«Талисман любви»

Дина Маккол Талисман любви

Пролог

Середина XVIII века

Северная Америка

Пот каплями расплавленной меди стекал по мускулам на его груди, блестевшим, как отполированные, но он не чувствовал жара огня, пылающего перед ним.

Ветер ревел у него в ушах, отбрасывая за плечи длинные черные волосы, и уносился в ночь. Духи, чье неистовство порождало эти звуки, сковали его тело, а сознанием все сильнее овладевали видения, и он стоял над обрывом во власти грез, расставив ноги, не в силах пошевелиться.

Широко раскрытыми глазами он уставился в пространство над обрывом и, завороженный, видел только одно: как она приближается к нему по ветру… сквозь ветер… вместе с ветром.

На ней было очень странное для белого человека одеяние, но в том, что это женщина, невозможно было ошибиться. И хотя никто не говорил ему об этом и ни единый звук не подтверждал догадки его сердца, он знал, что имя ее — Аманда.

В каждом ее движении сквозила паника, когда она бежала, протянув вперед руки, и ее каштановые волосы сверкали и переливались у нее за спиной. Слезы неудержимо лились по ее щекам, и на лице было написано отчаяние. Ужас в ее глазах испепелял ему душу. Заставлял содрогаться тело. Он хотел пошевелиться, дотянуться или окликнуть. Но она была там, а он здесь, и это был всего лишь сон.

Кровь бешено пульсировала, сердце громко стучало', пальцы судорожно сжимались. Видение до глубины души потрясло его, но тело хранило неподвижность, а взгляд был устремлен сквозь огонь в пространство, во мрак ночи.

Он знал ее. Она находилась с ним всегда, — прячась в глубинах его сердца и дожидаясь, пока он найдет ее. Но теперь, когда она была рядом, он оказался беспомощен. Не мог протянуть руку и потрогать ее прекрасную чистую алебастровую кожу, не мог погрузить руки в волну развевающихся волос, не мог привлечь ее к себе… под себя.

Она манила его рукой, ее рот был широко открыт в пронзительном крике, которого он не мог слышать… И вдруг она пропала.

Он вздрогнул и повалился на колени, упираясь в землю руками, и почувствовал наконец жар костра. Покачиваясь от волнения, во власти которого находился, он не в силах был заставить себя подняться. Но наконец он сумел это сделать. Он не мог оторвать взгляда от горного обрыва. Иначе развеялись бы флюиды, все еще витающие здесь, которые излучала эта женщина из его видения. Его женщина.

Но он знал, что надо делать. Попросив помощи у духов, он поднял нож, оброненный у костра, и направился к деревьям, сплошной стеной окружающим его.

Выбрать дерево не составило труда. Знание леса, в котором он жил, не подводило его даже в темноте. Быстрый взмах ножа — и вот в его руках тонкая зеленая ветвь. Обретя спокойствие теперь, когда задача стала ясной, он поспешил назад к затухающему костру и подбросил туда веток, искоса поглядывая на выстреливающие в воздух искры и дымок, поваливший от хвороста. Удовлетворенный тем, что теперь у него достаточно света, он присел на корточки и стал искать в своих вещах необходимые ему предметы.

У него были янтарные, цвета виски, глаза, совсем как у белых людей. Но волосы, сердце и душа — индейца. Он звался Нокосе, что на языке его народа, мускоги, означало Медведь. И нравилось ему это или нет, но благодаря своему отцу-французу, охотнику, и матери-индианке он соединял в себе два мира.

Не замечая пота, который струился по его обнаженной груди, он сел на землю и устроил из своих мягких оленьих мокасин своеобразный стол для работы. В считанные секунды он согнул в кольцо тонкую гибкую ветку и крепко связал ее полоской сыромятной кожи. Когда кожа подсохнет и сожмется, то плотно стянет концы этой ивовой веточки.

Потом он взял длинную полоску другой кожи, тонкой, как нить, и начал ткать, подобно пауку, паутинообразный орнамент внутри кольца. Он тщательно следил за тем, чтобы в центре паутины оставалось маленькое отверстие.

Время шло, и приходилось снова подбрасывать дрова в костер, чтобы иметь побольше света. Жар пламени превращал в пар пот, стекавший по его груди, а на оленьей шкуре, набедренной повязке и кожаной полоске, прикрывающей его нагое тело, оседала копоть. Но не жар и темнота беспокоили его — беспокойство порождалось уверенностью, что без его помощи Аманда погибнет.

Минули часы, и, когда работа была закончена, он поднес ее поближе к костру, чтобы в его свете проверить, нет ли изъяна. Он повернул ее сначала в одну сторону, потом в другую и наконец кивнул, удовлетворенный своим изделием, он положил его себе на колени.

Медленным точным движением он вытащил из сумки орлиное перо и привязал его к плетению, отчего талисман сразу приобрел острое зрение и быстрый взгляд, как у того орла, которому принадлежало перо. Потом он снял со шнурка на шее медвежий коготь и тоже прикрепил его к плетению. И удовлетворенно пробурчал какие-то слова, когда тот свободно закачался над кольцом. Аманде понадобятся все могущество и чудодейственная сила, которыми обладает этот коготь.

Он провел пальцами вдоль когтя и, чуть нажав на острый конец, вздрогнул. Этим когтем и другими, такими же острыми, он был выкинут из вспоротого живота своей матери и брошен умирать в кусты. И если бы не его отец, Жак ле Клерк, так бы и случилось.

Но отцовское сострадание и заботливый уход спасли его, крохотного младенца, от верной смерти. И вот он вырос, превратился в мужчину, которого боялись и уважали. Не много нашлось смельчаков среди мускоги, осмелившихся насмехаться над великим чудом его рождения. И никто из них не посмел сделать это открыто.

Нокосе моргнул, возвращаясь мыслями к своему делу и отложив воспоминания до лучшего дня. До того дня, когда будет достаточно времени, чтобы вспомнить смеющегося, полного жизни охотника, который приходился ему отцом, и ту суровую борьбу за выживание, которую они вели, никогда не жалуясь. В конце концов, они не знали другой жизни.

Кисет с лекарственными травами висел на кожаном ремешке у него на шее, и Нокосе осторожно потрогал его, отдавая должное важности того, что собирался сделать. Но он знал: чтобы придать талисману магическую силу, необходимо вложить в него частицу себя.

И не колеблясь развязал кисет.

Нокосе перевернул его, и на ладонь выпал крохотный медальон из бусин и игл дикобраза. Нахлынули мысли о матери, которую он никогда не видел. О тех часах, что она провела за кропотливой работой, и о той радости, с какой был сделан этот медальон.

Нокосе подумал, что мать, наверное, смеялась, когда привязывала медальон над колыбелью, которую смастерил для него, еще не рожденного ребенка, отец. Он спросил себя, была ли связь между его отцом и матерью такой же тесной, как та, что связывала его с женщиной из видений.

Мысль об Аманде напомнила ему о деле. Он положил медальон-бусину на плетение и крепко привязал его, освящая этот предмет частицей своего духа.

Готово!

Он снова присел на корточки, глядя на вещицу, которую смастерил. Трепет, пробежавший по его мускулам, улегся. Теперь, когда дело было сделано, дышалось легко.

Его глаза заблестели и сузились. Губы, полные, очерченные так, словно были вырезаны ножом скульптора, сжались. Помедлив, он встал и шагнул в ночь,

Дым угасающего костра проплыл перед ним, когда он остановился у края обрыва, чтобы окинуть взглядом лежащую под ним долину. Молитва, которую он прошептал в бесконечное пространство ночи, держа талисман в вытянутых руках, была древнее его народа, древнее, чем сама мать Земля.

Улавливатель снов был готов.

Отныне и впредь все сны Аманды будут просачиваться сквозь плетение, и только хорошие сны смогут проникнуть через крошечное отверстие в его центре.

Оставалось сделать еще одно, и он напрягся, пытаясь вспомнить непривычные слова второго языка своего отца.

Закрыв глаза, он вызвал в памяти ее лицо, фигуру, и слова наконец вырвались из него, как крик души;

— Аманда! Не бойся. Я приду к тебе!

Короткие, но полные смысла английские слова сорвались с обрыва и полетели в настороженную тишину. А Нокосе повернулся и пошел обратно, к костру. Там он быстро разбросал затухающие угольки и собрал свои вещи. Не оглядываясь, он пошел вниз с горы, прижимая к себе драгоценное волшебство.

Глава 1

Настоящее время Западная Виргиния

— Держи ее! Она сейчас упадет!

Детектив Джефферсон Дюпре обернулся на крик как раз вовремя, чтобы увидеть, как молодая женщина пошатнулась на краю импровизированной сцены, установленной в центре парка.

Он рванулся туда, протянув руки, и принял на себя тяжесть ее тела, отчего они оба рухнули на землю. На какой-то миг он ощутил нежность ее плоти и едва уловимый запах духов. И то, что она, казалось, была создана для его объятий. Он успел лишь подставить себя, чтобы смягчить ее падение.

Аманда поняла, что сейчас упадет. Она не успела ни удивиться, ни испугаться. Лишь одна мысль пронеслась в мозгу: ей будет ужасно стыдно, если она останется в живых. Ведь только в случае печального исхода ей простят эту неловкость. Жены конгрессменов не падают со сцены на глазах толпы избирателей.

Но боли от удара она не ощутила. Аманда вдруг обнаружила, что ее прижали к широкой груди, да с такой нежностью, что на мгновение ей захотелось остаться в таком положении навсегда.

— О Боже, — прошептала она.

Забыв о своем позоре, она полностью растворилась в мягких карих глазах, золотой отлив которых наводил на мысль о теплом виски. Ноздри мужчины подрагивали от усилий, которые он предпринял, чтобы облегчить ее падение. Его верхняя губа была четко очерчена, а нижняя, пухлая и чувственная, слегка искажена гримасой боли.

Все эти мысли вихрем пронеслись у нее в голове, и тут же их вытеснила другая мысль: «Дэвид убьет меня».

В этот краткий миг, когда они смотрели друг на друга, что-то произошло между ними. Что-то стремительное. Внезапное. Настойчивое. Но не облеченное в слова.

Краем глаза Джефферсон Дюпре заметил, как Дэвид Поттер ринулся со сцены. И прежде чем детектив успел перевести дыхание или что-то сказать, женщину вырвали из его рук. Он мог бы поклясться, что на мгновение Аманда Поттер прильнула к нему, словно пыталась увернуться от рук своего мужа. Но в тот же момент, как он подумал об этом, он сказал себе, что он дурак. Она была замужем за блестящим и обаятельным конгрессменом Западной Виргинии. Ее мир идеален.

— О Господи! Извините, — прошептала Аманда, бросив взгляд на мужа, будто искала снисхождения в этом образчике красоты.

Дюпре не совсем понял, у кого она просит прощения, но решил, что, должно быть, у него.

— Не стоит извиняться, — сказал он, отряхивая пиджак и брюки. — Я рад, что оказался здесь. С вами все в порядке? Вы чуть не упали. — Вопреки своему обыкновению он окинул ее внимательным взглядом, проверяя, не ушиблась ли она,

Но Аманде Поттер не дали возможности ответить. Ее отстранили от него и привлекли к себе руки ее мужа. Джефферсон Дюпре был поражен странной обидой, вдруг вспыхнувшей в нем, когда он смотрел на это. Всего мгновение назад его руки баюкали ее. И на его груди покоилась ее голова.

«Черт побери, что с тобой происходит, Дюпре?» — спросил он себя.

Он едва знаком с этой женщиной. То, что засело сейчас у него в мозгу, должно было волновать его в последнюю очередь. Толпа обеспокоенных зрителей прервала его размышления.

— Не могу выразить, как я вам благодарен, — сказал Дэвид Поттер и потряс детективу руку, явно принимая в расчет вспыхивающие вокруг фотокамеры. — Я уверен, что вы уберегли Аманду от серьезной травмы.

— Я просто оказался рядом в нужный момент, — произнес Дюпре, улыбаясь Аманде и жалея, что не волен откинуть выбившуюся прядь каштановых волос от ее огромных испуганных глаз и поцеловать маленькое красное пятнышко на щеке — след от удара о его грудь.

Аманда нервно улыбалась и оправляла на себе одежду, не решаясь посмотреть в лицо ни тому, ни другому. Все, что у нее осталось в памяти от случившегося, — это ощущение, как столкнулись, а потом слились их тела, и чувство защищенности, возникшее в его объятиях. Ее лицо залилось пунцовой краской. Они с Дэвидом находились здесь в центре внимания, а она выставила себя дурой и помешала ему произнести речь. Дэвид придет в ярость.

Она пожала плечами. Во всем этом не было ничего нового.

— Дорогая, скажи мне, с тобой все в порядке? — Дэвид обхватил ее голову ладонями и повернул лицом к себе.

Она улыбнулась мужу и кивнула, не произнося ни слова, а он принялся осторожно стряхивать грязь и траву с рукава ее розового костюма.

Он выражал вполне приличествующее случаю беспокойство, и на его точеном красивом лице отражалась тревога. Он поспешил заверить членов комитета по подготовке собрания, что, конечно же, в том, что край сцены обвалился, нет их вины. Аварии случаются.

Соколиные глаза Дюпре не мигая наблюдали за тем, как Дэвид Поттер подхватил жену под локоть и заботливо препроводил к ожидающей машине. Политик до мозга костей, он непрерывно заверял всех, мимо кого они проходили, что с Амандой все в порядке. С непринужденностью человека, рожденного в богатой семье, он усадил жену в машину, закинул туда подол ее юбки и захлопнул дверцу.

Аманда вздрогнула от этого стука, который сотряс салон машины.

Помахивая рукой избирателям и изрекая избитые фразы, Дэвид Поттер тронул шофера за плечо, и машина отъехала. Конгрессмен источал улыбки.

Но Аманду бросило в жар от вскользь брошенного на нее взгляда, когда Маркус Хэвсьют, их шофер, начал встраиваться в поток машин. С явным облегчением ее муж вздохнул, когда показались массивные металлические ворота фамильного поместья.

— Слава Богу, — пробормотал он. — Мы дома.

Аманда снова вздрогнула. Для нее слово «дом» означало отнюдь не то же самое, что, несомненно, значило для него. Через минуту машина подъехала к дверям и остановилась. Едва Аманда успела отстегнуть ремень безопасности, как Маркус стоял уже возле дверцы, готовый помочь ей выбраться из машины. Дэвид вышел сам и, не дожидаясь Аманды, вошел в дом. Ей ничего не оставалось, как последовать за ним.

— Миссис Поттер! Что случилось? — воскликнула Мэйбл. Вид одежды Аманды не мог остаться незамеченным, и экономка принялась встревоженно хлопотать вокруг своей хозяйки.

Но Дэвид взмахом руки сделал ей знак удалиться и потащил Аманду за собой вверх по лестнице. Вся его озабоченность состоянием жены улетучилась. Они поднялись по лестнице и через холл прошли в свою комнату. Дверь захлопнулась, холодно лязгнув металлическим замком.

— Ты, глупая сука! Ты можешь хоть что-нибудь сделать как следует?

Он ударил ее по спине, толкнув вперед, и она упала на кровать лицом вниз. От его ярости, внезапной и бурной, воздух в комнате, казалось, сгустился так, что Аманде стало трудно дышать. Дэвид дернул ее за руку, перевернув на спину. И хотя ее подмывало дать отпор, она знала по опыту, что ей от этого будет только хуже.

— Ты испортила свой костюм. А ведь это настоящий Живанши. Никто и не вспомнит о моей речи. Единственный человек по фамилии Поттер, которого будут склонять в вечерних новостях, — это ты со своим падением с той проклятой сцены.

— Дэвид, не надо.

Аманда ненавидела себя за жалобные всхлипы. Но они вырвались у нее прежде, чем она смогла удержать их. Она вскинула руки, защищаясь от очередного удара, но слишком поздно, и его рука достала до ее щеки. Ее голова откинулась назад. В глазах потемнело. Она застонала и попыталась откатиться в, сторону.

— Заткнись, — прорычал он и навалился ей на живот, коленом раздвигая ее ноги.

— Дэвид… пожалуйста… ради Бога, не надо, — умоляюще произнесла она и охнула, когда он придавил ее к постели.

Резкий стук в дверь спальни заставил его застыть. Его красивое лицо походило сейчас на карикатуру. Идеальной формы губы сузились и поджались, из горла исторгся рык. Голубые глаза прищурились и побелели от ярости. Белокурые волосы, обычно аккуратно уложенные, теперь в беспорядке свисали на лоб и глаза.

— В чем дело?! — прокричал он тому, кто стоял за дверью. Когда Аманда попыталась пошевелиться, он схватил ее за шею и прижал к кровати, будто пришпилил бабочку. — Я вам покажу, как беспокоить нас в нашей комнате!

Не в силах видеть его раздувающиеся ноздри, Аманда закрыла глаза и попыталась сглотнуть. Но слюна, смешавшись с кровью, вытекла из уголка рта.

Раздался громкий и решительный голос экономки:

— Мэр просит вас к телефону. И еще. К нам в дом приехала телевизионная группа.

Дэвид вздрогнул. Рука, сжатая в кулак, расслабилась, а другая, та, что сжимала горло Аманды, соскользнула. Он навис над женой, и его возбуждение и напряжение стали ослабевать. Эти мгновения показались ей вечностью. Наконец он произнес:

— Я сейчас вернусь.

Он бросил взгляд на свежий, уже проступающий синяк на ее щеке и смахнул кровь с уголка ее губ.

— Дорогая, ты поранилась, падая. Я велю Мэйбл принести немного льда.

Он подался вперед. Капля пота упала с его лба ей на щеку. Он запечатлел нежный, чувственный поцелуй возле ее глаза и на губах, кончиком языка слизнув остатки крови. Его рука скользнула вверх по юбке и грубо стиснула бедро, а горячий шепот полоснул ей в лицо:

— Ты такая красивая, Аманда. Если бы ты научилась слушаться меня, тогда бы мне не пришлось тебя наказывать. Постарайся запомнить это, дорогая. Очень важно, чтобы жена политика была безупречной.

И как ни в чем не бывало он отошел от нее, дрожащей, и вышел из комнаты, на ходу приглаживая свои безупречно постриженные белокурые волосы, поправляя одежду, готовясь предстать перед публикой.

Когда он выходил из комнаты, экономка торопливо отскочила в сторону, чтобы не столкнуться с ним.

— Мэйбл, миссис Поттер упала в парке. Позаботься о ней.

— Хорошо, сэр. Сию минуту, сэр, — пробормотала она и пригнула голову.

Мэйбл подождала, пока хозяин скроется из виду, и бросилась к Аманде. Экономка знала, что могло произойти. Вся прислуга в поместье Поттеров не питала иллюзий насчет хозяина и понимала, что он собой представляет. Но они так же хорошо знали, что заступиться за Аманду невозможно. И если такое иногда случалось, то это было весьма опасно и порой даже фатально.

— С вами все в порядке? — спросила Мэйбл, поспешно войдя в комнату и закрывая за собой дверь.

Из глаз Аманды лились слезы. В этой жизни только присутствие престарелой экономки хоть как-то поддерживало ее. Молодая женщина пожала плечами и попыталась подняться с кровати, но тут же застонала от боли.

— Погодите, мисси, дайте я вам помогу, — сказала Мэйбл, протягивая ей руку.

Пальцы Аманды легли на ладонь Мэйбл.

— Что случилось? — спросила экономка.

— Разве это имеет значение? — вздохнула ее хозяйка. — Какая разница, что произошло, если конец и результат всегда один и тот же.

Это тихое отчаяние отозвалось в самом сердце старой женщины. Но она ничего не могла сделать. Да и сама Аманда никому не позволяла заступаться за нее. Никогда.

Только однажды она согласилась на это, три года назад, и ее до сих пор мучили кошмары при воспоминании о том, как, раскрыв утреннюю газету, она прочитала заголовок: «САМОУБИЙСТВО В ПОСТЕЛИ!»

И внизу шрифтом помельче: «Местный адвокат, уличенный в незаконной практике, покончил с собой».

Единственное прегрешение Ларри Фингольда состояло в том, что он участвовал в разработке плана по освобождению Аманды Поттер.

— Ну вот, дорогуша, дай я тебе помогу, — сказала Мэйбл и начала осторожно расстегивать запачканную блузку, которую Аманда носила под жакетом. Когда обнажились плечи, экономка горестно запричитала, стараясь не смотреть на свежие синяки и старые следы.

С помощью Мэйбл Аманда разделась и пошатываясь направилась в ванную, где погрузилась в теплую ласкающую воду.

— Сядь, детка, — велела экономка и помогла Аманде принять полулежачее положение.

Аманда закрыла глаза и прислонилась головой к белому кафелю, а Мэйбл медленными осторожными движениями прикладывала холодный компресс к ссадинам на ее лице.

— Это все нехорошо, — бормотала Мэйбл. — Совсем нехорошо! Ни один мужчина не имеет права бить свою жену, и никто не убедит меня в обратном.

Когда Мэйбл прижала мокрую ткань к вспухшему синяку на виске Аманды, у той от боли брызнули слезы. «Угодила в западню, приготовленную мужем и судьбой, — с горечью думала она, — и никакого выхода нет, кроме смерти».

— Только не вмешивайся в это, Мэйбл. Я не вынесу, если на мою совесть ляжет еще один груз. Ты меня слышишь?

Голос Аманды звучал настойчиво. Она с силой сжала руку экономки.

— Слышу, слышу, — ответила Мэйбл. Спустя минуту она уже собирала в комнате измятую и запачканную одежду. — Но этим дела не поправишь. Кто-то должен что-то сделать с этим человеком. Если бы меня кто спросил, я бы сказала, что у него не все в порядке с головой.

— Но тебя никто не спрашивает, — напомнила ей Аманда.

Мэйбл обиженно надула губы. Она подняла с пола серьгу и осмотрелась в поисках пары.

— Мисси! Я что-то не могу найти вашей второй серьги.

Аманда глубже погрузилась в воду и закрыла глаза.

— Найдется, — отозвалась она. — Наверное, затерялась где-нибудь.

Мэйбл положила бриллиант на комод и бесшумно вышла из комнаты.

Аманду пробрала дрожь, и она стала растирать руки, прислушиваясь к шагам Мэйбл, затихающим внизу, в холле. Кончиками пальцев провела от локтя до кисти. Дотронувшись до болезненного места, она вздрогнула, но потом вдруг улыбнулась, вспомнив, как ей достались именно эти синяки. Они появились не стараниями Дэвида. Она вспомнила мужчину в парке и его крепкие объятия. Он спас ее от падения лицом в грязь.

— По крайней мере, хоть часть синяков заработана не зря, — пробормотала она,

Вода обволакивала ее, как нежный любовник, но тут же возникла мысль, которая заставила выскочить из ванны и схватиться за полотенце. Представив, что Дэвид увидит ее мокрой и голой, Аманда похолодела. Не нужно ей никаких напоминаний о любовниках и нежностях. Она и так вела двойную жизнь. Притворялась, будто все отлично, а на самом деле жила как в кромешном аду.

Но вытираясь, она снова подумала о мужчине из парка, о том, как спокойно почувствовала себя в его объятиях и как была близка к тому, чтобы прошептать ему на ухо мольбу о помощи. И как вовремя остановила себя, вспомнив о предыдущем подобном случае. Она не могла отягчить свою совесть еще одним Ларри Фингольдом. Такого бремени вины она не вынесет.

Теперь Аманда знала, что просить Дэвида о разводе — пустое дело. Он ни за что ее не отпустит. Это бы повредило ему как политику. Ей оставалось только выжидать. Когда-нибудь подвернется возможность. Но если это произойдет, то она будет бежать изо всех сил, без оглядки. Эта мысль —

единственное, что поддерживало ее. Надежда помогала ей сохранять рассудок.

— Должен сказать, Дюпре, ты профессионально провел захват нынче днем.

Джефферсон Дюпре поднял взгляд на своего начальника, Эвиса Моррела, стоящего у его стола.

— Спасибо, шеф. — Он улыбнулся и пожал плечами. — Кто-то закричал «держи». Ну, я чисто рефлекторно и поймал. — Почему-то он считал должным преуменьшить свои заслуги.

— Звучит так, будто ты тут ни при чем, — пошутил Моррел. — Но ты молодец, не посрамил наш отдел, сынок. Никто не сможет сказать, что мы бездельничали. По крайней мере сегодня.

Дюпре стал перебирать бумаги на своем столе, а Моррел направился в свой кабинет.

«Да, я сегодня был при деле, это точно», — сказал Дюпре сам себе. Но нутром почуял: что-то он упустил.

Он ничего не мог поделать со своими чувствами. Ощущал тревогу с того самого момента, как Дэвид Поттер отнял у него Аманду. Что-то было такое в его улыбке. Но постарался убедить себя, что в Дэвиде Поттере нет ничего, что отличало бы его от любого другого политика. Все они улыбаются на публике слишком много и слишком часто.

Тридцатишестилетний Джефферсон Дюпре работал следователем в Моргантауне, Западная Виргиния, почти шесть лет, а до этого служил в военной полиции на флоте. Последние шесть лет Дэвид Поттер и его жена попадались ему на глаза по крайней мере раз в неделю — либо когда проезжали в своем лимузине, либо когда о них писали в разделе общественной жизни в местной газете. Но сегодня ему в первый раз довелось столкнуться с ними лично, и он чувствовал себя выбитым из колеи.

Он вздрогнул и закрыл глаза, почувствовав, как к горлу подступил комок. Та близость. Он помнил, как держал Аманду на руках. Это было так приятно. И казалось правильным. Но что более всего поражало — ощущения казались чрезвычайно знакомыми.

Вольный полет его мыслей был прерван каким-то посетителем, явно пребывающим не в самом благодушном настроении. Этот тип, к сожалению, был ему слишком хорошо знаком.

— Где детектив Дюпре? Я желаю потолковать с ним. Я знаю свои права. Может, я и живу на улице, но никто не лишал меня моих прав. Я хочу поговорить с детективом Дюпре.

Дюпре возвел глаза к небу и подавил вздох.

— Привет, Бинер. К чему поднимать столько шума, приятель. Вот он я, тут, весь твой, — сказал он.

Он встал и жестом пригласил старика войти, думая о том, сколько времени сможет выдержать не дыша. В отличие от многих бездомных, которые пользовались любой возможностью, чтобы помыться и сменить одежду, Бинер не увлекался сменой туалетов и купанием. В данный момент на нем было надето все, что он имел, и носил он это вот уже несколько лет не снимая. Душ он принимал, только когда шел дождь.

— Ну и отчего весь этот шум? — спросил Дюпре, надеясь, что рассказ не будет слишком пространным.

Бинер, усевшись на стул у стола, погрузился в задумчивое созерцание пончика, лежащего возле телефона, и вздохнул.

Дюпре передернуло. Дыхание Бинера было столь же зловонным, как и «ароматы» его тела. И то, что он уселся, явно намереваясь задержаться тут, не сулило ничего приятного.

— Угощайся, Бинер, — предложил он.

— О нет, — пробормотал тот и отвел глаза в сторону. — Я сыт.

— Устраивайся, приятель, — пригласил Дюпре, заранее зная весь ритуал. И его нужно было соблюсти в точности, иначе Бинер будет оскорблен до глубины души. — Я сейчас налью себе еще чашечку кофе. Вернусь, и тогда мы с тобой побеседуем.

Бинер с важностью кивнул. Как только Дюпре вышел, он запихнул пончик целиком себе в рот и, не разжевывая, заглотнул все до кусочка.

— Выпей-ка немного за меня, — сказал Дюпре, поставив пластиковую кружку с кофе возле локтя посетителя. Он знал, что кофе пригодится, иначе все повествование будет изрядно сдобрено крошками и сахарной пудрой.

Бинер отхлебнул из чашки и поставил ее между коленей, обхватив руками так, будто это был мешочек с золотом.

— А это я оставлю на потом, — сказал он.

Дюпре подавил улыбку и кивнул.

— Ну так что ты хотел мне сообщить?

Бинер поерзал на стуле и подвигал губами, обнажив свои последние три зуба.

— Я кое-что нашел в парке, — сказал он. — Это чужая вещь. А мне чужого не надо. — Он поставил чашку на стол и стал рыться в кармане.

Джефферсон Дюпре отхлебнул кофе, хотя тот был еще слишком горячим. Сейчас это все же лучше, чем делать глубокие вдохи. И когда он взглянул на сверкающий предмет в руке Бинера, то чуть не поперхнулся.

На грязном фоне совершенная красота вещицы была почти неприличной. И ценность не вызывала сомнений.

— Откуда ты это взял? — спросил детектив.

— Я же сказал, что это чужое, — повторил Бинер. От него не ускользнул интерес детектива. — Я нашел это в парке.

Дюпре подкинул серьгу на ладони, пытаясь припомнить, где он мог ее видеть.

— Я нашел это возле сцены после митинга, — продолжал Бинер. — Я всегда исполняю свой долг и выслушиваю политиков. На тот случай, если мне захочется против кого-нибудь проголосовать, — добавил он, хихикнув, чтобы дать понять, что это шутка.

Джефферсон Дюпре зажал в ладони бриллиант и почувствовал, как над верхней губой выступила испарина. Теперь он вспомнил, где он его видел. Как раз такой красовался в ухе Аманды Поттер. Она, видимо, потеряла его, когда падала.

— Ты поступил правильно, — сказал он и порылся в кармане в поисках бумажника. Бинер нахмурился и вскочил.

— Не надо мне денег! — выпалил он. — Я не беру платы за правильные поступки. Я же не нищий. У меня всего-навсего нет дома.

Дюпре поморщился. Он знал, что Бинер очень обидчив, как и многие бездомные, живущие на улице, с которыми ему довелось столкнуться.

— Эй, приятель, я не имел в виду ничего такого, — сказал он мягко. — Эта вещь действительно очень ценная. Ее хозяин будет рад получить ее обратно. Я собирался вручить тебе вознаграждение. Разве человек не может принимать вознаграждений?

Бинер расплылся в улыбке, обнажив все три оставшиеся зуба.

— Ну тогда ладно. Думаю, может, — сказал он. Зажав в ладони двадцать долларов, он исчез значительно быстрее и тише, чем появился.

— Боже правый, — сказал Моррел, входя в офис и распыляя перед собой баллончик с освежителем воздуха. — Это кажется невероятным, но готов поклясться, что от него воняет еще сильнее, чем в прошлый раз.

Дюпре заморгал и закашлялся, когда сосновый запах освежителя смешался с остатками испарений Бинера.

— Господи, шеф. Вы сделали только хуже.

Оба засмеялись. Такие вещи являлись частью их повседневной жизни.

— Взгляните на это, — сказал Дюпре, раскрывая ладонь.

Эвис Моррел вытаращил глаза.

— Настоящий?

Дюпре кивнул.

— Он принадлежит Аманде Поттер. Думаю, она потеряла его, когда падала.

— Дай-ка, — сказал Моррел и протянул руку. — Я позвоню Поттерам. Кто-нибудь от них подъедет сюда и заберет серьгу.

— Нет! Я сам ее доставлю, — сказал Дюпре и покраснел от собственной наглости. Он понимал, что проявляет слишком большое рвение, намереваясь отправиться туда, где ему было совсем не место.

Брови Моррела удивленно изогнулись.

— Ты бы лучше занялся своими делами. Не стоит связываться с Поттером.

— Черт побери, что вы имеете в виду?

— Ничего. — Моррел отвернулся. — Просто запомни, что я тебе сейчас сказал. Выкинь эту сережку и все прочее из своей упрямой твердолобой башки. — Он исчез в своем кабинете, хлопнув дверью.

Детектив Дюпре поморгал и посмотрел на сережку, лежащую на его ладони.

Он решил без дальнейших отлагательств вернуть чужую вещь.

Глава 2

Звук шагов на лестнице поверг только что закончившую вытираться Аманду в панику. Дэвид возвращается, а она еще не одета. Меньше всего ей хотелось спровоцировать своей наготой то, что он называл «заниматься любовью».

Времени, чтобы надеть белье, не оставалось, поэтому выручил бы зеленый шелковый комбинезон, подаренный мужем на день рождения. В него можно быстро влезть, а темный цвет и свободный покрой скрыли бы отсутствие белья.

Аманда кинулась к гардеробу и быстро отыскала нужную вещь. Дернув за вешалку, в отчаянии ругнулась, когда комбинезон зацепился за что-то воротничком.

— О Боже, нет, — пробормотала она и заставила себя действовать со спокойствием, которого вовсе не ощущала.

Решительно и быстро она разорвала зацепившуюся нитку, затем, опираясь на стену, просунула ноги в штанины. Она знала, что ровно через семь шагов Дэвид будет здесь. Слишком много ночей провела она без сна, высчитывая расстояние между собой и адом, чтобы теперь ошибиться.

Шесть. Пять.

Аманда просунула руку в 'рукав и подняла другую вверх, стараясь не обращать внимания на боль в мышцах.

Четыре. Три.

Застежка чуть не вывела ее из себя, ибо дважды выскальзывала. Но наконец пальцы все же обрели твердость и уверенность.

— Пожалуйста, пусть застегнется с первого раза, — сказала она и потянула вверх. Два. Один.

— Дорогая! Ты уже вышла из ванной! — Дэвид сморщил губы. — А я предвкушал, как присоединюсь к тебе.

Аманда изобразила на лице слабую заученную улыбку и притворилась, что расстроена не меньше мужа, хотя от одной мысли о такой перспективе ей делалось не по себе. Она не знала, сколько еще сможет рассчитывать на свое здравомыслие и терпение, вынося все это.

— Вода остыла, и я замерзла, — стала оправдываться она, надеясь заставить его вспомнить, что причиной ее страданий был не только несчастный случай, — сам он тоже приложил к этому руку.

Если в нем проснется совесть, может быть, сегодня ночью он оставит ее в покое. Может быть, если ей действительно повезет, он уйдет на свидание к одной из своих женщин. Они у него были. Всегда были. И Аманде потребовались годы, чтобы понять, что ей это безразлично.

— У тебя намокли волосы, — сказал Дэвид. — Мэйбл следовало бы их заколоть. — Дэвид нахмурился, глядя на спутанный пучок густых волос, свисающий сзади на комбинезон, и на влагу, от которой одежда приобрела темный оттенок.

У Аманды дрогнуло сердце. Независимо от того, кто и чем ему не угодил, страдать неизменно приходилось ей.

— Я попросила ее не делать этого, — быстро произнесла она. — Мне было так больно, что захотелось сразу же залезть в ванну. Это моя вина. Правда!

Она села перед комодом и взяла гребень. Несмотря на решимость не показывать мужу, как сильно страдает от его недавних побоев, она невольно поморщилась.

Он заметил это. И моментально оказался рядом.

— Дорогая, позволь мне, — вкрадчиво попросил он, отнимая у нее гребень.

От запаха его одеколона и отнюдь не деликатного прикосновения к спине его пробудившейся плоти она ощутила тошноту. И закусила губу, чтобы удержаться от стона. Этот сценарий проигрывался уже столько раз, что она могла чуть ли не до секунды рассчитать тот момент, когда он заставит ее подняться и стащит с нее одежду.

Пальцы Дэвида погрузились в ее волосы до самой кожи. Медленно и сильно он массировал ей голову от шеи до макушки и назад, снимая напряжение, которое возникло по его же вине.

Аманда закрыла глаза, Она не могла выносить выражения его лица, млеющего от желания. Она знала, что произойдет дальше: его глаза будут светлеть, пока голубизна не превратится в почти белый блеск, а плоть не станет жесткой и горячей. И придется терпеть его изуверские нежности.

Она знала, что он изверг, но не могла понять состояние души человека, который может избить женщину до полусмерти, а спустя минуту вторгнуться в нее, предаваясь наслаждению и видя, как по ее лицу струится кровь. А потом плакать, как мальчишка, о том, что он натворил.

Из-за него отношение Аманды ко всем мужчинам колебалось от чувства страха и ненависти до безразличия. Но несмотря на то что Дэвид Поттер навсегда уничтожил ее, в душе она знала, что переживет его. И она знала, что однажды вырвется отсюда. Но никогда в жизни не позволит другому мужчине дотрагиваться до нее или обнимать ее. Слишком много боли.

Пальцы Дэвида, впивающиеся в ее кожу, внезапно сжались в кулак, больно стянув волосы. Слезы невольно покатились из глаз, а он притянул ее голову к своему животу.

— Аманда, где твоя вторая сережка?

От его угрожающего тона она почувствовала слабость в коленях. Если бы она не сидела, то тут же упала бы. Но, стараясь скрыть испуг, она высвободилась из его цепких рук и встала. С невозмутимым видом Аманда взглянула на одинокую сережку, лежащую на комоде, и перевела взгляд на мужа.

— Не знаю, — сказала она. — Мэйбл тоже меня об этом спрашивала, когда я была в ванной. Думаю, что серьга затерялась где-то на кровати во время… потасовки. — Она смотрела ему прямо в глаза и с удовольствием заметила промелькнувшее в них виноватое выражение.

— Они принадлежали маме, — вкрадчиво проговорил он.

— Знаю. Я как раз собиралась заняться поисками, когда ты вошел.

— Ну тогда я хочу, чтобы ты занялась этим сейчас же, — мягко продолжал он. — Ее нужно найти. Это семейная реликвия, как ты знаешь.

— Я не теряю своих драгоценностей, Дэвид.

— Люди должны научиться заботиться о своем имуществе, — пробормотал он, игнорируя ее реплику, так же как и то обстоятельство, что сам был, вероятно, виноват в потере сережки.

У Аманды заныло в животе. Ей уже доводилось слышать этот назидательный тон, который всегда предвещал то, что Дэвид называл «исправительными мерами». Она называла это пыткой.

Она нагнулась над кроватью и поводила рукой по пестрому покрывалу в полной уверенности, что через минуту найдет серьгу. Но когда постель была обыскана, а сережка не нашлась, Аманду охватила паника.

Боже милосердный, пусть она отыщется!

Капли пота потекли по ее спине. Шелк комбинезона прилип к телу, когда Аманда, стоя на четвереньках, ползала по полу, нервно шаря ладонями.

— Аманда…

Его тон стал суровым.

— Ты мог бы помочь мне, — пробормотала она едва слышно.

Пинок пришелся ей прямо в живот, мгновенно откинув назад и оборвав дыхание. В боку и на губе вспыхнула боль, и Аманда, ощутив привкус крови, поняла, что нечаянно прикусила щеку.

«Провались ты к чертям собачьим», — подумала она. Но от этой мысли ей не стало легче.

— Ты потеряла мамину сережку! — Его голос прозвучал тонко и визгливо, почти по-детски.

Она выставила руку, защищаясь от неминуемого удара, и замотала головой. Если бы у нее в легких оставалась хоть капля воздуха, она зашлась бы в яростном крике.

Огонь негодования в ее глазах удивил его. Звонок, разнесшийся по дому, остановил второй удар на полпути.

— Кто, черт возьми, это может быть? — пробормотал он, свирепо глядя на нее. — Наверное, опять какие-нибудь журналисты хотят справиться о твоем здоровье. — Он одернул костюм и пригладил волосы. — Когда я вернусь, вторая сережка должна лежать на комоде, иначе ты пожалеешь.

«Я уже жалею», — подумала Аманда, глядя ему вслед.

Она нашла в себе силы встать. Женщина, глянувшая на нее из зеркала, была неузнаваема. Огромный синяк уже явственно проступал на щеке. Нижняя губа вспухла и кровоточила. Вид забитый и испуганный, печать боли на лице, которую невозможно скрыть.

— Будь ты проклят, Дэвид, — прошептала Аманда, ненавидя себя за собственный страх. — И ты будь проклята, — продолжала она, — за то, что позволяешь происходить такому снова и снова… Если бы ты не была такой мерзкой трусихой, ты бы покончила с этим прямо сейчас.

Муки боли на лице сменились бесстрастным выражением. Мечта о самоубийстве превратилась в старого, почти привычного врага.

Но она быстро прогнала ее. Если она убьет себя, Дэвид опять выйдет победителем. При мысли о том, что он использует ее смерть в свою пользу, чтобы собрать побольше голосов, на нее нахлынула ярость. Если ей суждено умереть, она прихватит его с собой.

— Я должна выбраться отсюда, — сказала она и попыталась взять себя в руки.

Если бы ей удалось добраться до первого этажа, прежде чем Дэвид успеет вернуться в комнату и возобновит «игрища», она будет в безопасности. Конечно, только на время. Но в мире Аманды Поттер любая безопасность была в цене.

Воткнув в волосы гребень, она вспомнила, что на ней нет нижнего белья, и хотела переодеться. Но, подумав о том, что Дэвид сейчас вернется и застанет ее голой, тут же отказалась от этого намерения. Она всунула ноги в тапочки, плеснула холодной воды на избитое лицо и покинула спальню с максимальной быстротой, на которую было способно ее ноющее тело.

Она уже спустилась вниз и направилась в сторону кухни, где могла бы обрести безопасность в обществе Мэйбл, как вдруг услышала голос Дэвида:

— Послушайте, детектив. Я вам очень благодарен за то, что вы сделали для меня и Аманды. Но я не хочу, чтобы вы с ней встречались. Аманде сейчас нездоровится. Вы же знаете, ее падение было достаточно болезненным.

Джефферсон Дюпре удивился. Падение Аманды Поттер должно было нанести гораздо большую травму ему, чем ей. Он принял на себя всю тяжесть ее тела.

— Это не мои причуды, конгрессмен. Мне просто нужно, чтобы она кое-что опознала, — сказал Дюпре.

— И что же это, детектив? — спросила Аманда.

Мужчины обернулись на звук ее голоса. Дэвид пришел в ярость оттого, что жена спустилась вниз и вмешалась в разговор, который он твердо намерен был завершить самостоятельно. Он свирепо смотрел, как она идет мимо них, направляясь в библиотеку.

Джефферсон Дюпре остолбенел. Он молча смотрел, как Аманда идет, прижимая руку к животу, словно пытается убедиться, что все на месте, и не мог понять, каким образом меньше чем за два часа следы от травы превратились в пятна крови.

Ее рот опух. Сбоку на лице расплылся синяк. Дюпре почувствовал отвращение к самому себе, когда, несмотря на щекотливость ситуации, невольно отметил, что у нее, вероятно, ничего нет под шелком. Уж слишком явно вырисовывалось ее тело.

— Боже правый, — прошептал он. — Извините. Я понятия не имел, что вы так сильно пострадали. Что сказал доктор?

— Он не приходил, — ответил за нее Дэвид. — Это всего лишь синяки. Мы сами с ними справимся. Нет никакой надобности поднимать шум в прессе из-за таких пустяков. Это приведет лишь к тому, что отцы города окажутся в неловком положении, вы же понимаете. Может создаться впечатление, будто они не способны обеспечить безопасность при проведении общественных мероприятий.

Только синяки? Дюпре не мог поверить такому «диагнозу».

Аманда поморщилась. Да, у нее действительно были синяки, а кроме того, еще одно-два сломанных ребра. Но они заживают. Она знала, что такое сломанные ребра, и сейчас они причиняли не столь сильную боль, чтобы всерьез беспокоиться.

— О чем же вы хотели спросить меня, детектив?

Мягкий голос Аманды заставил Дюпре вернуться к действительности. Он вытащил из кармана носовой платок и развернул его.

— Моя сережка!

У Аманды вырвался невольный вздох, отозвавшийся болью в избитых боках. Она пошатнулась и тут же ощутила, что ее заботливо опускают на стул.

— Вы уверены, что с вами все в порядке? — Голос Дюпре был мягок, прикосновения нежными. Аманда опять чуть было не решила попросить его о помощи, но мысли о возможных последствиях пресекли мимолетный соблазн.

— Я чувствую себя прекрасно, — поспешно вымолвила она и отвела глаза, не желая давать Дэвиду еще один повод для ярости.

— Аманда, дорогая. Не правда ли, замечательная новость? Ее нашли! Видите ли, детектив, мы уже обнаружили пропажу сережки, — продолжал он. — И предприняли собственные розыски в доме, не зная, что она потерялась совсем в другом месте. Где ее нашли?

Дюпре знал, когда следует вступать в спор, а когда лучше промолчать. И хотя он чувствовал, что отношения между Поттерами напряжены до предела, как, впрочем, и неприязнь, которую Поттер демонстрировал по отношению к нему, он знал, что это один из тех случаев, когда вмешиваться в дела мужа и жены бесполезно. Ни к чему хорошему это бы не привело.

— В парке около сцены. Думаю, она была потеряна во время падения.

— Ну, конечно, конечно, — сказал Дэвид и взял сережку с платка Дюпре так, будто извлекал ее из грязи.

— Думаю, ее лучше почистить, прежде чем миссис Поттер снова ее наденет, — добавил Дюпре, подумав о Бинере и о том, в каком месте тот, возможно, ее хранил, прежде чем обратился к властям.

Дэвид приподнял брови.

— Ну, конечно, — протяжно произнес он и бросил выразительный взгляд на платок, который детектив засовывал в карман. — Как же иначе?

Джефферсон Дюпре вспыхнул. Это было откровенное оскорбление. Возникло еле сдерживаемое желание ударить Поттера кулаком по лицу. Он знал предел своего терпения, который сейчас был почти достигнут. Пора уходить, пока он не натворил глупостей.

— Я сделал то, зачем пришел, — сказал Дюпре и, не удержавшись, добавил: — Я бы очень рекомендовал миссис Поттер обратиться к врачу.

И тут же направился к двери.

— Не провожайте меня, — сказал он, не оглядываясь. — Я сам найду выход.

Хлопнула дверь, а через минуту в библиотеку торопливо вошла экономка.

— Ты не поможешь мне одеться? — обратилась к ней Аманда. — Дэвид собирается позвонить доктору и записать меня на прием. Мне кажется, я все-таки ушиблась, когда падала.

С помощью Мэйбл Аманде удалось подняться по лестнице, и Дэвид остался в комнате один.

Он был близок к шоку. Минуту назад, когда Аманда вдруг начала отдавать распоряжения, она напомнила ему его мать. Это заставило его почувствовать себя маленьким и беспомощным, и ему не понравилось это ощущение. Совсем не понравилось. Аманда только что отдала распоряжение без его одобрения, а он все еще стоял столбом, позволив ей действовать. «Но это не столь важно, — сказал он себе. — Я, так уж и быть, разрешу ей сходить к врачу. Может быть, это окажется даже полезным для прессы».

Но потом он припомнил недоверчивость, написанную на лице детектива, и то, как Аманда чуть не упала в его объятия. Гнев снова закипел в нем.

«У меня мамина сережка, — вспомнил он. — Это хорошо. Все становится на свои места».

Но хотя он и пытался убедить себя, что все хорошо, его начал обволакивать мрак, возникающий где-то в глубине души. Дэвид Поттер подошел к столу, поднял телефонную трубку, но не смог вспомнить номера врача. Трясущимися руками он перелистал записную книжку, но тщетно. И вдруг ярость накрыла его с такой быстротой, что он не успел осознать, в чем дело.

Предметы, лежащие на столе, полетели в разные стороны, в ушах зашумело. Безотчетно, со всей силой Дэвид хлопнул ладонью по крышке стола. Звук удара гулко разнесся в тишине комнаты, и потом не стало слышно ничего, кроме тихого, слабенького хныканья.

Этот звук да еще дикая боль постепенно привели его в чувство. Когда Дэвид Поттер обрел способность мыслить и видеть, он обнаружил, что материнская сережка врезалась в середину его ладони, словно была окантована не золотом, а цепкой живой плотью. Он не отводил взгляда от этого зрелища, и его губы начали расплываться в улыбке. Улыбка сменилась хихиканьем, а хихиканье переросло в яростный хохот. От этих звуков все слуги, находившиеся поблизости, поспешили спрятаться в отдаленных частях дома.

«Вот это да! Можно считать, я сам нашел мамину сережку».

Дэвид выдвинул ящик и среди беспорядочно валяющегося содержимого выбрал нож для открывания писем. Имеющий форму кинжала, но с довольно тонким, похожим на рапиру лезвием, нож вполне годился для его целей.

Задержав дыхание, Дэвид вонзил лезвие между оправой и камнем в два карата и нажал. Серьга погрузилась в ладонь, и лезвие задело ее. Не обращая внимания на боль, Дэвид поддел бриллиант. Камень выскочил, покатился по столу и в конце концов упал на пол.

Нервные окончания начали доносить сигналы боли, и Дэвид вздрогнул. Невидящим взглядом он уставился на кровь, капающую на стол. Вдруг слабое подобие улыбки появилось на его лице.

Небрежно, будто собираясь смахнуть пыль с одежды, он вытащил из кармана пиджака носовой платок и обмотал им кисть. Минутой позже тонкая полоска крови начала проступать сквозь ткань, окрашивая нити одну за другой, и очень быстро в центре импровизированной повязки образовалось красное пятно.

Дэвид Поттер поднял камень и стал поворачиваться на стуле, пока не оказался лицом к массивным французским дверям. Пытаясь поймать лучшее освещение, он стал вращать бриллиант сначала в одну сторону, потом в другую, исследуя, сколько его граней испачканы кровью.

Внезапно он закинул драгоценный камень себе в рот и, как виноградину, покатал во рту, будто пробуя на вкус. Мысленно он отметил, что камешек слегка солоноват.

Потом со всей осторожностью Дэвид вытолкнул бриллиант изо рта, зажал большим и указательным пальцами и снова поднял к свету.

— Ну вот, — сказал он нежно. — Теперь все. Блестящий и чистый. Разве мама не будет горда?

Так бы оно и случилось, если б мама не была вот уже десять лет как мертва. Но несколько сдвинутый мозг Дэвида Поттера в настоящий момент совершенно не принимал в расчет этого факта.

Джефферсон Дюпре доехал до участка, припарковался и запер машину. Он уже дошел до середины парковочной площадки, как вдруг его осенило, что синяк на лице Аманды Поттер находился совсем не с той стороны, чтобы его можно было объяснить падением со сцены.

Эта мысль заставила его застыть на месте.

— Я сейчас все вспомню, — пробормотал он и, закрыв глаза, мысленно прокрутил весь эпизод с момента, когда кто-то крикнул «держи», и до того, как Аманду выхватили из его рук.

Получилась та же картина. Ни ее лицо, ни тело никоим образом не могли так сильно пострадать от этого падения. Но что же произошло после того, как она уехала домой?

— Спишь на ходу?

Он вздрогнул и открыл глаза. Его шеф, Эвис Моррел, с улыбкой смотрел на него.

— Шеф… Мне кажется, я только что столкнулся со случаем телесного истязания.

Улыбка медленно сползла с лица Моррела.

— Черт побери, что ты хочешь этим сказать? — спросил он. — Я думал, ты ездил к Поттерам, чтобы вернуть сережку.

— Да, я был там. И когда миссис Поттер спустилась вниз, чтобы опознать серьгу, она выглядела так, будто ее избили.

Моррел нахмурился и отвел глаза.

— Э, парень, она же упала с помоста, забыл? Я знаю, ты ловок, но ты же сделан не из бархата и пуха. Вероятно, она все же ушиблась.

— Нет, черт побери. Я знаю, о чем говорю. Женщина в парке поднялась и держалась прямо, шла уверенно. А та, которую я только что видел, не могла стоять ровно. У нее распухла губа, синяк на пол-лица. И все это случилось не в момент падения.

— Не вмешивайся в это дело.

Даже если бы Моррел предложил ему взятку, Дюпре не был бы так ошеломлен, как сейчас, потому что этот человек был всегда кристально честен и безупречен.

— Черт возьми, что вы подразумеваете под этим «не вмешивайся»? — потребовал он ответа, чувствуя, что его голое дрожит от негодования и ярости.

— Только то, что сказал. Существуют вещи, в которые тебе лучше не совать свой нос, Дюпре. Джефферсон нахмурился.

— Но я же не могу не замечать того, что видят мои глаза.

— Нет, можешь… и будешь. Я сказал, не вмешивайся. Это приказ.

Но Моррел слишком хорошо знал своего подчиненного, чтобы не понимать, что взрыв неизбежен. И он последовал.

— Дерьмо собачье!

Моррел отступил на шаг, Дюпре подался вперед, и их носы чуть не соприкоснулись.

— Лучше я сдохну, — процедил он.

— Так оно и случится, если ты не прислушаешься к моему совету, — парировал Моррел.

Дюпре развернулся и направился к машине. Во всей его походке и фигуре сквозила неуемная ярость. Он пытался убежать от самого себя.

Он сел в автомобиль, дал газ и отпустил сцепление. Только теперь он наконец стал осознавать, что сделал. Неповиновение прямому приказу начальника не способствует быстрому продвижению по служебной лестнице.

— Черт побери, — пробормотал он, выруливая на проезжую часть. — Все равно я искал работу, когда меня взяли сюда.

— Мэйбл, скажи, пожалуйста, Дэвиду, что я внизу и жду его, — попросила Аманда, присаживаясь на стул в холле.

Мэйбл поспешила выполнить указание хозяйки, немного удивленная ее спокойным тоном. Она не могла припомнить случая, чтобы миссис Поттер брала инициативу в свои руки, и очень опасалась последствий таких ее действий.

Она заглянула в библиотеку, но хозяина там не было. Нахмурившись, она повернулась и охнула от испуга, когда вдруг обнаружила его менее чем в футе от себя. Лицо его было мрачным и напряженным.

— О Боже, мистер Поттер, как же вы меня напугали! Я не слышала, как вы вошли.

— Я слегка поранился, — сказал он, демонстрируя аккуратный кусочек марли и лейкопластырь на ладони. — Аманда готова?

— Да, сэр, она ожидает вас в холле.

И снова Мэйбл подивилась необычному повороту событий. Прежде Дэвид Поттер в такой ситуации уже бы рвал и метал от ярости. Она спрашивала себя, что нашло на этих двоих, и вздохнула. Чем меньше она знает о том, что происходит в этом доме, тем лучше для нее.

— Я позвонил Маркусу. Он отвезет нас, — сказал Дэвид. — Если мне будут звонить, попроси оставить сообщение. Я постараюсь вернуться как можно скорее.

— Да, сэр, — сказала Мэйбл, глядя ему вслед.

Дэвид шел по длинному коридору, с гордостью взирая на полированный мрамор и сверкающий хрусталь. Он любил красивые вещи. Это была одна из причин, по которой он гордился своей женой. Она была красивой женщиной.

И тут он увидел Аманду. Она сидела тихо и прямо, ожидая его появления. Сейчас она пребывала не в лучшем виде, и это ему не понравилось.

— Дорогая, ты готова? — спросил он. Погруженная в свои мысли, она не заметила его появления и вздрогнула, услышав его голос.

— Да, — сказала она, устремив взгляд куда-то поверх его плеча. — Ты меня отвезешь?

Он поднял руку и снова продемонстрировал заклейку на ладони.

— Я слегка поранился. — Он улыбнулся. — Сегодня просто какой-то день невезения для Поттеров. Я только что вызвал Маркуса с машиной. Он скоро прибудет.

В тот же момент они услышали шуршание шин по гравию.

Аманда стала подниматься и тихо застонала, когда боль снова пронзила ее живот.

— Дорогая, я так сожалею, — зашептал Дэвид. — Дай я помогу тебе.

Она попыталась отстраниться, но ничего не произнесла, когда его рука подхватила ее под локоть и заботливо помогла встать. Уже сейчас, на пути в больницу, Аманда представляла себе сцену, которая там произойдет. Она будет выступать в роли любимой, но пострадавшей жены, а он — в качестве преданного и заботливого мужа.

Она ощутила, как к горлу подступает горечь и слезы жгут глаза. Стиснув зубы, Аманда уставилась в окно на проплывающий мимо пейзаж. Где-то там был мужчина — или, может быть, женщина, — у которого хватит смелости и желания помочь ей, И когда она найдет его или ее, то с радостью убежит с ними. Ну а до тех пор ей остается только ждать, Знатное происхождение Дэвида Поттера, его статус выдающегося конгрессмена и длинные руки мультимиллионера — это то, с чем она не могла сражаться в одиночку.

Показалась больница, и минутой позже Дэвид, по-прежнему изображающий услужливого мужа, ввел Аманду в комнату индивидуального осмотра.

Дверь закрылась, и они остались одни.

— Будь осмотрительна в словах, Аманда, — сказал Дэвид мягко.

Она вскинула голову.

— Я всегда осмотрительна.

Вошел доктор Иник, маленький и смуглый. По выражению его миндалевидных глаз, которые являлись самой выразительной чертой его внешности, чувствовалось, что он ошеломлен.

— Миссис Поттер! Мне не доложили о вас.

В прошлый раз он предупредил Дэвида Поттера, что таких «несчастных случаев» больше не должно быть, и настойчиво рекомендовал лечение. Очевидно, его предупреждение оказалось недостаточно убедительным. Он свирепо взглянул на конгрессмена, ожидая, что тот посмотрит ему в глаза, но Дэвид Поттер был слишком занят наблюдением за поведением жены.

— Я думаю, вы уже слышали, что я упала с помоста в парке, — тихо произнесла Аманда.

Доктор Иник нахмурился.

— Я также слышал, что один из наших доблестных полицейских, Джефферсон Дюпре, подхватил вас, когда вы проделывали этот славный полет. Или я не прав?

Аманда кивнула.

— Да. Он подхватил меня. Но, похоже, у меня возникла какая-то запоздалая реакция на это происшествие.

— Оно и видно, — пробормотал врач.

На этот раз Дэвид Поттер смело встретил его взгляд.

— Я больше всего беспокоюсь о ее ребрах, — сказал он. — Их, вероятно, придавили или сломали во время падения… Вы не находите?

Это было холодное предупреждение. Доктор Иник нахмурился. Он терпеть не мог, когда его ставили в такое положение. Но после его последнего доклада больничный совет обрушился на него как лавина. Или он продолжает практиковать, или собирает свои вещи. Они оставили ему небольшой выбор.

— Я пока не могу сказать, что с ней на этот раз… Пока не увижу рентгеновских снимков.

Дэвид подавил гнев. Угроза была не явной, но все же была. «Черт бы побрал этого типа! Он что, не понимает, что для него благо? — подумал он. — Ему нужно заботиться о своей жене и троих детях, так же как мне о моем имидже. Ему следует все-таки определить, что для него важнее».

— Я велю доставить коляску, — продолжал доктор Иник и легонько похлопал Аманду по плечу. — Вас нужно свозить на рентген.

— Я дошла сюда сама, так что смогу добраться и туда, — сказала она. — Кроме того, я могу найти дорогу в рентгеновский кабинет и с закрытыми глазами.

— Сделайте одолжение: Я вызову санитара и осмотрю вас после того, как снимки будут проявлены.

Доктор Иник вышел из приемной, что-то бормоча себе под нос. От ее перекошенного, распухшего рта ему сделалось не по себе. Иник не мог понять, что заставляет эту женщину жить с таким человеком, но он знал, что ему не стоит вмешиваться в это дело.

В отличие от детей, насилия над которыми случались и о которых он обязан был докладывать, эта женщина как совершеннолетняя вполне была способна подать жалобу самостоятельно. Очень странно, что она этого не делает.

Возможно, думал он, положение и деньги Поттера стоили таких мучений. Но он тут же отбросил эту мысль, ибо понял, что не верит в это. По крайней мере, не в отношении Аманды Поттер. Здесь наверняка была какая-то иная причина. И доктор Иник надеялся, что жена конгрессмена сумеет разобраться в себе, прежде чем погибнет.

Несколько минут спустя санитар повез Аманду по коридору в направлении рентгеновского кабинета. В длинном коридоре было прохладно и обстановка напоминала морозильную камеру для мясных туш: стерильные стены и непрерывный поток холодного воздуха в сочетании с монотонным движением одетых в белое людей, перемещающихся по кругу, подобно кускам мяса на непрерывно движущихся крюках.

Аманда вздрогнула и прикрыла глаза, зная, что ее муж неотступно следует за санитаром и коляской.

Ее испугало его гневное проклятие. Она вскинула голову и уперлась прямо в золотисто-карие глаза высокого грозного мужчины, прислонившегося к дверному косяку в конце коридора:

— Детектив Дюпре! — Ее удивило его появление.

— Какого черта вы здесь делаете? — вопросил Дэвид, но тут же спохватился, зная, что в силу своей профессии этот человек имеет право появляться практически где угодно.

Дюпре скрестил руки на груди, для верности скользнув пальцем по выпуклости кобуры под мышкой, и скосил глаза на носок ботинка, тщательно обдумывая ответ.

— Ну, скажем, пытаюсь прояснить некоторые странности в данном происшествии, которые мне совсем не нравятся… неофициально, конечно.

Дэвид вытаращился на него, ошеломленный язвительностью тона. Все трое застыли в оцепенении, а санитар стал нервно переминаться с ноги на ногу, не зная, что делать в такой ситуации.

У Аманды екнуло сердце. У нее мелькнула мысль, что детектив не случайно оказался в больнице — он дал совет и был уверен, что ему последуют.

Дэвид побледнел. Когда он приедет домой, то позвонит начальству этого типа и положит конец его вмешательству, прежде чем дело зайдет слишком далеко.

Аманда была не в силах произнести ни слова. Она не могла припомнить, когда в последний раз у кого-нибудь хватило смелости перечить ее мужу или беспокоиться о ее благополучии.

— Извините, миссис Поттер, но мне нужно доставить вас в кабинет. Вас ждут, — сказал санитар.

— Поезжайте, — произнес Дэвид, ощущая на себе взгляд детектива.

Дюпре не мог оторвать глаз от избитого лица Аманды, В нем росло какое-то мрачное и злобное чувство. Он испытывал сильнейшее жёлание сгрести Дэвида Поттера и бить до потери сознания, именно так, как — Дюпре был в этом уверен — тот поступал со своей женой.

— Я надеюсь, что больше вас здесь не увижу, миссис Поттер, — сказал Дюпре.

Это было не что иное, как плохо скрытый намек, понятный не только Аманде. Она ощутила недовольство Дэвида, но оставила его без внимания.

— Конечно же, нет, детектив, — тихо произнесла она.

Дверь лифта открылась, они вошли в кабину, и санитар развернул кресло Аманды лицом к выходу. В последний момент Дюпре подумал, что похож на хищника, поджидающего, когда его жертва сделает ошибку. Но почему-то это подействовало на нее успокаивающе.

Глава 3

Пролетело два месяца. Весна подходила к концу, и вместе с ее уходом исчезали последние надежды Аманды на избавление.

Со времени происшествия в парке и краткого вторжения детектива в их жизнь Дэвид делал все, чтобы ни на минуту не выпускать жену из виду. Ей не позволялось никуда выезжать одной. Как он объяснял, это небезопасно. Супруга такого известного человека, как он, — лучшая мишень для террористов. Он бравировал тем, что она для него столь бесценна, что он не может рисковать ее жизнью. Аманда знала, что он до смерти боялся огласки. Или того, что она убежит. Или того и другого одновременно.

Она вздохнула, вспомнив, как однажды попыталась это сделать и что результатом стало «самоубийство» Ларри Фингольда. Теперь всю жизнь ее будет преследовать мысль о сопричастности, хотя и неумышленной, к смерти человека. И она понимала, что из-за того случая навсегда лишилась доверия мужа.

По этой же причине он приставил к ней круглосуточную охрану и, насколько было возможно, держал взаперти, но так, чтобы его репутация не пострадала. Но она ни в коем случае не могла пострадать — ведь он был Поттером.

Она и ее шофер, Маркус Хэвсьют, превратились в причудливую пару, притчу во языцех всего Моргантауна. Она никуда не выезжала без него, даже в салон красоты. Его неповоротливая фигура шести футов и семи дюймов ростом была в высшей мере неуместна в дамском салоне, но он стоически переносил насмешки и замечания в свой адрес. А поскольку Маркус был родом с Самоа и довольно красив, в каком-то особенном экзотическом стиле, галантных предложений у него было более чем достаточно, и не всегда он оставлял их без внимания.

Так они и существовали: Аманда Поттер, безукоризненная светская дама, жена конгрессмена Дэвида Поттера, и ее тюремщик по имени Маркус.

Время шло, а она продолжала пребывать на грани ада, каждую минуту рискуя попасть в него и быть поглощенной огнем.

Утреннее солнце пробилось сквозь тонкую завесу облаков, и в его лучах засверкали хрустальные статуэтки на полке над столиком для завтрака. Аманда выглянула из окна и посмотрела на небо, всей душой желая, чтобы нашелся хороший повод побывать на свежем воздухе. Не в саду у дома, а где-нибудь подальше, чтобы можно было насладиться этим днем раннего лета.

Утренняя газета зашуршала в руках Дэвида, когда он небрежно перевернул страницу с финансовым обзором и взглянул на местные новости. В тот же момент у него вырвалось проклятие.

— Вот черт! Но кто же знал? — пробормотал он.

— Что случилось? — спросила Аманда и жестом приказала служанке удалиться. Когда Дэвида разбирает досада, присутствие посторонних ни к чему хорошему не может привести.

— В эти выходные будет аукцион Ледера. Я столько недель ждал, когда его объявят, а теперь не смогу там присутствовать.

Аманда ощутила внезапный прилив надежды. Может быть, если она все сделает правильно, ей представится возможность выбраться на это великолепное мероприятие.

— Да, очень неудачно, — сказала она. — Но, наверное, невозможно отложить твой отлет в Вашингтон, да? Ведь ты еще и председательствуешь в комитете?

— Да, — подтвердил Дэвид, складывая газету. — На мне лежит большая ответственность. Я никак не могу пропустить заседание.

Аманда отвела глаза, боясь, что он увидит, как отчаянно она ждала от него этих слов. Для того лишь, чтобы он отправил ее вместо себя на аукцион.

— Может, это и к лучшему, — сказала она, — Что, если на аукционе не найдется ничего подходящего? Рубен Ледер все довел до полного разорения. Помнишь, как удручающе все выглядело, когда мы были там прошлой осенью?

Дэвид кивнул, его бдительность была усыплена сочувствием Аманды к тому, что он может упустить возможность добавить новый ценный экспонат в свою коллекцию подставок для курительных трубок. Жадность пересилила обычную осторожность.

— Я хочу, чтобы ты съездила на аукцион вместо меня, — сказал он вставая.

Его замечание не предполагало ответа. Если он высказывал пожелание, это означало, что его следовало расценивать как приказ,

— Я не знаю, — нерешительно начала она, не желая показать, как безумно ей хочется вырваться из монастырских стен особняка Поттеров хотя бы на один день. — Мне кажется, я не помню, как туда ехать, — Она вскинула глаза, пытаясь оценить, какое впечатление произвела на него ее неуверенность.

Дэвид уловил живой блеск в глазах жены, заметив, что они потемнели, из зеленых став почти болотными. Лишь на мгновение у него промелькнула мысль, уж не провели ли его, но он быстро отбросил ее. Должно быть, просто солнечный свет отразился от хрустальной статуэтки и преломился в глазах Аманды. Дэвида Поттера невозможно провести.

А она, изобразив колебание, поняла, что выбрала правильную линию поведения. Она знала, что, когда ей не хочется чего-то делать, он всегда настаивает, чтобы она сделала именно это. Власть была немезидой Дэвида Поттера, так же как и его верным помощником.

— Конечно, я распоряжусь, чтобы Маркус отвез тебя туда, — сказал он.

— Конечно, — эхом отозвалась Аманда, млея от радостного трепета, охватившего ее. — Но ты должен объяснить мне все подробно. Какая может быть окончательная цена? В каком состоянии должна быть вещь, чтобы вообще имело смысл вступить в торг?

Дэвид кивнул, взволнованный перспективой получить новый экземпляр в свою коллекцию.

— У меня есть книга об этом периоде, — сказал он. — Я дам ее тебе сегодня перед отъездом, чтобы ты смогла почитать перед распродажей. Ну и, конечно, как всегда, о деньгах вопрос не стоит.

По лицу Аманды пробежала улыбка. Но это была мимолетная, холодная улыбка, идущая совсем не от души. «Ну, конечно, — подумала она. — О деньгах вопрос никогда не стоит».

Два дня спустя в аэропорту Аманда, помахав рукой Дэвиду, села в черный лимузин и кивнула водителю.

— Ты знаешь дорогу к аукциону, Маркус?

— Да, мэм, — ответил он, внимательно следя за движением и разворачивая громоздкий автомобиль в сторону скоростной дороги, ведущей к южной части города и к маленькой пригородной деревушке, где должен был состояться аукцион.

В волнении Аманда поглаживала свои слаксы. Ей было в них удобно, но совсем не устраивал монотонно-бежевый цвет. Сейчас она с большим удовольствием надела бы что-нибудь красно-оранжевое или ярко-голубое. Но стиль одежды и многое другое ей выбирать не позволялось.

— Маркус, мне бы хотелось подышать воздухом, — попросила она и, когда он потянулся к кондиционеру, уточнила: — Я хотела сказать, свежим воздухом. Не мог бы ты опустить окно на пару дюймов?

— Да, мэм, — ответил Маркус и выполнил ее просьбу.

Ветер был пьянящим и свежим. Аманда развязала белую ленточку на затылке, и ее каштановые волосы свободно закружились вокруг головы. Она громко рассмеялась от ощущения беспечности, которое испытывала в эти минуты, и не заметила, что Маркус сначала с удивлением, а потом с симпатией посмотрел на нее.

Он втайне ужасался ее положению, но работа есть работа, а его обязанности заключались в том, чтобы выполнять приказы Дэвида Поттера. И если он держится за свою работу и за свою жизнь, то не должен выпускать Аманду Поттер из виду.

Она расстегнула две верхние пуговицы на белой блузке и сбросила свитер на сиденье. День был слишком хорош для того, чтобы хоронить себя под одеждой.

Вскоре по сторонам дороги начали попадаться указатели к месту распродажи. Маркус замедлил ход, свернул на подъездной путь и припарковался на обозначенной веревками стоянке под старыми осыпающимися стенами трехэтажного кирпичного особняка. Секундой позже он уже стоял у задней дверцы, чтобы помочь Аманде выйти из машины.

Повсюду бродили люди. Приглушенный гул голосов был поистине музыкой для Аманды, и ей нравилось также, что никто, похоже, не обратил внимания на ее лимузин, хотя все остальные прибыли на седанах или пикапах.

В воздухе соблазнительно пахло домашними пирогами и горячим кофе, и Аманда предположила, что местные женские общества, как принято в таких случаях, организовали питание людей, чтобы выручить немного денег для своих клубов.

— Я что-то проголодалась, — сказала Аманда. — Маркус, я угощаю. Дэвид дал мне достаточно наличных. — Детская улыбка смягчила ее всегдашнюю замкнутость.

От Маркуса не укрылось это полупризнание в отсутствии собственных средств. Он забылся, заглядевшись на ее глаза, и понял наконец, что она ожидает ответа. Сейчас он почти ненавидел хозяина за то, что тот сделал со своей женой.

— Нет, мэм, — тихим голосом возразил он, — вы доставите мне удовольствие, если позволите самому заплатить. Поберегите свои деньги на этот раз.

Аманда удивилась, но возражать не стала. Не в ее интересах было отказываться от такого предложения. Если платит Маркус, значит, она сможет добавить небольшую сумму к своим тайным сбережениям. Ведь однажды ей понадобится каждое пенни, которое удалось припрятать. Однажды…

Но сейчас она не могла думать об этом, поэтому направилась к лотку с завтраками.

Прошло несколько часов, как они приехали. Внести свою фамилию в список потенциальных покупателей, получить номер для идентификации при торгах и покупке не отняло много времени. Еще меньше ушло на то, чтобы убедиться, что подставка для курительных трубок, которую так хотел приобрести Дэвид, находится в отличном состоянии и отнесена к мелким лотам, торги по которым должны начаться не раньше полудня. Аманду это обрадовало. Чем больше времени у нее уйдет на то, чтобы купить вещь, тем дольше она сможет оставаться вне стен своего дома.

Солнце припекало. Полдень принес с собой душноватую жару, и многие покупатели, забрав свои приобретения, уже разъехались, предпочитая вернуться в свои прохладные жилища к еще более прохладным напиткам.

Аманда бродила по аукциону, внимательно рассматривая различные диковины и обломки каких-то предметов, удивляясь, зачем такому человеку, как Рубен Ледер, в его девяносто два года понадобилось собирать столь странную коллекцию вещей.

Маркус увлеченно болтал с какой-то хорошенькой девчушкой, помогавшей разносить еду. Аманда улыбнулась, услышав взрыв смеха. Как хорошо, что не одна она получала наслаждение от этого дня.

Она направилась к складному стулу, одиноко стоящему под раскидистыми ветками старого дуба.

— Никогда бы не подумала, что такой жесткий стул может быть таким удобным, — пробормотала она, устало опустившись на сиденье и приподняв ноющие ноги над пыльной землей.

— Уморилась?

Аманда вздрогнула. Голос старушки прозвучал так неожиданно, что она чуть не свалилась со стула.

— Извините, милочка. Не хотела вас напугать, — сказала пожилая леди, продолжая рыться в содержимом ржавого сундука.

— Ничего, — заверила Аманда, озираясь, не наблюдает ли за ней Маркус.

Меньше всего ей хотелось, чтобы он доложил Дэвиду о ее разговоре с кем-либо. Дэвид моментально заподозрит худшее. Она с облегчением вздохнула. Маркус отлынивал от своих обязанностей, по крайней мере относящихся к ней, ибо совершенно исчез из виду.

— Меня зовут Дороти, — сообщила пожилая леди, вытерев лицо носовым платком и засунув его в карман голубого хлопчатобумажного платья. Влажные прядки седых волос, выбившиеся из пучка на затылке, облепили ее лоб.

Аманда затаила дыхание. Она знала, что обязывают делать в таких случаях приличия. Ей понадобилось большое усилие воли, чтобы произнести свое имя, но когда она назвалась, то обнаружила, что это не так сложно, как она себе представляла.

— Я — Аманда, — скороговоркой произнесла она.

— Ничего не купили? — поинтересовалась Дороти.

Аманда покачала головой.

— Я жду. Еще не настала очередь лота, который меня интересует.

Дороти кивнула, продолжая копаться в сундуке.

— Разумная покупательница. Некоторые особы приходят на такие мероприятия, поддаются азарту торгов и покупают всякий хлам. А потом дома не знают, что же со всем этим делать. — Старушка засмеялась и указала на стопку истлевшего полотна и пожелтевшей одежды, которую она извлекла из сундука. — Видите, о чем я говорю?

Аманда понимающе кивнула. Дороти держала себя так открыто и простодушно и была столь поглощена своим занятием, что Аманду тоже одолело любопытство.

— Это ваш сундук? — спросила она.

— Ага. И все, что в нем, К сожалению, все это придется сжечь. Вы только взгляните, как вам это? Не могу себе представить, чтобы кому-нибудь в мире понадобилось такое. — Она расправила потрепанное платье, потом указала на стопку старых журналов и стопку поменьше из рамок для картин.

Заинтересованность Аманды не осталась незамеченной.

— Прошу, милочка, — сказала старушка, обводя широким жестом груду вещей. — Я забираю только сундук. Подновлю и продам в своей лавке. Если вам здесь что-то приглянется, — не стесняйтесь. Я собиралась попросить, чтобы все это вывезли сегодня с мусором. Аманда покачала головой.

— Нет. Пожалуй, мне ничего не надо, — сказала она и встала, устремив взгляд в сторону организаторов аукциона.

За последние пятнадцать минут торги ничуть не продвинулись к лоту, ради которого она пришла. Аманда засунула руки в карманы и огляделась в поисках Маркуса. Но его нигде не было видно.

А у нее просто чесались руки покопаться в старинных вещах. Ей хотелось просто взглянуть, ведь принести что-нибудь домой без разрешения Дэвида она не посмела бы. Все в домовладении Поттеров должно соответствовать его статусу. Она не могла себе даже вообразить, какая из этих вещей могла бы ему понравиться.

Но совершенно безотчетно она вдруг оказалась на коленях, в пыли, не заботясь о тонкой материи своих слаксов, и спешила пересмотреть все, пока старушка не передумала.

Дороти, закончив разбирать остатки содержимого сундука, улыбнулась:

— Здесь нет ничего, что мне нужно. Если что-то вам приглянется, оно — ваше. Счастливо, милочка! — И, взгромоздив сундук на красную тележку, она повезла его прочь.

Аманде не потребовалось много времени, чтобы убедиться в правоте слов Дороти. Куски тканей и одежда, без сомнения, годились только для мусорной свалки. В старых журналах не было ничего интересного, и она быстро их отбросила. Оставались только старые рамки и картины.

Аманда поднялась и прислушалась. Ей следовало поторопиться. Похоже, аукцион приближался к последнему лоту.

Рамки по большей части были старыми, и картинки выгорели почти добела. Ясно, что здесь нет никаких шедевров. Но когда Аманда подняла последнюю картинку, чтобы взглянуть, нет ли чего под ней, она увидела его на траве, среди тряпья.

Он был маленьким, не больше блюдца, и явно очень древним. Вероятно, когда-то его накрывало стекло, теперь уже давно выбитое. И лишь маленькая узкая бороздка на внутренней стороне рамки указывала на то, что стекло там когда-то было.

Аманда украдкой оглянулась и вытащила вещицу на свет, пытаясь прочитать выгравированную надпись на маленькой медной дощечке внизу. Никогда раньше она не видела ничего подобного.

ДРИМКЕТЧЕР - УЛАВЛИВАТЕЛЬ СНОВ, около 1800г.

Она затаила дыхание. «Какое причудливое название. Если бы действительно существовала такая вещь!» — грустно подумала она.

Он был таким старым! Она взглянула на груду тряпья и стопку ненужных журналов и нахмурилась. Через столько лет очутиться среди такого хлама! Это казалось несправедливым.

Предмет в рамке, несомненно, был обязан своим происхождением американским индейцам. Кожаные ремешки и древние перья, так же как и редкие бусинки — все, что осталось от узора, — были смутно знакомы ей, но лишь потому, что по стилю напоминали другие поделки, виденные ею раньше.

Однако на этом сходство заканчивалось, ибо эта вещица была совсем необычной. Узор напоминал паутину, но сплетенную не очень умело. Тонкий деревянный ободок, обрамляющий плетение, был сделан грубо и скреплен полосками кожи. Плетение внутри было тоже выполнено из кожи, но более тонкой и на вид непрочной. Аманда потрогала его кончиком пальца, но обнаружила, что оно тугое и жесткое. Вспомнив о дате на медной пластинке, она подивилась, что оно сохранилось.

К плетению были беспорядочно прикреплены несколько предметов. Легчайшим прикосновением она погладила их поочередно, дивясь тому, как стойко они выдержали столетия.

Коготь цвета обсидиана был тоже опутан плетением. Притронувшись к его поверхности, она вздрогнула. Несмотря на дневной зной, он показался ей холодным на ощупь.

Аманда поспешно переключила внимание на другой предмет плетения. Ей стало не по себе, когда она подумала о существе, которому когда-то принадлежал этот коготь.

Обломанное перышко крепилось к плетению в самом центре. Неожиданно налетевший шальной ветерок подхватил его и заставил затрепетать.

Вдруг раздался пронзительный, несущийся откуда-то свысока вопль. Аманда подняла голову и увидела большую птицу, кружащую над ней в чистом голубом небе. И пока она смотрела на нее, приоткрыв рот, та, кружа, поднималась все выше и выше и наконец исчезла из виду, будто ее и вовсе не было. Но мощный размах крыльев невозможно было не узнать. Это орел — в этом Аманда была уверена.

Орлам грозило полное уничтожение, и их редко можно было встретить в этих краях. И в том, что она увидела одного из них в тот самый момент, когда перышко затрепетало, содержалось что-то мистическое.

Окрепший ветерок внезапно приподнял волосы с плеч Аманды, как будто чья-то рука скользнула вдоль ее шеи, и Аманде показалось, что она слышит голос, шепчущий ей что-то на ухо. Она вздрогнула, но тут же сказала себе, что тому причиной, должно быть, слишком жаркий день, и поспешила сосредоточиться на следующем предмете.

— Какая прелесть, — прошептала она, погладив крошечную бусину медальона, и подумала о ком-то, давным-давно умершем, кто с любовью смастерил эту вещицу.

Дэвиду эта вещь будет ненавистна. Старая и грязная. Однако никогда в жизни Аманде ничего так не хотелось, как эту диковину.

Она осторожно перевернула ее, пытаясь отыскать хоть какие-нибудь намеки на предназначение этой вещи. К задней части была приклеена короткая, написанная от руки записка. Некоторые слова расплылись, а замысловатую вязь почерка нелегко было разобрать.

Записка гласила: «Владелец Улавливателя снов — воистину счастливый человек. Всю жизнь его сновидения будут просеиваться через плетение, и только хорошие смогут проникнуть через отверстие в центре».

До ушей Аманды вдруг донесся отрывистый возглас аукциониста, вызвавший беспокойные выкрики покупателей.

— О Боже! — спохватилась она.

Аманда вскочила и с Дримкетчером в руках поспешила к месту торгов. Если она прозевает и не купит подставку для курительных трубок, Дэвид убьет ее.

Не думая о том, как выглядит со стороны, она вбежала под тент, размахивая номерком. К груди она прижимала маленькую коричневую рамку, но мысли ее сейчас были целиком заняты подставкой для курительных трубок, которую так хотел Дэвид, и тем, что торг продолжается уже давно.

— Продается раз, два…

— Пятьдесят долларов сверх предыдущего предложения, каким бы оно ни было! — выкрикнула она и сделалась красной как свекла, когда по толпе пробежал смех.

— Продано… маленькой леди с чумазым лицом.

Насмешливое замечание аукциониста Аманда пропустила мимо ушей. Она бы не колеблясь разделась догола и станцевала на столе, только бы добыть эту злосчастную подставку. О том, чтобы появиться дома без нее, не могло быть и речи.

Аманда смущенно улыбнулась и почувствовала облегчение, когда получила наконец подставку. Она направилась в сторону туристского трейлера, где ей нужно было оплатить свое приобретение. И тут вспомнила о Дримкетчере.

— О Боже, — пробормотала она, взглянув на свой трофей, который прижимала к груди. — Что с ним делать? У Дэвида будет…

— Миссис Поттер, может быть, я отнесу ваши вещи в машину, пока вы будете расплачиваться?

Внезапное появление Маркуса положило конец всей радости этого дня. Ее поймали с поличным. В отчаянии она совершила нечто неожиданное: еще крепче прижала Дримкетчер к груди, не желая расставаться с тем, что было, пусть на краткий миг, но только ее.

— Мистер Поттер приготовил коробку для нового экспоната, мэм.

— Знаю, — сказала она и расстроенно вздохнула, ожидая, что новое сокровище сейчас отберут у нее.

Однако Маркус взял только подставку и направился к машине.

— Разве ты не собираешься взять и…

Он обернулся.

— Что именно, мэм? Я уже взял то, зачем приходил. Ничего другого я тут не вижу… Не так ли?

Слезы наполнили ее глаза. Она закусила губу и уставилась в землю, не в силах выносить его сочувствие.

— Спасибо, — удалось выдавить ей наконец.

— Я ничего не сделал, — мягко сказал он и направился к машине.

— Да, ничего, — повторила Аманда и взглянула на Дримкетчер, припомнив записку на его задней стороне. Только хорошие сны. Боже, если бы это сбылось!

Номер отеля тонул в полумраке. Шум уличного движения далеко внизу был почти неслышен. Вашингтонские пентхаусы славились своим комфортом, а также своей уединенностью.

Дэвид сидел на краю кровати и крутил телефонный диск, устало вращая головой и разминая шею в ожидании гудков. И когда они послышались, стал считать: один, два, три…

— Алло.

Голос был низким и лишенным какого-либо выражения. Дэвид про себя улыбнулся. Маркус находился там, где и должен был находиться, а значит, Аманда тоже там.

— Ну, как прошел день? Аманда купила мне подставку для курительных трубок?

Маркус в недоумении нахмурился: почему хозяин спрашивает у него то, что должен бы спросить у своей жены?

— Да, сэр. Она приобрела подставку, как вы и хотели.

— Много было покупателей? — Дэвид порывистым движением скинул туфли, мысленно рисуя себе волнение на торгах и упоение радостью от выигрыша приза.

— Не знаю, мистер Поттер. Я никогда не мог разобраться, кто торгуется, а кто просто торчит там от нечего делать.

Дэвид втянул в себя воздух. В какой-то момент он мог поклясться, что уловил сарказм, но потом сказал себе, что это просто плод его воображения. И засмеялся, представив себе сцену, нарисованную Маркусом.

— Я знаю, что ты имеешь в виду. У меня ушли годы на то, чтобы вникнуть в суть этой игры.

Маркус ждал. В дружеской болтовне с этим человеком было что-то ненормальное. Такой человек никогда не мог стать его другом.

— Ну… — Дэвид ослабил галстук и откинулся на спинку кровати, глядя в зеркальный потолок и улыбаясь своему отражению. — Аманда дома?

— Думаю, что да, сэр. Она ужинала в одиночестве, когда я видел ее в последний раз.

Дэвид нахмурился.

— Кто сейчас за ней присматривает?

— Не знаю, сэр. Кажется, я слышал, как она сказала, что собирается отдохнуть в своей комнате после еды.

— Пожалуйста, попроси Мэйбл позвать ее к телефону, — сказал Дэвид. — Я хочу пожелать своей жене доброй ночи.

— Да, сэр. Одну минуту, сэр, — сказал Маркус и, положив трубку возле телефона, отправился выполнять приказ хозяина.

Дэвид повертел в руке пряжку ремня, а потом снял галстук, ожидая, пока Аманда подойдет к телефону.

Звук льющейся воды в ванной вызвал у него улыбку предвкушения. Он повернул голову, пристально взглянул на тоненькую желтую полоску света из-под закрытой двери и почувствовал, что его пульс начинает учащаться.

И тут вода перестала литься. Дверь открылась. Женщина стояла нагая в проеме двери, спиной к свету, ожидая приказа.

— Иди ко мне, — сказал Дэвид низким голосом.

Она вскинула голову, и он представил себе, как она улыбается, как движется медленно и возбуждающе по направлению к нему. Его дыхание начало ускоряться, тело оживало. Она скользнула на постель рядом с ним, оплела его своим нагим телом, как змея, скользящая по дереву, и начала волнующую церемонию раздевания, пока Дэвид не оказался совсем голым, как и она.

— Алло? — послышалось в трубке.

Голос, раздавшийся возле уха Дэвида, не достиг его сознания, ибо в это время он, закрыв глаза и закусив губу, тихо постанывал, пока руки и рот женщины скользили по его телу в неповторимом танце, сводившем его с ума.

— Алло? — повторила Аманда.

Дэвид вздрогнул.

— Аманда?

Он извивался от прикосновений женщины и пытался сосредоточиться на голосе жены, наслаждаясь трепетом сексуального возбуждения в руках проститутки.

— Да, Дэвид. Это я. Извини, что долго не подходила. Я собиралась принять ванну.

Он представил себе тоненькую фигурку жены у воды, отражающей ее облик, и вздрогнул, когда женщина отпустила его плоть и взобралась на него, оседлав как коня. Она наклонилась вперед, приблизив груди к его губам, и начала двигаться над его телом. Он закрыл глаза и стиснул зубы, пытаясь снова сосредоточиться на разговоре.

— Как прошел аукцион? — спросил он, прекрасно зная результаты. Но ему было свойственно проверять, согласуется ли то, что говорит жена, с утверждениями ее телохранителя.

— Все чудесно, — сказала Аманда. — Я купила тебе подставку для курительных трубок. Думаю, за подходящую цену. Она обошлась на сто пятьдесят долларов дешевле, чем предыдущая.

— О Боже, — выдохнул Дэвид, когда женщина, склонившаяся над ним, обхватила его твердую жаждущую плоть и внезапно сдавила ее коленями.

Аманда нахмурилась. Она знала, что Дэвид будет доволен, но не предполагала, что до такой степени.

— Дэвид?..

— Послушай, дорогая… — Его дыхание участилось, он начинал терять рассудок. — Мне нужно идти. Тут у двери стоит гостиничная прислуга. Я не могу сказать тебе… — Он охнул и запустил руку в волосы женщине, потянув ее голову вниз и заставив пустить его плоть себе в рот. Она не сопротивлялась. Ей хорошо заплатили за этот сеанс. В ее ремесле клиент всегда прав. — Я доволен твоим поведением, Аманда. Позвоню тебе завтра, — поспешно сказал Дэвид и отшвырнул телефон в другой конец комнаты.

Связь прервалась. Аманда пожала плечами и повесила трубку. Ей было все равно. Меньше всего она мечтала нежничать с мужем.

Сердце Дэвида грохотало, пот тонким слоем покрыл тело, когда женщина пустила его туда, куда ему неотложно требовалось проникнуть.

Натиск был нестерпим. Он не мог уже больше сдерживаться. Крепко обхватив обеими руками ее волосы, он дернул, не думая о боли, которую она испытывала, не заботясь о том, что она не способна принять его целиком. Он продолжал снова и снова входить в нее с резкими отрывистыми вздохами.

Наконец он отпустил женщину, и она неуклюже повалилась на пол возле кровати, задыхаясь от слез и свидетельств наслаждения Дэвида Поттера, судорожно вдыхая воздух.

Прошло довольно много времени, прежде чем они оба пришли в себя. Женщина первой поднялась на ноги и шатаясь направилась в ванную. Дэвид скатился с кровати и последовал за ней.

Его руки обхватили ее сзади. Он стиснул одну из ее чувственных грудей, потом другую и грубо вдавил свою возродившуюся плоть в ее ягодицы.

— Не торопись, милочка, — прорычал он ей на ухо. — Я заплатил за ночь… А она только началась.

Он не видел, как она побледнела. И не почувствовал, как ускорился от страха ее пульс. Но даже если бы и почувствовал, то не обратил бы на это никакого внимания. Она всего лишь проститутка. А он — конгрессмен Дэвид Поттер, из семьи Поттеров в Западной Виргинии. Он безупречен и неподсуден.

Глава 4

В комнате было тихо. Не раздавалось ни единого звука, кроме отголоска ее собственных прощальных слов, сказанных Дэвиду. Аманда обвела взглядом богатое убранство, и мысль, что она не задумываясь променяла бы все это на свободу, переполнила ее.

Единственная разница между ее жизнью и жизнью заключенного состояла в том, что стены ее камеры были безупречно чистыми и украшенными подлинными шедеврами искусства. Но результат был один и тот же: скорее всего она тоже проведет здесь, в заключении, всю свою жизнь.

Аманда подошла к окну, окинула взглядом просторное поместье и заморгала, чтобы подавить слезы, выступившие при виде доберманов Дэвида, пробежавших в немом дозоре сквозь желтые круги света прожекторов, установленных на ухоженных лужайках. Собаки исчезли в темноте под деревьями, но Аманда знала, что они, как и Дэвид, слишком близко, чтобы она могла убежать.

Ее воспоминания о жизни до Дэвида были туманными и обрывочными. В ней мало что осталось от той наивной, взирающей на все распахнутыми глазами выпускницы колледжа, очарованной красивым джентльменом. Дэвид был, кроме всего прочего, капитаном дискуссионного клуба и президентом престижного общества.

Аманда засмеялась сквозь слезы. Большой человек в университетском городке. Подцепить одного из таких было сокровенной мечтой почти любой девушки в школе, а она, как считали, окрутила одного из самых завидных. Единственной проблемой сейчас было то, что он ей больше не нужен, и она не знала, как от него избавиться.

Она облокотилась на подоконник, с наслаждением приникнув лбом к холодному стеклу, и пожалела, что ее родители умерли рано. Если бы они были живы, они бы, наверное, разглядели за красивой внешностью Дэвида его черное сердце. Она вздохнула. Даже если бы разглядели, она бы, наверное, им не поверила. Ей вскружил голову человек, которого она приняла за настоящего принца, когда на самом деле вышла замуж за жабу.

Часы в холле пробили один раз, и Аманда повернулась взглянуть, который же теперь час. Было уже половина одиннадцатого, но ей еще не хотелось спать. Мысли о колледже воскресили и другие воспоминания, возродившие в ней жажду свободы. Вот она и стала женщиной, женой, но не имеет никаких прав даже в собственном доме. В животе у нее заурчало. Повар уже, конечно, ушел, но, черт побери, она голодна.

Вдруг ее охватило чувство протеста, и она, отвернувшись от окна, ринулась к своей уборной. Сбросить ночную рубашку и натянуть спортивный костюм было делом одной минуты. Ее домашние шлепанцы шаркали по полу при ходьбе, и она не долго думая сбросила их и босиком устремилась к двери.

Когда Аманда потянула за ручку, ее голова была занята лишь мыслями о сандвиче с ростбифом и чае со льдом. В коридоре было темно, и впотьмах она налетела на Маркуса, стоявшего на страже.

Ее испуганный вскрик слился с его невнятными извинениями, когда он почувствовал, что наступил ей на босую ногу, и поспешил удержать ее от падения.

— Боже правый, — простонала Аманда, наклонившись и массируя два пальца на левой ноге. — Я не знала, что ты здесь. Ты напугал меня до полусмерти.

— Могу я что-нибудь для вас сделать? — спросил он, продолжая осторожно, но крепко держать ее за плечо.

— Нет, спасибо, — пробормотала она. — Ты уже можешь меня отпустить.

И лишь после того, как, не получив ответа, она взглянула на него и встретила ледяной взгляд, поняла, о чем он подумал.

Ее смех прозвучал оглушительно и резко. Он испугал Маркуса так, что он ослабил хватку и опустил руку.

— Когда я пущусь в бега, — тихо прошипела она, — это произойдет не среди ночи и не когда во дворе шныряют эти проклятые чудовища. Кроме того, — добавила она и вздрогнула, попытавшись наступить на пострадавшую ногу, — я не буду делать этого босиком.

Маркус вспыхнул и бросил взгляд вниз.

— Извините, мэм, — тихо сказал он. — Я всего лишь выполнял то, что мне…

— Оставь. Я собиралась взять сандвич. Но теперь у меня внезапно исчез аппетит.

Она повернулась и вошла в комнату, тихо прикрыв дверь перед его носом.

На минуту оба застыли в неподвижности по разные стороны двери, прислушиваясь. Аманда первой вышла из оцепенения, защелкнув дверь изнутри на замок.

Маркус услышал щелчок и понял, что он означает: отречение от только сегодня возникшего между ними духа товарищества. Теперь они снова были на твердой и знакомой почве. Пока он работает на ее мужа, он будет для нее тюремщиком, но не другом.

Аманда слышала его шаги, удаляющиеся по коридору. Но знала, что далеко он не уйдет. Ему нужно выполнять свои обязанности. И только после того как ей надоело прислушиваться к звукам, выдававшим его присутствие, она поняла, что там, в холле, сделала ему неосторожное признание.

Она сказала «когда я пущусь в бега» — не «если», а «когда».

— О Боже, — простонала Аманда и упала на колени. — Боже правый, сделай так, чтобы он не говорил Дэвиду о том, что я сказала. Пожалуйста, не допусти, чтобы он сказал. — Она закрыла лицо дрожащими руками. — Я не знаю, сколько мне еще отпущено судьбой выносить все это.

К горлу подступила тошнота. Потребовались все силы, чтобы дотащиться до постели и выключить свет. И хотя на улице было тепло, а кондиционер в доме работал на полную мощность, все тело словно окоченело. Аманда знала, что это от потрясения. И знала, что это пройдет, как и все в ее жизни.

Что-то уткнулось ей прямо в макушку, и она ощупала голову, пытаясь определить в темноте источник беспокойства. Ее пальцы скользнули по рамке Дримкетчера, и она вспомнила, как тайком пронесла свою находку в дом, спрятав ее под свитером.

Улавливатель снов. Чего ей хотелось меньше всего, так это закрыть глаза и заснуть. Если она это сделает, ее непременно замучают кошмары. Она не могла выбраться из этого ада даже во сне.

Слезы потекли по ее лицу, когда она вытащила Дримкетчер из-под свитера и положила его на подушку возле щеки. Последнее, что запомнилось, это запах старой кожи и лунный свет, отражающийся от когтя, свисающего с плетения, от которого исходило сверхъестественное люминесцирующее сияние.

И она заснула.

Он появился из света. Темный силуэт на белом, такой яркий, что невозможно отвести глаз. Завороженная энергией его движений, она окидывала взглядом размах его плеч, стройность ног и ждала, когда станет видно его лицо.

Она беспокойно вздохнула, еще плотнее свернувшись в клубок и подавив рвавшийся из груди стон. Он был уже близко. Очень близко. Ей показалось, что она чувствует его дыхание, слышит пульсацию крови, бегущей по его телу, ощущает шелковистое прикосновение его волос к своим плечам и рукам.

Она испугалась боли от его прикосновения. В мире Аманды там, где был мужчина, обязательно присутствовала и боль. От Дэвида ничего иного она не получала, а он был ее первым мужчиной. Но когда этот мужчина приблизился, боль, которую она ожидала, не возникла.

Напротив, ей почудилось, что она ощущает, как просела кровать. Потом почувствовала давление его тела, скользнувшего вдоль ее спины, побуждающего ее расслабиться, довериться его теплу и силе. Леденящий страх вместе со всеми тревогами отступил, и Аманда распрямилась в его объятиях.

Последнее, что она запомнила, был запах кожи и древесного дыма, прикосновение его губ к ее лбу и смутное ощущение того, что именно так ее уже обнимали. Внутренний покой растекся по ее телу.

— Миссис Поттер! Миссис Поттер! Пожалуйста, откройте!

Аманда села, в испуге озираясь, переживая страх за человека, с которым, как она считала, провела ночь. Он исчез вместе с темнотой.

Она заморгала от внезапного смущения. Яркий солнечный свет проникал сквозь щель между занавесями, и ей показалось, что она слышит дятлов, барабанящих по карнизам трехэтажного, в колониальном стиле, особняка. Она была уверена, что если Дэвид дома, то уже отдает по телефону распоряжение егерям защитить свой любимый дом постройки восемнадцатого века от дальнейшего ущерба.

Вновь прозвучала череда резких ударов в дверь, и на этот раз Аманда поняла, что это не дятлы, а Мэйбл прервала ее сон.

— Иду, иду, — проговорила она, свешивая ноги с кровати. Она двигалась неохотно, понимая, что когда впустит Мэйбл, то стряхнет с себя последние остатки сна. Отчего-то расставаться с воспоминаниями было почти больно. — Ах, какой же был сон, — пробормотала она себе под нос, вспомнив силу и нежность своего воображаемого любовника.

И застыла, пораженная тем, как в мыслях назвала его. Почему, ради всего святого, она подумала о нем как о любовнике? Во сне не было никакого обольщения. Только нежность и сила, которые ей не хотелось забыть.

— О нет! Мой Дримкетчер, — сказала Аманда и стремительно обернулась к кровати.

Ей нужно спрятать его. Если кто-нибудь увидит талисман, даже милый и надежный друг Мэйбл, всегда останется вероятность, что кто-нибудь проговорится и выдаст ее. А несмотря на то что ценность этой вещи была невелика, в жизни Аманды она приобрела исключительную важность. Она поддерживала в ней волю к борьбе, которую, казалось, она совсем утратила.

Мэйбл снова постучалась, на этот раз сопровождая стук предупреждением:

— Немедленно откройте дверь, мисси, или я позову Маркуса.

Аманда проворно спрятала маленькую рамку за массивной спинкой кровати. Сейчас это необходимо сделать. Она открыла дверь и усмехнулась, увидев, какой у Мэйбл страдальческий вид.

— Что? Ты думала, найдешь меня лежащей в луже крови? — Она передернула плечами. — Я не доставлю ему этого удовольствия. Кроме того, я бы никогда так не поступила, ведь тебе бы пришлось все это мыть.

Лицо Мэйбл в испуге перекосилось, но потом экономка с облегчением вздохнула.

— Вы меня испугали. Я не припомню, когда в последний раз вы запирались изнутри. Обычно… — И она покраснела, почувствовав, что тема выходит за рамки приличий.

— Правда. Обычно тут все по-другому.

— Вы спуститесь к завтраку? — спросила Мэйбл, оглядывая спортивный костюм, в котором хозяйка, по-видимому, спала.

Аманда потянулась.

— Да, Я голодна. Но не хочу ничего обезжиренного и белкового. Со здоровьем у меня все в порядке и с весом тоже. Скажи повару, что я хочу бельгийских вафель с клубникой и взбитые сливки. Настоящие взбитые сливки. Через десять минут я спущусь.

Мэйбл лишь пораженно наблюдала за странной переменой в поведении Аманды. Куда подевалась та покорная мягкотелая женщина, на которой женился Дэвид Поттер? Более того, откуда появилась эта, с блестящими глазами, почти счастливая молодая особа?

— О, Мэйбл…

— Да, мэм.

— Скажи Маркусу, пусть приготовит машину. Я решила, что мне не помешает как-то изменить свою жизнь. Думаю, я навещу приют для бездомных Делии Поттер. У нас накопилась целая корзина одежды, которую Дэвид хочет выкинуть. Я собираюсь сделать так, чтобы она досталась тем, кто в ней нуждается.

— Но, мисси, хозяина хватит удар, если он увидит вашу старую одежду на каком-нибудь из бродяг, — возразила Мэйбл.

— Он не будет злиться. Его мать начала это давно, задолго до того как стало модным увлекаться такими делами.

Мэйбл нахмурилась и покачала головой, убежденная в том, что Аманда напрашивается на неприятности.

Аманда обняла пожилую экономку и улыбнулась:

— Только подумай, сколько об этом будут писать! В прошлом году костюм конгрессмена Поттера был на нем в Белом доме. А в этом году… как знать? Он, может быть, попадет в ночлежный дом.

— Мистер придет в ярость, — предостерегла Мэйбл.

— Разве это новость? — спросила Аманда и отвернулась, не желая видеть встревоженное лицо экономки. Что бы Аманда ни делала, Дэвид всегда был недоволен. Почему бы не попробовать сделать что-нибудь такое, чтобы получить удовольствие от смены обстановки?

Аманда перебирала свою одежду в поисках наряда, который бы соответствовал ее настроению.

Она спустилась к завтраку в голубых джинсах и тапочках, игнорируя удивленные взгляды и перешептывание прислуги по поводу ее необычного костюма. Она твердила себе, что имеет такое же право принимать на себя ответственность за что-либо, как и Дэвид.

То ли ее чувство самосохранения ослабело, то ли еще по какой-то причине, но сейчас, когда Дэвид находился в сенате, и после аукциона она обрела новое самоощущение.

Часом позже, сунув последний кусочек вафли с клубникой в рот, Аманда удовлетворенно вздохнула и откинулась на спинку стула. Пора отправляться. У нее появилась цель, пусть только на сегодня.

Она не считала глупостью, что ее протест выразился в раздаче ненужной в их доме одежды. С чего-то надо начинать в этом новом русле ее жизни. Вот приют для бездомных и станет таким началом.

— А я знаю, кто вы!

Аманда, разбирающая одежду в большой коробке, которую принесла с собой, подняла голову и взглянула на пожилого, чудовищно неопрятного человека, толкающего ее в плечо. Она с трудом сдержалась от улыбки при виде его комичной внешности. На нем, вероятно, было надето все, что он имел. Его одежда свисала с него в несколько слоев, оборванных и грязных.

— Ну, в таком случае вы застали меня врасплох, сэр, — мягко сказала она и протянула руку. — Не думаю, что имела удовольствие…

Маркус стоял в центре зала, когда увидел, как жена Поттера пожала руку нищему. С его губ чуть не сорвался крик «Нет!» — так отчаянно ему хотелось предотвратить этот жест, но у него не было иного выхода, кроме как добраться до Аманды прежде, чем случится что-нибудь скверное, продираться сквозь толпу людей, ожидающих своей порции еды. Что касается Бинера, то когда Аманда Поттер вознамерилась пожать ему руку, он ощутил, как ком подкатывает к горлу, и почувствовал потребность напомнить самому себе и этой приятной хорошенькой женщине о том, кто он такой.

— Меня зовут Дэви Миллер, — пробормотал он и отвел глаза, когда имя прозвучало вслух. Ему мучительно было слышать его, потому что уже много лет прошло с тех пор, как Бинер забыл, что у него была и другая жизнь. — Но вы можете звать меня Бинер, меня все так зовут. — Он снова посмотрел на нее и улыбнулся.

Аманда и глазом не моргнула, когда его заскорузлые пальцы сомкнулись вокруг ее руки. И когда он засмеялся, можно было легко заметить, что у Бинера во рту осталось ровно три зуба. Она удивилась, как же он умудряется пережевывать ими пищу, но потом ее сердце сжалось, когда она догадалась, что, вероятно, часто у него вообще не бывает никакой еды. Вряд ли отсутствие зубов — главная его проблема.

— Приятно познакомиться с вами, Дэви. Думаю, вы тут завсегдатай и знаете, что к чему. — Она обвела рукой приют, очередь за едой и комнату поодаль от входа, где сортировались коробки с пожертвованной одеждой. Он важно кивнул:

— Вот уж правда. Я знаю тут все.

Он скосил глаза, сложил губы трубочкой и поцокал языком, раздумывая, стоит ли ему выбалтывать еще что-нибудь о своей личной жизни. Но глаза у этой милой женщины были такими зелеными, такими ясными и искристыми, когда она улыбалась! И он решил, что ей можно доверять. Но только до определенного предела, напомнил он себе. Не стоит слишком доверяться кому-либо. По своему опыту он знал, что когда-нибудь тебя обязательно подведут.

— Я тут в первый раз, — призналась Аманда. И, вспомнив его первую фразу, спросила: — Откуда вы знаете, кто я?

— Вы та леди, которая упала со сцены в парке несколько месяцев назад, я это видел. Вы — жена того конгрессмена. — Бинер ухмыльнулся и присвистнул. — Это был не самый лучший в мире скачок, — добавил он, радуясь своему остроумию.

От такого определения Аманда сначала удивленно вытаращила глаза, но потом из ее горла вырвался смех, такой неудержимый и искренний, каким она не смеялась уже много лет.

— Мэм, с вами все в порядке? — спросил Маркус, поспешно вклиниваясь между ней и бродягой.

Только сейчас он понял, что она смеется. А ведь он не мог припомнить, чтобы когда-нибудь, за все пять лет работы на Дэвида Поттера, он слышал ее смех. По крайней мере такого смеха он точно никогда не слышал.

— Со мной все в порядке, — заверила она, а Бинер при появлении Маркуса отпрыгнул назад и стал нервно одергивать свое многоярусное одеяние. — Я просто вела приятную беседу с Дэви.

— Кто такой Дэви? — прорычал Маркус и увидел, что Аманда махнула рукой в сторону бродяги.

— Дэви, это мой шофер, Маркус Хэвсьют.

Маркус не подал руки, да если бы и подал, Бинер ее не взял бы. Оба твердо решили не замечать друг друга.

— Это я нашел вашу сережку, — важно произнес Бинер.

Лицо Аманды вновь озарилось.

— О Боже, — сказала она и в первый раз с начала их странной беседы по-настоящему внимательно взглянула на оборванца.

И тут волна стыда обрушилась на нее. Если бы она встретила этого человека на улице, у нее бы и в мыслях не было, что в нем есть хоть крупица честности. Она посмотрела на его шишковатые, заскорузлые руки и подумала, что же подвигло такого человека, как Бинер, без колебаний вернуть бриллиант в два карата.

— Дэви.

Торжественность ее голоса испугала его, напомнив о тех временах, когда его стыдили то за одно, то за другое. Он бросил взгляд в направлении входной двери, оценивая расстояние между собой и свободой и жалея, что вообще затеял этот разговор.

— Вы себе даже не представляете, что это значит для меня, — тихо сказала Аманда. — Я бы…

Она замялась, и Маркус пристыженно отвел взгляд. Эта женщина столько всего натерпелась из-за заговора молчания вокруг нее.

— …Я бы сильно пострадала, если бы вы не нашли ее и не вернули так вовремя.

Бинер с удивлением увидел слезы у нее на глазах. На улице, в среде его обитания, слезы были делом глубоко личным. А единственным способом уединения, доступным бездомным людям, была их безымянность. Бинер не знал, смотреть ему на эту женщину или нет.

Аманда затаила дыхание, когда вдруг поняла, что только что ужасно смутила обоих мужчин, и переменила тему:

— Знаете, Дэви, мне кажется, что вы с моим мужем примерно одного роста. Тут есть одно прекрасное пальто, которое стало ему слишком тесно в плечах. Вы бы… Я бы хотела, чтобы вы…

Аманда не знала, как предложить милостыню. Прежде она делала это безличностно. А стоять с получателем лицом к лицу — совсем иное.

Бинер вытянулся во весь рост и пригладил пятерней остатки клочковатых седых волос.

— Для меня большая честь принять от вас подарок, миссис Поттер, — церемонно произнес он и счел долгом добавить: — Хотя я уже потратил те деньги, которые детектив Дюпре дал мне в награду.

Аманда отвернулась и начала перебирать стопки одежды, которую Маркус вытащил из машины, пытаясь не выдать своего ошеломления.

Так, значит, тот милый детектив, который спас ее от падения, еще и наградил этого человека от их имени. Стыд захлестнул ее. Это был поступок, которого ни она, ни Дэвид даже не предполагали.

Минутой позже Бинер Дэви уже отходил с длинным серым пальто в руках — новым дополнением к уже имеющимся слоям одежды.

— Пожалуйста… миссис Поттер… нам пора домой, — сказал Маркус.

Аманда кивнула. Она внезапно почувствовала слабость во всем теле и удивилась, куда подевались ее бьющее сегодня через край веселье и дерзость.

Когда Маркус усаживал ее в лимузин и ждал, пока она пристегнется, она ощутила, как прежнее знакомое напряжение начало сковывать ее мышцы. Сегодня вечером Дэвид снова будет дома. И когда он приедет, придется рассказать ему о том, что она сделала. Это было его неукоснительным требованием: узнавать обо всем с ее слов, прежде чем кто-нибудь другой расскажет ему о том же.

Может быть, он останется доволен. А может быть, ему будет безразлично, что она проявила инициативу и появилась на публике одна.

Губы ее скривились в горькой усмешке, когда Маркус вырулил на проезжую часть.

«Правильно, Аманда. И птицы не летают».

В тот момент, когда они входили в дом, она вдруг почувствовала неодолимое желание поспать, хотя время едва приблизилось к полудню. Аманда достаточно много читала о сильной депрессии, чтобы не знать, что постоянная сонливость — один из ее ранних симптомов. Но знание причины и способность ее устранить — совсем разные вещи.

Мэйбл суетилась в холле, пока Маркус запирал за ними дверь.

— Я не буду обедать, — сказала Аманда. — Слишком устала. Наверное, просто подремлю до приезда Дэвида. Мне нужно быть бодрой.

Она поднялась по лестнице и направилась к себе.

Мэйбл сердито взглянула на Маркуса, будто говоря: «Что ты наделал?»

Тот тоже сердито передернул плечами и, бормоча что-то себе под нос, удалился в свою комнату. Ему хватало забот и без того, чтобы беспокоиться о том, чем эта женщина будет заниматься. «Ей лучше знать, — твердил он себе, — что не следовало ездить».

Аманда проскользнула в комнату и закрыла за собой дверь. Пустая широкая кровать возле стены манила к себе. Аманда машинально протянула руку и защелкнула задвижку, потом направилась в ванную, на ходу снимая одежду, и забралась в ванну.

По мере того как ванна наполнялась, вода омывала Аманде живот, груди, как нежный любовник касаясь ее тела. Но вдруг она вспомнила свой сон и вздрогнула.

«Ты сходишь с ума, — сказала она себе. — Тоска по несуществующему мужчине доведет тебя до психиатрической клиники».

Она быстро намылилась, ополоснулась и выбралась из ванны, вытираясь на ходу. От трения махрового полотенца ее грудь стремительно и мощно поднялась. Аманда ненавидела себя за это возбуждение. Но стыд не позволил ей признать того, что уже знало ее тело. Она нуждалась в том, чтобы ее любили. Но этого никогда не будет.

Вытянувшись на животе на стеганом одеяле, Аманда всем своим телом ощутила его мягкость и прохладу. Оно просело под ее весом и, когда она заняла удобное положение, приподнялось, облегая ее.

Аманда повернула голову набок, обхватила руками подушку и закрыла глаза. Но перед тем как погрузиться в сон, она подумала, что нужно проверить, надежно ли ее Дримкетчер спрятан от постороннего взгляда. Меньше всего ей хотелось, чтобы его обнаружили.

Аманде снился сон. Мрак, пронизанный ужасом. Болезненные воспоминания, которые поднимались из глубин ее подсознания, напоминая, что в тот момент, когда ей нужно было сделать выбор, она ошиблась. Очень ошиблась. Тяжесть сожалений сдавила сердце. Даже во сне она осознавала, что причиной этому был страх перед скорым возвращением мужа.

Ее мышцы дернулись, веки затрепетали, а сон заезженным роликом продолжал крутиться у нее в мозгу. Слезы начали жечь глаза, и показалось, что она слышит собственные всхлипы.

А потом она почувствовала это. Теплый белый свет, такой яркий и сильный, какой мог исходить только из рая.

Свет пронизывал ее тело, и ей невыносимо хотелось убежать.

И когда она уже готова была закричать от страха, она увидела его, так же как и в первый раз, идущего к ней от света. Он двигался быстро, однако его движения казались замедленными. Он бежал, длинные пряди темных волос развевались за его плечами, и казалось, что он летит.

Она хотела окликнуть его, но поняла вдруг, что не знает его имени. И тогда она стала ждать, как и в первый раз. И, так же как и в первый раз, он подходил все ближе и ближе.

Он тяжело дышал, будто от долгого бега. Она попыталась разглядеть его лицо, но снова не смогла различить ни единой черты.

Но когда она ощутила спиной его тяжесть и легкий прогиб матраса под ним, ее охватило изумительное чувство освобождения — никогда прежде она не испытывала ничего подобного. Это была уверенность в безопасности и умиротворение от возвращения домой.

Ей показалось, она слышала, как он вздохнул, а его руки проскользнули под нее и подняли вверх. Хотя она знала, что это невозможно, она ощущала себя так, будто лежит у него на руках, лицом, к его лицу, телом к его телу, чувствуя рядом его мускулы и тепло. Его сила обволакивала ее, и она познала удивительное освобождение от страха.

Аманда заснула…

— Где она?!

Яростный крик Дэвида раздался внизу его роскошного дома, и затем последовал стук хлопнувшей входной двери.

Мэйбл выскочила из кухни. Когда она увидела лицо хозяина, страх за Аманду захлестнул ее. Что он узнал? Что она могла сделать, что он так разозлился? Она с испугом подумала, уж не настал ли тот день, когда он в конце концов зайдет слишком далеко.

— Она в своей комнате, сэр, — сказала Мэйбл. — Она не очень хорошо себя почувствовала и решила пропустить ленч.

Дэвид нахмурился. Он все еще кипел от злости. Не успела его нога ступить на асфальт аэропорта, как какой-то назойливый репортер ослепил его вспышками фотокамеры и забросал вопросами по поводу неожиданного появления его жены в приюте для бездомных Делии Поттер.

Что, черт побери, на нее нашло? Он все еще не мог до конца поверить в это. Неужели она рассчитывает переплести свою жизнь с жизнью других людей и таким образом ускользнуть от него? Неужели она себя ни в грош не ставит и с радостью готова унизиться до уличных бродяг, лишь бы выйти из-под его контроля?

Дэвид бросил свое пальто и сумку там, где стоял. Взбежал наверх, перепрыгивая через две ступеньки, в уверенности, что, когда войдет к жене, она будет на коленях просить у него прощения. Мысль об этом придавала ему сил. Однако предвкушение быстро исчезло, когда он повернул ручку, но дверь не поддалась.

Его лицо перекосилось от бешенства. Матовая краснота выползла из-под воротничка и за секунду залила лицо до самых волос.

— Аманда!

Его яростный рев грубо вторгся в ее сон. Она повернулась на бок, оглушенная шумом, и в сонном недоумении посмотрела на распахнутую дверь. След от ботинка Дэвида возле дверной ручки заставил вспомнить, что, наверное, она машинально заперлась.

Трудно сказать, кто был в большем шоке. Дэвид — оттого что обнаружил Аманду совершенно голой, и, как видно, спросонок, или Аманда — оттого что он застиг ее в том состоянии, которого так желал. Обнаженной.

«Ох, нет!» — подумала она. Но прикрываться было уже поздно.

— В чем дело? — спросил Дэвид, Его голос звучал все так же воинственно, но вид аппетитного тела Аманды заставил забыть обо всем, кроме нарастающего напора за ширинкой.

— Утром было так жарко, что, когда я пришла, то приняла холодную ванну, а потом заснула, — сказала она и подумала, сможет ли набросить халат до того, как он доберется до кровати. — Я закрыла дверь, чтобы никто ко мне случайно не зашел. Если бы ты минуточку подождал, нам бы не пришлось чинить дверь и вставлять новый замок.

Ее тихий упрек не проник в его сознание. Дэвид сбросил с плеч пиджак.

Аманда с усилием глотнула. Она не знала, способна ли его вынести. Только не сейчас. Не после нежностей другого мужчины.

Она испустила тихий стон. Что с нею происходит? Нет никакого другого мужчины. Это только плод ее воображения. К несчастью, реальность надвигалась на нее с тем выражением на лице, которое она слишком хорошо знала.

— Дэвид, дверь, — сказала она, напоминая, что та полуоткрыта. Любой, кто поднимется по ступенькам, увидит их.

Аманда прикрыла глаза, представив себе слуг, глазеющих на совокупление, их ехидное перешептывание и смешки украдкой в холле, и ей захотелось умереть. Но если она не будет видеть, как они на нее смотрят, то сможет убедить себя в том, что этого не было.

И тут она почувствовала, как руки Дэвида усаживают ее. А потом было ощущение его рубашки на ее груди и звук расстегиваемой молнии. Ей захотелось застонать. Он даже не потрудился раздеться.

— Аманда, дорогая. Обними меня. Это будет так чудесно.

«Только тебе, Дэвид. Только тебе».

Ничто не нарушало тишину, кроме урчания, с которым он вторгся в ее тело, и ее тихого вздоха, больше похожего на стон.

Аманда закрыла глаза и мысленно унеслась в другое пространство, где не было никакого Дэвида Поттера. И когда его руки чересчур сильно сдавливали ей грудь, а зубы слишком глубоко впивались в нежную кожу ее шеи, она этого почти не замечала. Она вспоминала другого мужчину с такими сильными руками, что не позволили ей упасть, и таким мягким сердцем, что оно не допускало слова боль.

Глава 5

— Ты, конечно же, больше не пойдешь в приют.

Этот тихий приказ прозвучал как раз в тот момент, когда Аманда собралась проглотить кусочек вареного лосося. Ей тут же свело горло от гнева и обиды.

И вдруг произошло нечто неожиданное. Мышцы горла расслабились, и пища проскользнула легко, как подтаявшее масло. Вилка, уже начавшая дрожать в ее руке, больше не дрожала. И выражение лица, с которым Аманда повернулась в сторону мужа, удивило его не меньше, чем слугу, стоявшего у двери.

— Не понимаю почему, — холодно произнесла она. Подцепив кусочек рыбы и положив его в рот, она стала с невозмутимым видом жевать. И тут же слегка нахмурилась: — Тебе не кажется, что повар переусердствовал с приправами? На мой вкус, здесь слишком много эстрагона.

Дэвид оторопел. Аманда только что сделала нечто неслыханное. Она посмела ему перечить, а потом просто-напросто проигнорировала его.

— Послушай-ка, — прорычал он, скомкав салфетку в руке. — Ты не…

— Мне кажется, твоя мама основала этот приют, не так ли, Дэвид? — Аманда даже не стала дожидаться подтверждения своих слов. Они оба знали, что это и так всем хорошо известно. — Боже мой, почему тебя беспокоит то, что я пытаюсь продолжить важное дело твоей матери? Ты, конечно же, не считаешь, что твоя мать сделала ошибку?

Его затрясло от злости:

— То, что делала моя мать, не имеет к нам никакого отношения!

Аманда выгнула бровь:

— Хорошо, что она уже не может слышать этого, Дэвид. Такие слова причинили бы ей страдания. Твоя мама любила меня, помнишь?

У Дэвида вытянулось лицо. Глаза сузились. Он украдкой окинул взглядом комнату, будто желая убедиться, что его никто не подслушал.

— Меня она любила больше, — сказал он, проклиная себя за детскую писклявость в голосе. — И она воспитала меня так, чтобы я был мужчиной в семье. Помнишь? Отец умер, когда мне было десять лет. Всегда решения в этом доме принимал я, и у меня нет намерения что-то менять.

Аманда лишь скользнула по нему взглядом. Что-то изменилось в ней. Ей теперь не было нужды подлизываться или съеживаться в надежде ослабить удары его кулаков. По правде говоря, у нее даже не было уверенности, что она станет это делать. Может быть, нынешняя схватка окажется их последней. По крайней мере ее страданиям придет конец.

— Ты извинишь меня? — сказала она и отодвинула стул, не дожидаясь его позволения. — Я, кажется, сыта.

Она поднялась, бросила салфетку возле тарелки и послала ему спокойную улыбку. Потом, отряхнув подол своего розового шифонового платья, направилась к выходу.

Дэвид с открытым ртом и остекленевшими от ярости глазами смотрел на свою жену, которая розовым облаком выплыла из столовой.

— Сэр, не желаете ли десерт?

— Черт, нет! — выпалил он и вскочил со стула, не замечая, что тот опрокинулся к стене и поцарапал краску. — Убери со стола и убирайся с глаз долой! Ты меня слышал?

— Да, сэр, — кивнул слуга. — Мигом, сэр.

Дэвид направился вслед за Амандой с одной лишь мыслью — восстановить свою власть.

Находясь в их общей комнате, Аманда слышала, как он поднимается по лестнице. Но желание спрятаться не возникло. Она глубоко вздохнула, готовясь к схватке, повернулась лицом в сторону двери как раз в тот момент, когда та с шумом распахнулась.

— Ты никогда впредь не будешь выходить из-за стола таким вот образом. Ты меня слышишь?

От гнева лицо Дэвида покрылось красными пятнами. Он дрожал от злости на женщину, стоящую перед ним с вызывающим выражением лица. Он поднял руку и размахнулся.

Резкий удар пришелся по скуле, и Аманда пошатнулась. Она отлетела назад, на кровать, и, упав на локти, перекатилась подальше от мужа, прежде чем он успел нанести второй удар. Схватив с ночного столика фонарик и зажав в руке, она выставила его перед собой как оружие.

— Дэвид!

Он уже собирался подкрепить удар следующим, когда ее выкрик застал его врасплох. Фонарь в ее руке и поза, в которой она застыла, поразил его. Удивление заглушило гнев. Весь привычный уклад его жизни разваливался на глазах, делая самого его слабым и беспомощным.

— Положи это, — приказал Дэвид. Поразмыслив, он попытался овладеть инициативой и сделать вид, что дарует ей пощаду. — Думаю, ты достаточно наказана… по крайней мере на сегодня довольно.

Ее безукоризненная прическа растрепалась, легкая синева уже проступила на щеке, но Дэвид видел только ее распущенные каштановые локоны, падающие на лоб, и думал, что они придают ей сексуальность. Ее непокорность была поразительной, интригующей… и странной, но она лишь распалила в нем желание. Он направился к ней.

Аманда знала это выражение его лица. Волна тошноты накатила на нее, когда она отвела руку с фонарем назад, замахнувшись, как дубиной. Она больше не станет его терпеть.

— Ты в последний раз дотронулся до меня, — прошептала она. — Если ты еще раз захочешь попробовать, то уж тогда лучше доводи дело до конца. Потому что, если я останусь живой, я убью тебя.

Дэвид замер. У него даже отвисла челюсть. Вряд ли бы он поразился больше, если бы она пнула его ногой в живот. Мэйбл держалась неподалеку от двери в хозяйскую спальню, прижав пальцы к губам и бросая яростные предостерегающие взгляды на Маркуса, который вместе с ней поднялся по лестнице, когда начались крики, и молча стоял рядом. В этот момент ситуацией владела Аманда, и не в ее интересах было, чтобы они сейчас появились.

— Ты не понимаешь, что говоришь, — произнес Дэвид. И, снова обретя самоуверенность, добавил: — И ты так всерьез не думаешь. Ты не можешь угрожать…

— Предупреждаю тебя, Дэвид, — сказала Аманда, перебивая его и не желая выслушивать очередную угрозу. — Ты больше не дотронешься до меня. Ни в ненависти. Ни в гневе. Ни в любви.

Комната расплылась как в тумане. Дэвид попытался сосредоточиться на ярости, сконцентрироваться на мысли о вызывающем неповиновении жены, но толку не было. Он растерялся в самом разгаре столь неожиданной войны и не смог придумать ничего лучшего, как вступить в препирательства.

— Ты не можешь указывать, что мне делать. И не можешь отказать мне в супружеских правах. Ты моя жена.

— Я хочу развода, но меня устроит, если ты просто оставишь меня в покое.

Спокойствие, с которым она произнесла эти слова, взбесило его. В ярости он швырнул подушку через всю комнату и увидел, что жена даже бровью не повела.

— Поттеры не разводятся, — сказал он и сделал шаг к Аманде. — Ты никогда не заставишь меня поверить, что сама это придумала. Ты уже подыскала мне замену, не так ли?

Она засмеялась леденящим, горьким смехом:

— На земле нет мужчины, который был бы мне нужен. Ты научил меня бояться и не верить всему мужскому роду, Дэвид. Ты уничтожил всякую возможность для меня быть счастливой. Но я не позволю тебе уничтожить то, что осталось в моей жизни. Я уже сказала тебе и повторяю еще раз. Лучше убей меня сейчас или убирайся к черту из этой комнаты. Я больше не стану с тобой спать.

Он засмеялся:

— Тебе не удастся не впустить меня. Замок сломан.

— Здесь есть другие комнаты с другими дверьми и другими замками.

— Их может постигнуть та же участь, что и эту. — Дэвиду никак не хотелось уступать.

— Только дотронься до меня, и я все расскажу. Убьешь меня, и все, кто служит в этом доме, заговорят. Они не станут рисковать своей жизнью, выгораживая тебя.

Он побледнел. Угроза разоблачения сделала свое дело.

— Ты пожалеешь, — прошептал он, нацелив указательный палец ей в лицо.

— Я уже жалею, с того самого дня как произнесла «согласна».

По тишине, которая последовала за этой репликой, Мэйбл поняла, что сейчас Дэвид либо что-то сделает в ответ на насмешку Аманды, либо покинет дом. И какой бы ни был исход, она не собиралась ставить хозяина в известность, что они с Маркусом слышали каждое слово перебранки. Она резко махнула рукой шоферу и скрылась в соседней комнате.

Маркус спустился на нижний этаж и постарался забыть, что женщина, которую его наняли охранять, секунду назад находилась в смертельной опасности, а он молча стоял и не пришел ей на помощь. Чувство вины переполняло его. Уже не в первый раз он пожалел, что покинул свой прекрасный остров Самоа.

Но от Самоа его отделяла целая вечность. В НХЛ он привык к комфорту. И когда повредил колено, потеря роскоши воспринималась как невыносимая. Предложение Поттера показалось тогда манной небесной, а на деле обернулось приглашением в ад.

Воздух наполнился проклятиями Дэвида, вышедшего из комнаты. Аманда, не выпуская из рук фонаря, прислушиваясь к его шагам, удаляющимся вниз по лестнице, потом услышала стук двери и несколько минут спустя шум отъезжающего автомобиля.

— О Боже, — прошептала она и упала на колени. Она не знала, откуда в ней взялись силы противостоять мужу. Но она не питала иллюзий относительно этой временной передышки. Для собственной безопасности ей прежде всего надо выбраться из этой комнаты. Позже, когда к ней вернется способность рассуждать, она найдет способ вырваться из этой жизни навсегда.

— Мисси, с вами все в порядке?

Голос Мэйбл был слабым и дрожащим. Аманда подняла глаза на экономку.

— У меня все нормально, — ответила Аманда.

— Я так беспокоилась за вас, — сказала Мэйбл. — Не могу поверить, что вы решились пойти ему наперекор. Я хотела помочь, но не знала, что мне делать.

Аманда попыталась улыбнуться, но боль в щеке была слишком сильной. Руки Аманды легли на плечи Мэйбл.

— Ты хочешь помочь? Тогда нужно быстро перенести все мои вещи в маленькую спальню, которая находится дальше по коридору. — Аманда снова поморщилась. Ей было больно даже говорить, — И еще мне нужно немного льда для лица.

Мэйбл поспешила к домашнему телефону распорядиться, чтобы принесли лед. Повесив трубку, она, в волнении заламывая руки, произнесла:

— Но, мисси, что, если…

— Пожалуйста. Перенеси мои вещи прямо сейчас! — велела Аманда. — Больше я не буду спать в одной постели с этим человеком.

Мэйбл вздохнула и вызвала подмогу. Менее чем через полчаса вся одежда, личные вещи, косметика и предметы туалета хозяйки были перенесены в гостевую, расположенную через три комнаты от спальни.

И все это время Аманда держала в памяти, что ей нужно не забыть еще одну вещь. Она вытащила Дримкетчер из-за спинки кровати, засунула его под наволочку и вышла из комнаты, прижав подушку к груди.

— Я забираю свою подушку, — сказала она слугам, войдя в свою новую спальню и усевшись в кресло. — Можете заменить ее какой-нибудь другой из этой комнаты.

Служанка сделала, как ей было велено, и ни она, ни Мэйбл не знали, что Аманда, покинув спальню мужа, взяла с собой надежду.

Откуда-то из города донеслись звуки сирены, пронзительным визгом призывающей посторониться всех, кто находился на пути полицейской машины, ведущей погоню.

А потом часы в холле пробили три.

«Три утра. Удастся ли мне когда-нибудь заснуть?»

Аманда перевернулась на постели и, уставилась в потолок, затаив дыхание и прислушиваясь в ожидании страшных звуков. И когда они последовали, вместе с ними накатился ужас.

Дэвид вернулся домой! Входная дверь захлопнулась с резким стуком. Мгновение Аманда ничего не слышала и подумала, что муж, вероятно, тоже прислушивается.

А потом он начал подниматься по лестнице. Аманда закусила руку, чтобы удержаться от стона.

«Боже, дай мне силы!»

Где-то в дальнем конце коридора шаги затихли, и Аманда поняла, что сейчас Дэвид переваривает тот факт, что в их спальне многого не хватает, в том числе и жены.

Потом он направился вдоль коридора от двери к двери, проверяя все комнаты. Каждый раз, когда дверь открывалась, мгновение спустя она закрывалась со стуком, сопровождаемым проклятиями Дэвида.

Вот он дошел до ее спальни. Аманда села на кровати, поджав под себя ноги. Возможно, потребуется быть готовой к схватке. Ручка повернулась. Аманда слышала, как муж налег на дверь всем своим весом, и снова раздалось знакомое проклятие, когда та не поддалась.

— Аманда, дорогуша, впусти меня. Я обещаю, что все изменится. Мы можем прийти к согласию. Все уладится, вот увидишь, — пробормотал Дэвид. Она затаила дыхание.

— Пожалуйста, дорогая. Это глупо. Не можешь же ты провести всю жизнь за закрытой дверью.

«Нет, могу», — подумала Аманда.

Она закусила губу и посмотрела на ручку, которая несколько раз дернулась, на дверь, которая в любой момент могла быть выбита, и тогда придется столкнуться один на один со смертоносным гневом Дэвида.

Дэвид прислушивался, ожидая ответа. Когда его не последовало, в нем начала разрастаться ярость. Как она посмела так поступить? Унизить его в присутствии слуг в его собственном доме? А что, черт возьми, напишут в газетах, если хоть малая толика всего этого выйдет наружу?

Аманда тихо выбралась из постели. Если ей предстоит схватка, то нельзя принимать ее лежа пластом.

— Аманда! Сейчас же открой! — приказал Дэвид и заколотил в дверь кулаком.

— Сэр! Вам требуется моя помощь?

Дэвид отпрянул в испуге, не разжимая кулак. Массивная фигура шофера виднелась громадной тенью в конце коридора.

— Нет, — пробормотал Дэвид. — У нас просто небольшая супружеская размолвка. Знаешь, как это бывает. Иди в свою комнату. Если ты мне понадобишься, я позвоню.

— Да, сэр, — сказал Маркус, но не сдвинулся с места.

Дэвид забеспокоился. Это было соревнование, кто кого переждет, и шофер победил.

Дэвид прошествовал назад по коридору, вошел в спальню и попытался захлопнуть дверь. Но та отскочила, стукнувшись о стену, и стала раскачиваться.

— Чтобы завтра же починили! — выкрикнул Дэвид.

— Да, сэр, — сказал Маркус и удалился.

Аманда попятилась. Когда ноги уперлись в кровать, она с облегчением опустилась на край матраса. Только после того как комната перестала плыть перед глазами, Аманда осознала, что прижимает к груди Дримкетчер, загораживаясь им как щитом.

— О Бог мой, — прошептала она и прислонилась лбом к задней стороне рамки, наслаждаясь грубостью дерева, как осязаемым доказательством того, что она все еще жива.

Она переместилась на середину кровати, не выпуская из рук Дримкетчер. Кончик кожаного шнура пощекотал щеку, когда Аманда положила его рядом с собой. Она протянула в темноте руку, провела пальцами по поверхности когтя и крошечной бусине медальона и жалобно застонала.

Слезы текли по ее щекам, и она глотала их, отгоняя от себя мысли о том ужасе, который испытала.

— Я так устала бояться. Я так чертовски устала бояться.

Но рядом никого не было, кто мог бы услышать ее жалобу, и вскоре она закрыла глаза, моля, чтобы сон пришел к ней.

И он пришел.

* * *

Аманда затаила дыхание, глядя во сне, как он идет к ней от света. На этот раз она ждала этого.

«Ты пришел», — подумала она и почувствовала, как прогнулась кровать, когда он занял место рядом с ней.

Она вздохнула во сне и подвинулась, чтобы ему было удобно. Он прижал ее голову к своей груди. Ощущение его тяжести было столь желанным! Оно означало, что Аманда теперь не одна. Она почувствовала его дыхание на своей щеке, прикосновение его волос к своей шее, а потом руки, которые крепко прижали ее к его неистово бьющемуся сердцу.

«Моя Аманда».

Даже во сне ее сердце вздрогнуло. В первый раз она услышала его голос. Она снова вздохнула и беспокойно заворочалась.

«Отдохни, моя Аманда, отдохни. Не бойся. Я всегда с тобой».

Как и прежде, ее объял покой. Она спала.

Ее разбудил громкий стук. Солнечный свет бил прямо в глаза, и на этот раз не было никаких сомнений, что это не дятлы. Очевидно, Маркус выполнял приказание. Пришли плотники и сейчас чинили дверь.

Аманда зевнула и потянулась. Ее локоть ткнулся в Дримкетчер. Она улыбнулась своим потаенным воспоминаниям и перевернулась, пряча его за плетеной спинкой кровати. Она поднялась и не спеша направилась в ванную. Эта комната не была такой роскошной, как та ванная, которая примыкала к хозяйской спальне, — здесь была только душевая кабинка. Но для Аманды это было само спокойствие и уединение. Рай.

Полчаса спустя, одетая по-домашнему, в голубые слаксы и хлопчатобумажную футболку в тон, она отправилась вниз и столкнулась на лестнице с Дэвидом, шедшим наверх. Легкое подрагивание мускула на ее скуле было единственным свидетельством беспокойства. Она без тени смущения встретила упорный взгляд мужа и послала ему небрежную улыбку.

— Доброе утро, Дэвид. Ты оставил мне хоть немножечко кофе?

Он сверлил ее взглядом, не находя слов. Он был очень зол и не переставал обдумывать планы мести.

— Не важно, — сказала Аманда, сбегая вниз через две ступеньки. — Я могу попить и чай. До скорой встречи.

Звук ее шагов заглушил стук молотков, доносящийся сверху.

— Пропади все пропадом, — пробормотал Дэвид, направляясь в свою комнату. — Она заплатит за это. Дорого заплатит.

Аманда намеренно тянула время за завтраком, надеясь, что муж наконец-то соизволит уйти, и тогда она сможет подняться наверх и, пребывая в относительной безопасности, решить, как ей быть дальше.

Прошлой ночью, ожидая возвращения Дэвида, она подсчитала свой тайный запас и с радостью обнаружила, что у нее около семисот долларов. Ничтожная сумма, принимая во внимания миллионы Поттеров и то, сколько бы времени ей понадобилось, чтобы скопить такую же. Но все же этого было достаточно, чтобы выбраться отсюда.

Дважды за завтраком она почти готова была отказаться от своего плана, даже не приступив к его осуществлению. Этот план глубоко засел в ее мозгу. Но она до безумия боялась решиться на него во второй раз. Ее все еще мучили кошмары, оттого что муж сделал с ней, когда она убежала в первый раз, и оттого что он угрожал с нею сделать, если она снова это попробует. Если она убежит и он найдет ее, то следующим ее приютом будет не особняк Поттеров, а психиатрическая клиника.

Несмотря на всю браваду и дерзость, в этом заключалась главная проблема Аманды. У ее мужа было слишком много чиновников на содержании, и он мог сделать все, что ему заблагорассудится. Может быть, он и не смог бы ее убить и при этом выйти сухим из воды, но продержать ее под замком всю оставшуюся жизнь было вполне в его власти. И она не знала, что хуже: жить бок о бок с одним маньяком или провести остаток жизни в приюте, где таковых будет полным-полно.

Служанка вошла, чтобы убрать со стола. Аманда улыбнулась ей:

— Когда закончишь, не могла бы ты сказать Маркусу, что я хочу уехать на пару часов сегодня утром?

Девушка кивнула и поспешно вышла из комнаты со стопкой посуды в руках. Аманда нахмурилась, наблюдая за ее странным поведением, и пожала плечами. Нельзя винить слуг за то, что они взбудоражены. Учитывая поступки Дэвида, было чудо, что ему удалось сохранить хоть какую-то прислугу.

Она вышла в холл, ожидая, когда Маркус подаст машину, и думая, что утро проходит лучше, чем она ожидала. И вот, когда она поднялась наверх взять жакет, она совершила свою первую ошибку.

Плотников уже не было, беспорядок устранен и, судя по виду новой двери в хозяйскую спальню, все было опять в полном порядке. Аманда прошмыгнула мимо открытой двери, убеждая себя, что ее волнение объясняется просто сдавшими нервами,

Какая-то из служанок убралась в ее комнате, постель была застелена, свежее полотенце висело на перекладине в ванной. Аманда открыла шкаф и принялась искать жакет, когда вдруг услышала какой-то звук.

Она отступила озираясь, но ничего не заметила. И только переведя взгляд в сторону двери, поняла, что та заперта;

Это было странно. Она помнила, что оставила ее открытой. Окна в доме открывали очень редко, так что дверь не могла захлопнуться от сквозняка. Но загадка быстро разрешилась, когда Аманда попыталась отпереть дверь. Та не поддалась.

Она охнула.

— Аманда. Мне очень жаль, что до этого дошло.

Голос Дэвида был приглушен. Аманда представила себе, как он говорит это, пригнувшись, чтобы его не могли услышать слуги.

— Я вынужден уехать на ближайшие пять дней и должен быть уверен, что ты будешь здесь, когда я вернусь. Мы можем решить все наши проблемы. Я в этом уверен. Но ты должна дать мне шанс, а ты не сможешь этого сделать, если уйдешь… ведь так?

Ее глаза сузились. Ненависть к человеку, стоящему по ту сторону двери, захлестнула ее с новой силой. Но, несмотря на все свое желание излить ярость, она знала, что кое-что другое подействует вернее.

Она повнимательнее пригляделась к двери. Понятно, что плотники установили новый замок. Тот замок, на который она запиралась от мужа прошлой ночью, был на своем месте. Только сейчас она догадалась, что плотники потрудились не над одной дверью.

— Не волнуйся, дорогая, — сказал Дэвид. — О тебе будут справляться ежечасно. Ты не будешь ни в чем нуждаться, уверяю тебя. — Он умолк, ожидая ее реакции.

Аманда протянула руку и щелкнула задвижкой со своей стороны, которая встала на место с громким металлическим лязгом. Последнее слово осталось за ней.

Дэвид яростно хлопнул ладонью по стене и тут увидел свою экономку и шофера, приближающихся к нему по коридору.

— Как раз вовремя, — сказал он.

— Вы за мной посылали, сэр? — спросил Маркус.

Дэвид кивнул и указал на дверь:

— Миссис Поттер, по-видимому, проболеет ближайшие пять дней. Пока я не вернусь, никто, слышите, никто, кроме тебя и Мэйбл, не должен выпускать ее или входить внутрь. Я понятно выразился?

Маркус не отвечал. Дэвид угрожающе взглянул на него.

Мэйбл вздохнула. Это выходило за рамки ее обязанностей. Она не смогла удержаться от возражений:

— Ох, сэр. А что, если случится пожар? Что, если она действительно заболеет? Вы же не можете запереть ее, как собаку. Пожалуйста…

— Как поживает твой больной внук, Мэйбл? Я слышал, он собирается в третий раз лечь в клинику Шринера в Луизиане. Это правда?

Мэйбл крепко сцепила руки и уставилась в пол. Никогда и ни к кому она не испытывала такой ненависти и страха, как сейчас к своему хозяину.

— Да, сэр. Это так, — пробормотала она.

— Ну так вот, — сказал Дэвид и потрепал ее по плечу. — Я, безусловно, надеюсь, что не случится ничего непредвиденного, что отложило бы запланированную операцию. Ты поняла?

Пальцы Дэвида сдавили шею экономки возле затылка.

Мэйбл извлекла из кармана платок и громко высморкалась. Она даже не знала, к кому больше испытывала злость — к Дэвиду Поттеру за его угрозы или к себе за то, что опять отступила перед ним.

— Ну а теперь иди по своим делам, — сказал он. — Ты можешь навестить мою жену попозже, когда я уйду.

Мэйбл опустила голову и поспешила удалиться.

Довольный тем, что успешно расправился с одной, он обратил свое внимание на другого. Маркус Хэвсьют был слишком огромен, чтобы сдавливать ему шею, и Дэвид был не вполне уверен в том, что денег, которые он платит ему, хватает на обеспечение его полной преданности. На взгляд Дэвида, Хэвсьют был безупречным телохранителем, но с одним недостатком: обладал слишком сильным характером и собственными представлениями о том, что хорошо, а что плохо.

— Ты будешь каждый час справляться у нее, не нужно ли ей чего.

Темные глаза Маркуса казались бездонными. Дэвид пристально вгляделся в них, пытаясь разгадать, о чем думает его шофер. Но не смог. Стоический островитянин хранил молчание и слушал, сложив руки на широкой груди, ожидая, что еще скажет хозяин.

— Когда я вернусь в конце недели, я хочу, чтобы она ждала меня здесь. Я понятно выразился?

Маркус неторопливо кивнул. Дэвид с облегчением вздохнул.

— Хорошо. Я и думать не хочу, что кто-то может ослушаться моих приказов. — Он многозначительно взглянул на Маркуса. — Кое-кто может пострадать.

— Нет, сэр. Пока я здесь, нет, — сказал Маркус. Его тихий голос резанул по нервам Дэвида. — Вы наняли меня защищать вашу жену. Этим я и собираюсь заниматься. Пока я в этом доме, никто не причинит вреда миссис Поттер.

Дэвид кивнул, улыбнулся и направился к своей комнате, чтобы собрать кое-какие вещи, когда вдруг что-то сказанное Маркусом заставило его остановиться. Он обернулся. Маркус стоял у двери на страже, как и велел ему хозяин.

Дэвид пожал плечами и вошел в комнату. И только когда он закрыл дверь и начал собираться, до него окончательно дошел смысл слов Маркуса. Тот не просто повторил приказы Дэвида. Он сделал ему предостережение.

— Черт бы его побрал, — пробормотал Поттер, засовывая свежевыглаженные рубашки в сумку и бросив все остальное поверх них.

Он посмотрел на беспорядочно лежащие вещи и подумал, что в дорогу его всегда собирала Аманда. И теперь, в первый, но не в последний раз, Дэвид пожалел о том, что натворил. Но он был слишком упрям и непреклонен, чтобы признать свою ошибку. Поттеры слишком богаты, чтобы быть не правыми.

В своей комнате Аманда, прислонившись лбом к двери, слушала, как Дэвид отдает приказания. Слезы тихо текли по ее щекам — она опять была поставлена перед фактом, что ей придется отложить свой план. Образно выражаясь, снова оказалась под каблуком у Дэвида Поттера.

Тишина комнаты манила ее.

Во всем этом должна быть и приятная сторона.

Она вдруг поняла, что с отъездом Дэвида на целых пять дней у нее будет уйма времени, чтобы отдохнуть и поспать.

Мысль о мужчине, приходящем к ней во сне, принесла ей боль от ощущения пустоты. И тот факт, что она готова была поверить в его существование, сказал ей больше того, что она готова была осознать.

— Если я не буду проявлять осторожность, Дэвид сделает меня такой же умалишенной, как он сам, — прошептала она. — Я не могу жить мечтами о человеке, которого не существует. Я должна сама найти выход из этой ситуации.

Но результаты размышлений были слишком удручающими. Аманда вдруг осознала, что раздевается и забирается в постель. Возможно, в этом и заключается ее ответ. Возможно, когда она станет такой же ненормальной, как Дэвид, она найдет выход из этого ада.

Она вытащила подушку из-под покрывала и, взбив ее, подложила под щеку. Вспомнив, что Дримкетчер надежно упрятан за спинкой кровати Аманда закрыла глаза.

«Я должна победить Дэвида», — подумала она и погрузилась в сон.

Глава 6

«Я не могу».

«Нет, Аманда. Можешь. Я помогу тебе».

Аманда застонала и заворочалась, сражаясь со своим подсознанием, пытаясь не пустить мужчину своих снов. Но бесполезно: его воля была сильнее ее.

Как и прежде, свет объял ее. Как и прежде, он пришел вместе с ним, сквозь него, к ней.

Матрас просел под его тяжестью. Аманда вздохнула и придвинулась, презирая себя за слабость и сгорая от желания еще раз почувствовать на себе его руки. Она была одна, но уже не одинока в своем сновидении.

«Моя Аманда».

Эти слова задели все ее чувства. Она улыбнулась и повернула голову, пытаясь заглянуть ему в лицо. Но свет был слишком ярким, а его объятия слишком крепкими. Она перестала сопротивляться и впервые полностью отдала себя в его власть.

Ощущения были другими. Он лежал позади нее, обнимая, защищая, но не только своей силой, но и своим телом. Его руки обхватили ее. Его сердце колотилось возле ее уха. Она ощутила его вздох, легко коснувшийся ее щеки.

А потом он стал шептать ей на ухо. Она не могла вспомнить, о чем он просил, Все, что она помнила, это то, что она перевернулась и стала ждать, когда он войдет.

И он вошел.

Рассудок помутился. Все потребности и желания, которые она когда-либо испытывала, угасали и вновь возрождались тысячи раз. Ее тело сделалось податливым, будто лишилось костей. Она была легкой и сильной. И потом они стали единым целым.

Она достигла высшей точки мгновенно. Аманда села на кровати, хватая ртом воздух и пытаясь убедить себя, что все это произошло от подавленных, неисполненных желаний.

Но ее тело дрожало, пульс скакал, и она могла поклясться, что все еще ощущала отпечаток его губ на своих губах. Так велико было это переживание, что, если бы в этот момент ее подняли и заставили идти, она не смогла бы сделать ни шагу.

— О Боже мой…

Аманда уткнулась лицом в ладони и заплакала. Она плакала, потому что это закончилось. Она плакала, потому что он ушел, и это оказалось всего лишь сном.

— Аманда.

Ее глаза щипало. Слезы высохли. Ей показалось, что Она снова слышит его голос, только на этот раз ближе, чем обычно.

— Аманда! Миссис Поттер, с вами все в порядке? Пожалуйста, откройте дверь. Я принес вам еду.

Она застонала и опрокинулась на постель, закрыв лицо руками. Ее охватило уныние. Не его голос она слышала, Маркуса. Она в самом деле сходит с ума.

— Оставь поднос, — сказала она. — Я не голодна.

— Пожалуйста, миссис Поттер. По крайней мере возьмите еду к себе в комнату. Мне позволено открывать дверь только раз в час. Еда остынет, если вы будете столько ждать,

Чертыхаясь себе под нос, Аманда слезла с кровати и повернула ключ. Не дав Маркусу возможности начать разговор, она взяла поднос из его рук и захлопнула дверь у него перед носом, прежде чем он успел что-либо возразить.

Поставив поднос на столик возле двери, Аманда заперлась. Не обращая внимания на соблазнительный аромат тушеного цыпленка и молодых бобов с картошкой, она вернулась на кровать, забралась под покрывало, взбила подушку и закрыла глаза. Но в ее комнате было так одиноко, так тихо. Единственными звуками были стук ее собственного сердца да тиканье часов на ночном столике. Она просунула руку между матрасом и спинкой кровати, нащупав знакомую деревянную рамку и Дримкетчер, и вздохнула. Но лишь один раз. Не стоило думать, что молния может ударить дважды.

Маркус стоял в коридоре и старался унять разыгравшееся воображение. Он знал женщин. Их у него было много. И он знал, как выглядит женщина, испытавшая сладкую муку любви.

Несмотря на то обстоятельство, что Аманда Поттер была одна в комнате, она подошла к двери в мятой одежде, со спутанными волосами, припухшими губами и слегка порозовевшими лицом и шеей. Она подозрительно походила на женщину, которая только что занималась любовью.

Он вышагивал перед дверью, обдумывая, что разумнее — вломиться в комнату и проверить свои подозрения или плюнуть на все.

Несколько минут спустя, не услышав ничего, кроме случайного скрипа кровати и тихого удрученного вздоха, он решил, что все себе вообразил. Она спала, слава Богу. И он просто поднял на ноги раздосадованную женщину.

Он вспомнил слова отца: между любовью и ненавистью очень тонкая грань. Очевидно, Аманда ненавидела его за то, что он следует приказаниям ее мужа. Это служило объяснением ее вида и поведения.

Удовлетворившись таким объяснением, он сложил руки на груди и прислонился спиной к двери — вовсе не для того, чтобы подслушивать, как он говорил сам себе. А только для того, чтобы в случае, если она попросит, прийти ей на помощь.

Так проходили дни, каждый раз, когда Аманда открывала дверь, чтобы отдать поднос с едва тронутой пищей и получить новую, Маркус наблюдал за ней. Но женщина, которую он ожидал увидеть, уже не появлялась. Аманда уже не была сердитой или расстроенной. И измученной она не выглядела.

Она могла подойти к двери в одной ночной рубашке, ее волосы спадали на плечи, напоминая Маркусу осенние листья, высыпающиеся из корзины.

Мэйбл, глядя на нее, начала умолять:

— Пожалуйста, мисси, вам нужно поесть.

Аманда молча отдавала поднос и запиралась.

— Но, мисси, вы не хотите взглянуть на почту? Вы всегда ее разбирали. — Уговоры оставались без ответа.

Молчание Аманды неизменно заставляло Мэйбл отходить от двери чуть ли не в слезах, причитая, что «мисси совсем извела себя и вот-вот заболеет».

Но Маркус, поразмыслив над случившимся, пришел к выводу, что Мэйбл не права. На самом деле, по его мнению, Аманда никого не изводила, и себя в том числе. Сияние ее глаз, казалось, растекалось по всему телу и придавало то, чего у нее раньше не было: вид по-настоящему любимой женщины.

Аманда без опаски стояла голая перед окном, зная, что темнота комнаты убережет ее от любопытных взглядов извне.

Она наслаждалась тем, что вольна стоять без одежды, и ощущением того, что воздух поглаживает ее тело так, как не может он. Она вздрогнула и нахмурилась, осознав, что вера в его существование может окончательно погубить ее.

— Если бы ты только был настоящим, — сказала она и повернулась, печально оглядев пустую кровать, которую оставила всего несколько минут назад.

Завтра Дэвид будет дома. Завтра реальность вторгнется в ее иллюзорный мир, и, как только Аманда осознала, что это был всего лишь сон, а не явь, у нее полились слезы. Тихие, почти неслышные всхлипы, рожденные огромным отчаянием.

— Если бы я знала, что ты последуешь за мной в загробный мир, я бы уже завтра была там, — прошептала она, не в силах снова взглянуть на кровать.

И в тот момент, когда эти слова были произнесены, ей сдавило горло, и у нее возникло ощущение, будто кто-то предостерегающим жестом положил руку ей на грудь. Она упала на колени на ковер и уткнулась лицом в ладони.

— Я закрываю глаза и оказываюсь счастливее, чем когда-либо в своей жизни. Но когда просыпаюсь, я испытываю такие страдания, о которых никогда раньше даже не подозревала. Что, по-твоему, я должна испытывать?

В ее шепоте слышались обвинение и отчаяние. Но некому было слушать ее и некого винить, кроме нее самой. Она с радостью вступила в брак с Дэвидом Поттером. И оставалась с ним, несмотря на побои, которыми он ее награждал.

Да, когда-нибудь, через несколько лет, она, возможно, сможет избавиться от него, но какой ценой? — спрашивала себя Аманда. Сколько чужих жизней нужно принести в жертву, чтобы сделать счастливой ее жизнь? Если потребуются еще жертвы, Аманда знала, что это должны быть жертвы с ее стороны, но не жизнь и боль других людей.

Часы в коридоре пробили четыре раза. Утро было уже близко. Аманда забралась в постель. Момент, когда она будет перенесена из заточения своей комнаты обратно, в жизнь Дэвида, стремительно приближался.

— Все, что мне надо, — это еще один сон. Может быть, воспоминания помогут мне сохранить рассудок. Может быть…

Рядом с ее дверью скрипнула половица. Аманда закрыла глаза и стиснула зубы, зная, что Маркус, ее тюремщик, по-прежнему здесь. Стережет. Прислушивается.

Слезы просочились между век, когда Аманда повернулась на бок и подавила всхлип. Она ни за что не доставит никому из них радости своими страданиями.

Наконец она заснула. И снова он пришел.

«Я не хочу потерять тебя».

«Этого не случится. Я буду с тобой всегда… в твоем сердце, в твоей душе».

«Тогда возьми меня с собой. Если ты пришел с небес, я хочу с тобой. Если же нет, я не хочу ни о чем знать. Только не оставляй меня».

«Я здесь. Впусти меня».

Аманда вздохнула и перевернулась на спину, даже во сне подчиняясь ему.

Ее пульс стал учащаться, по мере того как ее обволакивал свет. Его силуэт теперь был ей так же хорошо знаком, как ее собственный. У него были такие широкие плечи, и, когда он накрыл ее своим телом, она уже точно знала, насколько глубоко ее тело уйдет в постель.

Единственно, о чем она сожалела, — что он не сказал ей своего имени и что ей даже не удалось увидеть его лица.

«Аманда».

Его дыхание скользнуло по ее щекам, потом по груди, по животу.

— О мой Бог…

Ей показалось, что она прокричала эти слова. Но на самом деле они прозвучали едва ли громче шепота, когда он вошел.

Пульсировавшая в ней жизнь удвоилась. Два сердца стучали, как одно целое. Его тело было таким тяжелым, что невозможно было пошевелиться, и в то же время легче воздуха.

Теперь он был уже в ней. Его дух обрел свою родную обитель. Тепло, зародившись в кончиках ее пальцев, перетекало выше и выше, пока даже волосы на макушке не ощутили жар, будто она слишком долго лежала на солнце. Сердце колотилось, кожа горела.

Она старалась открыть глаза и увидеть лицо своего любимого и вдруг охнула, когда он вытеснил у нее эту мысль, вознеся ее на новый взлет наслаждения.

Что-то внутри ее стало сжиматься. Мускулы напряглись, дыхание стало прерывистым. Пульс, отдающийся у нее в ушах, оглушал ее, и она ясно ощущала жизненные токи, циркулирующие по телу. И вот когда она хотела вскинуть руки, чтобы крепче сжать его в объятиях, ее тело содрогнулось.

Пыл ее улетучился и оставил ее слабой и дрожащей, и она схватилась за кровать, чтобы не упасть. Свет стал пробиваться к ней сквозь ее затуманенное сознание.

Аманда испустила долгий трепетный вздох, думая, что он возвращается, и вскрикнула, когда ее веки вдруг раскрылись.

Но не его свет она видела. Утреннее солнце лилось сквозь оконные занавески прямо ей в глаза.

— Нет. — Ее голос задрожал, когда она наконец вернулась к реальности. — Все кончено. Он ушел.

Ока перевернулась на живот и зарылась лицом в покрывало, не в силах принять эту истину.

«Нет, Аманда. Я никогда не уйду. Я буду с тобой всегда».

Ее слезы высохли. Чувство безнадежности, с которым она проснулась улетучилось, как только эти слова проникли в ее сознание. Она наклонилась, вытащила Дримкетчер из-за спинки кровати и бережно поднесла к свету.

Лучи солнца раннего утра были теплыми и яркими. Предвестники и начало наступающего дня. Они проникали сквозь стекло, высвечивая крошечные пылинки, танцующие в воздухе.

Древние кожаные ремешки свисали с Дримкетчера, как сухая трава, колышущаяся на ветру. Коготь раскачивался взад-вперед перед плетением, как маятник на вечных часах. Аманда стала рассеянно водить пальцем по маленькому медальону, когда вдруг что-то произошло.

Вначале она думала, что ей это почудилось. Свет не может изменить направление сам по себе, если кто-то прежде не вошел в него, отбрасывая тень.

Ее комната стала пропадать из виду. Все вокруг, казалось, потемнело, и только солнечный свет продолжал литься в комнату. Аманде показалось, что огромная масса света стала концентрироваться, свиваясь спиралью, описывая круги, сворачивая волны энергии в тонкий, как ниточка, луч, который вдруг попал в отверстие в плетении, а потом вырвался из него, как стрела, поразившая ее прямо в сердце.

Испуганная, Аманда растерянно заморгала, когда наконец ее комната вновь обрела знакомые очертания и солнечный свет вновь пришел в нормальное состояние.

— Это должно было случиться, — сказала она себе, поворачиваясь, чтобы снова засунуть Дримкетчер в потаенное место. — Я знала, что сумасшествие — это только вопрос времени. Теперь можно быть спокойной. Это наконец произошло.

Она пригладила дрожащими пальцами спутанные пряди, потом вскочила с кровати и быстро направилась в ванную. Если она рассчитала правильно, то самолет Дэвида должен прибыть сегодня до полудня. У нее не было никакого желания, чтобы ее захватили врасплох в очередной раз.

Проходя мимо зеркального шкафа, Аманда бросила на себя равнодушный взгляд и вдруг застыла. Голенькая, как в тот день, когда родилась, она встретилась лицом к лицу со своим отражением.

Ее сердце забилось учащенно, когда она приблизилась к зеркалу. Взгляд был устремлен не на тонкую полногрудую фигуру, а на маленькое красное пятнышко над сердцем. Судя по его виду, оно должно быть болезненным.

Ошеломленная странным видом отметины, Аманда протянула руку и дотронулась до зеркала, пытаясь ощупать себя, прежде чем осознала, что она делает. Смущенно отдернув руку и испытывая облегчение, оттого что никто не был свидетелем ее глупости, она снова посмотрела на себя и легонько потрогала кожу.

Как она и ожидала, пятнышко не причиняло боли. Но оно было таким свежим, таким огненно-красным, будто его только что поставили.

— Боже, что это?..

Пятнышко было не больше серебряного доллара. Аманда оглянулась на кровать, пытаясь удостовериться, что она не спала случайно на каком-нибудь предмете, оставившем эту отметину. Но в постели ничего такого не было. Она снова взглянула в зеркало. У пятнышка были необычные и в то же время очень знакомые очертания. Они напоминали ей о…

Дримкетчер!

У пятнышка была форма, в точности повторяющая миниатюрный талисман. И Аманда вспомнила, что сама поднесла его к свету и представляла, как солнце превратилось в раскаленный заряд.

— О Боже.

Она отшатнулась, пораженная сутью открывшегося, потом вернулась в кровать, забралась в нее, не желая вновь попасть во власть своего воображения. Что с ней происходит? До сих пор она была уверена, что события прошедших нескольких дней — всего лишь плод ее воображения.

— Но если все это реально, то что же тогда происходит в моей голове? — прошептала она и закрыла лицо руками.

Шаги, прозвучавшие в коридоре, напомнили ей, что у нее нет времени на размышления. Она спрыгнула с кровати и поспешила в ванную, не в силах снова взглянуть на себя в зеркало.

К тому часу, когда Аманда оделась, она уже была подготовлена встретить новый день. Теперь можно проверить, как она выглядит, хотя и трудно было взглянуть на себя в зеркало.

Она немного помедлила, но потом решительно повернулась, почти уверенная, что отметина будет видна сквозь воздушную ткань платья. Однако ничего такого не увидела. Небесно-голубые полоски на белом фоне оставались четкими и незапятнанными. Прямоугольный вырез и облегающий талию лиф подчеркивали достоинства ее фигуры, серебристая кайма украшала платье. Но Аманда оделась так не для того, чтобы снискать одобрение Дэвида. Она готовилась к войне. Устроившись на стуле возле двери, Аманда стала ждать.

Прибытие Дэвида ожидалось с минуты на минуту. Маркус уже отправился за ним в аэропорт. Оставалось совсем немного времени до его приезда, и что после этого произойдет, трудно было предположить.

— Ты клянешься, что она ни разу не покидала комнату?

Мэйбл сердито кивнула, а голос Дэвида продолжал взывать к ее совести.

— Клянусь, — повторила она и постаралась не расплакаться. — По правде говоря, я опасаюсь того, что мы обнаружим, когда войдем. Она едва притрагивалась к еде за все это время.

У Дэвида по спине пробежали легкие мурашки. Что, если эта паршивая сука нанесла себе какое-нибудь увечье? Как, черт побери, он объяснит это прессе?

Он перенес свое внимание на Маркуса.

— А ты тоже клянешься, что она не выходила из комнаты?

— Я уже сказал вам, что нет, — ответил шофер.

По его тону и позе было ясно, что он в ярости, оттого что его допрашивают таким образом. Только теперь Маркус осознал, что это ничуть не лучше того обращения, которое изо дня в день испытывала на себе Аманда, и что в ее унижениях есть доля и его вины.

— Хорошо, — сказал Дэвид. — Ну, теперь давайте пройдем в ее комнату. Я хочу извлечь ее оттуда. Она ведет не совсем здоровый образ жизни.

Ни у Маркуса, ни у экономки не хватило духа что-либо возразить на это замечание. Ни один из них не посмел напомнить хозяину, что прежде всего по его вине Аманда пребывала в запертой комнате. И они последовали за ним на второй этаж особняка Поттеров к комнате в конце коридора.

Дэвид собрался постучать, но, передумав, подал знак Маркусу сделать это, решив, что Аманда скорее отворит кому-нибудь другому, нежели мужу.

Повинуясь приказу, Маркус подошел к двери.

— Аманда! Миссис Поттер, пожалуйста, откройте.

— Ты один? — спросила Аманда.

Дэвид закатил глаза. Этого и следовало ожидать.

— Не говори ей, — зашипел он.

— Я не привык лгать, — сказал Маркус. — Нет, мэм. Не один,

— Дэвид здесь? — спросила она.

— Да, здесь.

— Хорошо, — сказала она, и дверь распахнулась, что привело всех в замешательство и заставило отступить на шаг.

Ее волосы были распущены и свободно спускались вдоль лица тяжелыми вьющимися прядями. Ее кожа, казалось, блестела, а взгляд, которым она их окинула, светился жизнелюбием и отвагой. Ее изящное бело-голубое платье грациозно покачивалось над коленями, когда она бодро вышла из комнаты Трудно сказать, кто был в большем удивлении, — Дэвид или слуги.

— Аманда… — начал он.

— Я хочу, чтобы, когда я вернусь, этот замок был снят с моей двери, — сказала она и сжала губы, рассеянно постукивая ногтем по пуговице на платье. — Пока это все.

Она понеслась по коридору, отбивая своими синими туфельками резкое стаккато по полированному дереву.

— Если я вам понадоблюсь, я буду внизу, в библиотеке. Мне нужно поговорить по телефону. Я должна извиниться, перед миссис Таттл из приюта. Она ждала моего появления еще неделю назад.

Мэйбл и Маркус переглянулись. А Дэвид таращился на исчезающую фигуру жены, и его шею и лицо заливала краснота. Черт побери, что стало с ее телом, которое, как он ожидал, нужно было вытаскивать из комнаты? В ярости он обернулся и стал чуть ли не орать прямо в лицо слугам.

— Мне послышалось, вы сказали, что она не ела! — Он нацелил палец в лицо Мэйбл. Не успела она ответить, а Дэвид уже повернулся к Маркусу: — А что касается тебя… возможно, мне следовало по-другому задавать тебе вопросы. Ты сказал, что она не выходила… но я не спросил, кто к ней входил. А теперь я хочу это знать. Кто, черт побери, спал с моей женой?

Сквозь смуглую кожу Маркуса проступила бледность. Но не от страха. От ярости.

— Никто не выходил и не входил в эту комнату. Я даю вам слово, — твердо произнес он. — И я не привык к угрозам.

Дэвид не мог поверить своим ушам.

— Это был ты, не так ли? Ты спал с моей женой. Я все время доверял тебе, а ты…

Ярость Маркуса достигла высшей точки. Он схватил Дэвида за воротник рубашки и приподнял над полом.

— Ваша жена — леди. Я уважаю ее. И я бы никогда не сделал ничего, что бы обесчестило ее… и меня.

— Немедленно отпусти меня! — выкрикнул Дэвид. И в тот момент, когда его ноги коснулись пола, добавил: — Ты уволен!

— Нет, сэр, — сказал Маркус. — Я вышел из игры пять дней назад. Я уже тогда решил, что не могу больше работать на человека, у которого нет чести. И я лишь ждал вашего приезда, чтобы сказать об этом.

Мэйбл уже хотела было бежать без оглядки, но побоялась, что, если кто-то из мужчин заметит ее здесь, то убьют на месте. Она прижала пальцы к губам и прислонилась спиной к стене, надеясь, что ее не видят.

— И еще, чтоб вы знали, — продолжал Маркус. — Если что-нибудь подозрительное когда-либо случится с вашей женой, я первым буду свидетельствовать против вас. Вы меня понимаете?

Дэвид был в шоке. Внезапный и сильный приступ страха охватил его при виде смуглого лица великана. Поколения островных воинов смотрели на него этими темно-карими глазами. Единственно, на что он оказался способен, — кивнуть в ответ. А потом вспомнил о дерзком уходе Аманды и кинулся к лестнице.

— Боже, спаси наши души, — тихо произнесла Мэйбл и, оборвав себя на полуслове, засеменила вниз по лестнице.

Маркус ощутил, как груз свалился с его плеч. Упаковка вещей не займет много времени. У него внезапно возникло желание взглянуть на свои прекрасные зеленые острова и вернуться на лоно Тихого океана.

Войти в чистую голубую воду, окружающую Тутуилу, остров, на котором он родился, и плавать до усталости в плечах, до тех пор, пока мускулы на ногах не станут как резиновые лента. Только там он сможет смыть с себя грязь того, что совершил.

Глава 7

— Аманда!

Ярость в голосе мужа заставила ее вздрогнуть. Она затравленно оглядела библиотеку и схватилась за пачку писем, не желая, чтобы он догадался, что она намеренно пришла сюда дожидаться его прихода. Здесь она чувствовала себя в некоторой безопасности, зная, что прислуга находится неподалеку.

Пол, казалось, грохотал под его ногами. Вдруг она почувствовала его руку на своем плече. Аманда прошептала молитву и затаила дыхание, когда он развернул ее лицом к себе.

— Отвечай, — приказал он, — что ты…

Нож для открывания писем, который она держала в руке, ткнулся ему в живот. Дэвид сделал резкий вдох, когда его взгляд наткнулся на длинное острие. Это был обыденный предмет, внезапно превратившийся в оружие. В любую минуту он мог прорвать ему рубашку и погрузиться в желудок.

Глаза Аманды расширились. Она перевела взгляд вниз и зачарованно наблюдала, как ее пальцы обвивают перламутровую рукоять и лишь доли дюйма отделяют кончик ножика от мягкого тела ее мужа. Потом она вскинула взгляд, не отдавая себе отчета, как в эту минуту сузились ее глаза. Они поблескивали, пока она оценивала степень его гнева, прежде чем ответить:

— Что я делала? Открывала почту. — Она дернула плечами, освободившись от его хватки, и отвернулась. — Ее тут накопилось очень много.

Сознание того, насколько она была близка к тому, чтобы покончить с ним, повергло Дэвида в дрожь, и ему не удалось обратить свой страх в ярость с такой же быстротой, с какой он это делал обычно.

— Мэйбл сказала, что ты не ела, — обвиняющим тоном проговорил он, подозрительно и немного ревниво взирая на ее оживленность и блеск кожи.

Аманда перешла к следующему конверту. Последовал негромкий звук рвущейся бумаги, когда она вскрывала печать. Поразмыслив, что будет звучать более правдоподобно,

— если она скажет правду или если слегка сгладит ее, Аманда решила чуть слукавить:

— Она преувеличивала. Просто у меня не было физических нагрузок, поэтому не было аппетита.

— Я уволил Маркуса. — Уголок его рта подрагивал, пока он дожидался ее реакции.

Она вскинула на него взгляд. — Зачем же? Я думала, ты не любишь сам водить машину.

«Ага, — подумал Дэвид. — Вот теперь правда и вылезет. Ей жаль, что он уходит! Это значит, что они сблизились. Может быть, слишком сблизились».

— Я ему больше не доверяю, — сказал он.

Аманда пожала плечами.

— Ну тогда найми другого.

Это было совсем не то, чего он ожидал. Никакого зубовного скрежета. Никаких вскриков испуга. И вообще мало эмоций, если не считать удивления. «Будь ты проклята, женщина. Ты что-то замышляешь. Я никогда не видел тебя такой…»

Он не мог подобрать нужного слова. Если бы он смог закончить свою мысль, то самое подходящее слово было бы «живая». Он никогда прежде не видел ее такой сияющей, с необычайным зарядом внутренней энергии и естественной грацией, знающей, что она кому-то нужна и любима.

— Я не стану никого нанимать, — пробормотал Дэвид. — Отныне и впредь мы будем выезжать вместе или не будем вообще.

— Меня это устраивает, — сказала Аманда. — Мне всегда хотелось сопровождать тебя в сенат. В следующий раз, когда тебе нужно будет поехать, я готова.

Она вскрыла оставшуюся часть писем и уселась на стул, чтобы просмотреть их. Аманда будто и не заметила потрясенное состояние мужа и красноту, которая вдруг залила его лицо, когда он понял, что она опять взяла над ним верх.

Если так пойдет и дальше, то на его ночных сеансах с невинными забавами, как он предпочитал их называть, придется окончательно поставить крест. А это значит — никаких игр. Никаких…

— Вот. — Она вручила мужу открытку из пачки, которую просматривала. — Это касается тебя и меня тоже. К сожалению, мы допустили непростительную невежливость, не отвечая так долго.

Дэвид вспыхнул и выхватил открытку из ее рук.

— Мы обязаны туда явиться, как ты понимаешь, — продолжала Аманда. — Приют чествует своего основателя. А поскольку это была твоя мать… — Говоря это, Аманда ощутила прилив энергии, зная, что в данный момент она хозяйка положения. Это было хмельное чувство.

— Я знаю, знаю. Черт, это завтра. У меня нет абсолютно никакой возможности…

— Полагаю, это означает, что я одна поеду туда представлять семейство Поттер, — сказала Аманда.

Дэвид швырнул открытку ей в лицо и бросился к телефону.

Минуту спустя, когда ему ответили на звонок, Аманда стала свидетелем того, как в ход был пущен один из его публичных приемов. Она, затаив дыхание, слушала, как он произносит какие-то извинения относительно позднего ответа и заверяет, что они оба, он и его жена, почтут за честь прибыть.

«Ну вот, Дэвид Поттер. Подчинить тебя оказалось легче, чем я предполагала», — подумала она, и ей стало интересно, как бы сложилась ее жизнь, если бы ей хватило духа устроить подобный бунт несколько лет назад.

— Думаю, я надену свое розовое платье, — сказала Аманда.

Дэвид метнул на нее свирепый взгляд. Его пальцы сжались в кулаки. У него чесались руки от желания ударить ее.

Аманда подняла взгляд. На нее внезапно накатила тошнота. Она в совершенстве изучила эмоции мужа и язык его жестов. Он хочет избить ее, сильно избить. Она собрала все силы, чтобы не пригнуть голову и не застонать. Несколько дней назад, высказав первые угрозы, она вступила в эту игру. И теперь было совсем не время отступать и менять правила.

— Даже и не думай об этом, — сказала она. — По крайней мере если не хочешь распроститься со своей карьерой и со своим добрым именем.

— Ты ничего не можешь сделать, — сказал Дэвид и наклонился над ней так низко, что увидел свое отражение в ее зрачках.

— Я могу истечь кровью. И я умею говорить.

Этот лаконичный ответ бросил его в дрожь. Сцена пресс-конференции сменилась в его воображении картиной, где Аманда лежала мертвая в гробу. Он уже почти поддался импульсу, и вдруг вторая сцена обернулась таким концом, о котором он не подумал. Да, она лежала в гробу, но, когда он повернулся, чтобы уйти, в конце прохода его поджидали офицеры с наручниками. Эта сцена была слишком реальной, чтобы можно было просто отмахнуться от нее.

Он отпрянул и поспешил покинуть библиотеку, пока не совершил ошибку, которую не мог бы исправить. Поднимаясь по лестнице, он все пытался понять, почему жена так изменилась и кто в этом виноват.

— Она никогда прежде не спорила со мной, — бормотал он, срывая дорожный костюм с усталого тела. — Она была так мила, так покладиста. Когда ей случалось в чем-нибудь провиниться, она сносила наказание, как примерная девочка. — Дэвид в ярости содрал с себя рубашку, не заметив, что пуговицы отскочили и разлетелись по всей комнате. — Кто-то подучил ее быть непослушной. И мое дело найти, кто это сделал. Они поплатятся!

Он бухнулся на край кровати и внезапно улыбнулся. От этого злобное выражение на его лице сменилось классической красотой.

— Вот как я поступлю, — промурлыкал он. — Я заставлю их дорого заплатить.

Внизу, в библиотеке, Аманда неподвижно сидела на стуле. Письма медленно сползали с ее колен, а она все смотрела на раскрытую дверь, за которой только что исчез Дэвид, Она мертвой хваткой сдавливала ручки кресла, так что побелели костяшки пальцев, и прислушивалась, почти уверенная в том, что Дэвид сейчас вернется.

Не услышав его шагов, она должна была вздохнуть с облегчением, но вдруг почувствовала, что ей становится дурно. Она сорвалась со стула и бросилась в коридор, едва сумев подавить поднимающуюся тошноту. Мгновение спустя она бессильно осела на унитаз, дрожа и хватая ртом воздух.

— О Боже, Боже! — Она прислонилась лбом к фарфоровой раковине и подставила пальцы под холодную освежающую струю. — Как мне это удалось?

Но благодатная вода лишь лилась, не давая ответа, и Аманда наконец поднялась, чтобы смыть остатки рвоты и промокнуть лицо и шею мокрым полотенцем, Постепенно ее скачущий пульс успокаивался.

Женщина, смотрящая на нее из зеркала, была бледной, но это была знакомая бледность. Сочетание шока и избытка адреналина. Однако огонь в ее глазах и решительная складка у губ казались незнакомыми. В какой-то момент во время своего пятидневного заключения Аманда вновь обрела самоуверенность и независимость.

— Но почему? И как?

Она вопрошала, но никто не ответил. Струйка воды сбегала по щеке к воротничку платья. Аманда не успела вытереть ее, и та исчезла под тканью.

Аманда взяла полотенце и, рассеянно сдвинув воротничок, стала промокать кожу. И в этот момент она вновь увидела отметину и все вспомнила.

Она прикрыла глаза, страстно желая вновь ощутить его тело, жаждая услышать его мысли, переплетающиеся с ее собственными. И когда она подумала о нем, она вспомнила его последние слова, обращенные к ней.

«Я буду с тобой всегда».

Оглядывая себя в зеркале, Аманда легонько дотронулась до отметины, провела кончиками пальцев по ее краю и остановилась в центре. Пятно могло появиться откуда угодно. Форма, конечно, причудливая, но ее вполне можно было объяснить реакцией на укус насекомого. Даже аллергией на какую-нибудь пищу. Но интуиция подсказывала ей другое, и Аманда отметала одно объяснение за другим.

— Существуешь ли ты на самом деле? — прошептала она и заглянула в глубину своих глаз. — Или ты всего лишь мечта, живущая во мне?

Не дожидаясь ответа, который мог ее совсем не обрадовать, она поспешно вышла из ванной.

Мэйбл топталась у дверей, и цвет лица у нее был такой же серый, как и ее платье.

— Мисси… с вами все в порядке?

Аманда обернулась, попыталась улыбнуться, но ей это не удалось. Получилась лишь гримаса, а потом кончики губ опустились, и подбородок задрожал.

— Не знаю, Мэйбл. Но я стараюсь, чтобы так было. Я очень-очень стараюсь.

Она прошла мимо, оставив экономку со стойким ощущением неминуемой гибели.

— Конгрессмен! Конгрессмен Поттер! Пожалуйста, нельзя ли нам сделать еще один снимок, теперь с нынешним составом управляющих.

Эта просьба репортера относилась к тем, что особенно нравились Дэвиду, и была не первой с момента появления Поттеров на приеме, устроенном в приюте в честь его матери. Он обаятельно улыбнулся, повернувшись своим безупречным профилем к камерам, вытянув одну руку в дружеском жесте, а второй поглаживая по плечу вдову, стоящую рядом с ним.

— Превосходно! Теперь задержитесь в этой позе.

Щелкали камеры, и шум голосов все возрастал, по мере того как прибывали все новые столпы общества Моргантауна.

Аманда, вспомнив, что, когда упала с помоста в парке, была в розовом платье, на этот раз выбрала голубое.

Воротник был большим и свободным, ткань мягко струилась вдоль тела. Аманда, улыбаясь, переходила от группки к группке, иногда останавливаясь для дружеской беседы. Но надолго не задерживалась, чтобы Дэвид не мог заподозрить, что она кому-то изливает душу.

Безграничная радость, оттого что она наконец вырвалась из заточения в четырех стенах, перемежалась в ней со страхом, что, когда стемнеет, она снова окажется в доме наедине с мужем.

Аманда пыталась высмеять свои страхи, убеждая себя, что невозможно быть наедине с каким-либо мужчиной в присутствии шести слуг, постоянно живущих в доме, а также множества других, приходивших и уходивших ежедневно. Но она тут же напомнила себе, что эти самые шесть слуг слепы и глухи ко всему, что творится в этом доме, и она могла бы с тем же успехом оказаться там одна. Не было ни единого человека, за исключением ее самой, на кого она могла бы положиться. Прежде этого было совершенно недостаточно. Теперь она не была уверена.

Она бросила взгляд на другой конец комнаты и увидела, что Дэвид все еще занят разговором, а ей захотелось немного тишины, чтобы успокоить свои истрепанные нервы. В этот момент нежнейший ветерок повеял ей в лицо, мгновенно освежив щеки, и заиграл прядями волос, выбившимися из-под заколки.

Подставив ему лицо, она обернулась к открытой двери, выходящей во внутренний дворик с цветочным садом. Вечернее солнце повисло где-то на полпути между горизонтом и зенитом — раскаленный шар, источающий жару раннего лета. Она нечаянно взглянула прямо на него. Горячий белый свет был столь ярок, что Аманда растворилась в его ослепительном блеске и встала, покачиваясь от внезапного головокружения.

И тут в дверном проеме возник высокий темный мужской силуэт. Казалось, он вышел прямо из света. Сходство этого момента с тем, что она видела во сне, заставило ее охнуть. Ее глаза распахнулись, дыхание перехватило. Она быстро заморгала, пытаясь разглядеть лицо этого человека, но тщетно. Она слишком долго смотрела на свет.

Он был точно таким же, как и любовник из ее снов. Его плечи были такими широкими, что вызывали желание протянуть руку и ощутить их твердость и силу. Она смотрела, как он приближается. Не отдавая себе отчета, она протянула к нему руку.

Детектив Джефферсон Дюпре остолбенел.

Он откровенно был недоволен тем, что ему поручили нести службу на этой вечеринке, и не ожидал ничего, кроме полнейшей скуки. Но если шеф говорит «прыгай», то ты не должен спрашивать «как высоко?». Так в этот раз и было.

И только прибыв на место, он узнал, что это была за вечеринка и для кого устроена. Он наблюдал издалека, как конгрессмен Поттер и его жена Аманда выходили из своей машины. И именно в этот момент он почувствовал, как что-то кольнуло его, чувство, которого он не испытывал с тех пор, когда был старшеклассником. Он ревновал.

Весь остаток дня Дюпре непрерывно бормотал себе под нос что-то о деньгах, выброшенных на этот прием, когда они могли быть потрачены на бездомных, для которых и предназначались. Изо всех сил он старался не смотреть на почетных гостей, разгуливающих в толпе, потому что ничего ему так не хотелось, как начистить физиономию Дэвиду Поттеру.

Эта пара стояла у него перед глазами такой, какой он видел ее в последний раз, и он помнил состояние, в котором находилась тогда Аманда Поттер. Он уже решил для себя, что независимо от причин, по которым она остается с Дэвидом Поттером, этот человек не заслуживает такой женщины, как она.

Он думал об этом как раз перед тем, как вошел из сада в комнату и утонул в глазах, таких ясных, таких зеленых, что они, казалось; были обязаны своим происхождением саду, из которого он сейчас появился. Она стояла неподвижно в толпе любителей увеселений с выражением изумления на лице, взирая на него, словно на давно потерянного любовника.

Он хотел обернуться и взглянуть через плечо, чтобы убедиться, что она смотрит именно на него. Но сомнений в этом не было, и он не стал оборачиваться. А когда она протянула руку, сила, побеждающая его волю, повлекла его через комнату.

Он ощутил теплоту и хрупкость ее руки в своей ладони.

— Миссис Поттер! Аманда, вам что-нибудь нужно?

Прежде чем ответить, она придвинулась к нему и оказалась в нескольких дюймах от его лица.

«Тебя».

Эта мысль появилась и исчезла с такой быстротой, что у Аманды не было полной уверенности в том, что это не игра ее воображения. Ибо в тот момент, когда он заговорил, она узнала этого мужчину и поняла, что это не тот.

— Извините, — сказала она и быстро отдернула руку, пока никто не заметил, как близко она подошла. — Я как раз собиралась выйти подышать свежим воздухом. Засмотрелась на солнце и потеряла ориентацию.

Дюпре заметил, что, когда она говорила, возле левого уголка ее рта обозначалась ямочка, заставлявшая собеседника забывать о том, что она говорит.

Он отступил на шаг и махнул рукой в сторону дворика.

— Сочту за честь сопровождать вас, мэм.

— Я думаю, мы можем обойтись без формальностей. В конце концов, у нас уже установились столь близкие отношения, чтобы не говорить друг к другу «миссис», «мистер», вам не кажется? — Она улыбнулась, продемонстрировав свою ямочку.

Дюпре почувствовал себя неуклюжим подростком и едва сумел выдавить из себя ответ:

— О, вы имеете в виду то падение.

— Я собираюсь найти тенистое местечко, посидеть там и выпить чего-нибудь холодного, — сказала она и направилась к двери, оставив детектива ошеломленно и немо взирать ей вслед.

Бледный от ревности и злости, Дэвид наблюдал, как его жена удаляется с подиума. Он узнал в мужчине, говорившем с ней, детектива и злился, оттого что тот имеет все законные основания вступать в разговоры.

Его глаза прищурились, когда он увидел, как отвечает ему Аманда. Он не мог припомнить, чтобы у нее когда-либо достало наглости так щебетать с кем-нибудь, как с этим мужчиной, особенно когда она находилась вне пределов его слышимости.

Потом увидел, что Аманда пробирается сквозь толпу, и нахмурился. Он с удивлением понаблюдал, как она исчезает в саду. Конечно же, это не он. Но семена сомнения были посеяны, и ярость уже была тут как тут. Дэвид сошел с подиума и направился вслед за Амандой.

Ноги Дюпре отказались повиноваться ему — женщина его мечты удалялась от него, становясь недоступной. Его сердце так бешено заколотилось, что он боялся, оно разорвется, и страсть, вскипевшая в нем во время их коротенькой беседы, дала о себе знать. Что за несчастье! Здесь, в центре вечеринки, он оказался в окружении веселящейся публики на грани сердечного приступа и одновременно в сильнейшем возбуждении.

Но тут его отпустило. Он сделал глубокий вздох и рассмеялся над собой. Не раздумывая, он взял с подноса официанта пару стаканов каких-то прохладительных напитков, выпил их и последовал за Амандой Поттер.

Она уселась в саду под раскидистым дубом. В воздухе витал едва уловимый запах испарений бензина от неровного потока автомобилей, движущегося за стенами дворика, но тут было все же свежее, чем в удушливой атмосфере в вестибюле приюта, где слонялась толпа гуляк и курильщиков.

Аманда огляделась вокруг и удивилась, куда подевались бродяги, которые обычно находились здесь. Она подозревала, что их просто прогнали с глаз долой до окончания вечеринки. Это показалось ей несправедливым. Стыдиться людей, которым они вознамерились помочь, и собирать при этом средства, чтобы продолжать эту помощь, — в этом было какое-то противоречие.

Она взглянула через ворота на старика, ковыляющего вдоль улицы. Он показался ей смутно знакомым. А потом она обратила внимание на его пальто и, улыбаясь, подбежала к воротам.

— Дэви! Дэви! Это я, Аманда! — крикнула она.

Бинер даже глаз не поднял. Он так давно не слышал своего настоящего имени, что почти забыл его. Но потом он припомнил хорошенькую женщину, которую видел в приюте, и разглядел, что она машет ему сквозь ворота. Он улыбнулся и направился к ней, ощупывая лацканы своего нового пальто.

— О Бог мой!

Вскрик ужаса вырвался у Дэвида Поттера как раз в тот момент, когда Джефферсон Дюпре отыскал глазами Аманду и нахмурился, увидев нищего, который, вероятно, попрошайничал у ворот. Не догадываясь, что у них обоих возникла одна и та же мысль, мужчины одновременно устремились к Аманде.

— Аманда!

Ее имя донеслось практически одновременно с противоположных концов сада. Она обернулась на возгласы, с удивлением обнаружив своего мужа и детектива Дюпре, бегущих к ней. Дэвид достиг ее первым.

— Отойди от него, Аманда! Ради Бога, что ты хочешь…

— Дэвид, это тот человек, который нашел мою сережку. Поблагодари его, пожалуйста. — С холодной улыбкой, неизвестно откуда возникшей на ее лице, она ждала, когда он выполнит ее просьбу.

Дэвид, не успев как следует подумать, поймал себя на том, что протягивает руку сквозь железные ворота и произносит какие-то слова. Когда их ладони соприкоснулись, он перевел взгляд на заскорузлые пальцы старика, охнул и отдернул руку именно в тот момент, когда подошел Дюпре.

— Бинер! Черт побери, ты…

— Детектив Дюпре… Я думаю, вы знакомы с моим другом Дэви, — обратилась к нему Аманда. Она вспомнила слова старика о вознаграждении, данном ему Дюпре от их имени. А детектив ни разу не сделал попытки востребовать то, что ему пришлось заплатить.

У Дюпре отвисла челюсть. Дэви? С чего это вдруг?

— Привет, Бинер… э… то есть Дэви… в чем дело, приятель?

Наблюдая за выражением лица детектива и своего мужа, Аманда внезапно поняла: они оба считали, что бегут ее спасать. Отказываясь давать какие-либо объяснения или извиняться, она находилась в выгодном положении.

— Привет вам, детектив. Давно не виделись, — сказал Бинер.

Дюпре улыбнулся. Уж он-то знал, когда это было в последний раз.

Почти беззубая улыбка Бинера заставила Дэвида содрогнуться и непроизвольно потрогать языком собственные зубы.

— Конгрессмен Поттер, как вы считаете — САССТ окончательно добьет экономику или поможет ей? — спросил Бинер, зная, что недавно подписанное Североамериканское, соглашение о свободной торговле было главным предметом споров на Капитолийском холме, как, впрочем, и в любой кофейне страны.

— Э… я… э… — Дэвид потрясенно заморгал, услышав столь неожиданный вопрос.

— Я читаю газеты в постели, — добавил Бинер и захихикал, довольный своей шуткой, ведь часто случалось так, что газеты служили ему и матрасом, и покрывалом.

Дюпре улыбнулся, мгновенно уловив намек. Дэвид, напротив, оставался в растерянности. Он не относился к тем политикам, которые могут свободно общаться с кем-либо, кто не носит одежды от Брук Бразерс. Но, взглянув повнимательнее на пальто на нищем, он охнул. Это было его пальто!

Аманда посмотрела на Дюпре и заметила, что тот улыбается, очевидно, забавляясь ситуацией. Потом детектив бросил взгляд на потрясенное лицо Дэвида и улыбнулся самому себе. На его взгляд, друг у Аманды был лучше, чем муж.

— Аманда, нам пора идти, — сказал Дэвид, используя свои отработанные навыки общения с недовольными избирателями: игнорировать их.

Она вздохнула.

— Дэви, было так приятно снова с вами встретиться.

Он кивнул и заковылял дальше, но ее тихий голос остановил его:

— Дэви?

Он обернулся.

— Вам ничего не нужно?

Джефферсона Дюпре стала мучить совесть. Эта женщина, которой впору самой задать такой вопрос, думала о ком-то другом. И он чуть глубже увяз в своей любви, отчаянной, безнадежной.

— Нет, мэм, кажется, не нужно, — ответил Бинер, поразмыслив, и побрел прочь.

Дэвид схватил Аманду за руку и сжал так, что ее нежные пальцы почти исчезли в его кулаке.

— Что это ты вздумала заводить беседы с…

Она высвободилась и бросила на него холодный предостерегающий взгляд, потирая занемевшую ладонь.

— Дэвид, мне кажется, что мы должны детективу Дюпре деньги.

Дюпре удивился. Он не догадывался, что она знала о его щедротах по отношению к Бинеру.

— Нет, мэм, вы ничего не должны, — отрезал он.

Дэвид почувствовал, что земля уходит у него из-под ног. Где-то в промежутке между этим местом и приемной залой он заблудился. Все происходящее не имело ни малейшего смысла.

— Ради Бога, почему я должен давать деньги этому парню? — спросил он ее, не желая напрямую спрашивать Дюпре.

— Потому что именно тот старик, от которого ты так непринужденно отделался, нашел сережку твоей мамы с двукаратным бриллиантом. Он отдал ее детективу Дюпре, а тот, в свою очередь, дал ему денежное вознаграждение. Я иду попрощаться с хозяевами. Уверена, что ты найдешь способ все уладить.

Она бросила на Дэвида многозначительный взгляд, который он не мог проигнорировать. «Ну погоди, — подумал он. — Вот останемся мы с тобой наедине. Ты тогда не будешь такой шустрой».

Дэвид мрачно взглянул на детектива, а тот вдруг стал проявлять повышенный интерес к дереву, под которым они стояли.

— Я буду ждать в машине, — сказала Аманда. И бросила задумчивый взгляд на Дюпре, вспоминая, какую эйфорию испытала, когда подумала, что он — ее любовник из снов. Она стряхнула с себя уныние и улыбнулась: — Детектив, приятно было снова увидеть вас.

Аманда удалялась, оставив мужчин стоять друг против друга, как два кота, связанные вместе хвостами.

— Сколько? — спросил Дэвид.

— Двадцать долларов, — ответил Дюпре.

Брови Дэвида полезли на лоб.

— За двукаратный бриллиант?

Дюпре ухмыльнулся.

Стремясь поскорее освободиться от каких-то обязательств по отношению к этому человеку, Дэвид порылся в бумажнике и выхватил несколько банкнот. Не пересчитывая, он сунул их детективу в руку.

Дюпре опустил глаза и нахмурился. Отсчитал две десятидолларовые купюры и вручил остальное конгрессмену.

— Вы слишком много дали, — сказал он. — Вам нужно быть поосторожнее с деньгами. Мне бы не хотелось, чтобы кто-нибудь подумал, что вы пытались подкупить меня…

Дэвида затрясло от злости, когда этот громила засунул банкноты в карман и неторопливо пошел прочь.

Он почти хотел, чтобы тот оказался человеком, с которым Аманда обманывала его. С каким наслаждением он стал бы свидетелем его смерти!

На обратном пути между супругами повисло гнетущее молчание. Единственный, кто разговаривал, был таксист, который сразу смекнул, что везет больших шишек. Но чаевые оказались не такими, на какие он рассчитывал, и он резко рванул от Поттеров, обдав их облаком песка и пыли.

Теперь они остались одни. Дэвид стоял так близко, что Аманда могла ощущать его дыхание у себя на лице. Она ни за что не хотела показать свою тревогу.

— Так это он? — спросил Дэвид хрипло.

Аманда непонимающе посмотрела на мужа и встретила его безумный взгляд.

— Кто?

Муж схватил ее за локоть и крепко сдавил, чтобы напомнить, что он превосходит ее на несколько дюймов, а также на добрую сотню фунтов.

— Тот парень, возле которого ты вертелась, сучка.

Аманде не пришлось изображать, что она шокирована. Она на самом деле была изумлена. И Дэвид расценил это как признание вины.

— Значит, правда. Это ведь был он, не так ли?

— Ты обвиняешь меня в том, что я спала с таксистом? Ты сошел с ума.

Дверь распахнулась. Мэйбл, улыбаясь, стояла на пороге.

— Добро пожаловать домой, мистер и миссис Поттер. Вы будете ужинать в обычное время?

Ей не составило труда понять, что произошла ссора, и экономка поспешила стереть улыбку с лица.

— Я не голодна, — быстро сказала Аманда. — Может быть, поем попозже в своей комнате.

Она устремилась вверх по лестнице, подальше от Дэвида.

А он остался стоять в дверях, полный праведного негодования, оттого что Аманда нарочно сделала вид, что неверно поняла его слова. Он вбежал в дом, остановился у подножия лестницы и, задрав голову, завопил, как пьяный, требующий очередной порции выпивки.

— Ты знаешь, кого я имел в виду. И не думай, что я собираюсь об этом забыть. Я не забуду ничего!

Ответа на его глумливые выкрики не последовало. Он повернулся в ярости и увидел Мэйбл, все еще стоящую в холле в ожидании его решения.

— Что тебе надо?! — заорал он.

Ее губы поджались, но, несмотря на прилив страха, она держалась твердо, повторив свой вопрос:

— Ужин в обычное время, сэр?

— Нет! Черт побери, нет! Я иду туда, где мне будут больше рады! — выкрикнул он.

Входная дверь захлопнулась.

Мэйбл выждала. Минуту спустя раздался звук машины, выезжающей из гаража. Мэйбл слышала хруст гравия на подъездной дорожке, а потом знакомый визг шин на мостовой. Уверившись, что хозяин далеко и не может слышать ее ответа, она пробормотала:

— Хотелось бы мне знать, где это место. Я слышала, что в преисподней сейчас туго с местами.

По ее лицу пробежала улыбка, и она поспешила прочь, удовлетворенная тем, что ее маленькая дерзость достигла нужной цели, а именно ее собственного умиротворения.

Глава 8

Их жизнь вошла в стадию военного перемирия. Кулачная и словесная войны тлели где-то на периферии, а тем временем началась новая фаза.

Аманда использовала ее к своей полной выгоде. С каждым днем ее бегство представлялось все более реальным. Но выбор момента имел громадное значение. Она ждала почти десять лет и могла подождать еще немного. Но в то время как ее планы находились в начальном состоянии, планы Дэвида уже были запущены на полный ход.

Близился День независимости. С давних пор четвертого июля Поттеры из Моргантауна устраивали у себя городской пикник. Этот год не стал исключением. В предвкушении восторга публики и никогда не упускающий случая покрасоваться перед избирателями Дэвид, как политик, был в ударе.

Местным поставщикам, организаторам приема, прессе и прочим ежедневно делались заказы. Торжество должно было стать гвоздем сезона в местном масштабе.

А пока события во внешнем мире продолжали идти своим чередом, Поттеры жили под одной крышей и ждали взрыва, который, как они знали, неизбежно должен был последовать.

Это случилось накануне пикника. На безупречно ухоженных лужайках, окружающих приветливый дом, громоздились тенты, штабеля складных стульев и разнообразные принадлежности для коктейлей, которые ждали своего часа, чтобы занять место на столах.

Одетый в новый летний белый костюм — хоть сейчас на обложку мужского журнала, — Дэвид появился в дверях дома в сопровождении мужчины. Отыскав среди людей, снующих во дворе, жену, он королевским жестом поднял руку.

— Аманда! Сделай милость, подойди сюда! Я хочу тебе кое-кого представить.

Это был скорее приказ, чем просьба. И Аманда поспешила подчиниться, стараясь, однако, не смотреть на белокурого, с волосами, стянутыми в хвостик, громилу, стоящего возле мужа.

— Это Серж, — сообщил Дэвид. И когда никакой реакции не последовало, он продолжал в уверенности, что его следующая фраза заставит ее содрогнуться: — Наш новый шофер.

Одет великан был вполне обыденно и вид имел довольно мирный. Но его профессиональная, деловая выправка не оставила у Аманды сомнений. Она могла определить наемного охранника с первого взгляда. Этот парень соответствовал голливудскому типу супермена.

Аманда слегка улыбнулась и кивнула — непроизвольная дань правилам хорошего тона, в которой не было ни доли искренности. От выражения на лице Дэвида у нее заныло в животе. Одного взгляда было достаточно, чтобы понять: он убежден, что снова обрел над ней власть. И она, не понижая голоса и не скрывая презрения, пригвоздила Дэвида жестким вопросом:

— Ну так где ты достал этот экземпляр «оружие к бою»?

Дэвид вспыхнул и с опаской посмотрел на Сержа, раздраженный тем, что жена позволила себе так откровенно продемонстрировать их взаимную неприязнь. А она потрясла обоих мужчин тирадой, от которой они лишились дара речи.

— Добро пожаловать к нам в дом, Серж. И мне нравится ваша прическа. Вы должны мне дать адресок вашего стилиста. — Эта фраза родилась у нее внезапно. Сама не веря что она это сказала, Аманда исчезла в доме.

Серж удивленно поднял брови и одернул пиджак.

— Пойдем, — пробормотал Дэвид. — Я хочу показать тебе все поместье.

Новое «оружие» последовал за своим хозяином, припустившим рысью по вылизанным лужайкам, петляя между людьми, занятыми приготовлениями к празднеству.

Аманда опустилась на стул в кухне и провела рукой по лицу. Одно цеплялось за другое, и даже утро выдалось тяжелым. Ситуация и так была трудной, а появление Сержа лишь усугубляло ее. Сейчас Аманда ненавидела Дэвида всей душой. Наняв еще более здоровенного и опытного шпиона, он дал жесткий ответ на ее вызов. Появление новичка в их доме ничего, кроме осложнений для ее побега, принести не могло.

В кухню вошла экономка, за ней протиснулся рассерженный повар, громко понося поставщика, нанятого хозяином.

— Мэйбл, скажи поставщику, что мы используем вот это, — сказала Аманда, указывая на принадлежности для приема, которые она принесла.

Мэйбл кивнула и засеменила к телефону. Дом тонул в шуме. Времени оставалось мало. Завтра четвертое июля.

Больше всего Аманде хотелось принять прохладный душ, побыстрее лечь спать. У нее не было никакого желания обмениваться колкостями с Дэвидом или его новоиспеченным прислужником, по крайней мере сегодня. Когда она уже собиралась выйти из кухни, зазвонил телефон. После третьего звонка Аманда подняла трубку.

— Алло.

— Привет! А Дэви есть?

Женский голос был писклявым, почти хихикающим. Аманда прищемила себе переносицу пальцами и постаралась не рассмеяться. Дэви? Но это совсем другой Дэви — этот богат!

— Какой Дэви? — спросила Аманда.

— О! Сдается, мне нужно сказать мистер Поттер, да? Ну так он там, а? Мне нужно с ним потолковать.

— Он здесь, — сказала Аманда. — Но сейчас не может подойти. Может быть, вы назовете ваше имя и оставите номер телефона? Он вам перезвонит.

— О, я не знаю. А если ему не передадут, что я звонила? Мне с ним позарез нужно потолковать.

— Послушайте, — сказала Аманда, устав от общения с пустоголовой девицей, которая, очевидно, была одной из пассий Дэвида. — Вы можете оставить сообщение или прийти завтра на пикник и поговорить с ним лично. Мне все равно, понятно?

Женщина чуть не взвизгнула от радости.

— Вот здорово, спасибо. Да ты просто милашка. Как, ты сказала, тебя зовут?

— А я и не говорила. Но просто так, на всякий случай, я — жена Дэвида. До завтра. Пока.

Аманда положила трубку и улыбнулась, представляя себе реакцию Дэвида, если одна из его «женщин» появится на торжестве. Насколько ей было известно, их могла бы прийти чертова уйма. Может быть, они доставят Дэвиду дополнительные хлопоты, иные, чем слежка за женой.

— О Боже, мисси, взгляните! Это, часом, не сенатор?

Восторженный возглас Мэйбл прервался, когда она кинулась, чтобы подхватить тарелку с конфетами, которая начала сползать со стола прямо перед вновь прибывшими сановниками.

Аманда закатила глаза. Ей показалось, что сюда явилась большая часть коллег Дэвида по парламенту, даже большая часть Моргантауна, Несколько недель она со страхом ждала этого дня. И теперь он наступил, и она знала, что единственный способ его пережить — это не расставаться с улыбкой.

Ее пальцы машинально ощупали пояс красно-белых слаксов и блузку без воротничка, затем потянулись к волосам, и тут она вспомнила, что забыла свою красно-белую заколку.

Она оглянулась в поисках Мэйбл, но ее нигде не было видно.

— Тьфу, — пробормотала она. — Возьму сама. Дэвид пару минут может поиграть роль хозяина самостоятельно. Она поспешила в дом и стала подниматься по ступеням.

— Мадам, могу я чем-нибудь быть полезен? — Низкий голос Сержа прогремел снизу лестницы.

Он так испугал ее, что она споткнулась, и, падая, почувствовала, как его огромные руки приводят ее в равновесие.

— С вами все в порядке? — спросил он.

— Было бы в порядке, если бы вы так не гаркнули и не перепугали меня до смерти.

Она сделала несколько глубоких вдохов, чтобы успокоиться. Общаться с этим белокурым истуканом не входило в ее планы. Тряхнув плечами, она высвободилась из его объятий и снова направилась к лестнице.

Пораженная звуком его шагов позади себя, она резко обернулась:

— Это что такое? Вам что, велено ни на минуту не выпускать меня из виду сегодня?

На его лицё не отразилось ровным счетом ничего.

— Я выполняю приказ. Я должен позаботиться о том, чтобы вы ни в чем не нуждались.

Аманда стиснула зубы.

— Хорошо… мне нужно в уборную и мне нужна заколка для волос, которую я забыла.

У охранника не хватило такта даже на то, чтобы покраснеть.

— Кроме того, — продолжала она, — я не нуждаюсь ни в чьей помощи.

Дрожа от ярости, она захлопнула дверь перед его носом и, закрыв глаза, прислонилась к косяку, пытаясь подавить слезы. Она ненавидела Дэвида. Она ненавидела свою жизнь.

«Я всегда с тобой».

Эта мысль появилась из ниоткуда. И вместе с ней пришло спокойствие. Рука Аманды потянулась к груди; пальцы скользнули по коже, пытаясь нащупать крошечную отметину, исчезнувшую несколько дней назад. Тогда ее появление повергло в шок, напугало. А теперь, когда отметина исчезла, Аманда чувствовала себя покинутой.

Она неохотно оторвалась от двери, чтобы сделать то, зачем пришла. Минуту спустя с заколкой в волосах и с горящими щеками она вышла из дома и встала как вкопанная на самой вершине лестницы патио, по которой навстречу ей поднимался Дэвид.

— Уйми своего пса, — прошипела Аманда, указывая на Сержа, не отстающёго от нее ни на шаг. Но тут же ей пришлось улыбнуться и помахать рукой паре, которая окликнула их с другого конца лужайки. Не переводя дыхания, она продолжала: — Если ты этого не сделаешь, я клянусь устроить такую сцену, что ты пожалеешь, что вообще родился.

Сделав это предупреждение, угрожающе повисшее в воздухе, она направилась к гостям и стала делать то, что ей надлежало, — играть роль светской дамы.

Дэвид Поттер оказался между молотом и наковальней. Если он сделает по-своему и Аманда устроит сцену, к завтрашнему утру это будет во всех газетах. Если он сделает то, о чем она просит, и она убежит, это тоже будет к утру во всех газетах.

— Черт, черт, черт побери, — забормотал он, затем обернулся и, выдавив из себя улыбку, взмахом руки подозвал к себе Сержа. — С ней сегодня и без присмотра ничего не случится. Последи за воротами. Просто следи, чтобы сюда не проникли какие-нибудь нежелательные личности. — «А я позабочусь о своей жене… по-своему», — добавил он про себя.

Серж кивнул. Ему было все равно. Зарплата так и так идет. Он направился к парадным воротам поместья. К несчастью, никто не предупредил его, что нежелательные личности могут явиться в образе миниатюрного создания в мини, увенчанное пронзительно рыжей копной волос и жующего жевательную резинку трехдневной давности. Если бы Сержа предупредили, он бы, возможно, преградил созданию путь к месту торжеств и спас своего хозяина от несчастья.

Дестини Даун, или Сильвия Майерс, вышла из такси и направилась вслед за гостями, вливающимися в ворота поместья Поттера, То, что она слегка приоделась для пикника, не удивило бы никого, кто ее знал. Дестини верила в неотразимость своих Богом данных достоинств, состоящих из кукольной мордашки Барби, пышных натуральных грудей, осиной талии и такой аппетитной попки, что у всех мужчин зудели руки от желания по ней похлопать.

Но хотя она была безмерно горда своей мордочкой и фигурой, она знала, что они будут при ней, только пока она молода. Следуя правилу, которое ее мать вколачивала в нее с пеленок — пользоваться всем, что у нее есть, Дестини эксплуатировала свою внешность. Сейчас она была близка к тому, чтобы начать пожинать плоды.

Утопая в песке трехдюймовыми каблуками, она шла вдоль дорожки. Не один мужчина проследил взглядом за ее бедрами, которые двигались как поршни. Вверх. Вниз. Вверх. Вниз. Взрывоопасная штучка в обертке из красного латекса.

Добравшись до кромки газона, она вынула изо рта жвачку и, с сожалением вздохнув, бросила ее в кусты. Потом, будто готовя оружие к бою, взбила копну рыжих кудрей, подтянула декольте вверх и одернула юбку. К сожалению, каждое из этих действий сводило на нет результат предыдущего. Легкая тревога налетела и улетучилась, когда Дестини Даун подумала о том, что собирается сделать.

«Это наверняка будет плевым делом. Кроме того, меня пригласила лично леди. Так что здесь все в порядке».

Она хихикнула и направилась к буфетным стойкам в уверенности, что до исхода дня ей удастся отыскать Дэвида Поттера. Ну а когда она покончит с этим делом, ей уже никогда не придется работать.

Ощущая себя круглым дураком, Джефферсон Дюпре как бы невзначай забрел в кабинет босса и встал, прислонившись к дверному косяку.

— Послушайте, шеф. Вам не кажется, что нам бы не мешало приглядывать за празднованием, просто чтобы убедиться, что все в порядке? Вы же по опыту знаете, что половина сената будет здесь еще до начала.

Моррел смерил взглядом своего неугомонного детектива и постарался не дать разыграться подозрительности. Но как Моррел ни старался отогнать эту мысль, он знал, что Джефферсон Дюпре положил глаз на жену конгрессмена. Это было не слишком разумно, не слишком прилично, но совершенно его не касалось.

— Нет, Дюпре. Не думаю, что нам надо беспокоиться об этом чертовом пикнике. Он проходит в частном владении! А насколько я знаю Поттера, он должен был нанять охрану. Он всегда так делает. Кроме того, тебе сейчас не следует заниматься патрулированием. Когда тебя производили в детективы, предполагалось, что ты оставишь это занятие, или ты забыл?

Дюпре нахмурился. Еще до того как задал вопрос, он знал ответ начальника, но не смог удержаться, чтобы не попытаться настоять на своем.

— Отлично, — пробормотал Дюпре. — Но если там что-нибудь случится, то не говорите, что я вас не предупреждал.

Он уже был в дверях, когда ворчание Эвиса Моррела задержало его:

— Ну, пойди. Осмотри закуски, гостей, если хочешь, даже стены вокруг этого проклятого места. Но не советую тебе слишком заглядываться на чужих жен.

Дюпре хлопнул дверью, с удовлетворением услышав резкий стук. Шеф перешел всякие границы. Никаких видов, реальных или мнимых, он, Дюпре, на Аманду Поттер не имеет. Просто беспокоится, вот и все. «Черт побери, туда, наверное, придут несколько сотен людей, — подумал он. — Я просто делаю свое дело».

Но приступ возбуждения, заставивший его пульс участиться, никак не был связан с перспективой наблюдения за гостями на приеме. Просто он почувствовал, что увидит ее. И продолжал твердить себе, что всего лишь несет службу.

Он не мог найти ее. От огорчения он испробовал три сорта мяса, выпил две четвертьпинтовых кружки лимонада и бродил по территории, изображая, что патрулирует, когда услышал смех. Такой беспечный и веселый, что Дюпре невольно оглянулся, чтобы взглянуть, что там такого смешного.

А когда обернулся, понял, почему не мог найти Аманду раньше. Она была там, где он совсем не ожидал ее увидеть, — в гуще ребятишек, запускавших бумажного змея. Ее смех растаял, но радость на лице осталась, когда она смотрела, как бумажные змеи сражаются за первенство в воздухе высоко над их головами.

Она засмеялась снова, только тише, и пирожное, которое он держал и о котором забыл, наблюдая за ее игрой, выпало из его ладони. Потом Аманда повернулась в его сторону и побежала, держа в руке веревочку, к которой был привязан бумажный змей. Сбросив на бегу свои туфельки, она бежала босиком, ее груди слегка подпрыгивали, а волосы выбились из-под заколки. Он видел, как красно-белая безделушка соскользнула с ее волос и полетела на землю, как мертвая птичка.

Вдруг, неизвестно откуда, к нему пришла уверенность, что у нее на правой груди есть маленькая коричневая родинка и что он может обхватить ее талию двумя руками, так что между ними останется расстояние не больше чем в мизинец.

И вместе с этим открытием пришла и другая уверенность. Аманда принадлежит ему. И пропади пропадом ее муж. Что-то во всем этом очень-очень неправильно. Судьба должна связать их каким-то образом. В этом он был уверен.

Он очнулся и вздрогнул. Такие мысли доведут человека до беды, даже до гибели. Это невозможно. Он никоим образом не мог знать таких подробностей. Допустим, в первый раз, когда они встретились, она буквально упала ему в объятия, но это продолжалось всего лишь мгновение и она была полностью одета. Так как же он мог знать такое о ней? Более того, почему он решил, что действительно это„ знает?

Он издал глухой стон. Слезы против воли комом подкатили к горлу, нос и глаза защипало. И все звуки вокруг, казалось, смолкли, пока он созерцал эту женщину, бегущую ему навстречу.

И тут же перед его взором картина начала меняться. Свет внезапно превратился во мрак. Не в силах пошевелиться, он вглядывался в видение, наблюдая, как она продолжает бежать. Но радость покинула ее лицо. Ее глаза расширились и были полны ужаса, рот открыт в беззвучном крике.

Он моргнул, и видение исчезло так же быстро, как и возникло. Дюпре вздрогнул, взъерошил волосы, разъединяя короткие черные пряди, вставшие торчком во все стороны. Он сходит с ума, это факт.

Он ринулся прочь, сбивая складные стулья и давя каблуками пластиковые стаканчики. И когда перед ним выросла каменная стена, окружавшая поместье, он остановился как вкопанный, ожидая, что сейчас наступит конец света.

Но ничего не произошло. Не сказав ни слова никому из хозяев, он сунул руки в карманы и помчался прочь так, будто стаи чертей гнались за ним по пятам.

Никто не обратил внимания на высокого детектива, покидающего пикник в такой спешке, что развевались полы его спортивной куртки. Длинные ноги, облаченные в джинсы, стремительно отмеряли путь к машине. А если бы кто-то и обратил внимание, то не придал бы этому значения. В конце концов, он был патрульным офицером. А они всегда куда-то бегут.

Тем временем другой незваный гость пробирался вдоль рядов со съестным, отщипывая по кусочку то одного, то другого и непрестанно шаря в толпе глазами в поисках знакомой копны белокурых волос или лица, как у кинозвезды.

Дестини Даун выслеживала добычу. Она не собиралась уходить до тех пор, пока не увидит Дэви. Она сделала глубокий вдох и поморщилась, когда ее желудок протестующе заурчал, — может быть, от корсета под красным латексом, а может быть, от отведанных лакомств. В любом случае ей нужно было хлебнуть чего-нибудь холодненького и найти место, где присесть. Ноги подводили ее.

Но как раз благодаря ноющим ногам и пересохшему горлу она и отыскала его. Под тенистым деревом возле столика с нагайтсами, углубленного в дискуссию с тремя другими мужчинами, одетыми так же, как и он, в летние клубные пиджаки.

Он засмеялся над чем-то, сказанным одним из собеседников и, повернувшись, чтобы отхлебнуть напиток из своего бокала, увидел ее. Трудно сказать, кто был больше удивлен — Дестини, оттого что нашла своего мужчину, или Дэвид, оттого что был таким вот образом найден.

Она захихикала и помахала рукой, а он стал красным как рак и сделал ей жест рукой исчезнуть. Она состроила игривую гримасу и покрутила головой в знак отрицания.

Дэвид мысленно проклял эту женщину и землю, по которой она шла, потом вежливо извинился перед друзьями и сделал вид, что непринужденно прогуливается.

— Какого черта ты здесь делаешь? — процедил он сквозь, зубы, поравнявшись с ней.

Она надула губки и попыталась взять его под руку. Он отшатнулся. От взгляда, который он на нее бросил, волосы у нее на макушке зашевелились. Если бы ее природный ум взял верх над жадностью, она бы, возможно, ушла и спасла бы их обоих.

— Не сердись на свою маленькую Дестини, — ребячливо прошептала она и, притворившись, что споткнулась, прижалась грудью к его руке. Искра, сверкнувшая в его глазах, была именно тем, на что она и рассчитывала. Это придало ей решимости продолжить: — Дэви… нам нужно поговорить.

— Не здесь. — Он повернулся к ней спиной и сделал вид, что оглядывает гостей.

— Нет, здесь, — настаивала она.

Дэвид вздрогнул, уловив настырность в ее голосе. Он знал по опыту, что эта особа не отвяжется, пока не получит своего. Он ощущал возбуждение лишь от одной мысли о ней. Она была из тех немногих, что отдавалась с большим удовольствием. Она любила это дело… и его… несмотря на всю его жестокость.

— Видишь те деревья за лужайкой?

—Да,— сказала она и тихо хихикнула.

Дэвид закрыл глаза и чертыхнулся про себя, когда она слишком плотно прижалась к его ягодицам.

— Прогуляйся в толпе, а потом незаметно спрячься. Я приду вскоре за тобой.

— Ладненько, — сказала она. Как бы невзначай, но вполне целенаправленно ее рука проскользнула сзади между его ногами и сдавила плоть ровно настолько, чтобы вызвать эрекцию.

— О Боже, — пробормотал Дэвид и упал на колени, притворившись, что ему срочно нужно зашнуровать ботинки.

У него ушло несколько минут на то, чтобы обуздать свою похоть. И когда ему это удалось, он поднялся, стряхивая пыль с колен и проверяя, не осталось ли на брюках пятен от травы.

«Мама была бы вне себя, если бы я запачкал одежду, — подумал он и тут же одернул себя: — Черт побери, женщина, ты в могиле! Почему бы тебе там не остаться?»

Помедлив на краю огромной лужайки, он исчез в глубине зарослей, влекомый настоятельным зовом плоти.

— Вот и ты, — сказала Дестини со вздохом. Она растеклась по нему, как малиновое варенье, тающее на горячем белом хлебе. — Ты мне даже маленького звоночка не сделал, когда был в городе.

От ее упреков и беззастенчиво шарящих рук у него в ушах зазвенело. Он огляделся, чтобы убедиться, что здесь они надежно скрыты от любопытных глаз.

— О чем ты хотела поговорить? — спросил он и тут же застонал, когда ее рука скользнула в расстегнутую ширинку и обхватила его член.

— Тебе ведь нравится это, правда, Дэви? Тебе нравится все, что делает для тебя твоя маленькая Дестини.

Он схватил ее за плечи и потянул вниз, принуждая встать на колени.

Глаза Дестини сузились.

— О нет, не надо, — сказала она игриво и, слегка пошатнувшись, отступила, выдержав его напор.

Возбуждение Дэвида достигло кульминации, его уже бросило в жар, а она смеет упираться? Какого черта строит из себя эта сука? Он схватил ее за волосы и потянул на себя, грубо толкнув, так что с нее слетели туфли.

Ей довольно часто приходилось наблюдать этот взгляд, и она знала, что он на пределе.

— Не надо, Дэвид. Я не хотела ничего такого, — заскулила она и снова попыталась нащупать его восставшую плоть.

Но Дэвид уже вошел в раж. Ему не нужна была проститутка, чтобы просто быстро перепихнуться.

— Ты уберешься из моих владений немедленно, — прошептал он и одной рукой обхватил ее за горло, другой продолжая держать за волосы.

Она поняла, что приход сюда был ее большой ошибкой, но потом вспомнила, зачем пришла, и вновь потеряла голову. Это было ее второй ошибкой.

— Я не уйду, пока не скажу тебе одну вещь. — Она попыталась освободиться от его яростной хватки. — И не обращайся со мной так грубо. Я беременна.

Такой подлости он не ожидал. К горлу подкатила тошнота, он выпустил ее и в шоке отстранился.

— Нет! — Это был почти стон.

— Нет, да! — Она надула губки и для большей убедительности погладила себя по животу. — Мне нужны деньги. Мне нужно избавиться от него, Дэви. Кроме того, — ее улыбка стала вульгарной, — ты же не хочешь, чтобы это сейчас вышло наружу, а? Такая вот маленькая штучка, — она указала на живот, — может уничтожить все твои шансы на переизбрание.

Он побледнел.

— Мне нужен миллион долларов.

Ну вот. Она сказала это. Несомненно, до остального он мог дойти самостоятельно. Она хочет, чтобы он не просто заплатил за аборт. Она шантажирует его, и они оба знают об этом.

— Ты сука.

Его начало трясти. Его плоть, еще минуту назад столь возбужденная, безжизненно опала в брюках. Слюна побежала из уголка рта, а он стал тереть свои руки о брюки, отчаянно пытаясь очистить себя от ее прикосновений.

— Ну, Дэви… Я бы не пошла на это…

Его руки сомкнулись вокруг ее шеи, прервав последнюю фразу на полуслове.

— Заткнись! Заткнись, ты, грязная, мерзкая сука. Мама будет в ярости. — Его все еще трясло. Желудок снова и снова сжимался, желчь поднялась к горлу, в каждый момент грозя выплеснуться наружу. — Поттер не может родиться от проститутки, — простонал он и начал душить.

Дестини поняла, что совершила ошибку. Она хотела сказать, что передумала, но не могла произнести ни слова. И чем дольше он сдавливал ей горло, тем труднее было вспомнить, зачем она вообще сюда пришла.

«Я сейчас умру, — подумала она. — Это совсем не то, на что я рассчитывала».

Окружающий мир перестал существовать. Дэвид душил Дестини, казалось, долгие часы. Он даже не слышал короткого хруста, который, трескаясь, издала ее шея, не видел, как закатились глаза, как поникла голова. Единственное, что стояло у него перед глазами, — это мамино неодобрение, ее суровый взгляд. Дэвид продолжал сжимать, отчаянно стараясь отогнать видение и остановить маму, не допустить ее появления.

Услышав чьи-то всхлипывания, он остановился и только потом понял, что всхлипывал сам.

«Дэвид Генри Поттер, что ты наделал?»

Визгливый голос испугал Поттера. Не отдавая себе отчета, что это его собственный, он отшатнулся и споткнулся о туфлю на высоком каблуке. Зрелище заставило его замолчать.

— Я ничего не сделал, — заскулил он детским протяжным голосом. — Она меня вынудила. Это она во всем виновата. Я от нее избавлюсь, — прошептал он и затравленно оглядел площадку. Крутой склон рва и густые заросли плюща — вот как раз то, что надо. — Не сердись, мама. Пожалуйста, не сердись. Я все исправлю. Я твой маленький мужчина, ведь так? Я сделаю так, что все будет нормально. Вот погоди, увидишь.

Голос в его голове продолжал отчитывать и бранить его за глупость. А сам он продолжал делать начатое.

Он не смог заставить себя прикоснуться к ней руками. Поэтому стал толкать ее тело ботинками, пока оно не докатилось до края рва.

— Еще одно усилие, — прошептал Дэвид, подбадривай себя.

Тело скатывалось все ниже, похожее на сломанную куклу, и чем дальше катилось, тем выше задиралось платье. Но никого не было вокруг, чтобы видеть этот позор. Красные туфли на шпильках последовали вслед за хозяйкой и затерялись где-то в траве.

Дэвид смотрел вниз так долго и пристально, что потерял из виду то место, куда упала Дестини. И только потом настолько пришел в себя, что осознал сделанное.

— О Боже, — пробормотал он и начал приводить в порядок волосы и одежду, чтобы вернуться на пикник.

Его глаза остекленели, кончики губ опустились, движения стали замедленными и неуверенными. Он еще раз медленно оглядел окрестности, дабы просто удостовериться, что его никто не видел.

Все было в порядке. Он все сделал. Он исправил то, что испортил. Именно так, как учила мама. Тяжесть свалилась с его плеч.

Посмотрев на часы, он понял, что нужно торопиться. Подходит время произносить речь.

Глава 9

Молва о Чуки Риголе бежала впереди него.

Сидя на дереве, Чуки обозревал великолепное поместье Поттеров, нацелив камеру на пикник, расположившийся под ближайшими деревьями, и проклинал судьбу и Мадонну за то, что попал в тюрьму. В его профессии был неизбежный риск. Но угодить под арест, не имея ни единого снимка для продажи, — вот что действительно злило его.

Сегодня, когда он попытался проникнуть во владение Поттеров вместе с другими журналистами и фотографами, освещавшими событие, его узнали и дали от ворот поворот. Сейчас он вспомнил слова своей матери. Если бы он поступил в колледж, как она хотела, то у него была бы настоящая работа, а не это, сомнительное поганое занятие свободного фотожурналиста, которым ему приходилось довольствоваться.

Он фыркнул от отвращения и вздрогнул, оттого что сучок впился ему в зад. Его короткие ноги и коренастая фигура не годились для тайной слежки и лазанья по деревьям.

«Фотожурналист. Кого я обманываю, кроме себя?» — подумал он. Это была грязная работа, с которой он бы с удовольствием распростился. Но поскольку большие деньги пока не приплыли к нему, он не мог поменять свой стиль жизни.

Если бы он только не попытался подловить Мадонну.

Однако в то время идея спрятаться в шахте лифта представлялась ему весьма неплохой. Он был вполне уверен, что поймает Мадонну на чем-нибудь из ряда вон выходящем и огребет большие бабки. Вместо этого его самого загребли на два дня в тюрьму, и это обошлось ему в тысячу долларов, которые пришлось занять у местного ростовщика. И фигурально, и буквально его загнали на дерево.

Чуки слегка поерзал на ветке и поиграл с объективами камеры, используя ее в качестве телескопа, в надежде подкараулить что-нибудь, что можно было бы продать.

«Может быть, что-нибудь выгорит. На это сборище заявились шишки всех мастей. Наверняка я щелкну что-нибудь или кого-нибудь».

Он должен был это сделать, ибо не мог явиться домой, пока не достанет немного наличных. Плата за жилье, содержание и то, что он остался должен ростовщику, было больше того, что он мог осилить.

А потом к нему в кадр попала она.

— Вот это да! — прошептал Чуки и подался вперед, понадежнее приладив камеру на ветке.

Он не знал, кто она и почему украдкой выскользнула из-за деревьев, но мог бы поспорить на любую сумму — если бы она у него была, — что эта женщина что-то натворила.

Чуки сфокусировал камеру, используя объектив в качестве подзорной трубы, и задержал его на вырезе красного платья.

Потом в кадр вошел мужчина в белом, и Чуки едва не упал с дерева.

— Колоссально!

Он медленно-медленно вздохнул, чтобы камера не дрогнула, и установил увеличение, желая увидеть все во всех подробностях. Неожиданно мужчина повернулся, так удачно подставив Чуки лицо, что оставалось только скомандовать: «Улыбочку!»

— Привет, конгрессмен Поттер, — пробормотал Чуки. А его камера продолжала жужжать.

Сегодня был его день. Он и представить не мог, что, когда к нему в руки наконец-то поплывут большие деньги, он будет наблюдать за этим с дерева.

Женщина в красном прилипла к Поттеру. Чуки улыбнулся. Этот снимочек должен принести ему целое состояние. А когда он увидел, как Поттер толкает ее на колени, Чуки поплотнее обхватил ногами ветвь и пригнулся пониже в решимости запечатлеть на пленке каждый момент. В уме он уже подсчитывал баксы и прикидывал, где бы провел в праздности остаток дней. Когда вдруг произошло это. И из-за того, что он наблюдал за случившимся сквозь окуляр камеры, он почти забыл, что смотрит на реальное событие.

Ее правая туфля свалилась с ноги, и, когда женщина лягнула ногой конгрессмена, другая туфелька улетела за пределы видимости камеры. Внезапно женщина оказалась в кольце рук Поттера и закачалась, как пугало на ветру.

Чуки наблюдал, как ее глаза начали вылезать из орбит, цвет лица из обычного становился багровым, затем бурым, наливаясь кровью, ток которой был перекрыт у горла. Руки Поттера продолжали сдавливать все сильнее и сильнее. Внезапно голова женщины откинулась набок, и хотя Чуки находился довольно далеко, ему показалось, что он услышал, как треснули ее кости.

Когда она повалилась к ногам Поттера, Чуки медленно выдохнул и обнаружил, что моргает, пытаясь избавиться от влаги. Это, должно быть, пот. Но могли быть и слезы. Он утерся, продолжая смотреть в объектив. Невозможно поверить. Он стал свидетелем убийства!

Его первым побуждением было поставить в известность полицию. Но эта мысль появилась и тут же пропала. Ему нужны были деньги. А это будет неиссякаемый фонтан из бездонного источника. Как только слово «шантаж» пронеслось у него в мозгу, он неловко повернул свою камеру и чуть не свалился с дерева.

В этот момент он выпустил картину из объектива и запаниковал, не пропустит ли еще чего-нибудь. Потом понял, что мало чего еще могло произойти такого, что бы превзошло уже заснятое.

Вполглаза он видел, как Поттер ногой сталкивает тело в заросший кустарником ров. Он навел камеру, и та зажужжала механическим аккомпанементом ужасающего вальса, в котором завертелась Дестини Даун.

Чуки подозревал, что эта женщина из тех, кто зарабатывает себе на жизнь, лежа на спине. Когда он слез с дерева, его пронзила мысль, что она умерла так же, как жила, — с мужскими руками на теле и ногами, не касающимися земли.

Муки совести были неведомы Чуки Риголе. Ему еще нужно сделать копии с пленки и написать письма. Если все пойдет по плану, на этот раз в конце недели он уже будет на Ямайке прогуливаться по пляжу с девочками в обнимку.

Ноги у Аманды были, когда она скинула наконец туфли. Но это была приятная боль. Аманда не могла припомнить, когда в последний раз бегала босиком по траве. Она улыбнулась самой себе, вспоминая детский смех и ту радость, которую испытала вместе с ребятишками.

Несколько часов спустя она стояла у окна в своей комнате и смотрела на гостей. Это были те, у кого имелось специальное приглашение на фейерверк.

Дэвид, вероятно, в ярости, оттого что она рано ушла с пикника, но ей было все равно. Сегодня, когда она запускала змея, она на мгновение снова ощутила, что значит быть свободной. И теперь ей нужно было побыть одной, чтобы оценить свои шансы вернуть эту свободу.

Она ухватилась за край подоконника и наклонилась, наблюдая за красными, белыми и голубыми пучками фейерверка, вспыхивающими в ночном небе. Немного воображения, и она вновь могла ощутить натяжение нитки змея в своих пальцах, когда бумажный парус ловил потоки воздуха, напоминая о том, как легко он может улететь. Она отдала бы год жизни за возможность сделать то же самое.

Одна за другой взвивались ракеты, уносясь в небо огненными стрелами, рассыпаясь цветистым каскадом. А по ее лицу струились слезы. Она никогда не была такой одинокой.

Потом одна ракета взлетела выше остальных и повисла, застыв во времени и пространстве, а потом последовала кульминация. На фоне бархатной темноты неба возникло неистовое сияние мимолетной красоты: золотой круг внутри другого круга, как ее Дримкетчер, спрятанный за кроватью. Рассыпавшись на части, он упал на землю ленточками света, похожими на кожаные ремешки, свисавшие с плетения.

Мир вокруг нее перестал существовать. Она почувствовала умиротворение и поняла, что это исходит от него.

Непреодолимое желание забраться в постель и оказаться в его объятиях охватило ее. Она отошла от окна и упала лицом вниз на кровать. Боль внутри ее была слишком жестокой, чтобы можно было не обращать на нее внимания. Ее глаза горели от подступивших слез. Аманда, перевернувшись на спину, стала смотреть вверх сквозь пелену слез, остановив взгляд на зловещих тенях, пляшущих на потолке.

«Где же ты, черт побери! Почему так получается, что я могу узнать тебя только во сне? Как ты не понимаешь? Я не могу справиться с этим сама».

«Я всегда с тобой».

Эта мысль пришла вместе со слезами, катившимися по ее щекам.

«Ну тогда иди ко мне, — приказала Аманда и, всхлипнув, сердито ударила кулаками по матрасу рядом с собой. — Я не могу больше жить мечтами».

Перчатка была брошена. И когда из мрака никто не появился, она вскочила с постели, шатаясь, добрела до стула у окна и устроила себе ложе из подушек. Теперь она не станет спать. Не станет, если все, что ей даровано, — это только сон. Человек не может вечно жить грезами.

Значительно позже, той же ночью, Дэвид Поттер наконец-то обрел покой. Убедившись, что его жена на своем обычном месте, он спокойно вошел к себе в комнату и закрыл дверь. Прежде чем лечь, он снял с себя одежду и, отрешенно войдя в ванную, встал под душ.

Холодная вода обрушилась на него со всей силой, но он не дрогнул. И когда потекла теплая вода, он начал мыться. Пена глянцевой пленкой стекала к его ногам. Между пальцами выскакивали пузыри и неслись к стоку. Он повторял процедуру снова и снова, пока кожа не начала гореть. Наконец он закрыл краны и ступил на пол.

— Вот, — пробормотал он. — Теперь я чистый. Погляди, мама!

Он вытянул руки и посмотрел в запотевшее зеркало над раковиной, ожидая увидеть женщину, существующую только в его воображении.

Ее губы начали двигаться. Вверх — вниз, вперед — назад, она выплевывала упреки, и, когда закончила, он вздохнул. Он терпеть не мог, когда она так делала.

Чуть позже он залез под одеяло и вскоре уснул, мучимый кошмарами, объятый воспоминаниями, которые ему так хотелось отогнать.

Пришло и ушло время завтрака, и вместе с ним ушел Дэвид. Сидя в библиотеке, Аманда взглянула на часы над камином, прикидывая время и расстояние. Дэвид должен был уже приземляться в столице. Она вздохнула. Вернется к ночи, и день по крайней мере будет в ее распоряжении. А пока, напомнила она себе, необходимо кое-что предпринять.

Прошлая ночь оказалась сущим адом. Она чувствовала себя покинутой, последняя надежда ушла вместе с наступлением утра. Даже любовник из снов не смог прийти ей на помощь. Она знала, что пришла пора распроститься с этими забавами воображения.

Ее пальцы рассеянно скользили по обложкам книг на полках позади стола Дэвида, когда она обдумывала возможность использовать приют в качестве предлога выбраться из дому. Если бы она сумела выйти отсюда, следующим шагом мог стать побег. Она размечталась, а в библиотеку в это время незаметно проскользнул Серж.

— Вам нужно что-нибудь?

Аманда вздрогнула.

— Ничего. Я просто искала одну книгу. Пожалуйста, побудьте где-нибудь в другом месте. Вы действуете мне на нервы.

Она грубила, но не могла сдержаться. Мгновение спустя он вышел так же тихо, как и вошел, едва ни столкнувшись с Мэйбл, которая стремительно появилась с охапкой корреспонденции в руках.

— Вы только взгляните на это, — сказала она с досадой, положив почту на стол Дэвида. — У вас уйдет добрая часть дня, чтобы все это просмотреть.

Аманда вздохнула.

— Ну, по крайней мере будет чем заняться, — сказала она. Она старалась вести себя как обычно. Не стоило выдавать даже Мэйбл, что при первой же возможности ускользнуть от Сержа она намерена бежать.

Прошел час, потом два, три. Аманда разбирала и читала, складывая в отдельную стопку послания исключительно для Дэвида. С остальными она поступала по собственному усмотрению, кое-какие отправляя в корзину для бумаг, другие складывала в кучу, иные откладывала для бухгалтера и отдельно — те, что требовали ответа.

— Мисси?..

Аманда подняла глаза.

— Не хотите ли перекусить? — спросила Мэйбл, обеспокоенная бледностью хозяйки. — Вы совершенно ничего не ели в завтрак.

Аманда кивнула:

— Может быть, что-нибудь холодное выпить и сдобную булочку с яблоками. Скоро ужин, так что я не буду много есть.

Мэйбл поспешила сделать все, что в ее силах, сознавая, что хозяйке требуется в основном то, что выше ее сил, — возможность выбраться отсюда.

— Слава Богу, это последнее, — пробормотала Аманда, беря пухлый конверт. Это, должно быть, кассета с записью вчерашнего празднества. Она вспомнила, что Дэвид просил прислать копию.

Мэйбл вернулась с подносом, полным разнообразной снеди.

Аманда улыбнулась.

— Мне кажется, я просила только булочку и чего-нибудь холодного попить.

— Но, может быть, вам захочется еще чего-нибудь, — сказала Мэйбл и вышла из библиотеки. Аманда осталась одна.

Внутри конверта не было никакой записки. «Не важно, — подумала Аманда, — пленка все скажет сама за себя». Она вставила кассету в видеомагнитофон и почувствовала легкое волнение, предвкушая увидеть вчерашние события. Может быть, в объектив случайно попало и то, как дети запускали змея. Было бы здорово снова посмотреть на это.

Она взяла пульт дистанционного управления, напиток, пирожное и уселась на стуле перед экраном телевизора.

Ожидая появления изображения, она с удивлением услышала голос на фоне темного экрана.

«Конгрессмен. Высокое звание большого человека, не так ли? Это голос твоей совести».

Аманда выпрямилась на стуле и, забыв о пирожном, с интересом уставилась на экран. Что это? Должно быть, кто-то из приятелей решил пошутить. Она продолжала смотреть и слушать.

«То, что вы сейчас увидите, поразит вас. Даже шокирует. Но не по сути своей. О нет, конгрессмен Поттер, Вас таким не удивишь, не так ли? Потому что вы все это уже видели вблизи и очень непосредственно. Что вас действительно удивит, так это то, что кто-то еще это видел.

Смотрите. Слушайте. Завтра я позвоню вам в офис. Советую ответить на мой звонок, иначе вы пожалеете. Думаю, вы представляете себе все последствия».

Аманда подалась вперед. На экране появилось изображение женщины. Аманда смотрела, пытаясь понять, почему фон в кадре кажется ей таким знакомым. И вдруг ее осенило. Женщина находилась на территории их поместья. Это был вид с задней стороны особняка. Аманда присмотрелась повнимательнее. Она определила, что съемки проводились вчера, потому что время от времени сквозь верхушки деревьев можно было разглядеть отдельные эпизоды празднества.

Потом в кадр вошел Дэвид, и камера наехала, четко зафиксировав его фигуру, а потом и лицо. Он повернулся и, казалось, взглянул прямо в объектив. При виде его лица Аманду охватила дрожь. Она знала, что Дэвид убьет того, кто это сделал.

А потом они начали двигаться, и Аманда поняла, зачем была послана пленка. Дэвида поймали в момент совокупления. То, что она наблюдала, было постыдной возней самого низменного секса, от которой у нее к горлу подкатил ком. Испытывая отвращение, Аманда вскочила, намереваясь извлечь кассету из аппаратуры. Но прежде чем она успела это сделать, сцена превратилась в зловещую, и Аманда застыла на месте в ужасе от представшей перед ее глазами картины. Когда руки Дэвида сомкнулись вокруг горла женщины, у Аманды возникло ощущение, будто задыхается она сама. И чем явственнее были видны страдания женщины, тем сильнее сдавливало грудь Аманды. Наконец, когда голова женщины свесилась и тело безжизненно повалилось на землю, Аманда упала на колени на ковер и закрыла лицо руками, снова и cнова осознавая, что таковой должна была стать ее участь. Но, слава Богу, пока что конец оказался иным.

С осознанием этого пришло и другое. У нее не осталось времени на раздумья. Она должна убираться отсюда.

— Боже правый! Боже правый! — запричитала она.

Но ее ноги отказывались двигаться, и она села, обессиленная и беспомощная, а перед глазами все повторялись ужасные сцены.

Прошли долгие минуты. Запись уже давно прокрутилась до конца. Аманда медленно приходила в себя, когда вдруг одна вещь поразила ее онемевшие чувства.

Запах арахисового масла.

Она опустила глаза и увидела, что раздавила коленями пирожное.

Жужжание видеомагнитофона.

Она подняла пульт управления и остановила аппаратуру, не подозревая, что у нее в лице не осталось ни кровинки, а глаза округлились и полны ужаса. Она вдруг обнаружила, что набирает телефонный номер, даже не отдавая себе отчета, что делает, пока не услышала ответ.

— Полицейское отделение Моргантауна.

Аманде пришлось дважды сглотнуть, прежде чем она смогла вымолвить хоть слово. Удивляясь, что толкнуло ее попросить полицейского к телефону, она наконец произнесла:

— Детектива Дюпре, пожалуйста.

Несколько секунд спустя он был на связи. Его голос отдавался в ее ушах, страх туманил рассудок, так что она почти забыла, зачем звонит. Наконец она сумела выдавить из себя:

— Это вы, детектив Дюпре?

— Да, мадам, — повторил он.

— Мне нужна помощь. — Она задрожала и подавила невольный всхлип. — Боже правый… пожалуйста. Я не знаю, куда…

За дверью послышался голос Дэвида. Не успев сообразить что делать, она бросила трубку и отрезала от себя единственный источник помощи. Он уже дома! Судя по голосу, где-то рядом.

О Боже! У нее не осталось времени на то, чтобы перемотать пленку. Она знала, что, если даже засунет ее обратно в конверт и умудрится вовремя его запечатать, Дэвид, как только решит просмотреть ее, будет знать, что жена ее видела. И тогда она окажется мертвой, такой же как и женщина на пленке.

Аманда окинула взглядом комнату. Захваченная врасплох, приняла мгновенное решение. Выхватила кассету из видеомагнитофона и быстро расстегнула пуговицу на блузке. Трясущимися руками засунула под нее кассету, благодаря Бога, что блузка имеет довольно свободный покрой, затем аккуратно заправила ее в брюки, застегнула пуговицу и пригладила волосы. Все должно быть на своих местах.

Конверт, в котором была прислана пленка, Аманда бросила в корзину для бумаг, а сама быстро собрала остатки своей трапезы.

Стоя у дверей с подносом в руках, Аманда бесстрастно ожидала, когда откроется дверь. Дэвид вошел в комнату и, опешив, сделал шаг назад.

— Аманда? Я не знал, что ты здесь.

— Как раз вовремя, — сказала она и проскользнула мимо с подносом, держа его перед собой как щит. — У меня руки заняты, и я не могла открыть дверь. Я как раз собиралась перекусить, когда ты вернулся. Твоя почта на столе. Я лучше поем в своей комнате, чтобы тебя не беспокоить.

Прищурившись, он наблюдал, как она шла к лестнице, осторожно балансируя перед собой подносом, будто несла королевские драгоценности, а не паршивый лимонад и тарелку с печеньем. С каких пор она стала проявлять такую деликатность по отношению к нему?

Эта мысль ушла так же быстро, как появилась. Ему сейчас не до того. У него слишком занята голова, чтобы пытаться играть в умственные игры. Все время, пока он летел домой, он пытался придумать способ вытащить тело за пределы поместья, но как ни старался, не смог придумать, как обойтись без посторонней помощи, чего ему крайне не хотелось.

Дэвид опустился на стул и вдруг недоуменно потянул носом воздух. Наклонился вперед на запах и обнаружил крошки печенья на полу возле стола.

Всей ладонью он плашмя ударил по звонку.

— Мэйбл, сейчас же принеси метлу и совок! У меня в кабинете полно крошек!

Джефферсон Дюпре нахмурился. Это был странный звонок. Обычно телефонные хулиганы заходили несколько дальше, прежде чем закончить представление.

Он взял ручку и постарался снова сосредоточиться на бумагах, лежащих перед ним. Но без толку. В голосе женщины слышалось такое отчаяние! И что было хуже всего, он звучал до боли знакомо.

— К черту, Дюпре, ты просто заработался, — сказал он себе.

— Разговариваешь сам с собой, мальчик?

Дюпре вскинул глаза. Шеф полиции Моррел стоял перед его столом. Не дожидаясь ответа, он бросил полдюжины увесистых томов поверх других и подмигнул.

— Встряхнись, дружище, — и прошествовал обратно в свой кабинет.

Дюпре кинул ручку на стол и закатил глаза. Кончится это когда-нибудь? Он поднялся и потянулся, потом взял свою чашку. Уж коли целый день приходится восседать за столом, надо поддерживать силы кофеином. Работа с бумагами чертовски нагоняет сон.

Он ополоснул холодной водой кофейную чашку и подумал, что неплохо бы в конце концов помыть ее. Чашка все больше казалась внутри такой же зеленой, как и снаружи.

Зеленая! Этот цвет напомнил ему глаза Аманды Поттер. И вдруг чашка с треском полетела на пол. Голос женщины, которая звонила, был похож на голос Аманды!

Он метнулся к столу и перерыл телефонную книгу в поисках номера Аманды. И только потом осознал, что делает. Он уже устраивал себе разгон за такие штуки. Как видно, это не подействовало.

Дюпре опустился на стул и закрыл лицо руками. «Я схожу с ума. Я не могу допустить, чтобы это случилось».

Он взъерошил волосы и закрыл глаза.

«Она мне не принадлежит. Не принадлежит. Нет, принадлежит».

Это было его окончательное слово.

Меньше всего Аманда думала о крошках, когда чуть ли не бежала по коридору. В комнате она со звоном поставила поднос, не обращая внимания на то, что лимонад расплескался, а печенье раскрошилось.

— Слава тебе Господи, — пробормотала она.

Она кинулась обратно к двери и попыталась повернуть замок, но пальцы так дрожали, что никак не могли ухватить задвижку. Перед глазами все еще стояла поникшая голова бедной женщины. Когда же наконец задвижка с громким лязгом скользнула на место, Аманда вздрогнула, подумав, что этот звук похож на треск ломающихся костей.

— Боже мой, — пробормотала она и приникла лбом к двери, осознав, что опасность пока миновала, затем вынула кассету из-под блузки.

Коробка из черного пластика, в которой находилась магнитная лента, была ящиком Пандоры, таящим чью-то погибель. И Аманда решила не допустить, чтобы это была ее погибель.

Она закрыла глаза и сосредоточилась, пытаясь вспомнить, что говорил голос в начале пленки, до того как изображение потрясло все ее чувства и привело почти на грань сумасшествия. И тут ее осенило! Он собирался звонить Дэвиду в офис. Так он сказал. Но Дэвид был не в офисе. Хорошо! Это означало, что у нее есть время по крайней мере до завтра.

И что же она должна сделать до завтра?

Аманда забралась на середину кровати, не выпуская из рук видеокассету и понимая, что первым делом нужно как-нибудь передать кассету властям. Если бы Дэвид не пришел сейчас домой, она уже была бы в дороге.

Ее охватила дрожь. Аманда вдруг осознала, как была близка к тому, чтобы довериться человеку, которого едва знала. Она вспомнила другие случаи, когда поступки Дэвида выходили за рамки закона, а он при этом без труда уходил от ответственности. Те случаи, когда ее избивали до полусмерти и как его деньги заставляли врача забывать о своей клятве ради новой пристройки к больнице.

Страх опять усилился. Кому она может доверять? Куда ей пойти? И снова ее мысли вернулись к детективу Дюпре. Как ни странно, но ей казалось, что он несколько раз готов был схлестнуться с Дэвидом из-за нее. Однако она тотчас же вспомнила молодого адвоката, которого Дэвид уничтожил. Могла ли она испытывать судьбу и брать на себя ответственность за погубленную жизнь еще одного человека? А если Дюпре — человек Дэвида, так же как и другие офицеры в полиции? Где она в таком случае окажется?

— Но он же приносил присягу перед законом, — пробормотала она. — Он должен защищать таких людей, как я, от таких людей, как Дэвид. Может быть, Дюпре можно доверять, а может быть, и нет.

Она вскочила с кровати и заметалась по комнате, хватая вещи, которые намеревалась взять с собой, И когда собрала их, решение было принято. Это единственное, что ей оставалось.

Она передаст пленку детективу Дюпре, но не лично. К тому времени, когда кассета попадет к нему на стол, Аманда уже давно будет в пути. Если детектив окажется достойным доверия, весть об аресте мужа появится во всех новостях. Только тогда она вернется домой. А если Дюпре удастся, купить, как и других, то она успеет исчезнуть.

Аманда начала перебирать вещи в шкафу. Когда пришло время спускаться к ужину, она сделала это с внутренней дрожью. Но необходимо было соблюсти ежедневный распорядок.

— Мистер ушел, мисси, — сказала Мэйбл, ставя перед хозяйкой тарелку.

— Это ужасно, — отозвалась Аманда, улыбнулась и подмигнула Мэйбл.

— Сказал, что-то случилось и он вернется послезавтра, — продолжала экономка и кивнула служанке, чтобы та принесла первое блюдо.

Только Аманда поднесла ложку с супом ко рту, как заметила большую тень, скользнувшую по стене, и поняла, что Серж находится позади нее за дверью. На страже.

— Тебе никто не говорил, что ты слишком взрослый, чтобы играть в прятки? — тихо спросила она, уверенная, что он услышит все, что она говорит. Она улыбнулась, чуть склонившись над супом, и увидела, как тень охранника внезапно застыла, а потом удалилась так же быстро, как появилась.

Несколько часов спустя, с облегчением избавившись от ока Дэвида, она опять занялась разработкой плана побега.

Чтобы не вызвать подозрений, она нашла довольно поношенную, небесно-голубого цвета спортивную сумку, хотя та была слишком большой для всего, что Аманда намеревалась взять с собой.

Две смены одежды, немного нижнего белья. Запасная пара туфель. Заначка, содержащая все ее сбережения в количестве семисот долларов. И Дримкетчер, Аманда уже собиралась застегнуть сумку, когда вспомнила о нем и вытащила из-за кровати.

Даже в деревянной рамке он выглядел очень хрупким, но его невозможно было бросить. Она положила его на кровать и несколько минут пристально смотрела на него, пока у нее не возникла идея, которая, как ей казалось, должна сработать. Порывшись в маленьком столе в углу комнаты, Аманда нашла несколько лент. Еще пара журналов для крепости — вот и все, что нужно.

Она положила Дримкетчер между двумя журналами и плотно обмотала их лентами так, что деревянная рамка почти не виднелась.

Она надавила раз, другой на поверхность и с удовлетворением убедилась, что своеобразный футляр не поддается давлению. Получилась вполне надежная упаковка.

Наряд Аманда выбирала осмотрительно. Когда до рассвета оставалось несколько часов, она начала одеваться.

Сначала джинсы — практичная и не бросающаяся в глаза одежда. Джинсы носят все.

Потом рубашка неопределенного покроя. В бело-голубую полоску.

Потом теннисные туфли. Для бега… для побега.

Одевшись, Аманда посмотрела на себя в зеркало и с удивлением обнаружила, что не испугана, а возбуждена.

— Вот и все, — назидательно сказала она своему отражению.

Она снова взглянула на себя. Нужно сделать еще что-то. Но что? Волосы! Она должна изменить прическу.

Аманда снова подошла к шкафу, но продумывать детали времени не оставалось, и она направилась в ванную, откуда минуту спустя вернулась с длинной косой, свисающей на спину. Ее всегда можно засунуть под рубашку. Расчет был на то, что никто не станет присматриваться.

Теперь настала очередь вещественного доказательства — видеозаписи. Подойдя к столу, Аманда достала конверт. Сердце чуть не выскакивало из груди, когда она начала писать адрес и вдруг поняла, что даже не знает имени детектива.

— Отлично, — пробормотала она, нацарапав слова: «Детективу Дюпре, полицейское отделение Моргантауна, Моргантаун, Западная Виргиния».

Было только одно полицейское отделение, один Моргантаун. И, конечно же, только один Дюпре.

Она порылась в ящике стола и достала несколько марок. Трудно оценить, во сколько обойдется такое письмо, но будет ужасно обидно, если оно вдруг не дойдет из-за недостатка марок.

Вскоре целая полоса их протянулась от края до края по всей верхней части конверта. Всего примерно на четыре доллара. Этого более чем достаточно.

Теперь все готово. Осталось попытать удачу. Побег обещал быть трудным. Ну а проскользнуть сначала мимо тех проклятых собак представлялось почти невозможным.

Аманда ходила из угла в угол почти полчаса, пока не вспомнила про пожар, случившийся в садовом сарае несколько лет назад. Когда вызвали пожарную команду, собак тут же заперли, чтобы пожарные могли добраться до огня, не рискуя, что на них набросятся. Это могло сработать!

Но она не могла проделать это в одиночку. В таком деле нужно кому-нибудь довериться. А в доме был только один человек, к которому она могла обратиться с подобной просьбой.

Она подняла трубку внутреннего телефона и набрала номер экономки, зная наверняка, что Мэйбл спит. Та ответила после второго звонка.

— Мэйбл, не произноси моего имени. Ты одна?

Мэйбл машинально схватила с ночного столика очки, хотя вовсе не нуждалась в них, чтобы слышать. Она узнала голос. Вот уж не ожидала, что к ней обратятся с просьбой среди ночи.

— Да, — ответила она и обхватила подушку.

— Если я попрошу тебя кое-что сделать для меня — сделаешь?

Сердце Мэйбл громко стучало, Она глубоко вздохнула.

— Да. Что угодно.

«О Боже, — подумала Аманда. — Неужели это действительно произойдет?» И хотя знала, что их разговор не может быть подслушан, продолжала говорить шепотом:

— Мне нужен пожар. Настоящий большой пожар, но снаружи и чтобы никто не пострадал. Помнишь, когда сгорел сарай в саду? Кто-то ведь тогда запер собак?

Мэйбл улыбнулась.

— Да, так и было.

— Я собираюсь лечь спать, — тихо сказала Аманда.

— Приятных сновидений, — отозвалась Мэйбл. — И помоги тебе Бог. — Она обнаружила, что плачет.

Глава 10

Бинер услышал звук сирены и заворочался во сне, натянув поглубже на уши свою шапку, чтобы заглушить звуки. Но они становились все громче и ближе. Недовольный, он наконец поднялся и побрел вдоль рва, в котором ночевал.

— Нигде нет человеку покоя, — пробормотал он.

Он услышал шум ветра в листве, увидел легкий проблеск света впереди и понял, что уже недалеко до противоположного конца рва.

Сирены теперь звучали тише, потом вдруг разом смолкли. Удовлетворенный тем, что теперь может относительно спокойно провести остаток ночи, он расшвырял ногой ветки, сучья и листья на дне рва, пока не расчистил себе удобное место, где можно было улечься.

Как только его голова коснулась прохладной земли, он расслабился, повернулся на правый бок и захрапел.

Аманда стояла в темноте на углу улицы в двух кварталах от дома и смотрела, как пожарные машины пролетают мимо в направлении поместья. Ее сердце колотилось, ноги дрожали от спринтерского рывка через ворота. Слава Богу, что к моменту прибытия пожарной команды кто-то позаботился не только о том, чтобы собаки были заперты, но и о том, чтобы открыть ворота!

Легкий ветерок откинул прядь волос, выбившуюся из косы и щекотавшую щеку. Уличные фонари вдоль тротуаров указывали путь, но Аманда предпочитала держаться в тени. Другая женщина испугалась бы темноты или мужчин, наверняка таящихся под ее покровом. Но эти незнакомцы не внушали Аманде никакого страха. Ее подгоняло только то, что она оставила позади. Вся ее жизнь зависела от удачи этого побега.

Чуть позже она вышла на Мейн-стрит и впервые осознала, как далеко находится и как, должно быть, еще рано. Судя по едва заметному розоватому зареву над горизонтом, солнце вот-вот должно было взойти, возвестив о рождении нового дня.

Тревога придавала стремительность движениям Аманды, когда она бежала по пустынным улицам в поисках почтового ящика, куда можно было бы опустить конверт с видео. Она бегом повернула за угол, торопясь исчезнуть до того, как ее застигнет утро, и чуть не налетела на почтовый ящик. Без колебаний она достала из спортивной сумки, висящей на плече, пухлый конверт и бросила внутрь.

Дело сделано!

Доказательство, которое могло уничтожить Дэвида, находилось теперь в надежном месте. Завтра к этому часу или в крайнем случае послезавтра детектив Дюпре получит его. Ну а что он сделает с ним, еще предстояло увидеть. К тому моменту она намеревалась оказаться как можно дальше от этого места.

Аманда направилась к автобусной остановке и через час уже сидела в первом автобусе, идущем к Моргантауну. Увидев городские ограничительные знаки, она в первый раз вздохнула с облегчением.

Спустя час с небольшим Аманда вышла из автобуса на третьей остановке и, слившись с редкими пешеходами на улице, направилась к центру города.

Никто не обращал внимания на неприметную молодую женщину с косой. В поношенных джинсах, в бесформенной и мятой рубашке, со спортивной сумкой на плече и в теннисных туфлях Аманда ничуть не отличалась от любого другого человека, идущего по улице.

Нужно было присмотреться к ней, чтобы заметить маленькие предательские признаки богатства — идеальный маникюр на ногтях, явная нежность рук. А если бы кому-то пришло в голову заглянуть поглубже в ее глаза, то он увидел бы ужас и страх, притаившиеся там. Но никто не заглядывал. И Аманда не задерживалась, чтобы в этом убедиться. Она направлялась к заведению на противоположной стороне дороги, где на ветру лениво покачивалась вывеска:

«Недорогая аренда — машины напрокат». Здесь начинался второй этап ее побега. В этом городе ее лицо не так примелькалось, но все же она ощущала смутное беспокойство, оставляя свой первый документальный след. Воспользоваться вымышленным именем было невозможно: чтобы взять напрокат машину, требовалось предъявить настоящее водительское удостоверение. И из-за отсутствия кредитной карточки она должна была оставить еще и большой денежный залог. Деньги быстро шли на убыль. Но все же, если не брать в расчет передвижение на попутных машинах, отчего она сразу отказалась, у нее не было другого выбора. Нужно уехать как можно дальше от Дэвида, а автобус не лучшее средство для этого. И поскольку на самолет денег не хватало, машина напрокат была единственным вариантом.

Аманда рассчитывала, что будет уже далеко к тому времени, как обнаружится аренда машины и документальное тому свидетельство. Южная часть Соединенных Штатов — огромное пространство, на котором можно затеряться. К тому же Дэвид, как конгрессмен, имел там значительно меньшее влияние, чем в родном штате.

Девочка, стоявшая за конторкой пункта проката, по виду еще не достигла избирательного возраста. Аманда надеялась, что та никогда не слышала о конгрессмене Дэвиде Поттере. А поскольку фамилия была довольно распространенной, Аманда чувствовала себя в относительной безопасности, когда выезжала с автомобильной стоянки, сидя за рулем самой дешевой из имеющихся моделей.

Бак был полон. Карта, предоставленная арендодателями, лежала возле нее на сиденье. Дрожащими руками Аманда сжимала рулевую баранку и искала указатель, который мог бы вывести ее из города в южном направлении.

Один раз она остановилась возле маленькой заправочной станции, чтобы купить напиток и закуски. Ела на ходу, постоянно выбирала маленькие боковые дороги, чтобы уменьшить вероятность, что ее обнаружат.

В пути с ней начали происходить странные вещи. Пульс выровнялся. Ком в желудке разошелся. И тяжесть, угнетавшая ее сознание на протяжении последних нескольких лет, начала исчезать. Аманда улыбалась. И чем дальше она отъезжала, тем шире становилась ее улыбка.

Лучи утреннего солнца били прямо в лицо Бинеру, согревая щеки и высвечивая частицы пыли и пуха, застрявшие в жидкой растительности недельной давности на подбородке. Он зажмурил глаза, стараясь не замечать, что утро уже наступило, но потом все же открыл, с любопытством оглядывая местность, где провел ночь с того момента, когда более или менее удачно выбрал себе в темноте «спальное место».

Первым сюрпризом для него стало то, что он провел ночь с женщиной, Но не в том смысле, как это принято понимать. И не с такой женщиной, которую бы выбрал для себя, эта была мертвой.

Бинер стремительно вскочил и побежал. Его шаги глухо отдавались во рву, отражаясь от стен. Пульс бился неровно, желудок выворачивало наизнанку. Наконец Бинер добрался до выхода и, оглядевшись, убедился, что он один на этом конце рва.

— О, люди добрые, — пробормотал Бинер и провел трясущейся рукой по заросшему лицу.

Но если другой, возможно, предпочел бы затеряться в толпе на улице и забыть о том, что видел, та же совестливость, которая заставила Бинера возвратить найденную им сережку с бриллиантом, теперь снова повлекла его в направлении полицейского участка, он скажет Дюпре. А Дюпре уж знает, что нужно делать.

Примерно в то же время, когда Бинер пришел к этому решению, в поместье Поттеров Серж делал собственный выбор. Можно было попытаться объяснить, почему Аманды Поттер нет в ее комнате и в поместье, или просто собрать вещички и предоставить конгрессмену Поттеру самому разбираться с ситуацией.

Он уже склонялся ко второму решению, когда зазвонил телефон. Охранник машинально снял трубку.

— Резиденция Поттеров.

— Серж! Это Поттер. Как дела?

Серж вздохнул. Его обычно громовой голос снизился до глухого рокота, когда он ответил:

— Этой ночью был пожар,охранник отставил телефонную трубку от уха, подождав, пока стихнут испуганные выкрики Поттера, и продолжал:

— Нет, сэр. Горело не внутри дома, а снаружи. Пожарная команда прибыла почти сразу и все взяла под контроль. Никакого ущерба другим строениям не причинено.

— Кто-нибудь пострадал? Аманда уже звонила в страховую компанию? Дай мне с ней поговорить, — нетерпеливо потребовал Дэвид.

— Никто не пострадал. И я не знаю, звонила ли куда-нибудь миссис Поттер… потому что ее нет дома.

Дэвид притих. Паники и растерянности, которые он испытал в эти последние минуты, не должно теперь быть.

— Что ты хочешь этим сказать… что она не дома? Зловещая бесстрастность его голоса испугала Сержа.

— Я хочу сказать, что, когда она не спустилась утром к завтраку, я пошел наверх проверить. Ее не было в комнатах.

— Ты осмотрел окрестности?

— Да. Тщательно.

В голове у Дэвида помутилось. Мгновение он ничего не видел и не слышал из-за оглушительного рева в ушах. Первая его сознательная мысль была о том, что мама будет сердиться.

— Мне совсем не нравится то, что я слышу, — тихо сказал Дэвид. — Это как раз то, к чему я велел быть готовым, когда нанимал тебя, не так ли, Серж? Мне тебя хорошо рекомендовали. Меня уверяли, что ты умеешь хорошо делать свое дело. Я недоволен. И я хочу, чтоб ты это знал.

Серж не отвечал. Он тоже не был доволен такой ситуацией. Он слушал, а Дэвид продолжал:

— Я буду дома сегодня днем. И рассчитываю, что, когда приеду, моя жена будет уже в резиденции. А если ее не окажется, я рассчитываю услышать, почему ее нет и где ее можно найти. Я понятно выразился?

— Да, сэр, — ответил Серж. Это был приказ, который он умел выполнять. Розыск и уничтожение были по его части.

Связь прервалась. А минуту спустя он был уже в пути.

* * *

Джефферсон Дюпре вошел в свой офис и, прежде чем сесть, поставил на стол новую кофейную чашку.

Головная боль была результатом долгой ночи — он почти не смыкал глаз. Каждый раз, когда он закрывал их, он неизменно возвращался мыслями к женщине, молившей о помощи и бросившей трубку, прежде чем он успел узнать ее имя. Опыт говорил ему, что это был розыгрыш. Но чутье подсказывало, что нет.

Пар поднимался к его лицу, когда он наполнил чашку и поднес ко рту. Губами он ощущал струящееся тепло, но кофе был слишком горяч, чтобы пить. Однако вопреки обыкновению Джефферсон, дважды дунув, сделал первый глоток.

— Дюпре! У меня к вам разговор!

От неожиданного выкрика, раздавшегося в тишине, детектив чуть не подавился.

Моргая от внезапно подступивших слез боли, он повернулся к Бинеру, галопом несущемуся к нему через офис. Фалды пиджака старика подскакивали за его спиной, когда он размахивал руками вверх-вниз, как курица, пытающаяся взлететь.

— В чем дело, Бинер? — Дюпре поставил чашку подальше от возбужденного старика, чтобы остатки кофе не оказались на его рубашке.

— Паршивые дела, — выдавил из себя Бинер и, украдкой стрельнув глазами по сторонам, придвинулся поближе к детективу.

Дюпре задержал дыхание в надежде на скорейшее окончание разговора. Он еще не завтракал, а от Бинера пахло ничуть не лучше, чем в последний раз, когда он его видел. Потом Джефферсон почувствовал угрызения совести. У него были большие сомнения в том, что Бинер хоть что-то ел.

— Хочешь немного кофе? Если ты голоден, могу поделиться с тобой парой пончиков. Бинер затряс головой.

— Некогда… на еду нет времени.

Дюпре удивился. Ему еще не доводилось видеть, чтобы Бинер отказался от дармовой порции.

— Что же так тебя обеспокоило?

Бинер сложил руки на животе и, наклонившись вперед так, что его рот оказался лишь в нескольких дюймах от уха Дюпре, прошептал:

— Я видел мертвеца.

Дюпре дернулся, будто его подстрелили. Глаза сузились. Старик не имел обыкновения лгать. Если он говорит, что видел труп, Джефферсон не сомневался, что кто-то в самом деле мертв.

— И кто же это был?

Бинер пожал плечами.

— Не знаю. Женщина. Молодая женщина. Настоящая красотка, насколько я мог разглядеть. — Он нахмурился и окинул взглядом офис, будто ожидая обвинений. — Но близко я не подходил, — торопливо заверил он. — Я знаю, что нельзя ничего трогать на месте преступления.

Дюпре нахмурился:

— Давай-ка я скажу шефу, куда мы направляемся, — сказал он. — Потом ты отведешь меня на место. Бинер важно кивнул:

— Я это сделаю, потому что таков мой долг гражданина.

При этих словах Бинера Дюпре снова ощутил угрызения совести. Бездомные обычно совершенно терялись в бюрократической суете. Дюпре удивлялся тому, что Бинер-Дэви умудрялся ощущать свою принадлежность к обществу, в то время как все отвергли его самого.

— Где находится тело? — спросил Дюпре, уже собираясь войти в кабинет шефа.

— Позади дома конгрессмена, — ответил Бинер и, просунув палец под шапку, отрешенно поскреб голову.

Дюпре застыл. Его пальцы стиснули дверную ручку, но он не мог заставить себя повернуть ее.

— Ты имеешь в виду конгрессмена Поттера?

Бинер кивнул:

— Да. И нам лучше поспешить. Сегодня будет жаркий день, а той маленькой леди нужно поскорее выбраться из пекла.

Джефферсон Дюпре почувствовал, что единственная чашка кофе, которую он выпил, угрожает выплеснуться наружу. Он весь похолодел. Все одно к одному. У него тут же вспыхнуло воспоминание о женщине, которая звонила вчера, умоляя о помощи. И одновременно возник образ Аманды, какой он видел ее в последний раз.

Он не помнил, как сел в полицейский автомобиль. Способность здраво размышлять вернулась к нему, лишь когда он остановился надо рвом.

— Ты сказал, что она внизу… здесь? — спросил он, когда Бинер замешкался в начале рва.

Тот кивнул.

— Но вам нужно пройти дальше. Она на другом конце. Если хотите, могу показать, куда…

— Нет! Стой здесь! — приказал Дюпре. И, смягчив тон, похлопал Бинера по плечу. — Ты не против?

Старик уселся.

— Мне вовсе не хотелось бы возвращаться туда. Я просто думал, что должен это сделать.

Дюпре снова сжал его плечо в знак симпатии и попытался собраться с духом.

Утреннее солнце припекало голову. Он нервно провел рукой по волосам, оставляя борозды в черных прядях. Поправил кобуру пистолета под пиджаком, рассеянно провел пальцем по пряжке ремня на джинсах, поддел носком ботинка ветку и наконец решился спуститься.

Переход с яркого солнца в мрачную обстановку «спальни» подействовал на него угнетающе. Он пошел вперед. И когда вдруг появился запах, застыл, словно от удара кулаком.

— Святой Иисус.

Это было подобие молитвы. Теперь в его голове стучала мысль, которую он все время гнал от себя. Если то, что он сейчас обнаружит, окажется телом Аманды, то он не хочет видеть, что с нею произошло. Не хочет даже думать о том, что тот вчерашний звонок мог быть от нее, а он так легко отмахнулся.

Он покачнулся и вытянул руку, покарябав костяшки пальцев о стенку рва, в попытке удержать равновесие.

— О Боже, — прошептал он и сделал шаг вперед. — Пожалуйста, сделай так, чтобы это была не она. Не Аманда. Не моя Аманда.

Он продвинулся еще дальше.

Она лежала на спине, остекленевшим взглядом уставившись на солнце. Дюпре отмахнулся от роя мошкары и выругался, вынужденный смотреть, но стараясь не видеть, как изуродовано красивое тело женщины. Это была та часть его работы, которую он ненавидел всеми фибрами души. Его всегда потрясало, что одно человеческое существо может так покалечить другое, что жертва часто оказывалась неузнаваемой.

От ее колготок, испещренных зацепками и стрелками, мало что осталось. Ноги были покрыты синяками и глубокими черными царапинами. Кровь на щеках, смешанная с грязью, запеклась. Ожерелье синих пятен вокруг шеи и то, под каким углом голова лежала по отношению к шее, многое сказало Дюпре о ее смерти.

Легчайший ветерок залетел в глубокий ров, сдувая пряди рыжих волос, прилепленных грязью к щеке женщины. Белье на ней было на месте, платье задрано выше талии.

Дюпре, пытаясь подавить слезы, смотрел на безучастное лицо молодой жертвы и даже не стыдился своей радости. Это была не Аманда!

— Спасибо, Господи, — только и смог он выдавить из себя. Ноги его подкашивались, когда он отправился прочь от этого зрелища. Еще не достигнув начала рва, Дюпре обнаружил, что бежит. И когда вырвался на солнечный свет и сделал глубокий вдох, Бинер поднял на него глаза.

— Я делал то же самое сегодня утром, — произнес он.

Они вместе вернулись к полицейской машине. Дюпре позвонил в криминалистическую лабораторию и уселся в ожидании. Потом он приготовился записывать рассказ Бинера. Пальцы дрожали от потрясения, когда Дюпре взял ручку.

— Ну давай начнем, — сказал он. — Тебя зовут Дэви?

Бинер заколебался. На улице было гораздо безопаснее, если никто не знал твоего настоящего имени. А поскольку Бинера никто не искал и у него не осталось никаких родственников, это была единственная вещь, которая связывала его с прошлым. Имя, произнесенное вслух, было тяжелым напоминанием о том, кем он был и что утратил. Наконец он ответил:

— Верно, детектив. Меня зовут Дэви. Дэви Миллер из Годебо, Оклахома. Пока меня не лишили прав на землю, я был фермером.

Дюпре начал писать.

* * *

Мэйбл вздрогнула, когда дверь внезапно распахнулась. Он уже дома. Не было никакого сомнения в том, что рано или поздно с ним все равно пришлось бы столкнуться. Она пригладила фартук, поправила седые волосы и прошептала молитву.

— Добрый день, — сказала она.

Дэвид бросил сумку в коридоре. Он выглядел так, будто только сейчас сошел со страниц модного журнала, его бледно-зеленый джемпер, брюки цвета спелого овса и рубашка с открытым воротом как нельзя лучше оттеняли белокурые волосы и темный загар. Он подтолкнул сумку носком туфли, осторожно, чтобы не поцарапать нежную итальянскую кожу, и с ледяным спокойствием повернулся к экономке:

—Куда она делась?

Три слова, сказанные с такой безапелляционностью, какую ей никогда раньше не доводилось слышать. Мэйбл сложила руки перед собой и приготовилась лгать. Она знала, что большая часть того, что она скажет, должна быть похожа на правду, иначе он догадается.

— Не знаю, сэр. В последний раз я разговаривала с ней прошлой ночью. — На лбу Мэйбл залегла морщина от напряженной работы мысли. — Я ела попкорн, в своей комнате. Она позвонила мне, чтобы спросить о книге, которую читала перед сном.

Мэйбл смотрела на вену, вспухшую на виске хозяина, и понимала, что каждое ее слово приводит его в бешенство. Ей нужно быть осторожнее.

— И… — подтолкнул Дэвид, Мэйбл продолжала:

— Когда я сказала, что положила ее на книжную полку, потому что думала, что миссис закончила ее, она сказала, что это не страшно. Ее последние слова были: «Я собираюсь лечь спать». И это чистая правда, да поможет мне Бог. Искренность экономки была слишком очевидной, чтобы подвергать ее сомнению. Дэвиду хотелось ударить ее, заорать, убить. Но он не сделал ничего такого.

— Серж здесь?

— Нет, сэр, — ответила она.

— Пусть кто-нибудь отнесет вещи в мою комнату, приказал он. — И доложат мне, когда он вернется.

— Да, сэр, — кивнула Мэйбл и поспешила прочь, благодаря Бога, что первая встреча завершилась благополучно.

Перепрыгивая через две ступеньки, Дэвид взбежал по лестнице и понесся по коридору. Дверь в комнату жены была приоткрыта. Он вошел и направился прямиком к шкафу. То, что он увидел, страшно разозлило его. Она не взяла ни одной вещи. Невозможно догадаться, во что она одета. Вероятно, во что-то очень неприметное.

Он обыскал все ящики и полки в уверенности, что найдет письма, записки, подозрительные телефонные номера. Нечто, свидетельствующее о том, что ей кто-то помогал. Сообщник… может быть, даже любовник. Он впал в ярость, и все помутилось перед его глазами.

Послышался звон стекла. Дэвид моргнул, и его взгляд медленно сфокусировался на зеркале в противоположном углу комнаты. Клинообразные осколки торчали из рамы. Маленькое бронзовое пресс-папье лежало на полу под ним.

Дэвид уставился на него. Он помнил, что держал его в руках.

«Ты во всем виноват, ты знаешь».

— Ма-ма-а-а.

«Если бы ты не был таким плохим мальчиком, этого бы не случилось».

— Черт побери, мама, не начинай.

«Ты ничего не можешь сделать толком. Мне страшно надоело расплачиваться за твои ошибки».

— Я исправлю свои ошибки. Я всегда их исправляю. «Не всегда. Помнишь?»

— Не-е-е-ет.

Крик разнесся по спальне, по коридору и эхом отозвался на нижнем этаже. Служанка вздрогнула от этого жуткого вопля, перекрестилась и поспешила удалиться в помещение для прислуги. Меньше всего ей хотелось, чтобы хозяин застал ее тут одну. Все прекрасно знали, что он собой представляет. Все знали, что он может сделать с молоденькой девушкой, если она захочет. А иногда — если даже не захочет.

— Ладно, парни. С этим покончено. — Следователь в последний раз внимательно окинул взглядом место преступления. — Все остальное — твоя забота, Дюпре.

Он задумчиво стянул латексные перчатки, рассовал их по карманам и вытер пот со лба.

Полицейские один за другим потянулись наверх, оставив заросший лианами ров таким же тихим и уединенным, каким он был до прибытия полиции. Единственное отличие составляла желтая лента, ограничивающая место происшествия.

Дорожный костюм Дестини Даун не имел ничего общего с тем нарядом, в котором она прибыла сюда. Она сменила модный наряд на черный пластиковый мешок для трупов. Она бы не обрадовалась такой замене. Он не делал чести ее фигуре.

Эвис Моррел промокнул лоб носовым платком и отмахнулся от роя мошкары и москитов.

— Я намерен опросить жителей, — сказал Дюпре.

Вопреки его намерению сказанное прозвучало как угроза.

Моррел пристально взглянул на него:

— Не позволяй личным чувствам быть помехой в ведении расследования, мой мальчик. Ты меня слышишь?

Дюпре нахмурился:

— Вы не можете приказать мне не допрашивать Поттеров. Это чертово преступление произошло на их территории.

— Ну да, — кивнул Моррел. — Но, по словам следователя, потерпевшая мертва уже почти два дня. А значит, смерть наступила во время пикника четвертого июля, черт побери! Половина штата была тут, не забыл?

— Знаю. И не стану переходить границ. Но мне нужна отправная точка. — Детектив повернулся и указал в сторону дома. Верхний этаж элегантного трехэтажного особняка в колониальном стиле сиял белизной над верхушками деревьев, как сахарная пудра на торте. — Это и будет той точкой.

Моррел кивнул:

— Дай мне знать, если тебе понадобится дополнительная помощь. Чем скорее все раскроется, тем будет лучше для всех нас.

Засунув руки в карманы, Моррел зашагал по рву в обратном направлении, мысленно потешаясь над теми посланиями, которые он найдет на своем столе. Мэр, сенатор, возможно, сам президент.

Дюпре взглянул на часы. Половина четвертого. Все это заняло добрые полдня. Он посмотрел на свои грязные руки, оглянулся на то место, где раньше лежала женщина, и понял, что не сможет проглотить ни крошки. Не сегодня. Но ему хотелось вымыться. И в горле настолько пересохло, что, казалось, он будет пить бесконечно.

Дюпре остановился и внимательно посмотрел вокруг. Было такое ощущение, что он перешел из одного измерения в другое. Про себя он знал, что так оно и есть. Он был так поглощен расследованием, что даже не заметил, как ушел Бинер. Но ничего. Если Бинер ему понадобится, то известно, где его искать.

Через минуту Дюпре ехал в машине вдоль улицы. Он собирался позвонить Поттерам и что-то подсказывало, что ему там не обрадуются.

Чуки Ригола начинал закипать. Он весь день звонил в офис Дэвида Поттера, а его ублюдочный секретарь отказывался соединять их. Тогда он изменил тактику и решил позвонить конгрессмену домой. Чуки не собирался упускать такую возможность теперь, когда зашел слишком далеко.

Он предпринял собственное расследование, прежде чем посылать пленку. У него были все телефоны, по которым он мог связаться с конгрессменом. Он знал даже имя женщины, которая была убита, и место ее работы.

Чуки набрал номер и стал ждать, считая гудки. К телефону подошла женщина и, когда он попросил соединить его с Поттером, начала отнекиваться.

— Послушайте, леди, — прорычал он. — Это срочное дело. Сейчас же позовите Поттера.

Минуту спустя конгрессмен взял трубку.

— Привет, приятель. Тебе понравилось кино? — спросил Ригола.

Дэвид нахмурился:

— Если это шутка, то я сейчас не в том настроении, - ответил он. — Могу я быть вам чем-нибудь полезен?

Ригола посерьезнел:

— Никаких шуток, ты, сопляк. Я говорю о маленькой видеопленке, на которую я отснял тебя, и мисс Дестини Даун, и ров позади твоего маленького «домика на опушке».

Мужчина захихикал Дэвиду в ухо, и тот чуть не выронил трубку. «Как он мог узнать? Ведь тело еще не нашли…»

— Я не получал никакого видео, — сказал Дэвид, — Не знаю, о чем вы говорите. А теперь извините, у меня…

Ригола выругался:

— Ты получил его, ты, задница! Вчера! За него расписалась некая Мэйбл.

Дэвид ощутил, что земля уходит у него из-под ног. «Где оно может быть? Вчера, придя домой, я просмотрел все на своем…»

О, дерьмо. Перед его глазами появилась Аманда, стоящая в дверях, когда он вошел, и держащая перед собой чертов поднос как щит. Последнее, что она сказала, когда выходила: «Твоя почта на столе».

Она видела кассету! Это объясняло, почему она сбежала. Дэвида поразило, что его до сих пор не арестовали. Если видео у Аманды, то, черт побери, как она собирается поступить? А потом его осенило. У нее тоже был собственный маленький план, как выманить у него деньги. Должно быть, так. Он принял решение.

— Послушай, я тебе верю, — заторопился Дэвид, желая успокоить мужчину, пока тот еще не обдумал план действий. — Проблема в том, что у меня нет кассеты.

— Ну так у меня есть, — заверил Ригола. — Все как на ладони. Как раз до того самого момента, когда ты спустил Дестини Даун в ров, а потом застегнул свои брюки.

«О Господи. Он в самом деле все видел. Никак иначе он не мог бы знать о таких деталях».

Дэвиду стало плохо. Холодный пот выступил у него на лбу. Он почти слышал свою мать. Она теперь никогда не угомонится.

— Что ты хочешь? — спросил Дэвид в трубку.

Ригола ухмыльнулся.

— Ну, вот это разговор, — сказал он. — Мне нужен миллион долларов. Разными немечеными купюрами. Бумажками не больше пятидесяти долларов. Я хочу получить их завтра утром. И вот как ты их передашь.

Дэвид послушно записал все, понимая, что его шантажист, очевидно, звонит из Вашингтона, поскольку передача денег была назначена там. Мужчина закончил предупреждением:

— Я не стану перезванивать. И не буду торговаться. Дело за тобой. Плати или читай обо всем в газетах.

— Я заплачу, заплачу. — Голос Дэвида невольно выдавал его беспокойство. — Но мне нужны все копии. Ты должен позаботиться об этом, иначе я тебя найду. Не пытайся провести меня. Ты ничего не выиграешь. Я специалист по таким делам.

Ригола нахмурился, подумав, что, не ровен час, он может лишиться головы, но потом отбросил эту мысль. Миллион долларов. Ради такого стоило рискнуть.

Дэвид уставился на телефонную трубку, стараясь не выдать своего волнения. Он уже слышал ее голос — скулящий, придирчивый, как всегда. Он никогда ничего не мог сделать правильно.

Он стряхнул с себя это наваждение и набрал номер своего банкира в Вашингтоне. Был неурочный час, но Дэвид хорошо знал банкира. У них было много общих пристрастий. И если ему не изменяла память, этот банкир тоже испробовал Дестини Даун.

— Марли? Это Дэвид. Послушай, мне кое-что нужно.

Он изложил суть дела, а когда закончил, налил себе шотландского виски и вышел на веранду понежиться на вечернем солнце. И увидел человека, ползающего на четвереньках в дальнем конце его поместья.

— Черт побери! — Дэвид выплеснул виски в кусты и ринулся назад в дом. — Мэйбл! Ну-ка пойди сюда! — Он оглянулся через плечо, не в силах поверить собственным глазам, и пробормотал: — Где же, черт побери, эта проклятая простофиля? Сейчас невозможно найти толковую прислугу.

Мэйбл серой мышкой прошмыгнула в кабинет. Больше всего ей хотелось убежать. Хозяин, должно быть, проведал о ее двуличии. Кто-то, наверное, видел ее рядом со сгоревшим сараем.

— Черт побери, что там происходит? — спросил он, указывая на незнакомца.

У нее отлегло от сердца.

— Ах, это. Полиция, сэр. Я думала, вы знаете. Они ведут расследование.

У него все оборвалось внутри.

— Расследуют что? Пожар? Я думал, что такими вещами занимаются пожарные.

— Нет, сэр. Они расследуют убийство. Кто-то нашел тело во рву. — Мэйбл помолчала. — Это все, сэр?

Все? Да, черт побери. Разве этого мало?

— Они знают, кто она? — спросил он.

— Не знаю, сэр. Нам сообщили только, что здесь будут вести расследование.

— Отлично. Скажешь, когда будет готов ужин. Я голоден.

— Да, сэр, — пробормотала Мэйбл и побыстрее выскользнула из комнаты, пока хозяин не нашел, к чему еще придраться.

И только потом, возвратившись в кухню, она осознала, что он сказал. Как он мог знать, что они нашли именно женский труп? Она замерла, и ее охватила дрожь. Откуда он мог это узнать?

Глава 11

Мартини было отличным. Дэвид раскусил оливку и вздрогнул, услышав звонок в дверь. Минуту спустя в библиотеку вошла Мэйбл и окончательно помешала ему наслаждаться аперитивом.

— Вас хочет видеть детектив Дюпре, сэр. Он говорит, что пришел по поводу убийства.

Дэвид чуть не подавился и, смутившись, сказал:

— В оливках косточки. — И скорее для себя, чем для экономки, забормотал: — Есть у этого человека хоть какие-нибудь представления о приличиях? Сейчас время ужина. Он не мог бы немного подождать?

— Смерть никого не ждет, — произнес с порога Джефферсон Дюпре, пропуская Мэйбл, которая поспешила выйти из комнаты.

Брови Дэвида изогнулись. Столь высокопарные выражения в устах полицейского из отдела убийств? Он был несколько удивлен. С трудом выдавил из себя улыбку и указал Дюпре на стул.

— Спасибо. Я целый день провел на ногах в той канаве. Как приятно наконец-то присесть. — Детектив взглянул на свои ботинки и, увидев на них пыль, рассеянно потер о брюки.

Заметив, что пойман за этим занятием, он ухмыльнулся и пожал плечами. Они с Дэвидом Поттером были слеплены из разного теста. Это непроизвольное движение Поттеру никогда не пришло бы в голову сделать, а Дюпре сделал не задумываясь.

Дэвид отвернулся, якобы налить еще, а на самом деле — чтобы скрыть охватившую его панику.

— Могу я предложить вам мартини?

— Нет, спасибо. Я на службе. — Дюпре поглубже уселся на стуле.

Дэвид похолодел. «Он пришел меня арестовать?» Детектив же, казалось, чувствовал себя вполне непринужденно. Конгрессмену пришла в голову мысль, что этот великан, наверное, кажется женщинам весьма привлекательным. Интересно, считает ли так Аманда? Он вспомнил неуместное сочувствие детектива к ней в больнице и внимание в день приема, устроенного в приюте в честь его матери, и подумал, не помог ли тот ей сбежать.

— Думаю, вы уже знаете, что на вашей территории найдено тело, — начал Дюпре.

У Дэвида екнуло сердце. Потягивая напиток, он с усилием кивнул:

— Моя экономка сказала мне. Такая молодая, и такое несчастье.

Ручка Дюпре застыла над бумагой.

— Откуда вам известен ее возраст?

Дэвид вспыхнул и стал заикаться:

— Ну… экономка сказала, что нашли женщину. Я просто предположил, что она молода. Я ошибся?

— Нет.

По тону, каким это было сказано, Дэвид понял, что только что совершил грубый промах. Это был его первый промах. Но должен стать и последним. Надо взять инициативу в свои руки и быстро покончить с этим делом.

— Послушайте, детектив. Я с уважением отношусь к вашей работе, но мало что могу сказать по этому поводу.

— Она умерла в день пикника.

Мартини плеснуло на руку Дэвида. Он ругнулся и поставил бокал на стол.

— В тот день здесь было больше пятисот человек. Из них я знаю меньше четверти в лицо и еще меньше по имени. Вы же знаете, как это бывает. У политиков так много знакомств.

Дюпре улыбнулся не слишком дружелюбно.

— Верно. А после выборов помнишь совсем немногих.

По вспыхнувшему лицу конгрессмена Дюпре понял, что задел струну, которую задевать не следовало, и поспешил вернуться к существу дела:

— Шутка. Так вы говорите, что не знаете этой женщины. Давайте я все же покажу вам фотографию.

Дэвид почувствовал, что наливается желчью. У него начал дергаться левый глаз.

Дюпре вытащил из кармана фотографию, сделанную в момент, когда Дестини Даун находилась явно не в лучшей форме. Дюпре положил снимок на стол рядом с Поттером и стал наблюдать за его реакцией.

Большую часть муравьев смахнули с ее лица перед тем, как сделать снимок. Но одного пропустили. Он оказался прямо в центре… полз из носа Дестини к ее верхней губе. У Дэвида сохранились живые воспоминания о других временах и этих губах на его теле.

— 0 Боже!

Фотография спланировала на пол. Дэвид облокотился на стол и несколько раз глубоко вздохнул, чтобы его не стошнило. Когда он обрел способность говорить, то пошел в наступление:

— Как вы посмели прийти сюда и показывать мне такие ужасы? — Он носком туфли подтолкнул фотокарточку к детективу и бросил на него свирепый взгляд. — Нет, я не знаю этой бедной несчастной женщины. А теперь, если вы позволите, мне сегодня нужно еще посетить несколько мест.

Дюпре наклонился и поднял снимок. Положив его себе в карман, он бросил холодный взгляд на Дэвида, стараясь облечь свою просьбу в такую форму, чтобы она выглядела как можно естественнее:

— Я бы хотел, чтобы ваша жена тоже на это взглянула. Возможно, она знает убитую.

Дэвид вспыхнул:

— Она не может взглянуть. Ее здесь нет. И она не может знать такого рода особ. Боюсь, что буду вынужден попросить вас уйти.

Инстинкт Дюпре мгновенно сработал на слова «…такого рода особ». С чего это Поттер так охарактеризовал женщину, которую, как утверждал он, не знает?

— Мне жаль, но я вынужден настаивать, — тихо произнес детектив, хотя на самом деле ему не было жаль. — Нужно, чтобы ваша жена посмотрела, так же как и вся прислуга. Когда она вернется?

— Не имею ни малейшего представления, — сказал Дэвид и, не совладав с собой, почти прокричал: — Но вы можете сколько угодно разговаривать со слугами в любое время.

Дюпре кивнул. Зная, как внимательно Дэвид Поттер следит за своей женой, он не поверил его словам. Что-то во всем этом было не так. Неожиданно у него появилась мысль, заставившая его задать вопрос:

— Кстати, а где конкретно находится ваша жена?

Поттер смутился. Казалось, он обдумывает варианты ответа. Наконец произнес:

— Послушайте, детектив. Я правда не знаю. Вам, наверное, известно, что у нас бывали размолвки. Все время находиться на глазах публики — это постоянный стресс. Жена решила предпринять небольшое путешествие, чтобы развеяться. Я каждую минуту жду от нее вестей. Когда они появятся, я передам вашу просьбу. Вы удовлетворены?

Она уехала?

Дюпре прошиб пот. Казалось, весь мир перевернулся. У него ушло несколько секунд на то, чтобы снова прийти в себя.

В колледже он был неплохим полузащитником и мог определить, когда кто-то уходит в защиту. Конгрессмен пытался уйти под защиту глухой стены необоснованного негодования. На территории его владения нашли тело, которое он отказывался опознать. Его жена сейчас отсутствовала и, возможно, даже бросила его. Поэтому все, что он мог сказать, это «я не знаю».

Дюпре не был новичком в своем деле. Он мог распознать лжецов, умел узнавать страх по запаху и знал, когда нужно уйти.

— Извините за беспокойство, — сказал Дюпре. — До свидания. И приятного аппетита.

Выходя из комнаты, он слышал, как Поттер что-то бормочет.

Аманда была измучена. Недостаток сна в предыдущую ночь, когда она обдумывала план побега и собирала вещи, начинал сказываться. Побег из дома оказался очень нелегким занятием,

Она взглянула на часы. Почти четыре. Дневное солнце светило вовсю. Может быть, попытаться поспать? Или продолжать путь?

Пока она обдумывала это, впереди замаячила желтая лента. И прежде чем Аманда успела опомниться, машина оказалась на встречной полосе и остановилась всего в нескольких дюймах от высокой насыпи.

Аманда была так измотана, что ее даже не раздосадовала эта оплошность, чуть не закончившаяся аварией. Никто не мешал ей найти где-нибудь стоянку и передохнуть. Это было упоительное чувство — знать, что ты свободна сделать такой простой выбор. Она осторожно вырулила на свою полосу и начала высматривать на обочине узкой дороги следы цивилизации.

Крутые холмы, поросшие высокими деревьями, поднимались по обеим сторонам, не оставляя пространства для парковки. Если бы найти хоть какую-нибудь свободную площадку, то можно было бы свернуть и поспать в машине. Но ничего не попадалось, и Аманда вынуждена была продолжать путь.

И вдруг, когда она въехала на вершину холма, показался вожделенный оазис: маленькая группка строений и ничего другого вокруг. Подъехав ближе, она поняла, что это своего рода стоянка для грузовиков с кемпингом и всеми удобствами, которые мог бы пожелать усталый путник: здесь имелись маленькая столовая с надписью «Еда» и строение под вывеской «Прачечная». Аманда впервые обнаружила, что водители грузовиков могут нуждаться в такого рода услугах, и внезапно осознала, в каком искаженном и ограниченном мире жила до сих пор.

«Аренда комнат». Как раз то, что она искала. При ближайшем рассмотрении это скорее походило на второсортный мотель, но сейчас Аманда не могла позволить себе быть разборчивой.

Она выбралась из машины и потянулась. Ноги занемели от долгого сидения и так болели, будто ее обувь была на два размера меньше. Когда Аманда поплелась к вывеске «Офис», у нее заурчало в животе.

Сначала она снимет комнату. Поест, потом поспит. А потом опять в путь.

Перебросив спортивную сумку через плечо, она вошла в столовую. Запахи сигаретного дыма и сала, смешанные со множеством других малоприятных ароматов, окутали ее. Не обращая внимания на пристальные взгляды посетителей, Аманда проскользнула к свободному месту за стойкой и вытащила из-за салфетницы меню. Слова расплывались у нее перед глазами.

— Что будете есть? — спросила официантка.

Аманда вскинула глаза. Потрясенная огромной копной волос, начесанной и налакированной, на голове официантки, она старалась не смотреть на нее.

— Есть что-нибудь готовое? — спросила она, чувствуя, что не сможет долго противиться желанию спать.

— Дежурное блюдо.

— Я возьму его. — Аманда сунула меню на прежнее место за салфетки. — И побольше чаю. Со льдом.

— Заказ принят, — сказала официантка. — Сей момент.

Она перевидала на своем веку множество усталых путников, и эта девушка была как раз из них. Официантка знала, когда благоразумнее поторопиться.

Минуту спустя перед Амандой появился стакан холодного чая со льдом. Она схватила стакан, быстро поднесла ко рту и залпом выпила. Официантка молча наполнила его снова и, улыбаясь, ушла. Пару минут спустя она вернулась с дымящейся тарелкой в одной руке и корзинкой горячих булочек в другой.

— Налегай, милочка. Ешь, пока пузо не лопнет.

Аманда изумленно воззрилась на свою порцию. Да-а, если она съест это все, то вполне может лопнуть. Тарелка была доверху наполнена кусками жареной говядины, соблазнительно сочащимися соком на вулкан из картофельного пюре, извергающийся коричневой подливой. Горячие булочки, холмик дымящейся кукурузы и салат дополняли это пиршество. Как там сказала официантка? Ах да. Налегай.

Аманда взяла вилку и налегла.

Час спустя она стояла под душем в затхлой кабинке ванной. Охваченная блаженством, не замечала ни плесени, ни грязи на цементе в промежутках между черно-белым кафелем. Она наслаждалась теплым непрерывным потоком воды, струящимся по ее лицу и телу.

Но вот вода стала холодной, и пришлось вытереться. Прежде чем повалиться голышом на кровать, Аманда пододвинула стул под дверную ручку. Один замок и тоненькая цепочка, протянувшаяся от двери к косяку, были слабой гарантией ее безопасности и спокойствия.

Через минуту она уже спала и ни о чем больше не тревожилась.

Голос Дэвида зазвенел у Аманды в ушах. Она заметалась во сне, пытаясь отделаться от ночного кошмара. Но безнадежно. Убийство было слишком свежо в памяти, а страх слишком глубок.

Его пальцы впились ей в плечо. Она попыталась закричать, но обнаружила, что не может даже вздохнуть. Его руки плотно сомкнулись вокруг ее горла, как в той сцене на пленке. Не в силах смотреть в лицо своему убийце, она закрыла глаза и начала молиться, приготовившись к тому, что ее жизнь сейчас оборвется таким же образом, как и жизнь той женщины на видеоленте.

«Борись, Аманда! Не сдавайся».

Она вздрогнула, прогоняя ненавистный образ. Знакомый голос ее возлюбленного снова был с ней… такой желанный. На нее сошло умиротворение, рассеяв страх. Она повернулась лицом к свету.

Он приближался к ней. Темный силуэт в центре сияния, бегущий с протянутыми руками.

Так велико было ее облегчение, что даже во сне по щекам потекли слезы.

«Аманда. Я иду».

И вот он рядом. Но, как и раньше, она испытала внутреннюю борьбу, желая прикоснуться к неуловимому, обнять несуществующее. А потом во сне ей привиделось, что она, рыдая, падает ему в объятия.

Он вздохнул. Его дыхание касалось ее щек, руки обнимали тело. Она раскрылась, впуская его. В момент единения у нее остановилось дыхание, а когда возобновилось, казалось, что это не она дышит.

Ее объял трепет от кончиков пальцев до самой макушки. Было такое ощущение, будто каждая клеточка ее тела уступала дорогу другому существу, входящему в нее. Два сердца начали сливаться в ритме и забились, как одно. Ее члены отяжелели.

Толчок за толчком, толчок за толчком. Не осталось ни одного кусочка ее кожи, который бы не пылал, но тем пламенем, что не причиняет вреда. Все в ней стремилось обнимать, прикасаться, любить. Но она была нема в объятиях сна, а его присутствие было слишком явным, чтобы сдержаться.

Вокруг нее в воздухе стояло жужжание, похожее на звучание камертона. И в тот миг, когда она уже сгорала в этом пламени, наступила разрядка. Разливая тепло и негу, как плотина, прорвавшаяся от паводка.

А потом она осталась одна, но не в одиночестве. Наполненная сознанием, что любит и любима, Аманда повернулась в его объятиях и еще крепче уснула, успокоившись, что теперь Дэвид не может причинить ей вреда. Даже во сне.

Ночь прошла без всяких происшествий.

Занавеска на ее окне висела криво. Трех крючков не хватало в месте стыка двух полотен. Солнечный свет хлынул сквозь щель на лицо спящей Аманды. Но не он разбудил ее. Это был настойчивый голос возле ее уха.

«Вставай, Аманда! Тебе нужно бежать!»

Она стремительно поднялась с постели и схватила одежду, прежде чем поняла, что видела сон. «Но, — сказала она себе, натягивая джинсы, — интуиция никогда не подводила меня». Руки дрожали, когда она присела на кровать, чтобы завязать теннисные туфли. Может быть, тут сработало еще что-то, помимо интуиции. Может быть, Дэвид уже у нее на хвосте. У нее екнуло сердце. Может быть, сейчас он здесь, за этой дверью, и ждет с безукоризненной улыбкой на губах, одержимый навязчивой идеей.

Времени, чтобы собраться, потребовалось немного. Делом минуты было расчесать волосы и затолкать туалетные принадлежности в сумку. Затаив дыхание, она выглянула за занавеску, почти ожидая, что столкнется со взглядом Сержа. Но там никого не было.

Нервно посмеявшись над собственной мнительностью, Аманда бросила ключ от комнаты на неубранную постель и направилась к машине, за пятнадцать минут заправилась, купила в дорогу завтрак и отправилась в путь, не зная, что ее страхи довольно обоснованны.

В тот момент, когда она откусила первый кусочек от сандвича с сосиской, Серж стоял в телефонной будке напротив того места, где Аманда взяла напрокат машину, и докладывал своему хозяину, который только что сделал посадку в Вашингтоне:

— Она выехала из города на автобусе и доехала до Кроули, а там взяла напрокат машину.

— Чертова сука! Это больше чем в сотне миль от Моргантауна. И никаких зацепок, куда она могла отправиться дальше.

Вдруг осознав, что он сейчас выпалил, Дэвид вспыхнул и огляделся, молясь о том, чтобы никто не услышал. В такой ситуации выслушивать доклады в аэропорту было рискованно. Ничего, кроме расстройства, эти новости не приносили.

— Ну так поезжай за ней, — приказал он.

Серж округлил глаза, позволив себе эту небольшую вольность именно потому, что сейчас был один.

— Куда, сэр? Я не знаю, в каком направлении она поехала. Здесь семь дорог, которые разветвляются в самых разных направлениях.

— Будь все проклято… найми помощников!

— Хорошо, сэр.

На этот раз его кто-то услышал. Женщина сурово взглянула на Дэвида, проходя мимо и держа за руку маленького ребенка. Дэвид пожал плечами, послав ей самую свою очаровательную улыбку, и повернулся спиной к людям, снующим в аэропорту.

— Пусти их по следу, а потом поезжай домой и присматривай там за всем, — сказал он в трубку. — Жди моего звонка.

— Да, сэр.

— Серж…

— Да, сэр?

— Если дома произойдет что-то, скажем, необычное, я хочу, чтобы меня немедленно поставили в известность. Ты меня понимаешь?

Серж понял смысл приказа. Приказы именно такого рода он и привык получать.

— Я понял.

Повесив трубку, Дэвид вышел из здания аэропорта и поехал на встречу с Марли. Деньги нужно приготовить. У него нет времени на отсрочку.

Он дал шоферу адрес и, улыбнувшись, откинулся на сиденье. О, он заплатит деньги. У него нет выбора. Если он не заплатит, все попадет в газеты. Он ухмыльнулся. Этим газетчикам с их крайними сроками. У его шантажиста был свой крайний срок. Он просто об этом еще не знал.

— Почта, Дюпре.

Женщина-офицер помахала пакетом перед носом Джефферсона.

— Что-то поздновато, — сказал он, взглянув на часы. — Уже за полдень. Что ты с ним делала? Раскрывала над паром, прежде чем передать по назначению?

Офицер Травильо улыбнулась и пригладила волосы. Это был ненужный жест. Ее волосы и так были гладкими, туго стянутыми в аккуратный деловой пучок на затылке. Она теребила пальцами пакет, как ребенок, ощупывающий подарок, даже разок потрясла им для полноты впечатления.

— Похоже на видеокассету. Эй, Дюпре. Ты стал увлекаться порно? — Она, дразня, наклонилась к нему. — Ты клевый чувак, коли интересуешься, звякни. Я и сама не прочь кой-когда.

Дюпре выхватил пакет из ее рук и усмехнулся:

— Я передам Барни твои слова.

Она улыбнулась. Барни был постовым сержантом. Еще он был ее мужем. А она была их участковым шутом.

Дюпре, откинувшись на спинку стула, распечатал конверт. Как она и сказала, видео. Он потряс конвертом, пошарил внутри, ища письменных объяснений, но ничего не нашел. Оставался только один способ отгадать загадку.

— Эй, шеф, — позвал он. — А что, видеомагнитофон в вашем кабинете все еще работает?

Моррел улыбнулся, потягивая очередную порцию кофе.

— Если мы будем смотреть кино, то мне нужен попкорн. Кто-нибудь запасся попкорном?

Дюпре, проигнорировав свист коллег, направился в кабинет шефа, включил телевизор и видеомагнитофон и начал вставлять видеокассету, когда заметил, что ее нужно перемотать. Он взял пульт управления и, нажав нужную кнопку, уселся на стул.

— Давай крути, — усмехнулся Моррел и отхлебнул кофе.

Перемотка закончилась. Дюпре нажал на кнопку «Воспроизведение».

Когда вместо изображения послышался голос, детектив стал делать пометки. К тому времени, когда начали разворачиваться события, у него в желудке уже сжался ком. Пленка закончилась. У него было чувство, что его сейчас вырвет. Потрясенный увиденным, Дюпре оперся лбом о спинку стула и чертыхнулся.

— Откуда, черт побери, это здесь появилось? — спросил Моррел, когда обрел дар речи.

— Пришло по почте, — ответил Джефферсон и побежал к своему столу, чтобы еще раз взглянуть на конверт, в котором пришла пленка. Он бросил его в пластиковую корзину. Но теперь конверт являлся частью доказательств, которые будут представлены по делу Дэвида Поттера об убийстве.

Кроме самого видео, других зацепок не было. Мысли Дюпре скакали, дыхание стало прерывистым. Его охватил ужас. Звонившая женщина. Ее голос показался ему знакомым. И после просмотра этой видеопленки все его чувства кричали: «Аманда Поттер».

Когда она сама просмотрела эту пленку, то, конечно, пришла в ужас… как была в ужасе та женщина, которая позвонила. Потом ему в голову пришло еще кое-что, и его прошиб пот, поскольку дата почтовой отметки тоже о многом говорила.

— О Иисус. Это же доставила почта.

Моррел не мог взять в толк, что происходит. Единственное, что он видел, это то, что его подчиненный совсем потерял голову.

Да что, черт побери, с тобой случилось? — спросил Моррел.

Дюпре начал мерить шагами офис, мысленно ведя отсчет от нынешнего числа до дня, обозначенного на штемпеле, с учетом того времени, которое потребовалось местному почтовому отделению. Самое раннее конверт был отправлен в тот же день, когда раздался странный звонок от нёизвестной женщины. Но где она теперь? Что случилось с ней, пока кассета была в пути?

— Хорошо, давайте рассмотрим факты, — пробормотал он.

— Всегда полезно, — прокомментировал Моррел и был удостоен за это свирепым взглядом.

— Тот факт, что пленка не была перемотана, когда мы ее получили, говорит о нескольких вещах, — сказал Дюпре.

— Каких, например? — спросил Моррел.

— Первое. Кто-то ее просматривал. И если бы этот кто-то даже был смертельно напуган увиденным, он бы все равно перемотал пленку. Если бы ему не помешали. Это могло бы объяснить, почему пленка пришла к нам в таком виде. Если Аманда Поттер смотрела ее и в состоянии паники отослала по почте, это тоже объяснило бы, почему она сбежала. Она должна была сбежать от мужа, чтобы не стать очередной его жертвой.

— Послушай, — начал Моррел. — Возьми ордер на арест Поттера. Прямо сейчас. А когда найдешь Аманду Поттер, я хотел бы поговорить с ней. Мне нужно знать, нет ли здесь в какой-то степени и ее вины.

Дюпре застыл, вспомнив еще одну вещь.

— Поттер сказал, что у них была ссора.

— Дерьмо, — отреагировал Моррел и поставил кружку на стол. — Это представляет дело в новом свете. Если она все видела и Поттер об этом знает, тогда ей тоже грозит опасность.

— Черт побери, — выругался Дюпре и направился к выходу.

— Куда ты? — крикнул Моррел.

— Взять ордер. А после того как этого ублюдка заберут, я собираюсь найти мою Аманду.

Моррел побледнел, потом вспыхнул:

— Ты дурак! Она не твоя. И нет никакой гарантии, что она не замешана каким-то образом в этом деле.

— Она как раз-таки замешана, — сказал Дюпре. — Как, по-вашему, это попало сюда? — Он указал в сторону видео-магнитофона и кассеты.

— Почему ты так уверен, что это она послала ее?

«Потому что мне подсказало сердце».

— Чувствую.

— Почему же она сама не принесла ее? — возразил Моррел.

Их разговор уже перешел на крик. Одни детективы старались не замечать этого, другие останавливались, чтобы послушать.

— Почему? Я не знаю почему! — кричал Дюпре. — Может быть, по той же причине, по которой она утверждала в больнице, что упала со ступенек, хотя мы оба знали, что ее здорово избили, и никто не пришел ей на помощь, я в том числе. Или, может быть, потому что, когда кто-то действительно пытался заступиться за нее, ему сказали, чтобы он не совался не в свое дело, — добавил он, намекая, как шеф велел ему не встревать. — Черт. Может быть, она не знает, кому можно довериться. Мне неизвестно! Но когда я ее разыщу, то скажу, что вы об этом спрашивали.

Моррел почувствовал себя виноватым. Он понял этот откровенный намек, как и все, кто находился в отделении.

Дюпре обвинил его в халатности. И что хуже всего, это была правда. Не однажды у него возникали подозрения, что Аманда Поттер подвергается насилию, но, как и остальные, он ничего не сделал и ничего не сказал.

Он вытащил видеопленку из аппаратуры и положил в пакет как вещественное доказательство. Если Аманда Поттер мертва, он не сможет жить с чистой совестью.

Чуки Ригола нервничал, как наркоман, ждущий вожделенный косячок. Одним глазом он наблюдал за людским потоком возле газетного киоска, другим — за постоянно снующими машинами и уже начинал терять терпение. Чем больше он думал о том, что делает, тем хужё себя чувствовал.

Всю жизнь он старался совершать правильные поступки, и вот куда это его привело. Он представлял собой не что иное, как жалкую жертву профессионального скандала, и его репутация была столь же плачевна, как и участь женщины, которую убили.

Но все разом изменится, когда он получит свои деньги. Он поправит дела. Даст на благотворительность. Чаще станет навещать мать. Сможет начать собственный печатный бизнес, и на него не будет взирать свысока каждый знакомый журналист.

Он так увлекся оправданием своего поступка, что чуть не пропустил появления конгрессмена. А когда заметил высокого белокурого человека, элегантность его одежды и небрежность, сквозившую во всем облике, то понял, что все в его руках.

Чуки подтянул брюки, поправил съехавшую шапку, схватил свой дипломат и направился к газетному киоску.

— Привет, Эмери, — сказал Дэвид. Он поставил дипломат рядом с собой и вручил мальчишке-продавцу десятидолларовую банкноту. — «Плейбой», пожалуйста… сдачу оставь себе.

Дэвид сорвал полиэтиленовую оболочку с журнала и начал пролистывать, нетерпеливо ожидая, когда появится шантажист. Прошла минута. А потом он настолько погрузился в чтение, что почти забыл, зачем он здесь.

— «Уолл-стрит джорнал», пожалуйста. — Чуки поставил свой дипломат и стал рыться в кармане в поисках денег.

Дэвид замер. Это был пароль. Осознав, что человек приблизился, а он этого не заметил, он тут же вспомнил о деньгах и взглянул вниз. Теперь там бок о бок стояли два одинаковых дипломата. Дэвид начал поворачиваться.

— Эй, эй, — тихо предупредил шантажист. — Не оборачивайся.

Поттер застыл, его взгляд уперся в разрез юбки и темную ложбину между чьих-то женских ног.

— Продолжай читать, — добавил Чуки. — Мы сейчас совершим небольшой обмен… и ты свободен.

— Ты задница, — прошипел Дэвид.

— Это ты задница, — возразил Чуки и подхватил дипломат конгрессмена. — Я не убивал. Я не лгал.

Он шмыгнул за киоск и кинулся сквозь людской поток. Когда он осознал, что перешел улицу, сел в машину и его при этом не подстрелили в спину, он засмеялся.

— Я сделал это! Я сделал это! — выкрикивал он.

Полный ликования, он завел мотор и влился в поток машин, нечаянно свернув на улицу, ведущую к Белому дому, вместо той, которая вела из этого района.

Прежде чем Дэвид успел придумать подходящий ответ, он обнаружил, что остался один. Он схватил дипломат шантажиста и почти бегом направился к ближайшей скамейке. У него тряслись руки, когда раздался щелчок замка. Затаив дыхание, он открыл крышку, заглянул внутрь, положил «Плейбой» поверх груды кассет и заулыбался.

И только потом рискнул бросить взгляд вслед шантажисту. Он был уверен, что обнаружить мерзавца не составит труда.

Глядя на часы, он начал вести отсчет. Когда секундная стрелка отсчитала тридцать секунд, Дэвид сунул руку в карман. Пульт дистанционного управления был маленьким и холодным на ощупь. Держа в одной руке дипломат, а другую руку в кармане, он пошел к обочине.

— Такси! — выкрикнул он.

Когда желтая машина подъехала, Дэвид погладил кнопку на пульте, представив себе, что это нечто другое, и нажал.

Развязка наступила в виде мощного взрыва, потрясшего землю. Все в этом районе, включая Дэвида, непроизвольно пригнулись. Мгновенно поднялась паника, а несколько минут спустя послышался вой сирен полицейских машин, приближающихся к столбу дыма, который показался над деревьями.

— Мой ход, — пробормотал Дэвид и помог какой-то женщине подняться на ноги. — Что, как вы думаете, там случилось?

Женщина перекрестилась и посмотрела поверх зелени на дым.

— О Боже. В самый час пик! — Она прижала руку к горлу. — Прямо как взрыв в нью-йоркском торговом центре. Отсюда же совсем недалеко до Белого дома, знаете ли.

Дэвид не ответил. Не было нужды. Слухи уже поползли. Он сел в такси. Место назначения — пентхаус.

Дюпре постучал в дверь особняка. Вместе с офицерами отделения он собирался взять под арест Дэвида Поттера.

Ордер в его кармане был реальным напоминанием о том, что в случае необходимости колеса правосудия могут крутиться быстро.

К двери подошла Мэйбл.

— Мне нужно поговорить с Дэвидом Поттером, — начал Дюпре.

У Мэйбл округлились глаза. Судя по сопровождавшим детектива мужчинам, это был не светский визит.

Ее голос задрожал:

— Его здесь нет.

— Что-то произошло? — Серж, выступив вперед и одной рукой опираясь на косяк двери, преградил собой путь.

Дюпре нахмурился: появившийся громила буквально оттолкнул экономку в сторону. «Ага! Наемные бицепсы. Вот мы и приехали», — подумал он.

— Я детектив Дюпре из полиции Моргантауна. Мне нужно поговорить с мистером Поттером.

— Удостоверение, пожалуйста, — сказал Серж и стал терпеливо ждать, пока Дюпре предъявит свой значок.

— Вы уже слышали — мистера Поттера здесь нет.

— У нас есть основания полагать, что он здесь, — возразил Дюпре. — Все машины в гараже.

— Он мог нанять машину. Думаю, что в настоящий момент он в Вашингтоне.

— Вы не возражаете, если мы войдем и посмотрим? Просто на тот случай, если вы вдруг ошиблись, — произнес Дюпре. Это была скорее не просьба, а приказ, и они оба это знали.

— У вас есть ордер? — спросил Серж. Дюпре улыбнулся. Его почему-то совсем не удивило, что этот человек знает, какие вопросы следует задавать.

— У меня он действительно есть, — сказал он, предъявляя бумагу.

— Это ордер не на обыск. Это…

— Верно, — подтвердил Дюпре. — Это ордер на арест. Ну, а теперь отойдите в сторону.

Серж подчинился.

— Если я вам больше не нужен, то я буду в гараже. Мне надо помыть машины, — добавил он и, пока офицеры толпились на пороге, прошествовал через переднюю дверь так, словно был здесь хозяином.

Один за другим офицеры проникли внутрь особняка и приступили к обыску, переходя из одной комнаты в другую и убеждаясь, что Поттера действительно в доме нет. Дюпре и за ним и Мэйбл направились в библиотеку. Серж, войдя в гараж, подошел к телефону. В понимании охранника ситуацию следовало расценивать, как «что-то необычное», о чем и хотёл знать хозяин.

Дэвид ответил в состоянии сексуального возбуждения. Через секунду улыбка сошла с его лица, и женщина, сидевшая у него на коленях, соскользнула на пол.

— Убирайся, — приказал он.

Ему не пришлось повторять дважды. В течение трех минут она была одета и уже спускалась вниз в гостиничном лифте.

Дэвид закрыл глаза и постарался сосредоточиться. Он не мог разобрать то, что ему говорил Серж, из-за материнских выкриков и визгов, звучавших у него в голове. Если бы она только заткнулась, он смог бы все уладить. Он — Поттер.

Но вдруг Дэвида осенило:

— Я выйду отсюда через пять минут. Держи телефон при себе. Я позвоню, когда изменю местопребывание. Когда будешь мне звонить, то пользуйся либо таксофоном, либо одним из телефонов в машинах. Они могли поставить все домашние аппараты на прослушивание.

Серж выслушал и сделал то, что ему было велено, размышляя, не будет ли благоразумнее для Поттера просто выехать из страны как можно скорее, вместо того чтобы пытаться поквитаться со своей женой?

Тем временем Дюпре, не зная, что конгрессмен предупрежден об ожидающем его аресте, продолжал с командой офицеров обыскивать комнату за комнатой, этаж за этажом. Каждый их шаг сопровождался новыми потоками слез пожилой экономки. Когда полицейские начали поиски на втором этаже в спальном крыле, она уже рыдала в три ручья.

Дюпре мягко взял ее за руку.

— Мадам, если для вас это так мучительно, то вы не обязаны сопровождать меня. — Ему стало жаль ее. Те несколько раз, когда он приходил сюда, она была неизменно доброжелательна к нему.

— Я просто расстроена, — сказала Мэйбл, продолжая всхлипывать, — Это все для меня так тяжело. Не могли бы вы сказать, за что арестовывают мистера Поттера? Если это не секрет?..

— Не секрет, мадам. Его арестовывают за убийство той женщины, которая была найдена здесь, на территории.

Мэйбл всхлипнула еще громче.

— О Боже. На ее месте вполне могла оказаться мисси.

Дюпре похолодел. Он знал, что она имела в виду Аманду.

— Есть что-то такое, чего вы не договариваете? — спросил он.

Экономка утерла слезы и покачала головой. Дюпре нахмурился и почувствовал желание расспросить поподробнее. Он заглянул в следующую комнату и остановился в дверях, безмолвно уставившись на огромную кровать. Сознание напоминало, что то, о чем он думает, не должно его касаться, но сердце все равно громко стучало.

— Это спальня хозяев, — сказала Мэйбл и громко высморкалась.

Дюпре кивнул и прошел к шкафу. Открыл дверцы и оглядел содержимое. Что-то было не так.

— Здесь нет женской одежды, — сказал он. — Что, Аманда взяла все с собой, когда уезжала?

— О нет, — охнула Мэйбл и засеменила к дверям, на каждом шагу утирая глаза и шмыгая носом. — Она не спала здесь. В один прекрасный день она просто попросила, чтобы ее вещи вынесли отсюда. Думаю, она довольно натерпелась, — добавила Мэйбл еле слышно.

Но Дюпре услышал ее реплику. Он не мог сказать точно, что чувствовал, но ему казалось, что это его приободрило.

— Покажите мне ее комнату, — велел он.

Через пару минут они были в конце коридора и уже переступили порог, когда Дюпре заметил что-то над дверной ручкой и нахмурился. Он провел пальцами по дереву, ощупывая дырочки и царапины с другой стороны.

— Что-то отсюда убрали, — сказал он.

— Здесь был замок, — торопливо произнесла Мэйбл.

Как только у нее вырвались эти слова, она поняла, к какому выводу может прийти детектив, и не ошиблась. Выражение лица Дюпре вновь повергло ее в слезы.

— Ее запирали? — Он преисполнился ужасом.

Он вспомнил, что считал ее одной из самых счастливых женщин, у которой замечательная жизнь. И оказался более чем не прав.

Мэйбл всхлипнула:

— Мы ничего не могли поделать. Каждый раз, когда кто-то пытался ей помочь, с ним случалось что-нибудь плохое.

— Господи! — прорычал детектив. — Ее кормили по крайней мере? Вы хоть как-то заботились о ней?

Он не стал ждать ответа, да и не поверил бы ее словам. Он вошел в комнату, ожидая увидеть камеру пыток, но обнаружил лишь маленькое помещение с единственной кроватью. В тот же миг комната вдруг поплыла у него перед глазами.

— Она не взяла с собой ничего, — сказала Мэйбл и вдруг охнула: — О Боже. Зеркало разбито. Я и не знала. Я попрошу кого-нибудь заменить его.

— Тут разбито не только зеркало, — сказал Дюпре и быстро вышел из комнаты.

Несколько минут спустя полиция уехала, убедившись, что Дэвида Поттера нет в поместье. Его приметы были переданы для объявления в розыск, так же как приметы Аманды в качестве свидетеля по делу.

Дюпре отправился в офис обдумать то, что он узнал. В основном все сводилось к тому, что малознакомая женщина, к которой он почему-то воспылал любовью, вероятно, жгуче ненавидела мужчин. Она испытала ужас в руках человека, который поклялся чтить и любить ее. Ее предали все, кто ее окружал. Он чувствовал себя разбитым. Даже если он найдет ее, тому, о чем он мечтает, не дано осуществиться. Как он убедит такую женщину полюбить его?

Глава 12

Сидя за рулем автомобиля, Аманда включила радио и, прослушав сводку новостей, хмуро покачала головой. В столице рядом с Белым домом только что произошел взрыв, и высказывалось предположение, что это очередная террористическая акция из серии тех, что идут по всей стране.

— Как много смертей в этом мире, — пробормотала она, думая о том, что сама бежит от смерти. И самое ужасное - от рук собственного мужа.

Аманда вела машину и возносила молитвы в надежде, что когда в следующий раз включит радио, то услышит известие об аресте за убийство известного члена конгресса. Тогда она будет в безопасности и только тогда сможет вернуться домой.

Но никаких новостей об аресте Поттера не было. Ее надежды таяли. Неужели она ошиблась в Дюпре? Ей не хотелось верить в это. Если он не поможет ей, Дэвид уйдет от ответственности.

Полуденное солнце уже клонилось к горизонту, когда Аманда подъехала к довольно крутому отрезку дороги. На середине подъема мотор зашипел, зачихал и заглох.

Неожиданная поломка привела Аманду в полное смятение. Она откатила машину в сторону и попыталась снова завести ее. Ничего не получалось. Слабенький мотор не подавал ни малейших признаков жизни.

— О нет. — В ее голосе сквозило отчаяние.

Она сжала кулаки и в бессильной ярости ударила по рулю.

Вот как все обернулось. Она застряла посреди дороги, а убийца, преследуя, наступает ей на пятки. Приборная доска подмигивала маленькими огоньками. Красненькие огонечки. Желтенькие. Эти цвета были символами всей ее жизни. Красный свет. Стоп! Желтый свет. Предупреждение! У нее возникла мысль, что даже машина в состоянии предсказать ей будущее.

Она сверилась с картой, потом посмотрела еще раз, надеясь, что ошиблась в расчетах. Но ошибки не было. Все, что она смогла выяснить, это что до ближайшей станции обслуживания двадцать миль назад либо пятнадцать вперед.

А потом она вспомнила, как пробудилась этим утром, услышав голос, заставивший ее выскочить из постели.

Он велел ей бежать, так она и поступила. Но теперь дело оборачивалось таким образом, что ей, видимо, придется положиться только на свои ноги. Без дальнейших колебаний Аманда начала собирать вещи.

Сложив оставшуюся еду в сумку, она вышла из машины, заперла ее и пошла вперед. Шаг за шагом она продвигалась к вершине горы, ни разу не оглянувшись. В этом не было смысла. Она не станет больше оглядываться назад. Или она выберется, или нет. Но не все от нее зависело.

В последующие полчаса мимо нее не проехала ни одна машина. Подавленность сменилась облегчением, когда Аманда внезапно услышала стремительно нарастающий гул мотора сзади.

— Наконец-то, — пробормотала она и встала на обочине, раздумывая над тем, каким образом принято поднимать палец, когда ловишь попутку.

Она совершенно не поняла, что заставило ее так поступить. Ей показалось, будто кто-то ее толкнул, и она вдруг с удивлением обнаружила, что выглядывает на дорогу из перелеска. Она отпрыгнула!

— Боже правый, — произнесла Аманда, в ярости ударив кулаками по земле, и стала выбираться из кустов. Почему, ради всего святого, она так поступила? Теперь она так и останется в этом безвыходном положении, а скоро начнет смеркаться.

У нее заурчало в животе. «Что ж, — сказала она себе, — раз уж все равно сделан привал, то можно и поесть».

Стараясь не забегать мыслями далеко вперед, она порылась в пакете и извлекла яблоко. Пару раз надкусив, она нервно оглянулась на чащу леса на Аппалачах за своей спиной, поежившись от мысли о том, какие неведомые звери могут здесь шнырять.

Но тут показался зверь иного рода, и Аманда снова спряталась в кустах, с сильно бьющимся сердцем наблюдая за машиной, появившейся с противоположного конца дороги.

— О Боже, — пробормотала она и уронила яблоко в пыль. Это была та же самая машина!

Двое мужчин, сидевших внутри, казалось, что-то искали на дороге и в лесу. Но что? И вдруг ее осенило. «Меня! О Боже. Дэвид нашел мою машину. Он знает, что я пошла пешком».

Могли найтись и другие объяснения этому. Но инстинкт самосохранения и знание масштабов власти Дэвида подсказывали ей, что она не ошибается. В ту же секунду, как машина спустилась с горы и пропала из виду, Аманда вскочила и припустилась бежать. Подальше от дороги. Глубже в лес. Чтобы затеряться совсем.

Механик подъезжал к складам и ангарам, Он медленно вел грузовик вдоль проезда, пока его пассажир не указал на какое-то помещение. Включились тормозные сигналы. Мотор заглох. Пассажир, вернее, пассажирка спрыгнула со ступенек кабины и засеменила к ангару. Сумка, висящая на ее плече, покачивалась в такт движениям тела. Взглянув себе под ноги, она скривила рот. Было совсем мокро.

— Ничего не поделаешь, — сказала она и, поправив прическу, поспешила к помещению, стараясь не замечать луж. Она с удовлетворенной улыбкой подошла к воротам и, прижав сумку к животу, начала копаться в ней, пока не нашла то, что искала. Через секунду ключ от ангара был в замке и повернулся почти без усилий.

Ворота после нескольких толчков со скрипом скользнули вверх, и, когда открылось содержимое, особа удовлетворенно улыбнулась и потерла руки.

— Ну вот. Все как по маслу. Все новенькое и блестящее. Ну а теперь, если ты сумеешь заставить его двигаться, мы отправимся в путь.

Механик смерил взглядом пассажира и едва поборол желание сплюнуть. Это свободная страна. Он считал, что все имеют здесь право на жизнь. Но черт его побери, если он видел хоть малейший смысл в существовании вот таких типов. Мало того, что у этого мужчины, — а он был уверен, что перед ним мужчина в женской одежде, — совсем помутилось в голове, так на нем был и совершенно невообразимый парик. По личному мнению механика, этот парень был психом, потому что с самого начала пути безостановочно разговаривал сам с собой.

— Давайте ваш аккумулятор, — сказал механик, намереваясь поскорее разделаться с поручением, для которого его наняли.

— И бензин. Нам потребуется бензин. Мой маленький го-мобильчик не побежит без топлива, ведь правда, миленький?

Механик застыл. Сначала ему показалось, что парень обращается к нему. Он не собирался идти куда-то с мужчиной, который назвал его миленьким. Однако, поразмыслив, решил, что псих разговаривает сам с собой. Оставив свободным проход, чтобы иметь возможность убежать в случае необходимости, механик вытащил инструмент и приступил к работе.

Немного погодя он разбогател на двести долларов, а го-мобиль — дом с мотором и с мужчиной в парике за рулем, который по-прежнему вел разговор исключительно сам с собой, выехал из ангара на шоссе. Механик пожал плечами.

Внутреннее чутье подсказывало ему, что он был на волосок от беды.

Дом с мотором был похож на динозавра на автостраде. Его неуклюжие маневры вынудили шофера грузовика нажать на гудок и быстро свернуть на другую полосу во избежание столкновения.

От звука гудка Дэвид вильнул в сторону. Внимательно следя за движением впереди и сзади, он вернулся на свою полосу и бросил взгляд в зеркальце заднего обзора.

— Что ты здесь делаешь? — нахмурясь, спросил он и, сорвав с головы парик, отшвырнул его.

«Кто-то должен благополучно вывезти тебя из города. Кто же, как не твоя мать?»

— Я уже выбрался, — сказал он. — И я чертовски хочу, чтобы ты оставалась там, где следует.

«Я там, где следует, дорогой. С тобой. Навеки».

Дэвид взял несколько салфеток из отделения для перчаток и начал вытирать рот. Губная помада оставляла лиловые полосы на мягкой бумаге. Когда ему стало невыносимо терпеть материнские прикосновения, он бросил салфетки за спину, и они спланировали на парик. Но, к несчастью для Дэвида Поттера, отделаться от матери было не так легко.

Он поехал на юг по направлению к тому городу, где Аманда взяла напрокат машину. Но это была лишь отправная точка. Сейчас Аманда могла быть где угодно. Он вспомнил Сержа и с интересом подумал, далеко ли продвинулся розыск жены. Одним глазом следя за движением, он осторожно порылся в сумке, лежащей рядом на сиденье, и вытащил портативный телефон, потом набрал номер пейджера, оставил сообщение и стал ждать.

Через несколько минут телефон зазвонил. Выслушав собеседника, Дэвид разулыбался:

— Ты отлично справился, Серж. Теперь бери этих парней и собак. Я хочу, чтобы ее нашли до темноты. Ты меня слышишь? Прежде чем я покину страну, она заплатит за то, что сделала.

Он отключил телефон и внес поправку в свой маршрут; Теперь ему не надо было ехать в отправную точку. В мыслях он уже представлял встречу с женой. До рассвета она должна быть у него в руках. И когда это произойдет, она заплатит за все. В конце концов, это она во всем виновата.

Залаяла собака, а через несколько мгновений к ней присоединилась другая. Охотничий рожок прозвучал зловещим предупреждением жертве, что след взят.

Аманда зашевелилась и села, в сонном недоумении уставившись во мрак леса. Она никак не могла понять, где находится и как сюда попала. А когда вспомнила, задрожала, но не безлунная ночь и не холод были тому причиной. Лай собак заставил ее вскочить на ноги.

Однажды, сразу после свадьбы, они с Дэвидом гостили в доме родовитой английской знати и были приглашены на охоту с собаками. До сих пор она помнила лай своры, когда та взяла лисий след. И звук, который издавали псы, когда зверь был затравлен. Такой же звук, какой она слышала сейчас.

Хотя она прекрасно знала, что охота с собаками является излюбленным занятием в Западной Виргинии, интуиция подсказывала ей, что сегодня игра идет по-крупному.

И в этой игре ставкой была она!

Подгоняемая чувством самосохранения, она пустилась бежать. Вверх на гору. Подальше от собак и людей, преследовавших ее.

Она бежала вперед и вверх, а страх не отступал и тоже следовал за ней по пятам, потому что, как бы быстро она ни продиралась сквозь чащу, было ясно, что люди позади нее все сокращают и сокращают дистанцию.

Грозный собачий вой становился все громче. До нее уже стали доноситься мужские голоса, подзадоривающие собак, выкрикивающие ее имя.

У нее затряслись поджилки. Спортивная сумка, которую она тащила на плече, на каждом шагу подпрыгивала и хлопала ее по ногам. Дыхание вылетало с трудом, обжигая горло. Влага стекала за воротник рубашки. Это был не только пот, но и кровь. Низкие ветви деревьев и каменистая почва сделали все, чтобы помешать ее побегу.

— ААА…МАН…ДА.

Голос Дэвида и звук собственного имени испугали ее. Сознание того, что враги уже так близко, прибавило скорости ее бегу. Но она знала, что даже с такой скоростью долго бежать не сможет. Силы были почти на исходе.

«О Боже! Мне нужна помощь. Я не справлюсь сама». Внезапно собака залаяла в нескольких сотнях ярдов позади нее — верный знак того, что наметила жертву и приготовилась к атаке. Дыхание Аманды перешло в стон, когда она ощутила острую боль в боку, от которой пошатнулась… и угодила прямо в руки мужчине, вышедшему из-за деревьев навстречу ей.

Прежде чем она успела изменить что-либо в своем безудержном полете или закричать, его рука дотянулась до нее, обвилась вокруг шеи, потащила куда-то в сторону и жестким толчком прижала к широкой мужской груди. Все кончено, подумала Аманда, но он обхватил ее за талию и, прижав еще крепче, приблизил губы к ее уху. Она услышала хриплый шепот. Предупреждение, но и избавление:

— Не бойся, моя Аманда. Я пришел к тебе. А теперь бежим!

Ей хватило доли секунды, чтобы узнать этот голос, это прикосновение, даже шорох этих длинных волос, скользнувших по ее лицу. Она знала, что это наконец-то произошло. Она либо сошла с ума, либо уже мертва. В любом случае это уже не имело значения, потому что голос мужчины и его прикосновение были так же знакомы ей, как собственное лицо.

Вдруг она обнаружила, что летит по воздуху, едва касаясь ногами земли, а он увлекает ее в стремительном беге, уворачиваясь от деревьев, под которыми она не смогла бы пройти не пригнувшись, находя верный путь там, где ей пришлось бы плутать. Как раз когда она подумала, что больше не сможет двигаться, они перенеслись из призрачного света безлунной ночи во тьму, столь внезапную и столь густую, что она показалась вязкой.

Аманда потрясенно охнула. И хотя он по-прежнему держал ее за руку и продолжал двигаться по какой-то тропе, она непроизвольно выставила перед собой руку, как слепая. Она нащупывала свой путь в темноте, не в силах полностью довериться этому мужчине. Каждую минуту она ждала, что он исчезнет так же быстро, как раньше, и тогда она окажется один на один с дьяволом. С Дэвидом и его гончими из преисподней.

Но вдруг он остановился. Внезапно. Неожиданно. Она ткнулась ему в спину и издала возглас удивления, но не боли. Она слышала, как он повернулся к ней, потом снял сумку с ее плеча, и та с мягким шлепком упала рядом.

— Моя сумка! — вскрикнула Аманда. — Там все мои вещи.

Она почувствовала, как его рука скользнула по ее плечу, а потом прижалась к ее щеке.

— Там нет ничего, что тебе нужно, — сказал он мягко. — Пойдем. Иди за мной.

И снова, не произнося ни слова, не задавая ни одного вопроса, она сделала так, как он велел. Шорох его руки, ощупывающей скалу, подсказал ей, что он ищет вход куда-то. Ожидая, что это будет пещера, Аманда вдруг очутилась в пустом пространстве, где не было ни воздуха, ни звуков. Она застыла и приготовилась к смерти. Тяжесть, сковавшая ее тело, была непосильной. Потом она почувствовала, как его рука плотнее сжимается вокруг ее запястья, услышала, как он крякнул, словно от натуги, и почувствовала, как ее выдернули из того места, где она стояла.

Там, где властвовал мрак, теперь был только свет. Всеохватывающий нескончаемый солнечный свет. Деревья. И птицы. И облака, рассеянные по небу, такому голубому, что было больно глазам. Ее руки непроизвольно взметнулись к лицу, потому что после тьмы яркость света была нестерпимой.

Под покровом своих ладоней она начала успокаиваться. Ее сердце билось уже не так бешено, дыхание становилось все легче с каждым глотком воздуха, вливающегося в легкие.

Она подумала, что если это опять сон, то она не хочет просыпаться. Медленно она раздвинула ладони. Открывая взору свет и его лицо.

Она не была готова к тому, что увидела. Ее руки безвольно упали вдоль тела. Кончики губ опустились, зрачки расширились от смущения.

— Кто… вы?

— Это я, Аманда. Ты звала меня, и я пришел.

У нее закатились глаза. Последнее, что она видела, это голубое небо и лицо, склонившееся над ней. Судьба была милостива. Аманда потеряла сознание.

— Дерьмо! Что произошло с собаками?

Дэвида охватила чудовищная ярость. Гончие, резво бежавшие впереди уткнувшись носами в землю и задрав хвосты, вдруг застыли, будто налетели на кирпичную стену.

Собаки завыли, испуская пронзительные вопли, и стали кататься по земле, покорно выставляя кверху брюхо. И прежде чем охотник успел остановить своих псов, они вскочили и бросились вниз с горы по той же дороге, по которой прибежали сюда.

— О черт! — воскликнул охотник и в недоумении почесал затылок. Он нервно оглянулся, вдруг осознав, что, возможно, людям тоже следовало бы пуститься наутек. — В жизни не доводилось видеть, чтобы они вытворяли такое. Словно увидели привидение.

— Привидений не бывает. Просто собаки глупые, — раздраженно бросил Дэвид и трижды стрельнул в воздух для пущей убедительности.

Серж нахмурился. Его шеф совсем потерял над собой контроль. Он только что известил об их присутствии всех, кому случилось находиться в пределах слышимости ружейного выстрела. Это была чрезвычайно глупая выходка для человека, скрывающегося от правосудия. Серж прекрасно понимал желание отомстить. Большинству его прежних хозяев приходилось испытывать такое желание. Но Поттера разыскивали по подозрению в убийстве. Он должен скрываться, а не бегать в потемках по склонам гор, орать и палить из ружья.

Охотник снова нервно огляделся и наконец принял решение.

— Пойду-ка поищу своих собак, — сказал он и торопливо исчез за деревьями.

Серж тут же поспешил высказать и свое мнение:

— Босс, мне кажется, нам нужно уходить. Скоро утро.

— Отлично, — среагировал Дэвид. — При свете ее будет легче найти.

Серж обдумал это заявление и понял, что сейчас самое время принять собственное решение. Оставаться ли с человеком, который ему платит? Или уносить ноги, пока не оказался замешанным в убийстве? Он прикидывал шансы.

— Аманда! Ты не можешь уйти от меня. Сперва я тебя убью! — выкрикнул Дэвид и начал палить в воздух, пока в магазине не закончились патроны.

Серж вздохнул. Шансы только что изменились не в пользу Дэвида Поттера.

— Вы идете, босс? — спросил охранник.

— Нет! Ни за что, черт побери, нет! — выкрикнул Дэвид, бросая на землю пустую обойму и нащупывая в кармане новую.

Услышав треск ветки, он обернулся туда, где недавно стоял Серж. Там никого не было.

— Серж!

Его крик эхом отозвался в горах, но ответа не последовало.

— Ты, сопливый ублюдок! Вернись! Вернись, черт побери! Ты не смеешь оставлять меня здесь одного. Ты — моя собственность.

«Ты не один, Дэвид. У тебя еще есть я. Я всегда буду с тобой».

При звуке этого голоса Поттер закрыл глаза, но она все же прорывалась к нему, настойчиво, неуклонно, воскресая из мертвых.

— Черт побери, мама, ты мне не нужна! — закричал он и повалился на колени. — Я сам со всем этим справлюсь. — Он беззвучно застонал и, обхватив себя руками, стал раскачиваться. — Я взрослый мальчик. Я уже совсем взрослый мальчик.

Нокосе вздохнул. Он поднял Аманду с земли и взял ее на руки. Такую реакцию и следовало ожидать. Но все же у него было странное ощущение, что она его предала, впав в шок. Страх, который он прочитал в ее глазах, ранил его. Как она могла сомневаться, если они были как одно целое?

Он с нежностью подвинул ее, содрогаясь при виде множества мелких царапин на ее нежной коже и легкого налета синевы под глазами. Она столько страдала. А он чуть не опоздал.

Он поднял голову и внимательно осмотрел опушку, пристально вглядываясь в гущу деревьев, через которую им предстояло пройти, прежде чем они окажутся дома в безопасности.

Громыхнул выстрел, будто ударил гром из грозовой тучи, сгустившейся у горизонта. Нокосе нахмурился. Он вспомнил далекие времена, когда несколько чужеземцев появились в его краю, но не для того, чтобы покорить или изменить людей, которые уже жили здесь. Они пришли сюда, чтобы просто затеряться на просторах этой земли, которую он называл домом.

Но теперь здесь находились британцы. Их красные куртки и грохочущее металлическое снаряжение были постоянной вызывающей демонстрацией на фоне спартанской жизни тех, кто испытывал на себе всю суровость этой земли, так же как и ее щедрость. А за ними по пятам пришли французы. Они затеяли войну, пытаясь доказать, кому что принадлежит, пока Нокосе и его индейские братья не почувствовали, что это опасная и глупая мужская игра. Земля не принадлежит никому… и принадлежит всем.

Он подумал о народе своей матери, мускоги, который жил далеко на юге, и еще раз задумался, правильно ли было оставаться здесь после того, как его отец, Жак ле Клерк, умер. Он подумал о том, не следовало ли ему вернуться на берег бухты Чаттахучи, подальше от ружейных выстрелов и чужеземцев в сковывающих одеждах, которые не знали преклонения перед землей, пытались заставить ее склониться перед ними.

И все же он знал, что, когда Аманда явилась к нему в видении, уход стал невозможен. Создание Дримкетчера было его способом установить с ней связь. С его завершением началось ожидание ее появления.

Снова откуда-то из-за гор послышался гром. Но он не был предвестником природной бури. Беспорядки на континенте как раз достигли кульминации и грозили вылиться в открытое столкновение. В ближайший год британский офицер по имени Брэддок должен повести своих людей на битву против тех, чьей тактики он не знал. Форт-Дюкен и французы, занимающие его, вместе со своими индейскими союзниками неминуемо победят британцев.

Ноздри Нокосе затрепетали, когда он потянул носом воздух. Он наблюдал, ждал и когда убедился, что может спокойно идти по лесу, направился туда с Амандой на руках.

К тому времени, когда он добрался до опушки леса, на которой стояла хижина его отца, он уже знал каждую черточку Аманды, от изгиба шеи до линии носа. И то, как кончики ее благородно очерченных губ изгибаются кверху, даже во сне. И то, как тень от ее длинных густых ресниц лежит на щеках. И то, как она прильнула к нему, словно была специально создана для его объятий.

Он вошел в хижину отца и с сожалением выпустил Аманду из рук, бережно положив на ложе из шкур в углу. Он бы с радостью прижимал ее к себе всю оставшуюся жизнь — так велика была его любовь к этой незнакомке, лишь недавно вступившей в его мир.

Она шевельнулась и вздохнула. Даже в забытьи она страдала. Нокосе внимательно осмотрел ее диковинные одежды, раздумывая, как освободить ее от них, ведь они были пыльными, запачканными кровью, и ему нужно было полечить ее раны.

Вдруг прямо на его глазах она глубоко вздохнула, и пуговица, что скрепляла ткань на ее груди, выскользнула из своей дырочки. Даже во сне она указывала ему путь.

Склонившись над ней, он осторожно принялся за работу. Вскоре она лежала обнаженной на шкуре медведя, давшего ему имя. И когда он взглянул на ее красивое тело, в нем начала закипать ярость. Куда бы он ни посмотрел, вез-де на ее теле были видны следы другого мужчины. И это были не следы любви. Это были следы зверя.

Маленький шрам залег под ее левой коленкой, другой — на бедре. А сама она была такой тоненькой! Только полная грудь придавала ей объем.

Его пальцы легко коснулись ее грудной клетки и насчитали несколько мест, где ребра были сломаны и потом срослись. Крошечные утолщения не были различимы для глаза, — только на ощупь и только его душе.

Глаза Нокосе сузились. Янтарный огонь сверкнул из-под прикрытых век, рот сжался, сердце заколотилось в груди, как барабан войны. Нокосе рывком поднялся, не в силах, лицезреть страдания своей женщины, и направился к полочке в углу, где в маленьких коробочках и горшочках хранились лечебные травы. Бережно приложив мазь к ее ранам, он приготовил удобное место для себя и стал ждать,

Прошли часы, неяркий огонь продолжал гореть в очаге, а на вертеле жарился кролик, убитый и освежеванный сегодня утром. Капельки жира, плюясь и шипя, падали на огонь. Это была последняя кроличья жалоба.

Нокосе присел на корточках перед огнем попробовать мясо. Волосы легли ему на плечи. Бедра натянули мягкую оленью кожу мокасин, а набедренная повязка свободно свесилась между ног. Пока он был погружен в свое занятие.

Аманда проснулась.

У нее затекли ноги и руки. Тело болело. Комната, где она лежала, была темной, без окон. Слегка приоткрытая дверь впускала яркий солнечный свет и легкий ветерок. Крыша сложена из бревен. Насколько Аманда могла разглядеть стены, они были такими же. Запах дыма наполнял воздух вместе с ароматами сушеных трав, которые свисали с балок над ее головой.

Почти все пространство у стены занимал очаг. Огонь отбрасывал яркий свет в угол, и тени плясали позади Аманды. Камни, из которых был сложен очаг, были серыми и массивными; казалось, они вросли в землю. Единственной знакомой вещью была' винтовка с таким длинным стволом, что не верилось, как один человек может удержать ее, не говоря уж о том, чтобы целиться и стрелять.

Кожаные кисеты свисали с колышков по стенам. Небольшой столик стоял возле огня, а по обе стороны от него находились скамейки.

«О Боже! Либо я сошла с ума, либо небеса выглядят совсем не так, как я себе представляла».

Нокосе уловил движение за спиной, но не обернулся, а продолжал сидеть, глядя в огонь, ища в своем сердце подсказку, как лучше приблизиться к этой женщине. И вдруг понял, что есть только один путь — тот самый, каким он приходил к ней всегда. Из света.

Он поднялся и превратился в темный силуэт между Амандой и огнем и потом повернулся к ней лицом. Она охнула и сильнее вжалась в шкуры. Ее тело, израненное, со следами царапин после бегства через лес, скользнуло по шкуре так же легко, как шелк по атласу. Это ощущение было приятным и незнакомым. Только теперь Аманда поняла, что она голая!

— Не бейте меня.

Эти слова сорвались с ее уст невольно, но даже если бы Аманда перебрала весь запас своих слов, она не смогла бы найти три более могущественных, чтобы остановить приближение Нокосе.

Его мощные ноги задрожали, руки безвольно опустились, плечи напряглись, готовые вынести любую тяжесть, кроме ее страха. Он покачал головой и отвернулся.

Только теперь Аманда впервые внимательно посмотрела на силуэт этого мужчины и вздохнула. Это был тот, кто вышел из леса! Он существовал на самом деле! А она думала, что он ей снится.

Однако все это слишком! Ей захотелось отгородиться от внешнего мира, и она, перекатившись на живот, уткнулась лицом в ладони. Не в силах вынести еще одно потрясение, она дала волю своим горю и отчаянию, и ее плечи затряслись от безудержных рыданий.

Нокосе обернулся. Звуки, рожденные ее болью, разрывали ему сердце, как удар медведя, который вырвал его из материнского чрева. Через мгновение он был уже рядом с лей на постели из шкур. Единственным его стремлением было утешить ее.

Его руки с наслаждением скользнули ей на плечи. То, что он делал каждой ночью в своих грезах, теперь мог сделать наяву. Он заключил женщину в объятия и крепко прижал к своей груди, вбирая в себя ее страх и горе, потому что она была слишком хрупкой, чтобы выдержать все это в одиночку.

Вначале Аманда не отдавала себе отчета, что теперь она не одна. Потом ощущения постепенно вернулись, и с ними« пришли воспоминания. Она знала мужчину, в объятиях которого находилась. Она знала его тело. И то, как ее тело принимало его. Даже его запах… и его нежность. И когда он пошевелился, чтобы крепче прижать ее к себе, и длинная прядь его волос скользнула по ее плечам, она всхлипнула с облегчением и обвила руками его шею.

Нокосе воспарил к небесам. Она больше не отвергала его. Ее руки скользили по нему столь же легко, как он сам прежде входил в ее тело. Он прикрыл глаза и вознес молитву благодарности Великим Духам за то, что вовремя направили его к ней.

— Аманда, — прошептал он. — Моя Аманда.

Он так крепко обнимал ее, что она не могла пошевелиться. Но в этом не было необходимости. Она пребывала там, где ей надлежало быть.

Глава 13

Джефферсон Дюпре чувствовал себя как в аду. Вскрытие жертвы убийства в поместье Поттеров завершилось, Дестини Даун, она же Сильвия Майерс, была беременна. Когда он приступил к составлению рапорта, перед его глазами снова воскресли кадры видеопленки.

Дюпре закрыл лицо руками, пытаясь отогнать возникший образ. Она буквально обвисла в руках Дэвида Поттера, и не оставалось никаких сомнений в том, что жизнь выдавили из нее. Он сознавал, что не одна Дестини Даун находилась на грани смерти. Нерожденный ребенок тоже страдал и погибал от рук Дэвида Поттера. И Дюпре мог поспорить на свою пенсию, что убийца являлся будущим отцом.

Зазвонил телефон. Испытывая облегчение, оттого что кто-то отвлек его от тяжелых мыслей, Дюпре поднял трубку после второго гудка и, по обыкновению, взялся за карандаш и блокнот.

— Отдел по расследованию убийств, Дюпре.

— Детектив Дюпре, мне сказали, что вы ответственный за расследование убийства, которое произошло в поместье Поттеров.

— Да, верно, — отозвался Джефферсон, и ему показалось, что его собеседник сделал долгий вздох. — Чем могу быть полезен?

— Меня зовут Маркус Хэвсьют. Я работал у Дэвида Поттера шофером. Я слышал, что мистер Поттер разыскивается как подозреваемый в убийстве и что миссис Поттер не могут найти, чтобы взять у нее показания. Я хочу знать, ну… есть ли подозрения, что Аманда Поттер тоже стала жертвой?

Дюпре постарался ответить как можно спокойнее:

— Мы так не считаем. У вас есть информация об обратном? — Он снова услышал вздох на другом конце провода и решил подтолкнуть разговор: — Мистер Хэвсьют, может быть, перейдем к сути?

— Если Аманда Поттер мертва, я буду свидетельствовать против ее мужа на том основании, что он истязал ее, и физически, и морально, все время, пока я служил у него.

Карандаш треснул в руке Дюпре. Пот выступил над верхней губой. Пришлось несколько раз глубоко вдохнуть, прежде чем снова продолжить разговор.

— Мистер Хэвсьют, пожалуйста, дайте мне ваш адрес и номер телефона, по которому я могу вас найти. — Он быстро записал данные и, не удержавшись, добавил: — Мне хотелось бы кое-что знать. Если вам было известно о том, что ее истязают и что она страдает, почему же вы ей не помогли? Почему вы раньше не заявили в полицию? Почему, черт побери, вы ждали до тех пор, пока она, как вы считаете, не умерла?

— Не знаю, — тихо ответил Маркус. — Если она мертва, если мистер Поттер убил ее, ее лицо до конца жизни будет стоять у меня перед глазами. Так что, как видите, детектив Дюпре, я буду расплачиваться за свое молчание.

— Спасибо за звонок. Если вы мне понадобитесь, я с вами свяжусь.

Телефонная трубка ответила ему мертвой тишиной. Он вздрогнул и понадеялся, что это не предзнаменование грядущих событий, а в его памяти вновь воскресло лицо Аманды.

Перед ним на стол грохнулась папка.

— Вот тебе еще одно, — сказал Моррел и направился к выходу.

Дюпре поднял глаза с отсутствующим выражением. Еще одно — что? Сейчас в его жизни было только одно дело, на котором он был в состоянии сосредоточиться, и это был розыск Аманды Поттер.

— На мне еще дело Поттера, — напомнил он.

Резкий голос и изможденное лицо свидетельствовали о бессонных ночах и тревожных буднях детектива. Моррелу не нравилось, что у одного из его людей оказалась личная связь с подозреваемой в убийстве, — даже если эта связь существовала только у него в мозгу.

— Уже нет, — коротко бросил он. — Благодаря видеопленке дело раскрыто. Просто убийца еще не пойман. И если мозги у тебя сейчас находятся пониже пояса, это не означает, что преступления больше не происходят. Принимайся за следующую работу, сынок.

Дюпре уставился на папку, принесенную Моррелом, не в силах сосредоточиться на чем-нибудь, кроме женщины, завладевшей его мыслями.

— Аманда Поттер так и не найдена.

Моррел вздохнул.

— Ну так объяви ее в розыск как пропавшую без вести. Черт побери, Дюпре. Пока нам не предъявят тело, мы не вступаем в игру. Это же отдел по расследованию убийств… ты что, забыл?

Джефферсон сжал кулаки.

— Я хочу попроситься в отпуск.

— Ты переступаешь границы, Дюпре. Ты не можешь вмешиваться в дело за пределами своего участка.

— Я лишился сна. Я все время слышу ее голос. Он просит о помощи. А я молчу. — Он почувствовал, как липкий пот выступил на теле, увлажнив одежду, и всего его сковало какое-то странное бессилие, с которым он никак не мог совладать.

Взгляд подчиненного пробудил в начальнике совесть.

— Это не твоя вина, — сказал Моррел. — Ты же не знаешь наверняка, что звонок был от нее. Это мог быть какой-нибудь хулиган.

— Это была она. — Золотистые глаза Дюпре сузились так, что ничего не стало видно, кроме жесткого яростного блеска. — Интуиция и мое сердце знают это.

Моррел засунул руки в карманы и пробормотал себе под нос что-то об упрямстве некоторых.

Дюпре сокрушенно потер лицо и нащупал жесткую щетину. Он вспомнил, что не принял душ. Последний раз он появлялся на работе в таком состоянии, когда его напарник погиб от пули снайпера. Он должен найти Аманду. Он не сможет перенести утрату еще одного партнера.

Ему не показалось странным, что он воспринимает ее таким образом. По правде говоря, партнер — довольно слабое определение того, что он чувствовал к Аманде. Он не мог этого объяснить даже самому себе, знал только, что должен найти ее. Она принадлежит ему, просто еще не знает об этом.

Дюпре вдруг понял, что принял решение, о котором не мог сказать вслух. Он отодвинул стул и взял папку, которую бросил ему Моррел.

— Отдайте это кому-нибудь другому, шеф. От меня все равно не будет никакого толку, пока это все не закончится. Я не смогу работать, не смогу отдыхать, не смогу ни на чем сосредоточиться, пока не найду ее. — Его голос сорвался. — И не приведу домой.

— А если ты найдешь ее мертвой?

Дюпре схватил пиджак и выскочил из кабинета, ничего не ответив.

— Я помолюсь за тебя, мальчик, — пробормотал шеф. — Но, думается мне, одних молитв будет недостаточно. — Он бросил папку на стол другого детектива и вернулся к себе, надеясь, что все скоро закончится. Уж лучше пусть Дюпре найдет ее, иначе он никогда не вернется. Потому что Дюпре — такой человек, который будет искать, пока не найдет.

У Дюпре были скромные апартаменты. Холостяцкая квартира. Только самое необходимое, без излишеств.

В шкафах имелось совсем немного продуктов и еще меньше в холодильнике.

Футбольный мяч с автографами, оставшийся со старшего курса колледжа, покоился на доске над фальшивым камином рядом с черной подвязкой, которая осталась у него после свадьбы брата. Вставленная в рамку фотография отца и матери на прием в честь их серебряной свадьбы соседствовала на столе с книгой «Рубаи» Омара Хайяма. Чек из бакалейной лавки служил закладкой.

Среди всех этих вещей выделялась массивная картина, висящая на стене напротив двери. Ее невозможно было не заметить, входя в квартиру. Дюпре называл ее «мой сторожевой медведь», утверждая, что сам он слишком часто бывает в отлучках, чтобы держать собаку.

Растения, которые он приобрел по случаю, чахли, лишенные влаги. Живопись же, выполненная маслом, не требовала ухода. Но не каждому могла быть по душе картина, изображающая медведя в момент атаки, с кровью, капающей с мощной челюсти и когтей, и беспощадным хищным выражением маленьких черных глазок. Даже Джефферсон не мог объяснить, зачем она ему. Но она была у него со времен офицерских курсов, трижды переезжала вместе с ним и теперь уже заняла прочное место в его жизни.

Он швырнул ключи на кофейный столик, заставленный грязными чашками и пустыми банками из-под лимонада. Бросил на медведя рассеянный взгляд. Как всегда, его внимание в первую очередь приковала кровь, а потом мозг, казалось, заблокировал дальнейшее изучение подробностей.

Он взял пульт управления, направил его через плечо на экран и нажал кнопку «Пуск». Телевизор ожил.

— Хороший выстрел, Дюпре, — похвалил он себя, отрегулировал громкость и бросил пульт на кровать вместе с пистолетом и заплечной кобурой.

За ними последовала одежда. Ботинки. Джинсы. Рубашка. Внезапно у него появилась потребность вымыться. Он никак не мог выбросить из головы всех мерзостей своей работы, но мог смыть ее остатки со своего тела.

Когда он ступил под душ, вода была холодной, но начала медленно разогреваться, пока он мылился и тер себя мочалкой. Однако сверлящая боль, обосновавшаяся у него внутри, не поддавалась мылу и мочалке. Она не желала покидать своего места. Это было пятно на его душе, которое он не мог отмыть.

— Ах, Боже мой, — прошептал он и нагнулся вперед, подставляя себя под струи воды.

Он был слишком высокий, поэтому приходилось пригибаться. Он придерживался руками за стенки кабинки, и его руки напрягались от усилий. Черные как смоль волосы облепили голову и лицо, и с них непрерывно стекала вода. Дюпре закрыл глаза, и тут же его мысли вернулись к тому, как он впервые увидел Аманду Поттер, летящую на него с выражением ужаса на лице. Он вздрогнул, вспомнив ее голос, каким слышал его в последний раз. Тогда она показалась ему охваченной ужасом.

Его пальцы сжались, ноги ослабели. Он соскользнул на пол душа и закрыл лицо руками, не в силах смириться с мыслью об утрате женщины, которой у него никогда и не было. Вода колотила его по спине, то обжигающе горячая, то вдруг совсем холодная, как горькие слезы, которые он непрерывно глотал.

Но когда он вышел из душа, на смену унынию пришла решимость. Он не потерял Аманду. Просто неизвестно, где она. И отыскать ее было в его власти.

Телевизор продолжал орать — удобная компания для человека, не желающего вступать в разговоры. Прикрывшись полотенцем, он перерыл свой шкаф и отобрал только такую одежду, которая могла бы выдержать передряги. Ту, в которой можно было спать, а на следующее утро тебя бы не выкинули в ней из закусочной.

Собравшись, он оглядел свое оружие, сумку и вслух поинтересовался:

— И куда же мне идти?

Ответ пришел значительно быстрее, чем Дюпре мог себе представить, — текущая программа на телевидении была прервана.

«Только что поступила сводка, — сказал диктор. — Вчерашний, как предполагалось, террористический взрыв в столице страны переквалифицирован в уголовное преступление. Возможно, что человек, сидевший за рулем, был не террористом, а вымогателем…»

Дюпре вошел в гостиную и опустился на стул напротив телевизора, продолжая слушать.

«Когда эксперты по взрывам приступили к работе, в машине были обнаружены остатки большого количества банкнот и портфеля, в котором, вероятно, были сложены деньги и заложена бомба…»

Дюпре нахмурился. Большая сумма денег, найденная на трупе, всегда внушала полиции серьезные подозрения.

«Установлено, что машину вел Чарли, он же Чуки Ригола, внештатный корреспондент, иногда выступавший в роли папарацци. Пока отрабатываются обычные версии, от полицейского департамента штата не поступало никаких сведений, что этот человек был вовлечен во что-то противозаконное».

Дюпре насторожился. Папарацци? Тот, кто шныряет повсюду и фотографирует важных персон без их ведома? Возможно, снимает на видео убийства? Чтобы выкупить такое, требуется очень много денег.

Предположения закрутились у него в голове, пока ему не стало казаться, что он сходит с ума. Он поднял телефонную трубку и позвонил в офис. Моррел ответил после второго гудка.

— Шеф, — начал Дюпре.

— Я думал, что ты уже отбыл, — проворчал Моррел, хотя сам был искренне рад слышать голос своего подчиненного.

— Я слушал новости, — сообщил Дюпре.

— Это, должно быть, приятно, — отозвался Моррел. — А я вот работал.

Дюпре ухмыльнулся. Даже смешивая тебя с дерьмом, шеф всегда оставался парнем что надо.

— Я тоже. Представьте себе. Мы получаем видео с убийством по почте. Анонимно. В тот же самый день, в двух штатах отсюда, в столице страны, какой-то придурковатый фотожурналист взлетает на воздух в своей машине вместе с чемоданом, полным денег. Это вам о чем-нибудь говорит?

— Совпадение, — не задумываясь произнес Моррел. — Но если принять во внимание этого парня при рассмотрении дела, то похоже на хорошую зацепку.

— Я звоню в столицу, — сказал Дюпре. — А потом на пару дней уеду из города.

— Не удивлен, — ответил Моррел. — Держи связь.

Несколько часов спустя Джефферсон Дюпре, повесив трубку, ошеломленно уставился в угол комнаты.

***

Когда он в первый раз позвонил в Вашингтон детектив, ведущий дело о взрыве, весьма заинтересовался версией своего коллеги из Западной Виргинии. В момент разговора у него уже был на руках ордер на обыск квартиры Чуки Риголы, и детектив пообещал поискать доказательства причастности Дэвида Поттера к взрыву.

Прошло два часа, прежде чем Дюпре получил ответный звонок. Столичный детектив ликовал. Подозрения Дюпре полностью подтвердились. Несколько копий той же обличительной видеозаписи были найдены в квартире Риголы, припрятанные в укромных местах, очевидно, для сохранности. После этого была проведена проверка финансовых счетов Поттера.

По словам столичного детектива, менее чем за шесть часов до взрыва конгрессмен Дэвид Поттер снял с секретного счета огромную сумму. Все слишком хорошо совпадало. Со взрывом была та же ясность, как и с убийством Дестини Даун. Единственное, чего недоставало, чтобы свести воедино концы всех этих грязных дел, так это самого Дэвида Поттера.

Дюпре улыбнулся, представив видеозапись в широкой трансляции. За что бы Поттер ни платил, деньги не сослужили ему службы. Грех, как дурной запах, существует дольше, чем то, что его породило.

Дюпре повесил трубку с чувством удовлетворения, понимая в то же время, что наиболее важное дело так и осталось невыполненным.

Пора было пускаться в путь. С Амандой в уме и в сердце он перекинул кобуру через плечо и, засунув пистолет на место, спрятал его под хлопчатобумажной курткой.

Он постоял в дверях, окидывая взглядом квартиру, чтобы убедиться, что не забыл ничего важного. Портрет медведя скалился на него с противоположного конца комнаты.

— И тебе всего наилучшего, приятель, — пожелал Дюпре и захлопнул дверь.

Дэвид пробирался сквозь густой лес, неизменно держа курс вверх, туда, откуда в последний раз донеслись звуки, свидетельствовавшие о передвижениях Аманды. И хотя никто ее там не видел, он не сомневался, что человек, по следу которого шли собаки, — его жена. То, что ей удалось ускользнуть, сводило его с ума. Она снова была причиной крушения всех его планов.

Охотник бросил его, погнавшись за своими проклятыми тупыми собаками, а за ним и Серж, предав его, человека, который ему платил. Разумнее было бы последовать за ними, но Дэвид Поттер не отличался большим умом. Он был только богат.

- Я найду тебя, - бормотал он, сражаясь с ветками, хлещущими по лицу и шее. — А когда я тебя найду, ты пожалеешь. Очень пожалеешь.

Шло время. Вечер в горах так недолог. Ночь спустилась, прежде чем Дэвид успел подготовиться к ее приходу. Фонарик теперь служил ему глазами, а он все продолжал двигаться вверх, не разбирая дороги.

Холодный ночной ветер разгуливал меж деревьев, шелестя в листве и кустах. Дэвид старался отогнать страх.

— Большие мальчики не боятся темноты, — бормотал он.

И вдруг… Если бы какой-то зверек не шмыгнул в расщелину, Дэвид никогда бы не заметил пещеру, тщательно скрытую за большими валунами.

— Так вот ты где, — захихикал он и ринулся вперед.

Что-то маленькое, покрытое шерстью пролетело мимо него, мягко шлепая крыльями, будто ребенок хлопал в темноте в ладоши. Дэвид ойкнул и, как дубинкой, стал размахивать фонарем. И тут он увидел спортивную сумку, лежащую в пыли у стены. Он расплылся в улыбке и упал на четвереньки. Замок взвизгнул, открыв запасы еды и скудные пожитки Аманды.

— Еда. Спасибо, моя дорогая, за эту скромную трапезу. Как предусмотрительно с твоей стороны.

Дэвид улыбнулся своей остроте. Надкусив яблоко, он прислонился к стене и стал считать деньги. Его брови удивленно поползли вверх — он не мог поверить, что она хранила от него такие тайны.

Он еще раз откусил яблоко, и сок потек из уголков его рта. Жуя, Дэвид мысленно радовался тому, как ему удалось обойти правосудие. Он отплатит Аманде и тут же покинет страну. Нет человека умнее его. Он нашел ее сумку. Надо думать, она должна вернуться за ней. Как еще она сможет убежать?

Чувствуя удовлетворение в первый раз за все эти дни, он лег на бок и заснул.

Более чем два века назад его жена пребывала в таком же состоянии.

Легкий трепет и случайный стон — все, что осталось от нервного стресса Аманды. Она лежала в объятиях Нокосе, ее тело мягко огибало каждый его изгиб. Этот доверчивый жест не укрылся от него. И тем ценнее он был, что явился для него нежданным.

— Я вижу сон. Ты не можешь быть реальным.

Нокосе улыбнулся и уткнулся в ее густые кудри. Они пахли сосной и дымом костра.

— Ты меня чувствуешь? — спросил он, беря ее руки и прикладывая их к груди.

Пальцы Аманды инстинктивно сжались — невольная реакция после всего, что она натерпелась от рук мужа. Нокосе почувствовал ее испуг, но не знал, как ему быть. Было мучительно сознавать, что из-за поступков другого он тоже может быть отвергнут. Но он не торопил события, не требовал от Аманды благосклонности, и мало-помалу ее пальцы распрямились.

Его сердце бешено колотилось. Его дыхание мягко касалось ее лица. Медленно, очень медленно промежуток между их телами расширился, и она повернула голову, чтобы получше его рассмотреть.

Такой сильный.

Она чувствовала под руками напряжение его мышц, но он молчал и не двигался, давая ей самой вдоволь изучить его. Только слабый трепет его ноздрей и яркий блеск янтарных глаз говорили ей, что он возбужден.

Такой большой.

Они лежали рядом на шкурах, лицом к лицу. Она и не представляла себе, как широки его плечи, как длинны ноги. Уже одних его размеров было достаточно, чтобы повергнуть ее в панику. Но этого не произошло. Наоборот, ей приносило какое-то странное утешение сознание того, что такой большой мужчина стоит между ней и нависшей опасностью.

Такой темный.

Оттенок его кожи был чем-то средним между желтовато-коричневым и цветом тикового дерева. Отсвечивая теплым кофейным блеском от огня, горящего в другом конце комнаты, его кожа завораживала, манила дотронуться. И она дотронулась и закусила нижнюю губу, когда вдруг почувствовала, как под его кожей дрогнул мускул. Не потеряет ли он из-за этого прикосновения контроля над собой? Неужели на этот раз ее сон превратится в кошмар? Она в панике взглянула на его лицо. Такой дикий.

В его глазах отражалось внутреннее смятение. Он чувствовал ее страх и знал его причину. И ужасно обижался и негодовал на себя и на нее за недоверие.

Он пошевелился, и она затаила дыхание. Он погладил ее по волосам и привлек к себе.

Когда его губы коснулись ее лба, она положила голову ему на грудь, и непрошеные слезы полились из ее глаз. Она не ожидала нежности. Это было его спасение. Она сдалась.

— Мне все равно, настоящий ты или нет, — сказала она и позволила притянуть себя поближе. — Теперь я могу проснуться в любую минуту, и когда проснусь, потеряю тебя, как и прежде. Я не хочу, чтобы это произошло. Я лучше буду спать вечно.

Нокосе вздохнул. Если бы это было возможно!..

— Ты не спишь, моя Аманда. Я больше не видение. Ты никогда не сможешь потерять меня. Я здесь, внутри.

Он распластал ладонь на ее труди, дотронувшись до того места, где билось сердце, и почувствовал, как она вздрогнула.

— Я бы никогда не ударил тебя, — сказал он тихо. — Это все равно что умертвить часть себя.

Аманду бросило в дрожь. Больше не видение? О чем говорит этот человек? Если все это происходит наяву, то ей нужны объяснения. Объяснения, которых не было в ее снах и фантазиях.

— Если ты настоящий, тогда ты не тот, за кого я тебя принимаю. Ты не понимаешь… Я не могу навсегда остаться в этой хижине. Дэвид найдет меня.

Нокосе выпустил Аманду, подошел к двери и широко распахнул ее.

— Ты в горах. Ближайшее поселение — Форт-Дюкен. Мой отец был… francais. Охотник. — Он нахмурился, досадуя, что делает запинки в словах, а когда он прибег к французскому, Аманда еще больше растерялась.

— Француз?

— Да. — Нокосе облегченно улыбнулся, видя, что она поняла родной язык его отца. — И твой мужчина не найдет тебя здесь, — добавил он.

Аманда не была в этом убеждена, но решила сейчас оставить эту тему. Слишком ее поразили другие его слова.

— Был? Значит, твой отец умер? — От нее не укрылась печаль в голосе великана. Она старалась не обращать внимания на его странную манеру одеваться и на то, что его волосы, иссиня-черные и абсолютно прямые, были длиннее ее собственных.

Нокосе кивнул:

— Он мертв… две зимы.

— Почему ты здесь один? Почему не вернешься в город?

Нокосе нахмурился. Он не понял слова «город» и знал, что у них еще, должно быть, много вещей, которым суждено остаться непонятными. Но сейчас ему было необходимо объясниться.

— Я не мог вернуться к народу моей матери. Я ждал тебя.

Аманда нахмурилась. Все это не имело ни малейшего смысла. Его родители, вероятно, были какими-то старыми хиппи.

— Где же народ твоей матери? И как ты мог знать, что я пойду этой дорогой? Даже я сама не знала этого заранее.

— Я — Нокосе, индеец. Сын Маленькой Птицы, дочери мускоги. Они велики числом и живут на берегах Чаттахучи. Большой реки, у которой много притоков. Мой народ живет рядом с ними.

Аманда заслонилась шкурой, как бы защищая себя. Этот мужчина был прекрасен. И силен. И, если она правильно поняла, он был самым настоящим сумасшедшим. Кем он себя воображает — диким индейцем? Если бы это все не было столь печально, она бы рассмеялась. Она отвела взгляд, не в силах смириться с тем фактом, что мужчина, который спас ее от Дэвида, был таким же сумасшедшим, как ее муж.

— Не отворачивайся.

Его голос проник ей в самую душу. Невозможно было оставить безответной его мольбу.

— Ты должен понять, — мягко сказала Аманда. — Я так тебе благодарна, что ты спас меня вчера ночью. Но ты никак не мог знать, что я приду.

Она предпочла забыть, что, когда в первый раз проснулась и увидела его, то решила, что он был мужчиной из ее снов. Теперь, когда она совсем проснулась, она знала, что это невозможно.

— Я знал, что ты придешь, потому что звал тебя. Я приходил к тебе из света.

— О Боже! — Аманда вскочила, в панике схватившись за шкуру. — Ты не можешь об этом знать! Как ты… — И вдруг ее осенила догадка. — Я знаю. Я, наверное, говорила об этом во сне. Ведь так?

Ее губы дрожали, пока она ожидала ответа. И тут он указал на стену позади нее.

Аманда повернулась и уставилась на Дримкетчер, висящий над кроватью.

— Это мой… как ты… Но это не…

— Мне было видение. Ты звала меня издалека, моя Аманда. Я никак не мог прийти к тебе и сделал так, что ты пришла ко мне.

Аманда поднялась и потрогала вещь, о которой он говорил.

Это был ее Дримкетчер. И все же не он. Этот был новый. Видно, что даже древесина зеленая, а кожа мягкая и гибкая. Перо, свисающее с плетения, прекрасно. С бело-коричневым отливом, оно порхало на своей привязи, как птица, которой когда-то принадлежало. Коготь тоже был на месте, так же как и медальон из бусин. Не было никакой разницы между этим Дримкетчером и ее, пронесенным через два столетия магией любви.

— Не понимаю, — тихо произнесла Аманда. — Я оставила его там, в пещере. Он был в сумке. Ты мне сказал, что он не нужен.

Нокосе вздохнул. Как трудно! Но все же она должна понять. Если она не поймет, все будет впустую.

— В этом времени он мой. В твоем времени он принадлежит тебе. Лишь время разделяет владельцев.

Она снова задрожала. Его время? Ее время?

— Я не знаю, к чему ты клонишь, — сказала она и прошлась по хижине в поисках чего-нибудь, что можно было бы надеть. — А где, черт побери, мои вещи?

Нокосе улыбнулся. Она была поистине прекрасна, когда сердилась.

— Не смейся, черт побери! — рассердилась Аманда. — Дай мне мою одежду.

Он пересек хижину и нагнулся над сундуком в углу. Через минуту он держал в руках мягкую накидку из оленьей кожи.

— Твоя одежда была порвана и запачкана кровью. Это принадлежало моей матери. Она была бы рада, если бы ты ее надела. — Он старался не обращать внимания на маленькую коричневую родинку на правой груди Аманды и сосредоточиться на ее больших зеленых глазах.

Аманда пребывала в полном замешательстве. Оленья кожа была такой белой и на ощупь как нежнейшая замша.

— Ей не понравится, что ты раздаешь ее одежду, — сказала Аманда, возвращая накидку. — Лучше дай мне мои вещи, пожалуйста!

— Она ей больше не нужна, — возразил Нокосе. — Ей нельзя было показываться вне дома в своем наряде. И британцы, и французы тут же заподозрили бы, что она шпионка.

Аманда взяла накидку, но все еще не решалась надеть ее на себя. Что-то говорило ей, что это будет первым шагом в королевство невероятного.

— Она ей не нужна. Ее больше нет на земле.

Глаза Аманды наполнились слезами. Она знала, что значит потерять родителей.

— Извини, — мягко сказала она. — Я понимаю твое горе. Мои родители тоже умерли.

— Я не горюю, только сожалею, что никогда не знал ее. Большой Нокосе убил ее. Его колдовство было сильное, но колдовство отца сильнее. Мы остались в живых.

Наконец-то Аманда решилась натянуть оленью накидку. Одеяние спускалось чуть ниже колен, и его мягкая пушистая кайма щекотала икры. Аманда ощущала себя в ней хорошо, даже уютно.

— Кто такой Но-ко-се? — Она с запинкой произнесла! незнакомое слово, думая, что это имя человека, который убил мать ее нового знакомого.

Он указал на постель.

— Ты спала на его шкуре. Его коготь висит на Дримкетчере. Его дух сейчас в тебе и во мне. Я ношу его имя и его силу. Это великое колдовство.

Аманда оглядела шкуру, на которой лежала, и смутно уловила очертания медведя, с которого она была содрана, хотя головы и когтей недоставало.

— Медведь? Но-ко-се — это медведь? Ты говоришь, что медведь убил твою мать?

Нокосе кивнул.

— А ты остался в живых? Как? — Она оглядела его тело в поисках шрамов.

Нокосе пожал плечами.

— Я остался в живых, потому что моя судьба — быть здесь с тобой. Так я думаю.

Аманду охватил трепет. Дримкетчер посмеивался над ней с противоположного конца хижины. Мужчина, стоявший между ней и дверью, напомнил ей о Дэвиде и о том, как муж добивался ее повиновения.

Она метнулась в панике наружу, боясь, что он схватит ее, и когда вырвалась к теплу полуденного солнца, то стыла в нерешительности, ибо вынуждена была подождать пока ее глаза привыкнут к яркому свету.

Она стояла на опушке возле хижины, как испуганный ребенок. Ее тело затерялось где-то под просторным одеянием, так же как ее душа затерялась в мире, в который она была заброшена. Не в силах определить, какая из троп ведет подальше от Дэвида, она беспомощно повернула обратно и с удивлением увидела, что великан не сделал ни одного движения, чтобы погнаться за ней или остановить.

Его силуэт вырисовывался на фоне двери, он стоял неподвижно с бесстрастным выражением лица. Но все же Аманда чувствовала, что внутри его бушует буря.

Он поймал ее взгляд и произнес ее имя один раз. Тихо. С расстояния в несколько ярдов. Она закрыла глаза и прислушалась. Когда он снова позвал ее, она поняла, кто он на самом деле. Это противоречило здравому смыслу, но его голос, прикосновения, очертания были теми же. Этот человек, который называл себя медведем, был человеком из ее снов.

На глаза навернулись слезы. Вдруг Аманда почувствовала его дыхание у себя на лбу.

— Доверься мне. Ты последовала за мной один раз. Последуй и сейчас.

— Но-ко-се?

Он улыбнулся и дотронулся до ее щеки.

— Если ты не можешь выговорить мое имя, у меня есть другое.

Она ждала.

— Я Нокосе, но отец называл меня Сет.

— Сет? — повторила она.

Он протянул руку и стал ждать, пока она возьмет ее.

Она взяла.

Глава 14

Гуляя с Нокосе по лесу, Аманда поражалась, как высоки, разнообразны и многочисленны деревья и кусты. Некоторые мелкие растения под ногами были совсем незнакомы ей, а на берегу ручья или на отлогах холма встречалась дикая живность, которая не проявляла особого испуга при их появлении. Таким Аманда представляла себе сад Эдема.

Большой индеец скользил по лесу, как тень, почти не задевая листьев и кустов. Аманда старалась не видеть, какая завораживающая сексуальность исходила от него, когда он шел. Она не сразу поняла, почему он вызывает у нее такие эмоции. Наконец решила — это оттого, что Нокосе чувствует себя совершенно уверенно в своем обличье. Он был мужчиной, и он это сознавал.

Ее размышления были прерваны внезапной остановкой. Она подняла глаза на Нокосе и увидела восхищение в его взгляде.

— В чем дело? — спросила она.

Он потянул ее за руку и приложил палец к губам. Аманда проследила за его взглядом и радостно улыбнулась, когда наконец разглядела маленького мохнатого зверька, полоскающего свою добычу в ручье.

— Вотко, — сказал Нокосе, и его глаза заволокло печалью воспоминаний. — Отец называл его етон.

— Енот, — поправила Аманда, чувствуя, как при виде его улыбки ее охватывает желание.

— Е-нот, — повторил он и кончиком пальца провел по ее щеке.

Аманда не могла устоять. Она улыбнулась, и у нее мгновенно перехватило дыхание от пламенной страсти, отразившейся в его чертах. Она ждала, что он устремится к ней, но он медленно отвернулся. Снова взяв ее за руку, он повел ее глубже в лес.

Повсюду были заметны настораживающие признаки, которые говорили ей, что она не просто заблудилась. Но Аманда предпочитала не обращать на них внимания. Здравый смысл подсказывал, что скоро все объяснится и она сможет проникнуть в суть того, что видит и о чем ей говорят.

«Я была бы сумасшедшей, если бы поверила словам этого человека. Он никак не мог на самом деле приходить ко мне».

Как раз тогда, когда у нее зародилось это сомнение, Нокосе остановил ее, осторожно потянув за руку.

— Ты хмуришься, — тихо сказал он и попытался разгладить морщинку между ее бровями.

Это прикосновение воскресило воспоминания, которые, как она старалась убедить себя, не существовали. О том, как он не только погладил ей лоб, а вошел в нее, в ее тело и душу, словно удар молнии с небес. Эта мысль заставила ее покраснеть.

Нокосе улыбнулся. Ее лицо было таким выразительным. Не спрашивая, он знал, о чем она сейчас думает. Он почувствовал, как она обводит взглядом его тело, задерживаясь дольше необходимого на его груди и набедренной повязке, прикрывающей его мужскую плоть.

— Я просто задумалась. Извини, — быстро ответила она. Она ненавидела себя за эти слова. Дэвид внес такую опустошенность в ее душу, что она извинялась автоматически, независимо от того, была виновата или нет.

Теперь наступила его очередь хмуриться.

— Я тебя ни в чем не виню, Аманда. Просто беспокоюсь. Пройдем чуть дальше. Я хочу показать тебе одно место. И он повел ее вверх на гору между деревьев.

Поляна была маленькой. На всей площади виднелись остатки старых кострищ. Они все когда-то были сделаны им.

На протяжении многих лет, когда у него не хватало сил терпеть заточение в отцовской хижине, он приходил сюда спать под открытым небом и звездами.

Нокосе, как и все его индейские братья, ощущал родство с этой землей, которое могли понять лишь немногие белые. И хотя отец-француз оказал на него большое влияние, в душе он был привержен материнскому образу жизни. Он был индейцем. Нокосе, сын мускоги, что живут по берегам рек.

Аманда была потрясена открывшейся панорамой, которая простиралась на многие мили. Обрыв, где они стояли, был таким высоким, что она могла смотреть вниз и видеть птиц, летающих под ними.

— О, взгляни! Там, внизу! Это, кажется, орел. Вон там! А вот еще и еще. Они ведь редко встречаются. Я никогда…

Она охнула и покачнулась. Это было такое ошеломляющее открытие.

— Нет! Нет! — Неверие медленно уходило, ибо теперь невозможно было не замечать того, что находилось прямо перед глазами. — О Боже!

Нокосе схватил ее прежде, чем она подошла слишком близко к краю, и Аманда упала на колени, внезапно почувствовав, что не может стоять на ногах.

— Что? Я не вижу врагов. Отчего твой страх, дорогая?

Лишь через несколько секунд она поняла, что гром, который она слышала, — это ее собственный пульс, гремевший в ушах. Дважды она пыталась заговорить, но слова не шли у нее с языка. Она могла лишь зачарованно смотреть е обрыва вниз на верхушки деревьев, на уходящие вдаль долины, на тянущиеся чередой вершины холмов.

Роскошный ковер зеленых деревьев простирался от края до края. И в каком бы направлении она ни смотрела, полное отсутствие признаков цивилизации говорило о том, чего она не могла больше отвергать.

Все, что должно было быть, отсутствовало. Явно не хватало всего, что Аманда воспринимала как неотъемлемую часть своего мира. Деревья здесь были пышными. Небо чистым. Далеко внизу река серебристо блестела, прокладывая свой извилистый путь по долинам.

Не хватало металлических башен двадцатого столетия, растопырившихся на своих подпорках по горам и долам, устремленных в небо, оплетенных сетью проводов, несущих электрическую энергию, связывающих города с миром. По склонам гор не было выемок, по которым пролегали бы скоростные дороги. Не было вырубок по бокам от дорог, ведущих в города и веси. Никакой рекламы. Во всей округе никакой копоти, свидетельствующей о наличии мощных метрополий, Никаких следов от реактивных двигателей, перечеркивающих Небо над головой. Никаких гудков. Никакого смога. Ни малейших признаков даже самого существования человека… кроме того, который стоял рядом с ней. Никаких звуков, кроме ветра, шелестящего в деревьях, и редкого щебета какой-нибудь птицы, радующейся жизни.

— Что произошло с моим миром?

Ее крик пронзил ему сердце. Нокосе взял ее за плечи и мягко повернул. Под влиянием его воли она не могла никуда смотреть, кроме как в его лицо и в глаза… глаза его отца, Сияющие, золотистые, такие неуместные на лице воина.

— Его здесь нет, моя Аманда. То, что ты видишь, это мой мир. Твоим ему еще только предстоит стать.

— О Боже. Я сошла с ума. Иначе почему я здесь?

Его глаза искрились теплом. Аманда видела, как оно превращается в пламя, и почувствовала, как оно притягивает ее. Она протянула руку, чтобы удержать равновесие, но вместо этого обнаружила, что ее охватил вихрь.

— Ты не сумасшедшая, Аманда. Ты нормальная женщина. Здесь. — Он дотронулся до ее головы. — И здесь. — Он дотронулся до ее груди. — И ты здесь, потому что я привел тебя.

— Но зачем? — прошептала она.

— Потому что у тебя никого не было и ты боялась. Ты здесь, потому что тебе было необходимо, чтобы я о тебе заботился. Чтобы я тебя любил. Это моя судьба и твоя судьба, нам суждено быть вместе.

Судьба. Аманда вздохнула. Он часто прибегал к французскому, когда ему недоставало английского. Он, должно быть, уже понял, что у нее нет навыков общения на мускоги, языке его матери, ведь она запиналась даже на его простом имени. Она подняла голову, ее глаза блестели от слез, подбородок дрожал.

— Ну тогда заботься обо мне. Люби меня, как ты делал это прежде.

Радость охватила его сердце, когда она кинулась к нему в объятия.

— Аманда.

Ее имя слетело шепотом с его уст, а он обхватил ее за плечи и нежно опустил на траву. В каждом его движении была сдержанность, когда он медленно раздвинул ей ноги и положил руки на ее согнутые колени, желая доставить ей наслаждение. Это должен быть их первый раз не во сне. Поэтому ему нужно заручиться согласием Аманды на все, что происходит между ними.

Она не шевелилась и не произносила ни слова, но ее сопротивление таяло вместе со страхами, когда она стала узнавать его движения. Как и в своих снах, она смотрела вверх на его темный силуэт в ореоле яркого света, струящегося из-за его спины, и вспоминала его близость. Зажатая между его коленями, она ощущала, как они дрожат, и видела, что он терпеливо, но с волнением ждет ее решения. И она протянула руки и приготовилась к его приходу.

Ветер откинул волосы с ее лба, охладив горячность, спутав каштановые пряди, которые он так любил перебирать. Он посмотрел в ее глаза и улыбнулся. Зеленые, как лес, который он знал и любил, того же цвета, что и все окружающее, будто родной дом, приветствующий его.

— Я хочу видеть тебя, дорогая. — Его руки дрожали, когда он раздевал ее, а потом бережно положил на ковер из трав. — Мне очень хочется дотронуться до тебя. — Его руки сначала обхватили ее щеки, потом большими пальцами он обвел контур ее лица и тела, начав свое нежное исследование.

Аманда застонала и схватила его за руки. Это соприкосновение тел казалось знакомым, даже более знакомым, чем слияние их душ. Она ощутила испуг и какое-то опьянение.

Нокосе остановился», дав ей время привыкнуть к его присутствию. И когда он почувствовал ее панику, то снова чуть отстранился и стал гладить ее. Вдоль стоп. Вверх по бедрам. По животу. И вниз к ее женскому естеству. Его руки коснулись, потом ощупали самое сокровенное место. Она вздохнула и застонала, когда его пальцы проникли вглубь, к бугорку, притаившемуся среди завитков.

— В моих снах мне было так приятно соединяться с тобой. Но и мучительно, потому что я не мог ощущать твое тело рядом со своим. Наши сердца соприкасались вновь и вновь, но не наша плоть. Теперь настало время.

— Но-ко…

Он склонил голову и подул на кончики ее грудей. Его плоть разрасталась, больше, плотнее, в ответном устремлении к ней. Когда он сбросил свою набедренную повязку,

Толчки его были ритмичными. Движения устойчивыми, как барабанный бой, разносящийся в воздухе.

Аманда забыла обо всем, потеряла понятие о времени и пространстве. Только этот мужчина над ней и его плоть внутри ее плоти, заполнившая то, что так давно пустовало. Не только ее тело, но и душу.

Толчок за толчком, и на первом месте были не его желания. Время от времени он боролся с неистовым стремлением излиться в эту женщину под ним и сосредоточивал внимание на выражении ее лица.

Вспышки ее страха уже давно прошли. Испуг сменился желанием, удовольствие — бурной жаждой. Когда он увидел, как приоткрылись ее губы и закрылись глаза, он почувствовал, что наступил момент.

Когда ему уже казалось, что он умрет от воздержания, она изогнулась навстречу ему. Ее руки стиснули его тело, когда она погрузила руки в копну его волос, будто натянула поводья в завершение их скачки.

Голова у него шла, кругом. Не ощущая ничего, кроме пламени, объявшего их, он вторгся глубоко и взорвался, изливаясь в нее, снова, и снова, и снова, пока его руки не подогнулись и он не рухнул на ее дрожащее тело. И когда «сладкая смерть» отступила и усталость охватила каждый мускул, он приподнялся и перекатился на спину, увлекая ее за собой, пока они не легли бок о бок, лицом к лицу. Слезы текли по лицу Аманды. И когда он уже стал беспокоиться, ее губы приоткрылись в тихой улыбке, показав ёму, что это слезы не боли и сожаления. Он подарил ей наслаждение. Она подарила ему радость. — Аманда, моя Аманда. Сердце мое. Она обвела контур его лица кончиком пальца и улыбнулась сквозь слезы.

Его плоть стремительно вырвалась вперед. Твердая. Жаждущая. Неукротимая.

Занавесь из его волос и широкие плечи загородили ее от жгучего солнца. Потом его дыхание пробежало по ее лицу, когда он припал щекой к ее щеке и напомнил, что нет нужды мучиться с его индейским именем.

— Когда ты хочешь позвать меня, вспомни имя, которое использовал мой отец.

—Сет?

— Да, дорогая. Сет.

Его губы коснулись кончиков ее грудей, устремленных к нему. Он вздрогнул и испустил стон. Это наслаждение должно принадлежать ей. Сейчас не его черед.

— О, Сет.

Он понял этот зов. Он услышал в нем мольбу о продолжении. Это было его самым заветным желанием.

Его руки проскользнули между травой и ее бедрами, приподняв ее тело так, чтобы она могла принять его.

Она закусила нижнюю губу, приготовившись к боли, которой так и не последовало. Биения меж ее ног вошли в такт с пульсацией ее тела. Лишь на мгновение, когда она почувствовала, как его плоть нащупывает устье ее бедер, она напряглась, вспомнив жестокость своего мужа. Но тут же, как только она услышала его успокаивающий голос, почувствовала нежность его прикосновений, она поняла, что может даже умереть в мужских руках. Но не от насилия. От любви.

Нокосе распростерся над ней и без задержки и боли проскользнул внутрь своей женщины так же легко, как делал это прежде бесконечное число раз. Его тело горело. Его мозг затуманился. Он пытался восстановить контроль над своими чувствами, когда ее тепло обволокло его.

— Сет?

Он заглянул в ее глаза.

— Да, Аманда?

— Я так долго страдала в руках своего мужа.

Боль пронзила его. Он обхватил ее лицо руками и попробовал на вкус слова, слетевшие с ее губ. Тяжело вздохнув, он отозвался:

— Я знаю. Если бы это было в моей власти, я бы изменил твою жизнь много лет назад.

Она слегка поерзала в его объятиях, немного смущаясь.

— Из-за этих страданий мне необходима не одна подобная нежная процедура, тебе не кажется?

Он понял. Она снова просила того, что уже несколько минут назад получила. Тронутый ее простодушием, он рассмеялся, и смех разнесся по лесу. Сойка сорвалась с верхушки дерева, браня нарушителей спокойствия. Белка стремглав промчалась вверх по стволу с орехом, который только что деловито очищала от скорлупы, крепко зажав его в зубах.

До самого прихода ночи они снова и снова любили друг друга. Поздно ночью и до утра Нокосе лежал в хижине на постели из шкур с Амандой, уютно устроившейся в его объятиях. Подхватываемое дуновением ветерка, перо на Дримкетчере металось из стороны в сторону, как птица, попавшая в силки.

Нокосе закрыл глаза и постарался заснуть. Аманда вздохнула и придвинулась ближе, ее мягкие обнаженные груди прикоснулись к его мощной груди. Его сердце было переполнено нежностью, и даже когда ему казалось, что он умрет от любви к этой женщине, лежащей в его объятиях, он искал ответ, которого не было.

Все было тщетно. Он ощущал, что угодил в собственные сети. Он вызвал ее к себе. Но когда наступило время отпустить ее, он не был уверен, что сможет это сделать.

* * *

Закусочная у Миллеровского перекрестка была маленькой, шумной и многолюдной. Приютившаяся неподалеку от двухполосного шоссе на фоне Аппалачей, она славилась своей живописностью.

Но Джефферсону Дюпре было наплевать на это. Если здесь имелись кофе и место, где присесть, больше ему ничего не надо.

Но когда он вошел и обнаружил, что маленький зал почти полон, он поморщился. Два дня упорных розысков позволили установить лишь один простой факт — Аманда Поттер покинула Моргантаун на автобусе, а потом в сотне миль к югу взяла напрокат машину.

Утром, когда Дюпре узнал, что машина была найдена в горах в нескольких милях отсюда и отбуксирована обратно в агентство по аренде, его надежды рухнули. Аманда могла остановить практически любую машину и сейчас быть в какой угодно точке мира. Или могла затеряться в горах, там где ее вовек не найти.

Дэвид Поттер наверняка не заявит о ней, как о пропавшей без вести. Он исчез так же, как и его жена. Они оба объявлены в розыск, и, несмотря на то что поиски шли по всей стране, ни единого следа не было обнаружено. Дюпре вздрогнул. Он не хотел думать о том, что это могло означать.

Проверка, которую он провел, показала, что родственников у нее не осталось. На него накатила волна страха. Что, если он никогда не найдет ее? Или хуже того — найдет, только чтобы похоронить?

— Черт побери! — пробормотал он, стараясь отогнать эту мысль.

—Полегче, миленький, — сказала официантка, проплывая мимо с подносом, полным грязных тарелок. — Не теряй выдержки. Я тебя обслужу, как только смогу.

Устыдившись того, что женщина приняла его чертыхание на свой счет, Дюпре попытался изобразить улыбку. Но, поймав свое отражение в пыльном зеркале над кассой, понял, что такой улыбкой дела не поправишь.

Пока он дожидался возвращения официантки, за стойкой освободился один стул. И чтобы никто его не опередил, Дюпре проскользнул на это место, сметя в сторону грязную посуду, которую оставил после себя шофер.

— Кофе, — сказал он и добавил «пожалуйста», когда увидел перед собой ту же самую маленькую женщину, которая недавно подвернулась ему под горячую руку.

Он сделал заказ и стал потягивать напиток, ожидая, когда принесут еду. Он прислушивался к разговорам вокруг. Некоторые были забавными. Некоторые слишком личными, чтобы их можно было обсуждать в таком людном месте. А потом он сосредоточил внимание на том, что заставило его забыть об усталости в ногах и опустошенности в сердце.

— …Совершенно рехнувшийся, — сказал мужчина.

— Поганая история, — заметил его приятель. — Но он хотя бы заплатил тебе вперед?

— Не. И я почил за счастье поскорее убраться оттуда вместе с собаками. Ты такого в жизни не видал. Знаешь, какой это тип. У него своя совершенно улетная машина. И даже свой собственный наемник с длинным белым хвостом чуть не до плеч. — Он захихикал. — Сдается мне, они были просто влюбленной парочкой. Эта история, что он нанимает меня и собак, чтобы найти свою пропавшую жену, до сих пор мне покоя не дает. Если бы я потерял жену, — а пару раз я хотел было попытаться это сделать, — он опять захихикал, ожидая эффекта от своей фразы, — черта с два я бы побежал разыскивать ее в Аппалачи. Я бы пошел в ближайший кабак. Вот куда.

У Джефферсона Дюпре екнуло сердце. «О Боже. Большего везения и быть не может».

— Гляди-ка, — кивнул второй мужчина. — А тот леший, на которого наткнулись твои собаки… я слышал, будто…

Дюпре обернулся и посмотрел на двоих за противоположной стойкой. Позабыв о еде, которую поставила перед ним официантка, он взял свою чашку и пошел к ним.

— Джентльмены, — он помахал своим значком, — вынужден признаться, что подслушал вашу беседу. — Те выпучили глаза, увидев значок. Но Дюпре, прежде чем они успели заявить претензию или оскорбиться, принялся объяснять.

Мужчины жадно внимали. И когда Дюпре спросил охотника, видел ли он женщину, для поисков которой был нанят, факты начали укладываться в общую картину.

— Нет, — признался охотник. — Муж все время кричал, но никто не откликался. И когда мои собаки учуяли это привидение и понеслись с горы, я сразу пошел за ними. У меня не было никакой охоты стоять там и смотреть, как этот свихнувшийся сукин сын палит во все стороны. «О черт, — подумал Дюпре. — Нужно было предполагать, что Поттер вооружен».

— В кого он стрелял?

Охотник фыркнул.

— Ни в кого. Во все подряд. Я никогда не видел, чтобы кто-нибудь так боялся привидений, за исключением моих собак, конечно. Я был совершенно уверен, что мы идем в верном направлении, потому что мои собаки взяли след. А я знаю своих собак. Я знаю, как они гавкают, когда выслеживают кого-нибудь. Они кого-то учуяли, но я не знаю кого.

Если это была та самая Аманда, она явно не хотела, чтобы ее поймали.

Дюпре стиснул руку собеседника.

— Как, вы сказали, ее звали? — прохрипел он.

— Точно! Я не говорил раньше, да? О черт. Этот ублюдок выкрикивал имя столько раз, когда мы поднимались, что мне до сих пор слышатся эти крики. Он называл ее Амандой. И каждый раз, когда он ее звал, а она не откликалась, он стрелял.

— Куда? — уточнил Дюпре.

— Да вверх, в воздух. Так просто, без цели.

— Где это происходило? — спросил Дюпре. — Далеко отсюда? Не могли бы вы снова найти это место?

Охотник фыркнул:

— Я знаю эти горы, как задницу своей старухи. Да, черт побери, я смогу найти его. Когда хотите пойти? Но сразу говорю, что далеко я заходить не буду. Не хочу вляпаться в то, что учуяли мои собаки. Может, это привидение какое.

— Это, должно быть, лешие, про которых я тебе говорил, — возразил его приятель.

Дюпре устало махнул рукой. Как ни тяжело было это признавать, поиски Аманды могли оказаться столь же бесполезными, как и охота за призраками.

Дэвид Поттер спал, свернувшись клубком, убаюканный одному ему слышной колыбельной. Пиджак служил ему подушкой, а спортивную сумку Аманды он крепко прижимал к груди, как плюшевого медвежонка.

Первый день он провел в пещере в возбужденном ожидании, что Аманда явится за своими вещами. Но планы, как ее наказать, родились и растаяли вместе со светом дня.

Когда закончился второй день и была съедена большая часть припасов, он начал паниковать. Если он сейчас прекратит поиски, она уйдет от расплаты. Этого не должно произойти.

С другой стороны, если еда кончится прежде, чем вернется Аманда, Дэвиду придется на что-то решиться. Или он ждет и голодает, или спускается с горы и, возможно, попадает в руки закона. Ему совершенно не нравились все эти варианты. Расстроенный тем, что не может придумать чего-нибудь еще, он решил поспать, чтобы скоротать время. И еще: во сне мать не могла прийти к нему, а он не хотел, чтобы она узнала о его неприятностях. Она снова будет в ярости.

Солнце взошло и закатилось и на третий, и на четвертый день после исчезновения Аманды. Дэвид просыпался только затем, чтобы облегчиться, отщипнуть кусочек-другой от оставшихся крох съестного и возвратиться в свой грязный угол.

Если бы он мог себя увидеть, он был бы поражен и испуган. Выхоленный, безупречно одетый конгрессмен из ультраконсервативной, добропорядочной семьи исчез бесследно. Он превратился в грязного бродягу, которых всегда в упор не замечал. Его побег от правосудия и охота за Амандой превратили его в бледное подобие Бинера.

Тощая бороденка нарушила совершенство его черт. Конгрессмен Дэвид Поттер исчезал, но не так, как он сам планировал. Выйди он в таком состоянии на улицу какого-нибудь города, смешавшись с людьми, на которых он всегда взирал свысока, ему, возможно, удалось бы избежать наказания за убийство.

Но его жажда мщения была слишком сильной. Тем, что Аманда отослала видеопленку детективу Дюпре, в чем он был убежден, она выдала, что он убил Дестини Даун, и разрушила его безупречный мир. Лишь она одна была виновата во всем, что произошло. И во что бы то ни стало должна была понести за это наказание.

Итак, он продолжал спать, ожидая, когда судьба преподнесет ему Аманду на серебряном блюде. Он не находил ничего странного в том, чтобы просто сидеть и ждать, дабы получить то, чего он хочет. В конце концов, все остальное в его жизни досталось ему именно таким способом.

На полпути вверх на гору Дюпре задержался возле дерева, чтобы перевести дух, и вздрогнул: неожиданно перед его глазами встал образ Аманды.

На него нахлынула паника. Здравый рассудок твердил, что это невозможно, но чутье подсказывало, что он сию минуту пересек марево задержавшегося здесь страха. Он понял, что Аманда шла этой дорогой.

— Держись, — пробормотал он и постарался стряхнуть с себя наваждение. Если он этого не сделает, он не сможет принести пользы ни Аманде, ни себе.

Дюпре обернулся на двух сопровождавших его мужчин и подумал о том, кто же на самом деле кого ведет. Уже битый час эта парочка так называемых бравых стрелков, которых звали Стэнли и Кертис, была занята только тем, что кормила его байками, пока он упорно продвигался вверх, оставляя их далеко в хвосте.

— Мы на правильном пути? — в очередной раз спросил Дюпре и прихлопнул комара.

Мужчины кивнули.

Он попытался представить себе Аманду, забредшую в чащобу, и тут же пожалел, что подумал об этом. Если она действительно заблудилась, была вероятность, что либо свалилась в один из бесчисленных каньонов и, возможно, умирает от ран, или Дэвид Поттер нашел ее раньше, и она уже мертва.

— Я и думать об этом не хочу.

— Что вы сказали? — спросил Стэнли и вытер пот со лба.

— Ничего, — сказал Дюпре. — Просто размышлял вслух.

Стэнли вздрогнул:

— Черт, детектив, не говорите мне ничего такого. Тот человек, которого я в прошлый раз сюда вел, тоже разговаривал сам с собой.

Дюпре вздохнул:

— Я не сумасшедший. Просто в совершенном дерьме. Я полицейский, черт побери. Женщина в опасности, а я, похоже, ничего не могу с этим поделать. Понятно?

Стэнли кивнул:

— Жаль, что я раньше не знал, что это за типчик. Я бы в жизни не взялся за такую работу. Поверить не могу, что он собирался ее убить, если бы нашел. И я оказался бы виноват.

Дюпре покачал головой:

— Если бы Поттер нашел свою жену, сомневаюсь, что вы спустились бы с горы, чтобы рассказать об этом.

Стэнли побледнел:

— Какие ужасы вы говорите! Я и не думал про такое! Эй, Кертис, ты слыхал? Я стал бы очередной его жертвой.

— Ну это не наверняка, — возразил детектив. — А теперь пошли. Мы упускаем светлое время. Вы говорили, что уже близко. Покажите мне, где остановились собаки.

Через пять минут Стэнли указал место,

— Это, должно быть, здесь. Я хорошо помню, что мог разглядеть вон там кряж Райни. — Он показал рукой. — Видите? Вот он.

Гребень горы, напоминающий по форме наковальню, был отчетливо виден.

— Два-три дня назад ночи были почти безлунными. Как ты можешь быть в этом уверен? — настаивал Джефферсон.

— Было достаточно светло, когда мы добрались сюда. Я знаю, что говорю, — упорствовал Стэнли. — Я стоял вот здесь, когда он начал палить.

Дюпре стал обходить место, разыскивая что-нибудь, что могло подсказать, что они на правильном пути.

Свет падал сквозь густую завесу листвы, отбрасывая тени на землю и на головы мужчин, поглощенных розысками.

Солнечный свет окружил голову Дюпре теплым ореолом, отсвечивая лучистым сиянием в его густой черной шевелюре. Детектив медленно продвигался по лесу. Поднялся сильный ветер, откинув воротник его голубой хлопчатобумажной куртки и закружив листья под ногами. Если бы не ветер, Дюпре, несомненно, прошел бы мимо одной вещицы, не заметив ее. Он наклонился. Это была пустая обойма.

— Из какого оружия стрелял тот мужчина? — спросил Дюпре.

— Точно не скажу. Я вообще не знал, что оно у него есть, пока мы не вошли в лес. А потом стало слишком темно, чтобы можно было сказать наверняка.

Дюпре улыбнулся. Поттер терял осмотрительность. Он бросил обойму в пластиковый пакет и положил в карман. Дела могут оказаться не столь безнадежными.

— Эй! Гляньте сюда.

Приятель Стэнли, Кертис, тоже кое-что нашел.

— Связка ключей с биркой.

— Дай-ка взглянуть, — попросил детектив.

— «Просьба вернуть в поместье Поттеров, Моргантаун, Западная Виргиния», — прочитал он. — Отлично!

— Что нам теперь делать? — спросил Стэнли. — Продолжать искать или как? Дюпре покачал головой:

— Нет, приятель. Вы и так сделали очень много. Я собираюсь спуститься и вызвать поисковую команду. Этот человек объявлен в розыск. Одно убийство он уже совершил и вряд ли будет мучиться сомнениями, прежде чем повторит эту процедуру.

Через несколько часов Джефферсон Дюпре бросил ключи рядом с телефоном и стал набирать номер.

— Шеф, — сказал он, когда Моррел взял трубку.

— Дюпре? Где, черт побери, ты пропадал? Я уже два дня жду твоего звонка.

У Дюпре оборвалось сердце.

— Какая беда стряслась?

Моррел тихо фыркнул.

— Беда? Никакой беды. По правде говоря, у меня есть кое-какие хорошие новости.

— Аманда вернулась?!

Моррел вздохнул. Он должен был предвидеть, что его новости не оправдают ожиданий Дюпре.

— Нет, мальчик. Не настолько хорошие. Но все равно, хорошая зацепка.

Детектив вздохнул и, устало прикрыв глаза, откинулся на матрасе.

— Я весь внимание.

— Головорез Поттера, некто Серж Маркович, был задержан в окрестностях Ричмонда, когда ехал в автомобиле Делии Поттер.

— Делия Поттер умерла, — возразил Дюпре и почесал вспухшее место от укуса какой-то твари.

— Да, я знаю. И ты знаешь. Даже Серж Маркович это знает. Но он не уверен относительно Дэвида Поттера. Если верить Марковичу, Поттер окончательно свихнулся. Разговаривает сам с собой и со своей умершей матерью непрерывно. Черт побери, они даже ругаются.

— Дело дрянь, — заметил Дюпре, представляя себе участь Аманды в руках этого маньяка. — А я думал, что мы имеем дело просто с богатым говнюком. — Он тихо простонал в трубку. — Почему нам никто не сказал, что подонок совсем спятил?

— Откуда мне знать? Может быть, все, что произошло, окончательно вышибло из него мозги. А может быть, он просто умнее, чем мы думаем, и просто прикидывается на тот случай, если его поймают. Он всегда может сослаться на помутнение рассудка, сечешь?

Дюпре вздрогнул.

— Маркович рассказал еще что-нибудь?

— Когда он видел Поттера в последний раз, тот сидел на какой-то горе и отказывался спускаться. Громила божится, что ничего не знает про убийство и не подозревал, что Поттер собирается причинить вред своей жене, пока тот не стал стрелять.

— Все сходится.

Моррел заморгал и перенес телефонную трубку к другому уху.

— Что ты хочешь сказать?

— Я нашел эту гору, шеф. И пустую обойму и связку ключей, принадлежащую Поттеру. Еще я нашел человека, который вел его вверх часть пути. Чего я не нашел, так это Поттера и Аманду. Думаю, они где-то выше, возможно, отсиживаются в какой-нибудь пещере.

— Что ты хочешь, чтобы я предпринял?

На мгновение Дюпре онемел. Приятно сознавать, что шеф тебе доверяет! Но тут у него в мозгу вспыхнул образ Аманды, и мгновенно пришло решение.

— Я хочу, чтобы вы позвонили в местное отделение и привлекли их к этому делу. Еще я прошу разрешения включиться в розыски. Когда они пойдут на ту проклятую гору за Поттером и Амандой, я все равно буду вместе с ними. Мне бы хотелось, чтобы это было официально.

— Годится, — мягко сказал Моррел. — Дюпре?

— Да, шеф.

— Удачи, сынок. Думаю, она тебе пригодится.

Дюпре бросил телефонную трубку на рычаг и закрыл лицо руками. Его тело болело. В голове стучало. Он даже представить себе не смел, как целует ее, но эта женщина настолько глубоко запала ему в душу, что он не мог вырвать ее оттуда.

— Аманда. Боже мой, какими чарами ты меня околдовала? Я отдал тебе свое сердце, а ведь даже не знаю, какой твой любимый цвет.

Он поднялся с кровати и направился в ванную, на ходу срывая с себя одежду.

Глава 15

Вода холодной струей обтекала ноги Аманды, когда та брела вдоль берега речушки, крепко прижав к животу корзинку с ежевикой.

Две ягодки в корзинку, одну в рот, пока ее пальцы и губы не стали красными, как вино, а корзинка почти полной.

Каштановая коса свешивалась Аманде на грудь. То и дело волосы цеплялись за какую-нибудь настырную ветку, и приходилось прерывать сбор урожая, чтобы освободиться от колючек. Но это была небольшая плата за прелесть момента.

Более счастливой и быть нельзя. В этом мире не было Дэвида. Здесь она чувствовала себя в безопасности, любимой и защищенной. Гулять весь день напролет, часов не наблюдая, было наслаждением, так же как и то, что она узнала человека, пришедшего к ней с распростертыми объятиями, предложив любовь, которую она и вообразить себе не могла.

Солнце прогрело воду, прогнав мелкую рыбешку, плававшую на отмели, искать прохлады на глубине. Пчелы, жужжащие в ежевике, садились на поздние цветки, чтобы получить свою долю этого полного изобилия.

Накидка свободно держалась на плечах Аманды, легкий ветерок, гуляющий между деревьями, слегка колыхал оленью шкуру, и пытливый взгляд наблюдателя мог разглядеть соблазнительные формы, скрывающиеся под ней.

С противоположного берега восемь черных, как вулканическое стекло, пар глаз следили за каждым ее движением. У наблюдавших были полуобритые головы с пучками волос, сколотыми вверху, а на щеки свисали разноцветные перья и бусины.

Лицо каждого было закрашено: одна половина в мертвенно-белый цвет, другая — в черный как смерть. Когда они улыбались, глядя на одинокую женщину у ручья, и молча переглядывались, то обнажались их зубы цвета слоновой кости, резко контрастировавшие с ненатуральной расцветкой кожи.

Пот блестел на восьми коричневых телах, а штаны и мокасины, сливались с лесным фоном, как молодые побеги сливаются с деревьями. Они стояли неподвижно и, держа в руках дубинки, выжидали.

Аманда тихо напевала, продолжая собирать ягоды, не подозревая, что ее жизнь висит на волоске и зависит от прихоти воинов.

Нокосе был менее чем в сотне ярдов от берега ручья, когда почувствовал опасность. Еще минуту назад лес был полон звуков дикой жизни. А теперь Нокосе слышал только стук своего сердца. И как будто в подтверждение дурных предчувствий солнце закрылось тучей.

Аманда!

Он вытащил нож и бросился к деревьям, отбрасывающим изменчивые тени. Ветер донес обрывок ее песни, рассеянное мурлыканье, означающее, что она жива. Пока…

Страх прибавил стремительности движениям Нокосе, и через секунду он уже стоял у кромки деревьев, глядя вниз на Аманду, мелькающую под ветками ежевики. Всегда помня, насколько хрупка жизнь в этом мире, он стал оглядывать противоположный берег ручья в поисках признаков опасности.

Глаза их встретились одновременно. Золотистые и черные. Одна пара и восемь пар. Несмотря на численный перевес, он смело вышел на солнечный свет с ножом в руке, откинув голову назад. Дерзость его позы не вызывала до-мнений.

— Аманда! Иди ко мне! — Голос его прозвучал негромко, но повелительно.

Она вздрогнула. Ягоды, которые она собиралась бросить в корзинку, с бульканьем упали в воду. Аманда вскинула глаза и расцвела улыбкой, но вдруг заметила нож в его руке и выражение его лица.

Взбрызгивая воду, она побежала, рассыпая перед собой крошечные радуги. Однако времени любоваться на маленький подарок красоты, преподнесенный природой, не было. У нее в голове билась единственная мысль: поскорее добраться до Сета.

Капли блестели на ее длинных стройных ногах и замочили край накидки. Ягоды подпрыгивали в корзинке, когда она взбиралась на крутой склон ручья. Не оборачиваясь, Аманда протянула руку, чтобы Сет помог ей выбраться.

Он нагнулся, ни на минуту не выпуская из виду противоположный берег, и сомкнул пальцы вокруг ее запястья. Единым махом он поднял ее, и как раз, когда она обернулась, воины выступили из-за деревьев.

— О Боже, — пробормотала Аманда и почувствовала, что у нее подгибаются колени. Но не упала, а лишь в панике прошептала его имя.

Он тряхнул головой, давая знак молчать, и отступил на шаг, встав между Амандой и врагами.

Потом один из воинов начал говорить. Громкий, вызывающий звон слов, которых она не могла понять. Ответ Нокосе, как копье, пронесся через ручей. Произошел обмен резкими гортанными репликами, сопровождаемый короткими взмахами рук, и Аманда пожалела, что не может понять их.

Единственное слово, которое уловила Аманда, было «нокосе». Оно повторялось несколько раз и Сетом, и остальными индейцами. Вдруг все смолкли. Восемь воинов на противоположном берегу скользнули назад за деревья так же тихо, как и появились. Когда они исчезли из виду, Нокосе повернулся и посмотрел на Аманду.

— Что им было надо? — прошептала она, стараясь не дрожать. Было бы стыдно показать свой страх. Когда этот мужчина даже не повысил голоса.

— Тебя.

— Господи. Почему они не напали? Их было восемь. А ты только один.

— Я — Нокосе. Они боятся силы медведя. — Помолчав, он добавил с улыбкой: — И еще я сказал, что ты ленива и все время жалуешься. У них у самих таких полно в их вигвамах. Если к ним прибавится еще одна, от этого дела пойдут только хуже.

Она рассмеялась сквозь слезы, зная, что он соврал, чтобы развеять ее страх.

— Я не жалуюсь.

Он забрал у нее корзинку с ежевикой и потрогал ее щеку.

— Я знаю, моя Аманда.

— Я сделала все, как ты велел.

— И это я знаю. Спасибо, что доверяешь моим указаниям. Это, возможно, спасло тебе жизнь.

Она повернулась и уткнулась губами ему в ладонь.

— Уже второй раз ты спасаешь мне жизнь. Когда мы состаримся, я уже привыкну к этому, как ты думаешь?

Ягоды упали на землю, когда он прижал ее к своей груди и зарылся лицом в ее теплые каштановые пряди.

Его сердце разрывалось. Им не суждено долго оставаться вместе. С того момента, как он увидел ее в своих грезах, он принял это безоговорочно. Но он не осознавал тогда, как трудно будет отпустить ее.

— Любовь моя… — Она с готовностью подставила ему лицо для поцелуя.

Мир вздрогнул. Облако медленно наплыло на лик солнца. Некоторое время спустя Аманда встала на колени, чтобы подобрать упавшие ягоды.

— Ты рассыпал наш ужин, — сказала она, стараясь шуткой прогнать остатки страха, вторгшегося в их мир. — Если бы ты уронил их в воду, мы бы сегодня остались без еды.

Он улыбнулся:

— Нет, Аманда. Я бы тогда наслаждался… тобой.

Ее вспыхнувшее лицо доставило ему такое удовольствие, что он посмеивался про себя весь путь до хижины.

* * *

В ту ночь, пока темнота сжимала в своих объятиях лес, Нокосе сжимал в объятиях Аманду. Струйки дыма от догорающих угольков подсказывали ему, что, если он не подбросит дров в костер, тот к утру совсем догорит. И хотя развести новый было не так трудно, он не любил это занятие.

Осторожно, чтобы не потревожить сон подруги, он вытащил руку из-под ее головы, встал со шкур и голый пошел к дровам, сложенным у очага.

Он наклонился, чтобы положить маленькое полено на угли, не подозревая, что Аманда наблюдает за ним из противоположного конца хижины.

Она смотрела, как он передвигается в темноте, словно ночная сова, выискивая то, что ему нужно, чтобы выжить. Сейчас это был кусок дерева. Вчера днем это был нож, спасший ей жизнь. Она видела, как он охотится и убивает, чтобы у них была еда. Она видела, как он рисковал жизнью, спасая ее от Дэвида.

Она узнала, что этот мужчина, которого она любила, был необыкновенно умным и к тому же нежным любовником. Но сегодняшний день явился для нее откровением. Была в Нокосе какая-то необузданность, которую он таил от нее. Сегодня его могли убить из-за нее. Это должно было ее испугать, но вместо этого она ощущала гордость. Кто-то был готов пожертвовать жизнью ради нее.

Нокосе подбросил полено в огонь, и на земляной пол высыпались потрескивающие оранжевые угольки. В тот момент, когда он выпрямился, она увидела его лицо и поняла, что тоже готова умереть за него. За достойное дело нужно сражаться, а она не могла себе представить жизни без этого человека. Жизнь в этом мире могла оказаться очень трудной, но она была твердо намерена попробовать.

Аманда встала и позвала его, ожидая в темноте, пока он подойдет к ней.

Он тут же оказался рядом.

— Я разбудил тебя. Извини.

Она прислонилась щекой к его груди и сомкнула руки у него за спиной.

— Мне было страшно. Мне было одиноко. Только мужчина, мой мужчина, мог прогнать страх и избавить меня от одиночества.

Их тела соприкоснулись. Нокосе провел рукой по волосам и слегка сжал ее лицо в своих ладонях.

— Я твой мужчина, Аманда?

В сердце своем он уже знал ответ, но хотел, чтобы она еще раз это повторила.

— Да, и моя любовь.

Он прижал ее голову к своей груди и пристально посмотрел на Дримкетчер, висевший на стене. «Что мне теперь делать? Сказать ей правду и разбить ее сердце или отнести ее в постель и потерять свое собственное?»

Он подтолкнул ее вниз на шкуры.

— Я хочу лечь рядом с тобой, Аманда.

— Навсегда, — прошептала она, раскрывая ему объятия.

Вот в этом-то и была беда. Он не мог сказать ей, что их «навсегда» будет состоять всего из двух дней. Потом ей придется вернуться обратно. Он прекратит свое существование, а она будет жить так, как он ее научил. Он только молил о том, чтобы она знала, где искать ответы на вопросы, которые ожидали ее в мире.

— Ты и так уже навсегда в моем сердце, — прошептал он, стараясь не грустить.

Темнота окутала их, когда начался древний ритуал. Встречное стремление тел, соединяющихся и отступающих, чтобы продлить блаженство. Тело Аманды начало извиваться.

Напор его проникновения давал о себе знать. Она царапала пальцами его спину, пытаясь не упасть с кровати, которая начала раскачиваться. И прежде чем она смогла перевести дыхание, чтобы вымолвить его имя, наслаждение разлилось в ней.

Содрогания ее тела глубоко захватили его. Он приник к ложбинке между ее грудей и излил себя внутрь ее, своей вечной любви.

А когда вершина была достигнута и началось скольжение вниз, он лег рядом, ожидая, пока ее дыхание смягчится сном.

Тьма начала рассеиваться светом нового солнца. Усталый, Нокосе задремал. Сны предсказали ему, что должно произойти. Он смотрел правде в лицо и не испытывал сожалений. Если бы завтра ему пришлось повторить все сначала, он не задумываясь поступил бы точно так же. Жизнь была малой ценой за обретение любви.

Часы их любви пролетели. На рассвете Нокосе шепотом разбудил Аманду и, сказав, что ему нужно идти на охоту, велел снова спать.

Аманда вздохнула и подняла руки, чтобы обвить его шею. Он тихо засмеялся ей в ухо и быстро поцеловал в губы, приказав запереть за ним дверь на засов.

Вспомнив о вчерашней встрече с шайкой индейцев, Аманда голышом соскочила с кровати, бросила последний короткий взгляд на Нокосе и опустила засов. Одного вида его обтянутой оленьей кожей спины было достаточно, чтобы дать пищу ее снам.

Он был высок и смугл, как стройные стволы деревьев вокруг хижины. Его волосы, черные как вороново крыло, отлетали от плеч, когда он быстрым шагом удалялся от хижины. Лесной человек. Нокосе. Бог среди людей.

Несколько часов спустя Аманда, одевшись, слонялась по темной хижине и с любопытством исследовала различные предметы, чтобы получше понять его и себя. Но здесь не было ничего такого, что бы объясняло драму их жизни.

Время шло. Ее ожидание перешло в беспокойство. «Что-то, вероятно, случилось! Его так долго нет». Она тут же посмеялась над собой. Он пошел добыть еды, и ей следовало помнить, что это было не так просто, как сходить в супермаркет. Их пища находилась на ветвях, на земле, передвигалась на копытах. Успокоенное этим объяснением, ее беспокойство растаяло. Взгляд упал на Дримкетчер.

— Итак, — сказала Аманда и остановилась перед ним, посмотрев на перо, безжизненно повисшее в отсутствие ветерка. — Это ты привел меня сюда. Сет говорит, что такие штуки заключают в себе великую магию. — Она поочередно потрогала коготь, кожу и медальон. Внезапно ей пришла в голову замечательная идея. Если добавить к Дримкетчеру что-то личное, это придаст ему больше силы. Любовь к Нокосе переполняла ее. Дримкетчеру не хватает частицы ее самой.

Беглый осмотр нескольких полок, стоящих вдоль одной из стен, дал то, что было нужно для выполнения ее замысла. Удовлетворенная тем, что у нее есть важное дело, Аманда села на кровать и принялась расчесывать спутанные волосы.

Торопясь, чтобы не передумать, она отделила небольшую прядку сбоку и стала плести косичку, потом крепко связала ее тонкой полоской кожи, взяла нож и отрезала косичку у корней волос.

— Ну вот, — сказала Аманда, подняв крошечное колечко из волос, и осмотрела его. — Бесконечность. — Благодаря полоске кожи получился полный круг.

Встав на цыпочки, она дотянулась до Дримкетчера и привязала косичку к плетению. Та легла между медвежьим когтем и орлиным пером. «Безделушка, — подумала Аманда. — Вряд ли ее сила будет значительна, но все же это частица меня самой».

Аманда ошибалась. Это было недостающее звено, связывающее их миры.

Она отступила, подбоченившись, и оглядела свой подарок, потом хлопнула в ладоши, горя от нетерпения побыстрее увидеть Сета и показать ему свою поделку.

И как только у нее в мыслях мелькнуло его имя, она услышала звук, возвестивший о его возвращении. Голубка дважды проворковала в лесу, Аманда затаив дыхание ожидала конца условного сигнала. Воркование прозвучало еще дважды.

Она подняла засов и широко распахнула дверь. На глаза мгновенно набежали слезы. Но это были слезы не печали, а радости.

— Ты вернулся! — вскрикнула она и выбежала на опушку.

Всегда грациозно и уверенно державшийся на ногах, Нокосе споткнулся, когда увидел ее. Его обдало жаром и тут же охватил порыв любви, столь сильный, что приветствие, которое он собирался выкрикнуть, застряло у него в горле.

«Великий Дух, дай мне силы», — взмолился он. Птицы, пойманные им в силок, упали на землю, когда Аманда очутилась в его объятиях.

— О, Сет, я подумала, вдруг ты никогда не вернешься, — прошептала она, покрывая каждый дюйм его тела благодарственными поцелуями.

Сердце Нокосе дрогнуло. Ее улыбающееся лицо было обращено к нему в желании снискать его одобрение. Он закружился с ней, радуясь тому, как ее волосы колышутся за плечами каштановым опахалом.

— Значит, ты скучала по мне?

Она засмеялась, шутливо ударила ладонью по его руке и опустилась на землю.

— Только чуть-чуть, — рассмеялась она. — Только чуть-чуть.

— Пойдем, — тихо сказал он. — Скоро будем есть.

— Чем мы займемся, пока еда будет готовиться? — смущаясь, спросила она.

Зазвучал его смех.

— Твой выбор, — ответил он, с удовольствием наблюдая, как она залилась румянцем, а потом посерьезнела.

— Я выбираю тебя.

Вспышка желания пришла и миновала, разлившись приятными воспоминаниями о минутах любви, которыми были теперь наполнены их безмолвные взгляды и прикосновения невзначай. И в конце трапезы их глаза все еще блестели от обещаний, данных в порыве страсти.

Дверь хижины стояла нараспашку. Холодный горный ветер влетал и кружил внутри, забавляясь сушеными растениями на стенах, проносясь вдоль полок и камина, подбрасывая выбившиеся пряди с шеи Аманды, остужая жар желания,

В хижину впорхнула бабочка, будто проверяя, нет ли здесь какой-нибудь достойной пищи, и потом устремилась наружу, подхваченная дуновением ветра, как опавший лист.

Аманда указала на что-то и засмеялась. Нокосе обернулся посмотреть, чему она так радуется, и увидел Дримкетчер. Привнесенное новшество невозможно было не заметить. Отливая в лучах солнца красным и коричневым, крошечная косичка свешивалась с плетения, как драгоценность.

Нокосе постоял безмолвно, затем, протянув руку, подошел к талисману. Его сердце тяжело колотилось в груди, глаза увлажнились от этого подарка любви.

Солнце уже давно освещало Дримкетчер, и косичка пропиталась его теплом. Нокосе провел пальцем по изящному волосяному колечку. Оно было горячим на ощупь и очень хрупким. Нокосе повернулся. Его глаза сосредоточились на женщине, сидящей за столом. В душе бурлили такие эмоции, которые он не умел высказать.

Аманда затаила дыхание. Он увидел подарок! Внезапно этот импульсивный дар показался ей глупым, даже навязчивым. Она закусила нижнюю губу и стиснула руки на коленях, не зная, как себя держать. Ни с того ни с сего появился прежний страх. Вдруг она сделала что-то, чего не следовало?

— Надеюсь, в этом ничего плохого нет, — сказала она, нервно смеясь.

Он покачал головой и распахнул объятия. Аманда бросилась к нему.

— Все абсолютно правильно, — прошептал он и вдруг похолодел от сознания того, что конец уже близок.

Ее тело прильнуло к его телу, обволакивая и согревая. Он прижал ее плотнее, не желая признаться даже самому себе, что вместе с этим подарком пришел страх.

— Я хотела дать тебе что-нибудь, — объяснила она, — Это все, что у меня было.

— Это частица тебя, поэтому она прекрасна.

Она улыбнулась, благословляя Сета и свою счастливую судьбу. Прежде все было так плохо. А теперь все так хорошо.

— У меня для тебя тоже есть подарок, — вдруг сказал Нокосе и направился к сундуку.

Он вернулся с маленьким ожерельем из кожи и бусин.

— Оно принадлежало твоей матери? — спросила Аманда.

Он кивнул и надел ожерелье ей на шею. Рука Аманды потянулась к бусинам. Она перекатывала их в пальцах, ощущая гладкость и неповторимость форм.

— Они похожи на бирюзу! Я и не знала, что здесь можно отыскать такие камни.

Нокосе улыбнулся.

— Не думаю, что можно. Мой отец выменял их у одного человека.

— Спасибо, — застенчиво произнесла Аманда, перебирая бусины.

В ее мозгу пронеслись воспоминания о бриллиантах и жемчугах, обрамленных серебром и золотом, которые лежали забытые в шкатулке у нее дома. Этот подарок был очень скромный, но куда более дорогой, чем все, что Дэвид когда-либо дарил ей. Сет подарил его, как и свою любовь, без расчета на возврат. Она улыбнулась ему:

— Я буду носить его всегда.

Нокосе нахмурился. Он не подумал об этом. Она не может носить его всегда. Но пока она остается здесь, оно — ее.

Спокойное выражение его лица сменилось мрачным. Аманда заметила это и вздрогнула. Она почувствовала, что он о чем-то умалчивает.

— Что-то случилось, пока ты охотился? — спросила она. — Ты встретил еще каких-нибудь индейцев?

Он отвернулся.

— Я никого не видел. Ты все придумываешь.

Она встала на колени рядом с ним.

— Скажи мне, Сет. Я тебя люблю и доверяю всем сердцем. Что бы ни было, я пойму…

Ну как он мог ей сказать? Но это нужно было сделать. Время, отведенное им, подошло к концу. Не мог же он просто разбудить ее послезавтра утром и отвести обратно, не подготовив к такому потрясению.

Однако момент был упущен. Нокосе вскочил на ноги, услышав раскат грома. Он знал его происхождение. Страх прибавил скорости его движениям, когда он выбежал из хижины в лес, не зная, что Аманда следует за ним по пятам.

Когда он осознал, что она бежит за ним, было слишком поздно отправлять ее обратно. И как бы ему ни хотелось уберечь ее от лишних тревог, он ничего не мог поделать.

— Что это было? — прошептала она и задрожала, осознав внезапную тишину леса. Даже птицы куда-то подевались.

— Les Anglais, — ответил Нокосе. — Красные куртки. Они идут.

Далеко внизу Аманда увидела мужчин, которые, выстроившись в ряд, шли маршем по горам. Солнце играло на их оружии и снаряжении — зрелище, поражающее великолепием, но и зловещее.

Красные куртки? Англичане? Как в Британии королевские подданные?

Аманде вдруг пришло в голову то, о чем она раньше никогда не задумывалась.

— Сет, а какой сейчас год?

Он пожал плечами.

— Мой народ не ведет счет времени так, как ваш. Я не знаю точно.

— Ты не помнишь, какой был год, когда умер твой отец?

Его янтарные глаза заволокла печаль воспоминаний.

— Пойдем, — вдруг сказал он и, взяв ее за руку, повел через лес.

Курган был почти неразличим в зарослях. Сделанный вручную деревянный крест накренился к дереву.

Это была могила его отца. Аманда встала на колени и принялась расчищать поверхность от веток и сучьев, чтобы добраться до основания креста. Нокосе был озадачен, не понимая, для чего она это делает, но стал помогать. Она покачнулась при виде слов, выжженных на кресте.

— Кто это писал? — Она благоговейно провела пальцами по буквам.

Нокосе пожал плечами.

— Отец, когда готовился к смерти.

Его отец сам сделал себе надгробный крест? В это невозможно было поверить. И дата рождения и дата смерти были на месте.

— Как он мог? Откуда он знал, когда умрет? — изумилась она.

— Человек часто знает о таких вещах. Разве в вашем мире не так?

Она вздрогнула и закрыла лицо руками, вспоминая, как часто считала свою собственную смерть неминуемой.

— Иногда, — ответила она, дотрагиваясь до цифр под именем.

«Жак ле Клерк. 1690-1747».

Ее голос дрожал, когда она задала следующий вопрос:

— Как давно умер твой отец?

— Две зимы… почти три.

— Тогда сейчас примерно 1750 год. О Боже правый! Если я хорошо помню историю страны, мы в ближайшее время должны будем пережить Французскую и Индейскую войны.

Нокосе слушал, но не слышал. Не важно, как в ее времена говорили о том времени. Он уже знал, что им предстоит.

— Нам нужно выбираться отсюда, — вдруг сказала Аманда и вскочила на ноги. — Здесь небезопасно. Скоро повсюду начнутся бои! Англичане и французы будут биться за твою…

Выражение его лица заставило ее забыть обо всем, что она собиралась сказать.

— Мужчина не убегает от того, что принадлежит ему. Англичане и французы не имеют права на эту землю. Она уже была здесь задолго до того, как я пришел, и будет еще долго после того, как я уйду. Земля не принадлежит никому. Мы принадлежим земле.

— Некоторые вещи никогда не меняются, — пробормотала Аманда.

—Что?

— Ничего, — сказала она. — Думаю, я понимаю. Но не уверена, что ты понимаешь. Тут будет опасно.

Нокосе нежно улыбнулся:

— Ни один мир не бывает безопасным. Ни твой, ни мой. Но всегда есть способ испытать радость… обрести счастье. Просто нужно знать, где искать.

— Значит, мы остаемся, да? — спросила она.

— Я остаюсь.

Она кивнула, удовлетворенная его ответом. Она уже научилась бороться за правду. С этим человеком удержать то, что принадлежало им, представлялось не столь уж невозможным.

Он взял ее за руку и повел прочь, когда вдруг ее насторожило кое-что в его словах. Она остановилась и отдернула руку.

— Что ты хочешь сказать этим «я»? Ты, наверное, имел в виду «мы»?

В его глазах отразилась боль. Аманда закусила губу и закричала:

— Я не знаю, о чем ты думаешь, но я не желаю уходить! Куда ты, туда и я. Мы с тобой вместе, понятно?

Его молчание напугало ее.

— Ты говорил, что любишь меня.

Он обнял ее. Они оба дрожали от боли.

— Ты говорил, что мы навсегда вместе, — с упреком произнесла она и всхлипнула.

Сердце у него разрывалось, но человек, принадлежащий его народу, не имел права выказывать свои чувства. Это сделало бы его слабым. Однако Нокосе был наполовину французом, представителем людской расы, известной в истории эмоциональными вспышками страсти и боли. И французская кровь давала о себе знать.

Слезы подступили к его глазам. Он прижал ее к себе, сосредоточив на этом все свое внимание. Может быть, так ему удастся сохранить лицо. Может быть, тогда он найдет в себе силы отпустить ее, когда придет время.

— Ты же знаешь, что я умру, если покину тебя, — всхлипывала Аманда.

«Нет, моя Аманда. Это я умру».

Глава 16

— Не понимаю. Ты привел меня сюда, чтобы научить снова доверять мужчине, а теперь думаешь, что я уйду без тебя? Что же это тогда за доверие? — Ужас от перспективы потерять его усиливал ее боль.

Нокосе мерил шагами хижину.

— Ты должна понять, иначе это будет бесполезно.

— О, замечательно! Ты продолжаешь говорить загадками.

Ее крик звенел у него в ушах, а она в приступе ярости отшвырнула железный котелок. Он звякнул о полено и покатился по полу. Нокосе поднял на нее взгляд в тот момент, когда она потянулась за другим котелком, и кинулся к ней прежде, чем она успела осуществить свое намерение.

— Стой! — Он схватил ее за руку. — Ты не можешь так же отшвырнуть свою боль.

Она упала в его объятия и разрыдалась.

— Ну тогда объясни мне, как смириться с тем, что, я знаю, убьет меня.

Он резко потянул ее за волосы, заставив встретиться с его повелительным взглядом. Вынужденная стоять с ним лицом к лицу, она подавила слезы гнева, глядя в янтарное пламя его глаз.

— О Боже, — прошептала она, чувствуя, как пол уходит из-под ног. Все его сдерживаемые эмоции обнаружились. Она видела, как возле его глаза дергается мускул, и поморщилась, когда его хватка стала сильнее.

— Господи, — прошептал Нокосе, его пальцы дрожали, когда он попытался высвободить их из локонов. — Я никогда не нанесу тебе вреда даже случайно. Я живу, чтобы приносить тебе радость.

Прежде чем она успела опомниться, он снял с нее накидку и подхватил на руки. Два шага, и она уже лежала на шкурах нагая, и только простое ожерелье из кожи и бусин темнело на ней. Его одежда тоже полетела в сторону. Он стоял возле нее, как сотворенный Господом человек. Гордый, сильный, ожидающий свою пару.

Страсть лишила их дара речи. Выражение лица Нокосе говорило лучше всяких слов. Желание, сильнее, чем мог охватить человеческий разум, переполнило ее. Не осталось ничего, кроме трепета между ее ног и пульсации крови в жилах.

— Ты смиришься, потому что должна смириться, — взволнованно произнес он, возвышаясь над ней. — Ты будешь делать то, что должно, и я тоже. Но ты не забудешь меня. Я обещаю, Аманда. Я буду с тобой всегда.

С мрачной решимостью он переместился к ней, а потом на нее. Времени для игр не было, как не было его и для того, чтобы подготовить ее к его близости. Не успела она вздохнуть, как он взял ее приступом. Ошеломленная его напором, она смотрела на своего любимого.

— Смотри на меня, Аманда, — прошептал он и обхватал ее лицо руками, пронзая своим пламенным взглядом. — Запомни меня, потому что я тот, кто любит тебя всем сердцем.

Его черты затуманились. Слезы безудержно покатились по ее лицу, когда он приблизился к ней. Его губы припали к ее губам.

Нокосе охватила дрожь. Накрывая ее рот губами, он пил ее горе и вдыхал ее страх. Они должны были навсегда соединиться духовно. Ее руки притянули его ближе, ноги раскинулись, впуская его. Все вокруг него заволоклось туманом и перестало существовать, кроме женщины под ним и яростного наплыва чувств, поднявших его на грань безумства.

Сердце Аманды колотилось так, что казалось, оно разорвется, когда он входил в нее снова и снова. Но ей было мало. В его прикосновениях было такое благоговение, которое он не мог выразить никакими словами. В их слиянии была сладкая горечь, потому что оно могло стать последним.

Рыдания раздирали ее, когда она в отчаянии прильнула к нему. Мысль о том, что она потеряет эти ощущения и человека, который подарил их ей, была нестерпима. Каждое движение его тела было прекрасным, но теперь и более болезненным, чем все, что делал Дэвид.

В них обоих росло напряжение. Тело ударялось о тело, сердце о сердце. Ее стоны отзывались, в нем болью. И тут оно наступило — слишком внезапно, чтобы можно было предотвратить. Сотрясающая душу, помутняющая рассудок вспышка светлого тепла, омега любви.

— Нет, нет, нет, — застонала Аманда и сцепила руки у него на шее, прижав покрепче к себе, забыв о тяжести его тела, — Я не хочу уходить. Не хочу.

Ее крики разорвали в клочья его решимость, и он не находил ответа, который мог бы дать ей, не ощущая стыда. Он перекатился на спину, увлекая ее за собой, прижимал к себе, пока она не успокоилась, ласкал ее. И только когда всхлипывания утихли, Нокосе отважился взглянуть в ее лицо.

Ее глаза были закрыты, густая бахрома ресниц слиплась, как травинки после паводка. Раскрасневшиеся щеки и вспухшие губы были еще одним свидетельством ее страданий.

Сердце замерло у него в груди, и он испугался, что оно никогда больше не забьется. Он не предполагал, что человек может испытать такую боль и продолжать жить.

Нечаянный всхлип сорвался с ее губ. Даже во сне горе не покидало ее. А он все не мог оторвать от нее взгляда, вбирая в душу весь ее облик и то, как ее тоненькое тело приникло к нему. Нокосе навсегда запечатлевал в памяти ощущения от ее нежной, шелковистой кожи, смеха и слез, грудей, прижатых к нему, когда она медленно приходила в себя после пережитой страсти. Все это принадлежало ему.

— И все, чем я являюсь, будет в тебе, — прошептал он, порывисто прижимая ее к себе.

Внезапный порыв ветра влетел сквозь открытую дверь хижины. Дримкетчер шевельнулся на крючке, отчего перо затрепетало, коготь качнулся, а косичка из ее волос заколыхалась.

— Я слышу тебя, Великий Дух, — тихо промолвил Нокосе. — Все будет исполнено.

Дэвид Поттер проклинал землю, по которой ходят эти ненавистные женщины, обиды, нанесенные ему почившей матерью, и свою судьбу.

— Ты была сукой! — выкрикивал он, наслаждаясь отзвуком собственного голоса, разносящегося по пещере. — Ты превратила мое детство и зрелую жизнь в кромешный ад. Но ты умерла, мама! — Пыль клубилась вокруг его ног, когда он, шаркая, описывал круги. — Ты слышишь меня? Ты мертва! МЕРТВА!

Он подошел к выходу из пещеры и заморгал от внезапного света.

— А ты, Аманда, моя возлюбленная жена. Ты вероломная ведьма! Вернись! Ты не уйдешь от своей участи… части… части…

Его выкрики понеслись вниз по долине, отдаваясь эхом в горах. С проклятием на устах и ненавистью в сердце он развернулся и растворился во мраке. Это было подходящее место для Дэвида Поттера.

Темные спутанныё волосы сбились Джефферсону Дюпре на лоб и лезли в глаза, разметаемые ветерком, который разгуливал по месту поисков.

Подножие горы находилось прямо перед ним, седловина — далеко вверху. Подбородок Дюпре был упрямо выставлен вперед, глаза не отрываясь смотрели на отвесный склон и густой лес, соизмеряя путь, который лежал впереди, пока постепенно разгружались грузовики и машины, заполненные полицейскими, прибывшими на поиски. Дюпре походил на того, кем являлся на самом деле: самцом, вышедшим на охоту.

Местная и федеральная полиции стекались к площадке в предвкушении поимки Дэвида Поттера. Репортеры, припарковав свои машины на обочинах узкой двухполосной сельской дороги, усыпали все подножие горы, вынужденные ожидать развития событий за ограждением по приказу сельского шерифа, которому было поручено не допустить их вмешательства в розыски и держать на безопасном расстоянии, хотя он был склонен вовсе удалить их отсюда.

Но не допустить журналистов было невозможно. Новость была сногсшибательная! Не каждый день выдавался ордер на арест члена конгресса. Особенно за убийство. Носились слухи о роли Аманды Поттер во всей этой истории. Большинство пришли к выводу, что она стала невольной жертвой. Мало кто верил, что ее удастся найти, и еще меньше — что живой.

И только Джефферсон Дюпре не допускал мысли, что может потерять Аманду.

— Мы уже почти готовы.

Детектив обернулся и быстро кивнул.

Местные власти охотно позволили ему присоединиться к розыскам и правильно сделали. Ему бы очень не хотелось бороться с ними, когда имелись дела поважнее.

— Мы и полпути не одолеем до темноты, — проворчал начальник полиции. — Черт, ненавижу ночевать в лесу на земле.

— Если Аманда Поттер там, то она провела в горах по крайней мере четыре или пять дней. И я могу вам гарантировать, что у нее нет с собой спального мешка.

Начальник полиции вспыхнул. Всем поисковикам было прекрасно известно о решимости детектива Дюпре найти жену Поттера. Они видели, как он бледнеет от страха. Они слышали, каков он в ярости. Но они не понимали причин.

Эта женщина ему никто. Он едва ее знает. Но никому не хотелось расспрашивать его об этом.

— В путь! — выкрикнул кто-то.

Двигаясь группами, мужчины начали взбираться на гору в соответствии с намеченным планом.

Дюпре перекинул рюкзак через плечо и стал пробираться сквозь кусты. Он сменил туфли на горные ботинки, куртку на пуховую парку и добавил к своему снаряжению лишнее ружье. Впрочем, одежда мало его интересовала. Ему нужна была только Аманда.

Так они и шли вверх, чтобы добраться до места, где Дюпре нашел ключи и пустую обойму. Предполагалось, что если Дэвид Поттер собирался спускаться вниз, то он уже сделал это несколько дней назад. А если он был еще наверху, то наверняка очень высоко. Поисковикам предстоял дальний путь.

Джефферсон Дюпре шел не останавливаясь, шаг за шагом, все выше и выше, глядя только вперед. Его судьба была в будущем — не в прошлом.

На склонах начала сгущаться тьма. Мужчины шли, спугивая ночных тварей. Только несколько минут назад они выползли из своих нор, а теперь спешили забиться обратно в щели, из которых появились.

Люди увидели, как орлы летят в свои гнезда, заметили и нескольких сов. По мере того как день сменялся ночью, изменялась и жизнь внутри леса. Одни засыпали. Другие просыпались. Лес не переставал жить своей жизнью.

Дюпре почувствовал, что воздух становится холоднее, и знал, что отчасти это объясняется высотой, отчасти тем, что солнце почти скрылось. Ветки хлестали его по лицу. Сучья трещали под ногами. Так же как и он, сотня мужчин внимательно осматривала склон.

На полпути к вершине Дюпре стал передвигаться так, будто видел перед собой цель. Его шаг стал шире. Походка стремительнее. Он обогнал отставшую группу, потом большую часть основной и пошел с теми, кто двигался в первых рядах.

В каждом его движении сквозила решительность, когда он осматривал землю перед собой. Группа достигла и миновала то место, где Дэвид Поттер оставил первые свидетельства своего местонахождения. Дюпре вздрогнул и постарался стряхнуть с себя ощущение, что кто-то наблюдает за их продвижением. Очевидно, у него просто разыгралось воображение.

Чем выше взбирались поисковики, тем реже становился подлесок. Зимой только самые выносливые растения и животные выживали на такой высоте.

В легких у Дюпре щемило, но он не замечал этого, вырываясь вперед. Он так долго жил с болью от отсутствия Аманды, что не различал даже признаков разреженной атмосферы.

— Эй, парень! — окликнул его офицер, когда детектив прошел мимо него. — Куда, по-твоему, ты идешь? Или ты знаешь что-то такое, чего не знаем мы?

Дюпре притормозил и попытался замедлить темп. Нет, он не знал, что делает. Так было на протяжении недель, даже месяцев. Почти с того самого дня, как Аманда Поттер свалилась ему на руки в парке.

—Виноват, — сказал он. — Просто мне так сильно хочется, чтобы этот ублюдок оказался в моих руках, что это сводит меня с ума.

Офицер кивнул.

— Это вы получили видеопленку, да?

Горечь, подступившая к горлу, помешала Дюпре ответить. Он кивнул. Воспоминания о той сцене так глубоко засели у него в мозгу, что он сомневался, сможет ли когда-нибудь забыть ее.

— Наверное, было на что посмотреть, — продолжал офицер, желая скоротать время за беседой.

Дюпре остановился и смерил мужчину холодным янтарным взглядом.

— По правде говоря, я с гораздо большим удовольствием посмотрел бы Кубок мира.

Полицейский понял намек. Он переступил границу, используя служебное положение для удовлетворения собственного любопытства.

— Прошу прощения. Я не то хотел сказать.

— Уже почти темно.

И Дюпре стал продираться сквозь деревья, упорно продвигаясь вперед.

Через несколько минут темнота сгустилась. Люди остановились и извлекли из рюкзаков фонарики, затем перегруппировались и разбили лагерь, раскладывая спальные мешки в ряд, чтобы не дать никому незамеченным спуститься сверху.

Дюпре чертыхнулся. Ему ничего не оставалось, кроме как присоединиться ко всем. Он съел свой ужин под аккомпанемент анекдотов о неверных женах и ворчливых начальниках. Неудивительно, что, когда он улегся и приготовился ко сну, в животе у него ныло. В таком окружении запросто можно заработать язву на нервной почве.

Храпы разносились по всей горе как звериные рыки. Дюпре лежал с открытыми глазами и пытался представить себе, где может находиться Аманда, оставаясь при этом невредимой. Внезапно ему на глаза набежали слезы. Он потер горящие веки, ненавидя ощущение тяжести, навалившееся ему на грудь.

Она не умерла, иначе он бы почувствовал. Но не по этой ли причине он набрасывался на окружающих и не спал несколько дней? Может быть, умом он уже знал, что ее больше нет. Может быть, только его сердце отказывалось верить этому.

— Аманда, малышка. Если ты там, скажи мне где.

Он уставился невидящим взглядом в небо над головой, считая звезды, мерцающие сквозь верхушки деревьев, и, пока смотрел, перед его глазами стал вырисовываться образ.

Это была Аманда, бегущая к нему с распростертыми объятиями. Ее рот открыт в крике, который он не мог слышать. Потрясенный, Дюпре выскочил из спального мешка и стал пристально вглядываться в темноту, не в силах поверить, что видел лишь видение, сон. Он казался таким реальным.

Но она не прибежала. Он не слышал ни единого звука, кроме ночных шорохов да храпа поисковиков на торе. Когда его пульс вошел в нормальный ритм, Дюпре осознал, что явление это не что иное, как повторение уже виденного им ранее, в день пикника. Она бежала с детьми за бумажным змеем. Тогда он испытал то же самое ощущение и был так же испуган и потрясен, как теперь.

— Почему ты все время являешься мне в таком образе? — жалобным шепотом спросил он. — Если ты пытаешься сказать что-то, то я не слышу тебя. — Его голос сорвался. — Говори громче, любовь моя. Я слушаю.

Он забрался в спальный мешок. Если завтра он собирается заниматься поисками, то надо немного поспать.

— Эта чертова земля вся в буграх, — первое, что услышал Джефферсон Дюпре, когда проснулся. Он мгновенно вспомнил, где он и зачем здесь, выскочил из спального мешка и быстро затолкал его в рюкзак. Через пять минут он уже снова двигался через лес, еще до того как возобновились всеобщие поиски.

— Куда это ты собрался? — спросил начальник, схватив его за руку.

— Я собрался найти Аманду Поттер.

— Нашелся еще один помешанный, — проворчал начальник и поднял свой рюкзак. — Подъем! — выкрикнул он. Приказ был передан по цепочке.

Но Дюпре он был не нужен. Дюпре уже был в сотне ярдов впереди.

Дэвид Поттер встал, потянулся и рассеянно пнул сумку, брошенную Амандой. Вчера он съел последние остатки пищи. Теперь ему предстояло испытание голодом, которому противостояла решимость проверить, сколько еще он сможет здесь продержаться.

Солнце проникало в пещеру сквозь узкую щель. Оно манило. Даже дразнило. Дэвид повернулся и уставился на солнечный луч стеклянным взглядом. Мысль о теплом душе, чистой постели и обильной еде поколебала его решимость. Даже голоса его матери что-то давно не было слышно, почти с того дня, как он крикнул ей, что она мертва. Он усмехнулся. Знай он, что от нее будет так легко отвязаться, он бы сделал это уже несколько лет назад.

Появилась потребность облегчиться. Небрежно почесав свою пятидневную щетину, он направился к выходу заняться своими делами. Встав у щели, он созерцал природу во всем ее величии. Мысль о вареных яйцах, тостах из пшеничной муки и йогурте с корицей была столь отчетливой, что ему показалось, он ощущает их вкус и даже чует запах корицы.

Приводя в порядок свою одежду, он раздумывал, какие покупки надо будет сделать перед отъездом из страны. Вчера он убедил себя, что ему ничего не стоит убежать. Все, что для этого потребуется, это деньги. Поттер решил подсчитать, сколько у него осталось и сколько он нашел в сумке Аманды.

Роясь в карманах, он вдруг понял: кое-что пропало.

— Ключи!

Позабыв о деньгах, он бросился обратно в пещеру и схватил фонарик. Тщательное обследование всех углов не дало ничего, кроме мусора.

— Проклятие! Как я теперь выберусь? — Он был уверен, что его дом на колесах все еще стоит внизу на шоссе, где он его припарковал. На самом деле автомобиль находился на стоянке полицейского участка, куда его доставили после ареста Сержа.

Дэвида охватила паника. И как только это произошло, он услышал ее завывания, потом смех, а затем, как всегда, брань.

«Ты опять все провалил. Ты никогда ничего не мог сделать правильно».

— Прекрати! Ты не знаешь, что говоришь! — заорал он, яростно пиная незримых призраков, пока внутри пещеры не поднялось густое облако пыли.

Кашляя и хватая ртом воздух, Дэвид шатаясь поплелся к щели и выглянул наружу. И тут его взгляд зацепился за что-то далеко-далеко внизу.

Красный цвет… голубой… и оранжевый… Охотники! Нет! Не охотники. Их было слишком много, и они шли слишком стройными рядами.

— Они нашли меня, — взвыл он и метнулся назад.

Что мне делать? Что мне делать?

Мысль о том, чтобы бежать, даже не пришла ему в голову. Он уже зашел дальше и выше всех пределов, какие только мог себе представить. Тут было темно. Темно, а значит, безопасно. Он забился в угол и сел. Заткнул уши и зажмурил глаза. Он не видит их, значит, и они не смогут увидеть его.

— Тут никого нет кроме птиц, — буркнул один из попутчиков Дюпре. — У меня такое ощущение, что это пустая прогулка. Вы уверены, что найденные вами вещи принадлежали Поттеру?

— Я ни в чем не уверен, — проворчал детектив. — Вы знаете ровно столько, сколько и я. Я нашел обойму и связку ключей. На этих проклятых ключах адрес Поттера. Место было опознано, именно здесь его видел в последний раз человек, который привел его сюда. Чего вы от меня хотите? Чтобы я достал его точный адрес, прежде чем вы соизволите оторвать свою задницу от стула?

И тут же пожалел что сказал это. Он остановился и вытер рукой лицо.

— Черт побери. Извините. Это была жуткая неделя. Я не должен был срываться на вас.

Мужчина пожал плечами.

— Да ничего. Я слегка расхныкался. — Он усмехнулся. — Мой психотерапевт говорит, что я поступаю так, когда сталкиваюсь с ситуацией, которая мне не нравится.

Дюпре улыбнулся:

— Как и все мы.

Поисковая группа сделала привал, чтобы заново оценить положение. Через несколько минут из авангарда прибежал гонец. Вести, которые он принес, возродили надежды Дюпре. Что-то или кто-то был над ними. Один из членов группы отчетливо видел отсвет солнца от чего-то блестящего.

Дюпре повернулся и пристально посмотрел вверх, пытаясь различить упомянутое место, но ничего не увидел, кроме выступающих кое-где скал и деревьев. Ничего не блестело. Не было даже заметно никакого движения.

Его надежда воскресла только для того, чтобы снова умереть. Если их увидела Аманда, тогда непонятно, почему она не прибежала к ним. Ответ на этот вопрос вызывал у него дурноту. Она не прибежала, потому что не могла. А если это Дэвид Поттер прячется там наверху, то тогда что он сделал со своей женой?

Ордер на арест и отсутствие жены были не единственными проблемами Дэвида Поттера. Его мать все никак не желала оставить его в покое.

«Поднимайся, ты, дурак! Встань и сражайся, как настоящий мужчина!»

Дэвид поднялся и, держа в руке пистолет, направился к выходу из пещеры. Он проверил магазин. Тот был почти полный. Он приберегал его для Аманды, но ситуация изменилась.

Он наклонился, пристально вглядываясь в деревья. Мужчины все еще были там. Но поиски прекратили.

— Может быть, они сдались, — пробормотал он. «Единственный, кто сдался, это ты», — прошипела его мать.

— Черт побери, ты мне надоела! — выкрикнул Дэвид и выстрелил.

Он даже не осознал, что надавил на курок, пока у него в ушах не зазвенело.

— О, проклятие, — пробормотал он. — Смотри, до чего ты меня довела.

Он отшатнулся назад и забегал по пещере, схватив сумку Аманды и свой фонарик. Если здесь есть проход вглубь, то самое время его разведать.

— Проклятие! — крикнул один из поисковиков, услышав выстрел Поттера, и нырнул в кусты.

— Что, собственно, и требовалось доказать, — произнес Дюпре, последовав за ним в укрытие.

Выстрел был слишком далеким, чтобы представлять опасность, но заставил их опуститься на четвереньки.

— Там есть кто-то живой, — высказал предположение второй. — Надо бы разведать.

Дюпре последовал за полицейским, который начал подниматься к густой полосе деревьев. Через минуту был вызван вертолет из резерва. Если придется штурмовать лесное укрепление, то необходимо обеспечить надежное прикрытие. Среди деревьев. Дэвиду Поттеру вполне хватит места, чтобы спрятаться.

Джефферсон Дюпре почувствовал прилив энергии.

— Я пойду.

Начальник полиции нахмурился:

— Я не просил никаких добровольцев. Угомонитесь, детектив. Если вы подставите себя под пули, то что этим докажете? Поттера уже разыскивают за одно убийство. Он не остановится перед вторым.

Нахмурился и Дюпре:

— Вы не понимаете. Если этот ублюдок заявит, что он сумасшедший, никто его и пальцем не тронет. Он получит прекрасную палату, обитую войлоком, и еженедельные визиты ученых лекарей. Он избежит наказания за убийство по причине своей невменяемости.

— Наша задача арестовывать и сажать под замок. Все остальное — дело суда.

Дюпре сплюнул.

— А то мы не знаем, что такое наши суды! Это игра в то, кто получит больше баксов. А Дэвид Поттер владеет миллионами.

Начальник полиции помрачнел:

— Ты несешь чушь. — Он долго и пристально вглядывался вдаль, потом перевел взгляд на мужчин, стоящих наготове. — Подождем вертолет. А там поговорим.

— Я не стану долго ждать, — упорствовал Джефферсон.

— Ты будешь делать то, что я сказал.

Дюпре разразился гневной тирадой. Слова сыпались из него, как капли дождя с листьев. Он пришел сюда на гору специально. И плевал он на приказы.

— Если Поттер так опасен, как мы предполагаем, то его жена либо мертва, либо сильно жалеет, что еще нет.

Потрясение от небрежно брошенного кем-то из стоящих сзади замечания вызвало у Дюпре дурноту. Он непроизвольно сжал кулаки.

— Возьми свои слова обратно, — тихо приказал он.

Говоривший побледнел. Вся его жизнь промелькнула у него перед глазами. Из-за своего проклятого языка он нажил немало врагов за время службы в органах, но еще никогда не сталкивался с таким здоровяком.

— Виноват. Я не знал, что вы здесь стоите.

Дюпре кивнул и исчез за деревьями. Он пристально смотрел на гору, ожидая сигнала.

Глава 17

Солнечный свет лился сквозь открытую дверь хижины. Маленькая белочка, оскалив зубки, уселась в дверях, ругая синюю сойку, стащившую у нее орех.

Нокосе открыл глаза, разбуженный их спором, и заулыбался. Но улыбка погасла, когда он вспомнил, что сегодня утром должен расстаться с той, которая стала смыслом его жизни.

Он перекатился на бок, думая, что Аманда еще спит. Но она сидела, скрестив ноги и положив на колени роскошное одеяло из коричневых бобровых шкур. По ее лицу тихо катились слезы.

— Не надо, — прошептал он. Его голос оборвался, как оборвалось и его сердце. — Не делай этого, Аманда.

Она вздрогнула и перевела на него взгляд.

— Чего не делать, Сет? Не печалиться? Как я могу быть веселой? Что-то во мне умирает.

— Нет, не умирает, — возразил он и привлек ее к себе. — Просто теряется. Когда ты вернешься в свой мир, ты найдешь свой путь. Обещаю.

— Ты не можешь ничего обещать. Тебя там не будет. Его ладонь легла ей на грудь.

— Я буду здесь. Всегда.

Она уткнулась ему в шею, в отчаянии покачиваясь.

— Я не хочу воспоминаний. Я хочу тебя. Я хочу любви ночью и улыбки утром. Ты мне дал все это… — Ее голос сорвался в рыдание. — А теперь забираешь обратно.

Нокосе почувствовал, как у него разрывается сердце, но нужно было еще слишком многое сделать, чтобы он мог позволить ей продолжать оплакивать свою потерю.

— Это не так, но я не знаю, как мне заставить тебя поверить. Я прошу только, чтобы ты доверилась мне. Она ударила его кулачками в грудь.

— А я прошу, чтобы ты позволил мне остаться.

Он вскочил с кровати и начал одеваться, отчаянно пытаясь отойти от нее подальше, пока он не сломался и не уступил. Это было бы гибельно.

Аманда вскинула на него глаза. Он протянул ей одежду. Она выхватила ее из его рук.

— Черт бы тебя побрал, — прошептала она, уставившись на свои джинсы, рубашку, туфли. — Где моя накидка? Я хочу надеть то, что ты мне дал.

Нокосе опустился на колени рядом с ней, приглаживая ее спутанные волосы и нежными прикосновениями пытаясь прогнать морщинки с ее лба.

— Мне очень жаль, но ты не можешь взять с собой то, чего там никогда не было.

— Это еще одна проклятая загадка? — Гнев в голосе выдавал ее боль.

Нокосе мягко улыбнулся. Он понимал ее стремление выплеснуть боль на того, кто, как ей казалось, обидел ее.

— Это не загадка, а правда. Чтобы ты могла вернуться, на тебе должно быть то, в чем ты сюда пришла. — В его голосе зазвучала еще большая нежность. — Ты еще не поняла, дорогая? Ты не можешь изменить того, что было. Только будущее.

Она принялась судорожно натягивать на себя штаны. После бархатистой накидки из оленьей кожи ткань джинсов казалась очень жесткой, а сами они тесными и стесняющими движения. Одетая, она повернулась и взглянула на него. И хотя расстояние между ними было невелико, ей казалось, что здесь разверзается пропасть.

— Ешь. — Он кивком показал ей, чтобы она села.

— Я не в состоянии проглотить ни кусочка.

Он не стал спорить.

— Если мы должны это сделать, — продолжала она, — то давай скорее закончим. Незачем продлевать муку. Может быть, после того как я уйду, твоя жизнь войдет в привычную колею.

Она ненавидела себя за злые слова, но все же продолжала говорить в надежде, что он опровергнет их. К сожалению, он не стал этого делать.

— После того как ты уйдешь, у меня больше не будет никакой жизни, моя Аманда. Вспомни — ты забираешь мое сердце. Человек не может жить без сердца.

— Тогда почему?.. — Ее голос сорвался, руки сжались в кулаки. Ей так и хотелось потрясти его, чтобы добиться какой-нибудь другой реакции, а не этого стоицизма.

Но он не произносил ни слова. Да и нечего было говорить.

Слезы наполнили ее глаза, и она отвернулась. Подаренное ожерелье сместилось у нее под рубашкой, нежно скользнув по коже. Она поправила воротник, чтобы убедиться, что оно не выглядывает. Он не позволяет ей забрать одежду, но она возьмет с собой бусы. Это все, что у нее останется на память о нем. Кожаный ремешок и пригоршня бусин, вероятно, не имеют большого значения.

Они вышли с поляны бок о бок, но не касаясь друг друга и не разговаривая. Однако боль, которую испытывали оба, ясно читалась на их лицах, когда они шли через лес.

Ветер приподнял длинные волосы Нокосе, отбросив их с шеи и плеч, будто расправил черные крылья. Раннее солнце щадило их глаза, полные слез. Оно лишь слегка припекало, когда Нокосе и Аманда шли на восток по небольшому спуску к цели, о которой знал лишь он один.

В нескольких ярдах от тропинки, где они находились, олень поднял голову и взглянул на них большими тревожными глазами. Аманда узнала это выражение, Оно было таким же, как у нее.

«Как я могла это допустить? — спрашивала она себя. — Что-то, безусловно, должно помешать. Он не может так поступить. Он любит меня, я знаю. Но если это так, то почему он не хочет, чтобы я была с ним?»

Эти беспорядочные мысли теснились в ее голове, а тем временем они подходили все ближе к месту назначения;

Вдруг Нокосе остановился, крепко схватив ее за руку и показывая на что-то впереди. Аманда была совершенно не готова увидеть выражение опустошенности на его лице. Только теперь она поняла, что ее надежды оказались напрасными. Если бы он собирался передумать, он бы уже это сделал.

— Мы пришли, — объявил он.

Она задрожала.

— Это не должно случиться!

— Нет, моя Аманда. Должно. — И, заключив ее в объятия, он прошептал: — Великий Дух, дай мне силы сделать это.

Их слезы лились, смешиваясь, и невозможно было различить, из чьих глаз они текли. Шепот любви перемежался с отчаянными мольбами. Она прижалась к нему. Он так крепко обнимал ее, что когда наконец выпустил, то потерял равновесие и оступился. Без Аманды он был лишь наполовину человек.

— Нужно идти, — сказал он и подтолкнул ее к тени, которая вовсе не была тенью.

— Не заставляй меня, — взмолилась она и упала на колени в грязь, обхватив его ноги и отказываясь подняться, когда он потянул ее.

В нем вспыхнул гнев.

— Встань, Аманда. Никогда не отступай перед мужчиной так, как ты делала это прежде. Никогда не позволяй мужчине поднимать на тебя руку в гневе. Никогда не позволяй ему распоряжаться твоей жизнью и твоим миром.

Ты сильная женщина. Борись за правое дело. Если придется, сражайся за свою жизнь,

— Я пытаюсь, — всхлипнула она и, пошатываясь, встала, — Я сражаюсь за своего мужчину и его любовь. Но он не хочет вернуть мне ее.

— Нет! Нет! Ты не права! Я хочу любви и хочу тебя. Но ты ищешь меня не в том месте. Возвращайся обратно, моя Аманда, и ищи. Я уже там!

Пытаясь осознать его слова, она ослабила бдительность, а он только этого и ждал, чтобы увлечь ее за собой в тень. Не успела она опомниться, как знакомая тяжесть заполнила все ее тело. У Аманды перехватило дыхание, и воздух вокруг наполнился жужжанием.

— Я люблю тебя, Сет! — воскликнула она, но он уже затерялся где-то в вихре ветра, проносящегося мимо.

Что-то было не так. Нокосе ощущал это. Она двигалась не так, как нужно. Он вытянулся и сильнее потянул ее, думая, что ее мысленное сопротивление не пускает их. Ощутив под пальцами бусины, он понял, в чем дело. На ней было ожерелье! Оно, так же как и он, относилось к прошлому. Она не могла пронести его.

Он схватил за ожерелье и дернул. Оно сорвалось с ее шеи. Внезапно Аманда исчезла, и он почувствовал, что она прошла. В ушах у него поднялся гул. Оставались лишь мгновения, когда он мог уйти, иначе его тело расплющилось бы под тяжестью лет.

И вдруг он услышал ее стон.

Дэвид Поттер уходил в подполье. Выстрел был последней каплей. Благодаря его матери те, кто стоял внизу горы, теперь знали о его присутствии. Он перекинул спортивную сумку на другое плечо и направился в глубь пещеры. Одной рукой он сжимал оружие, другой — фонарик, испускающий тусклый свет.

Кого он никак не ожидал увидеть, так это Аманду, шагнувшую навстречу ему из ниоткуда. В другом состоянии рассудка его, возможно, озадачило бы увиденное, но сейчас он был слишком задавлен обстоятельствами, чтобы думать о чем-либо, кроме того, что его самое сокровенное желание скоро осуществится. Наконец-то Аманда заплатит за то, что совершила.

Пройдя сквозь пространство, она споткнулась и в тот же момент поняла, что оказалась опять в своем мире. Даже воздух пах иначе. Но когда она вскинула глаза, чтобы посмотреть на проблеск света, то услышала зловещее хихиканье, и ощутила руку, сомкнувшуюся у нее на горле.

— Ну-ну-ну, — прорычал Дэвид, сжимая пальцы. — Хоть одна из моих молитв услышана. Добро пожаловать, сука!

— Дэвид?

Он с размаху ударил ее фонарем по лицу. От страшного удара она отлетела к стене, но чудом удержалась на ногах и затаила дыхание. И тут услышала клацанье затвора. Голова у нее пошла кругом при мысли, что сейчас она умрет. «Будь ты проклят. Я так легко не сдамся. Больше этого не будет».

Она кинулась к нему и закричала, даже не предполагая, что Нокосе, все еще находящийся в тоннеле времени, может услышать ее.

Крик отозвался эхом, снова и снова отражаясь от стен пещеры. И когда ее крики стали чередоваться проклятиями Дэвида, она поняла, что испугала его.

Вдруг она услышала свое имя. Пораженная, она узнала этот голос и поняла, что сейчас произойдет. Сет спешил ей на помощь. Но у Дэвида же был пистолет!

— Нет! — закричала она — Нет, Сет! Назад! Назад!

Дэвид взвизгнул от ярости:

— Сет? Я знал, что ты не могла додуматься до всего этого сама. — Он снова размахнулся, но она увернулась и тут же наткнулась на другую стену. Припертая к стене светом фонарика и мужем, она была беспомощна и испугана, как пойманная косуля.

В ярости, что она изменила ему, Поттер направил свой пистолет туда, откуда донесся мужской голос, и дважды выстрелил.

Аманда услышала болезненный стон и поняла, что Сет ранен.

— Нет! Боже мой, нет! — Она хотела броситься обратно к нему, когда вдруг потолок и стены начали трястись.

Вызванное выстрелами, внутри горы началось смещение грунта. Покатились камни, начали трескаться скалы. Земля задрожала под ногами, и пыль стала забивать глаза и нос.

— Ты убил его и нас! — воскликнула Аманда и бросилась вперед. Единственное, о чем она думала, — это не дать Дэвиду снова выстрелить.

Боль разрасталась в груди, когда Нокосе вернулся в свой мир. В течение долгих минут он смотрел в небо, думая о том, сможет ли сделать еще один вдох. Удивленный тем, что пока дышит, он посмотрел на кровь, струящуюся по животу. Ее источником была зияющая дырочка чуть выше сердца.

— Аманда, — простонал Нокосе и прислушался к звуку лавины в горах. Его возлюбленная осталась в одиночестве.

Понимая, что его руки и ноги утрачивают чувствительность, он перевернулся и, встав на колени, подождал, пока мир перестанет вращаться. Прежде чем настанет конец, необходимо сделать еще кое-что.

Он заставил себя подняться. Мгновения тянулись вечно, пока он оглядывал мир, в котором прошла вся его жизнь. Солнце по-прежнему светило. Птицы по-прежнему пели. А его кровь медленно остывала. Он повернул голову и глубоко вздохнул, вбирая в себя еще один глоток жизни. И пошел.

Шаг за шагом, устремив взгляд только вперед, Нокосе направлялся к хижине отца. С руки свисало ожерелье.

С каждым новым шагом лес и все его обитатели умолкали. Живые твари спешили беззвучно спрятаться в чаще от смерти, которая шествовала мимо.

Деревья стали расплываться перед глазами от пота, выступившего на лбу и застилающего глаза. Нокосе шел, будто в трансе. Оставалось еще одно дело, которое необходимо было завершить. В тот момент, когда его уже стал одолевать страх, что он не сможет сделать больше ни шагу, он добрел до опушки и увидел открытую нараспашку дверь хижины.

Нокосе заставил себя идти быстрее. Его длинные черные волосы колыхались при каждом движении. Глаза сверкали янтарным огнем, свидетельствуя о его решимости.

Он ввалился в дверь и упал на колени на земляной пол. Чтобы прояснить взгляд, Нокосе дважды мотнул головой, и дважды комната сделала круг и перевернулась. Решив, что внутреннее чутье приведет его куда нужно, Нокосе приподнялся, схватил Дримкетчер и дернул. Тот сорвался со стены и упал вместе с хозяином на постель. Дыхание, слабое и прерывистое, покидало тело Нокосе столь же быстро, как последние капли его крови. Он привязал кусочек кожи и бусины поверх плетения рядом с косичкой из волос Аманды.

— Сделано, — прошептал он и откинулся на шкуру медведя.

Полный круг. Рожденный в медвежьих лапах и пронесший его дух через всю жизнь, он теперь умирал на его шкуре. Его пальцы перебирали плетение Дримкетчера, большой палец покоился на шелковистой косичке из волос Аманды. Прижав это последнее звено, соединяющее их, ближе к сердцу, он смотрел вверх, на балки у себя над головой, наблюдая, как они медленно тают перед его глазами. Последним воспоминанием был образ Аманды. И сейчас же Нокосе переместился к свету, на этот раз навсегда.

Дэвид не ожидал, что Аманда станет драться, да еще с таким ожесточением. Дважды он пытался одержать верх, но каждый раз яростный пинок или ее бешено молотящие кулаки заставляли его пригибаться. Только однажды удалось ему нацелить пистолет и выстрелить. Выстрел не задел ее, и пуля, несколько раз рикошетом отскочив от каменных стен, вспахала пыль.

Внезапно Аманда ногой угодила ему в колено, и он сложился пополам от боли, а его фонарик полетел на пол и покатился, выхватывая слабым кругом света все, что находилось перед ним.

Аманда охнула, когда луч на мгновение скользнул по лицу Дэвида. Если бы она не слышала его голоса, она бы никогда не узнала его. Но этот промелькнувший перед ней облик наконец-то соответствовал его нутру. Теперь он был столь же уродлив внешне, каковой всегда была его душа.

Вдруг она увидела свою сумку на земле у его ног. Ее Дримкетчер был там внутри. Веря, что это, возможно, ее единственный шанс ускользнуть, она подхватила сумку и бросилась к выходу из пещеры.

Она делала так, как ее учил Нокосе. Не сгибаться ни перед одним мужчиной и бороться за правое дело.

Полицейские были на марше, когда послышался слабый, но отчетливый звук выстрела внутри горы. Они пошли быстрее, и каждый из них подумал об одном и том же. Если этот человек стрелял не в них, значит, у него имелась другая жертва. Тут же пришла мысль об Аманде Поттер. И вдруг в горах начался обвал.

Они ощутили, как земля рокочет под ногами, и, когда пыль заклубилась из расщелины в скале в сотне ярдов над ними, она выявила отверстие пещеры и вероятное место несчастья.

Джефферсон Дюпре бежал первым, быстро взбираясь в гору. И хотя некоторые полицейские соблюдали меры предосторожности, перемещаясь от дерева к дереву, он выбирал открытые участки пути и неуклонно продвигался вверх по крутому склону. Мускулы его ног начали гореть от предельных и даже запредельных усилий.

Выстрелы напугали его, а потом ужаснула мысль: неужели он прошел весь этот путь только для того, чтобы опоздать!

Неожиданно кусты у входа в пещеру раздвинулись. Дюпре хотел прицелиться из пистолета, как вдруг навстречу метнулась женщина. Он не мог поверить своим глазам. Это была Аманда. Он резко остановился и обернулся к людям, следовавшим за ним.

— Не стреляйте! Не стреляйте! Это она!

Аманда бежала без оглядки. Кусты цеплялись за джинсы, ветки раздирали рубашку и царапали щеки, а она, не разбирая дороги, неслась с горы. Единственным ее стремлением было унести ноги. А куда и как далеко, было не так важно.

Но в тот момент, когда Дюпре бросился к ней, еще одна фигура вывалилась из пещеры. К ужасу всех наблюдающих за этой сценой снизу, Дэвид Поттер пустился в погоню за женой, сопровождая каждый шаг пальбой из пистолета.

— Ты мне за все заплатишь! — яростно вопил он, нажимая на курок.

— О Иисус, — проревел Дюпре и помчался со всех ног, опасаясь за жизнь Аманды, которая сейчас была для него дороже всего. Что, если он не сможет добраться до нее вовремя? Что, если беспорядочные выстрелы Поттера достигнут цели прежде, чем она окажется под защитой полиции?

Аманда слышала выстрелы. Один раз рядом с ней от дерева отлетела кора, отщепленная шальной пулей, и скользнула по щеке, когда Аманда промчалась мимо. Другая пуля вошла в землю сзади. Сердце чуть не выскакивало из груди. Аманда была настолько во власти своего страха, что не замечала, как близка помощь.

— Готовься! — Начальник полиции подал знак снайперам, выбиравшим позицию, из которой они могли легко взять на прицел Поттера, не подвергая опасности его жену. — Когда поймаете его на мушку, стреляйте. Возможно, это ее единственный шанс.

Пот застилал Аманде глаза. Зацепившись ногой за корень, она растянулась во весь рост. Ей показалось, что ее подстрелили и она умирает.

Но тут она услышала мужской голос, приказывающий ей бежать. У нее подпрыгнуло сердце, когда она ощутила, как новая волна энергии влилась ей в кровь. Кто-то пришел спасти ее!

Она вскочила с колен и бросилась вперед, всего на секунды опережая Дэвида.

— Ты глупая сука! — продолжал вопить он. Ветка хлестнула его по губам, отчего на глаза навернулись слезы. Но это не были слезы раскаяния, а всего лишь рефлекс.

Он увернулся от других веток и неожиданно впервые увидел вереницу людей, движущихся к ним со всех сторон. Все кончено! Вид убегающей Аманды делал ситуацию еще более невыносимой. Она ускользала!

Так же внезапно, как начал, он прекратил погоню и неторопливо, аккуратно прицелился, наведя мушку на центр ее спины. Еще было время заставить ее понести расплату. Солнечный свет блестел в ее густых волосах — поистине живописная мишень. Он затаил дыхание и начал нажимать.

«Аккуратнее! Аккуратнее! — завизжал голос у него в голове. — Иначе ты опять упустишь ее».

— Черт побери, мама, ты когда-нибудь замолчишь? — завопил он, и палец дрогнул на курке.

В мозгу у Джефферсона Дюпре зазвучал сигнал тревоги, но не хватило дыхания крикнуть, когда он увидел, как Поттер остановился и прицелился. Последним отчаянным усилием он рванулся вперед и схватил Аманду. Они повалились на землю в тот момент, когда прогремел выстрел.

Потрясение, испытанное Амандой при виде человека, внезапно появившегося перед ней, было несравнимо с болевым шоком, пронзившим ее тело, когда пуля, выпущенная из пистолета мужа, прошла навылет через ее плечо.

Ужас отступил, когда сильные мужские руки обхватили ее. Она слышала его тяжелое сердцебиение, ощущала прикосновение рук, ощупывающих ее тело.

— Аманда, Аманда! Слава Богу, наконец-то я нашел тебя, — как безумный, шептал Дюпре. — Ты в безопасности, дорогая. Тебе не придется больше бояться.

Сердце Аманды наполнилось радостью, когда она услышала знакомый голос. Но боль в плече внезапно разрослась. И когда его пальцы скользнули по сквозной ране, она застонала и погрузилась в беспамятство.

Восторг Дюпре приутих, когда он услышал ее стон. Он перевел взгляд на ее неестественно бледное лицо, потом на кровь, сочившуюся у него между пальцев. Не думая о том, что где-то рядом Дэвид Поттер, он вскочил на ноги и прокричал, обращаясь к людям внизу горы:

— Дайте мне аптечку! Она ранена!

При этих словах на лице Поттера появилась довольная улыбка, и он снова прицелился. Однако пуля так и не вылетела из его пистолета, потому что три отличных снайпера одновременно поразили свою мишень. Его тело дернулось от вонзившихся пуль. Руки безвольно повисли, а бесполезный пистолет упал на землю. Качаясь, Дэвид обвел невидящим взглядом залитую солнцем поляну и перевел взгляд вниз, на кровь, стремительно расплывающуюся на одежде. Он был не в силах поверить, что все кончено. Он не может умереть. У него на завтра назначена встреча в столице.

«Нет! Нет! — закричала она. — Я же говорила, что все этим закончится. Ты никогда ничего не мог сделать как следует».

Губы Дэвида онемели, ноги стали подгибаться.

— Черт побери, мама, заткнись наконец. Почему ты никак не можешь запомнить? Ты уже мер…

Он упал на землю и покатился, застыв у ближайшего дерева. Белокурые волосы Поттера топорщились, в них полно было травинок и листьев. Невидящий взгляд его чистых голубых глаз был устремлен вверх к небу. Подобно своей матери, Дэвид Поттер был мертв.

Началось столпотворение. Люди спешили к Дюпре и к раненой жертве. В течение пяти минут на плечо Аманды была наложена повязка, и вертолет, который был вызван для помощи в розысках, теперь был использован в качестве кареты «скорой помощи».

Наблюдая, как вертолет скрывается из виду вместе с Амандой на борту, Дюпре вдруг осел на землю, почувствовав, что ноги изменили ему.

— Ты бегаешь, как дьявол, — одобрительно хлопнул его по спине полицейский, проходя мимо. — Ты, вероятно, спас ей жизнь.

Дюпре обхватил руками колени и уронил на них голову. Черные мушки мелькали у него перед глазами, когда слова полицейского дошли до его сознания.

«Нет, — подумал он. — Я спас собственную жизнь. Если бы я потерял Аманду, уже ничто не имело бы значения».

Глава 18

От грома с молнией оконные стекла задребезжали и вывели Аманду из сна, в котором врачи удерживали ее с помощью лекарств. Невзначай пошевелившись, она скривилась в темноте. Боль испугала ее, и рука взметнулась к бандажу на плече. Несколько секунд она пыталась понять, где находится и как сюда попала.

Перед ее взором замелькали смутные образы, и она заставила себя расслабиться, ощущая новые приступы боли. Кроме раны на плече, очень болели ноги и саднило кожу на лице. Но почему?

Снова вспыхнула молния. Мужская тень проплыла между ее кроватью и кратким заревом от электрического разряда. Аманда охнула.

Джефферсон Дюпре знал, что она проснулась, но не предполагал, что она обнаружила его, пока не услышал ее отрывистый вздох.

— Не бойтесь, Аманда, — прошептал он и направился к ее кровати.

При звуке его голоса на нее нахлынули воспоминания. Он был с ней прежде в пещере… и после. Или это было раньше? Она не могла припомнить, но знала, что его голос очень знаком.

— Кто вы? — прошептала она.

— Детектив Дюпре. Полицейский участок Моргантауна. Помните меня? — тихо спросил он. — Мы встретились в парке. А потом еще разговаривали на приеме в приюте миссис Поттер.

Она вздохнула. По щекам потекли слезы. Боль утраты была еще так свежа, что Аманда не могла вымолвить ни слова в ответ. Она вспомнила все, включая последний взгляд, который бросила на Сета, и поняла, что, когда Дэвид выстрелил, он навсегда отрезал ее от него.

— Это ведь вы послали мне пленку, Аманда?

Она вздрогнула и кивнула. Молния сверкнула снова. В свете краткой флюоресцирующей вспышки он увидел слезы, поблескивающие у нее на щеках, и не сдержался от тревожного восклицания:

— Пожалуйста, Аманда, я сделаю все, что угодно. Я уйду. Если вас мучает боль, я вызову сиделку. Но только, ради Бога, не плачьте.

Удивленная его горячностью, она подавила рыдания и потянулась к шнурку лампы. Искусственное освещение залило пространство вокруг кровати.

— Это вы меня спасли, да? — спросила она.

Вздох облегчения вырвался у него из груди. По крайней мере она не заорала как резаная при виде мужчины у себя в палате. Из того, что он слышал о подвергавшихся насилию женщинах и тех, кого удерживали в качестве заложников, он знал: все они сохраняли длительное либо постоянное недоверие ко всем мужчинам вообще. Ему не следует торопиться.

— Да, это был я вместе с сотней других полицейских, которые не захотели оставить вас в беде, леди.

— Ну тогда я должна поблагодарить их и вас. Если бы вас там не оказалось, Дэвид мог бы не промахнуться.

Как только она произнесла его имя, ее глаза стали украдкой обшаривать комнату, как будто она ждала, что он в любую минуту может выскочить из какого-нибудь темного угла.

Дюпре догадался, о чем она думает.

— Вы в безопасности. Вам никогда больше не придется испытывать страх. Он мертв.

Ее голова откинулась на подушки, и Аманда, подтянув простыню к подбородку, закрыла глаза. Слезы заструились по ее лицу.

— Никогда бы не подумала, что буду радоваться смерти другого человека, но это так, — прошептала она и закрыла лицо руками.

Она казалась такой маленькой, а голос ее звучал столь потерянно. Он забыл, что собирался выдерживать дистанцию. Он забыл, что она не знает его так, как он знает ее. Не успел Дюпре опомниться, как обнаружил, что сидит на краешке ее кровати.

Всхлипывания Аманды затихли, когда Дюпре отвел ее руки от лица. Его рука поглаживала ее спутанные волосы.

— Никогда не пытайтесь уйти от правды, леди. Никогда не стыдитесь того, что боролись и победили. Он не заслуживал вашей любви и еще меньше заслуживает ваших слез.

Она вздрогнула. Его слова были так похожи на те, что говорил ей Сет. Как странно…

— Я плакала не о нем, — наконец произнесла она. — Наверное, я плакала о всех утратах вообще.

Медленно, чтобы она не испугалась, его рука скользнула с ее волос к щеке. Аманда послушно позволила ему повернуть ее лицо так, что их глаза оказались близко.

— Ничто в жизни не бывает без пользы.

Сердце Аманды подпрыгнуло.

— Это загадка?

Дюпре улыбнулся:

— Разрази меня гром, если я знаю. Так всегда говорил мой отец. Я никогда толком не понимал, что это значит, но звучит хорошо.

Его улыбка будоражила ее. Какие-то воспоминания стучались в ее память, отчего голову болезненно сжало, будто в тисках. Перед ней предстал образ Сета, то, как он двигался, и то, как любил ее, как смеялся над ее страхами. Вдруг она вспомнила:

— Где моя сумка? О Боже, я бросила ее на горе. — Она заметалась, комкая покрывало, но Дюпре единственной фразой положил конец ее панике:

— Нет, я принес ее с собой, она в шкафу.

«Слава тебе Господи!»

— Можно мне ее взять?

Дюпре обошел вокруг кровати и вынул сумку из шкафа. Она была в пыли, в молнии застряло несколько листьев, но сумка осталась целой.

Пальцы Аманды дрожали, когда она потянула за язычок змейки. Крошки снеди, съеденной Дэвидом, перемешались с одеждой. Но это ее не волновало. Ей была нужна не одежда. Он мог спалить все это добро, и это для нее тоже не имело бы ни малейшего значения. Аманда покопалась в сумке. Все, что ей было нужно, это…

— О, слава Богу, — пробормотала она, когда ее рука нащупала перевязанные журналы и старую рамку между ними. — Он тут.

Дюпре озадаченно смотрел, как она вытащила странный сверток и положила его себе на колени, уронив на пол сумку вместе с ее небогатым содержимым.

Испытывая неожиданную слабость, она пыталась сорвать упаковочную тесьму, которой были перевязаны журналы, и в конце концов перевела полный отчаяния взгляд на Дюпре,

— Мне необходима помощь.

Если бы она попросила луну с неба, он бы уже был в пути в НАСА, чтобы забронировать билет на очередной рейс.

— Что я должен сделать?

— Разрежьте тесьму, но только осторожно. Не хочу, чтобы то, что внутри, было повреждено.

Лезвие его карманного ножа в мгновение справилось с тесьмой. Минуту спустя Дюпре отошел в сторону и предоставил Аманде возможность продолжить свое занятие, любопытствуя, однако, что такого важного она с риском для жизни прихватила с собой, убегая из пещеры.

Аманда, затаив дыхание, отодвинула в сторону верхний журнал, с ужасом думая, что во всей этой кутерьме Дримкетчер поломался. Однако тот был совершенно в таком же виде, как она упаковала его. Хрупкая вещица пережила приключение так же благополучно, как пережила несколько веков, чтобы дойти до Аманды.

Где-то совсем рядом прогремел гром, но вспышки молнии переместились ближе к горам за городом. Глубокая, непроходящая боль распирала ей грудь так, что Аманда испугалась, что умрет — и ей даже захотелось умереть, — когда вдруг на плетении стали появляться образы, восставшие из могилы.

— О Боже мой…

— Что это, дорогая?

Она была настолько потрясена увиденным, что совершенно не обратила внимания на его ласковое обращение.

— Этого не может быть, — пробормотала она, а пальцы ее поглаживали кожу, коготь и медальон из бусин. — Он оставался в пещере. Как он мог сюда попасть?

Рука ее дрожала, когда она потянулась к еще двум вещицам, неведомо как попавшим на плетение. Маленькая коричневатого оттенка косичка свешивалась с кусочков кожи. Аманда осторожно дотронулась до нее, ни минуты не сомневаясь в ее «преклонном возрасте», и прикрыв глаза, ощупала, вспоминая, как не далее чем три дня назад с большим удовольствием сплела ее, а потом привязала к Дримкетчеру.

Но тот Дримкетчер остался там, с Сетом. А этот все время находился в пещере. Аманда не могла постичь такой загадки времени.

Она открыла глаза и ощупала следующую, последнюю, вещь. Кожа была жесткой и негнущейся, как и плетение, к которому предмет был привязан. Бусин осталось совсем немного, и они были очень маленькие, но такие же лазурные, как знойное летнее небо. Они принадлежали ей еще вчера, до того как Сет сдернул их с ее шеи. В последний раз, когда она видела их, они свешивались с его руки.

Вспышка боли положила конец всей ее сдержанности. Слезы брызнули из глаз и полились по ее щекам. Она прижала древний Дримкетчер к груди и сидела, покачиваясь от безутешного горя, когда конец ее одиссеи стал очевиден. Какая бы связь между ними ни существовала, очевидно, что она осталась в прошлом. Даже та ее частица, которую она там оставила, была столь же стара, как и сам Дримкетчер. Сет и их любовь канули в Лету.

—О Боже, — простонала она. — Нет, Сет, нет. Ты же обещал, что всегда будешь со мной. Неужели ты лгал? Зачем?

Дюпре потерял дар речи. Его реакция на то, что она поведала, была откровенно болезненной. Он опасался за ее рассудок, и когда уже подумывал о том, чтобы позвать доктора, она вдруг очнулась и обвинила его во лжи. Во всем этом не было никакого смысла. Ни малейшего.

— Аманда. — Он присел на краешек кровати и попытался отнять у нее рамку, но ничего не добился, кроме нового потока слез, от которых ему тоже хотелось расплакаться. — Аманда, ты мое сердце. И я никогда не посмел бы солгать тебе. Почему ты решила, что я лгал?

Мое сердце. Совпадение в откровениях двух разных мужчин поразило ее. Рыдание застряло в горле, и она уставилась на Дюпре сквозь пелену слез. Его взгляд заставил ее задуматься.

—Я никогда прежде не видела ваши глаза так близко, — призналась она.

Дюпре улыбнулся:

— Нет, видели, но просто забыли. В тот день, когда вы упали в парке. Мы с вами смотрели друг на друга глаза в глаза.

Она вздрогнула.

— Они карие… и одновременно золотые. Можно сказать, янтарные, да?

Он пожал плечами, слегка смутившись.

— Думаю, да. Я никогда не обращал на них особого внимания, будь они хоть черными, хоть голубыми. — Он улыбнулся, пытаясь разогнать ее печаль. Но тут его лицо снова омрачилось. — Аманда, почему вы назвали меня лжецом? Я не лгал: Я не мог вам солгать.

Она покачала головой, и слезы снова полились из ее глаз.

— Простите. Вы неправильно поняли. Я говорила не о вас. Я имела в виду другого человека.

Дюпре продолжал настаивать:

— Мне так не кажется. Давайте выкладывайте. Что бы это ни было, вы можете смело сказать мне. В конце концов, доверились же вы мне настолько, что послали пленку. — Вспомнив, как на протяжении многих лет обращался с ней муж, и при этом совершенно безнаказанно, он удивился тому, что это вообще произошло.

— Да, послала. Не знаю почему. Мне казалось, что только вы можете мне помочь. — Она вспыхнула. — Хотя я не была уверена, что поможете. Я просто попытала судьбу и доверилась своей…

Она стыдливо отвела взгляд, не в силах закончить фразу.

— …интуиции, — подсказал Дюпре, испытывая отчаянное желание обнять ее.

Она кивнула.

— Но это все-таки не объясняет, почему вы назвали меня лжецом, — настаивал он,

Она взглянула на него. В первый раз за все время после пробуждения в ней возникло иное чувство, нежели скорбь? Как ни странно, чужая боль подействовала на нее успокаивающе, пусть даже эта боль обиды была вызвана недоразумением.

— Я не говорила, что вы лжец, — пробормотала она, пристально глядя ему в глаза. — Я сказала, что Сет лжет.

Он нахмурился.

— Не знаю, кто вам сказал, но обещаю, что разберусь с ним где-нибудь в другом месте.

Она вздрогнула от этого странного замечания. Оно казалось бессмысленным.

— Послушайте, Дюпре…

— Джефферсон, — поправил он, с улыбкой глядя, как на ее щеках проступает румянец.

Она закатила глаза и крепче прижала к груди Дримкетчер.

— Ну Джефферсон. Никто мне ничего не говорил. И я не понимаю, о чем говорите вы.

— Меня зовут Джефферсон, — сказал он. — Но отец называл меня Сет. Я отчетливо слышал, как вы…

Комната закружилась. Аманда бессильно повалилась на подушку, глядя на темный мужской силуэт. Волосы у него короткие, но тоже темные как вороново крыло. Кожа светлая, но все же на несколько оттенков темнее ее собственной. И эти глаза… те же самые, глубокие теплые янтарные глаза.

Она закрыла глаза и услышала слова, снова и снова вспыхивающие у нее в мозгу: «Я Нокосе, сын мускоги, но отец называл меня Сет».

Неожиданно для себя самой и для Дюпре Аманда протянула к нему руки.

— Вы не будете возражать, если я попрошу вас обнять меня?

Как прекрасны были удивление и безудержная радость на его лице!

— О Боже, Аманда. Это будет для меня наслаждением… всегда.

Он наклонился. Она закрыла глаза, осязая его целиком, проверяя свою догадку, пока он держал ее в своих объятиях. Размах его плеч под пиджаком, жесткость волос между ее пальцами и мягкий трепет дыхания на ее щеке — все было тем же самым и все же другим. Но ей нужно помнить — больше двух столетий минуло со времени существования того, другого. Если это был… если он был…

Ее пробрала дрожь.

Дюпре закрыл глаза и трижды произнес про себя молитву, прежде чем осмелился заговорить:

— Не знаю почему. Я никогда не умел выражать свои чувства, Аманда. Но вам следует знать, что вы мне очень и очень небезразличны. — Он ощутил, как она напряглась в его руках. Чтобы предупредить ее панику, он поспешил с объяснениями: — Я никогда прежде не знал вас, кроме как по имени, до того происшествия в парке. И когда кто-то крикнул: «Держи ее, она сейчас упадет!» — через мгновение я, смотрел в глаза той, которую, казалось, знал давным-давно. Когда вы исчезли, я думал, вы были… — Он приник лицом к ее кудрям и постарался не думать о темноте, которая чуть не поглотила его. — Когда я не мог вас отыскать, — поправился он, — я почти обезумел. Не мог спать. Не мог есть. Я чувствовал себя так, будто потерял вторую свою половину, и это было совершенно необъяснимо, потому что вы были женой другого. У меня не было и нет на вас никаких прав. Черт, я даже не знаю, какой ваш любимый цвет.

— Янтарный, мне кажется, — тихо ответила она и вздохнула, как только он выпустил ее из своих объятий. Все эхо не умещалось в голове. Но также не умещались в голове и события последних пяти дней. Если она смогла привыкнуть к произошедшему, то чем это было хуже… или лучше?

Он улыбнулся и кончиком пальца провел по ее нижней губе.

У Аманды перехватило дыхание от необыкновенной нежности. Это было то, что часто делал Сет. «О Боже. Пусть так и будет».

— Тебя зовут Сет? Правда?

— Правда, Но никто, кроме отца, не называл меня так.

— Почему?

Он пожал плечами.

— Не знаю. Это такое имя, которое я всегда держу при себе.

«Ты ждал, пока я тебя найду, правда? Но что-то произошло с нами. Где-то на пути в нашу судьбу вмешался Дэвид. Ты должен найти способ излечить меня… и помочь мне обрести тебя».

— Я была не права, — сказала Аманда. — Ты не лгал.

Он вздохнул.

— Слава Богу, что все выяснилось.

— Но я лгала самой себе. Слишком много лет. Если бы не ты… если бы ты не нашел и не спас меня… если бы не вмешался, то было бы слишком поздно исправлять эту ужасную ошибку.

Он улыбнулся.

— Никогда не поздно сделать что-то важное.

— Еще одна загадка, — сказала Аманда, впуская любовь, светившуюся в его глазах, туда, где было ее законное место.

«Ищи меня, Аманда. Я уже там».

— Я вижу тебя, Сет, — прошептала она.

— Слава Богу, ты начинаешь видеть свет, — улыбнулся Дюпре.

— Когда я вижу тебя, я всегда вижу свет, — отозвалась Аманда.

Эпилог

Ее голова едва доставала ему до плеча. И коридор, ведущий к его квартире, никогда прежде не казался столь узким, как теперь, когда они все ближе подходили к его двери. Вспышки радости, оттого что она шла вместе с ним к нему домой, перемежались у Дюпре с приступами ужаса, оттого что она войдет в его квартиру и тут же переменит свое решение.

— Ты не жалеешь, что пришла? — спросил он и возненавидел себя за этот вопрос, когда она посмотрела на него своими прекрасными глазами и вздохнула.

— Ты уже третий раз меня об этом спрашиваешь, с тех пор как мы вышли из больницы, — мягко напомнила Аманда. — Если бы я о чем-то жалела, то сразу бы тебе сказала.

— Мой шеф говорит, что я взял тебя приступом.

Аманда улыбнулась.

— Но твой шеф не знает всех подробностей, правда?

Дюпре покачал головой и понял, что он тоже их не знает. Он знал только, что любит эту женщину до безумия, а она ни разу не позволила ему даже поцеловать ее.

И еще она глазом не моргнув отдала свой дом и все поттеровские миллионы приюту для бездомных. Это была последняя тема пересудов в городе.

— Твоя экономка хочет заботиться о тебе, — напомнил Дюпре.

— Мне не нужна Мэйбл. У меня теперь есть ты.

Дюпре вздохнул, когда ключ повернулся в замке. Дверь широко распахнулась и Аманда вошла первой. Он щелкнул выключателем, и комнату тут же залил желтовато-белый свет. Только сейчас он вспомнил о картине и застонал. Но подумал, что это будет проверкой: если не испортит дела, тогда его ничто не испортит.

Аманда увидела картину и остановилась как вкопанная.

— Нокосе, — прошептала она и медленно подошла ближе. Откуда бы она ни смотрела, блестящий черный взгляд медведя следовал за ней.

— Аманда, извини. Я не подумал…

Она повернулась. Слезы на ее лице удивили его. Он был свидетелем множества различных реакций на свою картину, от шока до отвращения. Но еще никого она не доводила до слез.

Он заключил ее в объятия, и она прижалась лицом к пуговицам на его рубашке. Сумка, которую он держал в руке, упала на пол, и его руки крепко обхватили ее.

— О, Сет. Я виновата. Ужасно виновата. Я должна была понять, что это ты. Если у меня и оставались какие-то сомнения, то это навсегда положило им конец.

— Я не знаю, о чем ты говоришь и что он с тобой сделал, — сказал Дюпре, глядя поверх ее плеча на картину, — но я никогда не уберу со стены эту чертову штуковину, если она вызывает у тебя такую реакцию.

Она рассмеялась сквозь слезы.

— Я люблю тебя, Джефферсон Сет Дюпре. Не знаю, почему мне потребовалось так много времени, чтобы найти тебя, но я буду каждый день благодарить Бога, что это в конце концов произошло. Я перешла из ада в рай и не хочу покидать его — и тебя.

Его душа воспарила, когда он понял, что всю жизнь ждал именно этих слов.

Ее губы манили, и он внял их призыву. Когда его губы коснулись ее рта, он, пораженный его сладостью, ослабел от желания. Он пробовал на вкус ее слезы и смех и знал, что отдал бы жизнь, только бы добиться любви этой женщины.

Их губы слились, как еще не сливались их тела. И когда ее губы приоткрылись и он ощутил, как кончик ее языка движется по его нижней губе, он чуть не упал на колени. Его плоть восстала, пульс скакал. Желание пересиливало разум.

— О Боже, Аманда. Стой смирно, — прошептал он, когда они прервали поцелуй.

Аманда скользнула руками по его спине.

— У меня к тебе еще одна просьба.

Он застонал:

— Все, что угодно, леди, если вы будете осторожнее.

— Я чувствую себя очень уставшей. И не вполне уверена, что окончательно вылечилась. Тебе не кажется, что следует уложить меня в постель?

Он стиснул зубы и закрыл глаза, сопротивляясь мысли, которая стучала в его голове. Он чувствовал себя совершенным нахалом, который только и думает о том, как бы заняться с ней любовью, несмотря на то что она лишь сегодня выписалась из больницы.

— Ну конечно, сердце мое, — нежно сказал он, проклиная себя за то, что не может отвести глаз от ее бедер. Он не заметил долгого, неотрывного взгляда, который она подарила медведю.

— Прежде чем я лягу, мне нужно кое-что сделать.

Он закусил нижнюю губу и постарался сосчитать до десяти, когда она нагнулась, чтобы вытащить что-то из своей сумки.

Аманда подняла Дримкетчер и подержала его в руках в последний раз, прежде чем обернулась и вручила Дюпре.

— Не возражаешь?— Она указала на полку над камином.

Он мгновенно понял. Секунду спустя Дримкетчер уже стоял рядом с футбольным мячом прямо под картиной.

Дюпре отступил назад и прищурил глаза, оценивая композицию. Странно, но талисман оказался абсолютно на своем месте.

— Так хорошо? — спросил он, не подозревая, как сам смотрится на фоне Дримкетчера, который он сотворил, и медведя, чей дух в конечном счете создал его.

Аманда с трудом преодолела желание броситься ему в объятия. Он все еще не понимал. Может быть, он никогда не поймет этого так, как понимала она. Но это не имело значения. Главное, что их сердца распознали друг друга намного раньше, чем соприкоснулись их тела.

— Теперь о постели, — сказала она, направляясь вслед за ним в другую комнату. — Мне понадобится помощь. — Она наблюдала его муки тайных желаний, пока он дрожащими руками помогал ей раздеться.

— У меня только одна кровать, — сообщил Дюпре, пытаясь не смотреть на ее длинные ноги и стройное тело цвета слоновой кости, когда откинул покрывало и помог ей забраться в постель.

— Еще только одно, — прошептала она.

— Что, малыш?

— После всего, что произошло, я боюсь спать одна.

— Ты хочешь, чтобы я лег с тобой? — не веря своему счастью, уточнил он.

—Да.

— И что я должен делать?

Ее взгляд стал серьезным, и она задумчиво оглядела его.

— Для начала… просто обнять меня.

Он вздрогнул, но потом ему удалось выдавить из себя улыбку, когда он вспомнил, какой ад пережила эта женщина. Ему самому следовало немного пострадать, чтобы понять это.

— Думаю, что смогу, — заверил он.

— Нужно делать то, что должно, — тихо сказала Аманда, с удовольствием наблюдая, как он стаскивает ботинки и пиджак, намереваясь лечь рядом с ней.

— Это что, загадка? — проворчал он и был вознагражден тихим взрывом смеха. Он закрыл глаза, борясь с желанием стиснуть ее в объятиях. У нее на теле и так слишком много болезненных мест, и будь он проклят, если станет причиной еще одного. — Прежде чем ты заснешь, я хотел бы спросить тебя кое о чем.

Аманда вздохнула и откинулась назад, чтобы видеть его лицо. С каждым днем она обнаруживала все больше сходства между своим Сетом и этим. Она давно знала, что они будут навсегда переплетены в ее сердце.

— О чем же?

Он набрал воздуха в грудь и начал:

— Аманда, я знаю, ты подумаешь, что я сумасшедший. По правде говоря, пару раз за прошедшие несколько недель эта мысль мне самому приходила в голову. Но мне до безумия хочется кое-что знать.

—Что?

Его глаза светились жизненной силой, которую, как она думала, она навечно потеряла. Аманда затаив дыхание ждала, что он скажет.

— У тебя есть маленькая коричневая родинка на правой груди?

— По-моему, есть, — тихо сказала она, тая от удовольствия. — Хочешь взглянуть?

Он судорожно сглотнул, обдумывая всю невероятность сказанного ею. И тут до него дошел смысл ее предложения, и он улыбнулся.

— Боже, сладкая моя, ты даже не представляешь, как мне этого хочется. Ты меня понимаешь?

Аманда прильнула к его груди.

— О, Сет. Я понимаю это и многое другое.

Много позже, когда она заснула, Джефферсон почувствовал, что откуда-то дует, и выбрался из кровати посмотреть, не осталось ли открытым окно. Стоя в дверях между гостиной и спальней, он ненароком посмотрел вверх и застыл, глядя, как солнечный свет озаряет предметы над очагом.

И тут начали происходить странные вещи. Солнечный свет внезапно сконцентрировался на Дримкетчере. Перо идеальной формы, напоминающее о взмахе бело-коричневого орлиного крыла, свободно развевалось на ветру, которого не было.

Коготь уже не был треснут и покрыт мутным налетом времени. Теперь его полированная поверхность блестела на солнце. Свет, падая наискосок, утопал в теплой каштановой косичке на плетении, а кожаные ремешки и бусины слегка покачивались, будто кто-то, проходя мимо, щелкал по ним.

Что-то шевельнулось в глубине его души. Что-то старое, давно забытое. Дюпре моргнул, и видение исчезло.

Он еще раз в задумчивости посмотрел на Дримкетчер, а потом обернулся к спальне и женщине, которая принесла талисман.

Воздушные порывы стихли так же внезапно и таинственно, как появились. Он снова направился к постели, но вдруг остановился и бросил взгляд на камин. На этот раз ничего не произошло. Он пожал плечами. В конце концов, это мог быть всего лишь обман зрения.

Оглавление

Пролог

Глава 1

Глава 2

Глава 3

Глава 4

Глава 5

Глава 6

Глава 7

Глава 8

Глава 9

Глава 10

Глава 11

Глава 12

Глава 13

Глава 14

Глава 15

Глава 16

Глава 17

Глава 18

Эпилог

Реклама на сайте