«Вор должен сидеть»

Андрей Кивинов Вор должен сидеть

Все события вымышлены. Совпадения имен и мест действия с реально существующими – случайны.

Кома – угрожающее жизни состояние, характеризующееся полной утратой сознания и отсутствием рефлексов…

Глава 1 1980 г. Ленинградская область

– Все, хана. Сдох, – Генка с отчаянием постучал фонариком о ладонь, и, убедившись, что пользы это не принесло, спрятал его в карман.

– Мой тоже сейчас сядет, – Денис направил почти умерший лучик на приятеля.

– Выключи. Так пойдем. Фонарик на крайняк оставь.

Денис нажал кнопочку, луч исчез, оставив друзей наедине с полной темнотой.

– Падай, отдохнем, – Генка бросил рюкзак на землю и уселся на него, прислонившись спиной к песчаной стене, – черт, холод собачий!

Температура в пещере не превышала семи градусов, что для одетых в легкие куртки пацанов было весьма чувствительно, особенно, если не двигаться. Самое обидное, к холоду невозможно привыкнуть, как, например, к той же темноте или запаху сырости, напоминающему вонь вечно затопленного подвала. Привыкли даже к недостатку свежего воздуха в атмосфере, но к этому проклятому холоду…

– Слушай, – Денис нащупал стену и опустился рядом с Генкой на холодный песок, – а если мы вообще не выйдем?

– Ты чего? Как не выйдем?! – раздраженно отозвался тот, – Я эти норы, как свой огород знаю. Сейчас метров сто вперед, там поляна будет, а сразу за ней выход к Саблинке.

Вообще-то он был не очень уверен, что через сто метров появится поляна, а не очередной поворот извилистого лабиринта, уводящий ее дальше, в черные недра. Генка уже давно понял, что они заблудились, но признать это перед городским, на год младшим Денисом пока не собирался. Генка не слабак. Фигня, выкрутимся…

Он пошарил в карманах и достал коробок спичек. Спичек было немного, пол коробка. Генка таскал их постоянно, в свои тринадцать он уже покуривал, подражая взрослым мужикам. Сигареты воровал у матери или стрелял у морально неустойчивых односельчан. В магазине ему не продавали, даже когда он приходил за ними вполне законно, для матери. Мол, мал еще.

Спичка вспыхнула, но почти тут же погасла, без необходимой огню поддержки кислорода.

– Зараза! – Генка смял картонный коробок и сунул его обратно в карман, – ну, как согреться?

– Интересно, сколько мы тут уже ползаем?

– Не знаю. Часов десять.

– Кажется, мы были в этом месте.

– Не говори фигни.

– Меня отец убьет, – предположил Денис, – я как-то домой на час опоздал, так отдубасил, неделю сесть не мог.

– Может, не узнает.

– Ну, да! Бабушка, уже наверняка все село переполошила. И в город родичам позвонила.

– Ты ей сказал, куда идешь?

– Нет, конечно. Мне к пещерам на километр не велено подходить. Сказал, на рыбалку. Черт, она еще подумает, что утонул. А ты матери сказал?

– Тоже нет. Да ей все равно.

– Значит, никто не знает, что мы здесь?

– Витяй знает. Я у него фонарь брал… Не боись, Дениска, скоро выберемся, – Генка зевнул и поежился, – спать только хочется.

На самом деле они блуждали не десять часов, как предположил Генка.

Пошли вторые сутки с того момента, когда они пересекли порог большого Саблинского лабиринта. После этого ни на минуту не сомкнули глаз. Один раз подкрепились, разделив пополам Генкину горсть семечек и засохшую ириску, обнаруженную Денисом в кармане брюк. Другого провианта не имелось, его попросту не брали, рассчитывая выйти из пещер через пару часов. По той же причине не взяли питье. Впрочем, с этим проблем не возникало, довольно часто в песке попадались небольшие лужи, правда, вода в них была ужасно невкусной. Теплые вещи Денис оставил дома для конспирации. Бабушка заподозрила бы неладное, возьми он свитер. Поэтому решил потерпеть. В конце концов, можно периодически выходить из лабиринта и греться на солнышке. Генка же, считая себя авторитетным пацаном, пижонил, и отправился на поиски приключений вообще в одной футболке и легкой болоньевой куртке. И теперь в полной мере пожинал плоды своего пижонства.

Идея похода принадлежала Денису. Неделю назад Витька Козлов, сельский пацан, приволок из пещер настоящий автомат. Правда, здорово ржавый и без патронов, но настоящий! Не какая-то картонно-деревянная игрушка с пистонами, а боевой «ППШ» с диском. После такой находки Витька мгновенно добился уважения среди поселковой детворы, и ходил, высоко задрав конопатый нос. Автомат спрятал в тайнике на огороде и раз в день приходил почистить и просто подержать в руках. На днях снова собирался на раскопки. Сказал, якобы оружия там до фига, можно найти пистолет и даже гранату. А граната в кармане для настоящего пацана, что олимпийская медаль для спортсмена.

Оружие в пещерах осталось с войны. В них прятались партизаны и хранили трофеи. Да и регулярные части устраивали там небольшие склады. Саблинские пещеры тянутся на многие километры, более удобного места для подобных целей не найти. После войны саперы, конечно, прочесали туннели, но далеко не все, и в укромных уголках можно было отыскать массу интересного и полезного в домашнем хозяйстве.

Денис решил повторить Витькин подвиг, благо неоднократно совал нос в подземный лабиринт, правда, далеко не забираясь. Доказать, что хоть он и городской, а тоже кое-чего стоит. Воображал, как, вернувшись после каникул в Ленинград, принесет в класс автомат или наган. Как будут смотреть на него девчонки и школьные приятели. Но идти одному было все-таки страшновато. В позапрошлом году в пещерах пропал Колька Синицын, мальчишка из предпоследнего дома. Отправился на часок и до сих пор не вернулся. Даже пожарные с милицией не нашли. После этого лабиринт стал запретной зоной для молодого поколения поселка, но от этого еще больше притягивал и манил. Денис предложил затею Генке – местному мальчишке, с которым он сошелся наиболее близко, несмотря на то, что был младше его на год. Тот хвастал, что лабиринт для него дом родной, но ползать по катакомбам в поисках ржавого железа ему неинтересно. Однако на предложение Дениса отозвался с охотой, дабы утереть нос этому задавале Витьке. Мы тоже не лыком шиты.

Денис жил в городе с родителями и бабушкой. Мать готовила борщи и котлеты в столовой, отец вкалывал на грузовике. На лето третий год подряд Дениса с бабушкой отправляли в Саблино, поселок под Ленинградом. Здесь у нее жила подруга, у которой они недорого снимали комнату. Место очень хорошее. Река, лесопарк, водопады. Рядом бывшая усадьба Алексея Толстого. Который Константинович. Есть, что посмотреть… Правда, еще пещеры, но если запретить подходить к ним под угрозой порки, то просто курорт. Денис быстро сошелся с местными пацанами, и каждое последующее лето его встречали, как своего.

Генка обитал в соседней трехэтажке с матерью. Отец погиб пять лет назад. Вкалывал трактористом в совхозе, ударно закладывал за воротник, в том числе прямо за рулем своего железного Конька-горбунка. Что его и погубило. После очередного обеда с «белой» опрокинулся вместе с коньком в овраг. Успел, правда, выскочить из кабины, но перевернувшийся трактор батю накрыл и раздавил. Нового мужика мать Генки не нашла, сильно запила, потихоньку распродавая нажитое совместно имущество. Трудилась она в поселковой бане, торгуя билетами. Заработанных денег едва хватало на питание и квартплату. Генка донашивал отцовские вещи, благо был не по годам высоким и крепким. В местной школе его считали трудным, не приняли в пионеры из-за курения, поставили на учет в инспекцию. Вожатая заявила – бросишь курить, примем. Генка прикинул, что лучше – пионерия или табак, и выбрал второе. Хотя курил он не очень-то и часто. Максимум четыре-пять сигареток в день. Но этого за глаза хватало для постановки на учет. Занятия тоже не вызывали у Генки приступов энтузиазма, перспектива остаться на второй год маячила перед ним вполне реально.

В силу вышесказанных причин, Денису не рекомендовалось дружить с Генкой. «Что других ребят в поселке нет? Нормальных? – ворчала бабушка, отчитывая внука по вечерам, – а с этим хулиганом в милицию заберут». Денис кивал, но гулять с трудным Генкой продолжал. В этом году он привез ему из города настоящий финский нож, купленный у соседа-пьяницы за десять рублей. Красивый, с мощным лезвием и черной ручкой, украшенной золотистой змейкой. Пришлось почти полностью разорить свою копилку. Нож стоил гораздо больше, но сосед зело нуждался в деньгах на бесперебойную выпивку. Генка был страшно доволен и предупредил местных шалопаев, что если кто-нибудь тронет Дениса, будет иметь дело с ним. А иметь с Генкой дело хотели немногие, памятуя о его явном физическом превосходстве. Генка сам сшил из старых отцовских сапог ножны и с подарком почти не расставался.

Сейчас нож лежал в рюкзаке вместе с саперной лопаткой и ветошью, которой ребята собирались протирать найденные трофеи.

Заблудились приятели, как это обычно и случается, увлекшись поисками и раскопками. Обшарив пролегающую рядом со входом галерею и ничего, кроме пары дохлых летучих мышек, не обнаружив, решили углубиться в лабиринт. Генка поклялся, что легко отыщет обратную дорогу. К тому же он знает еще несколько нор, ведущих наружу. На худой конец, если держаться правой стороны, обязательно выйдешь на тоже место. Увы, друзья даже близко не представляли, насколько протяженны и запутаны подземные туннели. Пещеры были искусственного происхождения, лет двести тому назад здесь начали добывать кварцевый песчаник для производства фарфора, хрусталя и стекла. На баржах по двум речкам сплавляли песок прямо от каменоломен. Со временем последние превратились в огромный запутанный лабиринт, отыскать выход из которого, мог далеко не каждый. В последствие, в результате обвалов и осыпания породы в полостях возникли обширные залы и галереи. Стекающие с поверхности ручьи образовали гигантские подземные озера, по которым можно было даже плавать на лодке… Камней здесь практически не попадалось, стены, пол, потолки состояли из песчаника. Когда Денис с силой прижимал ладонь к стене, то испытывал необычные ощущения – между пальцами бежали струйки песка, щекоча кожу.

Через пару часов свет фонариков заметно ослаб. Пришлось поменять батарейки. Хорошо, что взяли два комплекта запасных. Но и они быстро таяли. Периодически фонари выключали в целях экономии, двигаясь на ощупь. Дневной свет проникал в пещеру лишь через вход, в глубине же катакомб без фонарика делать нечего. Найти нужный поворот в такой темноте практически невозможно. Генка, хотя и понял это несколько часов назад, виду не показывал, убеждая Дениса, что отлично знает дорогу. Но на всякий случай попросил принюхиваться. В некоторых местах, недалеко от входов устраивали скотомогильники и сваливали мусор, источающий резкий запах.

К холоду, коловшему, как миллион иголок, добавилась усталость. Приходилось присаживаться каждые полчаса на песок и отдыхать. Единственным источником энергии и сил оставался наступавший на пятки страх.

– Ты Палыча знаешь? Хромого? – Генка постоянно пытался отвлечься от тревожных мыслей, вспоминая различные истории.

– Знаю, – едва слышно отозвался Денис, дрожа от холода, – и чего?

– Он весной на рыбалку поехал. На моторке. Назад возвращался, забыл якорь поднять. Пьяный был. Так и ехал с якорем, пока глубина была. А когда на мель попал, якорь и зацепился. Моторка тормознула, Палыч носом вперед улетел. Метров на пять, если не врет. Вынырнул, а лодка по кругу ездит, как циркуль. Палыч, пока ее ловил, ногу винтом и покалечил. Не, ты прикинь – носом вперед. Я представляю…

Генка натужно засмеялся. Денис нет. Причем здесь какой-то Палыч? Палыч не сидит сейчас в полной темноте и не трясется от холода… А если они и правда не выберутся? Колька-то Синицын заблудился… Витька гад, все из-за него. Генка сказал, что набьет ему морду, когда они вернутся в поселок. Вернутся… Вернуться еще надо суметь. Денис задрал голову и посмотрел наверх. Ему показалось, что и без фонарика он уже различает контуры миниатюрных известковых сосулек, местами свисающих над головой. Видит, как с них капает вода, как хлопают крыльями прилипшие к ним летучие мыши. Интересно, что они тут едят? Хотя, какая разница? Денис зажмурился. Сосульки не исчезли, мыши сорвались с мест и с противным писком закружились по пещере, иногда подлетая к самому лицу. Денис заслонил его руками, боясь, что мыши зацепят глаза.

– Эй, ты чего, уснул? – услышал он откуда-то издалека Генкин голос, – ладно, я тоже вырубаюсь.

* * *

– Южное крыло обыскали, насколько смогли. Пусто. Собаку надо. Без собаки делать нечего, – участковый снял фуражку и вытер мокрый лоб, – и человек пятьдесят народу с проводниками.

– Людей не пришлют. Олимпиада. Все спортсменов охраняют. Чего их охранять? Дети малые, что ли?! – начальник поселкового отделения милиции Тимофеев, пятидесятилетний грузный мужик, достал пачку «Беломорканала» и принялся мять гильзу папиросы, – обещали только собаку.

– Как не пришлют? Дело, ведь какое! Пацаны же!

– Велели шумиху не поднимать, розыск организовать своими силами. Тьфу, сволочизм! Олимпиада, олимпиада! Ну, и хрен-то с ней, с олимпиадой! Мальчишек четвертые сутки нет, а этим лишь бы праздник не омрачать. Они б на родителей посмотрели!

– Чертовы катакомбы! Зарыть бы на хер! Который уже случай! Сколько пацанов гоняем от них, а все без толку. Хоть часового ставь!

– Пацаны на то и пацаны, чтоб лазать. Себя вспомни.

Тимофеев закурил и развернул план одной из Саблинских пещер. Часть лабиринта была заштрихована. Там уже побывали розыскники. Безуспешно.

– Они могут по кругу ходить. Вот здесь, – он ткнул карандашом в северный участок плана, – если, конечно, еще ходят. Трое суток и взрослый-то не всякий сдюжит, а уж пацаны… Садись, чего стоишь?

– Сразу надо было искать, – участковый пересек кабинет и уселся на скрипучий стул.

– Что еще умное предложишь? – раздраженно бросил Тимофеев, – Сразу…

Сразу просто-напросто не получилось. И вряд ли могло получиться. Бабка городского парня прискакала в отделение только под вечер, мудила дежурный, вместо того, чтоб взять заяву, предложить подождать. Дескать, погуляют и вернуться. Пацаны, все-таки. Идиот. Именно, что пацаны. Утром из Ленинграда примчались родители. Опера бросились в поселок выяснять, куда ушли подростки. К четырем нашли Витьку и раскололи. Тот гаденыш еще упирался – не знаю, не знаю… К вечеру прочесали часть лабиринта. Подняли личный состав. Постовых, участковых, детских инспекторов. Но все равно людей не хватало. Поселковое отделение милиции не городское. Ночью искали тоже. Кричать нельзя, в некоторых местах могли произойти обвалы песчаника. Самое страшное, если мальчишек засыпало, тогда – все.

Утром к розыску присоединились пожарные. Поселковых жителей пока не подключали, хотя желающие были. Взяли лишь пару мужиков, хорошо знавших пещеры. Разбились на группы и двинулись дальше.

Схема лабиринта, лежавшая сейчас перед Тимофеевым, была достаточно условной, подробной просто не существовало. В десятки мелких тоннелей и пустот с начала прошлого века не ступала нога человека. Куда занесло ребят, одному Богу известно, как и то, в какой из шестнадцати входов они зашли.

Тимофеев снял трубку.

– Сергеев, подключай местных. Дружинников обзвони. Из города пришлют только кинологов, будем искать сами. К гражданским прикрепи одного нашего. Обязательно. Давай.

Участковый посмотрел на часы. Три дня. Время мчалось убийственно быстро. Бабка сказала, Денис ушел в легкой куртке. В некоторых закоулках пещер температура круглый год не превышала пяти градусов. Остается надеяться, что мальчишки туда не забрели. Иначе, в лучшем случае, воспаление легких. Плюс голод. Максимум продержатся еще часов пятнадцать.

– Поехали, – Тимофеев свернул схему и выбрался из-за стола.

* * *

Вдруг зажегся свет. Денис огляделся по сторонам, но не нашел его источник. Свет казался чуть розоватым, равномерным и почему-то очень теплым. Он проник в самые дальние уголки пещеры, заставив летучих мышей сорваться с насиженных мест. Одна пролетела в нескольких сантиметрах от лица, Денис уловил ее противный запах и шмыгнул носом. Пометавшись несколько секунд, стая исчезла в темноте отходящего от зала туннеля.

Кто мог включить здесь свет? И откуда в лабиринте электричество? А кто разбил эти клумбы огромных, пестрых цветов, тянущиеся вдоль стен? Может, в пещерах есть ботанический сад? Надо спросить у Генки, он все знает. Генка сидел, прислонившись к песчаному валуну, и играл в ножички, втыкая финку в землю. Когда та попадала в начерченный круг, он довольно смеялся. Рядом валялась стеклянная бутылка с лимонадом. Странно, они ж не брали с собой лимонад. Денис взял бутылку, сделал глоток и положил ее на прежнее место. Лимонад оказался приторно-сладким и совершенно не удалял жажду. Из-под валуна полз тоненький ручеек, Денис опустился на колени и принялся лакать воду языком.

Где-то вдали, за уступом породы, послышались голоса и злобный лай собак.

– Кажется, отец – Денис оторвался от ручейка, – сейчас устроит!

Генка вскочил с земли.

– Бежим! Я знаю место, где можно спрятаться! Там темно, они нас не найдут!

– Погоди, они же нас ищут! Давай, подождем!

– Нет, ждать нельзя.

Генка подхватил рюкзак, бросил туда нож и помчался к туннелю. Голоса приближались. Теперь Денис четко слышал отца. Он звал его и грозился выпороть. Да, Генка прав, надо бежать.

Денис бросился следом за приятелем. Свет остался позади. Вновь стало холодно и страшно. Денис щелкнул фонариком, тот выхватил из темноты часть пещеры. Узкую дорожку между отвесными стенами, украшенными известняковыми проплешинами. Развился. Куда бежать? Впереди, слева раздавался глухой топот. Денис устремился на звук. Надо догнать Генку, он знает, где можно спрятаться.

Поворот, еще один. Опять развилка.

– Генка?!

Денис прислушался. Тишина.

– Генка, ты где?!

Шелест перепончатых крыльев. Чертовы мыши. Улетайте!

Тихо! Стук! Какой-то необычный. Железо о железо. Глухой, почти без эха. Откуда-то справа.

Бум-м-м! Бум-м-м! Бум-м-м!..

Денис свернул с главного прохода в маленький рукав. Здесь оказалось еще холоднее. Кое-как прополз в расщелину и очутился на маленькой полянке, выходившей к огромному подземному озеру. Да, в пещерах же есть озера. Какое оно чудесное и бесконечное… Наконец, можно напиться вдоволь. Но кто же стучит? Удары не прекращались.

Денис повернулся и заметил Генку. Он вновь сидел на песке. Но уже не играл в ножички. Вялыми движениями стучал ножом по саперной лопатке.

– Ты что делаешь? Просто так… Мне нравиться.

Денис пожал плечами. Подобрался к воде, лег на живот и сделал несколько жадных глотков. Вода была холодной и свежей. Не то, что приторный лимонад. Денис пил и пил. Но странно, жажда не пропадала. Что за ерунда? Почему?

Он поднялся и вернулся к Генке. Тот по-прежнему занимался своим странным делом. Денис присел рядом и стал слушать. Бум-м-м!.. Бум-м-м!..

Денису становилось теплее. Ему показалось, что причиной тому были эти металлические звуки. Он грелся от этого звука. От монотонных ударов ножа о саперную лопатку. Необычное явление, надо будет рассказать учителю физики. Не останавливайся, Генка, иначе я замерзну. Давай, давай…

Денис вновь закрыл глаза. Услышал над головой знакомый шум крыльев. Шум то приближался, то удалялся. К нему добавлялся легкий шелест воды в озере, хотя непонятно, почему он возникал, ведь в пещере ни ветерка. Гамма этих необычных звуков действовала завораживающе, хотелось тут же уснуть и увидеть добрые волшебные сны.

И лишь одно мешало это сделать и не давало вкусить полного блаженства.

Бум-м-м!.. Бум-м-м!.. Бум-м-м!..

Глава 2 1992 год. Санкт-Петербург

– Ребята, «стошечку»[1] не подадите? – страждущий дедок, напоминавший Робинзона Крузо в период депрессии, перекрестился справа налево и протянул перевязанную грязным бинтом руку с когтистыми пальцами, – в честь праздника святого, православного.

– Креститься научись правильно, православный, – усмехнулся Угаров, отталкивая просящую длань.

– Будете снимать девчонок, снимите и мне, – миролюбиво прокричал вслед попрошайка.

– Обязательно.

Андрей с силой толкнул черную железную дверь, едва не опрокинув выходящего покурить вышибалу.

– Э, поаккуратней! – агрессивно огрызнулся тот, но, узнав Угарова, приглушил звук и посторонился, – а, это вы… Здрасте.

– Здоровее видали. Михей у себя?

– Да, был здесь.

Андрей кивнул Денису и, выбросив окурок, перешагнул порог заведения.

Они миновали полутемный танцевальный зал, где в такт медленным свинцовым аккордам «Металлики» раскачивались человек пятнадцать подростков, и поднялись на второй, административный этаж. Кабинет директора ютился в конце коридора, заставленного строительными материалами, бочками с краской и двухметровыми коробками с игральными автоматами. Пахло ацетоном и деньгами.

– Ты посиди здесь, я сначала один…, – Угаров оборвал фразу, ибо распахнулась директорская дверь.

Михеев Борис Федорович, рыжеволосый сорокалетний директор кафе, с бравой улыбкой стоял на пороге кабинета. Оперативная связь с нижним этажом была налажена превосходно.

– Добрый вечер, Андрей Валентинович… Проходите. Поужинать заскочили?

Голос директора отдавал медом. Сам же он, как показалось Денису, походил на рыжего поросенка под сметанным соусом с хреном. Жирненького и сладенького одновременно.

– Нет… Дело есть…

– Конечно, – Михеев уступил дорогу, – молодой человек, пожалуйста.

Денис кивнул и прошел в директорские апартаменты.

– Это Денис. Опер новый, – представил его Угаров, вошедший следом.

– Очень приятно, – Борис Федорович продолжал улыбаться, – Денис, а по батюшке?

– Сергеевич, – немного смутился тот, пожимая его пухлую ладонь. В двадцать пять еще непривычно, когда к тебе обращаются по имени-отчеству.

– Присаживайтесь, – директор принялся суетливо убирать рулоны обоев, сложенных на кожаном диване, – мы ремонт затеяли, приходится все здесь хранить, а то разворуют. Может, кофейку? Или пивка?

– Некогда, – Андрей сел на диван и закинул ногу на ногу, – Так, Борь, сегодняшний вратарь вчера стоял?

– Володя? Да, работал… А что стряслось, если не секрет?

– Позови его, – не ответив, велел Андрей.

– Да, минуточку, – Борис Федорович выпорхнул из кабинета, оставив дверь приоткрытой.

– Нервная у мужичка работенка, – Угаров достал пачку дорогого «Кэмела».

– Почему?

– Не будет стучать, мы запрессуем. А будет – братва. Так сказать, стоит на огневом рубеже. Но с другой стороны имеет хорошо, иначе б здесь не сидел.

– А вообще, много с этой «Устрицей» проблем?

– Бывают, – коротко ответил Андрей, щелкая зажигалкой.

Кабачок не имел собственного названия, окромя безличного «Кафе-бар», но местный народ окрестил его «Голубой устрицей» по цвету стен, выкрашенных в теплые кальсонные тона. Аналогии с баром из популярного фильма «Полицейская академия» не проводилось, заведение не ориентировалось на сторонников однополой любви. Для довольно большого спального микрорайона это было единственное увеселительное местечко, где можно скоротать вечерок в активном, плотном безделье. Здесь размещалось собственно кафе, небольшой бар и дискотека. Последнюю, в основном, посещали малолетки, для которых наладили торговлю качественной травкой. Разумеется, неофициальную. Формально «Устрица» принадлежала «Общепиту», что у всех вызывало улыбку, ибо ни о каком государственном присутствии речи здесь не шло. Разве что во время проверок БХСС. Присматривал за заведением зорким, недремлющим оком районный дон Слава Куликов, носивший космическое прозвище Луноход, за то, что страдал приступами лунатизма. Присматривал, само собой, не безвозмездно. Нынешнего директора пригласил тоже он, да и вообще вся кадровая политика велась лично Славой. Как заботливый и рачительный хозяин, он требовал от работников «Общепита» соблюдения трудовой дисциплины, не допускал пьянства на рабочем месте и каленым железом выжигал хамство по отношению к порядочным клиентам. Для непорядочных существовала группа разбора, укомплектованная мастерами прикладных видов спорта. Так приложат, что забудешь, какой вкус у водки. Заведение должно приносить прибыль, а оная напрямую зависит от качества обслуживания населения. Кому не понятно – обломаем рога. Двухэтажная «Устрица» возвышалась на «земле» старшего оперуполномоченного Андрея Валентиновича Угарова. Проблем, к слову сказать, она ему особых не доставляла. Больше участковому, вынужденному разбираться с мордобоями, регулярно случающимися в разгар свадебных торжеств и прочих юбилеев. В остальное время за клиентами заботливо присматривали птенцы Куликова, и все конфликты улаживали сами. Неделю назад для поднятия престижа заведения дон велел пускать клиентов только в костюмах.

– Сейчас Луноходу отстучит, – усмехнулся Угаров.

– Думаешь?

– Семафорить хозяину о визите органов его первейшая и почетная обязанность. Даже если постовой просто зашел отлить или погреться.

Вернулся Михеев довольно быстро, ведя на буксире вышибалу Володю, юношу с приметами глубокой душевной простоты на мускулистом лице. С такой физиономией хорошо работать в забойном цехе мясокомбината. Скотина от страха сама дохнуть будет.

– Ты вчера караул держал? – на всякий случай переспросил Угаров.

– Ну, – согласно кивнул тот.

– На дискотеке много народу было?

– Да как сегодня. Погода дерьмо, все по домам сидят, хоть и воскресенье.

– То есть немного, – Андрей извлек из куртки пару фотографий и протянул их вышибале, – Отлично. Вот две подружки. Вчера приходили. Помнишь их?

Володя секунд десять всматривался в лица, бегая зрачками от одного фото к другому, наконец, поднял глаза и пробасил, почесав подбородок пятерней.

– Чего-то не видал таких… Они точно у нас были?

– Точно.

Помусолив фотографии еще немного, он вернул их Угарову.

– Не, не помню. А чего стряслось то?

– Стряслось… Очки, случайно, не носишь? – поинтересовался Андрей.

– У меня линзы, – вышибала мизинцем оттянул веко, – контактные.

– Ты их, должно быть, вчера вставить забыл. А, слепой Пью? Не забыл? Девчонок пол «Устрицы» видело, а ты не заметил. Чего ты на вахте делаешь? В тетрис играешь?

– Не, ну, может, я куда, типа, отходил, – вратарь заиграл мускулами лица, якобы вспоминая события воскресного дня.

– Отойти ты еще успеешь, – мрачно усмехнулся Угаров, – Не помнишь, значит? Ладно, вали в коридор и готовься.

– К чему?

– К атомной бомбардировке… Скоро узнаешь.

Володя оторвал тяжелую корму от стула и исподлобья уставился на Угарова, переминаясь с ноги на ногу.

– Вали, говорю! – рявкнул Андрей.

Вышибала нехотя скрылся за дверью. Угаров протянул фотографии директору.

– А ты, Борь, что скажешь?

Борис Федорович нацепил очки и отпил чая из стоящей на столе фарфоровой чашки.

– Я, вообще-то, в зал почти не выхожу… Да и темно там.

– Ты посмотри, не бойся. Особенно на блондинку.

Директор виновато опустил на фото глаза и резко загрустил. Денису показалось, что он увидел на картинке самого себя, лежащего в могиле. Однако, секунд через пять он тоже отрицательно покачал головой.

– Не заметил… Андрей Валентинович, вы поймите, у меня тут столько проблем. Не до того, чтоб клиентов рассматривать.

– Проблемы? – усмехнулся Угаров, – так их у тебя скоро не будет… Знаешь, что это за девочки?

– Да откуда, ж?

– Вот эта, – Андрей взял фото блондинки, – Азарова Лена.

Восемнадцать лет. Первый курс Универа. Изнасилована и убита в своей квартире. Гантелей по голове. Кашу из черепа сделали. Вторая – ее подружка. Слава Богу, жива. Повезло.

– Да… Но, мы-то тут причем?

– В воскресенье они заглянули на вашу дискотеку… В первый раз.

Подружка отвалила около десяти, а Лена осталась. И, скорей всего, зацепила мальчиков. Судя по всему, двоих. Не знаешь, кто у вас тут вчера гулял?

– У нас каждый день кто-нибудь гуляет. Попробуй, упомни…

– Вот поэтому, Борь, у тебя теперь проблем и не будет. Усекаешь?

– Не совсем…

– Прикроем мы ваш голубой шалман к чертовой матери и устроим здесь центр восстановления памяти. Или планетарий, например. Звезды смотреть… Чего улыбаешься? Не веришь, что закроем? А ты вспомни «Ракушку».

«Ракушка» – пивной павильон, угощавший жителей и гостей города разбавленным пивом в двух кварталах от «Устрицы», был ликвидирован районной администрацией пару месяцев назад. Истинную причину ликвидации мало кто знал, формулировка же звучала: «В связи с участившимися случаями хулиганства и другими правонарушениями». Сейчас там открылся магазин строительных материалов.

– И останешься ты, Борь, без «Устрицы», то есть без корочки хлеба и трудовой копеечки, – продолжал Угаров, – а хозяин твой и подавно огорчится. Он, понимаешь ли, ремонт затеял, автоматы игровые решил поставить, а тут замок на дверь. С тебя, кстати, и спросит.

– Андрей Валентинович, – директор непонимающе пожал плечами, – но убили то их не у нас… Что ж мы теперь за всех отдуваться должны? Мало ли кто с кем здесь знакомится?

– А тебя никто отдуваться и не просит, понял? – Угаров усилил жесткость разговора, – ты за себя отвечай… Не ты, так шнырь твой все равно скажет. Линзы-то я ему быстро на место вправлю… Только потом, Боря, не ной, ежели бэхэссники из Управы тебя прессовать будут… Как в прошлый раз не отмажу.

Угаров поднялся с дивана и забрал фотографии. Денис встал следом.

– Нет… Я не понимаю… Андрей Валентинович, что произошло? Мы же всегда находили общий язык, – Борис Федорович принялся драматично жестикулировать руками, – так же тоже нельзя…

– Только так и можно, – Андрей поправил наплечную кобуру, – это убийство, а не мыло в бане свиснуть. Не стой под стрелой, Борь.

…Денис мысленно вернулся в прошлую ночь, туда, в квартиру Азаровых. Вновь вернулся. Картина намертво засела в мозгу и постоянно возникала перед глазами. Ибо, в отличие от Угарова, Денис к таким сценам еще не привык. Лежащая на блестящем паркетном полу Лена… Огромный градусник судебного медика… Черная гантель в руках эксперта… Отец, крепкий мужик, во время разговора с Угаровым, вдруг начинающий хрипло выть, глядя в потолок… Врач «Скорой», делающий матери укол снотворного… Вереница начальников, норовящих отметиться дельным указанием…

Все не так, как в учебниках криминалистики. Все «в живую». Не под фонограмму…

Это первое серьезное происшествие, случившееся на территории отдела с тех пор, как его порог переступил Денис, распределенный сюда после Высших курсов. Преступления за истекшую неделю, конечно, были, но они не вызывали таких эмоций… Дениса, как молодого и неопытного, прикрепили к Угарову, работавшему в отделе уже пять лет. Знаний, полученных на курсах, естественно, не хватало, к тому же они были больше теоретическими и молодого специалиста отдали на воспитание «старику». «Старику» Угарову недавно исполнился тридцатник, до милиции он учился в спортивном техникуме, играл в хоккей, но особых результатов не добился. Полгода после прихода в органы трудился участковым, выбил у начальства полагающуюся жилплощадь, что, кстати, удавалось не каждому, после чего перевелся в уголовный розыск. Познакомиться с ним ближе Денис еще не успел, хотя водку один раз пили…

Лену обнаружили родители, вернувшиеся с дачи в ночь с воскресенья на понедельник. Угаров дежурил по району, Денис, соответственно, тоже. В адрес прилетели первыми. Андрей, отзвонившись дежурному, увел полуживого отца на кухню, а Денису велел занять оборону возле дверей и не пускать посторонних. Посторонних в четыре утра не появлялось, зато своих минут через сорок набилось пол квартиры.

Квартира была довольно богатой, двухэтажной. Становившийся модным евроремонт наверняка обошелся в копеечку, отчего напрашивался вывод о высоком материальном статусе семьи. Чуть позже Денис выяснил, что отец убитой – крупный книгоиздатель, а мать – нотариус. Из квартиры, на первый взгляд, ничего не пропало, а стало быть, вариант с разбойным нападением исключался.

Осмотр затянулся до полудня, Денис с Угаровым его окончания не дождались.

– Тут без нас обойдутся, – шепнул Андрей Денису, – погнали, навестим кой-кого.

Кое-кем оказалась подружка дочери, которую среди прочих упомянул отец. Она жила в соседнем подъезде. От нее опера и узнали про культурный поход на дискотеку в «Устрицу». «Я ушла оттуда где-то в десять. Ленчик тоже хотела, но ее уговорили остаться… Сказали – проводят и позаботятся. Парни какие-то, лет по двадцать… Я их не знаю. Мы вообще там никого не знаем, первый раз пришли… Нет, имен не называли… Их целая компания была, отмечали что-то, день рождения, кажется… Если честно, я их не очень хорошо запомнила…»

Запомнила ребят подружка даже очень хорошо, но по понятным причинам прикидывалась склерозницей. Страшно, когда гантелью по голове…

Нагрянуть в «Устрицу» решили под вечер, когда весь персонал в сборе. Сначала Угаров хотел сгонять туда один, но Денис напросился в напарники, добавив, что насидеться в кабинете еще успеет. А познавать азы мастерства можно только в окопах. Днем он сгонял домой, пару часов поспал, побрился-помылся, и к назначенному часу вернулся в отдел. Угаров велел Денису не трепаться о добытой информации и не докладывать о ней непосредственному и отдаленному руководству. «Доложим, когда сами проверим. А то начальники могут оказать непоправимую услугу, как обычно. Подружку я тоже предупредил, чтоб о дискотеке пока помалкивала. Придет время, дадим отмашку»… Денис согласился насчет руководства, но не понял, почему нельзя рассказать об этом тому же Ване Блохину, оперу из их отдела, тем более, что убийство произошло на его земле. Лишняя помощь не помешает. Но, наверно, Угарову виднее…

– Ты меня знаешь, Борь, – Андрей взялся за ручку директорской двери, – я человек добрый, но пользоваться этим никому не разрешаю… Красивые ты обои прикупил, хотя и мрачноватые. Пойдем, Денис…

– Андрей Валентинович… Погодите, – застонал Михеев, – вы же должны меня понять…

– А как тебя понимать, ежели ты ничего не говоришь? – Угаров процитировал царя из популярного фильма, опустив «пес смердящий», – не за что уху зацепиться.

– Дело в том, – медленно пробормотал директор и замолчал, скосившись на Дениса.

– Ну?

– Мы могли бы поговорить наедине?… Ради Бога, Денис Сергеевич, – директор перевел взгляд на Дениса, – вам абсолютно доверяю, но для меня так будет лучше.

Денис посмотрел на Угарова, тот кивком показал ему на дверь.

– Подожди там.

Никакой обиды Денис не испытал, понимая, что дело – прежде всего. Он вышел в коридор и принялся рассматривать «однорукого бандита», освобожденного от картонной упаковки. Любоваться пришлось недолго. Минут через пять Угаров покинул директорский кабинет.

– Ну, что?

– Я так и думал, – криво усмехнулся Угаров, закуривая очередную сигарету, – луноходовские отморозки… Вчера здесь гудели. Человек восемь. Точно, день рождения у одного был.

– А девчонок он видел? Я имею в виду – директор.

– Говорит, нет… Могли подклеить запросто. Недоноски…

– Он их знает?

– Наверняка… Хрен только скажет. Это-то еле-еле выдавил…

Чует, когда остановится надо. Безопасный минимум. Дальше вы сами, ребята.

Из зала донесся гнусавый голос диск-жокея, усиленный мощными динамиками. Ведущий веселил публику пошлым анекдотом про лиц нетрадиционной национальности.

– Так, может, его на пятнадцать суток отправить?

– Ого, – ухмыльнулся Угаров, – быстро ты схватываешь. А как же закон?… Михея на сутки не отправишь, у него зять судья.

Андрей бросил окурок в поддон для выигранных жетонов.

– Ладно, пошли.

– Вышибалу с собой возьмем?

– Без толку. Обет мычания, как я это называю. Луноход своих хорошо вышколил. На электрическом стуле молчать будут. Дымиться, но молчать. Сами ублюдков вычислим. Не велика проблема.

Андрей дернул ручку безжизненного «бандита» и скатился по лестнице на первый этаж. Вышибалы Володи в предбаннике не наблюдалось.

– Днище со страху прорвало, – прокомментировал по этому поводу Угаров, – в сортире засел.

Небо тоже прорвало. На улице барабанил довольно агрессивный дождь. Угаров, оставаясь под козырьком «Устрицы», высунул руку, прикидывая, идти дальше или переждать.

– Андрей Валентинович, – раздался слева вежливый бас, – здравствуйте.

Опера повернулись на голос. На углу «Устрицы» маячили три субъекта подчеркнуто респектабельного вида.

– Я ж говорил, отстучит, – с усмешкой прошептал Угаров.

– Кто это?

– Луноход… Вождь синекожих…

Денис представлял авторитета несколько иным. Каким-нибудь качком на кривых ногах с пудовым крестом и бритым затылком. А тут типичный выпускник института. Узкое юношеское лицо, очки в тоненькой металлической оправе, аккуратные усики и длинная челка. Черный, почти до земли плащ, скрывающий истинные габариты, скромный шарфик-кашне, породистые ботинки… Ему б еще шляпу, и хоть лекции на кафедре философии читай. Угаров со своим жестким «ежиком» на голове и кожаной курткой скорее походил на преступного лидера. Двое других, стоявших с флангов явно превосходили Куликова в росте и размахе плеч. Денису показалось, что они близнецы. Точно, так и есть. Однояйцовые. Один держал над головой Лунохода зонт.

– Привет, – громко отозвался Угаров.

– Мне передали, у вас какие-то претензии. Я могу помочь?

Голос авторитета был располагающим и не язвительным. Такой тон характерен для продавцов дорогих магазинов.

– Может быть, – ответил Андрей.

– Тогда, давайте обсудим, – подойдя к козырьку, предложил Куликов, указав на припаркованный возле обочины черный «Мерс» с тонированными стеклами. Затем улыбнулся Денису.

– Молодой человек, вы недавно у нас?

Денису резануло «у нас», но, растерявшись, он ответил просто:

– Да…

Теперь он мог рассмотреть авторитета вблизи. Последний только издалека казался юношей. Морщины у глаз говорили, что он старше Дениса минимум лет на десять.

– Моя фамилия Куликов, – с улыбкой продолжил Луноход и протянул руку, – Вячеслав Евгеньевич.

– Неволин, – окончательно стушевался Денис, но руку пожал, – Денис Сергеевич.

– Очень приятно. Какая у вас подходящая фамилия. Андрей Валентинович, так вы не против разговора?

– Не против, – буркнул Андрей, выходя из-под козырька, – Денис, подожди.

Из «Мерседеса» вывалился чернявый малый в кожанке, уступив место Угарову. Близнецы заняли оборону по бокам машины. Денису оставалось наблюдать за мирными переговорами, отсвечивая под козырьком «Устрицы». Наблюдать, к слову, было не слишком уютно, к дождю прибавился ветер, пронизывающий легкую куртку. Чернявый что-то сказал близнецам и, прикрываясь от дождя руками, устремился в кафе. В отличие от хозяина, с Денисом он не знакомился, сразу прошел внутрь. Зрение не обмануло, парень родился на Кавказе, либо имел там предков. Склеротик-вышибала так и не появился, поэтому Денису безвозмездно брать на себя функции вратаря, проверяя билеты на дискотеку, которые продавались за углом. Трех девчонок-школьниц он пропустил бесплатно, кинув вдогонку: «Шли б вы, барышни, лучше в другую сторону». Попрошайка тоже исчез, больше не оскорбляя своим видом столь респектабельное место.

Переговоры заняли минут тридцать – Неволин окончательно продрог, но поста не покинул. Угаров, выйдя из машины, махнул ему рукой.

– Садись, – указал он на дверь «Мерседеса», – нас подкинут до отдела.

В «Мерсе» Денис немного согрелся. Управлял машиной какой-то дедок, что тоже удивляло. Как ни странно, Денис впервые в жизни ехал на таком классном агрегате. Деревянная полированная торпеда, разноцветная панель управления, кожаные сидения, почти полная герметичность, легкость и плавность хода. Однако Денис не показывал своего восхищения. Луноход сидел спереди и всю поездку с кем-то ругался по тяжелому мобильнику, не произнеся при этом ни единого матерного слова. Когда автомобиль затормозил возле отдела, он протянул Угарову руку и еще раз улыбнулся.

– Мы договорились, Андрей Валентинович.

– Да, – коротко ответил тот.

В кабинете Угаров сразу достал из сейфа амбарную книгу с данными о моральных уродах, обитавших поблизости, и, присев на стол, принялся ее листать. Денис сгорал от любопытства.

– Ну, что?

– Порядок. Теперь можно осчастливить дорогое руководство. Здесь они, – он с такой силой хлопнул ладонью по книге, что свалились хоккейные краги, висевшие на стене под табличкой «Адвокат».

– Луноход их что, сдал?

– А зачем ему пробитые отморозки? Он бандит интеллигентный, можно сказать, правильный. А от таких подчиненных одна головная боль… Так, завтра часиков в семь к ним и нагрянем.

– Домой?

– На дачу. У одного дача в Грузино, вернее, у предков. Вот оба там сейчас и отдыхают. Да, вот еще… О том, что мы с Луноходом базарили, особо не треплись. Сам понимаешь, он не министр внутренних дел… Будут спрашивать, скажи: по приметам ублюдков вычислили.

* * *

Луноход не соврал, мальчики торчали на родительской даче. Выудили их оттуда без особых хлопот, благо они едва стояли на ногах из-за высокого содержания алкоголя в крови. Когда девяностокилограммовый участковый Семага по команде Блохина вышибал плечом дверь, оба мирно спали прямо за столом. В соседней комнате релаксировали две упитанные селянки лет тридцати, приглашенные накануне на посиделки. Поначалу барышни выразили пьяный протест, но, увидев Семагу, извинились, после чего их с миром отпустили доить коров.

В полдень почетный эскорт из двух милицейских «Москвичей» благополучно доставил желанных гостей в отдел, где они также благополучно были «расколоты» с помощью доброго слова и угаровских краг. Внятно объяснить мотивы убийства Лены ни тот, ни другой не смогли, мыча что-то про пьяную лавочку.

Вечером того же дня Денис заглянул в кабинет Блохина.

– Вань, ты Лунохода знаешь?

– Лично нет, а так, конечно, слышал. Он же наш район держит. Что, познакомиться хочешь?

– Уже… Не очень он на бандюга похож. Интеллигентик какой-то с виду.

– Понты высокие… За этим интеллигентиком покойников, как за мной долгов. В газовую камеру сажай, не ошибешься. Не меня, его.

– Он что, сам убивал?

– Ты как вчера родился. Такие ребята сами никого не мочат. Если только под дозой или по пьяни. А Луноход не пьет и не колется. И где ты с ним поручкался?

Денис рассказал о визите в «Устрицу», забыв предупреждение Угарова не трепаться. Блохин скептически покачал головой.

– Луноход своих никогда не сдает. Даже самых пробитых. Он им лучше сам ребра перекрошит, но нам не отдаст. Имидж блюдет.

– Но отдал же…

– Значит, не просто так, – Блохин смахнул пепел со стола и сложил руки за головой, – меня больше другая штука удивила.

Последнюю фразу Ваня сказал на приглушенных тонах.

– Какая?

– Угар что-то сильно суетится. Слишком активно. Аж, грамоту хочется вручить.

– А чего ж не суетиться? Убийство все-таки.

– Угу. Андрюша у нас передовик производства. Не одно преступление за пять лет раскрыл. А целых два. Не перетрудится… Летом на его «земле» семью вырезали, он ногой не шевельнул, чтоб раскрыть. Мы с мужиками бегали. А здесь по чужой «мокрухе» такую прыть проявил. Угар только заявителей отшивать умеет хорошо, да материалы жать,[2] а суетится там, где бабками пахнет или само в руки идет… Как говорится, ради денег я готов даже на доброе дело. Но пыль в глаза умеет пустить. Особенно начальству. Наработает на копейку, а преподнесет на рубль. На доске почета в РУВД висит. Первый борец с преступностью на деревне.

Денис пока не знал, как отнестись к словам Блохина. Он слишком мало проработал в отделе, чтобы судить о своих новых коллегах. К тому ж, в любом коллективе не все всегда гладко, посему выводы надо делать исключительно после собственных наблюдений. Возможно, Андрей сказал бы про Ваню то же самое, тем более, как успел заметить Денис, они не проявляли друг к другу особых чувств, ограничиваясь служебными разговорами. Не исключено, Блохин просто завидовал Угарову.

– В «Устрицу» он тебя поволок? – поинтересовался Иван.

– Я сам напросился. Но на директора он грамотно накатил, пригрозил кабак прикрыть. Тот еле языком ворочал со страху.

– Прикрыть?! – в голосе Вани промелькнули презрительные нотки, – да Угар кормится с «Устрицы», как теленок от сиськи. У него с Михеем взаимовыгодная симпатия, если не любовь. А тот, наверное, не от страха лепетал, а от удивления. Не мог же Угар при тебе с Михеем лобызаться.

Денис вспомнил, что Андрей пытался поговорить с директором наедине, и лишь случайно вышло, что беседа с глазу на глаз не удалась.

– Что значит, кормится?

– С ложечки… Какие-то Угаровские приятели в «Устрицу» паленую водяру и коньяк сбывают. А тот взамен Михею о грядущем постукивает. Когда проверка из БХСС обещается, когда ОНОН[3] нагрянет. А если предупредить не успеет, отмазать поможет. Угар с водки процент имеет. Да и вообще, много с чего имеет. «Девятку» он себе не с пайковых прикупил.

– У него есть машина? – довольно искренне удивился Денис, даже не помышлявший о персональном транспорте, кроме, конечно, спортивного велосипеда.

– Возможно и не одна…

– Я что-то не видел.

– Андрюша на работу пешком гуляет, благо дом рядом. А тачка в гаражике пылится. Хоккеист-профессионал… Так что водку в «Устрице» не пей. Отравишься.

Черная металлическая настольная лампа на чугунной подставке заискрилась и погасла. Запахло обгоревшей изоляцией. Осветительный прибор, судя по революционному дизайну, был изготовлен в двадцатые годы. Примерно тогда же выпустили с конвейера слонообразный телефонный аппарат, трубкой которого можно легко забивать гвозди.

– Во, правду сказал, – Блохин открыл ящик, достал отвертку и принялся отвинчивать днище подставки.

У Дениса по-прежнему оставались сомнения в правоте слов Блохина.

– Но «Ракушку» же прикрыли…

– Так кто прикрыл? Сам Луноход. Чтоб народ пиво в «Устрице» пил. Специальную пристройку сделали, видел, наверное. А прикрыл нашими руками. Тогдашний начальник РУВД в администрацию представление накатал, мол «Ракушка» является рассадником преступности и мелкого хулиганства. Ну и все – замок на дверь. Я думаю, ни шеф, ни администрация от этого не обеднела. Луноход на презенты не скупится. В «Устрице», между прочим, все банкеты ментовские проходят. Короче, в борьбе с коррупцией побеждает коррупция.

Рухнула металлическая полочка с юридической литературой, висевшая за Ваниной спиной. Не выдержал ввинченный в штукатурку шуруп.

– О! Опять верно сказал, – с грустью оценил картину Блохин, – пора заканчивать с правдой. Иначе весь отдел развалю. Ты на всякий случай отсядь из-под люстры.

Денис последовал совету, переместившись вместе со стулом левее. Блохин принялся собирать упавшие книги.

– А с Луноходом у Андрюши паритет. Невмешательство во внутренние дела и уважения к правам. Слава на водку не претендует, для него это не деньги, да и с местным опером лучше не ссориться. Зато спокойно можно травой на дискотеке торговать, да «колесами». А «экстази» удовольствие не дешевое. Слыхал про такое? Недавно появилась, холера.

Нельзя сказать, что слова Блохина стали для Дениса откровением, но все же неприятно удивили. Он не с Луны прилетел, про коррупцию, разумеется, слышал. Демократическая пресса вовсю бичевала пороки системы, но и без прессы ясно, не все хорошо в королевстве. Но Денис был уверен – это где-то наверху, в главковских и министерских кабинетах. А здесь, на земле, не тот уровень, не те масштабы. Что может обычный опер или участковый с земли? Мелкую шушеру сажать, да административные протоколы составлять. Да и не очень похожи его новые коллеги на толстозадых чиновников в погонах с пачками денег в кошельках. Нормальные мужики. Бегают, раскрывают, ночей не спят. Денис пришел сюда тоже пахать. Честно. И не за квартирой, как почему-то написал ему в личном деле начальник отдела кадров. Операм ведомственное жилье не положено, а он все равно написал. Да, с жильем туго, ну и что с того? Правда, коммерческий момент, если откровенно, присутствовал. Нынешний оклад почти вдвое превышал прежний, инженерский, и это развеяло сомнения, идти или не идти в милицию. Так что на жизнь хватало. Не вполне, но хватало. Запросы у них с женой скромные, без претензий на роскошь, чего ж не работать? Да говорят, еще премии бывают…

Денис сейчас жил у Юльки, с которой они расписались полгода назад. Вместе с тещей и тестем делили двухкомнатную квартиру в доме-корабле. У его родителей с жилплощадью было еще напряженней. На свадьбу молодым подарили сумму, необходимую для первого взноса в долгострой. Денис прикинул, если ежемесячно отдавать половину своей зарплаты и всю Юлькину, то через три-четыре года можно въехать в однокомнатную квартиру на Долгом озере. Ну и родственники помогут, конечно. В общем, не самый плохой вариант. Три года можно и потерпеть.

Блохин соединил перегоревший провод, щелкнул выключателем. Лампа зажглась.

– Порядочек… Так что ты Угару не очень внимай. Он тебя научит…

Чего неясно, ко мне лучше подойди или к Рыжему. Мы подскажем.

Рыжий – еще один оперативник, работавший в отделе. Кличка произошла и от фамилии Рыжов, и от цвета волос. Трагическое совпадение.

Денис согласно кивнул.

– Хорошо. Если что, подойду. Слушай, там с Луноходом второй был. Кавказец, молодой.

– Расул, наверно. Зам Лунохода по кадрам. На работу принимает и наоборот – увольняет. А так же следит за моральным климатом в бригаде. Хорошо, хоть трудовые книжки не выдает, мать его…

* * *

Спустя неделю Денис первый раз самостоятельно дежурил по отделу, принимая заявителей. «Прежде чем взять у потерпевшего заявление, реши, а надо ли это государству? И самому потерпевшему? И бери только в том случае, если их желания совпадают, – произнес напутственное слово наставник Угаров, – будут проблемы, зови на помощь». Особых проблем сегодня не случилось. Кроме парня, посеявшего водительское удостоверение, за помощью к Денису никто не обратился. Повезло. Обычно заявители шли косяком, как рыба на нерест.

Без четверти четыре, когда до передачи эстафетной палочки оставалось совсем немного, в дверь постучались. Стоявший на пороге лысоватый мужчина в плаще, чем-то походивший на голливудского комика Дени де Вито, доверительно улыбался, сжимая подмышкой кожаную папку. Денис видел его впервые.

– Простите, мне нужен Неволин Денис Сергеевич.

– Это я. Проходите. Что-нибудь случилось?

– В общем, пока нет… Я посоветоваться хотел, – мужчина стеснительно присел на краешек предложенного стула, – моя фамилия Котов. Вот, пожалуйста.

Посетитель развернул перед Денисом паспорт.

– Слушаю, Леонид Борисович.

– Я частный предприниматель, – Котов убрал паспорт в папку, – у меня несколько уличных палаток. Торгую, в основном, продуктами. Макароны, сухари, пряники. Прибыль не ахти, но лучше, чем ничего… Вчера получил разрешение в исполкоме установить еще одну палатку. Возле Дома быта на Романовской. Это же ваша территория?

Эту землю действительно обслуживал Денис. Он утвердительно кивнул головой.

– Замечательно, – предприниматель продолжал улыбаться, словно ведущий развлекательного шоу, – я хочу торговать там рыбой. Скоро рыбный сезон закончится, а у меня есть возможность привозить рыбу из Прибалтики. Но это не столь важно…

– А от меня то, что вы хотите?

– Да, да, сейчас… Я посчитал, на рыбе можно неплохо зарабатывать. Рыба дешевле мяса, а у меня есть возможность еще скинуть цену. Могу показать подсчеты, если хотите.

– Не надо, – отказался Денис, прикидывая, что Котов, вероятно, ошибся адресом. Перепутал налоговую инспекцию с уголовным розыском.

– Ну, не надо, так не надо… Суть моей просьбы… Не знаю, как и сказать, – Котов замешкался, подбирая слова, – понимаете, у меня могут возникнуть кое-какие проблемы.

– Какие проблемы? – поторопил Денис.

– Дело в том, что я никого не знаю в вашем районе… И моя торговля наверняка вызовет интерес в определенных кругах. Вы понимаете, о чем я говорю?

– Бандиты? – предположил Денис.

– В том числе бандиты… Еще есть милиция, представители других ведомств… Да и вообще, могут возникнуть непредсказуемые конфликты. И мне просто необходима ваша поддержка.

– И в чем она должна выражаться?

– Ну, например… В случае крайней необходимости я могу сослаться на вас… Что вы мой, так скажем, покровитель. Поверьте, я не собираюсь этим злоупотреблять. И не буду отрывать вас от дел. Ну, возможно, иногда вам придется постоять в сторонке, не больше. Но повторяю, это – в крайнем случае. Простите, вы не курите?

– Нет.

– Тогда и я не буду, – Котов вытащил руку из плаща, – Да, самое главное. Я прекрасно понимаю, что любая услуга требует вознаграждения, поэтому готов отблагодарить вас пятью процентами от прибыли ежемесячно… Я предоставлю вам всю отчетность, если вдруг возникнут сомнения. Со временем я планирую поставить еще несколько палаток и даже открыть рыбный павильон. Мне обещали выгодный кредит… Подумайте…

Денис был явно не готов к подобного рода просьбе и не знал, как реагировать.

– В моем предложении нет ничего противозаконного. Представьте, что к вам бы обратился хороший знакомый и попросил о подобной услуге… Вы бы разве отказались? – Котовская улыбка сияла, как рыбья чешуя на солнце.

– Но вы пока не мой приятель, – ответил Денис, – и я не пойму, почему вы обратились именно ко мне?

– Потому что я буду торговать на вашей территории, – повторил Котов, словно терпеливый наставник нерадивому ученику.

– Я тут совсем недавно, и меня почти никто не знает. Покровительство оказывают, как мне кажется, люди авторитетные…

– Рано или поздно о вас узнают, а те, кому надо, знают уже сейчас.

Поверьте. И не надо себя недооценивать, Денис Сергеевич. Я пришел к вам за помощью. Вы можете мне посодействовать?

Денис по-прежнему не знал, что ответить. Если обойтись без расплывчатых формулировок, типа «покровительство», ему предлагали стать обыкновенной крышей. Странно. Должно быть все наоборот: не человек идет к крыше, а крыша к человеку. Хотя, кто его знает, может, все уже поменялось? А в милиции это нормальная практика? Наверняка торгаш ходил в другие отделы, и, наверняка, получил добро…

– Подождите, пожалуйста, в коридоре, – он поднялся со стула, – я сейчас.

Да, лучше посоветоваться с опытными братьями по оружию. Блохин оказался на месте. Денис в двух словах повторил ему просьбу Котова.

– Я все-таки не понял, почему он пришел ко мне, а не, скажем, к Семаге, – спросил он, закончив.

– Семага – участковый. Не тот эффект. Опер – совсем другой порядок. Другое дело, почему к тебе, а не к тому же Угару.

– Почему?

Ваня незлобно ухмыльнулся.

– Потому что, старина, ты еще лох. Чего он тебе посулил? Пять процентов с прибыли? Да по его липовым бумагам прибыли он получит, как нищий на паперти в три ночи. А бегать ты будешь к нему из-за каждой ерунды… Покровительство. Твое дело жуликов ловить, а не услуги барыгам оказывать. Они-то понимают, что ментовская крыша всяко лучше бандитской. Дешевле и надежней. Надо же, сами уже приходят. Офигеть…

Блохин направился к дверям.

– Дай-ка я с ним поговорю. Где он, в коридоре пасется?

– Да.

Денису было немного обидно. Обратился за советом, а обозвали «лохом». Да, молодой, но не значит, что без мозгов.

– Ну, чего тебе надобно, старче? – спросил Котова Блохин, закрывая за собой дверь Неволинского кабинета.

– Да я… Тут. Уже объяснил товарищу… Заявление.

Улыбка Леонида Борисовича потеряла первоначальную чистоту и свежесть, превратившись во второсортную.

– Ах, заявление, – Иван сел за стол Дениса, – это совсем другое дело.

Он вытащил из лежащей стопки чистый лист, положил его перед коммерсантом и протянул авторучку.

– Пишите.

– Что писать? – заметно смутился Котов.

– Как, что? Заявление! Вы ж этого хотели?

– Да, но… А как писать? – предприниматель нерешительно взял авторучку.

– Вот народ! Небось, высшее образование… Так и пишите. Начальнику районного управления внутренних дел от… Как вас?

– Котов Леонид Борисович.

– От Котова Леонида Борисовича, скотопромышленника.

– Простите, я не скотопромышленник.

– А кто вы?

– Я рыбой торгую.

– Хорошо, от рыботорговца. Никаких проблем, – Блохин так дружески распростер объятия, что тут же хотелось в них упасть, – заявление. Пишите, пишите, что задумались? Прошу предоставить мне крышу…

Котов притормозил на букве «к» и поднял глаза.

– Так и писать – крышу?

– Ой, извините, – постучал пальцем по голове Блохин, – конечно, в кавычках. Прошу предоставить мне «крышу» сроком на один год на платной основе. Гарантирую ежемесячную оплату в размере пяти процентов от полученной прибыли. Деньги обязуюсь переводить не позднее первого числа каждого месяца на расчетный счет районного управления внутренних дел. Предупрежден о недопустимости сокрытия доходов, а также о неразглашении содержания данного заявления. Число. Подпись…

Блохин забрал заявление и еще раз пробежал его глазами.

– Отлично. Почерк у вас лучше, чем у моей пишущей машинки. Все. Леонид Борисович. Вы свободны.

На лице рыботорговца отразилась такая разноцветная палитра чувств, которую не передать никакому де Вито. Он пытался помочь себе руками, но безуспешно.

– А… Как?… И куда?…

– Не волнуйтесь, – успокоил его Ваня, – как только это завизирует начальник, договор вступает в силу. Торгуйте спокойно и без оглядки на врагов. Мы снимем вам копию заявления, и в случае наезда вы будете показывать его наезжающему. Номер расчетного счета можете узнать в канцелярии. До свидания.

– Но… Я…

– До свидания. Вы теряете драгоценное время. Камбала рискует протухнуть.

Котов секунду-другую сидел без движения, затем резко поднялся и выскочил из кабинета, шарахнув дверью.

– Обиделся скотопромышленник, – пожал плечами Ваня, – а чего обижаться? Что хотел, то и получил. Держи.

Он протянул заявление Котова Денису.

– Положи под стекло, как образец. Пригодится…

* * *

– Идиот! Это ж надо такую мясорубку устроить! – Витька Рыжов швырнул на стол Денису пачку телефонограмм, присланных в отдел из травматологического пункта, – чтоб я еще о чем-нибудь этого дурня попросил!

– Какого дурня? – Денис оторвался от чтения материала.

– Семагу-мудагу! Сила есть – пиши-пропало! А мне теперь за него отдуваться!

Витька саданул кулаком по столу так, что на улице сработала автомобильная сигнализация.

– Я ему вчера через дежурного передал, чтоб он в студенческой общаге на Картонной нашел бабу, живущую с боксером. Плевая работа. Сходить вечерком, поговорить с комендантом и спокойно все выяснить. А этот олух что учудил! Решил искать методом проб и ошибок. Мол, если боксер, то должна быть хорошая реакция. Стучит в дверь, открывает ему мирный студент, а он с порога хук в челюсть! У Семаги кулаки с арбуз, сваи заколачивать в самый раз! Мгновенный нокаут. Потом извиняется, делает отметку в блокноте и стучит в следующую дверь! Пол общаги уложил! А шефу заявил, дескать, я велел!

Рыжов перевел дух и продолжил изливать праведный гнев.

– Студенты обиделись, сняли в травмпункте побои и гуртом телегу в прокуратуру накатали! Понять их можно. За просто так в табло схлопотать!

– Погоди, а боксера Семага нашел?

– Никого он не нашел! Боксер это собака, а не спортсмен!

Есть разница, да?! Я свидетельницу ищу из общаги. У нее собака боксер. Сам не успевал, попросил дурака! А Семаге лень у дежурного переспросить… Теперь придется сочинять, что студенты оказывали участковому групповое неповиновение! Или оскорбляли своим видом человеческое достоинство! А как иначе обставляться?!

– Да, неприятный конфуз, – согласился Денис.

– Конфуз… Из прокуратуры уже звонили, грозятся дело возбудить. Так, бери бумагу, напиши справку.

– Какую еще справку?

– Общага ведь на твоей земле? Вот и накатай, что по оперативной информации там процветает наркомания, пьянство, воровство и неуважение к органам. В произвольной форме пиши, но побольше. Если были конкретные факты, обязательно укажи. Я справку к материалу подколю.

– А там действительно процветает?

– Наверняка… Где сейчас это не процветает? Поэтому сильно не ошибешься. Давай, действуй, я через пол часика заберу… Так, чтоб еще посолидней придумать?

Рыжов сгреб со стола телефонограммы и выскочил из кабинета. Денис достал лист и приступил к сочинению на тему «Ужасы студенческого общежития». К слову сказать, оно было относительно спокойным и особых хлопот милиции не доставляло. Денису пришлось включать воспаленную фантазию, чтобы выручить Рыжова. Как говорится, друзья познаются в биде. Мыслительную работу прервал очередной визитер. На сей раз, это был Угаров. И тоже с бумагой в руках.

– Рыжего не видел?

– Минут пять назад от меня вышел, – ответил Денис.

– Ты глянь, какой он запрос в Спорткомитет послал. Хорошо я в канцелярии случайно заметил. Опозорились бы на весь аул, – Андрей положил перед Неволиным аккуратно отпечатанный на гербовом бланке запрос.

«Прошу установить, работает ли у вас в должности боксера первого разряда гр. Ломов В.А. Оперуполномоченный Рыжов В.М.»

– Боксер – это собака? – тупо спросил Денис.

– При чем здесь собака? Боксер – это теперь у нас должность.

Профессия. Первого разряда, второго разряда. Ударник коммунистического труда… Молодец, Рыжий. Я, выходит, десять лет в должности хоккеиста вкалывал. Увидишь его, верни взад, пусть новый печатает… Старик, я вот чего от тебя хотел…

Угаров постучал себя по карманам в поисках сигарет.

– Ты сегодня ночью свободен?

– Вообще-то ночью я сплю.

– Не, ну мало ли, налево собрался… Значит, свободен. Братишка, выручай. Я тут на компьютерном складе подрабатываю. Рядышком. Охраняю по ночам, сутки через трое. А сегодня не могу, у приятеля юбилей, боюсь, зависну. Посиди за меня. Там ничего сложного. В одиннадцать придешь, закроешься, и спать заляжешь. А можешь видик посмотреть или в «комп» порезаться. В восемь утра свободен. Десять баксов за ночь. Выручай, старик. Что тебе, лишний доллар помешает?

Денис задумался. С одной стороны, лишний доллар действительно не помешает, Юлька клянчит зимние сапоги, но с другой, халтура не очень приветствуется начальством.

– Ты не дрейфь, – Угаров угадал мысли Неволина, – шеф, между прочим, сам халтурит. В «Бытовой технике». Сейчас без халтуры никак. На федеральном бюджете кашу с маслом не сваришь.

– Хорошо, подежурю, – решился Денис.

Сапоги взяли вверх. В конце концов, не велик грех. Он не взятку берет, а честно отработает деньги. И главное, службе это не повредит. Не в ущерб.

– Где склад?

Угаров продиктовал адрес. Склад ютился в обычной трехкомнатной квартире.

– Ну, все, договорились. Спасибо, старик. Только девок не таскай. А если притащишь, приберите за собой.

– Да я, вообще-то, человек женатый.

– Ну и что? Я тоже…

Утром следующего дня Андрей выдал Денису положенную по уговору сумму. Ночь прошла спокойно, он прекрасно выспался на складском диване и в десять тридцать был в отделе. Вечером он гордо положил перед Юлькой пару зеленых бумажек.

– Слушай, а, может, ты еще подежуришь? – предложила жена. – Разве плохо? Десять баксов за сон на чужом диване. Я, так и быть, переживу твое отсутствие.

– Не знаю… Угаров вчера на банкете гулял, поэтому и попросил подменить. А просто так он вряд ли согласится.

– Попробуй тогда тоже что-нибудь найти. Или у Андрея спроси. Мы бы тебе куртку новую купили. Я вчера в универмаге присмотрела. Очень красивая. Прямо на тебя.

…Утром Денис спросил.

– Не знаю, – почесал подбородок Угаров, – я на склад по блату устроился. Насчет других мест буду иметь в виду. Что-то подвернется, дам знать. Я гляжу, ты потихоньку втягиваешься.

– Куда?

– В работу. Правильно… О, кстати, тебе рыба хорошая не нужна? По дешевке. Из Прибалтики. У меня знакомый торгует, можно взять со скидкой. Ну, что, тебе заказывать?…

* * *

«Тойота» смотрелась абсурдно-комично. Словно баллистическая ракета с пропеллером или японский музыкальный центр с ручкой от патефона. Кузовом упиралась на столбики аккуратно сложенных кирпичей. Из пустующих проемов для колес сиротливо выглядывали тормозные барабаны.

– Не суетились, – прокомментировал Семага зверства неизвестных жуликов, разувших японскую красавицу, – и внутри пошарили?

– Да, – мрачно подтвердил Денис.

– О, держи, – участковый подобрал с земли винт, – обронили. Осталось найти остальное.

– Найдешь тут…

Помимо колес, в машине отсутствовали магнитола, аптечка, импортный набор инструментов и менее дорогая мелочевка. Из багажника улетучился кожаный плащ итальянского покроя. Денис прикинул, что ущерб тянул долларов на пятьсот, если не больше. Цинизм заключался в том, что иномарку обчистил кто-то из своих. Она стояла прямо под окнами дежурной части. И еще более обидно, что крайним в этой ситуации оказался именно Неволин.

Накануне вечером наряд ГАИ тормознул «Тойоту», за рулем которой сидела довольно скандальная мадам, похожая на атаманшу из «Снежной королевы». Что-то стражам дорог пришлось не по душе, и они проверили машину по информационному центру. Ура, авто числилось в угоне. Атаманше заломили руки. Гремя золотыми цепями, обвившими мощную шею, она закатила истерику. «Да, угоняли, но через пару дней нашли! А с учета снять наверняка забыли! Какое мне дело, что в вашей гнилой системе такой бардак! А честным людям руки ломаете! Сам козел!» Крикунью вместе с машиной этапировали в территориальный отдел, где передали дежурившему оперативнику для дальнейшей проверки. Нести вахту вчера выпало Денису. Ничего сложного проверка собой не представляла. Достаточно связаться с отделом, куда заявляла дамочка и все выяснить. Но рабочий день повсеместно закончился, и выяснение пришлось отложить до утра, несмотря на бурные протесты атаманши, сопровождаемые вульгарными неологизмами. Денис составил протокол изъятия и поклялся даме, что завтра она получит все в целости и сохранности. Та хлопнула дверью «Тойоты» и умчалась домой на такси вместе с ключами от машины. Денис посчитал, что под окнами отдела на машину никто не посягнет, и со спокойным сердцем отправился домой.

Утром его ждал маленький сюрприз с большими последствиями. Он бросился в дежурку…

– Да, обидно получилось, – развел руками заспанный дежурный, – как же ж так? Ничего не слышал, клянусь… Это пацаны, наверняка. Малолетки. Вот ведь, ловкачи. Ты Петрова проверь из пятого дома. Он на такие штуки мастак. Обязательно проверь.

Помощник и водитель тоже пожали плечами. Ничего не слышали и никак не могли подумать, что кто-то осмелится приблизиться к изъятому транспорту. «Да ладно, не переживай. Хозяйка не обеднеет. Раз купила „Тойоту“, купит и колеса».

– У нас это не впервой, – заметил Семага, разглядывая салон, – прикинь, я как-то рубероид в кладовке оставил, бате на дачу приготовил отвезти, так – сперли! И хрен кто признался. Я если б поймал, прибил бы на месте, невзирая на звание! У своих тырить последнее дело.

Семага скромно промолчал, что тырить у других дело не последнее, ибо рубероид он экспроприировал на кооперативной стройке.

– А с машинами просто беда. Как к отделу после аварии тачку приволокут, на утро один каркас остается. Хозяин из больницы выходит и снова ложится. Сердечный приступ.

Денису от всего этого было не легче. Через час заявится хозяйка. Вряд ли она ляжет в больницу с приступом. Скорее, он.

Начальник отдела убил еще несколько нервных клеток молодого опера.

– Ты двери в тачке опечатал?

– Да кто ж знал, Федор Васильевич? А потом, печати все равно бы сорвали.

– Сорвали б печати, ты не стал бы крайним. Если ты изъял имущество, то обязан вернуть его в целости и сохранности. Протокол составлен тобой, стало быть, ты материально-ответственное лицо. Машина не опечатана, где гарантия, что не ты свинтил колеса и забрал куртку?

– Да зачем они мне?

– Я-то это понимаю… А вот поймет ли хозяйка?

Хозяйка не поняла. Устроенное ей праздничное бесплатное шоу собрало зрителей со всех прилегающих к отделу дворов. Выражения «посажу к чертовой матери», «ворюги ментовские» и тому подобные грозили разорвать барабанные перепонки в клочья. Итог выступления был категоричен – если завтра к полудню на машине не будет колес, а в багажник не вернутся пропавшие вещи, в час в прокуратуре будет лежать заявление, копии которого улетят в Смольный и прессу. Ущерб можно возместить и в бумажном виде. Семьсот долларов, либо русскими по курсу Центрального банка.

Машина оказалась не в угоне, ее действительно просто забыли снять с учета. Получалось, Денис полностью пострадал из-за дорогих коллег. Найти семьсот долларов за сутки – задача почти невыполнимая. В семейном бюджете – как в амбаре после нашествия крыс, у родителей тоже много не попросишь. Оставалось занимать в долг. Только у кого? Это не тысчонку на пиво стрельнуть. Ехать на разборки в прокуратуру хотелось еще меньше. Денис не считал себя пугливым, когда надо – мог упереться рогом, но как там обернется? Устроят показательный процесс. Неволин в системе пока не авторитет, можно и на мясо пустить. Да, отлично служба начинается.

Блохин, первый, к которому обратился Денис, в деньгах отказал.

– Ты эти колеса свинтил? Не ты! Пускай «глухаря» возбуждают! Когда найдем, тогда и вернем. Если суд решит – заплатишь! Семьсот баксов! Офонареть! А если она штуку попросит?

Рыжов тоже помочь ничем не смог.

– Я «Кэмел» не курю, да и сам весь в долгах. А для тебя пусть это уроком послужит. Самая хорошая школа – когда на своей шкуре.

«Да уж, не на вашей, – зло подумал Денис, – учителя нашлись… Учить все горазды, а как помочь…»

Помог Угаров. Вечером он положил перед Денисом семь стодолларовых банкнот.

– Отдашь, когда сможешь. Но сильно не затягивай, я деньги не печатаю.

– Спасибо, – обрадовался Денис, в тот момент даже не задумываясь, где Андрей нашел деньги, – через три месяца верну.

Он не был в этом уверен, строительство квартиры требовало постоянных вливаний. Ну, ничего, в крайнем случае, можно перезанять.

– Вот, что, – немного подумав, сказал Угаров, – ты халтуру хотел найти? Давай так. У меня сейчас со временем напряженка, подежуришь на складе вместо меня. Месяца три. Идет?

– Конечно, – Денис, как бывший математик, мгновенно посчитал, что он заработает триста шестьдесят долларов, то есть половину долга.

Он еще раз искренне поблагодарил Андрея.

* * *

Через неделю Денису улыбнулось раскрыть первое преступление. Самостоятельно. Не ахти какое, конечно, но все же преступление. Поддатого строителя ограбили в подъезде. В тот день работяга получил от клиента достойную сумму за ремонт квартиры и решил отметить это радостное событие в питейном заведении, обменяв несколько купюр на коньяк, водку и коктейль «Собака Баскервиллей». Там и засветил пузатый кошелек. После кабака строителя проводили до подъезда, где и осчастливили, оглушив чем-то тяжелым. Кажется, двое. Кажется, он угощал их в баре, но ни имен, ни подлых рож не запомнил. Кроме денег конфисковали финскую дрель и кожаную куртку. Спустя час грустный строитель, держась за разбитую, пьяную голову, добрел до отдела. Деньги оказались не только его, но и всей бригады, что отягощало положение бедолаги. Сумма ушла приличная, около шести тысяч долларов. Материал отписали Неволину. Угаров посоветовал копать на «отказник»,[4] не исключено, что ушлый бригадир просто-напросто присвоил деньги, а теперь красиво обставляется. Чтобы доказать это, Денис поехал в кабак, где гужбанил потерпевший.

Ему немного повезло. За стойкой скучала одноклассница Ирка Фомина. В мае они виделись на встрече класса, отмечая очередную годовщину окончания школы. Ирка работала вчера и вспомнила клиента с рюкзаком.

– Да, он не один выпивал. Еще с двумя. Двести коньяка заказал, пару бутербродов с икрой. Потом, когда эти подсели, пятьсот водки и «Собаку»… Нет, они вроде не приятели, здесь познакомились. Ушел часов в восемь, хороший. Даже слишком хороший. И эти следом. Один у нас постоянно ошивается. Он когда-то бананами торговал возле универсама. С лотка. Сейчас не торгует. Выгнали, наверное…

Дальше пошло, как в учебниках. Когда Денис сидел в кабинете директора универсама, выясняя данные уволенного уличного торговца, раздался стук в дверь, и на пороге появился сам бывший торговец с большим пакетом в руках.

– Пал Федорович, вам дрель не нужна? Хорошая, финская. За полцены отдам… Себе купил, да не пригодилась.

– Мне не нужна. Молодому человеку нужна. Он как раз такую ищет…

Когда из отдела прибыла машина за задержанным, тот уже пускал длинные сопли, жалуясь на тяжелую жизнь. При этом с удовольствием сдал второго страдальца и вспомнил, где спрятаны доллары-деньги. Дома, в газовой плите. Куртку уже толкнули.

Вечером, сияющий от счастья строитель, раздувая ноздри, пересчитывал возвращенные купюры.

– Спасибо, командир… Просто выручил! Мне б за пять лет не рассчитаться. Спасибо… Спас. Гляжу, кабинет у тебя никакой. Ремонтик бы не помешал. Давай, завтра своих орлов подошлю, они тебе тут евростандарт устроят. О материалах не беспокойся, все за мой счет!

Кабинет Дениса и правда требовал экстренной и интенсивной терапии. Больше он походил на кладовую дворника, чем на служебное помещение оперативного уполномоченного.

– Ну, сделайте, если не жалко.

– Да какое – жалко! Еще и должен буду!

«Действительно, пусть сделает. Я ему помог, он хочет отблагодарить.

Вполне справедливо». К тому ж, кабинет не частная собственность Дениса Неволина, а государственная.

На следующее утро трое мастеровых уже ожидали Дениса в коридоре. Ремонт занял три дня, пришлось ненадолго переехать к Угарову.

– Молодец! Правильно! Надо попросить, пусть еще сортир подлатают, – предложил тот.

– Неудобно… Они и так даром ремонтируют.

– Не обеднеют… Думаешь, они материалы в магазине купили? У клиентов сперли.

Начальство ремонтные работы тоже одобрило, особенно завхоз, или, если официально – заместитель по тылу. Опера немного искорежили его должность – заместитель по заду. Зад у завхоза, и, правда, поражал габаритами. Хоть лампочки вешай, чтоб в темноте не зацепить.

Строитель не обманул, отремонтировал Неволинские апартаменты, лучше, чем офис банкира. Вместо обоев обил стены бежевыми рифлеными панелями, установил подвесные потолки, даже старую мутную люстру заменил стильными светильниками. На полу теперь лежал не вытоптанный сморщенный линолеум, а модный ламинат под светлое дерево. Жаль, весь вид портила старая, едва живая мебель, смотревшаяся в новом кабинете, как гнилой зуб в голливудской улыбке. Но ничего, не все сразу. Главное, чтоб дорогое руководство не положило на «еврокабинет» начальственный глаз и не предложило поменяться местами.

– Класс! – выразил свой восторг Денис, переступив порог. – Супер!

– Работайте на здоровье… Если чего надо, дома там или на даче, звоните, не стесняйтесь.

Строитель показал на стены.

– Это вам от мужиков. А это, – он сунул руку в нагрудный карман, – лично от меня. Поймите правильно, каждый труд должен быть вознагражден.

На стол опустилась денежка. «Уан хандрет долларс».

– Я от чистого сердца.

– Ой, что вы… Не надо, – смутился Денис.

– Почему?! Обычное дело. Вы работали, я плачу.

«Взять или не взять? Он же сам предложил, я его не напрягал… От чистого сердца. Это ж не взятка. Я суетился, вернул ему деньги. А мог бы сидеть и только бумажки писать. Оклад от этого не пострадал бы… Вон, агентства сыскные долю от возмещенного ущерба берут и не стесняются. Да любой бы взял и ни секунды бы не сомневался. Верно он говорит, обычная благодарность за хорошо оказанную услугу. „Стошка“ бы сейчас не помешала, должок-то висит…

Но, с другой стороны, ты не халдей в ресторане, чтобы чаевые брать. И не частный охранник. Вот даст начальство премию, совсем другое дело. Если, правда, даст…»

Купюра дразнила. Президент Франклин смотрел прямо в глаза и заманчиво улыбался.

Взять или не взять?…

Глава 3 1998 год, Санкт – Петербург

– Приготовились! Пошли!

Небольшой «ПАЗик» с зашторенными окошками плавно причалил в трех метрах от входа в ресторан и распахнул обе дверцы. Обернувшийся на шум вышибала тут же получил прикладом в нос от выскочившего из автобуса бойца в маске и рухнул, размазывая кровь по мраморному крыльцу. Второй ОМОНовец отпихнул его в сторону, освободив дорогу для остальных. Один за другим, четко и без суеты, бойцы выскакивали из автобуса и устремлялись в вестибюль, проносясь мимо застывшего в ступоре администратора, шептавшего что-то вроде «простите, у нас мероприятие…». Забежавший последним боец едва заметным ударом локтя в солнечное сплетение сбил несчастного с ног и занял его место, перекрыв парадный вход. Процедура была отработана на многочисленных учениях и доведена почти до автоматизма. Следом за ОМОНом в дверях ресторана «Северная жемчужина» появился старший оперуполномоченный уголовного розыска по борьбе с организованной преступностью Денис Сергеевич Неволин. Он закрыл за собой дверь на щеколду и, приказав бойцу никого не выпускать, быстро направился в центральный зал.

Там уже полным ходом шла не концертная, но развлекательная программа «проверка паспортного режима» в исполнении взвода милиционеров особого назначения. Те, кто не успел упасть на пол самостоятельно, упали принудительно. Кое-кто вместе с салатами и заливным. Исключение не сделали даже для жизнерадостного тостующего, поднимавшего бокал за прекрасных дам, влепив его в ближайшую колонну. Протесты не принимались. Один из гостей метнулся было к черному ходу, о чем жестоко пожалел парой секунд спустя, став жертвой специалистов челюстно-лицевой хирургии. Второго обмакнули головой в огромный аквариум с карликовыми акулами, после чего поставили в коленно-локтевую позицию. Когда Денис поднялся в зал, шла окончательная зачистка праздничного стола. Разумеется, не самого стола, а тех, кто за ним сидел. Сидело, к слову сказать, не так уж и мало. Человек сорок. Поэтому бойцам пришлось приложить максимум стараний, чтобы каждому уделить должное внимание. Вскоре на праздничном столе стали появляться стволы, ножи, газовые баллоны, табакерки с дозами кокаина и прочий, менее аморальный хлам, притаившийся в карманах гостей. Отдельной горкой сложили мобильники и пейджеры, периодически подающие признаки жизни и веселыми мелодиями зовущие хозяев. Предусмотрительно прихваченные понятые из числа сочувствующих органам господ, тоже в камуфляже и масках, бесстрастно фиксировали происходящее, запоминая, что у кого изъято. У именинника, павшего одним из первых, во внутреннем кармане пиджака нашли изящный револьвер с шестью патронами и серебряную вилку, из числа тех, коими был сервирован стол.

Когда с досмотром покончили, Денис взял микрофон и произнес приветственный спич – извинился за доставленные неудобства и вежливо объяснил, что проводится плановая операция «Вихрь». После чего попросил приготовить документы, а тех, у кого их не имеется, пройти в автобус.

Один из гостей, плотнощекий юноша, достал из заднего кармана брюк красные корочки. «Отдел вневедомственной охраны».

– И что ты тут делаешь? С братвой?

– Перекусить зашел… А че, нельзя?

Сержанта отпустили, рекомендовав больше не халтурить у преступного элемента в качестве охраны.

Виновник торжества, молодой человек по прозвищу Марчелло, которому сегодня исполнилось двадцать девять, сидел на стуле в наручниках и решительно протестовал в жестких выражениях, запрещенных в печатных публикациях. Суть протеста сводилась к недопустимости подкидывать огнестрельное оружие мирным гражданам и бить их в лицо без видимых причин.

– Заткнись, – последовал короткий ответ командира взвода.

– С днем рождения, Марк Антонович, – поздравил новорожденного Неволин. – Извини, что помешали. Продолжение банкета в изоляторе.

– Суки в масках, – огрызнулся Марчелло, – я вам это припомню.

– Сдохнешь раньше, – вновь парировал командир.

– Сироту обидеть может всякий… Выводите, – приказал Денис.

– Неплохой улов, – старший ОМОНовец довольно обвел стол блестевшими из-под маски глазами, – в сумме лет на двадцать.

– Если, конечно, дело дойдет до суда, – скептически отозвался Неволин.

На улице, когда задержанных грузили в автобус, Дениса окликнули.

– Денис Сергеевич… Добрый вечер.

Неволин обернулся. На углу заведения стояли Расул и пара часовых по бокам.

– Привет, Расул, – Денис подошел к нему, – ты как здесь?

– Мимо ехал. Что-нибудь случилось? – дагестанец с беспокойством и явным удивлением смотрел на происходящее, – проблемы?

– Ничего… Обычный рейд. «Вихрь». Борьба с «тамбовцами». Слыхал, им наш генерал войну объявил? Выполняем задание Родины. Вот, прихватили.

– Какие ж это тамбовцы?

– А нам без разницы. Сейчас все бандиты – тамбовцы. Главное, стволы, да наркота на кармане.

В эту секунду из ресторана выволокли брыкающегося Марчелло.

Заметив дагестанца, он взглянул на него так, словно выстрелил из помпового ружья.

– У Марчелло тоже ствол? – уточнил Расул.

– А как же. Вконец оборзел щусенок. На официальные пьянки ходит с револьвером… А чего ты так разволновался? Не у тебя же отобрали? У самого, кстати, ничего нет?

Расул распахнул плащ.

– Пожалуйста, ищите.

– Ладно, шучу. Не волнуйся, ресторация твоя не сильно пострадала.

Колонну помяли, да пару зеркал мордами разбили. Баксов на сто убытка. За ужин уплачено вперед. Зря, кстати, вы ее переименовали. «Устрица» звучала лучше.

Заведение сменило не только название, но и облик. Дискотеку убрали, она приносила не ахти какой доход, зато создавала кучу проблем, ресторан стилизовали под морское дно, в соседнем зале поставили несколько бильярдных столов и учредили легкий стриптиз на круглой сцене. Голубые стены перекрасили в бежевые тона, сверху расписав пейзажами подводного мира, на фоне которых развились грудастые русалки. Бывшего директора Михеева, отставшего от жизни, заменили молодым и расторопным, способным находить новые резервы. Сегодня шеф отсутствовал, зал арендован для мероприятия, которое легко обслужит администратор и смена официантов. Стриптиза не было. Вернее, был, но несколько иного плана. Раздевались клиенты.

Изменился и статус бывшей «Устрицы», государственного хозяина сменило акционерное общество, руководил которым Расул через специально обученных людей. Одну мелочь все же сохранили. В баре нелегально можно было прикупить косячок травки или пилюльку экстази. В качестве ностальгии. Но этим не злоупотребляли и продавали наркотики только проверенной публике.

Расул временно исполнял обязанности Лунохода. Год назад последний перебрался в Испанию, затравленный региональным управлением по борьбе с организованной преступностью и конкурентами, периодически устаивающими на Куликова злодейские покушения. Данная причина являлась, само собой, неофициальной. В заявлении, распространенной его пресс-службой, утверждалось, что господин Куликов лечится от приступов лунатизма, особенно участившихся в последнее время. И очень надеется на помощь испанских медиков, ведущих мировых специалистов в этой области медицины. Как только будет пройден курс лечения, Вячеслав Александрович обязательно вернется на родину. Курс, к сожалению, затягивался, и РУБОП вынужденно объявил больного в международный розыск. Пока не нашел.

– Денис Сергеевич, – не унимался Расул, – я слышал, «Вихрь» начнется только завтра.

– И откуда ты все слышишь, Расул? – усмехнулся Денис, – о «Вихре» даже начальник ГУВД пока не знает, он конверт с секретной депешей из Москвы лишь утром вскроет… А лично я тренируюсь, завтра в полный голос спою. Советую не появляться в местах общественного пользо…, пардон, питания.

Он сделал несколько шагов по направлению к автобусу, затем вновь обернулся к Расулу.

– Слушай, ты же вроде с Марчелло не очень? Зачем же в свой кабак гулять пустил? Помирились, что ли?

Неволин заскочил в автобус, тот щелкнул дверью и вырулил на проспект.

– Куда едем? – спросил водитель у Дениса, – в РУВД или отдел?

– В отдел. Надо заштамповать материалы.

Из «Жемчужины» забрали семь человек вместе с Марчелло. Они сидели на полу в задней части автобуса, специально освобожденной от сидений. Денис примостился рядом с командиром и смотрел в окно. Начал накрапывать дождь, оставляя на стекле трассирующие следы. Ехать было недалеко, минут пять. Автобус свернул с проспекта и оказался на бывшей «земле» Дениса. Правда, не совсем бывшей. Сейчас он обслуживал не только ее, но и весь район. По линии борьбы с организованной преступностью. Год назад эту должность ввели в штатное расписание. На нее претендовало несколько оперативников, но командование остановилось на Денисе. Он был «стариком», район знал хорошо, ну и, кое-чьи рекомендации… Неволин перебрался из «земельного», территориального отдела в районное управление, где и руководил борьбой. Его старый кабинет теперь занимал молодой оперативник Кривцов, пришедший в отдел из Академии МВД.

Автобус протиснулся между УАЗиками, припаркованными у милицейских стен и замер.

– Посидите немного, я договорюсь с дежуркой, – попросил Неволин, выскакивая из салона.

На крыльце смолил папиросу участковый Семага, держа за шкирку какого-то долговязого молодца с тубусом, по виду студента. Семага по-прежнему горбатился в родном отделе, и делать карьеру не торопился. Увидев Дениса, он расплылся в жизнеутверждающей улыбке.

– Здорово! Чего к нам?

Легкий выхлоп тяжелого алкоголя распространялся от Семаги в радиусе метра. Последнее время тот плотно подсел на спиртное, в основном, низкого качества.

– Рейдуем.

– «Вихрь», вроде же, завтра.

– Тренируемся, – точно так же, как и Расулу, ответил Денис.

– А я вот тоже шутника прихватил, – участковый тряхнул паренька с тубусом, – это ж надо, чего придумал. Примостился на обочине и ждет, когда «джипарь» покруче подъедет. Потом встает на колено, а трубу на плечо! И целится, как из гранатомета!

– Я пошутить хотел, – обиженно прогундосил долговязый.

– Хороши шутки! Джип чуть столб не снес, когда тормозил! Мужики повыскакивали и мордой в грязь. А этот чудила бегом в подворотню. Но от меня не убежишь. Вот думаю, может, тебя этим мужикам отдать? Чтоб они тубус засунули тебе в анус! Ты пошутил, и они пошутят!

– Не надо, – покачал головой Денис, – тубус жалко.

– Так хоть добрая память останется…

В коридоре отдела две малолетних красавицы в ажурных колготках лениво и без особого вдохновения елозили малярными валиками по стенам, размазывая бежевую краску. Пол был устлан старыми газетами и сводками происшествий.

– Тщатильнее, тщатильнее красьте! Без подтеков, – недовольно ворчал капитан, выглядывая из дежурной части, – это вам не вокзальный гальюн, а милиция! И живее! Вы с клиентами также, как с валиком?!.. О, Денис? Ты чего, на ночь глядя?

– Не такая уж и ночь, – тот протянул руку дежурному, – девять вечера.

Подарок вам привез. Великолепную семерку. У каждого по статье. Примешь?

– Да куда я их посажу?! Аквариум битком, да еще двое к батарее пристегнуты! У меня ж не постоялый двор! Где ты их столько набрал?

– Места надо знать заветные… А куда ты их посадишь, меня по большому счету, не колышет. Хоть в красный уголок. И имей в виду, это не гопота дворовая, а организованная преступная группа.

– Иди, с Блохиным договаривайся! Он сегодня от руководства.

Прикажет, посажу!.. Чего стоите?! – вновь рявкнул дежурный на девиц, – вам еще сортир красить!

Денис улыбнулся. Новый начальник Главка не только объявил войну «тамбовцам», но и зачем-то приказал выкрасить стены отделов в бежевый цвет. Средств на это, несомненно, необходимое мероприятие не дали, поэтому приходилось использовать подручные средства. К малярным работам привлекали задержанных на проспекте ночных бабочек. По закону им ничего серьезного не предъявить, так пускай хоть стены красят. Интересно, где краску раздобыли?

Блохин, занимавший должность заместителя начальника отдела по оперативной работе, сидел у себя и клеил «Моментом» старый ботинок. Стены его кабинета еще не подверглись малярной обработке, и по-прежнему оставались мрачно-зелеными. Увидев вошедшего Неволина, он, не отрываясь от своего занятия и не протянув руки, сухо поздоровался.

– Привет… Все толстеешь?

– Оптический обман, – так же сухо парировал Денис, присаживаясь на колченогий стул с порванной обшивкой, – в вечер ты?

– Специально приехал это узнать? Мог бы позвонить. Стоило ли бензин жечь?

– Мы Марчелло хапнули в «Устрице». Со стволом на кармане. И еще шестерых. Семь «палок» сразу. Вы внизу турнирной таблицы, с тебя причитается.

– Да, что ты говоришь! – ернически отреагировал Блохин, – Марчелло?

Это с какого перепоя ты его зацепил? Неужто о работе вспомнил? Ты ведь у нас человек деловой, вечно занятой…

Он с силой прижал приклеенную подошву к башмаку, убедился, что она держится, обулся и стал завязывать шнурки.

– А с «палками» мы разберемся. Ты ж знаешь, мне эти штабные игры в показатели до большой и глубокой задницы. Вам они, может, души и греют.

– Речь не о душах. Скажи дежурному, чтоб не выделывался, а пристроил людей.

– А чего их пристраивать? Вон, в красный уголок. Там стенгазеты на кронштейнах висят. «Дела и люди питерской милиции». Прицепить по парочке наручниками на кронштейн, пускай сидят, читают… Тебе, небось, еще кабинет предоставить отдельный?

– Предоставить… Я у вас до утра зависну.

– Смотри, не перетрудись… А то крышевать сил не останется.

– Слушай, Блоха, – начал закипать Денис, – я сюда не болтами меряться приехал. И не в гости… Звони в дежурку.

Иван снял трубку местного телефона, дал команду дежурному, затем достал из стола ключ и швырнул их Денису.

– Это от твоего старого.

Неволин забрал ключ и, не сказав ни слова, вышел в коридор. Ночные принцессы устроили перекур, усевшись на металлическую бочку.

– Взорветесь, – бросил им Денис, открывая дверь кабинета, – в бочке растворитель. Жахнет так, что колготки на Васильевском острове найдут.

Принцессы испуганно переглянулись и выкинули окурки в форточку.

За год бывшее рабочее место Дениса, разумеется, сменило личину.

Правда, стены, и пол, отремонтированные пять лет назад, сохранили прежний вид. Зато появился роскошный кожаный диван, кресло, модный офисный стол, на котором возвышался монитор компьютера престижной марки. Люминесцентный светильник баксов за сто, автоответчик. Инвентарь явно не из министерских кладовых. Стало быть, господа спонсоры позаботились. Помогли, чем смогли, начинающему оперативнику, дай им Бог здоровья. Стену над столом украшал плакат пышнотелой дивчины с пупком нараспашку. Вероятно, для успокоения потерпевших и релаксации. Ей бы валик в руки. Из прежнего имущества сохранился только сейф, он был привинчен к полу.

Не успел Денис рассмотреть новое убранство, как запиликал телефон. Мелодией «Наша служба и опасна и трудна».

– Слушаю. Неволин.

– Алло! Это Литвиненко. Что там стряслось?

Литвиненко, начальник криминальной милиции РУВД, дежурил сегодня от высшего руководства района.

– В «Жемчужину» с ОМОНом наведались. Там Марчелло день рождения справлял с братвой. Мне стуканули, у него револьвер на кармане будет. Боевой.

– Изъяли?

– А как же… И не только у него. Еще шестеро в красном уголке.

Сейчас опрошу и следака[5] вызову. Повезло. РУБОП Марчелло третий год пасет, а мы его сами…

– Это прекрасно, только не пойму, почему втихаря? Почему не доложил, что планируешь операцию? Нормально бы подготовились, дополнительные силы подключили. Что за самодеятельность?

– Кирилл Николаевич, если бы я рассказал об этом даже собственному коту, сейчас Марчелло не сидел бы в камере.

– При чем здесь твой кот? Хотя…, – Литвиненко смутился, почувствовав правоту слов оперативника, – ладно. Садись, сводку пиши. Сам в Главк не отправляй, обязательно у меня завизируй.

Ну, как же? Главное, не забыть указать, под чьим чутким и профессиональным руководством проведена блестящая операция. Это святое, без этого какая ж работа?

– Хорошо, сделаю, – пообещал Денис, – я здесь на ночь останусь, завтра отсыпной.

– Завтра совещание. Послезавтра отоспишься… Но, вообще, ты молодец! Марчелло это серьезно. Обязательно отметим в приказе.

Кого, Марчелло?…

– Спасибо.

– Будут газетчики звонить, всех посылай!.. Ко мне. Давай, трудись. Я часика в три подъеду, проконтролирую.

Отчитавшись перед начальством, Денис перезвонил домой и предупредил Юльку, что сегодня ночевать не приедет. Та отнеслась к известию без особой радости.

– Рейд? Что-то много рейдов в последнее время. Смотри, не зарейдуйся, товарищ капитан.

– Не зарейдуюсь, – с раздражением ответил Неволин и бросил трубку.

Юлькина мнительность начинала доставать. Подумаешь, три раза не ночевал. И даже, если не по служебной нужде? Что с того? Святых нет. Вон, другие неделями зависают…

Задержанных уже поместили в красный уголок. Особенно гармонично смотрелся Марчелло, прикованный к стенду «Начальник ГУВД провожает отряд ОМОН в бой с „тамбовцами“». На центральном фото колонна бойцов маршировала в направлении казино, где, вероятно, и гнездились упомянутые тамбовцы. Денис обратил внимание, что у авторитета разбита губа и порван пиджак. При задержании внешность именинника не пострадала, значит, приложились уже здесь, в отделе. Сторожили господ двое сержантов в масках и тяжелых бронежилетах. Денис договорился с командиром оставить человек пять бойцов. Не исключено, к отделу притащится группа поддержки с тяжелой артиллерией.

Велев освободить Марчелло от оков, Неволин забрал его с собой, в кабинет.

– Ты, Мастрояни, смотрю, совсем страх потерял, – жестко начал опер, когда они оказались наедине, – без ствола в свет не выползаешь. Думаешь, раз ты Егорову ружье подарил, то зеленый свет зажегся? Так Егоров у нас не пуп земли, а так, поди-принеси…

Егоров возглавлял милицию общественной безопасности района. Ему подчинялись участковые, постовые, и прочие подразделения. Особенно добросовестно Егоров опекал рынки, торговые зоны и ларьки, как наиболее общественно опасные зоны.

Марчелло, не ответив, достал платочек и приложил к разбитой губе.

– Что, о дубинку ударился? Головой надо крутить меньше. Расшибешь… Короче так, Марк Антонович, рисую перспективу. Сейчас приедет следак, возбудит статью. Незаконное ношение оружия. Какой срок, ты лучше меня знаешь. Потом съездим к тебе на обыск. Подозреваю, не напрасно. Ты отправляешься на трое суток в изолятор, затем, с учетом былых заслуг, в «Кресты», где дальнейший уход и заботу тебе обеспечит РУБОП. Очень они тебя любят.

– Ну, и чего ты хочешь? – презрительно посмотрел на Дениса Марчелло.

– От тебя? – равнодушно переспросил тот, – абсолютно ничего.

Материал заштампован, поезд тронулся. Поехали, как говорил первый космонавт Гагарин.

– Ствол не мой, понял? Подкинули! Без адвоката я базарить ни с кем не буду! А своему черножопому Расулу передай, чтоб Аллаху молился.

– С удовольствием. Но, боюсь, он не знает ни одной молитвы. Только не пойму, причем здесь Расул?

– Поймешь, когда бабки от него будешь получать.

– Сильное заявление, – с усмешкой произнес Денис, – мысль сформировалась, и философ опорожнился… Это за тебя я что ли буду бабки получать?

– Нет, за того парня…

«А не устроить ли нам звездные войны? – мелькнула у Дениса мысль, – ведь Марчелло абсолютно уверен, что я сцапал его по заказу Расула. Да, все сходится. И стоит ли разубеждать юношу, что это далеко не так. Пускай его храбрые воины нанесут удар возмездия. Пускай Расул подергается, а то слишком вольно себя в районе чувствует. Королем себя возомнил, даже кресло депутатское прикупить хочет для полного удовлетворения. Вот итальянец и устроит ему удовлетворение».

Марк Антонович Ковалевский, или просто Марчелло, не был никаким итальянцем, хотя имел внешность типичного обитателя Средиземноморья. Говорили, что его дед поляк, а бабка молдаванка. Сам же он приехал в Питер из Воронежа, где возмужал и созрел. Там же получил первый срок за нанесение тяжких телесных повреждений. Места лишения свободы сыграли свою воспитательную роль, указав Ковалевскому новые жизненные ориентиры. Попав на зоне под крыло питерского авторитета, он понял, что ловить счастье в родном городе не рентабельно и, освободившись, перебрался на берега Невы, прихватив в потайном кармане рекомендательные письма. Случилось это два года назад. Закрепиться в чужом городе, а тем более стать уважаемым человеком, даже при наличии рекомендаций, чрезвычайно трудно. Но Марк Антонович не боялся трудностей. Смело взялся за оружие и кровью доказал свое право на кусок пирога. Разумеется, чужой кровью. Счастье, как известно, не приходит само, его надо завоевывать. К сегодняшнему дню дружина воина-интернационалиста насчитывала сотню сабель и имела внушительный арсенал огнестрельного и холодного оружия.

Злодейке-судьбе было угодно, чтобы интересы Марчелло не так давно пересеклись с интересами Расула. Но, потеряв по паре-тройке бойцов, стороны решили договориться. На встрече, проведенной возле стен Большого дома, противники заключили мировое соглашение, что случается, кстати, крайне редко. Вероятно, этому способствовали принципы папы Лунохода, утверждавшего, наподобие знаменитого американского гангстера Бакси, что пирога хватит всем. В знак примирения Расул предложил Ковалевскому воспользоваться «Жемчужиной» для празднования дня рождения. Тот халяву принял. Теперь же догадался об истинных причинах этого неожиданного подарка.

Впрочем, догадка была ошибочной. Расул не заказывал Денису устроить маскарад с участием силовых структур. И в настоящую секунду Неволин думал, стоит ли раскрывать на это Марку Антоновичу глаза.

«Нет, лучше не брать грех на душу. Хватит звездных войн. Еще успеют настреляться, ковбои».

– Реши-ка, головастый мой, задачку на сообразительность, – Денис придвинулся поближе к авторитету, – в прошлый вторник тебя, не знаю уж каким ветром, занесло в торговый павильон на Бульварном. Помнишь? Пришел ты со своими опричниками к директору, милому, доброму человеку Котову Леониду Борисовичу и поинтересовался, нужна ли ему охрана? В грубой форме, надо сказать, поинтересовался. На что тот ответил, что охрана у него есть, и предложил позвонить по хорошо известному тебе номеру. Но ты не стал утруждать себя лишними звонками. Зато через два дня ни в чем не повинному директору проломили в подъезде голову. Слава Богу, обошлось без летального исхода…

Денис выдержал небольшую паузу, наблюдая за реакцией Ковалевского, после чего в том же размеренном темпе продолжил:

– А следующей ночью в павильон залетела граната, разнесла пару прилавков и чуть не ранила охранника, кстати говоря, сотрудника милиции. И после таких трагических событий ты имеешь наглость спокойно гулять в кабаке, да еще со стволом на кармане. Ну что, решил задачку, почему сегодня у тебя такая беда приключилась?

– Ни чего я решать не собираюсь, – огрызнулся Марчелло, – граната какая-то, директор…

– Ах, не собираешься? – Денис привстал из-за стола и правой рукой сжал отворот пиджака собеседника, – Тогда слушай сюда, макаронник ушастый. Тебе сейчас не девяносто второй, когда крыши по «беспределу» ставили и ноги на стол барыгам закидывали… Нынче надо ноги вытирать, прежде чем зайти. А кто это не понимает, будет гнить на нарах, пока не научится вежливости. И если ты, сучонок потный, со статьи соскочишь, не дай тебе Боже еще раз сунуться, куда не звали! Раздавлю на…!

Денис рванул за отворот и левой рукой прижал голову Ковалевского к столу.

– Понял?! Понял, жаба?!

Марчелло застонал и что-то прошамкал.

– А теперь в нору! Свое дерьмо нюхать!

Неволин схватил Марчелло за шиворот и вытолкнул в коридор, где на глазах бабочек – маляров поволок авторитета в дежурку, а не в красный уголок. Ковалевский пытался вырваться и громко орал, за что получил пару раз по ребрам. Захлопнув за Ковалевским металлическую дверь камеры, Денис вытер вспотевший лоб и усмехнулся:

– Вилки, гад, в ресторане ворует… Ух!.. А кто сказал, что будет легко?

* * *

Угаров находился в кабинете не один. Когда Денис приоткрыл дверь, то увидел незнакомого сержанта, сидевшего с потухшим лицом перед столом Андрея.

– Ты, парень, вообще, где работаешь? – накатывал на него Угаров, – в милиции или публичном доме? Ты форму для чего надел? Я тебя спрашиваю, для чего ты форму надел?

Заметив Дениса, он кивком пригласил его войти.

– А как мне семью кормить?! – взорвался сержант, – как я двух детей на полторы штуки подниму?! Кричать-то все горазды…

– А ты что, родной, не знал, сколько тебе платить будут, когда сюда шел? Что, это для тебя сюрпризом стало? Знал. Поэтому не надо старых песен о главном. Мало платят – скатертью дорога. Туда, где платят много.

Угаров бросил перед сержантом его удостоверение.

– Вали в отдел и жди приказа… Отработал свое. Материал я отправлю в прокуратуру. Статейку ты себе поимел.

Милиционер забрал ксиву и, не обронив ни слова, вышел.

– Привет, – поздоровался с Угаровым Денис, – что за герой?

– Здрав будь, боярин. Герой, башка с дырой, – Андрей выбил из пачки свой любимый «Кэмел» и прикурил, – гнездо продажной любви устроил. Прямо в своей хате.

– Как это?

– Обыкновенно… Набрал девок иногородних, дал объяву в газету.

«Любовь без границ». Жену с детьми к теще отправляет, и вперед, в бой за светлое чувство. За вечерок баксов триста имел… А сам стонет, что зарплата маленькая. Вчера милиция нравов прямо в адресе повязала. Подставу сделали.

– Выгонят?

– А как же… «Чистые руки» на дворе, за обычную пьянку выкидывают, а уж за такое. И прокуратура еще дело возбудит. У вас, кстати, никого в районе нет с грязными руками? А то большое начальство палки канючит. Задолбали. Хоть на самого себя рапорт пиши.

– У нас все честные. До одного.

– И ты?

– Говорят, да, – Денис зевнул и поежился.

– Чего такой замученный?

– Я ж говорил, ночью пахали… Компанию одну взяли со стволами. На совещании покемарил маленько, но все равно не выспался, – Денис зевнул еще раз.

– Тогда предлагаю прогуляться в заведение общественного питания и принять дозу. Здесь, на Литейном, рядом. Там и поговорим.

Пока Угаров одевался, Денис изучал цитату-памятку, приклеенную к сейфу оперуполномоченного Управления собственной безопасности ГУВД. «Сострадание является, безусловно, благороднейшим чувством, но оно должно быть умеренным, не превращаясь в слабость. Это вовсе не означает, что надо пытать человека до беспамятства. Если вы заметите, как он теряет сознание, немедленно прекратите бить и окажите первую помощь. Это, впрочем, относится только к больным и хилым гражданам. Крепкий человек в состоянии выдержать хорошую пытку».

– Сам придумал? – прочитав, спросил Неволин.

– Вообще-то, Гашек. Я немного переделал. Он писал про воспитание и порку. Понравилось?

– Остроумно. А если генерал увидит?

– Он уже видел. Ничего не понял и похвалил. Ну, что, идем?

Денис заглянул сегодня к Угарову по его просьбе. Утром Андрей позвонил и сказал, что надо бы встретиться. «Нет проблем, – ответил тот, – сразу после совещания заскочу». Управление собственной безопасности раскинуло свои владенья прямо над актовым залом Главка, где и проходило заседание. На нем, кстати, объявили секретный приказ о начале в городе операции «Вихрь».

Покинули управление через центральный вход, спустившись по парадной лестнице, вдоль которой на пахнущих свежей краской стенах висели полотна живописцев. В основном, патриотической направленности. И в основном, бездарные. По задумке генерала, устроившего сей вернисаж, картины должны вдохновлять сотрудников на борьбу и повышать их эстетический уровень. В коридорах тоже висели работы современных мастеров, а холлы украшали скульптурные композиции, отчего Управление внутренних дел больше смахивало на Третьяковскую галерею. Не хватало только экскурсоводов, бабушек-смотрителей и табличек, что ничего нельзя трогать руками.

Когда свернули за угол Большого дома, Угаров кивнул на стоящую Неволинскую «девятку» и спросил:

– Менять не думаешь?

– Пока нет. На будущий год, может.

– У нас опер тачку собирается брать, если хочешь, предложу. А ты себе новую купишь.

– Прикину.

– Она на тебя, кстати, оформлена?

– На Юльку. А что?

– Нам депешу спустили, составить списки сотрудников, владеющих машинами. Борьба с нетрудовыми доходами. Будем выявлять мздоимцев и клеймить каленым железом, пока не очистим ряды от скверны.

Последнюю фразу Угаров произнес, разумеется, с иронией.

– Генерал придумал? – уточнил Денис.

– А кто ж еще?.. Классно он по телеку заливает, заслушаешься. Борец с тамбовцами. Ты б его хоромы в области видел. Поговаривают, эти самые тамбовцы и отстроили.

– Какие меры ожидать еще?

– За бугор без его визы отпускать не будут. Обидно. Мы с Алкой только в Чухню[6] собрались прокатиться на машине. Шмоток прикупить, да и просто погулять, в аквапарке поплавать. Теперь, боюсь, придется отложить. У тебя с Юлькой как? Ты говорил, цапаетесь.

– Не сыпь мне соль в нирвану, – нехотя ответил Денис, – к собственной тени ревнует. Деньги, вроде приношу, на стороне не гуляю… Почти. Чего еще надо?

– Дарю бесплатный совет. Таскай с собой фен на батарейках.

– На фига?!

– Как прикрытие. Парень из нашего отдела придумал. У него тоже женушка за каждым шагом следит. Он ей грузит, что по вечерам халтурит на тачке. Она ему на мобильник каждые полчаса звонит, проверяет, не у бабы ли? Он тут же фен включает. А у фена шум, как у движка. Слышишь, родная? Я за рулем. В пробке застрял… Молодец, я б до такого не додумался!

– Мне этот вариант не поможет. Я не халтурю.

– Так и он не халтурит!

С разговорами опера дошли до кафе, находящимся ниже уровня океана, то есть, в подвале дома. Угаров взял два по сто пятьдесят коньяка, кофе и бутерброды с красной икоркой.

– Короче, такое дело, – начал он, когда они уселись за свободный столик, – о, погоди. Давай сначала за мир во всем мире.

– Прекрасный тост.

Они чокнулись и выпили.

– Так, вот, – продолжил Угаров, поставив рюмку, – у вас в районе есть оперок один молодой. В нашем бывшем отделе работает. Кривцов. В твоем кабинете, кстати, сидит.

– Да, знаю такого, – подтвердил Денис, – и что?

– Мальчик развит не по годам, – Угаров скользнул глазами по кафе, – молодой, да ранний. Не стесняясь старших, лезет в чужую конюшню. Причем борзо лезет. Так нормальные люди не делают. Всегда можно договориться по-людски, а не пальцы гнуть. Согласен?

– Согласен.

– Надо бы этого ухаря осадить немного. Удалить с поля за игру высоко поднятой клюшкой. Пока «чистые руки» в разгаре. Чтоб знал свое место… Я на него подсобрал кое-что, но маловато для удаления. Ты к нему поближе, понаблюдай… С мужиками потолкуй осторожно. Короче, сам знаешь, не маленький…

– Ты чего, вербуешь меня? – иронично уточнил Денис.

– Вербуют немножко иначе, старик. Для начала выкладывают на стол кучу говна, а потом уже разговаривают по-деловому… Ну, что, приглядишь за юношей?

– Пригляжу… Кабинет он себе не слабо обставил. Как в салон радиотехники заходишь.

– И не только кабинет… Может, еще коньячку?

– Нет, и так башка после ночи гудит, да на совещании еще добавили. Спать поеду, – Неволин доел бутерброд и допил кофе, – я слышал, ты в РУБОП перейти собрался?

– Да, – скривив губы, кисло подтвердил Андрей, – здесь сучье время какое-то настало. Все стучат друг на друга по черному… Как бы самому под разделку не попасть. А в РУБОПе место предлагают. И главное, РУБОП генералу нашему бравому не подчиняется. Другое ведомство.

Угаров сходил к стойке, расплатился и вернулся.

– Вот еще что… Вчера на вашей земле мутотень одна приключилась.

Ехали знакомые мужики на джипе. Часов в восемь. На перекрестке притормозили, а тут боец с гранатометом. В них целится. Они из тачки выскочили, прямо в грязь завалились. А у бойца осечка вышла. Повезло. Этот хрен смылся. Мужики, конечно, в ментуру не заявляли. Но подозрение имеют, по чьему заказу в них целились.

– По чьему?

– Есть такой отморозок. Марчелло. Слыхал, наверно.

– Само собой, – улыбнулся Денис.

– Это в его стиле. Если вдруг прихватите, имейте в виду этот эпизод. Мужики сейчас из города свалили, но если что, подъедут. Отблагодарят по полной.

– Хорошо, буду иметь…

Пусть побегают… От студента с тубусом.

– Не знаешь, случайно, как СКА вчера сыграл?

– Нет. Я не слежу.

Простившись с Угаровым, Неволин сел в машину, запустил двигатель, но не поехал, ожидая, когда тот немного прогреется. Ну, и надо немного придти в себя после ударной дозы коньяка, чтоб не въехать в столб.

Повалил мокрый, липкий снег. Из легкого павильона, торговавшего сэндвичами, горячими пельменями и разливной водкой, вышел Рыжов. Закурил послеобеденную сигарету и двинулся в сторону Главка. Рыжов третий год пахал в убойном отделе, перейдя туда из района. Обещанного жилья это ему не принесло, он по-прежнему ютился в десяти метрах заводского общежития с женой и двумя детьми. Денису показалось, что Рыжий похудел еще больше, а, может, это из-за летней тряпичной куртки, висевшей на нем мешком. Легковато для такой погоды. Говорят, не так давно он отличился, раскрыл серию убийств водителей дорогих иномарок. Шесть эпизодов.

Не дойдя несколько метров до «девятки» Витька перешел проспект и скрылся из вида.

«Интересно, заметил меня? – подумал Денис, – а, впрочем, какая разница? Мне с ним не детей крестить. Гордый, блин… Было бы чем гордиться. Вечными долгами, будущей пенсией в десять долларов, да синяками под глазами… Мент в законе, тоже мне. Скатертью дорога за идеалами…

А я? Я то кто? Тоже мент…»

Алкоголь не просто пьянил, он почему-то проникал глубже, под корку, вытаскивая из сознания мысли, которые в трезвом состоянии безжалостно изгонялись из головы. Вернее, они просто там не появлялись. У многих все наоборот, алкоголь глушит неприятные темы, а у Дениса по-другому. Особенности Неволинского мироощущения… Вот и сейчас поперло. Зря пил.

«Спокойно. Все нормально, хватит пускать сопли… Ты сидишь в теплой тачке, у тебя трехкомнатная квартира в престижном районе, хорошая должность, авторитет. Ты ездишь в отпуск в Испанию, ходишь в тренажерный зал, лечишь зубы в дорогой клинике. Тебя, вне всякого сомнения, уважают коллеги, и ценит руководство. Иначе давным-давно бы нашло повод выгнать. Но не выгоняют и даже не намекают. А значит, ты нужен, ты на своем месте, не переживай… „Крыши“? Чепуха! Когда к тебе приходят сами и просят покровительства, это не „крыша“. И правильно Андрюха говорит, пускай лучше нам, государственным людям перепадет, чем отморозкам всяким…

А если кто-то не умеет жить, как ты, то почему это должно волновать тебя? У каждого свой путь. Вот, пусть Рыжий и идет куда хочет, это не твоя головная боль. Ты идешь своей широкой дорожкой… И главное, не ты один… Такой. Все в порядке, все в полном порядке…

Да, мент я в конце концов или только погоны ношу?!»

«…Прямо как у Довлатова. Чем порядочный человек отличается от непорядочного? Непорядочный сделает гадость и не переживает, а порядочный сделает – и переживает…»

Денис с раздражением отпустил ручной тормоз и рванул с места, чуть не протаранив грузовик. На полную включил магнитолу, чтобы отвлечься от неудобных мыслей.

«Как нам сообщили из пресс-службы ГУВД, сегодняшней ночью, в результате четких и грамотных действий сотрудников криминальной милиции при поддержке ОМОН были задержаны члены так называемой тамбовской преступной группировки, среди которых оказался один из ее лидеров – гражданин Ковалевский Марк, более известный в определенных кругах под прозвищем Марчелло. У него изъят боевой револьвер и обойма с шестью патронами. По данному факту возбуждено уголовное дело, Ковалевский задержан на трое суток. Операцию по задержанию преступного лидера возглавлял подполковник милиции Литвиненко. Нанесен очередной удар по одной из самых мощных группировок города. Мы будем следить за дальнейшим развитием событий…»

Я – мент.

* * *

Брать законный «отсыпной» Денис не стал. Ситуацию с Марчелло надо держать под контролем. Утром, перед работой, он завернул в больницу, где лечил раненую голову Леонид Борисович Котов, хозяин крупного торгового комплекса и просто хороший, добрый человек. Лечение протекало в прекрасно обустроенной палате с видом на Финский залив, под неусыпной охраной двух постовых милиционеров. Такая палата сделала бы честь и дорогой европейской клинике. Что, несомненно, удивляло. Ведь сама больница выглядела довольно запущенной и не ремонтировалась минимум лет десять.

– Ого! – искренне воскликнул Денис, переступив порог палаты и окинув взглядом стены, – неплохо ты устроился! Привет, Борисыч. Как самочувствие?

Леонид Борисович, лоб которого стягивала марлевая повязка, приподнялся с кровати, щелкнул лентяйкой, выключив телевизор, и расплылся в трагической улыбке.

– Денис Сергеевич? Здравствуй, дорогой мой… Да не очень самочувствие. Давление скачет туда-сюда, рана никак не заживает, плохо, наверно, зашили.

– Давление у всех скачет, а рану перешьют толстыми нитками. И все заживет. В таких хоромах, чтоб и не зажило… Ух, ты… Там что, кондиционер?

Денис указал на белый ящик, стоящий в углу.

– Нет, это очиститель воздуха… А кондиционер на стене.

– Ты, что ли, тут такой лоск навел?

– Да, какое… Я человек скромный, роскоши чуждый. Здесь месяц назад трудяга один лежал из мэрии. В его машину гранату швырнули хулиганы какие-то, осколками посекло здорово. «Скорая» в ближайшую больницу привезла, ну, сюда, то есть. Так, пока из него осколки вынимали, бригада рабочих ремонт в палате сварганила. Смотри, даже паркет настелили. А ты в душевую загляни! Все трубы поменяли. А сантехника шведская! Один унитаз на пять сотен бакинских тянет!.. Из перевязочной дорожку ковровую проложили, чтоб ноги не зябли.

– Трудяга… Часом не здравоохранение курирует?

– Не знаю, что он курирует… Да тут же еще одна такая палата есть!

На той стороне! Сначала ее отреставрировали. Но мужику вид не понравился, да и обстрелять оттуда могут. А здесь незаметно не подберешься, если только на катере.

– Надо будет, и с воды достанут… Пустят торпеду или глубинную бомбу подкатят. Леня, я буквально на секунду… Ты работай спокойно, я все уладил. На, почитай, – Денис протянул свежий номер «Ведомостей», – вон, криминальная хроника.

Котов взял со столика очки и пробежал колонку.

– Сволочь… Пять лотков изуродовал. Только ремонт закончили.

– Он извинился и сказал, что больше не будет.

– Другие появятся, – с горечью предположил торговец.

– И другие извинятся. Слышал, что наш новый шеф сказал? Милиция должна повернуться лицом к простому народу. Вот, поворачиваемся.

– Ой, Денис Сергеевич, чтобы я без вас делал? Вы уж поосторожней там. Работенка у вас опасная, неспокойная… Андрею Николаевичу привет обязательно передавайте. Как у него дела?

– Нормально. Собирается в РУБОП переходить.

– В добрый час.

Запиликал мобильник Котова.

– Ладно, поправляйся. Не буду отвлекать, – Денис хлопнул раненого по плечу и вышел. Из палаты донеслись визгливые крики Леонида Борисовича, решавшего по телефону производственные вопросы с подчиненными.

Конечно, можно было не заезжать к торговцу, а просто позвонить и справиться о здоровье. Но… Надо поворачиваться к простому народу лицом. Народ отплатит тем же.

Возле метро Денис притормозил, чтобы купить растворимого кофе.

– Любовницу тебе хорошую, – пожелала ему веселая продавщица южных кровей, вручая банку, – Молодую и резвую!

– А тебе мужа доброго, – ответил тем же Денис, – не негра.

Вообще-то настроение у Неволина не располагало к шуткам. Самое обидное, он никак не мог понять причину этого. То ли вчерашние думы, то ли еще что.

У входа в метро лохотронщики разводили бабку, играя в беспроигрышную лотерею на один из стоявших на раскладном столике призов. Юркий молодой человек с мелированной челкой энергично накручивал самодельный барабан из оргстекла и доставал оттуда теннисные шарики с нарисованными номерами. Бабка явно не понимала, что происходит, ошарашенная напором кидал и ослепленная красочными коробками с японской техникой. С покорностью жертвы гипноза вытаскивала из кошелька очередную купюру и отдавала доверительно улыбающейся девице. Пасущиеся метрах в пяти постовые, очевидно по-рассеянности, не замечали происходящего, что и понятно – в городе операция «Вихрь», отвлекаться на мелочи слишком большая роскошь. Можно прозевать опасного бандита… Бабка начала стягивать кольцо с пальца.

– Много выиграла, мать? – Денис вклинился в тесный круг зевак, наблюдавших за шоу.

– Ой, ничего не понимаю… Пятьсот рублей отдала, вот колечко просят. Говорят, утюжок подарят…

– Этот, что ли? – Денис взял стоявшую сверху коробку и легко подкинул ее на ладони. – Долго ты им гладить будешь.

– Батюшки! – всплеснула руками бабка, наконец сообразив, что коробочка пуста. – Как же так?

Лик девицы окатило легкой волной тревоги, пальцы сжали выигранные деньги с удвоенной силой.

– Слышь, мужик. Ты кто такой? – на плечо Дениса мягко опустилась богатырская длань.

– Хочешь узнать? А не будет обидно за бесцельно просиженные годы?

Длань исчезла. Интонация Неволина не оставляла сомнений, что он не просто прохожий. Толпа резко поредела в связи с обострением оперативной обстановки.

– Деньги верни, – велел Денис переставшей улыбаться девочке.

– Простите, но почему? – вмешался в разговор юноша, крутивший барабан, – у нас есть лицензия на проведение лотереи. Вот, пожалуйста.

Он извлек из папки ксерокопию какого-то документа и поднес ее к лицу Дениса, не выпуская из руки.

«Дана настоящая председателю общественной организации „Лучи надежды“ для проведения благотворительной лотереи „Северное сияние“ в рамках культурной программы „Возрождение“. Председатель исполкома. Начальник РУВД. Председатель районного комитета по культуре и спорту… Подписи. Печати». Настоящие. Правда, вместо начальника РУВД расписался Егоров. Что не снижало значимости документа.

– Северное сияние? – ухмыльнулся Неволин, забрав у парня индульгенцию и порвав ее на четыре части, – и давно вы здесь сияете?

Он легко смахнул со стола еще одну коробку из-под магнитолы, а обрывки лицензии засунул в барабан.

– Деньги верни, кукла! – более жестко повторил Неволин девице, – иначе саму в барабан засуну. Будешь там возрождаться и пускать лучи надежды.

Та переглянулась с парнем, но не решалась расстаться с зажатыми в цепкой лапке денежными знаками.

– В чем дело, гражданин?

Даже не оборачиваясь на голос, Денис понял, что в происходящее, наконец, вмешались лица, охраняющие общественный порядок по долгу службы.

– Вы забыли представиться и отдать честь, молодые люди.

Постовой, узнав опера, смущенно захлопал глазами, пару раз бросив виноватый взгляд на лотерейщика.

– Я сам разберусь… Идите дальше «вихрюйте».

Постовые вернулись на боевой пост, продолжая вести скрытое наблюдение за Неволиным.

– Деньги! – он протянул руку.

Девица, едва сдерживая скупую слезу, вернула выигрыш. Денис попросил бабку пересчитать.

– Ступай, мамаша, свечку за меня поставь. О здравии… А вы, сиятели северные, взяли свой агрегат и исчезли с максимально возможной скоростью. Время пошло.

Парень хотел что-то возразить, но не успел, Денис резким ударом локтя разбил барабан. Шарики весело запрыгали по асфальту.

– Я сказал, время пошло.

Парень, шепча обидные слова, нехотя принялся упаковывать поврежденный инвентарь. Девица бросилась собирать раскатившиеся шарики.

– Еще раз засеку вашу компанию, сам лотерею устрою. Бесплатную.

Приз – от трех до пятнадцати. Суток…

В РУВД, как и в территориальных отделах, полным ходом шли ремонтно-оздоровительные работы. Спонсоры помогали, не щадя кошельков и краски. Правда, создавался ряд неудобств для сотрудников, ибо едва заканчивался один ремонт, тут же начинался новый. И опять капитальный. Но ничего не поделать – желающих помочь милиции было много, а здание райуправления всего одно.

Около полудня Дениса вызвал к себе Егоров. Хотя Неволин не относился к милиции общественной безопасности, но формально Егорову подчинялся, как заместителю начальника РУВД. Заместитель был явно не в духе и настроен агрессивно, точно Майк Тайсон перед боем.

– Я не понял, Неволин? Ты разве не знаешь, что использование силовых подразделений должно обязательно согласовываться со мной?

– Я их не использовал. Я их задействовал.

– Какая разница?! Вы устраиваете погром в ресторане, мне звонят из Главка, а я ни сном, ни духом!

Третий подбородок Егорова грозно свесился над четвертым, словно снежная лавина над краем пропасти.

– В следующий раз непременно согласую, – заверил Денис, который, по понятным причинам, поход в «Устрицу-Жемчужину» не афишировал, а с ОМОНовцами договорился на личном контакте, минуя руководство.

– Я следующего раза ждать не собираюсь… Еще раз такое повторится, получишь взыскание.

– В таком случае докладываю. В понедельник я планирую разбомбить банный комплекс на Бульварной. Там братва оттягивается. Потом не говорите, что не знали. Хотите, напишу рапорт.

Банный комплекс на Бульварной, как и множество подобных заведений, оказывал определенной части населения не только помывочно-оздоровительные услуги, но и сексуально-разгрузочные. Дениса, правда, мало интересовал сей факт, на это есть полиция нравов, и ничего бомбить он на самом деле не собирался. Просто по понедельникам комплекс навещал Егоров. Разгрузиться после тяжелой службы.

После слов Неволина лавина сорвалась, и начальник милиции общественной безопасности стал общественно опасным.

– Ты мне сейчас другой рапорт напишешь! На каком основании устроил сегодня погром возле метро! Ты, вообще, соображаешь, что творишь?!

– Соображаю. Разогнал лохотронщиков. А что, стоять и смотреть, как они людей дурачат?

– С чего ты взял, что они кого-то дурачат? Лотерея разрешена исполкомом. Тебе же показали бумагу!

– Любую бумагу подделать можно, – спокойно ответил Денис, – в том числе, и вашу подпись. К тому ж, это была всего лишь ксерокопия.

– Если сомневался, надо позвонить и доложить мне, а не заниматься беспределом!.. Лохотронщики, кстати, не твоего ума дело! На это есть мошеннический отдел!

– Ладно, когда кто-нибудь будет выламывать у вашего «Ленд крузера» магнитолу или зеркала, я непременно пройду мимо. Потому что автомобильные воры тоже не моего ума дело.

Пока Егоров подыскивал контраргумент, Денис развернулся и вышел из его кабинета. В коридоре возле доски Почета участковый Семага с плохо скрываемой гордостью любовался собственной бравой фотографией.

– Хорошо висишь, – улыбнулся Неволин, – чего тебя к нам принесло?

– Почту привез, – участковый приподнял пузатый портфель, – а за хорошие показатели повисеть не грешно. С показателями не поспоришь.

Кто-то рассказывал, каким образом Семага добивается высоких результатов в труде и обороне. Особенно во время рейдов и операций. Выходит вечерком на улицу в сопровождении двух местных алкашей, бросает на землю приманку – кошелек, в котором среди мелочи затерялся патрончик от пистолета, либо косячок травки, садится со своими спутниками на ближайшую лавочку и наслаждается вечерним пейзажем. Наслаждается до тех пор, пока кто-нибудь не обратит внимание на брошенный лопатник. А обращает, как правило, первый идущий по улице, если он не слепой. Едва приманка оказывается у любопытного прохожего, Семага срывается с лавки и вежливо интересуется, а что это у товарища в руках? Товарищ, охваченный низменной жадностью, страстно клянется, что нечаянно обронил собственный кошелек. «Значит, ваш?» «Мой! На Новый год жена подарила». «Подтверждаете»? «Подтверждаю»! «Отлично»! В присутствии верных пьяниц-понятых кошелек изымается, а нашедший его зарабатывает статью за хранение боеприпасов или наркотиков. В тюрьму бедолагу, конечно, никто за это не посадит, ограничатся более мягкими мерами, но полноценная «палка» о раскрытом преступлении в зачет Семаге идет. Называл он придуманное им мероприятие «ловлей на живца». В хороший день удавалось зацепить на крючок пять-шесть рыбок. Участковый ни с кем не делился своим «ноу-хау», чтобы не прознало начальство, а конкуренты не воспользовались бесплатной идеей.

– Ну, виси дальше, – Денис несильно хлопнул участкового по плечу, сделал пару шагов, но притормозил, будто что-то вспомнив.

– Да… Спросить хотел. «Опель» возле вашего отдела стоит. Черный седан. Чей аппарат?

– Кривцова. Козла, который вместо тебя пришел, – скривился Семага.

– Почему, козла?

– Потому что козел! Я тут говорю ему, дай стоху до получки, а он – нету, нету. Как же, нету… Сказал бы прямо, бабок жалко. Я чего, не вернул бы? Ты ж знаешь, я всегда возвращаю.

– Знаю, – кивнул Денис, – ладно, пока. Я может, заверну на днях.

Посидим, пивка попьем. Не против?

– Заскакивай, конечно. Я сейчас на опорном[7] один торчу, никто не помешает.

Денис отправился к себе. Кому принадлежит «Опель» он прекрасно знал. Теперь знал и то, как Семага относится к Кривцову. С любовью. А стало быть, не откажется поделиться за бутылочкой пива «Невское» полезной информацией. Вполне возможно, не откажется подсобрать еще чего-нибудь любопытное для управления собственной безопасности.

Причина вызова к Егорову не вызывала у Неволина никаких сомнений.

Марчелло томился в изоляторе, зама подобный факт совсем не вдохновлял. Лохотронщики волновали меньше, но терять лишнюю трудовую копейку тоже не хотелось. Зря, что ли, индульгенция-лицензия выписана? Поэтому надо принимать ответные меры. А то, если так дальше пойдет, можно остаться без «Ленд крузера» и прочих маленьких радостей, типа баньки на Бульварном. А без них охрана общественной безопасности потеряет всякий смысл. Денис, отлично зная Егорова, понимал, что сегодняшним вызовом дело не ограничится. Даже если Марчелло сможет выскочить из заточения на подписку о невыезде. Но это вряд ли. РУБОП слишком долго мечтал видеть Ковалевского в камере. Конечно, всегда есть шанс, что судья, либо следователь, возьмут на лапу и изменят меру пресечения. Но тогда тут же всплывет новый эпизод, предусмотрительно оставленный на подобный случай.

Денис не ошибся. Ответный удар не заставил себя ждать. Через неделю на торговый комплекс господина Котова совершила набег массированная проверка санитарной милиции и ОБЭП, горя желанием выявить нарушения правил торговли и факты антисанитарии. Защита прав потребителей – святое дело. Для этого не жалко ни сил, ни средств, ни нервов. Леонид Борисович покинул свою роскошную палату и занял оборону на рабочем месте прямо с перевязанной головой, словно революционный рабочий на баррикаде. Впрочем, строго засекреченное мероприятие не застало его врасплох. Неволин держал руку на пульсе и про операцию знал еще за два дня до ее начала. Котов встретил проверяющих накрытым столом и продуктовыми наборами к Новому году, до которого, правда, оставалось два с половиной месяца. Наборы были усилены качественным пятизвездочным коньяком подпольного разлива. Сотрудники попробовали наборы на зуб и убедились, что никаких нарушений в комплексе нет. Продукты свежие и качественные. Торгуйте спокойно. Егоров истерично брызгал слюной, разбирая полеты, но выявленных безобразий от этого не прибавилось. Служба службой, а коньячок врозь…

Спустя еще десять дней Неволина неожиданно вызвали в прокуратуру. Причем не в свою, районную, а городскую. Вежливый женский голос попросил срочно подъехать, чтобы разобраться с поступившей на Дениса жалобой. С содержанием жалобы голос не ознакомил, мол, не телефонный разговор. Вызов настораживал. Почему бы не сказать, в чем проблема? Или хотя бы намекнуть? Ангельский тон голоса тоже внушал опасения.

И еще текущий момент: генерал побратался с городским прокурором и попросил того, не стесняясь, возбуждать уголовные дела на нерадивых милиционеров. Чем больше, тем лучше. Прокурор поддержал инициативу. Страда началась.

Денис напряг память, прикидывая, кто мог жаловаться и на что. Обычно обиженные органами граждане предупреждали о своих намерениях. Но за последние полгода таковых не было. Бандюги, с которыми обошлись недостаточно вежливо? Но они понятия блюдут, в прокуратуре пороги не обивают. Впрочем, зачем сейчас гадать, скоро узнаю.

В три часа по Кремлю он постучался в двери отдела по надзору за милицией.

Следователь, дама средних лет, выглядела миловидно и, главное, вполне миролюбиво. Поблагодарила за приход, пригласила присесть. Правда, в больших, подведенных фиолетовым карандашом глазах следователя улавливалась холодная твердость. Денис видел женщину впервые и не обольщался по поводу ее вежливости и милой улыбки. Здесь работали далеко не дурочки-пустышки в ажурных колготках.

– Денис Сергеевич, – она извлекла из сейфа небольшую папку, – в июне прошлого года вы рассматривали один материал…

В феврале прошлого года Денис еще работал на земле, в отделе. Стало быть, жалоба старая.

– Что за материал?

– Вот этот, – дама положила перед Денисом пачку прошитых ниткой листов, – по факту получения телесных повреждений Рогозиным. Николаем Леонтьевичем. Помните?

Денис пролистал материал… Черт… Он, конечно же, помнил. Как и все свои «скользкие» материалы. И хотя Неволин не считал себя слабонервным, неприятный холодок защекотал спину.

– Да, помню, – голос предательски изменил тембр, – и что?

– Вы ездили к нему в больницу и брали объяснение. Так?

– Да, ездил…

– И Вы выносили постановление об отказе в возбуждении уголовного дела. Верно? Это ваша подпись?

– Моя… И начальник РУВД его утвердил. А наш районный прокурор завизировал.

– Я вижу, Денис Сергеевич… Вы не могли бы вспомнить ваш визит в больницу и разговор с Рогозиным?

– Простите, а в связи с чем это надо? Больше года прошло, – в голосе Дениса появилась хрипотца, верный признак волнения.

– Два дня назад к нам поступила жалоба от Рогозина… По поводу непринятия мер к розыску избивших и ограбивших его лиц. Я подняла материал из архива и нашла в нем некоторые несоответствия…

Несоответствия было сказано мягко…

Летом прошлого года Рогозина отлупили недалеко от его дома. Напали на трудящегося поздним вечером, когда он возвращался с дружеской вечеринки, отягощенный литром спирта в желудке. Потоптали, как водится, ногами, сломав пару ребер и руку, изъяли наличность с часами и скрылись в ночном эфире. Рогозина подобрали прохожие, они же вызвали «Скорую». Из больницы в милицию прилетела телефонограмма, разбираться с которой поручили Денису. Незадача приключилась на его территории.

Избитый слесарь не помнил практически ничего. Даже сказать, сколько мерзавцев приложили к нему руку, он затруднялся. То ли двое, то ли пятеро. Но, что пинали, утверждал железно. Естественно, обидчиков не опознает. И данное обстоятельство Дениса совершенно не радовало. В небо взлетал очередной «глухарь», любимая птица уголовного розыска, то есть потенциально нераскрываемое преступление. Это дурно сказывалось на показателях, и, соответственно, на имидже отдела. За что больно наказывали и били рублем, лишая премий… Премии волновали постольку поскольку, но имидж… Денис решил не рисковать и «глухаря» из больницы не привозить. Тем паче, мужик в случившемся отчасти виноват сам, а таких потерпевших ему ни сколько не было жаль. Одно дело девчонку в лифте трахнут под ножом, или серьги вырвут, другое – когда сам нажрешься, как сволочь, и ползаешь по подворотням, пока по пустой макушке не заработаешь.

Технология «уговора» была отлажена давно. «Товарищ, вы ведь все равно людей не запомнили. Вы образованный человек, прекрасно понимаете, что мы не волшебники. Так? Так. Часы найдем – вернем. Деньги – нет. Стало быть, зачем бумагу переводить и терять драгоценное время, которого так не хватает на более серьезные дела. Согласны? Согласен. Тогда вот бумага, пишите, что претензий ни к кому не имеете, травму получили в результате падения с высокого поребрика».

Подобный вариант подходил лишь к тем заявителям, кто не очень сильно переживал о случившемся. Если трудящийся громко горланил, что этого безобразия так не оставит, заявление от него, разумеется, бралось. Какие бы истерики начальство потом не закатывало, получить статью за укрывательство преступлений никакому нормальному оперативнику не хотелось. А статья, к слову сказать, не шуточная. Предусматривает лишение свободы.

Рогозин переживал не сильно, но писать, что упал, напрочь отказался. «Как же, так, епть? Меня же избили, зачем же врать, епть? Да, виноват сам, но наговаривать на себя не буду. Можете никого не искать, но я против совести не пойду». Час уговоров ни к чему не привел. Пролетарий не сдавался. Денис плюнул и записал все, как было, решив обработать «терпилу» попозже, когда тот выйдет из больницы. Пару раз прочитав написанное объяснение, Рогозин левой рукой поставил закорючку, ибо правая находилась в гипсе.

Но после выписки настроение пролетария не изменилось, он по-прежнему отказывался ронять свое человеческое достоинство. Оставалось одно – отправить материал в следственный отдел и получить по голове за непрофессионализм. Боссы, кстати говоря, не просто журили за каждый «глухарь». Они душили и прессовали. Всеми имеющимися средствами.

Подшивая листочки, Денис обратил внимание на подпись Рогозина. Ведь она сделана левой рукой, а значит… Стоп, нет, только никакой липы. Денис за всю карьеру ни разу откровенно не липовал. Да, факты передергивал, записывал, как было выгодно ему, договаривался, но при этом всегда знал границу. Погоди, спокойно… Мужик жаловаться никуда не пойдет, постановление об отказе ему показывать не обязательно… Подпись левой рукой – все равно, что нет подписи. И, в конце концов, все когда-нибудь бывает в первый раз…

Потерзавшись еще минут десять, Денис решил рискнуть. По новой переписал объяснение. «Был пьян, споткнулся, упал сам». Подпись. Выведенная правой рукой Неволина. Она же левая Рогозина. Очень близко к оригиналу. Старое объяснение выкинул. Постановление об отказе было отпечатано за пол – часа. Без проблем утверждено у руководства и в прокуратуре. Ну, упал мужик по пьяной лавочке, с кем не случается. Материал осел в архив, где и благополучно хранился до позавчерашнего дня. Пару раз Денис звонил Рогозину и уверял, что преступники активно ищутся, но пока не пойманы. А вскоре успокоился окончательно и звонить перестал.

– И какие же там несоответствия? – наивно уточнил Неволин у следователя.

– Думаю, Вы прекрасно понимаете, о чем речь. В объяснении Рогозина сказано, что он якобы упал, будучи пьяным.

– Так оно и было. Не я ж это придумал.

– Боюсь, Вы, Денис Сергеевич.

Подчеркнутая вежливость выбивала из колеи. Лучше б дама крыла матом и смолила «Беломор». Проще было бы общаться.

– Рогозина избили и ограбили, – продолжила следователь, – и Вы это отлично знаете. Вчера я опросила двух человек, лежавших вместе с ним в палате. Оба присутствовали при вашем разговоре с ним.

Да, первичный разговор проходил в палате. На «обработку» Денис, разумеется, вывел пролетария в коридор.

– Второе. Рогозин показал, что Вы неоднократно предлагали ему написать, будто он упал сам.

– И зачем мне это надо? – Денис решил занять круговую оборону.

– Ну, что Вы, Денис Сергеевич, ребенком прикидываетесь? Вы работаете в милиции шестой год, и не мне Вам говорить, что такое показатели.

Надо же, следачка не поленилась узнать, сколько юных лет оперуполномоченный Неволин отдал борьбе с преступностью. Это настораживало еще больше.

– Да, кажется, поначалу он действительно заявил, что его ограбили.

Но, когда мы вышли в коридор, и я стал задавать уточняющие вопросы, он признался. Никакого нападения не было, он обставлялся перед родней… Попросил меня ничего жене не рассказывать.

«Отступать некуда, – подумал Денис, – буду держаться до упора. Пускай доказывают».

Следователь еще раз кивнула на объяснение.

– Рогозин утверждает, что это не его подпись.

– А он не забыл, какой рукой расписывался?

Вряд ли почерковедческая экспертиза, если она, конечно, будет назначена, скажет что-либо определенное.

– Я звонила жене Рогозина, Денис Сергеевич… Муж от нее ничего не скрывал… Я Вас прекрасно понимаю. Отлично знаю, как с вас выбивают показатели. Но, всему есть мера. Совершено тяжкое преступление. Между прочим, рука у Рогозина до сих пор не восстановилась и, скорей всего, вряд ли восстановится. А Вы, вместо того, чтобы искать преступников, занимаетесь укрывательством.

– Это Ваши предположения, – продолжал обороняться Денис, памятуя, что сознаться никогда не поздно, – можно мне взглянуть на жалобу?

– Пожалуйста, – следователь извлекла из папки тетрадный лист, к которому скрепкой был подколот конверт.

Денис быстро прочел кляузу. Сразу бросился в глаза протокольный стиль изложения, совершенно не характерный для малограмотного пролетария с ограниченным словарным запасом. Стало быть, написано под диктовку. Возможно, диктовал адвокат, а возможно и… Не адвокат.

– Не знаю, – пожал плечами Денис, – что он рассказал, то я и записал.

– Вы отправили Рогозину копию своего постановления?

– По закону это не обязательно. Я уведомил его устно.

– Что Вы еще сделали по материалу, кроме как съездить в больницу?

– Ничего… А что, интересно, я еще должен был сделать? Здесь нет события преступления.

На лице следователя не отразилось никаких эмоций.

– Хорошо, – она сложила обратно в папку бумаги и поднялась из-за стола, – подождите, пожалуйста, в коридоре.

Из кабинета они вышли вместе. Дама, сжимая папку под мышкой, направилась в сторону лестницы. «К начальству побежала советоваться. А колготки все-таки ажурные», – подметил Денис.

Он присел на лавочку, стоявшую в коридоре. «Так, вроде нигде не прокололся… Главное, уверенный тон. Хрен докажут… Хотя, неприятная ситуация, мягко говоря. Суки…»

Откуда дует ветер, Денис не сомневался ни на секунду. Не сам же пьяница Рогозин больше года спустя решил восстановить свои ущемленные права. Егоров почти отрыто намекал, что время расплаты близко. Рыло поросячье… Интересно, откуда он про этот «отказник» вынюхал? Денис в таких вопросах был крайне осторожен и язык, в отличие от молодняка, не распускал. «Зажал» материал, сиди и помалкивай. Хотя, накопать на опера можно без особых хлопот. Достаточно поковыряться в архиве. Вероятно, это и было сделано. Самое обидное, не знаешь, каких последствий ждать. Генералу стуканут, и можно смело искать место на гражданке. Возможно, уже стуканули. Ничего, выкрутимся…

В коридоре появился знакомый следователь прокуратуры Вадик Самойлов, молодой парень, расследовавший дела о бандитизме. Заметив Дениса, приветливо кивнул и подошел к оперу.

– Привет… Судьбу пытаешь, или от дела линяешь?

– Судьбу. Ваше доблестное ведомство статью шьет.

Денис вкратце рассказал о причине вызова, опустив компрометирующий фрагмент.

– Скажу честно, – «успокоил» Вадик, – ситуйня не смертельная, но говенная. Танька баба въедливая и, главное, с гонором. Вцепиться может, как клещ. Ну, и генерал ваш зеленую улицу открыл ментов сажать.

– Спасибо за поддержку.

– Ай, – расстроено вздохнул следователь, – у меня самого конфуз, не знаю, как выпутаться. Прикинь, дело сейчас расследую по банде одной. Шесть обвиняемых. Пятеро в «Крестах», один на подписке. Тот, что на подписке, нормальный братан, беспонтовый. По первому вызову прибегает. Всегда с закусочкой, коньячком. Мы с ним уже как приятели. Вон, принтер мне подарил… Вчера ему звоню, так и так, Витек, подойди часикам к двум, допросить тебя надо. А он вдруг заявляет, во-первых, я вам не Витек, а Виктор Павлович. Во-вторых, присылайте повестку заказным письмом с уведомлением.

Я ему, ты чего, Витек? Опупел?! Чего стряслось?! Он опять про повестку. Я вспылил – ладно, Виктор Палыч, пришлю я тебе повестку! На всю жизнь запомнишь! Готовься! И трубку бросил. И ты представляешь, сегодня ночью этому чудику кто-то ночью в окно из гранатомета пальнул. Кумулятивной гранатой. Сам он жив, но две комнаты, как корова языком слизала. Еле потушили. Утром ко мне прибегает. Руки трясутся, глаза чумовые. «Вадим Георгиевич, ну зачем же так? Ну, прислали бы ОМОНовцев, на худой конец! А то из гранатомета. Я ведь только ремонт сделал». Оказалось, этот умник адвоката сменил на более дорогого. А тот и научил, что со следователем нельзя фамильярничать. Все должно быть официально, по букве закона.

Вадик прервался, доставая из кармана сигареты.

– Короче, нормальный пацан Виктор Палыч накатал на имя городского прокурора заяву, что следователь Самойлов выстрелил ему в окно из гранатомета! Ты представляешь? И как на грех, у меня в кабинете «Муха» изъятая над столом висит! Боевая! С гранатами!

– Удачное совпадение.

– Не то слово… И теперь я вынужден доказывать мировому сообществу и надзирающим козлам, что я не ишак! Вот, иду на ковер.

– Удачи… Слушай, Вадим… Ты в другой раз все-таки ОМОН вызови. Не надо так сразу из «Мухи».

– Да ну тебя!

Самойлов поднялся и скрылся за поворотом коридора. На соседней лавочке сидели двое в куртках и обсуждали последний матч «Зенита», тоже, вероятно, ожидая вызова. Через пару минут вернулась следователь Татьяна.

– Проходите, Денис Сергеевич.

Никаких перемен в интонации.

– Есть еще вопросы? – таким же миролюбивым тоном поинтересовался Неволин.

– Есть… И достаточно. Поэтому я только что возбудила в отношении Вас уголовное дело. По статье триста шестнадцать. Укрывательство преступлений.

– Ух, ты! Спасибо, что не угон самолета.

– Напрасно смеетесь. Статья достаточно серьезная. До двух лет лишения свободы.

– Или штраф, – Денис помнил санкцию этой статьи.

– Это будет решать суд, – штампованно ответила следователь, – а пока ознакомьтесь с этим и распишитесь.

Она извлекла из папки небольшой бланк и протянула Неволину. Сама встала из-за стола, приоткрыла дверь и пригласила кого-то из коридора. В кабинет вошли парни, обсуждавшие «Зенит».

Денис опустил глаза на бланк. «Постановление о задержании»… Судя по всему, постановление было выписано заранее, либо, когда дамочка уходила из кабинета.

– Да вы чего, обалдели?! – вспыхнул Денис, – ну, возбудили и возбудили, а по «сотке» зачем?! Думаете, в бега подамся?!

– Не знаю… Но не исключаю, что Вы предпримите определенные шаги, чтобы уйти от ответственности. Поэтому до предъявления обвинения Вы будете находиться в изоляторе. То есть трое суток…

– Поздравляем с новосельем, братишка, – один из вошедших достал из куртки удостоверение, – управление собственной безопасности. Майор Ванин. Давай сразу договоримся – без глупостей. Будь любезен, выложи все из карманов.

– Ствол есть? – поинтересовался второй.

– Нет…

Нельзя сказать, что Денис испугался. Скорее, растерялся, абсолютно не зная, как реагировать. Эффект внезапности сделал свое дело. Да и не каждый день тебя отправляют в камеру. Пистолет он действительно с собой не захватил, но даже если ствол сейчас лежал в кармане, не устаивать же стрельбу. Черт, надо было свалить из коридора. Хотя… Все равно бы нашли.

– Вы забыли расписаться, Денис Сергеевич.

Казенно-вежливый тон следователя выводил Дениса из себя. Ну неужели не могли отписать жалобу следователю мужику? Хоть проще было бы разговаривать.

– Пушкин распишется, – огрызнулся Денис.

– Давайте только без хамства.

Денис встал со стула и принялся выкладывать из карманов свое имущество. Удостоверение, бумажник, ключи от квартиры и машины…

– Неслабо живут районные опера, – распотрошив бумажник, Ванин кинул на стол десяток новеньких, пахнущих краской стодолларовых купюр и ворох российских, – это тебе к дню милиции премию выдали?

– В автоматы выиграл. В метро.

– Везучий… «Девяносто девятую» тоже выиграл?

– Жена подарила.

– Мне б такую жену. Руки подними, везунчик.

Когда Денис выполнил команду, Ванин похлопал его по бокам, по карманам брюк и, убедившись, что там пусто, спросил:

– Машина где?

– Слева от входа. За углом…

Ванин смахнул вещи Дениса в пакет, удостоверение спрятал в карман.

– Татьяна Михайловна, актик в изоляторе составим… Ну, что, можно ехать или допрашивать будете?

– Разумеется, Дениса Сергеевича необходимо допросить.

Присаживайтесь, Денис Сергеевич. Вам нужен адвокат?

– Обойдусь, – буркнул Денис. Адвокат в данной ситуации ему действительно был не нужен.

Допрос занял минут пять. Денис воспользовался своим правом хранить молчание. Лучше взять паузу, чем ляпнуть что-нибудь сгоряча. Слово не воробей, из протокола не улетит.

– Кому из родственников сообщить о вашем задержании? – задала вопрос Татьяна Михайловна, убирая протокол допроса.

– Жене… И начальству. А то еще решат, что прогуливаю.

Ванин достал из кармана наручники.

– Не бойся, не сбегу, – грустно усмехнулся Денис.

– А мы на всякий случай… Вдруг передумаешь.

Психологический накат продолжался.

В коридоре они столкнулись с Самойловым, тащившим на плече гранатомет. Вадик в растерянности посторонился, уступая дорогу Денису в наручниках и его сопровождению.

На улице они сели в «Жигули», за рулем которых находился третий участник группы захвата. Дениса стиснули с двух сторон на заднем сидении, с трудом закрыв дверцы.

– Тачку твою перегоним на стоянку перед Управой. Выйдешь, заберешь. Если, конечно, выйдешь… Откуда бабки-то?

– Откуда и твоя шайба, – Денис кивнул на безымянный перст оперуполномоченного Ванина, украшенный тяжеловесной печаткой размером с пуговицу от пальто.

Ванин хмыкнул и глупых вопросов больше не задавал. Оставшийся путь УСБэшники[8] вновь обсуждали игру «Зенита». Денис анализировал ситуацию и прикидывал перспективы.

«Интересно, Угаров знал? Вряд ли, иначе предупредил бы… Так, успокойся и не делай резких движений… Ежу понятно, что дело не в материале и не в пьянице Рогозине. Это не более, чем формальный повод. И никто меня после трех суток не арестует. Если ничего больше не накопают. А накопают вряд ли…» Денис всегда чувствовал ситуацию и плыл на безопасной глубине, чтобы не нарваться на мель. Коммерция? Это нарушение закона о милиции, но не криминал… Да и потом, лично на нем не «висит» ни одной фирмы… «Крышевание»?… Это всего лишь платные консультации по просьбе господ предпринимателей и помощь в решении вопросов, связанных с безопасностью. Долг любого милиционера оберегать народную безопасность, особенно когда просят. Сами. Контакты с бандитами? Ха-ха… Он опер по борьбе с организованной преступностью, это его прямые обязанности… Тачка и квартира? Накоплено за долгие годы лишений. Копайте, ребята, копайте.

Из ментуры, конечно, выпрут, к попу не ходи. Задним числом не получится, преступление связано с работой в органах. Что ж, пойдем в охранный бизнес. Предложений хоть отбавляй. Впрочем, если вменить укрывательство не получится, почему выпрут? А выпрут, можно восстановиться по суду…

Плохо, родители расстроятся, особенно мать. Они ведь ничего не знают. Уверены, что материальные блага достались исключительно от государевых щедрот. А Юлька, интересно, расстроится? Не знаю…

Так, задача номер один – соскочить с «укрывательской» статьи. Просто не признаваться – маловато. Вменят, раз уж начали. Рогозина на протокол еще не допрашивали, допросят или завтра или сегодня. Значит, и не предупреждали об ответственности за дачу ложных показаний… И до допроса он безболезненно может отказаться от своих слов… Сказать, например, что пошутил… Только, кто ему это объяснит? И кто наставит на путь истинный? До завтрашнего утра… Адвокат? Я от него отказался. Угаров? А оно ему надо? Он говорил, сам на волоске висит… Да и как ему передать? В камере телефона нет… Успеть до утра… Черт! После допроса Рогозину просто не дадут отказаться от своих слов…

Судя по маршруту, Дениса везли не в районный изолятор, а на Захарьевскую, в городской, расположенный сразу за Большим домом. Это и понятно, в районе все свои, любую помощь окажут. Да, так и есть, приехали. Странно, машина притормозила напротив центрального подъезда, а не возле дверей изолятора. Еще один укол. Проведем по Главку с помпой, чтоб другие видели и мотали на ус.

Поднялись по широкой парадной лестнице с картинами. Навстречу спускался знакомый опер, который приветливо кивнул Денису, вероятно, не заметив наручников. Денис кивнул в ответ. Непередаваемые чувства. Свой среди своих… Больше знакомых лиц на светлом пути до дверей изолятора не попалось.

Оформлял Дениса в камеру старый седой прапор в милицейской форме, давно заслуживший почетный отдых и пенсию. За долгие годы работы в изоляторе через его заботливые руки прошли сотни самых разных типов, и никакого удивления по поводу задержания своего сотрудника у не него возникло. Здесь, в изоляторе, все равны… Денис сразу понял, что договариваться о чем-либо с ним абсолютно бесполезно. Прапор не стремился на пенсию. Здесь был его настоящий дом, которым он дорожил.

Когда он, затягиваясь дешевой сигаретой без фильтра, читал постановление, в глазах промелькнуло сочувствие. «Укрывательство», выражаясь блатным языком, авторитетная статья для опера. Можно сказать, профессиональная. И человек умный понимает, что не по злому умыслу мужики «жмут» заявления, а в силу причуд системы. И прапор, конечно, тоже это понимал. Ну, не повезло тебе сегодня, на твоем месте мог оказаться любой.

Сочувствие, однако, быстро исчезло, когда он заносил в протокол обыска личное имущество Дениса. Швейцарский хронометр в платиновом корпусе, доллары-деньги, ошейник из красного золота, стоивший двенадцать окладов прапорщика, пара фишек из казино… Все понятно с Вами, товарищ.

– Так, господин хороший… Матрас в номер положен только арестованным, а ты пока задержан. Арестуют – выдам.

Умеет наш человек поддержать в трудную минуту.

– Обед ты сегодня прозевал, терпи до завтра. Либо говори, кому позвонить, чтоб привезли.

Есть в данную секунду Денису хотелось меньше всего, и он отказался от предложения.

– Будут проблемы, стучи… В смысле, в дверь. О побрякушках своих не беспокойся. Верну все, вплоть до шнурков. Готов? Пошли. Сосед у тебя спокойный, тоже из наших.

– Барабан, небось? – усмехнулся опер.

– А это ты сам у него спроси.

Денис неоднократно бывал в этом изоляторе, заходил и в камеры. Но сейчас учреждение воспринималось совсем по-иному. Все равно, что однажды взять и встать напротив огневого рубежа, рядом с мишенями, по которым только что стрелял сам… Прапор открыл низкую дверь и пропустил Дениса.

– Желаю приятно провести время. У нас не казино, конечно, но зато крыс нет.

Легкий цинизм, как следствие профессиональной деформации.

Сосед по каземату спал, повернувшись лицом к стенке. Под ним отсутствовал матрас. Значит, тоже только задержан. Мутная лампочка под металлической сеткой лишь называлась лампочкой. Впрочем, что тут разглядывать? Семь квадратных метров бетонного пола, деревянные нары, да унитаз с раковиной? Хотя, по сравнению с районным ИВС, где сантехники в номерах не имелось, не так уж и плохо. Не надо терпеть до назначенного часа, чтобы справить нужду.

Денис сел на нары, отполированные задницами многочисленных постояльцев. Прапор лязгнул замком, отчего сосед вздрогнул, проснулся и повернулся лицом к Неволину. Оба несколько секунд смотрели друг на друга, пытаясь вспомнить, где могли видеться. Денис не сомневался, что встречался с парнем, причем совсем недавно, но знаком с ним не был.

– День добрый.

Парень недовольно буркнул: «Привет», протер глаза и сел на нары. Все, Денис вспомнил его. Они встречались в кабинете Угарова. Тот самый постовой, устроивший в квартире публичный дом. Да, Андрей же собирался отправить материал в прокуратуру. Вероятно, тот благополучно туда дошел. Парень, похоже, тоже узнал Дениса, но данному обстоятельству особо рад не был.

– Меня Денисом звать, опер из района… По «сотке»[9] закрыли. Тебя тоже?

– Да… Закурить нет?

– Не курю.

– Дубак проклятый… Как в могиле, – поежился постовой, – ночью, вообще, трендец.

Денис только сейчас почувствовал, что в камере далеко не Крым. Плюс дурманящий аромат прелости и потных носок. Парень начал громко чихать. «Не, вряд ли это наседка, – подумал Денис, – во-первых, я знаю, почему он тут, во-вторых, из задержанных подсадных не делают. На это есть специально обученные люди».

– Тебя за тот случай? С девками? – спросил Денис, когда постовой прекратил чихать.

– Да… Угаров, сука… Ишак бухарский. Что, жалко было материал самому списать? Обязательно прокурорским отправлять?… А у тех разговор короткий… Раз и на нары… А ты-то чего здесь делаешь?

– Материал зажал… Ну, в смысле, подозревают, что зажал, – Денис помнил, что в некоторых камерах стоят микрофоны. Да и вообще, с едва знакомым человеком лучше не откровенничать.

– Куда зажал?

– Что значит – куда? Ты чего, не знаешь, как зажимаются материалы?

– Вообще-то мое дело пьяных на улицах ловить.

– И долго ты их ловил?

– Три месяца… И семь дней.

– А-а-а… Ясно, – Денис понял, что паренек не сильно стремился овладеть тонкостями ремесла. О том, как в системе добиваются нужных цифр, не слышал только глухой.

– Меня Колей зовут, – наконец представился сосед, еще разок чихнув, – Тебя тоже Угаров оприходовал?

– Не совсем. Но их департамент, – Неволин прикинул, что раньше времени не стоит сообщать о своих приятельских отношениях с Андреем.

Коля принялся полоскать всех, кто имел отношение к его водворению в изолятор, особенно управление собственной безопасности и непосредственное начальство, которое не заступилось.

– Ладно б сами ангелами были, пидоры… Глянь, на каких джипарях разъезжают… Почему им можно, а мне нет? Я бордель дома устроил, а они на работе! Борцы с коррупцией херовы. Я ни одного пьяного не обобрал, ни бутылки водки из ларька даром не взял!

Постовой перешел на конкретику, выкладывая, каким образом его коллеги зарабатывает на жизнь, помимо основной службы. Да, похоже, парнишка ничего не слышал о «подсадных»… Выпускает пар без всякой опаски.

– С девками ты сам придумал, или подсказал кто? – уточнил Денис, когда постовой немного успокоился.

– Да девки и предложили… Они у нас на проспекте клиентов ловят. Табош братве отдают почти весь. Я с одной разговорился, она и пожаловалась, что за копейки ишачат. Хорошо б хату, говорит, найти, и чтоб без братвы. Я и прикинул… Бандюги возбухнули, а мы их в обезьянник.[10] Быстро угомонились. А я девок не обижал, брал половину лавэ,[11] как договорились… Ну, и кому мы мешали? Девки рады были, я тоже хоть чуть-чуть приподнялся. А как на зарплату протянешь? Пошла песенка про недостатки системы.

– И главное, на фига ж сюда сажать? Куда я денусь с подводной лодки? В Испанию убегу, как Гусинский? Ага, с двумя детьми и женой! Волки!

– Не обращай внимания. Это дань моде, – успокоил Колю Денис, – я тоже никуда убегать не собирался. Политика текущего момента. Сколько ты здесь?

– Сегодня в шесть выпустят… Или закроют.

– Закроют вряд ли. Статья слабая.

– Слабая, не слабая, а до пяти лет… У нас парень со взвода третий месяц в «Крестах» за сто рублей. Мужика бухого опустил, а тот из Смольного оказался.

Это был шанс для Дениса… Маленький и, похоже, единственный. Конечно, риск огромный. Пареньку за подписку о невыезде бороться надо, он ради этого родную мать вломит, не то что первого встречного сокамерника. А в УСБ не дураки, наверняка поторгуются. Поинтересуются, не просил ли чего сосед?

Но, даже это не главное… Кого просить о помощи? Кто пойдет к Рогозину, рискуя погонами? Угаров? Отпадает по понятной причине. Постовому эту фамилию лучше и не называть… Кто?

Денис прилег на нары, уставившись в потолок. На раздумья оставалось меньше часа. Адрес Рогозина он помнил примерно. Только улицу и дом. Еще одно препятствие, хотя и не большое… Охранять гегемона вряд ли будут, прикажут сидеть дома, а в случае чего, звонить. Черт, как же быть?

– У тебя адвокат есть? – спросил Денис.

– Адвокату платить надо… А дармовой потеть особо не будет.

– Так заплати…

– А с каких?… Думаешь, я много на проститутках имел? Это только Угаров так считает.

– Я могу помочь. Оплачу, – Денис привстал с нар, – но… С тебя тоже услуга.

– Какая?

Денис решил рискнуть. В конце концов, хуже не будет. Он подсел к Коле и прошептал в самое ухо:

– Мелочь… Позвонить одному человеку и кое-что передать. Сегодня позвонить. Чем раньше, тем лучше. Ну, как, сделаешь?

– Позвонить не жалко, – тоже шепотом ответил постовой, – если меня отсюда выпустят.

– Будем надеяться. А с адвокатом я решу… Выбирай любого, хоть Резника.

Парень несколько секунд обдумывал предложение, после чего утвердительно кивнул.

– Лады… Позвоню.

– Тогда, запоминай…

Посреди ночи Денис проснулся. То ли от холода, то ли… Лежал на жестких нарах и, не моргая, смотрел на низкий черный потолок. Вновь, как тогда в машине, досаждали неудобные мысли, выползавшие наружу, словно кроты из глубоких нор. Хотя и не пил.

«Достойный итог… А ты что хотел? Как там, у Славы Бутусова? „На мягких подушках не въедешь в вечность“… Любишь Канары, полюби и нары, просто так ничего с неба не упадет… Хотя, не это обидно. К этому готовишься, с этим живешь. Другое, вот гложет… Кому ты сейчас нужен? Кто сделает хоть маленький шаг, чтобы тебе помочь? Когда в прошлом году Блоху задержали, обвинив в якобы не законных методах раскрытия преступления, за него встал почти весь район. Чуть изолятор штурмом не взяли, прессу подключили. Блоха меньше суток отсидел. А мне даже некого попросить. Из своих. Да и без толку просить. Ты для них никто и ничто – должность и звание, не больше. И дело совсем не в них. А в ком?

Даже Юлька сейчас вряд ли убивается и пороги обивает. Она тоже готовилась…

Пусто. Ты совершенно один в четырех серых песчаных стенах… Даже там, на свободе ты все равно в этих стенах. Словно в пещере. И тебе не разбить их. Можно только жалобно поскрестись и поскулить от обиды.

На кого?…»

Глава 4 Санкт-Петербург, 2001 год, октябрь

Площадка для парковки оказалась плотно забита машинами, в основном иноземных марок. Не найдя свободного места, Денис развернул широкие колеса джипа в сторону поребрика, ограждавшего еще немного зеленый газон. Мощный аппарат без труда преодолел препятствие и, взревев мотором, замер. Неволин взглянул на часы. Он опоздал к началу мероприятия на полчаса. Ничего страшного.

Денис вылез из джипа и прежде чем идти, еще раз с расстояния окинул взглядом здание, оценивая работу строителей и дизайнеров. Картина впечатляла. Перед главным входом соорудили небольшую колоннаду, подпиравшую обрамленный сверкающими гирляндами широкий навес из белого мрамора. С фасада навес украшала мозаичная картина на темы морской мифологии. Крышу венчали гигантские неоновые буквы, мерцающие в темноте серебряным светом. «ПОСЕЙДОН». От названия в черное небо веером расходились лучи мощных софитов. Несколько прожекторов были установлены и на земле. Все мерцало, сверкало и переливалось, не уступая в иллюминации казино Лас-Вегаса. Само здание смотрелось как классно сделанная театральная декорация. Из динамиков, расположенных возле колонн, лился шум океанского прибоя, такой громкий, что, закрыв глаза, можно было решить, что ты, и правда, на берегу океана. Пара черных лимузинов урчали буквально в пяти метрах от входа. Вероятно, VIP-персоны. Милицейские машины стояли особняком, чуть в стороне. В основном, «Форды» и «Волги». Но кто-то приехал на УАЗике, кузов которого пестрел рекламой крупной строительной компании, возглавляемой, кстати, Расулом. Денис пригляделся внимательней и узнал машины Литвиненко, ныне начальника районного УВД и Егорова, занимавшего сейчас какую-то снабженческую должность в аппарате Главка.

На пороге Денис предъявил пригласительный билет, после чего крепко сбитый швейцар с лицом утомленного маньяка услужливо открыл перед ним дверь. Внутреннее убранство тоже щекотало воображение. Полотна маринистов, статуя грозного морского бога посредине фонтана, установленного в холле. Огромные аквариумы с диковинными рыбами… В самом большом даже раскинул щупальца настоящий осьминог. Одну стену целиком занимала трагическая картина «Титаник и айсберг», причем слово «АЙЗБЕРГ» было позорно написано через «З».

Да, эволюция налицо. От «Устрицы» до морского царя. От убогого кафе до элитного арт-клуба. Интересно, кокаином торгуют?

Сдав в гардероб куртку, Денис поднялся в центральный зал. Торжественная часть, похоже, подходила к концу. На небольшой эстраде, между двумя шестами для стриптиза стоял улыбающийся толстоносый муж, и что-то гундосил в микрофон. «Ага, депутат городского собрания, как его… А, не важно…» Тут же несколько операторов с камерами на плечах, снующие корреспонденты с городских каналов… Артисты и эстрадные исполнители, известный шоумен, светские львы, львицы и львята. Умные выражения на не очень умных лицах, вечерние туалеты и блеск драгоценностей, скорей всего, фальшивых. Хорошо уловимая смесь едкого пота и сладкого аромата парфюмерии. Короче, полный набор…

– И в заключении я хочу еще раз поздравить горожан с открытием этого замечательного центра, от имени законодательного собрания выразить благодарность всем, кто внес свой вклад в его строительство, и пожелать клубу процветания и успеха. Как говориться, попутного ветра!

Бурные аплодисменты говорили, что народ проголодался, и призывали побыстрей заканчивать с официальной частью. Из соседнего зала доносился аппетитный запах долгожданной закуски и выпивки. Депутат по-молодецки спрыгнул со сцены и смешался с толпой. Его тут же сменил шоумен с парой девчонок, готовых приступить к эротически-акробатическим упражнениям на шестах. Но его уже никто не хотел слушать, публика мощным потоком устремилась к столам, словно вода в пробоину тонущего «Титаника». Денис тоже решил не задерживаться, а закусить, пока еще оставалось чем. За выпивку можно не волноваться, в качестве источника выступал ликероводочный завод – один из спонсоров торжества. Впрочем, пить Денис не хотел.

Банкетный зал потряс его еще больше. Причем не убранством, а тематикой, уже ничего общего не имеющей с морем. В четырех углах просторного квадратного помещения торчали самые настоящие сторожевые вышки с прожекторами, направленными вниз, на гуляющих. На каждой, в зеленых военный полушубках, сжимая автоматы, стояли часовые. Сначала Денис решил, что они настоящие, но, приглядевшись, понял, что это гипсовые скульптуры. От вышки к вышке, вдоль стен тянулись ряды колючей проволоки, подсвеченные небольшими лампочками. Сами стены за проволокой были расписаны таежными пейзажами, и создавалось впечатление, что ты действительно находишься в зоне.

Интерьер состоял из длинных дубовых столов, используемых обычно в местах лишения свободы, и грубо сколоченных табуретов. Естественно, никаких скатертей на столах. Обстановку дополняли двухъярусные металлические нары, на которых уже примостились самые рьяные любители экзотики. Слева от входа на стене разместилась небольшая портретная галерея героев. Денис без труда опознал пару бывших депутатов Государственной Думы и десяток питерских криминальных авторитетов, в том числе, находящихся в розыске. На центральном месте вернисажа красовался Луноход, изображенный художником в полный рост на фоне русского леса, причем одет был Слава явно не для лесной прогулки. В черном костюме с бабочкой.

Денис взглянул наверх. Над головой горела пурпурная вывеска «VIP – ЗОНА». Узкотазые девочки в полосатых маячках-топах и шортах разносили на подносах зеленоватые граненые стаканы с водкой. Закуска соответствовала интерьеру. Баланда в алюминиевых мисках, квашеная капуста, вонючие хвосты путассу, макароны, черные сухари. Но это только для гурманов. Один из столов был сервирован вполне цивильными блюдами. Ансамбль народных инструментов затянул бессмертную «Мурку», которую тут же подхватили дружные голоса из зала.

Пока Денис знакомился с необычным интерьером, публика разбилась на группы по интересам и принялась активно и шумно пировать. За ближайшим от него столом разухабисто гужевали веселые пацаны, колоритные, словно пришедшие из фильмов Гая Ритчи. Чуть подальше терлось милицейское начальство района с представителями администрации. Фуражкам и кителям милиционеры сегодня предпочли строгие гражданские костюмы. Бритоголовый опер по борьбе с организованной преступностью что-то кричал в мобильник, зажимая правое ухо окольцованным пальцем. Своих, районных, Денис знал всех, но часть приглашенных видел впервые. Еще за одним столом собрались спонсоры, среди которых суетился Леонид Борисович Котов, отвечавший за праздничный ужин. Все дружно отмечали его находчивость и остроумие. Никто бы не догадался приготовить такую оригинальную закуску! И только хорошо знавшие Леонида Борисовича понимали, что тот просто-напросто сэкономил. Заметив Дениса, он прижал правую руку к груди и растекся в преданной улыбке.

Стаканы сдвинулись, началось всеобщее братание. Милиционеры чокались с братками, те обнимали спонсоров. Операторы фиксировали происходящее на камеры, корреспонденты спрашивали известных гостей о впечатлениях.

Когда Денис прикидывал, идти к своим, либо вернуться в центральный зал, ему на плечо легла рука. За спиной стоял Расул, одетый в черный смокинг с синеватым отливом.

– Привет, Денис… Только что приехал?

– Да, на работе завис…

– Ну, и как тебе здесь? Нравится?

– Остроумно, – кивнул Денис не на интерьер, а на публику, – необычное смешение стилей. Эклектика. Надзирателей только не хватает и конвойных с собаками.

– Мы хотели нанять артистов, но потом передумали. Перебор.

– Твоя идея?

– Не совсем… Узнаешь зал? Здесь раньше пивная была. Мы стены прорубили, а окна, наоборот, зашили.

– Много денег вбухали?

– И не спрашивай… Зато есть, чем гордиться.

– Жаль, день милиции здесь не отметить. Обстановка не располагает.

– Почему же? Разве нет ментовких зон?… К тому ж у нас не один зал. Кстати, в подвале казино. Можешь метнуть пару фишек на удачу. А ты чего не пьешь?

– Водки не хочется. Пива нет?

– Пиво там, в баре. Пойдем.

Они вернулись в большой зал, подошли к стойке. Расул велел бармену налить пива Денису и джина себе. Забрав напитки, оба присели на небольшой кожаный диванчик в дальнем углу зала. Танцовщицы на шестах явно ленились, либо не были достаточно профессиональны, шоумен куда-то испарился.

– А помнишь, как ты тут с ОМОНом маски-шоу устроил? – хитро улыбнулся Расул, – у Марчелло на дне рождения? Когда это было? Два года назад?

– Три. Тоже в октябре.

– Да, да, точно… Как время летит. Сколько еще Марчелло сидеть, не знаешь?

– Пять лет. Ну, если не освободится досрочно за примерное поведение.

Расул отпил джин и поставил фужер на столик.

– Слушай, все хотел спросить, – он выдержал небольшую паузу, – можешь, конечно, не отвечать, если не хочешь… Ствол тогда у Марчелло, действительно, был?

Денис тоже улыбнулся. Дела давно прошедших дней. Не дают покоя.

– Действительно. Мы же его изъяли…

– Я понимаю, что изъяли…

– Не волнуйся, Расул, – уверенно ответил Неволин, – его пушка. Он тогда покушения боялся, без нее не ходил. Даже в сауне со стволом парился и на горшке сидел. Тебя, кстати, и боялся.

Расул сделал вид, что верит, хотя от Дениса не ускользнула тень сомнения на его лице.

– У меня, кстати, тоже один вопрос, – Денис отпил пива, – не хочешь, не отвечай. Просто, откровенность за откровенность.

– Ну?

– В девяносто втором, тоже, в октябре, Луноход сдал Угарову двух своих быков. Тех, что девчонку-студентку убили. Помнишь? Почему он это сделал? Слава же своих не отдает.

Расул напряг память, возвращаясь на девять лет назад. Сколько мутной воды утекло с тех пор…

– Хм… Чего это ты, вдруг? Зачем тебе?

– Спортивный интерес… Да не переживай, история старая и ворошить я ее не собираюсь. Ну что, вспомнил? Я тогда тебя первый раз увидел.

– А сам Угар не говорил?

– Сказал. Якобы, Луноходу отморозки не нужны.

Расул еще некоторое время раздумывал, отвечать или нет, наконец, покачал головой.

– Нет, не поэтому… Слава, кажется, с одним торгашом что-то не поделил. Тот к вам собирался заяву катать. Слава и попросил Угарова торгаша обработать со своей стороны. Найти у него что-нибудь или просто по беспределу в камеру посадить. Услуга за услугу. А быки те ему точно не нужны были. Слава умных любит. Как в рекламе шоколадки…

– И чем закончилось? Угаров сделал, что просили?

– Да… Отработал конкретно… Кажется, героин у мужика нашел. Я не помню уже подробностей. Кстати, – Расул посмотрел на часы, – Слава сегодня обещал быть. Если самолет не задержат из-за этих террактов.

– А где он?

– В Японии. Вопросы решает, – ответил Расул и на всякий случай добавил, – коммерческие.

«С якудзой, наверно», – подумал Денис.

– У меня просьба, – несколько стеснительно обратился к Денису Расул, – ты Славу Луноходом не называй, а? Особенно на людях. Ну, что, он – уркаган какой? Человек известный, уважаемый…

– Хорошо, не буду. А что, он вылечился?

Луноход год назад вернулся из зарубежного подполья, соскучившись по родной сторонке. Длительные скитания на чужбине сыграли положительную роль, интерес к его важной персоне поубавился. Но сам Куликов не на секунду не выпускал вожжи, и его повозка уверенно проходила крутые повороты. Зато теперь, вернувшись, он чувствовал себя относительно спокойно. Любопытно, что перед его приездом, в городе застрелили двух видных предпринимателей из числа Славиных недругов. Но, возможно, это было трагическим совпадением. Избавиться от лунатизма, увы, Куликов так не смог. Несколько раз охрана замечала его ночью на крыше особняка и вовремя оттуда снимала.

– Ты-то, как на новом месте? – допив джин, спросил Расул.

– Ничего… Отчетности, правда, много. От цифр дурею сильнее, чем от водки.

– Девять лет назад ты говорил то же самое.

– Время безвластно над истинными ценностями.

Месяц назад Денис поднялся по служебной лестнице. Теперь он сидел в персональном кабинете с табличкой «Заместитель начальника уголовного розыска района Неволин Д.С.» Должность, хотя и относительно высокая, но Денис на нее не стремился. Он прекрасно чувствовал себя на старом месте, где располагал своим временем, как хотел, и отвечал только за себя. Теперь же постоянно приходилось торчать в кабинете, возиться с отчетностью, воспитывать нерадивых, ублажать проверяющих. Когда его вызвал Литвиненко и предложил занять освободившуюся вакансию, Денис отказался. Мол, молод еще и неопытен. Но Литвиненко настоял, желая видеть в аппарате исключительно тех, кого хорошо знал, а не присланных сверху варягов. «Что значит, неопытный? Девять лет в районе. Кто ж тогда опытный?… Расти пора! Опять-таки оклад на сто рублей больше! Ладно, давай так, побудешь пока И.О., не справишься, там решим. Договорились?» Договорились. Как-то до Дениса дошел слушок, что назначить его на эту должность посоветовал шефу Расул, подружившийся с Литвиненко на почве оказания материальной помощи районной милиции. Очередной ремонт по грандиозности превосходил все предыдущие вместе взятые. Конечно, убранство уступало интерьеру «Посейдона» (VIP-зал не в счет), но с коммерческим банком райуправление можно теперь спутать легко. А если пройтись по кабинетам, облагороженным дареными компьютерами и мощной оргтехникой, и подавно запутаешься. Поэтому горестные речи нового начальника о бедственном положении управления несколько умилили. Хотя, положение на самом деле было бедственным, правда, в другом. Район скатился по всем показателям на последнее место в городе и прочно это место удерживал, прослыв самым криминогенным. И держался на плаву исключительно из-за нескольких фанатиков, вроде Блохина, до сих пор тянувшего лямку в своем родном отделе. Позавчера Блоха со своими операми повязал хорошую команду, второй год грешившую налетами на дорогие квартиры. Денису позвонили из Главка и похвалили за хорошую организацию работы. Хотя, по большому счету, организовать он еще ничего не успел…

«Мурку» сменила «Наша служба…». Вероятно, по заказу почетных гостей. Кое-кто поспешил в казино, горя желанием проиграть халявную фишку, врученную каждому гостю в качестве небольшого презента.

– Ладно, – поднялся с дивана Расул, – отдыхай. Я вниз, посмотрю, как там депутат. Не скучает ли… Еще помощник губернатора обещал подъехать… Да, слушай…

Расул нагнулся поближе к Денису.

– Ты говорил, у тебя связи есть в порту.

– А что такое?

– С грузом одним проблема. Металл. Транспортники прицепились к бумагам, что-то не в порядке. Надо бы попросить, чтоб не волокитили. Люди ждут… Ну, и еще там кое-какие проблемы.

Денис отвел глаза в сторону, на танцовщиц.

– Нет, сейчас никого. Уволился человек.

Расул хотел спросить еще что-то, но передумал.

– Ладно… Отдыхай.

Хозяин «Посейдона», кривые ножки которого не мог скрыть даже смокинг, направился к лестнице. Денис отпил пива и стал наблюдать за публикой, продолжая сидеть на диванчике. Мимо проплыли две русалки с вызывающе длинными ногами. Несколько похожих куколок резвились с гостями. Вероятно, дамочки из модельного агентства, учрежденного Расулом. Приглашены сегодня по случаю… Одна игриво улыбнулась Денису, тот отреагировал вяло. Русалки поплыли в омут.

Подскочил фотограф с огромным «Никоном» на шее. Прицелился в Дениса. Денис хотел увернуться, но не успел. Вспышка. Цель поражена.

Задрожал мобильник, установленный на режим вибрации. Денис нажал кнопку. Звонила Юлька. Из Египта. Отметиться. Сообщила, что добрались хорошо, погода – кайф, море – парное молоко, отель – средне. Нет фена в номере. Вернется, устроит скандал в туристической фирме.

Вчера они с дочерью улетели отдохнуть на пятнадцать суток. В смысле, дней.

Внизу у входа возникло какое-то оживление. Похоже, прибыла очередная «виповая» персона. Спустя минут пять, в сопровождении свиты и неизменных однояйцовых близнецов наверх поднялся Куликов Вячеслав Евгеньевич. Все-таки приехал оценить свое новое детище. Он заметно полысел и поседел, но фигуру блюсти старался, в отличие от того же Расула, отрастившего шарообразное пузо. Денис, кстати, тоже подзаплыл жирком в районе талии, забросив тренажерный зал по причине нехватки времени и лени.

«Не хлопнули б Вячеслав Евгеньевича в кругу лучших друзей, – подумал он, – а то весь праздник Кошкину под хвост».

Куликов прошествовал в банкетный зал, откуда тут же бурным потоком полились приветственные здравицы и многоэтажные комплименты. Шоумен зашелся в радостном тарзаньем крике. Народный оркестр грянул тушь. Здравствуйте детки, папка пришел… Денис склонился в сторону и увидел, как с Вячеславом Евгеньевичем здоровкается Литвиненко. Без поцелуев и объятий, конечно, но с благодарной улыбкой. Вспышки «Никона», диктофоны прессы… Эклектика.

Неволин встал с дивана, взял в баре еще пива и спустился в казино. Проиграл на рулетке халявную фишку, сразился в бильярд с парнем, которого когда-то посадил за угон машины. Сейчас тот открыл свою автомастерскую и предлагал обращаться, если возникнут проблемы с джипом… Эклектика.

Вновь поднялся в зал. Сел на диванчик. Тоскливо…

…Вспомнилось его первое застолье в милицейских стенах. Тогда, в девяносто втором. Отмечали день рожденья Рыжова. Застелили письменный стол бланками протоколов, распечатали консервы с печеночным паштетом и треской в томате. Рыжий приволок домашние огурцы и какие-то пряности, Угаров снабдил водкой, бывшей в дефиците и распределявшейся по талонам. Понеслось. Пили, трепались, ржали. Сигареты из одной пачки, общая вилка на всех. Блоха забыл о своих размолвках с Угаровым. Тот вспоминал байки из спортивной жизни… Потом вместе горланили песни под расстроенную гитару… От души. Денис заночевал прямо на стульях, Рыжов позвонил Юльке и соврал, что супруг в особо секретной засаде и вернется завтра днем, а то и вечером…

Это было по-настоящему. По крайней мере, для Дениса… И так давно.

Веселье продолжалось. Шатаясь и обнимая за талию рыбку-прилипалу, из «зоны» выполз хозяйственник Егоров, раздувшийся до размеров воздушного шара. Того и гляди, умчит в стратосферу. Оба смеялись. Егоров сделал вид, что не заметил Дениса. Парочка славировала в сторону мест общественного пользования. Приспичило…

Егоров свалил из района два года назад. На более хлебное место, в управление тылового обеспечения – организовывать строительно-ремонтные работы. Особенно хорошо это удалось на отдельно взятом участке. Дачном. Говорили, что ему поручили подготовить сухие пайки для последнего сводного отряда в Чечню. Когда в Гудермесе вскрыли присланные коробки, там вместо пайков оказались флаконы с шампунем. Кушайте, ребята…

Тогда, в девяносто восьмом, выйдя из изолятора, Денис нанес Егорову визит вежливости. До драки, конечно, не дошло, но разговор получился душевным. Особенно со стороны Неволина, выяснившего, что Егоров за неделю до задержания Дениса приезжал в его бывший отдел и брал ключ от архива. Якобы, искал какой-то материал. Тот нападки опера грубо отметал, выкрикивая лозунги о недопустимости заниматься укрывательством и фальсификацией. После этого разговора Егоров избегал встреч с Денисом и по служебным вопросам никогда не обращался. А по личным тем более.

Уголовное дело на Дениса прекратили. За отсутствием события преступления. На первом же допросе жалобщик Рогозин неожиданно заявил, что, действительно, упал. А жалобу написал, будучи обиженным на правоохранительную систему в целом и на медицинский вытрезвитель в частности. И, вообще, я больной на голову человек, отстаньте за Бога ради. Ни вежливый следователь Татьяна Михайловна, ни грубые ребята из управления собственной безопасности повлиять на его показания не смогли. Рогозин стоял насмерть, как Галилей перед инквизицией. Словно загипнотизированный…

Гипнотизера звали Расул…

А еще через месяц скинули генерала. И те, кто при нем был в опале, теперь сел на коня. В том числе и Неволин Денис Сергеевич…

Танцовщиц на шестах сменила поп-звезда местного разлива, иногда мелькающая на голубых экранах. Сердечно поблагодарив за приглашение, звезда заметалась с микрофоном по сцене, периодически не попадая артикуляцией в фонограмму. Видимо, перед выступлением промочила горло. Либо забыла слова. Впрочем, на это никто не обращал внимания. Громко, да и ладно.

Денис, забрав с собой бокал с недопитым пивом, спустился вниз, к выходу. Общаться ни с кем не хотелось, к тому же в зале становилось довольно душно, он решил немного подышать свежим воздухом. Вышибала услужливо открыл массивные двери, украшенные чугунными трезубцами.

На улице, прислонившись к колонне, кто-то сидел на мраморном полу. «Нищий, наверно», – подумал Денис, подходя поближе. Обязательное сопровождение банкетно-массовых мероприятий.

Это был Семага. Неволин не сразу узнал участкового. Вернее, бывшего участкового. В феврале его все-таки выперли за пьянку. Напившись в очередной раз, он залез в отделенческий УАЗ, желая прокатиться с мигалочкой. Прокатился неудачно, смяв две легковушки, припаркованные на проспекте. С хозяевами начальство кое-как договорилось, ущерб возместило, но Семагу в трехдневный срок рассчитали. Уволившись, тот запил еще сильнее, никуда не устроился, а через некоторое время пропал из виду.

Сейчас он похудел на килограмм двадцать и походил на старое, сморщенное яблоко. Спал, опустив давно не стриженую голову на грудь. Рядом валялась пустая поллитровка. Вряд ли он был приглашен в «Посейдон» в качестве ветерана министерства внутренних дел. Вряд ли он завтра вспомнит, каким образом оказался здесь в столь неромантическом виде.

– Леха, – Денис потряс бывшего участкового за плечо.

Тот открыл веки и лениво поднял голову. Плохо сфокусированным взглядом пытался различить разбудившего его человека. Наконец, различил и кисло улыбнулся.

– Денис… Здоро… во. Я тут, вот… Бля, – он протянул руку для пожатия. Слова давались Семаге с трудом, что и понятно.

– Ты совсем, что ли, Леха? – Денис пожал грязную ладонь Семаги.

– У те… Закурить нету?

– Давай, вставай, – Денис принялся тормошить участкового, – охренел?

Простудишься. Чего ты, парень, тормоза потерял?…

Семага попытался подняться, но тут же срыгнул, испачкав куртку зловонной коричневой жижей…

Из «Посейдона» выскочил вышибала, вероятно, заметивший происходящее.

– Уже принесло гопоту поганую. Вы не беспокойтесь, – вышибала обратился к Денису, – сейчас уберем.

Он с силой поддал Семаге ботинком по пояснице, отчего тот только поморщился. Алкогольная анестезия.

– Вставай, урод! Пошел отсюда, хронь!

– Не надо, я разберусь, – остановил вышибалу Денис, – помоги его на скамейку посадить.

Они с трудом оторвали Семагу от мрамора и усадили на декоративную мраморную скамью рядом с колоннадой. Экс-участковый тут же завалился на бок и захрапел. Вышибала вернулся в «Посейдон», матерясь и вытирая руки платком. Денис достал трубку и позвонил в дежурную часть своего бывшего отдела, попросив прислать машину. Дежурный ответил, что машина на заявке и на обратном пути заедет.

Денис решил дождаться ее во избежание эксцессов и присел рядом с Семагой. Довольно быстро замерз без куртки. К тому же заморосил холодный октябрьский дождь. Но возвращаться в теплый клуб почему-то не хотелось. На крыльцо вывалились человек шесть и смешили друг друга анекдотами о террористах, разбомбивших Манхеттен. Наверно, гостям тоже стало жарко. Денис различил голос пьяный голос Литвиненко и поросячий смех Котова.

Минут через десять после звонка на подступах к ночному клубу показались фары отделенческого УАЗика. Заметив лазейку, водитель ювелирно пробрался сквозь строй машин гостей и затормозил напротив скамейки.

Из передней двери вышел Блохин. Вероятно, дежурил в вечер по отделу и сейчас возвращался с заявки. Водитель, не заглушив двигатель, выскочил следом.

– Что тут у тебя? – Иван находился в откровенно плохом настроении.

– Семага напился… Надо домой закинуть. Он тут рядом живет, – Денис поднялся со скамейки, оставив на ней бокал с пивом.

– С вами гудел?

– Нет… Я вышел, он тут… Давайте, погрузим.

Водитель, крепкий парень, накачавший мускулы в ходе постоянных упражнений по поднятию пьяных тяжестей, легко оторвал Семагу от скамейки и затолкал на заднее сидение машины, словно мешок с картошкой.

Пока он размещал участкового, Блохин мрачно кивнул на толпу возле дверей «Посейдона», к которой присоединилась еще пара братков.

– Веселитесь?… Во, налетело, спонсорье… Лунохода, нет, случайно? Главаря фирмы… А там кто, Литвиненко, никак? Хорошая тусовка, не поймешь, где менты, где бандиты. Что, нравится компания?

Денис не ответил, потому что отвечать своему подчиненному было нечего.

– Взвод бы СОБРа сюда, – зло продолжал Блохин, – да вдоль стен всех раскорячить, как осьминогов…

Потом перевел взгляд на фасад здания и прочел название клуба.

– «Посейдон»… Надо же, как обозвали. А, по мне, как была «Устрица», так и осталась. Голубая… Одни пидо…

У Блохина задергался глаз, верный признак, что он раздражен.

– Ну, что? Едем? – Ваня обернулся к водителю.

– Сейчас, брезент привяжу. Порвался.

УАЗ доживал свой автомобильный век, полностью выработав моторесурс еще пять назад. Но на пенсию его не отправляли, ждали, когда развалится на запчасти сам, где-нибудь по дороге.

– Сегодня из Гудермеса звонили, – Ваня достал из кармана мятую сигарету, но не прикурил, – Рыжий погиб…

– Как?.. Как погиб? – опешил Денис.

– На фугас напоролись… Пятеро ранено, а он… Скотство!

Со стороны клуба раздался новый раскат гогота.

– Погоди… Может, ошибка… Нормально расскажи.

– А тебе-то не все равно? Господин начальник.

– Готово, Андреич, – доложил водитель.

Блохин швырнул в сторону, так и не прикуренную сигарету, открыл двери машины и бросил на Дениса взгляд, полный брезгливого презрения.

– Вали, пей пивко дальше… С Расулом поцеловаться не забудь.

Глядишь, еще джип подарит.

И прежде чем захлопнуть дверь, прошептал:

– Шавки… Чтоб вам всем…

УАЗ обдал замершего в ступоре Неволина грязью из успевшей образоваться лужицы и прямо по газону вырулил на проспект, оставив за собой две черных колеи.

«Рыжий… Да нет, не может быть… Его же показывали недавно по телевизору, брали интервью… Там ведь спокойный район».

Два месяца назад Рыжов поехал со сводным отрядом ГУВД в Чечню. Хотел получить какие-то бумаги, чтобы встать на очередь за квартирой. Якобы, есть какие-то льготы… Рыжий по-прежнему жил с детьми и женой в общежитии. Без всяких перспектив. Получил льготы… Старшей дочери недавно исполнилось шестнадцать.

Денис забрал стоящий на скамейке бокал и побрел назад, к клубу.

– Денис Сергеевич! – полный патоки голос Котова заставил Неволина вздрогнуть, – где ж вы пропали?

– Заблудился, – неожиданно для себя самого прошептал он.

Резко рванул на себя дверь, зацепив какого-то молодого бандюжонка, и метнулся к гардеробу.

– Слышь, ты полегче, в натуре! – завопил зацепленный, – задницу порву крест накрест!

Денис вырвал у гардеробщика куртку, накинул ее на плечо и ринулся назад, к парадному подъезду. Литвиненко уже не было, видимо, ушел пировать дальше. Поравнявшись с угрожавшим ему братком, хлестко угостил того носком ботинка в жизненно важный орган, а когда тот согнулся в поясе, указательным пальцем зацепил его за толстую цепь и потянул вверх.

– Запомни, бобик стриженый… Твое место в будке! Оттуда и тявкай, цепень бычий!

Чьи-то руки попытались схватить Дениса, но он вывернулся и отпихнув юношу, хватающего золотозубым ртом воздух, бросился к джипу, не обращая внимания на оскорбительно-угрожающие крики…

…Он не знал, куда гнал машину. Гнал и все… Не затормозил перед выскочившим на обочину гибэдэдэшником. На ходу достал из бардачка фляжку с коньяком и залпом осушил половину. Никак не мог согреться… Холод доставал изнутри.

На красный свет проскочил перекресток, едва увернувшись от бампера «Волги», окатил из лужи людей, стоявших на остановке. Наконец, уперся в бетонное ограждение, перегородившее путь. Дальше велись дорожные работы, и проезда не было. Денис вылез из джипа и огляделся, куда его занесло. Занесло на берег Невы, к Троицкому мосту, закрытому недавно на ремонт. Напротив светилась в лучах прожекторов Петропавловка, пронзая золоченым шпилем черное небо.

Денис бросил машину, забрал флягу и спустился по гранитным ступеням вниз, к воде. Уровень Невы поднялся, утром объявляли штормовое предупреждение. Наводнение обычная вещь в это время года. Ветер рвал волны, река стонала, пытаясь вырваться из гранитного плена, брызги долетали до парапета, ограждающего набережную. Денис присел на один из каменных столбиков, державших чугунную цепь, уставился на бушующую Неву…

Последние слова Блохина бесконечным эхом застряли в мозгу. Коньяк не заглушил их, наоборот, многократно усилил…

«А тебе-то не все ли равно?… Вали, пей пивко… Чтоб вам всем…»

Денис приложился к фляжке и допил коньяк. Хороший коньяк. Купленный в дьютифри, когда ездил отдохнуть в Суоми. С подружкой…

Волна ударилась о ступень, окатив его залпом ледяных брызг. Он не реагировал.

«С кем я?.. И кто я?»

Денис вдруг вспомнил десятилетнего пацана, которому он вернул отобранный велосипед. Давным-давно, еще в девяносто третьем… Родители мальчишки жили небогато, копили целый год, чтоб сделать сыну подарок на день рождения. На второй день местные переростки отняли велик, да еще поставили пацану фингал… Мать пришла в отдел. Без истерик и криков. Тихо оставила в дежурке тетрадный листок с заявлением. Шеф, прочитав, велел Денису списать его в архив по малозначительности. Есть дела поважнее. А велосипед новый купят, не велика беда… Денис, уже хорошо знавший местных шалопаев, велосипед отыскал без особых проблем. Надо было видеть глаза пацана, когда тот зашел в кабинет и заметил в углу свой подарок. Надо было видеть мгновенно потеплевшие глаза матери… Спустя неделю они прислали Денису письмо. На таком же тетрадном листке, что и заявление. Письмо до сих пор лежит у него…

Почему он сейчас вспомнил это? Подумаешь, велосипед.

Потому что, как и тот день рождения Рыжего, это было настоящее… То, чего давным-давно нет и, возможно, уже не будет. Будут фальшивые улыбки Котова, лисьи речи Расула, холодный шепот своих за спиной… Своих?

Чей он?

Порыв ветра чуть не опрокинул Дениса со столбика.

«Успокойся! Ты мужик! Взрослый, крепкий мужик! Какие еще велосипеды? У тебя джип за спиной! Ты всего добился, тебе завидуют! Ты умеешь жить! Гони поганой метлой все эти никчемные мысли… Какие могут быть угрызения? Оглянись! Время такое! Все в порядке, хватит ныть! Всегда чем-то приходиться жертвовать. Иначе нельзя. Иначе не бывает… Выбирай.

… А Рыжий? Рыжий выбрал… И Блохин выбрал. И мужики, идущие под пули и ножи за копейки, согнутые, но не сломанные, не скурвившиеся… А ты с ними только по месту службы, но не более. Ты для них чужой, из другой реальности. Ты не с ними, как не оправдывайся. И ты это прекрасно понимаешь. И доказать обратное ты должен ни им, ни начальству, а самому себе. Себя не обманешь…

…Как надоело приглашать на дни рождения не тех, кого хочешь, а тех, кого удобно, кто интересен… И почему, когда прижмет, ты вынужден просить помощи не у своих, а у бандитов, которые помогут не из-за большой любви или уважения, а потому, что им выгодно тебе помочь. Чтоб после потребовать ответных услуг… Гораздо более серьезных. И ты не сможешь отказать, ведь за твоей спиной нет никого. Кроме джипа „Гранд-черроки“. И любое твое поражение будет воспринято всеми не с сочувствием, а со злорадством… Кто будет слушать тебя и переживать? Джип? Карточка с валютным счетом? Дачный участок с усадебкой и сауной? Даже жена, самый близкий, казалось бы, человек, не будет, потому что давно только называется женой…

Четыре серых толстых стены… Непробиваемых песчаных стены. В которые ты запер себя сам… Ты никому не нужен.

Никому…

Тоска…

Нет… Кома…»

Шум шквального ветра заглушил все остальные звуки. Начинался шторм, вода прибывала буквально на глазах. Денис поднялся и швырнул фляжку в Неву. Ему не хотелось уходить отсюда. Может, потому, что здесь, на ветру, он не чувствовал давления стен…

Он не расслышал бы пиликание мобильника. Но тот был поставлен на вибрацию и Денис уловил вызов. Отвечать или нет?…

Он поднялся на набережную, несколько секунд смотрел на трясущийся в руке телефон и все-таки решил ответить.

– Да…

– Алло! Алло! Дениска?! Это ты?!

Денис не узнал голос. И даже не потому, что он доносился словно из подземелья. Последней, кто называл его Дениской, была покойная бабушка.

– Да, это я, – ответил Денис, – кто это?

– Не узнаешь?

– Нет.

– Это же я! Генка! Из Саблино!..

* * *

– Сейчас легко говорить… Задним умом, прости за каламбур. А тогда просто ума не было. Шестнадцать лет, что ты хочешь? Ветер в балде пустой. Ураган. Сам себе хозяин. И соблазнов гора. Травка, водочка, девочки… Какая школа, какая учеба? Я тебя умоляю. Выперли после восьмого класса… Маманя спилась, у нее одна проблема была, где бухалово достать, а мне эта учеба до мягкого места. Я и в путягу не поступал, думал армии дождусь, а пока перекантуюсь… Не дождался. На дискотеке одному городскому черепок проломил. Каратисту. Ты ж знаешь, я резкий был… Как понос. Мне слово, я в ответ в лоб. Уноси готовенького… Правда, на первый раз простили. Условно дали, как жертве трудного детства. Но долго я не продержался. Романтики захотелось. Магазин с пацанами бомбанули. Там, у нас, в Саблино. Не столько взяли, сколько погромили по пьяни. Отловили нас быстро, за пару дней. Саблино – не Питер. В итоге шесть лет. Три за старое, три за новое. Неслабо, в общем… В Колпино сидел, на малолетке. Знаешь, наверно. Лютая зона. Но и я не из теста сделанный. Обломал двоих шнырей, сразу зауважали. Когда восемнадцать стукнуло, на «взросляк» перевели. В «Обухово». Там тоже место под солнцем добывать пришлось. В итоге еще пара лет за махач… А перед освобождением авторитет один под крылышко взял… Им такие нужны на мясо. Безголовые. Откинулся[12] я в девяносто первом, и понеслась романтика. Стрелки-терки-разборки. Звеньевой, бригадир… Этапы, блин, большого пути. Наворотили, Дениска, много, если честно. Пацанов немало полегло. Как меня тогда не замочили, до сих пор удивляюсь. Может, потому, что приземлили вовремя. За что? Да вымогалово обычное. Должок выбивали. Вообще-то пострадавший сам не прав был, тонну занял у знакомца, а возвращать не собирался. Тот сначала к ментам, те руками развели, мол, сам разбирайся. Он к нам, помогите. Помогли, накатили за долю малую… Дальше догадайся с трех раз… На передаче денег РУБОП нас и повязал. С учетом героического прошлого еще четыре года усиленного режима. Адвокат, сука, бабки взял, а вытащить не смог. Но я не здорово переживал: не за это, так за другое, все равно бы оприходовали… Да и сидел неплохо. Братва с воли «грела», у самого деньжата были… Но…

В девяносто восьмом вышел, а мест свободных нет. Как в гостинице, в разгар сезона… Заняты места. И надо по новой начинать. Прибился к одним. Торговую зону они держали… Чего-то шеф с ментами не поделил, те с рейдом нагрянули. Я руки сразу поднял, героя не корчил… А оперок все равно по зубам врезал. Мелкий такой, говнистый. Ладно бы, за дело, а то просто так. Власть захотел показать. Обидно стало, я ответил… У оперка перелом челюсти в двух местах. И опять – на нары. Двухлеточка. По году за каждый перелом. Сиделось уже тяжеловато, никто больше не грел, в долги влез… Кончилась романтика. Мысли по ночам приходить стали – на фига все? Четвертый десяток, и что дальше? Вся молодость по зонам и тюрьмам, ни жены, ни детей… Только не подумай, что я плачусь, сам во всем виноват… Вон, Витьку Козлова помнишь? Оружие который копал. Сейчас иномарки в автосервисе чинит. Двое пацанов у него. Доволен. Квартиру купил недавно… В общем, понял я, хватит грешить, пора за ум браться, иначе загнусь от туберкулеза в каком-нибудь бараке. И так уже прихватил, если не лечить, долго не протяну… А в камеру попаду хоть на пол года – все, покойник. Я искренне говорю, как на духу. Во, где уже эта романтика, будь она… Короче, завязать решил. Когда освободился, на стоянку устроился, машины караулить, сутки через трое. Приятель старый помог, сидели когда-то вместе. Еще в магазине грузчиком подхалтуриваю. Жил сначала в Саблино, в нашей хавире. С Ольгой познакомился. А в мае к ней, в коммуналку перебрался, сюда в Питер, на Петроградку. Расписались летом. Свадьбу не гуляли, так, в кафешке посидели. У нее это второй брак. Знаешь, какая женщина?… Золото! Все для меня сделает. И я для нее. Ребенок у нас скоро будет. Дочка. Она на просветку ходила. Деньги я не ахти какие на стоянке зашибаю, Ольга тоже у себя в детском саду не миллионы получает. Но нам хватает… Понимаешь, Дениска, только из болота этого гнилого выбираться стал…

Квартиру саблинскую толкнул. Много не дали, сам понимаешь, дом старый, область. Прикинули с Ольгой, если тысяч пять добавить, можно в новостройках однокомнатную взять. С ребенком в коммуналке тяжело, соседи не подарок. Только, кто ж такие деньги даст? Это раньше бабками сорили, налево-направо… Ссуду в банке брать просто нереально, там едва на биографию глянут, и до свидания, гуляйте, товарищ ранее судимый… Пошел по знакомым новую работенку искать, поприбыльней. Вот и нашел, черт, на свою голову…

…И отказаться уже нельзя, понимаешь, Дениска? Не дадут отказаться. Слишком много мне рассказали. Серьезные это люди, и серьезные дела делают. А согласиться – еще хуже. Сколько душ загублю невинных. Они, волки решили, раз всю жизнь по зонам, раз бабки нужны, то на все пойду… Хер им! В общем, вилы, Дениска. Отказать нельзя и добро дать нельзя… Попал. Такая, в общем, «движуха».

…А я жить хочу, Дениска! Не представляешь, как хочу! Именно сейчас… Ни бабок уже этих поганых не надо, ни квартиры… Лишь бы жить, лишь бы дочку увидеть… Я Ольге ничего пока не говорю, не расстраиваю…

Я про тебя вспомнил, кто-то сказал, что ты в ментовке служишь. Телефончик узнал.

…Помоги, Дениска… Неделя осталась… Не к кому мне больше идти… Ты, может, думаешь, красиво я тут заливаю, а мысли-то не те… Конечно, имеешь право. В детстве одно, сейчас другое. Ты меня толком не знаешь, да и я тебя тоже…

…Только не вру я, Дениска…

…Помоги… Прошу… Умоляю…

* * *

Угаров немного опоздал. Приткнул свою «Вольво» рядом с джипом Дениса и кивнул головой, мол, пересаживайся. Денис не возражал. Андрей приехал на встречу по его просьбе.

В салоне было ужасно накурено, не спасал даже активный освежитель воздуха.

– Привет, старина, – Андрей протянул руку, когда Неволин захлопнул двери машины, – я тут накурил немного.

– Ничего, потерплю… Слушай, забыл утром спросить, тебя за штат вывели или нет?

– На днях собираются…

– И какие перспективы?

– Сложно сказать… Шеф обещает назад взять, но есть еще другие руками-водители. А что у них на уме? Ты знаешь наши внутренние разногласия по определенным вопросам.

Новый хозяин министерства внутренних дел, встав у руля, решил модернизировать старый корабль. Для начала реорганизовать РУБОП. И не просто сменить вывеску на фасаде, а в очередной раз почистить кадры. Для чего приказал весь личный состав вывести за штат, а назад брать исключительно достойных и порядочных сотрудников. Остальных оставлять за бортом. С точки зрения права, процедура выглядела вполне законно. Просто уволить человека нельзя, нужны веские основания, иначе он восстановится через суд. А вот вывести за штат и не взять обратно на службу можно легко, без объяснения причин. Не подходите вы нам, товарищ. Есть данные, что на не трудовые доходы живете. На иномарке катаетесь, по мобильнику болтаете… Нам нужны бедные, но достойные. А вы ищите себе новое занятие, с органами внутренних дел вы не совместимы. Да, многие на иномарках катаются, но вот они совместимы. А у нас с вами разногласия. Не в меру вы предприимчивый, в чужой огород часто лезете…

Угаров, три года служивший в РУБОПе на должности заместителя отдела пока еще находился в штате, но морально готовился к грядущим переменам. До пенсии оставалось три года, и лишиться ее было бы крайне обидно. Но даже не в пенсии дело. Андрей не собирался уходить из системы. Слишком много мог потерять… Он представлял собой что-то, будучи только в погонах. И сам это прекрасно понимал. Поэтому очень не хотел через несколько дней оказаться на улице.

Его отдел занимался предотвращением и раскрытием террористических актов. Но не тех, что устраивают международные организации по политическим соображениям, а попроще. Отечественная братва тоже не прочь заложить при случае фугас или заминировать автомобиль своим оппонентам. Поэтому Денис и позвонил Андрею, понимая, что самостоятельно реализовать Генкину информацию ему не под силу.

– Короче, ждем-с… Ладно, выкладывай, что у тебя.

– Значит так, – Денис побарабанил пальцами по полированному подлокотнику, прикидывая, с чего бы начать, – я этой ночью с приятелем одним встретился. Генкой звать. Друг детства. Сразу скажу, человек не простой, двенадцать лет лагерей за плечами.

– Бывает.

– Он в одну гнилую тему вписался, если не врет, конечно. Искал халтуру, какой-то его корешок бывший и предложили работенку. За две тонны зелени.

– Заказ?

– Вроде того. На нашей земле один фирмач живет. Деловой. Не олигарх, но влияние имеет. Что-то с кем-то он не поделил, Генка подробностей не знает. В следующий вторник мужика хотят ликвидировать, как личность.

– Стрелять будут?

Денис прервался, наблюдая, как какой-то сумасшедший на «восьмерке», не сбросив скорости, вошел в поворот, едва разминувшись со встречной машиной.

– Идиот… Нет, не стрелять. Взрывчатку в подъезде заложат. Прямо под решеткой, сразу за дверью. Чтоб, наверняка, вместе с охраной. Взрыватель дистанционный, с брелка. Метров с сорока якобы берет. Закладывать будут накануне ночью, а рвать утром, на выходе. Генка должен прикрывать с рацией во время закладки. А после сидеть на чердаке и ждать. Когда мужик выйдет, просигналить, валить через крышу в соседний подъезд и уходить.

– Терпила на последнем этаже живет?

– Предпоследнем. Но с чердака видно и слышно.

– А кто будет жать кнопку?

– Без понятия. Бойцы грамотные, острожные. У каждого, как говорил Суворов, свой маневр. Заподозрят неладное, уйдут… Сорок метров большой радиус, попробуй вычисли… Как бы весь дом не рухнул. Зарядят сдуру десять кило тротила.

– Но, надеюсь, Генка знает того, кто ему это предложил?

– Конечно… Судимый один. Из Пскова. Фролов Сергей Григорьевич. Лет тридцать пять. Вместе когда-то лес валили. Здесь, в Питере, комнату снимает. Генка сторожем на стоянке подрабатывает, а он туда тачку ставил. Генка поплакался, что денег не хватает на квартиру. Тот отстегнул, а потом предложил должок отработать. Отказаться, якобы, нельзя, слишком много рассказали, да и денег у Генки нет. А ребята крутые, рот затыкают умеючи… Навсегда. Но приятель этот тоже не основной. Передаточное звено. Сам знаешь, как у них поставлено…

– Если такие крутые, что ж левому человеку предлагают? – Андрей снова закурил.

– Ну, Генка, во-первых, не совсем левый, а во-вторых… Возможно, сроки поджимают, возможно, еще что… Но главное, избавиться от него легко, в случае чего. Никто и не заметит. Обычный уголовник с бандитским уклоном, мало ли у него заморочек? Всплывет Генка по весне в Финском заливе… А то и совсем не всплывет.

– Заказчика, конечно, твой Генка тоже не знает?

– Разумеется… Кто ж ему скажет?

– Адрес есть этого Фролова?

– Нет, только мобильник. Но при желании, вычислить можно. Где-то в Купчино живет. Машина – девяносто девятый «Жигуль» с псковскими номерами, оформлена не на него. Номер я дам.

Угаров немного помолчал, обдумывая услышанное.

– Приятель твой, в случае чего, в свидетели пойдет?

– Исключено. Я пытался уговорить. Бесполезно. Он тогда не жилец. Мы его, вряд ли спрячем, а хлопцы из-под земли достанут. Не самого, так жену. Его даже упоминать нельзя. Знать такого не знаем.

– А если сами сдадут, когда мы их возьмем?

– Не думаю… Зачем? А сдадут, объявим в розыск… Формальный. А если все же попадется, с прокуратурой вопрос решим. Выйдет за недоказанностью. Я ему велел квартиру новую подыскать и сразу после заварухи переехать. Сидеть месяц и не высовываться, пока все не устаканится.

Андрей включил двигатель, в салоне становилось холодно.

– Сразу переехать? – переспросил он, – подозрительно. Как бы не догадались, кто стукачок.

– Он сам предупредит их, что съедет. Якобы, на всякий случай. А адресок не оставит.

Угаров потер покрытые сединой виски.

– В принципе, ситуация нормальная, можно реализовать. Бывало и похуже… Так, давай раскидаем, кому что делать.

Он достал из барсетки записную книжку.

– Я «пробиваю» жертву. Кто такой, с кем проблемы. Встречусь с ним. Его все равно предупреждать придется. Сегодня же установлю «мобильник», тачку Фролова, ну, и его самого. Диктуй.

Денис продиктовал данные машины и номер мобильного телефона.

– Поставим «уши», засечем связи… Подключим «наружку». Обидно, времени маловато. У нас на одни согласования со всякими клерками по месяцу уходит. Буду бить на то, что случай особый.

– Мне что делать?

– Связь с Генкой держи. Как вы договорились?

– Он будет мне звонить, если что. Либо я. Через условный сигнал. Мобильника у него нет, придется домой.

– Понял. Прокатись прямо сейчас к месту будущей трагедии, оцени обстановку. Прикинь, где можно людей рассадить. В адрес не суйся. Кстати, какой адрес?

Денис назвал улицу и дом. Фамилию мужика он еще не установил.

– Брать придется с поличным, иначе хрен, что потом докажешь, – Андрей убрал записную книжку, – а это мероприятие рискованное… Подъезд эвакуировать нельзя – моментальная засветка. Удастся ли бомбу «заглушить», тоже вопрос. Неизвестно, что там за конструкция.

– Главное, взрывника вычислить. Иначе, все. Одно движение пальца…

– Вычислим… Слушай, ты чего мятый какой-то? Пил?

– Так, – Денис помассировал лицо ладонями, – Расул в «Устрице» клуб ночной устроил, пригласил на открытие.

– А, слышал. «Посейдон». Наших много гуляло?

– Не очень. Начальники отделов, из РУВД кое-кто… Братва, в основном. Я часов в десять умотал, а потом Генка позвонил. С ним ночку сидел… Под коньячок…

– То-то выхлоп за версту.

– Да это мелочи, – Денис достал из куртки пластик жевательной резинки, – я вчера Леху Семагу встретил. Вот где караул. Спился напрочь. Все, гуд бай, Америка… Жалко его, нормальный мужик.

Угаров о чем-то подумал, затем косо усмехнулся.

– Вообще-то, не очень нормальный… Я тебе раньше говорить не хотел, но теперь дело прошлое… Просто, там и моя вина есть…

– В чем?

– Помнишь, тебя УСБ прессовало? По зажатому материалу? В девяносто восьмом, кажется.

– Еще бы не помнить…

– Тебя тогда не Егоров сдал… Семага… Вернее, Кривцов, а ему Семага.

– Погоди, ничего не понимаю, – Денис обескуражено уставился на Угарова, – при чем здесь Семага?

– Чего там понимать?… Ты его просил за Кривцовым понаблюдать? По моей просьбе?

– Да, вроде… Они друг с другом не очень…

– Хм… Еще как – очень. На пару ларьки опекали… Для вида только собачились. Вот Семага про материальчик Кривцову и шепнул, а тот в УСБ стуканул.

– Откуда?… Откуда ты знаешь?

– Ванина, помнишь? Он сейчас банк охраняет рядом с нашей конторой. Пивка как-то попил с ним. Он и поделился старыми тайнами ведомства.

Денис с тоской посмотрел в боковое окно. Какие неожиданные секреты всплывают. Иногда лучше не знать… Да, Семага был в курсе истории с Рогозиным. Денис сдуру болтанул.

– А я его вчера домой отправил… Лось сохатый…

– Не переживай… А Кривцов где сейчас?

– В порту, вроде. В транспортной милиции. Его Блоха выпер. Сказал, или посажу, или сам вали по хорошему.

– Да, порт – место богатое… Про вчерашнее убийство постового слыхал?

– На Лиговке? Слыхал.

– Прикинь, у него на кармане пять тонн зелени нашли, два техпаспорта на тачки и мобильник. Мужики наши говорят, свои разборки, в смысле, ментовские… Ладно, давай. Времени маловато, потом потреплемся.

– Про Генку не сболтни. Подставим, – еще раз напомнил Денис.

Пожав Угарову руку, он покинул салон. Постоял немного под дождем, тупо глядя на отражавшееся в огромной луже грязное октябрьское небо, затем махнул рукой и вернулся в джип.

…Да, порой лучше и не знать…

В коридоре райуправления Дениса остановил Литвиненко.

– Ты вчера, зачем драку затеял?

– Какую еще драку?

– Одуванчиком не прикидывайся. В «Устрице». Устроил и свалил! А эти быки широколобые на нас с претензиями поперли… Егорову нос сломали, сейчас в больнице.

– Жалко нос. Красивый был, толстый.

– Пришлось подмогу вызывать. Ты, вообще, контролируй себя, если нажрался. Иди вон теперь, ставь статую на место.

– Какую статую?

– Ну, этого, мужика с трезубцем. В холле. Ее, вернее, его, пока махались, своротил кто-то.

– Славно, видно, помахались. Вы, надеюсь, не пострадали? – заботливым голосом уточнил Денис.

Литвиненко грозно сдвинул брови, сам став похожим на Посейдона. Только вместо трезубца рука сжимала мобильник.

– Не пострадал… Я вот цифры посмотрел… Что-то по твоей линии у нас полная задница. На пять процентов в октябре упали. Это как понимать?

– Ошибка в расчетах, – пожал плечами Денис, – в штабе считать не умеют. Калькуляторов, наверно, со склада не выписали.

– Боюсь, в другом ошибка… С твоим назначением. В ноябре не поднимемся, будем решать вопрос. Имей в виду…

Через день Денис вновь пересекся с Угаровым на том же месте. Тот был несколько расстроен.

– В общем, так, – Андрей вытащил блокнот, – хорошего мало. Мобилу наш псковский друг отключил. Скорей всего, у него их несколько. Так иногда делают для безопасности.

– А на кого оформлен телефон?

– На Евдокию Никитичну Гусеву, тысяча девятьсот шестнадцатого года рождения.

– Старушка любит посплетничать по сотовой связи? Молодец, идет в ногу со временем.

– Нет, просто старушка посеяла паспорт. Либо сперли… Поэтому Фролов для нас пока недоступен. Кстати, славный юноша, как я установил. Дважды судим. Разбой и вымогалово. Прописан в Пскове, но там не живет. Вот он, полюбуйся.

Угаров извлек из блокнота цветную кодаковскую фотография, на которой крепкий короткошерстный мужик с рельефной мускулатурой позировал возле проруби, обернувшись полотенцем.

– Коллеги из убойного фотку одолжили. Подозревают этого моржа в одной заварухе и очень хотели бы с ним пообщаться. Но не могут пока найти. Под лед, наверно, ушел.

– Какая заваруха?

– Хм, – усмехнулся Андрей, – примерно, что и у нас. Пол года назад на Ржевке взорвали бензинового королька. Вместе с машиной. Грамотная работа. Бомбу через канализационный люк ухитрились поставить. У Фролова, по некоторым данным своя бригада. Убойного труда. Трудятся с огоньком… Летом в коллекторе нашли двух покойников. С дырками в затылках. Есть данные, что из его команды люди. Отработанный материал. Так, что Генка, похоже, не врет, могли его на замену взять. В нападение…

– Фролов в розыске? – уточнил Денис.

– Не совсем… Для официального розыска улик маловато. Мужики «сторожевик»[13] в адресном поставили и все… Тачка оформлена на псковского пролетария, который в том году продал ее незнакомому покупателю по доверенности. За нарушения в Питере не задерживалась.

– Либо откупался.

– Скорей всего. Теперь, второе… Я поставил за домом круглосуточное наблюдение. Дали без проблем под такой вариант. Вчера с трех часов бригада окрестности пасет. Пока ни черта интересного. Удалось договориться с теткой из первой квартиры. Пустила к себе на неделю. Сто рублей в сутки… Во, народ, их взрывать собираются, а они деньги канючат… Через глазок как раз решетку видно. Если будут минировать, засечем. Получится, запишем на камеру. В подъезде темновато, но цифровая возьмет.

– Главное, киллера засечь… Там где угодно затихариться можно. И на площадке детской и просто на скамейке. Либо из тачки кнопку нажать.

– Тут одна надежда. Если он до этого объявится. Обстановку проведать. И наши его в кадр поймают. Всяко, он на дело загодя припрется. Хотя бы минут за пятнадцать. Будет шанс его засечь.

Угаров перевернул страничку блокнота.

– Теперь жертва терроризма… Встретился я с ним. Касатонов Владимир Алексеевич. Сорок лет с хвостиком… Живет в адресе с женой и дочерью. Как ты и говорил, капиталист. Довольно разноплановый. Строительство коттеджей, мебельные салоны и продуктовые магазины. Всего понемногу, в общем. Два покушения в трудовой биографии. Оба раза везло. Сначала вовремя заметил привязанную к колесу машины гранату, второй раз успел грохнуться на землю, прежде чем киллер засадил из автомата. Пуля прошила левую пятку. Прямо, Ахиллес… Но все это было в девяносто восьмом и связано, скорей всего, с дележом магазинов.

– Ничего не раскрыто?

– Само собой… Кстати, в первом варианте наезжали наши.

– В смысле?

– Ну, наши. Менты… Намекали на долевое участие. Причем, якобы, даже не за охрану, а так, в наглую. Мол, мы в Чечне за даром кровь проливали, чтоб ты, барыга, мог здесь колбасой спекулировать. Давай возвращай интернациональный долг. Он отказал, через неделю гранату нашел. Хотя, это, может, и совпадение…

– А сейчас какие заморочки?

– Говорит, никаких. Врет, конечно. Или не доверяет… Руки тряслись, как у алкаша. Я хотел его телефон «послушать», да начальство заартачилось, мол, на подозреваемых техники нет, не хватало еще потерпевших слушать.

– Чепуха, – согласился с Угаровым Денис, – его заказывают, а у него мыслей нет… Чего ж тогда с охраной ходит? Скорее, мыслей слишком много. Не знает, которую озвучить.

– Мне так тоже показалось. Но, нам от этого не слаще. Я, в принципе, на него и не рассчитывал. Ничего, сами справимся… Выползает из дома он обычно около восьми утра. Перед этим охрана подкатывает. Бронированный джипарь, дорогое удовольствие… Охранников двое, плюс водитель. Забирают Касатонова прямо из квартиры.

– Восемь утра не самый плохой вариант для нас. Народу еще немного. Если кто-то будет сидеть на детской площадке, это бросится в глаза.

– Боюсь, они это тоже понимают и придумают что-нибудь похитрее и поциничнее. Генка не звонил?

– Звонил… Вчера получил рацию и пару сотен на непредвиденные расходы. В камере хранения на вокзале.

– Конспираторы хреновы. Насмотрелись фильмов. Новые указания ему были?

– Нет… А какие там еще могут быть указания? Только, если случится отбой… На место он должен придти в два ночи. Встать недалеко от подъезда и предупреждать по рации о всех входящих. Мало ли кто ночью пойдет? Бомбу заложат быстро, минут за пять. Им, главное, решетку поднять. В семь утра должен засесть на чердаке и ждать. В нужный момент дать сигнал и валить. Чердак проверили?

– Да. Там новый замок. Навесной. Уже позаботились ребята. Лестница с площадкой просматриваются хорошо, особенно, если использовать глазок.

– Меня еще один вопрос волнует, – Денис щелкнул пальцем по маленьким сувенирным крагам, висевшим на зеркале заднего вида, – пожалуй, больше других вопросов. Как Генку обставлять будем? Они ж не из детского сада, поймут, что вломил кто-то. Хотя, в детском саду тоже поняли бы.

– Пока не знаю, но обставим… Уйти, естественно дадим. Хотя, как раз это и подозрительно. Одного взяли, второй ушел…

– Я поэтому и спрашиваю, как лучше? Мне ж его инструктировать еще надо.

Угаров ненадолго задумался.

– Пускай уходит. Другого выхода нет. А мы через журналюг пулю пустим, что бдительная старушка пошла ночью в туалет и увидела в глазок, как подозрительные граждане ковыряются в подъезде. Испугалась Бен Ладена, вызвала милицию, мы приехали, бомбу обезвредили, устроили засаду, злыдня повязали. Про сообщника, естественно, не знали.

– Слабовато… Не поверят.

– Поверят. Бабушку мы найдем… Еще и грамоту вручим. Помнишь, наши склад оружия на Якорной накрыли? Только, между нами. Там тоже вовсе не случайный прохожий подозрительных граждан заметил. Но ничего, прошло без задоринки… Прохожий отхватил государственную награду из рук начальника ГУВД. По всем местным телеканалам показали и спели славу в прессе.

– Я, если честно, тоже купился, – сознался Денис.

– Во, видишь. А ты не самый глупый человек в штате Калифорния. Так, что обставим твоего Генку. Ни одна сволочь не догадается. Он хату нашел себе?

– Да, в нашем районе. Я помог.

– Пускай сразу съезжает. Вообще, лучше год отсидеться, чтоб никто не нашел. А ежели все же Фроловские достанут, пусть сделает морду ящиком – ничего не знаю, сами прокололись, а на меня валите. Лучше штуку обещанную гоните за работу. Пока железных доказательств нет, ничего ему не предъявят. Грохнуть, правда, могут как свидетеля, но только в том случае, если мы их не приземлим.

– Ладно, так и проинструктирую. Мне туда подтягиваться?

– Не стоит… Лучше не мелькать. Чем меньше засвеченных людей, тем надежнее. Справимся. Да, хорошо бы команду эту взять… Мне сейчас ох как плюсы нужны. Чтоб через неделю не было минусов.

– Ты сказал своим, откуда информация?

– Только шефу… Но Генку не называл. Есть, мол, одна сознательная дама, хочет помочь…

– Дама?!

– Так безопасней. Круг друзей давно превратился в многоугольник. И стучат на каждом углу… А дамочка – вещь вполне реальная, у любого есть. Поругались, пошла – насолила. Пускай потом разбираются.

Денис отрывисто закашлялся.

– Чего-то ты снова не в форме. Опять пил?

– Нет… Посидел на ветру. Да ночью на осмотр выезжал, продрог до костей. Похоже, зацепил болячку.

– Колбасит тебя здорово. Езжай, больняк возьми.

– Дел до фига… У Котова проблемы какие-то. Не может он без проблем.

– Я конечно, старик, все понимаю. Только твоей пневмонии до его проблем дела нет никакого. Она не знает, кто такой Котов. Зато с тобой познакомиться мечтает. Не валяй дурака, ложись и лечись.

Денис снова закашлялся.

– Все, езжай. Будет новая информация, звони в любое время, даже ночью.

– Обязательно позвоню. Ночью.

Угаров улыбнулся, заводя машину.

– Вот за что я тебя уважаю, так это за жизнеутверждающую позицию и комсомольский оптимизм… Давай, старик. Все сделаем в лучшем виде, не переживай. Мамой клянусь, да? Мне это самому очень надо…

* * *

В субботу, в выходной Денис слег совсем. С утра вроде бы почувствовал облегчение, но к вечеру температура поползла вверх и сейчас колебалась в районе тридцати девяти с половиной. Юлька с дочкой еще не вернулись из солнечного Египта. Позвонил знакомому специалисту-пульмонологу из Военно-медицинской академии, но тот уехал в Москву на семинар. Пришлось вызвать неотложку. Врач заподозрил пневмонию и предложил госпиталь. Денис отказался. Приехала мать, сбегала в дежурную аптеку за лекарствами и осталась на ночь. Сидела возле кровати, рассказывала бесконечные истории из жизни дачников-соседей и заставляла каждые пол часа ставить градусник.

На другой день положение, как говорят в официальных сводках, оставалось стабильно тяжелым. Температура держалась на опасном рубеже, кашель не давал уснуть, голова разрывалась от боли, совершенно не хотелось есть. Мать предложила снова вызвать врача. Денис отказался, попросил лишь растереть его спиртом и заглотил очередную порцию таблеток. Приехал отец, сменил почти не спавшую всю ночь мать.

В понедельник днем позвонил Генка. Сказал, что переехали с Ольгой на новую квартиру. Мебель там есть, поэтому свою перевозить не понадобилось. Адреса никто, кроме Дениса не знает. Планируемое мероприятие состоится завтра, как и намечено. Отбоя не было. Денис соврал, что будет рядом, пусть Генка не волнуется. Пожелал удачи.

К вечеру кризис вроде бы миновал. Температура опустилась до тридцати восьми, но Денис по-прежнему заходился в кашле. Приняв очередную дозу лекарств, он, наконец, смог уснуть. Мать отключила городской телефон, а мобильный унесла на кухню, чтоб кто-нибудь случайным звонком не потревожил сына. Остановила настенные часы, тикавшие слишком громко. Сама села в кресло и выключила свет.

…Денис мчался вместе с Генкой по черной пещере. Странно – в полной темноте, без фонарика, он отчетливо различал дорогу, словно летучая мышь. Генка вырвался чуть вперед, устремившись к показавшемуся впереди туннелю. Они удирали от какого-то жуткого грохота, приближавшегося с каждой секундой. Денис не видел источник этого грохота, но на уровне инстинкта понимал, что надо бежать, ничего хорошего такие звуки не предвещают. Он даже не оглядывался. Боялся оглянуться. Генка уже достиг туннеля, Денису же оставалось сделать несколько метров, как вдруг ноги налились свинцом, и он понял, что ни сделает больше ни шагу. Генка замер и оглянулся назад.

– Беги! – в отчаянии хотел заорать Денис, но вместо этого, раздался лишь слабый стон, – беги…

Генка кивнул и скрылся в туннеле. Денис опустился на камень. Шум был уже совсем рядом, за изгибом пещеры, еще пара мгновений и…

Сначала появился ослепляющий свет двух круглых фар. Затем стали различимы контуры огромного грузовика с тентом над кузовом. Когда свет отклонился в сторону, он рассмотрел машину. Старый, военный грязно-песочного цвета грузовик с огромной, метровой решеткой радиатора и широкими колесами. Денис видел такие лишь в музее артиллерии, да в кинохронике. Откуда этот монстр здесь, в пещере?! Машина уверенно двигалась вперед, кроша пещерные камни в песок и ревя могучим двигателем. Денис попытался отползти в сторону, чтоб не угодить под страшные колеса, но понял, что не успеет. Тогда он просто упал на землю и зажмурился, прикрыв голову руками, рассчитывая проскочить между ними. Грузовик затормозил в сантиметре от лица. Лязгнула дверь. Денису показалось, что он где-то слышал этот звук. Да, точно так же лязгал замок в его камере…

Из кабины выпрыгнул Угаров. Почему то он был в хоккейном шлеме и крагах. Посветив фонариком в лицо Дениса, грубо спросил:

– Где он?

– Кто?

– Приятель твой… Генка.

Денис посмотрел на туннель, потом на Андрея.

– Там? – Угаров перехватил взгляд.

– Я… Я не знаю, – почему-то соврал Денис, – Зачем он тебе?

– За парнишкой два убийства и куча других подвигов. Хорошую он тебе историю загрузил. А ты и сглотнул… Тоже мне, опер… Ну, что, там он? – Угаров вновь указал на пещеру.

– Два убийства?… Не может… Не может быть…

Угаров махнул рукой, из кузова на землю, гремя бронежилетами стали прыгать омоновцы в черных масках.

– Туда! – приказал Угаров.

Бойцы устремились в туннель, освещенный мощными фарами грузовика.

Денис бросил взгляд на Андрея.

– Андрюха, погоди…

Это был не Угаров. Из-под шлема на него таращились две пустые, черные глазницы… Беззубый рот скривился в ехидной улыбке. Кинжальный холод пронзил Дениса насквозь. Он вздрогнул и, оттолкнув чудовище в сторону, дико, до боли в глотке, заорал:

– Беги!!! Генка!!! Беги!!!..

Денис очнулся, увидел тревожное лицо матери.

– Мама… Мне холодно.

– Господи, сынок… Ты же горишь весь… Выпей водички. Я здесь…

Сон плохой увидел, да? Ничего, все хорошо будет. Выпей, выпей.

Денис вытер одеялом мокрое лицо, взял протянутую кружку, сделал несколько глотков.

– Я что, кричал?

– Нет… Стонал. Что тебе снилось, сынок?

– Не помню… Заблудился, кажется…

В девять утра Денис с трудом поднялся с кровати. Сон, несмотря, на кошмары, все же принес облегчение. Температура спала, но появилась ужасная слабость и апатия. Мать сварила кашу, Денис съел несколько ложек, отставил тарелку, попросил принести телефон и снова упал на кровать.

– Да зачем тебе сейчас звонить? Еле ходишь, – беззлобно заворчала мать, – лучше еще кашки скушай…

Денис набрал номер Угарова.

– Слушаю.

– Привет, – не столько сказал, сколько прошептал Денис, – это я… Как прошло?

– Ты где сейчас? – Андрей, похоже, был раздражен.

– Дома… Приболел…

– Нормально прошло… Почти. Ты извини, я сейчас говорить не могу. Перезвоню. О'кей?

– Хорошо… Буду ждать.

Денис включил телевизор, через минуту начнутся новости на местном канале. Вряд ли, конечно, что сообщат, но вдруг?

Не сообщили. Весь блок посвятили визиту какого-то африканского королька и его экскурсионной программе. Затем обрадовали прогнозом погоды, не предвещавшим ничего, кроме мокрого снега и гололеда, и напоследок пожелали удачного дня. Радио, обычно более оперативно реагирующее на события, тоже по поводу покушения на Касатонова ничего в эфир не поведало.

Оставалось только ждать. В полдень раздался звонок мобильника, предусмотрительно переключенного с вибрации на мелодию гимна России.

– Алло… Дениска? Это Генка…

Денис, несмотря на слабость, мгновенно соскочил с кровати.

– Гена?… Ты где?

– Тут, на новой хате… С Ольгой. Звоню, как договаривались. Ну что, взяли?

– Ген, я не знаю… С простудой свалился. Жду звонка от мужиков. Ты сам расскажи, как прошло.

– По-моему, конкретно прокатило. Я все, как велено, сделал. Мужик из квартиры в четверть девятого выполз. С двумя цириками.[14] Я отсигналил и сразу валить. На проспекте тачку поймал и сюда. Чуть оклемался, коньячку дернул для успокоения и тебе позвонил.

– А взрыв то был?

– Нет… Я б услышал. Боюсь, ваших срисовать могли… Фрол братан осторожный, рисковать не будет.

– Погоди, бомбу закладывали?

– Конечно. Я ж на шухере стоял.

– Это ничего не значит. Ты ж в подъезде не был. Могли проверяться.

– Мне-то чего делать?

– Сиди дома и никуда не высовывайся. Трубку не снимай. Я позвоню условным сигналом. Два звонка, после отбой, затем звонок.

– Понял… Поправляйся.

– Спасибо, – Денис нажал кнопочку.

Да, проверяться могли… Запросто. Деньги за Касатонова, скорей всего, заплачены немалые, отрабатывать надо на совесть. Совесть… Интересная игра слов. Угаров, правда, сказал, что все нормально. Почти. А что значит, почти?…

Андрей вышел на связь только под вечер. Сказал, что завтра утром заскочит и все расскажет. Поинтересовался, не отзванивался ли Генка? Попросил еще раз связаться с ним и уточнить, узнал ли он человека, ставившего бомбу? «Да, заряд был… Пластит. Если б рвануло, дом сложился бы, как карточный. Да, киллера взяли, сейчас с ним работаем. Остальное не по телефону. Позвони Генке, это важно, и дай мне знать».

Андрей выполнил просьбу Угарова. Генка не узнал человека. Он и видел то его мельком, когда тот подходил к подъезду и когда возвращался обратно.

Никакой информации в вечерних новостях не проскочило. Денис, лежа на диване, щелкал пультом по всем каналам, но о предотвращенном взрыве никто не упомянул. Странно, случай довольно нестандартный. Особенно в период всеобщей борьбы с терроризмом.

Самочувствие несколько улучшилось, хотя температура и держалась на черточке «тридцать семь», кашель по-прежнему разрывал грудную клетку, а голова гудела от обилия выпитых пилюль. Но сил прибавляло осознание того, что у мужиков все вроде бы вышло. Ну, по крайней мере, не провалилось.

Около десяти позвонил обеспокоенный Котов. Узнав о болезни, пожелал выздоровления и поплакался на какие-то неприятности, связанные с одним из его магазинов. Скорей бы вы, Денис Сергеевич поправились… К нашему общему благу…

На ночь с Денисом, несмотря на протесты, остался отец, мама уехала отсыпаться. Юлька из Египта не звонила.

Спал Денис снова плохо, практически, совсем не спал. Несколько раз за ночь вставал с кровати, подходил к окну и подолгу смотрел во двор.

Андрей появился в одиннадцать утра. Сказал, что дома со вчерашнего дня еще не был и сейчас прикатил прямо из офиса. Офисом он называл свой отдел. Денис сварил кофе и принес чашки в гостиную.

– Ты не обращай внимания, – предупредил он Угарова, – я от таблеток малость тормознутый, так что если чего не пойму, переспрошу.

– Я сам тормознутый… Вторые сутки на ногах.

– Может, коньячку для бодрости?

– Давай. Грамм сто, не больше.

Денис достал из бара плоскую бутылку, стопку и поставил перед Андреем.

– В общем, так, – тот пригубил коньяка, – Фролова мы вчера хапнули.

– Ух, ты! – искренне поразился Денис, – неужели сам рвать хотел?

– Похоже… Минера, правда, засечь не смогли. Обидно. Он в подъезде сразу в подвал нырнул и бомбу снизу под решетку прицепил. Рожа в объектив не попала, так что его не опознать. Я рассчитывал, что Генка, может, узнает… Наш взрывник спустился осторожненько, игрушку осмотрел. Хитрая машинка. Я в технике не силен, понял с его слов одно – на месте не обезвредить. Умелец мастрячил. Можно только вывезти на полигон и рвануть.

Андрей допил коньяк и взял чашку с кофе.

– У тебя не курят?

– Кури, – Денис достал из бара пепельницу.

– То есть, усекаешь? – продолжил Угаров, затянувшись сигаретой, – кнопочку нажать, и все – нет дома. Если проколемся, боюсь даже представить, что будет… В общем, думали сначала все отменять. Эвакуировать жильцов и бомбу вывозить от греха подальше. Сам понимаешь, это не учебная тревога…

– Еще бы не понять. Где вы, кстати, сидели?

– В двух кварталах оттуда, в бытовке. Договорились с работягами. Но двор Касатоновский наши плотно держали. Каждый метр. Кто из тачек, кто с чердаков. Мышь не проскользнет. Короче, решили все отменять, но потом прикинули – пока Касатонов не выйдет, кнопку они не нажмут. А если шум поднимем, они его не сейчас, так через неделю хлопнут. – Это точно, – согласно кивнул Денис.

– Стало быть, надо рисковать. Достаточно взять человека с брелком на Кармане, а там докажем… Тут наблюдатели звонят. Так и так, «девятку» с псковскими номерами засекли. Сделала круг по двору, выехала назад и на соседней улице припарковалась. Стекла тонированные, кто за рулем, не видно. Мы Вовку Чеснокова заслали на разведку, видуха у него подходящая, как говорится, оскорбляющая человеческое достоинство. Он пьяным прикинулся, за зеркало зацепился у «девятки». Фролов и выскочил. Вовке ладонью в ухо влепил, тот чуть не оглох. Но заметить успел, что в машине больше никого…

– Контрольный объезд?

– Возможно. Он сразу укатил, вернулся на то же место в половину восьмого… Во дворе все тихо было. Дворники свои, местные, грязь убирали, машин новых не появилось. Собачники тоже местные. Двор там небольшой, ты видел. В семь Генка вернулся, в подъезд зашел. Фролов из машины выполз ровно без двадцати восемь. В желтой спецовке и с чемоданчиком. Типа, сантехник. Наши за ним. Он во двор Касатоновский. К трубе водопроводной пристроился и давай в кране ковыряться. Там кран есть на стене. Метрах в двадцати от подъезда, на углу. Мы прикинули, вряд ли просто наблюдать будет. Для этого не стоило так наряжаться… Как пить дать, у него брелок.

Андрей смолк, сделав еще пару глубоких затяжек, затем продолжил.

– Нервишки у нас на пределе… В доме сотня душ, не меньше… Ровно в восемь охранники приползли. Они в курсе всего, предупреждены. Мы хотели сперва своих мужиков нарядить, но потом отказались. Эти постоянные, заменишь – подозрительно. Короче, потащились в хату, за Касатоновым. Во дворе, кроме Фролова, никого! Бабки две с собачками не в счет. Значит, сам будет взрывать. Кран на углу, сваливать удобно. Все, решили тормозить, не фиг ждать…

Андрей нервно саданул кулаком о ладонь.

– Тормознули, блин…

– Что, дергался?

– Нет, с этим как раз порядок… У нас парни натасканные, не шибко дернешься. Хлоп, только ботинки подошвами в небо…

– Из водосточной трубы выскочили?

– Дворниками нарядились… Он не врубился… На землю уложили, мордой в снег, сразу карманы наружу… Дьявол! Пусто!

– Как пусто?

– А так! Ни брелка, ни рации! Доверка на машину, права и ключи. Все! Мы Касатонову сразу передали, чтоб до третьего этажа спустился, потом назад, в хату.

– Вы там все осмотрели? Брелок могли положить заранее. В ту же трубу.

– Пусто. Каждый сантиметр облазали. Скинуть он не успел бы, мужики работали резко, прямо с гаечным ключом в руке козла взяли.

– Получается, он только наблюдал, а рвать был должен кто-то другой.

– Скорее не наблюдал, а отвлекал. Слишком демонстративно он возле крана расположился, табличку только на спине не повесил. Осторожно, взрывные работы… Сука…

– А где же киллер сидел?

– В жопе! – Угаров раскалялся все больше и больше, – Где угодно! В подвале соседнего дома, например. Либо, на проспекте ждал, чтоб в последний момент выскочить. Ну, а увидал, как Фрола крутят – кругом, и бегом марш!

Андрей полез за новой сигаретой.

– Мы Фрола в отдел. Бомбу вытащили, эксперты сейчас с ней возятся. Как бы управление свое не разнесли…

– Что Фрол говорит?

– А ни черта! Шел мимо, увидел, что кран течет. Сходил в машину за спецовкой и инструментом, хотел починить. Самый сознательный, дескать. Тимуровец. А ему руки завернули. Мы с ним, конечно, разъяснительную работу провели по полной, да без толку. Такие орлы на голом месте не колются.

– Тачку обыскали?

– Само собой. Тоже пусто… Даже если патрончик найти, он ластами разведет. Управляю по доверенности, все вопросы к хозяину. Они, псы, грамотные в таких вопросах.

– На хате были у него?

– Ага, на двух… Прописка псковская, там, говорит, и живу. В общежитии прядильно – ниточного комбината. А сюда приехал городом полюбоваться. В Русском музее давно не был. Гнида…

– Ты говорил, его убойщики ищут.

– А толку-то?! Приехали, пошептались с ним полчаса, и вся любовь. Извините, ничего у нас на него нет. Даже на сотку. Вот если вы его закроете, мы подключимся.

– Я давно убедился, что в таких вариантах можно рассчитывать только на себя. Кофе еще хочешь?

– Давай.

Денис сходил на кухню, включил кофеварку.

– В общем, дело тоскливое… До утра мы его прессовали, прессовали, да не выпрессововали. Прокуратура об аресте и слышать ничего не хочет, максимум по девяностой[15] закроют на десять суток. А потом придется выпускать, ежели ничего не появиться. А я чувствую, не появится. И добрый волшебник вряд ли сундучок с уликами подарит… Самое поганое, они ведь не успокоятся. Касатонов по краешку ходит. Спрячь за высоким забором парнишку, заминируют вместе с забором…

– И что вы делать думаете?

Угаров выпрямился в кресле и наклонился поближе к Денису.

– Я к тебе за этим и приехал… Мы, конечно, Фрола дальше крутить будем, но подстраховаться бы не мешало. А страховка тут одна…

Андрей посмотрел Денису в глаза.

– Генка… Он единственный и неповторимый свидетель. Даст показания, плюс косвенные улики, на арест хватит… А в тюрьме мы Фрола развалим. И на заказчика выйдем и на всех остальных.

– Нет, – решительно отказался Денис, – я ж сразу предупреждал, о Генке даже не заикаться. И так нам мужик помог…

– Ну, какова его истинная роль в этой бодяге, мы, допустим, еще не знаем… А потом, что ему будет? Состава нет – в чистом виде добровольный отказ, пойдет свидетелем.

– При чем здесь состав? Мужик неделю не проживет после этого! Ему ж не просто надо расписаться в протоколе и линять. Очные ставки, суд, в конце концов! Да и после суда его в покое не оставят за такие вещи. Это не магнитолу из машины свистнуть.

– Ой, прямо так у нас всех свидетелей убивают, – с раздражением бросил Угаров, – вламывают друг друга за милую душу и ничего.

– Меня не волнуют другие… Я гарантировал Генке полную безопасность. Я обещал ему, что при любом раскладе отставлю его в сторону, понимаешь? Генка мне поверил. А теперь я должен сказать, извини, старый, у нас накладка?

– Хорошо, – Угаров снова откинулся в кресле, – что ты предлагаешь? Выпустить Фролова? Класс! Давай выпустим. Он к тому же Генке и придет. С пикой или пушкой в кармане, после чего в люке твоего приятеля найдут. Ну, что скажешь? Я не прав?

Денис не знал, что сказать… Определенный резон в словах Угарова имелся.

– А так, на время следствия мы ему охрану обеспечим.

– Ты мне еще про программу защиты свидетелей расскажи, – скептически усмехнулся Денис, – я тебя умоляю. Кабы я первый год работал, может, и поверил… Охрана… Вы до конца жизни его охранять будете?

– То есть ты предлагаешь выпустить Фрола?

– Работайте с ним…

– Работайте, – набычился Угаров, – хорошо рассуждаешь. Иди, попробуй… Слушай, старик. Я тебя чего-то не узнаю. Может, простуда на тебя так влияет?

– В каком смысле?

– Кто тебе этот Генка? Срань засиженная, бандюгай мелкий. Влип по самые баклажаны и прибежал плакаться… Нечего херней маяться, тогда и проблем не будет…

Андрей поднялся с кресла и стал рассматривать висящую на стене фарфоровую луну, привезенную Денисом из Венеции.

– Таких Генок в каждой подворотне. Всех не пожалеешь.

– При чем здесь жалость? Кем бы он ни был, а я обещал… Если б не Генка, сейчас спасатели разбирали бы развалины Касатоновского дома, а мы дружно ловили бы исламских террористов. И после этого я должен сказать человеку, извини, брат, но я тебя сдам… Совесть то должна быть?

– Я смотрю, – Угаров обвел руками роскошную гостиную, – это у тебя исключительно по совести, да?

Денис вновь промолчал.

– Хорошо, – Андрей снова сел в кресло, – давай на чистоту… Касатонов хочет знать, кто его заказал. И обещает за это двадцать тонн. Естественно, не рублей. По нынешним временам очень неплохие бабки. Не знаю, как для тебя, но для меня конкретные. Особенно с учетом революционной ситуации в наших рядах. В случае удачи – половина твоя… Что, по рукам?

– Сколько?…

– Двадцать… В принципе, можно накинуть еще, мужик не обеднеет, только четверть лимона, как говорят, дома хранится на мелкие расходы. У него, действительно, слишком много заморочек, и кто из врагов заминировал подъезд он не подозревает… Кстати, знаешь, одного из этих врагов?

– Откуда?

– Дружок твой. Расул… В порту у них с Касатоновым какие-то нестыковки. А чтобы найти заказчика, нужен Генка. С которым ты поговоришь и объяснишь политику партии.

– Так вот ты, почему суетишься? Двадцать тонн…

– Только не строй из себя замполита.

Неожиданная догадка мелькнула у Дениса.

– Слушай-ка… А тогда, в девяносто втором, тебе батя убитой студентки, случайно, ничего не пообещал? Там, на кухне, пока вы один на один общались… Он ведь тоже не бедный мужик.

По едва заметной реакции Угарова, Денис понял, что угадал. Либо, почти угадал.

– При чем здесь та студентка? – чуть дрогнувшим голосом спросил Андрей.

– Да так, вспомнилось просто… Ты тогда тоже здорово суетился. Даже мужика одного в камеру упек. Левого, правда…

– Я мокруху раскрывал, понял? Мокруху, а не кражу велосипеда! – Угаров вновь вскочил с кресла и подошел к двери комнаты, – все, мне некогда тебя уговаривать. Да или нет?

«…Дениска, я жить хочу, понимаешь?… Именно сейчас…»

– Нет.

– Ладно… Болей дальше… Хочешь Расула прикрыть, так и скажи. Совестливый, блин.

Угаров шагнул в коридор, накинул свой длинный черный плащ и хлопнув дверью, выскочил из квартиры. В комнату заглянул отец.

– Денис, вы что, поругались?

– Нет, – устало ответил Денис, – просто разошлись во мнениях.

Неожиданно накатила усталость. Последствия бессонной ночи. Денис посидел минут пять на диване, затем склонился на бок и вырубился.

Спал он часа два безо всяких сновидений. Отец принес из спальни одеяло и накрыл его. Разбудил Дениса гимн Родины. Звонил Литвиненко и интересовался, когда ожидать выписки с больничного? Не может составить график дежурств на следующий месяц.

– Через неделю, – буркнул Денис.

Он сел на диван и уставился на бутылку коньяка, вспоминая разговор с Угаровым. Да, Фролов без улик черта с два расколется… И можно с Генкой поговорить, но… Не Фролов им интересен, а бабки зеленые… Двадцать тонн, надо же? И как только бабки будут лежать в кармане, о Генке все тут же забудут. Кроме тех, кого он сдал… Они не забудут.

Так что, нет, Андрюша, не видать тебе Генки. Бабки бабками, но… А без меня ты его долго вычислять будешь, а еще дольше уговаривать. Надо, кстати, позвонить, предупредить… Позвонить… Черт!!!

Взгляд Дениса упал на мобильник.

Черт!!! Ну, как же я забыл совсем! Проклятые пилюли, разъели мозги!.. Генка же звонил мне на трубку! С новой квартиры! И Угар наверняка знает об этом! И наверняка уже пробил номер! Для него это дело получаса! Черт!!! Сколько я дрыхнул?!

Денис вскочил с дивана, бросился в прихожую, к телефону. Достал из халата клочок с номером. Тихо, тихо… Успеем, успеем… Первый гудок, второй… Отбой. Набираем.

– Алло. Дениска, ты?

– Фу, слава Богу, – чуть успокоился Денис, – да, я… Никто не беспокоил?

– Пока нет…

– Так, Гена… Аврал. Ольга с тобой?

– Да, конечно. Что стряслось?

– Бери деньги, вещи самые необходимые и валите из хаты! Адрес засвечен! Прямо сейчас!

– Погоди…

– После объясню. Переночуйте где-нибудь. На свою стоянку больше не ходи, я тебя что-нибудь другое найду. Снимите новую комнату подальше от центра, в спальном районе. Завтра позвони мне с автомата домой, договоримся о встрече. Все, давайте быстрее! Оставь Ольге мой телефон на всякий случай.

– Она и так знает…

– Уходите!

Денис повесил трубку… Давай, Андрюша, давай. Заколачивай свои тысячи, вертолет себе купишь. Зеленый, с красным пропеллером.

Он вернулся на диван. Снова прилег, взял со стола градусник. Кажется, опять начался озноб. Отец предложил завтрак. Денис неопределенно мотнул головой. Поесть не мешало бы, а то совсем ноги протяну.

Так, сколько на термометре? Тридцать семь с половиной. Терпимо.

Позавтракали. Позвонила мать, сказала, что хочет приехать, приготовить обед.

Через десять минут раздался еще один звонок. Денис снял трубку.

– Да… Да, это я… Ольга?! Что такое?… Так… Так… Бли-н-н-н… Нет, Оль, я не причем… Я разберусь. Ты не волнуйся… Я сейчас подъеду… Все нормально будет…

Джип покрылся внушительным слоем снега. Денис, не счистив его, прыгнул в салон, запустил мотор, включил дворники и передний мост. Едва прогрев машину, газанул со второй передачи, вырулил со двора и вклинился в поток. В городе закрыли на ремонт не только мосты, но и несколько ключевых проспектов, пробки возникали на каждом перекрестке. Несколько раз Денис направлял джип на поребрик, месил колесами газон, чтоб выиграть несколько десятков метров. На его маневры мало кто обращал внимания, водители привыкли к подобной езде.

Озноб усилился, несмотря на теплую куртку и мощную печь джипа. Зубы стучали так, что Денис боялся прикусить язык. Температура, наверняка, подскочила до тридцати девяти. Лишь бы не вырубиться…

Дорога заняла час. РУБОП пока не переехал из своего особняка, хотя вывеску уже сняли. Поговаривали, что на Западе объявились наследники, претендующие на здание, и в скором времени предъявят документы. Дениса это волновало мало. Кое-как втиснулся между заполнившими всю улицу перед зданием машинами, напоминавшими отару овец возле кормушки. Попадались и довольно дорогие марки, доступные не каждому коммерсанту. Неволин усмехнулся. Парадокс. Люди, зная, что в милиции платят гроши, идут туда зарабатывать деньги. И неплохие. Не все, конечно, идут ради этого, но… Впрочем, он сам такой. Разве не так? Ну, ступай, отдай джип в детский дом или в фонд помощи правоохранительным органам родного города.

Так, ладно… Денис вышел из машины, осмотрелся, взглянул на часы. Возможно, он опоздал. Генку забрали минут через десять после его звонка… От его дома до сюда минут пятьдесят, если без пробок. Однако Угаровской «Вольво» не видно, есть смысл подождать минут пятнадцать. «Не дождусь, тогда уже позвоню».

Ну, Угар… Со слов Ольги, их с Генкой дожидались прямо в подъезде, вернее поднимались по лестнице. Представились рубоповцами. Генку обыскали, сразу затолкали в машину, ее хотели тоже, но она соврала, сказав, что идет в консультацию на процедуры, показав медицинскую справку. Поверили и отпустили. Велели сидеть дома и никуда не отлучаться.

Странно, почему угаровские молодцы не звонили ни в дверь, ни по телефону, убедиться, что Генка дома? Возможно, только собирались. Угаров любил этот старый, но верный способ задержания. Позвонит в адрес по телефону, представится участковым и скажет, что через пол часа зайдет проведать. Человек пулей их квартиры, а его уже ждут.

Сегодня вместо Угарова позвонил Денис. Подсобил.

Денис вернулся в салон, поплотнее запахнул куртку и поправил шарф. Озноб не отпускал, ломало страшно. Словно наркомана без дозы. Глянул на свое отражение в зеркале заднего вида. Да, симпатяга. Самый раз в рекламе сниматься. Коммерческого морга. Без грима.

Ага! Вот они! Со стороны Литейного вывернула «Вольво». Следом темно-зеленая служебная «девятка» угаровского отдела. Пронеслись на максимально возможной скорости до особняка, резко затормозив перед парадным входом, перегородила улицу. Денис выскочил из джипа, бросился к машинам. Из «девятки» вытащили Генку и под руки повели в здание управление. Генка был в наручниках…

– Гена! – закричал Денис, понимая, что поговорить с приятелем ему никто не даст. Крик получился слабым, но Генка услышал и обернулся.

– Гена, молчи!..

Денис осекся. Взгляд друга детства обжог его неподдельным презрением, смешанным с обидой и какой-то безысходностью… Еще через секунду Генка скрылся за высокими дверями особняка.

Выйдя из столбняка, Денис ринулся к Угарову, устало выгружающемуся из своей шведской машины. Заметив Неволина, тот неподдельно удивился.

– О, старик… Ты ж больной!

– Это ты больной, – прохрипел посаженным голосом Денис, – совсем от бабок крыша съехала… Зашкалило!

– Хватит сопли пускать, – резко осадил Угаров, – впечатлительный ты мой. Забыл, как сам по «стрелкам» мотался, да народ в камеру пачками забивал?

– Я за дело забивал…

– Это ты своему начальнику рассказывай, да газетчикам. Я то знаю, что у тебя за дела… Ступай, лечись, нытик.

– Генку выпусти, – Денис вплотную подошел к Угарову, – все равно он ничего не скажет. Я предупредил.

– Обязательно выпущу… Года через два. Или три. Второе скорее, с учетом личности и обстоятельств…

– Не понял?…

– Мы у него изъяли кое-что… Причем, заметь, абсолютно законно, с понятыми.

– Ствол, небось, подбросили? Или наркоту?

– Почему ж подбросили… Все по чесноку… С хорошими игрушками твой дружбан ползает. Вовремя мы подъехали.

Угаров достал с заднего сидения кейс, положил на колено и щелкнул замочками…

…Шум крыльев… Ледяной холод саблинской пещеры, пронизывающий до сердца… Хруст песка на зубах, запах сырости. Беспросветная тьма. Руки, натыкающиеся на холодную, сыпучую породу… Боль… Приглушенный звук ударов металла о металл. Все тише и тише. Бум-м-м… Бум-м… Бум…

В кейсе лежал нож. Старый финский нож с золотистой змейкой на потертой черной рукоятке. Тот самый. Который Денис подарил Генке в далеком восьмидесятом. Которым тот, теряя остатки сознания, из последних сил бил по саперной лопатке, чтобы привлечь внимания спасателей. Его услышали… Когда Денис был уже далеко… На пути к вечности.

– Финка. Холодное оружие, медведя завалить можно. Статья двести двадцать два, – словно из могилы раздавался голос Угарова, – есть на чем торговаться… Теперь он наш… А говоришь, не скажет. Все просто, как шайба…

Денис не слышал. Он был там, в пещере, возле подземного озера, рядом с другом…

…Их искали пять суток… Потом еще пять Дениса выводили из комы.

Тяжелейшая интоксикация, вызванная пневмонией, полное истощение организма. Думали, надежд нет… Вывели. Спасли… В Саблино он больше не ездил. Говорят, сейчас по пещерам водят экскурсии…

Генка сохранил нож… Как память, наверно.

Когда Денис очнулся, Угаров уже исчез… Валил тяжелый снег. Зима наступала широким фронтом. Необычно рано в этом году…

Денис поднял упавший на землю шарф и побрел к своей машине. Было очень холодно…

* * *

Дома Денис немного пришел в себя. Мать ругала его, как маленького. «Куда тебя понесло, с температурой?! Еле на ногах стоишь!» Проглотив жаропонижающих таблеток, попытался сосредоточиться.

«Так… Спокойно… Допустим, Генка будет молчать… С ним поторгуются – либо получаешь статью, либо даешь нужные показания. Не сторгуются – возбудят дело. Задержат на трое суток, потом в „Кресты“. То, что арестуют, к попу не ходи, Угар с прокуратурой договорится. А если сторгуются? Такого свидетеля надо держать под рукой… То есть?… Все равно арестуют. Андрюша рисковать не будет…

У Генки туберкулез, говорил, полугода без лекарств не протянет… А по такому делу, как заказуха, долго сидеть придется. Года два, минимум. Если еще дадут досидеть… Обещай безопасность, не обещай, а придушить человека в камере, что клопа на шконке раздавить. А в отдельную хату никто Генку не посадит. Короче, что так, что этак…»

Дениса вновь обжог Генкин взгляд. Генка ему поверил, он попросил у него помощи, у единственного, к кому мог обратиться…

«Я дочку хочу увидеть, понимаешь, Дениска?… Я жить хочу…»

Погоди, Ген… Разве я тебя обманул? Я сделал все, что мог. Это все Угаров. Он прокололся, а я не причем… Он и меня провел.

Но обещал ты… Не надо было обещать. Тупик.

Ладно, идем дальше. Генку задержат на трое суток. Скорей всего, отправят в межрайонный изолятор, на Захарьевскую, туда, где три года назад сидел Денис. Всех своих супостатов рубоповцы отвозят туда. В крайнем случае, если не будет мест, определят в районный. То есть в наш… Но на это надеяться нельзя, с Генкой надо активно работать, что гораздо удобнее на Захарьевской. Да и с какой стати там не будет мест?

Тупик.

Я обещал позвонить Ольге… Ее тоже могут сдернуть.

Денис набрал знакомый номер. Разговор получился скомканный. Он пытался оправдываться, она просто молчала. Предупредил, чтобы ничего не говорила в РУБОПе, хотя она и так ничего не знала. Спросила, что будет с мужем? Порядок будет, заверил Денис.

Порядок… Нет, не порядок. Далеко не порядок, как говорил известный Тарантиновский герой, изнасилованный в задний проход.

Куда упакуют Генку, на Захарьевскую или в район, Денис узнает через несколько часов. Что, впрочем, ему ничего не дает. Не штурмом же изолятор брать. Да и толку то, если даже возьмешь? Всю жизнь Генка не пробегает. Давность лет здесь не прокатит. Правда, пару лет спустя история потеряет актуальность, можно рассчитывать на минимальный срок, даже условный. Ножик – это не зенитно-ракетный комплекс и даже не пистолет.

Он вернулся в спальню, лег на кровать и уставился в потолок. Мать пыталась заставить съесть его приготовленный суп, но аппетит пропал окончательно. Полежав немного, Денис с головой укрылся одеялом и снова уснул.

В десять вечера он позвонил в свой, районный изолятор. Поинтересовался, не привозили кого-нибудь из РУБОПа… «Привезли? Как фамилия?… А почему не на Захарьевскую? Понял. Следователь кто? Спасибо… Пока».

Генка был там. Межрайонный изолятор начали ремонтировать, поэтому начальство дало указание по возможности размещать задержанных в территориальных ИВС. Сколько он там пробудет? Две ночи. Сегодня и завтра. Все. Две ночи. И хрен кого к нему пустят. Без разрешения. Дело по ножу возбудили в следственном управлении, в отделе, который занимался только рубоповскими материалами.

«Расула хочешь прикрыть?», – вспомнились слова Угарова. Ничего другого Андрюша предположить и не мог…

«Ну, что, Дениска? Выбирай… Куда дальше… Не Угарову ты должен доказать, не остальным… Себе. Либо утонешь окончательно, либо…»

Денис сжал голову руками, просидел так минуту. Затем встряхнулся и набрал номер дежурной части райуправления.

– Алло, Коля? Неволин. Глянь, кто завтра дежурит по району от руководства? Краснов? Подскажи его домашний. Ага, пишу. Спасибо… Нет, ничего самочувствие. Завтра, наверно, выйду. Пока.

Нажав кнопку, Денис набрал записанный номер. Виталий Краснов работал начальником дознания района.

– Виталий? Привет. Неволин беспокоит. Не спишь еще?

– Привет. Не сплю.

– Ты завтра по району от начальства, верно?

– Есть такое дело.

– Выручай. Я тридцатого дежурю, а мне послезавтра в Выборг позарез нужно. Семейные проблемы. Литвиненко ни в какую не отпускает. Давай махнемся. Правда, позарез нужно. С меня простава.

– Ты ж, вроде, на больничном.

– Ерунда, уже поправился.

– Ну, ладно, – пробасил Краснов, – мне без разницы. Только в дежурку позвони, предупреди, что вместо меня.

– Обязательно. Спасибо, Виталик.

Денис положил трубку. Он еще не знал, что станет делать. Он не знал, сможет ли завтра вообще подняться с постели… Но иного выхода не было.

В обязанности дежурного руководителя входило обязательное посещение изолятора и проверка задержанных. Два раза в сутки. Днем и ночью…

Выбирай, Дениска. Последний ход за тобой.

* * *

– Движок не глуши, салон застудим. А я видишь, какой… Сиди, жди, – приказал Денис молодому водителю служебных «Жигулей».

– Хорошо, Денис Сергеевич, – кивнул тот, откидывая кресло, чтобы немного поспать, пока есть возможность.

Денис захлопнул дверь машины, подошел к черной металлической двери изолятора, нажал звонок и посмотрел наверх, где был спрятан миниатюрный глазок камеры слежения. Спустя пару секунд, за дверью послышались шаги, мелькнула тень в глазке, щелкнул засов. На пороге возник заспанный постовой в «бронике» и с автоматом на груди. Пока изолятор не оборудовали видеофоном, он нес службу снаружи, перед дверью, теперь же сидел в небольшой каморке с удобствами перед монитором. Бронежилет при этом, согласно инструкции, все равно не снимал.

– Отдыхаем? – дружелюбно спросил Денис.

– Да, это… На секунду прикорнул, – замялся постовой, отходя в сторону.

– Ладно, понимаю… Василич хоть не спит?

Денис миновал коридор, свернул в дежурную часть изолятора, небольшое помещение без окон, поприветствовал дежурившего сержанта, тоже едва оторвавшего голову от стола. Дежурка ИВС, это не дежурка отдела, заявок нет, можно и расслабиться.

Районный изолятор располагался в отдельном здании, бывшей прачечной, подаренной администрацией управлению внутренних дел. За пол года там сделали соответствующую перепланировку, обнесли забором с колючей проволокой и затем запустили в эксплуатацию. Почти вплотную к прачечной примыкал один из территориальных отделов милиции, что позволяло рассчитывать на подмогу в случае внезапного нападения врагов закона. Впрочем, никто пока на ИВС не нападал и вряд ли собирался.

Сержант, увидев ответственного от руководства, лениво поднялся из-за пульта, надел фуражку и доложил, что никаких происшествий за время дежурства не случилось. Денис уловил аромат водочных паров, личный состав частенько грешил во время долгих, скучных дежурств. Нынешняя ночь не стала исключением.

– Что-то поздно вы сегодня, – сержант достал из сейфа журнал проверок, – третий час.

– Начальство из Главка нагрянуло, еле спровадил. Василич отдыхает? – Денис кивнул на приоткрытую дверь каморки в дальнем углу дежурки.

– Да, прикорнул… Разбудить?

– Не надо… Сами справимся.

Неволина знали в райуправлении как лояльного руководителя, иногда закрывающего глаза на мелкие нарушения и не занимавшегося буквоедством.

Денис раскрыл журнал, нашел Генкину фамилию. В другую камеру того не перевели, как и утром, он сидел в третьей, с каким-то наркоманом. Во время первого визита, Денис специально не ходил по камерам, положился на слово Васильевича, что «все путем», расписался в журнале и уехал. Сейчас сержант рассчитывал на аналогичную процедуру.

– Смотреть будете? Или…

– Давай. Береженого Бог бережет, а то утром не смотрел. Вдруг, умер кто.

– Тьфу-тьфу, – сплюнул сержант, – хорошо, пойдемте, глянем. Он снял с пояса связку ключей и слегка покачиваясь, двинул в коридор. Камеры размещались в отдельном блоке, за дверью, оборудованной сигнализацией. Там же, за дверью, находились четыре следственных кабинета.

Набрав код, сержант открыл дверь и пропустил Неволина вперед. Затем прошел сам и повернул ключ. В отдаленной части блока за столом кемарил еще один милиционер. Услышав звуки, проснулся, поднялся, но, узнав своих, снова сел и закрыл глаза.

Начали с первой, расположенной прямо за входом камеры. Третья была напротив. Сержант с трудом провернул тяжелый ригель замка и толкнул дверь. Пара пассажиров спала на нарах без белья, укрывшись тонкими байковыми одеялами. Услышав звуки, оба проснулись. Денис заглянул в журнал.

– Антипов и Ладнев… Верно?

– Ну, – отозвался один.

– Все в порядке? Претензии есть?

– Конечно… Скажите, чтоб сигареты вернули. Мне сеструха целый блок притащила, а эти, – задержанный кивнул на сержанта, – две штучки дали. А остальное себе заныкали.

– Сколько принесли, столько и отдали, – буркнул тот, – нужны нам твои сраные сигареты.

– Разберемся, – Денис сделал отметку в журнале и кивнул сопровождающему, – закрывай.

Во вторых апартаментах пожаловались на несправедливость закона и властей, но это находилось вне компетенции Дениса. Когда подошли к третьей камере, сержант сказал:

– Здесь одного ломает, наркот. А второй за РУБОПом сидит.

– Открывай.

Сержант вставил ключ. Денис сунул руку в карман и надавил кнопку мобильника. «Лишь бы Василич дрыхнул покрепче, иначе без толку…»

Дверь со скрежетом пошла внутрь, почти одновременно в дежурке раздался звонок телефона.

– Кто это там, ночью? – сержант повернул голову.

– Сходи, послушай, я пока с этими разберусь.

Сержант заглянул в камеру, потом посмотрел на входную дверь и, наконец, кивнул.

– Хорошо, я сейчас… Блин, не спиться же каким-то козлам.

Он метнулся к выходу, повозился с замком и через пару секунд покинул блок. Денис тут же шагнул в камеру, прикрыв за собой дверь. Генка не спал. Сидел, прислонившись к стене, и безразлично смотрел в пол. Наркоман, похоже, находился в тонком мире и ни на какие звуки не реагировал. Увидев друга детства, Генка вздрогнул от удивления.

– Слушай сюда, – зашептал Денис, опустив вступительное приветствие, – сейчас вернется цирик. Когда зайдет в ту дверь, толкай его и беги по коридору. Калитка на улицу открыта. Там постовой, в будке, но он спит. Выскакивай во двор, за воротами сразу налево и в парк. Погоди…

Денис прислушался, достал мобильник, еще раз нажал кнопку и вновь зашептал:

– Боты оставь, без шнурков не убежишь… Босиком надежнее и тише. Запоминай адрес. Кирпичный, пять, первый подвал. Это рядом. Там в пакете ботинки, куртка и пять тонн баксов. На первое время хватит…

Денис снова прислушался, затем продолжил.

– Ольга будет ждать завтра у памятника Маяковскому в полдень. Все… Он идет.

В коридоре раздался гулкий звук шагов и недовольное ворчание сержанта.

– Постой, это ж побег, – мгновенно отреагировал Генка, – поймают, еще трояк.

– Не дрейфь, ничего тебе не будет.

Денис не врал. Генке пока не предъявили обвинения и не избрали меру пресечения, поэтому формально он не являлся арестованным, и мог бежать без особых последствий.

Генка не заставил себя упрашивать. Через секунду он уже на цыпочках выходил из камеры. Но вдруг что-то вспомнил.

– А ты?

– Фигня. Отоврусь. Давай…

Генка притаился за дверью. Повернулся ключ, клацнул ригель.

– Шутники какие-то… По-английски говорят, – проворчал сержант, переступая порог, – а я…

Досказать он не успел. Генка прямым, коротким ударом сбил его с ног, перепрыгнул, через рухнувшее на пол тело и бесшумно помчался по коридору. Денис подскочил к державшемуся за нос сержанту, принялся его поднимать. Тот что-то мычал, показывая в сторону выхода из изолятора. Второй постовой из блока, моментально проснувшись, продирая глаза, выбрался из-за стола, выхватывая из кобуры пистолет. Убедившись, что Генка благополучно достиг двери и скрылся за ней, Денис закричал:

– Держи его! Держи!

После чего помчался следом по коридору. В дверях столкнулся с постовым, вылетевшим, как ошпаренный, из своей будки. Выиграл еще три секунды…

…Даже ночью Генкина спина служила на предательски белоснежном фоне отличной мишенью… До парка оставалось метров тридцать, когда Денис с постовым выскочили из дворовых ворот изолятора. Милиционер передернул затвор, присел на колено, прижав приклад «Калаша» к плечу. С такого расстояния промахнуться невозможно…

– Не уйдешь, сука…

Услышав звонкий, ледяной щелчок затвора, Генка замер и медленно обернулся…

Палец лег на курок…

– Не стрелять!!!

– Имею право… Не уйдешь, сука…

Черные, пустые глазницы… Шум крыльев…

«Я хочу жить, Дениска…»

Денис ударил снизу. Ногой под ствол автомата. Грянул залп, пули ушли в черное бесконечное небо. В следующее мгновение он навалился на сержанта, и, хрипя и разрывая застуженные легкие, изо всех оставшихся сил заорал:

– Беги!!! Беги, Генка!!! Беги!!!..

* * *

Три месяца спустя.

– Подсудимый, вам предоставляется последнее слово.

В зале судебных заседаний находилось не так много людей. Родители, Юлька с дочкой. Адвокат. Замполит, притащившийся сюда по долгу службы. Блохин, примчавшийся пять минут назад и до сих пор не отдышавшийся.

Денис оторвал глаза от пола… Мама плакала, отец с волнением смотрел на сына.

– Подсудимый, вы слышали?

Денис поймал взгляд Блохина…

Ваня улыбался. Но не злорадной улыбкой победителя, доказавшего правоту. Это была улыбка своего. Того, кто всегда рядом.

Ваня подмигнул, сложил пальцы колечком и поднял руку вверх. «О'кей!».

Денис тоже улыбнулся и вдруг неожиданно для всех и, возможно, для себя самого во весь голос засмеялся. Искренне и открыто, как не смеялся последние десять лет…

Стены пещеры начали медленно осыпаться…

– Суд удаляется на совещание…

Ноябрь 2001 года.

Примечания

1

Стошечка – расценки указаны по курсу 1992 года

(обратно)

2

Материалы жать (мил.) – не регистрировать заявления потерпевших

(обратно)

3

ОНОН – отдел по борьбе с незаконным оборотом наркотиков

(обратно)

4

Отказник (мил.) – постановление об отказе в возбуждении уголовного дела

(обратно)

5

Следак (мил.) – следователь

(обратно)

6

Чухня (жарг.) – Финляндия

(обратно)

7

Опорный – опорный пункт охраны общественного порядка

(обратно)

8

УСБ – управление собственной безопасности

(обратно)

9

Сотка (мил.) – задержание на трое суток в порядке ст. 122 УПК РФ

(обратно)

10

Обезьянник – место для административно задержанных

(обратно)

11

Лавэ (жарг.) – прибыль

(обратно)

12

Откинулся (жарг.) – освободился

(обратно)

13

Сторожевик (мил.) – специальная карточка, устанавливаемая в адресных бюро. Указывает, что человек находиться в розыске

(обратно)

14

Цирики (жарг.) – охранники.

(обратно)

15

Девяностая – статья 90 УПК РФ – арест на 10 суток без предъявления обвинения. Применяется в особых случаях.

(обратно)

Оглавление

Глава 1 . 1980 г. Ленинградская область

Глава 2 . 1992 год. Санкт-Петербург

Глава 3 . 1998 год, Санкт – Петербург

Глава 4 . Санкт-Петербург, 2001 год, октябрь . . . . . . . . . . . . . . . .

Реклама на сайте