«Высокий, сильный, опасный»

Хизер Грэм Высокий, сильный, опасный

Пролог

Сцена в дýше…

Сцена в душе… О да, она навсегда засела в его голове!

Он страстно любил кино, любое, но больше всего фильмы, где существовало тревожное ожидание, когда один мимолетный взгляд мог породить страх, агрессию…

Или ужас…

Конечно, его можно назвать дилетантом по сравнению со знаменитыми представителями этого жанра, хотя он знал назубок имена всех актеров и режиссеров. Но больше всего обожал «мастера», человека, который, по его убеждению, был лучшим из лучших во все времена. Альфред Хичкок.

Он знал, как следует сделать сцену в душе. Он понял это, кропотливо изучая работы мастера, кадр за кадром, не упуская ни одного, пусть даже малейшего движения камеры. Он был почти готов увидеть это воочию… он подошел так близко! Уже не раз он говорил себе, что знает, как один к одному повторить знаменитую сцену.

Он стоял рядом… и вместе с тем ни разу еще не перешагнул запретную черту.

Та самая неповторимая сцена в душе, известная по многим публикациям, стала сенсацией благодаря мастерству Альфреда Хичкока, который запечатлел на пленке убийство прелестной, юной и чуть-чуть порочной героини Джанет Ли. Стоит ли говорить, что эту сцену знал каждый, кто изучал искусство кино. А сам фильм «Психо» стал классикой мирового кинематографа, частью поп-культуры, его изучали в каждой киношколе, он вошел в историю Голливуда, будучи знаменитым как в Америке, так и в Европе.

Да, конечно… Ничего лучшего он не видел.

Классическая сцена этого черно-белого фильма вселяла в вашу душу леденящий ужас, не похожий ни на что, испытанное прежде. Раньше естественный и будничный процесс принятия душа ни у кого не вызывал ничего подобного. А теперь, не в состоянии забыть кадры фильма, сотни тысяч женщин, живущих или путешествующих в одиночестве, дрожа от страха и проявляя вынужденную осторожность, заходили в ванную и, водя губкой по своему телу, не отрывали глаз от предусмотрительно не закрытой двери.

Она стояла под душем. Совсем как героиня Джанет Ли в знаменитом фильме, она была чертовски красива. И вместе с тем вызывала чувство странной незащищенности. Высокая, стройная, гибкая. В ее неторопливых потягиваниях и наклонах таилась необычайная чувственность. Светлые волосы потемнели от воды, мокрые и чистые, они струились вдоль спины. Прикрыв глаза и отклонив голову назад, она приподняла подбородок, подставив лицо под сильные струи воды. Вся масса длинных волос медленно колыхалась, касаясь округлых изгибов ягодиц.

Вода обрушивалась на ее тело, смывая всю грязь, всю вину…

Занавеска была почти совершенно прозрачной, что придавало еще больше выразительности каждому движению. И в их ленивой грации совершенно отсутствовало чувство надвигающейся опасности, только наслаждение, какое испытывает каждый человек от прохладного душа в жаркий день. Приятное и простое желание быть чистой.

Убийца подкрался поближе.

Зрители увидели бы это. И им захотелось бы закричать. Предупредить ее.

Если бы там были зрители.

Убийца держал в руке нож. Он обязателен для сцены в душе. Смерть от удара ножом была не такой легкой и мгновенной, не такой бескровной. Он блестел даже в темноте, ловя тот скудный свет, что мог найти. Он бросался в глаза, заставляя сердце остановиться. Это вызывало боль… но вместе с тем оставляло надежду. Пусть слабую, но надежду. Если бы можно было увернуться от клинка… если бы он промахнулся…

А потом этот звук. Отвратительный, словно провели железом по стеклу. Чтобы содрогнуться от ужаса.

Прозрачная занавеска, за которой стояла она. Ах, черт возьми, до чего же красиво стояла! Голова приподнята, чуть откинута назад, формы совершенные, роскошные. Как и героиня Джанет Ли, она чуть-чуть порочна. Но публика все равно станет переживать за нее. Еще бы, ведь она так беззащитна!

– Пора!

Кто-то на самом деле прошептал это коротенькое слово, или ему почудилось? Режиссер мягко отдал команду. Она растворилась в воздухе. Все, что можно было услышать, – шум воды. Опытный режиссер почувствовал, когда настал решающий момент, момент удара. Он знал, что ожидание достигло предела…

А она? Она тоже поняла? Почувствовала опасность?

Убийца неслышно подкрался ближе. Его шаги заглушал шум воды.

Ближе, еще ближе… приближаясь к душу, к прозрачной занавеске, придававшей своим таинственным блеском еще больше красоты и ранимости жертве…

Одно сильное движение, и занавеска отдернута в сторону.

Шум воды, омывающей тело. Стройное, чувственное тело.

Жертва…

И наконец… она увидела.

Вскрикнула, ее глаза распахнулись, и она всем телом повернулась к нему. Такие огромные глаза! Широко открытые, они сверкали темным пламенем. Невероятно красивые, они выражали изумление, неверие и страх.

Ужасно!

О да, ужасно!

Наконец она поняла.

Только теперь…

Потому что и она помнила эту сцену в душе. Она знала, она видела и, конечно, со страхом ждет, что последует дальше. Ожидание…

И вдруг…

Нож!

И тогда она закричала. Что она могла сделать? Как противостоять ужасу этого ножа? Острый клинок, длинный и блестящий, навис над ее головой.

Она снова закричала. Она кричала снова и снова.

После…

После ничего не было. Просто не могло быть. Потому что на этот раз сцена в душе произошла в действительности.

Глава 1

Если рано утром раздавался стук в дверь, Дженнифер знала, что принесли сценарий, вернее, очередную сцену.

Странно, ведь сегодня пятница, а пятница была исключением. Возможно, в текст сцены, которую предстояло снять сегодня, внесли какие-то изменения? Ничего удивительного, подобные переделки встречались на каждом шагу.

Она открыла дверь своей гримерной. Тонкий белый конверт лежал на полу, на нем не было ничего, кроме ее имени. Она выглянула в холл – ни души. Странное ощущение. Казалось, весь пятый этаж огромного здания абсолютно пуст. Почему-то ей стало не по себе.

В конце концов, это просто смешно, подумала она. Хотя обычно она приходила раньше других актеров, вполне возможно, что кто-то из съемочной группы пришел так же рано, как и она. Собственно, до съемки оставалось немногим более часа. А ведь нужно еще загримироваться и надеть костюм, поразмыслить, что к чему… Словом, приготовиться.

И все-таки…

Она вернулась назад в гримерную, закрыла дверь и заперла ее на ключ. Опустившись на стул, она открыла конверт, все еще удивляясь, почему ей так не по себе.

Внутри оказалась короткая записка:

«Джен, пожалуйста, прими к сведению, что ты нужна нам для ночной съемки в следующую пятницу. Снимем коротенькую сцену после индивидуальной репетиции. Сугубо между нами. Невероятный поворот в сюжете, но, ради Бога, никому ни слова! Люблю и целую, твой преданный продюсер, Энди Ларкин».

В следующую пятницу… ночью. Великолепно. Энди, очевидно, считает, что у нее нет никакой личной жизни. Что ж, придется признать, он близок к истине. Вряд ли она могла бы что-то возразить. Сейчас чем больше работы, тем лучше. Лишь бы оттянуть возвращение домой.

Она так глубоко ушла в свои мысли, что почти подпрыгнула, когда раздался очередной стук. И рассмеялась.

«Идиотка, кто-то стучит! Какого черта я так нервничаю? Я устала и измотана, только и всего».

– Джен? Джен, ты здесь? – Она услышала знакомый голос Дага Хенсона, который нетерпеливо тряс дверь. Она вскочила и повернула ключ.

– Привет, красотка!

– От такого же слышу.

Он действительно был потрясающе красив. Высокий голубоглазый блондин, над которым любовно потрудилось щедрое калифорнийское солнце. Его красота так бросалась в глаза, что просто просилась на экран. Но увы, он стал не актером, а сценаристом. Правда, несколько раз его пытались уговорить принять участие в съемках, и, несмотря на свою нелюбовь к актерской профессии, однажды он все же согласился. Ничего серьезного. Снимали сцену на пляже, где понадобилось, чтобы кто-то просто красиво постоял в кадре.

А вот что касается своего дела, то он, безусловно, был ему предан. «Мыльные оперы» порой доводили его до исступления. По десять раз на дню приходилось переписывать сцену в зависимости от желания режиссера, продюсера или актеров. Но этот заработок давал ему возможность в свободное время работать над своим «великим» романом.

– Что происходит, Даг? Почему я снимаюсь в следующую пятницу?

– Изменения в сценарии, – кратко ответил он.

– Разумеется, изменения… А что именно?

– Не знаю.

– Как не знаешь? – сказала она, наблюдая, как он подошел к столу и взял ее кружку. – Ведь твои сцены всегда лучше, чем у других.

– Тебе с корицей? С орехами? – Он глубоко вздохнул.

– Лесной орех и чуть-чуть корицы, – поспешила ответить она, возвращая его к начатой теме. – Даг, не темни!

– Ты что, забыла, – проговорил он, протягивая ей кружку кофе, – наше «мыло» пишут восемь сценаристов.

– Да, но предполагается, что каждый из вас представляет, что делает другой. Иначе содержание потеряет всякий смысл.

Он вздохнул, опустился на маленький диванчик напротив ее гримировального стола и взъерошил светлые волосы.

– Любовь моя, когда ты видела, чтобы в сериалах был какой-то смысл? Сама подумай. Год назад бедняга Рэнди Рок сгорел во время пожара, а на прошлой неделе объявился как ни в чем не бывало.

– Ну и что? – возразила Дженнифер. – Это вполне допустимо. Ведь труп не был опознан, может, сгорел какой-то другой несчастный…

– Да? А как тебе то, что дальше… Он потерял память, но это не помешало ему пуститься во все тяжкие. Возможно, он даже настрогал полдюжины ребятишек, мне еще не рассказали, и появился вновь, разительно изменившись после пластической операции.

– Такое случается.

– Наверное, но только в «Долине Валентайнов», то же самое говорят наши промоутеры.

– А что будет потом?

– А черт его знает! – пробормотал Даг. Он откинулся назад с театральным вздохом. – Героя Энди Ларкина сбросили с утеса в Тихий океан, где его сожрала акула. И… он вернулся.

– Это уже было в «Пиноккио».

– Там кит, а здесь акула. Как это ее огромные белые зубки его упустили?

Она рассмеялась.

– Это ведь ты написал сцену его возвращения!

– И между прочим, совсем неплохо, – гордо произнес Даг и скорчил гримасу. – Все сходится. Он вернулся, потому что они думали, что его съела акула, которая действительно сожрала трех бедолаг в Тихом океане, а наш герой с ней даже не встречался. Он выплыл на берег, и его подобрало другое судно…

– И там он влюбился и тоже страдал амнезией?

– Естественно. А как же без романа?

– Вот видишь, все правильно, потому что на самом деле акула его вовсе не съела, – сказала Дженнифер. – И все же, Даг, – начала она, сменив тон, – скажи мне, что происходит. Тебе не отделаться шуточками, и хватит насмехаться над нами.

Он открыл глаза, уселся попрямее и виновато посмотрел на нее.

– Прости, Джен. Я не собираюсь ни над кем смеяться. Твои ребята – лучшие актеры и актрисы, о каких только можно мечтать. А ты заставляешь людей поверить во всю эту чепуху. И слава Богу, вы делаете все с одного дубля. На днях я был в новой студии, где снимают психологический триллер, и ты не поверишь… Потребовалось пятнадцать дублей, чтобы толково сделать одну маленькую сцену! Представляешь?

– Спасибо за доверие. Я ценю это, – сказала она, многозначительно улыбаясь.

К звездам «мыльных опер» привыкли относиться с некоторым пренебрежительным высокомерием. Но они много работали, и поэтому ей приятно было услышать комплимент.

– Похоже, будет неплохое кино. Но очень жуткое.

– Правда? – пробормотала она. Сердце Джен дрогнуло. Ей предлагали роль в этом фильме. «Маленькая, но важная» – сказал ее агент. По-видимому, предложение все еще оставалось в стадии обсуждения.

– Режиссер – тот парень, – продолжал Даг, – который делал в прошлом году малобюджетный сериал для тинейджеров, получилось неплохо. Он большой поклонник Хичкока и уверен, что психология страха выглядит на экране намного интереснее, чем куча кишок и лужи крови.

– Я думаю, он прав. Это Хью Таненбаум? Я угадала?

– Угу.

– И они хорошие друзья с Джимом Новаком? – Джим был одним из режиссеров их сериала «Долина Валентайнов».

– Да, именно поэтому я и ездил туда. Джим хотел, чтобы я посмотрел, что они там делают.

– Зачем?

– Наверное, чтобы я поучился, как передать на экране ту самую психологию страха.

– Но ты пишешь «мыло»…

– Уверяю тебя, – возразил он с достоинством, – я писатель, а не сочинитель «мыла». И давай обойдемся без ярлыков.

– Прошу прощения, – торопливо извинилась Джен, пряча улыбку. Даг всегда так серьезно относился к своей работе! – Ты писатель, замечательный писатель. Но я все никак не пойму, и, боюсь, никто не стремится, чтобы я поняла: сюжет хотят изменить, придав ему характер психологического триллера?

– Я не знаю.

– Даг! Ты прекратишь наконец издеваться и скажешь правду?

– Джен, я на самом деле не знаю.

Нахмурившись, Дженнифер молча изучала его лицо.

– Правда?

Он кивнул:

– Честное слово.

– Ты хочешь сказать, что не ты писал сцену? Почему? Ведь тебе принадлежит большинство моих сцен…

– Так и есть. Но я не могу сказать тебе, что пишу. Это секрет.

– Послушай, Даг. Даже мы, глупые актеры, знаем, что существует сюжетная структура по крайней мере на год вперед и сценаристы пишут сцены на каждую новую неделю, опираясь на определенную канву, заданную с самого начала.

Он утвердительно кивнул:

– В сценарии сказано: «Сюжет сгущается, ужасная опасность нависла над семейством Валентайнов». Детали будут уточняться по ходу съемок.

Она испуганно смотрела на него. Он говорил правду.

– Послушай, Джен, это то, с чем мы сталкиваемся каждый день. Они не могут допустить утечки и не позволяют ничего рассказывать. – Он терпеливо вздохнул. – Я старше тебя. И замечу, что я на этом деле собаку съел. – Он усмехнулся. – Но поверь, для тебя сейчас хорошее время. Ты слишком молода, чтобы помнить прошлые времена, а я помню. Когда-то не существовало многоканального телевидения, «мыльные оперы» не ругали. Теперь у людей огромный выбор. Сидя в своем кресле перед телевизором, они могут нажать кнопку пульта и смотреть все, что их душе угодно: наш сериал, а может быть, кулинарный канал, или они захотят послушать, как сделать ремонт в своей квартире, или что и когда сажать в саду, или… учить французский. Конкуренция огромная, и мы должны выстоять, а для этого необходимо сохранить сюжет в тайне. Как сторожевые псы, мы должны встать на защиту интриги, которая движет наш сериал. Это и есть не что иное, как борьба за выживание.

– Ты увиливаешь, потому что обещал не рассказывать, что пишешь? – с улыбкой спросила Дженнифер.

Даг усмехнулся в ответ:

– Вот увидишь, ты еще поблагодаришь нас за это. Шикарная сцена. Ты в состоянии поверить, черт возьми? Они мне не доверяют.

– Возможно, они боятся, что твои подружки-актрисы замучают тебя расспросами?

Даг пожал плечами:

– Кто знает. – Он внезапно повеселел. – Я могу рассказать тебе, что будет сниматься на следующей неделе, не все, разумеется.

– «Я могу рассказать тебе, что будет сниматься на следующей неделе», – состроив гримасу, передразнила она.

– Ах, дорогая, увы, – рассмеялся он, но его голос стал более глубоким. – Мне кажется, тебя что-то огорчает?

– С чего ты взял? Вовсе нет, – солгала Дженнифер. Отвернувшись, она притворилась, что проверяет грим на своем столе.

– И все-таки… – Его голос звучал напряженно. – Ты так волнуешься из-за того, что мы пригласили Конара Маркема? Его талант и имя нам не помешают, уверяю тебя.

– Это не мое дело, – возразила Джен.

– А я думал иначе.

– Ты ошибаешься…

– Он собирается остановиться в Грейнджер-Хаусе, то есть в твоем доме.

– Это не мой дом, это дом моей матери.

– Незначительная деталь, – заметил Даг, и она, глядя в зеркало, видела, как он сделал неопределенный жест рукой. Он подвинулся к ней, словно кто-то мог подслушать их разговор. – Скажи честно, тебя тошнит, когда ты слышишь, какой он замечательный, этот мистер Маркем?

Джен повернулась к нему. Его глаза светились таким озорным лукавством, что она не могла не рассмеяться.

– Я откажусь в ту же минуту, если, увидев его, почувствую отвращение, – заметила она, и Даг зашелся раскатистым смехом.

Затем смех затих, но изумление во взгляде осталось.

– Конечно, вокруг этого много разговоров. Но не расстраивайся. Я знаю, это Эбби пригласила его…

Его голос улетел куда-то далеко-далеко…

– Я и не думаю расстраиваться, – солгала Дженнифер. Ее жизнь всегда была полна странностей, да и чего можно ожидать, если вас угораздило родиться в семье живой легенды? Ее мать получила двух «Оскаров», трижды будучи номинанткой, и до сих пор считалась одной из самых блистательных женщин Голливуда.

Добрую половину своей жизни Дженнифер мечтала покинуть Калифорнию и, окончив школу, меньше всего хотела стать актрисой. Рядом со своей матерью она чувствовала себя гадким утенком, испытывала комплексы и изо всех сил старалась стать другой.

Для Эбби Сойер дочь значила очень много, можно сказать, она жила ради нее. Слава, будущие роли, обязательства – все отступало, когда дело касалось дочери. Пока Дженнифер взрослела, она всегда была для матери на первом месте. И потребовалось не так уж много времени, чтобы Джен поняла, как сильно обижали мать ее бунтарство и отчужденность. У Эбби развивалась болезнь Паркинсона. Долгое время ей удавалось это скрывать. Слишком долгое, думала Дженнифер. Теперь ей уже не помочь.

– Тебе действительно неприятен его приезд? – спросил Даг.

Дженнифер покачала головой:

– Он долгое время жил рядом с Эбби. Они и потом всегда поддерживали отношения.

– И ты не возражала.

Она усмехнулась:

– Ведь он ее пасынок… Боюсь, я была скверным ребенком. – Она подняла руки, предупреждая возможные возражения. – Именно так. Наглая девчонка. Держалась вызывающе, часто обижала мать, а теперь очень сожалею об этом…

– Она тебя обожает.

– Знаю, – мягко сказала Дженнифер.

Снова раздался осторожный стук, и они оба уставились на дверь.

– Дженнифер, на грим! – послышался голос Торна Маккея.

– Вау-у, – протянул Даг, – посмотри-ка, который час? Тебе пора. А мне нужно встретиться с нашими боссами. Но послушай, я забыл сказать, зачем пришел на самом деле.

– Что? – удивилась Дженнифер.

– Как насчет приглашения?

– Ты о чем?

– Уик-энд в Грейнджер-Хаусе.

Она колебалась. В глубине души она была расстроена тем фактом, что приехал Конар Маркем. Эбби вела себя… странно в последнее время.

Да, именно так, Дженнифер огорчилась. Почему матери вдруг понадобился Конар? Она ее дочь, она переехала в этот дом, чтобы жить с ней, – неужели ей этого мало?

– Послушай, детка, я к тебе обращаюсь, – напомнил Даг.

– Даг, ты знаешь, у меня есть своя собственная квартира, и если бы я жила там, ты мог бы приехать в любое время. Но сейчас… Не забывай, Грейнджер-Хаус не мой дом. Я сама там гость. Это дом моей матери, а она не в лучшей форме.

– Тебе необходима моральная поддержка. Положись на меня. Я тебе нужен.

– Я уже не маленькая девочка, Даг.

– И все же я нужен тебе.

– Я уже взрослая и вполне могу отвечать за свои поступки.

– Никакая ты не взрослая. Я понимаю, ты вправе обижаться на этого парня. Даже мне обидно, что он появился здесь, а я не актер и Эбби не моя мать. Видишь, какой я хороший друг, я даже чувствую то же, что и ты.

– Даг, уверяю тебя, я в порядке.

– И если всего этого недостаточно, – сказал он, не обращая внимания на ее заверения и подойдя ближе, – ходят слухи, что у тебя завтра вечером вечеринка с коктейлями, дабы приветствовать возвращение домой героя, увенчанного славой.

Она вздохнула. Мать что-то говорила о вечеринке. Скромной. Импровизированной. Только добрые старые друзья и несколько человек, занятых в сериале. Но Грейнджер-Хаус так же легендарен, как и Эбби, по крайней мере в этой части света. Предвидя нашествие гостей, Джен сомневалась, в состоянии ли мать это выдержать. Несмотря на все лекарства, трудно было предположить, когда случится очередной приступ.

– Дженнифер! – Теперь Торн Маккей просто барабанил в дверь. – Я должен сделать из тебя красавицу, дорогуша, но я всего лишь гример, а не волшебник.

– Я вернусь к концу съемки. Удачи. Ухожу, ухожу… – Подняв руки вверх, Даг попятился к выходу.

Ей ничего не оставалось, как рассмеяться. Возможно, она и вправду нуждалась в моральной поддержке? Даг любил ее мать, а мать любила Дага. Он будет очень кстати, когда соберутся гости и стресс окажется непосильным для Эбби.

– О’кей. Давай договорим, когда отснимут мои сцены.

– Идет.

Он открыл дверь, и Торн почти влетел в комнату. Остановившись, он подозрительно посмотрел на обоих.

– Я не помешал?

– Помешал, – усмехнулся Даг.

Торн указал на него пальцем:

– Но ты же голубой.

– Все в наших руках. В жизни всегда есть место для эксперимента, – язвительно отозвался Даг и вышел.

Застыв на месте, Торн растерянно смотрел на Дженнифер. Она старалась сохранить серьезное лицо, но его глаза стали такими огромными, почти выкатились из орбит! Вид был настолько потешный, что она не могла не рассмеяться, и по его взгляду сообразила, что он понимает, что это шутка.

Назад в Лос-Анджелес!

Благословенная земля, окутанная романтической дымкой несбыточных надежд и обещаний, подумал Конар Маркем. Он и предположить не мог, что когда-нибудь вернется сюда, во всяком случае, в ближайшее время. И хотя он слышал, что у Эбби Сойер не все в порядке с головой, он был перед ней в долгу.

И он любил ее.

И поэтому возвращался назад.

Он искренне удивился, увидев репортеров, поджидавших его у трапа. Несмотря на свою самоуверенность, он все же привык трезво смотреть на вещи. В течение последних двух лет он отошел от кино и работал в театральных проектах, а это совсем иной мир, чем «фабрика грез», где миллионы людей видели его лицо на экране и даже пустяковый фильм приносил большую известность, чем самая лучшая пьеса.

– Вон он! – послышался чей-то крик, и в следующую секунду его уже окружили репортеры. Щелкали фотокамеры, слепили вспышки. Наглый молодой человек схватил его за руку, а другой, протиснувшись через толпу, подсунул к лицу микрофон.

– Конар! Конар Маркем! Добро пожаловать назад в Лос-Анджелес! Невероятно, мы все так взволнованы.

«Всегда будь учтивым с прессой, Конар. Ты никогда не знаешь, во что они могут тебя превратить». Так учила его Эбби. Вспомнив ее слова, он постарался изобразить приветливую улыбку. Придется смириться, думал Конар, но когда увидел наманикюренные пальчики, вцепившиеся в рукав его пиджака, не выдержал и вежливо поинтересовался:

– Мы разве знакомы?

Девушка с выразительными карими глазами, типичной для журналистки мальчишеской стрижкой и безукоризненным маникюром смущенно порозовела, манипулируя микрофоном.

– Нет, мы еще не встречались. Я Вики Уоррен из «Фильм ТВ», нового кабельного канала, который специализируется на развлекательных и коммерческих программах.

Его улыбка стала шире.

– Рад познакомиться с вами, Вики, – сказал он. – Так хорошо снова вернуться домой! – продолжил Конар, поближе притягивая к себе микрофон, который она держала. – Я люблю Нью-Йорк, люблю Бродвей, но, черт возьми, я калифорнийский парень, и это здорово, что я снова дома.

Он почувствовал и ее страх, и ее неуверенность. Наверняка это одно из первых ответственных заданий. Неудивительно, что она пребывала в некотором оцепенении, пытаясь побороть его наглостью, и поэтому сейчас была искренне благодарна Конару.

Эбби могла им гордиться. Наклонив голову и продолжая улыбаться, он стал пробираться через толпу, запрудившую аэропорт.

Репортеры, операторы, фотографы и просто зеваки следовали за ним по пятам. Протискивались, толкая друг друга, со своими магнитофонами и блокнотами, микрофонами и камерами. Операторы щелкали на ходу.

– Мистер Маркем! – произнес мужчина в мятом деловом костюме. – Это правда, что вы собираетесь получить беспрецедентную сумму за участие в «Долине Валентайнов»?

Он ждал подобного вопроса.

– Так говорят, – приветливо ответил он.

– И сколько же это? – поинтересовался худощавый блондин. Он возвышался позади толпы с видом охотничьего терьера, напавшего на след.

– Послушайте, друзья, я не вправе отвечать на этот вопрос, – отрезал Конар, продолжая улыбаться. И пошел вперед, он не хотел задерживаться. Все потянулись за ним, и со стороны, видимо, это выглядело довольно комично.

– Вы боитесь, что обидятся другие актеры, занятые в сериале? – спросила Вики, и ее темные глаза еще больше потемнели.

– Надеюсь, этого не произойдет, – ответил он.

– А как насчет вашей сводной сестры? – послышался мужской голос.

Он не ответил, спрашивая себя, не стоит ли ему просто сказать, что он встречал свою сводную сестру всего лишь несколько раз в жизни и толком не знает, чем она живет и о чем думает, кроме того, что ее мать больна, и она, по-видимому, очень беспокоится о ее здоровье.

– Ну а теперь прошу меня извинить. Полет был довольно утомительный, и я тороплюсь домой…

– «Домой»… вы имеете в виду дом Эбби Сойер? Вы хотите остановиться там? – спросила Вики.

– Она действительно так больна, как говорят? – поинтересовалась другая журналистка.

– Она собирается вернуться в кино?

– Она умирает? – тихо спросила Вики Уоррен.

– Я слышал, у нее болезнь Альцгеймера? – предположил пожилой оператор.

– Она не умирает, и у нее нет болезни Альцгеймера. Эбби чувствует себя превосходно! – услышал он свой собственный голос. – Она по-прежнему дарит нам свою любовь. Вы знаете, как она всегда доброжелательна к прессе. А теперь, если вы будете столь добры…

– Вы не думаете, что то, что она живет в Грейнджер-Хаусе, действует на ее психику? – не отступала Вики.

– Говорят, что Эбби немного не в себе и что это началось, когда она купила Грейнджер-Хаус, – проговорил молодой парень с выбеленными волосами и колечком в носу. – И что она заболела, когда переехала в этот дом.

«Неправда. Эбби переехала в этот дом, когда уже знала о своей болезни», – подумал Конар, но не сказал этого вслух.

– Вы слишком серьезно воспринимаете все эти истории, – мягко заметил он. – Эбби в полном порядке. Она одна из умнейших женщин, с которыми я имел честь общаться. А что касается дома, послушайте, друзья! Многие местечки в этой округе полнятся самыми невероятными слухами и легендами. На то и Голливуд, земля несбыточных надежд и утраченных иллюзий. Впрочем, все бывает. Все случается, как и повсюду. Грейнджер-Хаус просто-напросто дом, очень красивый дом, – подытожил он.

– И вы не боитесь останавливаться там, мистер Конар? – спросил молоденький репортер.

– Лично я – нет! Я люблю это место… Особняк на самом деле очень красивый и невероятно удобный. Не боюсь ни капельки.

– Там живет Эбби, и, говорят, Дженнифер Коннолли тоже сейчас там, – заметила Вики.

– Да, но все-таки… – перебил молодой человек с колечком в носу.

– Что верно, то верно, об этом месте рассказывают столько всяких историй, – встряла в разговор молчавшая до этого пожилая журналистка.

Возможно, но он не собирался углубляться в них.

– Думаю, о половине особняков Лос-Анджелеса, как, впрочем, и о Белом доме, складывают потрясающие небылицы, – нетерпеливо сказал Конар. – А теперь, если вы не возражаете, я немного устал.

Он ускорил шаг, стараясь от них оторваться. Репортеры следовали за ним по пятам, как свора голодных псов за добычей. Стаккато женских каблучков вписывалось в поспешное шуршание мужских шагов. К счастью, вскоре он увидел, как Эдгар Торнби, самый что ни на есть настоящий английский дворецкий Эбби Сойер, с обеспокоенным видом спешит к нему навстречу.

– Мистер Маркем, сэр, простите меня. – Лицо у Эдгара было удлиненное, седые волосы тщательно зачесаны назад. Их оставалось маловато в его шестьдесят два года, и на макушке проглядывала намечающаяся лысина. Глядя на костюм дворецкого, можно было предположить, что он отутюжен прямо на его теле. – Ваш самолет прибыл раньше, чем ожидалось, сэр.

– На целых двадцать минут, – кивнул Конар. – Ничего страшного, Эдгар.

– Сэр, мне следовало позаботиться о том, чтобы оградить вас от этих голодных волков.

– Эдгар, я уже не мальчик. И, как говорит Эбби, без этих волков у нас бы не было работы.

– Но вы ведь устали.

– Надеюсь, я это переживу. Я чувствую себя нормально. Скажите лучше, как Эбби?

Длинное лицо старого слуги еще больше вытянулось.

– Ах, Эбби. – Он сокрушенно вздохнул.

– Ей хуже?

– Она порой, как бы это сказать… впадает в детство, сэр. Ну, вы понимаете…

– Конечно, но ведь она еще не так стара. Обычно это случается в более преклонном возрасте. И потом, есть лекарства… – Его голос затих. – Эдгар, это не влияет на ее умственные способности?

Дворецкий медлил с ответом.

– Давайте получим багаж, сэр, и выйдем отсюда. Автомобиль у выхода. Папарацци все еще идут за нами. Мне не хотелось бы, чтобы они слышали наш разговор. Думаю, вы не против, сэр?

– Разумеется, нет, Эдгар. Если только вы не прекратите называть меня «сэр» на каждом шагу.

– Да, сэр. Хорошо, сэр.

Конар вздохнул.

– Там мои сумки, Эдгар. Возьмите ту, что поменьше.

– Но, сэр…

– И прекратите…

– …называть вас сэр? Хорошо, сэр.

Он покосился на Эдгара. Старый дворецкий не заметил. Покачав головой, он подхватил сумку, и они направились из помещения аэропорта к машине.

Они уже ехали по шоссе, когда Эдгар запоздало ответил:

– Это все ее пилюли, сэр.

– Не понял, что?

– Пилюли, которые она принимает. Ее лекарство. Стоит ей принять их, и она не в состоянии ясно видеть и думать. Она разговаривает с призраками.

– Но когда она не принимает лекарства, ум ясен?

Эдгар не торопился с ответом.

– Думаю, да, сэр.

– Вы думаете?

– Да, по-моему, иногда, когда она находится под действием транквилизаторов, ей кажется, что она слышит голоса и видит кого-то… и потом эти видения преследуют ее, внедряясь в сознание. Вы понимаете?

– Не совсем.

Эдгар посмотрел на него через зеркало заднего вида.

– Ей кажется… что кто-то хочет убить Дженнифер.

Конар не спешил с ответом, потом произнес:

– Значит, она и вам говорила, что кто-то пытается убить ее дочь?

– А вы поэтому и приехали, не так ли?

– Мне предложили интересную работу.

– Да, разумеется. Это версия для Дженнифер.

– Мне никоим образом не известно, что думает на этот счет Дженнифер, – сказал Конар, глядя прямо перед собой на дорогу. – Я ведь едва знаком с ней.

– Я думаю, как бы она не рассердилась, узнав правду, – пробурчал Эдгар больше себе, чем Конару.

Тот ответил первое, что пришло ему в голову:

– Возможно. Я видел ее всего пару раз и не берусь судить. Но скажите мне, вы действительно думаете, что Эбби… – он колебался, затем продолжил: – несколько повредилась в уме?

Эдгар медленно залился краской.

– Большую часть времени она в порядке.

– Но ее видения? Даже ее голос звучит… по-разному.

– Кто знает…

– Бросьте, Эдгар. Вы рядом с Эбби долгие годы. С тех пор, как она купила этот дом, вернее, еще до того, как она переехала сюда. Вы были всегда очень близки к ней, она доверяла вам больше, чем любому из своих мужей. Так что выкладывайте, что вы думаете?

Настороженность на лице дворецкого внезапно сменилась мукой. В его глазах светилась искренняя печаль.

– Я редко оставляю ее. Она настаивает, чтобы я брал выходной, но я часто остаюсь в Грейнджер-Хаусе, притворясь, что уехал. А когда действительно уезжаю, всегда стараюсь убедиться, что с ней остается одна из горничных. Вы спрашиваете, что я думаю? Я думаю, что она не заслуживает этого. Болезнь ужасна и жестока, бесчеловечна, и она не заслуживает таких мучений.

– Но она действительно теряет рассудок?

– Не знаю, – сказал Эдгар, и это прозвучало, как стон. – Не знаю, что вам сказать. Вы сами должны ее увидеть.

Конар впал в задумчивость.

– Странно, она всегда была веселой женщиной. Лекарства, случается, воздействуют на людей, но она выглядела совершенно здоровой, когда в прошлом году вы приезжали в Нью-Йорк.

– Изменения происходят постоянно, – тихо произнес Эдгар.

– И вы думаете, что причина в этом доме?

– В доме?

– Ну да, всем известна его репутация.

– Эбби любит Грейнджер-Хаус.

– Я знаю.

– Дом не может сам по себе источать зло.

– Я и не говорил ничего подобного. Думаю, это превосходный, исключительно красивый дом, но, к сожалению, его история немножко печальна.

– При чем тут дом? – не выдержал Эдгар, вкладывая в слова больше страсти, чем за весь период разговора. – Я живу в нем и работаю на Эбби уже не один год!

– Я сам обожаю это место, – заверил Конар.

Но казалось, его заверений недостаточно.

– Разумеется, с людьми порой случаются странные, нехорошие вещи, но при чем тут дом?

– Конечно, ни при чем.

Эдгар повернулся к нему с изменившимся выражением лица.

– А вот в людях, мистер Маркем, в них может быть сколько угодно зла! Люди подчас очень жестоки, сэр.

Глава 2

– Итак, я могу считать, что меня пригласили?

Стоило Дженнифер переодеться, а вернее, раздеться, оставив на себе лишь тончайшее эластичное трико, имитирующее нагое тело, и устроиться на постели рядом с Энди Ларкином, как он засыпал ее градом вопросов. В этом телевизионном сериале он выступал не только в качестве продюсера, но еще и играл роль главного виновника всех бед, этакого жеребца Дейла Донована. Они готовились к очередному дублю.

Она вздохнула, покачав головой.

– Джен, ты смотришь на меня с таким отвращением, – дразнил ее Энди, – а ведь мы должны изображать убийственную страсть.

– Энди, это уже выходит за рамки, и пошел ты к черту, лучше последи за своими руками.

– Это ты отодвинулась, не я. Ты не ответила, меня пригласили, да? Послушай, я ведь не просто невероятно представительный мужчина, который является твоим партнером по фильму, я один из двух продюсеров, между прочим. Человек, который нужен тебе, мужчина, на которого ты хочешь произвести впечатление.

– О Господи, Энди, если ты так настаиваешь, то, конечно, ты приглашен.

– Благодарю. Это так великодушно!

– Энди, мне очень нравится моя роль. Но если я не произвела на тебя впечатление до сих пор, то чего же ждать дальше?

– Ты хочешь сказать, что ты прекрасная актриса и у тебя куча приглашений, а я, мол, могу катиться ко всем чертям?

– Нет, я с удовольствием продолжу работу над этим «мылом»! Мне это действительно доставляет удовольствие.

– Рад слышать. – Он усмехнулся, затем продолжил: – И разумеется, эта постельная сцена – просто часть сюжета…

– Слава Богу. Я и не думала, что тебе нужен секс, дело в приглашении.

Он рассмеялся. Их окружали люди: режиссер, гример, постановщик, два реквизитора, три оператора, костюмер и несколько актеров, которые сидели за пределами площадки и болтали, ожидая, когда их позовут.

Тот факт, что другие могли слышать их разговор, казалось, мало заботил Энди, он вовсе не собирался за ней ухаживать. Она знала, если его и интересовал секс с кем-то из группы, то это была его бывшая жена, Серина Маккормак, играющая сестру Дженнифер – Верону, которая скоро должна была ворваться в комнату.

– Если бы ты не пригласила меня, я бы попросил Конара, – заметил Энди. – Он ведь собирается жить там, ты знаешь. Эбби настояла. Это будет и его дом тоже.

– Я думала, он просто гостит в доме моей матери, как и я сама, – пробурчала она.

– Так-так-так… я вижу, кто-то собирается показать коготки.

Она не успела ответить.

– Все готово? Пять, четыре, три… – несколько напыщенно скомандовал Джим, обозначив пальцами оставшиеся «два» и «один», – начали!

Славный парень этот Джим! С ним всегда так легко работать! Всего около тридцати, но очень хорошо знает то, что делает. Джим носил джинсы и строгие хлопковые рубашки, его песочные волосы обычно свисали на лоб, когда он смотрел в глазок камеры, оценивая кадр. «Мыло» почти всегда имело второго режиссера, но Гарри Остерли, пожилой мужчина, который преимущественно работал с ним, внезапно вышел на пенсию. И даже Энди Ларкин и Джо Пенни не смогли найти никого, кто бы смог его заменить.

– Давай, детка, – прошептал Энди прямо ей в ухо и, улыбнувшись, наклонился, изображая страстный поцелуй.

Дверь на площадку распахнулась.

Серина Маккормак, она же Верона, старшая из трех сестер Валентайн, ворвалась в комнату в сопровождении какого-то мужчины.

– О мой Бог! – воскликнула она.

Энди резко отодвинулся от Дженнифер. Присев на постели, она растерянно прикрывала грудь.

– О мой Бог! – повторила Серина. – Ты только посмотри на этих голубков! – Даже в гневе она была чертовски хороша. В свои тридцать пять она являла собой образец элегантности. Длинные ноги, правильные черты лица, рыжая грива волос и бирюзовые глаза, точь-в-точь морская вода. Мрачный мужчина, тенью следовавший за ней, не спеша двинулся вперед. Это был Джей Браден в реальной жизни и Рэнди Рок в сериале, муж Дженнифер по сценарию. Высокий, худощавый темноглазый мужчина с пепельно-русыми волосами.

Серина была прекрасная актриса. Ее игра отличалась такой естественностью, что ей удавалось оставаться правдивой в самой абсурдной ситуации. Она уже десять раз номинировалась на премию «Эмми» и две награды получила. Повернувшись к своему спутнику, она сказала:

– Не входи, это больно ранит тебя.

Джей, пораженный неверностью жены, принял свирепый вид. Пульс на его шее драматично отстукивал дробь. Это был один из его уникальных трюков.

– Ну уж нет, позволь мне войти, Верона! – сказал он, пытаясь оттолкнуть ее и приблизиться к паре в постели. – Я убью тебя! – грозно прорычал он, глядя на Дженнифер. – Я убью тебя, шлюха…

– Поаккуратнее, парень! Не ты ли обманывал свою жену с ее собственной сестрой? – возразил Энди, стараясь защитить Натали, героиню Дженнифер.

– И тебя я тоже убью, – прошипел Джей, повернувшись к Энди. – Если бы я захватил пистолет, вы оба уже были бы мертвы! – Он подошел к Дженнифер. – Но ты, моя дорогая, сейчас же отправишься домой… со мной.

– Прекрати, прекрати, слышишь, – закричала Дженнифер, забираясь поглубже в постель.

– Оставь ее! – крикнул Энди, пытаясь вцепиться в шею Джея.

– Прекратите вы, оба! – закричала Серина, бросаясь между мужчинами.

– Ну что, довольна? Разве ты не этого добивалась, Верона? – обратилась Дженнифер к своей сестре по фильму. – Рэнди, оставь меня. Между нами все кончено, я ничего…

Сорвав с нее одеяло, он пытался стащить ее с постели, но она отчаянно сопротивлялась.

– Не сегодня, до конца еще далеко, – бормотал он, таща ее за собой к выходу.

– Ах ты, дрянь! – набросился Энди на Серину. – Ты нарочно это подстроила.

– Может быть, – усмехнулась та.

– Он убьет ее! Он убьет ее! – причитал Энди, качая головой. Глазок камеры следовал за ним, пока он вставал с постели и тянулся к своим штанам. Надевая их, он не сводил глаз с Серины.

– Может быть, – повторила она.

– Хорошо бы ему хватило ума прикончить и тебя, – буркнул Энди.

Она повернулась, чтобы уйти.

– О нет, – сказал он, загораживая ей дорогу. – О нет, моя сладкая. Ты хотела испортить мне вечер? Тогда тебе придется вспомнить, что ты моя жена.

Он силой притянул ее к себе.

– Стоп! – воскликнул Джим Новак. – Снято. Прекрасный дубль. Целую вас всех. Всего один дубль, но просто великолепный. Желаю приятно провести уик-энд. Кстати, Джен, я приглашен к тебе на вечеринку?

Дженнифер неловко поправляла бретельки своего слишком откровенного одеяния.

Все взгляды устремились на нее.

В глазах Серины теплилась явная симпатия. Она была настоящим другом.

Дженнифер скорчила гримасу и подняла руки.

– Конечно, вы все приглашены! Что за вечеринка без вас?

Эбби сидела в плетеном кресле возле бассейна, несмотря на теплый, солнечный день прикрыв пледом колени.

Она так же прекрасна, как всегда, подумал Конар и почувствовал, как волна нежности заливает его сердце. Кровное родство между ними отсутствовало, но о такой матери можно было только мечтать.

Сколько же ей лет? Шестьдесят с небольшим, и хотя она выглядела слабой и болезнь все же наложила свой отпечаток, но ни годы, ни недомогание не могли уничтожить благородную красоту ее черт. Огромные глаза по-прежнему светились ясной синевой, а в полных губах таилась едва уловимая улыбка. Но главное, от нее исходило сияние! Удивительное свойство, которое проявлялось и на сцене, и на экране и не было игрой. Нет, она излучала подлинную теплоту и любовь ко всему миру. В своей жизни, полной страстей, она не избежала ошибок. Но Эбби никогда не лгала и никогда не сожалела о содеянном. И она сумела спасти его жизнь, которая могла пойти совсем в другом направлении. Она учила Конара ответственности, тому, что не стоит винить других в своих неудачах. Эбби уделяла ему гораздо больше внимания, чем те люди, от которых этого следовало ждать в первую очередь.

– Эбби! – тихо окликнул он.

Увидев его, она улыбнулась и протянула к нему руки.

Они дрожали, правда, совсем чуть-чуть.

Он поспешил сжать ее ладони и обрадовался, почувствовав твердость ответного пожатия. Наклонившись, Конар поцеловал ее в щеку.

– Слава Богу, дорогая, ты выглядишь чудесно!

Беспокойная улыбка тронула ее губы, а в глазах появилась печаль.

– Лекарства и макияж творят чудеса, правда?

– Эбби…

– Все хорошо, мой мальчик, не говори ни слова. Я вовсе не жалею себя, просто реально смотрю на вещи. Подойди-ка сюда, милый, ближе… Дай мне поцеловать твою щеку. Ах, как же давно я тебя не видела!

Конар склонился к ней, подставляя щеку для поцелуя и, в свою очередь, целуя ее. Знакомый запах «Шалимара», ее любимых духов. Она улыбнулась ему, глаза затуманились от переполнявших ее эмоций.

– Ах, Конар, из твоего отца, увы, не вышел образцовый муж, но зато из тебя получился примерный пасынок.

– Это все ты, Эбби. Ты всегда была такая замечательная! – сказал он, стараясь говорить непринужденно.

– Как бы вернуть это назад? – Она вздохнула.

Он усмехнулся, взял стул и устроился против нее.

– Я не возвращался слишком долго.

– Надеюсь, ты не жалеешь о своем возвращении? Я слышала, у тебя было очень интересное предложение в Европе?

– Что ж, это действительно так – фильм мог бы стать сенсацией. Еще одна версия о межпланетном экипаже, который борется с насекомыми-мутантами в открытом космосе, – сказал он, состроив неопределенную мину. – Ты понимаешь, нечто подобное может стать классикой, как «Чужой», а может получиться и самая настоящая дешевка. – Следовало ему взяться за такую работу? Возможно. Режиссер был из Голливуда и к тому же весьма энергичный парень. Он пожал плечами, глядя на Эбби, которая не сводила с него глаз. – Мне нравятся «мыльные оперы», мне интересны нравственные проблемы, – продолжал Конар. – И не скрою, мне нравятся деньги, которые предложил мне Джо Пенни. Ты можешь что-нибудь возразить?

Эбби улыбнулась, покачав головой.

– Да нет… Я тоже думала, что это неплохо, если тебя устраивает цена.

– А что думает обо всем этом твоя дочь?

Брови Эбби слегка приподнялись.

Конару казалось несколько странным, что он так мало знает Дженнифер Коннолли, дочь Эбби от ее брака с писателем Томом Коннолли. За все эти годы им довелось провести вместе совсем мало времени. Скорее всего именно Коннолли стал главной любовью в жизни Эбби Сойер. Они встретились, когда она была еще совсем юной. Он уже приобрел известность в литературных кругах, когда она лишь начинала стремительную карьеру старлетки. Том Коннолли погиб в авиакатастрофе спустя десять лет после их свадьбы. Голливудские газетенки утверждали, что их брак разбился о скалы. Годы спустя, уже хорошо зная Эбби, Конар понял, что газеты лгали. Она потеряла мужчину, которого действительно любила.

Когда отец женился на Эбби, Конару исполнилось семнадцать. Его мать – да простит Господь ее истерзанную душу – была типичным продуктом своего времени: красивая певица, исполняющая кантри, со склонностью к кокаину и музыкантам. Отец, знаменитый игрок в бейсбол, к моменту знакомства с Эбби уже несколько лет пребывал в разводе. Джулз Маркем придерживался традиционных взглядов, влюбляясь в чувственных, своевольных женщин. Он искренне хотел любить Эбби, как и своего сына. Но, постоянно пребывая в разъездах, он так и не узнал ни того, ни другого.

Именно в то время, когда его отец познакомился с Эбби, Конар чувствовал, что дошел до ручки.

Он усиленно занимался спортом, потому что все ждали от него именно этого. Футбол, бейсбол, баскетбол. Он был сыном своего отца, и ему надлежало в этом преуспеть. Но действительно нравились ему лишь совместные вечеринки с командой. Потихоньку он пристрастился к спиртному, начал баловаться наркотиками, между тем как отец стал забывать такие «мелочи», как день рождения сына, годовщина смерти его матери, и даже представить себе не мог, что сын хотел бы провести с ним Рождество. Именно накануне Рождества Эбби вошла в его жизнь, он тогда уже учился в последнем классе школы. Это был год, когда он находил утешение в бесконечных пьянках или гоняя на своем автомобиле с самыми легкомысленными девушками в школе.

Сочельник он провел с друзьями, потом они разошлись по домам. А Конар, мертвецки пьяный, остался совсем один.

Эбби нашла его еле живым под деревом около пляжного домика на Малибу. Объясняя свое поведение, он обвинил ее в том, что она виновата в отсутствии его отца. Он был не прав.

Эбби подобрала его, отвела в дом, заставила принять душ и отпаивала, вливая горячий кофе в его безвольный рот. Он кричал, ругался, потом начал скулить по поводу отсутствия отца.

– Тебе не кажется, что он оставил нас обоих? И знаешь что? Мне больно, но я переживу. А ты! Тебе должно быть стыдно. Такой красивый молодой человек! Перед тобой целый мир! Если никто не стоит рядом и не протягивает тебе руку, сделай первый шаг сам. Ты достаточно взрослый, чтобы уйти отсюда и устроить собственную жизнь.

Уже позже той ночью он вдруг подумал, что Эбби и сама очень одинока.

– Ты и я, дружок, мы сделаем все, чтобы этот праздник был счастливым.

На следующий день он обнаружил, что она решительна и очаровательна. И ему даже понравилось беседовать с ней. Он поверял ей такие вещи, о которых никогда не мог рассказать ни одному человеку. Он заметил, что, стремясь предстать перед ней в лучшем свете, преувеличивает свои шансы поступить в колледж.

– Что ты собираешься делать? Что тебе нравится, чем бы хотелось заниматься? – спрашивала она его.

– Путешествия… я думаю. Экзотика. Открытия. Люди – что заставляет людей поступать так, а не иначе…

– Ты мог бы, – улыбнулась она, – вести дневник путешествий на ТВ. У тебя хорошая речь, правильная дикция, и ты красивый, как твой отец.

– Ну да, и мне тоже, как и ему, сломали нос. Только он заработал это на чемпионате мира, а я подрался в баре.

– Ты знаешь, что тебе следует делать? – задумчиво глядя на него, сказала Эбби.

– Что?

– Служить.

– В армии?

– Или на флоте. Ты же в душе калифорнийский парень, обожаешь воду. Может быть, все же морская пехота? Ты приобретешь там чувство ответственности, получишь полезные навыки, а уволившись, станешь совершенно самостоятельным и независимым.

Первое, что пришло ему в голову, ее предложение – полный бред. Но двумя неделями позже он поступил на службу. Это было лучшее, что он мог сделать. Армия дала ему возможность увидеть мир, часть Среднего Востока и Западную Азию, о существовании которых он никогда не подозревал, а также пополнить свое образование. Последние два года он служил офицером в специальном подразделении по глубоководным исследованиям.

Но к этому времени Эбби и его отец развелись. Через год после развода у отца случился тяжелый сердечный приступ. Его поместили в госпиталь, и он лежал там несколько недель, цепляясь за жизнь, но умер тихо и безропотно. Конар с удивлением обнаружил, что может часами сидеть у постели, ухаживая и поддерживая его. Так получилось, что он помирился со своим отцом и с самим собой. И как всегда, именно Эбби дала ему эту возможность.

Она вернулась, чтобы быть с ними обоими до конца.

Когда все кончилось, Конар и Эбби остались друзьями. Она писала ему. Когда он мог, он ее навещал. И она тоже, независимо от того, в какой части света находилась, летела с единственной целью – провести время с ним.

Какое-то время Конар работал в магазине, специализирующемся на продаже снаряжения для дайвинга. И кроме того, подрабатывал в одном из местных отделений полиции, занимаясь розыском предположительно утонувших. Он работал на судах как инструктор. У него обычно были самые удачные идеи, и поэтому он не раз подумывал открыть собственный дайвинг-клуб. Но капитал, необходимый для этого, был чересчур велик. Его отец, бейсболист среднего класса, да к тому же азартный игрок, не оставил ему почти ничего. Оно и к лучшему! Конар стремился все сделать сам. Эбби учила его, что очень важно найти свой собственный путь в жизни.

Именно поэтому он не хотел пользоваться ее финансовой поддержкой, предпочитая зарабатывать деньги самостоятельно.

Эбби предложила ему попробовать себя в кино. Тогда он подумал, что она сошла с ума. Но ему нужны были деньги. Он начал с рекламы одежды, преимущественно потому, что там очень неплохо платили.

В те дни Дженнифер Коннолли оканчивала частную школу в Массачусетсе. А он снимался в «мыльной опере», идущей на ТВ в дневное время. Когда Дженнифер вернулась домой, ему толком не удалось повидать ее, потому что он отправился на натурные съемки другого, более престижного сериала.

Она не произвела на него особого впечатления. В восемнадцать Дженнифер была замкнутой, холодной и держалась отчужденно. И она все время цеплялась к нему.

Он вернулся со съемок осенью, но к тому времени Дженнифер уехала в Нью-Йорк. Она поступила в колледж искусств. Затем почти по чистой случайности он получил «Эмми» за роль бейсболиста, умирающего от рака. Он влюбился в свою партнершу по этому фильму – Бетти Лу Родригес. Бетти Лу играла бедную мексиканскую девушку, слишком поздно ответившую на чувства погибающего героя. Энергичная, всегда веселая, она старалась видеть в других только хорошее. Чувство полностью завладело ими, и они решили пожениться. Конар был уверен, что это навсегда.

Но возможно ли это? Он не знал, что чувство, поглотившее обоих, могло и развести их. Бетти обожала наркотики. Он, напротив, испытывал к ним отвращение. Жизнь сделала его циничным, и он боялся, что то, что он любил в ней, было всего лишь мифом. Они ссорились, угрожали друг другу разводом и… мирились. Вечная любовь? Возможно.

Он так и не узнал…

Вскоре после окончания съемок Бетти Лу была убита шальной пулей во время уличной перестрелки в одном из центральных районов Лос-Анджелеса. Волей случая ее привезли в новый госпиталь в том самом районе города, где она выросла.

Для него наступили тяжелые дни, но, как обычно, Эбби оказалась рядом. Тогда он видел и Дженнифер, она выразила желание приехать на похороны. Она была очень внимательна к нему. И он не сомневался, что ее сочувствие вполне искренне. Она почти понравилась ему, но боль, вина и любовь к той, которую он потерял, помешали ему обратить внимание на какую-то другую женщину.

Это трагическое событие имело широкую огласку, и он, сам того не желая, приобрел ореол романтического героя с оттенком трагизма. Он стал любимцем Лос-Анджелеса, но ничего так не хотел, как покинуть этот город, который отнял у него любимую женщину. Благодаря Эбби он получил приглашение в один из бродвейских театров. Идея жизни в театре привлекала его, и он уехал в Нью-Йорк. Дженнифер Коннолли начала сниматься в «мыльной опере».

Она ненадолго приехала в Нью-Йорк вместе с Эбби. Они пришли к нему в гримерную, но Джен снова держалась холодно, не только с ним, но и с Эбби. И когда Эбби поспешно исчезла, встретив старых друзей, Конар, все еще переживавший утрату, не стесняясь в выражениях, высказал Дженнифер все, что он о ней думает.

Она ушла.

С тех пор он не видел ее, хотя знал, что она переехала с Эбби в Грейнджер-Хаус. Все газеты, наперебой комментируя это событие, писали о том, какая она преданная дочь.

– Эбби, что думает Дженнифер по поводу моего приезда? – повторил Конар.

Та улыбнулась.

– Что я попросила своего пасынка пожить здесь, так как он вернулся в Калифорнию, чтобы работать.

Она лгала, конечно, и он не смог удержаться от улыбки.

– А что она думает в действительности? – настаивал он.

– Считает, что я немножко не в себе и что ты несносный тип и не нашел ничего лучше, как отбирать хлеб у бедных актеров, хотя мог бы получить любую роль где-нибудь в другом месте.

Улыбка исчезла с его лица.

– Если она знает, что ты способствовала моему согласию, обещая, что мне будут платить вдвое больше, чем здесь принято, то в ее обиде нет ничего противоестественного. Особенно, если она считает, что я призван присматривать за ней.

Эбби, опустив глаза, разглядывала свои колени.

– Да. Это правда, хотя я не думаю, что она понимает все до конца… Но не волнуйся, Дженнифер изменит свое мнение, вот увидишь.

Он сомневался в этом. Кроме тех нескольких встреч, когда она не скрывала своей враждебности, он видел ее только на экране телевизора в ток-шоу. Странно, но как гость ток-шоу она нравилась ему, была собранной, четко высказывала свою мысль и, когда тема ее задевала, не скрывала своего волнения. И еще ее улыбка, улыбка Эбби. Казалось, она абсолютно в себе уверена, но вместе с тем очень ранима. Но Конар знал, что внешность часто обманчива.

Он не ожидал простых отношений, особенно потому, что Эбби не оставляла навязчивая идея – Дженнифер преследует убийца. И она надеялась на помощь Конара.

– И все-таки, Эбби, мне не понятно, почему ты считаешь, что Дженнифер в опасности? Может быть, потому, что подобная история происходит в сериале?

– Говорю тебе, кто-то хочет убить Дженни. Ты должен ее защитить, – твердила она.

Эбби держалась превосходно. Но теперь он заметил, что ее руки дрожат все больше и больше. И одна более напряжена, чем другая. Ее голова тоже чуть-чуть подрагивала. Прежде это не бросалось в глаза, с горечью отметил Конар.

Он неловко прикоснулся к ее руке.

– Дорогая, тебе не пора принять лекарство?

– Нет-нет, уволь. Каждый раз, как я принимаю эти пилюли, все думают, что я вижу что-то, слышу что-то… что я схожу с ума.

– Но, Эбби, лекарства…

– Оказывают на меня такой эффект, я знаю. О Господи, Конар! – воскликнула она, и горечь в ее голосе заставила его сердце сжаться. – Мне мерещатся люди в этих стенах. Но не надо меня жалеть. Эти люди совсем неплохие, они все мои друзья. Мы ведем приятные разговоры…

– Но не на самом деле, Эбби…

– Я знаю, что не на самом деле!

– Тогда…

– А вот то, что Дженнифер в опасности, это на самом деле! Существует убийца, который ее преследует.

– Эбби, я пытаюсь понять, что именно заставляет тебя в это верить. Может быть, виной всему ее героиня, которой угрожает так много людей? Дорогая, ты не путаешь Дженнифер с ее героиней?

– Боже мой, Конар, неужели ты на самом деле считаешь меня такой идиоткой?

– Тогда объясни, что же тебя беспокоит?

– Шепот. Шепот, который я слышу.

– Кто-то зовет тебя?

– Я не знаю, кто это – мужчина или женщина, просто шепот. – Она поджала губы, и он вдруг ощутил настоящий ужас. Ее трясло.

– Эбби, я позову Эдгара. Тебе нужно принять лекарство.

– Моя дрожь, Конар, просто часть моей болезни. Теперь это случается часто, и я никак не могу ее унять. Ты считаешь, что я должна скрывать это?

– От меня ничего скрывать не надо! Я люблю тебя, ты же мне как мать, ты это знаешь.

– Тогда… поверь мне, Конар, – взмолилась она.

– Но ты сказала мне, что люди выходят из этих стен и говорят с тобой, только когда ты принимаешь лекарство. Может быть, эти люди нашептывают тебе то, что ты слышала в течение дня, они играют на твоем подсознании.

– Конар Маркем! – сердито прервала она.

Он замолчал, глядя на нее.

– Да, Эбби?

– Ты собираешься помочь мне или нет?

– А зачем я тогда приехал? – мягко напомнил он.

– Возможно, это их шепот, людей, которые живут в этих стенах, – с мукой сказала она и, потянувшись к нему, тихо добавила: – Но они ведь не пишут записки!

– Что… записки?

– Да, именно. Записки, письма… проштампованные в центре Лос-Анджелеса. Несуществующие люди не могут писать письма, Конар.

– Письма, в которых говорится… – Он замолчал.

– …что Дженнифер Коннолли будет убита.

– Эбби! Ты сообщила в полицию? Если ты получила такое письмо, его необходимо предъявить в полиции.

– Нет!

Она опустила глаза. Голова Эбби тряслась сейчас еще заметнее. Конар сжал ее руки, желая хоть чем-то помочь и не в состоянии разгадать причину ее страхов. Где грань реальности и фантазии?

– Эбби, письмо может…

Она взглянула на него.

– Письмо пропало.

– Понимаю.

– Нет, ничего ты не понимаешь! Ты не принимаешь меня всерьез, как и Эдгар, и даже тот въедливый полицейский, которому я позвонила. Я… я…

Она внезапно замолчала, пытаясь облизать пересохшие губы.

Он не выдержал и крикнул:

– Эдгар!

Эбби схватила его за руку.

– Нет!

– Эбби! Ты разволновалась. Нужно принять лекарство.

– Тогда эти люди… люди, которые притаились в стенах, начнут разговаривать. Ты не веришь мне.

– Эбби, мы можем поговорить позже. Когда ты отдохнешь и будешь чувствовать себя получше.

Появился Эдгар. Эбби кивнула и опустила голову.

– Оно было украдено, понимаешь… – Она понизила голос до шепота. Потом снова взглянула на него. – Письмо стащили прямо из моей сумочки, и я не успела что-то предпринять.

Глава 3

Пятница по договоренности была его выходным днем. Впереди открывалась заманчивая перспектива – целых три дня отдыха. Долгий уик-энд, заработанный годом бесконечной работы, зачастую и в неурочное время.

Услышав звонок телефона, Лайам насторожился. Он уже хорошо усвоил: если звонит телефон – жди неприятностей.

Под окном на стоянке поджидал джип, нагруженный всякой всячиной, необходимой для трехдневного отдыха: принадлежности для рыбалки, переносной холодильник, спальник, палатка и многое другое. За что он любил Лос-Анджелес, так это за возможность уехать из города и уже через пару часов оказаться на природе, причем в совершенно безлюдном месте.

Телефон звонил и звонил. Он поднял трубку.

– Алло?

– Лайам!

– Слушаю, капитан. – Он узнал голос.

– Слава Богу, что я застал тебя!

– Что случилось?

– У нас убийство.

На их территории убийства случались нередко. Что ни говори, а графство Лос-Анджелес не самое спокойное место на земном шаре. У них в отделе было достаточно полицейских, но он знал, что в таких случаях капитан Риггер предпочитает прибегать к его помощи.

И очень часто свидетели, не желая того, уничтожали улики. Такое могло случиться даже с опытным офицером, который первым оказывался на месте преступления.

Лайам Мерфи служил в полиции уже добрый десяток лет. Он пришел сюда сразу после колледжа вопреки желанию родителей, которые прочили ему карьеру юриста. Отработав несколько лет в участке, он стал детективом. И с тех пор работал в отделе убийств.

Какой-то момент он печально смотрел на свой джип, затем отвернулся. Он знал свое дело. Не только знал, но и был ему бесконечно предан, и его личная жизнь постоянно терпела фиаско. Его свидания часто прерывались, и он прямо из постели спешил в морг.

– Лайам, я понимаю, ты собирался передохнуть, но…

– Кто на этот раз?

– Бренда Лопес.

Лайам присвистнул. Бренда Лопес, обожаемая всеми восходящая звездочка Голливуда. Происшествие наверняка займет первые полосы газет по всей стране. Это тот случай, который бросит тень на полицейское управление Лос-Анджелеса, останься преступление нераскрытым.

– Ее нашли совершенно голой в каньоне Лорел.

– Там ее и убили?

– Нет, согласно предварительному заключению медицинской экспертизы, на теле множество ножевых ран, а на том месте, где ее нашли, крови маловато.

– Кто проводил опознание?

– Лицо почти не тронуто. Всего несколько синяков. Ее узнали сразу же. – На какой-то момент он замолчал. – В любом случае отправляйся прямо туда, о’кей? Рик Тейлор уже там.

– В прессе уже что-нибудь есть?

– Эти стервятники появились в каньоне одновременно с нами, – сказал капитан. – Это паршиво, Лайам. Представляешь, какой вой поднимут газеты! Какое давление нам предстоит выдержать? Мы должны найти этого негодяя, и как можно быстрее.

– Понятно, – ответил Лайам, и в его голосе послышалась горькая нота. Лопес была богатой и знаменитой, поэтому они должны из кожи вон лезть, чтобы найти убийцу. А как насчет остальных бедолаг, которых, что ни день, убивают в Лос-Анджелесе? Многим из них суждено превратиться в пепел, так и не дождавшись возмездия. Как говорится, без суда и следствия… – Еду прямо туда, – сказал он.

Оставалось только переодеться. Лайам не стал тратить время и разгружать джип.

Ах, черт возьми, просто сказочный день! Солнце стояло уже высоко, но удушающей жары не было. Как прекрасна Калифорния со своими долинами, горами, холмами…

Тело Бренды Лопес было, увы, не первым, найденным в каньоне Лорел.

И не последним…

– Снято! – объявил наконец Джим Новак. Казалось, это никогда не кончится. Пятница затянулась, и создавалось ощущение, что уже полночь.

С широкой улыбкой на дружелюбном бородатом лице Джим, аплодируя, направился к актерам.

– Великолепно, дети мои! Вы просто неподражаемы.

– А как моя работа? – спросил Роджер Криптон, главный оператор.

– Гениально! Просто нет слов… Гениально!

– Еще бы, я ползал по комнате взад и вперед, как самая настоящая тень! – сказал Нилл Майерс, молоденький парнишка, помощник оператора.

– Ну, ты даешь, малыш, – усмехнулся Джим. – Не успел получить работу, как уже мечтаешь об «Эмми».

Нилл скорчил гримасу и повернулся к Дженнифер:

– Он забыл, что я уже имел кое-какой опыт в кино до того, как пришел сюда. Моя карьера…

– Карьера? Малыш, тебе двадцать два, только-только из пеленок, а туда же, – урезонил его Джим. – Итак, мы закончили, поторопитесь. Сегодня пятница, и впереди уик-энд, так что катитесь отсюда! Между прочим, Дженнифер, я надеюсь, мы все встретимся у тебя завтра вечером?

– Может быть, она должна дать объявление в студийной газете? – сухо заметила Серина.

Джим не обратил внимания.

– Вероятно, намечается большая шумная вечеринка?

– Не такая уж большая, – возразила Дженнифер. – На самом деле, только мы. И еще кое-кто, кого пригласила мама. Ведь это ее дом.

– А ей это под силу? – мягко спросил Джим.

Дженнифер особенно ни с кем не делилась и не рассказывала о болезни матери, но все они и так об этом знали. Весь мир знал, что Эбби Сойер больна.

– Наверное. Если нет, мы просто все отменим. – Джен перехватила взгляд Серины. Та незаметно ей подмигнула.

– О, – печально вздохнул Джим.

И при этом он казался таким расстроенным, что ей ничего не оставалось, как сказать:

– Я уверена, с мамой все будет в порядке.

– Мне до сих пор так и не довелось побывать в этом доме. – Джим снова вздохнул.

Она не часто слышала, чтобы ее режиссер говорил о чем-то с таким благоговением. Но ведь это всего-навсего дом. Господи, до чего же они все смешны!

– Ты увидишь его завтра вечером, – непринужденно сказала Дженнифер. – А теперь, Джим, ты позволишь? Я замерзла. Этот несносный кондиционер… – Она обхватила руками обнаженные плечи.

– Конечно, конечно!

Она улыбнулась напоследок и поспешила с площадки, подальше от них всех. И ей это удалось. Грациозно удалиться, хотя на самом деле ей казалось, что она бежит.

* * *

Конар был не на шутку встревожен состоянием Эбби.

Когда Эдгар принес лекарство, ее била дрожь. Следовало что-то предпринять. Эбби еще сравнительно молода. Несмотря на свое состояние, она с неохотой принимала лекарство. Как только она выпивала его, призраки оживали. И она знала, что не владеет собой.

Сидя за рулем ее «мерседеса», он думал о ней, пока ехал по бульвару Сансет. Он собирался встретиться с Джо Пенни, продюсером «Долины Валентайнов», и посидеть в ресторанчике «Мирабелла», подальше от съемочной площадки.

По сравнению с последним разом, когда Конар видел Эбби, ее состояние заметно ухудшилось.

Он понимал, что существуют вещи, которые могли бы ей помочь. Включая хирургическое вмешательство. Он не знал, как относится к этому Эбби, но стоило все обдумать. Он обязательно должен обсудить это с Дженнифер, хочет она того или нет.

На бульваре Сансет ему с трудом удалось найти место и поставить машину. И, сделав это, он направился в ресторан. Хозяйка не проявила к нему особого интереса, она каждый день видела много актеров и актрис.

Ее глаза на секунду расширились и тут же погасли.

– Мистер Маркем, мистер Пенни ждет. Он просил встретить вас.

Войдя в зал, он сразу увидел Джо Пенни. В свои пятьдесят Джо выглядел импозантно, его переполняло чувство собственного величия, контрастировавшее с его манерой держаться. Джо сознавал свою власть, и ему нравилось ею пользоваться. Легкий пепельный оттенок тщательно подкрашенных волос скрывал седину. Это стоило ему немалых денег. Он ежедневно заботился о своей внешности, не исключая и услуг хирурга. Большие выразительные глаза смотрели на собеседника с искренним вниманием, подбородок несколько агрессивно выдавался вперед. Его окружала аура уверенности и собственной значимости. Конару нравилось, что он был откровенен в намерениях и не скрывал своих многочисленных недостатков.

Поднявшись из-за стола, Джо порывисто обнял Конара.

– Не станем привлекать слишком много внимания к звезде, которая снизошла до моего сериала, – пробурчал Джо.

Враки.

Джо думал, что ему здорово повезло, когда удалось уговорить Конара сниматься в «мыльной опере». И хотел, чтобы все разделяли его восторги.

– Конечно, – сухо заметил Конар. Он подвинул стул и сел.

Джо сделал то же самое. Он развел руками и покачал головой:

– Просто не могу поверить, неужели я на самом деле заполучил тебя? Ты здесь, в Голливуде, и будешь работать в моем фильме.

– Джо, за такие деньги ты мог бы заполучить кого угодно.

– Ты считаешь, я предложил тебе слишком много?

– Если честно… то – да. – Джо выглядел совершенно потерянным. – Но, черт возьми, нет, – солгал Конар.

– Я плачу столько, сколько сказала Эбби.

– Но у тебя нет с этим проблем? – спросил Конар.

– Обижаешь! Эбби сказала, может быть, это заставит тебя вернуться.

Так, значит, это Эбби заманила его сюда.

– Тогда все о’кей. Знаешь, это приятно, что ты готов платить мне такие деньги. Назад отдавать не собираюсь.

– Ты считаешь, я мог заполучить тебя и за меньшее?

– Возможно! – рассмеялся Конар.

К ним спешила официантка. Стройная блондинка лет двадцати с большим бюстом и огромными небесно-голубыми глазами.

– Джентльмены, – обратилась она к ним с лучезарной улыбкой, – мне кажется, вы уже созрели для «Дом Периньон»?

Конар взглянул на Джо, тот застенчиво пожал плечами.

– Конар, разреши представить тебе Дон. Дон, это мистер Маркем.

– Конечно, я знаю, кто такой мистер Маркем.

Конар признательно кивнул.

– Разве она не красавица? – спросил Джо.

Конар снова кивнул. Разумеется, большинство женщин в Голливуде – красавицы. А если нет, то покупают эту красоту. Здесь можно купить все, даже молодость.

– Она актриса, – пояснил Джо.

– Актриса. Представляю. – Как так получалось, что они не замечали его сарказма?

– Она могла бы сыграть у нас официантку.

– Не сомневаюсь.

Девушка снова одарила их ослепительной улыбкой, показывая жемчужно-белые зубы.

– Давай-ка, детка, тащи шампанское, – попросил Джо.

Она удалилась.

– В ней что-то есть, правда?

– Разумеется. – «Что это на меня нашло?» – подумал Конар и вдруг спросил: – Ты ее трахаешь?

– Фу, Маркем. – Джо снова пожал плечами. – Ну, скажем, да. Но какое это имеет значение? Она сможет сыграть эту официантку.

– Наверное, сможет, – кивнул Конар, – впрочем, мне-то какое дело?

– Знаешь, ты будешь доволен, что согласился приехать из-за границы. Мы собираемся развивать сюжет в самых разных направлениях. Думаю, мы выйдем в лидеры. Я хочу так повернуть действие, чтобы дух захватывало. Чтобы голова закружилась…

– Моя точно закружится. Мы повторяем «Изгоняющий дьявола»? – небрежно спросил он.

Джо воспринял вопрос серьезно. Он покачал головой:

– Нет-нет, но собираемся следовать классическим образцам. Некоторые из них сделаны так давно, что новое поколение даже не подозревает, какие потрясающие вещи создавали старые мастера.

– Что ты пытаешься сказать?

Джо придвинулся ближе.

– Взять лучшее. Самое лучшее. – Он снова выпрямился. Дон вернулась с шампанским. – И это, – он кивком головы указал на ведерко с шампанским, – я заказал тоже не просто так. Настоящая редкость даже для «Дом Периньон».

– Вполне мог бы заказать мне пиво, – усмехнулся Конар.

– О нет, ты мой, и ты тоже – самое лучшее, что я мог бы заполучить. – Дон открыла бутылку, налила немного в бокал и протянула Джо. Он отпил глоток и удовлетворенно кивнул. Она поставила бутылку в ведерко со льдом и удалилась. Джо снова потянулся к гостю. Его глаза сверкали. – Хичкок! – сказал он напыщенно.

Конар, не понимая, уставился на него.

– Хичкок?

– Леденящий душу страх. Тревожное ожидание… мы следуем за признанным мастером этого жанра.

– А я-то думал, мы снимаем доброе старое «мыло».

– Так оно и есть, Конар.

– Не надо меня уговаривать. Я здесь. Но мы отражаем жизнь, возможно, несколько преувеличенно.

– И эта жизнь полна напряжения.

– Что ж, может быть.

– Сцена в душе.

– Что?

– Знаменитая сцена Хичкока. Мы хотим повторить ее.

– В «мыльной опере»?

– А почему бы и нет? Женитьба, разводы… Все это у нас уже было. Секс тоже.

– Ежедневно.

– Многие люди хотят секса ежедневно.

– Пожалуй, правильнее сказать, они мечтают ежедневно заниматься сексом.

– Ну да… А мы питаем их фантазию.

– Джо…

– Жизнь сейчас страшноватая, Конар.

– Она всегда была такая.

– Что ж, с этим я согласен. Но наша аудитория хочет приключений, и мы даем ей их. Хотят путешествий – даем путешествия. Хотят разводов, семейных коллизий, матерей-одиночек… Да ради Бога! Они получат все, что им угодно. Но вкусы зрителей становятся все изощреннее, запросы растут.

– Им требуется…

– Порция адреналина, чтобы поджилки тряслись от страха.

– Джо, но я не сказал бы, что и это что-то новое.

– Правильно, «нет новых сюжетов, но есть возможность показать их по-новому», – процитировал Джо заученную фразу.

– Прекрасно, попробуем, но…

– Никто ничего не знает. Мы держим все в большом секрете.

– Значит…

– Считай, что ты только что дал обещание молчать.

– Джо, о чем речь? Если ты просишь никому не рассказывать…

– Именно никому. Итак…

– Итак?

– Сцена в душе.

– Самая… – Конар поймал себя на том, что повторяет сказанное Джо. Но в этот момент на них внезапно обрушилась молоденькая хозяйка ресторанчика.

– Боже мой, Боже мой, – причитала она, покачивая головой. – Вы слышали?

– Что? – быстро спросил Джо.

– Кто? – хмурясь, уточнил Конар. Эбби! – первое что пришло ему в голову.

– Бренда Лопес! – воскликнула девушка. – Ее убили! – всхлипнула она, глядя на них обоих. – Ее нашли в каньоне Лорел… мертвую.

– Убили… как? – настаивал Джо, желая подробностей. Его голос стал невероятно жестким.

– Ножом… зарезали… и сбросили со скалы вниз, – пояснила хозяйка. – Мой Бог! – И, качая головой, она удалилась.

– Проклятие! – пробормотал Джо Пенни. – Бренда Лопес!

– Какая несправедливость. Умная, красивая и такая молодая…

– Умная? – Густые брови Джо поползли вверх. – Наверное, не очень, если позволила сделать с собой такое. Стерва, которая обладала уникальной способностью наживать себе врагов.

– И агрессивная, – согласился Конар, – амбиций хоть отбавляй! Но…

Джо не слушал, распаляясь все больше:

– Дерьмо! Исполосовать девушку ножом и сбросить в каньон! – Он снова покачал головой, на этот раз скрипнув зубами. – Я не позволю никому нарушить ход съемок. Ни за что!

Конар поднял бокал.

– Конечно, нет. Жизнь и смерть должны соблюдать очередность. Так ведь, старина?

Джо взглянул на него:

– Ты смеешься надо мной, Конар?

Конар глотнул шампанского.

– Тут не до смеха, Джо!

Через пятнадцать минут после окончания съемки Дженнифер уже разгримировалась и переоделась. Собирая свой грим в большую косметичку, она насторожилась, услышав стук в дверь. Недоумевая, кто бы это мог быть, она вспомнила, что, кажется, уже всех пригласила на вечеринку в дом матери. Или, скорее, они все напросились сами, а ей не оставалось ничего другого, как согласиться.

– Джен, ты еще не ушла?

Это Серина. Дженнифер облегченно вздохнула.

– Нет, я здесь. Входи.

Серина влетела в комнату, беспокойно улыбаясь.

– Знаешь, если ты имеешь что-то против гостей, то мне ничего не стоит сейчас же все переиграть. – Она села на стул напротив зеркала Дженнифер и, глядя на свое отражение, недовольно поморщилась:

– Разве это не свинство? Когда мы стояли под лучами дигов, я просто чувствовала, как назревает этот прыщик. Серьезно, я дотрагивалась до него после каждого дубля, и мне казалось, словно он пустил корни и становится все больше и больше. Возмутительно с его стороны! Я думала, что моя кожа всегда будет чистой, даже когда появятся морщины… то ли купить мазь в аптеке, то ли увлажняющий крем?

– Серина! Ты красавица, и прекрасно это знаешь, – заверила ее Дженнифер.

– Ты преувеличиваешь, дорогая, хотя в твоих словах есть доля правды. Мне тридцать пять, и пока ничто не выдает возраст, – промурлыкала Серина, продолжая разглядывать себя в зеркале. Затем, повернувшись на стуле, выпалила:

– Джен! Ради Бога, никогда не позволяй мне вот так сидеть перед зеркалом. Я начинаю походить на своего бывшего мужа!

Дженнифер не могла не рассмеяться, несмотря на то, с каким серьезным видом говорила подруга. Серина в течение года была женой Энди Ларкина. Она разделалась с этим браком с неповторимым изяществом и никогда никому не сказала об Энди дурного слова. «Маленькие конфликты – вот причина развода, – заявляла она, охотно давая интервью. – Он камень, а я вода». Правда, она жаловалась Дженнифер, что при их сумасшедшем расписании они никогда не могли найти достаточно времени, чтобы побыть вместе. Энди Ларкин – мягкий, обаятельный и очень импозантный мужчина – был всецело сосредоточен на себе. Он не мог оторваться от зеркала, придирчиво выискивал намечающуюся лысину в своей удивительно пышной шевелюре, проводил часы в соляриях, целые дни в косметических салонах. Для Серины все это оказалось чересчур.

– Обещаю, – прыснула Дженнифер, – каждый раз, как увижу тебя перед зеркалом, стану давать тебе подзатыльники.

– Я думаю, начинаются возрастные комплексы.

– Тебе тридцать пять. Что за возраст?

– Да, но… – Серина пожала плечами. – У меня есть работа… и немного друзей. Но то другое… мое замужество, беда, закончившаяся разводом.

– Ты сделала прекрасную карьеру. Тебя все обожают, – говорила Дженнифер, изучая ее. – Ах, – мягко прибавила она, – я понимаю, ты боишься, что, завоевав мир, потеряла свою душу.

Серина поморщилась, ее глаза посветлели.

– Я не очень-то уверена, что, снимаясь в «Долине Валентайнов», можно завоевать мир, но согласна, это неплохая работа.

– Мне только сегодня сделали комплимент. Что мы все просто супер! Вжились в свои роли, выглядим естественно и делаем все с одного дубля!

– Что ж, приятно. – Серина рассмеялась. – Просто я… этого требует мое женское начало. Я… хочу семью.

– Тебе только тридцать пять. Женщины рожают и позже.

– Да, но я хочу, чтобы все было как полагается. Заниматься любовью с мужчиной не ради секса, а любить его. Махнуть рукой на все эти пилюли и не высчитывать, опасное у меня время или нет… Ну, ты понимаешь? Разумеется, люди пускаются черт знает на что, лишь бы иметь ребенка, и они правы. Как можно осуждать стремление человека осуществить свою мечту? Но я бы хотела делать все, как принято. Знакомство, любовь, брак, дети…

– Серина, ты создаешь кучу проблем на пустом месте.

– Если бы так! Но, увы, с каждым годом я становлюсь старше, а проблема все острее.

– О, ты еще совсем не старая. Да и меня это тоже касается.

– Двадцать восемь. Девочка моя, ты еще ребенок. Даже тридцати нет.

– Но, Серина, если ты так сильно мечтаешь о ребенке, то многие женщины рожают и без мужа.

Серина улыбнулась.

– Я знаю, в чем моя проблема. Я хочу все сразу: мужчину, любовь, работу…

– Что ж, может, твоя половинка где-то уже тебя поджидает. Найди его, сделай несколько попыток.

– Я уже сделала одну, – вздохнула Серина, – вышла за Энди. – Она вздрогнула. – Я даже подумать не могу, что с ним возможно иметь детей. Маленькая крошка перед зеркалом тянется к его лосьонам.

– Я понимаю.

– Ради Бога, я пришла вовсе не за тем, чтобы обсуждать с тобой кризис среднего возраста.

– Среднего возраста!

– Жизнь исчерпана где-то к семидесяти. Мне скоро тридцать шесть. Удвой и получишь семьдесят. Но дело не в этом. Знаешь, если я захочу, то могу быть жесткой, противной и наглой.

– Просто как кобра, – вежливо заметила Дженнифер.

Серина состроила гримасу.

– Да, я могу управлять всеми этими волосатыми монстрами, и ты это знаешь. Если хочешь отменить вечеринку, скажи мне, и я все устрою.

Дженнифер колебалась, предстоящая вечеринка стояла у нее комом в горле. Но эта идея принадлежала ее матери. Все из-за Конара Маркема. Эбби, наверное, говорила ему, что он может считать ее дом своим и жить там, сколько захочет.

– Нет… – медленно произнесла она. – Пусть идет, как идет. Мне достаточно, что я контролирую ситуацию.

Серина наблюдала за ней, можно было подумать, будто Джен вовсе не интересовал пасынок ее матери.

– Хорошо, ты хочешь, чтобы я пришла вечером?

– Нет. Правда, я в порядке, и потом, Даг напросился на уик-энд.

– Пригласил себя сам?

– В качестве моей моральной поддержки. Честно говоря, мне не нужна никакая поддержка. Но ты знаешь, мама его любит. И я думаю, это неплохо, если рядом будет не родственник, а…

– А? – повторила Серина.

Снова раздался стук в дверь.

– Скорее всего Келли, – предположила Серина.

Келли Трент играла Марлу, среднюю из трех сестер Валентайн, знаменитого семейства, владеющего виноградниками в Калифорнии. Как и Серина, она стала близкой подругой Дженнифер. И во время съемок, и вне девушки старались поддерживать друг друга. Интересно, что волосы каждой имели рыжеватый оттенок, как говорится, рыжинку, но только в разной степени. Дженнифер была самая светлая среди них, Серина – самая темная, а Келли где-то посередине. Если бы выстроить их по росту, то первой оказалась бы Серина, потом Дженнифер, а Келли на дюйм пониже Джен. Они начали сниматься в этом сериале с самого начала, то есть четыре года назад, как, впрочем, и большинство актеров, включая роли второго плана и эпизоды, например, официантов в любимом ресторане Валентайнов «Прима Пьятти».

По сюжету это семейство находилось в постоянном противостоянии всему остальному миру, но его члены успевали ссориться и между собой. Как и в жизни, три сестры всегда поддерживали друг друга.

В ореховых глазах Келли читалась озабоченность.

– Серина, ты здесь? Хорошо! Джен, у тебя все о’кей?

Неподдельная искренность Келли заставила Дженнифер почувствовать себя виноватой. Ничего ужасного не случилось. «Блудный сын» вернулся, только и всего… Богатый, знаменитый, почти родственник, чье прибытие оказалось для многих волнующим событием.

– Все прекрасно. Кроме того, что я все больше и больше ощущаю себя идиоткой… и слабонервной.

– Надеюсь, это не потому, что ты его боишься, – сказала Келли. Она прошла в комнату и уютно расположилась там, опершись о туалетный стол рядом с Сериной.

– Я и не собираюсь его бояться. Ни в коей мере, – возразила Джен.

– И правильно, он не причинит тебе зла, – поддакнула Келли.

– Ты ведь его знаешь, – сказала Серина.

– Очень мало. Мы встречались за эти годы всего несколько раз. Но…

– Если честно, – заявила Серина, оторвавшись от зеркала, – ничего не могу поделать, но мне просто не терпится с ним познакомиться.

– Что ж, думаю, он уже у твоей мамы, – сказала Келли, припудрив нос и встретившись в зеркале с глазами Дженнифер. – В сегодняшней газете огромная статья о нем. Ты не читала?

– Нет, – буркнула та.

– А стоило бы, в целях самообороны, – усмехнулась Серина.

– Самообороны?

– Послушай, Джен, несмотря на все, что ты говоришь, ты сама не своя с тех пор, как он здесь объявился.

Дженнифер задумалась. Она не могла понять, почему так скверно чувствует себя в этой ситуации. Нужно держаться спокойно, придать своему голосу немножко небрежной зрелости! Нет, сердце колотится, а она сама дрожит, как перепуганная девчонка, и злится. Но в нем или в ней крылось что-то такое… С первого раза, как она увидела его, он…

Раздражал ее! Вот что. Он был прямо вылитый Конан-Варвар или Джеймс Бонд, сильный и непобедимый. Каждый раз, стоило ей остаться с ним наедине, настроение сразу портилось.

Даже когда умерла его жена и она попробовала выказать ему сочувствие, он отверг все ее самые искренние попытки, окружив себя холодной аурой натужной вежливости. Ничего больше.

– Как я уже сказала, я едва знаю его, – пояснила Дженнифер. – Я вне себя, как и все остальные, какого черта он получает гораздо больше, чем мы?

– Мы все умираем от любопытства и желания познакомиться с ним, а внутри кошки скребут. Вы слышали, сколько они собираются ему платить? – спросила Келли.

– Все это разговоры, – отмахнулась Дженнифер.

– Келли, кто сказал, что в этом бизнесе, как, впрочем, и в любом другом, есть справедливость? – жестко одернула ее Серина.

– Я не жалуюсь. – Келли пожала плечами, бросив взгляд на Дженнифер. – Просто к слову пришлось.

Обе подруги взглянули на нее.

– Хорошо, хорошо. Я ворчу. Только вспомните, как Джо Пенни прыгал от радости, заручившись его согласием. Он сказал, что мы должны умереть, но заполучить его. Поэтому даже если я немножко и хнычу, я все равно люблю эту работу, и мне нравится, что к нам прислушиваются, если мы устали и просим перерыв, и мне приятно… Короче, я помню об этом, даже если меня чуть-чуть обижает его чек. Конар Маркем нам подходит. Он жутко популярен… и такой мужчина, просто динамит. И чертовски красивый. Да что там говорить, стопроцентный мужчина, каких поискать.

– Но Джен – другое дело, и она вправе на него обижаться, – мягко сказала Серина, наблюдая за Дженнифер. Та усмехнулась.

– Да, это правда. Он остановился в доме, где живем мы с мамой. Она больна, и он остановился там, потому что она его пригласила.

– Не вижу в этом ничего ужасного, – пожала плечами Келли.

Дженнифер замахала руками.

– Это правда, ничего ужасного нет. Это даже немножко смешно. Но я схожу с ума, когда думаю, что мама пригласила его, потому что…

– Почему? – взмахнув ресницами, спросила Келли, внимательно глядя на подругу.

– Да, почему? – повторила Серина.

– Господи, – вздохнула Дженнифер.

– Дорогая, я понимаю. Ты расстраиваешься, потому что думаешь, между ними что-то есть. И что его чувство к ней…

– Нет! Боже упаси, нет! – в ужасе воскликнула Дженнифер. – Ничего подобного! Эдипов комплекс исключается. Меня расстраивает ряд причин: ужасно видеть, как страдает мать, – это первое…

Серина долго смотрела на нее, прежде чем мягко заметить:

– Если он делает ее счастливой, почему это тебя беспокоит?

– Конечно, я бы хотела, чтобы она была счастлива, – кивнула Дженнифер.

– Тогда… – настаивала Келли.

Дженнифер заставила себя улыбнуться.

– Ничего не могу поделать, тот факт, что он делает ее счастливой, выводит меня из себя.

Келли улыбнулась, а улыбка Джен, напротив, угасла.

– Серьезно, это огорчает меня больше всего. Я думаю, мама устроила его приезд, потому что беспокоится обо мне. И я боюсь, что некоторые лекарства начинают оказывать на нее негативное действие.

Келли и Серина переглянулись.

Келли осторожно спросила:

– О’кей. И все-таки, как ты думаешь, почему она хотела, чтобы он сюда приехал?

Секунду-другую Дженнифер колебалась.

– Потому что она боится за меня. Она думает, мне угрожает опасность.

– Но это безумие, – вспыхнула Келли.

Дженнифер не успела ответить. Дверь внезапно открылась, и в комнату без стука ворвался Даг.

– Даг? – Все повернулись к нему.

– Вы слышали?

– Что слышали? – резко бросила Дженнифер.

– Включи телевизор. Вечерние новости. – Он не стал ждать, пока они выполнят его команду, быстро проскочил мимо них и нажал кнопку.

Обменявшись непонимающими взглядами, женщины повернулись к экрану.

– О мой Бог! – всплеснула руками Келли.

На экране появилась фотография известной актрисы, а за кадром звучал голос диктора.

Бренда Лопес.

Ее тело найдено в каньоне Лорел.

Прежде чем девушку сбросили в каньон, она была зверски убита. На ее шее, груди, животе зияло более шестидесяти ножевых ран.

До вскрытия никаких других данных не сообщалось.

Новости продолжались. Три подруги тупо смотрели в телевизор.

Затем девушки повернулись, и их взгляды остановились на Дженнифер. По ее телу пробежал холодок.

Мать сходит с ума. Это все ее пилюли… Нужно…

И вдруг она на самом деле испугалась.

Убийство произошло в Лос-Анджелесе. Ничто не указывало на связь между этим убийством и безумными страхами матери за ее жизнь.

Но все же…

Джен никак не могла унять странную дрожь внутри.

Она не хотела повторить судьбу Бренды Лопес.

Глава 4

И Даг, и Дженнифер были на машинах, поэтому Даг, сопровождая ее домой, просто ехал следом. И она радовалась, что нет необходимости продолжать разговор. За то время, что они добирались до Грейнджер-Хауса, она сумела взять себя в руки и привести собственные мысли в относительный порядок.

Графство Лос-Анджелес никак нельзя было назвать спокойным местом. Однажды ей пришлось побывать в городском морге. Это случилось, когда она попала в неприятную историю с компанией друзей, обожавших быструю езду и наркотики. И увиденного ей хватило, чтобы всю оставшуюся жизнь делать лишь то, что тогда могло показаться ей тривиальным. Так много жертв автокатастроф, смертей от передозировки наркотиков, погибших в уличных перестрелках, семейных ссорах, детей, до смерти забитых собственными родителями, и родителей, убитых собственными детьми, братоубийств, тел, которые невозможно опознать после автомобильных аварий. Она надолго запомнила эту картину, хотя и старалась видеть в жизни лишь светлые стороны. Сегодня, пытаясь освободиться от неприятного страха, Дженнифер припомнила этот опыт.

Она встречалась с Брендой Лопес несколько раз. Талантливая актриса и красивая женщина, Бренда стремилась сделать карьеру в кино, не на сцене и не на телевидении. Она мечтала о будущих фильмах, хотела перейти в категорию звезд-мультимиллионеров. Бренда отличалась напористостью и решительностью – именно теми качествами, которые необходимы в Голливуде. Ходили слухи, что она успела нажить себе много врагов. Слухи, как известно, могут быть и ложными, но, зная Бренду, которая не раз говорила, что готова пойти на все, лишь бы добиться своей цели, Джен считала их вполне реальными.

За что ее убили?

Какова бы ни была причина, это не имело ничего общего с навязчивой идеей матери по поводу ее самой. В Лос-Анджелесе подобные происшествия имели место и раньше, это большая территория, очень большая, и, увы, здесь порой случались неприятные вещи.

Она подъехала к портику старого дома. Здание кирпичной кладки стояло на высокой каменистой скале, что придавало особняку некоторую таинственность. Когда опускался туман, казалось, что он плывет над землей. Дженнифер любила этот дом. С третьего этажа открывался изумительный вид.

Выйдя из своей маленькой «мазды», Даг восхищенно присвистнул.

– Вблизи он смотрится еще лучше.

– Дом как дом, – сказала Дженнифер.

– Но это не просто дом, а скорее ранчо, тянущееся на добрую милю, – заметил Даг.

– Не думаю. Красивый, может, даже чересчур роскошный особняк, и все.

Она направилась к центральным дверям. И только ступила на порог, как двери предупредительно распахнулись. Эдгар спешил навстречу. Он уже знал, что они прибыли.

– Добрый вечер, мисс Дженнифер.

Она не раз пыталась объяснить ему, что она просто Дженнифер, никакая не мисс. Но безуспешно.

– Хэлло, Эдгар! Как дела?

Вопрос явно подразумевал: «Как чувствует себя моя мать?», и Эдгар знал это.

– Неплохо. Мистер Маркем уже здесь.

– Полет прошел успешно, и ему даже удалось ускользнуть от поклонников, которые набросились на него в аэропорту, да? – спросил Даг, выходя из-за спины Дженнифер.

– Добрый вечер, сэр, – приветствовал Эдгар гостя. – Да, он избавился от них довольно быстро. Мистер Маркем в кабинете, читает до обеда. А ваша матушка, мисс Дженнифер, отдыхает у себя.

– Спасибо, Эдгар. Даг останется у нас на уик-энд. Где мы его разместим?

– Что-нибудь вроде президентских апартаментов, пожалуйста. На меньшее не согласен, – пошутил Даг.

– Что до меня, то я подумываю о подвале, – сострила Джен, стуча каблуком по полу.

Даг фыркнул, сморщив нос.

– Мне кажется, у нас есть прекрасная комната наверху, и она свободна, – сказал Эдгар. – Почему бы вам не пройти в кабинет и не выпить по коктейлю перед обедом? Я отнесу вещи мистера Хенсона в его комнату.

– Спасибо, Эдгар.

Дворецкий подхватил сумку Дага.

– Пройдем в кабинет? – шепнул Даг на ухо Дженнифер.

– Хочешь посмотреть дом?

– Позднее, хочу поскорее увидеть этого загадочного принца.

– Отлично. Почему бы и нет, в самом деле? Я познакомлю вас, а потом пойду к маме.

– Так ты собираешься оставить меня с ним, а сама сбежишь?

– Вовсе не собираюсь. Просто я беспокоюсь о маме, слишком много волнений для нее.

– А может, это ты чересчур взволнована?

– Ты думаешь, что я излишне деспотична? – спросила Джен.

– Нет, умница, – улыбнулся Даг, взяв ее руки в свои, – я знаю, что ты заботливая.

Она чмокнула его в щеку.

– Спасибо.

– Ну а теперь вперед, посмотрим на этого монстра.

Она повела его через вестибюль и просторный холл, красиво отделанный резными деревянными карнизами и панелями. На высоких светлых стенах великолепно смотрелись шпаги, старинные доспехи и разнообразные произведения искусства. Большинство из них принадлежало Эбби, а что касается отделки дома, то все было сделано еще в эпоху Дэвида Грейнджера, известного английского актера и страстного любителя-иллюзиониста. Вскоре после того как он построил фантастический особняк на скале, Грейнджер увлекся оккультными науками, преклоняясь перед знаменитым представителем этого жанра Гарри Гудини. На его частых вечеринках жизнь зачастую контактировала со смертью, что привело к скандальной славе, так как некоторые из его гостей умерли именно так, как он предсказывал. И с тех пор Грейнджер-Хаус приобрел репутацию дома, где обитают призраки. Но это был красивый дом, и после смерти Грейнджера его жена, а затем и дочери оставались в нем в течение нескольких лет, прежде чем продать имение и вернуться в Англию. Дом хранил и счастливые, и печальные воспоминания. Но Эбби никогда не смущали истории о привидениях. Мертвые, говорила она Дженнифер, безопаснее живых.

Джен, впрочем, и сама не испытывала негативных чувств к дому. Дом казался ей типично английским, и этим она объясняла выбор матери при покупке мрачного имения. Они не трогали деревянную отделку, но стенам придали более светлый кремовый тон, старинные гобелены подвергли тщательной чистке, полы выскоблили и отполировали, и старый особняк вновь обрел былое великолепие. Каменистые скалы и заборы, не говоря о ее собаке Леди, охраняли обитателей дома и держали прохожих на почтительном расстоянии. Леди, ирландский волкодав, не принадлежала к числу сторожевых собак, таких как доберман, немецкая овчарка, ротвейлер или питбуль, но ее внушительные размеры производили впечатление. И благодаря ее привычке выть на луну она стала известна на всю округу, поддерживая существующую теорию, что она охраняет Грейнджер-Хаус.

– Дженнифер! – Девушка вздрогнула. Кому принадлежит этот странный сдавленный шепот? И тут же почувствовала собственную глупость. Разумеется, это Даг, кто же еще.

– Эта дверь в кабинет? – спросил он все тем же таинственным голосом персонажа из диснеевской мультяшки.

Джен обернулась.

– Хватит дурить, Даг. Господи, отдохни хоть сейчас! Собираешься озвучивать Диснея? А что, ты бы очень подошел для «Дома с привидениями».

– Так эта дверь в кабинет или нет? Смелее, Джен.

– Очень смешно, Даг, – насупилась она.

– Я умираю от любопытства.

– Ты забыл, что это погубило кошку?

– Дудки, я не умру, пока его не увижу.

Дженнифер взялась за ручку двери.

Он здесь. Чудесно. Сидит в кресле, уткнувшись в книгу. Услышав скрип двери, Конар поднял глаза и встал.

Встал. О нет. Он возвысился! Высоченный, загорелый, потрясающий! Казалось, он заполнил собой всю комнату. Сердце застучало быстро-быстро. «Успокойся, дурочка, – говорила она себе, – он ничего тебе не сделает. Улыбайся. Будь милой».

Даг, тихонько насвистывая, последовал за ней, наклонился и шепнул ей на ухо:

– Он в жизни даже лучше, чем в кино.

Она толкнула его локтем.

– Конар! – «Улыбайся, улыбайся!» Она улыбнулась.

– Дженнифер? Рад тебя видеть.

Всего несколько слов, но что за голос! Низкий, выразительный… И двинулся к ней навстречу. Естественно, она тоже шагнула к нему.

– Я… я тоже страшно рада. – Если бы это было на озвучении, им бы сказали: «Дальше!» Да, кажется, у нее все получилось. – Очень приятно видеть тебя.

Конар Маркем, пять футов три дюйма ростом, отличался атлетическим сложением. Густая темная шевелюра обрамляла загорелое лицо, подчеркивая прозрачные серебристо-серые глаза, которые смотрели не просто внимательно, а скорее пронзительно. Лицо словно слеплено по классическим образцам. Но наверное, все же не правильность черт придавала ему особую привлекательность. Глядя на него, вы сразу ощущали его силу, которой он не замечал.

Он обнял Джен, как брат мог бы обнять сестру. И несмотря на тревожность момента, она нашла его прикосновение приятным. И даже успела ощутить свежий запах его туалетной воды и почувствовать силу рук. Она так переволновалась и устала, что внезапно ей до смешного захотелось уткнуться лицом в его широкую грудь и сказать ему: «Иди, действуй, посмотрим, насколько лучше, чем я, ты сможешь лечить мою мать».

Он отодвинулся, изучая ее. Его руки все еще сжимали ее плечи. Джен стало неловко, и появилось желание оттолкнуть его. Напряжение вернулось. Сверкнуло несколько молний. Посыпались искры. Лучше держаться от него подальше.

– Чудесно выглядишь, Дженнифер, – наконец произнес он.

– Спасибо, ты тоже.

Она высвободилась из его рук со всей грацией, на которую была способна. Он все еще замечает, как она выглядит? Надо же… Скорее всего не мог придумать ничего менее банального.

– Дженнифер. – Его тон стал серьезен, лоб прорезала тонкая морщинка. Он, наверное, собирался объяснить, что же привело его сюда, и обсудить, как они будут жить дальше.

Продолжить он не успел.

Даг, который все еще переминался с ноги на ногу за спиной Дженнифер, кашлянул, напоминая о своем присутствии.

– Извини. Конар, это Даг Хенсон, один из сценаристов «Долины Валентайнов». Вам предстоит работать вместе.

– Привет, Даг, – улыбнулся Конар, пожимая протянутую руку.

– Привет, Конар. Давно хотел познакомиться с вами. Вы тут легендарная личность!

– Что и говорить, не просто быть живой легендой, – небрежно усмехнулся Конар. – Не слишком давите на меня, и я думаю, мы сработаемся.

Даг улыбнулся.

– Не сомневаюсь. Наш рейтинг возрастет, когда будет объявлено о вашем участии.

– Любопытно, – сказал Конар. – Остается только надеяться, что я оправдаю ожидания зрителей. Хотите что-нибудь выпить?

Дженнифер сама собиралась это предложить. Он опередил ее, и она внезапно ощутила дискомфорт и раздражение. Да, ничего не скажешь, Конар Маркем чувствовал себя здесь как дома. Он подошел к старинному бару, продолжая говорить.

– Виски со льдом, спасибо, – сказал Даг, следуя за ним. – Итак, вы собираетесь начать во вторник?

– Да. Сегодня мы встречались с Джо. Я готов приступить к работе. – Протянув виски Дагу, он повернулся к Дженнифер. – Дженнифер?

– Я еще не решила, что хочу. Не беспокойся, я сама.

– «Столичная», сода и лайм? – предположил он.

Что ж, у него хорошая память. Сколько же раз они выпивали вместе? Один, два?

– Пожалуй. Благодарю.

Он приготовил коктейль и повернулся к ней. Серебристо-серые глаза, казалось, прямо-таки впились в нее.

– Ты слышала про Бренду Лопес?

– Да, это ужасно, – кивнула Дженнифер.

– Ты ее знала?

– Встречались несколько раз. А ты?

Он хмуро кивнул:

– И я. Она была сильная женщина.

– Очевидно, не особенно сильная, – мрачно заметил Даг, вертя в руках стакан с виски. – Да и слово «сильная», мне кажется, не очень к ней подходит, скорее пробивная, может быть, даже агрессивная, а порой настоящая змея. – Он наклонил голову в подтверждение своих слов. – Она охотилась за голливудскими шишками с бесстыдным упорством…

– Даг! – одернула Джен.

– Да, я понимаю, извини… но это так, – произнес тот, оправдываясь.

– Естественно, это правда. Потому что это Бренда… Если бы речь зашла о ком-то из наших мужчин, не брезгующих обхаживать начальство подобным образом, то про него бы сказали: «Смелый, однако, парень. Смотрите-ка, как он умеет поддерживать со всеми приятельские отношения».

– Джен, – обиженно отозвался Даг, – я просто хотел сказать, что Бренда была отнюдь не святая. Она могла вляпаться во что угодно.

– Ты что, ее спрашивал? – раздраженно переспросила Дженнифер.

– Разумеется, нет. – Даг с мольбой взглянул на Конара. – Спасите меня, ради Бога.

– Я думаю, – вступился Конар, – Даг имел в виду, что у Бренды были враги, и только.

– Именно. А ты превратила наш разговор в протест городских суфражисток, – пробубнил Даг, качая головой в ответ на ее обвинения.

– Но… – начала она.

В комнату вошел Эдгар:

– Мистер Хенсон, извините меня, но мне кажется, в вашей сумке что-то пролилось, лучше бы вам взглянуть самому. Позвольте проводить вас в вашу комнату?

– Конечно, конечно… Ты меня простила?

– Пустяки, Даг, – успокоила Дженнифер.

– Я только посмотрю, – сказал он и вышел следом за Эдгаром.

Они остались вдвоем.

В воздухе повисла внезапная тишина. Напряжение между ними было почти осязаемым. Он заговорил первым:

– Ты уж извини, что я расстроил тебя своим приездом.

– С чего ты взял?

Она ужасно боялась, что похожа на обиженного ребенка.

Он развел руками:

– Наверное, тебе кажется, что я наступаю тебе на пятки?

– Ты актер, и тебе предложили здесь работу. Какое это имеет отношение ко мне?

– Но это твой сериал.

– Вовсе нет, я всего лишь актриса и просто снимаюсь в нем. Это работа.

– Так, значит, много шума из ничего? – пошутил он.

– Дело в том, что ты волен выбирать, где тебе работать.

– Правда?

– Конечно.

– Рад слышать это. Твой сериал и твой дом. И ты ничего не имеешь против!

– Это не мой дом, а дом моей матери.

– Она всегда говорила мне, что все, что она имеет, принадлежит тебе, – поднимая свой бокал и заглядывая ей в глаза, произнес Конар.

Слушая его, она потихоньку оттаяла. Но потом он продолжил и все испортил:

– Всегда, даже когда ты играешь, ты похожа на упрямую лошадку.

Ее пальцы побелели, сжимая стакан.

– Спасибо. Интересно слышать такое от «плохого мальчика».

– Да, «плохого мальчика» пригласила сюда твоя мать, и мало того, что он собирается заработать кучу денег, он посылает к черту всех, кто путается у него под ногами. Прав я или нет, но я не намерен отказываться от этого предложения. Я в долгу перед твоей матерью.

– Вовсе нет. Все, что она делает, она делает только тогда, когда действительно этого хочет. Она не считает, что кто-то в долгу перед ней, и не ощущает ничего подобного.

– Что ж, хорошо. Я люблю твою мать.

– Да? – Вопрос прозвучал безразлично, и в голосе не слышалось ничего, кроме дежурного интереса.

– Да. Это правда. Ты ведь тоже ее любишь?

Зазвонил телефон, но Джен не обратила на него внимания. Эдгар ответит. Казалось, она участвует в каком-то очень странном сражении. Его глаза, ее глаза – и воздух потрескивает от напряжения. Что она пытается доказать? Это правда похоже на состязание.

– Она моя мать, мать, а не женщина, которая какое-то время была моей мачехой. Дом принадлежит Эбби, а что касается съемок, то это не моя личная инициатива. Но я тоже хочу, чтобы дом моей матери был и моим домом.

И только сейчас она поняла, что до сих пор не заглянула к Эбби. Дженнифер ахнула, всплеснув руками:

– Я сижу тут и спорю с тобой сама не знаю, о чем. – Ей нужно держаться от него подальше. – Извини, – сказала она. – Я должна…

– Нет, и не подумаю. Давай договоримся обо всем прямо сейчас.

– Я еще не видела маму, Маркем. Ты можешь подождать.

– Нет, это вы можете подождать, мисс Коннолли, пока я договорю до конца.

– Хорошо, но только поскорее.

– Прекрасно, тогда постарайся понять. Эбби пригласила меня сюда.

– Да. Я знаю. И что же?

– Я здесь ради нее.

– Похвально. Ради Бога…

– Нравится тебе или нет, но я остаюсь.

Она подняла руки, словно хотела сказать – все, все, сдаюсь, и почувствовала, что ей вдруг стало жарко.

– Как я уже сказала, ради Бога.

– Не беспокойся, я обещаю быть внимательным и вежливым, пока я здесь, – сказал он, подходя ближе.

Она подумала, не отступить ли ей. Но нет. Пусть не воображает, что она испугалась. Но несмотря на злость, колени предательски дрожали. Почему он всегда так странно действует на нее?

– Хорошо, – сказала она, – я тоже постараюсь быть как можно любезнее.

– Уж постарайся.

– А теперь извини, мне нужно повидать маму.

– Иди, я рад был услышать, что мое пребывание здесь не проблема для тебя.

– Конечно. Я постараюсь держаться в рамках.

Поставив на стол стакан с остатками коктейля, она повернулась и, быстро выйдя из комнаты, почти бегом бросилась вниз, в холл.

Это было чересчур. Первым делом, возвращаясь домой, она спешила навестить Эбби. Конечно, обычно ей не приходилось избегать нежеланных гостей.

Иногда, зайдя к матери и видя, что та выпила лекарство и спит, Дженнифер потихоньку выходила из комнаты. А иной раз она находила Эбби уже проснувшейся и поджидавшей ее, чтобы поговорить. Но порой после лекарств мать утверждала, будто в комнате полно странных людей, которые, по ее убеждению, жили в стенах. Тогда находиться рядом с Эбби было не просто, она настаивала, чтобы они включили этих людей в свои разговоры.

Комнаты Эбби находились в противоположном конце от кабинета. Первый этаж был выбран не случайно. Когда-то здесь были личные апартаменты Грейнджера. В последние годы своей жизни он страдал артритом и не мог спускаться по лестнице. Эбби не всегда занимала эти комнаты, но и ей становилось все труднее передвигаться, а мысль об инвалидной коляске вызывала у нее отвращение. Живя на первом этаже, она легко добиралась до остальной части дома и территории вокруг бассейна. Туда выходили высокие французские двери ее спальни, через которые виднелись и бирюзовая гладь воды, и куст глицинии, и плетеное кресло, на котором она вечно забывала свой плед. Двери запирались вечером и в те часы, когда она дремала, приняв лекарство. Эдгар лично следил за этим. Дженнифер боялась, как бы ее мать во время ночных кошмаров или, пребывая в своем вымышленном мире, не вышла к бассейну и не утонула.

Эдгар собственноручно проверял замки.

Джен осторожно вошла в комнату матери. Эбби лежала на постели. Девушка на цыпочках подошла поближе. Из магнитолы доносилась тихая музыка. Эбби любила смотреть телевизор, но сейчас он был выключен. Дженнифер обрадовалась, что нашла мать спящей. Или, возможно, Эбби устала, пытаясь убедить несравненного мистера Маркема, что ее дочь не слишком огорчена его присутствием, подумала Джен.

Она может уйти. Дженнифер никогда не будила мать, если та спокойно спала. К горлу подкатил комок, глаза наполнились слезами. Она на самом деле любила ее. Уже долгое время они с Эбби составляли одно целое.

А где все это время был Конар?

Злость снова закипела в ней, и она решительно направилась в кабинет. Он сидел за книгой, как будто его никто и не прерывал. Дженнифер его просто позабавила. Но теперь этот номер не пройдет, ему придется забыть о книге, и надолго.

– Давай определим основные правила, – начала она без предупреждения. – Я буду вести себя абсолютно цивилизованно. И честно. Моя мать хочет, чтобы ты жил здесь. Прекрасно. Я постараюсь.

Он вежливо оторвался от книги.

– Джен, конечно, ты постараешься. У тебя нет выбора.

Он смеется, подумала она. Он говорил серьезно и спокойно, но под этим таился смех.

– У меня нет выбора?

– Никакого. Но я рад, что ты оставила свою враждебность. И мне нравится твоя откровенность.

Она колебалась, стараясь взять себя в руки. Кажется, ей его не одолеть. Она злится, он насмехается. И при этом так любезен!

И он снова прав.

Она улыбнулась и подошла к нему. Подняла свой недопитый стакан, пальцы напряженно сомкнулись на холодном стекле.

– Отлично. Тебе нравится откровенность? Что ж, тогда позволь мне сказать тебе всю правду. Как ты думаешь, кто-нибудь недоволен, что ты здесь? Представь себе, да! Мы все уже несколько лет работаем в этом сериале, а тебе сразу же пообещали платить вдвое больше. Что касается мамы… я уже почти год сражаюсь с ее стремительно наступающим безумием. Это началось не сейчас, но она скрывала свою болезнь от всех, включая меня. Ты…

– Дженнифер, подожди, – перебил он.

Но она не могла ждать. Он спровоцировал ее. Она должна была сказать все, что накопилось.

– Нет, ты этого хотел, так выслушай. Ты спрашивал, не расстроена ли я. «Расстроена» не то слово. Ты понимаешь, я наблюдаю ее мучения. Я постоянно имею дело с докторами. Мы стараемся попробовать одно лекарство, потом другое, меняем дозы. Мы пытаемся избавить ее от этой дрожи, шокирующей, ужасной… А лекарства? А галлюцинации, вызванные медикаментами, и так бесконечно… Теперь слушай внимательно. Ты был… далеко от Эбби. Я…

– Дженнифер, – снова перебил он. На этот раз его голос звучал предупреждающе, но она не собиралась молчать, следовало выяснить все, до конца.

– Конар! Я еще не закончила! Так вот, все это время я поддерживала ее, разговаривала с ней, делала все, что в моих силах. Потому что я ее люблю. Порой мне казалось, она умирает, порой – что она совершенно не в своем уме. А иногда я просто держала ее руку, потому что она дрожала так сильно, что хваталась за меня, шепча мое имя, как спасение. Но вот явился ты… одинокий странник. Да, честно говоря, я хотела бы, чтобы ты где-нибудь свернул не в ту сторону и провалился в преисподнюю! Ну вот, ты получил что хотел. Куда же еще откровеннее? Ты доволен?

Он лишь приподнял бровь. И только. Ее тирада, казалось, совершенно не смутила его. Легким кивком он указал на дверь позади нее. Она повернулась.

В дверях стоял Эдгар, причем не один. Рядом с ним Даг и еще высокий крепкий мужчина лет сорока в рубашке поло и высоких грубых ботинках.

Она почувствовала, что краснеет. Теперь она поняла, почему Конар пытался ее остановить. Идиотка! Но несмотря на смущение, она еще больше разозлилась на него. Хотя тут не было его вины. Ее раздражало, что он все время оказывался на высоте, тогда как она…

Мертвая тишина тянулась до невозможности долго. Она чувствовала, что должна что-то сказать, но ни одного звука не слетело с ее губ. И слава Богу, ничего умного все равно не приходило в голову.

«Золотой мальчик» спас положение.

– Лайам, – начал он с искренней вежливостью. Пройдя мимо нее, он подошел к незнакомцу, стоявшему в дверях. Свидетелю ее тирады, как, впрочем, и Эдгар, и Даг. – Откуда ты узнал, что я здесь? Я сам бы тебе позвонил.

– Я знаю, что позвонил бы. Как знаю и то, что ты приехал. Это все пресса, каждая газета в Калифорнии поместила твою фотографию.

У незнакомца оказался красивый низкий баритон, почти такой же, как у Конара. Правда, он говорил с легким южным акцентом, по-видимому, был родом откуда-то с юга, из Техаса или Оклахомы. Бронзовый оттенок кожи, темные глаза, почти черные волосы. «Тоже актер?» – подумала Дженнифер. Но если так, то она не узнала его. Хотя такой тип лица мог бы хорошо послужить ему, если бы он снимался.

Он и Конар обнялись, как старые друзья.

Конар повернулся к ней.

– Дженнифер, это Лайам Мерфи. Лайам, моя сводная сестра Дженнифер Коннолли.

– Как поживаете, Дженнифер? Конечно, мисс Коннолли, кто же еще. Я узнал бы вас где угодно.

– Благодарю. Приятно познакомиться с вами, мистер Мерфи, но боюсь, что я не узнала вас, хотя вы большие друзья… с моим сводным братом. – Приподняв брови, она старалась говорить так же непринужденно, как Конар. Но это не он, а она произносила свою тираду, когда вошла эта компания. И не так-то просто делать вид, что ничего не произошло, когда чувствуешь, что щеки горят огнем.

– Я знал, что Конар вернется, мисс Коннолли.

– Просто Дженнифер, пожалуйста, – сказала она, беспокойно глядя на Конара. – В конце концов, вы как-никак друг моего брата…

– Я как раз собирался сделать соответствующее представление, – меланхолично произнес Эдгар. Он по-прежнему стоял в дверях комнаты.

– Все хорошо, Эдгар, не беспокойтесь, – сказал Конар.

– Да, конечно, все замечательно, – поддержала его Дженнифер.

Эдгар слегка покраснел.

Лайам Мерфи пребывал в некотором замешательстве. Он улыбнулся, принимая протянутую руку и вежливо ее пожимая. Затем улыбка исчезла, и он с любопытством принялся рассматривать ее, словно изучал. Она растерянно оглянулась, чувствуя, что ситуация становится совершенно невыносимой.

– Лайам, не знаю почему, но мне кажется, ты пришел не затем, чтобы поздравить меня с возвращением, – сказал Конар, прерывая неловкое молчание.

– Извини, но это действительно так, – сказал Лайам. – Вы слышали о Бренде Лопес?

– Конечно, слышали, – ответила Дженнифер. – Это ужасно. Просто ужасно.

– Вы знали ее? – спросил он.

– Сказать, что я знала ее слишком хорошо, не могу, но, разумеется, мы были знакомы, – нахмурившись, ответила Дженнифер, недоумевая, почему этот джентльмен задает вопросы о Бренде Лопес и почему она ему отвечает.

– Но она не была вашей близкой подругой?

– Нет, конечно, нет. Но это так ужасно, и мне очень жаль ее.

– А ты, разумеется, тоже ее знал? – Лайам обратился к Конару. Тот кивнул.

– Извините, что происходит? Почему вы задаете нам все эти вопросы? – потребовала Дженнифер.

Он и Конар, очевидно, давно знали друг друга. Но зачем Лайам пытает их по поводу Бренды?

Даг, который все еще продолжал стоять в дверях вместе с Эдгаром, прошел в комнату, чтобы объяснить ей, что к чему. Его глаза светились любопытством.

– Он полицейский, – сказал Даг.

– Полицейский? – удивленно моргая, переспросила она. – Я думала, вы старый приятель Конара?

– И не ошиблись. Я и есть старый приятель.

– Джен решила, что ты тоже актер.

– Мы познакомились, когда после армии подвизались на спасательных работах, оба увлекались дайвингом, – сказал Лайам. Она продолжала непонимающе смотреть на него. – Ныряли на глубину с аквалангом. Полиция часто нанимала спасателей, когда было много работы. А потом я стал детективом… – Он сделал паузу и улыбнулся. – А Конар, как вы знаете, превратился… в похитителя женских сердец. – Он сказал это в шутку, как мог позволить себе только близкий друг.

– Похититель сердец, гм… – произнес Конар. Он повернулся к Дженнифер и Дагу. – Он хочет сказать, что он один делает настоящую работу, а мы все занимаемся ерундой.

– Я не хотел никого обидеть.

– Тут нет ничего обидного, – возразил Конар. – Мы зарабатываем этим на жизнь.

– Некоторые из нас еще и делают огромные деньги, гораздо больше, чем остальные, – сладко прощебетала Дженнифер.

– Мисс Коннолли намекает на то, что мне платят слишком много, но на самом деле она так не думает.

– Тебе платят во много раз больше, – пробормотал Даг. – Во всяком случае, мы так слышали.

– Ты хочешь сказать, что они дают тебе больше денег? – недоверчиво произнес Лайам. Он подмигнул Джен, продолжая подсмеиваться над Конаром. – Тебе? По-моему, Дженнифер выглядит намного лучше.

– Но Конар у нас что-то вроде блудного сына, – объяснил Даг.

– Ты работал в «мыле» до этого? – спросил Лайам.

– Он оставил Голливуд ради Нью-Йорка, – снова ответил Даг.

– Ах вот оно что! Соперничество между братом и сестрой? – Лайам повернулся к Дженнифер.

– Нет, нет. Мы все польщены возвращением мистера Маркема, – сказала она, полоснув его улыбкой. – Кроме того, – прибавила она, – настоящего похитителя женских сердец не так уж просто найти.

Лайам улыбнулся, а Конар вопросительно приподнял бровь. Даг внезапно встал на его защиту.

– Писать для Конара одно наслаждение, – радостно воскликнул он.

Дженнифер небрежно повернулась к нему.

– Понимаете, это как вливание свежей крови, – добавил Даг.

Лайам кашлянул.

– Если уж мы заговорили о свежей крови…

– Да, ты упомянул убийство Бренды, – хмурясь, напомнил Конар. – Мы каким-то образом причастны?

– Разве здесь кого-то… подозревают? – недоверчиво проговорила Дженнифер.

Уголком глаза она видела, как Даг повернулся к Конару. Она сама смотрела на него, чувствуя странную дрожь. Но если даже его появление в доме раздражало ее, она никогда не могла бы плохо о нем подумать.

Но откуда он знал Бренду?

– О Боже! – сказал Эдгар, не трогаясь со своего места, глядя на них.

– Нет-нет, я приехал сюда вовсе не затем, чтобы кого-то обвинять, – успокоил Лайам. – С момента смерти прошло совсем немного времени, и медицинские эксперты еще не подготовили своего заключения, но я думаю, Конар должен был бы передвигаться невероятно быстро, чтобы прибыть сюда, расправиться с Брендой, вернуться и уничтожить все следы.

«Конечно, он немедленно оправдал Конара, – невольно подумала Дженнифер. – Ведь Конар его старый друг. Не валяй дурака! – тут же одернула она себя. – Как можно заподозрить его в чем-то подобном!»

– Ее изнасиловали? – внезапно спросил Даг.

– Я, повторяю, еще не видел заключения экспертизы, – вздохнул Лайам.

– Лайам, – спросил Конар, исподлобья глядя на старого друга, – тогда зачем ты все-таки приехал? Не то что мы не рады тебе, но…

– Потому что тело было найдено здесь.

– Что? – изумился Конар.

– Здесь? – Дженнифер протестующе замотала головой. – Ради всего святого, что все это значит? – Внезапно по позвоночнику пробежали мурашки. Она заставила себя сформулировать категоричное возражение: – Тело нашли не здесь.

– И даже очень близко, – ответил Лайам.

– Ее нашли на дне каньона, – возразила Дженнифер.

Лайам кивнул:

– Совершенно верно. Тело Бренды Лопес действительно нашли в каньоне, но убили ее не там. Ее туда сбросили.

– Сбросили?

– И непосредственно с этой территории, – добавил Лайам.

Глава 5

В комнате матери всегда царил полумрак, она не любила ни яркого света, ни полной темноты. Ее апартаменты располагались в самом дальнем конце коридора, вдали от кабинета, маленькой гостиной, столовой и прочих помещений. Спальня была уютной и просторной. И, разумеется, роскошной. Антикварная мебель красного дерева с великолепной резьбой. Спинка кровати просто фантастической красоты, постельное белье от Лауры Эшли. Эбби лежала в постели в изящном пеньюаре, на лице никаких следов косметики, волосы тщательно расчесаны. Дженнифер считала очень важным поддерживать моральный дух матери, и даже сейчас, когда Эбби так ослабела, проявляла настойчивость. Природа наградила Эбби тонкой красотой, соблюдение устоявшихся правил заставляло ее чувствовать себя лучше. Дженнифер даже настаивала на педикюре, поддразнивая мать и утверждая, что ее великолепные пальчики требуют ухода.

На цыпочках войдя в комнату, Дженнифер решила, что мать спит. Ее голова покоилась на подушке, глаза были закрыты. Она лежала совершенно неподвижно. Дженнифер, затаив дыхание, подошла к постели и привычным жестом нежно притронулась к ее щеке. Господи, почему ее всегда охватывала паника, когда она видела мать спящей? И каждый раз ей требовалось подтверждение, что она жива.

– Это ты, моя дорогая? – Эбби открыла глаза.

– Мама! Я не хотела тебя будить.

– Ты и не разбудила. Я не спала. Просто лежала.

Дженнифер присела на край постели, взяла руку матери и тихонько сжала.

– Эдгар сказал, у тебя был трудный день.

– Не труднее, чем любой другой.

– Да, но ты, наверное, разволновалась из-за приезда Конара?

Эбби негромко рассмеялась, пожимая руку дочери. Затем отпустила ее и приподнялась на постели.

– К чему такой укор, дорогая? Ты говоришь так, словно не я, а ты моя мать.

– Да нет, мама, право же, я никого не осуждаю.

– Но ты злишься из-за того, что я пригласила его сюда. Мне очень жаль, прости. Ты уже видела его, да?

– Видела.

– И тебе это не очень приятно?

– Поверь, мама, я была сама любезность.

– Ну да… и накричала на него…

– И не думала, он был…

– Он старается быть милым, – перебила Эбби.

– Конечно. Я тоже стараюсь.

Эбби взглянула на нее, красивые глаза светились в полумраке комнаты.

– Все это так меня огорчает! А ты знаешь, я не такая уж слабая.

Дженнифер колебалась.

– Я тоже не из слабых, мама.

Она пожалела, что сказала это. Пальцы Эбби начали суетливо теребить одеяло. Огорчение и беспокойство всегда усиливали дрожь.

– Послушай, мамочка, все будет замечательно, вот увидишь. Просто мы оба чуть-чуть напряжены. Это пройдет.

– Лайам все еще здесь? – вдруг спросила Эбби.

Дженнифер замерла. Откуда мать знает, что в доме полицейский? Или другой вопрос: как получилось, что они знакомы?

– Лайам?

– Да, милая, Лайам Мерфи, друг Конара.

Джен нахмурилась.

– Кто тебе сказал…

– У меня превосходный слух.

– Но… ты слышишь, что происходит в кабинете?

– Двери, которые выходят к бассейну, должно быть, были открыты, и моя дверь тоже. Я не слышала всего, но… голоса доносились.

– Да, он все еще здесь.

– И Даг?

– Ты знаешь и про Дага? Я не позволила ему пройти к тебе. Думала, ты спишь.

Может быть, мать слышала и ее разговор с Конаром? Еще бы, такой пламенный монолог посреди ночи!

Слава Богу, что в спальне темно, подумала Дженнифер, чувствуя, что краснеет. Она никак не могла избавиться от этой привычки, даже будучи актрисой. Чуть что, заливалась краской, как девчонка.

– Я надеюсь, ты не возражаешь? Даг так просился провести у нас уик-энд.

– Я не возражаю. Моральная поддержка необходима, дабы противостоять твоему ужасному, алчному сводному брату. Угадала?

– Мама!

Эбби рассмеялась. Дженнифер порадовал этот смех.

Но в следующую секунду глаза Эбби подернулись печалью.

– Дженнифер, пожалуйста…

– Мама, мы поладим, не беспокойся.

– Милочка, будь добра, позволь ему… позволь ему присмотреть за тобой.

– Я совершенно в этом не нуждаюсь, уверяю тебя.

– Наверное, Бренда Лопес говорила то же самое.

Джен снова остолбенела, недоумевая, откуда Эбби узнала о последнем сенсационном убийстве в Лос-Анджелесе.

– Кто рассказал тебе о Бренде? Неужели Конар? – Она стиснула зубы. Ему следовало знать, как это опасно для больного воображения матери. – Кто рассказал тебе о Бренде? – снова спросила она. – Правда, мама, он не должен был…

– Он не рассказывал. Я не слепая, не глухая и не немая. О ее смерти немедленно сообщили в новостях.

Дженнифер облегченно вздохнула.

– Конечно, мама, мне очень жаль Бренду.

– Не сомневаюсь. Я знаю, что ты хорошо к ней относилась. – Неожиданно Эбби сомкнула пальцы на запястье дочери. Ее хватка была на удивление сильной. – Пожалуйста, детка, позволь Конару присмотреть за тобой.

– Мама, я довольно самостоятельна в своей жизни, ты знаешь.

– Не совсем. Ты слишком привязана ко мне…

Эбби внезапно замолчала.

Ее болезнь часто преподносила подобные сюрпризы. Она не могла дышать, не могла глотать. Она всегда держала под рукой носовой платок, чтобы стереть слюну, которая в такие моменты стекала с ее губ.

– Мама, мама, пожалуйста! – На этот раз Дженнифер взяла ее руку и почувствовала, как она напряжена. – Я все сделаю. Ты ведь знаешь, я никогда не вела себя, как Бренда Лопес.

– Что ты имеешь в виду? Думаешь, ее убили за то, что она была «плохой» девчонкой?

– Нет, конечно, нет. Но Бренда всегда старалась настоять на своем, была чересчур требовательна и необоснованно амбициозна. У нее хватало недоброжелателей. Слава Богу, я никого не расталкиваю локтями. И вполне счастлива тем, что имею.

– Но ты выбрала эту работу, чтобы иметь возможность побольше быть со мной, – вздохнула Эбби.

Дженнифер покачала головой:

– Нет, мне нравятся «мыльные оперы». Правда, сейчас ты – главное в моей жизни.

– Что ж, тогда я рада. Но ты в опасности.

– Мама, ты ведь понимаешь, что это говорят тебе люди, которые живут в стенах. Тогда почему ты не можешь поверить, что их угрозы не что иное, как… сон.

– Я еще не сошла ума, – прошептала Эбби. – Я могу отличить реальность от фантазии. Просто я стараюсь предупредить тебя, Дженнифер.

– Мама, я понимаю. Но я не хочу, чтобы Конар всюду ходил за мной по пятам. Я осторожна и благоразумна. Когда я куда-то иду, и уже поздно, и мне нужна охрана, я никогда не выхожу одна. Со мной моя Леди. Моя верная большая собака.

– Она овечка.

– Но скажем так, предполагаемый убийца этого не знает.

– Пока он не узнает Леди.

– Мама, но ему неоткуда узнать мою собаку. Хорошо, а что, если я пойду на свидание?

– Дженнифер, у тебя нет никакой личной жизни. И все из-за меня.

– Кто может знать… А вдруг у меня появится кто-то?

– Дженнифер…

Эбби начала опять хватать воздух ртом.

– Нужно принять лекарство?

– Да, почти пора.

– Я принесу.

– Эдгар придет с минуты на минуту. Он знает. Он так заботлив ко мне. Бедный человек, никакой собственной жизни!

– Эдгар Торнби настоящее сокровище, но…

– Я больше не хочу никаких лекарств, кроме тех, что уже принимаю, – твердо заявила Эбби.

– Хорошо, мама.

– Помоги мне.

– Ты знаешь, я готова сделать все…

– Будь помягче с Конаром.

Дженнифер собралась возразить, но промолчала. Так или иначе, но она попалась в ловушку.

– Мама, – сказала она, надеясь сменить тему разговора. – Ты как-то говорила, что хотела бы устроить маленькую вечеринку. Так вот, у нас будут гости. Настоящая вечеринка, правда, не такая уж маленькая. Наши актеры и съемочная группа. Сами напросились, честное слово. Надеюсь, все пройдет хорошо. Я пыталась объяснить, что это не мой дом, но…

– Все, что я имею, принадлежит тебе, ты это знаешь, – сказала Эбби. Голос срывался, как будто ей не хватало воздуха.

Как она все это выдержит?

– Мы будем милы, гостеприимны, радушны и быстренько выпроводим их всех, – смеясь, сказала Дженнифер. – Серина была просто великолепна. Знаешь, что она сказала? Что в два счета может положить этому конец, если я хочу, разумеется. Но я ведь знала, что ты мечтала устроить что-то такое, ради Конара…

Она замолчала, услышав легкий стук в дверь. В спальню вошел Эдгар, на серебряном подносе, который он держал в руках, лежали лекарства Эбби. Джен встала.

– Мисс Дженнифер! – сказал дворецкий. – Я не хотел прерывать вас!

– Ничего, Эдгар, маме нужно принять лекарство. И знаете что? Я сама валюсь с ног и собираюсь лечь. Спокойной ночи, мама. – Она нагнулась и поцеловала Эбби в лоб.

Эбби потянулась и обняла ее.

– Мистер Маркем в комнате Грейнджера, мисс Дженнифер. Мистер Хенсон в Голубой гостиной.

Конар в комнате Грейнджера! «Комната мастера» – называли ее в доме. Когда-то это была комната Эбби. А еще ранее именно в этой комнате обитал Грейнджер, мастер магии, создатель особняка. Ничего странного, что Конара разместили именно там. Самая очаровательная комната в доме.

Джен могла бы занять ее в любое время, если бы хотела. Она не хотела. Зачем же злиться, что теперь ее отдали Конару?

Она улыбнулась. Так-то лучше.

– Все чудесно. Замечательно. Спасибо, Эдгар, – проговорила Джен.

Мельком взглянув на поднос, она ужаснулась, как много разных таблеток. Болезнь Паркинсона относится к области неврологии, поражает мозг. Естественно, лекарства действовали на умственные способности Эбби.

Дженнифер еще раз поцеловала мать.

– Прости, – шепнула она.

– Люблю тебя, Дженни.

– Я тоже люблю тебя, мама. Спокойной ночи, Эдгар, – добавила Дженнифер и предоставила мать ее уединению и ее пилюлям.

И… галлюцинациям.

– Итак, почему ты вернулся? – настаивал Лайам.

Конар сидел в кожаном кресле, настоящий «честерфилд».

Пристроившись на широком валике софы, Лайам спокойно потягивал виски. Он находился на дежурстве. Да, он полицейский и мог прийти, чтобы задать несколько вопросов, но здесь он был прежде всего как друг.

– Предложили хорошую работу, – пожал плечами Конар.

– Темнишь, – спокойно заметил Лайам. – Ты говорил, что никогда не вернешься назад. Когда убили твою жену, ты сказал, что ненавидишь Калифорнию.

– При чем тут Калифорния… я ненавидел то, что случилось. Это было ужасно. Но… – Он сделал паузу, безнадежно махнув рукой. – Безумный подонок, ищущий, с кем бы подраться, убивает красивую молодую женщину, мою жену. Ее убил человек, именно человек… не город.

Лайам вопросительно приподнял бровь.

– Когда мы встречались последний раз, ты жил в Нью-Йорке и говорил, что страшно доволен и что это в тысячу раз лучше, чем Лос-Анджелес. Ты даже подумывал, не посниматься ли где-нибудь на Карибах, совместив отдых и работу.

Лайам знал его очень хорошо.

– Ладно, сдаюсь. – Конар поднял руки вверх. – Я вернулся, потому что меня попросила Эбби.

– Она ведь очень больна, да? – мягко поинтересовался Лайам. – Она умирает?

– Нет, она может прожить еще годы и годы, но перспектива весьма печальна… Правда, возможна операция. – Он замолчал и снова пожал плечами. – Я не очень в курсе, ведь я только приехал.

– Ты знаешь, что она недавно звонила в полицию? – поинтересовался Лайам.

– Она говорила мне.

Лайам придвинулся поближе, помешивая лед в своем стакане.

– Она рассказывала, что ей кто-то звонил, нашептывал угрозы в адрес ее дочери. И еще, что она получила записку, которая тут же исчезла.

Конар кивнул.

– Это не значит, – продолжал Лайам, – что полиция отнеслась несерьезно к этим утверждениям. Но мы не в состоянии отслеживать все необычные звонки и записки, которые исчезают. Жаль, что я не удосужился с ней побеседовать. Я собирался, но…

– Ничего.

– У нее больное воображение? – поинтересовался Лайам.

– Она ссылается на свои видения, но настаивает на их реальности.

– Предположительно это касается и угроз. Насколько я знаю, Дженнифер довольно известная актриса? Может, все дело в зависти?

– Возможно, – согласился Конар.

– И Эбби просила тебя приехать именно из-за Дженнифер?

– Да. – Конар уставился в свой стакан, но внезапно поднял голову. Ему вдруг почудилось, что Дженнифер стоит в дверях.

Стройная, элегантная, она действительно застыла, опершись о дверную раму. На красивом лице сияли широко распахнутые глаза. Совсем такие, как у ее матери, большие, выразительные, излучающие свет. Черты лица, пожалуй, отличались даже большей утонченностью. Губы удивительно красивой формы. Она имела свой, только ей присущий облик, и сказать, что она похожа на кого-то, было бы неверно.

Они говорили слишком громко и упомянули ее имя.

– Джен, ты можешь войти. Здесь слышно лучше, – сказал Конар и тут же скрипнул зубами. Проклятие! Слишком жестко для начала. Она и так обижена из-за его появления, а он не может ничего с собой поделать. Конар поднялся, надеясь, что она сядет рядом с ним.

Дженнифер прошла в комнату, проигнорировав его молчаливое приглашение. Лайам встал. Она неловко улыбнулась ему:

– Простите. Я и не думала подслушивать, но все, что происходит, немножко сводит меня с ума. Мама чувствует… она очень испугана. Все из-за болезни.

– А может быть, у нее есть на это веские причины? – спросил Лайам, глядя на Дженнифер.

Конар нахмурился:

– Почему ты думаешь, что все эти угрозы существуют на самом деле?

– Просто… – ответил Лайам.

– Что? – резко спросил Конар.

Лайам покачал головой, вертя стакан с виски в руках.

– Вам нужно было взглянуть на ее тело, вот и все, – тихо произнес он. – Тело Бренды. Дикость какая… впрочем, это могло случиться где угодно. И все же нелишне поостеречься.

– Я всегда осторожна, – заверила его Джен.

– Тогда не отказывайтесь от телохранителя, хорошо? – попросил Лайам, имея в виду Конара.

– Знаете, – начала Джен, передернув плечами. Ресницы взлетели, и ее глаза встретились с его. Голубое пламя, сталь и враждебность. – Он живет здесь, не так ли? И Боже мой, он такой супермен! Не знаю, на что это будет похоже, если такой сердцеед станет наблюдать за вами денно и нощно. Во всяком случае, я не берусь утверждать, что смогу чувствовать себя в безопасности.

Лайам рассмеялся:

– Да. Отлично. Что ж, пожалуй, я пойду. Увидимся завтра вечером.

– Завтра вечером? – удивленно переспросила она.

– Ну да, Конар пригласил меня на вечеринку. Вы не возражаете?

– Нет, конечно нет, – сказала она слишком поспешно. Ее глаза остановились на нем. – Разумеется, он живет здесь, мамин дом – мой дом и его тоже. Наш резидент, похититель сердец и телохранитель в одном лице более чем вправе приглашать гостей в свой дом.

Иронично улыбаясь, Конар подошел к ней и по-хозяйски обнял за плечи. Он решил, что с него довольно.

– Позволим нашему гостю уйти, сестренка?

Ее глаза сузились. Она хотела вырваться, но он не пустил.

Он подталкивал ее, пока они шли следом за Лайамом по коридору, затем через вестибюль к главным дверям. Они пожелали ему спокойной ночи. Конар чувствовал, как напряглись ее плечи, и все тело выражало нетерпение и гнев. Но она не стала вырываться, пока дверь не закрылась.

– Что это значит, черт возьми?

– Ничего, за исключением того, что я еще не удосужился ответить тебе как следует. А теперь пришло время. В Лос-Анджелесе произошло ужасное убийство. Твоя мать боится за тебя. По моему мнению, ты все еще маленькая избалованная сучка, но давай по порядку. Эбби хочет, чтобы тебя охраняли. Я собираюсь сделать это. Так что поаккуратнее со мной. Поняла? Я гость в этом доме, так же как и ты. Она любит тебя, я люблю ее, вот почему я здесь. Дошло?

Она смотрела на него, еле сдерживая себя. Ее глаза сверкали, как два стальных кинжала. Если бы взглядом можно было убить, его кровь уже растекалась бы по полу.

Но она не притронулась к нему. И не стала возражать.

– Мерзавец! – процедила она сквозь зубы и, круто повернувшись, направилась к лестнице.

Дженнифер лежала в постели, уставясь в потолок. Она была измучена, но сон не шел.

Эбби выглядит неважно, хуже, чем всегда. Такая слабая. Дрожит, не может говорить, испугана. Даже когда лежит в постели.

Все это приезд Конара.

Она повернулась и закрыла глаза. Как хочется уснуть!

Но стоило ей закрыть глаза, как воображение заработало с новой силой. Бренда Лопес. Ее выразительное лицо, длинные волнистые волосы, красивые темные глаза. Она увидела их блеск, услышала ее смех.

А потом она увидела ее такой, как описывали в новостях.

Удар ножа.

И снова удар за ударом. Кровь…

Труп, сброшенный на самое дно каньона Лорел, прямо под ними. Ее могли сбросить с их территории…

Джен беспокойно заворочалась, снова перевернулась на спину. Она так устала! «Не думай о Бренде. Здесь Даг, милый, хороший». Интересно, как будет развиваться сюжет их сериала, придется ли репетировать? И что нового их ждет? В доме стояла мертвая тишина. Но вот что-то скрипнуло, застонало. Она знала эти звуки, принадлежавшие старому дому, простоявшему много-много лет. Она любила этот дом…

Должно быть, она наконец задремала, и сон превратился в ночной кошмар. Она снова видела Бренду… Она видела, как ее тело катится вниз. По холмам, по скалам. Обнаженное красивое тело, с налипшей на него грязью и пылью, зияющее множеством зловещих смертельных ран. Наконец оно остановилось внизу, на самом дне каньона, посреди камней, пыли и грязи.

Дженнифер подошла к ней, желая взглянуть. Почувствовала отвращение, хотела убежать, но все стояла и смотрела на Бренду.

Та открыла глаза.

– Ты должна быть осторожна, очень осторожна!

Мухи кружились над ее головой. Она рассмеялась, и насекомые стали карабкаться по ее губам.

Дженнифер пыталась кричать, но не смогла. Она проснулась.

Кто-то стоял у изголовья постели, склонившись над ней. Черная тень в кромешной тьме комнаты.

Она ахнула, снова пытаясь закричать. Заморгала. И тень исчезла. В панике, не понимая, спит она или нет, Джен соскочила с постели и бросилась зажечь свет.

Комната засияла всеми красками.

Все еще не в состоянии перевести дыхание, дрожа как осиновый лист, она огляделась вокруг.

Никого. Она была совершенно одна. Дверь закрыта. Она подошла, дернула ручку. Заперта. Она помнила, что заперла ее, когда шла спать.

Раньше она так не делала.

Она никогда не испытывала страха, живя в Грейнджер-Хаусе.

Все еще дрожа, она села в кровати. Наверное, это просто ночной кошмар. Сначала снилась Бренда, потом – будто кто-то проник в ее комнату… В горле пересохло. Сердце отчаянно стучало.

«Ляг и попробуй уснуть, не то завтра будешь не в форме», – уговаривала она себя.

Нет, она ни за что не хотела снова вернуться в постель. Черная тень, склонившаяся над ее изголовьем, мерещилась ей вновь. Она все равно не уснет.

Лучше спуститься вниз и что-нибудь выпить. Возможно, это успокоит ее разгулявшиеся нервы. Можно прихватить бутылку бренди и вернуться назад. Если не удастся успокоиться, то она просто устроит себе нокаут.

Размышляя подобным образом, она завернулась в длинный махровый халат, открыла дверь и выскользнула в коридор. Дом спал. Но, как было заведено, на ночь оставляли ночники, и по стенам плясали причудливые тени. Разные чудовища, драконы, монстры.

– Идиотка! – громко прошептала она. Затянув потуже пояс халата, Дженнифер направилась по длинному коридору. Остановившись, оглянулась назад. Комната Грейнджера располагалась за большой дверью в дальнем конце холла. Она прищурилась, всматриваясь. Нет, дверь была закрыта.

Ей показалось, что она слышит короткий щелчок.

Может, Конар не спал? Тихо прокрался в ее комнату и смотрел на нее?

Двери Голубой гостиной, гостевой комнаты, где остановился Даг, тоже были закрыты. Она взглянула на свои часы. Три утра. Естественно, что он спит.

И Эдгар тоже спит. У него свои маленькие апартаменты на самом верху, в мансарде. Там у него все свое, даже крохотные кухня и гостиная. Это хорошо, что у преданного немолодого слуги есть свой угол.

Джен вздохнула поглубже и поспешила к лестнице. Она не стала надевать тапочки, но полированный деревянный пол покрывала темно-красная дорожка, и ногам не было холодно.

Она направилась в кабинет. Открыв дверь, прошла прямо к бару.

И только тут увидела Конара.

Он стоял около застекленных французских дверей, выходивших к бассейну и патио, спиной к ней. В темном проеме высоких окон сияла полная луна.

На нем не было ничего, кроме пижамных брюк. Повернувшись на шум ее шагов, он молча наблюдал, как она взяла бутылку бренди.

Итак, он не спал.

Но, судя по всему, он тоже недавно встал с постели. Бродил по дому и запросто мог войти к ней и стоять в изголовье ее постели, глядя на нее. И… напугать ее до смерти.

Она поставила бутылку на место и, кипя от негодования, подошла к Конару.

– Кретин, – прошипела она и, к своему ужасу, размахнулась и что было силы влепила ему пощечину.

Он не ожидал удара и не сделал никакой попытки остановить ее. Но в следующую секунду его пальцы сомкнулись вокруг ее запястья с такой силой, что казалось, вот-вот хрустнет кость. Его щека побагровела, жилка пульса отстукивала стаккато у основания горла.

– Ты что, взбесилась? – недоумевая, спросил он.

– Ты… ты напугал меня до смерти.

– Находясь здесь? – недоверчиво переспросил он.

– Войдя в мою комнату.

– Я не был в твоей комнате.

– Был… это был ты. Стоял надо мной и разглядывал.

– Не обольщайся! Ты преувеличиваешь свои чары.

Она покраснела от стыда и злости, стараясь высвободить свою руку. Он притянул ее ближе. Совсем близко! Она почти прикасалась к его обнаженной груди. Жесткие темные волосы задевали ткань ее халата и почти проникали сквозь материал. Его плечи отсвечивали в полумраке комнаты. Мускулистые, сильные очертания подчеркивались игрой теней.

– Я вовсе не обольщаюсь. Думаю, ты просто решил попугать меня.

– Какого черта я стал бы это делать?

– Ну, чтобы я испытывала чувство благодарности за то, что ты здесь. – Он все еще держал ее руку, а она пыталась освободиться.

– Кто-то был у тебя в комнате?

– Ты отпустишь меня или нет? Послушай, ты один не спишь во всем доме. Может, я это придумала? Мне снилось что-то ужасное.

– Что именно?

Она молча смотрела на него. Его глаза вглядывались в нее так настойчиво… Она глотнула воздуха, покачав головой. Что происходит? Она могла закричать, но почему-то не кричала. Только дрожала.

– Я… видела Бренду.

– Давай пройдем к тебе.

Он? В ее комнате? Полуодетый?

– Нет, должно быть, это мне привиделось. Я только что сказала тебе, что видела сон. Наверное, я еще спала. Я проснулась в панике…

– Пойдем посмотрим.

Он повернулся, не отпуская ее руки, и потащил за собой. Они миновали коридор, лестницу и остановились перед дверью в ее комнату.

– Конар! – горячо прошептала она.

Никакой реакции. Она остановилась, отпрянув и заставляя его повернуться.

Она говорила мягко, но решительно:

– Я… мне, должно быть, просто показалось. В доме все заперто. Даже ворота. Ночью выпускают собаку, она бы залаяла. И потом…

Дженнифер замолчала, нахмурившись и чувствуя себя полной дурой.

– Что? – резко спросил он. Его голос был громче, чем ее.

– Тише! Помолчи!

Но он не собирался молчать.

Она облизнула губы.

– Моя дверь была заперта. Я… я обычно не запираю ее, но сегодня сделала это. И проснулась в панике… но все равно я проверила: она была заперта.

– Потому что ты вообразила, что я могу зайти к тебе в комнату и наблюдать, как ты спишь? – настаивал он.

Она молила, чтобы они не разбудили кого-нибудь своим разговором. Он все еще не отпускал ее руку.

– Нет, не надо смеяться, – сказала она. – Я думаю, что заперла ее… из-за того, что случилось с Брендой.

– Вот как? Но ты же говоришь, что чувствуешь себя в полной безопасности. Что тебе не нужна защита.

– Конар, ты всех перебудишь.

Он открыл дверь, втащил ее в комнату и захлопнул дверь. И все это время не отпускал ее руку.

– Конар, правда, я клянусь. Ты не представляешь, какие сильные таблетки принимает Эбби. Она разговаривает с «друзьями», которые живут в стенах! Честное слово. Правда, я думаю, она может вообразить любую опасность, которая мне угрожает.

– Но ты-то почему так боишься? Зачем заперла свою дверь? Зачем ударила меня?

– Не ударила, а дала пощечину.

– Ах, прости, и большое спасибо за объяснение.

– Послушай, Конар, нам обоим тоже надо поспать. Извини, что ударила тебя, мне, право, очень стыдно. Пожалуйста, если бы ты… – Она протянула руку. Он казался очень высоким в ее комнате. И, как она уже заметила, заполнял собой все пространство.

И он казался очень… Обнаженным. Бронзовые грудь и плечи излучали тепло.

– Конар… пожалуйста.

Она опустила глаза, завороженная мольбой в собственном голосе.

Он уронил ее руку.

– Когда я уйду, не забудь запереть дверь.

– Запру, честное слово. Хотя я не думаю…

– Запри! – приказал он.

Повернулся и вышел, затворив за собой дверь. Она смотрела ему вслед, досадуя, что дрожит.

– Закрывай, говорю тебе.

Она подпрыгнула от этого звука, пришедшего из коридора, подбежала к двери и повернула ключ. Очевидно, он слышал, как щелкнул замок, и был удовлетворен. Во всяком случае, до нее донеслись удаляющиеся шаги.

Она долго стояла, затем вернулась к постели и села на край. Сна ни в одном глазу.

Черт, она так и не выпила бренди. А как это было бы кстати.

Она так и сидела, понимая, что уже больше не сможет выйти из своей комнаты и спуститься вниз.

Она боялась снова наткнуться на него.

Проклиная себя, Джен поднялась, откинула одеяло, стянула халат и рухнула на кровать.

«Я люблю свою постель, – уговаривала она себя. – Матрас – само совершенство. Подушки легкие и мягкие. Простыни чистые и пахнут свежестью».

Она смотрела в потолок широко раскрытыми глазами.

Позже, много позже, когда она наконец задремала, она снова подумала, что же случилось.

Чья-то тень? Дверь была заперта…

Но что Конар делал внизу? Абсолютно бодрый, стоял и смотрел на луну?

Смотрел на луну… Которая своим призрачным светом освещала каньон Лорел.

Глава 6

Суббота началась хуже некуда. Дженнифер поднялась после бессонной ночи и обнаружила, что сад заполнен полицейскими, обследующими каждый дюйм земли в поисках хоть каких-нибудь следов Бренды Лопес. Они расспрашивали ее мать, Эдгара, Конара, служанок Мэри и Лу, наконец, ее саму. Даже Леди, которая из-за аллергии Эбби на собачью шерсть большую часть времени проводила в конуре, тоже осмотрели. Она, хоть и была волкодавом, не произвела на полицейских впечатления собаки-телохранителя, поскольку радостно тыкалась во всех влажным носом и дружелюбно виляла хвостом, завидев в саду очередного незнакомца.

Лайам Мерфи, появившийся вместе с полицией, извинился за вторжение, но сказал, что в этом деле нужно отработать все версии. Эбби прекрасно его понимала. И была рада присутствию полиции.

Конар, совершенно невозмутимый, обеспечивал постоянную связь между работающими в саду полицейскими и находящейся в доме Эбби. Он стоял рядом с Мерфи, наблюдая, как полицейские исследуют ухоженные лужайки вокруг дома, крутые обрывы и скалы позади него.

Около двух часов пополудни Эбби вышла к бассейну. Выглядела она прекрасно. Стройная, воздушная, почти бесплотная, белокожая. У нее было мало сил, но, опираясь на руку Конара, она легкой походкой прошла к стульям, расставленным у бассейна.

Эбби устроила настоящий прием. Офицеры полиции, один за другим, подходили засвидетельствовать ей свое почтение. Она подбадривала их, говоря, что сделает все, от нее зависящее, чтобы помочь им найти убийцу.

Дженнифер сидела рядом с матерью, Леди вертелась около них. Эбби очень любила собаку, но всякий раз, когда та демонстрировала ей свои чувства, ей приходилось тщательно мыть руки. Леди, огромная собака с красивой золотисто-коричневой шерстью, просто обожала хозяйку.

– В саду ничего не нашли? – поинтересовалась Эбби у Лайама.

Он присел на корточки, лаская собаку.

– Сегодня утром был дождь, следов нет. Но, – добавил Мерфи, обводя пространство широким жестом, – почти точно, что ее сбросили в каньон либо со свободного участка слева от вашей территории, либо с задней стороны вашего дома.

– Полиция предполагает, что Бренду убили в ее собственном доме, а потом сбросили тело в каньон? – спросила Дженнифер, поглаживая собаку по голове.

Леди затихла, словно понимала важность происходящего.

Темные глаза Лайама Мерфи остановились на Дженнифер.

– Это не предположение, уже достоверно известно, что она была убита в своем доме.

– Насколько я понимаю, вы придете к нам сегодня вечером, детектив Мерфи? – спросила Эбби.

– Если позволите.

– Конечно, Лайам. Буду рада. Приедет мой старинный друг, который может вас заинтересовать.

Дженнифер быстро взглянула на мать.

– Дрю Паркер. Он агент по продаже недвижимости. С его помощью я купила этот дом, он знал старого мастера магии, который его построил. И если вы что-то упустили, обследуя округу, Дрю сможет вам помочь.

– Горю желанием с ним познакомиться. Должно быть, он занятная личность.

– Так и есть.

– Спасибо за приглашение. Извините, что потревожили вас.

Эбби не сводила глаз с Лайама, направившегося переговорить со своими людьми.

– Мама… – Дженнифер коснулась плеча матери.

Эбби стиснула ее пальцы.

– Я в порядке.

– Думаю, нам следует отменить вечеринку.

– Ни в коем случае, дорогая, – возразила та. – Ты же только что слышала, как я пригласила Мерфи. Мы не можем ее отменить, Дженни. Все актеры и персонал, занятые на съемках «Долины Валентайнов», ждут встречи с Конаром.

Тем временем Конар стоял неподалеку от полицейских, и по виду его можно было принять за одного из них. В джинсах и строгой рубашке, высокий, крепко сложенный, сведя брови на переносице, он прислушивался к человеку, который, жестикулируя, что-то объяснял Лайаму.

– Хорошо. – Дженнифер не оставалось ничего другого, как согласиться с доводами матери.

– Вы с ним поладили?

– Вроде бы, – пробормотала девушка. Она наклонилась к собаке, поглаживая ее шею, и прошептала: – Взять его, Леди, съешь его, со всеми потрохами…

Леди заурчала и радостно завиляла хвостом.

– Мама, тебе нужно отдохнуть.

– Чуть позже.

– Пора принимать лекарство.

– Ты же знаешь, Эдгар принесет его вовремя.

Дженнифер подняла глаза. Конечно. Эдгар стоял в нескольких шагах, за стулом матери, как старый верный пес.

Эбби вдруг вздохнула. Она поднесла руку ко рту, пальцы ее дрожали.

– Кажется, мне пора пойти к себе. Нужно отдохнуть.

Дженнифер вскочила, взяв мать за руку. Эдгар и Конар мгновенно повернулись к Эбби, словно шестым чувством ощутив ее недомогание. Мужчины кивнули друг другу. Конар шагнул вперед, подхватив Эбби под другую руку.

– Я прекрасно справлюсь сама, – пробормотала Дженнифер, следя за тем, чтобы голос звучал дружелюбно и бодро.

– Не сомневаюсь, – ответил Конар, улыбнувшись Эбби и мельком взглянув на Дженнифер. – Но мне нравится быть рядом с тобой. Можно?

– Конар, ты можешь быть со мной всюду.

– Ладно, – проворчала Дженнифер, – если ты намерен помочь маме, я присмотрю за Леди и за парнями из полиции.

– Если ты считаешь, что это необходимо, дорогая, – заметила Эбби.

– Ты там поосторожнее с ними, – вставил Конар, прикрывая глаза солнцезащитными очками.

«Если бы вот так закрыть глаза и он навсегда исчез», – размышляла Дженнифер, а вслух сказала:

– Я скоро зайду к тебе, мама.

– Спасибо, милочка.

Они ушли. Эбби тяжело опиралась на Конара, но он ловко поддерживал ее, так что со стороны казалось, она не испытывает никаких трудностей.

Дженнифер отвернулась, у нее вдруг защипало в глазах. Болезнь поселилась в их доме. Но она знала людей, переживших большую трагедию: тяжкие страдания детей, рак, страшные аварии, убийство близких…

От налетевшего ветерка внезапно похолодало. Когда позади нее вдруг возник Лайам Мерфи, Дженнифер вздрогнула от неожиданности.

– Она держится молодцом, – мягко заметил он.

– Она так страдает! Болезнь истощает ее.

– Она по-прежнему великолепна и остроумна. К тому же теперь у вас есть помощь.

– Не поняла, – вскинула брови Дженнифер.

– Конар, – пояснил Лайам.

– Ах да, конечно.

Когда он усмехнулся, она вспыхнула, вспомнив, что Лайам был свидетелем ее вчерашней тирады.

– Он любит ее. Знаете, очень любит, – сказал Мерфи.

– Возможно, – без выражения ответила Дженнифер.

Лайам пристально взглянул на нее:

– Сегодня утром я довольно долго беседовал с вашей матерью.

– Знаю.

– И не одобряете этого.

– Не думаю, что она в состоянии отвечать на ваши расспросы о Бренде Лопес.

– Мы не говорили о Бренде.

– Что?

– Мы говорили о вас.

Дженнифер вздохнула:

– Я лишь несколько раз снималась вместе с Брендой, и только.

– Ее смерть была ужасной.

– Знаю. Мне очень жаль.

– Вы не видели тела, Дженнифер. Возможно, вам следовало бы посмотреть. Тогда вы, вероятно, не возражали бы против того, что вас хотят защитить, уберечь.

– Я в состоянии сама позаботиться о себе, детектив Мерфи. Я не гуляю по темным закоулкам. Обхожу стороной сомнительные места Лос-Анджелеса. При мне всегда газовый баллончик, а на цепочке с ключами автоматический свисток тревоги. Стоит только нажать кнопку, звук такой громкий, что любого отпугнет. Пожалуй, пойду прилягу. Извините.

Дженнифер направилась в дом. Она чувствовала, что Лайам смотрит ей вслед.

Эбби продремала до вечера. Дженнифер думала помочь ей подготовиться к вечеринке, но Эбби хотелось настоящего праздника. Она заявила, что желает выглядеть неотразимой, и пригласила Торна Маккея, того самого гримера, что работал с актерами в «Долине Валентайнов». У Дженнифер появилась масса свободного времени, которое она могла потратить на себя. Она оделась задолго до начала вечеринки и отправилась в кабинет, где был устроен бар.

По дороге она раскланивалась с дополнительно нанятой по случаю вечеринки прислугой – девушками в строгих костюмах и молодыми людьми в смокингах, вглядывалась в свежие лица, горящие глаза. Сколько их, молодых, подающих надежды, подобно тысячам их предшественников, стекалось в Лос-Анджелес, мечтая стать звездами экрана! Но увы, как и тысячам других, им придется ограничиться лишь работой официантов и официанток.

«Мне не стоит сегодня пить», – сказала она себе, входя в кабинет и разглядывая бутылки на барной стойке. Впереди долгая ночь. Нужно не спускать глаз с Эбби и увести ее, как только она почувствует себя неважно. Прохаживаясь перед стойкой, Дженнифер размышляла, почему не может избавиться от ощущения скованности.

Просто сама ситуация напряженная, решила она.

«Кошка на раскаленной крыше».

Дженнифер резко обернулась. В комнату вошел Конар. На нем были черный пиджак спортивного покроя, безупречно сшитая рубашка, черные брюки. Только что вымытые волосы блестели.

Дженнифер не ожидала увидеть его так скоро. Полиция лишь к четырем часам завершила осмотр территории, и после этого Конар уехал вместе с Мерфи.

Выдержав его взгляд, она глубоко вздохнула, решительно настроенная держаться в рамках приличий.

– Надеюсь, для Эбби это будет не очень тяжело.

Конар прошел за стойку бара, налил себе содовой и выжал туда лимон.

– Можно мне то же самое?

Конар внимательно посмотрел на нее:

– Пожалуй, тебе стоит выпить что-нибудь покрепче. – Он поднял стакан.

– А тебе нет?

– Во всяком случае, не сейчас. Хотя кто знает, возможно, очень скоро и мне это понадобится. Да… тебе определенно надо выпить.

Дженнифер ничего не ответила, молча глядя на Конара. Мрачно улыбнувшись, он взял бутылку виски, лед, содовую, приготовил коктейль.

Она отхлебнула. И ахнула, рот обожгло огнем.

– Конар, ужасно крепко. Я не против виски, но здесь на десять стаканов, – пробормотала она.

– День был долгий и трудный, – сдержанно заметил тот.

Он вообще держался довольно холодно, и в его отношении к ней сквозила едва заметная небрежность. Он был всецело поглощен предстоящей вечеринкой.

Дженнифер вдруг состроила гримасу и оперлась на барную стойку.

– У меня такое состояние, будто я весь день таскала камни.

– По тебе заметно.

– Спасибо!

Его губы слегка изогнулись.

– Мисс Коннолли, вам прекрасно известно, что вы поразительная женщина, я всего лишь отметил тот факт, что вы сегодня несколько утомлены и чуть менее совершенны, чем всегда, – иронически заметил он.

Дженнифер сдвинула брови.

– Очень мило.

– Это не комплимент. Всего лишь наблюдение.

Она шагнула в сторону от бара, но Конар удержал ее за руку.

– Эбби так беспокоится о тебе, и ты волнуешься о ней.

Дженнифер смотрела на его пальцы, лежащие на ее руке. Конар не отпускал ее. Она могла бы отдернуть руку, но у нее было странное ощущение, что Конар напряжен даже больше, чем она, и готов вспылить по любому пустяку.

– Естественно, я беспокоюсь о ней. Да еще эта вечеринка. Эбби становится так неловко, когда на людях ее начинает бить дрожь…

– Так и есть. Она прячется. А ей не следует этого делать. Она все еще красивая, талантливая женщина. Я рад, что вечером она будет в компании. Даже при том, что сегодняшние обстоятельства более чем мрачные.

– Мама держалась замечательно.

Дженнифер наконец удалось высвободить руку.

– Да.

– Интересно, насколько ее хватит вечером, – пробормотала она.

– У Эбби операбельный случай.

У Дженнифер перехватило горло.

– А что, если у нее сердце не выдержит? И она не переживет операции?

– Она еще достаточно молода. Но с каждым годом становится старше, а болезнь тем временем прогрессирует.

– Она может умереть на операционном столе, – упрямо твердила Дженнифер.

– А сейчас она разве живет?

– Тебе легко рассуждать, как ты смеешь рисковать ее жизнью? Знаешь что…

– Что?

– Ничего.

– Ты хотела сказать, что любишь ее гораздо больше, чем я, что ты ее родная дочь, а я всего лишь сын человека, за которого она вышла замуж.

– Нет.

– Почему нет? Это правда. Ты ее дитя.

– Я не собираюсь спорить с тобой на эту тему.

– Я не спорю, я соглашаюсь.

– Хорошо, пусть ты соглашаешься, но так, будто ты знаешь больше меня.

– Возможно, мне со стороны виднее, чем тебе, поскольку ты к ней ближе. Но я знаю, что такое для нее полноценная жизнь. Думаю, она очень хочет решиться на операцию.

– И я должна ее поддержать?!

– А разве нет? Коснись меня, я бы обязательно использовал такой шанс.

– Тебе легко говорить, поскольку тебя-то это и не касается.

– Совсем не легко. Я очень люблю Эбби.

Дженнифер стиснула пальцами стакан. Вдруг раздался звонок в дверь. От неожиданности она чуть не раздавила хрупкое стекло. И вздрогнула, когда рука Конара легко легла поверх ее напряженных пальцев.

– Тебе следовало выпить в десять раз больше, чтобы расслабиться, – сказал он, поддразнивая ее, но одновременно в его тоне слышалось предостережение. – Сцена готова, актеры прибыли. Пора открывать занавес. Переведи дух и наслаждайся жизнью. Поверь мне, Эбби будет на высоте.

– А если нет?

– У нее есть мы.

Высвободив руку, Дженнифер вышла из кабинета, пересекла огромную гостиную и вошла в холл.

Джо Пенни только что прибыл вместе с Верой Хаусман, исполнительницей роли Марины Валентайн, матери вечно заблуждающихся дочерей и жены вечно волочащегося за юбками Анджело Валентайна, главы династии.

Всю предыдущую неделю Вера была свободна от съемок и отдыхала на Карибах.

– Дженнифер, дорогая! Спасибо за приглашение. – Миссис Хаусман с голубовато-серебристыми волосами и сияющими серыми глазами, высокая, стройная, сложенная, как топ-модель, волоча за собой спадавший с плеча соболий палантин, с любопытством оглядывала холл. – Это просто восхитительно! Еще раз спасибо.

– Спасибо, что пришли. Это дом моей матери. Приглашения рассылала она.

– Но нас могли бы и не пригласить, если бы не ты. И Конар.

Конар стоял позади Дженнифер. Ей не следовало забывать об этом. Сегодня он исполняет роль хозяина дома.

– Конар, дорогой! – воскликнула Вера.

– Привет, Вера.

Он взял ее руки в свои, но, поняв намек, поцеловал в подставленную щеку.

– Невероятно, что ты здесь, милый, – тараторила Вера, – я так взволнована.

– Спасибо.

– Как трогательно, – чопорно произнес Джо Пенни.

– Вера, Джо, хотите что-нибудь выпить? – спросила Дженнифер.

– Что-нибудь покрепче, дорогая, – ответила Вера. – Джо только что сказал мне, что Бренду Лопес нашли мертвой в каньоне Лорел?

– Представляете? – вмешался Джо.

– Разве ты не слышала? – спросила Веру Дженнифер.

– Нет… Я отдыхала на курорте.

– Напитки в кабинете, – объявила Джен и вышла.

Все последовали за ней.

– Бедная девочка, – сочувственно проговорила Вера. – Но она была очень упрямой. Я никогда не снималась вместе с Брендой, только в прошлом году мы встретились на одном благотворительном мероприятии. Так вообразите себе, она решительно отказалась окунуться в бассейн. Нет, купальный костюм сидел на ней идеально, но она не пожелала подвергать опасности свой макияж. Какова?! Однако… это немного неблагоразумно.

Дженнифер скользнула за стойку бара. Что-нибудь покрепче для Веры. Хм?..

– Джин с тоником, и побольше льда, – заметив замешательство Дженнифер, сказала Вера и повернулась к мужчинам: – Расскажите мне все по порядку. Я так толком ничего и не поняла. Может быть, полиция ошиблась и это несчастный случай?

– Как же, несчастный случай! – донеслось от двери. На пороге стоял Энди Ларкин. Он прибыл один. Выдержав драматическую паузу, он продолжил: – Несчастный случай? – Взглянув на Веру, Энди покачал головой. – Я так не думаю.

– Ей нанесли больше шестидесяти ран, – сказал Джо.

– Боже правый! Дженнифер, дорогая, пожалуйста, двойную порцию, – проговорила Вера. – Больше шестидесяти ран! Подумать только…

Дженнифер вздрогнула, увидев рядом с собой Конара, внешне он вполне владел собой.

– Джо, Энди, что вам налить?

– Виски с содовой, – ответил от двери Энди.

– А мне только содовой, – попросил Джо.

Дженнифер все еще накладывала кубики льда в стакан Веры, ее удивило, что Конар в спешке задел ее руку и даже не заметил этого. В сущности, он, кажется, не обращает на нее никакого внимания.

– Хэлло, Джен! – Появилась Серина. Мягко подтолкнув Энди внутрь комнаты, она подошла к бару. – Какой прелестный дом. Привет, Конар!

Серина была великолепна. Перегнувшись через стойку, она чмокнула Конара в щеку. Он тепло приветствовал ее ответным поцелуем.

Дженнифер бросила на него выразительный взгляд. Предатель…

Серина повела плечиком и состроила беспомощную гримаску.

– Тебе помочь? Правда, я такая неловкая, могу невзначай что-то разбить. Это не страшно?

Вдруг рядом с Дженнифер оказался Энди.

– Я тебе помогу.

Серина, напротив, даже чуть отступила назад. Энди, кажется, и не заметил этого, пропустив в спешке момент, когда она подвинулась ближе к Конару. Интересно, отметила про себя Дженнифер.

– Вот и чудненько, мы оба поможем, – защебетала Серина. – Только что приехала Келли. Я знаю, что она попросит белого вина. Она никогда не пьет ничего другого. А кто этот почтенный красавец?

– Это Дрю Паркер, – с удовольствием ответила Дженнифер.

Она обогнула стойку и поспешила навстречу стройному пожилому человеку с отливающей серебром шевелюрой, только что вошедшему в комнату в сопровождении Эдгара. Он увидел Дженнифер, и в его ярких карих глазах вспыхнули искорки.

– Джен! Джен! От тебя глаз не отвести! – воскликнул он.

Дженнифер схватила его за руки, поцеловала в щеку, обняла.

Дрю Паркер в свои семьдесят лет был здоров как бык. Красивый, милый, застенчивый, фокусник-любитель, он играл в фильме роль дедушки. Его всегда узнавали и любили зрители, хотя порой не могли объяснить, за что, равно как и не могли припомнить, в каких фильмах он снимался. Много лет назад, обеспокоенный тем, что с возрастом значительных ролей становится все меньше, он занялся продажей недвижимости. Эта работа была как раз по нему. Его могли порой и не узнать, зато он знал в Голливуде всех. Он знал, кто мечтает об уединении в укромном местечке, а кто хочет оказаться на виду, кто купается в богатстве, а кто постепенно идет ко дну. Но он умел держать язык за зубами и вел дела весьма осмотрительно. В молодости он знавал и Дэвида Грейнджера, и этот дом. Он помогал ей присматривать за реконструкцией здания и остался ей добрым другом.

– Рада тебя видеть, Дрю. Мама тоже будет довольна, что ты смог приехать.

– Я никогда не упускаю возможности повидать твою матушку, – сказал он. – И тебя, Джен. Ты выглядишь просто фантастически.

– Ты тоже, – рассмеялась она. – Неотразим, как всегда.

– Я стар, как Рип Ван Винкль.[1]

– У тебя нет возраста, – возразила Дженнифер.

– Где же твоя мама?

– Я скоро за ней зайду. – Джен заколебалась. – Просто она держит паузу. Думаю, она хочет дождаться, когда вечеринка будет в самом разгаре, чтобы появиться во всем блеске.

– Дженнифер! – позвала Серина.

Она обернулась. Серина все еще стояла у стойки бара. Жестом она указала на дверь. Там, сверкая лысиной, стоял Торн Маккей. Он двинулся к Дженнифер.

– Извини, Дрю. Думаю, мама уже готова.

– Иди-иди, Джен, я здесь прекрасно устроюсь.

– Знаешь, сегодня соберется весь коллектив нашего сериала.

– Догадываюсь. Я видел Хью Таненбаума.

Дженнифер не заметила, что режиссер, близкий друг Джо Пенни и Энди Ларкина, уже приехал. Он болтал с Келли Трент и Джеем Браденом. Сейчас в комнате было несколько незнакомых лиц, но большинство составляли реквизиторы, осветители и декораторы их сериала.

– Все отлично. Приятно побыть среди твоих гостей. А ты иди, – настаивал Дрю.

Не успела Дженнифер дойти до двери, как появилась Эбби. Ее волосы лежали естественно, собранные на затылке в тугой узел. Искусный макияж, придавая еще больше выразительности ее лицу и глазам, был почти не заметен. Огромные глаза сияли. На ней было длинное свободное одеяние, нечто восточное, из алого шелка, дополняли великолепный наряд крупные золотые украшения.

Если уж ты куда-нибудь собралась, наставляла она как-то Дженнифер, сделай из своего появления настоящее событие.

Саму Эбби нельзя было упрекнуть в застенчивости. Ее феерическое появление действительно не оставило никого равнодушным. Легкий шепот пронесся по комнате, и все головы повернулись в ее сторону, все глаза устремились на нее.

– Хэлло! Приветствую вас всех, дорогие мои. Спасибо, что пришли.

– Эбби! – произнесли, а скорее, восхищенно выдохнули по крайней мере несколько пар губ. И вся компания окружила ее.

«В этом невероятном наряде она выглядит такой хрупкой, – подумала Дженнифер. – Она приняла большую дозу лекарств и не дрожит. Пока…»

Но эти предательские признаки… это движение подбородка… легкий трепет пальцев… А Эбби, игнорируя досадные симптомы, любезно раскланивалась с гостями, смеялась, оживленно болтала, расточала улыбки – играла настоящий спектакль.

– Дрю, Дженнифер!

Эбби скользнула через комнату и, слегка улыбнувшись, поцеловала дочь. «Видишь, моя дорогая, видишь, как я отлично справляюсь? Ты не должна так обо мне беспокоиться. Тебе не следует держать меня под замком и прятать от людей».

– Дрю! – Она разволновалась, увидев старого друга, и дрожь ее стала заметнее. Голос вибрировал от переполнявших ее эмоций. – Я так рада, что ты здесь.

– И я тоже, я скучаю по этому старому дому. Сто лет здесь не был, Эбби.

– Вы, наверное, знаете массу всяких захватывающих историй, – сказала Серина.

– Так и есть. Кому интересно, пойдемте со мной, я вам кое-что покажу. Расскажу правду о витраже над лестницей, о нем сложено столько легенд!

Вся компания потянулась к двери. Эбби опиралась на руку Дрю. Дженнифер отстала.

Конар остался за стойкой бара. Он был явно чем-то озабочен. Дженнифер подошла и уселась на высокий стул. Съела оливку. Конар машинально загружал стаканы в посудомоечную машину.

– В чем дело? – спросила она.

Не поднимая глаз, он пожал плечами:

– Дэвид Грейнджер купил это произведение Тиффани в подарок жене, чтобы загладить вину, когда Женевьева Бортни заявила, что ждет от него ребенка. Я уже слышал эту историю, – ответил он.

– Я не об этом. Почему ты такой странный? – спросила Дженнифер.

В нее впился суровый взгляд серых глаз. Он все еще в дурном настроении, решила она.

– Почему это тебя так беспокоит? – буркнул Конар.

В нем не было враждебности. В сущности, он был оскорбительно безразличен.

Она улыбнулась:

– Потому что несколько минут назад ты был почти мил, а теперь мрачнее тучи.

Он заколебался. Дженнифер подумала, что может получить в ответ насмешливую улыбку. Но пронзительные серые глаза продолжали изучать ее без тени юмора.

Обеспокоенная, она сказала:

– Ладно, извини за все.

Он отвернулся выключить воду.

– Ты здесь ни при чем. – Он вытер руки и оперся о стойку. – Я сегодня ушел вместе с Лайамом.

– Знаю, – машинально ответила она, потом сообразила, что он в какой-то мере отвечает на ее вопрос. – И куда вы с ним отправились?

– В полицейский участок, – ровно сказал Конар, потом добавил: – На столе Лайама лежала пачка фотографий. Тебе следовало бы их посмотреть. В сущности, тебе просто необходимо их увидеть. Тогда ты бы так не возражала против моего присутствия.

– На них Бренда Лопес?

– Да, Бренда Лопес. Хотя ты едва ли узнала бы ее. Ты представить себе не можешь, как жесток может быть человек.

Дженнифер почувствовала, что к горлу подступает тошнота.

– Я не поняла… Мне казалось, у тебя довольно приличное настроение… Не обращай внимания на Веру, она иногда бывает легкомысленной. Плетет бог знает что.

– Я знаю, она не хотела сказать ничего плохого.

– Тогда в чем дело?

– Я видел эти фотографии. Вот и все. Я старался выбросить их из головы, понимая, как важен для Эбби сегодняшний вечер. Но когда Вера начала эту тему… Словом, у меня резко изменилось настроение.

В комнату влетела Вера Хаусман.

– Так вот вы где!

– Вера, – пробормотал Конар. Он старался быть вежливым, но голос выдавал сдерживаемое волнение. «Кот на раскаленной крыше». Казалось, он весь напрягся и ощетинился, как запертый в клетке зверь.

– Идемте. Сейчас начнется спиритический сеанс, – выпалила Вера.

– Спиритический? – осторожно переспросила Дженнифер.

– Да, дорогая моя, именно так. Не правда ли, интересно? Пойдемте, мы все идем в большую гостиную. Мы сядем рядом, возьмемся за руки, будем смотреть в окно… Да, причем двери, выходящие во внутренний дворик, должны быть обязательно открыты. Так вот, мы сядем и попытаемся вызвать призраки, которые обитают в этом доме.

– Вера, послушай, – начала Дженнифер.

– Дрю Паркер знает всю подноготную. Он потрясающий человек! Идемте, идемте. Твоя матушка дала добро, мы все участвуем.

Вера исчезла столь же стремительно, как и появилась. Дженнифер и Конар какое-то время смотрели друг на друга, потом последовали за ней, чуть не столкнувшись в дверях.

Оба замерли в узком дверном проеме. Дженнифер ощущала его близость, вдыхала его запах, восхитительный запах. От его тела исходил жар, больший, чем от очага.

– Только после тебя, – учтиво сказал он, пропуская ее вперед.

Она кивнула и быстро прошла в гостиную.

Длинный старинный дубовый стол был выдвинут на середину комнаты. Дрю Паркер, растерянно улыбавшийся, поскольку невольно затеял все это, уселся во главе стола. Эбби устроилась напротив. Очаровательная Вера, беспрестанно кокетничая, расположилась рядом с Дрю. Джо Пенни – около Эбби, Хью Таненбаум – по правую руку от нее. Спиной к дверям, ведущим во внутренний дворик, или патио, как называла его на итальянский манер Эбби, сидели Келли, Серина, Даг, Энди Ларкин, Джим Новак и Хэнк Ньютон – патриарх киносемейства Валентайнов, седовласый, прямой, с красивым глубоким баритоном. По другую сторону стола расположился технический персонал фильма.

– Сюда, дети мои! – воскликнул Хэнк, указывая на свободные стулья рядом с собой. – Хэлло, Конар. – Он поднялся пожать Конару руку. – Добро пожаловать в нашу компанию. И спасибо – ты поднимешь рейтинг нашего фильма.

– Посмотрим, – ответил Конар.

Порядок за столом нарушился, поскольку те, кто еще не видел Конара, поднялись его поприветствовать.

– Послушайте, – запротестовал Энди, – Конар знает, что мы все рады его участию. К тому же мы платим ему кучу денег. Давайте вернемся к спиритическому сеансу. Призраки ждут.

В возникшей суете Дженнифер потеряла из виду Эбби. Когда все снова уселись, она взглянула на мать.

– Мама… – начала она, испытывая неловкость.

– Все хорошо, дорогая, садись.

– Итак, вы знаете, что однажды здесь снимали подобную сцену, – начал Дрю. – Дэвид Грейнджер был хорошим парнем, но пошел не по тому пути. Он хотел стать великим режиссером или актером, но больше всего вторым Гудини – великим фокусником всех времен и народов. Он сдавал дом для съемок. Знаменитая сцена спиритического сеанса в фильме «Смерть во мраке» снята за этим самым столом, за которым сейчас сидим мы.

– Потрясающе, – выдохнула Вера.

– Действительно, потрясающе, – согласился Дрю. – За исключением того, что Ceлия Марстон, исполнительница главной роли, умерла вскоре после посещения этого дома.

– Фантастика! – воскликнула Вера.

– Трагедия, – пробормотал Конар.

Дженнифер удивилась, когда сообразила, что он стоит чуть позади нее, положив руку ей на талию. Еще больше она удивилась внезапно возникшему ощущению покоя и уюта, когда он учтиво подвинул ей стул. Она не знала, что это было на самом деле – игра или искреннее внимание, предназначенное ей? По-видимому, ему не нравилась затея с сеансом. Он был все еще там, в своих мыслях, и перед его глазами все еще стояли те фотографии, которые он видел на столе Лайама Мерфи.

– Это Голливуд, – сказал Дрю, – место, где грезы и смерть так близки!

– Строго говоря, мы не в Голливуде, – заметил Даг.

– Но достаточно близко от него, – раздраженно оборвала его Вера.

– Мы собрались здесь не для того, чтобы пререкаться, – улыбнулся Джим Новак.

– Дрю, что нам нужно теперь делать? – спросил Хью Таненбаум.

Он через стол подмигнул Дженнифер. Ему давно перевалило за сорок, и, сколько она себя помнила, он всегда был рядом. Много лет назад он работал с ее матерью, и с тех пор они оставались друзьями. За Хью закрепилась слава удачливого режиссера, поскольку у его фильмов был разумный бюджет, а сами фильмы таковы, что толпы зрителей осаждали билетные кассы. Ведь не важно, какие времена на дворе, людям всегда нравятся фильмы, которые берут за живое.

– Правда, давайте вернемся к спиритизму, раньше начнем – быстрее закончим, – объявил Джей Браден. – Я просто умираю от голода.

– Отлично, все возьмитесь за руки, – сказал Дрю. Его карие глаза блеснули. Склонив седую голову, он подмигнул Эбби.

Дженнифер протянула руки Конару и Хэнку. Она не поднимала глаз от стола. Теперь мать наблюдала за ней. Улыбнувшись, Эбби соединила руки с Джо Пенни и Хью Таненбаумом.

– Выключить свет, мистер Паркер? – спросил от двери Эдгар.

– Да, пожалуйста. И проследите, чтобы двери к бассейну были открыты.

Когда погас свет, все вдруг умолкли. Темнота поглотила силуэт Эдгара, который прошел через комнату. Высокие французские двери, ведущие к бассейну, казалось, распахнулись сами собой.

Дженнифер не ощущала собственного напряжения, пока не почувствовала, что Конар и Хэнк пытаются освободить запястья от ее судорожно сжавшихся пальцев. Затем они оба сами взяли ее за руки, не позволяя ей снова испытывать их кости на прочность.

– Селия Марстон, – произнесла Келли. – Что с ней случилось? Думаю, вы бывали на ее могиле. Кажется, она рядом с Мэрилин.

– Мэрилин? – переспросил Даг.

– Монро! – возмущенно подсказал Торн Маккей.

– Ладно вам, – сказал Энди Ларкин, – здесь спиритический сеанс, а не кухонная склока.

– Как она умерла? – спросил Джим Новак.

– Говорят, она упала со скалы, что позади дома, – сказал Хью Таненбаум.

– Она упала, – подтвердила Дженнифер. – Я помню, в газетах писали, что это несчастный случай.

– Упала или ее столкнули? – настойчиво допытывался Энди драматическим шепотом.

– Мы этого никогда не узнаем. Никого из нас здесь тогда не было, – сказал Конар.

– Я был, – объявил Дрю.

– Если вы намерены всю ночь болтать, давайте, я принесу что-нибудь выпить, – предложил Джей Браден.

– Не разбегайтесь, дети мои. Сделаем все, как полагается, или оставим эту затею, – распорядился Джим Новак.

– Так она упала, или ее столкнули? – стоял на своем Энди.

– В конце концов, можно мне что-нибудь выпить? – снова подал голос Джей.

– Джей, мы не должны разнимать руки, – напомнила ему Серина.

– Селия Марстон. Упала она, или ее столкнули? – Джим Новак повторил вопрос Энди.

– Не знаю, я слышал только ее крик, – интригующе объявил Дрю. – А потом… она уже оказалась на дне каньона.

– Наверное, это была сумасшедшая ночь, все напились, и одному Богу известно, что тут творилось. Скорее всего она упала, – сказал Конар так резко, что за столом воцарилась тишина.

Он все еще видел другое тело, лежащее внизу на камнях.

– У нас ведь спиритический сеанс, правда? – беспечно сказала Эбби, взглянув на Конара, и улыбнулась так, словно у них была общая тайна. – Пусть Дрю вызовет дух Селии, и мы ее спросим.

– Отлично. Тогда сосредоточьтесь. Прислушайтесь к той тишине, что вас окружает. Слушайте мир, ночь… – монотонно говорил Дрю.

Свет, идущий от бассейна, проникал в дом и отбрасывал на стены причудливые зыбкие тени. Луна поднялась высоко, по воде бежала серебристая дорожка. Пальмы клонились на ветру и трепетали, шелестя огромными резными листьями.

– Держите друг друга за руки, – тихо напомнил Дрю.

– Держим, – за всех ответила Серина.

– Закройте глаза и сосредоточьтесь. Селия… Ceлия Марстон, – нараспев произнес Дрю. – Много лет назад ты вышла из-за этого самого стола, за которым теперь собрались мы. Ты была молода, красива, весь мир лежал у твоих ног. В ту ночь ты покинула этот дом и отправилась… навстречу смерти. Мы пришли помочь тебе, Селия, раскрыть эту тайну. Отзовись, дай знак, что ты здесь, с нами…

По комнате пронесся ветер, что-то с глухим стуком упало на пол. Занавески взлетели к потолку и затрепетали, как темные крылья.

С противоположной стороны стола раздался пронзительный вопль.

– Что случилось? – закричала Дженнифер, вскакивая на ноги.

– Энди Ларкин, – в гневе вопила Серина, – убери свои лапы с моей…

– Серина, я не…

– Скотина!

– Послушайте, – вмешался Джо Пенни. – Все шло отлично. Чего стоит один этот ветер! Надо было заснять все на пленку. Серина, перестань, – увещевал он разбушевавшуюся женщину. – Ведь вы были женаты, что такого, если он немного тебя…

Серина застонала:

– Джо, ты действительно не соображаешь, что за гнусность ты только что сказал?

– Дорогая…

– Отстань.

Конар поднялся, собираясь включить свет.

Вдруг снова послышался леденящий душу крик. Все похолодели. В распахнутых дверях возникла фигура, силуэт ее колебался в неверном чередовании света и тени. Она стояла, молча взирая на собравшихся. Как по заказу сверкнула молния, прорезав ночное небо.

Тень не исчезла.

Безмолвно и сурово она смотрела на них, словно явилась из глубин преисподней.

– Костлявая… Черт, я же говорил, надо выпить! – прошептал Джей Браден.

Келли ахнула.

Молния снова расколола небо, но тень осталась на месте. Мрачная, огромная и зловещая, она наблюдала и ждала…

– Она вернулась, – прошептала Вера, – она вернулась.

– Кто… кто?.. – заикаясь начала Келли.

– Кто вернулся? – спросила Серина.

– О Господи! – истерически вскрикнула Вера. Вскочив, она прижала руки к горлу. – Какой ужас… Вы вызвали смерть!

– Черт побери, что здесь происходит? – раздался низкий голос.

Тень шагнула вперед.

Глава 7

Дрю Паркер бросился к рухнувшей в кресло Вере. Конар, пробормотав проклятие, направился к выключателю. Яркий свет залил комнату.

– Все в порядке? Что здесь творится, черт побери? – повторил «призрак», он же Лайам Мерфи, стоя в проеме дверей, ведущих в патио.

Все дело в его плаще, догадалась Дженнифер. Широкий и свободный, он создавал в темноте иллюзию жуткой призрачной фигуры.

– Лайам, – выдохнула Эбби.

Она оставалась спокойной и рассудительной, в отличие от Веры, которая с пунцовым лицом и закрытыми глазами полулежала в кресле, наслаждаясь тем, что все хлопочут вокруг нее. Келли побежала за водой, Дрю обмахивал ее платком.

– Я постучал в парадную дверь, но, кажется, меня никто не услышал. Поэтому я обошел дом вокруг и, увидев распахнутую дверь, намеревался войти. Вот и все. Так что это здесь происходит? – требовательно спросил он.

– Спиритический сеанс, – пояснила Серина, не сводя глаз с вновь прибывшего.

– А вы, собственно, кто? – спросил Джей.

– Не волнуйтесь, – сказала Эбби с усмешкой, – он не актер.

– Полицейский, – предположил Энди.

– Это детектив Мерфи, – подтвердила Дженнифер.

– Господи, – воскликнул Хью Таненбаум, – надеюсь, вы не обнаружили очередной труп?

Лайам улыбнулся.

– Нет, – мягко сказал он.

Энди Ларкин поднялся и подошел к нему.

– Хэлло, детектив. Я Энди Ларкин, продюсер и актер в сериале «Долина Валентайнов». Наверное, смотрите иногда? Если вам понадобится подработать, для хорошего полицейского всегда найдется роль в нашем фильме. Кто-нибудь хочет выпить?

– Черт! Конечно! – отозвался Джо Пенни.

Вся компания поднялась из-за стола и направилась к бару.

Еда была восхитительна. Эбби составила меню, Эдгар отдал соответствующие распоряжения, прислуга сделала все остальное. Здесь соседствовали разнообразные овощные блюда, специально предназначенные для вегетарианцев, традиционные японские суши, фаршированные яйца, куриные крылышки под острым соусом, несколько видов макарон, пирожные, фрукты.

Дженнифер, готовя напитки для гостей, старалась держаться поближе к матери, которая, словно королева, восседала в большом кресле посреди кабинета.

Хью Таненбаум пытался уговорить Эбби сниматься в его фильме.

– Не роль, а сокровище, Эбби. Ты так прекрасна, так великолепна.

– …и так не готова к подобным эскападам в данный момент, – вежливо возразила Эбби.

– Ты такая же упрямая, как и твоя дочь.

Эбби взглянула на Дженнифер:

– Хью предлагал тебе роль?

– Угу-у, – неопределенно протянула Джен.

– Вы вдвоем в одном фильме… Вы ведь никогда вместе не снимались? – не унимался Хью.

– Послушай, – запротестовал Джо Пенни, – если Эбби и будет еще работать, то у меня.

– Ты делаешь «мыльные оперы», а я – настоящее кино.

– Ты хочешь сказать, что ты художник, а я нет? – вспылил Джо.

– Я этого не говорил. Фильм снять даже легче. Эбби будет проще работать со мной, если она вдруг плохо себя почувствует.

Энди Ларкин протестующе покачал головой.

– Мы сделаем для Эбби что угодно.

– Знаете, у меня есть сценаристы, которые могут все, – заметил Хью.

– Прошу прощения, – откашлялся Даг и поднял свой стакан, – действительно, у них есть сценарист, который умудряется возвращать к жизни бедняг, побывавших в утробе акулы!

Смех, прозвучавший в ответ на его слова, разрядил возникшее было напряжение.

– Знаешь, я восхищаюсь твоей работой, – сказал Джо Пенни, повернувшись к Хью. – Я пошлю своего сценариста поучиться у вас, как делать настоящее кино.

Хью поднял свой стакан, приветствуя Джо.

– За вас, друзья! Ваша «мыльная опера» лучше всех.

– Ну что, слышали?! – воскликнул Дрю и зааплодировал.

– Мы просто не что иное, как Общество восхищения друг другом, – пробормотала Дженнифер, кладя лед в стакан Хью Таненбаума.

Она подняла глаза. Конар стоял, облокотившись на каминную полку. Он наблюдает за ней, сообразила Дженнифер.

За ней…

И за Эбби.

– Ты разбогател благодаря своим фильмам, – говорил Джо Пенни Таненбауму. – И должен радоваться.

Хью, улыбнувшись, пожал плечами:

– Да. Но все меняется. Мы с Эбби помним времена, когда были великие режиссеры, когда актеры играли, а не прятались за спецэффекты. Величайшие режиссеры… заставляли вас волноваться… создавали ощущение страха, тревоги… из ничего, можно сказать, из воздуха.

– Спецэффекты могут способствовать занимательности фильма, – услышала Дженнифер собственное возражение.

Джо кивнул:

– Да, есть выдающиеся фильмы, построенные на спецэффектах. Но вспомни старый фильм «Призраки» с Джули Харрис и Клэр Блум. Ничего не происходит. Совершенно ничего. Только несколько раз хлопнули двери. И создается атмосфера тревоги и неопределенности. Потрясающе! Ведь это страшный фильм, очень страшный.

– Реализуется то, что заложено в воображении зрителя, – сказал Конар. – Нет ничего ужаснее того, что может нарисовать воображение. Ты это хотел сказать?

– Именно, – согласился Джо.

В противоположном углу комнаты Лайам Мерфи пробормотал:

– Существуют реальные страхи, леди и джентльмены.

– Конечно, – ответил Конар. Он пересек комнату и поставил стакан на стойку бара, не обращая внимания на Дженнифер. – Реальные… и воображаемые… И ты, Хью, и ты, Джо… вы оба одержимы фильмами Хичкока.

– Мы восхищаемся им, – ответил Джо, поглядывая на Хью в поисках поддержки, словно оба они, отчаянно спорившие несколькими минутами раньше, вдруг стали лучшими друзьями.

– Что до психологического нагнетания страха, – продолжал Конар, – вспомните знаменитую хичкоковскую сцену в душе. Нож так и не коснулся Джанет Ли. Мы видели нож, видели ее лицо, блеснувшее лезвие, тень убийцы. Но результат был весьма реален. Ее зарезали.

– В сущности, для создания такого эффекта не нужны реки крови.

– Согласен. Хичкок – великий мастер кино, – сказал Конар. Он посмотрел на Джо. – Но зачем нам повторять его? Нужно искать что-то новое. Особенно в сериалах.

– В сериалах тоже может быть атмосфера тревоги и напряженного ожидания, – запротестовал Джо.

– Слава Богу, я снимаю не сериалы, а кинофильмы, – пробормотал Хью. – Эбби, не сомневаюсь, со временем ты согласишься. Мы перепишем сценарий для тебя. И для Дженнифер. И чем черт не шутит, может быть, уговорим сниматься и Конара. Это станет событием века.

– Конар не захочет, – сказал Энди Ларкин.

– Кто знает? – пожал плечами Конар. – Если Эбби и Дженнифер согласятся…

– Будет настоящее семейное дело, – пробормотал Дрю Паркер.

– Извините меня, – вступила в разговор Эбби. – Я так рада, что вы все пришли. Я чудесно провела время, но…

Конар мгновенно оказался рядом с ней.

– Позволь мне помочь тебе, мама, – быстро сказала Дженнифер, выйдя из-за стойки.

Конар уже держал Эбби под руку, и Дженнифер заметила, как дрожит рука матери. Эбби оставалась с гостями чуть дольше, чем следовало.

– Нет, Дженни. Конар проводит меня.

Дженнифер неохотно подчинилась. Эбби поцеловала дочь в щеку.

– Доброй ночи, мама.

– Доброй ночи всем. Еще раз спасибо за то, что пришли.

И Эбби удалилась в сопровождении Конара с таким видом, словно только что получила «Оскара».

– Дженнифер, – окликнул Хью Таненбаум.

– Что?

– Эбби прекрасно выглядит.

– Просто восхитительно, – поддержал Энди.

– Она не хочет сниматься, – твердо заявила Дженнифер.

– Она этого не сказала, – заметил Джо.

– Послушайте, перестаньте, – вмешалась Серина.

– Серина! – одернул ее Энди.

– Эбби тяжело больна, а вы все просто идиоты, если не видите этого, – упорствовала женщина.

– Дженнифер с ней здесь все время, она ее дочь, и ей лучше знать, что Эбби на самом деле думает и как себя чувствует, – сказала Келли.

Энди направился к Дженнифер, остановился перед ней, улыбнулся и скрестил руки на груди. Это был солидный мужчина, широкоплечий, высокий, когда хотел, весьма импозантный.

– Возможно, Дженнифер просто немного ревнует.

– Что? – Девушка задохнулась от возмущения.

– Ты прямо как бультерьер, никого не подпускаешь к Эбби. А она сегодня была просто великолепна. И она знаменитая актриса. Может, ты на самом деле чуть-чуть ревнуешь, держа Эбби подальше от света софитов?

Кровь бросилась ей в лицо. Она даже не могла найти слов, чтобы выразить свое негодование. Помощь пришла с неожиданной стороны.

– Энди, ты идиот, – сказал Конар, входя в комнату. Он, вероятно, слышал комментарий Энди Ларкина. Но к удивлению Дженнифер, Конар встал на ее сторону. Улыбнувшись, он добавил: – Моя сводная сестра – одно из самых прелестных созданий на свете. Она обожает Эбби и хочет уберечь ее от таких жадных до денег монстров, как ты, Джо и Хью. – На мгновение его глаза задержались на Дженнифер. – Так вот, учти, теперь тут два бультерьера.

Энди повернулся и пошел к двери.

– Возможно, Эбби хочет сниматься, – бормотал он.

– Я никогда не удерживала маму от работы, – вспыхнула Дженнифер.

– Что ж, мы будем иметь в виду этот фильм ужасов, ведь так, Джен?

– Конечно.

– Хватит, – вдруг вмешалась Вера. – Это дом Эбби. Очень мило, что Дженнифер нас пригласила. Мистер Паркер, расскажите нам еще какие-нибудь легенды, связанные с этим домом.

– Вера, может, не надо? – запротестовала Дженнифер. – Ты потеряла сознание, когда увидела в дверях Лайама.

– Ну, не преувеличивай, – возразила Вера.

– Конечно, нет, – поддразнил ее Хэнк, – ты упала в обморок, это гораздо изысканнее.

– И так типично для южан, – рассмеялся Джей Браден.

– А разве наши персонажи в сериале южане? – заинтересовалась Келли.

– Итальянцы, с самого юга, – заверил ее Хэнк.

– Думаю, моя героиня настоящая южанка, – сказала Вера, поправляя волосы. Она с улыбкой подмигнула Дженнифер. Джен улыбнулась в ответ. Временами легкомысленность Веры была очень кстати. Вот и сейчас она разрядила обстановку. – Так что еще произошло в этом доме? – настаивала Вера.

– Я помню, была какая-то история о фокуснике, – сказал Даг.

– Ну да, я тоже слышал. Фокусник в ящике, – вспомнил Торн. – Предполагали, что он исчез, как Гудини. Когда ящик открыли в первый раз, его там не было. Определенно, кто-то помог ему вылезти, иначе он бы просто задохнулся.

– Так что все-таки случилось? – спросила Келли.

– Это захватывающая история, – прокомментировал Хью, потягивая коктейль.

– Но дело в том, что он не появился и на следующий день. Он словно растворился в воздухе, – сказал Дрю.

– Где же он был? – спросила Серина и состроила гримасу Дженнифер, пытаясь вовлечь ее в разговор, чего той явно не хотелось.

– Где он был, пока его искали, этого не знает никто, – продолжил Дрю. – А когда появилась полиция, он снова лежал в ящике. Мертвый.

– От удушья? – тихо спросила Келли.

– От сердечного приступа, – сообщила Дженнифер.

– Но как…

– Этого никто не знает, – понизил голос Дрю. Он был прекрасным рассказчиком. – Он исчез и появился снова, мертвый. Вот и все, что известно.

– Господи, неудивительно, что говорят, будто в этом доме обитают призраки, – проронила Вера.

– Нет здесь никаких призраков, – запротестовала Дженнифер.

Она снова вернулась за стойку бара. На этот раз она готовила коктейль для себя, голова кружилась. Ведь завтра будет плохо, корила она себя. Кто знает, может, в этом доме и есть что-то странное? Кажется, он немного покачивается и вращается. Возможно, это какой-то спецэффект, скрытый в стенах. Да и пол то опускается, то поднимается.

Через несколько минут Серина поднялась, объявив, что ей пора. Дженнифер отправилась к машине вместе с ней и Келли.

– Да, жизнь интересная штука, – задумчиво произнесла Серина, остановившись около своей ярко-синей «мазды». – Конар Маркем… неотразим.

– Супермен, – сухо заключила Келли.

– Конечно. За что же еще его снимают? – Дженнифер старалась, чтобы ее голос звучал бесстрастно.

– За что? – улыбаясь, переспросила Серина. – А я рада, что он присоединился к нам. Он поднимет рейтинг сериала. От него исходит такая энергия…

– Животный магнетизм, – сделала вывод Келли.

– Само обаяние, – сквозь зубы процедила Джен.

Серина взглянула на нее и рассмеялась:

– Ну да, он тебе не нравится. А мне так очень. Ты не станешь возражать?

– Давай действуй, – сказала Дженнифер. – Вы в чем-то похожи. Хотя, насколько я знаю, он не проводит много времени перед зеркалом.

– В нем правда есть что-то животное, – поддразнила Келли.

– Ладно, девочки, я, пожалуй, воспользуюсь разрешением Дженнифер поближе подружиться с этим парнем, – подвела итог Серина.

– Тебе вовсе не нужно мое разрешение, – отозвалась Дженнифер. – Не смущай меня!

– Извини, я этого не хотела. Просто неудачно выразилась, – запротестовала Серина. – Ведь в первую очередь я твой друг.

– Да, мы как три мушкетера, один за всех и все за одного, – вставила Келли, глаза ее искрились смехом. – Но согласись, грустно было бы упустить такого жеребца.

– Ну так не упускайте, – тряхнув головой, рассмеялась Дженнифер.

– Но если ты чувствуешь… – начала Серина.

– Я серьезно. Думаю, он постарается быть славным малым, – проворчала Дженнифер. – Ну, подружки, по машинам и домой. Вы получили мое благословение брататься с врагом.

– Ах, вот ты о чем! Но я вовсе не хочу брататься с твоим врагом, – заявила Серина.

– Тик-так, тик-так, тик-так, биологические часы не отстают, – послышалось у них за спиной.

Все трое обернулись на голос Дага. Он улыбнулся, прошел мимо них и уселся в машину Серины.

– Без паники. Я один слышал ваши девичьи откровения. А ваш, как вы выразились, жеребец не слышал ни слова. Он в доме, беседует с полицейским.

– Даг, это просто неприлично – встревать в чужие разговоры, – вспыхнула Дженнифер.

– Я только пытался спасти дружбу, поэтому буду предельно откровенен. Дженнифер, не тревожься, если Серина попытается добиться расположения новоявленного героя, хотя он и появился здесь, чтобы захватить твое место в жизни и в мире. А ты изо всех сил стараешься держаться достойно и цивилизованно.

– Даг, ты драматизируешь. Так ты никогда не напишешь свой великий американский роман.

– Черт, это было бы обидно.

– Я никогда никого не просила проявлять грубость по отношению к Конару, – жестко заметила Джен.

– Серина, можешь спокойно переспать с ним, – дурашливо сказал Даг.

– Послушай, я вовсе не говорила, что хочу добиться его внимания или…

– Дженнифер, разве ты не говорила, что кое-кто может с ним переспать? – гнул свою линию Даг.

– Даг, отправляйся домой!

– Я остаюсь!

– Нет, если ты не в состоянии вести себя прилично.

– Я оскорблен. Я прихожу, чтобы защитить ее от злых козней, а она разбивает мне сердце.

Дженнифер потянула носом и поморщилась, помахав рукой в воздухе.

– Слишком много виски, я полагаю.

Даг тоже принюхался.

– Водка, – заключил он.

– Нечего меня обнюхивать. Я выпила один коктейль несколько часов назад, а потом пила только воду и кофе. Отправляйтесь спать, вы оба, – сказала Серина.

– Спокойной ночи, – добавила Келли.

Вокруг гудели моторы. Остальные гости тоже покидали дом, Дженнифер беспрестанно раскланивалась с отъезжающими.

Когда они приблизились к дому, Даг поцеловал ее в щеку.

– Доброй ночи, Джен. Большое спасибо за приглашение. Я провел чудный уик-энд.

– Ты идешь спать?

– Иначе я просто упаду.

– Но…

Даг, казалось, не слышал ее. Он поднимался по лестнице. Потом остановился и повернулся к ней:

– Эй, Джен!

– Что?

– Знаешь, у нас сложилась какая-то особенная дружба. Ты, Серина, Келли, я… еще кое-кто.

– Конечно.

– Значит, ты понимаешь, о чем идет речь.

– Послушай, я действительно стараюсь быть милой и не искать повода для ссоры…

– Верю. Думаю, здесь нечто большее. Природа, знаешь ли.

– Не понимаю, о чем ты говоришь.

– Ты слишком много выпила сегодня.

– Это ты много выпил.

– Спокойной ночи, дорогая, – усмехнулся Даг.

Дженнифер тряхнула головой, направилась было к кабинету, потом заколебалась на пороге. Лучше бы ей пойти к себе и лечь спать, предоставив Конару спокойно попрощаться с Лайамом и запереть дом на ночь.

Она долго колебалась.

– Дженнифер?

Удрать? Зачем? Она не боялась своего врага. Дженнифер расправила плечи и вошла в кабинет.

Мужчины сидели в глубоких креслах у камина, но поднялись, когда она вошла. Джен направилась прямо к стойке. Обычно за вечеринку она выпивала один или два бокала. Но сегодня ее как подменили.

Она воображала себе возможный разговор с Конаром. «Пожалуйста, уезжай. Я действительно люблю свою мать и стараюсь справиться с ее болезнью, а ты превращаешь меня в алкоголичку».

Ну конечно, он уже поглядывает на нее неодобрительно. «Я не заставляю тебя столько пить, ты сама это делаешь», – скажет он. Мистер Совершенство. Все правильно.

Она наполнила бокал, не обращая на них никакого внимания, затем ослепительно улыбнулась Лайаму:

– Я так рада, что вы пришли к нам на вечеринку. Вам понравилось? Хотя мы несколько эксцентричные люди.

Конар подошел к стойке, и едва Дженнифер успела сделать один глоток, как он спокойно забрал бокал у нее из рук. Она негодующе уставилась на него.

– Твой покровительственный тон совершенно неуместен. Лайам много раз бывал и на съемках, и на телевидении, – заметил Конар.

Ее глаза расширились.

– Я не собиралась никому покровительствовать. И буду тебе очень признательна, Конар, если ты позволишь мне говорить то, что я хочу.

К ее изумлению, Лайам тоже подошел к бару. Вид у обоих мужчин был более чем серьезный.

– Я не хотела вас обидеть, детектив Мерфи.

– Знаю.

Лайам обворожительно улыбнулся. Он был высокий, широкоплечий. Ей так хотелось прижаться к его широкой груди. Определенно она выпила слишком много, если в ее голове бродят подобные мысли. Сказать бы Конару, что он может убираться ко всем чертям, а она собирается переспать с этим храбрым парнем.

Краска залила ее щеки. Она даже не знает, женат ли он. Дженнифер тряхнула головой. Господи, она совсем забыла об Эбби.

Она по-прежнему стояла за стойкой бара, Конар и Лайам – перед ней.

– Я как загнанная в угол крыса, – пробормотала она.

– Нам нужно поговорить, – сказал Лайам.

Она потянулась за бокалом, чувствуя на себе их испытующие взгляды. Может, у нее запачкано лицо или шпинат застрял в зубах? Нет, на столе не было шпината. Да она почти ничего не ела. Тогда почему они так уставились?

Конар крепко взял ее за запястье. Бокал накренился, виски полилось на ковер…

– Джен, хватит.

– Детектив Мерфи, не могли бы вы проинформировать мистера Маркема, что у нас свободное общество, что я нахожусь в своем доме и мне больше двадцати одного года, то есть я совер… совер… шеннолетняя… – С этим словом она справилась с трудом.

– Лайам как раз рассказал мне кое-что. Думаю, тебе следует это знать, – перебил ее Конар.

– Что? – Она взмахнула ресницами.

– Вы знаете, что такое люминал? – спросил Лайам.

Дженнифер нахмурилась.

– Кажется, да. Полиция разбрызгивает его, чтобы найти следы крови, невидимые невооруженным глазом.

– Правильно, – заметил Конар.

– Сегодня вечером обработали дом Бренды, пытаясь определить следы киллера. Дом был в полном порядке, но…

– Определенно она убита в душе, Джен. Зарезана в собственном душе, – дополнил Конар.

Ей вдруг захотелось, чтобы они оба исчезли.

– О… – простонала она. – Мне так жаль Бренду, но какое это имеет отношение…

– Тень Хичкока, Дженнифер, – настаивал Конар, глядя прямо на нее. – Кто эти люди, что пытаются имитировать Хичкока?

Ее вдруг охватил страх, дрожь пробежала по телу.

– Позвольте немного приглядеть за вами, хорошо? – мягко произнес Лайам, встретив ее растерянный взгляд. – Уже утро. Мне пора, – сказал он. – Всего доброго, Дженнифер, и спасибо. Вечеринка была замечательная.

– Я провожу тебя, – сказал Конар.

Они вышли. Дженнифер заторопилась. Ей хотелось подняться наверх и лечь до того, как Конар вернется.

Но почти на самом верху она оступилась и… скатилась по ступенькам вниз. Прямо к ногам Конара. Ее щеки заалели, как кардинальская мантия. Конар молча нагнулся, поднял ее и помог прислониться к стене. Он был высокий. Мощный. От него исходила такая энергия, такая сила! Она не хотела замечать ее, сопротивлялась долгие годы…

– Ты пьяна. Я тебе помогу.

– С чего ты взял? Тебе любой скажет, что я вообще почти не пью.

– Сегодня ты наверстала упущенное.

– Да, потому что ты с твоим полицейским пытались уверить меня, что кто-то собирается меня убить.

– Я никогда этого не говорил.

Его лицо было совсем близко. Красивое лицо – строгое и сдержанное. Эти глаза… цвета холодной стали смотрели сурово и испытующе. Его жаркое тело почти касалось ее. Дженнифер почувствовала, что покорена окончательно. Присущий одному ему запах дурманил ей голову.

Влекущая сила…

Он действительно ею обладает.

– Ты и Лайам меня просто достали.

– Потому что ты не слушаешься.

– Что?

– Позволь мне позаботиться о тебе.

– Я и не запрещала.

– Ты откровенно высказывала свое негодование по поводу моего приезда.

– Послушай…

Она вдруг вспомнила Келли, со смехом говорившую ей и Серине, что он настоящий жеребец. И тихонько рассмеялась.

– Что такое?

– Ничего.

– Ты споришь со мной, только лишь бы поспорить.

Дженнифер вдруг ощутила, как бурлит ее кровь. Она словно горела в огне. Наверное, все из-за выпитого за вечер или…

Или дело в нем. Он был так близко, что кружилась голова и томление разливалось по всему телу, делая его безвольным и податливым…

Она продолжала улыбаться.

– Дженнифер…

– Я вовсе не борюсь с тобой, – с трудом выговорила она.

– Да, но ты все время пытаешься сбежать. Уходишь из дома раньше, чем я. – Конар пристально посмотрел на нее. – Что с тобой происходит?

– Я… Мне, право, лучше лечь.

Он несколько секунд смотрел на нее, затем неожиданно подхватил на руки. Она протестующе вскрикнула, потом расслабилась и закрыла глаза.

Голова шла кругом. На секунду приоткрыв глаза, она сообразила, что отчаянно вцепилась в Конара.

– Пожалуйста, Дженнифер, хотя бы сейчас не сопротивляйся.

Она подняла на него взгляд, понимая, что нелепо улыбается, но была не в силах остановиться.

– Бороться с таким жеребцом как ты, Конар? Я об этом и не мечтаю.

– Жеребцом?..

– Это не я придумала.

– А кто?

– Келли, кажется. А может, Серина.

– Наконец кто-то оценил меня по достоинству.

– Они тебя не знают.

– Да? А ты знаешь?

– Они с тобой не живут.

– Ты тоже. Я хочу сказать, что ты тоже не знаешь моих привычек. Может, я не спускаю за собой воду в туалете, бегаю вокруг дома с голым задом или настаиваю на всеобщем контроле над всеми и вся.

Улыбка ее стала шире. Конар поднимался по лестнице прямо к ее комнате. Голова у Дженнифер раскалывалась, она застонала.

– Сил нет бороться с тобой, даже если бы захотела. Вряд ли я смогла бы сама подняться по лестнице.

– Если тебя тошнит, то уж, будь добра, потерпи.

– Меня не тошнит.

– Ну конечно, такую утонченную красавицу тошнить не может.

– Ты надо мной смеешься?

– Ничего подобного. Это слова Лайама, а не мои.

– Ой, – буркнула она, помолчав минуту. – Конар!

– Что?

– Меня тошнит.

Он пробормотал проклятие, ногой распахнул дверь в комнату и втащил ее в ванную. Дженнифер с трудом встала на ноги, потом обрела равновесие.

– Позволь, я тебе помогу. Ты себе голову разобьешь.

Он намеревался поддержать ее, но это было уж слишком унизительно.

– Нет. – Она замотала головой, выталкивая его из ванной. Тошнота подступала к горлу, и она бросилась к раковине.

Как ни странно, она почувствовала себя лучше. Значительно лучше. Снова и снова она подставляла лицо под струи холодной воды. Прополоскала рот, почистила зубы.

– Дженнифер! – барабанил в дверь Конар.

Девушка навалилась на дверь.

– Я в порядке, Конар. Я… Спасибо, – натянуто сказала она. – Я хочу принять душ.

Тяжело дыша, она прислонилась к двери. Конечно, она чувствовала себя немного получше, но все-таки ужасно. Может быть, душ поможет.

Сбросив одежду и стараясь удержать равновесие, она встала под тугие струи воды. Хорошо бы еще таблетку аспирина. Возможно, это избавит ее от мук похмелья. Она встряхнула головой. Ни разу, с тех пор как ей исполнилось восемнадцать, не приключалось с ней подобной гадости.

Наконец она выключила воду. Замотала полотенцем голову, завернулась в большую махровую простыню, прислонилась к двери, чтобы обрести устойчивость, подождала минуту и вышла.

Конар стоял у окна, гладя на внутренний дворик и скалы, окружавшие ущелье.

– Конар, там что-нибудь…

– Нет.

– Тогда почему ты еще здесь?

Он опустил голову, но Дженнифер успела заметить, что его губы дрогнули в улыбке. Конар снова поднял на нее глаза.

– Если бы я услышал, что ты упала, то подоспел бы раньше, чем ты захлебнулась.

– Я в порядке.

Он кивнул, все еще глядя на нее. Затем подошел. Сердце ее глухо забилось. Кровь, казалось, вскипела в жилах. Дженнифер ненавидела себя. Она пришла в возбуждение только от того, что он подошел к ней, ей хотелось ощутить прикосновение его рук… всем телом. Ах, Господи, если бы она могла сбросить эту чертову простыню и прижаться к нему. Снова эта влекущая сила. Слишком много выпито. Слишком долгое одиночество, никакой личной жизни, кроме работы и заботы о…

Конар положил руки на ее влажные плечи, ее плоть мгновенно отозвалась. Великолепные руки. Большие, с длинными пальцами. Она не сводила с них глаз. Он приподнял ее лицо за подбородок и посмотрел ей в глаза строго и серьезно.

– Позволь мне побыть здесь, хорошо? Мне ничего не нужно, я только хочу помочь.

Она не могла дышать. Кровь стучала в висках, сердце колотилось с неистовой силой. Слышит ли Конар его удары? Как неловко.

– Как твоя голова, получше? Ты слышишь меня?

– Мне нужен аспирин.

Конар скрылся в ванной. Дженнифер бросилась к кровати и вытащила из-под подушки ночную рубашку. Совсем не то, что ей представлялось подходящим для подобного случая. Длинная хлопковая майка с плюшевым мишкой на правом плече. Со скоростью света Дженнифер натянула ее через голову, сбросив простыню. Полотенце тоже свалилось. Она потянулась за ним и ударилась головой о тумбочку.

– Черт! – вырвалось у нее.

Конар мгновенно оказался рядом, помогая подняться. Он с тревогой смотрел на Дженнифер.

Голова у нее отчаянно болела. Конар усадил ее на кровать, в замешательстве она откинулась на подушки. Он присел рядом.

– Подожди минутку… Я принесу аспирин.

– Правда, я в полном порядке.

– Сиди.

– Конар, это просто… Я хочу сказать, Эбби беспокоится, полиция беспокоится… Я думаю, у Эбби галлюцинации. Поэтому ты стал моим телохранителем, работаешь со мной, следуешь за мной по пятам, следишь за мной, живешь со мной, спишь со мной… – Дженнифер внезапно умолкла, какого черта эти слова пришли ей на язык!

– Сплю с тобой? – Бровь Конара медленно поднялась, он еле сдерживал смех. – Это что – приглашение?

– Нет… Я… я…

Он потянулся вперед и поцеловал ее в лоб.

– Я никогда не говорил, что хочу спать с тобой. – Конар рассмеялся и исчез за дверью.

Дженнифер чувствовала себя полной идиоткой. Она подскочила к двери, распахнула ее и крикнула:

– Это не приглашение!

Она услышала, как его смех эхом отдается внизу, в холле, затем он поднял голову и крикнул:

– Запри двери, Дженнифер! Войди в комнату и запрись.

– От тебя?

– От любого, кому взбредет в голову бродить посреди ночи.

Он скрылся в своей спальне.

Странно, она стояла в коридоре в ночной рубашке, и ее вдруг охватил сильный озноб.

А что, если…

Странное ощущение. За ней следят… словно чьи-то глаза наблюдают за ней из темноты старого дома.

Как и советовал Конар, она быстро скользнула в свою комнату и закрыла дверь. И заперла ее.

Дрожь постепенно утихла. Но чувство досады осталось.

Пробормотав сквозь зубы проклятие, Дженнифер прошла через комнату, забралась в постель и натянула на голову одеяло.

Глава 8

Ему доводилось видеть трупы и раньше. Во время погружений с целью поиска и спасения утопающих он насмотрелся на них достаточно.

Но Бренда… он никогда не видел ничего подобного. Глубокие раны и кровоподтеки покрывали все ее тело. Правда, лицо было не тронуто. Падение со скал лишь немного повредило его прелестные черты, но следы ножа отсутствовали.

Бренда не выходила у него из головы. Она преследовала его и днем, и ночью. Он хотел проснуться, но не мог. Она постоянно стояла у него перед глазами, одна фотография сменяла другую.

– Когда ее обнаружили, ее глаза были открыты, – объяснял Лайам, заметив, что Конар разглядывает фотографии. – Бренда боролась с ним, – продолжал он. – Видишь порезы у нее на ладонях? Она его видела. Пыталась отбиваться.

Она его видела…

Глубокой ночью, когда он наконец заснул, Конар тоже увидел все это. Темная фигура, приближающаяся к прозрачной занавеске душа. И Бренда, заметившая нападавшего.

Нет, это не Бренда.

Это Дженнифер. Потемневшие от воды мокрые волосы спадают ей на плечи. Он даже слышал шум душа. Глаза Дженнифер устремлены на него.

Огромные, голубые…

– Конар…

Она умоляюще шепчет его имя…

– Помоги мне…

Дрожа всем телом, он проснулся.

Комната тонула в кромешной тьме. Никогда, даже будучи ребенком, он не боялся темноты. Шторы в старой комнате Дэвида Грейнджера, плотные и тяжелые, совершенно не пропускали света. Конар поднял руку, взглянул на светящийся циферблат наручных часов.

Пять утра. Рановато. Он накинул махровый халат, подошел к окну, раздвинул шторы, посмотрел на бассейн, на скалы, окружавшие дом. Было еще совсем темно, но небо уже прорезали розовые полосы, предвещающие скорый рассвет. Пока он смотрел в окно, у него возникло странное ощущение. Он спиной чувствовал беспокойство.

Конар быстро обернулся. Никого. Ни звука, ни шороха.

Но ощущение…

Он прошел через комнату и включил свет. Никого…

Это была огромная комната. В ее отделке чувствовался вкус Дэвида Грейнджера. Громадная кровать украшена резьбой по мотивам сказаний о викингах. Большой письменный стол на когтистых бронзовых лапах, бюро и даже вращающееся зеркало в красивой резной раме, стоявшее на таких же лапах, что и стол. Стулья и широкие кресла подле камина. Две двери вели из комнаты в гардеробную и ванную.

Чувствуя себя полным идиотом, Конар подошел к стенному шкафу. Одежда аккуратно развешана, ботинки выстроились на полу. Он закрыл шкаф и отворил двери в ванную и гардеробную. Последняя имела вид зеркального коридора, там находились стул, табуретка, пустые вешалки. В центре тщательно отделанной ванной – джакузи из мрамора, а кроме того, душевая кабина и массивная двойная раковина. Во всем чувствовался вкус мужчины, который умел ценить прелести жизни. Грейнджер был женат; вероятно, его жена отличалась необычайным терпением.

Ванная тоже была пуста. Конар погасил свет, закрыл дверь и вернулся в спальню.

Сел у стола и стал просматривать лежащий на нем открытый дневник. Привычку вести его он приобрел много лет назад, когда только начинал заниматься дайвингом. Отмечал места погружения, время, проведенное под водой, все необычное. Записывал свои впечатления во время службы в армии, мысли и замечания, которые могли пригодиться позже. Конар перелистывал записи последнего года.

«Сегодня звонила Эбби. Она явно чем-то обеспокоена. Хочет, чтобы я поработал с ее дочерью в сериале. Говорит, содержание довольно занимательное. Содержание? В сериале? Она что, сошла с ума? Она, кажется, не отдает себе отчета в том, что ее дочь настоящий дикобраз, да еще редкий экземпляр – с ядовитыми колючками. Ну и красотка: длинная, чересчур худая, как говорится, кожа да кости, и при этом и рыжая. И я должен с ней сниматься?»

Он пропустил несколько страниц.

«Эбби в панике. Неужели она потеряла рассудок? Я ненавижу Калифорнию, но очень люблю Эбби. Но ведь там ее ужасное создание».

А что, если Эбби действительно безумна? Она ничем не могла подтвердить то, о чем рассказывала, и признавала, что у нее бывают галлюцинации, но упорно стояла на своем.

Конар перевернул еще несколько страниц. Запись, сделанная позже:

«Отправляюсь в Калифорнию. В пасть к дочурке-дракону».

Конар взялся за карандаш.

«А дракон-то, оказывается, выглядит совсем неплохо. Честно говоря, я всегда знал, что она красива. Но сегодня разглядел ее поближе. Очень даже ничего… А формы…»

Он отложил карандаш, потом снова взял его.

«Что-то гормоны разбушевались. Осторожнее, Конар, она все-таки дракон. И колючая, как дикобраз. Интересно, дикобразов приручают?»

«Это вожделение, – сказал он себе. – Жалкий мужской инстинкт». Конар снова положил карандаш.

– Осел! – воскликнул он. – Ее тошнило. Очень сексуально!

Да, вид у нее был ужасный. Охладит любого.

Конар продолжал писать:

«Она все-таки дракон. Мы сцепились из-за операции. Эбби отчаянно хватается за этот шанс. Она мечтает о полноценной жизни без ночных кошмаров, без страха оказаться беспомощной на людях, без боязни, что до конца жизни ее будут терзать галлюцинации и бить дрожь. Неужели Дженнифер этого не понимает? Она очень любит мать! У нее такие прекрасные глаза, когда она смотрит на Эбби. Голос становится мягким и нежным. И вдруг, словно ее подменили, настоящий дракон, разве что огнем не пышет. Дерзкая, грубая и…»

Он бросил карандаш, выругался, потом снова придвинул тетрадь.

«Приезжает Молли и везет Риппера. Эбби сказала, что попробует держать его в доме, я ответил, что не стоит этого делать, Риппер прекрасно поживет в конуре, так же как Леди. Я не хочу, чтобы Дженнифер еще больше злилась на меня. Не надо раздражать ее, когда можно этого избежать, хотя, честно говоря, временами хочется найти любой повод, чтобы с ней сцепиться».

Конар отшвырнул карандаш, словно тот жег ему руки. Скрипнул зубами. Бросил дневник в верхний ящик стола, выключил свет и лег.

Нехорошо.

Конар выругался, встал, направился в душ и включил холодную воду.

Прохлада принесла желаемый эффект. Конар закрыл глаза и долго стоял под ледяными струями. Наконец он сделал воду теплее и поднял лицо, потом выключил воду и насухо вытерся.

Еще только половина шестого. Он так измучен, ему будет совсем плохо, если он хоть немного не поспит. Конар лег.

В комнате стало светло. Он забыл задернуть шторы, небо за окном стало густо-розовым.

Нужно закрыть шторы. Но если он снова поднимется, то уже не ляжет. Конар задремал и снова увидел тот же страшный сон, он пытался освободиться от него, зная, что худшее впереди.

Вздрогнув, он пробудился. Посмотрел на часы. Начало седьмого.

Может, выпить кофе? Пожалуй, кофе улучшит его состояние.

Аспирин, похоже, помог, боль могла быть сильнее. Конечно, голова у Дженнифер раскалывалась, но это лучше, чем ощущение, будто в нее целый день бьют как в бубен.

Эбби захотелось поехать в церковь. Она любила бывать на утренней службе, и Дженнифер всегда ее сопровождала. Обычно Эдгар подвозил их, а она сидела сзади рядом с Эбби, тревожно глядя на мать. Это была их церковь, прихожане которой привыкли к богатству и славе и берегли свой покой и уединение.

В это утро с ними поехал Даг. Как и Эбби, он был бодр и весел. За рулем сидел Конар. Он вел «лексус» Эбби уверенно, не хуже Эдгара.

Выглядел он замечательно. Стройный, подтянутый, в легких черных брюках, черной трикотажной рубашке и бежевом пиджаке. Только что вымытые темные волосы гладко зачесаны назад. Загар был ему к лицу. И как это ему удалось так загореть в Нью-Йорке?

Конар надел темные очки, поэтому Дженнифер не могла видеть выражения его глаз. Она боялась, что он станет посмеиваться над ней после прошлой ночи, но он казался очень серьезным.

Служба прошла спокойно. У Эбби сегодня хороший день, подумала Джен. Дрожь почти не заметна. Когда они возвращались домой, Эбби предложила заехать в кондитерскую. Радуясь, что у матери появился интерес к еде, Дженнифер тотчас согласилась.

Они весело болтали о вечеринке, и вдруг Даг сказал:

– Вы можете смеяться, но в этом доме есть призраки. Я это почувствовал.

– Даг Хенсон, – запротестовала Эбби, – нечего распускать нелепые слухи о моем великолепном доме.

– Эбби, мне очень нравится твой дом. Ты это знаешь. И я так благодарен за этот уик-энд. – Даг сжал руку Эбби. – Надеюсь, вы меня не выгоните?

– Нет, если ты пообещаешь не распространять всякие глупости, – сказала Эбби.

– Это не глупости. – Даг пожал плечами. – Я слышал ночью какой-то скрип. И потом…

– Что? – резко спросила Дженнифер.

– Шаги призраков, крадущихся вдоль коридора. – Даг помахал рукой. – Движение воздуха. Честно скажу, я запер дверь в свою комнату.

Конар отставил кофейную чашку, глядя на Дага сквозь темные линзы очков.

– Если привидения проникли в коридор, то почему они остановились перед закрытой дверью?

– Не знаю. – Даг пожал плечами и улыбнулся. – Хоть маленькое, но препятствие.

– Конар, – вдруг вспомнила Эбби, – твоя приятельница Молли звонила сегодня утром. Она приедет к вечеру. Милая девушка. Мы немного поболтали, у нее не было определенных планов, и я настояла, чтобы она осталась хотя бы на ночь.

Молли? Черт побери, что еще за Молли? Дом матери превращается в проходной двор.

– Отлично, – поднялся Конар. – Ну что, возвращаемся?

Дженнифер быстро взглянула на мать. Пока они сидели здесь, ее состояние ухудшилось. Кондитерская постепенно наполнялась народом. Пора уходить.

В машине Даг занял место рядом с Эбби. Взяв ее за руку, он беспрестанно шутил, заставляя ее смеяться. Сидя рядом с Конаром, Дженнифер чувствовала, как постепенно ее охватывает негодование. Она старалась рассуждать здраво. Ведь она любит свою мать. Конар доставляет Эбби радость. И если эта Молли доставляет радость Конару, тогда все в порядке.

Когда они добрались до дома, Эдгар сообщил, что звонила Серина. Дженнифер тотчас перезвонила подруге.

– Как ты себя чувствуешь, Джен? – спросила та. – У меня такое состояние, словно меня пропустили через мясорубку.

– Голова болит так, что сил нет. Собираюсь полежать у бассейна, составить компанию Леди. Мне порой так стыдно, что она живет на улице!

– Ничего себе, на улице! В ее распоряжении веранда с кондиционером и огромный участок, – напомнила Серина. – Эдгар специально для нее готовит. Так что не выдумывай, она вовсе не страдает.

– Наверное. Но когда мы целыми днями работаем, я ее едва вижу.

– Эбби говорит, что часто проводит с ней время, ведь вне дома собачья шерсть ее не беспокоит.

– Это правда. Но…

– Хочешь, составлю тебе компанию, и мы вместе посидим у бассейна с твоей собакой?

Серина в купальном костюме. К своему удивлению, Дженнифер на секунду заколебалась, ощутив укол ревности. Прежде с ней этого никогда не случалось. Что происходит? Лицо ее вспыхнуло, она ненавидела себя.

– Дженнифер…

– Конечно, – быстро сказала она, – отлично, если ты приедешь.

– Вот и чудненько! Скажи, – Серина сделала паузу, – этот полицейский все еще околачивается там?

– Лайам?

– Угу.

– Я… я не знаю. Думаю, Конар его пригласил.

– Может, я захвачу Келли? Ой, а это будет хорошо для твоей матери?

– Думаю, да. Вчерашняя компания, по-моему, доставила ей море удовольствия.

Общество всегда радовало Эбби. Может быть, она чересчур оберегает мать? Нет, она не хочет, чтобы ее допекали журналисты. Не хочет, чтобы портреты матери появлялись в бульварных газетенках Голливуда и журналисты на все лады расписывали ужасную деградацию изумительной актрисы.

– Пока, дорогая. Скоро увидимся.

Дженнифер положила трубку, надела купальник, накинула поверх короткий пляжный халатик и отправилась в кабинет. Эбби была там, рядом стоял Эдгар, держа серебряный поднос с лекарствами.

– Это ты, дорогая? Я собираюсь немного вздремнуть, – сказала мать.

– Отлично, мама. Серина и Келли приедут поплавать. У тебя все в порядке?

– Все хорошо. Если я немного посплю, то потом смогу подольше побыть с вами.

– Я тебя провожу.

– Нет-нет. Иди присмотри за своей лохматой красавицей.

Болезненное состояние Эбби вдруг стало очень заметным. Когда она поднялась, поцеловала дочь и вышла, ее била сильная дрожь. Дженнифер отчаянно хотелось броситься вслед за матерью, но она удержалась. Чувство независимости и собственного достоинства необходимо человеку в любом состоянии.

– Эдгар, – наконец сказала она, сообразив, что оба они смотрят вслед Эбби, – можно сделать барбекю у бассейна?

– Я устрою это прямо у воды, мисс Дженнифер.

– Спасибо.

– Сколько гостей вы ждете?

– Только двоих.

– Я буду рассчитывать по крайней мере на десяток, – сказал Эдгар и вышел.

Дженнифер прошла к бассейну. Подойдя к одному из стоящих на траве кресел, она увидела, что ее опередили. Конар круг за кругом разрезал гладкую поверхность воды. Леди, скрестив передние лапы, выжидательно растянулась у его кресла. Рядом на столике лежало несколько книг. Устроившись в шезлонге, Дженнифер взяла верхнюю, по-видимому, Конар читал именно ее. «Убийства в Голливуде». Дженнифер перелистала страницы. Она начиналась с убийства знаменитого комика Фэтти Арбакла. Далее следовали описания самоубийств, странных смертей и тому подобное. Она нахмурилась, наткнувшись на случай актера Альберта Фрекки. Много раз получив отказ, он начал убивать молодых актеров, которых выбирали на роль, о которой он мечтал. Каждое убийство отличалось от другого: актер, получивший роль в фильме о Гудини, был распилен пополам в ящике; другой, приступивший к работе в фильме с морской тематикой, утоплен. Он убил пятерых соперников, прежде чем его поймала полиция.

Вода капнула ей на руку. Дженнифер удивленно подняла глаза. Рядом с ней стоял Конар. Одного взгляда на мускулистое стройное тело было достаточно, чтобы она ощутила невольный трепет. Проклиная себя на все лады, она кивком головы указала на книгу:

– Веселенькое чтиво.

– Познавательное, – ответил Конар, нагнувшись за полотенцем и растянувшись в кресле. Леди радостно заурчала и поднялась. Дженнифер хотела схватить ее за ошейник, но собака уже уткнулась в колени Конара. Он машинально гладил ее по голове.

– Зачем ты это читаешь? – поморщилась она. – Это же неприятно.

– Я нашел ее в библиотеке Эбби. Занятная книжка.

– Конар, убийство Бренды совершенно отдельный случай. Может…

– Думаю, это интересно: парень, который убивает своих конкурентов.

– Ты думаешь, Бренду зарезали из-за того, что она перешла кому-то дорогу? Боже мой, да в Голливуде такое случается каждый день.

– Не знаю. Просто это меня заинтересовало.

– Желаю тебе выбрать для чтения что-нибудь более приятное. – Дженнифер отвернулась от него, прикрыв глаза темными очками.

Краем глаза она видела, как Леди тычется носом в колени Конара, требуя к себе большего внимания. Он похлопал ее по загривку, потом поднял глаза.

– Кстати, вспомнил. Молли привезет Риппера.

– Риппера? – переспросила Дженнифер.

– Она моя хорошая приятельница.

– Из Нью-Йорка, как я понимаю.

Конар кивнул.

– Она уехала за неделю до меня. Танцовщица и актриса, притом первоклассная. Ты бы видела, как она танцует! А ее голос! Она настоящий соловей! У нее съемки в Лос-Анджелесе… она отправилась туда на машине… Я попытался все это связать… поэтому Риппер с ней.

– У тебя собака! Риппер. И ты собираешься привезти ее сюда?

– Его. – Он поднял очки на лоб и потянулся.

– У моей матери аллергия на собачью шерсть.

– Ну, она как-то обходится с Леди? С ним мы поступим так же, пусть живет на улице. Эбби обо всем знает.

– Не знаю, как ты все это устроишь! Привезти собаку к моей матери. Это наглость! И что это за имя – Риппер?[2] Это ротвейлер? Немецкая овчарка? Да если твой Риппер тронет хоть волосок на моей Леди…

Конар снял очки и пристально посмотрел на нее. У Дженнифер по спине пробежал холодок.

– Пес принадлежал моей жене, Дженнифер. Она его любила. Я никогда его не оставлю, понятно? Твоя мать это понимает. В сущности, ей очень хочется его увидеть.

Дженнифер кипела от негодования.

Как можно быть такой злой и… такой…

Возбужденной!

Дженнифер быстро шагнула к бассейну. Нырнула, проплыла под водой и вынырнула у дальней стенки. Вода была прохладной, дни уже становились свежее. Дженнифер поплыла назад, повернула. И наткнулась прямо на Конара.

– Извини. Нечего так разбрасывать ноги.

Достаточно одного прикосновения, и ее снова охватил трепет. Жаркая, непривычная дрожь глубоко внутри…

– А ведь ты ревнуешь.

– К твоей собаке? Я думаю, она грубая, нахальная и невоспитанная.

– К Молли…

– У вас звездная болезнь, мистер Маркем, – вспыхнула Дженнифер. – Полагаете, вам придется отбиваться от поклонниц палкой? Ошибаетесь, не все готовы пасть к вашим ногам.

– Да? – улыбнулся Конар.

Дженнифер оттолкнулась от стенки бассейна и поплыла прочь от него. Она плавала быстро. Однако Конар мгновенно обошел ее и уже поджидал с другой стороны.

– Знаешь, что я думаю? – Пронзительные серые глаза от бликов воды сверкали как сталь.

– Меня вовсе не волнует, что ты думаешь!

Дженнифер снова оттолкнулась от бортика. И вновь Конар ждал в противоположном конце. Она наткнулась на него, нечаянно провела рукой по его груди и животу, ощутив под пальцами рельеф мускулов и жар плоти.

Конар усмехнулся, поймал ее руки и притянул к себе прежде, чем она успела развернуться. Его хватка была крепкой, дыхание горячим, шепот резким.

– Так вот, я думаю, ты близка к отчаянию. И дело даже не во мне. Просто в твоей жизни появился мужчина, нормальный гетеросексуал.

– Пошел ты… кретин! Как ты смеешь… – бросила Дженнифер, стараясь высвободить руки, лицо ее пылало.

Конар не отпускал, приподняв ее за подбородок, он заглянул Джен в глаза, она вдруг притихла.

– Смею! – поддразнил он.

Его губы коснулись ее рта, язык прошелся по зубам. Все ее женское существо вспыхнуло ответным жаром. «И это только от поцелуя, – пронеслось у нее в голове. – Он прав, я близка к отчаянию». Дженнифер уперлась в его грудь. Его пальцы ласкали ее плечи, прошлись по вырезу лифа, скользнули под пояс бикини. Она не чувствовала ни воды, ни солнца, она забыла, где она и что с ней. Его ласки сводили ее с ума. Из горла вырвался сдавленный стон. Она отчаянно хотела, чтобы он взял ее.

– Привет! – раздался голос Серины.

Дженнифер шарахнулась в сторону, как от удара молнии. Конар, зацепившись рукой за бретельку купальника, нечаянно стащил лифчик. Дженнифер поплыла обратно. Конар рассмеялся, пытаясь спасти положение, помог ей надеть лифчик и завязать тесемки, для чего ей пришлось повернуться к нему спиной. Невольно чувствуя его возбуждение, она чуть не плакала от стыда и отчаяния.

– О Господи! – воскликнула Серина, запнувшись на полдороге. – Извините, я, кажется, помешала.

– Нет! Вовсе нет! – поспешила заверить ее Дженнифер.

– Мы просто тут немножко запутались, – усмехнулся Конар. – Ну, вот вы и свободны, мисс Коннолли. Вам следует завязывать купальник на двойной узел, если вы не хотите неприятностей в будущем.

Неприятностей?

Она подплыла к краю бассейна, выбралась из воды и обняла Серину.

– Как быстро ты добралась!

– Да ты меня насквозь вымочишь. – Отступив в сторону, Серина скинула свободное платье, надетое поверх голубого купальника. – Келли в доме. Она сейчас выйдет, только дождется важного звонка. – Она понизила голос. – И полицейский там. Разговаривает с Дагом и Эдгаром.

Дженнифер почувствовала укол совести. Она и не подумала предложить Конару пригласить его друга. К счастью, он сам догадался.

– Как водичка? – окликнула Серина Конара.

– Немного прохладна, но великолепна. В воде лучше, чем на воздухе. Когда нет ветра, на солнце чересчур тепло.

Серина нырнула. Она плыла к Конару, являя собой образец красоты и грации. Дженнифер пошла поздороваться с Келли и Лайамом. Она слышала смех Конара и Серины, но не обернулась.

Как бы то ни было, приезжает Молли.

Даг, Келли и Лайам беседовали в кабинете, стоя в дверях.

– Привет, Келли, – весело сказала Дженнифер. Она быстро подошла к Лайаму, протянула руку и улыбнулась, когда он обнял ее в ответ. – Вы здесь по делам?

– Он просто бродит по округе, – предположила Келли.

Лайам улыбнулся.

– Я все еще занимаюсь делом Бренды Лопес. Мы уже создали оперативную группу из шестерых парней.

– И никаких улик? – поинтересовалась Дженнифер.

– Есть кое-какая информация, но улик никаких. Конар здесь?

– В бассейне.

– А мы ждем, Эдгар готовит какой-то особенный коктейль, – сказал Даг.

– А… – протянула Дженнифер.

Она заметила, что Эдгар за стойкой уже наполняет стаканы. Подойдя к бару, Дженнифер сообразила, что с ее мокрого купальника все еще капает вода. Наверное, она намочила Келли и Лайама.

– Я сама отнесу напитки. Спасибо, Эдгар.

Она подняла поднос и вышла. Остальные последовали за ней к бассейну. Лайам, правда, не захватил с собой плавки, но мог взять их у Конара.

Джо Пенни спал долго. Далеко за полдень его разбудил телефонный звонок. Потянувшись за трубкой, он обнаружил рядом с собой особу, забывшуюся глубоким сном. Это была начинающая актриса, пытающаяся таким образом получить роль в сериале.

– Алло.

– Привет, Джо, это Хью Таненбаум.

– Привет. Ты меня разбудил.

– Какого черта ты так долго спишь, Джо?

– А какого черта ты меня беспокоишь?

Таненбаум замолчал. Потом выпалил:

– Мне нужна помощь.

– Какая?

– Мне нужно имя. В качестве приманки к фильму.

– У тебя есть деньги. Заплати.

– Мне нужно имя, которое подействовало бы на зрителя.

– То есть?

– Я хочу снимать Дженнифер.

Джо был так изумлен, что на некоторое время умолк.

– Коннолли?

– Насколько мне известно, она у вас единственная звезда.

– Но почему Джен? Она сделала себе имя, снимаясь в «мыльных операх».

– Она много работала в телевизионных фильмах и шоу.

– Слушай, старина, позвони ее агенту.

– Ты можешь повлиять на нее.

– Не забывай, она работает со мной, и у нее напряженный график.

– Я буду снимать, учитывая твои планы. Я… у меня есть на примете еще кое-кто, но…

– Что «но»?

– Я не могу ее отыскать, Джо.

– Кого?

– Знаешь, она не бог весть какая актриса, но хорошенькая, яркая… Дженнифер, конечно, будет гораздо лучше.

– Я поговорю с ней, Хью, но не могу ее принуждать.

– Послушай, у меня хорошая репутация.

– Да, я знаю, ты можешь сделать из нее настоящую звезду.

– Постараюсь. Поговори с ней, ладно? У меня сейчас не слишком удачные дни. Нужно скорее завершить фильм, и в то же время мне отчаянно необходим хороший отдых.

– Что с тобой, Хью?

– Ничего. Может, чересчур много пил. Не помню…

– Что?

– Так, ничего. Лучше помоги мне, если сможешь. Кстати, помнишь, я пристроил девочку, за которую ты просил?

– Да-да.

– Она была чертовски хороша, правда?

– В твоем шоу?

– В постели, Джо. Не ты ли рассказывал мне, что она лакомый кусочек?

– Ах да.

– Подумай, что можно сделать, Джо.

– Ладно.

Джо повесил трубку и лег, мельком взглянув на спящую красотку. Дьявол, ничего ему сейчас так не хотелось, как остаться одному. Он, наверное, пообещал ей, что даст какую-нибудь роль. Молодые женщины так и вешались на него. Джо взглянул на мягкий изгиб ее плеча. Хороша, очень хороша. Но сейчас ему хотелось разбудить ее и выставить за дверь. То есть обойтись с ней как с ненужным хламом, которым она, в сущности, и была.

Некоторое время спустя Хью Таненбаум «случайно» оказался поблизости от Грейнджер-Хаус. Он сидел около бассейна, потягивая коктейль и вновь пытаясь убедить Дженнифер сняться в его фильме. Может быть, ее заинтересует, что Бренда планировала сыграть в нем небольшую, но очень интересную роль.

Хью выглядел таким утомленным! Черт. Он потерял актрису. Это почти то же, что сделать ошибочную ставку. Дженнифер почувствовала неприятный холодок.

Эдгар приготовил цыплят на гриле, лобстеров, овощи. Казалось, все замечательно проводят время, пьют, едят. Все, за исключением Дженнифер. Она потягивала содовую, не желая притронуться даже к слабому алкоголю.

Появился Дрю Паркер, он тоже «случайно» оказался по соседству.

Позже вышла Эбби, села рядом с Дженнифер, Дрю и Таненбаумом и вступила в разговор о том, что в современных фильмах льются реки крови. Но она быстро устала. Дженнифер заметила, что дрожь мешает матери говорить.

Встревожившись, девушка поднялась.

– Я немного устала, – сказала Эбби, – и благодарю Бога, что у меня такая дочь, которая замечает каждое мое движение, – улыбнулась она.

– Я пойду с тобой, мама.

– Проводи меня только в холл, дорогая.

– Мама, мне кажется, для тебя все это очень утомительно. Я долгое время старалась держать людей на расстоянии, а теперь…

– Дженни, мне нравится, когда кругом много народу. Милочка моя, конечно, временами я выгляжу неловко, но я еще не умерла.

– Мама!

– И хочу, чтобы у тебя была собственная жизнь.

– У меня она есть.

– Хорошо, а любовь?

– Я молода. У меня еще много времени впереди.

– Ну тогда секс наконец. Боже правый, я гораздо старше тебя и то безумно тоскую без этого. Кстати, он улучшит твой характер, ты не будешь такой раздражительной.

– Я не раздражительна.

– Значит, расстроена.

– Мамочка, мне не нужен секс ради секса. За этим что-то должно стоять.

– В большинстве случаев – да, – согласилась Эбби. – Но как раз тебе нужен просто хороший секс.

– Мама!

– Я буду нежно любить своих внуков.

– Тогда, может, нам усыновить нескольких, – раздраженно сказала Дженнифер. – Я не влюблена, не бегаю на свидания, а у тебя тем временем будут внуки. Кстати, ты была старше меня, когда родилась я, поэтому дай мне эти несколько лет.

– Даг такой красивый, милый, очаровательный. Мне он так нравится.

– Мама, Даг…

– Да, дорогая, я знаю. У него другие наклонности. Какая жалость, вы так подходите друг другу, у меня были бы чудесные внуки.

– Может, он продаст мне немного спермы для этих чудесных внуков, – бросила Дженнифер, пораженная тем, что ее мать ведет подобный разговор.

– Неплохая идея, – сказала Эбби, укладываясь на кушетку. – За исключением того, что твоя раздражительность никуда не денется.

– Мама, пожалуйста.

Эбби рассмеялась.

– И как это я воспитала такую правильную девушку? Но все равно я очень горжусь тобой.

– Спасибо, – ответила Дженнифер.

Мать поймала ее за руку.

– У меня только одно дитя, но что это за ребенок! Дженни, милочка моя, я хочу тебе только счастья!

Дженнифер склонилась и поцеловала мать в лоб.

– Я так тебя люблю.

– Если бы я чувствовала себя получше, то непременно занялась бы сексом. С восхитительным Виком Тайлером.

– Мама, Вик Тайлер в еще худшем состоянии, чем ты.

– Он бы не одобрил это высказывание. Но он надеется поправиться, почему нет? Он собирается лечь на операцию.

– Это его погубит, – мягко сказала Дженнифер, к горлу подступил комок.

Эбби прикрыла глаза.

– Возвращайся к гостям, дорогая.

– Мама…

– Пожалуйста, мне трудно разговаривать…

Правда ли это? Или повод, чтобы избежать спора? Прикусив губу, Дженнифер чуть помедлила. Глаза матери оставались закрытыми. Она снова поцеловала Эбби в лоб и на цыпочках вышла из комнаты. Возвратившись к бассейну, она сообразила, что упустила возможность поговорить с матерью о приезде Молли. С Риппером.

Риппер. Хм-м… Наверное, какой-нибудь мастифф, настоящий людоед. Между прочим, кобель.

Лайам сидел рядом с Келли и Сериной, Хью устроился около Конара. Дженнифер расположилась неподалеку от них. Достаточно близко, чтобы слышать их беседу. Разговор шел о Бренде Лопес.

– Трудно сказать, с кем только она не переспала, – говорил Хью. – Я слышал, Конар, и у тебя были с ней кое-какие делишки.

– Она дружила с моей женой.

– Да? Но насколько я знаю, примерно год назад у вас был роман.

– Роман? Не совсем так. – В голосе Конара чувствовалась неловкость. – Да, около года назад она приехала в Нью-Йорк. Мы очень мило провели один-единственный вечер, переспали. Потом она уехала в Калифорнию. Это не роман, а… – Он поднял глаза и увидел, что Дженнифер прислушивается к их разговору.

– Ну да, – заключил Хью, – это не считается.

– Все в прошлом. Мне не очень хочется говорить об этом.

Дженнифер была так взволнована, что едва не подпрыгнула, услышав голос у себя над ухом.

– Становится прохладно, – проворчала Серина, заворачиваясь в полотенце.

Поднялся легкий ветерок. Келли поежилась и тоже вылезла из воды. Нахмурившись, она окинула взглядом каньон.

– Пожалуй, пойду в дом.

– Я тоже, – отозвалась Серина.

– Да, там лучше, – кивнул Даг.

Один за другим все потянулись в дом. Дженнифер последовала за ними, все еще раздумывая над только что услышанным. Так, значит, у Бренды Лопес и Конара была интимная связь.

Эдгар уже приготовил кофе. Дженнифер поднялась к себе, скинула мокрый купальник и надела короткое трикотажное платье. Когда она спустилась вниз, Келли и Серина, прижавшись друг к другу, сидели у камина, а мужчины расположились на софе и в креслах, потягивая бренди и попивая кофе. Мирная, безмятежная картина. Все складывалось как нельзя лучше. Ей не хотелось сейчас разговаривать с Конаром.

Немного позже Келли поднялась.

– Серина, нам пора. Становится темно, а ты в темноте хуже видишь.

– Что?

– Ты мне сама говорила, что с возрастом глаза у тебя уже не те, что прежде.

– Келли, я надеялась, что после подтяжки буду выглядеть на десяток лет моложе, – простонала Серина.

Все трое наблюдали, как Лайам вышел из комнаты, позвав за собой Конара. Сквозь открытую дверь было видно, как они стали подниматься по лестнице.

– У этого парня классная походка, – сказала Келли.

– Ты имеешь в виду его шикарную задницу? – уточнила Серина.

Келли вздохнула.

– Прости, я жалею, что упомянула о твоем зрении.

– Да перестань, я же не сумасшедшая. Ты просто хотела сказать, что у него роскошная задница.

– Прекратите. Это отвратительно, – вмешалась Дженнифер.

– Почему? – пожала плечами Серина. – Мы просто живем в Голливуде, где слишком много показного блеска и мало настоящего. Ну, пора расставаться. С каждой секундой, проведенной рядом с Келли, я старею вдвое быстрее.

Они вышли. Прежде чем сесть в машину, Серина чмокнула Дженнифер в щеку.

– Возможно, мы завтра приедем, – весело прощебетала она. – Ведь у нас еще один выходной.

Серина включила мотор, и машина помчалась по дороге.

Появилась Леди. Виляя хвостом, она обследовала окрестные кусты.

– Ко мне, – позвала Дженнифер.

Какое-то время собака не обращала на нее внимания и смотрела вслед удаляющемуся автомобилю.

– Ко мне, Леди, – повторила Дженнифер.

Наконец собака повернулась и поспешила к хозяйке. Девушка ухватила ее за ошейник.

– Рядом. Мы пойдем в дом. Один раз можно. В конце концов, приезжает же Риппер.

Когда она вошла в дом, ее встретил Эдгар.

– Мисс Дженнифер…

Она поняла, что он хочет спросить про Леди.

– Эдгар, вы не отведете ее в конуру?

– Конечно, мисс Дженнифер, конечно. Пойдем со мной, девочка.

Леди послушно потрусила за Эдгаром. Она знала, кто ее кормит. Он улыбнулся.

– Какая большая собака, мисс Дженнифер.

– Кстати, вы знаете, что завтра появится еще одна, пес мистера Маркема? По кличке Риппер.

– Да, мисс, – кивнул Эдгар, на секунду замешкавшись. – Он принадлежал покойной жене мистера Маркема.

– Знаю, – пробормотала Дженнифер. Удивительно, но в его тоне слышалось что-то особенное, отчего она почувствовала себя просто подлой. – Но если этот пес хоть раз дотронется до Леди…

– Мисс Дженнифер, Леди сумеет за себя постоять, – сказал дворецкий. – Не беспокойтесь. Я о ней позабочусь.

– Спасибо, Эдгар, не сомневаюсь.

Дженнифер вошла в гостиную, но там было пусто. Голоса доносились с верхнего этажа. Поднимаясь по лестнице, она прислушивалась к разговору, шедшему в комнате Грейнджера.

Там были Даг, Конар, Дрю и Лайам. Дрю простукивал панели на стене слева от кровати. Даг устроился у компьютера, Конар – за столом. Все они со скептическим интересом наблюдали за Дрю.

– Да, это здесь. Определенно здесь.

– Что? – спросила Дженнифер, входя.

Все повернулись к ней. Дрю застенчиво улыбнулся.

– Лестница на первый этаж и в гараж.

– Лестница?

– Да, потайная лестница. Во время приемов старик Грейнджер обожал исчезать и неожиданно появляться. А кроме того, он использовал этот потайной ход и в своих личных целях. Он ведь был большой любитель женщин, но, увы, женатый… Так что сами понимаете.

– И жена ничего не знала?

– У каждого были свои апартаменты, – сказал Дрю. – Я уверен, что эта лестница существует. Я видел ее на плане. Я знаю, что она здесь. Так-так, подождите-ка…

Он нажал на какое-то место на стене. Висевшая там книжная полка плавно повернулась. Три головы, пустыми глазницами смотревшие из вдруг открывшейся ниши, повергли Дженнифер в ужас.

– Маски! – воскликнул Конар. – Это всего лишь маски. Старые театральные маски, теперь, думаю, они стоят кучу денег. Смотрите, оборотень.

– А это мумия, – указал Даг.

– А третья – граф Дракула, – дополнил Дрю.

Дженнифер, дрожа, подошла к нише.

– Странно, – пробормотала она. – Значит, они находились здесь все это время.

– Сдаюсь, я не нашел лестницу. Дайте мне еще одну попытку. Попробую с другой стороны кровати. Там тоже должно что-то быть, – настаивал Дрю.

– Что? – спросила Дженнифер.

– Тайник, – ответил Конар, подойдя к Дрю.

– Вуаля! – удовлетворенно воскликнул тот. К всеобщему изумлению, большая часть панели повернулась без единого звука, открывая пустое пространство. Там легко мог поместиться человек.

– Да здесь можно спрятать тело, – мрачно пошутил Даг.

– Что я вам говорил, этот человек мечтал стать настоящим мастером магии, – пожал плечами Дрю. – Ах, извините, лестницы опять нет. Сдаюсь.

– Может быть, мы отыщем ее в другой раз, – утешила его Дженнифер.

Так, значит, она не зря чувствовала, что за ней следят? Если здесь есть тайники, то какие еще секреты скрывают эти стены?

После того как все разошлись, она приняла горячий душ, долго греясь под струями воды. Надев шелковую ночную рубашку, Дженнифер скользнула в кровать.

Сон не шел. Она то разглядывала потолок, то вертелась с боку на бок, безрезультатно пытаясь найти удобное положение.

Он спал с Брендой. И, по его словам, только один раз. По общему признанию, половина всех мужчин, которых она знала, делали то же самое, или так только казалось. Если они с ней и не спали, то, во всяком случае, утверждали обратное.

Однако…

Эта мысль преследовала ее. Значит, Конар под подозрением. И он живет в доме ее матери.

Дженнифер ни на минуту не верила, что он мог совершить такое. Конар? Никогда. Он вел себя высокомерно, грубо… Но зарезать женщину?!

Она была рассержена и недоумевала, почему, собственно, ее тревожат эти мысли.

Дженнифер поднялась, накинула халат, но не поношенный махровый, который она обычно носила, а шелковый пеньюар, сшитый на заказ, истинное творение портновского искусства. Она осторожно приоткрыла дверь. В коридоре тихо. Дженнифер прошла к комнате Грейнджера и постучала.

– Да?

Поколебавшись, она открыла дверь. Конар лежал на массивной резной кровати, закинув руки за голову, тело его казалось бронзовым на фоне светлой простыни. Он продолжал лежать, когда она вошла, и задумчиво разглядывал ее.

– Что, Дженнифер? – В его тоне прозвучала досада.

– Ты никогда не говорил мне, что спал с Брендой Лопес, – сказала она.

Он пристальнее взглянул на нее, глаза блеснули, как лезвие ножа.

– Я спал не только с ней… Тебе представить список?

– Не надо говорить со мной в таком тоне, – попросила она.

Стиснув зубы, Конар сел на постели.

– Разумеется, Дженнифер. И если уж ты так любезна, то я отвечу. Я спал с несколькими женщинами. Что до Бренды… ты никогда этим не интересовалась. И если тебе все же нужен список, одно твое слово, и ты его получишь.

– У тебя были взаимоотношения с женщиной, которую зверски убили. Мог бы упомянуть об этом.

– Ты же слышала, что я сказал Хью. Я ее толком не знал. Она приехала в Нью-Йорк, дружила с моей женой Бетти. Они очень поддерживали друг друга. Если помнишь, Бренда сказала несколько слов на похоронах Бетти. – Он вздохнул. – Я же рассказал, как это случилось. Мы поужинали, поговорили о старых временах… Она осталась у меня и на следующее утро уехала.

Нужно что-то сказать. Но Дженнифер ничего не приходило в голову.

– Все? – отрывисто спросил Конар.

– Что? – вздрогнула от неожиданности Дженнифер.

– Это все? Если ты еще чего-нибудь хочешь, тогда заходи. Снимай все это великолепие и… – Он похлопал ладонью по постели. – Составь мне компанию. А если нет, пожалуйста, оставь меня одного.

У нее было такое ощущение, будто она натолкнулась на айсберг.

– Я только хочу еще раз напомнить, – прищурилась Дженнифер, – что, если твой Риппер коснется Леди, я его сама выпотрошу и разорву на мелкие кусочки.

– Я думаю, Леди поладит с моей собакой.

– Твою собаку зовут Риппер, Конар.

Он посмотрел на нее, не удостоив ответа.

Как на зло, когда она повернулась, ее угораздило удариться о стену. Да, черт возьми, царственного ухода не получилось.

Вернувшись к себе, Дженнифер хлопнула дверью и заперлась. Забралась в постель и снова лежала без сна.

Черт бы его побрал за то, что он здесь, что он пасынок ее матери, что он спал с Брендой Лопес.

За то, что она не может заснуть. За то, что отчаянно чего-то хочет…

А вообще ее страшно занимало это новое возникшее в ней ощущение. Она уже и забыла, что оно существует. Желание…

Хью Таненбаум сидел за рулем, снова и снова минуя места, где веселье было в полном разгаре.

Сейчас ему требовался тихий бар, место, где он мог спокойно подумать.

Припарковав машину, Хью сунул руки в карманы и, насвистывая, пошел по улице. Он любил Лос-Анджелес, Голливуд, весь его блеск и мишуру. Хью никогда не менял имени, но изменил в себе все. Он родился в Нью-Йорке, в районе, где находилось множество портновских лавочек. От него ждали, что он, как и его отец, станет продолжать семейный бизнес. Вся семья считала его не от мира сего, поскольку он запоем читал и болтался по Бродвею, страстно мечтая заняться чем-нибудь, связанным с кино или театром. Наконец отец пристроил его на работу. Один из его постоянных клиентов был ассистентом режиссера в независимой кинокомпании. Он-то и приютил Хью.

Так Хью Таненбаум попал в Голливуд.

Он не стал Кубриком, Лукасом или Спилбергом, но он снимал хорошие фильмы класса Б. Он имел особое чутье на захватывающие сюжеты. Лучший комментарий относительно его режиссуры звучал так: «Страшно, очень страшно». До Хичкока, разумеется, ему было далеко, но он имел солидную репутацию, а его фильмы побивали в своем классе все мыслимые рекорды по сборам. Его это вполне устраивало.

И сейчас, уже в зрелом возрасте, ему нравилось думать, что жизнь удалась.

Однако сегодня он чувствовал себя неважно. Он не сказал Конару о своих недавних отношениях с Брендой. Разумеется, большой страсти не было, но Бренда говорила, что он великолепен. Она всегда так поступала. Те, кто ее знал, поймут. Занималась сексом так же просто, как чистила зубы. Она согласилась сыграть небольшую, но очень важную роль в его фильме.

– Хью!

Он услышал свое имя и обернулся. Женщина, сидевшая в углу бара, призывно помахала рукой. Она только что заметила его.

Красивая. Блондинка. Натуральная? Какое это имеет значение?

Молодая женщина. Сколько ей? Отсюда нелегко определить. Женщина подошла. Да… не так уж и молода, в том возрасте, когда красота начинает ускользать. Кто-то скажет, что это прекрасное время, когда проявляется личность. Но здесь Голливуд. Вчерашняя красота никому не нужна. Тут так много актрис! Как ее зовут?

– Хью, ты меня помнишь? – улыбнулась блондинка, подойдя к его столику. – Мы встречались на вечеринке у Роб… несколько лет назад. Как приятно тебя видеть! Я слышала, что твой новый фильм обещает стать сенсацией. Я так за тебя рада. Если вдруг…

Он, улыбнувшись, пожал плечами. Она была с него ростом. Все еще сногсшибательна. Фигура – как песочные часы. Она наклонилась к нему, и Хью ощутил тяжесть ее бюста. Он улыбнулся. Силикон. Черт возьми, он ничего не имеет против силикона, и сегодня ему так одиноко. Кроме того, он режиссер, а режиссер всегда чем-то сродни Богу. Он может способствовать ее карьере, реально оценив ее дарование.

– Есть несколько эпизодов, где я мог бы тебя снять, пока мы еще не закруглились. Ты же понимаешь, что актеры на ведущие роли уже давно подобраны… Мы могли бы обсудить, что еще осталось.

Ее глаза, похожие на огромные синие васильки, стали еще больше.

– С удовольствием.

– Хочешь выпить?

– Я живу здесь поблизости. Пойдем ко мне. Там и выпьем, пока будем обсуждать, что осталось.

– Что ты скажешь о роли жертвы? – поинтересовался он.

Ее глаза округлились. Она просунула руку под его локоть, прижимаясь ближе.

– Я не имею ничего против, – промурлыкала она и незаметно скользнула рукой по его брюкам. – Милый, я с удовольствием буду твоей жертвой. В любое время…

Ее пальцы деликатно двигались. Дотрагивались.

Прикасались.

Он встал и попросил счет.

Да, черт возьми.

Раз она сама согласна…

В любое время.

Глубокой ночью Дженнифер наконец заснула.

Но немного позже, обливаясь потом, резко вскочила, в панике сорвалась с кровати и бросилась зажигать свет. Дверь заперта. И все же…

Она пробудилась от кошмара. С ужасным чувством, что…

Что у ночи есть глаза.

– Дженнифер!

Услышав свое имя, она едва не закричала. Потом шумно выдохнула. Ее охватил гнев… или страх. Она услышала стук в дверь. В коридоре был Конар.

Дженнифер подошла к двери, но не открыла ее.

– В чем дело?

– У тебя все в порядке?

– Конечно.

Она немного постояла, потом повернула ключ. Сейчас на ней не было халата, а шелк ночной рубашки больше открывал взгляду, чем прятал.

На нем были лишь длинные трусы, будто он поспешно натянул их и бросился в коридор.

На мгновение у нее перехватило дыхание, она позабыла свои страхи. Ее взгляд скользил вниз по его фигуре. Усилием воли Дженнифер заставила себя поднять глаза.

– Я в порядке. Почему ты спрашиваешь?

– Мне показалось, я слышал твой крик.

– Снилось что-то мерзкое.

– Тогда извини за беспокойство.

– Тут уж ничего не поделаешь.

– Действительно. Извини, я поступил, как дурак.

Дженнифер сумела улыбнуться.

– С этим тоже ничего не поделаешь.

Ее глаза снова скользнули вниз. Широкие плечи, мощная грудь, мускулистый живот…

Ведь он поцеловал ее в бассейне с такой решимостью… Прикасался к ней, и она едва…

Дженнифер отступила назад, облизнув пересохшие губы.

– Правда, все нормально.

– Прости. То, что было между мной и Брендой, пустяки.

– Я это поняла.

В самом деле? Думала ли она о том, что он говорит? Он стоял рядом, решительный, серьезный. Тонкая жилка билась у него на шее. Воздух вокруг, казалось, искрился от напряжения. Дженнифер сделала еще шаг назад.

– Лучше отправляйся спать, ведь завтра приезжает Молли.

– Что ж, спокойной ночи.

– Спокойной ночи.

Конар вышел.

Заперев замок, Дженнифер беспомощно прислонилась к двери.

А если вернуться? Нет, нужно быть осторожнее. Что это – ее безрассудство или его призыв, или и то и другое? И в самом деле ей будет больно, если… Если приедет Молли? А кто такая эта Молли? – задавала она самой себе бесконечные вопросы.

Дженнифер открыла дверь и выглянула в коридор. Комната Конара была закрыта.

Она закусила губу. Как чудесно было бы снова оказаться в его объятиях… Снова ощутить прикосновение его губ.

Она грезила всю ночь. Странно. Она понимала, что грезит, и не могла проснуться, да и не хотела. Ей нужно быть внимательной, чтобы не пропустить ни звука. Потому что в ее грезах присутствовала Бренда.

Да, это Бренда бродила по коридорам Грейнджер-Хауса. В белом призрачном одеянии проплывала она в воздухе, как привидения в старых фильмах. Она пыталась что-то сказать Дженнифер, о чем-то предупредить. Дженнифер изо всех сил старалась ее услышать, но Бренда уплывала прочь. Дженнифер шла за ней, шла…

Бренда увлекала ее к крутому обрыву.

Нет…

Она проснулась, дрожа как в лихорадке. И проснулась как раз вовремя. Как? Почему?

Она услышала лай. Это была Леди. И еще одна собака.

Значит, Молли здесь. С Риппером.

Дженнифер соскочила с кровати, словно ее подбросило катапультой. Так, значит, этот людоед здесь!

Ее кольнуло чувство вины. Ведь это собака Бетти Лу! Ну как можно быть такой гадкой, говорила она себе. Дженнифер едва знала эту женщину, такую милую и симпатичную. Ее ранняя смерть стала настоящей трагедией.

Зачем она так? Ей стало очень неловко, прикрыв глаза, Дженнифер повторяла: «Прости меня, Господи, прости меня…» Но…

Лай возобновился. К голосу Леди присоединился глубокий, басовитый отрывистый звук. Господи, они выпустили собак вместе. Да эта тварь Леди на куски разорвет.

Дженнифер накинула махровый халат и помчалась вниз по лестнице, в холл. Около входной двери, по-видимому, с сумкой гостьи в руках стоял Эдгар, рядом тщательно одетый Даг, невысокая светловолосая девушка и Конар.

Конар обнимал гостью.

Дженнифер замерла. Она чувствовала себя круглой дурой. Волосы растрепаны, халат кое-как перехвачен поясом, ноги босые. Она выглядела как чучело.

Заметив Дженнифер, незнакомка, а это, естественно, и была Молли, отступила на шаг от Конара. За тридцать, крепкая, миловидная, с озорным выражением лица и лукавыми глазами. Ее улыбка казалась искренней и сердечной. Встреча с Конаром, по всей видимости, взволновала ее, а теперь ее тревожило знакомство с Дженнифер.

– Здравствуйте, – мягко сказала она.

Конар представил гостью. Его влажные волосы были откинуты назад, трикотажная рубашка открывала загорелую шею, наряд довершали джинсовые шорты и кроссовки.

– Знакомьтесь, Молли Талмидж. Дженнифер Коннолли. Дженнифер, Молли… – он выдержал многозначительную паузу, – мой очень, очень хороший друг.

Дженнифер пригладила волосы, пытаясь принять пристойный вид.

– Добро пожаловать, мисс Талмидж, хотя…

– Пожалуйста, Молли.

– Извините, Молли, я беспокоюсь о Леди.

– Леди? – переспросила Молли, озадаченно взглянув на Конара.

– Она боится, что Рип разорвет Леди на кусочки.

– Думаю, это невозможно, – возразила гостья.

Ее светлые от природы волосы имели серебристо-пепельный оттенок. Глаза под стать – большие, серые.

Дженнифер снова услышала яростный лай.

– Извините.

Она бросилась через коридор в кабинет, а оттуда в патио. И остановилась, заметив, что у столика сидит мать, а около нее вертится Леди.

– Мама! Мамочка! Это опасно. Сейчас же отойди от Леди… где эта несносная собака?

– Дорогая моя, о чем ты говоришь? – начала Эбби, но Дженнифер, подбежав, схватила Леди за ошейник. Волкодав мгновенно облизал лицо хозяйки большим шершавым языком.

– Мама, где Риппер? Если они подерутся…

– Дорогая, они не собираются драться…

– Я отведу тебя…

Обернувшись, Дженнифер умолкла на полуслове. Вся прислуга и гости выстроились в дверях.

– Конар, это может быть опасно. Маме нельзя здесь находиться. Где твой пес? – сердито требовала она ответа.

– Дженнифер, милочка, он здесь, – сказала Эбби.

– Где? – спросила Дженнифер.

Эбби подняла руку с колен. Сначала Дженнифер ничего не увидела. А потом заметила маленький меховой клубочек или что-то в этом роде.

– Он просто прелесть, дорогая, – проворковала Эбби. Она взглянула на Конара. – Он весит меньше трех фунтов и умещается у меня на ладони, – продолжала восхищаться она.

Меховой комочек вдруг залаял. Лай был такой грозный, словно принадлежал мастиффу.

– Это йоркширский терьер, Эбби. Думаю, он поместится в чашке для бульона, – сказал Конар.

Дженнифер была рада, что стоит к нему спиной. Она чувствовала себя полной идиоткой и просто кипела от ярости. Да, определенно Леди смогла бы постоять за себя и справиться с этим лохматым отродьем.

Она наконец разглядела глаза песика и крохотную деликатную мордочку, окруженную черно-коричневыми подстриженными волосами. Пушистое создание завиляло хвостиком. Леди в ответ тоже вильнула хвостом и залаяла.

Дженнифер повернулась и уставилась на Конара, готовая его убить. Он выставил ее на посмешище и прекрасно знал это.

Она смотрела на него, надеясь, что взгляд ее полон презрения к нему, Молли и этому созданию. Потом шагнула назад, к матери.

– Мама, твоя аллергия…

– Представь себе, Дженни, на йорков не бывает аллергии. Правда, Конар? У них не шерсть, а волосы, как у людей. Их даже стригут как людей. Конечно, я не буду брать его к себе в комнату… Конар, он просто прелесть!

– Это Леди прелесть, – услышала Дженнифер собственный голос.

Эбби взглянула на нее так, будто она обидела маленького ребенка.

– Конечно, дорогая, Леди прелесть. Она красивая, великолепная собака. Только она… она большая собака. А этот малютка…

Дженнифер вдруг сообразила, что около нее стоит Даг. Он откашлялся и прошептал:

– Ты кое-что демонстрируешь.

Дженнифер быстро взглянула на себя. Халат распахнулся, а узкие бретельки ночной рубашки сползли вниз, когда она схватила Леди за ошейник.

Ее собственная мать этого не заметила. Она целиком была занята «малюткой», тявкающим у нее на коленях.

Красная как рак, Дженнифер запахнула халат, злясь на себя, а заодно и на весь мир. Эдгар смотрел на ее матушку, Молли тоже была занята Эбби и собачкой.

Только один Конар не спускал с нее глаз. И смеялся.

– Извините. Мне нужно переодеться, – вежливо сказала она, проходя мимо Конара.

Он поймал ее за руку. Пытался подавить смех, но его губы то и дело расползались в улыбке.

– Я же говорил, что все будет хорошо.

– Отстань! – прошипела она, вырвала руку и пошла в дом.

К ее удивлению, Конар последовал за ней. И снова взял ее за руку, прежде чем она начала подниматься по ступенькам.

– Послушай, если ты не оставишь меня одну…

– Ты злишься, что Рип не съел Леди?

– Я злюсь, потому что ты не сказал мне, что у тебя не собака, а… клубок шерсти.

– Ты не спрашивала. – Он невозмутимо пожал плечами. – Только строила догадки.

– Что еще? – спросила она, в ярости уставясь на него. – Еще что-нибудь хочешь сказать? Если нет, убирайся к черту!

– Нет, ничего, – ответил он, оглянувшись на дверь кабинета.

Потом медленно повернулся к ней. Конечно, она все еще стояла у нижней ступеньки лестницы. Просто ждала и смотрела на него.

– Минуточку, еще одна вещь, – серьезно сказал он.

– Что?

Улыбка снова тронула его губы.

– Красивая грудь. Ты часто ее показываешь?

Она не удостоила насмешника ответом, грациозно повернулась и начала подниматься по лестнице. К несчастью, на пятой ступеньке она споткнулась.

Дженнифер не оглянулась, но знала, что он все еще наблюдает за ней. Давясь от смеха – в этом у нее не было сомнений.

Глава 9

Хью Таненбаум проснулся в собственной постели.

Он смутно помнил, как приехал домой. Голова раскалывалась. Когда он попытался сесть, то почувствовал, что она весит больше, чем шар для боулинга. Проклятие… распухший язык, казалось, стал величиной с подошву. Противный и шершавый.

Он снова закрыл глаза, молясь про себя, чтобы боль в голове утихла. Ничего подобного… Вода, подумал он. Вода и аспирин.

Душ. Вот что его спасет. Он поморщился, его преследовал скверный запах, и этот запах был его собственным.

Еле-еле добрался до ванной. Стоял и стоял под горячими струями. Наконец заставил себя выйти из душа и почистил зубы. Фу-у… Он выполоскал почти целую бутылку специальной жидкости для освежения рта, цедя ее сквозь зубы. Шершавость на языке почти исчезла.

Взглянув на себя в зеркало, чертыхнулся. Бр-р… мешки под глазами лежали устрашающими складками. В уголках глаз скопилась белая жидкость, а сами глаза испещрены красными прожилками.

– Ты слишком стар для подобных приключений, приятель, – сказал он своему отражению и добавил: – Завтра рабочий день. Слава Богу, у тебя впереди еще день и вечер, чтобы привести себя в божеский вид. И кончай это, старина, завязывай с выпивкой. Завязывай…

Он сокрушенно вздохнул. Полотенце выскользнуло из рук. Его живот висел мешком. И не только живот… «Подумай об этом, дружище».

С неприятной дрожью во всем теле он прошел в гардеробную. Нашел трусы, джинсы и майку, уселся на стул, натянул носки и туфли.

Хью Таненбаум отличался примерной аккуратностью и организованностью. Его рубашки и костюмы висели в шкафу не как попало, а в строгом соответствии с цветом и стилем. Брюки всегда были тщательно отутюжены.

Он уставился на свою одежду невидящим взглядом. Бедная голова все еще болезненно отзывалась на малейшее движение. Его время прошло, он слишком стар и слишком умен, чтобы ввязываться в то, что он позволил себе этой ночью. Забыв обо всем. Не желая ничего знать.

Он поднялся и поплелся на кухню, но внезапно задержался на полпути. Что-то не так с его постелью. Нахмурившись, он повернул назад.

Он стоял в дверях своей спальни, глядя на скомканные простыни.

Они были покрыты большими темными пятнами. Совсем как…

Он подошел ближе. На ощупь пятна оказались холодными и твердыми. Он отдернул руку. Смотрел на свою постель и чувствовал, как липкий холодный пот выступил на лбу.

Он вспомнил ее. Он встретил ее в баре. Смазливая блондинка. Актриса. Что это было? Кровь? Вино? Сценическая жидкость, имитирующая кровь?

Или…

Черт возьми, что же он наделал?

Полицейский участок Лайама Мерфи располагался рядом с зоопарком, так что найти его не составляло труда. Он сидел за столом, склонившись над грудой бумаг. Увидев Конара, поднялся, приятно удивившись.

– Вот так сюрприз, что привело тебя сюда? – Он кивнул через стол, где сидел мужчина азиатского типа.

– Джо Хонг, мой партнер. Конар Маркем.

– Привет, Маркем. Мне знакомо ваше лицо.

– Пойдем выпьем кофе, – предложил Лайам.

В холле стояло несколько аппаратов.

– Вот тут можно получить вполне приличный капуччино, – посоветовал Лайам, указав на один из них.

– Я всегда думал, что крутые парни из полиции предпочитают черный кофе.

– Точно. Когда необходимо, то да, – сказал Лайам, опуская двадцатипятицентовую монету в прорезь машины. – А актеры, гм-м… Какой-нибудь травяной чай?

– Черный кофе, – подсказал Конар, пожимая плечами.

– Хочешь сохранить имидж мачо?

– Нет, просто с детства не переношу молоко, – пояснил Конар.

Они прошли в конец коридора.

– Так что же случилось? – спросил Лайам.

– История с Брендой не дает мне покоя.

– Не только тебе, но и всему Лос-Анджелесу. Мы отправили образцы в лабораторию ФБР, осмотрели ее квартиру, прочесали всю территорию вокруг дома Эбби Сойер и половину каньона. – Он замолчал, потом спросил: – Что еще тебя интересует?

– Детали. Тело нашли в каньоне, но убийство произошло в душе.

– Правильно.

– Кадры из «Психо».

– Мы не такие глупые, Маркем, и тоже подумали об этом.

– Были ли здесь какие-то другие подобные убийства в последнее время или в недалеком прошлом? Я имею в виду, инсценированные убийства?

– Послушай, я детектив. Неужели ты думаешь, что я сразу же не заглянул в компьютер, отыскивая аналогичные ситуации?

Конар взглянул на старого приятеля.

– Извини, – смутившись, сказал он. – Да, конечно. Исключая это, я все еще думаю…

– Что?

– Что то, что произошло с Брендой, не случайность. Страсть, безумие… Я никакой не эксперт в области психологии поведения, но я читал, и… Я не понимаю. Не похоже ли это на то, что убийца совершил и другие преступления?

Какой-то момент Лайам колебался.

– Кто знает? Серийный убийца… может быть. – Он снова замялся, потом сказал: – Я проверил по компьютеру все ссылки на раскрытые преступления, но не нашел никакой реальной зацепки.

– Я уверен, ты докопаешься. Эбби думает, что убийца охотится за Дженнифер.

– Скажи мне, ты тоже боишься, что возможна другая попытка? Или это была месть? У Бренды хватало врагов.

– Хотел бы так думать… но, увы, я так не думаю. Все это более чем странно.

Лайам какой-то момент изучал его.

– Ты насчет Эбби и Дженнифер?

– Да, именно.

– Я бы хотел успокоить тебя, сказав, что мы продвинулись в этом деле, но, увы, не могу.

Все ясно.

– Что ж, и на том спасибо. Я позвоню. Увидимся.

Конар покинул участок с еще большим беспокойством, он торопился домой. Почти ворвавшись в вестибюль, он пробежал через холл прямо в кабинет.

Со стороны патио доносились оживленные голоса. Эбби, Дженнифер, Молли.

Волнение улеглось, и на сердце полегчало. И сейчас он даже не мог понять, почему вдруг поддался такой ужасной панике? По-видимому, все это нервы. «Да успокойся же ты. И лучше подумай, чем помочь!»

Услышав плеск воды, он прошел к задней части дома и взглянул на бассейн. Дженнифер выходила из воды. Изящные руки, сильные и загорелые. Продолжая смеяться чьим-то словам, она прошла по бортику к глубокому месту. Встала на доску для прыжков… Фигура точеная, высокая, стройная, грациозная…

Черт… она была живая. И даже очень…

Но это ничего не значило, пока Лайам не распутает дело.

Обед прошел достаточно приятно.

Даг был в приподнятом настроении, ему удалось удачно спланировать расписание на будущую неделю. На него явно произвело впечатление, как развивался сюжет сериала, он интриговал всех, но наотрез отказывался дать хоть какую-то информацию о съемке в пятницу. Правда, он познакомил Джен и Конара с содержанием их сцен, которые предстояло репетировать на следующий день.

Эбби вышла из-за стола после главного блюда, чувствуя себя усталой, но не больной, как она заверила Дженнифер. И никакой реакции на шерсть Риппера.

Но после уик-энда ее дрожь, несомненно, усилилась. И кроме того, как украдкой доложил Эдгар, у мисс Эбби были затруднения с глотанием, и она попросила свои таблетки раньше положенного часа.

Завтра днем ее должен консультировать невропатолог, и это предстоящее событие очень страшило Дженнифер. Мать станет настаивать на операции. И теперь, когда Конар здесь, он наверняка ее поддержит.

Как только Эбби ушла к себе, появился Джим Новак. Он говорил Дагу, что непременно будет на обеде, но надеялся, они не станут возражать, если он приедет попозже.

Итак, сидя за кофе, они просматривали сценарий, подробно разбирая предстоящую съемку. В первой сцене участвовали Дженнифер и Келли, действие происходило в маленькой столовой особняка Валентайнов. Дженнифер, она же Натали Валентайн, была дома, муж оставил ее после истории с владельцем коттеджа. Келли-Марла, чрезвычайно расстроенная неприятностями своей сестры, с волнением рассказывала о возвращении сына владельцев соседних виноградников. Он изучал во Франции способы улучшения шардонне. Она видела его в «Прима Пьятти» предыдущим вечером, и он выпросил у нее свидание.

Постоянно стоя на страже интересов своей семьи и их уникального шардонне, героиня Дженнифер, недавно оставленная мужем, уже составила с семейным юристом документы, необходимые для развода. Она планировала подстеречь того самого, только что вернувшегося наследника виноградников семейства де Виль и узнать, не ухаживает ли он за ее сестрой с целью выведать тайны их семейного бизнеса.

Прошлым летом во Франции у нее самой был роман с Дэвидом де Вилем, о чем не знал никто из Валентайнов. Семья бы этого не поняла.

Следующая сцена – ретроспектива. Ее встречи с Дэвидом в мансарде во Франции. Она не знала, кто он, хотя и не раз лежала в его постели. Дэвид постарался скрыть от нее эту информацию.

– Ну что ж, замечательно, – пробормотала Дженнифер, отодвигая сценарий и глядя на Дага и Джима. – Но будет ли хоть один день в следующие две недели, когда я наконец снимусь одетой?

Джим мялся, вертя в руках чашку.

– В пятницу… – сказал он, нахмурившись. – Нет, ничего особенного. День, когда ты будешь полностью одета… хм… – Он улыбнулся и радостно произнес: – Нет, извини, на этой неделе не получится.

Она вздохнула.

– Твоя героиня потрясающа! – вступила в разговор Молли. – Она всегда разная, и тонкая, и вдруг совершенно неожиданно такая крутая, порой в чем-то жестокая. И при этом все время присутствует маленький штрих ранимости. В этом своеобразный шарм…

– Мы, кажется, любим всякие пороки, – согласился Конар.

– А что будет в пятницу? – настойчиво поинтересовалась Джен, обращаясь к Джиму и Дагу.

Они переглянулись, покачивая головами.

– Ты будешь довольна, – только и пообещал Даг.

После этого они оставались недолго, и Дженнифер пошла проведать мать. По пути в комнату Эбби она столкнулась с Эдгаром, который только что вышел оттуда.

– Она так замечательно держалась весь день, а сейчас… – печально произнес он.

– Я побуду с ней.

– Она приняла свои пилюли и скоро заснет.

Дженнифер кивнула и вошла в спальню матери. Эбби лежала на постели, устремив взгляд в пустоту. Ее лекарство сработало. Она дрожала, как обычно, но не дергалась и казалась спокойной.

– Дженни! – тихо позвала мать, протягивая руку.

– Мама. – Она взяла руку матери и прилегла подле нее на постели. Отведя назад непослушный завиток, поцеловала ее лоб. – Извини, мама, что мы так тебя утомили.

– Ничего подобного, дорогая. Я только что болтала с мистером Пикоком.

Мистер Пикок был одной из фигур, живших в стенах. Эбби часто беседовала с ним, когда лекарство повергало ее в забытье.

– Он так доволен, что ты теперь не одна, дорогая, – сказала Эбби.

– Мама, я никогда не была здесь одна. Это твой дом, и ты в нем живешь.

– Мистер Пикок сказал, что нетрудно быть окруженной людьми, но при этом все равно оставаться одинокой. Мы все возводим вокруг себя стены, но эти стены имеют ворота и двери. Ты должна отворить их, дорогая. – Рука Эбби напряглась. – Он все еще очень тревожится о тебе. Мистер Пикок слышит дом, и дом страдает… дом любит тебя, но он не может отвратить беду… хотя теперь ты не одинока. Он здесь.

– Он – это Конар?

– Он наблюдает за тобой, милочка, – еле слышно прошептала Эбби, и ее веки опустились.

– За мной не нужно наблюдать, мама. Это несправедливо по отношению к нему, ко мне…

Ее голос затих, мать уже ничего не слышала, дрожь прекратилась. Обеспокоенная, Дженнифер приложила ухо к ее груди. Сердце билось ровно. Девушка вздохнула с облегчением.

Какое-то время она лежала рядом с Эбби, даже немножко вздремнула, потом проснулась.

Спустившись в темный и тихий коридор, она почти вскрикнула, наткнувшись на Эдгара.

– Мисс Дженнифер, уже поздно. Но я не хотел беспокоить вас, пока вы были с мисс Эбби.

– Я уснула там, Эдгар.

– Я так и подумал. У вас завтра с утра съемка.

– Да, в девять, нужно встать пораньше.

– Спокойной ночи, мисс.

Она пошла вверх по лестнице. В доме было темно, горели одни лишь ночники. И в дальнем конце коридора пробивался свет из-под двери комнаты Грейнджера.

Конар не спал, и у него кто-то был.

Ну конечно, он развлекал Молли. В своей спальне! Великолепно! Она слышала шепот и тихий смех. Интимные звуки посреди ночи. Она остановилась, пораженная удушливой волной. «Что это? – спросила она себя и сама же ответила: – Страстное желание. Желание так вот смеяться, радоваться, быть рядом с ним…»

Если бы только это!

Она стояла у своей двери, пытаясь унять охватившую ее дрожь. О, скорее бы, она дождаться не могла своей сцены с Конаром. Интимной сцены. Она отснялась в доброй дюжине подобных сцен, Натали Валентайн вела бурную жизнь. Но она, Дженнифер, никогда прежде не ощущала ничего подобного. Страх. Желание прикоснуться… ощутить. Она не сомневалась, что он горячий, как пламя. А его руки! Они такие сильные! Он наверняка знал толк в поцелуях. Она вдруг представила его губы на своей груди…

– Боже праведный! – громко вздохнула она. – Что со мной происходит? – Она прикрыла за собой дверь и беспомощно прислонилась к стене.

«Прекрати сейчас же, – приказала она себе. – Довольно странные фантазии, тем более что я всегда недолюбливала его, а стоит ему войти в мою комнату, и я чувствую, что растекаюсь теплым дождичком. Как будто он сделал уже больше, чем просто прикоснулся ко мне, и я… Нет! Не смей даже думать о таких вещах!»

Она отдавала себе отчет, что это не просто примитивное здоровое желание красивого самца, в объятиях которого она оказалась волей случая. Нет, это другое.

А при существующих обстоятельствах это еще и унижение. «Я никогда не говорил, что хочу с тобой спать», – сказал он ей. Правда, он поцеловал ее в бассейне, но на том все и кончилось.

Стоя против его двери, она слышала смех, идущий из комнаты. Очаровательная маленькая Молли. Потрясающая Молли. Да, действительно потрясающая. Маленькая, с красивыми пепельными волосами, большой грудью и тонкой талией.

Неужели это ревность? Но как она могла ревновать? Она не испытывала к Конару никакой симпатии все эти годы, годы…

Скорее всего потому, что она была лишена своей собственной личной жизни. И возможно, ее мать права, и она просто разочаровалась в сексе… потому что… потому что она ничего не смыслила в этом и ничего такого не имела, а жила жизнью своей героини, в типичных американских гостиных, посреди вымышленных персонажей и придуманных страстей. И это все… Она даже не испытала мужского прикосновения, от которого могла бы задрожать, пока…

Пока не появился он.

Она снова услышала взрыв смеха. Звонкий, заливистый – Молли и глубокий, приглушенный – его.

Может быть, лучше лечь на софе в кабинете?

Или пойти в душ?

Подальше от этих звуков.

Да, пожалуй, так. Решительно направившись в ванную, она на ходу скидывала с себя одежду: джинсы, рубашка, нижнее белье – все полетело в воздух, и ее мало беспокоило, что куда упадет. Она включила горячую воду, потом холодную, с ожесточением растерлась жесткой рукавицей, а недобрые мысли все бродили в голове. Он действительно достал ее. Устроить подобное в доме ее матери!

Кожа покрылась мурашками, она слишком долго стоит под холодной водой. Дженнифер пустила воду с таким напором, что старые трубы, не выдержав, загудели.

Когда она вышла из душа, то даже в своей комнате все еще продолжала слышать звуки приглушенного смеха. Она прошла в гардеробную, сняла с вешалки свой самый красивый халат из темно-красного бархата с поясом. Крепко завязав пояс, она зачесала волосы назад и стиснула зубы. Они когда-нибудь прекратят?

Во всяком случае, она собиралась попросить их смеяться потише.

И вдруг все звуки исчезли.

Сама не зная, чего она хочет – прервать любовные игры или бежать от этого куда подальше, она вышла из комнаты. Она шла по коридору, и как раз в этот момент дверь комнаты Конара распахнулась. Молли в трикотажной ночной рубашке, которая облегала ее маленькое крепкое тело, подчеркивая соблазнительные формы, выскользнула в коридор.

– Ой, Дженнифер? Привет. Мы разбудили тебя? – смущенно прощебетала она.

– Не похоже, – улыбаясь, прокомментировал Конар.

Она пропустила его замечание мимо ушей.

– Нет, не разбудили. Я была внизу, у мамы.

– Ах, твоя мама! Она такая… необыкновенная! Такая красавица, и столько благородства, – восхищалась Молли.

– Спасибо, – сказала Дженнифер.

– Спокойной ночи. И спасибо тебе тоже.

– За что?

– Что пригласила меня сюда.

– Пожалуйста, но это мамин дом. А что касается приглашения… ты гостья Конара. – Она услышала фальшивую нотку в своем голосе, но надеялась, что Молли ее не заметит. – Ты уезжаешь? – спросила она, стараясь говорить как можно вежливее.

– Завтра утром. Я встречаюсь с друзьями в Сан-Франциско.

– Что ж, – пробормотала Джен, глядя на Конара, – спасибо, что привезла Риппера.

– Пустяки. Спокойной ночи, и еще раз спасибо.

– Пожалуйста. Приезжай, когда захочешь.

Неужели это прозвучало фальшиво? Наверное. Конар как-то странно посмотрел на нее.

– Спасибо, с удовольствием.

Молли привстала на цыпочки, ее рука упиралась Конару прямо в грудь, и поцеловала его на ночь. Она помахала Дженнифер и испарилась, скрывшись в комнате для гостей, в той, что прежде занимал Даг.

Конар скрестил руки на груди и прислонился к открытой двери своей комнаты.

– Ты шла навестить меня?

– С чего ты взял? Конечно, нет. Ты ведь… был занят.

Он едва приподнял бровь.

– Я думал, ты захочешь присоединиться к нам.

– Не будь смешным. Я была…

– Да?

– Если совсем откровенно, я собиралась спуститься вниз. Подальше от… – она снизила тон, – подальше от шума.

– О? – удивился он.

«Он опять смеется надо мной», – подумала она.

Он отошел от двери своей спальни и шагнул к ней с весьма самоуверенным видом.

– Конар, я вовсе не настроена сейчас беседовать.

Она инстинктивно начала двигаться в сторону своей комнаты, затем поняла, что ведет себя глупо. К чему такая паника? Полы его тяжелого бархатного халата чуть разошлись, открывая бронзовый треугольник груди. Ну и что? Она уже видела это. Под халатом виднелись голые ноги.

– Я тоже не настроен на беседу, – заявил он.

– Что ж, тогда спокойной ночи. А я пойду вниз.

Но он был слишком близко. Улыбался, а глаза блестели так странно… Почти нежный взгляд, хотя он все еще хранил след легкой насмешки. Ей хотелось провалиться сквозь землю! Она совсем потеряла разум. Он только что смеялся вместе с Молли, и одному Богу известно, что еще…

Нет, она должна уйти.

И она пошла прочь, изо всех сил стараясь сохранять достоинство. Но она чувствовала спиной его взгляд. Ускорила шаг, и когда приближалась к ступенькам, то уже почти бежала.

Но он опередил ее, догнал. Его рука легла на ее плечо. Он резко развернул ее к себе.

Сильная рука.

Она могла поклясться.

И, не успев сообразить, что происходит, оказалась в его объятиях.

Глава 10

Гнев бушевал в ней. Он сложен, как Геркулес, жестко вылепленное лицо, пронзительные серые глаза. Он сделал карьеру, построил свою собственную жизнь. Господи, да при такой силе он может править всем миром! Всем… но не ею. При чем тут ее жизнь?! Она не может влюбиться в него… Дженнифер сопротивлялась изо всех сил, упираясь в его грудь кулаками.

– Что ты делаешь? – потребовала она ответа.

Он наклонился к ней, улыбнулся – прядь темных волос упала ему на лоб. И… подхватил ее на руки.

– То, что мне следовало сделать давным-давно. Взять дело в свои руки.

– Конар… – Она дышала часто-часто. – Немедленно отпусти меня, слышишь. Я закричу. Моя мама…

– Ты собираешься позвать на помощь Эбби? – насмешливо поинтересовался он.

– Конар, я серьезно… Прекрати.

– Правда? Я тебе не верю.

– Все это похоже на плохую пьесу, – заявила она, стараясь придать голосу оттенок досады.

– Неужели? Что ж, может быть. Весь мир – театр, и люди в нем актеры, – пробормотал он, и Дженнифер догадалась, что он смотрит поверх ее головы в зеркало у начала лестницы. – А, вот на что это похоже. Да, действительно высокая драма. Отголосок «Унесенных ветром». Грандиозная сцена на лестнице. Какое напряжение! Оба персонажа в ярости, буря страстей, потом подъем по лестнице… и полет воображения. Разумеется, он в белой рубашке и черных бриджах, или что-нибудь в этом роде. А этот твой халат… это то, что надо. Настоящая тень «Унесенных ветром». Красный – такой многозначительный цвет. Сознайся, Дженнифер, ты хотела спровоцировать меня?

– Конар, ты жалкий притворщик. Я тебе даже не нравлюсь.

– Ошибаешься.

– Я тебе не верю.

– Ну и напрасно. Я хотел тебя все эти годы.

– Жалкий лгун. – Она снова уперлась кулаками ему в грудь.

– Жалкий лгун? Неправда.

– Ты думал, я сплю со всеми подряд.

– Я и сейчас думаю, что ты способна на это. Но сама посуди – я ведь не говорил, что любил тебя, а сказал, хотел.

– Отпусти меня.

– Я всегда тайно мечтал о том, что ты сбрасываешь одежду и подходишь ко мне со словами: «Ну-ка, давай покажи, на что ты способен!»

Дженнифер не знала, смеяться ей или плакать.

– Конар, ты…

Он схватил ее руку, когда та с размаху опустилась на его щеку.

– Ты прекратишь? Кларк Гейбл не выносил подобных оскорблений.

– Кларк Гейбл не развлекался с гостьей в своей комнате перед сценой обольщения.

– Это уже прогресс. Я рад, что ты понимаешь: предстоит обольщение, – сказал он, продолжая подниматься по лестнице.

– Конар Маркем, ты, видно, совсем рехнулся, если думаешь, что я паду в твои объятия, когда ты только что утешал другую девицу.

– А если ты ошибаешься?

– Как ты можешь? – разгоряченно прошептала Дженнифер. – Молли только что ушла из твой комнаты, из твоей посте…

Он перебил ее:

– Она должна мной гордиться. Успокойся. Сцена на лестнице не такая уж легкая. Интересно, сколько дублей они сняли?

– Конар, – проговорила она, задыхаясь. Они были уже в коридоре. – Послушай, может, тебя это забавляет, ты, наверное, думаешь, я дошла до ручки, но я отказываюсь…

Они добрались до его комнаты. Конар вошел и, тяжело дыша, прислонился к двери. Волосы его были всклокочены, в серых глазах, обращенных на Дженнифер, светилась улыбка.

– Черт, какой длинный коридор! Наконец-то! А я уж думал, что надорвусь.

– Отлично, опусти меня на пол. Я ухожу. Не собираюсь следовать примеру Молли.

– Дурочка…

– Конар, я собственными глазами видела ее здесь с тобой.

– Она мой друг. Я ее очень люблю.

– И после этого ты…

– Глупышка, у нее другие сексуальные наклонности.

– Что?

Его глаза просто искрились от удовольствия.

– У нее подружка в Сан-Франциско. – Джен растерянно смотрела на него. – Подумай, твой Даг так хорош, – продолжал Конар, – что дух захватывает, но ведь это не означает, что он твой любовник.

– Откуда тебе знать? Может, он и был им какое-то время.

– Не придумывай. Ему это не интересно, сразу видно. Равно как и Молли мало заинтересована в интимных приключениях со мной.

Он все еще держал ее на руках. Улыбался. Забавлялся. А Дженнифер едва дышала. Она не помнила, хотела ли в своей жизни чего-нибудь так же сильно, как прикоснуться к нему.

И она, не удержавшись, погладила его по щеке.

– Я правда не хочу тут оставаться.

– Понимаю. Все хорошо. Прекрасно понимаю. Я превратился в сгусток сексуальной энергии, и ты ничего не можешь с собой поделать, – поддразнил он.

Это была жалкая правда.

– Возможно, я действительно дошла до отчаяния, – тихо сказала она. «Отчаяние» звучало лучше, чем «жалость».

Он сплел ее пальцы со своими.

– Я это переживу. Ведь это не случайное желание, это истинное наваждение. И в эти особенные мгновения я не хочу размышлять о мотивах, которые движут тобой. Поэтому вперед! Пожалуйста, скажи мне, что у тебя под халатом ничего нет.

– У меня под халатом действительно ничего нет.

Губы Конара коснулись ее рта, его язык проник в его влажную глубину. Она обняла его за шею и встретила поцелуй, стараясь ощутить его вкус и откликнуться на любое движение. Секундой позже он положил ее на постель, одежда была сброшена, и его плоть оказалась такой горячей, как она и представляла. Дженнифер с замиранием сердца ощутила его возбуждение, когда он, прижавшись к ее бедрам, продолжал целовать ее, наслаждаясь нежными губами и сгорая от нетерпения. Прервав поцелуй, он на миг встретился с ней взглядом и тут же вновь приник к ее губам. Ее дыхание стало хриплым и сбивчивым, сердце гулко стучало. Их глаза встречались всякий раз, как он прерывал поцелуй, и он смотрел на нее со все большим интересом. Его мощное тело прижималось к ее нежному и податливому, и этот контраст лишь усиливал эротическое наслаждение. Она упивалась его силой, игрой его мускулов, прикосновением жесткой поросли волос, магнетизмом его искусных рук. И мир вокруг оживал.

Он отбросил ее халат подальше. Его ладони легли на ее грудь, пальцы не спеша кружились вокруг набухших сосков, ласкали маленькие упругие полукружия ее груди. Она тихо стонала. И когда он наконец припал к ним губами, она не удержалась и вскрикнула. Она гладила его волосы, пропуская мягкие пряди сквозь свои пальцы, потом крепко взяла за плечи. Ее тело изгибалось, вибрировало в предвкушении… Его губы двигались ниже и ниже. Его язык дразнил, ласкал, возбуждал. Его руки, познавая ее тело – живот, бедра и то, что между ними… дарили наслаждение. Касались, дотрагивались… давление большого пальца внутри ее лона… Его язык, влажные губы… поражали, доводили до изнеможения. Он ласкал ее сначала медленно, потом ускорил темп; его тело, его запах, ее колени грубо раздвинуты… что он с ней делает!

Ее стон превратился в крик, тогда он приподнялся над ней и взял в плен ее губы, заглушая страстным поцелуем все звуки, все всплески ее души. Он крепко обнял ее и вошел в нее с такой яростной силой, что она почти задохнулась.

Казалось, они вечно будут лежать так, сплетенные воедино. Но затем от его первого движения, нежного и почти незаметного, ее словно опалило огнем. Она задрожала. Сладкая агония, экстаз, она потягивалась, напрягалась, хотела, отчаивалась, приближала… Отчаяние, желание, жажда каждого движения, каждого удара, глубокого, полного, влажного…

Содрогаясь в конвульсиях, задыхаясь и шепча его имя, она достигла вершины блаженства. Казалось, мир рушится вокруг нее. Но ей ничего не было нужно, кроме того, что она обрела вместе с ним; ничего, кроме его плоти, его пылкости, влажности, что пропитала их обоих, тяжести его тела, мягкости его волос, его мужественного лица, гулких ударов его сердца.

– «Унесенные ветром», я понимаю, – тихо проговорил он, провожая пальцем капельку пота, стекающую по ложбинке ее груди. – То, как они поднимались по лестнице, и лицо Скарлетт на следующее утро… Знаешь, это грандиозно.

– Так грандиозно, что Ретт сбежал из города, – напомнила Дженнифер.

Конар усмехнулся.

– Ретт был расстроен тем, что позволил себе проявить свои никуда не годные манеры. Тем, что совершил то, что совершил, прибегнув к силе. А у меня нет повода расстраиваться, за исключением…

– Знаешь, я ведь училась в католической школе для девочек, – быстро сказала она. – Про актеров говорят, что они отличаются легкомысленностью и непрочностью отношений. И… чем я становилась старше, тем больше боялась. Я боялась, что умру, если сделаю «это», – объяснила она.

Конар приподнялся на локте, глядя на нее.

– Так что же случилось сегодня?

– Я испугалась, что умру, если «этого» не сделаю, – просто сказала Джен.

– А я никогда не испытывал к тебе неприязни, – прошептал он, снова обнимая ее и касаясь губами ее лба.

– Честно говоря, я тебя не любила, – призналась она. – Но…

– Но хотела меня все эти годы?

– Возможно.

– Ну а обо мне и говорить нечего, – вздохнул он.

– Конар, – сказала она, помолчав, – ты… ты любишь мою мать и поэтому приехал, чтобы присмотреть за мной?

– Слава Богу! Наконец-то ты согласилась.

– Я тоже люблю маму.

– Я это знаю, Дженнифер.

– Но ты должен понять. Я позволяю тебе «охранять» меня, только чтобы ее не расстраивать. Но я хочу, чтобы ты отдавал себе отчет…

– В чем?

– В том, что я взрослая. И хотела того, что произошло сейчас.

– Хотела. Гм… То, что я почувствовал, придает новое значение этому слову.

– Спасибо, – улыбнулась Дженнифер. – Но сегодняшняя ночь ни к чему тебя не обязывает.

– Не обязывает?

– Я не жду никаких изменений. Я хотела сказать…

– Мисс Коннолли, это восхитительный способ присматривать за вами.

– Но все когда-нибудь кончится. И ты волен уехать. Я просто… должна была это сделать.

– Так это эксперимент? – изумился он. – И я оказался услужливым парнем. Своего рода учителем?

– Нет, не эксперимент… хотя… я действительно получила хороший урок. Должна сказать, ты был великолепен.

– Спасибо за характеристику.

– Конар, я очень стараюсь объяснить, что…

– Не волнуйся. Я не собираюсь утром мчаться за обручальным кольцом.

Дженнифер замерла.

– Ты это хотела мне объяснить? – спросил Конар.

– Да. И… мне надо идти.

– Я так не думаю.

– Но…

– Сейчас для этого нет причин.

– Есть. Нам нужно подумать о…

– Ни о чем мы не будем думать. Мы станем наслаждаться друг другом и наплюем на все видимые и невидимые причины. Мне хорошо, когда ты здесь.

Он приподнялся над ней и взял ее лицо в свои ладони.

– Вам требовался учитель, мисс Коннолли? Урок только начался.

– Конар, я не…

– Дженнифер, хватит разговоров.

Она снова ощутила прикосновение его губ, снова почувствовала вес его тела… Его руки…

«Урок только начался», – повторила она про себя.

И будет продолжаться дальше…

Она спала. Сначала все было чудесно, ей снился спокойный, мирный сон. Туман, окружавший ее, казался мягким и приятным, как легкое облачко.

Но вдруг эти невесомые облака закружились, приобретая зловещий серый оттенок. Она видела, что идет по тропинке вокруг Грейнджер-Хауса. Туман постепенно оседал, окутывая теперь лишь ее ноги, и она шаг за шагом шла по чьим-то следам. На ней было что-то белое, невесомое и летящее, напоминавшее театральный костюм. Поднявшийся вдруг ветерок играл ее распущенными волосами и легкими складками длинного платья.

Она шла не просто так, а вслед за кем-то…

Она видела фигуру, бегущую впереди нее. Женщина. Одетая в белое, как и она. Женщина остановилась и повернулась к ней. Дженнифер узнала Ceлию Марстон, красивую молодую актрису, которая снималась в своем последнем фильме в Грейнджер-Хаусе. Актрису, которая нашла свою смерть в каньоне, недалеко от того места, где обнаружили тело Бренды. Ее светлые волосы были завиты по давней моде, фасон облегающего платья давно забыт. Она оглянулась и поманила Дженнифер рукой.

– Скорее!

– Пожалуйста, подожди! – Дженнифер бежала все быстрее. Она знала, что должна поймать Ceлию и оттащить от обрыва. – Подожди! – позвала она. – Не ходи туда!

– Он идет! – крикнула Ceлия. – Бежим!

Она снова помчалась вперед. Дженнифер почувствовала, как ее опутывает липкий страх. Он приближался! Оглянись! Она не могла. Если она сделает это, то увидит лицо убийцы.

Селия, бегущая впереди, снова повернулась к ней. Но это была уже не она.

Бренда Лопес.

Нагая. Никакого белого одеяния. Кровь сочилась из многочисленных ран, покрывавших ее тело.

Дженнифер замерла. Крик застыл у нее в горле. Бренда спешила к скалам.

– Беги, Дженнифер, беги! Он идет за тобой.

– Бренда, нет!

Но Бренда падала, падала…

Снова сгустился туман, окутывая все вокруг. Послышался шум ветра. Нет, это не ветер, это его дыхание.

Бренда предупреждала ее.

Дом!

Он наблюдает за ней, она чувствует на себе его взгляд.

Наблюдает давно. Видит ее сны, ее грезы. Он наблюдал за ней и раньше. Когда они занимались любовью. Он видел прикосновения. Ласки. Возбуждение. Истому. Стоны. Крики…

Он видел все это.

Свидетель тех незабываемых мгновений…

«Проснись! – приказала она себе. – Он позади тебя». Туман снова сгустился вокруг нее, Бренда исчезла, но опасность осталась. Дыхание…

«Не оборачивайся, не оборачивайся…»

Дженнифер боролась с наваждением, пытаясь проснуться. Наконец ей это удалось. Ее трясло, она не сразу поняла, где находится. Конар зашевелился около нее. Задохнувшись от ужаса, она отпрянула прочь.

– Дженнифер. – Глубокий звук его голоса едва коснулся ее сознания, хотя руки Конара крепко обнимали ее.

Она проглотила комок в горле. Слава Богу, что сегодня они уже удовлетворили свое желание.

– Что с тобой?

– Мне снился какой-то кошмар, а когда я проснулась… Это звучит странно, но у меня такое чувство, будто что-то… кто-то…

– Продолжай.

– Кто-то наблюдает за нами.

– Сейчас проверим, – мягко сказал он.

Конар поднялся. Ей хотелось крикнуть, чтобы он вернулся. Но она справилась с собой, главным образом потому, что он ушел недалеко. Секундой позже щелкнул выключатель, комнату залил свет. Сжав в руке бейсбольную биту, Конар оглядел пустую комнату и улыбнулся Дженнифер.

– Хочешь, чтобы я проверил гардеробную? – спросил он.

– Пожалуйста, – прошептала она. – И, если тебе не трудно, ванную.

Через несколько минут Конар вернулся к ней.

– Ничего?

Он покачал головой.

– Может, мы с мамой обе сошли с ума?

– Ты в порядке.

– Если я и сошла с ума, то с твоей помощью.

– Ты в здравом уме. Я…

– Что?

– Ничего. Мне снился весьма подходящий к нашему случаю сон, – улыбнулся он. – Нам просто надо выспаться. И не беспокойся, бита у меня под рукой.

– Оставим ночник включенным?

– Лучше оставим свет в ванной, о’кей?

Дженнифер кивнула. Конар выключил люстру, но проникающий из ванной свет доказывал, что они в спальне одни.

– Ты собираешься остаться здесь, я правильно понял?

– Я и так здесь, – не поняла вопроса Дженнифер.

– Вдруг у тебя появилось сильное желание вернуться в свою комнату?

– Не смеши.

– Просто проверил. Расскажи, что это был за сон.

– Это был… – Дженнифер покачала головой и умолкла. Ей не хотелось говорить об этом. И сам сон казался слишком реальным.

Ах, если бы она могла вернуться в него, она бы разглядела убийцу.

– Сны так быстро забываются. Просто я очень испугалась.

Дженнифер встретилась с ним глазами. Она не стала продолжать. Только прижалась к его груди.

– Конар…

– Что?

– Мы все сошли с ума?

– Нет.

Он был такой сильный, надежный. Как хорошо с ним рядом! Все страхи растаяли в его объятиях. Он гладил ее по волосам, она слышала глухие удары его сердца.

– Тогда что происходит? – прошептала она.

– Не знаю. – Он поцеловал ее в макушку. – Может быть, ничего. Возможно, мы сами создаем эти страхи.

– Я всегда любила этот дом.

– Это хороший дом.

– Тогда почему иногда…

– Что иногда?

– Кажется, что он следит за нами?

– Дома не могут следить за людьми, Дженнифер.

Она вздрогнула. Его руки напряглись.

– Все хорошо, – мягко сказал он.

Его пальцы неторопливо поглаживали ее. Она медленно расслабилась. Ее охватило сладкое, успокаивающее чувство защищенности.

Вскоре она снова заснула.

* * *

Конар лежал, размышляя о том, чего не сказал.

«Я тоже чувствую это. Это остро нарастающее ощущение. Чувство, что за тобой следят. Словно глаза повсюду…»

Он прикрыл Дженнифер одеялом, притянув ближе к себе. Он должен защитить ее. Должен.

От чего?

Глаза в ночи.

Нет, дома не могут наблюдать за людьми.

Наблюдают люди…

И все-таки…

Такое чувство, будто глаза есть у дома.

Дрю Паркер не знал точно, что именно привело его в эту ночь к Грейнджер-Хаусу. Он чувствовал… напряжение. Вот и все. Нужно поехать и посмотреть, как они там. Нет. Уже за полночь. Все спят. И все же…

Он мог подъехать к парадному входу. Позвонить. Разбудить Эдгара. Старый дворецкий, конечно же, пригласит его войти, поскольку гость – давнишний друг Эбби. Да, он мог войти в любое время, когда пожелает.

Он медленно вел свой серебристый «роллс-ройс», поглядывая то на дом, то на свои руки.

Крошечные коричневые пятнышки, предательские признаки возраста. Говорят, что он прекрасно выглядит. Сильный, беззаботный, жизнерадостный. Он работал над собой, брал уроки восточных единоборств. Он силен, как буйвол, особенно для своих семидесяти. Семидесяти. Вот оно, главное слово. Он стар и ненавидит старость. Временами он чувствует себя, как старина Грейнджер. Дэвид Грейнджер хотел уметь многое. Дрю было знакомо это чувство. В этом они походили друг на друга. Грейнджер немного разбирался в магии. Немного в том, немного в этом. И ни в чем – до конца.

«Это про меня», – думал Дрю.

Он немножко актерствовал, по-любительски разбирался в магии, занимался борьбой, боксом, даже боевыми искусствами, на случай, если подвернется соответствующая роль. На все руки мастер, но мастер в мелочах. Да, он всегда был в числе дорогих гостей, мог оживить разговор, рассказывая разные были и небылицы о Голливуде.

У него была цель. Существовало столько разных вещей, которые он знал. И так много всего, что он хотел бы знать…

Он остановил машину и поднял глаза от дороги. Вот и Грейнджер-Хаус. Он выглядит таким живым посреди ночи…

Отголоски «Призраков», с удовольствием подумал он.

Только отголоски. Эбби прекрасно содержит дом. И сама прекрасна, как всегда. Дом, вот в чем дело. Эбби… Она прекрасна. И все же…

Несмотря на все косметические ухищрения, человеческая плоть не сохраняется так, как здание. Эбби так старается скрыть свою болезнь! Проявляет такую силу, такой характер! Она держится великолепно.

Потому что у нее есть Дженнифер. Любимая дочь. Если с Дженнифер что-нибудь случится, Эбби рухнет, рухнет в ту же секунду.

Дженнифер. Красивая, добрая, грациозная, очаровательная, совершенная… Дженнифер.

Если с ней что-нибудь случится…

Есть много такого, чего Эбби не знает… об этом доме.

Ночью казалось, что темное облако окутывает здание. Нависает над домом, словно тень зла. Некоторые дома порождают зло. Снова отголоски «Призраков».

Но дома не могут быть злыми, только люди.

И все-таки…

Возможно, некоторые дома помогают людям творить зло.

Глава 11

Энди Ларкин относился к своей продюсерской должности со всей возможной серьезностью, но страстно любил актерство. Ему нравилось обожание зрителей, поклонение десятков тысяч женщин во всех концах страны. Он не читал тех многочисленных писем, которые приходили на его имя, он просто не мог. Это входило в обязанности его секретарши, и, отвечая на письма, она уверяла, что большинство из них носили комплиментарный характер.

Про него говорили «красавец мужчина», и он сам знал это. За ним утвердилось амплуа мачо, и Энди ничего не имел против. И даже если «мыльные оперы» не могли превратить его в Тома Круза, его лицо было известно всей стране. Оно постоянно мелькало в журналах. Он не только появлялся в дайджесте «мыльных опер» и в других журналах. Он фигурировал в «Пипл», «Тайм» и тому подобных престижных изданиях. Он и Джо Пенни считали, что их детище, их сериал как нельзя лучше отражает реальную жизнь, рассматривая насущные проблемы – наркотики, бандитизм, рак, проституцию, болезнь Альцгеймера, СПИД.

Во вторник утром он подъехал к дому Джо Пенни на полчаса раньше назначенного времени. Им обоим предстояла встреча с режиссером Джимом Новаком, чтобы обсудить новый эпизод «Долины Валентайнов», написанный Дагом Хенсоном.

Нажав кнопку звонка во второй раз и не получив ответа, он бросил взгляд на часы. Он стоял на пороге шикарного особняка Джо, построенного в привычном для Беверли-Хиллз колониальном стиле. Что за черт, что Джо там делает? Не сказать, чтобы он пришел чересчур рано.

Наконец Джо, облаченный в длинный махровый халат, появился в дверях.

– Тебе не кажется, что ты поторопился? – спросил он, вытирая лицо.

– Не так уж и рано. Ты что, вчера поздно лег?

– Да, черт возьми, я завернул в Блюз-Хаус послушать хорошую музыку. И потом, меня пригласили на вечеринку. А ты выглядишь бодро. Что ты делал, оставался дома и постарался хорошо выспаться?

– Мой свежий вид необходим для нашего дела, – сухо напомнил Энди.

– Почему у тебя ничего не получается ни с кем, кроме Серины? – спросил Джо, закрывая за Энди дверь и провожая его на кухню.

– С чего ты это взял? Кругом сколько угодно женщин, – защищаясь, произнес Энди. Но только Серина волновала его по-настоящему. Она настояла на разводе, она не просила ничего, ничего. Она была готова на все, лишь бы этого добиться. Да, он виноват. Да, он взял всю вину на себя, прося прощения.

Он не просто обманывал, говорила она ему.

Это было…

Да, честно говоря, он свалял дурака.

Он злился каждый раз, когда думал об этом. Черт, чуть ли не бился головой о стену…

Кухня была отделана в суперсовременном стиле, что мало подходило для несколько старомодного особняка. Джо налил кофе.

– Я думал, ты действительно хочешь вернуться к Серине, – сказал он.

– Пожалуй, было бы хорошо для сериала, – ответил Энди.

Джо пригладил свои короткие, модно подстриженные волосы и покачал головой.

– Ты знаешь, я не из тех, кто отличается особым тактом, но даже я знаю, что не стоит говорить женщине, что ты хочешь снова жениться на ней, потому что от этого выиграет дело. Или рейтинги.

Энди развел руками.

– Что делать, это бизнес. Но я, разумеется, не говорю этого Серине. И вообще это не имеет значения. Иной раз я поддразниваю ее. – Он криво улыбнулся. – Просто провожаю домой.

– Чтобы затащить в постель. Я правильно понимаю?

– Точно, – солгал Энди. Это была еще одна заноза, которая постоянно его мучила. Она вела себя так, словно скорее умрет, чем переспит с ним.

А ведь он в хорошей форме. И он может делать это сколько угодно, как кролик.

Пошла она… Странно, раньше у него не было никаких переживаний по этому поводу.

– Я познакомился на вечеринке с чудесной девочкой, – промурлыкал Джо.

– Таинственная незнакомка?

– Вроде этого, – улыбнулся он. – Она еще спит.

– Здесь? – Энди не ожидал сюрприза.

– А где же еще? Мне не следовало говорить тебе, красавчик, – хихикнул Джо. – Держись подальше от моей спальни.

– Да ладно тебе, – усмехнулся Энди, – давай вернемся к делу. Я все думаю, можем ли мы при сложившихся обстоятельствах все-таки показать убийство в душе, как планировали?

– Неужели мы позволим нашей примадонне Бренде Лопес нарушить ход сюжета? – раздраженно парировал Джо.

– Мертвой примадонне, – напомнил Энди.

Джо вздохнул, снова пробежав руками по волосам.

– Черт, Энди, я не позволю никому менять мои планы. И смею заметить, очень даже не плохие планы. Думаю, все это скоро закончится.

– Что, если мы откажемся от этой сцены? – предложил Энди. – Она толком еще не написана.

Джо потягивал кофе.

– Не знаю, – нахмурился он.

Кто-то звонил в дверь.

– Должно быть, Новак. – Джо поднялся. – Я встречу.

– Я пройду в туалет, – сказал Энди.

– Но только не в моей спальне. Пойди в холл.

– Нет вопросов, – кивнул Энди, пожав плечами. Когда, черт возьми, он заходил в спальню Джо, чтобы воспользоваться туалетом? Иногда он устраивал в ней просмотры, так как там стояла великолепная установка, но при чем тут ванная?

Странно. Похоже, его приятель что-то прячет. Черт возьми, а как долго он его знает?

Энди спустился в холл и подождал, пока Джо исчез за углом, направляясь к входной двери.

Затем быстро метнулся к спальне, отворил дверь.

Шторы опущены, в комнате почти темно. Он напряг глаза, на кровати Джо лежал кто-то, с головой прикрытый одеялом. Та самая таинственная незнакомка… Она не двигалась. Он быстро закрыл дверь. Что с ним такого приключилось, что он стал шпионить за Джо, высматривая, кого он привел в свой дом для того, чтобы развлечься? Тихо кляня себя, Энди прошел в ванную комнату в холле, слыша как Джо приветствует Джима Новака.

Он прикрыл дверь, подошел к стульчаку, взялся за ремень брюк и… замер.

Его глаза остановились на раковине. Кровь или какая-то красная жидкость расплывалась на белом фаянсе. Он задрожал, забыв, зачем пришел. Протянул руку, дотронулся до пятна. Кровь. Липкая, густая… Она стекала в отверстие, но несколько пятен еще оставались на стенках…

Он повернулся к душу и отдернул занавеску, ожидая увидеть…

Брызги, пятна, лужи крови. Труп…

– Эй, Энди! – услышал он голос Джо. – Куда ты запропастился? Что ты там делаешь, развлекаешься со своей игрушкой? Давай выходи, приятель, пора работать.

Нет, в душе ничего не было. Кровь только на раковине. Может быть, Джо порезался, когда брился? Он отпустил занавеску, чувствуя себя последним идиотом. Повернулся, чтобы уйти.

Но прежде чем взяться за ручку двери, он заметил корзину для грязного белья.

– Эй, Энди! Хватит любоваться своим снаряжением, – возмутился Джим Новак. – Надо знать время и место.

Энди поднял крышку. На дне корзины что-то лежало. Он запустил руку. Цветастое платье с белым воротничком. Фасон, давно вышедший из моды. И оно тоже было в подозрительных пятнах.

Кровь.

– Энди!

Он опустил крышку, сердце стучало.

Он не знал, что и думать. В дверь ванной стучали.

– Эй, приятель…

– Я иду!

– Слава Богу, – проворчал Джим, – выходи оттуда.

Он открыл дверь. Видимо, это Джим стучал в дверь, Джо стоял на шаг позади него.

Джо смотрел на него вопросительно. Холодно смотрел, отметил он. Энди охватила паника.

Что, если его старый приятель – убийца?

– Черт, меня… вырвало, – простонал он, выходя из ванной и тяжело прислоняясь к двери. Может, он на самом деле побледнел? Ведь он был неплохой актер, а не просто обладатель красивой внешности. – Наверное, съел что-то… – извинился он. – Пожалуй, мне придется покинуть вас, все равно я ни к черту не гожусь. – Опираясь о стену коридора, он стал продвигаться к выходу.

– Ты не можешь уйти, – возмутился Джо. – Мы должны все обговорить и принять решение. У нас встреча с Дагом Хенсоном, и нам нужно сказать ему, что писать к пятнице. Дать ему подробный план до конца недели.

– Мы должны не принимать во внимание Дженнифер, – устало напомнил Энди.

– А кто сказал, что мы собираемся от нее отделаться? – недовольно сопя, произнес Джо.

Энди поплелся в холл, желая одного – поскорее убраться отсюда. Джо и Джим шли за ним по пятам, тревожно на него поглядывая.

– Давай я принесу тебе антибиотик, – предложил Джо, качая головой. – Энди, встряхнись, ведь это наш фильм…

– К черту, – отмахнулся Энди.

– И завтра мы должны иметь выверенный сценарий, – продолжал Джо, не отставая от него. – Нам надо все решить окончательно.

Энди помахал ему рукой.

– Ты и так все решил.

Слава Богу, дверь. Он вдохнул полной грудью, как тонущий, которого выбросило на поверхность. Ему удалось доковылять до своей машины. Открыв дверцу, он уселся за руль. Мотор чихнул, Энди поморщился.

Прочь от дома Джо Пенни!

Он не помнил, сколько он ехал и куда, пока наконец не припарковал автомобиль около отеля на бульваре Сансет. Опустил голову на руль. Его желудок бастовал, потом, слава Богу, успокоился. Тяжело вздохнув, он откинулся на спинку сиденья. Прикрыл глаза. Полиция. Он должен сообщить в полицию.

Здравый смысл удержал его. Джо Пенни продюсер, он нанимает на работу гримеров, костюмеров, реквизиторов и других специалистов. И все они часто приходят к нему в дом. Что, если платье оставлено после демонстрации…

Может быть… Ну конечно!

Что он мог сделать? Вытащить его из корзины, пусть Джо знает, что он рыскал в его ванной?

Мрачные мысли не отпускали его.

Что это за тело лежало на постели Джо? Он не видел ни лица женщины, ни ее волос. А была ли это на самом деле женщина?

Или новый труп?

– Пять… четыре… три… Все готовы? Начали!

Дженнифер – Натали Валентайн, разодетая в пух и прах, сидела за массивным дубовым столом, склонившись над кипой документов. Оторвавшись от бумаг, она подняла глаза на Келли, которая, танцуя, вплыла в гостиную. Она играла ее сестру Марлу. Келли с улыбкой на лице распевала о том, как прекрасна любовь.

Дженнифер взглянула на нее. Все точно так, как они репетировали. Это была «мыльная опера». Особый жанр. События, быстро сменяющие одно другое, ежедневное заучивание текста, и, если это в человеческих силах, только один дубль на каждую сцену. Они были, что называется, асы в своем деле, работали в поте лица и редко ошибались.

– Марла, что случилось?

Келли резко повернулась, как если бы только заметила сестру и поняла, что она не одна. Сникнув, она подошла и остановилась около Дженнифер.

– Прости. Я не знала, что ты здесь. У тебя такое трудное время. Папа сказал, ты провела утро с юристами. Я знаю, ты решила, что твоя семейная жизнь…

– Кончена, – подсказала Дженнифер. – Да, кончена, – твердо произнесла она.

– Это так печально, мне очень жаль.

– Он… он обманул меня.

Келли не спешила с ответом.

– Но ты тоже… – прошептала она, исподлобья поглядывая на сестру.

Дженнифер смахнула крупную слезу.

– Он обманул меня. С Вероной! И потом, он… он… – Ее голос постепенно затих. Дальше в фильм вставят тот кусок, где они боролись после того, как он застукал ее с любовником.

– Я уверена, Верона никогда не хотела…

– Думаю, она очень даже хотела. Она сделала это специально, чтобы разрушить нашу семью. Она одинока и не может пережить, когда у кого-то другого все о’кей. Что ж, она не расстроила меня.

– Но ты была с…

– Нет. У нас на самом деле ничего не было. – Она отложила бумаги в сторону и поднялась. Подошла к бару, налила бокал вина и залпом выпила. – Извини меня, сестренка. Ты пришла такая счастливая, звонкоголосая, как жаворонок, а я взяла и вывалила на тебя все свои проблемы. Лучше давай-ка ты расскажи, что же случилось?

Келли улыбнулась во весь рот.

– Я влюблена.

– ???

– Он вернулся.

Дженнифер нахмурилась:

– Кто вернулся?

– Поклянись, что никому не скажешь. Если ты предашь меня, я прямо сейчас…

– Обещаю. Так кто же это?

– Наш сосед. Самый прекрасный мужчина на свете.

– Наш сосед? Самый прекрасный мужчина?..

– Де Виль, наследник виноградников де Вилей. Ты не можешь представить, как чудесно это все было: он вошел в комнату, и я почувствовала, что таю. – Она прижала руки к сердцу. – Наши глаза встретились, и то, как он посмотрел на меня…

– Дэвид де Виль? – прошептала Дженнифер.

Келли кивнула как зачарованная.

– Да. – Она обошла вокруг стола, все еще пребывая в экстазе. – Он поцеловал мне руку. Он сказал, что я одна из самых красивых женщин, которых ему довелось когда-либо видеть. Знаешь, он был потрясен узнав, что я – Валентайн… потому что мы всегда враждовали с де Вилями.

– Представляю, – пробормотала Дженнифер.

– Натали, я красивая? – прошептала Келли, обнимая сестру.

– Конечно, красивая.

– Значит, он говорит правду?

– Безусловно.

– Я договорилась встретиться с ним… Незаметно пробраться в заброшенную конюшню имения де Вилей завтра в полночь. Мне страшно, неужели все это происходит на самом деле?

– Ты красивая, смелая, замечательная, но… Марла, подумай, можно ему ли доверять? Он ездил во Францию, ты знаешь.

– Но он вернулся.

– Да, но они всегда хотели отобрать наши виноградники.

Келли отмахнулась.

– Но он… хочет меня, не виноградники! Я знаю…

– Конечно, конечно…

Дженнифер прижала к себе Келли.

– Снято! – скомандовал Джим Новак, входя на площадку и обнимая обеих девушек. – У меня лучшие актеры в мире. Все время снимаем с одного дубля. Фантастика!

Торн Маккей подошел попудрить нос Дженнифер.

– Дальше сразу переходим к постельной сцене? – спросил он.

– Перерыв десять минут, – объявил Джим. – Дженнифер, дальше твоя сцена. Келли, на сегодня все.

– Отлично! – обрадовалась Келли. Она улыбнулась Дженнифер. – Спасибо, сестренка. Как славно, я так рано освободилась. А ты вот нет.

– Еще только одна сцена, и я буду свободна, Конар тоже. Мы едем с мамой на консультацию.

– Дай Бог, чтобы все прошло удачно, – искренне сказала Келли. – Ты знаешь, если я могу чем-то помочь, я всегда…

– Спасибо, Келли. Я знаю. Келли… ты сегодня видела Энди?

Девушка покачала головой.

– Его сегодня не вызывали.

– Но он продюсер.

– Правильно, – усмехнулась Келли. – Поэтому, когда он не нужен как актер, он вспоминает, что он большая шишка, важничает и не считает нужным лишний раз показываться. Мне надо сматываться, пока кому-нибудь не пришло в голову, что нужно что-то переснять, или что я должна сесть на диету, или покрасить волосы в другой цвет, или еще бог знает что! – Она звонко чмокнула Дженнифер в щеку. – Пока, Джен! Надеюсь, консультация поможет.

Джим Новак пересек комнату, направляясь от камеры на площадку. Келли с недовольной гримасой быстро испарилась.

– Что у тебя днем намечено с Эбби? – поинтересовался Джим, присаживаясь рядом с Дженнифер.

– Консультация, – быстро ответила она. И, улыбнувшись, добавила: – Мне нужно переодеться для следующей сцены. – Она поднялась. – Ты сказал, десять минут?

– Да. Пусть Торн положит немножко тона на плечи. Линия загара слишком заметна.

– Хорошо.

Она поспешила с площадки в свою гримерную. Прошла в гардеробную, достала свой «постельный» наряд – трико телесного цвета. Натянула его, и едва успела накинуть халат на голые плечи, как из-за двери послышался голос Торна:

– Дженнифер!

– Входи. Я готова.

Сидя перед зеркалом, она смотрела, как входит Торн с коробкой грима в руках.

– Ты слишком много бываешь на солнце.

– Мама любит сидеть у бассейна, поэтому я провожу там много времени.

– Да-а… – протянул он, рассматривая ее плечи, – это не просто скрыть.

– Послушай, Натали Валентайн ходит на пляж.

– Но у нее хватает здравого смысла не жариться на солнце.

– У нашей Дженнифер от природы великолепный румянец, ты не находишь? – сказал Даг, толкнув незапертую дверь и без стука и приглашения войдя в комнату. – С этой сценой нет проблем, дорогая? – спросил он, наклоняясь к ней.

Она и бровью не повела. Взглянув на него, спокойно сказала:

– У меня редко бывают проблемы с твоими сценами, Даг.

– Только взгляни на ее щечки, – улыбнулся тот. – А, Торн? Я не возражаю, ты мастер, но не кажется ли тебе, что наша актриса сегодня просто вся светится?

– Да, точно. Даг, ты закрываешь мне свет.

Даг не скрывал своего удивления. Он стоял, улыбаясь Дженнифер.

– Уж не наш ли «удивительный мальчик» потрудился над твоим гримом? – иронически поинтересовался он.

– Даг! – сердито одернула она. – Мы все тут большие профессионалы, ты знаешь.

Рассмеявшись, он потянулся поцеловать ее в щеку.

– Не могу дождаться вашей сцены, – поддразнил он ее и исчез за дверью, прежде чем она смогла что-то ответить.

– О чем это он? – спросил Торн.

– Бог его знает…

Торн резко вдохнул, накладывая тон на ее плечи. Их взгляды встретились в зеркале.

– О мой Бог! До меня дошло-таки. У тебя было кое-что с Конаром?

Дженнифер застонала, откинувшись на стуле.

– Торн, ради Бога, хватит колдовать надо мной. У меня всего десять минут.

В подтверждение ее мольбы один из ассистентов Джима постучал в дверь.

– Вы уже должны быть на площадке, мисс Коннолли.

– Я иду.

– Я еще не закончил. – Торн положил ей руку на плечо.

– Так поторопись.

– Разница еще чуть заметна.

– Оставь все, как есть.

– Дай мне еще минуту.

Она поднялась, но он бежал за ней, на ходу пудря ее плечи.

– Задержись на секунду, – умолял он.

– Все. Я опаздываю.

– Господи, тридцать секунд!

Она прикусила нижнюю губу и остановилась.

Торн знал свое дело и всегда держал слово – через пару минут она была на площадке. Декорация, построенная на скорую руку, выглядела бедновато, не то что постоянный павильон с роскошной гостиной Валентайнов. Но она предназначалась для одной-единственной сцены – «наплыва». Большая часть площадки оставалась в тени. И огромная двухспальная кровать с цветастыми простынями – очевидно, французскими – занимала почти все свободное пространство. Естественно, присутствовало ведерко со льдом, бокалы для шампанского и другие атрибуты, обязательные для маленького любовного гнездышка.

Когда Дженнифер прошла мимо камер и съемочной группы прямо на площадку, ее внезапно остановил Джим:

– Как насчет этой сцены, Джен? Все о’кей?

– Что? – не поняла она.

– Вы же с Конаром как кошка с собакой. Ты думаешь, все получится?

Разумеется, никто не знает, что она и Конар… Пока не знает.

Она улыбнулась.

– Все прекрасно, Джим. Мы все здесь классные профессионалы.

– Хорошо. Я просто хотел убедиться, что все в порядке. Как ты полагаешь, мы сможем снять эту сцену с одного дубля? – недоверчиво спросил он. – Конечно, мы сначала порепетируем.

– Нам не нужна репетиция, – заявила Дженнифер.

– Послушай, Джен, не беспокойся, я сам понимаю, что с ходу ты не сможешь это сделать.

– Смогу.

– Мы вполне можем порепетировать.

– Нам не нужна репетиция, – настаивала она.

Дженнифер прошла на площадку, прямо к постели, стоявшей в центре.

Конар уже ждал ее там. Голые бронзовые плечи. Он был обнажен до пояса, цветастая простыня покрывала остальную часть его тела.

– Конар, я предлагал репетицию.

– Зачем? Нам не нужно, – пожал плечами Маркем.

– Вы оба упрямые донельзя. Хорошо, один дубль с подвижной камеры. А теперь запомните оба. Это пик вашей страсти. Дженнифер, ты собираешься узнать, кто он на самом деле. Тебя беспокоит, насколько искренни его чувства. Не соблазнил ли он тебя ради того, чтобы присвоить виноградники?

Главный вопрос…

– Дженнифер, запомни: страсть, желание… Пожалуйста, побольше чувства, не имеет значения, насколько жестко…

Улыбаясь, Дженнифер подошла к постели, развязала пояс халата. Сняла его и бросила. Она видела его ответную улыбку, его восхищение. Казалось, его серые глаза говорили: смелее, Дженнифер, смелее! Она откинула покрывало и скользнула в постель.

– Джен, ради всего святого, умоляю, помни, ты его любишь в этой сцене, побольше чувств!

Она легко и грациозно легла на него, целуя в губы. Его тело было таким сильным, таким упругим и теплым, его руки тут же обняли ее. Господи, как же он умел целоваться! Его губы захватили ее с уверенностью и решимостью. Страстный поцелуй, влажный и нежный. Язык меж ее губ, его запах, его вкус, движения, его руки, обнимающие ее…

– Все готовы? Пять… четыре… три… Свет! Камера! Поехали!

Дженнифер оторвалась от его губ. Между прочим, это сцена в «мыльной опере». И есть еще и текст.

– Я должна уйти.

– Почему? – удивился он.

– Мой… мой отец приезжает вечером.

Она мягко оттолкнула Конара. Найдя свой халат в ногах постели, неуверенно натянула его, доверяя камере делать свою работу.

Он сел, наблюдая за ней.

– И ты будешь вот так вскакивать всякий раз и зависеть от того, что скажет и что подумает твой отец?

– Нет! Просто он сегодня приезжает в Париж.

– И ты боишься сказать ему, что встретила мужчину, с которым у тебя… отношения.

Она покачала головой, стоя к нему спиной.

– Дело в том, что я ничего не знаю о тебе. Согласись, это странно. Мы познакомились на вечеринке. И я рассказывала тебе о Калифорнии, о моем доме, о наших виноградниках… а о тебе лишь знаю, что ты приехал в Париж учиться.

– Я действительно учился в Париже. Когда ты сбежала.

– Я не сбежала. Мне нужно было немножко побыть одной… вдали от моей семьи.

– Но теперь твой отец здесь.

– Да, и я люблю свою семью. Просто иногда они могут быть такими нетерпимыми! Я больше не должна тебе ничего говорить. Мы так мало знакомы!

Он потянулся к ней, схватил за руку и со страстной силой притянул назад к себе.

– Ты знаешь меня, знаешь так близко, как никто. И не побоюсь утверждать, что ты этого хочешь.

Он снова ее поцеловал.

Боже!

Какой поцелуй!

Она забыла о съемке. Его губы раскрывали ее. Она чувствовала их мягкость и влажность.

– Я… я… ничего не знаю.

– Может, это к лучшему, если мы все так и оставим, – хрипло произнес он.

– Неужели есть какие-то вещи, которые ты боишься мне сказать?

– Может быть, и есть.

– Например?

– Например, мое имя.

Она слегка отклонилась, чтобы видеть его лицо.

– Что ты имеешь в виду? Твое имя? Разве я не знаю его?

– Даже слишком хорошо. Слишком хорошо.

На площадке воцарилась гробовая тишина. Камера медленно двигалась по кругу. Глядя на Дженнифер, Конар начал смеяться. Она улыбнулась в ответ и повернулась к Джиму.

– Ты забыл сказать «стоп».

– Что? О черт. Стоп! Стоп! Снято.

– Ну как, получилось с одного дубля? – хитро поглядывая на него, спросила Дженнифер.

– Как? Тебе достаточно чувства? – усмехнулся Конар.

– Вы просто асы, то, что нужно режиссеру. Не группа, а высший класс!

Конар потянулся за своим халатом, накинув его, встал с постели.

– Мисс Коннолли и я не могли тратить время впустую, у нас днем важная встреча. Десять минут хватит, Джен?

– Абсолютно, – кивнула она.

На то, чтобы снять грим и переодеться, хватило восьми минут, но Конар, уже вполне готовый, поджидал ее в коридоре, около двери гримерной.

– Джим, – начал он с улыбкой, – не подозревает, что ты больше не считаешь меня таким уж отвратительным. Он назвал тебя лучшей актрисой в мире.

– Может, он прав? – лукаво поглядывая на него, рассмеялась Джен.

Он внимательно посмотрел на нее.

– Может быть, – мягко согласился он. – Знаешь что? Скорее всего мы приедем немножко раньше, но это лучше, чем опоздать.

– Я абсолютно готова. Но не думаешь ли ты, что раз ты не кажешься мне отвратительным, то я соглашусь на операцию?

– Посмотрим, что скажет врач.

– Взвесим все «за» и «против».

Все «за» и «против».

«Не такой уж я великий актер», – беспокойно подумал Энди Ларкин. Его на самом деле мутило, и он не в состоянии был сдержать тошноту.

Он выбрался из машины, радуясь, что оказался в пустынном месте. Самая настоящая свалка, наполовину огороженная разрушенным забором, за ним куча мусора. Энди навалился на забор, и его вырвало.

Он стоял там еще несколько минут, прикрыв глаза.

Удивительно, но ему сразу стало легче. Но что вызвало эту тошноту? В чем причина? Он провел спокойную ночь, нет, ему просто не везло.

Нервы. Идиотские нервы. Он знает Джо целую вечность.

Джо не стал бы утаивать ужасное преступление.

Он почувствовал новый приступ тошноты. Желчь подкатила к горлу. Рот наполнился горькой слюной. Пора обратиться в полицию.

И сказать им… что?

Что его лучший друг, наверное, убил женщину?

Он совсем запутался.

Все «за» и «против», подумала Дженнифер.

Она, Конар и мать сидели в кабинете доктора Теоболда Дессинджера. На столе стоял муляж человеческого мозга, доктор отставил его в сторону. Он объяснял, что знает наука о функциях мозга. Продемонстрировал им наглядные схемы, рассказал, как развивается болезнь и что может дать операция. Он приводил ненужные подробности, и хотя Дженнифер всегда старалась считаться с мнением другого человека, она так и не поняла, что же он в конце концов хотел сказать. Он говорил о переменах в жизни тех пациентов, которые выдержали операцию. И заметил при этом, что выдержали не все. Конар указывал, что у более молодых больных шансов больше и что Эбби принадлежит как раз к их числу. Дженнифер обратила внимание на тот факт, что у Эбби слабое сердце, и доктор заметил, что в определенных случаях операция противопоказана. В заключение он заявил, что каждый человек имеет свое понятие о жизни и о том, как проживать эту жизнь. И именно больной должен принять решение.

По дороге домой Дженнифер и Конар продолжали спорить до тех пор, пока не вмешалась Эбби:

– Как же вы мне надоели! Я хочу добраться до дома и лечь в постель, а потом вы продолжите говорить обо мне, как будто меня здесь нет.

– Извини, мама! – воскликнула Дженнифер. Они сидели впереди, Эбби сзади. Дженнифер оглянулась, но Эбби отвернулась к окну, не желая отвечать на ее взгляд.

Они вернулись домой. Эдгар, как всегда, был на посту и приветствовал их. Он помог Эбби пройти в ее комнату, когда она объявила, что измучена и хочет побыть одна. Конар направился в кабинет. Стиснув зубы, Дженнифер последовала за ним.

– Конар, она может умереть.

– А разве она живет?

– Не спорю, ее жизни не позавидуешь, – согласилась Дженнифер.

– Не позавидуешь? Да это сплошное мучение! Она была блистательной актрисой!

– Она и сейчас блистательная актриса.

– Дженнифер, о чем ты? Она дрожит. Она может нормально держаться полчаса, не больше, и то на таблетках. Наступит время, когда ее состояние будет таково, что разговор об операции отпадет сам собой.

– Это может лишить ее жизни.

– Это может вернуть ей настоящую жизнь.

Дженнифер отвернулась и смотрела в окно. Она знала, что расстроила мать. Она чувствовала, что тут есть и его вина, он поддерживает Эбби. Никто из них, кажется, не понимает, на какой риск они ее обрекают.

Она собралась открыть дверцу машины, когда поняла, что он стоит сзади. Конар обошел ее и занял водительское место.

– Я поведу, – сказал он.

– Это моя машина.

– Но ты расстроена.

– Угадал. И я хочу уехать от тебя подальше.

– Не получится. Я здесь для того, чтобы присматривать за тобой. Ты забыла?

Она не ответила, только молча вздохнула. Она уже достаточно знала его, чтобы понять, что ей от него не отделаться. Эбби пригласила его на должность сторожевого пса, и не было способа, который заставил бы его пренебречь своими обязанностями.

– Отлично, поехали.

Дав газ, машина рванулась вперед.

– Куда мы едем? – поинтересовался Конар.

– Подальше от дома и… от тебя.

– Первое мне по силам, – усмехнулся он.

Они молчали. Дженнифер опустила стекло, внутрь ворвался ветер. Конар ехал быстро, беря повороты со знанием человека, имеющего большой опыт. Через какое-то время она поняла, что они приехали на бульвар Сансет. Он свернул на обочину и остановился. Они попали в довольно оживленное место, кругом отели, бары, клубы.

– Уже поздно, как насчет того, чтобы перекусить?

– Я не голодна.

– Тогда посидишь рядом, посмотришь, как я буду есть.

Он вышел из машины, обогнул ее и открыл дверцу с ее стороны. Джен вышла и, глядя мимо него, пошла по улице.

Солнце уже почти село. Глубокие красные тени опустились на горизонт. Она шла, не оборачиваясь, не ведая, куда идет, пока не споткнулась о пьяного бродягу, лежащего на краю тротуара. Он пошевелился и, решив не упускать момент, протянул руку.

– Не дадите двадцатку, леди?

– Двадцать долларов? – изумилась она, разглядывая мужчину. Нет, не инвалид, руки, ноги… все на месте. И даже не сказать, что худой. Он улыбнулся ей. И даже все зубы… Правда, прокуренные, с остатками последней еды. – А вам не пришло в голову попросить мелочь?

– Инфляция, леди, – вздохнул пьяница. – Но я и от мелочи не откажусь.

Конар оттеснил ее плечом. Бросил парню пятерку:

– Поешь чего-нибудь, и хватит пить, слышишь?

– О да. Конечно.

Конар схватил Дженнифер за руку и поспешил прочь. Она пыталась освободиться.

– Дура. Неудивительно, что твоя мать вызвала меня сюда.

– Он бы ничего мне не сделал.

– Откуда ты знаешь? Тут рядом светло и оживленно, так нет, тебе непременно надо туда, где пусто и темно. Почему?

– Конар, я не выбирала специально, где темно, где светло. О чем ты? Неужели ты не понимаешь, что моя голова занята совсем другим? То, что ты планируешь, безумие.

– Я ничего не планирую.

– И это убьет мою мать. Я не вынесу.

– Ты думаешь о себе или о своей матери? – Его глаза стали совсем черными в наступившей темноте. Впадины глазниц в пол-лица, скулы обрисованы более жестко. Странно, сейчас его лицо казалось ей совсем чужим.

– Конечно, о матери.

– Твоя мать гордая, независимая, талантливая, умная, добрая, и у нее еще тысяча других достоинств.

– Да, поэтому ее жизнь должна быть долгой и прекрасной.

– У нее есть шанс прожить долгую и прекрасную жизнь, полную смысла.

– Кто может сказать, что придает жизни смысл? Ты?

Его скулы резче обозначились под загорелой кожей.

– Нет, не я. Каждый человек – индивидуальность. Эбби поет, как соловей, танцует, как Джинджер Роджерс, и, возможно, она одна из лучших актрис своего поколения.

– Номер один, моя мать первая…

Он обнял ее за плечи.

– Ты хочешь, чтобы она жила для себя или для тебя?

Дженнифер передернула плечами и, освободившись от него, снова зашагала вперед по улице.

– Дженнифер!

– Оставь меня.

– Черта с два.

– Я ухожу, мне нужно побыть одной.

– Хочешь побыть одна, ради Бога. Только смотри опять не споткнись! – сердито крикнул он.

Она прошла немного вперед. Повернулась и подняла руки.

– Ладно, пойду туда, где светло…

Она замолчала. Мимо промчалась машина, осветив фарами большой пустырь.

Несмотря на надпись «Свалка запрещена», он использовался именно в этих целях. Рядом с кучей мусора валялся сломанный холодильник, его искореженный силуэт ясно обозначился в мелькнувшем отблеске фар, поломанные стулья и множество, не пересчитать, банок из-под колы, пивных бутылок и оберток от конфет. Старое пальто, рваное и безобразное, прикрывало бесформенную кучу посреди травы, рядом с грязной сумкой, на которой сохранилась надпись «Лучшие в мире картофельные чипсы!».

Что-то в этом пальто привлекло внимание Дженнифер.

– Конар, – позвала она.

– Я здесь.

Их обогнала еще одна машина, свет фар снова скользнул по пальто.

– Конар!

– Дженнифер, что ты делаешь?

Забыв об осторожности, она уже пролезла на пустырь. Ей казалось, что под пальто что-то есть.

– Конар, скорее!

– Дженнифер, ты с ума сошла? Что ты придумала?

– Конар, здесь… кто-то…

– Остановись, сумасшедшая! – Он кинулся к ней, но на этот раз Дженнифер его опередила.

– Это женщина, – оглянувшись, сказала она, зная, что он уже рядом.

– Она пошлет тебя куда подальше, как тот пьянчужка, с которым ты вздумала подружиться.

– Прекрати. Может, ей нужна помощь?

– Не самое подходящее время заводить дружбу с бродягами на пустыре.

Она наклонилась, жалкое пальто и очертания женского тела под ним являли плачевную картину: скорее всего кто-то избил эту несчастную, и она потеряла сознание. Во всяком случае, ей не обойтись без чьей-то помощи.

Дженнифер потянула пальто и вскрикнула.

Она кричала и кричала, не в силах остановиться.

Глава 12

Женщину задушили обыкновенным мужским галстуком, он так и остался на ее шее.

Как только зашло солнце, ветер усилился, и пальто, под которым был спрятан труп, приподнялось.

Дженнифер никогда прежде не попадала в подобную ситуацию – ни в жизни, ни в своих ролях – и была совсем не готова к встрече с реальной жертвой убийства. Мертвенный цвет кожи, искусанные губы, высунутый язык… Глаза женщины, казалось, смотрели прямо на нее. Все это приводило Дженнифер в ужас.

Она была не в состоянии ни думать, ни понимать, ни смотреть.

И сейчас, как никогда, радовалась присутствию Конара. Растерянная и испуганная, она позволила ему отвести ее к ближайшему заведению.

Это оказался ночной клуб. Девицы, на которых не было ничего, кроме «стрингов»,[3] открывающих ягодицы, и маленьких, усыпанных блестками кружочков на сосках, успокаивали и утешали ее. И она даже не увидела в этом ничего необычного. Женщина с бюстом чудовищного размера, которая позже призналась ей, что она вовсе не женщина, а даже наоборот, но вот решилась изменить пол, дала ей хорошую порцию бренди и заботливо укутала в свое боа, пока Конар ходил с полицейскими на место преступления. Вернувшись, он сел рядом, обхватив ее за плечи, и полицейские начали допрос. Вопросы сыпались один за другим, она отвечала. Но что, собственно, она могла сказать? Да, заметила на пустыре пальто, а перед этим столкнулась с бродягой. Да, решила, что это еще один бедолага. Или одна… Полицейские тут же отправились расспросить того пьяницу, не видел ли он кого-нибудь. Он не видел. Ночь наполнилась воем сирен, прибыла медицинская экспертиза. Полицейский, который приехал первым, продолжал допрашивать Дженнифер. Почему она решила, что на пустыре лежит именно тело? Она в сотый раз объясняла, что совершенно не ожидала найти на пустыре тело. Она просто заметила нечто и подумала, что это женщина, которой, возможно, необходима помощь. А как она догадалась, что это женщина? Что-то в очертаниях лежащей фигуры навело ее на эту мысль. Когда она поняла, что там лежит тело? Почему она свернула на эту улицу?

Конар не избежал аналогичных вопросов. Зачем он там оказался? Когда он понял, что на пустыре лежит тело? Почему он решил свернуть именно туда?

Она слышала все эти вопросы. Наконец ей удалось стряхнуть с себя оцепенение, она поднялась и крикнула:

– Вы кретины! Мы нашли этот труп, но не мы его положили!

Конар, который все еще продолжал отвечать на вопросы, умолк. Его глаза выражали крайнее изумление. Несколькими минутами позже появился Лайам Мерфи, и давление со стороны полицейских заметно ослабло. Через некоторое время они и вовсе закончили.

– Тут один психолог говорит, что эти убийства отличаются друг от друга. В одном случае нож, а здесь удушение. Вряд ли между ними есть связь.

Лайам, нахмурившись, посмотрел на Дженнифер.

– Простите, Джен, но именно вы первая обнаружили тело. В любом случае, Конар, ты можешь отвезти Дженнифер домой.

– Ясно, – кивнул тот и вместе с девушкой направился к дверям. На секунду остановившись, он пробормотал: – О черт!

– Что?

– Пресса уже здесь.

– Может быть, есть другой выход?

– Вероятно. Почему бы тебе не спросить твою новую пышногрудую подружку? Кстати, вернешь боа.

Они резко повернули, направляясь в глубину зала. Блондинка приветствовала их улыбкой.

– Потанцуем, дружок? – Она подошла вплотную к Конару.

– Подумай, как нам незаметно улизнуть отсюда, – не реагируя на приглашение, сказал он.

– Нет проблем!

Блондинка повела их вокруг сцены, где экзотическая танцовщица с огромным удавом вокруг шеи, держась за длинный шест, исполняла эротический танец. Они прошли через гримерную, где голые девицы сидели перед зеркалами, не обращая на вошедших никакого внимания.

– Я понимаю, почему вы не хотите встречаться с прессой. Вы оба завтра же будете на первых страницах газет. Это не очень здорово, да?

– О Боже, еще бы, – ужаснулась Дженнифер.

– Кому нужна такая слава? – бросил Конар.

Девица оглядела его с ног до головы.

– Ты классный мужик! Ты из тех мужчин, ради которых я превратилась в женщину. Мне нравятся «мыльные оперы», смотрю их все время. – Когда Конар пропустил мимо ушей ее комплимент, она добавила: – В любом случае эта мертвая женщина не из наших.

– Ты уверена в этом? – спросил Конар.

– Хозяин, само собой, ездил с полицейскими на опознание. Ее нашли голой. А это ночной клуб, и стриптизерши должны быть очень осторожны, так как знают, что посетители подобных заведений порой отличаются странностями и причудами. Но девушка не стриптизерша. Во всяком случае, не у нас. Ее лицо выглядит неважно, но Арни, наш хозяин, узнал бы ее, если бы она была из наших.

– Интересно, кто же она? – задумчиво произнесла Дженнифер.

– Актриса.

– Откуда ты знаешь? – спросил Конар.

– Как откуда? – усмехнулась блондинка. – Мы в Голливуде, дружок. Кругом одни артисты. Будь то официант, официантка, посыльный или таксист – каждый только и мечтает, как бы получить роль.

– Не каждый, – возразил Конар. – Есть и реальная жизнь.

– Где-нибудь, наверное, есть, – согласилась блондинка, неопределенно пожимая плечами. – Вот запасной выход. Уходите, пока эти шакалы не пронюхали и не устроили засаду.

Поблагодарив, Дженнифер вернула боа, и они ушли.

Эдгар был потрясен новостью. Несмотря на поздний час, он бодрствовал, дожидаясь их возвращения. И теперь, слушая рассказ о страшной находке и разговоре с полицейскими, готовил чай. Когда Дженнифер, воспользовавшись паузой, справилась об Эбби, он заверил, что она в полном порядке.

– Она не смотрела вечерние новости, мисс Джен. Я точно знаю. Она спит уже несколько часов. Я видел, она приняла снотворное, – сообщил он. – У нее сегодня был такой долгий и беспокойный день. Консультация у врача, и потом, как только вы ушли, приехал мистер Паркер. Они с мисс Эбби проговорили целую вечность, хотя она дрожала и с дыханием тоже не все было ладно. А потом пожаловала эта важная шишка.

– Вы имеете в виду Джима Новака? – спросила Дженнифер, потягивая душистый чай с корицей.

– Нет, я говорю о том, который помешан на триллерах, тоже мне, воображает из себя… – Эдгар сделал гримасу. – Ну, да ладно… – Его мнение о творчестве Хью Таненбаума не вызывало сомнений.

– Зачем он приезжал? – насторожилась Дженнифер.

– Не знаю. Я не присутствовал при разговоре.

– Но, Эдгар, не нужно было впускать его, – встревожилась Джен.

– Я работаю у мисс Эбби, – напомнил дворецкий.

– Да, но вы знаете, что мама не всегда… адекватно воспринимает действительность. Эдгар, вы должны присматривать за ней, когда меня нет рядом.

– Дженнифер! Он прав, если твоя мать хочет общаться с людьми, что может сделать Эдгар?

– Да! Но вы знаете, что лекарства приводят ее в состояние… которое не вполне нормально!

Эдгар вздохнул, опустив глаза.

Дженнифер стиснула зубы, жалея, что напустилась на него. Но в ее голове все равно не укладывалось, как он мог позволить Эбби выставить себя в невыгодном свете?

– Эдгар, с сегодняшнего дня, если меня нет дома, даже не говорите маме, если появится какой-то хитрый интриган. Хорошо?

– Мистер Паркер совсем не такой, мисс Дженнифер, – заметил тот, поджав губы.

Ну вот, теперь она его обидела, задела его чувства.

– Дженнифер просто расстроена, Эдгар, – сказал Конар, извиняясь за нее.

Дженнифер приложила руку к губам.

– Извините меня, – мягко сказала она.

– Я понимаю, мисс Дженнифер, – заверил ее дворецкий.

– Пора спать, – предложил Конар.

– Я ни за что не засну. Мне все будет мерещиться эта несчастная…

– Я могу принести вам бренди? – предложил Эдгар.

Джен улыбнулась ему и, потянувшись через кухонную стойку, пожала его руку.

– Мне уже давали бренди в клубе, но все равно спасибо.

– Что за клуб? – насторожился Эдгар.

– Ночной клуб. Стриптиз и все такое, – пояснила Дженнифер.

Эдгар, как разъяренный бульдог, взглянул на Конара.

– Как?! Вы водили мисс Дженнифер в стриптиз-клуб, мистер Маркем? Вы не рассказывали мне об этом.

– Поблизости ничего больше не было, а там телефон. И потом, мы разговаривали там с полицейскими.

– А где же ваш сотовый, мистер Маркем? – недоверчиво спросил Эдгар.

– Мне нужен новый. Один чересчур ретивый репортер разбил мой старый в аэропорту, когда я приехал.

– А ваш, мисс Дженнифер?

– Я всегда забываю захватить его с собой. Все помешались на этих мобильниках. Только и ждут звонка от своего агента или…

– Прошу вас, мисс Дженнифер, впредь всегда носите его с собой, – обеспокоенно произнес Эдгар.

– Обещаю. – Она импульсивно поцеловала старого слугу в щеку. – Спокойной ночи и спасибо, что дождались нас.

– Я только что проверял собак. Это нужно видеть! Им так хорошо вместе. Ваша маленькая, мистер Маркем, свернулась у передних лап Леди. Забавное зрелище, скажу я вам.

– Чудесно, еще раз спасибо, Эдгар, и спокойной ночи, – улыбнулась Дженнифер.

Они вместе вышли из кухни, поднялись по лестнице и задержались у двери в ее комнату.

– И… – Она подняла на него глаза.

– Не хочешь остаться у меня?

– Ты не спрашивал.

– Хорошо. Джен, ты не хочешь остаться у меня?

– Я боюсь, что после всего я не очень расположена…

– Никакого секса, – перебил он. – Не беспокойся.

– Я должна взять зубную щетку.

– Мне подождать?

– Да.

Он улыбнулся.

– Я здесь, у двери.

Она прошла в ванную, взяла щетку. Потом помедлила секунду и прихватила лосьон для лица и дезодорант. Выйдя из своей комнаты, она сказала:

– Не думай, я не изменила решения. Я имею в виду наш сегодняшний спор. Мы остались каждый при своем. Ужасно, со всеми этими событиями я совсем забыла о маме и о возможной операции. Я думаю, если ты перестанешь настаивать…

– Дженнифер.

– Что?

– Может быть, хватит дискуссий на сегодня? Пойдем-ка спать.

– Я не имела в виду…

– Прошу тебя!

– Хорошо, пойдем.

Она повернулась и пошла по коридору. Он последовал за ней. Они подошли к его комнате, и он пропустил ее вперед.

– Ты запер дверь? – шепнула она.

– Сейчас запру.

– Глаза, ты понимаешь? – хмуро прошептала она.

– Понимаю. Кто первый идет в душ?

– Я быстро.

Однако она пробыла в душе довольно долго. Вся грязь омерзительного пустыря, казалось, налипла на ее тело. Хуже того, она чувствовала, как будто сама смерть прикоснулась к ней. Когда она наконец вышла, он лежал на постели в одних трусах, лицо мрачное, глаза устремлены в телевизор.

– Мы попали в ночные новости, – кратко сообщил он, затем поднялся и скрылся в ванной.

Она свернулась клубочком на постели. Диктор говорил о трупе, найденном на пустыре за бульваром Сансет. Причина смерти – удушение. Жертва еще не опознана. Пальто, покрывавшее страшную находку, по всей видимости, выбросили сюда раньше. Согласно медицинской экспертизе, женщина лежала здесь весь день. Смерть наступила между двумя и пятью часами ночи.

Следующее, что увидела Джен, были она сама и Конар.

Полиция не имела достаточных оснований для заключения, что это преступление каким-то образом связано с убийством Бренды Лопес. Но они не отрицали и того, что, возможно, в Лос-Анджелесе действует серийный убийца, выбирающий своими жертвами молодых, красивых женщин.

Новости кончились, началось ночное ток-шоу. Дженнифер дрожала.

Конар вышел из ванной. Совершенно голый. Он нырнул в постель и, обняв ее за плечи, притянул поближе к себе. Он был напряжен, но хранил молчание и тупо смотрел в телевизор.

На экране пела собака.

Потом фермер привел огромнейшую свинью.

Рок-группа представляла свой последний диск.

– Попробуешь заснуть? – спросил Конар, нажимая на кнопку пульта.

Экран погас. Конар оставил свет в ванной, и он окрасил часть спальни в слабый желтоватый цвет.

Закрыв глаза, она думала, что ни за что не уснет. Потому что невозможно забыть лицо мертвой женщины. Но все страхи и ужасы испарились, она задремала. Наверное, сам организм имеет защитную реакцию.

Конар внезапно сел в постели.

– Что? – прошептала она, садясь рядом.

Она видела в тусклом освещении комнаты его лицо, напряженное и тревожное. И страх снова закрался в сердце.

– Ничего. Прости, я не хотел тебя будить.

– Но ты это сделал.

– Прости. Давай спать.

– Ты думаешь, я смогу теперь заснуть? Конар, скажи мне… Что? Ты что-то слышал?

– Нет, ничего такого. – Он погладил ее по голове, затем легонько шлепнул себя по лбу.

– Конар?

Он взглянул на нее.

– Лайам ошибается, между двумя убийствами есть определенная связь.

– Что?

– «Исступление».

– Что?

– Фильм «Исступление». Один из последних фильмов Хичкока. Он снимал его в Англии в начале семидесятых, если мне не изменяет память. Киллер убивал свои жертвы с помощью галстука. – Он повернулся и взглянул на Джен. – Бренду зарезали, как героиню «Психо», а эта девушка задушена галстуком, как в «Исступлении».

– Кто-то имитирует убийства из фильмов Хичкока? – затаив дыхание, прошептала она.

– Может быть, – сказал он, затем, глядя на нее, быстро добавил: – Разрази меня гром, если я ошибаюсь.

– Не говори так.

– Может, это просто… совпадение?

Внезапно снаружи, с той стороны патио, где размещалась конура, послышался вой Леди.

– Господи, – прошептала Дженнифер.

– Не забывай, она охотничья собака и воет на луну. Но если ты тревожишься, мы можем спуститься вниз и…

– Нет!

– Ты в порядке? – Он внимательно взглянул на нее. – Я просто идиот, разбудил тебя, да еще и напугал. А я-то думал, ты будешь чувствовать себя здесь в полной безопасности.

– Так и есть. – Она улыбнулась. – Честно.

– Сможешь опять уснуть?

– Конечно.

Она натянула на себя легкое одеяло. Он улегся рядом.

– Конар…

– Да?

– Давай проверим дом, посмотрим, как там мама?

Он колебался, и она тоже молчала. Наверное, думает, что связался с идиоткой.

– Хорошо, – согласился он. – Только накинем халаты, и я возьму бейсбольную биту.

Пять минут спустя они вышли в коридор. Они шли, бесшумно переступая босыми ногами. Две тени посреди ночи, невольно подумала она.

– Ты считаешь, что я смешная? – прошептала Дженнифер.

– Нет, почему?

– С Леди такое бывает.

– Она охотник.

– Кажется, ты не особенно беспокоишься?

Он ничего не ответил. Когда они остановились на лестничной площадке, он молча повернулся к Дженнифер.

– Леди воет, но я не слышу Риппера.

Он спустился вниз, проверил центральную дверь. Заперта. Красный глазок охраны горел, как и положено.

Они подошли к комнате Эбби. Дженнифер отворила дверь, мать мирно спала.

«Как странно, – подумала Дженнифер, глядя на мать, – она выглядит сейчас даже более спокойной и счастливой, чем когда мы с Конаром были с ней рядом».

Конар потянул ее за халат. Они вышли из комнаты.

– Успокоилась? – спросил он в коридоре.

– Да, спасибо.

Послышалось сердитое рычание Леди.

– Эдгар, – вспомнила Дженнифер. – Ты не думаешь, что нам стоит заглянуть к нему?

– Почему бы и нет? Просто объясним, что мы, парочка неврастеников, проверяем взрослого человека в запертом доме, да к тому же подключенном к сигнализации. Нет проблем.

Она проигнорировала его сарказм.

– Спасибо, – кивнула Дженнифер и начала подниматься по лестнице сначала на второй этаж, затем на третий, туда, где в полностью перестроенной мансарде располагались апартаменты Эдгара.

Остановившись у двери, она подняла руку, чтобы постучать.

В этот момент снова послышался вой Леди, и к нему прибавился низкий отрывистый лай.

Дверь внезапно открылась, и Дженнифер от неожиданности отпрыгнула назад.

– Слышите, сэр? – Эдгар в пижамных брюках и пиджаке от смокинга стоял в дверях, тревожно поглядывая на Конара. – Похоже, кто-то бродит около дома.

– Черт возьми, этого еще не хватало, – раздраженно буркнул Конар.

Он пошел вниз по лестнице, Дженнифер следом за ним, ее рука лежала на его плече. Эдгар сопровождал их.

Как только они спустились, в дверь постучали.

– Эй, есть тут кто-нибудь? – Мужской голос. Приглушенный, но знакомый.

Леди снова завыла. Риппер грозно залаял.

– Пожалуйста, отзовитесь.

– Это же… – начала Дженнифер.

Конар шагнул вперед и открыл дверь.

– Энди Ларкин, – изумленно произнес Эдгар.

Действительно, на пороге стоял Энди. Но, Бог мой, на кого же он был похож? Одежда грязная, потрепанная, брюки в крови.

Глава 13

– Энди! – воскликнула Дженнифер. – Господи, что с тобой случилось? Ты цел? Эдгар, звоните в службу 911!

– Нет-нет, – запротестовал Энди, пряча руку за спину, – пожалуйста, не надо…

– Но ты ранен, – настаивала Дженнифер.

– Что произошло? – требовательно спросил Конар.

– Я принесу вам виски, мистер Ларкин, – сказал Эдгар.

– Святой человек! Благослови вас Бог! – произнес Энди.

– Что случилось? – упорствовал Конар, загораживая вход.

– Пожалуйста… можно мне войти?

Конар взглянул на Дженнифер, потом поднял руки.

– Что поделаешь, ты наш продюсер, тебе можно вламываться в дом посреди ночи, да еще в крови.

Энди покачал головой и направился в кабинет, где его уже ждал дворецкий. Стакан виски Энди осушил одним махом.

– Я налью вам еще, – предложил Эдгар.

– Лучше дайте мне бутылку.

– Энди, – тихо сказала Дженнифер, на ее взгляд, он вел себя весьма странно. – Что происходит? Уже поздно.

Энди кивнул, отхлебнул из бутылки и рухнул на кушетку.

– Авария.

– Что? – отрывисто переспросил Конар.

– Я был в полумиле отсюда. Просто ехал по дороге. Честно говоря, чувствовал себя не в своей тарелке. Я ведь слышал новости… Вы понимаете. Ведь вы нашли ее. Тело…

– Энди, почему это тебя так расстроило? – взглянула на него Дженнифер, чувствуя, как от страха у нее по спине поползли мурашки. Всегда безупречно уложенные волосы Ларкина были всклокочены. – Пока не установлено, кто эта женщина.

– Но она мертва.

– Да, но…

– Почему это тебя так взволновало? – еще резче спросил Конар. – Не ты ее нашел. И не ты убил ее, не ты подбросил на этот пустырь.

– Нет! Конечно, нет! – запротестовал Энди.

– Может, ты знаешь, кто это сделал? – продолжал Конар, пристально глядя на Ларкина.

Энди взглянул на Дженнифер, потом перевел взгляд на Эдгара.

– Нет, черт побери!

Но голос его звучал не очень уверенно.

– Энди…

– Я был расстроен. Черт возьми, как вы не можете этого понять? Еще одно убийство, и сразу после смерти Бренды. Подобные вещи действуют на людей, правда?

– Разумеется.

– Мистер Ларкин, так что же с вами произошло? – напомнил Эдгар.

– Я вел машину, задумался… о том, как все это ужасно. Ехал по пустой дороге. Вдруг яркий свет фар встречной машины, неизвестно как оказавшейся в этом ряду, ослепил меня. Я пытался вывернуть руль… Потом понял, что очутился в кювете.

– Но ты ранен, – встревожилась Дженнифер. – Нужно вызвать врача.

– Нет, – запротестовал Энди, – я не хочу в больницу. Там в приемном покое будет толпа переодетых медиками журналистов. Со мной ничего страшного.

– Но если ты ударился головой, то возможно сотрясение мозга.

– Я не ударился.

– Но у тебя на щеке кровь, – не унималась Дженнифер.

– Я не ударился, – тяжело вздохнул Энди. – Я съехал в кювет. Я сидел в машине, меня просто трясло. Когда я понял, что ничего страшного не произошло, я начал выбираться из машины. Но рядом оказался другой водитель.

– Вы его знаете? – предположил Эдгар.

– Нет. Как только я повернулся, он ударил меня.

– Кто-то вынуждает тебя съехать с дороги, останавливается посмотреть, в порядке ли ты, и потом наносит удар? – изумленно спросил Конар.

– Да, – ответил Энди.

– Что-то не верится… – начал Конар.

– Клянусь.

– Энди, тебе нужно позвонить в полицию, – вмешалась Дженнифер.

Он покачал головой:

– Зачем? Моя машина в полумиле отсюда, она в полном порядке, за исключением того, что стоит в кювете. Нет никакой возможности доказать, что здесь замешан другой водитель. И к тому же я… я был пьян.

– Неужели? – с сарказмом пробормотал Конар.

Энди не отреагировал на его тон.

– Правда. Прибор покажет такой уровень алкоголя в крови, что… Я не стану звонить в полицию. Можно мне переночевать у вас? Я знаю, что уже поздняя ночь. Я не хотел никого беспокоить, но…

– Ты все-таки мой продюсер, – со вздохом сказала Дженнифер.

Энди расцвел улыбкой.

– Что-то вроде этого.

– Комната, где останавливался мистер Хенсон, вполне готова, – сообщил Эдгар.

– Дай вам Бог здоровья! Значит…

– Если хочешь, оставайся. Мы не выгоним тебя на улицу, – сказала Дженнифер.

– Можно вызвать ему такси, – проворчал Конар.

– Пожалуйста, – умолял Энди. – Не оставляйте меня одного.

Он чем-то очень встревожен, подумала Дженнифер.

– Хорошо. Спасибо, Эдгар. Я проверю, заперта ли парадная дверь, и включу сигнализацию. Энди, ты не возражаешь, если мы отправимся спать?

– О чем речь. – Энди счастливо помахал в воздухе бутылкой. – Я сам справлюсь. Эдгар меня проводит.

Конар вышел из кабинета.

– Энди, скажи правду. Что произошло? – кинулась к нему Дженнифер.

В какое-то мгновение ей показалось, что Энди собирается заговорить, но он только покачал головой. Дженнифер сообразила, что Конар вернулся и стоит позади нее.

– Тогда спокойной ночи, – сказала она.

– Спокойной ночи, Джен. Спокойной ночи, Конар.

Они вышли. Конар молча поднимался по лестнице. Когда они дошли до его комнаты, он мягко подтолкнул Дженнифер внутрь, потом запер дверь. Дженнифер сбросила халат и зевнула.

Конар подвинул к шкафу стул, встал на него и что-то вытащил из верхнего ящика.

Пистолет.

– Конар? – вопросительно прошептала Дженнифер.

– Так будет спокойнее, – объяснил он.

– Ты знаешь, как с ним обращаться?

– Я служил в армии.

– Но…

– Боюсь, что бейсбольной биты недостаточно.

– Ты ведь не собираешься стрелять в Энди?

Конар посмотрел на нее. Она лежала в кровати, натянув одеяло до самого подбородка. Он положил пистолет в ящик прикроватной тумбочки и лег, обняв Дженнифер.

– Давай спать.

– Да.

Она закрыла глаза. Но спустя несколько минут села, опираясь спиной о подушку.

– Конар, почему ты достал пистолет? Сейчас, когда появился Энди?

Он вздохнул и тоже сел.

– Он ведь толком ничего не объяснил.

– Он просто был расстроен и ездил по округе.

– Интересно, почему это он ездил вокруг дома твоей матери?

У Хью Таненбаума часто бывала бессонница, но это не имело никакого значения. Он мог работать и после очень короткого сна. Если ему не спалось и он оставался ночью один, он смотрел старые фильмы.

Иногда музыкальные. Но главным образом он смотрел фильмы определенных режиссеров. Ему нравились Стэнли Кубрик, Элиа Казан, классика: «Спартак», «Бен Гур». А еще он любил Хичкока. У него были все пятьдесят три фильма, созданных мастером. Хью не волновало, как их приняли критики, побили ли они кассовые рекорды. Он просто любил Хичкока. Обожал. Изучил его жизнь. Странный полный парень, окончивший школу иезуитов, Хичкок влюбился в свою будущую жену Элму в Англии, где они оба работали на киностудии. Некоторые считали его немного сумасшедшим, свихнувшимся на сексе и смерти. Но в большинстве случаев он ставил фильмы по сценариям, написанным другими людьми. Так что если Хичкок был психопатом, то и другие – не лучше.

Он работал с такими красивыми актрисами! Достаточно назвать лишь несколько имен: Ингрид Бергман, Джанет Ли, Типпи Хедрен, Грейс Келли. Карьера его длилась долго. Хью искренне верил, что любой начинающий режиссер достигнет успеха, если внимательно изучит фильмы Хичкока.

В ту ночь он смотрел «Дурную славу». Когда фильм закончился, Хью защелкал пультом, переключая телеканалы. Он нашел ночные новости. Так и есть. Снова убийство.

История об обнаруженном теле женщины заставила его вздрогнуть. Он налил себе выпить. Сидя в темной спальне с телевизионным пультом в руке, он снова и снова переключал каналы, надеясь узнать имя жертвы. Ведь никто не говорил, что оно не известно, сказали только, что его не будут разглашать до тех пор, пока не известят родственников.

Он смотрел и смотрел. Колючий страх терзал его.

Она была задушена галстуком.

Он думал о своих пропавших галстуках. О Бренде Лопес.

К горлу подкатила тошнота.

На следующее утро Энди был невероятно трезв и уравновешен. В буре толков и разговоров, разразившейся на съемочной площадке, он вел себя на удивление спокойно. Но все время оглядывался, словно боялся, что кто-нибудь в любой момент может ударить его сзади.

Джо Пенни выглядел расстроенным.

Конечно, в то утро расстроилась и Эбби, ее огорчила смерть женщины и то, что именно Конар и Дженнифер обнаружили тело. Она узнала это из утренних новостей. Она не ударилась в панику или истерику, а только попросила Дженнифер быть осторожнее и не избегать Конара.

Убитая женщина, обнаруженная Дженнифер, стала единственной темой для разговоров, когда студия постепенно начала наполняться людьми. Во всех углах читали газеты.

– Ее имя еще не сообщили? – спросил Энди, проходя мимо Дженнифер, сидевшей в буфете за чашечкой кофе.

– Нет, насколько я знаю.

– Ты не узнала ее, Джен? – спросил Джо Пенни.

Он огорчен, подумала, глядя на него, Дженнифер. Выглядит измученным и усталым.

– Нет.

– А ты, Конар? – спросил Джим Новак.

Он покачал головой:

– Нет. Хотя…

– Что ты хочешь сказать? – спросил Джо.

– Да, что ты имел в виду? – настойчиво повторил Джим.

– Это не самая красивая смерть, – нетерпеливо ответил Конар. – Лицо в пятнах, глаза выпучены…

– Хватит, – взмолилась Келли.

– Я тоже так думаю, – согласился Маркем.

Энди зашелестел газетой и покачал головой.

– Это так ужасно, что именно вы ее нашли.

– А может быть, и нет, – отозвался Джо Пенни. Все уставились на него. Он пожал плечами: – Мы на этом заработаем дополнительную рекламу.

– Джо, это гадко! – возмутилась Дженнифер.

– Такова жизнь, – сказал он бесстрастно, отчего у нее по спине пополз холодок. – И не смотри на меня так. Сюжет рассчитан на долгое время вперед. Надо напоминать о себе зрителям.

– Мы можем его изменить, – сказал Даг.

– Мы уже достаточно его изменили, – покачал головой Джо. – Меня мало беспокоит, сколько трупов они еще найдут.

– Джо, да за такие слова тебя надо в тюрьму посадить, – вступила в разговор Серина.

Джо казался раздраженным. Он небрит, заметила Дженнифер. Странно. Он всегда безупречен и так следит за собой…

– Извините. Я немного расстроен.

– Я сама не в себе, – пробормотала Дженнифер.

– То, что случилось, просто ужасно, – сказала Вера с дрожью в голосе.

– Это вообще кошмар, а для Дженнифер вдвойне, – заметил Даг. – И для Конара тоже.

– Послушай, Конар, – серьезно сказал Джо.

– Что?

– Знаешь, что тебе следует делать, когда ты в следующий раз найдешь труп? Проходи мимо. Это не должно тебя касаться.

– Джо! – воскликнула Дженнифер.

Конар смотрел на него, прищурив серые глаза.

– Разве это не ты говорил, что рад дополнительной рекламе?

– Конечно. Любая реклама хороша. Я только думаю о вас двоих. Послушайте, что это за болтовня? У нас сегодня напряженный план. За работу!

Все неохотно начали расходиться.

Несмотря на грустное начало дня, репетиции и съемки прошли хорошо. В первой сцене были заняты Энди и Дженнифер, снимали вечеринку в поместье. Во второй сцене, где Дженнифер не участвовала, обсуждался неминуемый развод героини и появление Дэвида де Виля. В родовой дом Валентайнов прибыла полиция и сообщила, что в ближайшем винограднике найдена убитой дочь одного из самых известных виноторговцев. В третьей сцене Дженнифер вновь появлялась и предупреждала героя Конара, чтобы он оставил ее сестру в покое и держался подальше от погребов Валентайнов. Ведь ему нужны их виноградники, и ничего больше. Естественно, он схватил ее в объятия, напомнив о Париже и о том, что он, Дэвид де Виль, существовал раньше ее смехотворного замужества и ее отчаянных попыток обольстить мужа старшей сестры. Героиня Дженнифер давала ему пощечину и убегала.

В этот день у нее больше не было съемок, и Дженнифер отправилась к себе в гримерную, прикидывая, сколько придется ждать Конара, которому предстояло еще несколько часов работы. Они приехали в одной машине. Ее машине. Но Дженнифер не хотелось оставлять его, равно как не хотелось отправляться домой в одиночестве.

Раздался телефонный звонок.

– Слушаю.

Она ожидала, что это мать, кто-то из друзей или из персонала съемочной группы. Мало кто знал номер ее телефона в студии.

– Дженнифер Коннолли? – раздался в трубке женский голос.

– Да.

– Мне нужно увидеться с вами.

– Простите, кто говорит?

– Это оченье важно. Я подруга Бренды.

– Бренды Лопес?

– Да, и я хорошо знала Триш Уайлдвуд.

– Ничего не понимаю. Кто такая Триш Уайлдвуд?

– Вы не смотрели последний выпуск новостей, мисс Коннолли. Триш Уайлдвуд – это женщина, которую вы нашли ночью.

Дженнифер замолчала, ей вдруг стало трудно дышать.

– Триш была актрисой?

– Да, ей прочили большое будущее.

– Мне так жаль.

– Верю. Мне действительно нужно поговорить с вами.

– Но мы говорим…

– Не по телефону. И наедине.

– Буду рада, если вы приедете…

– Нет, я не приеду в ваш дом, мисс Коннолли. Меньше всего на свете я хочу там оказаться. Пожалуйста, давайте встретимся где-нибудь в другом месте и поговорим.

– Вы даже не представились, и раз уж вы говорите, что не желаете посетить дом моей матери, то должна вас разочаровать. В мои планы не входят встречи с незнакомыми людьми наедине.

Женщина рассмеялась, в ее голосе слышалась обида.

– Мы все становимся параноиками, правда? Два убийства в огромном городе – и все перепугались.

– Послушайте…

– Меня зовут Лайла Гонсалес.

– Лайла Гонсалес? Ваше имя мне знакомо.

– Польщена.

– Вы актриса?

– Да, но у нас с вами разный круг знакомств. И все-таки я очень хочу с вами встретиться. И вовсе не в темном и пустынном месте. Где угодно, только не у вас дома. В любом другом месте это будет выглядеть как случайность. Встретимся за чашкой кофе.

Дженнифер назвала ресторан, который хорошо знала. Там были столики на улице. И решила заехать домой и взять с собой Леди. Она оставила Конару записку, чтобы он попросил кого-нибудь подвезти его домой.

– Я подъеду к шести, – сказала она Лайле, пытаясь рассчитать время. – Могу немного задержаться.

– Прекрасно.

Дженнифер уже хотела повесить трубку, но заколебалась. Ей показалось, что она слышала щелчок, будто кто-то подслушивал их и теперь положил трубку. Впрочем, телефон был многоканальный. Возможно, кто-то пытался звонить из своей гримерной.

От внезапного стука в дверь она подскочила на стуле.

– Дженнифер.

Она чувствовала себя круглой дурой. Это всего лишь Даг.

– Входи, Даг.

Он вошел и плюхнулся на кушетку напротив ее гримировального столика.

– Послушай, с ним вдвоем вы смотритесь великолепно. Вы замечательно вместе работаете.

«Он меня просто дразнит, – подумала Дженнифер. – Интересно, как он вычислил, что мы переспали?»

– Почему у тебя вид как у кота, слопавшего канарейку?

– Просто мне нравится то, что мы придумали…

– Что?

– В пятницу увидишь.

– Отлично. – Она встала. – Послушайте, мистер Большой Секрет, Конар утром приехал со мной. Но мне нужно отлучиться. И раз уж ты все равно тут болтаешься, не сможешь ли ты подбросить его домой?

– Конечно, смогу, – разочарованно произнес Даг. – А я думал, мы выпьем по чашечке кофе.

– Я правда устала. Так ты его подбросишь?

– Ладно, – пожал плечами Даг.

– Пока, – сказала она и выпорхнула из комнаты.

Приехав домой, она увидела Дрю Паркера, который решил навестить ее мать. Они оба сидели у бассейна. Эбби, казалось, отдыхала в его обществе, собаки крутились рядом. Мирная домашняя картина.

– Милая! – обрадовалась Эбби.

Дрю поднялся, тепло пожал Дженнифер руку и поцеловал в щеку.

– Всем привет!

– А где Конар? – недовольно поинтересовалась Эбби.

– Еще на съемках. Даг его привезет.

Эбби, кажется, с этим смирилась.

– Тогда посиди с нами, выпей чаю с булочками.

– С булочками? – спросила Дженнифер.

– Мэри испекла, – улыбнулась мать. – У Эдгара едва набирается несколько свободных часов в неделю.

Мэри Макдугал, одна из двух приходящих служанок, что помогали Эдгару по хозяйству, ирландка, приехала в Штаты около года назад. Она была очень трудолюбивая и усердная.

– Ах, булочки! Звучит заманчиво. Я ведь на минуточку, заехала только за Леди. Я… – Дженнифер заколебалась, не желая расстраивать мать. – Я иду в ресторан «Фламинго».

– Одна?

– Мама, нас несколько человек. К тому же я возьму с собой Леди.

Джен лишь немного покривила душой, но ведь она собиралась в хорошо известный район города и с очень большой собакой. Все будет в порядке.

– Я не знаю… – сказала Эбби.

Дрю бросил на нее сочувственный взгляд.

– Эбби, Леди огромная собака.

– Все будет отлично, – твердо сказала Дженнифер.

Она благодарно улыбнулась Дрю и разломила булочку. Ах, какой аромат! Корица, да к тому же внутри изюм. И чай, разлитый в маленькие чашки, хорош, как всегда.

– Мэри прекрасно заваривает чай.

– Смотри, чтобы Эдгар тебя не услышал, – предупредил Дрю.

– Постараюсь, – рассмеялась Дженнифер.

– Возьми еще булочку, – сказала Эбби.

– Мама, я же собираюсь в ресторан.

– Ступай, но когда вернешься, зайди ко мне, нам надо поговорить.

– Конечно. А в чем дело?

– Потом.

Эбби хочет поговорить с ней наедине? Дженнифер не настаивала, ей не хотелось тревожить мать. Эбби так хорошо выглядит! Даже лучше, чем раньше.

– Обязательно.

– И пожалуйста, не задерживайся.

– Обещаю.

– И возьми с собой мобильный телефон.

– Слушаюсь, мэм.

Дженнифер поцеловала мать и Дрю и пошла за поводком для Леди. Когда она вернулась, Риппер вдруг прыгнул на нее и сердито залаял.

– Я не могу тебя взять, – сказала Дженнифер, потрепав его за ухом.

Но он прыгнул снова, захлебываясь лаем.

– Рип! Прекрати!

– Я его заберу, – предложил Дрю.

– Спасибо.

Но когда Дрю поднял собаку, малыш йорк попытался цапнуть его за руку.

– Риппер! – Дженнифер укоризненно покачала головой.

Маленькое создание подняло голову и снова отчаянно залаяло.

– Он успокоится, – уверял ее Дрю.

– Дайте его мне, – сказала Эбби. – Со мной он ладит.

Впервые Дженнифер обрадовалась, что собака Конара подружилась с ее матерью. Ей надо было уходить. С Леди на поводке и мобильным телефоном Дженнифер тронулась в путь.

Из-за пробок она ехала дольше, чем предполагала. Машину пришлось припарковать на довольно значительном расстоянии. С собакой на поводке она уверенно пошла к месту встречи.

Было уже ближе к семи, чем к шести. Но Джен надеялась, что Лайла Гонсалес еще ждет.

Подойдя к стоящим на улице столикам, она озабоченно оглянулась в поисках Лайлы. К ней подошел официант:

– Мисс Коннолли?

– Да.

– Мисс Гонсалес ждет вас внутри. Боюсь, с собакой туда нельзя.

– А можно найти столик на улице?

Молодой человек пожал плечами, потом, улыбнувшись, сказал:

– Мисс Коннолли, хотите верьте, хотите – нет, я смотрю «Долину Валентайнов» и с радостью организовал бы вам столик. Но все занято. А мой шеф хвастается тем, что не предоставляет киношникам никаких преимуществ, иначе нам постоянно пришлось бы выдворять из-за столиков обычных посетителей. И внутри-то едва нашелся свободный. Мисс Гонсалес сидит там уже давно.

Дженнифер заколебалась. «Я ведь ненадолго», – сказала она себе.

– Пожалуйста, передайте ей, что я сейчас вернусь. Только отведу собаку в машину.

– Конечно. И не забудьте опустить стекло.

– Спасибо. Извини, Леди, – сказала она волкодаву.

Дженнифер пошла назад к машине. Дорога слегка поднималась в гору. Только сейчас она заметила, что припарковала машину в пустынном месте, недалеко от заколоченного дома.

– И еще говорят, что здесь страшно дорогая недвижимость, – проворчала она. – Надо лучше ее использовать.

Дженнифер открыла дверцу, немного опустила стекло.

– Стереги, Леди.

Собака заскулила. Дженнифер заперла машину и поспешила назад. Молоденький официант проводил ее к столику в глубине зала.

Ожидавшая ее женщина оказалась очень привлекательной. У нее были длинные пепельные волосы, большие карие глаза, безупречная кожа. Она поднялась, высокая, стройная, в красивом деловом костюме.

– Привет, – сказала она, улыбнувшись официанту, – я Лайла Гонсалес.

– Дженнифер Коннолли, – в свою очередь, представилась Дженнифер, – извините за опоздание. Я ехала дольше, чем предполагала.

– Ничего страшного. Я с удовольствием выпила кофе, – сказала Лайла и снова улыбнулась. – Я действительно хотела поговорить с вами.

Дженнифер села.

– Что вы закажете? – спросила Лайла.

– То же, что и вы.

– Как насчет закуски ассорти? – Перегнувшись через стол, она добавила: – Я сижу тут довольно давно.

– Пойдет.

Официант удалился.

– Итак, вы были дружны и с Брендой, и с Триш… которую я нашла сегодня ночью, – сказала Дженнифер.

Лайла кивнула.

– Лос-Анджелес огромный город, но в то же время он так мал! Мы встречались с Брендой и Триш на пробах.

– Мир тесен.

– Да, здесь киностудии, телевидение, множество актеров в округе, время от времени все встречаются.

– Мне так жаль, что вы потеряли двух подруг, к тому же погибших ужасной смертью. Я знала Бренду не слишком хорошо, но мы были знакомы, а Триш я никогда не встречала.

– Они обе были очень хорошие.

– Не сомневаюсь. И все-таки не понимаю, почему вы так хотели со мной встретиться.

– Вы идете их дорогой, Дженнифер.

– Что вы хотите сказать?

Лайла подалась вперед.

– В одной из газет я прочитала, что Хью Таненбаум пытается пригласить вас на роль в своем фильме.

– Это всего лишь разговоры.

– Предполагалось, что Бренда сыграет у него. А Триш говорила мне, что пытается встретиться с Таненбаумом. Она считала, что участие в его фильме благоприятно скажется на ее карьере.

Горькая ирония ее тона не укрылась от Дженнифер.

– Вы полагаете…

– Нет, я не говорю, что он маниакальный убийца.

– Тогда…

– Я только хочу сказать, что это странное совпадение. Но присмотритесь к людям вокруг вас, есть множество других совпадений.

– То есть?

Лайла не ответила. Она откинулась на спинку кресла, когда подошедший официант поставил на стол блюдо с закусками и чашку капуччино для Дженнифер.

– У Бренды был независимый характер, – продолжила она, когда официант ушел.

Дженнифер нахмурилась, пытаясь сообразить, что имеет в виду ее собеседница.

– Она спала со всеми, – вздохнула Лайла.

– О да.

– Она переспала со многими вашими друзьями и партнерами. И с Джо Пенни, и с Энди Ларкином. Между ними даже произошла драка, а ее это лишь забавляло. Она как-то сказала мне: если тебя тащат в постель, прежде чем утвердить на роль, так пусть платят за это.

– А что ваша подруга Триш?

– Дойдем и до Триш, – сказала Лайла, подцепив вилкой шляпку шампиньона, фаршированную креветками, с воткнутым в нее крохотным пиратским флагом. – Бренда спала с вашим режиссером Джимом Новаком и с Джеем Браденом. Она хотела получить роль в сериале, но, видимо, Энди Ларкин сказал, что ее просто некуда вставить.

– Я этого не знала.

– Я так и думала.

– Но еще…

– Еще… Конар Маркем.

– Я знаю, что Конар…

– Бренда действительно очень дружила с его женой, Бетти Лу. Должна вам сказать, обе они были красавицы.

– Мне известно об этой дружбе.

Лайла кивнула, глядя на нее сквозь густые ресницы.

– Триш несколько лет назад снималась в фильме, в котором играл Маркем. Так что он наверняка знал ее, разве он вам не сказал?

Дженнифер похолодела, боясь выдать свою тревогу.

Прошлой ночью он говорил, что никогда прежде не видел эту девушку.

– В самом деле? – спокойно спросила она. – Но прошло уже несколько лет.

Это правда, к тому же бедная женщина выглядела так ужасно, что родная мать не сразу бы ее узнала.

– Да. Ваш мистер Маркем был знаком с Триш, точно так же, как и с Брендой. Триш пробовалась на роль в тот знаменитый космический фильм, который только что закончили и куда пытались заполучить Конара в качестве звезды.

– Это интересно. Но маловероятно, чтобы они пробовались вместе.

– О да. – Лайла снова откинулась в кресле, не сводя глаз с Дженнифер. – Триш рассказывала мне, что видела его на совещании, которое режиссер проводил в Нью-Йорке. Знаете, он ей нравился. Очень нравился.

– Вы хотите сказать, что она с ним спала?

Лайла на мгновение опустила ресницы, потом снова взглянула на Дженнифер.

– Не знаю. Когда Триш вернулась из Нью-Йорка, она только и говорила, какой он добрый и великодушный. Но она не получила роль. Видимо, Конар тоже решил отказаться, если теперь он здесь. Но Бренда мертва, и Триш тоже.

– Ну, если переспав с кем-то в Голливуде, обязательно станешь убийцей, то половина здешнего населения уже сидела бы в тюрьме пожизненно, – пожала плечами Дженнифер.

– Я никого ни в чем не обвиняю. Я просто предупреждаю вас. Кто предупрежден, тот вооружен. Когда сегодня утром я увидела Триш в новостях… увидела вас… вместе с Конаром Маркемом… я захотела поговорить с вами. Может быть, между этими убийствами нет ничего общего. Я просто подумала, что мне следует сказать вам, чтобы вы были осмотрительнее.

Лайла говорила искренне. Дженнифер кивнула.

– Спасибо. Большое спасибо.

Лайла попросила счет.

– Мне пора. Я работаю «поющей» официанткой.

– С удовольствием вас как-нибудь послушаю.

– Буду рада. У меня хорошо получается, честно. Говорят, у меня красивый голос. Дайте мне знать, когда захотите прийти. Это в самом центре Голливуда. «У Анджело». Позвоните мне.

Официант принес счет. Дженнифер потянулась за ним, но Лайла перехватила листок.

– Позвольте, я… – начала Дженнифер.

– Поверьте, моя работа хорошо оплачивается, – успокоила ее Лайла. – К тому же я вас пригласила, так что позвольте мне.

Дженнифер не оставалось ничего другого, как ее поблагодарить.

– Вы очень любезны, – сказала Лайла, когда они вышли на улицу. По иронии судьбы все столики теперь опустели. – Будьте осторожнее.

– Вы тоже.

– Вас куда-нибудь подбросить?

– Нет, спасибо, – отказалась Дженнифер. – Моя машина неподалеку.

Лайла уселась в старый «БМВ» и помахала ей рукой. Дженнифер, задумавшись, пошла к своей машине.

Она стояла недалеко, Дженнифер уже видела ее. Только сейчас она сообразила, что уже стемнело. Перед входом в ресторан горело множество огней, но здесь, на холме, было темно.

Все в порядке. Леди в машине.

Звуки улицы постепенно затихали у нее за спиной. Пустынный участок справа казался огромным черным провалом, дальше стоял заброшенный дом. При свете дня он был печальным напоминанием о разрушающей силе времени. Но сейчас, в темноте, он выглядел зловеще.

– Дура! – пробормотала Дженнифер.

Ее воображение вырвалось из-под контроля. А она еще утверждала, что все в порядке! А сама не может справиться со своими фантазиями.

«Иди!» – молча приказала она себе. Быстрее, быстрее! Ей казалось, что стоит только прислушаться, и она услышит дыхание старого дома. От него исходило зло, окна, казалось, вот-вот превратятся в глаза.

– Идиотка! Леди в машине. Я почти рядом, – сказала она себе.

Почти.

Беги!

Это было ошибкой. Заглядевшись на старое здание, она не обратила внимания на трещину в асфальте. И стоило ей ускорить шаг, как каблук застрял и Дженнифер упала. Порвав чулок и ободрав коленку, она кляла себя на чем свет стоит.

– Мама тебе говорила, Конар говорил, Лайла говорила – будь внимательнее, – бурчала она. – Нет, ты ведешь себя как идиотка. Вставай, хватит дурить.

Она начала подниматься, придерживая ремешок висевшей на плече сумочки.

И тут услышала шаги. Обернулась. Ресторан остался внизу, она никого и ничего не видела. Показалось… Дженнифер быстро пошла вперед.

Снова шаги, теперь более частые.

Она снова обернулась.

Никого.

Дженнифер взглянула на машину. Сунула руку в карман. Черт, где ключи? Неужели выронила в ресторане? Или в сумке… У ее автомобиля очень громкая сигнализация, только бы нажать на кнопку. Леди начала вдруг яростно лаять.

Где ее газовый баллончик? Он еще действует?

– Дьявол! – выругалась она.

Нужно возвращаться в ресторан. Она почувствовала, как волосы на затылке зашевелились.

Дженнифер обернулась и закричала.

Шаги замерли. Огромная грозная тень остановилась перед ней.

Глава 14

С той минуты, как Конар узнал, что Дженнифер уехала домой без него, он не находил себе места от беспокойства.

Когда он разгримировывался в своей гримерной, зашел Даг и сказал, что Дженнифер спешила домой и просила его подвезти.

– Что? – выпрямившись, хрипло переспросил Конар и выругался, ударившись головой о кран.

Он потянулся за полотенцем. Удивительно, как все изменилось. Когда он приехал сюда, чрезмерная встревоженность Эбби казалась ему не чем иным, как капризом.

А теперь…

– Эй, нечего на меня бросаться! – воскликнул Даг, протягивая ему полотенце и пятясь.

Конар отмахнулся от него и позвонил домой.

– Грейнджер-Хаус, – раздался голос Эдгара.

– Эдгар, это Конар. Дженнифер дома?

– Я сам только что вернулся, сэр. Позвольте, я посмотрю.

Секунды казались вечностью.

– Она ушла, сэр.

– Ее нет дома?

– Мисс Эбби сказала, что все в порядке. Она взяла с собой Леди.

– Эдгар, куда она отправилась? Пожалуйста, спросите у Эбби, ради меня.

Несколько минут спустя дворецкий ответил:

– Сегодня мисс Эбби чувствовала себя замечательно, сэр. Она даже не принимала лекарство. Но сейчас, боюсь, приняла слишком много. Она не очень… в форме. Но Дженнифер направилась в ресторан «Фламинго» встретиться со своими девушками.

– Девушками? Что за девушки, Эдгар?

– Я думаю, ее партнерши по фильму, сэр, – сказал дворецкий. – Сэр, если бы я был здесь, то постарался бы ее удержать.

– Не волнуйтесь, Эдгар. Вы ни в чем не виноваты. Где этот чертов ресторан?

– Недалеко от музыкального магазина. Да, мистер Маркем, там еще и книжный магазин, который ей так нравится. Рядом с Блюз-Хаус.

– Спасибо.

Он повесил трубку.

– Поехали, Даг.

Он давал короткие распоряжения, указывая дорогу. Даг не переставал успокаивать его, говорил, что с Джен ничего не случилось – она ведь со своей собакой.

Однако около «Фламинго» автомобиля Дженнифер не оказалось.

– Проклятие, она где-то рядом, – нетерпеливо произнес Конар.

– Смотри! – вдруг воскликнул Даг.

– Что?

– Подальше, на той стороне. Что это? Тело…

Конар посмотрел туда, куда указывал Даг. Действительно, он увидел кусок брезента, небрежно наброшенный поверх чего-то… Конар двинулся в ту сторону.

– Нет! – Даг схватил его за руку. – Давай не будем смотреть, хорошо?

– Даг, не дури. – Конар оттолкнул его, чувствуя, как сердце подкатило к горлу. Он быстро побежал к заросшей сорной травой площадке перед заброшенным строением. Дернул тряпку, отступил назад. Он почти сшиб Дага с ног.

– Доски, – сказал Конар.

– Господи, – выдохнул Даг. – Смотри-ка, кто-то идет!

Дженнифер поднималась вверх по дороге, она почти бежала. Он видел, как она упала.

– Черт бы ее побрал, – пробормотал Конар в свою очередь. Он пошел к ней навстречу.

Не успел он сделать и нескольких шагов, как заметил черную фигуру, выскользнувшую из темноты.

– Осторожнее! – предупредил Даг.

– Я вижу.

Но Дженнифер повернулась, и догонявший преградил ей дорогу. Крупный мужчина, держа что-то в руке, размахнулся, готовый ударить.

– Нет! – завопил Конар. Полный ярости и страха вопль отозвался в его собственных ушах.

В ту же секунду Дженнифер нырнула в высокую траву пустыря, спасаясь от нападения. Несмотря на шум, который поднял Конар, мужчина все еще не понимал, что его заметили. Он сделал к Дженнифер шаг, другой и снова замахнулся. Она покатилась. Конар бросился ему под ноги.

Сшиб и теперь держал его очень крепко, прижимая к земле.

Незнакомец сопротивлялся и изворачивался, пытаясь ударить Конара зажатым в руке предметом.

Это был не нож – разбитая бутылка со страшными зазубринами по краям.

Конар перехватил его руку и с силой надавил на запястье. Пальцы разжались, бутылка упала в траву.

Когда он наконец взглянул на небритое, отвратительное лицо бродяги, угрожавшего Дженнифер, послышался нарастающий вой сирен. Его сердце билось со скоростью миллион ударов в минуту.

– Осторожнее! Моя рука! – завопил бродяга.

– Жаль, что я не сломал тебе шею.

– Полегче, приятель, дай мне передохнуть. Я не хотел сделать ей ничего плохого. Мне нужна была ее сумка! – начал объяснять бродяга. – Я ветеран Вьетнама. У меня дети… Не могу работать… больные легкие.

Конар поднялся, хорошенько оглядел его и потащил за собой. Тот явно нагло врал. Хотя Конар и не был психологом, но этот бандюга никак не походил на серийного убийцу.

Боковым зрением он заметил, как Даг подошел к Дженнифер и помог ей подняться.

– У меня и в мыслях не было… не собирался я… делать ей ничего плохого! – снова канючил бродяга.

– Ты не собирался причинить ей зло? А для чего эта бутылка?

– Я просто хотел ее припугнуть, – взмолился мужчина. – Пожалуйста, отпустите меня. Я слышу сирены, полицейские скоро будут здесь. Откуда их черт принес? Они почти рядом…

– Мобильный телефон, – вежливо пояснил Даг.

– Послушайте, – вдруг сказал бродяга. – Я знаю, кто вы. Вы актер. – Он осклабился и мерзко хихикнул. – Имей в виду, парень, или ты отпустишь меня прямо сейчас, или я скажу копам, что вы подкупили меня, чтобы создать себе рекламу.

– Что? – не веря своим ушам, произнес Конар.

– Нет! – крикнула Дженнифер, выступая вперед. Ее лицо было перепачкано, в волосах травинки и сор. – Вы хотели ударить меня этой ужасной бутылкой, – гневно крикнула она. – Мало того, вы еще нас и шантажируете. Я буду настаивать на обвинении, потому что не уверена, что вы не нападете на кого-нибудь другого.

Конар смотрел на нее, сдвинув брови.

Ее трясло, но она была настроена решительно.

– Ты хотя бы понимаешь, что ты сделала? – услышал он свой срывающийся голос. Он не собирался этого говорить.

– Я взяла с собой Леди, – невозмутимо ответила она.

– Собака заперта в машине, – заметил он, теряя терпение.

– Я хотела достать газовый баллончик…

– Хотела? И что же?

– Я его выронила.

– Понятно.

– Парень, я не хотел обижать ее, – на этот раз жалобно захныкал мужчина.

Конар снова посмотрел на него. Звук сирен приближался.

Первыми полицейскими, прибывшими на место происшествия в патрульной машине, были двое парней в форме. Увидев их, бродяжка хотел дать деру, но Конар крепко держал его. Потом злоумышленник пустился излагать свою версию о рекламе и подкупе. Когда полицейские не клюнули на эту идею, бандюга начал кричать, что нашли, мол, кого ловить, он вовсе не киллер.

– Я не убивал никаких блондинок. Никого не зарезал, никого не задушил. Клянусь, все, что я хотел, это немножко денег.

Из машины послышался лай Леди.

– Итак, вы хотите выдвинуть против него обвинение? – спросил полицейский, сдвигая фуражку на затылок и почесывая голову.

– Не бросить ли нам все это? – посоветовал Даг. – Держи, – сказал он, протягивая что-то Дженнифер.

– Что это? – спросил Конар.

– Ее ключи от машины, – сказал Даг, бросая на Джен понимающий взгляд.

– Значит, ты и их потеряла, – буркнул Конар.

– Да… я выронила… Но… я могла бы…

– Что ты могла бы? – раздраженно переспросил он.

Она отбросила светлую прядь волос.

Полицейский, вежливо кашлянув, напомнил:

– Вы должны заполнить бланки обвинения.

– Мы не станем этого делать, – сказал Даг.

– Нет, – заупрямилась Дженнифер, – Даг, мы не можем.

– Дженнифер, – мягко сказал Даг, – я не думаю, что этот парень убил Бренду и ту, другую женщину.

– Я тоже не думаю, что это он, – сказала она, посматривая на Конара.

– Знаете, никто не может ручаться, – вмешался молодой полицейский. – Он гнался за вами, и если бы он ударил вас этой «розочкой»… – Он выразительно покачал головой. – Взгляните на него. У него самого все лицо в шрамах. Сразу видно, бывалый тип.

– Хорошо. Мы готовы предъявить обвинение, – сказала Дженнифер.

– Она права, – согласился Конар. – Едем в участок. Я поведу твою машину, Джен. И постарайся успокоить собаку.

Ночь тянулась удивительно долго. Бумагам, казалось, не было конца, и Дженнифер настояла, чтобы ей позволили забрать Леди с улицы. Вид бродяги при свете оказался еще хуже. Его отвели на допрос. Возможно, он не был разыскиваемым киллером, но полицейские обязаны соблюдать формальности.

Леди провели в помещение, и задержанного допрашивали в другой комнате, а Дженнифер, Конар и Даг снова сидели за столом офицера, в который раз излагая ход событий. Круг вопросов касался нападавшего, и выяснилось, что Джен и Конар были в этом районе в прошлую ночь и нашли тело убитой женщины на соседнем пустыре.

Сначала они отвечали на вопросы полицейских, которые первыми приехали на помощь, но потом появился лейтенант и стал допрашивать их сам.

– У вас, мисс Коннолли, своеобразная привычка посещать подобные рискованные места? – не без иронии спросил он.

– Нет, – сердито буркнула Дженнифер, – я живу недалеко и приехала в ресторан встретиться с подругой.

– Что за подруга?

Конару показалось, что она на секунду замешкалась с ответом. Затем вспылила:

– Какая разница? Я имею право оставить машину около ресторана и встретиться с кем хочу. А уж если на меня напали, так этим и занимайтесь, а не задавайте глупые вопросы.

– Хорошо-хорошо. – Лейтенант замолчал. Конар увидел, как появился Лайам и направился через кабинет прямо к ним.

– Снова вы? – хмыкнул он, не скрывая горькой усмешки.

– На Дженнифер напали.

– Да, я слышал. Я видел вашего бродягу и по дороге сюда немного с ним поговорил. Кое-что прояснилось.

– Думаешь, это и есть убийца? – скептически поинтересовался Конар.

– Никогда не знаешь. Психологи говорят, что убийца, придумывающий изощренные способы преступлений, выходящие за пределы обычного, зачастую выглядит самым заурядным образом. Про этого парня такого не скажешь. Послушайте, лейтенант Итон, этим людям здорово не везет в последние дни. Не могли бы мы отпустить их домой?

– Не возражаю, обвинительное заявление составлено. Мы займемся парнем.

– Отлично. Вы можете идти.

– Спасибо, – сказал Конар.

– Не стоит…

Конар положил руку на спину Дженнифер и ощутил ее напряжение, заметил, как ее пальцы теребили поводок Леди. «Она готовилась к спору, который неизбежно возникнет между нами», – подумал он. Не снимая руки с ее спины, он тихонько подтолкнул ее к выходу.

– Конар! – окликнул Лайам.

Тот оглянулся. Его приятель продолжал стоять, опершись о стол.

– У тебя завтра найдется свободное время? – спросил Лайам.

– Пожалуй. Мне к двенадцати. Но я должен отвезти Дженнифер, а ей к девяти.

– Я буду на студии около десяти.

– Хорошо. – Конар на секунду замялся, потом сказал: – Вы все задавали много вопросов, поэтому теперь моя очередь. Ничего не известно о женщине, которую мы нашли вчера вечером?

– Пока нет, – ответил Лайам.

«Пока нет, или он просто не хочет делиться информацией», – подумал Конар и, уходя, сказал:

– Значит, увидимся утром.

Они покинули здание полиции. Дженнифер, не оглядываясь, шла впереди прямо к своей машине.

– Что ж, пожалуй, я отправлюсь домой, – многозначительно произнес Даг. – Нет-нет, не вздумайте благодарить меня за то, что я не бросил вас в трудную минуту. Не говорите «Пока, спокойной ночи» и тому подобное. Я тихонечко пойду своей дорогой.

Хмуро усмехнувшись, Конар повернулся к Дагу. Дженнифер остановилась, ей некуда было спешить. Ключи взял Конар.

– Спасибо, Даг. Спасибо, что помог мне отыскать Джен, и за терпение в полиции.

Дженнифер сухо добавила:

– Да, спасибо, Даг.

– Пожалуйста. Увидимся завтра.

Он подошел к своему автомобилю и уехал.

– Я сяду за руль, – объявил Конар, заметив, что Дженнифер, подойдя к машине, остановилась со стороны водителя.

– Это моя машина.

– Я сказал…

– Изображаешь из себя мачо, а, Конар? – Прищурившись, она искоса посмотрела на него.

Стиснув зубы, Дженнифер уселась на пассажирское сиденье. Леди послушно прыгнула назад – она, казалось, натерпелась достаточно.

– Ты была так холодна с Дагом, – заметил Конар, – странно, ведь он приехал тебя спасать.

– Ты подговорил его подвезти тебя, чтобы следить за мной, – ответила она, не глядя на него.

– Ты могла бы сказать мне спасибо или извиниться, что мне пришлось из-за тебя подраться.

Джен круто развернулась и посмотрела на Конара. Голубые глаза – как лед!

– Никто не просил тебя следить за мной!

– Действительно, никто, даже твоя мать.

– Ну, забрал бы он мою сумку, и все.

– Откуда ты знаешь? Откуда ты знаешь, что этот громила не убил бы тебя?

– Нет… он… не убийца… Говори, что хочешь! – возразила она, но в ее тоне не чувствовалось уверенности.

Он смотрел на дорогу.

– И с кем же ты встречалась? – полюбопытствовал Конар.

Она молчала.

– Дженнифер…

– С приятельницей.

– Зачем ты это сделала? Почему уехала и ничего мне не сказала?

– Послушай, ты не мой штатный телохранитель.

– Почему не сказала мне?

Она повернулась к нему.

– Почему ты не сказал мне, что знал ту несчастную девушку, которую мы нашли прошлой ночью?

– Что? – не понял он.

– Ты знал ее!

Да, так оно и было. Но тогда он не сознавал этого.

– Ты лгал мне. – Дженнифер сокрушенно покачала головой.

– Прошлой ночью я не понял, что это она. Собственная мать не узнала бы ее.

– Ты с ней пробовался?

– Да, пробовался. Но я понятия не имел, что это она, до тех пор, пока утром полиция не сообщила ее имя.

Он снова сосредоточил внимание на дороге.

– Ты, наверное, спал с ней, ведь так? И наверное, тоже случайно и один раз, так же как с Брендой?

Сдержав раздражение, он не ответил на ее вопрос.

– Ты поступила глупо, – мягко заметил он.

– Что глупого в том, что я встречалась с подругой и мы выпили кофе?

– Убиты две молодые актрисы, и твоя мать считает, что тебе угрожает опасность. Может, она не так уж безумна.

Она снова повернулась к нему.

– Я никогда не говорила, что она сумасшедшая.

Как только они подъехали к Грейнджер-Хаусу, она вышла, хлопнув дверцей, и вместе с Леди поспешила к дому. Эдгар встретил их в вестибюле.

– Мисс Дженнифер! – ахнул он, с ужасом оглядывая ее.

Только по его взгляду она поняла, что совсем забыла, как выглядит.

– Все о’кей, Эдгар.

Дворецкий с сомнением перевел взгляд на Конара, который сказал:

– К ней на улице пристал бродяга, мог и убить.

– Но наш «восхитительный мальчик» появился как раз вовремя, – язвительно заметила Джен, затем добавила: – Я в порядке, Эдгар. Конар справился с этим негодяем, потом приехала полиция, и мы были в участке. Мама спит?

– Как ангел.

– Не рассказывайте ей ничего. Хорошо?

– Но, мисс Дженнифер, она все равно узнает. В газетах напишут, я уверен.

Девушка передернула плечами и беспокойно улыбнулась Эдгару.

– Бродяга еще и шантажировал нас.

– Какая гадость! – возмущенно воскликнул дворецкий. – Я отведу Леди. Не сомневаюсь, вам не терпится принять душ и переодеться. Ужин ждет вас.

– У меня совсем нет аппетита.

– А я так умираю с голоду, – возразил Конар.

– Спасибо за то, что взяли Леди, – сказала Джен и пошла к лестнице.

– Сандвичей будет достаточно, мистер Маркем? – спросил Эдгар.

– Это все равно что манна небесная, – улыбнулся Конар.

Дженнифер шагнула на ступеньку, но он схватил ее за руку. Она смотрела на его пальцы, сжимающие ее запястье.

– Почему ты не хочешь признать, что совершила ошибку и что тебе не следовало уезжать, не предупредив меня?

– Я не обязана отчитываться перед тобой, Конар.

– Я думал, что мы пришли к некоторому виду согласия.

– Согласия?

Он глубоко вздохнул.

– Послушай, почему ты настаиваешь на собственной глупости? Ты не представляешь, что могло случиться!

– Почему же, у меня могли украсть сумочку.

– Ты могла запросто оказаться в госпитале с изуродованным лицом. Или хуже. Кто знает…

– Я иду к себе и запру дверь. Все шло хорошо, пока ты не приехал. Пока тебя не было, ничего подобного не случалось. Поразмысли над этим, Конар. Все началось, когда ты появился здесь!

Он не ответил. Ни один мускул не дрогнул на его лице.

– Я буду около твоей двери, – процедил он сквозь зубы, – несмотря на тот факт, что ты ведешь себя как последняя дрянь.

– Ради Бога.

Она вошла в комнату и, захлопнув дверь перед его носом, заперла ее. Стиснув зубы, он сжал кулаки.

Она его обидела.

Он испугался за нее до смерти. Спас от этого ублюдка. А она имеет наглость злиться!

Он все еще стоял у ее двери. Наконец махнул рукой.

– Отлично, замечательно, пошла ты к черту, мисс Коннолли!

Ругаясь про себя, он решительно направился в свою комнату.

Но даже горячий душ не улучшил его настроения. Как, впрочем, сандвичи и пиво. Ничто не помогало.

Потому что за злостью и обидой скрывался самый настоящий страх.

Они дома. Она в безопасности. В доме, где заперты все двери и включена сигнализация. И ее дверь тоже заперта.

И все равно… Слишком много необъяснимого творилось в последнее время. И теперь казалось, что все достигло решающей стадии.

Дженнифер стояла под душем долго-долго. Она все еще помнила облик того человека, который так ее напугал. Злой. Безобразный. Безумие в глазах.

Он не моргнув глазом мог порезать ее этой острой бутылкой.

Но был ли он убийцей? И вообще, существует один киллер или их двое? Может быть, Бренда и Триш стали жертвами разных маньяков?

В любом случае как это связано с ней?

Зачем она так напустилась на Конара, когда он ее спас?

Потому что боялась, поняла она. И бравадой прикрывала страх.

Наконец она выключила душ. Стояла перед зеркалом, обернув бедра полотенцем, и сушила волосы. Стоило ей закрыть глаза, как перед ней всплывало отвратительное лицо бродяги. Она вздрогнула. Но если он бродяга, тогда ей всего лишь не повезло. Он не выслеживал ее, она просто попалась ему на дороге.

Волосы высохли, она вернулась в спальню, но беспокойство не проходило. Она вспоминала свою встречу с Лайлой и все, что та ей рассказала.

Неужели Конар узнал тело Триш Уайлдвуд прошлой ночью? А если так, то почему он не сказал, что был с ней знаком?

Конар.

Она ненавидела себя, потому что понимала, что на самом деле хотела пойти к нему. Она хотела, чтобы он ее успокоил. И еще больше расстроилась, поняв, что хотела чего-то еще. Она хотела, чтобы он лежал рядом с ней, обнаженный, и чтобы шептал ей на ухо страстные, нежные и бесстыдные слова. И чтобы его руки ласкали ее, а губы прикасались…

Она быстро открыла один из ящиков комода и вытащила уютную длинную рубашку с птичкой на груди. Надев ее, решительно залезла в постель, подумала было, не посмотреть ли новости, но решила, что ни за что не уснет, если ей снова станут рассказывать об убийствах, происшедших в последние дни в Лос-Анджелесе.

Она хотела оставить верхний свет, но он ей мешал. Лежала, уставясь в потолок. Потом поднялась, включила свет в ванной и только тогда погасила верхнюю лампу.

И снова, размышляя, лежала без сна.

Конар. Плохой мальчик превратился в прекрасного принца. Высокий, стройный, необыкновенный, с пронзительными серыми глазами и мужественными чертами лица. Мужчина, способный сразить женщину одним лишь движением головы, взглядом, легчайшим нюансом голоса…

Она заворочалась в постели, изнемогая от желания и мучая себя бесплодным вопросом: неужели какая-то другая женщина хотела его так же сильно, как она?

Возможно, она дорого заплатила за это?

Время шло. В конце концов Джен поднялась и приняла снотворное. Она исключительно редко позволяла себе подобное, зная, что утром будет чувствовать себя разбитой. Но ей требовалось хоть как-то заснуть.

Прошло примерно полчаса, и таблетка начала действовать. Веки отяжелели, и она задремала. Опять начался тот сон, но только на этот раз она понимала, что спит.

Селия Марстон манила ее за собой, прямо на скалы. Она послушалась, сознавая, что кто-то идет за ней по пятам…

«Нет, Селия, нет, подожди…»

Селия повернулась к ней… и превратилась в Бренду.

«Беги, Дженнифер, беги, он уже близко… не поворачивайся, беги…»

Но она должна была повернуться. Громила со страшной бутылкой в руке и лицом, испещренным шрамами, уже догонял ее. «Ваша сумочка, леди. Мне нужна только ваша сумочка!»

И вдруг он начал хохотать, и его лицо изменилось, и тут она поняла, что перед ней настоящий убийца…

Она проснулась. Открыла глаза.

И вскрикнула. Темная фигура стояла, склонившись над ней.

Дженнифер вскочила с постели, протирая глаза. «О Господи, я еще сплю?»

Фигура исчезла. Словно и вовсе не существовала. Испарилась…

Кто-то стучал в дверь. Конар.

Она бросилась к двери, затем остановилась. А что, если это он пробрался в ее спальню? Хотел напугать ее среди ночи, но зачем?

– Дженнифер!

Дрожа, она распахнула дверь. Он стоял в коридоре в пижамных брюках, волосы спутаны, глаза безумные, полные страха и напряжения.

– Что случилось?

К черту осторожность. Она бросилась к нему на грудь.

– Я не знаю… кто-то был в моей спальне.

Он мягко отодвинул ее в сторону и вошел в комнату. Он ходил, заглядывая в каждый угол. Осмотрел ванную, туалет и даже заглянул под кровать.

– Но здесь никого нет, – сказал он.

– Я готова поклясться… – пробормотала она.

– Может быть, это сон? Ночной кошмар? – осторожно предположил он.

– Возможно. Но он показался мне таким реальным…

Конар стоял, молча ее разглядывая. Она облизнула пересохшие губы.

– Спасибо, что спас меня сегодня.

– Пожалуйста, – отозвался он. – У меня был личный интерес.

Она подошла к нему и тихо попросила:

– Останься со мной.

Он покачал головой, нежные пальцы прошлись по ее волосам.

– Я не уверен, что мне следует это делать. Ты говоришь так, потому что испугана.

Она улыбнулась, отрицательно покачав головой.

– Нет, не надо спорить. Я просто хочу, чтобы ты остался.

Сказав это, она одним легким движением стянула через голову рубашку и бросила ее на пол. Он стоял и смотрел, не в силах отвести глаз. Бесшумно вздохнув, она закрыла глаза и, подставив ему губы, застыла в ожидании.

Но ее губы так и не дождались поцелуя.

Он опустился на колени, и теплое влажное дыхание овеяло шелковый треугольник ее бикини. Она задохнулась, почувствовав его язык через тонкий шелк. Колени дрожали, голова шла кругом, она едва держалась на ногах.

Она забыла обо всем, кроме этого ощущения…

О нет…

Она отбросила прочь все сомнения.

Она просто хотела…

Секса.

Позже, когда они, измученные и пресытившиеся, обнявшись, лежали в полудреме, она поняла, что хочет… большего.

Она хотела, чтобы он принадлежал ей целиком и полностью.

Глава 15

Проснувшись утром в своей комнате, Дженнифер какое-то время позволила себе понежиться в постели. Судя по тому, как солнце освещало спальню, было еще очень рано. Однако Конар уже ушел.

Она лежала, наслаждаясь тишиной и долгожданным покоем. Дженнифер всегда нравилась эта комната. Светлая и просторная. Та часть стен, которую не закрывали деревянные панели, оставшиеся здесь еще с 1920 года, была выкрашена в мягкий желтый цвет, отчего комната казалась еще более светлой. Мелкий цветочный узор покрывала и мягких штор, а также и обивка мебели, традиционная для Ральфа Лорена. Возле кровати лежал персидский ковер ручной работы. И сейчас, в это спокойное солнечное утро, она удивлялась: неужели все это правда?.. И эта страшная черная тень, и ее ночные кошмары? Но как, откуда? Когда здесь все так мирно и тихо. Откуда могли приходить к ней эти страшные призраки?

Она взглянула на часы. Половина седьмого. С наслаждением приняла душ, оделась и спустилась вниз. Кофе, чай, сливки, тосты и свежие кексы – все это ждало ее на буфете в столовой. Дженнифер налила себе кофе, удивляясь, почему в доме так тихо. Неужели Конар уже уехал?

Она направилась в кабинет и в дальнем конце его увидела мать. Двери, выходящие к бассейну, распахнуты настежь. Эбби была не одна. Она сидела на массивном стуле с плетеной спинкой, а подле нее, опустившись на одно колено, стоял Конар. Их склоненные головы почти соприкасались.

– Ты понимаешь, я поклялась, что сделаю это. Для себя, для него.

– Привет, – улыбнулась Дженнифер, входя в кабинет и отпивая на ходу кофе. – Я вам не помешаю?

Ее глаза остановились на Конаре. Он ворвался в их жизнь, его пригласила Эбби. Но Джен не нравилось, что у них есть секреты от нее.

Конар ничего не сказал. Он поднялся, взглянув на нее.

– Юная леди, вы соизволили солгать мне вчера? – сказала Эбби.

– Что?

– Ты сказала, что собираешься выпить кофе со своими подружками?

– Ну да. Мама, так случилось, не задался день, и этот бродяга случайно оказался у меня на дороге.

– …и чуть тебя не убил, – уточнила Эбби.

– Я думаю, ему нужна была не я, а только моя сумка.

– И ты взяла собаку и заперла ее в машине? – продолжала мать.

– Я думала, мы посидим на воздухе, но мест не оказалось.

– На тебя напали, могли убить! И ты солгала мне.

– Мама!

– Ты сказала, что встречаешься со своими подругами. Имея в виду Серину и Келли, но ты не встречалась с ними.

– Мама, почему ты думаешь…

– Потому что Келли и Серина были в студии, и их сцену снимали после Конара.

Дженнифер метнула сердитый взгляд в его сторону. У злости и обиды глубокие корни.

– Я не помню, чтобы говорила тебе, что собираюсь встретиться именно с ними.

– Тогда с кем же? – допытывалась Эбби.

– Ты ее не знаешь.

Она взглянула на Конара, затем подумала: какая разница? Что изменится, если она назовет имя?

– Ее зовут Лайла Гонсалес, мама.

– И ты решилась пойти одна, наплевав на то, что творится кругом?

– Мама, пожалуйста! Я осторожна, честно. Но я хочу жить нормальной жизнью. Забудь об этой злополучной ночи. Со мной ничего не случилось.

Она испуганно смотрела на мать, думая только об одном, как бы ее успокоить. Эбби не сводила глаз с дочери.

– Сегодня днем я еду в госпиталь, мне необходимо пройти обследование, – сказала Эбби, меняя тему. – И я останусь там на уик-энд. Тебе не стоит беспокоиться и что-то менять в своем расписании. Меня отвезет Эдгар. А ты сможешь заехать, когда будешь свободна.

– Обследование? – произнесла Дженнифер, затаив дыхание. – Что происходит? Почему ты ничего мне не сказала?

– Я сказала вчера, что должна поговорить с тобой. Но ты так спешила… – вздохнула Эбби. – Ты помнишь моего друга Вика?

– Конечно, такой милый человек. Твой коллега по посещению врачебных кабинетов.

– Он умер вчера утром.

– Умер? Мама, мне так жаль! Такой симпатичный человек. – Она участливо сжала руки матери. – Почему? Симптомы были такие серьезные? Или отказало сердце? Или что-то с дыханием…

Эбби перевела взгляд на Конара и наконец ответила:

– Он умер от осложнений после операции.

– Мама! Я же говорю, что операция очень опасна.

– Я собираюсь пройти обследование именно на предмет операции, – твердо сообщила Эбби.

Дженнифер еще крепче сжала руки матери.

– Ты только что сказала мне, что Вик умер, потому что не перенес операции.

– Да.

– Тогда, мама, ты должна понимать…

– Дженнифер, это ты должна понимать, что мне удается быть в форме лишь короткие промежутки времени, с каждым днем я дрожу все больше и больше. У меня началось недержание. Я заперта в четырех стенах. И с возрастом все это будет лишь ухудшаться. Поэтому одна надежда на операцию. Я должна сделать ее, пока относительно молода. Мы окончательно обсудим это с моим доктором через несколько недель. У меня есть шанс, я пройду обследование. Я все еще ничего не решила и скорее настроена против операции, но… – Она на секунду замолчала, потом заговорила снова: – Ты только что сказала мне, что хочешь жить нормальной жизнью. Я тоже, Дженнифер. Ты понимаешь?

Дженнифер встала, чувствуя, как слезы закипают в глазах. Она понимала и не понимала. Она боялась потерять мать.

Ей хотелось что-то сказать, но она не могла. Это касалось только их двоих, а тут был Конар. Он поддерживал Эбби.

– Мне пора на работу, – просто сказала она.

Эдгар стоял в дверях с серебряным подносом в руках. Лекарства для Эбби. Он посмотрел на Дженнифер с нескрываемой симпатией.

– Конар, – услышала она голос матери. Сейчас Конар последует за ней.

Она обернулась.

– Я не хочу, чтобы он ехал со мной, мама. Я хочу жить нормально, поняла?

Она вышла в вестибюль и покинула дом. Сбежала вниз по широким ступеням и, когда подошла к машине, совсем не удивилась, обнаружив за спиной Конара.

– Я возражаю, – сказала она, не поворачиваясь. – Я хочу побыть одна. Оставь меня.

Он крепко сжал ее руку, повернул лицом к себе и потянулся к ключам, которые она судорожно сжимала в кулаке.

– Ты только что сделала все, чтобы расстроить мать еще сильнее, – возмутился он, – и мне плевать, чего ты хочешь, а чего нет. Дай ключи.

У нее не было сил бороться с ним. Он разжал ее пальцы, и она уступила. Она обошла автомобиль, храня молчание. По дороге на студию оба молчали.

Даг поджидал ее в гримерной. Ему не терпелось узнать, все ли у нее в порядке.

– Прекрасно. Все прекрасно, – кратко отрезала Джен.

– Не ври, я же вижу, – настаивал он, – выкладывай, что случилось?

Она села перед зеркалом.

– Мать собирается сделать операцию.

– Молодчина! – воскликнул Даг.

– Даг, она может умереть. Разве ты не понимаешь? Сейчас она жива, чувствует себя то скверно, то получше, а что… если вообще ни-че-го?

– Она боится потерять тебя, ты знаешь.

– Конар поддерживает ее в этом безумном решении.

– И ты злишься на них обоих.

– Это неудивительно.

– Разумеется.

– Я имею право!

– Конечно. Но давай разберемся: он старается помочь Эбби, пытается заставить тебя понять, что она чувствует. И он спас тебя от нападения. Я скажу, мы здорово отделали того типа.

Она повернулась к нему.

– А если Конар и есть убийца?

– Что? – выкатив глаза, произнес Даг. – Ты с ума сошла… Бренда была мертва, когда его самолет еще не коснулся земли. – Какой-то момент он стоял, молча качая головой. – Ты очень расстроена, да? Хочешь, я поживу у вас несколько дней?

– Нет-нет… я только что сказала какую-то чушь. Он приехал охранять меня. Наверное, я злюсь, потому что он должен, потому что я должна взять на себя такой риск.

– Джен, мне все в тебе нравится, ты знаешь. Я готов снова приехать на уик-энд. Как бесстрастный наблюдатель.

Она задумалась. Матери не будет дома. Возможно, ей действительно не стоит оставаться в доме вдвоем с Конаром.

– Что ж, пожалуй, это кстати. Приезжай на уик-энд.

– Дженнифер! На грим! – Торн Маккей стоял за дверью.

– Как ему удается так многозначительно произносить одну коротенькую фразу? «На грим!» – передразнил Даг, рассмеявшись. – Увидимся позже. Я внес кое-какие изменения в сегодняшнюю сцену, когда ты узнаешь, что беременна.

– Я беременна?

– Я полагаю, ты еще не видела окончательного варианта сцены. Поверь мне, это великолепно. Правда, правда… Хотя, конечно, чушь ужасная, если так можно говорить про свою работу. Я думаю, ты спала со своим собственным, но почти уже бывшем мужем, а также и с экс-мужем своей сестры и еще, конечно, с сыном своих соседей. С которыми враждует твое семейство.

– По-моему, с ним это было в прошлом.

– Нет, ты спишь с ним и сейчас.

– И я уже знаю, что беременна?

– Мы сделаем временную отбивку. Таким образом, в настоящий момент большинство людей тебя ненавидят. Верона – потому что это может быть ребенок от ее мужа. Твой собственный муж – так как он подозревает, что ребенок не его. А новый любовник не хочет ссориться из-за тебя со своей собственной семьей.

– Из-за того, что соблазнил меня?

– Нет, черт возьми, просто из-за того, что был не очень осторожен. И разумеется, он не может не понимать, что твоя семья захочет с ним разделаться.

– Прекрасно. Но зачем я рассказываю всем, что беременна?

– Ты никому не рассказываешь. Ты делаешь этот тест дома, и когда ты принимаешь душ, в ванную входит Верона, чтобы поговорить. Из-за шума воды ты не слышишь шагов, а она входит… видит тест… и вуаля.

– Я только и делаю, что стою под душем.

– Ты будешь такой чистой, просто душистый букет для покорителя сердец, – весело подмигнул Даг.

– Дженнифер! – послышался нетерпеливый голос Торна Маккея.

Даг отворил дверь.

– Опять эта парочка, – буркнул Торн. – Вы знаете, это моя работа. Это не профессионально! Я вынужден пожаловаться Джо и Энди, что вы мне мешаете.

Даг и Дженнифер переглянулись.

– Он собирается наябедничать на нас, – подмигнул Даг.

Она усмехнулась:

– Увидимся позже.

Даг закрыл дверь. Торн вздохнул:

– Оказывается, ночью на тебя напали? Осторожнее, Дженнифер. Ты прямо-таки притягиваешь зло. Ты понимаешь это? – серьезно произнес он.

– Торн, я просто оказываюсь не в том месте и не в то время.

– Еще и эти две убитые девушки. – Он сокрушенно покачал головой. – Тучи сгущаются, Джен.

– Я не притягиваю зло, – резко бросила она.

– Может быть, дело в доме?

– Триш Уайлдвуд никогда не гостила в Грейнджер-Хаусе. Торн, я должна выйти на площадку через две минуты.

– Ну конечно, теперь ты спешишь. Сама заставляешь меня стоять под дверью, пока у тебя с Дагом тет-а-тет, а теперь начинается спешка.

Она простонала:

– Торн, умоляю, поторопись.

Лайам не хотел оставаться на студии, и они с Конаром отправились в кафе-бар на соседней улице. Они уселись за маленький столик в укромном уголке.

Конар заказал черный кофе, Лайам кофе-мокко с горой взбитых сливок, щедро посыпанных шоколадной стружкой. Девушка, казалось, приняла заказ с некоторым замешательством.

– Не понял, в чем проблема? – сказал Лайам, смешивая взбитые сливки и кофе.

– Это чересчур дамское питье.

– Разве?

– Никак не сочетается с твоим мужественным видом. Вот почему у нее были такие глаза, – засмеялся Конар. Лайам кивнул. – Итак, что случилось? Выяснилось, что наш бродяга не убийца?

Лайам слизнул сливки с соломинки.

– Мы получили ориентировки из ФБР.

– И что же там?

– Профессиональный убийца, осмотрительный, умный, планирует свои преступления очень тщательно. Кто-то из шоуменов, который хочет, чтобы его жертвы были обязательно обнаружены в определенном виде. Он убивал и прежде, но сумел организовать все так, что никто не заподозрил, что это дело рук одного и того же серийного убийцы. Он использует разные способы, как мы могли убедиться.

– Значит, они думают, что действует один и тот же преступник?

– Да, и мы уже написали предостережения молодым женщинам, особенно актрисам.

– Значит, дело не только в обеспокоенности Эбби. Сейчас такое время, когда Дженнифер следует быть очень осторожной и не встречаться ни с кем вне дома, да еще и вечером.

– Хм-м, – задумчиво протянул Лайам. – Вчера мне позвонила одна женщина.

– Позволь мне угадать. Лайла Гонсалес?

– Да. Откуда ты знаешь?

– Потому что вчера она звонила Дженнифер, и именно с ней Дженнифер встречалась как раз перед тем, как на нее напал тот бродяга.

– Лайла Гонсалес дала мне список подозреваемых.

– И я тоже там?

– Номер одни.

– Но какой у меня мотив, она как-то объясняет?

– Нет, просто у тебя была интимная связь с жертвами.

Конар покачал головой:

– Я знал Триш Уайлдвуд, но не спал с ней.

– Лайла думает иначе.

– Мне плевать, что она думает, но этого не было.

– Послушай, я вовсе не считаю, что ты виновен.

– Тогда что еще? Ты откопал какие-то схожие преступления в прошлом?

Лайам не спешил, аккуратно подбирая слова.

– Мы предполагаем, что, возможно, кто-то имитирует убийства из фильмов Хичкока.

– Бренда – сцена в душе. «Психо». Триш – «Исступление». Задушена галстуком.

– Да, примерно два года назад убили студента колледжа. Молодой человек, о котором были исключительно положительные отзывы – хорошие друзья, отсутствие врагов, никаких наркотиков. Так вот, его труп обнаружили в сундуке в пустой квартире заброшенного дома.

– Это «Веревка». Джимми Стюарт.

– Возможно, тут все-таки нет связи, – расстроенно произнес Лайам. – В конце концов, если сильно захотеть, сходство можно усмотреть во всем.

– Поэтому вы все еще не остановились ни на чем конкретном.

– Плохо или хорошо, согласно нашим предварительным выводам получается так, что убийца действительно из числа шоуменов. Он стремится к тому, чтобы дело его рук было обнаружено, увидено, оценено – вызвало аплодисменты, как некий акт творчества, если хочешь. Исходя из этого, возможно, он считает, что не получил должного признания.

– И это означает…

– Что он может начать действовать менее осторожно.

– И более безжалостно? – предположил Конар.

– Абсолютно верно.

– Не пора ли мне вернуться на площадку?

– Может быть. Номер два в списке Лайлы Гонсалес…

– Джо Пенни?

– Нет. Хью Таненбаум. А Джо Пенни – третий. Но Энди Ларкин там тоже присутствует, как, впрочем, и Джим Новак. Я думаю, она уверена, что может с успехом указать на каждого. Ей что, отказали в работе?

– Не знаю. Я ведь сам недавно подключился.

– И тем не менее получил сразу очень неплохие деньги. Неудивительно, что она настроена против тебя. Угадай, кого еще она упомянула?

– Не меня. Я ведь первый в списке.

– Нет, не тебя. Далее следует Даг Хенсон.

– Но Дага не интересуют женщины.

– А кто сказал, что они интересуют преступника? – спросил Лайам.

Дженнифер и Энди уже несколько раз репетировали сцену ссоры. Они были на площадке одни, пока не появились Джим и операторы.

Энди выглядел так, словно его только что пропустили через мясорубку. Он изо всех сил старался вести себя нормально, но каждый раз, как упоминали его имя, вздрагивал.

– Энди, что с тобой происходит? Почему ты так странно ведешь себя? – спросила Дженнифер. Она недоумевала, его просто не узнать! Он всегда был так в себе уверен.

– Может быть, мне следует рассказать тебе, Дженнифер? Одному Богу известно, как мне нужно с кем-то поделиться. Я все думаю, не пойти ли мне в полицию? Но этот сериал – все для меня…

– Энди, я ничего не понимаю.

– Там всюду была кровь.

– Где кровь, Энди?

– А на кровати лежало тело. Он спал с этой девушкой, а потом зарезал ее. Эти ребята всегда так делают, а потом снимают про это кино…

– Кто, Энди? О ком ты говоришь?

Он серьезно взглянул на нее.

– Дженнифер, мы должны быть очень осторожны. Очень осторожны. Опасно знать слишком много, ты не думаешь? Но что бы ты сказала… Словом, я думаю… убийство двух актрис – дело рук кого-то из нашего окружения.

– Энди, я бы сказала, что ты должен сообщить мне, кто это. И нужно все рассказать в полиции. Сказать им, кого именно ты подозреваешь.

– Тихо на площадке! – крикнул Джим. – Энди… Дженнифер? Вы готовы? Камера! Свет! Поехали…

Они начали сцену. Несмотря на то что Энди чувствовал себя не лучшим образом, ему никак нельзя было отказать в профессионализме. Он не сбился ни разу.

– Снято! – воскликнул Джим Новак. – Мы можем двигаться дальше. Энди, ты свободен.

Помахав Джиму, Энди направился к выходу. Дженнифер хотела пойти следом за ним, но Джим остановил ее:

– Дженнифер, ты куда? Ты мне нужна. Быстренько переходим к сцене в спальне, – командовал он. – Реквизит готов, сейчас ты дома одна и достаешь из сумки тест на беременность. Поняла? Все так, как мы репетировали. Мы начнем прямо отсюда.

– Джим, подожди минутку, – попросила она. – Мне нужно поговорить с Энди.

– Поговоришь позже, давай, Джен, мы не можем нарушать ритм.

Она послушно пошла на свое место в спальне, ощутила на лице свет, почувствовала, как двинулась следом камера, услышала голос Джима:

– Дубль первый… начали!

В тот день снимали сцену страстного объяснения между героями Конара и Дженнифер. Та, где героиня Дженнифер узнает, что она беременна, уже была снята раньше. В кино такая чехарда случается часто, но даже «мыльная опера» не в состоянии изменить естественный ход вещей. Дети могут появляться на свет хоть каждый день, но для этого родители должны иметь интимные отношения.

Дженнифер просматривала текст. В сценарии было написано, что она швыряет в де Виля что попадется под руку, пока он не затащит ее в постель.

Недаром Дженнифер слыла хорошей актрисой. А в этот день она превзошла самое себя. Весь тот яд, всю ту тихую ярость, что вызывал в ней Конар, она вложила в голос своей героини.

Ворвавшись в коттедж де Вилей, где он предполагал встретиться с другой возлюбленной, Дженнифер – Натали вошла в сцену, прихватив со стола бутылку с вином, она была слегка навеселе. Натали Валентайн немедленно начала обвинять де Виля в попытках соблазнить ее сестру и с жаром кричала ему, что он не имел права приезжать и врываться в их жизнь. Он вернулся в долину, чтобы манипулировать ими и лишить обеих покоя. Он намеревался завести роман с ее сестрой! И тогда она напомнила ему, что он точно так же клялся в любви ей, любил ее страстно и безответно… – и, не в силах больше говорить, запустила в него бутылкой.

Почти рядом.

Но мимо.

Следом полетела книга.

И угодила ему прямо в грудь.

Он схватил ее, то есть Натали, как и требовалось по сценарию, ясно было, что он сильнее. И не вызывало сомнений, что он сделал это защищаясь. Он швырнул ее на постель, и, как и требовалось, она подчинилась. Далее ей следовало почти лишиться сознания, борясь с его поцелуями, и она почти лишилась. Потом она сдалась окончательно, ощутив на себе тяжесть его тела, и на этом сцена заканчивалась, но Джим опять забыл сказать «стоп». Когда он наконец опомнился, в павильоне стояла мертвая тишина, а потом разразился гром рукоплесканий. Аплодировали костюмеры, осветители, ассистенты – словом, все, кто присутствовал на съемке. Джим подлетел к ним.

– Черт возьми, мы поднимем наш рейтинг! Вы двое погорячее, чем июль на экваторе, – захлебываясь от счастья, говорил он. – Я потрясен. Нет слов. Дождаться не могу, как бы поскорее увидеть это на экране.

Погорячее, чем на экваторе. Надо же!

Конар опустил глаза на Джен, скрипнул зубами, желваки заиграли. Она тоже взглянула на него, обдав ледяным холодом. А он в который раз подумал – до чего же красивая женщина.

Совершенство во всем. Да, он видел это и прежде. А сейчас наслаждался нюансами – звуком ее голоса, ее неуловимой улыбкой. Ее преданностью Эбби. И тому, как крепко она стояла на земле. Да, конечно, он любил ее, хотел ее. Но чем больше он любил ее, тем больше она выказывала свое отчуждение… как сейчас. Он снова читал в ее глазах холодное подозрение.

– Конар…

– Не волнуйся, я уберу свои руки, – сказал он ей.

– И свою грудь тоже. И голые ноги, – прошипела она, тихо, но ядовито.

Он был в халате и трусах, то есть одет именно так, как указывалось в сценарии. Она, напротив, более-менее одета. Он всего лишь спустил с ее плеч тонкие бретельки маленького черного платья для коктейля.

– Господи, дождусь ли я когда-нибудь сцены, где ты будешь нормально одет? – раздраженно фыркнула она, тыча пальцем в его голую грудь.

– Разумеется, и я выбираю смокинг, – заявил он. – Прошу прощения, мисс Коннолли, до чего же приятно работать с вами! Если снова попытаетесь биться со мной до последней капли крови, то пеняйте на себя, я сломаю вам руку.

Он быстро поднялся, оставляя ее на постели. Повернувшись к выходу, он понял, что глаза всех присутствующих на площадке прикованы к ним.

Конар коротко кивнул Джиму и вышел.

Войдя в гримерную, он быстро переоделся, боясь, что Дженнифер опять уедет без него.

Наверное, Конар, решила Дженнифер, услышав стук в дверь. Она взяла себя в руки. Возвращение с ним домой будет еще хуже, чем дорога сюда.

– Дженнифер?

В дверях стоял Лайам. Войдя, он оставил дверь открытой.

– Привет, Лайам! Как поживаете? – сказала она, обнимая его и целуя в щеку. – Есть что-то новое?

Он покачал головой:

– К сожалению, ничего существенного. Мы не думаем, что тот бродяга, который напал на вас, убийца. Что говорить, парень бывалый, сидел за непредумышленное убийство во время крупной ссоры. Схлопотал срок за плохое обращение со своей бывшей женой, но он не соответствует тому типу личности, который мы разыскиваем в связи с последними убийствами.

– Лайам, вы должны поговорить с Энди Ларкином, – посоветовала Дженнифер. Скорее всего Энди уже уехал со студии. Ее настораживало его поведение. Энди нес что-то несусветное и напугал ее. Она так и не поняла, о ком или о чем он говорил. – Он пытался втолковать мне, что кто-то из нашей группы причастен к этому делу.

– Интересно, ваша знакомая Лайла Гонсалес думает точно так же.

– Лайла? – растерянно переспросила она.

– Она звонила мне в отделение, еще до того, как встретиться с вами.

– И вы полагаете?..

– По-моему, она просто гадает, – твердо сказал Лайам.

– Да, но она рассказала мне, что Конар… – начала Дженнифер, опустив глаза и что-то сосредоточенно рассматривая на своем гримировальном столике. – В ту ночь, когда мы нашли тело Триш, Конар заявил, что не знает ее. Лайла утверждает, что он не только был знаком с ней, а даже более…

– И что из этого?

Она подняла глаза. Нет, это был не голос Лайама, это сказал Конар. Он стоял в дверях, серые глаза блестели металлом, высокий, худой и совершенно потрясающий в небрежно наброшенной на плечи черной замшевой куртке. От его пристального взгляда что-то дрогнуло в ее груди. Он закрыл собой выход. «Он не уйдет без меня», – подумала она.

Конар мягко сказал:

– Позволь мне в присутствии мисс Коннолли заверить тебя, что я охотно предоставлю полиции все, что угодно: волосы, кожу, кровь, сперму, ДНК. Все, что они захотят, черт возьми, в любое время, когда им потребуется. Серина сказала мне, что ты вызвался подвезти ее и Келли? Не хочешь ли еще разок взглянуть на дом мисс Коннолли?

Он не стал ждать ответа, повернулся и вышел.

Глава 16

По пути домой Дженнифер жалела, что не осталась у Серины. Они заказали бы пиццу, выпили местного вина, которое называлось «Долина Валентайнов», посмотрели бы старые фильмы.

– Оставайся, – говорила Серина.

– Я бы с удовольствием, но…

– Я слышала, твоя мама сегодня легла в госпиталь, – заметила Келли.

– Да, и я хотела бы навестить ее, а если что-нибудь случится, лучше быть дома.

– Эдгар тебе позвонит.

– Знаю. Но в Грейнджер-Хаусе я чувствую себя ближе к ней.

Сидящий за рулем Лайам поймал в зеркале ее взгляд, в глазах читалось сожаление. Он высадил по дороге Серину и Келли и направился к Грейнджер-Хаусу. Он не заговаривал с ней. «Наверное, сердится, что я обвинила Конара», – размышляла Дженнифер.

– О, да у нас гости! – воскликнул Лайам.

Дженнифер взглянула на площадку перед домом. Там стояла ее собственная машина. Конар быстро ездит, подумала она. Рядом – представительный лимузин Дрю Паркера. И еще одна машина, которую она не знала. Из нее вышел молодой парень в джинсах и майке и направился к ним. Лайам явно знал его.

– Рикардо, – сказал он с удовольствием.

– Рикардо? – удивилась Дженнифер.

Лайам уже выбрался из машины и пожимал парню руку.

– Знакомьтесь, Дженнифер. Рикардо Карильо. Рикардо, это Дженнифер Коннолли.

– Я вас узнал, – сказал молодой человек с улыбкой, – моя жена просто в восторге от вашего сериала.

– Спасибо.

– Так, – сказал Лайам. – Как я догадываюсь, Конар нанял свободных от дежурства парней приглядеть за домом.

– Да, – улыбнулся Рикардо, глядя на Дженнифер. – Я из полиции Лос-Анджелеса, мисс Коннолли. Сейчас свободен. Приглашен понаблюдать за домом. Надеюсь, все в порядке?

– Конечно. Прекрасно иметь такую защиту. Вы зайдете?

– Нет, буду здесь. Меня сменит Херб Дженкинс, это на тот случай, если вы увидите незнакомую машину.

– Отлично, спасибо.

Лайам снова уселся за руль.

– У меня дела, – напомнил он.

После его отъезда Дженнифер поинтересовалась у Рикардо:

– Хотите что-нибудь перекусить или выпить?

– У меня целый термос кофе, который любезно приготовил ваш слуга. Так что все отлично. Я останусь здесь.

– Если что-нибудь нужно, спрашивайте, не стесняйтесь. А я пойду узнаю, положили ли маму в госпиталь и как там дела.

– Хорошо, – улыбнулся он.

– А вот и вы, мисс Дженнифер, – встретил ее дворецкий.

– Как мама, Эдгар?

– Она в палате 408. Когда я уходил, она смотрела очередную серию «Долины Валентайнов». Я бы остался дольше, но она хотела, чтобы я был дома к тому времени, когда вы с Конаром вернетесь.

– Спасибо, Эдгар. Я собираюсь ее навестить.

– Конечно. Я приготовил легкий обед, сандвичи, салат. Все это в столовой. Мистер Конар полагал, что вы, вероятно, захотите перекусить и освежиться, а потом уж поедете.

– Вместе?

– Да. Разве что-то не так?

– Все в порядке, – вздохнула Дженнифер.

Дрю Паркер и Конар сидели за накрытым к обеду столом.

– Дженнифер, Дженнифер! – воскликнул, поднявшись, Дрю и схватил ее за руки. – Такая занятая маленькая леди. У тебя одно дело за другим. Как ты, дорогая? Расскажи о своем ужасном ночном приключении.

– Зачем? Я уверена, что Конар уже рассказал тебе всю историю.

Дженнифер вздрогнула, она хотела сказать совсем другое. Конар, однако, смотрел на нее спокойно и твердо. У Дженнифер засосало под ложечкой. Ей хотелось подойти к нему, положить голову на плечо, объяснить, что жалеет о случившемся. Но его взгляд, казалось, предупреждал – держись подальше.

– Да, конечно, но… У тебя все нормально? – спросил Дрю, не замечая, что воздух в комнате накалился от напряжения. Его глаза с тревогой остановились на девушке.

– Все прекрасно. Я только беспокоюсь о маме.

– Понимаю. Эбби попросила меня пожить здесь, пока она в госпитале. Ты не возражаешь?

– Дрю, это дом моей матери, и она вольна приглашать кого угодно.

– Разумеется. Но мне хотелось согласовать это с тобой.

– Ты ее старый добрый друг. Конечно, я не против, чтобы ты пожил здесь.

– Подкрепись. Съешь что-нибудь.

– Сейчас. Только заскочу в душ и переоденусь.

Дженнифер замешкалась в своей комнате, надеясь, что Конар поднимется поговорить с ней. Но увы, он этого не сделал. Спустившись вниз, она обнаружила, что все готовы отправиться в госпиталь.

Когда они приехали, Эбби спала. И хотя в палате собрались Дженнифер, Конар, Дрю, Эдгар и медсестра, Эбби даже не шелохнулась.

Медсестра объяснила, что после таблеток мисс Сойер проспит до утра.

– Почему? – встревожилась Дженнифер. – Ей что-нибудь делали?

– Нет. Просто мы хотим, чтобы она как следует отдохнула.

– Можно мне остаться с ней?

Медсестра, хорошенькая брюнетка, тепло улыбнулась ей:

– Ваша мама предполагала, что вы захотите это сделать, и велела мне отправить вас домой, как только закончатся приемные часы.

Дженнифер вспыхнула, услышав, как Дрю тихо засмеялся у нее за спиной.

– Правда, – сказала девушка, – она хорошо себя чувствует, крепко спит. Идите домой. Поверьте, кресла, на которых вам придется коротать время, страшно неудобные. Вот если ваша мама решится на операцию, тогда вам придется провести здесь одну-две ночи.

– Спасибо. Спасибо вам за нее.

– Она просто прелесть.

Дженнифер подошла к матери. Эбби мирно спала, дрожь ее почти не тревожила.

– Я люблю тебя, мама, – прошептала Джен и поцеловала ее в щеку.

Эбби ее не слышала, но Дженнифер нужно было это сказать. Она снова поблагодарила медсестру и вышла из палаты.

В машине Конар уселся впереди, рядом с Эдгаром. Дженнифер и Дрю устроились на заднем сиденье. Когда они вернулись, было уже поздно. У дома стояла незнакомая машина. Наверное, очередной полицейский заступил на дежурство, подумала Дженнифер и вошла в дом с Дрю и Эдгаром, а Конар отправился поговорить с охранником.

– Может быть, приготовить чай? – спросил Эдгар.

– С удовольствием, – отозвался Дрю.

Вошел Конар.

– Пойду к себе, – объявил он. – Завтра предстоит ранний подъем и долгий день. Тебе, Дженнифер, тоже, кстати, не мешало бы лечь пораньше, – напомнил Конар и вышел.

– Пожалуй, и я пойду, – сказала она. – Спокойной ночи.

Дженнифер поднялась по лестнице и, казалось, навечно замерла в коридоре. Дверь в комнату Конара была закрыта. Она робко подошла и, поколебавшись, постучала. Он открыл ей, замотанный в полотенце. Конар только что вышел из душа.

– Послушай, я хочу извиниться, – сказала она.

– Да? Ну спасибо.

– Мне, правда, жаль…

– А я, честно говоря, устал от перемен твоего настроения. То ты со мной, то обвиняешь меня бог знает в чем.

– Но я не…

– Что не? Ты не веришь, что я убийца? Ты хоть слушай, что говоришь!

– Я… – Она умолкла и опустила голову. Как тяжело! – С тобой я чувствую себя в безопасности.

– Я этого и добиваюсь. И полицейских нанял именно с этой целью. Подожди минуту, – бросил он, вошел в комнату, взял что-то с кровати и вернулся.

В руках у него был Риппер. Пес радостно залаял. Конар сунул собаку Джен.

– Он будет охранять твой покой, – сказал Конар. – И поднимет страшный лай из-за малейшего шороха.

Она так растерялась, что даже не нашла, что возразить. Такого унижения ей еще не приходилось испытывать. Он захлопнул дверь у нее перед носом.

– Негодяй, – прошептала она в закрытую дверь, слезы застилали глаза.

Дженнифер быстро прошла к себе. Ей не хотелось, чтобы Эдгар или Дрю Паркер застали ее плачущей перед закрытой дверью комнаты Конара Маркема. Она заперлась, сопя от злости на самое себя, положила Риппера в ногах кровати и отправилась в ванную смывать слезы. Она представила, как ее героиня разговаривает с психоаналитиком.

– Вам больно, мисс Валентайн, действительно больно, или это оскорбленное самолюбие, задетая гордость?

– Мне больно, – сказала Дженнифер зеркалу. – Черт бы его побрал! – Она вернулась в спальню. – Да, сегодня ночь не для кружев, опять придется облачаться в майку с плюшевым мишкой, – доверительно сообщила она Рипу.

Пес залаял и завилял крошечным хвостиком.

– Тут только мы с тобой, малыш, – подвела грустный итог Дженнифер.

Она старалась заснуть, но ничего не получалось. Не сказаться ли завтра больной и провести весь день с матерью? Но если Эбби сделают операцию, то ей еще придется отпрашиваться. К тому же завтра важный день. Развязка тайны Джо Пенни. Что они придумали для ее Натали?

Наконец она заснула.

Впервые она не чувствовала, что за ней кто-то наблюдает.

Она проснулась поздно и спала бы дольше, если бы Риппер с лаем не царапался в дверь.

Дженнифер вскочила. Солнечный свет заливал комнату.

– Черт!

Она открыла дверь, выпустила собаку. К ее удивлению, Конар не поднялся сообщить ей, что она припозднилась. Дженнифер бросилась в ванную, встала под душ.

Быстро одевшись, она сбежала по лестнице и обнаружила, что Конар уже уехал.

– Кажется, ему нужно кое-что обсудить с Джо Пенни. Во всяком случае, я так понял, – сказал ей Дрю Паркер. – Я отвезу тебя, и поскольку Конар взял твою машину, он привезет тебя обратно.

– Он что, не помнит, что это моя машина? – пробурчала она.

Дрю слабо улыбнулся.

– Готова? – спросил он.

– Да.

Пока они ехали, Дрю молчал, погрузившись в свои мысли, Дженнифер думала о своем и не пыталась его расшевелить. Потом он начал что-то мурлыкать себе под нос и наконец сказал:

– Дженнифер, ты знаешь, что я оформлял покупку Грейнджер-Хауса для твоей матери?

– Конечно. Она очень любит этот дом.

– Да… Но это роковой дом. Может, от него исходят плохие… флюиды.

– Почему роковой?

– Во-первых, из-за того, что случилось с Ceлией Марстон.

– Но ведь не дом убил ее, Дрю.

– Да, но нашли ее рядом с домом.

– Дом здесь ни при чем.

Он вздохнул, глядя прямо перед собой. Они подъехали к студии.

– Спасибо, Дрю, что подвез.

– Для меня это удовольствие. Послушай, Дженнифер…

– Да? – Она уже приоткрыла дверцу, чтобы выбраться из машины, но внимательно посмотрела на Паркера. – Что, Дрю?

– Ты помнишь комнату Грейнджера? И как я не мог найти потайную лестницу?

– Да. – У нее по коже поползли мурашки.

– Но я совершенно уверен, что она там есть.

– Так вот почему у меня такое чувство, будто за мной наблюдают?

Дрю неловко кивнул.

– А может, и не поэтому. Я не хочу пугать тебя. Я просто хочу, чтобы ты была осторожнее.

– Хорошо. – Дженнифер чмокнула его в щеку, ощутив новый приступ страха.

Ей нужно поговорить с Конаром. Несмотря на то что он выставил ее из комнаты.

Дженнифер закусила губу и отправилась в студию. Предстоял очень долгий день.

Все как-то не заладилось. Дженнифер была занята в первой сцене. Она спорила с Джеем Браденом, то есть со своим мужем, старым Рэнди Роком, потом, пройдя мимо Конара, выбегала на улицу, поддерживая живот. Дженни Синклер и Ханна Джитер, сценаристки, работающие под началом Дага, яростно возражали. У обеих были дети, и дамы утверждали, что на таких сроках живот незаметен.

– Тогда пусть ее тошнит, – смирился Даг.

После ее ухода шла большая сцена с участием Конара, Джея, Энди, Серины, Хэнка, Веры и Келли. Несмотря на множество занятых актеров, съемки шли без помех.

Дженнифер переоделась в телесное трико, накинула халат и вернулась на площадку. Снимали эпизод, когда сестра героини обнаружила тест на беременность. С этой сценой быстро закончили, и большинство актеров на сегодня освободились.

– Позвони, – сказала Серина Дженнифер. – Может, проведем уик-энд вместе?

– Было бы неплохо. Мне только нужно заехать в госпиталь.

– Разумеется.

– Но все равно давайте попробуем собраться.

– У меня в субботу свидание, – улыбнулась Серина. – Но это еще не точно.

– Свидание? И с кем же?

– С полицейским.

– С Лайамом?

– Да. Ты не одобряешь?

– Почему? Очень одобряю. Он милый, приятный, надежный человек.

Почти все разошлись. От кондиционера потянуло холодком. Дженнифер поежилась и поглубже запахнула халат.

– Как я понимаю, сейчас будут снимать мою сверхсекретную сцену, – сказала она.

– Удачи, – улыбнулась Серина.

Дженнифер кивнула и отправилась на съемочную площадку. Там устанавливали свет и декорацию спальни и ванной Натали Валентайн. Опустевший павильон выглядел жутковато. Слева и справа высились стены дома Валентайнов, ресторана, конюшни, каких-то коттеджей, кочующих из сериала в сериал. Здесь хранились декорации, которые легко подходили к любому фильму. Были и уникальные вещи, которые использовались только раз, слишком дорогие, чтобы их просто выбросить. Сейчас площадка являла собой пустой дом. На столах остались неубранные чашки. Два бокала с мартини стояли около вазочки с оливками.

– Дженнифер! – позвал Джо.

Даг Хенсон, Джо Пенни, Джим Новак, Энди Ларкин, Конар и Роджер Криптон – любимый оператор Джима сидели в ряд в креслах. Нилл Майерс убирал реквизит, оставшийся после отснятых сцен.

– Послушайте, джентльмены, становится холодно, – сказала Дженнифер. – Не знаю, что за сюрприз вы мне приготовили, но, может, я переоденусь?

– Нет-нет, Дженнифер. Садись, – удержал ее Джим. – Позволь, я объясню твою сцену.

– Это шедевр, просто шедевр, – сказал Джо. – Тебе понравится, вот увидишь.

– Мне все-таки кажется, это лишнее, – заметил Конар.

– Я постараюсь объяснить. В пятницу мы оставляем зрителей в напряжении. Мы специально купили телевизионное время на понедельник, чтобы показать эту сцену. Поверь мне, ко вторнику все домохозяйки будут умирать от желания увидеть, что произошло дальше.

Джо просто сиял от удовольствия.

– Так что нужно делать? – спросила Дженнифер. – Я еще не видела сценарий.

– Тебе он не нужен.

– Я одна в этой сцене, и мне не нужен сценарий?

– Действие происходит в душе.

– Что?

– Сцена в душе, – сказал ей Конар. – Как у Хичкока.

– Не как у Хичкока. За это нас просто убьют.

– Подождите, – сказала Дженнифер, глядя на них. Холодок пробежал у нее по спине. – Как я понимаю, вы хотите вывести мою героиню из игры, но…

– Дженнифер! Никогда! – воскликнул Энди. Дженнифер уставилась на него. Он выглядел не лучшим образом. Бледный, ладони потные.

– Если это будет не «сцена в душе», а ее интерпретация, нас никто не потащит в суд. И я еще не уверен, удалось ли мне сочинить хороший хэппи-энд, Даг. Пока я не в восторге. – Джо улыбнулся и наклонился к ней. – Все происходит в твоем воображении.

– Что? – спросила Дженнифер.

– Помнишь, в предыдущих сериях кто-то крался по поместью?

– Да, но пока эта тема повисла в воздухе.

– В сериалах всегда что-нибудь повисает в воздухе, – нетерпеливо сказал Даг.

– Идем дальше! У нас сегодня много работы, – напомнил Джо.

– Итак, Дженнифер, суть в следующем. Твоя героиня расстроена. Она не знает, кто отец ее будущего ребенка, – продолжил объяснение Даг.

– Из этой ситуации, мы, конечно, извлечем пользу, – добавил Джо.

– И я буду два года изображать беременную? – со сладкой улыбкой поинтересовалась Джен.

Даг фыркнул.

– Может, всего несколько месяцев, – поддразнил он. – Возможно, в следующем году мы снимем, как твое дитя празднует окончание университета.

– Не издевайся. Лучше объясни, в чем суть сцены, – обиженно сказала она.

Конар нетерпеливо подался вперед.

– Тебя волнует твое положение, ты ведь очень религиозна. Ты уверена, что, узнав о твоей беременности, все придут в ярость. В начале сцены будет эпизод, где ты думаешь о том, как к тебе отнесутся окружающие. Ты в панике. Не знаешь, что предпринять… И тогда ты представляешь, как неизвестный бродяга, слоняющийся по округе, проникает в дом и нападает на тебя… в душе. Естественно, лица его не покажут. Сцена кончится тем, что у тебя случится выкидыш.

– Я ухвачусь за занавеску и упаду с открытыми глазами?

– Да, так и намечено, – кивнул Конар.

– И нас не потянут в суд? – засомневалась Дженнифер.

– Конечно, нет, наш киллер просто повторит то, что видел в кино, – успокоил Джо Пенни.

– Это ошибка, Джо, большая ошибка, – раздраженно сказал Конар. – Ты потеряешь зрителей.

– Здесь я продюсер, и так написан сценарий.

– Я так и не поняла, как моя героиня выпутается из всего этого, – перебила Дженнифер.

– Все происходит в твоем воображении, – вступил в разговор Даг. – Натали представляет, какие ее ждут неприятности, как все ее возненавидят… И как быстро все может закончиться, если на нее нападет неизвестный.

– Мне это не нравится. – Дженнифер категорично замотала головой. – Джо, как ты можешь снимать такое после того, что недавно случилось?

– Эта идея посетила меня давно, еще когда праздновали столетие Хичкока. Да, что и говорить, Хич был классный парень. Повторение – лучший способ признания, а я никогда не скрывал, что восхищаюсь Хичкоком, и не вижу в этом ничего зазорного, – заявил Джо.

– Точно, как и Хью Таненбаум не видит ничего зазорного в том, что он заработал кучу денег, подражая Хичкоку, – проворчал Энди.

– Послушайте, мне действительно это не нравится, – вновь запротестовала Дженнифер. – Вот и Конар, наша новая звезда, на моей стороне.

– Верно, – сказал тот. – Но думаю, что тебе следует сыграть эту сцену.

– Что? – спросила она, не веря своим ушам. Между ними могло произойти что угодно, но она не сомневалась в его поддержке на съемке.

– Дженнифер, на съемочной площадке ты всего лишь актриса, – вежливо напомнил Джо.

Она перевела на него изумленный взгляд. Конар вдруг поднялся и взял ее за плечо.

– Одну минуточку, – бросил он остальным и отвел ее в сторону.

– Это отвратительно! – прошептала она. – Как ты можешь? Вместо того чтобы поддержать меня…

– Сыграй сцену, – сказал он.

– Но…

– Лайам здесь.

Дженнифер оглянулась.

– Лайам? Где?

– Не ищи. И поверь мне, он здесь. Играй сцену.

– Но разве сюда кто-то может войти?

– Здание большое, здесь много входов и выходов, – сказал Конар. – Соглашайся.

– Но…

– Пожалуйста.

– Хорошо. Почему бы и нет? Но когда это покажут по телевизору, моя мать испугается до смерти.

– Нет. Она актриса и понимает, что это игра, – произнес он и пошел обратно. – Джо, Дженнифер в порядке. Она будет сниматься.

– Прекрасно. Установите свет. Лучше снимать с нескольких точек. Боюсь, понадобится много дублей, Дженнифер.

– Неужели? – с сарказмом пробурчала она. – Хичкок снимал сцену в душе семь дней, насколько я помню. И всего лишь сорок пять секунд она длилась на экране. Мы располагаем таким временем, Джо?

– Очень остроумно.

– Покажите ей сценарий, – приказал Джим Новак. – Роджер, – обратился он к оператору, – проверь все точки, пока мы здесь. Нилл, что там со стенами? Все по местам. Дженнифер, мы начнем с твоего внутреннего монолога. Я читал интервью и с Хичкоком, и с Джанет Ли. Ты порочна и, смывая грязь, смываешь свои грехи. Вода очищает, возвращает тебе ощущение чистоты. Ты обманывала мужа, спала со своим зятем, не говоря уже о половине города. Но теперь это не имеет значения. Ты беременна и не знаешь, чей это ребенок. Твой отец готов тебя повесить. Мать будет корить тебя всю оставшуюся жизнь. Твоя старшая сестра радуется, предвидя, что тебя лишат наследства…

Потекла вода, Дженнифер встала под душ. Поменяли стены, установили камеры, и она снова встала под душ. Опять переставили камеры, поправили свет. Так повторялось снова и снова.

– Отлично. Энди, ты изобразишь убийцу? – спросил Джим. – Тут все, что нужно: черная маска, балахон и пластиковый нож.

– Позвольте мне, – вмешался Конар. – Ты не возражаешь? – спросил он Дженнифер.

– Я здесь всего лишь актриса, – усмехнулась она.

– Ты не возражаешь? – повторил он.

Конечно, нет! Даже если бы она его в чем-то подозревала, нужно быть полной идиоткой, чтобы думать, что здесь он сможет причинить ей зло. И к тому же… Господи! Она не хотела, чтобы это делал Энди!

С первого же дубля все пошло просто ужасно. Занавеска распахнулась, Дженнифер не могла справиться с охватившим ее страхом, когда увидела перед собой огромного мужчину без лица. Плотная маска полностью скрывала черты Конара. Это было сделано специально, чтобы его не выдал крупный план.

Нож начал опускаться. Она закричала…

Второй дубль. Третий…

Она кричала на протяжении нескольких часов. Пластиковый нож снова и снова настигал ее, и она падала, вцепившись в занавеску.

Как и в оригинале, они использовали шоколад, чтобы изобразить запекшуюся кровь. На самом деле нож ни разу не коснулся ее тела и не оставил никаких следов.

Камеры сосредоточились на ее лице. Еще дубль… Еще…

Наконец Джим сказал:

– Снято! – Потом добавил: – Дайте плед.

Конар потянулся помочь ей, он еще не снял маску. Она в ужасе отпрянула. Нилл Майерс принес ее халат. Она, вся дрожа, быстро в него завернулась.

Съемочная площадка погрузилась в темноту. Джиму требовалось особенное освещение, направленное только на Дженнифер, поэтому вокруг было темно. Где-то здесь находился Лайам. Так сказал Конар. Зачем? Энди убедил его, что убийца среди них?

– Отлично, девочка, просто потрясающе, – поздравил ее Джим.

Он обнял Дженнифер, но она не могла сказать ни слова, в горле стояли слезы.

– Мне нужно переодеться, – наконец проговорила она. – Я замерзла.

– Конечно.

– Мы поедем прямо домой, – послышался голос Конара. Когда же он снимет этот костюм?

Дженнифер покачала головой.

– Даг собирается к нам на уик-энд, он меня подвезет.

Она забыла тапочки и босая стояла на холодном цементном полу. Вокруг было темно. Столовая Валентайнов, пустая, мрачная. И… кто-то прятался там. И наблюдал оттуда…

Сама не зная почему, она вдруг определенно почувствовала, что за ней наблюдают. Наблюдает убийца. Он здесь. Он следил, как устанавливали свет, камеры, как снимали сцену в душе. Он видел занесенный над ней нож…

О Господи! Убийца здесь!

Здесь…

И кажется, совсем рядом.

А она совершенно одна… Дженнифер побежала, соображая на ходу, где спрятаться от этого ужаса. Задыхаясь, она добралась до своей гримерной, но по-прежнему ощущала его присутствие. Казалось, она слышит его дыхание.

Глава 17

Дженнифер примчалась в свою гримерную, хлопнула дверью и повернула ключ. Наконец-то, подумала она, теперь можно и отдышаться. Она тяжело опустилась на стул и сидела, стиснув руки на коленях и наклонив голову. Ее била дрожь, дыхание было прерывистым. Подняв глаза, она взглянула на свое отражение в зеркале. О ужас, лицо белое как мел. «Успокойся, уж здесь-то ничто тебе не угрожает».

Постепенно она пришла в себя, быстро поднялась, взяла полотенце и стала вытирать еще влажные волосы. Переоделась и остановилась в замешательстве. Своим видом она напугает мать. Если она собирается поехать к Эбби, нужно хотя бы чуть-чуть подкраситься.

Набирая номер Грейнджер-Хауса, она зажала трубку между плечом и щекой, а сама ловкими движениями прошлась толстой кисточкой по щекам. Ответила Мэри, ни Эдгара, ни мистера Паркера не было дома, по-видимому, они отправились к Эбби. Мэри сообщила, что некоторое время назад разговаривала с мисс Эбби и у нее все идет хорошо. Дженнифер может позвонить в госпиталь и поговорить с матерью. Сейчас там как раз перерыв на обед, и Эбби не станут давать снотворное в течение ближайших часов.

Дженнифер позвонила в госпиталь, бодрый голос матери обрадовал ее. И вместе с тем она вряд ли могла бы объяснить почему, но при звуке ее голоса комок подкатил к горлу, а слезы навернулись на глаза. Может быть, съемка этой ужасной сцены так вымотала ее, и нервы напряжены до предела? Но это всего лишь телевидение, говорила она себе. А она актриса, и этим все сказано.

– Мама? Как ты?

– Прекрасно, дорогая. Знаешь, я для них как подушечка для иголок, по-моему, на мне уже нет живого места. Но вообще все прекрасно, Дженни. Дрю приехал, Эдгар, и, представь себе, твои друзья тоже. Девушки остались…

– Келли и Серина?

– Да, и с ними Рэнди Рок, как его настоящее имя?

– Джей Браден.

– Да-да, конечно. Все были так милы. А я ведь здесь только на обследовании.

– Я рада, мама. Ничего удивительного, ведь они удостоились чести разговаривать с живой легендой!

– Спасибо, милочка. Может быть, мне еще удастся подтвердить этот титул, – засмеялась Эбби. – Посмотрим! Не рвись сюда, дорогая.

– Как это не рвись? Я уже закончила и собираюсь в госпиталь.

– Не нужно ехать одной, Дженни. Я знаю, ты думаешь, я сумасшедшая, но…

– Мама, Даг опять приезжает на уик-энд. Дрю тоже у нас, и Эдгар, и Конар. Конар нанял полицейских дежурить около дома. Так что у меня все отлично, ты лучше подумай о себе.

– И тем не менее не надо никуда ездить одной, дорогая, пожалуйста. Даже с собакой.

– Даже с собакой, – пообещала Дженнифер.

Она повесила трубку. Через несколько минут Джен была одета, на лице не осталось и следа былой бледности, волосы мягкой волной спускались на плечи.

Она открыла дверь гримерной и прошла на тот этаж, где располагались съемочные павильоны. Ее каблуки стучали по цементному полу, гулко отдаваясь в пустом помещении.

– Даг, – позвала она, – Конар, Джо, есть тут кто-нибудь? – Никакого ответа.

Она услышала какой-то… шорох? Тихое позвякивание? Скрип? Звуки шли из темного угла павильона, где стояла декорация спальни и ванной ее героини.

– Черт! – с досадой вырвалось у нее, – Даг, в конце концов где ты? Выходи.

Внезапно несколько ламп, освещавших главную секцию этажа, погасли. Комната утонула в полной темноте.

И тут она почувствовала, как что-то или кто-то стремительно движется прямо к ней. Она ясно слышала шаги. Они неумолимо приближались. Она не могла ничего рассмотреть в темноте.

Как, впрочем, и он!

Ее сердце бешено колотилось, дыхание, казалось, застряло в горле. Она сняла туфли и бросилась бежать через комнату. И вдогонку услышала странный звук.

Что это? На секунду она замерла и… догадалась, почувствовала кожей, поняла…

Взмах ножа. Нож, разрезающий воздух…

И тут же рядом с собой она ощутила какое-то движение. Кто-то остановился около нее, совсем близко, едва не задевая. Она затаила дыхание и молилась, чтобы ее не выдали удары сердца…

Закрыла глаза, стиснула зубы. Секунды бежали, но вот движение возобновилось, однако теперь шаги направлялись в противоположную сторону от нее, дальше, дальше…

Она ждала. Казалось, прошла целая вечность.

– Дженнифер?

Голос Дага. Он звал ее.

– Почему здесь темно? – возмущенно спросил другой голос, сердитый и взволнованный. Она узнала. Конар.

В тот же миг помещение залил свет. В дальнем конце, рядом с выходом, стояли Конар и Даг.

Они увидели ее.

– Кто-то, – начала она, задыхаясь, – кто-то только что был здесь…

Они удивленно смотрели на нее.

– Здесь было полно народу, Джен, – невозмутимо заметил Даг, не понимая, какое отношение это имеет к тому, что она стоит здесь, трепеща от страха. – Джо Пенни и Энди строго приказали не пускать в павильон посторонних. Но ты ведь понимаешь, даже при закрытых дверях такой род съемки требует, чтобы на площадке присутствовали люди. И поэтому здесь находились оператор, осветители, Нилл, который отвечал за реквизит, два продюсера, режиссер, сценарист, то есть я, и Конар, потому что он… хм-м… потому что он – Конар. Получается немало людей, даже при том, что мы сократили до минимума. Но большинство из них все еще… где-то здесь.

Конар молча всматривался в ее лицо. Как только он двинулся к ней, она повернулась и пошла взять свои туфли.

Он не сводил с нее глаз. Стоя на одной ноге, она пыталась всунуть другую в туфлю.

– Кто-то гнался за мной, – проговорила она, не поднимая глаз, – и я думаю, у него был нож.

– Джен, все это твое воображение. Ничего удивительного, мы только что снимали сцену в душе, – пытался успокоить ее Даг.

Конар быстро наклонился туда, где стояли ее туфли.

– Посмотрите-ка, – сказал он и выпрямился, вертя в руках нож, тот самый, который использовали в сцене.

– Кто-то сыграл с тобой злую шутку, – нахмурился Даг.

– Неужели? – пробормотала она. Колени не слушались, она не думала, что это была шутка.

– Хочешь, я поищу вокруг? – вызвался Конар.

Она хотела спросить его, где Лайам. Но и Даг знал, что Лайам предположительно был здесь, следя за съемками и наблюдая за людьми, которые в них участвуют. Почему же он ничего не заметил?

Конар не дождался ее ответа. Он, казалось, был настроен решительно. Обошел каждый уголок, осмотрел весь павильон, передвигая ящики с аппаратурой, но все безрезультатно.

– Конар! – позвала она.

– Что? Я ничего не могу найти.

– И не найдешь. Кто бы тут ни был, он ушел еще до того, как ты зажег свет. Пойдем отсюда, мне нужно успеть в госпиталь.

– Я пригласил Лайама заехать попозже и обязательно расскажу ему, что произошло.

Ну что же, ей тоже есть что рассказать детективу Мерфи. Она едет с Дагом. Конар – следом за ними.

Когда они вошли в палату Эбби, она не спала и выглядела замечательно. Просто вся светилась. Дрю Паркер сидел около ее кровати. Они тихо о чем-то беседовали. Дрю серьезно взглянул на Дженнифер и затем задумчиво на Конара.

«Поищите потайную лестницу», – предупреждал он Дженнифер.

Дрю встал.

– Я позволю вам троим поговорить с Эбби, но только несколько минут, – сказал он. – Скоро принесут ее снотворное.

Эбби улыбнулась, поймав беспокойный взгляд Дженнифер.

– Я здесь по-настоящему отдыхаю, – заверила она дочь.

– Может, стоит поменять и те лекарства, что ты принимаешь дома? – предложила Дженнифер.

– Дженни, я не собираюсь проводить всю оставшуюся жизнь, пичкая себя лекарствами и лежа в постели, – мягко заметила Эбби.

Дженнифер не ответила, глядя на ее руки.

– Ну как прошла сегодняшняя съемка? – меняя тему, поинтересовалась мать.

По какому-то негласному уговору никто из них, рассказывая о съемках, не упоминал о сцене в душе. Даг шутил, говоря о том, какие ужасы выпали на долю Натали Валентайн. Бедная девочка была беременна и никак не могла сообразить, кто же отец.

– Мы можем отснять миллион миль пленки, раскручивая только эту тему, – радостно потирая руки, произнес Даг, при этом его глаза, обращенные к Эбби, округлились, а брови изогнулись дугой.

Эбби заливалась смехом, наслаждаясь беседой.

– И что же, она теперь всегда будет беременна или только несколько недель?

– Во всяком случае, весь следующий месяц. Мы действительно немного отошли от первоначального замысла, меняя главную линию в зависимости от сезона, поэтому я точно не знаю. Но я абсолютно уверен, что это будет по-настоящему увлекательно.

– И скандально, – поддержала Эбби.

– Дай Бог, чтобы все скандалы ограничились «Долиной Валентайнов», – вздохнула Дженнифер.

Появилась медсестра, та же самая милая девушка, что и в предыдущий вечер. Дженнифер неохотно поднялась. Собираясь идти, она крепко обняла мать.

– Я так люблю тебя, мама.

– Я тоже, Дженнифер. Ты не должна выходить…

– Дженнифер носу из дома не высунет в одиночестве, – заверил ее Конар. – У нее есть я и Даг, Дрю и Эдгар. И полицейский, который все время дежурит около дома. Не говоря уже о Леди.

– И Риппер в моей комнате, – не без сарказма заключила Дженнифер.

– А что? Он рычит, как тигр, – рассмеялся Конар.

– Шутки шутками, и все же… Будьте осторожны.

– Обещаем, – сказал Даг, взяв под козырек.

Эбби покорно приняла лекарство, и медсестра проводила их из палаты.

Дженнифер снова сидела в машине с Дагом, Конар следовал сзади, а Дрю замыкал кавалькаду.

Когда они добрались до дома, Мэри уже ушла, но Эдгар давно вернулся и приступил к своим обязанностям. Он приготовил баранину, тушенную с луком и картофелем. Дивный аромат возбуждал аппетит, и все поторопились в столовую, где был накрыт стол. Еда и правда оказалась очень вкусной. За обедом они обсуждали сцену в душе, предварительно взяв слово с Дрю Паркера не выдавать повороты сюжета. Даг защищал продюсеров, а Дженнифер кипятилась, доказывая, что не следовало снимать эту сцену.

– Вы думаете, что Голливуд собирается отказаться от фильмов ужасов? – скептически усмехнулся Даг. – Ужастики, триллеры? Никогда. Так же как и мы стараемся придумать все более головокружительные ходы. Людям полезно впрыснуть чуть-чуть адреналина.

– Я думаю, мне так уж точно достаточно, – усмехнулась Дженнифер.

– Так вот почему твоя сцена снималась в закрытом павильоне и на съемку никого не пускали, – задумчиво произнес Дрю. Дженнифер вскинула брови. Он пожал плечами. – Я приезжал днем, хотел повидать тебя. Охранник у входа набросился на меня, как с цепи сорвался.

– Ты был на съемке? – насторожилась Дженнифер.

Он кивнул.

– Я боялся, что расстроил тебя утром. Хотел извиниться. Прости, если так.

Он расстроил ее? Да весь этот день все только и делали, что расстраивали ее.

Прибыл Лайам. Он с жаром начал расспрашивать Дженнифер о последнем происшествии. Она описала его, как могла. Он извинился и сказал, что ему нужно позвонить по телефону.

– Я попрошу наших ребят поехать и проверить там все.

Обед подходил к концу. Риппер послушно и тихо сидел у ног Конара. У Джен защемило сердце.

– Я не была расстроена, Дрю, – солгала она. – Извините меня. Все. Хорошо? – попросила она. – Я пойду посмотрю, как там Леди.

Она совсем забыла о полицейском, что дежурил перед домом. Едва шагнула, чтобы потрепать Леди по голове, как внезапно появился Рикардо Карильо.

– Извините! – торопливо воскликнул он.

– Нет, это вы меня извините. Мне следовало предупредить вас, – проговорила она, почесывая голову Леди. Рикардо смотрел мимо нее. Она оглянулась и увидела, что все мужчины вышли следом за ней: Конар, Даг, Лайам, Дрю и Эдгар.

И Риппер.

– Кажется, мне лучше вернуться. Приласкайте Леди за меня, когда будет минутка, хорошо? – попросила она Рикардо.

Он ответил белозубой улыбкой.

– Конечно. Спокойной ночи. – И погромче добавил: – Спокойной ночи, мистер Маркем. Спокойной ночи, джентльмены.

Все возвратились в дом.

Дрю предложил сыграть в «Монополию», что вызвало общее оживление. Даже Эдгар согласился принять участие.

В полночь Даг обошел всех игроков, безжалостно оставив их без денег. Дженнифер поняла, что устала.

– Я сдаюсь!

– Ты не можешь так закончить. Ты должна дать мне возможность разбить вас в пух и прах, – протестовал Даг.

– Все равно я уже ничего не соображаю и иду к себе.

Ни Конар, ни Лайам, ни Дрю, ни даже Эдгар, казалось, не готовы были последовать ее примеру. Конар не оторвал глаз от доски и только буркнул:

– Возьми с собой Риппера.

Она переминалась с ноги на ногу, втайне надеясь, что он пойдет за ней.

Но, поняв, что ее надеждам не суждено осуществиться, закусила губу и взяла собачку на руки. Рип тут же лизнул ее пальцы, с обожанием заглядывая в глаза.

– Спокойной ночи, – выдавила она, выходя из кабинета и направляясь к лестнице. – Знаешь, а ты вовсе не такой уж противный, – сказала она Рипперу. – Мне капельку не по себе, что Леди там одна, в своей конуре. Конечно, ее конура замечательная. Ее собачий домик имеет все, даже кондиционер, моя мама любит ее, но… Не возражай. Я разговариваю именно с тобой, маленький комочек шерсти с огромными коричневыми глазами и мокрым маленьким язычком, к кому же мне еще обратиться?

Она вошла в комнату, заглянула в гардеробную и ванную и, спустив Риппера на пол, заперла дверь.

– Мы с тобой посмотрим телевизор. Может быть, это поможет нам уснуть.

Рип, соглашаясь, тявкнул.

Дженнифер решила в этот вечер обойтись без душа. Ей с лихвой хватило этого днем.

Сняв косметику и переодевшись, она включила новости. Диктор рассказывала о последнем показе высокой моды, только что прошедшем в Париже. Дженнифер переключила на другой канал, но там не было ничего интересного, только прогноз погоды. И тогда, пощелкав пультом, она остановилась на историческом канале.

Разговор шел об использовании в судебной практике энтомологии и о том, как по продолжительности жизни мух и личинок в трупе можно помочь раскрытию тайны смерти.

Брезгливо поморщившись, Дженнифер немедленно нажала кнопку. Она уже и не знала, какой канал выбрать, но ей наконец повезло. Хамфри Богарт рассказывал об Ингрид Бергман. «Касабланка». Да, с этим можно и заснуть.

Она прижала Рипа к груди и закрыла глаза.

Что-то разбудило ее посреди ночи. Сначала она не поняла, что именно. Телевизор работал совсем тихо, но ей слышались какие-то крики. Она искоса взглянула на экран. Неудивительно, фильм ужасов, который показывали по телевизору, так и назывался – «Крик».

– Чудесно, – пробормотала она себе под нос. – Ничего лучше я придумать не могла. Нет чтобы заснуть… хм-м… под «Римские каникулы», а проснуться под «Тутси».

Она переключила на другой канал. Там шла «Очарованная».

– Это мы посмотрим, – согласилась она.

Риппер, стоя как маленький пойнтер, смотрел в сторону гардеробной и тихо рычал.

– Что с тобой, мальчик?

Рычание собаки показалось ей подозрительным.

– Все о’кей, Рип. Тебе не нравится мое леопардовое пальто? Не волнуйся, это искусственный мех. Если честно, я бы и не хотела иметь настоящий.

Пес с лаем спрыгнул с кровати.

– Что такое? – удивилась она. Нет, там все в порядке, она проверяла, когда они с Рипом пришли.

– Хорошо, Риппер, иди-ка сюда. Наверное, нужно показать тебе пальто. А еще лучше дать понюхать. – Она пошла в гардеробную и, протянув руку, постаралась снять пальто с вешалки. Вешалка, как и все остальные, держалась на круглой деревянной палке, которая обоими концами упиралась в стены ниши. Там, тесно прижавшись друг к другу, разместились ее многочисленные наряды. Пришлось отодвинуть их в сторону. Давно пора выбросить половину, в конце концов, это ее единственная комната в доме матери.

Потянувшись, чтобы добраться до палки, она неловко поскользнулась и нырнула головой прямо в глубину шкафа.

Чтобы встать, ей пришлось опереться о заднюю стенку.

Но она не смогла.

Там ничего не было. Никакой стены…

– Что за черт! – изумилась она, стараясь сообразить, что же случилось. Одежда попадала с вешалки. И, запутавшись в ней, она внезапно рухнула головой вниз, в непроглядную темноту.

Прежде чем отправиться спать, Конар вышел из дома поговорить с Рикардо Карильо. Ему нравился этот парень, он слыл хорошим полицейским. С женой, четырехлетним ребенком и с новым малышом на подходе Рикардо нуждался в деньгах и не отказывался от возможности подработать.

– Все в порядке? – осведомился Конар.

– Да, сэр. Меня снабдили термосом горячего кофе, и потом, я обрел хорошего друга в лице этой большой собаки, – радостно сообщил Рикардо. – Не беспокойтесь, я не засну на работе.

– Не сомневаюсь, – похлопал его по плечу Конар. И просто чтобы подбодрить его, сообщил, что Лайам тоже остался в Грейнджер-Хаусе. Они так поздно закончили играть в «Монополию», что Конар предложил ему переночевать.

Вернувшись в дом, он проверил все двери до одной, затем направился к себе. На секунду задержался около комнаты Дженнифер. Он слышал, что работал телевизор. Ему так хотелось постучать… Нет. Прошлой ночью он сам отослал ее прочь. И к лучшему.

Черт возьми, нет, вовсе не к лучшему. Но он не мог выдержать взгляда ее глаз. Она подозревала его. Может быть, совсем чуть-чуть и сама не верила в это. Она должна полностью доверять ему. Если нет…

«Мы могли бы спать вместе», – заявило его мужское естество.

Нет. Это неправильно.

А это уже от ума.

А кому нужна эта правильность?

Выругавшись на этот раз в голос, он пошел в свою комнату. Переоделся в пижамные брюки и, открыв книгу об убийствах в Голливуде, углубился в чтение.

Спустя какое-то время он потер глаза, взглянул на часы на камине. Два часа ночи. Он потянулся, захлопнул книгу. Пора спать.

Уже лежа в постели, Конар подумал, что спать, оставляя свет в ванной, вошло у него в привычку. По стенам бродили тени.

Он мог рассматривать их. Длинные узловатые пальцы кружились вокруг его головы. Он снова вспомнил, что Дженнифер будят кошмары и она убеждена, что за ней кто-то наблюдает. Неужели опасность существует, неужели круг сужается? Что происходит? Существует убийца, который действует уже долгое время? Убийца, которого гложет тщеславие, и он не может смириться с тем, что его «работа» не получила широкой огласки и восхищенных аплодисментов?

Между бровями у него залегла глубокая складка. Он должен уговорить Дженнифер прекратить работу и уехать вместе с ним. Днем Энди Ларкин рассказал Лайаму, что видел запачканную кровью одежду в доме Джо Пенни. И чье-то тело на его постели. И может быть, это тело… Лайам побеседовал с Джо и с Джимом Новаком. И он попросил Конара провести его в костюмерную на площадке, откуда он мог бы понаблюдать за ходом съемки.

Внезапно словно что-то подтолкнуло его, Конар сел на постели. Он услышал долгий душераздирающий крик, казалось, шедший прямо из-под его окна.

Она шлепнулась изо всей силы, и вся груда одежды обрушилась сверху. Чувствуя всю глупость своего положения, она барахталась, пытаясь нащупать свободное пространство и стащить с себя весь этот ворох тряпок. Наконец ей это удалось, стало светлее, и она смогла перевести дух и оглядеться кругом. Она поняла, что оказалась в комнате, предназначенной для стирки, сушки и глажки белья, короче, прачечной. Значит, соображала Дженнифер, между ее комнатой и прачечной существовала потайная стена. Открытая дверь вела наружу.

Дженнифер насторожилась. «Так, без паники, – сказала она себе. – Где-то здесь должна быть Леди». В конце концов, на нее пока никто не напал, зато она случайно приоткрыла еще одну тайну дома. Она пощупала голову, нет, вроде все о’кей. Попробовала улыбнуться.

И тут она услышала какой-то посторонний звук. Шаги… да, кто-то мягко ступает по траве, направляясь сюда…

Она потянулась вперед, стараясь за что-то ухватиться, чтобы подняться, и наткнулась на стиральную машину. Она ухватилась за шланг для воды и встала на ноги. Кто-то шел прямо к ней.

Полицейский, старалась она успокоить себя. Карильо.

Нет, не похоже. Шаги не были уверенными, четкими, напротив, они казались мягкими, осторожными.

Одним словом, крадущиеся шаги.

Она напрягала глаза, но разве можно разглядеть что-то в полной темноте?

Ее взгляд остановился на бутылке отбеливателя. Пальцы крепко сжали горлышко.

Фигура замерла в дверях. Темный, высокий мужчина держал что-то в руке. Оружие…

Сердце, казалось, вот-вот выскочит из груди.

Он вышел из тени…

– Ну-ка посмотрим, кто здесь, – изрек он и шагнул прямо к ней, подняв руку. – Ты? Надо же, как раз та девушка, которую я ищу.

Глава 18

– Дженнифер!

Убийца шагнул вперед, и, не дожидаясь, пока он нападет на нее, Дженнифер закричала что было мочи.

Это заставило Хью Таненбаума броситься к ней. Она не видела, что он держал в руке. Наверное, нож, подумала девушка, стараясь не поддаваться панике.

– Дженнифер, прекрати. Да не кричи же ты! – Он пьяно ухмыльнулся. – Я хотел позвонить в парадную дверь, ты слышишь? Эй, разве так уж поздно? Ничего удивительного, что я… что я…

Он спотыкался на каждом слове. Однако он здорово пьян, решила она.

– Хью, убирайся отсюда!

– Дженнифер, ты…

– Уходи.

– Ты лучше всех. Ты потрясающая и неповторимая. Ты нужна мне, – бормотал он, протягивая руки.

– Нет! – вскрикнула она.

Но он, пошатываясь, двинулся к ней. Оружие, которое он держал, упало на пол. Она воспользовалась моментом. Снова закричала и что было силы замахнулась тяжелой пластиковой бутылкой. Удар пришелся по голове.

Он охнул, обхватив голову руками. Она снова ударила его. И тогда он рухнул на колени.

Она отпрыгнула в сторону, в спешке выронив бутылку, и бросилась к выходу во двор. Оглянувшись на ходу, она увидела, что Хью поднялся.

– Дженнифер, пожалуйста…

Под руку попалась швабра, она, не раздумывая, схватила ее, направив на него. От него несло алкоголем, но, судя по тому, как он ухватился за ручку швабры и потянул к себе, сил у него было предостаточно. Он смерил Дженнифер непонимающим, мутным взглядом.

– Нет-нет, Дженнифер. Давай отставим эту штуковину. Я сделаю тебя знаменитой. По-настоящему знаменитой. На все времена. – Его губы растянулись в странной улыбке, вернее, половина губ.

Она позволила ему отобрать швабру и схватила металлический контейнер «Дауни», средства для полоскания ткани. Открыла колпачок, и, зачерпнув горсть, швырнула прямо ему в лицо. Он заскулил, закрыв лицо руками, но когда она повернулась, чтобы бежать, настиг ее. Она споткнулась и упала на траву. Он навалился на нее, прижимая к земле. Она снова пыталась закричать, но не могла.

– Дженнифер, Дженнифер, пожалуйста, ты не понимаешь… – Какие большие у него руки. Мясистая ладонь блуждала по ее лицу и, нащупав рот, крепко зажала его. – Я всего лишь хочу…

Как только он чуть-чуть ослабил хватку, пронзительный крик снова сорвался с ее губ. Внезапно она увидела над собой бледно-синее лицо Хью, услышала душераздирающий вопль и потом сдавленный стон боли. И в этот момент кто-то оттащил его от нее. Она, пошатываясь, приподнялась, прижав руки к горлу. Хью лежал на земле в шаге от нее, а на нем сидел Конар и колошматил его по голове.

– Все, Конар, прекрати! – кричал Лайам, стремительно пересекая пространство патио.

Он схватил Конара за плечи, пытаясь оттащить его от Хью Таненбаума, который лежал на траве, свернувшись в позе эмбриона.

Эдгар, Дрю и Даг спешили на помощь. Дрю захватил серебряный нож для вскрытия почтовых конвертов, Даг держал в руках хоккейную клюшку, а Эдгар ни больше ни меньше – сковороду.

Риппер, который подскочил к Таненбауму раньше Лайама, злобно рычал. Леди лаяла на привязи.

Конар взглянул на лежащего ничком Таненбаума, который громко стонал. Это могло бы отозваться жалостью в сердце Дженнифер, если бы она все еще не испытывала ужаса. Конар стиснул зубы так, что желваки заходили, и в его взгляде не было и намека на жалость.

Из-за нее, поняла Дженнифер.

Завыли сирены. Лайам подошел к Дженнифер:

– Вы в порядке?

Эдгар тоже поспешил к ней.

– Мисс Дженнифер, мисс Дженнифер! – причитал он.

Она прижалась к его груди. Старый дворецкий поглаживал ее плечи, она потянулась и чмокнула его в щеку. Затем, подойдя к Конару, она опустилась на траву рядом с ним. Он протянул руку, убрал прядь волос, упавшую на ее лоб. Их взгляды встретились. Его глаза горели серебряным огнем.

– Мой Бог, Дженнифер. – Он притянул ее к себе, но тут же оттолкнул прочь. – Зачем, черт возьми, тебе понадобилось выходить из дома?

– Я нечаянно оказалась в прачечной.

– Что? – не понял он.

Его тон задел ее. Она вяло улыбнулась, не зная, что ей делать – плакать или смеяться.

– Я нечаянно оказалась в прачечной, – повторила она. – Риппер залаял. Возможно, он слышал шаги Хью во дворе. Он лаял, глядя на гардеробную. Я пошла посмотреть, в чем там дело, показать ему, что в шкафу ничего нет. Оказывается, я ошиблась. Задняя стена вовсе и не стена, а секретная панель. Она вылетела… вместе со мной… и я ударилась о стиральную машину.

Казалось, сирены выли прямо над их головами. Полицейские быстро шли через двор. Кто-то уже объяснял Хью его права. Хью тихо плакал.

Один офицер помог ему подняться на ноги. Он еле мог стоять, качнулся в сторону Дженнифер, но не упал, ухватившись за полицейского.

– Я ничего не сделал, – бормотал он. – Я приехал повидать Дженнифер, уговорить ее сниматься в моем фильме… Я потерял…

– Что? – прозвучал резкий вопрос, и Лайам подошел и остановился прямо перед ним. – Вы идиот, вы это понимаете? Вы обвиняетесь в убийстве двух женщин. Вы проведете остаток своей жизни в тюрьме, и я ничего не могу поделать с этим!

– Убийство? – заморгал Хью, уставясь на него. – Нет… нет… я никого не убивал. Я хотел увидеть Дженнифер.

– Уж конечно! – возмутился Даг, продолжая держать в руках хоккейную клюшку. – Ты хотел увидеть Дженнифер… в три часа ночи?

– Я… был мертвецки пьян! – промямлил Хью. Он выглядел ужасно. Беспрестанно моргал, на лице все еще оставались следы голубого порошка, что придавало ему зловещий и вместе с тем жалкий вид.

Он посмотрел на Дженнифер. Его глаза внезапно прояснились, а черты приобрели свойственную им красоту.

– Ты слышишь? Ну уж нет! Они хотят представить это так, будто я кого-то убил. Потому что я обожаю Хичкока. На меня вешают ложное обвинение. – Он опять застонал. – Ты знаешь, что я никого не убивал. Разве Хичкок убил кого-то? Нет. Я режиссер. Я пью, я люблю женщин… Это так, черт возьми, судите меня! Но я никого не убил. Я клянусь, Дженнифер…

Она встала, отряхнув грязь с колен. Конар на всякий случай вышел вперед.

– Что ты делал около дома моей матери посреди ночи? – спросила она, глядя прямо ему в глаза. – Почему ты пытался вломиться в дом?

– Говорю же тебе, я был пьян. Хотел увидеть тебя.

– Ты напал на меня! – возмутилась Дженнифер.

– Я вовсе не собирался, – оправдывался Хью, – но ты так закричала, я просто хотел, чтобы ты выслушала.

– Дженнифер, Конар… вы должны написать заявление, ответить на необходимые вопросы. Но сейчас, Конар, ты можешь увести Джен в дом. Мои ребята пока останутся здесь. Даг, Дрю, Эдгар, вы тоже можете идти. Эдгар, вам нетрудно приготовить для нас кофе? А что касается вас… пора идти, – сказал негромко Лайам, кивая офицерам, которые держали Хью.

Рука Конара нежно прошлась по ее волосам и замерла…

– Где Рикардо?

Никто не ответил. Конар старался подтолкнуть Дженнифер к Дагу, но она вцепилась в него. Конар пошел через двор следом за полицейскими, что вели Хью.

Спеша на задний двор, полицейские не обратили внимания, что дверца машины Рикардо слегка приоткрыта. Дженнифер оставалась сзади, а Конар, рванувшись вперед, распахнул дверцу машины.

Рикардо вывалился наружу, словно тяжелый куль. Он был без сознания.

Конар коротко выругался и поднял молодого человека, стараясь нащупать пульс. Вздохнув с облегчением, произнес:

– Он жив. Пульс в норме, дыхание не затруднено.

– Наркотики? Отравление? – спросил Лайам.

– Все возможно.

Медицинские эксперты были еще здесь, они приехали вместе с полицейскими.

«Интересно, – думала Дженнифер, – что больше всего запомнится мне из этой ночи?» Нет, не ее собственный страх, а постоянные вспышки синих и красных огней полицейских мигалок.

И лай Леди…

Рикардо увезла машина «скорой помощи».

Полиция оставалась еще долго, собирая улики на месте преступления.

Это был долгий день.

Который перешел в еще более долгую ночь.

Эдгар сварил кофе. Лайам вошел со своей записной книжкой в сопровождении другого офицера. Они разговаривали, и он делал пометки.

– Все это так печально, если не сказать больше, – вздохнул Даг.

Все посмотрели на него.

– То, что он сделал, – ужасно, и я всегда был сторонником смертной казни, но… – Он замолчал, опустив глаза. – Хью выглядел безумным, как будто сам не мог поверить в то, что натворил!

– Я убежден, защита станет настаивать на его невменяемости, – сказал Лайам.

– Мне кажется, в его случае это справедливо, – вступил в разговор Дрю Паркер. Он покачал головой. – Кто может знать наверняка?

– А Энди думал, что это Джо, – раздался голос Дженнифер, лишенный какой бы то ни было интонации.

Лайам повернулся к ней.

– Я тоже почти ему поверил, – признался он. – Энди будет счастлив. Он говорил мне, что боится рассказать о своих подозрениях. Опасался за свою жизнь и за свою работу. – Лайам поднялся. – Я думаю, мне предстоит долгий разговор с мистером Таненбаумом.

Конар улыбнулся, обняв Дженнифер за плечи.

– Ты посмотришь, что там с Рикардо, ведь он скоро ожидает прибавления семейства.

Лайам кивнул:

– Не представляю, как Таненбаум мог сотворить такое. Но я докопаюсь. Что ж, спокойной ночи. Или доброе утро. Уже утро, не так ли? Даже фонари погасли. Постарайтесь немножко поспать. А попозже я вас навещу.

После отъезда Лайама все четверо вернулись в дом, уселись в кабинете и уставились друг на друга.

Конар внезапно поднял голову.

– О Господи, Дженнифер, а как тебя угораздило оказаться в прачечной посреди ночи?

– Риппер, наверное, почуял, что кто-то бродит во дворе, – подсказал Эдгар. – Он лаял, защищая мисс Дженнифер.

– Да уж, хороший защитник, – усмехнулся Конар.

– Он пытался меня предупредить, – возразила Дженнифер.

– Но надо же придумать такое – использовать «Дауни»! А, мисс Дженнифер? Вы настоящий борец, моя маленькая леди! – гордо произнес Эдгар.

– А вы были неподражаемы со своей сковородкой, – засмеялась Дженнифер. – А ты… – начала она, но тут же осеклась и дотронулась до подбородка Конара. Его щека была запачкана грязью. Под глазами залегли тени. – У тебя ведь есть пистолет, – напомнила она ему. – Но ты бросился на него с голыми руками!

– Я услышал твой крик, – оправдывался он.

– Не волнуйся, все позади, – успокоила она, – но в следующий раз прихвати пистолет.

– Будем надеяться, что следующего раза не будет, – подал голос Даг и неожиданно поднялся. – Извините меня, я иду спать.

Дрю поднялся следом.

– Я тоже, – заявил он.

– А я пойду запру двери, – сказал Эдгар.

Конар встал, потянул Дженнифер за собой, и они пошли вверх по лестнице. Он задержался около своей комнаты, но она покачала головой.

– Пойдем ко мне.

– Но ты только что рассказывала о несуществующей стене…

– …в прачечной. А в твоей комнате тайные ниши.

– Тогда ты иди к себе, а я пойду к себе, – невозмутимо заявил он.

Она потупилась.

– Пожалуйста, – прошептала Дженнифер, – не оставляй меня. Я же сказала, я извиняюсь. Останься со мной. Пожалуйста.

Он молча подошел к ней и взял ее за подбородок.

– Ты намерена как следует извиниться?

Она улыбнулась:

– Конечно.

Он обнял ее за плечи, и они пошли в ее комнату. Вошли вместе, он закрыл и машинально запер дверь. Глядя ей в глаза, осторожно прикоснулся к ее щеке.

– О Господи, Дженнифер, всюду грязь. Хочешь принять душ?

– Нет! – Она испуганно замахала руками.

– Понимаю, – пробормотал он. – Я могу приготовить тебе ванну.

– А ты составишь мне компанию?

– С огромным удовольствием.

– Наверное, я больше никогда не встану под душ, – совершенно серьезно сообщила она. – Как ты думаешь, с этим можно жить?

– Мы просто поблагодарим Господа, что у нас есть ванна.

Она вся была в грязи, пыли, тело саднило от ушибов и царапин. Они оба вывалялись в траве и земле. Вода текла, струилась, омывала, пена поднималась и опадала, ванная комната наполнялась влагой и ароматами. Они уселись лицом друг к другу, ноги переплетены, пальцы, соприкасаясь, затеяли опасную игру, и они сидели так, пока желание не стало нестерпимым. Тогда, оставляя мокрые следы, они добрались до постели. Пылкие, влажные поцелуи покрывали разгоряченную плоть, тела пульсировали, соединялись, парили… На этот раз их слияние было жадным и быстрым. Прерывистое дыхание, короткие стоны, жаркие объятия, быстрые ласки и, наконец, вздох облегчения. Когда она лежала рядом с ним, остывая, то понимала, насколько измучена. Но мозг все еще продолжал работать.

Его рука, теплая и осторожная, обвилась вокруг нее. Ее голова лежала на его груди, пальцы перебирали жесткие завитки волос. А он тихо поглаживал ее по голове.

– Тебе действительно хорошо?

– Прекрасно. – Она шевельнулась. – Но не могу не думать об этом. Я полагаю, что Хью, будучи убийцей, действовал осознанно. Ему ничего не стоило завести знакомство с любой старлеткой. И у него что-то было с Брендой. Как много вопросов, которые еще ждут ответа…

– Например? – поинтересовался он.

– Энди. Его поведение ни в какие рамки не укладывается.

– Он рассказал Лайаму, что обнаружил кровь на раковине в доме Джо Пенни. Мы можем попросить его объяснить.

– Как?

Он приподнялся и, опершись на локоть, взглянул на нее.

– Мы устроим пикник у бассейна и, как говорится, поставим все точки над i. Как тебе эта идея?

– Ты имеешь в виду…

– Пикник не совсем подходящее слово в свете последних событий. Мы просто пригласим гостей и, естественно, разговор коснется Хью, и того, как он чуть не убил тебя, и как полиция схватила его… И, – он вздохнул поглубже, – мы признаемся в собственных грехах, в том, как, оказывается, просто подозревать друг друга. И заставим Энди рассказать Джо, что он видел, и пусть тот объяснит, что к чему.

Она взглянула на него, потом кивнула:

– Что ж, я согласна.

– Но сначала мы навестим Эбби, заверим ее, что у нас все в порядке. Тебе не кажется, что стоит позвонить твоим подружкам и попросить помочь Эдгару?

– Пусть решит сам, как ему лучше. Он любит принимать решения, и ему нравится, когда в доме люди, думаю, он не станет возражать. – Она прижалась к Конару. – Мне повезло. Вот о чем я думаю с той секунды, когда… когда ты оттащил от меня Хью. Ты спас мне жизнь. И потом мы пришли сюда и лежали в ванной, и это было… это было чудесно. – Ее голос затих, превратившись в шепот.

Он улыбнулся:

– Да, я знаю, я хотел тебя. Ты стала мне совершенно необходима. Разумеется, наши споры на этом не закончатся. Но различие взглядов не означает, что один из нас должен запереть дверь и не впускать другого.

– Я боялась за себя, за мать. А ты прогнал меня в прошлую ночь.

– Все, что ты хотела, – мое тело, – глядя ей в глаза, ответил он.

Она не могла не улыбнуться. Но он все еще хранил серьезность.

– Каждое мгновение жизни драгоценно, Дженнифер. Но, как ты сказала, твоя жизнь полноценна по сути. Богата ощущениями. Ты двигаешься, не задумываясь, дышишь естественно. Ты можешь любить, попробовать счастье на вкус, потому что живешь полной жизнью. Эбби лишена этого. Ты можешь ее понять?

Она напряглась.

– Я боюсь за нее. Боюсь за себя, за жизнь без нее.

– Я тоже боюсь. Но мы должны позволить ей воспользоваться шансом изменить жизнь. Она так страстно этого желает.

Его глаза изучали ее с тревогой.

– Я и не собираюсь лишать ее выбора, – уточнила Джен. – Моя мать примет решение самостоятельно и может рассчитывать на мое благословение.

– Так скажи ей это. Она любит тебя больше всего на свете.

– Я знаю.

– Больше меня, – поддразнил он.

– Я знаю. Но она любит и тебя, причем очень сильно.

– Она нуждается в твоей поддержке.

Она кивнула. Он поцеловал ее. Этот поцелуй означал нежность, внимание, сочувствие, понимание. Все это было в нем. Но было и большее…

Настоящая жизнь.

Она прижалась к нему, чувствуя каждую клеточку его тела. Пульс секса. Он касался ее спины. Медленно. Неторопливо. Пальцы, губы, язык, вкус – она никогда не испытывала такого стремительного чувственного возбуждения, не ожидала, что это может иметь столь всепоглощающее мощное завершение, о котором она и не мечтала. Оно все нарастало, нарастало, и ей уже казалось, что она не выдержит и умрет от этого невероятного наслаждения.

Они долго лежали молча.

Затем за дверью послышалось странное царапанье. Она насторожилась. Они, не сговариваясь, сели в постели и переглянулись.

– Риппер, – успокоил Конар. – Можно, я возьму его?

– Конечно, – смеясь, сказала она.

Конар поднялся и открыл дверь. Риппер ворвался в комнату, подбежал к кровати с той стороны, где лежала Дженнифер, и забегал кругами. Наклонившись, она подняла его и, поцеловав в холодный нос, положила в ногах постели. Повизгивая от полного счастья, Рип свернулся клубочком, понимая, что с этой минуты он принадлежит им обоим навсегда.

– О, нет проблем.

– Хм-м. – Дженнифер состроила гримасу. – Посмотрим.

– Ты о чем?

– У меня дома Леди всегда спит на моей постели.

– Я так понимаю, нам понадобится кровать королевских размеров, – улыбнулся Конар.

Она не спорила. Еще будет время обсудить будущее.

Глава 19

На следующее утро Дженнифер проснулась поздно, часы показывали почти двенадцать. Она была одна. Сначала хотела принять душ, но потом передумала и немного полежала в ванне. В джинсах и простой рубашке в крупную клетку она спустилась вниз, предвкушая чашку горячего кофе.

Оказывается, Эдгар не терял времени даром и по просьбе Конара уже обзвонил часть знакомых, сообщая о предстоящей вечеринке.

– Я разыскал мистера Пенни, – сказал он. – И господина Валентайна, то есть мистера Ньютона.

– Эдгар, вы уже им позвонили? – удивилась Дженнифер. – И вы не против, что дом будет полон народу, и это после вчерашнего происшествия?

– Думаю, это очень кстати. Большое облегчение, скажу я вам, – произнес Эдгар.

– Спасибо, – улыбнулась Дженнифер. – Вы можете позвонить в бюро обслуживания и попросить привезти все, чего вам не хватает, как, впрочем, и дополнительную помощь, если считаете нужным.

– Мистер Конар сделает барбекю, а мы приготовим закуски и салаты. Мэри поможет мне сервировать стол. Так что мы справимся, мисс Дженнифер.

– Чудесно, – кивнула она. Взглянула на газету, лежащую на столе, и ее сердце дрогнуло.

– Там ничего нет, – подал голос Даг, намазывая тост абрикосовым джемом. – Это случилось слишком поздно, чтобы попасть в газеты. Зато наверняка было в утренних новостях.

– Каким образом? – поинтересовался Дрю, сидевший напротив него. – Хотя у полиции всюду есть свои люди.

– Это Америка, – напомнил ему Даг. – Задержанный не виновен, пока не доказана его вина. Тогда как мы виноваты во всем, даже в его неблагополучном детстве, которое толкнуло его в тюрьму с кабельным телевидением и сводом прав, позволяющим ему выйти на свободу и убить кого-то еще.

– Даг, все не так уж мрачно, – возразила Дженнифер.

– Ну да, наш приятель Хью все отрицает. У него куча адвокатов, которые сделают невозможное, лишь бы его выпустили под залог, – пробурчал Даг.

– Хью все отрицает? – Дженнифер приподняла брови.

– Ну разумеется. Кто, скажи на милость, признается в таких чудовищных преступлениях? – передернув плечами, сказал Дрю. – Только подумайте, мы все сидели за одним столом с этим человеком, делили с ним хлеб…

– Хм-м, – пробурчал Конар. – Эбби слышала обо всем. Она уже звонила мне. Джен, мы должны немедленно к ней поехать.

– Я готова, как только скажешь…

Они ушли. Даг собрался съездить в супермаркет, купить что нужно к столу по просьбе Эдгара. А Джо вызвался отвечать на звонки репортеров и быть дежурным по дому.

Когда они подъехали к госпиталю, Конар отправил Дженнифер вперед.

– Она хочет убедиться, что ты цела и невредима, – пояснил он. – Я пойду выпью кофе.

– Ты не должен оставлять нас вдвоем.

– Я вернусь.

Эбби выглядела великолепно. На губах помада, волосы аккуратно причесаны. Она полулежала в постели, опираясь на подушки. Как только Дженнифер вошла, Эбби протянула к ней руки и… залилась слезами. Дженнифер бросилась в ее объятия.

– Слава Богу, ты жива, детка, – шептала Эбби, поглаживая голову Дженнифер. – Какой негодяй! Подумать только, ведь я была дружна с ним.

– Я тоже хороша… – Дженнифер покачала головой. – Недооценивала твои страхи.

Они не размыкали объятий.

– Теперь все позади. Он за решеткой. Если бы мы только знали… если бы могли предположить…

– Одному Богу известно, скольких людей он убил, мама. Они должны еще разобраться с этим. Он пока ничего не рассказывает… Самое главное, мамочка, что все закончилось.

– Да, все закончилось, – сказала Эбби.

Дженнифер заметила, как мать сжала ее руки, стараясь не потерять самообладание.

– Я все еще боюсь, – хрипло произнесла Дженнифер. – Очень боюсь. Но если доктора считают, что для тебя это достаточно безопасно, ты должна согласиться. Мама, я поддерживаю тебя в твоем решении сделать операцию.

Эбби долго смотрела на дочь, очень долго. Потом улыбнулась, слезы вновь заблестели в ее глазах.

– Ты действительно так думаешь, детка?

– Да.

Стоя в дверях, Конар вежливо кашлянул. Он вошел в палату. Прикусив нижнюю губу, Эбби смотрела на Дженнифер.

– Признаюсь, это я заставила его приехать. И принять приглашение сниматься в «Долине Валентайнов».

– Никто и не сомневался, мама.

– И я полагаю, если теперь ты хочешь уехать, Конар, я всем сердцем буду «за» и дам тебе мое благословение, – сказала Эбби.

Конар пожал плечами.

– Я согласился работать и должен продолжать начатое дело. Я не хочу, чтобы за мной укрепилась репутация человека, который не держит слово.

– Прекрасно. – Глаза Эбби снова наполнились слезами. – Вы оба делаете меня такой счастливой.

Конар сел по другую сторону постели, напротив Дженнифер.

– Честно говоря, хорошо быть дома, – сказал он. И принялся рассказывать Эбби о барбекю, о предстоящей вечеринке. И о том, что они собираются разобраться во всем и наконец разрядить атмосферу. Эбби поддержала эту идею.

Пришло время прощаться. Дженнифер поцеловала мать и направилась к выходу. Конар последовал за ней. Когда они были уже в дверях, Эбби сказала:

– Он все отрицает.

Нахмурившись, Дженнифер переглянулась с Конаром.

– Что, мама?

Эбби, казалось, так хорошо чувствовала себя в госпитале, неужели опять начались разговоры с людьми из стен?

– Обвинение в убийствах. Он всегда любил выпить, вы знаете.

Дженнифер вернулась и снова поцеловала ее.

– Мама!

– Я в порядке. Не надо смотреть на меня такими тревожными глазами. Но я просто хочу сказать, тебе не стоит расслабляться.

– Согласно сообщениям в новостях, у него есть адвокат, и ему предъявлено обвинение, он сядет в тюрьму за убийства. Все кончилось, мама.

Десять минут спустя, когда они уже ехали домой, Дженнифер подняла глаза на Конара.

– Что ты думаешь о том, что сказала Эбби?

Он не спускал глаз с дороги.

– Если она так говорит, я считаю, нам следует быть осторожнее.

– Конар, а если Хью не виновен?

Он не спешил с ответом.

– Дженнифер, я с трудом верю, что Хью… это требует доказательств. Он хороший режиссер и всегда казался мне порядочным человеком, он помог многим сделать первые шаги в нашем деле, в котором он сам уже очень давно. Но одному Богу известно, на что он еще способен.

– Да, меня тоже раздирают сомнения… – пробормотала она. Потом повернулась к Конару. – Я думаю, мама права. Такое чувство… словно одно не сходится с другим. Сплошные загадки.

Оторвав глаза от дороги, он взглянул на нее.

– Не стоит прижимать к стенке Джо Пенни или Джима… во всяком случае, не делай этого сама. Понимаешь?

– Ты сказал, что мы положим конец всем недоразумениям, – напомнила она.

– Да. Именно мы! Разберемся с каждым, кто рядом, хорошо?

– Хорошо!

– Хм, – промычал он, бросая на нее неуверенный взгляд.

– Если Хью виноват, что очень может быть, тогда здесь есть рациональное объяснение для всего остального, так?

Конар не ответил. Они подъезжали к дому, и он свернул на боковую дорожку.

– Я надеюсь, Эдгар не забыл позвонить Лайаму, – сказал он.

– Наверняка позвонил.

– Я все же проверю, – сказал Конар, выходя из машины. Когда Дженнифер вошла в вестибюль, Дрю поспешил к ней навстречу. Чисто выбритый, седые, со стальным отливом волосы зачесаны назад. Он выглядел импозантно, и даже некоторая небрежность в одежде – кроссовки и спортивная куртка не портили впечатления.

– Ну, вот и вы. Поторопитесь. Мы поджидаем всю компанию к пяти, они скоро появятся.

Дженнифер тихонько ахнула и поспешила вверх по лестнице. Конар последовал за ней. На площадке она остановилась.

– Я…

– Что?

– Я думаю, что не смогу войти в душ.

– Мы примем душ вместе, – улыбнувшись, успокоил он.

– Но боюсь, тогда мы можем задержаться?

– По крайней мере у нас будет веская причина.

* * *

Они действительно задержались, но этого никто не заметил. Когда они спустились вниз, Даг священнодействовал у бара, Мэри, Келли и Серина накрывали столы в патио. Двери кабинета были широко распахнуты, и ночь являла собой картину удивительной красоты.

– Джен! – воскликнула Серина, первая заметив появление подруги. Она тепло обняла и поцеловала Дженнифер. – Слава Богу, ты жива, дорогая!

Дженнифер обнаружила, что окружена актерами, а также всеми остальными членами съемочной группы. Это были ее друзья, люди, которые слышали о ночном происшествии и которые, казалось, искренне радовались тому, что она цела и невредима. Конар, в свою очередь, принимал поздравления, только успевая отвечать на вопросы, и все четверо – он, Даг, Эдгар и Дрю были в центре общего внимания.

– А что? Нормально… – пожала плечами Келли. – Я с самого начала говорила, что Конар настоящий супермен!

– Спасибо Келли, – ответил Конар. – Мы ребята что надо, правда?

– Конечно, – негромко отозвался Энди.

Казалось, начало было положено. Гости возбужденно шумели, никто не отказывался от спиртного. Царило общее оживление, и все стремились продолжать в том же духе.

– Поговорим о настоящих суперменах, – небрежно бросила Дженнифер. – Джо Пенни, маленькая птичка нашептала мне на ушко, что у тебя новое увлечение?

Джо заморгал, уставясь на нее.

– Я… я…

– Давай, Джо, выкладывай! Маленькая птичка рассказала мне, что она спала в твоей постели, когда вы собирались, чтобы обсудить тот самый крутой поворот в сценарии?

Джо перевел взгляд на Энди.

– Ты говорил кому-нибудь?

– Еще бы, – раздался голос Конара, – бедный Энди так перепугался, увидев тело на твоей постели, ведь в твоей власти все старлетки Голливуда.

– Энди! – ахнул Джо, поворачиваясь к нему. – Энди, как ты мог?

Энди испуганно переводил взгляд с Конара на Дженнифер.

– Как я мог? – проговорил он срывающимся голосом. – Я… – Он посмотрел на Джо. – Там были пятна крови в ванной. И я вошел в спальню…

– Я же сказал тебе, что там спит девушка, которую я привел… – возмущался Джо. Его трясло. Он отставил свой бокал. – Ты думал, что я… Господи! Ты думал, что я и есть тот убийца?

– А разве кто-то мог предположить, что убийца Хью? – печально произнес Джим Новак. Он запрокинул голову, наполовину осушив свой бокал с мартини.

– Вот именно, тогда в чем же дело? – защищаясь, произнес Энди. – Пусть объяснит.

– Идиот, я проверял новый состав жидкости, имитирующей кровь, – хмуро произнес Джо.

– Но девушка в твоей постели…

Уставясь в пол, Джо вздохнул, качая головой. Потом поднял голову и сказал, глядя на Конара:

– Это та официантка.

– Официантка? – переспросил Энди.

– Да, – кивнул Джо, поворачиваясь к Энди. – И она, слава Богу, жива и сегодня вечером работает. Если хочешь, можешь сам убедиться. Да-а, Энди! Сколько же лет мы работаем вместе? И ты боялся меня, думая, что я убийца?

Энди сидел, опустив глаза.

– Ну вот, – воспользовавшись паузой, начала Дженнифер, – мы теперь знаем, что ты всего-навсего проводил опыты со сценической кровью. Вот что, ребята, хватит! Мы все работаем вместе, нам нельзя бояться друг друга.

– Неужели ты боялся меня? – снова спросил Энди Джо.

– Прости.

Лайам Мерфи выбрал этот момент, чтобы появиться.

– Вы о чем? – поинтересовался он, нарушая мертвую тишину.

– Мы только что постарались во всем разобраться, – сказал Конар.

– Ну и как? Получилось? На мой взгляд, здесь преобладают эмоции, а я полицейский. Вы же люди искусства. Впрочем, вам виднее.

– Хью… его действительно арестовали? – осторожно спросила Серина, устраиваясь рядом с Лайамом.

– Да, действительно.

– Я все еще не могу в это поверить, – сказал Джим Новак. – Он был так себе режиссер, но славный парень.

– Его видели с Триш Уайлдвуд в баре, бармен подтвердил. И… – начал Лайам, но осекся.

– Что?

– В кладовке Таненбаума нашли спрятанную в углу простыню со следами крови. Крови Бренды, – заключил Лайам.

– Проклятие… – выдохнул Джим.

– Значит, все закончилось. И нам больше не нужно бояться, – сказала Келли.

Снова повисло молчание.

– Как Рикардо Карильо? – внезапно спросил Конар. – Его чуть не прикончили прошлой ночью.

– Да. И вы знаете, что это было? В его кофе что-то подмешали.

– Бедный парень, – покачала головой Дженнифер.

– Везучий парень, – возразил Лайам, – если бы Хью не удалось вырубить его таким образом, он бы его просто убил.

– Но все-таки… удивительно, как Хью смог подмешать эту гадость в кофе Рикардо? – недоумевала Джен.

Лайам пожал плечами:

– Он мог улучить момент, когда тот отошел что-то проверить. Кто знает!

– Так, понятно, – заявила Келли, – выходит, нам рано расслабляться.

– Что? – не поняла Дженнифер.

– Даг только что ходил проверить барбекю. Если он взялся готовить, нам всем угрожает опасность.

– По-моему, вам надо выпить, – подытожил Эдгар, который все это время скромно стоял в сторонке.

Его замечание вызвало дружный смех, разрядив обстановку. Конар пошел проверить мясо и овощи. Судя по запаху, они уже были готовы. Эдгар снова наполнил бокалы, слушая Дрю, который увлеченно сообщал ему секрет настоящего мартини.

Эбби Сойер в полудреме лежала на больничной койке. Ей дали успокоительное. Ее удалось приучить к заведенному порядку. Долгий сон, продолжительный отдых. Одним из ужасных факторов, утяжеляющих течение болезни, было то, что она старалась скрывать ее проявления в течение дня, а ночью просыпалась от страшной дрожи, которая буквально сотрясала ее тело. Отдых помогал.

Но пилюли…

Да, лекарство творило странные вещи.

Оно заставляло ее видеть людей, которые покидали стены, чтобы поговорить с ней.

Сегодня это был Хью Таненбаум. Он клялся снова и снова:

– Эбби, я не делал этого. Я не делал…

– Пожалуйста, Хью! Уходи… – шептала она.

– Эбби, подумай!

– Прочь! Прочь!

Она не сознавала, что кричит, пока не вбежала медсестра со шприцем наготове.

Было уже за полночь, когда Конар приготовил последнюю порцию барбекю: говядина, курица, рыба и овощи – на любой вкус. Огонь догорал, компания притихла.

Он видел, как Дженнифер растянулась на шезлонге, чему-то улыбаясь. Энди Ларкин снова стал похож на самого себя. Он о чем-то беседовал с Джо и Джимом Новаком. Они смеялись, наверное, придумывали новые сцены на следующую неделю. Лайам и Серина сидели рядышком и о чем-то шептались.

Освободившись от обязанностей шеф-повара, Конар направился к Дженнифер. Белое вечернее платье плотно облегало ее грудь и талию и свободно расходилось на бедрах. Оно поражало великолепием в сочетании с медовым оттенком ее кожи и пламенем золотистых волос. Присев рядом, он поймал себя на том, что думает о том ощущении, которое вызывали ее гладкая кожа, запах ее волос, вкус ее губ… Затем одернул себя, отметив, что у нее потрясающе красивые глаза и убийственная улыбка, и все это она предлагала ему. Его сердце моментально отозвалось и гулко застучало. Он с ужасом вспомнил ее крик посреди ночи. Он думал тогда, что сойдет с ума. Он чуть не свихнулся, пока мчался по лестнице, чтобы спасти ее.

«В следующий раз прихвати пистолет», – сказала она ему.

Да, он хотел ее… но сейчас ему стало совершенно ясно, что это не просто желание. Он любил ее. Им нужно время. И оно у них будет.

– Похоже, кто-то собирается кое-что сделать? – сказал Конар, подвигаясь к ней поближе.

– Я отсюда слышу, как тикают ее биологические часы, – улыбаясь, отозвалась Дженнифер. – Да, похоже, что так. Я люблю Серину, она хорошая, и Лайам, по-моему, тоже.

– Посмотрим.

– Угу. – Она, улыбаясь, встретила его взгляд. – Мы посмотрим.

Он потянулся, и она, поймав его руку, сплела свои пальцы с его. Он действительно любил эту улыбку. Он не мог даже представить те дни, когда думал о ней как об испорченном подростке.

Внезапно его лоб пересекла морщинка. К ним направлялся Эдгар.

– Я сейчас, – извинился Конар.

Ее улыбка стала шире. Она сжала его пальцы.

Он поднялся и пошел навстречу Эдгару, который выглядел озабоченным.

– Мисс Эбби звонила из госпиталя.

– Что-то случилось? – встревожился Конар.

– С ней все в порядке, но она хочет вас видеть. Она знает, что у нас гости, и просила, чтобы вы не приезжали, пока все не уйдут, и чтобы вы не говорили ничего мисс Дженнифер. Вы можете ее напугать.

– Хорошо, – пробормотал Конар, глядя на Эдгара. Черт возьми, а что, собственно, он мог бы сказать Дженнифер? И как ее не встревожить?

Пока он стоял в раздумье, подошел Джо Пенни и легонько похлопал его по спине.

– Черт, Конар, ты дорогого стоишь! Но ведь и ты взял с нас неплохо? А, старина? Но ты этого стоишь. И спасибо. Спасибо за сегодняшний вечер. Это было так необходимо нам всем.

– Тебе тоже спасибо, Джо. Ты уходишь?

– Пора, – сказал Джо Пенни, смущенно улыбаясь. – Мне еще нужно забрать мою девочку.

– Официантку? Удачи, Джо. И ей тоже.

– Спасибо еще раз.

Попрощавшись с Джо, Конар увидел, что к нему направляются Серина и Лайам. Видимо, тоже собрались уходить. Потом подошла Вера, которая приезжала со своим мужем по «мыльной опере» – Хэнком Ньютоном. В какой-то момент Дженнифер оказалась рядом с Конаром, и они вдвоем прощались с гостями. А потом они остались одни, за исключением «своих» – Дрю и Дага, а также Эдгара и Мэри, которые уже приступили к уборке. Собравшись с духом, Конар в конце концов взял Дженнифер за руку и повел в кабинет.

– Я должен отлучиться на час.

– Что?

– Звонила твоя мама. Она хочет меня видеть.

– А меня – нет?

– Я думаю, может быть, речь идет о том, что случилось. Но возможно и другое – уже ночь и она приняла пилюли…

– Пожалуй, – согласилась Дженнифер. Она пыталась улыбнуться, но в глазах сквозило сомнение.

– Я вернусь очень скоро.

– Конечно, и не волнуйся за меня.

Он отвернулся, потом снова взглянул на нее.

– Запри дверь.

– Это в твоей комнате потайные отсеки, не в моей.

– Да, но в твоей эта проклятая прачечная. Когда пойдешь к себе, попроси Дага и Дрю проводить тебя, запри дверь, – еще раз повторил он и добавил: – Просто в целях безопасности.

– А как же ты войдешь?

– Вышибу дверь плечом.

– Очень громко, перебудишь весь дом.

– Тогда постучу.

– Это уже лучше.

– Хорошо, я ухожу. И вот увидишь, вернусь до того, как ты успеешь заснуть.

Она приподнялась на цыпочки и поцеловала его. И, дразня, прошептала ему на ухо:

– Мама всегда любила тебя больше.

– Джен…

– Я пошутила. Иди. И возвращайся скорее. Не то я буду волноваться.

В холле ждала Мэри.

– Мистер Конар, вы подбросите меня домой?

– Нет вопросов, Мэри. Пошли.

Выходя из дома, он слышал, как Даг что-то сказал, и Дженнифер рассмеялась в ответ. Несмотря на поздний час, дорога была запружена машинами. Жаль, что сегодня суббота! Черт возьми, похоже, быстро добраться не получится. Он тревожно взглянул на часы, соображая, что же могло случиться.

Потому что ему не нравилось быть вдали от нее.

Потому что влечение превратилось в любовь?

Что-то еще…

Инстинкт. Интуиция.

Ему просто не нравилось от нее уезжать.

Безумие? Да, полное помешательство. Он нажал на газ, машина рванулась вперед. Он должен вернуться как можно скорее.

Последние гости разъехались, дом затих, и Дрю Паркер вернулся к себе в комнату. Он остался доволен вечером. Повесил брюки, не спеша разложил свою трикотажную шелковую рубашку, раздумывая над тем, что за годы приучился аккуратно обращаться со своей одеждой. Надев пижаму, он собрался лечь в постель, но передумал. Подошел к комоду, где лежали его вещи: щетка, одеколон, ремень, часы и книги. Он был страстным книгочеем, и его аппетит с годами лишь возрастал. Он читал все: романы, публицистику, детективы, сценарии, пьесы, даже справочники. Эта любовь была почти маниакальной. С собой он привез триллер Тома Клэнси, потрепанный экземпляр «Одиссеи капитана Блада» и зачитанную, с загнутыми уголками страниц книжку «Изнанка Голливуда». Эту книгу он обожал. В нее было вложено еще несколько машинописных страниц, так как некоторые материалы отличались такой скандальностью, что публикация их угрожала издателям судебным процессом. Это заставило последних исключить их из текста. Там описывались дискредитирующие, хотя и недоказанные факты о связи братьев Кеннеди с Мэрилин Монро и тому подобное. Строились совершенно невероятные предположения, например подозрения в причастности иностранцев к загадочным смертям некоторых известных личностей Голливуда.

Дрю не верил в эти фантастические версии, но это не мешало ему наслаждаться чтением. Он часто показывал Эбби выборочные страницы, и они смеялись от души. Они с интересом читали и главу, посвященную Дэвиду Грейнджеру, которая, безусловно, не могла не заинтересовать их обоих.

Он взял книгу в постель и нашел эту главу. Он читал ее снова и снова. Сам Грейнджер умер тридцать лет назад в собственной постели.

– Может, его до смерти напугала одна из его же масок? – хмыкнул Дрю.

Грейнджер отличался крепким здоровьем и добрым расположением духа, однако его смерть поначалу казалась естественной. У него остались жена и дочери, они продолжали жить в Грейнджер-Хаусе, хотя уже после похорон возникли подозрения, что Дэвида отравила собственная жена. Несмотря на тот факт, что он выводил ее в свет и осыпал драгоценностями от Тиффани, она никогда так и не простила ему скандальную связь с Женевьевой Бортни и рождение внебрачного ребенка. К концу жизни Катарина Грейнджер передала права на владение имением дочерям. А после ее смерти дочери поторопились продать недвижимость. «Хотя Грейнджер на протяжении всей своей жизни категорически отрицал наличие внебрачных детей, – говорилось в книге, – его дочерей, видимо, не покидало беспокойство, что бастард существует и когда-нибудь заявит свои права на наследство».

Но факт оставался фактом. Жена Грейнджера купалась в роскоши, а от Женевьевы Бортни постарались откупиться и выбросили на улицу. Спустя несколько лет поползли слухи, что она объявилась в Калифорнии, опустившаяся, разбитая, сильно нуждающаяся. И вскоре ее нашли мертвой неподалеку от бульвара Сансет.

Дрю отложил книгу, чувствуя неприятные колики в животе. Он снова взглянул на страницу. Слова расплывались перед глазами. Странное ощущение, очень странное… похоже на наркотическое опьянение.

Как будто его отравили.

Он снова заглянул в книгу, все еще не вполне понимая, что же там так насторожило его. Но что-то там определенно было, и он должен понять, что именно. Слова появлялись и исчезали. Буквы прыгали у него перед глазами.

И внезапно его осенило. Хичкок. «Ребенок Розмари»! Кадры из фильма возникли в его воображении.

«Имя – это анаграмма, Хатч!»

Имя…

Если бы он мог ясно мыслить! Разгадка совсем рядом… Но мысли путались, сбивались. Он видел Миа Фэрроу, которая отчаянно цеплялась за борт…

Одно он знал точно. Он должен предупредить Дженнифер.

Но Боже мой, каких же сил ему стоило подняться!

Как-нибудь… как-нибудь… он должен сделать это.

Шатаясь, он встал на ноги. Дом. Этот проклятый дом. Нет, при чем тут дом? Дома не бывают плохими, не имеет значения, что там говорят в «Призраках».

Только люди завистливы, жестоки, злы, вероломны.

И настойчивы.

Что-то случилось с его ногами, они не слушались его. Он пошатнулся и… рухнул на пол. Он не мог снова встать. Тогда он пополз, дюйм за дюймом, борясь с волной темноты, которая угрожала полностью поглотить его. Ее дверь. Всего в нескольких шагах. Но казалось, так далеко, бесконечно далеко…

Ползи, ползи! – заставлял он себя. Еще немного…

Глава 20

Дженнифер готовилась к предстоящей ночи. Благодаря ее привычке к простым трикотажным рубашкам с птичками и медвежатами на груди, скорее напоминающим свободную майку, у нее был не такой уж богатый выбор туалетов, предназначенных для ночи любви. Она ненавидела прикосновение жестких кружев к своей коже. Но пожалуй, одна ночная рубашка как раз годилась для такого случая – шелковая, темно-синего цвета, простая, но вместе с тем элегантная. Она остановилась на ней, надела, расчесала волосы и, удобно устроившись в постели, потянулась к телевизионному пульту. Она не особенно беспокоилась по поводу звонка Эбби, ее не расстраивало и то, что мать предпочла довериться Конару. Она никогда, никогда впредь не станет анализировать свои прежние чувства. Она хотела доверять тому, что чувствовала сейчас, и тому, что чувствовал он… а потом будет видно. Хотя на какой-то момент… Господи, но она ведь любит его!

Она включила телевизор и, щелкая кнопкой, стала менять каналы. На ТBS шел какой-то старый фильм, хороший, она вернется, если не найдет ничего более интересного. На другом канале – ночное ток-шоу. Комик-ведущий уже смешил аудиторию сомнительными остротами, когда на экране засветилась заставка экстренных новостей.

Диктор стоял на дороге южнее каньона, Дженнифер сразу узнала это место. «Несмотря на то что Хью Таненбаум по-прежнему остается в заключении по подозрению в убийстве актрис Бренды Лопес и Триш Уайлдвуд, найдено еще одно тело».

Дженнифер не дыша уставилась на экран. Продолжая говорить, репортер прижимал к уху наушник, получая дальнейшую информацию от кого-то на другом конце провода. «Только что стало известно со слов родственников погибшей, и мы можем сказать это и вам, что найденная женщина тоже актриса, мисс Лайла Гонсалес».

Дженнифер ахнула, соскочив с постели. Паника охватила ее, паника и… чувство вины. Неужели Лайла убита из-за того, что встречалась с ней? Они ошиблись, и убийца еще на свободе. Неужели Энди был прав – и Джо Пенни величайший в мире лжец? Или Хью убил ее до того, как его задержали? Да, скорее всего так…

Диктор все еще говорил, но она уже не слушала его.

Внезапно она насторожилась. До ее уха донесся слабый, еле слышный звук.

Глаза метнулись от телевизора к двери. Звук повторился, и тут же кто-то произнес ее имя: «Дженнифер… Дженнифер».

Оно прозвучало еле слышно, словно звук шел из преисподней. Может быть, сам старик Грейнджер зовет ее?

– Помогите… мне…

Дрю. Дрю Паркер. «Найдено еще одно тело». Что, если…

Диктор продолжал говорить. «Предварительное расследование на месте преступления дает основание предположить, что труп актрисы лежит на дне каньона уже несколько дней».

Дрю. Он такой старый. Вдруг у него что-то с сердцем?

Она подбежала к двери.

– Дрю?

– Дженнифер, ради Бога…

Она отворила дверь. Он стоял на коленях, белый, как привидение.

– Дрю! Дрю! О мой Бог! Я помогу тебе. Я сейчас же звоню в службу 911.

Она попыталась втащить его в комнату, но он был такой тяжелый и не мог ей помочь. Рот приоткрылся, глаза остановились на ней. Он пытался что-то сказать, но, казалось, даже это ему не под силу.

– Анаграм… – с трудом выговорил он. Или что-то похожее?

– Что? Дрю, старайся дышать.

Она оставила его, бросилась к телефону. Подняла трубку.

Что за черт? Ни звука. Что-то на линии.

Ее сотовый телефон в сумочке. Она металась по комнате, наконец, найдя сумку, вывалила все содержимое на постель.

Телефона не было.

Она услышала, как внизу хлопнула дверь. А затем звук осторожных шагов на лестнице.

Он добирался до госпиталя очень долго. «В ночное время вход через отделение скорой помощи», – гласила надпись. Служащие госпиталя смотрели на него с удивлением. Ни на кого не глядя, он мчался к лифту, чтобы подняться на четвертый этаж, где находилась палата Эбби.

Он вошел, она спала мертвым сном.

– Эбби, это я, Конар, ты хотела меня видеть.

Она не шевельнулась. Он дотронулся до ее щеки, на какой-то момент страх пронзил сердце. Она не спит, она мертва. Но нет, щека была теплой. Он чувствовал ее пульс, ровный и сильный.

В палату вошла дежурная сестра.

– Мистер Маркем? – удивленно прошептала она.

– Да.

– Что вы здесь делаете? – Молодая женщина явно была в полном недоумении.

– Мисс Сойер звонила мне, просила приехать.

– Но она спит уже несколько часов. Она приняла снотворное… Вы ведь знаете, в ее лекарстве есть морфий. Вам не удастся разбудить ее.

– Вы правы, я приеду утром, – ответил Конар.

Он стремительно вышел, едва не сбив с ног сиделку. Мобильник у него в кармане, спускаясь вниз, он достал телефон и набрал номер Грейнджер-Хауса.

Телефон звонил, звонил.

Звонил…

Может быть, это Конар вернулся?

Дженнифер оставила Дрю и, подбежав к лестнице, посмотрела вниз. Темная фигура не спеша поднималась по лестнице. Закутанная в черное. Шляпа, плащ… что? Совсем как персонаж из «Маски красной смерти».

Нет, это не Конар. Она знала это.

Она кинулась к Голубой гостиной, где спал Даг.

А что, если это Даг? Что, если Даг – убийца?

Нет-нет, ведь этот кто-то идет откуда-то снизу. И сейчас он уже на площадке. Ни Леди, ни Риппера не слышно… Что он сделал с собаками? И как ему удалось отключить сигнализацию?

Она ворвалась в комнату Дага, дверь была не заперта. Он здесь. Лежал на постели. Подбежав, она испуганно схватила его руку. Он не шевелился.

– Даг! – Она потрепала его по лицу. Никакой реакции. Он был мертв.

Нет.

Нет, не мертв. Его отравили… как того полицейского.

Она бросилась из комнаты в коридор. Неизвестный почти поднялся наверх. Она растерялась, замешкалась, хотела бежать в мансарду, но потом вспомнила. Пистолет Конара.

Остановившись перед дверью комнаты Грейнджера, она дернула ручку двери.

Заперта.

Она снова дернула. Никакого результата.

А шаги неминуемо приближались.

Эдгар! Может быть, он еще не добрался до Эдгара! Она взлетела по лестнице на мансарду, остановилась у двери в его личные апартаменты.

– Эдгар! Эдгар! – кричала она, барабаня в дверь. – Это я, Дженнифер!

Дверь скрипнула, оказывается, она была не заперта. Она толкнула ее.

Рядом с чердачным окном и телевизором стояло кресло-качалка. Он был здесь, сидел в кресле. Она увидела белую шляпу на его голове. Старое кино продолжалось. «Птицы».

– Эдгар! – позвала она. Он не ответил, он не слышал ее. Она бросилась к креслу, развернула его и… рухнула на колени.

Крик застрял в горле, она не могла дышать. Она попыталась глотнуть воздуха, ужас объял ее. Вся комната закружилась, завертелась перед глазами, и лишь невероятным усилием воли она заставила себя не потерять сознание. Это был не Эдгар. Это был труп. Но не сценический труп, а настоящий. Окаменелый остов, клочки высохшей кожи, обтягивающие кости, остатки волос, и все это облачено в бархатный смокинг…

– «Психо», – услышала она вежливое пояснение от дверей. – Все-таки это мой любимый фильм. Но только у меня папаша, не мать.

Она повернула голову. Ее глаза, невероятно огромные, смотрели на мужчину в дверях. И крик, жуткий, пронзительный крик наконец вырвался из ее горла.

Конар звонил в полицию, объясняя, что это очень срочно. Но там хотели знать, кто он и где он, и почему так уверен, что это срочно, если он сам звонит из другого места. Затем они хотели понять саму природу его тревоги.

Он несся с огромной скоростью, срезал повороты и проклинал дежурного.

– Пожалуйста, ради Бога, пошлите туда кого-нибудь.

Он набрал номер Лайама, который скорее всего был в постели с Сериной – все к тому шло.

Лайам не брал трубку. Черт! Конар готов был расколотить свой телефон о руль, но вдруг ответил мужской голос.

Не Лайам.

– Где Мерфи? – потребовал Конар.

– Детектив Мерфи занят, – спокойно сказал мужчина. – Разве вы не слышали, мистер, в каньоне Лорел нашли еще одно тело.

Конар чуть не задохнулся, бросил телефон и так круто повернул, что чуть не свалился в кювет.

Он заставил себя соблюдать осторожность. Он должен вернуться в Грейнджер-Хаус.

Свойственный Эдгару Торнби британский акцент полностью отсутствовал. Он стоял в дверях своей комнаты с пистолетом в руке.

Пистолет Конара, возможно.

На нем была одна из шляп Эбби, которую она принесла домой после окончания съемок какого-то исторического фильма несколько лет назад. Вся его долговязая жилистая фигура, закутанная в длинный черный плащ, своим обликом напоминала персонажа из фильма Хичкока «Квартирант».

Дженнифер встала, не в состоянии отвести от него глаз. Она уже справилась с ужасом, но в голове все равно не укладывалось… Как? Неужели это…

Эдгар.

Она не могла поверить в это. Не могла понять… Он вывел из строя Дага и Дрю, думала она, чтобы потом убить их. И сделать из них то же?.. Она покосилась на труп.

– Эдгар Торнби, – тихо проговорила она, всплеснув руками. – Мне следовало догадаться. Но я не поняла, кто это? – Она указала на кресло.

Эдгар улыбнулся. Его лицо сейчас выглядело совершенно иначе. Резкое, ожесточенное.

– Мое настоящее имя – Эдгар Бортни, мисс Дженнифер.

– Незаконный сын… Грейнджера? – спросила она. Пальцы непроизвольно сжались, ноги были холодные как лед. Ей нужно двигаться. Казалось, огромные темные волны накрывали ее одна за другой. Еще немного, и она потеряет сознание. Нет, она должна держаться. Она должна сражаться за свою жизнь. Поддерживать разговор, тянуть время, и ей необходимо узнать…

– Анаграмма, – сказала она. Переставь буквы в фамилии Торнби и ты получишь… – Дрю догадался, кто вы.

– Я удивляюсь, как этот старый идиот не додумался раньше? – осклабился Эдгар.

– Но… вы так долго работали у нас. Годы и годы…

– Этот дом должен по праву принадлежать мне. Я единственный наследник по мужской линии. Мой отец откупился от матери, дав ей приличную сумму денег, чтобы она могла уехать в Англию. Но она вернулась, когда я был еще ребенком. Моя мать благодаря папаше пристрастилась к спиртному. Я думаю, Грейнджер прикончил ее, когда узнал, что она посмела вернуться в Лос-Анджелес. Не важно. Она и так была еле жива. – Он нахмурился, погрузившись в воспоминания. Потом продолжил: – Я мечтал о кино. Но каким-то образом он перекрыл мне все ходы. Старый мерзавец отказался признать меня и сделал все, чтобы я не мог работать. Но я достал его. Он пытался соблазнить Селию Марстон, хорошенькую молодую актрисочку. И уже на следующую ночь… я сильно смеялся! Вы и ваши безмозглые друзья… Она упала, или ее столкнули? – передразнил он. – Вы и ваш идиотский сеанс спиритизма. Ха-ха-ха… Черт возьми, да, ее столкнули. И мне удалось не дать моему отцу сделать то, чего он так хотел. Я должен был чуть-чуть изменить ход вещей. У Хичкока в кресле сидела мать, а у меня отец. Я мог бы стать знаменитым режиссером, но он мне не позволил. И тогда я стал режиссировать на свой страх и риск.

– Но вы так долго служили у моей матери! День за днем. Вы ухаживали за ней, давали ей лекарство…

– Иногда чересчур много, – глухо рассмеялся Эдгар Торнби. – О, я испытывал истинное наслаждение, мучая ее. Никто не мог бы придумать более впечатляющую историю. Недаром говорят, в руках режиссера все актеры марионетки. Ах, что я творил… – Он мечтательно закатил глаза. – Я написал ей записку, предупреждая, что вас собираются убить. Потом я эту записку украл. Это было так просто!

Дженнифер покачала головой.

– Но они нашли кровь Бренды на простыне, спрятанной у Хью?

– Над этим пришлось поработать, – вздохнул он. – Я должен был убрать ванную после того, как убил ее, и потом, избавившись от тела, сохранил немного крови. Этот Таненбаум имел проблемы с алкоголем, чем я и воспользовался, проникнув к нему. Когда он проснулся, нашел пятна крови рядом с собой! И что же он сделал? Естественно, он постарался спрятать простыню. Он думал, что сошел с ума. Разве он позвонил в полицию? Нет! Он даже не знал, что он натворил.

– Но приезд сюда Хью…

– Он неожиданно встал у меня на пути. Как вы думаете, кто отравил полицейского? – Он сделал паузу, позволяя ей обдумать вопрос, затем довольно хихикнул. – В этом доме гораздо больше интересного, чем панель в вашей прачечной или тайники в комнате Грейнджера. Вы, глупцы, даже не удосужились поинтересоваться деталями архитектуры. А там ведь есть секретная лестница в комнату Грейнджера и потайной ход в вашу гардеробную.

– Значит… это вы подглядывали?

– Да. Роскошные любовные сцены, скажу я вам. Вы маленькая шалунья, мисс Дженнифер. – Он осклабился, показывая редкие зубы.

– Вы ненормальный.

– Возможно, зато очень организованный. Но мы с вами заболтались. Пойдемте.

– Куда?

– Моя любимая сцена – все же сцена в душе.

– И вы думаете, что я пойду с вами, чтобы вы прирезали меня в душе?

– Конечно, это единственный выход. Вы уже играли эту сцену. Мы попробуем сделать это получше. И вы узнаете, как вам следовало играть.

– Я никуда с вами не пойду.

– Нет, пойдете. Потому что для вас в этом единственный выход. Волнение, настоящее волнение, я понимаю. Вы сделаете, как я сказал, потому что можете выиграть время. Конар уже понял, что мисс Эбби не звонила ему. Он мчится сюда, возможно, уже подозревает что-то неладное, но попадет прямо в ловушку. Найдет вас на полу… но вдруг вы еще будете живы? Если же вы не пойдете со мной, я пристрелю вас прямо сейчас и прямо в сердце.

Она не двигалась.

– Где вы взяли пистолет? – спросила она. – Это всего-навсего реквизит. Он не заряжен.

Он прицелился чуть повыше ее головы и выстрелил. Пуля просвистела над ухом и ударилась в перекладину потолка.

– Хорошо, – сказала она, все еще не сходя с места.

– Вперед! – скомандовал он. На этот раз пуля вонзилась в пол, около ее ног. Так близко, что в кожу впились деревянные опилки. – Идите впереди меня.

Могла ли она идти? Нет. Но она должна. Ее колени дрожали, но она должна двигаться.

Конар уже едет домой. И может быть, он понял…

Она очень медленно шла по лестнице, переступая со ступеньки на ступеньку. Они спускались с верхнего этажа на второй. Она чувствовала, как дуло пистолета тупо упирается ей в спину. А его пальцы касались волос на затылке.

– Шевелитесь. Не останавливаться!

Худой, поджарый, но при этом угрожающе сильный. Его голос стал неузнаваем, как и вдруг появившийся акцент. Она вскрикнула от боли, когда он грубо подтолкнул ее. Держа за волосы, он подталкивал ее вниз по лестнице и дальше вдоль коридора.

– Я мастер манипулировать людьми, Джен. И надеюсь, смогу продемонстрировать вам это.

Она снова вскрикнула, когда они прошли мимо Дрю, лежащего ничком у входа в ее спальню. Ей не хватало воздуха, она пыталась вздохнуть и не могла, голова кружилась, ноги не слушались, и, зацепившись за ковер, она упала. Прямо перед ней валялись ее белые шлепанцы, небрежно брошенные в ногах постели. Она протянула руку. Эдгар наклонился, пытаясь снова схватить ее за волосы. Дженнифер размахнулась и со всей силой ударила его по лицу.

Он вскрикнул и, корчась от боли, закрыл лицо руками. Она угодила ему прямо по глазам. Он распрямился, неуверенно покачиваясь. Она стремительно отскочила в сторону, надеясь убежать.

Пуля попала в дверь спальни. Дженнифер замерла и повернулась. Его лицо представляло собой чудовищную маску. Левый глаз заплыл. Кровь тонкой струйкой стекала по щеке. Но он держался на ногах, и его пистолет был направлен прямо на нее.

– В душ, мисс Дженнифер.

Где же Конар? Ее сердце покатилось вниз. Она хотела снова закричать, но какой смысл – шума автомобиля не было слышно.

– Идите!

Она медленно прошла через дверь ванной. Он за ней, прикрывая ладонью пораненный глаз. Он включил воду.

– Теплая… Вы ведь любите потеплее, мисс Дженнифер?

Ее глаза быстро обежали пространство ванной. Что было в душе? Шампунь, кондиционер, мыло. Бритва? Но что она может сделать пластиковой бритвой?

– Теплую…

Она слышала, как бежала вода, бежала и бежала. Заволакивая все кругом влажным туманом.

– Снимите с себя это. – Он указал на ее рубашку. – Не беспокойтесь, у нас нет времени на сцену изнасилования. И потом, это «Психо», не «Исступление». Раздевайтесь – и под душ. Вы встаете под душ, я бросаю пистолет.

Она спустила рубашку быстрее, чем хотела бы. Ни на секунду не желая выпускать его из виду.

Рубашка синим облачком лежала у ее ног.

– Под душ, Дженнифер.

– Пистолет, Эдгар.

– Сначала вы! Быстро! Здесь режиссирую я!

Отдернув пластиковую штору, она, поколебавшись секунду, перешагнула через бортик ванной. Она вспоминала съемку аналогичной сцены, ужас, который она испытывала тогда, хотя прекрасно знала, что это вовсе не убийца, а Конар. И что нож в его руке из пластика.

Эдгар улыбался, его израненное лицо было чудовищно пугающим. Длинное, мертвенно-бледное, наполовину заплывшее от ее удара.

Она встала под воду.

Он бросил пистолет.

Конар резко остановился на повороте к Грейнджер-Хаусу в ужасе от того, что может случиться или уже случилось.

Но он не хотел, чтобы Эдгар слышал, что он приехал.

Эдгар. Почему Эдгар?

Проклятие, не время анализировать. Одному Богу известно, что кроется в сознании безумца. Он должен быть рядом с Дженнифер.

Он оставил дверцу открытой и побежал к дому. Вытащил из кармана ключ, но входная дверь оказалась незапертой. Он ворвался в вестибюль. Тишина.

И потом…

Слабый звук наверху, звук бегущей воды.

Душ…

Эдгар бросил пистолет.

– Мыло, мисс Дженнифер. Вспомните, она ведь в кино была воровка, так бывает, однажды хорошая девушка становится плохой. Она смывает с себя грехи. – Он хихикнул. – Давайте, Джен, не стесняйтесь… Вы дорожите каждой последней секундой жизни, правда? Потом я задерну занавеску и…

Она намылилась, подняв лицо под струи.

– Вы прелестная маленькая актриса, мисс Дженнифер. Я видел, как хорошо вы сыграли эту сцену. Я наблюдал за вами в тот день.

– Благодарю, – произнесла она, сама удивляясь, что способна говорить. Она была так испугана. Но это хорошо, она должна отвечать ему. Так она тянет время. – Так, значит, это вы были там? В тот день, когда мы снимали эту сцену… Вам удалось пройти на закрытую съемку?

– Каждый знает, что я служу у вашей матери. Они не остановили меня. А потом я спрятался за стойкой бара. «Прима Пьятти», то есть в декорации, я хочу сказать, – с энтузиазмом рассказывал он.

– Я догадалась тогда, что вы там.

– Конечно, вы поняли, что я там. Я имею в виду, теперь вы знаете, что это был я. Вы играли бы еще лучше, если бы я режиссировал. Но мы все это исправим, не правда ли? Сейчас…

– Вы самый настоящий псих.

– Повернитесь кругом. Медленнее. И не смотрите так испуганно. Вы еще не знаете, что вам что-то угрожает. Пока не знаете.

– Вот так?

Боже, она играла с его больным сознанием. Нет…

Да. Она дорожила каждой секундой жизни. Она хотела жить, выжить. Она хотела узнать, любит ли она Конара по-настоящему и любит ли он ее? Она хотела иметь детей, которых так ждала ее мать. Она хотела быть рядом с Эбби и убедиться, что у нее есть шанс на нормальную, полную жизнь…

Эдгар подмигнул ей.

– Хорошая девочка. Послушная. Так, теперь поднимите волосы… вот так, хорошо.

Он отпустил занавеску. Струйки воды стекали по пластику. Она видела его тень и то, как он потянулся за ножом.

Она протянула руку, ее пальцы крепко обхватили большую тяжелую бутылку бальзама для волос. Всего-навсего пластмасса, но это единственное, что имелось под рукой.

Штора поползла в сторону.

Он стоял наготове. Правая рука поднята, на лице – выражение безумия. Голова откинута назад, тело изогнуто, нож зажат в руке.

Полный ярости крик вырвался из горла Джен, и она ударила его бутылкой по лицу.

Нож взметнулся вверх, разрезая воздух.

Он замахнулся снова. Она закричала, видя, что он устремился к ней.

Она кричала и кричала, вжавшись в стенку ванной. Эдгар тянулся к ней, нож завис… Но вдруг в его единственном глазу мелькнуло что-то странное.

Затем она увидела кровь, тонкими прожилками она растекалась по стенке ванной.

Кровь пузырилась на его губах.

Он повалился вперед, пытаясь ухватиться за нее. Она резко вскрикнула, но нож скользнул мимо. Эдгар тяжело рухнул на пол.

В дверях стоял Конар с пистолетом в руке. Эдгар был мертв.

Конар смотрел на нее, его лицо было такое же белое, как и ее.

– Ты говорила, чтобы в следующий раз я прихватил пистолет? Я забыл, но благодаря Эдгару… – Он затих, молча глядя на нее. Вода продолжала бежать. Кровь растекалась по ванной.

– Боже мой, Боже мой… – шептал Конар, его трясло. Он положил пистолет. Она переступила через тело и упала на его протянутые руки.

В эту же ночь Хью Таненбаума выпустили из тюрьмы.

Несмотря на поздний час, он сразу поехал в Грейнджер-Хаус. Конар и Дженнифер были одни. Дрю и Дага увезли в госпиталь на обследование.

Хью ни на кого не сердился. Он был на удивление кроток и молчалив.

Этим утром он начал курс лечения от алкоголя.

По его словам, он любил Эбби. Любил их обеих и надеялся работать с ними в будущем. А пока он законсервирует все проекты и отправится отдохнуть на Таити.

Конар уговаривал Дженнифер снять номер рядом с госпиталем Эбби. Полицейские оккупировали ванную Дженнифер, и она понимала, что не сможет жить и спать здесь в ближайшее время.

На следующий день Конар разговаривал с Джо Пенни, Джимом Новаком и Энди. Ему и Дженнифер нужно на время уехать. Всего на неделю. Они могут пока работать без них или вправе разорвать контракт.

Они получили эту неделю.

Даг приехал их навестить.

– Все это был самый настоящий Голливуд, – сказал Даг, обнимая их обоих.

– Ты думаешь? – спросила Дженнифер.

– Чистая Агата Кристи. Подумать только, как много раз мы могли сказать: «Это сделал дворецкий!»

К воскресенью Эбби закончила все свои тесты и была готова к операции. Они втроем отправились на неделю в Монтану. Горы, леса, озера… Совсем другой мир. Там уже чувствовалось приближение осени… Дрю сопровождал их, стараясь ни на секунду не оставлять Эбби одну. Его не покидало чувство вины: как он не догадался раньше? Почему не поинтересовался серьезнее историей старого дома?

Эбби успокаивала его. Глупости! Ведь он ее верный старый друг.

Вся компания остановилась на ранчо, принадлежащем кому-то из друзей Конара. Он и Джен ухаживали за Эбби и часто, оставив ее на попечение Дрю, ездили верхом.

– Когда мы приедем в следующий раз, я буду ездить с вами, – говорила Эбби.

– Само собой, мама.

Как-то вечером позвонил Лайам и рассказал, что, очевидно, Эдгар уже долгое время убивал людей. Это он убил Селию Марстон, сбросив ее со скалы. Следующее убийство он совершил десять лет спустя, зарезал женщину, на которой был женат, и расчленил ее тело. «Окно во двор». Но они не уверены, что это все. И возможно, так никогда и не узнают остального.

– Но есть одна интересная вещь, – говорил Лайам, – мы просмотрели много документов. Причина в том, что старый Грейнджер не признавал мальчика, так как не верил, что Эдгар его сын. Женевьева была не слишком разборчива в своих связях и в конце концов превратилась в проститутку. Она сама могла не знать, чей это ребенок. Вероятнее всего, Эдгар верил, что он сын Грейнджера, но это сомнительно. Так как он сохранил тело, мы взяли образцы волосяных фолликул. И сможем так или иначе ответить на этот вопрос недели через три.

Для Конара и Дженнифер это уже ничего не меняло. Эдгар был определенно болен, и его безумие стоило жизни многим людям, но он умер.

А у них было будущее.

Однажды днем, оседлав Белоснежку, удивительно спокойную кобылу, Дженнифер выехала на прогулку несколькими часами раньше Конара.

Она решила подождать его на берегу ручья. Немного почитав книгу, она заложила страницу травинкой и просто сидела, наблюдая, как солнце отражается в воде. Дышала глубоко и свободно и в мыслях благодарила Бога, что жива.

Конар подъехал к ней. Он ездил верхом превосходно, а до чего же красиво смотрелся в седле! Когда он спешился, она улыбнулась.

– Что, Джен?

– Тебе надо обязательно сняться в вестерне.

Он засмеялся:

– Может быть. Я все еще мечтаю о собственном дайвинг-клубе.

– Правда?

– И знаешь, Дженнифер, в этот момент я вспоминаю совсем другой фильм. Там есть одна сцена…

– Что за фильм?

– «Блаженство на траве», – хитро улыбнулся он.

Она рассмеялась. Монтана очень большая, с мягкой травой и широкими просторами. Немного прохладно, но солнце ласкает землю. Солнечный свет…

Они любили друг друга на траве. И он согревал ее.

Потом, когда они тихо лежали рядом, он сказал:

– Ты знаешь, я ведь люблю тебя, сестренка.

– Ах… – вздохнула она, – я думала, такое может случиться только в «Долине Валентайнов». – Она повернулась к нему и серьезно проговорила: – Я тоже люблю тебя.

– Что ж, честно говоря, я надеялся и ждал, когда ты это скажешь. И что же нам теперь делать?

– Просто жить. Проводить как можно больше времени вместе. Убедиться, что нам выпало счастье познать редкий вид вечной любви.

– Мне нравится эта перспектива, – сказал он. – Очень нравится.

Она улыбнулась.

– Становится холодно. Скоро солнце зайдет… – Она вздохнула полной грудью. – Но запах травы великолепен.

– Иди-ка сюда, Джен. Я согрею тебя. Обещаю!

Он сделал это. Он снова обнял ее, и снова они любили друг друга на траве. И солнце согревало их своими лучами.

Эпилог

В день, когда оперировали Эбби, Дженнифер была сама не своя. Конар этого ожидал. Она беспрестанно ходила по комнате, не замечая ничего вокруг. Заказала для Конара ленч, но сама ни к чему не притронулась, снова принялась нервно расхаживать по приемной, налетела на него, извинилась. Потом заплакала, он ее утешал.

Это была долгая операция, но Эбби перенесла ее благополучно. А все потому, что у нее удивительно сильная воля, сказал доктор.

Первую ночь после операции Конар провел в мотеле, а Дженнифер спала в кресле в палате матери. Она оставалась там несколько дней, пока Эбби не прогнала ее. Нужно было возвращаться к работе, и Эбби хотела, чтобы дочь отправилась домой.

Несмотря на то, что случилось, Эбби решила, что дом не был зловещим. Конар с ней согласился. Может, слово «зловещий» не совсем подходит, но ведь Эдгар как-то сказал, что дома не бывают злыми, злыми бывают люди. Эбби решила не продавать его. Конар и Дженнифер поживут в нем, пока не обзаведутся собственными апартаментами. Но даже в этом случае ванную комнату Дженнифер придется полностью перестроить. Они отыскали старый план дома и долго трудились над ним, определяя потайные ходы. Дженнифер и Конар жили вместе в комнате Грейнджера. Эбби предложила раз в неделю открывать дом для туристов и пожертвовать полученные доходы на медицинские исследования. Дженнифер эта идея понравилась, Конару тоже.

Однажды, спустя три месяца после операции, Дженнифер и Конар вместе вернулись со съемок. Эбби сидела у бассейна, просматривая кипу присланных ей сценариев.

Дженнифер подошла к ней и села рядом.

– Знаешь, мама, мы с Конаром собираемся пожениться.

Эбби медленно приподняла бровь.

– В сериале?

– В жизни, – улыбнулась Дженнифер.

– О! – только и сказала Эбби, расцеловала дочь, а потом и подошедшего Конара. – И оба мои дети! Дорогие, это звучит как…

– Кровосмесительство, – поддразнил Конар.

Месяц спустя они обвенчались. Дрю повел Дженнифер к алтарю. Серина и Келли были подружками невесты, Лайам – шафером, а Даг сопровождал Конара.

Эбби волновалась и в шутку сказала представителям прессы, что попытается сесть по обе стороны – и со стороны жениха, и со стороны невесты. Но она не села на традиционное место матери новобрачной. Эбби решила, что ее возвращение к творческой жизни состоится на их свадьбе. Она прошла к органу. Во время мессы, которая последовала после клятвы верности, она пропела «Аве Мария». Голос у нее был красивый, глубокий, и Дженнифер не смогла удержаться от слез.

Они хотели устроить скромную свадьбу, но Эбби, верная себе, посоветовала не делать глупостей.

– Свадьба – отличный повод напомнить о себе, в прессе будет множество фотографий, – сказала она.

Так и случилось – прекрасная, волшебная свадьба.

Прошло два месяца. Эбби, сидя во внутреннем дворике, читала сценарий. Она согласилась на роль в мюзикле «Кошки» в местном театре.

– Я всегда ощущала себя Гризабеллой, немолодой роскошной кошкой, – сказала она, завидев подходящих Дженнифер и Конара, и снова углубилась в чтение.

Дженнифер тихонько присела рядом с ней.

– Мама, угадай…

– Что, дорогая? – сняла очки Эбби.

– У нас будет ребенок.

– В сериале? Ведь твоя героиня уже была беременна, помнишь?

– В жизни, мама.

– Чудесно! – воскликнула Эбби, обнимая дочь. – Господи, неужели я смогу держать на руках мою внучку, – благоговейно сказала она, – качать ее на коленях.

– Эбби, возможно, у нас будет мальчик, – подходя к ним, добавил Конар.

Эбби подняла на него глаза.

– Это замечательно, – сказала она. – Просто замечательно! Я же говорила, вы оба делаете меня счастливой.

Примечания

1

Герой одноименного рассказа американского писателя Вашингтона Ирвинга (1783–1859), который был заколдован гномами и проспал в пещере целое столетие, после чего неожиданно оказался в XIX в.

(обратно)

2

Ripper (англ.) – тот, кто распарывает; Jack the R – печально известный Джек Потрошитель.

(обратно)

3

Трусы с тонюсенькой перемычкой сзади.

(обратно)

Оглавление

Пролог

Глава 1

Глава 2

Глава 3

Глава 4

Глава 5

Глава 6

Глава 7

Глава 8

Глава 9

Глава 10

Глава 11

Глава 12

Глава 13

Глава 14

Глава 15

Глава 16

Глава 17

Глава 18

Глава 19

Глава 20

Эпилог

Реклама на сайте