«Ритуал смерти»

Ритуал смерти (fb2) - Ритуал смерти [Ceremony in Death] (пер. Вера Вячеславовна Пророкова) (Следствие ведет Ева Даллас - 5) 1059K скачать: (fb2) - (epub) - (mobi) - Нора Робертс

Нора Робертс Ритуал смерти

1

Смерть всегда была рядом. Наяву Ева сталкивалась с ней днем, а ночью смерть приходила в снах, можно сказать, что смерть стала частью ее жизни. Ева ее слышала, знала на ощупь. И умела смотреть в ее тусклые бесстрастные глаза, не отводя взгляда. Она знала: смерть – опасный противник. Одно неверное движение – и ты проиграла.

Все-таки десять лет в полиции!

Вот и сейчас Ева Даллас смотрела в глаза смерти, которая на сей раз забрала одного из ее товарищей.

Фрэнк Вожински был опытным полицейским. Из настоящих работяг. И очень приятным в общении. Никогда не ныл, не возмущался по поводу той дряни, которую в полицейской столовке выдавали за еду, не жаловался на уйму инструкций и отчетов, в которых постоянно приходилось копаться. «И на то, что ему было шестьдесят два, а дослужился он только до сержанта», – подумала Ева.

Она пристально смотрела на покойного. Фрэнк был полноват, волосы седые и изрядно поредевшие. Сейчас в гробу он походил на мирно усопшего средневекового монаха.

Фрэнк Вожински прошел через множество передряг, но в отличие от многих своих ровесников не любил о них вспоминать. Никогда не рассказывал о крупных полицейских акциях, в которых участвовал, о кровавых разборках. Зато любил показывать фотографии своей семьи – жены, детей, внуков. Любил соленые шуточки, болтал о спорте, питал пристрастие к хот-догам с острым соусом.

«Добрый и хороший человек, – подумала Ева. – По таким всегда горюют искренне. Да, пожалуй, трудно вспомнить хоть одного человека из знавших Фрэнка, кто бы его не любил».

– Черт подери!

Ева обернулась и положила руку на плечо подошедшему к ней человеку.

– Мне очень жаль, Фини.

– Было бы легче, если бы он умер на посту. Сказали бы себе – мол, что поделаешь, такая у нас работа. А так… – Фини покачал головой, в его больших, по-собачьи доверчивых глазах стояла тоска. – Умер дома, сидя в кресле у телевизора. Сердце остановилось. Это неправильно, Даллас!

– Знаю. – Ева обняла его за плечи и отвела в сторону.

– Он меня учил, приглядывал за мной, когда я был новичком. Ни разу не подвел, – говорил Фини с неподдельной болью. – За всю свою жизнь Фрэнк никогда никого не подводил.

– Знаю, – повторила Ева, потому что больше сказать было нечего. Она привыкла к другому Фини – суровому, сдержанному – и сейчас, видя его в горе, просто не знала, как себя вести.

Ева провела его сквозь толпу пришедших попрощаться с усопшим. Зал был полон – многие полицейские пришли с семьями. А там, где собираются полицейские, всегда можно найти кофе. Она налила чашку и протянула ее Фини.

– Не могу поверить, в голове не укладывается. – Он прерывисто вздохнул. Горе свое Фини не умел и не хотел скрывать. – Я еще не говорил с Салли. Жена с ней, а я никак не могу заставить себя пойти.

– Ничего страшного. Я с ней тоже еще не говорила. – Ева, чтобы хоть чем-то заняться, налила и себе чашку кофе, хоть пить его не собиралась. – Эта смерть всех потрясла. Я и не знала, что у него больное сердце.

– Никто не знал, – тихо сказал Фини.

Ева так и стояла, не убирая руку с его плеча, и осматривала толпу. Когда полицейский умирает на своем посту, его коллеги встают плечо к плечу и находят виновного. А когда смерть просто вытягивает чей-то жребий, злиться не на кого. И мстить некому.

Вот отсюда и появляется чувство беспомощности, которое Ева ощущала и в себе, и в окружающих. Судьбу нельзя взять на мушку, и с кулаками на нее не кинешься.

Распорядитель похорон, облаченный в черную пару, с восковым лицом (профессия, что ли, накладывает свой отпечаток?) ходил по залу и со скорбным видом пожимал руки пришедшим.

– Давай пойдем вместе поговорим с семьей Фрэнка.

Фини было явно не по себе, но он послушно кивнул и отставил в сторону нетронутую чашку с кофе.

– Ты ему нравилась, Даллас. «У этой девчушки стальные нервы и острый ум», – говорил он мне. И еще он говорил, что если бы попал в переделку, то хотел бы, чтобы прикрывала его ты.

Еве стало очень грустно.

– Я и не думала, что он так ко мне относился.

Фини взглянул на Еву. Лицо у нее было очень необычное – не из тех, которые можно назвать безусловно красивыми, но запоминающееся: узкое, с резко очерченными скулами и с милейшей ямочкой на подбородке. У нее был цепкий взгляд полицейского, и Фини часто забывал про то, что глаза у Евы удивительного оттенка – золотисто-карие, под цвет коротко стриженных волос, обычно торчавших в разные стороны. Худощавая, высокая сильная молодая женщина.

Фини вспомнил, какой видел ее месяц назад – избитой, истекающей кровью, но и тогда она не выпустила из рук оружие.

– А он именно так о тебе и думал. И я, кстати, тоже. – Ева удивленно взглянула на Фини, а он расправил плечи и сказал: – Пойдем поговорим с Салли и детьми.

Они пробрались сквозь толпу и вошли в небольшую комнату, обитую темными панелями под дерево, с темно-бордовыми шторами на окнах, где стоял удушливый запах цветов.

«Ну почему, – подумала Ева, – на похоронах обязательно висят красные шторы и всюду лежат груды цветов? От какого древнего ритуала это пошло и почему человечество с таким упорством его придерживается?»

Когда придет ее час, она обязательно попросит близких, чтобы ее не выставляли на обозрение в душном зале, заваленном цветами.

Увидев Салли в окружении детей и внуков, Ева подумала, что, наверное, эти ритуалы нужны живым. Мертвым все равно.

– Райан! – Салли протянула Фини свои крошечные ручки, подставила щеку для поцелуя, прижалась к нему и на несколько мгновений застыла, прикрыв глаза.

Салли всегда казалась Еве изящной, даже хрупкой. Однако женщина, которая более сорока лет была женой полицейского, наверняка обладает стальными нервами. На груди у Салли висело на цепочке кольцо Фрэнка – памятный знак за двадцать пять лет службы в нью-йоркской полиции.

«Еще одна традиция, – подумала Ева. – Еще один символ».

– Я так рада, что ты пришел, – прошептала Салли.

– Мне будет его не хватать. Нам всем… – Фини смущенно погладил ее по спине и чуть отодвинулся. Говорил он с трудом, кашляя и запинаясь. – Если тебе что-то понадобится…

– Я знаю. – Она едва заметно улыбнулась, еще раз пожала ему руку и повернулась к Еве. – Спасибо, что пришли, Даллас.

– Мне очень жаль, Салли. Он был замечательным человеком. И отличным полицейским.

– Да. – Салли снова попыталась улыбнуться. – Он гордился тем, что служил в полиции. Вы видели, пришел майор Уитни с женой, начальник полиции Тиббл тоже здесь. – Она обвела глазами комнату. – Очень много людей. Его всегда ценили.

– Конечно, ценили, Салли. – Фини стоял, переминаясь с ноги на ногу. – Ты ведь знаешь о фонде помощи семьям полицейских.

Салли потрепала его по руке:

– С нами все в порядке. Можешь не волноваться. Даллас, по-моему, вы не знакомы с нашей семьей. Лейтенант Даллас, моя дочь Бренда.

Невысокая, чуть полноватая женщина пожала Еве руку. Глаза и волосы у нее были темные, подбородок тяжелый. «Пошла в отца», – отметила про себя Ева.

– Мой сын Кертис.

Кертис Вожински, наоборот, совсем не походил на отца: худощавый, рука мягкая, глаза сухие, но печальные.

– Мои внуки, – представила Салли.

Их было пятеро. Младший – мальчишка лет восьми со вздернутым веснушчатым носом.

– А почему вы пришли с оружием? – спросил он, пристально разглядывая Еву.

Ева смущенно одернула куртку.

– Я приехала прямо из участка. Не успела зайти домой переодеться.

– Пит! – Кертис виновато взглянул на Еву. – Не приставай к лейтенанту.

– Если бы люди больше доверяли своей духовной энергии, нужда в оружии отпала бы. Я Алиса. – К Еве шагнула стройная блондинка в черном.

Эта девушка была безусловной красавицей, что особенно удивляло, принимая во внимание вполне заурядную внешность ее родственников. Глаза у нее были голубые, с поволокой, рот – крупный, чувственный. Распущенные волосы струились по плечам. На груди висела длинная серебряная цепь, а на ней кулон – оправленный в серебро черный камень.

– Какая ты зануда, Алиса!

Девушка обернулась и бросила на говорившего – парнишку лет шестнадцати – ледяной взгляд. Пальцы ее непрерывно перебирали цепь и поглаживали камень.

– Мой брат Джеми, – сказала она медовым голосом. – Он еще в том возрасте, когда считают, что обзываться – это очень остроумно. Мой дедушка говорил о вас, лейтенант Даллас.

– Приятно это слышать.

– Вы сегодня без супруга?

Ева удивленно взглянула на Алису и поняла, что она почему-то очень нервничает. У нее определенно была какая-то тайная мысль. Но какая?

– Без супруга. – Ева перевела взгляд на Салли. – Рорк просил выразить вам его соболезнования, миссис Вожински. К сожалению, он не мог сделать этого лично – он сейчас в отъезде.

– Наверняка общение с таким человеком, как Рорк, требует большого напряжения внутренних сил, – перебила ее Алиса. – А у вас ведь еще и своя работа – трудная и опасная. Мой дедушка говорил, что, взявшись за какое-то расследование, вы обязательно доводите его до конца. Это свойство вашей натуры?

– Стоит отвлечься – и тут же начинаешь проигрывать. А проигрывать я не люблю. – Несколько мгновений Ева выдерживала странный взгляд Алисы, потом вдруг наклонилась к Питу и шепнула: – Когда я только начинала служить в полиции, я однажды видела, как твой дед поймал очень опасного преступника. Фрэнк был лучшим из лучших. – В ответ она получила ослепительную мальчишескую улыбку. – Мы его никогда не забудем, миссис Вожински, – сказала она, протягивая руку вдове. – Он очень много для нас значил.

Она собралась отойти в сторону, но тут Алиса, взяв ее за руку, наклонилась к ней и сказала:

– Очень приятно было с вами познакомиться, лейтенант. Спасибо, что пришли.

Ушла Ева через полчаса и, только сев в машину, достала из кармана записку:

Прошу вас встретиться со мной завтра в полночь в клубе «Водолей». НЕ ГОВОРИТЕ ОБ ЭТОМ НИКОМУ. Ваша жизнь в опасности.

Вместо подписи стоял значок – линия, замысловатым узором пересекающая круг. В равной степени заинтригованная и разозленная, Ева сунула записку обратно в карман и поехала домой.

Но, выезжая с парковки, она заметила некую облаченную в черное фигуру, похожую на тень. И почувствовала, что этот некто следит именно за ней.

Когда Рорк уезжал, Ева вела себя так, будто в доме, кроме нее, никого больше нет. Они с Соммерсетом, дворецким Рорка, предпочитали избегать друг друга. Дом Рорка был огромным, и особого труда это не составляло.

Ева вошла в холл, швырнула свою видавшую виды кожаную куртку на перила – специально, чтобы досадить Соммерсету, чтившему прежде всего порядок, – и поднялась наверх. Но направилась она не в спальню, а в свой рабочий кабинет.

Рорк улетел, собирался вернуться только завтра, а без него Ева обычно спала не на супружеской кровати, а в кресле в кабинете – без Рорка она часто мучилась ночными кошмарами.

На работе Ева, как всегда, засиделась, потом пошла прощаться с Фрэнком Вожински, и времени перекусить у нее не было. Она решила поужинать сэндвичами с ветчиной по-вирджински и съела их с большим наслаждением.

Уже через несколько минут Ева сидела за компьютером.

Она попросила выдать всю имеющуюся информацию об Алисе. Фамилия неизвестна, мать – Бренда, урожденная Вожински, дед по материнской линии – Фрэнк Вожински.

Пока компьютер негромко гудел, выполняя ее задание, Ева нетерпеливо барабанила пальцами по столу, потом вытащила из кармана записку и снова прочла. Наконец в компьютере что-то щелкнуло, и он выдал следующую информацию:

Алиса Лингстром. Первый ребенок Яна Лингстрома и Бренды Вожински. Родители в разводе. Проживает в Нью-Йорке, Восьмая улица, 486, квартира 4В. Имеет брата Джеймса Лингстрома. Окончила среднюю школу. Два семестра училась в Гарварде. Специализация: социология, мифология. В настоящее время работает в «Пути души», Нью-Йорк, Десятая улица, 228. Семейное положение: не замужем.

– Судимости, – запросила Ева.

Судимостей не было.

– Вполне заурядное досье, – констатировала Ева. – А что это за «Путь души»?

«Путь души» – викканский магазин и консультативный центр. Владельцы – Исида Пейдж и Чарлз Форт. Последние три года располагается в здании на Десятой улице. Годовой доход – сто двадцать пять тысяч долларов. В центре дают консультации священнослужители, травник и гипнотерапевт.

– Викканский? – фыркнула Ева. – Колдовство и магия? Боже правый! Посмотрим, что это такое.

Викка – религиозное братство, исповедующее древнее верование, которое…

– Достаточно, – тяжело вздохнула Ева.

Подобные вещи Еву не интересовали. Она задумалась о том, как могло случиться, что в семье полицейского выросло дитя, верящее в ворожбу и магические кристаллы. И зачем внучке Фрэнка понадобилось тайное свидание с ней.

Выяснить это можно было единственным способом: появиться в назначенное время в клубе «Водолей». Ева взглянула на записку. Пожалуй, она спокойно забыла бы о ней, не будь Алиса родственницей человека, которого Ева искренне уважала.

И если бы она не увидела того странного человека в черном, который явно желал остаться незамеченным.

Ева прошла в ванную и начала раздеваться. Жаль, конечно, что нельзя взять с собой Мэвис. Судя по всему, «Водолей» как раз в ее духе. Расстегивая джинсы, Ева перебирала в уме события долгого дня и думала о предстоящей не менее долгой ночи.

Срочной работы у нее не было. Последнее убийство, которое она расследовала, было столь очевидным, что работу над ним она передала Пибоди, и та справилась с ней меньше чем за сутки. Пару часов можно посмотреть видео. А можно пойти в оборудованный в одной из комнат тир и, запустив новую компьютерную программу, вдоволь пострелять. У Рорка есть автоматическое ружье, которое она так и не испробовала. Интересно сыграть в полицейского, выслеживающего преступника.

Она зашла в душевую кабину и включила, как всегда, очень горячую воду.

Хорошо бы сейчас иметь на руках какое-нибудь заковыристое дело, в которое можно было бы закопаться с головой… Черт возьми, да она просто тоскует! Смешно… Ведь и трех дней не прошло, как Рорк уехал.

Ева твердила себе, что у каждого из них своя жизнь, которую они вели, еще не будучи знакомы, и которую продолжают вести по сей день. У обоих – серьезная работа, требующая внимания и сосредоточенности. И отношения их так прочны именно потому, как это ни странно, что они люди независимые. Но господи, как же она по нему соскучилась!

Разозлившись на себя, Ева сунула голову под струю, словно надеясь таким образом промыть и мозги. Когда чьи-то руки обняли ее за талию, а потом потянулись к ее груди, она даже не вздрогнула, но сердце радостно забилось. Она знала прикосновение этих тонких и длинных пальцев, знала, каковы на ощупь гладкие и крепкие ладони. Откинув голову назад и закрыв глаза, Ева чуть развернулась, подставляя губы для поцелуя.

– О-оо, Соммерсет! Ты ненасытен!

Почувствовав, как кончики зубов чуть царапнули ее кожу, Ева едва сдержала смешок, а когда пальцы коснулись ее намыленных сосков, сладостно застонала.

– Не надейся, все равно я его не уволю, – сообщил Рорк, и рука его скользнула к ее животу.

– Я подумала: «А вдруг?» Ты вернулся слишком рано. – Его пальцы уверенно продолжали свою работу, погрузившись в святая святых. Ева выгнулась, вскрикнула и содрогнулась в конвульсиях первого оргазма. – Боже! – выдохнула наконец она.

– По-моему, я приехал как раз вовремя. – Рорк развернул ее к себе и стал осыпать мокрое лицо поцелуями.

Летя домой, он думал о ней непрерывно и представлял себе, как будет ее ласкать, целовать, как будет прислушиваться к ее прерывистому дыханию. И вот наконец она стоит перед ним – обнаженная, в капельках воды, трепещущая от каждого его прикосновения.

Он приподнял ее, прижал к себе.

– Скучала по мне?

Евино сердце готово было выпрыгнуть из груди. Рорк – вот он, рядом, еще мгновение, и он войдет в нее, унесет в заоблачные выси.

– Да не особенно, – усмехнулась она.

– Ну, в таком случае, – он дружески чмокнул ее в подбородок, – не буду тебе мешать. Можешь спокойно принимать душ.

Ева тут же обвила ноги вокруг его бедер, уцепилась руками за плечи.

– Только попробуй, парень, и тебе не выжить.

– Ну, разве что в целях самосохранения. – И он медленно, не отрывая глаз от ее лица, вошел в нее.

Приникнув ртом к губам Евы, Рорк ловил каждый ее вздох. На сей раз все было медленно и нежно – на удивление обоим. Оргазм походил на долгий умиротворенный вздох. Она улыбнулась и шепнула:

– Добро пожаловать домой.

Ева смотрела в родные синие глаза, вглядывалась в любимое лицо – лицо праведника и грешника одновременно, разглядывала рот, мужественный и страстный. Каждый раз, встречаясь с ним после хотя бы недолгого расставания, она ловила себя на мысли, что никак не может привыкнуть к тому, что это – ее муж. Человек, который не просто хочет ее, но любит, любит глубоко и искренне.

Продолжая улыбаться, она погладила его густые черные волосы.

– Как дела в «Олимпусе»? Как курорт?

– Кое-что осталось доделать, но по мелочам, ничего особенного. Этот курорт на островах откроется, как я и планировал, в срок. Никаких отсрочек я не допущу.

Он взял полотенце и бережно завернул в него Еву.

– Знаешь, я теперь понимаю, почему, когда меня нет, ты предпочитаешь спать в кабинете. В «Олимпусе» я поселился в президентских апартаментах и обе ночи проворочался без сна. Без тебя было ужасно одиноко.

Она прижалась к нему.

– Слушай, мы становимся по-стариковски сентиментальны.

– Ну и что? Мы, ирландцы, вообще сентиментальны.

Ева тихо усмехнулась. Ни друзья, ни враги Рорка ни за что не назвали бы его сентиментальным человеком.

– Так, свежих синяков, слава богу, нет, – заметил он, подавая Еве халат. – Из чего можно сделать вывод, что эти дни были относительно спокойными.

– По большей части. Правда, один кретин переусердствовал с работавшей по лицензии проституткой: задушил бедняжку во время полового акта. – Ева завязала пояс на халате, пригладила волосы. – Перепугался насмерть и убежал. Но через несколько часов опомнился и явился к нам в сопровождении адвоката. Вести допрос и оформлять дело я поручила Пибоди.

– Угу, – кивнул Рорк и налил себе и Еве вина. – Значит, действительно все было тихо.

– В общем, да. Сегодня, правда, я ходила на гражданскую панихиду.

Рорк нахмурился, но сразу вспомнил, о чем речь.

– А, да, ты мне говорила. Жаль, что я не мог вернуться пораньше.

– Фини очень переживает. Знаешь, всем было бы легче, если бы Фрэнк умер при исполнении.

– Ты хочешь сказать, что желала бы своему коллеге гибели от руки преступника, а не мирной смерти у домашнего очага? – удивился Рорк.

– Это было бы, скажем так, понятнее. – Ева сосредоточенно разглядывала бокал. Пожалуй, не стоит говорить Рорку, что и себе она желала бы смерти быстрой, пусть даже насильственной. – А кроме того, кое-что мне показалось странным. Я виделась с семьей Фрэнка… По-моему, его старшая внучка немного не в себе.

– Почему ты так решила?

– Она вела себя странно, и, вернувшись домой, я ознакомилась с ее досье.

– Ты запросила данные о ней?

– Просто хотела кое-что проверить. Понимаешь, она передала мне вот это. – Ева подошла к столу, взяла записку и протянула Рорку.

Рорк внимательно ее прочитал и удивленно поднял брови.

– Смотри-ка, это же лабиринт.

– Что?

– Это один из кельтских символов.

– Сколько удивительных вещей ты знаешь! – Ева еще раз посмотрела на значок, стоявший вместо подписи.

– Ничего удивительного, я ведь и сам потомок кельтов. Это древний сакральный символ.

– Что ж, все сходится. Алиса Лингстром занимается колдовством или чем-то вроде того. После школы она поступила в университет, и не куда-нибудь, а в Гарвард, потом учебу бросила и теперь работает в каком-то магазинчике в Уэст-Виллидже, торгующем травами и магическими кристаллами.

Рорк дотронулся до значка пальцем. Он видел такие когда-то в детстве. Их использовали и банды гангстеров, и общества пацифистов. Для тех и других, естественно, религия была лишь оправданием убийств.

– Ты не знаешь, зачем ей понадобилось с тобой встречаться?

– Представления не имею. Может, ей кажется, что она увидела что-то в моей ауре? Я знаю, что Мэвис занималась подобной мистической ерундой – еще до того, как я арестовала ее за воровство. Она говорила мне, что люди готовы заплатить сколько угодно, если ты расскажешь им то, что они хотят услышать. И еще больше, если расскажешь то, что они слышать не желают.

– Это и роднит тех, кто занимается ворожбой, со стоящими на страже закона, – усмехнулся Рорк. – По-видимому, ты решила туда пойти?

– Естественно.

Ничего другого Рорк и не ожидал услышать.

– Я пойду с тобой, – заявил он, кладя записку на стол.

– Но она хочет…

– Пусть себе хочет. – Он пригубил вино. Рорк был из тех, кто всегда так или иначе добивается своего. – Я буду держаться в сторонке, но пойду обязательно. Клуб «Водолей» – заведение вполне безобидное, но и туда могут проникнуть всякие подозрительные типы.

– Подозрительные типы – это то, чем я всю жизнь занимаюсь, – строго сказала Ева, а потом пристально взглянула на Рорка. – Слушай, а ты случайно не являешься владельцем «Водолея»?

– Случайно нет. Тебе бы этого хотелось?

Она рассмеялась и взяла его за руку.

– Пойдем! Вино допьем в постели.

Расслабившись от любви и вина, Ева уснула спокойно, свернувшись калачиком рядом с Рорком. И, проснувшись внезапно два часа спустя, была крайне этому удивлена. Разбудил ее не один из ночных кошмаров. Она не испытывала ни ужаса, ни боли, не обливалась холодным потом – и все же почему-то проснулась.

Ева лежала, глядя в окно на ночное небо, и прислушивалась к мерному дыханию Рорка. Что же ее разбудило? Чуть приподнявшись, она посмотрела на изножье кровати и чуть не вскрикнула, увидев два светящихся глаза. Только сообразив, что у нее в ногах лежит Галахад, она вздохнула с облегчением. Кот пришел и улегся на кровать. Вот это ее и разбудило. Всего-навсего.

Ева повернулась на бок, устроилась поудобнее, Рорк, не просыпаясь, обнял ее. Она вздохнула и прижалась к нему.

«Всего-навсего кот», – подумала Ева, засыпая.

Но она готова была поклясться, что слышала какое-то пение…

2

Утром, придя в участок, Ева с головой ушла в дела. Она почти забыла о странном ощущении, с которым проснулась ночью. Стояла настоящая золотая осень, Нью-Йорк купался в теплых солнечных лучах, прохожие на улицах казались умиротворенными, довольными жизнью. Ева решила, что лучшего времени привести в порядок дела не найдешь.

Самую муторную часть работы она поручила Пибоди.

– Ну почему у вас в компьютере все файлы вперемешку? – сокрушалась Пибоди.

– Я отлично знаю, где что, – заявила Ева. – Так и быть, можете все систематизировать, но так, чтобы и я в этом разобралась. Справитесь, сержант?

– Надеюсь, – ответила Пибоди коротко и, удостоверившись в том, что Ева стоит к ней спиной, театрально закатила глаза и с усмешкой добавила: – …мэм.

– Отлично. Только глазки не закатывайте. А запутано все так исключительно потому, что у меня был очень и очень напряженный год. И поскольку приближается его последний квартал, а вы мой стажер, полагаю, что вполне справедливо поручить эту работу вам. – Ева повернулась к Пибоди и одарила ее язвительной улыбкой. – Надеюсь, что и у вас когда-нибудь появятся подчиненные, на которых вы сможете перекладывать все малоприятные дела.

– Тронута вашим доверием, Даллас. – Пибоди свирепо посмотрела на монитор. – А может, мне хочется выть оттого, что придется разбирать файлы пятилетней давности? Между прочим, через два года их полагается переводить в архив.

– Вот и займитесь этим. – Компьютер угрожающе загудел и выдал сообщение о том, что в программе произошел сбой. – Желаю удачи!

– Компьютер – друг человека. А о друзьях надо заботиться.

– Полностью с вами согласна. – Ева подошла к компьютеру и двинула по нему кулаком. Он икнул и вернулся в рабочее состояние. – Видали?

– У вас волшебные руки, лейтенант! Наверное, поэтому парни из технического отдела используют вместо мишени для дротиков ваш портрет.

– До сих пор? Завидное постоянство! – Ева, пожав плечами, уселась на край стола. – Кстати, Пибоди, что вы знаете о колдовстве? Вы слышали когда-нибудь о викканах?

– Если вы хотите заколдовать свой компьютер, Даллас, на мою помощь не рассчитывайте. – Пибоди, стиснув зубы, принялась за архивацию старых файлов.

– Вы же выросли в семье мормонов.

– Это было так давно. Ну же, давай, у тебя все получится! – подбодрила она компьютер. – Кроме того, мормоны – не виккане. Правда, и те, и другие ратуют за пацифизм, единение с природой, но… сукин сын, куда он делся?

– Что? Кто куда делся?

– Ничего. – Пибоди сурово смотрела на монитор. – Ничего. Не волнуйтесь, все под контролем. Думаю, все эти файлы вам давно не нужны.

– Пибоди, вы шутите?

– Ага. Ха-ха-ха. – Утерев пот со лба, Пибоди начала терзать клавиатуру. – Вот! Вот и он! Все, никаких проблем. Отправляйся в главный архив, голубчик. Тихо и мирно. – Она испустила вздох облегчения. – А нельзя ли мне хлебнуть кофейку? Так сказать, для поддержания внимания.

Ева взглянула на монитор, где с виду все было как положено, молча подошла к кофеварке.

– А почему вы интересуетесь виккой? Собираетесь принять новую веру? – спросила Пибоди, но Ева взглянула на нее так сердито, что Пибоди чуть не поперхнулась. – Шучу.

– Вы сегодня шутите без передышки. Мне просто любопытно.

– Понимаете, в догматах виккан, мормонов и квакеров есть много общего. Стремление к гармонии, соблюдение древних обрядов, связанных со сменой времен года, непротивление злу.

– Непротивление? – хмыкнула Ева. – А как насчет заклятий, ворожбы, жертвоприношений? Обнаженные девственницы на алтаре, черные петухи с отрубленными головами…

– Так описывают ведьм в художественной литературе. Помните: «Девять раз кругом, кругом обежим и круг замкнем»? Шекспир. «Макбет».

– «И тебя, милочка, и твою собачку…» – процитировала Ева в ответ. Злая волшебница Бастинда.

– Вот-вот, – кивнула Пибоди. – Но оба эти примера как раз дают неправильное представление о положении вещей. Ведьмы – не всегда уродливые и отвратительные старухи, которые помешивают зловонное варево крысиными хвостами или гоняются за маленькой девочкой и ее другом – соломенным пугалом. Виккане, например, не приносят вреда ни одному живому существу. Они занимаются исключительно белой магией.

– А какая еще бывает?

– Черная.

– Надеюсь, вы сами в эту чепуху не верите? – спросила Ева, пристально глядя на свою помощницу. – В заговоры, проклятия, волшебство?

– Ни капельки. – Взбодрившись от выпитого кофе, Пибоди снова повернулась к компьютеру. – Я кое-что знаю от кузена, который недавно стал викканином. Он живет в их общине в Цинциннати.

– У вас есть кузен – член викканской общины? – Ева расхохоталась, отставив кружку с кофе в сторону. – Пибоди, с каждым днем вы изумляете меня все больше и больше!

– Это еще что! Как-нибудь я расскажу вам про свою бабушку и ее пятерых любовников.

– Ничего удивительного в том, что у женщины за долгую жизнь было пятеро любовников.

– Да не за долгую жизнь, а за прошлый месяц. Причем пятеро одновременно. – Пибоди окинула Еву победным взглядом. – Ей девяносто восемь лет! Надеюсь, я пошла в нее.

Ева, услышав телефонный звонок, с трудом сумела подавить новый приступ смеха.

– Даллас слушает.

– Я бы хотел переговорить с вами, лейтенант. – Голос майора Уитни звучал бесстрастно. – Будьте добры, зайдите ко мне в кабинет.

– Да, сэр. Буду через пять минут. – Ева с надеждой взглянула на Пибоди. – Может, предложит что-нибудь интересненькое? А вы пока что работайте с файлами в том же духе. Если понадобится ваша помощь, я вас извещу.

Она пошла к двери, но на полпути обернулась.

– Только не вздумайте съесть мою шоколадку.

– Черт подери! – буркнула Пибоди себе под нос. – Она всегда начеку.

Большую часть своей жизни Джек Уитни прослужил в полиции и начальником стал довольно давно. Он отлично знал своих подчиненных, их сильные и слабые стороны и умело пользовался ими.

Рослый мужчина с крупными и сильными руками и пронзительным взглядом, который многим казался чересчур суровым, он вел себя обычно очень сдержанно. Можно было лишь догадываться, сколь бурный темперамент скрывается за его внешним спокойствием.

Иногда Уитни Еву раздражал, порой он ей нравился, но восхищалась она им всегда.

Когда она вошла в кабинет, майор Уитни сидел за столом и что-то внимательно читал. Не поднимая головы, он жестом указал ей на стул.

– Я видел вас вчера на похоронах.

– По-моему, почти все полицейские Центрального участка там были.

– Фрэнка многие любили.

– Да.

– Вы с ним когда-нибудь работали?

– Когда я была новичком, он мне дал несколько дельных советов, пару раз помогал с трудными делами, но непосредственно с ним я не работала.

Уитни кивнул, не сводя глаз с Евы.

– До вашего появления он работал в паре с Фини, а когда Фрэнк перешел на кабинетную работу, новым напарником Фини стали вы.

Еве вдруг стало не по себе. Он не случайно об этом заговорил, подумала она. Что-то не так.

– Да, сэр. Для Фини это тяжелая утрата.

– Это-то я понимаю, Даллас. Поэтому я и не пригласил сюда капитана Фини. – Уитни положил руки на стол, сплел пальцы. – Нам надо кое-что выяснить, лейтенант. И дело это весьма деликатное.

– Это касается детектива Вожински?

– Информация, которую я вам сообщу, строго конфиденциальна. Вы можете в случае необходимости ввести в курс дела свою помощницу, но никого более – ни коллег, ни, естественно, журналистов. Я прошу вас, точнее, приказываю вам работать самостоятельно.

Ева подумала о Фини и внутренне содрогнулась.

– Понятно.

– В связи со смертью детектива Вожински возникли кое-какие… вопросы.

– Вопросы?

– Ну, если хотите, проблемы. – Он стиснул руки. – Мне стало известно, что детектив Вожински либо вел тайно от нас частное расследование, либо вступил в контакт с некими наркодельцами.

– Фрэнк и наркотики?! Да он был порядочнейшим человеком!

Уитни смотрел на нее не мигая.

– Двадцать второго сентября этого года детектив Вожински был замечен нашим сотрудником, внедрившимся в один из тайных центров торговли наркотиками. «Атам» – частный клуб, религиозный. Его члены принимают участие в групповых и индивидуальных ритуалах; кроме того, у клуба есть лицензия на предоставление, опять же в индивидуальном порядке, сексуальных услуг. Отдел по борьбе с наркотиками уже два года следит за происходящим в «Атаме». Так вот, Фрэнка там заметили, он покупал наркотики.

Ева слушала молча. Уитни тяжело вздохнул и продолжил:

– Мне об этом немедленно доложили. Я пытался расспросить Фрэнка, но он отмалчивался. Честно говоря, Даллас, – добавил Уитни после паузы, – я надеялся, что прошло какое-то недоразумение. То, что он не сознался ни в чем, но и ничего не отрицал, меня крайне удивило. Это было так на него не похоже… Естественно, я забеспокоился и приказал ему пройти медицинское обследование, в том числе и наркологическую экспертизу. Он согласился. На тот момент следов наркотиков в его организме обнаружено не было. Репутация Фрэнка была безукоризненной, и я решил не делать записей в его личном деле. – Уитни встал и отвернулся к окну. – Возможно, это было ошибкой. Не исключено, что, если бы я отнесся к этому внимательнее, он остался бы жив и нам с вами не пришлось бы вести подобный разговор.

Ева пожала плечами.

– Вы верили своему чутью, и вы верили этому человеку.

Майор Уитни обернулся. Взгляд его был сосредоточенный, но не жесткий. «У него глаза тонко чувствующего человека», – подумала Ева.

– Да, верил. Но теперь мне стали известны новые факты. При вскрытии в крови детектива Вожински был обнаружен «Зевс».

– «Зевс»? – Ева от удивления привстала. – Этого не может быть, майор. «Зевс» – штука сильная, и подсевшего на него видно сразу – по глазам, по изменению поведения. Если бы он употреблял «Зевс», об этом знали бы все его сослуживцы. Да и первый анализ на наркотики это бы показал. Так что здесь, скорее всего, произошла какая-то ошибка. – Она сунула руки в карманы, ей было трудно усидеть на месте – хотелось вскочить и походить по кабинету. – Да, есть полицейские-наркоманы, есть и такие, которые считают, что, нося значок, они могут нарушать закон. Но Фрэнк таким не был. Он ничем себя не замарал.

– Однако результаты вскрытия не опровергнуть, лейтенант. В его крови были обнаружены следы и других химических веществ, в том числе дигиталиса. В сочетании с «Зевсом» это вызвало остановку сердца и смерть.

– Вы подозреваете, что он умер от передозировки? Или покончил с собой? Дигиталис… – Ева нахмурилась. – Это какое-то сердечное лекарство? Но вы сказали, что пару недель назад Фрэнк прошел медицинское обследование. Почему же тогда у него не обнаружили никаких заболеваний?

– Ближайший друг Фрэнка – лучший в городе детектив-электронщик, – сказал Уитни, глядя прямо перед собой.

– Фини?! – Ева едва не вскочила с места. – Вы считаете, что Фини его покрывал? Что он изменил записи в его карте? Извините, майор, но, по-моему, это полная ерунда.

– Это вероятность, которую я не могу исключить, – ответил Уитни сдержанно. – И вы тоже. Дружба порой мешает объективно оценивать ситуацию. Надеюсь, что ваша дружба с Фини не помешает сохранять объективность. – Он вернулся к столу. – Все эти подозрения надо проверить как можно тщательнее.

У Евы неприятно заныло под ложечкой.

– Вы хотите, чтобы я вела расследование, касающееся моих коллег? Один из них погиб, и семья оплакивает его кончину. Другой – человек, который был когда-то моим учителем, а теперь мой близкий друг. – Она оперлась ладонями о стол. – И ваш, кстати, тоже.

Уитни знал, что Ева придет в ярость, и был к этому готов. И еще он знал, что задание она выполнит.

– А вы бы предпочли, чтобы я поручил это человеку, которому данная ситуация безразлична? – спросил Уитни, в его голосе звучали жесткие нотки. – На вас я, по крайней мере, могу положиться. Все, что вы выясните по ходу расследования, будете сообщать мне лично. В какой-то момент вам понадобится поговорить с семьей Вожински. Надеюсь, вы проявите максимум такта и деликатности. Им и так сейчас тяжело.

– А если я обнаружу нечто его порочащее?

– С этим придется разбираться мне.

– Вы просите меня совершить невозможное, – мрачно сказала Ева.

– Я не прошу, я приказываю, – поправил ее Уитни. – Так будет проще. И прежде всего вам, лейтенант. – Он протянул ей два запечатанных диска. – Просмотрите это на своем домашнем компьютере. Всю информацию по делу до особого распоряжения посылайте с него же ко мне домой. Вы свободны.

Ева молча встала и направилась к двери. Потом все же остановилась и сказала, не оборачиваясь:

– Черт подери, под Фини я копать не стану.

Уитни проводил ее долгим взглядом, потом устало прикрыл глаза. Он отлично знал, что она будет делать все, в чем возникнет необходимость. И надеялся только на то, что это не причинит ей боли.

Дойдя до своего кабинета, Ева разозлилась окончательно. Пибоди сидела перед компьютером и воодушевленно колотила по клавишам.

– Кажется, мне удалось привести его в чувство. Ваш компьютер капризен, как барышня, Даллас, но я его приструнила.

– Отключайте его, – велела Ева, надевая куртку. – Собирайтесь, Пибоди.

– Что, новое дело? – Пибоди радостно вскочила со стула. – А какое? Куда мы направляемся, Даллас? – Чтобы поспеть за Евой, Пибоди приходилось бежать. – Даллас! Лейтенант!

Ева двинула кулаком по кнопке лифта и бросила на Пибоди такой свирепый взгляд, что та прикусила язык и поняла, что от расспросов лучше временно воздержаться. Они вошли в лифт, в котором уже было несколько их коллег, и Ева застыла, неподвижная, как статуя.

– О, Даллас! Как поживают молодожены? Слушай, а почему бы тебе не попросить своего богатенького мужа купить нашу столовку? Может, тогда нас станут кормить по-человечески.

Ева обернулась и смерила болтуна ледяным взглядом.

– Прикуси язычок, Картер!

– Увы! Никак не могу. Ты разбила мне сердце. Предпочла штатского.

– И кому предпочла – главному козлу Центрального участка! – добавил кто-то язвительно.

– Главный козел всегда главнее козла на побегушках, Форенски, – огрызнулся Картер. – Ну что, Ева, может, померяемся, у кого зубы острее?

– Боюсь, тебе потом полжизни придется по стоматологам бегать.

– За такое удовольствие можно и заплатить. – Картер нахально подмигнул ей и вместе с группой коллег вышел из лифта.

– Картер делает стойку на любое существо женского пола. – Пибоди, заметив, что Ева продолжает смотреть прямо перед собой, решила отвлечь ее своей болтовней. – Жалко, что бедняга – полный кретин. – Ответа не последовало. – А Форенски даже мил, – продолжала Пибоди. – И у него вроде нет постоянной подружки.

– Я не сую нос в личную жизнь своих коллег, – отрезала Ева.

Они вышли из лифта в цоколе, где находился гараж.

– На мою личную жизнь это правило, увы, не распространяется, – сказала Пибоди тихо.

Ева отперла машину и уселась за руль, Пибоди заняла место рядом.

– Так куда мы едем? Или вы хотите сделать мне сюрприз? – Увидев, что Ева просто сидит, уронив голову на руль, Пибоди заволновалась. – Эй, с вами все в порядке? Что происходит, Даллас?

– Мы едем ко мне домой. – Ева тяжело вздохнула и подняла голову. – Я расскажу вам все по дороге. Но запомните: информацию, которую вы будете получать по ходу расследования, надлежит сохранять в строжайшей тайне. Докладывать будете только мне или майору.

– Слушаюсь, мэм. – У Пибоди было ощущение, что в глотку ей вбили кол. – Это внутреннее дело, лейтенант? Что, кто-то из наших?

– Да, черт подери! Кто-то из наших.

Компьютер, стоявший у Евы дома, был в несколько раз мощнее ее рабочей машины – об этом позаботился Рорк. Нужный файл открылся мгновенно, но информация по делу Фрэнка Вожински была довольно скупой.

– Ты не знаешь детектива Марион Бернс? – обернулась Ева к Пибоди. – Она восемь месяцев проработала в «Атаме» барменшей.

– Я с ней немного знакома. – Пибоди пододвинула свой стул поближе к монитору. – Встречались, когда… когда велось расследование по делу Касто. Она мне показалась дамой весьма серьезной. К работе относится очень тщательно. Насколько я помню, она полицейский во втором поколении. Ее мать служит до сих пор – по-моему, в чине капитана. А что она сообщила?

– Надеюсь, Марион Бернс доложила обо всем, что видела, но это нам придется проверить. Ее рапорт майору Уитни был предельно сух и краток. Год назад, двадцать второго сентября, в час тридцать ночи она видела, как сержант Вожински беседовал в отдельной кабинке с Селиной Кросс, известной торговкой наркотиками. Вожински отдал ей пачку денег и получил за это небольшой пакетик, по виду – с наркотиками. Разговор продолжался пятнадцать минут, а потом Селина перешла в другую кабинку. Вожински пробыл в клубе еще десять минут, затем ушел. Детектив Бернс прошла за ним два квартала, пока он не спустился в подземку.

– Так она не видела, употреблял он наркотик или нет?

– Не видела. И в клубе его после той ночи не встречала. В списке тех, с кем нам необходимо побеседовать, Бернс стоит первым номером.

– Да, мэм. А вам не кажется, что начать можно с Фини? Они с Вожински были друзьями, Фрэнк мог ему довериться? Или Фини мог сам что-то заметить.

– Не знаю. – Ева устало потерла глаза. – «Атам»… Что, черт подери, такое атам?

– Сейчас посмотрим. – Пибоди достала свой ноутбук и сделала запрос. – Атам – ритуальный нож, обычно из стали. По традиции атам используют не для резки, а для начертания магических кругов. Используют в сектах, исповедующих культ Земли. – Пибоди взглянула на Еву.

– Опять колдовство, – сказала она задумчиво. – Странное совпадение.

– Мне так не кажется. – Ева достала из ящика стола записку Алисы, протянула ее Пибоди. – Мне это передала на похоронах внучка Фрэнка. Выяснилось, что она работает в магазине «Путь души». Знаете его?

– Я знаю, что это такое. – Пибоди покачала головой. – Нет, не сходится, Даллас. Виккане вполне миролюбивы. И пользуются они не наркотиками, а травами. Настоящий викканин не станет покупать, продавать или употреблять «Зевс».

– А как насчет дигиталиса? – спросила Ева. – Это ведь тоже трава, да?

– Экстракт наперстянки. Используется как лекарство уже несколько веков.

– Это что, стимулятор?

– Я не сильна в медицине, но, кажется, да.

– «Зевс» – тоже стимулятор. Интересно, что получается, если их с дигиталисом скомбинировать? Вполне возможно, что от этого останавливается сердце.

– Вы думаете, Вожински покончил с собой?

– Майор предполагает именно это, а у меня есть кое-какие вопросы, – ответила Ева. – И ответов я пока что не нашла. Но найду обязательно! – Она взяла со стола записку. – Начнем сегодня вечером с Алисы. Жду вас здесь в одиннадцать часов, но не в форме. Постарайтесь выглядеть скромненько – как квакер или мормон, Пибоди, а не как полицейский.

– У меня есть платье, которое сшила мама на мой прошлый день рождения. Только учтите: если станете смеяться, я обижусь.

– Постараюсь держать себя в руках. А теперь давайте посмотрим, что можно выяснить про Селину Кросс и клуб «Атам».

Через пять минут Ева глядела на экран монитора и мрачно усмехалась.

– Интересно… Наша Селина засветилась. Успела побывать за решеткой. Смотрите, Пибоди. Сексуальные услуги без лицензии, затем обвинение в нападении на клиента, которое было впоследствии снято. Через три года после этого решила заделаться медиумом. Никак не могу понять, какого черта некоторые люди так жаждут общаться с умершими? Еще через два года – подозрение в жестоком обращении с животными. Недостаточно улик для ареста. Так, вот это уже ближе: производство и распространение наркотиков. За это отсидела год. Еще через три года была допрошена по подозрению в участии в ритуальном заклании братьев наших меньших. Но у нее оказалось железное алиби.

– Отдел по борьбе с наркотиками держал Селину под наблюдением, когда ее выпустили из заключения? – поинтересовалась Пибоди.

– Разумеется. Но обвинений ей больше не предъявляли.

– Может быть, Селина работала на подхвате, а они охотились за рыбкой покрупнее?

– Пожалуй. Надо будет расспросить об этом Марион. Ого, посмотрите-ка! Оказывается, Селина Кросс является единственной владелицей клуба «Атам». – Ева задумчиво прикусила губу. – Гм-м, откуда это у дамы, по мелочи торгующей наркотиками, нашлись средства на клуб? Она наверняка служит ширмой. Интересно, знают ли в отделе по борьбе с наркотиками, кто за ней стоит? Давайте-ка на нее посмотрим. Должен быть файл с фотографией Селины Кросс.

– Ух! – выдохнула Пибоди. – Жуть какая!

– Да, такое лицо не забудешь, – пробормотала Ева.

Узкое, удлиненный овал, правильные черты, полные алые губы, пронзительные черные глаза. Лицо было красиво, но красота эта казалась холодной и – тут Пибоди была права – жутковатой. Цвета воронова крыла волосы, прямые и длинные, разделял ровный пробор. Над левой бровью виднелась крохотная татуировка.

– Что это за символ? – заинтересовалась Ева. – Давай-ка увеличим этот участок лица.

– Это пентаграмма… – Голос Пибоди дрогнул, и Ева с удивлением обернулась на нее. – Перевернутая. Она не из виккан, Даллас. Она сатанистка.

Ева в подобные штуки не верила – ни в белую магию, ни в черную, – но отлично понимала, что есть люди, которые верят. И еще лучше понимала, что кое-кто использует эту веру в собственных интересах.

– Мне кажется, что ты слишком легкомысленно относишься к таким вещам, Ева.

Очнувшись от своих мыслей, она удивленно взглянула на Рорка. Он настоял на том, что сам сядет за руль, но она этому и не противилась. Ей всегда бывало немного не по себе, когда приходилось водить его суперавтомобили.

– Что ты имеешь в виду?

– Если некоторые верования и традиции сохраняются столетиями, то этому обязательно должны быть причины.

– Разумеется, они есть. Человек – существо легковерное. И всегда находятся личности, которые умеют этим легковерием пользоваться. Я хочу найти того, кто воспользовался легковерием Фрэнка.

Она рассказала Рорку все, решив, что, если не может обратиться за помощью к компьютерному гению своего коллеги Фини, придется взять в союзники компьютерный гений собственного мужа.

– Ты отличный полицейский и здравомыслящая женщина. Порой даже чересчур здравомыслящая. – Машина остановилась перед светофором, и Рорк обернулся к ней. – Но я прошу тебя в этих делах быть особенно осмотрительной.

Ей показалось, что он говорит как-то слишком уж серьезно.

– Ты имеешь в виду ведьм, колдунов и всех прочих, кто поклоняется дьяволу? Слушай, Рорк, сейчас давно уже не Средние века. Ну какие могут быть сатанисты? – Она тряхнула головой. – Хотела бы я на них поглядеть, если бы действительно существовал Сатана! Что бы они стали делать?

– Этого-то мы как раз и не знаем, – негромко ответил Рорк, поворачивая на улицу, ведшую к «Водолею».

– Черти, несомненно, существуют, – сказала Ева со вздохом. – Но это двуногие создания из плоти и крови. Мы с тобой немало их повидали.

Рорк припарковал машину, и дальше они пошли пешком. Было довольно ветрено и свежо, на небе – ни луны, ни звезд. Только вспыхивали сигнальные огоньки вертолетов и телеантенн.

На этой улице работала небольшая художественная ярмарка. Сейчас большинство торговцев уже отправились по домам, но днем здесь все было уставлено лотками с дешевыми украшениями, пестрыми домоткаными ковриками, экзотическими цветами и травами. Здешние торговцы были на удивление милы и вежливы, все работали по лицензии и, скорее всего, дневную выручку тратили на пропитание, а не на очередную дозу наркотиков. Преступность в районе была практически на нуле, цены на жилье – убийственные, жили и торговали здесь люди в основном молодые.

– Мы рано приехали, – сказала Ева, по привычке оглядывая улицу, и вдруг усмехнулась: – Смотри-ка! «Парапсихологическое кафе». Знаю я такие. Приходишь, заказываешь вегетарианское рагу, а они уверяют тебя, будто заранее знали, что именно его ты и выберешь. Макаронный салат – и гадание по руке. – Она повернулась к Рорку. Ей вдруг ужасно захотелось зайти в это заведение, развеяться. – Еще открыто. Испытаем судьбу?

– Хочешь погадать?

– А что? – Она схватила Рорка за руку. – Это меня должным образом настроит на борьбу с сатанистами-наркодельцами. Может, удастся сторговаться и тебе они погадают за полцены?

– Да не желаю я, чтобы мне гадали!

– Трусливый ты тип, – буркнула Ева и потащила его к входу.

– Скорее осторожный, – сдаваясь, вздохнул Рорк.

Ева вынуждена была признать, что пахло в кафе на удивление аппетитно – не жареным луком и подгоревшим соусом, а какими-то пряностями и цветами. Белые столики стояли поодаль от витрины, на которой были выставлены тарелочки и блюда с разноцветными яствами. Несколько посетителей сидели за чашками с каким-то супом. На них были просторные белые туники и усыпанные цветными камешками сандалии.

У человека, стоявшего за прилавком, все пальцы были унизаны серебряными кольцами. Одет он был в просторную голубую блузу с широкими рукавами. Светлые волосы, аккуратно зачесанные назад, были стянуты в хвостик серебряным шнурком. Он приветливо улыбнулся вошедшим.

– Будьте благословенны. Вы желаете пищи для тела или для души?

– Я думала, вы сами догадаетесь, – хмыкнула Ева. – Как насчет гадания?

– Что вы предпочитаете? Таро, руны, аура? Или по ладони?

– По руке. – Ева протянула ему свою руку.

– Хиромантией у нас занимается Кассандра. Усаживайтесь поудобнее, она с радостью вам поможет. У вас обоих очень насыщенные ауры, – добавил он. – Вы отлично подходите друг другу.

Ева с Рорком направились к столику, а человек за прилавком взял в руки гладко отполированную деревянную палочку и легонько провел ею по краю большой белой чаши, которая тут же зазвенела. При этих звуках из-за занавеси вышла девушка в серебристой тунике. На руке ее чуть повыше локтя красовался серебряный браслет. Она была юна – лет двадцати, не больше, – ее светлые волосы были также стянуты в хвостик.

– Добро пожаловать! – Девушка говорила с легким ирландским акцентом. – Чувствуйте себя как дома. Вы оба хотите гадать?

– Нет, только я. – Ева села за столик подальше. – Сколько это стоит?

– Гадание бесплатное. Мы принимаем только пожертвования. – Она села и улыбнулась Рорку. – Ваше великодушие будет должным образом оценено. Мадам, дайте мне руку, с которой вы родились.

– Я родилась с обеими.

– Левую, пожалуйста. – Она легко подхватила Евину руку, едва ее касаясь. – Ваша судьба складывалась трудно. Душевная травма, разрыв на линии жизни. Вы были тогда еще ребенком. Много боли и печалей… – Она подняла глаза на Еву. – Но вы не были ни в чем виноваты.

Ева инстинктивно попыталась убрать руку, однако девушка ее удержала.

– Нет нужды вспоминать все, вы к этому еще не готовы. Тоска, сомнения, страсти, которым не давалось выхода. Одинокая женщина, решившая сосредоточиться на единственной цели. Огромная тяга к справедливости. Сдержанность, целеустремленность и… внутреннее беспокойство. Сердце ваше было разбито, не просто разбито – покорежено. И вы пытались сохранить то, что оставалось. Это рука сильного человека, которому можно доверять.

Девушка взяла правую руку Евы, но на нее едва взглянула. Она смотрела Еве в глаза.

– Вы слишком многое носите в душе, и это не дает вам покоя. Но вы нашли свое место. Вы достойны той власти, которой наделены, и имеете право брать на себя ответственность. Вы упрямы, порой многого не замечаете, но сердце ваше уже залечивает раны. Кроме того, вы полюбили. – Она бросила быстрый взгляд на Рорка, а потом снова обернулась к Еве. – Вы сами удивляетесь глубине своего чувства, и вас это волнует, – продолжала она, мягко улыбнувшись. – Вы очень избирательны в своих чувствах и если уж решили отдать кому-то свое сердце, то это окончательно. У вас значок полицейского. – Она задумчиво усмехнулась. – Да, вы сделали правильный выбор. Возможно, единственно правильный. Вам приходилось убивать. Каждый раз ситуация была безвыходной, но это лежит на вашей душе тяжким грузом. И здесь вам трудно разделить разум и чувства. Вам вновь придется убивать… – Взгляд ее серых глаз стал отрешенным, она крепко сжала Евину руку. – Тьма! Силы тьмы, зло! Потерянные жизни и новые жертвы впереди. Боль и страх. Тело и душа. Вы должны защищать себя и тех, кого вы любите.

Она обернулась к Рорку и что-то быстро сказала по-гаэльски, заметно при этом побледнев и тяжело дыша.

– Хватит! – Ева, потрясенная происходящим, убрала руку. Ладонь странно покалывало, и она потерла ее об коленку. – Чересчур все это увлекательно. У вас наметанный глаз, Кассандра. И очень впечатляющая манера. – Она вытащила из кармана пятьдесят долларов и положила их на стол.

– Погодите! – Кассандра достала из сумочки, висевшей у нее на поясе, гладкий светло-зеленый камешек. – Это подарок. На удачу. Всегда носите его с собой.

– Зачем?

– Ну, просто так. Приходите еще. Всего вам доброго!

И Кассандра, поспешно встав, удалилась.

– Да, это тебе не «Вам предстоит долгое морское путешествие», – заметила Ева, направляясь к выходу. – Что она тебе сказала?

– У нее довольно странный говор. Кажется, она откуда-то с запада. – Они вышли на улицу, и Рорк, сам тому удивившись, с наслаждением вдохнул свежий воздух. – Суть была в том, что, если я тебя действительно люблю, должен стараться быть рядом с тобой. Тебе грозит опасность потерять жизнь или душу, и только я могу помочь тебе выжить.

– Какая дикая чушь! – Ева взглянула на лежавший у нее на ладони камешек.

– Храни его, – сказал Рорк, нахмурившись. – Вреда от этого не будет.

Ева, пожав плечами, сунула камешек в карман.

– Пожалуй, надо мне держаться подальше от таких вот особ, одаренных знанием.

– Отличная мысль, – усмехнулся Рорк и, взяв Еву под руку, повел ее в «Водолей».

3

Место оказалось на удивление тихим. Пожалуй, Ева ни разу не бывала в таком спокойном клубе. Голоса посетителей, так же как и музыка, звучали приглушенно. Столы, правда, стояли довольно близко друг от друга, проходы между ними образовывали замысловатый спиральный узор, напомнивший Еве знак, нарисованный в записке Алисы.

Стены были увешаны зеркалами в форме звезд и полумесяцев. Рядом с каждым из них висел подсвечник, и пламя свечей множилось, отражаясь в зеркалах. На простенках были изображены загадочные знаки и фигуры. Небольшая площадка для танцев, как и стойка бара с табуретами в виде зодиакальных знаков, имела форму круга. На табурете, изображавшем Близнецов, сидела женщина, которую Ева узнала не сразу.

– Бог мой, да это же Пибоди!

Рорк взглянул туда, куда смотрела Ева, и увидел девушку в длинном свободном сине-зеленом платье. На шее у нее висело три нитки бус, а в ушах посверкивали огромные серьги из разноцветного металла.

– Ого! – заметил он с улыбкой. – Наша скромница Пибоди являет собой прекрасное зрелище.

– Пожалуй, она вполне вписывается в местный антураж, – решила Ева. – Но с Алисой мне надо встретиться один на один. Может быть, ты пока поболтаешь с Пибоди?

– С превеликим удовольствием. А вот вы, лейтенант… – он окинул оценивающим взглядом ее потертые джинсы и видавшую виды кожаную куртку, – вы не вписываетесь.

– Это упрек?

– Нет. – Он кончиком пальца дотронулся до ямочки на ее подбородке. – Наблюдение.

Рорк направился к стойке бара и уселся рядом с Пибоди на высокий табурет.

– Что здесь делает эта очаровательная колдунья? – спросил он игриво.

Пибоди мрачно взглянула на Рорка и сообщила:

– Я в этих доспехах чувствую себя законченной кретинкой.

– Зато выглядите вы просто изумительно.

– Боюсь, это не мой стиль, – фыркнула она.

– Знаете, Пибоди, что в женщинах самое удивительное? – Он легонько тронул одну из ее сережек, и та едва слышно звякнула. – У каждой из вас несметное количество стилей. Что вы пьете?

Пибоди, польщенная и смущенная, изо всех сил старалась не покраснеть.

– Коктейль «Стрелец». Это мой знак, и сей напиток должен идеально подходить к моему метафизическому «я». – Она поднесла к губам прозрачную чашу. – На вкус весьма неплох. А вы кто по знаку?

– Представления не имею. Кажется, я родился в первую неделю октября.

«Кажется? – удивилась про себя Пибоди. – Как странно – не знать даты собственного рождения».

– Значит, вы Весы.

– Тогда закажу «Весы». – Ожидая свой коктейль, Рорк обернулся и посмотрел на сидевшую за столиком Еву. – Как вы считаете, кто по знаку лейтенант?

– Она с трудом поддается определению.

– Это точно, – тихо сказал Рорк.

Ева из-за своего столика могла наблюдать за всем происходящим. В клубе не было музыкантов; мелодия, слышная повсюду, словно сочилась из стен. Трепетные флейты, страстные скрипки и нежнейший женский голос, певший на незнакомом Еве языке.

Некоторые пары о чем-то воодушевленно беседовали, другие сидели и молча улыбались друг другу. На женщину в белом балахоне, вышедшую танцевать в одиночестве, никто и внимания не обратил. Ева заказала себе минеральную воду, которую, к ее изумлению, подали в посеребренном кубке.

Она прислушалась к разговору за соседним столиком и была поражена тем, что там спокойно и деловито обсуждались впечатления от астральных перемещений. За столиком, стоявшим в соседнем полукруге, две дамы беседовали о своих прошлых жизнях – обе они, оказывается, когда-то были танцовщицами в одном из храмов Атлантиды. Ева с усмешкой подумала: почему никто не удивляется тому, что прошлые жизни всегда бывают более экзотическими, чем настоящие, которые, по ее твердому убеждению, и были единственными.

«Вполне безобидные чудаки», – решила Ева и вдруг поймала себя на том, что продолжает тереть ладонь о колено.

Алису она увидела, едва та переступила порог. Девушка явно волновалась: руки ее дрожали, спина была напряжена, глаза бегали. Ева подождала, пока Алиса оглядела зал, нашла ее взглядом, и тогда приветливо кивнула. Обернувшись зачем-то на дверь, Алиса торопливо подошла к ней.

– Вы пришли! Я так боялась, что вас не будет… – Она сунула руку в карман и вытащила черный камень на серебряной цепочке. – Прошу вас, наденьте это, – сказала она умоляюще. – Это обсидиан. Камень, отводящий зло.

– Как скажете. – Ева пожала плечами и надела на шею цепочку. – Вы довольны?

– Это самое безопасное из всех известных мне мест. Самое чистое. – Алиса села, но по-прежнему продолжала тревожно оглядывать зал, теребя амулет, висевший у нее на груди. – «Золотое солнце», пожалуйста, – сказала она подошедшему официанту. Когда тот отошел, Алиса глубоко вздохнула и взглянула на Еву. – Мне надо набраться смелости. Я весь день пыталась медитировать, но не могла – на меня словно ступор нашел. Я очень боюсь.

– Чего вы боитесь, Алиса?

– Что те, кто убил моего деда, скоро убьют и меня.

– А кто убил вашего деда?

– Его убило зло. Боюсь, вы не поверите в то, что я вам расскажу: вы ведь, наверное, верите только в то, что можно увидеть глазами. – Она взяла бокал, поданный официантом, прикрыла на мгновение глаза, словно беззвучно вознося молитву, и только после этого поднесла бокал к губам. – Но, пожалуйста, не надо игнорировать то, что я вам расскажу, – полицейский не должен этого делать. Я не хочу умирать! – вдруг проговорила Алиса, ставя бокал на стол.

Ева подумала, что это, пожалуй, первое трезвое соображение из высказанных ею. Девушка действительно была напугана и не пыталась этого скрыть. На похоронах Алиса старательно пряталась за маской напускного спокойствия. «И делала это ради своей семьи», – только сейчас поняла Ева.

– Кого и почему вы боитесь?

– Мне придется объяснить вам все с самого начала. Чтобы искупить грех, прежде надо покаяться. Мой дед уважал вас, поэтому в память о нем я и решила обратиться к вам. Видите ли, я не родилась колдуньей…

– Неужели? – сухо заметила Ева.

– Некоторые ими рождаются, некоторые обучаются ремеслу. Во время учебы в университете я заинтересовалась викканами, и чем больше я про них узнавала, тем острее чувствовала, что там я найду себя. Меня привлекали и их ритуалы, и поиск гармонии, и позитивная этическая программа. Я не рассказывала близким о своем увлечении, они бы меня не поняли.

Алиса опустила голову, и волосы упали ей на лицо.

– Мне нравилась атмосфера таинственности, я была юна, меня привлекали и волновали церемонии под открытым небом, в которых принимали участие обнаженные девы. А мои родственники… – Она снова подняла голову и взглянула на Еву. – Они слишком консервативны, а мне всегда хотелось совершать дерзкие, необычные поступки.

– То есть в вас всегда жила бунтарка?

– Пожалуй, да. Если бы я на этом остановилась… – прошептала Алиса. – Если бы приняла посвящение и не стала бы искать иного, все было бы сейчас совсем по-другому. Но я была слаба и при этом честолюбива. – Она снова отпила из бокала. – Я хотела узнать больше, хотела сопоставить достоинства и недостатки черной и белой магии. Я говорила себе: «Разве можно принять какой-то тезис, не будучи знакомым с антитезисом?»

– Звучит логично.

– Это мнимая логика, – возразила Алиса. – Я обманывала себя, была слишком самоуверенной. Черную магию я стала изучать поначалу чисто академически. Я беседовала с теми, кто избрал этот путь, пытаясь уяснить, что же отвернуло их от пути света. Это было так увлекательно, – усмехнулась она горько. – До поры до времени.

«Она дитя, – подумала Ева. – Дитя с внешностью взрослой женщины. Умное, сообразительное, но все же дитя. Из таких людей до смешного легко вытягивать необходимую информацию».

– И тогда вы познакомились с Селиной Кросс?

Алиса побледнела и подняла руку, словно желая закрыться от Евы.

– Откуда вы о ней знаете?

– Наводила кое-какие справки. Мне же надо было подготовиться к нашей встрече, Алиса. Вы внучка полицейского, и вам это должно быть понятно.

– Остерегайтесь ее, – сказала Алиса сквозь зубы. – Остерегайтесь!

– Чего мне остерегаться? Селина Кросс – мелкая мошенница, приторговывающая наркотиками.

– Нет, она человек куда более опасный. – Алиса снова схватилась за свой амулет. – Поверьте мне, лейтенант. Я видела. Я знаю. Она обязательно захочет до вас добраться. И победить.

– Вы думаете, она имеет какое-то отношение к смерти Фрэнка?

– Я знаю это наверняка. – Глаза Алисы налились слезами, прозрачная капля покатилась по бледной щеке. – И все это из-за меня.

Ева наклонилась к девушке, чтобы утешить и скрыть ее слезы от окружающих.

– Расскажите мне о ней и о том, что произошло.

– Мы познакомились с ней около года назад. На шабаше в канун Дня Всех Святых. Я уверяла себя, что просто занимаюсь исследованием. Тогда я еще не понимала, насколько была уже во все это вовлечена, не понимала, что подпала под чужую власть. До этого я не принимала участия ни в каких обрядах, просто наблюдала со стороны. А на шабаше я познакомилась с Селиной и с тем, кого они называют Альбаном.

– Альбаном?

– Он у нее в услужении. – Алиса прижала пальцы к вискам. – Ту ночь я помню смутно. Теперь я понимаю, что они тогда меня околдовали. Я позволила им ввести себя в круг, дала снять с себя одежду. Я слышала звон колоколов и песнопения в честь Князя Тьмы. Я видела, как принесли в жертву козла, и вместе со всеми причастилась его кровью.

Словно не в силах бороться со стыдом, она уронила голову на руки и некоторое время молчала, потом снова подняла голову.

– Я пила кровь жертвенного животного, и мне это нравилось. В ту ночь мое тело использовали как алтарь. Меня привязали к каменной плите. Как и кто это сделал, я не помню. Но страшно мне не было, я пребывала в каком-то восторженном возбуждении.

Голос ее упал до шепота. Между тем музыка сменилась – теперь звенели колокольчики, звучали барабаны, и ритм их был бодрым, зазывным. Но Алиса никак на это не реагировала.

– Все члены общины касались меня, натирали меня благовониями и кровью. Тело мое пело, в душе разгоралось пламя. И тут Селина легла на меня. Она… делала со мной всякие вещи. У меня не было никакого сексуального опыта, но мне все это очень нравилось. Потом она скользнула выше, уселась мне на живот, а Альбан вошел в меня. Он сжимал руками ее грудь, его член был во мне, а она смотрела мне в лицо. Я хотела закрыть глаза, но не могла. Не могла! Я смотрела ей в глаза. И казалось, что это она во мне.

Алиса плакала, и слезы капали на стол. Ева старалась заслонить ее собой, но несколько человек в зале уже с любопытством на них поглядывали.

– Тебя накачали наркотиками, Алиса. А потом использовали. Ты не должна стыдиться – твоей вины здесь нет.

Алиса подняла на нее взгляд, и сердце у Евы содрогнулось от жалости.

– Но почему же мне так стыдно? Я была девственницей, мне было больно, но все равно меня это возбуждало. И удовольствие, которое последовало, было огромным. Они мной пользовались, а я умоляла их продолжать! Потом это сделал каждый из присутствовавших.

Когда взошло солнце, я уже была их рабой. Я очнулась в кровати, между Селиной и Альбаном. Я стала их преданной ученицей и игрушкой в их руках.

Слезы ручьями текли по ее щекам. Она допила свой бокал, и Ева услышала, как ее зубы стучат о стекло.

– В сексуальном плане я позволяла делать с собой все – им или тем, кого они выбирали. Я приняла силы тьмы. И стала беспечной и самоуверенной. А потом кто-то рассказал обо всем деду… Он не сказал кто, но я знаю, что это был кто-то из виккан. Дед пытался поговорить со мной, убедить, но я смеялась над его словами. И велела ему не вмешиваться в мои дела. Я думала, что он меня послушал.

Ева, не говоря ни слова, протянула ей свой бокал, и Алиса залпом осушила его.

– Несколько месяцев назад я обнаружила, что Селина с Альбаном проводят тайные церемонии вдвоем. Я вернулась из колледжа на день раньше и отправилась к ним. Войдя, я услышала ритуальные песнопения. Я заглянула в залу и увидела, что они вдвоем совершают жертвоприношение. – Руки у нее задрожали. – Но на сей раз это был не козел. Это был ребенок! Маленький мальчик.

Ева сжала запястье девушки.

– Ты видела, как они убивали ребенка?

– Убийство – это неподходящее слово… – От ужаса она даже перестала плакать. – Прошу вас, не заставляйте меня рассказывать об этом!

«Придется, – подумала Ева. – Но с этим можно подождать».

– Расскажи то, что можешь.

– Я видела Селину, видела ритуальный нож. Кровь, крики… Клянусь, мне казалось, что его крики превращаются в черные облака и зависают в воздухе. Останавливать их было уже невозможно. – Она посмотрела на Еву, взглядом умоляя поверить в ее слова. – Даже если бы у меня хватило смелости попробовать их остановить, все равно было бы слишком поздно!

– Ты была одна, пребывала в шоке, – попробовала успокоить ее Ева. – Женщина была вооружена, ребенок – мертв. Ты не могла бы ему помочь.

Алиса посмотрела на нее долгим взглядом, потом закрыла лицо руками.

– Я стараюсь в это поверить. Изо всех сил стараюсь. Я не могу с этим жить… Я убежала. Просто убежала.

– Ты не могла ничего изменить. – Ева держала Алису за руку. Однажды она тоже видела, как погиб ребенок. Тогда она опоздала всего на несколько мгновений. Правда, она не убежала, она убила преступника. Но ребенка это не могло оживить. – Нельзя ничего изменить. Придется тебе жить с этим дальше.

– Я знаю. Исида тоже так говорит. – Алиса судорожно вздохнула. – Они были так поглощены своим занятием, что меня не заметили. Во всяком случае, я на это надеюсь. Я не пошла ни к деду, ни в полицию. Я была в ужасе, в панике. Не знаю, сколько времени прошло, пока я добралась до Исиды. Она верховная жрица, которая когда-то посвятила меня в виккане. И Исида приняла меня. Даже после того, что я совершила, она приняла меня.

– Ты не рассказывала Фрэнку о том, что видела?

Алиса вздрогнула.

– Тогда – нет. Я провела какое-то время в размышлениях. Потом Исида совершила надо мной обряд очищения. Еще она лечила мою ауру. Мы с Исидой решили, что мне лучше некоторое время побыть в затворничестве, постараться обрести дорогу к свету, встать на путь искупления.

Ева наклонилась к девушке. Взгляд ее был пронизывающим и суровым.

– Алиса, ты видела, как убили ребенка, и не сказала об этом никому, кроме знакомой колдуньи?

– Я понимаю, что это кажется диким… – Нижняя губа у нее задрожала. – Но помочь ребенку я уже не могла. Я могла лишь молиться о том, чтобы его душа обрела покой. Дедушке я боялась об этом говорить. Боялась того, что он может предпринять. И того, что Селина тогда сделает с ним. Но месяц назад я не выдержала и рассказала ему все. Теперь он мертв, и я знаю, что виновата в этом она.

– Откуда ты это знаешь?

– Я ее видела.

– Подожди-ка, – встрепенулась Ева. – Ты видела, как она его убила?

– Нет, я видела ее за своим окном. В ту ночь, когда он умер, я посмотрела в окно и увидела ее. Она стояла и смотрела вверх. На меня. Тут позвонила мама и сказала, что дедушка умер. И Селина улыбнулась. Улыбнулась и кивнула мне. – Алиса снова закрыла лицо руками. – Она наслала на него проклятие. Использовала свое могущество и остановила его сердце. И все это из-за меня. Теперь каждую ночь к моему окну подлетает ворон и смотрит на меня.

«Боже, – подумала Ева, – куда нас это заведет?»

– Птица?

Алиса положила руки на стол. Они заметно дрожали.

– Она умеет менять обличья. Принимает тот облик, который захочет. Я старалась защитить себя, как могла, но, очевидно, вера моя не столь уж сильна. Они пытаются меня достать.

– Алиса! – Еве было искренне жаль девушку, но она чувствовала, что терпение ее на исходе. – Селина Кросс, возможно, и в самом деле замешана в гибели твоего дедушки. Но если мы выясним, что он умер не своей смертью, из этого не следует, что он погиб от заклятия. Это, наверное, было хорошо подготовленное убийство. И, если это так, будет проведено расследование, состоится суд, и она понесет наказание.

– Вы не найдете никаких следов, – покачала головой Алиса. – Доказать это невозможно.

Ева решила, что с нее хватит.

– Пока что ты свидетельница преступления. Возможно, единственная, и если ты боишься, тебе будет предоставлено надежное убежище. – Она говорила ровным голосом – четко, размеренно, как и надлежит полицейскому. – Мне нужно, чтобы ты описала ребенка, и тогда мы будем искать его среди пропавших детей. Если ты сделаешь официальное заявление, я смогу получить ордер на обыск помещения, в котором, по твоим словам, произошло убийство. Мне нужно, чтобы ты вспомнила все подробности. Даты, имена, места. Я могу тебе помочь.

– Вы не понимаете, – сказала Алиса, медленно покачав головой. – Вы мне не верите.

– Я верю в то, что ты разумная женщина, которая попала в плохую компанию. Я верю в то, что ты страшно расстроена. Если хочешь, я познакомлю тебя с человеком, который поможет тебе во всем разобраться.

– С человеком? – переспросила Алиса сухо. – По-видимому, с психиатром? Вы думаете, что я выдумываю? – Она встала, дрожа от возмущения. – Сейчас опасность грозит не моему рассудку, а жизни! Жизни, лейтенант Даллас, и душе. Если вам придется вступить с Селиной в бой, вы мне поверите. Да поможет вам Богиня.

Она развернулась и выбежала прочь.

– Кажется, встреча принесла мало пользы? – сделал свой вывод подошедший к Еве Рорк.

– Девочка в ужасном состоянии. Она напугана до смерти. – Ева тяжело вздохнула и встала. – Давайте поскорее отсюда сматываться. – Она подала знак Пибоди и направилась к выходу.

На улице поднимался туман. Начал моросить мелкий противный дождик.

– Вот она, – пробормотала Ева, заметив, как Алиса сворачивает за угол. – Пибоди, проследите за ней, удостоверьтесь в том, что она добралась до дома в целости и сохранности.

– Будет сделано, – кивнула Пибоди и поспешила за Алисой.

– Бедняжка вся искорежена, Рорк. Они трахали ее всеми известными человечеству способами. – Ева содрогнулась от отвращения и засунула руки в карманы. – Возможно, я должна была вести себя иначе, но я не знаю, как бороться с ее иллюзиями. Заклятия, колдовство, оборотни… Черт знает что такое!

– Милая моя Ева, – сказал он, целуя ее в лоб. – Практичный и здравомыслящий полицейский в тебе не умрет никогда.

– Судя по тому, что она рассказывает, она стала невестой Сатаны. – Ева мрачно направилась к машине, но остановилась и повернулась к нему. – Знаешь, как это случилось, Рорк? Алиса захотела поиграть с черной магией и влипла в отвратительную историю. Она девочка милая и искренняя, это и без магического кристалла видно. Отправилась на одно из их сборищ, где ее накачали наркотиками, а потом сообща изнасиловали. Сволочи! Она была не в себе, и парочке негодяев легко было убедить ее в том, что она стала одной из них. Два-три незамысловатых фокуса – и она в их руках. А сексом они привязали ее к себе еще больше.

– Но она все-таки пришла к тебе, – заметил Рорк.

– Пришла… Черт возьми, ты же ее видел! Девочка из хорошей семьи. И прекрасна, как Алиса из сказки. Может, она тоже верит в говорящих кроликов? – Ева вздохнула и подумала, что ей самой надо успокоиться. – Но мы не в сказке, Рорк. Она уверяет, что была свидетельницей ритуального убийства. Говорит, что погиб маленький мальчик. Мне необходимо отправить ее к доктору Мире. Она-то сможет отделить факты от выдумки. Но я верю в то, что убийство действительно произошло и, скорее всего, были и другие жертвы. Такие люди как коршуны – падки на беззащитных.

– Знаю. – Он обнял ее. – Ты вспоминаешь свое?

– Нет. Со мной все было иначе. И с тобой тоже. – И все же, пожалуй, Рорк в чем-то прав – иначе почему она так разнервничалась? Ева взяла Рорка за руку. – Ну почему Фрэнк сразу не заявил о том, что она ему рассказала? Наверное, сейчас он был бы жив…

– Потому что решил сначала расследовать все лично.

Ева вдруг пристально посмотрела на Рорка.

– Господи, ну до чего же я тупая! – Она обняла его обеими руками и горячо расцеловала. – Ты гений!

– Знаю. – И тут Рорк заметил, как из-за деревьев к машине метнулась какая-то тень. – Смотри-ка, черная кошка, – сказал он и с удивлением почувствовал необъяснимое волнение. – Говорят, она приносит несчастье.

– Где? – Ева отодвинулась от Рорка и взглянула на кошку, которая сидела теперь рядом с машиной и не спускала с них глаз. – Голодной ты не выглядишь, милочка. Для бродячей чересчур упитанная и гладкая. Надо же, как хороша! – Ева протянула к ней руку, чтобы погладить, но кошка зашипела, выгнула спину и выпустила когти. Ева едва успела отдернуть руку, иначе кошечка располосовала бы ее в кровь. – Не слишком ты дружелюбна, киска.

– А ты что, не знаешь, что с бродячими животными следует быть поосторожнее?

Рорк стал отпирать машину, не отводя взгляда от горящих зеленым огнем глаз кошки. Ева села, и тогда он что-то тихо сказал. У кошки шерсть встала дыбом, она подняла хвост трубой и метнулась в ночную тьму.

Рорк сам не мог понять, почему велел кошке убираться по-гаэльски. А ее реакция озадачила его ничуть не меньше.

– Слушай, Рорк, я не могу просить помощи у Фини. Во всяком случае, пока майор не смилостивится. Можно, конечно, обратиться к родственникам Фрэнка и попросить у них разрешения просмотреть его личные файлы, но тогда мне придется им что-то объяснять.

– А тебе бы этого не хотелось?

– Пока нет. Что, если я попрошу тебя найти доступ к домашнему компьютеру Фрэнка?

Настроение у Рорка заметно улучшилось.

– А что я за это получу, лейтенант? Меня зачислят в полицию?

– Нет. Но секс с полицейским вам гарантирован, – ответила Ева, не в силах сдержать улыбки.

– С полицейским по моему выбору? – Он не успел договорить, как Ева впилась ногтями ему в плечо. – О, вероятнее всего, я выберу вас! По-видимому, вы хотите, чтобы я приступил к заданию сегодня же?

– В этом-то все и дело.

– Согласен. Но сначала – секс. – Она хихикнула, и Рорк прикусил губу, чтобы не рассмеяться в ответ. – Как вы думаете, Пибоди сегодня еще долго будет занята? Шучу, шучу! – поспешил добавить он и на всякий случай отодвинулся от нее подальше. – Но сегодня вечером она выглядела весьма привлекательно.

Рорк с хохотом увернулся от занесенного над ним кулака и протянул руку к Евиной груди.

– Слушай, парень, ты слишком многое себе позволяешь! Сексуальные действия в движущемся транспортном средстве запрещены законом.

– Ну, арестуй меня, – посоветовал он.

– Возможно, я так и поступлю. Чуть позже. – Она метнула в его сторону грозный взгляд. – Вы не вовремя поделились своими наблюдениями относительно сержанта Пибоди. Теперь секс только после того, как вы выполните мою просьбу.

Он снова взялся за руль, одарив ее загадочным взглядом.

– Поспорим?

Ева усмехнулась.

– На пятьдесят долларов.

– Договорились. – И он стал тихонько насвистывать себе под нос какой-то веселенький мотивчик.

4

– А теперь расплачивайся.

Ева перевернулась на бок и провела рукой по обнаженному бедру, пытаясь определить, не осталось ли на нем следов от ковра. Тело все еще сладостно содрогалось, помня о недавнем оргазме, и она снова прикрыла глаза.

– Что-что?

– С тебя пятьдесят. – Рорк наклонился и нежно поцеловал ее в сосок. – Вы проиграли, лейтенант.

Она распахнула глаза и увидела над собой его довольное ухмыляющееся лицо. Они лежали на ковре в его кабинете, а одежда, насколько Ева могла припомнить, была разбросана по пути следования. Начиная с лестницы, где он прижал ее к стене и начал… выигрывать пари.

– Я абсолютно голая, – заметила она. – И не имею обыкновения хранить деньги в…

– Мне будет довольно векселя. – Рорк встал, подошел к столу, взял листок бумаги и протянул ей. – Прошу вас.

Ева уставилась на листок и поняла, что достоинство утеряно безвозвратно – равно как и пятьдесят долларов.

– По-моему, ты в восторге от происходящего.

– Еще в каком!

Ева хмыкнула и начала писать:

– «Я, лейтенант Даллас, обязуюсь выплатить Рорку пятьдесят долларов». Ты удовлетворен? – спросила она, швырнув ему листок.

– Во всех смыслах. – Рорк, не чуждый порой сентиментальности, подумал, что эту расписку он будет хранить вместе с пуговицей от ее костюма, которую он подобрал в день их знакомства. – И я вас обожаю, лейтенант Даллас!

Ева мгновенно растаяла – от его взгляда, от голоса, – и по телу снова побежали волны…

– Не верю я тебе. Ты хотел только выманить у меня этот несчастный полтинник! – Испугавшись, что он снова отвлечет ее от дел, Ева поспешила встать. – Где, черт подери, мои джинсы?

– Представления не имею.

Рорк подошел к стене, нажал на кнопку, и из распахнувшегося встроенного шкафа достал халат – как всегда, тончайшего шелка.

Он постоянно покупал ей роскошные вещи и ухитрялся развешивать их по всему дому.

– Это не рабочая одежда! – запротестовала Ева.

– Можем, конечно, поработать и нагишом, но тогда, боюсь, ты проиграешь еще полтинник. – Ева судорожно выхватила у него из рук халат, и он достал еще один – себе. – Дело не быстрое, так что, думаю, кофе нам не помешает.

Ева пошла к кофеварке, а Рорк направился к столу. Компьютер, стоявший у него в кабинете, был из самых мощных, но при этом официально он не был зарегистрирован. Но отдел компьютерной безопасности не смог бы вычислить Рорка, так что он мог безбоязненно взламывать любые системы. И все-таки, даже учитывая эти преимущества, поиск личных файлов был делом кропотливым и долгим.

Рорк сел в кожаное кресло и принялся за работу.

– Почему ты думаешь, что искать надо в его домашнем компьютере? – через некоторое время поинтересовался он.

– Все, что было у него на работе, уже просмотрено. Если он хотел сохранить какую-то информацию для себя лично, то должен был делать это частным образом.

– Ты знаешь его домашний адрес? Впрочем, это не важно, – он сам ответил себе, не дав Еве вставить слово. – Найду. Так… В каком он был звании?

– Сержант.

– Сейчас посмотрим. Фрэнк Вожински, сержант… – Рорк взял у Евы чашку с кофе, и тут раздался звонок. – Можешь ответить?

Он сказал это тоном человека, привыкшего отдавать приказания. Ева собралась было возмутиться, но потом вспомнила, что в данной ситуации она и должна быть на подхвате.

– Ева Даллас. Пибоди, это вы?

– Ваша рация почему-то не отвечает.

– Да, я… – Одному богу было известно, где сейчас валялась ее рация. – Что случилось?

Говорила Пибоди спокойным голосом, но Ева сразу почуяла неладное.

– Плохи дела, Даллас. Очень плохи. Алиса мертва. Я не могла ничего предотвратить. Не успела. Она…

– Где вы находитесь?

– На Десятой улице, между Бродвеем и Седьмой. Я вызвала «Скорую», но ничего…

– Вы плохо себя чувствуете?

– Нет. Просто все это произошло на моих глазах, а я не смогла…

– Оставайтесь на месте, сержант. Доложите в диспетчерскую. Я сейчас буду. Вызовите патрульную машину и оставайтесь на месте. Понятно?

– Да, мэм.

– О господи! – пробормотала Ева, отключив связь.

– Ее убили?

Ева молча кивнула.

– Я тебя отвезу. – Рорк уже стоял с ней рядом.

– Нет. Это моя работа. Я буду тебе очень благодарна, если ты останешься здесь и постараешься получить всю возможную информацию.

– Хорошо, Ева. – Он крепко обнял ее за плечи. – Посмотри на меня. Ты понимаешь, что твоей вины в этом нет?

Она с тоской взглянула на него.

– Мне остается на это только надеяться.

Слава богу, хоть зевак не было – в два часа пополуночи мало кто прогуливается по ночным улицам. У обочины стоял фургон, а рядом, уронив голову на руки, сидел водитель, с которым беседовал врач.

На мокрой от дождя мостовой лежала освещенная прожектором Алиса – лицом вверх, раскинув руки, словно в приветствии. Кровь просочилась сквозь тонкую ткань платья и растеклась вокруг.

Пибоди стояла рядом, помогая патрульному полицейскому установить вокруг тела заграждение.

– Сержант Пибоди! – позвала Ева вполголоса. Та обернулась, расправила плечи и подошла к ней. – Слушаю вас.

– Согласно вашему приказу, лейтенант, я следовала за ней до ее дома. Видела, как она вошла в здание, видела, как на третьем этаже, во втором окне слева, зажегся свет. По собственной инициативе я решила подождать пятнадцать минут, чтобы удостовериться, что она осталась дома. Но все получилось не так…

Пибоди обернулась, чтобы взглянуть на тело, но Ева сделала шаг в сторону, загородив его собой.

– Докладывая, смотрите на меня, сержант.

– Слушаюсь, мэм, – отчеканила Пибоди. – Объект наблюдения покинул здание через десять минут. Она казалась взволнованной, все время оглядывалась. Двинулась в западном направлении. Я соблюдала дистанцию и поэтому не смогла ее остановить. – Пибоди судорожно глотнула воздух. – Я соблюдала дистанцию…

– Прекратите! – одернула ее Ева и тряхнула Пибоди за плечи. – Продолжайте докладывать.

Пибоди взглянула на Еву. Глаза у нее были пустые и безжизненные.

– Слушаюсь, мэм. Объект остановился, сделал несколько шагов назад… А потом она заговорила. Я была слишком далеко и не могла расслышать ее слов, но у меня создалось впечатление, что она с кем-то разговаривала.

Пибоди старалась восстановить все произошедшее, шаг за шагом – как ее учили.

– Не исключая возможности опасности для объекта, я сократила дистанцию. На улице, кроме объекта, никого не было. Возможно, мне мешал туман, но я никого больше не видела.

– Так что же, она стояла и разговаривала с пустотой?

– Выглядело это так, лейтенант. Она была крайне взволнована. Просила, чтобы ее оставили в покое. Дословно: «Неужто вам этого недостаточно? Разве вы мало получили? Почему вы не хотите оставить меня в покое?»

Пибоди смотрела себе под ноги, но было ясно, что она видит все заново, слышит дрожащий от отчаяния голос Алисы.

– Мне показалось, что я услышала чьи-то еще слова, но в этом не вполне уверена. Объект говорил слишком громко и слишком быстро. Я решила подойти поближе, позволить ей заметить мое присутствие.

Теперь Пибоди смотрела куда-то за Евино плечо.

– В этот момент и появился фургон, направлявшийся на восток. Объект развернулся и бросился на мостовую, прямо под колеса. Водитель пытался затормозить, свернуть, но не смог…

Она прерывисто вздохнула и снова опустила голову.

– Понятно. Продолжайте.

– Через несколько секунд я уже была у тела. Увидела, что девушка мертва, вызвала «Скорую», потом попыталась связаться с вами по рации. Мне это не удалось, поэтому я подошла к автомату и позвонила вам домой по телефону. Следуя вашим приказаниям, я сообщила о случившемся в диспетчерскую и вызвала патрульную машину.

Ева отлично знала, как это страшно – опоздать. Никакое сочувствие не поможет избавиться от чувства вины. Поэтому она его и не предлагала.

– Очень хорошо, сержант. Это водитель?

– Да, лейтенант, – ответила Пибоди безжизненным голосом, продолжая смотреть куда-то в пустоту.

– Распорядитесь, чтобы автомобиль отправили на техническую экспертизу, потом проконсультируйтесь с медиками и выясните, в состоянии ли водитель давать показания.

– Слушаюсь, мэм. – Пибоди вдруг пристально посмотрела на Еву и сжала руку в кулак. – Всего час назад вы разговаривали с ней в клубе. И вам безразлично, что с ней произошло? – говорила она тихо, но по голосу чувствовалось, что она сдерживается изо всех сил.

Ева не стала отражать удар, дождалась, пока Пибоди отошла, потом шагнула к телу Алисы.

– Нет, не безразлично, – прошептала она. – В этом-то и проблема…

И, открыв чемоданчик, Ева приступила к своим обязанностям.

Это не было убийством. Формально, после доклада Пибоди, Ева могла передать дело в отдел дорожно-транспортных происшествий. Но, наблюдая за тем, как тело Алисы грузят в машину для отправки в морг, Ева отлично понимала, что делать этого она не будет.

Она еще раз осмотрела место происшествия. Дождь, так и не смыв до конца следы крови, почти прекратился. Горсточка зевак стала расходиться, туман отступал. Фургон прицепили к полицейской машине, чтобы отвезти на экспертизу.

– У вас был долгий день, Пибоди. Считайте, что ваше дежурство закончено.

– Я бы хотела остаться, лейтенант. До конца.

– Вы мне мало чем поможете, если сейчас же не возьмете себя в руки.

– Я могу исполнять свои обязанности, мэм. Мои чувства – это мое личное дело.

Ева закрыла свой чемоданчик и пристально посмотрела на Пибоди.

– Здесь вы правы. Только постарайтесь меня ими не нагружать. – Вынув диктофон, она протянула его Пибоди. – Включайте запись, сержант. Мы должны обследовать жилище погибшей.

– Собираетесь ли вы известить родственников?

– Да, после осмотра жилища.

Они направились к дому, где жила Алиса. «Она успела недалеко уйти, – подумала Ева. – Прошла всего квартал. Что заставило ее выйти? И что заставило броситься под колеса?..»

Жила Алиса в солидном кирпичном четырехэтажном доме. Камера наружного наблюдения над огромной стеклянной дверью работала идеально, все кодовые замки были в полной исправности. Ева открыла их своей пластиковой карточкой, и они с Пибоди оказались в маленьком уютном вестибюле с полом из искусственного мрамора. В лифте висело огромное зеркало в бронзовой раме. Несомненно, у Алисы был хороший вкус. И были деньги, позволявшие ей жить так, как хочется.

На третьем этаже было три квартиры, и Ева снова воспользовалась своей карточкой.

– Лейтенант Ева Даллас и ее помощница сержант Делия Пибоди входят в квартиру погибшей для осмотра, – сообщила она в переговорное устройство.

Автоматического включения света не последовало. Пибоди пошарила у двери и щелкнула выключателем.

– Ей, видно, нравились ручные выключатели, – заметила она.

Комната была яркой и уютной: на столах и креслах разбросаны цветастые накидки и скатерти, стены увешаны гобеленами с изображением прекрасных обнаженных фигур и мифологических животных. На столах, на полу, на полках – всюду стояли свечи, а еще было множество ваз с живыми и сухими цветами, чаш с засушенными лепестками и очень много хрусталя.

На стене висела большая картина с подсветкой – изображение луга, усыпанного полевыми цветами. Казалось, были слышны шелест травы на ветру и пение птиц.

– Ей нравились красивые вещи, – сказала Ева. – И их здесь немало. – Она подошла к картине. – Наверное, она смотрела на нее, желая расслабиться и успокоиться.

Ева прошла в соседнюю комнату. Спальня была небольшой и тоже очень уютной: кровать застлана тканым покрывалом с рисунком из звезд и полумесяцев, под потолком висят стеклянные фигурки фей. Они тихо звенели от ветра, залетавшего в комнату из открытого окна.

– Наверное, вы увидели свет именно в этом окне.

– Да, мэм.

– Значит, она включила подсветку у картины и сразу прошла в спальню. Возможно, хотела переодеться, снять мокрое платье. Но этого она не сделала. – Ева шагнула на коврик с изображением расплывшегося в улыбке солнца. – Здесь не особенно прибрано, не видно никаких следов борьбы.

– Борьбы?

– Вы же сказали, что она была взволнована, чуть ли не плакала, когда снова вышла из дому. Вид луга с цветами ее не успокоил – или у нее не было времени успокоиться.

– Она даже не стала выключать свет, – заметила Пибоди.

– Да, – согласилась Ева, – не стала. Возможно, когда она пришла домой, здесь кто-то был. Кто-то, ее расстроивший или напугавший. Надо будет проверить записи с камеры слежения. – Она открыла дверцу, полагая, что там находится шкаф, и хмыкнула. – Посмотрите-ка сюда! Она сделала из шкафа комнату. Здесь барахла почти нет. Обязательно снимите это на видео.

Пибоди зашла в крошечную комнату с белыми стенами и деревянным полом с нарисованной на нем пентаграммой. По краям рисунка были выставлены белые свечи, на столике в углу – хрустальный шар, чаша, зеркало и нож с темной ручкой и коротким лезвием.

Ева принюхалась, но не почувствовала запаха дыма или расплавленного воска.

– Как вы думаете, чем она здесь занималась?

– Полагаю, это было ритуальное помещение. Для медитаций, для ворожбы…

– Господи! – Ева, покачав головой, отступила на шаг назад. – Здесь пока что оставим все как есть. Пойдемте и проверим остальные комнаты. Если никого не было, кто мог бы ее напугать, возможно, это сделали по телефону. Сначала она пошла в спальню… – Ева по обыкновению начала размышлять вслух. – Может, она сначала хотела успокоиться и переодеться, а потом уж заняться своими колдовскими делами. Когда Алиса вышла из дому, в руках у нее ничего не было. Значит, сюда она приходила не для того, чтобы что-то взять. Итак, она была расстроена, вернулась домой…

Ева заметила на тумбочке у кровати магнитофон. Похоже, он только что работал.

Она включила воспроизведение – и комната наполнилась звуками каких-то песнопений.

– Черт подери, что это такое?

– Не знаю. – Пибоди шагнула к ней.

«Услышьте имена! Услышьте их и исполнитесь страха! Локи, Вельзевул, Баал. Я есть уничтожение. Я есть месть. In nomine Dei nostri Satanas Luciferi excelsi. Да падет кара на тех из вас, кто ослушался закона. Услышьте имена и исполнитесь страха».

– Достаточно. – Ева невольно содрогнулась. – Вельзевул – это одно из имен дьявола, так? Эти сволочи ее специально доводили. Подсунули запись, а Алиса и так была на грани. Неудивительно, что она опрометью бросилась прочь из дома. Кто же здесь был, какой сукин сын? Или откуда последовал звонок? – Она взглянула на определитель и мрачно усмехнулась. – Угол Десятой и Седьмой, прямо на той проклятой улице. Наверное, из автомата. Мерзавцы! Она направлялась прямо им в лапы.

– Но там никого не было! – Пибоди внимательно смотрела на искаженное яростью лицо Евы. – Даже в дождь и туман я бы их увидела. Там не было никого, кроме кошки.

– Что? – спросила Ева, и сердце у нее болезненно сжалось.

– Была только кошка. Больше – никого.

– Кошка… – Ева подошла к окну: ей вдруг захотелось глотнуть свежего воздуха. И тут она заметила на подоконнике длинное черное перо. – И птица, – пробормотала она, достала пинцет и подцепила им перо. – В Нью-Йорке, оказывается, еще встречаются во́роны. Ворона и ворон – это ведь одно и то же?

– Более или менее.

– Дайте пластиковый пакет, – велела Ева. – Я хочу отослать его на экспертизу. – Она устало потерла глаза. – Ближайшая родственница – Бренда Вожински, ее мать. Запросите адрес.

– Хорошо, мэм. – Пибоди достала свой портативный компьютер и вдруг сказала, обернувшись к Еве: – Лейтенант, я хочу извиниться за свое недавнее поведение и за высказанные вам замечания.

Ева вытащила диск из магнитофона, запечатала его.

– Я не припоминаю что-то никаких замечаний, Пибоди, и вели вы себя вполне корректно. – Она бросила на Пибоди многозначительный взгляд. – Пока магнитофон включен, сделайте съемку всего помещения еще раз.

Пибоди понимающе усмехнулась.

– Я знаю, что магнитофон все еще включен. И хочу, чтобы это было записано, лейтенант. Я нарушила субординацию и проявила неуважение к вам – и как к старшему по званию, и как к человеку.

«Вот упрямая чертовка!» – подумала Ева.

– Насколько я помню, вы не проявляли неуважения и субординации не нарушали, сержант.

– Даллас! – вздохнула Пибоди и выключила магнитофон. – Я позволила себе разнервничаться и не смогла справиться с ситуацией. Одно дело – увидеть тело на месте происшествия, и совсем другое – смотреть, как человека подбрасывает в воздух и швыряет на мостовую. А ведь она находилась под моим наблюдением!

– Я была чересчур жестка с вами.

– Да, мэм, были. Как и следовало. Ведь я же решила, что вы так прекрасно держите себя в руках и выполняете свою работу потому, что вам наплевать на происшедшее. Я была не права и приношу вам свои извинения.

– Они приняты. – Ева снова нажала на кнопку магнитофона. – Теперь я хочу, чтобы это было зафиксировано. Вы выполняли приказ. И вы не виноваты в том, что произошло сегодня ночью. Вы не могли ничего предотвратить. Все, хватит об этом. Нам надо выяснить, почему она умерла.

Ева была уверена, что дочь полицейского сразу догадается – если в дом в пять утра приходит другой полицейский, то дело серьезное. И, увидев лицо открывшей ей дверь Бренды, поняла, что не ошиблась.

– Боже мой! Что?! Мама?

– Нет, не ваша мать, миссис Вожински. – Ева знала, что лучше не тянуть. – Это Алиса. Мы можем войти?

– Алиса? – Она ухватилась рукой за косяк. – Алиса?..

– Полагаю, нам лучше пройти в дом. – Ева осторожно взяла Бренду под руку. – Давайте где-нибудь присядем.

– Алиса? – снова повторила Бренда, и слезы хлынули у нее из глаз. – Нет, только не это… Алиса, девочка моя…

Бренда покачнулась и, если бы Ева не успела ее поддержать, рухнула бы на пол.

– Я сочувствую вашему горю, миссис Вожински. Сегодня ночью произошла авария, и Алиса погибла.

– Авария? Наверное, вы ошиблись! Это был кто-то другой… Не Алиса…

– Увы! Мне очень жаль.

Бренда упала в кресло и закрыла лицо руками.

– Может, сделать ей чаю? – шепнула Пибоди.

– Да, идите на кухню. – Сообщать близким о чьей-то гибели всегда было для Евы самым трудным – она понимала, что ни утешить, ни помочь не может.

– Если хотите, я вызову к вам кого-нибудь. Вашу мать. Или брата…

– Маму. Боже мой, Алиса! Как же мы будем жить?!.

«На этот вопрос дать ответ невозможно, – подумала Ева. – Но как-то будете. Жизнь возьмет свое».

– Я могу дать вам успокоительное. Или вызвать врача?

– Мама! Что случилось?

Бренда не ответила, а Ева обернулась и увидела стоявшего в дверях парнишку, который сонно тер глаза.

«Алисин брат», – вспомнила она.

Мальчик посмотрел на Еву, и взгляд у него стал по-взрослому напряженным.

– Что случилось? – повторил он. – Почему вы не отвечаете?

«Черт возьми, как же его зовут?» – силилась вспомнить Ева, но потом решила, что сейчас это не важно. Она встала. Парень был ростом с нее. На щеках – следы от подушки, а плечи уже напряжены – готовится узнать что-то страшное.

– Произошла авария. Мне очень жаль, но…

– Алиса? – спросил он. Губы у него дрожали, но взгляд был тверд. – Она погибла?

– Да. Мне очень жаль.

Он продолжал смотреть на Еву. Появилась Пибоди с чашкой в руке и поставила ее на стол.

– Что за авария?

– Сегодня ночью ее сбила машина.

– Сбила и скрылась?

– Нет. – Ева пристально смотрела на него. – Она шагнула на мостовую и попала под колеса фургона. Водитель не успел затормозить. Сейчас автомобиль находится на экспертизе, но есть свидетель, подтвердивший слова водителя. Думаю, его вины здесь нет. Он не пытался скрыться с места происшествия.

Мальчик молча кивнул.

– Я позабочусь о маме. Будет лучше, если вы сейчас нас оставите.

– Хорошо. Если возникнут какие-то вопросы, вы найдете меня в Центральном участке. Я лейтенант Даллас.

– Я знаю. Прошу вас, оставьте нас одних, – повторил парнишка и сел на пол рядом с матерью.

– Он что-то знает, – сказала Ева, когда они с Пибоди вышли.

– Мне тоже так показалось. Возможно, Алиса делилась чем-то именно с ним. Братья с сестрами постоянно цапаются, но друг другу обычно доверяют.

– Вот об отношениях братьев и сестер мне ничего не известно. – Ева завела машину и потянулась за кофе. – Кстати, где вы живете, Пибоди?

– А что?

– Заброшу вас домой. Поспите, а в участок явитесь к одиннадцати.

– А вы тоже отправитесь спать?

– Ага, – легко солгала Ева. – Так куда ехать?

– В Хьюстон.

Ева тихонько присвистнула.

– Ну что ж, все равно надо было делать крюк. – Она свернула на юг. – Хьюстон? Так вы, Пибоди, тянетесь к богеме?

– Там жила моя двоюродная сестра. Когда она решила переехать в Колорадо и заняться ковроткачеством, я заняла ее квартиру.

– Очень правдоподобная версия. Наверное, вы все время проводите в литературных кафе и художественных клубах, а?

– На самом деле я предпочитаю клубы знакомств. Там лучше кормят.

– Знаете, мне кажется, что, если вы будете думать о сексе чуть меньше, вам скорее повезет.

– Вряд ли. Я эту тактику уже пробовала. – Она вдруг громко зевнула. – Прошу прощения.

– Ничего. Утром, когда придете, сразу же проверьте результаты вскрытия. Я хочу убедиться в том, что по части токсикологии все чисто. И не забудьте снять это идиотское платье.

Пибоди заерзала на сиденье.

– Оно совсем не идиотское. Нескольким парням в «Водолее» оно понравилось. И Рорку тоже.

– Да, он об этом говорил.

Пибоди изумленно вытаращилась на Еву.

– Правда?

«Поразительно, как успокаивают всякие глупости», – подумала Ева.

– Он сказал что-то насчет того, как привлекательно вы выглядели. Мне даже пришлось ему врезать. На всякий случай.

– Привлекательно? Бог ты мой! – Пибоди просто сомлела. – Надо будет просмотреть вещички, которые сшила мне мама. Привлекательно! – Она вздохнула. – У Рорка случайно нет братьев или дядюшек?

– Насколько мне известно, Пибоди, он в своем роде единственный.

Рорка она застала спящим. Не в спальне, а на диване в кабинете. Но стоило ей войти, он тотчас открыл глаза.

– У вас была тяжелая ночка, лейтенант? Иди-ка сюда. – И он протянул ей руку.

– Нет, мне надо в душ, а потом я должна выпить кофе. И мне еще надо звонить.

Рорк не так давно включил телевизор и знал, чем ей пришлось заниматься.

– Иди сюда, – повторил он, ухватив ее за руку. – Неужели ты не можешь позвонить через час?

– Могу, но…

Он притянул ее к себе, и Ева оказалась на диване. Сопротивлялась она вполсилы и дала себя обнять.

– Поспи немного, – сказал он, целуя ее в макушку. – Не надо себя загонять.

– Она была такой молодой, Рорк.

– Знаю. Забудь об этом, хоть ненадолго.

– А что насчет информации? Ты нашел файлы Фрэнка?

– Об этом поговорим, когда ты проснешься.

– Ладно. Но только часок. – Не выпуская его руки из своей, она провалилась в сон.

5

Сон помог. Так же, как горячий душ и заказанный Рорком завтрак. Ева поглощала яичницу и одновременно смотрела на экран монитора.

– Это больше похоже на дневник, а не на отчет о расследовании, – заметила она. – Очень много личных комментариев. Он безумно волновался за Алису. «Я даже представить себе не могу, насколько они покалечили ее душу». Слова дедушки, а не полицейского. Ты это обнаружил в его домашнем компьютере?

– Да. Он закрыл файл на пароль. Подозреваю, не хотел, чтобы это прочитала жена.

– А как же ты его открыл?

Рорк достал из резной шкатулки сигарету и стал внимательно ее разглядывать.

– Лейтенант, вы что, действительно хотите, чтобы я вам это объяснил?

– Нет. – Ева подцепила на вилку очередной кусок яичницы. – Пожалуй, не стоит. И все же его личные соображения и тревоги мало чем нам помогут. Мне необходимо знать, что он смог выяснить и как далеко зашло его расследование.

– Есть еще кое-что. – Рорк пролистал несколько страниц. – Посмотри, здесь он говорит о том, что напал на след Селины Кросс, и называет некоторых из ее единомышленников.

– Но тут нет ничего особенного. Он подозревает ее в торговле наркотиками. Считает, что она устраивает в своем клубе и, возможно, дома какие-то оргии. Он видел там явно подозрительные личности. Но все это – сплошные эмоции, никаких фактов. Фрэнк слишком долго не занимался живой работой. – Ева отодвинула тарелку в сторону и встала. – Если он не хотел вмешивать в это дело полицию, почему не нанял частного сыщика? Постой… А это что такое?

Она нахмурилась и наклонилась поближе к экрану.

Кажется, она меня победила. До конца я не уверен, но у меня такое ощущение, что она ведет меня туда, куда нужно ей. Мне придется скоро делать новый ход. Алиса в ужасе, она умоляет меня оставить в покое Селину Кросс, да и ее саму тоже. Бедная девочка проводит слишком много времени с этой Исидой. Исида, возможно, вполне безобидная знахарка, но она не может хорошо влиять на Алису. Я сказал Салли, что задержусь на работе. Сегодня я отправлюсь туда. По четвергам Кросс вечером бывает в клубе. Квартира должна быть пуста. Если мне удастся пробраться внутрь и найти хоть что-то, подтверждающее убийство ребенка, я анонимно сообщу об этом Уитни. Она заплатит за то, что со своим грязным любовником делала с моей девочкой. Так или иначе, но она заплатит.

– Боже мой! Незаконное вторжение в чужое жилище и обыск! – Ева в отчаянии обхватила голову руками. – О чем, черт возьми, он думал? Он должен был знать: все, что он обнаружит, в суде не будет считаться доказательствами. Ему не удастся их ни в чем обвинить.

– Я подозреваю, что он думал не о суде, Ева. Он жаждал справедливости.

– А теперь он мертв. И Алиса тоже… Ладно, что там еще?

Рорк вывел на экран последнюю запись.

Здание серьезно охраняется. Я не смог пробраться внутрь. Слишком давно я не занимался такой работой. Надо попросить кого-нибудь помочь мне. Я заставлю эту дрянь платить по счетам! Даже если это будет последнее, что мне удастся совершить.

– Больше ничего нет. Это было написано вечером того дня, когда он умер. Я, конечно, посмотрю другие файлы…

«Значит, он не смог заставить ее заплатить, – подумала Ева. – И у него не хватило времени позвать кого-либо на помощь». Она испытывала грусть и облегчение одновременно: то, что она прочла, снимало все подозрения и с Фрэнка, и с Фини.

– Но ты считаешь, что больше ничего нет?

– Думаю, нет. Видишь, даты записей идут подряд. Кроме того, он не был таким уж спецом в компьютерах. Вскрыть его код оказалось проще простого. Но на всякий случай надо просмотреть все. Если что-нибудь найдем, все равно понадобится время, чтобы взломать коды. Но это позже. У меня с утра несколько важных встреч.

Ева обернулась к нему. Странно – она совершенно забыла, что он с ней не работает. У него свои дела, причем весьма далекие от того, чем занимается она.

– Так много миллиардов и так мало времени…

– Ты абсолютно права. Но сегодня вечером я обязательно с этим повожусь.

Она вдруг вспомнила, что он даже не просмотрел с утра биржевые сводки, не ответил ни на один звонок.

– Слушай, ты на меня столько времени тратишь!

– Не спорю. – Рорк подошел к столу и облокотился на него. – И расплачиваться, лейтенант, вы будете своим временем. Я потребую от тебя день, а то и два. Но это – когда мы оба будем чуть посвободнее. – Он вдруг коснулся обручального кольца у нее на руке. – Ева, я не люблю вмешиваться в твои дела, но сейчас я прошу тебя быть предельно осторожной.

– Хороший полицейский всегда осторожен.

– Нет, – возразил Рорк и взглянул ей в глаза. – Увы, не всегда. Смел, умен, изворотлив, но не всегда осторожен.

– Не волнуйся. На моем пути встречались персонажи пострашнее Селины Кросс. – Она чмокнула его в щеку. – Мне надо в участок. Я постараюсь позвонить, если буду задерживаться.

– Обязательно! – приказал он, глядя ей вслед.

«Она ошибается, – подумал Рорк. – Вряд ли ей приходилось сталкиваться с персонажами страшнее Селины Кросс. И я не позволю ей лезть в это дело в одиночку». Рорк снял трубку, связался со своей секретаршей и отменил все поездки на ближайший месяц.

Он решил быть как можно ближе к дому. И к своей жене.

– Никаких наркотиков, – сообщила Ева Пибоди, прочитав отчет токсикологов. – Никакого алкоголя. Так что это не было опьянением. Но вы слышали, как она говорила с кем-то невидимым, а потом метнулась под колеса машины. Она явно была не в себе, еще когда говорила со мной в клубе, а пение по телефону ее окончательно доконало. Они отлично знали, как на нее воздействовать.

– Законом пение по телефону не запрещено.

– А угрозы?

– Их надо еще доказать, – возразила Пибоди.

– С этого и начнем. Если нам удастся доказать, что Селина Кросс имела к этому звонку отношение, мы будем разыгрывать эту карту. Так или иначе, думаю, настала пора с ней встретиться. Как насчет путешествия в ад, а, Пибоди?

– Давно мечтала.

– Вот и я тоже. – Ева собралась встать из-за стола, и тут в кабинет ворвался Фини – небритый, с запавшими глазами.

– Почему расследование гибели Алисы поручили тебе? – воскликнул он, даже не поздоровавшись. – Это же ДТП. С каких пор такими вещами занимаются лейтенанты отдела по расследованию убийств?

– Фини…

– Она была моей крестной дочерью. Ты мне даже не позвонила! Я узнал об этом из выпуска новостей.

– Извини, я не подумала. Сядь, Фини.

Ева тронула его за рукав, но он судорожно отдернул руку.

– Не хочу я садиться! Я хочу, черт подери, чтобы ты ответила на мои вопросы, Даллас.

Ева выразительно взглянула на Пибоди, и та сразу же вышла, прикрыв за собой дверь.

– Извини, Фини, я не знала, что ты ее крестный. Я говорила с матерью и с братом и решила, что остальным членам семьи они сообщат о случившемся сами.

– Бренда сейчас на таблетках, – грустно вздохнул Фини. – А чего ты ожидала? За несколько дней она лишилась отца и дочери. Джеми всего шестнадцать. Пока он вызывал доктора, успокаивал мать, звонил Салли, я успел все узнать. Боже мой! Она была совсем ребенком. – Он отвернулся, втянул голову в плечи. – Я катал ее на закорках, кормил леденцами…

«Как же трудно терять тех, кого любишь!» – подумала Ева. И еще подумала о том, что ей повезло: она любила немногих.

– Пожалуйста, сядь, Фини. Не надо было тебе сегодня приходить.

– Я уже сказал, что садиться не намерен! – Он обернулся к ней, стараясь взять себя в руки. – Ответь на мой вопрос, Даллас. Почему ты расследуешь гибель Алисы?

Времени на раздумье у Евы не было, а лгать не хотелось.

– Пибоди оказалась свидетельницей происшествия, – начала она осторожно, радуясь тому, что хоть это может сказать. – У нее был свободный вечер, она возвращалась из клуба и видела, что случилось. Пибоди была в шоке и сразу позвонила мне. Я не совсем поняла, что произошло, сказала ей, чтобы она связалась с диспетчерской, вызвала наряд, и поехала туда. Ознакомившись с ситуацией на месте, я решила сама известить ближайших родственников: подумала, что им будет легче, если это скажет не совсем посторонний человек. – Ева зябко повела плечами. Ей было не по себе от того, что она вынуждена что-то утаивать. – Мне хотелось сделать хотя бы то немногое, что я могу.

– И это все? – спросил Фини, не сводя с нее глаз.

– А что может быть еще? Вот, я только что получила результаты токсикологического анализа. Наркотиков она не принимала, пьяна не была. Возможно, она была чем-то расстроена, я не знаю. Или просто не заметила этой проклятой машины. Погода была отвратная – дождь, туман.

– Этот сукин сын превысил скорость?

– Нет. – Она не могла доставить ему и этого удовольствия – обвинить в гибели Алисы кого-то конкретного. – Скорости он не превышал. Тесты не показали наличия в крови алкоголя или наркотиков. И ранее он нарушений не совершал. Фини, она кинулась ему прямо под колеса, и он ничего не мог сделать. Пожалуйста, пойми это. Я лично говорила с водителем и осмотрела место происшествия. Его вины нет. Ничьей вины нет.

– Чья-то наверняка есть! – Фини стукнул кулаком по столу. – Неужели двое близких мне людей погибли без всякой причины? Я хочу поговорить с Пибоди.

– Дай ей время прийти в себя, хорошо? – Ева почувствовала, что к грузу, придавившему ее плечи, прибавилось еще и чувство вины. – Пибоди и так досталось. Я хочу, чтобы она пока что занималась другими делами.

Фини тяжело вздохнул. Горе его было велико, но все-таки он сознавал, что лучше, если дело его крестницы будет вести человек, которому он доверяет.

– Ты сама его доведешь до конца, да? И дашь мне всю информацию?

– Обещаю, Фини, я сама доведу его до конца.

– Спасибо. Извини, что я на тебя набросился.

– Ничего. – Ева сжала его руку. – Иди домой, Фини. Тебе нечего здесь сегодня делать.

– Наверное, я действительно пойду. – Он взялся за дверную ручку, потом снова обернулся к Еве. – Она была такая милая, Даллас… – тихо сказал он. – Господи, я не вынесу еще одних похорон!

Фини ушел, а Ева тяжело опустилась в кресло. Боль, тоска, отчаяние раздирали ей душу. Внезапно она вскочила и схватила сумку. Пожалуй, сейчас самое время повидаться с Селиной Кросс.

– Как вы намереваетесь себя вести? – спросила Пибоди, стоявшая рядом с Евой у входа в изящный особняк в центре города.

– Я собираюсь играть в открытую. Сообщу ей, что Алиса говорила со мной… Что я подозреваю ее в сексуальных надругательствах и в подготовке убийства. Если у нее все в порядке с мозгами, она, конечно, догадается, что доказательств у меня нет. Но я, по крайней мере, дам ей пищу для размышлений.

Ева оглядела дом – окна украшены лепниной, на фасаде усмехающиеся рожи горгулий.

– Раз она живет в таком месте, значит, деньги у нее водятся. А нам надо выяснить, где она их берет. Пибоди, ведите запись. И будьте внимательны – меня интересуют ваши впечатления.

– Одним могу поделиться прямо сейчас. – Пибоди смотрела наверх, на круглое окошко с замысловатыми переплетами. – Это перевернутая пентаграмма, любимый символ сатанистов. Да и у горгулий не слишком-то дружелюбный вид. На мой взгляд, скорее изголодавшийся, – усмехнулась она.

– Я говорила о впечатлениях, а не о фантазиях, Пибоди. – Ева шагнула к камере у входа.

– Назовите себя и сообщите, по какому вопросу вы пришли, – прозвучал металлический голос.

– Лейтенант нью-йоркской полиции Ева Даллас с помощницей. – Она предъявила значок. – Мы пришли к Селине Кросс.

– Она вас ожидает?

– Думаю, она нашему визиту не удивится.

– Одну минуту.

Ева огляделась по сторонам. Улица была из оживленных – много машин и пешеходов, но большинство из них предпочитало тротуар на противоположной стороне. На здание, у которого она стояла, прохожие поглядывали с опаской. И еще одно показалось Еве странным – поблизости не было видно ни одного торговца с тележкой.

– Можете войти, лейтенант. Пройдите, пожалуйста, к первому лифту.

– Хорошо. – Ева подняла голову и заметила, что за окном под крышей мелькнула какая-то тень. – Подтянитесь, Пибоди, – шепнула она. – За нами наблюдают.

Замки щелкнули, решетки поднялись, двери распахнулись, огонек на охранном устройстве сменил цвет с красного на зеленый.

– Какая мощная охрана, – буркнула Пибоди и, стараясь унять дрожь в коленках, шагнула следом за Евой. – Странно, в частном доме…

Они оказались в вестибюле. На багровом ковре были изображены двухглавый змей и какая-то фигура в черном, перерезающая глотку белому козлу.

– Как мило, – усмехнулась Ева и добавила, заметив, что Пибоди старается не наступить на змея: – Шерстяные гады не кусаются.

– Осторожность никогда не помешает. – Войдя в лифт, Пибоди опасливо оглянулась. – Терпеть не могу змей. Мой брат ловил их в лесу, а потом пугал меня.

Лифт мгновенно доставил их наверх, но Ева успела заметить в кабине «глазок» еще одной камеры слежения.

Они оказались в широком коридоре с полом из черного мрамора. По бокам арочного проема стояли два обитых пунцовым бархатом диванчика с подлокотниками в виде оскалившихся волков. В вазе, имевшей форму кабаньей головы, стоял пышный букет.

– Аконит, белладонна, наперстянка и пейот, – тихо сказала Пибоди. Поймав на себе изумленный взгляд Евы, она пожала плечами. – Моя мама всегда увлекалась ботаникой. Могу сказать, что подбор цветов достаточно необычный.

– Но все обычное ужасно скучно, не правда ли?

Они обе вздрогнули, услышав этот голос. Первое появление удалось Селине Кросс на славу. Она стояла, опершись рукой о полукружье арки, – в черном балахоне, босая, с кроваво-красным педикюром. И улыбалась.

Кожа у нее была мертвенно-бледной, а алый рот напоминал по цвету свежую кровь. Узкое лицо хоть и не было красивым, обладало почти магической привлекательностью. Глаза сверкали диким зеленоватым блеском, волосы, расчесанные на прямой пробор, спускались черной волной до пояса. На всех пяти пальцах поднятой в приветствии руки сверкали кольца. На каждом из них были тонкие серебряные цепочки, позвякивавшие от малейшего движения.

– Вы лейтенант Даллас и сержант Пибоди? Как приятно – такие интересные люди в такой скучный день. Не пройти ли нам в гостиную?

– Вы одна, мисс Кросс? Нам было бы удобнее поговорить заодно и с мистером Альбаном.

– О, какая жалость! Альбан занят. – Селина развернулась, приглашая их в глубь помещения. – Прошу вас, садитесь. – Она взмахнула рукой, демонстрируя огромную, заставленную мебелью комнату. Все диваны и кресла были украшены клыкастыми и зубастыми мордами всевозможных тварей. – Вы позволите вам что-нибудь предложить?

– Думаю, от угощения мы воздержимся. – Ева сочла наиболее подходящим для себя кресло с подлокотниками в виде голов гончих.

– Даже кофе не выпьете? Это ведь ваш любимый напиток, не так ли? – Селина пожала плечами и дотронулась кончиком пальца до пентаграммы над бровью. – Впрочем, не буду настаивать. – Она элегантно опустилась на кушетку с позолоченными ножками-лапами. – Чем могу быть полезной?

– Сегодня ночью погибла Алиса Лингстром.

– Да, я знаю. – Селина продолжала мило улыбаться, словно разговор шел о погоде. – Я могла бы сказать вам, что увидела это в магическом зеркале, но, думаю, вы бы мне не поверили. Да и на самом деле все было гораздо проще. Я не отношусь к людям, презирающим достижения науки и техники, и смотрю новости по телевизору. Эту информацию сообщили несколько часов назад.

– Вы ее знали?

– Естественно. Некоторое время она была моей ученицей. Как выяснилось – никудышной. Алиса жаловалась вам на меня и на мои уроки?.. – Она сказала это скорее с утвердительной интонацией, но тем не менее явно ждала ответа.

– Если вы имеете в виду, что ее накачивали наркотиками, что она была жертвой сексуальных домогательств и оказалась невольной свидетельницей учиненных вами зверств, – то да, жаловалась.

– Наркотики, секс, зверства… – Селина залилась мелодичным смехом. – Какое у нашей малышки богатое воображение! Жаль, что она не использовала его, чтобы расширить свой кругозор. А как у вас с мыслительным процессом, лейтенант Даллас?

Она вдруг взмахнула рукой, и в камине запылал огонь. Пибоди подскочила на кресле, испуганно вскрикнув, но ни Ева, ни Селина даже не удостоили ее взглядом и продолжали не моргая смотреть друг на друга.

– Может быть, вы позволите называть вас Евой?

– Нет. Называйте меня лейтенант Даллас. По-моему, сейчас достаточно тепло, и огонь в камине можно было не разводить. И для фокусов рановато.

– У вас крепкие нервы, лейтенант Даллас.

– На нервы я не жалуюсь, но терпеть не могу наркодельцов, извращенцев и детоубийц.

– Неужели вы подозреваете меня во всех этих грехах? – Селина забарабанила пальцами по кушетке; больше ничем своего раздражения она не выказала. – И собираетесь доказать?

– Непременно. Где вы были сегодня между часом ночи и тремя?

– Здесь, в ритуальном зале, с Альбаном и нашим новым учеником по имени Лобар. С полуночи до рассвета мы проводили сексуальную церемонию. Лобар очень молод и… пылок.

– Я бы хотела побеседовать с обоими.

– Лобара вы можете найти с восьми до одиннадцати вечера в нашем клубе. Что касается Альбана, то его распорядок дня мне неизвестен, хотя по вечерам он обычно бывает либо здесь, либо в клубе. Но если вы не верите в колдовство, лейтенант, то, боюсь, вы зря теряете время. Я не могла одновременно совокупляться с двумя мужчинами и толкать Алису навстречу гибели.

– А вы считаете себя колдуньей? – Ева, едва заметно усмехнувшись, взглянула на пылавший в камине огонь. – По-моему, это всего лишь несложные трюки и обман зрения. Но, пожалуй, за две тысячи в год вы можете получить лицензию и показывать фокусы на улицах.

Селина подалась вперед и окинула Еву взглядом, способным прожечь насквозь.

– Я верховная жрица и служу Князю Тьмы! Я обладаю властью, которой вы противостоять не сможете.

– Я не так-то легко сдаюсь, мисс Кросс, – нахмурилась Ева, отметив про себя, что Селина легко заводится и к тому же гордячка. – Вы сейчас имеете дело не с впечатлительной восемнадцатилетней девушкой и не с ее насмерть перепуганным дедом. Кто именно из ваших приспешников звонил Алисе вчера ночью? Кто заводил ей пленку с записью леденящих душу песнопений?

– Не понимаю, о чем вы. Признаться, этот разговор начинает мне надоедать.

– Не торопитесь, мы только начали. Кстати, черное перо на подоконнике – отличный штрих. Алиса, к сожалению, не знала, что перо искусственное. Вам нравятся птички-роботы, мисс Кросс?

Селина медленно подняла руку, провела ею по волосам.

– Меня вообще не интересуют птички.

– Даже вороны? А кошки?

– У вас слишком поверхностные представления о колдовстве.

– Возможно. Зато Алиса свято верила в то, что вы – оборотень. Не соблаговолите ли продемонстрировать свое умение нам?

Селина снова забарабанила пальцами по кушетке.

– Я не собираюсь вас развлекать. И ваши жалкие насмешки выслушивать не намерена.

– Вот как вы это называете! Значит, вы развлекали Алису кошками, птицами и устрашающими песенками? Она даже дома не чувствовала себя в безопасности. Неужели она представляла для вас такую серьезную угрозу?

– Эта девчонка? Она была всего лишь досадной ошибкой.

– Есть свидетели, утверждающие, что вы продавали наркотики Фрэнку Вожински.

Такой резкой смены темы Селина не ожидала. Губы ее по-прежнему были растянуты в улыбке, но глаза смотрели напряженно.

– Если бы у вас были доказательства, вы бы беседовали со мной не здесь, а в участке. Я занимаюсь лечебными травами и имею соответствующую лицензию. Все, что я продаю, – вполне законно.

– Вы выращиваете травы здесь?

– Да. И здесь же готовлю отвары и настойки.

– Я бы хотела на них посмотреть. Не могли бы вы мне показать свою лабораторию?

– Только по ордеру на обыск! И нам обеим известно, что оснований для его выдачи нет.

– Вы правы. Думаю, именно поэтому Фрэнк не стал его требовать. – Ева медленно встала и тихо сказала: – Вы знали, что он следит за вами, но, наверное, не предполагали, что он попробует пробраться сюда. Этого вы в своем магическом зеркале не увидели. Интересно, что бы вы сказали, если бы я сообщила, что он был в вашем доме и описал все, что видел и что нашел?

– Не надейтесь поймать меня на эти дешевые уловки! У вас нет ничего. Ни-че-го! – Селина вскочила. – Фрэнк был пожилым человеком, не очень умным и с замедленной реакцией. Я поняла, что это полицейский, в первый же день, когда он попытался за мной следить. Дома у меня он не был никогда. И при жизни вам ничего не рассказывал, а теперь уж тем более ничего не расскажет.

– Неужели? Разве вы не верите в общение с умершими? Я, например, просто обязана это делать – такая уж у меня профессия.

– Думаете, лейтенант, я не могу отличить дым от огня? – Селина дышала быстро и прерывисто. – Алиса была глупой девчонкой, считавшей, что она может побаловаться с силами тьмы, а потом вернуться к своей убогой белой магии. Она заплатила за собственное невежество и трусость. Но я здесь ни при чем. Мне больше нечего вам сказать.

– На первый раз достаточно. Кстати, огонь почти погас, мисс Кросс, – любезно сказала Ева. – Скоро от него останется лишь горстка пепла. Пибоди! – позвала она и направилась к выходу.

Когда двери за ними закрылись, Селина сжала кулаки и буквально взвыла от злости.

Панель на одной из стен отъехала в сторону, и в комнату вошел высокий блондин. На нем был лишь черный шелковый халат, небрежно перетянутый у пояса серебристым шнуром. На мускулистой груди красовалась татуировка – рогатый козел.

– Альбан! – кинулась к нему Селина.

– Успокойся, любовь моя, – сказал он бархатным голосом и погладил ее по голове. На пальце его блеснул серебряный перстень с перевернутой пентаграммой. – Побереги свои чакры.

– Пропади они пропадом, эти чакры! – Селина зарыдала, как обиженное дитя. – Я ее ненавижу! Ненавижу! Она заслужила наказание!

Альбан вздохнул и, отступив в сторону, смотрел, как она носится по комнате, круша все, что попадало под руку. Он отлично знал: если ее не сдерживать, она успокоится быстрее.

– Я хочу, чтобы она умерла, Альбан! Чтобы она умирала в мучениях, чтобы молила о пощаде, корчась в луже своей мерзкой крови. Она меня оскорбила. Она бросила мне вызов. Она… посмела смеяться надо мной!

– Она просто ничего не понимает, Селина. У нее нет веры. Ей не дано.

Изнуренная собственной яростью, Селина обессиленно опустилась на кушетку.

– Всю жизнь я ненавидела полицейских.

– Я знаю. – Альбан налил из высокой узкогорлой бутылки в чашу какой-то тягучей темной жидкости. – Нам следует быть с ней крайне осторожными. Она опытный противник. – Он протянул чашу Селине. – Но мы обязательно что-нибудь придумаем.

– Конечно, придумаем. – Она улыбнулась и сделала глоток. – Что-нибудь необыкновенное! – Селина вдруг громко расхохоталась. Полиция всегда стояла у нее на пути – пока она не примкнула к силам более могущественным. – Мы заставим ее поверить, а, Альбан?

– Обязательно.

Селина сделала еще несколько глотков и почувствовала, как по жилам растекается успокаивающее тепло.

– Иди ко мне, – сказала она, бросив чашу на пол. – Возьми меня!

Альбан повалил ее на ковер, лег сверху, и Селина впилась зубами ему в плечо.

– Сделай мне больно! – потребовала она.

– С удовольствием.

Утолив страсть, они долго лежали рядом. «Она успокоится, – думал Альбан. – Придет в себя, снова станет хладнокровной и жесткой. И начнет думать».

– Сегодня ночью мы должны совершить обряд. Созови всю общину на черную мессу. Нам необходима сила, Альбан. Ева Даллас – противник не из слабых, и она хочет нас уничтожить.

– Это ей не удастся. – Он нежно погладил Селину по щеке. – Она не сможет. Она всего-навсего полицейский, у нее нет прошлого, а будущее весьма ограничено. Но ты права, надо собрать общину. И совершить обряд. Думаю, мы дадим лейтенанту Даллас новые поводы для беспокойства. Это ее отвлечет, у нее просто не хватит времени на раздумья о том, что же произошло с Алисой.

На Селину нахлынула волна возбуждения, в глазах загорелось пламя.

– Кто будет жертвой?

– Любовь моя! – Альбан притянул ее к себе. – Выбор за тобой.

– Вы ее здорово разозлили, – заметила Пибоди, садясь в машину.

– Этого я и добивалась. Теперь я знаю, что она не умеет держать себя в руках, и собираюсь этим воспользоваться снова. Она слишком большого о себе мнения, – добавила Ева. – Подумать только, она пыталась удивить нас этим жалким фокусом с камином.

– Ага, – вяло улыбнулась Пибоди. – Подумать только…

Ева прикусила язык и решила не дразнить свою помощницу.

– Раз уж мы занялись колдуньями, давайте навестим Исиду из «Пути души». – Она покосилась на Пибоди и не удержалась: – Вы сможете купить там себе талисман или какие-нибудь травы, чтобы оберечь себя от сил зла.

Пибоди заерзала на сиденье.

– Вряд ли я стану это делать, – серьезно сказала она.

– Ну, тогда после беседы с Исидой отправимся есть пиццу – с чесноком.

– Ничего смешного. Чеснок оберегает от вампиров.

– Да? Вот и прекрасно. А еще попросим у Рорка парочку старинных ружей. С серебряными пулями.

– Это от оборотней. – Пибоди мрачно вздохнула. – Вы совершите благородное дело, если решите бороться с колдовством.

– А как борются с колдуньями?

– Пока что не знаю, – призналась Пибоди. – Но я твердо решила это выяснить.

6

Ева в отличие от большинства женщин терпеть не могла ходить по магазинам. Не рыскала по распродажам, не глазела на витрины, не выбирала часами всякую ерунду по каталогам. И, насколько это было возможно, старалась обходить бутики Манхэттена стороной. А мысль о поездке в какой-нибудь роскошный торговый центр просто приводила ее в ужас. Однако магазинчик «Путь души» показался Еве вполне пристойным, хотя ее мало интересовали гадальные карты, хрустальные шары и свечи, со вкусом расставленные в витринах. Из глубины магазина доносилась тихая, умиротворяющая музыка, блики света играли на камнях и хрустале. Почему-то пахло лесом.

Взглянув на Исиду, Ева подумала, что, пожалуй, ей не приходилось встречать женщин со столь полярно противоположной внешностью, как Исида и Селина. Селина была бледнолицей, гибкой и хищной. Исида оказалась мощной дамой с огненно-рыжими кудрями, круглыми черными глазами и резко очерченными скулами. Кожа у нее была золотистого оттенка, как у людей, в жилах которых течет кровь разных рас. Ева решила, что в ней не меньше шести футов росту и вес соответствующий.

На Исиде был длинный свободный балахон, ослепительно-белый, перехваченный поясом с неотшлифованными камнями. Правая рука от локтя до плеча была унизана золотыми браслетами, а на пальцах поблескивало не меньше дюжины колец.

– Добро пожаловать! – Голос Исиды, низкий, с легким акцентом, удивительно соответствовал внешности. Губы ее дрогнули, но улыбка была грустной. – Очевидно, вы Алисин полицейский?

Ева не удивилась. Она знала, что выглядит именно как полицейский. А кроме того, с тех пор как она стала общаться с Рорком, ее лицо постоянно мелькало в «Новостях».

– Вы не ошиблись. Меня зовут Ева Даллас. А вы Исида?

– Да. Вы хотите со мной побеседовать? Прошу прощения. – Она подошла к двери, повесила от руки написанную табличку «Закрыто» и опустила жалюзи.

Когда Исида обернулась, Ева заметила, что взгляд у нее напряженный, а рот сурово сжат.

– Вы принесли с собой черные тени. Селина липнет ко всем. Одну минуту. – Исида подошла к одному из стеллажей и стала зажигать свечи. – Дабы очистить и оберечь, защитить и охранить. У вас тоже есть тени, Даллас. – Она улыбнулась Пибоди. – Я говорю не только о вашей помощнице.

– Я пришла поговорить об Алисе.

– Я знаю. И вас раздражают мои действия – они вам кажутся никчемными и театральными. Но меня это не обижает: истинная религия открыта к диалогу. Присаживайтесь. – Исида указала на два кресла, стоявших у круглого столика, на котором были вырезаны какие-то знаки. – Я могу принести кресло и вам, – добавила она, снова улыбнувшись Пибоди.

– Ничего, я постою. – Пибоди не могла отвести взгляда от вещиц, расставленных на полках.

– Прошу вас, рассматривайте что хотите.

– Мы пришли не за покупками. – Ева села, бросив на Пибоди суровый взгляд. – Когда вы в последний раз видели Алису или беседовали с ней?

– В ночь, когда она умерла.

– В котором часу?

– Кажется, где-то около двух. Она была уже мертва, – добавила Исида и сложила руки на коленях.

– Ничего не понимаю… Вы видели ее после того, как она умерла?

– Ее дух прилетал ко мне. Я понимаю, вам это кажется глупостью. Но я могу рассказать вам только то, что было и что есть. Я спала, потом проснулась. Она была рядом, у моей кровати. Я поняла, что мы ее потеряли. Она считает, что предала себя, свою семью, меня… Дух ее тоскует и мается.

– Меня сейчас заботит не это, – заметила Ева.

– Да, я понимаю. – Исида взяла со стола гладкий розовый камешек и сжала его в ладони. – Даже мне, верящей в то, во что не верите вы, трудно смириться с ее смертью. Она была так молода, так талантлива. – Глаза ее наполнились слезами. – Я очень любила ее, она была мне как младшая сестра. Как жаль, что мне не было даровано спасти ее в этой жизни. Но дух ее вернется, возродится вновь. Я знаю, мы еще встретимся.

– Отлично. Но давайте сосредоточимся на ее жизни. И смерти.

Исида сдержала слезы и даже попыталась улыбнуться.

– Каким скучным вам должно казаться все это. У вас ведь логический ум. Я хочу помочь вам, Даллас. Ради Алисы, ради себя и, возможно, ради вас. Я ведь узнала вас…

– Это я поняла.

– Нет, по прошлой жизни. Где все было другим. – Она положила руки на стол. – Последний раз я видела Алису в день похорон ее деда. Она обвиняла во всем себя, хотела искупить свою вину. Она сбилась с пути на некоторое время, но душа у нее была чиста и справедлива. Она очень дорожила своей семьей. И боялась, ужасно боялась того, что может сделать с ее душой и телом Селина.

– Вы знакомы с Селиной Кросс?

– Да, мы встречались.

– В этой жизни? – сухо уточнила Ева, и Исида вновь улыбнулась.

– И в этой, и в других. Для меня она угрозы не представляет, но она опасна. Селина совращает слабых, запутавшихся людей.

– Она, кажется, считает себя колдуньей?

– Она не колдунья. – Исида гордо вскинула голову. – Мы, те, кто изучил это ремесло, творим во имя света и живем по строгим законам. Мы не приносим зла никому. А Селина использует свои жалкие силы во имя тьмы, сеет насилие и уродство. Мы с вами знаем, что такое зло, Даллас. Мы обе с ним встречались. Какой бы вид оно ни принимало, суть у него одна.

– В этом я с вами согласна. Но почему Селина причиняла зло Алисе?

– Потому что могла. Потому что ей это нравилось. Нет сомнений в том, что эта смерть на ее совести. Вам будет нелегко это доказать, но я знаю: вы не сдадитесь. – Исида не сводила с Евы пристального взгляда. – Селина еще будет поражена вашим упорством, вашей настойчивостью. Смерть вас оскорбляет, гибель молодых терзает вам сердце. Вы многое помните слишком хорошо. Многое, но не все. Вы не были рождены Евой Даллас, но стали ею, и, когда защищаете мертвых, вы непоколебимы. То, что вы делаете, – во благо. Его смерть была необходима для вашей жизни.

– Прекратите! – оборвала ее Ева.

– Почему это мучает вас до сих пор? – Исида дышала глубоко, ровно и пристально смотрела на Еву. – Выбор был сделан правильно. Вы потеряли невинность, но ее заменила сила. Для некоторых – это единственный путь. Пока не завершится этот цикл, вам понадобится все – волк, кабан, серебряный клинок… Огонь, дым и смерть. Доверьтесь волку, заколите кабана и живите!

Исида вдруг прикрыла глаза и прижала ладони к вискам.

– Прощу прощения. Я не намеревалась… – Она тихо застонала, не открывая глаз. – Голова… Болит ужасно. Я покину вас на минуту. – Она с трудом встала и вышла.

– Бог мой, Даллас, как-то все слишком уж странно! Вы поняли, о чем она говорила?

«Его смерть была необходима для вашей жизни». Стараясь унять дрожь, Ева подумала, что это сказано о ее отце. Выстуженная комната, темная ночь, кровь на ноже, зажатом в детской ручонке.

– Нет, я ничего не поняла. Какая-то белиберда. – Ладони у нее вспотели, и это ее раздражало. – Такие люди считают, что постоянно должны демонстрировать свою посвященность в нечто, нам недоступное.

Исида вернулась довольно быстро и, извинившись, снова села за столик.

– Я училась в Праге, в институте Кижинского, – сказала она. – И меня там изучали. Кстати, мои психические способности подтверждены документально – специально для тех, кто верит только документам. Но сегодня я не намеревалась заходить так далеко. Простите меня, Даллас. Редко случается, что я не могу себя контролировать. Если не уметь блокировать свои мысли и воспоминания, жизнь может превратиться в сущий ад. Я ненавижу влезать в чью-то душу. Кроме всего прочего, это очень болезненно, – добавила она, снова потирая висок. – Я хочу помочь вам исполнить то, чего хотела Алиса, потому что тогда она обретет покой. Я помогу вам, сделаю все, что смогу и что вы позволите мне сделать.

Ева была не из тех, кто легко доверяет людям. Она отлично понимала, что надо проверить, чем занималась Исида раньше. Но, во всяком случае, ее стремление помочь нужно было использовать максимально.

– Расскажите все, что вы знаете о Селине Кросс.

– Я знаю, что это женщина без совести и морали. Думаю, вы бы назвали ее социопатом, но мне этот термин применительно к ней кажется чересчур упрощенным. Я предпочитаю называть такие вещи злом. Она женщина умная, обладающая способностью распознавать чужие слабости. Что же касается ее могущества и того, что она может видеть или делать, – об этом я знаю очень мало.

– А Альбан?

– О нем мне практически ничего не известно. В последнее время она постоянно держит его возле себя. Полагаю, он ее любовник и Селина его использует, иначе она бы давно от него избавилась.

– А что у нее за клуб?

Исида усмехнулась.

– Я не посещаю подобных… заведений.

– Но вы о нем знаете?

– Мир полон сплетен. – Исида пожала плечами. – Тайные обряды, черные мессы, человеческие жертвоприношения. Насилие, убийства, детоубийства, вызывание демонов… – Она вздохнула. – Но вы можете услышать подобную болтовню и о викканах – от тех, кто не понимает ничего в магии и кто считает, что маги – это существа в черных балахонах со змеями в руках.

– Алиса утверждала, что видела, как они убили ребенка.

– Да. Думаю, так и было. Она бы не могла такого выдумать. В тот день Алиса пришла ко мне совершенно измученная, напуганная до смерти. – Исида снова тяжело вздохнула. – Я помогла ей как умела.

– Вы посоветовали ей сообщить о случившемся в полицию?

– Это она сама должна была решать. – Исида вскинула голову и встретилась с холодным, жестким взглядом Евы. – Меня больше беспокоило ее эмоциональное и духовное состояние. Ребенок уже погиб. Я надеялась спасти Алису от той же участи. – Она отвела глаза. – Теперь я горько сожалею о том, что не повела себя иначе. Возможно, мне помешала гордость… – Она снова посмотрела на Еву. – Вам должно быть понятно, как человек может обманываться, уповая на собственные возможности. Я считала, что смогу с этим справиться, что я достаточно мудра и сильна. Я ошибалась. Так что, Даллас, дабы искупить свою вину, я сделаю все, о чем вы меня попросите. Предоставлю в ваше распоряжение все знание и могущество, дарованное мне Богиней.

– Мне будет достаточно информации, – сухо заметила Ева. – Кстати, Селина удостоила нас демонстрации того, что она называет могуществом. Надо сказать, это произвело на Пибоди огромное впечатление.

– Она просто застигла меня врасплох, – буркнула Пибоди и осторожно взглянула на Исиду: новых фокусов она бы не вынесла.

К удивлению и Пибоди, и Евы, Исида вдруг запрокинула голову и заливисто засмеялась. Смех ее был похож на перезвон серебряных колокольчиков в предрассветном тумане.

– Может, мне вызвать ветер? – сквозь смех спросила она. – Призвать души умерших, зажечь мановением руки огонь? Но вы, Даллас, в такие вещи не верите, поэтому я бы только зря потратила время и энергию. Однако, может быть, вам будет интересно посетить одно из наших собраний? Ближайшее состоится в конце недели.

– Я подумаю.

– Мне понятно одно: вы смеетесь над нашими верованиями и все-таки носите на пальце древний символ защиты от зла.

– Что?

– Ваше обручальное кольцо, Даллас. – Исида взяла Еву за левую руку. – На нем выгравирован старинный кельтский узор.

Ева взглянула на рисунок кольца.

– Это просто для украшения…

– О нет, это очень могущественный узор, он защищает от сил зла. Неужели вы этого не знали? В жилах вашего мужа течет кровь кельтов, а ваша жизнь полна опасностей. Рорк очень вас любит, и вы носите на руке знак его любви.

– Я предпочитаю суевериям факты, – заявила Ева, вставая.

– Чего и следовало ожидать, – кивнула Исида. – И все же позвольте пригласить вас на наше следующее собрание. Рорка мы тоже будем рады видеть. – Она улыбнулась Пибоди. – И вашу помощницу. Вы позволите сделать вам подарок?

– Это противоречит правилам.

– Что ж, правила следует уважать. – Исида встала, прошла за прилавок и достала небольшую прозрачную чашу. – Тогда, может быть, вы это купите? Я ведь, беседуя с вами, потеряла возможных покупателей. Всего двадцать долларов.

– По-божески. – Ева стала шарить по карманам в поисках кредиток. – А что это?

– Мы называем это чашей тревог. В нее вы можете сложить свои беды, боль, горе. Отставьте их в сторону и спите без кошмаров.

– Договорились. – Ева протянула Исиде кредитку, и та аккуратно упаковала чашу.

Домой Ева вернулась рано, что случалось крайне редко. Она решила спокойно поработать у себя в кабинете, собрать информацию об Исиде и связаться с доктором Мирой, договориться с ней о встрече. Будет весьма любопытно узнать ее мнение о Селине Кросс и Исиде…

Но, подойдя к входной двери, Ева поняла, что намеченных планов осуществить не удастся. Из гостиной раздавались похожие на взрывы раскаты музыки. Не выдержав этого грохота, Ева зажала уши руками и закричала во весь голос. Она прекрасно знала, что это Мэвис. Никого другого Соммерсет бы не впустил, да, кроме того, никто другой из ее знакомых не стал бы наслаждаться такими убойными звуками.

Когда Ева подошла к дверям гостиной, громкость оставалась прежней: ее жалкие крики не достигали ушей того, кто находился внутри. Открыв дверь, Ева замерла на пороге. Мэвис Фристоун, одетая в серебристое обтягивающее платье, подобранное под нынешний цвет ее кудряшек, свернулась калачиком на кушетке и предавалась наименее в этой ситуации подходящему из всех возможных занятий. Она спала сном младенца.

– Боже мой! – Еве пришлось, рискнув здоровьем, отвести руку от уха и выключить звук. Тут же наступила благословенная тишина.

– Ну и как тебе? – спросила Мэвис, открывая глаза.

– Что? – У Евы в ушах все еще стоял звон. – Что?

– Эту группу я раскопала сегодня утром. «Мейхем». По-моему, неплохо, а?

– Что?

Мэвис, хихикнув, вскочила с кушетки и направилась к бару.

– Пожалуй, тебе надо выпить, Даллас. А я, кажется, прикорнула. Последние дни что-то не высыпалась. Я хотела поговорить с тобой.

– Губы у тебя шевелятся, – сообщила Ева. – Ты что-то сказала?

– Не прикидывайся, все было совсем не так уж громко. Выпей-ка. Соммерсет сказал, что я могу здесь немного побыть. Он не знал, когда ты заявишься.

По причинам, Еве абсолютно непонятным, ханжа дворецкий питал к Мэвис стариковскую слабость.

– Наверное, сейчас он сидит у себя в келье и сочиняет оду твоим несравненным ножкам.

– Не надо грязных намеков. Я ему просто по-человечески нравлюсь. Твое здоровье! – Мэвис чокнулась с Евой. – Что, Рорка нет дома?

– А ты не догадываешься? – фыркнула Ева, сделав глоток. – Думаешь, он бы выдержал такую канонаду?

– Что ж, это к лучшему. Мне нужно потолковать с тобой. – Мэвис уселась, но вместо того, чтобы начать разговор, стала молча крутить в руках бокал.

– Что случилось? Вы с Леонардо поругались?

– Нет, что ты! С Леонардо невозможно поругаться. Он такой милый… Он улетел на несколько дней в Милан. По делам.

– А ты почему не составила ему компанию? – Ева села напротив Мэвис и, даже не сняв ботинок, забросила ноги на инкрустированный столик.

– У меня работа в «Даун энд Дерти». Крек меня спас, и я не могу его подводить.

Ева устроилась поудобнее и решила, что можно немного расслабиться. Исполнительская карьера Мэвис – слово «певица» не передавало всех ракурсов ее таланта – развивалась вполне успешно. Конечно, на ее пути вставали и препятствия, но Мэвис удавалось их преодолевать.

– Не думала, что ты будешь продолжать там работать. Ты же подписала контракт на запись диска.

– Вот об этом и речь. О контракте. Знаешь, после того, как выяснилось, что Джесс Барроу использовал меня, тебя и Рорка для своих экспериментов, я думала, что сделанную им демоверсию нельзя будет запускать.

– Но она же была дивно хороша, Мэвис! Такая динамичная, яркая… Поэтому на нее и обратили внимание.

– Ты думаешь, поэтому? – Мэвис снова встала. – Видишь ли, сегодня я узнала, что компания, предложившая мне контракт, принадлежит Рорку. – Она залпом допила вино и начала нервно расхаживать взад-вперед. – Да, мы с тобой связаны многолетней дружбой, и я ценю то, что ты замолвила за меня словечко Рорку, но мне от этого не по себе. Я хотела поблагодарить тебя… – Она обернулась к Еве, ее серые глаза светились невыразимой тоской. – И сказать, что мне придется этот контракт расторгнуть.

Ева прикусила губу.

– Из-за того, что я «замолвила словечко»? Мэвис, я представления не имею об этих делах. Ты хочешь сказать, что диск продюсирует Рорк?

– «Эклектик» – его компания. Она выпускает всякую музыку – от классики до дискотечного барахла. Компания крупнейшая, поэтому-то я и была в таком восторге…

«Крупнейшая компания, – подумала Ева. – Что ж, вполне в его стиле».

– Я об этом ничего не знала. И не просила его ни о чем.

– Не просила? Правда? – Мэвис присела на ручку кресла.

– Не просила, – повторила Ева. – И он мне ничего не говорил. – «Что тоже вполне в его стиле», – отметила она про себя. – Знаешь, если компания предложила тебе контракт, то только потому, что Рорк или кто-то другой оттуда считает, что ты этого достойна.

Мэвис задумалась. Она долго уговаривала себя поступить благородно, потому что не желала пользоваться преимуществами дружбы, и теперь ей очень хотелось сдать назад.

– Но он мог договориться… Чтобы оказать мне любезность.

– Для Рорка дело всегда прежде всего, – возразила Ева. – Полагаю, он считает, что сможет на тебе заработать. А если он даже решил оказать тебе любезность, в чем я лично сомневаюсь, тебе остается только одно – доказать, что ты этого достойна. Потянешь, Мэвис?

– Конечно! – Мэвис облегченно вздохнула. – Вы еще увидите! Да я из кожи вылезу! – Она улыбалась во весь рот. – Слушай, а может, вы заглянете сегодня вечерком в «Даун энд Дерти»? У меня есть кое-что новенькое. Рорк сможет посмотреть, во что он вкладывает денежки.

– Сегодня не получится. Мне надо работать. Придется посетить «Атам».

– Зачем тебе туда тащиться? – скорчила гримасу Мэвис. – Мерзкое место.

– Ты его знаешь?

– Знаю его репутацию. Крайне сомнительная.

– Мне там надо поговорить кое с кем. В связи с делом, которое я сейчас расследую. – Ева задумалась. – Послушай, ты случайно не знакома с какими-нибудь колдуньями?

– Кое с кем знакома. Пара официанток в «Голубой белке» этим занимались. Когда я работала на улицах, тоже с кем-то сталкивалась.

– А ты в это веришь? В заклятия, в хиромантию?

Мэвис пожала плечами.

– По-моему, все это сплошное надувательство.

– Ты никогда не перестаешь меня удивлять, – призналась Ева. – Я была уверена, что ты полна предрассудков.

– Когда-то мне самой приходилось участвовать в подобных представлениях. Я была Ариэлем, реинкарнацией королевы фей. Знаешь, сколько простаков платили мне денежки, чтобы я пообщалась с их умершими родственниками или предсказала будущее?

Чтобы продемонстрировать Еве свое умение, Мэвис закатила глаза, приоткрыла рот и медленно воздела кверху руки.

– Чувствую присутствие духа – горестного и страждущего! – Голос ее стал ниже, она говорила с легким акцентом. – Темные силы нацелены на вас. Они притаились и готовы принести зло. Берегитесь! – Она опустила руки и усмехнулась. – А потом говоришь, сколько денег потребуется, чтобы оградить клиента от сил тьмы. Ему достаточно положить в конверт, скажем, тысячу наличными. Конверт следует запечатать, а ты пропоешь над ним магическое заклинание и в ночь убывающей луны зароешь его в тайном месте. Когда пройдет полный лунный цикл, ты выкопаешь конверт и вернешь его клиенту. Темные силы рассеются.

– И люди отдавали деньги?

– Ну, конечно, приходилось проделать подготовительную работу, чтобы сразить их наповал именами и подробностями. Но вообще-то все было очень примитивно. Люди хотят во что-то верить.

– Почему?

– Да потому что жизнь – такая утомительная штука.

«Да, – подумала Ева, когда осталась одна, – пожалуй, порой жизнь действительно утомительна». Ее собственная бывала такой подолгу. Сейчас она жила в роскошном особняке с человеком, который по какой-то непонятной причине любил ее. Но Ева никогда не верила, что это всерьез и надолго, хотя честно пыталась приспособиться. Этим вечером она даже решила не зарываться в работу, а выйти и часок погулять по осеннему парку.

Ева была человеком, привычным к суматохе городских улиц, и ее всегда изумляли просторы вокруг особняка Рорка. Это был огромный ухоженный парк, тихий и спокойный. В воздухе пахло осенними цветами и опадавшей листвой. А тот мир, который знала она и который знал ее, был где-то далеко, за воротами. Здесь Ева могла хоть ненадолго забыть о делах, забыть о существовании Нью-Йорка – огромного, необузданного, опасного. Тишина и свежий воздух стали ей необходимы. Она шла по густой траве и задумчиво вертела на пальце кольцо с древним узором.

Неподалеку от северного крыла дома стояла небольшая, увитая плющом беседка. Здесь они с Рорком сочетались браком – по старинному обряду, с принесением клятв. Да, это был настоящий обряд: музыка, цветы, свидетели и слова, которые повторялись из века в век…

Ева неожиданно подумала, что так же живут своей жизнью и другие обряды – обряды, в которые многие верят до сих пор. Так повелось со времен Каина и Авеля. Один был пастухом, другой – земледельцем. Оба принесли дары Господу, но дары одного были приняты, а другого – отвергнуты. Некоторые считают, что так зародились добро и зло. И друг без друга они не существовали. Эти верования бытовали на протяжении тысячелетий. Наука и разум опровергали их, но обряды сохранялись. Курение благовоний, песнопения, причащение вином, символизирующим кровь…

И принесение в жертву невинных.

«Философствовать глупо и бесполезно, – одернула себя Ева. – Убийства совершаются людьми. Теми людьми, которых должно наказать правосудие. Вот в чем на самом деле вечное противостояние добра и зла».

Ева уселась на землю под усыпанным алыми цветами деревом, вдыхая в себя горьковатые ароматы вечера.

– Это на тебя не похоже, – услышала она знакомый голос. Рорк бесшумно подошел сзади и сел с ней рядом. – Общаешься с природой?

– Наверное, я слишком много времени сегодня просидела в помещении.

Рорк протянул ей алый цветок, она улыбнулась, взяла его и взглянула на своего мужа. Он полулежал на траве, спокойный, умиротворенный. Она подумала о том, что на дорогом костюме наверняка останутся пятна и Соммерсет придет от этого в ужас. От Рорка пахло ухоженным мужским телом. Ева вдруг почувствовала, как в ней просыпается желание.

– День был удачным? – спросила она.

– Пожалуй, в ближайшее время от голода мы не умрем.

Она коснулась кончиками пальцев его волос.

– Дело ведь не в деньгах, правда? Тебе просто нравится их делать.

– И в деньгах тоже.

В глазах его заплясали веселые искорки, он вдруг быстрым движением обхватил Еву за шею, притянул ее к себе и страстно поцеловал.

– Поосторожнее!

Она упустила всего пару мгновений, и Рорк успел повалить ее наземь. Его губы жадно ласкали ее шею, и Ева чувствовала, как язычки пламени бегут по всему телу – от макушки до пяток.

– Подожди, Рорк! Я хочу с тобой поговорить…

– Хорошо. Ты говори, а я пока помогу тебе избавиться от одежды. Оружие не сняла? – спросил он, нащупав кобуру. – Собираешься пристрелить здесь какого-нибудь зайчика?

Рука Рорка коснулась ее груди, но Ева схватила его за запястье.

– Я серьезно! Мне действительно надо с тобой поговорить.

– А мне нужно заняться с тобой любовью. Посмотрим, кто победит.

Он уже успел расстегнуть ее блузку, и, когда губы его коснулись соска, она едва не застонала от наслаждения. Но Ева не собиралась так легко сдаваться. Тело ее обмякло, она провела слабеющей рукой по его волосам, по плечам и прошептала:

– Сними пиджак!

Рорк отвлекся всего на несколько секунд, и тут же преимущество оказалось на ее стороне. Один из основных законов рукопашного боя – ни на мгновение не ослаблять бдительность. Ева вывернулась, оседлала Рорка и придавила ему живот коленом, а горло локтем.

– Какая хитрая!

Он прикинул, что локоть-то сбросить легко, но вот колено… Кое-чем никакой мужчина понапрасну рисковать не станет. Не сводя с Евы глаз, Рорк медленно провел ладонями по ее обнаженным плечам.

– А ты не обидчивый. – Палец Рорка коснулся ее соска, и она задышала прерывисто. – Мне нравится это в мужчинах.

– Ну ладно, ты победила. – Он расстегнул пуговицу на ее джинсах, коснулся пальцами живота и с удовольствием заметил, как напряглись ее мышцы. – Сдаюсь.

Ева ухмыльнулась, убрала локоть с шеи и обеими руками зажала его голову.

– Не верю я тебе!

Наклонившись, она поймала его губы своими, и Рорку пришлось придержать ее за плечи.

Он обнял ее обеими руками, впился пальцами ей в плечи.

– Колено! – с трудом выговорил он.

– Что-что? – Ева была уже полностью во власти желания, губы ее скользнули к его шее.

– Убери колено, радость моя! Ты едва не лишила меня мужского достоинства.

– О! Прошу прощения. – Она, фыркнув, опустила колено и быстро поцеловала его. – Совсем забыла.

– Очень правдоподобно… Ты могла совершить непоправимое.

– Вот ужас-то! – Ева ловко расстегнула его ширинку. – Попробуем исправить положение.

От ее ласк взгляд его потемнел, их губы снова слились в поцелуе, неожиданно нежном. Кромка неба алела, как цветы на дереве над ними. Закатные тени были длинными и округлыми. Ева слышала пение птиц и шелест ветра в редеющих кронах. Прикосновение рук Рорка, казалось, прогоняло прочь все мерзости и ужасы мира, в котором она жила весь день.

А Рорк думал о том, что она даже не подозревает, как важно ей успокоиться. Он ласкал ее, гладил, расслаблял, и возбуждение нарастало постепенно. Романтика осеннего вечера, закатного света, сильная и отважная женщина, готовая отдаться…

Он вошел в нее, не сводя глаз с ее лица, и первый оргазм был как буря – тело Евы содрогалось, дрожало, извивалось. Словно зачарованная его взглядом, она тоже не закрывала глаз и, хотя дышала прерывисто, все же пыталась подладиться под его размеренный ритм. Когда Ева увидела, что взгляд Рорка затуманился, она обняла его лицо руками и приникла губами ко рту, словно желая проглотить исторгнутый им стон наслаждения…

Когда тело его обмякло и он зарылся лицом в ее волосы, Ева обняла его за плечи.

– Ну как, я заслужила прощение? Я и в самом деле не хотела тебя обижать.

– Благодарю. Ты стоически все перенесла.

– Многолетняя выучка! Хороший полицейский должен быть стоиком.

Рорк пошарил рукой в траве, нашел ее куртку.

– Ваш значок, лейтенант.

Она, хмыкнув, легонько шлепнула его.

– Ну-ка слезай. Ты весишь не меньше тонны.

– Поговори со мной так же нежно еще немного – и я за себя не ручаюсь. – Рорк медленно перевернулся на спину, взглянул на небо, которое из синеющего превратилось в жемчужно-серое. – Умираю с голоду. Ты меня отвлекла, а между тем давно пора ужинать.

– Придется тебе еще немного потерпеть. – Ева села и начала одеваться. – Ты поимел то, что хотел, парень, теперь моя очередь. Нам надо поговорить.

– Мы могли бы поговорить за ужином… – Поймав ее ледяной взгляд, Рорк тяжело вздохнул. – Впрочем, почему не здесь? Что случилось? Есть проблемы? – спросил он и дотронулся до ямочки у нее на подбородке.

– Скажем так: у меня возникли кое-какие вопросы.

– Возможно, я помогу найти ответы. Так в чем дело?

– Начнем с того, что… – Ева вдруг замолчала: Рорк сидел рядом с ней почти обнаженный и удивительно походил на довольного сытого кота. – Ты не мог бы одеться? А то я отвлекаюсь. – Она швырнула ему рубашку. – Я пришла домой и застала там поджидавшую меня Мэвис.

– Да? – Он встряхнул рубашку, что ей мало помогло, и, вздохнув, натянул ее на себя. – А почему она не осталась у нас?

– У нее сегодня выступление в клубе. Рорк, почему ты мне не сказал, что «Эклектик» – твоя компания?

– Секрета я из этого не делал. – Он натянул на себя брюки и протянул ей кобуру. – Я многими компаниями владею.

– Ты отлично понимаешь, о чем я говорю! – воскликнула Ева и тут же одернула себя: тема была уж больно деликатная. – «Эклектик» предложил Мэвис контракт.

– Знаю.

– А я знаю, что ты знаешь, – огрызнулась она и, заметив, что он хочет погладить ее по голове, увернулась. – Черт возьми, Рорк, ну мне-то ты мог сказать? Я была бы готова к тому, что Мэвис меня спросит.

– Спросит о чем? Это совершенно стандартный контракт. Ей, разумеется, следует воспользоваться услугами агента, но…

– Скажи, ты это сделал для меня? – перебила его Ева.

– Что я сделал для тебя?

– Предложил Мэвис контракт на диск, – ответила она, сдерживаясь изо всех сил.

– А разве ты собралась оставить карьеру полицейского и переквалифицироваться в агента? – спросил Рорк, скрестив руки на груди.

– Естественно, нет. Я…

– В таком случае это тебя никоим образом не касается.

– Ты что, собираешься убеждать меня в том, что пребываешь в полном восторге от музыкальных талантов Мэвис?

– Пожалуй, я не стал бы говорить о собственно музыкальных талантах.

– Вот именно.

– Но талант ее, я полагаю, может оказаться вполне… коммерческим. А «Эклектик» как раз и работает с коммерческими исполнителями.

Ева нервно забарабанила пальцами по коленке.

– Значит, это чистый бизнес?

– Разумеется. А к бизнесу я отношусь серьезно.

– Может, ты меня и дуришь… – Ева задумчиво взглянула на него. – Но все равно спасибо.

Довольный тем, что он принадлежит к числу немногих, способных задурить Еве голову, Рорк ласково ей улыбнулся.

– Так или иначе, сделка заключена. Это все?

– Нет. – Вздохнув, она наклонилась к нему и чмокнула его в щеку. – Есть еще одно дело. Сегодня мне надо съездить в «Атам», повидать одного парня. – Ева заметила, как он напрягся, и выпалила: – Я бы хотела, чтобы ты поехал со мной.

– Вот как? Несмотря на то, что это твоя работа?

– Ну, во-первых, я думаю, ты мне поможешь, а во-вторых, я решила сэкономить время. Иначе мы бы начали спорить, и в конце концов ты бы все равно за мной увязался. А так… Я тебя позвала, ты согласился, но при этом понимаешь, что ответственность лежит на мне.

– Умный ход! – Он протянул ей руку, помогая подняться. – Согласен. Но только после ужина. Я ничего не ел с утра.

– Да, еще одно. Почему на моем обручальном кольце вырезан кельтский узор, защищающий от зла?

Рорк удивленно поднял брови.

– Прости, я не вполне понял.

– На сей раз тебе не удастся меня провести! Ты отлично понимаешь, о чем я. Мне сегодня рассказала об этом одна знакомая колдунья.

– Понятно. – Чтобы скрыть замешательство, он взял ее за руку и стал пристально рассматривать кольцо. – Очень милый узор.

– Не пудри мне мозги, Рорк! Я как-никак профессионал. – Она заглянула ему в глаза. – Признайся: ты в это веришь? Во все эти штучки-дрючки?

– Дело не в этом…

– Господи, да ты смущен? – изумилась она. – Тебя же ничто и никогда не смущает. Как странно… И, я бы сказала, трогательно.

– Я не смущен. Мне просто… немного неловко объясняться по этому поводу. Я люблю тебя. – Ева хмыкнула, но он решил не обращать на это внимания. – Ты постоянно рискуешь собственной жизнью, а твоя жизнь мне дорога. И это… – он коснулся пальцем кольца, – …это хоть немного тебя оберегает.

– Очень мило, Рорк. Правда. Но ты ведь не веришь в эту магическую белиберду?

Он поднял взгляд, и глаза его сверкнули в темноте. «Как у волка», – подумала Ева и вдруг вспомнила, что волку она должна довериться.

– Видишь ли, твой мир очень юн, Ева, ты никогда не прикасалась к древним камням, напоенным мощью тысячелетий, не видела старинного узора на дереве, которому сотни лет, не слышала шороха вечности в травах, растущих на Святой земле.

– Это что, ирландские корни в тебе заговорили? – спросила она озадаченно.

– Можно и так сказать, хотя это нельзя свести к какой-то определенной культуре. Дело еще и в том, что твой мир ограничен – ты живешь в материальном мире. – Он обнял ее за плечи. – Ты человек предельно честный и целеустремленный. А я вел жизнь, скажем так, весьма разнообразную… Как бы то ни было, ты мне нужна, и я готов, чтобы оберечь тебя, пользоваться любыми средствами. – Он поднес ее руку к губам. – Давай считать, что я защищаю свой тыл.

– Хорошо. – Еве показалось, что она увидела в нем нечто новое, о чем раньше и не подозревала. – Надеюсь, у тебя нет какого-нибудь тайного помещения, где ты пляшешь обнаженным и распеваешь гимны?

– Раньше было. Но теперь я для простоты и удобства сделал из него рабочий кабинет.

– Умница. Ну ладно, пошли ужинать.

– Наконец-то! – Рорк схватил ее за руку и потащил к дому.

7

«Атам» оказался местом довольно изысканным, что сразу показалось Еве фальшивым – как улыбка невинного младенца на лице прожженного политика. Едва успев оглядеться, Ева тут же подумала, что предпочла бы оказаться в захудалом притоне, провонявшем дешевой выпивкой и застарелым потом.

В притонах, по крайней мере, все без прикрас.

Вдоль стен зала спиралью в два яруса шли балконы из дымчатого стекла с хромированными перилами, так что те, кто предпочитал вид сверху, могли выбрать себе место по вкусу. В центре располагалась пятиконечная стойка бара, за которой сидели завсегдатаи на табуретах в форме различных частей человеческого тела. Две дамочки в ультрамини, оседлав телесного цвета фаллосы, заливисто хохотали. Бритоголовый бармен пытался их угомонить, засовывая руку то под одну прозрачную блузку, то под другую.

В зеркальных стенах отражались блики ламп под красными абажурами. Танцплощадка была окружена стеклянными кабинками, сквозь матовые стекла которых можно было разглядеть лишь силуэты пар, достигших различной степени интимности. Столики были полированные, черные и походили на маленькие лужи.

На эстраде расположился ансамбль, игравший что-то жесткое и ритмичное. Ева подумала, что Мэвис наверняка пришла бы в восторг от разрисованных лиц музыкантов, татуировок на груди и кожаных, проклепанных металлом плавок.

– Мы сядем здесь? – шепнул ей Рорк. – Или закажем отдельную кабинку?

– Пойдем наверх, – решила Ева. – Там обзор лучше. Что это за запах?

Он шагнул за ней на эскалатор.

– По-моему, обычный для подобных заведений. Конопля, ладан, пот…

Она покачала головой. Пахло чем-то еще – чем-то с металлическим привкусом.

– Нет, это кровь. Свежая кровь.

Рорк пожал плечами.

– Знаешь, в таких местах часто пользуются искусственными ароматами – для усугубления атмосферы.

– Очень мило.

Они поднялись на второй уровень. Здесь вместо столов и стульев были огромные подушки, разбросанные на толстом ковре. Члены клуба возлежали на них, потягивая свои излюбленные напитки. Кое-кто стоял, опершись на перила, и рассматривал зал, очевидно выбирая спутницу на вечер, с которой можно удалиться в отдельный кабинет. Их здесь было не меньше дюжины, каждый за массивной черной дверью с хромированной табличкой. Названия были вполне в духе заведения: «Левиафан», «Погибель», даже «Ад» и «Проклятие».

Ева легко могла представить себе, какого рода личности могут найти это соблазнительным.

Какой-то мужчина с бессмысленным от избытка алкоголя взглядом полез под юбку своей спутницы, которая радостно захихикала. Строго говоря, Ева могла бы их обоих арестовать за сексуальные игры в общественном месте.

– Даже не думай. Что это даст? У тебя здесь есть дела поинтереснее, чем запихивать подгулявшую парочку из Квинса за решетку.

Рорк уже не первый раз прочитал ее мысли. Говорил он спокойно, с ленцой и на первый взгляд выглядел как человек, уставший от шума и суеты. Но внутренне он был готов и к атаке, и к защите – в зависимости от обстоятельств.

– А откуда ты знаешь, что они из Квинса?

Рорк не успел ответить, потому-то в этот момент юный белокурый красавец с обнаженным торсом опустился на ковер рядом с девицей, сказал ей что-то, и она в ответ захихикала, обхватив его за шею.

– Пойдем с нами, а? – спросила она с характерным акцентом. – Можем устроить манеж с утра.

Ева даже не сразу поняла, что означает в данном случае это французское слово. А юноша легко высвободился из объятий и повел спотыкающуюся парочку за собой.

– Я же сказал, Квинс! – усмехнулся Рорк. – А парень четко работает. Включат в счет стоимость отдельного кабинета – и все в порядке. Все счастливы.

– А утром что будет? Ведь цены на кабинет кусаются.

Ева обвела взглядом зал. Среди посетителей были и совсем юные – наверняка попавшие сюда по поддельным документам, – и почти старики. Но, судя по одежде и украшениям, это был клуб для людей состоятельных.

– Впрочем, кажется, проблем с деньгами здесь ни у кого нет. Я заметила штук пять проституток высшего класса.

– А я – больше десяти.

Рорк обнял ее за талию, и они пошли к перилам. На танцплощадке толпилось множество народа, тела жадно приникали друг к другу, слышались взрывы разнузданного смеха. На эстраде извивались две певички, прикованные серебряными цепями к заднику. Грохотали барабаны. Танцоры сплетались в один клубок в бешеной пляске, и публика не оставалась безучастной. Какой-то мужчина влез на эстраду и стал срывать с певичек их прозрачные туники, под которыми не было ничего, кроме приклеенных к грудям и лобкам позолоченных звезд. Когда он стал мазать их каким-то густым маслом, бедняжки взмолились о пощаде, а толпа отозвалась на это одобрительным гулом.

– Не чересчур ли? – пробормотала Ева. – Симуляция унижения провоцирует на настоящее насилие.

– Пока что все в рамках закона.

Рорк, нахмурившись, смотрел, как мужчина начал хлестать вокалистку плеткой. Когда один из музыкантов принялся за вторую певицу и их голоса слились в безумном дуэте, Ева заскрипела зубами.

– Я полагала, что подобные уродства остались в прошлом веке. Оказывается, нет. Что им всем надо?

– Они таким вот примитивным образом возбуждаются. – Рорк ласково погладил ее по спине. Он понимал: Ева слишком хорошо знает, что такое настоящее насилие, в котором нет ничего обаятельного. – Можно на это не смотреть.

– Но что заставляет их так себя вести? Почему женщина позволяет над собой измываться? Почему она не вмажет этому подонку изо всех сил?

– Потому что она не ты.

Рорк поцеловал ее в лоб и отвел от перил. Они направились дальше по балкону, и тут к ним подошла молодая женщина в строгом черном платье.

– Добро пожаловать! У вас заказаны места? Что вам предложить?

«Все, достаточно», – подумала Ева.

– Меня не интересует то, чем вы здесь торгуете, – ответила она и показала значок.

– Только хорошими закусками и выпивкой, – ответила женщина, бросив быстрый взгляд на значок. – Здесь все в полном соответствии с законом, лейтенант. Однако если вы желаете побеседовать с владелицей…

– Уже побеседовала. Мне нужен Лобар. Где я могу его найти?

– Он работает на другом этаже. – С заученным достоинством истинного метрдотеля она указала в сторону лестницы. – Спуститесь в главный зал. Вас там посадят за столик. Я пришлю к вам Лобара.

– Отлично. – Присмотревшись к женщине повнимательнее, Ева поняла, что ей лет двадцать с небольшим. – Почему вы этим занимаетесь? – спросила она и взглянула на экран, где орущую женщину привязывали к мраморной стеле. – Как вы можете?

Та снова бросила взгляд на Евин значок.

– А вы как можете? – усмехнулась она и отошла в сторону.

– Да, надо постараться слиться с окружающим, – мрачно сказала Ева, спускаясь вниз.

Музыканты продолжали играть что-то резкое и пронзительное, но действие теперь переключилось на огромный экран, висевший за эстрадой. Еве было достаточно одного взгляда, чтобы понять почему. Клуб не имел лицензии на показ полового акта «вживую», но это маленькое неудобство легко компенсировалось при помощи видео.

Девушки-певицы так и продолжали петь, прикованные цепями. Но сейчас они делали это за сценой, перед камерой, в обществе все того же мужчины из публики и еще одного, на котором не было ничего, кроме огромной маски кабана.

– Свиньи! – бросила Ева презрительно.

– Вот ваш столик, – улыбнулся подошедший к ним юноша и, открыв дверь кабинки, вошел туда первым. – Я Лобар. – Он снова усмехнулся, обнажив ряд белоснежных зубов с остро заточенными клыками. – Вы хотели меня видеть?

Если бы не демонический взгляд и оскал вампира, Лобар был бы вполне симпатичным юношей. «А сейчас, – подумала Ева, – он похож на мальчишку-переростка, вырядившегося на Хэллоуин. Похоже, ему еще нет и двадцати. Грудь у него неразвитая, безволосая, руки тонкие, как у девушки. Но, судя по выражению глаз, этот мальчик давно утратил невинность».

– Садитесь, Лобар.

– Пожалуй, я выпью, – заявил он, усаживаясь в кресло. – Из-за вас я трачу свое рабочее время, так что вам придется расплачиваться. – Он нажал на какие-то кнопки электронного меню и развернул кресло так, чтобы видеть экран. – Классное сегодня шоу!

Ева взглянула на экран через плечо.

– Сценарий слабоват, – сказала она сухо. – У вас есть документы, Лобар?

Он поднял вверх руки.

– При себе нет. Не думаете же вы, что у меня на коже потайные карманы.

– Ваше настоящее имя?

Он вдруг стер с лица улыбку, и взгляд у него стал, как у капризного ребенка.

– Меня зовут Лобар. Я не обязан отвечать на ваши вопросы, я не на допросе.

– У вас очень развито гражданское самосознание. – Ева подождала, пока он взял бокал с напитком, появившийся в раздаточном окошке. Это была какая-то мутно-серая жидкость, налитая в массивный стеклянный кубок. – Что вы знаете об Алисе Лингстром?

– Ничего, кроме того, что она была тупой сучкой. – Он отхлебнул из кубка. – Она здесь ошивалась, а потом чего-то испугалась и сбежала. По мне – так и ладно. Хозяину слабаки ни к чему.

– Хозяину?

Лобар сделал еще один глоток и усмехнулся.

– Сатане, – пояснил он.

– Вы верите в Сатану?

– Конечно. – Он вдруг наклонился, протянул к Еве руку со скрюченными пальцами и длинными, выкрашенными в черный цвет ногтями. – А вы разве нет?

– Поосторожнее! – остановил его Рорк. – Ты слишком молод и глуп. Так ведь можно и без руки остаться.

Лобар презрительно фыркнул, но руку убрал.

– Это ваш сторожевой пес? – спросил он Еву. – Богатенький. Мы знаем, кто вы такие, – сообщил он, вперив взгляд в Рорка. – Ты мешок с деньгами, но здесь у тебя власти нет. И у твоей сучки полицейской тоже.

– Придержи язык, – спокойно сказала Ева, бросив на Рорка предупреждающий взгляд. – А что касается власти… – Она наклонилась к Лобару и усмехнулась, взглянув на его голую грудь со сверкающими кольцами у сосков. – У нас ее достаточно, чтобы отвезти тебя в участок и допросить по всей форме. Ребята с тобой поработают с огромным удовольствием. Правда, он миленький, а, Рорк?

– Похож на ученика младшего из демонов. У тебя, по-видимому, дантист с фантазией.

Они сидели в кабинке, поэтому Рорк достал сигарету и закурил.

– Я бы тоже не отказался, – сказал Лобар.

– Неужели? – Пожав плечами, Рорк протянул ему сигарету. Лобар взял ее и выжидающе посмотрел на Рорка. Тот расхохотался. – Тебе нужен огонь? Извини, я думал, ты его добываешь щелчком пальцев.

– Я даром ничего не делаю. – Лобар потянулся к зажигалке Рорка, прикурил. – Слушайте, если вы хотите узнать про Алису, я вам помочь не могу. Она была не в моем вкусе. Заторможенная какая-то. И все время вопросы задавала. Я ее трахал пару раз – но это только вместе со всеми. Ничего личного, ясно?

– А той ночью, когда она погибла?

Лобар затянулся и покачал головой.

– В глаза ее не видел. Я был занят. У нас с Селиной и Альбаном была церемония на троих. Сексуальная. Мы протрахались до рассвета. – Он еще раз глубоко затянулся, выпустил дым из ноздрей. – Селине нравится трахаться с двумя, а когда она устает, то любит просто посмотреть. Точно, когда она угомонилась, уже светало.

– Значит, вы провели всю ночь втроем? И ни один не отлучался даже на несколько минут?

– Втроем так всегда бывает, – ответил Лобар, пожав плечами. – Все вместе. – Он многозначительно взглянул на Евину грудь. – Желаете попробовать?

– Не забывай, что ты говоришь с полицейским, Лобар. Кроме того, мне нравятся мужчины, а не тощие юнцы. Кто звонил Алисе и включал запись песнопений?

Лобар опять надулся – очевидно, взыграло самолюбие. Эта сучка со значком полицейского не реагировала на его подначки.

– Не понимаю, о чем вы. Алиса была ничтожеством и никого не интересовала. Всем было на нее плевать.

– Ее деду – нет.

– Да, я слышал, он тоже помер. – Лобар сверкнул своими налитыми кровью глазками. – Старая полицейская крыса, сидел в управлении, перебирал бумажки.

– Значит, вы знаете, что он был полицейским. Откуда?

Поняв, что допустил ошибку, Лобар нервно затушил сигарету.

– Наверное, кто-то говорил. – Он обнажил в злобной улыбке свои клыки. – Может, сама Алиса, когда я ее трахал.

– Однако не такой уж вы мастер секса, если ваша партнерша, когда вы ее… трахали, рассказывала о своем дедушке.

– Я это просто где-то слышал, ясно? – Лобар схватил кубок, стал жадно пить. – Нечего цепляться к моим словам!

– Вы его видели? Здесь?

– Да я тут кучу людей видел. Но никакого старика полицейского не помню. Здесь ведь каждый вечер дым коромыслом, откуда мне знать, кто сюда ходит. Селина меня нанимала, чтобы я разгулявшихся типов приструнивал, а не чтоб лица запоминал.

– У Селины здесь целая империя, а она все еще приторговывает наркотиками. Вам предлагала?

– Мне силу дает моя вера. Наркотики ни к чему, – ответил он сухо.

– Вы когда-нибудь принимали участие в человеческих жертвоприношениях? Перерезали горло ребенку во имя хозяина, а, Лобар?

Он допил все содержимое кубка.

– Это все сплетни. Люди вечно представляют сатанистов какими-то монстрами.

– Люди вроде нас, – пробормотал Рорк и окинул Лобара долгим взглядом. – Да, естественно, мы судим предвзято, а так-то сразу ясно, что вы просто… верующий человек.

– Вот именно! Между прочим, у нас в стране свобода вероисповедания. Вы хотите нам навязать вашего Господа, а мы его отрицаем. И его, и всю вашу человеколюбивую чепуху. В аду будем править мы. – Он резко встал. – Мне нечего больше сказать.

– Хорошо. – Ева говорила тихо, глядя ему прямо в глаза. – Но подумайте серьезно, Лобар. Люди вокруг вас погибают, кто-то будет следующим. Возможно, им окажетесь вы.

Губы его едва заметно дрогнули.

– Или вы! – бросил он Еве и вышел, хлопнув дверью.

– Какой приятный молодой человек, – заметил Рорк. – Полагаю, в аду он будет как раз на своем месте.

– Может, туда он и направился? – Ева огляделась по сторонам и быстро сунула кубок в сумку. – Мне надо выяснить, кто он и откуда. Дома сниму отпечатки пальцев.

– Отлично. – Он встал и взял ее за руку. – Но сначала мы примем душ. Здесь кажется, что грязь так и липнет к телу.

– Не могу с этим не согласиться.

– Роберт Аллен Матиас, – прочла Ева, глядя на экран монитора. – Полгода назад ему исполнилось восемнадцать. Родился в Канзас-Сити, штат Канзас. Родители – Джонатан и Элейн Матиас, видные деятели баптистской общины.

– Религиозное воспитание? – задумался Рорк. – Что ж, иногда дети из таких семей восстают против своих родителей.

– А вот и его досье, – продолжала Ева. – Так, мелкое воровство, взломы, нападения. До тринадцати лет четырежды убегал из дома. В пятнадцать угнал машину, отправился путешествовать. Родители добились того, что его признали неуправляемым. Год проучился во вспомогательной школе, откуда за попытку изнасиловать учительницу был переведен в колонию.

– Какой миляга этот Бобби! – пробормотал Рорк. – Я понял, почему мне так хотелось выцарапать его красные глазенки. Он все время пялился на твою грудь.

– Ага. – Ева машинально провела рукой по рубашке, будто стряхивая с себя чужие липкие взгляды. – Психологический портрет вполне можно предсказать. Социопатические наклонности, отсутствие самоконтроля, резкие смены настроения. Стойкое отвращение к родителям и любому начальству, особенно женского пола. Женщин боится и отвергает. Интеллектуальный потенциал высокий. Склонность к насилию – высокая. Полное отсутствие зачатков совести, патологический интерес к оккультизму.

– Так почему же его не засадят за решетку?

– По закону после достижения восемнадцатилетия он еще не совершил ни одного преступления. – Ева мрачно вздохнула. – Этот маленький негодяй очень опасен, но я пока что не могу ничего с ним сделать. Он подтвердил алиби Селины в ночь гибели Алисы.

– Его наверняка проинструктировали, – заметил Рорк.

– Но поймать его на этом не удалось. – Ева отодвинулась от монитора. – У меня есть его нынешний адрес. Надо поговорить с соседями. Может, они расскажут что-нибудь интересное. Если мне удастся на него надавить, думаю, малыш Бобби сломается.

– А если нет?

– Тогда придется копать дальше. – Она устало потерла глаза. – Ладно, с ним мы разберемся. Рано или поздно он проявит себя – набьет кому-нибудь морду, нападет на женщину. Тогда мы отправим его за решетку.

– Мрачная у тебя работа, – пробормотал Рорк.

– По большей части да, – спокойно согласилась Ева и обернулась к нему: – Ты устал?

– Смотря для чего. – Он, нахмурившись, взглянул на монитор и подумал, что она наверняка будет сидеть всю ночь, выуживая нужную ей информацию. – А чего ты хочешь?

– Тебя.

Рорк удивленно вскинул брови, и Ева почувствовала, что краснеет.

– Я знаю, уже поздно, день был трудный. Наверное, мне этого захотелось… ну, чтобы очиститься от всей этой грязи. Глупо, да? – Она смутилась и снова отвернулась к экрану.

«Как же ей всегда бывает трудно о чем-то просить!» – подумал Рорк.

– Это не самое романтичное предложение, какое мне доводилось слышать. – Он положил ей руки на плечи и начал их легонько массировать. – Но отнюдь не глупое. Давай-ка выключай компьютер и пошли в спальню.

– Рорк! – Ева вдруг крепко обняла его, прижалась к нему. Она не могла бы объяснить, что ее так растревожило сегодня вечером, но ему и не надо было ничего объяснять. – Я люблю тебя. – Она подняла голову и заглянула ему в глаза. – Надо же, я уже почти привыкла говорить это вслух. Даже приятно.

Рорк рассмеялся и чмокнул ее в подбородок.

– Пойдем, – сказал он. – Повторишь это в спальне.

Это был древний обряд, мрачный и таинственный. Вся община – в масках и плащах – собралась в зале. Пахло свежей кровью. Тени, отбрасываемые черными свечами, метались по стенам – как пауки, гоняющиеся за своей добычей.

Селина на сей раз решила сама быть алтарем. Она лежала обнаженная, между ее ног горела свеча, на груди стояла чаша, наполненная кровью.

Взглянув на серебряную вазу, наполненную банкнотами и кредитками – взнос членов общины за право участвовать в обряде, – она улыбнулась. Хозяин избавил ее от жалкой жизни на улицах, привел сюда, дал ей могущество и благополучие. И в обмен на это она с радостью отдала свою душу.

«Сегодня ночью все будет по-особенному. Сегодня будет смерть, прольется кровь. Они ничего не запомнят, – подумала Селина. – Ведь в смешанное с кровью вино подсыпан наркотик. Они будут делать и говорить то, что велит им Господин».

Только она и Альбан знают, что Хозяин потребовал жертвы и жертва эта будет принесена.

Вокруг нее стояли, раскачиваясь, люди в капюшонах. Они были одурманены – наркотиками, курениями благовоний, песнопениями. У ее изголовья стоял Альбан в маске кабана и держал в руке атам.

– Поклоняемся единственному! – произнес он глубоким, сильным голосом.

– Сатана – единственный, – ответил ему хор голосов.

– Что его, то наше.

– Аве, Сатана!

Альбан поднял чашу и встретился с Селиной взглядом. Потом четырежды взмахнул мечом – в направлении четырех частей света. Князья тьмы были призваны, и список их был длинен. Голоса слились в единый гул. В почерневшем горшке, установленном на мраморном постаменте, потрескивал огонь.

– Уничтожь врагов наших! – все громче говорил Альбан. – Причини боль и горе тем, кто замышляет зло против нас!

Селина застонала. «Да, – подумала она, – уничтожь! Причини страшную боль. Невыносимую».

Альбан коснулся рукой ее тела, и она начала кричать.

– Во имя твое мы берем все, что желаем. Смерть – слабым! Удача – сильным! Награда – верным!

Альбан отступил в сторону и, хотя право взойти на алтарь первым принадлежало ему, жестом подозвал Лобара.

– Возьми ее, – велел он. – Доставь ей и боль, и удовольствие.

Лобар на мгновение замешкался. Он знал, что сначала должна быть принесена жертва. Кровавая жертва. Должны были привести на заклание козла. Но он взглянул на Селину, и его одурманенный мозг отключился. Перед ним была женщина. Сука. Она смотрела на него холодными, дерзкими глазами. Но он ей покажет! Он покажет ей, что он мужчина. Он отплатит ей за прошлый раз, когда она унижала его и издевалась над ним.

На сей раз он не поддастся.

Скинув плащ, Лобар шагнул к ней.

8

Ева, услышав трезвон, повернулась на бок и застонала.

– Неужели пора вставать? Мы же только что легли!

– Это не будильник. Это сигнал тревоги.

– Что? – Сон слетел мгновенно. – У нас?

Рорк уже натягивал брюки и ответил только неопределенным хмыканьем. Ева сначала машинально схватила пистолет и только потом потянулась за одеждой.

– Кто-то пытается к нам залезть?

– По-видимому, уже залезли.

Говорил он совершенно спокойно. Свет не горел, и поэтому Ева видела только его освещенный лунным светом силуэт. В руке у Рорка был пистолет.

– Откуда ты его взял? Я думала, они все в оружейной. Черт возьми, Рорк, это противозаконно! Немедленно положи!

Он невозмутимо взвел курок запрещенного к использованию револьвера девятого калибра.

– Нет.

– Проклятье! – Ева по привычке схватила рацию и сунула ее в задний карман джинсов. – Ты не имеешь права им пользоваться! Я сама все проверю – это моя работа. А ты позвони в диспетчерскую, сообщи, что к нам кто-то проник.

– Нет, – повторил он, направляясь к двери.

– Если в доме или парке кто-то есть и ты его застрелишь, я тебя арестую, – предупредила Ева.

– Отлично.

– Рорк! – У самой двери она поймала его за руку. – Существуют правила поведения в подобных случаях, звони в диспетчерскую.

Но Рорк мог думать только о том, что это его дом. Их дом. Это его жена, а то, что она полицейский, сейчас не имело никакого значения.

– А не окажетесь ли вы в идиотском положении, лейтенант, если выяснится, что это всего-навсего сбой в системе?

– В твоих системах сбоев не бывает, – буркнула она мрачно, и Рорк усмехнулся.

– Что ж, благодарю.

Он распахнул дверь и столкнулся на пороге с Соммерсетом.

– По-видимому, кто-то проник на территорию.

– Откуда?

– Юго-восточный отсек, пятнадцатый сектор.

– Просмотрите видеозапись и, когда мы выйдем, включите полную охрану дома. Мы проверим все снаружи. – Он погладил Еву по спине. – Все-таки хорошо, что у меня жена полицейский!

Ева взглянула на револьвер у него в руке и поняла, что пытаться обезоружить его бесполезно. Только время будет потрачено впустую.

– Об этом мы еще поговорим, – прошипела она сквозь зубы. – Обязательно.

– Само собой.

Они спустились по лестнице. В доме стояла мертвая тишина.

– Внутрь они не пробрались, – сказал Рорк, остановившись у двери во двор. – У внутренней сигнализации другой звук. Но через стену перелезли.

– Значит, они могут быть где угодно.

Луна была почти полной, но из-за туч почти невидной. Ева вглядывалась в силуэты деревьев и кустов. Отличное укрытие для тех, кто пожелает спрятаться. Слышен был только шелест сухой листвы.

– Нам надо разделиться, – сказала она. – Ради бога, не стреляй, если не будет непосредственной угрозы для жизни. Большинство воров и взломщиков обходится без оружия.

А еще – и это отлично понимали оба – воры и взломщики обычно обходят такие особняки, как у Рорка, стороной.

– Будь осторожна, – тихо сказал Рорк и растворился во тьме.

«Он умница, – успокаивала себя Ева. – Он справится с ситуацией».

Она отправилась туда, где проблескивал сквозь тучи лунный свет, на запад, а потом начала двигаться по кругу. Тишина казалась зловещей. Ева не слышала даже собственных шагов, приглушенных густой травой. За ее спиной высился во тьме огромный дом, охраняемый только старым дворецким. Она тихо усмехнулась, представив себе бедолагу-взломщика, столкнувшегося нос к носу с Соммерсетом.

Дойдя до стены, Ева стала осматривать ее, размышляя, в каком месте могли проникнуть воры. Высота стены – восемь футов, ширина – три, по ней проходит проволока под током; все, что тяжелее двадцати фунтов, неминуемо обуглится. Камеры и фонари установлены через каждые двенадцать футов.

Увидев, что мерцают не зеленые, а красные огоньки, Ева тихо чертыхнулась. Сигнализация отключена. Сукин сын! Приведя оружие в боевую готовность, она двинулась в южную сторону.

Рорк делал обход молча, прячась за деревьями. Эти владения он приобрел восемь лет назад, все здесь перестроил и лично проследил за установкой новейшей охранной системы. Это был его первый настоящий дом, место, в котором он решил осесть после долгих лет бродяжничества. И сейчас он был в ярости оттого, что на его собственность кто-то посягнул.

Ночь была прохладная и тихая. Интересно, это просто чересчур наглый грабитель или кто-то более опасный? Например, шпион, нанятый конкурентами по бизнесу. Или один из врагов, которых у Рорка накопилось достаточно – особенно за годы, когда он был, мягко говоря, не в ладах с законом.

А что, если кто-то метит в Еву? У нее тоже немало врагов. Врагов опасных. Рорк остановился и оглянулся в ту сторону, где она должна была находиться. Нет, не надо ее контролировать. Кто-кто, а Ева может постоять за себя.

Именно то, что он замер в нерешительности на несколько мгновений, ему и помогло. Услышав легкий шорох, Рорк стиснул в руке револьвер и стал ждать.

Темная фигура медленно, осторожно двигалась в его сторону. Расстояние между ними сокращалось, и Рорк уже мог различить прерывистое дыхание. Лица видно не было, но Рорк догадался, что это мужчина, невысокий и худой. Оружия при нем, кажется, не было. Вспомнив про то, что Еве нелегко будет объяснять, почему ее муж задержал преступника, используя при этом запрещенное оружие, он сунул револьвер в задний карман и настроился на рукопашный бой. Когда человек достаточно приблизился, Рорк метнулся к нему, одной рукой схватил его за горло, другую занес для удара и тут вдруг понял, что перед ним не мужчина, а мальчишка.

– Отпусти, мерзавец, не то убью! – прозвучал сдавленный голос.

«Мальчишка, дерзкий и напуганный до смерти», – понял Рорк. Борьба была недолгой. Через несколько секунд Рорк прижал его к стволу дерева.

– Как ты сюда пробрался? – спросил он сурово.

Парнишка был бледен и тяжело дышал.

– Вы – Рорк? – Он перестал сопротивляться и даже попытался усмехнуться. – У вас отличная сигнализация.

– Знаю. – «Не вор, – решил Рорк. – Но нагл беспредельно». – Как ты через нее пробрался?

– Я… – Он вдруг замолчал и в ужасе уставился на что-то за плечом Рорка. – Сзади!

Рорк, по-прежнему крепко держа его за плечи, спокойно обернулся.

– Незваный гость пойман, лейтенант.

– Вижу. – Ева опустила оружие и велела себе успокоиться. – Боже мой, Рорк, да это ребенок. Это… – Она сосредоточенно прищурилась. – Этого ребенка я знаю.

– Тогда, может быть, ты нас представишь?

– Джеми, да? Джеми Лингстром. Брат Алисы.

– У вас хорошая память, лейтенант. По-моему, вам следует сказать ему, чтобы он перестал меня душить.

– Чуть позже. – Она спрятала оружие в кобуру. – Какого черта ты вторгаешься посреди ночи в частные владения? Ты же внук полицейского. Как тебе не стыдно? Что, хочешь оказаться в колонии для малолеток?

– Сейчас я – не самая серьезная из ваших неприятностей, лейтенант Даллас. – Мальчик пытался говорить жестко и презрительно, но голос у него дрожал. – Там за стеной – мертвое тело. Правда! – И его затрясло.

– Ты кого-то убил, Джеми? – спросил Рорк невозмутимо.

– Ну, нет! Это не ко мне. Когда я пришел, он уже был там. – Джеми, испугавшись, что не сможет сдержать тошноту, судорожно сглотнул. – Я вам покажу.

«Если это уловка, то хитрая», – подумала Ева. Но рисковать было нельзя.

– Хорошо. Пошли. Но учти, парень, если попытаешься бежать, я тебя подстрелю.

– Какой мне смысл убегать, если я столько трудов положил, чтобы к вам пробраться? Сюда. – Ноги у него были как ватные, и он надеялся, что Ева с Рорком этого не замечают.

– Я бы хотел знать, как ты сюда попал, – сказал Рорк, когда они шли к главным воротам. – Как проник через охранную систему.

– Я балуюсь электроникой. Это мое хобби. А у вас классная система.

– Так и мне казалось.

– Наверное, я отключил не все. – Джеми повернулся, попробовал усмехнуться. – Вы ведь знали, что я здесь.

– И все-таки через стену ты перелез. Каким образом?

– А вот, посмотрите. – Джеми вытащил из кармана приборчик размером с ладонь. – Я его делал два года. Он распознает большинство систем. Если включить его, можно сосчитать все чипы, запустить охранную программу… И тогда останется только шаг за шагом программу блокировать. Времени на это уходит немало, но способ очень эффективный.

Рорк смотрел на прибор. Размером он был с электронную игрушку, какие продаются во всех киосках. Да и корпус похож.

– Ты переделал электронную игру? Сам? И создал прибор, отключивший мою охранную систему?

– Ну, оказалось, что не всю, – вздохнул Джеми. – Я, видно, что-то упустил. У вас фантастическая система. Я бы хотел на нее взглянуть.

– Ну уж нет! – буркнул Рорк и сунул прибор в карман.

Подойдя к воротам, он открыл их сам. Джеми попытался заглянуть ему через плечо, но Рорк посмотрел на него предупреждающе.

– Очень впечатляет, – сообщил Джеми. – Я в ваши ворота и не пытался сунуться. Пришлось доставать лестницу и перелезать через стену.

Рорк прикрыл глаза.

– Лестницу? Как мило! А камеры?

– Я отключил их заранее. Прибор работает на расстоянии пяти метров.

– Лейтенант! – Рорк схватил Джеми за ворот. – Я требую, чтобы его наказали!

– Позже. Ну, где то тело, о котором ты говорил?

Улыбка сразу сползла с лица Джеми.

– Налево, – сказал он и снова побледнел.

– Не выпускай его, Рорк, – распорядилась Ева. – Оставайтесь здесь.

– Нет уж, пойдем вместе. – Рорк потащил Джеми за собой и в ответ на Евин укоризненный взгляд заявил: – Это наш дом. И проблемы наши общие.

Она вполголоса выругалась и пошла вперед.

Идти оказалось совсем недалеко, и искать ничего не пришлось. Обнаженное тело было привязано к огромной деревянной звезде. Вернее – к пентаграмме, перевернутой так, что голова с остекленевшими глазами едва не касалась земли. Руки и ноги были широко расставлены, глотка перезана, на груди зияло кровавое отверстие.

«Вряд ли при вскрытии трупа обнаружат сердце», – подумала Ева.

Она услышала за спиной покашливание и обернулась. Рорк стоял, загораживая собой Джеми.

– Лобар, – негромко сказал он.

– Да.

Ева шагнула ближе. Тот, кто вырвал своей жертве сердце, еще и пришпилил кинжалом записку к чреслам:

«ДЬЯВОЛОПОКЛОННИК!

ДЕТОУБИЙЦА!

СГОРИ В АДУ!»

– Отведи парня в дом, хорошо, Рорк? – Ева взглянула на приставленную к стене лестницу. – И спрячь эту штуковину. А его сдай Соммерсету. Мне надо остаться здесь. – Лицо ее было холодным и безразличным – лицо профессионального полицейского. – Принесешь мне сумку?

– Да, конечно. Пошли, Джеми.

– Я знаю, кто это. – Джеми изо всех сил сдержался, чтобы не разреветься. – Это один из тех мерзавцев, которые убили мою сестру. Пусть сгниет!

Рорк обнял парнишку за плечи.

– Так и будет. Ну, пошли в дом. Пусть лейтенант поработает.

Ева, не спуская глаз с тела, вытащила рацию.

– Диспетчерская? Говорит лейтенант Ева Даллас.

– Диспетчерская слушает.

– Докладываю. Произошло убийство. Немедленно вышлите наряд.

Она сообщила все данные и отключила рацию. Потом посмотрела на темнеющие по ту сторону улицы деревья. На востоке небо начало понемногу светлеть, звезды гасли одна за одной.

Ей снова пришлось столкнуться со смертью. Но тот, кто посмел сделать это на пороге ее дома, поплатится за содеянное.

Подошел Рорк – он принес не только ее сумку, но и старую кожаную куртку.

– На рассвете бывает прохладно, – сказал он, накинув куртку Еве на плечи.

– Спасибо. С Джеми все в порядке?

– Они с Соммерсетом разглядывают друг друга со взаимным недоверием и неприязнью.

– Мне этот мальчишка сразу понравился. Возвращайся туда, будешь судьей на их поединке. – Ева достала из сумки защитный аэрозоль и побрызгала на руки и ботинки. – Я вызвала наряд.

– Я останусь.

Заранее зная, что именно так он и скажет, Ева спорить не стала.

– Тогда хоть помоги немного. Включи видеозапись. – Она вытащила из сумки камеру, протянула Рорку и, слегка пожав его руку, добавила: – Извини.

– Я думал, у тебя хватит ума не извиняться за то, в чем ты не виновата. Его не здесь убили?

– Судя по всему, нет. – Ева снова подошла к телу. – Из яремной вены кровь наверняка била фонтаном, а вокруг тела крови совсем немного. Я думаю, эксперты установят, что остальные удары были нанесены уже покойнику. Ты включил запись?

– Да.

– Погибший опознан, – начала диктовать Ева. – Это Роберт Матиас, живший под именем Лобар. Мужчина, белый, возраст – восемнадцать лет. Предварительный осмотр показывает, что смерть наступила в результате рассечения шеи каким-то острым предметом. – Ева достала из сумки карманный фонарик и осветила отверстие в груди. – Кроме того, имеется рана на груди, возможно нанесенная тем же орудием. Сердце жертвы изъято. Мне нужен крупный план, – сказала она Рорку, затем достала рулетку и начала измерять раны. – Разрез на горле – шесть с четвертью дюймов длиной и около двух дюймов глубиной. Нож с черной резной рукоятью. Воткнут в тело пониже живота. К лезвию пришпилена записка. Набрана на компьютере.

Неподалеку завыли сирены.

– Полиция, – сказала Ева. – Наконец-то. Они установят охрану. Правда, в это время суток здесь никого не бывает.

– Да, к счастью.

– Тело привязано кожаными ремнями к деревянной конструкции, имеющей форму пентаграммы, – продолжила Ева, глядя в камеру. – Крови вокруг немного, это указывает на то, что жертва была убита в другом месте, после чего тело доставили сюда. Следует проверить охранную систему. Возможно, была попытка проникнуть на территорию, являющуюся частной собственностью. Тело обнаружено около четырех тридцати утра проживающими здесь лейтенантом Евой Даллас и Рорком.

Она повернулась и направилась к первой из подъехавших машин.

– Установите заграждения. Перекройте улицу в радиусе двадцати метров. Мне здесь зеваки не нужны. И репортерская сволочь тоже. Ясно?

– Так точно, мэм, – отдали честь двое полицейских.

– Я еще побуду здесь, – сказала Ева Рорку и, забрав у него видеокамеру, передала ее одному из полицейских. – А ты иди в дом, присмотри за парнем. Пусть матери позвонит, что ли… Но не отпускай его. Мне надо еще раз с ним поговорить.

– Все исполню, – кивнул Рорк. – И, пожалуй, отменю все завтрашние встречи. Вдруг я тебе понадоблюсь.

– Это было бы просто прекрасно. – Ей вдруг страшно захотелось прикоснуться к нему, но руки ее, обрызганные защитным раствором, были в крови, и она спрятала их за спину. – Займи его чем-нибудь, пусть поменьше думает о том, что видел. Черт возьми, Рорк, это зрелище не для слабых.

– Ритуальное убийство, – тихо проговорил он и погладил ее по щеке. – Но какая из сторон на это пошла?

– По-видимому, в ближайшее время мне только и придется, что допрашивать колдуний. – Ева вздохнула и тут же нахмурилась, увидев мчащуюся на всех парах Делию Пибоди. – Где ваш автомобиль, сержант?

Форма Делии была, как всегда, идеально выглажена, однако щеки ее пылали, и она запыхалась.

– У меня нет автомобиля, лейтенант. Пользуюсь общественным транспортом. Ближайшая остановка в четырех кварталах отсюда. – Пибоди смерила Рорка таким взглядом, словно он лично был в этом повинен.

– Мы придем, как только закончим здесь, – сказала Ева Рорку и снова обернулась к Пибоди. – Тело за оградительным щитом. Заберите камеру у полицейского – он плохо с ней справляется. К тому же у него руки трясутся… Мне нужны замеры всех ран и лужи крови. Я пока установлю предполагаемое время смерти. Медэксперты сейчас подъедут.

Рорк проводил взглядом отошедшую Еву и понял, что здесь ему больше делать нечего.

Джеми находился под охраной раздраженного до крайности Соммерсета.

– Запомни, тебе не позволено передвигаться по дому и запрещено к чему-либо прикасаться, – чеканил Соммерсет. – Если ты хоть что-то сломаешь или испачкаешь, я буду вынужден прибегнуть к крайним мерам.

Джеми вышагивал из угла в угол по малой гостиной. Время от времени он брал в руки и разглядывал какую-нибудь безделушку.

– Ой, я весь дрожу! Ты меня страшно напугал.

– Твои манеры явно оставляют желать лучшего, – заметил Рорк, входя в гостиную. – Неужели тебя не учили уважать старших?

– А вашего сторожевого пса не учили быть с гостями полюбезнее?

– Гости обычно не отключают сигнализацию, не перелезают через стены и не разгуливают без разрешения по частным владениям. Так что ты – не гость.

Джеми замялся – под ледяным взглядом Рорка ему стало не по себе.

– Мне нужно было повидаться с лейтенантом. И я не хотел, чтобы кто-нибудь об этом узнал.

– В следующий раз попробуй позвонить, – посоветовал Рорк. – Все в порядке, Соммерсет. Дальше я сам справлюсь.

– Как вам будет угодно. – Соммерсет удалился, окинув Джеми презрительным взглядом.

– Где вы нашли этого старого мистера Зануду? – поинтересовался Джеми, плюхаясь в кресло. – В морге?

Рорк присел на кушетку и вытащил из кармана сигареты.

– Соммерсет таких наглых мальчишек, как ты, на завтрак кушает, – проговорил он с невозмутимым видом и щелкнул зажигалкой. – Уж я-то его хорошо знаю.

– Да? – Джеми бросил осторожный взгляд на дверь. В этом доме все было так необычно, что, пожалуй, и от дворецкого можно всякого ожидать. – Кстати, о завтраке. У вас не найдется чего-нибудь поесть? Я что-то проголодался.

– Ты хочешь, чтобы я тебя покормил? – Рорк удивленно поднял брови и выпустил дым.

– Ну… Нам же все равно здесь торчать. Можно было бы и подкрепиться.

«Вот маленький наглец! – подумал Рорк не без восхищения. – Только юный организм может после всего увиденного требовать еды».

– А чего бы ты хотел? Оладьи, омлет? Может, хлопья с молоком?

– Да нет, лучше пиццу или, на худой конец, гамбургер. – Джеми усмехнулся. – Моя мама помешалась на правильном питании. Дома мы едим только полезное и питательное дерьмо.

– Ты готов есть пиццу в пять утра?

– Пицца хороша в любое время суток.

«Пожалуй, он прав, – подумал Рорк. – Можно будет к нему присоединиться».

– Тогда пошли.

– Здесь у вас как в музее, – заметил Джеми, выходя вслед за Рорком в холл, увешанный картинами и заставленный статуями. – Правда здорово. Неплохо вы устроились. Про вас говорят, что деньги сами плывут вам в руки.

– Так и говорят?

– Ага. А еще про то, что вы не всегда были в ладах с законом. Но теперь, связавшись с Даллас, вы обязаны быть примерным гражданином.

– Да уж, – пробурчал себе под нос Рорк и открыл дверь в кухню.

– Ого! Роскошно! А у вас есть прислуга, которая вам готовит? Ну, повара всякие?

– И такое бывает. – Рорк смотрел на парнишку, который сразу потянулся к пульту микроволновки. – Но сегодня утром этого не жди. – Он подошел к холодильнику. – Так что тебе, гамбургер или пиццу?

– А можно и то, и другое? – улыбнулся Джеми. – И от бутылки пепси я бы не отказался.

– Начнем с банки. – Рорк открыл холодильник. – Садись, Джеми.

– Жадничаете, да? – протянул Джеми, усаживаясь на табуретку.

В конце концов Рорк согласился на две банки, которые и достал из холодильника.

– Наверное, ты хочешь позвонить маме? – спросил он. – Аппарат вон там.

– Нет. – Джеми сунул руки под стол и вытер ладони о джинсы. – Она все равно в отключке: не может справиться с собой. Из-за Алисы. Ее все время накачивают таблетками. Мы… Похороны сегодня.

– Понятно, – кивнул Рорк и оставил эту тему. Он протянул Джеми пепси и, вытащив из плитки дымящиеся пиццу и гамбургер, положил их на тарелку.

– Обслуживание первоклассное! – Джеми с аппетитом, свойственным юности, впился зубами в гамбургер. – Ого! Парень, да это же настоящее мясо! – завопил он с набитым ртом. – Мясо!

– А ты бы предпочел сою? – спросил Рорк, сохраняя полнейшую невозмутимость. – Любишь все вегетарианское?

– Ну уж нет! Это мама у меня вегетарианка. – Джеми утер губы рукавом и расплылся в блаженной улыбке. – Угощение классное. Спасибо.

Рорк взял нож и принялся резать пиццу.

– По-видимому, нарушение границ частной собственности возбуждает аппетит, – усмехнулся он.

– Я всегда голодный. – Джеми, нимало не смущаясь, набросился на пиццу. – Мама говорит, это потому, что я расту, но я вообще люблю есть. Она действительно помешалась на здоровом питании, поэтому всякими вкусностями мне приходится лакомиться тайком. Сами знаете, какие они, эти мамочки.

– На самом деле – не знаю. Но верю тебе на слово. – Рорк положил кусок пиццы себе на тарелку, решив, что с удовольствием посмотрит, как мальчишка будет поглощать все остальное.

– Вообще-то она у меня ничего, – сообщил Джеми и задумался: продолжать ли есть пиццу или переключаться на гамбургер. – А вот отца я не видел несколько лет. Он живет в Европе. В Морнингсайде, под Лондоном.

– Очень тихое местечко. Добропорядочное, – кивнул Рорк.

– Ага. Тоска там смертная. Даже травка растет ровными рядами. Но ему и его жене – третьей, между прочим, по счету – так нравится. – Он пожал плечами и глотнул пепси. – Он не слишком любит играть в папочку. Алису это страшно огорчало, а по мне – так все равно.

«Нет, – подумал Рорк, – вряд ли. Раны так и не зажили. Удивительно, как глубоко могут родители обидеть ребенка».

– А твоя мама больше замуж не выходила?

– Нет. Она не по этой части. Когда отец свалил, ей пришлось туго. Мне тогда было только шесть, а теперь шестнадцать, но она все еще считает меня ребенком. Несколько недель пришлось ее уговаривать, чтобы она разрешила мне получить права. Так надо мной трясется… – Он вдруг замолчал, уставившись на свою тарелку, словно не мог понять, откуда на ней взялась еда. – Она этого не заслужила! Она делала все, что могла. Любила дедушку… Они были по-настоящему близки. А теперь Алиса. Алиса, конечно, была странная, но…

– Она была твоей сестрой, – сказал Рорк. – Ты любил ее.

– Это не должно было с ней произойти. – Джеми медленно поднял голову и посмотрел на Рорка. – Когда я найду тех, кто это сделал, я их убью…

– Думай, что говоришь, Джеми, – перебила его вошедшая в кухню Ева. Она была бледна, под глазами круги, джинсы забрызганы кровью. – Оставь, пожалуйста, мысли о мести. Этим займется полиция.

– Они убили мою сестру!

– Следствием не установлено, что твоя сестра была убита. – Ева подошла к кофейнику и включила его. – Знаешь, ты меня не доводи, – добавила она. – Ты и так достаточно натворил.

– Будь умницей, – сказал Рорк, заметив, что Джеми уже открыл рот, чтобы что-то сказать. – Помолчи.

Пибоди, войдя на кухню, удивилась царящей там тишине. Она посмотрела на мальчика, и ее сердце сжалось: у нее был братишка того же возраста. Сержант собралась с духом и улыбнулась:

– Пицца на завтрак? А меня угостите?

– Прошу! – Рорк указал ей на табуретку. – Джеми, это сержант Делия Пибоди.

– Мой дед о вас говорил. – Джеми внимательно на нее посмотрел.

– Правда? – Пибоди положила себе кусок пиццы. – По-моему, мы никогда не встречались. Я, конечно, знала, кто он такой… Когда он умер, все в участке очень переживали.

– Он тоже про вас знал. Говорил, что Даллас делает из вас полицейского.

– Пибоди – уже полицейский, – перебила мальчика Ева, положив себе на тарелку последний кусок пиццы. – Она же холодная!

– А мне и холодная нравится, – заявила Пибоди, подмигнув Джеми. – Обожаю холодную пиццу на завтрак.

– Верно, есть надо, когда выдается такая возможность, – кивнула Ева, впиваясь зубами в пиццу. – День будет долгим. – Она бросила на Джеми уничтожающий взгляд. – Впрочем, он уже начался. Без твоего опекуна или его представителя я не имею права допрашивать тебя официально. Ты это понимаешь?

– Я не идиот. И я не ребенок. Я могу…

– Ты можешь помолчать! – перебила Ева. – Даже при отсутствии твоего опекуна я имею право посадить тебя за решетку за нарушение границ частного владения. Если Рорк захочет, он может предъявить тебе обвинение.

– Ева, неужели…

– Ты тоже помолчи. – Она пронзила Рорка взглядом. – Это не игрушки. Произошло убийство, репортеры уже налетели: почуяли запах крови. Да ты из собственного дома теперь не выйдешь спокойно!

– Думаешь, это меня сейчас больше всего волнует?

– А меня – волнует. Чертовски волнует! Я не должна работать в своем доме. Не должна…

Ева заставила себя замолчать и опустила голову. Именно это ее сейчас бесило больше всего: кровь у ворот собственного дома. И виной этому она сама, лейтенант Даллас.

Взяв себя в руки, Ева продолжала:

– Но сейчас речь не об этом. Тебе придется дать нам кое-какие объяснения, Джеми. Ты хочешь побеседовать здесь? Или мы свяжемся с твоей матерью и повезем тебя в участок?

Он ответил не сразу – долго смотрел на Еву оценивающим взглядом. Точно такой же был у него, когда она сказала ему, что его сестра погибла. Взгляд абсолютно взрослого человека.

– Я знаю парня, который умер. Его зовут Лобар. Он один из тех мерзавцев, которые убили мою сестру. Я его видел.

9

Лицо Джеми пылало гневом. Ева внимательно посмотрела на него и спросила:

– Ты хочешь сказать, что видел, как Лобар убил твою сестру?

Джеми вздрогнул и, немного помолчав, пробормотал:

– Нет. Но я знаю… Знаю, что он был одним из них. Я его с ней видел. Я всех их видел!

Подбородок мальчика задрожал, голос сорвался на крик. Ева вспомнила, что ему всего шестнадцать. Но у глаз Джеми не было возраста.

– Однажды ночью я туда пробрался. В ту квартиру…

– В какую квартиру?

– Этой мрази – Селины. – Джеми нервно передернул плечами. – Я видел одно из их бесовских представлений. – Он схватил банку с пепси и допил остатки.

– Они позволили тебе наблюдать за церемонией?

– Они ничего мне не позволяли. Они не знали, что я там. Скажем так… я сам себя туда впустил. – Он взглянул на Рорка. – Их охранная система вашей и в подметки не годится.

– Приятно слышать.

– Ты толковый парень, Джеми, – проговорила Ева с невозмутимым видом. – Решил стать профессиональным взломщиком?

– Нет, – ответил мальчик без тени улыбки. – Я собираюсь стать полицейским. Как вы.

Ева вздохнула и на мгновение прикрыла лицо ладонями.

– Полицейские, которые пользуются противозаконными методами, попадают за решетку.

– Но у них была моя сестра!

– Они что, держали там Алису против ее воли?

Джеми нахмурился.

– Они манипулировали ее сознанием. А это то же самое.

«Деликатная тема, – подумала Ева. – Трудно обвинять парнишку в том, что он проникал в чужие владения. Кстати, его дед, будучи отличным полицейским, пытался сделать то же самое, но безуспешно. А мальчишке это удалось».

– Ладно, я окажу тебе любезность, потому что любила и уважала твоего деда. Мы не будем составлять протокол. Так что официально тебя там никогда не было. Никогда, понял?

– Естественно, – пожал плечами Джеми.

– Расскажи, что ты там видел. Только не преувеличивай. И не рассуждай. Одни факты.

– Дедушка тоже всегда так говорил.

– Конечно. Если хочешь быть полицейским, выдай мне отчет по всем правилам.

– Хорошо. Когда Алиса связалась с ведьмами и колдунами, она совсем перестала заниматься. Говорила, что хочет бросить университет. Мама ужасно расстраивалась. Она думала, что Алиса влюбилась, но я знал, что дело не в этом. Хотя мне сестра тоже ничего не рассказывала. Вообще перестала со мной общаться!

Он замолчал и с мрачным видом уставился в пространство. Потом встряхнулся, собрался с духом и продолжил:

– Но я-то ее отлично знал. Конечно, она могла потерять голову из-за парня, могла ходить точно лунатик и ни на что не реагировать. Но здесь все было иначе. Сначала я решил, что сестра начала баловаться наркотиками. Я знаю, мама говорила с дедушкой, а он – с Алисой, но все без толку. Поэтому я сам решил все выяснить и несколько раз следил за ней. Поразительно, но она ни разу меня не засекла. Никто меня не засек! Люди вообще не обращают внимания на подростков, а если и обращают, то считают их безобидными кретинами.

– Я тебя безобидным не считаю, Джеми, – сказала Ева, не сводившая с мальчика глаз.

Он криво усмехнулся, сообразив, что Ева вовсе не шутит.

– Так вот, однажды я дошел с ней до клуба. Это был «Атам». Первый раз я ждал ее снаружи. Она вошла около десяти, а вышла в двенадцать, в компании каких-то кретинов.

Ева удивленно вскинула брови, и Джеми снова усмехнулся.

– А потом… В общем, объект наблюдения покинул заведение в обществе трех человек – двоих мужчин и одной женщины. Вы уже их знаете, поэтому я скажу, что позже они были мной идентифицированы как Селина Кросс, Альбан и Лобар. Они отправились пешком в восточном направлении и вошли в особняк, принадлежавший Селине Кросс. Наблюдатель заметил свет, зажегшийся на верхнем этаже. Взвесив все обстоятельства, наблюдатель решил проникнуть в здание. Охранная система была преодолена им без особых усилий… Можно мне еще пепси?

Рорк молча убрал со стола пустую банку и протянул мальчику другую.

– Внутри было абсолютно тихо, – продолжил Джеми, открыв банку. – Как в могиле. И совершенно темно. У меня был с собой фонарик, но я не стал его включать. Поднялся наверх, отключив электронные замки и камеры слежения. Замки были вполне примитивные – по-видимому, они считали, что ни у кого духу не хватит входить туда без приглашения. Но оказалось, что там никого нет. Я не мог понять, что произошло. Видел, как они входили, видел, как зажегся свет, но в доме не было ни души. Я стал осматриваться. Там было много всего странного. И запах… Даже не запах, а вонь. Я зашел в одну из спален – туда, где стоит статуя. Ну, парень с головой кабана и с фаллосом в полной готовности.

Он осекся и покраснел, неожиданно вспомнив, что перед ним не просто полицейские, а женщины.

– Извините.

– Не смущайся, я видела мужские члены, – кивнула Ева. – Продолжай.

– Ладно. Ну вот, я стоял и смотрел на него, и тут вошел этот парень. Я уж подумал, что попался, но он меня не заметил. Достал что-то из шкафа и вышел. – Джеми отхлебнул пепси, вздохнул и продолжил: – Я немного подождал, а потом подошел к двери и выглянул – как раз в тот момент, когда он отодвигал потайную панель в стене. – Мальчик усмехнулся. – Я думал, такое только в кино бывает. Ну, я еще подождал несколько минут, а потом пошел за ним.

Еве стало не по себе. Она стиснула руки так, что костяшки пальцев побелели.

– Ты пошел за ним?

– Ага. У меня был удачный день. Я оказался на лестнице и услышал музыку – вернее, не музыку, а чье-то пение. И запах стал сильнее. Я спустился вниз и увидел ту комнату… Она раза в два меньше этой и с зеркалами на стенах. Там было множество свечей и опять эти статуи. И что-то такое витало в воздухе, потому что у меня закружилась голова. Я даже старался не дышать.

Джеми замолчал и уставился на банку пепси. Было очевидно, что ему трудно говорить.

– Там стояла… такая резная платформа. Что на ней было написано, я не смог разобрать. На платформе лежала Алиса. Голая. Эти трое стояли над ней и что-то говорили, а потом запели. И они делали всякое… С ней и друг с другом.

Джеми судорожно сглотнул. Лицо у него стало смертельно бледным, только на щеках играл лихорадочный румянец.

– У парней были какие-то сексуальные игрушки, а Алиса… она им все позволяла. Обоим. В общем, они были с ней, а эта сука Селина за ними наблюдала…

Ева протянула мальчику руку, и он крепко сжал ее.

– Я не мог там оставаться. Мне стало плохо. Этот запах, звуки, то, что я видел… Мне надо было уйти. – В глазах у Джеми стояли слезы. – Она бы этого им никогда не позволила! Они сделали что-то… с ее сознанием. Она не была шлюхой. Не была!

– Я знаю. Ты об этом кому-нибудь рассказывал?

– Я не мог. – Он прикрыл глаза ладонью. – Маму это бы просто убило. Я хотел все высказать Алисе: я так на нее разозлился. Но не смог. Наверное, мне было стыдно, что я видел ее такой. Она же моя сестра.

– Успокойся, Джеми.

– Через несколько дней я снова пошел в клуб.

– Тебя пустили?

– Я прошел по поддельным документам. В таких местах всем плевать, кто ты, лишь бы документ имелся. Я почти сразу нашел Алису – она была с этим ублюдком Лобаром. Потом они пошли наверх. Туда я не добрался, но видел, как они куда-то исчезли вдвоем. И я догадался, что где-то там тоже есть тайная комната, как в особняке. Я несколько дней разрабатывал план, как бы оказаться там после закрытия клуба, но тут Алиса их бросила. Она некоторое время пообщалась с Исидой, а потом сняла себе квартиру и пошла работать. Ни в клуб, ни в особняк она больше не ходила.

Мальчик вздохнул, помолчал, потом снова заговорил:

– Я решил, что она во всем разобралась, поняла, с какими мерзавцами связалась. И знаете, она даже снова стала со мной разговаривать.

– Алиса рассказывала тебе о людях, с которыми общалась?

– Нет. Говорила только, что совершила ужасную ошибку. И что ей нужно очиститься, искупить грех – ну, всю эту ерунду. Я чувствовал, что она чем-то напугана, но расспрашивать не решился. А потом она поговорила с дедом, и я решил, что все войдет в прежнюю колею… Они и его убили, да?

– Доказательств этому нет. И обсуждать это с тобой я не стану, – добавила Ева, перехватив его взгляд. – Ты тоже про это ни с кем не говори. И ни к клубу, ни к особняку приближаться не смей. Если не послушаешься и я об этом узнаю, – а я наверняка узнаю, – то поставлю тебя на контроль. Станешь ходить с браслетом, и все твои передвижения будут отслеживаться по компьютеру.

– Но речь идет о моих родных.

– Понимаю. Но ты решил стать полицейским, поэтому запомни: надо научиться сохранять объективность. При любых обстоятельствах.

– Мой дед был объективным, – тихо проговорил Джеми. – И погиб.

Ответа на это у Евы не было. Она встала и сказала:

– Теперь нам надо вывести тебя отсюда так, чтобы тебя не засекли репортеры. Они толпятся у ворот.

– Выход всегда найдется, – подал голос Рорк. – Я все устрою.

В этом Ева не сомневалась.

– Мне нужно переодеться, я еду в участок, – решительно заявила она. – Пибоди! Побудьте здесь. – Она многозначительно посмотрела в сторону Джеми.

– Да, слушаюсь.

– Вас оставили меня стеречь? – сурово спросил Джеми, когда Ева с Рорком вышли.

– Ага. Хочешь еще пепси?

– Пожалуй.

Пибоди достала из холодильника еще одну банку, а себе налила кофе.

– Ты давно решил стать полицейским?

– В раннем детстве.

– Я тоже.

И они стали беседовать на интересовавшую обоих тему.

– Я доставлю его на вертолете, – сказал Рорк, когда они с Евой переодевались.

– На вертолете?

– Да. Я все равно собирался им сегодня воспользоваться.

– Но в этом районе запрещено пользоваться личным воздушным транспортом!

Рорк не смог сдержать смех и предусмотрительно закашлялся.

– Знаешь, у тебя лучше получается, когда ты в форме.

Ева вполголоса выругалась и надела рубашку.

– Отвезешь его домой, хорошо? Парнишке повезло, что он остался в живых.

– Он умен, сообразителен, изобретателен. – Рорк с улыбкой рассматривал приборчик Джеми. – Если бы у меня в его возрасте была такая штучка, какие возможности передо мной открылись бы…

– Достаточно и того, что у тебя золотые руки.

– Возможно. – Он сунул прибор в карман, решив, что попросит своих инженеров его разобрать и постараться сделать такой же. – Боюсь, молодежь в наши дни не довольствуется тем, что можно сделать руками. Знаешь, если Джеми передумает и не захочет стать полицейским, я с удовольствием возьму его к себе.

– И не заикайся об этом. Ты его развратишь.

Рорк усмехнулся и, взяв со столика свои золотые часы, защелкнул браслет.

– А ты отлично с ним общалась. Твердо, но не жестко. Уверенно и немного по-матерински.

– Да? – удивилась Ева.

– Ты знаешь, как вести себя с детьми.

– Это профессиональное. – Она нахмурилась и поспешно перевела разговор на другую тему: – Я сейчас поеду в участок, напишу отчет, а то, что в него не войдет, сообщу Уитни устно. Имя Джеми в отчете я упоминать не стану. Надеюсь, вы с ним придумаете, что рассказать его матери.

– Запросто, – улыбнулся Рорк.

– Так. По предварительному обследованию ясно, что Лобар был убит около трех тридцати. То есть приблизительно через час после того, как мы покинули клуб. Трудно точно сказать, сколько времени тело находилось у ворот. Скорее всего, минут пятнадцать. Потом его увидел Джеми. Маловероятно, что те, кто Лобара сюда притащил, оставались поблизости. Но если они все же заметили Джеми, то он может стать новой жертвой. Я хочу, чтобы парня взяли под наблюдение, но, пока Уитни не развяжет мне руки, я не смогу приставить к нему полицейского.

– Ты хочешь, чтобы я поручил это кому-то из своих?

Ева взглянула на него в зеркало и тяжело вздохнула.

– Прости. Я постоянно впутываю тебя в свои дела…

Рорк подошел к ней, развернул к себе, обнял.

– Ты не можешь отделить то, что ты делаешь, от того, чем ты являешься. Я и не жду от тебя этого. Только запомни: то, что волнует тебя, волнует и меня.

– Но из-за последнего дела, с которым я работала, ты чуть не погиб. – Она прижалась к нему, обняла за плечи. – Я совсем разучилась без тебя обходиться. И в этом виноват прежде всего ты сам.

– Совершенно согласен. – Рорк наклонился и поцеловал ее в макушку. – Я этого долго добивался. А теперь отправляйтесь на службу, лейтенант.

– Слушаюсь. – Она шагнула к двери, но остановилась и оглянулась. – Должна сказать, мне не хочется выслушивать от воздушной полиции жалобы на то, что мой супруг пользовался личным вертолетом в запрещенных местах.

– Ты и не будешь. Я не скуплюсь на взятки.

Ева не выдержала и расхохоталась. После чего направилась за Пибоди.

Не успели они сесть в машину, как услышали жужжание мотора. Обернувшись, Ева увидела стеклянную кабину и серебристые лопасти взмывшего вверх мини-вертолета.

– Ого! Вот так игрушка! Это Рорк полетел? А вы на нем летали? – Пибоди едва шею не свернула, пытаясь разглядеть вертолет.

– Заткнитесь, Пибоди.

– Никогда не летала на личном вертолете, – с завистью вздохнула Пибоди. – Наши полицейские вертолеты рядом с ним похожи на неповоротливых трутней.

– Раньше, когда я приказывала вам заткнуться, вы хотя бы пугались.

– О, добрые старые времена! – Пибоди с насмешкой закинула ногу за ногу. – А вы отлично говорили с мальчишкой, лейтенант.

– Я умею допрашивать свидетелей, Пибоди.

– Но с подростком не всякий справится. Они резки и ранимы. А этот… Он к тому же видел слишком много такого, чего ему не следовало видеть.

– Знаю. Но Джеми видел. – Ева подумала, что тоже многое повидала в его возрасте. Может, поэтому она его так хорошо понимала. – Приготовьтесь, Пибоди. Сейчас на нас набросятся стервятники.

Пибоди взглянула на толпу репортеров у ворот. На машину были направлены десятки камер.

– Надеюсь, они снимут меня в наиболее выигрышном ракурсе.

– Вы в любом ракурсе выглядите замечательно.

– Благодарю за комплимент. – Пибоди постаралась придать своему лицу бесстрастное выражение. – Что-то я не вижу Надин Ферст, – удивилась она.

– Наверняка она здесь, – сказала Ева, приготовившись нажать на пульт, чтобы открыть ворота. – Она такого не упустит.

Рассчитав время, Ева проскочила в ворота, едва они распахнулись, но репортеры тут же окружили машину. Нацелив на них объективы, они начали выкрикивать вопросы. Ева заметила, что кое-кто имел глупость шагнуть за ворота, и на всякий случай запомнила, кто именно это сделал.

– Расследование ведется, – сообщила она в мегафон. – В полдень полиция сделает официальное заявление. Все журналисты, нарушившие границы частного владения, будут отвечать за свои действия. Кроме всего прочего, их лишат доступа к любой информации по данному делу. – Она закрыла за собой ворота и выключила мегафон. – Где, черт возьми, полицейские, которых я оставила здесь дежурить?

– Вероятно, их уже съели заживо. – Пибоди посмотрела через стекло на журналиста, прилипшего к борту машины. – Этого хорошенького постарайтесь не придавить, лейтенант.

– Пусть сам побережется! – отрезала Ева.

Кто-то из репортеров не успел отскочить, раздался глухой удар, потом послышался визг.

– Вы заработали десять очков, – прокомментировала Пибоди, ее очень забавляло все происходящее. – Если прижмете вон того дылду в зеленом, получите еще пять.

Ева начала разворачиваться, и репортер, цеплявшийся за ветровое стекло, отлетел в сторону.

– Нет, этого упустили. Что ж, всех не достанешь.

– Пибоди! – Ева нажала на газ и рванула в сторону центра. – Иногда вы мне внушаете серьезные опасения.

Она намеревалась прежде всего поговорить с Уитни, но, увидев поджидавшую ее в холле Надин, нисколько не удивилась.

– Трудная была ночка, Даллас?

– Трудная. Я очень занята. Пресс-релиз будет готов к полудню.

– Но вы же можете хоть что-то сказать сейчас. – Надин последовала за Евой. Она была женщина некрупная, но верткая и с хорошей реакцией, которая так необходима репортеру. – Ну хоть намекните, Даллас. Два слова для утренних новостей.

– Мертвое тело, – сказала Ева. – Вот вам два слова. Официальное опознание будет проведено, когда вызовут родственников.

– Значит, вам известно, кто он! А есть соображения насчет того, кто ему перерезал горло?

– Полицейское чутье подсказывает мне, что это был некто с острым предметом в руке, – сухо проговорила Ева.

– Угу. – Надин, прищурившись, взглянула на Еву. – Ходят слухи, что на теле была записка. И что это – ритуальное убийство.

Черт подери, опять утечка информации!

– Я не могу это комментировать.

– Подождите минуту! – Надин схватила Еву за рукав. – Вы же отлично знаете, что я умею молчать. Дайте мне хоть что-то, за что я могла бы зацепиться.

Журналистам доверять опасно, но для Надин Еве приходилось иногда делать исключение. К их взаимной выгоде. Ева знала, что Надин раскопает для нее все, что сможет.

– Если это было действительно ритуальное убийство, то мне необходимо собрать все данные по сектам, действующим в нашем городе.

– Секты бывают разные, Даллас.

– Вот и займитесь ими. – Ева высвободила руку. – Забавно – у слов «культ» и «оккультизм» один корень. А может, это просто совпадение?

– Может быть. – Надин направилась к эскалатору, ведущему вниз. – Я вас извещу.

– Тонкая работа, – заметила Пибоди, когда Надин скрылась из виду.

– Надеюсь, она меня не подведет. Я иду к Уитни, а вы выясните имена всех полицейских, принимавших участие в операции. Я хочу с каждым из них побеседовать о недопустимости утечки информации.

– Бедняги!

– Согласна, – буркнула Ева и пошла к лифту.

Усевшись в кресло, она сразу же поняла, что Уитни тоже провел бессонную ночь.

– Министерство внутренних дел интересуется делом Вожински. Они настаивают на официальном расследовании.

– Вы их не можете остановить?

– Только до конца сегодняшнего дня.

– Надеюсь, мой отчет вам поможет. – Ева достала из сумки дискету. – Нет никаких доказательств того, что сержант Вожински употреблял наркотики. Но все указывает на то, что он вел частное расследование деятельности Селины Кросс. У него имелись на это личные причины, и они вполне понятны. У меня есть запись признания Алисы – вы прочитаете об этом в отчете. Я считаю, что ее накачали наркотиками и… воспользовались ее неопытностью. Она стала жертвой сексуальных домогательств и была вовлечена в общину Селины Кросс и Альбана. Когда Алиса порвала с ними, ей угрожали, ее запугивали. Тогда она обратилась к Фрэнку.

– Почему она с ними порвала?

– Она утверждала, что оказалась свидетельницей убийства ребенка.

– Что?! – Уитни резко поднялся. – Она была свидетельницей убийства и рассказала об этом Фрэнку, а он не сообщил полиции?

– Она не сразу ему рассказала, майор. И не было никаких доказательств ее слов. Одно могу сказать: Алиса была убеждена в том, что видела убийство. И она боялась за свою жизнь. Еще она считала себя виноватой в смерти деда. Считала, что он погиб, потому что начал вести это частное расследование. Она утверждала, что Селина Кросс отлично разбиралась в ядах и отравила Фрэнка.

– Но у нас нет возможности это доказать, – заметил Уитни.

– Пока что нет. Я знаю одно: Алиса полагала, что очередь за ней, и она действительно погибла в ту ночь, после разговора со мной. Кстати, еще она утверждала, что Кросс – оборотень.

– То есть?

– Она верила, что Кросс может принимать разные обличья. Например, ворона.

– Думала, что Кросс может обернуться птицей и летать?! Да, Даллас, парни из министерства от души над этим посмеются…

– Разумеется, Алиса могла поверить во что угодно: она была страшно напугана и измучена. Но в ночь ее смерти я нашла у нее в комнате на подоконнике черное перо, которое оказалось искусственным. И нашла послание с угрозами. Они ее изводили, майор, в этом сомнений нет. А Фрэнк пытался защитить внучку. Может, он выбрал неверный путь, но он был честным полицейским. И умер честным. Никакое официальное расследование этого не опровергнет.

– За этим мы проследим. – Уитни положил дискету в ящик стола и запер его. – Пусть пока полежит здесь.

– Может быть, Фини…

– Сейчас не время об этом говорить, лейтенант.

Но Ева была не из тех, кто легко сдается.

– Майор, занимаясь этим делом, я не обнаружила никаких указаний на причастность Фини к частному расследованию сержанта Вожински. Нет и намека на то, что Фини добывал для Фрэнка какие-то сведения.

– А вы что, считаете, что Фини оставил бы следы своей деятельности?

– Если бы он был замешан, – твердо сказала Ева, глядя Уитни прямо в глаза, – я бы об этом узнала. Он очень переживает смерть друга и своей крестной, но известно ему только то, что сообщили официальные источники. Он не знает правды, майор, хотя имеет на это право.

«Да, – подумал Уитни, – каждому из нас приходится нелегко. Но другого выхода нет».

– Я не могу принимать во внимание его личные обстоятельства, лейтенант. Поверьте, комиссия из министерства тоже не станет этого делать. Вам придется и в дальнейшем справляться самой.

Еве было очень больно это слышать, но она послушно кивнула.

– Постараюсь.

– Какое отношение все это имеет к телу, найденному сегодня у вашего дома?

Еве ничего не оставалось, как выдать майору всю имевшуюся информацию.

– Роберт Матиас, известный под именем Лобар, белый, восемнадцати лет. Причиной смерти стала рана на горле, труп обезображен. Погибший был членом секты Кросс. Вечером я допрашивала его в клубе «Атам», где он работал. Владелица клуба – Селина Кросс.

– Слишком уж быстро погибают те, с кем вы беседуете, Даллас, – заметил Уитни.

Ева пропустила его замечание мимо ушей и продолжала:

– Он подтвердил алиби Кросс в ночь гибели Алисы. И алиби Альбана тоже. – Она открыла сумку и достала оттуда несколько «моментальных» фотографий. – Он был убит где-то в другом месте, к нашему дому его привезли уже мертвым. Телу была придана поза, которая указывает на то, что это – ритуальное убийство. Скорее всего, орудием убийства послужил нож, который потом всадили в его тело. Это атам, ритуальное оружие. Считается, что виккане тоже используют атам, но с тупым лезвием – как символ. – Ева показала фотографию записки. – Записка указывает на то, что убийство было совершено врагами сатанистов, но виккане, насколько я знаю, вполне миролюбивы.

– Сатанисты… – пробормотал Уитни. Фотографии его не смутили: он многое повидал на своем веку. – А может, его убрали свои же?

– Весьма вероятно.

– Думаете, это дело рук Кросс? Но зачем ей было убирать свидетеля, подтвердившего ее алиби?

– Думаю, она могла преследовать какие-то особые цели. Она умна, но при этом, на мой взгляд, психопатка, – добавила Ева. – Вот об этом я хотела поговорить с доктором Мирой. Полагаю, Кросс получила удовольствие, устроив спектакль у меня под окнами. Лобар был ей больше не нужен. Ведь он уже подтвердил ее алиби.

Уитни кивнул и протянул Еве фотографии.

– Поговорите с ней еще раз. И с Альбаном тоже.

– Да, сэр. – Она убрала фотографии. – Есть еще кое-что, но это вопрос… деликатный.

– В чем дело?

– Я не стала упоминать об этом в официальном отчете и немного изменила время. Официально считается, что мы с Рорком проснулись от сигнала тревоги, который включился, когда тело прислонили к стене. Но на самом деле тело обнаружили не мы, а Джеми Лингстром.

– Господи Иисусе! – выдохнул Уитни. – Как это произошло?

Ева откашлялась и рассказала о том, что было на самом деле.

– Не знаю, что из этого вы захотите сообщить начальству. Джеми подтверждает, что Фрэнк пытался подловить Селину Кросс.

– Мне надо подумать. – Уитни с усталым видом потер веки. – Сначала внучка, теперь внук…

– Мне бы не хотелось, чтобы мальчика наказывали. Я была с ним строга. Надеюсь, он образумится.

– Даллас, с подростками трудно сладить. По себе знаю.

– Я хочу, чтобы он сейчас был под охраной. А заодно – и под наблюдением. Взвесив все обстоятельства, я решила организовать это сама.

– Вы хотите сказать, что это организует Рорк?

– За мальчиком проследят, – уклончиво ответила Ева.

– Хорошо, не буду вникать в детали. Так вы говорите, он сделал карманный прибор? Ребенок сумел справиться с вашей суперохраной?

– Представьте себе, сумел.

– А где прибор? Вы ведь ему его не вернули?

– Я еще не сошла с ума, – ответила Ева. – Прибор у Рорка. – И тут до нее наконец дошло…

– Прибор у Рорка?! – Уитни не выдержал и громко расхохотался. – Великолепно! Дали волку ключ от курятника. – Перехватив взгляд Евы, он добавил: – Ну, простите! Не удержался.

– Да, сэр. Я заберу его.

– Не обижайтесь, Даллас, но если бы мы держали пари, я бы поставил на Рорка. Тем не менее передайте ему, что я ценю его помощь.

– Надеюсь, вы меня простите, если я скажу, что передавать ему этого не стану. А то он совсем возгордится. – Ева поняла, что разговор закончен, и встала. – Майор, Фрэнк Вожински чист. Комиссия может сама в этом убедиться. Труднее будет установить, умер ли он естественной смертью или был убит. Позвольте мне все-таки воспользоваться помощью капитана Фини.

– Вы же прекрасно знаете, Даллас, что с расследованием справитесь и без него. Я понимаю ваши чувства, но пока пусть все остается по-прежнему. Когда-нибудь, возможно, вы займете мое кресло и вам придется принимать нелегкие решения, – добавил он, и Ева удивленно подняла брови. – Тогда вы поймете, что отдавать неприятные приказы ничуть не легче, чем их выполнять. Держите меня в курсе.

– Да, сэр. – Она вышла из кабинета, думая о том, что не завидует ни его должности, ни связанной с ней ответственности.

10

Еве надлежало известить родителей Лобара о случившемся. Сделав это, она задумалась – уж слишком странной оказалась их реакция. Лицо женщины, с которой она говорила, было невозмутимым, словно ей сообщили не о смерти сына, а о смерти малознакомого человека. Похоже, ее не слишком огорчила смерть Лобара. Она вежливо поблагодарила Еву и не задала ни одного вопроса. Узнав, что останки будут переданы родным, сказала лишь, что сына ее похоронят по христианскому обряду.

Ева почему-то подумала, что точно так же эта дама вела бы себя в случае кончины любимого пса…

Как могут человеческие чувства до такой степени омертветь? Если, конечно, считать, что они существовали изначально. Почему одна мать – Алисина – обезумела от горя, а другая выслушивает известие о гибели сына, не проронив и слезинки?

Интересно, а что чувствовала ее собственная мать, когда родила дочку? Была ли она счастлива или просто облегченно вздохнула, радуясь тому, что девятимесячному ожиданию пришел конец?

Ева совсем не помнила мать. Только отца, который таскал ее с одной квартиры на другую, запирал и оставлял одну. И который ее насиловал. Воспоминания эти, даже по прошествии стольких лет, до сих пор отзывались в ее душе непрекращающейся болью.

«Возможно, некоторым людям суждено от рождения жить без семьи», – подумала она.

Пребывая в мрачном настроении, Ева позвонила в офис доктора Миры – договориться о консультации. Как следует пригрозив секретарше и заставив ее записать визит на завтра, она взяла сумку, вызвала Пибоди и отправилась к Селине Кросс.

Стоя рядом с Пибоди у входа в особняк Селины, Ева заметила, что у ее помощницы неважный вид, но решила не придавать этому значения. Начинался отвратительный холодный дождь, небо затянули мрачные свинцовые тучи, поднялся резкий, обжигающий кожу ветер. По противоположной стороне улицы бежал человек, прикрывавшийся огромным черным зонтом. Он заскочил в магазин, на вывеске которого красовался ухмыляющийся череп, а на двери было написано «Аркана», что, как помнила Ева, означало «тайна».

– Подходящий денек для визита к слуге Сатаны. – Пибоди делано засмеялась и тайком пощупала лежавшую в кармане веточку зверобоя. Мама сказала ей, что он защищает от черной магии. Несгибаемая Пибоди по зрелом размышлении поняла, что колдунов побаивается.

На сей раз им пришлось ждать немного дольше, что было особенно неприятно, поскольку дождь припустил вовсю. Небо пронзило несколько ярких, огненно-красных по краям молний.

Ева задрала голову, потом покосилась на свою помощницу.

– Да, денек что надо, – улыбнулась она сдержанно.

Наконец дверь открылась, и они вошли в вестибюль. В лифте, в коридоре, в холле перед гостиной – повсюду, где проходили Ева и Пибоди, оставались лужицы воды.

Встретил их высокий молодой человек.

– Лейтенант Даллас? – Он протянул Еве руку, украшенную одним-единственным серебряным перстнем. – Я Альбан, компаньон Селины. Прошу прощения, но она сейчас занята медитацией. Я не решился ее беспокоить.

– Пусть медитирует. А мы пока побеседуем с вами.

– Тогда прошу вас, проходите, присаживайтесь. – Держался он учтиво и официально, что плохо вязалось с его видом, ибо одет он был в кожаный черный комбинезон, едва прикрывавший обнаженную грудь. – Вы позволите вас угостить? Может быть, чаю? Чтобы согреться. Так внезапно переменилась погода…

– Нет, спасибо. – Ева решила, что скорее примет дозу «Зевса», чем станет угощаться чем-нибудь в этом доме.

«Этому месту такая погода идет, – подумала она. – Полумрак, шум дождя, ветер, бьющийся о стекло. И Альбан смотрится отменно. Лицо поэта и тело воина. Ни дать ни взять – падший ангел».

– Я хотела бы знать, где вы находились прошлой ночью с трех до пяти часов?

– С трех до пяти? – Он задумался. – Прошлой ночью… Вернее, сегодня утром. Здесь. Мы вернулись из клуба около двух. И сегодня еще не выходили.

– Вы?

– Селина и я. У нас было собрание общины, закончившееся около трех. Оно длилось недолго, потому что Селина неважно себя чувствовала. Обычно мы после этого немного развлекаемся или устраиваем церемонию для избранных.

– Но сегодня ночью этого не было?

– Нет. Как я уже сказал, Селина чувствовала себя неважно, и мы рано легли спать. Рано для нас, – пояснил он с улыбкой. – Мы ведем ночной образ жизни.

– Кто присутствовал на собрании общины?

Альбан сразу перестал улыбаться, стал серьезен и даже суров.

– Лейтенант, религия – личное дело каждого человека. Но даже в нынешнем свободном мире наша религия подвергается преследованиям. Так что члены нашей общины предпочитают не заявлять об этом публично.

– Один из членов вашей общины вчера ночью был зверски убит.

– Не может быть! – Альбан медленно поднялся, опираясь о ручки кресла. – Я знал, что случилось нечто ужасное. Селина была так беспокойна… – Он сделал глубокий вздох, как бы готовя себя к самому худшему. – Кто это?

– Лобар, – сказала появившаяся в дверях Селина. Она была бледна как смерть, под глазами залегли тени. Распущенные волосы лежали на плечах и падали на грудь. – Это был Лобар, – повторила она. – Я только что видела все. В дыму. Альбан! – Она прижала руку к груди и пошатнулась.

– Отличное представление, – шепнула Ева, когда Альбан кинулся к Селине. – Вы видели это в дыму? – спросила она. – Очень удобно. Может, вы и мне позволите взглянуть? Я хочу узнать, кто именно перерезал ему горло.

– Вы там ничего, кроме собственного невежества, не увидите. – Опираясь на руку Альбана, Селина подошла к дивану и села. – Со мной все в порядке, – сказала она Альбану, легонько взмахнув рукой.

– Любовь моя! – Он прижал к губам ее ладонь. – Я принесу тебе что-нибудь успокаивающее.

– Да, благодарю.

Селина сидела, склонив голову, стараясь не думать о наслаждении, которое она испытала во время обряда, не вспоминать запах крови, брызнувшей из его горла. Только Альбан знал, какое волнение охватило ее в тот момент, когда Лобар был предан в руки Господина. И лишь она сама знала, что за наслаждение – собственной рукой нанести жертве разящий удар. Селина вздрогнула, взволнованная нахлынувшими воспоминаниями. Как смотрел на нее Лобар! Как холодила руку рукоять атама! И каким обжигающим был фонтан крови!

Представив себе, в какой ярости и шоке была Ева, увидев тело Лобара, установленное прямо у входа в ее гнездышко, Селина чуть не расхохоталась, но вовремя прижала пальцы к губам, словно сдерживая рыдания. «Альбан – гений! – подумала она. – Только гению могла прийти в голову такая замечательная мысль».

– Видения могут быть благодатью, а могут быть и проклятием, – устало проговорила Селина. – Я предпочитаю считать их знаком благодати, даже если они погружают в скорбь. Лобар – тяжелая утрата.

– Решили сыграть по полной программе?

Селина резко вскинула голову. Во взгляде ее было куда больше ненависти, чем горя.

– Не издевайтесь над моими чувствами, Даллас! Неужели вы считаете, что я и чувств никаких не испытываю? Испытываю! Я переживаю, я истекаю кровью! – Резким движением она вонзила ногти в ладонь. Брызнула густая темная кровь.

– Можно было обойтись и без подобной демонстрации, – произнесла Ева равнодушным тоном. – Я знаю, что все вы можете истекать кровью. Лобар, например, истек.

– Горло… Я видела это в дыму. – Вошел Альбан, неся в руках серебряную чашу, и Селина потянулась к нему. – Но было еще кое-что. – Она взяла чашу, поднесла ее к губам. – Были увечья. О, как они нас презирают!

– Кто?

– Слабые и белые.

Она вынула из кармана полоску черной ткани и протянула Альбану. Он взял расцарапанную руку Селины, поднес к губам, а потом перевязал ее. Селина даже не взглянула в его сторону.

– Те, кто взирает на нашего Господина с ненавистью, – продолжала она. – И те, кто занимается магией глупых и убогих.

– Так вы считаете, что это убийство совершено по религиозным соображениям?

– Конечно. У меня нет сомнений. – Она допила то, что было в чаше, и отставила ее в сторону. – А у вас есть?

– Есть. Но, так или иначе, я должна вести расследование и по возможности сохранять объективность. Я не могу вызывать дьявола для консультаций. Лобар был здесь вчера ночью?

– Да, до трех. Он скоро должен был получить знак отличия. – Селина вздохнула и коснулась пальцами руки Альбана. – Незадолго до ухода он соединял свое тело с моим.

– Вы с ним занимались сексом прошлой ночью?

– Да. Секс – неотъемлемая часть наших обрядов. Прошлой ночью я выбрала его. – Она вздрогнула. Это действительно был ее выбор. И дело ее рук. – Что-то подсказало мне, что нужен именно он.

– Может быть, птица? Большая черная птица? – Ева пристально посмотрела на Альбана. – Значит, вам нравится наблюдать, как кто-то занимается сексом с вашей… компаньонкой? Насколько я знаю, большинство мужчин склонны испытывать собственнические чувства. И могут порой затаить обиду.

– Мы отвергаем моногамию. Считаем это глупостью. Секс есть удовольствие, а удовольствия ограничивать нельзя. Секс по согласию в частном доме не является чем-то противозаконным, лейтенант. – Он улыбнулся. – Полагаю, и вы себе в этом не отказываете.

– Так вам нравится наблюдать, Альбан?

– Это приглашение? – Услышав, что Селина усмехнулась, он наклонился к ней и взял ее за руку. – Ты, кажется, чувствуешь себя получше.

– Горе проходит, не так ли? – заметила Ева.

– Должно, – кивнула Селина. – Нужно жить дальше. Вы будете искать тех, кто это сделал, и, может быть, найдете их. Но наказание, которым покарает виновных наш Господин, страшнее тех, которые можете придумать вы.

– Ваш господин – не моя забота. Я занимаюсь убийством. Раз вы принимали такое участие в покойном, может, вы позволите мне осмотреть ваш дом?

– Приносите ордер и осматривайте. – Успокоительное подействовало – глаза Селины затуманились, но голос звучал твердо. – Если вы считаете, что я имею к этому какое-то отношение, то вы глупее, чем я предполагала. Он был одним из нас. Он был предан делу. Закон не позволяет нам причинять вред верным членам общины.

– Прошлой ночью в клубе он беседовал со мной. Вы и это видели в дыму, Селина?

Взгляд ее потемнел.

– Вам придется ловить рыбку в других водах, Даллас! Я устала, Альбан. Проводи их. – И она быстро вышла из комнаты.

– Мы ничем не можем вам помочь, лейтенант. Селине необходим отдых. – Альбан взглянул на арку, под которой она прошла. – Я должен находиться с ней.

– Она вас хорошо выдрессировала, – заметила Ева. – Вы тоже умеете ее ублажать?

– Моя привязанность к Селине личного свойства, – сказал он мягко. – Ей дарованы силы, и их надо поддерживать. Что я с радостью и делаю. – Он вышел в холл и распахнул дверь. – Мы бы хотели забрать тело Лобара, когда это будет возможно. У нас свой ритуал погребения.

– То же желание высказали его родные – и это право принадлежит им.

– Что у нас есть на этого Альбана? – спросила Ева, едва они вышли под дождь.

– Почти ничего. – Пибоди заскочила в машину и тут же почувствовала себя гораздо лучше. Она отлично понимала: надеяться на то, что ей больше никогда не придется возвращаться в этот дом, глупо, но тем не менее надеялась. – Во всяком случае, о родителях ничего. О том, чем занимался раньше, – тоже. Возможно, родился он под другим именем, но и оно неизвестно.

– Должно быть хоть что-то. Всегда есть.

«Нет, не всегда», – вспомнила Ева. Как-то раз она пыталась выяснить происхождение одного подозрительного типа и почти ничего не выяснила. Звали его Рорк.

– Проверьте снова, – сказала она, выезжая на дорогу. – Забавно, правда? В этом квартале удивительно мало машин. А за углом… – Свернув за угол, она чуть не врезалась в какой-то автомобиль.

– У людей сохранились кое-какие неосознанные инстинкты. – Пибоди с опаской оглянулась, словно ожидала увидеть преследующее их привидение. – Даже атмосфера вокруг этого дома неприятная.

– Дом – это всего лишь кирпич и стекло, – нахмурилась Ева.

– Да, но дома приобретают черты людей, которые в них живут.

Они чуть не врезались в поток пешеходов, хлынувший на зеленый свет. Кто-то закричал, кто-то выругался, а Пибоди облегченно вздохнула. Ей было спокойно в безумном и суматошном Нью-Йорке, который она прекрасно знала.

– Вот, например, дом Рорка, – продолжала Пибоди. – Огромный, элегантный, чуточку пугающий. И в то же время в нем есть… какая-то сексапильность и таинственность. – Она сидела, уставившись в компьютер, и Евиного насмешливого взгляда не заметила. – А у моих родителей дом очень открытый, теплый и немного беспорядочный.

– А ваш, Пибоди? Он какой?

– Временный, – не задумываясь, ответила Пибоди. – Даллас, я никак не могу подключиться к компьютеру в машине. Может быть, мы…

Ева протянула руку, включила монитор на панели управления, и он весело замигал.

– Уже лучше, – сказала Пибоди и запросила данные об Альбане.

Альбан – фамилия неизвестна – родился 22 марта 1956 года в Омахе, штат Небраска.

– Забавно, – заметила Ева. – На фермера он не похож.

Родители неизвестны. Холост. Источник средств существования неизвестен. Данных о финансовом положении не имеется.

– Интересно. Похоже, его содержит Селина. Нужны данные о привлечении к уголовной ответственности.

Данных нет.

– Образование?

Данных нет.

– Наш герой или кто-то другой уничтожил все сведения, – подытожила Ева. – Не мог человек дожить до сорока лет в полной безвестности. Наверняка у него есть какие-то связи.

«Без Фини тут не обойтись, – подумала она. – Фини умеет выжать из компьютера невозможное. Однако сейчас придется опять обращаться за помощью к Рорку».

– Черт возьми! – воскликнула Ева, остановившись у входа в «Путь души». На двери висела табличка «Закрыто». – Попробуйте постучать, Пибоди. Может быть, она там?

– У вас есть зонтик?

– Зонтик?! У меня? Вы что, издеваетесь?

Пибоди вздохнула, вылезла из машины и под проливным дождем побежала к витрине. Заглянув внутрь, она покачала головой, и Ева указала рукой на квартиру над магазином. Пибоди пришлось подняться по железной лестнице, ведущей на второй этаж. Вернулась она через несколько минут, промокшая до нитки.

– Никакого ответа. Охрана самая примитивная. Если, конечно, не считать пучка зверобоя над дверью.

– Это что такое? – удивилась Ева.

– Такое растение, – пояснила Пибоди и достала из кармана свою веточку. – Вот. Оберегает от нечистой силы.

– Вы носите в кармане траву, сержант?!

– Теперь – да. – Пибоди убрала зверобой обратно в карман. – Могу и вам одолжить.

– Нет, спасибо. Меня от колдовства защитит оружие.

– А я в последнее время не брезгую и такими средствами.

– Ну, если вам это помогает… – Ева оглянулась по сторонам. – Давайте зайдем в кафе напротив. Возможно, они знают, почему Исида решила закрыться средь бела дня.

– Может, у них есть приличный кофе, – сказала Пибоди и оглушительно чихнула. – Если я простужусь, это будет ужасно. Эта гадость не отстает от меня недели по три.

– Вам, наверное, нужен какой-нибудь цветочек, оберегающий от вирусов. – С этими словами Ева решительно вылезла из машины и направилась к «Кофе Оле».

Интерьер в мексиканском стиле был неплох. Яркие цвета, среди которых преобладал оранжевый, создавали радостное настроение даже в такой пасмурный день. «Конечно, с роскошной виллой Рорка на берегу Мексиканского залива сравнивать нелепо, – подумала Ева, – но и в пластмассовых цветочках, и в быках из папье-маше есть некое очарование». Из колонок неслась зажигательная мексиканская мелодия.

В кафе – возможно, из-за дождя – было полно народу, но, как заметила Ева, на еду никто особенно не набрасывался. Перед многими стояли только чашки с кофе, судя по запаху – соевым.

– А ведь сегодня, кажется, финальный матч по бейсболу, да, Пибоди?

– По бейсболу? – Пибоди снова чихнула. – Понятия не имею. Я им не интересуюсь.

– Точно, финал сегодня. И, полагаю, сейчас как раз самое время делать ставки.

Пибоди казалось, что голова у нее набита ватой, и это было очень дурным знаком. Однако кое-что она еще соображала.

– Вы думаете, это подпольная букмекерская контора?

– Есть такое подозрение. Может, это нам на руку. – Ева присела у стойки и подозвала бармена, темноволосого мужчину с усталым взглядом.

– Будете есть здесь или возьмете с собой?

– Ни то, ни другое, – ответила Ева. Но, услышав, как Пибоди снова чихнула, сжалилась над ней. – Нам один кофе и несколько ответов на наши вопросы.

– Кофе у меня имеется. – Бармен налил в крохотную, не больше наперстка, чашечку какого-то густого варева. – А ответов нет.

– Может, сначала выслушаете вопросы?

– Мадам, у меня полон зал посетителей. Я подаю кофе, на беседы времени не остается. – Он поставил кофейник на стойку и собрался отойти, но Ева ухватила его за руку.

– А какие у вас прогнозы на игру?

Бармен быстро оглянулся по сторонам, после чего покосился на Пибоди в форме.

– Не понимаю, о чем вы говорите.

– Отлично понимаете. Если я и моя коллега задержимся здесь на несколько часов, ваш бизнес пойдет прахом. Мне лично на него наплевать, но могу и заинтересоваться.

Не отпуская запястья бармена, Ева развернулась и пристально посмотрела на двоих мужчин, сидевших в противоположном углу.

Не прошло и десяти секунд, как они решили попить кофе в другом месте.

– Как вы думаете, много времени мне потребуется, чтобы избавить вас от посетителей?

– Что вам от меня надо? Я исправно плачу все, что положено. И «крыша» у меня есть.

Ева отпустила руку бармена. Ей было неприятно слышать, что кто-то из полицейских его покрывает.

– Я не буду вмешиваться в ваши дела, если вы не станете меня злить. Расскажите мне о магазинчике напротив. О «Пути души».

Бармен с явным облегчением вздохнул, сообразив, что она пришла не по его душу. В мгновение ока став любезным, он снова наполнил чашку Пибоди и аккуратно вытер стойку.

– Вы про колдунью? Она сюда не ходит. Кофе не пьет, понимаете?

– У нее сегодня закрыто.

– Да? – Он прищурился, пытаясь разглядеть что-нибудь сквозь пелену дождя. – Странно.

– Когда вы видели ее в последний раз?

– Так… – Бармен в задумчивости почесал в затылке. – Дайте вспомнить… Кажется, вчера, перед закрытием. Точно. Она закрывает обычно около шести. Я как раз мыл окна. В нашем городе грязь к ним так и липнет.

– Это верно. Итак, она закрыла магазин в шесть. А потом?

– Ушла куда-то с парнем, который с ней живет. Пешком. Они всегда ходят пешком.

– А сегодня вы ее не видели?

– Вроде нет. Она живет над магазином, а я живу в городе. Мне кажется, работа должна быть отдельно, а дом – отдельно.

– Кто-нибудь из ее людей сюда заходит?

– Нет. Нет, только некоторые покупатели. И мои посетители порой заглядывают к ней за амулетами. Мы с ней мирно сосуществуем. Она мне не мешает. Я даже купил у нее браслетик жене ко дню рождения. Миленький такой, из разноцветных камешков. Дороговато, пожалуй, но женщинам нравится подобная ерунда.

Бармен снова протер прилавок. На просьбу кого-то из посетителей налить еще кофе он не отреагировал.

– У нее что, неприятности? По-моему, с ней все в порядке. Странная, конечно, но безобидная.

– А что вам известно про девушку, которая у нее работала? Блондинка лет восемнадцати.

– Такая субтильная? Я видел, как она приходила и уходила. Всегда оглядывалась, словно боялась, что кто-то со спины на нее набросится.

«И набросились», – подумала Ева.

– Спасибо. Если вы увидите Исиду сегодня, позвоните мне. – Она положила на стойку свою карточку и расплатилась за кофе.

– Нет проблем. Жалко будет, если с ней что случится. Она, может, и психованная, но безобидная. – Ева уже собралась было уходить, но бармен ее остановил. – Да, кстати, о психах. Я тут видел одного на днях – вечером, после закрытия.

– И что это был за псих?

– Какой-то парень. А может, и женщина. Трудно сказать. Он был в черном плаще с капюшоном. Стоял на тротуаре и смотрел на ее окна. Просто стоял и смотрел. Мне даже не по себе стало, я пошел по другой стороне улицы. Дошел до остановки, оглянулся… И знаете что? Там уже никого не было, кроме кошки. Вот странно!

– Да, – пробормотала Ева, – странно.

– Я видела кошку, когда погибла Алиса, – сказала Пибоди по дороге к машине. – На мостовой.

– В городе полным-полно кошек.

Но Ева отлично помнила ту, которую видела сама. Черную, довольно упитанную и злую.

– Исидой мы займемся позже. Сейчас мне надо побеседовать с медэкспертами: пора готовить сообщение для прессы. – Она открыла машину, и тут Пибоди снова чихнула. – Может, они посоветуют, что делать с вашим насморком.

Пибоди утерла нос ладонью.

– Я лучше заскочу в аптеку. Патологоанатомов я предпочитаю сторониться.

Пибоди отправилась переодеваться в сухое, а Ева уселась у себя в кабинете и стала просматривать результаты вскрытия.

Время наступления смерти и ее причину она определила правильно. Впрочем, это было нетрудно – разрез на горле и дыра в груди давали достаточно для того оснований. А еще эксперты обнаружили присутствие в крови галлюциногенов и стимуляторов – все из разряда запрещенных.

Итак, Лобар умер, получив сексуальное удовольствие, накачанный наркотиками. Кто-нибудь, вероятно, счел бы это счастливым концом… Правда, ему таки перерезали горло.

Ева взяла запечатанный в пластиковый пакет нож и стала его разглядывать. Отпечатков, как и ожидалось, никаких. На лезвии только кровь жертвы. Она рассматривала черную резную ручку, испещренную загадочными письменами и символами. Нож, похоже, старинный, но владельца вряд ли удастся установить: лезвие дозволенной длины, такие не нужно регистрировать. Конечно, можно побродить по антикварным и оружейным лавкам да и по магазинчикам, где продают всякие магические предметы. Но на это уйдет несколько недель, а толку не будет почти никакого.

Поскольку через двадцать минут предстояла встреча с прессой, Ева уселась за компьютер и приступила к работе. Не успела она вчитаться как следует в описание орудия убийства, как дверь распахнулась и в кабинет вошел Фини.

– Я слышал, тебя подняли с постели на рассвете.

– Ага. – Сердце у нее сжалось – не от воспоминаний о том, что она увидела, а от того, что ей снова придется изворачиваться. – И новости были не из приятных.

– Тебе не нужна помощь? – спросил Фини с грустной улыбкой. – Я ищу, чем бы себя занять.

– Пока что справляюсь, но, если что, дам тебе знать.

Он подошел к окну, потом вернулся к двери. «Какой у него измученный вид, – подумала Ева. – И печальный».

– А в чем там дело? Ты что, знала этого парня?

– Не совсем. – Ева замялась. Боже, ну что ему отвечать? – Я говорила с ним однажды – в связи с делом, над которым работаю. Но вытянула из него немного. Скорее всего, он знал больше, чем мне рассказал, однако сейчас об этом можно только догадываться. – Она глубоко вздохнула: на душе было муторно. – Думаю, тот, кто это сделал, хотел досадить мне и Рорку. Большинство полицейских держат свой адрес в секрете, а мне никуда не скрыться.

– Это цена, которую тебе приходится платить за известность. Ты счастлива? – неожиданно спросил Фини.

– Конечно. – Еве казалось, что у нее на лбу написано, какой виноватой она себя чувствует.

– Хорошо. Хорошо… – Он сунул руку в карман, достал пакетик со своими любимыми орешками, но Еве не предложил, а просто повертел пакетик в руках. – Трудно работать в полиции и жить полноценной жизнью. Фрэнку это удавалось.

– Знаю.

– Сегодня прощание с Алисой. Ты пойдешь?

– Постараюсь. Если не возникнет ничего срочного, обязательно пойду.

– Знаешь, Даллас, никак не могу с этим справиться. Бренда просто обезумела от горя. Моя жена сейчас с ней, а я не мог этого выдержать и пошел на работу. Но сосредоточиться никак не получается.

– Может, тебе лучше пойти домой, Фини? – Она встала и положила руку ему на плечо. – Просто пойти домой. Вам с женой хорошо бы вообще уехать на несколько дней. Отвлечься.

– Возможно. – Глаза у него были пустыми и усталыми. – Но как избавиться от того, что съедает тебя изнутри?

– Слушай, помнишь, я говорила про виллу Рорка в Мексике? Там очень хорошо. – Ей хотелось хоть как-то ему помочь. – Она стоит прямо у моря, там все оборудовано. – Ева через силу улыбнулась. – Ты можешь поехать туда с семьей, я обо всем договорюсь.

– Поехать с семьей… – пробормотал Фини. – Может быть. Знаешь, на семью почему-то никогда не хватает времени. Я подумаю. Спасибо.

– Не за что. – Она отвернулась к компьютеру. – Прости, Фини. Мне надо подготовить заявление для прессы.

– Да, конечно. – Он заставил себя улыбнуться. – Знаю, как ты любишь этим заниматься. Я сообщу тебе, что мы решим насчет Мексики.

– Да, обязательно. – Она уставилась на экран.

Фини вышел. «Что ж, – сказала себе Ева, – я поступила согласно приказу. Поступила правильно».

Но почему же она считала себя предательницей?

11

Она все-таки успела на прощание с Алисой и была очень рада тому, что Рорк пошел с ней. Все здесь было до боли знакомо – тот же зал, те же запахи, даже многие из людей те же.

– Как я это ненавижу! – прошептала она. – Приглаженная и припудренная смерть.

– Это успокаивает оставшихся в живых.

Ева взглянула на Бренду, которую поддерживали под руки мать и сын. По щекам Бренды ручьями лились слезы. Видно было, что ее накачали транквилизаторами.

– Ты думаешь?

– Во всяком случае, некоторых.

– Когда придет мой черед, ничего подобного, пожалуйста, не устраивай. Просто сожги прах.

Сердце у него сжалось, он стиснул руку Евы.

– Не надо.

– Прости. В подобных местах меня всегда посещают ужасные мысли. – И тут она заметила Исиду. – А вот и моя колдунья!

Рорк обернулся, посмотрел в ту сторону, куда глядела Ева, и увидел высокую крупную женщину с огненно-рыжими волосами, в простом белом платье. Рядом с ней стоял мужчина ниже ее чуть ли не на голову. Они держались за руки.

– А кто это с ней?

– Я его не знаю. Наверное, член ее секты. Пойдем проверим.

Они молча пересекли зал и остановились рядом с Исидой. Ева поглядела на Алису. У нее было совсем юное и умиротворенное лицо. Смерть разгладила ее черты. И тревоги ушли.

– Она не здесь, – тихо сказала Исида. – Дух ее все еще ищет покоя. А я надеялась найти ее здесь… Жаль, что мы с вами разминулись, Даллас. В память об Алисе мы сегодня не работали.

– Но вас и дома не было.

– Верно. Мы собирались в другом месте, на нашу церемонию. Бармен из кафе напротив сказал, что вы меня искали. – Она улыбнулась уголками рта. – Он был очень обеспокоен тем, что меня разыскивает полиция. Человек он не слишком уравновешенный, но сердце у него доброе.

Исида отступила в сторону, чтобы представить своего спутника.

– Это Чез. Мой друг.

Ева умела сохранять невозмутимый вид и ничем не выразила своего удивления. Спутник Исиды оказался настолько же невзрачным, насколько яркой была сама Исида. Волосы у него были редкие и бесцветные. Щуплый, невысокий, коротконогий. Лицо – самое заурядное, и только большие серые глаза поразительно красивы. А улыбался он так мило и приветливо, что тут же хотелось улыбнуться в ответ.

– Жаль, что наше знакомство состоялось при таких печальных обстоятельствах. Исида говорила мне, что вы очень сильный и целеустремленный человек. Я вижу, что она, как всегда, права.

У Чеза оказался удивительный голос – бархатный баритон, которому позавидовал бы любой оперный певец. Ева поймала себя на том, что смотрит на его губы. Ей казалось, что кто-то говорит вместо него: у человека с такой внешностью должен был быть совсем другой голос.

– Мне надо как можно скорее переговорить с вами обоими. – Ева оглянулась, высматривая место, где можно было бы уединиться. – Но, к сожалению, придется подождать. А это Рорк.

– Я знаю, – сказала Исида, протягивая ему руку. – Мы встречались раньше.

– Неужели? – Он вежливо улыбнулся. – Не мог же я забыть такую красивую женщину!

– О, это было совсем в другое время и в другом месте. – Она смотрела ему прямо в глаза. – В другой жизни. И мою жизнь вы тогда спасли.

– Как мудро я поступил!

– Да. И благородно. Возможно, когда-нибудь вы вновь посетите графство Корк, увидите камешек, пустившийся в пляс по лугу… и вспомните. – Она сняла с шеи серебряный крест и протянула ему. – Тогда вы дали мне талисман. Такой же кельтский крест. Наверное, поэтому я сегодня его и надела. Чтобы замкнуть круг.

Металл оказался очень теплым, и в сознании Рорка что-то всплыло. Но он не стал напрягать память.

– Благодарю вас. – Рорк опустил крест в карман.

– Когда-нибудь я отплачу вам за помощь. – Исида повернулась к Еве. – Я готова поговорить с вами, когда вам будет угодно. А ты, Чез?

– Да, конечно, в любое время, лейтенант Даллас. Вы придете на нашу церемонию? Нам бы очень хотелось, чтобы вы на ней присутствовали. Послезавтра вечером. У нас есть место для сборов неподалеку от города. Там тихо и спокойно. И можно совершать обряд на свежем воздухе. Надеюсь, вы…

Чез внезапно замолчал, глаза его потемнели. Казалось, он приготовился к обороне.

– Это не наш человек, – сказал Чез.

Ева обернулась и увидела мужчину в темном. Его бледное лицо было окаймлено иссиня-черными волосами. В своем дорогом костюме он производил впечатление человека болезненного, но в то же время преуспевшего в жизни.

Незнакомец направился к гробу, но, увидев тех, кто уже стоял там, резко развернулся и двинулся к выходу.

– Я выясню, кто это, – сказала Ева.

Она стала пробираться сквозь толпу следом за незнакомцем, но ее догнал Рорк.

– Вместе выясним.

– Лучше бы ты побыл с ними.

– Я побуду с тобой.

Ева устало вздохнула.

– Не перенимай моих дурных манер.

– У меня и в мыслях этого не было.

Мужчина ускорил шаг. Он находился уже у двери, когда Ева догнала его и коснулась руки. Он, вздрогнув, обернулся.

– Что? Что вам надо? – Незнакомец распахнул дверь и уже готов был ринуться прямо под дождь. – Я ничего дурного не сделал! – выкрикнул он.

– Да? А вид у вас почему-то виноватый. – Ева стиснула плечо мужчины. – Будьте добры, предъявите ваши документы.

– Я не обязан ничего вам предъявлять!

– В этом нет необходимости, – сказал Рорк, разглядев незнакомца. – Томас Вайнбург, не так ли? Из «Вайнбург файненшел». Лейтенант, вы поймали страшного типа. Он банкир в третьем поколении. Или в четвертом?

– В пятом, – заявил Вайнбург, пытаясь глядеть свысока на того, кого его семья считала выскочкой и нуворишем. – Я не сделал ничего дурного. С какой стати меня преследуют лейтенант полиции и известный мошенник?

– Лейтенант – это я, – пояснила Ева, взглянув на Рорка. – А мошенник, по-видимому, ты.

– Он злится оттого, что я не пользуюсь услугами его банка, – усмехнулся Рорк. – Правда, Томми?

– Мне вам нечего сказать!

– Ну, тогда вы, быть может, поговорите со мной? – спросила Ева. – Куда вы так заторопились?

– Я… я вспомнил, что у меня назначена встреча. Я уже опоздал.

– Ну, в таком случае еще несколько минут ничего не решают. Вы друг семьи покойной?

– Нет.

– Так вы просто решили провести дождливый вечер в похоронном зале? Я слышала, что многие одинокие люди так поступают.

– Я… я перепутал адрес.

– Не слишком правдоподобно. Что вы хотели здесь увидеть? Или кого?

– Я… – Он с ужасом смотрел на появившихся Исиду и Чеза. – Не подходите ко мне!

– Прошу прощения, Даллас. Вы долго не возвращались, и мы начали волноваться. – Исида взглянула на Вайнбурга и нахмурилась. – У вас почерневшая аура. Вы зачем-то влезли в то, во что не верите. Пытаетесь заигрывать с силами, которые вам не по зубам. Берегитесь! Если вы не смените путь, то будете прокляты.

– Не подпускайте ее ко мне! – Вайнбург попытался укрыться за Евой.

– Она ничего вам не сделает. Что вам известно о гибели Алисы, Вайнбург?

– Ничего я не знаю! – выкрикнул он. – Ничего и ни о чем. Я перепутал адрес. Я опаздываю на встречу. Вы не имеете права меня задерживать!

Это действительно было так, но припугнуть его она могла.

– Я имею право отвезти вас в участок и держать там до приезда вашего адвоката. Правда, было бы забавно?

– Я ничего не знаю… – Ева была неприятно удивлена, услышав, что он захныкал, как ребенок. – Вы должны меня отпустить! Я к этому не имею отношения…

– К чему?

– Это был только секс. И все. Только из-за секса! Я не думал, что кто-то умрет. А потом… Кровь везде, везде! Господи, я ни о чем не знал!

– Где и что вы видели?

Вайнбург снова всхлипнул, и Ева решила, что он не опасен. Однако, когда она чуть ослабила хватку, Вайнбург неожиданно ударил ее локтем в живот. Она повалилась на Рорка, и оба упали на мостовую.

Ева не стала ругать себя за то, что отвлеклась и позволила себя подловить. Вскочив на ноги, она бросилась за Вайнбургом. «Сукин сын!» – думала она, но крикнуть не могла, потому что еще не оправилась от удара.

Вайнбург метнулся в подземный гараж, заставленный машинами, и тут Ева выхватила оружие.

– Черт! – заорала она, увидев догнавшего ее Рорка. – Убирайся! Не знаю, вооружен ли он, но ты-то точно без оружия. Хочешь помочь – вызови полицию.

– Неужели ты думаешь, что я позволю какому-то вшивому банкиру сбить меня с ног и смыться? – И Рорк ринулся в глубь гаража.

Спрятаться здесь можно было где угодно – эхо шагов отзывалось в десятках закоулков. Повинуясь своему чутью, Ева двинулась влево.

– Вайнбург, вы сами себе все портите! Вы напали на офицера полиции. Если вы сейчас добровольно сдадитесь, я не стану поднимать шум. – Она остановилась и огляделась. – Рорк, замри на минуту, чтобы я могла понять, где он.

Эхо их шагов стихло. Ева прислушалась и побежала налево, поняв, что Вайнбург решил углубиться и затеряться на следующем уровне. Услышав позади себя шаги, Ева резко повернулась, держа оружие наготове.

– Могла бы догадаться, – проворчала она, увидев Рорка. – Он продвигается вперед и этим загоняет себя в угол. Ему бы затаиться – и тогда понадобился бы взвод полицейских, чтобы его найти.

– Он испуган, а испуганный человек обычно бежит. – Рорк взглянул на Еву и почувствовал странное возбуждение. – Во всяком случае, многие поступают именно так.

Внезапно шаги впереди стихли. Ева жестом велела Рорку остановиться и замерла сама.

– Что это? – спросила она шепотом. – Что это за звуки?

– Пение.

– Господи!

У нее засосало под ложечкой. Она побежала вперед, и в этот момент раздался долгий пронзительный вопль, после чего воцарилась тишина. Ева на бегу вытащила из кармана рацию.

– Требую помощи. Требую помощи. Подземный гараж на углу 49-й и Второй. Лейтенант Ева Даллас преследует… Черт возьми!

– Говорит диспетчерская. Лейтенант Даллас, повторите еще раз.

На бетонном полу в растекающейся луже крови лежало тело. Одного взгляда на остекленевшие глаза и нож, пронзивший грудь, было достаточно, чтобы понять: человек мертв. Вайнбург, на свою беду, побежал не в ту сторону.

– Мне нужна подмога, немедленно. Произошло убийство. Возможно, совершивший его еще не успел скрыться. Вышлите патрульные машины по этому адресу. Надо блокировать выход и провести досмотр. Пришлите мою помощницу.

– Принято. Патрульные машины выехали. Конец связи.

– Надо продолжать поиски, – вздохнула Ева. – Ты должен остаться рядом с телом.

Рорк взглянул на Вайнбурга.

– Он больше никуда не убежит.

– Мне нужно, чтобы ты остался здесь, – повторила она. – Они могут вернуться этим путем. Только не разыгрывай из себя героя.

– Ты тоже.

Ева бросила взгляд на тело и вздохнула.

– Черт возьми, надо было его крепче держать…

Она медленно пошла дальше, заглядывая во все закоулки, хотя прекрасно понимала, что ей едва ли удастся обнаружить кого-либо.

Рорк и раньше видел, как Ева работает, и восхищался тем, что она умеет сосредоточиться, сконцентрироваться на чем-то одном. Когда она осматривала безжизненное тело, то не то чтобы забывала о жалости, но как бы «отстраняла» ее.

Ева попросила Пибоди заснять место происшествия с другого ракурса. Заметив, что одному из полицейских явно не по себе, она отправила его с каким-то поручением. Рорк взглянул на беднягу и сам почувствовал тошноту. «Некоторым так и не удается привыкнуть к запаху крови, к отвратительному виду смерти», – подумал он.

Прожектора, направленные на тело, светили беспощадно. Крови из раны вытекло целое море. Ева решила, что надетые по случаю прощания с Алисой черный костюм и туфли на каблуках теперь наверняка будут безнадежно испорчены. Убедившись, что съемка места происшествия закончена, она опустилась на колени у тела, вытащила торчавший из груди нож, убрала его в пакет.

Ева знала, что нож еще должен пройти экспертизу, но ей было достаточно одного взгляда, чтобы понять, кто убийцы. Рукоять ножа была темно-коричневая, по-видимому, роговая, и все-таки он очень походил на тот, которым было совершено предыдущее убийство. Атам. Ритуальный нож.

– Плохо дело. – Рорк кивнул подошедшему Фини, который выглядел очень утомленным, измученным, и подумал, что Ева не зря за него беспокоилась.

– Вы видели, как это случилось? Говорят, Ева беседовала с ним у входа, потом он убежал, пытался скрыться и погиб.

– Приблизительно так и было. Он почему-то нервничал. Видно, у него имелись на то причины… – Рорк вспомнил, что не должен обсуждать это с Фини, и поспешил переменить тему: – Я бы очень хотел, чтобы вы погостили на нашей мексиканской вилле.

– Благодарю за приглашение. Я поговорю с женой. – Фини грустно улыбнулся. – Думаю, я Еве не понадоблюсь. Надо уезжать домой. – Но он еще раз внимательно осмотрел место происшествия. – Мерзкая история. Похоже, парня зарезали таким же ножом, как того, у вашего дома. Да?

– У того была черная рукоять. По-моему, металлическая.

– Понятно… – Фини помедлил еще немного. – Ну, я пойду.

Он подошел к Еве, стараясь ступать осторожно, потому что подошвы у него не были обработаны спецсоставом. Ева молча взглянула на него и вытерла платком руки, измазанные кровью. Фини тоже ничего не сказал. Она смотрела ему вслед, пока он не скрылся из виду.

Приказав отправлять тело, Ева вернулась к Рорку.

– Я поеду в участок: нужно написать отчет.

– Хорошо, – ответил он, беря ее под руку.

– А ты поезжай домой. Я сяду в одну из патрульных машин.

– Я тебя отвезу.

– Но я обещала Пибоди…

– Пибоди может поехать в патрульной машине. – Рорк нажал на кнопку своего пульта, вызывая шофера.

– Мне неловко ехать в участок в лимузине, – пробормотала Ева.

– Что за ерунда! – Они вышли из гаража, подошли ко входу в здание, и к ним тут же подъехал лимузин. – Отдышись, успокойся, – посоветовал Рорк, усаживаясь рядом с Евой. – Я сейчас налью тебе кофе, а сам, пожалуй, выпью рюмку бренди.

Попивая горячий кофе, Ева позволила себе расслабиться.

– Раз уж мы едем вместе, расскажи, что ты знаешь о Вайнбурге.

– Ну… Он один из этих богатых и капризных.

Ева многозначительно посмотрела на обитые плюшем сиденья, на хрустальную рюмку в руке Рорка.

– Ты тоже богатый.

– Да, – улыбнулся он. – Но разве можно меня назвать капризным? Надеюсь, что нет. Поэтому я и не вызываю у людей раздражения.

– Ты так считаешь? – усмехнулась Ева – кофе определенно вернул ее к жизни. – Итак, он был банкиром, управлял «Вайнбург файненшел».

– Не совсем. Его отец еще в полном здравии. Сынок был из тех, кому предоставляют огромный кабинет и якобы высокую должность. Делами он практически не занимался.

– Ты его недолюбливал?

– Я его практически не знал. Просто мне известен этот тип. С Вайнбургами я дел не веду. Когда-то, на заре моей карьеры, я искал, кто бы поддержал несколько моих проектов. Проекты были вполне законными! – добавил он, перехватив насмешливый взгляд Евы. – Так вот, они меня и на порог не пустили: я был клиентом не их уровня. Я обратился в другое место, дело выгорело, Вайнбурги тяжело это переживали.

– Значит, у них консервативный банк, ориентирующийся на клиентов с репутацией?

– Вот именно.

– Наверное, его отцу было бы неприятно узнать, что его отпрыск связался с сатанистами. Это бросает тень на всю семью.

– Совет директоров пришел бы в ужас, а семейство просто бы его отринуло.

– Не похоже, что Вайнбург-младший любил рисковать. Хотя… Он говорил про секс. Что все это из-за секса. Он мог быть одним из тех, кто пользовался Алисой. А потом почувствовал себя виноватым, или его просто разбирало любопытство, вот и пришел на прощание с телом. И тут вдруг испугался. Он что-то увидел, я уверена! Если бы я его задержала, вытянула бы из него это за десять минут.

– Очевидно, кто-то тоже так подумал.

– Этот кто-то находился там. В зале. Он наблюдал за ним.

– Или за тобой, – добавил Рорк. – Что более вероятно.

– Пусть и дальше наблюдают – только осторожно. Потому что теперь я не упущу момент и сама вцеплюсь им в глотку! – Лимузин подкатил к зданию участка. Ева выглянула в окно, надеясь, что никого из ее коллег поблизости нет. – Встретимся дома. Буду через несколько часов.

– Я подожду.

– Что за глупости! Поезжай домой.

Но Рорк устроился поудобнее и включил компьютер.

– Я подожду, – повторил он и налил себе еще бренди.

– Вот ослиное упрямство! – буркнула Ева. И тут ее кто-то окликнул:

– О, Даллас! Решила немного поработать?

– Ну, Картер, ты дождешься! – процедила она сквозь зубы и под хохот коллег поспешила в здание.

Ева появилась час спустя, усталая и злая.

– Представляешь, Картер только что объявил по радио, что мой экипаж дожидается у подъезда. Что за идиот! Не знаю, кому мне дать по шее – тебе или ему.

– Дай ему, – посоветовал Рорк, обнимая ее за плечи. Он уже успел выключить компьютер и теперь смотрел по видео какой-то новый фильм.

Она хотела было возмутиться, но на самом деле ее успокаивал аромат его дорогого табака – так же, как рука Рорка на ее плече.

– Что это ты смотришь?

– Богарт и Бакол. Это их первый совместный фильм.

Ева вытянула ноги и стала слушать, как Бакол спрашивает у Богарта, умеет ли он свистеть.

– Интеллектуальное кино, – усмехнулась она.

– Во всяком случае, довольно забавное. Когда-нибудь надо будет посмотреть весь фильм. Вы очень напряжены, лейтенант.

– Возможно.

– Надо это исправить. – Он налил ей стакан какой-то желтоватой жидкости. – Выпей.

– Что это?

– Вино. Просто вино.

Она с опаской принюхалась.

– Я собиралась немного поработать дома. Мне нужна ясная голова.

– Иногда полезно и отключиться. Тогда ясная голова будет хотя бы утром.

Ева подумала, что Рорк, как всегда, прав. В ее мозгу накопилось слишком много информации, а толку не было. Четыре смерти – а разгадки не видно. Если она на несколько часов расслабится, возможно, ей станет лучше. Только вот расслабиться никак не удавалось…

– Тот, кто убил Вайнбурга, действовал бесшумно и быстро, – сказала Ева. – И четко – прямо в сердце. Если перерезать глотку, можно перепачкаться в крови. А в сердце – мгновенно и аккуратно.

– Угу. – Рорк принялся массировать Еве шею – это всегда помогало ей снять стресс.

– На сколько мы опоздали? Секунд на тридцать-сорок? Да, очень быстро. Но, кроме Вайнбурга, на сборищах у Селины были и другие… Мне нужно раздобыть список членов секты. Как бы это сделать? – Она пригубила бокал. – Кстати, о чем вы с Фини говорили?

– О Мексике. Перестань волноваться.

– Хорошо, хорошо. – Ева откинулась на спинку сиденья и прикрыла глаза – как ей показалось, на несколько секунд. Когда же она снова их открыла, оказалось, что они уже въехали в ворота. – Я что, спала?

– Минут пять.

Ева подозрительно взглянула на Рорка.

– Это было обыкновенное вино?

– Самое обычное. Следующий пункт программы – горячая ванна.

– Ванна… – Она задумалась. – Что ж, пожалуй, неплохо.

Через десять минут Ева залезла в ванну и поняла, что это даже больше, чем неплохо. Увидев, что Рорк тоже раздевается, она спросила:

– Эта ванна для меня или для тебя?

– Для нас.

– Очень хорошо. Ты мне сейчас расскажешь, как спас жизнь красивой женщине.

– Хм-м-м. – Рорк уселся в ванну лицом к Еве и протянул ей бокал вина. – Неужели я несу ответственность и за то, что происходило в прошлой жизни?

– Не знаю. Во всяком случае, есть такая теория, что ты либо извлекаешь уроки из случившегося, либо все повторяется заново. – Подняв бокал как можно выше, она опустилась под воду, потом вынырнула, отфыркиваясь. – Ты думаешь, вы были любовниками?

Он в задумчивости провел рукой по ее ноге.

– Если тогда она выглядела не хуже, чем сейчас, надеюсь – да.

Ева усмехнулась.

– Что же, я думаю, время от времени тебя должно тянуть к таким вот роскошным женщинам. – Она повертела в руке бокал. – Почти все считают, что, выбрав меня, ты изменил своим вкусам.

– Почти все?

Она допила вино и отставила бокал.

– Да. Каждый раз, когда приходится общаться с твоими партнерами, мне бывает не по себе. Они, естественно, не перестают задаваться вопросом: что на тебя нашло? Я ведь не роскошная красавица с пышным бюстом.

– Нет. Ты стройная, изящная, сильная. Именно поэтому я тебя и выбрал.

Еве стало неловко, как всегда, когда он говорил нечто подобное.

– Меня всегда удивляет, почему тебя так волнует, что думают по этому поводу мои деловые партнеры, – добавил Рорк.

– А меня и не волнует. Я просто высказала свои соображения. Наверное, от вина стала разговорчивой.

– Ты оскорбляешь меня, Ева. Я не люблю, когда осуждают мой вкус.

– Забудем об этом. – Она снова нырнула, но, почувствовав его руки у себя на талии, тут же вынырнула. – Эй, что ты делаешь? Решил меня утопить? – Ева стряхнула капельки воды с ресниц и увидела, что Рорк действительно обиделся. – Слушай…

– Нет, это ты слушай. Но сначала… – Он поцеловал ее в губы – страстно, горячо, – и у нее тут же голова пошла кругом. – Мы сейчас же перейдем к третьему пункту нашей программы, лейтенант, – сообщил он через несколько секунд. – И я покажу вам, почему меня привлекаете именно вы. Именно вы. Я ошибок не совершаю.

– Ваше наглое поведение ничего не докажет. Я же сказала, что все дело в вине.

– Употребление алкоголя только усугубляет вину, – сказал он. Рука его легла ей на живот и скользнула ниже. – Сейчас вы будете стонать и визжать – но не от вина!

– Не буду я стонать! – возмутилась Ева и тут же нарушила свое слово. – Ох, Рорк, у меня дыхание перехватывает, когда ты это делаешь.

– Ну и не дыши. – Он приподнял ее так, что грудь ее показалась над водой. – Сейчас я тебя возьму – и ты мне это позволишь.

– Я не хочу, чтобы меня кто-то брал! Я предпочитаю брать сама, и если ты еще этого не понял… – Ева попыталась обхватить его руками, но тут ее настиг оргазм. Она откинулась назад, руки ее бессильно повисли.

Рорка вдруг охватило безудержное желание. Он хотел ее сейчас же, немедленно – пока она такая обмякшая, покорная, доступная.

– Как тебе это удается? – спросила она шепотом.

Рорк едва удержался от смеха. Ни слова не говоря, он встал, поднял ее на руки и вытащил из ванны.

– Я отнесу тебя в постель, – сказал он. – Я хочу чувствовать, как ты трепещешь, когда я касаюсь тебя. – Он приник губами к ее шее. – Хочу пробовать тебя на вкус.

Ева ощущала легкое головокружение – от вина, от любви. Она потянулась к нему, но он увернулся; руки его были проворны, губы настойчивы. Она вскрикнула, выгнулась дугой. На сей раз оргазм был стремительным и бурным, но Ева даже не слышала собственных криков.

Он все-таки взял ее – так, как хотел. Кровь стучала у него в висках, а он увлекал ее все дальше – к запредельному. Тела их были покрыты капельками пота, но бешеная гонка не прекращалась.

Наконец, уже не в силах сдерживаться, Рорк раздвинул ей ноги и вошел в нее одним резким движением. Губы его нащупали ее сосок, он слышал, как колотится ее сердце. Ева обняла его руками за плечи, и когда она снова испытала оргазм, Рорк на мгновение замер.

– Посмотри на меня, – сказал он, погружаясь в нее все глубже. – Посмотри на меня, Ева!

Она открыла глаза. Они были затуманены, но все же она смотрела на него.

– Ты – единственная, – медленно проговорил Рорк. – Единственная.

Его губы прижались к ее губам, и он, вздрогнув, тихонько застонал.

Ева с удивлением обнаружила, что на сей раз первым заснул Рорк. Она лежала в темноте, прислушиваясь к его дыханию, и чувствовала, что на глаза наворачиваются слезы.

– Я люблю тебя, – прошептала она и погладила его по голове. – Я так люблю тебя, что сама себе не верю.

Она вздохнула, устроилась поудобнее и велела себе ни о чем не думать.

Рорк лежал и молча улыбался.

Он никогда не засыпал первым.

12

Утром следующего дня Рорк должен был лететь в Роттердам, но он решил устроить совещание по системе телесвязи. Ему не хотелось удаляться от дома. И от Евы.

Он сидел за огромным столом. Слева от него сидела секретарша, подававшая бумаги, на которых Рорк должен был ставить резолюцию и подпись, а справа переводчик – на случай, если что-то застопорится с компьютерным переводом.

На экране перед Рорком были члены правления «Скан-Эр». Для «Рорк Индастриз» выдался удачный год, а у «Скан-Эр» дела шли неважно уже несколько лет. Решив купить эту компанию, Рорк оказывал ей тем самым большую услугу. Но, судя по каменным лицам некоторых членов правления, особой благодарности они не испытывали.

Конечно, компании предстояло пережить нелегкие времена. Некоторые руководящие должности предполагалось упразднить, зарплаты урезать. Рорк уже наметил, кто из его опытных сотрудников переедет в Роттердам и будет наводить порядок на месте.

В наушниках Рорка звучал текст контракта, он же тем временем следил за выражением лиц представителей «Скан-Эр». Иногда он обращался к переводчику, уточняя какую-либо фразу или выражение.

Он прекрасно изучил условия контракта и платил гораздо меньше, чем рассчитывало получить правление «Скан-Эр». Кроме того, они надеялись, что, знакомясь с делами компании, Рорк не обнаружит наличия кое-каких тщательно замаскированных финансовых неувязок. Он не мог их за это осуждать. Окажись Рорк на их месте, он бы поступил так же. Но проверял он все тщательнейшим образом, и от его бдительного ока ничего не укрылось.

Рорк подписал каждый экземпляр, поставил дату и передал бумаги секретарше, чтобы та поставила печати. Потом она сунула контракты в щель факса, после чего копии, оказавшиеся по ту сторону океана, были подписаны противоположной стороной.

– Поздравляю вас, мистер Вандерлей, с уходом на заслуженный отдых, – сказал Рорк. – Желаю вам всего доброго.

Ответом ему были сдержанный поклон и несколько вежливых фраз. Затем экран погас.

– Люди почему-то редко бывают благодарны тем, кто хорошо платит им, а, Каро?

– Да, сэр, – ответила секретарша, платиновая блондинка с элегантной стрижкой. Она встала и взяла диск с записью заседания. Ее узкая юбка подчеркивала изящество длинных стройных ног. – Еще меньше благодарности они будут испытывать где-то через год, когда дела «Скан-Эр» пойдут в гору.

– Думаю, через десять месяцев. – Рорк повернулся к переводчику. – Благодарю вас, Питер, вы, как всегда, оказали нам неоценимую услугу.

– Рад был вам помочь, сэр, – ответил переводчик, худощавый мужчина средних лет, одетый в отлично сшитый темный костюм. Питер был действительно первоклассным переводчиком, одно время он работал в ООН.

– Не соединяйте меня ни с кем в течение часа, Каро. У меня кое-какие личные дела.

– В двенадцать у вас ленч с главами отделов «Скай Вейз», – напомнила секретарша. – Вы собирались обсудить вопрос о «Скан-Эр».

– Здесь или в городе?

– Здесь, сэр, в банкетном зале. Меню вы одобрили еще на прошлой неделе, – улыбнулась секретарша.

– Да, помню. Я буду там.

Рорк зашел в кабинет и запер за собой дверь. Впрочем, он мог бы и не запираться – особой необходимости в этом не было, потому что Каро никогда не входила без вызова, – но Рорк взял за правило всегда соблюдать осторожность. Дело, которым он собирался заняться, требовало конфиденциальности. Конечно, Рорк предпочел бы заняться этим дома, но поджимало время.

Сев за компьютер, он первым делом включил программу, блокировавшую поисковую систему отдела компьютерной безопасности. Закон запрещал частным лицам пользоваться определенной информацией, и за нарушение запрета карали сурово.

Ему требовались данные о членах секты нью-йоркского отделения Церкви сатаны, возглавляемого Селиной Кросс.

Идет поиск… На основании закона о конфиденциальности вероисповедания данные не выдаются. Запрос отклонен.

Рорк улыбнулся. Он никогда не искал легких путей.

– Посмотрим, удастся ли мне заставить тебя изменить решение, – обратился он к невидимому противнику.

Потирая руки, Рорк снял пиджак и засел за работу.

Ева расхаживала по уютному кабинету доктора Миры. Она никогда не чувствовала себя здесь совершенно спокойной, однако мнение доктора Миры ценила очень высоко. А недавно она стала доверять ей и на личном уровне – настолько, насколько могла. Но именно это ее и беспокоило.

Мира знала о ней больше, чем кто бы то ни было. Ева подозревала, что даже больше, чем она сама о себе знала. А общаться с тем, кто слишком хорошо тебя знает, всегда трудно.

Но на сей раз она пришла обсуждать не личные проблемы. Ева пришла говорить об убийствах.

Мира вошла в кабинет, и Ева отметила про себя, что выглядит она, как всегда, безупречно. Без гламурного блеска, но элегантно и привлекательно. Сегодня на ней был не деловой костюм, а трикотажное платье цвета спелой тыквы, длинный жакет в тон и туфли на высоких каблуках. Глядя на них, Ева подумала, что женщины, подвергающие себя этой добровольной пытке, несомненно, достойны уважения.

Мира протянула Еве обе руки, и этот дружеский жест ее одновременно смутил и обрадовал.

– Рада видеть вас в хорошей форме, Ева. Как ваше колено?

– Что? – Ева с озадаченным видом посмотрела на свои ноги и только потом вспомнила про травму, полученную не так давно, как обычно – при задержании преступника. – Все в порядке. Я и думать о нем забыла.

– Издержки профессии. – Мира уселась в одно из кресел. – Это немного похоже на деторождение.

– Простите?

– Способность забывать о боли, травмах психических и физических, делать одно и то же снова и снова. Я всегда считала, что из женщин получаются хорошие врачи и полицейские, потому что в них эти способности заложены самой природой. Усаживайтесь поудобнее и расскажите, чем я могу вам помочь.

– Спасибо. – Ева села, нервно поеживаясь. В этом кабинете она всегда чувствовала некий позыв обнажить душу. – Это касается дела, которым я сейчас занимаюсь. К сожалению, всех подробностей я рассказать вам не могу, потому что это в каком-то смысле внутреннее расследование.

– Понятно, – кивнула Мира. – Расскажите то, что можете.

– Один из объектов – девушка восемнадцати лет, умная, сообразительная и явно очень впечатлительная.

– В этом возрасте человек исследует и осваивает окружающий мир. – Мира с улыбкой взглянула на собеседницу.

Ева задумалась, потом кивнула.

– Да, наверное… У девушки есть семья. Отец с ними не живет, но родственников много – дедушки, бабушки, кузены и так далее. Она не была… – Ева осеклась. – Она не одинока.

Мира молча кивнула, а Ева подумала о себе. Когда-то она была одинока. Трагически одинока.

– Эта девушка интересуется древними религиозными культами, некоторые из них она изучала. В последние годы увлеклась оккультизмом.

– Хм-м, это тоже довольно типично. Молодые люди часто занимаются изучением различных верований, чтобы укрепиться в собственных позициях. Оккультизм с его мистицизмом и широкими возможностями очень привлекателен.

– Наверное, но дело в том, что она увлеклась сатанизмом!

– Из любопытства?

Ева нахмурилась. Она ждала от Миры удивления или неодобрения, а та поглядывала на собеседницу со спокойной улыбкой.

– Увы, она пошла гораздо дальше.

– Прошла инициацию?

– Я не уверена, что знаю, что это значит…

– В разных сектах по-разному. Вообще-то сюда входит период послушничества, принятие клятвы и так далее. На теле посвященного ставится отметка, обычно – около гениталий. В секту новообращенный принимается всей общиной, во время специальной церемонии. В кругу устанавливается алтарь, обычно им служит женское тело. Посвящаемый опускается на колени, призываются князья тьмы… Обязательно присутствуют специальные атрибуты – пламя, дым, звон колоколов, земля с могил. Потом посвящаемому дают выпить вина или воды, после чего верховный жрец или жрица метят его ритуальным ножом.

– Атамом?

– Да, – улыбнулась Мира. – Кроме того, если имеется возможность, приносят в жертву козла. Иногда кровь козла смешивают с вином и пьют. После чего все члены общины занимаются сексом с той, которая служила алтарем. Это считается обязанностью, но, как правило, участники получают удовольствие.

– Вы рассказываете так, будто сами принимали в этом участие.

– Нет. Но однажды мне позволили наблюдать за церемонией. Зрелище впечатляющее.

– Неужели вы верите в подобную чушь? – нахмурилась Ева. – В то, что можно вызвать дьявола… и так далее?

– Я верю в добро и зло, Ева. И не отвергаю возможности существования высшего добра и высшего зла. Люди наших с вами профессий видели слишком много и того и другого.

«Зло совершают люди, – подумала Ева. – У зла человеческое лицо».

– А поклонение дьяволу?

– Те, кто посвящает этому свою жизнь и душу, обычно пытаются обрести свободу. Но некоторых влечет власть или просто секс.

«Все это из-за секса», – вспомнила Ева слова Вайнбурга.

– Девушка, о которой вы говорили, очевидно, поначалу видела в этом интеллектуальную игру. Сатанизм имеет многовековую историю, он, как и большинство языческих религий, возник задолго до христианства. Почему он выдержал испытание временем? Ритуалы его сложны и таинственны, он мистичен и греховен. Ваша девушка заинтересовалась, а поскольку она выросла, вероятно, в обычной, достаточно скромной семье, ведущей замкнутый образ жизни, ей захотелось изменить устоявшийся порядок.

– Описанный вами обряд очень похож на тот, про который она рассказывала. Тогда она думала, что будет только наблюдать, но ее вовлекли в действо, ею воспользовались. Она была девственницей, и, я думаю, ее предварительно накачали наркотиками.

– Понятно. В некоторых сектах отступают от принятых правил. И это может быть очень опасно.

– Она впадала в прострацию, теряла ощущение времени. И в конце концов стала рабски предана двум членам секты. В результате бросила учебу, отдалилась от семьи. А потом стала невольной свидетельницей убийства ребенка.

– Самое страшное, когда приносят в жертву человека. – Мира нахмурилась. – Если не обошлось без наркотиков, вполне вероятно, что она попала в зависимость от этих людей. Полагаю, то, что она увидела, отвратило ее от сатанистов?

– Она была смертельно напугана. Но не рассказала об этом близким, не заявила в полицию. Она обратилась к колдунье, которая занимается белой магией.

– Из виккан?

– Да, – кивнула Ева. – То есть просто-напросто стала жечь белые свечи вместо черных. Но она жила в постоянном страхе, утверждала, что члены секты следят за ней. А кто-то из них может превращаться в ворона.

– Оборотни? – Мира задумалась. – Интересно… Очень интересно.

– Она была уверена, что они убьют ее, считала, что они же убили одного из ее родственников, хотя официально считалось, что он умер своей смертью. Я не сомневаюсь, что они ее действительно преследовали и мучили, каким-то образом играли на ее страхах. Думаю, здесь сыграло роль и то, что она испытывала огромное чувство вины.

– Возможно, вы правы. Эмоции влияют на интеллект.

– Но насколько? – поинтересовалась Ева. – Могла ли она видеть то, чего в действительности не существовало? Могла ли она, убегая от видения, кинуться под колеса мчавшейся на нее машины?

– Так она умерла? – проговорила Мира. – Жаль, очень жаль… А вы абсолютно уверены, что она убегала от видения?

– Свидетелем оказался человек, приставленный наблюдать за ней. Там никого не было. Кроме черной кошки, – добавила Ева, скривив губы.

– Традиционный символ зла. Одного этого достаточно, чтобы она окончательно утратила душевное равновесие. Но даже если кошка оказалась там не случайно, вам будет очень трудно доказать, что это убийство.

– Они воздействовали на ее сознание, накачивали наркотиками, возможно, гипнотизировали. Изводили ее своими фокусами, угрожали по телефону. А потом толкнули под колеса. Что же это, черт возьми, если не убийство?! И я докажу, что ее убили!

– В суде вам будет нелегко, хотя бы потому, что в этом замешана религия – причем такая, которую признают лишь немногие.

– Мне плевать! Люди, состоящие в этой секте, – преступники. Я подозреваю, что за последние две недели они убили четверых.

– Четверых? – переспросила Мира. – Вы имеете в виду труп, оставленный у вашего дома? В газетах подробностей почти не было. Он тоже с этим связан?

– Да. Он был из новообращенных. Ему перерезали глотку атамом, после чего атам воткнули в чресла – вместе с запиской, в которой обличался сатанизм. Он был привязан к перевернутой пентаграмме.

– Изуродовали и убили… – медленно проговорила Мира. – Вряд ли это были виккане. На них не похоже. Это противоречит их вере.

– Люди часто делают то, что противоречит их убеждениям, – отмахнулась Ева. – Но на сей раз я подозреваю членов этой же секты. А прошлой ночью еще один человек был убит атамом. В утренней сводке мы сообщений не давали, но через несколько часов об этом будут говорить во всех новостях. Я оказалась на месте преступления. Гналась за ним. Но догнать не успела.

– Его убили без обряда? Убили, когда за ним гнался офицер полиции? – Мира покачала головой. – Ход отчаянный. Если убийство совершили те же люди, то они явно наглеют.

– А может, просто вошли во вкус? Кровь – она ведь как наркотик. Сейчас мне необходимо понять, в чем слабость личности, стоящей во главе подобной секты? В данном случае я имею дело с женщиной, у которой были неприятности с полицией – проституция и торговля наркотиками. Бисексуалка, владелица клуба, весьма обеспечена. Партнер – очень сексапильный мужчина, который всячески ее ублажает. Она хвастлива, – добавила Ева, вспомнив трюк с огнем. – Неуравновешенная, истеричная.

– Самым слабым ее местом должна быть гордость. Если она обладает властью и авторитетом, то к любым проявлениям неуважения относится крайне болезненно. Судя по всему, она ясновидящая.

– Вы серьезно?

– Ева, – вздохнула Мира, – существуют люди, наделенные парапсихологическими способностями. Это давным-давно доказано.

– Ну хорошо, хорошо, – поморщилась Ева. – Знаю, институт Кижинского и так далее. У меня есть подробный отчет одной женщины, изучавшей там белую магию.

– А вы считаете, что все это несерьезно?

– Хрустальные шары и хиромантия? Вы же ученый!

– Да, и, будучи ученым, признаю, что наука многообразна. Она меняется вместе с нашими представлениями о Вселенной. Так вот, многие весьма уважаемые ученые считают, что мы рождаемся с так называемым шестым чувством. У некоторых людей оно развито, у других заблокировано. Большинство из нас обладает его зачатками. Мы называем это инстинктом, интуицией, предчувствием – как вам будет угодно.

– Я предпочитаю полагаться на факты.

– А между тем у вас отличная интуиция, Ева. И у Рорка, кстати, тоже. – Заметив, что Ева нахмурилась, Мира улыбнулась. – Человек, добившийся такого успеха в юности, не мог не полагаться на инстинкты: ведь ему очень важно было сделать нужный ход в нужное время. Магия – если вас этот романтический термин устраивает больше – существует.

– Вы хотите сказать, что верите в чтение мыслей и колдовство?

– Сейчас я, кажется, действительно знаю, о чем вы думаете, – усмехнулась Мира. – Что у меня голова забита всякой чушью.

Ева смущенно пожала плечами.

– Да, примерно так…

– Тогда позвольте мне сказать следующее. Магия, черная и белая, существует с незапамятных времен. А там, где власть, обязательно есть и злоупотребление властью. Такова природа человеческая. Нельзя уничтожить одно, не нарушив другого. Власть, как и вера, требует воплощения, поэтому и существуют обряды и ритуалы. Людям необходим порядок, необходимо чувство умиротворения, которое дают обряды. И, если хотите, их таинственность.

– Меня не волнуют ни обряды, ни ритуалы, пока все это находится в рамках закона.

– Согласна. Но и закон меняется, адаптируется к новым условиям.

– Убийство всегда останется убийством! Чем бы оно ни было совершено – каменным топором, лазерным пистолетом или магическими зеркалами и заклинаниями. – Глаза у Евы потемнели от гнева. – Я найду виновных, и никакая магия мне не помешает.

– Возможно, – кивнула Мира. – Во всяком случае, я очень на это надеюсь. Вы тоже наделены силой, Ева, и найдете, что им противопоставить. – Она сложила на груди руки. – Если это вам поможет, я готова рассказать о сатанистах и викканах поподробнее.

– Я люблю знать, с кем имею дело, так что с удовольствием вас послушаю. Вы могли бы нарисовать психологический портрет типичных представителей обеих сект?

Мира усмехнулась.

– Типичных сатанистов – как и типичных католиков или типичных буддистов – не существует. Но я могу сказать вам, какие психологические типы более всего тянутся к оккультизму. Кстати, та викканка, к которой обратилась погибшая девушка… Вы ее подозреваете?

– Да, она одна из подозреваемых, правда, не основная. Месть – очень сильный мотив, а если сатанист умирает с ритуальным ножом, вонзенным в гениталии, я не могу не думать о мести. – Ева, не удержавшись, нервно облизала губы. – Но я бы скорее предположила, что она наложит на них заклятие.

– Проверьте волосы и ногти ваших жертв. Если было наложено заклятие, вы обнаружите свежие срезы.

– Да? Обязательно. – Ева встала. – Спасибо за помощь.

– К завтрашнему дню я все подготовлю.

– Отлично. – Ева шагнула к двери, но остановилась. – Вы так много об этом знаете… Изучали как психиатр?

– До некоторой степени. Но у меня имелся и личный интерес. – Мира усмехнулась. – Моя дочь – викканка.

– О! – воскликнула Ева; она лихорадочно размышляла: что бы сказать? – Это многое объясняет, – пробормотала она наконец. – Ваша дочь живет в Нью-Йорке?

– Нет, в Новом Орлеане. Считает, что здешняя община недостаточно строгая. Я, конечно, могу быть не вполне объективной, но, полагаю, вы и сами поймете, что это абсолютно безобидное верование.

– Да, разумеется… – Ева подошла к двери. – Завтра вечером я пойду на одно из их собраний.

– Обязательно поделитесь впечатлениями. Если же у вас возникнут вопросы, на которые я не смогу ответить, думаю, моя дочь вам с удовольствием поможет.

– Я вам обязательно сообщу.

У Евы голова шла кругом. «Господи, дочь Миры оказалась колдуньей, – думала она. – Ну и дела!»

Ева направилась в участок, собираясь захватить Пибоди и вместе с ней провести досмотр дома Вайнбурга. Ей хотелось узнать, как он жил, и ознакомиться с материалами в его компьютере. Она была почти уверена: такой человек должен был хранить у себя список членов секты. Обязательный в таких случаях обыск уже провели, но ничего интересного не обнаружили. Однако Ева надеялась, что ей повезет.

Пибоди она встретила в вестибюле.

– В моей машине через пятнадцать минут. Я зайду в кабинет, проверю, не звонил ли кто.

– Хорошо, лейтенант. Но там…

– Потом, – оборвала ее Ева и помчалась к себе.

Войдя в кабинет, она поняла, о чем ее хотела предупредить Пибоди.

– Фини?.. – Ева сняла куртку и бросила ее на спинку стула. – Ты решил-таки слетать в Мехико? Тогда позвони Рорку, узнай подробности. Он, наверное…

– Ты солгала мне. – Голос Фини дрожал от обиды и злости, но взгляд был холоден и суров. – Ты, черт возьми, солгала мне. Я тебе верил, а ты расследовала за моей спиной дело Фрэнка.

Отрицать это, так же как и спрашивать, откуда он узнал, было бесполезно. Она предполагала, что рано или поздно Фини узнает правду.

– Мне приказано провести расследование. Уитни велел держать в курсе его одного, и я выполняла приказ.

– Внутреннее расследование? Черт возьми! Да никого порядочнее Фрэнка я в жизни не встречал.

– Я знаю, Фини. Я была…

– Но ты проводила это расследование! Ты работала с его документами, с его компьютером, а мне ни слова…

– Я вынуждена была так поступить.

– Чушь собачья! Я из тебя сделал полицейского, а ты мне – нож в спину? – Фини сжал кулаки и шагнул к Еве.

Она подумала, что лучше бы он ее действительно ударил.

– Ты, оказывается, работала с делом Алисы, проверяла, не убийство ли это. Она была моей крестницей, а ты мне даже не сообщила о своих подозрениях. Ты смотрела мне в глаза и нагло лгала!

– Да, – ответила она твердо.

– Ты знала, что ее накачивали наркотиками, насиловали, а потом убили, и мне ни слова не сказала?

Ева поняла, что Фини добрался до ее файлов. Они были все закодированы, но для него открыть любой файл – сущий пустяк.

– Я не могла, – проговорила она бесцветным голосом. – Даже если бы я не имела приказа – все равно бы не смогла. Ты был слишком связан с ними обоими. Нельзя ждать объективности от близкого друга семьи.

– Да что ты, черт подери, знаешь о семье?! – взорвался Фини.

Да, уж лучше бы он ее ударил.

– Приказ? – продолжал он с горечью. – Приказ, говоришь? Именно поэтому ты решила обращаться со мной как с последним недоноском, а, Даллас? «Поезжай отдохнуть, Фини. В дом моего богатенького мужа». – Он презрительно усмехнулся. – Так тебе было бы удобнее, да? Убрать меня с дороги, чтобы не путался под ногами.

– Послушай, Фини…

– Я прошел с тобой огонь и воду, – проговорил он вполголоса, и сердце ее сжалось. – Я доверял тебе. И был готов в любую минуту броситься тебе на помощь. Теперь этому конец. Ты хороший полицейский, Даллас, но души у тебя нет. Иди ты к черту!

Ева ничего не ответила. Он вышел, даже не закрыв за собой дверь, а она осталась стоять как вкопанная.

– Даллас! – В кабинет вбежала Пибоди. – Я не могла…

Ева жестом велела ей замолчать и отвернулась. Она никак не могла собраться с мыслями. В комнате по-прежнему пахло одеколоном Фини – тем самым, который почему-то всегда покупала ему жена.

– Мы едем осматривать дом Вайнбурга. Приготовьте все необходимое.

Пибоди открыла было рот, но тут же и закрыла. Она понимала, что слова сейчас бесполезны.

– Да, лейтенант.

Ева повернулась к ней. Взгляд у нее был жесткий, сосредоточенный.

– Тогда поехали.

13

Домой Ева приехала в отвратительном настроении. Особняк Вайнбурга она перевернула сверху донизу. Три часа они с Пибоди рылись в шкафах и ящиках столов, просматривали файлы на компьютере, прослушивали сообщения на автоответчике. Ева обнаружила две дюжины практически одинаковых темных костюмов и туфли, начищенные до такого блеска, что в них можно было смотреться, точно в зеркало. Обнаружила невыносимо скучное собрание компакт-дисков. Имелся у Вайнбурга и сейф, в котором лежали две тысячи наличными, десять тысяч кредитками и огромная коллекция видеокассет с жестким порно – последняя находка многое объясняла в характере Вайнбурга.

Дневник он не вел, в записной книжке имелись только имена и даты, а о самих встречах, личных или деловых, не было ни слова. Счета Вайнбург содержал в идеальном порядке, что вполне естественно для человека, занимавшегося банковским делом. Ева, однако, заметила, что в течение последних двух лет Вайнбург раз в два месяца снимал со счета значительные суммы, проводя их как личные расходы. Теперь ей стало понятно, на чем основывалось благосостояние Селины.

Также раз в два месяца, причем именно по тем дням, когда он снимал деньги со счета, Вайнбург назначал с кем-то встречи, обычно поздно вечером. Но это, увы, не являлось убедительным доказательством того, что он был членом секты Селины Кросс.

Имя ее не упоминалось ни разу.

Вайнбург был разведен, бездетен, жил один. Ева поговорила с соседями и выяснила, что общительностью он не отличался. Гости к нему приходили редко, но никто из соседей любопытством не страдал или просто не желал связываться с полицией, так что описания гостей Ева не добилась.

Она вышла из особняка с ощущением, что время потрачено впустую. При этом Ева была совершенно уверена в том, что Вайнбург являлся членом секты Кросс, что он платил ей – сначала деньгами, а потом заплатил жизнью. Но никаких доказательств всего этого не имелось.

По дороге домой она вспомнила о Фини, о том, что он ей наговорил, и настроение у нее вконец испортилось. Ева понимала: то, что она сделала, – хуже предательства. Хотя она вела себя именно так, как он ее учил, как должен вести себя хороший полицейский: выполняла приказы начальства, занималась своим делом…

Теперь они с Фини уже не друзья. Взвесив все, она предпочла работу, а душевные порывы отринула. «Он сказал, что у меня нет души, – вспомнила Ева и вздрогнула, словно от удара. – Наверное, он прав…»

Ева вошла в холл, и тут же к ней кинулся кот. Не обращая на него никакого внимания, она направилась к лестнице, когда перед ней неожиданно появился Соммерсет.

– Рорк пытался с вами связаться.

– Да? Я была занята. – Она отпихнула Галахада ногой. – Он здесь?

– Пока нет. Но вы можете позвонить ему в офис.

– Я подожду, когда он вернется. – Ей вдруг захотелось выпить, причем чего-нибудь покрепче, чтобы забыться. Но она решила, что подобные желания надо в себе подавлять. – Кроме Рорка, меня ни для кого дома нет. Ясно?

– Вполне, – кивнул Соммерсет.

Когда она удалилась, дворецкий взял кота на руки и стал его гладить, чего никогда не позволял себе в чьем-либо присутствии.

– Лейтенант очень расстроена, – пробормотал он. – Пожалуй, надо нам позвонить.

Галахад благодарно мурлыкнул. Они с Соммерсетом питали друг к другу взаимную привязанность, но держали ее в секрете.

Ева была бы крайне удивлена, если бы узнала об этом. Но сейчас она не думала ни о коте, ни о дворецком. Поднявшись по лестнице, она прошла мимо бассейна в гимнастический зал. Физические нагрузки всегда заставляли ее забыть о душевных муках.

Стараясь не думать ни о чем, Ева переоделась в черное трико, включила компьютер и задала программу полной нагрузки. Стиснув зубы, она начала выполнять команды – приседать, прыгать, отжиматься, подтягиваться, – а потом встала на беговую дорожку.

Тоска, однако, не проходила. «Бежать-то ты можешь, – думала она, – только вот спрятаться негде». Сердце стучало как бешеное, пот струился ручьями, нервы же по-прежнему были напряжены до предела. «Пожалуй, – решила Ева, – надо заняться борьбой».

Раньше она никогда не тренировалась с роботом – эта игрушка появилась у Рорка совсем недавно и была изготовлена по его заказу.

Ева включила это чудо техники. Робот открыл глаза и осведомился:

– Хотите провести бой?

– Хочу, парень.

– Бокс, карате, кун-фу – что пожелаете? Контактный или бесконтактный бой?

– Рукопашная! – решила Ева. – Контактный бой.

– Раунды на время?

– Ну нет. Будем биться, пока один другого не уложит. – Она дала ему сигнал приступать.

– Принято, – отреагировал робот. Он включил самопрограммирование, и внутри у него что-то загудело. – Я тяжелее вас приблизительно на семьдесят фунтов. Если хотите, можем…

Ева, не дослушав, нанесла ему удар в челюсть.

– Вот так. Устроит?

– Как вам будет угодно. – Робот занял оборонительную позицию. – Вы не сообщили, желаете ли звуковое сопровождение. Оскорбления, угрозы… – Она заехала противнику в пах, и он отшатнулся. – Имеются также крики и стоны.

– Давай уж нападай!

Робот так и поступил, причем атаковал настолько стремительно, что Ева едва не потеряла равновесие. «Так-то лучше», – подумала она, нанося ответный удар.

Робот блокировал ее удар и, сменив позицию, сдавил рукой шею Евы. Она двинула его локтем в живот и перекинула через плечо, но робот тотчас же поднялся и снова принял боевую стойку. В следующее мгновение его кулак угодил ей в солнечное сплетение, так что у Евы перехватило дыхание. Согнувшись пополам, она ударила противника головой в живот.

Несколько минут спустя в зале появился Рорк. В этот момент его жена, пролетев по воздуху метров пять, снова ринулась в бой. Он прислонился к дверному косяку и стал наблюдать за ходом схватки.

Ева, казалось, не замечала Рорка. Сейчас она не думала ни о чем, кроме боя. Во рту у нее появился металлический привкус крови. Она снова атаковала противника, наносила удар за ударом; в нее словно вселилась первобытная ярость. Робот медленно отступал под ее ударами.

Рорк начал беспокоиться. Ева дышала шумно и прерывисто, но бой не прекращала. Наконец робот опустился на колени, и Ева занесла руку для последнего удара.

– Остановить программу! – приказал Рорк, хватая Еву за локоть. – Так ты его сломаешь, – добавил он. – Не стоит его добивать.

Ева наклонилась, уперлась ладонями в колени и попыталась отдышаться. Сейчас она не испытывала никаких эмоций, кроме желания добить противника.

– Прости, кажется, я увлеклась. – Она взглянула на робота, который так и стоял на коленях – рот приоткрыт, глаза бессмысленные, как у куклы. – Надо его поставить на профилактику.

– Не волнуйся. – Рорк хотел развернуть ее лицом к себе, но она вырвалась и потянулась к полотенцу. – У тебя боевое настроение?

– Я просто хотела сбросить напряжение.

– Возможно, я смогу быть полезным? – усмехнулся он.

Ева отбросила полотенце и почувствовала, что успокаивается. Но тут же вновь навалилась тоска.

– Да что с тобой, Ева? Что случилось?

– Ничего. Просто день был трудный. – Она взяла бутылку минералки. – У Вайнбурга не нашли ничего интересного. Но я так и предполагала. А еще я консультировалась с доктором Мирой. У нее дочь – викканка, представляешь?

«Она расстроена не из-за работы», – понял Рорк.

– Так что же с тобой?

– Разве тебе мало? Понимаешь, раз у Миры дочь викканка, я не могу рассчитывать на то, что получу абсолютно объективную консультацию. Потом еще Пибоди… Она сильно простудилась, у нее голова забита соплями, так что мне приходится все повторять дважды.

«Я слишком много говорю», – подумала Ева. Казалось, слова помимо ее воли срывались с губ.

– Что мне толку от чихающей сопливой помощницы? Да, еще репортеры… Они пронюхали про Вайнбурга и про то, что мы с тобой были на месте преступления. Эти шакалы звонили мне весь день. Всюду утечка информации. Фини вот узнал, что я вела расследование тайком от него.

«А, – подумал Рорк, – вот оно что…»

– Он очень обиделся?

– Как он мог не обидеться? – Голос Евы предательски дрогнул. – Он мне доверял. А я ему солгала.

– Но у тебя не было выбора.

– Выбор есть всегда, – отрезала Ева и швырнула пустую бутылку на пол. – Всегда есть, – повторила она. – И я свой сделала. Я знала, как он относился к Фрэнку и к Алисе, но я все от него скрыла. Исполняла приказ. Делала то, что положено. – Она почувствовала, что не может справиться с душевной болью и тоской. – Фини прав, прав во всем. Я могла, должна была прийти к нему!

– Разве тебя этому учили? Разве он сам учил тебя этому?

– Он меня… сделал, – сказала Ева. – Я очень многим ему обязана. Поэтому я должна была сказать ему, что происходит.

– Нет. – Рорк шагнул к ней, обнял за плечи. – Нет, не должна.

– Должна! – выкрикнула Ева. – Господи, ну почему я этого не сделала?! – И тут ее прорвало. Она закрыла лицо ладонями и разрыдалась. – Боже мой, ну что мне теперь делать?

Рорк склонился над ней. Ева плакала очень редко, и плач ее означал, что она на грани нервного срыва.

– Ему нужно время, Ева. Он же полицейский. И он все поймет. Надо только подождать.

– Нет! – Она вцепилась в его рубашку. – Он так на меня смотрел… Я потеряла его, Рорк! Потеряла! Уж лучше бы меня выгнали из полиции…

Он гладил Еву по спине и думал о том, какие же сильные чувства ее одолевают. Она столько лет держала все в себе, и теперь, когда что-то вырывается наружу, это походит на бурю.

– Черт подери! – выдохнула Ева. Голова у нее раскалывалась, в горле першило. – Терпеть не могу плакать. Все равно не помогает.

– Очень даже помогает. – Он погладил ее по волосам, коснулся пальцем подбородка. – Тебе надо поесть и как следует выспаться, и тогда ты сможешь сделать то, что нужно.

– А что нужно?

– Нужно довести дело до конца и закрыть его. Тогда все неприятности останутся позади.

– Ага. – Она прижала ладони к горящим щекам. – Опять эта проклятая работа…

– Справедливость должна восторжествовать, разве нет?

Она посмотрела на него. Глаза у нее все еще были красными от недавних слез.

– Да, черт подери! Должна.

Есть она не стала, да Рорк ее и не уговаривал. Бывали и в его жизни тяжелые минуты, и он знал, что еда от горя не лечит. Рорк подумал, не уговорить ли ее принять успокоительное, но он знал, что Ева ни за что на это не пойдет. К счастью, она рано отправилась спать, а Рорк извинился и сказал, что ему надо кое-чем заняться в кабинете. На самом деле ему нужно было на пару часов отлучиться, и он решил, что успеет вернуться до того, как она проснется.

У Фини он раньше никогда не бывал. Капитан жил в многоквартирном доме, далеко не новом, но с хорошей охраной. Опасаясь, что Фини откажется с ним разговаривать, Рорк не стал звонить – при помощи отмычки он открыл замок и вошел в подъезд.

В крошечном холле стоял запах какого-то инсектицида, и Рорк решил, что обязательно выяснит, не тараканов ли морили: ведь владельцем здания был он.

Поднявшись на лифте на третий этаж, Рорк заметил, что в коридоре ковер вытерся, и подумал, что пора его заменить. Лампы под потолком светили ярко, стены в доме были толстыми, и поэтому Рорк не слышал, что происходило в квартирах. Впрочем, кое-что все же слышал. Откуда-то доносилась музыка; за одной из дверей смеялись, за другой – заплакал ребенок. «Всюду жизнь идет своим чередом», – подумал Рорк и позвонил в дверь Фини.

Он стоял перед «глазком» и смотрел прямо перед собой. Наконец послышался голос Фини.

– Какого черта вам надо? – проворчал капитан. – Решили понюхать трущобной жизни?

– Мне не кажется, что это здание можно назвать трущобой.

– Ну, по сравнению с дворцом, в котором обитаете вы, все дома – трущобы.

– Вы собираетесь обсуждать разницу в наших жилищных условиях через дверь или все-таки впустите меня?

– Я спросил: что вам надо?

– Вы отлично знаете, зачем я пришел. Неужели у вас не хватает духу встретиться со мной лицом к лицу, а, Фини?

Как и рассчитывал Рорк, это возымело эффект – дверь распахнулась. Фини стоял в проеме, и лицо его пылало праведным гневом.

– Мои дела вас не касаются, черт возьми!

– Ошибаетесь. – Рорк казался абсолютно невозмутимым. – Это меня очень даже касается. Меня – но не ваших соседей.

Фини, стиснув зубы, отступил.

– Ладно, входите. Говорите то, что собирались сказать, и убирайтесь.

– Ваша жена дома? – спросил Рорк, когда Фини с грохотом захлопнул за ним дверь.

– Она пошла к приятельнице. – Фини стоял наклонив голову – ни дать ни взять бык, готовый к бою. – Если хотите подраться – приступайте. С удовольствием набью вам морду.

– Господи, как же вы с Евой похожи, – пробормотал Рорк, покачав головой.

Он прошел в гостиную – довольно уютную, что сразу же отметил. На экране шла компьютерная игра, футбол. Звук был выключен, и мяч в полнейшей тишине летал туда-сюда.

– Какой счет?

– Мои ведут два – один. – Фини поймал себя на том, что вот-вот предложит Рорку пива, и мысленно одернул себя. – Она вам все рассказывала, да? Посвятила во все подробности?

– Заметьте, ей никто не приказывал этого не делать. Она думала, что я ей помогу.

«Этот поможет! – с горечью подумал Фини. – Ее богатенький муженек поможет, а тот, кто был ее учителем, а потом партнером, нет. Тот, кто проработал с ней бок о бок десять лет…»

– Все равно вы штатский, – проворчал капитан. И тут же добавил: – И Фрэнка вы не знали.

– Не знал. Но Ева знала. Она очень переживала.

– Мы работали вместе, я и Фрэнк. Мы дружили семьями. Она не имела никакого права вести это расследование за моей спиной! Вот я и сказал ей все, что думал.

– Я в этом не сомневаюсь. – Рорк, отвернувшись от экрана, взглянул Фини прямо в глаза. – И теперь она места себе не находит.

– Вот и прекрасно, пусть немного помучается.

Фини взял со стола открытую бутылку пива и приложился к ней, хотя и понимал, что горечи в душе пивом не заглушить. Несмотря на то что капитан был вне себя от гнева, он помнил тоску в глазах Евы. Но сейчас велел себе об этом не думать.

– Она оправится и будет продолжать делать свое дело. Но только без меня.

– Я сказал вам, что она места себе не находит, – заметил Рорк. – И это действительно так. Как давно вы ее знаете, Фини? Десять лет, одиннадцать? Часто вы видели, что она не может собраться с силами? Думаю, такие случаи можно по пальцам пересчитать. Так вот, сегодня вечером она была именно в таком состоянии. – Рорк сделал глубокий вдох, понимая, что гнев здесь не поможет. Ни ему, ни Фини. – Вы хотели ее раздавить? Что ж, в этом вы преуспели.

– Я просто сказал, что думаю, вот и все, – пробормотал капитан. Тоскливое чувство вины уже подбиралось к нему. Он со стуком поставил бутылку на стол. – Полицейские всегда стоят горой друг за друга, иначе и быть не может. А она рылась в делах Фрэнка. Она должна была прийти ко мне.

– Вы ее этому учили? – спросил Рорк. – Хотели сделать из нее именно такого полицейского? Разве вы никогда не получали от Уитни приказы, которые вам было неприятно выполнять? – продолжал он, не давая Фини вставить хоть слово. – Не вы страдали от этого?

– Нет, – с горечью в голосе произнес Фини. – Не я. – Он сел, демонстративно включил звук и уставился на экран.

«Упрямый ирландец, сукин сын! – подумал Рорк. – А ведь я уже готов был ему посочувствовать».

– Однажды вы оказали мне услугу, – медленно проговорил он. – Когда я только познакомился с Евой и обидел ее, потому что неправильно понял ситуацию. Тогда вы мне все объяснили. Теперь я хочу оказать вам такую же услугу.

– Я в ваших услугах не нуждаюсь!

– Тем не менее я вам ее окажу. – Рорк уселся в кресло, вытянул ноги и отхлебнул пива из почти опустевшей бутылки. – Что вы знаете о ее отце?

– О ком? – с озадаченным видом спросил Фини, поворачиваясь к Рорку. – Какое это, черт возьми, имеет значение?

– Это имеет значение для каждого, кому она небезразлична! Вы знаете, что он ее бил, истязал, насиловал? Ей было тогда восемь лет.

Фини стиснул зубы и выключил звук. Он знал, что Еву нашли на улице – восьмилетнюю девочку, избитую и изнасилованную. Это было в ее личном деле, а он знакомился с личными делами всех, с кем ему приходилось работать. Но он не знал, кто это сделал. У него имелись подозрения, но точно он не знал.

– Мне очень больно это слышать. Она никогда об этом не рассказывала.

– Она и не помнила этого. Вернее, помнила, но не разрешала себе вспоминать. У нее до сих пор бывают ночные кошмары.

– Зачем вы мне это рассказываете?

– Она бы тоже задала этот вопрос и вряд ли одобрила бы меня. Но я хочу, чтобы вы не забывали: она сама сделала себя тем, чем является сейчас, и вы помогли ей в этом. Она за вас жизнь отдаст, и вам это отлично известно.

Фини пожал плечами.

– Полицейские всегда стоят друг за друга горой. Работа у нас такая.

– Я говорю не о работе. Она вас любит, а этой чести удостоились немногие. Ей трудно бывает выказывать свои чувства. Какая-то частичка ее души всегда ждет предательства, удара исподтишка. Десять лет вы были для нее отцом, Фини. Она не заслужила нового удара.

Рорк встал и, не сказав больше ни слова, вышел.

Оставшись один, Фини долго сидел не шелохнувшись.

Ева проснулась в шесть пятнадцать и зажмурилась от солнечного света – Рорк не любил просыпаться с задернутыми шторами. Ей удавалось задернуть их только в тех случаях, когда она ложилась позже его.

Она чувствовала себя уставшей и разбитой. «Наверное, спала слишком долго», – решила Ева и хотела уже подняться с кровати, но Рорк обнял ее за плечи и потянул обратно.

– Погоди, – произнес он хриплым со сна голосом.

– Я уже проснулась. Хочу начать день пораньше. – Она попыталась вывернуться. – Я провалялась в постели девять часов! Мне вредно столько спать.

Рорк приоткрыл глаза, взглянул на нее и сразу понял, что она не отдохнула.

– Ты же детектив, – сказал он. – Уверяю тебя, если ты как следует поразмыслишь, то сообразишь: в постели не только спят. – Он усмехнулся и прижал ее к себе. – Даю первую подсказку.

Рорк находился в полной боевой готовности и с легкостью вошел в ее влажное лоно.

– Кажется, я уже сообразила, – улыбнулась Ева, подстраиваясь под его ритм.

– Ты вообще на редкость сообразительная. – Рорк легонько коснулся губами ее подбородка. – Обожаю это местечко. И это тоже, – добавил он, и рука его скользнула к ее груди.

Еве стало так легко, так приятно…

– Когда доберешься до того, что тебе не нравится, обязательно сообщи, – снова улыбнулась она и обхватила его плечи обеими руками.

Рорк был такой крепкий, такой теплый; она слышала, как бьется его сердце, и это успокаивало ее. На нее накатывали волны блаженства, ласкающие тело, утешающие…

Оргазм обрушился на нее внезапно. Почувствовав, что и Рорк испытывает то же самое, Ева прижалась щекой к его щеке.

– Ты дал мне сладкий пирожок? – улыбнулась она.

– Хм-м?

– Ну, знаешь, говорят: «Съешь пирожок – и тебе станет лучше». – Она коснулась пальцами его лица. – Ты хотел, чтобы мне стало лучше?

– Конечно. Мне, например, стало. – Он легонько поцеловал ее. – А вообще-то я хотел тебя. Я всегда тебя хочу.

– Как это смешно! Кажется, у мужчины член просыпается раньше, чем мозг.

– Поэтому мы такие, какие есть. – Он усмехнулся и похлопал ее по спине. – Пойдем примем душ. Я тебя угощу еще одним пирожком.

Через полчаса Ева вылезла из-под душа и начала вытираться. «Да, Рорк – мастер своего дела, – подумала она. – Сначала – ленивая разминка, потом целая буря страстей. И все за одно утро!»

Когда он тоже вылез из-под душа, Ева предупреждающе подняла руку.

– Не приближайся ко мне! Если ты до меня дотронешься, буду обороняться. Я серьезно. У меня куча дел.

Напевая что-то себе под нос, Рорк взял полотенце.

– Обожаю заниматься с тобой любовью по утрам. Ты быстро просыпаешься, только если тебе звонят из диспетчерской или если я тебя соблазняю.

– Ничего подобного. Я всегда быстро просыпаюсь. – Она повернулась к зеркалу, пригладила ладонью волосы и, стараясь держаться от Рорка на безопасном расстоянии, потянулась за халатом. – Пойди проверь, какие новости с биржи.

– Непременно, – кивнул Рорк. – Наверное, ты захочешь позавтракать, – добавил он, выходя из ванной. – Я все устрою.

Ева хотела сказать, что не голодна, но тут же сообразила, что, не подкрепившись, не сможет работать в полную силу.

Вернувшись в спальню, она увидела, что Рорк надевает рубашку, не сводя при этом глаз с экрана компьютера. Ева прошла к шкафу и достала серые брюки.

– Прости меня за вчерашнее, – неожиданно сказала она.

Рорк обернулся и удивленно взглянул на нее. Она стояла к нему спиной.

– Ты была сильно расстроена. И у тебя имелись на то основания.

– Во всяком случае, я очень ценю, что ты не дал мне почувствовать себя полной идиоткой.

– А как ты сейчас себя чувствуешь?

Ева пожала плечами.

– У меня куча дел. Куча неотложных дел. Ты знаешь, я подумала… – К этому выводу она пришла еще накануне, перед сном. – Если у меня все получится, Фини, возможно, перестанет меня ненавидеть.

– Он не испытывает к тебе ненависти, Ева. Я уверен. – Она промолчала, и Рорк не стал развивать эту тему. – Я решил, что сегодня утром нам с тобой не помешает яичница с ветчиной.

Но сначала он принес ей кофе и поставил кофейник на столик.

– Яичница с ветчиной никогда не помешает. – Ева заставила себя улыбнуться и включила телевизор, «Канал 75».

На экране появился репортер, сообщавший подробности об убийстве Вайнбурга.

«Несмотря на то что всего в нескольких метрах от места преступления находилась лейтенант Ева Даллас, у полиции нет серьезных версий. Расследование продолжается. Это вторая за несколько дней смерть, связанная странным образом с Евой Даллас. На вопрос, имеют ли эти два происшествия нечто общее, Ева Даллас отвечать отказалась…»

– Да слепой ребенок понял бы, что эти дела связаны! – Ева отодвинула тарелку в сторону. – Эта сука Кросс наверняка сидит сейчас в своем гадюшнике и хохочет.

Она вскочила со стула и принялась шагать из угла в угол. Рорк решил, что это хороший знак: Ева злится – значит, перестала себя жалеть. И он стал намазывать рогалик клубничным джемом.

– Я ее выведу на чистую воду, богом клянусь! Надо только доказать, что Вайнбург был с ней связан. Если мне это удастся, все пойдет как по маслу. Может, ордера на обыск ее дома мне и не дадут, но я из нее все кишки вытяну!

– Очень хорошо, – сказал Рорк, вытирая губы салфеткой. – Я тебе с удовольствием помогу.

Ева продолжала ходить по комнате, что-то бормоча себе под нос, а Рорк подошел к столу и взял какую-то дискету.

– Лейтенант!

– Не мешай мне. Я думаю.

– Тогда не стану нарушать ход твоих мыслей. Я просто хотел сказать, что у меня имеется список членов секты Кросс.

Ева встрепенулась и с изумлением уставилась на Рорка.

– Что?! У тебя есть список членов? Откуда?

– Ты ведь не хочешь знать подробности, правда? – улыбнулся он.

– Нет, не хочу, – поспешно ответила Ева. – Только скажи: Вайнбург в списке значится?

– Конечно.

Улыбка ее была ослепительной.

– Я тебя люблю!

– В этом я не сомневаюсь, – ответил Рорк, протягивая ей дискету.

14

Фини решил сначала поговорить с Уитни. С утра пораньше и с глазу на глаз. «Сколько лет проработали вместе, – думал Фини, подъезжая к двухэтажному особняку в тихом пригороде. – Сколько раз я бывал здесь в гостях…»

Но сейчас, шагая по усыпанной гравием дорожке, ведущей к дому, Фини не был настроен на любезную светскую беседу. Где-то неподалеку без устали лаяла собака. Шелестела листва на деревьях, высаженных вдоль аккуратно подстриженных лужаек, за которыми здешние жители ухаживали с редкостным рвением.

Сам Фини не хотел бы жить в загородном доме – поливать клумбы, стричь газоны, сгребать листья или нанимать кого-то, кто бы этим занимался. Своих детей он воспитывал в городе, а гулять водил в парк. Правда, за это тоже приходилось платить. Фини нервно поежился: эта утренняя благодатная тишина его раздражала.

Дверь ему открыла Анна Уитни, даже в столь ранний час тщательно причесанная, подкрашенная, в элегантном спортивном костюме. Увидев Фини, она приветливо улыбнулась. В глазах ее светилось любопытство, но Анна, как истинная жена полицейского, воздержалась от вопросов.

– Фини! Как я рада вас видеть! Проходите, выпейте с нами кофе. Джек на кухне.

– Простите, что побеспокоил вас, Анна. Мне надо переговорить с майором.

– Да, конечно. Как поживает Шейла? – спросила она, провожая гостя на кухню.

– Спасибо, хорошо.

– В последний раз, когда я ее видела, она выглядела просто изумительно. У нее потрясающий парикмахер. Джек, я привела гостя. – Анна заглянула в кухню и увидела в глазах мужа удивление. Потом Уитни нахмурился, и она поняла, что надо оставить их с Фини наедине. – Поболтайте без меня. У меня сегодня утром дел невпроворот. Фини, передайте Шейле мой нежнейший привет.

– Обязательно. Благодарю. – Он подождал, когда закроется дверь, при этом не сводя с Уитни пристального взгляда. – Черт подери, Джек!

– Это лучше обсудить в моем кабинете, Фини.

– Какая разница? Я хочу поговорить с человеком, которого знаю двадцать пять лет. С человеком, который знал Фрэнка. Почему ты все от меня скрыл? Почему заставил Даллас мне лгать?

– Я принял такое решение. Расследование должно проводиться в режиме строгой секретности.

– А я, значит, болтун?

– Не в этом дело. – Уитни снова нахмурился. – Просто решено не посвящать тебя…

– Мы с Фрэнком вместе растили детей. Алиса была моей крестницей. Пять лет мы с Фрэнком работали в паре. Наши жены – как сестры. Кто ты такой, черт возьми, чтобы решать, должен я знать об этом расследовании или нет?

– Я твой начальник, – ответил Уитни, отодвигая в сторону чашку с еще дымящимся кофе. – Именно те обстоятельства, которые ты только что перечислил, вынудили меня принять такое решение.

– Ты решил сбросить меня со счетов? Но ты же не мог не понимать, что без моего отдела не обойтись! Тебе ведь нужны были компьютерные сведения.

– Это только часть проблемы, – проговорил Уитни. – В его медицинской карте мы не обнаружили многих записей. Например, о сердечных заболеваниях, а также об употреблении наркотиков.

– Значит, Фрэнк не имел никакого отношения к наркотикам.

– Я сказал, что записей не было, а это не одно и то же. Я не мог не вспомнить, что ближайший друг Фрэнка – лучший в городе спец по компьютерам.

Фини с изумлением уставился на Уитни, щеки его побагровели.

– Ты подумал, что их мог уничтожить я?! И велел Даллас меня проверить?

– Нет, я не думал, что ты уничтожил сведения, но подобную возможность не имел права исключать. А кому бы ты поручил это задание? – неожиданно спросил Уитни. – Я знал: лейтенант Даллас все проверит тщательно, более того, она сделает все возможное, чтобы снять подозрения с тебя и Фрэнка. И я знал, что у нее есть… связи. Что она может получить доступ к компьютерной сети.

Фини, не в силах справиться со своими чувствами, отвернулся к окну и уставился на клумбу с яркими осенними цветами.

– Ты поставил ее в мерзкое положение, Джек. Так вот что ты, оказывается, вынужден делать… Ставить своих бойцов под обстрел.

– Порой приходится. – Уитни взъерошил волосы. – Приходится делать то, что необходимо, и жить с этим. Министерство внутренних дел очень интересовалось случившимся. Мне надо было отстоять честное имя Фрэнка и оградить его семью от новых горестей. Даллас – мой лучший офицер. Ты сам ее учил, Фини, и знаешь это не хуже меня.

– Да, я ее учил, – кивнул капитан. На душе у него кошки скребли.

– И как бы ты поступил на моем месте? – спросил Уитни, строго глядя на подчиненного. – Подумай только… Скончался полицейский, про которого известно, что он покупал наркотики у торговца, находящегося под наблюдением полиции. При вскрытии в крови обнаружили наркотики. Ты убежден в том, что он – человек порядочный, поскольку знаешь его с юности. Но Министерству внутренних дел твоей убежденности недостаточно. Ну, как бы ты поступил?

– Не знаю, – покачал головой Фини. – Знаю только, что не желал бы оказаться на вашем месте, майор.

– Пожелать этого может только безумец, – пробормотал Уитни, чувствуя, что начинает успокаиваться. – Даллас сделала все, чтобы отстоять честное имя Фрэнка, а про тебя она уже через сутки сказала, что ты ни в чем не замешан. Она занималась этим меньше недели, но собрала достаточно материала, и мне удалось отделаться от комиссии из министерства. Они были недовольны тем, что Фрэнк вел частное расследование, но давить на нас перестали.

– Прекрасно. – Фини сунул руки в карманы. – И она прекрасный офицер. Господи, как же я ее обидел!

– Ты должен был прийти ко мне, – сказал Уитни, нахмурившись. – Подло было обвинять ее. Она выполняла мой приказ.

– А я воспринял это как личное оскорбление… – Фини вспомнил побледневшее лицо Евы, ее растерянный взгляд. Он уже видел этот взгляд – взгляд жертвы, привыкшей к тому, что ее бьют. – Мне надо перед ней извиниться.

– Кстати, она звонила за несколько минут до твоего прихода. У нее появилась новая версия, над которой она работает дома.

Фини кивнул.

– Я хотел бы отпроситься на часок-другой.

– Не возражаю.

– И я хочу подключиться к расследованию.

– А это пусть решает Даллас, – сказал Уитни, немного подумав. – Расследование поручено ей. И она сама набирает себе команду.

– Подойдите, пожалуйста, к телефону, Пибоди, – сказала Ева, не отрываясь от компьютера.

Просто удивительно, сколько в списке оказалось известных имен. Год назад многие из них были ей незнакомы, но жизнь с Рорком очень расширила круг ее общения.

– Врачи, юристы… – бормотала она. – Боже мой, этот парень у нас однажды ужинал! А с этой дамой, кажется, когда-то спал Рорк. Танцовщица с Бродвея, ноги от ушей растут.

– Звонит Надин Ферст, – сообщила Пибоди, которая никак не могла понять, то ли Ева разговаривает сама с собой, то ли хочет поделиться.

– Отлично. – Ева на всякий случай погасила экран и, повернувшись, взяла трубку. – Ну, Надин, какие новости?

– Главная новость – по-прежнему вы, Даллас. Два трупа! С вами опасно общаться.

– Но вы-то пока живы.

– Пока – да. Я подумала, что вас заинтересует кое-какая информация. Можем договориться о сделке.

– Покажите, что есть у вас, тогда и я кое-что сообщу.

– Как насчет эксклюзивного интервью у вас дома, с рассказом об обоих зарезанных? Для дневных «Новостей».

– Нет уж, только интервью о ходе расследования, в моем кабинете, для вечернего выпуска, – выдвинула свои условия Ева.

– Но первый труп был найден у вас дома!

– Он был найден за стенами дома. И к себе домой я вас не пущу.

Надин вздохнула. Она прекрасно знала, как упряма Ева.

– Мне нужен материал днем.

Ева посмотрела на часы и задумалась.

– Хорошо, приезжайте в участок к половине двенадцатого. Надеюсь, мне удастся освободиться.

– Черт возьми, нам нужно время на подготовку! Что можно успеть за полчаса?

– Для такого профессионала, как вы, Надин, времени вполне достаточно. Но помните: сначала – ваша информация.

– Не сомневаюсь, что она вас заинтересует.

Ева положила трубку и нервно взъерошила волосы.

– Мэвис мне сказала, что вы опять не пошли к парикмахерше, – неожиданно сказала Пибоди.

– Вы общаетесь с Мэвис?

– Я несколько раз ходила на ее выступления. – Пибоди трубно высморкалась. – Мне нравится.

– У меня не было времени на парикмахеров, – пробурчала Ева. – На днях я сама себя подровняла.

– Да, заметно. – Перехватив гневный взгляд Евы, Пибоди с невиннейшим видом улыбнулась. – Вы прекрасно выглядите, лейтенант.

– Идите к черту! – Ева снова включила экран. – Если вы закончили критиковать мой внешний вид, то, может, просмотрите список?

– Кое-кто мне известен, – сказала Пибоди, взглянув на экран через плечо Евы. – Луи Триван, адвокат всех знаменитостей. Помогает им укрываться от налоговой инспекции. Марианна Бингсли, со временем унаследует сеть универмагов, к тому же профессиональная охотница за мужчинами. Карло Манчини, законодатель мод в современной косметологии, его консультации только миллионерам по карману.

– Имена мне известны, Пибоди. Мне нужны конкретные данные – образование, финансовое положение, семейное и так далее. Я хочу знать имена их мужей, жен, детей, клички собачек и кошечек… Я хочу знать, как и когда они попали к Кросс и почему так симпатизируют Сатане!

– На это уйдет несколько дней, – нахмурилась Пибоди, а Ева с тоской подумала о Фини. – Хотя бы на то, чтобы получить данные Интерпола. Конечно, если бы я могла обратиться за помощью в компьютерный отдел, времени бы ушло гораздо меньше. – Пибоди пожала плечами. – Так что, прикажете приступать?

– На нас – дело Вайнбурга, поэтому в первую очередь раскопайте все, что сумеете, по нему. И по Лобару тоже. А потом – по списку, сверху вниз. Я же начну с конца списка. Обращайте внимание на регулярные снятия со счетов крупных сумм. Посмотрим, что найдем, когда встретимся посередине.

Ева задумалась. Она знала, что сведения о финансовом положении секты Селины засекречены – на основании закона о религии. И все-таки есть шанс, что Кросс какие-то суммы хранит на личном счету. Проверить это несложно, но ей необходима уверенность, что полученные сведения точны. А для этого снова требовалась помощь Рорка…

«Надо подождать денек-другой, – решила Ева. – Когда мы поймем, сколько приблизительно денег членов секты оседало у Селины, тогда и проверим ее счет. Правда, будет трудно доказать, что это были деньги, пожертвованные на нужды секты, но попытаться стоит».

– Поскольку теперь установлено, что Вайнбург был связан с сектой Кросс, я могу допросить Селину официально. Давайте-ка вызовем ее, скажем, на одиннадцать пятнадцать.

– У вас в одиннадцать тридцать Надин, – напомнила Пибоди.

– Ага, – улыбнулась Ева. – Вот и хорошо.

– О!..

– Я не могу отвечать за то, что проныра-репортерша случайно узнала, что я допрашиваю Селину Кросс. Надин известно: я веду расследование двух убийств, а выводы она сделает сама.

– И сообщит о них в новостях?

– Может, это напугает кого-нибудь из сатанистов. А испуганные люди становятся очень разговорчивыми. Так что подготовьте информацию, чтобы мне было проще их трясти.

– Лейтенант, я преклоняюсь перед вами!

– Погодите, не хвалите меня раньше времени. Вы работайте за этим компьютером, а я пойду к Рорку. Надо скопировать информацию на дискету. – Ева оглянулась, услышав шум в дверях, и замерла. – Погасить экран, – приказала она, уже готовясь отразить новую атаку Фини.

– Пибоди, – проговорил он, – позвольте мне побеседовать с лейтенантом наедине.

Пибоди встала в ожидании распоряжений Евы.

– Сделайте перерыв, сержант. Выпейте кофе.

– Слушаюсь, лейтенант. – Пибоди вышла, даже кожей ощущая напряженность, повисшую в воздухе.

Ева стояла, не говоря ни слова, и Фини тотчас же понял, что она готова к новому удару. Глаза ее смотрели безо всякого выражения, но рука, упиравшаяся в столешницу, едва заметно дрожала. Ему вдруг стало мучительно стыдно – до чего же он ее довел!

– Твой… Соммерсет сказал, что я могу подняться. – В комнате было довольно тепло, но пальто он не снял. Наоборот, засунул руки поглубже в карманы. – Вот что, Даллас, я вчера сорвался. Мне не следовало так на тебя набрасываться. Ты выполняла свой долг.

Увидев, как дрогнули ее губы, Фини решил, что Ева что-то ответит. Но она не проронила ни слова, и вид у нее был, как у побитой собаки.

«Она места себе не находит, – вспомнил Фини слова Рорка. – Десять лет вы были для нее отцом».

Ну как, черт подери, он должен был поступить? Не мог же он делать вид, что ничего не знает.

– То, что я сказал… Я не должен был так говорить. – Он вытащил руку из кармана и утер пот со лба. – Даллас! Прости меня!

– Ты действительно так думал? – не удержалась Ева.

– Я хотел так думать. Я был ужасно зол. Я знаю, мне нет оправдания, и ты… – Фини дотронулся до ее плеча, она вздрогнула, и он убрал руку. – Ты имеешь полное право больше со мной не общаться. Я не должен был набрасываться на тебя с обвинениями.

– Теперь ты мне не доверяешь? – Ева устыдилась выкатившейся слезинки и провела по щеке рукой.

– Чушь, Даллас, чушь! Нет никого, кому бы я доверял больше, чем тебе. Черт возьми, я перед собственной женой через силу извиняюсь. И вот сейчас я говорю тебе: прости меня, пожалуйста.

Потеряв терпение, Фини схватил ее за руку и развернул к себе лицом. Ева замерла. Слезы стояли в глазах, но, слава богу, по щекам не текли.

– Только давай без женских штучек, Даллас! Крепче, чем я сам себя ругаю, меня никто не обругает. – Он ткнул пальцем себе в подбородок. – Ну, давай! Врежь мне как следует! Я не стану подавать рапорт, что ты напала на старшего по званию.

– Я не хочу тебя бить.

– Черт подери! Подчиняйся приказу! Я приказываю тебе дать мне по физиономии.

Тень улыбки скользнула по ее лицу.

– Только когда ты побреешься. Боюсь поцарапаться о твою щетину.

Фини с облегчением вздохнул.

– А ты стала мягче, Даллас. Наверное, от жизни с этим сукиным сыном.

– Мягче? Да я вчера чуть не забила до смерти робота Рорка. Кстати, замечательная игрушка. Я представила, что это ты…

Фини усмехнулся, вытащил из кармана пакетик с засахаренным миндалем и протянул Еве.

– Детективы-компьютерщики полагаются не на кулаки, а на мозги.

– Ты научил меня пользоваться и тем и другим.

– И выполнять приказы, – добавил он, не сводя с нее взгляда. – Если бы ты об этом забыла, мне было бы за тебя стыдно. Ты делала то, что нужно. Фрэнку, мне, всем… – Он заметил, что глаза ее снова наполняются слезами. – Не смей! – Голос Фини дрожал. – Только без этого! Я тебе приказываю!

Ева утерла нос тыльной стороной ладони.

– А я и не плачу.

Фини немного подождал, пристально глядя на нее, потом кивнул с явным одобрением.

– Молодец. – Он стал теребить в руках пакетик с миндалем. – Ну что, возьмешь меня в команду?

Ева открыла было рот, но тут же снова его закрыла. А Фини хотелось улыбаться. Вот какого полицейского он вырастил! Сдержанного, надежного, упорного.

– Я виделся с Уитни, – сообщил он. – Чуть не съел его с потрохами в его собственной кухне.

– Неужели? – удивилась Ева. – Хотела бы я на это посмотреть.

– Правда, в конце концов я вынужден был с ним согласиться: он поручил это дело лучшему из своих подчиненных. Я знаю, ты из кожи вон лезла, чтобы оправдать Фрэнка. И меня, – добавил он. – И еще знаю, что ты пытаешься выяснить, кто убил его и Алису. – Фини тяжело вздохнул: об этом ему было больно говорить. – Я хочу работать с тобой, Даллас. Мне это просто необходимо. Уитни сказал, что решение за тобой.

У нее тотчас же полегчало на душе. Сразу же. Это было как раз то, что требовалось им обоим.

– Ну, тогда начнем прямо сейчас, – улыбнулась Ева.

Ева так обрадовалась, когда Селина явилась на допрос, что даже не обратила поначалу внимания на весьма существенное обстоятельство – адвокатом Селины оказался Луи Триван. Отпирая дверь комнаты для допросов, она одарила обоих ослепительной улыбкой.

– Мисс Кросс, благодарю вас за то, что согласились нам помочь. Рада видеть вас, мистер Триван.

– Ева…

– Лейтенант Даллас, – мягко поправила она адвоката. – Мы ведь с вами не на вечеринке.

– Вы знакомы? – Селина окинула Еву ледяным взглядом.

– Ваш адвокат часто общается с моим мужем. Я знакома со многими адвокатами, мисс Кросс. И это никак не отражается ни на моей, ни на их работе. Итак, включаем запись.

Ева нажала на кнопку, назвала время, место и участников беседы. Потом зачитала Селине ее права и села за стол.

– Значит, вы решили воспользоваться правом на адвоката, мисс Кросс?

– Естественно. Вы дважды оскорбляли меня, лейтенант Даллас. Я бы не хотела общаться с вами без свидетелей.

– Взаимно, – улыбнулась Ева. – Вы были знакомы с Робертом Матиасом, известным также под именем Лобар?

– Он был Лобаром, – нахмурилась Селина. – Он сам выбрал себе это имя.

– «Был» – весьма значимое слово, поскольку сейчас его тело находится в морге. Как и тело Томаса Вайнбурга. Вы были знакомы с ним?

– Кажется, не имела такого удовольствия.

– Неужели? Очень интересно. А ведь он являлся членом вашей секты.

Селина отмахнулась от Тривана, который хотел что-то шепнуть ей на ухо.

– Я не знаю всех членов своей общины по именам, Даллас. Поскольку… – Селина положила руки на стол. – Поскольку имя нам – легион.

Ева достала из папки фотографии и протянула ей.

– Может быть, это освежит вашу память.

Селина рассматривала снимки, едва заметно улыбаясь.

– Точно сказать не могу. Мы встречаемся во тьме. – Она взглянула на Еву. – Таков обычай.

– А я могу сказать точно. И Вайнбург, и Лобар принадлежали к вашей секте, и в обоих случаях убийство было совершено ножом, который используется в ваших обрядах.

– Вы имеете в виду атам? Но не только мы пользуемся атамом. Мне кажется, что после зверских убийств членов нашей секты полиция должна была бы нас охранять, а не преследовать. По-моему, совершенно очевидно, что кто-то поставил перед собой цель нас уничтожить.

– Неужели вы нуждаетесь в охране полиции? Я думала, вас охраняет нечто другое. Разве ваш господин не оберегает своих верных слуг?

– Этим замечанием вы лишь выказали свое невежество.

– А вы – тем, что взяли в любовники восемнадцатилетнего недоумка. Вы и с Вайнбургом спали?

– Я же сказала, что не уверена, была ли с ним знакома. Но если была, то, скорее всего, спала.

– Селина! – прервал ее Триван. – Лейтенант, вы пытаетесь запутать моего клиента. Она ведь заявила, что не уверена, была ли знакома с погибшим.

– Она его знала. Вы оба его знали. И подозревали, что он был информатором. – Ева наклонилась к Селине. – Вы беспокоились о том, много ли он мне рассказал? Поэтому убили его? Вы установили за ним слежку? – Она бросила взгляд на Тривана. – Или вы следите за всеми своими адептами?

Селина презрительно скривила губы.

– Для того чтобы что-то знать, мне вовсе не нужно ни за кем следить.

– Ах да, ведь вы все видите в магическом дыму, совсем забыла! Вайнбург рисковал, явившись на прощание с покойной. Как вы думаете, почему он хотел посмотреть на Алису? Он был с вами в ту ночь, когда ее насиловала вся община? И получил свою долю?

– Алиса была новообращенной. А такие всегда исполнены энтузиазма.

– Она была запутавшейся девочкой. Вам нравится совращать молодых, правда? Они гораздо занятнее, чем старые дураки вроде Вайнбурга. Люди вроде Вайнбурга и вашего уважаемого адвоката нужны для денег и для прикрытия. А юнцы вроде Алисы – они такие нежные, такие соблазнительные.

Селина бросила на Еву испепеляющий взгляд.

– Ее не надо было соблазнять, Даллас. Она сама пришла ко мне. И получила то, что хотела.

– Теперь она мертва. Три смерти подряд. Думаю, ваши люди начали нервничать. – Ева с усмешкой посмотрела на Тривана.

– Мученичество существует испокон веков, Даллас. Людей всегда убивали за веру. И все же вера выжила. И мы выживем. Победа останется за нами.

Ева достала еще одну фотографию и швырнула ее на стол.

– Он не выжил.

Это был Лобар, привязанный к деревянной конструкции. На горле его зияла рана.

Ева следила за реакцией Тривана. Глаза его наполнились ужасом, он заморгал, побледнел, дыхание стало прерывистым.

– Лобар не выжил, – повторила Ева. – Не так ли, Селина?

– Его смерть символична. Он не будет забыт.

– Ну что ж… Скажите, у вас имеется атам?

– Разумеется. У меня их несколько.

– Таких, как этот?

Ева достала еще одну фотографию, на сей раз ножа, который убийцы всадили в чресла Лобара. На лезвии остались запекшиеся кровавые подтеки.

– У меня несколько атамов, – повторила Селина. – Есть и очень похожие. Но именно этот атам я не узнаю.

– В крови Лобара были обнаружены следы галлюциногенов. Во время своих церемоний вы употребляете наркотики?

– Только травы и некоторые лекарства. Все – разрешенные.

– Не все. То, что обнаружили в организме Лобара, не значится в списке разрешенных препаратов.

– Я не могу отвечать за поступки других людей.

– Он был с вами в ночь своей гибели. Он употреблял какие-нибудь наркотики?

– Он пил вино во время церемонии. Если он и принимал что-то еще, мне об этом ничего не известно.

– Вас в свое время задерживали за торговлю наркотиками.

– Я заплатила все долги перед так называемым обществом. Сейчас у вас на меня ничего нет, лейтенант.

– У меня есть три трупа. Они на вашей совести. И еще – погибший полицейский, он тоже на вас. Скоро я загоню вас в угол, Селина.

– Лучше держитесь от меня подальше!

– Вот как? Что же произойдет в противном случае?

– Вы знаете, что такое боль, Даллас? – проговорила Селина хрипловатым голосом. – Знаете, что такое боль, которая разъедает кишки? Тогда начинаешь молить о пощаде, об избавлении, но оно не приходит, и боль превращается в агонию. Впрочем, в агонии есть свое наслаждение… Когда же боль становится нестерпимой, кажется, будь у тебя в руке нож, сама бы перерезала себе глотку. И все это я могу вам предложить. Я могу предложить вам море боли!

Ева криво усмехнулась.

– Это уже похоже на угрозу офицеру полиции. За это вы можете угодить за решетку, где и просидите, пока ваш адвокат вас не вытащит.

– Сука! – Селина пришла в ярость оттого, что ее так легко поймали. Она вскочила на ноги. – Вы не имеете права задерживать меня за это!

– Ошибаетесь, имею. Мисс Кросс, вы арестованы за угрозу физической расправой полицейскому.

Селина неожиданно метнулась к Еве и впилась ей в горло своими длиннющими ногтями. Ева почувствовала запах собственной крови и с такой силой ударила Селину локтем в челюсть, что у той закатились глаза.

– Кажется, к обвинению можно добавить сопротивление при аресте. Вам, адвокат, в ближайшие несколько часов придется потрудиться.

Но Триван, казалось, ничего не замечал. Он не отрываясь смотрел на фотографии погибших. В эту минуту дверь распахнулась, и в комнату в сопровождении полицейского вошел Фини.

– Уведите ее, – указала Ева на Селину. – Угрозы в адрес офицера полиции и сопротивление при аресте.

Селина не сводила с Евы злобного взгляда. Когда же полицейский повел ее в коридор, она начала что-то говорить, скорее даже напевать, при этом то и дело оглядываясь на Еву.

Ева провела рукой по шее и с отвращением посмотрела на перепачканные кровью пальцы.

– Ты понял, что она говорит?

Фини вытащил из кармана платок и протянул ей.

– Похоже на латынь. Я учил латынь в детстве. Мама все надеялась, что я стану священником.

– Может, нам удастся что-то разобрать, прослушав запись? Черт, больно! Допрос закончен, – проговорила она в микрофон, сообщив дату и время. – Триван, вы хотите со мной поговорить?

– Что? – Он вздрогнул и покачал головой. – Я хотел бы встретиться с моей клиенткой как можно скорее. С этими обвинениями вам не удастся задержать ее надолго.

– Думаю, удастся, – сказала Ева, разглядывая свои окровавленные пальцы. – Посмотрите внимательно, Луи, – добавила она, протягивая ему руку. – В следующий раз это может быть ваша кровь.

Триван был бледен как смерть.

– Мне надо встретиться с клиенткой! – повторил он и поспешно вышел из кабинета.

– Эта женщина сумасшедшая, – заметил Фини.

– Может, сообщишь мне что-нибудь, чего я не знаю?

Фини пожал плечами.

– Она ненавидит тебя всей душой. Впрочем, тебе и это известно. По-моему, она тебя прокляла.

– Что?!

– Прокляла. – Он подмигнул ей. – Когда начнутся корчи, сразу сообщи. Кажется, тебе удалось ее зацепить.

– Боюсь, что нет, – буркнула Ева. – Но я делаю главную ставку на адвоката. Кстати, надо приставить к нему человека, Фини. Я не хотела бы, чтобы он умер до того, как расколется. Он так странно смотрел на фотографию Лобара. Был в шоке, это ясно, но, кроме того, кажется, пытался что-то вспомнить. Нет, его нам терять нельзя. – Она взглянула на часы и довольно хмыкнула. – Как раз успеваю на встречу с Надин.

– Тебе надо что-то сделать с шеей.

– Потом.

Ева вышла из кабинета и быстро зашагала по коридору. Надин обязательно обратит внимание на боевое ранение. И всевидящее око камеры – тоже.

– Что, черт возьми, с вами стряслось?! – воскликнула Надин, которая уже полчаса нервно расхаживала по кабинету.

– Небольшой инцидент во время допроса.

– Вы едва успели, Даллас. До эфира две минуты. Времени вас загримировать нет.

– Отлично, пусть все будет как есть.

– Дать свет, включить микрофоны! – приказала Надин оператору, после чего достала пудреницу, провела по лицу пуховкой и села. – Похоже, это была дама, – заметила она. – Четыре царапины – как от ногтей.

– Ага. – Ева приложила к шее уже испачканный кровью платок. – Любопытные могут навести справки о заключенных под стражу.

– Наверное, так они и поступят, – усмехнулась сообразительная Надин. – А с волосами вы так ничего и не сделали. Такие же, как и при нашей последней встрече.

– Я их подровняла.

– Я хотела сказать, ничего конструктивного. Эфир через тридцать секунд. Стивен, ты готов?

Оператор показал большой палец.

– Свежая кровь смотрится отлично. Пикантная деталь.

– Спасибо. – Ева села, закинув ногу на ногу. – Только недолго, Надин. Кстати, я еще не видела вашего материала.

– Даю предварительные сведения. Как вы думаете, кто из местных белых магов является сыном Дэвида Бейнза Конроя, знаменитого серийного убийцы, пять раз приговоренного к пожизненному заключению, которое он и отбывает в строгой изоляции в колонии «Омега»?

– Из белых магов? Но откуда же мне…

– Пять секунд. – Надин, довольная тем, что ей удалось заинтриговать Еву, ласково улыбнулась. – Четыре, три… – «Два» и «один» она уже показывала на пальцах, держа руку так, чтобы она не попала в кадр. Репортаж она начала, придав лицу скорбное выражение. – Добрый день. Надин Ферст проводит эксклюзивное интервью с лейтенантом Евой Даллас. Мы находимся в ее кабинете…

Ева была готова к вопросам. Стиль Надин она знала отлично, а об информации, которой та ее огорошила за пять секунд до эфира, решила пока не думать. Отвечала Ева коротко и осторожно, не сомневаясь, что и так с каждой секундой интервью рейтинг новостей «Канала 75» ползет вверх.

– Мы считаем, что все эти дела связаны между собой. Хотя на местах преступлений были оставлены различные орудия убийства, они имеют много общего.

– Вы можете описать орудия убийства?

– На этот вопрос я отвечать не стану.

– Это были ножи?

– Во всяком случае, острые предметы. Я не имею права отвечать подробнее: это может помешать ходу расследования.

– Расскажите, пожалуйста, о второй жертве. Он был убит, когда вы его преследовали. Что побудило вас преследовать его?

К этому вопросу Ева была готова и решила ответить с максимальной для себя выгодой.

– Томас Вайнбург дал понять, что располагает информацией, которая может помочь следствию.

– Что это была за информация?

Ева смотрела прямо в камеру.

– Я не имею права сообщать вам это. Скажу только, что мы с ним беседовали, а потом он вдруг занервничал и побежал. Я пыталась его догнать.

– И его убили?

– Да. Убежать он не смог.

Директор программы подал знак Надин – время передачи заканчивалось. Когда интервью было завершено и оператор покинул кабинет, они наконец остались вдвоем.

– Ну, так что же? – Ева внимательно посмотрела на Надин. – Я жду.

– Ладно, не буду больше испытывать ваше терпение. Этого человека зовут Чарлз Форт, а здесь его называют Чез. Двенадцать лет назад, когда его отца осудили за убийство пятерых человек, он взял девичью фамилию своей матери. Говорят, что Конрой убил еще нескольких человек, но это доказать не удалось, так как тела найдены не были.

– Дело Конроя мне известно. Я только не знала, что у него есть ребенок.

– Это держалось в секрете. Закон о защите прав личности. Семья к этому не имела никакого отношения. Мать развелась с Бейнзом и сменила место жительства за несколько лет до того, как его поймали. Парню тогда было шестнадцать, а когда отца приговорили – двадцать один. У меня имеются сведения, что он посещал все заседания суда.

Ева вспомнила невысокого молодого человека, которого видела на похоронах рядом с Исидой. Сын чудовища… Интересно, многое ли передается генетически? Она вспомнила о своем собственном отце и внутренне содрогнулась.

– Благодарю вас. Если эта информация окажется полезной, считайте, что я ваша должница.

– Учтите, у меня масса сведений о сектах, существующих в нашем городе. Ничего драматичного, но, возможно, вам пригодится. Скажите, если вы допрашивали человека, который явно готов перегрызть вам глотку, значит ли это, что у вас есть подозреваемый?

Ева внимательно разглядывала свои ногти. Пожалуй, кое-кто сказал бы, что ей не помешает сделать маникюр…

– На этот вопрос ответить не могу. Кстати, Надин, я надеюсь, вы знаете, что в камерах предварительного заключения запрещено снимать?

– Какая жалость! Спасибо за интервью, Даллас. Я вам еще позвоню.

– Звоните.

Ева проводила взглядом Надин, которая наверняка отправилась на разведку. Кажется, имя Селины Кросс прозвучит-таки в конце дневных «Новостей»…

«Неплохое выдалось утро», – подумала Ева. Открыв ящик стала, она принялась искать пластырь.

15

Пока компьютер искал сведения о Дэвиде Бейнзе Конрое, Ева решила позвонить Рорку.

– Домой я не успею. Ты не мог бы заглянуть сюда часам к шести? Мы бы поехали на собрание ведьм вместе. Черт, где же этот пластырь? – вырвалось у нее невольно.

Рорк был явно озадачен.

– Ты ищешь пластырь? Зачем?

– Да вот… шею заклеить. Так ты заедешь? Говори скорее, я очень занята.

– Шею?! Что с твоей шеей?

Ева коснулась царапин. Пластыря она так и не нашла.

– Допрашивала подозреваемую. Разошлись во мнениях. Но я победила.

– Естественно. Само собой, лейтенант. Я постараюсь быть в шесть тридцать. Перекусим по дороге.

– Хорошо, договорились. Подожди! Не вздумай приезжать на лимузине.

– В шесть тридцать, – усмехнулся он.

– Рорк, я серьезно! Не… – Он положил трубку. – Черт возьми! – Ева вздохнула и повернулась к компьютеру.

«Да, здесь информации предостаточно», – подумала она, взглянув на сведения о Дэвиде Бейнзе Конрое.

Разведен. Один ребенок, Чарлз, родился 22 января 1965 года, по суду оставлен с матерью, Элен Форт.

«Разумеется, – подумала Ева. – Серийным убийцам не оставляют малолетних детей».

Затем последовал список предъявленных обвинений и приговоров.

Обвинен и осужден за убийство первой степени, изнасилование трупа и расчленение тела Дорин Харден, мулатки двадцати трех лет. Приговорен к пожизненному заключению. Приговор обжалованию не подлежит.

Обвинен и осужден за убийство первой степени, изнасилование и расчленение тела Эммы Танген, негритянки двадцати пяти лет. Приговорен к пожизненному заключению. Приговор обжалованию не подлежит.

Обвинен и осужден за убийство первой степени, содомию, изнасилование и расчленение тела Лоуэлла Макбрайда, белого, восемнадцати лет. Приговорен к пожизненному заключению. Приговор обжалованию не подлежит.

Обвинен и осужден за убийство первой степени, изнасилование и расчленение тела Дарлы Фитц, мулатки двадцати трех лет. Приговорен к пожизненному заключению. Приговор обжалованию не подлежит.

Обвинен и осужден за убийство первой степени, содомию, изнасилование и расчленение тела Мартина Савоя, мулата двадцати лет. Приговорен к пожизненному заключению. Приговор обжалованию не подлежит.

В настоящее время отбывает наказание в колонии «Омега».

Подозревался в совершении двенадцати других убийств, нераскрытых. Обвинения не предъявлены за недостатком доказательств. Список лиц, ведших расследования, прилагается.

Ева просмотрела список.

– А этот Конрой любил путешествовать, – пробормотала она, убедившись, что делами занимались детективы из самых разных уголков страны.

О деле Конроя много говорили, когда Ева была еще подростком.

Репортажи из зала суда показывали по телевизору. Она вспомнила плачущих родственников, умолявших Конроя сообщить, где он спрятал тела их детей, сестер, внуков, вспомнила мрачные лица дававших показания полицейских, вспомнила самого Конроя – невозмутимого человека с темными злыми глазами.

Все называли Конроя злодеем, антихристом, словно стараясь отделить его от остального человечества. Но раз он смог зачать ребенка, значит, все-таки был человеком. И теперь его сын оказался в списке подозреваемых…

«А что, если я слишком уж предвзято отнеслась к Селине Кросс? – подумала Ева. – По идее, сын Конроя должен стремиться к мести – и к власти. А колдовство как раз и дает власть. Одну из жертв он точно знал. А двое других были зарезаны ножом. Конрой когда-то отлично орудовал ножом…»

Она вдруг вспомнила, что Конрой называл себя «орудием в руках божьих». Точно, это была его любимая фраза.

Ева затребовала аудиозапись.

«Я есть сила над вами. – Голос у Конроя был глубокий и мелодичный, дикция – безукоризненная. Ева подумала, что у сына голос тоже харизматический. – Я есть орудие в руках господа мести и боли. И то, что я совершаю во имя его, выше вашего разумения. Трепещите предо мной, ибо я неистребим! Имя мне – легион».

– Имя тебе – дерьмо, – хмыкнула Ева. – Легион… Селина Кросс тоже употребляла это слово. Интересно, увлекался ли Конрой сатанизмом? Или колдовством? Не потому ли его сына потянуло туда же?

Она затребовала сведения о Чарлзе Форте, сыне Дэвида Бейнза Конроя, и внимательно прочла все, что выдал компьютер. Мать увезла сына в Нью-Йорк, и, чтобы посещать судебные заседания, ему постоянно приходилось ездить на старое место жительства. Мать, скорее всего, была против, но он настоял на своем. Из колледжа ушел во втором семестре. Изучал фармакологию. Очень интересно! Имеет лицензию на работу с лекарственными препаратами. Довольно часто переезжал с места на место. Как папочка. Потом опять поселился в Нью-Йорке. Является совладельцем «Пути души». В брак не вступал, детей не имеет, к уголовной ответственности не привлекался.

Ева в задумчивости провела ладонью по царапинам на шее и запросила сведения о состоянии здоровья.

Чарлз Форт: в пять лет перелом руки. В шесть лет легкое сотрясение мозга, кровоподтеки на теле. В семь лет ожог руки второй степени. В семь лет сотрясение мозга, перелом голени.

Этот список продолжался и дальше. Было абсолютно ясно, что мальчик подвергался жестокому обращению – скорее всего, со стороны отца.

Но почему, черт возьми, не было заведено уголовное дело?

Лечение проводилось в различных больницах по всей стране на протяжении десяти лет. Сведений о запросах Центра защиты детей не имеется.

– Идиоты. Идиоты! – Ева закрыла лицо ладонями, потом начала массировать лоб. Ужасно разболелась голова.

Она запросила сведения об оказании психиатрической помощи.

Добровольно обратился в клинику Миллера для амбулаторного лечения. Лечащим врачом был Эрнест Ренфрю. Сведения закодированы.

«Ну ладно, и так достаточно», – решила Ева. Она сохранила данные в файле «Чарлз Форт», сохранила дополнительные сведения в файле «Конрой», после чего завершила работу.

В кабинет заглянул Фини.

– Кросс только что выпустили, – сообщил он.

– Увы, все хорошее длится недолго.

– Кто-нибудь осмотрел твои царапины?

– Потом. Слушай, у тебя есть свободная минутка?

– Конечно.

– Тебе знакомо имя Дэвид Бейнз Конрой?

Фини присвистнул и присел на край стола.

– Дела давно минувших дней. Сволочь параноидальная. Убивал, а потом расчленял и хранил части тела в переносном холодильнике. Разъезжал по стране в фургоне. Проповедовал.

– Проповедовал?

– Ну, не совсем. Корчил из себя антихриста. Нес всякую чушь об анархии, о дозволенности плотских наслаждений, об открытии врат ада… Жертв своих находил на дорогах; по крайней мере трое из них занимались проституцией. Шлюхи всегда были легкой добычей для психов.

– Но его признали вменяемым, – заметила Ева.

– Да, он успешно прошел тестирование. По закону вышло, что он нормальный. На самом же деле – клинический случай.

– У него ведь была семья…

– Да, вроде бы. – Фини стал вспоминать подробности. – Я тогда еще работал в отделе по расследованию убийств. В наших краях он ничего не совершал, но все полицейские страны следили за этим делом. Точно, у него была жена. Такая маленькая тихая женщина. Она от него ушла еще до того, как его поймали. И был сын. Странный такой парнишка…

– Почему?

– У него были отцовские глаза. Я еще подумал тогда, что однажды, возможно, нам придется ловить его. Вполне мог пойти по стопам отца. Но о нем, насколько я знаю, никто больше ничего не слышал. Сама понимаешь, закон об охране прав личности и так далее.

– До сих пор никто не слышал… – Ева взглянула Фини прямо в глаза. – Сегодня вечером я встречаюсь с сыном Конроя. На шабаше ведьм.

Рорк приехал на лимузине. Ева не сомневалась, что он именно так и поступит – ей назло. Она бы и разозлилась, если бы в салоне ее не ожидал настоящий итальянский ужин.

Ева набросилась на лазанью, но, когда Рорк налил ей бургундского, покачала головой.

– Я на службе, – сказала она с набитым ртом.

– Ну а я нет. – Рорк сделал большой глоток. – Почему ты ничего с этим не сделала? – спросил он, указав на царапины.

– Времени не было.

– Да, знаешь, я просмотрел запись твоей встречи с Надин и был очень удивлен тому, что ты согласилась с ней встретиться.

– Мы заключили сделку, и я получила кое-что взамен. – Нажав на кнопку, она опустила экран между задним и передним сиденьями. – Об этом я бы хотела рассказать тебе прямо сейчас.

Ева ела глянцевые оливки, разложенные на подносе с закусками, и рассказывала ему о том, что узнала днем.

– Так что теперь надо уделить этому Чезу особое внимание, – закончила она свой рассказ.

– Из-за грехов отца?

– Иногда это оказывается важным.

Рорк несколько секунд молчал. Им обоим было неприятно думать об этом.

– Вам, конечно, лучше знать, лейтенант… Но не могли ли эти обстоятельства заставить его избрать жизнь прямо противоположную?

Ева пожала плечами.

– Он знал Алису, он разбирается в фармакологии. В крови Фрэнка обнаружены лекарственные препараты, а у Алисы были галлюцинации. Две другие жертвы убиты по некоему обряду. Я не могу игнорировать факты.

– Мне он показался весьма миролюбивым человеком, – заметил Рорк.

Ева внимательно оглядела блюдо с закусками и остановила свой выбор на маринованном перце.

– Знаешь, как-то раз мне пришлось иметь дело со старушкой, с виду очень доброй бабушкой. Она давала приют бездомным кошкам и пекла печенье для соседских ребятишек. Выращивала дома герань. – Ева, войдя во вкус, взяла еще один перчик. – А потом заманила шестерых деток к себе домой и скормила их внутренности кошечкам.

– Занимательная история, – кивнул Рорк. – Намек понят.

Он сунул руку в карман, достал амулет, подаренный ему Исидой, и надел на шею Евы.

– А это зачем?

– Тебе он идет больше, чем мне.

– Так ты, оказывается, суеверен? – усмехнулась Ева.

– Вовсе нет, – солгал он и начал расстегивать пуговицы на ее рубашке.

– Эй, что это ты делаешь?

– Приятно провожу время. – Руки его, проворные и умелые, уже добрались до ее груди. – Нам ехать не меньше часа.

– Я не собираюсь заниматься сексом на заднем сиденье лимузина! – возмутилась она. – Это…

– Это восхитительно! – Рорк приник к ее груди губами.

Когда лимузин свернул на узкую проселочную дорогу, Ева лежала на сиденье, приятно утомленная и расслабленная. Вдоль дороги росли деревья, небо было усеяно звездами, воздух казался сине-черным. Внезапно она заметила в темноте два горящих желтых глаза, и чей-то силуэт, похожий на лисий, метнулся в лес у дороги. Еве стало не по себе.

– Фини и Пибоди следуют за нами?

– Хм-м-м. – Рорк обернулся. – Кажется, да. А ты наизнанку рубашку надела, – усмехнулся он.

– Черт! – Ева стащила с себя рубашку и вывернула. – Прекрати так нагло улыбаться! Я просто сделала вид, что мне понравилось.

– Ева, дорогая! – Он поднес ее руку к губам, почтительно поцеловал. – Ты слишком хороша для меня.

– Не могу не согласиться. – Она сняла амулет и надела ему на шею. – Ты поноси. – И, не давая ему возразить, добавила: – Пожалуйста!

– Ты же в это не веришь.

– Не верю, – подтвердила Ева. – Но ты, кажется, веришь. Кстати, твой водитель знает, куда ехать?

– Исида ему объяснила. – Он взглянул на часы. – По моим подсчетам, мы почти у цели.

– Похоже, что во всей округе нет ни души. – Она выглянула в окно. – Темнота и деревья, больше ничего. Даже не верится, что мы всего в двух часах езды от Нью-Йорка.

– Ты убежденная урбанистка.

– А ты нет?

Рорк пожал плечами.

– Иногда приятно выбраться за город. В тишине хорошо отдыхается.

– А я за городом всегда начинаю нервничать. – Они свернули на другую дорогу. – Все кажется таким одинаковым… В этом нет… действия! – сформулировала она свою мысль. – Зато зайди в Централ-парк – сразу наткнешься либо на наркомана, либо на шлюху, либо на парочку извращенцев.

Она взглянула на Рорка и увидела, что он смеется.

– Что это ты?

– Жизнь с тобой так… разнообразна.

– Можно подумать, что до меня она у тебя была однообразной, – хмыкнула Ева. – Впрочем, вино, женщины и деньги – наверное, это ужасно скучно.

– Да, тоска была зеленая, – сказал он со вздохом. – Я бы так и угасал, если бы ты в свое время не решила повесить на меня парочку убийств.

– Да, тебе тогда повезло. – Ева заметила мелькнувший за деревьями свет. – Слава богу! Кажется, мы у цели.

– Постарайся поменьше иронизировать, – посоветовал Рорк. – Чтобы не обидеть хозяев.

– Я вовсе не собираюсь иронизировать, – соврала Ева, уже настроившаяся на приятную беседу. – Я хочу получить побольше впечатлений. Меня интересует не только Форт, но и все остальные. Если ты кого-нибудь узнаешь, скажи мне.

Она вытащила из сумки какую-то коробочку и сунула ее в карман.

– Портативный магнитофон? – удивился Рорк. – Это, во-первых, противозаконно, а во-вторых – просто невежливо.

– Не понимаю, о чем ты говоришь.

– И кроме того, это просто ни к чему, – добавил он и нажал на кнопочку в корпусе своих часов. – Этот гораздо мощнее. Уж мне ты можешь поверить: обе модели производятся моей фирмой. – Машина остановилась у какой-то поляны. – Кажется, мы приехали.

Исиду Ева увидела сразу же. Ее невозможно было не заметить: белый балахон, казалось, сиял во тьме. Волосы Исиды были распущены, на лбу красовалась широкая золотистая лента, усыпанная разноцветными каменьями. Она была босиком.

– Будьте благословенны! – воскликнула Исида. Изрядно Еву смутив, она расцеловала ее в обе щеки, затем таким же образом поприветствовала Рорка и снова повернулась к Еве. – Вы ранены? – Ева не успела ответить, как Исида коснулась пальцами ее царапин. – Это яд!

– Яд?! – Ева представила себе ногти Селины, опущенные в какое-то зловонное месиво.

– Да, но не в физическом, а в духовном смысле. Я чувствую присутствие Селины. – Не спуская глаз с Евы, Исида положила руку ей на плечо. – Так не пойдет. Мириам, прошу тебя встретить наших гостей, – сказала она невысокой смуглой девушке и кивнула на подъехавшую машину, в которой сидели Фини и Пибоди. – Чез займется вашей раной.

– Благодарю, не стоит. Утром я зайду к врачу.

– Думаю, в этом не будет необходимости. Прошу вас, следуйте за мной.

Исида провела гостей по лужайке. Ева увидела круг, по периметру которого горели белые свечи. У круга стояли какие-то люди и беседовали словно на загородном приеме. Всего их было человек двадцать, в возрасте от восемнадцати до восьмидесяти. На лужайке стояли портативные холодильники, откуда все доставали напитки. Разговаривали они негромко, время от времени кто-то смеялся.

Чез сидел за небольшим складным столиком. На нем был синий комбинезон и синие же туфли. Заметив Евин взгляд, брошенный на стол, он улыбнулся.

– Колдовской инструментарий, – пояснил он.

Красные шнуры, нож с белой рукоятью… «Атам», – подумала Ева. Там же лежали свечи, небольшой медный гонг, хлыст, серебряный меч, стояли какие-то разноцветные пузырьки, склянки, чаши.

– Очень интересно.

– Это старинный обряд, и предметы, которыми мы пользуемся, тоже старинные. Вы ранены? – Он шагнул к ней и протянул руку, но тут же замер, поскольку Ева бросила на него холодный, предупреждающий взгляд. – Прошу прощения. Вам больно?

– Чез умеет лечить, – улыбнулась Исида. – Сочтите это за демонстрацию его возможностей. Ведь вы хотели нас изучить, не так ли? А на вашем друге – оберег.

Ева, в кармане у которой лежал пистолет, подумала, что и у нее есть свой оберег.

– Ну хорошо, демонстрируйте. – Она подняла подбородок, позволяя Чезу осмотреть царапины.

Пальцы его оказались на удивление нежными и прохладными. Она не сводила с него глаз и заметила, как сосредоточенно он смотрел на рану.

– Вам повезло. Намерение превосходило результат, – сказал он тихо. Голос у него был очень мелодичный. – Вы не могли бы расслабиться? Ведь тело и разум неразрывно связаны. Одно ведет за собой другое, одно другое лечит. Позвольте мне вам помочь.

Ева почувствовала, что на нее волной накатило тепло, оно шло от его пальцев к ее голове, потом разлилось по всему телу. Ей показалось, что ее вот-вот сморит сон. Она вздрогнула и увидела, что он улыбнулся.

– Не бойтесь, я не причиню вам вреда.

Чез взял со стола янтарный флакон, открыл его и налил себе на ладонь какой-то жидкости с цветочным запахом.

– Это бальзам, изготовленный по старинному рецепту. – Чез начал легонько втирать его в царапины, оставленные ногтями Селины. – Он все залечит. Больше болеть не будет.

– Вы хорошо разбираетесь в лекарствах, да?

– Этот бальзам приготовлен на травах. – Он достал из кармана платок и вытер руки. – Но в лекарствах я действительно разбираюсь.

– Я бы хотела поговорить с вами именно об этом. – Ева выдержала небольшую паузу и добавила: – И о вашем отце.

Она заметила, как сузились на мгновение его зрачки, и поняла, что попала в яблочко. И тут между ними встала Исида. Лицо ее пылало гневом.

– Вас сюда пригласили! Это священное место, вы не имеете права…

– Исида! – Чез коснулся ее руки. – У нее свое дело. Как и у каждого из нас. – Он очень серьезно взглянул на Еву. – Да, я поговорю с вами, когда вы пожелаете. Но здесь не место для бесед на подобные темы. Скоро начнется церемония.

– Мы не хотим вам мешать.

– Вам будет удобно встретиться завтра в девять часов в «Пути души»?

– Вполне.

– Очень хорошо.

– Вы всегда за добро платите злом? – шепотом спросила Исида, когда Чез отошел. Потом, горестно покачав головой, она перевела взгляд на Рорка. – Вы приглашены наблюдать за церемонией, и мы надеемся, что вы и ваши спутники отнесетесь к происходящему с должным уважением. Просим вас не входить в магический круг.

Когда она удалилась, Ева сунула руки в карманы.

– Так, теперь на меня злятся две колдуньи…

Оглянувшись, она увидела подошедшую к ней Пибоди.

– Это обряд инициации, – шепнула Пибоди. – Так мне сказал вон тот роскошный колдун в итальянском костюме. – Она кивнула на красавца с бронзовыми волосами, одарившего ее ослепительной улыбкой. – Бог мой, да ради такого можно обратиться в любую веру.

– Держите себя в руках, Пибоди, – нахмурилась Ева.

– Если бы моя матушка знала, где я сегодня, она бы ночь напролет молилась за меня. – Фини улыбнулся. – Престранное местечко, доложу я вам.

Рорк вздохнул и обнял Еву за талию.

– Все одним миром мазаны, – прошептал он.

И тут обряд начался.

Молодая женщина, которую Исида называла Мириам, вышла в круг. Двое мужчин завязали ей глаза. Все, за исключением наблюдающих, уже сбросили одежду; обнаженные тела, казалось, светились в лунном свете. Где-то в лесу перекликались ночные птицы.

Ева нащупала лежавший в кармане пистолет.

Девушку связали красными шнурами, которые Ева уже видела. Когда дело дошло до лодыжек, заговорил Чез:

– Ноги не связаны и не свободны! – В голосе его звенела неподдельная радость.

Ева с любопытством наблюдала за обрядом. Настроение участников церемонии было приподнятым. Высоко в небе плыла луна, серебрившая листву на деревьях. Ухали совы, и от этих странных звуков у Евы почему-то стыла кровь в жилах. Никто, казалось, не обращал внимания на наготу друг друга, никто не бросал на соседа похотливых взглядов, которые были вполне уместны в секс-клубах.

Чез взял атам. Когда он поднес его к сердцу девушки, Ева инстинктивно сжала рукоять пистолета.

– Я знаю два слова, открывающие двери, – любовь и доверие! – произнесла Мириам, голос ее звенел в ночной тиши.

– И те, кто обладает этим, приветствуются с удвоенным радушием, – улыбнулся Чез. – Я дам тебе третье, которое и проведет тебя через эту дверь.

Он передал нож стоявшему рядом человеку и поцеловал Мириам. «Так отец целует дитя», – подумала Ева. Потом Чез обошел вокруг девушки и подтолкнул ее к центру круга. Человек, державший атам, провел им по воздуху, словно замыкая за ними круг.

Чез вел Мириам по кругу, все пели, и каждый раскручивал Мириам, словно собирался играть с ней в жмурки. Трижды прозвонил колокол. Чез опустился на колени, поцеловал ноги девушки, затем ее колени, живот, груди, губы.

«Выглядит даже не эротично, – подумала Ева. – В этом чересчур много любви».

– Ну, как впечатление? – прошептала она, взглянув на Рорка.

– Замечательно. Очень религиозно. – Он накрыл ладонью ее руку, все еще сжимавшую пистолет. – И вполне безобидно. Пожалуй, это эротично, но в самом… благородном смысле слова. Кстати, двоих из присутствующих я узнал.

– Когда все это кончится, скажешь мне.

Обряд продолжался. Ева машинально поднесла руку к шее – и вдруг поняла, что царапины исчезли, кожа снова стала гладкой.

Она опустила руку. В этот момент Чез взглянул на нее и улыбнулся.

16

Когда Ева с Пибоди приехали в «Путь души», магазин был еще закрыт, но Чез поджидал их на тротуаре у двери. Он пил что-то горячее из бумажного стаканчика.

– Доброе утро! – Утро было довольно прохладное, и на щеках у него играл румянец. – Может быть, мы побеседуем не в магазине, а наверху, в квартире?

– А что, полицейские приносят неудачи в торговле? – усмехнулась Ева.

– Нет. Просто через полчаса мы открываемся, и не хочется пугать ранних посетителей. Вам ведь Исида не понадобится?

– Пока нет.

– Ценю вашу деликатность. Извините, не могли бы вы подождать еще минутку? Исида не признает кофе, а я слаб, – добавил он, делая очередной глоток. – Она знает, что я каждое утро предаюсь своей маленькой страсти, но делает вид, что этого не замечает. Смешно, но так нам удобнее.

– Не торопитесь. Вы берете кофе в заведении напротив?

– Оно слишком близко от дома. И, откровенно говоря, кофе там скверный. Неплохой кофе варят вон там, на углу. – Он с удовольствием сделал еще один глоток. – Курить я бросил несколько лет назад, но без чашки кофе обойтись не могу. Вам вчера понравилась наша церемония?

– Было очень интересно, – сдержанно ответила Ева. Утро действительно выдалось довольно прохладное, и она засунула руки поглубже в карманы. Час пик заканчивался, и движение было уже не столь оживленным. – Вам не холодно бегать голышом по лесу?

– Осенью становится холодновато, вы правы. Думаю, мы в этом году больше не будем устраивать службы на свежем воздухе. Но Мириам мечтала пройти обряд посвящения до Самайна.

– До Самайна? – спросила Ева.

– Это праздник, Хэллоуин, – в один голос ответили Чез и Пибоди.

Чез улыбнулся, а Пибоди, смутившись, пробормотала:

– Я немного этим интересуюсь…

– А-а-а, понятно… – Он допил кофе и бросил стаканчик в урну. – Вы простудились, сержант?

– Да, сэр, – ответила Пибоди, с трудом сдержавшись, чтобы не чихнуть.

– У меня есть кое-что… Вам поможет. Кстати, одна из женщин нашей общины вас узнала, лейтенант. Она сказала, что недавно гадала вам по руке. В день гибели Алисы.

– Да, помню.

– Кассандра – опытная гадалка, – сказал Чез и повел их вверх по лестнице. – Она винит себя за то, что не была достаточно внимательна, что не сообщила вам об опасности, грозившей Алисе. Она считает, что сейчас опасность грозит вам. – Он оглянулся на Еву. – Кассандра надеется, что вы носите камень, который она вам дала.

– Не помню, куда его положила, – пробормотала Ева.

Чез вздохнул и покачал головой.

– Как ваша шея?

– Как новенькая.

– Да, даже следов не видно.

– И так быстро все прошло… Чем вы меня намазали?

Чез, к удивлению Евы, ответил не без юмора:

– В состав входят язык летучей мыши и глаз гадюки. – Он открыл дверь, и тут же зазвенели колокольцы. – Чувствуйте себя как дома. Я приготовлю вам чай. Вы, наверное, замерзли.

– Не беспокойтесь.

– Никакого беспокойства. Одну минуту.

Он вышел, и Ева стала осматривать его жилище.

Квартира оказалась весьма необычной. Очевидно, многие из вещей, продававшихся внизу, перекочевали сюда. На овальном столе лежали массивные кристаллы, в углу стояла медная ваза с цветами. На стене, над огромным синим диваном, висел великолепный гобелен, на котором были изображены мужчины и женщины, луна, солнце и крепость с языками пламени, вырывавшимися из бойниц.

– Большой аркан, – пояснила Пибоди, когда Ева подошла поближе, чтобы рассмотреть гобелен. Она оглушительно чихнула и полезла за носовым платком. – Похоже, это старинная вещь.

– Наверное, дорогая, – решила Ева.

Повсюду стояли вырезанные из камня статуэтки – волшебники, драконы, собаки о двух головах, женщины с крыльями. На другой стене висел еще один гобелен с какими-то яркими непонятными знаками.

– Это из «Евангелия из Келлса». – Заметив удивленный взгляд Евы, Пибоди пожала плечами. – Моя мама любит вышивать такое на подушках и покрывалах. Они хорошо смотрятся… Вообще, здесь очень мило. – Пибоди была рада, что у нее не бегают по спине мурашки, как в доме у Селины. – Эксцентрично, но мило.

– Наверное, у них неплохо идет торговля, если они могут позволить себе держать дома антиквариат, – заметила Ева.

– Торговля идет довольно бойко, – сказал Чез, вошедший с подносом, на котором стояли керамический чайник и чашки. – Кроме того, у меня имелись личные сбережения.

– Наследство?

– Нет. – Он поставил поднос на круглый столик. – Накопил. Инженерам-химикам неплохо платят.

– Но вы, кажется, решили вместо химии заняться торговлей?

– Да, решил, – ответил он. – Работа не давала мне удовлетворения. Жизнь вообще не приносила мне счастья.

– Психотерапия не помогла?

Чез снова посмотрел ей прямо в глаза.

– Но и не помешала. Прошу вас, садитесь. Я готов ответить на ваши вопросы.

– Чез, она не имеет права заставлять тебя. Ты вовсе не должен все снова вспоминать, – сказала неслышно вошедшая Исида. На сей раз на ней было свободное платье цвета грозовых туч. – Закон стоит на страже твоих прав.

– Я расследую убийство, – возразила Ева. – И имею право потребовать, чтобы на мои вопросы отвечали. Но Чез, естественно, может воспользоваться услугами адвоката.

– Не адвокат ему нужен, а мир и покой, – нахмурилась Исида.

Чез взял ее руки в свои, поднес к губам, а потом прижался к ним щекой.

– Не беспокойся, у меня в душе мир, – сказал он. – У меня есть ты. Не волнуйся так. Тебе пора идти вниз открывать магазин, а мне надо пройти через это.

– Позволь мне остаться!

Чез покачал головой, и Ева, увидев взгляды, которыми они обменялись, была поражена. Чувствовалось, что эти люди не просто находятся в близких отношениях, но любят друг друга – любят нежно и преданно.

– Тебе достаточно позвать меня, – сказала Исида. – Только пожелай – и я появлюсь.

– Знаю.

Он потрепал ее по плечу и легонько подтолкнул к двери. Исида бросила на Еву взгляд, в котором ясно читалась с трудом сдерживаемая ярость, и удалилась.

– Едва ли я выжил бы без нее, – сказал Чез, глядя вслед Исиде. – Вы сильная женщина, лейтенант. Вам, очевидно, трудно представить, что бывает такая нужда в другом человеке, такая зависимость…

Ева подумала, что раньше, возможно, она бы с этим согласилась. Теперь – вряд ли.

– Я бы хотела записать нашу беседу, мистер Форт.

– Да, конечно.

Чез сел и, пока Пибоди доставала магнитофон, налил в чашки чаю. Ева произнесла все полагающиеся в начале допроса фразы, которые он выслушал, не поднимая глаз.

– Вы поняли, каковы ваши права и обязанности?

– Да. Вы пьете сладкий чай?

Она подозрительно взглянула на чашки. Странный запах…

– Да, спасибо.

– Вам я положил немного меда, сержант. – Чез улыбнулся Пибоди. – И… кое-что еще. Думаю, вам поможет.

– Пахнет замечательно! – Пибоди осторожно пригубила из чашки и улыбнулась.

– Когда вы в последний раз виделись с отцом? – спросила Ева.

Чез, которого этот вопрос застиг врасплох, тотчас же поднял голову. Рука его, державшая чашку, дрогнула.

– В тот день, когда объявили приговор. Я находился в зале суда и видел, как его уводили. Он не имеет права на свидания.

– И как вы отнеслись к произошедшему?

– Мне было стыдно. Но я почувствовал облегчение. И еще – отчаянную тоску, вернее – просто отчаяние. Это же был мой отец! – Чез отставил чашку. – Я ненавидел его всей душой.

– Потому что он убийца?

– Потому что он был моим отцом. Я очень обидел мать тем, что решил присутствовать на суде. Но она не могла остановить меня. Она и его не могла остановить. Хотя в какой-то момент она от него ушла – взяла меня и ушла, что оказалось полной неожиданностью для всех. – Чез некоторое время молчал, напряженно глядя прямо перед собой. – Мать я тоже долго ненавидел. А ненависть меняет человека, не так ли, лейтенант? Уродует его душу.

– С вами это произошло?

– Почти произошло. У нас был несчастливый дом. Но разве можно было ожидать чего-то иного? Ведь главным в доме был мой отец. Вы подозреваете, что я похож на него?

Чез говорил ровным голосом, но взгляд выдавал его чувства. «Во время допроса очень важно смотреть в глаза, – подумала Ева. – Слова часто ничего не значат».

– А это не так? – спросила она.

– «Кровь скажет». Кажется, так у Шекспира? – Чез ненадолго задумался. – С этим ведь живет каждый ребенок. Независимо от того, кто его родители, он боится: что скажет кровь?

Ева тоже жила с этим и тоже боялась. Но она боролась, не позволяя этому себя сломить.

– Насколько сильное влияние отец оказывал на вашу жизнь?

– Чрезвычайно сильное. Вы умеете вести расследование, лейтенант, и я уверен, что вы просмотрели все дела внимательно. Вы наверняка поняли, что он был харизматической личностью. Страшным человеком. Человеком, поставившим себя выше всех законов. В подобной непробиваемой наглости даже есть какая-то привлекательность…

– Да, для некоторых зло привлекательно.

– Совершенно верно. – Чез усмехнулся. – Вы это прекрасно понимаете, поскольку вынуждены постоянно сталкиваться с этим. Мой отец был человеком, с которым невозможно бороться – ни на физическом, ни на психологическом уровне. Он был сильным. Очень сильным.

Чез прикрыл на мгновение глаза, вызывая в памяти то, что так старался забыть.

– Я боялся, что могу стать таким же, и даже подумывал о том, чтобы отказаться от самого ценного дара – от собственной жизни.

– Вы пытались покончить с собой?

– До попыток дело не доходило. Но я об этом думал. Впервые – когда мне было десять лет… – Он отхлебнул чаю, пытаясь успокоиться. – Вы можете представить себе десятилетнего ребенка, думающего о самоубийстве?

Ева могла себе такое представить. Когда она сама замышляла самоубийство, ей было и того меньше.

– Он издевался над вами?

– Издевался? Можно сказать и так. Он бил меня. Причем делал это не в гневе. Просто неожиданно поднимал руку и наносил удар с равнодушием человека, пришибающего муху.

Чез сжал руку в кулак и с трудом заставил себя разжать пальцы.

– Он нападал… как акула – молча, в полной тишине. Всегда – без предупреждения. Моя жизнь целиком зависела от того, что ему взбредет в голову. Мне кажется, я уже побывал в аду.

– И никто вам не помог? Никто не пытался вмешаться?

– Мы никогда не жили в одном месте подолгу. Нам не разрешалось заводить знакомства. Он избивал меня, а потом сам отвозил в больницу. Заботливый отец.

– И вы никому ничего не рассказывали?

– Он был моим отцом, и это была моя жизнь. – Чез поднял руки и уронил их на колени. – Кому я мог об этом рассказать?

Ева тоже никому не рассказывала – считала, что невозможно говорить о таких вещах.

– Долгое время я ему свято верил – тому, что это справедливо и что если я кому-то расскажу, то наказание будет ужасным. Мне было тринадцать, когда он впервые меня изнасиловал. Он сказал мне, что таков обряд, ритуал посвящения. Секс – это жизнь, необходимо смириться. Он сказал, что его долг и право поставить меня на этот путь. Связал мне руки. Я плакал.

Чез взял чайник и налил себе еще чаю.

– Не знаю даже, можно ли назвать это изнасилованием. Ведь я не сопротивлялся. Просто тихонько плакал и покорялся его воле.

– Это было изнасилование, – тихо проговорила Пибоди.

– Не знаю… – Чез понял, что не может пить чай, который только что налил. – Я никому не говорил об этом. Даже когда его посадили за решетку, я ничего не рассказал полиции: просто не верил, что им удастся долго продержать его в тюрьме. Он был слишком силен и могуществен, и кровь на его руках только придавала ему силы. Странно, но моя мать бежала, забрав меня с собой, именно из-за секса. Не из-за насилия, не из-за того, что он ломал руки маленькому мальчику, не из-за смертей, в которых он был повинен. Это случилось после того, как она увидела его, склонившегося надо мной, стоявшим на коленях. Он ее не видел, а я видел. Я видел ее лицо, когда она зашла в комнату. Она оставила меня там, дала ему закончить то, что он начал, но ночью, когда он ушел, мы бежали.

– Но она и тогда не обратилась в полицию?

– Нет. – Чез взглянул на Еву. – Я знаю, о чем вы думаете. Что, если бы она все рассказала, многие жизни были бы спасены. Но страх – очень сильное чувство. Она хотела лишь одного – выжить. Когда начался суд, я ходил на заседания каждый день. И был уверен, что очень скоро он каким-то образом исчезнет из зала суда. Даже когда сказали, что его посадят в тюрьму, я не верил. Ну а потом сменил имя, попытался жить нормальной жизнью. Стал заниматься тем, что было мне интересно, к чему меня влекло. Но я не позволял себе с кем-либо сближаться. Во мне жила неутолимая ярость. Я мог взглянуть на человека и возненавидеть его только потому, что он казался счастливым. Или грустным. Я ненавидел людей за их безоблачное существование! И так же, как отец, не мог подолгу жить на одном месте. Когда я понял, что снова думаю о самоубийстве – причем думаю спокойно, серьезно, – я испугался и стал искать помощи у психиатров.

Он наконец снова улыбнулся.

– Тогда я не догадывался, что я сделал первый шаг к новой жизни. Я сумел понять, что ни в чем не виноват, сумел простить мать. Но ярость все еще жила во мне, таилась в глубине души. И тогда я встретился с Исидой.

– Потому что заинтересовались оккультизмом? – подсказала Ева.

– Потому что начал изучать его. Это входило в программу психотерапии. – Чез задумался и покачал головой. – Вы не представляете, каким я был в то время злым и грубым. Любая религия казалась мне отвратительной, я ненавидел все то, во что верила Исида. А она была так прекрасна, так светла… И я ненавидел ее за это! Однажды она уговорила меня прийти на службу, посмотреть на то, что вы видели вчера вечером. Я считал себя ученым. И решил, что пойду туда, чтобы доказать, что все это – лишь замшелые слова, повторяемые легковерными дураками. Так же как и то, что исповедовал мой отец, – лишь оправдание желания причинять боль и властвовать.

– И вы пошли туда?

– Да. Я стоял в стороне и молча злился. Я ненавидел присутствующих за их простоту и преданность. Ведь такие же взгляды были у людей, собиравшихся послушать моего отца. Я не хотел иметь ничего общего ни с ними, ни с их верой, но что-то влекло меня туда снова и снова. Трижды я возвращался туда и наблюдал за происходившим, и тогда-то я, сам того еще не зная, начал выздоравливать. В ночь весеннего равноденствия Исида пригласила меня к себе домой. Когда мы остались вдвоем, она сказала, что узнала меня. Меня охватила паника: я так старался похоронить все, что было связано с отцом. Правда, она сказала, что имеет в виду прошлую жизнь, но по ее глазам я понял: она все знает. Она знала, кто я и откуда. И сказала, что у меня дар врачевания, но что я открою его в себе, как только вылечусь сам. А потом она соблазнила меня.

Чез рассмеялся, тепло и искренне.

– Представьте, как я был удивлен, когда эта красавица повела меня в спальню! Я шел за ней, как щенок, снедаемый одновременно желанием и страхом. Она была моей первой женщиной. И единственной. В ночь весеннего равноденствия ярость, с которой я жил, начала уходить.

Чез снова задумался и некоторое время молчал.

– В какой-то момент я понял, что она любит меня. И это чудо заставило меня поверить в другие чудеса. Я стал викканином, вошел в общину. Научился лечить себя и других. Единственный человек, которому я когда-либо причинял вред, это я сам. Но я лучше, чем Исида, обладающая даром прозрения, понимаю искушения – такие, как насилие, себялюбие, власть…

Ева чувствовала, что верит ему. Но в его прошлом так много совпадало с тем, что выпало ей, что она боялась доверять своей интуиции.

– Вы приложили немало усилий, чтобы скрыть, кто ваш отец, – заметила она.

– А вы бы как поступили?

– Алиса знала, кто вы?

– О нет. Алиса была сама невинность, и в ее жизни не было Дэвида Бейнза Конроя. Пока она не встретила Селину Кросс.

– Но Кросс умна и мстительна. Как вы думаете, если бы она узнала вашу тайну, то могла бы, используя Алису, вас шантажировать? Если бы члены вашей общины знали вашу историю, стали бы они вам доверять?

– Поскольку это никогда не проверялось, ответа у меня нет. Естественно, я предпочел бы не распространяться о своем прошлом.

– В ночь, когда была убита Алиса, вы были здесь? Вдвоем с Исидой?

– Да. И были здесь же, вдвоем, в ночь, когда убили Лобара. Вам также известно, где я находился во время последнего убийства. И еще одно, – улыбнулся он. – Я не сомневаюсь, что ради меня Исида может солгать. Но я знаю совершенно точно: хоть она и может жить с сыном убийцы, она никогда не стала бы жить с убийцей. Это противоречит ее естеству.

– Она вас любит?

– Да.

– А вы любите ее…

– Да. – Внезапно в глазах его промелькнул ужас. – Неужели вы можете подозревать Исиду? Вы же знаете, как она любила Алису, заботилась о ней, как мать о своем ребенке. Она никому не может причинить зла.

– Мистер Форт, зло может причинить любой, – твердо сказала Ева.

– Вы по-прежнему думаете, что он в этом замешан? – спросила Пибоди, когда они спускались по лестнице.

– Я обязана смотреть правде в глаза. В его семье бывали случаи неадекватного поведения. Он отлично знает химию, прекрасно разбирается в галлюциногенах и травах. У него нет алиби. Он был знаком с Алисой довольно близко. Если бы она узнала тайну, которую он хранил столько лет, это могло бы причинить общине непоправимый вред.

Ева остановилась и принялась барабанить пальцами по перилам.

– У Чеза достаточно оснований ненавидеть Селину Кросс и ее приспешников; возможно, он стремится наказать их. Стремится, поскольку не может наказать отца. Он находился рядом с Вайнбургом перед тем, как тот побежал; Чез мог побежать в обход и убить его. Итак, мотивы и возможности имеются, а также есть основания предполагать в нем склонность к насилию.

– У него было кошмарное детство, но он сумел стать порядочным человеком, – возразила Пибоди. – Вы не можете осуждать его за то, что совершил его отец.

Ева смотрела в пустоту, пытаясь отогнать от себя собственных демонов.

– Я не осуждаю его, Пибоди. Я просто рассматриваю все возможности. – Ева повернулась к подчиненной. – Вот о чем подумайте. Если бы Алиса знала о прошлом Чеза и рассказала бы все Фрэнку, он бы потребовал, чтобы она немедленно прекратила всякое общение с этими людьми. И он, скорее всего, встретился бы с Фортом и пригрозил бы: мол, если тот не оставит в покое Алису, он раскроет его тайну. Когда арестовали Конроя, Фрэнк работал в отделе по расследованию убийств, а память у него была уникальная.

– Да, но…

– Меня беспокоит еще одно. Незадолго до гибели Алиса переехала в свою квартиру. Она продолжала работать у Исиды, но больше не жила здесь. Почему она уехала отсюда, если была так напугана?

– Не знаю, – вынуждена была ответить Пибоди.

– Ее мы спросить, увы, не можем. – Ева взглянула в окно и увидела у своей машины знакомую фигуру. – Черт возьми!

Она помчалась вниз, прямо к Джеми.

– Ну-ка отойди немедленно! Это машина полиции!

– Это не машина, а развалюха, – поправил он, усмехнувшись. – Город отдает своим защитникам лучшее дерьмо со своих помоек! Мне кажется, детектив вашего уровня заслуживает чего-нибудь получше.

– Когда я в следующий раз буду общаться с начальником полиции, я сообщу ему твое мнение. Что ты здесь делаешь?

– Просто гуляю. – Он снова усмехнулся. – Да, спасибо за парня, которого вы ко мне приставили. Он очень хорош. – Джеми сунул руки в карманы. – Но я лучше.

– Почему ты не в школе?

– Лейтенант, не трудитесь сообщать об этом в комиссию по делам несовершеннолетних. Сегодня суббота.

Черт, ну когда она научится следить за календарем?

– А почему же ты тогда не шастаешь вместе со своими приятелями по торговым центрам?

– Терпеть не могу торговых центров. Все это – вчерашний день. Кстати, я видел вас по ящику.

– Хочешь попросить автограф?

– Если вы поставите его на чеке. – Он взглянул на магазин. – А колдунья сегодня очень активна. Что, распродажу решила устроить?

Ева оглянулась и заметила входивших в магазин посетителей.

– Ты видел ее раньше?

– Да, несколько раз, когда следил за Алисой.

– Что-нибудь интересное замечал?

– Не-а. Здесь все всегда ходят одетыми. – Он скорчил уморительную рожу. – Но надежды я не теряю. Я читал кое-что про виккан и знаю, что вообще-то они любят бегать нагишом. Да, чуть не забыл: как-то раз видел, как эта Исида вышвырнула одного мужика из магазина.

– Неужели? – Это Еву заинтересовало. – За что?

– Понятия не имею, но разозлилась она страшно. Сначала они ругались, и я думал, она его в порошок сотрет. Особенно после того, как он на нее накинулся.

– А он накинулся?

– Ага. Я даже подумал, не прийти ли ей на помощь, хоть она была его раза в полтора выше. Все равно – нельзя на женщин нападать. Но она ему что-то сказала – и он сразу ретировался. Выскочил как ошпаренный.

– Как он выглядел?

– Тощий такой, невысокий. Не на много лет старше меня. Волосы длинные, темные. Лицо узкое, рот клыкастый. Глаза красные. Был в черной коже, без рубашки. На руках – татуировки, но я их не разглядел – далеко было. – Джеми одарил Еву улыбкой. – Он вам кого-то напоминает, да? Когда он выбежал из магазина, вид у него был не такой боевой.

«Лобар», – догадалась Ева и обменялась взглядами с Пибоди. Мальчишка описал его очень подробно, почти профессионально.

– А когда это было?

– За день… – Голос у него дрогнул, и он откашлялся. – За день до смерти Алисы.

– А что Исида делала, когда Лобар ушел?

– Она куда-то позвонила. Минут через пять появился тот тип, который с ней живет. Они о чем-то поговорили, она повесила табличку «Закрыто», и они ушли в заднюю комнату. Зря ко мне не обратились, – добавил он. – Я бы мог сесть кожаному на хвост.

– Пора тебе прекращать следить за людьми, Джеми. Им это обычно не нравится.

– Люди, за которыми я слежу, меня не видят. Я чисто работаю.

– Ты думал, что и взломщик из тебя отличный, – напомнила парню Ева и заметила, что он покраснел.

– Это было совсем другое! Слушайте, тот мужик, которого зарезали в гараже, он же был на прощании с Алисой? Это наверняка связано с ней и с этим ублюдком Лобаром! По-моему, я имею право знать правду.

– Ты требуешь от меня отчета о ходе расследования?

– Ага. – Он посмотрел куда-то вверх, на небо. – Так как продвигается расследование?

– Продвигается как надо, – ответила Ева. – А теперь исчезни.

– Я имею право знать! – настаивал он. – Я родственник жертвы.

– Ты внук полицейского, – напомнила ему Ева. – И ты отлично знаешь, что я тебе ничего не скажу. Кроме того, ты несовершеннолетний. Я не обязана перед тобой отчитываться. Иди поиграй, мальчик, не то я велю Пибоди задержать тебя.

Джеми стиснул зубы.

– Я не ребенок! И учтите, если вы не сможете справиться с убийцей Алисы, этим займусь я!

Ева схватила его за рукав.

– Послушай, парень, не переходи границы, – сказала она тихо, глядя ему прямо в глаза. – Ты хочешь справедливости? Ты ее получишь. Я восстановлю справедливость. А если ты хочешь мести, я посажу тебя за решетку. Вспомни, чему посвятил свою жизнь Фрэнк, вспомни, кем была Алиса, и подумай хорошенько. А теперь убирайся.

– Я их любил. – Джеми вырвался, но Ева успела заметить блеснувшие в его глазах слезы. – Идите к черту с вашей справедливостью! Идите вы все к черту!

Он бросился бежать, и она не стала его удерживать. Ругался он как взрослый, а слезы – детские.

– Мальчишка очень переживает, – прошептала Пибоди.

– Знаю. – «Можно подумать, что я не переживаю», – добавила Ева про себя. – Проследите за ним, хорошо? Просто чтобы удостовериться, что с ним ничего не случилось. Минут тридцать, пока он не успокоится. Потом свяжитесь со мной по рации. Я подъеду и вас заберу.

– Вы хотите поговорить с Исидой?

– Ага. Надо выяснить, о чем они с Лобаром беседовали. Да, Пибоди, будьте очень внимательны. Джеми паренек сообразительный. Если он вычислил человека Рорка, то может вычислить и вас.

– Думаю, несколько кварталов я его проведу, – усмехнулась Пибоди.

Поручив Джеми заботам своей помощницы, Ева отправилась в «Путь души». Там пахло ладаном и горячим воском. Лучи октябрьского солнца играли на гранях кристаллов.

Взгляд, которым встретила ее Исида, нельзя было назвать приветливым.

– Вы уже побеседовали с Чезом, лейтенант?

– Да. И хотела бы немного поговорить с вами.

Исида повернулась к покупателю, который спросил ее о травяном сборе, улучшающем память.

– Кипятите пять минут, а потом процедите. Пейте каждый день не меньше недели. Если не поможет, скажите мне. – Она снова повернулась к Еве. – Как видите, время не самое подходящее.

– Я вас не задержу. Мне хотелось бы знать, зачем к вам приходил Лобар за несколько дней до того, как ему перерезали горло.

Ева говорила негромко, но было ясно: без ответа она не уйдет. Говорить здесь или удалиться куда-то – это она предоставляла решать Исиде.

– Не думаю, что я неправильно оценила вас, – тихо проговорила Исида. – Но в последнее время я стала сомневаться в себе. – Она подала знак девушке, которую Ева видела вчера на церемонии. – Пойдемте. Покупателями займется Джейн, но я бы не хотела оставлять ее одну надолго. Она работает в магазине совсем недавно.

– На месте Алисы?

– Места Алисы занять не может никто, – отрезала Исида.

Они зашли в помещение, служившее, очевидно, и складом, и кабинетом. На пластиковых полках были расставлены свечи, банки с травами, бутылочки с разноцветными жидкостями. На небольшом столике стоял компьютер – одна из последних моделей.

– Очень современное оборудование, – заметила Ева.

– Мы не отвергаем достижений науки, лейтенант. Мы адаптируемся к современным условиям и используем то, что нам удобно. Так было всегда. – Она указала Еве на стул с высокой резной спинкой, сама же села в кресло с подлокотниками в форме крыльев. – Вы сказали, что не задержите меня. Но прежде всего я хочу знать: оставите ли вы Чеза в покое?

– Моя задача – раскрыть дело, а не оберегать подозреваемого от неприятностей.

– Как вы можете его подозревать?! – Исида наклонилась к Еве. – Вы же лучше многих понимаете, через что ему пришлось пройти.

– Если его прошлое имеет отношение к настоящему…

– А ваше? – спросила Исида, строго взглянув на собеседницу. – Тот кошмар, который вам пришлось пережить, – это пошло вам во благо или во вред?

– Мое прошлое – мое личное дело, – нахмурилась Ева. – И вам про него ничего не известно.

– То, что я знаю, приходит ко мне как озарение. В некоторых случаях – очень яркое. Я знаю, что вы страдали и были невинны. Так же, как Чез. Я знаю, что в душе вашей остались незаживающие раны, вас порой одолевают сомнения. И его тоже. Я знаю, что вы пытаетесь найти мир в своей душе. – Внезапно голос ее изменился, стал ниже, глаза смотрели куда-то вдаль. – Я вижу комнату… Она маленькая, холодная, горит красная лампа. Избитый, истекающий кровью ребенок забился в угол. Боль невыносимая, нестерпимая. И еще я вижу мужчину. Он весь в крови. Его лицо…

– Прекратите! – Сердце Евы бешено колотилось, ей стало трудно дышать. На мгновение она снова очутилась там, почувствовала себя ребенком, воющим от боли, с руками, залитыми кровью. – Будьте вы прокляты!

– Извините меня. – Исида приложила руку к груди, и рука эта дрожала. – Очень прошу, извините. Я так никогда не делаю. Сейчас я позволила гневу взять верх. – Она прикрыла глаза. – Я очень виновата перед вами.

17

Еве хотелось вскочить со стула и куда-то побежать, хотелось стряхнуть с себя страшные воспоминания. Но она постаралась взять себя в руки.

– Я понимаю, – проговорила она ледяным тоном, – что вы обладаете так называемыми повышенными парапсихологическими способностями. Этот феномен наука изучает. У меня на столе сейчас как раз лежит доклад на эту тему. У вас несомненный талант, Исида. Примите мои поздравления. Только не лезьте ко мне в душу.

– Не буду. – Она смотрела на Еву с искренним состраданием и видела гораздо больше, чем ожидала увидеть. – Я могу лишь вновь принести вам свои извинения. Я виновата, не смогла сдержаться.

– Я понимаю, довольно трудно сдерживать себя, когда злишься, когда тебе угрожают, когда видишь чью-то слабость и можешь ею воспользоваться.

Исида вздохнула. Ее все еще била дрожь – не только от того, что она увидела, но и от того, что сделала.

– Это не мой путь. Это противоречит догматам моей веры. – Она поднесла руки к глазам и потерла пальцами веки. – Я отвечу на ваши вопросы. Вы хотели узнать про Лобара?

– За день до смерти Алисы вас видели вместе в магазине. Вы с ним ссорились?

– Ссорились? – Исида уже взяла себя в руки. – Я бы это так не называла. Да, он был здесь, и мы разговаривали.

– О чем?

– В основном об Алисе. Этот юноша стоял на неверном пути, он был преисполнен сознания собственной значительности. Считал себя могущественным. Но это было не так.

– Алисы здесь не было? Она в тот день не работала?

– Нет. Я посоветовала ей провести некоторое время с семьей, постараться сблизиться с родными. Тем более что умер ее дед. Кстати, именно поэтому я уговорила ее уехать от меня и снять себе квартиру. Я просила ее несколько дней не приходить, а Лобар надеялся найти ее здесь. Думаю, его никто не посылал, он пришел по собственному желанию. Может быть, чтобы самоутвердиться.

– И вы о чем-то спорили?

– Да. Он сказал, что я не смогу ее спрятать, что ей не скрыться. Она якобы нарушила закон – тот закон, которому подчиняется Селина Кросс и иже с нею. Он сказал, что наказанием ей будут мучения и смерть.

– Он угрожал ей, а вы мне ничего про это не рассказали, когда я разговаривала с вами в первый раз!

– Нет, не сказала. Я сочла это поединком воли – его и моей. Ведь Лобар был всего лишь пешкой, я сразу это поняла. Он хотел только рассердить меня, доказать свое превосходство. И для этого в подробностях описывал свое сексуальное общение с Алисой. – Она тяжело вздохнула. – И еще он сказал, что я обещана ему. Что, когда я буду побеждена и моя сила будет сломлена, он первым мной воспользуется. Сообщил, что именно намерен со мной делать, рассказывал, как мне это понравится. И предложил продемонстрировать кое-какие из своих талантов – чтобы я поняла, насколько он лучше как мужчина, чем Чез. Я, разумеется, только посмеялась над ним.

– Он на вас нападал?

– Он меня толкнул, поскольку страшно разозлился. Но я нарочно завела его, чтобы потом воспользоваться этим. Древнее заклинание, – пояснила Исида. – То, что можно назвать зеркальным эффектом. Все, что он пытался наслать на меня – ненависть, злобу, мрак, – все возвращалось к нему, причем с удвоенной силой. – Она едва заметно улыбнулась. – Он испугался и сбежал. И больше не возвращался.

– А вы испугались?

– В каком-то смысле – да.

– И позвали Форта? Зачем?

Исида пожала плечами.

– Он мой друг. У меня от него нет секретов, и я на него полагаюсь.

– Он, наверное, рассердился?

– Нет, – покачала головой Исида. – Скорее был озабочен. Мы начертили магический круг, провели обряд очищения и на этом успокоились. А ведь я должна была понять, что их цель – Алиса! Гордыня мне помешала. Я решила, что они будут бороться со мной и не осмелятся тронуть ее, пока она находится под моей защитой. Именно поэтому я была недостаточно откровенна с вами, Даллас. Если бы гордыня не ослепила меня, Алиса не умерла бы.

«Она действительно чувствует себя виноватой, – думала Ева, отправившись за Пибоди. – А чувство вины может привести к жажде возмездия. Фрэнк и Алиса были убиты совсем не так, как Лобар и Вайнбург. Связь между этими смертями, безусловно, существует, но это отнюдь не означает, что все убийства совершены одной рукой…»

Она решила заехать в участок и дать задание компьютеру рассчитать процент вероятности – тем более что информации уже было вполне достаточно. Если результаты дадут для этого основание, она отправится к Уитни и потребует установить круглосуточное наблюдение за обеими группами подозреваемых.

«И плевать на бюджет!» – думала Ева, лавируя между машинами. При высоком проценте вероятности она имеет право требовать затрат – и времени, и денег. Ей наверняка понадобится подкрепление: Пибоди с Фини не могут установить круглосуточное дежурство вдвоем.

«Еще и за Джеми надо присматривать, – вспомнила она. – Мальчишка того и гляди нарвется на неприятности – слишком уж умен и резв».

На углу Седьмой и Сорок седьмой в машину села Пибоди. Из ближайшей двери доносился рев автоматов с компьютерными играми. Шум превосходил допустимые нормы, но Ева догадалась, что владельцы заведения готовы время от времени платить штраф. Очень уж прибыльное дело – прекрасная приманка для туристов и скучающей публики.

– Он там?

– Да, лейтенант. – Пибоди с надеждой взглянула на облако ароматного пара, витавшее над тележкой с сосисками. Ленч был не за горами, а перспектива столовки в участке ее мало прельщала. – Вы не будете возражать, если я перекушу здесь?

Ева выглянула в окно.

– Я думала, вас мучает только насморк.

– Чувство голода не покидает меня никогда. Да, кстати. – Пибоди втянула носом воздух. – Я чувствую себя гораздо лучше. Чаек помог.

– Ладно, купите себе что-нибудь. Только поскорее. Поедите по дороге.

– Слушаюсь, лейтенант, – бросила Пибоди, вылезая из машины.

– Поторопитесь.

«Наркотики, секс, Сатана, могущество… – думала Ева. – Что это, религиозная война? Испокон веков люди боролись за свои религиозные убеждения насмерть. Зверь борется за свою территорию, человек – тоже. А еще – за страсти, за веру, за власть и черт знает за что еще… Борется – и убивает».

– Взяла по две порции, – сообщила Пибоди, положив картонку с гамбургерами на сиденье. – На всякий случай. Если не соблазнитесь, съем сама. У меня впервые за два дня по-настоящему разыгрался аппетит. – Она впилась зубами в гамбургер. – Надо сказать, мальчишка помотал меня изрядно. Пробежал кварталов десять, потом вскочил в трамвай, потом выскочил и побежал в западном направлении. Да, кстати об аппетите. На Шестой он сожрал два огромных хот-дога и тройную порцию картошки. Потом закусил апельсиновым мороженым, которое я люблю до смерти. А перед тем как отправиться в компьютерный зал, купил здесь три шоколадки.

– Мальчик растет, – заметила Ева. И тут же, увидев просвет между машинами, рванула вперед под возмущенное гудение законопослушных автовладельцев. – Пока он питается всяким дерьмом и играет в компьютерные игры, мы можем спать спокойно.

Джеми сидел в маленьком душном зале и с ехидной усмешкой смотрел на экран портативного компьютера, на котором были отлично видны и Ева, и Пибоди. Микрофоны он установил удачно, так что беседу слышал практически без помех.

«Да, стоило рискнуть», – думал он, время от времени рассеянно нажимая на кнопки игрового автомата. Правда, риск был невелик. Машина оказалась старой развалюхой, а охранная система держалась на соплях. Во всяком случае, такому мастеру, как он, вскрыть ее – раз плюнуть. И установить крошечную камеру слежения…

Даллас не хочет рассказывать, что происходит? Ладно, он сам все узнает. И сам во всем разберется.

Тот, кто убил его сестру, умрет. И умрет очень скоро!

Ева запустила программу, вычислявшую процент вероятности предполагаемого варианта. Вероятность того, что оба дела связаны между собой, оказалась очень высокой: потом речь пошла о возможных исполнителях. Самые высокие проценты оказались у Чарлза Форта, за ним следовала Селина Кросс. Что касается Альбана, то компьютеру не хватало информации.

Ева связалась с Фини.

– Хочу перебросить тебе кое-какие данные. Чтобы ты провел тестирование на вероятность. Посмотри, что тебе удастся сделать.

– А какие результаты тебе нужны? – пошутил Фини.

Она рассмеялась в ответ.

– Высокие. Но верные. Возможно, я что-то упустила.

– Давай перекидывай, я посмотрю.

– Благодарю. Есть еще кое-что. Никак не могу получить информацию об Альбане. Ему сорок с небольшим, что-то обязательно должно быть. Но ни слова об образовании, о семье, нет истории болезни, нет сведений о привлечении к уголовной ответственности. Я думаю, информация была уничтожена.

– Чтобы уничтожить все без остатка, нужно очень постараться. И стоит это недешево.

Ева вспомнила, что в свое время никак не могла добыть сведения о Рорке. Но Рорк – особая статья. Он способен проникнуть в любую базу данных, да и денег у него предостаточно.

– Я подумала… Если кто-то и может хоть что-нибудь выяснить, то это только ты.

– Да, детка, льсти мне побольше, – хохотнул капитан. – Сообщу, как только что-нибудь выясню.

– Спасибо, Фини.

– Это Фини? – Мэвис буквально влетела в кабинет. – Черт, уже отключилась? Я хотела с ним поговорить.

Мэвис, как всегда, была верна себе. Волосы ее были завиты в мелкие кудряшки и на этот раз выкрашены в ослепительно-желтый цвет, что придавало глазам некий люминесцентный блеск. Брюки из чего-то блестящего низко сидели на самых бедрах, выставляя напоказ красный камушек, висевший на пупке. Блузка, если ее можно было так назвать, едва прикрывала грудь, а на плечи Мэвис накинула абсолютно прозрачный плащик.

– Тебя при входе не пытались арестовать?

– Нет, но, кажется, сержант на проходной, увидев меня, кончил. – Мэвис кокетливо взмахнула огромными ярко-зелеными ресницами и грациозно опустилась на стул. – Классный прикид, да? Новая модель Леонардо. Ну, ты готова?

– К чему?

– Мы же собрались в салон, Трина специально выкроила для тебя время. Я тебе дважды оставляла сообщение на автоответчике. – Мэвис прищурилась и внимательно посмотрела на Еву. – Только не говори, что ты их не получала. Наверняка ты их просто стерла.

«Стерла, – вспомнила Ева. – И забыла о них совершенно…»

– Мэвис, у меня нет сейчас времени на парикмахеров.

– У тебя еще не было обеденного перерыва, – сообщила Мэвис. – Я проверила это у сержанта – до того, как он отключился. Так что пока Трина будет тебя стричь, ты успеешь перекусить.

– Но я не желаю стричься!

– Знаешь, если бы ты не пыталась сделать это сама, все было бы не так ужасно. – Мэвис встала и взяла Евину куртку. – Ты уж лучше соглашайся добровольно: я все равно от тебя не отстану. Ведь тебе же положен обеденный перерыв! В час тридцать ты снова будешь на боевом посту.

Ева, сообразив, что проще покориться, накинула куртку.

– Но учти: я согласна только на стрижку. Обещай, что лицо мне никакой гадостью мазать не будут.

– Даллас, расслабься, – велела Мэвис, подталкивая ее к выходу. – Побудь хоть немного нормальной женщиной.

Ева взглянула на часы и тяжко вздохнула.

– Боюсь, я это понимаю немного иначе, чем ты.

Возможно, на Еву так подействовали ароматы лосьонов, кремов и лака – всего того, чем обычно пахнет в косметических салонах, – но, усевшись в высокое кресло, она почувствовала странное воодушевление. Ева сама не понимала, как им удалось уговорить ее раздеться и согласиться на массаж тела и лица, а также на педикюр с маникюром. Слава богу, она нашла в себе силы наотрез отказаться хотя бы от татуировок.

Как бы то ни было, теперь она стала заложницей в руках Трины – та намазала ей голову каким-то липким кремом и ходила вокруг нее, пощелкивая ножницами. Еву так пугала предстоящая процедура, что она предпочла закрыть глаза: все равно отступать уже было поздно.

– Вы себя запустили, – выговаривала ей Трина. – Я же говорила вам, что стричься нужно регулярно. Волосы отрастают, прическа теряет объем. Если бы вы приходили сюда почаще, было бы проще все восстановить.

Ева подумала, что не хочет, чтобы ее восстанавливали, и мечтает лишь о том, чтобы ее оставили в покое. Неожиданно что-то загудело у самых ее глаз, и она испуганно вздрогнула. «Выщипывают брови, – сообразила Ева, тщетно пытаясь успокоиться. – Боже, на кого же я буду похожа?!»

– У меня мало времени. – Она очень старалась, чтобы голос ее звучал твердо. – Я тороплюсь.

– Не мешайте мне. Всякое чудо требует сосредоточенности.

«Чудо! – подумала Ева и закатила глаза. – Кажется, все помешались на чудесах…»

Она попыталась прислушаться к щебету Мэвис, с упоением рассказывавшей о креме, от которого кожа «просто сияла».

– Это прелесть что такое, Трина! Я хочу намазать им все тело. Леонардо с ума сойдет!

– Можно подобрать крем с вкусовыми добавками. Самый модный сейчас – абрикосовый.

«Кремы и лосьоны, – думала Ева. – Кристаллы и зеркала, обряды и ритуалы…» Она приоткрыла глаза и увидела, что Мэвис и Трина склонились над чашей с какой-то золотистой жидкостью. Кудри Трины были выкрашены в лиловый цвет, но все равно они с Мэвис походили сейчас на двух сестер-колдуний.

«Сестры-колдуньи», – мысленно повторила Ева и невольно вздрогнула.

– Даллас! – возмутилась Трина. – Потерпите еще две минуты.

– Мэвис, ты говорила, что когда-то занималась гаданием.

– Еще бы! – Мэвис любовалась своими ярко-желтыми ноготками. – «Мадам Электра все видит, все знает…» А еще был Ариэль, дух с грустными глазами. – Она склонила голову, имитируя грусть. – У меня было штук шесть масок.

– А ты могла бы отличить настоящего колдуна от шарлатана?

– Естественно. С закрытыми глазами.

– Думаю, у тебя здорово получалось, – улыбнулась Ева. – Я тебя в этой роли не видела, но ты прирожденная актриса.

– Ты мне льстишь.

– Нисколько. Слушай, есть одно место, куда мне очень хочется послать именно тебя. Вернее, вас обеих, – сказала Ева, взглянув на Трину.

– Это что, спецзадание?

– Что-то вроде того. Вы могли бы все там разведать. Хорошо было бы разговорить одну продавщицу по имени Джейн. Видишь ли, с полицейскими они болтать не любят…

– А кто любит? – вполне резонно заметила Трина.

– Меня интересуют ваши впечатления, – продолжала Ева. – Сделаете вид, что вам нужны какие-нибудь травы, приворотные зелья, успокоительное…

– Наркотики? – сообразила Мэвис. – Ты думаешь, они ими приторговывают?

– Вполне возможно. Но надо проверить. Если вы придете туда как будто бы с улицы, вам будет легче это понять.

– Знаешь, Мэвис, может получиться забавно, – воодушевилась Трина. – Мы с тобой в роли детективов! Как Шерлок Холмс и доктор Ватсон.

– Замечательно! – откликнулась Мэвис, а Ева снова прикрыла глаза и решила, что еще немного времени в этом салоне – и она окончательно сойдет с ума.

Наверное, все дело в ароматах.

Приехав домой, Ева обнаружила там Мэвис и Трину, которые развлекали Рорка рассказами о своих подвигах. Подхватив на руки кота, Ева шагнула в комнату.

– Я все-таки купила себе этот лосьон, – говорила Трина. – Говорят, он будит в мужчине зверя. – Она сунула флакон Рорку под нос. – Вам нравится?

– Если бы я не был женат на женщине, которая не расстается с оружием… – Он вдруг замолчал и широко улыбнулся: – Добрый вечер, дорогая!

– Можешь закончить свою мысль, – сказала Ева и сунула ему Галахада.

– Я подожду, пока ты не разоружишься.

– Даллас, было так интересно! – Мэвис держала в руке бокал с вином. – Когда приду домой, все-все расскажу Леонардо. Но мы с Триной решили сначала заехать сюда и отчитаться. Посмотри, сколько всего я накупила!

Мэвис начала рыться в пакетах, на которых красовался логотип магазина «Путь души», и Еве с трудом удалось ее остановить.

– Сначала расскажи, покажешь потом. Наверное, я была не в себе, отправляя вас туда. Знаешь, – сказала она, повернувшись к Рорку, – наверное, все дело в запахах, витающих в этих салонах. Люди теряют контроль над собой и позволяют себя стричь, брить, татуировать, прокалывать уши и все остальные места.

– А ты что себе проколола? – спросил Рок с неподдельным интересом.

– Я предлагала ей проколоть соски, – вступила в беседу Трина. – Но она сказала, что арестует меня за издевательство.

– Умница какая, – усмехнулся Рорк. – У моей жены вообще завидное самообладание.

Ева почувствовала, что у нее начинает болеть голова, и налила себе бокал вина.

– Вы там только деньги тратили или все-таки что-то успели выяснить?

– Нам погадали, – сообщила Мэвис. – Оказывается, у меня широкая душа, а моя самовлюбленность компенсируется великодушием.

Ева не удержалась и громко расхохоталась.

– Для того чтобы это сказать, не надо обладать особым даром. У тебя это на лице написано. Ты туда пришла в этом наряде?

– Естественно. Джейн оказалась очень образованной девушкой. Она отлично разбирается в травах. Нам с Триной она показалась искренной.

– Да, – согласилась Трина. – Правда, немного скучновата, но за несколько сеансов я бы привела ее в божеский вид. Ну а богиня… Она безукоризненна!

– Исида? – встрепенулась Ева. – Она была там?

– Она пришла, когда мы разбирались с травами, – сообщила Мэвис. – Я сказала, что мне нужно средство, которое позволило бы мне держаться на сцене более раскованно. Понимаешь, когда придумываешь себе легенду, лучше врать как можно меньше. Тогда все получается замечательно.

– А я искала афродизиаки, – улыбнулась Трина. – То, что может возбудить мужчину. И еще я сказала, что у меня очень нервная работа, что я все время готова сорваться и злюсь на клиентов. Поэтому мне требуется какое-нибудь сильнодействующее успокоительное средство. Я дала понять, что за ценой не постою.

– У них множество всяких снадобий, – продолжала Мэвис. – Но ничего предосудительного. И представь себе, она сказала, что лекарства нам не помогут. Что нам надо подобрать что-то… природное.

– Мы ее уговаривали, показывали наличность, но она ничего не хотела продавать, – вставила Трина.

– А потом она пошла в заднюю комнату и вынесла вот эту смесь. – Мэвис порылась в пакетах и протянула Еве небольшой мешочек. – Сказала, что это она дает мне на пробу, бесплатно, и хочет, чтобы я сообщила, как на меня подействует. Ты можешь послать это на экспертизу, но я думаю, что здесь все в порядке.

– А кто вам гадал?

– Исида. Поначалу она не показалась мне такой уж проницательной, – сообщила Мэвис. – Но потом… Понимаешь, мы ведь все время играли. Я решила представлять из себя такую восторженную дурочку, все время охала и ахала…

Ева взглянула на пакеты.

– Похоже, ты до конца выдержала роль.

– Но мне там правда очень понравилось! И особенно приглянулся тот зеленый шар. Как она его назвала, а, Трина?

– Турма… В общем, что-то такое.

– Турмалин, – подсказал Рорк.

– Точно, турмалин! – воскликнула Мэвис. – Но она сказала, что этот камень успокаивающий, а если мне нужна энергия, то лучше взять другой, оранжевый. Который придает… витальность.

– Он, очевидно, был дороже? – предположила Ева.

– Нет, дешевле. И значительно. А самое забавное… Она сказала, что зеленый мне не подойдет, но у меня есть подруга, у которой сейчас очень напряженная жизнь. Только подруга должна сама выбрать его и сделает это, когда будет готова.

Ева нахмурилась.

– И что было дальше?

– А потом она нам гадала. Высший класс! Сказала, что очень рада нашему приходу, поскольку ей нужна положительная энергия. И не стала брать с нас платы за гадание. Мне она понравилась, Даллас. Она не похожа на шарлатанку.

– Хорошо, спасибо.

Ева подумала, что Исиде удалось заполучить постоянных покупателей. Чистая работа: чтобы покупатели стали постоянными, их надо заманивать.

– Нам пора. – Мэвис встала и начала собирать свои пакеты. – Эту свечу я купила, потому что она якобы настраивает на романтический лад. Посмотрим, так ли это. Ну, до вторника.

– До вторника?

– У нас же вечеринка в честь Хэллоуина! Ты обещала прийти.

– Наверное, я была пьяна.

– Вовсе нет. Мы вас ждем в девять. Все придут. Мне даже Фини удалось уломать. До встречи!

– Вам это будет полезно, – ободрила Еву Трина. – Расслабитесь, придумаете себе какой-нибудь костюм.

– Ну, это вряд ли, – буркнула Ева.

Когда дамы ушли, она некоторое время молча смотрела им вслед, по-прежнему держа в руке мешочек с травами. Потом тяжело вздохнула и положила мешочек на стол.

– Кажется, я зашла в тупик. Я все время ищу где-то не там…

– Но в конце концов ты оказываешься именно там, где нужно. – Рорк обнял ее за плечи. – Так, значит, Исида сказала, что у Мэвиса есть подруга, ведущая очень напряженную жизнь. Интересно, кто бы это мог быть?

– Заткнись!

Он усмехнулся и поцеловал ее в шею.

– Ты замечательно пахнешь.

– Трина меня чем-то вымазала.

– Она успела об этом сообщить. И сказала, что мне должно понравиться. – Он уткнулся носом в ее шею, и Ева расплылась в улыбке. – Еще она сообщила, что очень тщательно занималась твоим телом и особое внимание мне следует обратить на левую ягодицу.

– Знаешь, она пыталась уговорить меня сделать на щеке татуировку – розовый бутон. – Ева вдруг судорожно прижала руки к груди. – Господи! Она же продержала меня на столе добрых десять минут. Неужели…

Рорк ответил совершенно серьезно:

– Что именно она сделала, придется выяснять мне.

18

На ягодице у Евы красовалась татуировка – розовый бутон, – но это, судя по всему, не вызывало восторга у ее обладательницы. Стоя в ванной, она пыталась разглядеть бутон в зеркале.

– Пожалуй, за это ее можно и арестовать, – проговорила Ева с мрачным видом.

– И с какой же формулировкой? – поинтересовался вошедший в ванную Рорк.

– За украшение задней части полицейского без его на то согласия? Или за использование татуировок с особым цинизмом? Ты, кажется, этому радуешься, а? – Ева раздраженно сдернула с крючка халат.

– Ева, дорогая, кажется, ночью я доказал тебе, что полностью разделяю твое негодование. Разве я не пытался съесть эту скабрезную татуировку?

Она с трудом удержалась от смеха.

– Мне срочно необходим раствор, которым это можно смыть!

– Зачем такая спешка? Картинка довольно… милая.

– А что, если мне нужно будет пройти через дезинфекционную камеру? Или придется принимать душ и переодеваться в участке? Ты представляешь, как надо мной все будут издеваться?

Рорк обнял ее, запустив руки под халат.

– Сегодня ты не работаешь.

– Но мне надо поехать проверить свой компьютер. Фини мог переслать на него важную информацию.

– Ничего, проверишь в понедельник. У нас сегодня выходной.

– И чем мы будем заниматься?

Рорк молча улыбнулся и погладил то место, на котором красовался бутон.

– Разве мы это только что не делали? – Ева вдруг почувствовала, что почему-то краснеет.

– Повторить не помешает, – ответил Рорк. – Но можно и чуть позже. Почему бы нам не поваляться у бассейна… где-нибудь на Мартинике? Не волнуйся, собираться не надо, – сказал он, чмокнув ее в губы. – Там понадобится только то, что на тебе.

День на Мартинике Ева провела без одежды, с постоянной улыбкой на лице и с татуировкой на ягодице. Возможно, поэтому в понедельник утром она была немного не в себе.

– У вас усталый вид, лейтенант, – заметила Пибоди, доставая из сумки два горячих пончика. – И где это вы так загорели? Были в солярии?

– Да нет, просто повалялась денек на солнышке.

– Вчера весь день шел дождь.

– Только не там, где была я, – ответила Ева с набитым ртом. – Мне надо разобраться с этим процентом вероятности и доложить майору. Фини кое-что нашел, и я все-таки хочу установить круглосуточное наблюдение за основными подозреваемыми.

– Вот на это, думаю, процент вероятности крайне низок. Сегодня утром пришли сведения о существенном превышении бюджета.

– Да пошли они к черту! Когда возникает такая острая необходимость, не до бюджета. Уитни может обратиться к начальнику полиции или даже к мэру. Речь идет о двух убийствах, журналисты вьются вокруг, как воронье. Нужны люди, чтобы закончить расследование.

– Вы репетируете разговор с майором? – рискнула улыбнуться Пибоди.

– Похоже, что так. – Ева вздохнула и потерла пальцами виски. – Проблема в том, что слишком много людей в этом деле замешано. Нам надо проверить каждого члена этих сект. Более двухсот человек. Положим, половина из них по психологическому портрету и данным не подойдет. Остается сотня. И мы должны проверить алиби каждого.

– Работы дня на три, – согласилась Пибоди. – Даже если майор выделит нам несколько человек и вычеркнет тех подозреваемых, кто явно в этом не замешан.

– Боюсь, таких почти нет. – Ева встала из-за стола. – Один человек не мог притащить к нашему дому тело Лобара. И без машины тут не обойтись.

– Ни у одного из главных подозреваемых нет машины, в которой бы поместились и тело, и деревянная конструкция.

– Может, такая есть у кого-то из общины. Так что придется еще проверять, у кого какие транспортные средства. Если ничего подходящего не найдем, надо будет проверять машины, взятые в аренду или украденные в ночь убийства. К сожалению, есть вероятность, что кто-то просто увел машину со стоянки, а потом поставил на место.

– Но проверять все равно надо?

– Надо. Может, Фини поручит это кому-нибудь из своего отдела. Ладно, вы приступайте к работе, а я иду к майору.

Но уйти Ева не успела: раздался телефонный звонок, и она взяла трубку.

– Даллас слушает.

– Мне необходимо с вами поговорить.

– Луи? – вскинула брови Ева. – Если вы насчет обвинений, предъявленных вашему клиенту, обращайтесь к прокурору.

– Мне необходимо поговорить с вами, – заявил адвокат. – Наедине. И как можно скорее.

Ева взглянула на Пибоди и выразительно приложила палец к губам.

– О чем?

– Я не могу говорить об этом по телефону. Нам необходимо встретиться. Поверьте, необходимо.

– Приезжайте сюда.

– Нет. Они могут за мной следить. Я не знаю, что делать. Я должен соблюдать осторожность.

«Интересно, он заметил наблюдателя, посланного Фини, или у него просто приступ паранойи?» – подумала Ева.

– Кто за вами может следить?

– Нам надо встретиться, – твердил адвокат. – В моем клубе, в «Лакжери», на Парк-авеню. Пятый этаж. Я сообщу ваше имя на входе.

– Хотя бы намекните, о чем речь, Луи. У меня очень много работы.

– Мне кажется… мне кажется, я был свидетелем убийства. Я буду говорить только с вами, Ева. Больше ни с кем. Убедитесь, что за вами не следят, – и торопитесь.

Ева с задумчивым видом положила трубку.

– Да, намек серьезный, Пибоди. По-моему, один сломался. Попробуйте уговорить Фини, чтобы он дал вам человека в помощь.

– Вам нельзя идти туда одной! – воскликнула Пибоди, увидев, что Ева уже схватила сумку.

– С напуганным до смерти адвокатом я как-нибудь справлюсь. У клуба все равно дежурит наш человек. И я не буду отключать рацию. Пока.

– Возвращайтесь поскорее, лейтенант.

На пятом этаже клуба «Лакжери» располагалось двадцать номеров. Члены клуба могли устраивать там не только личные, но и деловые встречи. В каждом из помещений, декорированных в стилях разных эпох, имелось все необходимое оборудование – компьютеры, факсы и прочее.

Луи Триван отдавал предпочтение номеру 5С: ему нравилась изысканная роскошь эпохи Людовика XVI. Он обожал бархат уютных кушеток, тусклую позолоту кресел и столиков, ему нравились тяжелые шторы на окнах, а своих случайных возлюбленных он ублажал на роскошном ложе под балдахином.

Он любил именно эту эпоху – за гедонизм и стремление к земным радостям. Короли правили и жили в свое удовольствие, при них процветали искусства. А что до крестьян, голодавших под стенами роскошных дворцов, то это не что иное, как отраженный в общественной жизни естественный отбор. Избранные всегда живут не так, как толпа.

Живущий в двадцать первом веке в самом сердце Манхэттена, Луи Триван полностью разделял убеждения своих предков.

Однако сейчас он не мог ничем наслаждаться – ходил из угла в угол и пил виски. Страх не покидал его. Ноги подкашивались, сердце билось в груди точно загнанный заяц. Луи был почти уверен, что стал свидетелем убийства. Но все, что он помнил, казалось ему нереальным, походило на какую-то жуткую компьютерную игру.

Потайная комната, дым, гул голосов – и его голос среди них, привкус теплого терпкого вина во рту… Ко всему этому за последние три года Луи успел привыкнуть. Он стал членом этой общины, поскольку верил, что главное в жизни – удовольствие. Кроме того, ему нравились их обряды, нравились балахоны, маски, черные свечи. А секс! Это было просто невероятно!

Но потом Луи стал замечать за собой нечто странное. У него появилась почти маниакальная потребность присутствовать на собраниях, он дрожал в ожидании первого глотка вина, подаваемого во время церемонии. И еще: в памяти начали возникать провалы, а наутро после очередной встречи у него была тяжелая голова и он с трудом мог сосредоточиться.

Недавно Луи обнаружил у себя под ногтями засохшую кровь и не мог вспомнить, что именно произошло.

Но постепенно он начал что-то осознавать. Первая вспышка случилась, когда он смотрел на фотографии, которые показала ему Ева. Вспомнилось нечто, повергшее его в ужас: дым, уходивший вверх, голоса, распевающие гимны, стоны наслаждения, а потом – фонтан крови. Он вспомнил Селину со странной и зловещей улыбкой на лице, нож у нее в руке. Лобар – о господи, это был Лобар! – рухнувший с алтаря с перерезанным горлом.

Убийство… Луи нервно отдернул одну из штор и выглянул на улицу. Да, он стал свидетелем жертвоприношения. Но в жертву был принесен не козел, а человек. Окунал ли он сам пальцы в разверстую рану? Слизывал ли с них свежую кровь? Неужели он мог?

Боже, а что, если были и другие жертвы? Что, если он просто стирал эти воспоминания из памяти?

Луи задернул штору и попытался внушить себе, что он человек цивилизованный. Муж и отец. Уважаемый адвокат. Он не мог стать соучастником убийства!

Налив себе еще виски, Луи взглянул в зеркало в резной золоченой раме. На него смотрел человек, который несколько дней не ел, не спал, не виделся с семьей. Он боялся спать – боялся, что видения, пришедшие во сне, будут еще кошмарнее. Боялся есть, потому что еда могла застрять в глотке. И смертельно боялся за свою семью.

Неожиданно он подумал, что Вайнбург также был на той церемонии, стоял с ним рядом и видел то же, что и он. А теперь Вайнбург мертв. Только у Вайнбурга не было ни жены, ни детей, а у него они есть. Если он пойдет домой, за ним ведь могут прийти туда. За эти несколько дней он начал понимать, что умер бы от стыда, если бы дети узнали, в чем принимал участие их отец. Он должен был защитить и себя, и их. И уверял себя в том, что здесь он в безопасности. Никто не войдет в номер, если он сам не откроет дверь.

Луи утер со лба пот и подумал, что, возможно, преувеличивает опасность. Стресс, усталость, работа вечерами напролет. Возможно, у него просто нервный срыв. Надо показаться врачу.

Ну конечно же! Он обязательно пойдет к врачу. А потом заберет семью и уедет куда-нибудь на несколько недель. Устроит себе небольшие каникулы. И порвет с сектой. Ведь ясно же, что это ему на пользу не идет, а сколько денег уходит на взносы! Он слишком далеко зашел. А виной всему – любопытство и тяга к извращенному сексу. Он чересчур много пил, вот ему и стало казаться невесть что.

Но эта кровь под ногтями…

Луи закрыл лицо руками и постарался дышать ровно. «Все это не важно, – подумал он. – Не надо было звонить Еве. Не надо было паниковать. Она решит, что я сошел с ума. Или, что еще хуже, сочтет меня соучастником… В конце концов, Селина – моя клиентка, а я должен блюсти интересы клиентов».

Но тут перед его глазами возникла Селина с окровавленным ножом в руке. Луи, спотыкаясь, помчался в ванную, где его вырвало. Потом, с трудом придя в себя, он пустил воду, попытался умыться, но неожиданно разрыдался и никак не мог успокоиться. Рыдания его эхом разносились по комнате. Лишь спустя несколько минут он поднял голову и заставил себя снова посмотреть в зеркало.

Он действительно видел то, что видел. И надо найти в себе силы признать это. Он все расскажет Еве и тем самым облегчит свою душу.

На краткий миг Луи почувствовал облегчение – ему захотелось позвонить жене, детям, услышать их родные голоса. И тут он заметил в зеркале какое-то движение.

– Как вы сюда попали? – воскликнул он, резко обернувшись.

– Я горничная, сэр. – Темноволосая женщина в строгом платье и фартуке стояла, держа в руках стопку полотенец.

– Я не вызывал горничную. – Луи поднес к лицу дрожащую руку. – Ко мне сейчас должны прийти. Оставьте полотенца и… – Он медленно опустил руку. – Я вас знаю. Я вас знаю…

«В дыму! – подумал он, и на него нахлынула волна ужаса. – Это лицо я видел в дыму».

– Конечно, знаешь, Луи. – Не переставая улыбаться, она бросила на пол полотенца – под ними оказался атам. – Мы трахались с тобой на прошлой неделе.

Он не успел даже вздохнуть, как она полоснула атамом по горлу.

Ева вышла из лифта вне себя от возмущения. Охранник при входе задержал ее на добрых пять минут – проверял документы. А потом отказывался пускать в клуб с оружием. Она уже готова была это оружие применить, но тут появился управляющий и рассыпался в извинениях. То, что извинялся он прежде всего перед женой Рорка, а не перед лейтенантом Евой Даллас, разозлило ее еще больше. Она пообещала себе, что позже разберется и с ним. «Посмотрим, как понравится клубу «Лакжери» проверка из Министерства здравоохранения! – раздраженно думала Ева. – Можно будет еще напустить на них полицию нравов и отдел по борьбе с проституцией». Она знала, на какие рычаги надавить, чтобы на несколько дней превратить жизнь администрации клуба в сущий ад.

Подойдя к двери номера 5С, Ева собралась уже нажать на кнопку звонка, но вдруг заметила, что дверь приоткрыта. Она тут же достала оружие.

– Пибоди!

– Слушаю, лейтенант. – Голос сержанта звучал глухо, потому что рация лежала у Евы в кармане.

– Дверь не заперта. Я вхожу.

– Вам нужна подмога, лейтенант?

– Пока нет. Будьте на связи.

Она бесшумно скользнула внутрь, прикрыла за собой дверь и внимательно оглядела комнату.

Изысканная, на Евин вкус, слишком уж роскошная мебель. На диване – пиджак. На столе – полупустая бутылка. Шторы задернуты. Тишина.

Держась ближе к стене, она шагнула в глубь комнаты. Ни за шторами, ни за диваном никто не прятался. Маленькая кухонька была пуста.

Ева осторожно подошла к двери в спальню. Кровать была убрана, видно было, что там никто не спал. Она взглянула на плотно прикрытые дверцы шкафа, шагнула к нему и тут услышала звуки, доносившиеся из ванной. Чье-то тяжелое дыхание, а потом – женский смех. Ева подумала, что Луи решил поразвлечься с проституткой, и от злости заскрипела зубами. Но бдительность не утратила. Шагнув в сторону, она резко открыла дверь, а потом метнулась в ванную.

Сначала Ева почувствовала запах. И лишь потом увидела…

– Господи!

– Лейтенант? – тут же раздался озабоченный голос Пибоди.

– Назад! – Ева направила револьвер на женщину. – Бросьте нож и отойдите назад.

– Посылаю подмогу. Обрисуйте ситуацию, лейтенант, – раздался в рации голос Пибоди.

– Только что произошло убийство. Я сказала, назад, черт возьми!

Женщина лишь улыбнулась. Она стояла над Луи – вернее, над тем, что от него осталось. Кровь была на полу, на ее лице и руках.

Луи уже ничем нельзя было помочь. Он лежал с перерезанным горлом и вспоротым животом. Видимо, его собирались потрошить.

– Он мертв, – сказала женщина с ласковой улыбкой.

– Я вижу. Бросьте нож. – Ева шагнула к ней. – Бросьте нож и отойдите от него. Спокойно! Лечь на пол, руки за голову!

– Это было необходимо. – Женщина переступила через труп адвоката и опустилась с ним рядом – как плакальщица над гробом. – Вы меня узнали?

– Да. – Ева вспомнила это лицо и мелодичный голос. – Вы ведь Мириам? Новообращенная? Бросьте свой проклятый нож – и на пол. Руки за голову.

– Хорошо. – Мириам послушно отложила в сторону нож, который Ева тотчас схватила и отшвырнула в дальний угол. – Он сказал, чтобы я поторопилась, одна нога здесь, другая там, а я потеряла счет времени.

Ева вытащила из кармана наручники и защелкнула их на запястьях Мириам.

– Он?

– Чез. Он сказал, что с этим я могу справиться и одна, но надо поторопиться. – Она вздохнула. – А я замешкалась…

Ева, поджав губы, взглянула на Луи Тривана. «Нет, – подумала она, – это я замешкалась».

– Вы записываете, Пибоди?

– Да, лейтенант.

– Вызовите Чарлза Форта на допрос. Сделайте это лично. С собой возьмите двоих полицейских. Одна к нему не приближайтесь!

– Понятно. Вы полностью контролируете ситуацию, лейтенант?

Ева отступила от лужи крови, растекавшейся по полу.

– Да, – сказала она. – Полностью.

Перед допросами ей пришлось принять душ и переодеться. Это было совершенно необходимо – она успела перемазаться в крови с ног до головы. Может, кто-нибудь из женщин-полицейских, находившихся в душевой, и заметил татуировку, но комментариев не последовало.

На ее участке уже знали о том, что произошло.

– Сначала я поговорю с Мириам, – сказала Ева Фини, наблюдая за девушкой через стекло.

– Тебе бы надо передохнуть, Даллас. Говорят, сегодня утром тебе пришлось круто.

– Да уж… Знаешь, порой думаешь, что уже всякого навидалась, – устало проговорила Ева. – Оказывается, нет. Обязательно находится что-то новенькое. – Она вздохнула. – Нет, я лучше займусь этим сейчас. Разберусь до конца.

– Ладно. Пойдем вместе или ты хочешь одна?

– Одна. Я думаю, она будет говорить. Ее чем-то опоили… – Ева покачала головой. – Может, конечно, она просто сумасшедшая, но мне кажется, без наркотиков не обошлось. Надо провести экспертизу. Прокурор не любит, когда признания делаются под каким-либо воздействием.

– Я этим займусь.

– Спасибо.

Она похлопала Фини по плечу и вошла в комнату, где сидела Мириам. На арестованной был серый балахон, выданный уже в полиции, на лице – по-прежнему пятна крови. Тем не менее выглядела Мириам как прекрасная юная фея.

Ева включила магнитофон, проговорила все положенные слова и села.

– Вы знаете, что я вас поймала с поличным, Мириам. Так что давайте без лишних предисловий. Вы убили Луи Тривана?

– Да.

– Что вы принимали?

– Принимала?

– На «Зевс» не похоже, вы слишком расслабленная. Вы согласны пройти экспертизу на наркотики?

– Я не хочу! – Девушка надула губки. – А впрочем, какая разница? Ладно, я согласна. – Она попыталась одернуть подол балахона. – А нельзя ли мне одеться в свое? Это платье такое колючее, и выгляжу я в нем ужасно.

– Это вас сейчас больше всего волнует? Итак, почему вы убили Луи Тривана?

– Он был воплощенным злом. Так сказал Чез.

– Чезом вы называете Чарлза Форта?

– Да, только Чарлзом его никто не зовет. Просто Чез.

– Чез сказал вам, что Луи – воплощенное зло. Он просил вас убить Луи?

– Он сказал, что я могу это сделать. Раньше я только наблюдала, но теперь мне надо было сделать это самой. Было очень много крови. – Она внимательно посмотрела на свои руки. – Теперь ее нет…

– А что было раньше?

– Раньше? – Девушка пожала плечами. – Раньше было много смертей. Кровь очищает.

– Вы были свидетельницей или соучастницей других убийств?

– Конечно. Смерть – это переход, очень важный акт. Я изгнала из него демона. Демоны существуют, и мы должны с ними бороться.

– Убивая людей, в которых они находятся?

– Да. Чез говорил, что вы сообразительная. – Мириам взглянула на Еву. – Но его вы никогда не тронете. Он для ваших законов недосягаем.

– Давайте вернемся к Луи. Расскажите мне все по порядку.

– Ну, у меня есть друг, он работает в «Лакжери», в обслуге. Мне надо было с ним трахнуться. Это нетрудно, я люблю трахаться. И я сунула один из электронных ключей себе в карман. Поэтому у меня не возникло проблем с замком. Я надела костюм горничной и пошла прямо в номер Луи. Понесла ему полотенца. Он был в ванной. Его вырвало, это я поняла по запаху. И я его зарезала. Я перерезала ему глотку, как и должна была! А потом, наверное, не могла остановиться.

Она снова повела плечами и лукаво улыбнулась Еве.

– Это как… проткнуть ножом подушку. И звук такой странный – хлюпающий. Мне удалось изгнать из него демона, и тут пришли вы. Но я все успела.

– Да, пожалуй… Вы давно знаете Чеза?

– Года два. Он обычно приходит ко мне днем, чтобы никто не догадался, чем мы занимаемся.

– А как к этому относится Исида?

– Она не знает. – Мириам закатила глазки. – Ей бы это не понравилось.

– А как она относится к убийствам?

Мириам нахмурилась, задумалась.

– К убийствам? Она не знает. Или знает? Нет, мы ей об этом не рассказываем.

– Значит, знаете только вы с Чезом?

– Только мы. – Взгляд Мириам стал пустым. – Наверное. Конечно.

– Вы рассказывали об этом кому-нибудь из общины?

– Из общины? – Она в задумчивости оттянула пальцами губу. – Нет. Это наш маленький секрет.

– А как насчет Вайнбурга?

– Кто это?

– Ну, в гараже. Банкир. Вы помните?

– Этого я не делала. – Теперь она прикусила губу и покачала головой. – Нет. Это делал Чез. Он собирался принести мне сердце, но не принес. Сказал, времени не было.

– А Лобар?

– Лобар, Лобар… – Мириам принялась барабанить пальцами по столу. – Нет, там было по-другому. Или так же?.. Я не помню. У меня голова болит! – произнесла она с мольбой в голосе. – Я не хочу больше разговаривать. Я устала. – Она сложила на груди руки и закрыла глаза.

Ева несколько секунд смотрела на нее. «Нет смысла дожимать ее сейчас, – решила она. – Девица и так сказала достаточно».

Ева вызвала полицейского, и тот снова надел на Мириам наручники.

– Отведите ее к психиатру. Пусть Мира составит заключение. И получите разрешение на экспертизу – надо проверить ее на наркотики.

– Слушаюсь, лейтенант.

Ева шагнула к двери, нажала кнопку вызова.

– Приведите Форта в комнату С.

Ей вдруг самой ужасно захотелось прилечь. Но она вышла в коридор, где стояли Пибоди и Фини.

– Пибоди, сейчас вы мне понадобитесь. Как она тебе, Фини?

– Она явно не в себе. – Фини протянул Еве засахаренные орешки. – Не знаю, то ли она под дозой, то ли психическая. Похоже, и то и другое.

– И я того же мнения. А в ту ночь, когда я ее увидела впервые, она выглядела совершенно нормальной. – Ева внезапно расхохоталась. – Странные вещи я говорю! Ведь Мириам стояла голая посреди леса, а Форт целовал ее… – Она приложила ладонь к глазам и некоторое время молчала. – Его отец никогда не работал с напарниками. Он был сам по себе.

– У него просто был другой стиль, – заметил Фини. – А девица, хоть и не в себе, Форта выдала.

– Что-то здесь не так, – пробормотала Пибоди, и Ева посмотрела на нее с интересом.

– Что не так, сержант?

Уловив в голосе Евы саркастические нотки, Пибоди воинственно вздернула подбородок.

– Виккане никого не убивают!

– Убивают люди, – напомнила ей Ева. – И не все относятся к своей религии достаточно серьезно. Кстати, вы, например, давно ели мясо?

Пибоди, которая уже давно и безуспешно пыталась стать вегетарианкой, залилась краской.

– Это другое…

– Я пришла сразу после совершения убийства, – сказала Ева. – Женщина, в руках у которой был нож, назвала Чарлза Форта своим сообщником. Это факт. Я хочу, чтобы во время допроса вы руководствовались только фактами. Понятно?

– Да, лейтенант. – Пибоди нахмурилась. – Слушаюсь.

Ева пошла по коридору, а Пибоди немного задержалась.

– У нее было тяжелое утро, – проговорил Фини, как бы извиняясь за Еву. – Я видел фотографии места происшествия. Впечатление сильное.

– Я знаю. – Пибоди увидела, как Чарлза Форта вводят в комнату для допросов. – Все равно, что-то здесь не так, – заявила она.

Пибоди вошла в комнату, когда Ева знакомила Чарлза с его правами.

– Я не понимаю… – неожиданно пробормотал он.

– Вы не понимаете? Не понимаете, на что имеете право?

– Нет, это я понял. Я не понимаю, почему меня сюда вызвали. – Чез был явно озадачен и огорчен. – Если вы хотели снова поговорить со мной, вам требовалось только сообщить мне. Я бы встретился с вами или пришел сюда сам. Незачем было присылать ко мне домой троих полицейских.

– Я сочла подобную меру необходимой, – сухо проговорила Ева. – Вы хотите воспользоваться услугами адвоката, мистер Форт?

– Нет. – Он нервно заерзал на стуле. Ему было не по себе от того, что его допрашивали в полиции, как когда-то его отца. – Скажите, что вы хотите знать. Я постараюсь помочь вам.

– Расскажите мне о Луи Триване.

– Прошу прощения… – Он покачал головой. – Я не знаю этого человека.

– Вы часто посылаете своих помощниц убивать незнакомцев?

– Что? – Он побледнел и вскочил на ноги. – О чем вы говорите?

– Сядьте, – резко сказала Ева. – Два часа назад Мириам Хопкинс убила Луи Триван.

– Мириам?! Это невозможно!

– Очень даже возможно. Я вошла как раз в тот момент, когда она вырезала ему печень.

Чез покачнулся и тяжело опустился на стул.

– Это какая-то чудовищная ошибка. Такого не могло быть.

– Думаю, ошибку допустили вы. – Ева встала и подошла к нему. – Вам следовало тщательнее выбирать сообщников.

– Я не понимаю, о чем вы. Можно… воды? Я ничего не понимаю.

Ева жестом велела Пибоди налить воды.

– Мириам рассказала мне все, Чез. Она сказала, что вы были любовниками, что вы, хоть и обещали, не принесли ей сердце Вайнбурга и что вы разрешили ей самой убить Тривана. Потому что кровь очищает.

– Нет! – Он взял стакан обеими руками и все же расплескал воду. – Нет!

– Ваш отец любил разрезать людей на куски. Он показывал вам, как это делается? Скольких еще вы использовали в качестве помощников? А когда они выполняли свое задание, вы от них избавлялись?

Он сидел, раскачиваясь из стороны в сторону, а Ева продолжала:

– Вы так себе представляете религиозную войну, Чез? Врага надо уничтожать? Изгонять демонов? Ваш отец был стихийным сатанистом, и он превратил вашу жизнь в ад. Вы не могли его убить, а теперь вам до него не добраться. Но есть другие. Они что, замещают его? Убивая их, вы представляете себе, что убиваете его? Так вы мстите ему за то, что он с вами сделал?

– Господи! О господи! – воскликнул Чез, зажмурившись.

– Сейчас вы еще можете себе помочь. Расскажите, как это происходило. Расскажите – почему. Объясните мне все, Чез. Я могу добиться облегчения вашей участи. Расскажите об Алисе. О Лобаре.

– Нет, нет. – Он поднял голову, в глазах его блестели слезы. – Я не такой, как мой отец!

Ева не вздрогнула, не отвела глаз.

– Вы в этом уверены? – спросила она.

Чез зарыдал.

19

Она беседовала с ним целый час – меняя темы, возвращаясь к одному и тому же, уточняя детали. Фотографии с места происшествия Ева со стола не убирала.

«Ну сколько еще? – спрашивала она себя. – Сколько еще я увижу этих жутких фотографий?»

А Чез плакал. При этом или все отрицал, или молчал.

Когда его уводили, он оборачивался на нее, пока не скрылся за углом. Оставшись наедине с Пибоди, Ева заметила, что та смотрит на нее как-то очень странно.

– Что такое, сержант?

Пибоди вздохнула и сказала:

– Мне не понравилось, как вы вели допрос, лейтенант.

– Почему?

– Вы были слишком жесткой. Даже жестокой. Это походило на игру волка с раненым оленем. Вы все время напоминали ему об отце, заставляли рассматривать фотографии.

У Евы заныло под ложечкой, нервы напряглись. Но, собирая со стола снимки, она говорила с совершенно невозмутимым видом:

– Может, мне надо было вежливо попросить его сознаться, чтобы мы могли с чистой совестью разойтись по домам? Не понимаю, как это мне в голову не пришло! Обязательно так поступлю, когда в следующий раз буду допрашивать подозреваемого в убийстве.

Пибоди сдерживалась изо всех сил.

– Мне просто так показалось, лейтенант. Тем более что подозреваемый был без представителя…

– Я ознакомила подозреваемого с его правами, сержант?

– Да, но…

– Он заявил, что знает о своих правах?

– Да, – кивнула Пибоди.

– Так что же вам не нравится? Вы можете подсчитать, Пибоди, сколько раз вы допрашивали людей по делам об убийствах?

– Лейтенант, я…

– А я не могу! – отчеканила Ева. – Не могу, потому что их было слишком много. Хотите снова посмотреть на эти снимки? На кишки, растекающиеся по полу? Может, это вас немного отрезвит. Знаете, Пибоди, если вам не нравится присутствовать при допросах, подумайте: а правильно ли вы выбрали профессию?

Ева шагнула к двери и резко обернулась.

– Я рассчитываю на поддержку своей помощницы и не желаю, чтобы она задавала мне дурацкие вопросы потому, что неравнодушна ко всяким колдунам. Если вы не можете держать себя в руках, сержант Пибоди, подайте рапорт о переводе. Ясно?

– Да, лейтенант, – тихо ответила Пибоди и добавила, когда Ева уже вышла за дверь: – Совершенно ясно…

– Ты перестаралась, – заметил нагнавший Еву Фини.

– Ради бога, только ты не начинай!

– Не буду. Исида явилась добровольно. Я отправил ее в комнату В.

Ева круто развернулась и, дойдя до комнаты В, рывком распахнула дверь. Исида перестала ходить из угла в угол и обернулась к ней.

– Как вы могли?! Как вы могли привезти его сюда? Он же боится таких заведений.

– Чарлз Форт задержан для выяснения обстоятельств смерти Луи Тривана и еще нескольких человек, – ледяным голосом проговорила Ева. – Ему еще не предъявили обвинения.

– Обвинения?! – Исида побледнела. – Неужели вы думаете, что Чез имел какое-то отношение к убийствам? Триван? Мы не знаем никакого Луи Тривана!

– А вы уверены, что знаете всех, кого знает Форт? – Ева положила папку на стол и прикрыла ее ладонью, словно напоминая себе о том, что находится внутри. – Вы полагаете, что знаете о всех его делах, мыслях, планах?

– Мы настолько близки, насколько это возможно между людьми. В Чезе нет зла. – Голос Исиды задрожал. – Позвольте мне забрать его домой! Пожалуйста!

Ева взглянула в ее умоляющие глаза и приказала себе не расслабляться.

– Вы утверждаете, что были с ним очень близки. Но в таком случае неужели вы не знали о том, что он точно так же близок с Мириам?

– С Мириам? – удивленно переспросила Исида и рассмеялась. – Это просто нелепо.

– Она сама мне сказала. – Вспомнив эту сцену, Ева окончательно забыла о сострадании. – Она улыбалась, сидя рядом с тем, что осталось от Луи Тривана, а кровь его была у нее на лице, на руках, на ноже, который она держала.

У Исиды подкосились ноги, она оперлась рукой о спинку стула.

– Мириам кого-то убила? Этого не может быть!

– Я теперь думаю, что в вашем мире все возможно. Я пришла как раз под занавес той маленькой церемонии, которую она устроила. – Евины пальцы теребили папку, но она ее не открывала. Оказывается, в ней еще жила жалость к женщине, которая любила и верила. – Мириам была очень разговорчивой, с радостью сообщила мне о том, что Форт разрешил ей самой убить Тривана. В остальных случаях она была лишь наблюдательницей.

Исида тяжело опустилась на стул. Было ясно, что сердце ее разрывается от боли.

– Она лжет. Чез не имеет к убийствам никакого отношения. – Исида закрыла глаза и стала покачиваться из стороны в сторону. – Как я могла этого в ней не разглядеть? Мы приняли ее в общину, сделали ее одной из нас…

– Так вы, оказывается, не все можете предвидеть? – горько усмехнулась Ева. – Думаю, вам больше следует беспокоиться о том, чего вы не разглядели в Чарлзе Форте.

– Нет. – Исида открыла глаза. В них была тоска, но за тоской угадывалась все та же прежняя сила. – Нет человека, которого я бы видела так же хорошо, как Чеза. Мириам лжет.

– Она обязательно пройдет тесты. А вы пока что подумайте, захотите ли вы подтверждать его алиби. – Ева встала и подошла к ней. – Он предал ваше доверие. В любой момент на ее месте могли оказаться вы, Исида. Конечно, Мириам моложе, она более послушна… Интересно, долго бы Чез позволял вам играть главную роль?

– Как вы не понимаете, что у нас за отношения? Ведь вы знаете, что такое любовь. Неужели вы думаете, что слова какой-то обезумевшей женщины заставят меня усомниться в человеке, которого я люблю? Вы бы стали сомневаться в Рорке?

– Мы сейчас обсуждаем не мою личную жизнь, а вашу, – с невозмутимым видом ответила Ева. – Если Чез вам так дорог, помогите мне. Это единственный способ его остановить и помочь ему.

– Помочь? – криво усмехнулась Исида. – Вы не хотите ему помочь. Вы хотите, чтобы он был обвинен и наказан – и все это из-за его отца. Да, из-за отца!

Ева взглянула на папку. Обычная папка, а в ней – ужасные снимки ужасных смертей.

– Вы ошибаетесь. – Теперь она говорила тихо, словно сама с собой. – Я бы очень хотела, чтобы он оказался невиновен. Именно из-за его отца. – Ева пристально посмотрела на Исиду. – Думаю, ордер уже готов. Мы произведем обыск в вашем магазине и в вашей квартире. Надеюсь, вы понимаете: все, что мы обнаружим, может быть использовано и против вас.

– Это не важно. – Исида заставила себя встать. – Вы не найдете ничего, что могло бы вам помочь.

– Вы имеете право присутствовать при обыске.

– Нет, я останусь здесь. Я хочу видеть Чеза.

– Не думаю, что вам это удастся. Вы не являетесь ни родственницей, ни законной женой…

– Даллас! – перебила ее Исида. – Ведь у вас есть сердце. Прислушайтесь к нему и позвольте мне увидеть Чеза.

Да, сердце у нее было. И ей больно было смотреть в умоляющие глаза этой женщины.

– Могу дать вам пять минут в комнате для свиданий. – Ева распахнула дверь и сказала уже на ходу: – Ради бога, уговорите его взять адвоката.

На складе за магазином и в лаборатории наверху было множество бутылочек, коробочек и флаконов – с жидкостями, травами, семенами. Ева нашла записи, сообщавшие о содержимом этих емкостей, и велела все отправить на экспертизу. Кроме того, она нашла ножи – простые и с резными ручками, с длинными лезвиями и с короткими – и попросила проверить, нет ли на них следов крови. Была проверена также одежда – для церемоний и повседневная. Ева старалась ничего не упустить.

Неожиданно под стопкой чистой одежды, которая пахла кедром и розмарином, Ева увидела скомканный окровавленный черный балахон.

– Сюда! – крикнула она своей помощнице. – Сделайте сканирование.

– Отличный образчик, – заметила Пибоди, проводя по балахону портативным сканером. – В основном – на рукавах. Кровь человеческая. Первая группа, резус отрицательный. Портативным прибором большего не определишь.

– Вполне достаточно и этого. – Ева сунула балахон в пакет, запечатала и наклеила ярлык. – У Вайнбурга как раз была первая группа, резус отрицательный. – Она взглянула на Пибоди и протянула ей пакет. – Чез повел себя непредусмотрительно, правда?

– Да, лейтенант.

– А у Лобара была вторая группа, резус положительный. – Ева выдвинула другой ящик. – Продолжайте искать.

Когда они садились в машину, уже наступали сумерки. Ева взяла телефонную трубку и набрала номер.

– Лейтенант Даллас хочет поговорить с доктором Мирой.

– Доктор Мира проводит консультацию, – вежливо ответила секретарша. – Я могу передать ваше сообщение.

– Она уже протестировала Мириам Хопкинс?

– Одну минутку, я проверю записи. – Секретарша, очевидно, куда-то заглянула и ответила: – Консультация перенесена на завтра, на восемь тридцать утра.

– Почему?

– Испытуемая жаловалась на сильную головную боль. Ее осмотрел терапевт и назначил лечение.

– Кто был дежурным терапевтом? – проговорила Ева сквозь зубы.

– Доктор Артур Саймон.

Ева нахмурилась.

– Да этот Саймон при нарыве на пальце прописывает двойную дозу транквилизаторов! – раздраженно пробормотала она.

Секретарша ответила с сочувствием в голосе:

– Мне очень жаль, лейтенант, но мы не успели предупредить доктора Саймона о том, что подследственной предстоит тестирование. Мириам Хопкинс уже дали лекарство, и доктор Мира не сможет с ней работать раньше завтрашнего утра.

– Отлично! Великолепно! Попросите ее, как только она его проведет, сообщить мне результаты. – Ева положила трубку. – Сукин сын. Я поеду, сама на нее посмотрю. Отдайте все в лабораторию, Пибоди, и попросите их поторопиться. После этого вы свободны.

– Вы сегодня вечером будете снова допрашивать Форта?

– Обязательно.

– Лейтенант, я прошу вас… разрешить мне присутствовать при допросе!

– Ваша просьба отклонена, – заявила Ева, заезжая в гараж. – Я сказала, вы свободны. – Она вылезла из машины и направилась к лифтам.

Ева подъехала к дому уже за полночь. Ужасно болела голова. Дом был погружен в тишину. Она тихо вошла, поднялась по лестнице и нисколько не удивилась, увидев Рорка, разговаривающего в спальне по телефону. Невольно прислушавшись, Ева поняла, что Рорк беседует с одним из инженеров.

Сразу вспомнились последние дни их с Рорком медового месяца. Тогда тоже не обошлось без смерти… «Ничего удивительного, – думала Ева, умываясь ледяной водой. – От нее никуда не скроешься, смерть ходит за мной по пятам».

Она вытерла лицо полотенцем и отправилась в спальню. Сняв ботинки, Ева вдруг поняла, что раздеваться просто нет сил. Она заползла на кровать и улеглась ничком поверх покрывала.

Рорк вполуха слушал своего инженера и смотрел на Еву. Он отлично знал все эти признаки – круги под глазами, бледное лицо, замедленные движения. Она опять доработалась до срыва!

– Об этом мы поговорим завтра, – сказал он и закончил разговор. – У вас, видно, был трудный денек, лейтенант?

Он уселся на нее верхом и начал массировать ей спину и плечи, а Ева даже не пошевелилась.

– Точно помню, что бывало и хуже, – пробормотала она. – Только вот не помню когда.

– Во всех «Новостях» говорят об убийстве Луи Тривана, – заметил Рорк.

– Стервятники проклятые!

Он расстегнул ее кобуру, снял и отложил в сторону.

– Еще бы: известный адвокат зарезан в роскошном частном клубе. Это всем новостям новость! – Он прошелся по ее позвоночнику. – Надин несколько раз звонила.

– Она и в участок звонила. У меня нет на нее ни времени, ни сил.

– Угу. – Рорк вытащил ее рубашку из джинсов и стал массировать спину Евы ребром ладони. – Интересно, ты случайно туда вошла именно в тот момент или это входило в программу развлечений?

– Нет, случайно. Если бы этот идиот швейцар не… – Ева запнулась. – Я опоздала. Она успела его прирезать, но продолжала разделывать – точно мясник. И тогда же назвала имя Чарлза Форта.

– Это тоже известно.

– Естественно! – вздохнула Ева. – Очередная утечка информации…

– Он под стражей?

– Мы его допрашиваем. Вернее, я допрашиваю. Он все отрицает. Представляешь, я нашла у него в квартире неопровержимые улики, но он продолжает все отрицать.

«Отрицает, – подумала Ева. – А вид у него испуганный, растерянный…»

– Черт возьми! – Она уткнулась лицом в покрывало. – Черт возьми!

– Успокойся. – Рорк поцеловал ее в макушку. – Давай тебя разденем и уложим в кроватку.

– Не надо со мной нянчиться.

– А ты попробуй меня остановить!

Ева начала сопротивляться, но внезапно поняла, что только это ей и нужно. Обхватив Рорка обеими руками, она уткнулась ему в плечо и крепко зажмурилась, чтобы отогнать навязчивые видения.

– Ты всегда со мной, – прошептала она. – Даже когда тебя нет рядом.

– Мы с тобой больше не одиноки. Ни ты, ни я. – Рорк усадил ее к себе на колени. – Поговори со мной. Ты ведь думаешь не только об уликах и убийстве. Есть что-то еще.

– Я плохой человек! – неожиданно для себя выпалила Ева. – Я хороший полицейский, но человек – плохой. И не могу быть хорошей.

– Что за глупости, Ева!

– Нет. Это правда. Ты просто не хочешь этого видеть, вот и все. – Она взглянула ему в глаза. – Когда любишь кого-то, с мелкими недостатками миришься, а крупных стараешься не замечать. Не хочешь знать, каков на самом деле человек, к которому ты привязан.

– Так какова же ты на самом деле?

– Я сегодня пропустила Форта через мясорубку! Не в физическом, естественно, смысле. – Она откинула со лба волосы. – Психологически. И я сделала это сознательно. Хотела, чтобы он все рассказал и я могла бы спокойно закрыть дело. А когда у Пибоди хватило духа сказать, что ей не нравится, как я веду допрос, я ее отчитала. Велела отправляться домой, а сама снова взялась за Форта.

Рорк помолчал несколько секунд. Потом встал и начал разбирать постель.

– Так, дай-ка соображу… Ты оказалась на месте преступления сразу после убийства и убийцу отправила за решетку. Но она обвинила Чарлза Форта в подстрекательстве и в совершении других убийств. И все это всего через несколько дней после того, как ты нашла обезображенное тело у себя на пороге.

– Но я же прекрасно знаю, что это не имеет отношения лично ко мне!

– Прошу прощения, лейтенант, но это чушь. Так не бывает. Далее. – Рорк начал расстегивать рубашку. – Ты вызываешь на допрос Чарлза Форта – человека, которого имеешь серьезные основания подозревать в совершении нескольких зверских убийств. Ты ведешь жесткую игру, которую твоя помощница, человек способный, но не имеющий такого, как у тебя, опыта, не одобряет. Она не видела, как эта девушка разрезает человека на куски, а ты видела. В «Новостях» об этом рассказывалось подробно, так что я могу себе представить, что тебе пришлось пережить. И когда Пибоди усомнилась в правильности твоих действий, ты отослала ее домой, чтобы она тебе не мешала. Я правильно все описал?

Ева, нахмурившись, смотрела на него.

– Ты напрасно стараешься меня оправдать. Тебя послушать, так я – просто ангел во плоти. Но это неправда.

– Разумеется, неправда. – Рорк снял брюки и нырнул под одеяло. Привлек Еву к себе. – Я скажу, какой из этого следует вывод. Ты – хороший полицейский. Преданный делу, справедливый и благородный. И поэтому мне лучше развестись с тобой и зажить своей жизнью. – Он положил ее голову себе на плечо. – По-видимому, до сих пор я был слеп, не видел самых отвратительных черт твоего характера.

– Рорк, прекрати! Я чувствую себя полной идиоткой.

– Очень хорошо. Именно эту цель я и преследовал. – Он поцеловал ее в висок и выключил свет. – А теперь – спать.

Ева устроилась поудобнее и, засыпая, сказала:

– Пожалуй, развода я тебе не дам.

– Почему?

– Ни за что не откажусь от настоящего кофе!

Ева вошла в кабинет ровно в восемь. Перед этим успела заскочить в лабораторию, чтобы поторопить экспертов с результатами. Переступив порог кабинета, она увидела Пибоди, стоявшую у стола.

– Вы пришли рано, сержант, – заметила Ева. – Ваш рабочий день начинается через тридцать минут. – Она вопросительно посмотрела на Пибоди.

– Я хотела поговорить с вами, лейтенант, до того, как приступлю к работе.

Ева пожала плечами.

– Хорошо. Кстати, выглядите вы отвратительно, – добавила она.

Пибоди смотрела прямо перед собой. Она отлично знала, как выглядит. И не могла ни есть, ни спать. Те же симптомы, что и по окончании неудачного романа, но на сей раз ситуация была еще хуже – хуже, чем разрыв с мужчиной.

– Я бы хотела принести вам извинения, лейтенант. За высказывания, которые я позволила себе после допроса Форта. Это было нарушением субординации. Я не имела права обсуждать ваши методы. Надеюсь, подобная несдержанность не повлечет за собой мое отстранение от дела.

Ева села на жалобно скрипнувший стул.

– Это все, сержант Пибоди?

– Да, лейтенант. Но я…

– Если вы хотите еще что-то сказать, говорите по-человечески. Рабочее время еще не началось, протокол не ведется.

Пибоди расправила плечи, но в жесте этом было скорее признание своего поражения.

– Мне очень жаль. Я просто не могла смотреть на его терзания. Не могла отстраненно и объективно оценивать ситуацию. Я не хочу верить, что он виновен. Вернее, не могу. И это повлияло на мою точку зрения.

Ева тяжело вздохнула.

– Все мы далеко не всегда способны быть объективными. Я тоже была не вполне объективна, поэтому слишком бурно реагировала на ваши замечания. За что приношу вам свои извинения.

Пибоди, удивленная таким поворотом событий, почувствовала несказанное облегчение.

– Так вы не отстраните меня от расследования?

– Я в вас слишком много вложила.

Пибоди зажмурилась и помотала головой, стараясь прийти в себя.

– Значит, мы эту проблему решили?

Ева широко улыбнулась.

– А где мой кофе? – спросила она и стала прослушивать сообщения на автоответчике.

«Даллас, ну хоть что-нибудь! Готова подъехать в любое место в любое время. Позвоните мне!»

– Ну уж нет, Надин, – пробормотала Ева и промотала три следующих сообщения – от нее же.

Далее следовало сообщение медэкспертов о результатах вскрытия. Ева велела распечатать его. Последним был звонок из лаборатории. На балахоне оказалась кровь Вайнбурга.

– Не верю, – тихо сказала Пибоди. – Ну почему я не верю?! Все ведь сходится! – Она зябко поежилась. – Все сходится.

– Мы предъявим ему обвинение и заключим под стражу. – Ева потерла пальцем переносицу. – Убийство первой степени. Вайнбург. Обвинение в подстрекательстве к убийству Тривана пока придержим – пусть Мира сначала проведет тестирование. Пибоди, пусть его приведут на допрос. Посмотрим, что еще мы сможем ему предъявить.

– Но при чем тут Алиса? – спросила Пибоди. – И Фрэнк?

– Это не он. Чез здесь ни при чем.

– Разные исполнители? Вы думаете, это все-таки дело рук Селины?

– Убеждена. Но это нам еще предстоит доказать.

Все утро она читала рапорты, составляла новые. К двенадцати часам, собираясь на новый допрос Форта, Ева решила изменить тактику.

Она внимательно оглядела его адвоката – молодую женщину с грустными глазами, которая, судя по всему, совсем недавно окончила университет. И узнала в ней одну из присутствовавших на церемонии в лесу.

«Адвокат-колдунья… – подумала Ева. – Интересно, это не считается совмещением двух профессий?»

– Вы сами выбрали адвоката, мистер Форт?

– Да. – Лицо у него было землисто-серое, под глазами круги. – Лейла согласилась мне помочь.

– Очень хорошо. Вы обвиняетесь в убийстве, мистер Форт.

– Я обратилась с просьбой провести слушание и выпустить моего клиента под залог, – сказала Лейла, протягивая Еве бумаги. – Заседание назначено на сегодня, на два часа дня.

– Его под залог не отпустят. – Ева передала бумаги Пибоди.

– Я даже не знаю человека, который был убит, – сказал Чез. – До того вечера я его не видел. Кроме того, я там был с вами…

– Из этого следует лишь то, что вы находились на месте преступления и имели возможность его совершить. Мотив? Вы слышали нашу беседу и знали, что он готов заговорить. Его кровь – не первая, не так ли, мистер Форт?

– Я ничего об этом не знаю. – Голос его дрогнул; сделав глубокий вдох, он коснулся руки Лейлы, словно в поисках поддержки. Их пальцы сплелись, и Чез заговорил увереннее: – Я никогда в жизни не причинял никому зла. Это противоречило бы всему, во что я верю. Я уже говорил вам, что ничего от вас не скрываю. Я верил, что вы способны это понять.

– У вас есть черный балахон? Шелковый, длинный?

– У меня много балахонов. Но черных нет.

Ева подала Пибоди знак, и та положила на стол пакет.

– Вы его не узнаете?

– Это не мое. – Чез как будто успокоился.

– Вот как? Тогда почему эта вещь оказалась в спальне квартиры, в которой вы проживаете вместе с Исидой? Балахон лежал в комоде под другой одеждой. На нем кровь, мистер Форт. Кровь Вайнбурга.

– Нет! – отшатнулся он. – Это невозможно…

– Это факт. Ваш представитель может ознакомиться с заключением экспертов. Может быть, его опознает Исида? Это должно освежить ее память.

– Она не имеет к этому никакого отношения. – Чез вдруг пришел в ужасное волнение. – Неужели вы подозреваете ее в…

– В чем? – тут же спросила Ева. – В том, что она была вашей сообщницей? Она живет с вами, работает с вами, спит с вами. Даже если она только покрывала вас, она должна нести ответственность.

– Ее нельзя в это впутывать! Она не должна через это проходить. – Он оперся дрожащими руками о стол и наклонился к Еве. – Прошу вас, оставьте ее в покое. Обещайте мне это – и я скажу вам все, что вы захотите от меня услышать.

– Чез! – Лейла встала и положила ему руку на плечо. – Сядь. Ничего больше не говори. Мой клиент в настоящее время не может ничего больше сказать, лейтенант. Мне надо переговорить с ним наедине.

Ева взглянула на Лейлу – и не узнала ее. Перед ней сейчас была собранная и рассудительная женщина.

– Я не собираюсь с вами торговаться, адвокат. – Ева встала и подала знак Пибоди. – Но если он признается во всем, ему грозит только психиатрическая клиника, а не одиночная камера. Подумайте об этом.

Выйдя из комнаты, Ева вполголоса выругалась.

– Она его уговорит. Чез сделает все, что она ему скажет, потому что он очень напуган. – Ева прошлась по коридору. – Мне надо поговорить с Мирой. Она уже должна была провести тестирование. А вы, Пибоди, свяжитесь с прокурором. Нам нужен кто-то из его команды: пусть поговорят с адвокатом Чеза.

– Он сломался из-за Исиды. – Пибоди оглянулась на дверь, за которой сидел Чез. – Судя по всему, он любит ее по-настоящему.

– Любовь бывает разная.

– Не могу понять, зачем он занимался сексом с Мириам.

– И секс бывает разный. Иногда это… чистейшая манипуляция. – Ева пошла звонить доктору Мире.

20

«Патологическая тяга к сверхъестественному, низкий интеллектуальный потенциал, склонность к насилию. Страдает галлюцинациями, легко поддается влияниям…» Ева отложила отчет доктора Миры в сторону. Она и без психиатров знала, что Мириам – душевнобольная: сама имела удовольствие это наблюдать.

Рекомендации, данные Мирой относительно дальнейшего лечения, были вполне дельными, но сути дела это не меняло. Мириам совершенно хладнокровно зарезала человека и, скорее всего, проведет остаток своих дней в закрытой психиатрической лечебнице.

От теста на детекторе лжи проку тоже было немного: тест показал, что обследуемая говорила правду. Или то, что правдой считала. Впрочем, имелись некоторые пробелы и нестыковки, но Ева подумала, что это вполне естественно. Она уже заглянула в результаты наркологической экспертизы и знала, что в крови у девушки обнаружено несколько наркотических препаратов.

– Лейтенант! – В кабинет зашла Пибоди. – Меня только что поймал Шульц из секретариата прокурора.

– И что там происходит?

– Адвокат не желает отступать. Она настаивает на тесте на детекторе лжи, но Форт продолжает отказываться. Шульц считает, что она просто тянет время – требует сорок восемь часов на ознакомление с уликами и свидетельскими показаниями. Форта под залог не выпустили, так что он останется за решеткой, но Лейла все-таки настаивает. Шульц думает, что Форт готов сознаться, но она не дает.

– И Шульц вам все это поведал?

– А почему нет? Впрочем, по-моему, он просто хотел поболтать. Ему нужно прийти в себя после недавнего развода.

– О-о! – многозначительно протянула Ева. – И ему нравятся женщины в униформе?

– Думаю, сейчас ему просто нравятся женщины с большой грудью. Да, еще. Он думает, что сегодня вечером нам ничего больше не добиться. Адвокат требует для своего клиента передышки, и Шульц согласился продолжить разговор завтра утром. Он уже ушел.

– Хорошо. Может, и лучше будет дать им обоим время поразмыслить. А мы заглянем к Исиде. Вдруг удастся что-то из нее вытрясти.

– По-моему, пока все идет нормально, – заметила Пибоди, когда они с Евой спускались в лифте в гараж. – Сегодня сможем расслабиться на вечеринке.

– На вечеринке? – Ева остановилась. – У Мэвис? Что, правда сегодня? Черт!

– Да, вы ведь у нас любительница светских развлечений, – с усмешкой сказала Пибоди. – Я, например, только о ней и мечтаю. Неделька была премерзкая.

– Хэллоуин – праздник для подростков, – заявила Ева. – В этот день они могут шантажировать взрослых и клянчить у них разные вкусности. А взрослые люди, бегающие в идиотских костюмах… Очень глупо.

– Это древняя традиция, восходящая к язычеству.

– Ой, обойдемся без лекций! – поморщилась Ева. – Вы что, тоже собираетесь во что-то вырядиться? – Она с подозрением посмотрела на Пибоди.

– А как же! Иначе мне не заработать сладостей, – ответила Пибоди с невозмутимым видом.

И в магазине, и в квартире было темно. На звонки в обе двери никто не реагировал. Ева посмотрела на часы и задумалась.

– Пожалуй, я подожду. Хочется побеседовать с ней именно сегодня.

– Вряд ли Исида рано вернется: она, скорее всего, на шабаше.

– Не думаю, что при данных обстоятельствах ее тянет танцевать голышом под луной. Нет, я подожду. А вы можете воспользоваться городским транспортом.

– Я могу и остаться, – пожала плечами Пибоди.

– В этом нет необходимости. Если через несколько часов она не появится, я отправлюсь к Мэвис.

– В таком виде? – Пибоди взглянула на Евины потертые джинсы и потрепанную куртку. – А вы не хотите одеться… как полагается?

– Нет. Увидимся там. – Ева села в машину, опустила стекло и высунулась. – А что у вас будет за костюм?

– Это секрет, – загадочно улыбнулась Пибоди и направилась к трамвайной остановке.

– Все-таки маскарад – глупое развлечение, – сказала сама себе Ева. Взяв трубку, она позвонила Рорку в офис.

– Ты меня чудом застала, – сказал он. – Судя по всему, ты не собираешься заезжать домой переодеться?

– Не собираюсь. Я часок-другой посижу здесь. Увидимся у Мэвис. Только давай попробуем уйти оттуда пораньше, а?

– Да, чувствую, ты настроилась повеселиться.

– Хэллоуин… – Ева посмотрела на розового кролика шести футов ростом, переходившего дорогу прямо перед ее машиной. – Не понимаю, что в этом веселого.

– Ева, кое для кого это просто повод подурачиться, но для некоторых – религиозный праздник. Самайн, начало кельтской зимы. Начало года. День, когда старый год уже умер, а новый еще не родился. В эту ночь грань между реальностью и фантастикой едва различима.

– Бог ты мой! – воскликнула Ева. – Я трепещу.

– Ладно, сегодня вечером, пожалуй, мы воспримем это как предлог подурачиться. Хочешь напиться и предаться разврату?

– О! – улыбнулась она. – Звучит заманчиво.

– Можем начать прямо сейчас. Секс по телефону!

– По служебной линии? Это запрещено. Кроме того, в любой момент может подключиться диспетчерская.

– Тогда я не буду рассказывать, как я хочу до тебя дотронуться. И прижаться к тебе губами. Как это волнительно – чувствовать под своим телом твое, входить в тебя, когда ты извиваешься в порыве страсти, прерывисто дышишь, запускаешь пальцы мне в волосы…

– Перестань сейчас же! – воскликнула Ева, осознав, что внутри у нее того и гляди разгорится настоящий пожар. – Встретимся у Мэвис – домой поедем пораньше. Вот тогда все и расскажешь.

– Ева!

– Да?

– Я тебя обожаю. – С этими словами Рорк отключился.

Она вздохнула и пробормотала себе под нос:

– Ну когда я к этому привыкну?

Секс для Евы всегда был занятием расслабляющим, доставляющим легкое удовольствие. Пока она не встретила Рорка. Он мог творить с ней такое, что у нее во рту пересыхало от желания. А самое главное – он полностью завладел ее сердцем, и от этого Еве становилось иногда страшно.

Тайну и необоримую силу любви она никак не могла постичь…

Ева нахмурилась и взглянула на окна квартиры над магазином. Когда-то ей показалось, что именно там обитает любовь… Любовь и сила. Исида – сильная женщина. И могущественная. Неужели любовь могла настолько ее ослепить?

«Что ж, и такое возможно», – решила Ева. Она же, например, знала, что долгие годы Рорк скорее обходил закон, нежели ему следовал. Даже, черт подери, нарушал его! Он воровал, обманывал, мошенничал. Не исключено, что и убивал. Маленький оборвыш из дублинских трущоб боролся за место под солнцем как мог. И за это она не могла его осуждать.

Но что бы она делала, если бы сейчас он воспользовался своим положением и могуществом, чтобы уничтожить кого-то? Перестала бы его любить? На этот вопрос Ева ответить не могла, но точно знала, что сразу бы обо всем догадалась. А тот кодекс чести, которым она руководствовалась, не позволил бы ей жить с убийцей.

Возможно, кодекс чести Исиды не так суров?

И все же, сидя в темной машине и глядя на неосвещенные окна, Ева чувствовала: что-то здесь не сходится…

«Но ведь Форт почти признался, – напомнила она себе. – Как только я предъявила ему улики, он пошел на попятную… Нет, не совсем так. Он изменил линию поведения, когда я упомянула Исиду. Он ее защищал. Пошел ради нее на жертву».

Пораженная этой новой для себя мыслью, Ева вылезла из машины и перешла дорогу. На улице было полно народу, многие – в карнавальных костюмах. Едва она ступила на тротуар, мимо нее пронеслась стайка галдящих во все горло подростков. Никто не обратил внимания на женщину в кожаной куртке, поднимающуюся по лестнице к неосвещенной квартире.

С минуту Ева стояла на крыльце, оглядывая улицу и близлежащие дома. «В этом районе все заняты только своими делами, – подумала она. – А соседи давно привыкли к тому, что в эту квартиру ходят самые разные люди».

Чтобы проверить свою теорию, Ева подергала ручку двери. Дверь была закрыта, поэтому она достала из кармана универсальную пластиковую карточку и открыла электронный замок. Несколько секунд ждала, что раздастся сигнал тревоги, но по-прежнему было тихо.

«Сигнализации нет», – поняла Ева. Она боролась с искушением войти. Конечно, у обычных граждан таких карточек нет, но зато есть иные способы взламывать замки. Вчера в квартире тоже никого не было. Форт и Исида находились в участке. Так что кто-то мог проникнуть внутрь и подложить в комод измазанный кровью балахон.

Ева прикрыла дверь и задумалась. Мириам назвала его имя. Назвала, когда сидела на полу с окровавленными руками. Но ведьма страдает галлюцинациями, очень внушаемая…

Черт подери! Ева спустилась с лестницы и вернулась к машине. Улики налицо. Мотивы и возможности имеются. Все как по учебнику. Да и убийца уже в камере – убийца, с которой Чез состоял в тайной связи, занимался с ней сексом и, пользуясь своим влиянием, притащил в общину.

«Все сходится, – сказала она себе. – Но в этом-то и проблема… Словно кто-то специально все подстроил. Одно только никак не вписывается – любовь. Бескорыстная, преданная, искренняя. Из-за нее вся картина не складывается… А что, если все действительно разыграно по сценарию? Это необходимо выяснить. Причем чем скорее, тем лучше».

Ева собралась позвонить Пибоди, потянулась к трубке и тут вдруг услышала душераздирающий вопль. Она выскочила из машины, держа наготове револьвер, и увидела фигуру человека в черном, который тащил во тьму какую-то женщину.

– Полиция! – крикнула Ева, подбегая. – Назад!

Человек тотчас же отскочил и бросился бежать, а Ева кинулась к женщине, которая лежала ничком и стонала.

– Он вас ранил?

Приподняв женщину, Ева увидела клинок в ее руке. И узнала Селину.

– Мне достаточно одного движения, – улыбнулась та. – Для меня это будет огромной радостью. Но пока что…

Ева вдруг почувствовала странное головокружение. У нее потемнело в глазах, она смотрела на Селину, не в силах пошевелиться.

– Вы проводите меня к машине. Во всяком случае, для окружающих это должно выглядеть именно так. – Селина, не переставая улыбаться, обняла Еву, словно та помогала ей подняться. – Если вы не будете в точности исполнять мои приказания, я вам кишки выпущу.

У Евы по-прежнему кружилась голова, подкашивались ноги – скорее это Селина вела ее по дорожке.

– Откройте дверцу, – приказала Селина. – И садитесь.

Ева повиновалась, хотя какая-то часть сознания и пыталась сопротивляться.

– Оказывается, лейтенант, вы не такая уж сообразительная. И не такая уж хладнокровная. Мы вас заманили именно туда, куда хотели!

– Я… – Ева не могла ничего сообразить и озадаченно смотрела на Селину. В этот момент она не чувствовала ни страха, ни злости.

Селина завела мотор.

– Кажется, вы не в состоянии вести. – Она запрокинула голову и расхохоталась. – Поедем ко мне. Мы задумали одну очень увлекательную церемонию с вашим участием.

Ева невольно вздрогнула.

– Значит, это не Форт? – пробормотала она. – Он ни при чем?..

– Вы об этом жалком подобии мужчины? Да он и мухи прибить не может! Но он и его викканка заплатят за все. Вы ведь сами об этом позаботились, правда? Глупцы! Они решили, что смогут спасти бедную маленькую Алису; ее дедуля тоже так думал – и вот к чему их это привело. Каждый, бросивший мне вызов, погибнет. Очень скоро и вы узнаете, какой силой я обладаю. Вы будете умолять меня убить вас, чтобы кончились ваши мучения.

– Вы их всех убили?

– Всех до единого. – Селина наклонилась к Еве. – И многих других. Больше всего мне нравятся детки. Они такие… свежие. А с дедушкой… Я воспользовалась его слабостью к женскому полу. Пришла к нему, зарыдала, сказала, что боюсь за свою жизнь, что Альбан хочет меня убить. А потом подсыпала ему в питье наркотики. Жаль, конечно, что не пришлось пустить ему кровь. Но какой у него был взгляд, когда он понял, что умирает! Вы ведь знаете, что первыми умирают глаза, а, Даллас?

– Да. – В голове у нее по-прежнему был туман; руки и ноги не слушались, и все же она постепенно приходила в себя. – Глаза умирают первыми.

– А Алиса! Мне было даже немножко жаль, когда эта история подошла к концу. Было так забавно, так возбуждающе мучить ее изо дня в день. Она так пугалась кошечек и птичек! Разумеется, игрушечных, электронных. Той ночью кошка говорила с ней моим голосом. Мы ждали ее у себя, у нас имелись на нее планы, но она, дурочка, бросилась под машину. Так что то, что мы собирались проделать с ней, проделаем с вами. Вот, мы уже приехали.

Когда машина подъехала к дому, Ева попыталась незаметно проверить, как действует рука. В кулак она сжималась. Но потом распахнулась дверца, кто-то сдавил ей горло – и все погрузилось во тьму.

– Она уже давно должна быть здесь! – В квартире собрались гости, гремела музыка, сияли огни, а Мэвис словно ничего не замечала. – Она ведь обещала…

– Она вот-вот подъедет. – Рорк едва увернулся от огромного быка, пытавшегося насадить его на рога. Мимо в танце пролетел ангел, обнимающий обезглавленный труп.

– Я так хотела показать ей, как мы с Леонардо все устроили! – Мэвис с гордостью указала на зал. – Она ни за что не узнает свою старую берлогу.

Рорк взглянул на стены, заляпанные вишневым и светло-розовым. Вместо мебели были огромные подушки и какие-то стеклянные трубы, в честь праздника повсюду установили оранжево-черные светильники, вокруг которых танцевали скелеты, ведьмы и черные кошки.

– Не узнает, – согласился он. – Ни за что не узнает. Вы здесь сотворили… чудо.

– Мы в восторге от этого жилища. И у нас лучший в мире домохозяин! – Мэвис поцеловала Рорка в щеку.

– А вы – мои любимые жильцы. – Рорк очень надеялся, что она не перемазала его своей пурпурной помадой.

– Может, позвонить ей? – Мэвис тронула его за рукав; маникюр у нее был в тон помаде. – Пусть поторопится.

– Да, конечно. Иди, занимайся гостями и не беспокойся. Я ее доставлю.

– Спасибо.

Она удалилась, звонко стуча каблуками алых туфелек, а Рорк задумался и вдруг встретился взглядом с каким-то диковинным существом.

– Пибоди?!

Ее тщательно загримированное личико вытянулось.

– Вы меня узнали?

– С трудом. – Он улыбнулся и отступил на шаг, чтобы разглядеть ее получше.

По плечам Пибоди струились белокурые локоны, грудь прикрывал крохотный лифчик из двух ракушек, а ниже талии все было затянуто чем-то серебристо-зеленым.

– Из вас получилась восхитительная русалка.

– Благодарю, – просияла она. – Я целую вечность в это влезала.

– Как же вы ходите?

– Там есть прорези для ног. Под хвостом. – Пибоди покачнулась. – Но двигаться трудновато. А где Даллас? – Она оглянулась по сторонам.

– Ее еще нет.

– Нет? – Пибоди взглянула на часы на руке Рорка. – Скоро десять. Она собиралась пару часов подождать Исиду у ее дома, а потом ехать сюда.

– Я как раз намеревался ей звонить.

– Отличная идея. – Пибоди постаралась отогнать тревожные мысли. – Она, наверное, просто не очень стремится сюда ехать. Не любит таких сборищ.

– Да, верно.

Но все-таки Рорк беспокоился. Ева должна была приехать ради Мэвис. И ради него.

Номер Евы не отвечал, и Рорк попробовал связаться с ней по рации. Ответом ему было мерное гудение, свидетельствующее о том, что аппарат отключен.

– Что-то случилось, – сказал он, вернувшись к Пибоди. – Она не отвечает.

– Подождите, я возьму сумку, там у меня рация.

– Я и по рации пробовал, – нахмурился он. – Не отвечает. Так она была у «Пути души»?

– Да, хотела поговорить с Исидой… Помогите мне снять этот дурацкий костюм. Надо ее искать.

– Я не могу вас ждать.

Рорк начал пробираться сквозь толпу, а Пибоди, спотыкаясь, помчалась разыскивать Фини.

Проснувшись, Ева решила, что все это ей приснилось. Было душно, кружилась голова. Она попробовала поднять руку, но поняла, что не может.

И тут ее охватила паника. Руки у нее были связаны, а когда она была ребенком, отец часто связывал ей руки. Привязывал к кровати, зажимал ей рот, чтобы не было слышно криков, и насиловал ее…

Ева пошевелила рукой – и веревки тут же впились в запястья. Ноги тоже были связаны у лодыжек. Она попыталась повернуть голову. По стенам комнаты метались тени – повсюду горели свечи. Она видела себя в зеркале, висевшем на стене.

Но она уже не ребенок, и это не отец ее связал!..

Нет, не паниковать. Не поможет. Никогда не помогало. Ее, наверное, накачали наркотиками. Притащили сюда, раздели и привязали к мраморному столу. Селина Кросс решила ее убить, и ей сейчас нужно сосредоточиться и подумать, как выбраться отсюда.

Ева попыталась ослабить путы, но поняла, что это бесполезно. Где же она находится? Скорее всего, в доме Селины, хотя точно неизвестно. В клубе было бы опасно: там слишком многолюдно. А здесь место уединенное. Алиса видела, как убивали ребенка именно в этой комнате…

Интересно, сколько сейчас времени? Как долго она пробыла в беспамятстве? Рорк наверняка злится.

Ева прикусила губу, чтобы не разрыдаться. Они будут ее ждать, начнут волноваться. Пибоди знала, где она была, и они поедут туда.

Но чем они ей помогут?

Ева прикрыла глаза и попыталась успокоиться. Она здесь одна, так что можно рассчитывать только на себя. И надо как-то выжить.

Зеркальная стена отодвинулась, и вошла облаченная в черное Селина.

– А, проснулись! Очень хорошо. Я хотела, чтобы вы пришли в себя до того, как мы начнем.

За ней вошел Альбан, тоже в черном. На голове – кабанья маска. Не говоря ни слова, он взял толстую свечу и поставил ее между ног Евы. Потом отступил на несколько шагов, взял с черной подушки атам с костяной ручкой и поднял его над головой.

– Ну, приступим.

Рорк открыл дверцу машины, и тут зазвонил телефон.

– Ева?

– Это Джеми. Я знаю, где она. Они ее схватили! Вам надо спешить!

– Где она? – Рорк уже сидел за рулем.

– У этой стервы Кросс. Они отвезли ее к себе. Когда они вышли из машины, я потерял связь.

Рорк не стал ждать, надавил на акселератор, и машина сорвалась с места.

– Джеми, какую связь?

– Я поставил «жучки» у нее в машине. Хотел знать, что происходит. Сегодня вечером я услышал, как Кросс усадила ее в машину, чтобы отвезти к себе домой. Даллас, наверное, была под наркотиками, потому что не сопротивлялась и говорила как-то очень странно. А Кросс рассказывала… Она рассказала, как убила дедушку и Алису! – Голос парня дрогнул. – Она убила их обоих. Убивала детей. Господи…

– Где ты?

– Перед их домом. Я собираюсь войти.

– Стой, где стоишь! Черт возьми, слушай меня! Не двигайся, я буду там через две минуты. Вызови полицию. Скажи, что пожар, кража… все равно что, но пусть они как можно скорее едут туда. Понял?

Рорк уже подъезжал к дому Селины, когда позвонила Пибоди.

– Рорк! Мы с Фини едем к «Пути души»…

– Ее там нет. Она у Кросс, скорее всего – в особняке. Я уже там, собираюсь войти.

– Боже! Только глупостей не наделайте. Я вызываю наряд. Мы с Фини едем к вам.

– Тут еще мальчишка. Так что поторопитесь.

И Рорк бросился ко входу в особняк.

Они пели над ее головой. Альбан развел огонь в камине, и комната наполнилась густым сладковатым дымом. Селина, скинувшая свой балахон, натирала себя каким-то маслом.

– Тебя когда-нибудь насиловала женщина? Я уж постараюсь, чтобы тебе было больно. И он тоже. Мы тебя будем убивать медленно, это гораздо приятнее. Лобара и Тривана убили слишком быстро, это не так интересно. Но с тобой все будет по-другому – очень медленно и нестерпимо больно…

Голова у Евы была абсолютно ясная. Запястья горели и кровоточили, но она все еще пыталась ослабить путы.

– Так вот как вы вызываете демонов? Ваша религия – сплошное шарлатанство. Вам просто нравится насиловать и убивать. Да вы просто дегенераты!

Селина залепила Еве оплеуху.

– Я хочу убить ее немедленно!

– Не спеши, любовь моя, – остановил ее Альбан. – Надо растянуть удовольствие.

Он достал из коробки черного петуха, который тут же захлопал крыльями и закукарекал. Альбан поднес петуха к Еве, что-то сказал по-латыни и отсек птице голову. Кровь хлынула прямо на Еву. Селина в экстазе застонала.

– Кровь – для нашего Господина!

– Да, любовь моя. – Он обернулся к ней. – Господин любит кровь.

И тут Альбан сделал то, чего Ева никак не ожидала: быстрым четким движением перерезал Селине глотку.

– Ты была… слишком утомительна, – пробормотал он. – Полезна, но утомительна.

Селина рухнула на пол. Альбан перешагнул через нее и снял маску.

– Надоели мне эти декорации. Ей нравилось, а мне опостылело. – Он улыбнулся Еве. – Я не стану заставлять вас страдать. Незачем.

От запаха крови Еву тошнило. Собравшись с духом, она посмотрела в глаза Альбану.

– Почему вы ее убили?

– От нее больше не было никакой пользы. Она ведь сумасшедшая. И законченная наркоманка. Она любила, чтобы я ее бил, а потом трахал. – Он покачал головой. – Иногда мне это даже нравилось. Особенно бить. – Он рассеянно поглаживал Еву по ноге. – Она отлично разбиралась в наркотиках и, когда ее умело направляли, могла вести дела. За последние несколько лет мы заработали кучу денег. Плюс взносы от членов общины. Люди готовы платить безумные деньги за секс и обещание бессмертия.

– Значит, все это надувательство?

– А что же еще, Даллас? Вызывание духов, продажа души, – усмехнулся Альбан. – Это лучшая из моих афер, но надо уметь вовремя остановиться. А Селина… – Он окинул равнодушным взглядом лежащее на полу тело. – Она стала относиться ко всему слишком серьезно. Поверила, что на самом деле обладает каким-то могуществом. Что может вызывать дьявола, предсказывать будущее… – Он снова улыбнулся и покрутил пальцем у виска – этим жестом люди испокон веков обозначали безумие.

«Шарлатанство, – подумала Ева. – Так, значит, все это – лишь грандиозная афера…»

– Аферисты обычно не приносят в жертву людей, – заметила она.

– Я не обычный аферист. А натуралистические штрихи помогали мне держать Селину в узде. Она привыкла к крови, вошла во вкус. Да и я тоже, – признался он. – Когда лишаешь человека жизни, так возбуждаешься… – Альбан окинул Еву оценивающим взглядом. – Ты такая стройная, изящная. Селина была слишком пышнотелая. Пожалуй, я все-таки тебя сначала поимею. Глупо лишать себя удовольствия.

– Так это вы занимались сексом с Мириам, вы заставили ее убить Тривана и свалить все на виккан, – догадалась Ева.

– Она оказалась на удивление податливой. Немного наркотиков, сеанс гипноза, и она забывала все, что нужно было забыть.

– Значит, дело было не в Селине. Вот в чем я просчиталась. Не вы были у нее на побегушках, а она у вас.

– Совершенно верно. Но она начала выходить из-под контроля. Старика полицейского она убила сама. – Альбан презрительно усмехнулся. – Это было начало ее конца: полицейских трогать опасно. Он бы все равно нас никогда не достал, побродил бы вокруг и бросил.

– Вы ошибаетесь. Фрэнк не стал бы останавливаться.

– Ну, теперь это не имеет значения. – Альбан отвернулся, взял со стола какой-то пузырек и шприц. – Я дам вам совсем немного, чтобы вы не нервничали. Вы очень симпатичная. Думаю, вам понравится, как я буду вас трахать.

– Да для этого всех наркотиков мира не хватит!

– Ошибаетесь, – сказал он и шагнул к ней.

Рорк заставлял себя действовать методично и бесшумно. Если Ева здесь, то его поспешность может ей только повредить. Он тихо прикрыл за собой дверь и, поскольку сигнализация была отключена, понял: Джеми уже вошел.

Услышав шорох, Рорк встрепенулся и увидел юношу.

– Это я, – сказал Джеми. – Я не могу войти в комнату. Они поставили что-то новое. Не могу вскрыть замок.

– Где система?

– Там, на стене. Ничего не слышно, но они наверняка там, внутри.

– Иди на улицу.

– Не пойду. Вы только время зря теряете.

– Тогда отойди, – велел Рорк, решив, что время терять действительно незачем.

Он подошел к стене, ощупал ее, но ничего не нашел: охранная система была хорошо замаскирована. Тогда Рорк вытащил из кармана электронную записную книжку и задал программу.

– Что это? – шепотом спросил Джеми. – Сигнализацию отключать? Никогда не видел таких, в записных книжках.

– Не ты один у нас изобретатель. – Рорк начал водить книжкой вдоль стены. При этом ему казалось, что прибор действует слишком медленно и неэффективно. – Ага! Наконец-то! Вот оно!

Дверь отворилась. Рорк, оскалившись, приготовился к прыжку.

Ева пыталась отклониться, но шприц был уже у ее руки. Неожиданно Альбан убрал шприц.

– Нет, – сказал он, рассмеявшись. – Секс без наркотиков! Иначе это было бы несправедливо по отношению к вам. Потом, обещаю, я вас усыплю, так что боли вы не почувствуете. Это единственное, что я могу для вас сделать.

– Лучше убей меня сразу, сукин сын!

Собравшись с силами, Ева освободила одну руку и все-таки ударила Альбана кулаком в лицо. Потом попыталась дотянуться до ножа, но нож упал на пол.

Внезапно дверь распахнулась, и на миг ей показалось, что демоны ада все же вырвались на свободу. Рорк был похож на волка, почуявшего добычу. Бросившись на Альбана, он сбил его с ног; свечи полетели на пол, прямо в лужу крови.

Ева пыталась высвободить вторую руку. Увидев Джеми, она крикнула:

– Скорее! Ради бога, скорее! Возьми нож, разрежь веревки!

Мальчика выворачивало наизнанку от вида крови, но он заставил себя перешагнуть через тело Селины. Схватив нож, он разрезал веревки на запястье Евы.

– Давай сюда! Дальше я сама. – Она не сводила глаз с Рорка, боровшегося с Альбаном в луже крови. В углу комнаты уже занялся огонь. – Там полиция! – крикнула Ева, услышав вой сирен. – Джеми, впусти их!

– Дверь не заперта, – откликнулся Рорк.

Ева разрезала веревки у себя на ногах.

– Потуши огонь, – приказала она Джеми, вставая.

– Нет, пусть горит. Пусть здесь все сгорит дотла.

– Потуши! – закричала она и бросилась на Альбана. – Сволочь! Сукин сын!

– Отойди! – прохрипел Рорк. – Он мой.

Три тела сплелись в один клубок, и Ева с Рорком не сразу поняли, что Альбан уже без сознания.

– Он тебя ранил? – Рорк смотрел на Еву безумными глазами. – Что он с тобой сделал?

– Ничего. – Ева понимала, что надо успокоиться, потому что Рорк просто не в себе. А она никогда не знала, чего можно ожидать от него в таком состоянии. – Он меня не тронул. Со мной все в порядке. Ты обо всем позаботился.

– Пока я сюда добирался, ты, как всегда, уже успела позаботиться о себе сама. – Он взял ее за руку, взглянул на кровь, сочившуюся из запястья, и поднес руку к губам. – Я мог бы его убить только за это!

– Прекрати. У меня такая работа.

Рорк пытался взять себя в руки. Пиджак был в крови, но он снял его и накинул Еве на плечи.

– Ты голая.

– Да, я заметила. Не знаю, куда они дели мою одежду, но мне бы не хотелось встретить своих коллег в таком виде.

Ева встала и поняла, что ее все еще шатает.

– Они накачали меня наркотиками, – пожаловалась она, помотав головой.

Рорк взял ее под руку и усадил на кушетку, стоящую у стены.

– Отдышись. А я потушу огонь.

– Отличная мысль. – Она сделала несколько глубоких вдохов.

Рорк, схватив один из балахонов, стал сбивать им пламя. Неожиданно Ева вскочила на ноги и закричала:

– Нет, Джеми! Нет!

Джеми, смертельно бледный, держал в руке атам, с которого стекала кровь Альбана.

– Они убили моих близких. – Глаза мальчика были широко раскрыты, зрачки – как булавочные головки. Он протянул нож Еве. – Мне наплевать, что вы со мной сделаете. Он больше ничью сестру не убьет.

Услышав за дверью шаги, Ева схватила атам. По крайней мере, теперь на рукоятке будут и ее отпечатки.

– Заткнись. Умоляю, заткнись. Пибоди! – обернулась Ева к вбежавшей помощнице. – Найдите мне что-нибудь из одежды, хорошо?

Пибоди, тяжело дыша, осматривала комнату.

– Слушаюсь, лейтенант. С вами все в порядке?

– Все отлично. Кросс и Альбан подстерегли меня, накачали наркотиками и привезли сюда. Они признались в убийстве Фрэнка Вожински и Алисы Лингстром, Лобара и Вайнбурга, а также в подстрекательстве к убийству Тривана. На моих глазах Альбан убил Селину, причины я укажу в рапорте. Сам же Альбан был убит при попытке его задержать. Все произошло очень быстро, я даже не могу сказать в точности, как именно это случилось. Но… уже не важно.

– Да, не важно. – Фини, стоявший рядом с Пибоди, внимательно посмотрел сначала на Еву, потом на Джеми. – Думаю, что не важно. Пойдем, Джеми. Тебе здесь нечего делать.

– Прошу прощения, лейтенант. Думаю, вам с Рорком следует отправиться домой и помыться. У вас вид, скажем так, как раз для Хэллоуина, – заметила Пибоди.

Ева взглянула на Рорка и поморщилась. Лицо его было в крови и копоти.

– Ты выглядишь отвратительно.

– На себя посмотрите, лейтенант. – Он обнял ее за талию. – Думаю, Пибоди права. И не вздумай упрямиться – иначе мне снова придется тебя связать. Надо найти одеяло. Полагаю, этого будет достаточно, чтобы вы не замерзли.

Да она бы полжизни отдала за горячую ванну!

– Ладно, – сказала Ева. – Я буду через час.

– Даллас, вам вовсе не нужно сюда возвращаться.

– Через час, – повторила она. – Проведите видеозапись, вызовите медэкспертов. Мальчика покажите врачу. Он в шоке. Свяжитесь с Уитни. Сообщите ему обо всем. И надо немедленно освободить Чарлза Форта.

Ева запахнула на себе пиджак Рорка и искоса взглянула на Пибоди.

– Вы были правы насчет него, сержант. У вас прекрасная интуиция.

– Спасибо, лейтенант.

– Пользуйтесь ею и впредь. Кстати, если мальчишка будет говорить то, чего не говорила я, не обращайте внимания. Он в шоке. Пусть его сегодня никто ни о чем не расспрашивает.

Пибоди кивнула.

– Да, лейтенант. Я прослежу, чтобы его отправили домой. И останусь на месте происшествия до вашего возвращения.

– Хорошо. – Ева отвернулась и стала застегивать пиджак.

– Между прочим, Даллас, у вас очень миленькая татуировка. Новая?

Стиснув зубы, Ева направилась к двери.

– Понял? – Она взглянула на Рорка. – Я тебе говорила, что надо мной из-за этого идиотского бутончика все будут смеяться!

– Тебя накачали наркотиками, сорвали с тебя одежду, связали, чуть не убили – а тебя волнует какая-то татуировка?!

– Это все неприятности на работе. А татуировка – дело личное.

Он рассмеялся и, обняв ее за плечи, прижал к себе.

– Господи, лейтенант, как же я вас люблю!

Оглавление

1

2

3

4

5

6

7

8

9

10

11

12

13

14

15

16

17

18

19

20 Fueled by Johannes Gensfleisch zur Laden zum Gutenberg