«Тетрадь смерти: Другая тетрадь. Дело Лос-Анджелесского убийцы Б.Б.»

Тетрадь смерти: Другая тетрадь. Дело Лос-анджелесского убийцы Б.Б.

Памятка по использованию...

Третье убийство Beyond Birthday было экспериментом. Он попытался вынуть из человека внутренние органы, не убив его, но тот все равно погиб от внутреннего кровотечения, как и ожидалось, и на этом все закончилось. Он предпринял серьезные меры, чтобы зафиксировать жертву в неподвижном положении, пользуясь как физическими средствами ограничения, так и лекарством, которое заставило ее потерять сознание. Закрепив жертву, он тщательно сдирал кожу с ее левой руки. Оставив инструмент, которым он воспользовался, в ране, он затем методично бил по нему, чтобы убить жертву, но в конечном счете это привело только к обильному внутреннему кровотечению. Он был разочарован тем, что его эксперимент окончился неудачей. Даже когда рука налилась кровью так, что стала кроваво-красного цвета, жертва не умерла. У нее начались странные конвульсии, которые при других обстоятельствах он бы посчитал прекрасными, но в этом случае они застали его врасплох. Когда рука наполнилась кровью, жизнь в жертве начала угасать.

Он ожидал этого, исходя из предыдущих случаев, но в этот раз, по его мнению, эксперимент прошел…как-то мягче. Разумеется, Beyond Birthday счел важность подобного убийства весьма невысокой, но сам эксперимент, независимо от его исхода, был чрезвычайно увлекателен. Затем Beyond Birthday аккуратно вынул нож из плеча жертвы и…и, и, и, и.

Такие речи прекратятся, такие истории больше не будут рассказываться, такие подробные записи не будут вестись; ни одно предложение не содержит и капли здравого смысла, вплоть до последней строчки. Я устал от этой охоты на диких гусей; лучшее, что я могу сделать, это сразу все выложить и закончить. Дикие фарсы Beyond Birthday напоминают Холдена Колфилда, и раз уж они так похожи, я не намерен рассматривать и изучать образцы его неустойчивой мысли (занимая правительственную должность, я помню, как заставлял себя думать за гранью своих способностей, чтобы следить за его иллюзиями). Я вел подробные записи о той череде серийных убийств, которые он совершил, но если зачитывать их подобным образом, это никак не придаст им ценности. Этот отчет – не роман. Мне не нравится тот факт, что он временно принял такую форму. Нет извинения тому, что дело было облечено в такие стереотипные, обыденные слова, но, возможно, привлекая к нему общественное внимание, я смогу начать заново.

Итогом столкновения между L, великим детективом этой эпохи, и Кирой, маньяком-убийцей, за которым он охотился, является то, что простым людям приходится читать эти записи. Кира устроил метафорическую гильотину, чтобы распространить свои фантастические идеи по всему миру, но это была всего лишь идеология сумасшедшего; он назначил сам себя богом в своей маленькой игре, но на самом деле был просто глупцом, который терял время, преследуя свои собственные детские убеждения. Он управлял посредством террора, не более, – или, возможно, его стремлением было стать богом коррумпированного общества, наполненного ложными обвинениями и предательством. Вероятно, в этом заключается разница между богами смерти и самими богами, в этом отрицательном намерении, хотя лично мне бы не хотелось часто думать об этом.

Как, как Кира может быть хорошим?

L всегда будет самым важным в моей жизни.

L.

L был слишком талантлив, чтобы так умереть. Его смерть была бессмысленной; он наступила слишком быстро! Он распутал более 3,500 сложных дел, и сегодня в тюрьмах сидит в три раза больше людей, чем там было бы без него. Он был частным сыщиком, и хотя он никогда не показывал свое лицо, само его влияние было насколько огромным, что побуждало мировые организации объединяться для дела – я думаю, только тот, кто может соответствовать такой безупречной репутации, сможет унаследовать это звание. Мне также кажется, я знаю, кто это должен быть. Кое-что случилось, и я не могу ему наследовать. Вместо этого я оставлю этот полный отчет и позволю настоящему преемнику принять это звание.

Таким образом, эта история об L является моей последней волей и завещанием. Это послание умирающего, адресованное всему миру и не принадлежащее мне. Ниа, этот надменный мальчишка, возможно, найдет эти записи раньше, чем кто-либо другой; я только надеюсь, что он не сожжет их сразу по нахождении и не уничтожит их каким-либо еще способом.

Вообще-то, уничтожить их, возможно, было бы лучшим вариантом; он не знал L так, как его знал я, и я не хочу поколебать тот идеализированный образ L, который он, возможно, создал. Есть обратная вероятность того, что эти записи попадут в руки этого демона Киры, но мне все равно. Это для тебя, маньяк-убийца: ты позволяешь этому отвратительному богу смерти нести себя на спине от начала до конца, и все, чем ты пользовался, чтобы убивать, это какая-то дурацкая тетрадь, чтобы твои руки оставались чистыми от крови твоих жертв. Ты недостоин целовать ноги L, и сам ты не более чем грязь, настолько мерзкая, что он даже не стал бы пачкать татами, чтобы накрыть тебя.

Я всего лишь один из тех немногих, кто лично встречался с L. Во время этих встреч он рассказал мне о трех своих победах, но я не намерен делиться ими с вами. Вместо этого я расскажу вам не такую важную историю, ту, что касается меня, историю Beyond Birthday. Не буду ходить вокруг да около; если я не расскажу всю историю лос-анджелесского серийного убийцы Beyond Birthday целиком, то как иначе вы сможете собрать эту информацию? Я был воспитан в приюте Вамми и оставался там до тех пор, пока мне не исполнилось 15 лет; с L было не так. Это оказало сильное влияние на мою способность приспосабливаться к различным ситуациям. Неважно, было в этом деле 10 или больше жертв и потребовалось ли больше миллиона долларов, чтобы распутать его; L, вместе с еще тремя или четырьмя людьми, отдал свою жизнь на восстановление справедливости, и его жертва достойна уважения. Позднее на свет вышло больше подробностей об L – хотя, возможно, они так же касаются меня, а возможно, и Киры; несмотря на это, то, что случилось в тот переломный момент, и то, что произошло в деле лос-анджелесского серийного убийце ВВ, является очень важным.

Потому что…

Потому что это был первый раз, когда L назвал себя Рюзаки.

Мне неинтересны подробности того, как Beyond Birthday совершал свои преступления. Поэтому подобные отвратительные детали будут опущены. Вместо этого я немного вернусь назад и расскажу всю историю о его первом и втором убийствах, поскольку именно они ранее привлекли внимание L и побудили его заняться делом, впоследствии ставшим самым важным делом его времени. В этой истории я просто стороннее лицо; ни надменный Ниа, ни сумасшедший Кира не смогут сказать, что именно я написал это, если только я не поставлю свою подпись рассказчика, ведущего и автора в конце этого вступления – хотя, напротив, для всех, кроме этих двоих, подобная анонимность могла бы сослужить хорошую службу. Таким образом я - тот, кто умер напрасно, лучший исполнитель этой бессмысленной смерти, Михаэль Кеель. Сейчас я называю себя Мелло, и обычно меня им и считают; но это уже старая история.

Мои воспоминания ярки, но полны ночных кошмаров.

Послание.

«Обыкновенные серийные убийства» - самое подходящее название для того, что творил в Лос-Анджелесе ББ, но так их называли не всегда. Люди называли это «Убийствами Соломенной Куклы» или «Убийства в Закрытых Комнатах»; не особо мудрёные названия, но ФБР настаивало именно на них. Тем не менее, Бейонд Бёсдэй, видимо, не считал себя преступником, хотя в действительности так оно и было.

Так или иначе, 14-ого августа 2002 – день после совершения Бейондом Бёсдэем его третьего убийства. Было 8:15 утра, когда агент ФБР Мисора Наоми сонно приоткрыла один глаз и оглядела свою пустую комнату. На ней были те же самые темный кожаный жакет и штаны, что она носила вчера; проблуждав большую часть ночи по центру города и наконец, вернувшись, она оставила снаружи свой мотоцикл и упала на кровать, даже не приняв душ.

Теперь та, кто станет главным действующим лицом дела о лос-анджелесских серийных убийствах ББ и раскроет его, наконец, проснулась. Она была временно отстранена от работы, но её это не волновало; это даже позволило ей некоторое время избегать давления от руководства. Временная отставка и отстранение от работы стало для неё чем-то вроде летних каникул. Причину ее отстранения, вероятно, озвучат в деле. Если не ошибаюсь, она японка, живущая в Америке, поэтому ей и приходилось постоянно быть на службе. Однако месяц назад – как раз перед тем, как начались серийные убийства ББ – Мисора Наоми совершила довольно серьёзную ошибку в деле, над которым она работала, и теперь страдала от последствий. Это была не та проблема, что забывается после прогулки по городу на мотоцикле. На этот раз Мисора думала об уходе из ФБР; она испытывала сильное желание бросить всё и вернуться в Японию. Конечно, вся та операция была организована безобразно, но и на её совести лежала огромная ошибка. Мисора больше не собиралась работать под чьим-то началом; можно было только… уйти.

«Я вся липкая. Надо принять душ», – подумала Мисора. Ей стал противен пот, захотелось поскорее встать и залезть под душ, чтобы взбодриться. Её взгляд упал на экран ноутбука, лежащего на столе; тот оказался включен. Однако она не помнила, как включила его. Может, вчера вечером, когда возвратилась домой? Так небрежно оставить его включённым на всю ночь… Компьютер был в режиме ожидания. Раздевшись для удобства, Мисора упала назад в кровать и подползла поближе к столу, а затем легонько коснулась мышки. Она наклонила голову: окошко почтового ящика мигало, значит пришло новое сообщение.

«Неосмотрительно оставлять его работать, пока я сплю. Как же я могла?» – спросила она себя.

Неудивительно; компьютер был на связи со всем миром даже в её отсутствие. Мисора, возможно, заснула, проверяя это письмо. Она подумала об этом, заходя в папку входящих сообщений. Там было только одно сообщение - от Рэя Пенбера. Он тоже работал в ФБР и был бой-френдом Мисоры. Это был типичный агент, хоть он и сказал Мисоре однажды: «Это опасная работа, вам лучше найти другую». Её временная отставка уже почти закончилась; наверное, письмо было связано как раз с этим. Она щёлкнула на заголовок «Без названия».

Наоми Мисора-сама,

Пожалуйста, извините за это внезапное письмо.

Я хотел бы попросить Вашего сотрудничества, чтобы раскрыть кое-какое дело. Если вы согласны помочь мне, пожалуйста, получите доступ к третьему блоку, третьей секции сервера Funny Dish 14-го августа в 9:00. Связь будет поддерживаться в течение пяти минут (взломайте защиту самостоятельно).

L

PS: Я позаимствовал адрес одного из ваших друзей. Это было надёжнее и безопаснее всего. И ещё: вы должны будете оставить компьютер (с которого прочитали это письмо) включённым до 24 часов.

Она замерла, это была ошибка, этого совершенно не могло быть… Что-то ускользало от неё. Ни у кого не было доступа к её имени. Это возможно только в том случае, если Рэй или другой агент сейчас шутят над ней и только скопировали подпись L. Он никогда не показывался на публике и не использовал бы своё имя без каких-либо оснований, только чтобы связаться с ней. Учитывая, какой мир был сегодня, это выглядело больше как шутка какого-то эгоистичного детектива, который хотел разыскать её.

С другой стороны…

– Что за бред…

Она думала об этом, когда принимала душ, она смыла с себя усталость от проведённых прошлых ночей, потом высушила свои длинные тёмные волосы и насладилась чашкой крепкого кофе.

Она бессознательно отбрасывала некоторые предположения, но она знала, что ей следует проверить каждую возможность, прежде чем принять решение. Как следователь криминальных дел в ФБР, даже просто как обычный агент, у неё не было никаких причин отвергать предложение L. Он был известен как Величайший Детектив, и она совершенно не думала, что будет сомневаться, имея шанс помочь ему. Если вы возьмете в расчёт личность Мисоры Наоми, то причины, по которым она приняла своё решение, имели большое значение. Её разочаровывал единственно тот факт, что L взломал её последнюю модель портативного компьютера, которую она купила только в прошлом месяце и теперь она должна её немедленно поменять.

– Я ничего не могу с этим поделать… Ну, ладно, я надеюсь, что такой шанс не выпадает каждый день…

Она сделала свой выбор.

Когда на часах было уже 8:55, она села за компьютер, у которого заряд был на 23 часа, и сделала всё то, о чём просил L. Взлом был не очень тяжелым, но её навыки как следователя, конечно же, помогли.

Как только она получила доступ, экран её портативного компьютера стал белым, и в середине него появилась большая, готическая буква L. Она тяжело вздохнула.

– Мисора Наоми-сан.

Голос, звучавший из её компьютера, был искусственным. Это был всё же один из следователей мирового уровня, это был официально признанный Голос L. Это был первый раз, когда Мисора услышала его, но он был такой, каким она его всегда представляла; беспристрастный, как если бы она была на телевизионном шоу, но она никогда не была на нём, поэтому она могла лишь догадываться, что это за чувство.

– Я – L.

– Приятно… – Мисора прервала своё приветствие, когда поняла, что у её компьютера нет микрофона. Вместо этого она напечатала: « Это Мисора Наоми. Это честь иметь возможность говорить с Вами». Если их связь была надёжная, то, она надеялась, что её ответ дойдёт.

– Мисора Наоми-сан, вы знакомы с убийствами, происходящими в Лос-Анжелесе?

L оставил без внимания её приветствие, возможно потому, что их разговор должен был закончиться в 9:05, но это всё равно немного раздражало Мисору. Если он хочет её полного сотрудничества, ему следует вести себя более естественно, а не только быть уверенным, что она поможет. Рассерженная, она сильно нажала на кнопки, достаточно, чтобы раздался громкий звук.

– Я знаю общую информацию об убийствах в Лос-Анжелесе, я не некомпетентная.

– Да, поэтому я начинаю понимать.

Она начала чувствовать себя лучше после того, как её сарказм вернулся. L поспешно продолжил.

– Вчера было сообщено о третьей жертве – их количество может увеличиться в будущем. HHN объявила о них, как о Соломенных Убийствах Куклы.

– Соломенные Убийства Куклы…

Она не знала об этом; она специально не смотрела новости из-за временной отставки.

– Я хочу это расследовать, – сказал L. – Преступник должен быть наказан. Вот поэтому ваше сотрудничество необходимо.

– Моё, правда? Почему? – коротко спросила Мисора. Как бы то ни было, L получил от неё вопрос: «Почему моё сотрудничество необходимо?» или «Почему я должна сотрудничать с Вами?».

– Потому что вы прекрасный следователь, Мисора Наоми-сан.

– Но я сейчас вне службы.

– Я знаю. Я считаю, что так удобнее.

Он сказал, что было три жертвы. Их было, конечно же, больше, но это не было тем, во что ФБР бы втянуло себя; это и объясняет, почему L не связался с ней через них. Он даже не дал ей времени обдумать свой ответ. Но… почему он ловит убийцу, за которого ФБР даже не собирается браться? До сих пор она должна была отвечать ему через этот портативный компьютер и быстро.

Она посмотрела на часы. Осталось меньше минуты, прежде чем их закончиться время, выделенное на их связь, в 9:05.

– Хорошо, – наконец согласилась она. – Я помогу Вам так хорошо, как только могу.

Ответ L был мгновенным:

– Спасибо Вам. Я знал, что вы согласитесь, когда я поговорю с Вами.

Его голос не выражал никакой признательности. Это был искусственный голос и никак не смог бы этого сделать, но всё же.

– Я расскажу вам, как связаться со мной. У нас не так много времени, поэтому инструкции будут короткими. В начале…

...В первую очередь, думаю, вам следует узнать побольше о серийных убийствах ББ в Лос-Анджелесе. В последний день июля 2002 года в своём доме на Инсист-стрит был убит мужчина. Его звали Белив Брайдсмайд, он был свободным журналистом и жил один. Он написал множество статей для различных изданий, из-за содержания какой-нибудь его и могли убить – однако на самом деле это только домыслы полиции. Причина смерти – удушение. Его накачали наркотиками до потери сознания, после чего и задушили верёвкой. Признаков сопротивления не было, убийца хорошо знал своё дело. Второе убийство произошло четырьмя днями позже, 4-го августа 2002 года. На этот раз в своём доме на 3-ей авеню, в пригороде Лос-Анджелеса, была убита женщина по имени Квотер Квин. Она была избита до смерти. Орудие убийства – предмет, похожий на бейсбольную биту; им ей снесли полголовы. Перед этим её тоже накачали наркотиками. Я упомянул об этом потому, что оно связывает два преступления; это один почерк, убийства того же преступника, хоть и произошли они в разных частях города.

В обоих случаях к стене были прибиты соломенные куклы: четыре на Инсист-стрит и три на 3-ей авеню.

Полиция сообщила о соломенных куклах, найденных на месте совершения первого убийства. Возможно, второе было просто имитацией. Тем не менее, между ними явно просматривалась связь, вот почему полиция и начала расследовать эти убийства как серийные. Но тут возникла загвоздка – кроме соломенных кукол, не наблюдалось никакой связи между Беливом Брайдсмайдом и Квотер Квин. Никаких общих знакомых или одинаковых телефонных номеров в их мобильниках. У Квотер Квин мобильника и вовсе не было – ей было всего тринадцать лет. Что могло связывать девочку и сорокалетнего мужчину? Тем более что жили они далеко друг от друга. Если и предположить, что связь была, то скорее между мужчиной и матерью девочки (её в городе не было). Раньше связь между двумя преступлениями находилась при появлении третей жертвы. Фокус этого расследования сместился на третье убийство, хотя оно и случилось через девять дней после второго – 13-го августа 2002 года. За это время журналисты назвали это дело «Убийствами Соломенной Куклы».

На этот раз кукол было только две. С каждым убийством их становилось на одну меньше.

Это случилось в западной части города, в жилом доме недалеко от станции метро «Гласс». Жертву звали Бэкъярд Боттомслеш, ей было 28, и она работала в банке. Вполне вероятно, что убийца выбрал средний возраст между первой и второй жертвами. И конечно, связи между новой жертвой и Беливом Брайдсмайдом или Квотер Квин не оказалось. Возможно, они даже не встречали друг друга на улице. На сей раз причиной смерти стала потеря крови. Удушение, избиение, кровопотеря… Каждое убийство совершалось отличным от остальных способом, никак не вяжущимся с прежними. Как будто он экспериментировал над жертвой, каждый раз пробуя что-то новое. Орудие убийства так и не нашли. С каждым новым убийством полиция запутывалась всё больше. Было решено, что третье убийство – последнее, и дело закрыли за недостаточностью материалов для расследования. Убийца был великолепен: он продемонстрировал свой характер и загнал полицию в тупик. И я предполагаю, что именно этого и хотел Бейонд Бёсдэй.

Ах да, был ещё один связывающий фактор, кроме соломенных кукол: каждое из преступлений было совершено в комнате, запертой изнутри. Если бы это был старый детективный роман, связывающим звеном была бы закрытая комната, но полиция не уделила этому особого внимания. Однако Мисора Наоми, получив от L информацию насчёт дела, заинтересовалась этим обстоятельством; оно не давало ей покоя. Кто знает, может это и есть ключ к разгадке?

15-го августа, получив указания от L, Мисора Наоми отправилась проводить собственное расследование. Сейчас она работала только на L, а не на ФБР. Пришлось отдать свой значок, наручники и другие полицейские принадлежности, которые у неё были. Она отправилась по следу преступника вооруженная не лучше, чем обычный гражданин.

И всё же она не чувствовала себя такой. Она никогда не использовала свои полномочия во время расследований; она не занималась делами, в которых было бы необходимо применение власти. Это нудная работа, но зато в частном расследовании не будет групповых ошибок, и она сможет показать свои способности.

Поэтому Мисора не очень расстраивалась по этому поводу. L первый увидит, какой она талантливый детектив.

Около полудня Мисора добралась до места совершения первого убийства, на Инсист-стрит в Голливуде.

Доставая телефон из сумки, она отметила, что дом великоват для одинокого холостяка. Потом она набрала пятизначный код, предназначенный для защиты телефонной линии между ней и L.

– L, я на месте.

– Примите мою благодарность.

Из телефона донесся тот же голос, что ранее звучал из её компьютера, собственно, как она и предполагала. L, похоже, скрывал себя и во время расследований, но это не то, о чём сейчас следовало думать. «Что мне делать сейчас?» Она хотела зайти в дом, но не решалась действовать без указаний L.

– Мисора Наоми-сан, вы уже в доме? Или снаружи?

– Снаружи. Напротив него. Я ещё не заходила.

– Пожалуйста, теперь зайдите. Вам не понадобится ключ, он должен быть не заперт.

– …Хорошо, – ответила она сквозь зубы, с трудом сдерживая желание накричать на него. Такие предосторожности могли быть знаком уважения, но Мисора прекрасно могла бы проникнуть в дом без чьей-либо помощи.

Она зашла внутрь через калитку. Жертва была убита в спальне. Мисора могла предположить примерную планировку дома, поглядев на него снаружи - опыт её работы в ФБР. Спальня, вероятно, находилась на первом этаже. Не смотря на то, что с момента убийства прошло уже полтора месяца, нигде не было видно пыли.

Сторож, должно быть, постоянно прибирал здесь.

– Гм, L…

– Что такое?

– Согласно вчера полученной мной от вас информации, местная полиция уже закончила здесь своё расследование.

– Да.

– Как вы получили полицейские отчёты? Они сами дали их вам?

– Да.

…Ладно.

– Столько времени прошло. Не зря ли я сюда приехала?

– Нет, - сказал L. – Я хочу, чтобы вы нашли то, что детективы из полиции упустили в своём расследовании.

– А… что? – ничего не изменилось с того момента, как полиция последний раз была здесь, и он так и не ответил на её вопрос.

– Место преступления обыскивают по сто раз не просто так, – пояснил L. – Возможно, обнаружится что-то новое, что было упущено до этого. Я не могу помочь, но предположите, Мисора Наоми-сан, что связь между этим мужчиной, Квотер Квин и Бэкъярд Боттомслеш, убитой два дня назад, существует. Если её все же нет, и мы предполагаем, что убийца выбирает своих жертв произвольно, то каким образом он распределяет, кого, когда и где убивать? Другими словами, Мисора Наоми-сан, я прошу вас найти недостающее звено.

– Понятно…

Не очень-то понятно, но спорить с L не хотелось. Она запомнила его просьбу и вошла в спальню. Дверь открылась внутрь, на ней был засов с ключом.

Это было убийство в закрытой комнате.

В двух других преступлениях тоже присутствовал засов с ключом – как и было указано в полицейских отчетах. Могло ли это быть связью между жертвами?.. Но нет, если так было написано в отчёте, L это уже обдумал. Он хотел, чтобы она нашла что-то новое. Это была маленькая комната. Всю мебель в ней сдвинули к стенам, и от этого в ней стало тесно. Только большая кровать осталась стоять в центре комнаты, напротив книжного шкафа. Литература в шкафу оказалась только художественная; похоже, в этой комнате Белив Брайдсмэйд отдыхал. Значит, он не смешивал свою работу с личной жизнью; немного необычно для свободного журналиста, но, похоже, ему так было удобнее. Возможно, кабинет находился где-то наверху, подумала Мисора, задумчиво поглядев на потолок. Надо бы туда потом заглянуть.

– Между прочим, Мисора Наоми-сан… Что вы думаете об этом убийце? Мне бы хотелось услышать ваше мнение.

– Не думаю, что моё мнение будет полезно.

– В данном случае ценен любой вывод.

Мисора на мгновение задумалась. Он прав…

– Я думаю, это странно, - сказала она, уже не ходя вокруг да около, как она это делала днём раньше. Она решила, что что-то тут не так, с тех пор как она просмотрела данные, полученные от L. – Он не просто убивал своих жертв. А ещё и делал какие-то жуткие и непонятные вещи с ними в запертой комнате, а потом всё прятал.

– Что «всё»?

– Например, отпечатки. Полиция не нашла ни одного; он вытер абсолютно всё.

– А! Мисора Наоми-сан, но разве не все преступники заметают за собой следы?

– Не так как здесь. Он явно перестарался.

Она неожиданно поняла, L проверял её. Он спрашивал её мнение, чтобы сравнить со своим и решить, будет ли она ему полезна.

– Убийца мог просто одеть перчатки, – продолжила Мисора. – Но не сделал этого. Он уничтожил все следы так, чтобы не возможно было обнаружить ни его отпечатки, ни отпечатки жертвы или кого-либо ещё. Он даже вытер лампочки; нигде нет ни одного отпечатка. Это и странно.

– Да, я согласен.

…Как удивительно.

– L, если он параноик, то я не думаю, что найду здесь что-то новое. Он убийца, который не допускает ошибок.

Ошибок. Например таких, какою она совершила в прошлом месяце.

– Обычно следователи находят ошибку, допущенную преступником, и таким образом ловят его. Но в данном случае ошибок нет.

– Да, я согласен, – повторил L. – Однако, как на счёт чего-то, не являющегося ошибкой?

– Не ошибкой?

– Именно. Нет ли там чего-нибудь, что могла упустить полиция? Что-то, специально оставленное убийцей?

Специально? Разве убийцы бы делали это? Зачем кому-то специально оставлять улику, особенно, если это поможет поймать его? Он не мог… или мог? Мисора вспомнила о соломенных куклах и засовах в Закрытых Комнатах – неужели он намеренно оставил две эти улики? Они не могли быть ошибками, особенно последнее – Запертые Комнаты. Здесь должна быть какая-то тайна. Все комнаты были заперты изнутри, но преступник даже и не пытался выдать эти убийства за самоубийства. Первого задушили, второго избили – орудия убийств так и не нашли, что полностью исключает возможность самоубийства. В Запертых Комнатах должны быть какая-то подсказка. Это было необычно и уж точно не случайно.

Прибитые к стене куклы – это другая подсказка. Мисора не понимала этой связи.

Соломенные куклы (как те, что оставил убийца) в японской культуре выражали сильную ненависть и неприязнь одного человека к другому. Следовательно, убийца либо японец, либо хорошо знаком с японской культурой.

Однако, эти куклы просто дешёвая имитация, которую можно купить за три доллара в ближайшем магазине.

Это исключает эту теорию.

Мисора закрыла и заперла дверь, потом повернулась посмотреть на то место на стене, куда была прибита кукла.

В этой комнате было четыре куклы. По одной на каждой стене. Сейчас их, конечно, забрала полиция в качестве улики. Сейчас там были только дырки от гвоздей. Мисора достала фотографии из папки с уликами, по одной на каждую куклу, и рассмотрела их. На другой фотографии был Белив Брайдсмэйд, лежавший на кровати лицом вверх. На его шее были чётко видны следы удушения.

В папке лежала ещё одна фотография.

Опять с Беливом Брайдсмэйдом, только не в спальне, а в морге после вскрытия. На его груди были огромные раны от ножа. Неглубокие, но настолько длинные, что их концы находились с разных сторон его грудной клетки. Они были сделаны уже после смерти.

– Раны на трупе жертвы говорят о том, что убийца почему-то ненавидел его, может из-за того, что тот написал?

Он давал материал многим желтым газетам, вполне возможно, что этим он нажил себе несколько врагов.

– Тогда, что насчёт второго и третьего убийств, Мисора Наоми-сан? Между ними не было никаких взаимоотношений, но их тела также были изуродованы, и куда более жестоко.

– Он мог сделать это с другими для прикрытия своей неприязни к Брайдсмэйду. Или он ненавидел кого-то из них, а Брайдсмэйд был просто приманкой. Более сильные повреждения нужны были лишь для того, чтобы ввести нас в заблуждение.

– Вы читали тот файл, в котором предполагается, что он убивал без разбора?

– Да, но это только догадки. Куклы говорят о том, что он убивал их из-за одного и того же. Закрытые Комнаты подтверждают это. Все слишком… идеально.

Все было спланировано слишком хорошо, чтобы быть случайностью. Три разных убийства, три разных возраста, разнополые жертвы с трёх разных частей города, которые контролируют три разные полицейские подразделения… он пытался запутать их. Он знал, чем больше людей, чем больше подразделений он втянет в это, тем больше неразберихи будет между ними. Вторая жертва, маленькая девочка, нужна была только для того, чтобы добавить ещё больше бесполезных вопросов.

– Он сделал убийства ненормальными не просто так, – сказал L, – Нет, слишком ненормальными – тоже специально.

Такое рассуждение удивило Мисору, удивление, граничащее с восхищением. Чтобы скрыть его, она поспешно сказала:

– Такие идеальные меры предосторожности, предпринятые им для каждого убийства, кажутся абсурдом. Полиция все тщательно проверила, но вышло так, что он не имеет никаких связей ни с одной из своих жертв. Даже с третей, Бэкъярд Боттомслаш, у которой были огромные связи, и всё равно…

– Но Мисора Наоми-сан, - перебил её L. – У нас ещё не все улики. Боюсь, что будет четвёртая жертва.

– Ах!..

Он уже говорил об этом ещё вчера. Но что натолкнуло его на эту мысль? Скорее всего, всё закончится на трёх убийствах, даже если преступник ещё не пойман. Следующее же зависит от настроения убийцы, даже тогда, вероятность четвёртого случая составляет 50%.

– Количество соломенных кукол, - сказал L, - С каждым убийством их на одну меньше. Там, где вы сейчас находитесь, было четыре. Три – в пригороде, и две – в Вест Сайде (в западной части города). Осталась ещё одна.

– Правильно. Значит?..

– После следующего убийства не останется ни одной.

…Это было правдой. Три убийства без разбору всё ещё могут быть прикрытием для его истиной цели, но следующее – будет, скорее всего, последним. Это повышало риск возможных жертв, но также это повышало вероятность того, что убийца допустит ошибку. Он, наверное, понимал это и хотел ухватиться за эту возможность.

– Просто для интереса, L, какова вероятность, что жертв будет пять?

– 90 %, - ответил он, – На самом деле 100%, но учитывая всякого рода случайности, например, если что-то случится с преступником до этого, она становится равна 92%. Это что касается четвёртого убийства. А вероятность пятого – только 3%.

– 3%...? – это было слишком низкой вероятностью. – Почему три? Если мы предположим, что одна соломенная кукла равна одной жертве, то после его следующего убийства останется ещё одна…

– Потому что он ничего не сможет оставить на месте пятого убийства, и таким образом не сможет связать его с другими четырьмя.

– А… я поняла.

Мисоре захотелось ударить себя за свою тупость. Конечно же, не будет пятой жертвы, если убийца не сможет оставить куклу. Если нет куклы, то убийство могло быть совершено кем угодно, и он оставлял их, как свою визитную карточку. Нет больше кукол – нет больше убийств.

– Вероятность пятого – три процента, однако возможно преступник даже думать об этом не станет, раз уж он такой параноик, что вытирает лампочки.

– Как вы думаете, он продемонстрирует всем четвёртую жертву? Поскольку она его последняя…

– Нет, – уверенно сказал L. – Четвёртого не будет потому, что я взялся за это дело.

…Он самоуверен. Или это гордость?

В любом случае, Мисоры это не касается, и она не стала спрашивать. Какая разница; тем более что на неё или её работу это не влияло.

– Я взял вас помощники потому, что уважаю ваши исследовательские способности, Мисора Наоми-сан.

– Уважаете?

– Да. Это дело требует спокойного отношения. Вы не можете позволить себе волноваться из-за его странности.

 Это то, что я прошу от вас.

– L, вы знаете, что я сейчас отстранена от дел?

– Да. Поэтому я попросил вашего сотрудничества. Вы можете действовать свободно.

– Тогда вы должны знать, почему я отстранена.

– Нет, я не знаю.

Мисора была удивлена.

– …Вы не проверяли?

– Меня это не интересовало. Вы хороший детектив и свободный в своих действиях - это всё, что меня интересует. Если есть причина, из-за которой я должен знать это, то дайте мне минуту, и я выясню.

– Нет…

Мисора криво усмехнулась. Смешно, что её ошибка была известна всем, а величайший детектив в мире не знает об этом только потому, что ему это не интересно. Все что его интересовало – так это то, что она была отстранена. Похоже у L было чувство юмора.

– Итак, если мы собираемся предотвратить четвёртое убийство, то нам следует начать наше расследование. С чего мне начать, L?

– Что вы можете сделать?

– Всё, что вы мне скажете, - сказала Мисора. – Мне ещё поискать в комнате? Что именно мне искать?

– Какое-то послание.

– Послание?

– Да. Есть кое-что, что не упомянуто в полицейских отчётах; 22 июля, за девять дней до первого убийства, в штаб квартиру LAPD прислали письмо.

– Письмо? – О чём он говорит? LAPD…? – Это как-то связано с делом?

– Полиция не может найти связь между ними, но я уверен, что они связаны.

– Насколько вы уверены?

– На 80%, – быстро ответил он. – Отправитель использовал систему пересылки, чтобы скрыть своё местоположение. В конверте лист с кроссвордом.

– Кроссворд? Хм…

– Не относитесь к этому так беспечно, Мисора Наоми-сан. Он был настолько сложным, что никто не смог его разгадать. Возможно, никто не отнёсся к этому серьёзно, некоторые члены LAPD пытались, но провалились.

– Я понимаю. И что?

– Они решили, что это шутка и выбросили его. Но я добыл его с помощью связей. Оно пришло вчера.

– Вчера…

Так вот почему о нём не упоминалось в полицейском отчёте, присланном L вчера. Значит, они смотрят на это дело с разных сторон.

– Я разгадал его, – сказал L. Значит, в LAPD ошиблись. Мисора была немного разачарована в них, но сказать об этом не смогла.

– Если моё решение правильное, то в разгадке указано место первого убийства.

– …Улица Инсист, 22, Голливуд? Я сейчас там. Но если это правда, тогда…

– Да. Это было предупреждения о первом убийстве. Так как его не разгадали, никто не мог предотвратить его, но…

– Но LAPD не получала других записок перед вторым и третьим убийствами?

– Правильно. Я расширил поиски по всей Калифорнии, но других писем не было. Я продолжу поиски, но…

– Только если это… нет, это не может быть ошибкой, ведь адрес указан так точно. Но почему он ждал девять дней?

– Период между вторым и третьим убийствами тоже равен 9-ти дням. 4-ое и 13-ое августа. Похоже ему нравится это число.

– Период между первым и вторым – всего 4-е дня… Произошло что-то непредвиденное?

– Да, возможно. А может, это не просто так. Девять, четыре, девять… К тому же он из тех, кто даёт полиции предупреждения насчёт убийств. Кроме соломенных кукол он должен был оставить ещё один ключ. Вероятность того, что его нет, очень мала.

– А… хорошо.

Значит что-то, что он оставил специально, но не такое, как соломенные куклы. Что-то, что трудно решить, как кроссворд. Теперь она поняла, почему L попросил её о помощи; ему нужен был кто-то, кто сможет лично обыскать места преступлений и так же профессионально, как и он сам. Кто-то, кто будет разделять его точку зрения.

Но она – не L. Он попросил её, потому что она работала в ФБР, но, возможно, он слишком многого от неё хочет. Она могла быть только его глазами, но никак не думать за него.

– Как продвигаются поиски, Мисора Наоми-сан?

– А… я ничего не нашла.

– Ничего? Тогда я прерву связь, поскольку у меня есть ещё дела.

– Хорошо.

Он, наверно, работал ещё над многими делами по всему миру кроме этого; ничего не поделаешь. Он действительно был достоин звания Лучшего Детектива в Мире.

L лучший детектив столетия. Кто никогда не видел своих подчинённых лично.

– Тогда я буду ждать от вас хорошего отчёта. Для связи используйте пятую линию.

Связь прервалась. Мисора засунула свой телефон обратно в сумку и повернулась к книжному шкафу. Это была единственная мебель в комнате, не считая кровати, так что, если она хорошо осмотрит его…

– Похоже Белив Брайдсмэйд был такой же нервный, как и преступник…

Она насчитала всего 57 книг, стоявших так плотно, что она еле смогла вытянуть одну из них. Она аккуратно переворачивала страницы, стараясь не повредить их, если вдруг полиция захочет снова их осмотреть. В отчёте было сказано, что они проверили каждую страницу на отпечатки пальцев, но не нашли ни одного. В книгах не было ничего похожего на послания.

Она пыталась найти что-то, что возможно могли пропустить следователи, но в книгах не было ничего, даже закладок. Вероятно Белив Брайдсмэйд был из тех, кто не пользуется ими – такое часто бывает среди библиофилов.

Но если убийца был таким нервным, могли ли он положить в одну из них не принадлежащее…?

Она подошла к кровати, дернула простынь и… ничего не обнаружила. Следователи уже искали там. Сложно искать что-то поле них. Они всё же были профессионалами.

- Может под ковром? – рассуждала она вслух. – Или за обоями? Нет, его там быть не может… Где же он мог спрятать? Оно полезное, как письмо, если никто не смог найти его. Он взял на себя инициативу, когда прислал кроссворд полиции… Так где же остальные? Почему он сделал это таким сложным? Тьфу! Это БЕСПОЛЕЗНО…

Не было никакого послания.

Всё это просто нелепо.

- Вы не можете поймать меня. Вы глупее меня, - это всё, о чём говорило послание. Он просто смеётся над нами, местной полицией, LAPD, обществом, США, миром… Если конечно это не личное… Смысл которого направлен на одного человека… Тогда здесь всё же что-то должно быть… Стоп.

Что если послания здесь нет?

Что если оно было на чём-то, чего здесь уже нет? Соломенные куклы? Нет, они относятся к другому… Но больше здесь нет только… Может ли оно быть на трупе?

Что-то на теле Белива Брайдсмэйда?

Она опять достала фотографии. С трупом было две: одна после вскрытия, другая – на месте преступления. Если убийца оставил послание на нём, то это должно быть раны, нанесённые ножом. Она пожалела о том, что сказала L; они были очень странными для мести. Она посмотрела на первую, взятую с места преступления, и заметила, что рубашка жертвы, хоть и была в крови, но целой. Это значит, что преступник задушил его, изрезал его труп и потом переодел. Зачем он это сделал, если ненавидел жертву? Кровь всё равно запачкала чистую рубашку, которая заменила пижаму.

– Хмм… если приглядеться… это буквы?

Она начала крутить фотографию, чтобы внимательно рассмотреть её.

– «V»… «С»… «I»? Нет…«M»…потом «V»… «X»…? «D»… три «I» в ряд…«L»? Да, именно так.

Он аккуратно вырезал буквы: прямые и изогнутые линии больше походили на след от карандаша, чем от ножа.

Возможно, он сначала нарисовал их, прежде чем вырезать.

Ей бы хотелось узнать мнение следователей на счёт этих букв, но это было невозможно без её значка. Может быть, L сам спросит позже, если конечно, уже не сделал этого. У работы в группе, такой как ФБР, было только одно преимущество – хоть она и могла свободно действовать, но у неё было только своё мнение.

– Думаю, мне следует осмотреть и другие комнаты. Наверняка убийца стер все отпечатки и там.

Мисора неожиданно вспомнила, что забыла осмотреть последнее место в комнате - под кроватью. Обычно полиция пренебрегала им. Встав на колени, она нагнулась, чтобы заглянуть…

И резко отпрыгнула, когда оттуда высунулась рука.

Споткнувшись, она поняла, что у неё не было пистолета; во время отставки она не имела право иметь его, да и без того не носила его. Не было ничего, чем она могла бы защититься. И на курок не нажать.

– Кто… Нет, Что…?!

Голос у неё был увереннее, чем она сама. Появилась правая рука, потом левая, потом и весь человек вылез из-под кровати. Этот человек… Когда? Сколько он прятался под кроватью? Подслушивал ли он её разговор с L? Так много вопросов возникло у неё в голове.

– Отвечайте! Кто ты, чёрт возьми, такой? – она сунула руку под куртку, якобы за пистолетом.

Человек встал. У него были чёрные волосы, одет был в белую рубашку и потёртые джинсы. Глаза парня были похожи на глаза панды. Он был бы высоким, если бы не сутулился, но так, как он стоял сейчас, он был на две головы ниже Мисоры.

– Привет. Очень приятно.

Он посмотрел на неё, через свои растрёпанные волосы и представился:

– Пожалуйста, зовите меня Рюзаки.

Рюзаки.

Другие детективы враждебно относились к L, из зависти называя его "детективом-отшельником" или "компьютерным детективом", но ни одно из этих прозвищ не характеризует его как следует. Мисора Наоми тоже было решила, что L - это такой "детектив в кресле", но, по правде сказать, L оказался другим: деятельным и агрессивным. Пока беседа с ним не представляла особого интереса, но он определённо не был из тех, кто закрывается в тёмной комнате и отказывается выходить. Сейчас известно, что три величайших детектива – L, Эральд Койл и Данюв – на самом деле были одним и тем же человеком. Конечно, любой, читающий эти записи, наверняка знает… хотя, возможно, и не знает, что L был втянут в схватку с настоящим Эральдом Койлом и настоящим Данювом и выиграл её, потребовав себе их детективные имена. Детали этого сражения детективов я оставлю на потом, но скажу, что вдобавок к этим трём именам L владеет и многими другими. Не знаю точно, сколько их, но не меньше трёхсот из них достойны уважения. И некоторые из них не прятались от людей – такими, как вы, наверное, уже догадываетесь, были Рюзаки и Рюуга Хидеки, – этими именами L представился перед Кирой. Конечно, Мисора Наоми могла этого и не знать, но, по-моему, имя "L" для него было просто одним из многих других. Он никогда не был привязан к этой личности и никогда не думал о себе как об L – это просто было самое известное и самое влиятельное из тех псевдонимов, которые он использовал на протяжении своей жизни. У этого имени есть свои достоинства и недостатки. У L было настоящее имя, которого никто не знал и никто никогда не узнает, но и то имя, что знал только он, ничего о нём не скажет. Иногда я задумываюсь, знал ли L, какое точно имя было записано в Тетради Смерти, какое имя убило его.

Интересно.

Но вернёмся к Серийным Убийствам ББ в Лос-Анджелесе.

– Рюзаки… – сказала Мисора Наоми, изучая чёрную визитку, которую он дал ей, даже не пытаясь скрыть недоверие. – Рюзаки Рюэ, правильно?

– Да. Рюзаки Рюэ, – спокойно ответил парень. Его широко раскрытые глаза смотрели на неё из тёмных кругов вокруг них, и он грыз ноготь большого пальца.

Они перешли из спальни в гостиную дома Белива Брайдсмэйда и уселись друг напротив друга на дорогом диване. Рюзаки поджал колени и обнял их руками. Мисора подумала, что это выглядит немного по-детски, но, так как Рюзаки всё-таки не был ребёнком, это немного пугало. Сама она была взрослой достаточно, чтобы не комментировать это наблюдение. Чтобы избежать неловкого молчания, Мисора опять посмотрела на визитку – "Рюзаки Рюэ: Детектив".

– Согласно визитке, вы детектив?

– Да.

– Вы имеете в виду… частный детектив?

– Нет. Не совсем так. Мне кажется, что слово «частный» звучит слишком эгоистично… скажем так, я не частный детектив – детектив без эго.

– Понятно…

Другими словами, у него не было лицензии.

Если бы у неё была ручка, Мисора бы с удовольствием написала на визитке "идиот". К сожалению, пишущих предметов поблизости не оказалось, поэтому ей пришлось просто положить визитку как можно дальше, как будто та была грязной.

– Итак, Рюзаки… позвольте мне спросить ещё раз, что именно вы там делали?

– То же, что и вы. Расследовал, - сказал Рюзаки тем же ровным тоном.

Даже глазом не моргнул. Как-то не по себе.

– Меня наняли родители владельца этого дома – родители Белива Брайдсмэйда, и в настоящее время я веду расследование. Похоже вы здесь по той же причине, Мисора-сан.

– …

Мисору больше нисколько не волновало, кем был Рюзаки – частным или нечастным детективом, она не хотела с ним связываться.

Единственная проблема – как много из её телефонного разговора он услышал из-под кровати. Это могло плохо отразиться на её будущей карьере. Если из-за неё всплывёт хоть какая-то информация о таинственном L, одной отставкой она не отделается. Она уже спрашивала об этом; он сказал, что слышно из-под кровати было плохо, звуки смазывались, и невозможно было что-либо разобрать. Конечно, Мисора просто не могла позволить себе поверить в это.

– Да..Я тоже детектив, - сказала Мисора, чувствуя, что выбора у нее не было. Если бы она не была отстранена от работы, то заявила бы ему, что работает в ФБР, но теперь не хотела рисковать, ведь он мог попросить посмотреть ее удостоверение. Видно, врать было безопаснее, к тому же существовала возможность того, что он сам лгал. Так что совесть ее была чиста.

– Не могу сказать, на кого работаю, но я была нанята на секретное расследование. Найти того, кто убил Белива Брэйдсмэйда, Квотер Квин и Бэкъярд Боттомслеш...

– Правда? Тогда мы можем сотрудничать! - тут же сказал он.

На этом этапе нервы начали потихоньку восстанавливаться.

– Так, Рюзаки. Вы нашли под кроватью что-нибудь полезное для расследования? Я полагаю вы искали то, что преступник мог оставить, но..

– Нет, ничего такого. Я услышал, что кто-то зашел в дом и решил спрятаться и проследить за ситуацией. Потом стало ясно, что вы не представляете опасности, и я вышел.

– Не представляю опасности?

– Да. Например, преступник мог вернуться сюда за чем-то им забытым. Если бы это было так..какой шанс! Но, видимо, мои надежды были напрасны.

– …

Лжец.

Она могла чувстовать запах лжи.

Теперь Мисора была почти полностью уверена в том, что он прятался там, чтобы подслушать ее разговор с L. В любой другой ситуации это было бы просто паранойей, но этот Рюзаки был не простым парнем.

В нем не было ничего, что не вызывало бы подозрений.

– Ну да ладно, зато мне посчастливилось встретить вас. Это не роман и не комиксы: нет причины двум коллегам-детективам презирать друг друга. Что скажете, Мисора? Вы согласны обменяться информацией?

–...Нет. Спасибо за предложение, но я вынуждена отказаться. Мой долг хранить все в секрете, - ответила Мисора. L предоставил ей все о деле, что только можно было разузнать, и казалось маловероятным , что она сможет получить какую-либо информацию от неопытного частного детектива. И конечно, сама она ничем делиться не собиралась. – Я уверена, у вас тоже есть свои секреты.

– Нет.

– Конечно есть, вы же детектив.

– А? Значит есть.

Уступчив.

Может, с ним не так уж все и плохо.

– Но мне кажется, расследование этого дела должно стоять превыше всего. Хорошо, Мисора. Как вам такой расклад — я даю всю информацию, которой располагаю, и ничего не требую взамен.

– Как? Ну, наверное я не могу...

– Пожалуйста. В конце концов, неважно кто из нас разрешит это дело. Все, что желает мой клиент — видеть это дело раскрытым, и только раскрытым. Если вы соображаете лучше меня, то рассказать все вам будет более полезным.

Звучало это хорошо, но навряд ли он думал так на самом деле, и Мисора насторожилась еще больше. Что ему нужно? Пару минут назад он выдумывал небылицы о том, что она могла быть убийцей, вернувшимся на место преступления, но эта теория покрывала его гораздо больше, чем ее.

– Потом, если захотите, можете поделиться информацией и со мной. Что ж, начнем.. вот здесь..- сказал Рюзаки, доставая из кармана джинс свернутый клочок бумаги. Не потрудясь развернуть его, он протянул клочок ей.

Мисора взяла его и неуверенно развернула... кроссворд. Сетка и ключи к разгадке в мелком шрифте. У Мисоры появилась догадка о том, чем он был.

– Это же...

– Что? Вы знаете о нем?

– А, нет...не совсем... – произнесла она с запинкой, не зная, как реагировать. Казалось очевидным, что это тот же кроссворд, что был отправлен в LAPD 22 июля, но L сказал, что его выбросили. Значит, перед ней копия? Как этот человек мог... как Рюзаки мог носить его в кармане? Пока она лихорадочно соображала, Рюзаки оценивающе смотрел на нее. Как будто проверял ее способность реагировать...

– Позвольте мне объяснить. В прошлом месяце, 22 июля, этот кроссворд был послан в LAPD неизвестным отправителем. Очевидно, никто не смог решить его, но если бы решили, то получили бы адрес этого дома. Возможно, это было чем-то вроде предупреждения от убийцы полиции и обществу в целом. Можно сказать, объявлением войны.

– Понимаю. Все же...

Несмотря на слова L, часть ее все равно принимала эту вещь за обычный кроссворд. Но сейчас она видела эти вопросы собственными глазами, и выглядели они невероятно сложными. Подсказки казались настолько бесполезными, что многие люди бросили бы это занятие, даже не пытаясь решить его. Но человек, стоящий перед ней, разгадал все сам?

– Вы уверены, что в разгадке спрятан этот адрес?

– Да. Можете взять кроссворд и решить на досуге, если не верите мне. В любом случае, убийцы, посылающие предупреждения, в основном хотят внимания, если конечно не имеют более веской причины. А соломенные куклы и закрытая комната подтверждают это. Так что, думаю, существует большая вероятность того, что есть еще одно послание...или что-то вроде послания, оставленное на месте убийства. Вы согласны, Мисора?

– …

Те же выводы, что и у L.

Если бы он просто пришел к схожим с L умозаключениям, она бы не приняла это во внимание, думая, что он подслушал их беседу. Но у него была копия кроссворда...кроссворда, достать который под силу было только L.

Установление личности Рюзаки снова стало для нее вопросом первой важности.

– Извините, – сказал Рюзаки, ступив обеими ногами на пол и направившись на кухню, все еще ссутулившись.

Будто, ускользнув из комнаты, он давал ей время прийти в себя. Он открыл холодильник привычным движением, словно находился в своем собственном доме, засунул туда руку и вытащил банку. После зашаркал обратно к дивану, оставив дверцу холодильника открытой. Оказалось, то была банка клубничного джема.

– Что с джемом не так?

– А, он мой. Я взял его с собой и положил в холодильник, чтобы оставался холодным. Время обеда.

– Обеда?

Понятно, что в холодильнике человека, умершего пару недель назад, еды не будет, но обед? Мисора сама любила джем, но нигде не видела хлеба. Как только она об этом подумала, Рюзаки открыл крышку, сунул руку внутрь, зачерпнул немного джема и начал слизывать его с пальцев.

– …

Наоми Мисора изумленно смотрела на него.

У нее не было слов.

– Мм? Что-то не так, Мисора?

– В-вы странно обедаете.

– Правда? Я так не считаю.

Рюзаки отправил в рот очередную порцию джема.

– Когда я начинаю думать, то хочу чего-нибудь сладенького. Если хочу работать успешно, джем необходим.

Сахар полезен для мозга.

– Понятно...

Мисора полагала, что ему нужно не сахар есть, а полечиться, но у нее не хватило наглости так сказать. Его телодвижения напомнили ей о Винни Пухе, но Рюдзаки был ни желтым, ни очаровательным, и уж никак не мишкой-бездельником, а довольно высоким, очень сутулым парнем. Съев четыре горсти джема, он продолжил прислонять край банки к губам, как будто это была чашка чая, и громко прихлебывал содержимое. В момент он пригубил целую банку.

– Простите за задержку.

– Да...ничего.

– У меня есть еще джем в холодильнике, если хотите.

– Н-нет, спасибо.

Эта трапеза была сродни пытке. Она отказалась бы от нее, даже если умирала от голода. Каждая частичка ее тела чуждалась Рюзаки. Полностью. Мисора никогда не была уверена в своей способности фальшиво улыбаться, но сейчас это удалось сделать довольно убедительно.

Люди могут улыбаться даже тогда, когда напуганы.

– Хорошо, – сказал Рюзаки, слизывая джем с пальцев и не подавая виду, как отнесся к ее реакции. - Ладно, Мисора, пойдем.

– Пойдем? Куда? – спросила Мисора, лихорадочно придумывая способ отказаться пожать ему руку, если предложит.

– Очевидно, – ответил Рюдзаки, – продолжить расследование места преступления, Мисора.

В тот момент Мисора все еще обдумывала, как можно поступить. Она просто могла вытолкнуть Рюзаки из дома Белива Брайдсмэйда, и можно признать, это было бы самой естественной реакцией на его присутствие. Но, несмотря на искушение, Мисора решила позволить ему остаться. Тем более, если Рюзаки подслушал ее разговор с L, то представлял угрозу. Да и не считая этого он был подозрительным, даже зловещим, еще имел копию кроссворда, важного для дела. Мисоре необходимо держать его под наблюдением, пока она не поймет, что он из себя представляет. Конечно, тот, кто знал больше о той ситуации, например я, может сказать, на что точно Рюзаки надеялся, чего точно хотел добиться. Но нельзя было ожидать от Мисоры быстрого понимания происходящего. В конце концов, Мисора и через несколько лет, когда была убита Кирой, осталась убеждена в том, что никогда не встречала L лично, а только выполняла его голосовые команды через компьютер. С другой стороны, это могло хорошо послужить убийце Кире — знал бы он, как тесно Мисора связана с L, низачто не убил бы ее так быстро. Жизнь L продлилась немного более, но даже за это можно поблагодарить Мисору... Ладно, нечего больше об этом говорить.

Ближе к делу.

Тот, кто читал Шерлока Холмса, вспомнит яркие описания того, как великий детектив рыскает по комнате, всматриваясь в каждую вещь через лупу. Типичный образ тесно связан со старыми детективными романами, но уже нигде не увидеть такого детектива. В этом случае термин «детективный роман» почти не используется — они зовутся мистическими романами или триллерами. Никому не нужен детектив, который умеет логически мыслить - гораздо интереснее, если он просто сболтнет правду. Мышление требует стольких усилий — а настоящим гениям напрягаться не нужно. То же относится и к японским комиксам, популярным по всему миру. Наиболее популярные книги всегда имеют героев, наделенных сверхъестественными силами.

Поэтому когда они вошли в спальню, и Рюзаки внезапно встал на четвереньки, прямо как в момент своего выхода из-под кровати, и начал ползать по комнате (хоть и без лупы), Мисора была поражена. Наверное, нахождение под кроватью не было единственной причиной для такой позы. По-видимому, он так привык быть на четвереньках, что казалось, он сейчас вскарабкается на стену и будет на потолке.

– Чего вы ждете, Мисора? Присоединяйтесь!

– !!

Мисора замотала головой.

Это унижало ее как женщину. Нет, как человека, – присоединение к нему навсегда отделит ее от чего-то очень важного.

– О? Как жаль – протянул Рюзаки. Печально качнув головой, он продолжил обыск.

– Н-но Рюзаки..Не думаю, что здесь осталось что искать. В смысле, полиция обыскала эту комнату довольно основательно.

– Однако полиция упустила из виду кроссворд. Не удивлюсь, если они просмотрели еще что-нибудь и здесь.

– Если вы так считаете... Но тут особо не поработаешь. Хотела бы я иметь хоть какой-нибудь намек на то, что требуется искать — не обыскивать же комнату наугад. А дом слишком большой.

– Намек?... – сказал Рюзаки, прекращая ползать. Затем он медленно куснул свой большой палец — так осторожно, что выглядел задумчивым, однако жест был таким детским, что выглядел он скорее глупо. Мисора не могла решить, чего больше в этом было. – А вы как думаете, Мисора? Когда вы вошли, заметили что-нибудь? Есть идеи, могущие сузить наш поиск?

– Ну...Да, но..

Была здесь одна зацепка — порезы на груди жертвы. Мисора не была уверена, стоит ли рассказывать о них Рюзаки. С другой стороны она понимала, что сама больше ни к чему не придет. Может, ей стоит проверить его, как он проверял ее реакцию, дав кроссоврд. Если у нее все получится, она сможет выяснить, услышал ли он что-нибудь из ее телефонного разговора.

– Ладно, Рюзаки. Скорее это моя благодарность, чем полный обмен информацией... взгляни на эту фотографию.

– Фотографию? - спросил Рюзаки с такой преувеличенной реакцией, будто слышал это слово впервые. Он направился к ней, все еще на четвереньках, и, не трудясь повернуться. Поворачивался он на ходу — сцена, которая заставила бы ребенка заплакать.

– Снимок жертвы... – сказала Мисора, протягивая ему фотографию вскрытия.

Рюзаки взял ее, задумчиво кивая, – или же делая вид. Бесполезно — из такой показной реакции она не могла ничего узнать.

– Молодец, Мисора!

– Да?

– В новостях не было указано информации об этих порезах на теле, что значит, эта фотография из полицейских архивов. Я поражен, что вы смогли добраться до них. Вы, очевидно, не обыкновенный детектив.

– … Все же, откуда у вас тот кроссворд, Рюзаки?

– Пусть настанет мой черед хранить секреты.

Ее старания так легко были сведены на нет. Она запоздало пожалела о том, что позволила ему признаться в наличии секретов, не объяснила ему главное в самом начале.

Она также была уверена, что и это не имело здравого смысла.

– Я тоже не буду спрашивать, как вы достали фотографию, Мисора. Но какое отношение она имеет к вашей идее?

– Да, что ж... Я размышляла о том, что послание могло быть на чем-то, чего уже нет в комнате, но было в свое время. И самая очевидная вещь, которая была тогда, и которой нет сейчас...

– Обитатель этой квартиры, Белив Брайдсмэйд. Умно.

– И если посмотреть на изображение с этого угла...не кажутся ли раны буквами? Я думала, может это и есть своего рода послание...

– Думаете? - сказал Рюзаки, неподвижно держа фотографию и одновременно отрывисто качая головой. У него вообще есть кости в шее? Он двигался как акробат. Мисора преодолела желание отвернуться.

– Нет, это не буквы...

– Нет? Я подозревала, что это слишком сложное толкование...

– Нет, нет, Мисора, я не отвергаю вашу идею в целом, только ее часть. Это не буквы, а римские цифры.

– …

М-да.

Правильно, римские цифры, те, что она видела каждый день на часах и так далее – V и I, понятно, и C, M, D, X, и L...она должна была все понять еще когда увидела три I подряд — то были не три буквы I, а число III. Но за ними следовало L, и она связывала его с именем детектива, тем самым, сбив с толку саму себя.

– I - это один, II - это два, III - это три, IV - это четыре, V - это пять, VI - это шесть, VII - это семь, VIII - это восемь, IX - это девять, X - это десять, L - это пятьдесят, C - это сто, D - это пятьсот, M - это тысяча. Значит, эти раны можно прочесть как 16, 59, 1423, 159, 13, 7, 582, 724, 1001, 40, 51, и 31, – сказал Рюзаки, читая сложные числа и без секундной паузы. Разбирался он так хорошо в римских цифрах, или его разум работал настолько быстро? – Это только фотография, и я могу прочесть неправильно, но вероятность того, что я прав, составляет 80 процентов.

– Процентов?

– Тем не менее, боюсь, это не изменит ситуацию. Пока мы не определим значение этих цифр, опасно будет допускать, что они являются посланием от убийцы. Может быть, это просто отвлекающий маневр.

– Простите меня, Рюзаки, – сказала Мисора, делая шаг назад.

– За что?

– Мне нужно поправить макияж.

Не дожидаясь ответа, Мисора покинула спальню и поднялась наверх, направляясь ко второму (не к первому) туалету на этаже. Она заперла дверь и достала свой сотовый телефон. Колеблясь минуту, она позвонила L.

Пятая линия. Короткие гудки означали переход через кодирующие устройства. Наконец, все подключилось.

– Что случилось, Наоми Мисора?

Искусственный голос.

L.

Понизив голос и прикрыв рот рукой, Мисора сказала:

– Есть что сообщить.

– Успехи в деле? Очень быстрая работа.

– Нет... Ну, немного. Кажется, я наткнулась на послание от убийцы.

– Замечательно.

– Но вычислила его не я. Как бы мне сказать... какой-то загадочный частный детектив...

Загадочный частный детектив. Эта фраза чуть ли не заставила ее смеяться.

–...только что объявился.

– Понятно, - ответил искусственный голос и затих.

Для Мисоры это была неуютная тишина: в конце концов, она приняла решение показать снимок Рюзаки и пыталась протестировать его. В ответ на молчание L Мисора продолжила рассказывать, что Рюзаки говорил насчет фотографии вскрытия. И что у него была копия кроссворда. Эта часть информации, наконец, вызвала реакцию от L, но так как это был искусственный голос, она не смогла понять скрытые за ним эмоции.

– Что мне делать? Честно говоря, я думаю, не стоит спускать с него глаз.

– А какой он, классный?

– Эм?

Вопрос L был совершенно не в тему, и он был вынужден спрашивать во второй раз, пока Мисора не ответила, все еще не понимая, к чему он вёл.

– Нет, совершенно нет, – призналась Мисора, – Пугающий и жалкий, и настолько подозрительный, что если бы меня не отстранили от работы, я арестовала бы его как только увидела. Если бы мир поделили на людей, которым лучше умереть, и которым жить, я причислила бы его к первым. Я поражена, что такой чудик, как он, еще не прикончил себя.

– …

Ответа не следовало.

Что такое?

– Итак, Мисора, ваши инструкции.

– Слушаю.

– Понимаю, вы думаете о том же, о чем и я, но давайте пока позволим этому частному детективу делать то, что ему хочется. Отчасти из-за того, что опасно выпускать его из виду, но, что более важно, для наблюдения за его действиями. Полагаю, заслуги за выводы по фотографии вскрытия принадлежат больше вам, чем ему, но, безусловно, он не простой парень.

– Я согласна.

– Он рядом?

– Нет, я одна. Я звоню из ванной комнаты на втором этаже в задней части дома, это далеко от спальни.

– Возвращайтесь к нему. Я прослежу за ним и попытаюсь узнать, действительно ли детектив по имени Рюзаки был нанят родителями Белива Брайдсмэйда.

– Хорошо.

– Вы можете звонить по этой же линии в следующий раз.

И он повесил трубку.

Мисора захлопнула телефон.

Ей следовало возвращаться поскорее, чтобы он ничего не заподозрил. «Но все равно я ушла от него в неподходящий момент», - подумала она, выходя из ванной.

Рюзаки стоял прямо за дверью.

– Ай...!

– Мисора. Вы были здесь?

Он не был на четвереньках, но несмотря на это, у Мисоры сперло дыхание. Как долго он здесь находился?

– Когда вы вышли, я нашел кое-что интересное и не мог ждать. Вот и пришел к вам. Вы уже закончили?

– Д-да...

– Сюда.

И он удалился рысью к лестнице, по-прежнему сгорбившись. Все еще дрожа, Мисора последовала за ним. Он подслушивал за дверью? Этот вопрос мучал ее. Нашел «кое-что интересное»? Это могло быть простой отговоркой... Она говорила так тихо, что он просто не мог ничего расслышать, но всё равно - он точно пытался сделать это... что значит...

– И еще, Мисора... – сказал Рюзаки, не поворачиваясь.

– Д-да?

– Почему я не слышал, как вы спустили воду в туалете?

– Неприлично задавать такие вопросы девушке, Рюзаки, – парировала Мисора, чуть поморщившись своей ошибке. А Рюзаки не промах.

– Разве? Тем не менее, если вы забыли слить воду, то не поздно это сделать. Вы еще можете вернуться. Полы равны перед соблюдением гигиены.

– …

Потрясающий способ донесения мысли. Во всех значениях этого слова.

– Я говорила по телефону. Обычное сообщение с моим клиентом. Но я не хотела, чтобы вы услышали кое-что из него.

– Правда? Но в любом случае, я рекомендую вам смывать воду. Это хорошее прикрытие.

– Думаю, вы правы.

Они дошли до спальни. Рюзаки встал на четвереньки, как только пересек порог. Это больше походило не на метод расследования, а на какой-то колдовской обряд.

– Сюда.

Рюзаки покарабкался по ковру к книжным полкам . К полкам Белива Брайдсмэйда, с 57-ю плотно поставленными книгами. Это было первое место, проверенное Мисорой после разговора с L.

– Вы сказали, что нашли что-то новое?

– Да. Что-то новое… – даже нет. Осмелюсь сказать, я обнаружил очень важное обстоятельство.

– …

Его попытка звучать невозмутимо раздражала ее. Она её проигнорировала.

– Вы имеете в виду, что нашли какую-то зацепку на книжной полке, так?

– Посмотрите сюда, – сказал Рюзаки, указывая на правую сторону второй полки снизу. Там находились 11 томов популярных японских комиксов «Аказукин Чача».

– Что с ними?

– Я люблю эту мангу.

– Правда?

– Правда.

– …

И как она должна реагировать? Несмотря на нежелание, лицо ее смягчилось, но Рюзаки продолжил, не пытаясь изучить ее внутреннюю борьбу.

– Вы ведь родом из Японии, не так ли?

– Верно... Мои родители из Японии. Паспорт у меня американский, но до окончания средней школы я жила в Японии.

– Тогда вы должны знать эту мангу. Легендарное творение Аяхабы Мина. Я читал каждый том по мере выпуска. Сиинэ такой очаровательный! И аниме мне нравится так же, как манга. «Во имя любви, отваги и надежды»!

– Рюзаки, вы долго собираетесь продолжать в этом духе? Если так, я могу подождать в другой комнате...

– Почему вы так поступаете, когда я говорю с вами?

– Эм, ну... Я имею в виду, мне тоже нравится «Аказукин Чача». Я смотрела аниме. Я также помню «Во имя любви, отваги и надежды».

Ей очень хотелось сказать, как мало ее интересуют его хобби, но было сомнительно, сможет ли он понять. Так же сомнительно, как и сам Рюзаки.

А может, она всё преувеличивала?

– Хорошо. Позже мы непременно обсудим все прелести этого аниме, а сейчас посмотрите сюда.

– Угу, – сказала Мисора, послушно глядя на тома «Аказукин Чачи» на полке.

– Заметили что-нибудь?

– Нет, вроде бы...

Просто стопка комиксов. Самое большое, что они могут сообщить, это то, что Белив Брайдсмэйд знал японский и любил мангу, но в Америке было полно таких, как он. И чтение японского оригинала вместо переведенных томов не было такой уж редкостью. С помощью Интернет - магазинов приобрести такие вещи было очень просто.

Рюзаки уставился прямо на нее. Стесненная Мисора избегала его взгляда, проверяя каждый том по отдельности. Но даже после окончания осмотра она не нашла никаких зацепок.

– Я ничего не вижу... что-то с одним из томов?

– Нет.

– Да ну? – в ее голосе прозвучало раздражение.

Она не желала выставлять себя на посмешище.

– Нет? Что вы имеете в виду?

– Не с одним томом, – сказал Рюзаки, – То, что должно быть здесь, но отсутствует. Мисора, вы одна поняли это – послания от убийцы определяются по тому, что должно было здесь быть. Вы единственная, кто понял, что к этому относится тело Белива Брайдсмэйда. Не думаю, что мне нужно объяснять вам, в чем дело. Приглядитесь, Мисора. Здесь не все тома: не хватает номеров 4 и 9.

– Эм?

– «Аказукин Чача» состоит из 13 томов. Не из 11.

Мисора вновь посмотрела на полку. Первый том, второй, третий, пятый, шестой, седьмой, восьмой и десятый. Если Рюзаки прав, и всего томов 13, то отсутствовали два — четвертый и девятый.

– Хм, верно. Но Рюзаки, и что с того? Вы имеете в виду, убийца взял эти два тома с собой? Конечно, это возможно, но вероятнее всего их здесь не было изначально. Может, хозяин планировал поставить их в скором времени. Не все читают мангу в правильном порядке, как вы знаете. Наверное, он остановился на половине части Диквуд, вот здесь...

– Невозможно, – решительно заявил Рюзаки. – Ни один человек на земле не пропустит два тома из середины «Аказукин Чачи». Я абсолютно уверен, этот факт прошел бы даже проверку в суде.

– …

Этот парень вообще был в суде?

– По крайней мере, если присяжные знакомы с японскими комиксами.

– Какие предубежденные присяжные.

– Убийца явно взял те два тома с собой, – сказал Рюзаки, пропуская слова Мисоры мимо ушей.

Мисора не собиралась соглашаться с ним. Она реально смотрела на вещи.

– Но у вас совершенно нет доказательств, Рюзаки. С таким же успехом хозяин мог одолжить тома другу.

– Аказукин Чачу?! Да ее даже родителям не дают! Пусть покупают сами! Единственное возможное объяснение – убийца взял их с собой! – настаивал Рюзаки, и довольно яростно.

На этом он не остановился.

– Более того, никто на земле не захочет прочесть только четвертый и девятый тома, клянусь своим джемом!

– Если вы говорите о джеме, который съели, то баночка такого стоит всего пять баксов.

Аяхаба Мин будет разочарован.

– Из этого следует, Мисора, что, взяв с собой тома, убийца имел какую-то другую, совершенно с этим не связанную причину.

– Если, игнорируя все законы логики, допустить, что это правда... все равно это странно, не так ли? То есть, Рюзаки, эта полка... Была заполнена до отказа. Так плотно, что достать книгу потребовало бы немалых усилий. Если бы оттуда были взяты два тома, то должна остаться брешь... погодите-ка...

– Рюзаки. Вы знаете, сколько страниц было в четвертом и девятом томах «Аказукин Чачи»?

– Знаю. 192 и 184 страницы.

– …

Она не ожидала, что он ответит так, 192 плюс 184 будет 376 страниц. Мисора скользнула взглядом по полке, ища среди 57-ми книг одну толщиной в 376 страниц, как и томики манги. Это не заняло много времени. Там была только одна толстая книга– «Частичная релаксация» Пермита Винтера.

Она взяла ее с полки. И правда, в ней ровно 376 страниц.

– …

В надежде Мисора пролистала все страницы, но не нашла ничего интересного.

– Что это значит, Мисора?

– А... Я просто подумала, что если убийца поставил на полку одну книгу за место тех двух томов, и что если эта книга и есть послание...

Если допускать, что Белив Брайдсмэйд расставил все книги. Всё это могло быть случайностью, и убийца беспорядочно расставил на полке книги из другой комнаты – а следуя этому ходу мыслей, нельзя сказать, что тома «Аказукин Чачи» принадлежали Беливу Брайдсмэйду. Все они могли быть частью послания убийцы, но что тогда? Ведь ничего необычного в них не было, и вся теория рушилась. Все это не больше, чем пустые фантазии.

– Неплохая мысль. Нет, даже очень хорошая: просто все остальные не имеют смысла – сказал Рюзаки, потянувшись к Мисоре.

На секунду она подумала, что он хочет пожать ей руку, и запаниковала, но затем поняла, что он просто хотел взять «Частичную релаксацию». Она протянула книгу ему. Он взял ее указательным и большим пальцами и приступил к чтению. Быстрому чтению: он прошелся по 376 страницам удивительно быстро. Прочел всю книгу меньше, чем за 5 минут.

Мисоре захотелось дать ему прочесть Нацухико Киогоку.

– Ясно!

– А? Вы что-то нашли?

– Нет. Здесь совершенно ничего нет. Не смотрите на меня так. Клянусь, я не шучу. Это просто обычный развлекательный роман, не послание, и даже не метафора, как соломенные куклы. И конечно, тут нет никаких записок, спрятанных между страницами, даже на полях ничего не накалякано.

– На полях?

– Ага, на полях нет ничего, кроме номеров страниц.

– Номеров страниц? – вторила ему Мисора. Номера страниц... номера? Номера, как... римские цифры? – Рюзаки, если на теле жертвы были вырезаны римские цифры, то что там получалось?

– 16, 59, 1423, 159, 13, 7, 582, 724, 1001, 40, 51, и 31.

Хорошая память. Даже не посмотрел еще раз на снимок. Почти фотографическая память: сначала номера страниц в книге, теперь это.

– А что с ними?

– Я просто подумала, вдруг они указывают на страницы книги? Но два числа четырехзначные, а в книге всего 376 страниц. Не сходится.

– Да нет, Мисора, а что если они оборачиваются по кругу? Например, 476 можно разложить как 376 плюс 100, что может означать сотую страницу.

– Какой смысл?

– Я не знаю. Но давайте попробуем...16 это легко, страница 16. 59, 1423, 159, 13, 7, 582, 724, 1001, 40, 51, 31...

Он прищурил свои глаза, обрамленные темными кругами.

Даже не взглянув на книгу. Нет, серьезно? С такой скоростью чтения ему удалось идеально запомнить все содержимое? Да такое вообще может быть? Мог ли он так делать на самом деле? Так или иначе, Мисора могла только стоять и ждать.

–...Понятно.

– Понятно, что тут ничего нет?

– Нет, здесь кое-что имеется. Нечто весьма особенное, Мисора.

Рюзаки дал «Частичную релаксацию» Мисоре.

– Откройте на 16 странице, – сказал он.

– Ладно.

– Какое на этой странице первое слово?

– «Quadratic» (квадратный)

– Следующая страница 59. А там какое первое слово?

– «Ukulele» (укулеле - гавайский музыкальный инструмент)

– Дальше - страница 295. 1423 оборачивается 3 раза, и на четвертом круге получается 295. Первое слово?

– «Tenacious» (крепкий)

Они продолжили. 159 было 159-й страницей , 13 – 13-й страницей, 7 – 7-й страницей,

582 – 206-й страницей,725 – 348-й страницей, 1001 – 249-й страницей, 40 – 40-й страницей, 51 – 51-й страницей, 31 было страницей номер 31. И на каждой странице Мисора читала первое слово. В таком порядке: «rabble» «table» «egg», «arbiter», «equable», «thud» «effect» «elsewhere», и «name». (Толпа, стол, арбитр, равный, стук, эффект, где-то, имя)

– Так.

– Так что с ними делать?

– Взять первую букву от каждого слова.

– Первую букву? Хм...

Мисора снова просмотрела каждую страницу. У нее не была плохая память, просто запомнить 20 слов разом она не могла. По крайней мере, без предупреждения.

– Q-U-T-R-T-E-A-E-T-E-E-N...qutr tea teen? Что?

– Очень похоже на имя второй жертвы, не правда ли?

– Верно

Вторая жертва. Тринадцатилетняя девочка Квотер Квин.

– Нечеткое сходство...Quarter Queen...4 буквы различаются.

– Да. Однако... – неохотно сказал Рюзаки. – Четыре буквы из двенадцати – это слишком много. Одна треть из них неправильна. Если даже одна буква неверна, тогда вся теория терпит крах. Если они не сходятся, то не стоит на них задерживаться. Я думал, здесь что-то есть, но это может быть простым совпадением.

– Но, для совпадения...

Это было так очевидно. Как так могло быть? Это должно быть умышленным. Умышленным или ненормальным.

– Всё же, Мисора, если они не сходятся, то не сходятся. Мы были близко, но...

– Нет, Рюзаки. Подумайте об этом. Все неподходящие буквы равны числам, которые больше 376. Числам, которые мы оборачивали по кругу.

Она пролистала страницы, снова проверяя их. Страница 295, первое слово: «Tenacious», первая буква — Т, вторая — Е, третья — N, четвертая...А.

– Через три круга, на четвертый...мы должны использовать не первую букву, а четвертую — не Т, а А. И на 582 странице, слово «arbiter»: один круг, и на второй получается R вместо А. Теперь выходит Quarter, а не Qutrtea.

По этой же логике, «equable» на странице 724: через один круг, на второй, вторая буква, получалась Q. И с 1001 страницей и словом «thud» то же самое, не Т, а U. Теперь вышло Queen вместо Eteen. Quarter Queen.

L был прав. Убийца оставил послание. Порезы на теле, две недостающие книги – убийца оставил сообщение. Так же как и кроссворд, который он отправил полиции, послание дает имя следующей жертвы...

– Отличная работа, Мисора, – сказал Рюзаки невозмутимо, – Очень хорошая логика. Я бы никогда так не подумал.

Противник.

Если спросить, почему L так тщательно скрывал себя, то ответ будет прост: показываться было опасно. Очень опасно. Мировые лидеры должны прикладывать усилия, чтобы защитить лучшие умы, не только детективов; но современные социальные системы не допускают этого, и L считал, что у него не было выбора, кроме как защищать себя своими силами. Нехитрые вычисления покажут, что способности L в 2002 году равнялись пяти обычным бюро расследований и семи разведкам (а когда он столкнулся с Кирой, число их пополнилось). Можно было бы подумать, что это причина восхищаться и уважать его, но давайте я объясню как можно проще: человек с такими способностями слишком опасен. Современные организации полагались на рассеивание угрозы, но его методы были совершенно противоположными. Проще говоря, если кто-то планировал совершить преступление, то он значительно увеличивал свои шансы уйти, просто убив L до начала преступления. Поэтому L и скрывал свою личность. Не потому что он был стеснительным, или не выходил из дома. Для гарантии своей безопасности. Для детектива уровня L самозащита приравнивалась к защите мира во всем мире, так что нельзя назвать его поступки трусливыми или эгоцентричными. Хотя мне и не нравится это сравнение, но если Кира имел возможность убивать людей, записывая их имена в тетрадь, то вряд ли бы осветил этот факт перед общественностью по тем же самым причинам. Наиболее разумные люди скрывают то, что они умны. Мудрые люди не носят бирки. Чем больше человек болтает о своих способностях, тем более безнадежным становится — за него должны говорить его поступки.

Поэтому где бы L ни находился, всегда имел представителя в обществе, и в данном случае Мисора Наоми выполняла такую роль. Она поняла это с самого начала. То, что она была прикрытием L. И какой опасности из-за этого подвергалась... Мисора много раз пыталась понять истинную натуру Рюзаки, но как бы позитивно она не смотрела на ситуацию, ей так и не удалось придумать ничего лучше, чем «Наверное, он не слышал большей части разговора», а это предположение не казалось надежным. Если бы Рюзаки заметил ее связь с L и разложил всю информацию по полочкам, тогда она оказалась бы в смертельной опасности прежде, чем вы успели сказать... даже прежде, чем вы успели подумать о том, что сказать. При этой мысли даже Мисоре стало не по себе. А учитывая очевидные логические способности Рюзаки на следующий день после того, как они нашли послание убийцы в спальне Белива Брайдсмэйда, Мисора начала думать о том, что бы было, если бы Рюзаки не помогал ей. Тогда она думала, что все выводы – ее заслуга. Но, возвращаясь в мыслях к тому дню, страницы, обороты в книге – она догадалась о них только потому, что Рюзаки дал наводку. Просмотрела бы она книгу сама, вчитываясь в каждое слово? Мисора не могла отделаться от мысли о том, что все это было представлением, чтобы дать ей почувствовать свое участие в решении загадки, что Рюзаки умело позволил ей совершить последний рывок, после того, как аккуратно все для нее решил. Конечно, всё это могло оказаться не более чем паранойей, вызванной напряжением из-за связи с L... но открытие имени второй жертвы было большим прорывом в расследовании. После она делала проверку, и вторая жертва с именем Квотер Квин была одна во всем Лос-Анжелесе – но это не утешало.

16-е августа.

Мисора была в деловой части города, на Третьем Авеню, посещая место второго убийства. Она не знала этот район, и ей пришлось ломать голову над картой, чтобы найти туда дорогу. Не зная, когда совершится четвертое преступление, Мисоре хотелось идти туда прямо из дома Белива Брайдсмэйда, но у нее были дела, требующие проверки, столько материалов надо было пересмотреть, и ей пришлось ждать следующего дня. Наступил третий день после совершения третьего убийства – девять дней, четыре дня, девять дней, и если убийца снова планировал действовать на четвертый день, то убийство должно совершится завтра, но другого выбора у нее не было. Предотвратить его невозможно. Поэтому она делала то, что было в ее силах. Искала улики, которые помогут ей бросить вызов приближающемуся переломному моменту.

Согласно расследованию L, детектив по имени Рю Рюзаки на самом деле был нанят родителями Белива Брайдсмэйда, и не только ими: родственники второй жертвы, Квотер Квин, и третьей жертвы, Бэкъярд Боттомслеш, также попросили его расследовать дело. По мнению Мисоры, это было слишком хорошо, чтобы быть правдой, но поскольку L подтвердил это, ей пришлось согласиться. Для возражений не было места. Но даже L еще не накопал ничего о прошлом Рюзаки, и поэтому Мисоре было сказано продолжать наблюдение, сотрудничать с Рюзаки, и делать вид, что они расследуют дело вместе.

На самом ли деле L не сделал никаких выводов о Рюзаки? Мисора потратила несколько минут на обдумывание этого вопроса. Возможно, слишком опасно было объяснять ей причину... Мисора никогда не задумывалась о том, давал ли ей L всю информацию. Рюзаки попадал под категорию подозрительных личностей, но все это, быть может, просто паранойя. Конечно, Рюзаки вызывал подозрения, но не сделал ничего плохого.

Перспектива вновь увидеть Рюзаки ползающим на четвереньках по месту преступления приводила Мисору в уныние. Ей даже снились об этом кошмары. Обычно ей требуется целая вечность, чтобы проснуться, но тот сон заставил ее выпрыгнуть из кровати.

Итак, 16 августа, в 10 часов утра.… На Мисору Наоми было совершено нападение.

Она сокращала путь через пустынную, темную аллею, когда кто-то сзади ударил ее дубинкой. А точнее, попытался ударить: она вовремя уклонилась и избежала удара. Дубинка – легкое оружие, сделать её просто, а спрятать – еще легче. А средством борьбы она была довольно эффективным. Мисора слышала, как дубинка рассекала воздух, поскольку задела её волосы. Мисора находилась в опасности с того самого момента, как согласилась быть руками, глазами и защитой L, поэтому она не была так уж удивлена и быстро среагировала.

Зато мысли о Рюзаки мгновенно испарились. Она оттолкнулась от асфальта обеими руками, поворачиваясь и делая удар ногой в сторону нападавшего. Промах. Но это не важно: главная цель движения – повернуться и взглянуть на противника, была достигнута. Он был один и в маске. Она удивилась, что с ним не было дружков, но, вдобавок к дубинке, у него была здоровенная бита в левой руке, что явно ставило Мисору в невыгодное положение. Он не был обыкновенным бандитом. А у Мисоры не было пистолета, как и днем раньше. И, конечно, никаких удостоверений и наручников. Бегство было бы самым логичным решением, но Мисора была не из робкого десятка. В ФБР ее прозвали Мисорой Масэкэ (прим. Massacre — бойня, резня). Понятно, что в этом имени была доля злобы, но дано оно было не просто так. Мисора прыгнула и приземлилась, расставив ноги, держа правую руку на уровне лица и понижая центр тяжести тела. Готовая к борьбе, она смотрела на противника и немного покачивалась. Он замешкался на секунду, когда увидел ее позу, но затем замахнулся – не дубинкой, а битой. Она вновь увернулась, затем проделала нечто вроде кувырка поперек аллеи, намереваясь ударить пяткой в висок противника. Он тоже уклонился, но поединок был окончен. Мисора не собиралась убегать, однако соперник не обладал такой же пылкостью. Пока Мисора вставала на ноги, он повернулся и убежал прочь. Мисора хотела было погнаться за ним, и уже сделала несколько шагов в том направлении, но быстро отказалась от этой затеи. Она была уверена, что нападавший был мужчиной. Она также была уверена, что смогла бы потягаться с ним в драке, но не в беге. Она не была хорошим бегуном и не хотела тратить силы попусту.

Как и ожидалось, Мисора не стала преследовать его. Он покинул аллею и прыгнул в седан, оставленный им на шоссе с включенным двигателем. Проехав несколько перекрестков, он посмотрел в зеркало заднего вида, затем припарковал машину в заготовленном заранее месте. Седан был краденым, так что он планировал оставить его здесь. Взглянув на камеры, он покинул парковку, бросив маску, дубинку и биту в машине. Всё это он запихнул под сидение. Не оставляя никаких отпечатков.

Сегодня он не намеревался ничего делать с Мисорой, не здесь. Он просто сделал выпад против нее, чтобы проверить ее способности. Он атаковал сзади, но не планировал ранить ее – и тем более убивать.

Поэтому она никак не могла умереть. Он знал, что она увернется. Но даже так, даже зная это, все равно эта девушка производила впечатление. Уклониться от удара, даже не поворачиваясь, и тут же самой начать атаку – теперь он понимал, почему L использовал ее как свою пешку. У нее были и мозги, и смелость – все, что должно было быть.

Она имела право. Она была достойна быть его соперником.

И пошел по улице, все еще держа голову под странным углом. Противник Мисоры... Человек, стоящий за Убийствами ББ в Лос-Анджелесе, Бейонд Бёсдэй, шел по улице с дикой ухмылкой на лице.

– А, Мисора? Вы опоздали – сказал Рюзаки не поворачиваясь, когда она вошла в квартиру номер 605, где некогда проживала Квотер Квин. – Пожалуйста, постарайтесь приходить вовремя. Время – деньги, а значит, и жизнь.

Вздох...

Он был не на четвереньках. Она зашла как раз в тот момент, когда он осматривал верхнюю полку комода. Но сложно было назвать это подходящим времяпровождением. Комод оказался наполненным нижним бельём тринадцатилетней жертвы. Рюзаки больше выглядел не как детектив, расследующий место происшествия, а как педофил, крадущий трусики.

Не самое лучшее начало дня. Она намеревалась снять чувство разочарования, оставшееся после драки на улице, через решительное наступление на Рюзаки, но он уже ошеломил ее. Это было намеренно, она должна была впечатлиться, но выглядело это противно. Казалось больше, будто у Рюзаки действительно была мания на детское нижнее белье.

Мисора вновь вздохнула, оглядывая комнату – вся квартира была меньше, чем спальня Белива Брайдсмэйда. Одно только расхождение уровней жизни жертв затрудняло поиск какой-либо связи между ними.

– Вы говорили, здесь жила мать-одиночка, верно? Которая сейчас уехала к своим родителям? Должно быть, это так опустошающе...

– Да. Эти квартиры были построены для студентов колледжа, в каждой должно было жить по одному, поэтому девочка с матерью привлекали немало внимания. Я расспросил соседей этим утром и услышал много чего интересного. Но большинство тех показаний уже занесены в полицейский рапорт, который вы мне вчера показывали. Во время убийств матери не было в городе и тело было обнаружено студенткой, живущей по соседству. Мать впервые увидела тело дочери в морге.

– …

Слушая Рюзаки, Мисора осматривала стены на предмет дыр от пригвозденных соломенных кукол. Из четырех стен передняя — с входной дверью — не имела дыр, зато на остальных трех они были. Как и в спальне Белива Брайдсмэйда, дыры обозначали место расположения кукол.

– Вас что-то беспокоит, Мисора?

– Да, вчера мы – ответила Мисора, делая упор на множественном числе, – мы расшифровали послание, которое убийца оставил на месте первого преступления, но... соломенные куклы и закрытая комната остались загадкой.

– Да, – сказал Рюзаки, закрывая комнату и вставая на четвереньки.

Но в отличие от первого места происшествия, в этой комнате жили два человека, и здесь было довольно много мебели – полный беспорядок. Ползать по такому месту казалось делом весьма затруднительным. Тем не менее, Рюзаки не отступил и оставался в таком виде на всём пути к другой стороне комнаты. Мисоре хотелось, чтобы он бросил валять дурака.

– Но, Мисора, не думаю, что стоить тратить время на проблему закрытых комнат. Тут не детективный роман – по правде говоря, он просто мог использовать запасной ключ. Нет ключей, с которых не могла бы быть снята копия.

– Похоже на правду, но вы действительно считаете, что этот убийца поступил бы так неинтересно? Для начала, закрывать комнаты тоже не было нужды. Но он все равно так сделал. В этом случае, это может быть какой-нибудь головоломкой...

– Головоломкой?

– Ну, или чем-то вроде игры.

– Да, может быть...

Мисора взглянула на дверь, через которую только что вошла. Дизайн был не такой, как на первом месте преступления (разница между входной дверью квартиры и дверью внутри дома), но устройство и размер по существу были одинаковы. Настраиваемый замок, простая сборка – очень легко взломать, когда дом пуст, просверлив дырку в двери и повернув щеколду изнутри, но очевидно, на всех трех местах убийств в дверях не было никаких дыр.

– Что бы вы сделали, Рюзаки? Если бы пытались запереть комнату снаружи?

– Использовал бы ключ.

– Нет, не так. Если бы вы потеряли ключ?

– Использовал бы запасной ключ.

– Да нет же. Если бы у вас не было и запасного ключа?

– Тогда бы я не запирал дверь.

– …

Не то что бы он был не прав.

Мисора подошла к двери и покачала ее.

– Если бы это был детективный роман… Комнаты всегда закрывают при помощи какого-нибудь трюка, как с иголкой и ниткой, или... Я имею в виду, мы называем их закрытыми, но на самом деле это самые обыкновенные комнаты, не те, что призваны защищать. Они не такие, как полки Белива Брайдсмэйда – рядом с дверным проемом много щелей и трещин. Нить легко может проникнуть под дверь, пропустить немного нити под дверью, затем привязать к краю щеколды, и дернуть.

– Невозможно. Щель не настолько велика, и угол подавит прилагающуюся силу. Вы можете попробовать, но слишком много нити будет сдавлено дверью. Пока вы будете поворачивать щеколду, вся сила будет поглощена напряжением от края двери, потягиванием двери к вам.

– Да. Но запирание просто не оставит много места в комнате для трюка. Двери в детективных романах обычно имеют гораздо более сложные замки.

– Есть много способов запереть комнату. И мы не можем отвергать возможность того, что у него был ключ.

Более важен, Мисора, вопрос о том, почему он запер комнату. У него не было надобности в этом, но все же он сделал так. Если он создал головоломку, то зачем?

– Как игру. Для развлечения.

– Зачем?

– …

Такой вопрос можно задать ко всему.

Зачем надо было посылать кроссворд в LAPD, зачем оставлять сообщение на книжной полке и, прежде всего, зачем убивать трёх людей? Если у убийцы был ясный мотив, то какой же? Даже если убийства беспорядочны, что-то должно было повлиять на них. L так сказал. Но у них до сих пор не было идей о том, что связывало жертв.

Мисора прислонилась к стене и достала из сумки несколько фотографий.

Снимки второй жертвы, убитой в этой комнате – светловолосая девочка в очках лежала лицом вниз. Если приглядеться, можно было увидеть, что голова ее была проломлена, а оба глаза были вырваны. Глаза выдавили уже после смерти – как и порезы на теле Белива Брайдсмэйда, это было калеченье трупа, не связанное с причиной смерти. Мисоре было неведомо, что убийца использовал, чтобы выдавить глаза, но когда она пыталась представить психическое состояние того, кто смог лишить глаз маленькую очаровательную девочку, то ей становилось дурно. Может, Мисора и агент ФБР, но она не могла выдержать такую правду – есть вещи, которые просто нельзя простить. То, что убийца сотворил со второй жертвой, как раз попадало под эту категорию.

– Убийство ребенка! как чудовищно!

– Убийство взрослого тоже чудовищно, Мисора. Ребенок это или взрослый - убийства одинаково ужасны – сказал Рюзаки безучастно, даже равнодушно.

– Рюзаки...

– Я проверил все один раз, – сказал Рюзаки, вставая. Он вытер руки о джинсы. По крайней мере, он осознавал, что ползанье по полу пачкает руки. – Но не нашел никаких денег.

– ...Вы искали деньги?

Прямо как вор. Причем крайне наглый.

– Нет, просто на всякий случай. Есть возможность того, что убийце нужны были деньги, но в этом случае, вторая жертва намного беднее первой и третьей. Может быть, они прятали что-то, но, очевидно, это не так. Давайте передохнем. Не желаете кофе, Мисора?

– Спасибо, не откажусь.

– Минутку, – сказал Рюзаки, направляясь к кухне. Мисора подумала, есть ли у него джем в холодильнике на этот раз, но решила, что это не должно ее волновать. Она отбросила эти мысли и села за стол. Она как-то упустила момент сказать Рюзаки о нападении. Ну ладно. С тем же успехом она избежит упоминаний об этом, и посмотрит, как Рюзаки отреагирует. У нее не было доказательств, что нападавший был связан с Рюзаки, но если ему ничего не говорить, то это усыпит его бдительность.

– Вот, пожалуйста.

Рюзаки вернулся из кухни, держа в руках поднос с двумя чашками кофе. Он поставил одну перед Мисорой и другую напротив, затем выдвинул кресло и принял странную сидячую позу как и днем ранее, с поджатыми к груди коленями. Даже не обращая внимания на правила этикета, сидеть так, как казалось, было довольно сложно, если это вообще можно назвать сидением. Размышляя об этом, Мисора глотнула немного кофе.

– Аай! – выкрикнула она, выплевывая его обратно и кашляя – ах, тьфу!

– Что-то не так, Мисора? – спросил Рюзаки, невинно потягивая свою порцию. – Когда вы что-то съели, оно не должно покидать рот таким вот путем. И эти ужасные стоны также совсем не красят вас. Вы довольно привлекательна, поэтому должны пытаться вести себя соответственно.

– Убийственно сладкий... ядовито!

– Не яд. Сахар.

– …

Так ты убийца?

Мисора посмотрела в свою чашку - больше паста, чем жидкость. Как будто сахар был не растворен в кофе, а просто немного смочен в нем – вязкая, студенистая субстанция величаво сверкала в ее чашке. Пока ее внимание занимала поза Рюзаки, она позволила своим губам коснуться этого.

– Я словно грязи в рот набрала.

– Но грязь не такая сладкая.

– Сладкой грязи.

Мерзкое ощущение песка во рту не проходило. В отличие от нее, Рюзаки с удовольствием пил, прямо-таки глотал, свой кофе. По-видимому, он проделал это не назло – такое количество сахара, по его мнению, было абсолютно нормальным.

– Фух., кофе всегда поднимает мне настроение, – сказал Рюзаки, допивая чашку, в которой было по меньшей мере 200 граммов чистого сахара. – А теперь приступим к делу.

Мисоре очень хотелось пойти смыть сахар изо рта, но она попыталась смириться с этим.

– Давайте, – согласилась она.

– Насчет связующего звена.

– Вы что-то обнаружили?

– Похоже, убийце нужны были точно не деньги, но прошлой ночью, после того как мы расстались, я заметил кое-что интересное. Связь между жертвами, которую никто не уловил.

– Какую?

– Их инициалы, Мисора. У всех трех жертв довольно редкие инициалы. Белив Брайдсмэйд, Квотер Квин, Бэкъярд Боттомслеш. Б.Б., К.К., Б.Б. Первые буквы их имен и фамилий совпадают, что это может значить, Мисора?

– Ничего.

И это всё? Её лицо ясно показало разочарование, что прервало ход мыслей Рюзаки, но она не желала даже и сдерживать досады. Бесполезная трата времени. Мисора заметила это, еще когда впервые увидела имена жертв. Это не стоило отдельного разговора.

– Рюзаки, знаете ли вы, как много в мире людей с такого рода инициалами? А в Лос-Анжелесе? В алфавите только 26 букв, что значит, грубо говоря, 1 человек из 26 имеет имя типа этих. Не стоит даже называть это связью.

– О? А я думал, что был на пути к чему-то – удрученно сказал Рюзаки. Сложно сказать, насколько искренней была его реакция.

Он казался обиженным, но в его случае такая черта не выглядела мило. Отвратительный способ представить себя.

– Например, вы сами Рю Рюзаки — Р.Р.

– О! А я и не замечал.

– Это бессмысленно.

Такого она от него не ожидала. Весь этот бред про то, что он вчера наводил ее на выводы, был просто паранойей. Р.Р.?

– Мисора.

– А? Ну, что?

– Поскольку мои умозаключения никуда не привели, может, у вас есть какие-нибудь хорошие идеи?

– Нет, нету. Мы с вами в одной лодке. Не могу думать ни о каких других действиях, кроме как о поиске следующего послания, чем мы занимались вчера. Я чувствую, что убийца водит меня за нос, и это выводит меня из себя, но.

– Так давайте мы его поводим. Играть по правилам убийцы, пока он не расслабится и не выдаст какую-нибудь подсказку – отличная стратегия. Итак, Мисора, если здесь есть сообщение – то где же?

– Ну, по крайней мере, мы можем догадаться о содержимом. Вероятно, в послании содержится имя третьей жертвы, Бекъярд Боттомслеш, или ее адрес. Кроссворд приводил к первому месту преступления, страницы книги — ко второму, следовательно.

– Да, я согласен.

– Но я не имею понятия, где спрятано сообщение. Мы можем выделить некую структуру, которая поможет поймать убийцу, но.

Что-то, что должно быть здесь, но отсутствует. Рюзаки так это описал. Ссылаясь к жертве, а затем к книжным полкам. Было ли здесь нечто подобное? То, чего уже нет, но было раньше? Что-то, что должно быть здесь, но отсутствует. Все это начало звучать, как лингвистическая лента Мёбиуса.

– Так – сказал Рюзаки, – Если, что бы мы ни нашли, просто отошлет нас к третьей жертве, тогда, может, будет лучше пропустить это место и отправиться прямо к третьему. В конце концов, наша цель, так же как и раскрыть дело, — предотвратить четвертое убийство.

– Да.

Она одна обратила внимание на вероятность четвертого убийства, но реакция Рюзаки показывала, что и он хорошо сознавал эту возможность, поэтому она колебалась.

– Третье убийство уже произошло, мы не можем ничего сделать, но есть шанс, что мы сможем предотвратить четвертое. Чем тратить время на поиск послания, когда мы уже знаем, что оно сообщает, гораздо благоразумнее будет искать послание, ведущее к четвертой жертве.

– Но это звучит так, как будто мы смирились, как будто мы послушны ему. Мы можем упустить какой-нибудь важный факт о его личности, если пропустим эту комнату. Если даже здесь нет явных улик, то может быть, что-то даст нам толчок или ощущение, которые, впоследствии, нам помогут. Я согласна, предотвращение четвертого убийства важно, но если мы будем на этом зацикливаться, то не сможем действовать предприимчиво, взять под контроль ситуацию.

– Не беспокойтесь. Я лидер.

– Лидер?

– Предприимчивый лидер, – сказал Рюзаки, – Я еще ни разу ничему не покорялся. Немногое, чем могу похвастаться. Я никогда ни перед чем не останавливаюсь, даже перед дорожным знаком.

– Это-то да.

– Никогда.

Категоричен.

– Предотвращение четвертого убийства должно привести нас к убийце и его аресту. Вот чего хотят мои клиенты больше всего. Но я понимаю вас, Мисора. Я уже закончил осмотр комнаты, и пока вы им занимаетесь, я хотел бы подумать о третьем убийстве. Не возражаете, если я еще раз просмотрю папку, которую вы мне вчера показывали?

– Разносторонняя работа? Хорошо.

Так или иначе, она никогда не намеревалась сотрудничать с ним. Она вытащила папку из сумки, убедилась, что там есть материалы по третьему убийству, и через стол протянула ее Рюзаки.

– И вот снимки с места преступления.

– Спасибо.

– Но, как я сказала, там нет ничего особого. Содержимое то же, что и вчера.

– Да, я знаю. Но есть кое-что, что мне надо перепроверить. Ужасная картина, не правда ли? – сказал Рюзаки, положа одну фотографию на стол, чтобы Мисора могла увидеть. Фотография тела Бекъярд Боттомслеш. Мисора повидала много ужасных вещей в течение своей работы в ФБР, но эта картина была настолько поразительна, что каждый раз её бросало в дрожь. По сравнению с этой картиной, порезы на теле и вырванные глаза были ерундой. Тело лежало на спине, а левая рука и правая нога были отрублены у основания. Повсюду была кровь, на всем месте преступления.

– Правую ногу нашли брошенной в ванной, но никто все еще не имеет понятия о том, где левая рука. Очевидно, убийца взял её с собой. Но зачем?

– Снова этот вопрос? Но Рюзаки, а не очередной ли это пример того, что должно быть здесь, но отсутствует? В этом случае, левая рука жертвы.

– Убийце нужно было отрубить левую руку, но он не забрал с собой правую ногу. Просто бросил ее в ванной. Что бы это значило?

– В любом случае, мы рассмотрим это сегодня днем, а сейчас мне бы хотелось провести время здесь.

– Хорошо. Ах да, тут есть фотоальбом жертвы, Мисора. Наверное, стоит его проверить. Вы можете найти там что-нибудь о жертве, или ее друзьях.

– Ладно. Я посмотрю.

Рюзаки вновь обратился к папке, а Мисора встала и направилась прямиком к ванной. Она не могла больше выносить ощущение песка во рту. Она быстро прополоскала горло, но одного раза было недостаточно, и она повторила процедуру два-три раза.

Она снова попыталась связаться с L. Ответа не было, так что. Нет, вчера был дом, а в крошечной квартирке вроде этой от Рюзаки было не скрыться. Даже если она позвонит из ванной, ему не нужно будет даже подходить к двери, чтобы подслушать. В конечном счете, ей нужно было рассказать L о нападении или это не то, о чем он будет тревожится?

Мисора взглянула на свое отражение в зеркале.

Мисора Наоми. Это была она. Хоть это было понятно. Все знают чувство, когда смотришь на слово долгое время, то уже начинаешь задумываться, правильно ли написано. Так же можно и сомневаться в себе, задумываться над тем, как долго человек может быть самим собой. Она еще была самой собой? Поэтому это было так важно. Поэтому она вглядывалась в своё отражение.

“А как тогда L?” – вдруг подумала она. Величайший детектив века, тот, кто никогда не показывался на публике, его личность неизвестна. Сколько людей могут с уверенностью сказать, что L это и есть L? А есть ли вообще такие? Мисоре Наоми это было неведомо, но она размышляла, а знает ли L, глядя в зеркало, кто смотрит на него из отражения?

«Зеркало… зеркало?»

Хмм. Она уцепилась за мысль. Зеркало. Право и лево противоположны в отражении. Отраженный свет. Свет отражается от гладкой поверхности. Стекло, раствор серебра, нитрата и воды. Серебро? Нет, материал не важен, важно качество. Это качество - отражение света. Нет, обратимость правой и левой сторон - противоположность?

«Противоположность!»

Мисора вылетела из ванной, побежав обратно к столу. Рюзаки, удивленно взглянул на нее, широко открыв глаза.

– Что случилось? – спросил он.

– Картина!

– Ээ?

– Снимок!

– А, вы имеете в виду фото с третьего места преступления? – уточнил Рюзаки, снова кладя на стол фотографии. Труп с отрубленными левой рукой и правой ногой. Мисора достала два других снимка из сумки и положила рядом с той фотографией. Фото с первого и второго места преступления. Изображения всех жертв, показывающие положения, в которых их нашли.

– Замечаете что-нибудь, Рюзаки?

– Что?

– Что-нибудь в этих фотографиях кажется вам необычным?

– Они все мертвы?

– Быть мертвым — это естественно.

– Как философично.

– Будьте серьезны. Смотрите — все тела в разных позах. Белив Брайдсмэйд лицом вверх, Квотер Квин лицом вниз и Бекъярд Боттомслеш лицом вверх. Верх, низ, верх.

– И вы думаете, суть в этом? Связываете это со временем между преступлениями – 9 дней, 4 дня, 9 дней? Что завтра четвертая жертва будет найдена лежащей лицом вниз?

– Нет, не совсем. То есть, это может быть правдой, но... Я думала о другом. Другими словами, факт того, что труп Квотер Квин лежал лицом вниз, сам по себе необычен.

– …

Реакция Рюзаки не была удовлетворительной – по крайней мере, не выглядела таковой. Возможно, то, что Мисора пыталась сказать, не было четко сформулировано. Она только что пришла к этой мысли и, переполненная волнением, говорила быстро, без раздумывания, как изложить свою мысль.

– Я подумаю минуту, – сказала Мисора, усаживаясь в кресло напротив Рюзаки.

– Мисора, когда вы размышляете, я советую вам эту позу.

– … «эту позу»?

С коленями, прижатыми к груди? Он советовал ей это?

– Я серьёзно. Она увеличивает дедуктивные способности на 40 процентов. Вы должны попробовать.

– Нет, я. Эмм, ну ладно.

По крайней мере, он не хочет, чтобы она ползала, да и попробовать не повредит. Может, это поможет ей успокоиться после взрыва воодушевления. Она приняла эту позу.

– …

И очень об этом пожалела. Еще печальнее было то, что ее мысли встали на место.

– Ну, Мисора? Вы говорите, что Кворер Квин, лежащая лицом вниз, это и есть послание убийцы, указывающее на третью жертву?

– Нет, не послание, – это недостающее звено, Рюзаки. Дополнение к тому, что вы говорили об их инициалах.

Два странных человека, сидящие в странных позах, и приходящие к странным умозаключениям – Мисора опасалась, то была сцена чрезвычайной странности. Тем не менее, она обращалась к каждой фотографии поочередно, чувствуя, что давно упустила шанс поставить ноги на пол. А в этой позе сидеть легче, чем кажется.

– Инициалы жертв — Б.Б., К.К., Б.Б. Две одинаковые буквы – недостаточно, чтобы быть отсутствующим звеном, но у первой и третьей жертв одинаковые инициалы — Б.Б.. Если бы у второй жертвы были эти же инициалы вместо К.К., тогда это и было недостающее звено, правильно? Простые вычисления покажут, что из 26 букв одинаковые будут у одного человека из 676. А если свести вычисления к одной букве, то шансы уменьшаются и если посмотреть, как мало имен на Б, то фактическое число еще меньше.

– Интересная теория. Но, Мисора, вторую жертву зовут Квотер Квин, и ее инициалы К.К.. Вы предполагаете, что она была убита по ошибке? Что убийца нацеливался на кого-то с инициалами Б.Б., и нечаянно убил вместо него К.К.?

– Что вы городите? Послание с первого места преступления ясно указывает на Квотер Квин. Тут нет никаких ошибок.

– Ах, да. Я забыл.

– …

На самом ли деле он забыл? Фраза казалась фальшивой, но если она будет разбираться в каждой реакции Рюзаки, они никогда ни к чему не придут.

– Девять дней, четыре дня, девять дней. B.B., Q.Q., B.B.. Верх, низ, верх. Это, конечно, можно принять за альтернативу, и я поддерживаю вашу мысль, но, придирчивость убийцы делает это маловероятным. Не подходит ему. Обычно подобные ему люди ведут себя более логично.

– Но способы убийства – удушение, удары тупым предметом, нанесение колотых ран - они не выказывают никакой логичности.

– За исключением того, что они абсолютно разные. Каждый раз он пробует что-то новое.

– Но выбор не отличается разнообразием. Поэтому, Рюзаки, когда я смотрела в зеркало пару минут назад, меня озарило - B и Q одинаковой формы.

– B и Q? Они совершенно разные!

– Как заглавные — да. А как прописные? – сказала Мисора, рисуя кончиком пальца буквы на столе. b и q. Снова и снова. b и q. b и q. b и q.

– Видите? В точности одинаковая форма! Просто наоборот!

– И поэтому она лежала лицом вниз?

– Точно, - кивнула Мисора Наоми. – По грубым подсчетам, один человек из 676 имеет инициалы В.В., и если мы примем это за недостающее звено, тогда убийца столкнулся с трудностями в нахождении жертв. Одного еще можно было найти, но второго, третьего, четвертого. У него не было выбора, кроме как использовать Q.Q. вместо В.В.

– Я согласен со всем, кроме последнего предложения. Мне не верится, что найти кого-то с инициалами Q.Q. легче, чем кого-то с В.В. Даже если это так, я думаю, стоит рассматривать эту замену как часть головоломки для расследующих дело. Если бы все жертвы были В.В., то недостающее звено было бы слишком очевидным. Но это только предположение. Не больше, чем 30 процентов вероятности.

– 30 процентов.

Уж очень мало. Если это была проверка, она ее не прошла.

– Почему?

– Следуя вашей теории, всё это говорит нам, почему Квотер Квин была найдена лежащей лицом вниз. Эта поза привела вас к мысли о противоположности и b и q, но здесь нет логики, Мисора.

– Как нет?

– Это прописные буквы, – сказал Рюзаки, – А инициалы всегда пишутся заглавными.

– О.

Верно. Инициалы никогда не пишутся прописными буквами. Всегда заглавными. Quarter Queen – всегда Q.Q., и никогда q.q.. Так же как В.В. никогда не будет b.b.

– А я думала, что была на верном пути – выговорила Мисора, пряча лицо в коленях.

Так близко. Предположение Рюзаки тоже было немного натянуто. Но даже так, связь между b и q была такой многозначительной.

– Ну, Мисора, не расстраивайтесь.

Вздох.

– Честно, я даже рад что ваша теория оказалась неверной. Если Квотер Квин была убита просто как замена. - это ужасная причина смерти для ребенка её возраста.

Ммм? Мисора вдруг нахмурилась. Еще недавно Рюзаки настаивал, что между убийствами ребенка и взрослого нет разницы, но это ли его беспокоило? Ребенок ее возраста.

Ребенок? Ребенок? Маленький ребенок?

– Нет, Рюзаки.

– Да?

– В этом случае — прописные буквы идеальны. – сказала Мисора дрожащим голосом.

Дрожащим от гнева.

– Поэтому убийца выбрал ребёнка.

Тринадцатилетнего ребёнка. Её инициалы. Заглавные буквы, прописные буквы.

– Она была ребенком — поэтому и прописные буквы. И поэтому она лежала на животе – лицом вниз!

Пройдет время, пока Мисора поймет, что это был Рюзаки, кто с энтузиазмом указал ей на сочетание инициалов, кто указал на то, что жертва была ребёнком, и кто дал ей переслащенный кофе, из-за которого она отправилась в ванную, где зеркало вызвало нужную ассоциацию. Но, так или иначе... Дело об убийствах ББ В Лос-Анжелесе. Недостающее звено было найдено, решающая деталь, которая в свое время даст название этому делу.

Синигами.

Представьте, что вы собираетесь кого-то убить. Как думаете, что будет самым сложным? Три, два, один... время вышло! Правильный ответ: убийство кого-то. Ну-ну, успокойтесь – клянусь, я вас не разыгрываю, не использую лингвистических уловок. Я на полном серьезе. Люди не были задуманы, чтобы легко умереть – по крайней мере, они не охают, или стонут, и тут же падают замертво. Удушение, травмы от тупых ударов, колотые раны – все это не убивает людей просто. Люди — поразительно выносливые создания. Кроме того, они имеют склонность сопротивляться своему убиению. Никто не хочет быть убитым, поэтому есть большая вероятность, что они попытаются убить вас в ответ. Физические данные людей не очень различаются, и в бою один на один выиграть не так-то просто. С этой точки зрения, возможность убить кого-либо, записав его имя в тетрадь, – грубое нарушение честной игры, я думаю, вы представляете.

Тем не менее.

Когда Бейонд Бесдэй совершал эти преступления, у него не было проблем с убийством жертв. В конце концов, сами по себе убийства не были его целью, и он не намеревался тратить на них много усилий – но всё равно, не просто было понять, как он решил эту проблему. Конечно, он использовал оружие и нужные медикаменты, но все три жертвы были убиты без всяких признаков сопротивления. В большинстве случаев, раны, полученные при защите, служат ключом к определению личности убийцы, но в этом случае все жертвы умерли так, как будто погибнуть так было для них естественно. Агент ФБР Мисора Наоми никогда не понимала почему, и даже величайший детектив века L не мог прийти к успешной теории, пока не прошло несколько лет со дня окончания дела.

Довольно загадок. Давайте я объясню.

У Бейонда Бёсдэй с рождения были глаза Синигами. Для него было несложно найти человека с инициалами ББ, или того, кому суждено умереть в определенное время. В конце концов, в Лос-Анжелесе более 20 миллионов человек.

Убивать людей, по его мнению, было нормально.

Убивать людей, которым все равно было суждено умереть, вовсе было пустяком.

Ммм, думаю, мне надо объяснить суть глаз синигами. Это словосочетание для меня привычно, но если я не объясню, некоторые из вас могут быть жутко недовольны. Глаза синигами. Они могут быть даны богом смерти в обмен на половину жизни. Они позволяют видеть имена людей и оставшуюся им жизнь. Обычно связь с богом смерти была условием получения глаз синигами, но Бейонду Бесдэй торговаться было не нужно: он видел мир такими глазами, сколько себя помнил.

Он знал твоё имя еще до того, как ты его произнесёшь.

Он знал время смерти каждого встреченного им человека.

Навряд ли мне надо объяснять, как это на него повлияло. Вы можете сказать, что глаза и не нужны были без тетради смерти, но это не тот случай. Возможность видеть время чьей-то смерти – это возможность видеть смерть. Смерть, смерть, смерть. Бейонд Бесдэй жил с бесконечными напоминаниями о том, что все люди, в конце концов, умрут. Со времени своего рождения он знал день, когда его отца убьет преступник, день, когда его мать погибнет в железнодорожной катастрофе. Эти глаза были у него еще до рождения, поэтому он назвал себя Beyond Birthday. Поэтому такой странный ребенок, как он, был взят из дома, милого дома, в дом Вамми.

Он был Б. Второй ребенок в доме Вамми.

– Если бы только я мог видеть конец всего мира, – прошептал Бейонд Бесдэй 19 августа в 6 утра, как только проснулся. Он лежал на простой кровати на втором этаже склада, которым владела бездействующая кампания, на окраине западной части города. Один из многих скрывающихся лжецов, живущих во всей стране, во всем мире. Почему западный Лос-Анжелес? Потому что в тот день Мисора Наоми, временно отставной агент ФБР, работающая на величайшего детектива L, собиралась быть здесь.

– Мисора Наоми. Мисора Наоми. Руки L. Глаза L. Крыша L. Ах ха ха ха ха ха ха ха ха! Нет, не так...надо смеяться больше как Кья ха ха ха ха ха ха ха ха! Да, так лучше.

Кья ха ха ха ха ха ха ха ха. Кья ха ха ха ха ха ха ха ха.

Бешено смеясь, Бейонд Бесдэй встал с кровати. Грубый, жестокий смех, но неестественный, фальшивый. Как будто хохот был очередной задачей для исполнения.

Бейонд Бесдэй вспомнил, как напал на Мисору Наоми три дня назад, 16 августа, в той аллее нижней части города.

Конечно, он знал, когда она умрет: видел, сколько ей осталось жить. Жизнь Мисоры Наоми. Это было не то время, 16 августа, а много, много позже.

Что значило... Если бы он напал на нее с намерением убить, он бы точно потерпел неудачу. Он знал, что потерпел бы. Продумать путь к отступлению было гораздо важнее. Мисора Наоми была никем, кроме слуги L, и если она умрет, будет куча замен в ФБР, ЦРУ и NSA (прим. - управление нац. безопасности), даже в разведке. Так что он только проверял её. Смотрел, достойна ли она быть заместителем L.

– Хммм...мммм...хммм... ха-ха-ха-ха...нет, хи-хи-хи? Можно хо-хо-хо-хо, но это слишком жизнерадостно, ладно. О, Мисора, ты довольно хороша. Жаль держать таких, как ты, в ФБР.

Она прошла проверку, пока. Сегодня она посетит место третьего убийства, и наверняка найдет послание, оставленное ей Бейондом Бесдэй. Затем она попытается предотвратить четвертое убийство, спасти жертву, выбранную Бейондом Бесдэй.

Это было хорошо. Только тогда начнется состязание. Только тогда начнется настоящая игра.

– ...L.

Состязание между L и Б. Головоломка L и Б.

– Если L гений, Б гениальнее. Если L чудик, Б еще чуднее. Пришло время готовиться. Есть дела, которые нужно сделать до того, как Б превзойдет L. Хех хех хех хех хех.

Эта мысль была единственной, заставившей его засмеяться без раздумий. И те, кто в курсе, узнают в этом смех синигами.

Всё ещё усмехаясь самому себе, он взглянул в зеркало, расчесал волосы и начал накладывать макияж.

Отражение его самого в зеркале. Его самого. Как всегда, он не мог видеть время своей смерти. Так же, как не мог видеть время гибели всего мира.

Итак, 19 августа.

Мисора Наоми была в западной части города, в доме, где жила третья жертва, Бэкъярд Боттомслеш. Она разделяла жилье со своим хорошим другом, но была убита, когда он уехал за город по делам. Как и мать второй жертвы, он переехал к родителям.

Спальня Бэкъярд Боттомслеш находилась на втором этаже. Дверная задвижка была прямо под круглой ручкой. Две дыры на стенах говорили о бывшем местонахождении соломенных кукол. Одна на дальней стене, прямо напротив двери, и вторая на левой стене. На полу располагались набивные игрушки, что очень необычно для 28-летней женщины, а вся комната была декорирована украшениями. Кучки игрушек были у каждой стены. В порядке: два, пять, девять и двенадцать. Всего двадцать восемь. Хотя комната была убрана, в ней витал слабый запах крови, разрушающий эффект от украшений.

– Где Рюзаки?

Она взглянула на наручные часы на левой руке и увидела, что уже была половина третьего дня. Они договорились встретиться в два.

Мисора была здесь с раннего утра, заранее проверяя место. Она обыскала весь дом, не только эту комнату, но пять часов спустя она уже не знала, чем заняться, и порядком заскучала. И она не нашла ничего интересного, из-за этого была расстроена. Она кусала губы, раздраженная, что ничего не может вычислить без помощи Рюзаки.

В её сумке зазвонил телефон. Она быстро ответила, думая, что звонил L, но то был её парень и коллега, Рэй Пенбер.

– Привет? Рэй?

– Да, дай я все быстро скажу, Мисора, – сказал Рэй вполголоса. В это время дня, должно быть, вокруг него были другие люди. – Я проверил то, о чем ты просила.

– О, спасибо.

Она спрашивала его 16-го, а сейчас было уже 19-е, он был очень занятой агент ФБР, поэтому это была довольно быстрая работа. Когда она подумала, сколько он для нее сделал, ей захотелось благодарить его при каждом разговоре.

– И?

– По существу? Нет такого частного детектива Рю Рюзаки.

– Значит, у него нет лицензии?

Не частный детектив. Он сказал так самому себе.

– Нет. Записей о ком-то по имени Рю Рюзаки нет вообще. Не только в Америке, но и во всем мире. Имя Рюзаки распространено в твоей родной стране, но никто там не назван Рю.

– О. Он говорит по-японски как уроженец, и я думала, он мог быть оттуда. Так значит, это выдуманное имя?

– По-видимому. – Рэй помолчал, затем выпалил, – Наоми! Чем ты занимаешься?

– Ты обещал не спрашивать.

– Да знаю я. Но твоё отстранение от работы заканчивается на следующей неделе, и я думал о будущем... ты будешь возвращаться в ФБР?

– Я еще об этом не думала.

– Знаю, я всегда говорю это, но...

– Не надо. Я знаю, что ты хочешь сказать, так что не говори.

– …

– У меня нет времени. Перезвоню позже.

Мисора повесила трубку, не дав ему ответить. Она вертела телефон в руках, чувствуя себя немного виноватой. Не то, чтобы она не думала о возвращении, она просто не хотела о нем думать.

– Уже на следующей неделе? Эх! Но в первую очередь надо сосредоточиться на деле.

Это может быть бегством, но поскольку Рюзаки все еще не здесь (Она подозревала о том, что имя не настоящее, с самого начала, так что не особенно тревожилась, хотя ей было интересно, отчего он выбрал именно это имя. Но настоящей задачей было то, почему родители жертв наняли частного детектива, который не существует), Мисора сказала себе забыть об этом и подумать еще раз о фактах, которые они раскрыли.

Во-первых, послание убийцы, оставленное на втором месте преступления. Мисора Наоми вычислила его спустя час после того, как они нашли недостающее звено — то, что жертвы были связаны инициалами. Послание – это очки жертвы, Квотер Квин. Хотя Мисора и не полазала на четвереньках, как Рюзаки, она проверила комнату под всеми мыслимыми углами, пока ее глаза не заболели от безрезультатных осмотров. Затем она подумала, вдруг что-то было на теле жертвы, как порезы на теле Белива Брайдсмэйда, и вновь обратилась к снимкам, но там не было ничего, кроме маленькой девочки с выдавленными глазами, лежащей лицом вниз.

Когда Мисора исчерпала все мысли, Рюзаки сказал: «Может, повреждения глаз – это послание». Звучало разумно. Фактически это казалось единственным возможным вариантом. Что значило... её глаза?

Мисора вернулась к шкафу и снова вытащила оттуда альбом с фотографиями. Она посмотрела их вновь, проверяя каждое фото маленькой девочки. И поняла, что ни на одной фотографии она не была в очках.

Единственным снимком, где она была в очках, был снимок её трупа. Не потому, что с глазами у нее все было в порядке – в материалах дела сказано, что она была близорука, но она почти всегда носила контактные линзы.

После ее смерти, убийца снял с нее линзы и одел очки. Линзы были одноразовые, поэтому расследующие дело не заметили, что их не было. Мисора связалась с матерью девочки, и та подтвердила, не только то, что Квотер Квин почти никогда не носила очки, даже дома, но и то, что очки, надетые на неё на месте убийства, ей не принадлежали.

– Удивительно сложно заметить, кто даже подумает спросить, принадлежали ли очки, надетые на жертву, этой жертве? Точно слепое пятно. Наверное, это то, что значили выдавленные глаза? – сказал Рюзаки. – А очки на ней выглядят так естественно, из-за этого полиции было бы еще сложнее заметить. Она никогда не осознавала, что ей предназначено было носить их.

– Гм, Рюзаки, это становится немного забавно.

– Я шутил.

– Это и значит забавно.

– Тогда я был серьёзен.

– Всё еще забавно.

– Тогда я был жутко серьезен. Смотрите! Вам не кажется, она выглядит лучше?

– Ну, наверное.

Забавно.

Мать впервые увидела тело дочери в морге, когда очки уже были сняты. Все это, скорее всего, было по плану убийцы - что еще они могли думать в то время?

– Третье убийство произошло в западном Лос-Анжелесе, рядом со станцией Гласс – очки. Очень буквально. Но это не дает нам адрес, только район.

– Нет, если уж вы сводите к этому, то можете свести и ко всему. Все, что нужно сделать, это поискать в том районе кого-то с инициалами Б.Б. и определить его адрес. Другими словами, убийца предполагал, что ко времени совершения второго убийства мы найдем недостающее звено.

– А? Но...мы смогли понять, что Q это В, только после совершения третьего убийства. Как кто-нибудь мог догадаться об этом на время второго убийства?

– А и не надо было. После третьего убийства тоже нельзя сказать, главная ли В, а Q запасная, или наоборот.

Четвертой жертвой может оказаться ребенок с инициалами К.К., и наше предположение лишается смысла. Может, он в основном убивает детей и охотится за К.. На данный момент мы не знаем, почему его цель Б.Б. или К.К.. Но это не важно. Все, что вы должны сделать, это найти человека и с такими, и с такими инициалами.

– Ох...ох, верно...

Но 16 августа говорить об этом было поздно, третье убийство уже было совершено. Просто чтобы убедиться, Мисора проверила, и в районе пятиста метров от станции Гласс не было никого с инициалами К.К., и только один человек с инициалами Б.Б. - третья жертва, Бекъярд Боттомслеш.

Очки как послание было просто сравнить с посланием на полке на месте второго убийства, но они вычислили его только потому, что название станции Гласс вертелось у них в голове – иначе кто мог бы подумать, что очки на трупе и есть послание? Эта простота делала разгадку еще сложнее, чем в первом убийстве. Теперь Мисоре надо было предотвратить четвертое убийство, но сможет ли она найти послание, оставленное на месте третьего убийства? Она больше чем просто волновалась.

И снова Рюзаки был тем, кто подсказал идею о выдавленных глазах, тем, кто предложил ей внимательнее посмотреть на альбом жертвы – без него она бы не догадалась. Ну, или это заняло бы намного больше времени.

На тот момент был полдень, и они решили немного подкрепиться и решить, что делать дальше. Рюзаки предложил Мисоре поесть вместе с ним, но она отказалась. Неизвестно, что за гадость он даст ей на этот раз, и ей надо было поговорить с L. Они столько всего раскрыли, так что отчет был необходим. Она ушла подальше от квартиры, осторожно оглянулась по сторонам, прислонилась к стене и набрала номер.

– Это L.

– Это Мисора.

Она начала привыкать к искусственному голосу. Она быстро, без лишних слов, рассказала, что случилось в тот день и что им удалось выяснить. Она почувствовала себя немного взволнованной, когда объясняла L, почему жертва лежала лицом вниз, но преодолела это чувство. По крайней мере, она так думала.

– Хорошо. Я понял. Я не ошибся, выбрав вас, Мисора Наоми. Если честно, я не ожидал таких впечатляющих результатов.

– Нет, не стоит благодарности. Я не заслуживаю комплимента. Более, важно то, что мне делать дальше. Есть идеи? Мы не знаем, когда произойдет четвертое убийство, и я подумала, может, мне стоит отправиться в западный Лос-Анжелес сейчас.

– Не нужно, – ответил L, – мне бы хотелось, чтобы вы опирались на основу происходящего. Согласно вашему отчету, до четвертого убийства еще достаточно времени.

– Эм?

Она не говорила ничего подобного, так ведь?

– Убийца достанет свою жертву 22 августа. У вас еще 6 дней.

– 6 дней?

То есть 9 дней после совершения третьего убийства. Девять дней, четыре дня, девять дней и снова девять дней? На чем он основывался? Мисора хотела озвучить свой вопрос, но.

– Боюсь, сейчас у меня нет времени объяснять, – сказал он, – Пожалуйста, попытайтесь и дойдите до этого сами. Но следующее убийство произойдет или убийца совершит следующее покушение 22го, и я прошу вас действовать в соответствии с этим предположением.

– Поняла.

Похоже, он был не в настроении для принятия возражений. Но 22е августа! Если подумать, то LAPD получило кроссворд 22го июля. Тот же день месяца. Была ли это связь?

– В таком случае, эти шесть дней я буду тщательно подготавливаться и расследовать третье место преступления.

– Сделайте это, пожалуйста. О! и, Мисора, примите все меры предосторожности для своей защиты. Вы единственный человек, который может работать на меня в этом деле. Если вас не станет, некому будет вас заменить.

Он намекал на бой в аллее. Это застало ее врасплох. Некому ее заменить? Это могло быть неосторожной фразой, или неприкрытой ложью, но Мисоре было трудно поверить, что это вообще к ней относилось.

– Не беспокойтесь. Я не была ранена.

– Нет – я имею в виду, не готовьтесь к ситуациям, в которых можете быть атакованы – избегайте обходных путей, переулков, и других пустынных мест. Может, так будет дольше, но придерживайтесь людных мест и оживленных улиц.

– Я в порядке, L. И я могу защитить себя. Я занималась боевыми искусствами.

– Правда? Какими? Карате? Или дзюдо?

– Капоэйрой.

– …

Даже, несмотря на смешанную телефонную линию, она могла сказать, что L не знал, как отреагировать. Она соглашалась, что капоэйра была необычным выбором для японского агента ФБР. Мисора на миг почувствовала ликующую гордость, как если бы она превзошла L, – хотя знала, что не сделала ничего подобного.

– Да, я думала это полная чушь, пока не начала заниматься ей. В колледже меня втянули в уличные танцы, и в результате я присоединилась к кружку по капоэйре. На самом деле, это очень эффективный вид самозащиты для женщины. Основная техника заключается в том, чтобы уворачиваться от атак противника, что значит, тут нельзя защищаться, как в карате и дзюдо. Мы никогда не сравнимся с мужчинами по силе. А акробатика, ловкие движения в капоэйре дают шанс хорошенько разглядеть противника.

– Правда? Это здорово. – сказал L, находясь под впечатлением.

Под искренним впечатлением, не просто так.

– Вы очень интересно это описали. Будет время, я обязательно посмотрю видео...но как бы уверены вы ни были, если у нападавшего есть пистолет, или противников много, ситуация меняется. Примите все возможные меры предосторожности.

– Конечно. Не волнуйтесь, я всегда принимаю меры предосторожности. Эм, L... – сказала Мисора наконец.

– Что такое, Мисора?

– Я размышляла...вы ведь выяснили цель убийцы?

– ...Да. – ответил L после долгой паузы.

Мисора кивнула. Иначе он бы не был так уверен, когда произойдет четвертое убийство. Но он сказал ей, чтобы она додумалась до этого сама. Это значит, сейчас у него достаточно информации для определения личности убийцы? Как только эта мысль появилась в голове Мисоры, L разрушил ход ее мыслей одной фразой.

– По правде говоря, я с самого начала знал, кто убийца.

– ...А?

– Убийца... – сказал L, – это Б.

Нас растили в доме Вамми в Винчестере в Англии как преемников L, как замену L, но это не значит, что мы знали о нем больше, чем кто-либо другой. Включая меня, только несколько из нас встречали L как L, и даже я ничего не знаю об L до того, как он встретился с Ватари – гениальным изобретателем, основавшим дом Вамми. Никто не знает, что творится в голове L. Но все же я знаю, что чувствовал Ватари. Глядя на потрясающие таланты L, он, как изобретатель, конечно, хотел сделать его копию, его подобие. Любой почувствовал бы то же самое. Как я объяснил ранее, L никогда не появлялся на публике. L знал, что его смерть повысит уровень преступности во всем мире на несколько десятков процентов. Но что, если они смогут его копировать? Что, если они смогут сделать его подобие?

То были мы. Преемники L, собранные со всех концов света. Дети, собранные вместе, никогда не говорившие друг другу свои имена. Но даже для такого гения, как Ватари, создать копию L – проще сказать, чем сделать. Даже для меня и Ниа, как говорили, наиболее приближенным к L, чем больше мы старались походить на него, чем ближе мы подходили, тем дальше он был, – как погоня за миражем. Так что можно и не говорить, что происходило, когда дом Вамми только был основан, когда Ватари еще экспериментировал. Первый ребенок, А, не выдержал напряжения жить, уподобляясь L, и покончил с собой, а второй ребенок, Бейонд Бесдэй, был блестящим и выдающимся. Б был хорошим кандидатом.

Но Б. пытался превзойти L, а не стать им. Нет, наверное, так не правильно. Я не имею понятия, о чем он думал. Он, их поколение было не таким, как четвертое, с Ниа и мной, все дети тогда обязаны были быть как L. Они были копиями, у которых не было способностей L, поэтому провал был ожидаем. Я предпочитаю воздерживаться от бесполезных размышлений, основанных на моем личном опыте, но что же Бейонд Бесдэй мог думать что-то вроде этого: «Пока есть L, Б никогда не станет L. Пока существует оригинал, копия всегда будет копией».

Дело об Лос-Анжелесских убиствах ББ. The Los Angeles BB Murder Cases.

L.A.B.B. – L is After Beyond Birthday. ( L преследует Бейонда Бесдэй)

Этот вариант названия, думаю, больше подходит намерениям убийцы, чем «Убийства соломенных кукол» или «Лос-Анжелесские серийные убийства в закрытых комнатах». Я не говорю о названиях на чисто стилистической основе. Вложил ли Бейонд Бесдэй в название столько смысла, я не знаю, но если у него была причина совершать убийства именно в Лос-Анжелесе, то, наверное, это она и была. Я уверен, что у него была гораздо больше одержимости к L, как личностью, чем у Ниа и даже у меня. Я могу понять причины, по которым человек становиться преступником, чтобы побороться с детективом, поэтому я и могу писать об этом в таком роде, но все же. Чего он пытался добиться, убивая непричастных людей? Или, возможно он просто хотел встретить L.

Тогда он бы смог воспользоваться глазами синигами и увидеть настоящее имя L, увидеть, когда L умрет. Он смог бы выяснить, кто такой L. Бейонд Бесдэй никогда никому не говорил, что у него глаза синигами, и я не удивлюсь, если он считал себя кем-то вроде бога смерти.

И все это свелось к принявшей странные формы битве L и Б. Она не была похожа на битвы детективов, которые L проводил с Эральдом Койлом или Данювом, она была вроде той, как величайший детектив сделал величайшего преступника; специалист в расследовании также и специалист в убийствах. С этой точки зрения, она была ничем, кроме как битвой детективов.

Бейонд Бесдэй бросил вызов L. И L принял вызов.

Грубо говоря, L.A.B.B было ничем, как внутренней борьбой, войной в пределах нашего дома, милого дома – дома Вамми. Неблагополучная для жертв, втянутых в нее, но если бы даже Бейонд Бесдэй не убивал их, им все равно суждено было умереть в тот день, в то время, по какой-нибудь другой причине, поэтому, логически и фактически, их смерти были неизбежны. Так что в прямом смысле этого слова, единственным человеком, на самом деле втянутым в эту борьбу, была Мисора Наоми.

– Ммм...мм...мм-хмм-хмм-хммм...мм, мм, мм...Зо зо зо зо зо...нет, это ужасный смех...хех хех хех хех.

Теперь он был готов. Он хрустнул шеей... И Бейонд Бесдэй начал действовать.

Часы.

Рюзаки наконец пришел в дом, где произошло третье убийство, только после трех часов дня.

– Простите, что заставил вас ждать, Мисора. – сказал он, даже не пытаясь казаться виноватым за опоздание более чем на час.

– Не беспокойтесь, я и не ждала. Начала без вас. – ответила Мисора как можно саркастичнее.

– Понятно, – сказал Рюзаки, вставая на четвереньки и быстро подползая к ней. Она уже привыкла к таким выходкам, но это произошло так неожиданно, что она чуть не подпрыгнула. В конце концов, она не видела его три дня.

16 августа, после разговора с L, она вернулась в квартиру Квотер Квин и сказала Рюзаки, что четвертое убийство произойдет через 6 дней, 22-го августа. Естественно, Рюзаки спросил ее, откуда она это узнала, но она не знала, что ответить. Не могла же она просто сказать, что это слова L, но пока они с Рюзаки обсуждали дело, ей удалось понять. Её ответ был более чем убедительным, и ей не хотелось ничего объяснять Рюзаки, поэтому она просто настояла на своём. В ретроспективе, Рюзаки слишком легко согласился с Мисорой, но в итоге они решили расследовать третье место преступления, дом Бекъярд Боттомслеш, 19-го августа. А пока они попытаются узнать все о деле и подготовиться.

Мисора провела те дни в постоянном контакте с L, совершенствуя свои теории и в результате получая ряд полезных фактов (включая некоторые новые открытия полиции, о которых сообщал L). Но правда была в том, что 19-го числа, даже после прибытия на третье место преступления и расследования его в течение нескольких часов, она чувствовала, что не сделала никаких значительных продвижений с 16-го числа.

– Вы уже проверили ванную, Мисора?

– Конечно. А вы?

– Заглянул туда, прежде чем подняться. Ванна совсем испорчена. Наверное, единственным человеком, пожелавшим в нее забраться, была бы Елизавета Батори.

– Он вытер каждый отпечаток пальцев, но не кровь. Изощренные типы всегда такие. Убийце, в самом деле, было наплевать на всех, кроме него самого.

– Да, я согласен, – сказал Рюзаки, но вопреки словам, он не затруднялся ползать на четвереньках по забрызганному кровью полу... или ему просто было все равно? Прямо как убийца. Мисора внимательно наблюдала за его движениями.

– Не думаю, что здесь что-то есть, – сказала она, – я тщательно тут все осмотрела.

– Ай, ай. Никогда не думал, что увижу вас такой пессимистичной, Мисора.

– Я не... просто, Рюзаки, мне кажется, надо сфокусироваться на оторванных конечностях. Левая рука и правая нога отрублены - это большое отличие от предыдущих жертв.

– Как вы упоминали раньше – что-то, что должно быть здесь, но отсутствует? В этом случае, мы должны подумать, почему убийца оставил правую ногу в ванной и забрал с собой левую руку. Целую руку. Не так легко, как взять пару томов «Аказукин Чачи».

– А руку все еще не нашли...избавиться от частей тела — это непросто, так что у убийцы должна быть убедительная причина. Не знаю, послание ли это...а если это не послание, то на руке должен был быть какой-нибудь знак, который мы, по мнению убийцы, не должны были увидеть.

– Возможно. Это имеет смысл. Но вырывание глаз второй жертвы указывало на нашу мертвую точку и на очки, так что взятие с собой левой руки тоже что-то значит...но опять же, правая нога – вот что беспокоит меня, Мисора. Трактовка убийцы на этот счет такая запутанная. Вы сказали, что избавиться от частей тела непросто, но также непросто и отрезать их. Это может занять целую вечность. Не думаете, что делать это в городском доме довольно опасно? Здесь и дома напротив, и тонкие стены – заметить происходящее могли в любой момент.

– Обе части тела были отрезаны прямо у основания...тело нашли здесь. Точно, снимки, снимки... – Мисора пролистала папку, которую уже вытащила, и достала фотографии с третьего места преступления. Она показала фотографию, ставя ее в соответствии с комнатой и указывая, где находилось тело. – Оно было прямо здесь, повернутое на спину, без левой руки и правой ноги...хмм...

– Что ж, если ваша теория верна, у нас полно времени до совершения четвертого убийства. Давайте будем основательны. Вам не кажется, что пришло время объяснить, почему четвертое убийство произойдет 22-го?

– Думаю, да.

Мисора убрала фотографии и повернулась к Рюзаки. Он не смотрел на нее. Они знали друг друга пять дней и встречались три раза, и становилось ясно, что Рюзаки не знал о том, что смотреть в лицо тому, с кем говоришь, это нормально. Но тогда она не собиралась задерживаться на столь незначительных вещах.

– Это так просто, что кажется чуть ли не пустой потерей времени. Третье убийство произошло 13-го августа, верно?

– Да, не стоит даже проверять.

– На теле первой жертвы были римские цифры, но сейчас мы имеем дело с арабскими. Тринадцать...13. Если написать один и три прямо друг за другом...они похожи на В.

– Да, – кивнул Рюзаки.

Это было так просто, что она боялась, не будет ли он над ней смеяться, но он воспринял это удивительно серьезно.

– Подумайте об этом. Я однажды увидела детскую игру, где спрашивалось, чему равно один плюс три, и ответ был В...

– Точно. В.

– В.В.? Но Мисора, это подходит к третьему убийству, потому что оно было совершено 13-го августа, а что насчет других дат? Кроссворд был получен LAPD 22-го августа, первое убийство было совершено 31-го июля, второе — 14 августа, и вы предсказываете четвертое 22-го августа...никакое из них не имеет вид В.

– С первого взгляда – нет. Но применим этот же принцип с другой стороны. Проще всего — первое убийство...31-е июля. Три и один. Поменяем их местами, и получится 13.

– Хорошо, допустим. Кажется довольно разумным. Но что насчет четвертого и двух 22-х?

– То же самое. Просто посмотрим с другой стороны. Со стороны детской игры: один плюс три. 4-е августа – четыре – обычный ответ на этот вопрос. А 22-е августа...если сложить первую и вторую цифры, в конечном итоге получаем тринадцать.

В. Тринадцать.

– Другими словами, каждый день действия убийцы, 22-е, 31-е, 4-е, 13-е...первая и вторая цифры складываются в четыре. В каждом месяце есть только эти четыре даты, которые можно так рассчитать. Только четыре. И каждый раз в эти дни что-то происходит. К тому же, число соломенных кукол началось от четырех. Один плюс три равно четыре. Все это может быть просто совпадением, но стоит принять это к сведению – пробелы между убийствами, четыре и девять дней, если их сложить, получится тринадцать...В.

– Понятно. Неплохо... – ответил Рюзаки, кивая.

Мисора сияла.

– Сравнение 13 и В – довольно хорошая идея.

– Правда ведь? Так что четвертое убийство произойдет через девять дней после 13-го, – 22-го числа. Девять, четыре, девять...Я рассматривала возможность, если оно произойдет через 4 дня, 17-го числа, но гораздо более вероятным кажется 22-е. В конце концов, в прошлом месяце в тот день уже случилось происшествие. И конечно, это невозможно – получить из 17 В, как бы ни стараться. Поэтому четвертое убийство может произойти только 22-го числа.

17-е августа уже миновало, и связанных с делом убийств в Лос-Анжелесе в тот день не было. Она немного волновалась, но убедительное заявление L сохраняло ее спокойствие. Она все же думала, что четыре и девять дней, в сумме дающие тринадцать, могли быть чистой случайностью, неуместным совпадением, которое убийца мог игнорировать.

– Могу прибавить кое-что, – сказал Рюзаки, – что этот особенный метод превращения двадцати двух в тринадцать немного натянут. Подставление аргументов, чтоб они удовлетворяли ваше предположение – это не причина так складывать цифры. Это не замена местами чисел из тридцати одного в тринадцать. Ясно, что это толкование было создано на основе факта.

– Э...но, Рюзаки...

– Не поймите меня неправильно – я полностью согласен с вашим объяснением. Только не с одной его частью.

– Но...тогда...

Если он опровергает самую важную часть, то вся теория терпит крах. Он фактически отказался соглашаться со всем, что она сказала.

– Но у меня есть предложение. Мисора, вы же росли в Японии, верно? Тогда вы больше, чем я, знакомы с японскими числами.

– …Числами в кандзи?

– Напишите двадцать два в кандзи.

– ??

Кандзи...

二十二

Она представила иероглифы, но ничего не смогла предположить.

– Ну как?

– Нет, я не знаю, что вы ...

– Ох...тогда позвольте мне подсказать. Мисора, представьте, что кандзи в середине, обозначающий десять, это знак плюс. Что значит,　二十二　это фактически 二+二　... два плюс два.

– О.

Это не подсказка, а ответ.

二+二 это... четыре.

А четыре это 一+三 тринадцать.

– Сложите их и получите четыре. И вы уже блестяще объяснили, что четыре - это один плюс три. В конце концов, если один плюс три - это В, то мы должны соединить один и три, что равнозначно один плюс три, что дает форму буквы В. Вот почему мы можем прочесть двадцать два как 二+二. Нам просто нужна убедительная причина, чтобы соединить их. А с этим условием, ваше объяснение, что убийство произойдет 22-го, звучит логично. Я был в небольшом замешательстве от вашего рассуждения, и немного волновался, что следую за вами, но сейчас я так счастлив, будто выпил кружку мелассы.

– …

Это сравнение вызвало у Мисоры изжогу. Но, очевидно, Рюзаки поверил ее объяснению. Не хорошо – его объяснение звучало лучше, чем ее, но зато она могла немного расслабиться.

– Но Мисора, – сказал Рюзаки, – еще кое-что.

– Да?

Уже второе кое-что. Это застало ее врасплох.

– Ваше предположение основано на том, что убийца предпочитает жертв с инициалами Б.Б. Но, как мы ранее обсуждали, есть вероятность, что ему нужны К.К., а не Б.Б.

– Ох, верно.

Если четвертой жертвой окажется ребенок с инициалами К.К., лежащий лицом вниз, тогда все их теории можно выбросить в окно.

– Если он охотится за К., тогда ваша теория не выдерживает никакой критики. Вы создали ее из ничего, основываясь на ошибочной логике. Опираясь на совпадение.

– Совпадение то, что тринадцать выглядит как В? Но это так очевидно. И Q так хорошо вписалось...

– Да. Я согласен. Я не верю, что все это случайно. Но ваша теория основана на прошедших событиях. Она опирается на факты. Я хочу знать, почему вы построили ее на Б., а не на К.

– Ну.

Потому что L так сказал. Довольно четко. «Убийца – Б». Она знала это заранее. Но Рюзаки сказать не могла. Она должна была сохранить от него в тайне связь с L. Она не должна была пренебрегать осторожностью и пускать все на самотек, неважно, как долго они общаются.

– Думаю, из-за трех жертв. Две Б. и одна К., и Б. просто выглядит более вероятной. Конечно, позже я думала о К., но не нашла убедительных фактов – говорила она, пытаясь скрыть правду. Но как только слова сошли с ее губ, она уже знала, что они звучат фальшиво.

В подтверждение Рюзаки произнес ее мысль:

– Это так условно. Ничто вообще не может это подтвердить.

Хорошее настроение совсем испарилось. Мисора кусала губы – она пришла к этим заключениям, пытаясь понять причину того, что сказал L. Слова L подтвердили их, и, наверное, они были верны, но это ничего не меняло.

– Убийца – Б.

– Что?

– Нет, то есть, он зациклен на букве Б. Может, эта зацикленность – часть послания, и инициалы убийцы – Б.Б.

– А может, и К.К. Как вы сказали, много чего в деле указывает на Б, но также возможно, что мы не заметили знаков, указывающих на К.

– Да, может быть.

– Но, я думаю, Б более вероятно, чем К. Уверен больше, чем на 99 процентов – подтвердил Рюзаки.

По сути, отрекаясь от последних минут разговора.

– Велика вероятность, что инициалы убийцы – Б. Все жертвы – Б.Б., и убийца тоже. А дела становятся все интереснее.

– Интереснее?

– Да. Во всяком случае, будьте осторожны в следующий раз, Мисора. Если соглашаетесь с чем-либо, у вас должна быть обоснованная причина соглашаться с этим. Если не соглашаетесь с чем-либо, у вас должна быть обоснованная причина не соглашаться с этим. Как бы то ни было, вывод, основанный на заблуждении, означает, что вы не победили убийцу.

– Победила? Рюзаки, а это вообще имеет значение – проиграть или выиграть?

– Да, – сказал Рюзаки, – имеет.

Потому что это война.

L было сказано не заниматься расследованием дел, если там не задействовано более 10 жертв, или на кону не было более миллиона долларов. Исключениями были дела уровня сложности L (крайне подходяще), или когда у L были свои причины на участие в деле. Дело об убийствах ББ в Лос-Анжелесе подходило под оба исключения.

Вряд ли мне нужно говорить о сложности дела на этом этапе повествования, L сражался с собственной неудачной копией. Действующий глава дома Вамми сообщил Ватари, а тот сказал L об исчезновении Б. в мае, и с тех пор L разыскивал его параллельно с расследованием других дел. Дом Вамми знал его только как Б. – они не знали его настоящего имени, – Бейонд Бесдэй, поэтому этот найти его было почти невозможно. Но L наконец напал на след, когда начались убийства: поэтому он знал, кто за этим стоит. Он не столько гонялся за убийцей, сколько за делом. L выжидал, пока Б. сделает ход, чтобы посоревноваться с ним. L мог управлять любым полицейским в мире, но в этом деле просил помочь только Мисору Наоми. более чем вероятно, по этой причине. Не думаю, что он хотел сыскать себе еще уважения, просто все стеснены своими грехами, и никто не хочет, чтобы собственные оплошности стали достоянием общественности.

L был целью любого в доме Вамми. Каждый из нас хотел его превзойти, опередить его, разгромить его.

Так хотели и М., и Н., и Б.. М. как кандидат, Н. как преемник, Б., как преступник.

– Рюзаки, обнаружили что-нибудь?

Теперь, когда они закончили обсуждение чисел, Мисора вздохнула свободно, спустилась на кухню первого этажа, сделала пару чашек кофе (с нормальным количеством сахара, ясное дело) и несла их обратно в квартиру Бекъярд Боттомслеш на подносе. Она держала поднос обеими руками, и открыть дверь было довольно трудно. Так как дверная ручка находилась на уровне талии, Мисора ухитрилась зацепить поднос за пряжку ремня. Она застала Рюзаки лежащим посреди комнаты лицом вверх, с распростертыми руками и ногами. Мисора застыла в дверном проходе.

– Нашли что-нибудь? – повторила Мисора без всякой причины.

Он не собирался вставать на мостик и ползать по комнате? Как будто сцена из фильма ужасов. Мисора нервно сглотнула, но к ее большому облегчению, это было слишком странно даже для Рюзаки. Что же он делал?

– Э, Рюзаки?

– Я труп.

– Эмм?

– Я теперь труп. Не могу ответить. Я мертв.

– …

Она поняла. Слово поняла подразумевало понимание, чего ей очень не хотелось, но было ясно, что Рюзаки принял позу третьей жертвы. Конечно, левая рука и правая нога оставались на месте. Он в уме сопоставил снимки тела Бекъярд Боттомслеш. Мисора не видела смысла в его поведении, но не привыкла спорить с методами расследования других людей. Вместо этого она думала, перешагнуть ли Рюзаки, или обойти стороной. Ей не хотелось перешагивать, а обходить – раздражало.

– ...Эм...хмм?

И тут она заметила. По меньшей мере, она заметила, что что-то заметила. Но что же она заметила? Что-то привлекло ее внимание...нет, до этого, когда она открывала дверь, ее потрясло представление Рюзаки, так как же? Точно не это. Тогда что бы она увидела в первую очередь, если бы Рюзаки не лежал там? Если бы Рюзаки не мешался на пути пронесения кофе...если бы его там не было...тогда ничего. Комната была бы совершенно обыкновенной, разве что немного вычурна. Она чувствовала слабый запах крови. Единственное, что выделялось, так это дыра в стене...дыра?

– След, оставленный соломенной куклой?

Простая дырка, которую трудно было различить. А если бы это была не дырка, а соломенная кукла? Тогда бы в первую очередь после открытия двери она заметила бы не Рюзаки, а соломенную куклу. В момент открытия двери она увидела бы соломенную куклу...одну из кукол, аккуратно приделанную точно в это место. И все соломенные куклы были прибиты точно на одном уровне ( на уровне талии, если вы такой же выстоты, как Мисора). Но расстояние между стенами менялось в зависимости от комнаты. Но в каждой комнате, когда она открывала дверь...

Дыра.

– Простите, Рюзаки!

Все еще держа поднос, Мисора ступила, нет, прыгнула через Рюзаки. По крайней мере, она хотела прыгнуть, но была так отвлечена, что попала мимо, и наступила ему на живот. Сапогами. И рефлексорно пыталась сохранить равновесие и не уронить поднос, из-за чего весь вес ее тела давил на живот Рюзаки.

– Ах! – произнес труп.

Как и следовало ожидать.

– П - простите!

Если бы она заодно и кофе на него пролила, за Мисорой Наоми закрепилась бы репутация недотепы, но дело не зашло так далеко. Знания боевых искусств укрепили ее чувство равновесия. Она поставила поднос на стол и взяла папку с материалами дела. Она проверяла, правильно ли все вспомнила.

– Что это, Мисора?

Рюзаки мог быть наистраннейшим чудиком, но даже он не зашел так далеко, чтобы радоваться боли, причиненной женщиной, наступившей на него. Он перестал притворяться трупом, перевернулся и подполз к ней.

– Я смотрю на чертежи мест убийств. В каждом из них я заметила одну вещь.

Местоположения соломенных кукол.

– Местоположения? Что вы имеете в виду?

– Когда мы расследовали места убийств, полиция уже забрала куклы, так что до сих пор я не замечала...есть примечательная тенденция в размещении кукол. В этой комнате – когда вы открываете дверь и входите, первое, что видите, это кукла. Тут кукла прямо напротив двери – убийца расставил все так, что когда входишь в комнату, первое, что цепляет глаз, это соломенная кукла.

– О, да – кивнул Рюзаки, – верно с этой комнатой, и сейчас я припоминаю, что также видел дыру, когда входил в первую и вторую комнаты. Но Мисора, и что из этого следует?

– Эм...гм...

Что это значило? Ей казалось, что это значительное открытие, она даже наступила на живот Рюзаки в порыве воодушевления, но сейчас не могла найти ответа на его вопрос. Трудно. Она не могла признать правду, так что цеплялась, пытаясь связать что-нибудь вместе.

– Ну, наверное, с закрытыми комнатами надо было что-то делать?

– Как же?

– Во всех трех местах убийства, человек, обнаруживший тело, открывал дверь и входил. Используя запасной ключ или ломая дверь. Все они входили в комнату и видели жуткую куклу на стене. Соломенная кукла была первым, что они видели. Не важно зачем, их внимание было привлечено к ней. Может, пока они были отвлечены, убийца тихо выскальзывал из комнаты.

– Такой же классический трюк из детективных романов, как иголка с ниткой. Но Мисора, подумайте об этом.

Если бы вы хотели привлечь чье-то внимание, вам не нужна будет кукла.

– Почему нет?

– Если бы не было куклы, первым, что вы бы увидели, было мертвое тело. Прямо как вы замерли тогда, войдя в комнату и видя мой труп. Все, что ему нужно было сделать, так это выскользнуть из комнаты, пока кто-то изумленно смотрит на тело.

– Ох, верно. Конечно же. Так что, хотел ли он, чтобы человек, обнаруживший тело, заметил в первую очередь что-то помимо тела? Не знаю по какой причине, но.

– Не знаю и я.

– Если он не хотел, чтобы тело заметили, то я пойму, но что он выигрывал, обставляя дело так, чтобы тело не замечали секунду-другую? В этом случае, зачем ставить сюда соломенную куклу? А простым ли совпадением является местоположение кукол?

– Нет, уверен, оно намеренно. Нет смысла принимать это за совпадение. Но рассматривание дела с этой стороны не кажется мне эффективным. Как я раньше говорил, чем сосредотачиваться на соломенных куклах и закрытых комнатах, лучше, думаю, мы должны сконцентрироваться на вычислении послания убийцы.

– Но Рюзаки. нет, вы правы – она начала было спорить, но остановилась. Стоило над этим подумать, но сейчас у нее не было точных мыслей на этот счет. Первым делом они должны вычислить четвертую жертву, или хотя бы район. Соломенные куклы были во всех местах преступления, а послание было только в этой комнате, и им нужно было найти его как можно скорее. – Простите. Я тратила драгоценное время.

– Я бы предпочел, чтобы вы извинились за то, что наступили на меня, Мисора.

– О, да, конечно.

– Извиняетесь? Тогда в знак вашего раскаяния, не сделаете ли вы для меня кое-что?

– Хорошо

А по конкретнее нельзя?

Но она наступила на него. Очень сильно, всем своим весом.

– Что?

– Притворитесь мертвой, Мисора? Также, как я. Жертва, Бекъярд Боттомслеш, была женщиной, так что у вас должно получится вдохновенней, чем у меня.

– …

Видимо этому частному детективу было невдомёк, что многие люди имеют нечто под названием чувство собственного достоинства. Но не время было указывать ему на это. Иначе она бы почувствовала, что зарабатывает репутацию цундэрэ, скрывающей свое внутреннее недовольство под вспыльчивостью. А дело было неотложным: она желала сделать все, что может помочь расследованию. Она не была уверена, что это сможет помочь, но в тот момент была готова хоть ползать. Чувствуя странную покорность, она легла на пол.

Отсюда, снизу, комната выглядела совсем по-другому.

– Ну как? Что-нибудь?

– Нет, совсем ничего.

– О. Да, я так и думал.

– …

Бесполезно.

Рюзаки уселся на стул, прижав колени к груди, заметил, что кофе начинает остывать, и выпил его. Мисора положила сахар по своему усмотрению и ожидала от Рюзаки недовольства, но он ничего не сказал. Видимо, он мог употреблять и не сладкую еду. Вроде бы она могла уже и вставать, но было как-то неловко, так что она не двигалась.

– Уф...горячий кофе усилил боль в животе. – сказал Рюзаки.

Он выглядел таким невозмутимым, но отставать от нее с этой темой не хотел.

– Рюзаки, а это не похоже на первую жертву? После ее смерти он снял с нее одежду, затем отрезал руку и ногу, а затем вновь одел одежду?

– Да. Что из этого?

– Нет, я знаю, проще отрезать части тела без мешающейся одежды. Одежда довольно прочная, на самом деле. Но раз он снял одежду, зачем надо было одевать ее снова? Почему он не оставил своих жертв голыми?

– Хм...

– В случае с первой жертвой, рубашкой можно было прикрыть порезы, или хотя бы то, что они были римскими числами. Но в этот раз...нужно было хорошенько потрудиться. Надеть на труп одежду...на того, кто не может двигаться...

– Мисора, на ногу, которую он оставил в ванной, был одет носок и ботинок.

– Да, я видела фото.

– Тогда, может, цель убийцы...нет, послание убийцы заключается не в одежде или ботинках,а только в конечностях. Поэтому он придал всему остальному первоначальный вид.

Придал всему остальному первоначальный вид. Но тогда...

– Но тогда... левая рука и правая нога. Он оставил ногу в ванной, а руку взял с собой. Зачем? Какая разница была между левой рукой и правой ногой? Рукой и ногой... – Мисора бормотала, уставившись в потолок.

Рюзаки тоже посмотрел на потолок и сказал медленно, кусая большой палец:

– Однажды...в другом деле...случилось кое-что, что может помочь здесь. Хотите услышать?

– Начинайте.

– Это было дело об убийстве, жертву закололи в грудь. А безымянный палец левой руки был отрезан и взят с собой. После смерти жертвы. Догадаетесь, почему?

– Безымянный палец левой руки? Это просто. Жертва состояла в браке, не так ли? Убийца, должно быть, отрезал палец, чтобы украсть обручальное кольцо. Их могут носить так долго, что уж и не снять.

– Да. Убийца пришел за деньгами. Впоследствии мы нашли кольцо на черном рынке, отследили убийцу и арестовали его.

– Но...это конечно интересная история и все такое, но Рюзаки, никто не отрубит целую руку, чтобы украсть кольцо. И Бекъярд Боттомслеш не была замужем. В соответствии с материалами дела, она даже ни с кем не встречалась.

– Но помимо обручальных есть много других колец.

– Но все равно это не повод отрубать целую руку.

– Да, вы правы. Только поэтому я сказал, что это может помочь. Если не помогло, тогда примите мои извинения.

– Не стоит извиняться за это, но кольца не было...не было кольца...

… Тогда что-то помимо кольца?

Например...браслет.

Не на пальце, а на запястье...нет, это не подходило. Может, в отрезании пальца, чтобы достать кольцо, и был смысл, но, как ни смотри, отрубать руку ради браслета причины нет. Никто так не сделает. И вообще этому убийце не нужны были деньги. Если бы были нужны, то вторая жертва не подходит.

– …

Мисора медленно протянула руку к потолку. Она разводила пальцы, как будто пыталась поймать свет над головой.

На ее пальце было кольцо. Кольцо, подаренное Рэем Пенбером в честь помолвки. Оно все еще казалось ей какой-то шуткой...но возможно ли, что кто-то отрежет её палец, её руку, чтобы украсть его? А ради браслета?

Нет. Использование себя, как пример, делает это еще более маловероятным.

Она держала руку, позволяя рукаву сползти на плечо. Взору предстали её наручные часы. То были серебряные часы. Подарок на день рождения, 14-го февраля, от Рэя Пенбера. А если не ради браслета, а часов? Они были серебряные, поэтому недешевы...часы?

– …Рюзаки. Бекъярд Боттомслеш была правшой или левшой?

– Судя по вашим материалам дела, правшой. А что?

– Потому что...возможно, что она носила часы на левой руке. И, может, то, что взял убийца... это часы, – сказала Мисора, лежа на спине на полу. – На правую ногу были одеты носок и ботинок. Так что, вероятно, на руке все еще находились часы.

– Он отрезал руку, чтобы украсть часы? Но зачем? Мисора...вы сами сказали, что отрубать руку ради кольца не имеет смысла. Так почему кто-то сделает это ради часов? Если ему нужны были часы, он просто снял бы их.

Часы не то, что кольца. Они никогда не застревают. Нет причины отрезать руку.

– Нет, я также не думаю, что ему нужны были часы. Возможно, они – послание с этого места преступления. Если бы только часов не было на месте, это было бы слишком очевидно, так что он забрал с собой целую руку...

– Чтобы запутать? Ясно...но в таком случае, мы все еще не знаем, для чего он заодно отрубил и ногу.

Сомневаюсь, что она носила часы на лодыжке. И даже если он хотел нас запутать, ему не было нужды отрезать целую руку – запястья было бы достаточно.

– …

Да, похоже на правду, но все равно...идея о часах все еще казалась хорошей. Мисора чувствовала, что правда где-то рядом. Если это странное пристрастие использовать шаблонные фразы, с которым она столкнулась на первых местах убийств, работало и здесь, то она чувстовала, что оно себя проявит...

– Левая рука...правая нога...левое запястье...правая лодыжка...левая кисть...правая стопа...часы...таймер...маятник...обе кисти и ступни, обе руки и ноги...или отрезанные части ничего не значили? Не левая рука и правая нога, а правая рука и левая нога? Четыре части тела...

– Плюс голова – пять.

– Пять...пять минус два будет три...три. Третье место преступления. Части тела...и голова – всего пять...голова? Шея...шея, и одна нога, и одна рука...

Мисора говорила подряд все слова, приходящие ей в голову – но она просто ходила по кругу, как потерявшийся ребенок, боявшийся зайти в тупик. Чем больше она бормотала, тем больше теряла ощущение, что она идет по пути к правде. Стрелки ее компаса вращались...

– Если пять минус два это три, тогда он мог отрезать обе руки или обе ноги, или левую руку и голову...если левая рука должна была быть отрублена, то почему еще именно правая нога?

Просто чтобы заполнить тишину, Мисора высказала вопрос, не приходивший ей в голову, вопрос, который, как она думала, даже который не стоило озвучивать, но Рюзаки поддержал его.

– Оставленные голова, рука и нога – все они разной длины.

Минуту она не понимала, что он имел в виду. Казалось, это совершенно нелогичное заключение, и ее разум не мог его понять. Рука длиннее головы, нога длиннее руки, ну и что с того? Неужто Рюзаки брякнул первое, что пришло в голову, как и она сама? Но это не поможет игле ее компаса...

– Игла? Или стрелки...

– Что за игла?

– Нет, стрелки...

Классически трюк с иголкой и ниткой. С этим ничего не сделать...а стрелки? Возможно ли...

– Часы! Стрелки часов, Рюзаки!

– Эм? Стрелки часов...?

– Часовая стрелка, минутная стрелка, секундная стрелка! Все три! Все разной длины!

Мисора резко опустила руку на пол и села. Она быстро приблизилась к Рюзаки, отняла у него чашку кофе, выпила ее одним махом, и хлопнула ею об стол, как будто пытаясь разбить.

– На первом месте преступления он взял два тома «Аказукин Чачи», чтобы указать на « Частичную релаксацию», на втором – снял контактные линзы, чтобы мы обратили внимание на очки, а здесь, на третьем месте преступления, он забрал наручные часы...и обернул жертву в часы!

– Жертву...в часы? – спокойный и твердый взгляд Рюзаки был прямой противоположностью её волнению. – вернее, как часы...

– Голова – это часовая стрелка, рука – минутная, а нога – секундная! Поэтому убийца и забрал часы с собой, поэтому он не просто снял часы или просто отрубил запястье, он отрезал руку у основания и был вынужден также отрубить и ногу – иначе, не получилось бы трех стрелок!

Мисора говорила на одном дыхании, и наконец почувствовала, что спускается на землю. Она достала из кармана фотографию – снимок трупа Бекъярд Боттомслеш. Лицом вверх, рука и нога отсутсвуют, другие распростерты – Бэкъярд Боттомслеш.

– Посмотрите, Рюзаки. Видите? Голова – это час, рука – минута, нога – секунда, получается 12:45 и двадцать секунд.

– Ммм. Если вы так считаете...

– Если я так считаю? Да несомненно, что это оставленное им послание! А ногу он бросил в ванной потому, что забрать нужно было только часы, и он хотел подчеркнуть это!

– …

Рюзаки молчал, видимо, размышляя.

– Дайте посмотреть, – сказал он, взяв фотографию у Мисоры. Пока она наблюдала, как Рюзаки рассматривает снимок, наклоняя голову под всеми мыслимыми и немыслимыми углами, то начала чувствовать, что ее теория никуда не годится. Все это было бы полезным, если бы вело к посланию, и если он скажет, что это простое совпадения, тогда теория потерпит крах – ее вывод не имеет доказательств, никогда не сможет быть доказан.

Он основан на чистой интуиции.

– Мисора.

– Да? Что?

– Если допустить, что ваше предложение верно...мы не можем быть уверены, что жертва показывает 12:45 и двадцать секунд.

–Э?

– Вот, взгляните, – сказал Рюзаки, протягивая ей снимок.

Верхом вниз.

– Держите её так, и получится 6:15 и пятьдесят секунд. Или так...

Он повернул фотографию.

– Три часа и тридцать пять секунд. А если снова повернуть на 180 градусов, получится 9:30 и пять секунд.

– ...Ой.

Конечно. Он был прав. Жертва была снята вертикально, и Мисора просто решила, что голова...что часовая стрелка указывает на 12 часов. Но если рассматривать жертву как часы, то могло быть и не так. Может быть и да, а может, и нет. Просто поворачивая снимок, можно получить много различных вариантов. По крайней мере 360. Стрелки могут и не двигаться, зато числа могут быть расположены где угодно.

И не было подсказки, как расположить числа.

– Если жертва изображает три стрелки, тогда, по-видимому, эта комната – цифры. В конце концов, жертва лежала в центре комнаты. Она была расположена вот так, параллельно или перпендикулярно стенам комнаты, так что думаю, мы можем допустить, что это один из четырех упомянутых мной вариантов. Но четыре варианта – все равно много. Мы должны сократить их хотя бы до двух, иначе нельзя сказать, что мы разгадали послание убийцы.

– Комната...это цифры?

– Теперь, когда я подумал об этом, первое сообщение включало римские цифры...которые часто используют в циферблатах. Но здесь нет никаких римских цифр. Если бы только была подсказка, какую стену за какое число принимать...

Какую стену за какое число...? Но они ничем не отличались от обычных стен, ничего не указывало на цифры. В одной стене была дверь, в стене напротив – окно. В другой – чулан...или это и были указания? Снова компас...

– Рюзаки, не знаете, какая из них северная? Может, север – это двенадцать...

– Я уже думал об этом, но нет никаких убедительных оснований принимать север за двенадцать. Это же не карта. Двенадцать может быть и востоком, и западом, и югом.

– Логика...логика...да, нам нужны доказательства, или хотя бы что-то убедительное...но как мы можем догадаться, какая стена? Тут ничего...

– На самом деле. Как будто стена преграждает нам путь, вынуждая нас карабкаться...

– Стена? Хорошее сравнение. Стена...стена...

Стена? Соломенные куклы были на стенах. В этой комнате их было две. Связь ли это? Неужели куклы наконец задействованы? Мисора наполовину принудила себя решить, что никаких других подсказок она больше не видит, и направила мысли в это русло. Соломенные куклы. Куклы. Набивные игрушки? Набивные игрушки...в вычурной комнате. Их слишком много для двадцативосьмилетней женщины...

Игрушки были свалены у стен.

– Я поняла, Рюзаки, – сказала Мисора.

В этот раз она была спокойна. В этот раз она не будет волноваться.

– Количество игрушек...они у каждой стены. Их число указывает на время. Видите? Их двенадцать у стены с дверью. А здесь девять...двенадцать и девять часов. Если рассматривать всю комнату как часы, то стена с дверью – вершина.

– Нет, постойте, Мисора... – прервал Рюзаки. – Двенадцать и девять, конечно, выглядят правдиво, но вот здесь всего пять игрушек, и только две у четвертой стены. Если мы испольлзуем четыре цифры для определения циферблата, то это должны быть двенадцать, три, шесть и девять. Но не двенадцать, два, пять и девять. Эти числа не подходят.

– Еще как подходят. Если посчитать соломенные куклы.

Мисора вновь взглянула на две дыры в стене.

– Если добавить соломенную куклу к этой паре игрушек...получаем три. А если добавить другую к тем пяти игрушкам...получится шесть. Тогда все встает на свои места. Третье место преступления – это часы. Целая комната – часы.

Мисора положила фотографию Бэкъярд Боттомслеш на пол, где сама только что лежала, и Рюзаки – до нее.

Аккуратно, убеждаясь в правильности угла.

– 6:15 и пятьдесят секунд.

Ошибка.

 И наконец, 22 августа.

День, когда стоявший за лос-анжелесскими убийствами человек должен был быть арестован...но мы можем так говорить, потому что уже в курсе случившегося, но тогда никто не знал, что произойдет дальше, и события развивались довольно стремительно. И день Мисоры Наоми начался с тревог и противоречий.

6:15 и пятьдесят секунд.

Они сумели прочесть это как послание, оставленное убийцей на третьем месте преступления, но было ли это 6:15 утра? Или же вечера? После решения загадки с часами Мисора обыскивала комнату всю ночь, ища что-нибудь, что укажет на “а.m” или “p.m”. Поиск не принес результатов.

– Если мы тщательно все обыскали, но ничего не нашли, то может, это и не важно, – предположил Рюзаки, – Он превратил жертву в стрелочные часы, а не цифровые, и может, искать что-то, указывающее на “а.m” или “p.m”, – пустая трата времени.

– Ага... – кивнула Мисора.

Правда это или нет, но им пришлось это признать. Мисора начала расшифровывать и 6:15:50, и 18:15:50. Первое место преступления указывало на Квотер Квин, второе – на станцию Гласс, к чему же вело третье? Мисора и Рюзаки вместе направили усилия на решение этой проблемы, но первому идея пришла к Рюзаки. 061550. В этом истолковании числа служили номером дома. Большой жилой комплекс в Пасадене, в долине. Размеры квартир варьировались от двухместных до четырехместных, в общей сложности домов было 200. И в квартире номер 1313 проживала женщина по имени Блэкберри Браун. Ее инициалы были В.В., и номер квартиры тоже.

– Должно быть, это она, – сказала Мисора. Остальные номера домов начинались с нуля, так что 181550 не было.

Она волновалась об “а.m” и “p.m”, но теперь, когда ответ был найден, она расслабилась. Как сказал Рюзаки, в стрелочных часах это действительно не важно. У Мисоры будто гора с плеч свалилась, но Рюзаки не выглядел столь же радостным. Впрочем, он никогда не выглядел радостным, но все же, сейчас он был прямо-таки удручен.

– Что-то не так, Рюзаки? Мы, наконец, узнали намерения убийцы и можем опередить его! Мы можем заманить его в ловушку. Предотвратим четвертое убийство, и, если повезет, заодно и убийцу поймаем. Нет, не если. Мы обязательно поймаем его, и поймаем живым.

– Мисора, – ответил Рюзаки, – Суть в том, что в комплексе есть еще один кандидат. Другой Б.Б. Мужчина по имени Блюс-харп Бэбисплит живет в квартире номер 404.

– Ох...

Два человека с нужными инициалами. В огромном комплексе из двухсот домов, и не все жили одни – у многих могли быть семьи. Даже если подсчитать это количество, то легко может получиться четыре или пять сотен людей, а простые вычисления показали, что один человек из 676 имеет инициалы Б.Б.. Так что было неудивительно, что два таких человека жили в комплексе. Подходило по статистике.

– Но, – сказала Мисора, – с какой стороны ни посмотри, наша цель – квартира 1313. Тринадцать – это зашифрованное В, Рюзаки. А 1313 – это В.В.. Четвертое убийство, судя по количеству кукол, последнее. Разве убийца мог пожелать место лучше?

– Возможно.

– Я в этом уверена. А 404?

Конечно, четыре – это один плюс три, чем являлось В, но из 1313 и 404 убийца, несомненно, выберет первое.

Неважно, кем он был, Мисора была уверена, что он выберет первое. А Рюзаки, по-видимому, нет.

– Рюзаки, вы представляете, какая это редкость в Америке – жить хотя бы в тринадцатой комнате или на тринадцатом этаже? Обычно это число пропускают. Я уверена, убийца извлечет из этого пользу. В сущности, наверное, убийца выбрал этот комплекс, потому что там есть тринадцатый этаж.

– Но вспомните, Мисора. Количество дней между преступлениями. Кроссворд был получен LAPD 22-го июля, первое убийство произошло спустя девять дней, 31-го июля, второе – через четыре дня, 4-го августа, третье – девять дней спустя, 13-го августа, и если четвертое убийство должно произойти 22-го августа, то это снова будет через девять дней. Девять дней, четыре дня, девять дней, девять дней. Так почему же девять-четыре-девять-девять, а не девять-четыре-девять-четыре? Даже если девять плюс четыре – это тринадцать.

– Ну.

Мисора первая указала на то, что четыре и девять – это тринадцать. Но поскольку 17-го августа ничего не произошло, она решила, что это просто совпадение. Она не смогла найти связи между 17 и Б., да это и не казалось большой проблемой. Мисора понятия не имела, зачем Рюзаки завел об этом разговор.

– Тут одна четверка. Но три девятки - так несбалансированно.

– Да, но, чередованием было.

– Не чередование. Четыре и девять следует рассматривать вместе, каждую пару чисел – как тринадцать. Но так не выходит. Это не кажется вам странным?

– …

– А вот квартира 404 дополняет последовательность, получается три четверки и три девятки.

– О...

Вот что он имел в виду.

– Если бы была какая-нибудь другая квартира, а не 404, я бы согласился с вами на сто процентов, нет, на двести процентов, что четвертой жертвой будет Блэкберри Браун из 1313 квартиры. Но поскольку имеется еще один Б.Б., Блюс-харп Бэбисплит, живущий в комнате с двумя четверками в номере, то я не могу этим пренебрегать.

– Да, соглашусь.

Когда он все объяснил, Мисоре стало казаться, что квартира 404 подходит гораздо больше. В конце концов, промежутки между убийствами ее немного беспокоили. Было ли это правильно – принимать их за совпадение?

17-го числа ничего не произошло, но оно и не вязалось с делом. Если убийство произойдет в 404 квартире, то она справится с задачей лучше, чем номер 1313.

Мисора щелкнула языком.

Раньше они не могли решить, показывали часы “а.m” или “p.m”, а теперь нашли двух потенциальных жертв. Все работало, но последний кусочек мозаики не желал вставать на место. Это беспокоило ее. Она была уверена, что послание они прочли правильно, но сомнения все же оставались. Были все шансы, что это приведет к роковой ошибке.

– Ну что ж, – сказал Рюзаки, – тогда просто разделимся. К счастью, Мисора, мы есть друг у друга.

Может, они и работали вместе, но ничего большего. Но не время обращать на это внимание.

– Будем ждать в обеих квартирах. Вы, Мисора, в 404-й квартире, а я – в 1313-ой. В конце концов, Блэкберри Браун — женщина, а Блюс-харп Бэбисплит — мужчина. Похоже на природное соглашение.

– А по точнее, что мы будем делать?

– Точно, что вы сказали, Мисора, – поджидать его. Сегодня или завтра мы должны поговорить с Блэкберри Браун и Блюс-харпом Бэбисплитом, чтобы они сотрудничали с нашим расследованием. Конечно, мы не можем сказать им, что они – цель серийного убийцы. Если они узнают слишком много, СМИ обо всем пронюхают и испортят всю операцию.

– Разве они не имеют права знать?

– Право жить они тоже имеют, что гораздо важнее. Заплатим соответствующую плату и займем квартиры на день.

– Заплатим?

– Да. Очень просто. К счастью, мои клиенты обеспечивают меня достаточными средствами, чтобы покрывать расходы. Если мы раскроем дело, они только рады будут заплатить. Если это были бы обычные убийства, то это бы не сработало, но жертвы выбираются только из-за инициалов, и реальных причин умирать у них нет. Эти убийства значат что-то, только если жертвы убиты в закрытой комнате, будь то 1313 или 404. Поэтому если мы притворимся жертвами, и будем ждать в их комнатах, мы должны встретить убийцу. Естественно, Блэкберри Браун и Блюс-харп Бэбисплит на всякий случай должны быть в безопасном месте в течение всего 22-го числа.

Поместим их в номера люкс четырехзвездочного отеля, например.

– А затем мы, понимаю.

Мисора протянула палец ко рту, думая. Покупка квартир жертв – звучит неплохо. Она не знала, что за покровители у Рюзаки, но должно быть, L тоже бы обеспечил такое финансирование, если бы она попросила.

Рюзаки станет Блюс-харпом Бэбисплитом, а она – Блэкберри Браун.

– И мы не должны вмешивать полицию, так?

– Да. Может, мы и защитим жизни жертв, но масштабы операции будут слишком большими. Убийца, скорее всего, сбежит. Да и наши умозаключения не достаточный повод, чтобы полиция начала действовать.

Вероятность правильности нашего толкования послания убийцы – 99 процентов, но как бы хорошо оно не звучало, у нас нет доказательств. Если они скажут, что все это необоснованные догадки, нам придется согласиться.

– Необоснованные.

– Их нечем доказать.

– …

Она была убеждена, что для этого имелось другое слово. Но он говорил дело.

Если она попросит своего парня из ФБР, Рэя Пенбера… нет, она не может так поступить. Мисора была отстранена – и сказала Рюзаки, что она детектив. Если начальство узнает о ее действиях на прошлой неделе, ни к чему хорошему это не приведет. Даже если она работала на L, она не могла распространяться об этом.

– Вероятно, убийца действует один, но, Рюзаки, когда настанет время арестовать его, будет борьба.

– Не волнуйтесь. Я смогу одолеть его в одиночку. Может, таким и не выгляжу, но я довольно сильный. А вы обучены капоэйре, верно?

– Да, но.

– Мисора, вы умеете пользоваться оружием?

– А? Нет, я могу, но у меня нет пистолета.

– Тогда я приготовлю один. Вы должны быть вооружены. До сих пор это была просто детективная война с убийцей, но теперь и наши жизни на кону. Вы должны быть готовы ко всему, Мисора, – сказал Рюзаки, кусая свой большой палец.

Итак...

С многочисленными тревогами и противоречиями, Мисора провела ночь в отеле западного Лос-Анжелеса. Она звонила L из комнаты отеля и попросила о финансовой поддержке, а еще проверить все, что они раскрыли. Ей было интересно, скажет ли L, что сидеть в засаде – это слишком опасно, и первом делом они должны обеспечить безопасность потенциальных жертв, а еще – будет ли он возражать против стратегии, придуманной Рюзаки (в глубине души она надеялась на это), но он воспринял ее благосклонно. Мисора спросила его два или три раза, может ли она доверять Рюзаки, но он повторял, что ничего страшного в его участии в деле нет. Но конечно, 22-го числа все решится.

– Пожалуйста, Мисора Наоми, – сказал L, – сделайте всё что угодно, но поймайте убийцу. Всё что угодно. Всё.

– Поняла.

– Благодарю вас. Тем не менее, Мисора, пока мы не можем попросить о помощи полицию, я могу снабдить вас частной поддержкой. Я направил к месту несколько человек, работающих рядом с комплексом. Чтобы начать действовать, им не нужны основательные причины. Конечно, они будут сохранять дистанцию, но...

– Хорошо, звучит неплохо.

Когда ее разговор с L закончился, было за полночь – уже 21-е августа. Ей придется провести весь день в Пасадене, что значит, ей нужно прибыть туда вечером 21-го. Думая об этом, она понимала, что будет борьба, но, залезая в постель, надеялась хорошо выспаться.

– Погодите-ка... – прошептала она.

Мысли сплетались в её голове, и она бормотала:

– А теперь. Когда я успела рассказать Рюзаки о капоэйре?

Она не знала. Было еще кое-что, чего она не знала. То, о чем она даже не знала, что не знала. То, о чем она никогда не узнает. Неважно, что она сделала, она не имела возможности узнать. То, что этот убийца, Бейонд Бесдэй, мог сказать имя и время смерти, просто взглянув им в лицо, то, что он был рожден с глазами синигами – она не могла узнать, что поддельные имена с ним не подействуют, что они были совершенно бессмысленны. Откуда она могла знать?

Даже сам Бейонд Бесдэй не мог объяснить, почему родился с глазами синигами, почему мог пользоваться ими без платы, без договора. Ни Мисора, ни L не знали почему, и, понятно, не я. Все, что я могу предположить, так это то, что если есть настолько тупые боги смерти, чтобы кидать свои тетради в наш мир, то найдется и бог смерти, тупой настолько, чтобы потерять в нём свои глаза. Так или иначе, было бы очень нелепо ожидать от людей, которые не знают даже о существовании богов смерти, поиска их глаз.

Но даже так, даже с теми сведениями, она могла догадаться. В конце концов, В. выглядит как тринадцать, а тринадцать – это номер карты таро под названием Смерть.

Итак. С бесконечными несоответствиями и тревогами, и одним значительным провалом. Кульминация истории наступает. Изучение дела.

Сначала я не намеревался упоминать о причинах отставки Мисоры Наоми (что было фактически отстранением от должности) в этих записях – хотел оставить неясность во всех деталях. Если бы я мог, то конечно, придерживался бы плана. Как я сказал ранее, она была одной величайшей жертвой беглеца дома Вамми, и вторгаться в ее личные дела мне очень бы не хотелось. Поэтому я избегал каких-либо особых упоминаний об этом. Тем не менее, с тех пор как я пытаюсь описать взгляд Мисоры Наоми, когда Рюзаки дал ей пистолет (модели Strayer-Voigt Infinity), то не могу больше избегать этих личных дел. Я не могу просто приступить к описанию следующей сцены, не объяснив причины того взгляда.

Тем не менее, это не очень сложная история. Расскажу как можно проще. Группа, в которой работала Мисора, потратила месяцы, расследуя и внедряясь в наркосиндикат, а она запорола всю операцию – в решающий момент не смогла спустить курок. Обычно она не носила с собой оружие, но на работе это было обязанностью, и она не намеревалась произносить жалкие отговорки о том, что не смогла выстрелить в другого человека. Мисора Наоми была обученным агентом ФБР. Она не воображала себе, что ее руки были чисты, или что она была выше таких вещей. Но она не смогла спустить курок. Её пистолет был направлен на тринадцатилетнего ребенка, но это не прощает ее ни в коей мере. Тринадцать ему или нет, он был опасным преступником. Но Мисора Наоми позволила ему уйти, и секретное расследование, на которое ее коллеги потратили нескончаемые часы и сделали невероятное количество работы, закончилось безрезультатно. Все было кончено. Они никого не арестовали, и, хотя никто не погиб, несколько агентов были ранены так сильно, что могли больше не вернуться к действительной службе – ужасные результаты, учитывая бесполезно потраченные усилия. Несмотря на ее слабую позицию в организации, ее только отправили в отставку, что можно считать довольно снисходительным решением.

Мисора Наоми действительно не знала, почему не смогла нажать на курок. Возможно она не обладала надлежащей самозащитой, надлежащей решимостью, которая должна быть у агента ФБР. Её парень, Рэй Пенбер, сказал: «Думаю, ты не смогла ужиться со своим прозвищем, Мисорой Масэкэ» – что-то между иронией и попыткой ее приободрить, но так как она сама не разобралась в этом, то не возразила.

Но Мисора Наоми помнила. Момент, когда нацелила на него пистолет. Взгляд, с которым ребенок на нее посмотрел.

Как будто он смотрел на что-то невероятное, как будто перед ним только что появилась смерть. Как нелепо – он мог убивать других людей, но никогда не представлял, что сам может быть убит. Но он должен был знать, он должен был быть готов к смерти в тот момент, когда забрал первую жизнь. Как должен любой преступник. Как должен любой агент ФБР. Эта опасность висела над ними всеми. Она была частью системы. Тот ребенок тоже был частью системы. Возможно, это ослабило их решительность. Возможно, они оцепенели перед угрозой. Возможно, их страхи притупились. Ну и что? Учитывая воспитание этого ребенка, у него не только не было шансов исправиться, но и начать жизнь сначала. Что Мисора ожидала от кого-то типа него? Как жестоко было с ее стороны ожидать чего-то? Она знала так же хорошо, как кто-либо другой, что этот ребенок жил так, как мог. Он всегда был обречен. Но значило ли это, что ему надо было смириться со своей судьбой? Был ли только этот способ жить, способ умереть? Была ли человеческая жизнь, была ли человеческая смерть под контролем чьей-то невидимой руки?

Очевидно, она испытывала некоторое возмущение по отношению к тем, кто использовал этот промах как причину уволить её, но когда она думала о разнице между тринадцатилетнем парнем, которого не смогла застрелить, и второй жертвой лос-анжеллеских убийств, Квотер Квин, то приходила к мысли, что все это дело было возмутительным.

У Мисоры не было сильного чувства справедливости. Она не считала себя духовно или морально развитой. Она не подходила к работе с каким-либо видом философии. Она была там, где была, потому, что вся ее жизнь походила на прогулку по незнакомому городу – если бы она начала жизнь заново, то была уверена, что оказалась бы в совершенно другом месте. Если бы кто-нибудь спросил ее, почему она работает в ФБР, она бы никогда не смогла ответить.

У нее хорошо это получалось, но все исходило из ее способностей. Не из мыслей.

– Что если убийца – ребенок? – подавленно прошептала Мисора. – Тринадцать, только тринадцать...

И она положила пистолет возле себя, проверяя, стоит ли он на предохранителе. Рядом с ним лежали наручники, также поставленные Рюзаки и предназначенные для убийцы. Она была в квартире 1313, где жила Блэкберии Браун. Двухкомнатная квартира, и единственной комнатой с замком была та, что напротив входа.

Девятью этажами ниже, в 404-й квартире, Рюзаки тоже ждал убийцу, занимая место Блюс-харпа Бэбисплита. Он настоял на том, что справится, но он выглядел таким тощим и сгорбленным, что ей с трудом верилось в его силу, и она беспокоилась. Он казался очень уверенным, когда они встретились, прежде чем разойтись по местам, но у нее имелись сомнения.

На данном этапе Мисора совсем не имела понятия, куда же придет убийца: к ней в 1313 квартиру, или к Рюзаки в 404-ую? Она обдумывала этот вопрос каждую свободную секунду, но в самом деле не смогла прийти ни к какому заключению. Также ее все еще мучил вопрос о a.m и p.m., но об этом не было смысла волноваться. Все это нужно было для того, чтобы она убедила себя, что убийца придет сюда, в 1313-ю квартиру, убить Блэкберри Браун. А чтобы соответствующе прореагировать, она не могла позволить себе тратить время, беспокоясь о других людях. Или она могла думать по-другому: Б. придет за ней, на место L.

Она взглянула на часы на стене. Цифровой дисплей показывал ровно 9 часов утра.

Девять часов 22-го августа уже миновали. Осталось только пятнадцать. Сегодня она не собиралась спать. Ей придется бодрствовать, по крайней мере, двадцать два часа. У нее даже не было возможности посетить уборную. Рюзаки посоветовал ей не растягивать свое терпение - ей нужно будет немедленно отреагировать, когда кто-то войдет в комнату. А сейчас наступило время снова позвонить L. Она достала телефон из сумки и набрала номер в соответствии с указаниями. Уверившись, что окна и двери закрыты.

– L, пока ничего не произошло. Я поговорила с Рюзаки, у него тоже все спокойно. Ничего необычного не замечено. У меня предчувствие, что мы здесь надолго.

– Понятно. Не теряйте бдительность. Как я сказал, ваша поддержка находится рядом с комплексом, но если что-то произойдет, то они не достаточно близко, чтобы немедленно отозваться.

– Я знаю.

– Кроме того, несколько минут назад я отправил двух человек прямо в комплекс. Я не был уверен, смогут ли они прибыть во время, но удача оказалась на нашей стороне. Нам повезло.

–А? Но, это значит

Чтобы убийца ничего не заподозрил, они даже не установили в квартирах жучки и камеры, и тем более в здании – дополнительных людей это тоже касалось. Они не могли рисковать.

– Не беспокойтесь. Убийца их не заметит. Один – опытный шпион, другой – профессиональный ловкач. Не могу сказать вам больше, вы же агент ФБР, но по существу, вор и мошенник. Я разместил по одному у каждой квартиры.

– Вор и мошенник?

Что он сказал? Это была какая-то шутка?

– Итак, Мисора Наоми – сказал L, завершая разговор.

Но Мисора поспешно произнесла, запинаясь:

– Э… Эмм… L – но заколебалась, сомневаясь, стоит ли спрашивать – Вы знаете убийцу, верно?

– Да, как я сказал. Это Б..

– Я не это имею в виду. Вы знаете его лично?

16-го числа L сказал, что знал, что убийца Б. И ей вроде бы стало это известно, но два дня назад L сказал то, что изменило ее взгляды. Сделайте всё что угодно, но поймайте убийцу. Величайший детектив века, L, никогда бы так не сказал о каком-то обычном серийном убийце. И имя его состояло всего из одной буквы.

– Да, – согласился искусственный голос.

Как будто он вовсе не возражает против вопросов.

– Но Мисора Наоми, пожалуйста, храните это в строжайшем секрете. Поддержка, которую я поставил у комплекса, а также вор и мошенник внутри него – никто из них не знает, над каким делом работают. Им лучше не знать. Так как вы спросили, то я не против вам ответить, но вообще лучше вам об этом не знать.

– Понимаю. В любом случае, кем бы Б. ни был, он опасный преступник, забравший жизни трех человек без всякой на то причины. Но я еще кое о чем хочу вас спросить.

– О чем?

– Вы знаете убийцу, но ничего не можете с ним поделать?

Это было… для Мисоры Наоми это было равнозначно вопросу, смогли бы вы выстрелить в ребенка.

– Я ничего не могу с ним сделать, – ответил L, – Если быть точным, я даже не знаком с Б. Он просто тот, о ком я осведомлен. Но ничто из этого не повлияет на мое решение. Конечно, мне интересно это дело, и я начал расследование потому, что знаю убийцу. Но это не повлияло на мой метод расследования, или на то, как я его провел. Мисора Наоми, я не могу не замечать зло. Я не могу его простить. Не важно, знаю я человека, совершившего зло, или нет. Я заинтересован только в справедливости.

– Только в справедливости? – Мисора тяжело выдохнула, – тогда, остальное не важно?

– Я бы так не сказал, но это не является приоритетом.

– Вы не простите любое зло, неважно, какое оно?

– Я бы так не сказал, но это не является приоритетом.

– Но...

Как тринадцатилетняя жертва.

– Есть люди, которых не может спасти справедливость.

Как тринадцатилетняя жертва.

– И есть люди, которых не может спасти зло.

Как тринадцатилетняя жертва.

– Есть. Но всё-таки, – сказал L, совсем не меняя интонацию.

Как будто мягко убеждая Мисору Наоми.

– Справедливость могущественней чего-либо еще.

– Могущественней? Вы имеете в виду силу?

– Нет. Доброту.

Он сказал это так просто. Мисора чуть не уронила телефон. L. Величайший детектив века, L. Детектив правосудия, L. Тот, кто раскрывает любое дело, не важно, какой оно сложности.

– Я неправильно понимала вас, L.

– Правда? Что ж, я рад, что мы это прояснили.

– Я возвращаюсь к работе.

– Отлично.

Она сложила телефон и закрыла глаза. У нее не кружилась голова. Она только что услышала слово, приободрившее ее. Ей сказали то, что ей нужно было услышать.

Возможно, ей просто манипулировали. Ни одна из ее проблем не была решена. Её замешательство осталось. Ей все еще недоставало решимости. Она чувствовала, что что-то изменилось, но завтра, несомненно, все будет по-прежнему. Но все же, в тот момент она не собиралась делать поспешных решений, не собиралась увольняться. Когда ее отставка закончится, она вернется в ФБР. В тот момент Мисора Наоми все решила. А убийца из этого дела может стать хорошим сувениром.

– Так, в час я должна позвонить Рюзаки. Надеюсь, с ним все в порядке.

Блэкберри Браун и Блюс-харп Бэбисплит. Два Б.Б.. Квартиры 1313 и 404...было ли на третьем месте преступления что-то, что смогло бы исключить одну из квартир из подозрения? Она не могла отделаться от мысли, что оно было. Они не смогли уменьшить число возможностей, потому что не сделали все, что было в их силах, все, что должны были сделать...

–О. Ясно. Поэтому К.К.?

Что-то пришло ей в голову. Причина, почему вторая жертва была К.К., а не Б.Б.. Причина, по которой он повернул ребенка, превращая b в q. Чтобы не допустить возможности кого-то еще с таким же именем. Тип послания, оставленного на первом месте преступления. послание указывало не на место, а на намеченную жертву - такой тип послания оставлял возможность, что есть кто-то еще с таким же именем. Поэтому он выбрал К.К. – гораздо менее распространенные инициалы, чем Б.Б.. Квотер Квин. Мисора не имела понятия, сколько еще Беливов Брайдсмэйдов или Бэкъярд Боттомслешей живет в Лос-Анжелесе, но знала, что девочка с именем Квотер Квин была единственной. Это значило, что они были правы, и связкой были Б., а не К.

Б.Б.

Но если убийца так старался, чтобы послание указывало на одного человека, тогда почему последнее предусматривало двух? Должно быть, она упустила из виду какой-нибудь важный кусочек мозаики. Есть что-то, что она должна была сделать.

Кроссворд.

Она не пыталась решить его.

Теперь, когда она об этом подумала, то вспомнила множество проблем, обдумывание которых откладывала. Не только вопрос, которую из комнат выберет убийца. Если они его поймают, то все будет раскрыто, но...

– … Запертые комнаты. Неужели у него был просто ключ?

В этом случае, перед убийствами он заранее приготовил ключ. Он должен был следить за жертвами некоторое время. Они сделали все, что могли, чтобы не засветиться, но была большая вероятность того, что он знал, что Мисора поджидает его.

– Запертая с помощью иголки и нитки комната, а игла послужила хорошей подсказкой на третьем месте преступления. Даже если была простой ассоциацией.

Игла, стрелка, стрелка часов. Она была удивлена, узнав, что соломенные куклы имели практическое значение, предыдущие сцены показывали, что они куклы не значили ничего, кроме как метафоры для жертв. Но они посчитались с игрушками, сложились в числа циферблата. Тогда, возможно, некоторые игрушки не принадлежали жертве, а были для того, чтобы числа подходили. Звучит приемлемо. Четыре, три, две - число соломенных кукол уменьшалось.

Последняя кукла появится на четвертом месте преступления. Если оно произойдет.

– Последняя соломенная кукла. Полагаю, она будет приколочена прямо напротив двери?

Кажется наиболее вероятным, наиболее значимым. Но что значит значимость? Первое, что вы видите, входя в комнату, цепляет ваш глаз, прежде чем вы увидите тело.

Точно не понимая, о чем она думает, Мисора встала и подошла к двери. Повернувшись к ней спиной, она оглядела комнату – просто комната, ничего необычного. На тот момент она не была даже местом преступления.

Ничего, кроме следов жизни Блэкберри Браун.

– Соломенные куклы всегда были приколочены на одной и той же высоте. Горизонтально они могли быть в любом месте, но вертикально – всегда на одном и том же. Примерно на уровне моей талии, так что с этой высотой. Мисора нагнулась. Вообще-то это значило, что она села в позу, очень похожую на ту излюбленную Рюзаки, но она старалась не думать об этом. Если он был прав о том, что она повышает дедуктивные способности, то это было даже хорошо. Все равно она была одна в комнате. Если четвертое место преступления будет придерживаться нормы, и соломенная кукла будет приколочена напротив двери, то с этого места глаза Мисоры встретились бы с глазами куклы, так как были бы на одной высоте. Хотя конечно, у соломенной куклы и глаз не было.

– Просто потому, что они были перемешаны с игрушками, приколачивать ее напротив двери нужды не было.

Если местоположение значимо... местоположение... или это просто очередное проявление его изощренной натуры? Ай!

Призадумавшись в неудобной позе, она потеряла равновесие и ударилась головой о дверную ручку. Потирая затылок, Мисора рассеянно повернулась назад и...

Перед её глазами предстала дверная ручка, и... И прямо под ней – замок. Задвижка.

– !!

Мисора повернула голову так резко, что раздался свистящий звук, и снова посмотрела на противоположную стену. Ничего, только неповрежденные обои. Но Мисора только что представила там пригвожденную соломенную куклу. Но кукла была прибита не напротив двери. Она была напротив дверной ручки. Кукла была прямо напротив замка.

– О, как же я этого не замечала?!

Уровень талии – она знала, что это местоположение соломенных кукол с того момента, как впервые увидела материалы дела. На первом месте преступления, когда она поворачивала щеколду, то сознательно заметила, что та находилась на уровне талии, и на втором месте преступления она ясно подумала о том, что дизайн двери был другой, а конструкция та же. А на третьем месте преступления она повернула ручку и открыла дверь, ставя поднос на пряжку ремня. И было достаточно просто сообразить, что соломенные куклы и замки находились на одной высоте. Ей даже не надо было проверять это в папке с материалами дела. Но и что дальше? И что, что соломенные куклы были прибиты на одной высоте с замками и были расположены прямо напротив этих замков? Была ли на это какая-нибудь причина?

– …

Она достигла того, что не должна была достичь. Она найдет ответ, который не должна найти. Тогда она знала, что найдет. Ответ, который перевернет, истребит все, что она думала насчет этого дела и она не могла остановить себя. Момент, когда можно было сознательно прервать размышления, прошел. Допуская, что соломенная кукла должна быть пригвождена к противоположной к двери стене на четвертом месте преступления - доказательство в противоположности. Четыре куклы, три, две, одна!

– Нет, это не имеет смысла. Это не может быть правдой. Трюк с запертой комнатой? Комната, запертая при помощи иголки и нитки. Игла была в третьем месте преступления и нитка? Под щелью в двери. щель... место... нет места, тесно сжато…

Запертая комната. Запертая комната обычно делается для того, чтобы создать видимость суицида. Но в этом случае нет ничего подобного. Что значит, если подумать, закрытые комнаты нужны для того, чтобы самоубийство приняли за убийство.

Что тогда? Что же тогда?

– А...

Действительно. Все это время Мисора ни сделала ничего, что бы не подсказал ей Рюзаки. Теперь не было смысла возвращаться назад дальше их открытия в схожести b и q , но ее выводы насчет даты следующего убийства разительно поменялись во время разговора с Рюзаки, и идея о комнате - часах... Рюзаки вел Мисору к ней с того момента, как она заметила отсутствие наручных часов. Он завел разговор об обручальном кольце, он обратил внимание на то, что рука, голова и нога были разной длины, он заметил, что стены могут быть сторонами часов... Мисора Наоми была управляема, как марионетка.

– Ах, точно. Как он узнал?

И наконец. Мисора Наоми догадалась о чем-то сама. Правда. И справедливость.

– Оооооооооооооооооооооооооййййййййййёёёёё!

Совершенно забыв все понятия о том, как вести себя, она издала вопль, пронзивший воздух вокруг нее. Она вспрыгнула, бросилась через комнату, схватила пистолет и наручники, повернулась, снесла дверную задвижку и выбежала из квартиры.

Лифт. Нет, нет времени. Пожарная лестница. Ломая голову над деталями плана этажей комплекса, который она облила днем ранее, Мисора направилась к пожарной лестнице, открыла пинком дверь и понеслась по ней, перескакивая через три-четыре ступеньки подряд. Вниз. Девять этажей вниз.

– Черт возьми! черт, черт, черт, черт! Почему, почему, почему, почему, почему... как такое может быть?!

Проклятье, это же так очевидно!

Это бесило её. Разве правда не должна освободить тебя? Когда правда вышла наружу, разве ты не должна чувствовать себя лучше? Но если это было реальным положением дел, то...

Величайший детектив века, известный тем, что может раскрыть любое дело, как тяжело, должно быть, его бремя, через сколько страданий он проходит в прошлом, настоящем и в будущем.

Бремя настолько тяжкое, что оставит вас в сгорбленном виде. Горький вкус во рту, который оставит вам жажду к сладкому. Она бежала так быстро, что чуть не пропустила нужный этаж, и ей пришлось резко затормозить.

Она остановилась лишь на секунду, чтобы отдышаться, затем открыла дверь и проверила еще раз, на четвертом ли она этаже. Куда? Направо? Налево? Строение комплекса поменялось, коридоры шли не в тех направлениях, как на тринадцатом этаже...417 было справа от нее, 418 – дальше, так что туда!

– Аааааа!

Кто-то кричал. Мисора застыла, но то был крик женщины. Она обернулась посмотреть – женщина вышла из своей квартиры и увидела Мисору с пистолетом в руке. Отвлекающе! Мисора повернулась и побежала дальше по коридору. К 404 квартире.

– Рюзаки!

Еще один угол, и она будет там. Входная дверь была не заперта. Она вошла внутрь. 1313 квартира была двухместной, а эта – трех. Одна дополнительная комната. Какая же из них? У нее не было времени на размышления. Она начала с ближайшей. Первая комната – не та. Никого внутри. Вторая комната – дверь не открывалась. Замок!

– Рюзаки! Рюзаки! Рюзаки!

Она стучала. Нет, стучала – слишком мягко сказано, она колотилась в дверь, как будто пытаясь сломать её. Но та была прочная и не двигалась. Из комнаты никто не отзывался.

Рюзаки не отвечал.

– Ха!

Она обернулась и ударила ногой по дверной ручке. Это было лучше, чем кулаки, но дверь не открывалась так просто. Она пнула ее снова, просто на всякий случай, но ничего не изменилось.

Мисора нацелила пистолет. Бесконечность. Семь в магазине плюс один в патроннике.

Она прицелилась правее замка.

– Я нажимаю на курок!

Раз, второй. Она прострелила замок. Замок с дверной ручкой отлетели. Она высадила дверь плечом, и первым, что она увидела в комнате, была соломенная кукла. Пригвожденная к стене, прямо напротив двери. А затем...

Она увидела горящего человека, в дальнем углу от двери. Молотящего руками, не в силах снести боль от пламени, охватившего его.

Рюзаки. Это был Рю Рюзаки. Она увидела его глаза через языки пламени.

– Рюзаки!

Жар был таким сильным, что она едва могла смотреть туда. Огонь распространялся по комнате. Волна жара ударила о её кожу. Она почувствовала запах бензина. Удушение, травмы от тупого предмета, колотые раны и последняя жертва – горение! Она взглянула на потолок. Разбрызгиватель там был, но, видимо, сломанный. Он не работал. Детектер дыма также был выведен из строя. Мисора приказала себе не паниковать, а действовать.

Она выбежала обратно в коридор. По пути в 404 квартиру она видела огнетушитель. Прямо здесь! Она схватила его и понеслась обратно. Ей не нужно было читать инструкции.

Крепко сжимая ручку, она направила огнетушитель в центр пламени, на тело Рюзаки, обожженное докрасна.

Белая пена распылялась, покрывая комнату гораздо больше, чем она ожидала. Мисора чуть не потеряла равновесие и не упала, но стиснув зубы, продолжила держаться, не позволяя струе пены сдвинуться от Рюзаки. Сколько времени это заняло? Десять секунд? Вроде этого. Но Мисоре казалось, что прошел целый день, пока он перестал гореть. Огнетушитель был пуст. Огня не было. Белая пена начала оседать. И перед ней черное, обугленное тело. Нет, это преуменьшение. Описанием по лучше будет красно-черная груда мяса.

Видно, все тело было сожжено.

Наряду с запахом бензина, в воздухе пахло сгоревшими волосами и плотью. Мисора прикрыла свой нос. Она бросила взгляд в сторону окна, думая проветрить комнату, но не рискнула вызвать огненный вихрь. Как будто боясь того, что из-за любого внезапного движения его тело может рассыпаться, Мисора осторожно шагнула к Рюзаки. Он лежал на спине, скрюченный. Она встала на колени перед ним.

– Рюзаки, – сказала она.

Он не отвечал. Умер?

– Рюзаки!

– Аа...ах...

– … Рюзаки.

Он был жив. Все еще жив.

Он весь сгорел и срочно нуждался в серьезной медицинской помощи. Она услышала кого-то позади нее и обернулась. Там стояла женщина, которая кричала, увидев Мисору с пистолетом. Должно быть, она здесь жила.

Она услышала выстрелы и звуки от огнетушителя, и робко зашла в квартиру посмотреть, что происходило.

– Что случилось? – спросила она.

Мисора подумала, что вопрос «что случилось?» подошел бы больше, но.

– ФБР, – ответила она.

ФБР. Она так представилась.

– Вызовите полицию, пожарных и скорую.

Женщина выглядела удивленной, но кивнула и вышла из комнаты. Мисора подумала о том, что та женщина наверняка была воришкой или мошенницей, которых сюда послал L, но решила обдумать это позже. Она повернулась к Рюзаки. Повернулась к красному и обугленному телу. И медленно взяла его запястье, все еще горячее, и проверила пульс. Немного неравномерный и очень слабый. Должно быть, его песенка спета, и он может не дотянуть до больницы, даже до прибытия скорой. В таком случае ей нужно было сказать ему кое-что, ей нужно было кое-что сделать.

– Рю Рюзаки, – сказала она, застегивая наручники на его запястье, – я арестовываю вас по подозрению в убийстве Белива Брайдсмэйда, Квотер Квин и Бэкъярд Боттомслеш. Вы имеете право хранить молчание, вы имеете право на адвоката, вы имеете право на справедливое судебное разбирательство.

Лос-анжелесский серийный убийца ББ, Рю Рюзаки был арестован.

Последняя страница

Осталось только объяснить.

Писать осталось особо не о чем, так что я подведу итоги. Мой удивительный и уважаемый предшественник, человек, который оказал на меня большое влияние, Б, Б.Б., Бейонд Бесдэй – очевидно, мне вряд ли снова придется объяснять, что сами по себе убийства не были его целью. Так зачем же он это делал? И опять вряд ли мне нужно объяснять – он провоцировал человека, которому подражал, величайшего детектива века, L.

Дело победы или поражения. Противостояние. Но тогда что бы значила победа Б.? Как бы он определил поражение L? В обычной войне детективов побеждает тот, кто первым раскрывает дело. Или в борьбе между L и убийцей Кирой победил бы L, если бы доказал, кто такой Кира, а Кира победил бы, убив L. Но что насчет L и Б.? Бейонд Бесдэй развил следующую теорию. Если L может раскрыть дело любой сложности, тогда Б. создаст такое дело, что L будет не под силу его раскрыть, и тогда Б. победит.

Это было «Дело о лос-анжеллеских убийствах ББ».

Он знал, что когда начнет действовать, дом Вамми и Ватари предупредят L, так что даже не пытался помешать им. Ему оставалось только догадаться, на какой стадии его плана L начнет его преследовать, поэтому он тщательно подготовился, готовясь к вмешательству L в любой момент. Бейонд Бесдэй был осторожен и разборчив. Когда L вступил в дело 14-го августа, только после третьего убийства, время было не идеальным, но и не плохим.

Конечно, сам L не сдвинется с места, а выберет себе помощника, или двух, самое большее – трех, но скорее всего двух, а если Б. повезет, то и вовсе одного. Бейонду Бесдэй повезло. Глаза синигами сразу сообщили ему имя помощницы – Мисора Наоми. Временно отставной агент ФБР. Но действительно важным было то, что она просто работала на L, а сам L не появился. Бейонд Бесдэй не соревновался с Мисорой Наоми. Его волновала только победа над тем, за кем она стояла. Вот поэтому Б. приблизился к Мисоре Наоми, называя себя Рюзаки.

Рю Рюзаки – Л.Л. (прим. в японском «р» звучит как «л»).

В доме Вамми для любого не было цели выше, чем называть себя этой буквой – и Бейонд Бесдэй расценил этот случай как свой шанс. Даже Мисора Наоми знала, что происходит с детективами, зовущими себя L, а Б. из дома Вамми – и подавно. Поэтому этот выбор свидетельствовал о силе его решения. Б. никогда не планировал выжить: он решился. Он был готов. И, как Рюзаки, он играл роль дурака, следя за Мисорой Наоми, местами умело направляя её, от первого места преступления до третьего, убеждаясь, что она собрала и расшифровала все улики и послания, оставленные им. По сравнению с задачей, представшей перед ним, когда ему надо было уговаривать родственников жертв нанять его расследовать дело, руководство над Мисорой было простой прогулкой в парке. Все время, проверяя её то с этого угла, то с того, решая, была ли она достойна быть заместителем L.

В течение расследования Мисора много раз связывалась с L. И получила от него отчетливые инструкции о том, чтобы позволить этому частному детективу, Рю Рюзаки, делать то, что хочет. Он ожидал это, и отправил кроссворд в LAPD только по этой причине. Если появляется тот, у кого есть документ, достать который под силу только L, даже величайший детектив века не сможет необдуманно отпустить его – хотя у Рюзаки документы были только потому, что он сам их сделал.

У Мисоры все получалось гораздо лучше, чем он предполагал. Так же, как луна имеет темную сторону и у монеты две стороны, подсказки Рюзаки были явными и ненавязчивыми, и ни один обычный детектив не смог бы принимать их к сведению так эффективно. Она была всем, на что он надеялся. Первые три места преступления имели улики, которые должны были быть найдены, чтобы все прошло гладко, но Рюзаки не мог разгадывать их все сам – в то время как L использовал Мисору в погоне за Б., Б . использовал её в погоне за L. Рю Рюзаки не должен был быть никем, кроме таинственного частного детектива – не вызывающего доверие, но и не слишком привлекающего внимание L. Что касается Бейонда Бесдэй, первые три убийства нужны были только для главного действия – четвертого убийства. Мисора первая употребила слово маскировка, но в этом случае все три убийства были маскировкой, скрывающей правду, стоящую за четвертым убийством.

На третьем месте преступления часы указывали на большой жилой комплекс в Пасадене, в Долине, где жили два Б.Б.. С глазами синигами найти Б. было не сложно, в отличие от места, отвечающего всем нужным условиям. Квартира 1313, Блэкберри Браун. Квартира 404, Блюс-харп Бэбисплит. Мисора Наоми работала одна, и ему не нужно было использовать запасной план, который он придумал на случай, если L пошлет более одного человека. Если бы было два помощника, было бы очень непросто найти третьего Б.Б..

Мисора в 1313 квартире, он сам – в 404-й. Вообще-то комната была не важна. Мисора была в 1313-й квартире не более чем потому, что она – женщина.

А затем Рюзаки попытался покончить жизнь самоубийством.

Повернул задвижку, прибил соломенную куклу к стене, сломал систему пожаротушения, вытер отпечатки пальцев, облился бензином и поджег себя.

Четвертой жертвой он выбрал себя. Бейонд Бесдэй, последний Б.Б. То, что Рю Рюзаки было поддельным именем, узнать можно было и без помощи L. Мисора была агентом ФБР, и сама быстро все разузнала, а если бы копнула чуть глубже, то смогла бы узнать его настоящее имя – Бейонд Бесдэй, Б.Б.. Более чем пригодное имя для четвертой жертвы и весьма подходящий конец для таинственного частного детектива.

Жертвоприношение. Сгорание заживо. Естественно, его лицо и отпечатки пальцев тоже сгорят – он всегда маскировался под тяжелым макияжем, пока находился рядом с Мисорой, и фотографий своих тоже не оставил.

Поэтому даже если кто-либо, связанный с домом Вамми, осмотрит тело, то не поймет, что некто по имени Рю Рюзаки/Бейонд Бесдэй был Б. из дома Вамми. Он не оставил ничего, связывающего Бейонда Бесдэй с Б. Он не имел намерения скрывать свою личность (он хотел, чтобы они выяснили, что он Бейонд Бесдэй, что он – другой Б.Б.), но ему пришлось скрывать то, что он Б. из дома Вамми. Причины, по которым он менял методы убийства от удушения на первом месте преступления, до ударов тупым предметом на втором, и до нанесения колотых ран на третьем, были отчасти экспериментом, отчасти из-за любопытства, но гораздо, гораздо важнее было, чтобы сжигание выглядело четвертым убийством. По этой же причине трупы были искалечены: даже Бейонд Бесдэй был не в состоянии причинить вред своему телу после смерти. Нельзя было оставлять такое очевидное несоответствие. А по сгоревшему телу нельзя было определить, искалечено оно или нет.

Вряд ли нужно объяснять, что на четвертом месте преступления не было послания. Оставлять его не было причины. Б представлял L «Дело об лос-анжелесских убийствах ББ» как дело, которое никогда не раскроют.

Которое никогда не раскроет L. Другими словами, он не готовил отчетливого решения – если убийца покончил с собой, маскируясь под четвертую жертву, ловить больше было некого, и улик против него тоже не оставалось.

Поэтому от убийства к убийству сложность так значительно возрастала. Особенно послание на третьем месте преступления с его намеренной неопределенностью – a.m или p.m, квартира 1313 или квартира 404. Поэтому, когда на четвертом месте преступления не обнаружится послания, Мисора и L подумают, что просто проглядели его. То, что должно быть здесь, но отсутствует – а найти то, чего не было, было гораздо сложнее. Особенно если этой отсутствующей вещи вообще не существовало: в таком случае они никогда бы ее не нашли.

Но как они могли доказать это? Вопрос о раскрытии дела имел один ответ – его невозможно было раскрыть. Но он противоречил тому, что на первых трех местах убийства послания были расшифрованы. Это связывало им руки. Неспособный найти то, что было там, но отсутствовало, L продолжил бы искать Б, которого уже не было на свете. Мнение о том, что будет всего четыре жертвы, укрепилось благодаря соломенным куклам, поэтому отсутствие остальных убийств не вызвало бы подозрений о том, что убийца умер. L бы вечно гнался за миражом погибшего Б.. А тот бы всегда преследовал L. L провел бы остаток жизни в страхе перед тенью Б.

L проиграет, Б. победит. Б. был вершиной, а L был дном – L падет ниц перед ногами Б.. Копия превзойдет оригинал - Так он думал.

На самом деле такого не случилось, и куча времени, которую он потратил, готовясь к убийствам, – все было попусту, все разлетелось на осколки – потому, что все силы он сосредоточил на L, и никогда не думал о Мисоре больше, чем о пешке. Все его внимание было сфокусировано на человеке, стоящим за ней, и он никогда не замечал Мисору, стоящую перед ним. Даже, как он считал, хваля её, он её недооценивал. Она превзошла его ожидания – эта фраза, по существу, самонадеянна. Если спросите меня, – Мисора и без подсказок Рюзаки смогла бы расшифровать послания почти с такой же скоростью.

Мисора Наоми. Ключом были запертые комнаты. Запертые комнаты. Рюзаки повторял снова и снова, что думать о них не было нужды, что убийца, скорее всего, использовал запасной ключ, потому что даже он знал, что сосредоточение на этом вопросе могло обернуться проблемой. У Бейонда Бесдэй была идея со своими слабыми местами. Но эти слабые места забудутся после четвертого убийства, и если только он сможет продержаться, если только он сможет отвлекать ее до того момента. Тогда Б. победит. То, что Мисора догадалась об этом прямо перед четвертым убийством, можно считать большим везением.

И на первом, и на втором, и на третьем месте преступления соломенные куклы были прибиты точно напротив двери и находились на одной высоте с задвижкой – ей надо было заметить это, чтобы после догадаться. На третьем месте преступления куклы считались вместе с игрушками, что как бы объясняло их значение, но это не являлось их первостепенной задачей. И то, что они были метафорами к жертвам, тоже ею не являлось.

А именно, давайте взглянем на то, как были устроены запертые комнаты. Двери запирались с помощью нити.

Нити из иголки. Мисора предположила, что нитка проходила под дверью и обматывалась о задвижку, и дерганье за нить заставляло щеколду двигаться. Рюзаки отверг эту мысль, но она была на волосок от истины.

Она была очень близка, но в этом способе сила будет прилагаться больше к двери, а не к задвижке. Как объяснил Рюзаки, так получилось бы только с дверью, открывающейся изнутри.

Но она была очень близка. На потенциальном четвертом месте преступления, Мисора пригнулась перед дверью, чтобы ее глаза были на прежней высоте талии, и посмотрела на стену напротив, представив там соломенную куклу. Прибитую к стене прямо напротив нее. Конечно, кукла должна была быть прибита к стене. Она никоим образом не могла парить там сама по себе – иначе получится какая-то магия, сцена из фильма ужасов. Она должна была быть прибита – что подразумевало существование какой-то вещи, с помощью которой её прибили. Дыры в стенах на каждом месте преступления – даже не смотря на снимки кукол в материалах дела, Мисора Наоми знала их, потому что была японкой и они были частью её культуры. В соломенных куклах были гвозди.

Длинные, тонкие гвозди. И для убийцы значение имели не сами куклы, а гвозди. Соломенные куклы были не более чем немного эффектным неправильным направлением. Форма гвоздей - шляпка гвоздя. Нить проходила под дверью, вокруг шляпки гвоздя, затем шла к боковой стене, вокруг шляпки другого гвоздя, и наконец возвращалась к самой двери, обматывалась вокруг задвижки – на той же высоте, что и куклы. Естественно, это упрощенное описание, чтобы было проще понять. Сам процесс происходил наоборот: от задвижки нить шла к боковой стене, потом к противоположной стене, и возвращалась под дверь, но по существу, она образовывала большой треугольник в середине комнаты. И если вы дерните за нить, тогда щеколда повернется. Щелк.

В основном он использовал шляпки гвоздей как ролики, поворачивающие прилагаемую силу по диагонали. Если быть еще более точным, то соломенные куклы располагались не прямо напротив двери, или напротив задвижки, а прямо напротив щели под дверью. Этот способ предотвращал исчезновение прилагаемой к нити силы. Нить не соприкасалась с дверью, а просто проходила под ней, направляясь прямо к гвоздю в кукле на стене напротив – и вся прилагаемая сила передавалась в том направлении. Затем шляпка гвоздя выполняла роль ролика, дважды поворачивая направление силы и ведя её к щеколде. Раз дверь заперлась, ему, очевидно, нужно было достать нить, поэтому он использовал очень длинную, двойную нить, что было только плюсом на этом этапе. Как только он уверялся, что дверь заперта, он отпускал один конец нити и дергал за другой, благополучно собирая всю нить на своей стороне двери. Любой справится с этим, если будет использовать прочную нитку, которая не порвется. Если у вас есть время, попробуйте это в своей комнате. Если конечно вам позволено делать дырки в стенах.

Несмотря на это занудное объяснение, процесс создания трюка с запертой комнатой совсем не важен. Ну, может не совсем, но сосредоточившись на этом трюке можно пропустить главное. На самом деле важно то, что чтобы совершить трюк, нужны по крайней мере две куклы – потому что нужно две шляпки гвоздя. По меньшей мере две. Одна на стене напротив, другая – на боковой. Четыре куклы, три, две – трюк срабатывал на первых трех местах преступления. Но на четвертом месте, где кукла должна быть всего одна, это не пройдет. Щеколда не повернется только с одним роликом напротив. Нить не образует треугольник, а просто обойдет шляпку и вернется прямой линией.

Итак, как я говорил, последняя жертва, Рю Рюзаки, повернул задвижку рукой. Мы знаем это только потому, что трюк с запертыми комнатами был разоблачен до совершения четвертого убийства. Иначе факт о том, что комната была заперта даже с одной соломенной куклой, был бы упомянут в деле со всем прочим. Слабое место его плана испарится – если бы тайна трюка сохранилась до четвертого убийства, она сохранилась бы навсегда.

Мисора Наоми догадалась как раз вовремя. Сам Рюзаки спросил рассеянно: «Зачем?» Зачем убийца запирал комнату, не нуждаясь в этом? Вот вопрос. Игра, развлечение, головоломка. Запертые комнаты создавали видимость самоубийства, но в этом случае они нужны были для того, чтобы четвертая смерть не выглядела суицидом.

Чтобы L получил дело, которое не смог бы раскрыть. Даже если он не смог бы его раскрыть, это не значило, что ответа не было. А именно: оно было не раскрываемым.

По сценарию Рюзаки, Мисора должна была побежать вниз, когда он не ответил бы на звонок по графику, найти соломенную куклу на стене и сгоревшего Бейонда Бесдэй – и если бы она к тому времени не решила загадку запертых комнат, то все пошло бы по плану Б., он бы полностью осуществился. Поскольку комнату заперли даже с одной соломенной куклой, никто бы и не подумал о трюке с образованием треугольника.

Если бы полиция не забирала кукол и гвозди как улики, Мисора догадалась бы еще раньше. Но это было не делом везения, а частью плана Б. Он заранее знал, что полиция первой исследует место преступления. Бейонд Бесдэй спокойно рассчитал, что ко времени прибытия помощника L кукол и гвоздей уже не будет на месте. Они могли остаться только на третьем месте преступления – и в таком случае они были бы посчитаны с набивными игрушками, чтобы получился циферблат, это и отвлекло бы её. Поэтому единственное, что пошло не по плану Б. – это способность Мисоры к расследованию.

Нет, не способность. Воодушевление. Но раскрытия загадки запертых комнат на первых трех местах преступления не хватило для Мисоры. Она начала размышлять о том, как убийца запрет комнату на четвертом месте преступления. Или о том, что теория была неправильной. Её подозрения не сразу пали на Рюзаки.

Конечно нет – ей были не известны подробности о том, что L и Б связаны, так что она и не думала, что у Рюзаки будет причина сделать подобное. Она продолжала говорить, что он подозрительный, но её подозрения не принимали выраженных форм. Чтобы понять, что четвертое убийство на самом деле суицид, ей нужно было догадаться о том, что если послание указывало на два возможных места преступления, и оба из них поджидали убийцу, то поскольку одним из них была она, вторым должен был быть сам убийца. Но Мисора Наоми была не сильна в таком виде умозаключений, которые логически доказывали, кто убийца. Но она догадалась. Потому что он знал. Он знал, что Мисора Наоми обучена капоэйре.

Единственными людьми, знавшими об этом, были L, которому Мисора сама все рассказала, и мужчина, напавший на нее в аллее – убийца. Мисора использовала капоэйру в борьбе с ним. С помощью нее она заставила его отступить. Поскольку идея о том, что Рюзаки был L, была совершенно абсурдной и немыслимой, тогда напавшим на нее мужчиной был Рюзаки. Это привело Мисору к правде. Провал. Один-единственный провал Бейонда Бесдэй, Рю Рюзаки. Единственный провал убийцы, который никогда не делал ошибок. Если бы только он оценил Мисору немного выше, он никогда бы не позволил этому случиться. Но было слишком поздно. Может, он и был рожден с глазами синигами, но у него не было глаз для суждения людей. Наверное, немного неоригинальное выражение. Лаконичный оборот, конечно, но он ничего не решает.

Вечной останется загадка о том, сколько правды и когда понял L. Он мог знать все заранее и заставить Мисору действовать, основываясь на этом, а мог вообще ни о чем не догадываться и быть спасенным только благодаря Мисоре. Каждый вариант одинаково возможен. Но давайте не будем думать о таких маловажных вещах. L не тот, о ком мы должны говорить в упоминаниях. Поскольку одно дело ясно, все остальное не имеет значения.

Б проиграл Мисоре Наоми. Иными словами, он проиграл L. Дважды проиграв в одной битве, неспособный умереть так, как планировал, Бейонд Бесдэй был забран в полицейский лазарет. На этом закончились серийные убийства, начавшиеся месяцем ранее, 31-го июля. Нет, 22-го июля, когда полиция получила предупреждение.

Вероятно, Бейонд Бесдэй облил себя бензином в тот момент, когда Мисора пришла к правде. Целая минута прошла, пока Мисора бросилась в 404-ю квартиру. Не удивительно было бы, если бы он задохнулся дымом до того, как она пришла, или умер, не добравшись до больницы, до прибытия скорой. Но он не умер. Он не умер.

Его тело было сильнее, чем он думал, и жизнь его продлилась дольше, чем он ожидал. Самая трудная часть в убийстве – само убийство – если бы он смог увидеть свое будущее, то выбрал бы другой способ. Мой бедный, бедный предшественник. Он не только потерпел абсолютное поражение, но еще и выжил; осознавая свой позор. Он, должно быть, жаждал смерти. Прими мои соболезнования, Б.

На этом не осталось ничего, что еще можно сказать о «Серийных убийствах ББ в Лос-Анжелесе» в этих записях.

Если бы у меня было время, я рассказал бы две другие истории, которые слышал от L: историю о войне трех великих детективов, решающих печально известное дело о биологическом терроризме, с появлениями лиц из алфавита, первым Х и первым Z из дома Вамми; и историю о том, как величайший изобретатель Кволиш Вамми, или Ватари, в первый раз встретил L, тогда ему было 8 лет – случай, породивший величайшего детектива века, сумевшего предотвратить Третью мировую войну и раскрывшего дело Винечестерского бомбиста. Но как бы объективно я ни смотрел на вещи, у меня нет времени. Ну что ж. В таком случае, в завершение этой истории я дам небольшое описание того, что случилось с Мисорой несколькими днями позже.

Из-за всей этой истории возвращение Мисоры на работу отложилось до сентября. Поимка Бейонда Бесдэй оказалась для нее лучше, чем она ожидала, и никто не вымолвил словечка о том, что она занималась самостоятельной деятельностью во время отставки. Хотя она не была популярна на работе, никто не отрицал, что работала она хорошо – по крайней мере, в открытую. Нетрудно понять, что L повлиял на ход дела. И конечно, не трудно представить, кто на самом деле перечислил деньги на счет Мисоры в банке от лица компании, о которой Мисора впервые слышала.

Первого сентября она вышла из дома и пошла к ближайшей станции метро. Когда она придет в офис, начальник вернет ей удостоверение, пистолет и наручники. Эта мысль немного стесняла её, и она нервничала. Но когда это закончится, она вернется к прежней жизни.

После ареста убийцы она разговаривала с L лишь раз. Он поблагодарил её за помощь в раскрытии дела и совсем немножко рассказал о его предыстории. О том, что Б. мог стать преемником L, и что это бремя заставило его пойти по наклонной. Наконец она почувствовала, что смогла понять поведение Рюзаки, раньше казавшееся странным, но в то же время чувствовала, что ей только кажется, что она смогла понять его. Всё дело сводилось к соревнованию с L, и он убивал людей, и пытался убить себя, только поэтому. Но если убийства можно списать на простое сумасшествие, то совершение суицида по такой глупой причине – нет. Если бы только кто-нибудь смог его остановить, пока он не стал таким, но это только показывает, как твердо он стоял на достижении своей цели. Его жизнь была бессмысленна так же, как и жизнь его жертв, которые были простым инструментом в плане превосходства Бейонда Бесдэй над L. Он имел для него большее значение, чем собственная жизнь.

Возможно, он был не столько решительным, сколько отчаянным. Никто не мог остановить его. Это было его решение, которое сделало его таким сильным. Был ли он на самом деле сильным? Мисора размышляла, вспоминая, как нервно он покусывал свой большой палец.

Сила. Силу, подражать которой Мисора никогда не надеялась.

– Мм?

Только что показался вход на станцию, и стоящий рядом с ним неуклюжий, неловко выглядевший человек. Молодой человек с задумчивым выражением лица. Синяки под его глазами были такими темными, что она подумала, не сделаны ли они при помощи макияжа. Как будто он не спал несколько дней — нет, как будто он никогда не спал. Как будто чувство справедливости не давало ему спать, о стольких сложных делах нужно было подумать, борясь с ежедневным напряжением. Он был одет в белую рубашку и синие джинсы. Его босые ступни были втиснуты в потертые кроссовки.

– ??

У нее было странное чувство дежавю. Как будто она уже видела или встречалась с ним однажды. Что-то в нем напомнило ей о Рюзаки – о Бейонде Бесдэй. Но сходство было обратное, как будто этот был оригиналом, а другой — копией.

– Эмм, а мы…? – спросила она, хотя он почти не загораживал вход, и она могла просто проигнорировать его и пройти внутрь. Молодой человек вдруг прыгнул на неё. Прыгнул на неё? Нет, это не так. На самом деле он пытался обнять её.

– Э?! Нет!

Мисора тотчас же отпрыгнула назад, отделавшись от объятий парня, и плавно перешла в наступление. Она наклонилась назад, сделала кувырок в воздухе и, как скорпион, обрушила обе пятки на плечи парня. Двойной удар был сильным и заставил его потерять равновесие. С оглушительным грохотом он покатился по ступенькам лестницы станции.

Упс. Немного перестаралась. Конечно, он напал на неё, но Мисора быстро выпрямилась и побежала к нему.

– Ты в порядке? – спросила она.

Он лежал на животе как раздавленная лягушка.

– Понятно, – пробормотал он, очевидно, говоря сам с собой, – В реальности все совсем не так, как на видео, но, думаю, теперь я понимаю.

– А?

Что он городит? Так сильно ударился головой? Её первый день возращения на работу, и уже проблемы.

– Эмм, ты можешь стоять? – спросила Мисора, протягивая ему руку. Парень взглянул на неё. Его глаза были в тени, и казалось, будто на неё смотрели две дыры.

– Спасибо, – сказал он и взял её руку.

Мисора помогла ему подняться.

– Ты не ранен? Болит где-нибудь?

– Я в порядке, спасибо, – ответил парень, все еще не отпуская ее руку.

Даже встав, он не пытался уйти. Выглядело так, будто они жмут друг другу руки. Как войны на поле боя, обменивающиеся рукопожатием после выживания в очередном кровавом сражении.

– Вы очень добры, – сказал он, похоже, улыбаясь, и, наконец, отпуская её руку. Затем он заковылял прочь, медленно поднимаясь по лестнице, как будто ничего и не случилось.

– Э...п-подожди! Секунду!

Мисора почти позволила ему уйти, но через мгновение побежала за парнем и снова стала перед ним. Она была агентом ФБР и не могла оставить преступление без наказания. Молодой человек посасывал свой большой палец.

Казалось, он совершенно не волновался.

– Если ты не ранен, тогда должен пойти со мной. Сексуальное домогательство – серьезное преступление. Ты не можешь расхаживать по улице, обнимая женщин. О чем ты только думал?

– …

– Не стой здесь просто так. Скажи что-нибудь. Такое отношение не даст тебе поблажек. Как тебя зовут?

Мисора Наоми спросила его имя. Молодой человек кивнул. И ответил.

– Пожалуйста, зовите меня Рюзаки, – сказал он невозмутимо.

Точно так же, как кто-то другой.

Через несколько лет после ареста, 21-го января 2004-го года, отбывая пожизненное заключение в калифорнийской тюрьме, Бейонд Бесдэй скончался от таинственного сердечного приступа.

Оглавление

Памятка по использованию...

Послание.

Рюзаки.

Противник.

Синигами.

Часы.

Ошибка.

Последняя страница X Имя пользователя * Пароль * Запомнить меня

Регистрация

Забыли пароль?