«Наказание — смерть»

Нора Робертс Наказание – смерть

Любой власти присущи четыре поро­ка: неповоротливость, коррумпирован­ность, бессердечие и изворотливость.

Фрэнсис Бэкон

Брак – это гораздо больше, нежели четыре голых ноги под одним одеялом.

Джон Хейвуд

ГЛАВА 1

Она стояла в «Чистилище» и смотрела на смерть. На ее яростное ликование, на неразлучные с ней кровь и ужас. Смерть пришла сюда со своенравной настырностью ре­бенка – непоседливого, капризного и бессмысленно жес­токого.

Убийство редко имеет опрятный вид. Будь оно скрупу­лезно спланированным или совершенным в состоянии аффекта, убийство всегда оставляет за собой хаос, разби­раться в котором приходится другим.

Ее работа заключалась именно в том, чтобы копаться в пепелище, оставшемся после убийства, находить и соби­рать разрозненные кусочки ужасной мозаики и, примеряя их так и сяк, складывать цельную картину, в которой под конец проступят истинные черты убийцы.

На дворе стоял март – робкое начало весны, и не окрепшее еще солнце боязливо вступало в неравный по­единок с утренними заморозками. Сейчас оно освещало место преступления: вдребезги разлетевшиеся зеркала, би­тые бутылки, развороченную мебель. Стенные панели бы­ли изувечены, отдельные кабинки изуродованы отвратительными отметинами, дорогая кожаная обивка стульев свисала мерзкими разноцветными лохмотьями. Весь пол был усеян стеклянным крошевом, которое противно хру­стело под подошвами.

То, что некогда считалось элитарным стриптиз-клубом, теперь превратилось в огромную свалку дорогостоящего мусора, а то, что когда-то было человеком, – в мешок кос­тей и безжизненной плоти, распростершийся в луже крови позади широкой изогнутой стойки бара.

Лейтенант Ева Даллас склонилась над трупом. Она была полицейским, он – жертвой убийства, и только это их объединяло.

– Мужчина. Чернокожий. Около сорока лет, – дик­товала она. – Обширные травмы головы и тела. Много­численные переломы. – Из ящичка с набором инструментов она вынула термометр, чтобы измерить температуру тела. – Похоже, что причиной смерти явился мощный удар, проломивший череп, но это еще предстоит уточнить.

– Из него буквально отбивную сделали!

В ответ на реплику своей помощницы Ева проворчала что-то невнятное. Она внимательно осматривала то, что осталось от некогда высокого, статного мужчины в рас­цвете лет. «Рост примерно метр восемьдесят пять, – при­кинула она. – И около ста килограммов прекрасно нака­чанных мышц».

– Что ты видишь, Пибоди?

Ее помощница выпрямилась и непроизвольно встала по стойке «смирно».

– Ну… гм… судя по всему, удар был нанесен сзади и свалил жертву на пол или, по крайней мере, оглушил ее. Однако на этом убийца не остановился и продолжал нано­сить удары. По тому, как разлетались кровь и мозговое ве­щество, можно предположить, что по голове пришлось несколько ударов, а затем убийца продолжал избивать по­верженное тело, причем жертва к тому моменту находи­лась в бессознательном состоянии. – Пибоди говорила так, будто отвечала добросовестно выученный урок. – Не­которые повреждения нанесены уже после того, как на­ступила смерть. Орудием убийства скорее всего является вот эта металлическая бейсбольная бита. Убийца, очевидно, либо обладает недюжинной силой, либо находился под воздействием наркотика – такого, например, как «Зевс», который вызывает приступы необузданной агрес­сии. В пользу этого предположения говорят, в частности, те разрушения, которые мы здесь наблюдаем.

– Приблизительное время смерти – четыре часа ут­ра, – констатировала Ева и оглянулась на Пибоди.

Ее помощница являла собой образец служаки: в оту­тюженной, без единой морщинки, форме и фуражке, си­девшей точно под тем углом, какой требовал устав. «У нее хорошие глаза, – подумала Ева, – чистые и наивные». Пибоди держалась молодцом, даже несмотря на то, что ужас открывшейся перед ними картины согнал румянец с ее лица.

– Ну а мотив убийства? – спросила Ева.

– Видимо, ограбление, лейтенант.

– Почему ты так решила?

– Ящик для денег в кассовом аппарате выдвинут и пуст. В таком крутом заведении, как это, чаще всего, ко­нечно, расплачиваются кредитными карточками, но и на­личных здесь, видимо, бывает достаточно.

– Любители «Зевса» способны убить и за четвертак, – заметила Ева.

– Верно. Я другого не понимаю: что бармен мог здесь делать – один, в закрытом на ночь клубе, с каким-то пока неизвестным нам наркоманом? Почему он допустил чело­века, накачавшегося «Зевсом», за стойку бара? И… – из растекшейся по полу лужи крови Пибоди выудила ма­ленький круглый предмет серебристого цвета, – …и поче­му наш наркоман оставил здесь это? Такие штуки валяют­ся повсюду вокруг тела.

– Серебряные монеты… Любопытно! Может, он их просто обронил?

Пибоди подумала, что это маловероятно, но спорить не стала:

– Может быть.

Ева собрала монеты, которых оказалось ровно трид­цать, положила их в полиэтиленовый пакет для вещест­венных доказательств и передала его Пибоди. Затем она подняла с пола биту, вымазанную кровью и мозгом. Эта штуковина была примерно шестидесяти сантиметров в длину и идеально подходила для убийства.

«Слишком идеально» – подумала Ева.

– Солидная вещь… Прочный металл… Вряд ли нарко­ман притащил ее с собой. Вероятно, она находилась здесь – скорее всего под стойкой бара, – и нам предстоит это выяснить. Полагаю, Пибоди, мы выясним также, что убийца и его жертва были знакомы. Возможно, незадолго до убийства они мирно сидели в этом баре, выпивали и беседовали.

Ева представила себе эту картину и наморщила лоб.

– Можно предположить, что между ними завязался спор, который затем перерос в ссору. Возможно, убийца уже был готов совершить то, что он в итоге совершил, и знал, где находится бита. Он зашел за стойку бара, как не­однократно делал это раньше, и ничего не подозреваю­щий бармен спокойно повернулся к нему спиной…

Ориентируясь по брызгам крови и положению тела, Ева иллюстрировала свои слова движениями, как бы вос­производя разыгравшуюся здесь сцену.

– После первого удара он влетел лицом прямо в зер­кальную стену позади бара. Видишь эти порезы на его ли­це? Они – не от разлетевшихся в стороны стеклянных осколков: слишком уж глубокие и длинные. Жертва пытает­ся развернуться, но получает новый удар. Теряя сознание, человек хватается за полки. Стоящие там бутылки сып­лются вниз, и в этот момент убийца наносит еще один удар, оказавшийся смертельным. Тот самый удар, кото­рый расколол его череп, словно яичную скорлупу.

Ева снова присела возле тела, внимательно разгляды­вая его.

– Преступник продолжал наносить удары, избивая уже труп, а потом разгромил помещение. Может быть, в состоянии аффекта, а может быть, для того, чтобы замести следы. Как бы то ни было, у него хватило хладнокровия, чтобы спокойно оглядеть результат своих трудов и оста­вить на месте преступления орудие убийства – бейсболь­ную биту.

– Он хотел, чтобы это выглядело ограблением, совер­шенным наркоманом?

– Думаю, да. Либо убитый был полным идиотом, и я оцениваю его умственные способности слишком высоко. Ты сфотографировала место преступления и положение трупа?

– Да.

– Тогда давай перевернем его.

Они стали переворачивать тело – безвольное, словно мешок, набитый медузами.

– Черт! Ах, черт!.. – внезапно воскликнула Ева.

Из лужи крови, растекшейся из-под тела, она выудила черную книжечку, открыла ее и увидела удостоверение с фотографией и значок.

– Он был полицейским!

– Коп?!

Пибоди шагнула вперед и в ответ услышала тяжелую, гнетущую тишину. Эксперты из следственной бригады и уборщики, работавшие по другую сторону стойки, умолкли. Все вокруг замерло. Полдюжины лиц повернулись к Еве.

– Детектив Тадж Коли. – Ева встала на ноги и рас­прямилась. Лицо ее было мрачнее тучи. – Он был одним из нас.

Лавируя между обломками мебели, Пибоди подошла к своей начальнице, которая стояла, скрестив руки на груди и безмолвно наблюдая за тем, как упаковывают в пласти­ковый мешок и грузят в труповозку тело детектива Таджа Коли.

– Я получила на него данные, лейтенант. Он из сто двадцать восьмого отдела, это подразделение по борьбе с наркотиками. Проработал там восемь лет. Служил в армии. Тридцать семь лет, женат, имеет… имел двоих детей.

– А какие-нибудь взыскания?

– Нет, его анкета чиста, как слеза ребенка.

– Нужно выяснить, что он здесь делал – работал под прикрытием или просто подрабатывал. Эй, Эллиот, мне нужна видеозапись камер слежения!

– Ничего не выйдет, лейтенант. – Выражение лица одного из экспертов следственной бригады было мрачным, как ночь.

– Здесь нет системы видеонаблюдения? – удивилась Ева.

– Есть. Работали несколько камер. Но этот говнюк перед тем, как уходить, стер все записи. У нас не осталось ровным счетом ничего.

– Заметал следы…

Уперев руки в бока, Ева сделала круг по разгромлен­ному помещению. Клуб насчитывал три уровня. На пер­вом располагался зал со сценой, на втором и третьем – танцплощадки и отдельные кабинки. Ева прикинула, что в клубе должно было работать не менее дюжины камер на­блюдения. Уничтожение всех записей, видимо, было делом небыстрым и хлопотным.

– Убийца хорошо знал это место, – сделала вывод Ева. – Или он – настоящий волшебник в том, что касает­ся охранных систем. А все остальное – лишь дымовая за­веса. Я имею в виду весь этот разгром. Он знал, что делает. Пибоди, выясни, кто хозяин этого заведения и кто им управляет. Я хочу знать имена всех, кто здесь работает, – полный расклад!

К Еве подошел полицейский, на лице которого чита­лось нескрываемое удивление.

– Лейтенант, там, на улице, один штатский…

– Там много штатских, – недружелюбно откликну­лась Ева.

– Да, лейтенант, но он хочет с вами поговорить. Он утверждает, что вы… э-э-э…

– Что – «э-э-э»?

– Что вы – его жена.

– Угадайте, кому принадлежит «Чистилище», лейте­нант, – сказала Пибоди, сверившись со своим мини-ком­пьютером и бросив на начальницу хитрый взгляд. – Ком­пании «Рорк энтертейнмент»!

– Мне следовало сразу догадаться, – вздохнула Ева и направилась к выходу.

За последние два часа – с тех пор, как они с мужем расстались, отправившись каждый по своим делам, – Рорк нисколько не изменился. Ева отметила это с невеселой иронией. Стройный, красивый, в светлом плаще по­верх дорогого темного костюма, Рорк терпеливо дожидал­ся жену возле входа, и легкий ветерок трепал его черные волосы, делая лицо поэтически-греховным. Темные очки добавляли ему еще большей элегантности. Увидев Еву, он снял очки, сунул их в карман и изобразил на лице удивле­ние, будто не ожидал ее здесь встретить.

– Доброе утро, лейтенант.

– Привет! Давно не виделись. У меня возникло сквер­ное предчувствие сразу же, как только я сюда вошла, и, как видно, оно меня не подвело. Это ведь твое заведение, верно? Ты что, черт побери, хозяин всей вселенной?

– Это была мечта моего детства. – В голосе Рорка за­звучал едва уловимый ирландский акцент – так бывало всегда, когда он волновался. Он посмотрел через плечо Евы на царивший внутри помещения кавардак. – Но, по­хоже, кто-то ее здорово покорежил.

– А полицейскому было обязательно говорить, что я твоя жена?

– Но ты же действительно моя жена, за что я не устаю ежедневно благодарить всевышнего, – ответил Рорк. Он взял ее руку и прикоснулся к обручальному кольцу. – Вот доказательство.

Ева раздраженно отдернула руку.

– Не трогай меня!

– Всего пару часов назад ты говорила совсем другое. Ты просила…

– Заткнись, Рорк! – Ева оглянулась по сторонам, бо­ясь, что их кто-то услышит, однако поблизости никого не оказалось. Все полицейские трудились внутри клуба.

– Ты что, не соображаешь? Идет расследование убий­ства!

– Мне об этом уже сообщили.

– Кто?

– Здешний завхоз. Это он обнаружил труп. Сначала он, разумеется, вызвал полицию, а потом уже позвонил мне. Это вполне естественно. Так что же здесь произошло?

Ева не видела смысла в том, чтобы отмалчиваться. Хо­чешь не хочешь, а тут их с Рорком сферы профессиональной деятельности пересеклись, и от этого уже никуда не деться. Что ж, может, оно и к лучшему, это поможет ей сэ­кономить время.

– У тебя работал бармен по имени Коли? Тадж Коли?

– Понятия не имею. Но могу выяснить. – Рорк до­стал карманный компьютер и принялся нажимать на кнопки. – Он мертв?

– Мертвее не бывает.

– Да, он работал на меня, – кивнул Рорк, и ирланд­ские нотки в его голосе зазвучали еще отчетливее. – В те­чение последних трех месяцев. По четыре дня в неделю. У него есть семья.

– Да, я знаю. – Все, что связано с семьей, имело для Рорка очень большое значение, и это неизменно трогало сердце Евы. – Он был полицейским, – сказала она, и от­метила, что брови Рорка удивленно поползли вверх. – Бьюсь об заклад, что этой информации в твоем маленьком компьютере нет.

– Нет, – признался Рорк. – Видимо, мой управляю­щий кадрами проморгал. Что ж, значит, будет наказан. Я могу войти внутрь?

– Да, только через пару минут. А пока скажи мне, как давно принадлежит тебе этот клуб?

– Около пяти лет.

– Сколько здесь работает людей?

– Я предоставлю вам всю необходимую информацию, лейтенант, и отвечу на любые ваши вопросы, – уже с не­скрываемым раздражением ответил Рорк и двинулся по направлению к входу в клуб. – Но сначала я хочу посмот­реть, что там творится.

Он толкнул дверь, вошел и окинул взглядом царивший внутри хаос. Затем взгляд его остановился на черном пла­стиковом мешке, в котором уже находилось тело. Оно ле­жало на металлической каталке.

– Как его убили?

– Со знанием дела, – с оттенком мрачного юмора от­ветила Ева.

Рорк повернул голову и посмотрел на жену; взгляд его был полон неодобрения.

– Ну ладно, извини, – вздохнула она. – Зрелище бы­ло жуткое. Его забили металлической бейсбольной битой. После первых нескольких ударов он уже ничего не чувст­вовал.

Рорк посмотрел на зеркало, заляпанное кровью и на­поминавшее какое-то полотно в духе сюрреализма.

– Тебя когда-нибудь били бейсбольной битой? – проговорил он и, прежде чем Ева успела ответить, доба­вил: – Меня – да. Весьма неприятное ощущение, должен тебе сообщить. А вот это, – Рорк обвел рукой чудовищ­ный бедлам, – сделано нарочно, чтобы инсценировать ограбление. Но на самом деле это не ограбление.

– Почему ты так считаешь?

– Посмотри кругом. Здесь было очень много выпив­ки, которая стоит баснословные деньги. Зачем же налет­чику бить бутылки, если их можно взять с собой, а затем продать? Такой погром не могли устроить ради небольшой суммы, которая находилась в кассе, а наличных тут было мало. В подобных местах клиенты расплачиваются пре­имущественно кредитными карточками и чеками.

– Ты знаешь это по собственному опыту?

Рорк невесело усмехнулся:

– Да, по собственному опыту бизнесмена и законопо­слушного гражданина.

– Охотно верю.

– Вы просмотрели записи видеокамер наблюдения?

– Нет никаких записей. Преступник их все уничто­жил.

– Следовательно, он загодя изучил помещение.

– Сколько камер здесь установлено?

Рорк снова полез в свой компьютер.

– Семнадцать. Девять на этом уровне, шесть на вто­ром и еще две на верхнем. Предвидя твой следующий во­прос, сразу сообщаю: клуб закрывается в три часа утра, ну, иногда, может, на полчаса позже. Последнее шоу заканчи­вается в два. Музыканты и актрисы…

– Стриптизерши, – поправила Ева.

– Как тебе будет угодно, – не стал спорить Рорк. – Так вот, они к моменту закрытия уже расходятся. Через час я предоставлю тебе их имена и график выступлений.

– Буду тебе весьма признательна. А почему – «Чисти­лище»?

– Почему я дал клубу такое название? – Его губ кос­нулась легкая улыбка. – Мне оно нравится. Священники рассказали бы тебе, что в чистилище душа искупает грехи, а на мой взгляд, это что-то вроде камеры предварительно­го заключения. Место, где человек сидит, пока наверху ре­шают, приделать ему крылышки или отправить жариться в ад. Но пока он в чистилище, он еще человек.

– А что предпочел бы ты – крылышки или сково­родку?

– В том-то и дело. Я предпочитаю оставаться челове­ком. – Мимо них провезли каталку с трупом. Рорк провел рукой по волосам. – Мне очень жаль, что все так получи­лось.

– Мне тоже. Скажи, пожалуйста, с какой стати поли­ции Нью-Йорка внедрять детектива в твой клуб под видом бармена?

– Не имею ни малейшего представления. Ясное дело, у многих здешних завсегдатаев рыльце в пушку, и они не в ладах с Уголовным кодексом. Да и наркотиками тут могли баловаться, особенно в отдельных кабинках, но никаких крупных незаконных операций тут никто не проворачи­вал – в этом я абсолютно уверен. Иначе мне бы об этом сообщили. Стриптизерши с клиентами не спят, если толь­ко у них нет «желтого билета» (а кое у кого он имеется); несовершеннолетних сюда не пускают ни под каким ви­дом. У меня существуют определенные принципы – даже в этом бизнесе, и я от них никогда не отступаю.

– Да я тебя ни в чем и не виню. Просто хочу получить более полную картину.

– Ты злишься из-за того, что я вообще оказался впу­тан в это дело?

Ева промолчала и взъерошила свои коротко стрижен­ные каштановые волосы. Между тем полицейские откры­ли двери, чтобы выкатить тело Коли наружу, и в клуб на несколько мгновений ворвался хаос уличных звуков. Движение становилось все более напряженным, машины газовали и обменивались короткими нетерпеливыми гуд­ками.

– Да, я злюсь, – наконец согласилась Ева, – но это не имеет значения. Когда ты был здесь в последний раз?

– Давным-давно, даже не припомню. Клуб исправно работал, приносил прибыль, так что поводов для моего личного вмешательства не было.

– Кто здесь управляющий?

– Ру Маклин. Я предоставлю тебе информацию и о ней тоже.

– Не затягивай с этим, пожалуйста. Хочешь пройтись по всему клубу?

– Не имеет смысла. Я был здесь так давно, что уже не помню, как выглядело это место. Но у меня где-то были фотографии. Я их обязательно найду, и тогда уж вернусь сюда и внимательно все осмотрю. Надеюсь, меня сюда пустят?

– Я предупрежу своих людей. Что тебе, Пибоди? – обернулась Ева к своей помощнице, которая явно хотела что-то сказать, но не осмеливалась помешать разговору начальницы с мужем.

– Лейтенант, я связалась с начальником подразделе­ния, в котором служил убитый. Они собираются послать своего человека к его родным, чтобы сообщить им о слу­чившемся, и спрашивают, не хотите ли вы к ним присо­единиться.

– Да, пусть подождут меня. Я уже выезжаю. Мне по­ра, – обернулась она к Рорку.

– Ну и работенка у вас, лейтенант! Не завидую я вам, – пробормотал тот. Видя, что жена нуждается в под­держке, он взял ее ладони и крепко сжал их. – Держись, Ева, а я постараюсь раздобыть для тебя всю необходимую информацию и как можно скорее.

Сказав это, он направился было к дверям, но Ева окликнула его:

– Рорк!

– Да? – обернулся он.

– Мне очень жаль, что с твоим клубом такое сотво­рили.

– А-а! – Рорк махнул рукой. – Это всего лишь дерево и стекло. На свете такого добра навалом.

– Переживает, – негромко пробормотала Ева, прово­жая мужа взглядом.

– Что вы сказали, лейтенант?

– Кто-то перешел Рорку дорогу, и ему это с рук не сойдет. Рорк такие вещи не прощает. Ладно, Пибоди, по­шли. Нас ожидает встреча с женой убитого, и, поверь, это будут тяжкие минуты.

Семья Коли обитала в невысоком и не слишком при­влекательном здании в Истсайде. Ева подумала, что обыч­но в таких районах селятся либо молодые семейные пары, либо отошедшие от дел старики. Место, недостаточно фе­шенебельное для состоятельных людей, но и не трущоба. Дом был хоть и не новым, но вполне аккуратным и чис­теньким – судя по всему, не так давно он подвергся гене­ральному ремонту. Дверь подъезда запиралась на кодовый замок.

Наметанный взгляд Евы сразу же определил двух по­лицейских – женщину и мужчину, поджидавших ее возле подъезда. Она припарковала машину у обочины и поста­вила на приборную доску мигалку, чтобы коллеги из до­рожной полиции не утруждали себя выписыванием штра­фа за стоянку в неположенном месте.

Женщина была стройной, с волосами до плеч. Два ост­рых локона лежали на ее щеках, как лезвия кривых кин­жалов. На ней был дорогой строгий костюм темно-синего цвета и темные очки. Судя по туфлям на высоком каблуке, она занималась кабинетной работой. «Начальница», – безошибочно определила Ева.

Мужчина был широк в плечах, хотя и с небольшим брюшком; в волосах обильно серебрилась седина. На но­гах у него были ботинки полицейского образца – тяже­лые, с толстыми подошвами и начищенные до блеска. Пиджак был ему узковат, рукава обмахрились. «Вете­ран», – подумала Ева. Мужчина ей сразу понравился – лицо его было спокойным и собранным.

Женщина выступила вперед и протянула Еве руку.

– Лейтенант Даллас? Я вас узнала. Вас часто показы­вают в выпусках теленовостей. – В ее голосе прозвучала нотка то ли зависти, то ли упрека. – Я – капитан Рот из сто двадцать восьмого отдела. А это, – сержант Клуни, мой подчиненный. Мы приехали выразить соболезнова­ния вдове нашего убитого товарища.

– Спасибо за то, что подождали нас. Познакомьтесь, это моя помощница, сержант Пибоди.

– На каком этапе находится ваше расследование, лей­тенант?

– Сейчас телом детектива Коли занимаются патолого­анатомы, делу придан статус первостепенной важности. После того как о случившемся будут поставлены в извест­ность близкие погибшего, я немедленно приступлю к под­готовке отчета. – Ева на секунду умолкла, дожидаясь, по­ка мимо проедет ревущий автобус. – А пока, капитан Рот, мы имеем только тело погибшего сотрудника полиции, которого, судя по всему, рано утром в стриптиз-клубе зверски забили до смерти бейсбольной битой.

– Ограбление?

– Маловероятно.

– Каков же в таком случае мотив? Что вы об этом ду­маете?

В груди Евы зашевелилось негодование, которое, как она знала, непременно вырвется наружу, если не взять се­бя в руки.

– У меня пока не сложилось определенное мнение на этот счет, – ответила она. – И вообще, капитан Рот, что вы предпочитаете: стоять на улице и допрашивать меня или прочитать подробный отчет, который я подготовлю в ближайшее время?

Рот хотела было возмутиться, но передумала.

– Намек понят, лейтенант. Буду с вами откровенна. Детектив Коли работал в моем отделе на протяжении мно­гих лет, и я хочу, чтобы мы сами расследовали это убий­ство.

– Я понимаю ваши чувства, капитан, и смею заверить вас, что буду проводить расследование со всей возможной тщательностью.

«Да сними же ты эти чертовы очки! – подумала Ева про себя. – Я хочу видеть твои глаза!»

– Вы, конечно, можете попробовать и, возможно, добьетесь, чтобы расследование передали вам, – добави­ла она. – Но я тоже буду с вами откровенна и предупреж­даю, что я его так просто не отдам. Сегодня утром я стоя­ла над телом Коли и видела, во что его превратили. Уве­ряю вас, я горю желанием поймать убийцу не меньше, чем вы.

– Капитан! – вступил в разговор сержант Клуни, положив руку на локоть Рот. От уголков его светло-голубых глаз разбегались морщинки, и от этого лицо Клуни выгля­дело усталым и располагало к доверию. – Лейтенант! – Он поочередно посмотрел на женщин. – Сейчас все мы находимся во власти эмоций, и это вполне понятно. Но у нас есть работа, которую мы обязаны выполнить.

– Ты прав, Арт, ты прав. Давайте покончим с этим. – Капитан Рот подошла к подъезду и открыла замок с помо­щью универсального полицейского ключ.

Клуни повернулся к Еве.

– Лейтенант, – нерешительно заговорил он, – я по­нимаю, что вы захотите допросить Пэтси, жену Таджа, но прошу вас, не очень на нее сейчас нажимайте. Я представ­ляю, через что ей предстоит пройти. Я сам всего три меся­ца назад потерял сына. Он тоже был полицейским и по­гиб, патрулируя улицы. Такое ощущение, что в тебе про­делали огромную дыру…

– Не волнуйтесь, я не буду бить ее ногами. – Ева во­шла в подъезд, но затем остановилась и, обернувшись к сержанту, сказала уже более миролюбиво: – Сержант, я не знала этого человека, но он был полицейским, и он убит. Для меня этого вполне достаточно. Поняли?

– Хорошо, хорошо! Я все понял.

– Господи, до чего я ненавижу такие моменты! – про­бормотала Ева, следуя за Рот по направлению к лифту. – Как только вы это выдерживаете? – обратилась она к Клуни.

– Честно говоря, мне часто поручают выполнение этой печальной миссии. Говорят, у меня хорошо получа­ется утешать людей, – он смущенно улыбнулся. – Я со­глашаюсь на это. Почему бы и нет, если я могу хоть в ма­лой степени облегчить страдания человека?

Они стояли возле лифта, дожидаясь, пока придет кабина. От улыбки Клуни не осталось и следа, его губы были плотно сжаты.

– Как я это выдерживаю? Сам не пойму. Я знаю одно: на родных погибшего хорошо действует, когда их утешает коп, а когда этот коп и сам пережил подобное горе, у него это получается еще лучше. Вам приходилось терять кого-нибудь из членов семьи, лейтенант?

Ева вспомнила темную комнату, мужчину, лежащего в луже крови, скорчившуюся в углу маленькую девочку, ка­кой она тогда была, и сухо ответила:

– У меня нет семьи.

– Н-да… – только и произнес Клуни, когда, подняв­шись на четвертый этаж, они вышли из кабины лифта.

Они знали, что женщина, которая откроет им дверь, поймет все в первую же секунду. Жена копа, увидев на по­роге троих полицейских с мрачными лицами, тут же дога­дается, с какой вестью они пожаловали к ней в дом. Про­звучат какие-то слова, но они ни черта не будут стоить. С того момента, когда откроется дверь квартиры, жизнь обитающих в ней людей окажется сломанной раз и навсе­гда.

Все началось раньше, чем они успели постучаться. Дверь распахнулась, и на пороге появилась Пэтси Коли – хрупкая женщина с эбонитовой кожей и густой шапкой темных курчавых волос. Она, видимо, собралась на про­гулку: на груди ее в сумке-"кенгуру" сидел младенец. Ря­дом, вцепившись в материнскую юбку, приплясывал ма­ленький мальчик и радостно вопил:

– Идем качаться! Идем качаться!

Пэтси смеялась, однако смех сразу умер в ее глазах и улыбка погасла, когда она увидела пришедших. Замерев как вкопанная, женщина еще крепче прижала ребенка к груди.

– Тадж… – только и сказала она.

Рот сняла очки, однако холодный взгляд ее синих глаз был так же непроницаем, как и темное стекло.

– Пэтси, позвольте нам войти.

Женщина даже не шелохнулась и лишь беспомощно повторяла:

– Тадж… Тадж…

Вперед выдвинулся Клуни и обнял ее за плечи.

– Пойдем, Пэтси. Давай сядем.

– Нет! Нет! Нет!

Мальчик заплакал и стал теребить безвольно повис­шую руку матери. Рот и Ева переглянулись; в глазах обеих было сострадание и ощущение собственной беспомощно­сти. Но тут между ними протиснулась Пибоди и присела на корточки.

– Привет, дружок!

– Пойдем на качели, мама! – жалобно всхлипывал мальчик, и по его пухлым щечкам текли огромные слезы.

– А и вправду, лейтенант, может, мы с парнишкой по­ка погуляем на улице?

– Прекрасная мысль! Молодец, Пибоди! – Ева и сама с трудом сдерживала рвущиеся наружу слезы. – Миссис Коли, если не возражаете, моя помощница пойдет с ва­шим сыном погулять. По-моему, это сейчас будет лучше всего. Как его зовут?

– Чед. – Пэтси посмотрела на сына, словно выходила из глубокого сна. – Мы с ним обычно гуляем в парке, в двух кварталах вниз по улице. Там качели…

– Не беспокойтесь, миссис Коли, я о нем позабо­чусь. – С ловкостью, удивившей Еву, Пибоди подхватила мальчика на руки и вышла на площадку. – Эй, Чед, ты любишь соевые хот-доги?

– Давай я возьму у тебя малышку, Пэтси. – Клуни расстегнул «кенгуру», высвободил ребенка и, к ужасу Евы, передал его ей.

– Послушайте, я не могу… – попыталась протесто­вать она, но автоматически протянула руки и приняла де­вочку. Ладони у Евы сразу вспотели. Девочка пролепетала что-то непонятное, и, встретившись с доверчивым взгля­дом больших темных глаз, Ева окончательно утратила присутствие духа. Она огляделась в поисках помощи, од­нако Рот и Клуни уже усадили Пэтси на диван и располо­жились по обе стороны от нее. Комната была небольшой, но уютной. На ковре были разбросаны игрушки, в воздухе пахло тальковой присыпкой, карандашами и сахаром. Пахло детьми.

На полу возле стула стояла большая корзина с выстиранным, но еще не выглаженным бельем. Ева облегченно вздохнула и положила ребенка поверх белья.

– Лежи смирно, – прошептала она, неумело поглади­ла девочку по темной головке и только после этого вновь осмелилась дышать.

Ева обернулась и посмотрела на сидящих. Пэтси била дрожь, она вцепилась в руки Клуни и не выпускала их. Из ее груди не вырывалось ни звука, но по лицу градом текли слезы.

Ева наблюдала эту сцену, и у нее щемило сердце. «Ви­димо, у них очень дружный отдел, – думала она. – На­стоящая семья. И когда наступил тяжелый момент, все встали плечом к плечу, чтобы поддержать друг друга».

Горе заволокло комнату подобно туману. И теперь оно поселится здесь надолго – до тех пор, пока время не зарубцует ужасную рану.

– Это моя вина! – наконец произнесла Пэтси. – Это я виновата!

– Нет! – Клуни стиснул ее ладони, и женщина подня­ла на него глаза. Каждый раз, когда ему приходилось сооб­щать людям о гибели их близких, они пытались встретить­ся с ним взглядом – чтобы поверить в слова о том, что все пройдет, найти в его глазах утешение. – Ты тут ни при чем.

– Он не пошел бы работать в этот проклятый клуб, ес­ли бы не я! После рождения Джилли я решила не возвра­щаться на работу – мне хотелось находиться дома, с деть­ми. Но пособие на детей было таким маленьким…

– Пэтси, Тадж был счастлив, что ты решила остаться дома. Он так гордился и тобой, и детьми!

– Я не могу! Чед… – Женщина высвободила руки и закрыла лицо ладонями. – Как я объясню ему, где папа? Как нам жить без Таджа? – Она бессильно уронила руки на колени и огляделась вокруг невидящим взглядом. – Я должна его увидеть! Может, тут какая-то ошибка…

Ева поняла, что настало ее время.

– Извините, миссис Коли, но, к сожалению, это не ошибка. Я лейтенант Даллас, я возглавляю расследование.

– Значит, вы видели Таджа? – Пэтси с трудом подня­лась на ноги. Колени ее подгибались.

– Да. И я глубоко сочувствую вам в связи с вашей утратой. Вы можете поговорить со мной, миссис Коли? Для того чтобы найти человека, который это сделал, мне нужна ваша помощь.

– Лейтенант Даллас… – начала Рот, но Пэтси замота­ла головой:

– Нет, нет! Я хочу говорить! Я должна это сделать ра­ди Таджа. Он бы хотел… Где Джилли? Где моя девочка?

– Я… э-э-э…

Ева снова почувствовала, как у нее взмокли ладони, и беспомощно показала на корзину.

– О! – Пэтси вытерла мокрое от слез лицо и нашла в себе силы улыбнуться. – Она у меня такая красавица, правда? И очень спокойная. Мне нужно уложить ее в кро­ватку.

– Сиди, Пэтси, я сам ее уложу. – Клуни поднялся с дивана. – А ты пока поговори с лейтенантом. – Он бро­сил в сторону Евы взгляд, полный печали и понимания. – Тадж бы решил именно так. Может, вызвать кого-ни­будь – твою сестру, например?

Пэтси судорожно вздохнула.

– Да, Арт, позвони ей, пожалуйста. Позвони Карле.

– Я уложу малышку, а капитан Рот позвонит твоей се­стре. Хорошо, капитан?

Рот сжала зубы. Было видно, что она колеблется. «Ни­чего удивительного, – подумала Ева. – В этой комнате сейчас главный Клуни, а капитан – не из тех людей, кото­рые привыкли выполнять приказы своих подчиненных».

– Да, конечно, – наконец решилась она и, бросив на Еву предупреждающий взгляд, встала и вышла в сосед­нюю комнату.

– Вы работаете в том же отделе, что и Тадж? – спро­сила Пэтси.

– Нет, в другом.

– Ах, ну да, конечно. Вы, должно быть, из отдела по расследованию убийств…

Только что Пэтси находилась на грани нервного сры­ва, она заикалась, и слова толчками выходили из ее горла. Теперь же Ева с восхищением наблюдала, как за считанные секунды женщина собралась и взяла себя в руки.

– Что вы хотите узнать?

– Вы не начали волноваться, когда сегодня утром ваш муж не вернулся домой?

– Нет. – Пэтси оперлась на ручку дивана и медленно опустилась на подушки. – Тадж еще накануне предупре­дил меня о том, что задержится после закрытия клуба – он нередко так поступал. И еще Тадж сказал мне, что дол­жен с кем-то встретиться.

– С кем именно?

– Он не сказал. Сообщил только о том, что у него на­значена встреча.

– Вам не приходит на ум, кто мог желать ему зла, мис­сис Коли?

– Он был полицейским, – просто ответила женщи­на. – Разве вы не знаете людей, которые могут желать вам зла, лейтенант?

«Да, пожалуй», – подумала Ева и кивнула.

– А кого-нибудь конкретно можете назвать? Кого-то, чье имя он упоминал?

– Пожалуй, нет. Тадж вообще не любил говорить со мной о работе. Это было его принципом. По долгу службы ему приходилось иметь дело с разными подонками, и он не хотел разговорами о них пачкать свою семью. Однако вчера он был встревожен.

Пэтси сложила руки на коленях и опустила голову. Еве бросилось в глаза широкое золотое обручальное кольцо.

– Я видела, что он чем-то обеспокоен, и спросила его об этом, однако он только отмахнулся. В этом был весь Тадж. – Пэтси слабо улыбнулась. – Некоторые люди ска­зали бы, что он привык командовать в доме, но… просто он был таким, вот и все. Во многих отношениях он был весьма старомоден. Но Тадж был прекрасным человеком, великолепным отцом и очень любил свою работу. – Жен­щина плотно сжала губы, помолчала и продолжила: – Он был готов погибнуть, выполняя свой долг; он даже гор­дился бы этим. Но не так, не так! У него даже это отобра­ли. А его самого отобрали у меня и у детей. Как такое мог­ло случиться, лейтенант?! Кто мог это сделать?

У Евы не было ответов. Она лишь могла задавать все новые и новые вопросы.

ГЛАВА 2

– Ужасно! – выдохнула Пибоди.

– Да. – Ева резко тронула машину и отъехала от тро­туара. Она чувствовала, как ее пригибает огромное горе, воцарившееся в квартире Коли, словно частицу его она унесла с собой. – Но Пэтси справится – хотя бы ради де­тей. Она сильная женщина.

– А детишки у нее и впрямь замечательные. Парниш­ка – просто чудо! Расколол меня на соевый хот-дог, три шоколадных батончика и сладкую вату.

– Я думаю, ему недолго пришлось тебя упрашивать. Любишь детей?

Пибоди улыбнулась.

– У меня племянник примерно такого возраста.

– У тебя, по-моему, есть племянники любых возрас­тов.

– Ну, не совсем, но почти.

– Слушай, Пибоди, можешь ты, основываясь на сво­ем богатом опыте внутрисемейных отношений, растолко­вать мне одну вещь? Вот, допустим, живет семья – хоро­шая, дружная, крепкая: муж, жена, чудесные детишки. Так почему жена, которая является становым хребтом и моз­гом семьи, не знает ровным счетом ничего о работе мужа? О его повседневных делах, о том, что его тревожит.

– Возможно, он просто предпочитает, возвращаясь домой, оставлять работу за дверью.

– Нет, эта версия меня не вдохновляет. Если ты с кем-то живешь, ты должен знать, о чем думает, чем занимается этот человек. Пэтси говорит, что муж был чем-то обеспо­коен, но она даже не попыталась выяснить, чем имен­но. – Ева притормозила на оживленном перекрестке, на­морщила лоб и покачала головой, – Нет, я этого не понимаю!

– Просто у вас с Рорком иная супружеская динамика.

– А это что еще за чертовщина?

– Ну-у… – Пибоди осторожно покосилась на сидев­шую за рулем Еву. – Это всего лишь вежливая попытка сказать, что вы оба упрямы, как, извините, ослы. Если один хочет что-то узнать о другом, он будет тянуть из него жилы, пока не вызнает все до последнего. А поскольку вы оба очень наблюдательные, ни один из вас не в состоянии ничего скрыть от другого. Но вот если взять, к примеру, мою тетю Мириам…

– А может, не надо?

– Я только хочу сказать, что они с дядей Джимом же­наты уже больше сорока лет. Он каждый день уходит на работу, а вечером возвращается домой. У них – четверо детей, восемь… нет, девять внуков, и они вполне счастли­вы. Но тетя даже не знает, сколько зарабатывает ее муж. Он просто содержит ее, и…

Ева едва не врезалась в ехавшее впереди такси.

– Что он делает?

– Вот видите! Я же говорила, что у вас – другая дина­мика. В общем, он дает ей деньги на содержание дома и на еду. Вечером она спрашивает у него, как прошел день, он отвечает, что хорошо, и на этом тема работы исчерпана. – Пибоди пожала плечами. – Вот так и живут. Теперь возь­мем мою двоюродную сестру Фреду…

– Не надо Фреду, я тебя поняла! – перебила ее Ева, сняла трубку автомобильного телефона и набрала номер отделения судебно-медицинской экспертизы. Ее немед­ленно соединили с Морсом, главным патологоанатомом.

– Я все еще работаю с телом, Даллас, – сказал Морс непривычно серьезным голосом. – Как же его отделали, боже праведный!

– Я знаю. Ты уже провел токсикологическое исследо­вание?

– А как же, первым делом! Наркотики в организме не обнаружены. Перед самой смертью он выпил кружку пива и съел пару бутербродов. Похоже, что первый удар ему был нанесен как раз в тот момент, когда он пил пиво. По­следний раз этот парень основательно поел шесть часов назад – большой сандвич с цыпленком, мясной салат, ко­фе. Кроме этого, могу тебе сказать только, что перед тем, как какой-то подонок превратил бедолагу в кусок мертво­го мяса, у него было отличное здоровье, он находился в прекрасной форме.

– Ясно. Причиной смерти стал проломленный череп?

– Я же сказал тебе, что еще не закончил работать с те­лом. – В голосе Морса зазвучали резкие нотки, однако он тут же спохватился и проговорил примирительным то­ном: – Ладно, ладно! Кое-что я могу тебе сообщить, но не очень много. Нападавший подошел к жертве сзади, и пер­вый удар пришелся на затылок. Порезы на лице показыва­ют, что от этого удара жертва врезалась лицом во что-то стеклянное. Второй удар, нанесенный сбоку в челюсть, повалил несчастного на пол, а потом ублюдок расколол ему голову, как кокосовый орех. Он умер, даже не успев сообразить, что происходит. Все остальные травмы нане­сены жертве уже после смерти, и я еще не успел их как следует осмотреть.

– Пока того, что ты сообщил, мне вполне хватит. Из­вини, что я тебя тереблю.

– Да нет, дело не в тебе. Просто я был знаком с уби­тым и воспринимаю это дело как личное. Он был класс­ным парнем – жизнерадостным, любил показывать фото­графии своих детишек… В нашей работе не часто встреча­ешь улыбающиеся лица, а он все время так и лучился. – Морс помолчал, а потом добавил: – Я рад, что это дело ведешь ты, Даллас. Я пришлю тебе отчет к концу рабочего дня.

В трубке зазвучали короткие гудки.

– Классный парень… – повторила Ева слова, сказан­ные Морсом. – Кому же понадобилось учинить такое с хорошим человеком, образцовым отцом и любящим мужем? Кто осмелился превратить в отбивную копа, зная, что на поимку убийцы будет мобилизована вся полиция, что мы будем рыть землю до тех пор, пока не отомстим? Видимо, наш «классный парень» здорово встал кому-то поперек горла.

– Может, тому, кого он когда-то засадил?

Да, каждого полицейского не могли не беспокоить те люди, которые благодаря его усилиям в свое время оказа­лись за решеткой. Но именно поэтому копы никогда не забывают о том, что им могут попытаться отомстить.

– Нет, если коп выпивает с человеком, которого он когда-то засадил, а потом поворачивается к нему спиной, то этим самым он буквально приглашает собутыльника проломить ему голову. Давай-ка, Пибоди, сосредоточимся на том, чтобы как можно скорее получить о нем всю имеющуюся информацию. Я хочу знать досконально, что представлял собой Тадж Коли и каким он был полицей­ским.

Возле кабинета Евы на лавке, стоявшей у стены, сиде­ла женщина. Увидев Еву с Пибоди, она поднялась.

– Лейтенант Даллас?

– Она самая.

– Меня зовут Ру Маклин. Я только что узнала о том, что случилось с Таджем. Я… – Женщина развела рука­ми. – Рорк сказал мне, что вы хотели бы со мной поговорить, вот я и приехала. Я хочу вам помочь.

– Очень вам благодарна. Подождите минутку. – Ева повернулась к своей помощнице: – Пибоди, найди досье Таджа Коли, а затем проверь состояние его финансов.

– Простите, лейтенант, каким же образом мне удастся получить информацию о его финансовом положении?

– Каким угодно! Покопайся в компьютерных файлах, позвони Фини из отдела электронного сыска, выясни, с кем из своего отдела он был наиболее близок. Если он не рассказывал о своей работе жене, возможно, он говорил о служебных делах с коллегами. Мне нужно знать, было ли у него какое-то хобби, увлечение на стороне. И мне нужно знать, над каким делом он работал перед тем, как погиб­нуть. Я хочу знать о нем все! Поняла?

– Так точно, лейтенант.

– Мисс Маклин, давайте поговорим в комнате для до­просов. Боюсь, что в моем кабинете… гм… царит некото­рый беспорядок.

– Как вам будет угодно. До сих пор не понимаю, как такое могло случиться! У меня это просто не укладывается в голове!

– Вот сейчас мы об этом и поговорим. – «Поговорим официально», – мысленно добавила Ева, ведя Ру по лаби­ринту Управления полиции по направлению к комнате для допросов – крошечному помещению, в котором сто­яли стол и два стула. – Я хочу предупредить, что наш разговор носит официальный характер и по его результатам будет составлен отчет, – проговорила она, предложив го­стье садиться.

– Как вам угодно, – повторила Ру. – Я хочу помочь следствию.

Ева включила диктофон и заговорила:

– Запись допроса Ру Маклин. Допрос проводит лейте­нант Ева Даллас. Ру Маклин добровольно выразила жела­ние оказать помощь в расследовании дела об убийстве Таджа Коли. Благодарю вас за то, что проявили добрую волю, мисс Маклин.

– Не стоит благодарности. Я даже не знаю, что полез­ного могу вам сообщить.

– Вы являетесь управляющим клуба, в котором рабо­тал барменом Тадж Коли?

Глядя на собеседницу, Ева думала, что именно такую женщину Рорк и должен был взять на это место – холе­ную, стильную, привлекательную. Глубокие фиалковые глаза, в которых сейчас плескалась тревога, светились сап­фирами на фоне белоснежной кожи. Тонкие черты лица, волевой подбородок. Соблазнительные линии тела облегал элегантный костюм цвета сливы, причем короткая юбка не скрывала ни дюйма роскошных ног, от которых перехвати­ло бы дух у любого мужчины. Светло-золотистые волосы женщины были забраны назад и туго стянуты на затылке.

– Да, я являюсь управляющим в клубе «Чистилище» уже на протяжении четырех лет.

– Чем вы занимались до этого?

– Выполняла обязанности метрдотеля в небольшом клубе в центре города. А еще раньше была танцовщи­цей. – На губах женщины появилась едва уловимая улыбка. – Артисткой. Но затем я решила бросить это ремесло и заняться менеджментом. Или, на худой конец, такой ра­ботой, которая позволила бы мне не раздеваться на публи­ке. И вот Рорк предоставил мне такую возможность – сначала в «Трендс» в качестве, как я уже сказала, метрдо­теля, а затем в «Чистилище». Ваш муж ценит в людях чес­толюбие, лейтенант.

Ева не хотела углубляться в эту тему, особенно с уче­том лежавшего на столе включенного диктофона.

– Входит ли в ваши обязанности, как менеджера клу­ба, подбор персонала?

– Да, Таджа наняла именно я. Он искал работу с не­полной занятостью. Его жена незадолго до этого родила ребенка и была вынуждена довольствоваться государст­венным пособием, поэтому Таджу был нужен приработок. Он выразил желание работать в ночную смену, и ему с удовольствием пошли навстречу. Кроме того, он был же­натым мужчиной, что для нас немаловажно.

– Это условие является обязательным для всех ваших сотрудников?

– Нет, не обязательным, но желательным. – Как бы в доказательство своих слов Ру показала руку, украшенную только одним кольцом – обручальным, похожим на трех сплетенных змеек. – Тадж, кроме того, умел готовить и подавать коктейли. А главное – он с первого взгляда мог определить, от кого из посетителей можно ожидать непри­ятностей. Я не знала, что он полицейский. В анкете Тадж написал, что работает в охранной фирме, и проверка под­твердила эти сведения.

– В какой именно фирме?

– «Линакс». Я позвонила в эту фирму, поговорила с начальством – по крайней мере, я так считала – и полу­чила самые лучшие рекомендации в его адрес. У меня не было оснований сомневаться в их правдивости или в на­дежности фирмы, поэтому я зачислила Коли в штат с двухнедельным испытательным сроком. Он показал себя отличным работником и остался у нас.

– У вас сохранился телефон этой фирмы и имя чело­века, с которым вы разговаривали?

– Да, конечно. – Ру перевела дыхание. – Узнав о слу­чившемся, я пыталась до них дозвониться, но этот номер больше не отвечает.

– Мне все равно понадобятся эти данные – нужно разобраться, что связывало Таджа с этой фирмой.

– Разумеется. Сейчас я найду телефон. – Ру открыла сумочку и достала электронную записную книжку. – Не знаю, почему Тадж не захотел сказать, что работает в по­лиции. – Женщина говорила и одновременно нажимала кнопки на маленькой клавиатуре. – Может, он решил, что, узнав об этом, я не захочу принять его на работу? А может, когда он выяснил, что владелец заведения – по­лицейский…

– Я не являюсь владельцем этого клуба.

– Ах да, конечно… – Маклин пожала плечами, пере­писала из книжки телефон и протянула бумажку Еве.

– Тадж Коли находился в клубе после закрытия. Это обычная практика?

– Нет, но такое случается. Обычно клуб закрывают два человека – дежурный бармен и кто-то из охраны. Вче­ра вечером дежурил Тадж, и, судя по моим записям, в паре с ним клуб должен был закрывать Нестер Вайн, однако разыскать его мне пока не удалось.

– Вы бываете в клубе ежедневно?

– Пять раз в неделю. По воскресеньям и понедельникам я выходная. Вчера я находилась в клубе до половины третьего. Клиенты уже расходились, а с одной из наших девочек стало плохо – у нее были какие-то проблемы с ее парнем, и она страшно перенервничала. Я отвезла ее домой, посидела с ней немного, а потом отправилась восвояси.

– В котором часу?

– Когда я поехала домой? – Ру озадаченно моргну­ла. – Примерно в половине четвертого или без четверти четыре.

– Как зовут женщину, с которой вы находились до этого момента?

– Митци, – выдохнула Ру. – Митци Тричер. Поверь­те, лейтенант, когда я в последний раз видела Таджа, он был живехонек и стоял за стойкой бара.

– Я ни в чем вас не обвиняю, мисс Маклин, я всего лишь собираю факты. Вы не обратили внимания на то, в каком настроении пребывал Коли, когда вы с ним расста­лись?

– По-моему, в хорошем. Впрочем, мы обменялись с ним всего несколькими словами. Я дважды подходила к стойке, чтобы попросить минеральной воды. О чем мы говорили? Да так, ни о чем. Я спросила, как дела, он ска­зал, что сегодня очень много посетителей, и так далее в том же духе. – На несколько мгновений Ру прикрыла глаза. – Он был хорошим человеком – спокойным, уравно­вешенным. Часто звонил жене, чтобы узнать, все ли у нее в порядке.

– Он звонил по телефону, который стоит в баре?

– Нет, мы не поощряем личные звонки по служебно­му телефону, если только речь не идет о какой-то экстрен­ной ситуации. Поэтому Тадж пользовался своим мобиль­ным.

– Вчера вечером он тоже звонил?

– Не знаю, я не обратила внимания. Впрочем, подо­ждите… – Глаза женщины сузились. – У нас позади бара расположена комната отдыха. Я проходила мимо и загля­нула в открытую дверь. Коли как раз находился там. В ру­ке он держал сандвич и говорил по телефону, причем сю­сюкал, будто разговаривал с ребенком. Наверняка так оно и было. Знаете, почему я запомнила? Потому что это вы­глядит смешно и немного глуповато, когда такой здоро­венный дядька агукает в трубку сотового телефона. Это для вас важно?

– Для меня сейчас все важно. Я пытаюсь воссоздать общую картину, получить представление об этом челове­ке. – Ева напрягла память и вспомнила, что утром сотовый телефон возле тела не обнаружили. – Не помните ли вы кого-нибудь, кто приходил к нему регулярно? Вот, к примеру, вчера – не торчал ли кто-то у стойки, когда он работал?

– Нет. У нас, конечно, есть постоянные клиенты – люди, которые приходят в клуб по нескольку раз в неделю. Бармены обычно помнят и их самих, и напитки, которые они предпочитают. Клиенты это ценят. Но не могу сказать, что Тадж кого-то из них выделял.

– А с кем-нибудь из вашего персонала его связывали более тесные отношения, чем с другими?

– Да, в общем-то, нет. Как я уже сказала, он был очень спокойным, сдержанным человеком. Коли был дру­желюбен со всеми, но особенно близко ни с кем не сходился. Он вел себя, как подобает бармену: наблюдал, слушал…

Металлическая бита хранится под стойкой бара постоянно?

– Да, закон этого не запрещает, – ответила Ру и вдруг побелела. – Так его… этой битой?..

Ева не ответила.

– Были ли случаи, чтобы Тадж пускал биту в ход или хотя бы пытался кого-то припугнуть с ее помощью?

– Насколько я знаю, Тадж никогда ни с кем не драл­ся. – Женщина медленными движениями потерла верх­нюю часть груди. – Припугнуть – да. Раз или два он брал биту в руки, чтобы утихомирить каких-то буянов. Этого всегда оказывалось вполне достаточно, особенно учиты­вая его габариты. Наш клуб – спокойное место, в нем редко случаются неприятности. Это – мирное заведение, лейтенант, иного Рорк не потерпел бы.

Предварительный отчет, составленной Евой, был кра­ток и совершенно ее не удовлетворял. Пока в ее распоря­жении имелось лишь несколько скупых фактов: полицей­ский, насмерть забитый бейсбольной битой, и разгром, учиненный, по всей видимости, человеком, находившим­ся под действием «Зевса» или комбинации каких-то по­добных ему тяжелых наркотиков. Неуклюжая попытка ин­сценировать ограбление, отсутствие возле убитого при­надлежащего ему сотового телефона – и тридцать серебряных монет, лежавших в крови.

Все в один голос твердят, что Коли решил подрабаты­вать в клубе барменом, поскольку в семье не хватало де­нег. Но зачем в таком случае он придумал какую-то мифи­ческую охранную фирму, в которой якобы состоит на службе? Тадж не имел нареканий и выговоров в личном деле, пользовался расположением со стороны своих кол­лег и был любим близкими. Как удалось выяснить Еве, жил он по средствам, не имел связей с женщинами на сто­роне и не был вовлечен в какие-либо незаконные делишки, которые могли бы стать причиной его смерти. Так что, на первый взгляд, произошедшее с ним выглядело всего лишь несчастным случаем. Но Ева ни на секунду в это не верила!

Она взяла из личного дела фотографию Таджа Коли и стала рассматривать ее. Здоровенный мужчина с гордым блеском в глазах, крепко сжатые челюсти, косая сажень в плечах.

– Кто-то решил вычеркнуть тебя из жизни, Тадж, – пробормотала она. – Кто? Кого ты так сильно разозлил?

Ева походила по кабинету, затем снова села за пись­менный стол и запустила специальную компьютерную программу. Заложив в нее все известные ей данные, она ввела запрос. Пожужжав с полминуты, машина выдала от­вет:

Информация обработана. Вероятность того, что жертва была знакома с убийцей, составляет девяносто три и четыре десятых процента.

– Да, наверняка так оно и было. – Ева оперлась лок­тями на стол и запустила пальцы в волосы. – С кем обыч­но общаются копы? С другими копами, с осведомителя­ми, с преступниками. С родными и соседями. А с кем обычно общаются бармены? – Ева коротко хмыкнула. – С кем ни попадя! С кем же этой ночью встречался ты, де­тектив?

Дверь приоткрылась, и в кабинет просунулась голова Пибоди.

– Лейтенант! Я проверила, над чем работал Коли в от­деле наркотиков. Ни над чем! Похоже, в последнее время он не вел ни одного дела. По крайней мере, не делал ника­ких запросов на получение той или иной информации. Кроме того, я навела справки о состоянии его финансо­вых дел. Все имущество семьи Коли находится в совмест­ной собственности, так что, если мы решим копать еще глубже, нам потребуется разрешение его вдовы.

– Если понадобится, получим. Меня пока больше ин­тересует его работа. Ты достала послужной список Коли?

– Да, лейтенант, вот он. С первого взгляда ничего в глаза не бросается. Примерно полгода назад он принимал участие в большой операции против некоего наркодельца по имени Рикер.

– Макс Рикер?

– Да, но Коли и тут никак особо себя не проявил. Под прикрытием не работал, так, суетился где-то на заднем плане. Все лавры достались лейтенанту Миллзу и детективу Мартинес. Они взяли склад, на котором хранились наркотики Рикера, предъявили ему обвинение, но он каким-то образом сумел избежать суда. Однако шестерых его подельников все же упекли за решетку.

– Это интересно… Рикер, конечно, не из тех, кто са­молично будет пачкать руки чужой кровью – не захочет себе маникюр портить. Но если его кто-то прижал, за ним не заржавеет – будет мстить, не задумываясь о последст­виях, даже если речь идет о полицейских.

Подумав о такой возможности, Ева ощутила новый прилив энергии.

– Выясни, не давал ли Коли показаний в суде. Узнай досконально, какова была его роль в той операции. Обра­тись за этими сведениями к капитану Рот, а если она начнет выпендриваться, я сама ею займусь. В случае чего – сразу свяжись со мной. Я буду у майора.

Сложив свои большие руки за спиной, майор Уитни стоял у окна и слушал доклад Евы о том, как продвигается следствие по делу об убийстве Таджа Коли. Внизу, на мос­товой, бесшабашно виляя между другими машинами, про­ехал какой-то лихач, и тут же раздался вой сирены, замигали сине-красные огни, и вслед за ним от тротуара рванулся автомобиль дорожной полиции. «Молодой, наверное, – подумал Уитни, – и глупый!» Вскоре полицейская сирена умолкла, и это могло означать только одно: незадачливого гонщика сцапали.

В этот же момент умолкла и Ева. Уитни обернулся. У него было красноватое широкое лицо и короткий сол­датский ежик волос, который уже начал седеть. Первую половину своей службы этот могучий мужчина проработал на улицах Нью-Йорка. И несмотря на то, что теперь Уитни был вынужден проводить большую часть времени за пись­менным столом, являясь начальником отдела по расследо­ванию убийств, он не забыл, каково быть простым пат­рульным.

– Лейтенант, прежде чем мы начнем обсуждать ваш отчет, хочу проинформировать вас, что я получил официальный запрос от капитана Рот, начальника сто двадцать восьмого отдела. Она требует, чтобы расследование дела об убийстве Коли было передано им.

– Да, сэр, она предупредила меня о том, что собирает­ся сделать это.

– И что вы об этом думаете?

– Я ее понимаю. Она находится во власти эмоций.

– Согласен. – Уитни наклонил голову и помолчал. – А почему вы не спрашиваете, намерен ли я удовлетворить запрос капитана Рот?

– Не вижу смысла. Если бы вы решили отдать рассле­дование Рот, вы сразу сообщили бы мне об этом.

Уитни сложил губы трубочкой и снова повернулся к окну.

– Согласен по обоим пунктам. Расследование остает­ся у вас. Но помните, лейтенант, это дело очень важно – и для капитана Рот, и для всей полиции Нью-Йорка. Мы все знаем, насколько опасна наша профессия, и тем не менее, когда кто-то из нас гибнет, остальные переживают это очень тяжело. Однако то, как было совершено убийст­во детектива Коли, переводит его в совершенно иной раз­ряд. Судя по его невероятной жестокости, преступник не является профессионалом.

– Да, сэр, но я пока не исключаю ни одной версии. Если тут замешан Рикер, можно предположить, что он на­нял киллера и намеренно приказал ему устроить в клубе разгром, чтобы пустить нас по ложному следу. Я еще не знаю, что представлял собой Коли в качестве полицейско­го, майор. Может, он был слишком глуп или заносчив, и вел себя недостаточно осмотрительно, столкнувшись ли­цом к лицу с одним из громил Рикера. Я приказала Пибоди выяснить, какие дела вел Коли, и проверить его по­служной список. А сама пытаюсь узнать, с кем он был близок, собираюсь установить имена его осведомителей, а также понять, в чем заключалось его участие в операции против Рикера и судебном процессе.

– Это уже не первый случай, когда Рикера подозрева­ют в организации убийства полицейского, но раньше он действовал тоньше.

– В данном случае, майор, мне кажется, присутствует какой-то личный мотив. Сейчас я не могу даже предполо­жить, какой именно, но он наверняка есть. Кстати, клуб принадлежит Рорку.

– Да, я об этом слышал. – Хозяин кабинета отвернул­ся от окна, посмотрел на Еву долгим взглядом и вперева­лочку направился к своему столу. – Куда ни посмотришь – сплошь личные мотивы.

Ева пожала плечами:

– Это отчасти упрощает нашу работу. Будет легче по­лучить всю необходимую информацию о персонале и кли­ентах клуба. Его менеджер уже побывала у меня – по соб­ственной инициативе. Известно, что Коли нуждался в до­полнительном заработке. Меня смущает другое – то, что он утаил свою принадлежность к полиции. Это наталкива­ет на мысль о том, что он преследовал еще какие-то, неиз­вестные нам интересы. Коли не просто умолчал о том, что является полицейским, он придумал для себя целую ле­генду и даже организовал прикрытие в виде некой фик­тивной охранной фирмы. А поскольку нет и намека на то, что он работал по заданию отдела, все эти действия кажут­ся мне подозрительными.

– Мне не известно ни о каком расследовании, кото­рое потребовало бы присутствия детектива Коли в стрип-клубе «Чистилище» – под прикрытием или без оного. Од­нако я наведу об этом справки у капитана Рот. – Увидев, что Ева хочет возразить, Уитни поднял руку: – Будет го­раздо лучше, если запрос об этом поступит не от вас, а от имени отдела по расследованию убийств. Не надо лезть на рожон, Даллас.

– Как скажете, сэр, – неохотно подчинилась Ева. – И еще, мне нужен ордер, чтобы получить доступ к финан­совой информации семьи Коли. Они с женой совместно владели всем имуществом, но сейчас мне бы не хотелось обращаться за разрешением к самой миссис Коли, потому что…

– Не хотите спугнуть ее раньше, чем вы ознакомитесь с этой информацией? – закончил за Еву ее начальник. – Думаете, он брал взятки?

– Мне хотелось бы исключить эту вероятность, сэр.

– Хорошо, сделайте это. Но только без особого шума. Я получу для вас необходимый ордер, а вы взамен найдите мне убийцу.

Остаток дня Ева провела, изучая служебное досье Таджа Коли и пытаясь составить как можно более полное представление о нем как о человеке и полицейском. Пер­воначальное впечатление было таким: весьма средний ра­ботник, который выполняет свои обязанности, не особо напрягаясь, а то и вовсе спустя рукава. Он редко пропус­кал свои дежурства, но еще реже соглашался на сверхуроч­ную работу. Он ни разу не применял служебное оружие и поэтому никогда не становился объектом интенсивного психологического тестирования или тем паче внутреннего расследования. Но вместе с тем имя Коли было связано со многими делами, раскрытыми им самим или при его уча­стии, а его рапорты отличали дотошность, въедливость и точность.

Этот человек, как представлялось Еве, выполнял свои служебные обязанности точно по инструкции, ни больше ни меньше, а затем возвращался домой и напрочь забывал о работе. «Как некоторые люди могут так жить?» – удив­лялась она.

Образ Коли, который складывался при чтении записей о его армейском прошлом, был примерно таким же: не­приятностей не создавал, от службы не увиливал, но и звезд с неба не хватал. Он завербовался в армию, когда ему исполнилось двадцать два, и тянул военную лямку в тече­ние шести лет, причем последние два года – в военной полиции. Образцовый служака, образцово-средняя жизнь.

Звонок на квартиру Нестера Вайна – охранника из «Чистилища» – ничего не дал. К телефону подошла его жена и заполошным голосом, охая и ахая, рассказала, что накануне Нестер вернулся домой задолго до окончания смены, причем ужасно себя чувствовал. В три часа утра она отвезла мужа в больницу, где у него нашли острый аппендицит, и только что вернулась домой, оставив его на попечение врачей.

Алиби Вайна оказалось железобетонным, и Ева поня­ла, что тут ей больше нечего ловить. Правда, жена охран­ника дала Еве небольшую наводку, посоветовав повидать­ся с некой стриптизершей по имени Нэнси, которая еще оставалась в клубе после того, как Коли отправил заболев­шего Вайна домой.

На всякий случай Ева все же позвонила в больницу и выяснила, что рано утром Нестеру Вайну действительно удалили аппендикс. Мысленно вычеркнув Вайна из спис­ка подозреваемых, Ева вписала в освободившуюся графу имя стриптизерши Нэнси.

Звонки на мобильные телефоны лейтенанта Миллза и детектива Мартинес результата не дали. «Телефон абонен­та временно недоступен», – равнодушно бубнил механи­ческий голос. На автоответчиках каждого из этих людей Ева оставила просьбу перезвонить и твои координаты, а затем собрала бумаги и приготовилась ехать домой. Вече­ром она намеревалась вплотную заняться финансовыми делами детектива Коли.

Пибоди сидела в стеклянной каморке, служившей ей кабинетом, и тоже разбиралась с какими-то документами.

– Пора отдыхать, Пибоди. Закончишь завтра, а сейчас отправляйся домой.

Просияв, Пибоди взглянула на часы.

– Ой, и правда пора! Я в восемь часов ужинаю с Чарльзом, а до этого мне нужно привести себя в поря­док. – Услышав недовольное ворчание Евы, ее помощни­ца улыбнулась. – Знаете, какие проблемы возникают, ко­гда встречаешься одновременно с двумя мужчинами?

– По-твоему, Макнаб – мужчина?

– Иногда он им бывает. К тому же он составляет очень милый контраст Чарльзу. Но вы не ответили на мой вопрос. Знаете, какие проблемы возникают, когда встре­чаешься с двумя мужчинами одновременно?

– Нет, Пибоди. Расскажи мне, пожалуйста, о том, ка­кие возникают проблемы, когда встречаешься с двумя мужчинами одновременно, – устало вздохнула Ева.

– Никаких! – Пибоди звонко рассмеялась, схватила сумку и выскочила из своей стеклянной конуры. – До завтра!

Ева покачала головой. На ее взгляд, даже один мужчи­на в жизни женщины являлся источником слишком мно­гих проблем. Кстати, если она поторопится, то, возможно, ей впервые удастся вернуться домой раньше его – этого самого мужчины.

В порядке эксперимента Ева попробовала не думать о делах. Движение на дороге было жутким – час пик! – а тут еще эта дурацкая неоновая реклама, которая мигает со всех сторон, заклиная срочно покупать новинки весен­ней моды и последние модели машин. И вдруг на огром­ном уличном экране, на котором безостановочно крути­лись рекламные ролики, возникло знакомое лицо. От не­ожиданности Ева чуть не въехала в лоток торговца хот-догами. На высоте третьего этажа над Тридцать восьмой улицей появилось изображение ее лучшей подруги, певи­цы и танцовщицы Мэвис Фристоун. Одетая – если только в данном случае это слово было уместно – в несколько крохотных кусочков блестящей голубой ткани, она прыга­ла и извивалась на экране под оглушительную музыку – опять же, если этим словом можно было назвать какофо­нию, которую извергали огромные динамики. Волосы Мэвис, выкрашенные в два цвета – розовый и зеленый – и заплетенные в косички не меньше метра длиной, взлета­ли, падали и извивались наподобие разноцветных змей в такт ее прыжкам.

Мэвис вообще любила экспериментировать со своими волосами, следуя за капризами моды, и они постоянно ме­няли свой цвет – от красного к золотому или кислотно-зеленому. Сейчас ее волосы были разноцветными. «В этом – вся Мэвис, – подумала Ева, с глупой улыбкой глядя на экран. – Господи Иисусе, вы только взгляните на нее!»

Да, большой путь прошла ее лучшая подруга! Когда-то она была уличным воришкой и зарабатывала на хлеб «кар­манной тягой». Собственно, тогда они и познакомились – Ева поймала ее с поличным. Затем Мэвис стала петь и танцевать в третьеразрядных клубах, а вот теперь – пожа­луйста, звезда первой величины!

Ева протянула руку к трубке, намереваясь позвонить подруге и рассказать о том, что у нее сейчас перед глазами, но в этот момент телефон зазвонил.

– Слушаю, – сказала Ева.

Светофор уже давно переключился на зеленый свет, а она все не трогалась с места, завороженно глядя на экран. Сзади послышались нетерпеливые гудки других водителей.

– Здравствуй, Даллас.

– Вебстер?

Ева непроизвольно напряглась. Она была хорошо – даже слишком хорошо! – знакома с Доном Вебстером. Но какой полицейский не напряжется, когда ему звонит офи­цер из отдела внутренних расследований – «гестапо», как называли его между собой копы?

– Почему ты звонишь мне по личному номеру? Инст­рукции требуют, чтобы ваша служба связывалась с нами по официальным каналам.

– У тебя найдется несколько минут? Мне нужно с то­бой поговорить.

– Ты и так со мной говоришь. В чем дело?

– Нет, этот разговор не телефонный. Мы должны увидеться.

– Зачем?

– Всего десять минут, Даллас!

– Я уже еду домой. Позвони мне завтра.

– Всего десять минут! – повторил он. – Встретимся в парке, прямо рядом с твоим домом.

– Это как-то связано с отделом внутренних расследо­ваний?

– Узнаешь. Я у тебя на хвосте.

Бросив взгляд в зеркало заднего вида, Ева убедилась, что Вебстер говорил не в переносном, а в буквальном смысле – его машина действительно двигалась сзади, – и почувствовала себя еще более неуютно. Она не стала оста­навливаться у ворот своего дома, а проехала еще пару кварталов и, найдя единственное свободное место у тротуара, ловко припарковала машину. Ее не удивило то, что Вебстер не стал утруждать себя поиском места для парков­ки, а просто бросил автомобиль посередине улицы, проиг­норировав возмущенные взгляды элегантной супружеской четы, которая выгуливала на лужайке трех изысканных афганских борзых. Он поставил на приборный щиток включенную полицейскую мигалку, вышел из машины и направился к Еве.

Обаятельная улыбка Вебстера неизменно помогала ему в общении с женщинами, и он это прекрасно знал. Вот и сейчас, изобразив самую благожелательную улыбку, он радушно приветствовал Еву. Лицо у него было худым и угловатым – эдакий ученый муж, только без очков и бар­хатной шапочки. Курчавые волосы были коротко остри­жены.

– В неплохом местечке ты поселилась, Даллас. И со­седи у тебя такие, что перед ними прямо хочется пасть ниц.

– Да, веселые ребята. Мы часто устраиваем вечеринки с плясками на столе в голом виде. Что тебе нужно, Веб­стер?

– Скажи сначала, как ты поживаешь? – Вебстер не­торопливо направился к зеленой лужайке; растущие во­круг нее деревья весна уже тронула своим дыханием.

С трудом подавив раздражение, Ева сунула руки в кар­маны и последовала за ним.

– Прекрасно. А ты?

– Не жалуюсь. Чудесный вечер! Тебе нравится весна в Нью-Йорке?

– А что ты думаешь о последней игре «Янки»? Ну, те­перь, когда мы так мило побеседовали, я все же хотела бы узнать, что тебе от меня нужно.

– Ты всегда была неразговорчива, Даллас. – Он вспомнил тот единственный раз, когда ему удалось зата­щить Еву в постель. Она и тогда произнесла не больше десятка слов. – Может, поищем лавочку? Вечер-то действи­тельно чудесный!

– Я не хочу искать лавочку. Я не хочу хот-дог и не же­лаю беседовать о погоде. Я хочу домой. И если тебе нечего мне сказать, я пошла.

Она развернулась и сделала несколько шагов.

– Ты ведешь дело об убийстве Коли, верно? – послы­шалось за ее спиной.

Ева обернулась.

– Да, а что? – В мозгу Евы раздался тревожный звоночек. – Какое отношение это имеет к отделу внутренних расследований?

– Я не сказал, что оно имеет к нам какое-то отноше­ние, но, когда погибает полицейский, мы всегда проверя­ем сопряженные с этим факты.

– Рутинная проверка не предполагает личных встреч в нерабочее время с лицом, ведущим расследование, – от­чеканила Ева и, подойдя к собеседнику, посмотрела ему прямо в глаза. – Итак, Вебстер, почему отдел внутренних расследований сует нос в дело, которое я веду?

– Видишь ли, я ознакомился с предварительным от­четом. Жуткое убийство. Это трагедия не только для его семьи, но и для всех нас.

Ева постепенно начинала понимать, что происходит.

– Ты знал Коли?

– Не совсем. Большинство детективов шарахаются от нашего отдела, как черт от ладана. Вот ведь как интересно получается: когда речь заходит о продажных полицейских, все негодуют и требуют призвать их к ответу, но в то же время чураются тех, кто выводит этих самых продажных копов на чистую воду.

– Ты хочешь сказать, что Коли был продажным поли­цейским?

– Ничего такого я не говорю. Но даже если бы в отно­шении его велось следствие, я бы не имел права обсуждать с тобой эту тему.

– Бред собачий, Вебстер! У меня на руках – убитый коп, и, если он был в чем-то замешан, я должна это знать.

– Повторяю, я не имею права обсуждать с тобой работу отдела внутренних расследований. Но я узнал, что ты заинтересовалась финансовыми делами Коли и даже по­лучила ордер на доступ к этой информации.

Ева чувствовала, что вот-вот взорвется, и немного по­молчала, пытаясь взять себя в руки.

– Я не имею права обсуждать с тобой работу отдела по расследованию убийств, – наконец сказала она. – Тем более что я не понимаю, чем могло следствие, которое я веду, заинтересовать ваш крысиный отдел.

– Ну вот, теперь ты пытаешься меня оскорбить, – развел руками Вебстер, оставаясь при этом совершенно спокойным. – А ведь я просто хотел намекнуть тебе – не­официально, по-дружески, – что все Управление поли­ции только выиграет, если это дело будет закрыто как можно быстрее и без шума.

– Ты хочешь сказать, что Коли был связан с Рикером?

На сей раз самообладание отказало Вебстеру. Его лицо напряглось, взгляд стал настороженным, но голос остался таким же ровным, как и прежде:

– Не понимаю, о чем ты, Даллас. Но тебе следует знать, что копаться в финансовых делах детектива Коли – совершенно напрасный труд. Ты не найдешь там ничего интересного, но зато огорчишь его близких. И вообще, я не понимаю, почему вокруг дела Коли подняли такую шу­миху. В конце концов, этот человек погиб не при испол­нении служебных обязанностей.

– Этого человека забили до смерти! Он был полицей­ским! У него осталась вдова! Двое детей потеряли отца! И ты считаешь, что при этом важен тот факт, что он погиб не при исполнении служебных обязанностей?

– Нет. – У Вебстера хватило такта, чтобы смутиться и отвести глаза в сторону. – Просто это действительно так.

– Не учи меня работать, Вебстер! Никогда больше не вздумай указывать мне, как я должна вести расследование убийства! Если ты перестал быть полицейским, то я – нет.

Ева снова развернулась, намереваясь направиться к ма­шине, но Вебстер поймал ее за руку и повернул к себе, хотя и знал, какая буря может разразиться вслед за этим. Одна­ко глаза Евы, к его удивлению, были пусты и холодны.

– Отпусти мою руку. Сейчас же, – мертвым голосом проговорила она.

Вебстер повиновался и сунул руку в карман, словно обжегшись.

– Я хотел сказать тебе только одно: наш отдел считает, что это дело должно быть закрыто без всякого шума.

– А почему вы думаете, что мне есть какое-то дело до пожеланий вашего поганого отдела? Если хотите сооб­щить мне что-то в связи с расследованием убийства детек­тива Таджа Коли, сделайте это официальным путем. И не ходи больше за мной по пятам, Вебстер. Никогда.

Ева села в машину, дождалась просвета в потоке авто­мобилей и отъехала от тротуара. Вебстер смотрел ей вслед. Он видел, как Ева развернулась и вскоре въехала в ворота своего дома. «Ворота нового мира, в котором она теперь живет», – подумал Вебстер. Он сделал несколько глубо­ких выдохов, а когда это не помогло, изо всех сил пнул но­гой покрышку своего автомобиля.

Вебстеру было ненавистно то, что ему приходилось де­лать, а еще более ненавистно сознание того, что ему нико­гда не одержать над ней верх.

ГЛАВА 3

Ева ехала по подъездной аллее к огромному каменно­му зданию – их с Рорком дому. Внутри у нее все кипело. «Что за чертова работа! – думала она. – Нигде от нее нет спасения – даже на пороге собственного дома! А что каса­ется Вебстера, то он явно сказал далеко не все. Умолчал о чем-то важном, что напрямую связано с отделом внутрен­них расследований».

Необходимо было взять себя в руки и успокоиться. Уж слишком она разозлилась на Вебстера за то, что он посмел ей указывать. А сейчас очень важно понять, что же он пы­тался ей сказать, на что намекал. И еще важнее – вычис­лить то, что он оставил за скобками.

По своему обыкновению и чтобы позлить Соммерсета, старого дворецкого Рорка, Ева бросила машину пря­мо перед подъездом, взяла с сиденья свою сумку с папка­ми и уже поднялась до середины крыльца, как вдруг за­мерла на месте. Постояв пару секунд, Ева с силой вытолкнула воздух из груди, решительно повернулась и села на ступеньку.

«Пора попробовать что-нибудь новенькое, – решила она. – Например, спокойно посидеть на крыльце, на­слаждаясь замечательным весенним вечером, полюбовать­ся на расцветающие деревья и кусты вокруг просторной лужайки и прозрачное высокое небо».

Ева жила здесь уже больше года, но редко, очень редко находила возможность как следует рассмотреть все это великолепие. Дом представлял собой грандиозное сооруже­ние с башнями, башенками, галереями, балконами и ог­ромным количеством сияющих стеклом окон самой раз­ной формы – стрельчатых, круглых, обычных. Это был подлинный гимн изысканному вкусу, богатству и утон­ченному комфорту. Бесчисленные комнаты ломились от старинной мебели, фарфора, произведений искусства, здесь были предусмотрены все мыслимые удобства, о ко­торых только можно мечтать,

А вот сад, наоборот, был предназначен специально для человека, который хоть и привык к роскоши, но при этом в состоянии оценить прелесть самого обычного цветка, выросшего из случайно занесенного ветром семечка. Рорк засадил сад деревьями, которые, несомненно, переживут их с Евой, и кустами, которые с каждым месяцем станови­лись все более густыми и пушистыми. А вокруг – по пе­риметру – протянулись высокие каменные стены; желез­ные ворота с мудреной системой охраны защищали этот островок спокойствия от бесцеремонной назойливости огромного города.

Однако город все равно был здесь, рядом, как злая го­лодная собака, которая рыщет вокруг и вынюхивает, чем бы поживиться. Ева подумала, что в этом, наверное, час­тично заключается двойственность натуры Рорка – да, пожалуй, и ее собственной.

Рорк вырос в трущобах Дублина и боролся за выжи­вание любыми доступными способами. Детство Евы тоже было изуродовано, и жуткие воспоминания о нем преследовали ее даже теперь, когда она превратилась во взрос­лую и самостоятельную женщину. Рорк отгородился от своего прошлого богатством и властью, которую оно да­ет, Ева – своим полицейским значком. И они оба были готовы на все, чтобы только это прошлое их не настигло. Иногда Еве казалось чудом, что, несмотря ни на что, им удалось остаться нормальными людьми и даже создать семью.

Как бы то ни было, сейчас Ева сидела на ступеньках крыльца, любовалась распускающейся листвой, пытаясь вытравить из сердца всю гадость, которая накопилась там за день, и ждала мужа.

Наконец она увидела, как в медленно раздвинувшиеся ворота въехал длинный черный лимузин и бесшумно скользнул к дому. Задняя дверца открылась, и оттуда вышел Рорк. Они с шофером обменялись несколькими сло­вами, и машина отъехала, а Рорк направился к дому, не сводя глаз с жены.

Никто и никогда не смотрел на Еву так, как он. Его взгляд словно говорил: ты для меня одна на этом свете, и больше никого не существует. И сколько бы раз Ева ни ловила на себе этот долгий пристальный взгляд, ее сердце неизменно начинало биться в учащенном ритме.

Рорк уселся возле Евы, поставив свой атташе-кейс ря­дом, и широко расставил ноги.

– Привет! – сказала она.

– Привет! Хороший вечер.

– Да, и цветы красивые.

– Ага. Весеннее обновление. Звучит банально, но весьма точно, как и любое клише. – Он провел ладонью по волосам. – Что делаешь?

– Ничего.

– Вижу, потому и спрашиваю. Это на тебя не похоже, дорогая Ева.

– Считай, что это что-то вроде эксперимента. – Ева закинула ногу на ногу. – Пытаюсь понять, смогу ли я бро­сить работу в управлении.

– Ну и как, получается?

– Пока – нет. – Она откинула голову и закрыла гла­за. – У меня было такое хорошее настроение, когда я еха­ла домой! Представляешь, я увидела на уличном экране рекламный клип Мэвис.

– Да, весьма впечатляюще.

– Ты знал? А почему не сказал мне?

– Его только сегодня выпустили на экраны. Я был уверен, что ты увидишь его, возвращаясь домой, и решил: пусть это будет для тебя сюрпризом.

– Так оно и вышло. – Вспомнив разноцветные ко­сички Мэвис, Ева улыбнулась: – Я так обалдела, что чуть не сшибла лоток с хот-догами, а потом сидела и глупо улыбалась. Хотела ей позвонить, но тут меня вызвали.

– Опять работа помешала личной жизни?

– Вроде того. Это был Вебстер. – Поскольку глаза Евы были закрыты, она не заметила, как напрягся Рорк при упоминании этого имени. – Дон Вебстер из отдела внутренних расследований.

– Я помню, кто это такой. Что ему было нужно?

– Хотела бы я сама это понять! Он позвонил по моему частному номеру и попросил меня о приватной беседе.

– Вот как? – Голос Рорка звучал как-то слишком мягко.

– Оказывается, он ехал за мной от самого управления. Мы встретились здесь, недалеко от дома. Сначала он изо­бражал из себя саму любезность, а потом стал приставать ко мне по поводу Коли. – При воспоминании об этом кровь в жилах Евы вновь закипела. – Говорил, что его от­дел хотел бы похоронить это расследование, возражал против того, чтобы я копалась в финансовых делах убито­го… И при этом постоянно подчеркивал, что говорит со мной доверительно, как друг.

– И ты ему веришь?

– Нет, конечно! Но я не могу понять, какую цель он преследует. И еще мне не нравится, что отдел внутренних расследований тянется своими липкими щупальцами к расследованию, которое поручено мне.

– У этого человека существует к тебе личный инте­рес, – холодно заметил Рорк.

– У Вебстера? – Ева открыла глаза и удивленно взглянула на мужа. – Ничего подобного! Мы с ним дейст­вительно однажды ночью выпустили пар, но это было первый и последний раз. К тому же с тех пор прошло поч­ти десять лет. Все давно позади!

«Для тебя, может, и позади, но только не для него!» – подумал Рорк, однако вслух ничего не сказал.

– Как бы то ни было, я не могу понять, чем они так обеспокоены – убийством Коли или его возможной свя­зью с Рикером…

– С Максом Рикером?

– Да. – Глаза Ева сузились. – Ты его знаешь? Черт, мне следовало догадаться раньше!

– Ну-у… мы с ним встречались. А каким образом они с Коли были связаны?

– Примерно полгода назад Коли входил в команду, которая вела дело Рикера; правда, был на вторых ролях. Рикеру удалось ускользнуть от суда, но это, должно быть, стоило ему немалых денег. Не исключено, что значитель­ная часть их пошла на подкуп некоторых копов.

– Судя по тому, что я наблюдал сегодня утром в «Чис­тилище», Рикер к этому не причастен. Не его стиль!

– Да он, я полагаю, и не собирался оставлять там свою визитную карточку.

Несколько мгновений Рорк молчал.

– Понятно, – наконец вымолвил он. – Ты хочешь знать, имел ли я когда-нибудь дела с Рикером?

– Я тебя об этом не спрашивала.

– Но хотела спросить. – Рорк приподнял голову же­ны за подбородок и запечатлел на ее губах легкий поце­луй. – Пойдем в сад, прогуляемся.

– Пожалуй, на сегодня хватит экспериментов, – улыбнулась Ева. – Я взяла домой работу, и мне пора ею заняться.

– Тебе будет работаться гораздо легче, если мы прояс­ним этот вопрос.

Рорк взял жену за руку и неторопливо пошел по на­правлению к лужайке. Ветер сорвал с деревьев несколько соцветий, и теперь они лежали на зеленом травяном ков­ре, как снежинки, забывшие растаять. На изумрудном по­крывале росли цветы, назвать которые Ева бы не смогла, поскольку была сугубо городским человеком, – темно-фиолетовые бархатные кляксы и мерцающие белые звез­ды. Дневной свет медленно умирал, уступая место пурпур­ной ночной парандже, и воздух, свежея с каждой минутой, наполнялся ароматами весеннего цветения. Однако, вды­хая эти запахи, Ева продолжала ощущать зловонное и жадное дыхание огромного города, который рыскал во­круг их оазиса в поисках поживы.

Рорк нагнулся, сорвал тюльпан и протянул его Еве.

– Я не виделся с Максом Рикером и не имел с ним никаких дел на протяжении многих лет, – заговорил он. – Но, признаюсь, было время, когда мы с ним на пару проворачивали кое-какие делишки.

– Что за делишки?

Рорк остановился, взял Еву за подбородок и, припод­няв ее голову, посмотрел ей в глаза. В них было смятение.

– Для начала давай проясним одну очень важную вещь. Даже такой, как я… Такой, скажем, испорченный че­ловек, как я, обязательно имеет ряд определенных табу. Одним из них является заказное убийство. Я никогда и ни­кого не убивал за деньги, Ева. Только если мне приходи­лось защищать свою жизнь – или собственные интересы.

Ева кивнула, словно ослепнув.

– Понятно, – промычала она. – Давай не будем об этом говорить. По крайней мере, сейчас…

– Как скажешь.

Однако Ева понимала: прятать голову в песок уже поздно – она и так успела узнать слишком многое. Оставалось одно – выяснить у Рорка всю его подноготную.

– Ты торговал наркотиками?

Рорк сознавал, что не имеет права лукавить и тем бо­лее лгать.

– Должен признаться, в начале моей… гм… трудовой деятельности бывало и такое. Я тогда был не очень разбор­чив в средствах. Да, время от времени я толкал наркотики и на этой почве иногда пересекался с Рикером и его шайкой. Последний раз я имел с ним дело… Господи, это было больше десяти лет назад! Мне тогда было наплевать, чем он занимается, а потом я достиг рубежа, за которым Рикер оказался мне не нужен. Я уже мог позволить себе роскошь не иметь дело с людьми, которые мне не нравятся.

– Понятно…

– Ева! – Рорк положил руки на плечи жены и по­смотрел ей прямо в глаза. – Ты же знаешь: к тому времени, когда мы с тобой встретились, я уже практически бросил все незаконные дела. Я давно принял это решение. А после встречи с тобой я вообще отказался от сомнитель­ных операций, поскольку понимал, что для тебя это неприемлемо.

– Не стоит об этом говорить. Я действительно все это знаю.

– Стоит! Причем именно сейчас! Ради тебя я готов на все, но есть одна вещь, сделать которую не в моих силах. Я не могу изменить свое прошлое.

Ева посмотрела на тюльпан – идеальный по форме и невинный, словно младенец, а потом подняла глаза на Рорка, Его нельзя было назвать невинным, но для нее – видит бог! – он был идеальным.

– Не нужно ничего менять, – сказала она, положив руки ему на плечи. – Нам и так хорошо.

За ужином они тщательно избегали любых тем, свя­занных с его или ее работой, а потом Ева удалилась в свой кабинет и принялась изучать информацию о финансовых делах Таджа и Пэтси Коли. Она рассматривала ее под разными углами, выпила три чашки кофе, сделала некоторые умозаключения, а затем встала и отправилась к Рорку. Постучав в дверь, которая разделяла их кабинеты, она вошла, не дожидаясь приглашения.

Рорк сидел за письменным столом и разговаривая по телефону. Он говорил по «громкой связи», не поднимая трубки, поэтому Еве было несложно сообразить, что его собеседник находился в Токио. Увидев жену, Рорк жестом велел ей подождать.

– Нет, Фуми-сан, к великому моему сожалению, ус­ловия, которые вы предлагаете, меня не устраивают.

– Эти условия – предварительные и, естественно, подлежат дальнейшему обсуждению, – послышался из динамика голос с сильным акцентом. Он звучал сухо, даже немного неприязненно, однако холодный и спокойный тон Рорка производил более внушительное впечатление.

– В таком случае давайте обсудим этот вопрос, когда расчеты будут не «предварительными», как вы это назы­ваете, а реальными.

– Я почту за честь обсудить это с вами при личной встрече, Рорк-сан. И мне, и моим партнерам кажется, что такая деликатная тема не может являться предметом теле­фонных переговоров. Весна в Токио изумительна! Может быть, вы найдете возможность посетить наш город в бли­жайшее время? За наш счет, разумеется.

– Я был бы счастлив согласиться на ваше чрезвычай­но заманчивое предложение, однако, учитывая мою тепе­решнюю занятость, это, к сожалению, невозможно. Однако я с радостью приму вас и ваших партнеров здесь, в Нью-Йорке. Если вас устраивает такой вариант, свяжи­тесь с моим управляющим. Он будет рад решить любые проблемы, связанные с вашей поездкой.

На другом конце линии на некоторое время воцари­лось молчание.

– Благодарю вас за любезное приглашение. Я посове­туюсь со своими компаньонами, а затем свяжусь с вами через вашего управляющего.

– Буду ждать этого с нетерпением. Всего наилучшего, Фуми-сан!

Рорк выключил телефон.

– Что ты покупаешь на этот раз? – поинтересовалась Ева.

– Пока еще не покупаю, но веду переговоры. Как бы ты отнеслась к тому, чтобы стать хозяйкой японской бейс­больной команды?

– Мне нравится бейсбол, – немного подумав, ответи­ла Ева.

– Ну вот и прекрасно. Итак, лейтенант, чем я могу вам помочь?

– Мне не к спеху. Если ты очень занят приобретением… черт побери, бейсбольной команды! – я могу и подождать.

– Я же сказал, что еще ничего не приобретаю – по крайней мере, до тех пор, пока не закончены перегово­ры. – В его глазах вспыхнул волчий огонек. – Причем на моих условиях!

– Ладно, тогда – первый вопрос. Как бы ты себя вел, если бы я раз и навсегда отказалась говорить с тобой о своей работе?

– Отшлепал бы тебя. – Ева рассмеялась, а Рорк встал из-за стола. – Надеюсь, что этот вопрос – риторический, и такого никогда не будет, и все же мне хотелось бы знать, почему ты его задаешь.

– Я очень боюсь быть отшлепанной, поэтому сформу­лирую вопрос иначе. Возможна ли такая ситуация: живут вместе два человека – муж и жена, любят друг друга, име­ют детей, но она и понятия не имеет, чем он занимается в рабочее время? – Увидев, как брови Рорка удивленно взметнулись вверх, Ева выругалась: – Дьявол! Наверное, тебе этого не понять. Ты в рабочее время чем только не за­нимаешься: покупаешь все, до чего можешь дотянуться, производишь все товары, которые только известны чело­вечеству… Сейчас, например, пытаешься заграбастать – тьфу! – японскую бейсбольную команду. Я бы при всем желании не могла уследить за твоей разнообразной дея­тельностью.

– Господи, Ева, да моя жизнь – это открытая кни­га! – Рорк обошел вокруг письменного стола. – Однако, возвращаясь к твоему вопросу, могу ответить: да. Я считаю вполне возможным, что два человека, живущие вместе, могут ничего не знать о том, чем каждый из них занимает­ся вне дома и какие интересы у него существуют на сторо­не. Допустим, я люблю удить рыбу…

– Удить рыбу?

– Я сказал «допустим». Это всего лишь пример. Пред­положим, рыбалка – моя страсть, и каждые выходные я отправляюсь в Монтану, чтобы ловить рыбу на сушеную муху. Будешь ли ты, зная эту мою привычку, каждый раз после моего возвращения расспрашивать меня о том, как прошла рыбалка?

– Рыбалка… – эхом повторила Ева, и Рорк рассме­ялся.

– Вижу, ты поняла, что я имею в виду. А теперь ска­жи, почему ты об этом спросила?

– Хочу составить для себя представление о семье Ко­ли, понять, что это за люди. Но главное, пытаясь избежать порки, спешу поделиться с тобой своими служебными тайнами. Тут я тебя наверняка положу на лопатки. Хочешь мне помочь?

– Разумеется, только с одной поправкой: на лопатки ты меня положить не сможешь.

– Не только смогу, а уже положила.

– Потому что жульничаешь, – шутливо огрызнулся Рорк и прошел вслед за женой в ее кабинет.

Ева вывела на экран монитора финансовую инфор­мацию семьи Коли; Рорк уселся на угол стола и, склонив голову набок, стал ее просматривать. Цифры были возду­хом, без которого этот человек не мог жить, и он ориентировался в них, как опытный следопыт в непроходимом лесу.

– Ну, что я могу тебе сказать… – заговорил Рорк че­рез пару минут. – Типичная семья, принадлежащая к среднему классу. Квартплата у них умеренная, вносят они ее в срок, машину арендуют. Правда, плата за место в под­земном гараже немного завышена, но это, возможно, из-за жадности хозяев дома. Расходы на одежду, еду, развле­чения невысоки. Они, видимо, ограничивали себя во всем. Налоги платили исправно. На банковский счет два раза в месяц поступали вклады, сумма которых вполне со­ответствует доходам семьи. По крайней мере, обвинить Коли в том, что они жили не по средствам, невозможно.

– Да, невозможно. Но вот что странно: ни сам Коли, ни его жена не имели собственных машин и предпочитали пользоваться арендованными.

– Да? – Рорк наморщил лоб и снова уставился на эк­ран монитора. – Ну что ж, учитывая, что их месячный до­ход составлял менее четырех тысяч долларов, в этом нет ничего удивительного.

– Сколько? – опешила Ева. – Четыре тысячи? – Прищурившись, она вглядывалась в цифры, сменявшие друг друга на экране. – Посмотри сюда! Графа «Инвести­ции». Они вкладывали деньги в накопительный фонд на будущее образование детей, в пенсионный фонд… – Ева перелистнула электронную страницу и почти тут же услы­шала, как ахнул Рорк за ее спиной.

– Гляди-ка! Ребята, видимо, всерьез заботились о сво­ем завтрашнем дне! За последние пять месяцев в банк по­ложено пятьсот тысяч долларов, причем, как следует из за­писей, они заработаны вполне законно. Я хочу сказать, что на бумаге, то есть на экране, все выглядит очень гладко. Однако, будь я на месте Коли, я проявил бы большую изо­бретательность в придумывании источников дохода. Ему следовало нанять консультанта по биржевым операциям!

– У него не было необходимости в консультанте по биржевым операциям. Полицейский, который считает каждый цент, не может сколотить полмиллиона баксов, да­же играя на бирже. Такие деньги могут быть только у продажного копа! – В груди у Евы заныло. – Значит, он брал на лапу! Вопрос только в том – от кого и за какие услуги!

Рорк с безразличным видом листал электронные стра­нички.

– Депозиты, номера счетов… – бубнил он. – Эта ин­формация была спрятана, но не особенно глубоко. Тща­тельная проверка выявила бы все это в два счета. Довольно нагло с его стороны.

Ева вскочила с кресла и стала метаться по кабинету.

– Довольно нагло… – эхом повторила она. – Не ду­маю, что Коли был дураком. Скорее всего он просто был слишком уверен в себе! Уверен в том, что его никто не ста­нет проверять!

– Ты права, – согласился Рорк. – Если бы Коли не кокнули, никому и в голову не пришло бы совать нос в его финансовые дела. Его образ жизни не был вызывающим, он не швырялся деньгами и жил в рамках своего офици­ального заработка.

– Вот именно! – кипела Ева. – Выполнял свою рабо­ту, хотя не хватал звезд с неба. По вечерам возвращался к своей ненаглядной женушке и чудесным детишкам, а на следующее утро просыпался, и все опять шло своим чере­дом. Он ни разу не засветился. Обычный полицейский, да которого никто не обращает особого внимания, похожий на тысячи других. Хороший, дружелюбный парень. И все же отдел внутренних расследований почему-то вел за ним наблюдение!

Ева резко остановилась посередине комнаты.

– Они следили за ним, а значит, им известно, что Коли продался! Но они не хотят, чтобы это выплыло наружу. На­сколько мне известно, у парней из отдела внутренних рас­следований вместо сердца – большой холодный булыж­ник, так что нелепо предполагать, будто они оберегают чув­ства безутешной вдовы. Так кто кому прикрывает задницу?

– Возможно, всему этому есть довольно простое объ­яснение, – предположил Рорк. – Допустим, они вели расследование в отношении Коли; потом его убили, и оно потеряло смысл. И теперь это ваше «гестапо» просто ре­шило похоронить дело Коли, чтобы не привлекать внима­ния общественности.

– Может, и так. Я, по крайней мере, не буду сбрасы­вать со счетов такую возможность. – У Евы перехватило горло. – Однако, как бы то ни было, у меня на руках – убитый полицейский. Продажный или нет – это другой вопрос, но он – полицейский. И это расследование веду я!

Ева помолчала, а затем словно рубанула:

– Вот что! Я хочу поговорить с Максом Рикером!

– Лейтенант! – Рорк встал позади жены и принялся массировать ее плечи. – Я очень высоко ценю ваши про­фессиональные способности, ваш интеллект и вашу интуицию. Но Рикер – чрезвычайно опасный человек, обла­дающий крайне неприятными манерами. Особенно когда речь идет о женщинах. Вы непременно покажетесь ему привлекательной во многих отношениях – в частности, его наверняка заинтересует, что вы в некотором смысле… гм… связаны со мной.

– Правда? – Ева повернулась к Рорку. – Почему же?

– Дело в том, что мы с ним разорвали наши деловые отношения… не слишком мирно.

– Вот и замечательно! Я попробую использовать и этот факт. Надеюсь, мое обращение и в самом деле заин­тересует его, а это поможет мне прорваться через бастион его адвокатов и договориться о встрече с ним самим.

– В таком случае позволь мне самому организовать вашу встречу.

– Нет!

– Ева, остынь и подумай! Я смогу это устроить гораз­до быстрее и эффективнее.

– Только не сейчас и не таким образом. Ты действи­тельно не можешь изменить свое прошлое, а Рикер – часть твоего прошлого. Но не настоящего!

– Он скорее является частью твоего настоящего.

– Совершенно верно. Вот пусть так и остается! Если Рикер причастен к убийству, ты с твоей бульдожьей хват­кой, вероятно, выяснишь это скорее, нежели я. Но дело в другом. Каким бы полицейским ни был Коли – хорошим или плохим, – я должна за него отомстить. Поэтому луч­ше не спорь со мной: я назначу встречу с Рикером, когда настанет нужный момент.

– Ладно, я не стану с тобой спорить. Но давай договоримся так: прежде чем ты с ним встретишься, я произведу предварительную разведку. «И сделаю все возможное, что­бы обезопасить тебя от Рикера!» – мысленно добавил Рорк.

– Валяй, разведывай, – уклончиво ответила Ева. – А пока расскажи мне все, что ты о нем знаешь.

Рорк подошел к бару и налил себе виски. Он явно нервничал.

– Ну, что тебе рассказать о Рикере? Прекрасные ма­неры, великолепное образование… Если ему это нужно, умеет быть обаятельным. Обладает колоссальным само­мнением, обожает находиться в компании красивых жен­щин. Он вообще любит женщин, и, если они потакают ему, Рикер умеет быть щедрым. Но если ему идут напере­кор… – Рорк отвернулся к окну и залпом выпил виски, – …он может быть чрезвычайно жестоким. Точно так же Ри­кер ведет себя со своими компаньонами и подчиненными. Однажды я стал свидетелем того, как Рикер перерезал гор­ло официанту за то, что тот опрокинул ему на брюки бо­кал с вином.

– Да, хорошие слуги нынче редкость…

– Основной бизнес Рикера – это широкомасштабное производство и распространение наркотиков, однако он также не брезгует торговлей оружием, заказными убийст­вами и сутенерством. Он с потрохами купил многих высокопоставленных чиновников, которые обеспечивают ему «крышу», так что через час после вашей встречи он будет знать о тебе все, что только возможно. Поверь, Ева, он бу­дет знать даже то, о чем ты сама не хочешь вспоминать!

Ева почувствовала в груди неприятный холодок, но она не подала виду и кивнула:

– Я это как-нибудь переживу. У Рикера есть семья?

– У него был брат. Ходили слухи, что между ними произошел какой-то спор, и в результате братья вдрызг разругались. Так или иначе, брата этого больше никто и никогда не видел. Кроме того, у Рикера есть сын, Алекс, – примерно моего возраста или, возможно, на пару лет мо­ложе. Я никогда с ним не встречался, поскольку по большей части он живет в Германии и, как говорят, его держат в полной изоляции от окружающего мира.

– У Рикера есть слабые места?

– Тщеславие, наглость и жадность. Однако до сих пор эти пороки не мешали ему оставаться безнаказанным. Правда, знающие люди говорят, что в последние годы у Рикера становится все хуже с головой, поэтому многие его дела начинают постепенно приходить в упадок. Вот на этой делянке я и намерен покопаться с особой тщательностью.

– Если он действительно причастен к убийству Коли, на сей раз ему не уйти от возмездия! Рикер скажется за ре­шеткой даже в том случае, если он окончательно спятил. Как ты считаешь, он согласится со мной встретиться, если мне удастся на него выйти?

– Согласится – хотя бы из любопытства. Но если ты попытаешься припереть его к стенке, он тебе этого нико­гда не забудет. Рикер хладнокровен и терпелив. Чтобы по­квитаться с тобой, он будет ждать и год, и два, и десять.

– Значит, если я решу припереть его к стенке, мне следует делать это решительно и не останавливаться на полпути! – подвела итог Ева.

А Рорк, мрачно глядя в окно, подумал: «Дело гораздо серьезнее. Если она объявит охоту на Рикера, Рикеру при­дется умереть». Рорк тоже обладал хладнокровием и умел ждать.

Ночью Рорк лежал без сна, вглядываясь в непрогляд­ную тьму и прислушиваясь к дыханию Евы. Ему было из­вестно множество вполне веских причин, которые могут толкнуть мужчину на убийство. Но не было среди них ни одной более весомой, чем стремление защитить ту, кото­рую ты любишь.

ГЛАВА 4

Лейтенант Миллз позвонил в тот момент, когда Ева допивала вторую чашку кофе. Судя по тому, как он гово­рил, ему самому не помешала бы ударная доза кофеина: голос его звучал вяло и сонно:

– Даллас? Это Миллз. Вы меня искали?

– Совершенно верно. Я расследую убийство Коли.

– Ах да, черт! Хотел бы я посмотреть, как поджарят мерзавца, который это сделал! Что вам удалось выяснить?

– Да так, по мелочам. – Ей вовсе не хотелось посвя­щать в ход расследования человека, который то ли до сих пор не проснулся, то ли наглотался седативных таблеток, запрещенных Уголовным кодексом. – Я знаю, что в прош­лом году вы и детектив Мартинес работали вместе с Коли. Вы тогда гонялись за Максом Рикером, припоминаете?

– Да-да. – Миллз, не скрываясь, зевнул в трубку, лязгнув зубами, и Ева услышала, как он поскреб ногтями щетину на щеке. – В этом участвовали Коли и еще дюжи­на полицейских. Но Рикер – хитрая сволочь! – все равно сумел ускользнуть из наших сетей. Вы полагаете, он имеет отношение к этому убийству?

– Я не исключаю такой возможности. Но в первую очередь мне хотелось бы получить максимально полное представление о Коли. Тогда, возможно, мне будет легче понять, кто его убил. Если вы сейчас не особенно заняты, Миллз, может, вы могли бы захватить с собой детектива Мартинес и подъехать на место преступления? Я была бы крайне признательна вам за любую информацию!

– А я слышал, что расследование передают нашему отделу.

– Это не так, – сдержанно ответила Ева.

Ее ответ, похоже, пришелся Миллзу не по вкусу. В его голосе зазвучали более жесткие нотки:

– Коли был нашим парнем!

– А теперь он – мой. И поэтому я прошу вас о содей­ствии. Или вы предоставите распутывать этот клубок мне одной?

– Хорошо, я в любом случае хотел бы взглянуть на место преступления. Когда мы сможем там встретиться?

– Чем скорее, тем лучше. Я буду в «Чистилище» через двадцать минут.

– А я попытаюсь дозвониться до Мартинес. Должно быть, у нее еще сиеста – ведь она мексиканка.

Он отключился, а Ева еще некоторое время слушала короткие гудки, прежде чем положить трубку.

– Да-а, Миллз, а ты, оказывается, засранец. Вот и пой­ди тут угадай!

– Этот говнюк сделает все, чтобы доказать, что у него яйца крепче, чем у тебя, – откликнулся Рорк. Он сидел ря­дом и листал утренние газеты, просматривая биржевые сводки.

– Это я уже поняла. – Ева проверила свой пистолет и застегнула наплечную кобуру.

«Точно так же другие женщины надевают по утрам серь­ги», – подумал Рорк, следя взглядом за женой. Он встал и ласково провел пальцем по ямочке на ее подбородке.

– Ну ничего, очень скоро он поймет, что заблуждался. У вас самые крепкие на свете яйца, лейтенант!

Ева поправила кобуру и хмуро взглянула на Рорка.

– Это комплимент или оскорбление?

– Это результат жизненных наблюдений. Я, кстати, тоже хочу еще раз побывать на месте преступления, чтобы рассмотреть все как следует. Мне ведь еще предстоит вы­бивать из страховой компании возмещение ущерба.

«Ага, значит, дело только в страховой компании? – подумала Ева. – Как же!»

– Только не сегодня, дружок! Дай нам поработать в «Чистилище» еще один день, а с завтрашнего дня оно пол­ностью в твоем распоряжении.

– В качестве владельца этого заведения и в соответст­вии с законом я имею полное право осмотреть его, чтобы оценить размер причиненного ущерба, – официальным тоном заявил Рорк.

– А я в качестве руководителя следственной группы имею полное право опечатать место преступления. И не допускать туда посторонних до тех пор, пока не будут об­наружены и собраны все вещественные доказательства и улики.

– Сбор вещественных доказательств был завершен еще вчера, а место преступления – сфотографировано, снято на пленку и тщательно осмотрено. На этом этапе за­кон позволяет владельцу доступ на место преступления в сопровождении представителей полиции и страхового агента. С целью определения масштабов ущерба и стоимо­сти восстановительных работ. Прошу вас, лейтенант, это – разъяснение моего адвоката по данному вопросу. – Рорк передал Еве страничку, которую предварительно вы­нул из атташе-кейса.

Ева повертела страничку в руках и бросила ее на стол, даже не читая.

– А кто теперь пытается доказать, что у него яйца крепче? – пробормотала она. – Рорк, у меня сегодня про­сто нет времени возиться с тобой!

Усмехнувшись, Рорк подошел к стенному шкафу и из целого моря висевших там пиджаков выбрал один. Еву всегда удивляло, как он ориентируется в своем гардеробе, которого хватило бы на целый батальон модников.

– Хочешь ты этого или нет, но тебе придется найти для меня время, поскольку я еду с тобой. А когда я закончу свои дела в клубе, за мной заедет шофер.

– Значит, ты спланировал все это заранее? Еще вчера?

– Хм… – Рорк открыл стенной шкаф Евы и достал оттуда серый пиджак в пару к тем брюкам, которые были на ней. Он знал, что если бы Ева стала искать его сама, она копалась бы в шкафу битый час и в итоге все равно ничего не нашла. – Сегодня прохладно, – сказал он, про­тягивая жене пиджак.

– Думаешь, ты очень хитрый, да?

– Да. – Он нагнулся, поцеловал Еву и заботливо за­стегнул пуговицы на пиджаке. – Ты готова?

– Только не вступай в разговоры с другими полицей­скими! – попросила Ева, когда они с Рорком подъехали к клубу.

– А о чем мне с ними говорить? – пожал он плечами, не отрывая глаз от экрана своего карманного компьютера.

– И никуда не ходи, если только рядом с тобой не бу­дет меня или Пибоди, – продолжала свои наставления Ева. – И ничего не трогай. Ни-че-го!

– Тебя не интересует маленький летний домик в Джу­но, на Аляске? – Рорк поднял глаза на жену и встретился со взглядом взбешенной пумы. – Н-да, судя по всему, не интересует. Меня, впрочем, тоже. Ах, мы уже приехали? – Он сунул компьютер в карман. – И, по всей видимости, мы – первые.

– Хватит паясничать, Рорк!

– Хорошо, не буду. К счастью, я оставил свой крас­ный резиновый нос и рыжий парик в офисе, а без них ка­кая может быть работа! – Рорк вылез из машины. – Мож­но мне открыть? – Он кивнул на дверь клуба, опечатан­ную полицейской печатью.

– Кончай дурить! – Стараясь не злиться, Ева выбра­лась из машины, подошла к двери и сорвала печать. – Ес­ли будешь продолжать в том же духе, я вызову парочку дюжих патрульных, и они вытолкают тебя взашей, обе­щаю!

– Ах, дорогая, как меня заводит, когда ты излучаешь грубую полицейскую силу…

– Заткнись, умник!

Ева рывком отворила дверь. Внутри царил полумрак; в воздухе неприятно пахло разлившейся выпивкой, высох­шей кровью и химикатами, которыми уборщики пытались ее отчистить. Ева щелкнула выключателем, и холодный белый свет высветил безобразную картину разрушений.

– Гм, сегодня эта панорама выглядит не лучше, чем вчера, – заметил Рорк, почувствовав, как внутри его ше­вельнулась злость.

– Закрой дверь, – попросила Ева.

Она глубоко вздохнула, а затем сделала то, что получа­лось у нее лучше всего, – с головой погрузилась в совер­шенное здесь преступление. Оно, словно кинолента, нача­ло медленно раскручиваться перед ее мысленным взором.

– Итак, убийца приходит сюда после закрытия, – словно под гипнозом заговорила Ева. – Он уже бывал тут раньше и хорошо здесь все знает, иначе не сумел бы уничтожить видеозаписи камер наблюдения. Возможно, он здесь работает. Но в таком случае – если он работал вчера, то наверняка ушел из клуба вместе с остальными. Никто не должен был знать, что он хочет остаться наеди­не с Коли.

По усыпанному обломками полу Ева прошла к стойке бара.

– Он усаживается за стойку и обычным, дружелюбным тоном просит налить ему что-нибудь выпить. У них с Коли, видимо, были какие-то дела, которые нужно было обсудить без посторонних.

– Почему в таком случае он не попросил Коли выключить камеры наблюдения? – спросил Рорк.

– Очевидно, в самом факте этого разговора не было ничего подозрительного, и он не хотел, чтобы Коли насторожился. Кроме того, убийца знал, что займется камерами потом. А пока приватный дружеский разговор за кружкой пива. Ничто не должно насторожить полицейское чутье Ко­ли, если, конечно, оно у него было. Коли стоит за стой­кой, грызет орешки и ощущает себя вполне в своей тарел­ке. Он знает этого человека. Они выпивают уже не в пер­вый раз.

Ева подняла голову и посмотрела на укрепленные под потолком видеокамеры.

– Коли тоже не беспокоится по поводу камер. Следо­вательно, они либо не собирались говорить ни о чем пре­досудительном, либо он выключил их заблаговременно. Как бы то ни было, преступник сидит и размышляет над тем, как ему лучше сделать то, ради чего он сюда пришел. Он встает, заходит за стойку – очевидно, сделав вид, что хочет сам налить себе очередную порцию.

Повторяя воображаемые действия убийцы, Ева обо­гнула стойку и встала за ней. Перед ее мысленным взором возник живой Коли, большой сильный мужчина в клуб­ной униформе – черной рубашке и черных слаксах. Стоит себе, потягивает пиво, щелкает орешки.

– В голову убийце ударяет кровь, сердце начинает ко­лотиться, как барабан, но он не подает виду. Может быть, отпускает какую-то шуточку и просит Коли дать ему что-нибудь – только для того, чтобы тот хоть на мгновение повернулся к нему спиной. Чтобы схватить биту и нанести удар, много времени не нужно.

«Секунда, всего одна секунда нужна, чтобы ухватиться за ручку биты, рвануть ее на себя и размахнуться!» – дума­ла Ева.

– Первый удар битой приходится по затылку. Брыз­жет кровь. Коли швыряет вперед, и он врезается лицом в стекло. Зеркало разбивается вдребезги, разлетаются бутылки. Это как взрыв.

Глаза Евы были пустыми, устремленными в какой-то недоступный для других мир.

– Как взрыв, – повторила она. – В голове у убийцы шумит, в кровь выбрасывается адреналин. Он уже пере­шел рубеж, и обратной дороги нет. Он снова размахива­ется и наносит еще один удар – на сей раз в лицо. Ему доставляет наслаждение видеть боль, ужас, недоумение, написанные на этом лице. Последним ударом он прикан­чивает жертву, голова которой раскалывается, выбрасывая фонтаны крови и мозга. Но ему и этого мало!

Ева подняла руки и сложила их, как сжимающий биту питчер, словно приготовившись отбить мяч.

– Он хочет уничтожить противника окончательно. Он бьет снова и снова, а звуки ломающихся костей и дробя­щейся плоти звучат в его ушах музыкой, наполняя его но­выми волнами злобы. Он смакует вкус крови, перед его глазами – разноцветные пятна. Наконец он перестает на­носить удары. Ему нужно подумать. Он обыскивает тело, находит в кармане полицейское удостоверение и бросает его в лужу крови. Это – некий символ: полицейский зна­чок в крови. Потом убийца перекатывает тело жертвы так, чтобы значок оказался под ним.

Ева замолчала и задумалась.

– Он и сам весь покрыт кровью: руки, одежда, обувь. Он решает почиститься. Уборщики нашли в раковине ба­ра следы крови – это была кровь Коли, а также остатки его мозгового вещества и кожи.

Ева повернула голову и посмотрела на мусорное ведро, стоящее под раковиной.

– Убийца умывается, а труп лежит прямо позади него. Он уже спокоен и холоден, как камень. Затем он вновь бе­рется за биту и начинает крушить все вокруг себя. Вот тут он оттянулся на полную катушку! Устроил себе праздник души! Однако это не помешало ему в дальнейшем дейст­вовать взвешенно и методично. Он бросает биту возле тела Коли. Это что-то вроде постскриптума: вот чем и как я это сделал! Затем он уничтожает видеозаписи камер наблюде­ния и удаляется восвояси.

– Знаете, что нужно для того, чтобы нарисовать такую картину, лейтенант? – заметил Рорк. – Мужество. Ог­ромное мужество!

– Я делаю лишь то, что должна.

– Нет! – Рорк накрыл ладонью руку Евы и почувство­вал, что она ледяная. – Ты делаешь куда больше!

– Не сбивай меня! – Ева вырвала руку. Ей действи­тельно было холодно, и она чувствовала растерянность. – Как бы там ни было, это всего лишь теория.

– Причем отличная! Я будто своими глазами увидел, как все происходило. Полицейский значок в луже крови… Если ты права, и это действительно является каким-то знаком, то, возможно, Коли был убит именно потому, что он был полицейским.

– Да, я тоже постоянно возвращаюсь к этой мысли.

Послышался звук открывшейся двери. Ева с Рорком, не сговариваясь, повернули головы к входу.

Миллз оказался мужчиной внушительных размеров, но здорово оброс жиром. Рядом с ним шла невысокая, стройная и, по всей видимости, весьма энергичная женщина. Ее кожа была оливкового цвета и наводила на мысль о жарких странах и тропических островах. Черные блестящие волосы были забраны в длинный конский хвост, а большие темные глаза излучали неукротимую энергию. Миллз рядом с ней выглядел жирным и беспо­родным дворовым псом.

– Да, мне говорили, что место преступления выглядит ужасно. – Голос детектива Мартинес соответствовал ее экзотической внешности. – Но такого я, честно говоря, не ожидала! – Ее взгляд метнулся к Рорку, задержался на нем, а затем обратился на Еву: – Вы, должно быть, лейте­нант Даллас?

– Совершенно верно. – Ева подошла к вошедшим. – Спасибо, что согласились приехать. Этот господин, – она кивнула в сторону Рорка, – является владельцем клуба.

Не удостоив Рорка даже кивком, Миллз направился прямиком к бару. Он двигался неуклюже, как перекорм­ленный медведь.

– Стало быть, тут его и забили… Хреновая смерть!

– Любая смерть – хреновая, – откликнулась Марти­нес и повернулась к открывшейся двери. Ее движения были резкими и нервными. Еве это не понравилось.

В клуб вошла Пибоди.

– Моя помощница, – представила ее Ева. – Сержант Пибоди, познакомьтесь: это – лейтенант Миллз и детек­тив Мартинес.

Ева подала Пибоди какой-то загадочный знак и на­правилась вслед за Мартинес к бару. Мгновенно поняв ус­ловный сигнал, Пибоди незаметно включила диктофон.

– Как давно вы были знакомы с Коли? – спросила Ева.

– Я? – вздернула брови Мартинес. – Примерно пару лет. Я перевелась в Сто двадцать восьмой отдел из Брук­лина. – Она окинула взглядом чудовищный беспорядок, царивший в помещении клуба. – Лейтенант знал его дольше.

– Да, с тех самых пор, когда он пришел к нам зеленым новичком, – пробурчал Миллз. – Начищенный, нагла­женный, привыкший действовать строго по уставу. Он служил в армии и притащил с собой свои военные при­вычки. Еще тот работничек был! Хрен лишнюю минуту поработает.

– Побойся бога, Миллз! – пробормотала Марти­нес. – Мы стоим на том месте, где пролилась кровь Коли, а ты его поносишь.

– Я говорю то, что есть, вот и все, – пробурчал в ответ Миллз. – Парень отрабатывал свою смену, и – фьюить! – его словно ветром сдувало. Его было невозможно заставить поторчать на службе лишнюю пару часов, если только это не было прямым приказом капитана. Но когда он работал, то работал хорошо, врать не стану.

– Каким же образом он тогда попал в группу, которая разрабатывала Рикера?

– Мартинес его взяла. – Миллз заглянул за стойку ба­ра и покачал головой.

– В оперативную группу его действительно привлекла я, – подтвердила детектив Мартинес. Она отодвинулась от Миллза, словно соседство лейтенанта было ей неприят­но. «Плохи дела!» – подумала Ева. – Группу возглавлял лейтенант Миллз, а я была ведущим детективом. Коли был незаменим, когда дело касалось деталей. Он был неве­роятно дотошным, не упуская ни одной мелочи. Если ему поручали вести наружное наблюдение, можно было быть уверенным, что в конце дня получишь исчерпывающий рапорт обо всем, что он видел, – вплоть до окурка на тро­туаре. Коли отличался замечательной наблюдательностью.

Мартинес, нахмурившись, посмотрела на бурое пятно засохшей крови.

– Если вы полагаете, что убийцу мог подослать Рикер, я думаю, вы ошибаетесь. Для этого нет оснований. Коли находился на заднем плане, он был типичной рабочей ло­шадкой. Да, он действительно принимал участие в опера­ции против Рикера, но его функции заключались лишь в том, чтобы фиксировать детали. Если уж Рикер и решил бы кому-то отомстить, так это мне.

– Значит, говорите, Коли был незаменим, когда дело касалось деталей? – повторила Ева. – А ведь именно не­которые детали, если бы их довели до сведения Рикера, могли помочь ему отвертеться от обвинения и избежать суда… Как по-вашему?

В комнате повисла тишина. Мартинес и Миллз по­смотрели друг на друга, а затем повернулись к Еве.

– Мне не нравятся слова, которые вылетают из ваше­го рта, Даллас! – злобно прорычал Миллз, словно кто-то провел ножовкой по ржавому металлу.

Уголком глаза Ева заметила, что Рорк сдвинулся с мес­та и – дьявольщина! – Пибоди тоже. Ева сделала шаг вперед, словно сторожевая собака, изготовившаяся к прыжку.

– Не понимаю, что вам так не понравилось. По-мое­му, вполне обычные слова.

– Обычные – для какого-нибудь бродяги или подон­ка, которому суждено закончить жизнь в мешке для тру­пов. Но не для полицейского! У Коли был такой же зна­чок, как у вас, как у меня. По какому праву вы намекаете на то, что он был продажным?!

– Я этого не говорила.

– Черта с два, не говорили! – Миллз ткнул пальцем в сторону Евы. – Вы намекаете на это самым откровенным образом, и если вы намерены двигаться этим путем, Дал­лас, то не получите от меня никакой помощи. Я же гово­рил, что это дело должен расследовать наш отдел, а не ка­кая-то стерва из Управления полиции!

– Дело будет расследовать именно стерва из Управле­ния полиции, и вам придется это проглотить, Миллз!

Мартинес прикусила губу, чтобы не улыбнуться, и Ева это заметила.

– Я должна была задать этот вопрос, и я его задала, но ответа пока не получила, – сказала она.

– Идите вы на хрен – вот мой ответ.

– Миллз, – проворковала Мартинес, – не кипятись.

– И ты иди туда же! – рявкнул лейтенант. Кулаки его были крепко сжаты, лицо побагровело. – Я всегда гово­рил, что бабы в нашем деле только мешают! Валяй, Мар­тинес, играй в эти игры, посмотрим, что у тебя получится! А мне противно иметь дело со сволочами, которые копают под своего же коллегу, неважно, какой он – хороший или плохой!

Сказав это, Миллз кинул на Еву злобный взгляд и вы­шел.

Мартинес кашлянула и склонила голову.

– Лейтенанту не очень нравится работать с женщина­ми и представителями этнических меньшинств, – сказала она.

– Неужели?

– Да, так что не принимайте его вспышку на свой счет. Видите ли, охоту на Рикера вела я, а Коли был мел­кой сошкой. Как я уже сказала, его включили в оперативную группу именно по моей инициативе, поэтому мне то­же не очень по вкусу вопрос, который вы задали. Однако я понимаю, что вы не могли его не задать. Коли, возможно, не являлся трудоголиком, но он уважал свои полицейский значок. Ему нравилось быть копом, защищающим закон и порядок. Я не могу поверить в то, что он брал взятки. Это просто не укладывается у меня в голове!

«Все зависит от того, как укладывать», – подумала Ева.

– Что подразумевал Миллз, когда сказал: «…Неважно, какой он – хороший или плохой»?

– Относительно Коли? – В глазах Мартинес блеснула искорка – то ли смеха, то ли гнева. – Он намекал на то, что Коли чернокожий. По мнению Миллза, хорошим по­лицейским может быть только белый мужчина традицион­ной сексуальной ориентации. В том, что касается личных пристрастий, Миллз – пламенный засранец.

После ухода Мартинес Ева повернулась к Пибоди:

– Ты все записала?

– Да, лейтенант.

– Сделай для меня копию, а оригинал спрячь в на­дежное место. И проведи, пожалуйста, Рорка по всему клубу, чтобы он смог составить свою чертову опись понесенного ущерба. В твоем распоряжении – пятнадцать ми­нут, – обратилась она к мужу. – Затем выметайся вон, и я снова опечатаю клуб.

– А она хорошенькая, когда сердится, правда, Пибоди?

– Да, сэр, я давно это заметила.

– Осталось четырнадцать минут! – напомнила Ева. – Стрелки тикают.

Рорк галантно оттопырил локоть, предложив Пибоди взять его под руку.

– Думаю, лучше начать с верхних этажей, – провор­ковал он.

Когда они удалились, Ева вынула из кармана сотовый телефон и набрала номер начальника отдела электронного сыска, блестящего детектива-компьютерщика.

– Да, – послышался в трубке его усталый голос.

– Привет, Фини, это Даллас. Хочу попросить тебя об одной услуге. За мной не заржавеет!

– Если речь идет об убийстве копа, я не стану предъ­являть тебе счет. Любой из моего отдела готов на все, что­бы только прищучить гада, который это сделал. Если ка­кая-нибудь тварь считает, что может сотворить такое с копом и остаться безнаказанной, она крупно ошибается!

– Включи шифратор, Фини, мне нужно сказать тебе кое-что по секрету.

Фини недоуменно хмыкнул, но выполнил просьбу. В трубке сухо щелкнуло, и Ева поняла, что ее собеседник включил устройство, исключающее прослушивание их разговора.

– Ну, в чем дело? – спросил Фини.

– Дело хреновое, и вряд ли оно тебе понравится. Я хо­чу, чтобы ты проверил двух полицейских из Сто двадцать восьмого отдела по борьбе с наркотиками: лейтенанта Алана Миллза и детектива Джулианну Мартинес.

– Ты права, мне это совершенно не нравится.

– Я хочу, чтобы ты провел проверку тихо, не привле­кая внимания.

– В таком случае мне это не нравится вдвойне!

– Извини, что я обращаюсь к тебе с такой просьбой. Я могла бы сделать это и сама, но у тебя получится гораздо быстрее и незаметнее. Поверь, мне и самой все это не нра­вится, но для того, чтобы осмотреть комнату, сначала нужно открыть дверь.

Фини понизил голос:

– Ты собираешься просто осмотреть комнату или ожидаешь найти в ней грязь?

– Я не могу тебе сейчас все рассказать. Тут слишком много всякого, и мне нужно это проверить. Сделай это для меня, Фини, прошу тебя! И чем скорее ты это сделаешь, тем лучше. А потом мы с тобой где-нибудь пересечемся, и я тебе все расскажу.

– Миллза я знаю. Он – полный козел.

– У меня уже была возможность в этом убедиться.

– Но я не верю в то, что он продажный.

– В том-то и заключается проблема. Мы просто не хо­тим этого замечать!

Ева отключила телефон, развернула высокий табурет к стойке бара и, вынув из кармана блокнот, начала чертить схему. Посередине она нарисовала квадрат с именем Рикера, от него прочертила стрелки к двум другим – с име­нами лейтенанта Миллза и детектива Мартинес. Потом добавила имя лейтенанта Рот, а в нижнем правом углу вывела: «Вебстер. Отдел внутренних расследований». «Неуже­ли я буду вынуждена сталкиваться с ним в каждом деле, которое мне достается?» – с досадой подумала Ева, а за­тем, чтобы быть абсолютно честной, написала имя «Рорк» и соединила его квадратик с квадратиками Коли и Рикера. Она от всей души надеялась, что на этих штрихах, выве­денных ею на бумаге, их взаимосвязь и закончится.

«Наркотики, – Царапала Ева в своем блокноте. – По­лицейский значок в луже крови. Изуверское убийство. Стриптизерши. Уничтожение видеозаписей камер наблюдения. Извращения? Секс? Деньги? Тридцать монет…»

Когда Рорк с Пибоди закончили обход здания и верну­лись, Ева продолжала что-то черкать в своем блокноте.

– При чем тут монеты? – говорила она сама с со­бой. – Что это означает? Что он умер из-за денег? В таком случае как это увязывается с тем, что убийца пытался инсценировать ограбление? Или это еще какой-то символ? Кровавые деньги… И почему – именно тридцать?

– Тридцать сребреников Иуды, – услышала она голос Рорка и подняла на него отсутствующий взгляд. – Вы хо­рошо учились в полицейской академии, лейтенант, но плохо усвоили Закон Божий. Иуда Искариот за предатель­ство Иисуса получил именно тридцать сребреников.

– Тридцать сребреников… – У Евы что-то словно взорвалось в голове. Она вскочила на ноги. – Стало быть, Коли – Иуда? Но тогда кто же – Иисус? – Она в послед­ний раз окинула взглядом изуродованный клуб. – Время вышло, – сказала она Рорку, – тебе пора вызывать своего шофера!

– Он уже должен быть здесь. – Рорк открыл дверь, пропуская жену вперед, а когда она вышла, нагнулся и по­целовал ее в губы. – Спасибо за помощь, лейтенант.

– Глядите-ка, он еще и целоваться умеет! – пропела Пибоди, провожая взглядом Рорка, который направлялся к ожидавшему у обочины лимузину. – И, судя по всему, это у него здорово получается!

– Только не мечтай о том, что когда-нибудь ты в этом убедишься!

– Я и не мечтаю. – Пибоди сложила губы в трубочку и ревниво посмотрела на Еву. – Но знаю одно: чтобы пройти через бури и препоны этой жизни, я найду себе такого же мужчину, как Рорк!

– У тебя их уже сейчас не меньше двух, – заметила Ева.

– Это все не то! – вздохнула Пибоди, забираясь в ма­шину. – И близко не стоит! Кстати, куда мы едем?

– Как ты относишься к стриптизу, Пибоди?

– Скажите мне, что это – мужской стриптиз, и я – ваша на веки веков!

– Тебе опять не повезло. Видимо, такая уж у тебя судьба…

Нэнси жила в очень приятном доме довоенной по­стройки на Лексингтон-авеню. Почти на каждом окне с внешней стороны здания были длинные ящики с цветами, возле подъезда стоял симпатичный швейцар. Ева показала ему полицейский жетон, а он расцвел улыбкой, будто ему подарили букет роз.

– Надеюсь, у нас тут ничего не стряслось, лейте­нант? – полувопросительно проговорил он. – Если я чем-то могу вам помочь, я – целиком в вашем распоряжении.

– Спасибо, но я и сама справлюсь.

– Наверняка он получает такие чаевые, что может каждый месяц покупать по «Мерседесу», – заметила Пи­боди, когда они вошли в небольшой, но очень опрятный вестибюль. – Улыбка ярче солнца, тугая попка… Что еще требуется от швейцара? – Она обвела взглядом почтовые ящики, на которых красовались нарядные таблички с именами жильцов, полированные дверцы лифта медного цвета, длинные ряды напольных керамических ваз с цве­тами. – Никогда не думала, что стриптизерша может жить в таком доме! Он скорее подходит для высокопоставлен­ных чиновников и богатеньких менеджеров.

– Не подумываешь ли ты о том, чтобы сменить про­фессию? – с сарказмом осведомилась Ева, когда они во­шли в кабину лифта.

– А что, это мысль! – фыркнула Пибоди. – Мужики выстраиваются в очередь, чтобы увидеть меня голой. Хотя Макнаб…

– Избавь меня от этих подробностей! Когда ты начи­наешь рассказывать о своей личной жизни, меня тошнит.

Лифт остановился на шестом этаже. Ева торопливо вышла из кабины и направилась к квартире "С". К сча­стью, дверь открылась почти сразу после звонка, и она не успела узнать, как Макнаб воспринимает голую Пибоди.

– Нэнси Гейнор?

– Да.

– Я лейтенант Даллас из нью-йоркского Управления полиции. Мне нужно с вами побеседовать. Мы можем войти?

– Да, конечно. Это касается Таджа?

Нэнси была похожа на свою квартиру: маленькая, ак­куратная и хорошенькая, словно лучик солнца. Судя по всему, ей было двадцать с небольшим. Кукольное личико с огромными изумрудными глазами обрамляли золотистые волосы, пухлые губы были накрашены светло-розовой помадой. Желтый тренировочный костюм делал ее еще более привлекательной. Она отступила в глубь квар­тиры, и на Еву повеяло ароматом жасмина.

– Я до сих пор как больная хожу! – заговорила Нэн­си. – Просто как больная! Вчера Ру созвала нас всех и со­общила о том, что произошло. – Зеленые глаза девушки наполнились слезами и стали похожи на две затопленные водой лужайки. – Не могу поверить, что такое случилось у нас, в «Чистилище»! Впрочем, что же вы стоите? Сади­тесь, пожалуйста. – Нэнси сделала неловкий жест в сто­рону длинного полукруглого дивана, обитого бархатистой розовой тканью и заваленного невероятным количеством подушек. – Может, вы хотите что-нибудь выпить?

– Нет, не беспокойтесь. Вы не против того, что мы будем записывать наш разговор на пленку, мисс Гейнор?

– Да нет, ради бога! – Нэнси закусила нижнюю губку и прижала руки к бюсту внушительных размеров. – А это необходимо?

– Если вы не возражаете.

– Что ж, пожалуйста. Я с радостью помогу, чем смогу. Но давайте все-таки сядем. Видите ли, я немного нервни­чаю. В моей жизни еще никогда не было ничего подобно­го: убийство и все такое… Один раз меня, правда, допра­шивали – вскоре после того, как я переехала сюда из Атамвы. Из-за девушки, с которой мы там снимали ком­нату. Она была проституткой, но ее желтый билет оказал­ся просроченным, вот легавые и… Ой, простите! Вот поли­цейские к ней и прицепились.

Ева растерянно моргнула.

– Атамва? Это где?

– В Айове. Я приехала оттуда четыре года назад. Меч­тала танцевать на Бродвее, – невесело усмехнулась Нэн­си. – Наверное, большинство девчонок, которые едут в Нью-Йорк со всех концов страны, тешат себя такими же несбыточными мечтами. Я и в самом деле хорошо танцую, но таких, как я, много, а жизнь здесь очень дорогая. Я на­ходилась в растерянности, была напугана и даже подумы­вала о том, чтобы вернуться домой, в Айову, и выйти за­муж за Джоуи, – призналась она, хлопая своими огром­ными глазами. – Но, знаете, он такой зануда! А тут мое выступление увидела Ру и предложила мне работать в од­ном престижном клубе. Это было вполне приличное мес­то: и платили хорошо, и публика не лезла нас лапать. По­том Ру перешла в «Чистилище» и взяла некоторых девочек с собой, в том числе и меня. Вот это клуб! Классное место! Я хочу, чтобы вы знали: ничего такого нехорошего там ни­когда не происходило!

– Ничего такого… – повторила следом за Нэнси Ева, ошеломленная обрушившимся на нее потоком информа­ции. – Благодарю вас за ваш рассказ.

– О, что вы! Я просто хочу вам помочь! – Нэнси по­далась вперед, глаза ее горели. – Ру сказала, что если ко­му-то из нас что-нибудь известно, мы обязаны рассказать это вам, лейтенант Даллас. Должны ответить на все ваши вопросы и вообще – помочь всем, чем можем. Во-первых, потому, что правосудию нужно помогать, а во-вторых, по­тому, что вы – жена Рорка, а он является владельцем «Чистилища».

– Я это уже где-то слышала.

– Ой, да я ответила бы на все ваши вопросы, даже ес­ли бы вы не были замужем за Рорком! Ведь это мой граж­данский долг, правильно? К тому же Тадж был классным парнем, и мне его очень жалко. Он никогда не лез в чужие дела, понимаете, что я имею в виду? И вообще – вел себя очень скромно. В некоторых клубах – даже классных! – мужчины пользуются любым случаем, чтобы подгляды­вать за девушками, а перед Таджем можно было пройти в чем мать родила, и он даже не поднял бы глаз! Он, разуме­ется, смотрел на нас, когда мы выступали на сцене, но… Понимаете, смотреть – это одно, а пялиться – совсем дру­гое! У него была жена, дети, а сам он был настоящим семь­янином.

«Да заткнешься ты когда-нибудь?» – мысленно кликнула Ева.

– Мисс Гейнор…

– Зовите меня просто Нэнси.

– Хорошо, Нэнси. Прошлой ночью вы работали, верно? А работала ли танцовщица по имени Митци?

– Конечно. У нас с ней почти одинаковые графики. Правда, прошлой ночью Митци ушла пораньше, страшно переживала, поскольку ее парень – вот ведь скотина, извините за выражение! – бросил ее ради какой-то дуры стюардессы. В гримерке она просто заливалась сле­зами, нескольку он, видите ли, был ее единственной лю­бовью, обещал на ней жениться и купить дом в Куинсе. Хотя я не помню точно, может, и не в Куинсе, а в Брук­лине…

– Мисс Гейнор…

– Но вам это, наверное, неинтересно, да? – улыбаясь, продолжала щебетать девушка. – Короче говоря, Ру увез­ла ее домой. Ру – хорошая женщина и очень заботится о нас, танцовщицах. Она ведь тоже когда-то танцевала. Мне, наверное, стоит позвонить Митци и узнать, как она там.

– Ей это наверняка будет приятно. – Информация была пустяковой, но, несомненно, подтверждала алиби Ру Маклин. – Расскажите мне, пожалуйста, о том, когда и как вы в последний раз видели Таджа.

– Хорошо. – Нэнси откинулась на спинку дивана, поудобнее устроилась на подушках и сложила руки на ко­ленях, как образцовая школьница. – В тот вечер у меня было два сольных выступления, два выхода в групповом танце и еще выступления перед клиентами в отдельных кабинках. Так что я, как вы понимаете, была очень занята. Во время первого перерыва я видела Таджа. Он ел сан­двич. Я сказала: «Привет, Тадж! Аппетитный у тебя сан­двич, так и хочется его съесть!» Это была шутка, понимае­те? Ведь сандвич для того и делают, чтобы его съесть!

– Ха! – выдавила из себя Ева.

– Вот и он тоже засмеялся, а потом сказал, что это – сандвич с цыпленком и что его приготовила жена. Я взяла банку вишневой газировки, сказала, что мы еще увидим­ся, и пошла переодеваться.

– Вы говорили о чем-нибудь еще?

– Нет, только о сандвиче с цыпленком. После этого я вернулась в гримерку, а там царил настоящий бедлам. Од­на из девочек, Дотти, никак не могла найти свой красный парик, а Митци, как я вам уже рассказывала…

– Да, о Митци мы уже поговорили!

– Ага, ну так вот. Еще одна девочка, по-моему, это была Шармен, убеждала Митци, что она должна благода­рить бога за избавление от такого придурка. А Митци от этого ревела еще сильнее, поэтому Уайлимена (раньше она была парнем, но сделала операцию по изменению по­ла и превратилась в женщину) велела ей заткнуться. Я имею в виду Шармен, а не Митци. А остальные суети­лись и бегали по гримерке, поскольку нам предстоял кол­лективный танец, в котором участвуют все танцовщицы. Когда он закончился, я пошла танцевать в отдельные ка­бинеты, увидела Таджа за стойкой и помахала ему.

У Евы кружилась голова. Ей казалось, что, если через секунду этот словесный поток не иссякнет, она грохнется в обморок.

– Он в этот момент с кем-нибудь разговаривал?

– Я не обратила внимания. Он работал как заведен­ный, поскольку посетителей было очень много и всем хо­телось выпить. Так вот, я станцевала для того бизнесмена из Толедо. Он сказал, что у него день рождения, но они часто так говорят, чтобы ты не ограничилась танцами, а пошла бы гораздо дальше. Однако Ру не позволяет этого девушкам, у которых нет желтого билета. Короче, он дал мне сто баксов чаевых, и я пошла танцевать в другой каби­нет, этажом выше. Так что Таджа я не видела вплоть до са­мого закрытия. Мне захотелось попить еще газировки, и он мне ее налил. Поскольку я страшно выдохлась, то села у стойки и посидела немного. Посетители к тому времени уже разошлись.

Девушка на секунду замолчала. Ева открыла было рот, но Нэнси ее все же опередила:

– Да, вот еще что! Вини заболел. На самом деле имя Нестер Вайн, но мы зовем его Вини, поскольку он длинный и тощий, как виноградная лоза. Удивительно, как некоторым людям подходят их имена, правда? В общем, он в тот вечер был зеленого цвета, потный и все время бегал в сортир, пока Тадж не велел ему отправляться домой и лечь в постель. А мне было грустно, поскольку незадолго до этого до меня дошло известие, что мой Джоуи обручился с Барби Томас.

– В Атамве?

– Вот именно. Она давно за ним бегала! – Нэнси оби­женно нахмурилась, но через секунду лицо ее вновь рас­цвело. – Тадж был очень милым и уговаривал меня не пе­реживать, говорил, что я красивая молоденькая девушка и в свое время встречу хорошего человека. По его словам, когда встречаешь свою вторую половинку, то понимаешь это сразу, без слов. Наверное, говоря это, Тадж думал о своей жене, потому что в таких случаях у него во взгляде всегда появлялась такая нежность… От его слов мне стало легче, поэтому я посидела еще, хотя было уже очень позд­но. Тадж должен был закрывать клуб вместе с Вини, но он заболел. Я вам об этом говорила?

– Да, – сказала Ева, – об этом вы уже говорили. – В ушах у нее звенело, перед глазами плыли круги. Ей каза­лось, что с ней вот-вот случится то же, что случилось с Ви­ни, и придется бежать в туалет.

– Ну так вот, как я вам уже сказала, он заболел. Вооб­ще-то по правилам не положено, чтобы клуб закрывал один человек, но иногда такое случается. Тадж сказал, что мне пора домой и что он вызовет для меня такси, но я от­казалась, сказав, что поеду на метро. Но он мне этого не разрешил, поскольку на улицах в такой час небезопасно, поэтому я вызвала такси, и Тадж проводил меня до самой машины. – Глаза Нэнси повлажнели. – Он всегда был та­ким милым…

– Не говорил ли он вам, что ожидает кого-нибудь?

– Да вроде нет… – Нэнси наморщила лобик и снова сложила губы трубочкой. – Впрочем… Впрочем, может, и говорил, но я все время ревела как ненормальная. Из-за Джоуи, из-за того, что соскучилась по своим друзьям и по дому. Он, по-моему, сказал, что друзья всегда остаются друзьями или что-то вроде этого. Мне даже кажется, что он сказал, будто скоро должен встретиться с каким-то сво­им другом, но я тогда не сообразила, что он имеет в виду встречу в клубе в ту же ночь. Как бы то ни было, – девуш­ка вытерла глаза тыльной стороной ладошки, – тот, кто убил Таджа, не мог быть его другом. Друзья так не посту­пают.

«Ну, не скажи! – подумала про себя Ева. – Смотря какие друзья…»

ГЛАВА 5

Следующие три дня Ева могла либо посвятить допро­сам стриптизерш, танцовщиц и постоянных клиентов клу­ба, либо сосредоточиться на персоне Макса Рикера. Небо­гатый выбор – тем более что сделать надо было и то, и другое.

Она вошла в комнату детективов и обвела взглядом лица находившихся там коллег. Один из офицеров сидел на телефоне, проверяя связи убитого, другие писали отче­ты, третьи изучали вновь поступившую информацию. Двое детективов допрашивали какого-то человека, кото­рый выглядел скорее радостно возбужденным, чем испу­ганным. В воздухе пахло скверным кофе и порошком от тараканов.

Ева хорошо знала всех обитателей этой большой ком­наты. Кто-то из них был поумнее, кто-то соображал мед­леннее, но в целом все работали на совесть. Общаясь с этими людьми, Ева никогда не козыряла своим положени­ем начальника, поскольку знала, что с помощью простого, дружелюбного обращения добьется гораздо большего.

Дождавшись, когда штатский – раскрасневшийся от удовольствия и гордый столь пристальным вниманием к своей персоне – покинул помещение, Ева громко произ­несла:

– А теперь внимание!

С десяток голов разом повернулись в ее сторону. Она видела, как мгновенно изменилось выражение лиц. Люди прекрасно знали, какое дело расследует Ева, и бросили все, чтобы выслушать ее. «Нет, – снова подумала она, – тут нет необходимости употреблять власть. Они и так вылезут из кожи вон, чтобы только помочь!»

– У меня больше шестисот потенциальных свидетелей по делу об убийстве детектива Таджа Коли. Часть нужно отсеять, остальных – допросить. Поэтому мне понадобит­ся помощь. Те из вас, кто в ближайшие дни найдет воз­можность поработать по паре часов сверхурочно, сообщи­те об этом мне или Пибоди.

Первым встал Бакстер. Время от времени он доставлял Еве неприятные минуты, но это был самый надежный че­ловек из всех, кого она знала. Если она поручала ему ка­кое-то дело, то была уверена в том, что он его выполнит, не меньше, чем в том, что завтра взойдет солнце.

– У меня есть время. А, черт, у нас у всех есть вре­мя! – Он обвел комнату сердитым взглядом, словно выис­кивая несогласных.

– Отлично! – Ева сунула руки в карманы. – В таком случае я введу вас в курс дела. – Тут она на секунду умол­кла. Тема была крайне щекотливой, и ей следовало соблюдать осторожность, чтобы не повторилась история с лейтенантом Миллзом. – Вам известно, что в результате ночного нападения в престижном стриптиз-клубе «Чистилище» был до смерти забит детектив Коли. В то время, когда это произошло, клуб уже был закрыт, так что, судя по всему, Коли был знаком со своим убийцей. Итак, я разыскиваю человека, с которым он был близок и кому доверял. Доверял настолько, что повернулся к нему спиной, оказавшись совершенно беззащитным.

«Этому человеку, – мысленно добавила Ева, – Коли во время своей рабочей смены позвонил по сотовому теле­фону. Или тот позвонил ему. Именно поэтому убийца за­брал с места преступления мобильный телефон Коли».

– Пока ничто не свидетельствует о том, что Коли на­ходился в клубе под прикрытием, выполняя какое-то за­дание или собирая там некую информацию. Но не исклю­чено, что убийца являлся его осведомителем из крими­нальных кругов. Версия об ограблении не выдерживает никакой критики. Я почти не сомневаюсь, что убийство было совершено по личным мотивам, – добавила Ева и обвела взглядом присутствующих. – Но главным моти­вом, как я полагаю, являлось то, что Коли был одним из нас. Сто двадцать восьмой отдел считает, что расследова­ние должны вести они. Я же требую, чтобы дело осталось у нас.

– Правильно, черт побери! – Детектив Кармайкл поднесла ко рту пустую кружку из-под кофе и задудела в нее, как в охотничий рог.

– К счастью, журналисты пока этим делом не заинте­ресовались, – продолжала Ева. – Им подавай сенсации, а убитый бармен, по их мнению, не заслуживает заголовков на первых страницах. Для них не имеет значения даже тот факт, что он был полицейским. Подумаешь, еще один дохлый коп! Он для них ничего не значит.

Ева помолчала, следя за тем, как реагируют на ее слова подчиненные.

– Но он много значит для нас. И если кто-то из вас захочет поучаствовать в расследовании, сообщите мне или Пибоди, скольких свидетелей вы сможете на себя взять. Она раздаст вам имена, а вы тщательно запишете показа­ния и передадите их мне.

– Эй, Даллас, могу я взять на себя стриптизерш? – пошутил Бакстер. – Но только хорошеньких!

– Конечно, Бакстер. Мы же знаем: ты можешь уви­деть женщину голой лишь в том случае, если ей за это пла­тят. – В комнате раздался смех и даже нестройные аплодисменты. – Я в основном буду работать в городе. Если у кого-то появится что-нибудь стоящее, немедленно связы­вайтесь со мной.

Закончив, Ева направилась к дверям своего кабинета. Пибоди семенила за ней.

– Вы собираетесь работать в городе одна?

– Ты мне нужна здесь, в управлении. Будешь коорди­нировать работу со свидетелями.

– Да, но…

– Пибоди, вплоть до прошлого года, когда в моей слу­жебной жизни появилась ты, я всегда работала в городе в одиночку. – Усаживаясь в кресло за своим письменным столом, Ева заметила в глазах Пибоди обиду, и ей стало стыдно. – Послушай, Пибоди, держи себя в руках и не обижайся. Я вовсе не хочу сказать, что ты плохо справля­ешься с оперативной работой. Просто в данный момент ты нужна мне здесь, чтобы помогать ребятам и сводить информацию воедино. У тебя это получается гораздо луч­ше, чем у меня.

Пибоди, похоже, немного воспряла духом.

– Да, я это умею, – без ложной скромности согласи­лась она. – Но когда я закончу с работой здесь, я могла бы присоединиться к вам.

– Считай, что договорились. А сейчас начинай зани­маться делами, пока ребята полны энтузиазма и готовы работать сверхурочно. – Давая понять, что разговор окончен, Ева повернулась к своему компьютеру. – Давай, дей­ствуй.

– Есть, босс!

Пибоди вышла, а Ева включила компьютер и вызвала досье Макса Рикера. Ей не нужны были сюрпризы, поэто­му она хотела подготовиться к предстоящей встрече как можно тщательнее.

Ева и раньше видела фотографии Рикера, но сейчас вглядывалась в его черты с особым вниманием. У него бы­ло волевое лицо, плоские, тщательно выбритые щеки, ост­рые скулы. Над плотно сжатыми губами тянулась седая щеточка усов. Суровый взгляд карих глаз был непроница­ем. В темных волосах кое-где пробивалась седина.

Информация о его личности, выданная компьютером, включала следующие данные:

Макс Эдвард Рикер.

Рост: шесть футов и один дюйм.

Вес: двести два фунта.

Белый, европейской расы.

Дата рождения: 3 февраля 1949 года.

Место рождения: Филадельфия, штат Пенсильвания.

Родители: Леон и Мишель Рикер. Умерли. Врат – умер.

Образование: окончил университет Пенсильвании по спе­циальности «бизнес и менеджмент».

Семейное положение: холост. Женат не был. Имеет сы­на по имени Алекс. Дата рождения: 26 июня 1977 года. Мать ребенка – Елена Мария Миранда. Умерла.

Места проживания: Хартфорд (Коннектикут), Сарасо­та (Флорида), Флоренция (Италия), Лондон (Великобрита­ния).

Профессия: предприниматель.

Компании, в которых объект имеет значительное коли­чество акций…

Далее следовал длинный перечень фирм и компаний, которыми владел и которыми манипулировал Рикер.

Ева откинулась на спинку кресла и закрыла глаза. Ко­гда-то она вот так же читала досье на человека, которому принадлежали сотни фирм, который ворочал миллиарда­ми долларов и, как и Рикер, казался ей очень опасным. Тем человеком был Рорк, и после этого ее жизнь резко из­менилась. Теперь, как надеялась Ева, навсегда изменится жизнь Рикера.

Вернувшись к реальности, Ева придвинула к себе кла­виатуру и затребовала у компьютера информацию о кри­минальном прошлом Рикера, арестах и предъявленных обвинениях.

Идет сбор информации… – появилось на экране.

Через некоторое время по экрану побежали строчки, и брови Евы от удивления поползли вверх. Чего тут только не было! Перечень преступлений Рикера начинался с мел­кой кражи в далеком 1965 году, затем следовало незакон­ное хранение оружия, распространение наркотиков, мо­шенничество, подкуп, два покушения на убийство. Одна­ко ни одно из этих обвинений не сумели доказать, и Рикеру каждый раз удавалось выскользнуть из рук право­судия. И все же список преступлений, в которых был замешан Рикер, удивлял своими размерами.

– Ты не так умен, как Рорк, – усмехнувшись, пробор­мотала Ева. – Он никогда не попадался. Ты просто нагл. Ты не боишься попасться, надменно полагая, что в любом случае сумеешь вывернуться. И таким образом, ты как бы снова и снова показываешь обществу кукиш. – Ева вни­мательно вглядывалась в хищные черты Рикера. – Это твое слабое место, Рикер, очень слабое!

Скопировав досье Рикера на жесткий диск, Ева повер­нулась к телефону. Настало время выяснить, где Макс Ри­кер обретается в настоящий момент.

Еве повезло – она нашла Рикера в штате Коннектикут, где у него имелся особняк в престижном районе Харт­форд. И видимо, именно наглость Рикера заставила его сразу согласиться на встречу с Евой, даже не обусловив эту встречу присутствием многочисленных адвокатов. По крайней мере, так думала она…

До места назначения Ева добралась довольно быстро и была встречена тройкой здоровенных мордоворотов, которые с усердным сопением в течение нескольких минут изучали ее полицейское удостоверение. Машину ей велели оставить у ворот и повезли к дому на маленьком пассажир­ском электрокаре. Этим средством передвижения управляла миниатюрная хрупкая женщина. Она ловко рулила по широкой дорожке, которая вела к просторному трехэтажному особняку. Деревянное строение, сияющее надраен­ными стеклами окон, возвышалось на скалистом утесе, а далеко внизу беспокойно шумело море.

Перед входом красовался фонтан: мраморная женщи­на в ниспадающем широкими складками хитоне лила воду из кувшина в бассейн, в котором сновали золотые рыбки. У восточного угла дома возился с цветами садовник в мешковатой униформе серого цвета и нелепой, как у швейцара, фуражке с широким околышем.

В дверях появилась горничная, одетая в строгое черное платье. Она приветливо улыбнулась и пригласила Еву в дом.

– Здравствуйте, лейтенант Даллас! Надеюсь, путеше­ствие было приятным? Мистер Рикер ожидает вас. Пройдите, пожалуйста, за мной.

Идя по анфиладе комнат, Ева внимательно осматривалась. Здесь ничто не напоминало дом Рорка с его роскош­ной и в то же время уютной обстановкой. Рикер тяготел ко всему кричащему: режущим глаз оттенкам, аляповатому псевдомодерну. Тут все буквально вопило об огромных деньгах, но ничто не указывало на наличие у хозяина ху­дожественного вкуса. Все углы тут были острые и повсю­ду – серебряная отделка. Ева поняла, что серебряный – это вообще его любимый цвет.

«Тридцать сребреников», – вспомнила она.

Наконец они вошли в гостиную, выдержанную в кро­ваво-красных тонах. Одна стена была полностью стеклян­ной, и отсюда открывался захватывающий вид на клокочущее внизу море. Остальные стены пестрели картинами в духе то ли модерна, то ли сюрреализма, то ли… хрен его знает, как там называется эта дурацкая мазня, когда хол­сты бестолково измазаны красками, будто развлекался пьяный шимпанзе.

В воздухе стоял тяжелый похоронный запах цветов, раскраска стен была слишком яркой, мебель – скользкой, с переливчатыми подушками и серебристыми ножками.

Рикер сидел в одном из кресел, потягивая из высокого тонкого бокала какую-то подозрительную жидкость прон­зительно-розового цвета. Увидев гостью, он грациозно поднялся на ноги и приветливо улыбнулся.

– А, Ева Даллас! Наконец-то мы встретились! Добро пожаловать в мою скромную обитель. Что из прохлади­тельных напитков вам можно предложить?

– Ничего.

– Что ж, воля ваша. Если передумаете – только намекните. – Его голос был каким-то… округлым. Так раз­говаривали друг с другом герои старых черно-белых филь­мов, которые так любил Рорк. – Можешь идти, Марта, – обратился он к горничной.

– Да, мистер Рикер.

Девушка склонила голову и вышла из комнаты, при­крыв за собой дверь.

– Ева Даллас… – снова проговорил Рикер, словно пробуя ее имя на вкус, и сделал приглашающий жест в сторону кресла. – Это просто восхитительно! Могу я называть вас просто Евой?

– Нет.

Дружелюбие в глазах Рикера уступило место холоду, и они словно покрылись серебряным инеем; из горла вы­рвался короткий лающий смешок.

– А жаль. Что ж, в таком случае – лейтенант. Не со­гласитесь ли вы присесть? Должен признаться, мне любо­пытно познакомиться с женщиной, которая вышла замуж за моего старого… Я чуть не сказал «протеже». – Рикер снова опустился в кресло. – Однако я не уверен, что Popку понравилось бы такое определение. Поэтому я лучше скажу так: за моего бывшего партнера. Кстати, я надеялся, что вы навестите меня вдвоем.

– Рорку здесь нечего делать и не о чем с вами гово­рить.

– Я бы добавил: пока. Садитесь, пожалуйста. Устраи­вайтесь поудобнее.

Слово «поудобнее» было несовместимо с безобразным креслом, но Ева тем не менее села.

– А вы весьма привлекательны! – Голос Рикера обво­лакивал, а его глаза обшаривали гостью. Мужчина, который смотрит на женщину таким взглядом, хочет, она почувствовала себя беззащитной, словно раздетой, однако Ева ощутила лишь легкое раздражение. – В своем роде, конечно, – добавил Рикер. – Не ожидал, что Рорк сделает такой выбор. Его обычно тянуло к более стильным, женственным особям.

Рикер побарабанил пальцами по ручке кресла, и Ева с удивлением заметила, что ногти у него выкрашены в его любимый, фирменный цвет – серебряный.

– А впрочем, с его стороны было мудро выбрать именно вас – женщину такой профессии и компетентности. Вероятно, для него очень удобно иметь столь доверенного союзника в рядах полиции.

Рикер явно пытался вывести ее из себя, и, понимая это, Ева старалась держать себя в руках.

– Вы полагаете? – Она склонила голову набок. – И отчего же, по вашему мнению, для него это столь удоб­но, мистер Рикер?

– Ну, учитывая его интересы… – Рикер со свистом потянул напиток через трубочку. – Учитывая его разнооб­разный бизнес.

– А вас интересует его бизнес, мистер Рикер?

– Сугубо в академическом плане, так сказать. Ведь мы с ним когда-то были связаны.

Ева подалась вперед:

– И вы согласились бы заявить о ваших с ним связях официально?

Глаза Рикера сузились и смотрели на нее, не мигая, словно змеиные.

– А вы хотите меня допросить? Неужели вы за него не боитесь?

– Рорк сумеет за себя постоять. А вы?

– Вы что, приручили его, лейтенант? Взяли дикого волка и превратили его в домашнюю собачку?

Ева от души рассмеялась.

– Эта домашняя собачка порвет вам глотку, не морг­нув глазом, и вы это знаете. Я и не предполагала, что вы его так боитесь. Как интересно!

– Вы ошибаетесь, – спокойно ответил Рикер, но ла­дони его сжались в кулаки, а кадык заходил вверх-вниз, будто он пытался проглотить рыбью кость.

– Едва ли, – проговорила Ева, – но это не главное. Я приехала сюда не из-за Рорка. Меня больше интересуют ваши дела, мистер Рикер. – Ева вынула из кармана дикто­фон и включила его. – С вашего позволения.

Его губы под седой щеточкой усов изогнулись, но это не имело ничего общего с улыбкой.

– Разумеется.

Палец Рикера нажал незаметную кнопку на ручке кресла. В противоположном конце гостиной поднялась панель, и взгляду Евы предстал длинный стол, за которым чинно сидели шестеро мужчин в темных костюмах и с ко­лючими глазами.

– Мои адвокаты, – представил их Рикер.

Ева положила диктофон на разделявший их с Рикером серебристый столик и произнесла, как того требовал за­кон, так называемую «формулу Миранды».

– Вы дотошны. Рорк наверняка высоко ценит в вас это качество. Я тоже.

– Знаете ли вы свои права и обязанности, мистер Ри­кер?

– Знаю, можете не сомневаться.

– И вы уже воспользовались одним из этих прав, при­гласив ваших адвокатов присутствовать при нашем – не­официальном, заметьте, – разговоре. Итак, мне известно, что шесть месяцев назад вы были арестованы за… – Ева уже знала обвинения, предъявленные Рикеру, наизусть, но для солидности открыла блокнот и прочитала: – …за изготовление, хранение, перевозку и распространение запрещенных законом веществ наркотического и галлюци­ногенного характера, а также за незаконное владение ору­жием, управление химическими заводами, не имеющими лицензии, а также…

– Лейтенант, не тратьте напрасно свое и мое время. Я прекрасно помню, какие обвинения мне предъявили, когда прошлой осенью мне не повезло и я был арестован. Надеюсь, вам также известно, что впоследствии большин­ство этих нелепых обвинений отпали сами собой, а ос­тальные оказались бездоказательными, в результате чего суд признал меня невиновным.

– Мне известно, что ваши адвокаты и государствен­ный обвинитель Нью-Йорка заключили сделку, в соответ­ствии с которой некоторым мелким обвинениям не был дан ход. Взамен на это вы выдали правоохранительным органам имена четырех мелких торговцев оружием и нар­котиками. Вы не всегда верны своим партнерам, мистер Рикер.

– Наоборот, лейтенант! Я – образец преданности! У меня просто нет партнеров, которые занимаются тор­говлей оружием или наркотиками. Я – добропорядочный бизнесмен и ежегодно делаю щедрые вклады в благотво­рительные фонды.

– Мне кое-что известно о вашей… гм… благотвори­тельной деятельности. Вы, например, делали щедрые вклады в фонд организации под названием «Кассандра».

– Да! – Рикер воздел руки к потолку, как адвокат на суде, который пытается привлечь к себе внимание зала. – Да, делал! И был потрясен до глубины души, когда выяс­нилось, что эта такая благопристойная с виду организация была связана с террористами! Вы, лейтенант, оказали об­ществу неоценимую услугу, когда раздавили эту мерзкую гадину. Ах, как же я был наивен! Я полагал, что «Кассанд­ра» защищает права и безопасность американцев. Я ни се­кунды не сомневался, что все это делается в рамках за­кона!

– Жаль, что вы не присмотрелись к «Кассандре» по­внимательнее, мистер Рикер, прежде чем вкладывать в эту организацию целых десять миллионов долларов, зарабо­танных, очевидно, потом и кровью!

– Трагическая ошибка, о которой я чрезвычайно со­жалею. После этого прискорбного случая мой подчинен­ный, который курировал благотворительность, был уво­лен. За неразборчивость.

– Понятно. И все же, несмотря на сделку, заключен­ную с прокуратурой, вас должны были судить по целому ряду обвинений. Однако потом начали пропадать вещест­венные доказательства, из компьютеров исчезала инфор­мация, и, наконец, сорвалась устроенная на вас полицей­ская облава.

– Так, значит, вот какова официальная версия собы­тий? – Рикер взлохматил волосы и стал похож на седого дикобраза. – Положим, информации было с гулькин нос. Там было больше дезинформации, сфабрикованной поли­цией для того, чтобы оправдать незаконный налет на склад, которым, хоть он и являлся моей собственностью, управлял совершенно неизвестный мне, сторонний ме­неджер.

Глаза Рикера горели, его голос взмыл вверх, а пальцы с серебряными ногтями отбивали виртуозную чечетку по хромированным ручкам кресла.

– Вся эта история была сфабрикована легавыми, и поэтому сейчас мои адвокаты готовятся к тому, чтобы подать в суд на нью-йоркское Управление полиций.

– Что связывало вас с детективом Таджем Коли? – резко сменила тему Ева.

– Коли? – Рикер по-прежнему улыбался, однако гла­за его стали колючими. – Что-то не припомню. Вообще-то я общаюсь со многими из ваших, лейтенант. Люблю служак! Но вот это имя… Впрочем, подождите-подождите… – Он потер пальцами нос, а потом зацокал языком: – Господи, Коли! Ну, конечно же! Я слышал об этой трагедии. Его недавно убили, верно?

– Коли был одним из тех, кто обложил ваш склад с наркотиками в Нью-Йорке, в результате чего вы лиши­лись нескольких миллионов долларов.

Один из адвокатов быстро заговорил:

– Хочу заметить, что мистер Рикер формально не имел никакого отношения ни к обнаруженному в Нью-Йорке складу наркотиков, ни к их распространению, которое было пресечено полицией Нью-Йорка. Мы настаи­ваем именно на такой формулировке и не согласны ни на какую другую.

Ева не удостоила адвоката даже взглядом, а Рикер по­жал плечами.

– Очень печально, что детектива Коли убили, лейте­нант. Но неужели меня будут допрашивать каждый раз, когда кто-то из полицейских умрет насильственной смер­тью? Я ведь могу расценить это как полицейский произ­вол и нарушение моих гражданских прав.

– Нет, не можете. Вы сами дали согласие на эту встре­чу, вас никто не тащил за шиворот в полицейское управ­ление. – Ева улыбалась. – Я уверена, что ваша адвокатская рота подтвердит это. А что касается Коли… Он соби­рал информацию, и мне известно, что всякие мелочи, подробности, детали всегда являлись его сильной сторо­ной. Вы, как бизнесмен и многоопытный человек, навер­няка знаете, что мелочи порой играют решающую роль. Именно благодаря этим мелочам истина в итоге всплывает на поверхность, как бы глубоко она ни была упрятана. А я очень хочу докопаться до истины и очень сердита из-за то­го, что моего коллегу полицейского фактически казнили. Так что поиск этой истины и того, кто совершил – или приказал совершить – это преступление, является для ме­ня делом чести.

– Не сомневаюсь, что вас задело жестокое убийство вашего коллеги, совершенное к тому же в клубе, принад­лежащем вашему мужу. – В голосе Рикера совершенно не к месту зазвучали веселые нотки. – Обидно, правда? Так, может, вместо того, чтобы донимать меня нелепыми подо­зрениями, вам стоит позвонить собственному мужу и вы­звать на допрос его?

– Я не говорила, что убийство было жестоким и что оно произошло в клубе, принадлежащем Рорку, Откуда у вас эта информация, мистер Рикер?

Впервые за время их разговора на лице Рикера отрази­лась глубокая растерянность. Взгляд его стал пустым, рот приоткрылся. Но в следующую секунду все шесть адвока­тов заговорили разом, воздух наполнился какофонией го­лосов, и это дало Рикеру время, чтобы прийти в себя.

– Если бы я не умел добывать информацию, я был бы плохим бизнесменом. Мне сообщили об инциденте, слу­чившемся в одном из заведений вашего мужа, – только и всего.

– Кто сообщил?

Рикер вяло махнул рукой.

– Ну, допустим, один из моих партнеров. Не помню, кто именно. А что, это запрещено законом – получать по­добного рода сведения? Я люблю собирать информацию. Можете считать, что это мое хобби. Кто-то собирает мар­ки, кто-то – монеты, а я – информацию о людях, кото­рые меня интересуют. О вас, например. Я, в частности, знаю, что с тех пор, как вам исполнилось восемь лет, вас растило и содержало государство.

Руки Рикера сжались в кулаки, в глазах появился ка­кой-то хищный блеск. «Скорее даже голод, – подума­лось Еве. – Как у гурмана в предвкушении экзотического блюда».

– Вас насиловали, причем с особой жестокостью, не так ли? Наверное, тяжело жить с такой страшной душев­ной травмой, постоянно помня, как безжалостно у вас отобрали невинность. У вас даже имя не свое, его наспех придумали для вас сотрудники детдома. Ева… Как роман­тично! Ведь так звали первую женщину на Земле. И фами­лия Даллас – просто и без вывертов. В этом городе вас на­шли – грязную, истерзанную, избитую девочку, которая скулила в мерзкой подворотне.

Рикер достиг своей цели: по коже Евы побежали круп­ные мурашки, спина взмокла, леденящий холод пробрал до костей. Однако ей удалось отвести взгляд от лица Рике­ра и взять себя в руки. Она даже не моргнула.

– Что ж, садясь играть в карты, нужно договориться о правилах. Я тоже собираю информацию. О людях, кото­рые оскорбляют мое обоняние. Копайте под меня сколько угодно – возможно, это даст вам более ясное представле­ние о том, кто противостоит вам на сей раз. Дело Коли – в моих руках, и, поверьте, я узнаю, кто, почему и как отпра­вил его на тот свет. Берегитесь, Рикер. Беседа законче­на, – сказала она и выключила диктофон.

Адвокаты разразились протестами и возражениями, однако Рикер нажал на кнопку, и панель опустилась, отгородив законников от комнаты. Он сейчас был бледнее, чем в тот момент, когда Ева вошла в гостиную.

– Это вы берегитесь, лейтенант. Те, кто осмеливается мне угрожать, обычно плохо кончают.

– А вы еще раз просмотрите информацию на меня, Рикер, и убедитесь в том, что я всегда кончаю хорошо.

Они оба встали. Ева надеялась, что он хотя бы на се­кунду потеряет контроль над собой – этого было бы до­статочно.

– Думаете, что можете со мной тягаться? Думаете, что ваш значок для меня что-то значит? – Рикер повертел пальцами перед носом Евы. – Я сотру вас в пыль! Унич­тожу!

– Попробуйте, а тогда уж и поглядим, кто кого.

На скулах Рикера перекатывались желваки, но он за­ставил себя немного отступить.

– Полагаете, что Рорк вас защитит? Напрасно. Он ослабел, размяк и стал сентиментальным, да еще попал под каблук жены. В свое время у меня были на его счет ве­ликие планы; теперь они тоже есть, но – другие.

– Если вы, Рикер, знаете обо мне так много, то долж­ны знать и то, что я никогда не нуждалась в чьей-либо за­щите. Однако Рорку все равно будет приятно узнать, на­сколько панически вы его боитесь. Мы с ним здорово по­смеемся над вами, Рикер!

Ева повернулась и сделала шаг к двери, но Рикер схва­тил ее за руку. Под ложечкой у нее неприятно екнуло, но она спокойно обернулась и холодно посмотрела на него.

– Ну, давайте!

Пальцы Рикера сжались, больно впившись в ее пред­плечье, но их хватка тут же ослабла. «А ты не так уж хоро­шо владеешь собой», – подумала Ева.

– Я провожу вас, – сказал Рикер.

– Я сама найду выход, а вам, Рикер, советую заняться делом. Вам следует получше замести следы, поскольку я собираюсь перевернуть каждый камушек, под которым вы можете спрятаться, и это доставит мне огромное удоволь­ствие.

Ева вырвала руку и пошла к двери. Тут же рядом с ней возникла улыбающаяся горничная.

– Надеюсь, ваш визит к нам оказался приятным, лей­тенант? Я провожу вас к выходу.

За спиной Евы послышался звук бьющегося стекла. «Нет, – снова подумала она, мысленно улыбаясь, – ты плохо владеешь собой».

На том же электрокаре ее довезли до ворот, и трое вер­зил неотрывно следили за тем, как она садится в машину и уезжает.

Через десять минут Ева заметила за собой «хвост». Преследователи даже не пытались маскироваться. Она не увеличила скорости и продолжала ехать в обычном ре­жиме, но через двадцать миль на дорогу вынырнула еще одна машина и пристроилась впереди. Ее взяли в «коро­бочку».

«Ну что ж, давайте поиграем!» – мысленно усмехну­лась Ева и вдавила педаль газа в пол. Перестроившись в левый ряд, она легко обогнала машину, которая шла впереди, и одновременно набрала на автомобильном телефо­не номер полиции. Сейчас для нее было главным изобра­зить панику. Она вывернула руль вправо, и машина, вильнув задом, съехала с главного шоссе на трассу, ведущую к Нью-Йорку.

– Я знаю, вы от меня не отвяжетесь, – пробормотала она. – Говнюки!

Ева снова вдавила педаль в резиновый коврик, и ма­шина бешено рванула вперед. Дорога, к счастью, была свободна, и ничто не мешало Еве осуществить задуман­ное. Разогнавшись, она одновременно нажала педали тормоза и сцепления, резко крутанув руль влево. Маши­на, завизжав шинами, развернулась на сто восемьдесят градусов и остановилась. Ева включила сирену, выхвати­ла пистолет из наплечной кобуры и выскочила из автомо­биля.

Не ожидавшие такого поворота событий, преследова­тели тоже затормозили и остановились: одна машина с ле­вой стороны дороги, другая – с правой. Ева подскочила к одной из машин и, наставив пистолет на водителя, закри­чала:

– Выйти из машины! Всем! Руки держать на виду!

Покосившись вправо, она заметила, что пассажир во второй машине сунул руку за пазуху, и выстрелила в фары автомобиля. Стекло со звоном разлетелось, и тут же в от­далении послышалось завывание других сирен.

– Вылезайте из машины, да побыстрее! – Свободной рукой Ева вытащила из кармана служебное удостовере­ние. – Полиция Нью-Йорка! Вы арестованы!

Один из водителей выбрался из машины. Вид у него был обескураженный, но он пытался возражать:

– На каком основании?

– Начнем с превышения скорости, а там видно будет. Руки – на крышу, ноги расставить!

Вокруг задержанных уже копошились подъехавшие полицейские из патрульной службы.

– Заковать их в наручники, лейтенант? – спросил один.

– Да, так будет лучше. Они сопротивлялись при за­держании. И вот еще, посмотрите сюда. – Она похлопала водителя по пиджаку и нащупала рукоятку револьвера. – Оружие! Да еще запрещенное законом. Ну, ребята, у вас – большие проблемы.

В результате торопливого обыска на свет божий яви­лись две унции «экзотики», шесть унций «Зевса» и набор отмычек.

– Отвезите этих обормотов в Центральное управле­ние, – велела Ева патрульным. – Предъявите им обвине­ние в незаконном хранении наркотиков, запрещенного оружия и пересечении границ между штатами со всем этим хозяйством.

Она мстительно улыбнулась и отряхнула руки.

– Да, кстати, не забудьте о злостном превышении скорости. Мистер Рикер очень на вас рассердится, маль­чики. Очень!

Ева села в машину и пристегнула ремень безопасно­сти.

«Нервничаешь, Рикер, нервничаешь, – подумала она, потирая предплечье в том месте, куда вцепились его паль­цы. – Никогда не отдавай приказы в состоянии раздраже­ния. Итак, первый раунд – за мной».

ГЛАВА 6

Дверь в комнату детективов приоткрылась, и в образо­вавшуюся щель просунулась голова Яна Макнаба. Челове­ку с волосами до плеч и в канареечных штанах трудно на­пустить на себя безразличный вид, но Макнаб старался изо всех сил.

У него имелся вполне благопристойный предлог, что­бы прийти сюда. Некоторые из детективов, работавшие по делу Коли, обращались в отдел электронного сыска с за­просами на свидетелей, и Макнаб отыскивал в недрах компьютера всю необходимую им информацию.

Но главная причина его прихода заключалась не в этом. Она находилась в маленьком отсеке, отделенном от остального помещения стеклянными стенами, – девушка, которая сидела там за письменным столом и разбиралась в каких-то бумагах, становилась особенно привлекательной, когда напускала на себя деловой вид.

Увы, Макнаб был в нее влюблен. Вообще-то обычно он избегал глубоких чувств и следовал принципу «имей все, что шевелится». Целью его жизни являлось переспать с как можно большим количеством женщин. Ну любил он это, что теперь поделать! Однако в данном случае судьба сыграла с ним злую шутку. Пибоди вошла в его жизнь в своих тяжелых полицейских ботинках и выутюженной форме, да так в ней и осталась.

С ней было нелегко. Разумеется, в конечном итоге Макнаб все же затащил ее в кровать – если это выраже­ние вообще уместно в данном случае, поскольку они занимались сексом на полу в кухне, в кабине лифта, в машине, в стенном шкафу и вообще везде, где только можно. Одна­ко нужно признать, что при всем этом Пибоди отнюдь не сходила с ума по Макнабу. А вот он – наоборот… Офицер Делия Пибоди перевернула жизнь Яна Макнаба!

Он вошел в каморку Пибоди и уселся своей костлявой задницей на край ее письменного стола.

– Привет, сладкая! Как дела?

Пибоди даже не подняла глаз на своего поклонника.

– Зачем приперся? Снова сорвался с поводка?

– Нас в отделе не сажают на цепь, в отличие от вас. Как тебе работается в этом аквариуме?

– Замечательно. Пошел вон! Не видишь, что ли? Я за­нята.

– Делом Коли? Все только об этом и говорят. Бедняга!

В голосе Макнаба прозвучало искреннее сочувствие, поэтому Пибоди все же удостоила его взглядом. И увиде­ла, что его глубокие зеленые глаза не просто печальны – в них читалось неподдельное горе.

– Н-да… Ну ничего, мы найдем ту тварь, которая это сделала. Уж Даллас постарается!

– Да, она это умеет. Ваши ребята просили нас прове­рить кое-каких людей. Так вот, весь наш отдел – от Фини до последнего стажера – занимается только этим.

Пибоди фыркнула:

– А ты почему сачкуешь?

– Меня послали узнать, нет ли у вас какой-нибудь но­вой информации. Давай, Пибоди, колись. Мы же в одной лодке! Расскажи мне что-нибудь. Не могу же я вернуться с пустыми руками!

– Вообще-то у меня ничего особенного нету, но… – Она оглянулась, будто боялась, что в ее крохотном стек­лянном пенале прячется шпион. – Не пойму, что задума­ла Даллас. Она уехала, не взяв меня с собой, и даже не ска­зала куда. Но несколько минут назад она мне позвонила. Сказала, что сейчас должны приехать патрульные поли­цейские и привезти четырех козлов, которым предъявят обвинение сразу по нескольким статьям, а я как можно быстрее должна прокинуть их имена по компьютеру. Она тоже едет сюда.

– Ну, и что ты выяснила?

– Все четверо – «заслуженные» бандиты со многими отсидками. Разбой, ограбления, покушения на убийство… Но это еще не все. – Пибоди понизила голос. Макнабу пришлось наклониться, и его ноздри уловили щекочущий запах ее шампуня. – Эти мерзавцы связаны с Максом Рикером.

Макнаб открыл рот, но Пибоди приложила палец к гу­бам и зашипела:

– Тсс-с-с!

Компьютерщик осекся и, боязливо оглянувшись, ше­потом спросил:

– Ты думаешь, Рикер причастен к убийству Коли?

– Не знаю. Но Коли входил в состав группы, которая прошлой осенью устроила облаву на Рикера. Он, правда, был на вторых ролях и даже не выступал на суде. Да и про­цесс-то продолжался всего три дня, после чего Рикер вы­шел на свободу. Однако Даллас, судя по всему, раскопала что-то такое, от чего Рикеру не поздоровится.

– Хорошие новости!

– Можешь рассказать своему начальству о четырех го­риллах, которых взяла Даллас. Но имя Рикера пока не упоминай.

– Я готов повиноваться, но мне нужен стимул. Как насчет сегодняшнего вечера?

– Не знаю. Все зависит от Даллас. – Пибоди смотрела на лучезарную улыбку Макнаба, и что-то внутри ее таяло. Благоразумие боролось с безрассудностью, и безрассуд­ность явно побеждала. – Ну, может, мне удастся отвер­теться.

Макнаб наклонялся все ближе к Пибоди.

– Если ты сумеешь отвертеться, – проворковал он, – мы могли бы…

На столе пронзительно заверещал зуммер, и Макнаб отскочил, словно пробка от шампанского.

– Черт, это майор!

– Молчать! – хладнокровно приказала Пибоди. Уитни никогда раньше не появлялся в комнате детективов, а тут – пожаловал собственной персоной.

– О, черт! Он идет сюда!

Пибоди и сама это видела. Она с трудом подавила в се­бе желание одернуть форму.

– Детектив Макнаб! – Уитни остановился, загородив собой весь дверной проем. – Вас что, перевели сюда из отдела электронного сыска? Вы теперь работаете у нас?

– Нет, сэр! – отрапортовал Макнаб, словно новобра­нец на плацу. – Отдел электронного сыска работает со­вместно с отделом по расследованию убийств над делом детектива Коли! Мы уверены, что сотрудничество двух наших отделов поможет скорейшему раскрытию преступле­ния.

Макнаб только что честь не отдал, вытянувшись перед Уитни по стойке «смирно». «Молодец! – подумала Пибоди. – Ему палец в рот не клади!»

– В таком случае, детектив, я полагаю, вам лучше вер­нуться в свой отдел и не мешать нашим сотрудникам вы­полнять свои обязанности.

В ту же минуту Макнаб растворился в воздухе, словно демон, услышавший третий крик петуха.

– Сержант, – обратился Уитни к Пибоди, – вы уже нашли информацию относительно четырех арестованных, о которых сообщила лейтенант Даллас?

– Да, сэр!

– Давайте. – Он протянул к ней раскрытую ладонь.

Пибоди поспешно включила распечатку документов.

– Сэр, согласно инструкции, я отправила эту инфор­мацию лейтенанту Даллас – на ее служебный и автомо­бильный телефон, – доложила она и протянула майору выползший из принтера листок.

Уитни, читая распечатку, пробурчал нечто нечлено­раздельное. В этот момент дверь открылась, и на пороге возникла Ева.

– Пройдемте в ваш кабинет, лейтенант! – мгновенно среагировал начальник, и Пибоди поразилась тому, как жестко прозвучал его голос.

Ева незаметно подала ей знак, и Пибоди, выйдя из своего «аквариума», отправилась вслед за ними. Ева от­перла замок, пропустила внутрь майора и свою помощни­цу, а затем плотно закрыла дверь. Пибоди почувствовала, что в воздухе явно пахнет жареным, но еще не знала, кого именно насадят на вертел.

– Слушаю вас, сэр, – с достоинством произнесла Ева. – Что вам угодно?

– Мне угодно узнать, почему вы пересекли границу штата и, находясь вне зоны нашей юрисдикции, не согла­совав свои действия с начальством, подвергли допросу Макса Рикера!

– Начнем с того, что я не обязана согласовывать с на­чальством каждую беседу, которую считаю необходимой в интересах следствия. Кроме того, в интересах все того же следствия я уполномочена действовать даже вне зоны юрисдикции нашего отдела.

– И нарушать гражданские права жителей другого штата?

Ева почувствовала прилив злости, но ничем не выдала себя.

– Чьи же права я нарушила, майор?

– Мне позвонил адвокат Рикера – кстати, до этого он разговаривал с начальником управления – и угрожал по­дать в суд на вас, на полицию Нью-Йорка и на весь город за то, что вы нарушили гражданские права Макса Рикера, а также напали на четырех его сотрудников и незаконно задержали их.

– Да неужели? – проворковала Ева. – Быстро же он действует! Даже не ожидала, что я задела его так сильно! А теперь, майор, если не возражаете, я изложу вам мою версию. Все происходило по обоюдному согласию. Я со­звонилась с Рикером, попросила его о встрече, и он согла­сился. Беседа состоялась в его доме, причем я зачитала ему его права в присутствии шести адвокатов. Прошу вас, май­ор. – Ева вынула из сумочки магнитофонную ленту. – Здесь все записано – от первого до последнего слова.

– Хорошо. Я на это надеялся. – Уитни взял кассе­ту. – Однако, как бы там ни было, втягивать Рикера в де­ло об убийстве детектива Коли – опасно и хлопотно. Советую вам позаботиться о том, чтобы подвести под ваши обвинения солидную базу.

– Не сомневайтесь, сэр. Я знаю свои обязанности.

– В таком случае скажите, пожалуйста, входит ли в ва­ши обязанности безумная гонка по шоссе, которая окон­чилась аварией для двух автомобилей, а также задержание четырех человек с угрозой для их жизни и жизни ни в чем не повинных прохожих?

Еве хотелось зарычать, но она все же взяла себя в руки.

– Когда я возвращалась из Коннектикута в Нью-Йорк, за мной установили слежку две машины, в каждой из которых находилось по два человека, – заговорила Ева официальным тоном. – Я пыталась избавиться от «хво­ста», однако преследователи не отпускали меня, нарушая при этом скоростной режим. Не желая стать причиной дорожно-транспортного происшествия, я свернула с ожив­ленной трассы на боковую дорогу и пересекла границу штата. В этот момент две преследовавшие меня машины увеличили скорость и приблизились вплотную к моему ав­томобилю. Я расценила это как знак опасности и вызвала подмогу. А поскольку дальнейшие действия преследовате­лей были непредсказуемы, я включила сирену, развернула машину и задержала их. Таким образом…

– Лейтенант…

– Позвольте мне закончить отчет об этом досадном инциденте, сэр.

Хотя в груди Евы бушевало пламя, голос ее оставался холодным.

– Хорошо, лейтенант. Заканчивайте.

– Итак, я представилась, сообщила, что являюсь со­трудником полиции, и потребовала, чтобы они вышли из автомобилей. В этот момент один из задержанных сделал подозрительное движение, и я пресекла его, выстрелив в фары машины. Впоследствии выяснилось, что у него за пазухой действительно находилось оружие, причем запре­щенное законом. После моего запроса о помощи прибыли две полицейские машины. В результате обыска, который, замечу, не противоречит закону в случае задержания подо­зрительных элементов, были обнаружены несколько доз наркотиков, запрещенное законом оружие, набор отмы­чек и два тяжелых обрезка трубы, явно предназначенных для использования в качестве оружия. В связи со всем вы­шеизложенным я попросила патрульных полицейских от­везти задержанных в управление и оформить на них дела. После этого я созвонилась с моей помощницей и попро­сила ее выяснить их подноготную.

Голос Евы был холоден, словно кладбищенский мра­мор. Она торжествовала победу, но внешне это никак не выражалось.

– Так что, майор, меня невозможно упрекнуть в нарушении процессуальных норм и, тем более, чьих-то гражданских прав.

Уитни сунул кассету в карман и скупо улыбнулся:

– Хорошо сработано, Даллас, черт меня побери!

– Спасибо, сэр, – выдавила из себя Ева. Последние пять минут обошлись ей недешево.

– Злишься, что я тебя прижал?

– Да, сэр. Злюсь.

– Что ж, нормальное дело. – Уитни побарабанил пальцами по карману, в который положил кассету от дик­тофона. – Я надеялся на то, что ты сумеешь прикрыться, но не был в этом окончательно уверен. Только учти, Дал­лас, адвокаты Рикера сделают все, чтобы распять тебя на кресте. А я буду за этим наблюдать.

– С адвокатами я справлюсь.

– Не сомневаюсь. – Уитни посмотрел в окно, откуда открывался отвратительный вид на проезжую часть, и по­думал, как Ева может работать в таких чудовищных усло­виях. – Вы намерены каким-либо образом оправдывать­ся, лейтенант?

– Никак нет, сэр.

– Ясно. – Лицо Уитни стало мрачным и сосредото­ченным. – Мы не признаемся в своих ошибках. Вот и хо­рошо! Итак, вы отрицаете любые обвинения, а я делаю вид, что верю вам. Однако даже при таком раскладе вы, лейтенант Даллас, не можете отрицать, что поставили управление в очень сложное положение, когда вовлекли в расследование господина Рикера.

– Для меня «сложное положение» – это убийство де­тектива Коли.

– Не надо играть словами, лейтенант, – фыркнул майор. – И не надо думать, что мне все равно, будет най­ден убийца детектива Таджа Коли или нет. Если Рикер и впрямь имеет к нему отношение, то мне его шкура нужна не меньше, а даже больше, чем вам. Да, больше! – доба­вил он. – А теперь объясни мне вот что. Если Рикер добровольно согласился встретиться и поговорить с тобой, почему после этого он послал по твоему следу четырех костоломов?

– Я слишком сильно зацепила его.

– На тебя это похоже, лейтенант.

Уитни обвел взглядом кабинет Евы. Ей стало неуютно, и она поерзала на своем скрипучем стуле. Уитни откинул голову и рассмеялся:

– Ладно, не обижайся на мое ворчание, Даллас. От­части оно объясняется твоими отвратительными стульями. И вообще, объясни, ради бога, почему ты сидишь в такой норе? Ведь ты же лейтенант, начальник! Ты можешь по­требовать себе нормальный кабинет.

– Мне здесь нравится, босс. Так удобнее работать – ничто не отвлекает. Потому что, когда у человека появля­ется большой кабинет, он расставляет в нем хорошие сту­лья, мягкие кресла, и к нему начинают постоянно ходить в гости многочисленные друзья и коллеги – просто так, чтобы посидеть и поболтать, мешая тем самым работать.

Уитни сокрушенно покачал головой:

– Уж кто-кто, а я это хорошо знаю. Налей-ка мне того замечательного кофе, которым снабжает тебя Рорк.

Ева подошла к кофеварке и налила две чашки густого крепкого напитка.

– Майор, позвольте сказать вам кое-что неофици­ально.

– Дай кофе – и можешь говорить, не закрывая рта, хоть целый час. О боже, какой аромат!

Ева улыбнулась, припомнив тот день, когда она впер­вые попробовала кофе Рорка. Он не шел ни в какое срав­нение с той дрянью, которой ей приходилось пробавляться до тех пор, и с того дня она уже не могла пить ничего другого.

– Рорк в свое время был связан с Рикером кое-каки­ми делами, – заговорила Ева, решив довериться Уитни. – Однако он порвал с ним всякие отношения более десяти лет назад. Рикер не забыл и не простил этого Рорку. Он с удовольствием отомстит ему – хотя бы через меня, если у него это получится. Во время нашего разговора я несколь­ко раз упомянула имя Рорка, чтобы позлить Рикера, и мне это удалось – он буквально вышел из себя. Если я и даль­ше буду давить на это его больное место, он вполне может окончательно потерять над собой контроль.

– Он действительно так сильно хочет посчитаться с Рорком?

– Не то слово! Но он его боится и от этого бесится еще сильнее. Правда, сам Рикер считает это чувство не страхом, а ненавистью. Думаю, потому он и послал вслед за мной своих горилл – это было не обдуманное решение, а эмоциональный порыв. В иной ситуации он бы так не поступил. Рикер достаточно умен, а тут вдруг приказывает четырем бандитам догнать сотрудника полиции и напасть на него. Ведь он знает, что в итоге следы неизбежно при­ведут к нему! Но он вышел из себя и отдал такой приказ. Он хотел достать меня, потому что я высмеяла его, потому что я коп и потому что я – жена Рорка.

– Если ты действительно унизила его, то теперь по­стоянно должна быть настороже. Тебе еще повезло: ведь он мог обрушиться на тебя раньше, чем ты выбралась из его логова.

– Нет, он вряд ли решился бы на это в собственном доме. Я, конечно, рисковала, но это был тщательно про­считанный риск. Если я сумею расколоть одного из четы­рех задержанных молодчиков, возможно, нам удастся сильнее нажать на Рикера.

– Такие просто не колются, – заметил Уитни.

– У меня получится! Я намерена во что бы то ни стало добраться до Рикера. Он поскользнулся на торговле нар­котиками. Не стоило ему лезть в это дело. Я вдоль и попе­рек изучила все имеющиеся на него материалы – это про­сто учебное пособие по тому, как дурачить правосудие. После того, как его взяли, началась длинная цепь различ­ных недоразумений: путаница с вещественными доказа­тельствами, исчезновение главного свидетеля обвинения, который, между прочим, должен был находиться под за­щитой полиции, загадочная потеря письменных свиде­тельств и так далее. На суде эти маленькие бреши превра­тились в огромную дыру, через которую Рикер и выскользнул на свободу.

– Повторю то, что уже говорил тебе: никто не мечтает засадить Рикера за решетку сильнее, чем я. Но его прича­стность к убийству Коли притянута за уши. У тебя нет ни­каких доказательств.

– Я их добуду, – коротко ответила Ева. Она вспомни­ла Вебстера с его туманными намеками, но сейчас было еще не время говорить с майором о своих подозрениях.

– Послушай, Даллас, ты не имеешь права превращать расследование убийства в свою личную вендетту по отношению к Рикеру.

– А я и не превращаю. Я просто хочу проработать все возможные версии.

– Что ж, дело поручено тебе – тебе и решать. Но не наделай ошибок, лейтенант. Если Коли действительно за­казал Рикер, он прихлопнет тебя без колебаний. А из того, что ты мне сейчас рассказала, можно сделать вывод, что дело Коли не единственная причина, по которой он может это сделать.

– Это он может наделать ошибок, если я пойду на не­го в открытую. А я – нет.

После разговора с начальником Еве предстояла беседа с четырьмя адвокатами – по одному на каждого задержанного. Все они были лощеными мужчинами в костюмах по пять тысяч долларов. Однако их задача усложнялась тем, что задержание было тщательно оформлено, запротоколировано и даже записано на видеопленку.

– Видеозапись… – Один из адвокатов, которого звали Кенард, побарабанил наманикюренными ногтями по ви­деокассете. – Откуда нам знать, что вы не сфабриковали ее для того, чтобы оправдать незаконное задержание мое­го клиента?

– А какого черта ваш клиент ехал за мной от Коннек­тикута до самого Нью-Йорка?!

– Разве закон запрещает езду по общественным доро­гам?

– Имея при себе запрещенное оружие?

– Мой клиент заявляет, что оружие в его машину под­бросили вы.

Ева повернулась к «клиенту» – мужчине весом сто двадцать килограммов, с ладонями размером с лопату и лицом, которое могло нравиться разве то его матери, да и то при условии, что она страдает близорукостью. Он до се­го момента еще ни разу не раскрыл рта.

– Надо же, какая я ловкая! Значит, он утверждает, что у меня в рукаве находилось четыре самозарядных автоматических пистолета, а также пара винтовок с оптическими прицелами, и я ждала, когда мне попадется под руку ка­кой-нибудь беззащитный штатский человек, чтобы под­бросить ему весь этот арсенал? Только потому, что мне не понравилось его лицо, так, что ли?

– Мотивы вашего поведения неизвестны моему кли­енту.

– Ваш клиент – кусок дерьма, который вляпывается в подобную ситуацию уже не в первый раз! Несколько напа­дений с нанесением тяжких увечий, хранение запрещен­ных законом предметов, покушение на изнасилование – вот лишь неполный перечень обвинений, которые ему уже предъявлялись. Не делайте вид, будто вы защищаете маль­чика из церковного хора, Кенард! С таким послужным списком он теперь точно загремит за решетку, причем на­долго. По моим оценкам, лет на двадцать пять, в колонию строгого режима и без права досрочного освобождения. Не бывал еще в таких заведениях, приятель? Скоро побы­ваешь! – Ева хищно улыбнулась. – По сравнению с та­мошними наши здешние камеры покажутся тебе хоро­мами!

– В ваших словах я усматриваю преднамеренное ос­корбление и попытку запугивания моего клиента, – зая­вил адвокат. – Ему больше нечего сказать.

– Неужели? Странно: ведь до сих пор он говорил без умолку. Так что? – обратилась она к арестованному, – Ты согласишься стать жертвенным бараном Рикера? Думаешь, он будет горевать, когда тебе впаяют четвертак?

– Лейтенант Даллас! – повысил голос Кенард, но Ева не отводила взгляда от громилы и увидела, как в его глазах промелькнула тень беспокойства.

– Сам по себе ты мне не нужен, Льюис, и если хочешь спасти свою шкуру, то должен со мной сотрудничать. Кто послал тебя сегодня по моему следу? Назови имя, и я не­медленно выпущу тебя на свободу.

Кенард поднялся:

– Разговор окончен!

– Окончен, Льюис? Ты этого вправду хочешь? Хо­чешь ночевать в «обезьяннике» и начать отбывать свои двадцать пять лет прямо сегодня? Неужели он платит тебе так много, что ты согласен проводить в вонючей тюрем­ной камере двадцать четыре часа в сутки в течение двадца­ти пяти лет? Дожидаться своей очереди, чтобы полежать на нарах, постоянно находиться под наблюдением телека­мер – когда писаешь, какаешь и занимаешься онаниз­мом? Там очень неуютно, Льюис! Тюрьма – для наказа­ния, а не для перевоспитания, что бы ни говорили об этом наши политики.

– Прекратите, лейтенант! Разговор окончен, и я на­стаиваю на предварительных слушаниях по делу моего клиента.

– Будут ему слушания. – Ева тоже встала. – Ты, Льюис, просто олух, если полагаешь, что этот говорун в дорогом костюме пытается защитить тебя.

Льюис поднял глаза.

– Мне не о чем говорить с легавыми и со шлюхами, – фыркнул он, но Ева вновь уловила в его взгляде страх.

– Видимо, и то и другое относится ко мне? – Нажав кнопку на столе, Ева вызвала конвоира: – Уведите этого говнюка обратно в камеру. Спи спокойно, Льюис. А вам, Кенард, спокойной ночи не желаю. Я слышала, что акулы никогда не спят.

С этими словами она вышла из комнаты для допросов и, завернув за угол, вошла в соседнее помещение, отгоро­женное от предыдущего прозрачным с одной стороны зер­калом. Там в течение всего этого времени стояли Уитни и Пибоди, наблюдая дуэль между Евой и адвокатом.

– Предварительные слушания назначены на завтраш­ний день, – сообщил Уитни. – Начало в девять утра. Ке­нард и его компания будут землю рыть, чтобы вытащить этих подонков на свободу,

– Ясное дело. Но эту ночь наши мальчики все же про­ведут в камерах. Перед слушаниями я хочу еще раз нада­вить на Льюиса. Майор, сделайте так, чтобы его дело рас­сматривалось последним. Завтра утром я снова поговорю с ним. Мне кажется, что он может расколоться быстрее, чем другие.

– Согласен. А ты сама, лейтенант, когда-нибудь быва­ла в колониях строгого режима?

– Нет, сэр, но я слышала, что там несладко.

– Это не то слово! Продолжай разыгрывать эту карту, Даллас. Льюису нужно нарисовать такую картину, чтобы по ночам при мысли о подобной перспективе он рыдал в подушку. А теперь отправляйся домой и отоспись.

– Окажись я на его месте, я прокляла бы свою мать за то, что она родила меня на свет, – констатировала Пибо­ди, когда майор удалился. – А что, он действительно мо­жет схлопотать двадцать пять лет строгого режима?

– Еще как! Будет знать, как связываться с копом. Правосудие этого не любит. Ну ничего, сегодня ночью у него будет время поразмыслить на эту тему. Как следует поразмыслить! Завтра утром жду тебя здесь в половине седьмого. Я собираюсь заняться им как можно раньше. А ты будешь стоять рядом со злобным, жестоким лицом.

– С удовольствием! Вы тоже едете домой? – спросила Пибоди, помня, что часто, отправив ее домой, начальница еще подолгу засиживалась в рабочем кабинете.

– Да-да, еду. После общения с этой мразью мне хо­чется принять душ. Итак, в шесть тридцать, Пибоди.

– Так точно, босс.

Ева не успела пообедать и была вдвойне расстроена, выяснив, что неизвестный, который регулярно воровал из ее кабинета шоколадные батончики, добрался до новой заначки. Пришлось удовольствоваться сиротливым ябло­ком, которое кто-то из детективов неосторожно забыл в общем холодильнике. Заморив с его помощью червячка, Ева, когда добралась до дома, мечтала уже не о еде, а о го­рячем душе.

Она была немного разочарована тем, что Соммерсет не встретил ее, как обычно, в вестибюле и, таким образом, не состоялась их традиционная ежевечерняя перепалка.

«Итак, первым делом – душ! – решила Ева, взбегая по ступенькам на второй этаж. – А потом – на поиски Рорка». Найти человека в этом огромном доме было зада­чей не из легких. Пока она будет находиться в душе, нуж­но решить, о каких событиях бурного сегодняшнего дня стоит рассказать Рорку, а о каких лучше умолчать. Вероятно, ради сохранения семейного покоя о стычке с Рикером пока стоит помалкивать.

Войдя в спальню, Ева увидела цветы. Их было невоз­можно не заметить, поскольку гигантский – метра полто­ра в обхвате – букет красовался в самом центре комнаты, а запах от него был таким сильным, что хотелось чихать. В следующую секунду Ева увидела, что у букета есть длин­ные тощие ноги в черных брюках. Соммерсет! С душем придется повременить.

– Это мне? Господи, Соммерсет, не следовало этого делать! Если Рорк узнает, какой страстью вы ко мне пы­лаете, он даст пинка в вашу тощую задницу и уволит вас ко всем чертям. Впрочем, моя жизнь превратится тем са­мым в подлинное блаженство.

– Опять шутите! – сварливо ответил старик из-за охапки цветов. – И снова оскорбляете меня. Этот чудо­вищный и безвкусный букет был только что доставлен частным курьером.

– Осторожно! Не наступите на кота! – крикнула Ева, увидев, что Соммерсет занес ногу и в тот же момент на его пути появился величавый Галахад.

К удивлению Евы, Соммерсет проворно убрал ногу, едва не отдавив кошачий хвост, а животное вальяжно про­шествовало по своим делам. Решив больше не рисковать, дворецкий положил букет на широкий журнальный столик, стоявший у дивана.

– Этот букет – вам, – сообщил Соммерсет. – Так что теперь мучайтесь с ним сами.

– Кто его прислал? Такие цветы не во вкусе Рорка.

– Разумеется! – желчно фыркнул старик и театрально закатил глаза, показывая, что он до глубины души оскорб­лен таким безвкусным выбором. – Вероятно, вас таким образом решил подкупить кто-нибудь из многочисленных преступников, которые составляют круг вашего общения.

– Не иначе, – буркнула Ева и, увидев в центре букета маленький конвертик, взяла его и вытащила оттуда визит­ную карточку. Прочитав обозначенное там имя, она зары­чала – так страшно, что Галахад юркнул под стол и сверкал оттуда круглыми зелеными глазами. – Рикер, сукин сын!

– Макс Рикер? – с отвращением переспросил дворецкий, будто увидев раздавленную жабу. – Почему он присылает вам цветы?

– Потому что мечтает содрать с меня шкуру, – рассе­янно ответила Ева. – И с Рорка тоже. Уберите отсюда этот сноп. Выбросите его, сожгите, растворите в кислоте… Ко­роче, избавьтесь от этого букета как можно скорее. И глав­ное, ничего не говорите Рорку! – Она схватила старика за плечо. – Ни слова!

Ева давно взяла для себя за правило не обращаться к Соммерсету ни с какими просьбами, и то, что она сделала это сейчас, да еще с таким жаром, не на шутку встревожи­ло старика.

– Что нужно от вас Рикеру? – с испугом спросил он.

– Я уже сказала: моя шкура. Я охочусь на него, а он на меня. Да выбросите вы эти чертовы цветы, в конце кон­цов! Где Рорк?

– Наверху, в кабинете. Дайте мне взглянуть на кар­точку. Он вам угрожает?

– Он в бешенстве, – нетерпеливо ответила Ева. – Из-за Рорка. Берите букет и отправляйтесь! – Она смяла кар­точку в кулаке раньше, чем Соммерсет успел ею завладеть.

Старик с обиженным видом сгреб цветы и зашаркал по направлению к выходу. Когда за ним закрылась дверь, Ева разгладила визитную карточку и внимательно прочи­тала нацарапанные на ней слова: «Мне еще никогда не выпадала возможность поцеловать невесту. М. Рикер».

– Я предоставлю тебе такую возможность, – проши­пела Ева и тщательно порвала карточку на мелкие кусоч­ки. – Первым делом, как только мы встретимся в преис­подней!

Затем она сожгла обрывки картона в пепельнице и, сразу почувствовав себя лучше, разделась. Побросав одеж­ду прямо на пол, кобуру с пистолетом она аккуратно поло­жила на стол и вошла в ванную с зеркальными стенами.

Горячие тугие струи били в ее тело; по помещению, за­туманивая стекла, расползался пар. Ева отбросила мысли о мерзком букете Рикера и сосредоточилась на том, как будет завтра утром обрабатывать обезьяноподобного Льюиса. Вы­ключив воду, она отжала волосы, повернулась – и вскрик­нула:

– Черт! Рорк!.. Ты же знаешь, я ненавижу, когда ты подкрадываешься вот так, неслышно!

– Конечно, знаю. – Сняв с крючка на двери махро­вый банный халат, он подал его жене, однако, когда она вышла из ванны, убрал руку с халатом и воззрился на ее предплечье. – Кто это тебя так обработал?

– Что? Где?

– Да вот, у тебя синяки на руке!

Ева вспомнила горящие глаза Рикера и его пальцы, намертво впившиеся в ее руку.

– А, и вправду… Наверное, ударилась обо что-ни­будь. – Она взяла у Рорка халат и надела его, чтобы по­скорее скрыть темно-синие отметины. – Пойдем, а то ты снова начнешь приставать ко мне с непристойными пред­ложениями. В ванной тебя почему-то особенно разбирает.

– Это следы от пальцев, лейтенант! Кто их оставил?

– Рорк, я тебя умоляю! – Пытаясь изобразить возму­щение, Ева запахнула халат. – Не забывай о том, что я – коп. А это значит, что я то и дело сталкиваюсь с различными малоприятными личностями. Ты уже ел? Я просто умираю с голоду.

Рорк выпустил Еву из ванной и последовал за ней на кухню. Пока она возилась у плиты, разогревая ужин, он молча стоял у притолоки, а затем вдруг спросил:

– Где цветы?

О, черт!

– Какие еще цветы?

– Те самые цветы, Ева, которые недавно принесли для тебя.

– Не пойму, о чем ты толкуешь. Я только что… Эй!

Он повернул ее к себе так резко, что у нее щелкнули зубы. Посмотрев в глаза Рорка, Ева увидела там такую без­брежную ярость, что у нее заныло под ложечкой.

– Не лги мне! – рявкнул он. – Никогда и ни при ка­ких обстоятельствах не смей мне врать!

– С чего ты взял, что я вру? – попыталась дать отпор Ева. – Нам то и дело кто-нибудь присылает цветы… От­куда мне знать, кто прислал эти? А теперь отпусти меня, я хочу есть!

– Я терпелив, Ева, видит бог, и готов снести от тебя что угодно. Но я не позволю тебе врать, глядя мне в глаза! С тех пор как мы виделись в последний раз, на твоей руке появились синяки от чьих-то пальцев. Соммерсет сейчас в котельной, сжигает в котле какие-то цветы. По твоему приказу, насколько я понимаю. В доме до сих пор стоит запах этих цветов. Скажи мне, чего ты испугалась?

– Ничего.

– Тогда – кого?

– Тебя!

Ева понимала, что поступает жестоко и неправильно, и возненавидела себя еще больше, увидев, как глаза Рорка вдруг стали пустыми и холодными. Он выпустил ее и сде­лал шаг назад.

– Что ж, приношу свои извинения.

Лучше бы он кричал! Этот холодный, формальный тон бил ее больнее плетки, и, когда Рорк, повернувшись к ней спиной, направился к двери, Ева сдалась.

– Рорк! Черт побери, Рорк! – Она кинулась вдогонку и схватила его за руку. – Извини. Ну, извини меня, пожа­луйста!

– Мне нужно работать.

– Ну, не надо так со мной! Я не могу, когда ты та­кой… – Ева запустила пальцы в волосы и дернула изо всех сил, желая привести себя в чувство. – Я не знаю, как посту­пить: что бы я ни сделала, ты все равно разозлишься! – Ева тяжело опустилась на диван и устремила взгляд в никуда.

– Может, начнешь с того, что расскажешь правду?

– Ладно, черт с тобой. Но сначала сделай для меня кое-что.

– Что именно?

– Вытащи кол из своей задницы и сядь рядом со мной.

– В данный момент мне удобнее стоять с этим колом в заднице. – Рорк ощупывал ее лицо внимательным взглядом, его мозг лихорадочно работал. И наконец он все понял. – Ты встречалась с Рикером!

– Ну и что же? – Тут ее глаза расширились, и она снова вскочила на ноги. – Эй, эй, эй! Ведь ты обещал!

– Я ничего не обещал.

Ева сумела догнать Рорка лишь на крыльце. Сначала она намеревалась применить какой-нибудь прием, чтобы повалить его на пол, но затем решила использовать слабое место Рорка – и просто обвила его руками.

– Прошу тебя!

– Это он хватал тебя за руку?

– Рорк, посмотри на меня! – Она взяла его лицо в ла­дони, и из глаз Рорка на нее взглянула смерть. Ева поняла, что он убьет Рикера хладнокровно, не задумываясь. – Я намеренно унизила, высмеяла его. И вот теперь он вне себя. Знаешь, для чего он прислал эти цветы? Только для того, чтобы ты взбеленился и помчался к нему. Это его план, я знаю!

– Вот и не мешай мне!

– Нет, не делай этого, я тебя прошу! Разделаться с Рикером – это моя забота. Моя работа, наконец! И если я сыграю правильно, мне это удастся.

– Иногда ты просишь слишком многого.

– Я знаю. Знаю, что ты можешь раздавить его, как му­ху, но это было бы неправильно. Ведь ты сейчас не тот, кем был раньше!

– Разве? – с холодной насмешкой спросил Рорк, и Ева с облегчением поняла, что ясность рассудка возвращается к нему. Кризис миновал.

– Да! Сегодня днем я стояла рядом с ним, а вот теперь – стою рядом с тобой. Ты не такой, как он, ты – другой!

– Но я могу быть таким же.

– Можешь, но не будешь. Вернемся в дом, сядем, и я обо всем тебе расскажу.

Он погладил ее по щеке. Это движение было нежным, но глаза Рорка все еще таили холод.

– Только не пытайся мне снова врать.

– Не буду. Обещаю тебе. – Ева взяла Рорка за запя­стье и крепко сжала его. – Обещаю!

ГЛАВА 7

Ева рассказала ему все. Подробно, шаг за шагом – все, что произошло в этот день. Она говорила тем же то­ном, каким отчитывалась перед майором Уитни, – равнодушным, официальным, лишенным эмоций. Рорк слушал молча, и от этого Ева нервничала еще больше, хотя и не показывала виду. Она не сводила глаз с лица Рорка, но тем не менее не могла прочесть на нем ничего и не имела ни малейшего представления, о чем он думает, что чувствует. Проникнуть сквозь ледяную пленку, затянувшую его гла­за, было невозможно.

Ева знала, на что способен Рорк, когда разозлится. Да нет, даже не обязательно разозлится, а просто когда он считает, что для достижения той или иной цели приемлемы любые методы.

Когда она наконец закончила, Рорк встал, подошел к бару и налил себе бокал вина.

– Хочешь? – обернулся он к Еве, не ставя бутылку на место.

– Да, конечно.

Рорк налил второй бокал. Он действовал спокойно и размеренно, будто они с женой обсуждали какие-то повсе­дневные домашние дела. Ева была не из пугливых. Она не боялась трупов, много раз смотрела смерти в лицо, видела ее в любых проявлениях и со временем даже стала воспри­нимать как нечто вполне обыденное. Но Рорк ее пугал! Особенно в такие минуты, как сейчас.

– Ну, вот, собственно, и все, – подвела она итог свое­му повествованию.

Рорк вернулся к дивану и сел, удобно устроившись на подушках. Сейчас он напоминал кота – но очень большо­го и очень опасного. Он потягивал вино и смотрел на жену поверх бокала.

– Лейтенант, – наконец заговорил Рорк, – и после всего этого вы считаете – только честно! – что я должен сидеть, сложа руки?

Ева поставила бокал на столик: это был не самый под­ходящий момент, чтобы наслаждаться вином.

– Да.

– Но ведь ты умная женщина. Я знаю, как высок твой интеллект и насколько острое у тебя чутье.

– И именно поэтому я тебя прошу: не надо, Рорк! Не переводи все это на личное!

Его глаза вспыхнули холодной голубой сталью:

– Но это – именно личное!

– Нет, ты не прав! – Ева подалась вперед. Она была обязана завладеть ситуацией, пока та не вышла из-под контроля. – Главное – чтобы ты не зациклился на этом, не пошел на поводу у Рикера. Ему только этого и нужно – перевести это дело в разряд личных взаимоотношений, и если ты клюнешь на его блесну, то окажешься в ловушке! Рорк, ведь ты же не дурак! Я знаю, как высок твой интел­лект и насколько острое у тебя чутье!

На губах Рорка появилось некое подобие улыбки – впервые за последний час.

– Молодец, Ева! Ты славно поработала!

Ева вдруг соскользнула с дивана, опустилась на колени и положила руки на плечи Рорка.

– Он ничего мне не сделает, если ты этого не допус­тишь. Пойми, он может сделать мне больно, только при­чинив вред тебе! Не допусти этого, Рорк. Не ввязывайся в эту игру.

– Ты полагаешь, я могу проиграть?

Ева опустила голову:

– Ты выиграешь, я знаю. Но именно это и пугает ме­ня больше всего. Потому что твоя победа очень дорого обойдется нам обоим – и мне, и тебе. Вот почему я прошу тебя не лезть в это дело. Я справлюсь с ним сама.

В течение нескольких секунд Рорк молчал, вглядыва­ясь в глаза Евы, словно пытался загипнотизировать ее. Потом спокойно сказал:

– Если он посмеет прикоснуться к тебе еще раз, он – труп. Нет, не волнуйся, – проговорил он, видя, что Ева собирается возразить. – Я буду оставаться в стороне, как ты просишь. Но стоит ему перейти черту – и конец. Я до­стану его со дна океана.

– Мне это не нужно.

– Милая Ева! – Рорк привычным жестом прикоснул­ся к щеке жены. – Это нужно мне. Ты много читала про Рикера, встречалась с ним, но ты его совершенно не зна­ешь. А я знаю.

Ева давно приучила себя к мысли, что в некоторых си­туациях приходится довольствоваться тем, что доступно в данный момент.

– Но обещай хотя бы, что ты не будешь за ним гоняться.

– Пока не буду. Считай, что я делаю тебе одолжение, и не проси у меня большего.

Рорк резко встал, и Ева снова почувствовала под ло­жечкой сосущее чувство страха. Она судорожно вздохнула и чуть слышно выругалась себе под нос.

– Черт! Ты все еще злишься на меня?

– Совершенно верно, злюсь.

– Да чего же ты от меня хочешь?! – Ева вскочила на ноги; от безвыходности ей хотелось как следует стукнуть его кулаком. – Я же сказала, что сожалею!

– Ты сожалеешь только о том, что я загнал тебя в угол и заставил признаться.

– Ладно, пусть так! – Злясь на себя, на Рорка, Ева в бессильной ярости пнула ногой диван. – Ну, не умею я извиняться! Я люблю тебя и от этого схожу с ума! Этого что, недостаточно?

Рорк против воли рассмеялся, и Ева подняла на него удивленный взгляд.

– Ну ты и фрукт! – со смехом проговорил ой.

– Я хотела получить хотя бы небольшую фору для то­го, чтобы… А, черт! – выругалась она, услышав трель своего сотового телефона.

С трудом подавив желание взять трубку и запустить ею изо всех сил в стену, Ева нажала кнопку включения и не­приветливо проговорила:

– Алло! Даллас слушает.

– Лейтенант Даллас, вас вызывает центральная дис­петчерская. Поступило сообщение об убийстве. Тело об­наружено на нижнем уровне моста Джорджа Вашингтона, ближе к восточному берегу. Жертва предварительно опо­знана как лейтенант Алан Миллз из Сто двадцать восьмо­го отдела. Вам приказано немедленно осмотреть место преступления и составить рапорт.

– О господи, только этого не хватало! Ладно, я все по­няла. Найдите мою помощницу, офицера Делию Пибоди. Я выезжаю.

Ева сидела, тяжело опустив голову на руки, и ощущала гулкое биение сердца там, где ему не положено быть, – в самом низу живота. Ее руки дрожали, к горлу подкатывала тошнота.

– Еще один убитый, – пробормотала она. – Еще один убитый полицейский!

– Я еду с тобой, – сказал Рорк и, когда она отрица­тельно помотала головой, добавил: – С тобой или один, но я еду! Одевайся. Я сяду за руль – быстрее доедем.

Арки моста сияли гирляндами из тысяч электрических лампочек, а луна висела на ясном ночном небе, как боль­шая люстра. Несмотря на поздний час, по мосту в обоих направлениях неслись автомобили. Жизнь шла своим че­редом. Но нижний уровень моста был сейчас закрыт для транспортного потока. Въезды на него были перегорожены десятком черно-белых полицейских машин, а вокруг них бестолково суетились копы, как собаки перед началом охоты. На лицах играли сине-красные сполохи от вра­щающихся мигалок.

Ева не без труда протиснулась через это столпотворе­ние. Не обращая ни на кого внимания, игнорируя привет­ствия коллег, она шла к грязной машине бежевого цвета, стоявшей в полосе реверсивного движения – прямо посе­редине дороги.

Миллз сидел на пассажирском сиденье. Голова его опустилась на грудь, глаза были закрыты. Можно было бы подумать, что он решил отдохнуть да и заснул, если бы не кровь, заливавшая всю его грудь.

Ева обрызгала руки и подошвы туфель специальным аэрозолем под названием «Силин», чтобы ни на чем не ос­тавлять своих отпечатков. Производя эту операцию, она смотрела на то, что некогда было лейтенантом Миллзом. Для нее сразу стало ясно, что такое положение телу прида­ли уже после убийства. Заглянув внутрь машины, Ева сра­зу же увидела полицейский жетон, валявшийся в луже крови в ногах у трупа. А рядом с ним тускло поблескивали серебряные монеты…

– Кто его обнаружил? – резко спросила Ева.

– Добрый самаритянин, – откликнулся один из полицейских, делая шаг вперед. – Он сейчас сидит в патруль­ной машине с нашими ребятами. Перепуган до смерти.

– Записали его имя, адрес, показания?

– Да, лейтенант, – Коп проворно вынул из нагрудно­го кармана блокнот. – Джеймс Стайн. Живет в доме 1001 по Девяносто пятой улице. Он сегодня работал допоздна и, когда возвращался домой, заметил стоящую на раздели­тельной полосе машину, в которой кто-то сидел. У него, как он утверждает, сразу возникло нехорошее предчувст­вие. Он подошел к машине, полагая, что, возможно, кому-то требуется помощь. Ну а потом увидел вот это и тут же позвонил нам.

– В котором часу он позвонил?

– Э-э… в двадцать один пятнадцать. Мы с напарни­ком первыми явились сюда – примерно в двадцать один двадцать пять. Сразу поняли, что это полицейская машина без опознавательных знаков, связались с управлением и передали номер автомобиля и описание убитого.

– Ладно. Отвезите Стайна домой.

– Вы не хотите допросить его, лейтенант?

– Только не сейчас. Проверьте, правильно ли он на­звал свой адрес, и проводите до дверей.

Ева отвернулась от патрульного и увидела еще одну черно-белую машину, из которой вылезали Пибоди и Макнаб. Подойдя поближе, Пибоди нагнулась, заглянула в окно машины, и ее губы сжались в узкую полоску.

– Извините, лейтенант, – заговорила она оправды­вающимся тоном, – мне позвонили из диспетчерской, ко­гда мы с Макнабом находились… вместе, и мне не удалось от него отделаться.

– Н-да. – Ева посмотрела в ту сторону, где в свете уличных фонарей возвышалась темная фигура Рорка. – Мне это знакомо. Обработай руки «Силином» и сними место преступления во всех ракурсах.

У моста затормозила еще одна машина. Увидев, что из нее выбралась капитан Рот, Ева не сумела сдержать руга­тельство, вызвавшее в толпе патрульных одобрительный гул. Однако ей не оставалось ничего другого, как пойти навстречу капитану:

– Докладывайте, лейтенант.

Они обе прекрасно знали, что Ева ничего не станет ей докладывать. Пару секунд женщины, крепко сжав зубы, молча смотрели друг на друга, пока наконец Ева не сказала:

– На данный момент, капитан, мне известно не боль­ше, чем вам.

– Мне известно, лейтенант, что вы сели в лужу, и в результате у меня на руках еще один мертвец.

Гул голосов вокруг них мгновенно стих, будто кто-то повернул ручку невидимого транзистора.

– Капитан, я извиняю вас, поскольку понимаю ваше тяжелое эмоциональное состояние. Но впредь, если у вас возникнет желание на меня наехать, используйте для это­го официальные каналы. И не вздумайте делать этого, ко­гда я нахожусь на месте преступления – на своем рабочем месте!

– Это уже не ваше рабочее место!

– Мое! И поэтому в случае необходимости я имею полное право выдворить вас отсюда. Не заставляйте меня прибегать к крайним мерам.

– Хотите вывести меня из себя, Даллас? – Жесткий палец Рот уперся в грудь Евы. – Хотите потягаться со мной силами?

– Нет, не особенно. Но придется, если вы будете ты­кать в меня пальцами или вмешиваться в расследование, которое я провожу. А теперь – либо угомонитесь, либо проваливайте отсюда!

В глазах Рот пылало бешенство, зубы скрежетали. Ева уже приготовилась к рукопашной, но в этот момент по­слышался голос, окликавший Рот:

– Капитан! – Сквозь толпу пробирался сержант Клу­ни. Его лицо горело, дыхание тяжело вырывалось из гру­ди, словно он пробежал марафонскую дистанцию. – Ка­питан Рот! Мне нужно с вами поговорить! Наедине!

Рот кинула на Еву взгляд, полный ненависти, развер­нулась на каблуках и пошла прочь.

– Я очень сожалею об этом инциденте, лейтенант, – примирительно произнес Клуни, а затем наклонился и окинул убитого взглядом, в котором читалось неподдельное горе. – Для нее это очень болезненная потеря.

– Все понятно. А что вы здесь делаете, Клуни?

– Известия распространяются быстро. Сегодня ночью мне предстоит постучать в двери еще одной безутешной вдовы. Будь проклята эта работа!

Он повернулся и пошел назад – туда, где его ожидала Рот.

– С какой стати она на вас так наезжает? – послы­шался голос Макнаба из-за спины Евы.

Ева молча мотнула головой в сторону машины с сидя­щим в ней трупом. Макнаб, похоже, не понял, что она имела в виду, но удержался от дальнейших расспросов.

– Могу я вам быть чем-нибудь полезен, лейтенант? – спросил он.

– Если понадобишься, я дам тебе знать. – Она шагну­ла в сторону, затем остановилась и повернула голову: – Эй, Макнаб!

– Да, лейтенант?

– А ты, оказывается, не всегда бываешь засранцем.

Он ухмыльнулся, сунул руки в карманы и направился к Рорку:

– О, и вы тоже приехали?

– По-видимому, да. – Рорку страшно хотелось ку­рить, а сигареты он оставил дома и поэтому был мрачнее тучи. – Что там за хреновня с капитаном Рот? – Макнаб пожал плечами, и Рорк нахмурился. – Брось прикиды­ваться, Ян! Никто не знает больше сплетен, чем сотрудни­ки отдела электронного сыска.

– Ну что ж, вы все верно понимаете. Когда пристук­нули Коли, мы действительно покопались в ее досье, по­скольку он был ее подчиненным. Рот служит в полиции уже восемнадцать лет, упряма как осел, принимала уча­стие в несчетном количестве операций, облав и задержа­ний, имеет целую кучу благодарностей от начальства и не­сколько выговоров, за нарушение субординации. Правда, выговоры она получила еще на заре своей карьеры. Про­шла по всем ступенькам служебной лестницы, чуть мень­ше года назад получила звание капитана. Хотя после того, как развалилось дело Рикера, которое она вела, едва не потеряла это звание.

Оба мужчины посмотрели в ту сторону, где стояла ка­питан Рот.

– И поэтому стала очень раздражительной? – пред­положил Рорк.

– Похоже на то. Несколько лет назад имела пробле­мы с алкоголем, но, прежде чем они стали представлять серьезную угрозу, добровольно прошла курс лечения. Второй раз замужем, но, как утверждает мой источник, этот брак тоже весьма шаток. Она живет только одним – работой.

Макнаб помолчал, гладя на беседующих Клуни и Рот.

– Если вас интересует мое мнение, могу сказать: она отлично знает свою работу и делает ее весьма… агрессив­но. Полагаю, она вполне заслужила свои капитанские на­шивки. Но потеря сразу двух сотрудников – тяжелый удар для Рот. А еще тяжелее то, что их убийства расследует дру­гой коп, тем более с такой репутацией, как у Даллас,

– И что же это за репутация такая?

– Она – лучшая, вот и все, – просто ответил Макнаб и улыбнулся. – Пибоди, правда, тоже ничего. Кстати, ваш совет относительно того, как покрепче привязать ее к се­бе, сработал просто отлично.

– Рад это слышать.

– Правда, она по-прежнему продолжает общаться с Чарльзом Монро – этой проституткой в штанах, – жа­лобным голосом добавил Макнаб, а затем извлек из кармана огромную пачку черносмородинной надувной жвач­ки и протянул ее Рорку.

«А, собственно, какого черта?» – подумал тот и взял один брикетик.

Задумчиво работая челюстями, мужчины наблюдали за тем, как работают женщины.

Ева не обращала внимания на людей, что толпились вокруг. Она могла бы отдать приказ очистить место пре­ступления от посторонних, но посчитала, что не вправе так поступить. Ведь это были не простые зеваки, а поли­цейские, которые только что потеряли своего товарища.

Пибоди включила диктофон, и Ева начала диктовать:

– Убитый – лейтенант Алан Миллз, сотрудник Сто двадцать восьмого отдела по борьбе с наркотиками. Белый, возраст – сорок четыре года. Тело обнаружено на пасса­жирском сиденье служебного автомобиля, стоявшего на разделительной полосе восточной части моста Джорджа Вашингтона. Причина смерти пока не установлена. – Ко­гда Пибоди выключила диктофон, Ева добавила: – А ведь он был сильно пьян.

– Простите?

– От него явственно пахнет джином.

– Как вы только унюхали, лейтенант? – проговорила Пибоди, дыша носом. – В машине стоит такой жуткий за­пах!

Рукой, обработанной «Силином», Ева отвернула полу пиджака убитого и увидела, что его оружие находится в кобуре.

– Похоже, Миллз даже не пытался достать пистолет. И почему он находится не за рулем? Это его машина, а ни один детектив ни за какие сокровища мира не пустит за руль своего служебного автомобиля постороннего челове­ка. – Ева сморщила нос. – Я чувствую, что здесь пахнет не только кровью и джином.

Она расстегнула ремень безопасности – и тут же ин­стинктивным движением убрала руки. Она сделала это во­время: в следующую секунду из-под рубашки Миллза вы­скользнул ужасный серо-лиловый клубок внутренностей и шлепнулся на резиновый коврик, повиснув на одной тол­стой кишке.

– Ой! – пронзительно взвизгнула Пибоди, мгновенно став белой как полотно. – Даллас!..

– Иди подыши воздухом, – велела Ева.

– Я… Со мной все в порядке. Мне просто… – Пибоди едва успела добежать до перил моста, и ее желудок тут же освободился от сыра и фасолевых такос, которыми она ла­комилась в компании Макнаба.

Ева закрыла глаза и сделала несколько глубоких вдо­хов. В голове у нее слегка шумело, будто откуда-то издале­ка доносился морской прибой. Когда Ева вновь обрела са­мообладание, она сообразила, что этот шум идет с верхне­го уровня двухъярусного моста. Твердой рукой она расстегнула пропитанную кровью рубашку Миллза. Кар­тина, открывшаяся ее взгляду, была поистине ужасна: его живот был взрезан, как у рыбы, – от грудины до самого паха.

Испытывая тошноту, Ева распрямилась, шагнула в сторону и наполнила легкие прохладным, свежим возду­хом. Ее взгляд скользнул по поверхности моря и по обращенным к ней лицам. Некоторые были мрачны, на других читался испуг, третьи выражали неподдельный ужас.

Сквозь звон, раздававшийся в ушах Евы, до нее донес­ся слабый голос ее помощницы:

– Я в порядке. Со мной все нормально.

И тут же другой, мужской голос проговорил:

– Давай присядь на минутку. Ну, пожалуйста, милая.

– Макнаб, возьми у нее диктофон. Он нужен мне здесь.

– Нет, не надо… Я сама…

Пибоди оттолкнула заботливые руки Макнаба, кото­рый пытался усадить ее на тротуар, и расправила плечи. Лицо и губы ее были белыми как мел, но она все же нашла в себе силы и подошла к Еве.

– Простите меня, лейтенант, мне очень стыдно.

– Не извиняйся, тут нет ничего стыдного. Давай дик­тофон, я сама все закончу.

– Нет, босс, я уже в порядке. Я все сделаю.

Посмотрев на помощницу оценивающим взглядом, Ева кивнула:

– Ладно, запиши на диктофон описание повреждений. Не думай об этом, просто говори. Закрой свой разум для страха. – Она подняла руку и хотела потереть лицо, но вовремя спохватилась. – Где, в конце концов, эти черто­вы медики?

– Возьмите, лейтенант. – Рорк протянул жене бело­снежный носовой платок тончайшего шелка.

– Спасибо, – машинально ответила Ева.

Она обтерла лицо, руки и принялась оглядываться по сторонам, ища, куда бы деть мятую окровавленную тря­пицу, в которую превратился платок. В итоге Ева сунула его в полиэтиленовый пакет для вещественных доказа­тельств.

– Ты не должен здесь находиться, – сказала она Рорку. – Отойди.

– А ты должна хотя бы пару минут отдохнуть, – пари­ровал он. – На тебе лица нет.

– Мне сейчас лицо не нужно. Мне нужно работать. Стоит хоть на минуту расслабиться, как тут же переста­ешь… чувствовать место преступления. Извини, – сказала она и протянула мужу пакет с пропитанным кровью кус­ком шелка.

Сразу же вслед за этим Ева увидела, что к ней снова направляется капитан Рот, а в кильватере у нее плетется сержант Клуни. Она сразу набычилась, крепко уперлась ногами в землю и приготовилась к новой схватке. Однако ее не последовало.

Подойдя к машине Миллза, Рот остановилась так рез­ко, как будто наткнулась на невидимую преграду, и уста­вилась на жалкие останки человека, который до сегодняшнего дня служил под ее началом. Взгляд капитана остекленел.

– Матерь Божья! – только и сумела выговорить она. Ее глаза горели, но оставались при этом сухими, а вот на глазах у Клуни выступили слезы.

– Господи Иисусе! Что они с тобой сделали, Миллз! – сдавленно прошептал он, прикрыв веки и тяжело дыша. – Капитан, мы не можем рассказать об этом его близким. Это окончательно убьет их. Нужно срочно ехать к нему домой и изложить родственникам какую-нибудь свою версию случившегося, прежде чем они услышат об этом в теленовостях. А потом скажем, что журналисты либо на­путали, либо наврали.

– Хорошо, Арт, поступай, как считаешь нужным. – Рот подняла глаза и увидела, что Ева достала из кармана сотовый телефон. – Что вы делаете? – спросила она.

– Хочу выяснить, куда запропастилась бригада меди­ков.

– Я уже позаботилась об этом. Они прибудут с мину­ты на минуту. Я хотела бы поговорить с вами. С глазу на глаз, – добавила она. – Клуни, помоги помощнице лейтенанта очистить место преступления. Пусть все наблюда­тели отойдут подальше и остаются там.

Рот и Ева отошли от машины в густую тень, подаль­ше от яркого света уличных фонарей. Здесь дышалось гораздо легче. По сравнению с могильным зловонием, царившим возле машины, запах выхлопных газов и на­гревшегося за день асфальта казался божественным аро­матом.

– Лейтенант, я хочу извиниться за свое недавнее по­ведение.

– Я не держу на вас зла.

– Видите ли, для меня все случившееся стало полной неожиданностью.

– Точно так же, как для меня – ваши извинения.

Рот моргнула, затем медленно покачала головой;

– Да, ненавижу извиняться. Я не достигла бы нынеш­него положения, если бы постоянно извинялась за все свои вспышки гнева и нервные срывы, которые неизбежны при нашей работе. Как, впрочем, и вы, лейтенант.

– Что касается меня, капитан, то я обычно стараюсь держать свои эмоции в узде.

– Значит, вы лучше меня. Или менее амбициозны. – Рот глубоко вдохнула, а затем со свистом выпустила воз­дух сквозь стиснутые зубы. – В каждую из наших с вами встреч – и в день убийства Коли, и сейчас – я вела себя чересчур… эмоционально. Я приняла слишком близко к сердцу смерть Коли, потому что он мне нравился. Очень нравился. А смерть Миллза я тоже приняла слишком близко к сердцу, но уже по другой причине – потому, что я его терпеть не могла.

Рот оглянулась на машину, в которой, свесив голосу на распоротую грудь, сидел мертвый детектив.

– Он был настоящим подонком, – снова заговорила Рот. – Тупым, ограниченным человеком. Он не скрывал, что женщине, по его мнению, место на кухне. Ей положе­но мыть кастрюли, рожать детей и «не лезть в мужские де­ла». В частности, Миллз считал, что женщина с полицей­ским жетоном – это полный нонсенс. Он ненавидел нег­ров, евреев, азиатов… Да он вообще ненавидел всех, кто не был похож на него самого – толстого белого мужчину! Но, несмотря на это, он являлся моим подчиненным, и я во что бы то ни стало хочу найти того, кто его вот так вы­потрошил.

– Я тоже, капитан.

Рот кивнула. Женщины увидели, как на мост въехала еще одна машина, и оттуда выгрузилась бригада судебных медиков. Среди них Ева разглядела Морса – главного па­тологоанатома полицейского управления.

– Расследование убийств не моя область, Даллас, и Клуни был совершенно прав, когда только что убеждал меня в этом. Мне известна ваша блестящая репутация, и я полностью полагаюсь на вас. Но я хочу… – Она осеклась и досадливо прикусила губу. – Я была бы очень призна­тельна вам, если бы вы согласились прислать мне копию своего отчета.

– Вы получите его завтра утром.

– Благодарю вас. – Рот повернула голову и внима­тельно посмотрела на Еву. – А вы и вправду такой вели­колепный сыщик, как про вас говорят?

– Я не слушаю, что про меня болтают!

Рот коротко фыркнула:

– Ну ладно, не стану вам больше мешать.

С этими словами она протянула руку, и Ева крепко пожала ее. А затем женщины разошлись: одна – расска­зать о смерти родственникам убитого, другая – выведать у этой же смерти ее тайны…

В воздухе замаячил первый вертолет прессы, но Ева решила, что разберется с этой проблемой позже.

– Да, здорово его разделали. – Морс покрутил го­ловой, натягивая латексные перчатки и прорезиненный плащ.

– Первым делом проведи токсикологическое исследо­вание, – попросила стоявшая рядом Ева. – Я уверена, что в момент убийства Миллз находился в отключке. Его ору­жие осталось в кобуре, на лице и теле нет никаких по­вреждений, которые свидетельствовали бы о том, что он пытался оказать сопротивление. Кроме того, от него на милю разит джином.

– Для того чтобы вырубить такого верзилу, в него нужно влить целую цистерну джина, – уважительно про­говорил Морс. – Полагаешь, он был убит прямо здесь, на этом сиденье?

– Иначе здесь бы не было столько крови. Убийца на­поил Миллза, возможно, подсыпав ему что-нибудь в джин, затем не поленился расстегнуть ему рубашку и вспорол живот. Потом он снова застегнул рубашку и при­стегнул убитого ремнем безопасности – чтобы внутренно­сти не вывалились до того момента, когда какой-нибудь счастливчик вновь расстегнет его.

– По-моему, я догадываюсь, кто оказался этим счаст­ливчиком, – улыбнулся Морс, с сочувствием глядя на Еву.

– Да, именно я отстегнула ремень. – Ева поморщи­лась, будто вновь почувствовала прикосновение к рукам скользких кишок Миллза. – Затем убийца привез Миллза сюда, оставил машину и ушел. Заранее уверена, что мы не обнаружим ни одного отпечатка пальцев.

Ева огляделась вокруг.

– Смелый парень. Все тот же смелый парень… Воз­можно, он Миллза и прикончил здесь же, хотя я не думаю, что он уж до такой степени наглый. Но, как бы то ни бы­ло, убийца должен был сидеть здесь и ждать, пока на доро­ге не окажется машин, чтобы его потом не смог опознать никто из проезжавших мимо водителей. А может быть, тут была еще одна машина, которая потом увезла убийцу…

– Сообщник?

– Не исключено. Нужно связаться с дорожной поли­цией и выяснить, не заметили ли они сегодня вечером еще одну машину на разделительной полосе. Не мог же он в самом деле топать пешком через весь этот чертов мост! У него был четкий план, он все просчитал заранее. Пото­ропись, пожалуйста, с токсикологическим исследованием, Морс!

Пибоди стояла у перил моста, рядом с ней – Макнаб. Румянец уже вернулся на ее щеки, но Ева знала, что в эту ночь ее помощницу будут мучить кошмарные видения.

– Макнаб, хочешь участвовать в расследовании?

– Да, лейтенант.

– В таком случае отправляйтесь с Пибоди к дорож­ным полицейским и возьмите видеозаписи из камер на­блюдения, установленных на мосту. Все кассеты с обоих ярусов с записями, сделанными в течение последних су­ток.

– Все-все?

– Нужно просмотреть все, и тогда, возможно, нам улыбнется удача. Начните их просматривать с этого вре­мени и назад. Найдите мне ту чертову машину, которая увезла убийцу!

– Вы ее получите.

– Пибоди, проведи стандартную проверку человека по имени Джеймс Стайн, этого «доброго самаритянина». Вряд ли ты что-нибудь обнаружишь, но для очистки сове­сти сделать это необходимо. Завтра в восемь утра явитесь ко мне домой с отчетом.

– Но ведь завтра утром вы собирались заняться Льюи­сом! – напомнила Пибоди. – И велели мне явиться в управление в половине седьмого.

– Я им и займусь. А тебе сегодня предстоит долгая ночь.

– Вам тоже. – На лице Пибоди появилось упрямое выражение. – Я буду в управлении в указанное вами время.

– Делай как знаешь. – Ева провела ладонью по воло­сам, пытаясь привести в порядок разбегавшиеся мысли. – Пусть кто-нибудь из патрульных отвезет тебя домой. Там среди них есть один живчик, который просто не может си­деть без дела.

Она повернулась и пошла к Рорку.

– А от тебя мне придется отделаться, – сказала она

– Я отвезу тебя в управление, оставлю там машину, а сам поймаю такси и вернусь домой.

– Прежде чем отправиться в управление, мне нужно заехать еще в пару мест. Я попрошу, чтобы тебя довез до дому кто-нибудь из наших.

Рорк с явным недоверием посмотрел на группу поли­цейских.

– Думаю, я и сам как-нибудь доберусь, но все равно спасибо.

«Почему со мной сегодня все спорят?» – подумала Ева.

– Я не брошу тебя одного на этом дурацком мосту!

– Не волнуйтесь, лейтенант, я найду дорогу к дому. А куда направляешься ты? – Голос Рорка звучал по-преж­нему холодно, брови были нахмурены.

– Да так, нужно кое-что сделать, прежде чем садиться за отчет. Скажи, ты еще долго будешь на меня злиться?

– Я пока не решил. Но когда перестану, я обязательно сообщу тебе об этом.

– Ты заставляешь меня чувствовать себя полной ду­рой!

– Дорогая, у тебя у самой это прекрасно получается.

В груди Евы забурлил целый коктейль чувств – оби­ды, злости и… потребности быть любимой.

– Ну и черт с тобой! – выпалила она, а затем схватила его за отвороты плаща, притянула к себе и крепко поцело­вала. – Увидимся позже, – пробормотала Ева и пошла прочь.

Однако последнее слово все же осталось за Рорком.

– Не сомневаюсь, – буркнул он вслед уходящей жене.

ГЛАВА 8

Из объятий глубокого сна Дона Вебстера вырвали зву­ки, которые он поначалу принял за сильную грозу. В сле­дующий момент ему показалось, что кто-то пытается про­бить стену его дома с помощью кувалды. Он потянулся за пистолетом и только тут сообразил, что это просто стучат в его дверь.

Вебстер натянул джинсы, взял пистолет и, подойдя к двери, посмотрел в «глазок». В тот же миг в его голове пронесся вихрь мыслей – приятных и не очень. Он от­крыл дверь и впустил Еву в дом.

– Рад, что зашла по-соседски, – проговорил Вебс­тер.

– Слушай, ты, сукин сын! – набросилась она прямо с порога на хозяина дома. – Мне нужны ответы на мои во­просы – и ты мне их дашь!

– Ты всегда была не сильна по части предварительных ласк. – Сказав это, Вебстер тут же пожалел о своих словах и постарался скрыть смущение за улыбкой. – Что стряс­лось?

– Еще один убитый коп – вот что стряслось, Вебстер!

Улыбку с его лица словно тряпкой стерли.

– Кто? Как?

– Это ты мне расскажи!

Несколько секунд они молча смотрели друг на друга. Вебстер первым отвел глаза:

– Я ничего об этом не знаю.

– А что ты вообще знаешь? Каким боком отдел внут­ренних расследований связан со всем этим? А он связан, я это нюхом чую!

– Послушай, что за бред?! Ты врываешься сюда… – Он посмотрел на часы. – Черт! Во втором часу ночи! Хва­таешь меня за глотку и орешь, что убили полицейского. Ты даже не сообщаешь мне, кого, где и как убили, но при этом требуешь от меня какую-то информацию!

– Убили Миллза, – прошипела Ева. – Детектива Алана Миллза из Сто двадцать восьмого отдела по борьбе с наркотиками – того же, где служил Коли. Хочешь узнать, как? Ему вспороли живот от шеи до самых яиц и выпустили наружу все кишки. Я знаю, поскольку сама держала их в руках.

– Боже… Боже мой! – Вебстер потер лицо руками. – Мне нужно выпить, – произнес он и направился в глубь дома.

Разъяренная Ева устремилась следом за ним, но по до­роге ненадолго остановилась, чтобы оглядеться. Ева смут­но помнила прежнюю квартиру Вебстера – ту, в которой он жил, еще работая на улицах. Здесь было намного про­сторнее и уютнее. «Отдел внутренних расследований не­плохо оплачивает труд своих гестаповцев», – с горечью подумала она.

Ева нашла Вебстера на кухне – он вынимал из холо­дильника бутылку пива. Обернувшись на шаги Евы, он спросил:

– Хочешь? – И, не дожидаясь ответа, вытащил еще одну бутылку. Однако, встретившись с мрачным взглядом Евы, пробормотал: – Видимо, не хочешь, – и сунул ее об­ратно.

Затем Вебстер откупорил бутылку и сделал большу­щий глоток прямо из горлышка.

– Итак, где это произошло?

– Я пришла сюда не для того, чтобы отвечать на твои дурацкие вопросы! Я пока, к счастью, не являюсь твоим осведомителем!

– А я – твоим! – парировал Вебстер и оперся спиной о дверцу холодильника.

Ему нужно было время, чтобы привести в порядок свои мысли и успокоиться. Иначе, воспользовавшись его растерянностью, Ева наверняка сумеет вытянуть из него что-нибудь такое, о чем он не имел права говорить.

– Сейчас не та ситуация, чтобы хранить свои геста­повские тайны. – Ева попыталась воззвать к его рассуд­ку. – Скажи мне, что общего было между Коли и Миллзом?

Вебстер нахмурился:

– Ты пытаешься разворошить гнездо шершней, Ева. Учти, если ты свяжешься с Рикером, тебя очень больно ужалят.

– Я уже с ним связалась. А ты и не знал? – насмешли­во проговорила Ева. – Эта драгоценная крупица инфор­мации еще не упала в твои ладони? Так вот, знай: я повя­зала четырех его орангутангов, и сейчас они коротают вре­мя в наших клетках.

Вебстер пожал плечами:

– Тебе все равно придется их отпустить.

– Может, и так, но от них я сумею узнать больше, чем от одного из своих коллег. Ведь ты же был копом, Дон!

– Я до сих пор им являюсь, Даллас.

– Тогда и веди себя, как подобает полицейскому!

– По-твоему, если я не раскрываю громких преступ­лений и не срываю аплодисментов публики, то мне напле­вать на мою работу?! – Вебстер со стуком поставил бутыл­ку на кухонную стойку. – Я делаю то, что делаю, именно потому, что моя работа мне небезразлична! Если бы все копы были такими же принципиальными, как ты, отдел внутренних расследований не понадобился бы, но, к со­жалению, это не так!

– Они были в чем-то замешаны, Вебстер? Коли и Миллз… Они брали взятки? Его лицо снова замкнулось:

– Не могу сказать.

– Потому, что не знаешь, или потому, что не хочешь?

Их взгляды встретились, и Еве показалось, что в глазах Вебстера на какое-то короткое мгновение промелькнуло сожаление.

– Я не могу сказать, – повторил он.

– Отдел внутренних расследований ведет какое-ни­будь следствие, в котором фигурируют Коли и Миллз?

– Даже если бы такое следствие велось, оно было бы засекречено. И я не имел бы права не просто подтвердить или опровергнуть данный факт, а вообще говорить на эту тему.

– Откуда Коли взял такие огромные деньги, которые он вложил в различные предприятия?

Губы Вебстера плотно сжались. Ему на секунду пока­залось, что, если он откажется говорить, Ева попытается буквально ногтями вырвать у него признание.

– У меня нет никаких комментариев относительно подобных предположений, – выдавил он из себя.

– Обнаружу ли я такие же значительные суммы, если покопаюсь в финансовой документации Миллза? – не от­ступала Ева.

– Без комментариев.

– Тебе следовало стать политиком, а не полицей­ским! – взорвалась она и, развернувшись, направилась к двери.

– Ева! – Вебстер никогда раньше не называл ее по имени – по крайней мере, вслух. – Будь осторожна! Будь очень осторожна!

Ева не остановилась и никак не отреагировала на его слова. Когда за ней с грохотом захлопнулась дверь, Веб­стер все еще стоял на кухне, а внутри его бушевала настоя­щая буря. Затем он подошел к телефону и сделал первый звонок.

Следующую остановку Ева сделала у дома Фини. Вто­рой раз за эту ночь она безжалостно вытащила из постели человека, который видел уже седьмой сон. С набрякшими глазами, еще более взъерошенный, чем обычно, с голубо­ватыми цыплячьими ногами, торчавшими из-под затас­канного синего халата, он открыл ей дверь.

– Господи, Даллас, ты что, ошалела? Уже третий час ночи! – щурясь от света, пробормотал Фини.

– Я знаю. Извини.

– Ну ладно, входи. Только постарайся не шуметь, иначе проснется жена и начнет суетиться. Она считает, что долг каждой хозяйки – накормить гостя, когда бы тот ни заявился – хоть посреди ночи.

Квартирка у Фини была маленькой и скромной – со­всем не то, что у Вебстера. В центре гостиной, напротив телевизора, стояло огромное безобразное кресло, шторы на окнах были задернуты, отчего помещение напоминало большую пыльную коробку. Еве страстно захотелось как можно скорее очутиться дома.

Хозяин дома провел гостью на кухню – длинное и тесное помещение, вдоль одной стены которого тянулась узкая стойка для готовки. Ева знала, что Фини сделал ее собственными руками, поскольку он прожужжал об этом уши всем своим знакомым.

Она уселась на табуретку и смотрела, как Фини, шар­кая шлепанцами по кафельному полу, ставит на плиту ко­фейник.

– Честно говоря, я думал, что ты примешься меня дергать уже сегодня днем. Даже малость задержался на ра­боте, тебя дожидаючись.

– Извини, мне пришлось заняться кое-чем другим.

– Да, я слышал. Проверить на прочность Рикера. Это большой кусок, Даллас, не боишься поперхнуться?

– Я проглочу его, не жуя.

– Ну-ну… Смотри только, не заработай несварение желудка. – Фини поставил на стол две чашки дымящегося кофе и сел напротив Евы. – Хочу тебе кое-что сообщить. Миллз – продажный коп.

– Миллз – мертвый коп.

– Ах ты, черт! – Фини помолчал и сделал большой глоток из своей чашки. – В таком случае он умер богатым человеком. Я уже нашел у него два с половиной миллиона долларов, рассованных по разным счетам, но, думаю, если покопаться, можно обнаружить еще. Он потрудился на славу, заметая следы. Большая часть этих денег формально числится за его покойными родственниками.

– Можешь вычислить, откуда они к нему пришли? Деньги, естественно, а не покойники.

– Пока что не получается. Эти деньги столько раз от­мывались, что сейчас должны быть стерильными. Но могу сказать тебе одно: Миллз начал перечислять большие сум­мы в свой пенсионный фонд и активно покупать акции аккурат за две недели до облавы на Рикера. – Фини по­скреб подбородок, шурша щетиной. – Коли стал богатеть позже – спустя несколько месяцев после этого. Относи­тельно Мартинес пока ничего сказать не могу. Либо она чиста, либо очень осторожна. Зато я поинтересовался фи­нансами Рот.

– И что же?

– За последние шесть месяцев с ее счета снимались значительные суммы. Очень значительные! На первый взгляд все выглядит так, что она находится на грани бан­кротства.

– А куда пошли эти суммы?

– Пока не знаю. – Он глубоко вздохнул. – Дай мне немного времени, я ведь должен работать очень осто­рожно.

– Хорошо, спасибо.

– Как убили Миллза?

Потягивая кофе, Ева неторопливо рассказала Фини о том, что произошло. Ей все еще было не по себе, но, за­кончив рассказ, она почувствовала себя лучше.

– Он и впрямь был дерьмом, – прокомментировал Фини. – Но все равно такая смерть ужасна. Это явно сде­лал кто-то, кого он знал. К копу так просто не подберешь­ся, и, даже если получится, он окажет нешуточное сопро­тивление.

– Миллз был здорово пьян. Я полагаю, что незадолго до смерти он с кем-то выпивал – в точности как Коли. Встретился со знакомым, набрался, расслабился – и был убит.

– Да, похоже на то. Ты правильно сделала, что пору­чила Макнабу просмотреть дорожные видеозаписи. Он парень дотошный.

– Я вызвала его и Пибоди к себе домой на восемь ут­ра. Ты сможешь подойти к этому времени?

Фини посмотрел на Еву, и на его лице, похожем на скорбную морду бассет-хаунда, появилась усталая улыбка:

– Куда ж я денусь!

Когда Ева очутилась дома, было уже почти четыре ут­ра, и из дырявых небес сочился моросящий весенний дождь. Не зажигая свет, она забралась в ванну, включила душ и, уткнувшись лбом в кафель, долго сидела под горя­чей водой, смывая с себя грязь, кровь и ужас последних часов.

Будильник Ева поставила на пять. Она намеревалась еще раз надавить на Льюиса, а значит, уже через час ей нужно было выезжать из дому. Но этот час она поклялась себе проспать без задних ног!

Забираясь под одеяло, Ева была уверена, что Рорк обя­зательно проснется: он спал чутко, как кошка, и не мог не отреагировать на ее возвращение домой. Однако ничего не произошло – он не повернулся на кровати, не протянул руку, чтобы обнять ее, как делал всегда. А когда через час Ева разлепила глаза, она была в постели одна.

Она уже собиралась отъезжать от дома, когда рядом с ней вдруг появилась Пибоди.

– Уф, чуть вас не упустила! – тяжело отдуваясь, ска­зала девушка.

– Ничего не понимаю… Что ты здесь делаешь?

– Я здесь ночевала. Точнее, мы с Макнабом. И, надо сказать, в такой спальне я согласилась бы провести оста­ток своих дней! – Заметив, что Ева не улыбнулась, Пибо­ди добавила: – Мы привезли видеозаписи дорожной по­лиции, и Рорк предложил нам остаться здесь на ночь. Он сказал, что так будет проще, чем разъезжаться по домам, а буквально через час снова ехать сюда, как вы приказали.

– Это Рорк предложил?

– Ну да! – Пибоди плюхнулась на пассажирское си­денье и пристегнула ремень безопасности. – А потом мы вместе принялись за работу.

– Кто это «мы»?

Пибоди достаточно хорошо изучила свою начальницу, чтобы тут же расслышать зазвеневшую в ее голосе сталь, и поэтому неуверенно протянула:

– Ну-у… Я, Макнаб и… Рорк. Он ведь нам и раньше помогал, поэтому я подумала, что в этом не будет ничего плохого. А что, не надо было его допускать до этого дела?

– Да нет, черт с ним.

В голосе Евы прозвучала какая-то странная усталость, которая не понравилась Пибоди. Однако воспоминания о ночи, проведенной в столь роскошной обстановке, не да­вали ей покоя, и она вновь возбужденно защебетала:

– Мы закончили работать около трех утра. Никогда еще не спала на водяном матрасе! Так здорово! Как будто на облаке лежишь, только свалиться невозможно. Макнаб храпел, как гиппопотам, но я так устала, что уснула, как только легла. А потом…

– Вы обнаружили на пленке машину Миллза? – пе­ребила Ева.

– Ой, а разве я вам не сказала? Совсем ополоумела! Ну конечно, мы ее нашли. Она оказалась в поле зрения каме­ры в двадцать часов восемнадцать минут – медленно кати­лась посередине шоссе, а затем остановилась. Миллз сидел на пассажирском сиденье в той же самой позе, в которой его нашли вы. Со стороны было похоже, что он спит.

– А кто был за рулем?

– Вот тут – проблема. За рулем никого не было.

– Автомобиль оборудован бортовым компьютером?

– Да, мы это проверили.

– Тогда все понятно, – кивнула Ева. – Убийца запро­граммировал компьютер, включил автопилот и выпрыгнул из машины раньше, чем она оказалась в зоне обзора. А Миллз в это время был уже мертв.

– Да, мы с Макнабом пришли к тому же выводу. Мак­наб даже придумал название для этой машины: «Метеор смерти»! Потому что марка автомобиля – «Метеор». – Пибоди хихикнула. – Когда работаешь всю ночь напро­лет, в голову лезут всякие глупости.

– Для того чтобы запрограммировать бортовой ком­пьютер в полицейской машине, нужно иметь специаль­ный код доступа. Без него ничего не сумеет сделать даже опытный хакер или профессиональный угонщик.

– Вот и Рорк то же самое сказал, – закивала головой Пибоди. – Но только, по его словам, очень опытный угонщик все же может взломать этот компьютер.

«Нет, – с горечью подумала Ева. – Этот „угонщик“ наверняка знал код доступа».

– Если компьютер был взломан, это сразу выяснится.

Она набрала номер Фини и попросила его провести обследование бортового компьютера в автомобиле Миллза с целью установить, была ли взломана система защиты от несанкционированного доступа.

– Если выяснится, что взлома не было, – проговори­ла она, въезжая в подземный гараж Управления поли­ции, – значит, преступник знал пароль.

– Откуда он мог его знать?! – воскликнула Пибоди. – Ведь это означало бы, что убийца…

– …тоже полицейский, – закончила Ева мысль своей помощницы. – Совершенно верно.

Пибоди изумленно воззрилась на начальницу:

– Но вы же не думаете, что…

– Послушай, полицейское расследование – это не просто осмотр трупа. Это длинный список подозревае­мых, возможных мотивов убийства. Ведя расследование, ты вычеркиваешь из этого списка пункт за пунктом, су­жая круг потенциальных преступников, и, когда в нем ос­тается только одно имя, ты находишь убийцу. Это долгий процесс, похожий на составление мозаики – эдакой го­ловоломки, состоящей из многих кусочков: мотива, места и времени преступления, жертвы, возможного убийцы… Ты прилаживаешь их друг к другу так и сяк, и когда нако­нец они складываются в единое целое, преступление рас­крыто.

Некоторое время Ева молчала, потом снова заговорила:

– Мы с тобой сейчас разрабатываем только одну из множества возможных версий. Так что пока не говори об этом предположении никому, держи все при себе. Мы бу­дем складывать эту головоломку, но если полученная кар­тинка скажет нам, что убийца – действительно полицей­ский, нам от этого никуда не деться.

– От одной только мысли об этом мне уже делается плохо!

– Я тебя понимаю. – Ева открыла дверь и вышла из машины. – А теперь займемся делом. Распорядись, чтобы Льюиса привели в комнату для допросов.

Ева купила в буфете малосъедобное нечто, продавав­шееся под видом вишневого пирога, и направилась в ком­нату для допросов, держа в руке большущую чашку кофе. Не того гнусного пойла, что наливали в буфете, а настоя­щего, из запасов Рорка. Она знала, что его аромат спосо­бен поставить на колени кого угодно.

Усевшись за стол напротив Льюиса, Ева одарила его пленительной улыбкой. Пибоди встала около двери и включила диктофон.

– Доброе утро, Льюис. Чудесный сегодня денек!

– А я вроде слыхал, что дождь идет.

– Что ж, дождь очень полезен для цветов. Как тебе спалось?

– Отлично.

Ева опять улыбнулась и сделала глоток из своей круж­ки. От ее взгляда не укрылось, что под глазами Льюиса за­легли глубокие тени. Судя по всему, в эту ночь Льюису удалось поспать не больше, чем ей самой.

– Итак, в нашу последнюю встречу мы говорили о том, что…

– Хрен я вам скажу что-нибудь без своего адвоката!

– Я тебя не прошу говорить «хрен». Пибоди, прокрути пленку и убедись, что я не просила арестованного гово­рить мне слово «хрен».

– Кончайте дурочку валять! Со мной такие номера не проходят. Я свои права знаю, и говорить мне с вами не о чем.

– Ну что ж, пользуйся своими правами, пока можешь. Потому что в тюряге строгого режима, где ты скоро ока­жешься, эти права стоят не больше использованного пре­зерватива. А ты там окажешься, я тебе это обещаю! Я заса­жу тебя за решетку, чего бы мне это ни стоило! Так что молчи, если хочешь, а я, если не возражаешь, поговорю. Итак, ты обвиняешься в участии в преступном сговоре с целью похищения офицера полиции.

– Вы этого не докажете! Мы до вас и пальцем не до­тронулись.

– Тем не менее, меня преследовали на огромной ско­рости четверо вооруженных бугаев и пересекли при этом границу между двумя штатами. Я могу перевести это дело в категорию федеральных преступлений, и, думаю, ребята из ФБР с огромной радостью вонзят зубы в ваши задницы. С твоим послужным списком ношение запрещенного за­коном оружия – вполне достаточный повод отправить те­бя на каторгу с первым же эшелоном. Прибавь сюда хра­нение наркотиков…

– Я не употребляю наркотики!

– Они находились в машине, которой ты управлял. Ошибся ты, Льюис! Если бы ты ехал в ней пассажиром, то, возможно, и смог бы отвертеться от наркоты, но ты сидел за рулем, да еще был вооружен. Так что плохи твои дела. Когда тебя будут грузить в тюремный фургон, Рикер тебе даже ручкой на прощание не помашет.

Льюис вспотел, но все же не сдавался.

– Мне нечего сказать, – буркнул он.

– Я это уже слышала. Наверняка адвокат надавал те­бе кучу обещаний. Сказал, что если тебе и дадут срок, то совсем небольшой – лет пять, максимум семь, а потом хозяин щедро вознаградит тебя за отсидку. Сказал, что они обработают политиканов и устроят так, чтобы тебя поместили в самую лучшую тюрьму с санаторными усло­виями. Сказал, что ты выйдешь на волю богатым челове­ком…

Льюис смотрел на Еву налитыми кровью бычьими гла­зами, и ей стало ясно, что она попала в точку.

– Так вот, мой хороший, все это чистой воды вранье! Думаю, у тебя хватило ума, чтобы подумать об этом ночью и прийти к тому же выводу. Как только ты окажешься за решеткой, твоя судьба перестанет волновать твоих хозяев. А ежели ты начнешь возмущаться и качать права, кто-ни­будь из твоих сокамерников получит с воли записочку и незаметно воткнет тебе в почку нож во время прогулки. Или произойдет несчастный случай в душевой: ты по­скользнешься на мокром полу и сломаешь себе шею. Но в любом случае тебя вынесут из тюрьмы ногами вперед.

– А если я буду слишком разговорчивым, то откину копыта еще раньше, чем туда попаду!

Вот она, первая трещинка в толстой скорлупе, в кото­рую он забрался! Ева подалась вперед:

– Тебе будет предоставлена защита в рамках програм­мы по защите свидетелей.

– Чушь все это! Он меня и на дне морском отыщет.

– Он не волшебник, Льюис. А вот я предлагаю тебе очень выгодную сделку: ты сообщишь мне то, что меня интересует, а я гарантирую тебе полную безопасность, свободу и новую жизнь в любом месте планеты по твоему выбору.

– А почему я должен вам верить?

– Потому что ты мне нужен не мертвый, а живой. Ве­сомая причина, не так ли?

Льюис облизнул губы, но ничего не ответил.

– Кроме того, мне кажется, что у Рикера не все в по­рядке с головой. Тебе так не кажется, Льюис? Разве не ду­рацкий поступок – послать вас четверых в погоню за мной? – Ева помолчала, давая Льюису время обдумать сказанное. – Он малость чокнутый, Льюис, и ты это сам знаешь. Вы, по его мнению, опростоволосились и заслуживаете за это наказания.

Льюис соображал медленно, но он действительно ду­мал о том же всю ночь напролет, ворочаясь на узких нарах в крохотной темной камере, и в итоге пришел к выводу, что Рикер и впрямь псих. И еще ему очень не нравился бе­гающий взгляд рыбьих глазенок Кенарда. А за Рикером давно закрепилась мрачная слава человека, который не прощает своим подчиненным ошибок.

– Ну что, может, все-таки поговорим?

– Черта с два мы поговорим, Даллас! Сначала обес­печьте мне безопасность. Я не скажу ни слова, пока не увижу своими глазами документ о том, что на меня распространяется программа по защите свидетелей. Вы дади­те мне новое имя, новое лицо и сто пятьдесят тысяч дол­ларов наличными.

– Может, тебе заодно предоставить любящую жену и парочку очаровательных розовощеких крошек?

– Ха-ха, очень смешно! – Приняв наконец решение, Льюис почувствовал себя гораздо лучше. – Сделка такая: вы мне – защиту, я вам – информацию.

Ева поднялась на ноги.

– Хорошо, я займусь этим прямо сейчас. Возможно, тебе все же придется пройти через предварительные слу­шания в суде. Не волнуйся и помни, что ты действительно имеешь полное право хранить молчание. И учти: стоит Кенарду понять, что ты задумал, как он сразу же побежит к Рикеру, и после этого…

– Я знаю, как это делается. Займитесь лучше своими делами. Выполните свою часть сделки.

– Грамотно вы его обработали! – похвалила Пибоди начальницу, когда они вышли из комнаты для допросов.

– Да уж, – кивнула Ева.

Не желая терять драгоценное время, она прямо на ходу позвонила в отдел, в ведении которого находилась защита важных свидетелей, однако то, что она услышала, привело ее в уныние. Оказалось, что на выполнение всех бюрокра­тических формальностей могут уйти долгие часы, а может, и дни.

– Похоже, этой ночью мне придется поднять с посте­ли еще кое-кого, – проворчала она. – Ну да ничего, я их всех достану! Теперь я хочу просмотреть дорожные видео­записи, а потом устроим брифинг.

Ева ожидала застать Рорка и Макнаба в своем домаш­нем кабинете, колдующими над компьютером. Поэтому, найдя там одного Макнаба, она была крайне удивлена, разочарована и даже немного рассердилась. Бросив взгляд в сторону двери, соединявшей ее кабинет с кабинетом Рорка, Ева по положению замка поняла, что дверь заперта с другой стороны. «Черта с два ты дождешься, чтобы я к тебе постучалась!» – зло подумала она.

– Вот, лейтенант, принимайте работу. Сделал все, что мог. Я почистил картинку, и она теперь прозрачная, как слеза, но единственное, что на ней можно разглядеть, – это мертвый парень, который едет на машине.

Макнаб распечатал самый удачный кадр видеозапи­си, протянул фотографию Еве, и она стала разглядывать Миллза.

– Тщательно просмотри всю запись. Распечатай кад­ры, на которых видно любое транспортное средство – ма­шина, мотоцикл, фургон, велосипед, самокат, НЛО, кото­рое проехало по мосту, начиная с появления машины Миллза и вплоть до момента, когда движение было пере­крыто.

– Вам нужны фотоснимки всех транспортных средств, которые проехали по мосту в течение целого ча­са? – изумленно переспросил Макнаб.

– Именно в этом состоит суть моего приказа. А что, у тебя возникли какие-то проблемы со слухом?

– Н-нет… Нет, лейтенант, я все понял.

Ева подошла к телефону, набрала номер доктора Ми­ры – главного психолога управления – и договорилась с ней о встрече на завтра. Затем, после некоторых колеба­ний, она позвонила своему начальнику.

– Сэр, – заговорила Ева, когда Уитни снял трубку, – я прошу выделить мне в помощь капитана Фини и детек­тива Макнаба из отдела электронного сыска. Это совершенно необходимо для успешного завершения расследо­вания, которое я сейчас веду.

– Не понимаю, о чем тут просить, – проворчал Уит­ни. – Лейтенант, вы вправе привлекать к участию в след­ствии любых сотрудников управления, в помощи которых нуждаетесь. Это же обычная практика, и вам об этом изве­стно. Как продвигается расследование убийства Миллза?

– Я предпочла бы доложить вам об этом при личной встрече и несколько позже, когда в моем распоряжении окажется больше данных. А сейчас я хотела бы обратиться к вам с не совсем обычной просьбой.

– С какой именно?

– Нужно установить постоянное наблюдение за де­тективом Мартинес.

– Вы полагаете, она причастна к этим убийствам?

– У меня нет таких данных, босс. Но даже если она не причастна к преступлениям, у меня есть основания пола­гать, что она может стать очередной жертвой убийц. Я на­мерена побеседовать с ней более основательно, но пока что меня тревожит ее судьба.

– Хорошо, лейтенант, я посмотрю, что можно сде­лать.

– Еще один вопрос, майор. Вам известно, что рассле­дованием убийств Коли и Миллза заинтересовался отдел внутренних расследований?

Ева буквально почувствовала, как густые брови Уитни поползли на лоб.

– Нет, мне ничего об этом не известно. А вы это точ­но знаете?

– Ну, скажем так: у меня есть основания думать, что они ведут параллельное следствие.

– Понятно… – протянул Уитни и после паузы ска­зал: – К полудню я хочу получить полный отчет о проис­ходящем. Журналисты уже пронюхали об убийствах и на­чинают меня осаждать. Два погибших полицейских – это не шутка.

Следующий звонок Ева адресовала Надин Ферст – те­лежурналистке с «Канала-75». К счастью, Надин оказалась дома.

– О, Даллас, как здорово, что ты позвонила! Что там у вас происходит? Может, расскажешь мне, кто убивает по­лицейских?

– Встретимся у меня на работе… – Ева посмотрела на часы, – …ровно в десять тридцать. – Сделав в уме некото­рые вычисления, она решила, что к этому времени уже ус­пеет поговорить с Фини. – Я расскажу тебе, что смогу. Именно тебе, в эксклюзивном порядке.

– Неужели вправду расскажешь? А что попросишь взамен? Чтобы я кого-нибудь убила?

– Не надо крайностей! Взамен я хочу, чтобы ты под­готовила именно такой репортаж, какой мне нужен. Яко­бы ты получила информацию от своего анонимного ис­точника в полиции… Но сначала скажи, Надин, тебя легко напугать?

– Да что ты! На днях я побывала у зубного врача, так что теперь меня уже ничем не испугаешь!

– Ну-ну! В таком случае тебе не помешает заранее знать, что утечка информации касается Макса Рикера, так что твоей симпатичной попке может не поздоровиться.

– Рикер?! Вот это да! – возбужденно воскликнула На­дин и застрекотала со скоростью пулемета: – Даллас, да­вай поженимся! Что у тебя на него есть? Информация на­дежная? Профессиональный нюх подсказывает мне, что тут пахнет жареным! Слушай, а ведь я, возможно, сумею заработать на этой теме премию «Эмми»… то есть нет, Пулитцеровскую!

– Угомонись, Надин! Жду тебя ровно в десять трид­цать. Но если ты сболтнешь кому-нибудь хоть слово, счи­тай, что наша сделка не состоялась. А я вдобавок еще поджарю тебя на медленном огне.

– Мою симпатичную попку? – напомнила Надин. – Не волнуйся, я нема как рыба. В половине одиннадцато­го – жди!

Ева положила трубку и стала вспоминать, что еще нужно сделать. Затем повернулась и увидела, что в комна­те, кроме них с Макнабом, уже появилась Пибоди и те­перь они оба смотрят на нее.

– В чем дело? – спросила она.

– Ни в чем, лейтенант, – ответил Макнаб. – Работа­ем. Я отсмотрел уже десять минут записи.

– Работай быстрее!

– Я стараюсь. Вот если бы еще удалось позавтра­кать…

– Ты находишься здесь уже на протяжении восьми ча­сов, поэтому я сомневаюсь, что в холодильнике хоть что-то осталось.

Ева снова посмотрела на дверь в кабинет Рорка, бо­рясь с искушением постучаться. Ее спасло появление Фини.

– Все, устал! – тяжело отдуваясь, выдохнул он, поло­жил на стол компьютерные дискеты, плюхнулся в кресло и вытянул ноги. – Проверил бортовой компьютер вдоль и поперек и даже наискосок. Несанкционированного про­никновения не было – готов поклясться.

– Так, значит, они использовали персональный па­роль Миллза? – нахмурилась Ева.

– Нет, иначе нам пришлось бы предположить, что Миллз сам сообщил убийце этот пароль. – Фини выта­щил из кармана пакетик с орешками и принялся грызть их, кидая скорлупу в корзину для бумаг и часто промахи­ваясь. – Дело в том, что у Миллза не было персонального пароля. Он использовал универсальный, предусмотрен­ный для экстренных случаев. Это старый пароль, но все еще действует. Несколько лет назад техническая служба начала устанавливать в служебных машинах новые компь­ютерные системы, однако до Миллза очередь не дошла – он пользовался устаревшей. Впрочем, это уже не имеет значения. Главное – тот факт, что преступник не взламы­вал защиту компьютера.

Ева кивнула. Все сходилось, и под ложечкой у нее сно­ва неприятно засосало. По лицу Фини она поняла, что он думает о том же и испытывает те же чувства.

– Что ж, судя по всему, человек, которого мы ищем, является полицейским – либо действующим, либо в от­ставке.

Под ботинком Фини хрустнула скорлупа от ореха, и он вздрогнул.

– Ясно, что оба убитых знали преступника и доверяли ему. Или, по крайней мере, не видели для себя угрозы с его стороны. – Ева взяла ватманский лист, толстый фло­мастер и начала рисовать схему, состоящую из прямо­угольников. – Вот – Коли. Вот – Миллз. Вот – Мартинес, – комментировала она. – Со всеми тремя напрямую связана капитан Рот. Посередине – Макс Рикер. Кого еще здесь не хватает? – Из ящика письменного стола Ева достала список сотрудников, которые принимали участие в охоте на Рикера, и обвела многозначительным взглядом лица присутствующих.

– Мы должны проверить всех этих копов! Проверить со всех сторон. Это нужно делать тихо, без всякого шума. Главное внимание обращайте на финансовое состояние каждого из них. Коли и Миллз имели очень подозритель­ные доходы, которые дают основания полагать, что они были нечисты на руку. Так что следите за деньгами.

– Проклятье! – прошептал Макнаб. Прищурившись, он внимательно изучал список полицейских. – Лейтенант, даже если эти двое оказались продажными и брали взятки у Рикера или кого-то из его подручных, зачем было их убивать? Зачем еще одному продажному копу уничто­жать их?

– А ты полагаешь, что у воров существует какой-то кодекс чести?

– Нет, но… Я просто не вижу в этом смысла.

– Самозащита. Попытка прикрыть собственную зад­ницу. Угрызения совести. – Ева пожала плечами. – При­чины могут быть какими угодно. А может, все гораздо проще: Рикер заметает следы. Тридцать сребреников… – пробормотала она. – Рикер любит серебро. Даже если мы не найдем в этом списке убийцу, то вполне мо­жем обнаружить здесь очередную жертву. Тридцать среб­реников – символ предательства. Может быть, тот, кто убивает наших коллег, хочет таким образом сообщить нам, что они были продажными? Но если это так, мы обя­заны выяснить, зачем он это делает. И для начала мы должны узнать, сколько еще полицейских из этого списка оказались нечисты на руку.

– Какая же поднимется вонища, когда все это выплы­вет наружу! – схватился за голову Фини. – Многие из на­ших будут недовольны – скажут, что ты запачкала грязью полицейский жетон.

– Он уже запачкан кровью. Ладно, мне пора в управ­ление, а оттуда в суд. А вы сегодня поработайте здесь. Я попробую организовать, чтобы сюда принесли еще пару компьютеров.

Дверь в соседнюю комнату по-прежнему оставалась на замке, и Ева не хотела унижаться перед подчиненными, стучась в кабинет собственного мужа. Поэтому она вышла в коридор, подошла к другой двери в кабинет Рорка и, проглотив собственную гордость, постучала в нее.

Рорк открыл практически сразу. В руке он держал атташе-кейс.

– Лейтенант? А я уже собрался уходить.

– Я тоже. Мои ребята сегодня будут работать здесь. Было бы очень здорово, если бы им смогли установить еще один или два компьютера.

– Соммерсет обеспечит их всем необходимым.

– М-м-м… Хорошо. Спасибо.

Рорк пошел к лестнице, и Ева двинулась следом за ним.

– Ты хотела сказать что-то еще?

– Вообще-то да. Очень тяжело работать, зная, что ты все еще дуешься на меня.

– И что ты предлагаешь в связи с этим?

Это было произнесено таким официальным тоном, что ей захотелось его ударить.

– Я же уже извинилась перед тобой! Что я еще должна сделать, черт побери?

– Да, ты извинилась. И как невежливо с моей сторо­ны продолжать… дуться! Кажется, ты так это сформулиро­вала – «дуться»?

– Ты более злопамятен, чем я, – мрачно проговорила Ева. – Так что мы с тобой не на равных. Это нечестно.

– В жизни вообще редко что бывает честно. – И все же жалобный голос Евы тронул Рорка. – Я люблю тебя, Ева, – сказал он. – Этого ничто не в силах изменить. Ни­что. Но боже мой, как же ты расстроила меня!

Он сказал, что любит ее! Еву захлестнула волна облег­чения. И в то же время она с тревогой думала: значит, сто­ит ей снова поступить так, как она считает нужным, он опять начнет наказывать ее?

– Послушай, я просто не хотела втягивать тебя в…

Рорк приложил палец к ее губам:

– Хватит об этом! Я уже втянут в твое расследование, и от этого никуда не денешься. А ты, когда у тебя выдастся свободная минутка от крестового похода за справедли­вость, подумай об этом.

Ева чуть не заплакала:

– Ты говоришь со мной, как с полной дурой!

Рорк запечатлел на лбу жены легкий поцелуй и начал спускаться по лестнице.

– Займись работой, Ева. Мы поговорим об этом позже.

Ева осталась стоять на лестнице.

– Ну почему он всегда командует?! – с тихим отчая­нием прошептала она, услышав, как Рорк отдал какое-то приказание Соммерсету и вышел из дома.

В ее мозгу вертелись остроумные и едкие ответы, кото­рыми она могла бы сразить Рорка наповал, но они, как всегда, появились слишком поздно.

– Лейтенант! – окликнул ее Соммерсет. Он стоял возле начала лестницы, держа в руках ее плащ. Это было что-то новенькое. – Я прослежу за тем, чтобы ваши со­трудники получили все оборудование, которое им понадо­бится.

– Вот спасибо, Соммерсет! Это отлично!

Ева сунула руки в рукава плаща и уже взялась за ручку двери, когда Соммерсет снова окликнул ее:

– Лейтенант!

– Ну, что еще? – раздраженно откликнулась Ева.

Соммерсет даже бровью не повел от этой резкости.

– Я хотел сказать относительно вашего поведения вчерашним вечером….

– Не лезь не в свое дело! Не хватало еще, чтобы и ты на­чал меня воспитывать!

Ева распахнула входную дверь.

– Я думаю, – продолжал Соммерсет тем же невозму­тимым тоном, – что вчера вы повели себя совершенно правильно.

Если бы старик выстрелил в Еву из ее собственного пистолета, она и то была бы меньше поражена. У нее бук­вально челюсть отвалилась от удивления.

– Что ты сказал?..

– Я также думаю, что вы не страдаете нарушениями слухового аппарата, а повторять одно и то же по два раза я не привык.

С этими словами Соммерсет повернулся и величест­венно прошествовал в глубь дома.

ГЛАВА 9

Надин Ферст приехала в Управление полиции точно в назначенный срок и через несколько минут уже была гото­ва к выходу в прямой эфир. Насчет прямого эфира они, правда, не договаривались, но Ева, проявив широту души, не стала спорить, и Надин оценила этот благородный жест.

Надин и Ева дружили не первый год и уже не удивляли друг друга, как это бывало прежде.

Интервью в рабочем кабинете Евы шло гладко и профессионально. Никаких сенсаций оно не содержало. Надин прекрасно знала, что если Ева Даллас решила поделиться с ней информацией, то она, во-первых, преследует какую-то определенную цель, а во-вторых, скажет ровно столько, сколько сочтет нужным. Но тем не менее Надин Ферст получит хоть какие-то сведения из первых рук – и раньше своих конкурентов.

– Согласно сведениям, которыми располагает наш канал, – говорила Надин, обращаясь к Еве, – детектив Коли и лейтенант Миллз были убиты совершенно разными способами. Что же заставляет вас думать, что два эти убийства связаны между собой? Тот факт, что оба эти че­ловека работали в одном отделе?

«Умно!» – подумала Ева. Она не сомневалась в том, что Надин уже успела выяснить о причастности обоих убитых копов к расследованию махинаций Рикера. Но у нее хватает ума не называть его имени до тех пор, пока Ева сама не сделает это.

– Вы правы, именно этот факт, а также некоторые улики, которые мы пока не можем обнародовать, дают нам основания считать, что оба полицейских погибли от руки одного и того же убийцы. Оба офицера не только служили в одном и том же отделе, они еще и работали вместе над расследованием некоторых дел. Сейчас мы пытаемся отследить возможную связь этого факта с их гибелью. Полиция Нью-Йорка использует все имеющиеся в ее распоряжении средства для того, чтобы вычислить и отдать в руки правосудия убийцу двоих наших коллег.

– Благодарю вас, лейтенант. – Журналистка поверну­лась к телекамере. – С вами была Надин Ферст. Мы вели репортаж из Управления полиции Ныо-Йорка для «Канала-75». До свидания.

Затем она отдала микрофон ассистентке, кивнула опе­ратору и села напротив Евы.

«Прямо как кошка, приготовившаяся полакомиться жирной канарейкой!» – подумала Ева.

– Итак… – начала Надин.

– Слушай, у меня нет ни секунды времени. Мне нуж­но идти в суд.

Надин вскочила как ужаленная.

– Даллас! – возмущенно воскликнула она.

– Почему бы тебе меня не проводить? – равнодуш­ным тоном обронила Ева и рассеянно взглянула на чле­нов съемочной группы, которые суетились, собирая аппаратуру.

– И то верно! – Надин просияла. – Нынче прекрас­ная погода для прогулки. Люси, – обратилась Надин к своей ассистентке, – поезжайте обратно в студию, а я по­том доберусь своим ходом.

– Как скажете. – Сообразительная Люси поняла, что ее начальница рассчитывает узнать что-то более сущест­венное, и, возглавив маленькую процессию, вывела теле­визионщиков из кабинета Евы.

– Ну давай же, говори! – взмолилась Надин, когда они с Евой остались вдвоем.

– Не здесь. Пойдем пройдемся.

– Ты это что, серьезно насчет прогулки? – Надин окинула страдальческим взглядом свои модные туфли на высоченном каблуке, совершенно неприспособленные для того, чтобы ходить в них по улице. – На какие муки приходится идти, отстаивая право общества быть в курсе событий!

– Не притворяйся. Ты носишь эту пыточную обувь только для того, чтобы мужики заглядывались на твои ноги.

– Тут ты права, – со вздохом согласилась Надин и вышла следом за Евой из кабинета. – Как дела на личном фронте?

На секунду Ева почувствовала искушение рассказать Надин о своей ссоре с Рорком. В конце концов, она была женщиной, и иногда у нее тоже появлялось желание обсу­дить дела сердечные с подругой. Однако затем Ева вспом­нила, что у самой Надин «дела на личном фронте» посто­янно обстоят далеко не самым лучшим образом, поэтому рассчитывать на дельный совет с ее стороны не приходится.

– У меня все нормально, – уклончиво ответила она, нажимая кнопку лифта.

– Не прикидывайся, у тебя все на физиономии напи­сано. Что, проблемы в семейном раю?

В голосе Надин прозвучало неподдельное сочувствие, и Ева воздержалась от резкого ответа, который уже про­сился на язык.

– Просто я устала, – сказала она.

Выйдя из здания, Ева вздохнула полной грудью. Ей хо­телось идти долго-долго, дышать, смотреть вокруг себя и наслаждаться одиночеством, которое дарит уличная толпа.

– Запомни, Надин: в твоем репортаже должна ис­пользоваться информация, полученная как бы из двух ис­точников. Первый, официальный источник – это я, поскольку ты брала у меня интервью. Но, как видишь, я от­делалась общими словами. Второй, главный, – это якобы твой анонимный источник из Управления полиции. Ссы­лаясь на него, ты можешь сказать гораздо больше – то, о чем я тебе сейчас расскажу.

– Но послушай, Даллас! Когда репортаж будет готов, заинтересованным лицам не составит труда вычислить, что «анонимный источник» – это тоже ты.

– Неужели? – равнодушно обронила Ева.

Надин остановилась и внимательно посмотрела на нее.

– Извини, может, у меня слишком медленно работа­ют мозги, но мне начинает казаться, что тебе именно это и нужно – чтобы тебя вычислили. Так? Чтобы кто-то на те­бя сильно разозлился? Давая мне информацию, ты созна­тельно вызываешь огонь на себя, правильно я угадала?

Ева в ответ только пожала плечами.

– То, что я намерена тебе рассказать, – это даже не конкретная информация, а скорее предположения, а уж ты делай с ними, что пожелаешь. Ты ведь наверняка уже знаешь, что и Коли, и Миллз в свое время участвовали в охоте на Макса Рикера. Если тебе это неизвестно, значит, я только зря трачу на тебя время.

– Конечно, я уже выяснила это. Но ведь, помимо них двоих, за Рикером гонялась еще добрая дюжина копов. Рикер, конечно, полная мразь, но он не дурак. Не думает же он, что, пришив двух полицейских, сумеет отомстить целой бригаде копов? Да и зачем ему это делать? Из-за того, что он потерял кучу денег? Но зато он остался на свободе!

– У меня есть основания думать, что по крайней мере один из убитых копов был связан с Рикером. – Ева стара­лась говорить как можно более обтекаемо: пусть Надин сама раскапывает факты. – А сейчас в суде состоятся предварительные слушания по делу четырех мужчин, ко­торых, как я предполагаю, нанял Рикер. Им будут предъ­явлены различные обвинения, включая незаконное пре­следование офицера полиции. Мне кажется, что, если Рикеру хватило наглости послать четырех костоломов в погоню за полицейским, да еще среди бела дня, он не ос­тановится и перед тем, чтобы отправить полицейского на тот свет.

– Он пустил их по твоему следу, Даллас? Это просто потрясающе! Как репортера меня такая информация при­водит в восторг, но как подруга я посоветовала бы тебе взять отпуск и уехать куда-нибудь далеко-далеко.

Ева остановилась у ступеней здания суда.

– Твой «анонимный источник» не может сообщить тебе о том, что Рикер подозревается в убийстве или орга­низации убийства двух нью-йоркских полицейских. Но зато он вполне может тебе сказать, что следствие намерено самым тщательным образом разобраться в деятельности и связях мистера Макса Эдварда Рикера.

Надин тяжело вздохнула:

– Тебе ни за что не удастся припереть его к стенке, Даллас. Он как дым. Рассеивается в воздухе и исчезает.

– А вот это мы еще увидим, – бросила Ева и стала подниматься по ступеням.

– Увидим, – пробормотала Надин. – Но я буду очень волноваться.

Ева толкнула тяжелые двери здания суда и чуть не взвыла, увидев длинные очереди, выстроившиеся к про­пускным пунктам с металлодетекторами. Однако делать было нечего, и она пристроилась в хвост той, что была по­короче, – здесь пропускали не обычных посетителей, а работников суда и полицейских. Очередь двигалась со скоростью пьяной улитки, так что в здание суда Ева про­никла лишь спустя четверть часа.

Когда она проходила сквозь металлодетектор, тот от­реагировал на ее пистолет возмущенным писком и мига­нием красных огоньков. Ева предъявила постовому полицейский значок и пошла к эскалатору. В этот момент со второго этажа, где находился нужный ей зал заседаний, послышались громкие крики. Почуяв неладное, Ева кину­лась вверх по эскалатору, перепрыгивая через три ступени, а затем локтями проложила себе путь через толпу зевак, собравшихся у дверей зала.

Льюис лежал, распростершись на полу. Лицо его было серым, глаза закатились.

– Он только что упал! – закричал кто-то. – Только что! Вызовите врача!

Бормоча проклятия, Ева пробилась к телу и опусти­лась рядом с ним на корточки.

– Мэм, вам придется уйти! – строго проговорил воз­никший рядом полицейский в форме.

– Я – лейтенант Ева Даллас. Это мой арестованный.

– Извините, лейтенант. Я уже вызвал врачей.

– Он не дышит! – Ева рванула рубашку на груди уми­рающего и стала ритмично надавливать ладонями на об­ласть сердца. – Уберите отсюда зевак! – приказала она. – Перекройте доступ в эту зону!

– Но, лейтенант…

– Выполнять! – рявкнула Ева и, зажав Льюису нозд­ри, начала делать искусственное дыхание «рот в рот», по­нимая, что это уже бесполезно.

Она не прекращала своих усилий до тех пор, пока не появились врачи и не констатировали смерть. Гадливо сплюнув на пол, Ева выпрямилась и, взяв за рукав кон­воира, отвела его в сторонку.

– Докладывайте! – приказала она. – Я хочу знать обо всем, что произошло, с той самой минуты, когда вы забра­ли его из камеры.

– Все делалось обычным порядком, лейтенант. – Кон­воир не мог понять, почему вышестоящий офицер ведет се­бя по отношению к нему так агрессивно только из-за того, что у какого-то подонка остановилось сердце. – В соответствии с инструкциями на арестованного надели наручники, а затем он спецтранспортом был доставлен сюда.

– Кто находился в машине?

– Я и мой напарник. Мы получили приказ не допус­кать контактов между этим арестованным и тремя осталь­ными, поэтому его везли отдельно. Подъехав к зданию суда, мы вошли внутрь и поднялись сюда.

– Вы воспользовались специальным служебным лиф­том?

– Нет, лейтенант. Там было столько народу, что не протолкнуться, поэтому мы поднялись по лестнице. У нас не было с ним никаких проблем, уверяю вас. Его адвокат уже находился здесь и попросил нас обождать пару минут, пока он разговаривает по сотовому телефону с другим сво­им клиентом. Вот мы и стояли. А потом арестованный по­шатнулся и упал. Он начал хрипеть, как будто ему не хва­тает воздуха; мой напарник наклонился – хотел выяснить, что с ним, а я в это время отгонял зевак. И почти сразу вслед за этим появились вы.

– В каком подразделении вы служите… – Ева по­смотрела на значок с именем у него на груди, – …офицер Хармон?

– В дивизионе охраны, лейтенант.

– К арестованному кто-нибудь подходил? С ним кто-нибудь общался?

– Никто, лейтенант. Мы с напарником постоянно на­ходились по обе стороны от него, как того требует инст­рукция.

– Вы хотите убедить меня в том, что перед тем, как этот парень повалился на пол, к нему не приближалась ни одна живая душа?

– Именно так, лейтенант. Мы действовали строго в соответствии с инструкцией. Здесь было довольно много людей, но никто не заговаривал с арестованным и тем бо­лее не вступал с ним в физическое соприкосновение. С нами тоже никто не общался, только один раз кто-то ос­тановил моего напарника и спросил, как пройти в зал, где слушаются дела по гражданским искам.

– Этот человек, который спросил дорогу… Насколько близко он подошел к арестованному?

– Она, лейтенант. Это была женщина. Она, видно, была очень расстроена и остановила нас, когда мы прохо­дили мимо.

– Вы хорошо ее рассмотрели, Хармон?

– О да, лейтенант! Лет двадцати с небольшим, блон­динка, глаза голубые, хорошо сложена… Она так горько плакала, что даже выронила сумочку, и оттуда высыпались все вещи.

– А вы с напарником, готова поспорить, были столь галантны, что бросились ей на помощь и стали эти вещи собирать?

Тон, которым Ева это произнесла, насторожил Хармона. Он почувствовал, что находится на пороге крупных не­приятностей, и не ошибся.

– Лейтенант, на это ушло не больше десяти секунд, и арестованный все это время находился в поле нашего зре­ния.

– Пойдемте-ка со мной, Хармон, я вам кое-что пока­жу. А вы потом расскажете об этом вашему придурку-на­парнику. – Ева подвела охранника к лежащему на полу Льюису, жестом велела санитару отойти и наклонилась над телом. – Видите эту круглую розовую отметину на груди?

Хармон, которого уже трясло от страха перед неминуе­мым наказанием, едва не уткнулся носом в волосатую грудь трупа.

– Д-да, л-лейтенант…

– Вы знаете, что это такое?

– Н-нет, л-лейтенант…

– Это отметина от шприца. Ваша рыдающая блондин­ка убила арестованного, которого вам было поручено охранять, прямо у вас под носом!

В поисках блондинки, которая отвечала бы описанию, данному конвоиром, здание суда было прочесано от чер­дака до подвала, но, как и ожидала Ева, поиски оказались безрезультатными. Поручив оперативно-следственной бригаде начать работу по возбуждению уголовного дела о новом убийстве, она позволила себе удовольствие допро­сить Кенарда.

– Вы ведь знали, что он готов согласиться сотрудни­чать с нами, не так ли?

– Не имею ни малейшего представления, о чем идет речь, лейтенант. – Они уже находились в Управлении по­лиции, в комнате для допросов, и Кенард, развалившись на стуле, с безразличным видом разглядывал свои ногти. – Хочу напомнить вам, что я не обязан здесь находиться и, согласившись приехать сюда, сделал вам одолжение. Сего­дня утром я даже не виделся с моим несчастным клиен­том, А вам, между прочим, еще только предстоит устано­вить, является ли его смерть насильственной или она была вызвана естественными причинами.

– Здоровенный сорокалетний мужчина ни с того ни с сего падает и умирает от сердечного приступа? И это при том, что накануне офицер полиции предложил ему защиту полиции в обмен на свидетельские показания против дру­гого вашего клиента, мистер Кенард. Замечательная полу­чается картина!

– Даже если вы предложили ему защиту, лейтенант, мне об этом ничего не известно. Вы, видимо, забыли вве­сти меня в курс дела. А между тем закон требует, чтобы подобное предложение было сделано подзащитному с ве­дома и в присутствии его адвоката. – Кенард обнажил в улыбке мелкие острые зубы. – Вы нарушили процессу­альные правила, лейтенант, и это, как видите, обернулось для моего клиента трагической гибелью.

– Вы все правильно понимаете, Кенард, и можете пе­редать вашему основному клиенту, что этот его шаг окон­чательно вывел меня из себя. А когда я злюсь, я начинаю работать еще усерднее.

Кенард одарил Еву еще одной змеиной улыбкой:

– За моего клиента можете не волноваться, лейтенант, он умеет о себе позаботиться. А сейчас я, с вашего позво­ления, выполню свой долг по отношению к бедному мис­теру Льюису. Насколько мне известно, у него остались же­на и брат. Я должен выразить им свои соболезнования. А если по странной прихоти судьбы вы окажетесь правы и выяснится, что ему действительно помогли сойти в могилу, я посоветую его родственникам подать в суд на Управ­ление полиции. Ведь в таком случае окажется, что он погиб в результате вашей халатности! Для меня будет огромным счастьем представлять в суде их интересы.

– Знаете, Кенард, чем дольше я с вами общаюсь, тем сильнее крепнет во мне убеждение, что Рикеру даже не нужно платить вам гонорар. Ему вполне достаточно про­сто кидать палочку в лужу, а вы будете прыгать в грязь и со счастливой мордочкой приносить ее хозяину. Это и станет вам лучшей наградой.

Адвокат продолжал улыбаться, но глаза его стали хо­лодными и злобными. Не говоря ни слова, он встал, резко повернулся и вышел из комнаты.

– Я должна была это предвидеть! – мрачно говорила Ева, сидя в кресле напротив стола Уитни, хотя ей хотелось вскочить и заметаться по комнате. – Я была обязана сооб­разить, что у Рикера есть источники информации в управ­лении!

– Ты все сделала правильно. О том, что Льюису нужно предоставить защиту, были проинформированы очень не­многие – только те, кого это касалось напрямую.

В голосе майора Уитни клокотал гнев, но не на Еву, а на сложившиеся обстоятельства. Она знала, что этот гнев еще долго будет подпитывать его, как дрова питают огонь в очаге.

– И все-таки утечка произошла! А теперь, когда Льюиса убили, мне ни за что не удастся склонить кого-ли­бо из оставшихся троих дать показания против Рикера. Я уже и сама не совсем уверена в том, что мы действитель­но можем кого-то от него обезопасить. Мне нужна какая-то зацепка, босс! Однажды я уже смогла схватить его за жабры и смогу еще раз. Но мне необходим любой – пусть даже самый незначительный – повод для того, чтобы вы­звать его на допрос!

Уитни почесал в затылке.

– Не так это просто. Рикер – тертый калач. Кстати, я хотел спросить тебя относительно Миллза. Ты уверена в том, что он брал в лапу?

– На все сто процентов, сэр. Но я не могу с той же уверенностью утверждать, что он брал именно у Рикера. Это сейчас пытается выяснить Фини. Мы работаем сразу по нескольким направлениям.

– Начиная с сегодняшнего дня я хочу получать еже­дневные отчеты о каждом шаге, который предпринимает ваша группа. О каждом шаге, лейтенант!

– Так точно, сэр!

– Я хочу знать имена всех полицейских, которые при­влекают ваше внимание, даже тех, честность которых под­твердится в результате ваших проверок.

– Так точно, сэр!

– Если вы обнаружите, что список полицейских-взя­точников не ограничивается именами Коли и Миллза, не­обходимо будет проинформировать отдел внутренних рас­следований.

Некоторое время Ева и Уитни глядели друг на друга в упор, словно соревнуясь в том, кто кого пересмотрит. За­тем Ева заговорила, тщательно подбирая слова:

– Сэр, я воздержалась бы от этого шага до тех пор, по­ка в нашем распоряжении не окажутся доказательства го­раздо более веские, нежели мы имеем сейчас. Пока у нас нет ничего конкретного – одни только подозрения.

– И сколько еще времени вам понадобится для того, чтобы ваши подозрения переросли в уверенность?

– Двадцать четыре часа, майор. Это все, о чем я прошу.

– Ну что ж, в вашем распоряжении одни сутки, Дал­лас, – помолчав, ответил Уитни. – Топтаться на месте дольше нам никто не позволит.

Не тратя времени даром, Ева позвонила Мартинес и договорилась о немедленной встрече. Подумав, что им бу­дет проще разговаривать, если встретиться на нейтральной территории, она пригласила коллегу в небольшое кафе в центре города. Оно находилось на половине пути между управлением и штаб-квартирой Сто двадцать восьмого от­дела, поэтому можно было не беспокоиться, что столики оборудованы полицейскими «жучками».

Мартинес немного опоздала, и, наблюдая, как она идет к столику, Ева поняла, что эта женщина всерьез при­готовилась обороняться.

– Я встречаюсь с вами в свое свободное время, а у ме­ня его не так много, – сказала она, усаживаясь напротив Евы, и та заметила, что ее голос столь же напряжен, как и все тело.

– Мои часы тоже тикают, – сказала Ева. – Хотите кофе?

– Я его не пью.

– Не пьете кофе? На что ж тогда похожа ваша жизнь?

Мартинес кисло улыбнулась и знаком подозвала маль­чишку-официанта.

– Сделай-ка мне чаю, – велела она, когда парень по­дошел, – да не из этих ваших дурацких пакетиков, а зава­ри, как полагается, иначе я поджарю твою тощую задни­цу! – Покончив с указаниями относительно чая, Марти­нес повернулась к Еве: – Вы, видимо, обратились ко мне в надежде на то, что я помогу вам повесить что-нибудь на Коли и Миллза? Так вот, учтите, этого не будет! Вам, оче­видно, нравится копаться в грязи не меньше, чем геста­повцам из отдела внутренних расследований, а меня от этого мутит.

Ева спокойно поднесла к губам чашку и взглянула по­верх нее на свою собеседницу.

– Я поняла вашу мысль. А теперь скажите, откуда вы все это взяли?

– Когда один коп начинает охотиться на других, слу­хи об этом разносятся быстро. Теперь под удар попал Сто двадцать восьмой отдел. Двое наших уже убиты, а вы… Вы бы лучше попытались выяснить, кому выгодно очернить этих бедняг еще до того, как их успели опустить в могилу!

Ева уважала женщин с таким непреклонным, бунтар­ским характером, но сейчас она подумала, что вряд ли эта черта помогает Мартинес в продвижении по служебной лестнице.

– Что бы вы ни слышали, что бы вы ни думали, моей главной задачей является найти тех, кто их убил.

– Ну конечно! Охотно верю! – с нескрываемым сарказмом фыркнула Мартинес. – Вашей главной задачей является прикрыть задницу своего муженька!

– Простите, что вы сказали? Я вас не поняла.

– А что тут непонятного? «Чистилище» принадлежит вашему мужу. Вполне возможно, что там творились какие-то грязные делишки, о которых пронюхал Коли: они ведь не подозревали о том, что их бармен на самом деле являет­ся полицейским. И, когда он подобрался слишком близко, взяли да и кокнули его, чтобы спрятать концы в воду!

– А как вы в таком случае объясните смерть Милл­за? – поинтересовалась Ева.

– Это только вы считаете, что убийства Коли и Милл­за связаны друг с другом, – передернула плечами жен­щина.

– Знаете, Мартинес, когда я впервые повстречала вас с Миллзом, я сразу решила, что если в вашем тандеме и есть придурок, то это именно Миллз. А теперь вы подры­ваете мою веру в себя: заставляете меня усомниться в моих способностях разбираться в людях.

Глаза детектива Мартинес и так были темными, теперь же они пылали, как два черных солнца.

– Вы не являетесь моим непосредственным начальни­ком, лейтенант Даллас, – отчеканила она. – Поэтому я не обязана выслушивать от вас оскорбления!

– В таком случае выслушайте хотя бы совет человека, который прослужил в полиции гораздо дольше вашего. Для начала научитесь соображать, когда можно говорить, а когда необходимо молчать. Не прошло и пяти минут, как мы здесь находимся, а вы наговорили уже в пять раз боль­ше, чем я хотела узнать. Вы рассказали мне все.

– Черта с два! Ничего я вам не рассказала!

– Ну как же! Вы сообщили о том, что кто-то пытается бросить тень на ваш отдел. Что, видимо, этот же «кто-то» распускает слухи, будто Коли и Миллз брали на лапу. Спросите себя: кому это выгодно? Кто хочет, чтобы все вы насторожились и стали смотреть на меня, как на злейшего врага? Подумайте, детектив!

Ева ненадолго умолкла и отпила из своей чашки, давая собеседнице время переварить услышанное, а затем вновь заговорила:

– Мне нет нужды покрывать Рорка. Он сам умеет по­стоять за себя и уже давно привык рассчитывать только на свои силы. Так кого может беспокоить тот факт, что мое расследование бросает тень на двух полицейских? Только того, у кого есть причины для беспокойства. Разве я не права?

– Обо всем рано или поздно становится известно, – сказала Мартинес, но в ее голосе уже не было прежней уверенности.

– Вот именно! Особенно когда это кому-то очень нужно. Вы что, всерьез думаете, что это я положила боль­ше трех миллионов долларов на счета Коли и Миллза, для того чтобы, по вашему выражению, «прикрыть задницу моего мужа»? Что я на протяжении нескольких месяцев переводила им огромные суммы с единственной целью – скомпрометировать своих коллег-полицейских?

– Только вы одна и говорите, что на их счетах были такие деньги…

– Да, я это говорю! Причем со всей ответственно­стью!

Несколько секунд Мартинес молча смотрела в лицо Еве, затем закрыла глаза.

– Черт! О, черт! Я не могу поверить, что мои товари­щи способны на такое! Ведь я же – коп в пятом поколе­нии! В полиции служила вся моя родня на протяжении последних ста лет! Для меня все это очень много значит. Я всегда считала, что мы, полицейские, должны стоять друг за друга горой…

– Я не прошу, чтобы вы выносили кому-то приго­вор, – мягко сказала Ева. – Я прошу вас только об од­ном – подумать. К сожалению, далеко не каждый из на­ших коллег уважает свой полицейский значок так же, как вы или я. Два человека из вашего отдела убиты. У каждого из них было больше денег, чем любой обычный коп смо­жет заработать за всю жизнь. Теперь они мертвы. Вы гото­вы к тому, чтобы стать следующей жертвой?

– Следующей жертвой? – эхом откликнулась Марти­нес. – Вы думаете, мне грозит опасность? – Ее глаза сно­ва яростно вспыхнули. – Значит, по-вашему, я тоже брала взятки?

– Я проверяла, но не нашла ничего, что указывало бы на это.

– Ах вот как! – буквально взвилась Мартинес. – Я пахала день и ночь, чтобы заработать нашивки детекти­ва, а ты теперь тащишь меня на растерзание в отдел внутренних расследований?!

– Успокойтесь, никуда я вас не тащу. Но если вы не будете со мной откровенны, то тем самым подпишете свой смертный приговор. Я, правда, еще не знаю, каким спосо­бом его приведут в исполнение… – Ева резко подалась вперед. – Кто стоит за всем этим, Мартинес? Будьте же, в конце концов, детективом, раскиньте мозгами! С кем мог­ли быть связаны Коли и Миллз? У кого достаточно денег, чтобы купить полицейского и превратить его в Иуду?

– Рикер… – Пальцы Мартинес сжались в кулаки с такой силой, что костяшки побелели. – Будь он про­клят!!!

– Вы же сами выслеживали его! Когда вы отправля­лись его брать, у вас было все необходимое – и для ареста, и для обвинения, и для вынесения приговора. Улики, вещдоки, свидетельские показания. Причем вы действовали крайне осторожно, чтобы не спугнуть его. Я не права?

– На то, чтобы организовать и подготовить все это, у меня ушли месяцы работы. Я только что не спала в об­нимку с делом № 20 – 4/7! Я не спешила, перепроверяла все по десять раз, лишь бы только ничего не упустить. А потом все вдруг рассыпалось, как карточный домик! Я ничего не понимала и лишь продолжала твердить себе, что этот мерзавец просто слишком хитер и изворотлив. И все же… Что-то подсказывало мне, что у него может быть – должен быть! – сообщник из числа наших. Но я попросту отказывалась в это верить. И не верю до сих пор.

– Теперь-то уж придется поверить.

Мартинес поднесла чашку к губам: у нее пересохло в горле.

– Зачем вы установили за мной слежку?

– А, значит, заметили?

– Еще бы не заметить! Я, впрочем, так и полагала, что в качестве очередной жертвы вы выберете именно меня.

– Выберу, если узнаю, что вы коротаете ночи в постели Макса Рикера. Пока же наблюдение за вами установле­но лишь в целях обеспечения вашей безопасности.

– Снимите его. Если уж я решу помогать вам, пусть никто не дышит мне в затылок. У меня до сих пор сохра­нилась информация, которую мне удалось собрать, охотясь за Рикером, – все записи, планы, схемы, описание каждого шага, который приближал нас к цели. После такого сокрушительного поражения мне было противно да­же притрагиваться к этим бумагам, но теперь я снова зай­мусь ими.

– Мне хотелось бы иметь копию этого вашего до­сье, – сказала Ева.

– Я сделаю ее для вас. В конце концов, это моя ра­бота.

– А когда мы прижмем Рикера к стенке, я позабочусь о том, чтобы вы получили повышение, – пообещала Ева.

– Это для меня и впрямь кое-что значит. Работа для меня – все! А что касается этого дела… Капитан Рот ска­зала, что в данном случае я утратила объективность. И на­верное, она была права. – Губы Мартинес дрогнули. – Я действительно не могла быть объективной. Подумайте сами: я вставала с мыслью об этом деле, завтракала, думая о нем, и ложилась спать, размышляя о том же! Если бы я не погрузилась в него до такой степени, я могла бы во­время увидеть, откуда исходит опасность. Я обратила бы внимание на то, как агрессивно ведет себя Миллз, как он лезет во все дырки и пытается выведать каждую деталь предстоящей операции. А тогда я принимала все это за обычный мужской выпендреж.

– Каждый из нас отвечает только за самого себя. Так что не терзайтесь понапрасну – вы ни в чем не виноваты.

– Послезавтра состоятся похороны Коли. Теперь я уже не сомневаюсь в том, что он тоже был повязан с Рике­ром. Я плюну на его могилу! Мой дед, полицейский, погиб, выполняя служебный долг, – он спас двух детишек. Они давно уже взрослые – даже старше меня, – и все же каждый год присылают моей бабушке по два письма: поздравление с Рождеством и еще одно – в тот день, когда дед спас им жизнь. Они не забывают этого. Так что дело не в повышении, Даллас. Просто мы – полицейские!

Немного поколебавшись, Ева снова подалась вперед и торопливо заговорила:

– Послушайте, Мартинес! Я задержала четырех бой­цов Рикера и почти заставила расколоться одного из них. Мы заключили сделку: я предоставляю ему иммунитет от судебного преследования в рамках программы защиты свидетелей, а он «сливает» мне информацию на своего шефа. Сегодня утром должны были состояться предва­рительные слушания. Его привезли в суд, и, хотя он по­стоянно находился под присмотром двоих конвоиров, кто-то ухитрился его убить. Вот так! Откуда-то идет утеч­ка информации, и я не знаю, откуда именно. Прежде чем вы окончательно решите сотрудничать со мной, я обяза­на предупредить вас: об этом может стать известно преступникам, и тогда вам будет грозить нешуточная опас­ность.

Мартинес отодвинула пустую чашку:

– Я ведь уже сказала, Даллас: мы – полицейские.

После встречи с детективом Мартинес Ева несколько часов сидела за компьютером, считывая информацию с экрана монитора. Когда у нее наконец начали слезиться глаза, она решила сделать перерыв и нанести еще один ви­зит Пэтси Коли. Она приехала к ней под предлогом того, что должна выяснить кое-какие дополнительные подроб­ности, и уже через двадцать минут разговора была уверена, что той действительно ничего не известно о делах ее мужа. По крайней мере, такой вывод подсказывало Еве внутрен­нее чувство, когда она садилась в машину. Вот только можно ли ему доверять? Теперь Ева уже не была в этом столь же уверена, как раньше.

Сейчас, впрочем, ее больше занимало другое – список полицейских, которых усердно проверял Макнаб, пытаясь отделить зерна от плевел и в течение каждого часа сооб­щая ей о результатах своих «раскопок».

Поскольку Ева находилась неподалеку от управления, она решила заехать на работу, чтобы проверить по полицейскому архиву кое-какие имена. Она надеялась нащупать связи между полицейскими из списка и Рикером, од­нако, несмотря на все ее ухищрения, обнаружить ничего, заслуживающего внимания, ей не удалось. В конечном итоге Ева поняла, что ничего не найдет, если только не попытается копнуть глубже, а это было рискованно. Она знала, что означает стать объектом подозрений, когда ищейки из отдела внутренних расследований суетятся во­круг тебя, высунув языки и мечтая впиться зубами в ногу. И даже если ты оказываешься чист, омерзительный привкус во рту не выветривается еще очень долго.

Ева не могла копнуть глубже без риска засветиться. Если только не воспользоваться незарегистрированной – и незаконной! – аппаратурой Рорка. Однако просить Рорка о помощи после того, что случилось между ними, ей не позволяла гордость.

Внезапно ее виски пронизала острая боль. Ева обхва­тила голову руками, закрыла глаза и… обрадовалась. Луч­ше страдать от головной боли, чем от размолвки с люби­мым человеком!

Она решила ехать домой, но по дороге вдруг увидела на улице огромный рекламный щит с изображением Мэвис. Даже не надеясь застать подругу дома, Ева все же на­брала номер ее телефона, и трубку, как ни странно, сняли.

– Алло! Эй, Даллас, это ты?

– Угадай, на что я сейчас смотрю!

– На голого одноглазого пигмея?

– Ах, черт, угадала! Ладно, потом поговорим…

– Подожди! Не вешай трубку! Ну ладно, скажи, на что ты смотришь?

– На тебя. Только ты – в миллион раз больше, чем в жизни, а висишь над Таймс-сквер.

– O-o-o! Классно, правда? Я то и дело придумываю всякие предлоги, чтобы лишний раз заехать туда и по­смотреть. Учти: я намерена подарить твоему мужу затяжной поцелуй взасос. Леонардо, учитывая обстоятельства, не возражает, осталось только заручиться твоим согласи­ем. Ты как, не против?

– Мне наплевать, с кем будет целоваться Рорк.

– Ага, понятно… – Голос Мэвис посерьезнел. – По­лаялись?

– Вообще-то нет… То есть… Черт, я и сама не пойму, в чем дело! Он со мной почти не разговаривает. Слушай, ты не могла бы… А впрочем, не стоит.

– Нет уж, договаривай! Не могла бы что? – Мэвис прикрыла трубку ладонью и стала перешептываться с кем-то, находящимся рядом. – Извини, – снова заговорила она в трубку, – Леонардо работает над моим новым сце­ническим костюмом. Послушай, а почему бы тебе не за­ехать к нам?

– У вас и без меня дел невпроворот.

– Ох, Даллас! Кончай нести чушь! Ты и так не жалу­ешь вниманием свое старое гнездышко. Если ты и впрямь находишься на Таймс-сквер, то сможешь доехать до нас за пару минут. Так что – все! Возражения не принимаются! Жду!

– Нет, я… А, черт! – выругалась Ева, кладя трубку, в которой уже слышались короткие гудки.

Она подумала, не перезвонить ли Мэвис, чтобы ска­зать, что она не приедет, а потом, вспомнив, каким холод­ным, отстраненным тоном говорил с ней сегодня утром Рорк, пробормотала сквозь зубы:

– А собственно, какого черта? Заеду к ним на пару минут…

ГЛАВА 10

Мэвис Фристоун и ее любовник Леонардо жили в квартире, в которой обитала Ева до того, как переехать к Рорку.

«Господи, как сильно все может перемениться за один-единственный год!» – подумала Ева. В те времена она жила в однокомнатной квартирке со спартанской обстановкой и холодильником, который по большей части пустовал. Она никогда не была склонна к сибаритству.

Мэвис открыла дверь, и у Евы зарябило в глазах от представшей ее взору разноцветной картинки. Мэвис яв­ляла собой не просто палитру цветов, а воплощение раз­ноцветья: волосы, выкрашенные в два цвета – розовый и зеленый – и заплетенные в косички, лиловые тени на веках, кричащие румяна на щеках, пурпурные ногти на руках и желтые – на ногах… В этом была вся Мэвис!

Стены гостиной были увешаны полотнами, созданны­ми рукой Леонардо. Одни из них, как показалось Еве, могли являться произведениями некоего доселе неизвестного вида искусства, другие – незаконченными эскизами новых нарядов. Продавленный диван, который Ева оста­вила здесь, переезжая к Рорку, теперь был покрыт мате­рией ярко-розового цвета, которая блестела, как полиро­ванная. Вдобавок к этому диван был завален подушками самых вызывающих цветов, от которых у каждого не под­готовленного к подобному зрелищу начинало рябить в гла­зах. С потолка, выкрашенного в серебряный цвет и распи­санного большими малиновыми звездами, свисали яркие матерчатые ленты, струи бисера, стекляруса и бог знает чего еще.

Оглянувшись вокруг, Ева поняла, что, пробыв здесь полчаса, она рискует сойти с ума, но все это было так по­хоже на ее лучшую подругу!

– Какая ты молодец, что приехала! – Мэвис схватила ее за руки и закружила по комнате. – Ну, и что ты дума­ешь? – спросила она, повернувшись на триста шестьдесят градусов.

– О чем?

– Ты что – дура? О моем новом платье, о чем же еще!

Только тут Ева обратила внимание на то, во что была одета Мэвис. Платьем этот наряд можно было назвать лишь с большой натяжкой. Он состоял из перекрещиваю­щихся полос материи разного цвета – от фиолетового до ярко-розового, – прикрывавших лишь соски и ягодицы Мэвис. Зато две татуировки на ее плечах представали во всем своем великолепии. На ногах Мэвис была некая разновидность древнеримских сандалий, но ремни, обматы­вающие ноги, доходили почти до самого паха. «Вряд ли солдаты Юлия Цезаря носили такую же обувь, – подумала Ева. – Иначе черта с два бы они покорили половину пла­неты!»

– Это просто… – У нее не было слов. – Просто по­трясающе!

– Правда? Вот и мне кажется, что это – настоящий динамит! Трина сделает мне прическу специально под это платье. А Леонардо – просто гений! Леонардо! – крикну­ла она. – Ева приехала! Ты молодец: приехала в самое подходящее время. Мне хочется выпить, а ты знаешь, что Леонардо у меня – непьющий!

Мэвис продолжала болтать, подталкивая Еву к розово­му дивану. Она не собиралась выпускать ее, прежде чем не услышит все новости.

– А вот и он! – Ее голос стал воркующим, глаза зату­манились. – Спасибо тебе, моя радость!

В комнату вошел Леонардо – гигант с длинными во­лосами, заплетенными в косу, и кожей цвета меди. Опре­делить его национальность не смог бы никто. Было ясно лишь одно: в жилах этого человека смешалась кровь мно­гих рас – от индейской до европейской и негритянской.

– Здравствуй, Даллас! Здравствуй, голубушка! – про­изнес он низким горловым голосом. – Наверняка ты ни­чего не ела, так что я приготовил кое-что перекусить.

– Ну, разве он не прелесть?! – воскликнула Мэвис.

– Прелесть – это не то слово! – откликнулась Ева, наблюдая за тем, как ее подруга хлопочет вокруг меднокожего гиганта. Даже несмотря на толстые подошвы санда­лий, Мэвис не доходила и до половины груди Леонардо. – Не беспокойся, – добавила она, – мой визит не означает для тебя никаких неприятностей.

– Надеюсь! – усмехнулся гигант. – Тем более что я сейчас уезжаю. Это даже здорово, что ты приехала к нам: Мэвис не придется сидеть в одиночестве. Дело в том, что мне нужно съездить по делам.

Мэвис одарила Леонардо взглядом, полным обожания. На самом деле нынешний вечер они собирались провести дома в компании друг друга. Но когда Мэвис сказала Лео­нардо, что к ним едет Ева и что, по всей видимости, у нее какие-то неприятности, он с готовностью согласился дать подругам возможность пообщаться с глазу на глаз. И вот сейчас Мэвис смотрела на своего любимого и думала о том, какой же он у нее замечательный!

– Я ненадолго, – начала было Ева, но Леонардо с Мэвис уже целовались на прощание так, будто в комнате, кроме них, никого нет, поэтому она отвернулась и стала смотреть в окно.

– Не скучайте, голубки мои! – Леонардо одарил жен­щин лучезарной улыбкой и выскользнул за дверь.

– По-моему, у него нет никаких дел, – проронила Ева.

Мэвис стала возражать, но потом усмехнулась, пере­дернула плечами и принялась готовить первую порцию коктейлей.

– Я сказала ему, что нам с тобой надо пошептаться, и он тут же все понял. – Мэвис протянула Еве бокал разме­ром с небольшую цветочную вазу, наполненный жидко­стью изумрудного цвета. – Сначала выпьем, а уж потом поговорим, или сразу расскажешь, что стряслось?

Ева открыла было рот, чтобы запротестовать, но затем снова закрыла его. Как много времени прошло с тех пор, как они с Мэвис вот так сидели за коктейлями!

– Пожалуй, – наконец сказала она, – я буду делать это одновременно.

– Итак… – Мэвис смешала им уже по третьему кок­тейлю, а с чипсами, кукурузными палочками и соленым печеньем было уже давно покончено. – Давай-ка разло­жим все по полочкам. Ты отправилась на встречу с каким-то мерзавцем, с которым Рорк давным-давно имел дела, ничего не сообщив ему об этом, так?

– Я веду полицейское расследование. Это моя ра­бота…

– Ладно-ладно, я просто пытаюсь во всем разобрать­ся. Затем этот мерзавец послал за тобой в погоню еще не­скольких мерзавцев.

– Ну, с ними-то я сумела разобраться!

Мэвис посмотрела на подругу долгим пристальным взглядом, а затем спросила:

– Ты намерена говорить одна или мне тоже будет по­зволено вставить хоть слово?

– Извини, затыкаюсь, – буркнула Ева и налила себе еще один коктейль из шейкера.

– Когда ты вернулась домой, тебя там ожидал букет цветов и записка от главного мерзавца. – Увидев, что Ева снова открыла рот, Мэвис предупреждающим жестом подняла указательный палец с длинным ярко-красным ногтем. – Ты решила, что он сделал это специально, что­бы позлить тебя и спровоцировать Рорка на необдуман­ные действия. Поэтому ты велела Соммерсету уничтожить цветы. Но Рорк все же увидел их и стал выпытывать из те­бя правду, а ты прикидывалась дурочкой и твердила: «Ка­кие такие цветы?»

– Я не говорила «какие такие»! – возмутилась Ева. – Я вообще так никогда не говорю. Возможно, я могла ска­зать: «Это совсем не то, что ты думаешь!»

– Не важно. Ты… Какой есть синоним к слову «врать», но не такой грубый? Ну, скажем, обманывать. Итак, ты стала обманывать Рорка, боясь, что он поедет к тому мерзавцу, раздавит его как клопа и наживет, таким образом, неприятности на свою шею. Так было дело?

Вообще-то Ева обычно сама употребляла слово «врать», но в данный момент не стала заострять на этом внимание.

– Более или менее.

– Так вот, это было очень глупо с твоей стороны.

От удивления Ева вытаращила глаза:

– Глупо? Ты хочешь сказать, что я повела себя глупо?! Так-то ты поддерживаешь меня! Подруга называется!

– Даллас! – Мэвис откинулась на спинку кресла, а за­тем изящно соскользнула на пол. – Ты рассуждала, как баба, и не учла одного: того, что Рорк – настоящий мужик! И, имея с ним дело, об этом никогда нельзя забывать.

– Забудешь тут! – Последовав примеру подруги, Ева тоже сползла с кресла на пол. – Кому, как не мне, знать, что у Рорка есть член, и он пытается пустить его в ход при любом удобном случае.

– А член напрямую соединен с мужским «эго». Это медицинский факт! – Мэвис передернула плечами и до­пила очередной коктейль. – Нам, женщинам, этого не по­нять. Попробуй проследить ход его мысли: если ты реши­ла разобраться с мерзавцем сама, значит, в него – Рор­ка – не веришь.

– А он, выходит, не верил в меня, думая, что я не смо­гу разобраться сама.

– Ах, Даллас, Даллас! – Мэвис покачала головой и похлопала подругу по ноге, глядя на нее с нескрываемой жалостью. – Давай сделаем еще коктейлей. Они понадо­бятся нам, чтобы прийти к окончательному выводу, что все мужчины – свиньи.

Примерно посередине второго раунда Ева и Мэвис уже не сидели, а лежали на полу, созерцая звезды на по­толке и продолжая поглощать коктейли.

– Если все мужчины – свиньи, почему же каждая женщина стремится обзавестись мужиком? – задумчиво проговорила Ева.

– Потому, что женщины живут эмоциями – негром­ко сказала Мэвис и икнула. – Даже ты.

Ева перекатилась на бок и, прищурив глаза, посмотре­ла на подругу.

– Брось ты!

– Это ты брось прикидываться! Ты же знаешь, как это бывает! Сначала он заставляет суетиться твои гормоны. Нет, серьезно, ты только взгляни на своего мужика. Он же… Нет, подожди, дай сформулировать… Он у тебя на­стоящая секс-бомба, вот как! Потом мужчина поселяется у тебя в голове, если, конечно, он умен, интересен, загадочен и все такое… Но самый главный момент – это когда он забирается к тебе в сердце, и тут уж – все, кранты! Тебя нацепили на все крючки, и тебе уже не сорваться с лески.

– Я что, рыба какая-нибудь? – возмутилась Ева.

– Мы все – рыбы в огромном море жизни, – фило­софски ответила Мэвис и снова икнула.

Ева зашлась в безумном хохоте и, когда через полми­нуты, отсмеявшись, сумела отдышаться, заявила:

– Мэвис, ты – дура!

– Не только ты находишься в состоянии эмоциональ­ного кризиса. – Мэвис с трудом поднялась на четверень­ки, подползла к Еве и звучно чмокнула ее в щеку. – Бед­ная моя крошка! Мамочка научит тебя, как сделать, чтобы все было хорошо.

После этого она поползла к столику, на котором стоял шейкер, и вернулась с двумя полными бокалами, причем каким-то невероятным образом ей удалось не пролить ни капли на ковер.

– Ну? – спросила Ева. – И что же нужно сделать?

– Послать все к чертовой матери!

– Так просто? Это лучшее, что может посоветовать мамочка?

– Это всего лишь совет. Мужики, будучи свиньями, быстро забывают о своих обидах, если им о них, во-пер­вых, не напоминать, а во-вторых, искуплять… совокуплять… то есть искупать. – Язык у Мэвис уже основательно заплетался.

– Совокупляться, значит? – задумчиво протянула Ева. – Выходит, чтобы помириться, мне нужно заняться с ним сексом? – Некоторое время она напрягала затума­ненную алкоголем голову, пытаясь с максимальной серь­езностью обдумать эту мысль, однако мозг уже отказывал­ся повиноваться. – А что, это может сработать! – наконец решила она.

– Стопроцентно сработает! Но…

– Я так и знала, что без какого-нибудь «но» тут не обойдется.

– Это только – как бы получше сказать? – временная мера. Ты ведь тоже не подарок, и сама об этом знаешь. И ты должна сама проанализировать случившееся и по­нять, почему ты решила действовать за его спиной, – Мэ­вис так хотела помочь подруге, что почти протрезвела. – Я понимаю, у тебя работа, и время от времени без этого не обойтись. Но в данном случае ситуация другая: столкну­лись две упрямых бараньих башки и не хотят уступать друг другу. – Мэвис схватила Евин бокал и стукнула о свой. – Вот так: ба-бах!

– Значит, я, по-твоему, упрямая баранья башка?

– Конечно! За это я тебя и люблю! Но если вы будете бодаться постоянно, то рано или поздно кто-то получит сотрясение мозга. Понятно, о чем речь?

– Он со мной почти не разговаривает! – жалобно вос­кликнула Ева.

– Да, он серьезный мужчина. – Мэвис сделала еще глоток и крепко обняла Еву. – Хочешь мороженого?

– Меня стошнит… А какое у тебя мороженое?

Они опять лежали на полу, но теперь вместо бокалов с коктейлем держали в руках огромные пиалы с мороженым трех разных сортов, обильно политым клубничным сиропом.

– И все равно я была права! – упрямо проговорила Ева.

– Конечно, права. Мы, женщины, всегда правы.

– Соммерсет меня ненавидит, и то он на моей стороне.

– Ничего подобного! Он тебя не ненавидит.

– А я люблю этого глупого мерзавца.

– Как это трогательно. – Глаза Мэвис увлажни­лись. – Если бы ты сказала об этом старику, отношения между вами сразу наладились бы.

Ева некоторое время обдумывала услышанное, а по­том рявкнула:

– Да не Соммерсета, черт побери! Я про Рорка гово­рила! Про этого мерзавца! Представляешь, он начинает казнить меня презрением, когда я веду важнейшее расследование! И я просто не знаю, что делать…

– Ты всегда знаешь, что делать. Именно поэтому ты – лейтенант Ева Даллас.

– Я не работу имею в виду. Там я действительно все­гда прекрасно знаю, что делаю. Я говорю о другом – о Рорке, о нашем браке, обо всей этой любовной чуши… Ты, наверное, совсем напилась, раз ничего не сообража­ешь!

– Конечно, напилась. Вон сколько мы с тобой уже выхлебали!

Ева поставила пустую пиалу из-под мороженого на ко­вер, села и прижала руки к животу.

– Так… Мне срочно нужно в сортир!

– Давай, – кивнула Мэвис. – Я – следующая. Крик­ни, когда закончишь.

Ева поднялась на ноги и, пошатываясь, вышла из ком­наты, а Мэвис, свернувшись калачиком, подложила под голову диванную подушку и забылась блаженным сном.

Ева ополоснула лицо и посмотрела на свое отражение в зеркале. Она выглядела усталой, невыспавшейся и со­вершенно пьяной. Ее взгляд упал на пузырек с таблетками, которые предназначались специально для вытрезвления. Видимо, Мэвис нередко пользовалась этим снадобьем. Поскольку трезветь сразу и полностью Еве не хотелось, она решила ограничиться только одной таблеткой.

Вернувшись в комнату и обнаружив Мэвис крепко спящей на полу, она улыбнулась и пробормотала:

– Ну что бы я без тебя делала!

Ева наклонилась и легонько потрясла подругу за пле­чо, однако в ответ послышалось лишь какое-то кошачье урчание. Тогда она оставила мысль перетащить Мэвис на кровать и, сдернув с дивана пушистое покрывало, забот­ливо накрыла им подругу. А потом, пошатываясь и чувст­вуя нешуточное головокружение, направилась к выходу, бормоча себе под нос:

– Пьяной – за руль… Хорош страж порядка!

Оказавшись на улице, Ева расправила плечи, как бок­сер, который готовится к выходу на ринг. «Ничего, – по­думала она, – с Рорком мы все уладим. Я уже для этого вполне созрела». Несколько секунд она стояла неподвиж­но, делая медленные вдохи и выдохи, а затем, почти не шатаясь, направилась к машине.

В течение всей дороги домой Ева твердила себе, что сумеет помириться с Рорком, пусть даже ради этого при­дется затащить его в постель. «Ради мира в семье нужно иногда идти и на жертвы!» – мысленно хихикнула она.

Нью-Йорк в этот час выглядел спокойным и умиро­творенным, хотя на тротуарах все еще было полным-пол­но прохожих. Самое раздолье для уличных воришек, кото­рые обчищают карманы туристов и зазевавшихся растяп.

Над лотком уличного торговца поднимался вонючий дым, пахнущий соевыми хот-догами и пережаренным лу­ком. На углу Шестой и Шестьдесят второй улиц, не поделив клиента, лениво переругивались две проститутки. Один таксист подрезал другого и, не вписавшись в образо­вавшийся просвет между машинами, задел крылом за уличную ограду, ободрав весь бок автомобиля. Оба води­теля выскочили из своих машин и бросились друг к другу, сжимая кулаки.

Господи, до чего она любила этот город!

Ева проводила взглядом бритоголовых кришнаитов в оранжевых хитонах, которые цепочкой, как муравьи, тя­нулись вверх по улице. Огромный рекламный плакат на стене дома расхваливал удовольствия, которые сулит тури­стическое путешествие в Вегас. Четыре дня и три ночи, роскошные отели и море развлечений, и все это за какие-то двенадцать с небольшим тысяч долларов. Какая пре­лесть!

По мере того как Ева приближаясь к дому, поток прохожих мелел, с тротуаров исчезли вонючие лотки и проститутки. Добро пожаловать в мир Рорка!

Когда в свете фар показались ворота, перед капотом вдруг возникла вышедшая из темноты фигура. Сдавленно вскрикнув, Ева резко надавила на педаль тормоза, и машина, дернувшись, замерла на месте. Вглядевшись в не­знакомца, Ева с отвращением узнала в нем Вебстера.

– Жить надоело?! – раздраженно крикнула она, опу­стив стекло.

Вебстер с удовольствием смотрел на нее. На его взгляд, она выглядела уставшей, сонной, но очень-очень сексу­альной.

– Работаешь по ночам? – осведомился он.

– Не твоего ума дело! Что тебе нужно?

– Поговорить с тобой. – Он взглянул на казавшиеся неприступными ворота. – Сюда так просто не попасть! Может, пустишь?

– Не желаю тебя видеть в своем доме.

Улыбка не исчезла с лица Вебстера, но глаза стали хо­лодными:

– Всего на десять минут, Даллас. Обещаю не воровать серебряные ложки.

– У меня имеется рабочий кабинет в Управлении по­лиции. Позвони днем и договорись о встрече.

– Если бы это дело не было таким важным, неужели, ты думаешь, я болтался бы ночью возле твоих ворот, рис­куя, что ты отдавишь мне ноги?!

Ева нехотя согласилась с тем, что в его словах была до­ля истины. Жаль, что она успела протрезветь! Иначе про­сто закрыла бы окно и въехала в ворота, оставив его торчать здесь. Тяжело вздохнув, Ева молча указала большим пальцем на пассажирское сиденье рядом с собой. Пока Вебстер обходил машину и открывал дверь, в голову ей пришло, что за последние несколько часов она даже ни разу не подумала о своем расследовании.

– Надеюсь, у тебя ко мне действительно важное дело, Вебстер. В противном случае я и впрямь отдавлю тебе не только ноги, но и яйца.

Она засунула пластиковую карточку пропуска в про­резь электронного замка, и ворота поехали вверх.

– Такая крутая система безопасности подходит скорее для банка, чем для частного дома, – заметил Вебстер.

Ева пропустила эту шпильку мимо ушей, но подумала, что ей нужно принять еще пару протрезвляющих таблеток, чтобы в голове окончательно прояснилось.

Ева остановила машину в конце подъездной аллеи, и они направились к крыльцу. Пока они шли, Вебстер делал вид, что фасад этого дворца ничуть не впечатляет его, но, когда Ева открыла входную дверь, не сумел сдержаться и удивленно присвистнул. В вестибюле появился Соммерсет и уже собрался что-то сказать, но Ева перебила его.

– У меня – рабочая встреча, – бросила она, сунув ру­ки в карманы, и стала подниматься по лестнице на второй этаж.

Вебстер уже не пытался изображать индифферент­ность и смотрел по сторонам широко открытыми от изум­ления глазами.

– Вот это да! – восхищался он. – Не могу пред­ставить тебя живущей в таком дворце. Ты никогда не ас­социировалась в моем воображении с образом принцес­сы. – Но когда они вошли в рабочий кабинет Евы, который она спланировала сама, Вебстер удовлетворенно кивнул: – Вот это уже больше похоже на тебя. Скромно и практично.

– Плевать мне на твое мнение! Говори поскорее, у ме­ня и без тебя дел по горло.

– Я гляжу, сегодня вечером ты нашла время, чтобы немного оттянуться?

Ева наклонила голову и посмотрела на Вебстера дол­гим взглядом.

– А тебя очень волнует, как я провожу свое свободное время?

– Да нет, просто заметил…

Вебстер стал ходить по кабинету, поочередно беря в ру­ки различные предметы и затем ставя их на место. Он едва не споткнулся, увидев огромного кота, свернувшегося на кресле. Прищурив разноцветные глаза, животное внима­тельно следило за каждым движением незваного гостя.

– Твой телохранитель? – хмыкнул Вебстер.

– Угадал. Стоит мне сказать одно слово – и он выца­рапает тебе глаза. Так что лучше не выводи меня из себя.

Вебстер рассмеялся и, казалось, немного расслабился.

– У тебя кофе есть?

– Да, – ответила Ева, но не двинулась с места.

Вебстер снова засмеялся, но уже не таким естествен­ным смехом.

– Я как раз собирался сказать, что со времени нашей последней встречи ты стала более дружелюбной, но, как видно, это не так.

– Переходи к делу или убирайся!

Вебстер кивнул, но говорить не торопился. Он мед­ленно подошел к окну и стал смотреть на сад.

– То направление, которое приобрело твое расследование, противоречит интересам нашего отдела, – наконец заговорил он.

– Ах, я этого не переживу! – воскликнула Ева со злым сарказмом.

– Я предупреждал свое начальство, что ты крепкий орешек, но они не послушали, считая, что с тобой легко удастся справиться. – Вебстер отвернулся от окна и по­смотрел на Еву: – Я пришел сюда, чтобы передать тебе приказ: оставить Рикера в покое.

– Ты не имеешь права отдавать мне какие бы то ни было приказы.

– Ну, не приказ. Считай, что это просьба.

– Считай, что в просьбе отказано.

– Даллас, ты нажимаешь не на те рычаги! Ты можешь пустить под откос расследование, которое продолжается уже много месяцев!

– Внутреннее расследование?

– Я не могу ни подтвердить, ни опровергнуть это.

– Тогда проваливай!

– Пойми, я пытаюсь тебе помочь! У нас общие цели, Ева. Если ты пойдешь нам навстречу, мы все в итоге полу­чим то, что хотим.

Ева присела на край письменного стола.

– Я хочу поймать убийцу полицейских. А чего хо­чешь ты?

– Ты думаешь, меня это не волнует? – горячо загово­рил Вебстер, в глазах его блеснул огонь. – То, как убили этих двоих?!

– Я не знаю, что тебя волнует, Вебстер. Расскажи мне об этом.

– Меня волнует то, что ты можешь помешать нашему расследованию! – резко ответил он. – Я привык выпол­нять свою работу хорошо и чисто.

– А Миллз и Коли были грязными?

Вебстер открыл было рот, собираясь что-то сказать, но затем тряхнул головой и сжал руки в кулаки.

– Я не могу это комментировать.

– А мне твои комментарии и не нужны. У отдела внутренних расследований имеются какие-то свои причи­ны держать эти факты в тайне? Замечательно! Я, разумеет­ся, тоже не собираюсь вопить об этом на каждом углу. Но все равно делать хорошую мину при плохой игре долго не удастся. О связи убитых копов с Рикером станет известно гораздо раньше, чем вы думаете, и это будет настоящая бомба. Сколько еще полицейских должно погибнуть, пока вы тут возитесь со своими внутренними расследования­ми? Вы знали, что они брали взятки, и ничего не предприняли!

– Все не так просто, Даллас…

– Вы знали! – зло повторила Ева. – Знали, что они в кармане у Рикера, что они помогли ему избежать наказания, оказавшись, таким образом, в еще большей зависи­мости от него. И давно вы об этом знали? Говори!

– Знать и доказать – это разные вещи, лейтенант.

– Чушь, Вебстер! Ерунда! Мне всего за несколько дней удалось собрать столько материала, что вполне хва­тило бы, чтобы взять этих двух копов за уши и отобрать у них значки. А вы непонятно почему их и пальцем не тро­нули. А теперь хотите, чтобы я оставила в покое Рикера. Откуда мне знать, что он не купил и вас?!

Глаза Вебстера снова вспыхнули. В следующую секун­ду он оказался рядом с Евой, схватил ее за плечи и сдернул со стола.

– Неужели ты не понимаешь, что мы можем привлечь Рикера к ответственности, только соблюдая все требова­ния закона?!

– Ваш отдел теперь дает уроки юриспруденции?

– А ты встаешь на защиту копа, которого сама же на­зываешь продажным? У меня есть основания делать то, что я делаю, и мне нет нужды оправдываться перед тобой. А ты… Что с тобой случилось, Даллас? Ты же всегда была прямолинейной и принципиальной. Когда же ты научи­лась прогибаться? Уж не тогда ли, когда связалась с Рорком?

– Пусти меня! Сейчас же!

Но Вебстер не послушался – просто не смог.

– Миллз был дерьмом! Он был готов продать кого угодно за пригоршню мелочи! А ты теперь, выискивая его убийцу, ставишь под угрозу расследование, которое с ог­ромными трудностями ведется уже много месяцев!

– Миллз теперь мертв! Или, может быть, в отделе внутренних расследований считают, что выпустить чело­веку кишки является адекватным наказанием за то, что он брал взятки? Вы теперь так понимаете правосудие? При­чем, если его убрал Рикер, то он сделал это руками другого копа. Это что, по-вашему, нормально?

Вебстер нахмурился:

– Это всего лишь гипотеза!

– Нет, не гипотеза! – Ева пристально посмотрела в глаза собеседнику. – Это факт. И ты знал об этом. Знал с самого начала, с убийства Коли…

Ева осеклась. В ее мозгу вдруг словно упала какая-то завеса, и кусочки головоломки начали выстраиваться в цельную, но совершенно неожиданную картину. Она по­чувствовала, как у нее все внутри похолодело.

– Коли… Ты не упомянул его – только Миллза. По­тому что Коли не был продажным, правильно, Вебстер? Он был честным копом и оказался всего лишь орудием в ваших руках… Вы использовали его! Вы его подставили!

– Перестань, Ева…

– Черта с два! – Ярость словно превратилась в живое существо и теперь лязгала зубами у нее в груди. – Он ра­ботал на вас под прикрытием! Он не брал денег – это вы давали их ему, чтобы он тоже выглядел продажным, чтобы смог сойти за «своего» среди взяточников и подобраться поближе к агентам Рикера в среде полицейских!

Ева закрыла глаза. Ее мозг лихорадочно работал.

– Вы выбрали его потому, что за ним не числилось никаких грехов, и потому, что он был незаметным серед­нячком. Умел подмечать детали и твердо знал, что хорошо, а что плохо. Вы стали играть с ним в свои игры, завер­бовали его… – Она снова открыла глаза и посмотрела на Вебстера. – Зная, что Коли нужна новая квартира, что его жена сидит без зарплаты с маленькими детьми, вы скорее всего обещали приплачивать ему и, конечно же, взывали к его чувству долга. Он согласился разыгрывать из себя взя­точника и в итоге поплатился жизнью. Это вы подставили его!

– Его никто насильно не заставлял идти на это. – Го­лос Вебстера звучал виновато. – Он действительно подхо­дил по всем параметрам, но вполне мог отказаться. Сказал бы «нет» – и дело с концом.

– Но вы же знали, что он не откажется. Знали – как раз потому, что он отвечал вашим гребаным параметрам! Черт вас дери, Вебстер, черт вас всех дери! Ведь его убили потому, что кто-то поверил в эту вашу подставу. Кто-то поверил в то, что Коли действительно продажный…

– А откуда нам было знать, что так обернется! – Веб­стер и сам был разозлен не на шутку, но к его злости при­мешивалась изрядная доля вины, и эта смесь разъедала его изнутри. – Для нас самих его гибель стала громом среди ясного неба! Но ведь он выполнял свой долг, Даллас, свою работу! Он знал, что рискует. Как, впрочем, и каждый из нас.

– Да, мы знаем, что рискуем, и живем с этим. Или умираем. – Ева приблизила лицо к лицу Вебстера. – Ме­ня вы ведь тоже использовали, Вебстер! Ты пришел ко мне – само дружелюбие – и эдак ненавязчиво запудрил мне мозги. Ты знал, как сделать так, чтобы я проверила счета Коли и нашла деньги, которые вы на эти счета пере­водили. Ты сделал все, чтобы этот человек и в моих глазах выглядел продажным копом.

– Думаешь, меня самого от всего этого не тошнит?

– Я не знаю, от чего тебя тошнит.

Ева хотела отвернуться, но Вебстер схватил ее за руку.

– Когда придет время, он будет реабилитирован. Ему воздадут посмертные почести. О его семье как следует по­заботятся.

Рука Евы непроизвольно сжалась в кулак, но она не пустила его в ход. Разжав пальцы, она сказала усталым го­лосом:

– Оставь меня в покое. И убирайся из моего дома.

– Ради всего святого, Даллас! Ведь никто не хотел, чтобы так случилось!

– Но когда случилось, вы с готовностью этим вос­пользовались – раньше, чем остыл труп несчастного Таджа Коли.

– Это было не мое решение. – Вебстер взволнованно взял вторую руку Евы и крепко сжал. – Пойми, я не дол­жен был приезжать сюда сегодня ночью! Я вообще не дол­жен был говорить с тобой об этом!

– Зачем же ты приехал?

– Бюро найдет способ отстранить тебя от этого рас­следования или, если сочтет нужным, столкнуть вас с Рикером лбами. Тогда ты будешь прогуливаться по его тропинке с мишенью на спине. А я этого не хочу! Ты мне не безразлична!

Вебстер вдруг дернул ее за руки, и Ева, которая не ожидала этого, упала ему на грудь.

– Эй! – вскрикнула она.

– Ты нужна мне! Ты всегда была мне нужна!

Она уперлась обеими руками ему в грудь и стала оттал­кивать от себя, чувствуя, как бешено бьется в груди сердце.

– Господи, Вебстер! Ты что, ополоумел?

– Либо ты уберешь руки от моей жены, либо я их тебе переломаю, – послышался от двери голос Рорка. – Меня устроят оба варианта.

ГЛАВА 11

Голос Рорка прозвучал мягко, но этот тон ни на секун­ду не обманул Еву. Он был слишком хорошо ей знаком и таил в себе смертельную опасность для того, кому был ад­ресован. Догадку Евы подтвердило холодное голубое пла­мя, горевшее в глазах Рорка.

Она почувствовала приступ непреодолимого страха, в груди заныло, словно кто-то ударил ее в солнечное сплете­ние. Резко оттолкнув Вебстера, она сделала шаг вперед – так, чтобы оказаться между ним и мужем.

– Рорк, ты нам помешал. У нас с Вебстером рабочий разговор и профессиональный спор.

– Не думаю. Ева, пойди и чем-нибудь займись. Толь­ко не здесь.

От обиды Ева вздрогнула, словно ее наотмашь ударили по лицу, но она не отступила. Наоборот, ее мышцы напружинились. Она покрепче уперлась ногами в пол, предста­вив, что, возможно, этот вечер ей придется закончить, надев наручники на собственного мужа, обвинив его в убий­стве.

– Успокойся, Рорк, ты заблуждаешься.

– Нет, он не заблуждается. По крайней мере, в отно­шении меня. – Вебстер вышел из-за плеча Евы. – И я не привык прятаться за спиной женщины. Хочешь – прямо здесь? – обратился он к Рорку. – Или выйдем на улицу?

Рорк улыбнулся. «Такое выражение, – подумалось Еве, – наверное, появляется у волка, когда он собирается убить».

– Здесь и сейчас.

И они набросились друг на друга, наклонив головы, словно два марала в брачный сезон. Ева перестала что-либо соображать. Замерев от ужаса, не в силах сдвинуться с места, она могла лишь молча наблюдать эту сцену.

Мимо нее пролетело тело Вебстера и грохнулось спи­ной на стол, который немедленно раскололся под его тя­жестью. Галахад с диким шипением метнулся в угол и за­нял там оборонительную позицию, выгнув спину и взды­бив шерсть.

Вебстер, надо отдать ему должное, быстро вскочил на ноги, утирая кровь с лица, и в воздухе снова замелькали кулаки, с отвратительным глухим звуком впечатываясь в чужую плоть. Упал на пол торшер, и в нем взорвалась лампа.

Ева, словно со стороны, слышала, как она кричит, но собственный голос доносился до нее, как сквозь перину. Наконец трясущейся рукой она выхватила из наплечной кобуры пистолет и выстрелила в потолок.

Вебстер замер, будто оглушенный, но на Рорка звук выстрела не произвел ни малейшего впечатления, и его тяжелый кулак со всего размаха врезался в челюсть противника.

Еще один стол распался на куски, но на сей раз Веб­стер остался лежать посреди кучи обломков. Рорк накло­нился, схватил его за ворот и поставил на подгибающиеся ноги.

Руки Евы уже не дрожали. Она с ужасом обнаружила, что целится в собственного мужа.

– Хватит, Рорк, или, клянусь богом, я выстрелю!

Их взгляды встретились. Глаза Рорка все еще пылали, но в них уже не было того дьявольского огня, что прежде. Он отпустил воротник Вебстера, и тот в полуобморочном состоянии рухнул на четвереньки. В следующее мгновение в комнату скользнул Соммерсет.

– Я провожу вашего гостя к выходу, – сказал он.

– Валяй. И не забудь закрыть за ним дверь, – буркнул Рорк, продолжая смотреть в глаза Евы. – Ну, стреляй, что же ты!

Ева попятилась. Ее нервы трепетали, как натянутая те­тива, в горле пересохло.

– Если не успокоишься, выстрелю! А сейчас я пойду и посмотрю, насколько сильно ты его изуродовал.

– Нет, не пойдешь. Тогда лучше действительно при­стрели меня, – сказал Рорк, и в его голосе зазвучали ир­ландские нотки. Должно быть, именно так он разговари­вал много лет назад, когда скитался по трущобам Дублина.

Рорк подошел к двери, повернул ключ в замке и поло­жил его в карман, а затем вернулся обратно.

– Послушай, Рорк, между нами ничего такого не бы­ло! Мне обидно, что ты можешь допустить даже мысль об этом!

– Дорогая Ева, – проговорил Рорк, не меняя выраже­ния лица. – Если бы я думал, что здесь, как ты говоришь, было «что-то такое», он бы отсюда живым не вышел. – Рорк протянул руку и взял оружие из ослабевших пальцев Евы. – Но ты все же встала между нами.

– И пыталась не допустить именно того, что вы тут устроили, черт тебя побери! – В ее голосе зазвучали сле­зы. – Ты разгромил мой кабинет и без всякой причины напал на офицера полиции! Только из-за того, что у меня с моим коллегой вышел профессиональный спор.

– Этот коллега когда-то был твоим любовником, и, когда я вошел, вы обсуждали отнюдь не профессиональ­ные темы.

– Ну хорошо! Ладно! Пусть так! Но это все равно не оправдывает твоего поведения. Если бы я набрасывалась на твоих бывших любовниц, мне пришлось бы измордо­вать всех женщин Нью-Йорка!

– Это совсем другое!

– Почему же? – Ева с удовлетворением подумала, что наконец-то ей удалось немного осадить его. – Почему – другое?

– Потому что я не приглашаю своих бывших любов­ниц домой и не позволяю им себя лапать!

– Все было совсем не так… – попыталась возразить Ева, но Рорк вдруг сгреб ее за ворот рубашки и потянул вверх – так, что ей пришлось встать на цыпочки.

– И еще потому, что ты – моя!

От возмущения Ева разинула рот.

– Ты считаешь меня своей собственностью?! Как ка­кой-нибудь из твоих проклятых отелей или стриптиз-клу­бов?

– Если угодно, да!

– Нет, не угодно! Ни хрена мне это не угодно!

Она попыталась отодрать от себя его руку, но добилась только того, что ее рубашка лопнула на плече. Однако, не­смотря на это, Ева продолжала крутиться, стараясь осво­бодиться от его хватки, но результат был печальным: она оказалась прижатой спиной к его туловищу и не могла да­же высвободить руки.

– За короткий промежуток времени вы совершили множество недопустимых поступков, лейтенант, – жарко зашептал в ухо Евы его голос – опасный и эротичный. – Может, вы принимаете меня за мужчину, который будет наблюдать любые ваши выходки, сложа руки? Или вы по­лагаете, что любовь к вам сделала меня окончательно без­зубым?

Словно желая доказать обратное, он слегка прикусил кожу на ее шее.

Мозг Евы застилала какая-то красная пелена, она не могла дышать.

– Отпусти меня! Я сейчас слишком зла, чтобы иметь с тобой дело.

– Нет, ты не зла! – Рорк повернул Еву к себе и при­жал спиной к стене. Его лицо отверженного ангела оказа­лось в дюйме от нее. – Ты заинтригована. И возбуждена, хотя не хочешь в этом признаться. Я чувствую, как бьется твое сердце, как ты дрожишь. Отчасти это вызвано стра­хом, и он делает твое возбуждение еще более острым.

Он был прав, черт его возьми! Ева была готова убить его за это, но волна желания действительно бежала по ее телу, вызывая легкие судороги внизу живота.

– Ты делаешь мне больно! Отпусти мои руки…

– Нет, не делаю. И, наверное, напрасно. Я всегда был слишком осторожен, боясь причинить тебе боль. Разве ты забыла, как у нас с тобой было, Ева?

– Нет… – Она не могла отвести взгляда от его шепчу­щих губ. Господи, как же она хотела его!

– Ты моя, Ева, и ты признаешь это раньше, чем уснешь сегодня ночью. А сейчас я хочу взять то, что мне принадлежит.

Ева пыталась сопротивляться, но этот порыв диктовался гордостью, а она всегда оказывается слабее желания. Выставив ногу вперед, Ева сделала Рорку подсечку, чтобы повалить его на пол. Он же вместо того, чтобы попытаться восстановить равновесие, просто увлек ее за собой, и они вместе рухнули на ковер.

Ева тут же попыталась откатиться в сторону. Однако, поскольку Рорк продолжал крепко держать ее, дело кон­чилось тем, что он перекатился вместе с ней и оказался сверху, а его губы тут же прижались к ее рту. Затем он впился губами в ее шею.

Цивилизованный предприниматель, лощеный мужчи­на исчез, а вместо него появился опасный и хищный зверь. Нет, он не причинял ей боль, но был одержим жаждой во что бы то ни стало взять верх над своей добычей, в полной мере насладиться победой. В их сексуальных играх и раньше скрещивались сила и воля каждого из них, те­перь же игра шла без всяких правил.

Рорк положил руку на грудь Евы. Ее кожа была горя­чей и влажной. Она издала какой-то странный звук – не­что среднее между стоном и рычанием, и, когда он снова прижался губами к ее рту, укусила его. Рорк резко вздер­нул голову, но в глазах его была не злость, а ярость распа­ленного самца.

Ева все еще пыталась бороться, но Рорк снова впился в ее губы, и на сей раз она сдалась. Ее тело продолжало выгибаться дугой, но теперь это была не попытка сопротивляться, а необузданное, первобытное желание. Она хо­тела, хотела, хотела его!

Рорк приподнял Еву и сорвал с нее то, что оставалось от ее рубашки. Ремни наплечной кобуры соскользнули и крепко спеленали руки Евы. К ней снова вернулся страх: она оказалась совершенно беззащитной.

– Скажи мне! Скажи! Черт тебя побери, Ева, скажи мне это!

Губы Рорка опять искали ее рот, а затем скользнули вниз по горлу, и она почувствовала, как его зубы сжимают ее сосок. Наслаждение пронзило ее тысячей острых игл, и остатки гордости разлетелись на мелкие кусочки.

Задыхаясь, они катались по ковру; его руки, казалось, были везде, и это сводило ее с ума. Он сорвал с нее брюки, и Ева почувствовала его горячее дыхание внизу живота, ниже, еще ниже…

– Скажи, скажи мне это! – просил Рорк. – Дьявол! Я все равно услышу от тебя это!

И вдруг сквозь пелену охватившего ее безумия Ева осознала, что он требует от нее не капитуляции, а призна­ния. Она полностью открылась ему, приняла его в свое лоно и только тут смогла прошептать:

– Мой… Ты тоже мой…

Оглушенная, Ева лежала под ним. В ушах у нее звенело, глаза ничего не видели. Ей казалось, что от нее оста­лась одна оболочка, и она прислушивалась к эху вулкани­ческих ощущений, которое все еще отзывалось внутри ее.

Она попыталась перевернуться на живот, полагая, что в таком положении лучше отдыхается, но Рорк не позво­лил ей сделать это. Он подсунул под нее руки, поднял с пола и сказал:

– Мы еще не закончили.

И понес то, что осталось от лейтенанта Евы Даллас, в спальню.

Когда Ева проснулась, в окна лились потоки утреннего света, все тело болело, словно ее долго били цепами, а Рорка рядом не было. Она лежала на смятых простынях, а внутри ее боролись стыд и воспоминания о недавнем на­слаждении.

Наконец Ева поднялась и на нетвердых ногах пошла в душ, размышляя, к добру ли то, что произошло прош­лой ночью, или они с Рорком только еще хуже все запу­тали.

Ей удалось одеться, ни разу не взглянув на себя в зер­кало. Кобура и пистолет лежали на журнальном столике – видимо, их положил туда Рорк. Приладив кобуру к плечу и сунув в нее оружие, Ева почувствовала себя гораздо уве­реннее, однако эта уверенность мигом испарилась, когда она вошла в свой кабинет и застала там Пибоди, которая осматривала царивший здесь разгром, вытаращив от удив­ления глаза.

– Гм, недурно вы тут повеселились! – сказала Пи­боди.

– Да, небольшое землетрясение, – буркнула Ева и, отшвырнув ногой разбитый торшер, направилась прями­ком к своему письменному столу, который, по счастью, уцелел во время вчерашней баталии. – Я получила ин­формацию, которая имеет чрезвычайно важное значение для нашего расследования. Садись.

Пибоди откашлялась, оглянулась в поисках хотя бы одного целого стула и, обнаружив таковой, пододвинула его поближе к столу. Она была в шоке. Во-первых, от уви­денного, а во-вторых, это был первый случай в ее практи­ке, когда начальница начинала инструктаж, не накачав­шись предварительно кофе.

– Мне удалось кое-что узнать об одной операции от­дела внутренних расследований, – начала Ева и рассказа­ла своей помощнице ровно столько, сколько, по ее мне­нию, Пибоди следовало знать относительно ее вчерашних открытий.

Когда она умолкла, Пибоди некоторое время, нахму­рившись, смотрела на нее.

– Если мне будет позволено высказать свое мнение, то от всего этого отвратительно воняет.

– Вполне согласна с твоим мнением.

– Они пытаются помешать следствию по делу об убийстве двух полицейских! Даже отдел внутренних рас­следований не имеет на это права!

– Не имеет, и я этого так не оставлю. Вчера я попро­сила доктора Миру о консультации. Мы должны были встретиться в управлении. Но теперь я передумала. Свяжись с ней и скажи, что я прошу ее приехать сюда. От ребят из отдела внутренних расследований можно ожидать чего угодно, и они наверняка будут следить за мной, а мне это ни к чему. Затем позвони Макнабу. Я хочу, чтобы он еще тщательнее проработал список сотрудников Сто двад­цать восьмого отдела. Причем пусть тоже делает это здесь. Отдел внутренних расследований не должен знать, над чем мы работаем.

– И это называется корпоративная солидарность! – возмущенно воскликнула Пибоди. – Вот ведь крысы амбарные!

– Мы сейчас должны отбросить все свои эмоции, Пи­боди. Кто-то убивает полицейских, и наша задача – выяс­нить, кто именно. Мы не имеем права поддаваться лич­ным переживаниям, обижаться на кого-либо. – Однако на самом деле, говоря это, Ева чувствовала огромную, чер­ную обиду, затаившуюся в груди. – Сейчас я еду в управ­ление, чтобы доложить новые данные Уитни – лично, с глазу на глаз. Вернусь через пару часов, а если буду задер­живаться, то позвоню.

– Понятно, лейтенант. Хотите, я здесь немного при­берусь?

– Это не входит в твои обязанности! – фыркнула Ева, но затем закрыла глаза и глубоко выдохнула: – Извини, что-то мне не по себе. Не обращай внимания на этот бар­дак, если, конечно, он тебе не мешает. Скажи Мире, что самое главное для меня сегодня – это поговорить с ней. До ее прихода найди как можно больше персональных данных на сотрудников Сто двадцать восьмого. – Ева не­много подумала, затем передернула плечами: – И еще я буду тебе благодарна, если ты позвонишь в офис Рорку и сообщишь ему, что к концу дня я сниму запрет на доступ в «Чистилище».

Рорка совершенно не заботило «Чистилище» – земное или небесное, куда со временем он непременно попадет за свои грехи. И он был не очень удивлен, увидев в приемной своего офиса поджидающего его Дона Вебстера.

Когда Рорк вошел в приемную, навстречу ему подня­лась секретарша – женщина удивительной красоты и ра­ботоспособности.

– У вас сегодня чрезвычайно загруженный график, сэр. Но этот господин утверждает, что непременно должен видеть вас, причем упорно отказывается сообщить цель своего визита.

– Спасибо, Лорен, я выкрою для него пару минут. Пошли, Вебстер.

Рорк жестом пригласил посетителя в свой кабинет, не без удовольствия отметив, что от правого глаза Вебстера к скуле тянется багровая ссадина, а губа разбита. У него са­мого адски болели ребра, и это не являлось для Рорка предметом гордости. Войдя в кабинет, он подошел к пись­менному столу, ни садиться не стал. Сунув руки в карманы и раскачиваясь на каблуках, он смерил взглядом своего вчерашнего противника.

– Ну что, приятель, понравилось? Хочешь повторить?

– Мечтаю, – криво усмехнулся Вебстер, но, заметив опасный огонек, вспыхнувший в глазах Рорка, сразу стал серьезным. – Однако нарываться не хочу. Мне неприятно это говорить, но я вынужден признать, что вчера ты имел все основания набить мне морду.

– Ну вот, – мягко проговорил Рорк, – значит, наши мнения совпадают. И если я еще раз увижу, как ты хвата­ешь что-нибудь, принадлежащее мне, я вырву тебе руки, обещаю.

– Если бы ты не появился, она и сама сумела бы по­стоять за себя. Я хочу, чтобы ты это знал.

– Я знаю. И никогда не ставил под сомнение верность своей жены.

– Это хорошо. – Вебстер почувствовал, что с его плеч спала часть груза, висевшего там со вчерашнего вечера. – Я не хотел, чтобы ты подумал, будто мы… Черт! – Он про­вел пятерней по волосам. – Между нами действительно разгорелся профессиональный спор, который я сдуру пе­ревел на личные рельсы. Проблема в том, что, видишь ли… – Вебстеру было трудно говорить, но затем он все же выдавил из себя: – Я люблю твою жену.

– Да-а, это и впрямь проблема. Ценю, что ты нашел в себе мужество сказать это мне в лицо. – Рорк сел в кресло и сунул в рот сигарету. Увидев взгляд, который бросил на нее Вебстер, он протянул ему пачку: – Закуришь?

– Я не курил уже пять лет, три месяца и… по-моему, двадцать шесть дней. Часы, правда, считать не пробовал. Ну и хрен с ним! – Он взял сигарету и так глубоко затя­нулся, что глаза у него едва не полезли на лоб. – Хочу ска­зать, что я не знаю тебя, но я много знаю про тебя.

– Могу сказать о тебе то же самое, – парировал Рорк. – Думаешь, Ева не рассказала мне, что вы с ней как-то переспали?

Изо всех сил пытаясь изобразить безразличие, Вебстер пожал плечами и опустился в соседнее кресло.

– Я для нее ничего не значил. Это не составляло для меня тайны ни тогда, ни сейчас. Мне известна твоя репу­тация, Рорк, и я знаю, что, если ты захочешь со мной раз­делаться, это не составит для тебя труда. Но я не хочу, что­бы по моей вине неприятности были у Даллас.

– Если бы она узнала, что ты о ней так печешься, она вбила бы твой яйца тебе в глотку.

Впервые за их беседу Вебстер улыбнулся, но тут же скривился и выругался – разбитая губа горела как в огне.

– Да, это, пожалуй, верно. – Он прижал ладонь к губе.

– Что бы ты обо мне ни слышал, запомни одно: я ни­когда не воюю с женщинами – тем более когда они ни в чем не виноваты. – Сказав это, Рорк вспомнил, как вел себя во время их с Евой сражения на ковре, и мотнул го­ловой, отгоняя эти мысли. – А если бы я, как ты выразил­ся, «разделался» с тобой, Ева была бы очень расстроена. Да и зачем мне это?

Вебстер задумчиво смотрел на сигарету, зажатую меж­ду пальцами.

– А ты не такой, как я думал, – заметил он наконец.

– Я мог бы быть другим.

– «Мочь» и «быть» – это разные вещи. – Подавив вздох, Вебстер сделал последнюю затяжку. – Мало ли что могло быть… Важно то, что есть сегодня, и ты правильно сделал, что напомнил мне об этом. – Раздавив сигарету в пепельнице, Вебстер поднялся и, посмотрев в глаза Рорку, протянул ему руку: – Спасибо, что уделил мне время.

Рорк тоже встал. Сейчас он испытывал по отношению к этому человеку смесь жалости и уважения. Он тоже не ожидал, что Вебстер окажется таким. Рорк пожал протя­нутую руку и улыбнулся.

– У меня на ребрах синяк величиной с обеденную та­релку, – проговорил он, – а почки болят так, будто по ним врезали кирпичом.

Невзирая на разбитую губу, Вебстер улыбнулся.

– Спасибо, – сказал он и направился к выходу, но, уже подойдя к двери, остановился и обернулся: – А зна­ешь, вы с Даллас подходите друг другу. Чертовски здорово подходите!

«Да, мы подходим друг другу, – подумал Рорк, когда дверь за нежданным посетителем закрылась. – Но иногда нам все же хочется друг друга прикончить».

Когда Ева законница излагать все, о чем ей удалось узнать накануне, майор Уитни долго и тяжело молчал.

– У вас есть доказательства? – спросил он наконец.

– Нет, сэр. Пока нет. Но моя информация верна, и источник надежен.

– Что это за источник?

Ева ожидала этого вопроса, прикидывала разные вари­анты ответов, но в итоге поняла, что ответ может быть только один:

– Извините, сэр, но я не могу назвать свой источник.

– Черт побери, Даллас! Я же вам не какой-нибудь проныра-репортер!

– Майор, эта информация была предоставлена мне на условиях конфиденциальности. Я могу использовать ее, но не имею права выдавать источник.

– Мне предстоит сражаться с отделом внутренних расследований, а вы своим упрямством усложняете мне задачу.

– Я очень сожалею об этом.

– Ладно, я все равно пришпилю их с помощью ваших сведений. – Уитни забарабанил пальцами по крышке сто­ла. – Но они, разумеется, будут все отрицать, увиливать, изворачиваться. Если, как вы утверждаете, они проводят эту операцию уже давно, им не захочется приоткрывать ее подробности даже для руководства Управления поли­ции. – Он откинулся в кресле. В глазах его читалась на­пряженная работа мысли. – Политика – грязная игра, но я хорошо умею в нее играть.

На губах Евы появилась почти незаметная улыбка:

– Да, сэр, вы умеете…

– Будьте готовы к тому, что вас вызовут в Башню и будут допрашивать на эту тему, лейтенант. – Башней со­трудники окрестили апартаменты всемогущего начальни­ка Управления полиции. – Я запускаю эту адскую машину!

– Всегда к вашим услугам, майор. По моему мнению, до сегодняшнего дня расследование шло вполне успешно. Я со своей командой буду работать у себя дома.

– Можете идти, – отпустил ее Уитни и взялся за труб­ку телефона.

Когда Ева спешила к своей машине, стоявшей в под­земном гараже, ее окликнула детектив Кармайкл:

– У меня есть кое-что, чем вы, возможно, заинтере­суетесь, лейтенант. Я тут проверяла списки потенциаль­ных свидетелей и наткнулась на одну официантку.

– Что значит «наткнулась» и чем эта официантка мо­жет меня заинтересовать?

– Я проверяла персонал «Чистилища» на предмет криминального прошлого. Мое внимание привлекла офи­циантка, за которой числились кое-какие грешки. Так, по мелочи, ничего особенного: ее несколько раз брали на «травке», задерживали за мелкие кражи в супермаркетах и так далее. Важно другое: она говорит, что в результате всех этих приключений у нее появился особый нюх на копов, и она с самого начала определила в Коли полицейского, хоть и не придала этому особого значения. Она также го­ворит, что не обращала особого внимания и на другого ко­па, который иногда приходил к Коли.

– Какого еще другого копа? – насторожилась Ева.

На лице Кармайкл появилась хитрая улыбка.

– То-то и оно! Об этом же спросила ее и я, а она отве­тила, что это была женщина-полицейский. Симпатичная блондинка. После того, как я еще немного помучила ее во­просами, девица дала мне довольно точное описание ка­питана Рот из Сто двадцать восьмого отдела.

– Чтоб я сдохла! – не удержалась Ева.

– Вот именно! В принципе, это описание подходит сотням женщин, но у меня в голове словно звоночек зазвенел. Поэтому я достала фотографии, предъявила их официантке, и она на первом же снимке с уверенностью опознала Рот.

– Спасибо, Кармайкл! Пока об этом никому ни слова, договорились?

– Естественно! Кстати, я как раз направлялась к вам, чтобы оставить у вас на столе запись допроса официантки. Хотите взять ее сейчас? – Она протянула Еве компьютер­ную дискету.

– Да, еще раз спасибо!

Ева сунула дискету в карман и села в машину. Она на­правлялась в Сто двадцать восьмой отдел, и время уже поджимало. Вырулив из гаража, Ева набрала номер своего домашнего кабинета.

– Пибоди? Срочно соберите всю информацию на ка­питана Рот и начинайте копать. Не бойтесь привлечь к себе внимание, мне это сейчас как раз и нужно! Действуй как можно нахальнее!

– Ясно, лейтенант. Я договорилась с доктором Мирой. Она будет здесь к половине одиннадцатого,

– Постараюсь не опоздать. А вы пока работайте, при­чем постарайтесь наделать как можно больше шума!

Ева и не ожидала, что в Сто двадцать восьмом отделе ее встретят с распростертыми объятиями, потому совсем не удивилась, ощутив на себе враждебные взгляды и услы­шав приглушенные ругательства в свой адрес. Один осо­бенно изобретательный офицер даже громко испортил воздух. Ева могла бы не заметить этого, но она подошла к его столу и, улыбнувшись, сказала:

– Вы очень талантливы, детектив! Случайно не высту­паете платным массовиком-затейником на вечеринках?

– Я не желаю с вами разговаривать, – поджал губы шутник.

– Вот и славно! Вы уже все сказали, когда я вошла. Ничего умнее вам не придумать.

Ева буравила его глазами, пока он не отвел взгляд, а затем с чувством исполненного долга направилась к каби­нету капитана Рот, который располагался в дальнем углу помещения. Заглянув в стеклянную дверь, Ева подумала, что Рот, очевидно, приложила немало усилий, выбивая для себя такие хоромы: два окна, хороший просторный стол и удобные кресла.

Увидев Еву через стекло, Рот вскочила. Ева вошла, не постучав.

– Как вы посмели копаться в моих персональных файлах? – без всяких предисловий бросилась в атаку Рот – Вы перешли все мыслимые границы, лейтенант!

– Кто-то из нас точно перешел все границы! – пари­ровала Ева и прикрыла дверь. – А почему, собственно, вы так испугались, капитан? Что особенного мы можем обна­ружить в ваших персональных файлах?

– Я не испугалась, я в бешенстве! Это вопрос профес­сиональной этики, которую вы грубо попираете, затеяв настоящую травлю моего отдела! Я доложу о вашем недо­пустимом поведении майору Уитни, а затем пойду с до­кладом в Башню!

– Это ваше право, капитан. А мое право как руково­дителя следственной группы по делу о двух убийствах за­дать вам вопрос: почему вы утаили от меня тот факт, что неоднократно посещали детектива Коли в клубе «Чисти­лище»?

– У вас ошибочная информация.

– Я так не думаю. Поговорим об этом здесь или в управлении? Оставляю выбор за вами, чтобы не нару­шать… гм… профессиональную этику.

– Если вы полагаете, что я позволю вам меня уничто­жить, вы глубоко заблуждаетесь!

– А если вы полагаете, что я позволю вам спрятаться за вашими капитанскими погонами, то заблуждаетесь вы! Где вы находились в ту ночь, когда был убит детектив Коли?

– Я не стану отвечать на ваши оскорбительные во­просы!

– Придется, если я притащу вас в комнату для допро­сов. А я это сделаю!

– В ночь убийства Коли я и близко к «Чистилищу» не подходила!

– Докажите!

– Черт побери! – Рот вскочила и, обойдя стол, закрыла жалюзи на стеклянных дверях кабинета, чтобы их не виде­ли из общего зала. – Где я была – это мое личное дело!

– Когда речь идет о расследовании убийства, ничего личного быть не может.

Рот попыталась взять себя в руки. Все-таки она была полицейским и не могла не понимать, что Ева права.

– То, что я время от времени заходила в клуб, чтобы немного выпить, не имело ничего общего со смертью Ко­ли или моей должностью начальника этого отдела.

– Почему же вы умолчали о своих визитах в «Чисти­лище»?

– Потому что мне не положено пить… – Рот покрас­нела и опустила глаза. – У меня проблемы с алкоголем, и я уже лечилась от пьянства. – Она выругалась себе под нос и снова села за стол. – Не могла же я ставить под удар свою карьеру только потому, что время от времени мне хо­чется выпить! Когда я первый раз появилась в «Чистили­ще», то не ожидала увидеть там Коли. А вам ничего не ска­зала только потому, что не придала этому значения.

– Не лукавьте! Вы же капитан полиции!

– Ну хорошо, черт возьми! Я не призналась, что хо­дила туда, потому что оберегала свою задницу! А что, нельзя?

Рот сидела, широко расставив локти на письменном столе и навалившись на него грудью, словно защищала свою территорию. «Она пойдет на все, – решила Ева, – но не отдаст ни пяди из того, что сумела завоевать за мно­го лет!»

– Дьявол! – наконец не выдержала Рот. – Я прекрас­но знаю, что вы хотите сказать: Коли был продажным, Миллз был продажным… Но вы же не станете упрекать в продажности меня!

– На счетах вашего мужа обнаружены значительные денежные средства…

– Ну, все, я вызываю адвоката!

Рот потянулась к телефонной трубке, но на полпути ее рука безвольно упала на стол, а потом пальцы сжались в ку­лак. В комнате повисла тишина. Готовясь к новой схватке, Ева молча наблюдала за женщиной, сидевшей напротив нее. Наконец Рот сделала глубокий вдох, на секунду закры­ла глаза и заговорила:

– Ладно, вы меня прижали. Я расскажу вам все. Итак, несколько месяцев назад я стала подозревать, что мой муж завел интрижку на стороне. Все признаки были налицо: рассеянность, безразличие ко мне, поздние возвращения домой… Я попыталась вызвать его на откровенный разго­вор, но он все отрицал. У некоторых мужчин – настоя­щий талант обращать любое обвинение в свой адрес про­тив того, от кого оно исходит, так что ты же потом и ока­зываешься виноватой. Именно так получилось у нас. Я почувствовала, что мой брак рассыпается, и я бессильна что-либо сделать. Вы, как и я, полицейский, но, кроме то­го, тоже женщина, жена! Вы должны понять, как это непросто!

Ева промолчала; впрочем, Рот и не ждала от нее ответа.

– Я была в отчаянии и сказала себе, что не будет ни­чего плохого, если я попытаюсь успокоить нервы с помо­щью рюмки спиртного. Или двух. Так я и стала захажи­вать в «Чистилище». Коли работал барменом, и мы оба делали вид, что в этом нет ничего особенного, как и в том, что я прихожу туда и пью. А мой брак тем временем трещал по всем швам. Я узнала, что мой муж не только спит с этой бабой, но и регулярно переводит деньги с на­шего общего счета на другой, зарегистрированный толь­ко на его имя. И не успела я оглянуться, как он фактиче­ски превратил меня в банкрота, алкоголичку и недобро­совестного работника. Поскольку, сами понимаете, какая уж тут работа…

Рот помолчала. Было видно, что каждая фраза дается ей мучительно. Однако она все же нашла в себе силы, что­бы продолжить:

– Примерно две недели назад мне все же удалось взять себя в руки. Я вышвырнула муженька из дома и сно­ва стала лечиться от алкогольной зависимости. Однако я не рассказала о своем срыве надзирающему врачу, а это является нарушением закона. Незначительное, но все же нарушение. С тех пор я ни разу не была в «Чистилище» и видела детектива Коли только на работе.

– Капитан Рот, мне очень жаль, что вам пришлось пройти через такие испытания, но я должна знать, где вы находились в ночь убийства Таджа Коли.

– До полуночи я находилась на собрании Общества анонимных алкоголиков, которое проходило в Бруклине, в церковном подвале. – Рот усмехнулась. – Вряд ли там был кто-то, кто меня знает. Оттуда я отправилась выпить чашку кофе с несколькими другими участниками встречи. Домой вернулась одна, около двух часов, и сразу легла спать. У меня нет алиби на интересующий вас отрезок времени.

Теперь голос Рот звучал увереннее. Она твердо по­смотрела Еве в глаза.

– Все, что я рассказала вам сейчас, не оформлено протоколом и не может быть официально использовано против меня. Вы не включали диктофон и не зачитали мои права. Если вы будете под меня копать, лейтенант, я обещаю вам крупные неприятности.

– Капитан, я, со своей стороны, обещаю вам еще бо­лее крупные неприятности!

ГЛАВА 12

Еве нужно было какое-то время, чтобы переварить и систематизировать полученную информацию, разложить ее по полочкам и ввести в компьютер. К тому же ей было необходимо тщательнейшим образом проанализировать ситуацию, чтобы решить для себя, стоит ли ломать карье­ру очередному копу, не удостоверившись прежде в том, что этот человек действительно совершил серьезный про­ступок, а не просто проявил невнимательность.

Кроме всего прочего, Ева опасалась, что собственные неприятности с Рорком заставляют ее проявлять излиш­нюю снисходительность к людям, у которых возникают семейные проблемы.

«Надо проконсультироваться с Мирой, – решила она. – Но сначала – проанализировать новые данные и просчитать возможное развитие событий».

Когда Ева вернулась домой и вошла в свой прибран­ный, чистый кабинет, там сидели Мира, Пибоди и Макнаб. Двое последних, как одержимые, работали на компьютерах, не обращая ни на кого внимания.

– Прошу прощения, что заставила вас ждать.

– Не извиняйтесь! – Мира отставила чашку с чаем. – Пибоди предупредила, что вы можете задержаться.

– Не возражаете, если мы перейдем в другую комнату?

– Разумеется, не возражаю! – Мира поднялась со своего стула – как всегда, элегантная, в идеально отгла­женном платье цвета весенней листвы. – Вы же знаете, как мне нравится ходить по вашему дому, открывая для себя все новые его достоинства.

Хотя Ева и не была уверена в том, что выбранное ею помещение подходит для серьезной беседы, она повела го­стью в одну из многочисленных гостиных. Мира в восхи­щении всплеснула руками.

– Какая очаровательная комната! – воскликнула она, рассматривая обои и старинную мебель мягких пастель­ных тонов. – Боже мой, Ева, это Моне?!

Ева посмотрела на картину, выполненную в той же цветовой гамме.

– А хрен его знает!

– Конечно же, это он! – благоговейно сказала Мира, подойдя к картине и внимательно рассматривая ее. – Да, как я завидую вашей коллекции…

– Она не моя.

Повернувшись к Еве, Мира понимающе улыбнулась:

– Какая разница, кому она принадлежит! Ведь вы можете каждый день наслаждаться ею! Можно, я присяду?

– Да-да, конечно! Извините. И простите за то, что я столько всего на вас вывалила за такое короткое время.

– Мы обе привыкли работать в быстром темпе, а эти убийства подняли настоящую бурю в нашем управлении. Находиться в эпицентре такой бури наверняка очень тяж­кое испытание.

– Я к этому привыкла.

«Да, но здесь есть что-то еще!» – подумала Мира. Она слишком хорошо знала Еву, чтобы не обратить внимания на ее состояние, о котором говорили почти незаметные для постороннего глаза внешние признаки. Но она реши­ла, что это может подождать.

– Должна сказать, что мои выводы совпадают с ваши­ми: обе жертвы убиты одним и тем же человеком. Почерк, несомненно, одинаков: монеты, полицейский значок, ле­жащий в крови, способ заметания следов…

– Я почти не сомневаюсь, что убийца – полицей­ский, – сказала Ева. – Или отставной полицейский.

– Очень похоже. Ваш убийца действует с крайней жестокостью, но ему хватает хладнокровия, чтобы позабо­титься о своей безопасности. Судя по всему, его ярость носит личный, я бы даже рискнула сказать, интимный ха­рактер. Из этого можно сделать вывод, что речь идет об убийстве полицейского полицейским.

– Как вы думаете, он убил Миллза и Коли, поскольку считал их продажными? Или потому, что он сам коррум­пирован?

– Мне кажется – первое. Это не похоже на акт само­защиты. Похоже, ваш убийца действует по какой-то сис­теме, полагая, что вершит правосудие. Он хочет, чтобы его жертвы были заклеймены как Иуды, хочет, чтобы их пре­ступления стали всем известны.

– Но почему в таком случае просто не разоблачить их? Найти и обнародовать факты их преступлений?

– Этого мало! Что им за это светит? Потеря полицей­ского значка, увольнение… Ему этого недостаточно… Воз­можно, он понес незаслуженное и несправедливое наказа­ние, связанное с работой. Если против него было сфабри­ковано ложное обвинение в нарушении правил или закона, он больше не доверяет системе.

– Как по-вашему, жертвы знали убийцу?

– Да, в этом я уверена. И не только потому, что они оба оказались совершенно не готовы к нападению. При­чиной такой жестокости могла являться только тесная связь. Очень вероятно, что они работали когда-то вместе с ним. Возможно, какие-то их действия или поступки при­вели – по крайней мере в глазах убийцы – к той несправедливости, которая была допущена в отношении его. Ко­гда вы его найдете, Ева, вы легко обнаружите эту связь между ними.

– Как вы полагаете, убийца обладал какой-то вла­стью?

– Любой человек с полицейским значком обладает властью.

– Я имею в виду, не занимал ли он какой-нибудь ру­ководящий пост?

– Возможно. Но потеря поста для него не главное, нет. Им движет гнев, порожденный разочарованием в сис­теме, которую он представлял. В системе, служить кото­рой верой и правдой присягнули его жертвы.

– Но если система предала его, а они оба предали сис­тему, в чем же их можно обвинять?

– В том, что они использовали эту систему, а ему не удалось.

Ева кивнула. Ситуация стала проясняться.

– Мы уверены, что кто-то из сотрудников Сто двад­цать восьмого отдела связан с организованной преступно­стью, с Максом Рикером.

– Да, в вашем докладе это доказано с полной очевид­ностью.

– Должна сообщить вам, доктор Мира, что уже совер­шенно точно установлено: детектив Коли был чист, он участвовал в операции против Рикера.

– Ясно. – Светлые глаза Миры подернулись дым­кой. – Ясно…

– Мне неизвестно, знает ли уже об этом убийца, но думаю, что пока нет. Какой может быть его реакция, когда он узнает, что Коли был чист?

Мира встала со стула. Профессия требовала от нее умения влезать в шкуру убийцы, проникать в его созна­ние. Но всякий раз это было непросто. Размышляя над от­ветом, она подошла к одному из многочисленных окон гостиной и посмотрела в парк, усеянный множеством тюльпанов. Они переливались океаном различных оттенков и цветов, как на картине Моне. «Ничто так не успо­каивает, как вид ухоженного сада», – подумала Мира.

– Сначала преступник этому просто не поверит. Он ведь не прирожденный убийца, а слуга правосудия! Но ко­гда это выяснится на сто процентов, он придет в ярость. В ней – его единственное спасение. Система вновь преда­ла его, заставив отнять жизнь у невиновного человека, а значит, кто-то должен заплатить за это. Может быть, следующей жертвой станет кто-нибудь из отдела внутренних расследований, с которого все и началось. А может быть, этим человеком станете вы, Ева, – сказала она, повернув­шись к Даллас. – Потому что вы одна из тех, кто, хоть и не напрямую, заставил его пережить этот ужас. Теперь он опять начнет мстить – уже не только за себя, но и за Ко­ли. Да, я не сомневаюсь: как только он узнает и осознает все это, он вновь начнет убивать. И он будет убивать до тех пор, пока его не схватят.

– В таком случае пусть уж он выберет меня. Скажите, как я могу специально привлечь его внимание к себе?

Мира покачала головой:

– Вы полагаете, я буду вам помогать в таком деле, да­же если бы и могла?

– Лучше знать точно его цель, чем искать ее в потем­ках предположений.

– Да, вы должны рассуждать именно так, – задумчиво сказала Мира. – Но вы не можете управлять его сознани­ем, Ева. У него своя собственная логика, и он уже выбрал очередную цель. Правда, эта информация, когда он ее узнает, может изменить его планы. Он погорюет – и вне­сет коррективы в свою схему.

Ева нахмурилась.

– Как можно защитить каждого полицейского в горо­де и его окрестностях, особенно если все они смотрят на тебя, как на личного врага? – пробормотала она.

– Вас только это беспокоит? Вы не можете избавиться от того, что это касается лично вас?

– Нет. – Ева пожала плечами. – Нет. С этим я справ­люсь.

– А с чем вы боитесь не справиться? Вот что, Ева. Те­перь, когда мне больше нечего вам сказать по поводу пси­хологического портрета убийцы, я хотела бы знать, что вас беспокоит.

– Ничего серьезного, уверяю вас. – Ева поднялась, давая понять, что беседа закончена. – Я благодарна вам за то, что вы нашли время прийти сюда. Я знаю, что достави­ла вам неудобства.

Однако она забыла, что в этой комнате не только у нее есть характер.

– Сядьте, я еще не закончила. – Удивившись требо­вательному тону Миры, Ева подчинилась. – Я просила рассказать о том, что вас волнует. Вы выглядите несчаст­ной и расстроенной. И я подозреваю, что причина этого кроется в вашей личной жизни.

– Да, это носит личный характер, и мне не хоте­лось бы…

– Ваши ночные кошмары усилились в последнее вре­мя? Вас опять мучают видения?

– Нет, черт побери! Это не имеет ничего общего с мо­им отцом и моим прошлым. И вообще это мое личное дело!

– Вы должны понять кое-что. Вы мне далеко не без­различны, Ева.

– Доктор Мира…

– Успокойтесь! – Приказание, отданное таким теп­лым, спокойным и доброжелательным тоном, возымело свое действие. – Я скажу об этом, даже если вас это поко­робит: я отношусь к вам, почти как к дочери. Мне жаль, что вас это смущает, – добавила Мира, увидев, как по ли­цу Евы пробежала тень. – Вы не знаете моих детей, но они могли бы вам рассказать, какой я бываю беспощадной, когда меня беспокоит их благополучие. Я стараюсь не вмешиваться в их личную жизнь, но причины возмож­ных неприятностей я должна знать.

Ева была ошеломлена. В ней боролись столь противоречивые чувства, что она не могла вымолвить ни слова. У нее никогда не было матери, и теперь она не знала, как вести себя с этой женщиной.

– На сей раз причина скрыта не в вашем прошлом, она – в настоящем, – продолжала Мира. – Ну, а если это носит личный характер… значит, дело в Рорке. Вы поссо­рились?

Эти слова, сказанные так мягко и спокойно, вызвали реакцию, которой Ева сама от себя не ожидала. Она вне­запно рассмеялась – и смеялась долго и громко, пока у нее не закололо в боку и она не поняла, что у нее просто истерика, готовая перейти в рыдания.

– Я сама не понимаю, что между нами произошло. Он вообще не разговаривает со мной.

– Ева…

Мира подошла к ней и взяла за руку, крепко сжав за­пястье. Этот жест стал последней каплей, растопившей сдержанность Евы, и все, что она держала в себе, выплес­нулось бурным потоком. Она рассказала обо всем, начи­ная с того самого момента, как вошла в спальню и увидела Соммерсета, сгибающегося под тяжестью огромного буке­та цветов.

– Я пошла к Мэвис и напилась! – говорила Ева. – Это звучит глупо, но…

– Наоборот, это звучит вполне разумно. Вы отправи­лись к подруге, которой доверяете, которая знает вашего мужа. А ваше стремление напиться было поиском психо­логической разрядки, которой вы опять же могли достичь лишь с близким человеком.

– Она сказала, что мне надо… соблазнить его. – Ева не смогла заставить себя повторить дословно фразу Мэ­вис.

– Тоже вполне разумно. Секс открывает двери к об­щению и снимает напряжение. Это сработало?

– У меня не было возможности проверить. Возле дома меня встретил один тип, имя которого я вам не могу на­звать: он имеет отношение к моему расследованию. Я позвала его к себе в кабинет, чтобы обсудить дело, и… О бо­же, я не знаю, что на него нашло! В общем, он стал весьма активно ко мне приставать, и тут вошел Рорк…

– Полагаю, ему это не понравилось?

Ева замолчала, уставившись в пол: она боялась вновь разразиться безудержным нервным смехом.

– Можно сказать и так. Они просто-напросто набро­сились друг на друга с кулаками! Самое плохое, что я стоя­ла и смотрела на все это с открытым ртом. Они разносили в щепки мебель, дубасили друг друга, а я стояла как дура!

– Надеюсь, не слишком долго?

– Нет, но все-таки… В конце концов я достала писто­лет.

– Боже мой, Ева!

– Я была ошеломлена всем происходящим. – Она смущенно пожала плечами. – Я выстрелила в воздух, но на Рорка, к сожалению, это не произвело никакого впечатления – в отличие от другого типа. Он просто остолбе­нел, чем и воспользовался Рорк, хладнокровно свалив его одним ударом. Соммерсет утащил того парня, а я заявила Рорку, что, если он не успокоится, я его пристрелю. Я дей­ствительно была готова сделать это!

– Не сомневаюсь.

– Но на него и это не подействовало. Он схватил ме­ня, повалил на пол и чуть не… чуть не…

– Боже мой! – Мира почувствовала, как у нее все по­холодело внутри. – Неужели?!

– Нет, он не ударил меня и даже не собирался.

– Я не то имела в виду. Он… занялся с вами любовью?

– Нет, так это тоже назвать нельзя. Он просто овладел мною! Я не собиралась этого терпеть. Я сказала себе, что не позволю ему сделать это. Но я была… Черт побери, я была пьяна, и он видел это! Он срывал с меня одежду, и вначале я сопротивлялась, а потом сама стала срывать одежду с него. Мы катались по полу как животные. Я не могла остановить ни его, ни себя, и мне не хотелось этого делать, потому что я была настолько возбуждена, что… Бо­же мой, мне хотелось, чтобы он съел меня живьем!

– Боже милостивый… – пробормотала Мира.

– Мне не следовало вам все это рассказывать. – От смущения Ева опустила глаза. – О чем я только думала?..

– Нет-нет, дорогая, я повела себя не как профессио­нал, простите меня. Это была реакция женщины. Очень хорошо, что вы мне все рассказали.

– Короче говоря, я не только позволила ему овладеть мною, но активно помогла ему в этом. Мне это доставило большое удовольствие. – Ева вновь опустила глаза, девай вид, что разглядывает свои руки. – Это было какое-то на­важдение, умопомешательство.

– Нет, наоборот. Если бы вы не получали удовольст­вие от того, что мне сейчас рассказали, вот это было бы нездоровой реакцией. Наслаждение как раз и есть нормальная реакция на секс здорового человека. Вы просто любите друг друга, вот и все.

– Но это превосходило все допустимые нормы!

– Ах, если бы я могла превзойти эти нормы! – рас­смеялась Мира. – Вы с Рорком настолько здоровые, физически и эмоционально развитые люди, что вполне можете позволить себе быть дикими в любви. Он был зол на вас за то, что вы попытались защитить его, рискуя собой. У вас на его месте была бы такая же реакция.

– Но…

– Вы и сами знаете, что это правда. И при этом на­столько хорошо знаете, что, окажись вы вновь в подобной ситуации, повторили бы все сначала. Впрочем, как и он. Вы оскорбили его «эго», что всегда опасно в отношении мужчин – особенно таких, как он. К тому же, прежде чем он успел прийти в себя, он увидел, как на вас напал другой мужчина.

– Рорк должен был знать, что я бы никогда…

– Конечно, он знал, но не смог перенести двух ударов по своему самолюбию подряд. Подумайте сами и ответьте честно: разве вы хотели бы, чтобы он легко перенес два та­ких удара?

– Я… Может быть, и нет, – задумчиво призналась Ева и тут же почувствовала, что ей стало намного лучше. – Нет, я не хотела бы, чтобы он воспринял все это спокойно.

– Ну конечно же, нет. И реакция Рорка на проис­шедшее, учитывая его характер и состояние, была такой, какой и должна была быть. Драка освободила его «эго». Он реагировал, как животное: «Это моя женщина, и я за нее буду биться».

– Именно это он и сказал, – пробормотала Ева.

– Ну, вот видите! Вы и сами это понимаете. Потому, что вы такая же. Затем вы направили на него оружие. Представляю себе эту картину! Ну, а он, образно говоря, направил на вас свое «оружие».

У Евы задрожали губы:

– Доктор Мира, мы вели себя, как животные!

– Человек вообще во многом животное, Ева, и в этом нет ничего плохого. Вы оба вели себя самым естествен­ным образом, предавшись грубому, примитивному сексу, который, несомненно, принес вам огромное удовлетво­рение.

– Вот вы говорите, а не знаете… Мы и отдышаться не успели, как он сгреб меня в охапку и утащил в спальню, где еще не один раз все это повторил.

Мира спокойно посмотрела на нее.

– А он что, сидит у вас на диете? Подкалывается вита­минами от дистрофии?

Ева вдруг почувствовала, как кровь весело побежала у нее по жилам, а все тело налилось силой и радостью.

– Спасибо. Такого облегчения я не получила, даже когда напилась с Мэвис.

– Вам просто повезло. Этот мужчина любит вас всем своим существом, до самых кончиков пальцев. А это озна­чает, что вы можете его сильно ранить и оскорбить. Но не советую вам этим злоупотреблять. Бросьте все и поговори­те со своим мужем!

– Я так и сделаю.

– А мне пора возвращаться на работу. – Мира подня­лась. – Я собираюсь сегодня пораньше закончить с дела­ми и отправиться домой, чтобы зверски наброситься на своего мужа.

Глядя на Миру с восхищением и благодарностью, Ева подошла к двери проводить ее.

– Знаете, доктор?

– Да.

– Ваши «материнские» наставления – это было жес­токо, но правильно.

– Мне они тоже доставили удовольствие. До свида­ния, Ева.

Как будто заново родившаяся, Ева влетела в свой ка­бинет и приказала Пибоди и Макнабу сделать перерыв минут на двадцать. Но когда Макнаб направился к стоя­щему в углу кофейнику, она набросилась на него:

– Только не здесь! Отправляйтесь куда угодно – в столовую, в гостиную, на кухню… Мне нужен покой. И не вздумайте отправиться в спальню! – добавила она, увидев радостный блеск в глазах Макнаба.

Сначала Ева позвонила Фини и предупредила, что, ес­ли ее вызовут к начальству, он должен быть готов пойти с ней. Затем она села за компьютер и приказала ему выяс­нить вероятность совершения убийств капитаном Эйлин Рот.

Пока компьютер обрабатывал данные, Ева с удивлени­ем отметила, что чувствует себя просто великолепно: бод­рой, полной сил и желания действовать.

Она подумала о Рот, пытаясь представить ее профес­сиональную и личную жизнь. Первое ей удалось, второе – нет. «Со мной такого случиться не может!» – решила Ева.

Наконец компьютер выдал ответ – вероятность совер­шения убийств капитаном Эйлин Рот составляла 67, 3 про­цента.

«Мало, – подумала Ева, – но все же кое-что!»

Она ввела в компьютер новые данные: капитан Рот за­мечена в злоупотреблении алкоголем, она переживает се­мейный и финансовый кризис. Кроме того, упомянутая Рот знала о том, что жертва работает в «Чистилище», и бы­ла на месте преступления за несколько недель до проис­шествия.

Дополнительные данные позволили поднять уровень вероятности до 80, 1 процента.

«Ну вот, это уже совсем другое дело! Теперь вы одна из главных подозреваемых, капитан! Кто у нас еще в этой компании?»

Прежде чем Ева успела встать со стула, зазвенел теле­фон.

– Это Мартинес, – послышался голос в трубке, заглу­шаемый звуками городской улицы. Мартинес явно звони­ла не из кабинета.

– У тебя есть что-нибудь для меня?

– Я нашла пробелы в документах – пробелы, которые не совпадают с моими собственными записями. Я все про­верила-перепроверила, но не смогла установить, кто это сделал. Ясно одно: кто-то серьезно поработал с протоко­лами и рапортами, убрав какие-то записи.

– Пришлите мне копии всех документов. У меня есть друг, который сможет хорошенько в них покопаться. У не­го удивительный дар находить то, что скрыто от других.

– Мне бы не хотелось посылать такие вещи по элек­тронной почте в управление.

– Пошлите их мне домой, – сказала Ева и продикто­вала свой личный электронный адрес. – Если вам пона­добится связаться со мной, звоните только домой или на мобильный телефон. Не играйте в героя – и никому не верьте!

– Я не верю даже вам.

– Отлично, – пробормотала Ева, положив трубку. – Только так у тебя есть шанс выжить.

Ева проверила записи Пибоди и обнаружила в них до­казательства, которые прибавляли еще три процента веро­ятности того, что преступления совершены кем-то из Сто двадцать восьмого. Потом она вызвала на экран компью­тера фотоматериалы, пролистала их и, улыбнувшись, оста­новилась на одной фотографии. «Джереми К. Вернон… Что-то мне не нравится твое лицо! Давай-ка посмотрим на тебя поближе».

Ева просмотрела материалы по его финансовому по­ложению и обнаружила кое-что интересное. Она стала усложнять задания компьютеру, но результат оставался прежним. Ева все еще пыталась найти какую-нибудь за­цепку в его биографии, когда в кабинет вернулась Пибоди.

– Вы знаете, что у вас на обед паэлья? Паэлья с кре­ветками! Никогда не ела паэлью.

– Хм… – Ева даже не обернулась. – Включи другой компьютер и скопируй материалы на детектива Джереми Вернона.

– Вы что-то нашли?

– Да, кое-что есть. Как по-твоему, часто ли полицей­ские открывают банковские счета в других городах? – На этот раз она подняла голову и посмотрела на Пибоди за­думчивым взглядом.

– Я уж точно этого не делаю. Каждый раз, когда в на­чале месяца я оплачиваю свои счета, я радуюсь, что в ре­зультате остается немного денег, чтобы отложить на новое пальто. Кроме того… Хороший секс – это прекрасно, осо­бенно когда меняешь партнеров, но для этого необходимо иметь приличные трусики.

– Детектив, конечно, получает не только униформу, – задумчиво рассуждала Ева. – Но, даже если учесть, что за время моей службы зарплата полицейских несколько вы­росла, этот парень все равно был не в состоянии отложить из нее триста тысяч долларов! Но и это еще не все. У него постоянно умирают родственники. Миллз тоже использо­вал трюк с умершими родственниками, Где, черт побери, шляется этот Макнаб?!

– Он моет лицо. Мы и вам оставили кусочек пирога с клубникой. Только не заставляйте меня идти за ним: у ме­ня слабое сердце, а Макнаб выглядит, как вампир.

Ева с силой вдавила кнопку внутреннего переговорно­го устройства и сказала:

– Макнаб! Тащи сюда свою костлявую задницу!

– Она не столько костлявая, сколько маленькая, – заявила Пибоди и наткнулась на убийственный взгляд Евы. – Уж и сказать ничего нельзя! Вы хотите, чтобы я начала искать по компьютеру его родственников?

– Оставь это Макнабу. В этом деле он лучше нас с то­бой. – Ева поднялась. – Я хочу, чтобы Макнаб составил полные списки. Затем вы разделите их пополам и изучите каждого в отдельности: водительские права, банковские счета, штрафы и все, что только найдете. Все! А теперь я беру час на личную жизнь.

Она подняла голову и увидела влетевшего в комнату Макнаба.

– Боже, Даллас, это было как голос с небес! Вы страшно напугали меня!

– У тебя клубника на губах. Вытри рот и приступай к работе.

– Куда это она? – спросил Макнаб, когда Ева вышла.

– Взяла час на личную жизнь.

– Даллас? На личную жизнь? Может быть, это дейст­вительно был голос с небес? Ведь настал, кажется, конец света.

Пибоди чуть не рассмеялась, но подумала, что в по­следнее время и так была с ним слишком мила, и решила сдержаться.

– Она имеет право на личную жизнь, как и все люди. А если ты быстренько не засадишь свою «костлявую зад­ницу» за работу, она зашвырнет ее в Нью-Джерси, когда вернется.

– Я еще не пил кофе. – Эта мысль мучила Макнаба с того момента, как он покинул кухню. – А что она ищет?

– Материалы вот на этого парня. Особенно ее волнует все связанное с его финансами.

– Эй, да я его знаю! Это же Вернон! Однажды, когда я еще носил униформу, мы встречались с ним на месте пре­ступления – уж не помню, какого именно. Он настоящий говнюк!

– Почему? Он что, не оценил твоих блестящих моз­гов?

Макнаб грустно посмотрел на нее.

– Просто он все время корчил из себя черт знает что. Вспомнил: там дело было в аресте пары торговцев нарко­тиками и изъятии пары килограммов зелья, а он вел себя так, будто разгромил целый наркокартель. Этот Вернон относился к полицейским в униформе, как к рабам.

– Да, приятный парень.

– Просто прелесть! Мне кажется, я слышал, будто он берет мзду с торговцев наркотиками, потому что сам час­тенько нуждается в паре-тройке пакетиков. Ну что ж, ста­рик Джерри, все тайное рано или поздно становится яв­ным!

Макнаб забыл о кофе и, сжав кулаки, принялся за ра­боту.

ГЛАВА 13

Центральный офис компании Рорка находился в его собственной шикарной башне, стрелой врезавшейся в не­бо. Эта изысканная темная башня стала своеобразным символом города, отраженным на всех туристических пла­катах и рекламных щитах. Внутри она была не менее вели­колепной: холлы и переходы украшали многочисленные инсталляции из цветов, тропических деревьев и глазуро­ванной плитки.

Не все помещения в башне принадлежали Рорку, но он владел большинством из них, а сам работал на послед­нем этаже, куда Ева добралась на специальном личном лифте хозяина.

Она ворвалась в приемную как метеор – без преду­преждения, неожиданно. Секретарша одарила ее самой лучезарной улыбкой, на которую только была способна. Она была опытной служащей, и поэтому даже враждеб­ность во взгляде Евы не подействовала на нее.

– Лейтенант, как приятно видеть вас в нашем офисе! Как жаль, что Рорк сейчас проводит совещание и его нельзя беспокоить. Не могу ли я что-нибудь для вас сде­лать?

– Он у себя?

– Да, но… Лейтенант! – Она вскочила со стула и бро­силась за Евой. – Прошу вас! Вы не можете…

– Брысь!

– Это крайне важное совещание! – Рискуя своим здо­ровьем и холеным лицом, секретарша бросилась напере­рез Еве. – Не могли бы вы подождать максимум пять ми­нут? Они очень скоро прервутся на обед. Может быть, вы­пьете кофе с печеньем?..

Ева задумчиво посмотрела на нее:

– Я не хочу ни кофе, ни печенья, Лорен, но все равно спасибо. Могу заверить вас: я скажу Рорку, что вы сделали все возможное. А теперь отойдите в сторону.

– Но я…

– Вы старались изо всех сил, – сказала Ева и, реши­тельно оттолкнув секретаршу, распахнула двери.

Рорк сидел за своим столом, слегка отклонившись на­зад, и внимательно слушал одного из шести человек в до­рогих строгих костюмах, сидящих перед ним. Позади него из огромного окна открывалась великолепная панорама города. Когда он поднял голову на шум открывшейся две­ри, Ева с удовольствием отметила изумление в его глазах.

Однако Рорк быстро пришел в себя.

– Позвольте представить, господа, – он указал рукой на Еву. – Моя жена, лейтенант Даллас. Ева, это… пред­ставители ряда фирм, адвокаты и финансовые советники.

– Очень приятно. Рорк, нам надо поговорить.

– Простите, я на минутку. – Он подошел к ней, ре­шительно взял за руку и вывел из кабинета.

– Извините, сэр… – начала Лорен дрожащим голо­сом. – Я не могла остановить ее.

– Не беспокойтесь, это никому не под силу. Все в по­рядке, можете заниматься своими делами.

– Хорошо, сэр. Спасибо. – С явным облегчением Лорен отправилась на свое рабочее место, всем видом давая понять, что она покидает горящее здание.

– Сейчас не самое подходящее время, Ева, – заметил Рорк.

– Что ж, придется нам поговорить в неподходящее время, потому что у меня есть что сказать, и я это скажу именно сейчас. Ты хочешь, чтобы я говорила об этом в присутствии «представителей ряда компаний, адвокатов и финансовых советников»?

Рорк не слишком волновался из-за положения, в кото­рое она может его поставить, но чуть сильнее сжал ее руку,

– Мы поговорим дома.

– В последнее время нам это не слишком удавалось. Я сказала, что мы поговорим сейчас! – Ева с вызовом подняла голову. В ее глазах горела непреклонная реши­мость. – А если ты думаешь, что твои охранники могут за­ставить меня изменить решение, я отвезу тебя в полицей­ское управление в наручниках за неподчинение предста­вителю власти. Черт побери, мне нравится эта идея! Время идет, – сказала она, – решай быстрее.

Рорк внимательно посмотрел в лицо жены. Если бы ею двигал только каприз, он бы легко справился с этим, но тут было что-то иное.

– Дай мне десять минут, дорогая, – мягко сказал он и вызвал свою помощницу по имени Каро. – Вы не могли бы показать моей жене конференц-зал?

– Конечно. Прошу вас, лейтенант. – Каро вывела Еву в коридор. – Могу я предложить вам кофе?

– Мне уже предлагала Лорен. Кажется, я ее до смерти напугала.

Лицо Каро осветила улыбка – такая же идеальная, как и все, что окружало Еву в этом здании, – но в глазах у нее плясали чертики.

– Вы можете его не пить, но должна же я выполнять свои обязанности!

Каро распахнула двойные двери и ввела Еву в очень симпатичную просторную комнату с двумя кожаными ди­ванами, отделанным деревом баром и прекрасным видом на город из окна, занимавшего одну из стен.

– Это не похоже на другие конференц-залы, которые мне доводилось видеть, – заметила Ева.

– Великолепно, не правда ли? Приятная обстановка плодотворно сказывается на продуктивности труда. Какое печенье вы предпочитаете, лейтенант?

– Да я не знаю. Любое. Вам позволено сказать мне, какова цель сегодняшнего совещания?

– Конечно. Они обсуждают транспортные расходы одного из портов, который принадлежит целому ряду ком­паний. Эти компании не выдерживают роста цен, и их хо­зяева намерены предложить Рорку участие в реструктури­зации, чтобы модернизировать порт.

Каро ловкими движениями наполнила кофейник и молочницу, поставив перед Евой чашку из великолепного китайского фарфора.

– То есть Рорк предлагает разрешить их транспортные проблемы?

– Можно сказать и так. Я полагаю, что его команда намерена полностью перестроить работу порта, сделав его весьма прибыльным.

– А они за это предлагают ему контрольный пакет?

– Пока нет. Но они вынуждены будут сделать это пе­ред концом переговоров. Могу ли я предложить вам еще что-нибудь, лейтенант?

– Нет, спасибо. А что, Рорк всегда выигрывает?

Каро даже не моргнула:

– Конечно. Позовите меня, если вам что-нибудь по­надобится. – Она направилась к двери, но на пороге огля­нулась: – Вам удалось застать его врасплох, лейтенант. А это весьма непросто сделать.

Ева была рассержена и совершенно не хотела никакого печенья, но все-таки съела одно, полагая, что сахар сейчас понадобится ее мозгу. И тут же потянулась за следующим.

Когда вошел Рорк, Ева слизывала джем со своего большого пальца. Он внимательно посмотрел на нее и ти­хо прикрыл за собой дверь.

«Зол, – подумала Ева. – Не столько удивлен, сколько зол. Хорошо». Когда имеешь дело с одним из самых бога­тых людей страны, надо использовать даже малейшее пре­имущество.

– Если ты пришла сюда для того, чтобы извиниться за прошлый вечер, то не стоит этого делать, – начал Рорк. – Или ты хотела поговорить о чем-то еще? У меня мало вре­мени, так что давай поскорее. Меня ждут люди.

«Вот так он ведет свои дела, – подумала Ева. – Берет все в свои руки и хладнокровно, но мягко гнет свою ли­нию. Он поднаторел в этом деле, но, как и многие другие, упускает из виду мой собственный опыт ведения допросов и бесед».

– Ну что ж, мы дойдем и до прошлого вечера. Но по­скольку я тоже весьма ограничена во времени, давай нач­нем сначала. Увидеться с Рикером мне было необходимо по работе, и здесь мне не за что извиняться. Не помню, го­ворила ли я тебе об этом раньше. Наверное, нет, раз я это­го не помню. По поводу его хамского поведения я тоже не намерена объясняться с тобой, потому что сама справи­лась с этим.

Рорк почувствовал, как горячая волна гнева подкатила к горлу, но промолчал и, подойдя к стойке бара, налил се­бе чашку кофе.

– Я не собираюсь обсуждать с вами вашу работу, лей­тенант. Но дело в том, что мы с Рикером были связаны об­щими делами, и я вам об этом говорил.

– Верно. И мы также говорили о том, что мне придет­ся с ним встретиться.

– Ты не предупреждала, что намерена сделать это так быстро, без всякой подготовки!

– Я никогда не предупреждаю о том, что собираюсь делать на работе. Я просто делаю это, и все. Ты ведь тоже не посвящаешь меня в свои планы – скажем, в это дело с портом.

– А разве я был должен это сделать? У тебя что, по­явился интерес к проблемам развития транспортной ин­фраструктуры?

– Да, очень большой интерес. Ведь ты этим занима­ешься. Но ты не советуешься со мной по своим делам. И я не обязана советоваться с тобой по своим.

– Это совершенно разные вещи!

– Мне так не кажется!

– Представители этого порта не собираются заказы­вать меня наемным убийцам.

– Судя по методам, какими ты ведешь свои дела, они могут захотеть это сделать. Это с одной стороны. Теперь о другом. Общение с криминальным элементом составляет часть моей работы. Ты женился на полицейском, Рорк, – так будь добр смириться с этим.

– Я смирился. Но здесь речь идет совершенно о дру­гом. Рикеру нужна моя голова. Твою он возьмет просто в качестве дополнительной награды.

– Конечно, я поняла это. Я поняла это, как только увидела цветы. Почему, ты думаешь, я запаниковала? – Она наклонилась к нему, опершись локтями на сто­лик. – Да, я запаниковала, и мне неприятно об этом гово­рить. Когда я прочитала записку, я разозлилась. А затем мне стало очень обидно: ты сделал именно то, на что он и рассчитывал! И я это предвидела. Даже если и не думала об этом, то действовала именно так. Мне хотелось только одного: поскорее избавиться от этих цветов, чтобы ты не видел их и не знал о них. Я боялась за тебя! Это что, непо­зволительно?

Рорку было нечего ответить. Потягивая кофе, он пы­тался привести свои мысли в порядок.

– Ты лгала мне.

– Я знаю, и я извиняюсь за это. Но в подобной ситуа­ции я бы сделала это снова. В конце концов, не моя вина, что ты не способен совладать с собой!

Рорк уставился на Еву, чувствуя, как внутри его нарас­тают одновременно раздражение и удивление.

– Ты полагаешь, что причиной всего происшедшего является мой эгоизм?

– Но ты ведь мужчина, не так ли? Один очень автори­тетный специалист сказал мне, что своим поведением я серьезно ранила твое «эго». Это примерно то же самое, что ударить мужчину в пах.

– И кто же этот авторитетный специалист? – спросил Рорк с нежностью готовящейся к броску кобры.

– Я говорила об этом с Мэвис. – Ева заметила блеск в его глазах и прикрыла свои, чтобы он не разгадал ее мысли. – Она мне все разъяснила, а потом то же самое повто­рила и Мира. После того, как ты обиделся на меня, у меня было право посоветоваться с умными людьми!

Рорк встал, подошел к окну и уставился на открываю­щийся из него вид на город. Ему нужно было время, чтобы собраться с мыслями и успокоиться.

– Хорошо. У тебя было право посоветоваться с друзь­ями. Но даже если причиной всего происшедшего стало мое раненое «эго», главное здесь совершенно в другом: ты не доверяешь мне.

– Это неправда! – Теперь, когда он поверил в свое ос­корбленное «эго», Ева должна была закрепить успех. – Я никому так не доверяю, как тебе. Но не отворачивайся от меня, Рорк! Никогда больше не делай этого. Мне стало так страшно… – добавила она, когда Рорк повернулся к ней. – Я не из пугливых, и не позволяю страху завладеть собой, но он живет во мне. Нельзя сказать, что кто-то из нас был не прав. Просто у каждого своя правда.

– Какой потрясающий и точный анализ! – Рорк по­дошел к Еве, оказавшись с ней лицом к лицу на расстоя­нии вытянутой руки. – И ты полагаешь, что после пары ударов в пах я должен был кротко сидеть на кушетке, как послушная кукла? Особенно после той сцены, которую я увидел вчера вечером.

Она чуть не рассмеялась, представив себе такую карти­ну. Стоящего перед ней мужчину никак нельзя было на­звать кротким. Он всегда делал то, что хотел и когда хотел, презирая последствия.

– Все случилось неожиданно. Я вообще не понимаю, как это произошло. Вебстер располагал конфиденциаль­ной информацией, мы разговаривали, а потом… Я не знаю, что за муха его укусила!

– Ну конечно, – пробормотал Рорк, мрачно усмех­нувшись. – Конечно, не знаешь.

– Я бы прекрасно справилась с ним сама. Но ты тут же подскочил к нам, и вы, как два диких пса, вцепились друг в друга. И что же здесь оскорбительного для тебя?

– Ты наставила на меня пистолет! – Рорк не мог об этом забыть и не был уверен, что сможет вообще когда-нибудь забыть об этом.

– Верно. А ты считаешь, что я такая дура, чтобы бро­ситься между двумя сумасшедшими дерущимися мужика­ми безоружной? Я сделала это машинально.

– Ну тогда о чем речь? Ты сделала это машинально. – Он натужно рассмеялся. – Подумай сама, что ты гово­ришь, Ева?!

– Я бы никогда в тебя не выстрелила. Скорее всего. Ну, а если бы и выстрелила, то очень бы сожалела по­том. – Она попыталась улыбнуться, увидев, что Рорк тоже расслабился. – Ты стоял там потный, растерзанный и дья­вольски злой. И чертовски сексуальный. Мне хотелось прыгнуть на тебя и укусить. Я не ожидала от себя такой реакции. Но прежде чем я что-либо поняла, ты схватил меня и прижал к стене.

– Поверь: борьба с тобой доставила мне меньше удо­вольствия, чем ее результат.

– Тогда почему, когда я проснулась сегодня утром, те­бя не было рядом? Почему после того случая ты ни разу не прикоснулся ко мне?..

Некоторое время Рорк мрачно смотрел на нее, потом вдруг коснулся кончиками своих пальцев ее волос.

– Я не собирался извиняться за то, что произошло прошлым вечером. Не собирался пока… В общем, мне по­казалось, что я оскорбил тебя. Если не физически, то эмо­ционально, – быстро добавил он, прежде чем Ева успела возразить. – Мне так показалось. После этого мне было весьма паршиво, я беспокоился, что все случившееся мо­жет напомнить тебе о твоем детстве.

– О моем детстве?

Ева искренне не понимала, что он имеет в виду.

– О твоем отце. – Сказав это, Рорк как-то сразу об­мяк и съежился.

Удивление сменилось шоком.

– Как такое могло прийти тебе в голову?! Я хотела те­бя! Разве ты не чувствовал, что я хотела тебя? Между нами не может произойти ничего, что… – Старые видения про­мелькнули у нее перед глазами, но Ева отогнала их. – Там не было любви, страсти, даже желания. Он насиловал ме­ня, потому что был физически сильнее. Он насиловал ребенка, своего собственного ребенка, потому что был чудо­вищем! Воспоминания о нем не могут помешать мне быть счастливой с тобой…

– Ева, я не буду говорить, что я сожалею. – Рорк взял ее лицо в ладони. – Мне бы не хотелось говорить этого. Но я скажу, что люблю тебя. И что бы я ни делал, я всегда помню об этом.

Ева обняла мужа и спрятала лицо у него на груди.

– Я так переживала…

– Я тоже. – Он поцеловал ее в волосы и почувство­вал, что жизнь вернулась в нормальное русло. – Мне тебя так не хватает, Ева!

– Я больше не позволю своей работе становиться между нами.

– Этого больше и не произойдет. Я надеюсь, мы на­учились справляться с этим. – Он обнял ее и нежно поце­ловал. – Но ведь твоя работа – тоже часть нашей жизни…

Ева вздохнула и посмотрела мужу в глаза:

– Ну вот, теперь все прошло.

– Что ты имеешь в виду?

– У меня в последние два дня побаливала голова. Те­перь прошло. Наверное, это ты был моей головной болью.

– Дорогая, это же прекрасно!

– Да, но я тебе, кажется, слишком дорого обхожусь. Я сорвала тебе сделку с этим портом?

– Что значат несколько сот миллионов долларов по сравнению с тем, что я получаю от тебя?!

Ева понимала, что он поддразнивает ее, но все-таки побледнела:

– Ты смеешься?

– Рад, что чувство юмора не изменяет тебе. В любом случае мне надо возвращаться к делам.

– Конечно. Я только хотела тебя спросить… Знаешь, хоть мы и помирились, мне трудно говорить об этом… Я могу рассчитывать на твою помощь в этом деле?

– Что за вопрос, лейтенант! Я полностью в вашем рас­поряжении.

– Вероятно, она мне понадобится, хотя пока я не могу сказать точно, какая именно.

В это время зазвонил ее мобильный телефон – помощник Уитни передал ей приказание начальника срочно явиться в управление.

– Сейчас буду, – ответила Ева. – Ну вот, прозвенел звонок на второй акт, – сказала она Рорку и, приподняв­шись на цыпочки, крепко поцеловала его, прежде чем на­правиться к двери. – Кстати, ты, дружок, должен мне но­вую лампу!

Когда Ева вошла в здание управления, она была готова к новым битвам, но начальник полиции Тиббл встретил ее крепким рукопожатием. Большинство полицейских боя­лись его, Ева – уважала. Он не сидел за столом, а стоял перед ним, и такая манера разговора с подчиненными на­помнила ей о Рорке. Возвышаясь над своими сотрудника­ми, он мог контролировать поведение и реакцию каждого из них.

По знаку Тиббла Ева села между Уитни и капитаном Бейлисом, начальником отдела внутренних расследова­ний. Капитан Рот сидела по другую сторону от Бейлиса, а замыкал цепочку Фини.

– Начнем с информации, которую я получил в отно­шении внутреннего расследования, сосредоточенного в основном вокруг сотрудников Сто двадцать восьмого от­дела.

– Мистер Тиббл, я хотела бы сразу выразить протест по поводу того, что подобное расследование было начато и проводится без моего ведома! – вставила Рот.

– Принято, – кивнул начальник полиции. – Однако отдел внутренних расследований не обязан уведомлять ру­ководителей тех подразделений, в отношении которых он ведет следствие. А вот то, что вы не поставили в извест­ность меня, – при этом Тиббл сурово посмотрел на Бейлиса, – является превышением полномочий.

– Сэр! – Бейлис попытался встать, но Тиббл жестом усадил его на место.

«Неплохой жест, – подумала Ева. – Сурки должны сидеть в своих норках».

Щеки Бейлиса покрыл нездоровый румянец.

– Отделу внутренних расследований разрешено само­стоятельно проводить технические мероприятия, когда интересы дела требуют режима секретности. После того как у нас появились подозрения об утечке информации, было решено, что эта операция будет проводиться исклю­чительно офицерами отдела внутренних расследований.

Тиббл присел на краешек своего стола, что заставило Еву улыбнуться: она снова вспомнила поведение Рорка на переговорах.

– А могу ли я поинтересоваться, капитан, кто принял такое решение?

– Мы обсуждали это с несколькими офицерами моего отдела.

– Понятно. Значит, именно вы решили нарушить субординацию.

– Да, сэр. – Бейлис сказал это резко и решительно. – У нас были причины так поступить, чтобы избежать утеч­ки информации. Проинформировав руководителей других подразделений, мы рисковали погубить все расследование раньше, чем оно начнется.

– Должен ли я сделать из этого вывод, что майор Уитни находится у вас под подозрением?

– Нет, сэр.

– Может быть, ваше расследование касается и меня?

Бейлис открыл было рот, но вовремя опомнился:

– Сэр, вы вне подозрений.

– Неужели? – язвительно проговорил Тиббл. – Спа­сибо, капитан, успокоили, а то меня чуть инфаркт не хва­тил! А теперь, когда мы установили, что ни меня, ни майо­ра Уитни не подозревают в совершении преступлений, вы все еще отказываетесь проинформировать нас об этом расследовании?

– Охота на ведьм! – выпалила Рот, но тут же замолча­ла, встретившись взглядом с Бейлисом.

– Я не считаю это целесообразным, пока операция не завершена, – заявил он.

– Нужно ли мне, капитан, объяснять вам, в чем вы ошибаетесь?

Бейлис выдержал тяжелый взгляд начальника.

– Нет, сэр. Я сожалею о допущенной ошибке. И, согласно вашему приказу, вам будут представлены все записи и документы, касающиеся упомянутой операции.

– Надеюсь, включая и все материалы по расследова­нию убийств, проводимому лейтенантом Даллас?

Бейлис стал мрачнее тучи:

– По моему мнению, эти два дела не связаны между собой.

– Неужели? У вас есть свое мнение на этот счет, лей­тенант Даллас?

– Да, сэр. На мой взгляд, капитан Бейлис ошибся в анализе ситуации. Два офицера полиции, оба – сотрудни­ки Сто двадцать восьмого отдела, были убиты в течение недели. У нас есть все основания считать, что преступле­ния совершены одним и тем же человеком. Полагаю, что лейтенант Миллз, убийство которого мы расследуем, бу­дет посмертно обвинен в получении взяток, давлении на свидетелей и попытках помешать следствию по делу небе­зызвестного Макса Рикера. По настоянию отдела внут­ренних расследований детектив Коли согласился изобра­жать коррумпированного офицера полиции. Как только мы получили все эти данные, расследование натолкнулось на активное сопротивление под предлогом того, что мы пытаемся скомпрометировать погибшего офицера поли­ции.

– Наша операция находится в очень важной ста­дии! – Бейлис, с трудом скрывая бешенство, повернулся к Еве. – Коли согласился работать на нас добровольно. Его никто не принуждал. Он хотел получить повышение и прибавку к зарплате. У нас не было причин считать, что его жизни что-то угрожает, но зато были все основания надеяться, что он, работая в «Чистилище», сможет всту­пить в контакт с Рикером.

Ева хотела спросить, какое отношение Рикер имеет к «Чистилищу», но не стала. Не здесь и не сейчас.

– А теперь, капитан? Теперь, когда он погиб?

Бейлис нахмурился:

– Мы считаем, что имеет смысл поддерживать легенду Коли. Таким образом мы получим возможность выявить коррумпированных сотрудников Сто двадцать восьмого отдела.

– Вы использовали одного из моих людей, не поста­вив меня в известность! – закричала Рот. – Вы что, пола­гаете, что у меня весь отдел состоит из одних Миллзов? Я несу ответственность за своих людей!

– Вы за них несете даже большую ответственность, чем вам кажется, – многозначительно заметил Бейлис.

– Я считаю, что в отношении меня тоже было допу­щено нарушение правил, – вступила в спор Ева. – Мне подбросили ложную информацию. И я могу привести еще много примеров, когда расследование убийства полицей­ского пытались завести в тупик. К тому же использовать погибшего полицейского как свое прикрытие – подлый трюк. Коли погиб на боевом посту; он заслуживает уваже­ния своих коллег!

– Хватит, лейтенант, – тихо пробормотал Уитни.

– Нет, сэр, нам предстоит еще долгий путь! – Ева встала со стула. – Я не спорю с тем, что отдел внутренних расследований делает важное дело, поскольку «грязные» полицейские пачкают все наше управление. Но когда старший по званию действует в своих собственных инте­ресах и, используя свое служебное положение, приказыва­ет нижестоящим повернуть ход расследования убийства в выгодное для него русло, он становится таким же «гряз­ным» полицейским, как те, на которых он должен охо­титься.

– Вы забываетесь, лейтенант! – Бейлис вскочил на ноги. – По какому праву вы считаете, что можете оскорб­лять меня?! Я уже пятнадцать лет охраняю чистоту рядов управления! А вы сами отнюдь не Белоснежка. Связи ва­шего мужа с Рикером можно, конечно, похоронить, но можно и вытащить на свет! Вы вообще не имеете права за­ниматься этим делом!

– Не нападайте на моего офицера, – спокойно сказал Уитни. Он поднял руку, останавливая Фини, который ре­шительно направился к Бейлису. – И не смейте высказы­ваться по поводу ее личной жизни и профессиональных способностей. Если бы я позволил втянуть себя в эту пере­палку, я бы не без удовольствия сказал, что вы не стоите и половины того, чего стоит лейтенант Даллас. Но я не собираюсь опускаться до этого. Шеф Тиббл, я бы хотел сде­лать заявление.

Тиббл развел руками:

– Прошу вас, майор.

– Изучив документы отдела внутренних расследова­ний, я пришел к выводу, что капитан Бейлис серьезно превысил свои полномочия и заслуживает дисциплинарного взыскания. Более того, пока все данные анализиру­ются и пока не принято решение о продолжении внутрен­него расследования, я рекомендую отстранить капитана Бейлиса от работы.

– Но у нас есть полицейские, которых подкармливает Рикер! – взвился Бейлис. – Я считаю, что мы не вправе прекращать это расследование!

– Не берите на себя слишком много, капитан. Реше­ние о продолжении расследования будете принимать не вы. И отныне никакие новые расследования без моего приказа проводиться не будут. – Тиббл сурово посмот­рел на Бейлиса. – Вы отстранены от дел, а ваше будущее мы решим позднее – после дисциплинарного расследо­вания. Советую вам проконсультироваться с вашим адво­катом.

– Шеф Тиббл…

– Все, капитан! Не вынуждайте меня выражаться еще более резко!

Бейлис стиснул зубы и повернулся на каблуках. Перед тем как выйти из комнаты, он бросил уничтожающий взгляд на Еву.

– Сэр, позвольте мне сказать! – выпалила капитан Рот, быстро вскочив на ноги. – Я прошу позволить мне ознакомиться с документами по расследованию в моем от­деле. Под подозрением мои люди, мой отдел, а он для ме­ня – как семья!

– Капитан Рот, в вашей семье слишком много грязи. В просьбе отказано. К завтрашнему утру вы должны по­дать подробный рапорт о ситуации в вашем подразделе­нии. Я лично займусь наведением порядка… в вашей «се­мье». Так что завтра к полудню жду вас с подробным до­кладом.

– Слушаюсь! Я сознаю, что несу полную ответствен­ность за сложившуюся ситуацию. Миллз был моим подчи­ненным, и я не могу не отвечать за то, что он сделал. Если после расследования вы сочтете, что меня надо отправить в отставку…

– Не торопите события, капитан. Жду вас завтра в полдень.

– Есть, сэр!

Когда она вышла, Тиббл вновь присел на край своего стола.

– Теперь о вас, лейтенант. Как глубоко вы влезли в это дерьмо и кто ваш информатор? Советую вам назвать его имя. Рассматривайте это как приказ.

– Сэр, я уже достаточно глубоко влезла в это «дерь­мо», как вы изволили выразиться, но, к сожалению, вы­нуждена нарушить ваш приказ и скрыть имя моего информатора.

Тиббл посмотрел на Уитни:

– Кажется, я проиграл вам полтинник. Надо было быть полным идиотом, чтобы согласиться поспорить, что она назовет имя информатора… Скажите мне, Даллас, вы глубоко изучили биографию капитана Рот?

– Да, сэр. Я заинтересовалась ею в рамках общего рас­следования дел по убийству Коли и Миллза. У меня ощу­щение, что они оба были убиты кем-то из наших.

– Что ж, действуйте. Но вам предстоит трудная дорога.

– Да, сэр.

– Вы подозреваете Рот?

– Она руководит отделом. Не рассматривать ее в каче­стве подозреваемой было бы неправильно. Я допросила ее, проанализировала ее деятельность и пришла к выводу, что такую возможность отбрасывать нельзя.

– Насколько велика вероятность того, что убийца – она?

– Около 60 процентов.

– Немного, но и это вызывает беспокойство. Я не бу­ду отнимать свое и ваше время, требуя, чтобы вы держали меня в курсе расследования. Пока, – подчеркнул Тиббл. – Но я прошу вас, лейтенант, сказать мне откро­венно, связывают ли вашего мужа с Рикером деловые или личные отношения и должны ли они интересовать наше управление.

– Мой муж не связан с Максом Рикером никакими деловыми отношениями.

– А личными?

«Становится горячо!» – подумала Ева.

– Сэр, когда я говорила с Рикером, у меня создалось впечатление, что он испытывает личную неприязнь к Рорку. Он не раскрывал ее причины, но достаточно ясно дал это понять. Рорк – весьма успешный предприниматель, и его имя у всех на слуху, – сказала Ева, за неимением ниче­го лучшего. – Его положение вызывает зависть у некото­рых людей. Но я не вижу причин, почему личная непри­язнь Рикера к Рорку должна беспокоить наше управление.

– А вы дипломат, Даллас! Но, я вижу, мои слова ос­корбляют вас.

– Немного, – выдавила Ева.

– А вас не мучают противоречивые чувства и сомне­ния, когда вы занимаетесь преследованием убийцы, кото­рый может оказаться вашим товарищем? Даже если его жертвы и были продажными полицейскими?

– Ничуть, сэр. Закон и порядок – превыше всего. Мы – блюстители закона. Нам не позволено судить и вы­носить приговор.

– Хороший ответ! Она поистине украшение вашего отдела, Джек, – сказал начальник полиции, обращаясь к Уитни. – Лейтенант, докладывайте о ходе расследования своему непосредственному начальнику, постоянно держи­те его в курсе дел. Продолжайте работать.

– Есть, сэр! Спасибо вам за высокую оценку моего труда.

– Еще одна вещь напоследок, – сказал Тиббл, когда Ева уже подошла к двери. – Учтите: Бейлис сделает все, чтобы получить вашу шкуру и поджарить ее на медленном огне.

– Да, сэр. Я в этом не сомневаюсь. Но уверена, что его шкура будет жариться первой.

Когда дверь за ней закрылась, Тиббл сел за свой стол.

– Чертовски грязное дело, Джек! Давай засучим рука­ва и начнем вычищать эту мерзость.

ГЛАВА 14

– Отлично сработано, Даллас, – похвалил Еву Фини, когда они спускались на первый этаж. – Но Тиббл прав: если Бейлис вновь вернется на свое рабочее место, он приложит все усилия, чтобы смешать тебя с грязью.

– Неужели ты думаешь, что я позволю такой мерзкой крысе, как Бейлис, запугать меня! У меня на руках уже три трупа: двое мертвых копов и один свидетель. Пока я раз­бираюсь с ними, Бейлис может писать кипятком сколько ему вздумается.

– Если на тебя еще немного пописают кипятком, у те­бя вся кожа волдырями пойдет, – заметил Фини. – Будь осторожна! Кстати, я сейчас еду к тебе домой: мы с Макнабом собираемся немного поколдовать.

– Хорошо, значит, встретимся у меня. А я съезжу к Ко­ли – хочу еще разок побеседовать с его вдовой. Кстати, ты знаешь детектива Джереми Вернона из отдела наркотиков?

Фини сложил губы трубочкой и устремил глаза в пото­лок.

– Нет, это имя мне ни о чем не говорит.

– Мне кажется, он как-то связан с нашим делом. Зав­тра я, пожалуй, побеседую с ним. Хочешь присутствовать?

– Мне всегда доставляет огромное удовольствие на­блюдать твои милые беседы с подозреваемыми.

Они разошлись, и Ева, лавируя в потоке пешеходов, ставшем еще более интенсивным из-за наступившего обе­денного перерыва, направилась к своей машине. Пропус­тив перегруженный пассажирами автобус и отъехав от тротуара, она позвонила Пибоди:

– Я еду к Коли, собираюсь поговорить с вдовой. Встречай меня там.

– Выезжаю сейчас же. Да, лейтенант, Макнаб откопал еще три банковских вклада на имя детектива Вернона. На данный момент мы выявили принадлежащие ему два мил­лиона шестьсот тысяч долларов, но это еще не предел. Мы продолжаем копать.

– Как интересно! Слушай, Пибоди, к вам едет Фини. Пусть они с Макнабом продолжают потрошить Вернона и пусть обязательно проверят, что этот сукин сын не выиг­рал главный приз в лотерею или не получил крупное на­следство от какого-нибудь скончавшегося дядюшки, а то мы будем выглядеть дураками. И пусть сравнят его доходы с его расходами. Он не должен иметь ни малейшей воз­можности вывернуться, когда я возьму его за хобот!

– Будет сделано, лейтенант! Я прибуду к дому Коли настолько быстро, насколько позволит общественный транспорт нашего любимого города.

– Возьми такси. Расходы запиши на служебный счет.

– А разве у меня есть такое право?

– Господи, Пибоди! Ну, запиши на мой счет! И поше­веливайся!

Ева отключила связь и погрузилась в мысли о рассле­довании, которое, что ни день, преподносило ей все новые сюрпризы. Было очевидно, что некоторые отделы управ­ления были пронизаны метастазами коррупции, причем все следы определенно вели к Максу Рикеру. Два поли­цейских, работавшие в следственной группе по его делу, убиты, причем один из них, как выяснилось, был подкуп­лен все тем же Рикером, а второго использовали в несанк­ционированной операции, которую проводил отдел внут­ренних расследований. «Причем проводил в „Чистили­ще“, – напомнила себе Ева. – В клубе, принадлежащем Рорку».

Почему именно там? Может, Бейлис пытался понять, не возобновили ли Рикер и Рорк свои прежние партнер­ские отношения? Этот человек казался Еве фанатиком, но, в принципе, если он и предположил такое, тут не было ничего необычного.

Так или иначе, отдел внутренних расследований подо­слал к Еве Вебстера, ее старого знакомого, чтобы тот под­бросил ей дезинформацию относительно Коли! А капитан Рот, возглавляющая Сто двадцать восьмой, либо полно­стью утратила контроль над своими подчиненными, либо тоже была коррумпирована. Одно из двух: либо у нее были проблемы, либо она сама являлась проблемой. Как бы то ни было, в списке подозреваемых – потенциальных убийц – числился как минимум один высокопоставлен­ный офицер полиции.

Рикер, безусловно, являлся ключевой фигурой сканда­ла. Он прикормил многих полицейских, и от этих людей, вне всякого сомнения, во многом зависел финансовый ус­пех его преступной империи. Интересно, если Ева выведет их на чистую воду и таким образом обезвредит, заставит ли это Рикера вылезти из своей берлоги и броситься по ее следу?..

Однако, как бы ни было приятно вычистить из поли­ции продажных копов и наступить на хвост Максу Рикеру, это сейчас все же являлось второстепенной задачей. Глав­ным было просеять этих копов через мелкое сито, чтобы найти убийцу.

Мира сказала, что убийца наказывает свои жертвы за какую-то собственную утрату или предательство, которое ему пришлось пережить. Не мстит, а именно наказывает! Разницу между этими словами Ева также считала ключе­вой для поимки преступника. Он словно вершит право­судие, омывая полицейские значки кровью, чтобы очи­стить их.

«Фанатик? – подумала Ева. – Еще один фанатик, на­подобие Бейлиса, который посылает к черту любые зако­ны, чтобы достичь своей цели?»

К счастью, свободное место для парковки нашлось буквально в нескольких метрах от дома Коли. Как только Ева выключила мотор, сзади послышалось рычание дру­гой машины. Ева рассеянно взглянула в зеркало заднего вида, и… Не успели двери заблокировавшего ее автомоби­ля открыться, как она пружинисто выскочила из машины и, укрывшись за капотом, заняла позицию для стрельбы, вытянув вперед руки с зажатым в них пистолетом.

Их было четверо, и Ева с первого взгляда увидела, что эта команда гораздо сильнее и лучше вооружена, чем та четверка отморозков, которую Рикер послал вслед за ней в первый раз.

– Не стоит устраивать здесь шум, лейтенант, – произ­нес один из них.

Он говорил вежливым тоном, а из-под полы его эле­гантного весеннего плаща выглядывало дуло длинно­ствольного крупнокалиберного револьвера. Краем глаза Ева заметила, что еще один начал обходить ее сбоку.

Палец Ева начал медленно давить на спусковой крю­чок, как вдруг из подворотни дома на противоположной стороне улицы выехал на велосипеде мальчик лет восьми и оказался прямо позади группы нападавших. Один из них схватил мальчика. Велосипед по инерции поехал дальше, а бандит поднес ствол револьвера к виску ребенка.

– Либо ты, либо он. – Это было сказано таким равно­душным голосом, что по коже Евы побежали мурашки.

– Отпустите его! – Она с громким щелчком взвела ку­рок пистолета.

В широко раскрытых глазах мальчика застыл неопи­суемый ужас. Он издавал жалобные звуки, как котенок, которого держат за шиворот. Ева не могла смотреть ему в лицо.

– Садитесь в машину, лейтенант, – проговорил пер­вый, по-видимому, главный среди этих четверых. – Быст­ро и без шума. Иначе пострадают невиновные.

У Евы был выбор, и она сделала его. Пистолет в ее ру­ке глухо гавкнул, и между глаз бандита, который держал ребенка, расцвела красная точка, похожая на те, которые рисуют себе на лбу индусы. Мальчик упал на мостовую, и Ева услышала, как он кричит от страха. Слава богу, зна­чит, жив! Она выстрелила еще раз, затем упала на асфальт и, прокатившись под днищем машины, оказалась на про­езжей части. Схватив мальчишку за ноги, она мгновенно втащила его под машину, оцарапавшись сама и поцарапав его. Мальчик закричал.

– Лежи здесь! – шепнула она ему. – И заткнись!

Ева снова перекатилась к тротуару, встала на колени, выстрелила, не целясь, во второго бандита и, успев заме­тить, что попала ему в живот, вновь метнулась под машину.

Она услышала, как пролаял еще один пистолет, снова выскочила из-под машины, но теперь – с другой стороны и, выставив оружие перед собой, закричала:

– Брось оружие, сволочь! Мозги вышибу!

Перед глазами у нее плыли красные круги. Она услы­шала, как звякнул металл об асфальт мостовой. Когда к ней вернулась способность видеть, Ева обнаружила перед собой Вебстера, стоящего с поднятыми руками.

– Черт побери, откуда ты взялся? Опять следил за мной?

– Мне нужно было с тобой поговорить.

Ева встала на ноги и с досадой взглянула на порван­ную штанину и длинную кровоточащую ссадину на ко­ленке.

– Ты что-то в последнее время стал больно разговор­чив!

Вебстер улыбнулся и поднял палец, словно призывая к молчанию. Неподалеку, становясь все ближе, раздавались звуки полицейских сирен.

– А вот и подмога! Не обижаешься, что я ее вызвал?

Ева отряхнулась и окинула взглядом три распростер­тых на асфальте тела. Затем, прихрамывая, она подошла к машине и заглянула под нее. Выполняя ее приказ, маль­чик заткнулся, но продолжал беззвучно плакать, и огром­ные слезы текли по его перепачканный щекам.

– Выходи, опасность миновала.

– Я хочу-у… к… ма-а-ме! – давился он плачем.

– Ох, как я тебя понимаю! Ну давай же, вылезай от­туда.

Мальчик на четвереньках выполз из-под машины и вытер рукавом нос.

– Хочу-у до-о-мо-ой!

– Сейчас пойдешь, подожди минутку. Ты не сильно поцарапался?

– Не-ет. – Губы у него прыгали, лицо опухло от слез, но он уже начал успокаиваться. – Мой велосипед сло­мался?

– Не знаю. Сейчас мы попросим, чтобы его нашли.

– Мама не разрешает мне ездить по мостовой.

– Вот и слушайся маму в следующий раз. – Ева зна­ком подозвала патрульного полицейского из числа тех, ко­торые высыпали из подъехавших машин. – Пошлите ко­го-нибудь за велосипедом парня, – велела она и обрати­лась к мальчишке: – А ты скажешь дяде, как тебя зовут. Если твоя мама захочет со мной поговорить… – Ева суну­ла руку в карман и с удивлением обнаружила, что на сей раз не забыла, как обычно, прихватить визитные карточ­ки, – …пусть позвонит мне по этому телефону.

– Ла-дна… – Мальчик шмыгнул носом и с интересом посмотрел на Еву. – А вы тоже из полиции?

– Ага, – кивнула она, вытаскивая из заднего кармана наручники. – Из полиции.

Ева подошла к первому телу, перевернула его, пощу­пала пульс и поняла, что этому наручники уже не понадо­бятся. Итак, один был готов, двое других ранены. Четвер­тому удалось скрыться.

– Ты не должна была стрелять в этого типа, – послы­шался сзади голос Вебстера. – Нельзя было так рисковать.

– Не учи ученого! – огрызнулась Ева.

– Если бы ты взяла чуть ниже, мальчишка уже нико­гда не вернулся бы к матери, – не отступал Вебстер. – И еще… Тебе нужно к врачу. – Он указал на ее ободран­ное колено.

– Я сама знаю, что мне нужно, а что нет! – рявкнула она, но затем, вспомнив, что без него вряд ли осталась бы живой, заставила себя произнести: – Спасибо, что помог.

Вебстер кивнул и молча стоял, пока Ева осматривала место преступления. Она велела патрульным разогнать не­большую толпу зевак, которые уже успели собраться во­круг. Подъехали эксперты-медики, а сразу вслед за ними к тротуару подкатило такси, из которого выпрыгнула Пибоди и сразу же кинулась к своей начальнице. С того места, где стоял Вебстер, он не мог слышать, о чем они говорят, однако со стороны было похоже на то, что между ними вспыхнул короткий, но яростный спор. Через несколько секунд Пибоди отошла, а Ева, возмущенно всплеснув ру­ками, подозвала одного из медиков и указала на свое ко­лено, видимо, попросив обработать его.

– Как тебе это удалось? – удивленно спросил Вебстер у Пибоди, когда она подошла ближе.

– Пригрозила ей Рорком.

– То есть?

– Сказала, что если она появится перед Рорком в та­ком виде, он наверняка уложит ее в больницу, несмотря на все ее вопли.

– Значит, он держит ее в ежовых рукавицах?

– Они оба держат друг друга в ежовых рукавицах. Они друг друга стоят!

– Я это уже заметил… Могу я с ней минутку погово­рить?

– Это не ко мне вопрос, – заявила Пибоди и отпра­вилась проследить за отправкой двух раненых.

Вебстер подошел к карете «Скорой помощи» и стал смотреть, как медики оказывают Еве первую помощь.

– Ничего страшного, – констатировал один врач. – Но брюки придется выкинуть.

– Царапина! – сказала Ева.

– Но в нее попала грязь, – добавил второй.

– Но в нее попала грязь… – повторила Ева, кривясь от боли. – Ах, ребята, если бы вы знали, как я вас нена­вижу!

– Мы знаем, – сказал тот, который зашивал ее ра­ну. – Именно поэтому мой напарник заплатил мне двад­цатку, чтобы с вами возился я, а не он. – Врач наложил последний шов и изрек: – Ну вот, дело сделано. Пласты­рем заклеить?

Обругать представителя самой гуманной профессии Ева не решилась, поэтому она просто встала на ноги и сказала:

– Это была самая легкая двадцатка, которую ты когда-либо заработал.

Прихрамывая, она пошла прочь, а Вебстер поплелся за ней.

– Теперь, когда наша маленькая вечеринка закончи­лась, можем мы с тобой поговорить?

– О, черт! У меня столько дел… Ну ладно, – устало вздохнула она. – Говори. Чего ты хочешь?

– Извиниться.

– Хорошо, извинения приняты, – сказала Ева.

Она собралась идти дальше, но он взял ее за руку.

– Вебстер!

– Минутку! – Он тут же отпустил ее и сунул руки в карманы. – Вчера вечером я перешел все границы, и сей­час мне очень стыдно за это. Я поставил тебя в дурацкое положение. Поверь, я злюсь на самого себя гораздо боль­ше, чем ты на меня. И это дает мне право сказать… О черт, правду так правду! Короче, я хочу, чтобы ты знала: я так и не выздоровел от тебя.

Если бы Вебстер вдруг ударил ее, Ева была бы удивле­на меньше, чем теперь.

– Что?! Что значит «не выздоровел»?

– Ну… черт… Я, наверное, буду стыдиться этих при­знаний, но последние несколько лет я был вроде как в подвешенном состоянии. Не то что я каждую минуту ду­мал о тебе, но временами бывало. А когда прошлой зимой ты попала в ту переделку, и нам несколько раз пришлось встретиться, все началось с новой силой. Это моя пробле­ма, ты тут ни при чем.

Ева растерянно смотрела на него:

– Даже не знаю, что сказать…

– Не надо ничего говорить, – заторопился Вебстер. – Я только хотел высказаться, избавиться от этого. Рорк имеет полное право забить мне зубы в глотку. – Вебстер провел языком по зубам, словно проверяя, на месте ли они. – Что он, собственно, вчера почти и сделал. В об­щем, я бы хотел, чтобы все это осталось в прошлом и больше не стояло между нами. Если ты, конечно, не воз­ражаешь.

– Да, так будет лучше. А теперь…

– Подожди еще секунду. Уж если я начал исповедо­ваться, позволь договорить. Когда я пришел к тебе и завел разговор относительно Коли, я выполнял приказ, хотя он и был мне не по душе. Я знаю, что в Башне ты встречалась с Бейлисом…

– Этот ваш капитан – настоящий говнюк!

– Да, это точно. – Вебстер тяжело вздохнул. – Ви­дишь ли, когда-то я пошел в отдел внутренних расследова­ний, потому что искренне стремился избавить наши ряды от всякой погани… Ладно, не буду сейчас тебе говорить, каким я был наивным тогда. Но вчера вечером я пришел к тебе не только потому, что получил такой приказ. Вся эта операция – то, как она проводилась, – сидела у меня ко­стью в горле. Бейлис любит повторять: «Глядя на большую картину, старайтесь подмечать каждую деталь, иначе ка­кой смысл смотреть на нее!»

Вебстер оглянулся на кареты «Скорой помощи», отъ­езжавшие в сопровождении полицейских машин.

– И вот, Даллас, я смотрю на детали и начинаю видеть совсем не ту картину, которую мне пытаются всучить. Ты охотишься за убийцей полицейских и, таким образом, плы­вешь прямиком в пасть Рикера. Так вот, я бы хотел по­мочь тебе.

– Как будто ты можешь сообщить мне что-то, чего я не знаю! – скривила губы Ева.

– Могу! И хочу!

– Да брось ты!

– Если ты думаешь, что мне нельзя доверять, ты оши­баешься. И если думаешь, что я делаю это из каких-то личных соображений, то тоже ошибаешься.

– Плевать мне на личные соображения! Даже если бы я захотела позволить тебе участвовать в расследовании, это все равно не в моей власти.

– Ты – главная, ты подбираешь команду.

Ева сделала шаг назад, сунула большие пальцы за пояс и смерила его от головы до ног нарочито скептическим взглядом:

– Послушай, Вебстер, когда в последний раз ты вы­лезал из-за своего письменного стола и работал на ули­цах?

– Давно. Но это ведь как секс – никогда не забыва­ешь, что нужно делать. А я только что спас тебе жизнь, разве не так?

– И без тебя бы справилась, спасибо. И вообще, с ка­кой стати я должна брать тебя в свою команду?

– Я располагаю кое-какой информацией и могу полу­чить еще больше. Это мое последнее задание в отделе внутренних расследований. Я подумываю о том, чтобы перевестись обратно в отдел по расследованию убийств. Я хороший полицейский, Даллас! Мы же работали с тобой вместе, и у нас неплохо получалось. Дай мне шанс, и уви­дишь, я тебя не подведу! А для меня это будет чем-то вроде искупления грехов.

Ева могла бы найти дюжину причин, чтобы отказать ему, но была и парочка других, которые заставляли ее со­мневаться. Поэтому она уклончиво ответила:

– Я подумаю.

– И на том спасибо. Ты знаешь, как меня найти.

Вебстер пошел прочь, а Ева, наморщив лоб, смотрела ему вслед и размышляла.

– Лейтенант, все закончено. – Глаза Пибоди горели неистребимым любопытством, но спрашивать она ни о чем не решалась. – Один из тех, кого вы подстрелили, ра­нен очень легко, поэтому его везут не в больницу, а в управление. Оружие собрано и описано. Труп отправлен в морг, остальные двое – в больницу под конвоем. Запи­саны имя и адрес мальчика, с которым вы валялись под машиной…

– Заткнись, Пибоди, у меня уже в ушах звенит! Пусть сегодня с мальчиком поговорит кто-нибудь из на­ших сотрудников, но обязательно женщина! Поскольку произошла перестрелка и имеется труп, я не могу делать это сама. Когда я вернусь в управление, я сначала побе­седую с уцелевшим козлом, а потом напишу отчет для Уитни. А теперь закончим дело, ради которого мы сюда приехали.

– Как ваша нога?

– Нормально.

Поскольку Пибоди не спускала с нее глаз, Ева стара­лась не хромать. В машине медиков нашлись чьи-то ста­рые джинсы, но они были ей велики, и она чувствовала себя неловко.

– Хорошо, что тут оказался Вебстер, правда? – нако­нец не выдержала Пибоди. – Иначе все могло бы обер­нуться по-другому.

– Хорошо, хорошо… Но давай пока это оставим.

– Как скажете, лейтенант. Вы – босс.

– Вот и не забывай об этом! – сердито сказала Ева, входя в подъезд Коли. – И только попробуй еще раз на­травить на меня медицинскую братию, да к тому же в при­сутствии толпы штатских!

«Она довольна», – подумала Пибоди, но у нее хватило ума не высказать это вслух.

Двери квартиры Коли открыла незнакомая женщина.

– Что вам угодно?

– Я – лейтенант Ева Даллас из Управления полиции Нью-Йорка, – сказала Ева, показав свой полицейский значок. – Я хотела бы поговорить с миссис Коли.

– Боюсь, что сейчас это невозможно…

– Боюсь, что сейчас это неизбежно. Я бы не побеспокоила бедную женщину в такой трагический момент, но дело в том, что я расследую убийство ее мужа, и мне необходимо, чтобы она ответила на мои вопросы.

– Кто там, Карла? – послышался голос Пэтси.

– Это к тебе.

Женщина неохотно распахнула дверь, а вдова, увидев вошедших, закричала:

– Как вы посмели сюда прийти?! Как вы посмели переступить порог моего дома?!

– Не надо, Пэтси, пойдем! Тебе нужно прилечь. Ухо­дите! – сердито проговорила женщина, обращаясь к Еве. – Уходите сейчас же!

– Нет-нет, пусть войдет! Я хочу ей сказать пару слов!

– Успокойся, Пэтси! – Из глубины квартиры к ним торопился сержант Клуни.

– Успокоиться?! Завтра я хороню мужа, а эта женщи­на пытается опорочить его, поливает грязью и его самого, и все, что он делал! И я должна успокоиться?!

Пэтси не плакала, она находилась в ярости. «Пусть лучше так», – подумала Ева и сказала:

– Уверяю вас, миссис Коли, вы ошибаетесь!

– Думаете, я не слышала? Думаете, я ничего не знаю? – Заметив, что Ева перевела взгляд на Клуни, вдова мотнула головой: – Нет, не от него! Он, наоборот, убеж­дает меня в том, что вы всего лишь выполняете свою рабо­ту. Но я-то знаю, чем вы занимаетесь на самом деле!

– Пэтси, – негромко и рассудительно заговорил Клу­ни, положив руку на плечо женщины, – ты же не хочешь напугать детей?

А детей тут действительно хватало: два младенца, еще один постарше, который, видимо, только что научился ходить и теперь на неуверенных ножках ковылял по комнате. Старший мальчик, с которым Пибоди ходила гулять во время их первого визита сюда, сидел на полу рядом с девочкой примерно того же возраста. Ева поняла, что от­крывшая ей женщина – сестра Пэтси, и по крайней мере половина детей – ее. Дети смотрели на Еву испуганными, широко открытыми глазами. Она предпочла бы, что­бы вместо этих глаз на нее глядели дула четырех револьве­ров!

– Карла, – заговорила Пэтси, повернувшись к сест­ре, – не могла бы ты увести детей в парк? Сделай это, по­жалуйста, для меня!

– Я не хочу оставлять тебя одну.

– Со мной все будет в порядке. Возьми детей, они и так слишком долго сидят взаперти.

Ева молча наблюдала за происходящим. Это напомина­ло ей хорошо отрепетированное, хотя и немного хаотичное цирковое представление. Младенцев уложили в простор­ную коляску, они замяукали, размахивая в воздухе крохот­ными кулачками. Тот, что уже умел ходить, вдруг шлепнул­ся на попку и бурно засмеялся, однако тут же был поднят на руки и посажен в «кенгуру», который Карла надела на манер рюкзака. Старшим детям было велено взяться за ру­ки. Минуты три вся компания шумно искала чью-то кур­точку и наконец гуськом потянулась из квартиры.

– Я не предлагаю вам присесть, – жестким, как наж­дак, голосом проговорила Пэтси. – И не предлагаю кофе. Мой муж был хорошим человеком. – Ее голос задрожал и чуть не надломился, но она заставила себя продолжать: – Он был порядочным человеком!.. Он не сделал бы ничего, что могло бы обесчестить его, меня или наших детей!

– Я знаю это, миссис Коли, – заговорила Ева, пре­рвав ее тираду, которая могла бы длиться вечно. – Все, что мне удалось узнать в ходе расследования, подтвержда­ет, что ваш муж был честным полицейским.

– Так почему вы тогда распространяете про него мерзкие сплетни? Как вы смеете внушать людям – тем, с которыми он работал, – что он был взяточником?!

Раньше, чем Ева успела открыть рот, чтобы ответить, Клуни взял женщину за руку:

– Пэтси, лейтенант Даллас выполняет свою работу – точно так же, как это делал Тадж. Сядь и успокойся.

– Пусть она ответит на мои вопросы! – запальчиво проговорила вдова. – Я имею право знать!

Однако она послушалась сержанта, подошла к дивану и села.

– Да, мэм, вы имеете право знать, – заговорила Ева. – Однако сейчас я могу сообщить вам немного. Мне удалось выяснить, что детектив Коли работал под прикрытием – изображал из себя полицейского, который имеет незакон­ные доходы. Он участвовал в операции, направленной на выявление взяточников в Управлении полиции. Поэтому, если вас интересует мое мнение, миссис Коли, я считаю, что ваш муж погиб на боевом посту, при выполнении слу­жебного долга.

В газах вдовы скопились слезы и были уже готовы хлынуть бурным потоком. Она закрыла лицо руками и прошептала:

– Не понимаю… Теперь я уже ничего не понимаю…

– Я сейчас не могу рассказать вам всех деталей, мис­сис Коли, но поверьте, я хочу поймать убийцу вашего му­жа, и вы можете мне в этом помочь.

– Я не знаю, чем могу вам помочь. И извините меня за то, что я вам наговорила. Садитесь, пожалуйста, я при­готовлю кофе.

– В этом нет необходимости.

– Есть. Мне нужно несколько минут, чтобы успоко­иться. И подумать. – Женщина встала с дивана. – Про­стите меня!

– А ведь она так хорошо держалась, – пробормотал Клуни, когда Пэтси вышла из комнаты. – Даже слишком хорошо. Ради детей. А потом – вот это. Представляю себе, каково ей было!

– Что вы подразумеваете под словом «это», Клуни? – Ева не стала садиться, и теперь все ее внимание было при­ковано к сержанту и его загадочным словам. – Что вы ей говорили?

– Что ее муж был хорошим человеком! – неожиданно резко сказал Клуни. – А вы лишь выполняете свой долг.

Клуни помолчал, словно пытаясь взять себя в руки, а потом снова заговорил:

– Я не представляю, с чего она взяла, будто вы пытае­тесь опорочить ее покойного мужа. Она мне этого не ска­зала. Пэтси позвонила мне несколько часов назад в со­стоянии, близком к истерике, и попросила приехать. Это все, что мне известно.

Клуни взял валявшийся на диване игрушечный грузо­вик и стал вертеть его в руках.

– Дети… – проговорил он, немного успокоившись. – Когда в доме дети, никогда не знаешь, на что ты насту­пишь или сядешь в следующий момент.

– Что она хотела от вас, сержант?

– Наверное, чтобы я помог ей снова поверить в хоро­шее. Это необходимо для всех, кто пережил подобную тра­гедию. И именно это я пытался сделать. В последние дни я слышал всякие разговоры, которые гуляли по отделу, но не очень им верил. – Клуни помолчал еще несколько се­кунд. – Я вас практически не знаю и потому не стал под­тверждать или опровергать слухи. Но здесь я не для того, чтобы еще больше расстраивать несчастную женщину. Я всего лишь пытался успокоить ее.

– Что ж, спасибо за откровенность. Но скажите, ка­кой мне резон порочить доброе имя коллеги, которого при жизни я даже ни разу не видела?

– Именно это я и пытался внушить Пэтси. Да и само­му себе тоже. – Клуни говорил то же самое и капитану, но сейчас он решил не упоминать об этом. – Однако на­до признать, вы порядком взбаламутили воду в Сто двад­цать восьмом, и там вас теперь, мягко говоря, не очень жалуют.

В комнату вошла Пэтси с подносом и поставила его на стол.

– Тадж наверняка захотел бы, чтобы я вам помогла, – заговорила она. – Но честное слово, я ничего не знала об этой… операции. Он никогда не рассказывал мне о своих служебных делах. Теперь мне стало известно, что у него на счетах обнаружились огромные деньги. Я… я думала, что это вы подкинули ему эти деньги. У вас ведь такой бога­тый муж! Я была так зла…

– А теперь и я разозлилась, – сказала Ева. – Мне не нравится, что мое имя использовали для того, чтобы при­чинить вам боль и облить грязью человека, убийцу кото­рого я разыскиваю. Кто сказал вам, что я подбросила Таджу деньги?

– Я даже не помню… – Пэтси выглядела усталой, опустошенной и вконец запутавшейся. – Кто-то обронил это в запальчивости. У Таджа было множество друзей в его отделе. При его жизни я даже не знала, насколько их мно­го. И они были так добры! Капитан сама приезжала ко мне и сказала, что они берут на себя все хлопоты и расходы по организации достойных похорон.

– Это капитан Рот сказала вам, что я пытаюсь бросить тень на репутацию вашего мужа?

– Да, в общем-то, нет… Она сказала, что, кто бы что бы ни болтал, я могу гордиться Таджем. Ее слова были очень важны для меня. Многие из отдела приезжали ко мне, чтобы выразить соболезнования и предложить помощь.

– А сегодня? Сегодня вам кто-нибудь звонил?

– Да, но этот человек тоже хотел мне помочь. Он ска­зал, что весь отдел стоит за Таджа горой. Я сначала не по­няла, но он объяснил, что я не должна верить всяким кле­ветническим бредням, которые исходят от вас. По его сло­вам, это все было подстроено, а когда я сказала, что не понимаю, о чем идет речь, он очень удивился. Но я на­стаивала, и в итоге он мне все рассказал.

– Кто это был?

– Я не хочу, чтобы у него из-за меня возникли не­приятности… – Пэтси сжала руки. Внутри ее боролись чувство порядочности и желание помочь в поимке убий­цы мужа. Наконец она приняла какое-то решение и ска­зала: – Вернон. Детектив Джереми Вернон. Но он хотел помочь…

– Понятно. Он был близким другом вашего мужа?

– Нет. Пожалуй, нет. Тадж вообще не так много об­щался с коллегами в свободное время, предпочитал про­водить его в кругу семьи. Было несколько человек, кото­рые иногда приходили к нам на ужин; с их женами я из­редка общалась.

– Мне бы очень помогло, если бы вы назвали мне имена его друзей.

– Что ж, хорошо.

Женщина перечислила несколько имен и явно почув­ствовала себя лучше.

– А что же ты меня обижаешь, Пэтси? – проворчал Клуни.

– Ах, ну да! И, конечно же, ты, Арт! – добавила Пэтси и взяла Клуни за руку.

– Тадж дружил с моим сыном, – пояснил сержант. – Время от времени они брали меня, старика, на свои моло­дежные посиделки с пивом, а вообще-то Тадж был домо­седом.

– Миссис Коли, в прошлый раз вы сообщили мне, что в ту ночь Тадж позвонил вам и сказал, что после закрытия «Чистилища» он должен с кем-то встретиться и потому за­держится.

– Да, но он не уточнил, с кем именно должен встре­титься, а я не спросила. Я, признаться, стала уставать от того, что его так подолгу не бывает дома. Мне его недоста­вало! Вот и в тот раз я начала жаловаться на его работу, но он быстро успокоил меня. Он умел это делать, – добавила Пэтси, улыбнувшись. – Он пообещал, что скоро его рабо­та в клубе закончится, что он уже почти получил то, чего хотел. Я тогда подумала, что он говорит о приработке, ко­торый был нам необходим, чтобы переехать в новую квар­тиру. Он попросил меня поцеловать детей и сказал: «Я люблю тебя, Пэтси!» Это было последнее, что я услышала от него.

ГЛАВА 15

Бандита в красивом плаще и с вежливыми манерами звали Элмор Риггз. Молниеносно проведенная проверка подтвердила, что это не псевдоним, что тридцать девять лет назад в канадском Ванкувере он появился на свет именно под этой фамилией. Впоследствии между ним и властями Канады произошло небольшое недоразумение в связи с его попыткой перевезти через границу партию взрывных устройств, и в течение нескольких лет Риггзу пришлось любоваться канадским небом сквозь крупную клетку. После того как власти сочли, что он окончательно исправился, Риггз вышел из тюремных ворот и вскоре пе­ребрался в Нью-Йорк. Здесь он обосновался в чистом и уютном квартальчике в северной части города и числился «консультантом по вопросам безопасности».

«Забавное имя для наемного убийцы!» – подумала Ева, вспомнив, что главного героя нашумевшего боевика «Смертельное оружие», отчаянного полицейского в исполнении блистательного Мэла Гибсона, также звали Риггз.

Вооружившись этой информацией, Ева в сопровожде­нии Пибоди направилась на тот этаж, где располагались комнаты для допросов. Она намеревалась по душам побе­седовать с Риггзом. Фини тоже должен был принять уча­стие в допросе, а потом прогнать имя Элмора Риггза через свои базы данных и выяснить, что за ним числится.

Когда они подошли к лифту, перед ними вдруг вырос­ла фигура, в которой Ева сразу узнала Вернона.

– Вы случайно не заблудились, детектив? – усмехну­лась она. – Это – не ваша лужайка.

– Думаете, вам удастся меня запугать? – спросил он с вызовом и так громко, что проходившие мимо полицей­ские остановились и с удивлением воззрились на них. Ева махнула им рукой, дав понять, чтобы они шли своей доро­гой, и повернулась к Вернону:

– Вот уж не знаю, Джерри, но вид у вас и без того пе­репуганный.

– Всем известно, что вы пытаетесь вымазать дерьмом наш отдел! Стукачка, вот кто вы такая! Если вы считаете, что сможете оплевать меня так же, как вы это сделали с Коли и Миллзом, советую подумать хорошенько!

– Э-э-э, Вернон, да вы никак пытаетесь мне угро­жать? – вызывающе усмехнулась Ева.

– Я обращусь к юристу профсоюза! Поглядим, как вам будет весело, когда вас с вашим богатеньким мужень­ком привлекут к ответственности за клевету и выпотрошат до последнего доллара!

– Ты слышишь, Пибоди? К ответственности! Ах, я сейчас упаду без чувств!

– Я вас подхвачу, лейтенант.

– У вас отберут значок! – прошипел Вернон. – Один раз с вами это уже случилось, только теперь его вам уже не вернут! Вы еще пожалеете о том дне, когда впервые услы­шали мое имя!

– Что ж, буду с нетерпением ждать, – ухмыльнулась Ева. – Только боюсь, что сначала Рикер вышибет из тебя мозги. Он забеспокоится, каким образом я вычислила те секретные счета, которые ты для него открыл, а когда узнает, как это произошло, то очень на тебя разозлится. И вряд ли тебе тогда помогут юристы профсоюза.

– У вас ничего нет! Вы просто блефуете и пытаетесь меня подставить! Вы мечтаете получить должность Рот в Сто двадцать восьмом отделе, вот и мутите воду, чтобы под шумок захапать ее место! Она сама, кстати, тоже так думает!

– Обязательно подай на меня иск. Напиши, что я вы­тащила наугад из шляпы записку с твоей фамилией и ре­шила посвятить остаток жизни тому, чтобы разрушить твою карьеру. А заодно уж уничтожить ваш Отдел, а потом занять стол начальницы. Может, это и сработает. – Ева приблизилась к Вернону и продолжала, буравя его взгля­дом: – Только я бы на твоем месте озаботилась сейчас тем, как прикрыть свою задницу! Деньги, которые ты брал, не помогут тебе после того, как я заморожу эти счета. И запомни одно: я – единственный человек, который хоть сколько-нибудь заинтересован в том, чтобы ты про­должал дышать. Если я, по крайней мере, стою к тебе ли­цом, то Рикер – у тебя за спиной. А тут еще – убийца по­лицейских, который охотится за продажными копами… Ты не сумеешь угадать, с какой стороны он к тебе подкра­дется!

– Бред, бред, бред!!!

Вернон поднял сжатые кулаки, и Ева вызывающе за­драла подбородок.

– Я бы на твоем месте не стала этого делать, но, если хочешь, можешь попробовать, – спокойно и уверенно сказала она.

– Я вас уничтожу! – прохрипел Вернон, отступив и спрятав кулаки за спину. – Считайте, что с вами покон­чено!

Он метнулся мимо нее и вошел в открывшуюся кабину лифта.

– Мечтать не вредно, – пробормотала Ева. – Нужно установить за ним наблюдение, Пибоди. Я не хочу, чтобы он наделал пакостей. Знаешь, чего мне сейчас хочется?

– Надрать кому-нибудь задницу.

– Молодец, угадала с первого раза! Пойдем-ка зай­мемся Риггзом.

– Что-то вы опять захромали.

– Ничего подобного, умолкни!

Однако у Евы действительно разболелась нога. Доко­выляв до комнаты для допросов, она застала там Фини, который сидел на стуле и по своему обыкновению грыз орешки.

– Ты что так долго? – поинтересовался он.

– Задержалась, чтобы обменяться поцелуями с одним добрым другом. Адвокат Риггза приехал?

– Нет. Позвонил и сказал, что задерживается: у него там что-то с женой. А наш клиент – еще тот фрукт, доло­жу я тебе. Хладнокровный, вежливый, как лорд…

– Он канадец.

– А-а, тогда все понятно, – промычал Фини с наби­тым ртом, как будто этот факт действительно что-то объ­яснял.

В этот момент дверь открылась, и конвойный ввел в комнату Риггза с забинтованной головой. Не дожидаясь приглашения, арестованный устроился на неудобном стуле.

– Здравствуйте, мистер Риггз, – сказала Ева, направ­ляясь к столу.

– Лейтенант? Рад вас видеть. – Риггз опустил взгляд на ее нелепые джинсы. – Жалко брюки, они на вас пре­красно смотрелись.

– Да, я тоже скорблю по этому поводу. Пибоди, вклю­чи запись. – Ева села напротив арестованного. – Как же вы без адвоката, Риггз?

– А! – небрежно отмахнулся он. – На сей раз обой­демся без него. Но все равно спасибо за беспокойство.

– Известны ли вам ваши права и обязанности?

– Вне всякого сомнения. Во-первых, позвольте мне выразить мое глубочайшее сожаление относительно моих сегодняшних действий.

«Умен! – подумала Ева. – Очень умен!»

– Вы действительно об этом сожалеете?

– Глубоко и совершенно искренне! Я полон раская­ния. Разумеется, в мои планы никоим образом не входило причинить вам какой-либо вред. Теперь я понимаю, на­сколько глупыми и безответственными были мои дейст­вия, и прошу за них прощения.

– Очень трогательно с вашей стороны. Но как же по­лучилось, что вы оказались на улице Нью-Йорка с запрещенным оружием, совершили нападение на офицера по­лиции и предприняли попытку его похищения?

– Видите ли, я попал в плохую компанию, – прогово­рил, улыбаясь, Риггз. – Тому, что в моих руках оказалось запрещенное законом оружие, не может быть оправда­ния. Хотя должен признать, что, работая консультантом по вопросам безопасности, я часто сталкиваюсь с различ­ными криминальными элементами, а также с запрещен­ным оружием. Разумеется, я должен был сдать это оружие властям.

– Как оно к вам попало?

– Мне дал его тот человек, которого вы застрелили. Он, кстати, и попросил меня об этой услуге – только се­годня утром.

– Вы хотите сказать, что вас нанял убитый?

– Совершенно верно. Само собой разумеется, что, принимая его предложение, я и не подозревал о том, что вы – офицер полиции. Он сказал мне, что вы – опасный субъект, угрожаете ему и его семье физической расправой. Я, как видите, был введен в заблуждение и принял его рас­сказ за чистую монету. Он же дал мне и оружие. Это было очень неосмотрительно с моей стороны.

– Если вы не знали, что я – полицейский, почему же вы назвали меня «лейтенантом»?

– Разве я так сказал? Не припоминаю.

– Значит, вам предложили работу, и вы на нее согла­сились. Как звали человека, который вас нанял?

– Хаггерти. Кларенс Хаггерти. По крайней мере, так он назвался, объяснив, что собирается всего лишь попу­гать вас, устроить демонстрацию силы. Когда же я понял, что все обстоит иначе, то испытал настоящий шок.

– Хорошенький способ попугать меня – схватить мальчишку и приставить дуло к его виску!

– Все произошло так быстро… Я был просто потря­сен, когда он схватил этого мальчика. Но, боюсь, моя реакция запоздала. Теперь для меня очевидно, что Хаггерти – или как его там зовут – не являлся тем человеком, за которого я его поначалу принял. Любой, кто может посту­пить таким образом с невинным ребенком… – Риггз раз­вел руками и неодобрительно покачал головой, а затем улыбнулся: – Я рад, что вы застрелили его, лейтенант. Вы просто не можете представить, как я рад!

– Я вижу, вы прямо в пляс готовы пуститься от радо­сти! – Ева подалась вперед, сверля мужчину взглядом. – Неужто вы всерьез считаете, что эта идиотская история поможет вам отвертеться, Риггз?

– А почему нет, лейтенант? Если вам требуется письменное подтверждение того, что я был нанят мистером Хаггерти, я думаю, что смогу вам его предоставить. Я храню свои записи в образцовом порядке.

– Не сомневаюсь.

– Это, конечно, ни в коем случае не снимает с меня ответственности за произошедшее. Меня, несомненно, лишат лицензии на право заниматься деятельностью в об­ласти безопасности. Возможно даже, мне будет грозить тюремный срок или домашний арест. Но я готов принять любое наказание, предусмотренное законом.

– Вам светит двадцать пять лет, Риггз, как минимум!

– Надеюсь, правосудие не проявит по отношению ко мне подобной жестокости, поскольку я не знал истинного положения дел, когда согласился на эту работу. Кроме то­го, я не сделал ничего, что могло бы угрожать здоровью и жизни маленького мальчика. Но, повторяю, – Риггз под­нял руки ладонями вперед, – я готов принять любое нака­зание, которое закон сочтет необходимым применить по отношению ко мне.

– Вы лучше подумайте о том, чтобы не окончить свои дни так, как Льюис.

– Простите, а кто такой Льюис?

– В настоящее время – корм для червей. И мы с вами оба знаем, что Рикер запросто может прикончить вас, что­бы спрятать концы в воду.

– Еще раз извините, лейтенант, но, боюсь, я все же вас не понимаю.

– Что ж, давайте попробуем еще…

Ева билась с Риггзом больше часа, применяя и кнут и пряник, периодически меняясь местами с Фини, но ре­зультат был прежним. Риггз так и не сломался. Он не вол­новался, не потел, лицо его оставалось вежливым и бес­страстным, и он не отступал от своей первоначальной вер­сии ни на йоту. Это было все равно что допрашивать отлично налаженного и запрограммированного робота.

Наконец Ева вызвала конвой и с брезгливой гримасой приказала:

– Уведите! – а затем обратилась к Фини: – Этот па­рень несокрушим. На сей раз Рикер прислал не бицепсы, а мозги. И все же Риггз не полностью контролировал ситуа­цию. Он не ожидал, что тот подонок схватит мальчика. Поэтому, если ему в наличии мозгов не откажешь, это еще не означает, что они есть и у двух остальных. Я хочу, что­бы охрана, приставленная к ним в больнице, была усилена вдвое, и пусть мне регулярно докладывают об их состоя­нии.

– Если Риггз наймет хорошего адвоката и будет дер­жаться этой своей линии, ему дадут не больше пяти лет.

– Я это знаю, – вздохнула Ева. – И он тоже. Само­уверенный сукин сын! Нужно проверить по компьютеру тех двоих и выяснить, какие грехи висят на них.

– Я займусь этим.

– Хорошо, а я напишу отчет о допросе, а потом от­правлюсь домой. У меня там тоже есть кое-какие дела.

К тому времени, когда Ева закончила возиться с отче­том, рабочий день давно кончился. Она отпустила Пибоди домой, а сама направилась в подземный гараж. Нога боле­ла все сильнее, и это злило ее еще больше, чем ноющая го­лова. Однако когда Ева спустилась в гараж и увидела то, что осталось от ее служебного автомобиля, она позабыла о всех болячках и едва не превратилась в соляной столб.

– Черт возьми! Черт возьми! – только и могла повто­рять она.

Ева получила эту машину всего восемь месяцев назад. К тому времени она была уже далеко не новой, побывала в нескольких мелких авариях и была восстановлена, но Ева тем не менее, насколько это возможно, пыталась содер­жать ее в идеальном порядке. Теперь же багажник, капот и бока машины были вдребезги разбиты, колеса изрезаны ножом, а в заднее стекло словно кто-то выстрелил из гра­натомета. И все это произошло в гараже полиции, бук­вально нашпигованном видеокамерами наблюдения!

– Вот это да! – присвистнул остановившийся рядом Бакстер. – Я слышал, что ты сегодня попала в переделку, но не знал, что так здорово расколотила свою тачку!

– Я тут ни при чем. Как, черт возьми, это возможно – проникнуть в охраняемый полицейский гараж и вдребезги расколошматить мою машину?!

Ева шагнула к автомобилю, но Бакстер схватил ее за руку.

– Не подходи! Давай на всякий случай вызовем сапе­ров. У тебя, судя по всему, появился очень темперамент­ный враг. Он вполне мог заминировать тачку.

– Ты прав. Если она к тому же взорвется, мне никогда больше не выдадут служебный автомобиль. В хозяйствен­ном управлении меня ненавидят.

Бомбы в машине не оказалось, и благодаря Бакстеру даже удалось выбить из хозяйственников четыре новые покрышки. Он сам позвонил им и уболтал, рассыпаясь в комплиментах по поводу незаменимости хозяйственного управления. И вот теперь двое слесарей в запачканных маслом комбинезонах возились с покореженными дверя­ми, пытаясь заставить их снова открываться и закрывать­ся. А Ева тем временем отправилась к охранникам гаража.

– Ну? – спросил Бакстер, когда она вернулась. – Ка­ков вердикт?

– Видимо, где-то на этаже произошло замыкание, – объяснила Ева. – Поэтому на записи в течение пятнадца­ти минут идет «снег» и нет звука. Так что они ничего не видели и не слышали. – Глаза Евы хищно сузились. – Ну ничего, я им прочищу уши! А ты, Бакстер, ехал бы домой. Чего тебе здесь болтаться?

– Ты в этой игре, конечно, главная, Даллас, но каждо­му из нас тоже хочется пнуть по мячу. И займись своей ногой – ты хромаешь.

– Ничего подобного! – Она вздохнула и со скрежетом открыла изуродованную дверь машины. – Но все равно спасибо.

– Неужели я не заслужил поцелуйчик на прощанье?

– Конечно, мой сладкий, иди сюда, я тебя поцелую!

Бакстер рассмеялся и отступил назад.

– Нет уж, знаю я твои поцелуи! Потом всю жизнь на стоматологов буду работать! Ты домой?

– Ага.

– Я еду в твоем направлении, так что, если хочешь, могу тебя подбросить.

– Мне нянька не нужна.

– Ну, гляди.

Бакстер залез в свою машину и уехал.

По пути домой Ева постоянно была начеку и то и дело смотрела в зеркало заднего вида, пытаясь выяснить, не сел ли ей кто-нибудь на хвост. Эта поездка была безрадостной. Если стрелка спидометра заходила за отметку тридцати километров в час, искореженная машина начинала жалоб­но стонать, а при правых поворотах колесо с отвратитель­ным каркающим звуком цепляло за погнутое крыло.

Ева подумала, что, наверное, нужно будет ограбить вин­ный погреб Рорка и преподнести Бакстеру бутылку на­стоящего скотча в благодарность за его хлопоты. Она и са­ма не отказалась бы сейчас выпить и, поднимаясь по сту­пенькам высокого крыльца, с наслаждением представляла себе высокий запотевший бокал красного вина, а еще купание в прохладном бассейне. Ей необходимо было при­вести в порядок мозги: они ей этой ночью очень понадо­бятся. Работы предстояло много.

Когда Ева вошла в вестибюль, к ее ногам метнулся кот Галахад, пылая желанием первым поприветствовать хо­зяйку, и тут же послышался скрипучий голос Соммерсета:

– Я полагаю, вы имели удовольствие угодить в какую-то автомобильную неприятность?

– Вы полагаете неправильно. Это моя машина угоди­ла в «автомобильную неприятность». – Ева наклонилась, взяла Галахада на руки и с удовольствием потерлась щекой о его пушистую мягкую шерсть. – Где Рорк?

– Он еще не вернулся домой. Если вы заглянете в его расписание, то увидите, что его следует ждать не раньше чем через час.

Ева поставила кота на пол, сняла пиджак и набросила его на столбик лестницы, желая позлить дворецкого, а за­тем направилась в купальный павильон.

– Вы хромаете! – прокаркал ей вслед Соммерсет.

Ева ничего не ответила и лишь издала сдавленный стон.

Купание помогло. Выбравшись из бассейна, как бы­ла, голая и мокрая, Ева решила осмотреть отчаянно бо­левшую рану на ноге и была вынуждена признать, что врач постарался на славу. Рядом с раной на коже было еще множество других царапин, но в целом, решила Ева, ее жизни в настоящий момент ничто не угрожало. С облегчением вздохнув, она накинула махровый халат и, войдя в лифт, поднялась к себе в спальню, а когда выходила из ка­бины, нос к носу столкнулась с Рорком.

– Привет, лейтенант! А я уж собрался вниз, чтобы присоединиться к купанию.

– Я уже наплавалась, но могу посидеть на бортике и посмотреть, как ты резвишься в воде. Если, конечно, ты будешь голым.

– В таком случае почему бы нам не искупаться вместе чуть позже? – Рорк взял ее за руку и повел в спальню. – Что стряслось с твоей машиной?

– Я не могу ничего доказать, но думаю, что это работа Рикера. Я спустилась в гараж и увидела, что она изуродо­вана. Видимо, я раздражаю его не меньше, чем он меня.

Ева пошла к стенному шкафу.

– Почему ты хромаешь?

Ева мученически закатила глаза и ткнулась лбом в стену.

– Колено ободрала. Слушай, позволь мне одеться, вы­пить, и тогда я все тебе расскажу. – Она стала снимать ха­лат, пытаясь не показывать Рорку пострадавшую ногу. – Сегодня я попала в заварушку, и мне пришлось немного покататься по асфальту. В меня чуть-чуть постреляли, так что теперь хоть ты меня не беси!

– Постараюсь сохранить здравый рассудок. – Он все же увидел рану на ее ноге и вздохнул. – Очень колоритная картина. А ну-ка ложись!

– Нет!

– Ева, ляг на постель, иначе я уложу тебя силой. Я хо­чу осмотреть твою рану.

Она выхватила из шкафа рубашку.

– Слушай, Рорк, сегодня я уже отправила на тот свет одного приставалу, и если ты сейчас же не отвяжешься от меня, то последуешь за ним! – Но как только Рорк сделал шаг по направлению к ней, Ева швырнула рубашку на пол и тяжело вздохнула: – Ну ладно, ладно! Черт с тобой! Но коли ты решил играть в доктора, я хочу выпить.

Ева бросилась животом на постель и капризным то­ном, желая позлить Рорка, проговорила:

– Хочу вина! Белого и охлажденного!

– Всегда рад услужить.

Он подошел к бару, налил в бокал вина, а затем неза­метно бросил туда же быстрорастворимую таблетку боле­утоляющего, думая, как разозлится Ева, когда узнает об этом. Затем Рорк разложил на покрывале аптечку и пере­вернул Еву на спину.

– Сядь и не ной!

– Я никогда не ною.

– Да, это с тобой случается редко, но, когда все же случается, ты компенсируешь количество качеством.

Ева взяла из его рук бокал, а Рорк тем временем нама­зал самые большие, царапины мазью, которая способство­вала быстрому заживлению любых повреждений.

– Почему бы нам с вами не заняться сексом, доктор?

– Именно этим я намереваюсь заняться, но немного позже. Это будет моим гонораром за лечение.

Ева выпила уже больше половины бокала и только тут заметила, что вино оказывает на нее не совсем обычный эффект.

– Что ты туда добавил? – строго спросила она. – Бо­леутоляющее?

Она уже собралась поставить бокал на тумбочку, но Рорк отнял его и, прижав голову Евы к подушке, попросту влил оставшееся вино ей в рот.

Ева вырывалась и отплевывалась:

– Ненавижу эту гадость!

– Я знаю, но мне так нравится, когда ты злишься!

– Поцелуй меня в задницу!

– С удовольствием, дорогая, но для этого тебе надо перевернуться.

Не удержавшись, Ева расхохоталась. Она перекатилась на живот, чувствуя, как отступает боль, и с удовольствием ощутила прикосновение мягких губ Рорка к коже на яго­дице.

– Не останавливайся, – пробормотала она, – чувст­вуй себя как дома.

– Не торопись, успеется. Пусть сначала перестанут болеть твои царапины.

– Я – в порядке.

– Мне очень хочется заняться с тобой любовью, Ева, – заговорил Рорк, перевернув ее на спину и склонив­шись над ней. – Я собираюсь делать это не торопясь и очень долго. Но я хочу, чтобы ты при этом чувствовала себя хорошо и чтобы твои болячки не отвлекали тебя от это­го занятия.

– Мне уже стало гораздо лучше.

Ева попыталась обнять его, но он перехватил ее руки и положил их на покрывало.

– Расскажи мне сначала, что произошло.

– Хорошо, но, если ты не желаешь меня насиловать, я, с твоего позволения, надену платье.

Рорк протянул ей халат:

– Надень вот это, он посвободнее. Кроме того, когда настанет время, его легче снять.

Этой логике было трудно что-либо противопоставить, поэтому Ева решила не спорить и надела халат.

– Хочешь что-нибудь поесть?

– Хочу! Все, что угодно, хоть дохлую лошадь!

Дохлой лошади в доме не нашлось, поэтому через чет­верть часа они сидели над дымящимися тарелками со спа­гетти под острым соусом. Ева ела, готовясь к бессонной ночи, и рассказывала Рорку о том, что случилось за день. Он слушал молча, не делая никаких замечаний, и от этого нервы у Евы натягивались все больше. В конце концов она совсем перестала ощущать вкус пищи, но все же про­должала жевать.

– У меня есть план, но для того, чтобы его осущест­вить, мне понадобится максимальная поддержка со сторо­ны начальника полиции. Кстати, меня порадовало то, как он нейтрализовал Бейлиса – быстро и бескровно. Ты дол­жен это признать.

– Ева.

Она посмотрела в его глаза – холодные, как зима, и голубые, как покрытый льдом океан. Странно, когда не­сколько часов назад на нее напали четверо вооруженных мужчин, она ощутила только боевой азарт, а сейчас от взгляда этих голубых глаз ее пронизывал необъяснимый страх.

– Он покушался на тебя уже три раза, – сказал нако­нец Рорк. – Так вот, нравится это тебе или нет, я разбе­русь с ним сам.

– Два раза, – поправила его Ева. – Третий раз поку­шались всего лишь на мою машину. Причем, заметь, счет неизменно оказывается в мою пользу! Впрочем, я ожидала от тебя подобной реакции. Может, не стоит этого гово­рить, но я все же скажу: учитывая мою должность и мои полномочия, я опережу тебя.

– Ты ошибаешься, Ева. – Его голос был пугающе спокойным, и это видимое спокойствие таило под собой бушующее море ярости.

– Подожди, я не закончила! Так вот, поскольку я не хочу, чтобы моя работа вставала между нами, я предлагаю тебе работать вместе со мной.

– Ты думаешь, что сможешь таким образом умиротво­рить меня, Ева?

– Нет! Нет, черт побери! Прекрати на меня так смот­реть, ты портишь мне аппетит! – Она швырнула свою вилку в тарелку. – Мне действительно нужна твоя по­мощь. Я, между прочим, уже просила тебя помочь мне, и ты обещал! Что же изменилось теперь? То, что он натравил на меня еще одну банду отморозков? Ну и что! Я их всех уложила, а он за это поплатится своей шкурой! Если мы с тобой будем работать бок о бок, мы оба получим то, что хотим! – Ева взяла вилку, поковыряла ею в спагетти, но потом снова бросила ее. – Ну, ты, может, получишь не совсем то, что хочешь, поскольку мечтаешь вырвать у Рикера печень и поджарить ее на медленном огне. Однако мы разделаем его вчистую – разумеется, в пределах того, что дозволено законом.

– Закон – это твоя лужайка, а не моя.

– Рорк! – Ева накрыла его руку своей. – Я могу до­бить его и без твоей помощи, но тогда это займет гораздо больше времени и, уж разумеется, не принесет тебе такого удовлетворения. Подумай сам, какое наказание ты выбрал бы для этого человека: быструю смерть или долгие годы никчемного и жалкого существования в сырой тюремной камере? Неужели ты выбрал бы первое?

Рорк несколько секунд подумал и сказал:

– Нет.

– Ты страшный человек, Рорк. Очень страшный.

– Хорошо, лейтенант, я согласен работать с вами – и в этом мне будет помогать та чудесная картина, которую вы только что нарисовали. Я выполню твою просьбу, Ева, хотя ты даже представить не можешь, чего мне это будет стоить…

– Я знаю! Спасибо, Рорк!

– Не надо благодарить меня, пока дело не сделано. Потому что, если не получится по-твоему, я сделаю его по-моему. Так что конкретно тебе нужно?

Ева испустила вздох облегчения:

– Во-первых, мне нужно знать, зачем отдел внутрен­них расследований внедрил Коли в «Чистилище». Кто или что в клубе привлекло их внимание? Бейлис сегодня обмолвился о том, что это как-то связано с Рикером. Но ведь ты говорил мне, что порвал с ним уже десять лет на­зад?

– Так и есть, – кивнул Рорк, – да еще прихватил с собой несколько его самых крупных компаний. Одни сра­зу же продал, другие модернизировал. Что касается «Чис­тилища», то сейчас Рикер не имеет к нему отношения, хотя раньше имел. Я купил у него этот клуб пять лет назад. Точнее сказать, мой представитель купил у его представи­телей.

– Рикер был владельцем клуба?! Ты мне об этом ниче­го не рассказывал!

– Лейтенант, хочу обратить ваше внимание на то, что вы меня об этом и не спрашивали.

– О боже мой!.. – простонала Ева, вскочила из-за стола и принялась ходить по кухне, пытаясь привести мысли в порядок.

– Когда убили этого вашего Коли, у меня и в мыслях не было, что это может быть каким-то образом связано с Рикером. – Рорк пожал плечами. – «Чистилище» при­надлежит мне уже пять лет, в нем изменилось все – и обо­рудование, и дизайн, и обслуживающий персонал…

– Если Рикер использовал клуб для своих махинаций, возможно, туда до сих пор наведываются его люди, чтобы проворачивать какие-то делишки!

– Мне об этом ничего не докладывали, так что если там что-то и есть, то весьма незначительное.

– Там убили полицейского. Это нельзя назвать «не­значительным»!

– Что ж, согласен.

– Почему Рикер продал клуб?

– В то время ему уже начали поджаривать пятки. Кро­ме того, он часто продает недвижимость и прочую собст­венность, когда она перестает приносить ощутимый доход. В принципе это обычная практика в мире бизнеса.

– Но почему, если вы расстались врагами, Рикер со­гласился продать клуб тебе?

– До тех пор, пока сделка не была совершена, он даже не подозревал, что покупателем являюсь я. Потом-то он наверняка взбеленился, но было уже поздно. – Рорк по­молчал, обдумывая какую-то мысль. – Возможно, Рикер пустил слух о том, что в клубе происходит что-то незакон­ное, или даже приказал своим людям провернуть там па­ру-тройку каких-нибудь сделок. Он мог пытаться таким образом меня скомпрометировать – это вполне в его сти­ле. Дождался, когда клуб расцветет, станет популярным, начнет приносить прибыль, а потом заложил под него мину. Рикер терпелив, он умеет выжидать. Несколько лет для него не срок.

– Что ж, похоже на правду. Ему не составило труда с помощью своих связей довести такие слухи до отдела внутренних расследований. Это сработало. Те, естествен­но, сделали стойку, начали расследование и внедрили в клуб Коли. Я все больше убеждаюсь в том, что бедный па­рень погиб ни за что.

– Ты отплатишь за его смерть, – сказал Рорк, подни­маясь на ноги.

– Да, отплачу! Мне нужно получить некоторую ин­формацию, но так, чтобы об этом никто не узнал.

Рорк улыбнулся впервые за время их разговора:

– Я думаю, что смогу вам в этом помочь, лейтенант.

В залитой светом гостиной своего роскошного особня­ка в Коннектикуте бесновался Макс Рикер. В углу огром­ной комнаты стояли доспехи рыцаря с блестящим мечом, зажатым в стальной перчатке. Выхватив этот меч, Рикер набросился на доспехи и начал крушить их с такой нена­вистью, будто в них был закован его злейший враг. Попа­дись ему сейчас под руку живой человек, он и ему срубил бы голову, даже не задумавшись. Человек здесь, правда, был – Кенард, но он предусмотрительно забился в самый дальний угол, чтобы не оказаться на пути у взбеленивше­гося хозяина. Он уже не раз являлся свидетелем подобных вспышек бешенства и знал, что в такие моменты Рикер способен на все.

Кенард уже давно подумывал о том, чтобы пустить в действие загодя выношенный план бегства, чтобы провес­ти остаток своих дней в относительном мире и спокойствии в далекой маленькой стране с теплым климатом. Он уже даже купил там домик на чужое имя. Однако это могло подождать. Кенард не сомневался, что эта буря, как и многие предыдущие, благополучно минует его.

– Какая-то баба! Какая-то паршивая бабенка – и они не сумели с ней справиться! – бушевал Рикер. – Но ниче­го, сука, от меня ты не уйдешь!

Рикер пинком отшвырнул то, что осталось от искореженного шлема; немного успокоившись, как всегда после очередной вспышки бешенства, он подошел к бару и на­лил полный стакан своей любимой розовой жидкости. Это был подслащенный ром с большим количеством барбиту­ратов.

– Говоришь, одного из них грохнули? – Он говорил уже более спокойно, однако взгляд его, устремленный на Кенарда, все еще пылал злостью.

– Да, Йоули. Айнес и Мердок получили тяжелые ра­нения и сейчас находятся в больнице. Риггз легко ранен в голову. Его держат в полиции, но он строго придерживается легенды, которую я ему подсказал. Он и дальше будет стоять на своем. Риггз – умный парень.

– Кретин, как и все остальные! Я хочу, чтобы от них избавились.

Предвидевший такой оборот дела, Кенард сделал шаг вперед.

– Возможно, это оправданно в отношении Айнеса и Мердока, однако Риггза на вашем месте я не стал бы тро­гать. Он еще может пригодиться. Риггз проявляет по отношению к вам максимальную лояльность, и если вы изба­витесь от него, это может самым нежелательным образом сказаться на дисциплине и морали ваших подчиненных.

Рикер сделал большой глоток из бокала и снова зыркнул глазами на Кенарда:

– А почему ты считаешь, что меня волнует какая-то там мораль?

– Она должна вас волновать, – с замиранием сердца сказал Кенард, понимая, что рискует разделить участь не­счастных доспехов. – Продемонстрировав добрую волю, даже благородство по отношению к одному из подчинен­ных, вы ясно даете понять остальным, как именно им над­лежит себя вести. Кроме того, – добавил Кенард, – с Риггзом можно будет разобраться и после, если у вас не пропа­дет такое желание.

Успокоившийся Рикер продолжал сосать свое пойло.

– Ты прав. Конечно, прав. – Он хищно улыбнулся. – Просто эта баба настолько бесит меня, что я иногда теряю способность мыслить трезво. Нельзя предпринимать не­обдуманные шаги.

Рикер вспомнил про Рорка. Чтобы нанести ему удар, он выжидал долго – несколько лет. Но правильно ли те­перь он угадал его слабое место? Как бы то ни было, сей­час, когда Рикер уже ощущал вкус его крови, ждать и сдер­живать себя становилось все труднее.

– Передай мистеру Риггзу, что его лояльность оцене­на по достоинству и будет щедро вознаграждена.

Рикер направился к стеклянной стене, но на полпути остановился и уставился на обломки доспехов, разбросан­ные по полу. Он смотрел на них пустым взглядом, словно не понимая, откуда они тут взялись, потом махнул рукой, обошел искореженные железяки и, открыв стеклянную дверь, вышел на широкий балкон, под которым расстила­лись его владения

– Всю свою жизнь я создавал то, что имею теперь, и настанет день, когда все это я передам своему сыну. – Го­лос Рикера стал сонным, он уже не говорил, а будто бы бредил наяву. – Но до того, как придет это время, мне нужно закончить кое-какие дела. И первое из них, с кото­рым я намерен покончить в ближайшее время, – это окончательное уничтожение Рорка. Я хочу поставить его на колени и добьюсь этого! Смотри не делай ошибок, Кенард.

Рикер допил все, что оставалось в бокале. Теперь у не­го был вид вполне довольного собой и готового к действи­ям человека.

– Я добьюсь этого, – повторил он. – А его жена будет молить меня о пощаде!

ГЛАВА 16

Домашний кабинет Рорка являл собой настоящее свя­тилище, куда не было доступа никому, кроме него самого, Евы и Соммерсета. Оборудован он был не просто по по­следнему слову техники, а так, что у любого писателя-фантаста глаза полезли бы на лоб. Оборудование, установ­ленное в кабинете, нигде не было зарегистрировано, и ни­какая информация, получаемая здесь или посылаемая от­сюда, не могла быть перехвачена ни официальными властями, ни злокозненными хакерами. И не было на свете такой информации, которая не могла бы быть получена с помощью этой сложнейшей аппаратуры, тем более, если ею управляли умелые руки Рорка.

Двери, стены и пол кабинета были звуконепроницае­мы, окна оборудованы специальными системами, которые делали невозможным прослушивание снаружи. Заставлен­ный сложнейшей аппаратурой огромный стол U-образной формы напоминал панель управления космического ко­рабля, а Рорк, усаживаясь за него, становился похож на капитана звездолетчиков. Однако в этот день командовать «звездолетом» Ева собиралась сама.

– Сначала мы займемся Рот, – заявила она. – И ду­шераздирающей историей, которую она мне поведала, – о том, как муж обкрадывает ее, чтобы свить гнездышко со своей новой возлюбленной. Итак, капитан Эйлин Рот. Ее адрес…

– Адрес не нужен, – перебил Рорк.

Эта работа нравилась ему не меньше, чем сосредото­ченное лицо Евы. Работая на компьютере, он играючи об­ходил любые препоны, системы защиты и шифры. Следя за тем, как пальцы Рорка летают по клавиатуре, Ева поду­мала, что даже компьютерные кудесники из отдела элек­тронного сыска – дети по сравнению с ним.

Когда результаты поиска были выведены на экран мо­нитора, Рорк пробежал их глазами и сообщил:

– Что касается гнездышка для возлюбленной, то оно получается не слишком роскошным, хотя и достаточно уютным. Он – безработный писатель. Гонимый, с блед­ным челом, эдакий байроновский тип. Такие нравятся многим женщинам.

– Разве? – спросила Ева голосом сухим, как песок пустыни.

– Насколько мне известно по собственному опыту, да. Эйлин Рот, кстати, не первая, – добавил Рорк, про­должая читать с экрана. – У него уже было две жены и три сожительницы, причем каждую из них он выдаивал досу­ха. В финансовом отношении, конечно.

– Но как же могла попасться на эту удочку Рот? Она далеко не дура и к тому же – коп!

– Любовь слепа, – философски заметил Рорк.

– Черта с два! Я, например, тебя прекрасно вижу.

На лице Рорка заиграла улыбка:

– О, лейтенант, ваши слова вливаются божественным нектаром в мои уши! – Он схватил руку жены и запечат­лел на ней поцелуй.

– Хватит валять дурака! – Ева отняла руку, и этот жест заставил Рорка улыбнуться снова. «Как хорошо, что наши отношения вернулись в нормальную колею!» – по­думал он.

– Она дважды платила некоему Люциусу Бреку, – за­метила Ева, посмотрев на монитор. – Дважды по три ты­сячи. Что это за Брек такой?

– Та-ак, сейчас посмотрим. Брек, Люциус, консуль­тант по финансовым вопросам. Частная практика. Адрес офиса: Нью-Йорк, Шестая авеню, дом 529. Место прожи­вания…

– Хрен с ним, с местом проживания! – перебила му­жа Ева. – Это укладывается в историю, которую она мне рассказала. Господи, она на пороге банкротства, но платит частному консультанту, чтобы тот помог ей распутать финансовые махинации ее муженька! А ведь она могла сде­лать это совершенно бесплатно, если бы использовала свои служебные возможности… Но все равно она проигра­ет. Да еще и потеряет должность, когда все это выплывет наружу.

«Она считает, что я нацелилась на ее место, – подума­ла Ева и покачала головой. – Нет уж, спасибо!» Она знала, что в свое время тоже получит капитанские погоны, но при этом была уверена, что и тогда никто не сможет уса­дить ее за пыльный письменный стол и помешать ей рабо­тать на улицах.

– Можешь найти еще какие-нибудь финансовые сче­та, связанные с Рот? – спросила она.

Рорк покачал головой:

– Я не могу найти то, чего не существует. Как ты могла убедиться, твоя капитан Рот находится на грани финансо­вого краха. Для того чтобы заплатить этому Бреку, ей при­шлось залезть в свой пенсионный накопительный фонд. А живет она очень скромно, если не сказать впроголодь.

– Выходит, что она чиста перед законом, а некоторые из ее подчиненных – наоборот, и это могло бы стать мо­тивом. Обе жертвы служили под ее началом, а с Коли она регулярно встречалась в «Чистилище». Компьютерный анализ показывает: вероятность того, что преступления совершила она, достаточно низка. Но это может изме­ниться, если я добавлю в исходные данные информацию, полученную тобой, и мои собственные наблюдения.

– А ты-то сама веришь в то, что убийца – она?

– Капитан Рот – сложный человек с тяжелым харак­тером. Она была так занята, карабкаясь вверх по служеб­ной лестнице, что не обращала внимания ни на что во­круг. Стараясь сохранить свое положение, она покрывала подчиненных, возможно, полагая, что это всего лишь от­дельные ошибки. А когда разобралась, что к чему, и выяс­нила, что ее отдел насквозь пронизан коррупцией, – запа­никовала. Она могла решить, что ей удастся спрятать кон­цы в воду, убрав продажных сотрудников, и таким образом отвести от себя гнев начальства. Первое убийство было совершено с особенной жестокостью, а у нее, как я уже сказала, нрав крутой… Впрочем, все это только пред­положения. А теперь проверь, пожалуйста, Вернона.

– Это еще что за фрукт?

– Детектив Джереми Вернон. У меня уже есть доста­точно фактов для того, чтобы прижать этого типа к стене, но сначала я хочу заставить его как следует попотеть от страха.

– Так чего ты хочешь от меня?

– Чтобы ты нашел связь между его деньгами и Рикером. Получив информацию таким способом, я, конечно, не смогу использовать ее в суде, но заставлю Вернона поверить в то, что использую. С помощью этой информа­ции я расколю его. Он был связан с обеими жертвами и с Рот. Я хочу убедиться в том, что он был связан и с Рикером.

– Рикера это страшно обидит. Ведь все деньги, пред­назначенные для подкупа полицейских, которые он рас­совал по разным углам, будут изъяты.

– И не только они! Но сможешь ли ты их найти?

Рорк насмешливо вздернул бровь.

– Я считаю твой вопрос риторическим. Но это потре­бует времени.

– Вот и не теряй его попусту, приступай! А я тем вре­менем поработаю на втором компьютере.

– Подожди! – Рорк ввел несколько непонятных для Евы команд, и компьютер глухо загудел. – Ну вот, – удовлетворенно сказал Рорк, откинувшись на спинку кресла, – теперь поиск будет производиться в автоматиче­ском режиме, а мы с тобой продолжим с другими имена­ми. Кто тебя интересует еще?

– Ру Маклин.

Если Рорк и удивился, внешне это никак не прояви­лось.

– Ты и ее подозреваешь? – спросил он.

– Она – управляющий «Чистилища» и знает или, по крайней мере, должна знать обо всем, что там происходит. По твоим словам, этот клуб раньше принадлежал Рикеру; кроме того, нам известно, что отдел внутренних расследо­ваний что-то подозревал или подозревает. Если Рикер проворачивал через «Чистилище» какие-то махинации, Маклин наверняка об этом знает. И, честно говоря, я удивлюсь, если эта мысль уже не приходила в голову тебе самому.

– Я уже проверил Ру вчера, причем копнул глубоко, глубже некуда. Вот… – Рорк открыл файл и предложил Еве ознакомиться с его содержанием. – Взгляни сама. Лично я не обнаружил ничего подозрительного. Впрочем, если Ру играет в какие-то игры с Рикером, она будет очень осторожна. Она меня знает…

– А все же могла бы она рискнуть?

– Вряд ли. Нет, не думаю.

Первым делом Ева взглянула на отчет о состоянии фи­нансовых дел Ру Маклин и не смогла удержаться от воз­гласа:

– Рорк, ты платишь ей такие огромные деньги?!

– Именно это обычно стимулирует лояльность. Она вкладывает в клуб очень много сил и времени, так что полностью отрабатывает свое жалованье. Единственное, что показалось мне подозрительным, – этой зимой она отдыхала в Сен-Бартелеми. Неподалеку оттуда расположе­на база Рикера. – Рорк помолчал и налил себе виски. – Надо будет завтра спросить ее об этом.

– Просто спросить?

– Конечно. Этого будет достаточно. Если она соврет, я сразу пойму это.

Ева посмотрела на лицо Рорка – такое холодное, бес­страстное, волевое – и решила: да, он действительно пой­мет. И не дай бог Ру Маклин солгать этому человеку!

– Не надо. Лучше я сама с ней поговорю.

– Если она каким-то образом связана с Рикером, это вряд ли имеет отношение к делу, которое ты расследуешь. Кроме того, она работает на меня, а со своими служащими я привык разбираться лично.

– Но ты можешь спугнуть ее…

– Если у нее есть причины бояться, то деваться ей не­куда. В таком случае она – твоя, бери и допрашивай ее хоть до посинения. Кто еще тебя интересует?

– Ты не очень-то сговорчив!

– Наоборот! – Рорк широким жестом обвел свой ка­бинет. – Позвольте задать вам вопрос, лейтенант: вы охо­титесь на убийцу или на Макса Рикера?

– На убийцу! – огрызнулась Ева. – Но поскольку Ри­кер как-то связан с убийствами, он мне тоже нужен.

– Потому, что он связан с убийствами, – или потому, что когда-то он был связан со мной?

– И то и другое! – Еву охватил боевой азарт. – А что?

– Да нет, ничего. Просто я понимаю, что, когда про­бьет час, ты намереваешься встать между нами. – Он по­смотрел свой бокал на свет. – Но зачем искать неприятности на свою голову? Ладно, кто еще тебя интересует?

Ева не собиралась искать никакие неприятности, но она была исполнена решимости добраться до Рикера.

– Лейтенант Дон Вебстер.

Губы Рорка искривились в усмешке.

– Вот это действительно интересно! А его-то ты в чем подозреваешь? В том, что он убийца или мишень?

– В настоящий момент я его ни в чем не подозреваю. Но сегодня он следил за мной. Может быть, для того, что­бы извиниться за то, что был идиотом. По крайней мере, так говорит он сам. А может, все это было подстроено. Но прежде чем поверить ему, мне нужно знать все факты.

Не говоря ни слова, Рорк нажал всего несколько кла­виш, и на экране появилось полное досье на Вебстера. Ева удивленно посмотрела на мужа.

– Ты уже искал информацию на него?

– А как ты думала! – холодно откликнулся Рорк. – Вебстер, похоже, чист и светел, как Белоснежка. Поэтому, если использовать ту же теорию, которую ты применила к Рот, он также оказывается в списке подозреваемых.

– Если не считать одного. – Ева подвинулась побли­же к монитору. – Он знал о Коли и участвовал в его внед­рении в «Чистилище». Зачем убирать честного копа? Если верить уликам, моей интуиции и анализу доктора Миры, мы ищем некоего мстителя, кого-то, кто убирает нечисто­плотных, по его мнению, полицейских. Вебстер был од­ним из немногих, кто знал о том, что Коли совершенно чист. Так что – нет. Вебстер не тот, кого мы ищем… По­стой, а что это за выплаты здесь? На протяжении двух лет ежемесячные выплаты какой-то Донне Керк!

– Это его сестра. Была замужем, потом развелась. Сейчас посещает медицинский колледж, а он ей помогает.

– Хм-м… А может, это только «крыша», чтобы уво­дить деньги от налогов?

– Нет, тут все законно, я проверял. Она, кстати, одна из лучших студентов на своем курсе. Он время от времени грешит азартными играми, – продолжал Рорк, потягивая виски. – Играет по маленькой – не для выигрыша, а ради развлечения. Регулярно покупает абонемент на посещение спортивного зала и питает слабость к костюмам одного портного – дорогого, но, на мой взгляд, весьма бездарно­го. Откладывает – но очень понемногу – на черный день, живет по средствам. Последнее, кстати, не составляет тру­да, поскольку, находясь в одном чине с тобой, Вебстер по­чему-то получает ровно в два раза больше, чем ты. Я буду жаловаться!

– Рыцари письменных столов и чернильниц! – с брезгливой гримасой произнесла Ева. – Они умеют устраиваться. Однако ты много на него накопал…

– Я всегда дотошен.

Ева решила не развивать эту тему.

– Он хочет участвовать, – сказала она.

– Что?! – повернулся к ней Рорк.

– Вебстер хочет принять участие в моем расследова­нии. Он чувствует себя оскорбленным, поскольку во всей этой истории его использовали втемную. Я верю ему, Рорк.

– Ты хочешь знать мое мнение на этот счет?

В который раз Ева прокляла про себя всякие личные взаимоотношения, которые проявляются в самые непод­ходящие моменты и мешают работе.

– Я хочу знать только одно: не возникнут ли новые проблемы в нашей семье, если я разрешу ему работать со мной?

– А что будет, если я скажу, что возникнут?

– Тогда я пошлю его подальше. Он мог бы быть поле­зен, но в принципе я способна обойтись и без него.

– Ева, дорогая! Ты можешь не беспокоиться по пово­ду того, что я… В общем, поступай, как считаешь нужным. А сейчас извини, я должен отвлечься. – Компьютер издал сигнал, возвещая, что автоматический поиск окончен. – У тебя в запасе еще есть имена?

– Несколько.

– Тогда устраивайся за этой машиной и поработай са­ма. – Рорк сделал приглашающий жест в сторону второго компьютера, а сам сосредоточился на своем.

Устраиваясь за соседним компьютером, Ева думала о том, что брак – это загадка, которую ей не суждено разга­дать вовеки. Слишком часто меняются правила игры и слишком много запертых дверей, к каждой из которых не­обходимо подобрать отдельный ключик. Только вчера Рорк превратил Вебстера в отбивную, а сегодня не имеет ничего против того, чтобы они работали вместе! Но, мо­жет быть, на самом деле он лишь делает вид, что ему это безразлично? «Ну да ладно, сейчас это не главное!» – по­думала Ева и приступила к работе.

Первым делом она проверила имена, которые назвала ей Пэтси Коли. Это были друзья ее мужа: детективы Гейвен и Пирс, офицер Гудман и сержант Клуни. На первый взгляд все эти копы были чисты, как первый снег. За детективом Арнольдом Гейвеном числился внушительный список раскрытых преступлений, за что начальство награ­дило его целой кипой благодарностей. Он был счастливо женат, имел пятилетнюю дочь и являлся одним из основ­ных игроков полицейской команды по софтболу.

Детектив Джон Пирс мог похвастать теми же достоин­ствами. Разница между ними состояла лишь в том, что у него был трехлетний сын.

Офицер Томас Гудман был на два года моложе, вот-вот должен был получить значок детектива и помогал свя­щеннику во время церковных служб. В мозгу у Евы заво­рочалась какая-то неясная мысль: религия, тридцать среб­реников…

Клуни, прослуживший в полиции двадцать шесть лет, числился в Сто двадцать восьмом отделе на протяжении последних двенадцати. Ева не без интереса узнала, что ко­гда-то он работал в паре с Рот, но затем она обогнала его в гонке по служебной лестнице. Некоторых это могло бы обидеть…

У Клуни была жена, и хотя в настоящее время они проживали по разным адресам, упоминаний о разводе в досье не содержалось. Его сын, Тадеуш, был убит, когда пытался предотвратить вооруженное ограбление магазина. Читая отчет об этом происшествии, Ева все больше хму­рилась. Как следовало из свидетельских показаний, Таде­уш вытащил свое табельное оружие и вошел в магазин, чтобы защитить находившихся там людей, но на него на­пади сзади. Ему было нанесено множество ножевых ран, и, как говорилось в отчете, он скончался на месте. Напа­давшие обчистили кассу магазина и убежали. Их так и не нашли, преступление раскрыть не удалось. У Тадеуша Клуни остались жена и крохотная дочь.

Ева подумала, что для Арта Клуни это была страшная потеря. Могла ли она превратить ветерана полиции с двадцатишестилетним стажем в убийцу? Но если и так, то с какой стати винить в смерти сына других полицейских?

Последним Ева проверила капитана Бойда Бейлиса.

О, этот тоже был чище чистого! Примерный прихожа­нин, активный член нескольких благотворительных орга­низаций, отец двух детей, посещающих элитарные частные школы, восемнадцать лет женат на женщине, которая принесла ему большое приданое и положение в обществе.

Бейлис никогда не работал на улицах. Даже придя в полицию в мундире простого патрульного, из которого он, правда, очень быстро выскочил, Бейлис уселся за пись­менный стол и начал перебирать бумажки. Администра­тор, клерк в отделе хранения вещдоков, помощник на­чальника отдела… Короче говоря, прирожденный трутень. Правда, умный! Он быстро карабкался по карьерной лест­нице и наконец добрался до отдела внутренних расследо­ваний. «Вот тут, – подумала Ева, – он нашел свое призва­ние!»

Единственное, что бросало тень на незапятнанную ре­путацию Бейлиса, – он неоднократно получал преду­преждения относительно методов, которые использовал в ходе расследований. Бейлис нарушал все правила: зани­мался незаконным прослушиванием, устанавливал не­санкционированную слежку и устраивал тайные обыски, не имея соответствующего ордера. Однако, поскольку он оказался настоящим мастером раскапывать грязь, коллеги хоть и морщились, но не пытались ему мешать.

Один полицейский следит за другими полицейскими… Гадко, но случается. Но чтобы один полицейский убивал других полицейских?..

Самое любопытное из того, что удалось обнаружить Еве, заключалось в следующем. Очередное замечание за незаконные методы работы Бейлис получил вскоре после того, как была проведена операция против Рикера. Ему поставили на вид то, что он оказывал недопустимое давле­ние на сержанта, отвечавшего за хранилище веществен­ных доказательств. Он дошел до того, что запугивал жену и детей сержанта, а самого беднягу четыре часа продержал в комнате для допросов, не позволяя вызвать адвоката.

После того как Бейлис получил взбучку за такое само­управство, в Управление полиции пришла анонимка, об­винявшая сержанта во взяточничестве. Автора анонимки установить не удалось, но тем не менее из несчастного сержанта тянули душу несколько месяцев. И хотя его бук­вально вывернули наизнанку, проверяющие не нашли ни­чего подозрительного.

Ева решила, что к Бейлису нужно присмотреться по­внимательнее, а также более тщательно разобраться в ис­тории с тем сержантом, Мэттом Майерсом. Она хотела копнуть поглубже, но ей не хватало навыков работы с компьютером. Однако, взглянув на Рорка, Ева по напря­женному выражению его лица поняла, что сейчас не самый подходящий момент просить его о помощи.

Ева позвонила Вебстеру и без всяких предисловий спросила:

– Что ты можешь мне сказать о Бейлисе?

– Фанатик, который рядится в одежды крестоносца. Стыдно признаться, но в этот его маскарадный костюм довольно долго верил и я. Изображает из себя некоего ха­ризматического лидера, преданного великой цели, – эда­кий пророк, проповедующий новую религию.

– Правда? – хмыкнула Ева.

– Да. Каждого нового человека он гипнотизирует и способен затащить очень далеко, пока тот не очнется и не поймет, что стоит по колени в дерьме. Но, с другой сторо­ны, нельзя не признать, что он действительно вывел на чистую воду многих продажных копов.

– Действуя при этом любыми методами?

Вебстер вздохнул:

– Это правда, он в средствах не стеснялся, особенно в течение последнего года. Его методы всегда приводили меня в замешательство. Я не сомневаюсь, что у него есть подробнейшее досье на всех сотрудников управления. Ра­зумеется, мне в этом Бейлис не признавался, но, по-мое­му, для него вообще не существует таких понятий, как не­прикосновенность жилища, частной жизни, и он плевать хотел на всякие инструкции и уложения. Раньше я думал, что, возможно, такой подход отчасти оправдан…

– И что же заставило тебя изменить точку зрения?

– Не что, а кто. Сержант Майерс. В хранилище вещдоков он отвечал за улики, собранные по делу Рикера, ко­торые затем таинственно исчезли. Бейлис затравил Майерса чуть ли не до смерти, решив, что он подкуплен Рикером, хотя никаких свидетельств тому – ни прямых, ни косвенных – не было. Мне кажется, Бейлис просто поставил перед собой задачу любым способом выжить Майерса с работы, но парень стоял, как скала. Когда с него сняли все обвинения, он перебрался в новый дом в Квинсе. Но Бейлис так и не простил ему тот плевок в физиономию, который он получил из Башни.

– Тиббл набил ему морду?

– Вот именно. В фигуральном смысле, разумеется. И сразу же после этого Бейлис начал операцию с участием Коли. Может, он рассчитывал, что сумеет реабилитиро­вать себя да еще заработать медаль? Не знаю. Это такая темная лошадка!

– Этот Майерс все еще жив, здоров и живет в Квинсе?

– Я о нем с тех пор ничего не слышал. Эй, Даллас! – В голосе Вебстера зазвучала тревога. – Не думаешь же ты, что полицейских убивает Бейлис?

– Но ведь продажный коп, если его убить, уже не мо­жет работать в полиции, не так ли? Помнишь, ты сам ска­зал, что Бейлис хотел выжить Майерса с работы любым способом ? Это ведь твои слова?

– Мои…

– И еще ты сказал, что хочешь принять участие в рас­следовании, так?

– Да.

– Ну так вот – твое первое задание: займись Майер­сом, проверь, не случилась ли с ним какая-нибудь непри­ятность, и, если он еще дышит, постарайся убедить его посетить наш гостеприимный город.

Вебстер уже много лет не работал в отделе по рассле­дованию убийств, но прежние навыки вспоминались бы­стро.

– Да, у Майерса достаточно причин ненавидеть не­чистоплотных копов, – согласился он. – Ты именно эту версию сейчас разрабатываешь?

– У меня их много. Например, в настоящее время я намерена получить ордер на доступ к персональным фай­лам Бейлиса.

– Я поверю в то, что это возможно, только когда уви­жу ордер собственными глазами, – пробормотал ее собе­седник.

– А когда я получу ордер, – холодно продолжала Ева, – я хочу, чтобы ты мне помог разобраться в них. Я с тобой свяжусь.

Ева положила трубку, повернулась и увидела, что Рорк внимательно смотрит на нее.

– Ты подумала на Бейлиса? – спросил он.

– Видишь ли, коп может быть нечистоплотным по-разному. У Бейлиса, фигурально выражаясь, грязь под ногтями. Большая ли дистанция разделяет две вещи: раз­рушать чужие жизни – и отнимать их? – Ева пожала пле­чами, словно говоря, что у нее нет ответа на этот во­прос. – Вебстер сейчас займется Майерсом, а мы потом поглядим, куда нас это приведет. Не могу сказать, что Бейлис – главный подозреваемый, он не производит впе­чатления кровожадного человека. Кроме того, он знал, что Коли был чист. Но так или иначе он связан, со всем этим.

– А на кой черт тебе понадобился ордер? Мы можем влезть в его личные файлы прямо сейчас.

– В принципе, да. Но если я хочу иметь основания притащить Бейлиса в комнату для допросов (а я этого хо­чу), мне необходимо получить официальное разрешение на доступ к его файлам.

– В таком случае, чтобы не терять времени, ты могла бы запросить еще один ордер – на Вернона.

– Он тоже в моем списке… – заговорила Ева, но осеклась. Взглянув на экран компьютера, она начала мед­ленно подниматься со стула. – Ты отследил деньги?

– Да, и окольные, извилистые, тернистые тропы при­вели меня прямиком к прославленной компании «Макс Рикер инкорпорейтед»! Это не дает тебе право утверждать, что Рикер передавал Вернону деньги из рук в руки, но свидетельствует о том, что в этом напрямую задействована его империя. Да, – пробормотал Рорк, – он уже не так умен, как прежде! И не столь осторожен. В прежние вре­мена для того, чтобы отследить связь этих денег с Рикером, мне потребовалось бы в два раза больше времени.

– А может, это не Рикер поглупел, а ты стал умнее? – предположила Ева.

Она подошла к мужу и, положив руку на его плечо, стала смотреть на монитор. На экране громоздилась невероятная мешанина цифр, названий разных фирм и имен. Внимание Евы привлекло одно из них.

– Господин Кенард, если не ошибаюсь? – прошепта­ла она, зловеще улыбаясь. – Юрист «Северо-восточной производственной компании», главного дочернего пред­приятия Рикера?

– Правильно, – кивнул Рорк.

– И, опять же если не ошибаюсь, именно Кенард дал указание о переводе денег на счет казино в Лас-Вегасе, где их и получил мистер Вернон под видом карточного выиг­рыша?

– Дорогая, я тобой горжусь! – Рорк взял руку жены и запечатлел на ней страстный поцелуй.

– Спасибо, но ты так здорово разложил все это по по­лочкам, что только законченный кретин не смог бы тут разобраться. Я давно хотела разделаться с этим подонком и вот теперь наконец смогу это сделать! Проблема лишь в том, что я не могу использовать эту информацию, по­скольку получила ее незаконно, – с досадой проговорила Ева и принялась расхаживать по кабинету, морща лоб. – Разве что надавить на Вернона, чтобы он сам раскололся?

«Так и поступим!» – решила она и, подойдя к телефо­ну, набрала номер своего непосредственного начальника. Ей было нужно получить официальное разрешение на ис­пользование электронных отмычек.

Рорк сидел на своем месте, смотрел на Еву и с удовольствием слушал, как она излагает свои аргументы: четко, подробно, доходчиво и бесстрастно. Он достаточно хорошо изучил ее и знал, ка­кой шаг она предпримет в следующий момент. Поэтому Рорк ничуть не удивился тому, что Уитни под конец сло­мался и пообещал получить ордер на доступ к файлам Бейлиса.

Разговор происходил так:

– Сэр, сегодня вечером я намерена заняться капита­ном Бейлисом.

– Лейтенант! Капитан Бейлис – высокопоставлен­ный сотрудник Управления полиции Нью-Йорка. Полу­чить срочный ордер на его допрос по делу о нескольких убийствах – очень непростое дело!

– Я понимаю это, майор. Именно поэтому я и обращаюсь к вам с такой просьбой в надежде на то, что вы, в свою очередь, обратитесь к начальнику полиции Тибблу.

– Вы хотите, чтобы я по этому поводу звонил Тибблу?

– В мои руки попала кое-какая информация, кото­рая, я надеюсь, заставит мистера Тиббла пойти нам на­встречу в этом вопросе. Я пока не могу с уверенностью ут­верждать, что капитан Бейлис является убийцей. Возмож­но, он как раз окажется следующей жертвой. Но я не сомневаюсь, что или преступником, или мишенью он является непременно. Если Бейлис – мишень, то незамед­лительные действия с нашей стороны могут спасти ему жизнь. Если же он – преступник, они могут спасти жизнь кого-то другого.

– Даллас, ваши личные ощущения…

– …в данном вопросе не играют никакой роли и ни­как не влияют на то, в каком направлении движется след­ствие.

– Надеюсь, что вы уверены в своих словах! – пробур­чал Уитни. – Хорошо, я свяжусь с шефом.

– Спасибо, майор! И еще одно, сэр, – не унималась Ева. – Я прошу выдать мне еще один ордер. На допрос детектива Джереми Вернона из Сто двадцать восьмого отде­ла. Этого требуют интересы проводимого мною следствия.

– Господи! – воскликнул Уитни. – Ты времени да­ром не теряешь!

– Да, сэр, – ответила Ева с таким театральным досто­инством, что Рорк не удержался и прыснул в кулак.

– Ладно, лейтенант, будет вам и этот ордер. Но преду­преждаю вас: скорее всего, при этих допросах будем при­сутствовать и мы с начальником полиции Тибблом. Тут нужно подстраховаться. Мы обставим это как инспекцию работы Сто двадцать восьмого.

– Я поняла, сэр. С нетерпением жду официальную бу­магу с подтверждением ордеров.

– Отлично сработано! – похвалил Рорк, когда она по­ложила трубку.

– Да в том-то и дело, что ничего еще не сработано. Ладно, мне нужно переодеться. Спасибо за помощь.

– Подожди минутку.

Рорк встал, подошел к жене и, взяв ее лицо в ладони, поцеловал – горячо и с необычайной нежностью. Она по­чувствовала, как сердце в ее груди отчаянно забилось, а потом провалилось куда-то вниз. Положив руки на бедра мужа, Ева слабо проговорила:

– Рорк…

– Ничего не говори. Просто постой…

Он снова поцеловал ее, но в этом поцелуе было уже больше страсти, чем нежности. Ева обняла его за шею. Когда они оторвались друг от друга, у Евы кружилась го­лова, а Рорк улыбался.

– Пожалуй, я могу задержаться еще на минуточку, – пролепетала она.

– Лучше пораньше возвращайся домой, – ответил Рорк и снова поцеловал ее, на сей раз в лоб. – Тогда у нас будет времени хоть отбавляй.

– Верное решение. – Ева пошла к выходу, но на по­роге оглянулась. – Каждый раз, когда ты это делаешь, я потом чувствую себя немного пьяной. И знаешь… мне это нравится!

На лице Рорка вновь заиграла улыбка, и Ева поспешно закрыла за собой дверь.

Через час с небольшим она вместе с Пибоди уже стоя­ла перед другой дверью. Бейлис жил в фешенебельном районе Нью-Йорка, и его жилище представляло собой двухэтажный симпатичный, но без особой фантазии дом, окруженный десятками таких же. Лужайки перед каждой из них были аккуратно пострижены, заботливо огорожены и красиво освещены.

В доме царила тишина, а табличка на двери преду­преждала нежелательных визитеров о том, то жилище охраняется новейшей системой безопасности фирмы «Сторожевой пес Инкорпорейтед». Однако стоило Еве по­звонить в дверь, как из динамика домофона послышался мелодичный голос, который предложил гостям предста­виться и назвать причину визита.

– Полиция, – сказала Ева, поднеся полицейский же­тон к объективу видеоглазка. – У меня ордер. Вы обязаны впустить нас.

Дверь вскоре открылась, и взглядам пришедших пред­стала симпатичная молодая девушка в скромной унифор­ме горничной.

– Извините, лейтенант, но ни капитана, ни миссис Бейлис в настоящее время нет дома.

– И где же они могут быть?

– Миссис Бейлис с сестрой уехала в Париж за покуп­ками. Ее не будет три дня. Что касается капитана Бейлиса, то я затрудняюсь сказать, где он сейчас. По крайней мере, дома его нет.

– Ордер дает мне право войти в дом и убедиться в этом самой.

– Пожалуйста, лейтенант, я не возражаю. – Девушка отступила, приглашая их войти. – Но к чему мне врать? Капитана сейчас действительно нет.

Ева вошла в прихожую.

– А он вообще был сегодня дома?

– О, да! Он приехал домой вскоре после четырех ча­сов, а через час снова уехал. Думаю, что сегодня вечером он уже не вернется.

– Почему?

– Капитан взял с собой чемодан.

– Где его комната?

– На втором этаже. Первая дверь слева. Хотите, чтобы я вас проводила?

– Нет!

Ева взбежала по ступенькам, распахнула дверь и чер­тыхнулась. По всему было видно, что Бейлис очень торо­пился. Стенной шкаф был распахнут настежь, ящики стола выдвинуты.

– Еще один раб моды! – пробормотала она, глядя на бесчисленные костюмы, висящие в шкафу. Ну как тут поймешь, много ли вещей он с собой взял! – Пибоди, вы­ясни, где в Париже остановилась его жена. Я знаю, что у Бейлиса есть то ли коттедж, то ли пляжный домик где-то на побережье. По-моему, в Хэмптоне. Узнай адрес!

– Думаете, он ушел на дно?

– Ничего я не думаю. Тут у него наверняка есть каби­нет. Я хочу осмотреть его.

Ева нашла кабинет Бейлиса на первом этаже и к тому времени, как добралась туда, уже успела составить пред­ставление об образе жизни хозяина дома. Его жилище бы­ло хорошо организованным и бездушным, как компьютер. Каждая мелочь – на своем месте. Она также заметила, что Бейлис и его жена обитали в разных спальнях. Та, что рас­полагалась внизу, была сугубо женской – с двухуровне­вым встроенным шкафом во всю стену и небольшим изящным письменным столом, на котором лежала пачка бланков с отпечатанным именем миссис Бейлис в правом верхнем углу.

В кабинете самого Бейлиса также царил образцовый порядок, однако и здесь присутствовали следы того, что хозяин, покидая дом, очень торопился. Кресло на колеси­ках откатилось от письменного стола, а большой пласт­массовый контейнер для хранения дискет стоял криво и был совершенно пуст.

«Нервы, – подумала Ева, – нервы! Кого ты испугался, Бейлис?» Было ясно, что именно нервы заставили его из­менить своей аккуратности и педантичности.

Ева позвонила в справочную, однако там ответили, что никто по имени Бейлис в последние часы в Париж не уле­тал. Впрочем, он мог приобрести билет на чужое имя…

Ева позвала Пибоди, и та тут же прибежала.

– Используем имеющийся у нас ордер на всю катуш­ку! Вызывай сюда Фини. Я хочу, чтобы он исследовал эту машину, – она кивнула на компьютер, стоявший на сто­ле, – буквально от и до. Бейлис забрал все дискеты с со­бой, но пусть Фини проверит жесткий диск компьютера – вдруг там что-то осталось? А пока он этим занимается, ты обыщи весь дом – дюйм за дюймом.

– Есть, лейтенант! А вы куда? – спросила она, видя, что Ева направляется к двери.

– А я на пляж!

ГЛАВА 17

Ева проверила свой ремень безопасности и с трудом подавила в себе почти непреодолимое желание закрыть глаза.

– Знаешь, я, конечно, тороплюсь, но не до такой сте­пени.

Рорк, сидевший за штурвалом новенького спортивно­го самолета, скосил на нее глаза.

– Когда ты попросила, чтобы я подбросил тебя туда, ты говорила совсем другое.

– Я не знала, что у тебя появилась новая игрушка, ко­торую тебе не терпится опробовать. Господи Иисусе! – Ева неосторожно посмотрела вниз, и к ее горлу подкатила тошнота. Если она и страдала какой-то фобией, то это, не­сомненно, была боязнь высоты. Далеко под ними тяну­лось побережье, а на нем громоздились гостиницы и пляжные домики. Отсюда они казались игрушечными. – И по-моему, вовсе не обязательно лететь так высоко!

– Да разве это высоко? – хмыкнул Рорк. Он был уве­рен, что Еве полегчает сразу же, как только они призем­лятся, так почему не выжать из двухместного реактивного самолета максимум и не выяснить, на что он способен?

– Вполне достаточно, чтобы от нас не осталось мок­рого места, если мы отсюда сверзимся, – пробормотала Ева и приказала себе думать о чем угодно другом.

В конце концов, на машине ей пришлось бы добирать­ся до пляжного домика Бейлиса целую вечность, тем более что машина сломана. Пусть даже она воспользовалась бы одной из скоростных машин Рорка, все равно дорога заня­ла бы слишком много времени. Так что Рорк принял са­мое логичное решение. «Теперь главное – выжить», – по­думала Ева.

– Бейлис что-то задумал, – сказала она, пытаясь го­ворить громче из-за шума двигателей. – Интересно, что? Он заскочил домой и почти тут же смылся, прихватив с собой все дискеты.

– Через несколько минут ты сможешь спросить его об этом лично.

Рорк пощелкал тумблерами, поднял самолет на не­сколько метров вверх, потом покачал крыльями.

– Что ты делаешь?! – вскрикнула Ева.

– Да так, проверяю. Мне кажется, что эта малютка уже вполне готова для того, чтобы запускать ее в произ­водство.

– Что значит «готова»?

– Это ведь пробная модель.

Ева почувствовала, что на ее лбу выступил холодный пот.

– Ты хочешь сказать, что на этой хреновине еще ни­кто никогда не летал?!

Рорк повернулся к жене, и на его лице расцвела луче­зарная улыбка.

– Теперь уже летали. Мы с тобой. Приготовься, идем на посадку.

Рорку очень хотелось бросить машину в крутое пике, чтобы испытать ее возможности, но ему стало жаль жену, и он начал плавное снижение. Вскоре колеса уже катились по бетону взлетно-посадочной полосы, и через несколько секунд серебристый самолетик замер у ангара крошечного аэродрома.

Контора по сдаче в аренду автомобилей находилась тут же. Взяв напрокат машину и одолжив у клерка карту окре­стностей, Ева и Рорк с радостью выяснили, что находятся всего в паре миль от убежища Бейлиса.

Справа доносился шум прибоя. Машина катилась по ночной дороге, по обе стороны которой красовались дома из стекла и дерева, старавшиеся перещеголять друг друга помпезностью и количеством балконов. Дорожки между ними были выложены морскими валунами и украшены скульптурами. В некоторых домах окна горели, но в боль­шинстве были темными. Это было то место, куда на вы­ходные из Нью-Йорка съезжались богачи, чтобы отдох­нуть от суеты огромного города.

– Как вышло, что ты не удосужился обзавестись до­мом в этом райском уголке? – с иронией осведомилась Ева.

– Почему не удосужился! На самом деле у меня здесь много домов. Я сдаю их в аренду, но сам здесь никогда не жил. По-моему, это слишком банально. – Рорк улыбнул­ся жене. – Но если тебе тут нравится…

– Нет, я тоже не смогла бы здесь жить. Придется об­щаться с соседями, ходить в гости, говорить о всякой че­пухе…

– Жуткая перспектива, правда? – Рорк с довольным видом вывернул руль и остановил машину позади большу­щего черного седана. – Логично ли будет предположить, что это его машина?

– Думаю, да.

Ева посмотрела на дом. Он не слишком отличался от остальных, выстроившихся вдоль побережья. Такие же арочные окна, такие же огромные вазы с огромными цве­тами и кадки с деревьями. По окружности второго и треть­его этажа тянулись открытые террасы.

– Недурно для полицейского, – прокомментировала Ева. – Но, с другой стороны, у него богатая жена. Гово­рят, иногда удобно иметь богатого супруга.

– Я тоже это где-то слышал.

– Если он там, то почему сидит в темноте? Что-то мне это не нравится.

Вообще-то Ева намеревалась уговорить Рорка подо­ждать ее в машине, хотя и понимала, что сделать это будет непросто. Теперь же какое-то внутреннее чувство подска­зало ей, что нужно поступить иначе.

Они одновременно выбрались из машины и пошли по узкой дорожке к застекленной входной двери. Через высо­кие стеклянные панели, разрисованные стилизованными морскими ракушками, Ева видела просторный холл с вы­сокими потолками и светлыми стенами. Она машинально откинула назад полу пиджака, чтобы в случае необходимо­сти было удобнее выхватить оружие, и надавила кнопку звонка.

– Если бы не машина, можно было бы подумать, что дом пуст, – пробормотала она. – Ох, не нравится мне все это!

– А может, он решил прогуляться по пляжу? – пред­положил Рорк. – Здешний народ любит ночные проме­нады.

Ева с сомнением покачала головой:

– Вряд ли он сейчас в подходящем настроении, чтобы любоваться прибоем.

Приняв решение, она наклонилась, засучила брючину и вынула из прикрепленной к ноге кобуры небольшой пистолет.

– Держи. – Она протянула пистолет Рорку. – Обой­ди дом и карауль возле заднего входа. Только, умоляю, не используй эту штуку, если тебе не будет грозить настоя­щая опасность!

– Я знаю правила, – сказал Рорк, беря пистолетик и засовывая его в карман. – Ты думаешь, Бейлис опасен?

– Нет, вряд ли. Но кто-то на самом деле опасен. Я поднимусь на террасу второго этажа и пойду вокруг до­ма слева направо. Будь осторожен!

– И ты тоже.

Разделившись, они двинулись в разные стороны.

Дой­дя до лестницы, Ева стала подниматься по ступеням на террасу второго этажа. Двери тут тоже были стеклянными, но изнутри закрыты плотными жалюзи, поэтому разгля­деть, что делается в комнатах, не было никакой возможно­сти. Ева медленно шла по террасе, обшаривая пространст­во вокруг себя внимательным взглядом. Вдруг ее внима­ние привлек какой-то тусклый блеск у ног. «Вода…» – пробормотала Ева. Кто-то разлил на террасе воду. Нет, не разлил. Это скорее напоминало ручеек, и Ева двинулась вдоль этой водяной дорожки.

Звуки прибоя – шорох и шипение – становились все громче, в небе стали появляться звезды, отчего оно по­светлело и приобрело цвет индиго. Внезапно справа от се­бя Ева услышала звук осторожных шагов, и рука ее вцепи­лась в рукоять пистолета.

Появившись из-за угла дома, Рорк увидел мрачную дырку пистолетного дула, направленного ему прямо в лоб, но даже бровью не повел.

– На ступеньках – вода, – сообщил он.

– Здесь тоже, – ответила Ева, а затем подняла руку и указала ему на боковую дверь, которая была не заперта.

Кивнув, Рорк занял позицию слева от двери, а Ева – справа. Они обменялись взглядами, Ева задержала дыхание, и оба метнулись в пустой, черный проем. Рорк целился по­верху, Ева встала на одно колено и – так же как муж – вытянула вперед пистолет, держа его обеими руками.

– Бери левее! – приказала она и, нащупав на стене выключатель, включила свет. – Капитан Бейлис! Это лей­тенант Даллас. У меня ордер на ваш арест.

Ее голос отразился от высокого потолка, от стен, вы­крашенных в песочный цвет, и вернулся обратно.

– Не нравится мне все это, – в который раз пробор­мотала она. – Ох, не нравится!

Поводя дулом пистолета в разные стороны, она пошла вдоль ручейка воды в глубь комнаты. На постели она уви­дела портфель Бейлиса, рядом, небрежно брошенный, ва­лялся его пиджак. Мокрый след привел ее к новой двери. Ева сделала знак Рорку и, когда он подошел, свободной рукой повернула круглую ручку и рванула дверь на себя.

Это была ванная комната. Впрочем, нет, назвать это помещение комнатой не повернулся бы язык. Вероятно, примерно так выглядели императорские термы во времена Калигулы или Нерона! Огромное помещение в виде буквы L сияло белизной и позолотой, свет люстр, отраженный в бесчисленных зеркалах, слепил глаза, а раковина была та­ких размеров, что в ней смог бы уместиться взрослый бе­гемот. И в этом белоснежно-кафельном и золоченом цар­стве гремел, отдаваясь от стен, голос Мэвис.

Это было дико само по себе, но то, что последовало дальше, оказалось еще хуже. Сквозь громоподобную му­зыку негромко пробивался звук текущей воды. Ева загля­нула в ту часть ванной, которая представляла собой корот­кую палочку буквы L. Ванна возвышалась на постамен­те – огромная и белоснежная, словно Монблан, – а из нее свешивалась обнаженная мужская рука, и ручеек розо­ватого цвета изливался на полицейский значок, который валялся на полу.

Тело Бейлиса лежало в переполненной ванне, при­крепленное к ее дну какой-то особой липкой лентой. Его широко открытые глаза смотрели на Еву сквозь толстый слой воды, и в них, уже подернутых смертью, застыл не­мой ужас. На дне ванны тускло поблескивали серебряные монеты, пересчитывать которые Еве не было нужды. Она и без того знала, что их ровно тридцать.

– Он умирал долго и мучительно, – констатировала Ева. – Кто-то рассердился на него гораздо сильнее, чем я, и занялся им основательно.

Рорк поднес ладонь к горлу и потер его.

– Ты случайно не захватила с собой нашатырь? Бо­юсь, он мне сейчас понадобится…

– Да. – Она и сама с трудом подавила подступившую тошноту. – Кто бы это ни сделал, он уже скрылся. Этот человек был весьма осторожен. – Ева вынула из кармана сотовый телефон. – Я должна позвонить местным поли­цейским, чтобы соблюсти все формальности: протокол и все такое. Если будут задавать вопросы, ты – мой помощ­ник. Обработай руки «Силином» и…

– …ни к чему не прикасайся, – закончил за нее Рорк. – Он лежал здесь, в ванне, спеленутый, словно му­мия, но живой, в сознании, а вода тем временем прибывала. Это помещение – звуконепроницаемое, так что его крики никто не мог услышать.

– Кроме убийцы, – добавила Ева.

До приезда местной полиции Ева успела заснять на видеокамеру место преступления и провести предвари­тельный осмотр. Понимая, что на эту территорию ее юрисдикция не распространяется, она не стала приказы­вать, а, проявив дипломатичность, вежливо попросила шерифа послать полицейских опросить соседей.

– Сейчас здесь мало кого найдешь, – заметил шериф Риз. – Вот в июне – другое дело, тогда тут не протолк­нешься.

– Я понимаю, но вдруг нам все-таки повезет! Шериф, это ваша территория, но жертва убийства имеет прямое отношение к расследованию, которое веду я. И убийца – тоже. А значит, я тут не посторонний человек. Мне пона­добится ваша помощь и содействие.

– И вы их получите! – торжественно заявил ше­риф. – Возможно, кое-кто считает нас провинциалами, эдакими деревенскими детективами. Да, конечно, убийства в наших краях происходят не так часто, как в городе, но в случае чего и мы в грязь лицом не ударим!

– Я не сомневаюсь в этом, шериф. – Ева побрызгала на руки «Силином». – Вы знали капитана Бейлиса?

– Конечно! – Риз взял у нее баллончик «Силина» и также обрызгал им свои руки и подошвы ботинок. – Они с женой здешние завсегдатаи. Каждый год они жили здесь в течение всего августа и, кроме того, ежемесячно прово­дили тут как минимум один уикенд. Устраивали вечерин­ки, швырялись деньгами… Они так и не сблизились с ме­стными жителями, но были со всеми вполне дружелюбны. По крайней мере, они не доставляли нам никаких про­блем.

Ева и Риз начали подниматься по лестнице.

– Скажите, шериф, Бейлис часто наведывался сюда один?

– Вообще-то нет. Раз или два в год он приезжал в пят­ницу вечером и оставался до воскресенья. Выходил на своей лодке в море, ловил рыбу. Его жену рыбалка не привлекала. Кстати, вы уже известили ее о случившемся?

– Насколько я знаю, она сейчас находится в Париже, но, конечно же, ее поставят в известность о смерти мужа. Еще один вопрос: Бейлис привозил сюда кого-нибудь, кроме жены?

– Чего не знаю, того не знаю. Вообще-то некоторые мужчины частенько приезжают сюда с приятелями или, извините за выражение, с потаскушками. Женщины, кстати, в этом отношении не лучше. Но Бейлис, по-мое­му, очень любил жену. Я ни разу не слышал, чтобы он приезжал сюда… гм… развлекаться.

Ева кивнула, и они с шерифом прошли туда, где нашел свою смерть капитан Бейлис. Риз заглянул в ванну и тяже­ло вздохнул:

– Да, лейтенант, я не завидую тому, что это расследо­вание ведете вы. – Он снял фуражку и поскреб в затыл­ке: – Странно… Если преступник хотел, чтобы это выгля­дело как самоубийство, почему он оставил его замотан­ным в липкую ленту?

– А он и не пытался инсценировать самоубийство. Наоборот. Видите – полицейский значок в крови? Это что-то вроде его автографа. Я уже зафиксировала место преступления на видеопленку, а теперь намерена спустить воду и осмотреть тело. Вы не возражаете, шериф?

– Упаси боже! Делайте, что считаете нужным.

Шериф отступил назад, и в этот момент в ванную во­шел Рорк.

– Это мой… временный помощник, – представила его Ева. – А это шериф Риз.

– Я вас знаю, – проговорил шериф. – Вас часто по­казывают по телевизору. Вы ведь владеете недвижимостью здесь, верно?

– Совершенно верно.

– Ну вот, я не ошибся. Должен заметить, что вы под­держиваете свои дома в замечательном состоянии. Мы это здесь ценим!

– Спасибо за добрые слова.

Ева поморщилась: этот обмен любезностями возле еще не остывшего трупа казался ей совершенно неумест­ным. Она завернула кран, включила диктофон и стала го­ворить:

– Личность убитого установлена: капитан Нью-йорк­ской полиции Бойд Бейлис. Возраст – сорок восемь лет. Причиной смерти, судя по всему, явилось утопление в ванне. На запястье имеется надрез, который также мог по­влечь смерть. – Ева внимательно осмотрела труп и про­должила: – Других повреждений на теле не обнаружено. На безымянном пальце убитого – золотое обручальное кольцо, на запястье – золотая цепочка. Жертва прикреп­лена к ванне широкой липкой лентой в области горла, ле­вого предплечья, груди, торса, талии, бедер, обоих коле­ней и щиколоток. Следы борьбы отсутствуют.

Вода с бульканьем уходила в сливное отверстие. На ее поверхности плавали волосы и гениталии Бейлиса.

– Шериф, мне необходимо забраться в ванну, чтобы поближе взглянуть на тело, – сказала Ева, когда на дне стало сухо. – Не подержите ли вы диктофон?

Шериф взял у нее миниатюрный диктофон и, при­крыв микрофон ладонью, проговорил:

– Нет, лейтенант, моя работа определенно нравится мне больше, чем ваша!

Ева взошла на возвышение и перекинула ногу через край необъятной ванны. Картина убийства уже полностью сложилась в ее мозгу. Бейлис был без сознания, когда очу­тился здесь, она в этом не сомневалась. Потому что невоз­можно насильно уложить в ванну и приклеить к ней лип­кой лентой взрослого, здорового, атлетически сложенного мужчину, чтобы при этом на его теле не осталось следов борьбы.

Поставив ноги по обе стороны от тела, Ева попыталась представить себе, как действовал убийца. Наклонившись над трупом, она подергала ленту.

– Крепкая, зараза! Такая лента используется для упа­ковки крупногабаритных грузов. Убийца не рвал ленту, а отрезал куски острым лезвием. Линии обреза очень ров­ные. Вероятно, использовались ножницы или бритва. Аккуратная и неторопливая работа. Он не торопился, у него было время…

Скрипнув, лента отлепилась от сухой поверхности ванны. Ева уложила ее кусок в прозрачный полиэтиленовый пакет для вещественных доказательств. Теперь, когда голова трупа была свободна от ленты, Ева повернула ее набок, но не обнаружила следов какого-либо удара. Зна­чит, его не оглоушили, а отключили каким-то другим спо­собом. Вероятнее всего, с помощью полицейского элек­трического шокера. Проклятие! Снова использовано осна­щение полицейского!

Быстрыми и резкими движениями Ева стала отрывать оставшиеся куски ленты, передавая их Рорку.

– Лупу! – отрывисто приказала она, как хирург во время операции, и Рорк, взяв из набора инструментов лу­пу, передал ее жене.

Ева стала осматривать кожу на тех участках тела, к которым только что была прилеплена лента, и обнаружила микроповреждения – явный признак того, что Бейлис, придя в сознание, пытался освободиться. «Так оно и есть, – подумала Ева, – убийца хотел, чтобы Бейлис, по­ка набирается вода, находился в сознании, понимал, что происходит, кричал, умолял о пощаде, плакал. Интересно, называл ли он убийцу по имени? Клянусь, что да!»

Ева осторожно перевернула тело. На спине и ягодицах остались красноватые отпечатки, а на бедре красовалась двухцветная – черная с золотым – татуировка, точное изображение полицейского значка, который сейчас лежал на дне ванны в розовой от крови лужице.

– Коп до мозга костей! – прокомментировала Ева. – По крайней мере, таковым он себя считал. Думаю, Бейлис не мог себе представить смерти страшнее, чем эта. Уме­реть голым, беззащитным и обесчещенным…

Ева собрала монеты, лежавшие на дне ванны, подбро­сила их на ладони и опустила в пакет, предусмотрительно подставленный Рорком.

– Тридцать, – констатировала она. – Он убивает раз­ными способами, но символика остается неизменной. По­хоже, мы ненамного опоздали – Бейлис умер совсем не­давно. Мне нужен градусник, чтобы определить точное время смерти.

– Лейтенант, – сказал Рорк, протягивая ей требуе­мый инструмент, – похоже, прибыла ваша команда.

– М-м-м? – промычала Ева, беря градусник. Она уже и сама слышала приближающийся шум голосов. – Так, ладно. Можно считать, что здесь мы закончили. Бейлис умер час назад, – сказала она, взглянув на шкалу термо­метра, и с досадой добавила: – Мы опоздали всего на один час!

Она вылезла из ванны, и в этот момент в дверях по­явилась Пибоди.

– Лейтенант!

– Пибоди, проследи, чтобы тело запаковали и отпра­вили в морг. И пусть пришлют группу уборщиков. Где Фини и Макнаб?

– Уже выехали сюда.

– Когда приедут, пусть немедленно займутся запися­ми здешних камер слежения, проверят автоответчик – может, что и обнаружат. Спасибо, шериф, – сказала Ева, повернувшись к Ризу, и протянула руку за своим диктофо­ном. – Это моя помощница, сержант Пибоди. Теперь, ес­ли не возражаете, местом преступления займется она.

– Разумеется, лейтенант!

– А я хотела бы осмотреть дом. У Бейлиса с собой бы­ли кое-какие документы, их надо найти.

– Кабинет находится на первом этаже, – сообщил Рорк. – Я там уже был, могу показать.

Что-то в его тоне подсказало Еве, что он хотел бы обойтись без компании посторонних. Подавив непроиз­вольное раздражение из-за того, что Рорк позволил себе разгуливать по дому без нее, Ева обратилась к Ризу:

– Шериф, хочу попросить вас об услуге. Узнайте у сво­их людей, которые опрашивали соседей, что им удалось выяснить. Может быть, кто-то из здешних обитателей ви­дел этой ночью какую-нибудь подозрительную машину.

– Немедленно этим займусь. Если вы не против, я по­говорю со своими на улице. Мне нужно на свежий воз­дух…

– Спасибо, шериф.

Ева и Рорк вышли из ванной и стали спускаться по ле­стнице. Подождав, пока мимо них пройдет группа экспер­тов, направлявшаяся на место преступления, Ева раздра­женно заговорила:

– С какой стати ты шляешься по дому в одиночку? Тут произошло убийство, и я не могу позволить всяким штатским болтаться повсюду, как им вздумается!

– Я действовал в качестве твоего временного помощ­ника, – спокойно парировал Рорк. – Ты же сама при­своила мне этот титул! Между прочим, все окна и двери были надежно заперты. Система сигнализации тут самой последней модели и, кстати, изготовлена на моем заводе. Она не была взломана или выведена из строя. Тот, кто сюда проник, имел код доступа. Эта система предусматри­вает наличие камер слежения, но я уверен, что Фини не найдет никаких записей того, что происходило в доме и рядом с ним нынче вечером. Камеры наверняка были от­ключены.

– Трудолюбивый мальчик!

– Я или твой убийца?

– Вы оба! Он не суетится, не спешит, тщательно заме­тает следы. И все это несмотря на то, что внутри его бур­лит неутолимая ярость. Он, должно быть, чертовски хоро­ший коп!

Ева вошла в указанную Рорком дверь и оказалась в просторном кабинете, большие окна которого выходили на океан. В отличие от остальных помещений здесь при­сутствовали явные признаки спешки: на столе рядом с беспорядочным нагромождением дискет в луже какой-то жидкости валялся опрокинутый стакан. На полу лежал во­рох небрежно брошенной одежды. Ева сразу же признала костюм, который был на Бейлисе во время их встречи.

– Убийца взял его прямо отсюда, – заговорила Ева. – Он застал Бейлиса здесь за работой. Бейлис приготовил себе выпить, устроился за компьютером, решив заняться своими файлами, потом услышал шум, поднял глаза и увидел кого-то в дверях. Очевидно, он вскочил, опрокинув при этом стакан, может, даже успел выкрикнуть имя во­шедшего, а потом его вырубили.

Ева обошла комнату и снова приблизилась к письмен­ному столу.

– Убийца раздел его прямо здесь. У него уже был го­тов план дальнейших действий. Сначала он обошел дом. Возможно, ему было известно расположение комнат, по­скольку он уже бывал здесь – на вечеринках, к примеру. Он вышел, отключил камеры слежения и вынул из них кассеты, на которых было зафиксировано его появление в доме. А вот клейкая лента… Интересно, он принес ее с со­бой или нашел здесь?

Ева принялась выдвигать ящики стола.

– Смотри! Тут лежит еще один моток такой же лен­ты – непочатый. Значит, убийца нашел то, что ему требо­валось, прямо здесь, в кабинете Бейлиса. Остаток того мотка, который он использовал, и инструмент, которым резал ленту, преступник наверняка выкинул, и нам их не найти.

– Лейтенант, – негромко окликнул Еву Рорк, – взгляните на дискеты.

– Сейчас, не мешай! Затем убийца тащит Бейлиса на второй этаж. Он, видимо, сильный человек и несет тело на руках. Осматривая труп, я не заметила никаких ссадин или ушибов, а они непременно были бы, если бы тело волокли по полу и по ступенькам. Преступник кладет тело в ванну и прикрепляет его к дну с помощью липкой ленты. При этом он разувается: в ванне нет царапин, которые могла бы оставить на ее поверхности обувь.

Ева словно наяву видела, как все происходило. Мето­дичность и холодный расчет, за которыми скрывается бу­шующая ярость. Смертоносное бешенство, укутанное в фанатичную скрупулезность.

– Затем он ждет, пока Бейлис очнется. Видимо, между ними происходит короткий разговор: он сообщает Бейлису, почему тот заслужил смерть и сейчас умрет, испытав перед этим унижение и страх. А затем он включает горя­чую воду и слушает мольбы Бейлиса о пощаде. Вода не­умолимо поднимается, в ванной комнате становится жар­ко, но убийца остается холоден. Холоден, как лед. Когда постоянно имеешь дело со смертью, необходимо оставать­ся холодным, чтобы смерть не забралась внутрь тебя. И вот он стоит и смотрит, как вода прибывает, а жизнь, наоборот, утекает из тела его жертвы…

Ева постояла в задумчивости, пытаясь проникнуть в сознание убийцы.

– Он не радуется и не грустит. Никаких эмоций. Для него это просто работа, которую необходимо выполнить, и выполнить на совесть. Когда легкие Бейлиса заполняются водой, а взгляд становится безжизненным, он вынимает из кармана монеты и бросает их в воду. Тридцать сребре­ников Иуды… После этого преступник берет свои ботинки и уходит, оставив дверь открытой. Почему? Потому, что он хочет, чтобы убийство обнаружилось как можно ско­рее. Чтобы о нем говорили, его обсуждали. Пока о смерти Бейлиса не узнают в управлении, он не может считать эту работу выполненной до конца.

– Все-таки поразительно ты умеешь реконструиро­вать события. Я бы так не смог, – сказал Рорк. – Это дос­тойно восхищения!

– Это азы профессии.

– Хороши азы! – пробормотал он, думая о том, сколько сцен, подобных той, что Ева сейчас описала, хра­нит ее память.

«Надо оставаться холодным, чтобы смерть не забра­лась внутрь тебя», – сказала Ева. Но Рорк знал, что сама она начисто лишена этого качества. Именно то, что Ева пропускает все через собственное сердце, делает ее таким блестящим детективом. И такой уязвимой женщиной.

– Взгляни на дискеты, Ева, – повторил Рорк.

– Я их уже видела, – отмахнулась она.

Дискет на столе валялось несколько десятков, и на каждой было написано имя. Это были имена полицей­ских – от младшего офицерского состава до высшего начальства из Башни.

– Что ж, по крайней мере, в своей охоте на ведьм он был демократичен и не делал различий между важными шишками и простыми копами. – На одной из дискет Ева увидела свое собственное имя. – Мы, естественно, забе­рем их с собой, хотя просмотреть их все до одной будет чертовски тяжелой работой. Смотри-ка, компьютер все еще включен, – сказала она, заметив желтую лампочку, горевшую на корпусе системного блока.

Ева села перед компьютером, задумчиво уставившись на пустой экран монитора, и Рорк наконец не выдержал.

– В компьютер вставлена дискета, – заметил он. – И мне почему-то кажется, что она не принадлежала уби­тому.

– Ты здесь что-нибудь трогал? – Ева повернулась на вращающемся кресле и посмотрела на мужа сердитым взглядом. – Я же велела тебе ничего…

– Ева, заткнись и посмотри, что на этой дискете!

У нее было что ответить ему, но это могло подождать. Ева повернулась к экрану компьютера и открыла файл.

Послание не содержало ни изображения, ни звукового сопровождения, только текст – холодные, строгие буквы на дымчатом фоне:

Лейтенант Даллас, поскольку вы являетесь главным сле­дователем по делу об убийствах Коли, Миллза, а теперь еще и Бейлиса, я адресую это послание вам.

Я глубоко сожалею о гибели детектива Таджа Коли. Ме­ня ввели в заблуждение – в первую очередь благодаря усили­ям человека, которого я собираюсь казнить за совершенные им преступления. Преступления против полицейского знач­ка, который он коварно использовал в своих грязных целях, ради удовлетворения снедавшей его жажды власти. Разве такое нарушение присяги является менее тяжким преступ­лением, чем поступок Миллза, предавшего значок ради денег?

Меня не волнует, согласитесь вы со мной или нет. Я дал клятву сделать то, что уже делаю, и я буду продолжать делать это. Учитывая то, что вы оказались замешаны в этом деле, мне пришлось ознакомиться с досье, которое со­ставил на вас Бейлис. Если собранные им предположения, об­винения и факты соответствуют действительности, это означает, что вы тоже замарали свой полицейский значок.

Разумеется, слова лжеца, продажного и властолюбивого ко­па, не заслуживают безоговорочного доверия, но вовсе не при­нимать их в расчет также нельзя.

Даю вам семьдесят два часа на то, чтобы доказать свою невиновность. Если вы действительно связаны с Максом Рикером через вашего мужа, вы умрете. Если же обвинения против вас фальшивы, а вы на самом деле являетесь таким опытным и добросовестным полицейским, как про вас гово­рят, вы в течение этого времени сумеете найти способ раз­давить Рикера и его банду. Это потребует от вас максимальной собранности и применения всех имеющихся у вас на­выков. Обещаю вам, что в течение указанного срока я не предприму никаких действий ни против вас, ни против кого бы то ни было еще.

Покончите с Максом Рикером, лейтенант, или я покончу с вами!

ГЛАВА 18

Ева скопировала послание и присовокупила дискету к вещественным доказательствам. Теперь Фини переправит компьютер в отдел электронного сыска, разберет по час­тям, проверит все, что только можно проверить, но Ева за­ранее знала, что это лишь формальность, которая не даст никаких результатов. Убийца наверняка не оставил в этой машине следов, если не считать единственного, лично ей адресованного послания.

Рикер, безусловно, являлся одной из ее мишеней, и она была решительно настроена на то, чтобы покончить с ним. Однако он не был, да и не мог быть ее главной ми­шенью. Каким бы образом ни был связан с убийцей Ри­кер, Ева охотилась на полицейского-мутанта, и если ему вздумалось вступить с ней в единоборство, что ж, так тому и быть! Но ему не удастся запугать ее или пустить по лож­ному следу. Она уже взяла правильный и пройдет по нему до конца, шаг за шагом.

Ева прикрикнула на уборщиков, а затем позвонила в лабораторию и, накричав для острастки на экспертов, по­требовала, чтобы исследование образцов, которые она сейчас же высылает, было проведено в самом что ни на есть срочном порядке. Ева была убеждена, что, если для скорейшего раскрытия преступлений придется работать круглые сутки и без выходных, она сама и все члены этой команды будут работать именно в таком режиме.

Рорк тем временем занимался совсем другим и… со­всем по-другому. Он решил не тратить времени, выспра­шивая у Евы о ее намерениях или споря с ней о необходимости принять меры личной безопасности. Он просто оставил жену наедине с ее работой и вернулся в Нью-Йорк один. К тому времени, когда самолет совершил посадку, он уже был полностью готов приступить к реализа­ции своего плана.

Остановив машину возле «Чистилища», Рорк подошел к клубу и открыл двери с помощью электронного ключа. Чудовищный разгром, учиненный здесь убийцей, был уже ликвидирован, и даже имелись некоторые признаки того, что тут начались ремонтные работы. Клуб, правда, еще не принял облик того элегантного вместилища порока, како­вым он являлся до совершенного здесь преступления, но Рорк не сомневался, что скоро он снова им станет. Очень скоро.

Разбитые лампы уступили место новым, которые от­брасывали на пол золотистые круги и квадраты – в зави­симости от формы своих плафонов; зеркала тоже поменя­ли. С удовлетворением оглядываясь вокруг, Рорк прошел к бару и плеснул в стакан на два пальца бренди. В этот мо­мент по длинной змеистой лестнице со второго этажа спу­стилась Ру Маклин.

– Проверяю систему безопасности, – с легкой улыб­кой пояснила она. – Мы уже на ногах и скоро открываем­ся. Ты быстро работаешь!

– Мы должны открыться в течение ближайших семи­десяти двух часов.

– Семидесяти двух? – Женщина недоуменно подняла брови и взяла протянутый Рорком стакан с бренди. – Ка­ким образом нам это удастся?

– Это уж мое дело. А ты завтра утром оповести об этом всех работников. Расписание смен составьте сегодня же. Мы откроем клуб в пятницу вечером, причем – с большой помпой! – Рорк, прищурившись, посмотрел на нее и поднес свой бокал к губам.

– Ты хозяин, тебе и решать.

– Вот это правильно! – Рорк вынул сигареты, закурил одну и бросил пачку на стойку бара. – Как он до тебя до­брался?

На лице Маклин на мгновение отразился испуг, а за­тем оно приняло удивленное выражение.

– Ты о чем?

– Он использовал мой клуб для того, чтобы делать свой маленький бизнес. Ничего особо страшного, ничего особо важного, но вполне достаточно для того, чтобы он, довольный, сидел в своей маленькой крепости и злорадст­вовал, что водит меня за нос на моей же территории. Воз­можно, коп, которого здесь убили, начал о чем-то догады­ваться, и это стоило ему жизни. Его убрали раньше, чем он успел разнюхать хоть что-нибудь существенное.

Маклин смертельно побледнела; ее лицо теперь напо­минало серую простыню.

– Ты думаешь, копа убил Рикер? – спросила она.

Рорк затянулся, выдохнул облачко дыма и посмотрел на женщину сквозь сизую пелену.

– Нет, я так не думаю. По крайней мере, не уверен. Но забавно, как все совпало по времени. Очень неудачно для копа, не очень удачно для меня и уж совсем погано для тебя, Ру.

– Не понимаю, о чем ты говоришь!

Маклин отшатнулась, но Рорк накрыл ладонью ее ру­ки и крепко прижал их к стойке.

– Не надо, – произнес он тихо, но с таким выраже­нием, что у нее по спине побежали мурашки. – Иначе я разозлюсь еще сильнее. Я задал тебе вопрос: как он до те­бя добрался? И спрашиваю тебя об этом потому, что на протяжении многих лет мы с тобой были добрыми друзь­ями.

– Ты сам знаешь, что между мной и Рикером ничего нет!

– Я хотел бы в это верить. – Рорк наклонил голову, не отводя взгляда от Маклин. – Но ты почему-то вся тря­сешься. Боишься, что я сделаю тебе больно? Но разве я когда-нибудь бил женщин, Ру?

– Нет… – Большая прозрачная слеза скатилась по ее щеке. – Это не в твоем стиле.

– Зато это в стиле Рикера, не так ли? Он делал тебе больно?

Маклин плакала не от страха, а от стыда, ее голос дро­жал и срывался. Она буквально давилась слезами:

– О боже, Рорк, мне так стыдно! Так стыдно! Два его громилы схватили меня прямо на улице и привезли к не­му… Господи! Он говорил со мной, а сам обедал. Это бы­ло, кажется, в солярии. Стол ломился от еды… Он расска­зал мне, что случится, если я откажусь подчиниться…

– И ты, значит, согласилась?

– Не сразу…

Ру Маклин вытащила из пачки сигарету, но руки ее так сильно дрожали, что она не могла прикурить. Рорк отобрал у нее зажигалку и держал несколько секунд, пока Ру пыталась попасть кончиком сигареты в пламя.

– Я знаю, ты честный человек, Рорк, и всегда отно­сился ко мне с уважением. Сейчас ты, наверное, мне не поверишь, но сначала я велела ему убираться ко всем чертям! Я даже попыталась ему пригрозить! Сказала, что, если ты узнаешь о том, что он задумал, ты его… Ну, тут я дала волю фантазии, рассказав, что ты можешь с ним сделать. А он просто сидел передо мной со своей гаденькой улы­бочкой на губах и слушал, пока я не выдохлась. Он так смотрел на меня, что у меня шел мороз по коже! Я чувст­вовала себя тараканом, которого собираются прихлопнуть тапочкой. А потом он назвал имя и адрес… Имя и адрес моей матери!

Ру схватила со стойки бокал и залпом выпила его со­держимое, чтобы хоть немного прийти в себя.

– Он показал мне видеозаписи. Оказывается, они за ней следили и записывали на пленку. Мама в своем доми­ке, который я ей купила; мама едет за покупками; мама идет в гости к друзьям – день за днем… Ох, Рорк, я испы­тала такой ужас, что не могла пошевелиться. И тогда он сказал мне, что, если я откажусь выполнять его приказы, маму изнасилуют, будут пытать и под конец расчленят…

– Я бы позаботился о ее безопасности. Ты должна бы­ла довериться мне, Ру!

Женщина в отчаянии покачала головой.

– Ему всегда удается вычислить самое слабое место, в которое можно нанести удар. Всегда! Это дар, и он пользу­ется им безошибочно. Бьет и бьет в это слабое место, пока ты не утратишь возможность сопротивляться. Вот так он и заставил меня предать тебя. – Ру утерла слезы. – Прости меня.

– Он не причинит вреда твоей матери, обещаю тебе. У меня есть одно потаенное место, где она сможет укрыть­ся и жить, ничего не опасаясь, до тех пор, пока мы не ре­шим эту проблему.

Ру удивленно воззрилась на Рорка:

– Я н-не понимаю…

– Ты будешь чувствовать себя гораздо увереннее, зная, что твоя мать в безопасности. А твои усилия в бли­жайшие несколько дней мне очень понадобятся.

– Так ты меня не выгонишь?! После всего этого?..

– У меня нет матери, но я очень хорошо знаю, что значит бояться за дорогого человека. Чтобы уберечь его от опасности, можно пойти на что угодно. Я уже сказал, что тебе следовало довериться мне, Ру, и могу повторить это еще раз. Но я не виню тебя.

Маклин опустилась на высокую табуретку, спрятала лицо в ладонях. Плечи ее тряслись от беззвучных рыда­ний. Рорк допил свое бренди, затем взял бутылку минеральной воды, открыл ее и поставил перед ней:

– Попей водички, тебе станет легче.

– Вот почему он ненавидит тебя, – проговорила Мак­лин негромким, но уже немного окрепшим голосом. – Потому что он никогда и ни в чем не сможет быть таким, как ты! Он не в состоянии понять, что делает тебя таким, каков ты есть, и поэтому ненавидит. Он не просто хотел бы видеть тебя мертвым. Он мечтает полностью уничто­жить тебя.

– Именно на это я и рассчитываю. А теперь я расска­жу тебе, что предстоит сделать.

Прожив в браке целый год, Ева уже считала себя впол­не искушенной в искусстве семейных интриг. И теперь она рассудила, что наиболее простой способ избежать беско­нечных наставлений Рорка о том, как ей следует соблюдать меры безопасности, – это поменьше общаться с ним. Же­лая получить фору, она позвонила домой из машины, спе­циально подгадав время так, чтобы Рорка не было дома.

– Привет! – небрежным тоном заговорила она, когда сработал сигнал автоответчика. – Я, вероятно, задержусь в управлении. Если станет невмоготу, прикорну на часок прямо здесь. Я должна постоянно теребить лабораторию, чтобы они поскорее закончили экспертизу. Позвоню тебе, как только смогу. Целую.

Положив трубку, Ева шумно и с облегчением выдох­нула воздух, но тут же нахмурилась, поймав на себе хит­рый взгляд Пибоди:

– В чем дело?

– Хотите узнать мнение незамужней женщины об этих ваших семейных фиглях-миглях?

– Нет!

– Вы боитесь, что он снова заведет разговор о грозя­щей вам опасности и т. д. и т.п.

Ева издала какой-то странный горловой звук, похожий на рычание, но Пибоди не обратила на это внимания и продолжала:

– Вот вы и вешаете ему лапшу на уши: я, дескать, страшно занята, не могу вернуться домой и даже погово­рить с тобой по телефону. – Пибоди насмешливо фырк­нула: – Неужели вы думаете, что это сработает?

– Заткнись! – рявкнула Ева, потом помолчала, но все же не удержалась: – А почему не сработает?

– Вы хитрая, Даллас, но только Рорк в сто раз хитрее. Он сначала будет делать вид, что верит вашим уверткам, а потом – блямс, и все!

– Блямс? Что это еще за блямс?

– Понятия не имею, я ведь не такая хитрая, как вы двое. Но как только это произойдет, мы сразу поймем, вот увидите! – Машина затормозила у здания, где располага­лась лаборатория, и Пибоди широко зевнула: – Тыщу лет не ездила в патрульной машине! – Она поерзала на жест­ком, неудобном сиденье. – И не могу сказать, что я от этого страдала.

– Больше ничего достать не удалось. Что я могу поде­лать, если кто-то раздолбал мою машину?!

Пибоди снова зевнула и потерла глаза:

– Зато патрульный, который ездит на этой колымаге, лопнет от гордости. Может, даже повесит тут табличку: «Здесь сидела Ева Даллас».

– Помолчала бы ты! – сказала Ева, но все-таки не су­мела удержаться от улыбки. – Лучше свяжись с техниче­ской службой – они ненавидят тебя меньше, чем меня. Вели им поскорее починить мою машину.

– Лучше я совру и отправлю им запрос от имени како­го-нибудь другого детектива, тогда они будут шевелиться быстрее.

– И то верно. Сделай запрос от имени Бакстера. Что-то ты совсем раскисла, – заметила Ева, когда Пибоди снова зевнула. – Когда мы здесь закончим, поспи часок или выпей крепкого кофе. Мне нужна энергичная помощ­ница, а не снулая рыба!

– У меня сейчас откроется второе дыхание.

У охранника в помятой форме, что стоял на входе в ла­бораторию, второе дыхание, похоже, не открылось, по­скольку он клевал носом и изо всех сил пытался держать глаза открытыми.

– Ваши имена в списке, проходите, – промямлил он и заполз обратно в свою будку.

– Ночью здесь страшно, как в склепе, – поежилась Пибоди. – Хуже, чем в морге.

– Ничего, сейчас мы им тут устроим веселье!

Ева вовсе не ожидала, что Дики будет рад видеть ее, но еще меньше она ожидала услышать голос Мэвис, разно­сившийся в лаборатории. Главный эксперт Беренский склонился над окулярами электронного микроскопа и ер­зал на стуле своей тощей задницей в такт звучавшей песне. Увидев эту картину, Ева сразу же смекнула, как можно выпросить у него все, что угодно, хоть луну с неба. У нее на руках внезапно оказался прекрасный козырь, чтобы поторговаться.

– Привет, Дики!

– Для тебя – мистер Беренский, – сварливо отклик­нулся главный эксперт, подняв голову от микроскопа. Од­ного взгляда на него оказалась достаточно, чтобы Ева осознала свою правоту: он ничуть не радовался свиданию с ней. Кроме того, она заметила, что рубашка на нем наде­та наизнанку. – Это же надо, вытащить меня из постели посреди ночи! У тебя вечно аврал, Даллас, всегда тебе все подавай сразу, немедленно! А сейчас отвяжись. У меня бу­дут результаты тогда, когда я закончу, и ни минутой рань­ше. Уйди куда-нибудь и не дыши мне в затылок.

– А может быть, мне просто приятно посмотреть, как ты работаешь. У тебя это так здорово получается!

Дики сузил глаза и окинул Еву подозрительным взглядом. Обычно она появлялась лишь для того, чтобы в очередной раз накричать на него, требуя сию секунду предоставить ей результаты той или иной экспертизы, поэтому теперешний ласковый тон лейтенанта насторо­жил его.

– Что-то у тебя слишком хорошее настроение для де­тектива, на которого каждый день валятся все новые тру­пы и которого вот-вот распнет начальство.

– Ну что я могу с собой поделать! У меня всегда под­нимается настроение, когда я слушаю эту музыку. Кстати, ты знаешь, что Мэвис на следующей неделе дает сольный концерт? Я слышала, все билеты уже проданы. Ты ведь то­же об этом слышала, правда, Пибоди?

– Ага! – Пибоди сразу же поняла замысел начальни­цы и охотно включилась в игру. – Между прочим, это бу­дет единственный концерт в Нью-Йорке: ее просто разры­вают на части. Ну еще бы! По-моему, она великолепна!

– Она не просто великолепна, она неподражаема! – горячо подхватил Дики. – Я уже достал пару билетов на галерке; правда, для этого пришлось изрядно покрутиться.

– На галерке? Пф-ф! – презрительно фыркнула Ева, с равнодушным видом рассматривая ногти. – Ты оттуда ни черта не увидишь и не услышишь! А я бы могла достать билеты в первом ряду да еще пропуск за кулисы. Для хоро­шего друга, разумеется.

Голова Дики вздернулась, а его паучьи пальцы вцепи­лись в руку Евы.

– Не врешь?

– Ты меня обижаешь! Мне это ничего не стоит. Но только – для друга, – многозначительно повторила Ева. – Для друга, который не пожалеет своей задницы, чтобы скорее получить результаты экспертизы!

Глаза Дики увлажнились.

– С сегодняшнего дня я твой новый лучший друг! – проговорил он со страстью, будто давал какую-то страш­ную клятву.

– Как это мило с твоей стороны! Считай, что мы дого­ворились. Если я получу результаты в течение часа, мо­жешь считать, что билеты уже в твоих маленьких жадных ручках. А если ты отыщешь что-нибудь, что вывело бы ме­ня на этого парня, я устрою так, что после концерта Мэвис поцелует тебя взасос.

Ева покровительственно похлопала эксперта по плечу и двинулась к выходу. Около двери она остановилась и обернулась. Дики словно прирос к стулу, глядя ей вслед, а челюсть его безвольно отвисла.

– Дики-и! – пропела она. – Осталось пятьдесят де­вять минут. Время идет: тик-так!

Эксперт Беренский буквально прилип глазами к оку­лярам микроскопа.

– Ну и хитрая вы! – восторженно прошептала Пибоди. – До чего же вы хитрая!

Ева высадила Пибоди возле Управления полиции и ве­лела ей немедленно заняться составлением предваритель­ного отчета, а сама отправилась в отель – повидаться с родственниками убитого. Однако тут удача отвернулась от нее. Сначала ей пришлось чуть ли не целую вечность тор­чать под дверью. Потом, когда ее все же впустили, вдова наотрез отказалась опознать погибшего по фотографии и под конец закатила такую истерику, что сестре пришлось увести ее под руки в спальню. Там она и осталась, хлюпая носом и причитая, а ее сестра – миловидная брюнетка с бледным лицом – вновь вышла к Еве.

– Может быть, тут какая-то ошибка? – неуверенно спросила она.

– К сожалению, нет, – ответила Ева. – Я могу дого­вориться, чтобы сюда приехал полицейский психолог. Они умеют успокаивать людей в подобных обстоятельст­вах.

– Нет, я думаю, ей будет лучше со мной. Близкий че­ловек всегда лучше, чем незнакомый. А она только сего­дня купила ему новые перчатки… Боже ты мой!

Брюнетка закрыла глаза и вздохнула. На взгляд Евы, она была чересчур уж спокойна.

– Мы сейчас же начнем готовиться к отъезду. Я сама займусь этим. И сестрой тоже. Думаю, мне удастся при­вести ее в чувство.

– Позвоните мне как можно скорее. Я обязательно должна поговорить с миссис Бейлис. И примите мои со­болезнования в связи с тяжелой для вас утратой.

После этого ей не оставалось ничего другого, как вер­нуться в управление.

Коли, Миллз, Бейлис… Ева попыталась представить себе этих людей. Все – копы, но каждый из них относился к полицейскому значку по-своему. Все – в этом Ева была уверена – были знакомы со своим убийцей, а первые двое знали преступника настолько хорошо, что считали воз­можным доверять ему.

Особенно Коли. Беседа за стаканчиком в поздний час, в опустевшем клубе – это возможно только с другом. Хо­тя… Он сказал жене о том, что у него запланирована встреча, имея в виду некоего партнера, а не приятеля. Так или иначе, Коли собирался встретиться с кем-то, кого он уважал, у кого, возможно, намеревался попросить сове­та – неформально, за кружкой пива. И Ева подозревала, что этот кто-то являлся его коллегой и был связан с Рикером…

Ева включила компьютер, вошла в полицейскую базу данных и запустила программу многоуровневого поиска. Прежде всего она затребовала список всех сотрудников Сто двадцать восьмого отдела, а также тех, кто служил там, но вышел в отставку в течение последних трех лет. Потом она ввела поиск данных о любых обвинениях, которые когда-либо выдвигались в адрес офицеров данного подразде­ления по подозрению в связях с Максом Рикером. Кроме того, Ева заказала всю имеющуюся информацию на сына Рикера Алекса и, наконец, поинтересовалась всеми делами, в которых в качестве адвоката выступал Кенард.

Немного поскрипев своими электронными мозгами, компьютер выдал сообщение, что поиск всех этих данных займет по меньшей мере четыре с половиной часа. Ева вы­ругалась, но тут она была бессильна что-либо изменить: ведь компьютер не подкупишь билетами на концерт.

Сварив себе пол-литра кофе и оставив компьютер жужжать наедине с самим собой, Ева вышла из кабинета и направилась в общую комнату детективов. Там в этот час было пусто, и она уселась за чей-то чужой компьютер, чтобы еще раз посмотреть досье на Вернона. Вообще-то она могла сделать то же самое и со своего компьютера, не прерывая при этом поиска затребованной ранее информа­ции, но боялась спугнуть удачу. Машина у нее теперь, ко­нечно, новая и мощная, не то что прежняя рухлядь, но бе­реженого бог бережет. Вдруг в ее электронной башке что-то заклинит, и все придется начинать сначала!

Ева изучала информацию на Вернона целый час. Она знала, что скоро ей предстоит допрашивать этого типа, и хотела хорошенько его прижать. Кофе уже закончился, а бук­вы на экране монитора стали водить хороводы, как вдруг заверещал ее сотовый телефон.

– Даллас, – устало буркнула в трубку Ева.

Звонил Дики.

– Твоя подруга должна будет не просто поцеловать меня, а провести со мной целую ночь! – застрекотал он.

– Насчет ночи уговора не было, – ответила Ева, а про себя подумала: «Надо предупредить Мэвис, чтобы была осторожна, когда Дики припрется за кулисы». – Ну, что там у тебя?

– То, что заставит даже твое холодное, как лед, сердце биться, словно на первом свидании. На краю ванны я на­шел маленькую чешуйку засохшего и отслоившегося «Си­лина».

– Господи! Скажи, что ты обнаружил на ней отпеча­ток пальца, и я сама тебя поцелую!

– Копы всегда мечтают о несбыточном, – усмехнулся Дики. – Пока все, что у меня есть, это кусочек «Силина». Убийца, очевидно, покрыл им руки и подошвы, но, на­сколько я понимаю, малость перестарался. Ты знаешь, что происходит, когда нанесешь чересчур толстый слой этого препарата?

– Да, он начинает отслаиваться, особенно если уда­ришься или за что-нибудь заденешь. Но, черт возьми, Ди­ки, что мне от этого дурацкого кусочка «Силина»?

– Ты дашь мне сказать или будешь возмущаться? Так вот, продолжаю. Видимо, он сделал неосторожное движе­ние, когда засовывал твоего покойничка в пенистую ван­ну, решив устроить ему последнюю помывку. И именно это позволяет предположить, что крохотный кусочек ног­тя, прилипший к «Силину», который был обнаружен лишь благодаря остроте моего зрения и недюжинным способно­стям, принадлежит именно убийце!

Ева чуть не вскочила со стула.

– А вдруг он принадлежит Бейлису? Ты провел анализ ДНК?

– Ты меня что, кретином считаешь?

Ева уже открыла рот, намереваясь дать утвердитель­ный ответ, но вовремя вспомнила, что главный эксперт ей сейчас нужен, и осеклась.

– Извини, Дики, просто я очень устала.

– Это ты мне говоришь? Нет, ноготь – не Бейлиса, я проверил. Он может принадлежать только убийце и боль­ше никому.

– Черт побери, Дики, какой ты молодец! Это просто замечательно! По-моему, я в тебя влюбилась.

– Ты – лишь одна из тысячи. Анализ ДНК показал, что ноготь принадлежит белому мужчине. Пока это все, что я могу сказать. Ты, естественно, потребуешь, чтобы я сообщил тебе его приблизительный возраст и прочие дан­ные, но это потребует времени. Кроме того, много ли узнаешь по крохотному обломку ногтя? Впрочем, если он зацепился рукой за ванну, то вполне возможно, что насле­дил и еще где-то.

– Молодчина, Дики! Продолжай в том же духе!

Ева выключила телефон и откинулась на спинку стула.

«Кусочек ногтя! – подумала она. – Иногда даже такой малости бывает довольно, чтобы отправить человека на виселицу!»

Кусочек ногтя… Первая улика, первая небрежность, допущенная преступником. Ева закрыла глаза и стала раз­мышлять.

Тридцать сребреников… Но если убитые ассоцииру­ются с Иудой, то кто же выступает в роли распятого Хри­ста? По крайней мере, не сам убийца, это точно. Христос был чист, он тоже являлся жертвой, а уж никак не мстите­лем. Сыном божьим. Как же звучит в Библии эта фраза? «Сын, от Отца рожденный».

Из личного послания, которое адресовал ей убийца, Еве было ясно, что он – человек совестливый. По край­ней мере, сам он так считает. Ошибочное убийство Коли потрясло его, и, чтобы хоть как-то оправдаться, ему потре­бовалось сочинить это послание. И – предъявить ульти­матум.

Ева вдруг почувствовала, что все кусочки головоломки встали на свои места. Ей предстояло еще много работы по сбору доказательств, но она уже почти не сомневалась в том, что вычислила убийцу.

Вокруг царила темнота. Она лежала в постели, но не спала. Заснуть, спрятаться в сон сейчас было небезопасно.

Он пил – и был не один.

Когда кто-то из них повышал голос, а это случалось часто, она могла различить отдельные слова. В основном она прислушивалась к голосу отца, поскольку знала, что если он не напьется в стельку, то может прийти к ней. То­гда откроется дверь, и в дверном проеме на фоне слепяще­го света лампы возникнет его черный силуэт. А потом его руки начнут мять и терзать ее тело; из его горла будет вы­рываться частое, тяжелое дыхание, пропитанное запахом спиртного. Ее сопротивление, ее мольбы и крики будут раззадоривать его еще сильнее.

Он положит ладонь на ее рот, лишив ее возможности кричать и дышать, навалится на нее всем телом и вобьет в нее свою ужасную скользкую штуку… «Папочка приготовил подарочек для своей маленькой девочки. Для малень­кой сучки!»

Лежа в постели, она дрожала и прислушивалась к го­лосам. Ей еще не исполнилось и восьми.

– Мне нужны еще деньги! В конце концов рискую я один! Только я подставляю свою задницу!

Язык у него заплетался, но все же еще недостаточно. Недостаточно, чтобы она почувствовала себя в безопасно­сти.

– Мы же обо всем договорились! Ты знаешь, что бы­вает с людьми, которые пытаются меня обмануть? По­следний человек, который попытался… пересмотреть условия нашего договора, даже не успел пожалеть об этом. Его до сих пор по кусочкам вылавливают из Ист-Ривер.

Этот голос звучал тихо, и ей приходилось напрягать слух, чтобы понять, о чем идет речь. И еще – он был абсо­лютно трезвым. Уж кому, как не ей, было знать, как звучат пьяные голоса, но этот человек явно не пил. И все же от звука его голоса по коже у нее бежали мурашки. Этот трез­вый голос и мягкие интонации скрывали под собой не­объяснимую, но страшную угрозу.

– Я не нарываюсь на неприятности, Рикер, – заску­лил ее отец, голос его теперь звучал заискивающе, и от этого девочке стало еще страшнее. Отец боится, а это зна­чит, что потом он обязательно выместит на ней свое тепе­решнее унижение. – Я вошел в расходы, а мне ведь нужно растить дочь!

– Плевать я хотел на твои проблемы. Меня заботит только мой бизнес. Смотри же, все должно быть доставле­но завтра ночью – в условленное время и в условленное место. Тогда и получишь остаток своего гонорара.

– Все будет сделано в лучшем виде!

– То-то же. Так-то оно лучше – и для тебя, и для тво­ей дочери. – Девочка услышала, как заскрипел стул. – Ты опять нажрался. Ненавижу пьяных! Чтоб завтра был как стеклышко!

Послышался звук шагов, открылась и закрылась дверь, а затем наступила тишина. Ее нарушил звон бьющегося стекла и громоподобная ругань. Девочка свернулась кала­чиком в постели и, дрожа, приготовилась к худшему.

Стены тряслись – отец колотил по ним кулаками. «Пусть лучше бьет их, чем меня, – только и могла думать девочка. – Пусть молотит по штукатурке, пусть выпьет еще одну бутылку. Пожалуйста, пожалуйста! Пусть он уй­дет из дома за новой бутылкой виски и сорвет свою злость на ком-нибудь другом! Ну, пожалуйста!»

Но дверь в ее комнату все же распахнулась. Резко и на­стежь. И вот, как она и ожидала, в дверном проеме, на фо­не слепящего света лампы возник черный силуэт – ог­ромная мрачная тень.

– Ну, чего пялишься, сучка? Подслушивала? Нужно тебя отшлепать, чтобы ты больше не совала свой нос в мои дела!

«Нет! Нет! Нет!..» От охватившего ее ужаса она не мог­ла говорить, а только мотала головой – быстро и безоста­новочно, словно безумная.

– Прекрати, а то я оставлю тебя здесь одну, на растер­зание копам. Ты знаешь, как они поступают с маленькими непослушными девочками? Копы засовывают их в темные подвалы с крысами, и они отгрызают девочкам пальцы на руках и ногах. Хочешь оказаться в таком подвале?

Он подошел к дочери, схватил ее за волосы на затылке и потянул вверх – так что она пронзительно закричала, хотя и пыталась крепиться изо всех сил. А потом он ударил ее: один раз, другой… Но по сравнению с прошлыми из­биениями это можно было считать лаской, и в душу де­вочки уже закралась надежда, что в этот раз ей удастся из­бежать экзекуции.

– Поднимай свою ленивую задницу с постели и пакуй свое барахло! – вдруг завопил он. – Мне много куда надо поехать и много кого увидеть. Мы с моей маленькой девоч­кой отправляемся на юг. – Он оскалился в безумной улыб­ке, причем глаза его оставались злыми и жестокими. – Рикер думает, что может меня запугать? Хрен ему! Я уже полу­чил его чертов задаток и весь груз наркотиков. Теперь мне сам черт не брат! Поглядим, кто будет смеяться последним! Пошел ты в задницу, поганый Макс Рикер!!!

Запихивая в саквояж свои жалкие пожитки, девочка думала только об одном: на сегодня она спасена. Спасена! Благодаря незнакомцу по имени Макс Рикер…

Ева вынырнула из сна, как из болота, – с тяжко бью­щимся сердцем и пересохшим ртом.

Рикер! О господи! Рикер и ее отец!

Она вцепилась в ручки кресла, чтобы не упасть, чтобы удержаться в настоящем. Что это было – реальность или просто результат усталости и взбудораженного воображе­ния?

Реальность. Когда эти всполохи прошлого навещали ее в очередной раз, они всегда были отражением реально­сти. Она видела саму себя: скошенную челку, огромные глаза, худые руки.

И еще – она слышала голоса…

Наклонившись вперед, Ева прижала пальцы к вискам. Макс Рикер и ее отец знали друг друга! Это было в Нью-Йорке. Да, теперь она точно вспомнила ту ночь в Нью-Йорке. Когда это случилось – до того, как они перебра­лись в Даллас, или после?

Боже, как много времени прошло с тех пор, когда отец в очередной раз изнасиловал ее и она обнаружила в своей руке длинный кухонный нож! Как много времени прошло с тех пор, когда она его убила! Но – недостаточно много для того, чтобы деньги утратили свою цену, недостаточно много для того, чтобы Рикер потерял кровавый след обма­нувшего его человека. Однако она положит этому конец!

Ева вскочила на ноги и заметалась по комнате. Мало ли что было тогда! Сейчас это не имеет никакого значе­ния. Она не позволит, чтобы прошлое вмешивалось в ее нынешнюю жизнь и тем более – в работу!

И все же, какие диковинные причуды судьбы возвра­щают все на круги своя! Рикер – и ее отец. Рикер – и Рорк. И, главное, Рикер – и Ева Даллас… Ей остается только один выход – порвать этот порочный круг.

ГЛАВА 19

Еве хотелось еще кофе, хотелось спать – но только без снов – и хотелось как можно скорее получить результаты поиска, который сейчас осуществлял компьютер на ее рабочем столе. Кроме того, в мозгу Евы поселилась какая-то неясная пока мысль, очертания которой только-только начинали формироваться. Но как раз в тот момент, когда она придвинула к себе клавиатуру компьютера, чтобы за­просить дополнительную информацию, поступил вызов из Башни.

– Черт бы подрал этих политиканов! – бушевала Ева. – У меня нет времени на их мышиную возню! У нас земля под ногами горит, а я, видите ли, должна бежать к Тибблу с новой информацией, которой он смог бы поде­литься с журналистами!

– Не портите себе нервы, лейтенант, – успокоила ее Пибоди. – Идти все равно придется. А я тут закончу по­иск.

Еве хотелось самой закончить эту работу. Это рассле­дование превратилось для нее в частное дело, и тут ей ви­делись большие проблемы. Ей не следовало с самого нача­ла принимать происходящее так близко к сердцу. Однако Пибоди была права: начальника управления к черту не по­шлешь, и, тяжело вздохнув, Ева сняла со спинки стула свой пиджак.

– Вернон должен приехать через час, – сказала Ева. – Если он опоздает хотя бы на тридцать секунд, пусть на него наденут наручники и отведут в комнату для допро­сов. А ты пока ознакомься с его досье и созвонись с Фини: я хочу, чтобы он и Макнаб присутствовали при разговоре с Верноном. Пусть комната будет битком набита копами!

Подойдя к двери, Ева поколебалась и посмотрела на компьютер, но потом напомнила себе, что нет смысла по­пусту тратить время. Чем скорее она отделается от началь­ства, тем скорее сможет вернуться к работе.

– Приобщи информацию, которую найдет компью­тер, к делу и проведи проверку на предмет возможной причастности этого человека к трем убийствам.

– Хорошо, босс. Но – какого именно человека?

– Сама должна сообразить! А если не сумеешь, зна­чит, занимаешься не своим делом.

– Вечно вы на меня давите! – надулась Пибоди и села за компьютер.

Ева поклялась себе сделать все возможное, чтобы общение с руководством заняло как можно меньше времени, и вести себя с максимальной жесткостью. Ясно, что для Тиббла очень важен имидж управления, политика и вся эта хреновина, связанная с отделом внутренних расследо­ваний. Но ей на все это наплевать. У нее работа, которая заключается в том, чтобы как можно скорее найти убийцу, и она просто не имеет права, выбиваясь из графика, тра­тить время на идиотские пресс-конференции. А если Тиббл считает, что может отрывать ее от дела только для того, чтобы ему было легче надувать щеки перед журнали­стами, то пошел он…

Впрочем, Ева быстро взяла себя в руки. К Тибблу нельзя идти с таким настроем. Не поможет это и в скорей­шем установлении личности преступника. Она должна де­лать свое дело спокойно и методично, потому что несет ответственность перед убитыми. Какими бы ни были эти люди при жизни – хорошими или плохими, – они своей страшной смертью заслужили, чтобы их убийца был най­ден. И вторая задача Евы – порвать порочный круг под названием Макс Рикер.

Тиббл не заставил Еву ждать, чему она несколько уди­вилась. Но это чувство не шло ни в какое сравнение с тем изумлением, которое охватило Еву, когда, войдя в кабинет начальника управления, она увидела там… Рорка. Он си­дел, закинув ногу на ногу, и смотрел на нее спокойным, холодным взглядом. Рядом, сложив руки на животе, рас­положился ее непосредственный начальник, Уитни.

– Входите, лейтенант. – Лицо Тиббла, сидящего за письменным столом, ничего не выражало, голос звучал бесцветно. – Присаживайтесь. Я слышал, у вас выдалась тяжелая ночь, – добавил он.

У Евы возникло ощущение, что она попала в какой-то закрытый клуб, где играют в покер на очень большие деньги, и не знает, сколько стоит на кону.

– Сэр, к предварительному отчету по делу об убийстве Бейлиса уже приобщены результаты лабораторных иссле­дований. Но я, – она бросила многозначительный взгляд на Рорка, – не могу говорить о деталях в присутствии посторонних.

– Этот… гм… посторонний пришелся весьма кстати вчера вечером, – заметил Тиббл.

– Да, сэр. – Ева тоже умела играть в покер и делать равнодушное лицо при любом раскладе. – Было крайне важно как можно скорее добраться до летней резиденции Бейлиса.

– И все же вы добрались туда недостаточно быстро…

– Да, сэр.

– Не воспринимайте это как критику, лейтенант. Ва­ша интуиция относительно капитана Бейлиса не подвела вас. Если бы вы не доверились ей, мы, возможно, до сих пор даже не подозревали бы о том, что он убит. Но, как бы я ни восхищался вашей интуицией, лейтенант, позвольте все же мне действовать по собственному усмотрению. С сегодняшнего дня я временно подключаю мистера Рорка, хотя он и является гражданским лицом, к расследова­нию по делу Макса Рикера, который, на мой взгляд, явля­ется ключевой фигурой во всех трех убийствах.

– Но, сэр…

– У вас есть какие-то возражения, лейтенант? – вкрадчиво осведомился Тиббл.

Если бы Ева не была так раздражена, она бы непре­менно уловила в его тоне насмешливые нотки.

– У меня множество возражений, сэр. Начать с того, что дело Рикера в данном случае не является приоритет­ным. Я как раз анализирую новые улики и не сомневаюсь, что они позволят нам арестовать того, кто несет ответст­венность за все три убийства. Связь между ними и Рикером, конечно, существует, – торопливо продолжала Ева, – но она носит скорее эмоциональный характер. По­этому я считаю, что преследование Рикера является второ­степенной задачей и не должно выводиться на передний план. Поэтому, сэр, я настаиваю на том, чтобы любые ша­ги, связанные с Максом Рикером, были отложены вплоть до того, как будет закрыто дело, которое я веду сейчас.

Тиббл посмотрел на Еву пристальным взглядом.

– Но ведь теперь мишенью являетесь вы!

– Каждый коп является потенциальной мишенью, – парировала она. – Убийца намеренно пытается переклю­чить мое внимание с себя на Рикера, но я не собираюсь идти у него на поводу и почтительнейше прошу, чтобы и вы, сэр, также не поддавались на эту уловку.

Ева произнесла эту тираду с таким жаром, что лицо Тиббла изобразило крайнее удивление: брови полезли на лоб, а нижняя губа выпятилась.

– Лейтенант, я внимательно слежу за вашим рассле­дованием, но категорически отказываюсь понять, почему вы так резко сменили курс, переключившись с Рикера на кого-то, неизвестного нам. Возможно, я что-то упустил, но, боюсь, вы просто не справляетесь с таким объемом работы. Если это так, я поручу дело Рикера кому-нибудь другому.

– Это уже второй ультиматум, который я выслуши­ваю за последние несколько часов, а я не выношу ульти­матумы.

– Вы и не обязаны их любить, – отрезал Тиббл. – Вы обязаны выполнять свою работу.

– Мистер Тиббл, – раздался вдруг невозмутимый го­лос Рорка, – мы застали лейтенанта врасплох после уто­мительной бессонной ночи. Кроме того, мое присутствие здесь придает всему происходящему несколько личную окраску. Может быть, прежде чем мы продолжим нашу беседу, стоит объяснить лейтенанту причину, по которой я здесь нахожусь?

Ева уже собиралась заявить, что не нуждается в его за­щите, но тут со своего места поднялся Уитни.

– Полагаю, нам действительно стоит сделать неболь­шое отступление, – сказал он – Я, с вашего позволения, налью всем нам по чашечке кофе, а мистер Рорк тем вре­менем посвятит лейтенанта Даллас в наш план.

Тиббл пожал плечами и жестом дал понять, что пере­дает инициативу в руки Рорка. Тот кивнул и обратился к Еве:

– Как я уже рассказывал тебе и как сообщил твоему начальству, в моей жизни был недолгий период, когда я имел некие деловые отношения с Максом Рикером. Во время этого партнерства мне удалось выяснить, что далеко не все, чем занимается Рикер, носит законный характер. Мы с ним расстались отнюдь не друзьями. В результате моего выхода из совместного бизнеса Рикер потерял приличную сумму денег и многих клиентов, а он, как извест­но, не прощает таких вещей, причем для того, чтобы ото­мстить обидчику, готов выжидать годами. Меня это, впро­чем, нимало не заботило. До недавнего времени…

Уитни протянул Рорку чашку, тот подозрительно по­смотрел на нее, не сомневаясь, что полицейский кофе – редкостная гадость, но чашку все-таки взял и продолжал рассказывать:

– Как тебе известно, я отсудил у Рикера часть принад­лежавшей ему недвижимости. В частности, я перестроил, переоборудовал и переименовал клуб «Чистилище», пол­ностью обновив его персонал. Это вполне законный биз­нес, который приносит хороший доход. Однако после того, как там произошло убийство вашего коллеги, мне удалось выяснить, что Рикер использовал эту мою собственность и кое-кого из персонала для своих грязных дел.

«Он имеет в виду Маклин, – подумала Ева. – Так я и предполагала!»

– В основном это было связано с торговлей наркоти­ками, – продолжал Рорк. – Но поскольку Рикер в прин­ципе мог продавать их в любом другом месте, я понял, по­чему он использовал для этого именно мой клуб. Его це­лью являлось развернуть незаконный бизнес на моей территории, под самым моим носом и, таким образом, сделать меня косвенным соучастником. Он понимал, что это причинит мне и моей жене массу проблем и неприят­ностей.

– Так, значит, эта Ру Маклин все-таки продала те­бя! – звенящим от ненависти голосом проговорила Ева.

Однако Рорк даже бровью не повел.

– Наоборот, – все тем же невозмутимым тоном ска­зал он. – Она раскрыла махинации Рикера и вчера вече­ром рассказала мне о них.

Ева почти не сомневалась, что это вранье, но не стала затевать спор. Вместо этого, развивая мысль Рорка, она стала рассуждать:

– Очевидно, отделу внутренних расследований «стук­нули» об этом – скорее всего, через кого-то из купленных Рикером полицейских, – и они направили в «Чистилище» Коли, чтобы тот выяснил, что и как. Он обладал выдающейся наблюдательностью, хорошим нюхом и наверняка вышел бы на след наркотиков.

– Он, вероятно, и вышел, – кивнул Рорк. – Причем раньше, чем того хотелось Рикеру: ведь он только начал и еще не успел как следует развернуться. Однако после того, как в моем заведении убили копа, ситуация в корне изме­нилась.

– Но его убил не Рикер! – перебила мужа Ева. Это вырвалось у нее автоматически и прозвучало так, будто она пытается защититься. – Рикер сделал другое: поджег фитиль на пороховой бочке. Он начал действовать, ис­пользуя своих людей в управлении, прекрасно зная, за ка­кие веревочки дергать, на какие раны сыпать соль. Он только не понимал, какую кашу заваривает, не ожидал та­кого обвала, но все равно наслаждался происходящим. Надо сказать, после охоты на него, предпринятой прош­лой осенью, Рикер находился в растерянности, был взбе­шен. Мартинес собрала все необходимые улики, загнала его в угол, и только Миллзу удалось изменить соотноше­ние сил. Он фактически сорвал облаву и уничтожил ули­ки. Рикеру удалось ускользнуть из сети, однако он оказал­ся изрядно потрепан всеми этими событиями.

– И, решив доказать, что все еще обладает властью, придумал эту махинацию, – подхватил Рорк. – Рикер хо­тел привлечь внимание полиции к моему клубу. Он пони­мал, что рано или поздно его замысел раскроется, но это его не волновало. Да и нас это теперь не должно волно­вать. Я могу принести тебе его голову на блюде, – обра­тился Рорк к Еве. – Разве этого не достаточно?

«Более чем достаточно!» – подумала Ева. Она очень боялась, что Рорк выполнит свое обещание в буквальном смысле, и именно поэтому не хотела, чтобы он участвовал в операции.

– Я и сама могу скрутить его.

– Не сомневаюсь, – кивнул Рорк. – Но я помогу тебе сделать это быстро и с меньшими затратами, чтобы ты не растрачивала время, энергию и свои выдающиеся способ­ности, которые необходимы тебе для раскрытия трех убийств. А теперь выслушай наконец, в чем состоит наш план. «Чистилище» открывается в пятницу, в восемь часов вечера. В десять туда прибудет Рикер.

– Для чего?

– Для того чтобы договориться о совместном бизне­се – о бизнесе, на который я буду вынужден согласиться, поскольку меня беспокоит безопасность моей жены. Ева, – ласково заговорил Рорк, – прошу тебя, обуздай свою непомерную гордость и позволь мне устроить для Рикера мышеловку, из которой ты вынешь его голыми руками.

– Он тебе не поверит.

– Поверит, уверяю тебя. Во-первых, потому, что это правда – я действительно волнуюсь за тебя, а во-вторых… Не сомневаюсь, Рикер ничуть не удивится, обнаружив, что мне наскучила пресная жизнь добропорядочного гражда­нина, и я решил тряхнуть стариной, повеселить кровь. Кроме того – деньги. Ведь, когда не утруждаешь себя соблюдением закона, можно делать огромные деньги!

– Тебе и так уже принадлежит половина вселенной, – проворчала Ева.

– Кто удовольствуется половиной, если можно полу­чить все? – Рорк обезоруживающе улыбнулся. – Он пове­рит мне потому, что хочет поверить. И потому, что сего­дня он уже не столь умен и осторожен, как раньше. Он мечтает получить надо мной власть, чтобы потом с на­слаждением разорвать меня на части. Мы заставим его по­верить в то, что это возможно, а когда сделка будет заклю­чена – он твой.

– В клубе будут наши люди, – вступил в разговор Уитни, – а Рорк обеспечит, чтобы весь разговор оказался записанным на видеопленку. Женщина, управляющая клубом, будет выступать в роли связника и организует эту встречу. Кстати, я хочу, чтобы ты рассказала Рорку обо всех обстоятельствах, связанных с убийством Коли. Он постарается направить разговор с Рикером в это русло. Ес­ли Рикер хоть как-то связан с этим убийством, я хочу, что­бы он выдал себя.

– Рикер поймет, что это западня! – не отступала Ева. – С какой стати ему обсуждать деловые вопросы на чужой территории? Кроме того, он наверняка потребует, чтобы его люди предварительно осмотрели весь клуб и от­ключили камеры наблюдения. Иначе он не будет с тобой разговаривать, – обратилась она к Рорку.

– Будет. И знаешь почему? Он до сих пор считает клуб своей территорией. А если его парни захотят прове­рить клуб – ради бога. Им все равно не найти то, что я не захочу им показывать.

Ева поднялась на ноги и повернулась к начальнику по­лиции.

– Сэр, – заговорила она, очень стараясь, чтобы ее го­лос звучал спокойно, – Рорк не может быть объективным в этом деле. Кроме того, он не обладает необходимой про­фессиональной подготовкой. Может случиться так, что в клубе Рикер попытается причинить ему физический ущерб. При осуществлении вашего плана, сэр, может возникнуть серьезная опасность для гражданского лица, ка­ковым является Рорк, или же он окажется в ложном поло­жении перед законом.

– Позвольте заметить вам, лейтенант Даллас, что в юридическом отношении этот «гражданский» прикрыл себя со всех сторон. Рорку удалось получить гарантию полного иммунитета по всем возможным обвинениям, ес­ли в ходе их с Рикером разговора выяснится, что он зани­мался чем-то противозаконным в прошлом или занимает­ся этим в настоящее время. И даже в будущем. Что касает­ся опасности физической расправы, то здесь тоже не о чем беспокоиться, иначе мне бы пришлось уйти со своего по­ста. Мы очень обязаны вашему мужу, лейтенант. Его по­мощь поможет нам сэкономить огромное количество вре­мени, сил и средств. Поймите, мы попросту не можем упустить такую возможность! Если вы считаете, что не в состоянии возглавить операцию или даже просто принять в ней участие, только скажите. Учитывая сложившиеся обстоятельства, мы не будем настаивать на этом.

– Я выполню свою работу, – мрачно произнесла Ева.

– Вот и хорошо! Я был бы разочарован, услышав иной ответ. Обговорите с Рорком порядок действий, проинст­руктируйте его относительно Коли, а он расскажет вам о том, как будет действовать система безопасности в «Чис­тилище». Я хочу, чтобы все члены группы были введены в курс операции в течение двадцати четырех часов. Не должно быть ни утечек, ни ошибок, ни прорех, через ко­торые сможет ускользнуть Рикер. Принесите мне наконец его чертову голову на блюде.

– Есть, сэр.

– Новые детали по делу об убийствах полицейских должны лежать на моем столе к четырем часам дня. Все свободны.

Выйдя из кабинета бок о бок с Горком, Ева ничего не сказала. Она боялась, что любое слово, которое вырвется из ее рта, будет наполнено смертоносным ядом и злостью.

– Встретимся дома, – с трудом выдавила она, немно­го овладев собой. – В полдень, в моем кабинете. Принеси схему системы безопасности, список всех сотрудников клуба, которые будут работать в пятницу, и досье на каж­дого из них. Ты, видимо, уже придумал, какую сделку предложишь Рикеру. Так вот, я хочу знать о ней все до мелочей: хватит с меня сюрпризов! И не смей разговари­вать со мной сейчас! – прошипела Ева. – Не вздумай да­же рот открыть! Ты обвел меня вокруг пальца, ты обманул меня…

– Давай, – спокойно проговорил Рорк. – Ударь ме­ня, если тебе от этого полегчает.

– Только не здесь! – Еве потребовалось все ее само­обладание, чтобы говорить тихо. – Все и без того слиш­ком плохо, давай пока остановимся на этом. Пусти, я опаздываю на допрос!

Однако Рорк, продолжая держать Еву за руку, потащил ее к лифту.

– Неужели ты полагала, что я буду, сложа руки, стоять в стороне?

Ева дрожала всем телом. Она безумно устала и была близка к истерике.

– Я полагала и продолжаю полагать, что ты не имеешь права совать нос в мою работу.

– Значит, когда ты нуждаешься в моей помощи, когда тебе это удобно, я могу совать нос в твою работу, да?

– Ладно, ладно, черт с тобой! – Ева понимала, что Рорк прав, и от этого злилась еще больше. – Но ты хоть знаешь, на что идешь? Знаешь, чем рискуешь?

– А ты знаешь, чем я готов рискнуть ради тебя? Ни хрена ты не знаешь!

Сильными, жесткими пальцами Рорк схватил ее за плечи и хорошенько встряхнул. Ева всегда испытывала какое-то странное восхищение, наблюдая его взбешенным, однако сейчас она была не в том настроении, чтобы вос­хищаться.

– Это дело вела я, и я бы его закончила!

– Замечательно, а теперь его ведем МЫ! И мы вместе его закончим. Когда тебе все же удастся проглотить свою злость, Ева, постарайся ею не подавиться – уж больно она у тебя непомерная!

Сказав это, Рорк развернулся и пошел по коридору, оставив Еву у открывшихся дверей лифта – растерянную и злую.

Вернону в этот день здорово не повезло: Ева была так зла, что могла бы разгрызть стакан. Когда она вошла в комнату для допросов, он вскочил со стула.

– По какому праву вы схватили меня?! Схватили и притащили сюда, как какого-нибудь преступника…

– А ты такой и есть, Вернон. – Ева сильно толкнула его в грудь, и мужчина плюхнулся на стул.

– Я требую адвоката!

На сей раз Ева схватила Вернона за воротник и снова толкнула. Стул, как норовистая лошадь, встал на дыбы и ударился спинкой о стену. Фини, Пибоди и Макнаб, вы­строившиеся вдоль противоположной стены, наблюдали эту картину со все возрастающим интересом.

– Я предоставлю тебе адвоката, мать твою! Он тебе понадобится! Но пока, Вернон, мы с тобой разговариваем неофициально. Усек? Видишь, сколько тут собралось на­роду, и никто даже не пытается помешать мне! Поэтому я намерена сначала как следует отделать тебя в этой комна­те, а потом и адвокату можно позвонить.

– Уберите от меня руки! – Вернон попытался оттолк­нуть ее, но в следующую секунду скрючился и взвыл, по­лучив мощный удар кулаком в пах.

– Тут у меня трое свидетелей, которые с радостью подтвердят, что ты попытался напасть на офицера поли­ции. После этого тебя засунут в камеру с очень большими и очень плохими парнями, которые будут кидать монетку, решая, кто из них станет твоим женихом. Готова поспо­рить, ты знаешь, что делают эти большие и плохие парни, когда к ним в камеру попадает коп! Ведь знаешь, Вернон? А они очень многое успеют сделать с тобой за два часа. Почему два часа? Потому что раньше этого срока я вряд ли сумею связаться с твоим адвокатом – в связи с тяже­лым физическим и моральным состоянием, вызванным твоим нападением на меня.

Каждое слово Евы резало Вернона словно битое стек­ло, а она как ни в чем не бывало продолжала:

– Ты ведь не хочешь говорить ни со мной, ни с моими людьми. Поэтому для начала мы засадим тебя за нападе­ние на офицера полиции, а потом повесим на тебя кор­рупцию, злоупотребление служебным положением, сговор с членами организованной преступной группировки, а за­вершим это блюдо обвинением в покушении на убийство.

– Бред собачий! – Вернон уже отдышался, хотя лицо его все еще оставалось белым, как полотно, и блестело от пота.

– Я думаю иначе. И Рикер тоже вряд ли так подумает, узнав, что ты – здесь, и поешь, как соловей. А он об этом узнает, я тебе обещаю! У меня уже есть ордер на арест Кенарда. – На самом деле ордера у нее еще не было, но она не сомневалась в том, что получит его. – Если мы выпус­тим тебя, ты вскоре пожалеешь, что не оказался за решет­кой с одним очень крутым парнем по имени Бруно.

– Я пришел сюда, чтобы все рассказать! Я хочу заклю­чить с вами сделку…

– Да? Что же ты так долго молчал?

– А вы мне дали возможность сказать хоть слово?

– Мне не нравится твое настроение, Вернон. И зна­ешь что? Дело в том, что ты мне больше не нужен. Я возь­му Рикера уже к исходу сегодняшнего дня и закрою это дело.

– Вы блефуете. Что я, по-вашему, не знаю, как это де­лается? Я же все-таки коп, мать вашу!

– Ты – позор для всего управления, мать твою! И не называй себя больше копом в моем присутствии, или я снова дам тебе по яйцам.

Вернон подумал, что, если у этой бабы уже есть ордер на арест Кенарда, если она и впрямь так близко подобра­лась к Рикеру, то ему хана. Поэтому нужно спасаться, и как можно скорее.

– Если вы действительно хотите поскорее закрыть де­ло, вам не обойтись без того, что известно мне. А мне из­вестно очень многое. Вы ведь даже не пытались забросить удочку в мутную воду Сто двадцать восьмого отдела.

– Я столько раз ее туда забрасывала, что скоро там не останется рыбы. Откуда, по-твоему, я узнала о тебе?

– А я могу рассказать вам гораздо больше. – Удушли­вый страх заставил Вернона выдавить кривую улыбоч­ку. – Вы с моей помощью еще повышение получите, Дал­лас! Я могу назвать имена конкретных людей – и не толь­ко из Сто двадцать восьмого, но и из администрации самого мэра, из средств массовой информации, даже из Вашингтона. Но мне нужен иммунитет, новое имя, доку­менты и деньги на переезд в другой город.

Ева широко зевнула:

– Господи, Вернон, до чего с тобой скучно!

– Таковы мои условия.

– А вот – мои. Пибоди, запри этого говнюка в каме­ру, в которой сидит Бруно.

– Эй, подождите! Вы же сами понимаете, что мне нужна защита! Чего ради я буду вам все рассказывать, если мне тут же сунут заточку в бок?

– Я сейчас зарыдаю от жалости! – фыркнула Ева. – Максимум, что я могу тебе обещать – это освобождение от ответственности за совершенные тобой преступления. А новые документы, изменение внешности, переезд в дру­гой город – это все твои проблемы.

– Этого недостаточно!

– Все, торг закончен! У меня уже и так во рту появил­ся мерзкий привкус.

– Я не имею ничего общего с теми, кто убивает поли­цейских!

– Вот и замечательно! Значит, тебе и беспокоиться не о чем, – равнодушно обронила Ева и пошла к двери.

– Ну хорошо! Ладно! Хорошо! – заторопился Вернон. – Подождите! Давайте сделаем так: вы официально освобождаете меня от ответственности, и я даю показа­ния.

Ева вернулась к столу, села и нажала на кнопку звуко­записывающего устройства.

– Беседу с детективом Джереми Верноном проводит лейтенант Ева Даллас. Присутствуют также капитан Райан Фини, детектив Ян Макнаб и сержант Делия Пибоди. Джереми Вернон согласился дать показания и ответить на вопросы в обмен на освобождение его от обвинений в коррупции и злоупотреблении служебным положением. Вы намерены дать показания и ответить на вопросы по доброй воле?

– Да, совершенно верно. Я хочу помочь следствию. Я хочу искупить свою вину. Я чувствую, что…

– Хватит, этого вполне достаточно. Вы являетесь де­тективом полиции Нью-Йорка, это верно?

– Да, я служу в полиции уже шестнадцать лет. По­следние шесть лет я работаю в Сто двадцать восьмом отде­ле по борьбе с наркотиками.

– Готовы ли вы признать, что брали взятки и прини­мали услуги от Макса Рикера в обмен на передачу ему слу­жебной информации и помощь в его незаконной деятель­ности?

– Да, я брал деньги. Дело в том, что я боялся ответить ему отказом. Мне стыдно в этом признаться, но я опасал­ся за свою жизнь. Но я не один такой.

«Теперь, когда он заговорил, его уже не остано­вишь», – подумала Ева.

В течение часа из Вернона фонтаном извергались име­на, адреса, связи. Спасая свою шкуру, он с потрохами сдал весь Сто двадцать восьмой отдел.

– А что капитан Рот? – спросила Ева.

– Рот? – Заметно повеселевший Вернон фыркнул. – Она ничего не замечала. Я даже скажу, не хотела замечать. У нее свои проблемы. Мечтает стать большим начальни­ком. Она неплохо умеет играть в закулисные игры, но вы­ше капитана бабе все равно не прыгнуть. Да еще и муж у нее будь здоров: трахает все, что шевелится. Сама Рот здорово закладывает за воротник. Как раз когда охотились на Рикера, она так бухала, что не видела ничего вокруг себя, поэтому нам было очень просто пустить операцию под от­кос. Мы просто уничтожили кое-какую информацию, «потеряли» наиболее важные вещественные доказательст­ва, подправили парочку отчетов, и – дело в шляпе!

– Да уж, в глубокой… шляпе.

– Послушайте! – Вернон подался вперед. – Рикер умен. Он знает, что ему не нужен весь отдел целиком, до­статочно подкупить нескольких ключевых людей. И они начинают работать на него, а также вербовать новых аген­тов: им хорошо известно, кто может взять на лапу, а кто – нет.

– Коли не мог?

– Коли… Он был прямолинейным, как напильник! А ведь, казалось бы, чего проще: потолкался в отделе, по­слушал, что болтают люди о готовящейся операции, потом пересказал все это Рикеру, получил денежки и – все де­ла! – Самодовольно улыбаясь, Вернон развел руками. – Быстро, просто и красиво. Если операцию проводят про­тив самого Рикера, он может заранее скрыться, сбежать, сделать все, что угодно, чтобы расстроить планы полиции. Если же ее проводят против кого-нибудь из его конкурен­тов, он сидит, поплевывает в потолок и ждет, а когда все кончено, прибирает к рукам и бизнес конкурента, и его клиентуру. Но вот в последние года два я стал замечать, что у него здорово поехала крыша.

– У Рикера?

– Да. Он стал чересчур увлекаться выпивкой и нарко­тиками. Как ни придешь к нему, он либо пьяный в задни­цу, либо нанюхался до одури. Теперь он – законченный наркоман и наполовину свихнулся. Он часто не контроли­рует свои действия и делает глупости. И вот – дошел до того, что грохнул полицейского! Совсем спятил!

Ева протянула руку через стол и схватила Вернона за запястье.

– У вас есть какие-то сведения о том, что Макс Рикер организовал убийство Таджа Коли?

Ему очень хотелось сказать «да», чтобы придать своим показаниям больший вес, но это было опасно. Даллас наверняка подловит его на вранье и тогда уж точно вывесит сушиться на солнышко. Немного помявшись, он ответил:

– Не могу сказать, что он приказал его убить. Но я слышал кое-какие разговоры.

– Что за разговоры, Вернон?

– Время от времени мы с одним из людей Рикера вы­пивали или выкуривали по «косячку». Я ведь не один за­мечал, что Рикер слегка свихнулся. И вот этот парень – его зовут Джейк Эванс – примерно месяц назад стал рас­сказывать мне, что Рикер играет в какие-то игры с отде­лом внутренних расследований. Он знал, что этот отдел внедрил в клуб своего человека, вот и решил натравить од­них копов на других. Поначалу Рикер просто хотел, чтобы у клуба были не­приятности, и для этого стал перекачивать через клуб нар­котики, но потом у него родилась идея получше – сделать вид, что некоторые полицейские проворачивают там свои делишки. «Психолог хренов!» – так сказал Эванс. Ри­кер – мастак на такие игры. И вот он подсунул ложную информацию одному копу на другого – того, что внедри­ли в клуб. Второй коп… Вы следите за ходом мысли?

– Слежу. Давай дальше!

– Так вот, у второго копа были какие-то личные про­блемы, и Рикер играл на них. Он то и дело подкидывал ему всякие мелкие детали, подталкивая его к мысли о том, что первый коп, то есть Коли, занимается какими-то гряз­ными делишками. В общем, подбросил ему на Коли фаль­шивый компромат. И видимо, это сработало.

На лице Вернона было написано неподдельное восхи­щение, но, взглянув на Еву, он спохватился и сделал рав­нодушную мину.

– Когда Коли прикончили, я понял, что это сделал второй коп, а значит, план Рикера осуществился.

– Как зовут этого копа?

– Не знаю. Богом клянусь! – воскликнул Вернон, увидев, как сузились глаза Евы. – Мы вообще не знаем друг про друга. Со временем, конечно, вычисляешь тех, кто так же, как ты, кормится от Рикера, но не каждый раз и не всякого. Бейлис, наверное, тоже брал на лапу. Вот и он мертв. Будет вам, Даллас, я и так назвал уже больше двадцати имен! Поджарьте пятки этим людям, и узнаете гораздо больше.

– Да уж, поджарю. – Ева встала из-за стола. – Но те­бя я больше переваривать не в состоянии. Макнаб, от­правьте этого гада в какое-нибудь безопасное место. Пусть его стерегут двое охранников и меняются через каждые восемь часов. Фини, ты можешь отобрать надежных пар­ней?

– Будет сделано.

– Даллас! – заныл Вернон. – Я так много вам расска­зал. По-моему, я заслуживаю, чтобы вы обеспечили мне новые документы и все такое…

Ева не удостоила его даже взглядом.

– Пибоди, за мной! – скомандовала она и пошла к двери.

– Эй, Даллас!

– Заткнись, говнюк, – буркнул Фини. – Получил по яйцам – и молчи, радуйся, что она их тебе не отрезала. А будешь вякать, я лично это сделаю.

– Меня так тошнит от всего этого, что я даже злиться не могу! – призналась Пибоди, прислонившись спиной к стене, когда они вышли в коридор. – Мне всегда так нра­вилось быть полицейским, а он заставил меня стыдиться этого.

– Ну и напрасно. Ты выполняешь свою работу честно, и тебе нечего стыдиться. Сделай копию этой беседы и от­правь ее Тибблу. Слава богу, эту кашу придется расхлебы­вать ему! В полдень у меня еще одна встреча. Когда вер­нусь, расскажу.

– Понятно, босс. А что с Кенардом?

– Пока притормозим. Я приберегаю его на потом. Кстати, тебе удалось собрать на него информацию? Хва­тит для того, чтобы взять его за горло?

– Вероятность его причастности к преступлениям со­ставляет чуть меньше семидесяти шести процентов. Но…

– Но, – перебила свою помощницу Ева, – компью­тер не учитывает человеческий фактор. Например, то, что Рикер будет натравливать полицейских друг на друга. Ну да ничего, мы исправим эту оплошность – тихо и краси­во. Когда я вернусь.

– А вы не боитесь, что за это время убийца может на­нести еще один удар?

– Нет, он дал слово. И сдержит его.

ГЛАВА 20

Войдя в дом, Ева молча прошла мимо Соммерсета, ко­торый возился в вестибюле, и поднялась на второй этаж. Ей надо было многое сказать Рорку, и она хотела сделать это немедленно.

Дверь в кабинет Рорка была открыта. Подойдя к ней, Ева услышала его раздраженный голос:

– Нет, поездка в это время меня никоим образом не устраивает. Нет, я не поеду.

– Но, сэр, – отвечал другой голос по громкой свя­зи, – сложившаяся ситуация настоятельно требует вашего присутствия. Танака бьют копытом, хотят заключить сдел­ку немедленно. А учитывая то, как затягиваются работы по экологической очистке тропического сектора, мы ни­как не уложимся в отведенный срок, если вы лично не вмешаетесь. Перерасход средств и штрафы составят…

– Вы наделены всеми необходимыми полномочиями, чтобы справиться с этими проблемами. Я не сумею при­ехать в Олимпус раньше, чем через несколько дней. А если Танака бьют копытом, перережь им поджилки, понял?

– Да, сэр. Если бы вы только могли мне назвать хотя бы приблизительную дату вашего приезда…

– Я пока сам не знаю. Когда узнаю, сообщу.

Рорк отключил телефон, откинулся в кресле и закрыл глаза.

И тут Ева поняла две вещи. Во-первых, у ее мужа сложная, напряженная, требующая огромной самоотдачи жизнь, которую он часто приносит в жертву ее интересам, а она эгоистично воспринимает это как должное. Во-вто­рых, он выглядит уставшим. А она никогда не видела его уставшим.

Злость, которую после разговора в кабинете начальни­ка полиции Ева лелеяла в себе, словно ребенка, момен­тально улетучилась, и все же она вошла в его кабинет с каменным лицом. Рорк сразу же почувствовал ее присутст­вие и открыл глаза:

– Лейтенант?

– Рорк, – проговорила Ева сдержанным тоном, – мне многое нужно тебе рассказать.

– Я понимаю. Может, ты хочешь поговорить в твоем кабинете?

– Можем начать прямо здесь. Первое. В результате своих неумелых и неуклюжих действий мне удалось сузить круг подозреваемых по делу об убийствах – моему делу! – до одного человека. Он будет задержан и допрошен еще до конца сегодняшнего дня.

– Поздравляю.

– Это преждевременно. Задержание – еще не арест, это разные вещи. Далее. Использовав еще один источник и применив определенные процессуальные процедуры, я сумела получить материалы, обличающие Рикера в прича­стности к убийствам и организации заговора. Этого еще недостаточно, чтобы засадить мерзавца за решетку, но вполне достаточно, чтобы вызвать его на допрос. Заметь: я сделала все это самостоятельно, а ты тем временем через мою полову вел сепаратные переговоры с моим начальст­вом! Ты разработал операцию, в результате которой тебя могут покалечить или даже убить, не говоря уж о других малоприятных последствиях. Ведь все, что вы с Рикером скажете друг другу в ходе этой операции, потом будет непременно оглашено в суде.

– Я это прекрасно понимаю.

– Тебе предоставлен иммунитет от уголовного пресле­дования, значит, ты не сядешь на нары. Но подумай, ка­кой колоссальный урон нанесет все это твоей репутации и твоему бизнесу!

Несмотря на усталость, затаившуюся в глазах Рорка, Ева увидела, как на мгновение в них вспыхнул надменный огонек.

– Лейтенант, вы прекрасно знаете, что моя репутация и мой бизнес были выкованы в одном и том же горниле беззакония.

– Пусть даже и так. Но это было раньше, а теперь все изменилось.

– Скажи мне честно, неужели ты думаешь, что я не справлюсь с этим?

– Нет, Рорк, я знаю, что ты в состоянии справиться с чем угодно и с кем угодно. Если ты что-то решил, для тебя не существует ничего невозможного. Но именно это меня пугает! И еще… я на тебя очень разозлилась.

– Это мне тоже известно.

– Ты ведь знал, что я рассержусь. Вот если бы ты с этой идеей пришел сначала ко мне…

– У нас было мало времени, и мы оба были крайне за­няты. Кроме того, это дело напрямую касается меня, нра­вится тебе это или нет.

– Мне это не нравится, но не по той причине, какую ты мог бы предположить.

– Как бы то ни было, я делал то, что считал нужным и целесообразным, и теперь не жалею об этом.

– И даже не хочешь извиниться? А ведь я могла бы за­ставить тебя сделать это, дружок!

– Неужели?

– Именно так. И знаешь почему? Потому, что ты лю­бишь меня и очень беспокоишься обо мне. – Ева подо­шла к столу, и Рорк поднялся с кресла. – Я тоже беспоко­юсь о тебе. Неужели ты не понимаешь, что именно из-за этого прежде всего я на тебя разозлилась?! Я не хочу, что­бы Рикер приближался к тебе. Мне ненавистна даже мысль о том, что он может прикоснуться к тебе! Или ты полагаешь, что волноваться за любимого человека – это исключительно твоя привилегия?

– Нет. – Рорк вздохнул и провел ладонью по волосам. Он выглядел растерянным, что было совершенно непохо­же на него. – Конечно же, нет.

– А еще одной причиной моей злости была гордость. Ее не так-то просто «проглотить», как ты выражаешься, – ни мне, ни тебе. Помнишь, ты сказал, что я разрешаю тебе совать нос в мою работу лишь в тех случаях, когда это удоб­но для меня? Так вот, ты был совершенно прав. Я не гово­рю, что впредь все будет иначе, но ты был прав, и мне это очень не нравится. И последнее, что я тебе скажу: если ты хочешь проучить меня, тебе для этого достаточно уйти из дома, как ты сделал в прошлый раз. Больнее наказания не бывает.

– Тогда мне придется уходить из дома через каждые полчаса.

Рорк ожидал, что Ева засмеется, но она даже не улыб­нулась.

– Нет, не нужно, – грустно сказала она и, обойдя во­круг стола, взяла лицо мужа в свои ладони. – Не уходи.

– Ева! – Он положил руки ей на плечи.

– Я еще не закончила. Твой план очень хорош. Не шедевр, конечно, но мы подчистим и улучшим его. Хотя я бы предпочла другой вариант – чтобы ты сказал «да» то­му, с кем ты сейчас говорил по телефону, и улетел бы от­сюда как можно дальше, чтобы никто не смог до тебя до­тянуться. Я хотела бы этого, Рорк, потому что для меня не было и никогда не будет никого и ничего дороже, чем ты. И если в пятницу вечером с тобой что-нибудь случится…

– Ничего со мной не случится.

– Если с тобой что-нибудь случится, – повторила она, – я посвящу остаток своих дней тому, чтобы превра­тить твою жизнь в ад!

– Договорились, – улыбнулся Рорк и прижался губа­ми к губам жены.

Ева обвила его руками.

– Час. Всего один час – и потом займемся работой, А пока я хочу быть с тобой, и пусть весь остальной мир провалится в тартарары!

– У меня на примете есть отличное местечко для этого, – сказал Рорк и, взяв жену на руки, понес ее в спальню.

Час пролетел, как одна минута, но Ева ничуть не жалела о потраченном времени. Уже одетая, с влажными после душа волосами, она вошла в свой кабинет, чтобы проин­структировать Рорка и выслушать его пояснения относи­тельно системы безопасности «Чистилища». Держать под контролем и координировать технические детали было поручено Фини. Сама же Ева будет находиться в центральном пункте службы безопасности, откуда по монито­рам сможет просматривать весь клуб и руководить дейст­виями участников группы. Что бы ни предпринял Рикер, они будут к этому готовы.

– Он знал моего отца, – неожиданно сказала она.

Еще секунду назад Ева не собиралась произносить эту фразу – она вырвалась словно сама по себе, как будто ее сознание больше не желало быть единственным вмести­лищем мрачных воспоминаний о прошлом. Рорк, уже приготовившийся приступить к объяснениям, замер и поднял на Еву глаза.

– Ты уверена в этом?

– Прошлой ночью… точнее, этим утром, – поправи­лась она, чувствуя себя страшно неловко, – у меня в мозгу произошла какая-то вспышка. Наверное, что-то из ин­формации, которую я анализировала, подстегнуло воспо­минания, похороненные в самом далеком уголке созна­ния. Я будто вернулась назад…

– Сядь и расскажи мне все подробно.

– Я не могу сидеть!

– Ну хорошо, тогда просто расскажи.

– Я лежала в кровати, в своей комнате. У меня была тогда своя комната: у отца откуда-то появились лишние деньги, и он снял квартиру побольше. Думаю, это были деньги Рикера. В комнате было темно. Отец пил в сосед­ней комнате, а я прислушивалась и молилась, чтобы он продолжал пить и дальше. Он обсуждал с кем-то какую-то сделку. Я не понимала, о чем речь, да меня это и не инте­ресовало. Важно было другое: пока он пьет, пока он с кем-то говорит, он не придет в мою комнату. Его гостем был Рикер, я это точно помню. Он несколько раз назвал его по имени.

Ева даже не предполагала, что этот рассказ будет да­ваться ей такой ценой, но картинка из прошлого в ее моз­гу была ясной и четкой, как цветная фотография, и она продолжала говорить:

– Видимо, речь шла о наркотиках; впрочем, это не важно. Я узнала его голос. Узнала, когда случилась эта вспышка. До той ночи я никогда его не слышала…

– Он видел тебя?

– Нет, но он знал обо мне. Отец упомянул про меня, когда пытался выторговать для себя побольше денег. Так что о моем существовании ему было известно. А после его ухода отец пришел ко мне в комнату. Он словно обезумел! Сначала он бил меня, а потом велел собираться, сказав, что мы отправляемся на юг. У него в тот момент, навер­ное, были деньги – или наркотики, которые он собирался продать. Больше я не помню ничего, кроме того, что мы, по-моему, находились в Нью-Йорке. А путешествие наше закончилось в Далласе – после того, как у него вышли все деньги. Я уверена в том, что он остался без цента в карма­не, потому что помню ту жуткую комнату, в которой мы поселились. Помню, как мы голодали, а он постоянно бе­сился из-за того, что ему не на что выпить. О господи!

– Ева! – Рорк уже был рядом с ней и гладил ее ру­ки. – Будь здесь! Оставайся со мной!

– Я здесь. Не волнуйся. Просто эти призраки напуга­ли меня, вот и все.

– Я понимаю. – Рорк обнял жену, и тут ему в голову пришло, что Еву вызвали в Башню как раз после того, как у нее случилась эта вспышка воспоминаний. В каком же состоянии она, должно быть, находилась, а тут еще эта «засада»! Он прижался губами к ее волосам. – Прости ме­ня, девочка!

– Это круг; порочный, заколдованный круг. Одно цепляется за другое: Рикер – за моего отца, отец – за ме­ня, я – за тебя… Я никогда не верила ни во что подобное, но – вот вам, пожалуйста!

– Через меня им до тебя не добраться. – Рорк взял лицо Евы в ладони и заглянул ей в глаза. – Они никогда не сумеют причинить тебе боль через меня.

– Я не то имела в виду.

– Понимаю, но это – то же самое. Мы порвем этот круг и сделаем это вместе. Я верю в такую вещь, как судьба.

– Только тогда, когда в тебе просыпается ирландец. – Ева неуверенно улыбнулась и отошла от стола. – Как ты думаешь, мог он знать, что я – та самая девочка, дочь его подельника? Мог ли он добраться до меня спустя все эти годы?

– Этого я не знаю.

– Если он пытался выследить моего отца, может быть, он сумел узнать, кто я такая? Скажи, возможно ли полу­чить информацию о том, что со мной происходило в те давние времена?

– Ева, ты заставляешь меня гадать на кофейной гуще…

– А ты бы смог? – перебила его Ева. – Если бы тебе понадобилась такая информация, смог бы ты ее найти?

Ей не хотелось, чтобы ее успокаивали. Она хотела знать правду.

– Если бы было достаточно времени, то, наверное, смог бы. Но у меня возможности гораздо шире, чем у Рикера. Да и не верю я в то, что Рикер стал бы тратить время на поиски восьмилетней девчонки, которую взяло на вос­питание государство.

– Однако как раз об этом ему известно. Он сам гово­рил мне, когда недавно я встретилась с ним. Рикер даже знал, где и в каком состоянии меня нашли!

– Потому что он раскопал информацию на лейтенан­та Еву Даллас, а не потому, что на протяжении многих лет следил за маленькой девочкой.

– Да, ты, вероятно, прав. Впрочем, сейчас это не име­ет особого значения. – Ева подошла к своему столу, взяла резную коробочку для всяких мелочей, подаренную ей Рорком, и стала вертеть ее в руках. – А ты можешь найти эту информацию? – спросила она.

– Да, могу, если ты этого хочешь.

– Нет. – Ева поставила коробочку на стол. – Я этого не хочу. Все, что я хочу, все, что мне нужно, – находится здесь, в этом доме. А позади не осталось ничего, о чем я хотела бы знать. Однако прошлое опять подкралось и на­бросилось на меня. – Ева вздохнула и грустно улыбнулась. – Мне следовало рассказать тебе об этом раньше, но я была слишком зла на тебя и обо всем забыла. У нас с тобой куча работы и минимум времени. Если хочешь, по­едем со мной в управление.

– Я полагал, ты хочешь обсудить систему безопасно­сти клуба.

– Да, хочу. Но мы можем заняться этим в управлении. Я назначила тебе встречу в доме только для того, чтобы наорать на тебя в приватной обстановке.

– Ну, не странно ли? Я ведь согласился на эту встречу тоже только для того, чтобы наорать на тебя в приватной обстановке!

– Это показывает, насколько мы с тобой оба испор­чены.

– Наоборот. – Рорк взял Еву за руки. – Это показы­вает, насколько мы с тобой подходим друг другу.

Попытка разместить в служебном кабинете Евы боль­ше двух человек одновременно противоречила бы всем из­вестным законам физики, поэтому совещание собрали в общей комнате.

– Времени у нас в обрез, – начала Ева, когда все чле­ны ее группы расселись. – Поскольку выяснилось, что де­ло об убийствах и дело Рикера взаимосвязаны, мы будем вести их параллельно. Я еще не затребовала ордер на арест и проведение теста ДНК, но непременно сделаю это, если подозреваемый откажется явиться добровольно. Мы с Пибоди тихонько возьмем его сразу после этого совещания.

– По данным компьютера, вероятность того, что этот человек причастен ко всем трем убийствам, не очень вы­сока, – напомнил Фини, морща лоб.

– Эта вероятность непременно возрастет, когда мы введем новую информацию. А анализ ДНК наверняка покажет, что обломок ногтя, найденный на месте убийства Бейлиса, принадлежит именно нашему подозреваемому. Учитывая то, сколько лет сержант Клуни проработал в по­лиции, его безупречный послужной список, его эмоцио­нальное состояние и обстоятельства, в которых он оказался, я хочу убедить его явиться с повинной и сделать добро­вольное признание. Доктор Мира готова проконсультиро­вать его и провести тестирование.

– Журналисты устроят по этому поводу настоящий шабаш, – заметил Макнаб.

Бросив на него быстрый взгляд, Ева кивнула. Она уже приняла решение как можно скорее связаться с Надин Ферст.

– Мы предложим им свою версию событий. Ветеран полиции с безукоризненной репутацией. Его сын – единственный сын – идет по стопам отца и тоже становится полицейским без страха и упрека. Он – гордость отца. Сын служит в подразделении, несколько сотрудников ко­торого (пусть для спокойствия общественности это будет «несколько») коррумпированы. И именно потому, что для него священна честь полицейского значка, он становится мишенью.

– А для того, чтобы это доказать… – начал было Фини, но Ева перебила его:

– Не надо ничего доказывать! Это должно прозвучать, этому должны поверить – и точка. За всем этим стоит Рикер, и тут не место сомнениям. Клуни тоже в этом не со­мневался. Его сын был чист и не собирался мараться. Он дослужился до ранга детектива и был хорошим копом – я бы даже сказала, потомственным копом. Его было невоз­можно подкупить. Между прочим, он принимал участие в операции против Рикера на ее ранней стадии – я узнала это из записей Мартинес.

Ева прислонилась бедром к письменному столу, по­молчала и через пару секунд продолжила:

– Итак, он молод, умен, прямодушен. Он честолюбив. Участие в операции против Рикера – отличный старт для его карьеры. Он старается изо всех сил, буквально землю роет. «Кроты» из отдела сообщают об этом Рикеру. Он на­чинает нервничать и наконец решает преподать урок не в меру ретивым полицейским. Однажды ночью «хороший коп» заходит в бар неподалеку от его дома. Он нередко заглядывает туда, возвращаясь со смены. А там – ограбле­ние в самом разгаре. Взгляните на статистические отчеты: ни до того случая, ни после это заведение не грабили ни разу! А в ту ночь – нате вам, причем в самое подходящее время. «Хороший коп» не может остаться в стороне, и его ранят. Владелец заведения тут же звонит в полицию, но полицейская машина приезжает на место преступления только через десять минут, а «Скорая помощь» – аж через двадцать. Парень истекает кровью на полу и умирает. Жертва принесена.

Ева некоторое время молчала. Ей хотелось, чтобы все присутствующие в комнате представили себе эту картину так же ясно, как представляла она.

– В полицейском автомобиле – двое, и вчера Вернон назвал их имена среди прочих агентов Рикера. Они позво­лили ему умереть – мальчишке, своему товарищу! Со сто­роны Рикера это было своего рода послание: так будет с каждым, кто встанет у меня на пути.

– Согласен, это звучит логично, – заявил Фини. – Но если Клуни рассуждал точно так же, почему он не хлопнул тех двоих, которые были в машине?

– Еще как хлопнул! Одного из них три месяца назад перевели в Филадельфию и вскоре нашли повешенным в собственной спальне, а на постели валялись тридцать се­ребряных монет. Тогда решили, что он покончил с собой. Я думаю, что теперь это дело снова откроют. Другой уто­нул, поскользнувшись в ванне, когда находился в отпуске во Флориде. Эту смерть списали на несчастный случай. Кстати, монеты были найдены и там.

– Он уничтожал их одного за другим, пунктуально и неотвратимо, – вставила Пибоди.

– Пока очередь не дошла до Коли, – продолжила Ева. – Для Клуни это было настоящим ударом. Он любил Коли, хорошо знал его семью. Более того, его сын и Коли были друзьями. Когда Рикер руками отдела внутренних расследований внедрил Коли в клуб и распустил слух о том, что он берет взятки, для Клуни это было все равно, что снова потерять сына. Убийства стали более жестокими, они уже носили личный характер. Кровь на полицейском знач­ке… Он не мог остановиться. Все, что он теперь делает, он делает в память о своем погибшем сыне, в его честь. Но из­вестие о том, что он убил невинного человека и честного копа, сломило его. Так, по крайней мере, думает Рикер. И теперь он сидит и наблюдает за нашей схваткой с Клуни.

– Рикер не так умен – по крайней мере, сейчас, – вступил в разговор Рорк. – Ему не дано понять такого человека, как Клуни, его любовь и горе. К счастью, – добавил он, – Рикер – скверный повар. Он лишь побросал в кастрюлю разные ингредиенты, но именно любовь Клуни стала тем огнем, на котором сварился этот дьявольский бульон.

– Как бы то ни было, этого бульона будет вполне до­статочно, чтобы сварить в нем самого Рикера, – заключила Ева. – И вот тут мы подошли ко второй линии нашего расследования. Как вы уже знаете, Рорк прикомандирован к нашей группе в качестве штатского консультанта и по­мощника в деле Макса Рикера. Начальство решило ис­пользовать его на всю катушку, и сейчас я хочу посвятить вас в детали этого плана.

Наблюдая за женой, Рорк думал, что вряд ли у кого-то из присутствующих могут возникнуть сомнения относи­тельно того, кто здесь главный, кто отдает команды. Ме­ряя комнату шагами, Ева говорила лаконично и ясно. Она не обошла вниманием ни одну деталь предстоящей опера­ции, разложила все буквально по полочкам. «В прошлой жизни она, наверное, носила генеральский мундир, – по­думал Рорк. – Или доспехи».

И эта женщина-воин почти каждую ночь дрожала в его объятиях! Это было самое настоящее чудо, которое ему, вероятно, никогда не суждено постигнуть.

– Рорк!

– Да, лейтенант?

В его глазах Ева заметила нечто такое, что заставило ее сердце забиться чаще, и она нахмурилась. Сейчас было не время для интимных переживаний.

– Я оставлю тебя с Фини и Макнабом. Займитесь пла­ном системы безопасности. В нем не должно быть не то что прорех – ни единой щелочки!

– Не будет.

– Убедитесь в этом. Я вызову Мартинес, пусть она то­же примет участие в операции. Может, когда все закон­чится, получит повышение. Возражения есть? – Она об­вела взглядом сидящих. Возражений не последовало, и Ева направилась к выходу. – Пойдем, Пибоди. Как ты ду­маешь, мою машину починили? – поинтересовалась она уже в коридоре. – Или, может, мне выдали новую взамен сломанной?

– Какая прелесть, Даллас! Вы еще верите в сказки!

– Черт! Что же мне теперь – украсть чужую машину с автостоянки? – Затем в голову Евы пришла неожиданная мысль, и она хищно улыбнулась. – Я придумала! Возьму машину Рорка. Он меня сюда привез на очень скромном седане – так, дешевка, тысяч за триста. Запасной комплект ключей лежит в бардачке. То-то он удивится, когда выйдет на улицу и увидит, что машина – тю-тю!

Эта радужная перспектива настолько захватила мысли Евы, что она чуть не столкнулась с Вебстером.

– Уделите мне минуточку, лейтенант? – спросил он.

– У меня этих минуточек – в обрез. Говори и отвали­вай.

– Ты едешь за Клуни?

– Твою мать! – выругалась Ева сквозь зубы и огляну­лась по сторонам, желая убедиться, что их никто не под­слушивает. – С чего ты взял?

– Я же не пальцем деланный! – У Вебстера было мрачное лицо и замогильный голос. – Я – коп, и у меня есть свои источники. Кроме того, ты, как мальчик-с-пальчик, оставляешь за собой хлебные крошки.

– Ты рылся в моих файлах?!

Вебстер положил руку на плечо Евы и почувствовал, что она дрожит.

– Даллас, я слишком глубоко завяз в этом деле. Я слишком часто выполнял приказы, которые были мне не по душе, и теперь чувствую, что на мне отчасти лежит ответственность за все, что произошло. Это ведь я рассле­довал дело об убийстве сына Клуни. Я в ответе за это. Пожалуйста, возьми меня с собой!

Ева склонила голову набок.

– Кто-то в отделе внутренних расследований работает на Рикера. Откуда мне знать, что это не ты?

Рука Вебстера упала вдоль тела.

– Действительно, – убитым голосом проговорил он и тяжело вздохнул: – Ладно…

Вебстер развернулся и пошел прочь.

– Подожди! – окликнула его Ева, а затем обратилась к Пибоди: – Ты не станешь возражать, если я попрошу тебя остаться на совещании, а потом заняться кое-какой бумажной работой?

Пибоди оглянулась на Вебстера, который стоял с жал­ким видом, засунув руки в карманы.

– Без проблем, лейтенант.

– Ну, вот и прекрасно. Пока меня не будет, подготовь комнату для допросов. И отключи систему наблюдения: я хочу, чтобы во время моего разговора с Клуни на нас ни­кто не пялился. Он заслуживает того, чтобы с ним обра­щались по-человечески.

– Я позабочусь об этом. Желаю удачи!

– Пошли, – кинула Ева Вебстеру.

От неожиданности он моргнул и выдохнул:

– Спасибо!

– Не нужно меня благодарить. Я беру тебя в качестве балласта.

ГЛАВА 21

Пибоди тянула время, как только могла, – ей очень не хотелось возвращаться в комнату, где проходило совеща­ние, и объяснять присутствующим, почему Ева не взяла ее с собой. Однако настал момент, когда уворачиваться от неизбежного стало уже невозможно. Сделав глубокий вы­дох, она дернула на себя дверь и вошла в комнату.

На переносном экране луч проектора высвечивал какую-то запутанную схему, рядом с указкой в руках хлопо­тал Фини. Он был так возбужден, словно на экране красо­валось изображение обнаженной полногрудой красотки.

– Привет, Восхитительная! Какие-то проблемы? – обратился к Пибоди Макнаб.

– Нет, просто переменились планы. Мне велено ос­таться на совещании.

– Даллас решила не ехать за Клуни? – вмешался Фини.

– Да нет, поехала…

Стараясь не смотреть на Рорка, Пибоди долго выбира­ла стул, затем села и внимательно уставилась на экран. Однако эта уловка не помогла.

– Она поехала одна? – не оборачиваясь, спросил Рорк.

От этого вопроса по коже Пибоди побежали мурашки, но она сделала равнодушное лицо и передернула плечами:

– Нет, взяла с собой кого-то. Вы можете мне объяс­нить, что изображено на экране? Я не разбираюсь в этих иероглифах.

– Кто же с ней поехал? – спросил Рорк, и Пибоди по­казалось, что он заранее знал ответ на этот вопрос.

– С ней? – Пибоди попыталась изобразить из себя дурочку, но поняла, что выкручиваться бесполезно, и при­зналась: – Вебстер.

На комнату темным покрывалом опустилась тишина. Все замерли. Пибоди зажмурилась и приготовилась к взрыву, однако его не последовало.

– Понятно, – сказал Рорк и снова повернулся к эк­рану.

Пибоди не знала, что ей делать: то ли расслабиться, то ли умереть от страха.

Вебстера распирало от желания отпустить какое-ни­будь ехидное замечание относительно роскошной маши­ны, в которой они ехали, но он подавил его и, откинувшись на сиденье, расслабился. По крайней мере – попы­тался, поскольку нервы его были на взводе.

– Давай-ка расставим некоторые точки над i, Дал­лас, – заговорил он наконец. – Во-первых, я не человек Рикера в отделе внутренних расследований. Я предпола­гал, что он подкупил кого-то из наших, хотя до сих пор не знаю, кого именно. Но я обязательно выясню. Я выволоку этого гада из норы!

– Вебстер, на самом деле у меня и в мыслях не было, что ты связан с Рикером. В противном случае ты бы сей­час корчился на полу управления и плевался собственны­ми зубами.

Вебстер заставил себя улыбнуться:

– Для меня это очень важно!

– Ну вот и радуйся.

– Это еще не все. Я действительно лазил в твои фай­лы. Можешь потом набить мне за это морду. С помощью Бейлиса мне удалось раздобыть твой компьютерный пароль и код доступа. Да, да, я не имел права это делать и все такое, но я это сделал! Я проследил ход твоего расследования шаг за шагом. Отличная работа!

– По-твоему, я теперь должна расцвести от удовольст­вия и поблагодарить тебя за комплимент? Только попробуй сделать что-нибудь в этом роде еще раз – и действительно останешься без зубов!

– Что ж, это справедливо. Насколько я понимаю, у те­бя нет ордера на арест?

– Правильно понимаешь.

– Вот тут твое слабое место. Почему ты не получила его? Учитывая то, сколько у тебя собрано улик, любой су­дья, не задумываясь, выписал бы ордер на арест Клуни.

– А мне не нужен ордер. Я хочу, чтобы Клуни явился к нам по собственной воле.

– Бейлис ненавидел копов вроде тебя. – Вебстер смотрел из окна на кишащий людьми, разноцветный и са­модовольный Нью-Йорк. – Я уж и забыл, что значит работать на улицах, – задумчиво проговорил он. – Но те­перь уже до конца жизни не забуду.

– Тогда слушай мой план. У Клуни – квартира в Вест-сайде. Раньше он жил в загородном доме, но после гибели сына переехал в эту квартиру.

– Сейчас разгар рабочего дня, – заметил Вебстер. – Его наверняка нет дома.

– Ты недостаточно хорошо изучил график его работы. Сегодня у него выходной. Если его нет дома, мы будем звонить во все двери подряд, пока кто-нибудь не скажет нам, где его можно найти. Если этого нам не скажет ни­кто, мы будем его дожидаться возле дома. Вот так все и произойдет.

– Даллас, не забывай, он ведь убил трех копов!

– Пятерых. Опять ты недоработал, Вебстер. Проявля­ешь невнимательность, а невнимательный коп, считай, почти что покойник.

Ева подъехала к нужному им дому, хотела было припарковаться в неположенном месте, но потом вспомнила, что она не на служебном автомобиле, а на машине Рорка, и по этой причине у нее нет с собой полицейского проблескового маячка. Выругавшись сквозь зубы, она мед­ленно поехала по улице. Ей пришлось миновать два квар­тала и завернуть за угол, прежде чем она нашла место для стоянки.

– Гляди, здание – под охраной, – проговорила Ева, когда они вернулись к дому Клуни, и указала на камеру видеонаблюдения, установленную над подъездом. – Ну ничего, мы с этим как-нибудь справимся. Я хочу застать его врасплох.

Вебстер открыл было рот, чтобы напомнить своей спутнице об отсутствии у них официального ордера, но за­тем передумал. В конце концов, это ее шоу!

С помощью универсального ключа, встроенного в ее полицейский значок, Ева открыла кодовый замок. К сча­стью, охранная система была не самой современной, иначе она обязательно запросила бы у Евы, по какой причине ей необходимо проникнуть в данное здание. Ничего подобного не произошло – замок равнодушно щелкнул, и дверь отворилась.

– Нам на четвертый этаж, – сообщила Ева, направля­ясь к дверям единственного лифта. – Ты вооружен?

– Да.

– Странно! А я думала, что парни из вашего отдела носят с собой только блокноты, чтобы записывать туда кляузы стукачей. Держи оружие наготове.

– Черта с два! Так и мечтаю затеять стрельбу прямо у входной двери! Ты что, за кретина меня держишь, Даллас?

– Признаться, никогда не могла уловить разницу между кретинами и сотрудниками отдела внутренних рас­следований. Ну, ладно, хватит трепа! Встань в сторонку; я не хочу, чтобы он увидел тебя в дверной «глазок».

– Тебе он может не открыть, – заметил Вебстер.

– Откроет! Я ему нравлюсь. – Ева надавила на кнопку звонка и стала ждать. Зная, что за ней наблюдают, она пы­талась вести себя как можно естественнее.

Прошло несколько секунд, и Клуни открыл дверь.

– Лейтенант, я не… – В дверном проеме рядом с Евой возник Вебстер, и Клуни, на секунду замолчав от неожи­данности, закончил: – Я не ждал гостей.

– Сержант, можем мы войти и поговорить с вами?

– Конечно, разумеется! Не обращайте внимания на беспорядок. Я как раз готовил себе сандвичи по-холос­тяцки.

Клуни отступил в глубь прихожей. Внешне он выгля­дел совершенно спокойным, и именно поэтому реакция Евы немного запоздала. Как она могла забыть, что он – умный полицейский, настоящий профессионал? Клуни выхватил нож мгновенным, почти неуловимым движени­ем, и, полыхнув голубым светом, лезвие устремилось к ее горлу. Однако Ева тоже была умным полицейским и на­стоящим профессионалом. Наверное, ей удалось увер­нуться, хотя ни в тот момент, ни после Ева так и не сумела понять, что произошло. Вебстер оттолкнул ее в сторону, да так сильно, что она не удержалась на ногах и грохнулась на пол. А его грудь оказалась на пути клинка.

Брызнула кровь, и Ева что-то закричала. Рядом с ней грузно упало тело Вебстера. Она поднялась на колени и уже тянулась за оружием, но в этот момент Клуни сделал гигантский прыжок через комнату и метнулся к окну. Ес­ли бы Ева выстрелила ему в спину без предупреждения, она наверняка попала бы в него, но она заколебалась, и это секундное промедление позволило ему уйти. Через мгновение Клуни уже был за окном и карабкался вниз по пожарной лестнице.

Ева подбежала к лежащему Вебстеру. Его дыхание бы­ло прерывистым и слабым, а из длинной раны, протянув­шейся от плеча по всей груди, струилась кровь.

– Господи! Господи!

– Я в порядке… Догоняй его…

– Заткнись! Заткнись и не двигайся! – Она рванула из кармана телефон и, набрав номер, подбежала к окну. – Офицер ранен! Срочно нужна помощь! – Ева диктовала адрес, а сама следила глазами за Клуни. – Немедленно пришлите карету «Скорой помощи»! Ранен офицер поли­ции! Преступник убегает в западном направлении. Он во­оружен и очень опасен! Мужчина, белый, возраст – шестьдесят лет. – Не переставая говорить в трубку, Ева сбросила пиджак и метнулась в ванную за полотенцем. – Рост – около ста восьмидесяти сантиметров, вес – при­близительно девяносто килограммов, волосы с сильной проседью. Объект подозревается в совершении многочис­ленных убийств. Держись, Вебстер, глупый ты сукин сын! – крикнула она раненому. – Если ты помрешь, я из тебя отбивную сделаю!

– Прости… – хрипло выдохнул Вебстер, когда она ра­зорвала рубашку на его груди и прижала сложенное в несколько раз полотенце к ране. – Черт, как больно-то! – Он прилагал неимоверные усилия, чтобы оставаться в со­знании. – Что это за нож у него был?

– Откуда мне знать? Большой и острый!

Слишком много крови… Ева сейчас могла думать только об этом. Полотенце уже пропиталось ею насквозь. Плохо! Ах, как плохо!

– Не горюй, ты теперь станешь героем, – говорила Ева, чтобы только не молчать. – За эту жалкую царапину тебе вынесут целую кучу благодарностей, а ты потом смо­жешь хвастаться шрамом перед своими бабами, и они бу­дут от этого млеть.

– Чепуха! – Вебстер попытался улыбнуться, но перед глазами у него уже померкло, и он не видел Еву. – Он вскрыл меня, как лягушку…

– Заткнись! Я же велела тебе заткнуться!

Вебстер дышал тяжело, со свистом. Ева прижала его голову к груди и прислушивалась к звукам приближав­шихся сирен.

Уитни нашел Еву в комнате ожидания при хирургиче­ском отделении больницы. Ее блузка и брюки были про­питаны кровью Вебстера, лицо – бледно, как смерть.

– Мне нет прощения! Я была уверена, что смогу урезо­нить Клуни, достучаться до его здравого смысла и убедить поехать со мной по доброй воле. И что из этого вышло? Он – в бегах, а хороший полицейский – при смерти.

– Каждый из нас сам отвечает за себя, Даллас. Нам те­перь остается надеяться на врачей.

– Зачем я только согласилась взять его с собой?! – в отчаянии произнесла Ева, и тут же в голове ее родилась не менее страшная мысль: «А ведь вместо Вебстера со мной могла оказаться Пибоди!»

– Он сам вызвался поехать с вами. Как бы то ни было, вы великолепно провели расследование и сумели вычис­лить преступника. Сержант Клуни окажется у нас в руках очень скоро. Нам известно о нем абсолютно все. Под ним горит земля, у него нет ни денег, ни возможности скры­ваться в течение длительного времени.

– Опытный коп всегда сумеет залезть под корягу, от­куда его будет не так-то просто выудить. А я не воспользо­валась шансом догнать его, даже не попыталась.

– Если вы снова окажетесь перед альтернативой пре­следовать преступника или оказать помощь раненому то­варищу, как вы поступите?

– Точно так же. – Ева бросила взгляд в сторону опе­рационной. – Человеческая жизнь всегда важнее.

– Вот и я так думаю, – кивнул Уитни. – А теперь, лейтенант, отправляйтесь домой и поспите. Вам понадо­бятся все ваши силы, чтобы довести это дело до конца.

– Сэр, я хотела бы подождать здесь, пока врачи не смогут сказать что-нибудь определенное.

– Хорошо. Тогда давайте вместе выпьем кофе. Думаю, здесь он не хуже, чем у нас в управлении, потому что хуже просто не бывает.

Когда Ева притащилась домой, она была настолько из­мотана, что голова отказывалась ей повиноваться. Она снова и снова проигрывала в уме сцену, разыгравшуюся возле двери Клуни. Ведь наверняка в его глазах сверкнул некий опасный огонек, который должен был заставить ее насторожиться! Как она могла быть такой самоуверен­ной?! А если бы Вебстер не толкнул ее вбок, сумела бы она увернуться от ножа? Впрочем, какой смысл искать ответы на эти вопросы? Теперь все равно ничего не исправишь!

– Ева! – окликнул ее Рорк.

Оказывается, он ждал ее прямо здесь, в вестибюле. Ей и раньше приходилось возвращаться домой и покрытой кровью, и измученной, и в состоянии крайнего отчаяния, теперь же все это присутствовало одновременно. Ева стоя­ла посреди вестибюля, не в силах двинуться с места, и смотрела на мужа.

– О, Рорк… – только и сумела вымолвить она.

– Мне очень жаль, что так случилось. – Он подошел к жене и обнял ее. – Мне очень жаль!

– Врачи думают, что он вряд ли поправится. Они не говорят этого напрямую, но это написано на их лицах! Огромная кровопотеря, серьезные повреждения внутренних органов… Лезвие задело сердце и легкое. Врачи вызва­ли в больницу его родных, причем советовали им поторо­питься.

Пусть это было эгоистично, но Рорк был способен ду­мать только об одном: «На его месте могла оказаться Ева! Сейчас она могла бы лежать на операционном столе, а мне позвонили бы и посоветовали поскорее приехать в боль­ницу!»

– Пойдем наверх, тебе нужно принять душ и поспать.

– Да, теперь уже не остается ничего другого, кроме как спать… – Ева начала подниматься по лестнице, но на полпути остановилась, опустилась на ступеньку и спрята­ла лицо в ладонях. – О чем я только думала?! За кого себя принимала?! Это Мира – психоаналитик, а не я! Почему я решила, что смогу залезть в душу этого человека и понять, что там происходит?..

– Потому что ты действительно можешь это. Но нет людей, которые никогда не допускают ошибок. – Рорк потер шею. – Теперь тебе надо постараться понять, о чем он думает сейчас.

– Нет, – покачала головой Ева и поднялась. – Не могу. Я слишком устала.

Волоча ноги, она поднялась на второй этаж и направи­лась в спальню, раздеваясь на ходу. Она хотела принять обычный душ, но Рорк заставил ее лечь в ванну.

– После горячей ванны ты быстрее заснешь, – пояс­нил он, добавляя в воду пенящейся ароматной жидкости. Затем он и сам разделся, залез в ванну вместе с женой и крепко прижал ее к себе.

– Он поступил так, спасая меня, – пробормотала Ева, положив голову ему на плечо. – Клуни целился мне в гор­ло, а Вебстер сбил меня с ног и сам подставился под нож!

Рорк прижался губами к ее темечку, а потом сказал:

– Значит, теперь я перед ним в неоплатном долгу. А твоя задача – довести это дело до конца. Только так ты сможешь отблагодарить его.

– Да, знаю. И я это сделаю.

– А теперь отдыхай.

Усталость навалилась на Еву плотным темным одея­лом. Она перестала сопротивляться ей и закрыла глаза.

Ева проснулась от яркого света и душистого аромата свежесваренного кофе и тут же увидела Рорка, сидящего на краю постели с дымящейся кружкой в руке.

– Сколько ты готова заплатить за этот напиток богов?

– Назови свою цену. – Она с благодарностью взяла из его рук кружку и сделала глоток. – Вот что нравится мне в институте брака больше всего! – Она чувствовала, как под воздействием горячего тонизирующего напитка ее организм начинает оживать. – Секс, конечно, тоже не­плох, но кофе… Кофе – это просто потрясающе! Да еще когда его приносят тебе в кровать! Спасибо.

– Не стоит благодарности.

Прежде чем Рорк успел встать, Ева взяла его за руку и крепко сжала ее.

– Если бы не ты, я вряд ли смогла бы так хорошо вы­спаться. А теперь, – она повернулась к телефону, стояще­му на тумбочке, – мне нужно позвонить в больницу и справиться о состоянии Вебстера.

– Я уже звонил. – Рорк знал, что Ева не любит увер­ток, и поэтому решил без утайки рассказать ей все, что услышал от врачей. – Ночь он продержался, хотя дважды балансировал на грани смерти, и его дважды привозили в операционную. Сейчас он по-прежнему находится в кри­тическом состоянии.

– Понятно… – опустошенно пробормотала Ева, по­ставила кружку на тумбочку и потерла лицо ладонями. – Понятно… Знаешь, мне показалось, что он хочет доказать свою порядочность, посчитавшись с бандитами. Мы долж­ны ему в этом помочь!

«Чистилище» в полной мере обрело свое прежнее ве­ликолепие и вновь представляло собой смесь изысканного шика и легкого порока.

– Быстро ты тут все привел в порядок, – похвалила Ева, осматривая спиральную лестницу, ступеньки которой были подсвечены вмонтированными в них красными лам­пами, а тонкие бронзовые перила выкованы в виде змей, глотающих хвосты друг друга. – Интересно!

– Да, мне тоже так кажется, – кивнул Рорк, поглажи­вая ладонью голову одной из рептилий. – И практично. Ну, давай поднимайся.

– Зачем?

– Сейчас увидишь.

Пожав плечами, Ева поднялась на первые три сту­пеньки.

– Ну, и что?

– Фини! – громко позвал Рорк. – Детектор оружия что-нибудь показывает?

– А как же! Пистолет полицейского образца в наплеч­ной кобуре и еще один – в кобуре на ноге, – прогрохотал голос Фини из спрятанных настенных динамиков.

Ева посмотрела в сторону контрольного пункта, улыб­нулась и обернулась к Рорку:

– Такой сканер действует только на этой лестнице?

– Нет, точно такие же установлены на всех входах и выходах, а также в туалетах.

– А что еще они определяют? Шокеры? Ножи?

– И шокеры, и ножи, и вообще любое металлическое оружие, и даже взрывчатку. За час до открытия мы еще раз проверим на предмет оружия все здание от пола до кры­ши – вдруг кто-нибудь попытался протащить его сюда за­ранее.

– Где ты собираешься провести встречу?

– Мы разбили все помещение на двадцать два секто­ра, и для каждого предусмотрена своя система безопасно­сти. Но сигналы будут поступать на главный контрольный пункт. А встречу я устрою в отдельной кабинке в секторе двенадцать, вон там.

Проследив взглядом за его рукой, Ева увидела столик у края сцены, на которой высились красные и позолочен­ные шесты, а также сияющие хромом клетки в человеческий рост.

– Возле самой сцены?

– Да здравствует шоу! Эта кабинка специально обору­дована для нашей операции. Скрытые камеры должны записывать и транслировать на центральный пункт все, что будет происходить за столиком.

– А ты не думаешь, что у Рикера тоже окажутся какие-нибудь приборы для выявления потайных камер и «жуч­ков»?

– Это не страшно. Моя система устроена таким обра­зом, что подавляет сигналы любой другой сканирующей техники.

– Ты удивительно самоуверен!

– Не самоуверен, а просто уверен. Я знаю, что гово­рю, лейтенант, ведь эта система уже неоднократно опро­бована. Кроме того, во время нашей встречи на сцене бу­дут выступать мои лучшие агенты.

– В твоей службе безопасности работают стриптизер­ши? – изумилась Ева.

– Не стоит недооценивать их только потому, что они красивы и на первый взгляд кажутся хрупкими. Если воз­никнут какие-либо проблемы с людьми Рикера, они спра­вятся с ними.

– Но мы не договаривались о том, что в операции примут участие какие-то головорезы из числа штатских! Здесь и без того будет полным-полно переодетых полицейских.

Рорк отвесил жене элегантный поклон.

– Я мог бы задействовать своих собственных телохра­нителей, даже не поставив тебя в известность об этом. Но, будучи «временно прикомандированным», как выражает­ся твое начальство, я счел своим долгом доложить об этом руководителю группы.

– Все-таки ты настоящая задница!

– Я тебя тоже люблю.

К ним подошла Пибоди, задыхаясь от восторга.

– Мама родная! – воскликнула она. – Видели бы вы, какие тут сортиры! Каждый умывальник – величиной с озеро, на стенах всякие эротические картинки, а по уг­лам – ди-ва-ны!!! – Заметив неодобрительный взгляд на­чальницы, она одернула себя, откашлялась и доложила: – Мы с Макнабом закончили осмотр помещения. Все систе­мы безопасности – видеокамеры, микрофоны и скане­ры – работают нормально.

– У вас расстегнут китель, сержант Пибоди.

Пибоди окинула себя взглядом, ойкнула и залилась краской до корней волос, а затем торопливо принялась за­стегивать пуговицы, которые расстегнулись в результате неуместных приставаний Макнаба.

– Послушай, Пибоди, ты что, крольчиха, что ли? Пойди куда-нибудь, приведи себя в порядок и утихомирь свои гормоны хоть на некоторое время!

– Да, лейтенант… Извините, лейтенант…

Пибоди проворно улизнула, оставив рассерженную Еву наедине с Рорком.

– Ну, чего ты ухмыляешься? – набросилась она на мужа. – Тебя так забавляет то, что этот мозгляк Макнаб трахает мою помощницу?

– В качестве «временно прикомандированного» к нью-йоркскому Управлению полиции я нахожу подобное поведение недопустимым. – На губах Рорка действительно заиграла плутовская улыбка, от которой его лицо помо­лодело и стало еще красивее. – Даже безобразным. Я по­лагаю, мы должны сами проинспектировать отдельные ка­бинеты…

– Извращенец! – отрезала Ева.

Она сунула руки в карманы, повернулась и уже была готова направиться в контрольный пункт, но тут распах­нулась дверь, и вошла Ру Маклин. Поймав на себе ледя­ной взгляд Евы, она вздрогнула и замерла, но затем рас­правила плечи и пошла через зал.

Они встретились у стойки бара, за которой Коли смешал последний в своей жизни коктейль.

– Лейтенант, я прекрасно понимаю, что вы думаете обо мне, и вы вправе высказать это мне в лицо.

– Зачем мне тратить свое время, мисс Маклин! Я хо­дила по этому полу, когда он был залит кровью полицей­ского, и этим все сказано.

Рорк прикоснулся к плечу жены.

– Ева… – Затем он повернулся к Ру: – Ты виделась с Рикером?

– Да. Он…

– Не здесь!

Рорк повел их к дальней стене клуба. Там, в настенной росписи, изображавшей изгнание Адама и Евы из Эдема, была спрятана панель, с помощью которой приводился в движение лифт. Дверь бесшумно отъехала в сторону, они вошли в кабину и молча поднялись в частные апартамен­ты хозяина клуба.

Рорк подошел к холодильнику, стоявшему за дымча­тым зеркалом, вынул оттуда две запотевшие бутылки с ми­неральной водой и разлил ее по бокалам.

– Почему бы тебе не присесть, Ру? Разговор с Рикером обычно стоит больших усилий.

– Да, благодарю.

– Какие мы вежливые! – вспылила вдруг Ева и от­толкнула руку Рорка с бокалом. – Какие мы цивилизо­ванные и любезные! Если ты решил довериться ей, дружок, это твое дело, но меня – избавьте! Она же подстави­ла тебя!

– Это верно. А теперь она хочет искупить свою вину, да еще и рискует при этом.

Он взял руку Маклин, расстегнул манжету и закатал рукав. Вся рука от запястья до локтя была покрыта урод­ливыми фиолетовыми кровоподтеками.

– Он причинил тебе боль… Я сожалею, Ру!

– Ему нравится делать людям больно. Но это ерунда, синяки со временем пройдут. Наверное, твоя жена права: я действительно заслужила куда более суровое наказание.

– У него пальцы как крючья, – сказала Ева. В душе ее шевельнулась жалость к этой женщине. – Почему он сде­лал это с вами?

– Наверное, просто потому, что у него была такая воз­можность. Если бы он не поверил мне, я бы так легко не отделалась. Когда я передала ему все, что ты велел мне сказать, он прямо-таки расцвел. – Женщина сделала гло­ток из бокала и отставила его в сторону. – Все прошло в точности так, как ты рассчитал. Я пришла к нему и сказа­ла, что готова продать кое-какую информацию. Он, разу­меется, разозлился и начал выкручивать мне руки, и тогда я якобы рассказала ему все бесплатно. Это тоже подняло ему настроение. – Маклин машинально застегнула ман­жету на рукаве. – Я сказала Рикеру, что ты находишься в угнетенном состоянии, в отвратительном расположении духа и очень торопишься открыть клуб, поскольку несешь огромные убытки. Сказала, что копы изрядно потрепали тебе нервы, да и сейчас продолжают дышать в затылок, а под конец сообщила, что подслушала вашу с женой ссору.

– Отлично! – Рорк потер руки и присел на подлокот­ник кресла.

– Ты якобы упрекал ее в том, что она тебя ставит в двусмысленное положение, ведя это дело. Ты бесился и требовал, чтобы она вообще ушла из полиции. Короче, вы разругались вдребезги.

Ру немного помолчала, собираясь с мыслями, а затем продолжила:

– Из моего рассказа следовало, что вы наговорили друг другу много обидных слов и оказались фактически по разные стороны баррикады. Надеюсь, ты, Рорк, не обижа­ешься за то, что я изобразила тебя таким… отчаявшимся? Я долго расписывала, как тебе надоело быть пай-мальчи­ком и терять огромные деньги из-за того, что, будучи му­жем лейтенанта полиции, ты вынужден беспрекословно соблюдать закон. А вы в конце концов заплакали, – доба­вила Ру, обратив на Еву взгляд, в которой она уловила мстительный огонек.

– Ну спасибо!

– В этой части мой рассказ особенно ему понравился. После того как вы, разругавшись, разошлись, я якобы по­дошла к Рорку, изображая сочувствие и понимание. Мы выпили с ним по паре коктейлей, и он признался мне, что по горло сыт добропорядочной жизнью, что ему скучно, одиноко, что его брак непрочен. Что он в принципе любит жену, но нуждается в клапане, чтобы выпустить лишний пар. – Маклин повернулась к Рорку. – В общем, ты поду­мал о том, что можно убить сразу двух зайцев, предложив Рикеру сделку – элегантный и спокойный совместный бизнес. Большую часть дохода получит Рикер, а взамен оставит твою жену в покое. Ты якобы собираешься заста­вить ее уйти из полиции, а то она норовит превратить тебя в домашнюю собачонку и водить на поводке. Я посочувст­вовала тебе, а потом предложила поговорить об этом с Рикером, и ты согласился. Вот этому он, правда, поверил не сразу.

Ру погладила пальцами ноющую руку.

– Думаю, он проглотил наживку только потому, что очень хотел в это поверить и никак не мог предположить, что у меня хватит смелости врать ему в глаза,

У Маклин пересохло в горле. Она снова взяла свой бо­кал и сделала несколько глотков.

– На самом деле все прошло гораздо более гладко, чем я предполагала, – сказала она. – Адвокату, этому Кенарду, такой план пришелся не по душе, но Рикер велел ему заткнуться, а когда тот начал возражать, Рикер запустил в него пресс-папье. В адвоката не попал, зато разбил боль­шое зеркало. После этого Кенард умолк, и Рикер принял окончательное решение. Он приедет. Он не упустит шанса унизить тебя, насладиться твоим поражением. Однако Ри­кер заявил, что, если почувствует угрозу, поймет, что адво­кат был прав, он уничтожит тебя, убьет прямо здесь. Это его точные слова.

– Ну, вот и замечательно! – подвел черту Рорк, чувст­вуя, как в его жилах разгорается азарт охотника.

– Не совсем! – Ева мотнула головой и, засунув боль­шие пальцы за пояс, повернулась к Ру: – Почему, по­звольте узнать, вы не сообщили Рикеру, что Рорк рыдал, как младенец?

ГЛАВА 22

Времени оставалось в обрез. Поскольку две операции осуществлялись параллельно, в каждый час рабочего – и сверхурочного – времени нужно было втиснуть дел как минимум на два часа. Оставив «Чистилище» на попечение Рорка, Ева отправилась в загородный дом Клуни.

– По приказу Уитни Бакстер уже допросил жену Клу­ни, – сообщила поджидавшая ее Пибоди и тут же была вознаграждена стальным взглядом начальницы.

– Я прекрасно осведомлена о том, что происходит в рамках расследования, сержант! – отчеканила Ева. – А у вас с этим какие-то проблемы?

– Нет, лейтенант, никаких проблем!

Если для Евы время бежало пугающе быстро, то для Пибоди оно тащилось со скоростью улитки. Однако она все же сочла за лучшее воздержаться от комментариев от­носительно автомобиля наружного наблюдения, который стоял прямо напротив нужного им дома и бросался в глаза за полмили. Клуни, конечно же, сразу заметит его, если решит наведаться домой.

Ева позвонила, и уже через несколько секунд дверь от­ворилась. Их взглядам предстала женщина, которая когда-то, видимо, была очень хороша собой, однако сейчас она выглядела уставшей, измученной и напуганной. Ева на­звала себя и показала полицейский значок.

– Вы нашли его… Он мертв… – даже не спросила, а констатировала женщина, побледнев еще больше, хотя больше, казалось, было некуда.

– Нет, миссис Клуни, ваш муж до сих пор не найден. Вы позволите нам войти в дом?

– Я уже все рассказала, и мне больше нечего доба­вить, – произнесла женщина, но тем не менее поверну­лась и пошла в глубь дома, шаркая ногами и ссутулив пле­чи, словно несла на них непосильно тяжелый груз.

Непрошенные гости последовали за ней, оглядываясь по сторонам. В доме царили чистота и уют, хотя было вид­но, что он знавал и лучшие времена. Мебель, обитая сит­цем, вощеные полы, полинявшие ковры, старые удобные стулья. На столе в гостиной Ева заметила статуэтку Девы Марии – матери Христа. Ее целомудренное, кроткое лицо было обращено на пришедших.

– Миссис Клуни, я вынуждена задать вам вопрос: не появлялся ли здесь ваш муж в последние несколько часов? Может быть, он звонил вам?

– Нет, он не появлялся. И не появится. Я уже сказала это другому детективу. И еще я ему сказала… Мне кажет­ся, произошла какая-то чудовищная ошибка. – Она машинально убрала со лба каштановый локон – такой же выцветший и блеклый, как ковры и обивка на стульях. – С Артом уже давно не все в порядке, он словно сам не свой, но он не мог совершить те чудовищные вещи, которые ему приписывают.

– Почему вы так уверены в том, что он здесь не по­явится, миссис Клуни? Ведь вы его жена, а это его дом.

– Да. – Женщина опустилась на стул, словно ноги от­казались ей служить. – Так оно и есть. Но он будто забыл об этом или перестал в это верить. Он заблудился, сбился с пути, потерял надежду и веру. С тех пор как умер Тад, все у нас переменилось.

Желая расположить к себе женщину, вызвать ее на от­кровенность, Ева подалась вперед, показывая, что она вся внимание.

– Миссис Клуни, я хочу спасти вашего мужа, протя­нуть руку помощи, в которой он сейчас так нуждается! Ку­да он мог направиться?

– Раньше я могла бы ответить на этот вопрос, но сей­час… – она на секунду задумалась, – даже не представ­ляю. – Из кармана застиранного фартука женщина выта­щила смятый платок и поднесла его к глазам. – Арт давно перестал разговаривать со мной, и я не знаю, что у него на душе. Сначала, после того как убили Тада, мы сблизились еще больше, вместе оплакивали сына. Он был таким чу­десным мальчиком, наш Тад…

Она посмотрела на фотографию в рамке из полиро­ванного серебра, с которого смотрел молодой человек в парадной полицейской форме.

– Мы так любили его, так им гордились! А когда поте­ряли, эта любовь и гордость помогали нам справляться с горем. Мы старались поддерживать его жену; нам было легче от того, что рядом с нами растет внук.

Миссис Коли встала и взяла с комода еще одну фото­графию. На ней Тад был изображен рядом с улыбающейся молодой женщиной и розовощеким малышом.

– Какой они были замечательной семьей!

Женщина любовно погладила лица на снимке, затем поставила его обратно и села.

– Потом, через несколько недель после того, как мы потеряли Тада, Арт начал меняться – стал замкнутым, раздражительным, все время думал о чем-то своем. Он не делился со мной своими мыслями, перестал ходить к мес­се. Мы ссорились, но затем и это закончилось. Мы уже не жили, а существовали в этом доме.

Она обвела взглядом вещи, которые на протяжении многих лет окружали ее, так, будто теперь они принадле­жали чужим людям.

– Миссис Клуни, вы не могли бы вспомнить, когда именно начались эти перемены в вашем муже?

– Почти четыре месяца назад. После того, как прожил с человеком почти тридцать лет, должно казаться, что это смехотворный срок, правда? Но мне эти четыре месяца показались вечностью.

«Да, по времени все совпадает», – подумала Ева. Ку­сочек головоломки с первым убийством встал точно на свое место.

– Иногда он вообще не возвращался вечерами домой, а если ночевал, то в спальне Тада. Потом Арт уехал. Он сказал, что очень сожалеет, но должен закончить кое-ка­кие дела и только тогда сможет снова быть мне мужем. Никакие уговоры не смогли поколебать его решения, и, пусть простит меня всевышний, в тот момент я была на­столько измучена и опустошена, что мне было все равно. «Пусть поступает, как хочет», – решила я.

Женщина плотно сжала губы и сморгнула слезу.

– Я не знаю, ни где он находится, ни что он натворил, но я хочу, чтобы мой муж вернулся ко мне. Если бы мне было известно что-нибудь, что помогло бы мне вернуть мужа, я бы рассказала вам.

На этом беседа закончилась. Ева обошла соседей, по­говорила с ними, и в итоге в ее мозгу сложилась странная картина: по словам всех, кто знал Клуни, это был верный друг, любящий муж и отец, а также добропорядочный гражданин. За последние сутки никто о нем ничего не слышал – по крайней мере, так все говорили.

– Вы им верите? – спросила Пибоди, когда они воз­вращались в город.

– Я верю его жене. Она слишком напугана и сбита с толку, чтобы лгать. Клуни знает, что его дом, друзья и родственники у нас под колпаком, он достаточно умен, чтобы не соваться ни к кому из своих знакомых. И все же, когда вернемся в управление, нужно будет на всякий случай еще раз просмотреть его досье. А вдруг мы что-то упустили?

Однако два часа упорной работы с информацией по Клуни не принесли никаких новых результатов. Ева при­жала кончики пальцев к глазам, думая о том, что надо бы выпить еще кофе, а когда снова открыла глаза, увидела в дверном проеме доктора Миру.

– Ева, вы слишком много работаете!

– Да, откровенно говоря, у меня скоро пар из ушей пойдет. Простите, доктор, разве у нас с вами была назна­чена консультация?

– Нет, просто я подумала, что на этой стадии рассле­дования вам может понадобиться мое профессиональное мнение относительно Клуни.

– Да, конечно. Спасибо, доктор. – Ева обвела взгля­дом свой кабинет. – Извините за беспорядок. В послед­ние несколько дней я не пускала сюда уборщиков в связи с режимом секретности.

– Пусть вас это не беспокоит, – Мира пристроилась на уголке письменного стола. – Я не верю в то, что у Клу­ни могли измениться планы. Его внимание по-прежнему сфокусировано на вас, и, следовательно, он будет оставаться где-то неподалеку.

– Однако он обещал также, что не будет больше уби­вать полицейских, и все же, не колеблясь, воткнул нож в Вебстера.

– Это было скорее импульсивное, нежели обдуманное действие. Тем более, что он целился в вас, а потом, несо­мненно, оправдывал бы этот поступок необходимостью самозащиты. Вы ведь пришли за ним – вы и сотрудник отдела внутренних расследований. Я полагаю, Клуни все еще в городе, готовится к новым действиям и использует при этом все свои профессиональные навыки.

– Да, наверное. Я тоже скорее всего действовала бы именно так, если бы решила довести до конца какое-ни­будь дело, а потом умереть. – Ева много думала об этом, в очередной раз пытаясь забраться в мозги Клуни. – Ведь он собрался умереть, не так ли, доктор?

– Думаю, что так. Клуни будет ждать до тех пор, пока не истечет срок, который он вам отвел. И если вы не упра­витесь за это время, не сможете доказать свою невинов­ность, он попытается вас убить. Впрочем, последним штрихом в его крестовом походе может стать попытка убить Рикера, но затем он непременно покончит с собой. После всего случившегося он не сможет смотреть в глаза жене, коллегам, своему священнику. Зато он будет чувствовать, что с чистой совестью может предстать перед своим сыном.

– Я не допущу, чтобы это случилось!

Поначалу Ева намеревалась отправиться прямиком домой, но по дороге позвонила в больницу, выяснила, что состояние Вебстера остается прежним, и этот лаконичный ответ ее не удовлетворил. Она все привыкла перепрове­рять сама.

Ева шагала по полутемному коридору, который вел к отделению реанимации. Ей был противен больничный за­пах, но еще более отвратительно незримое прикосновение больницы, которое она ощущала почти физически. Когда ее остановила дежурная сестра и спросила, является ли она родственницей раненого, Ева не колебалась ни секун­ды. Она солгала. А уже через несколько секунд стояла в крохотной стеклянной кабинке, в которой было еще тес­нее от каких-то сложных приборов, окружавших кровать, и смотрела в белое лицо Вебстера.

– До чего же ты любишь выпендриваться! – говорила она. – Или ты сделал это специально, чтобы меня разо­злить? Ты же знаешь, как мне неприятно стоять здесь и видеть тебя полуживым! Черт бы тебя побрал, Вебстер!

Она умолкла и накрыла ладонью его руку. Рука была холодной, слишком холодной.

– Думаешь, мне некуда девать время, как только тас­каться по больницам и навещать всяких охламонов? У ме­ня работы по горло, а ты, вместо того, чтобы помочь мне, прикидываешься дохлым и лежишь тут на всем готовень­ком! Встал бы лучше, чем в коме валяться!

Ева наклонилась и отчетливо проговорила прямо в мертвенно-бледное лицо:

– Ты слышишь меня, негодяй? Вставай! Поднимайся! В последние дни на меня и так свалилось слишком много мертвых копов, и я не позволю тебе стать еще одним! А ес­ли ты рассчитываешь, что я буду убиваться на твоей могиле и осыпать ее цветами, то ты, друг мой, ошибаешься. Я плюну на нее!

Ева сжала руку Вебстера, подождала ответа, но, разу­меется, не получила его.

– Придурок! – пробормотала она, чувствуя, как дорог вдруг стал ей этот человек.

Ева повернулась, чтобы пойти к выходу, но тут же вздрогнула, словно ее прошило током, и остановилась как вкопанная. В дверях палаты стоял Рорк. Тысяча мыслей вихрем пронеслись в ее голове, и – ни одной внятной.

– Я так и подумал, что ты заедешь сюда.

– Я просто хотела… – Она не могла найти подходя­щие слова, не знала, куда девать руки, и наконец сунула их в карманы.

– …навестить друга, – закончил за нее фразу Рорк. Он подошел к жене, обнял ее за плечи и прикоснулся гу­бами ко лбу. Его прикосновения были ободряющими и очень целомудренными. – Ты что же, думаешь, что я ни­чего не понимаю? Что я могу приревновать тебя?

– В общем-то нет, но… Просто ситуация и впрямь не­много необычная, вот и все.

– Хочешь побыть с ним еще немного?

– Нет. Я уже сказала все, что хотела сказать. – Одна­ко Ева все же оглянулась на раненого. – Когда он оклема­ется, я все-таки выбью ему все зубы…

– А я, пока ты будешь этим заниматься, подержу твое пальто, – Рорк обнял ее за талию. – Пойдемте домой, лейтенант, завтра у нас будет тяжелый день.

День действительно оказался тяжелым, да к тому же наступил слишком быстро. Сидя в контрольном пункте, Ева по экранам мониторов могла наблюдать за каждым уголком клуба. Она еще раньше жаловалась Рорку на то, что освещение чересчур тусклое, но он наотрез отказался сделать его поярче. Ева сетовала по поводу музыки – слишком громкая, – но Рорк и тут не пошел ей навстречу. Теперь она поняла, что упустила еще один немаловажный момент, по поводу которого могла бы с ним поспорить, – толпа.

Ева не ожидала, что в клуб набьется столько посетите­лей. Теперь они жались друг к другу, как сельди в бочке, а Ева тихо кипела. Уж Рорк-то наверняка знал о грядущем столпотворении!

– Мы пригнали сюда слишком мало копов, – говори­ла она Фини. – Не прошло еще и часа, как клуб открыл­ся, а тут уже такая давка, будто бесплатную выпивку разда­ют, а каждому второму посетителю предлагают принять участие в групповом сексе!

– А может, так и есть? Твой муж умеет вести дела! Да ладно, не переживай, Даллас, все будет в порядке. Систе­ма безопасности справится с этим. Вон, гляди, сектор два, столик номер шесть! Явный наркоман. Видишь, сыплет порошок в бокал своей подружки! Судя по всему, решили побаловаться «экзотикой».

– Пусть с этой мелочовкой разбираются охранники Рорка. – Ева положила руку на плечо Фини, и они вместе смотрели на мониторы. – Я не хочу вмешивать в это по­лицию. Сейчас не до того.

На самом деле ей просто хотелось посмотреть, на­сколько хорошо работает служба безопасности ее мужа. И скоро она убедилась: чертовски хорошо! Буквально че­рез тридцать секунд возле столика номер шесть выросли две фигуры в строгих черных костюмах. Напиток с нар­котиком был конфискован, а нарушителя порядка подхватили под белы руки и в мгновение ока вышвырнули из клуба.

– Элегантно и без шума! – восхищенно прокоммен­тировал Фини. – Вот как надо работать!

– Не нравится мне все это, – заметила Ева, имея в виду не сценку, которую они только что наблюдали, а на­меченную на нынешний вечер операцию. – Боюсь, ни черта у нас не получится.

– Все у нас прекрасно получится, – успокоил ее Фини. – У тебя просто мандраж.

– Что у меня? – не поняла Ева.

– Муравьишки в штанишках. Нервная дрожь.

– Да ну тебя к черту, Фини! У меня в жизни никакой нервной дрожи не было!

– А сейчас есть! – торжественно заявил он. – Я все­гда утверждал, что только мужчина в состоянии полно­стью контролировать себя.

К его удивлению, Ева не стала спорить.

– Вот это меня и беспокоит, – вздохнула она.

На одном из мониторов Ева без труда обнаружила Рорка и смотрела, как он движется в толпе – ловко уворачиваясь от локтей посетителей, словно его больше всего волнует, как бы не помять костюм. А она тем временем находилась двумя этажами выше и волновалась до холодного пота. И волновалась, наверное, именно из-за того, что находилась двумя этажами выше. Ей было бы гораздо легче, если бы она была внизу, в самом эпицентре опера­ции, – как переодевшаяся в штатское Пибоди, которая сейчас расслаблялась за стойкой бара.

– Пибоди, ты меня слышишь?

Услышав в наушниках голос Евы, Пибоди едва замет­но кивнула.

– Надеюсь, у тебя в стакане газировка?

Последовал еще один кивок, и на душе у Евы полег­чало.

В дверь контрольного пункта позвонили. Положив ру­ку на рукоятку пистолета, Ева посмотрела на экран видео­глазка, установленного на входе, а затем открыла дверь.

– Мартинес, почему вы покинули свой пост?

– Ничего, время еще есть. У меня не было возможно­сти сказать вам это раньше, и вряд ли будет время сказать потом, но… В общем, я вам очень благодарна за то, что вы позволили мне принять участие в этой операции.

– Вы это честно заслужили.

– В любом случае вы не обязаны были меня привлекать. Так что, если вам когда-нибудь понадобится по­мощь – моя или моего подразделения, – только скажите!

– Что ж, спасибо. Приятно слышать!

– Я еще подумала, что вам, возможно, будет интерес­но услышать новости относительно Рот. У нее дела обсто­ят погано. В отдел присылают инспектора, и Рот придется дать полный отчет обо всем, что там происходило на про­тяжении последнего времени. Поэтому сейчас ее на полгода отстраняют от работы и только потом будут решать ее дальнейшую судьбу.

Ева подумала, что для такой женщины, как Рот, это тяжелый удар, но…

– Что ж, она еще легко отделалась.

– Да. Некоторые наши заключали пари на то, что она хлопнет дверью и подаст в отставку, но я думаю, что вряд ли. Не такой она человек. Будет сражаться за свои нашив­ки до последнего.

– Вероятнее всего, – согласилась Ева. – Ну, а теперь, когда мы пошушукались, возвращайтесь на свой пост.

Мартинес прямо расцвела от удовольствия.

– Есть, лейтенант!

Ева заперла за ней дверь и вернулась к мониторам. Но не успела она опуститься на стул, как вдруг застыла и на­пряглась всем телом.

– Господи, как же я это не предусмотрела?! Это же Мэвис! Мэвис и Леонардо! – С бешено бьющимся серд­цем Ева переключилась на канал Рорка. – В клуб только что вошла Мэвис! Она с Леонардо. Движутся по пятому сектору. Избавься от них! Пусть убираются домой!

– Ладно, сейчас я ими займусь, – пробормотал Рорк, а Еве оставалось только беспомощно смотреть на экраны.

– Рорк! – радостно взвизгнула Мэвис и в следующую секунду повисла у него на шее. – Как здесь классно? Даже лучше, чем раньше! А где Даллас? Неужели она отказалась прийти на открытие клуба?

– Она работает.

– Вот психопатка! Ну, ничего, мы с Леонардо соста­вим тебе компанию, – тараторила Мэвис. – Нет, вы толь­ко послушайте этот оркестр! Просто огонь, а не ребята! Так потанцевать хочется…

– Вам будет лучше видно со второго яруса.

– Нет, тут будет самое интересное!

– Там вы тоже не соскучитесь.

Рорк понимал, что ни за что не сумеет выдворить их из клуба без подробных объяснений. Но он мог хотя бы успокоить нервы Евы, переместив их как можно дальше от того места, где этим вечером будут разворачиваться главные события.

– Ру! – подал он знак своему менеджеру. – Это мои друзья. Посади их за лучший столик на втором ярусе. Все обслуживание – за счет заведения.

– Какой ты лапочка! – взвизгнула Мэвис.

– Ну что вы, это совсем ни к чему, – смущенно про­бормотал Леонардо.

– Не отказывайтесь доставить мне удовольствие, – галантно проговорил Рорк. – Мне придется уладить кое-какие дела, а когда я закончу, то обязательно присоеди­нюсь к вам, чтобы выпить и поболтать.

– Приходи поскорее, мы будем тебя ждать, – проще­бетала Мэвис.

Ру увела их на второй ярус, а Рорк повернулся к Макнабу:

– Присматривай за ними. Гляди, чтобы им ничто не угрожало, пока здесь все не закончится.

– Не волнуйтесь, они будут в безопасности, – ответил Макнаб.

Танцовщицы на сцене извивались, постепенно избав­ляясь от одежды, и делали вид, что это им страшно нра­вится. Барабаны и трубы оркестра гремели так, словно возвещали о втором пришествии, по полу стелилась полу­прозрачная сизая дымка. Позади танцовщиц светилось голографическое изображение черной пантеры в ошейнике с серебряными шипами. Каждый раз, когда пантера зади­рала морду и издавала рык, зал отвечал ей оглушительным ревом.

Повернувшись спиной к блестящим от пота телам стриптизерш и рычащему зверю, Рорк увидел, как в «Чис­тилище» входит Рикер. Как он и ожидал, Рикер явился не один, а в сопровождении целой дюжины мужчин, которые немедленно начали обшаривать помещение хищными гла­зами. Половина этого эскорта отделилась и стала проби­раться сквозь толпу. «Это – передовой отряд охраны, – понял Рорк. – Они оснащены мини-сканерами, чтобы вы­являть „жучки“, скрытые камеры наблюдения и системы сигнализации. Однако найти им удастся лишь то, что по­зволю я!»

Перестав обращать на них внимание, Рорк сквозь разноцветное людское месиво направился, прямиком к Рикеру.

– Так, – проговорила Ева в микрофон, – объявляю готовность номер один! Вечеринка начинается!

Если еще несколько минут назад ее то и дело бросало в нервную дрожь, то теперь волнения и след простыл. Она была собранна, холодна и готова к любым неожиданно­стям.

– Фини, проверь гостей на наличие оружия. Я хочу знать, у кого есть пушки и сколько их.

– Уже делаю.

Ева видела, как Рорк подошел к Рикеру.

– Давненько не виделись, – проговорил он.

Уголки рта у Рикера опустились в некоем подобии улыбки.

– Давненько – это не то слово, – процедил он и об­вел глазами помещение клуба. – Впечатляет, – с наиг­ранным равнодушием добавил Рикер. – Но стрип-клуб всегда остается стрип-клубом, как его ни украшай.

– А бизнес – бизнесом.

– До меня дошли слухи, что у тебя в этом смысле не все в порядке.

– Да так, ничего особенного,

– Правда? Но в прошлом году ты, кажется, потерял нескольких клиентов.

– Я немного… перестроил свой бизнес.

– Ну, конечно! Вероятно, потери объясняются тем, что ты преподнес свадебный подарок своей очарователь­ной жене.

– Не впутывай в это мою жену!

– Это сложно, если не сказать невозможно. – Рикер получал истинное наслаждение, слыша в голосе Рорка на­пряженные, даже испуганные нотки, и думал, что когда-то Рорк очень хорошо умел скрывать свои чувства. – Однако я готов обсудить этот вопрос. Что ты можешь предложить мне за то, чтобы я обдумал такую возможность – не впу­тывать твою жену?

– Пойдем в мою личную кабинку. Я угощаю.

Когда Рорк повернулся, один из людей Рикера поло­жил руку ему на плечо и сделал шаг вперед, намереваясь обыскать его на предмет оружия. Рорк решил, что с самого начала проявлять чрезмерную слабость неразумно, поэто­му ухватил большой палец мужчины и с силой вывернул его назад.

– Только попробуй сделать это еще раз! Я оторву твой поганый палец и заставлю тебя его сожрать! – Он перевел взгляд на Рикера и добавил: – Твой хозяин не даст со­врать, я это сделаю!

– Я рад видеть, что ты не так уж сильно изменился. – Рикер жестом отозвал своего охранника. – Но не думаешь же ты, что я стану с тобой выпивать, не приняв элементар­ные меры предосторожности?

– Пусть кто-нибудь из твоих орангутангов проверит сканером и меня, и столик, а если тебе это кажется недо­статочным, тогда иди к черту – теперь это мой клуб!

У Рикера дернулась щека, однако он сдержался и кив­нул.

– Мне никогда не нравился твой ирландский темпе­рамент, но ты прав, это действительно твой клуб. Пока.

– Так, хорошо, – проговорила Ева. – Они направля­ются к кабинке. Фини, успокой меня, скажи, что система Рорка не позволит им обнаружить наше оборудование!

– Я сам ничего не смог обнаружить, – пробурчал Фини. – Уж как я умолял его показать мне чертежи, а он только посмеялся. – Фини приблизил лицо к одному из мониторов. – Вон, видишь, они обследовали кабинку и ни хрена не нашли! Все в точности как и предсказывал Рорк! А теперь мы можем расслабиться, выпить и насладиться приятной беседой.

– Пибоди, – проговорила Ева, изучая на экране дан­ные сканера, определяющего наличие оружия, – слушай внимательно. Твой объект – мужчина у левого края стой­ки. Мулат, в черном костюме, с волосами до плеч. У него пистолет полицейского образца, кобура – на поясе. Видишь его?

Пибоди кивнула, и Ева продолжила:

– Обращаюсь ко всем! Не выпускать объекты наблю­дения из поля зрения, но не приближаться к ним и не предпринимать никаких действий до получения прямого приказа! Мартинес, ваш объект…

– Пусть твои роботы останутся снаружи, – сказал Рорк, заходя в кабинку. – Не люблю обсуждать дела при посторонних.

– Согласен, – произнес Рикер, заходя следом.

Он находился всего в нескольких шагах от того, о чем мечтал все эти годы. Рорк будет ползать у его ног! Рорк на­конец-то падет! А если будет сопротивляться слишком долго и упорно, пуля из маленького пистолета, спрятанно­го в левом рукаве, вопьется прямо в середину его лица – такого молодого и красивого.

– Что за картинка! – заметил Рикер, наблюдая, как вертятся на сцене танцовщицы. – У тебя всегда был хоро­ший вкус на баб. И слабость к этому племени.

– Не буду спорить. А тебе, насколько я помню, всегда нравилось причинять им боль. Ты наставил синяков моей жене…

– Неужели? – с невинным видом произнес Рикер. О, как давно он мечтал о подобном моменте! – Какой же я неловкий! Кстати, она знает об этом нашем разговоре, или ты все же время от времени выходишь из дома без спроса?

Рорк вытащил из пачки сигарету и постучал ею о стол. На лице его выразилось смущение, и это заставило Рикера усмехнуться. Затем Рорк взял со стола карту вин.

– Виски, – бросил он подошедшей официантке.

– И мне то же самое. В моем возрасте вкусы не меня­ются.

– Два двойных и неразбавленных виски «Джеймсонс», – окончательно сформулировал заказ Рорк и зажег сигарету. – Итак, я повторяю: оставь в покое мою жену, иначе… – Он сделал вид, будто у него от волнения срыва­ется голос, но тут же снова «взял себя в руки». – Ты один раз уже послал следом за ней своих костоломов – и вспомни, как она их скрутила!

– Ей тогда просто повезло, – буркнул Рикер, но губы его сжались в тонкую злую линию. Официантка поставила перед ними бокалы с янтарной жидкостью, и Рикер взял один из них. – Однако везение иногда заканчивается.

Рука Рорка взметнулась вверх, но в следующий мо­мент, как бы овладев собой, он опустил ее на стол и покосился на охранника, который сделал шаг в их направле­нии, сунув руку за борт пиджака.

– Что ты хочешь в обмен на гарантии ее безопасно­сти? – спросил он.

– Ага! – Напрягшийся было Рикер снова расслабился и улыбнулся – Вот это другое дело. Разумный вопрос. Но почему, скажи на милость, ты полагаешь, что я дам на не­го такой же разумный ответ?

– Я сделаю так, что тебе это будет выгодно, – по­спешно сказал Рорк – слишком поспешно для гордеца и расчетливого бизнесмена.

– Это может обойтись тебе довольно дорого. – Рикер уже трепетал от предвкушения своего торжества. Он по­дался вперед и впился глазами в Рорка: – Видишь ли, я обнаружил, что мне доставляет наслаждение причинять боль твоей жене.

– Послушай…

Рикер перебил его, изо всех сил грохнув по столу обоими кулаками:

– Нет, это ты меня слушай! Мне следовало бы за­ткнуть твою наглую пасть много лет назад, но раз я не сде­лал этого тогда, то сделаю сейчас! А ты будешь сидеть и молча слушать меня! Понял?

– Господи, этот идиот решил умереть… – послышал­ся в наушниках у оперативников и у Рорка голос Фини, и вряд ли нашелся бы человек, который стал бы оспаривать правильность этих слов.

Рорк сжал кулаки и громко дышал.

– Да, я понял, – проговорил он. – Но назови свои условия, черт побери! Мы же деловые люди! Что ты хо­чешь взамен?

– Скажи «пожалуйста».

«Ах ты, жалкий подонок!» – усмехнулся про себя Рорк. Он откашлялся, взял свой бокал и одним глотком осушил его. Затем медленно проговорил:

– Пожалуйста. Скажи мне, чего ты хочешь.

– Вот, уже лучше! Гораздо лучше! Много лет назад ты предательски разрушил наш совместный бизнес. Это вле­тело мне в миллион двести тысяч наличными, но еще больший ущерб был нанесен моей репутации. Так что для начала я хочу десять миллионов долларов.

– А что же за эти десять миллионов получу я?

– Жизнь своей жены, Рорк! Сегодня до полуночи ты должен перевести эту сумму на банковский счет, который тебе будет указан. В противном случае я дам команду вы­полнить заказ на твою жену, который я уже сделал.

– Но мне нужно хоть немного времени, чтобы…

– До полуночи, Рорк, или я уничтожу ее!

– Даже ты должен был бы подумать, прежде чем зака­зывать копа, да еще такого известного, как Ева.

– Ради тебя, Рорк, мне не жалко и дюжины копов, так что выбор за тобой. Сохранишь деньги – потеряешь жен­щину. И наоборот. – Рикер побарабанил ногтями по бо­калу, и стекло издало противный дребезжащий звук. – Торговаться мы с тобой не будем.

– Он уже наговорил достаточно, чтобы упрятать его за решетку, – пробормотала Ева. – Вполне достаточно.

– Пусть выкопает себе яму поглубже, – ответил Фини, поерзав на стуле. – Он только входит во вкус.

– Конечно, мне не жалко отдать за ее жизнь десять миллионов, но… – Рорк замолчал, словно подсчитывая что-то в уме, и поднес к губам бокал. – Я думаю, нам не стоит ограничиваться одной этой сделкой. У меня есть кое-какие капиталы, которые я хотел бы вложить так, что­бы… не подвергаться назойливым проверкам.

– Надоело быть законопослушным гражданином? – хмыкнул Рикер.

– Если ответить одним словом, то да.

Рорк огляделся и задержал взгляд на одной из танцов­щиц, которая отрабатывала свой номер программы на противоположном конце сцены. Снова посмотрев на Рикера, он уловил в его глазах легкое удивление.

– Видишь ли, я хочу перестроить дом, попутешество­вать… И ищу какие-нибудь новые предприятия, куда мож­но было бы выгодно вложить деньги.

– И ты обращаешься с этим ко мне? Да как ты смеешь предлагать это мне, как будто мы с тобой ровня?! Ты бу­дешь у меня в ногах валяться, прежде чем я кину тебе хоть какую-нибудь кость!

– Что ж, тогда и говорить не о чем. – Рорк с нарочи­тым безразличием пожал плечами, но сделал это так неук­люже, что опрокинул бокал.

Рикер пристально посмотрел на него и ухмыльнулся:

– Ты когда-то был таким самоуверенным, таким хлад­нокровным, а теперь взгляни, что с тобой стало! Она вы­жала тебя, как лимон! Ты размяк, Рорк. Ты разучился от­давать приказы, которые меняют жизни людей или вооб­ще обрывают их. Вот я сейчас могу оборвать твою, только пошевелив пальцем. – Глаза Рикера горели. Он подался вперед и прошептал: – А может быть, я так и поступлю!

Рорку стоило больших усилий не поддаться искуше­нию и не врезать кулаком по ненавистной физиономии, а потом – снять охранника, который по-прежнему держал руку за отворотом пиджака. Но он заставил себя сделать вид, что страшно испугался.

– Подумай, Рикер: если ты это сделаешь, то не полу­чишь от меня ни десяти миллионов, ни чего-либо еще. Хотя, возможно, ты действительно имеешь право сердить­ся на меня за то, как я обошелся с тобой когда-то.

– Обошелся? Обошелся?! – Рикер грохнул кулаком по столу и заорал так, что у Фини, сидевшего в контроль­ном пункте, заложило уши: – Ты предал меня! Обокрал! Ты растоптал мои лучшие чувства! За это тебя следовало убить уже тогда, но и сейчас еще не поздно!

– Послушай, Рикер, я хочу расплатиться с тобой за все, что я сделал и чего не делал. Я готов платить, готов! Мне известны возможности, которыми ты располагаешь, и я уважаю их… – Ради пущего эффекта Рорк сделал так, что, когда он поднимал свой бокал, рука его дрожа­ла. – У меня до сих пор есть и ресурсы и связи. Одни мои контакты в Управлении полиции Нью-Йорка дорогого стоят.

Рикер громко загоготал. Сердце его билось так часто, что от этого болела грудь. Он не хотел больше виски. Он мечтал о своем чудесном розовом напитке. Но сначала нужно было покончить с этим делом. Покончить с Рорком.

– Мне на хрен не нужна твоя женушка-коп! У меня в кармане целая куча полицейских!

– Но не таких, как она. – Рорк наклонился к столу и зашептал: – Я хочу, чтобы Ева ушла из полиции, но, пока она остается там, она может оказаться нам полезной. Очень полезной!

– Едва ли она окажется полезной даже для тебя. По­говаривают, что между вами большая черная кошка про­бежала.

– Да это так – временные трудности. Все утрясется. И десять миллионов этому помогут, – сказал Рорк, беря с подноса, принесенного официанткой, второй бокал с вис­ки. – Я скоро заставлю ее уйти в отставку. Мне удастся ее уговорить.

– А зачем, собственно? Ты же сам сказал, что связи в полиции могут оказаться полезными.

– Я хочу, чтобы рядом со мной находилась жена, а не чертов полицейский! Я хочу, чтобы она постоянно была у меня под рукой, а не носилась целыми днями по городу, расследуя убийства. – Рорк так вошел в роль, что в его го­лосе уже слышались плаксивые нотки. Он жадно отпил из бокала. – В семье должен командовать мужчина, разве не так? Если мне понадобится коп, я его куплю, но зачем мне на нем жениться!

Все складывалось даже лучше – гораздо лучше! – чем рассчитывал Рикер. Он получит не только деньги Рорка, но также добьется его покорности. И будет владеть всем этим до тех пор, пока не убьет его.

– Пожалуй, я могу устроить это для тебя, – самодо­вольно заявил он.

– Устроить что?

– Ее увольнение. Твою женушку вышибут из полиции уже через месяц.

– А что в обмен?

– Этот клуб. Я хочу получить его обратно. И еще кое-что. У меня есть нереализованный товар: клиент, которо­му я надеялся его сбыть, оказался несостоятельным. Возь­ми у меня товар миллионов за пять, пропусти его через «Чистилище», а сам клуб переведешь на имя одного из мо­их компаньонов – и по рукам.

– А какого рода товар?

– Ну-у… можно сказать, фармацевтического.

– Ты же знаешь, я не привык иметь дело с наркоти­ками.

– А мне плевать, с чем ты привык иметь дело! – Голос Рикера стал колючим, как проволока. – Кто ты такой, чтобы воротить от меня нос?! – Он перегнулся через стол и схватил Рорка за воротник: – Будешь делать то, что я скажу!

Ева бросилась к выходу из контрольного пункта.

– У него едет крыша! Нам пора вмешаться!

– Подожди! – крикнул ей вслед Фини. – Давай хоть решим, как действовать!

– Я не могу больше здесь оставаться!

А тем временем разговор за столиком, принявший столь опасный оборот, продолжался.

– Я вовсе не ворочу нос, – торопливо и нервно гово­рил Рорк, – просто у меня нет ни опыта, ни сети для под­польной торговли наркотиками.

– Это твои проблемы, – шипел Рикер. – Твои! Ты будешь делать все, что я прикажу, иначе пожалеешь! Или принимаешь мои условия, или пеняй на себя!

«Да, – думал Рорк, – он и впрямь спятил! Вконец съехал с катушек!» Доходившие до него слухи о психиче­ской нестабильности Рикера явно не отражали всей пол­ноты картины.

– Пятнадцать миллионов – большие деньги, но, по­жалуй, я рискну этой суммой, чтобы получить то, что мне нужно. И… чтобы заплатить тебе долг. Я ведь тебе должен! Но мне нужно знать, как ты устроишь, чтобы Еву вышиб­ли из управления и чтобы никто не догадался, что в этом замешан я.

Теперь руки тряслись у Рикера, но сам он не замечал этого. Он был способен видеть лишь одно – осуществле­ние своей давнишней мечты.

– Я могу разрушить ее карьеру за неделю! Да какое там за неделю – в два счета! Мне только нужно потянуть за кое-какие ниточки, и все. Она сейчас расследует одно дело… Меня это раздражает. Она оскорбила меня! По­смеялась надо мной!

– Она извинится! – умоляюще воскликнул Рорк. – Я заставлю ее извиниться!

– Да уж, ей придется это сделать! Я никому не позво­лю насмехаться надо мной, и особенно бабам!

Рорк понял, что Рикера заело на этой мысли, и его нужно подтолкнуть к откровенности – незаметно, но по­скорее.

– Она извинится. Ведь ты контролируешь ситуацию, у тебя в руках все рычаги.

– Вот именно! У меня есть… рычаги… Мне ничего не стоит подкинуть кому надо ложную информацию, под­править кое-какие данные в нужных файлах…

Рорк вытер рот тыльной стороной ладони.

– Послушай, а те копы, которых пришили… Неужели за этим тоже стоишь ты?

Рикер самодовольно усмехнулся:

– И еще многих пришьют! Меня это развлекает!

– Но я не хочу быть замешанным в убийстве полицей­ских! Если они закопают тебя…

– Не будь дураком! Они меня и пальцем не тронут. Я-то сам никого не убивал. Я просто вложил нужную мысль в нужную голову. Это как игра. Ты же знаешь, как я люб­лю играть в разные игры! И как люблю выигрывать.

– Да, знаю. Никто не умеет это делать лучше тебя. Я даже догадаться не могу, как ты все это устроил.

– А вот так и устроил – кусочек к кусочку. Мне нра­вится смотреть, как разные кусочки встают на свои места.

– Потрясающе, Рикер! – В голосе Рорка звучало вос­хищение. – Я сплю в одной постели с женщиной, которая работает в управлении, и то понятия не имею, как это де­лается! Я недооценивал тебя. У меня бы, наверное, ушли годы, чтобы соорудить такую западню.

– А мне для этого потребовалось всего несколько ме­сяцев. Нужно просто уметь выбирать нужную мишень. Вот я и выбрал – молодого копа, слишком прямолиней­ного, чтобы играть в какие-нибудь игры. Хлопнуть его бы­ло проще простого, гораздо интереснее другое: посеять зерна ненависти в сердце безутешного отца, а потом на­блюдать, что из них вырастет и какие жуткие плоды созре­ют. А дальше мое дело – сторона. Я просто сижу и смот­рю: вот грохнули честного копа, потом – нечестного и так далее, снова и снова. А мне это не стоит ни копейки!

– Блестяще! – пробормотал Рорк.

– Ага. И главное, приносит огромное удовлетворение. Самое приятное – в том, что я могу устраивать такие ве­щи, когда вздумается. Убийство на расстоянии! От него никто не может защититься, а уж ты – в первую очередь. Так что переводи деньги, пока ветер не переменился, и я возьму под защиту тебя вместе с твоей женушкой.

– За пятнадцать миллионов?

– Пока – да, но я могу увеличить сумму, если ты меня разозлишь.

– Да, заманчивое предложение… – Незадолго до это­го Рорк опустил руку под стол и незаметно сунул ее за по­лу пиджака. Теперь он вытащил ее с зажатым в ней писто­летом. – Но знаешь, Рикер, при мысли о том, чтобы за­ключать с тобой какие-то сделки, меня тошнит. Узнаешь эту игрушку? Это один из запрещенных в нашей стране пистолетов, которые ты контрабандно ввозил несколько лет назад, 9-миллиметровый «глок». Если я выстрелю, он проделает в твоем черепе большую и очень неэстетичную дыру.

Вид дула, нацеленного ему в лицо, лишил Рикера дара речи. Он растерянно оглянулся, не понимая, куда делся его охранник. Уже много лет – да какое там, целую веч­ность! – никто не осмеливался направить на него оружие.

– Ты с ума сошел!

– Я-то нет, а вот ты, похоже, совсем сбрендил. – Рорк схватил Рикера за левое запястье и сильно вывернул его. Маленький пистолет выскользнул из рукава и брякнулся на стол. – Ты всегда питал слабость к миниатюрным ве­щам.

– За это ты умрешь страшной смертью! Тебе не выйти отсюда живым!

– Не обольщайся. А, кстати, вот и моя жена! Красави­ца, правда? А если верить тому, что сообщают мне по пе­реговорному устройству, стадо твоих баранов уже обезору­жено, и его гонят к полицейскому автобусу.

Рикер смотрел на него остекленевшими глазами и из­давал какие-то нечленораздельные звуки.

– Не мычи, дружок! Ты уже достаточно наговорил за этим столиком, и все это записано на пленку. Вот и я сыграл с тобой в игру, причем ты оказался в проигрыше. Впро­чем, для меня это было детской забавой. Даже неинтересно.

Тут взгляд Рикера приобрел осмысленное выражение, и он издал глухое рычание.

– Ты сдал меня копам! – Вращая глазами, он вскочил на ноги: – Ты сдал меня копам, сволочь!

– Я бы с удовольствием скормил тебя бродячим соба­кам, будь у меня такая возможность, – с усмешкой отве­тил Рорк. – Но меня устраивает и этот вариант – не буду возражать, если ты сгниешь в тюремной камере.

В кабинку вихрем ворвалась Ева и ткнула в бок Рикеру электрический полицейский шокер.

– Хватит, Рорк! Дело сделано!

– Вы сдохнете! Вы оба сдохнете! – заорал Рикер и ударил Еву локтем в лицо. В тот же момент она нажала на кнопку шокера, послышался короткий треск, и Рикер грузно рухнул на пол.

– Сделай мне приятное, скажи, что ты его прикончи­ла, – попросил Рорк.

– Нет, он всего лишь парализован. Через несколько часов оклемается.

Ева вытерла рукавом кровь с разбитой губы. Рорк про­тянул ей чистый носовой платок. На сцене продолжали танцевать обнаженные девушки.

Внезапно Рорк наклонился и, ухватив Рикера за воло­сы, приподнял с пола его голову.

– Не смей! – крикнула Ева, рванувшись вперед.

– Отойди! – рявкнул в ответ Рорк. – Не мешай, я должен закончить дело.

– Если ты убьешь его, ты станешь преступником!

Рорк посмотрел на жену, и в его взгляде читался весь тот гнев, который он был вынужден прятать от Рикера.

– Удивительно свежая мысль. Но я не собираюсь его убивать.

В доказательство своих слов Рорк протянул ей «глок», который все еще держал в руке. Затем он наклонился к Рикеру и заговорил:

– Ты ведь слышишь меня, правда, Рикер? Я знаю, ты меня слышишь! Так вот, это я раздавил тебя, как гниду, и я хочу, чтобы ты помнил об этом каждый день, который ты проведешь в железной клетке. Пусть то, что осталось от твоих сгнивших мозгов, будет занято только этой мыс­лью.

– Убью тебя… – еле слышно прохрипел Рикер, но он был не в состоянии даже пошевелить пальцем.

– Пока это у тебя не очень получалось, но почему бы тебе не попробовать еще разок? А теперь послушай меня! Внимательно послушай, сволочь! Только попробуй при­коснуться к моей жене, я спущусь за тобой в ад и сдеру ко­жу с твоих поганых костей! Клянусь тебе! Ты меня знаешь, так что можешь не сомневаться: я это сделаю!

После этого Рорк выпрямился и обратился к Еве:

– Позови кого-нибудь, пусть уволокут его. Не хочу, чтобы в моем клубе на полу валялось дерьмо!

ГЛАВА 23

Ева спала недолго, но очень крепко, поскольку знала, что Рикер наконец-то находится за решеткой. Когда он очухался, то буквально криком кричал, требуя своего ад­воката. Но поскольку Ева умудрилась засунуть в камеру и Кенарда, эти двое уже ничем не могли помочь друг другу.

Ева сделала по две копии с каждой кассеты, на кото­рых была записана операция, проведенная в «Чистили­ще», опечатала их и на всякий случай оставила по одному экземпляру в своем домашнем сейфе. На сей раз не будет ни пропавших улик, ни уничтоженной информации, ни поврежденных файлов. Теперь они прижали его к стене окончательно и бесповоротно!

Убеждая себя в том, что улик у них выше крыши, Ева рухнула в кровать и тут же отключилась, будто в ней пере­горела кокая-то электрическая цепь. А потом она внезап­но проснулась. Это случилось, когда Рорк положил ей ру­ку на плечо и произнес ее имя.

– Что?.. – ошеломленно вскрикнула Ева и маши­нально сунула руку туда, где находилось бы ее оружие, если бы, конечно, она не была голой.

– Спокойно, лейтенант! Я не вооружен. И вы, кстати, тоже.

– Я… О господи! – Она потрясла головой, чтобы прийти в себя. – Я в отключке.

– Я это уже заметил. Извини, что разбудил тебя.

– А ты почему не спишь? Почему в одежде? Сколько сейчас времени?

– Начало восьмого. Мне просто нужно было сделать несколько ранних звонков. И пока я сидел возле телефо­на, позвонили из больницы.

– Вебстер… – прошептала Ева. Прошлой ночью она так и не успела осведомиться о его состоянии, а теперь… «Наверное, уже слишком поздно», – с горечью подумала она.

– Он очнулся, – продолжал Рорк, – и, кажется, хочет повидаться с тобой.

– Очнулся? Он жив и очнулся?!

– Совершенно верно: и жив, и очнулся. Ночью ему стало лучше. Состояние до сих пор тяжелое, но стабиль­ное, и врачи выражают… Как это они сказали? Ах да, «осторожный оптимизм»! Я отвезу тебя в больницу.

– Не стоит, я сама.

– Я настаиваю. Кроме того, если он подумает, что я охраняю свою территорию… – Рорк сжал кулак и похло­пал костяшкам пальцев по ладони. – Это улучшит его на­строение.

– Задница тебе, а не территория!

– Дорогая, твоя задница является моей самой запо­ведной территорией! На нее вообще никому ходу нет!

Ева фыркнула, сбросила одеяло и направилась в ванную, позво­лив Рорку всласть полюбоваться «его заповедной террито­рией».

– Буду готова через десять минут, – бросила она на ходу.

– Можешь не торопиться, – откликнулся Рорк. – Вряд ли он куда-нибудь убежит.

Однако она была готова только через двадцать, по­скольку Рорк соблазнил ее чашкой крепкого горячего ко­фе, а она потом еще налила себе этого божественного напитка в пластмассовый стаканчик и взяла его с собой в ма­шину.

За руль сел Рорк.

– Может, купим ему цветы или еще что-нибудь? – спросила Ева.

– Нет, не надо. Если ты подаришь ему цветы, он от такого потрясения может снова провалиться в кому.

– Какой ты у нас веселый малый! – хмыкнула она. – Особенно рано утром… Скажи, та фраза: «Сожри свои собственные глаза!» – это какое-то ирландское проклятье?

– Никогда такого не слышал.

– Выходит, прошлой ночью у тебя получился удачный экспромт. Да, что я раньше говорила, то и сейчас скажу: страшный ты человек!

– Если ты не в курсе, могу сообщить: я убил бы его за то, что он тебя ударил.

– Я знаю, – призналась Ева. – Но ты все равно не должен был приносить эту свою пушку. Разгуливать в об­щественном месте с запрещенным видом оружия! Знаешь, какой разнос мне за это устроят?

– А кто сказал, что пистолет был заряжен?

– А он был заряжен?

– Конечно, но об этом же никто не знает! Расслабь­тесь, лейтенант, ведь это вы принесли пистолет в клуб.

– Нет, ты!

– Хорошо, придем к компромиссу: мы принесли его вместе. Идет?

– Ладно, черт с тобой. И еще один вопрос: что это за фигня относительно того, что в семье должен командовать мужчина, а жена должна быть всегда под рукой? Это ты просто такое шоу устроил?

– Ты поделишься со мной кофе?

– Нет! Так это было шоу?

– Ну, дай мне подумать… Просто я представил себе, как здорово было бы иметь маленькую тихую женушку, которая с утра до вечера хлопочет по дому, а когда я воз­вращаюсь после тяжелого рабочего дня, встречает меня с теплыми шлепанцами и стаканчиком виски. Славная кар­тинка, да? – Рорк повернулся к жене и, увидев ее изум­ленное лицо, громко расхохотался. – Правда, потом я за­думался над тем, через сколько дней эта тихая женушка осточертела бы мне до отвращения.

– Хорошо, что ты успел сказать это раньше, чем я вы­лила тебе кофе на ширинку! Но ты его все равно не полу­чишь.

Когда машина въехала на территорию больницы, Ева повернулась на сиденье, чтобы лучше видеть Рорка.

– Мне потребуется несколько дней, чтобы закончить с Рикером и передать его в руки судебных психиатров, – сказала она. – Не понимаю только, для чего нужна эта психиатрическая экспертиза. Ведь невооруженным взгля­дом видно, что он спятил окончательно и бесповоротно!

– Да, несомненно, – кивнул Рорк. – Скорее всего он окончит свои дни в специальном дурдоме для психов-пре­ступников.

– И поверь мне, это далеко не санаторий! Так или иначе, нам предстоит еще многих допросить, а также отыскать и конфисковать уйму различных фирм и прочей собственности, принадлежащей Рикеру. В основном эта работа ляжет на плечи Мартинес, но и мне еще придется повозиться. Если бы ты сумел немного отложить свою по­ездку в Олимпус, я бы смогла поехать с тобой…

Рорк подъехал к автостоянке и припарковал машину в длинном ряду других. Затем он выключил мотор и с удив­лением посмотрел на жену.

– Я не ослышался? Ты готова по собственной воле взять несколько отгулов и съездить со мной на курорт? И мне не придется предварительно накачать тебя снотворным или оглушить?

– Я же сказала, что хочу поехать с тобой. Но если это создаст для тебя какие-то проблемы, мы…

– Цыц! Ни слова больше! – Он притянул ее к себе и поцеловал в губы. – Я буду ждать тебя столько, сколько нужно, чтобы только мы могли поехать вдвоем.

– Хорошо. Спасибо. – Ева вылезла из машины и по­тянулась. – Ой, смотри, эти распустились… как их там?

– Нарциссы, Ева, – напомнил Рорк и взял жену за руку. – Нарциссы. Ведь весна на дворе.

– Наконец-то и я это почувствовала!

Все так же держась за руки, они прошли по больнич­ному коридору и оказались в палате Вебстера. Его лицо уже было не таким серым, как в последний раз, когда его видела Ева, но и здоровым румянцем Вебстер также не мог похвастать. Он лежал молча и неподвижно, и под сердцем у Евы снова зашевелился червячок страха, а хоро­шее настроение стало улетучиваться.

– Врачи вроде сказали, что он в сознании, – неуве­ренно прошептала она, и в тот же момент веки Вебстера дрогнули и приподнялись. Несколько мгновений его взгляд оставался невидящим, но затем, когда он сумел сфокусировать его на пришедших, в глазах Вебстера вдруг вспыхнула веселая искорка.

– Привет, – сказал он, и Еве пришлось сделать шаг к постели, поскольку голос раненого был едва слышен. – Ты могла не приводить сюда своего сторожевого пса. Се­годня я слишком слаб, чтобы приставать к тебе.

– В этом отношении ты никогда не представлял для меня опасности, Вебстер.

– Увы, я это знаю. Спасибо, что заехала.

– Не стоит благодарности, я просто проезжала мимо.

Вебстер рассмеялся, но тут же стал задыхаться и се­кунд десять лежал молча, пытаясь восстановить дыхание.

– Глупый ублюдок! – проговорила Ева с такой стра­стью в голосе, что на лице Вебстера появилось озадачен­ное выражение.

– Чего? – просипел он.

– Ты что же, думал, я сама о себе позаботиться не мо­гу? Думал, я нуждаюсь в том, чтобы какой-нибудь кретин из отдела внутренних расследований сбил меня с ног и подставил грудь под нож, который предназначался мне?

– Нет, конечно – Глаза Вебстера снова лукаво забле­стели. – Сам не знаю, что на меня нашло.

– Если бы ты не шастал по улицам, а спокойно сидел и жирел за своим письменным столом, то не загремел бы на эту койку. И только попробуй еще соваться в мои де­ла – я быстренько отправлю тебя обратно в больницу!

– Это будет забавно. По крайней мере, теперь у меня есть мечта, ради которой стоит жить… Вы взяли его? Расска­жи, а то эти чертовы врачи мне ничего не хотят говорить.

– Нет… Нет, я его не взяла.

– Черт! – Вебстер снова закрыл глаза. – Это все из-за меня!

– Ах, да заткнись ты!

Ева подошла к маленькому окошку и, сунув руки в карманы, встала там, пытаясь успокоиться. Ее место возле постели занял Рорк.

– Спасибо, – тихо сказал он.

– Не за что.

Больше им не нужно было говорить ничего.

– Зато мы взяли Рикера, – подала Ева голос от окна, справившись наконец с охватившим ее гневом. – Аресто­вали его прошлой ночью.

– Что?! Как? – От волнения Вебстер забыл о своей ране и захотел сесть, но не смог даже оторвать головы от подушки и слабо выругался.

– Это долгая история. Расскажу тебе как-нибудь в другой раз. Но мы взяли его, крепко, за жабры. А поми­мо самого Рикера, поджарили задницы его адвокату и еще дюжине его людей. – Ева отвернулась от окна и снова по­дошла к постели. – Пока что он будет считаться задер­жанным, а мы тем временем начнем кирпичик за кирпи­чиком разбирать созданную им преступную пирамиду.

– Я могу помочь! – взмолился Вебстер. – Я могу ана­лизировать информацию, работать на компьютере… По­звольте мне принять участие в этой работе! Иначе я здесь сойду с ума от безделья!

– О, не говори так, ты разбиваешь мне сердце! – фыркнула Ева, но затем пожала плечами: – Ладно, я по­думаю, чем можно тебя нагрузить.

– Не упрямься, Даллас, я же знаю, что ты обязательно что-нибудь придумаешь. – На лице Вебстера появилась слабая улыбка. – И вот что я вам еще скажу, ребята. Вы мне очень нравитесь – оба. И я думаю, что вы – идеаль­ная пара.

– Вот спасибо, Вебстер! Теперь мы можем спать спо­койно!

– И я тоже. Правда, для того чтобы со мной случилось это озарение, меня нужно было порезать на кусочки. Дол­жен вам сказать, что нет ничего лучше, чем хорошая кома, чтобы привести свои мысли в порядок. – Глаза Вебстера почти совсем закрылись, но он сделал над собой усилие и снова открыл их: – Господи, эти докторишки совсем до­конают меня своим снотворным!

– Так поспи. Говорят, когда ты выйдешь из больни­цы, у тебя будет очень много работы, так что собирайся пока с силами.

– Ладно. Постойте! – окликнул он Еву и Рорка, уви­дев, что они направляются к двери. – Еще один вопрос, Даллас. Скажи, ты уже приходила сюда перед…

– Перед чем?

– Перед тем, как прийти сегодня. Ты уже была здесь, говорила со мной?

– Ну, может, и заглянула разок, чтобы хоть одним глазком посмотреть, как выглядят идиоты. А что?

– Просто мне приснился сон. А может, это был и не сон… В общем, ты стояла здесь, склонившись надо мной, и поливала меня на чем свет стоит. Тебе никто не говорил, какая ты сексуальная, когда ругаешься?

– Господи Иисусе!

– Извини, это оста… остаточная похоть. Ты и впрямь сказала, что плюнешь на мою могилу?

– Плюну, если ты и дальше будешь подставляться под чужие ножи.

Вебстер тихонько хмыкнул:

– Могила… Это нынче не в моде. В крематорий, а по­том – в стену, и все дела. Чтобы получить персональную могилу, сегодня нужно быть либо очень богатым, либо очень набожным, а я – ни то, ни другое. И все равно, мне было приятно слышать твой голос. – Он закрыл глаза. – Ну ладно, идите. Я устал.

– Давай спи.

Вебстер и так почти уже спал. Когда они вышли в ко­ридор, Рорк похлопал Еву по руке и сказал:

– Он поправится.

– Да, – откликнулась Ева, – поправится. А знаешь, по-моему, он был рад, что ты тоже приехал его прове­дать. – Она провела ладонью по волосам. – В крематорий, а потом в стену… Что за дурак! Но в принципе он прав: традиционные могилы нынче не в моде. Если толь­ко… О нет! – Она резко обернулась к Рорку. – Какая же я дура! Он сказал: «Богатым или набожным». Теперь я знаю, куда отправился Клуни, знаю, где закончится эта история. Поехали скорее!

Ева бросилась бежать по коридору.

– Могила его сына? – спросил Рорк, озабоченно то­поча рядом.

– Да, да… – Ева хлопала по карманам в поисках сото­вого телефона. – Где же эта чертова штука? Люди, кото­рые держат у себя в гостиных религиозные статуи, навер­няка хоронят своих родственников в могилах и ставят на них кресты.

Они вошли в кабину лифта, и Рорк протянул жене свой мобильный телефон.

– На, возьми мой, – сказал он, – и вызови подмогу.

– Нет, подкрепление вызывать рано. Сначала я долж­на его найти, убедиться в том, что права. Его сына звали Тад. Тадеуш Клуни.

– Да, я помню. Кладбище «Санлайт Мемориал» в Нью-Рошели, третий участок.

– Недалеко от его дома. В этом есть свой смысл… – Ева быстрым шагом пересекла вестибюль и вышла на ав­томобильную стоянку, одновременно нажимая кнопки на панели телефона. – Пибоди? Слушай внимательно!

– Да, лейтенант!

– Просыпайся, одевайся и будь готова к срочному вы­зову. – Ева забралась в машину. – Возьмешь полицей­ский автомобиль с шофером. Я иду по следу Клуни. Если я не ошиблась – перезвоню, и ты должна будешь срочно приехать в то место, которое я укажу.

– Куда? Куда вы направляетесь?

– К мертвецам! – сказала Ева и отключилась. – Гони скорее, – обратилась она к Рорку. – Он, возможно, уже узнал про Рикера.

– Пристегнись, – посоветовал Рорк и вдавил педаль акселератора в пол.

По пологим зеленым холмам протянулись длинные ряды надгробий из белого или светло-серого камня. Неко­торые из них были освещены солнцем, другие укрывались в тени редких деревьев. Глядя на строгие очертания крестов и могильных плит, Ева удивлялась тому, как некото­рые люди могут испытывать здесь умиротворение – перед этим мрачным напоминанием об их собственной бренно­сти.

И все же сюда, видимо, приходили, и приходили час­то. Несмотря на то что в последние годы все меньшее чис­ло людей были готовы лечь в землю – хотя бы потому, что не могли позволить себе приобрести кладбищенский уча­сток, – многие могилы были украшены свежими цветами. Символ жизни, принесенный в дар смерти.

– Куда идти?

Рорк вынул из кармана заблаговременно приобретен­ную схему кладбища, сверился с ней и указал влево:

– Туда, на то возвышение.

Они бок о бок пошли между рядами надгробий.

– Между прочим, – вспомнила Ева, – мы с тобой первый раз встретились как раз на кладбище. Жутковатое знакомство.

– Стоп! – Рорк положил руку ей на плечо. – Вон он. У тебя все-таки потрясающая интуиция!

Ева остановилась и посмотрела на мужчину, который сидел на аккуратно подстриженном газоне у могилы, усы­панной цветами, метрах в пятнадцати от них. Надгробье представляло собой простой крест, высеченный из белого камня.

– Останься здесь, – велела она Рорку.

– Нет.

Ева молча вытащила из кобуры пистолет и протянула его мужу.

– Я верю, что у тебя хватит выдержки использовать это лишь в самом крайнем случае, если иного выбора не будет. А ты доверься мне и позволь мне выполнить мою работу. Я хочу попытаться поговорить с ним – пожалуй­ста, предоставь мне такую возможность. Ты – мне, я – тебе.

– Ладно.

– Спасибо. Позвони Пибоди, объясни, куда ей при­ехать. Она понадобится мне здесь.

Тихо ступая по мягкой траве, Ева направилась к сидев­шему возле могилы человеку. Он был полицейским и сразу почувствовал ее приближение – она поняла это по тому, как едва заметно шевельнулась его спина. Но Ева ре­шила, что это даже к лучшему: ей не хотелось его пугать.

– Сержант…

– Да, лейтенант, – откликнулся Клуни, даже не по­смотрев на Еву. Его взгляд был неотрывно прикован к мо­гильной плите. – Хочу сказать вам, что я вооружен, но не желаю причинять вам вреда.

– Спасибо за предупреждение. Я тоже вооружена и тоже не хочу причинить вам вреда. Мне нужно поговорить с вами, сержант. Могу я присесть рядом?

Только тут он посмотрел на нее. Глаза его были сухи­ми, но Ева поняла, что он недавно плакал: на его щеках все еще сохранились дорожки от высохших слез. В руке его, лежавшей на коленях, был зажат пистолет точно та­кой же модели, как у нее.

– Вы пришли, чтобы забрать меня, но я не намерен идти с вами.

– Можно мне сесть?

– Конечно, садитесь. Хорошо здесь, правда? Потому мы и выбрали именно это местечко. Только вот ведь как получается, я всегда думал, что именно Тад будет тут сидеть, а мы с его матерью будем лежать под этой плитой, и он будет с нами разговаривать. А вышло наоборот. Он был у меня единственным светом в окошке.

Ева уселась по другую сторону от могилы:

– Я читала его послужной список. Он был хорошим полицейским.

– Да, хорошим. Я им гордился. Он себя вел с таким достоинством, будто был рожден для этой работы. А мо­жет, так оно и было… Я всегда им гордился – с того само­го мгновения, когда взял его на руки в роддоме, а он пи­щал и морщился. Я тогда подумал: такой крохотный узелок, а в нем – целая жизнь! – Свободной рукой сержант погладил траву, что росла над его сыном. – У вас ведь по­ка нет детей, лейтенант?

– Нет.

– Тогда позвольте мне сказать вам одну вещь. Как бы сильно вы кого-нибудь ни любили, какой бы огромный запас любви ни находился внутри вас, она многократно усиливается, когда у вас появляется ребенок. Это не по­нять до тех пор, пока не почувствуешь на себе. И это не меняется по мере того, как ребенок растет, превращаясь в мужчину или женщину. Точнее, это чувство растет вместе с вашим ребенком. Здесь, под этим камнем, должен ле­жать я, а не мой мальчик. Мой Тад…

– Мы взяли Рикера, – быстро проговорила Ева, заме­тив, как сжались его пальцы на рукояти пистолета.

– Я знаю, – ответил Клуни и снова немного рассла­бился. – Я услышал об этом по телевизору в своей потай­ной норе. Каждому из нас нужна потайная нора, правда?

– Рикер ответит за вашего сына, сержант. – Ева на­меренно назвала его звание: она хотела напомнить ему, что он является полицейским. – Ему будет предъявлено обвинение в организации заговора с целью убийства офи­цера полиции. Впрочем, обвинений будет больше чем до­статочно. С учетом всего, что нам удалось о нем разузнать, ему не выбраться из-за решетки до гробовой доски. Он так и подохнет в тюрьме.

– Это до некоторой степени утешает меня. Я очень надеялся на вас, лейтенант. Я никогда всерьез не думал, что вы замешаны в грязных делах, хотя, откровенно говоря, в последнее время в мозгах у меня путалось. После Таджа…

– Сержант!

– Я лишил бедного мальчика жизни, а ведь он был так же невинен, как и мой сын. Его чудесную жену я сделал вдовой, а его малышей – сиротами. Свое раскаяние, свой ужас я унесу с собой в могилу.

С этими словами Клуни поднял пистолет и приставил дуло снизу к своему подбородку. Ева знала: выстрел в это место, да еще из такого мощного оружия всегда оказыва­ется смертельным.

– Не нужно, – мягко, но настойчиво сказала она. – Подождите. Неужели вашему сыну будет приятно, если прямо на его могиле вы заберете еще одну человеческую жизнь? Неужели Таду бы это понравилось? Неужели он одобрил бы такой поступок со стороны своего отца?

До чего же он устал! Это было написано на его лице, звучало в его голосе.

– Ну, что еще вы мне скажете?

– Я прошу вас только об одном – послушать меня. Если вы решили свести счеты с жизнью, я не сумею вам помешать. Но за вами – долг, и вы обязаны выслушать меня.

– Может, и так. Я знаю, о чем речь – о том парне, ко­торый был с вами, когда вы постучали в мою дверь. Я по­нял, что вы все знаете, и запаниковал. Запаниковал. Запа­никовал… – твердил он словно заклинание. – Я даже не знал, кто он такой!

– Его зовут Вебстер. Лейтенант Дон Вебстер. Он жив, сержант. Он поправится.

– Я рад этому. Одним камнем меньше на моей сове­сти.

– Сержант… – Ева лихорадочно подыскивала нуж­ные слова. – Моя работа – ловить убийц. Вам когда-ни­будь приходилось работать в отделе по расследованию убийств?

Ева знала, что ее собеседник не имел такого опыта. Да что там говорить, она уже знала о нем буквально все!

– Нет. Но если ты работаешь копом, тебе волей-нево­лей приходится иметь дело с убитыми. А если работаешь копом столько лет, сколько я, то имеешь с ними дело даже чересчур часто.

– Я тоже работаю копом. И я работаю для убитых. Я ни за что не смогла бы сосчитать количество мертвых тел, над которыми мне приходилось стоять. Впрочем, я и не пыталась. Но они мне снятся – все эти утраченные ли­ца, украденные жизни. Это очень тяжело. – Еве было странно, что она говорит ему все это, но что-то внутри ее подсказывало, что это необходимо, и она уже не могла ос­тановиться. – Видеть их во сне настолько тяжело, что час­то просыпаешься, испытывая настоящую физическую боль. Но я не умею делать ничего другого. Я с детства меч­тала работать в полиции. Я не могла представить для себя ничего другого, да и сейчас не представляю.

– Вы, наверное, хороший коп. – Глаза Клуни снова наполнились слезами, но Ева не могла понять, что их вы­звало – ее слова или его отчаяние. – Ева… Ведь вас зовут Ева? Скажите, Ева, вы – хороший полицейский?

– Да. Да, я очень хороший полицейский.

Теперь он плакал, уже не скрываясь, и Ева почувство­вала, что ее глаза тоже наполняются слезами.

– Мой сын хотел того же, что и вы. Он был таким же рыцарем в светлых доспехах, предавался таким же роман­тическим грезам. Романтическим грезам… Как мне нрави­лось это в нем! Но они позволили, чтобы из него вытекла вся кровь, чтобы он умер… И ради чего? Ради чего?! Ради денег… Это разрывает мне сердце!

– Они заплатили за свои преступления, сержант. Я не могу согласиться с вашими методами и не в силах пред­сказать, какой вам будет вынесен приговор, но эти люди сполна заплатили за то, что они сделали с вашим сыном и как обошлись со своими полицейскими значками. И Рикер тоже заплатит сполна! Я клянусь вам в этом – здесь, на могиле честного полицейского, вашего сына! Он запла­тит за то, что играл с людьми, как с марионетками. Он ма­нипулировал и вами тоже. Играл на вашем горе, на вашей гордости. Неужели вы позволите, чтобы он и дальше про­должал дергать за ниточки, которые будут приводить вас в действие, заставляя делать то, что ему выгодно? Неужели вы обесчестите себя и своего сына, позволив ему выиг­рать?

– Но что я могу поделать?! – Слезы ручьями текли по его щекам. – Я проиграл… Я уже проиграл!!!

– Вы можете сделать то, чего ожидал бы от вас ваш сын, – встретить опасность с открытым забралом.

– Мне стыдно, – прошептал Клуни. – Мне казалось, что, когда все закончится, я буду рад, буду свободен, но теперь я не чувствую ничего, кроме стыда.

– Вы можете хотя бы частично избавиться от этого чувства, сержант, если пойдете со мной.

– Тюрьма или смерть? – Он снова взглянул на Еву. – Трудный выбор…

– Да, очень трудный. Но еще труднее жить, баланси­руя на тонкой грани, не зная, кем ты являешься, полицей­ским или преступником. Пусть система сама вынесет вам приговор – оправдательный или обвинительный. Ведь именно ради торжества правосудия работают люди вроде нас с вами, когда надевают полицейский значок. Сделайте это, сержант, прошу вас! Я не хочу, чтобы ваше лицо при­соединилось к тем, которые являются мне в ночных кош­марах.

Клуни свесил голову и сгорбился; теперь его слезы па­дали на цветы, которые он принес на могилу сына. Потом он протянул руку над могилой, взял руку Евы и сжал ее. Она сидела неподвижно, отведя глаза. Затем Клуни вдруг подался вперед и прижался губами к поверхности белого креста.

– Как же мне не хватает его! Как не хватает! – С тяже­лым вздохом он протянул Еве свое оружие: – Держите…

– Спасибо.

Она встала и терпеливо ждала, пока Клуни с трудом поднимался на ноги. Он вытер лицо рукавом, снова тяжко вздохнул и произнес:

– Я хотел бы позвонить жене.

– Она будет рада услышать ваш голос. Я не хочу наде­вать на вас наручники, сержант. Обещайте мне только, что вы добровольно отправитесь с моей помощницей в Управ­ление полиции.

– Даю слово. Ева… Хорошее имя. Я рад, что именно вы пришли сейчас за мной, и не забуду об этом. – Они медленно двинулись вверх по холму. – Весна, – прогово­рил Клуни, вдохнув полной грудью. – Надеюсь, у вас най­дется хотя бы немного свободного времени, чтобы насла­диться этой чудесной порой. Зима всегда приходит слиш­ком быстро и длится слишком долго.

Когда они поднялись на вершину пригорка, где их поджидали Пибоди и Рорк, Клуни остановился и повер­нулся к Еве:

– А вы не думали, что эти лица, которые являются к вам во сне, приходят для того, чтобы поблагодарить вас?

– Не знаю… Я никогда не задумывалась об этом. Сер­жант Пибоди отвезет вас в служебной машине в управле­ние. Я поеду следом за вами. Пибоди, сержант Клуни на­мерен явиться с повинной.

– Понятно, лейтенант. Сержант, следуйте, пожалуй­ста, за мной.

Ева сунула оружие Клуни в карман, и они с Рорком двинулись следом.

– Я боялась, что потеряю его, – чуть слышно пробор­мотала она.

Рорк покачал головой:

– Ты выиграла эту партию в ту самую секунду, когда села рядом с ним.

Ева тяжко вздохнула:

– Насколько все же легче арестовывать людей, насту­пая им ботинком на горло! Он обезоружил меня.

– Да… А ты – его. – К удивлению Евы, Рорк накло­нился, задрал ее брючину и ловко сунул пистолет в кобу­ру, прикрепленную возле колена. – Наш, персональный вариант Золушки.

Они оба рассмеялись, и у Евы отлегло от сердца.

– Что ж, мой Прекрасный Принц, мне бы следовало попросить, чтобы вы отвезли меня на бал, но в данных об­стоятельствах я, пожалуй, попрошу вас подбросить меня на работу.

– С удовольствием!

Они взялись за руки, обошли молоденькое дерево, на котором только недавно распустились нежно-зеленые листочки, и пошли прочь – подальше от мертвых.

Оглавление

ГЛАВА 1

ГЛАВА 2

ГЛАВА 3

ГЛАВА 4

ГЛАВА 5

ГЛАВА 6

ГЛАВА 7

ГЛАВА 8

ГЛАВА 9

ГЛАВА 10

ГЛАВА 11

ГЛАВА 12

ГЛАВА 13

ГЛАВА 14

ГЛАВА 15

ГЛАВА 16

ГЛАВА 17

ГЛАВА 18

ГЛАВА 19

ГЛАВА 20

ГЛАВА 21

ГЛАВА 22

ГЛАВА 23

Реклама на сайте