы нашли тайник с многочисленными принадлежностями для садомазохистского секса. Вы можете что-либо мне сказать по этому поводу?

- Абсолютно ничего, - покачала головой Жанна.

- Ну хорошо, - Сергей снова засунул руку в барсетку. - Вот мой номер телефона, если что-нибудь вспомните, позвоните. - он передал картонный квадратик Жанне. - Не ждите слишком долго, чтобы использовать его.

- Если я что-то вспомню, ты узнаешь об этом первым, - мягко проговорила Жанна, разрывая официальную дистанцию, - а больше ты ничего не хочешь? − опустив карточку в нагрудной карман халата, она другой рукой стала снова надрачивать постепенно возбуждавшийся член Сергея.

- А нас никто не услышит?

- Здесь хорошая, звуконепроницаемая дверь. Проблем не будет, я так уже пробовала с Иваном.

- И сколько ты за это хочешь?

- Столько же, сколько ты заплатил за массаж. Устроит?

- Пожалуй, мой рабочий день уже закончен, - Сергей уселся на столе, его пришедший в боевую готовность член неприлично смотрел на Жанну. - вот возьми, - он вытащил еще несколько купюр из барсетки. - только... здесь нет скрытых камер?

- Проблем не будет, - взяв деньги, девушка сложила их в конверт и положила в ящик стола, стоявшего в дальнем углу кабинета. Затем она встала на табуретку, скинула халат, под которым обнаружилось только бикини черно-белого цвета и набросила его на картину, висевшую почти под потолком кабинета. - вот так будет лучше.

- Ну иди сюда, - вальяжно протянул Сергей.

- А ты будешь лучше Ивана? - лукаво улыбнулась Жанна. - я вижу, у тебя обрезанный.

- Спасибо маме-татарке, - Сергей встал со стола, взял девушку под руку и обнял. Жанна тут же встала на колени и взяла в рот его инструмент. Она сосала любовно и нежно, время от времени заглядывая Сергею в глаза. Он взял ее голову, насаживая ее ртом на свой член, резко и даже немного больно, но ей это, несомненно, нравилось. Держась руками за основание ствола, своими пухлыми губами она медленно сосала головку, облизывала весь ствол языком, целовала его, заглатывала почти полностью, смачивая слюной. Сергей же ласкал её по волосам. Да. Это она делала великолепно.

Они снова расположились на столе. Сняв трусики и лифчик, Жанна уселась на партнера, взяла руками член и направила его головку прямо себе в киску. Затем стала медленно насаживаться на этот обрезанный болт. Сергей постепенно стал проникать в нее. Он не задерживаясь стал трахать Жанну, его упругий член,смазаный ее соками, как хороший поршень двигался в ней.

Жанна сидела на нем спиной к Сергею и он видел, как его член двигается в девушке. Она уперлась руками в его грудь и уже сама стала прыгать на члене,с её губ срывался стон наслаждения, Сергей отпустил её талию и обоими руками мял её груди, сжимая между пальцев соски. Жанна отвечала ему взаимностью. Чувствуя, что кульминация назревает, девушка несколько раз приподнималась на ладонях, давая Сергею выскочить, чтобы член его хотя бы ненадолго успокоился. Наконец Сергей остановился, положил Жанну на спину и раздвинул ее сочные ноги. Бритый лобок предстал перед ним. Сергей потянулся к нему, и яростно впился в него ртом. Он вылизывал ее киску подчистую. Массажистка стонала, крепко держа его за волосы на голове. Платов нашел языком клитор, и как только он коснулся его, Жанна напрягалась, задрожала, и начала двигать тазом. Сергей усердно лизал клитор, пока его уши заполнял стон удовольствия Жанны. Она текла, словно мед. Жанна подняла Сергея к себе.

- Войди в попку. Крем возьми, - прошептала она.

Платов положил девушку на левый бок и пальчиком смазал кремом её дырочку. Затем Жанна правой рукой развела свои половинки попки, а Сергей аккуратно, помогая себе рукой, ввёл в неё свой член. Сначала он двигался в неё медленно, а затем стал убыстрятся. Он массировал ей клитор и трахал, а она вцепилась ладонями в стол. Затем Сергей повернул её на спину, прижал её колени к грудям и всем своим весом улегся на неё. Её попа получилась задранной под его членом и он входил в неё полностью по самые яйца. И вот его стон слился с её, он продолжал двигаться и кончать в попу. Затем Сергей сделал пару резких движений и замер. Он вынул свой член из попки девушки, высвободил её ноги и Жанна тут же их распрямила.

− Как хорошо, что здесь такая потрясающая звукоизоляция! - протянула она удовлетворенно. - мощные двери словно специально сделаны для таких случаев. А ты просто красавец. Для таких целей приходи еще.

- Без проблем, - согласился Сергей. - А ты по сменам работаешь?

- У меня пятидневная рабочая неделя. В понедельник и четверг я беру выходной. Во все остальные дни ты можешь записаться на сеанс массажа в удобное для тебя время.

- Прекрасно.

Сеанс подошел к концу. Сергей привел себя в порядок и быстро оделся, стоя за ширмой - Жанне надо было прибраться после такого бурного массажа − поблагодарил Суходольную за приятно проведенное время и попрощавшись, ушел.

- Если бы мой отец сказал мне выпить яд, то я сделала бы это, - сказала Рита. - Он значил так много для меня. Через минуту я сделала бы это.

Гладышева говорила о своем отчиме, весьма обеспеченном человеке, владельце нескольких магазинов, как много он значил для нее и ее матери, спасшего их от их кочевого блуждания по южным робластям страны, куда ее мать двигалась от работы до работы, и Рита попыталась приспособиться к бесконечной серии одинаковых комнат в дешевых пансионах и третьесортных квартирах. Бонго отметил оговорку, когда она заменила 'отцом' 'отчима'. По некоторым причинам ему стало неудобно, и к нему вернулось предчувствие, которое он испытал во время ее последнего сеанса.

- Мы стали очень близкими. Я была в третьем классе. Я пропустила год, потому что мать и я перемещались, таким образом, в десять я была на год старше, чем все другие.

Столь же хрупкая и изящная как модель, Рита любила модную одежду. Ее гармоничное тело принимало все, что считалось высокой модой, создавая элегантность, которая вызвала поворачивающие голову ответы каждый раз, когда она вошла в комнату. Она была действительно исключительной, и Бонго мог легко полагать, что то, чем она обладала под своей одеждой, было одинаково вдохновляюще. Он провел много времени, воображая точный характер того вдохновения. Точный характер его. Но кроме этой оценки ее анатомии, ему еще больше нравилось оценивать ее одежду. Ему просто понравилось то, что она носила, и он никогда не видел ее одежду даже самую маленькую деталь, которая не казалась соответствующей.

Она надела облегающее платье из искусственного шелка черно-белого цвета с белым, урезанным кружевом воротником, который опустился в ее обхват груди. Она надела колгоки в сеточку, ее обувь, лежавшая около кушетки, редставляля собой туфли белого вета на высоком каблуке. Она лежала откинув одну руку в сторону и положив другую на тонкую талию.

- Он стал моим лучшим другом, - продолжала она. Ее правая рука коснулась платья. - когда мы жили у него на даче, мы плавали вместе, играли в игры; например, кто мог проплыть дольше под водой, кто мог поднять больше монет со дна бассейна прежде, чем ему было необходимо всплыть, кто мог сделать больше переворотов под водой. Мать читала перед бассейном или дремала в гамаке. Он и я смотрели телевизор вместе, съедая попкорн или пиццу, растянувшись на полу или бездельничая на диване. Он прижимался рядом с мной или клал мою голову на колени. Я так провела много времени. Мать сидела в просторном кресле и читала журналы, или ее просто не было в комнате. И мы готовили вместе, также. Ему понравилось готовить, и он учил меня, как помочь ему на кухне. Я изучила все, что я знаю о приготовлении от него, не от матери. Я особенно не помню ее на кухне вообще. Это не интересовало ее.

Она нажала немного рукой на живот, как будто она испытала легкую боль или пыталась ослабить плотность. Он смотрел на ее лицо, в проникновенное красновато-коричневом затенение вокруг ее глаз, в тонко асимметричный рот с морщинками на одной стороне. Но она начала хмуриться.

- Он был моим отцом, - сказала она.

Снова Бонго записал это, хотя в этом случае было неясно, как она трактовала это слово. Она, возможно, имела в виду: 'Он был моим 'отцом'', или она, возможно, имела в виду: 'Он походил на моего отца' или 'Он стал моим отцом'.

- Он любил меня, - сказала она. - Он сказал мне так и заставил меня чувствовать себя замечательно. Я действительно хотела быть любимой и он хотел продемонстрировать ту любовь мне. Он делал все со мной, и мы развили совершенно особую эмоциональную связь. Это произошло очень быстро для меня, потому что у меня была пустота там, и он заполнил ее. В то же время, теперь, когда о моих эмоциональных потребностях позаботились, мать, казалось, вообще перестала мною интересоваться. Но она, казалось, особенно не интересовалась также и моим отцом. Мои отношения с ним, казалось, освободили ее от обязательств, просто она стала уделять больше внимания себе, чтобы потворствовать своей самовлюбленности. Она стала все более и более отдаленной, более замкнутой в себе, прихорошившись как уединенная белая птица. Она была очень красива. И она была также необыкновенно эгоистична.

Рита сделала паузу, и ее рука начала вбирать ее платье. Она просто перебирала ее большим пальцем и указательным пальцем. Пальцы на ее животе двигались немного, но беспокойно.

- Я хотела, чтобы мой отец знал, что я любила его. Я не хотела, чтобы он когда-либо оставил меня или днаходился далеко от меня, как сделала моя мать Я очень, очень волновалась, как бы это не произошло.

Однажды днем я пошла по магазинам с другом из школы и его матерью. Я купила свой первый раздельный купальник. Он был зеленовато-голубым, и когда я купила его в магазине, я не забывала воображать, как замечательно это выглядело бы на море или бассейне. Я не могла ждать, чтобы искупаться в бассейне, чтобы видеть, буду ли я соответствовать воде. Я предположила, что буду очень красиво выглядеть в бассейне, как будто я была фактически один в один с цветом воды. Я любила этот цвет.

Летом мы плавали даже ночью, и мне особенно понравилось это, потому что огни под водой казались очень мне экзотичными. Я надела свой новый купальник той ночью, чтобы играть в водный баскетбол с моим отцом. Мы баловались, и я помню, что наконец достала мяч и уплыла от него. Он преследовал меня, смеясь, и схватил меня. Я действительно не помню, как я ощутила его сначала. Я никогда не чувствовала его прежде, даже не уделяла ему внимание, но я поняла немедленно, что это было и что это стало твердым, и он прижался им к моей попе, словно усадив меня на свои колени. Тогда он начал двигаться позади меня, и я не могла пошевелиться. Я чувствовала, что он двигал вверх-вниз длинной выпуклостью между моими ягодицами, и внезапно его руки подсунули под верх моего купальника, и он начал ласкать мои соски, массажируя их, сжав их своими пальцами.

Рита остановилась и отпила чая. - Я был так поражена, я ничего действительно не делала. Я просто думала. Что это? Что он делает? Он держал меня так еще несколько секунд. Мои мысли были в полном беспорядке. Это было полностью чуждо мне; я не понимала это вообще, и мне не нравилось это. Я думала, что начала пытаться уплыть, и затем он засмеялся снова и отпихнул меня подальше, симулировав играть снова, и поплыл к краю бассейна.

Нервно подергивающиеся пальцы Риты выдали ее состояние и заставили Бонго посмотреть на ее лицо.

Нахмурившись, он наблюдал за ней. Он слышал большое количество историй за эти годы и задался вопросом, как он обращался с ней как с ребенком, и как он будет интерпретировать ее как женщину. Он ничего не сказал, но он был раздражен тем, что он сам возбудился при рассказе Риты. Но он попытался не осуждать себя. В конце концов, это была биологически нормальная реакция. Факт, что она рассказывала от имени ребенка, не беспокоил его, и он стремился подавить любой дискомфорт.

Ту же самую необъяснимую привлекательность повествования он обнаружил у Марины несколько лет ранее, она была отражена в резонансе эмоций, которые пошевелились в нем сейчас, слушая историю Риты. Мало того, что он узнавал эти знакомые побуждения, но и он различил, также некоторое беспокойство. У него появилрсь чувство, чтобы он был на размытых краях границы морали.

Рита не продолжила немедленно. Фактически, она молчала в течение семнадцати минут, согласно часам на каминной полке Бонго. Как всегда, он остался тихим, наблюдающим, заметив, что ноги Риты немного дергаются, почти так же нервно как ее пальцы, но очень немного, как те, кто лежал в одном положении слишком долго. Но поскольку он смотрел, она успокоила себя. Недюжинной силой воли она успокоила каждую часть своего дергающегося тела, устроившись поудобнее, получив возможность, чтобы она могла продолжить.

- Как только я отплыла, - сказала она, - я повернулась и посмотрела на мать, которая сидела в другом конце бассейна, окунув ноги в воду, читая журнал. Она ничего не видела. Я смотрела на своего отца и его хмурый вид. Это дезориентировало - что он сделал. И теперь он не желал, чтобы я сказал ачто-либо об этом. Это было - дезориентация.

Рите могло казаться, что она не нашла, что другое слово лучше описывает ее чувства. - Если бы я согласилась, мы бы разделили эту тайну. Я была все еще в воде, смотрела на мать, ее ноги, перемещающиеся медленно назад и вперед в воде, ее голову, смотревшую вниз на журнал. Позади себя я слышала, что мой отец начал называть мое имя, смеясь, возможно немного нервно. Тогда я попыталась понять его. Почему я чувствовала себя настолько странно при том, что он сделал? Что он сделал? Я не знала. Что являлось столь особенным в моей груди, что он не должен был трогать меня там, или о том, что он не должен был делать то, что он сделал? Что он сделал? Он поцеловал меня в губы и похлопал меня по попе. Что его заставило сделать это? Он был так замечателен. Я знала, что он никогда не будет вредить мне. Я знала, что он любил меня. И я также знала, что если я скажу кому-либо об этом, это было бы плохо для всех нас. Это разрушило бы наш быт.

Всего за несколько коротких моментов Рита вновь разнервничалась, но теперь она не могла остаться лежать. Она резко уселась и свесила ноги с кушетки. Она вытерла лицо платком.

- У вас может быть есть влажная мочалка? - спросила она.

- Сейчас. Конечно.

Бонго отставил свой ноутбук и зайдя в ванную намочил мочалку под холодной водой, отжал ее и принес Рите. Ее лицо было красным, и она казалась, сильно запыхавшейся. Она взяла мочалку и поблагодарив, вытерла свое лицо, ненакрашенное косметикой. Затем Рита отняла полотенце от лица. Он стоял перед ней, наблюдая, понимая, что ее рассказ взволновал его. Она проигнорировала его близость и вытерла платье спереди, на груди. Бонго оценил ее с явным восхищением.

Внезапно она остановилась и посмотрела на него. Она мельком взглянула на его пах, но спортивная куртка покрывала выпуклость. Это не имело значения. Она знала. Они оба поняли.

Она протянула ткань ему, не благодаря. Георгий улыбнулся ей и забрал его в ванную, повесив на трубу и возвратился.

Рита взяла свою сумочку и положила ее на колени, освежая макияж. Бонго вернулся на свое любимое кресло и наблюдал за ней. Наконец он спросил:

- Вы полагаете, что эпизод просто произошел внезапно?

- Что ты имеешь в виду? - Она смотрела на себя в зеркальце.

- Вы когда-либо задавались вопросом, возможно, что вы, в некотором роде, вызвали этот вид действия вышего отчима?

- Рита подняла глаза от зеркальца, она посмотрела неповинующееся выражением. Он почувствовал, как будто она дала ему пощечину.

- Иногда дети, маленькие девочки, могут быть провокационными, даже не понимая этого.

Бонго упорствовал.

- Возможно вы хотели, чтобы этот эпизод произошел. Почему вы хотели купить бикини? Конечно, вы должны признать, что этот вид купальника - намного больше обнажения, намного больше ...

Рита захлопнула зеркальце и положила в сумочку. Она смотрела на него. - Я была ребенком, - сказала она.

Бонго улыбнулся.

- Конечно, вы им были, но вы полагаете, что дети - абсолютно невинные в таких вещах? Иногда, как раз взрослые не знают, почему дети делают некоторые вещи, которые мы делаем. Они руководствуются неким неосознанным импульсом, возможно действительно не понимая то, что они сделали, пока это не закончено, а мы можем оглянуться назад и видеть, что это было другим, чем казалось на первый взгляд. Вы никогда не задавались вопросом, может вы подсознательно хотели, чтобы этот отдельный инцидент произошел?

Рита встала c кушетки и посмотрела на Бонго, ее бледные ноги, провожаемые его взглядом, когда они выглянули из-под кромки ее платья как два застенчивых существа, небольшая видимость которых только намекнула на скрытое очарование, которое оставалось скрытым выше под более длинными сгибами платья.

- Это не был, - выдохнула она, - единичный случай.

Сафонов сидел у себя в кабинете за столом, как всегда, заваленным бумагами, и, как всегда, что-то искал в Интернете. Светлана позавидовала умению шефа не путаться в них, а быстро находить все самое нужное в данный момент. В его компьютере было множество программ, ускорявших работу криминалиста. Он вглядывался в экран, печатал, потом снова сверялся с текстом в многочисленных книгах и брошюрах, разложенных по периметру его рабочего места.

- Добрый день, - поздоровалась Светлана, входя в кабинет и садясь на стул напротив сафоновского кресла.

Подполковник поднял на нее глаза, молча кивнул и опять уткнулся в монитор. Через пару минут он поднял голову, оттолкнулся ладонями от края стола и потянулся за сигаретой.

- Что нового? - Он закурил и отставил какую-то книжку.

− Результаты ДНК будут самое раннее завтра.

- Отлично, - Сафонов взял несколько скрепленных степлером листов и стал делать в тексте пометки лимонного цвета маркером.

- Что дал просмотр записей камер видеонаблюдения у дома Одесского?

- Абсолютно ничего, - сказал Сафонов свистящим шепотом.

Светлана замолчала.

- Ты понимаешь, у них камеры старые, запись с низким разрешением, а из того что видно, это что автомобиль, управляемый человеком, похожим на Одесского, въезжает на территорию загородной резиденции Ивана. В машине кроме Ивана, минимум еще один человек, нормально разглядеть которого по этим записям не представляется возможным. А затем машина заезжает в подземный гараж, двери гаража закрываются и все. Тарам-тарам.

− Александр Дмитриевич, ну а потом, на выходе из гаража разве их не 'срисовали'?

- Как оказалось, из гаража есть вход непосредственно в дом. Так они и поступили.

- Ну а как убийца покинул дом?

− По мнению меня и Сергея, что через черный ход. Пешком, причем он выбрал путь, чтобы не попасть в объективы телекамер на той стороне, - сделав несколько затяжек, Сафонов разочарованно смял сигарету в пепельнице.

- А дальше? - нет, не нравился Светлане этот сорт сигарет шефа: дым был весьма противный.

- Полагаю, уехал на собственном транспорте, - Сафонов убрал со стола пепельницу и снова принялся печатать, сверяясь с выделенным текстом на бумаге, положенной рядом, - хотя вариант с пригородным автобусом или электричкой тоже отметать нельзя. Отсюда вывод: убийца хорошо знал дом и расположение камер наблюдения поблизости. Он бывал у покойного неоднократно, в этом я уверен.

- Собаку использовали? - Светлане стало ясно, что скорых результатов ждать не придется.

Сафонов помолчал, сложив руки на столе и покрутив большими пальцами.

- Ты помнишь, в субботу утром прошел кратковременный, но сильный ливень?

− Конечно.

− Он уничтожил все следы. Собака добежала до железнодорожного полотна и все.

- Станция оттуда еще неблизко.

- Он ушел по путям. Я так думаю.

Сафонов поднял вверх указательный палец.

- Тебя дожидается эксперт Шаров. У него есть новости для тебя. А пока продолжай отрабатывать окружение Одесского - думаю, там нас ждет немало сюрпризов.

Эксперт-криминалист Петр Шаров уже больше двадцати минут сидел в просторном кабинете, который делили Светлана и Кирилл и беседовал обо всем подряд - от футбола до кино - с Гочей Девадзе, зашедшем оставить какие-то бумаги, пришедшие из прокуратуры. Из-за дверей доносился громкий голос Гочи, временами перемежавшийся взрывами смеха.

- Здравствуйте, Светлана Юрьевна! - улыбнулся Девадзе широкой белозубой улыбкой. - Ждем вас! Присаживайтесь, пожалуйста!

В словах и жестах Девадзе сквозил какой-то безудержный восторг, и Светлана даже на секунду подумала, не принял ли он пару таблеток ЛСД из комнаты вещдоков, оставленных там после задержания группы наркоторговцев в порту. Но она ее тут же отогнала как заведомо нелепую.

− Спасибо Гоча, − Светлана опустилась на новый широкий стул и кивнула головой Петру, сидевшему напротив и умолкшему при ее появлении.

− Гоча, кофейку нам принеси, − распорядилась она.

− Спасибо, я чай, − Шаров вынул из саквояжа увесистый походный термос, сделанный для военных и стал отвинчивать крышку.

− Мне кофе, а Петру хотя бы кружку, − увидев эту картину, изменила пожелание Светлана.

Гоча ушел, а они вдвоем приступили к делу.

- Ты получил что-либо интересное, что выручит нас?

- Трудно сказать. Сегодня я узнал, что Иван Одесский был бисексуалом, но преимущественно гетеросексуалом. Он был очень скрытен об этом. Ксения Колчак была его партнершей. Одесский был женат, но развелся приблизительно пять лет назад. До последнего момента он продолжал встречаться как с женщинами, так и с мужчинами.

− Это я знаю.

− Учитывая его бисексуальность, и его увлечение садомазохизмом, он находился в группе повышенного риска.

− В его кругах не убивают.

− Кофе, мем, − слегка издевательским тоном Гиви принес две чашки: одну полную горячего растворимого кофе, слегка подслащенного, другую пустую, − вот так, − он взял блюдца с подоконника и положил на стол.

Шаров сделал паузу, налив напиток из термоса. По кабинету разнесся странноватый, нетипичный для чая аромат.

- Это - травяной чай, - объяснил он внезапно, - отнюдь не шотландский. Вы еще помните мои вкусы, Света? Возможно я выпью виски позже, - он легко засмеялся. - Вы со мной? У меня много, поэтому попросите меня, если вы захотите.

- Нет, я обойдусь кофе.

Шаров своими неожиданными вопросами о чае и виски и его приколами застал Светлану врасплох. При том, что они знали друг друга еще с милицейской школы - Петр был старше Светланы на год − его поведение было вежливым, но деловым, который соотносился с его имиджем оригинального профессионала.

- Мы имеем дело с организованным убийцей. Я это утверждаю категорически. Не было никакого оружия или любых вещественных доказательств, оставленных убийцей на месте преступления. Ничего пропущенного в поспешности, ничего не было случайно утеряно. Убийца управляет ситуацией. И что немаловажно − Одесский позволил, чтобы ему связали запястья. Место преступления находится под полным контролем убийцы, включая использование аксессуаров. Говоря проще, Одесский расслабился; он знал своего убийцу, знал раньше.

Шаров сделал паузу для другого глотка чая, за который Возович была благодарна. Она кратко записывала примечания максимально быстро, и ее палец болел, заполнив несколько страниц в ее блокноте диким, поспешным почерком и загадкой стрелок, подчеркнутых фраз, восклицательных знаков, и обведенных слов. Шаров являл собой кладезь информации.

- Что вы мне можете посоветовать? - спросила Возович, протерев салфеткой свои глаза и отпив кофе.

- Попытайтесь стать его зеркалом, - ответил Шаров без колебаний. - поставьте себя на место преступника.

− Вот оно как, − донесся голос Девадзе.

Шаров сказал это таким тоном, что у Светланы не было сомнений, что она имеет дело все же с законченным теоретиком. Петр дал ей свой телефон, и она записала его, обведя цифры несколько раз. Он продолжил что-то о нескольких днях на следующей неделе, когда он, как намечалось, будет на какой-то конференции в Краснодаре, и поскольку Возович слушала его в пол-уха, следующая фраза эксперта осталась неотмеченной.

- Если это не убийство из ревности, он может сделать это снова, - завершилсвой отчет Петр.

− Хорошо - коротко резюмировала Светлана, и, отчеркнув, по ее мнению, главное, в заключение добавила: - Что-то еще обнаружишь − приходи.

- Да теперь, наверное, на следующей неделе... - протянул Петр.

Шаров ушел, а возникшую тишину нарушил телефонный звонок. Девадзе хотел взять трубку, но Кристина отстранила его жестом:

- Возович слушает. Ало!

- Сегодня мне так плохо. - голос был знакомый, но в первый момент Возович его не узнала.

- Кто это?

- Это Ксения. Колчак.

- Почему тебе плохо, Ксeния?

- Я солгала. Я знаю, это плохо, просто правдой ведь Ивана не вернешь.

- Да это так.

- Сегодня будет вечеринка, там будут женщины, о которых вы спрашивали. Я могу отвести вас туда.

- У нас будет свидание? - Девадзе, сидевший напротив, оживился. Он оставил рутинную работу с бумагами и вслушивался в разговор. - Скажи мне адрес. Встретимся там.

- Я собираюсь в клуб 'Чебурашка'. Там будет дискотека и... прочее.

- Я встречусь с тобой там, - Светлана повесила трубку.

- Это была она? - у Гочи загорелись глаза. - А она может дать автограф или еще лучше, фотку с тобой?

- Вот сам с ней этот вопрос и проработай, - Светлана осознала, что у нет других слишком существенных дел, которые могли бы удержать ее на рабочем месте.

Северная, более новая часть Сочи - была в настоящее время одним из самых богатых и преуспевающих районов города. Район по направлению к аэропорту раньше был значительной неухоженной территорией с полуразвалившимися товарными складами и обанкротившимися промышленными предприятиями. Так было когда-то, но не сейчас. Энергичным людям не потребовалось значительного времени не размышления, чтобы понять, что этот район на окраине города - огромное пространство весьма дешёвой земли. Перерождение этой округи происходило в последние лет пять очень быстро, если вообще не мгновенно, и теперь она приросла целыми жилыми микрорайонами, торговыми центрами, отделениями банков, ресторанами, барами и ночными клубами.

В клубе на Аэрофлотской, носившем игривое название 'Чебурашка', можно было приятно провести время в непринужденной обстановке. Его завсегдатаями были как представители нетрадиционной ориентации, так и вполне нормальные люди. Так же как и ряд других подобных заведений, 'Чебурашка' располагался в секуляризированном здании церквушки. Вопрос о возвращении здания не ставился и теперь здесь крутил свои диски диск-жокей, распространяя музыку и похожий на пещеру зал, в котором топталась многоглавая толпа.

Присутствие оглушительной музыки было здесь почти физическим; она ошеломила Светлану, как только она вошла внутрь здания на территорию клуба. Шум сбивал с ног, как шквалистый ветер; Возович чувствовала, что ей почти приходится прорубаться сквозь весь этот грохот. В воздухе витал тяжёлый запах сигаретного дыма и сладковатый привкус хорошей парфюмерии. Танцоры под воздействием музыки метались по залу, лица некоторых из них были абсолютно расслабленны, что замечательным образом характеризовало разгул страстей в эти вечерние часы. Они танцевали, словно кто-то установил, что именно сейчас им необходимо веселиться.

Выпивохи в баре пили как раз для того, чтобы опьянеть. Атмосфера совсем не располагала к разговорам - слишком уж громко звучала музыка, - и даже если кому-нибудь и пришло бы в голову поболтать с соседом, то в этом случае пришлось бы прикладывать свой рот к уху собеседника и орать во всё горло.

Светлана чуть не охрипла, пытаясь сделать заказ. Наконец ей удалось получить квадратный бокал с 'Кристаллом' поверх льда, и она отправилась на танцплощадку, всматриваясь в это множество тел и пытаясь отыскать среди них Ксению Колчак. Один только взгляд на эту беснующуюся толпу, похожую на извергающийся во все стороны вулкан, мог выбить из колеи неподготовленного посетителя. Довольно скоро в самой середине этого скопления людей она распознала знакомое лицо. Она остановила взгляд на этой привлекательной мордашке. Это была Ксения.

Она танцевала с другой женщиной, её руки оплетали талию партнёрши. Ксения наклонилась вперёд и что-то сказала своей девушке, та расхохоталась и в согласии кивнула. Та отправилась прочь с дансинга, пробираясь сквозь плотный ряд танцующих тел. Светлана последовала к Ксении.

- Привет. Классно выглядишь.

- Спасибо.

- Я рада, что ты пришла. Может, перейдем в более спокойную обстановку?

- Конечно, с удовольствием.

Они направились в помещения для отдыха, хотя, конечно, в 'Чебурашке' делали что угодно, только не отдыхали в прямом понимании этого слова. Здесь ничего и никоим образом не настраивало на отдых.

Это была тёмная комната, которую освещали только люминесцентные лымпы под потолком, атмосфера которой была тяжело пропитана дымом, как табачным, так и от различных запрещённых веществ. Эти субстанции тут же хлынули в лёгкие Светланы. Ей были прекрасно известны все эти запахи: героин, конопля, марихуана, едковатый привкус кокаина, рассыпанного где-то в одном из уголков. Здесь, в призрачной дымке, расположились группками как мужчины, так и женщины, покорившиеся воздействию огромного количества доступных здесь наркотиков. Повсюду на полу валялись осколки опустошённых и оттого теперь никому не нужных пузырьков и раскрошенные ампулы. Когда они вошли в помещение, всё это неприятно, как наст зимой, хрустело у них под ногами.

'Кто все это крышует?' пронеслось в голове у Светланы.

- Наше логово порока. - обвела головой комнату Ксения.

Она повернула голову и улыбнулась. В дверном проёме показалась женщина, с которой Ксения только что танцевала. Волосы у неё были зачёсаны наверх, наложенная обильная косметика делала ее лицо немного кукольным. Сейчас ей можно было дать на вид лет девятнадцать - девятнадцатилетняя девчонка, так рано возжелавшая познать все прелести 'настоящей жизни'.

- Это Марина Смирнова, - шепнула Колчак. - моя партнерша по садо-мазо играм.

Марина была не одна: её руки обвивали обнажённый торс высокого кавказца. Посланец гор был поистине огромен - его накаченное тело борца-вольника, казалось, было вылеплено скульптором из мощных мышц.

Под носом Марины он держал трубочку с кокаином, который она с вожделением вдыхала. По краям трубочки ещё оставалось некоторое количество наркотика, и она, высунув свой язычок, слизнула это.

Она поймала взгляд Ксении, направленный на неё, и улыбнулась, что-то в то же время шёпотом рассказывая своему мощному партнёру. Тот проследил за её взглядом и, посмотрев в сторону Ксении глазами, полными безудержного веселья и одновременно презрения, увел Марину в гущу людей.

- Кое-кто заехал сюда, проведя вечер с женой или с семьей, кто-то просто решил здесь отдохнуть.

- Женатых мужчин я понимаю. Но вас, Ксения, нет. Лишний повод для папарацци.

- Вот и Одесский думал, что это погубит его карьеру или замедлит ее.

Светлана выпила еще водки. Она изучающе рассматривала эту комнату. Та произвела на нее одновременно и отталкивающее и пленящее впечатление. В дальних уголках, в тёмных альковах целовали и тискали друг друга призрачные фигуры - мужчины с мужчинами, женщины с женщинами, смешанные сочетания...

- Наверное, он был прав. - продолжала Ксения. - Сколько у тебя на работе следователей?

- Не помню, более пятидесяти. Это по всем отделам.

- И сколько из них женщин?

- В отделе убийств сейчас - две.

- Ну и чем ты занимаешься после работы? Отправляешься в бар с парнями, слушаешь их разговоры, насыщенные тестостероном...

- Я люблю тестостерон. Он помогает делать дела. И мне не нужно лгать, где я бываю вечерами.

- Значит, твой муж не против?

- Я не замужем.

- Разведена?

- Нет.

- Я думала, что все полицейские или состоят в браке или разведены.

- Неужели ты всерьез так думала? - осушила свой стакан Возович. - кто эта женщина? - она кивнула на шатенку средних лет, пристально наблюдавшую за ними.

- Людмила. Моя хорошая знакомая.

- Она постоянно на нас смотрит.

- Она просто ревнует. Пошли. Следует еще выпить.

Музыка продолжала грохотать, разрывая удушливый воздух. Тусовка на танцплощадке, казалось, не пропустила ни единого такта. На потных лицах танцующих было написано нечто среднее между выражениями, вызываемыми муками и удовольствием.

Южная темнота, город, целый мир сузились до масштабов наэлектризованного и возбуждающего пространства клуба. Прошлого не существовало; да и будущее, казалось, никогда не наступит. Существовали только два понятия: здесь и сейчас. Настоящее и будущее измерялись теперь только теми непродолжительными секундами, которые выдавались между сменами партнёров, теми быстротекущими минутами, что появлялись между временем приёма очередной выпивки или дозы кокаина. Музыка звучала без перерыва: одна запись сменялась другой, ритм и каденция не прерывались ни на мгновение.

'Привет. Как ты? Рада тебя видеть.' эти слова Ксения говорила всем подряд, мужчинам и женщинам, знакомым, полузнакомым и совершенно незнакомым, когда они с новой порцией спиртного пробирались на второй этаж.

- Можно? - Ксения прикурила у одной из дам вытащенную из сумочки сигарету. Слабоватый запах анаши, смешанной с какими-то ароматическими субстанциями, подул в лицо Возович.

Светлана отвернулась и снова увидела Марину. Возович смотрела, как она танцует под какую-то мелодию. Её партнёром были уже два кавказца, похоже, осетины. Она находилась между ними, служа предметом внимания обоих. Было видно, что её захватывает не только музыка, но и вожделение, усиливавшее и без того неистовый танец.

Она обернулась, заметила Светлану, но продолжала танцевать, наблюдая за ней взглядом, наполненным жадностью, голодом, возбуждением. Она поддразнивала ее, всё плотнее и интимнее прижимаясь к своим партнёрам. Они зажали её своими великолепными накачанными телами, прижимаясь своими бёдрами к её.

Она принимала их благоговение как должное, но не сводила глаз со Светланы и Ксении, наблюдая за ними точно так же, как и в тот раз, когда они впервые попали в поле её зрения. Она покачивалась между своими партнёрами, соприкасаясь с ними, но играя своим телом для Колчак.

- Мне нужно идти, - Светлана отставила стакан и сделала попытку встать.

- Правда? - поинтересовалась слегка поплывшая Ксения.

- Да, спасибо за чудесный вечер. Я узнала много нового.

- Нет, останься. - Колчак затушила окурок и повернулась к Светлане. Теперь Марина смотрела на них обеих.

Она перестала танцевать и повернулась к ним, бросая им своеобразный, понятный только ей одной, вызов. Марина, почти не сознавая, что делает, направилась в их сторону и, пожирая Ксению глазами, остановилась перед ней. Пульсировавшая в голове музыка теперь волновала ее.

И этот вызов был принят. Светлана вдруг почувствовала, как на нее налетела волна желания. Внезапно вся атмосфера клуба проникла в ее артерии, как вирус: ее поглотил чистокровный, языческий гедонизм, так и витавший по замыслу создателей в этом заведении.

Она подняла Ксению за руку с дивана и заключила девушку в объятия. И в них Ксения, горячо и глубоко целуя ее, растаяла.

Светлана положила свою руку на её шею, притянул к себе и поцеловала, глубоко проникая языком в её рот. Их тела крепко приникли друг к другу, будто прикованные. Они оказались на танцплощадке, но уже не в качестве наблюдателя, а как непосредственные участники.

Ее руки гуляли по ягодицам Ксении, прижимая партнершу к себе. Их бёдра тёрлись друг о друга. Теперь горячие ладони Светланы проникли под блузку Ксении, поглаживая обнажённую кожу.

Она поцеловала Светлану в ухо и прошептала:

- Пойдём отсюда. И они ушли, оставив Марину, следившую за ними полными холодного бешенства ледяными синими глазами, на танцплощадке.

Не прошло и часа, как Светлана уже сидела в недорогом баре 'Домино'. Она заказала зеленый чай и гранатовый сок - надо было освежиться. Сергей появился после ее прихода. Он выглядел уставшим: брюки и рубашка были мятые, туфли были в грязи, прическа растрепалась. Он рошел мимо Возович, заказал коньяка у барной стойки и только тогда сел рядом с Кристиной.

- Мы с Кириллом весь день провели за компьютером в заведении 'Черный лис', смотрели, кто туда приходил. И знаешь, кто часто там бывал? - Сергей явно выглядел утомленным.

− Ксюша с Одесским и Розенбаумом? - сказала Светлана, вздохнув и допив чай. В баре было душно. Не было никакого кондиционирования воздуха, и даже при том, что маленький колеблющийся вентилятор все еще делал свою работу, душный, застойный воздух, смешался со зловонным воздухом, который просочился из кухни, где жарили мясо.

− Она спала с обоими. И лгала нам.

− Это ничего не доказывает.

− Пора зачислить ее в подозреваемые. Пусть хотя бы под подпиской походит.

- Невозможно.

- Почему? − Cергей вынул носовой платок и протер вспотевшее лицо.

- Потому что я сейчас была в компании Ксении и еще тридцати пяти женщин и мужчин. Некоторые из них могут оказаться членами семей или родственниками городского начальства. Мы получаем целую группу подозреваемых. А они будут бороться, чтобы скрыть свое членство в этом клубе.

- Это что, какой-то тайный союз? − Когда Сергей закончил со своим носовым платком, он убрал его и затем рефлекторно вытер свое лицо снова уже рукой, как будто он носил тренировочный костюм вместо шелковой рубашки.

- Я не знаю. Пока не знаю, Платов. Почему ты спрашиваешь?

- Просто я еще никогда не слышал о такой группе.

- Будто ты один такой. Возможно это имеет отношение к убийству, возможно нет. В ближайшее время я это проверю.

- Значит, все это было для тебя сюрпризом?

- Я не думаю, что это наш ключ.

- Так что же?

- Боль. И люди, которым секс без нее не нравится. По-моему, так в эту группу попадают мужчины. - Светлана поправила прическу. - завтра мне нужна информация о Марине Смирновой, лет тридцать-тридцать пять, рост примерно сто шестьдесят пять, волосы темные, глаза карие. И еще - некой Людмиле, лет тридцати, брюнетка, роста примерно такого же, глаза тоже карие. Похожа на армянку или абхазку или гречанку. Я тебе ее завтра опишу поподробнее.

− Хорошо, посмотрю.

- Последим за Ксенией, посмотрим, что это даст.

С самого утра Сергей и Светлана, как часовые на своем посту, сидели в машине у дома Ксении с включенной 'прослушкой' и наслаждались доносившейся из нее хорошей мелодией. Они были ей очень благодарны за это. Если бы она слушала что-нибудь вроде 'Дискотеки аварии', они просто умерли от отравления. Как Сергей, там и Светлана всегда считали, что плохой музыкой тоже можно отравиться, как ядом, так же, как хорошей - улучшить настроение и здоровье и даже продлить жизнь. Сколько им предстояло просидеть так, они не знала и потому запаслись терпением. Рядом со ними на переднем сиденье лежали бутылки холодной кока-колы и комплекты еды из 'Макдональдса'. Это чтобы не умереть с голода на случай, если их пребывание здесь затянется.

Прошел час с лишним, когда со двора наконец выехал фиолетовый 'Дэу-Ланос'.

− Кажется, началось! Ксюша едет по своим делам, − нажал кнопку записи Сергей.

Ксения проехала недалеко от них, буквально в пяти метрах. Светлана посмотрела на окна машины. Ксения была в кокетливых темных очках, в мини-юбке и в серебристой кофте с немыслимым узором. Набрав скорость, она скрыласьза поворотом. Сергей устремил свою машину за ней. Колчак остановилась на красный, сбоку и сзади встали другие автомобили. Платов остановился в третьем ряду, расстояние было вполне достаточным для того, чтобы слышать все разговоры водителя 'Дэу'.

Вдруг из 'прослушки' донесся телефонный звонок. Светлана вся обратилась в слух.

Через несколько мгновений голос Ксении произнес: 'Ало!' Светлана и Сергей затаили дыхание. Ну... ну...

− Это я. − Слышимость была просто отличная, поэтому голос Розенбаума был опознан определенно.

- Что тебе нужно?

− Гостевой дом 'Волна'.

- Иди к черту.

- Ты у меня в долгу, Ксения.

- Почему?

- Потому что твоя жизнь полна печальных тайн. Они все равно все узнали.

- Нет. Не от меня.

- Ксения?

- Да.

- Что они ищут?

- Женщину в резиновой маске.

- Понятно. Номер двадцать пять. Все там.

Бледный парнишка в комбинезоне протер лобовое стекло у 'Дэу', получил свою мелочь, Ксения рванула с места в карьер, Сергей держался за ней, но соблюдал дистанцию, оставаясь незамеченным.

Сергей и Светлана подъехали к 'Волне'. Затрапезный гостевой дом для туристов со скромными доходами встретил их повсеместными высокими заборами из металлической сетки - одно крыло дома и все соседнее здание ремонтировалось. Над главным входом в виде широкой стеклянной двери висела камера наблюдения. Несмотря на то, что Светлана вплотную подошла к дверям, камера даже не шелохнулась.

− Здравствуйте! Есть свободные номера? - спросила она, подойдя к стойке рецепции.

− Есть, − кивнула администраторша. - вам стандартный или комфорт?

- Комфорт, одноместный и желательно на втором этаже.

- Могу предложить двадцать третий и двадцать седьмой.

- А, например, двадцать пятый?

- Извините, туда только что заселилась постоялица.

- Ладно, тогда двадцать седьмой.

- Вам на сколько дней?

- Дня на два. Подождите, я принесу паспорт.

Светлана быстрым шагом вернулась к машине, где ее дожидался Сергей.

- Она в двадцать пятом. одна.

- А двадцать третий, двадцать седьмой?

- Пустые. я буду следить за ней. − Сергей протянул Светлане запасной бинокль. - И оружие проверь, пожалуйста, - сказал Платов как ни в чем не бывало. - мало ли что.

Возович зашла за угол, прошла вдоль свежеустановленного забора, наконец, оказавшись вдали от посторонних глаз, с силой толкнула ногой одно из заграждений и подошла к ремонтируемому крылу соседнего здания. Эта часть дома была расселена и помещения пустовали. Она поднялась по лестнице наверх, а в это время с другого входа в здание вошел Розенбаум.

Светлана поднялась на верхний этаж, откуда ей был виден весь второй этаж гостевого дома. Она подошла к окну и навела окуляры на окна номера двадцать пять. Светлана напряженно вглядывалась в чернеющее окно комнаты. Прошло еще несколько томительных минут, но за это время только раз мелькнул силуэт девушки.

Ксения появилась в окне внезапно. На ней было странное прозрачное латексное платье, а на голове черный парик. Она крутилась перед окном, время от времени затягиваясь сигаретой.

Светлана всмотрелась тщательнее в девушку. Под платьем ничего надето не было, на голове парик опоясывал широкий обруч, из замысловато скрепленных непонятных украшений красного цвета, похожих на короткие сосиски. На платье была нарисована губной помадой длинная стрелка, указывающая вниз.

Немало удивившись, Возович продолжала всматриваться. Девушка продолжала крутиться перед окном, то прижимаясь к стеклу, то отдаляясь от него, иногда затягиваясь сигаретой - судя по специфическим клубам дыма - это была марихуана; а ничего вокруг не происходило.

Ксения крутилась и вертелась перед окном, метаясь в разные стороны; Светлана внимательно изучала окна всех номеров рядом и на соседних этажах - не было ничего подозрительного. Ксения снова прильнула к окну и медленно закатала платье вверх, обнажив выбритый в узенькую полосочку лобок. Она виляла клевой попкой, дразня и провоцируя. Вот только кого?

Светлана отошла от окна и задумалась. Перед кем Ксения исполняет этот странный танец? Где этот неведомый зритель? Если он не в гостинице, то значит, в одном здании с ней, со Светланой?

Возович снова подошла к окну. Ксения, извиваясь, прижалась к стеклу, выставляя напоказ свою отличную фигуру и украдкой взглянула куда-то в сторону и вверх.

Светлана направила окуляры бинокля туда. Она вматривалась в окна напротив, стремясь поймать в них отражение из окон дома, где она находилась. Хоть какое-нибудь движение... Благо, солнце позволяло усиливало картину... одно окно, другое, третье...

Есть! В крайнем окне третьего этажа отразился Розенбаум, в плаще, в кепке, выглядевший явно моложе своих лет. Выходило, что он находится на одном этаже со Светланой, но... в другом подъезде. Возович всмотрелась в его отражение. Ничего себе! Вот Розенбаум достает снайперскую винтовку, наводит ее на окно, перед которым вертелась голая Ксения и прицеливается...

Взволнованная Светлана снова вгляделась в окна номера двадцать пять, где Ксения уже совсем разошлась, метаясь в своем экстравагантном наряде из стороны в сторону перед окном. Вот она бросилась к стеклу и...

Возович перевела взгляд на Розенбаума. Держа винтовку на прицеле, он сделала паузу и... выстрелил? Она тут же взглянула на окно Ксении - за стеклом голова Колчак взорвалась красными брызгами и она отвалилась от окна.

Светлана бесшумно ахнула. Она тут же автоматически расстегнула напоясную кобуру с пистолетом и посмотрела наверх - Розенбаума уже не было видно. Теперь надо было немедленно сообщить Сергею, поднимать тревогу, бежать за Розенбаумом... Она еще раз взглянула на окна номера Ксении. Но что это?

Колчак, с залитым кроваво-красной жидкостью лицом, снова появилась в окне своего номера, отнюдь не собираясь умирать. Она медленно провела полотенцем по своему лицу, а затем стала им вытирать багровые разводы на стекле.

Возвоич медленно стала отходить от шока. Бутафория - вот как это называется. Но что за идиотский спектакль они перед ней разыграли? И зачем? Секунды бежали одна за другой, а она не могла принять решение. Наконец она спустилась она спустилась по захламленной стоительным мусором лестнице вниз и выскочила на улицу, едва не споткнувшись об обломки битого кирпича.

Сергей стоял возле машины, также обеспекоенный, но - длительным, по его мнению, отсуствием коллеги.

- Ты в порядке? - крикнул он.

- Да! Посмотри, нет ли Розенбаума с другой стороны, - крикнула в ответ Светлана, устремляясь в гостевой дом.

Она пробежала мимо пустой будки рецепции, быстро поднялась по лестнице на второй этаж, едва не сбив с ног какого-то подвыпившего и сильно кашлявшего субъекта без возраста, и вытащив пистолет, подошла к номеру двадцать пять.

Она пару раз глубоко перевела дыхание и толкнула незапертую дверь, сразу отпрянув в сторону. Была не была!

Номер был уже пуст. На кровати лежало то самое испачканное красной жидкостью, скомканное латексное платье, тут же находился и парик, в углу валялись ярко-красные туфли на высоком каблуке. Светлана подошла к окну, где с подоконника медленно сочились вниз багровые капли, стекавшие на радиатор. Подоконник был весь в темно-красных пятнях.

Возович взяла двумя пальцами что-то склизкое, прозрачное, потерла это слегка. Все оказалось ясным - это был лопнувший презерватив, наполненный клубничным сиропом. Вот что представлял из себя этот странный обруч на голове Ксении: когда она в конце танца с силой ударила головой в пластиковое окно, презерватив лопнул, создавая точную иллюзию пулевого попадания. Да уж, синхронно сработали они с Розенбаумом, театралы хреновы. Для чего, интересно, подумала Светлана, брезгливо избавляясь от остатков латекса и вытирая пальцы от липкой сладкой субстанции.

Она посмотрела налево - под рамой валялся окурок со следами губной помады. Его тоже уже пропитал разлившийся сироп. Эх, Ксюша, Ксюша, надула губы Возович. Здесь уже было нечего смотреть.

Ровно без одной минуты семь вся группа собралась в кабинете подполковника Сафонова.

Рядом с Сафоновым сидел эксперт Шаров. По периметру расположились Платов, Возович и Калинкин.

Платов и Шаров кивнули друг другу. Эксперт сел рядом с шефом. Посмотрев на него, Александр Дмитриевич перевел взгляд на остальных, спросил:

- Коллеги, вы уже в курсе? Дима вас ознакомил?

- Начну, пожалуй. Вот, ознакомьтесь... - Шаров протянул листок. Это была справка информационного центра с отпечатанной фотографией.

- Вслух, пожалуйста, остальным, Дима.

Шаров откашлялся и начал:

- Борис Розенбаум служил в Чечне с февраля тысяча девятьсот девяносто пятого по июль тысяча девятьсот девяносто шестого. Был снайпером-пехотинцем. Всего был там три раза. Просился в четвертый, но ему отказали.

- Сраный снайпер. Это что еще за дурь? - Сафонов встал и прошелся по комнате.

- Во вторую чеченскую воевал контрактником. Окончательно уволился с военной службы в сентябре две тысячи второго. С девяносто одним убийством в послужном списке.

Прослушав справку, Платов спросил:

- У нас есть данные его психологического анализа?

- Нет. Пехота защищает своих. - отозвался Шаров. - Подшейте справку к делу, Александр Дмитриевич. Пригодится. Полагаю, что Розенбаум выполнял определенные 'грязные дела' во время своих командировок в Чечню. Может, по линии ФСБ.

- Безусловно. Хорошо, Дима, спасибо.

- У меня есть еще данные, что... ну он однажды рассказал своему сослуживцу, что у него были оргазмы, когда он видел через оптический прицел, что головы взрывались после его выстрелов. Кроме того, как-то раз солдаты застали его, когда он мастурбировал на убитых боевиков.

- Это говорит о многом. Что еще у нас есть?

- Его бывшая жена Алина. - отозвался Калинкин. - она ушла от него, когда узнала, что у него роман с Ксенией Колчак. За два месяца до этого она поступила в реанимационное отделение второй городской больницы, жестоко избитая. Сказала, что на нее напали. Теперь она пропала. И мы не можем ее найти.

- Вы думаете, что это Борис?

- Я понятия не имею.

- Мне кажется, ему нравится избивать женщин. К сожалению, это не делает его особенным. - Светлана смотрела в окно через плечо Кирилла. - Алина Розенбаум развелась со своим мужем, потому что он был груб с ней. Странно, что она выносила его в течение многих лет, пока не попала в больницу. Она утверждала, что на нее напали, и она придерживалась этой истории. Все знали, что это было не так, но она цеплялась за ту линию как за спасательный круг. Но когда она вышла из больницы, она развелась с ним из-за непримиримых разногласий. - Светлана замолчала и налила себе кофе.

- Где Алина? - решил взбодриться душистым напитком и Сафонов.

- Она исчезла. - вздохнул Калинкин.

Светлана нахмурилась.

- Что ты имеешь в виду? Она просто хотела начать новую жизнь?

- Мы не знаем. В то время она жила одна, таким образом, прошла приблизительно неделя, прежде чем ее хватились.

- Ее разыскивали?

Калинкин кивнул.

- Как без вести пропавшую. Но ничего подозрительного. Ее квартиру проверяли, чемодана не было, как и большинства личных вещей. Денег и машины тоже. Я думаю, что полиция полагает, что она уехала за границу. Просто нет никаких следов преступления.

- Но ты не веришь этому?

Калинкин покачал головой.

- Нет. Исходя из своего опыта.

- Что связывало Розенбаума с Иваном Одесским? - полистал дело Сафонов. - Борис Розенбаум был с ним последнее время постоянно. Наряду с Багрецким он занимался всеми делами Ивана.

- Это - самая малоизученная пока страница. Девичья фамилия Алины была Беленькая. Она вернула ее после развода. Вскоре после того, как она исчезла, Розенбаум познакомился с Одесским, которая был активным бисексуалом. Для него не было необычного завязать дружбу с мужчиной. Розенбаум стал спонсировать его клипы, помогать организовывать концерты на черноморском побережье - Новороссийск, Анапа, Туапсе. Как благодарил его Одесский - неизвестно.

- Ну и как садистские отношения Розенбаума с женщинами вписываются в это?- поинтересовался Сафонов.

- Одесский был давним партнером Розенбаума по садомазохистским играм. Он вовлек в них и Ксению Колчак. - Платов посмотрел на шефа.

- Я думал, что Розенбаум встретил Ивана сначала, - прервал его Сафонов.

- Сегодняшний случай подтверждает это, - добавила Светлана. - танец она исполняла для него, надев черный парик, чтобы казаться чеченкой. Он наблюдал за ней через оптический прицел винтовки. Она должна была выполнить обольстительный стриптиз, а затем, голая, просто совершать сексуально откровенные движения. Все это закончилось внезапным разрывом презерватива, заполненного клубничным сиропом, закрепленного на ее лбу. Розенбаум наблюдал все это через перекрестье оптического прицела. Причем они это сделали очень хорошо, синхронно. Когда он выстрелил по окнам холостым патроном, она раздавила презерватив, сымитировав попадание пули. Сделав дело, он тут же ушел.

Я думаю, причина, по которой Ксения никогда не заходила слишком далеко с ним, было то, что она боялась, если бы Розенбаум когда-нибудь стал свободным, то он убил бы ее. У них есть нездоровое взаимоуважение друг к другу. Иногда ... иногда я думаю, что они более схожи по натуре, чем какие-либо два человека, которых я когда-либо знала в этом сумасшедшем мире...

- Оставим возможные догадки, - Сафонов повернулся к Светлане, - Думаю, стоит ее вызвать к нам. И пусть она нам объяснит все это. Выпишем ей повестку. Что касается вас, Светлана... можете вручить ее Ксении сами.

- Я думаю, в этом нет необходимости, - задумалась Возович, - я поговорю с ней и я думаю, она будет более откровенна, чем с вами в этом кабинете. Кроме того, я намереваюсь посетить одну из их вечеринок, скажем, в качестве зрителя.

Платов хмыкнул: - и она тебе позволит?

- B ее интересах отвести от себя подозрения. Да и настоящий убийца крутится где-то около нее.

Допив кофе, Сафонов кивнул:

- Выходит, чутье меня не обманывает: ты не веришь, что это сделала Ксения.

- Во всяком случае, сильно сомневаюсь. Кстати, мне не выделят некоторую сумму из кассы под мою идею?

- A почему бы тебе не обратиться к своему папочке-академику? - ядовито отрезал шеф.

Светлана проснулась в половине восьмого по будильнику. Она встала с кровати и пошла прямо в душ, не смотря на себя в зеркале. Она открыла воду, сделав температуру немного прохладной, и раздеглась в ванной. Это хорошо взбадривало ее утро, чтобы потом стать фундаментом на весь день.

Теперь она лежала на прохладной поверхности, вода сглаживала назад ее волосы далеко от лица, и позволила брызгам воды долетать до ее, сочиться вниз во все стороны и между ее протянутыми ногами. Она чувствовала себя утомленной, несмотря на то, что у нее был сон почти пяти часов. Или скорее у нее было пять часов в постели. Сновидения ее не мучали.

Наконец, контролируя время, Светлана встала в ванной и начала мыть свои волосы. Она закончила купание в холодноватой воде, надеясь, что это благотворно повлияет на ее внешность. Наконец она вышла из душа и посмотрела на свое отражение в запотевшем зеркале. Так себе. Она выглядела лет на пять старше. Ну и прекрасно. С этим ничего поделать было нельзя. К черту.

Она быстро высушила волосы, уложившись чуть ли не в полторы минуты, и позвонила Ксении.

- Нам надо поговорить, - сказала она после обмена приветствиями. - ты не возражаешь, если я приеду к тебе домой?

- Это не лучший вариант, - отетила она после некоторых колебаний. - я совсем скоро еду на запись передачи, а потом у меня фитнес. Можно встретиться в фитнес-клубе.

- Что за клуб?

- 'Форма', на Транспортной.

- У меня нет абонемента.

- Я скажу им, чтобы оформили тебе одноразовый талон.

- Во сколько?

- Давай в половине двенадцатого.

- Хорошо.

Некоторым мужчинам Светлана бы посоветовала качать не только мышцы, но и мозги. Нет более печального явления, чем мужчина, которому нечем похвастаться, кроме больших мышц. Как и женская красота, они не вечны. Не стоит переоценивать значение конфетной обертки. Как-никак главное - это вкус того, что внутри...

Подобные философские мысли пришли Возович в голову во время посещения тренажерного зала. Сегодня людей было не очень много, возможно потому, что они договорилсь встретиться с Ксенией до полудня. В зале находилось всего шесть человек, включая Светлану и инструктора. Двое парнишек с очумелым видом шныряли по залу, от одного тренажера к другому. Сделав с десяток жимов, они, обливаясь потом, бежали к следующему тренажеру. Еще один субъект, с перекачанным верхом и тонкими ножками в обтягивающем трико, издал рев, словно медведь гризли, и встал со скамьи для жима лежа. Его напарник, который постоянно задирал майку перед зеркалом и любовался своим прессом, одобрительно похлопал того по плечу. Светлана глянула на штангу и быстро сосчитала: сто тридцать килограммов. Ну что же, сойдет. Да об этом говорил и вид того, кто только что выжал этот вес. Он гордо прошел мимо и подмигнул Светлане.

- Простите, вы кого-то ищете? - прервал размышления Светланы мужской голос сзади.

Возович обернулась. Перед ней стоял красивый парень с пронзительными глазами. Одет он был по-спортивному, в трико и майку. Однако как он незаметно подошел сзади! 'И какие у него сильные руки', отметила Светлана. Так и хотелось сказать - тебя я ищу! Всю жизнь искала! И упасть на его сильные руки и забыть обо всем на свете. Ох, Светлана, ищешь ты приключений!

- Нет, я никого не ищу. Я жду Ксению, она возможно, говорила вам обо мне, - ответила Светлана, пытаясь скрыть участившееся дыхание.

- А, тогда понятно. Она скоро будет. Кстати, не хотите записаться? Ни разу вас тут не видел. - здесь инструктор заинтересованно глянул на Светлану.

- Да, я у вас впервые. А к Ксении пришла по делу, я ее знакомая. Я подумаю насчет танцев, давно интересуюсь, но все не решаюсь.

- Танцы? - переспросил парень и почему-то хмыкнул. - Вы знаете, мне кажется, вам танцы не подойдут.

- Почему? - удивилась Светлана.

- Как бы вам это сказать... Ну, вот смотришь на человека и понимаешь, что этот вид спортивной деятельности ему явно не подходит. Наверно, это просто интуиция. Спортивная интуиция.

- Да? Интересно! И что же тогда мне подходит, по вашему мнению?

- Мне кажется, вам больше пойдет что-то более агрессивное, более жесткое. Нет, это, конечно, тоже могут быть и танцы, какой-то определенный стиль, что-то типа брейк-данса.

Светлана неопределенно кивнула головой. По правую сторону от тренажерного располагались еще два зала - один поменьше, второй побольше. Именно в большой они и зашли, разговаривая о танцах. Это Светлана заметила краем глаза в слегка приоткрытую дверь. А малый зал - это похоже, был зал бокса, там висела большая груша, от потолка до пола, профессиональная. В углу лежал резиновый манекен в виде человека, а также несколько лап для ударов, скакалки и небольшие гантели.

Светлане сразу захотелось размяться. Также ей вспомнилась далекая юность, где она, гибкая худышка, примерно вот по такой же груше лупила ногами, а рядом стоял любимый сэнсэй Юрий Рафаэлович.

- А вы случайно не брейк-данс ведете? - спросила Светлана, подозревая, что парень наметил ее как потенциальную клиентку.

- Нет. Танцы - это не мое, - ответил он и скрестил сильные руки на груди.

- Тогда, значит, вы боксер? - спросила Возович и кивнула на зал, где висела большая груша.

- Да, вы почти угадали, - ответил он и тоже кивнул на зал. - Интересуетесь?

- Да.

- Я видел, как вы смотрели на зал для борьбы и бокса. Вы явно чем-то занимались или занимаетесь.

Возович глянула на парня. А он очень наблюдательный и коммуникабельный. Явно знает себе цену и, наверное, может уболтать любую женщину. А уж всякие малолетки поди вообще прутся от него. Даже Светлана со своим жизненным опытом чувствоала, что еще немного - и она потеряет голову, сходит и оплатит персональный абонемент, и неважно, что и как он будет тренировать, лишь бы находиться с ним рядом.

- Да, занималась. Единоборствами, - ответила Светлана лаконично, не вдаваясь в подробности.

- А, ну тогда понятно! Это и заметно! Кстати, меня зовут Артур, - представился он, немного запоздало.

- Светлана.

- Очень приятно, Светлана. А чем вы занимаетесь, если не секрет?

- Почему вы спрашиваете, Артур? Вам это действительно интересно?

Возович тоже пристально глянула на него, выдерживая его пронзительный взгляд.

- Да, мне действительно интересно, чем занимается такая интересная девушка, бывшая спортсменка.

- Я работаю в архиве, - зачем-то сказала Возович.

- Правда? Вы шутите?

Взгляд Артура стал пристальным, и на его лице проскользнуло удивление. Светлана спешно прикидывала, что сказать ему дальше, но ей не пришлось ничего придумывать, потому что дверь соседнего зала открылась, и из него вышла слегка запыхавшаяся Ксения.

- О, Светлана, привет! Я смотрю, вы тут не скучаете. Артур вас развеселил.

- Что значит - развеселил? Я что, клоун, что ли?! - ответил Артур немного грубовато.

- Ну, это я просто так выразилась. Имела в виду, что не дал тут скучать новой посетительнице, - отмахнулась Колчак и тут же переключилась на меня: - Светлана, ну что, поработаем, а то времени у меня не так уж и много.

- Да, конечно, пошли в зал, - ответила Возович и, обернувшись к Артуру, протянула ему руку. - Всего доброго, Артур. Рада была знакомству.

- Я тоже, Светлана, - ответил он и пожал мою руку. - Надеюсь, я вас еще увижу. Если потребуется моя помощь, зовите.

Он подмигнул Светлане и кивнул на малый зал, видимо, давая понять, что именно там он с ней качественно позанимается. А почему бы и нет? Возможно все, только сейчас на очереди Ксения. Поэтому Артуру Светлана ничего не ответила, только загадочно улыбнулась уголками губ и нырнула в коридорчик, ведший в тренажерный зал. Ксения тем временем уже переоделась.

- Тоже мне, Казанова местного розлива, - высказалась Ксения, когда она села на тренажер и стала делать тягу верхнего блока. Одежда для фитнеса была у нее достаточно вызывающей: желтого цвета топик и трусы, соединенные друг с дружкой полоской ткани по бокам, оставлявшие открытыми живот, часть спины и ягодицы.

Светлана не стала комментировать ее высказывание. Кого и к кому ревновать? Она сделала вид, что пропустила это мимо ушей и молча стала прокачивать грудные мышцы, затем - мышцы спины, и под конец тренировки сделала гиперэкстензии и проработала пресс. Ксения, избравшая менее изнурительные нагрузки, смотрела на Светлану с долей восхищения. Такое ощущение, что хотела к ней подойти, что-то спросить, или может, просто похвалить, но так и не подошла. Ну и ладно.

Отдышавшись после хорошей физической нагрузки, Светлана и Ксения переместились в небольшой спортбар. Заказав свежевыжатый морковный сок со сливками, Светлана для интереса взяла расписание групповых занятий. Особым разнообразием оно не блистало. Предлагались занятия по функциональному тренингу и боди-пампу.

Колчак тоже ограничилась одним пирожным и чашкой кофе. Она нервничала. Светлана это видела. Она пыталась не встречаться со Светланой взглядом. Она не знала, куда деть свои руки, - то на столик их положит, то под столик уберет, то на груди скрестит.

Светлана ее понимала. Что она придумала? Было бы интересно ее послушать. А вдруг она сама начнет? Или сразу в лоб и спросить? Возович решила не ходить вокруг да около, но и сразу в лоб тоже спрашивать не стала.

- Итак, ты пришла по делу или чтобы отдохнуть? - Ксения наконец открыто посмотрела на Светлану, хлопая своими большими ресницами.

- Нет, я пришласила тебя, чтобы поговорить с тобой. У меня в сумочке повестка, которую я тебе должна вручить. С вызовом на допрос. С предупреждением об ответственности в случае неявки... - Светлана пососала сок через соломинку и взглянула на Ксению. - правда там у нас нет таких инструкторов.

- Ваш кофе, пожалуйста. - бармен лично принес чашечку ароматного кофе Колчак, Ксения сразу высыпала туда два пакетика сахара.

- Я видела тебя с Борисом Розенбаумом. Я промледила за тобой до отеля 'Волна'. Видела, как ты исполняла для него танец смерти.

- Борис тоскует по армейскому прошлому. - Ксения автоматически размешивала сахар, будучи мыслями где-то далеко.

- Прекрати мне лгать, Ксения. Это патология. Ну же, прошу тебя. - продолжала на нее смотреть Светлана.

- Борис рассказывал мне о том, как он служил в армии. Ребята его не очень любили и однажды ночью они привязали его к стулу и Борис возбудился. Так он обнаружил, что питает страсть к связыанию. Он жалок.

- Позволь тебя спросить, Ксения: зачем тебе, такой красавице, нужно было делать вид, что урод Борис Розенбаум влепил тебе пулю между глаз?

- Это его больная игра.

- И ты с ним играешь?

- Это не моя игра.

- Ты с ним играешь? Почему? В чем дело?

- Меня грызет какой-то червь. Мужчины будоражат его, женщины нет, никогда. - Ксения отхлебнула кофе и уставилась в окно. - Это червь любопытства.

- Вот что, Ксюша. Этого мне недостаточно. Чтобы я не вручила тебе повестку, ты должна выполнить одну мою просьбу, - Светлана сделала многозначительную паузу.

Ксения молчала и пила кофе.

- Я хотела бы стать членом вашей семьи.

А теперь Ксения на Светлану уставилась так, будто на ее голове угнездилась гремучая змея. Она вытаращила на нее свои голубые глазищи и даже ресницами перестала хлопать.

- А каким образом?

- Я хочу посетить одну из ваших бдсм-вечеринок. - допила сок Светлана. - в качестве полноценного участника.

- Ничего себе... - только и произнесла Ксения, но через некоторое время продолжила: - Но... Светлана, надо вам это?

- Ксения, давайте вы не будете мне задавать встречные вопросы. Мне надо найти убийцу Ивана. Скажите, это возможно или нет?

- Но... Да, возможно. Хотя...

- Что хотя?

- Хотя это и закрытая вечеринка только для приглашенных. Для ближнего круга, так сказать. Но...

- Так в чем проблема?

- Это будет свинг-вечеринка. Садомазохистская тусовка с сексом. Групповым сексом. Будет человек десять-двенадцать. Я подумала, что вас это сможет смутить.

- Ксения, смутить меня сложно. Ничего страшного, я должна разобраться с этим делом.

- Даже так? - не сдерживая себя, спросила Колчак. В ее глазах зажегся огонек интереса. - вечеринка будет сегодня.

- Я приеду, - серьезно ответила Светлана. - называйте адрес.

- Заинтересовались? - хитро подмигнула Колчак. - отлично, дело ваше. Но вам нужно быть одной.

- Само собой. И без оружия, - улыбнулась Светлана.

- Тогда... Еще вам нужен костюм...

- Какой костюм?

- Специальный, для этих вещей... Я подберу.

- Я бы хотела сама выбрать, по возможности.

- Ну хорошо! Тогда я созвонюсь с одним человеком и мы сейчас поедем в клуб 'Черный лис', чтобы подобрать вам наряд. Устраивает?

- Вполне.

К приезду Ксении и Светланы клуб был открыт - Колчак договорилась обо всем по телефону.

−Пойдем, провожу тебя в примерочную, там что-нибудь выберешь для сегодняшнего вечера.

Извилистыми коридорами Ксения привела Светлану в небольшую комнату. Она широким жестом распахнула передо Светланой ее дверь и любовалась произведенным эффектом, как падишах, соблазняющий несметными сокровищами новую наложницу.

Женщина, какова бы она ни была - даже самый распоследний 'синий чулок' или майор полиции при исполнении обязанностей - не могла остаться равнодушной к подобному великолепию и обилию нарядов.

Возович остолбенела перед входом, чуть ли не раскрыв рот и несколько секунд не решаясь входить. Голос Ксении вернул ее к действительности:

- Заходи, заходи, не стесняйся. Здесь не музей, а обычное рабочее помещение. Можно все потрогать и примерить, только потом мне скажешь. Я тебя пока оставлю, покопайся здесь сама. Все здесь в твоем распоряжении. Ну, дерзай, надеюсь, тебе понравится.

С этими словами Ксения убежала обсуждать что-то с хозяйкой, пока та не ушла. Оставшись одна, Светлана совершенно растерялась. Костюмерная представляла собой немалых размеров комнату, сплошь уставленную параллельными рядами длинных стоек для вешалок-плечиков. Между рядами оставались узкие проходы, едва позволявшие протиснуться, а сами стойки были тесно увешаны самыми разнообразными нарядами. Рядов было пять.

Ее глаза разбегались. Чего здесь только не было: боди из ремешков для ролевых игр, кожаная упряжь, комбинезон с открытой грудью и промежностью, комплект БДСМ трусики и лиф, фиксирующий корсет, лаковый комбинезон с глубоким декольте, открытое боди, корсет со шнуровкой и открытой грудью... Все пересмотреть, а тем более перемерить, не представлялось возможным даже за сутки. Однако надо было что-то выбрать.

Наконец после упорных поисков Светлане удалось найти весьма эротичную вещь. Ей всегда нравился черный цвет, и ее взгляд остановился на сбруе из кожаных ремешков. Некоторое время повозившись с ее хитроумными застежками, Светлана весьма натянула это чудо дизайнерской мысли на себя. Смотрелось действительно эффектно. Женская кожаная сбруя перетягивала все тело, с прорезями для грудей. Соединенные кольцами ремешки создавали эффект корсета, но в виде сетки. Ремешок уходил вниз, немного расширяясь на самом интимном для женщины месте, а затем снова сужался, проходя между ягодицами.

Светлана несколько раз повертелась перед зеркалом. Наряд ей подходил идеально - лобок она брила с подросткового возраста, а грудь второго размера оставалась весьма упругой. Теперь оставалось позвать Ксению и сообщить ей о своем выборе. Кроме того, Светлана взяла эффектную полумаску кошки. Аксессуар был тигровой расцветки и обильно украшен оранжевыми и черными стразами.

Появилась Ксения. Он одобрила выбор Светланы:

- Молодец, вижу, вкус хороший. С костюмом разобралась? Тогда бери и идем скорей - мне надо на студию.

Теми же коридорами они пошли назад, в комнатку хозяйки. Ксения уже поговорила с ней и женщина стала упаковывать костюм и маску.

− Держи, − Ксения передала объемный полиэтиленовый пакет Светлане. - будь в половине одиннадцатого на Космической. Там есть один такой закуток... - и Колчак стала подробно объяснять, куда идти, по какому телефону звонить и где ждать.

- А кто будет на... мероприятии? - с некоторым волнением в голосе спросила Светлана.

- Да не волнуйся так! Ты же профессионалка! Это очень солидные люди, многие занимают важные посты в регионе. Главное -кавказцев не будет, с ними всегда проблемы. Так что клиенты будут абсолютно адекватные. Ну все, готовься! А мне пора быть на студии, программу готовить.

- Вот здесь тормозни, - скомандовала Светлана, когда они остановились напротив здания, где располагалось Бюро судебных экспертиз.

- Значит ты придешь сегодня вечером?

- Приду. Только... - задумалась Возович. - мне нужен полный список участников мероприятия.

- Это тебе зачем? Да и не знаю я, кто точно будет. Тусовку организует Алиса Газарова, она замдиректора частного 'молодежного экспериментального театра'. Она созванивается с людьми, приглашает их. Все очень дискретно и интимно.

- Дело в том, что может, кто-то из этих людей проходил у нас по какому-либо делу. Может я его допрашивала, или просто он или она могли видеть меня в управлении. Если они меня узнают, выйдет скандал, а мне очень не хотелось бы этого.

- У нас будет вечеринка-маскарад! Участники, во всяком случае все женщины, будут в масках! - успокоила Светлану Ксения. - поэтому можешь не беспокоиться. Все будет конфеденциально, у нас с этим строго. Мы будем в масках и... больше ни в чем, - выстрелила она взглядом в женщину.

Они расстались, направившись каждая по своим делам.

Криминалист Вазген Оганян, профессор своего дела, работавший в бюро без малого двадцать лет, что принесло ему всего лишь возможность досрочно выйти на пенсию и пяток отличий, носивший старомодные очки, напоминал постаревшую хищную птицу. В то время, как Возович расположилась в кабинет криминалистики для получения результатов по делу Одесского, вальяжно закинув ногу на ногу усевшись вдоль нерационально длинного стола, Вазген Юрьевич суетился между шкафами, перекладывая с места на место многочисленные папки и бумаги.

- Вазген Юрьевич, мне нужны всего лишь результаты экспертизы, - уже нетерпеливо сказала Возович, и Оганян тут же, закрыв верхнюю дверцу шкафа, слез со стула и послушно сел на его собрата напротив Светланы, пробормотав что-то извинительное.

Он вытащил из коробки несколько конвертов и полиэтиленовых пакетиков, а также несколько листов бумаги, густо испещренной какими-то таблицами и диаграммами.

- Заключение судебно-медицинской экспертизы, - стал медленно читать он, - слюна, обнаруженная на месте убийства Одесского, не принадлежит Колчак, а неизвестному лицу.

- Хорошо, - отметила Светлана.

- Волосы, найденные в комнате, где был обнаружен труп, - принадлежат Одесскому, Колчак и неизвестному лицу.

- Это уже нехорошо.

- Самое интересное с этим третьим образцом волос! - воскликнул Оганян. - это вообще искусственные волосы, парик, грубо говоря! - он скороговоркой стал читать: - химическая экспертиза установила, что образец номер три является синтетическим волосом, выполненным по микроволоконной технологии. Так что Одесский встречался в своей комнате с кем-то еще, но, увы, неизвестно когда.

Оганян стал убирать вещдоки в коробку.

- Маловероятно, что Ксения использовала парик, - пробормотала Светлана. - скорее, тут кто-то еще.

Оганян кивнул головой.

- В общем, Вазген Юрьевич, перешлите результаты экспертизы по электронной почте нам в управление, - Возович достала мобильный. - по возможности побыстрее.

Выйдя на лестничную площадку, Светлана набрала номер Сергея.

- Сережа, мне нужна полная информация на Алису Газарову, замдиретора 'молодежного экспериментального театра'. Отмечай сразу что-нибудь интересное. Можешь скинуть мне потом на телефон.

- Хорошо, - отозвался Платов. - ты сегодня еще к нам заедешь?

- Нет.

Бонго смотрел на себя в зеркале рядом с ванной над мраморной тумбой напротив своего врачебного кабинета. Держа по расческе в каждой руке, он слегка погладил свою седеющую шевелюру и затем наклонился близко к зеркалу и изучил кожу вокруг его глаз. Неужели он видел что-то малозаметное, пока еще неразличимое утолщение подкожной ткани, предшественника ослабевающей мускулатуры? Нет, он полагал, что нет. Пока. Он рассмотрел свое лицо выше белого воротничка рубашки. У него была греческая мать, передавшая ему смуглый цвет лица. Это было все, чем он мог быть благодарен ей. Она была капризной, властной женщиной строгого поведения, которая фактически бросила его отца, врача-психиатра в объятия других женщин, не как простого бабника, но в поисках утешения, того неуловимого мира, который не могла дать ему жена. И затем он запил. И затем он убил себя.

Георгий услышал, что дверь врачебного кабинета открылась. Марина никогда не стучала. Он открыл кран холодной воды и вымыл руки, тщательно их затем вытерев. Он выключил свет и вышел из ванной.

Марина Смирнова улыбалась ему, сидя на краю дивана в черной юбке и желтой кофте с плиссированным воротником. Если бы он не думал о паутинных беспорядках ее угнетающей психологии, но думал о ней вместо этого как о чем-то, что потребляться как прохладный и красочный летний фрукт, то он сказал бы, что эпитет 'сочная' подошел бы ей полностью.

- Так солиднее, - сказала она вялым и обольстительным контральто. - Каким ты видишь себя, Жора? Когда ты смотришь в то зеркало?

- Что ты имеешь в виду? - Он симулировал безразличие, но ему было любопытно, что она казалась так довольной собой.

- Ты видишь молодого человека, каким ты был? - спросила она, снимая свою обувь, - или старика, каким ты собираешься быть?

Бонго решил не надевать свою спортивную куртку, которая висела в шкафу. Он остался в своей делового стиля рубашке. Марина была последней из клиентов сегодня. Он смотрел на нее. Да, 'сочная', было лучшим описанием.

- Ты уже работаешь со мной? - Она все еще улыбалась. - Я еще даже не легла.

- Нет, я не настроился на тебя.

Ее карие глаза гармонировали с одеждой. Они были всегда открыты. Она никогда не закрывала их; даже когда они занимались любовью, она расценила их контакт со спокойной откровенностью матери, наблюдающей за своим грудным ребенком. Действительно, с Мариной он иногда чувствовал себя подобно ребенку, и он даже полагал, что она могла ощутить, что и он понравился ей, хотя идея никогда не высказывалась между ними. И если бы она когда-либо спрашивала его, если бы это было так, то он отрицал бы это.

- Я вижу себя, как в данный момент, - сказал он, чтобы показать ей, что он услышал каждое слово, которое она произнесла. Он подошел к своему кожаному креслу и сел, - И иногда я вижу сеня, каким я буду. Я не думаю, что когда-либо видел сеня, каким я был. Я никогда не оглядываюсь назад в зеркале.

- Оу. Как хорошо вы уравновешены.

- Это не приносит пользы, - добавил Георгий, смотря на ее голени. - В прошлом нет никакого спасения.

- Спасения?

- Нет никакой выгоды в этом, я имею в виду.

- Когда я смотрю в зеркало, - сказала Марина, - Я вижу что-то другое каждый раз. Я не уверена, что когда-либо видела точно, кто я.

Да, подумал он, он мог верить этому. Ее ум был так сломан, так разрушен и рассеян, что она никогда не могла бы видеть себя - никогда. Те темные, безграничные глаза, вероятно, никогда не созерцали бы истинный ландшафт своего источника.

- Ты не думаешь, что постоянная клиентка может изучить твои уловки, сделать тебя, Жор?

Она все еще улыбалась, как будто она знала что-то забавное о нем и дразнила его этим.

- Ты полагаешь, что мы в тупике здесь, ты и я. Психотерапия может быть долгим предприятием, я знаю. Ты сказал мне 'это занимает время, иногда много времени, чтобы получить 'понимание'', ты так сказал.

- Правильно, - сказал он, чувствуя, как будто он говорил с ребенком. - И ты должна хотеть сделать это. Ты должна согласиться, посвятить себя этому.

Он слышал эхо в своих словах искренности, давно оставленной, и она поймала его врасплох. Марина была первым клиентом, от которого он отчаялся. Не случалось такого, что он приносил пользу всем. Конечно, нет; были многие за годы практики, когда он знал, что не мог помочь. Но Марина была первой, когда он хотел помочь так сильно, что рискнул своим собственным эмоциональным равновесием, чтобы совершить задуманное. Это было бессмысленное усилие, и это было потому, что она значила так много для него.

- Таким образом, как ты думаешь, что я сделала?

- С тех пор, это когда?

- В целом.

- Ты быстро выздоравливаешь, - он лгал. Как будто непреднамеренно она рассегнула две верхние пуговицы на кофте и смотрела на него игриво, по-домашнему.

- Ты действительно так думаешь? - спросила она, и он ощутил тон насмешки.

Он посмотрел на ее лицо, и она все еще улыбалась. Это было чем-то новым для Марины, этой достаточно самодовольной женщины, как будто она съела плод дерева познания добра и зла.

- Если у меня были виски, - сказала она, - Я могла рассказать тебе историю.

- Я думаю, что у тебя, должно быть, был кто-то, прежде чем ты приехала сюда, - сказал он, наблюдая за ней.

- Жорик! - сказала она так, будто он был ребенком.

- Хорошо. - Он заставил себя подняться из глубокого кресла и подошел к бару. Почему он позволил ей заставить его чувствовать этот путь? Она смотрела на него, когда он наполнял стаканы - он сделал для себя также и упрямо наполнил оба водкой - и он мог чувствовать, что она смотрела на него. Он даже думал, что мог чувствовать ее дыхание, и в любой момент он ожидал чувствовать влажную плоть ее языка, скользящего в его ухо. Но это не сделало. Он обернулся и принес напитки.

− Возьми, − сказал он.

Она взяла холодный стакан с водкой и поставила перед собой на столик. Ее улыбка исчезла полностью, когда он поместил правую руку под ее левое колено и погладил ее бедро под мягкой тканью. Марина поместила руку на его предплечье, своими маленькими коническими пальцами, захватывая его. Она поправила юбку, но оставила кромку чуть выше колена и затем придвинулась к его креслу.

− Давай притворимся, − сказала она, − что я приехала сюда для психотерапии.

Это было интересно, и Георгий чувствовал, что его лицо вспыхнуло, но он знал, что она ничего не имела в виду. Он потягивал водку, холодную и качественную. В отличие от Марины, он выпил в первый раз сегодня. Он возвратился к своему креслу и подпер ноги на подушечке.

Она потягивала свой напиток, смотря на Георгия поверх стакана и это ей нравилось делать. Это был обольстительный акт, хотя он знал, что она не предназначала его именно для этого. Но это было. Ее карие глаза всматривались в него через завесу льда, стекла и прозрачной водки и это не интерпретировались никак по другому. Марине нравился этот способ. Она делала это непроизвольно; это было в ее характере. И из-за него, как лиса, она всегда была в пограничных областях некоторой неопределенной опасности.

−Почему ты никогда не женился? - спросила она.

Бонго почувствовал вспышку гнева, которой он быстро овладел; он знал, что выражение лица не выдало его. Она пыталась спровоцировать его и прежде, неоднократно. Возможно, никакая другая женщина не попыталась чаще углубиться в его прошлое, и он терпеть не мог этого. Время от времени Марина заходила слишком далеко в этом направлении, и несколькими годами ранее это едва не разрушило их контакты.

−Так вот Жора, почему ты никогда не женился?

− А почему ты никогда не была замужем, Марина?

− О, нет. Мы говорим об этом все время. Мы говорили об этом в течение пяти с половиной лет. Она приставила свой стакан к коленям, держа его в обеих руках. −Я хочу знать о тебе больше. Неужели такой специалист как ты, не должен иметь неких верительных грамот, что-то, чтобы подтвердить свою квалификацию? Как ты можешь быть компетентным в брачных вопросах, если ты сам не был в браке?

Она отчасти смеялась над способом, которым она отметила это, любя его. Бонго смотрел на нее и мысленно задался вопросом, почему она сделала это. Возможно она должна была это сделать. Было ясно из того, что она сказала о своем муже во время ее последнего визита, что была на грани другого развода. Безотносительно причины ее недавнего капризного настроения он знал, что эмоциональные испытания другого развода будут скоро иметь приоритет ко всему остальному. Она стала бы желать видеть его более часто - разводы Смирновой были финансовым золотым дном для Георгия, а также для нее - тогда она станет сексуально жадной. Этот сексуальный аспект ее разводов потряс его в первый раз, когда он понял отношения. Да, это потрясло его, но он простил себя. Во второй раз, когда он помог ей через развод, он действовал позорно, как сатир, и он стыдил себя. Неожиданно Смирнова показала ему больше о себе, чем он узнал в своем собственном десятилетнем занятии психоанализом.

−Жор...

−Я думаю, − пробормотал он, выказав больше нетерпения, чем хотел,− у брака нет много плюсов.

−Брака?

−Да. Да, Марина. Брак. Разве мы не разговаривали о браке?

− О. Таким образом, ты не женился, потому что ты видишь в людях то же что и я, недостатки.

− Это дает мне пищу для размышлений.

− Но что же относительно большинства людей?

− Что относительно них?

−Люди, которые приезжают сюда ..., мы не походим на большинство людей.

− Кто, по-вашему это 'большинство людей'? - угрюмо отозвался Георгий.

Марина затихла. Она цедила водку, удерживая на месте прозрачные кубики льда губами, продолжая смотреть на психотерапевта.

−Вы никогда не женились? - произнесла она наконец.

−Никогда.

Марина снова затихла. Она качала ноги некотрое время, как ребенок, затем осушила свой бокал и положила пустой стакан на маленький стол с другой стороны кушетки. Наконец она легла на кушетку.

− Сделаем вид, будто я пришла на сеанс.Ты бы сказал мне что-то честно, о себе?

−Да, − солгал он.

−У тебя когда-либо был гомосексуальный опыт?

−Нет.

− К тебе когда-нибудь приставали мужчины?

−Нет.

− Ты помнишь, какую историю я рассказала тебе о моей тете?

−Да.

− Это было не совсем так, как на самом деле.

Бонго ждал. Марина была человеком, который всегда был откровенен с Георгием. Поэтому Бонго несколько встрепенулся.

− Но ты сказала мне, что это было правдой.

− Это было не совсем точно.

− Прекрасно.

− Правда - то, что когда я зашла в комнату, все было так, как я сказала, но я застала ее не с незнакомым мужчиной, а с женщиной.

- И почему ты рассказываешь мне это?

- Потому что до последней минтуы я думала, что не справлюсь с этим.

- С чем?

- Ну это была часть плана, сценария. Мой рассказ был только вступлением.

- Вступлением к чему?

- К подлинной истории моей жизни.

Бонго напрягся.

− Она моложе меня. И... я не представляла, во что я впутываюсь. Что я упускала. Я не представляла, что смогу испытывать такие ощущения. Понимаешь, ощущения, какие я никогда не испытывала с мужчинами.

- Ты приходишь ко мне уже пять лет. Почему ты не говорила об этом раньше?

- Представь, я была с ней меньше часа назад. Я была с вами обоими в течение одного часа. И знаешь, я никогда не понимала, что мужчинам нужно от секса. Все потому, что они никогда не хотели того, чего хотела я. Я всегда оставалась с таким чувством, 'что ж, на это раз не удалось'.

Бонго залпом допил водку.

− Она доминирует, но она делает это мягко, словно только что заставила ребенка спать в ее кровати. Ничто в ее жестах или на ее лице не указывает на какой-либо запрет. Это было так естественно.

Ее голос изменился и сухость сменилась эмоциональным рассказом. Георгий едва мог верить своим ушам.

− Я никогда не знала, никогда не подозревала, Жора, что я могла чувствовать такие вещи, прохладные и теплые волны, нахлынувшие на меня столь же реально как вода, электризуя меня ...Ощущения, которые я никогда не имела, живя с мужчиной. И в этом мире − полное отсутствие беспокойства. Я не предпологала трогать другую женщину как ее..., но ..., когда этослучилось, я была полностью непринужденной. Это - так ... ты никогда не сможешь понять, как это. Я не думаю, что это возможно понять. Я едва сама верю в это.

Георгий был безмолвен.

Марина Смирнова улыбнулась еще раз, но это не было из-за доктора Бонго. Она улыбнулась непостижимой удаче, которая прибыла к ней в этом сложном возрасте тридцати восьми лет, так как ее жизнь еще раз собиралась быть искареженной разводом, и неудача ее нового брака вырисовывалась перед ней как очередное подтверждение ее непривлекательности и ее малоценности. Она улыбнулась воспоминаниям того утра и последних недель, когда она была вдохновлена примерно так, как когда-то в юности. Все что она искала и жаждала в своих отношениях с мужчинами, но которое, было чем-то постоянно неуловимым, она нашла в человеке своего пола, чей ум и тело были словно ее собственным зеркальным отображением.

Светлана остановила машину в тихом переулке возле небольшого трёхэтажного дома. Она вышла из машины и подошла к забору. Набрав номер мобильного, она произнесла пароль.

Пока на другом конце видимо проверяли что за гостья к ним пришла сегодня вечером, Возович зачарованно смотрела вниз, на вечернюю гладь готовившегося ко сну города. Хмурые свинцовые облака, наползая из-за горизонта серым покрывалом, бросали на город загадочную тень. Прибрежная полоса, легкомысленно раскинув береговые дуги, покорно принимала монотонные накаты настырного вечернего прибоя под симфонию ветра и брызг. Неумолимо накатывалась южная темнота...

Наконец раздался сигнал, означавший, что путь свободен. Светлана открыла металлическую дверку и подошла к воротам. У дверей стоял холённый, улыбающийся мужчина в смокинге, чёрном жилете и белой сорочке с чёрным галстуком-бабочкой. Он поздоровался с Светланой за руку, проверил сумочку, предупредив, что фотографировать запрещено, затем пригласил вовнутрь.

Они вошли в просторный вестибюль и сразу почувствовали приятный аромат цветущей сирени. С потолка свисала огромная вращающаяся хрустальная люстра, рассыпая цветной сверкающий бисер под тихую музыку клавесина. На обитых фиолетовым шелком стенах большие зеркала в массивных инкрустационных рамах, между ними картины. Над, похожим на каменную пещеру, горящим камином два скрещенных меча, по бокам двухметровые железные рыцари. Возле стен дорогая старинная мебель с золотыми канделябрами и горящими свечами. На полу ковры, по углам мраморные скульптуры в человеческий рост.

Здесь уже привратник тщательно прощупал Светлану ручным металлоискателем и откланявшись, передал ее смотрителю в чёрном фраке, белом жилете и белых перчатках. Тот шаркнул ногами в лакированных чёрных туфлях, с улыбкой поправил белую бабочку над накрахмаленной манишкой, пристально посмотрел и галантно поклонился:

- Прошу вас в гардероб.

Здесь Светлана переоделась в свой выбранный днем костюм и маску. Затем смотритель ей объяснил, что снимать костюм разрешается только после ухода. Они вдвоем прошли вестибюль и попали в темноту просторного зала.

Что и как было дальше, Светлана помнила как в тумане. От волнения в ее голове все смешалось. К счастью, к ней тут же подошла Ксения. Даже несмотря на то, что онa была в маске лисицы, ее можно было сразу узнать. Она была в каких-то микроскопических стрингах и белой полупрозрачной накидке. Она взяла два бокала с подноса официанта и протянула один Светлане.

- Привет.

- Привет.

- Ну как тебе наш вертеп?

- Впечатляет, - Возович пригубила шампанское.

Ее глаза постепенно привыкали. В зале по периметру вдоль стен стояли сервированные, покрытые белоснежными скатертями круглые столы на четыре человека. На каждом блюда с холодными закусками, бутылки, приборы, горящие свечи и букет искусственных цветов. Вокруг каждого столика стояли люди, всего человек двенадцать-четырнадцать, пустовал только один стол рядом с лестницей ведшей наверх.

Они вдвоем расположились именно за этим столиком. Ксения конечно, заметно выделялась из всех своими аристократическими манерами и изысканной, подчёркивающей достоинства фигуры, одеждой. Все женщины и часть мужчин были в масках.

Стоявшие за другими столиками люди разговаривали вполголоса. Дамы были в бдсм-костюмах: боди, корсетах, купальниках. Те мужчины, которые были в масках, были голые, остальные предпочли неглиже фраки. Ксения взяла еще шампанского и они приступили к трапезе.

Возович смотрела сквозь густой полумрак в сторону остальных столов. Ей бросились в глаза пожирающие ее глаза мужчин за столиками и их плотоядные ухмылки. Похоже, больше ничего не бросалось в глаза. Во время неторопливого разговора к их столу подошёл похожий на Валдиса Пельша мужчина, одетый как все любители игр на контрастах, в петушиный наряд:

- Привет, Ксюша, - он похлопал Колчак по попке, - ты как всегда на передовой!

- Добрый вечер, Дим, какими судьбами?

- Мы заработали немножко денег в казино и решили их потратить. За вторым столом, между прочим, люди из краевой администрации, - прошептал он, - а за четвертым , из министерства энергетики, все инкогнито, остальные извращенцы - и, хитро подмигнув, удалился.

− А почему остальные извращенцы? - тихо поинтересовалась Возович.

− Люблю я их очень... - улыбнулась Ксения.

Светлана посмотрела сквозь густой полумрак в сторону стола под номером два. Один из гостей напоминал ей бывшего вице-губернатора с любовницей, из-за которой разразился большой скандал, стоивший вице-губернатору своего поста.

− Слишком многовато старперов, -Ксения не скрывала своего разочарования, − с кем мы трахаться сегодня будем?

На освещённую сцену, тем временем, вышла молодая девушка в маленьком стрейчевом платье из чёрного бархата с бриллиантовым ожерельем и длинными, до плеч, перчатками. Под ритмичную музыку она стала выделывать такое, что Светлана не могла представить в самых разнузданных своих фантазиях. Сняв платье и оставшись в одних перчатках и символических полупрозрачных трусиках, она использовала платье как партнера для эротических игр, лаская его, катаясь с ним по полу и испытывая с ним воображаемый экстаз страсти. В финальном аккорде песни девушка отшвырнула платье и рухнула на светящийся пол сцены, раскинув руки и выгнувшись дугой, как в эпилептическом припадке.

Музыка окончилась. Но еще несколько секунд после этого в зале стояла тишина. Зато потом зрители разразились бурей аплодисментов и возгласов.

− Приготовься, Света, − шепнула Ксения. - сейчас начнется.

− Что начнется?

− Раскрепощение.

− Только я хочу тебе сказать... − Светлана просительно посмотрела на Колчак, − в общем... без презерватива только минет. Это, извини, без вариантов.

Ксения сдержанно ухмыльнулась.

− У нас приличная компания, − спокойно ответила она, − мы обо всем позаботились. За нашим столиком, кстати, внимательно наблюдают. Ведем себя естественно.

Зал постепенно наполнялся смехом, восторженным гулом мужчин и визгом женщин. Атмосфера и алкоголь делали своё дело. Глаза дам медленно но верно разгорались огнём мартовских кошек. Заиграла восточная, засасывающая, расслабляющая, похожая на индийскую музыка. Мужчины и женщины стали потихоньку раздеваться, после чего на сцену вышли двое, по-видимому ведущие.

Это были мускулистый, спортивного вида шатен лет тридцати и та самая девушка, лихо исполнившая стриптиз под популярный шлягер. Шатен уселся в заранее выставленное на сцене кресло, он был голый, только широкое белое махровое полотенце было обернуто вокруг его талии. Девушка оставалась в своих узеньких полупрозрачных трусиках, больше ни в чем. Они попросили все пары отойти от своих столов и выйти в центр зала, а затем стать вокруг лежавшей на полу пустой длинной бутылки, которую тут же раскрутили. Горлышко указало на самих ведущих. Громко заиграла популярная быстрая мелодия и танцующие гости по просьбе ведущих повернулись лицом к сцене.

Светлана не могла поверить происходящему и усилием воли делала совершенно непринуждённый вид.

Атлетически сложенный шатен подхватил призывно вертевшуюся вокруг на него на сцене девушку и начал крутить её красивое тело вокруг себя, изредка подбрасывая вверх. Его партнерша видимо была уже привыкшей к этому, поскольку она только повизгивала, извиваясь всем телом. После очередного выверенного броска шатен поставил стриптизершу 'раком ' и, оттянув перепонку трусиков, быстро вошёл в неё в позиции 'сзади' под восторженный рёв опьяневших гостей. Девушка только стонала и трясла головой.

Весело загремели колонки и к стоявшим у барной стойки Ксении со Светланой подошла красивая брюнетка в широкополой шляпке, украшенной искусственными цветами и крашенными перьями. На руке у нее был браслет в виде змейки, украшенной изумрудами.

- Это что за киска с тобой? - спросила она без предисловий, - Она, что, более привлекательна?

- Не принимай это слишком близко к сердцу, Люда. - отмахнулась Ксения.

- Мы уже три месяца с тобой трахаемся, а теперь ты приходишь сюда неизвестно с кем? Неужели она лучше меня?

- Люда, - прошептала Ксения точно так же, как и маленький ребёнок, которой успокаивает себя тем, что произносит имя своих родителей.

- Иди сюда, шлюшка ты моя, - брюнетка попыталась взять Ксению за руку, словно Светланы, стоявшей рядом, вовсе не существовало. - ты сегодня со мной.

Ксения обернулась на Светлану, словно спрашивая у нее разрешения и Возович снова почувствовала, как она теряет над собой контроль. Неужели это была ревность? Она, не совсем сознавая, что делает, решительно сделала шаг вперед и влепила Людмиле сочную пощечину. Музыка шумела где-то вокруг, а они втроем находились словно внутри воздушной оболочки.

Людмила недоуменно-испуганно отступила, в глазах ее отобразилась обида.

- Ты что делаешь, киса? - вмешался подвыпивший мужчина в костюме сатира, видимо спутник Людмилы. Он был голый, но в плаще, сапогах и маске. Он поставил стакан с виски на столик и подойдя к кофликтующим сторонам, замахнулся на Светлану.

- Ах ты, козел! - не оценила его наряд Возович и уклонившись от удара, резко дернула его за член, отчего мужчина схватился за свои гениталии. Затем она ударила его ребром ладони по оказавшимся беззащитным горлу, отчего мужчина упал на пол, судорожно глотая воздух.

Окружающие парочки умолкли, ошарашенные произошедшим. Сатира подхватили за руки два мускулистых ассистента в костюмах древнеегипетских слуг фараона и быстро вывели из зала. Людмила схватила сумочку и спешно убежала прочь.

- Продолжаем веселиться! - захлопала в ладоши Ксения.

Веселье набирало обороты: раздетые и полураздетые мужчины и женщины в масках и без, в экстравагантных нарядах прыгали, кричали и хлопали в ладоши.

- Вы, я вижу, кое-что умеете, - рядом раздался приятный голос.

Возович взглянула на незнакомца. Это был голый, немного похожий на Брюса Уиллиса, брюнет, мускулистый и мужественный, который напоминал ей цепного бультерьера.

- Училась когда-то... - неопределенно пожала плечами она.

Мужчина подошёл вплотную к Светлане и прошептал:

- Пойдемте лучше подальше от посторонних глаз.

- Хорошо..., - глаза Светланы засверкали и она приняла руку незнакомца. - Ксюша, я пошла.

Колчак легонько ущипнула её за ягодицу. Она подмигнула:

- Удачи!

Свет стал совсем тусклый, только в коридоре и по пути в туалет мерцали слабые огоньки лампочек. Заиграла известная мелодия из кинофильма 'Девять с половиной недель'. Они отошли под лестницу и брюнет сразу нагло сунул руку в промежность Светланы. Презерватив уже был раскатан на его набухшeм члене. Не теряя времени, брюнет сдвинул пальцем левой руки ремешок-перегородку к основанию правого бедра и подвел пенис к вульве партнерши. Светлана, отзываясь на это, обвила его бедро своей поднятой согнутой в колене левой ногой, положила его правую ладонь на свою левую ягодицу, правой рукой обхватила его за шею и таким образом мужчина невольно проник в неё. Они ритмично покачивались под музыку стоя на 'трёх ногах'. Накачанные грудные мышцы брюнета соприкасались с сосками Светланы... Песню устроители прокрутили дважды и в конце пара безмятежно танцевала уткнувшись друг в друга лбами.

Закончилась музыка, через несколько секунд дали свет поярче. Брюнет показал Светлане кулак большим пальцем вверх. Светлана обольстительно улыбнулась и продолжала стоять напротив нового партнера.

− Ты не хочешь продолжить? - порывисто взял ее за руку мужчина.

Светлана уже была влажная от возбуждения. Мужчина плавно положил ее на пол, сам пристроившись сверху. Лежа на спине с вздернутыми вверх ногами, Возович мычала и стонала. Член брюнета вонзался в неё глубоко, то резкими толчками, то входил плавно и медленно. Какой-то мужчина в собачьей маске стоял рядом с ними и наблюдая за происходящим, неистово дрочил. Крепкий, тугой член партнера доставлял женщине огромное удовольствие, так как брюнет всё время менял ритм, то ускоряясь, то замедляясь, что дико возбуждало Светлану.

- Отлично! Великолепно! -шептал тот. Поддержка партнерши ему очень нравилась. - Киска, становись задом.

Светлана встала на четвереньки, а попку приподняла и соблазнительно выпятив, начала ею слегка трясти и поводить из стороны в сторону. Брюнет издал звериный рык и поправив презик, принялся за дело. Он трахал Светлану, делая сильные и размашистые движения.

- О да, ещё, да, - стонала Светлана. Член партнера, преодолевая приятное сопротивление тугой, но эластичной плоти шустро, с чавканьем двигался в ее дырочке. Брюнет работал, как автомат. Светлана стонала и вскрикивала, на её ляжках блестели липкие следы потеков. 'Песик' рядом уже конвульсивно двигал рукой взад-вперед и вскоре из груди его вырвался хриплый, продолжительный стон, по бедрам пробежали спазмы наслаждения и капли густой, молочно-белой спермы упали совсем рядом с занимающейся любовью парой.

- Отлично! - искоса следившая Ксения был несказанно довольна, наблюдая за оргазмом мужчины.

Брюнет продолжал работать со Светланой в выбранной позиции нависая сверху, поддерживая своё тело то на вытянутых руках, то когда одолевала усталость на локтях. Его блестящий глянцевый зад ритмично подлетал, то вверх, то вниз. Возович стонала и вскрикивала, находясь на пороге оргазма.

И они кончили почти одновременно. Светлана резко выгнулась, потом упала обратно на живот. Зрачки закатились под веки, из груди вырвался хриплый вопль. Ноги Светланы непроизвольно сгибались и разгибались в коленях, по бёдрам пробежала короткая судорога.

- Ох, бля-ха! - взвыл брюнет.

- Кончи мне на лицо! - простонала Светлана.

Мужчина высвободил член из растраханной дырочки Светланы, и судорожным, торопливым движением сдернув с него латексные оковы, с охами начал изливать сперму на лицо партнёрши, успевшей повернуться лицом к нему.

- О детка, ты просто супер, да, да, просто супер! - стонал он, стряхивая остатки семени на маску Светланы.

Ответом ему был восторженный смех Возович.

- Как ты меня обляпал, проказник. Ммм...

Она подцепила часть спермы пальцами у себя на щеке и облизала их.

- А ты вкусный. Мне понравилось.

Довольный брюнет несколько раз перевел дыхание и чуть пошатываясь, отошёл в сторонку.

Светлана тоже отдышалась и вытерев салфеткой сперму с лица, обернулась. Ксения была в компании 'песика' и мускулистого красавца со сцены. Она насмешливо смотрела на Возович и пила шампанское. Во всей ее фигуре проглядывалось ощущение собственного превосходства.

Светалана не стала забивать себе этим голову. Она просто приходила в себя после бурного качественного секса. Тем не менее она вздрогнула, когда брюнет взял её за руку.

− Может пойдем отсюда? - прошептал он, вопросительно посмотрев на нее. - можем продолжить у меня. Или... у тебя.

Светалана задумалась. Может действительно, на сегодня для первого раза достаточно ощущений. Да и новый партнер производит приятное впечатление.

− Пожалуй. Только мне сначала надо в туалет.

В гардеробе они переоделись из своих костюмов назад в 'гражданское' при помощи того же обоятельного смотрителя. Светлана автоматически взглянула на часы - не было еще и двух. Они вышли на улицу к стоянке такси.

− А без маски ты выглядишь еще лучше. У нас был такой замечательный секс, а мы с тобой даже не познакомились. Я Виталий Мелешко, кинорежиссер, − шепнул ей брюнет. - слышала о таком?

− А я Светлана, дочь того самого Владимирского, − брякнула первое пришедшее в голову захмелевшая Светлана. На самом деле Владимирских было два: один, вице-президент 'МДМ-банка' уже лет пять жил за границей, налаживая контакты с нефтяными магнатами Ближнего востока, а другой, вор в законе Яков Владимирский по кличке 'Пузырь', дело которого несколько лет назад вел теперешний шеф Светланы Александр Дмитриевич, находился в этот момент в вынужденной командировке на Севере. Так что можно было не боясь разоблачения пустить пыль в глаза и сохранить свое инкогнито - авось новый знакомый слышал если не про первого, то про второго.

- О, как интересно. Думаю, тебе нужно протрезветь. Отель 'Магнолия', − бросил Виталий сонному таксисту.

− Но я...

− Все, я решил: поедем ко мне. Да и тут совсем недалеко.

В отеле их встретил подозрительно миролюбивый, приветливый и улыбчивый молодой консьерж.

− Леша, все нормально, - пояснил Виталий.

Это прозвучало убедительно, парень понимающе улыбнулся.

- Ваш ключ, - промурлыкал он.

- Лифт там, − Виталий взял ключ на ходу.

Светлана кивнула, на ходу критическим взглядом оценивая интерьер.

Как только дверь номера захлопнулась, Виталий ущипнул Светлану за ягодицу:

− Ну-ка пойдём в душ, Света, а то мы лапались в этом вертепе с кем попало.

− Убери руки, меня тошнит чего-то.

После недолгого, но контрастного душа Возович обмоталась широченным полотенцем и взяла чашку крепкого чая с лимоном, который предусмотрительный Виталий успел заказать:

− Я устала и ничего не хочу, - Светлана допила чай и поставила чашку на тумбочку, − не приставай ко мне.

− А это мы сейчас посмотрим, ну-ка ляг на живот. У меня есть потрясающее средство.

Порывшись в своем чемодане, Виталий достал желтого цвета тюбик и присев на край кровати, выдавил порцию прозрачного крема на ладони:

− Быстро всё выкинула из головы и не сопротивляйся.

− Если мне не понравится, этот тюбик полетит в окно, − только сказала Светлана и притихла в ожидании.

Виталий считал, что женщины, должны быть иногда молчаливо-беспомощными. В таком состоянии они способны влюбить в себя фонарный столб и блистательно-великолепны как отшлифованный драгоценный камень, 'ювелир' только нужен хороший...

− Ты спокойна, ты совершенно спокойна, твоё тело расслабленно и стало приятно тёплым, − Виталий знал, что в таких случаях сексуальный интерес пробуждается постепенным эротическим возбуждением. Но начинать нужно с отвлекающего фона и нельзя прикасаться к гениталиям и груди.

Партнерша должна перестроиться в течение минимум получаса.

Начиная с лёгких поглаживаний, он хорошо размассажировал шею, плечи, спину и ягодицы.

− Перевернись на спину, пожалуйста, − Мелешко тщательно растёр предплечья и пошёл вниз до левой кисти, медленно массируя фаланги пальцев и делая остановку на каждом суставе. Затем плавно перешёл на ладонь. Закончив с руками, размял область подмышек, гладкие бока и подкачанный живот, одновременно любуясь красотой спортивнного женского тела.

Светлана в блаженстве дремала, а Виталий уже работал с передней и внешней боковой частью бедер, стараясь на задевать внутренней, не форсируя события. Полусогнув ноги, прикоснулся к областями под коленями, встряхнул икры и обработал лодыжки, особое внимание уделив ступням.

Затем Виталий вымыл руки и перешёл к лицу, легко прикасаясь кончиками пальцев ко лбу, векам, носу, щекам и губам. Светлана улыбалась с закрытыми глазами. Дыхание ее стало глубже, она быстро восстанавливалась. Теперь начинался главный этап.

Он начал охаживать ее роскошные, слегка загорелые бедра. Сильные волосатые руки скользили по внутренней стороне ее бедер, потом почти касаясь промежности уходили на ее ягодицы и возвращались назад снаружи и наоборот. Затем он стал улыбаясь, разминать ее отличную попку, а затем погрузил руки в гладко выбритую промежность. Он не отводил взгляд от слегка расставленных ног Светланы.

- Переворачивайся, − Виталий закончил со спиной и выдавил на дадонь еще крема.

Дальше пошло по тому же сценарию, правда Виталий уже не сильно задержался там и заведя руки женщины за спину, стал разминать груди - самое привлекательное место женского тела. Он водил ладонью 'по спирали', а при приближении к ореолам кружков - языком, от прикосновения которого розовые соски игриво 'встали'.

- Так хорошо? - спросил он глядя на нее, и проходя руками вокруг ее сисек.

- Мгу, - нечленораздельно ответила Светлана, расслабившись. Тогда Виталий навис над ней и длинными движениями от грудей почти до лобка закончил массаж.

− Вот и все, − удовлетворенный своей работой, закончил он.

− У тебя презики остались? - не открывая глаз, несколько спустила его на землю Возович.

− Да есть, кажется, а что? - задумался Виталий.

− Ну я же не знаю, кого ты еще покрыл на этой тусовке до меня и предохранялся ты или нет? Я не хочу 'хлорофос' получить, - посмотрела на него сальными глазами Светлана.

'Второй тайм' любви превзошел их ожидания и они, обняв друг друга, крепко заснули.

Светлану разбудил звонок ее мобильного телефона. Она приоткрыла глаза и увидела, как рука кинорежиссера потянулась к электронному будильнику, стоявшему на изголовье кровати. В комнате вновь воцарилась тишина.

- Поспи еще, - сказал Виталий, - вчера ты выложилась...

Возович было послушалась, прижалась к развитому плечу мужчины. Он решительно привлек ее к себе. Светлана не сопротивлялась...

Новый телефонный звонок резко разорвал интимную тишину. Светлана вздрогнула, как от удара. Увидев высветившийся номер на дисплее, нажала клавишу.

-Ало, - простонала она, и уже по одному этому выговоренному 'ало' было ясно, что утро весьма непростое.

Сафонов долго кашлял на другом конце провода. Это были хитрости шефа - он давал время собраться с мыслями.

- Извини, что в такую рань. Тебе срочно надо ехать в Лоо. У нас новый труп.

- Хорошо... - Светлана уставилась на флуоресцентные синие цифры на будильнике Мелешко, и огорчилась, что взяла трубку.

- Ты просыпаешься, девочка моя? Диктую адрес, запиши, потом еще эсэмэску скину.

- Да. Да, уже собираюсь, скоро буду.

Часы показывали шесть двадцать семь.

Светлана отсоединилась и откинула одеяло, усевшись на постель.

- Мне надо ехать на работу, - виновато сказала она Виталию.

- Интересная у тебя работа, - усмехнулся он, вылезая из уютного гнездышка. - Ладно, я не любопытный. Кофе хоть глотнешь на дорогу?

- Спрашиваешь!

- Тебя подбросить?

- Нет, не стоит. Это далеко отсюда и там... в общем, так надо.

− Ну вот и всё, - она быстро оделась и поцеловала Виталия в губы, − это на прощанье.

− Может телефончик оставишь? - Мелешко застенчиво посмотрел на нее. - я еще неделю буду в Сочи, у меня творческий отпуск, можем повторить нашу встречу.

− Извини, не получится. Пусть я для тебя останусь дочерью Владимирского. В этом романтика нашего смутного времени. А с тобой мне было очень хорошо, − Возович грациозно вышла из номера и грустно улыбаясь, посмотрела в глаза Виталию, − очень!

Прошло только пятнадцать минут, а Светлана уже катила в такси по автостраде, встречный ветер врывался в салон через открытое окно и бил ей в лицо. Это досатавляло ей удовольствие, соленый морской ветер выветривал из нее последние остаки сна и алкоголя. Влажная дождливая ночь стремительно уступала место яркому, бодрящему рассвету. Водитель разогнал автомобиль до восьмидесяти, когда ему пришлось притормозить и повернуть на запад. Жаль, она даже не спросила имя жертвы. Она не знала, почему она подумала об этом теперь и почему это внезапно обеспокоило ее. Это было, словно она подвела жертву, нарушила некое невысказанное соглашение.

Улица Гагарина была в юго-восточном углу поселка, рядом с улицами Лермонтова и Песчаной. До моря здесь было менее километра. Здесь, в конце длинной улицы один за другим ютились летние домики, которые можно было едорого снять на любой срок и которые были популярны у туристов, путешествующих 'дикарями'.

Адрес Светлане не было трудно найти, так как когда водитель вырулил на Гагарина и проехал чуть вперед, буквально сто метров, она увидела вишнево-сапфировые огни местной патрульной машины, мигавшие сквозь густые кусты и древовидный подлесок.

Отпустив таксиста, она показала свое служебное удостоверение местному патрульному и прошла по гравиевой дорожке к дому. Там уже было три автомобиля, включая служебный 'Мерседес' и машину экспертов. Предъявив документы полицейским, бродившим около входа, она вошла в дом через парадную дверь, которая была открытой.

Сергей говоривший с патрульным стоял в коридоре и обернулся, услышав ее шаги на деревянном полу.

- Обалдеть, Светка, - он вгляделся в женщину. - ты как здесь оказалась?

− Ветром надуло.

− Ясно. Шеф там, − Платов кивнул к гостиной через открытые двойные двери, где она увидела цветной телевизор, диван и стулья. Шеф Александр Дмитриевич сидел и говорил с мертвенно-бледным человеком в темном деловом костюме, который также сидел, наклоняясь вперед, одной рукой, державший стакан, другой постянно приглаживая густые черные волосы.

−Ее муж, − шепнул Платов. − Он полтора часа назад вернулся из командировки в Сухуми. − Сергей тоже прошел в гостиную, а вслед за ним Светлана. - Он сказал, что приехал в начале шестого и обнаружил ее.

− Где труп?

− В спальне.

Они прошли по широкому коридору.

− Спальня в противоположном конце, − отметил Сергей. Он открыл тяжелую

деревянную дверь, за которой находился кабинет. Светлана увидела немного загроможденный стол, очевидно используемый для работы, не только для бытовых нужд. Беспорядок был очень заметено везде в доме.

− Она там.

Пройдя по коридору, они встретили Вазгена. Сергей с ним поздоровался. Оганян жестом вытянул свою руку к открытой двери спальни.

− Будьте как дома, − мрачно пошутил он.

Светлана вошла в комнату. Спальня была красных тонов - ковер, большая часть обивки на мебели и одна из стен, которая была покрыта недешевой индийской тканью от пола до потолка. Декоративное сделанное 'под старину' зеркало висело на стене над туалетным столиком, который был выполнен в золотых, черных и красных тонах.

Кровать была шикарной, с балдахином с шелковой драпировкой цвета слоновой кости, не раскрытой и связанной в изголовье кровати, чтобы создать три открытых стороны. На красном одеяле лежала женщина. На ее лицо была густо наложена косметика, создававшая эффект своеобразной маски. Волосы женщины не были от природы блондинистые, а скорее красновато-коричневые, лобковые волосы были более темными. Она не имела измученную фитнесом худощавую фигуру как многие женщины в ее возрасте, а скорее средней комплекции, с некоторым жирком на животе и боках и небольшим целлюлитом на бедрах и натуральной грудью четвертого размера. Розовые соски контрастировали с изможденно- бледным цветом ее лица.

Руки и ноги женщины были накрепко привязаны к стенкам кровати толстыми кожаными ремнями. Они были застегнуты намертво, что жертва не могла пошевелиться. На голове у женщины был прозрачный полиэтиленовый мешок, туго перехваченный у горла таким же ремешком. Полиэтилен влип в ноздри и в разинутый для последнего вздоха рот, глаза неестественно выкатились наружу, и казалось, что мертвая кричит из глыбы льда.

− Ну-с, начнем. - пробормотал Оганян. − Труп привязан к спинке кожаными реммнями...

− Садомазохистские игры.

− По-видимому. По желанию одной из сторон ей надевали на голову полиэтиленовый мешок. А когда начинала задыхаться, снимали. И снова надевали.

- А в конце игры позабыли снять... - пробормотал Сергей.

- Ага.

- Пакет - это не аксессуар для таких вещей, − заметила Светлана. - скорее надели в самом конце. − Она медленно перемещала кровать, осматривая женщину с нескольких сторон. Она отметила, что ногти на ногах были окрашены. Она наклонилась и внимательно рассмотрела их. Блеск был новым; убийца, вероятно, сделал его сам после того, как задушил ее. Она прошла вокруг к правой стороне кровати и наклонилась снова, чтобы рассмотреть ногти женщины. Также новые. И было что-то еще. Она понюхала руки покойницы, затем перестилась ниже и обоняла ее талию. Так, масло для ванн. Она понюхала все тело в различных областях, везде чувствовался аромат масла для ванн. Но было очевидно, что убийца не купал ее после того, как она умерла. Она купалась только до этих утех, или убийца сделал ей 'сухую ванну', вытерев ее маслом для ванн позже? Светлана отметила себе проверить мочалки в ванной и посмотреть, было ли у жертвы этот косметический продукт среди ее туалетных принадлежностей.

Отметины связывания вокруг ее шеи, запястий и лодыжек совпали с другими. Выпрямившись, Светлана попятилась от кровати и прошла вокруг нее от одной стороны до другой несколько раз, постаравшись не задеть видневшиеся в ковре волосы, которые, возможно, принадлежали убийце.

Красное атласное покрывало создало своеобразную фольгу для обозначения расположения жертвы и позволила Светлане увидеть что-то, что она не заметила в ситуации с Одесским. Она возвратилась к левой стороне кровати, подойдя совсем близко и наклонилась еще раз. Покрывало не было абсолютно гладким со всех сторон тела, а сморщенное вдоль левой стороны убитой.

− Он лег с ней. - пробормотала Светлана.

− Уверена? - удивился Оганян. − Полагаю, он какое-то время полежал с ее телом, а затем вымыл труп, тщательно, предприняв большие усилия.

− Чтобы не нашли спермы, − добавил Сергей.

−Не думаю все же, что он ложился с ней, − пробомотал под нос Оганян.

− Ты считаешь, что это Розенбаум? - тихо спросил Сергей.

Возович не успела ответить, поскольку они услышали голоса, доносившиеся из широкого коридора снаружи, и увидели шефа, Александра Дмитриевича. Они уже умолкли, когда тот вошел в гостиную, и молча встретили его, когда шеф зашел в спальню. Подполковник стал внимательно рассматривать женщину, лежавшую на кровати.

Он остановился на расстоянии пары метров от кровати, его опытные глаза дотошно, сантиметр за сантиметром изучали тело. Наконец он покачал головой. Светлана посмотрела на шефа, вытянутое лицо которого носило выражение человека, который не столько анализировал, сколько вспоминал схожие случаи. - Определили время смерти? - наконец просил он.

Оганян стал фотографировать тело. Шаров еще не приехал. Платов вышел из комнаты и выкрикнул кому-то, чтобы оттестнили посторонних с места преступления.

- Между половиной третьего и тремя, - отозвался Вазген.

- Как ее имя? - спросила Светлана.

- Ее имя? Так, Смирнова ... Марина. - пробормотал Сафонов.

- Привет, - в комнату вошел Шаров, запыхавшийся, свежевыбритый, надушенный со своим багажом инструментов.

- Неужели теперь никто не занимается обычным, нормальным сексом, в миссионерской позиции, а после этого телевизор и спать? - задумчиво пробормотал Александр Дмитриевич, глядя за действиями коллег.

- Это личное дело каждого, - отозвалась Светлана. - однообразие ни к чему хорошему не приводит.

- Ее муж сказал, что она посещала врача-психотерапевта, - словно не слыша ее, продолжал подполковник. - врача зовут Георгий Бонго, он ведет частную практику в старой части города. Адрес я записал.

Было без десяти одиннадцать, когда группа покинула дом Смирновых и направилась назад в Сочи. Тело было увезено в морг, а Вазген с Петром остались для сбора новых данных на месте убийства. Они ожидались не ранее двух. - Марина Смирнова, тридцать восемь лет; ее муж, Роман Смирнов, пятьдесят лет. Работает инженером-проектировщиком. Имеет несколько патентов в области тестирования предела прочности железо-бетонных креплений в строительстве, и все еще продолжает работать в этом направлении. Они были женаты чуть более двух лет. Марина была разведена три раза, прежде чем она вышла замуж за Смирнова, и он тоже был женат уже однажды. По его словам, этот брак также переживал кризис. - Сафонов снял пиджак и продолжал. - Смирнов откровенно признает, что брак не удался как, он надеялся. Он сказал, что у них обоих были другие партнеры, фактически ее адвокат нанял частного детектива, чтобы доказать это. Он подозревал, что она собиралась предъявить иск ему за развод. Он не знает, кто ее мужчины, уверен только, что это мог быть ее психотерапевт.

- Интересно, что когда мы спросили его, была ли у него была какая-либо причина полагать, что его жена могла бы быть бисексуалкой, он был очень изумлен этой версией. Мы ничего не нашли в доме по этому поводу. - отметил Сергей.

- А они постоянно живут в Лоо?

- Нет, они сняли этот домик на две недели, чтобы провести там отпуск. Правда, Смирнову на днях срочно пришлось ехать в Сухуми на деловую встречу с представителями одной турецкой фирмы, на объектах которой его предприятие выполняет строительные работы для переговоров по поводу нового контракта. Начальство обещало компенсировать ему это время. Вернулся - ну и увидел труп жены.

- Как он реагировал на ее смерть?

- Действительно был потрясен, как мне показалось.

- У него самого алиби есть?

- Да, поезд пришел в четыре пятьдесят пять, затем он взял такси. Все уже установлено и проверено. Так что он чист.

- Сколько времени его жена посещала психотерапевта? - Сафонов глянул в окно. Капли начавшегося сильного дождя, залетая в приоткрытое окно, оставляли свои серые следы на его белой рубашке.

- Пять лет.

- Стало быть, она встречалась с ним до ее последнего брака, а может, не только последнего. Тогда психиатр должен быть в состоянии просветить нас на этом бисексуальном поприще, - Сафонов нагнулся и попросил водителя закрыть окно. - В наших целях он будет более ценным для нас сейчас, чем его клиентки. Сколько ему лет?

- Я не знаю.

- Надо будет допросить его.

- Конечно.

- Не стоит с этим врачом затягивать. Он может стать золотоносным рудником для нас, особенно если у него была связь со Смирновой и другими женщинами.

Автомобильные окна уже успели затуманиться от влажности, пока кондиционер не охладил их достаточно, чтобы очистить, пока они с черепашьей скоростью, несмотря на спецмигалки, миновали горный серпантин, который колебался впереди и позади них, мерцая в дожде, выглядя крупным и потусторонним. Некоторое время Сергей ничего не говорил, и Светлана предположила, что Платов пытается увязать детали с места убийства Ивана Одесского, с тем, что он только что увидел в доме Смирновых. Она не чувствовала себя неловко, но не чувствовала сил начать разговор. Светлана не была уязвлена его молчанием так или иначе, а скорее любила его видеть флегматично сидящим, в плену собственных мыслей, когда они аккуратно двигались вдоль изгибающейся дороги, а дождь, блестевший через лучи фар как разбитое стекло, падал из черного неба.

- Этот психолог, - говорил Платов, - если только он не убийца - тот, кто может рассказать нам про Смирнову, но и во всех женщин - если Смирнова - одна из этой группы. Он должен знать, были ли у Смирновой садомазохистские тенденции. Возможно он будет знать о ее любовных ласках с другими женщинами, возможно даже другими мужчинами. Мы можем узнать от него все, что он когда-либо говорил ей, потому что человек создал себе немалые проблемы, занимаясь сексом с ней все эти годы. Он, вероятно, делает то же самое и с другими женщинами. Это могло разрушить его. ты должна поставить это перед ним в обмен на его информацию о ней.

- Поверь мне, - продолжал он рассудительно, - этот человек знает достаточно, чтобы нам помочь. Кроме того, нужно допросить мужа покойной. Нам нужно полное досье Марины, каждое имя, которое она когда-либо упоминала, как ей нравились ее подруги - садомазохистки или нет. Получим детали, из которых уже составим конструкцию.

Впереди тащились два автомобиля, и миновав извилистый участок им приходилось следовать за четырьмя рубиновыми задними фарами в плотном тумане, который быстро глотал машины, не давая себя прореживать светом фар.

Лицо Сергея прояснилось, поскольку он сказал это, озабоченная маска на лице рассеялась, и что-то более строгое заняло свое место.

- Ты не рассказываешь о подозреваемых, - сказал он.

- Ты же умный, может сам догадаешься.

- Возможно, - он слабо улыбнулся, кивнув головой. - в свете последних событий у тебя есть какой-либо фигурант?

- Один.

Сергей взглянул заинтересованно на коллегу. - Он соответствует описаниям, которые мы ранее обсуждали?

- Приблизительно наполовину из этого, насколько я могу сказать. Мы еще не знаем так много о нем.

Платов кивнул головой.

- Ну, ты можешь добавить что-то еще о нашем фигуранте, чего я не знаю, - сказал он.

Светлана посмотрела на Сергея.

- Я думаю, что убийца хорошо знал свои жертвы... Он являлся любовником как минимум одной из жертв.

Сергей покачал головой.

- Маловероятно. Он мог знать этих двоих, но он мог не иметь с ними длительных отношений. Кто они, эти жертвы, их общественный статус - вторичен.

- Кого-то он любит? - спросила Светлана.

- Любовь, ненависть, желание, отвращение. Это все одинаково для многих из них, - ответил Платов. - Их эмоции сорваны. Они не всегда уверены, что управляют ими. Вот почему они часто оставляют противоречивые следы в местах преступлений. Их эмоции так бурлят, что они не понимают того, что они делают.

- Что думаешь относительно остального? Этого масла для ванн, духов?

- Я не был бы удивлен, если окажется, что он использует такую же косметику, что и его жертвы. Он мог бы даже использовать их личную косметику.

- Даже так?

- Если он не состоит в браке и то живет со своими родителями. А если он женат, то после ее ухода он берет ее косметику и делает свою работу. Возможно у него есть работа, возможно в ночную смену. Это может быть все что угодно.

- Убийство у него занимает три или четыре часа.

- Это не проблема. Можно придумать полдюжину причин, чтобы отпроситься.

Возович подумала о Розенбауме. Он сказал, что жил один. Кто знает.

Они продолжали нестись на юг и скоро въехали в город. С левой стороны от них вся центральная часть города, казалось, вращалась в дожде, как колоссальный граненый шар, кружившийся через сырое пространство.

Круглый внутренний двор перед ГУВД был полон автомобилей, и молодому водителю пришлось припарковаться вне рядом с трамвайными путями. Все четверо вышли из машины. Шеф вытащил зонтик и открыл его, выходя из автомобиля. Хотя дождь закончился, густой туман не рассеивался. Это был паршивый день. Сергей сидел в просторном кабинете напротив шефа и заносил в записную книжку все новые и новые поручения. Шеф спокойно продолжал разышлять вслух. Казалось, он передавал Платову свой внутренний мир, совместимый с индивидуальностью Сергея.

Список неотложных оперативных и следственных мероприятий по результатам утреннего происшествия, составленный Сафоновым, был честно распределен между всеми членами оперативно-следственной группы.

- Займешься бывшими мужьями Смирновой, - Сафонов протянул распечатку с паспортными данными всех троих. Девичья фамилия покойной - Брагина. Узнаешь заодно насчет ее подруг, проверишь их. Разделишь всю эту работу с Калинкиным.

- Насчет моей встречи с Колчак, - начала Светлана, и она начала рассказывать коллегам о своем визите в клуб - конечно, с некоторым редактированием.

Было интересно наблюдать строгие лица подполковника Сафонова и Сергея, когда она сказала о вчерашней вечеринке. Светлана имела опыт работы с лесбиянками только в контексте их работы проститутками. Однако с тайным сообществом лесбиянок и бисексуалок, в среде женщин из обеспеченных слоев общества - это было что-то новенькое. − Ты немного не принимаешь желаемое за действительное? - усмехнулся Александр Дмитриевич, приподнявшись на стуле. − Я имею в виду, ты говоришь, у вас там была разнузданная вечеринка в духе садо-мазо со стриптизом. Так была Ксения. Но чем эта вечеринка отличается от других, вполне официальных, устраиваемых постоянно в нашем городе?

− Я не знаю, − задумалась Светлана. Рассказывать об оргии ей явно не хотелось. - Это была частная вечеринка, организованная Алисой Газаровой, замдиректора 'молодежного экспериментального театра'. Все приглашенные имеют семьи и ведут двойную жизнь. Некоторые из них бисексуалы.

− Как ты много знаешь, − фыркнул Сафонов. − Переходи к сути дела.

Светлана переглянулась с Сергеем.

− Полагаю, − она постаралась сформулировать свою мысль в нескольких словах, − что обе наших жертвы - Одесский и Смирнова - были членами этого тайного общества садомазохистов.

− Возможно. - отметил Сергей. - что из того?

− Она покачала головой. − Я не убежденa, что они - последние жертвы. − Ты имеешь в виду, Света, что действует маньяк? - повертел в пальцах авторучку Сафонов. − Возможно. − А я думаю, что эти убийства не связаны друг с другом вообще, −вставил Сергей. − И эта версия возможна, − достал сигарету из пачки подполковник.

− Я побеседую с психотерапевтом Смирновой. Я думаю, он знает много интересного, − Возович листала дело. − В течение примерно пяти месяцев в две тысячи пятнадцатом, доктор Георгий Бонго, психотерапевт, работавший с Мариной Смирновой, которому она доверяла, также консультировал Ивана Одесского. Как сказал Багрецкий, Бонго и Одесский были друзьями. Толком он ничего не знает, только слышал, как Бонго объяснял Одесскому, что это у него 'основанные на беспокойстве беспорядки'. Ничего больше определенного он может сказать, никаких деталей. Насколько он знает, после этой пятимесячной серии консультаций они более не встречались.

− Значит, предлагаешь пока Ксению не трогать?

− Да, не думаю, что она скажет что-то новое.

− Я в свою очередь постараюсь раздобыть ордер на обыск у Розенбаума. Возможно мы найдем какие-либо следы его снайперского прошлого. − Сафонов отметил это у себя в записной книжке.

Возович прочла у Платова в глазах одобрение. С планом действий они разобрались, и они ждали Калинкина, чтобы нагрузить его новыми заданиями.

В течение нескольких минут они молчали. Шеф наполнил до краев свою синюю керамическую кофейную чашку. Светлана сидела в углу и также пила кофе: перед поездкой к психотерапевту надо было взбодриться. Сергей что-то изучал на своем ноутбуке.

Через несколько минут Платов набрал контактный номер частного врача-психотерапевта Георгия Бонго, найденный в интернете. Он совпадал с данными из базы телефонных номеров. Сергей терпеливо перенес несколько неудачных попыток, пока наконец на том конце провода не откликнулся собеседник.

Светлана слышала обрывки разговора, фразы 'нужно встретиться', 'наш сотрудник', 'часы работы', 'как доехать', a потом отметила в уме произнесенный Сергеем адрес.

- Светик, пора в дорогу! Поезжай за город, по Батумскому шоссе. Вот адрес - угол улицы Космонавтов и первой береговой линии, кооператив 'Прибой'. Георгий Алексеевич Бонго. Рабочий день у него до семи сегодня.

- Смирнов говорил, у этого Бонго есть милая собачка, то ли лабрадор, то ли бульмастиф, - отметил Сергей, - будь осторожна, чтобы не было разных неожиданностей.

- На всякий случай прихвати что-нибудь из наших запасов, - так, на всякий случай, - неожиданно серьезно отметил Сафонов.

Батумское шоссе после дождя превратилось в ухабистую, покрытую жидкой грязью загородную дорогу. Встречные машины обдавали машину Светланы потоками этой жижи, 'дворники' с трудом справлялись с предназначенной им работой. Заднее стекло 'Мерседеса' было сплошь заляпано липкой желтизной.

Гладкий, холмистый риф синевато-серых облаков, подвешенных в западном небе чуть выше ряда деревьев, следовал за машинами. Дождь перемещался на запад из города, и падающее солнце мчалось в эту мрачную погоду к горизонту. К тому времени, когда небо очистилось от облаков, солнце уже заскакивало в сосны, и длинные тени вышли, чтобы встретить их на блестевшем, влажном асфальте. Дождь почистил город, который теперь казался трехмерным, как будто рассматриваемый через стереоскоп.

Еле заметный указатель предписывал повернуть налево. Светлана немедленно повернула налево в узкий переулок, который привел ее в небольшое своеобразное офисное бунгало, изолированное маленькой рощицей от дома Бонго.

Буксуя, Светлана сделала небольшой круг перед офисом, когда увидела черный 'Вольво', припаркованный у двери. Возович остановилась позади автомобиля и заглушила двигатель.

Она посмотрела на здание, стоявшее перед ней. Владения Бонго отделялись от дороги живой изгородью из кустов. Дом был облицован кирпичом в стиле середины прошлого века. Стены были обвиты толстым плющом, а декоративная дорожка из мелких камешков, ведшая к парадной двери, была замусорена листьями, сбитыми с деревьев за два дня моросящего дождя. Вода капала тут и там с карниза шиферной крыши. Она вышла из автомобиля и бибикнув сигнализацией, направилась к дому. Не было видно никакого дверного звонка около медной именной доски, установленной на кирпиче среди плюща, гласившей:

'Доктор Георгий Бонго. Для пришедших на сеанс вход со двора'

Оглядев стену, Светлана просто надавила на декоративный бронзовый замок на двери и открыла ее. Не было никакого света в приемной за исключением темного излучения в большой витрине с искусственными орхидеями, покрывавшей большую часть дальней стены. Ее холодный, странный отблеск, добавленный серым светом тусклого дня, просачиваясь через два больших створчатых окна, действовал угнетающе. Светлана посмотрела на приоткрытую дверь, ведшую к офису секретаря Бонго, который был устроен более как офис консьержа, чем регистратура. Очевидно, Бонго хотел, чтобы его клиенты чувствовали, что они находятся в домашних условиях, а не в клинических. Она пошла в дверной проем, который вывел ее в коридор.

Обернувшись, Светлана увидела дверь, немного приоткрытую и ведшую в туалет. Пройдя немного вперед по коридору, она увидела закрытую дверь с тусклым светом, выбивавшимся из-под нее, и тут же замерла на месте, тихонько пробормотав:

- Ой.

Ей навстречу по коридору, на мощных лапах, буквально пружинясь от пола и высунув язык в шумном дыхании, трусил огромный лабрадор. Собака остановилась перед гостьей, и раскрыв огромную пасть, зевнула, издав при этом львиный рык.

Светлана сделала пару шагов назад, но и собака продолжала идти за ней.

- Эй, эй, - она медленно полезла в сумочку и плавным движением вытащила из нее электрошокер. - знаешь, что это за штучка?

Она нажала на кнопку и змейка электроразряда с характерным треском выбежала из паз.

Лабрадор остановился в нерешительности. Очевидно он чувствовал исходившую от этого черного пенала, источавшего странное голубоватое свечение, опасность. Но и инстинкт защитника своей территории толкал его вперед, на незнакомку.

- Тихо, мальчик, успокойся, - Светлана держала электрошокер наготове, и собака все же отошла и уселась в паре шагов от нее. - лежать, лежать, лежать...

- Не пугайте собаку! - раздался баритон.

В коридоре стоял высокий, грузноватый человек лет сорока в черном тренировочном костюме. Он держал в руке травматический пистолет 'Оса'. Длинные волосы его казались седыми в свете помещения.

- Майор Возович, главное управление внутренних дел города Сочи, - повысила голос Светлана. - если вы уберете собаку, я покажу свои документы.

- Ко мне, Мистер, место, - скомандовал человек и лабрадор, пролаяв один раз, затрусил назад и скрылся за углом коридора.

- Мой коллега звонил вам час назад, - Возович убрала электрошокер в сумку и показала служебное удостоверение. - положите пистолет.

- Хорошо, я вижу, - сказал человек.

- Уберите оружие, - повторила Светлана. - вам ничего не угрожает.

Бонго стоял около открытой двери в свой офис, он выглядел немного нелепо, засунув пистолет за пояс трико.

- Вас в вашем управлении учили вламываться в дом без ордера? - спросил он, когда Светлана подошла к нему.

- Я приехала, дверь была открыта, я и вошла. Вы всегда встречаете неожиданных посетителей с оружием?

- А вам не кажется, что нужно было сперва позвонить в звонок? У меня фотореле в системе безопасности жилища. Я думал, возможно, это грабители.

- Вообще-то это - офис, не так ли? Впрочем, извините, если я была недостаточно шумной. Вы сейчас с пациентом?

- Да. - Лицо Бонго чуть изменилось, как будто он только что вспомнил об этом. Он отстранился и потсмотрел на мягко прикрытую дверь. - О чем вы хотите со мной поговорить?

- О пациентке, Марине Смирновой. Ее убили.

- Какой ужас... Дайте мне несколько минут. Подождите здесь.

Он включил свет в приемной, и примерно через семь минут Светлана услышала, что дверь черного хода открылась и закрылась, а потом увидела женщину в летнем плаще, быстро шедшую от дома к 'Вольво'. Возович вгляделась в окно, но не смогла увидеть отражение ее лица в наступавших сумерках, когда та открыла автомобильную дверь, проскользнула внутрь, и через мгновение выехала со двора. В этот момент доктор Георгий Бонго появился в дверном проеме.

Они сидели в его офисе, который пах слабо женскими духами, за столом напротив друг друга, в кожаных глубоких креслах.

Бонго, успокоившийся, рассказал, что услышал о смерти Марины Смирновой из полуденных новостей и прочитал после обеда в интернете. своим поведением и выражением лица он не выдавал свои эмоции, но он не мог как следует контролировать свой голос, который стал более низким и неровным. Георгий начал с того, что рассказал, что Марина была его клиенткой более пяти лет, что она консультировалась с ним по поводу хронической депрессии и ряду других вещей, включая злоупотребление алкоголем.

- У вас специализированная практика? - спросила Светлана.

- Не совсем так, - Бонго откашлялся. − Я имею в виду, что не принимаю клиентов с только определенными видами дисфункций, но так сложилось за эти годы, что я развил клиентуру, которая состоит прежде всего из женщин.

− Каков ваш подход с клиентам? Ведь слишком много различных типов психотерапии?

Бонго задумался.

− Я - психодинамический психотерапевт, скажем так, − сказал он услужливо, − а не семейный врач или сексолог, психиатр, адвокат ... Мой терапевтический подход к психологической дисфункции основан на психоаналитической психологии, на одном из более новых ... и более популярных видов доступных методов лечения. − Он смотрел на Светлану. − Ты знаешь что-нибудь о психотерапии? - он фамильярно наклонился к ней.

− Практически ничего, − не моргнув глазом, ответила она, принимая его тон.

Бонго кивнул, изучая ее.

− Мой личный подход к невротическим, эмоциональным, межличностным дисфункциям у не осознающих внутренние конфликты ... обычно созданных в детстве. По методике Фрейда я стремлюсь восстановить индивидуальность своего клиента, устраняя эти внутренние конфликты. Это я делаю, помогая пациенту копаться в своем подсознательном, чтобы восстановить его воспоминания и чувства, и таким образом получив 'понимание' его проблем.

Бонго говорил очень тщательно и убедительно, но по шаблону. Было ясно, что он делал это 'введение' в свою специальность словно клиентам или возможным клиентам.

− Эффективность этого подхода проявилась при явлении, названном 'переносом'. Поскольку пациент становится все более довольным своим врачом за длительный период времени, пациент начинает видеть аналитика в определенном свете, проектируя свои признаки на аналитика, которые являются фактически признаками самого пациента в прошлом. Эти признаки вызовут несоответствующие реакции от пациента, и тонким опросом психотерапевт приводит пациента к эмоциональному перевоспитанию, в котором пациент получает более реалистическое восприятие и способ управлять собой.

Бонго, казалось, решил прервать свой рассказ о работе.

− Так или иначе, − он пожал плечами, это − трудный процесс. Отнимающий очень много времени ... и дорогой. Но строгий психоанализ больше не в моде, к сожалению. Немного людей хотят инвестировать столько времени. Последние тенденции стремятся к большему количеству краткосрочных психодинамических методов лечения, сосредотачивающихся на единственной проблеме, а не на исследовании человека полностью. Никакое исследование подсознания, никакая борьба за понимание. Старый путь приспособился к новым временам.

− Значит у тебя все больше нет пациентов, которые предпочитают долгосрочный подход?

Бонго медленно улыбнулся. −Есть. Их много. Такой была Марина Смирнова. И еще пара человек.

−Если ты прочитал статьи в интернете о смерти Смирновой, − тихо сказала Светлана, − тогда ты знаешь, что мы полагаем, что она была убита человеком, который убил также Одесского.

Георгий успокоился, сардонически улыбнулся и Светлана поняла это как отвращение, а не сочувствие.

− Я перейду к сути дела, − сказала Светлана. − Мы полагаем, что ты можешь быть полезен нам в получении некоторого понимания действий убийцы.

Выражение лица Бонго стало удивленным, словно он был застигнут врасплох и полагал, что умело скрывает свое удивление. Хотя это изменение было почти незаметным, это было явственно.

Светлана вытащила смартфон, щелкнула кнопкой и посмотрела на экран.

− Марина Смирнова была твоей клиенткой с две тысячи двенадцатого? − Она подняла глаза от экрана.

Бонго кивнул.

− Твоя информация правильна.

Он даже не поинтересовался, как она получила эту информацию.

− Иван Одесский был твоим клиентом с мая по сентябрь в две тысячи пятнадцатом?

Бонго ответил более медленно.

- Это был небольшой срыв. Ничего особенного.

Светлана почувствовала, что ее лицо вспыхнуло. Ничего себе. Одесский тоже?

Бонго покачал головой и повернул свой стул к старомодному столу, стоявшему у окна, выходящему на скошенный газон, который теперь исчезал в ранней темноте вечера. Он включил компьютер и некоторое время сидел перед его янтарным жаром и затем сказал:

− Я первый раз консультировал Одесского двенадцатого мая две тысячи четырнадцатого и в последний раз консультировал его шестнадцатого сентября того же года. Он оставил компьютер и повернулся к Светлане.

Возович углубилась в записную книжку и наконец спросила:

− Когда ты понял, что обе жертвы были твоими клиентами?

− Этим утром. Я подумал, что это экстраординарно, что один из моих клиентов был убит. Это никогда не происходило со мной прежде. У меня были самоубийства, но не убийства. Таким образом, я поразился этому, но не более. Это была одна из тех вещей, которые иногда происходят с людьми, которых ты знаешь. Да, я понял этим утром.

− Я уверена, что ты уже ожидал меня, − сказала Светлана.

Чуть подумав, Бонго кивнул.

- Скажем так, твой звонок не был для меня неожиданным.

− Были ли у них склонность к чему-либо, из-за которой они могли попасть в группу риска?

Бонго облокотился на стол и сцепив пальцы, размышлял. Его длинные руки покоились в центре стола, между мобильным телефоном, календарем-ежедневником, лампой, декоративным серебряным чернильным прибором, полным канцелярских принадлежностей. По обе стороны от Бонго, широкий стол был загроможден десятками статуэток разного размера, некоторыми на вид старинными экспонатами из глины, бронзы, мрамора, железа или камня. Все статуэтки были в виде женщин.

Бонго все не отвечал, и видел, что Светлана расматривала его коллекцию. Он наклонил голову.

- Узнаете кого-либо из них?

- Это Афина, - без особых раздумий ответила Светлана, - это Афродита.

- О, ты изучала мифы Древней Греции?

- Да, но не очень прилежно.

- Да, все эти богини древнегреческого пантеона. - Бонго посмотрел на майора. Он протянул руку и коснулся мраморной фигурки. - А вот это - Артемида, это - Клио, рядом - Мельпомена. А вот уже индийская мифология: мраморная Парвати, супруга Шивы, индуистского божества, со своими изящными бедрами; здесь и Тласолтеотль, богиня у ацтеков, гримаса на лице которой изображает боль рождения и чьи разведенные колени и зияющее влагалище показывают появляющуюся голову и руки рождающегося потомка.

Он остановился, положив руки на колени. Коллекция была смешением женских образцов изящного и вульгарного, гордого и скромного, блаженного и сатанинского. Самых разных цветов, структуры, материала и форм.

- Они мне очень помогают в работе, - сказал он с ухмылкой. - Я начал собирать их, еще когда был в вузе. Целая россыпь женщин.

- Такая проблема, - продолжал он тихо, его темноватый лоб наморщился, когда он посмотрел на Светлану. - Я понимаю, что на основании моей связи с этими людьми я нахожусь под подозрением. Я проверю свой календарь, но я не в состоянии предоставить тебе алиби в течение всех ночей ... если таковые имеются. Также ... я скорее подозреваю, что к настоящему времени муж Смирновой, проинформировал вас, что мои отношения с ней ... скажем так, превышали отношения 'доктор-пациент'. Я знаю, что это ставит под угрозу мою карьеру, все же это нарушение профессиональной этики.

Бонго откинулся на спинку своего стула и выразительно посмотрел на Светлану. Потом покачал головой.

- Но было не так. Думая, он переместил глаза к символам.

− Я не скажу, что любил Марину. Это было слишком сложно. Я не знаю, что это было, но это была устойчивая связь. Более чем пять лет, через трех мужей. Я взимал плату за это, да. Какое-то время я не этого не делал, года полтора. Но я продолжал видеть ее три раза в неделю, и она продолжала психоанализ. Тогда однажды она начала платить мне снова, потому что она сказала, что я это заработал, независимо от наших отношений. − Он улыбнулся печально и посмотрел на Светлану. − И она была права. Так или иначе у Марины было учтивое отношение и ко мне и к деньгам.

Бонго остановился, наблюдая за реакцией Светланы.

− Ближе к делу, Георгий. Я интересуюсь убийствами, − сказала она холодно, подразумевая, что в данный момент она не обеспокоена тонкими гранями профессиональной этики сексолога. Бонго медленно кивал, возможно оценивая ответ Светланы, поскольку он затронул его роль и что он мог бы сказать на это.

− Я могу дать вам описание нескольких других случаев, помимо моего, − сказал он. − Но вы должны иметь в виду, что женщины, клиентки психотерапевта, могут иметь общие симптоматические черты, но их истории могут быть существенно различны. Это все индивидуально. Нужно быть осторожным и не мешать симптомы у разных людей в одну кучу.

Светлана включила диктофон.

− У Одесского и Смирновой был ассортимент основанных на беспокойстве беспорядков - приступы тревоги, боязни, синдромы навязчивых состояний, − сказал Бонго, немного дергая подбородком, чтобы сделать свою шею более свободной в накрахмаленном белом воротничке своей рубашки. Она хорошо сочеталась с его льняными брюками. − Они страдали от расстройств настроения - печаль, уныние, пессимизм, безнадежность. Они были жертвами сексуального насилия в детстве. Они были бисексуалами.

Он сделал паузу.

−Откровенно говоря ... я не знал о бисексуальности Марины до совсем недавнего времени. Она скрывала это. По ее словам, довольно серьезные отношения, я думаю.

− Как недавно они начались? - спросила Светлана.

− Возможно три или четыре недели назад. А может и дольше.

−А если точнее?

−Я могу вернуться к своим примечаниям, если ты хочешь.

- Она сказала, кто это был?

- Нет. Сказала только, что эта женщиа была моложе ее.

- Она говорила с тобой о Ксении Колчак?

- Нет.

− Ну хорошо, − сделала пометку Светлана. − Как насчет Одесского?

− По его словам, он был бисексуалом со студенческих лет. Это продолжалосьи в период, когда он был в браке.

− Было ли что-либо необычное в их сексуальной жизни кроме того, что они были бисексуалами?

− Марина ... увлекалась сексом с мужчинами. Она думала, что это был единственный способ, которым люди показывали любовь друг к другу. Неплотскую любовь она не понимала.

Возович сделала несколько примечаний, набивая текст прямо на смартфоне. - Кто-либо из них говорил тебе, что они занимались садомазохизмом?

Реакцией Бонго был хмурый взгляд.

− Нет, − подавленно выдавил он.

− Тебя удивило бы, если они рассказывали об этом?

− Если они этим действительно занимались, то да. Я не думаю, что Смирнова была такой. Насчет Одесского - я бы не удивился.

Бонго слегка улыбнулся, словно он знал, что она ловила его, и он собирался показать ей, что он это понял.

− Психоэмоциональная нестабильность - относительное понятие, − сказал он, наклонив голову к Светлане. − Как я упомянул прежде, не так уж и много людей готовы сегодня приложить усилия по исследованию своей психики. Это можно назвать поколением быстрой фиксации. Марина Смирнова хотела быть избавленной от депрессии, расстройства пробуждения, то есть, от холодности с ее мужем. Когда эти признаки уменьшились, она закончила свою терапию - 'вылечилась'. Иван Одесский хотел быть избавленным от демонов в своих мечтах. Когда ночные кошмары прекратились, он ушел. А может потому, что перстал принимать наркотики, не знаю. У них обоих еще были огромные проблемы, но... они перестали идти на контакт, во всяком случае полной открытости больше не было.

− Почему?

− Алкоголь и антидепрессанты вытеснили меня.

Бонго пожал плечами и щелкнул бровями.

− Сколько у тебя клиентов? - тихо спросила Светлана.

− Я не стану раскрывать точное количество.

− Почему?

− Врачебная тайна.

Возович кивнула.

− Тогда ты можешь сказать мне приблизительно, какой процент твоих клиентов имеют проблемы, подобные тем, что мы обсуждали для этих двоих?

− Большинство из них. Приблизительно восемьдесят процентов, я сказал бы.

− Основанные на беспокойстве расстройства, перепады настроения, сексуальные дисфункции ... все это?

−Да. Ну и алкоголь и или злоупотребление наркотиками в различной степени.

Светлана кивнула снова, но на сей раз она не спускала глаз с Бонго, не отвлекаясь на смартфон.

−Ну а какой процент из них жертвы сексуального насилия в детстве?

Бонго колебался, возможно не уверенный относительно того, как его слова отразились в дальнейшем.

- Некоторая часть, - Он подумал немного. - но, конечно, не подавляющая.

- Как ты думаешь, этот фактор - сексуальное насилие в детстве - мог быть красной нитью в данном случае?

Бонго, показалось, удивился этому вопросу.

- Я предполагаю, что это могло быть. - Снова он думал долго, прежде чем ответить.

- Тогда может это отсроченная форма мести?

- Да, вполне возможно. −Бонго немного закатил глаза и пожал плечами. − Почему ты спрашиваешь об этом меня?

−Ты же − психотерапевт, исследователь человеческого разума, человеческой натуры. Я думаю, что у тебя могло бы быть некоторое понимание хода мыслей этого человека.

Бонго все еще казался озадаченным подходом Возович.

−Но я ничего не знаю об этих ... случаях, совершенных убийствах. Возможно , у тебя есть информация от моих коллег, которая говорит тебе что-то.

− Кое-что имеется, − кивнула Светлана.

− Ну тогда, если бы я знал некоторые детали ..., нет я не могу только размышлять, создавать идеи из ничего.

- Почему жертвы - разного пола?

- Потому что над детьми издеваются необязательно мужчины. Общество противоречиво относится к случаям домогательства детей. Пример. Если четырнадцатилетняя девочка соврещена мужчиной, это ужасная история. Если четырнадцатилетнего мальчика соблазняет взрослая женщина, он удачливый мальчик. Он - предмет зависти для всех. Это было романтизировано в романах и кино много раз. Да ведь это - самый символ мужского обряда посвящения. Не стоит думать, что мужчина и женщины в этом как-то отличаются. Ты видишь различие? Все это старые двойные стандарты. У женщины это подарок ее собственной сексуальности, которую она дала мальчику, а не забрала для своего собственного эгоистичного удовольствия. Почему мужчина не имеет права сделать то же самое? Это - фантазия, конечно, чтобы полагать, что мужчины и женщины отличаются в таких вещах. В глубине души, мужчины и женщины очень похожи друг на друга. Для лучшего и для худшего.

Георгий наклонился вперед и пристально вгляделся в Светлану, которая забыла продолжать делать заметки и уставилась на психотерапевта с восхищением. А в этот момент Георгий улыбнулся выражению ее лица.

− Еще. Если, по твоим словам обе жертвы были склонны к садомазохизму, то далеко не факт, что этим занимается и убийца.

− Почему?

На этот раз улыбка Бонго переросла в ухмылку, словно слова Светланы показали ее неспособность делать выводы.

− Фэнтези. Садомазохисты сильно мотивированы фантазиями, разыгрыванием ролей. Играми. Они стимулируются очень определенными действиями, жестами, одеянием, словами.

− Ну и как ты воображаешь его индивидуальность?

Георгий снова стал раздраженным назойливостью майора в целом и этим вопросом в частности.

− У него - тип индивидуальности, который был хорошо известен и почти стал клише. Самосозерцательный, уединенный, прилежный, одержимый, тщетный. Редко демонстрирует насилие тем, кто знает его. Прекрасный сосед, хороший парень, несколько замкнутый, со скрытой агрессией. Если он будет психически больным или заключенным, то он будет образцовым обитателем, никогда не доставляя неприятности. Скорее всего, он импотент, и вероятно чувствует себя сексуально низшим по сравнению с женщинами. У него есть причудливые интересы, относительно которых его друзья -точнее 'знакомых', у него, вероятно, нет настоящих друзей - не знают. Он - обычный онанист и читатель порнографии. Он, вероятно, испытывает периоды беспокойства или депрессии.

− Потрясающе, − пробормотала Светлана.

Георгий развел руками.

− Вы не хотите больше размышлять?

− Понимаешь, Георгий, − сказала Возович. - Возможно, я хуже разбираюсь в людях, чем дипломированный психотерапевт с годами клинического опыта. Но я полагаю, что он - женщина.

− Что?

− Женщина.

−Тем лучше.

Бонго вытянулся и устало взял черную статую из числа десятков на своем столе и установил его перед собой.

− Кали Ма индусов, − сказал он. Женская фигура была в виде отвратительного скелета; сидя на корточках на супруге Шиве, она пожирала его внутренности; четки из черепов качались на ее шее. − Дающая жизнь и пожиратель своих детей.

Офис Бонго теперь освещала только настольная лампа с янтарным стеклянным оттенком, которая стояла с правой стороны от него и бросала жар цвета свечи через головы и разнообразные формы его мифических женщин и мягко озаряя его собственное лицо в сумраке. Светлана стала собираться.

− Мои социальные сексуальные отношения были неутешительны, когда я вошел в возраст половой зрелости. Ничего, казалось, не было так, 'как это должно быть' в моих отношениях с противоположным полом. Сначала я чувствовал себя несоответствующим, и когда я стал старше, я все более и более расстраивался. Неспособный управлять событиями в реальном мире, я повернулся к различным фантазиям, где я всегда буду сознавать ситуацию. Я развил мышление и воображение, сценарии сексуальности, которые были деформированы моими более ранними событиями. Только теперь я сознаю ситуацию. Я пробегаюсь через сценарии снова и снова и снова. Этот способ мышления, сценариев, фантазий, становится привычкой, и я нахожу, что становлюсь возбужденным фантазиями управления и доминирования. Эти фантазии становятся моими единственными сексуальными опытами. Я отступаю в них. Кроме того, в конечном счете я устаю ими, и я узнаю, что, чтобы выдержать мое сексуальное возбуждение я должен изменить сценарии, чтобы сделать их все более и более яркими и провокационными. Я обнаруживаю, что разнообразие действительно помогает. Я наблюдаю за женщинами на расстоянии, наблюдая их, поскольку я предполагаю доминировать над ними, иногда оскорбляя их.

Георгий протер отполированную Кали, смотря на нее, его голос, тихий и устойчивый, стал все более и более легким и быстрым.

−Я становлюсь более смелым. Я следую за женщиной домой и врываюсь в ее дом, в то время как она отсутствует, оставаясь в течение многих часов один. Примеряя ее одежду. Или ползая голым под ее кроватью, где ее духи задерживаются как мускус среди листов. Я могу 'случайно' встретить ее, в ресторане, в баре, и говорить с нею. Моя близость с ее личными вещами, ее нижнем белье, которое я носил на своем теле, ее туалетными принадлежностями, которые я использовал для своих гениталий, делает меня смелым. Я знаю что-то, что она не знает. Я управляю нашими встречами. Я очаровываю достаточно, моя смелость дает мне своего рода легкость способа. В игре полов я уже впереди, потому что я знаю так много о ней, виде мыла, которое она использует, название ее духов, ее любимых гигиенических прокладок. Я иду домой с ней. Я непринужденен, потому что я знаю все об этом доме, в который я мысленно вхожу впервые. Я наслаждаюсь шуткой; это вселяет в меня веру. Я уверен и управляю собой полностью, полностью до конца ...

Бонго внезапно остановился посередине раздумий, и его глаза скользнули в спину Возович, которую почти поглотили темнеющие тени. Снаружи, сиреневый вечер проскользнул в теплую, фиолетовую темноту, а еще дальше, море стало чернильным и грязным в падающей ночи.

Еще не было одиннадцати, а группа уже собралась в кабинете Сафонова. Шаров сидел напротив стола, вытянув ноги. Он был в противоположном конце комнаты от Сафонова и остальных. Он надел новый двубортный костюм, и чистую рубашку; Петр выглядел наименее потрепанным из присутствующих.

- Давайте разберем накопившиеся вопросы. У нашего фигуранта скорее всего нет семьи, поскольку он мог, отсутствовать в своем доме в любое количество ночей в неделю; жизнь у него более свободная. Возможно, у него ночная работа.

Если он организованный убийца, то он скорее всего имеет заработок выше среднего, квалифицированную работу. Это социально зрелый, хладнокровный человек.

- Спасибо, Петя, но это все теория, - ответствовал подполковник, потягивая кофе. - меня интересуют более насущные вещи. Сергей, что с отпечатками пальцев в ванной?

- Химический состав жидкого мыла в ванной в доме Смирновой совпадает с образцами, найденными на ее теле, - листал отчет экспертов Платов, - проще говоря, тело мыли именно им. На флаконе все отпечатки стерты. Других отпечатков в ванной не обнаружено.

- А как насчет комнаты?

- Обнаруженные в комнате волосы принадлежат Смирновой, ее мужу и неизвестному лицу. Последний образец совпадает с найденным на месте убийства Одесского.

- Розенбаум говорит, что был дома один в то время, когда Одесский был убит, - сказал Сафонов. - Что относительно убийства Смирновой? Где он был, когда она была убита?

- Мы еще не проверяли его алиби по второму убийству, - ответила Светлана.

- Розенбаум кажется хорошим подозреваемым. Имеет большинство особенностей профиля, которые мы ищем. - пробормотал Платов.

- До сих пор у нас нет вещественных доказательств, связывающих его с даже одним из убийств. Мы уже знаем, что он чрезвычайно осторожен. Если он будет знать об уликах, независимо от того, существуют они или нет, он постарается их немедленно уничтожить. − Шаров посмотрел на Сергея. - Я думаю, что мы не должны давать ему понять, что он является ключевым подозреваемым. Прямо сейчас он доволен собой. Он думает, что не находится в центре деятельности расследования. Он чувствует себя в безопаснсти, очень уверен в себе. Он наслаждается своими фантазиями, осуществляя их. Но, - Шаров поднял палец вверх, - его фантазия возрастает, усиливается. Поскольку он все более и более уносится в нее, возможность, что он станет небрежнее, увеличится также, особенно если он будет полагать, что не находится под подозрением. Если мы обнаружим себя, это приведет его в чувство, насторожит его. Сейчас его собственная уверенность в себе - его худший враг. Если мы можем узнать больше о нем, возможно мы могли бы использовать это в своих интересах.

- Один момент, - остановил его Сергей. - Мы знаем, что Колчак спала с Розенбаумом. Одесский был его другом. Мы не знаем о Смирновой. Мы даже не знаем, знала ли Марина его.

- Да, это правда, - покачал головой Шаров.

Сафонов в пол-уха слушал их диалог, читая другие материалы. Наконец он жестом прервал дискуссию и громко произнес:

- Нет, лучше послушайте, коллеги, что наш капитан раскрутил!

- Я побеседовал с консьержем дома, где живет Розенбаум, старикашкой-отставником, страдающим ревматизмом по имени Дмитрий Бескровных, - Калинкин сделал паузу и отпил успешвего остыть чаю. - так вот, он видел, что, по его словам, 'странный парень' припарковал свою машину, 'Жигули-девятку' напротив дома. Он, оказывается, записывает марки машин, которые паркуются поблизости, - усмехнулся Калинкин. - Розенбаум вышел к нему и они долго о чем-то беседовали. Парень приезжал в их район неоднократно, Так или иначе консьерж видел, что этот парень несколько раз встречался с Розенбаумом. Он заходил в подъезд стоящего рядом дома. Дом соединяется переходом с домом, где живет Розенбаум, туда можно пройти открыв двери на этаже. Ключи, понятное дело, у этого человека могли быть. Они встречались, по словам этого семидесятилетнего хрыча, всего раз пять или шесть. Пару раз Розенбаум садился к парню к машину и они куда-то уезжали, - Калинкин остановился, и сделал еще пару глотков.

Сергей не перебивая, слушал коллегу.

- Я попросил запись камер видеонаблюдения, - капитан вытер рукой вспотевший лоб. - запись хранится три месяца, и на одной из них этот парень засветился. Старик опознал его, как говорится, категорически. Как раз примерно три месяца назад. Я поехал в информационный центр, попросил их проверить лицо этого парня по базе данных МВД. Выяснилось, что это Алексей Песков, рецидивист, ранее был неоднократно судим, в том числе за непредумышленное убийство, сейчас находится в розыске в своем регионе.

- Сколько раз они встречались? - спросила Светлана.

- Раз пять или шесть, по словам консьержа.

- За какое время, когда? - Возович не отставала. - В прошлом году, за два года? Шесть раз за прошлый месяц?

Капитан посмотрел на нее.

- Я спросил его об этом, Света, - сказал он примирительно, допив чай. - Он сказал, что возможно за последние полгода. Он не мог мне сказать наверняка. Повторяю, на записи видеокамер за последние три месяца он засветился только один раз. - Калинкин улыбнулся.

- Проверьте старых приятелей Розенбаума, - добавил Сафонов, - я имею ввиду по армии.

- Кстати, этот Песков племянник одного из однополчан Розенбаума по Чечне. - Калинкин взглянул на шефа.

- Черт возьми, - скривился Сафонов. - Сомневаюсь, что он еще в городе, но нужно рассматривать и этот вариант. Он посмотрел на Калинкина. - На Розенбаума зарегистрировано огнестрельное оружие?

- Снайперская винтовка калибра семь, шестьдесят два миллиметра 'Паркер-хейл' модели восемьдесят пять - с оптическим прицелом, глушителем и сошками, с коробчатым магазином емкостью на десять патронов. - Сергей присвистнул. - пистолет 'ТТ'. Все совершенно официально.

- Что со Смирновой?

- Я расспросил двух из трех бывших мужей покойной Смирновой, сказал Сергей. - Двое живут в нашем регионе - один здесь, другой в Гагре. Один парень, ее первый муж, уехал за рубеж. За пять последних лет ее второй муж, фамилия Устинов, не видел ее. Когда он узнал, что ее убили, он сказал, что это могло произойти с нею. Он сказал, что она была довольно сумасшедшей женщиной.

Александр Дмитриевич зажег сигарету, делая отметки в деле и взял чашку кофе, которую он потягивал, в то время как два потока дыма вились из его ноздрей. Он курил как длительно затягиваясь, и отмахивался от информации о раке легких.

- Устинов ничего не знал ни о каких бисексуальных отношениях, которые она, возможно, имела, но он сказал, что знал, что у нее были любовники. Он сказал, что она всегда была любвеобильной, и это для него являлось большой проблемой. Через некоторое время он решил, что так жить нельзя и он развелся с ней. Ничего интересного.

Сафонов затушил окурок в черной пластмассовой пепельнице и продолжал листать страницы дела, иногда что-то выписывая на чистый лист, лежавший рядом. Сергей продолжал:

- Муж номер три, Анатолий Липко. Смирнова вышла замуж за него спустя восемнадцать месяцев после развода номер два. Липко владеет сетью закусочных быстрого питания. Богатый. Ранее занимался риэлторством. Они были в браке два с половиной года. Этот Липко был действительно расстроен, узнав о ее смерти. Он прочитал об этом в интернете. Он сказал, что все еще любил ее. Развод был идеей Марины, и он дал ей также щедрые отступные. Но он сказал, что она не просила его об этом. Он настоял.

- А как насчет ее садомазохистких увлечений? - перебила его Светлана.

- Ему об этом ничего не было известно. Липко любил ее, даже при том, что он знал, что она ему изменяла. Он тратил на нее много денег, материальное не значило так много для нее. Он сказал, что это было печально.

- То есть их развод был беспроблемным? - уточнила Светлана. - Он видел ее потом?

- Нет, - покачал головой Сергей, - и про ее увлечения он тоже не знал. Они были такой... проблемной парой. Липко сказал, что Марина была недовольна с самого начала. Марина отчасти щеголяла своими связями с другими мужчинами, даже не пыталась быть осторожной. А что касается контактов Липко, то он утверждает, что не видел Марину в течение нескольких последних месяцев. Алиби Устинова проверяется, Липко и Смирнова - также. Липко говорит, что отсутствовал, ремонтируя свой мотоцикл в мото-клубе в Гагре, но свидетели это не подтверждают. У меня все.

- Молодцы, - махнул рукой Сафонов, - Кирилл, я на сегодня тебя отпускаю, отдыхай.

− Ну что же, если я свободен, то тогда общий привет, − он, улыбнувшись, откланялся.

Когда дверь за капитаном захлопнулась, он продолжал:

− Так, установим за ним наблюдение. Квартиру и передвижение контролировать. Получим ордер на обыск и все там вверх дном перевернем. Наверняка найдем 'трофеи' времен его службы, но я не буду удивлен, если мы найдем что-нибудь, непосредственно связанное с убийствами.

Шаров кивнул, одобряя план шефа.

− Это будут совершенно особые трофеи. Он держит их в специальном месте, хорошо скрытом. Если у него есть женщины, с которыми он остается на ночь, он не хочет, чтобы они споткнулись на этот материал. Это священно для него. Когда он будет фантазировать, он аккуратно вытащит их из укрытия.

Сафонов покашлял, словно эксперт завалил его заумными терминами:

− Две вещи. Во-первых, я хотел бы получить подробные фотографии каждой комнаты, каждого предмета мебели, книг, внутренностей всех ящиков, шкафов, все, что можно сфотографировать. Возможно мы станем удачливыми и найдем трофеи. Прекрасно. Но он проницателен, и возможно мы не получим достаточно доказательств его вины. Надо затребовать и просмотреть его военные отчеты и посмотреть, были ли у него какие-либо проблемы с его начальниками, когда он был снайпером в Чечне. Во-вторых, мы должны заняться фигурой Алины Розенбаум. Особенно ее жизнью до замужества. Изучите базу без вести пропавших лиц. Узнайте, была ли она когда-либо связана с Одесским или Смирновой. Узнайте, кто были ее подруги, помнят ли они что-нибудь, что она, возможно, говорила им о своих отношениях с мужем. Что-либо, что было связано с его личностью.

− Что относительно того, чтобы пытаться проверить его местонахождение в ночь убийства Смирновой? - спросил Платов.

Подполковник критически оглядел их всех.

− Проверим, но только осторожно, чтобы не вспугнуть его. Сергей, что с Викторией Носенко?

− А ее мы разыскать не можем, − незамедлительно ответил Платов. - по словам соседей, уехала дня три назад.

− Жаль, − вздохнул Сафонов и продолжал: − Света, как прошла встреча с психотерапевтом?

Возович не спеша рассказала во всех подробностях о вчерашней встрече.

− Этого парня мы должны изучить. Кроме очевидных фактов мы уже упомянули, было несколько вещей, которые действительно произвели на меня впечатление.

Факты о жестоком обращении с преступником в детстве, что над убийцей в детстве издевались .... Он, конечно, догадывался, что его будут допрашивать. Он перечислил различные виды психологических проблем. Скорее всего он имеет явный интерес к своему предмету. Кстати, он упомянул, что почти все его клиенты были женщинами. И еще одна деталь: когда я спросила, какой мог быть ход мыслей убийцы, он отказался сделать это. Не хотел вообще. Но когда он наконец сделал, его наблюдения были выражены в первом лице, не в третьем. То есть я попросила, чтобы он попытался поместить себя на место убийцы. Однако, выбор местоимений был значительным. Кроме того, его оценка была прекрасна, точна в каждом аспекте. Я не думаю, что это может быть объяснено посредством того, что он был психотерапевтом. Психология преступника - специальность. Если у психоаналитика не было особого интереса к этой теме, он должен сделать много усилий, прежде чем он мог обработать информацию, которую Бонго дал мне этим вечером. Но у него было готовое понимание этой точной преступной типологии.

Подполковник удовлетворенно кивнул, Шаров внимательно слушал, не перебивая.

− Интересно, − Александр Дмитриевич сел за стол. - а какое личное впечатление?

− Впечатление от Бонго как человека довольно бесцветное, − неожиданно выдала Светлана. - весь в своих фантазиях и пользуется умными терминами и замысловатыми описаниями, чтобы положить клиентку в постель. Он как-будто показывает, 'я еще более умен, чем двое таких как вы'. Он бросал вызов мне. И это - то, чего я ждала.

Сафонов, выслушав ее, внезапно возвратился к Петру. − Что-нибудь новое из лаборатории?

− Да, есть. −Петр подошел к его столу и подал отчет в желтой папке из лаборатории. - получил в восемь утра .

Телефоны звонили постоянно, поэтому подполковник переключил их на Девадзе, временно выполнявшего обязанности секретаря.

− Помните, что у нас были неопознанные волосы, собранные возле кровати Ивана Одесского. Они принадлежали Колчак, Одесскому и два вида неизвестных. Ну так вот, одни из них - искуственные волосы из акрила! От парика, грубо говоря!

− Обалдеть, − вырвалось у Светланы.

− Значит, отнюдь не факт, что Одесский был убит женщиной, − спокойно заключил Сафонов.

− Но у Одесского не было гомосексуального контакта в ту ночь, это установлено точно, − заметил Шаров.

− Я допускаю, что у них был секс втроем. Потом женщина ушла, а мужчина остался, − размышлял вслух Сафонов, глядя на эксперта.

− Но не факт, что этой женщиной была Ксения Колчак, − отозвалась Светлана.

− Тем не менее, алиби у нее нет, − сказалАлександр Дмитриевич. -тем более что она бисексуалка и игры втроем - для нее обычное дело.

− Она могла заниматься сексом с Одесским в день его смерти. И только.

− А есть ли у нее алиби при втором убийстве, Смирновой? - cпросил Платов.

− Да. Хотя... не знаю, − пробормотала Возович. Нет, никаких интимных подробностей той секс-вечеринки сообщать нельзя.

− Во сколько вы расстались?

− Не помню... в районе половины второго.

− Ну вот, а убийство совершено между тремя и половиной четвертого ночи, − шеф листал результаты экспертизы. - она вполне могла успеть в дом Смирновых.

Возович была разочарована. Она уже практически вычеркнула Ксению из списка подозреваемых.

− Розенбаум, − сказала она. - Он мог это сделать. У него был доступ к волосам Ксении.

− Подставить ее таким образом? Возможно. - Сафонов снова уставился на всех троих. - но у нас появился новый подозреваемый - этот психотерапевт.

− Он знал Колчак? - оживился Платов.

− Я думаю, сексуальная жизнь нашего доктора очень интересная, и я не тороплюсь немедленно исключать его из числа подозреваемых. - шеф включил вентилятор.

− Малореально, − бросил Сергей. - вы считаете, убийца носит парик?

− Я пока ничего не считаю, − глубокомысленно кивнул Сафонов. - но стоит проверить всех. Свяжитесь с его коллегами, ведь он дипломированный специалист, были ли у кого-нибудь какие-либо жалобы, поданные на него. Кроме того, даже при том, что он живет в богатом районе, и жители подобных мест обычно довольно молчаливы, когда дело доходит до информации друг о друге, расспросите соседей. Мы должны узнать больше о нем.

− Кстати, он сказал мне, что вероятно не имеет алиби на эти две ночи.

− И мы должны делать что-то с Ксенией Колчак, − сказал Платов, скрестив ноги.

- Она остается одной из подозреваемых, - пожав плечами, сказал Сафонов. - факты очевидны. Она была с Одесским в ночь убийства. Какого черта мы не рассматриваем очевидное: она была с Одесским, когда тот умер и что Колчак, возможно, убила его? Это действительно глупо продолжать избегать этой возможности.

- Но шеф, найдены только ее волосы. Это не доказывает, что она была с ним в момент убийства.

- Тем не менее алиби у нее нет. Мы сейчас не говорим про второе убийство, допускаю, что они были совершены разными людьми.

- Вызвал полицию Багрецкий, - упорствовал Платов.

- У Багрецкого, в отличие от нее, алиби есть. Известие о смерти Ивана она встретила довольно равнодушно. Нет ни одной достойной причины устранить ее из списка подозреваемых. Продолжайте проверять ее алиби. Узнайте, знает ли она Бонго. Допросите ее еще раз.

- Она внутренне жесткая. Она может управлять гаммой чувств от сопереживания до истерики. Она может быть тяжела, но не озлоблена. Она абсолютно женская, таким образом, ее сопротивление контакту похоже как у упрямой маленькой девочки. - примирительно заявила Светлана. - конечно, часто она ведет себя как проститутка, но, как говорится, у богемы свои причуды. Но я согласна с Александром Дмитриевичем, что было бы серьезной ошибкой исключить ее из круга подозреваемых.

Платов пролистал записную книжку. - Мы должны допросить Викторию Носенко, как только она появится на работе. Если она делала эти фото, то она в состоянии дать дополнительную информацию. Ей нужно объяснить, что ей лучше рассказать по поводу этих фотосессий, чем быть подозреваемой по делу об убийствах. - Он посмотрел на Возович.

- Да, это стоит сделать, - кивнула Светлана.

После обеда Сафонов получил ордер на обыск в квартире Розенбаума. На месту жительства исполнительного директора их уже ждал заместитель начальника райотдела подполковник Чупров, на территории которого проживал Розенбаум. Подполковник явился вместе с капитаном Камышовым, вооруженным разнообразными отмычками. Предстояло отворить тяжелые запоры в квартире, где жил Борис Розенбаум. Вместе с шефом приехал и Сергей. Уже на месте были надены двое понятых - консьерж и дворник.

Камышов, словно натренированный вор-домушник, за несколько минут ловко справился с замками.

− Начнем, пожалуй, − сказал Сафонов.

Они двинулись в гостиную. Чупров подошел к окну и потянул плотные занавески бордового цвета, после чего включил свет и просторная комната залилась неярким светом хрустальной люстры. Гостиная была богато, но безвкусно обставлена современной итальянской мебелью. Ни в одном из многочисленных ящиков секретера, тумбочек, письменного стола не было найдено ничего интересного. Они методично разобрали диванчики и кресла, этажерку с книгами, приподняли искусственную пальму, стоявшую в кадке на полу. Затем проверили рояль, шкаф с одеждой, бар с коллекцией бутылок. Чупров 'продегустировал' голландский ликер, стоявший среди батареи импортных спиртных напитков, и разочарованно скривился от недостаточной крепости.

Камышов открыл дверь в заднюю комнату:

- Прошу в спальню!

Большая двуспальная кровать была обтянута плотным желтым покрывалом, с рисунком сплетавшихся в бурном танце не то головастиков, не то сперматозоидов, увиденных в микроскоп.

- Давайте разберем этот сексодром, - сказал Сафонов. Он подошел к кровати и одним махом поднял верхнюю часть конструкции, при этом одна подушка упала на пол; Камышов помог ему закрепить поднятую верхнюю панель. Сафонов вытащил пододеяльники, наволочки, простыни и толстое шерстяное одеяло:

- Возможно, я ошибаюсь, но я здесь надеюсь кое-что найти...

Тайник Розенбаума оказался в желобе, проделанном в низу высокого ящика, прикрепленного к изголовью кровати и составлявшего часть гарнитура; обычно в таком также хранят постельные принадлежности. Ящик был поделен деревянной планкой пополам, что создавало банальное 'двойное дно'. В результате тайник был надежно скрыт от посторонних глаз; каким шестым чувством Сафонов почувствовал, что здесь может что-то быть, осталось загадкой.

Сафонов извлек из тайника два деревянных ящичка из древесины белого цвета приблизительно тридцать сантиметров в ширину и двенадцать в высоту. Оба ящичка были искусно вырезаны в арабском стиле, и Сафонов разглядел, что в пазах соединения древесина была испещрена словно от частого использования. Камышов открыл один из ящиков, и оказалось, что внутри он разделен на восемь секций, как многоэтажное здание. Все секции были нанизаны на широкий спиралевидный штырь в центре ящичка, поэтому каждую секцию можно было вытащить только подряд одну за другой; в свою очередь, каждая секция была поделена еще надвое, напополам. Не было никаких ручек к ящикам, никаких замков, никакого признака того, как ящики должны были открываться. Это была сложная, хитрая, запирающая система, с которой Камышов все еще бился на второй коробке.

- Дай-ка я попробую, - попросил его Сафонов и парень сразу отдал второй ящик. - в молодости я любил решать головоломки.

Наконец, после больших усилий и второй ящик был вскрыт, и на желтое покрывало были выложены все шестнадцать панелей, каждая из которых была поделена еще надвое, так что фактически глазам сыщиков предстали тридцать две ячейки. Сафонов встал на корточки возле кровати и стал внимательно рассматривать их содержимое.

В ячейках лежали патроны. В каждой деревянной ячейке на темно-зеленом бархате лежали патроны от винтовок, по пять в каждой, закрепленных тонкой проволокой. Каждая ячейка была пронумерована, на ней была выгравирована дата и местоположение, от Урус-Мартана до Алхан-Юрта; временной период соответствовал времени службы Розенбаума в армии. Во всех тридцати двух ячейках находились патроны, одного калибра, но отличавшихся по месту и времени использования.

- Товарищ подполковник, позовите, пожалуйста, понятых. Будем протоколировать обыск по всем правилам, - наконец произнес Сафонов.

Платов тем временем прочесал одежду Розенбаума, заглянул в ванную, просмотрел содержимое его туалетного столика, который оказался полным порнографических журналов и видео. Он не оставил ни одну бутылку неисследованной, никакую декоративную коробку нераскрытой.

- Сергей, подойди сюда, - позвал Александр Дмитриевич Платова. - нашел что-нибудь еще?

- Ничего больше.

- Тогда фотографируй все эти ящички подряд. Ничего не упусти. А я еще пройдесь по квартире.

Пока Платов фотографировал, а Камышов терпеливо вносил в протокол находки из спальни, Сафонов просматривал календарь-ежедневник в кабинете Розенбаума. Не было никаких примечаний до настоящей недели. Сафонов лично сфотографировал на мобильный записи в адресной книге.

Наконец находки по всем правилам криминалистической техники были упакованы в целлофановые мешки и мешочки. Весь обыск занял

час и сорок минут.

− Оставьте засаду, − распоряжался Сафонов. - как только Розенбаум появится, задержите его.

'- Почему вы прятали этот ящик под кроватью?

- Я его не прятал, он просто там лежал.

− Он лежал в тайнике.

− Я не хотел, чтобы его видели другие. Они могли неправильно понять.'

Сафонов стоял у окна своего кабинета и, наблюдая привычную уличную суету, слушал магнитофон с записью показаний исполнительного директора 'Проминвестбанка' Бориса Розенбаума. Голос у исполнительного директора был размеренный, слегка надменный. взрывчатый, моторный. Сафонов был не в духе. Платов ничего не смог добиться от Розенбаума.

Фонограмма - не протокол. Строчками невозможно передать тембр голоса, интонацию, напряженность устной речи. Живой, непосредственный рассказ куда лучше, чем слова в протоколе, причесанные следователем.

'- Мы видели, как Ксения Колчак исполняла перед вами танец смерти.

- Поэтому я здесь?

- Может объясните нам, что означает этот танец?

- Ну моя странная история очевидна, не так ли. Любители психочуши написали бы сто диссертаций на эту тему.'

Сафонов нажал кнопку 'стоп' и повернулся к сидевшему напротив Платову.

− Он ушел в почетную отставку с военной службы?

Сергей кивнул.

−Ты получил информацию об Алине Розенбаум?

− Да, − Сергей наклонился и перевернул страницу в блокноте, − Калинкин разговаривал с женщиной, которая провела много времени с Алиной Розенбаум в течение года, прежде чем она исчезла. Вот фото Алины, − Сергей вытащил снимок из папки и вручил ее шефу. - Она, кстати, тоже белокурая, но кроме этого я не вижу, как на могла быть связана с жертвами.

Сафонов посмотрел на Алину. Фотография была сделана за пять месяцев до того, как она исчезла. Это была цветная фотокарточка размером четыре на шесть. Алина стояла на пустом пляже, береговая линия исчезала позади нее в прибрежном тумане. Она, должно быть, бросала еду чайкам, потому что две из них колебались низко в небе позади нее. У нее был первоклассный загар, и морской воздух заставлял ее короткие светлые волосы встать на одной стороне ее головы. Она не была особенно привлекательной женщиной, но у нее было доброе лицо и большие глаза, которые немного запали, придав ей несколько печальное выражение.

− Кирилл разговаривал с двумя женщинами помимо той, с которой он теперь, у которых были сексуальные отношения с Алиной, − продолжал Платов. − И все они утверждают, что не знали, знала ли Алина какую-либо из жертв. Калинкин сказал, что думал, что они боялись говорить из-за Бориса.

Раздался телефонный звонок.

Сафонов произнес несколько фраз, посмотрел на часы, сделал примечание на ккаких-то бумагах и отдал бумаги Платову.

− Его поместили под домашний арест, − сказал Сергей, глазами пробегая пометки шефа в тексте. - мне только что позвонили.

− Я знал лично несколько человек, которые были снайперами в Чечне. Все они долго служили в разведке и были склонны быть терпеливыми, обременительными, одержимыми. Таким образом, я не был удивлен подарками коллег снайпера, за исключением их количества. После того танца Ксении, находка подобные подарков почти ожидалась.

− Что-то я не ожидал, что Розенбаум спустится вниз в вашем списке подозреваемых, − отметил Сергей.

Сафонов внимательно посмотрел на майора.

− Шаров говорит по этому поводу, что сексуально мотивированные убийцы хранят свои трофеи, − стал объяснять Александр Дмитриевич, − но патроны от снайперской винтовки это не то. Точнее не в данном особом контексте, однозначно. Здесь я согласен с Петром. Если мы исследуем убийства снайпера, хорошо. Но они ничего не значат в наших двух случаях. Я не сомневаюсь, что у Розенбаума есть проблемы, но я не думаю, что они - наши проблемы. Не в этих убийствах, так или иначе.

− Тогда наши находки ничего не значат? - удивленно взглянул на шефа Сергей. Отсутствие сна надуло его глаза и подчеркнуло его тяжелые челюсти, дав ему самообладание мягко удивленного моржа.

− К нашим случаям это не подходит. Никак. Но Розенбаум, хладнокровный, умный человек, не оставил никаких улик - семейных или других альбомов, никаких моментов с различных тусовок где он принимал участие или снимков его личной жизни, никаких писем кому-либо или от кого-либо... никаких документов личного характера вообще. Впрочем, возможно он хранит это где-то в другом месте. Есть у меня такая мысль, − он взглянул на Сергея, − кстати вы обыскивали его офис и авто на предмет интересных находок?

− Винтовка находится в сейфе, у него в офисе. Все легально, с разрешением. - Платов сложил руки на груди и стоял, облокатившись на стол, чтобы уменьшить усталые мышцы в пояснице. - Калинкин с Девадзе только что вернулись. У Кирилла большой опыт обысков. Если там что-то было, я уверен, что он нашел бы.

− Так, − стал листать свои записи Сафонов. - повторяю, ты должен поговорить с Носенко, как только она вернется. Проясни ей, что выгоднее все нам рассказать, чем быть подозреваемой в двойном убийстве.

Платов кивнул, записав.

− Во-вторых, и это важнее сейчас, − продолжал Сафонов, − нужно установить круглосуточное наблюдение за Бонго. Кого предлагаешь отрядить для этого?

Платов задумался, потом щелкнул пальцами.

− Предлагаю Варламова, − он взглянул на шефа, − молодой, выносливый, упорный, ему служба еще нравится. Он будет стараться, поверьте мне. А что насчет Розенбаума тогда?

− Сафонов покачал головой. −Нет, он - все еще главный подозреваемый в убийстве Смирновой. Продолжайте на всякий случай наблюдать и за ним. Я постараюсь, чтобы выделили еще людей.

Платов кивнул, раздумывая.

− Как часто докладывать вам о наблюдении за Бонго?

− Докладывайте, с кем он встречается, в том числе в виде консультаций. Фотографируйте все автомобили поблизости. Насчет него - если увидите что-то странное. Ладно, работайте.

Светлана вышла из кабинета, прошла вперед по коридору, уселась на диванчик около кадки с обшарпанной пальмой и набрала нужный номер. На другом конце абонент откликнулся сразу - словно ожидали ее звонка.

- Алло, - произнес знакомый женский голос, тихий, теплый, со слабой завораживающей хрипотцой.

- Ксюша, - сказала Возович. - Это снова я. Нам надо встретиться и поговорить...

До дома Ксении Колчак в Дагомысе она добралась после восьми вечера. Движение затруднял снова поднявшийся над дорогой густой туман. Туман как всегда творил свои обманы, спрятав её жилище и полностью отрезав его от моря.

Дом выглядел покинутым, но фиолетовый 'Дэу Ланос' всё-таки был припаркован перед входом. Даже если бы машины там не оказалось, Светлана знала, что Ксения находится в доме тридцать четыре и она её отыщет. Дом на Батумском шоссе был её убежищем, её логовом, бункером, её замком из слоновой кости.

Когда ворота открылись, она въехала в облицованный кирпичом внутренний двор и припарковалась около 'Дэу'. Когда она шла по дорожке к дому, Светлана уже решила, что собралась действовать, как будто ничто не произошло, а убийства прошедшей ночью не было. Так или иначе она собиралась действовать по ситуации.

Она позвонила в дверь, и через пару минут Ксения ей открыла. Она была одета в белую льняную мини-юбку и блузку. Дом был неожиданно тёмен и мрачноват, все тени в нём поглощались белыми сгустками смога. Её жилище, казалось, было выкрашено в скорбные цвета, здесь царила абсолютная тишина, и, казалось, она может протянуть руку и схватить это безмолвие.

Поскольку они сказали добрый вечер друг другу, глаза Светланы задержались немного на Ксении, и она увидела, что Колчак смотрела на нее покрасневшими глазами. Её волосы были растрёпаны, щёки вытянутые и запавшие от недосыпания: она не спала, и это было очевидно. Её лицо было заплакано. Они прошли в гостиную, где уселись на хлопковом диване.

− Я предполагаю, что ты в курсе дела, − сказала Светлана, сидя напротив Ксении. Колчак кивнула коротко, не глядя Возович в глаза.

− Я перейду сразу к сути дела, − начала Светлана, − важно, чтобы ты поняла, что то, о чем мы говорим здесь, конфиденциально. Иначе для всех, в том числе меня, будут немалые проблемы. − Она пристально посмотрела на Ксению.

− Борис Розенбаум - подозреваемый. Не единственный подозреваемый; один из них. В каждом из этих убийств имеются определенные странности. − Она сделала паузу, чтобы дать Ксении время подумать.

− Я понимаю, что Марина Смирнова говорила тебе относительно своих встреч с Борисом Розенбаумом?

Ксения кивнула.

− Что меня интересует: как Розенбауму нравилось заканчивать свои сценарии. Была ли какая-либо вещь, которую ему особенно нравилось делать, некоторая техника или физический акт? Было ли что-нибудь, что было особенно важно для него? Был ли любимый объект, вовлеченный в эти эпизоды с Мариной, любимой его 'игрой'?

Ксения отвернулась от нее и заговорила запинающимся голосом. Самоконтроль были сметен напрочь, его заменили сомнение и печаль.

− Это не всегда было одно и то же, сказала она наконец. − Не как обычный установленный садо-мазо порядок, где с помощью тщательно продуманного сценария оба партнера добиваются цели. − Она смотрела на Светлану. − Это были очень прямые, сложные вещи. Розенбауму нравилось страдать; Марине хотелось ощущать боль. Он не делал ничего особого или специального, чтобы угодить ей. Он делал то, что любил. Марина просто позволяла ему иметь свой путь. В целом, это было абсолютное слепое доверие к нему, что он ее не убьет или искалечит. Это была русская рулетка - свободный ход садо-мазо процесса без предсказуемого конца, способ, которым им обоим нравился. В общем, я не знаю, были ли у него любимые фетиши.

− Я думала, что Розенбаум встретил тебя сначала.

− Нет, я в клубе всего год.

- Что это за женщина была позавчера в баре?

- Людмила Ширяева, а что?

- Судя по увиденному мною, она является твоей любовницей.

- Кто она такая?

- Домохозяйка, кажется. Я сейчас не помню. У нее муж какая-то шишка на таможне.

− Сколько ты с ней знакома?

− Мы познакомились, когда я приезжала сюда весной. На одной из подобных вечеринок, какая была позавчера.

- Почему ты выбрала Одесского?

- Потому что мне нужна была любовь, а не секс. Я думала, что он понимает эту разницу. А как завоевывали тебя?

- Меня поимели в самом начале.

- Расскажи, как это произошло.

- Мы познакомились в суде, он защищал обвиняемого. Очень хорошо защищал - тогда он смог убедить присяжных, что обвиняемый невиновен. А я его арестовала. Его отпустили, а меня наказали.

− А что было потом?

− Разошлись по объективным причинам. Его стала интерсовать политика. Он переехал в Москву, наши встречи становились все реже, пока наконец он не сменил адрес и номер телефона. У него теперь горизонты другие - правозащитная деятельность, работа в различных комитетах поддержки политических заключенных и прочее. А я ушла в свободное плавание.

- Я вообще-то тоже не была верна Одесскому.

- Это я уже установила в ходе расследования.

- Ты знаешь, что такое секс по-моему? - Колчак легонько поцеловала Светлану в лоб.

- Что?

- Тревожное возбуждение. Словно кладешь голову в пасть единственному льву в клетке, который совершенно непредсказуем. Неужели тебе совсем не любопытно? − Она, как кошка, начинающая свой обряд ухаживания, потёрлась лицом о руку Светланы.

- А что ты сделаешь? Отведешь меня в свое логово? − Светлана слегка вздрогнула, будто Ксения ущипнула её.

- Ты удивишься, когда узнаешь, что мы можем делать с простыми кухонными приборами. - Ксения погладила Светлану по голове, словно успокаивала ребёнка, которому приснился кошмарный сон.

- Ксения... - Светлана всмотрелась в лицо Колчак.

- О чем ты мечтаешь? Ты хочешь парня? Хочешь заняться этим втроем?

- Я хочу плохого парня. - с вызовом ответила Возович.

- Хочешь узнать его имя? Я прошепчу тебе его. Света, ты мне нравишься. -- Она наклонилась к Светлане и медленно поцеловала. Жар поцелуя так и мерцал на её губах.

- И все?

- А больше ничего и не нужно. Так я познакомилась с Людмилой, потому что на ней было красивое ожерелье, с золотыми змейками и зелеными камешками.

Возович почувствовала, как по всему ее телу пробежала неожиданная волна страсти, и она, крепко обняв Ксению, вернула поцелуй.

− Пройдем на кухню, − прошептала Колчак.

Пройдя в другое крыло дома, они оказались на кухне, обновленной по последнему крику моды и производившей впечатление подземного грота. Стены были выложены декоративной плиткой цвета морской волны, а разнообразие импортной кухонной техники поражало воображение.

Ксения достала из хлолдильника бутылку водки 'Финляндия', наполнила до половины два бокала и один протянула Светлане.

− Вот, возьми, − улыбнулась она. - у тебя же закончился рабочий день.

Возович взяла бокал без колебаний.

− Разбавишь, если хочешь, по вкусу, − Ксения положила на стол два прямоугольных пакета с соками - апельсиновым и томатным.

Светлана пила молча. Розенбаум действительно накормил ее грузом лжи. Сукин сын был способен на это столь хорошо, что она вычеркнула ее из списка серьезных подозреваемых. Она как зеленый новичок проигнорировала доказательства. И все же, и все же...

− Ты знаешь, у Марины было самое низкое самоуважение из тех, кого я когда-либо знала. Она почему-то наказывала себя. Я никогда не понимала, как она могла позволить ему творить такие вещи над собой. - руки Ксении обвили шею Светланы и потянули к себе.

Светлана чувствовала, как будто Ксения непроизвольно зажгла искру, и теперь нужно было только протянуть тот электрический импульс через расстояние до формирования идеи.

Но она не могла немедленно сделать этого, и в то же время она была любопытно озадачена возникшей напряженностью, которую она внезапно почувствовала от Ксении. Она не знала, как направить свой дальнейший опрос, но не желала обидеть Ксению.

- Остановись.

- Почему?

- Это невозможно.

- Зачем же ты пошла со мной?

- Поговорить.

- О чем? О чем? О чем ты хочешь поговорить? - вспыхнула Ксения.

- Я тебе уже сказала.

- Ты хочешь знать, кто убил Ивана и Марину или какого мне было с ними трахаться?

− Сделаем так, − Светлана достигла из кармана черных латексных брюк копии трех цветных фотографий Одесского и Смирновой, растянутых на кровати, скованных толстыми кожаными ремнями, и женщиной в резиновой маске, обезьянничающей на камеру. - ты не знаешь, где и когда были сделаны эти снимки? − Она положила фотографии на стол.

−О-о, − прошептала Колчак, залпом допив свою порцию. Она качала головой, хмурясь, не торопясь рассматривая каждое фото. Ее лицо сменяли выражения удивления, любопытства и сострадания к растянутому телу Марины, которое казалось обескровленным в резкой вспышке дешевой камеры. Она еще и еще раз перебирала фото, пока не положила их назад на стол и затем налив себе новую порцию.

− Я точно не могу сказать, − сказала она изменившимся голосом. − Где ты нашла их?

− Мы нашли их в ящике в спальне Марины.

− Так, − сказала после паузы, изучив третью фотографию. − Это - студия Алисы Газаровой. Это - ее 'темница'.

Возович просияла. - Алиса Газарова?

− Да. А женщина в маске Виктория Носенко - фотограф и постоянный участник наших игр. Марина знала ее. А вообще она была подругой Алисы.

− Как это происходило?

Ксения выпила еще водки, закусив шоколадной конфетой. - Вика снимала наши оргии и сама в них участвовала. В таких случаях обычно камеру держала Алиса.

− Иван посещал эту 'темницу' очень часто? - Светлана старалась не выказывать свое волнение.

−Нет. − Ксения покачала головой и посмотрела на фото. - он редко былал там. Куда чаще там бывали Борис и Марина. Да и я тоже.

− Розенбаум знал Алису или Викторию?

− О, да. Борис знал их обеих. Он любил участвовать, а затем покупал видео и фото оргий со своим участием.

Светлана не могла поверить своей удаче.

-Ты не знаешь, как я могу найти ее?

− У нее фотоателье на Войкова. Открыто в рабочие дни. Думаю, тебе проще навести справки, − прижалась к Светлане Ксения.

Возович быстро записала полученную информацию в блокнот и сунула в карман брюк.

− Давай еще выпьем, − настаивала захмелевшая Ксения. - в конце концов ты должна мне отплатить за мою помощь тебе.

Светлана улыбнулась ей. − Это меня устраивает, − сказала она. - ты ведь хочешь, чтобы я именно так выразила свою благодарность.

Колчак подняла брови и кивнула с благодарной улыбкой. − Я не хочу, чтобы ты сейчас уходила, − сказала она искренне. − Я хотела бы стать твоим другом, настоящим другом.

−Я тоже, − сказала Возович.

Держа черный зонтик над головой, доктор Георгий Бонго стоял на задней террасе своего трехэтажного кирпичного дома и смотрел мимо края сосен в тумане дня, колеблющемся в утреннем тумане, покрывавшем все пространство до моря. Сопровождаемый большим, желтовато-коричневым лабрадором, которого он игнорировал, он сошел с террасы и прошел вдоль каменистой дорожки, которая пролегала через его владения к зданию меньшего размера, которое архитектурно повторяло его дом и которое служило его офисом. Это здание, который он претенциозно называл своей студией, было расположено ближе к дороге, чем главный дом и было расположено в среди густого кустарника, который рос по всему земельному участку доктора. Стена из деревьев обеспечивала ему уединение также и в доме. У него была частная жизнь, ему не нравилось напоминать о себе, быть на виду.

Вторые сутки доктор Бонго был в эмоциональном свободном падении, вызванным смертью Марины Смирновой - ведущие криминальных новостей весь день смаковали это убийство. Он был поражен, но сохранял присутствие духа, чтобы быстро сделать три телефонных звонка, аннулирующие его назначения на день. Он все уладил с двумя из своих клиентов, но Алиса Газарова уже уехала из своего дома, чтобы позавтракать с одним из потенциальных спонсоров постановок театра. Ее мобильный не отвечал.

Съев наскоро приготовленный бутерброд и запив его слабеньким кофе, он взял свой зонтик и в задумчивости отправился на прогулку. Он намеревался пойти в свою студию, но вместо этого теперь шел бесцельно через газон, пока он не дошел до забора, огораживавшего его владения. Здесь, под пологом деревьев, он сложил свой зонтик, снял плащ и повесил его на левую руку, заодно расстегнув верхнюю пуовицу на рубашке. Влажность была высокая и в сочетании с летней температурой это создавало эффект парника.

Лабрадор следовал за ним, не обращая внимания на дождь, пока шерсть собаки не спуталась, и сам хозяйн не промок насквозь, что его сшитая на заказ рубашка, буквально приклеилась к его телу. Наконец он остановился. Он смотрел вниз на свои туфли, покрытые лстьями, блестевшими и мерцавшими в дожде. Не отводя взгляд от них, он подошел к старому дубу. Медленно он прислонился к нему, облокатившись на него всем весом, и затем закричал, сухо, неловко сначала, потому что он не имел подобного опыта. Лабрадор сидел рядом на мокрой траве, и с любопытством, высунув язык спокойно наблюдал за кричавшим хозяйном. Бонго, всколыхнув картинки из своей памяти, вызванные неожиданной потерей, плакал как ребенок.

Он сполз на землю, погруженный в свои собственные переживания, пока его тело полностью не пропиталось влагой, пока его одежда не стала тяжелой и не прилипла к телу, пока, даже в духоте при высокой температуре, он не почувствовал, что холод появился у его позвоночника и обосновался в задней части его плеч. Поднявшись с земли, он вытер лицо от налипших волос и двинулся назад к своей студии. С лабрадором, дефилировавшим впереди него в тумане, он достиг черного хода офиса и тщательно вытер ноги о коврик. Повозившись с ключами, он открыл заднюю дверь, которая позволяла ему приходить и уходить в свой офис, не будучи замеченным клиентами, которые припарковывались спереди здания и входили в офис через главный вход.

Хладнокровный лабрадор улегся в углу с грузным вздохом, поскольку Бонго вошел в затемненную прихожую и скрылся в своем офисе.

Бонго вошел в ванную, сбросил свою пропитанную дождем одежду и принял горячий душ. Он попытался собраться с мыслями, когда он тщательно мылся. Он не хотел думать о Марине или о жизни и смерти. Он не хотел вспоминать что-либо о Марине. Когда он вышел, он вытерся и переоделся в чистую одежду, которую он держал в шкафу студии: новую пару серых брюк, недавно накрахмаленной бледно-синюю рубашку и темно-зеленый галстук. Туфли сменились сандалиями. Он подошел к бару и налил 'Чивас' с содовой и уже стоял перед зеркалом, когда он вспомнил, что пил напиток Марины, ее любимые виски. Это был нектар для нее. Она была нектаром ему. Какой ужас. Как странно, как ирреально, он чувствовал, когда он слышал, и видел, имя Марины на ярко-красных губах диктора.

Никаких подозреваемых. Хотя... чего доброго он сам, по мнению этой зеленоглазой дуры, которая вчера два часа его мурыжила своими глупыми расспросами, въедливая сучка. Ну, ладно.

Он почти допил свой напиток, когда он услышал открытие парадной двери и внезапно понял, что не включил свет нигде в офисе.

- Георгий, вы здесь? - это была Алиса.

- Да, я здесь, - отозвался он и начал включать освещение в офисе. У него не было здесь потолочного светильника, поскольку он предпочитал более мягкое освещение, с помощью настенных ламп. Он быстро допил свой напиток, поскольку он слышал ее шаги в прихожей, вот уже она появилась в дверном проеме когда он закрывал бар.

Алиса смотрела на него насмешливо. - почему нет света?

- Я только что возвратился с завтрака в доме, - сказал он. - потом смотрел телевизор.

Было мгновение, когда он хотел выболтать новости о смерти Марины. Но это был только момент, и когда он не сделал этого, он понял, что не сделает это и позже. Да Алиса и сама наверняка уже знает.

Алиса посмотрела на него и подошла к окну, где стоял Георгий. Она созерцала дождливый пейзаж в течение некоторого времени, достаточно долго, чтобы привлечь его внимание и достаточно долго, чтобы различить посторонние звуки, заполнявшие тишину: тиканье часов, шум накрапывавшего дождя, звук их собственного дыхания.

Алиса Газарова была единственным из клиентов Бонго, которого он полностью уважал. Сторго говоря, она не была клиентом вообще, как пациент психотерапевта. Бонго ее воспринимал как делового человека. Она принадлежала к социальной элите города.

В сорок четыре она была поддерживала стройную фигуру увенчанную красивыми каштановыми волосами, несколько контрастировавшими с ее серыми глазами. Она носила обтягивающие светло-синие джинсы и серого цвета блэйзер. Бонго никогда не видел ее без сережек, и они всегда были с жемчугом.

Наконец Алиса отошла от окна и уселась в одно из глубоких кожаных кресел. Бонго уселся в свое собственное кресло, скрестил ноги и посмотрел на нее. Ее ногти недавно полировались, тем же самым оттенком красного как ее помада, и когда она подняла руку и пододвинула локон обратно каштановых волос, старинный золотой браслет с бусинкой и резными фигурками свесился на ее запястье.

- Приветик, Георгий, - сказала она вальяжно. - последние новости знаешь?

'Она в курсе', понял Бонго, пытаясь казаться благоприятным и безмятежным. - Знаю. Почему ты спрашиваешь?

- Из любопытства.

- А если серьезно? - Георгию не нравилось, когда с ним играли.

- Я хочу сказать, чтобы вы были осторожнее. Спрячьте диски, которые у вас есть. Розенбаума сеогдня задержали, у него был обыск. Вами еще не интересовалась полиция?

- Приходила вчера, - хмыкнул Бонго. - какая-то Возович из ГУВД. Настырная такая, въедливая. Два часа выпытывала у меня, знаю ли я что-либо.

Газарова улыбнулась.

- Не расстраивайтесь, Жора! Сейчас необходимо на некоторое время залечь на дно, а потом мы продолжим снимать все, что вы пожелаете увидеть. Никаких табу. Да, чувствую, они будут проверять всех. На допросах - если вызовут - держитесь смело, не поддавайтесь на разные провокации, у них ничего нет и не может быть, так что, не дрейфьте! Ну, это главное...

- А вы не догадываетесь, кто это мог быть?

- Пожалуйста, Георгий. У Ивана было столько завистников в его среде, что это мог быть кто угодно. Что касается Марины... да, это очень странная смерть. Но ведь она была не только членом нашего клуба, будучи бисексуалкой, она имела свои контакты. Любой незнакомый партнер мог оказаться психом или садистом.

- Я думал на мгновение, что вы фактически знаете что-то.

- Откуда же, - Алиса взглянула Бонго в глаза. - я знаю не больше, чем вы. Полагаю, эти два случая никак не связаны друг с другом. Убийцы разные люди и не имеют отношения к нашему клубу.

- Наверное...

Когда Бонго только познакомился с Алисой, он быстро понял, что та была неординарной женщиной. Она была талантливым режиссером, поставивших несколько ярких спектаклей, и вышла замуж за богатого мужчину, владельца ликеро-водочного завода. Муж Алисы, Даниил, который был на двенадцать лет старше нее, умирал от рака в течение почти двух лет. Бонго знал, что она поместила его в больницу, доставая через знакомых мужа ему наркотики, чтобы тот мог умереть без мучений. Это было печальное испытание, которое тянулось в эдакой гротескной манере. Наконец, восемь месяцев назад, это закончилось.

- Вы хотите услышать что-то абсолютно примитивное? - сказала Светлана, улыбнувшись странно, почти нежно. - 'Рак' Даниила был сифилисом.

Она сделала паузу и как-то жалко пожала плечами.

- Правда, я никогда не была ни в какой опасности, - добавила она быстро. - Это назвали 'скрытым сифилисом' и у него был он в течение многих лет, прежде чем это было обнаружено. К тому времени это было на своей третьей и последней стадии. - Пальцы ее левой руки нервно полировали старинный золотой браслет на противоположном запястье. - Было время, когда он импортировал много коньячного спирта для завода. Он думал, возможно ... в одной из его поездок для закупок в Молдавию ... или Армению...

Бонго был удивлен, но не поражен сифилисом Даниила. Он знал, что скрытый сифилис не демонстрирует знаков или признаков до своего заключительного этапа, и часто он продолжается в течение многих десятилетий, прежде чем он предъявляет вещественные доказательства своему обреченному хозяину. Обычно нетрудно передать болезнь другому человеку. Обычно. Но Алиса сказал, что она никогда не была ни в какой опасности. Таким образом, какова была природа ее сексуальных отношений с мужем все эти годы? Георгий был потрясен.

Тогда однажды утром спустя почти два месяца после того, как они познакомились через Марину Смирнову, она пришла в его офис и предложила вступить в клуб. Закрытый. Клуб садомазохистов. 'Встречи' - 1-2 раза в месяц. Он мог выбирать - непосредственно участвовать или наблюдать. Бонго был ошеломлен. Это было самое оригинальное предложение, которое он когда-либо получал. Но это, оказалось, было только началом его неожиданностей. Если сексуальная энергия Марины Смирновой была самой естественной, он когда-либо испытывал, то у Алисы она была, конечно, самой экзотичной. К его чрезвычайному удивлению эта ухоженная и манерная женщина предложила ему утонченные удовольствия, и не только была организатором и спонсором этих мероприятий но и руководила творческой составляющей садо-мазо развлечений.

Примерно через три месяца понимание Георгием садомазохизма было глубоко изменено, преобразовано увиденным. Он понял, что предпочитает роль зрителя, наблюдающего за процессом, оценивающего его. Узнав об этом, Алиса дала ему возможность увидеть - не бесплатно, конечно, - все его затаенные и подавленные фантазии, записывая оргии участников на видео и продавая их Георгию. Алиса цинично воплощала желания Георгия, заодно расширяя круг ее и его клиентуры.

- Вы не знаете многого о женщинах, доктор, - сказала она.

Эти слова она говорила неоднократно. Чаще всего они были произнесены тоном добродушного указывания, время от времени с иронией, однажды с искренней горечью. Но всегда они были прелюдией к некоему откровению.

- Мне нравится думать, что у меня есть определенное понимание, - ответил он.

Она рассеянно, водила своими пальцами на гладких холмах ягодиц фарфоровой богини.

- Определенное понимание, - произнесла она. Она позволила своему среднему пальцу пойти под ягодицами богини Лакшми и затем остановиться между ее бедрами. Ее глаза скользили по Георгию и поймали его смотрящим на то, что она делала.

- Как, - она спросила, - вы думаете, я отреагировала на новость, что Даниил умер от сифилиса, а не от рака?

Бонго смотрел на нее.

- Вы не знали?

Она покачала головой, держа свой палец между бедрами Лакшми.

- Как же вы узнали?

- Он сказал мне - незадолго до смерти. Однажды днем - это были три часа дня, странное время, чтобы сделать такую вещь, как показалось мне позже - он попросил, чтобы медсестра вышла, и попросил, чтобы я вошла в его палату.

Она соединила руки на коленях.

- Он сказал мне это настолько ласково, как он умел. Он сказал мне, насколько огорченный он был тем, что я оказалась перед необходимостью проходить это с ним. Он говорил о своей жизни, нашей жизни. Это был очень нежный вид монолога ... для него, было это. Я тогда не произнесла ни одного слова.

Я просто подошла к нему и поцеловала его. Я поцеловала его в губы. Я засунула свой язык в его рот и дал ему самый эротический и чувственный поцелуй, который я когда-либо давала ему. И затем я повернулась и вышла из палаты. Я поехала домой, упаковала чемодан и уехала из города в течение часа, не говоря ему или кому-либо еще, куда я направилась.

Она дышала мелко, забыв о Бонго.

- Я вернулась через девять дней. Его уже не было в живых. - Она остановилась, и снова взглянула на Георгия. - я сделала для него все, что могла. Я ... до сих пор не понимаю, почему я поцеловала его тогда, - сказала она, и Бонго видел на ее лице, что память того момента мучила ее. Он давно не видел ее такой открытой, и он знал, что это стоило ей больше, чем большинству его пациентов.

- Я думаю, что вы полагаете, что Даниил понял, почему я сделала это.

- И это - то, что беспокоит вас.

- Да, вы правы,

- Вы говорите о мертвеце, Алиса.

- Как же это понимать?

- Это закончено. Он ушел. Вы никогда не будете знать то, что он думал об этом.

- Пожалуй, - сказала Алиса. Наклонившись вперед в кресле, она скрестила ноги, жемчужные серьги, вспыхнули на ней через тонкую паутину уложенных каштановых волос. - Это сейчас не имеет значения, - сказала она, великодушно улыбаясь: - Некоторое время не приходите на наши мероприятия, Георгий. Пока вся эта пена, связанная с убийствами, не спадет. Звонить тоже не стоит.

Бонго кивнул.

- Да, и с незнакомыми партнерами не устраивайте ваши игры с переодеванием, мой вам совет, - Алиса встала и взяв сумочку, направилась к дверям. - мало ли что.

Фотостудия Виктории Носенко находилась в районе недалеко от дельфинария, где улица постепено шла вниз, в сторону моря.

Многие здания здесь пустовали и домовладельцы, наконец, после долгого периода решили в пределах сдали сдавать собственность в аренду по довольно умеренным ценам. Теперь большинство небольших зданий было арендуемой собственностью, и повсюду виднелись самые разнообразные вывески, относившиеся к новым хозяевам. Улицы были неопрятны и пыльны, а асфальт не обновлялся словно с советских времен, раскаляясь под палящим черноморским солнцем. Дворы внутри густо заполонили автомобили, как внутри гаражей самых разных модификаций, так и без своего укрытия.

Платов припарковал 'Мерседес' напротив фотоателье под сенью толстой полузасохшей пальмы, оставашейся несрубленной только по недосмотру городских властей. Он посмотрел на открытые двери фотоателье, неоновую вывеску над ними и рекламные постеры в витрине.

Сергей пересек улицу, открыл парадную дверь и вошел.

Фото из базы данных не обмануло: Виктория Носенко была голубоглазой шатенкой лет двадцати пяти с маленьким носиком и тонкими губами. Она сидела на разложенном полукругом красном кожаном диване за широким низким столом в тесноватом съемочном зале, изучая какие-то фото, выбирая их из груды фотокарточек, рассыпанной по столу.

- Добрый день, могу я ненадолго отвлечь вас от работы? - раскрывая свое удостоверение, обратился Сергей к ней без предисловий.

Виктория как-то резко приуныла и, оторвавшись от фото, лежавших перед ней на столе, уставилась на Сергея.

− А в чем собственно дело?

- Я насчет Ивана Одесского и Марины Смирновой.

- Ах да, да. Ужасная трагедия. - Теперь ее голубые глазки смотрели на Сергея выжидательно. - Чем я могу вам помочь?

− Вы одна? - тихо спросил Сергей.

− Да.

− Тогда, чтобы нам не мешали, может, закроете дверь и повесите табличку 'перерыв'?

− Пожалуй.

В зале было несколько стульев, и Сергей придвинул один из них к столу, расположились таким образом напротив девушки. Носенко вынула пачку 'Салем' из кармана джинсовых шортиков и вскрыв ее, вытащила сигарету, бросив прозрачную обертку на пол. Виктория показалась Платову немного нервно истощенной, уставшей. Она, казалось, не была человеком, чрезмерно обеспокоенным здоровыми привычками.

- Сейчас меня интересует все, связанное с убитыми, - сказал Сергей и улыбнулся ей как только мог дружелюбней. - вы ведь фотограф, стало быть, наблюдательны профессионально. Начните рассказывать, что знаете об Иване и Марине, а я буду по ходу задавать вопросы.

Она тоже ласково ему улыбнулась, даже глаза на миг прикрыла, давая понять, что в полной мере оценила предложение Сергея. Но ответила:

- Видите ли, я фотограф, но несколько своеобразного склада. Мне порой приходится делать весьма специфические фотосессии. Так что лучше задавайте вы свои вопросы, а я, если смогу, буду отвечать.

Платов, как будто бы потеряв интерес к ней, стал копаться в своем дипломате, выуживая оттуда различные бумажки. В комнате воцарилась напряжённая тишина. Наконец он нашёл бланк протокола допроса свидетеля и передал его Виктории, коротко бросив при этом:

- Распишитесь в том, что об ответственности за отказ от дачи показаний и за дачу ложных показаний вы предупреждены.

Виктория высоко закинув голую ногу на ногу, кончиком тонкого пальца открыла ящичек стола, достала зажигалку и прикурила. И только выпустив первую струю дыма, чиркнула полузасохшей гелевой авторучкой.

− Только, чтобы разъяснить мне и сэкономить некоторое время, я хочу сказать, что есть некоторые вещи, которые я знаю и некоторые вещи, которые я не знаю. Я расскажу вам, что я знаю, и затем вы говорите мне, чего я не знаю. Хорошо?

Виктория несколько вызывающе стряхнула пепел от ее сигареты в направлении Сергея и несколько крупинок упали ему на штанину.

−Хорошо, − сказала она.

− Мы знаем, что вы снимали садомазохисткие оргии с участием Ксении Колчак, Марины Смирновой и Ивана Одесского. Мы знаем, что Борис Розенбаум тоже в них участвовал. Иногда с ними, иногда без них. Мы знаем, что у вас были интимные отношения с Ксенией Колчак. Мы знаем, что вы знаете об убийствах Одесского и Смирновой.

− Я их не убивала.

Платов равнодушно посмотрел на Носенко.

− Хорошо. Давайте начнем с простого вопроса.

Он достал из мешковатого бокового кармана видавшего виды серого пиджака несколько фото очень хорошего качества, запечатлевшие садомазохистские оргии Смирновой и Одесского в обществе незнакомой молодой дамы в резиновой маске. Одним движением руки сдвинув гору ненужных фотографий в сторону, Сергей положил эти новые полароидные изображения на стол перед Носенко в ряд.

− Где это было снято?

Виктория держала сигарету кверху и изучала фотографии, приближая их к себе, близоруко прищуриваясь, словно это могло иметь значение.

− У Алисы Газаровой, − не очень охотно сказала она. - в ее студии.

− Уверены?

− Уверена.

− Где находится студия?

− Там есть такой подвальчик... в общем помещение. В студии ставят различные театральные постановки, а в подвальном помещении снимают оргии. По ночам, как правило.

− Женщина на фото в резиновой маске - вы?

Носенко кивнула.

−Теперь то, что еще мы не знаем: Какие сценарии садо-мазо Борис Розенбаум любил лучше всего? Когда вы видели в последний раз его и Алексея Пескова? Как хорошо Песков знал Розенбаума?

Виктория задумалась.

− Что заставляет вас думать, что я знаю эти проклятые ответы? - выдохнула она струю дыма в потолок.

−Я говорю вам, − усмехнулся Платов. −Мы знаем.

−Да? − Носенко кивнула скептически, закурив новую сигарету. Она выжидала, нервно качая закинутую ногу. Наконец она заговорила.

− Ему нравилось наблюдать за оргиями. Участвовать в меньшей степени. Я - снимаю на видео и фотографирую, поэтому только 'разогреваю' клиента. Можно сказать, работаю 'пробницей'. Моя работа - снимать. В оргии участвуют другие.

Платов смотрел на нее безучастно.

− Ну и пусть. − Она выглядела огорченной. − Это отнимает много сил..., понимаете, на кого похожи эти люди? Я этим занимаюсь семь лет. Такие, как Розенбаум - моя клиентура. Большинство парней приезжает для мазохизма. Им нравится быть запуганными и оскорбленными, быть наказанными и униженными. - она выпустила струю дыма. − И большинство женщин тоже. Они в большинстве своем мазохистки. Та же самая вещь. Это - то, чем Марина занималась с Розенбаумом и с другими. Ксении это нравится тоже, но с Розенбаумом она доминирует. Конечно, это очень странная пара. Странная. Розенбаум только в роли подчиненного с ней, но в роли доминирующего со всеми другими. Ксения единственная в группе, которая хлещет его ремнем. Она также приводит новых девушек в группу. Она знакомится с девушками в городских клубах, приглашает их попробовать что-то новенькое, они занимаются садо-мазо играми, Газарова им платит за это. Потом приходят новенькие и все повторяется.

- В вашем клубе постоянные клиенты?

- Большинство - постоянные, состоятельные клиенты. Они доверяют девушкам, которые их хлещут, писают на них. Алиса следит за их играми, чтобы ничего такого не случилось. Но это - то, что они любят, элементы риска. Иногда они даже не устанавливают какие-либо правила или соблюдают безопасность. Алиса хорошо разбирается в том, что нужно клиентам. Именно тогда ей нужна я. Я знаю, что когда она меня вызывает и хочет, чтобы я сделала 'поострее', чтобы это было дикое шоу, то она наблюдает за происходящим через скрытую камеру в помещении, - сказала она, поджав ноги к себе.

Она зажгла новую сигарету и сделала несколько глубоких затяжек.

- Какие 'игры' вы практикуете? - спросил Сергей.

- Фистинг, римминг, 'золотой дождь' и много чего другого. У меня большой опыт в этом, я хорошо разбираюсь в всех тонкостях. Я знаю, когда игра заходит слишком далеко. Я вижу, что они часто добираются до самого предела. Я потом, для расслабления, пью пиво часами вместе с этим парнем, Алексеем Песковым, по нескольку литров. Отпускает.

Она умолкла.

- Вы знаете Пескова? Расскажите о нем.

- Песков - мальчик на побегушках у Розенбаума и Газаровой. Выполняет различные мелкие поручения. Шестерка. Несколько раз я его встречала у Газаровой в офисе. Я, кстати, его почти не знаю; вместе пить - это еще не значит хорошо знать кого-то.

- Что насчет Розенбаума? Что ему нравится у вас?

- Садо. Это - его фетиш. Однозначно. Конечно, с ним приходится нелегко. - Она смотрела на Платова. - Розенбаум психически нестабильный человек. - Виктория покачала головой. - Нестабильный человек.

- Вы сказали, что приходилось нелегко с ним. Это было и в повседневной жизни?

- У него просто больная психика. Понятно, что он чокнулся на этой войне.

- В чем это выражалось?

- У нас была стычка однажды в гостях у Алисы, но что он мог сделать? Я сказала, что вызову полицейских. И это охладило его.

- Вы слышали что-нибудь об Алине Розенбаум? Его жене?

- Борис как-то сказал, что он давно в разводе. Больше ничего не знаю.

- Значит, все эти садомазохистские забавы снимаются на скрытую камеру?

- Я уже сказала, для контроля, если что-то пойдет не так, ну клиенту станет плохо или тот накинется на девочку. Конечно, видео потом идет на продажу. Клиенты охотно заказывают, тот же Розенбаум.

Сергей записал все, как говорится, 'от корки до корки'. Теперь новая тема. Надо запустить пробный шар.

- Расскажите пожалуйста, о ваших личных отношениях с Ксенией Колчак.

Лицо Носенко выразило глубочайшее изумление.

- Я не слишком хорошо разбираюсь... В процессуальных нормах. Но разве я обязана? Об интимных сторонах своей личной жизни?..

Сергей широко ей улыбнулся.

- Виктория вы меня не так поняли! Я попросил рассказать о ваших личных отношениях с убитой. Слово 'интимные' употребили вы. Вы же понимаете, - прибавил Платов доверительно, - произошло уже два убийства. Убийства, а не кража магнитолы из машины. К тому же вы расписались, что об ответственности за отказ от дачи показаний предупреждены.

Носенко заерзала на диванчике. Видно она прикидывала, что может быть Сергею известно от Колчак и других. Наконец она приняла решение. Для начала это выразилось в том что она откинулась на декоративные подушечки и изобразила ухмылку типа: 'Ну вы же все понимаете'.

- Ну было, было - протянула она. - Да и то сказать - что было-то? Легкий лесбийский романчик, а уж вам небось наговорили с три короба! Ну что с наших людей взять! − Давно? - спросил Сергей, ощущая как ширится в нем неприязнь к этой молодой даме.

- Что давно?

- Романчик. Давно был?

− Да как сказать. До сих пор, полагаю, продолжается.

- Даже так?

- Ксения мне уже неделю не звонит, но это временное явление.

- Где вы познакомились?

- В 'Черном лисе', зимой, нас познакомил Борис. Потом мы вместе там бывали несколько раз, ну а затем уже в студии у Алисы Газаровой. Участвовали в садо-мазо играх. Ксении нравилось, когда я с ней 'работаю'.

- Вы часто бывали у нее дома?

- Несколько раз. Как правило, наутро уходила. Мне просто нравится заниматься с ней сексом без каких-либо серьезных обязательств.

- А с Одесским и Смирновой?

- Я с ними также познакомилась в клубе. Студию у Газаровой они посещали очень редко. Возможно, адрес им сообщила сама Алиса, предложив ощутить более экстремальные ощущения, я не знаю. Но с ними я общалась только как с клиентами.

- А вне клуба?

- Никаких личных отношений между нами не было, - ответила Носенко, лениво потушив окурок в пепельнице. - Как видите, я не скрываю того, что люблю как мужчин, так и женщин и они отвечают мне взаимностью. Простите, но я люблю свою работу и могу где-то увлечься.

Она нетерпеливо забарабанила пальцами по столу, взглянула на залитую солнцем улицу, на закрытую дверь и нетерпеливо оперлась рукой на подлокотник дивана, давая понять, что разговор подошел к концу.

- У меня к вам, Виктория, есть еще один вопрос.

- Если один то давайте, - согласилась она и демонстративно взглянула на часы.

- Только один - подтвердил Сергей. - Расскажите пожалуйста что вы делали в воскресенье начиная с нуля часов .

Носенко с размаху откинулась обратно на диван.

- О-о - протянула она - это уже серьезно. Вы подозреваете меня в убийствах?

- Слишком сильно сказано - ответил Сергей, пожимая плечами. - Но такой вопрос мы будем вынуждены задать всем кто так или иначе был связан с убитыми.

- Пожалуйста, - сказала она, полузакрыв глаза и раздвинув загорелые ноги, которым шли короткие шортики. - начиная с субботы до вчерашнего дня я находилась в Геленджике, на музыкальном фестивале 'Золотая волна', в качестве фотокорреспондента от журнала 'Семь нот'. Такой, знаете ли, творческий отпуск. И неплохо оплачиваемый. Ксюша помогла устроиться.

- А кто может подтвердить что вы сидели на просмотре?

- Ну зал там примерно на полторы тысячи человек. Так он был полон - люди ценят популярную музыку. - Носенко смотрела на Платова уже с откровенной издевкой.

Сергей и бровью не повел, продолжая спокойно, почти ласково:

- Вы наверное, меня не так поняли. Я спрашиваю нет ли кого конкретного с фамилией, с адресом, кто находился рядом с вами и мог бы подтвердить что вы никуда не отлучались в воскресенье и среду?

- А кто его знает, - бросила Носенко. - я у сцены работала, в зале, в фойе, на улице. Может, видеокамеры зафиксировали. Впрочем... я же в гостинице на рецепции брала ключ, там могут подтвердить. Гостиница 'Звездная'.

- Ладно, - Сергей убрал фотографии в карман пиджака и сложил листы с показаниями Виктории в папку, нашедшую прибежище на дне дипломата. - если вы нам еще понадобитесь, пришлем вам повестку.

- Понимаю, - протянула она.

− Не нужно меня провожать.

Когда за Платовым закрылась входная дверь, Виктория с досадой пнула ножку стола; часть снимков упала на ковер.

Георгий начал процесс, как будто это был тантрический обряд. Это было фактически реконструкция упражнений перед фаллической статуей в тайной секте Вратья. Признавая превосходящую духовную энергию женщины, мужчины знали, что они могли достигнуть реализации союза с богом только через сексуальный и эмоциональный союз с Вратья. Это было очень похоже, на то, что он делал. Но это было его только необычной фантазией, педантичной экстраполяцией его собственных чувств.

Он открыл пудреницу, опустил палец в сливки и начал протирать ватным тампоном под глазами. Глаза были очень важным, возможно самым важным в процессе перевоплощения. Он читал, что в Сирии глаза богини Мари были ее средствами поиска в самые глубокие пределы мужских душ. Сила глаз. Он размазывал пудру слегка, мягко. Глаза его были тонко подведены.

Тогда тональный крем. Он провел много времени, определив подходящий для него цвет, что-то достаточно тонкое, чтобы соответствовать нежному цвету кожи и все же достаточно плотное, чтобы скрыть контрастирующие темные линии. Этот мусс, этот особый мусс, был лучшим. Он осторожно нанес его на лоб и подбородок.

Основа теней для век, чтобы держать натуральный цвет кожи.

Теперь прозрачный порошок. Георгий нанес его щеточкой вокруг глаз, щек, углов носа, подбородка, щекоча углы рта. Это походило на такое небольшое баловство, но тоже имело значение.

Порошковый румянец. Это был любимый момент, он возвращал кровь к лицу, заставляя преобразованием кожи дышать снова, давая новую жизнь. Тонкий шаг, в виде реального румянца был тем, что требовалось, не создавая резкий образ шлюхи. Слишком много женщин превратили себя в шлюх в этом пункте. Они думали, что если немного хорошо, много еще лучше. Нет, требовалось мягкое прикосновение.

Тени для век. Тонкость оттенка и тонов. Здесь нужна была пастель, в духе туманного эффекта старого кино. Если внимание наблюдателя будет привлечено к теням сначала, это будет неправильно.

Карандаш для глаз. Он испробовал множество марок, прежде чем он нашел подходящую, крошечную мягкую щетку, кругловатую вещь, которая могла вращаться в его тонких пальцах. Щетины, столь же прекрасные и тонкие, они двигались как одна, установив гладкую линию рядом с глазным яблоком.

Тушь. Ничто не должно быть неряшливо. Только мелкая, изящная кривая к ресницам и один или двухтактная с цилиндрической щеткой.

Женщина была почти готова; он почти воссоздал ее, и с каждым крошечным движением она прибывала. Он просто приветствовал это, был благодарен за это и принял его как специфический подарок души. Это больше не было проклятие, чем было это в течение многих лет. Появляющаяся женщина была некоторой частью его, которое лежало в глубоких областях его души. Как только он не боролся с ее разрушащим воздействием. Но теперь она отступила.

Он взял парик платиновой блондинки и поправил пышные светлые волосы, спадавшие на его лицо. Это была прекрасная работа, как он думал. Ему понравилось то, что он увидел. Он почти улыбнулся тому, что он увидел.

Медленно оглядевшись, он смотрел на новый бюстгальтер с тщательно продуманными кружевными вставками. У бюстгальтера были маленькую чаши, и его соски показались через темноватое кружево. Это был эксперимент, в виде цепляющегося за тело спандекса, успешный эксперимент, он сказал себе, когда он повернулся в профиль и увидел, что его бесформенная грудь фактически наполнила крошечные чашки лифчика. Он поднял одну ногу вперед, согнул колено с опытной скромностью. Он был рад. Наблюдая за собой, он наклонился к углу кровати и взял пояс с подвязками, черно-белой раскраски. Вдев большие пальцами в резинку, он надел пояс через живот и сгладил его вокруг талии.

У него были годы опыта. Он никогда не пресыщался ощущением тонкого шелка, охватывавшего его ноги.

Он резко встал быстро и взял платье с вешалки. Для этого вечера он выбрал прямую юбку из искусственного шелка с немного подложенными плечами. Узором являлись тропические листья, белые на черном с черной отделкой на кромке жакета. Он надел юбку и жакет, и закрепляя жакет, он подошел к зеркалу в своей костюмерной. Георгий также вдел в уши жемчужные сережки. Наконец, из обуви он предпочел черные туфли из телячьей кожи с низким каблуком.

Он взял дамскую сумочку с края стола, и увидел в зеркале женщину, которая понравилась ему чрезвычайно. Чувствуя себя полностью непринужденно, свободным от неприятностей и напряженных отношений впервые в этот день, доктор Георгий Бонго позволил себе улыбку для зеркала, а затем повернулся и вышел на бельэтаж и спустился вниз. Он взял бы такси, выпил бы несколько коктейлей в каком-нибудь клубе, наслаждался бы несравнимым удовольствием того, чтобы просто быть собой. Тогда он пришел бы домой и пообедал.

Он поел один, конечно, ужин, который всегда покупал в кулинарии. Он подогрел еду в микроволновой печи - это всегда было полным ужином, сегодня вечером телятина со слегка обжаренными в масле овощами - и поместил его на стол, накрытый им еще утром. Сегодня вечером он чувствовал себя очень гламурным и открыл двери террасы и поел при свечах, выйдя на газон, который клонился к роще и где огни города повышались с другой стороны выше черных в свете заката деревьев. Воздух был тяжелым после дождя, но не слишком горячим, просто достаточно теплым, чтобы увеличить летнее настроение вечера. Он поставил диск с ритмами бразильской музыки, наиболее, подходящей, по его мнению, для этого вечера.

георгий пил больше, чем ел, но наконец насытившись, взял свой стакан и бутылку белого вина и дрейфовал на террасе, где он положил винную бутылку на стол из железа с мраморным верхом и сидел рядом на одном из стульев. Скрестив ноги в коленях, он чувствовал, что теплый летний воздух нахлынул на его бедра, касавшись его голой плоти. Он был опрометчив с вином, взволнованным при мысли о себе сидящем в темноте, но его мысли растворились в ритме голосов темноватых бразильских женщин чей голос доносился из динамиков в черном краю ночи.

− Георгий!

Его глаза округлились, он почти потерял сознание, эффект голоса женщины, назвавшей его имя, ошеломил его так эффективно, как будто он был поражен по голове молотком.

−Георгий? − Это был хриплый, сомневающий шепот.

Он вынудил себя очнуться. Это было на самом деле. Черт. Платье. Стакан выпал из его руки и разбился на полу террасы. Он сразу замерз. Бразильские голоса остановились, и ничто не было слышно, но его собственное сердце и шум моря где-то вдалеке. Она думала, что он был Георгием?

− Это - Рита, − сказала женщина. Она была все еще вне его поля зрения в кустарнике рядом с террасой. Почему она не приходила? Она думала, что прерывала что-то? Он застыл, даже не поворачивая голову на ее голос, только зная, где она была. Как ему выйти из этого?

Бонго попытался встать и почувствовал, чтоосколки стакана хрстят под его туфлями. Ему отчаянно было жаль, что он выпил так много вина, потому что он не мог быть уверен ни в одном из своих движений, они были слишком медленными, слишком нескоординированными. Он не мог даже быть уверен,были ли правильно то, что он делал сейчас. Он казался пьяным с ее точки зрения? На что он был похож? Что она думала?

− Я сожалею, сказала она, −но я знала, что ты здесь..., я видела огни, и я просто подошла. Я думала, что могла бы увидеть вас отсюда ...

георгий просто не мог двинуться.

− Мне неважно, если вы не одеты, − сказала она.

Однако! Какую странную вещь она сказала.

− Сколько времени вы были там?

− Нисколько, − сказала она.

георгий вообразил то, что она видела; он уселся, вытянувшись в струнку, обхватив ручки стула из черного пластика, его светлый парик, возможно, светился в темноте.

− Действительно ли правильно, если я подойду? − спросила она.

Даже Марина не видела его 'в платье'. Не после всех лет знакомства, даже после того, как Марина лежала на кушетке, надев страпон. Даже тогда, и даже после ...

−Я подхожу, − сказала она утвердительно. Георгий не мог даже заставить горло работать, чтобы возразить. Кроме того, он не знал какой тон использовать. Его сердце трепетало настолько, что он думал, что из его ушей польется поток крови.

было уже слишком поздно прятаться, углом зрения он увидел движение вокруг позади него. Он немного повернул голову, чтобы увидеть ее.

На ней были голубые широкие джинсы и хлопчатобумажный тонкий свитер на молнии. Прямо сейчас, стоя одной ступенькой ниже него, она ему казалась призраком. Он продолжал смотреть на нее, ее волосы были слегка растрепаны, она выгляжела довольно неуверенно.

− Я не забочусь о ..., я не забочусь о платье, − произнесла она, положив бледную руку на перила ступенек из известняка, ведущих на террассу. Тогда она сделала первый шаг навстречу Георгию.

− Я должна была говорить с вами ...в последний раз откровеннее, я знаю. Но мне хотелось бы продолжить контакт...

шокированный Бонго сидел на стуле и не двигался.

− Я пришла, чтобы встретить кого-то сегодня вечером, − сказала она, убыстряя шаг. − Я должна была сказать, что ... должна была сказать вам ... больше о маленькой девочке, вы знаете, обо мне... Я лгала, или это походило на ложь, потому что это никогда не выходило...

Онашла более быстрым шагом и подходила все ближе к нему. Георгий был все еще заморожен на стуле около бутылки вина.

− Но это - ничто для меня, − сказала она. −Ложь. Это все одинаково мне, все это ... все равно.

Она была уже только в шаге от вершины террассы, возможно на расстоянии в пять метров, достаточно близко для Бонго, чтобы разглядеть его лицо.

Она приблизилась к нему на маленькое расстояние, и он видел ее лицо более ясно в слабоосвещенном пространстве. Она остановилась перед ним, и ее щеки дрожали, когда она приложила усилие при улыбке, и он попытался прочитать ее глаза, расшифровать то, что она должна думать, когда она смотрела на него, и он смотрел на нее через фиолетовый туман вина и вечерние тени.

- Ты похож на моего отца, - сказала она. - знаешь, сколько мне было лет, когда он подошел ночью к моей кровати? Двенадцать.

Стоя перед ним, она начала расстегивать молнию хлопчатобумажного свитера от горловины и когда она достигла последней кнопки, ее глаза уставились на Георгия, которому понравился ее подход к встрече. Маленькое движение ее белых плеч позволило свитеру упасть на ее ноги, и она стояла перед ним, с удивительно прекрасным телом.

Она подошла к нему, поместила свои руки на его плечи, и уселась ему на колени, глядя ему в лицо, раскачиваясь в кресле вместе с ним.

- А самое главное, - сказала она, беря его руку в ее, медленно располагаясь на нем, и наклонившись, пока он не чувствовал ее тяжелую грудь против своей груди, пока он не почувствовал, что ее губы поцеловали его ухо, пока он не почувствовал теплоты ее дыхания, теплее, чем вечерний летний воздух.

− Самое главное... было ночью, мой папа лег ко мне в постель и ..., и я наслаждалась им.

Ночь субботы в адлерской больнице номер 4, неожиданно была похожа на район боевых действий. Дарья Хохлова, дежурная хирургическая медсестра в одной из операционных больницы, тянула ночную смену в больнице пять ночей в неделю больше пяти лет, и в течение того времени она видела много человеческих повреждений. Но непосредственное удовлетворение, которое она получила от помощи травмированным, ошеломленным и изумленным, найдя себя внезапно в кровавой среде опасных для жизни ситуаций, было более чем достаточной компенсацией за потраченный адреналин и постоянные видения человеческой резни, которая слишком часто приближалась к абсурдному.

К утру воскресенья Дарья Хохлова успела ассистировать при удалении ножа для колки льда, воткнутого в левую грудь двадцатидвухлетней женщины, его наконечник прошел через ее левое легкое и останавился в полутора сантиметрах от наружной стены правого желудочка сердца. Она помогала в неудачном усилии спасти жизнь женщины, которая получила огнестрельное ранение в живот, который взорвал ее поджелудочную железу и артерию в брюшной полости. Она бежала по длинным, скудно освещенным залам больницы рядом с каталкой из нержавеющей стали, запихивая правый большой палец в перерезанное горло человека, пытаясь остановить кровотечение из его правой сонной артерии; она сделала кесарево сечение роженице, увлекавшейся кокаином и спасла ребенка, у умершей от вызванных разрывом конвульсий матери; она помогла в удалении левой руки четырехлетнему мальчику, которыйвместе с родителями попал в аварию; и теперь она шла проведать квартиру, которую она сдавала, чтобы улучшить свое скудное материальное положение. Кроме тог, ее стали снова мучать судороги, которые начали изводить ее в последние полгода, и лишали возможности оставаться на ногах дольше.

Скрипя обувью, на вымытых ступенях, она оставила комнату медсестер, втайне благодаря судьбу, что она не была матерью маленького мальчика и не должна была говорить ему о его руке, когда тот проснется утром. И она волновалась по поводу судорог. Эти периоды всегда были легки, даже с самого начала, но в последнее время они стали необычно болезненными. Судороги длились восемнадцать или двадцать часов - она засекала время - но они были необычно остры. Или ей казалось это. У нее действительно не было ничего, с чем их сравнить.

Выходя из черного хода больницы, запах горячего асфальта и бензина тут же сменил ароматы больницы из хлорки и дезинфицирующих средств. Ветер принес слабый запах из мусорных контейнеров в дальнем конце двора и Дарья чувствовала внезапную тошноту. Она иронично засмеялась про себя. Кровь, рвота, моча и экскременты не беспокоили ее в течение прошлых шести часов смены, но запах гнилых отходов был черезчур для нее.

Она поспешила через двор к остановке автобуса и стала ждать, проверяя ключи от дома в своем кошельке. Утренний воздух был прохладен, и Дарья была благодарна, что освободилась в ранние утренние часы, пока солнце еще не начало беспощадно парить. Усевшись в неожиданно пунктуально прибывшем автобусе у окна, Дарья устало наслаждалсь видами утреннего города, когда автомобили еще не забили под завязку все транспортные артерии. Она жила одна в частном доме в юго-западной части города. Недавно разведясь с пропойцей-мужем, она наслаждалась своей восстановленной частной жизнью, не имея необходимости волноваться об одежде другого человека - чистая она или грязная - или его обуви, расческам, носкам, любимому блюду или футболу по телевизору или зубной пасте. Все было снова ее, только ее, и она знала, куда она поместила вещи и почему. Если бы ей стало одиноко, то она могла бы завести новый контакт, не имея необходимости волноваться о том, что другой половине это будет неприятно. Короче говоря, она вовсю наслаждалась удовольствиями эгоизма.

Когда она повернула на свою улицу, она встретила почтальона, бросавшего газеты и журналы в почтовые ящики, и услышала шум мотора неповоротливой мусороуборочной машины. Она свернула направо к своему дому, сократив путь, пройдя по влажной траве, забрала свою газету и прошла по дорожке к парадной двери ее небольшого деревянного каркасного дома. Он был окрашен в светло-зеленые тона с темно-зеленым аккуратным брезентовым навесом. Дарья делила свой дом с квартиранткой, чтобы урезать расходы, к тому же всегда переезжала на зиму в свою квартиру в Адлере. Получив быстрым переводом очередную сумму от квартирантки, которая уже длительное время не появлялась, она собиралась теперь отдохнуть одна в тишине и покое.

Открыв парадную дверь, она вошла в коридор, сняла обувь и бросила газету на диван в небольшой гостиной. Ей хотелось провести на нем несколько часов с булочкой с корицей из пекарни района и чашкой крепкого хорошего кофе. Но в данный момент все, что она хотела, это принять ванну с большим количеством душистого мыла, чтобы отмыться от ароматов отделения неотложной медицинской помощи, и затем обернуться в прохладную простыню.

Расстегивая блузку своей белой униформы, она прошла через небольшую прихожую от гостиной и повернула за угол в свою спальню. Прежде чем она включила свет, она уловила аромат духов - чужих духов. Этот факт отборазился как холодное лезвие страха, ударившего в заднюю часть ее шеи в тот же самый момент, что яркий свет от люстры отобразил голый, влажный труп женщины в ее постели, ее багровое лицо, широко раскрытые, уже невидящие глаза, и необычно упорядоченное положение покойной.

Дарью охватил неподдельный ужас.

Телефон зазвонил совершенно невовремя: когда Ксения и Светлана пили кофе на кухне у Колчак, заедая конфетами из обширных ксюшиных запасов. Маленький телевизор, закрепленный под потолком, высвечивал что-то непрерывно говорившего Андрея Малахова. Ксения и Светлана уже успели вместе принять душ и чтобы окончательно взбодриться, немного поласкали друг друга.

Мобильный задрожал на столе в четвертый или пятый раз, прежде чем Светлана взяла трубку.

− Возович слушает, − бросила она, одновременно взглянув на часы.

− У нас новый труп, − донесся голос Калинкина.

− Так... - во рту Светланы сразу стало сухо. − Что ... что относительно Розенбаума?

− Он не покидал дом со вчерашнего дня.

Светлана сглотнула слюну. − Он не выходил? Он ... что относительно Бонго? Она подперла голову рукой.

− Варламов докладывет, что он также никуда не выходил за последние сутки, − сказал Калинкин.

Возович была недоверчива.

− Действительно ли они уверены? Я имею в виду, кто был... у Розенбаума?

− Там электроника работает. Да и Макс Суржиков приглядывает.

− Блин, Кирилл, это был просто вопрос.

'Однако, получается, это не мог быть ни один из них?' Светлана была поражена.

− Есть кое-что странное в новой жертве, − сказал Калинкин. Возович была раздражена, что Кирилл продолжал говорить 'Твоего человека' и 'Твоей жертвы'. Какого черта он стал так делать?

− Жертва не живет в том доме, где она была найдена. Жилище принадлежит Дарье Хохловой, медсестре, которая нашла труп, вернувшись с работы в городской больнице номер четыре города Адлер приблизительно двадцать пять минут назад.

− Она не знает жертву? - спросила Светлана, допивая теплый кофе, смотря на разбросанную одежду, пытаясь собраться с мыслями.

− Говорит, что не знает, кто это. - сказал Сергей. − Улица Донская. Не так уж далеко от тебя.

- Обалдеть, - пробормотала Светлана. - Хорошо, я выезжаю.

Шаров с вами?

- Петр и Вазген здесь, шеф с Сергеем в главном управлении.

Светлана повесила трубку и провела пальцами по практически высохшим волосам, проклиная свалившися на нее очередной труп.

- Работа? - Ксения умела понимать с полуслова.

- Да, нужно съездить в управление, акт экспертизы прислали. - нет, не хотела Светлана сейчас рассказывать Колчак о новом трупе.

Она медленно встала и зайдя в спальню, стала одеваться. Быстро уложив растрепанные волосы, она прошла в гостиную и взяла сумку.

Ксения стояла у стенки.

- Вот что, Ксюша, - задумалась Светлана. - если тебя снова пригласят на вечеринку в садо-мазо клуб, позвони мне. Пожалуйста.

Не дождавшись ответа Ксении, она повернулась и поспешила из комнаты.

Донская улица не находилась так уж рядом с жилищем Возович, но это было в ее районе. Полиция из местного РОВД была информирована об убийствах Одесского и Смирновой и немедленно связалась с главным управлением. Светлана приехала довольно быстро; она увидела пару патрульных машин, оставленных открытыми, шум радиоэфира, маяки мигалок, некоторое количество зевак.

Светлана припарковалась позади дома, где произошло убийство, ближе не позволяли подъехать припаркованные машины. Она быстро вышла из автомобиля и проследовала к дому. Она предъявила удостоверение полицейскому, натягивавшему пластиковую ленту вокруг всего периметра двора к переднему тротуару.

- Кто-либо в доме есть?

- Капитан Калинкин в парадном, вместе с хозяйкой дома. Там еще эксперт-криминалист Шаров и еще один криминалист, в очках, забыл фамилию.

Возович кивнула. 'Вазген тоже здесь' отметила она.

Приехала 'скорая' и полицейские начали махать им, отступив от стены дома, чтобы дать проехать машине.

Светлана подошла к патрульной машине, припаркованной во дворе. Двери машины были открыты, внутренние огни делали еe освещенным пузырем, неуместным при свете дня. В машине сидела женщина в униформе медсестры. Она, увидев Возович, попыталась выйти, но крепкого сложения патрульный остановил ее.

Возович быстро осмотрела гостиную Дарьи Хохловой и бросила взгляд на столовую и кухню. Окна дома были открыты, поэтому температура была примерно одинаковой что в помещении, что на улице. Поскольку кондиционера в доме не было, влажность усилила окружающие ароматы, например затхлый запах старой мебели и стен, что было врагом такой вещи, как отпечатки пальцев.

Хохлова не была требовательным домовладельцем, не столь организованным как деловая Ксения Колчак, и при этом она не была столь же безалаберна, как Марина Смирнова. Комнаты не были в беспорядке или запущены.

Возович уже нервно напряглась в ожидании того, что она сейчас увидит, когда она прошла по коридору и зашла в спальню. Она обоняла духи почти сразу же у двери спальни, и затем она увидела бледное тело в том же самом вытянутом положении на спине, которое она уже видела два раза прежде. К настоящему времени она знала детали предыдущих убийств наизусть, и войдя в комнату, она стала искать любые отклонения от них.

Спальня была небольшой, за стеной находился санузел. У стены стоял большой шкаф без дверей так, чтобы одежда висела на стойках, открытых для обозрения. На стуле у кровати тоже лежала одежда. Кровать располаглась близко к окнам, старое деревянное кресло разделяло кровать и окно. Кресло служило самодельным столом для чтения, так как на нем были сложены журналы и несколько книг. Кроме этого, под креслом валялся халат. На прикроватной тумбочке стояли будильник, аудиоплеер и радио.

У кровати суетились Шаров и Оганян. Вазген молча осматривал покойницу мрачным внимательным взглядом. Наконец он нарушил тишину.

− Самая молодая из жертв, − отметил он. - ей лет двадцать шесть - двадцать восемь.

Светлана почувствовала себя странно. Тело женщины было ей определенно знакомо, телосложение, длинные ноги и даже пах женщины, цвет ее лобковых волос ... браслет в виде змейки с изумрудами... Ошеломленная, Светлана внимательно пригляделась к волосам женщины. Покойная была настоящей брюнеткой, поскольку у ее волос был иссиня-черный, южный оттенок, цвет туши.

− Я ее знаю, − сказала она тихо, − Знаю. − Она изучила узкое, налитое пунцовым румянцем, контрастирующее с цветом волос лицо женщины и попыталась увидеть за слоем косметики, вне искажения, ее подлинные черты.

− Я думаю, что это - Людмила Ширяева, − сказала она.

− Знаете ее? - спросил Петр.

− Я узнала... этот браслет.

− По работе пересекались?

− В клубе на днях. Я же рассказывала.

Эти смертельные случаи распространили свою странность даже на собственную жизнь Светланы. Вряд - ли она когда-либо предполагала, что однажды опознает другую женщину не только по браслету на руке но и по интимной прическе. Она помнила, как два или три дня назад влепила пощечину этой наглой и бесцеремонной дамочке на свинг-вечеринке, куда ее пригласила Ксения. Она теперь смотрела на браслет Людмилы и помнила ту сцену, когда она не дала ей увести Ксению, где-то в глубине души посчитав девушку своей 'добычей'. Тот инцидент произвел больше впечатления на нее, чем она хотела признать? Он был подсознательно замещен дальнейшими событиями, в то время как сознательно она не уделила ему долгое внимание, даже 'забыла' его? Как у нее в памяти отпечаталась вся ее фигура, если тогда зал был в полутьме?

−Это - Людмила, − повторила она, и она снова посмотрела на мраморное в свете люстры тело женщины. - что с ней?

− Я уже осматривал ее, − Оганян снял очки, быстро-профессионально исследовав тело женщины. Он переместился к изголовью кровати, рассматривая лицо покойной. - Скорее всего, это отравление, - перехватив взгляд Возович, сказал Вазген, - думаю, это - синильная кислота. Завтра вскрытие покажет; несмотря на всю современную технику, вскрытие пока ещё - самая точная область современной медицины!

Светлана смотрела на связанные толстым ремнем руки женщины; конец ремня был закреплен к спинке кровати. Ноги ее были свободны от пут и сложены вместе. У убийцы было богатое воображение.

Шаров выпрямился, некоторое время размышлял, и наклонился снова, изучая простыню вдоль краев тела с обеих сторон.

- Это все еще впитывается, - сказал он. - Вероятно, чтобы смыть следы кислоты. Он вымыл ее, использовал много воды. Было, вероятно, непроизвольное мочеиспускание и дефекация. Если это действительно отравление синильной кислотой. Он вымыл уже труп, чтобы не оставлять следов. - Шаров кивнул самому себе. - Следы кратковременной борьбы присутствуют: она сбросила одеяло на пол. Убийство произошло между тремя и четырьмя ночи. Звукоизоляция здесь хорошая, полагаю, шум никто не услышал.

Светалана отметила, что его голос стал более спокойным.

Он продолжал рассматривать Людмилу, вытянув свою широкую шею вперед, а затем нагнулся снова и затем стал изучать тело вплоть до пят. Потом, ничего не говоря, осмотрел кровать. Наконец Петр подошел к тумбочке и достал из своего чемоданчика пинцет и самозаклеивающийся пакет. Снова он склонился над телом, и пинцетом, тщательно, как хирург, взял пару волосков с простыни и положил в пакетик.

- Блондин, - сказал он.

Он отступил снова и покачал головой, его лицо приняло задумчивое выражение.

- Был ли это мужчина или женщина - анализ покажет, - сказал он. - но я почти уверен, что в случае со Смирновой и здесь - это один и тот же человек.

Все трое услышали сирены и голоса снаружи, открывание и закрывание дверей автомобиля. Занавески на окнах с другой стороны кровати вспыхивали синим и вишневым, синим и вишневым.

- В любом случае, первые результаты будут только завтра, - Петр стал снимать отпечатки по всей комнате, время от времени из-за тесноты сталкиваясь с Вазгеном. Он не позволит телу быть перемещенным, пока не проверит все.

Возович молча наблюдала изменение цвета помещения, поскольку чистый, бледный дневной свет изменял окраску сверкавшего при свете люстры, голого тела Людмилы, казалось, изменяя ее образ из мира таинственной и извращенной сексуальности к чему-то банальному и даже безвкусному, вызывая если не отвращение, то депрессию. Возович обнаружила себя несколько затронутой этим преобразованием, ее восприятием. Убитая женщина стала телом. Она была чем-то мертвым, бледная и застывшая, вещь с головой куклы, и худощавым, удлиненным туловищем, ее глаза широкими зрачками бессмысленно смотрели в потолок.

Светлана понимала профессиональную деформацию и сопротивлялась ей. За без малого десять лет службы, она видела, как чья-то мать становится 'номером дела', дочь становится 'девочкой закопанной в мусоре', сестра становится 'случаем суицида через повешение', жена становится 'женщиной в мусорном контейнере'. Однако в Светлане сохранилось сочувствие к этим жертвам, они воздействовали на ее эмоции.

Когда изучние спальни на предмет отпечатков и прочих улик закончилось, Оганян смог более тщательно знаяться телом убитой, Светлана вышла через гостиную на крыльцо двора, где голубое небо означало, что день вступил в свои права. Пара репортеров и операторов уже кружила вдоль желтой ленты, смешиваясь с группой зевак, обычной в подобных случаях.

- Это действительно, Людмила Ширяева, - сказал Кирилл, выйдя из дома. Он пил кофе из стандартного бумажного стаканчика.

Возович кивнула.

- У тебя есть какая-либо идея, почему она была здесь? - Калинкин указал своим бумажным стаканчиком на Дарью Хохлову, которая все еще сидела с полицейским и с присоединившимся соседом.

- Сейчас ее уже не допросишь, - хмыкнула Светлана.

- Я получил информацию о наших двух фигурантах, - сказал он, повернувшись к Возович. - Розенбаум, конечно же, не покидал свой дом. Электронное наблюдение потдтверждает это. Бонго никуда не выходил из своего дома, таким образом, мы предполагаем, что он находится у себя. Одна интересная деталь. В двадцать два пятьдесят у его дома припарковался бордовый 'БМВ', из которого вышла женщина, и зашла в его дом, открыв дверь своим ключом. Она еще не выходила. 'БМВ' зарегистрирован на Тимура Гладышева.

- Ты проверил Гладышева?

- Прописан в Хосте. Чистое досье, несколько штрафов за превышение скорости. Женат, тридцать восемь лет.

- Возможно, это была жена, сестра, невестка, подруга нашего психотерапевта, сказала Возович.

- Разве Бонго не холостяк?

Светлана покачала головой. Она была озабочена своими мыслями. Она считала, что ее концепция лопнула и не могла сконцентрировать свои мысли на чем-либо. И при этом она не могла не думать о мертвой женщине с золотым браслетом в виде змейки на руке.

Эксперт Оганян вышел из дома и прошелся вдоль стоявших молча Светланы и Кирилла.

- Ничего нового пока добавить не могу, - наконец сказал он, - вытащив из нагрудного кармана джинсовой куртки пачку сигарет и закуривая. - время смерти - половина четвертого утра, плюс-минус час. - Он превращал сигарету в дым быстрыми, частыми затяжками. - во рту и на вульве я нашел частички неизвестных субстанций, сейчас повезу на экспертизу.

- Ты сможешь сделать вскрытие сегодня днем?

- Чем скорее, тем лучше?

Возвич кивнула.

- Сделаю.

Оганян докурил сигарету и вернулся внутрь дома.

Они вдвоем молчали минуту, пока наконец Калинкин не прервал паузу.

- Его, возможно, нет в доме, - сказал Калинкин, говоря о Бонго.

- Тогда у нас еще остается подозреваемый, - ответила Светлана.

- Я не понимаю, если эта женщина была членом клуба, то разве она ничего не слышала об убийстве Смирновой?

- У нее, возможно, были более существенные проблемы, чем страх, - сказала Возович. - И она знала убийцу. Но не знала, что он - это он. Поэтому расслабилась, не ожидая ничего подобного.

- Мы не можем быть ответственны за группу женщин, желающих острых ощущений на свою ..., - Калинкин осекся. - черт, - он свернул мысль.

- Мы напрасно тратим время, просто стоя здесь, - оглядела двор Светлана. - мы должны что-то получить от Хохловой.

Калинкин посмотрел на нее и затем кивнул.

- Да, безусловно.

Он взглянул на нее, прежде чем она отворачивалась, и Светлана предположила, что Кирилл разделяет ее позицию.

После того, как Возович и Калинкин представились Дарье Хохловой, они попросили патрульного полицейского и соседа остаться в машине и велели Хохловой пройти с ними, чтобы поговорить. Они стояли впереди микроавтобуса экспертов, возле забора.

Дарья сложила руки и прислонила бедра к переднему крылу. Она носила маленькие утилитарные хромовые наручные часы, которые Возович видела на таком количестве медсестер, что она предположила, что они должны быть как приложение к белому халату.

- Вы знаете, кто это у вас дома?

- Я же сказала, что понятия не имею, кто это.

- Женщиной была Людмила Ширяева, - сказала Возович категорически. - Теперь ты ее знаешь.

Глаза Хохловой расширились.

- Тогда ты действительно знаешь ее? - схватила ее за руку Возович.

Хохлова хмурилась и глотала слюну, но не отвечала. У нее был бледный, почти восковой цвет лица, который она очевидно старалась защитить от палящего южного солнца. Это было у нее не от волнения, а от природы. Она в нершительности закусывала свои тонкие губы, наскоро обведенные дешевой красной помадой.

- Вы читали газеты? Заходили в интернет? - осведомился Калинкин.

Хохлова кивнула. Она прижалась к капоту, смотря вниз на землю.

- Тогда вы знаете об убийствах?

- Да,да. Я знаю Людмилу. - подчиненным голосом сказала она.

- Но вы не знали, что она должна к вам придти?

- Нет, я не видела ее уже месяца два.

- Что она делает у тебя дома, Дарья? - перехватила инициативу Светлана.

- Я не знаю.

- Может все же расскажешь, как она попала к тебе! - Светлана вплотную приблизилась к Хохловой, облокатившись рукой о стекло машины и агрессивно расставив ноги. Солнечные лучи поблескивали на ее латексных брюках. - Кстати, жертва отравлена. Ты пока главная подозреваемая, тем более, что работаешь медсестрой. Сама должна понимать, что с тобой будут очень напряженно работать.

Хохлова внезапно стала выглядеть уставшей. Она переместила ноги в белых чулках, согнув одно колено, поместив весь свой вес на другую ногу. Ее лицо имело твердое выражение перенапрягшейся женщины, которая была рядом с тем, чтобы махнуть рукой на свои эмоции. Это был предел. Она кивнула, сдаваясь.

- У нее был ключ от моего дома. Когда мы расстались, она отдала его, но я предполагаю, что ей, возможно, сделали дубликат. - Дарья провела пальцами по волосам. - Я такая дура.

- Почему вы расстались?

- Ну, я действительно не знала ее слишком долго. Четыре или пять месяцев. Я не знал о ее ... склонностях.

- Что это были за вкусы?

- Когда она начала пытаться вовлечь меня в это, я отказалась. Она предложила мне посетить ее 'темницу'. Она хотела чтобы я с ней делала разные вещи. Она даже становилась грубой в наших собственных отношениях, пытаясь заставить меня делать это. Я просто ... не могла сделать подобного. Я вижу слишком много боли в своей работе. Я не хочу его также и в своей сексуальной жизни.

- Ты не знаешь, с кем она могла встречаться здесь? Она когда-либо поступала так раньше? Войти в свой дом, в то время как ты отсутствовала? Использовать твой дом, чтобы встречаться с мужчинами или других женщинами?

- Нет. Она так никогда не делала.

- Я предполагаю, что ты не представляешь, кто, возможно, был здесь с ней.

- Не знаю, не могу даже вообразить.

- Куда она тебя водила, где находится это место?

- Где-то в старой части города. Там живет одна женщина, Алиса Газарова. У нее там студия.

- Студия? Или дом?

- Студия находится в подвале, там мы этим занимались. А наверху - офис ее театра. Газарова у них в дирекции, вроде того.

- С кем Людмила занималась садомазохизмом?

- О, черт, - сказала Хохлова устало, и Возович увидела, что слезы блеснули в углах ее глаз. - я же там была только раза два. Мм, была женщина из телевизора ..., ведущая популярная. Колчак, да. Потом Виктория - она любила в резиновой маске работать; ну и мужчина лет сорока, полный такой, кучерявый. Иван его имя. Я потом прочитала, что его нашли мертвым. - Она покачала головой. - это все, которых я знаю по именам. Был еще мужчина по имени Борис Розенбаум, но он только смотрел, сам не участвовал.

- Сама Газарова участвовала в этом?

- Нет, она делает на этом деньги. Это - ее бизнес. Она воплощает желания своих клиентов и снимает это на видео. Я думаю... она делает это, потому что это - больше ее страсть, а не бизнес.

Она согнула голову и начала потирать заднюю часть шеи.

- Ты знаешь Марину Смирнову?

- Нет.

- А Алексея Пескова?

- Нет.

- Фамилия Бонго тебе о чем-то говорит?

- Нет.

Двое санитаров разгрузили алюминиевую каталку от задней части кареты 'Скорой' и покатили по тротуару к парадной двери. Плечи Хохловой резко опустились.

- Я не верю этому. Я действительно потрясена.

Светлана отступила от Дарьи, видя, что та уже истощена.

- У тебя есть кто-то, кому ты можешь позвонить, чтобы остаться на сегодня у него? - спросила она. - Наш технический персонал лаборатории собирается поработать некоторое время в твоем доме.

Хохлова кивнула.

- Уверена. Но что относительно одежды? Я должна упаковать кое-какую одежду. Обувь. Вещи из ванной.

- Я распоряжусь, чтобы вам помогли, - сказала Светлана. - извините, что нам пришлось разговаривать с вами в таком духе. Я сожалею, но произошло убийство, и нам нужна была информация.

- Я должна буду купить новую кровать, - сказала Хохлова устало, качая головой. - Никакие силы не заставят меня спать в той постели снова. - сказала она Светлане, будто не слыша ее.

Калинкин молча повернулся и направился к служебной машине. Он уже сел за руль, а Светлана еще стояла рядом с Дарьей и отдавала распоряжения патрульному.

Офис 'молодежного экспериментального театра' Алисы Газаровой располагался в небольшом особняке на первом этаже. Раньше это здание находилось на балансе города, но года три назад его его выкупил местный бизнесмен, а в настоящий момент директор театра Карен Амбарцумян. Постановки в исполнении артистов театра произведений современных российских и зарубежных авторов получили определенную популярность и за последний год труппа много гастролировала по Краснодарскому краю и другим регионам страны. С ними как правило находился и директор, вездесущий и пронырливый Карен Ашотович, параллельно с организационными вопросами решая свои сложные коммерческие дела. Вот и в данный момент директор вместе с рядом ведущих артистов находился на гастролях во Владикавказе.

Калинкин припарковал темно-серый автомобиль отдела напротив здания театра. Проверочный звонок от интересующего наличием билетов на очередной спектакль зрителя подтвердил, что Алиса Газарова находится у себя. Они смотрели на дом в момент, когда начался очередной летний дождь и обсуждали тактику беседы с Газаровой.

Внезапно они увидели, как черный 'Ауди' сбросил скорость и остановился у театра. Его фары погасли, и автомобиль оставался некоторое время темным, пока наконец из него не высунулся человек. Ссутулившись, пройдя осторожно через грязный двор к парадной двери, он просто открыл ее и вошел.

− Клиент? - задумчиво спросила Светлана.

− Проверим, − сказал Кирилл, записав номер авто и взяв рацию. Через минуту они уже знали имя, адрес человека и историю вождения, все из которых были неинтересными. Просто обычный осетинский бизнесмен, возможно знакомый директора.

Кирилл и Светлана вышли из автомобиля и пошли к театру Газаровой. Возович шла первой, поднялась по ступенькам и позвонила в широкую стеклянную дверь. Желтый свет, горевший над козырьком в этот дождливый день, падавщий на их фигуры, делал их вид немного малярийным. Светлана настойчиво позвонила еще три раза, прежде чем дверь открылась, и она показала свое удостоверение красивой брюнетке лет сорока пяти в светло-зеленом бизнес-костюме.

− Госпожа Газарова?

− Да. − Она нахмурилась.

− Майор Возович, полиция Сочи. Я бы хотела задать вам несколько вопросов.

− Мне?

− Да, именно вам.

− Насчет чего? - Она поправила короткую прическу, показывая покрытые черным лаком ногти, гармонично сочетавшиеся с волосами.

− Вы меня впустите?

− У вас есть ордер?

− Нет, но я могу его получить. Это займет больше времени и это меня взбесит. Я приведу с собой ОМОН, который здесь все перевернет.

Женщина оценивающе посмотрела на Светлану. У нее были карие глаза, светлая кожа и полные губы. Средний прямой нос, квадратный подбородок и высокий лоб делали ее овальное лицо полным чувствености и эротизма. Она сделала капризную гримасу и отступила от двери, позволив Возович и Калинкину войти.

− А это еще кто? - указала она на капитана.

− Капитан Калинкин, ГУВД Сочи, − выставил перед собой документ Кирилл.

Пройдя по коридору и дойдя до дальней двери, они оказались в просторном кабинете. Мебель из мореного дуба придавала кабинету ощущение старины. Расчет дизайнера видимо, был направлен на то, чтобы у посетителей возникало чувство, что внезапно вернулись времена Петра Первого. Лично у Светланы создалось именно такое впечатление.

− Мы просто хотим поговорить с вами. - произнесла она, осматривая помещение.

- Черт. Вы меня арестовать хотите? - простонала Алиса, усевшись в кресло-вертушку.

- Нет. Если вы этого не хотите. Но вы должны нам помочь.

- Можно я тогда закончу собирать вещи? - Светлана и Кирилл заметили разложенный на широком столе в углу объемный чемодан с разбросанными вокруг вещами.

- Конечно.

- Куда вы, Алиса? - спросил Калинкин.

- В Турцию.

- В творческий отпуск?

- Я имею право на отдых.

- Хорошо. Вот что мы знаем. Мы знаем, что Ксения Колчак приходила сюда. Занималась здесь в вашей 'темнице'. Иногда с друзьми, с подругами. Она приводила сюда человека по имени Борис Розенбаум. - Алиса закатила глаза к потолку. − Я с вами разговариваю. Он здесь часто бывал, да?

- Время от времени.

- Кого еще приводили Ксения и Борис?

- Не помню, - равнодушно ответила Алиса.

- Вы знаете, Алиса, - сказал Калинкин, смотря ей в лицо, - Мы уйдем отсюда через минуту, но только если вы ничего не скроете от нас.

Газарова задумалась, поджав ноги, упакованные в тонкие колготки в сеточку, так, что грань ее мини-юбки убежала еще больше от ее коленей. Наконец она выдохнула:

- Иногда Ксения отправлялась по барам, снимала девчонок, приводила их сюда. Они здесь забавлялись. Иногда она меня просила присматривать за ними. Но вы знаете, как говорится, лесбиянки делают это жестче.

Калинкин легонько кивнул Возович.

- Госпожа Газарова, - серьезно начала она, - мы знаем, что вы снимали все происходящее в своей студии на видео. Следствие имеет основания полагать, что эти записи могут оказаться важной уликой в уголовном деле...

- Да? - Алиса скептически покачала головой. Она выжидала, нервно скрестив ноги.

- В уголовном деле, - невозмутимо продолжала Возович, - по факту убийства Одесского и Смирновой. Следствие располагает показаниями свидетелей, которые видели, как вы снимали на камеру садомазохисткие оргии...

Газарова закрыла глаза.

- Если судья сочтет необходимым, у вас будет произведен обыск.

Все это время Калинкин неотрывно следил за Газаровой. Глаза хозяйка офиса болезненно полуприкрыла, но ее ухоженные руки откровенно дрожали, выдавая состояние женщины.

- Где записи? - сурово спросила Светлана.

Газарова в испуге отпрянула в кресле; пытаясь схватиться за подлокотник, она промахнулась и задев рукой горшочек с цветком, стоявший рядом с креслом на декоративном столике, опрокинула его.

Но Светлане было не до смеха.

- Только не говори, что у тебя их нет! - она угрожающе склонилась над поверженной замдиректора, утратив всякую любезность.

- Я... я... - заблеяла Газарова. Взгляд ее миндалевидных карих глаз в страхе метался между Кириллом и Светланой. - Все... уже продала...

- Ты что, смеешься? - не отступала от нее Возович. - ни одной копии не осталось? Совсем ничего?

Сглотнув, Алиса то ли икнула, то ли дернулась в судороге. Наконец обреченно вытолкнула из себя:

- Есть. Только... - И замолкла.

Сзади раздался шум и глаза Алисы широко открылись. Все трое услышали его и посмотрели на полуоткрытую дверь слева, откуда доносился звук, похожий на отпирание замка.

- Алиса! Эй, Алиса! - звал человек, и затем они услышали шаги, сталкивающиеся с полом линолеума. В коридоре показался высокий, налысо бритый человек в спортивном костюме.

Газарова неожиданно вскочила на ноги.

- Алеша! Менты! Беги!

У лысого в руке появился 'Магнум'. Светлана только успела схватить Газарову за руку и пригнуться вместе с ней, как пуля сорок пятого калибра ударила в дверной косяк. Калинкин, упав на пол, увидел только мелькнувшие в дверном проеме ноги убегающего прочь человека. Поднявшись, он вытащил пистолет и двигаясь вдоль стены, осторожно заглянул в помещение, откуда появился лысый. Он увидел, как вооруженный человек стремительно убегает от дома. Ничтоже сумняшеся, Кирилл распахнул окно и вскочив на короткий подоконник, оттолкнувшись, выпрыгнул на задний двор, приготовившись стрелять.

Вместо этого его правая нога взорвалась кровавыми брызгами, острая боль пронзила все его тело и он упал на спину, словно подкошенный; от боли у него перехватило дыхание. Это Песков остановился на краю улицы, повернулся и выстрелил трижды в преследователя.

- Отвали от меня! Пусти! - Газарова с неожиданной для столь гламурной дамы силой вцепилась в руку Светланы, не давая ей высвободиться. - Пусти меня! - Алиса повисла на руке Возович, устремляя ее вниз, сковывая ее; услышав крики напарника, Светлана ударила со всей силы кулаком в нос женщину, отчего Алиса упала обратно в кресло и охнув, закрыла лицо руками.

Светлана, выхватив пистолет, со всех ног выбежала из комнаты, но не стала прыгать из окна как капитан, а покинула дом путем Пескова - выбежала по ступенькам через черный ход. Она тут же наткнулась на истекающего кровью, стонущего Калинкина.

- Ты цел?

- Сукин сын! - визжал Кирилл. - Моя нога ... черт, моя нога!

- Стой! - закричала Светлана пересекшему дорогу Пескову, бросившись вдогонку. - Стой ублюдок!

Песков бежал не оглядываясь, вдоль высокого забора из бетонных блоков, обрамлявшего местный пивзавод. На его беду, он не мог никуда юркнуть и скрыться, так как и по другой стороне улицы были заборы - только частных домовладений; поэтому он представлял собой отличную мишень.

Возович опустилась на одно колено, сделала плаксивое лицо и выстрелила раза четыре подряд из табельного оружия.

Пули взрыли землю и Песков упал на живот, лицом в траву, выронив пистолет и со стоном юлой катаясь по земле: Светлана прострелила ему икру.

- А ну, лежать, скотина! - Светлана перебежала через дорогу и с разбегу ударила ногой по голове пытавшегося подняться Пескова. Казалось, что она пнула спелую дыню, но голова Пескова только мотнулась, правда на ней показалась кровь. Затем Светлана толкнула Алексея на землю и уперлась в него коленом, выворачивая ему руку за спину, как на тренировке. Сковав плохо сознающему Пескову руки за спиной наручниками, ведомая адреналином, Возович бросилась на поиски оружия Пескова, но не найдя, бросила это занятие. Он оставила его на улице и прибежала к Калинкину, который стонал и держал свою правую ногу чуть ниже колена.

- Как ты, Кирилл?

- Вот сволочь... теперь уйду на пенсию калекой.

- Ладно, не ной. Пулю сейчас вытащат. - Светлана сорвала галстук с шеи Кирилла и стала перевязывать рану поверх брюк, чтобы остановить кровотечение. - ты справишься.

Потом она вытащила мобильный и набрала номер.

- Але, скорая? Нужна машина скорой помощи на Флотскую десять..., двое раненых ... один тяжело. Говорит Возович. Во-зо-вич...

Сафонов молча выкладывал из сейфа и раскладывал на столе один за другим материалы дела, наработанные следственной группой за последние дни. Светлана искоса наблюдала, как с откровенной неприязнью Сергей смотрел, как на столе не остается ни одного пустого места и внутренне рассмеялась.

И вот теперь они сидели в просторном кабинете шефа, подполковника Сафонова, листая разнокалиберные страницы истории жизни Одесского, Смирновой, Розенбаума, Ширяевой, спрашивая друг друга, дискутируя. Были выпиты литры кофе, вечерело за окном - правда жарящее летнее солнце сегодня целый день не беспокоило. Распустившаяся не ко времени герань распространяла по комнате свой приторный, удушливый запах. А трое людей читали протоколы допросов, показания свидетелей, характеристики, результаты экспертиз, справки, изучали фотографии... И пытались в этом с каждым днем разраставшимся бумажном омуте разглядеть по-прежнему невнятные черты человека, кого нужно было найти. В психологию которого нужно было проникнуть. Ну если не в психологию, то хотя бы в манеру поведения, в образ жизни, способ существования. Наконец среду обитания.

- Так, святая троица, - усмехнулся одними губами Сафонов, оглядывая Светлану, Сергея и подъехавшего позже всех Гочу Девадзе. - Сейчас будем с вами решать, что делать дальше. Но сначала систематизируем полученную информацию.

Платов приободрился. Если шеф усмехается, значит, дела не так уж плохи. Значит, и он считает, что следствие продвигается успешно. Александр Дмитриевич время от времени звонил по телефону, что-то уточнял, спрашивал, отдавал различные указания. Ему звонили тоже. Тогда на его интеллигентном лице незамысловато отражалась вся гамма наличных чувств: от волнения и неуверенности до надежды и воодушевления.

− Что же, про свои сегодняшние приключения Света уже рассказала. Поэтому твоя очередь, Гоча, − сказал он, затягиваясь сигаретой.

Заметив, что все на него смотрят, Гоча враз заволновался, словно неготовый студент на экзамене:

− Насчет Смирновой: алиби двух ее мужей проверено, третий в указанные сроки не пересекал границу России. Опрос подруг не дал ничего. Теперь насчет последней жертвы, Людмилы Ширяевой: свидетелей нет вообще, но одна из камер видеонаблюдения, установленная рядом с отделением 'Сбербанка', расположенного напротив дома жертвы, захватила изображением припаркованные неподалеку от дома потерпевшей 'БМВ' и джип 'Субару'. правда, с ракурса камеры номера разглядеть нельзя. Примерно без десяти четыре 'БМВ' уехал.

− Цвет?

− В темноте не разглядеть; может синий, может коричневый. − огорченно развел Гоча руками.

- Все?

- Все.

− Сережа, что у тебя? - на лице Сафонова появилось разочарование.

- Собственно, выдающихся достижений нет, - обнадеживающе начал Платов. - Я установил, что два года назад Георгий Бонго вместе с некоей Аллой Марченко зарегистрировали ООО 'Мебиус', занимавшееся психологическими консультациями. Это ООО просуществовало примерно год, после чего было ликвидировано. Я навел справки о Марченко, распечатал ее фото. Потом я стал отрабатывать соседей Бонго, но нашел только соседку, живущую через два дома от Бонго, Нино Гавашели, которая, по ее словам, живет здесь уже пять лет и видела, как весь прошлый год какая-то женщина постоянно жила у Бонго. Судя по всему, это не была его клиентка. Когда я ей предъявил фото Марченко, она опознала ее без колебаний.

- Когда она последний раз видела ее? - быстро спросил Сафонов.

- Месяцев шесть назад.

- Значит, опознала точно? -с надеждой в голосе поинтересовался Сафонов.

- Да. Категорически. У меня все.

Сергей замолчал.

- Хорошо, - внезапно улыбнулся Сафонов. - Настала моя очередь. Я два часа назад получил факс из Владикавказа. Нашли труп Алины Розенбаум.

- Ну это удача! - вырвалось у Девадзе.

- Труп найден в протекающей через окраины города мелкой речке, куда сливаются канализационные стоки из коллектора очистных сооружений, его течением прибило к берегу. Тело обнаружила местная детвора, - продолжал Сафонов, - он уже успел прилично разложиться. Лишь сегодня утром удалось идентифицировать труп. Главное, что пока удалось установить, что Алина была убита из пистолета 'Магнум' сорок пятого калибра, причем по данным экспертизы, того самого 'Магнума', из которого Песков стрелял в тебя с Кириллом, − Александр Дмитриевич посмотрел на Светлану. - кроме того, найденные в багажнике машины, на которой Песков приехал к Газаровой, следы крови принадлежат Розенбаум - более четырех лет назад она сдавала анализы крови, когда лежала в больнице с подозрением на гепатит Б, − деловито продолжал Сафонов. - собственно, так ее и опознали.

- Алину мог застрелить и этот осетинский бизнесмен, - вставил Платов.

- Не мог, он второй год сидит в СИЗО Владикавказа по обвинению в незаконном хранении оружия и вымогательстве, - шеф взял со стола новую страницу с текстом, - его уже допросили и он показал, что Розенбаум через адвоката попросил его сделать доверенность на вождение авто для Пескова.

- Как вы много успели! - восхищенно покрутил головой Девадзе.

- Теперь Песков хочет с нами договориться. Он, конечно, настоящий кусок дерьма, но может помочь нам существенно продвинуться в раскрытии дела. - хмыкнул Сафонов и глянул на часы. - Восьмой час. Пока марш по домам, завтра нам работы хватит. Я сейчас поеду к Пескову в больницу, поэтому все свободны.

- Что с Кириллом? - спросил Платов.

- Задета кость, выбыл надолго, - пожал плечами Александр Дмитриевич. - я попросил, чтобы к нам до конца следствия прикомандировали Варламова из третьего отдела.

- Что насчет Газаровой?

- Она сейчас в СИЗО. Допрашивать ее будем завтра, пусть 'дозреет', как говорится, - Сафонов уже торопливо натягивал плащ цвета бутылочного стекла.

Платов уже покинул кабинет шефа и была слышна барабанная дробь его шагов по лестнице, когда Сафонов, складывая ряд бумаг со своего стола в портфель, сказал допивавшей кофе и опершейся спиной на высокий шкаф Светлане:

- Плохи дела у нашей звезды экрана.

- Почему?

- Я получил первичные данные экспертизы из НТО; найденные волосы на кровати в доме Хохловой принадлежат Колчак.

- Ксения не могла убить Людмилу. Допускаю, что они могли встречаться в доме Хохловой в отсуствие хозяйки.

- Но у Колчак нет алиби на эту ночь.

- Она не могла этого сделать.

- Почему?

- Потому что в эту ночь ее там не было.

Александр Дмитриевич некоторое время возился с замком на своем портфеле, затем тяжело уставился на Возович. Было похоже, что он пытается сообразить, что к чему, но после долгого рабочего дня мозги отказываются с ним сотрудничать. Наконец ему, видимо, удалось ухватиться за конец этого клубка. Лицо его потемнело:

- Она была с кем-то? Она была с тобой? Ты... трахалась с ней! Не могу в это поверить! Ты что, совсем спятила?!

- Остыньте, шеф. Не стоит из-за этого вылезать из кожи вон. Не произошло ничего, что я бы не могла контролировать.

- Чепуха! Какой кошмар! Чёрт возьми, ты, действительно, озабоченная... Завтра напишешь рапорт. Лично мне. Но сначала поедешь с утра к Марченко. Она работает парикмахером в Лазаревском. Салон 'Кассандра'. Если они действительно сожительствовали, надеюсь, нароешь чего-нибудь на этого психолога.

- Психотерапевта.

- Все равно. Теперь выходи, мне кабинет надо закрывать. О, времена! О, нравы! - Сафонов зазвенел ключами, и быстро зашагал к выходу.

В отдельной палате с табличкой 'Посторонним вход воспрещен', прикованный наручниками к кровати лежал худой, налысо обритый человек. Лицо у него было словно выпиленное лобзиком - жесткое с правильными чертами. Холодные серые глаза и острые скулы в сочетании с бледной кожей придавали ему весьма мужественный вид - хоть сейчас прямо на экран. Левая нога была перебинтована и покоилась неподвижно, словно мумия.

Сафонов разложил на приставной столик протоколы, результаты экспертиз, и держа папку на коленях, строго взглянул на Пескова:

- Расскажите об убийстве Алины Розенбаум.

Песков тихим голосом отвечал на вопросы следователя.

− Еще в прошлом году Борис как-то сказал мне, что нужно убить, одного человека. Он дал мне фотографии и еще сказал, чтобы я продумал все детали.

− 'Борис' - кто это?

- Это Борис Розенбаум, исполнительный директор 'Проминвестбанка'. Последние полтора года я выполнял любое его распоряжение...

− Как вы познакомились с Розенбаумом?

− Когда я полтора года назад впервые появился в этих краях, то был совсем на мели. Промышлял грабежами, кражами. Наконец обратился к Розенбауму, как к знакомому отца. Он предоставил мне жилье, оформил машину на мое имя.

− Были ли у вас какие-нибудь личные счеты с Алиной Розенбаум?

− Нет, никаких не было.

−Тогда чем объяснить, что вы решились на ее убийство?

− Борис где-то раздобыл видеозапись, где я пленных расстреливаю на востоке Украины. Я там один год провоевал контрактником. Я у него в руках был - он про все мои делишки на Украине знал, в любой момент мог в полицию позвонить и сдать им меня. Я к тому же в розыске нахожусь в своем регионе.

− Расскажите, как произошло убийство Алисы Розенбаум.

− Борис пригласил меня к Газаровой, в ее офис в Мацесте. Переговоры проходили в студии, там такой подвал есть внизу. Борис дал инструкции, как и где встретить его жену, как кончать... И пообещал мне за это пятнадцать тысяч долларов. Половину дал сразу же, как аванс. Да еще оружие - вот этот 'Магнум'.

− Он не объяснял, почему ему нужно избавиться от своей жены?

− Алиса говорила, что Алина хотела слить информацию о Борисе его конкурентам по бизнесу, показать, какой он на самом деле жуткий извращенец. Я застрелил Алину из пистолета с глушителем в гараже у Бориса и вывезя труп за город, сбросил его в канализационный люк.

− Кто может подтвердить ваши слова относительно того, что Борис Розенбаум заказал вам убийство собственной жены?

− Учитывая мой шантаж той видеокассетой, я догадывался, что Борис хочет потребовать от меня что-то серьезное. Поэтому я попросил Алису Газарову установить в студии записывающие устройства. Пленку с видеозаписью я спрятал в тайник.

− Где находится тайник?

− В моем доме, в Адлере.

− Вопрос: в каких отношениях вы с Алисой Газаровой?

− Да, мы любовники. Нас познакомил Борис у него в офисе. Мы планировали покинуть страну, но поодиночке, чтобы Борис ничего не заподозрил, а воссоединиться уже за границей.

− Знаете ли вы Ивана Одесского, Марину Смирнову, Людмилу Ширяеву, Викторию Носенко?

− Я знаю только Викторию. Она, как и Алиса, неоднократно просила меня подвезти до дому участников садомазохистских оргий, которые устраивались в студии у Газаровой.

− Вы сами участвовали в них?

− Нет, ни разу. Меня это не интересует.

Когда Георгий открыл глаза, чтобы увидеть игривые лучики солнца, просачивающиеся через трещины плотных жалюзи в своей спальне, он был охвачен хаосом мыслей. Высокий, белый потолок комнаты плавал в туманном мире, наполняемым утренним светом. Он помнил, что Рита была около него, прежде чем он фактически почувствовал ее, и затем, запомнив, он ощутил вес ее на матрасе, хотя он фактически не трогал ее. Он протянул правую руку и поместил ее в ягодицы Риты. Он мог чувствовать, что она была гола под одеялом, и от формы и угла ее тугого бедра, он мог сказать, что она закинула ногу на него. Он поправил ее ногу на себе. Так значительно лучше. Несмотря на духи он обонял стественный аромат ее тела, более умеренный, менее сладкий.

Она еще крепко спала. Он задержал дыхание и наблюдал, как двигается во сне ее тело. Дыхание ее было ровным.

Георгий вдруг подумал, что она была воплощением всех женщин, которых он когда-либо пытался затащить в постель, Рита была фактически первой, остаточное изображение прототипа, аномалия, столь экстраординарная, что она стала парадигмой.

Он мог полагать, что она больше не знала различия между действительностью и ее собственными фантазиями. Она говорила правду, которая была правдой Риты, правдой в голове Риты.

Он мог полагать, что прошлая ночь никогда не происходила, что он не видел, что она сделала вещи, которые она сделала, но только желала их пылко, так пылко, что они стали чем-то большим, чем мечты.

Медленно он поднимал свою левую руку и смотрел на накрашеные ногти. Неудобное чувство страха возвратилось, покров неопределенного воспоминания; - или это было предупреждение - чего-то трагического.

Бонго попытался поместить себя в контекст момента. Он пощупал голову. Парик свалился. Нерешительно он вытер пальцем губы, и он испачкался темно-красным. Шевелясь под одеялом, он чувствовал, что был гол, и затем он знал, что его правая рука была все еще лежала на ягодице Риты. Он поднял другую руку над собой. Смотря на свои ногти, он обозревал потолок. Это был мир перехода, от фантиазии к действительности.

Он осторожно убрал правую руку с нее и осторожно наклонился над ней.

Она была экстраординарной, более красивой, чем какая-либо другая женщина, которую он когда-либо знал.

Георгий поцеловал спину Риты между лопаток. И затем он стал целовать ее все нижн и ниже вдоль позвоночника.

Он мягко поместил левую руку под ее живот выше лобка и нажал мягко, чтобы перевернуть ее. Он увидел розовые, конические соски, когда она перевернулась на спину. Бонго поцеловал ее пупок, чувствуя колкость ее коротко подбритых треугольником волос лобка напротив его кадыка.

- Что вы делаете? - спросила она.

Бонго вздрогнул. Он оторвал глаза от ее пупка и встретил ее пристальный взгляд. Ее выражение лица передавало спокойствие, а устойчивый пристальный взгляд, напомнил ему неловкость при их вчерашней встрече.

- Где ваш парик?.

Ее голос был невозмутимый, даже агрессивный. Это было дико и экстравагантно. Она смотрела на него сине-серыми глазами, которые были немного разширены. Георгий отметил снова ее асимметричный рот, и едва заметные морщины на углу одной стороны рта. Все те часы, когда он воображал ее неодетой, воображал способами, которым он верил, не подготовили его к действительности. На сей раз его воображение потерпело неудачу.

Он лежал между ее ногами, опершись локтями на простыне по обе стороны от ее бедер, ее лобка напротив его груди, и в мягком свете комнаты, он наблюдал ее глаза с красновато-коричневыми веками. Были вещи в тех глазах, которые он хотел обнаружить, вещи, которые он хотел испытать, новые вкусы, он был уверен, что никогда не знал прежде.

Она не спускала глаз с него и достигла ногтями его подбородка, продолжив по его напомаженному лицу, утренним щетинам его бороды, больше не скрытой косметикой, по щекам, испачканными потекшей тушью. Ее угрюмые сине-серые глаза, наблюдали за этим, наблюдая ее собственные руки и ногти.

Когда она достигла вершины его головы, она переместила руки к спине, и задержала его лицо у ее живота, прижав его губы к ее пупку, поскольку он чувствовал, что она подняла лобок против его горла.

- Тайны, - она сказала хрипло. Они цеплялись друг за друга, и она потянула его на себя, он спрятал лицо в ее светлых волосах, волосах как ароматной паучьей сети. Сопротивляясь внезапному желанию обладать ею, он сконцентрировался на разрешении ей взять его; он сконцентрировался на медленном темпе их общения.

Когда Георгий вышел из душа и пришел в спальню с полотенцем вокруг талии, он обнаружил, что Рита уже высушила волосы и сидела голая у окна.

Он не знал, что она чувствовала, как это будет для нее теперь. Для него это было закончено. Осторожное чувство неловкости, которое характеризовало его повседневную жизнь, возвратилось, и он уже снова был психотерпаевтом Георгием Бонго. Он знал, что она услышала, что он вошел в комнату, но она не озиралась, когда он открыл свой шкаф, его другой отдел. Он привык к этому, годы жизни трансвеститом сделали его приученным к подобным переходам, но в этот момент он чувствовал, что это было неискренне. Таким образом, он пошел на компромисс. Он надел повседневные шелковые брюки, но оставил контрастирующую шелковую рубашку, которую он оставил расстегнутой.

Босой, он подошел к ней, затем взял стул и сел рядом. Тем не менее она не озиралась. Он скрестил ноги в коленях и мельком взглянул на подстриженный газон. Вялое дыхание теплого воздуха, проникавшего через открытые окна и яркий солнечный свет, заставило его смотреть искоса.

Он смотрел на нее. У нее не было малейших самозапретов. В этот момент она внезапно повернула голову и поймала его смотрящим на нее.

- Знаете ли вы, что я - бисексуалка? - спросила она, откинув сбившиеся на глаза волосы.

- Я не знал этого.

- Вы удивлены?

- Нет.

Она улыбнулась. Бонго был застигнут врасплох. Это был первый раз когда-либо, что видел ее улыбку.

- Вы предполагали?

Бонго покачал головой.

- Я не предполагал. Я почти ожидал это.

Ее улыбка быстро исчезла.

- Это часто происходит, что женщины, которые были жертвами кровосмешения отец-дочь, являются бисексуалками, или даже чаще лесбиянками, - сказал он. - Это происходит чаще, чем вы могли бы думать.

Рита смотрела искоса на него, положив подбородок на свои голые колени.

- Тогда можно сделать психологический вывод.

- Какой?

- Загрязненная ее отцом как ребенок, она отклоняет мужчин в пользу женщин.

- Нет, - Бонго покачал головой. - Вы неправы. Это совсем не очевидно.

Глаза Риты стал полузакрытыми. Георгий мог почти физически ощутить ее вызов.

- Комплекс Персефоны, - сказал он.

- Персефоны?

Бонго кивнул.

- Как в греческой мифологии. - Он кивнул снова. Богиня весны.

- Да, я помню, - Она закатила глаза вверх. - Мм, она была унесена в подземный мир...

- Аидом.

- Богом подземного мира.

- Ее дядей.

- О, действительно? - Рита оживилась. - Что-то, связанное с весной, - сказала она, наморщив лоб.

- Ее матерью была Деметра, богиня земли и плодородия. Когда ее дочь была украдена, Деметра была разъярена и земля стала бесплодной, пока Зевс не вмешался и вынудил Аида позволить Персефоне возвращаться к ее матери на земле. Но Аид не бросил навсегда. Одну треть каждого года она должна возвращаться к нему. Когда она это делает, земля прекращает быть плодородной. Все время пока она с Аидом, Персефона жаждет своей матери, и ее предназначение, чтобы вновь и вновь переживать эту тоску много раз во всей вечности. Перед соблазнением мать и дочь были неотделимы. Соблазнение разрушило ту связь навсегда.

Хотя он хотел быть более неофициальным с Ритой, Бонго почти механически перешел в язык своего профессионального поведения. Как многие мужчины, он имел привычки - и запреты - и Рита была видом существа, от которого он подсознательно защитил себя.

Бонго сделал паузу. Рита ждала его новых объяснений фиксированным, бесстрастным пристальным взглядом. Это выглядело, как будто она выключила все свои эмоции, хотя факт, что она была абсолютно неподвижна, противоречил ее повышенному интересу. Было что-то жалостное в отсутствии чувств в ее лице. Георгий почувствовал это.

- В течение многих лет моей практики, - сказал Бонго, - большинство моих клиентов были женщины. Большинство этих женщин были или лесбиянками или бисексуалками. Некоторая их часть были жертвами сексуального насилия в детстве, главным образом кровосмешения.

Рита очень медленно двигала пальцами ног и наклоняла голову вперед, чтобы положить подбородок на вершины голых коленей. Это было ее единственное движение, и это было сделано таким способом, что напомнило Бонго движения кошки.

- Кровосмешение - очень сложная вещь, - он продолжал осторожно. Глаза Риты оставались полуприкрытыми. - Если это происходит очень рано в жизни девочки, это формирует небьющуюся связь, которая всегда лежит в основе последующих сексуальных отношений с мужчинами.

Георгий сделал паузу, удивленный смыслом растущего предчувствия, хотя у него не было намерения остановиться.

- Одна из основных трагедий кровосмешения отца-дочери - ущерб, который нанесен связи матери-дочери. Когда кровосмешение начато рано в жизни маленькой девочки, эта связь прервана намного ранее, чем это обычно происходило бы при естественном курсе эмоционального развития девочки. Отношения с матерью сокращены и навсегда оставляют дочь с интенсивной тоской по лелеющим отношениям с другой женщиной. Этот ранний перерыв с матерью естественен для маленьких мальчиков, но не для маленьких девочек, приложение которых к их матерям обычно расширяется в течение более длинного периода ... кроме случаев кровосмешения. Как Персефона, похищенная ее дядей, по сути, человеком, подходящий на роль отца, девочка - жертва кровосмешения оторвана слишком рано от ее матери ее отцом. Она навсегда отмечена двойными ранами отеческого предательства и материнской потери. Как Персефона, жертва кровосмешения обречена возвратиться, через память, к ее отцу, который является ее предателем, ее злоумышленником, ее возлюбленным - к Аиду, символическому аду. Память и вина будут преследовать ее неумолимо всю ее жизнь, если она не будет учиться справляться с дисбалансом своего воображения.

Приняв вечером ванну, Светлана почти сразу рухнула на постель и сама не заметила, как заснула. Утром ее разбудил звон будильника, огласившего приход нового дня и намекнувшего на то, что пора браться за работу. Сквозь задернутые шторы безжалостно просачивался яркий солнечный свет. Пора вставать. А делать это, как обычно, не хочется.

С трудом поднявшись с кровати, Светлана сунула ноги в теплые тапочки и пошлепала в ванную. Самое подходящее, хотя и неприятное средство в таких случаях - контрастный душ. Постояв попеременно под ледяными и очень горячими струйками, Возович насухо вытерлась большим синим махровым полотенцем и прислонилась в стене, прислушиваясь к своему состоянию. Ах, это неважное самочувствие - пришло время для 'Тампекс'. Покончив с гигиеническими процедурами, Светлана пришлепала назад в спальню, сбросила тапки, надела тонкие белые трусики и стала делать упражнения на растяжку, разогревая группы мышц. Садиться на шпагат ей не составляло труда.

Кофе уже успел остыть до такой степени, что его можно было пить, не обжигаясь. Достав из холодильника шоколадное масло и джем, Светлана сделала несколько бутербродов и умяла их, запивая кофе. Теперь можно одеваться и приступать к работе.

Вернувшись в спальню, Светлана извлекла из шкафа несколько вешалок с одеждой и принялась выбирать наиболее подходящий на сегодня наряд. День обещал быть солнечным, но прохладным. Выбрав из всего имеющегося то, что не требовало глажки, она быстро оделась.

На все это у нее ушло не более пяти минут. И теперь на Светлане красовались черные кожаные штаны и рубашка с длинными рукавами, а также лоферы на низком каблуке. Напоследок она подкрасила губы и посмотрела на себя в зеркало. Светлана понравилось свое отражение. Похлопав себя по обтянутой черной кожей попе, она взяла со столика светлую вместительную сумочку. Набросив ее на плечо, она вышла из квартиры и спустилась к 'Ниссану-примере'.

Она вела машину не увеличивая скорости, так как поездка ее успокаивала и расстояние давало возможность спокойно поразмышлять. К тому же над дорогой сгущался туман, и спешка могла обернуться аварией. Впрочем, вскоре туман начал потихоньку рассеиваться, так что у Светланы появилась возможность ехать чуть быстрее. Но после поселка Уч-Дере начался серпантин: по такой дороге транспорт стал двигаться с черепашьей скоростью.

Крутя руль, она размышляла над тем, о чем следует спрашивать подругу Георгия - Аллу Марченко. За этими думами незаметно пролетела вся дорога. Вот уже и въехали в Лазаревское. Еще считанные минуты - и Светлана уже подъезжала на своем 'Ниссане' к нужному дому.

Парикмахерская располагалась на первом этаже жилого дома. Дом скорее напоминал небольшой коттедж, но только на несколько хозяев. Он был выстроен из красного кирпича, покрыт черепицей и даже снабжен декоративными решетками на окнах первого этажа. Возможно, кто-то когда-то строил его именно для себя, но, передумав оставаться в данном районе или городе, решил продать. Выгоднее всего это получилось сделать по частям, разбив коттедж на квартиры.

Остановив машину на небольшом заасфальтированном и огороженном участке, где уже стояло несколько авто, Возович вновь посмотрела на дом. Прямо к нему от мини-стоянки была проложена широкая дорожка, вымощенная гладкими круглыми камнями. Их для большего эффекта вкопали в землю на разную глубину, так что создавалась иллюзия натурального ландшафта. По краям дорожку украшал ярко-зеленый газон.

Войдя в непрезентабельный холл со стенами грязно-желтого цвета, Светлана заглянула в зал.

Здесь интерьер был посовременнее, хотя тоже не ахти. Старую краску сменили стеновые панели из светлого пластика. Зеркала и столики словно не менялись лет двадцать пять, а вот кресла радовали модным дизайном. Вообще, надо сказать, что мастера 'Златовласки' сохранились здесь с тех же советских времен. За маникюрным столиком сидела угрюмая тетка и листала каталог какого-то продовольственного магазина. Несмотря на начало рабочего дня, одно из кресел уже занимала отчаянная клиентка, решившая, несмотря ни на что, воспользоваться услугами парикмахера. Перед креслом стояла высокая, плечистая баба с косынкой на голове. Она ожесточенно орудовала ножницами. Клиентка сидела смирно, видно, не рискуя лишний раз пошевелиться.

- Простите, - произнесла Светлана, оглядев тетку и плечистую бабу, -Алла сегодня работает?

Дама с косынкой посмотрела на Светлану и вместо ответа неожиданно заорала:

- Алка! К тебе клиентка пришла!

Не дождавшись ответа, она снова 'включила сирену':

- Алка, уснула, что ли?! Слышь, клиент к тебе.

Из подсобного помещения вышла женщина лет тридцати. Возович как-то сразу почувствовала, что это и есть Алла. Посмотрев на даму с косынкой, та брезгливо спросила:

- Чего орешь?

- Не видишь? Тебя клиент дожидается, а ты таскаешься непонятно где, - объяснила плечистая баба.

- Ну и зачем кричать? Слышу я, не глухая, − вздохнула женщина. Видно было, что она переживала не лучший период своей жизни.

Она была одета в какие-то линялые, запыленные джинсы и несвежую малиновую кофту. На ногах были видавшие виды сандалии. Женщина выглядела довольно неряшливо. Это проявлялось как в несвежей одежде, так и в абсолютно неухоженном лице и теле: ногти были неровными, неполированными, на лице отсутствовал макияж, зато приторный запах дешевого дезодоранта сразу распространился по помещению.

Тем временем женщине указали на Светлану, мол, вот она тебя дожидается, и она заспанным голосом буркнула:

- Садитесь в кресло. Что вы хотите? Стрижку или прическу?

- Мне нужно поговорить с вами, - Возович сняла с плеча сумочку.

- Поговорить - это к психоаналитику, - зевнула Алла. - А в парикмахерскую за красотой приходят! Выбирайте услугу, а уж после этого и поговорить можно. В качестве бонуса!

Теперь заржали все обитатели салона. Профессиональный юморок был тут в чести. Светлана вытащила из сумочки свое удостоверение и продемонстрировала стоявшей у кресла Алле:

− Сначала все же поговорим, а там видно будет, хорошо?

Тетка-маникюрша и плечистая баба умолкли.

Алла заколебалась.

− Относительно чего? − Она медленно проговорила.

− Я не думаю, что здесь нам уместно разговаривать. Может, найдем другое помещение?

Алла оглянулась по сторонам.

− Пожалуй. Здесь ушей лишних много, нам не дадут толком пообщаться.

Они направилась в подсобное помещение. Миновав туалет, они вошли в тесную комнатку, состоявшую из стола, нескольких стульев, платяного шкафа и двухконфорочной электроплитки. На завешенных плотной материей окнах была та же декоративная решетка.

− Я работаю в следственной бригаде, расследующей серию убийств в городе, − сказала Светлана, усевшись напротив Аллы за стол. - мне надо задать вам несколько вопросов по поводу Георгия Бонго.

− Понятно, − сказала Алла. - только дело-то интимное, сугубо личное...

− Алла, − гнула свою линию Возович, − если вы настаиваете, мы можем пригласить вас к нам, официально, повесткой. Вам предложат как свидетелю расписаться в том, что об ответственности за дачу ложных показаний вы предупреждены. Вот тогда уже вы будете обязаны нам рассказать все, что знаете. В этом случае мы вас будем вызвать регулярно. Допросы будут многочасовые, а у вас работа, клиенты... К тому же он вам не близкий родственник, если уже совсем по закону.

Марченко покосилась на Возович и фыркнула. Светлана молчала, чувствуя, что теперь она все же будет говорить.

− Я с ним уже полгода, как не встречаюсь, − выдавила она наконец.

− Сколько времени вы встречались с Георгием?

− Чуть больше полутора лет.

− Вы жили с ним?

− Да. Выполняла кроме того, все обязанности по дому.

− Что он обычно делает по вечерам? Он регулярно гуляет?

− Я не знаю.

− Вы когда-либо встречали какую-либо из его клиенток?

− Нет.

− Вы интересовались его профессиональной деятельностью?

− Нет.

− Почему вы расстались?

− Это мое личное дело.

− Он гомосексуалист?

Марченко немедленно не ответила, но она не казалась потрясенной этим вопросом. Она размышляла над ним. Она смотрела на дверь, где яркий свет полудня бросил путь через паркетный пол от порога двери к ее стулу, в то время как ее ум был определенно занят вопросом Возович. Снаружи, день вступал в свои права, доносились голоса детей, игравших под сенью деревьев, шум моторов автомобилей. Руки Марченко покоились на ее коленях, но они не выдавали ее беспокойство. Наконец она заявила:

− Георгий - талантливый психиатр, знает много о человеческой натуре. − Она наклонила голову к Светлане. - Вы тоже знаете много о человеческой натуре. Георгий очень любезный человек, всегда очень щедрый. Но иногда, он думал, что я глухая и слепая. Понимаете, во время уборок в его доме, поскольку я фактически выполняла роль домохозяйки, я убиралась в его спальне. В его белье.

Алла сделала паузу и начала рассматривать свои руки. Она подняла их немного и слегка погладила свои бедра, как будто она решила продолжать.

− Ему нравятся женщины, именно женщины. У меня свободные взгляды на секс, я не ревнивая. − Она улыбнулась немного, как будто подтвердила свою более раннюю точку зрения. Потом она сдвинула брови и нахмурилась.

− Но в его спальне наверху есть два очень больших шкафа. Один из них полон костюмов, джинсов, рубашек, всей его одежды. Другой, ну... в общем, он полон женской одежды и там есть полка с париками. У него еще там есть два очень крупных отдела. Один из них переполнен его нижним бельем и другими личными вещами. Другой заполнен женским нижним бельем. Он держит свой одеколон в своем отделе с несколькими другими вещами, ряд щеток одежды, ряд щеток обуви. Он - очень щеголеватый человек, если вы знаете. В женском отделе полный набор духов и косметики. Большое их разнообразие. В течение долгого времени я думала, что у него от его любовниц, и что эта женская одежда и косметика были их. Но вскоре я поняла, что это было не так. У него было много женщин - друзей, но они же не могли все иметь тот же самый размер или использовать одинаковую косметику. Таким образом, мне стало любопытно, и я начала следить. Косметика регулярно использовалась. Платья часто носили. Платья были все одинакового размера, довольно большие. Почти все − вечерние платья. И время от времени появлялось новое платье, а старое, менее стильное исчезало.

Светлана лихорадочно записывала информацию, полученную от Аллы.

− Откровено говоря, я стирала женское нижнее белье, когда у него не было никаких там женщин в течение многих недель.

− Когда вы это заметили? Ну, в первый раз?

− Не помню уже.

− Таким образом, вы знали все это время, что он переодевался в женскую одежду?

− Я случайно узнала, а позже до меня дошло, что это так.

− Какого цвета парики у него? - Светлана еле сдерживала волнение.

− Только светлые, блондинистые.

− Сколькоих у него?

− Несколько, может пять.

− Вы когда-либо видели его в женской одежде?

Алла засмущалась, отодвинувшись на стуле.

− Однажды, − сказала она. - прошлым летом. Я приехала раньше обычного и услышала музыку на террасе. Я зашла в столовую и посмотрела в окно. Он был там, весь наряженное, пьющий вино и бродивший взад-вперед на террасе в вечернем платье.

Она покачала головой, вспоминая.

− Вообще-то, он не добродушный человек. Он - немного ... в стороне. Часто он напряжен, озабочен. Отчасти неприветливый. Но в то время как я наблюдала за ним, мне было отчетливо ясно, что он был полностью непринужденен. Он не был неловким в том платье. Он был изящен! Да, я была просто загипнотизирована им. Георгию было удобно и он был раскрепощен. Я полагаю, что ему нравилось быть женщиной. Намного удобнее.

Она повернулась к Светлане снова.

− Таким образом, вы понимаете, что я имею в виду? Гомосексуалист? Нет, не думаю. Я сказала бы, что его личная жизнь с женщинами довольно успешна. Но человек одевается как женщина. Все время. Он не гомосексуалист, однако.

− Вы очень наблюдательны, − сказала Возович. − Я думаю, что ваша информация нам сильно поможет.

− Вы упомянули офис Георгия. Вы когда-либо встречали кого-нибудь из его клиентов?

− Я видела их, но не встречала.

− Вы видели их в его доме?

−Да.

− Как вы знали, что они были клиентами?

− Он разговаривал с ними, как психотерапевт.

− И тем не менее вы думаете, что у него были сексуальные отношения с ними?

− Да.

− У Вас есть какая-либо причина полагать, что его сексуальные отношения с женщинами, которых он приводил, были в любом случае необычны?

− Необычны? Нет. Но это была главная причина, почему мы расстались. Я к этому нормально отношусь, но не могу принять от своего партнера.

- Таким образом, вы знаете много о женщинах, так? - сказала Рита. Она все еще держала подбородок на голых коленях, обернув руки вокруг ног.

- Я знаю много о некоторых типах женщин.

- Некоторые типы?

Бонго кивнул.

- Жертвы кровосмешения отца-дочери, - сказала Рита.

Бонго кивнул. Затем он подумал про себя, что возможно, он меньше всего знал о Рите. Она была уникальна, и этот отчетливый смысл, не следовал из аргументированных выводов, или от анализа. Скорее это было инстинктивное чувство.

- Что ты знаешь обо мне? - спросила Рита.

- В целом?

- Нет. Я определенно. Как подкатегория упомянутого тобой психологического типа.

Георгий поймал аромат влажной, нагретой солнцем травы, и это казалось ему столь же эротичным, как ароматная плоть Риты. Внезапно он подумал о себе стоящим с другой стороны комнаты, смотрящим на себя и Риту. Это была интригующая картина, и ему понравился способ. Ее, голую. Светлую и голую, созданную в высоком открытом окне как женщина эпохи Возрождения с пейзажем, растягивающимся мимо нее в ранней летней жаре.

- Вы склонны к самоизоляции, - сказал Георгий, - переместив свое внимание от выпуклости направленных наружу ее бедер к ее глазам. - Я сказал бы, что у вас нет близких взрослых женщин - друзей. Вы можете быть хорошей матерью и женой, хотя вы, возможно, не так нежны, как вы могли бы быть.

Бонго распрямил ноги и поставил свой стул ближе к ней. Она повернула лицо немного так, чтобы ее рот был скрыт коленями, и она пристально смотрела бы на него за их вершинами, как будто она шпионила за ним. Он наклонился вперед только немного, пока его губы не затронули -только затронули - переднюю часть ее коленей.

− Вы - мечтательница, − сказал он хрипло. − Вы - навязчивая маструбаторша. Вы - хроническая лгунья. У вас есть долгая история ненависти к самой себе, с которой вы часто имеете дело, проектируя враждебность. Вы колеблетесь между подавлением ваших сексуальных чувств и случайным потворствованием им. Вы не доверяете своим собственным желаниям и потребностям. У вас есть кошмары, иногда сильные, сексуального характера. − Он сделал паузу. − Я предположил бы, также, что ваши сексуальные опыты с женщинами часто были волнующими ..., и в тех случаях ... вы предпочитали мазохистскую роль.

Она не отвечала, когда он закончил, но осталась неподвижной, смотря на него через вершины ее коленей. Бонго ждал.

−Я думаю, что вы частично правы, − сказала она застенчиво. Она вытянула ноги перед собой и скрестила их в лодыжках. - Даже в большей степени.

Ее грудь смотрела на него, оба розовых соска, маленький треугольник волос на лобке, выглядывавший из-за ее ног.

− Что ты думаешь об этом? − он спросил. − Что ты думаешь об этом?

Рита заплакала.

Бонго расценил это спокойно, незатронутый ее болью, невнушаемый очевидным беспорядком ее эмоций.

− Вы должны понимать, − его собственный голос, стал немного хриплым, хотя он не знал почему,− вы не ответственны за свои биологические ответы. Если кто-то тронет вас определенным способом, если кто-то будет стимулировать вас сексуально, то ваше тело ответит независимо от того, кто стимулирует вас. Ответственность за то, что вы почувствовали, лежит на вашем отце, не на вас. Он злоупотребил доверием, столь же старым как человеческий род. Он ответственен за ваш ответ, являющийся несоответствующим, потому что источник стимула был несоответствующим.

Георгий остановился. Именно так он стал психотерапевтом, ища ответы на такие вопросы. В конечном счете он добрался до конца своих поисков, и они дали ему его степень доцента. Таким образом, он начал скрываться позади щита мудрости, и он начал объяснять вещи, которые он сам до конца не понимал. Но люди верили ему, особенно женщины, которые всегда так стремились верить, и он потерял уважение к ним, потому что они были так легко обмануты и потому что они хотели обманываться.

Рита уставилась на него.

- Клинические данные свидетельствуют, - сказал он автоматически, цитируя учебник, - что некоторые женщины отвечают на травму кровосмешения, отклонив гетеросексуальность в ранней взрослой жизни, или еще позже. Они становятся бисексуалками или исключительно лесбиянками.

Он уже говорил это? Он повторял себя?

Рита смотрела на него скептически.

- Иногда, когда кровосмешение включает двойственные эмоции - когда положительные чувства удовольствия, сосуществуют с отрицательными нарушения совести, травма часто больше чем тогда, когда опыт полностью негативен.

Он не полагал, что сказал это прежде. Он выкладывал формулы клинической психологии как автомат, возвращаясь к механическому знанию, чтобы избежать его собственной эмоциональной суматохи.

- Когда девочка становится женщиной, она никогда не прощает себя, хотя она, возможно, задвинула свое подсознательное так, чтобы она больше не помнила. Она все еще преследована непрекращающимся, непонятным беспокойством, которое напоминает ей о чем-то ужасном, что она сделала. Это проявляется в определенные моменты, обычно во время напряжения.

Рита отвела взгляд от Георгия и без преамбулы начала говорить.

- Я действительно не держу ... негативных чувств к моему отцу, - сказала она. - Люди не могут жить без некоторой любви, некоторой привязанности. Если он искал его от ребенка ..., я просто считаю ... невозможным осуждать его.

Она щелкнула глазами Бонго и продолжала: - он всегда был нежен ко мне. Даже после того, как я стала старше, и мы имели половую связь, он был добрым, нежным, любящим.

Бонго наблюдал за ней. Она лежала. Как в прошлый раз, когда они говорили и она сказала ему о ее отце - был ли это ее отец, а не отчим? - грубо проникшим в нее. Тогда она произнесла, 'После лежания неподвижно и некоторой отдышки, он выйдет из меня, наденет штаны и уйдет без слов и как всегда'.

Как всегда.

- Возможно это не был вид любви, которую я предполагала иметь, - продолжала Рита, - но это была вся любовь, которую я получала. И я предполагаю, что он тоже получал от меня любовь. Я не думаю, что для людей возможно жить без любви, и если они не получают этого, тогда они замещают это чем-либо. Если у вас не будет подлинной вещи тогда, то вы создадите что-то, чтобы занять ее место. Вы будете лгать себе, убедите себя, что та вещь не поддельная, что она подлинная.

− Что относительно мести? − внезапно прервал ее Бонго.

Рита умолкла.

− Вы никогда не хотели мести? − Бонго упорствовал.

− Рита посмотрела на него.

− Нет, − сказала она. - это бы мне не помогло.

Она была умна. Она знала отлично, что он хотел достичь как психотерапевт. Георгий решил, что он уже сделал достаточно для нее, и теперь хотел удовлетворить свое собственное мужское любопытство.

− Он был в парике! Понимаете? − кричала Светлана в мобильный, направляясь назад в Сочи. Покинув парикмахерскую и Марченко, она говорила с Сафоновым. - У него есть блондинистые парики. Главное, надо узнать, волосы, найденные на месте убийства Одесского, волосами от одного из его париков.

Возович притормозила, поскольку она обгоняла колонну грузовиков, изрыгавших черный, масляный дым. Когда последний остался позади, она продолжала кричать в трубку, наблюдая задвижением в стело заднего вида.

− Так как у нас нет образца париков Бонго, нужно добыть ордер на обыск в доме у этого трансвестита.

− Подъезжай в управление, − донесся довольный голос шефа. - мы достали пленки с записью разговоров Розенбаума с Песковым насчет убийства его жены Алины. Теперь Розенбауму понадобится очень хороший адвокат.

Майор Платов стоял у окна кабинета Калинкина и наблюдая привычную уличную суету, слушал магнитофон с записью показаний Алексея Пескова.

Платов нажал кнопку 'стоп' и стал листать протоколы допроса свидетелей, допрошенных им за последние дни. Наконец он позвонил в дежурную часть ИВС, где содержалась Газарова, и попросил привести заключенную из третьей камеры на допрос. Положив трубку, он подошел к сейфу, достал металлическую фляжку, глотнул водки из горлышка, чтобы снять усталость, зажевал мускатным орехом, чтоб, значит, отшибло запах спиртного, и стал дожидаться прихода арестованной.

'В болтологию с этой дамочкой я пускаться не стану, - решил он, - пощупаю, чем она дышит, что надумала, сидя в камере'.

Взвизгнула ржавыми петлями дверь, пропуская надзирателя и Алису. Надзиратель положил перед Платовым квиток вызова и неслышно удалился. Газарова тупо мазнула майора сонным взглядом, даже не кивнула, стояла с отсутствующим видом, словно лунатик.

Платов сказал очень вежливо:

- Добрый день, Алиса Михайловна. Прошу садиться.

Газарова уселась на выдвинутый стул и взяла предложенную сигарету.

Платов подошел к ней, дал прикурить, затем отошел к своему столу и тихо спросил:

- Как вы себя чувствуете, Алиса?

Газарова была сильно раздражена. Ее темные волосы с темно-рыжими корнями были растрепаны, выглядя, словно она не предпринимала ни малейшую попытку пригладить их за все время, пока она была в камере. Ее нос был ушиблен и несколько распух. Наложенный на него пластырь делал ее похожей на спортсмена, получившего травму.

- Я уже разговаривала со своим адвокатом, - сказала она язвительно. Она затушила сигарету в металлической пепельнице. - Мы собираемся предъявлять иск чертовому сочинскому полицейскому управлению. Эта полицейская сучка ударила меня. Это законно? Вы слышите? - Ее протяжный звук выражал скулящую невиновность. Она продемонстрировала, как Возович ударила ее кулаком и опрокинула пластиковый стакнчик с водой из кулера. - будет предъявлен иск за все. Плюс компенсация морального вреда за эмоциональное потрясение.

Платов слушал Газарову молча, не перебивая и не комментируя ее словоизлияние, делая при этом вид, что ему до фени все вопли подозреваемой.

- Я уверен, что ваш адвокат позаботится об этом, - равнодушно сказал Платов.

- Безусловно! - воскликнула она и ее глаза наиболее хорошо отобразили ее состояние. Она была разъярена.

- Вы подозреваетесь в соучастии в убийстве Ивана Одесского, Марины Смирновой и Людмилы Ширяевой. Предлагаю рассказать все, что вам известно о преступлениях, об обстоятельствах дела.

- Я не буду отвечать ни на какие вопросы.

- Мой шеф, господин Сафонов сказал мне, что вы уже обсудили свою ситуацию с ним. Он говорит мне, что вы вместе с адвокатом пришли к соглашению с ним и прокуратурой о вашей роли в этом расследовании. Он говорит мне, что вы согласились ответить на вопросы об одном из ваших клиентов. - Сергей взглянул на Алису. - Я не могу гарантировать, что вы полностью избежите ответственности, но дело о соучастии в убийстве будет против вас закрыто.

Глаза Газаровой сузились.

- У меня между прочим довольно много, как вы говорите, 'клиентов' среди представителей так сказать, вашей профессии. Полковник Николаев - знаете? Не знаете?! Ну как же, из следственного комитета! Депутат Куксов из 'Единой России'. Знаете ли, многие серьезные с виду люди хотят,, чтобы их высекли резиновой плеткой, оскорбляли и унижали. Да, им хочется, чтобы над ними доминировали!

'Ну все уже ясно - думал Платов, уставившись на Алису. - Ясно что ты - богема, со связями и что с тобой надо обращаться аккуратно как с фарфоровой статуэткой. Неясно только одно: зачем мне все это нужно объяснять? Просто так чтобы я знал свое место? Или ты чего-то опасаешься?'

- Мне нужна информация только об одном клиенте.

- Что за клиент? - усмехнулась Алиса, наливая новый стакан воды.

- Георгий Бонго.

Газарова нахмурилась.

- Не знаю такого.

- Он, вероятно, использует вымышленное имя. Он знал Одесского и Смирнову. И Людмилу Ширяеву. Он врач-психотерапевт.

- Он любитель садо-мазо?

- Мы предполагаем это. Это - то, что мы хотели бы получить от вас.

- Не помню такого. Опишите мне его.

- Ему - сорок два года. Рост примерно метр восемьдесят. Брюнет кавказского типа, хотя он явно не кавказец. Он - трансвестит. У него темные волосы, но ...

- Носит блондинистые парики, дорогие вечерние платья, и его лицо всегда покрыто толстым слоем косметики, - ухмыльнулась Алиса. - Он называет себя Елена Некрасова. Лена. Он настаивает на Елене, но я называю его за глаза Ленкой. Этот шутник − лучший трансвестит, которого я когда-либо видела. У него такой стиль, делает вид душевного человека.

- Почему он приезжал к вам?

- Чтобы смотреть. Любит наблюдать, что женщины делают на скорую руку друг на друге. Большинству подобных Бонго, нравится видеть мужчин. Ну, фактически, большинство трансвеститов, которых я знаю, являются геями. - Алиса пожала плечами. Она отпила воды и продолжала. - Но его притягивают женщины. Он сидит позади поляроидного зеркала, пристально наблюдая за актом. Иногда я наблюдаю за ним. - Газарова с усмешкой взглянула на Платова. - В студии у меня есть место и для наблюдения за зрителями, таким образом, я могу посмотреть, что они делают. Так вот, Елена...Георгий просто сидит там и смотрит. Словно это - кино. Я подразумеваю, что он не показывает эмоции, ничего. Словно он смотрит, допустим, документальный фильм о дайвинге. Он ничего не показывает.

- Как часто он приходит?

- Каждые шесть или восемь недель.

- Сколько времени он остается?

- Примерно час.

- Он бывал более часто в последнее время?

- Да нет, пожалуй.

Платов приблизился к Алисе.

- Когда он наблюдает за девочками, он делает что-нибудь особенное? Я знаю, что вы сказали, что он просто сидит там, ничего не делает, но что точно он делает? Он держит руки на коленях? Он скрещивает ноги? Жует резинку? Потирает руки?

Газарова угрюмо взглянула на Сергея.

- Вам целый психологический портрет давай, - поразмышляв, сказала она. - ему нравится, когда девчонки писают друг на друга, во время или после акта. Тогда он дергается, словно у него судороги.

- Вы могли видеть лицо Бонго, когда он делал это?

- Лицо?

- Какого было его выражение?

- Я не знаю. Я имею в виду, у него всегда было много косметики на лице.

- За кем он наблюдал? - Сергей поменял сторону кассеты в магнитофоне. - Кем-либо в особенности?

- Да. За Ксенией Колчак. Ему нравилось, когда ее мучали, унижали.

- Она знала, что он наблюдает за ней?

Газарова улыбнулась.

- Нет, ни в коем случае. На этом все основано. Он платил мне именно за это. За анонимность.

- А за другими женщинами?

Она покачала головой.

- Ему еще нравилось наблюдать за Викой Носенко и Людой Ширяевой. Видите ли, у меня было, вероятно, единственное место в городе для такого вида вещей. Это же явно не широко распространенный вид развлечения. Я была рада разрабатывать эту 'золотую жилу'. Я раньше занималась подобным в Ростове, в Саратове. Но здесь богаче клиентура.

- Бонго все время приезжал один?

Алиса подняла голову и уставилась на Платова.

- Пару раз вместе с Ритой Гладышевой.

- Это была его подруга?

- Не знаю. Но она стоит выше Георгия. Домохозяйка, супруга владельца сети аптек на побережье. Обеспеченная дама. Вроде, разведена. Очень опытная женщина, как оказалось. Любит доминировать, что с мужчинами, что с женщинами. Очень изящна.

- Георгий когда-либо демонстрировал особый интерес к ней?

- Нет, вроде.

- А как вообще Георгий узнал о вашем клубе?

- Без понятия. Может, от Одесского. Или от еще кого-то. Вообще, я распространяла на закрытых форумах в интернете информацию о своем клубе.

Платов закончил допрос и передал Газарову женщине-конвоиру. В дверях Алиса едва не столкнулась с Девадзе, который быстрым шагом направлялся в кабинет Сергея. Когда дверь за Газаровой и конвоиршей закрылась, Гоча передал Платову бумагу:

- Протокол осмотра студии Газаровой.

Сергей положил протокол на стол и спросил Девадзе с еле заметной усмешкой:

- Ну а какие-нибудь следы, Гоча, были обнаружены?

- Что ты имеешь в виду?

Платов снова едва заметно улыбнулся:

- Крови, мочи, спермы? - увидев вспыхнувшего Девадзе, он добавил уже серьезно; - отпечатки пальцев.

- Только хлорки, - огорченно пожал плечами Гоча. - похоже, они мыли каждый раз свою 'темницу' после подобных мероприятий. Об этом косвенно свидетельствует водопроводный шланг в ведре.

В эту секунду появился Сафонов. Выглядел он свежо - словно после отпуска здесь, на Черном море.

Шеф принялся разгружать свой 'дипломат'. Из него появился увесистый пакет c дисками, дополненный несколькими мини-контейнерами с пленками. Платов и Девадзе молча смотрели на эти 'подарки'.

- Новости такие - сказал он бодро, - Газарова пошла с нами на сделку. Она нам выдает все записи, которые она делала в своей студии и дает показания на Розенбаума. За это мы ей не предъявляем обвинения в соучастии в убийствах и в укрывательстве преступника. В присутствии ее адвоката мы эту сделку оформили и вот результаты, - он указал на пакет. - тайник находился в одном укромном уголке в ее 'молодежном экспериментальном театре'. Нам предстоит все это просмотреть.

Когда появилась Светлана, Сафонов молча разделил на три примерно равные кучки диски и пленки.

- Так, дамы и господа, - хмыкнул он. - сейчас мы будем смотреть всю эту порнушку. А необходимые фрагменты и записывать. Не исключаю, что на этих записях присутствует и наш фигурант.

- Я готов, господин подполковник, - у Девадзе загорелись глаза, он расправил плечи, и возбужденно пододвинул к себе одну из кучек, чтобы отнести к себе.

- А ты, Гоча, - разочаровал его Сафонов, перелистывая страницы в папке с делом, - сейчас поедешь к дому Бонго, сменишь в 'наружке' Варламова. Парень и так сколько уже часов сидит без смены. И чтоб глаз не спускал - Бонго может переодеться женщиной.

Затем Александр Дмитриевич нажал клавишу селектора:

- Оганяна ко мне.

Огорченный Гоча ушел, а его место занял сосредоточенный и вдумчивый Оганян.

- Вазген, озвучь нам данные лабораторного отчета, - Сафонов что-то смотрел в своем мобильном.

- Хорошо, если вкратце. На постели в доме Хохловой найдены кроме волос убитой Ширяевой волосы Колчак и неизвестного лица. Волосы неизвестного лица совпадают с неопознанными волосами, найденными у Смирновой. Также частицы слюны на кровати Одесского принадлежат этому человеку.

− Что насчет волос парика в доме Одессого?

− Больше они нигде не фигурировали. Бонго брюнет. Он мог воспользоваться париком. Надо сравнивать. - отозвался Сергей.

− Получается, перед смертью у Одесского были два человека, − задумался Сафонов.

− Или убийца носил парик, − предположила Светлана.

− И еще одна вещь, − добавил Оганян. - на вульве Ширяевой мы нашли микрочастички силикона. Из него изготовляют различные секс-игрушки. Искуственные фаллосы, например. Это может сузить наш поиск.

− Или силиконовая насадка на член, − пожала плечами Светлана. - эта улика не означает, что перед смертью у Ширяевой был лесбийский секс.

− Маловато, − задумался Сафонов. - Колчак и неизвестное лицо были с Одесским и Ширяевой перед смертью. Но в разное время. Блондинистые парики в доме у Бонго - сильный аргумент. Спасибо, Вазген, идите.

Как только за Оганяном закрылась дверь, Сафонов продолжал:

− У меня через час встреча с судьей, в ведении которого находится это дело. Постарюсь выбить у него ордер на обыск сегодня же. Да, сегодня утром у Колчак отобрали подписку о невыезде. Парусова уже все телефоны оборвала в управлении, успела пожаловаться главе краевого СК и руководству городской прокуратуры. Это, конечно, только увеличит хаос. Ладно, к делу. Сергей, тебе и мне приходится пять дисков для просмотра, а Свете - все остальное. Как большому специалисту в этих делах. Приступайте к работе.

− А что мы будем искать? - спросил Сергей.

− Тех, кто чаще всего был с жертвами на этих тусовках, − объяснил шеф. - кто еще не попал в наше поле зрения. Установим их личности, может появятся новые зацепки. Правда это потребует времени. Хотя я думаю, обыск у нашего психотерпевта даст нам больше.

За окном моросил противный дождь. Все трое: Александр Дмитриевич, Сергей и Светлана просматривали записи, полученные от Газаровой. Шеф в своем кабинете, Сергей и Светлана - в другом.

- Закрой кабинет на ключ, - сказала Возович.

Диск за диском... они сидели каждый за своим столом, за задернутыми жалюзи окнами, в свете мониторов их лица казались бронзовыми.

- Кгм! - сказал вставший сделать себе чашку крепкого кофе Платов, увидев, как за соседним столом Светлана расслабленно развалилась на стуле, расстегнув пару верхних пуговиц на рубашке, облизывая губы и держа ладонь между ног, словно пытаясь сдержать что-то.

- Ах, - Возович словно очнулась от приятного сна, - сколько их еще... сделай мне тоже.

Она вытащила из дисковода просмотренный и вставила новый диск.

Та же подвальная студия Газаровой. Сначала скрытая камера высветила зрителей: вот Розенбаум, глядя на происходящее в студии, хохочет и мастурбирует, а вот к стеклу заинтересованно прильнул психотерапевт Бонго - в красивом малиновом вечернем платье, с бокалом вина, в светлом парике платинового цвета.

А что он там такого интересного увидел за стеклом?

На столе, похожим на операционный, лежала, крепко зафиксированная, голая Ксения Колчак. Рядом с ней, сидела на корточках в кожаных шортиках и резиновой маске Виктория Носенко. Затянувшись, она прижигала тлеющую сигарету о внутреннюю поверхность бедра повизгивавшей не от боли, а от возбуждения Колчак. Виктория, развратно ухмыляясь, смотрела на стоявшую рядом и улыбающуюся Марину Смирнову. 'Она твоя' произнесла Виктория, но не Марине, а находившейся справа от Ксении шатенке лет тридцати пяти.

- Сучка, сучка, сучка, - плотоядно повторяла та, хищно заковывая левую руку Колчак в кожаные кандалы. Ксения с интересом наблюдала за процессом, время от времени поднимая голову.

Так, стоп. Это что-то новенькое. Такая женщина уже была на паре записей, но мельком, в полоборота. Про нее надо разузнать побольше.

Ксения скопировала запись к себе на жесткий диск и вырезав кусочек с интересующей ее дамой, позвонила Ксении.

- Ксюша, ты дома?

- Да.

- Я сейчас тебе по электронной почте одну видеозапись пришлю, а ты скажешь, кто на ней.

- Хорошо.

Светлана отослала послание с прикрепленным видеофайлом и стала напряженно ждать, автоматически просматривая оставшиеся материалы.

Ждать пришлось недолго - вскоре на экране компьютера замигал белый конвертик, обозначавший прибытие нового сообщения.

Возович нажала кнопку 'Enter'.

'Это Рита Гладышева' гласил ответ.

'Ты уверена?'

'Абсолютно'

'Опознать сможешь?'

'Безусловно'

'Она часто приходила к Алисе?'

'Я ее встречала несколько раз'

'Что-нибудь знаешь о ней?'

'Только что она разведена и у нее водятся деньги'

'А в сексе у нее есть предпочтения?'

'Любит доминировать'

А следующий вопрос родился у Светланы спонтанно, он всплыл в ее голове внезапно, в процессе просмотра видео:

'Ты не помнишь, во время секса с тобой у нее был какие-нибудь фетиши, что-нибудь особенное? Какая-либо фишка, присущая только ей?'

Последовала томительная пауза. Наконец пришел новый текст:

'Ей нравилось капать на меня расплавленным воском, зажимать мне кожу прищепками, вырывать пинцетом мои лобковые волосы.'

Рука Светланы задрожала. Она еле справилась с эмоциями, набирая слова на клавиатуре.

'Ты это точно помнишь?'

'Конечно. Я обычно делаю полоску из волос на лобке, разной ширины, так во время садо-мазо игр ей нравится выдергивать их.'

- Ну тогда тем более обыск, - деловито пробасил Сафонов, собираясь в дорогу. - Надеюсь его получить сегодня же.

- Вот эти записи, - Платов подовинул к шефу несколько дисков, - сделаны не в студии Газаровой, а где-то в другом месте.

- Допросишь ее отдельно по этому вопросу, - Сафонов уже складывал какие-то папки из сейфа в свой портфель, - мне пора бежать. Если я получу ордер, пришлю его с нарочным в управление. Тогда сразу выдвигайтесь к дому Бонго.

Сквозь все возрастающую температуру дня двое людей говорили, о любви и отсутствии ее, о мести и отсутствии ее, о кровосмешении. Рита почему-то лгала ему, и он слушал ее с большим интересом, пытаясь не запутаться в лабиринтах ее ума. Он подозревал это все эти годы. Похоже, несколько лет назад, она оставила действительность для чего-то более образного и сострадательного. И до сих пор, она старалась хорошо играть роль человека, в свою очередь играющего роль. Но в ее подсознании ложь распускалась тихо, но неуклонно, пока хаос не преодолел порядок.

Она надела свое нижнее белье и ничего больше, а он остался в своих случайно выбранных предметах гардероба.

Его рубашка, расстегнутая так, чтобы его широкая, волосатая грудь была выставлена для нее, показывала его прирожденную богемность. Они пришли на кухню Георгия, и из наполненного холодильника взяли несколько бутылок красного вина, хлеб, сыр, маслины и фрукты. Они принесли все это наверх в его спальню, где расстелив простыню у окна, спокойно обедали на свежем воздухе, при открытых окнах.

Георгий нарезал яблоки и груши тонкими клиньями с красными и бледно-зелеными границами. Аромат красного вина разносился на теплом воздухе, и Бонго созерцал изящные ноги Риты, розовые соски через ее полупрозрачный лифчик, складку ее пупка выше кружев ее трусиков.

Позади них, с другой стороны города, солнце жарило ярко-желтым блином на небе, в то время как на востоке сиреневый туман появился из-за высокой температуры дня.

Поскольку попытка разобраться потерпела неудачу, Бонго слушал ложь Риты больше не перебивая ее, и наблюдал за ней, пока от нее не появилась первая тень. Ее голос, рассказывающий о выживании и хитрости, стал походить на басни всех современных Шахерезад.

Начинало вечереть. Георгий ждал, пока Рита не закончила свой рассказ. Он надеялся, что проснется ее сексуальный аппетит, как в случае с ее отцом. Ее голос стал напряженным, когда она закончила историю, и некоторое время они сидели в тишине.

Они выпили еще вина, и в течение долгого времени Рита была тиха, сидя напротив него в нижнем белье, которое выглядело бледно-синим в сумраке. Он в своей карьере слышал разные истории. Они не удивляли его. Ничего не удивляло его больше. Ничего. И это было в тот момент, когда он начал задаваться вопросом, почему Рита еще не упомянула его переодевание в одежду лица другого пола. Она даже не упомянуло это. С первого момента, когда она нашла его на террасе до этого момента, она приняла его необычную склонность, как будто это была обычная практика каждого человека, которого она знала. Конечно, это ощутимо не затронуло ее сексуальное взаимодействие с ним. Она, казалось, не считала половые сношения с человеком, который был одет как женщина, как что-то, к которому она должна была приспособиться. И при этом это, казалось, не затронуло ее страсть.

Но это отсутствие удивления, или даже любопытства с ее стороны, причиняло ему неудобства, и в то же время он признавал глупость этой ситуации. Та полная беспечность, с которой приняла его переодевание в одежду другого пола Рита, женщина, так ответившая ему эротической взаимностью, удивила его. Никакая женщина, по крайней мере ни одна начиная с его матери, не была в состоянии принять это. Ни одна из них. Алла Марченко ушла, хлопнув дверью. И даже с Мариной Смирновой, у него никогда не было храбрости, чтобы сказать ей о своем фетише до самого конца, пока она не выказала свои недавние бисексуальные предпочтения.

И теперь, он нашел Риту и, получив то, чего он всегда жаждал, он был разочарован. Эта неопределенная неуверенность причиняла ему беспокойство.

В то время как они разговаривали, сумрак все надвигался, и Рита, которая исчезала в сумерках, вновь появилась в темноте, поскольку свет городских вошел через высокие окна его дома, окрасив сидевшую Риту в бледно-синий цвет. Расстояние между ними на месте у окна было маленьким и заполнено запахом вина и яблок.

− Я не могла ненавидеть его. Даже при том, что я была только ребенком, я знала, что он вызывал жалость, что он не заслуживал моей ненависти. Иногда, в мешанинах интуиции, я ощущала реальную нелепость от того, что он делал мне и чувствовавший, как будто мы были жертвами некоторого огромного и удивительного зла.

Бонго наблюдал, что она снова налила себе полный стакан. Ее движения были изящны и естественны.

− Он был единственным, кто предложил мне любой вид реальных отношений, даже если это было больно, − сказала она. - Зачем мне был отклонять единственную близость, доступную мне, отклонять единственную привязанность, из-за моего возраста? По крайней мере, его нежность имела для меня значение.

Рита смотрела на него. Георгий не мог полность различить выражение ее лица, но напомнил себе, что она не приехала к нему добровольно как горюющая жертва. Скорее она стала актрисой, приближающейся к еще одной роли, отрицая, что настоящая Рита играет Риту, которую все хотели видеть.

Она не интересовалась рефлексией. Она не интересовалась эмоциональным ростом. Она не интересовалась цельностью. Она была неисправима. Она была уникальна.

Психотерпавтическая банальность Бонго и его полусырое объяснение комплекса Персефоны потеряли свое значение перед лицом того, что он ощущал с собой.

Она все еще смотрела на него, сидя неподвижно, передавая ее собственную немую эротику. Для этого тело Риты было очень выразительно. Как и Смирнова, она поняла все через свою сексуальность, как змея, которая понимает мир через свой язык.

Летний вечер вступил в свои права, и все сгущавшийся сумрак позволял Георгию видеть Риту, все ее тело, кроме ее черт лица и сокровенных мест ее плоти, прикрытых только тонким нейлоном.

Она наблюдала за ним без комментариев, когда он встал со своего стула и начал тщательно отодвигать скатерть от окна. Она ловко убрала бутылки вина, прежде чем он свернул скатерть. Она снова наполнила свой стакан, затем поставила его на подоконник и наблюдала за ним, когда он подошел и стоял около нее, когда штанина его брюк, касалась ее изящного, голого бедра. Бонго снял свою рубашку и кинул ее на стол, затем он расстегнул свои брюки и спустил их. Когда он снял свои трусы, ее голова наклонилась назад и ее длинное изящное горло, было похоже на прекрасную белую линию. Когда она наконец опустила стакан, он увидел, что она пролила вино. Темно-фиолетовые линии заблестели на вершине ее груди и запачкали лифчик. Она немедленно снова наполнила свой стакан.

Он подошел к ней сзади и расстегнул ее лифчик, медленно таща его, пока он не отпал от ее груди. Георгий смотрел на лифчик, потом перевернул его и просунул руки в лямки, протянул упругие стороны и нацепил его на себя.

Рита наблюдала за ним. Ее единственная реакция была в том, что она оставновила свой бокал с длинной ножкой на полпути к своему рту, синему в свете из окна, размышлявшего над темной поверхностью вина. В ее лице, повернутом чуть в профиль, Бонго увидел желание. Или это была его фантазия? Тогда она поднесла бокал ко рту, и немедленно выпила все вино в нем. Прошло секунд десять и она, немного потянувшись, выронила стакан из окна. Георгий услышал, что тот упал со свистом в кусты. Он вообразил его покоящимся в крошечных листьях самшита.

Бонго мог чувствовать, что его тело жужжало, покалывая, когда он тронул бедра Риты и почувствовал место, где ее трусики врезаются в ее кожу. Цепляясь пальцами в нейлон со стороны спины, он начал сдергивать их, и она подняла бедра, сначала с одной стороны и затем другой, чтобы позволить ему тянуть их дальше вниз на бедра, голени, и с лодыжек. Тогда он надел их на себя и почувствовал волшебное преобразование. Хотя они были слишком маленькими для него, он натянул их плотно вокруг своей талии, и чувство нейлона, плотности резинки вокруг его паха, послало эротические толчки по всему его телу.

Он исчез в темноте комнаты и возвратился с горсткой косметики. Рита продолжала сидеть у окна, и он свалил косметику между ее разведенными ногами. Она поняла все, даже это. Не было никакой потребности объяснить что-либо. Георгий начал раскрашивать ее лицо. Он чувствовал нежные ореолы ее тяжелой груди, задевавшей его предплечье, когда он работал над ее лицом, и наконец настало время, когда родилась его идеальная женщина.

Их лица были достаточно близки напротив друг друга, чтобы чувствовать ее дыхание, неровное и ароматическое. Его собственным дыханием было трудно управлять и оно перерастало непредсказуемую дрожь.

−У меня есть веревки, − сказал он, и почувствовал как на его лбу выступил пот.

Рита смотрела на равнодушно.

− Вы хотите, чтобы я связал вас? − Прошептал он.

−Я никогда не делала этого, − и она снова солгала, и мозг Бонго погрузился в воспоминания о Марине Смирновой, Людмиле Ширяевой, Алисе Газаровой, наблюдавшей за страниями Риты по связыванию Марины и Люды...

− Вы хотите связать меня ... сначала? - спросил он.

− Я никогда не делала этого, − она продолжала лгать, и Бонго понял, что она сейчас находится в совершенно другом мире, где не было Алисы и ее потайной студии.

−У меня есть шарфы, − продолжал Бонго. - прочные шелковые шарфы...

Рита подняла глаза на него и поцеловала его, слегка, столь же легко, как поцелуй бабочки, и затем более энергично, пока он не смог испытать помаду на языке и вдохнул вино ее дыхания.

− Мы будем сменяться, −сказала она одними губами.

Чувство ее и чувство ее нейлона делали его легкомысленным.

− Перемены ... − Он был почти неспособен к разговору. − Да, Конечно, − сказал он. 'Мы будем сменяться', и его ум еще раз воспроизвел воспоминания о вещах, которые он видел, что Рита сделала в студии Алисы.

Это было невообразимо.

Скорее до сих пор это было только вообразимым. Годы фантазирования превращались в действительность и, как это ни парадоксально, он чувствовал, как будто он мечтал. С их лицами, накрашенными одинаково, голой Ритой и им самим, носящим предметы нижнего белья, которые он снял с нее, им, лежащим в центре кровати, в то время как Рита нависла над ним, терпеливо расчесав и ухаживая за его любимым париком так, чтобы это лежало естественно вокруг его лица. Они оставили открытыми все окна на стороне комнаты, выходившей к морю. Через окна пыль городских огней лежала рассеянно по комнате как легкий мороз.

Она связала сначала его лодыжки, завязывая шарфы в сложные узлы. Но они были весьма удобны. Шелк, даже ограничительный шелк, никогда не был неприятен. Рита она склонилась над ним, чтобы связать его запястья, и соски ее груди, прикаались к его лицу. Как венецианская куртизанка, она выполняла его каждое желание, ничто не удивляло ее, ничто не заставляло ее колебаться, ничто не было запретным, когда она расточала свое внимание на него, потворствовала ему, словно он был султаном.

Когда он был твердо связан, и его веки были нагружены наркотиком ожидания, время стало течь медленнее и медленнее, пока словно не остановилось, и он оставался о тишине и неподвижности. Его глаза трепетали, и через экраны его ресниц он видел, что она раскладывала в стороны ее длинных золотых волосы, смотря вниз на него. Она была так красива, даже каждый ее оттенок.

− Елена, − сказала она, и она скинула волосы за левое плечо. Бонго видел, что она была замечательна и сверхъестественна. − Елена, − назвала она его по псевдониму в той, настоящей реальности из стулии Алисы Газаровой. − У меня есть история, чтобы расказать вам. Это не история для психоанализа..., это - просто ... моя история. Она вертела шеей, когда опускалась на его тело, как будто она пыталась уменьшить жесткость. − Если вы не будете знать мою историю, то вы не поймете.

Это не было тем, что он ожидал - а что он ожидал? - но он не сомневался ни секунды. Для него она была волшебной, и у волшебства был свой собственный специфический курс. Он ждал продолжения.

Пока Рита массировала его соски, она начинала смотреть вдаль, вспоминая в свою историю.

- Я должна была догадаться обо всем с самого начала. Ночь у бассейна, когда она сидела, опустив ноги в воду, не видя ничего, я должна была догадаться, она была там, наблюдала, пока он это делал со мной. Я хотела убедиться, что она все видела.

Георгий ощутил перемену ее настроения, чувствуя внутренную сторону бедер Риты против его бедер, ее ягодиц, покоившихся чуть ниже его пупка.

- Но мне было слишком страшно.

Рита приблизилась к нему, чтобы видеть его яснее.

- В тот вечер она пришла пожелать мне доброй ночи. Я это заметила, потому что после этого она никогда уже этого не делала. Для нее я стала невидимкой. И тогда я наконец призналась себе, что я ее ненавижу. И я хотела, чтобы она знала, что я ее ненавижу.

Она развернулась на его животе, переместила свое тело вперед и выставив вульву к его лицу, стала надрачивать Георгию член.

- Потом он начал подходить к моей кровати поздно ночью, чтобы положить свои руки на меня ... и в меня ... и учить меня, как заниматься мастурбацией. Мне удалось убедить себя, что я не знала о его визитах, потому что он входил настолько поздно, что он, очевидно, ждал, пока я не засну. Мама знала об этом. Когда она ходила по магазинам и оставляла нас дома по субботам днем, она знала. Когда два из нас отсутствовали в течение получаса или так по вечерам, она никогда не спрашивала, где мы были. Она знала.

Она продолжала дрочить член Георгия, а он игрался языком с ее вульвой.

- С течением времени мы приспособились к установленному порядку, в котором я по существу вытеснила ее роль жены. Она читала журналы, смотрела телевизор, делала маникюр и новые прически. Она постепенно становилась все более отчужденной от меня. Были периоды, когда мы были в комнате вместе, и она действовала так, как будто она была одна. Я стала невидимой для нее. Она даже не видела меня.

Она перевернулась и вгляделась в лицо Георгия. Она уставилась на него, но ее глаза не вступали в контакт с ним.

- Я никогда не говорила ей, что я чувствовала, - сказала Рита. - Я не могла. Да и как я могла?

Она сделала паузу.

- Я начала шпионить за нею, - сказала она с нахлынувшей легкостью. - Однажды днем, когда она вышла в бассейн, чтобы загорать, и я знала, что она пробудет там некоторое время, я вошла в ее спальню. Я почувствовала волнение, головокружение, словно я оскорбляю границы святилища, ломаю табу. Комната была пышной, как я сейчас понимаю, с мишурой плохого вкуса. Но я была ребенком, и я тогда думала, что это было красивое место. Я просмотрел все ее ящики с одеждой и шкафы, просмотрела ее свернутое нижнее белье, коснулась всего этого. Делая это, я чувствовала странную близость с ней, которая удивила меня, что-то, которое я никогда не испытывала прежде. Это казалось мне странным, даже тогда, будучи подростком, чтобы чувствовать себя ближе к ней, когда я возилась с ее нижним бельем, чувствуя, словно я физически около нее. Я думала, что возможно я найду что-то среди ее безделушек, который объяснил бы ее отношние ко мне.

Она надрачивала взбухший член Георгия, смочив его слюной.

- Я нашла искусственный член на батарейках.

Естественной смазки ей показалось мало и она смазала член Бонго вазелином.

- Какая вещь для ребенка, - сказала она с горькой хрипотой. - Это был реалистичный инструмент, не только, пластмассовая труба, но и анатомически приспособленная, из гибкого латекса телесного цвета. К этому времени я была уже знакома с реальной вещью, и мне потребовался только момент, чтобы понять гротескную иронию в том, что я нашла.

Рита продолжала дрочить Георгию член, глядя ему в глаза.

- Случается, - выдохнул Бонго.

Рита медленно кивала и приподнималась немного на коленях. Мышцы в ее бедрах реагировали на что-то несвязанное с тем, что происходило между ними.

- Однажды ночью мы смотрели телевизор. Программа сдвинулась, она не хотела смотреть, но ее любимое шоу было намечено прямо после нее. Я точно не помню во всех деталях. Так или иначе она решила искупаться и возвратиться через полчаса смотреть шоу. Как только она ушла, он начал трогать меня. Я решила - пора.

Рита сменила позицию и улегшись, стала водить наряженным членом Георгия по своей груди.

- Я позволила ему начать раздевать меня, - продолжала она. - Я закрыла глаза, чтобы не видеть его выражения лица. Но внезапно я услышала быстрые шаги в другой части дома, и именно тогда он кончил.

Рита просунула член Бонго между своих грудей, повозила им туда-сюда, затем снова уселась ему на живот и смочив член слюной, продолжила игры с ним.

- Как вы думаете, как она отреагировала на то, что она увидела? - спросила Рита, глядя на Георгия сверху вниз. Она улыбнулась ему, сардонической и самодразнящей улыбкой. - Как вы думаете?

Это был риторический вопрос. Она не ожидала ответа, и кайфующий Георгий в пелене удовольствия ничего не мог сказать.

- После лежания неподвижно и одышки некоторое время, он наконец отвалился от меня, - продолжала она. - Он надел свои штаны и ушел без слов, не смотря на меня, как всегда. Это вызывало жалость. Его. Мою. Ее. Всех нас. Я пошла в ванную и тщательно вымылась, и затем вернулась в гостиную только, чтобы увидеть, как она будет обращаться с ним.

Рита все более ожесточенно дрочила Георгию член, время от времени смачивая его слюной.

- Она уже сидела на своем обычном кресле, смотря свое телешоу. - Рита наклонилась немного вперед к лицу Георгия. - Просто поедая мороженое, - она прошептала, и Бонго ощутил ее тяжелое от вина дыхание.

Рита распрямилась. Она соскользнула к краю кровати, ногами съехав на пол. Одной рукой работая с членом Бонго, другой она теперь держала его яйца.

- Я как сейчас помню. У нее была большая коробка мороженого, три различных видов. Я был ошеломлена: есть мороженое, после того, что она видела, было ошеломляюще. Она не говорила со мной, когда я вошла и села. Она не смотрела на меня. Я знаю, потому что я никогда не отводила взгляд от нее.

- А твой отец? - спросил Георгий.

Она подняла брови.

- Да, Он возвратился в комнату, также ... принес мороженое. Я не помню скольких видов. Это было просто удивительно. Я имею в виду, это было удивительно для меня. Почему это не было удивительно для них? Отец спросил меня, хочу ли я немного мороженого также. Я просто покачала головой. Удивительно, как я тогда не получила инфаркт.

Георгий смотрел на Риту. Его сердце трепетало так отчаянно, поэтому он не двигался, чтобы Рита на почувствовала его волнение.

- Я никогда не забуду ту ночь, - продолжала Рита. - Я былa оскорблена и напугана. Но я это все пережила. Ваш дух не умирает, таким образом, он может подвергаться пыткам без конца, и вы просто продолжаете идти вперед и вперед.

Рита дрочила Георгию член, стоя на корточках, временами поднося его ко рту и облизывая его, смотря на него и открывая рот, словно говоря в микрофон.

- Как-то я заболела и... ну, в общем, у меня была возможность шпионить за ней способом, невозможным по выходным или после школы. На третий день я увидела, как она пользуется этим членом. У нее был ритуал с ним, который был ... театральным. - Георгий оживился. - Перед зеркалом.

Бонго мог чувствовать, что руки Риты дрожат. Она по инерции игралась с его членом, гладила его яйца, залезала шаловливыми пальчиками ему в попу, массируя простату. Но ее голос стал хриплым, как будто эти слова обжигали ее голосовые связки как реальная и сильная кислота. Строительство мыслей Риты начало его расстраивать. Фрагменты разобранной индивидуальности Риты были как крошечные голые и хромые существа, искаженные, попавшие в его мир из черной как ночь пустоты, сделанной для мести.

- Это было оскорбительно, вы знаете, я думаю, ваша мать любила вас.

Рита повернула голову и посмотрела в окно.

- Даже когда я начала ненавидеть ее за отказ в привязанности - я хотела, чтобы она любила меня несмотря на все, потому что я была ребенком. Я дала себе некоторую презумпцию невиновности; я отчаянно хотела быть ребенком, быть беззаботной, как другие дети. И я хотела, чтобы она сказала мне, что это было в порядке, что я не должна волноваться вообще, что я должна просто выйти и играть. Но она никогда не делала этого.

Она лизнула ему пенис, раздинула Георгию ноги, расположившись между ними на постели на коленях и начала снова упорно дрочить ему член.

- В то же время ... я чувствовала себя защищенной от нее, - Рита облизнула свою левую грудь, массируя указательным пальцем сосок. - Я чувствовала себя ответственной. Я не могла забыть странствующую жизнь, время, которое я провела с матерью в дешевых меблированных комнатах, в общежитиях. Таким образом, я позволяла ему иметь то, что он хотел, чтобы мы не должны были возвращаться к такой жизни снова. И она знала об этом.

Рита встала на колени и продолжая теребить Георгию член, стала другой рукой массировать свою вульву. Затем она облокатилась о тело Бонго, впрочем не отпуская из цепких пальчиков его штуковину.

Георгий был практически недвижим. Неспособный дернуться надежно зафиксированными конечностями, он был чрезвычайно возбужден. Слюна внезапно и необъяснимо прыгнула в его рот в таком удивительном объеме, что его накрашеные губы, немедленно переполнились прозрачной, вязкой жидкостью, вытекавшую на кровать. Но он забыл об этом железистом излиянии. Он видел только Риту как выразительную и летальную красавицу.

- А ты знала, ты бросила меня, - сказала Рита хрипло, одной рукой надрачивая Бонго член, другой массируя левую грудь. - Еще когда я была внутри тебя, ты бросила меня! - прошипела она, обращаясь к Бонго, играясь с его мошонкой. Она глядела ему в глаза. - Даже там ты уже оставила меня!

Рита продолжала исступленно дрочить член Георгия, полностью утратив над собой контроль. Наконец по бедрам Георгия прошли спазмы, возвещающие приближение финала и он застонал:

- Нет! Я больше не выдержу! У-у-о-ох!

Рита увеличила скорость и отвела член Георгия в сторону. Через мгновение мощная струя густой молочно-белой спермы двумя залпами вырвалась из пениса Георгия, забрызгав простыню. Рита с видом победительницы продолжала дрочить Георгию, смотря на него из-под полузакрытых глаз, пока вся порция не оказалась выплеснутой из недр члена Бонго. Тогда она со сладострастным видом поводила членом Георгия в разные стороны, словно джойстиком в компьтерной игре. Убедившись, что выдавливать больше нечего, прыснув, она вытерла заляпанные спермой пальцы о мошонку Георгия.

- Ты не поняла меня, - сказала она ухмыльнувшись. - Я открылась тебе, а ты так и не поняла меня, Елена. Ты не способна понять.

Хлопнув Георгия по ляжке, она вышла из комнаты, оставив его лежать одного, с обконченным сникшим членом.

Бонго лежал на кровати голый, связанный, в темной спальне, освещаемой только слабоватым ночным светильником. Он не знал, который был час: десять вечера? Полночь? Он был ошеломлен и не мог прийти в себя. Он ждал Риту. Где же она? Он хотел продолжения этого вечера. Он хотел понять сущность Риты. Он жаждал этого, пылко хотел знать это. Почему ее так долго нет?

Внезапно сильная рука в медицинской перчатке сжала ему челюсти, а другая ткнула ему в нос обильно намоченную чем-то вату. Жуткая боль наполнила его голову, во рту появился металлический привкус, дикое мычание вырвалось из зажимаемого рта. Из последних сил он закатил глаза и с изумленным ужасом увидел Риту, с респиратором на лице и ее безумный взгляд.

Вся группа согласилась, что ордер на обыск должен быть получен с информированием как можно меньшего количества людей. Сафонову потребовалось пара часов для его получения. В то время как Варламов и сменивший его Девадзе наблюдали за офисом и домом Бонго, Сафонов должен был пройти целое испытание, чтобы найти надлежащего судью для подписания ордера. Он наконец определил его местонахождение в ресторане 'Пабло', где тот устроил торжественный ужин в честь дня рождения своей жены.

Сафонов и судья вышли из ресторанного зала на террассу, где в безлюдном углу, окруженным стеной внутреннего двора, влажность и высокая температура быстро поработали над гладким лбом судьи и его накрахмаленной белой рубашкой. Сафонов еще раньше ввел его в детали расследования, и судья, будучи осторожным и проницательным человеком, задал ряд вопросов после ознакомления с ситуацией, поскольку он не хотел проблем с бойкими адвокатами.

В конечном счете он согласился подписать ордер, используя дипломат Сафонова как подставку.

Сергей, Светлана, Петр и Максим на полицейском микроавтобусе двигались на запад через курортную зону, свет фар встречных автомобилей пронизывали тонкие полосы вечерней влажности, которая висела в воздухе как ленты дыма.

- Как ты себя чувствуешь? - спросил Сергей Светлану.

- Как часть нашего клиента.

- Мы теперь знаем намного больше о Бонго.

- Я думаю, что если мы ничего не найдем на его рабочем месте, это будет противоречить законам логики и разума.

− Гоча сообщил, что за последние сутки с лишним никто из дома не выходил. Шторы на окнах плотно задернуты.

- Разве мы действуем неправильно?

- Нет, все правильно. Просто ты боишься его не поймать.

- Наверное. Вот уже почти десять лет я ловлю преступников. Сперва я консультировалась относительно некоторых случаев, которые не решались, которые беспокоили меня, отвлекали меня, но сейчас это дело почти свело меня с ума. Эта история извела меня. Не могу прекратить думать об этом. Вижу ее во сне, размышляю об этом. Это вывернуло меня наизнанку. Это первое реальное связанное с работой напряжение, которое появилось с тех пор, как я работаю в вашем отделе.

Светлана смотрела из окна в темноту, то вбок, то вперед.

- Работа так или иначе влияет на нашу жизнь, и я научился справляться с ним. Научишься и ты. - что-то посмотрел в своем смартфоне Платов.

Разговор не клеился, микроавтобус выехал на адлеровское направление и они ехали по загородной зоне с плотными лесами, примыкавшими к улицам.

- Определяющим был второй труп, - сказал Сергей. - ну и дальше другие. Теперь их у нас целая коллекция. - он схватился за поручень, так как находившийся за рулем Суржиков резко сбросил скорость. - Они поселяются в нашем мозгу как опухоли, создаются тихо и мягко. Ты знаешь, что они там, но ты пытаешься не думать о них. Если ты думаешь о них, они приходят в твою голову снова, начинают убивать тебя снова.

- Ты пытаешься подготовить меня к чему-то? - Светлана закрыла боковое стекло.

- Тебе не нравится думать о нераскрытых делах - не думай о них, - ответил Сергей, не отвечая на ее вопрос.

- Нам сюда, - сказала Светлана и Максим повернул направо на лесистую улицу, где дома были построены так, что они были окружены плотной стеной соснового подлеска. Единственными видимыми признаками жилья были узкие асфальтированные дорожки, исчезaвшие в густой растительности. Порой свет фар давал жуткие зеленые всплески, отражаясь от низко росшего кустарника, и взору водителя представали жуткие тени.

Максим сильно сбавил скорость и повернул налево в коридор из сосен, кипарисов и кустарников. Он погасил габаритные огни и немедленно повернул направо в улочку, которая вела к жилищу психотерапевта.

Они остановились напротив дома Бонго, таким образом, что они могли наблюдать за входом, не обнаруживая себя. Максим заглушил двигатель.

Вскоре был составлен план. Первыми в дом должны был зайти Сергей, Светлана и Максим. Гоча должен был контролировать террассу, а последним входил эксперт-криминалист, которго в свою очередь, должен был позвать кто-либо из группы.

− Газарова говорит, что неопознанное помещение находится в доме Бонго, на первом этаже, − Возович сняла рубашку и стала надевать на майку бронежилет.

Сергей заметил, что под облегающей майкой не было лифчика. Он равнодушно снял свою верхнюю одежду и тоже стал облачаться в пуленепробиваемую 'начинку'. Полтора года назад, когда Светлану первый раз перевели в их отдел, он предпринял попытку подкатить к Возович в духе модного 'пикаперства'. Попытка закончилась ушибом яичек и расквашенным носом - с боевой подготовкой у Светланы было все в порядке. Больше подобных попыток Платов не предпринимал. Да и он чувствовал, что не слишком отвечает вкусам Светланы.

− У Бонго карабин 'Сайга' и травматический пистолет. - сказал он. - ты говорила, что он целился в тебя в тот раз.

− Вряд ли он будет стрелять, не его психотип, − застегивала пуговицы рубашки Возович. - но надо быть готовыми ко всему.

Наконец они вышли из микроавтобуса. Их шаги хрустели по дорожке из гравия, пока они не собрались непосредственно возле дома Бонго.

- Кто-то там есть, - сказал подошедший Девадзе. Он дежурил в засаде уже несколько часов. От волнения он никак не мог понизить тембр голоса. Вся группа стояла вокруг него, достаточно близко, чтобы чувствовать запах его одеколона. - Дом было полностью темным, но приблизительно час назад я заметил, что тусклый свет мерцает в окне наверху.

Он повернулся и вся группа просмотрели на макушки деревьев, освещаемых слабым светом из окна верхнего этажа.

- Черного хода ни я, ни Варламов не обнаружили. На задней стороне дома обширная террасса, - продолжал Гоча.

- Что относительно света наверху? - спросила Светлана. - Похоже, источник находится в угловой комнате.

- Да, - кивнул Гоча. - Верхний этаж, крайняя комната.

- Что располагается ниже?

- Гостиная наверное. - Девадзе озирался. - Эй, что это, налет? Я думал вы, получили ордер.

- Ордер у нас есть, но мы не ожидаем, что он откроет дверь, - сказал Платов. -Гоча, ты сможешь контролировать террасу?

- Сделаю, шеф.

Из окон дома открывался великолепный вид на лужайку и близлежащую рощу.

- Бонго может легко увидеть, что мы подошли со стороны террасы, - отметила Светлана. Сергей кивнул головой. - Мы втроем войдем первыми, - добавила она. - Если не будет никакого ответа, то мы пройдем вперед к дверям террасы и откроем дверь, чтобы ты мог войти, - сказала она Девадзе. - потом кто-либо из нас позовет тебя, − сказала она Петру.

− А почему не сразу мне входить? - спросил Шаров.

− Потому что стрельба, бег и милицейские спецприемы не твоя специальность, − Сергей поправил угол незаправленной рубашки в брюки. - стой у машины.

Пройдя по заасфальтированной дорожке к дому, и приблизившись к гаражу, они увидели, что кроме 'Дэу', рядом припаркована еще и 'Лянча'.

- Рита Гладышева здесь, - шепнула Светлана. - надо посмотреть, нет ли чего в машине.

Суржиков приблизился к автомобилям и посветил фонариком в окна - пусто. Тем временем Светлана приблизилась к парадной двери. Дверной звонок бездействовал, и Светлана оглянулась на Сергея, который продолжал осматривать машины.

Платов, словно натренированный вор-домушник, за пару минут ловко справился с замками.

- Прошу, - он сделал жест рукой впуская Светлану в дом.

- И под пули тоже даму первую? - криво улыбнулась Светлана.

Пот впитался через ее одежду сразу же, когда они открыли дверь; они почувствовали волны холодного воздуха от мощной системы кондиционирования воздуха, установленной в доме Бонго.

Если бы проникновение активировало систему сигнализации, стоявший неподалеку Шаров готов был предъявить постановление об обыске подъехавшим патрульным. Возович и Платов стояли в холле, позволяя своим глазам и ушам привыкнуть к темноте и тишине в доме. Одновременно они оба вытащили свое табельное оружие.

Светлана увидела вход в столовую и через нее в другую комнату.

Она смотрела на Платова, который кивнул ей, и затем прошла к столовой, по пути окинув взглядом прихожую, прежде чем она продолжала, обойдя стол и стулья в столовой с другой стороны, сделав паузу прежде, чем войти в гостиную. Это была длинная комната, простираясь через большую часть нижнего этажа, по длине схожей с террасой. Она посмотрела на стеклянные двери и увидела, что Суржиков стоял спиной к ним, также вытащив пистолет. Светлана медленно пересекла комнату и приблизилась к дверям. Нащупав замок, повернула его и открыла дверь для Максима. Она видела отблеск его оружия в слабом свете. Тихо позвав его, Возович велела ему ждать в гостиной.

Она вернулась к Платову, который все еще ждал в прихожей.

Длинная лестница вела на второй этаж с любой стороны входа и Платов, показал жестом, что надо идти в этом направлении, до конца этажа, где окно спальни было освещено. Возович кивнула, и они стали подниматься вверх по лестнице. Она чувствовала, что сердце забилось в ее груди, когда они не спеша вошли на этаж.

На этаже не было видно никакого беспорядка. С левой стороны от них, примерно метрах в десяти, дверь была открыта, и лимонный свет выливался в прихожую.

Светлана двинулась в сторону, чтобы позволить Сергею и Максиму получить зайти на этаж и затем показала жестом им, что она пойдет вперед. Они втроем приблизились к открытому дверному проему и ждали, вслушиваясь, пытаясь различить какие-либо звуки. Из приоткрытой двери спальни, были видны окна, которые были видимы всей группе снаружи. С другой стороны короткое откосное крыло стены создавало минихолл перед самой комнатой, открытой на той же самой стороне.

Светлана осторожно переместилась, ступив на дорогой ковер, и фактически ступила через дверной проем спальни в небольшой холл позади откосного крыла стены. Как только она сделала так, ее сердце упало, когда она обоняла запах знакомых духов, которые ощущались и в местах находок других жертв. Но здесь, смешанный с ним, был другой запах также, слабый острый аромат, как будто что-то опалялось. С адреналином, ударявшим кулаком ее нервы как горячее напоминание, она озиралась как и Сергей с Максимом, шедшие за ней.

Пригнувшись, она вышла из-за откосного крыла стены и направила пистолет прямо на кровать. Платов и Суржиков сделали то же самое, с разных сторон подойдя к кровати, держа оружие наготове.

Комната была плохо освещена единственной лампой, которая находилась на письменном столе около кровати. Несколько желтых шарфов были брошены на абажур, один драпированный непосредственно на лампочку, которая создавала запах паленого.

На кровати лежал голый мужчина. Каждая из его рук была накрепко узлом привязана к спинке кровати. Ноги его не были зафиксированы, но были неестественно согнуты. Тело его, спортивное, мускулистое, крепкое, казалось серым в свете лампы. Темные длинные волосы растрепались на его лице, глаза были открыты, а зрачки были такие же широкие, как в последнем случае у Ширяевой. Лицо его было матово-розового цвета, а на губах и подбородке виднелись подтеки слюны, испачкавшие подушку.

- Мертв, - негромко сказал Платов. Он приложил два сложенных пальца к шее покойного. - еще теплый.

- Где она? - еще тише сказала Светлана.

- Думаю, где-то здесь, - тем же тоном отозвался Сергей. Оглянувшись на Суржикова, он сказал:

- Макс, пока побудь здесь, а мы продолжим осмотр дома.

Они вдвоем вышли в коридор, держа оружие наизготовку.

- Она еще может быть в офисе Бонго, - напомнила Светлана.

- Осмотрим пока весь дом до конца, там видно будет, - прошел вперед Сергей.

Они спустились вниз, где наткнулись на широкую закрытую дверь.

- Есть, - выдохнул Платов и без раздумий выстрелил два раза в дверной замок.

Расположившись по обеим сторонам двери и держа наготове свои пистолеты, они распахнули эту преграду. Им в нос ударил запах погреба.

- Кладовая какая-то, - разочарованно сказал Платов, светя фонариком. - ну и где гражданка Гладышева?

- Собаки нет! - громким шепотом воскликнула Светлана. - они же чувствуют мертвецов. Скулила бы где-то, мы бы услышали.

- Значит она в офисе. Никуда не денется, там Гоча контролирует все. Я пока гараж проверю.

Платов направился через террассу к гаражу, а Возович осталась в доме вместе с Суржиковым.

Держа в одной руке пистолет, а в другой руке фонарик, она изучала обстановку в холле, дожидаясь напарника. Обернувшись, она увидела топтавшегося у машины Петра.

Пройдя по коридору налево, Светлана зашла в какой-то предбанничек. Посветив фонариком по стене, она дернула рубильник.

Сработала автоматика и дверь со скрипом закрылась у нее за спиной. Светлана держа оружие наизготовку, осветила помещение.

Да, похоже, это была та комната, в которой Алиса и компания устраивали садо-мазо оргии. Посередине комнаты висел высокий, до потолка занавес, скрывая остальное помещение. Светлана вспомнила видео: да, это было здесь.

Собака появилась неожиданно, словно из воздуха. Выбежав откуда-то сбоку, она в прыжке вцепилась в ногу Светланы.

Острая боль пронзила все тело Возович и она упала, выронив пистолет. Собака кусала, рвала сильными челюстями кожаные брюки, словно вымещая на Светлане отчаяние от потери хозяйна. Возович исступленно била собаку фонариком, пытаясь хоть как-то защититься.

Неожиданно у нее получилось - лабрадор вдруг разжал челюсти и Светлана побежала по коридорчику вперед к открытому окну, пытаясь выскочить на террассу. По дороге она споткнулась о низкий стеклянный столик и кубарем перелетела через него, ударившись спиной о стенку под окном.

Лабрадор был тут как тут: ловко просеменив мимо разбитого стекла, он кинулся на врага, пытаясь добраться до его горла.

Светлана успела вытащить из напоясного кармана электрошокер, тыкала им в собаку, но все без результата: хваленое спецсредство подвело в самый неподходящий момент.

Лабрадор клацал челюстями перед лицом, а Светлана как могла отбивалась, просунув одну руку в пасть собаке. Она упиралась ногами, чтобы встать и пытаться вытолкнуть собаку из окна.

Наконец с силой отолкнувшись, она привстала на ноги, опершись о стенку, с висящим лабрадором на руке и стала выпихивать это рычащий, фыркающий и скрежущий зубами груз вниз на лужайку.

Ей невольно помогло знание анатомии: лабрадор, лежа на подоконнике на спине, но не отпуская руку майора, глупо дрыгал задними лапами.

Светлана схватила что было мочи собаку за яйца и сжала 'достоинство' кобеля.

Раздался дикий, совершенно безумный визг, лабрадор тут же разжал зубы и отчаянно задергался, пытаясь высвободиться, вылезти из капкана в виде сильно ограничивавшей движения оконной рамы.

Воспользовавшись моментом, Светлана изо всех сил толкнула собаку вниз, в вечернюю темноту.

Отдышавшись и выглянув секундой позже в окну, Светлана увидела, как прямо под ней на асфальте метрах в двух от травы лежало распростертое тело лабрадора, из-под которого уже начала вытекать темная лужица. Из-за небольшой высоты собака просто не успела сгруппироваться и упала головой прямо на вделанный в асфальт металлический обрезок водопроводной трубы с краном, к которому летом Бонго присоединял шланг для полива своей окрестной лужайки.

- Света, все в порядке? - раздался откуда-то издалека голос Платова. - ты где?

Возович отползла на корточках от окна, медленно поднялась, держа в руке фонарик. Первым делом она осветила себя: одна штанина была в нескольких местах покорежена, надорвана, надкусана и из разодранных участков сочилась кровь. Правый рукав ее рубашки тоже был разодран и в нескольких местах пропитался кровью.

Светлана, пошатываясь, пошла из коридора вперед, в комнату, держа в одной руке фонарик, а в другой так некстати предавший ее электрошокер.

Ей преградила путь чья-то тень.

Возович посветила на нее фонариком.

Перед ней стояла голая Рита. Изумленное выражение ее лица сменилось гримасой ненависти.

Светлана ошалело улыбнулась.

Гладышева подняла оброненный Возович пистолет и навела ствол на майора.

− Рита, ты и меня хочешь убить? - Светлана держала вымученную улыбку, медленно уходя с линии огня. - как всех остальных?

Раздался выстрел.

Возович упала на спину, острая боль тут же заколола в левой нижней части груди. Цепляясь за занавес, она упала вместе с ним в проем между стеной и секцией. Упавшее покрывало накрыло собой часть комнаты, зацепившись за секцию. Рита на какое-то мгновение замерла, а потом пошла вместе с оружием вперед, к Светлане.

Светлана, несмотря на боль в ребрах, судорожными рывками выпозла из одеяния в виде упавшего занавеса и сжав зубы, уселась за несколько выступавшей вперед нижней частью секции. Были слышны приближающиеся шаги - Риты. Где-то снаружи кричал Платов. А комната была освещена теперь только светом луны.

Что ж, теперь только одна надежда - на шокер. Наконец-то он заработал, увидела Светлана. Так, с другой стороны к ней Рите не подойти - слишком узкий проход. Должна она откинуть покрывало? Должна. Чтобы разглядеть и убить. Откинутое покрывало - это несколько секунд для восприятия новой картинки. Нужно выиграть у нее эти секунды.

Гладышева пошла напролом. Она стала с шумом рвать покрывало на себя и показавшись из проема, встала с пистолетом у секции, вглядываясь в темноту.

Светлана, перед этим ящерицей распластавшись на полу, несмотря на приступ острой боли, ринулась снизу вверх на нее, ткнув элетрошокером во внутреннюю поверхность бедра Риты.

Гладышева упала на пол, выронив оружие.

Несколько секунд они лежали, всматриваясь друг в друга.

− Крови нет... сучка... обманула...- прошипела Рита и привстав на колени, потянулась за лежавшим рядом пистолетом.

Рита уже была готова развернуть оружие к Светлане для решающего выстрела, когда Возович, схватив с пола упавшие с тумбочки ножницы, навалилась на нее всем весом, воткнув со всей силы ей ножницы в солнечное сплетение.

− Прости, − прошептала она.

Взору прибежавшего наконец Платова предстали две женщины, блондинка и шатенка, лежавшие на полу рядом друг с дружкой. Одна была одетая, другая голая. Обе были в крови. Одна была раненая, другая - мертвая. Окончательно свалившийся занавес укрыл их словно снег скошенную траву.

− Держись, я сейчас вызову 'Скорую', − Платов лихорадочно тыкал по клавишам мобильного. - Куда тебя ранило? Говорить можешь?

− Собачку жалко... - пробормотала Светлана, тупо глядя в потолок. - не дрейфь, заживет...

Fueled by Johannes Gensfleisch zur Laden zum Gutenberg