«Том 28. Нас похоронят вместе»

Том 28. Нас похоронят вместе (fb2) - Том 28. Нас похоронят вместе (пер. Н. Краснослободский) (Собрание сочинений в 32 томах Дж. Х. Чейза (Эридан) - 28) 2473K скачать: (fb2) - (epub) - (mobi) - Джеймс Хэдли Чейз

Джеймс Хэдли Чейз Нас похоронят вместе

Глава 1

С довольным вздохом шериф Росс опустил свое грузное тело в удобное кресло перед телевизором.

— Мари, обед был просто великолепен, — обратился он к жене. — Ты отличная кухарка.

— Главное, чтобы тебе нравилось, — отвечала та, начиная убирать со стола. — Моя мать готовила лучше, однако я думаю, что и мне не приходится краснеть.

На мгновение она прекратила уборку и прислушалась к шуму дождя, барабанившего по крыше бунгало.

— Ну что за погода!

Росс, пятидесятитрехлетний мужчина, высокий и плотный, с волосами с проседью, добродушным, обожженным солнцем лицом, согласно кивнул:

— Да, действительно, такой бури у нас давненько не было.

Он потянулся за трубкой, с нежностью взглянув на жену, с которой они жили вместе уже более тридцати лет. Он все еще помнил ее молодой — с сияющими глазами и длинными темными волосами. Спустя тридцать лет Мари несколько располнела, однако для него она ничуть не потеряла своей притягательной силы. Много раз он говорил себе, что должен ценить выпавшее на его долю счастье: иметь Мари как друга и партнера более тридцати лет.

Сам Росс мог с гордостью оглянуться на свой безупречный служебный путь. После окончания высшей школы он работал в военной полиции. Когда завершилась война, он стал автоинспектором в крупном районе Майами, а затем, поскольку заслужил уважение и доверие людей, был избран шерифом Роквилла. Он не был честолюбивым. Быть шерифом Роквилла не означало ничего особенно исключительного и респектабельного, однако ему это нравилось, а самое главное — это нравилось Мари. Жалованье было вполне сносным, тем более что больших претензий у них не было. Они жили в удобном и уютном бунгало, непосредственно примыкавшем к бюро шерифа. Россу достаточно было пройти через одну из дверей, чтобы попасть на свое рабочее место.

Роквилл располагался на севере Флориды в районе возделывания цитрусовых. Городишко насчитывал всего около восьмисот жителей, в основном старых фермеров; были, конечно, и подростки, которые только и дожидались, чтобы показать зад Роквиллу и сбежать на юг в поисках более увлекательной жизни. В городишке имелся неплохой магазин самообслуживания, были также банк, автозаправочная станция с механической мастерской, небольшая церквушка, школа и немало деревянных домов в стиле бунгало. Уголовных дел в Роквилле, как правило, не случалось. Иногда какой-нибудь подросток крал что-либо из магазина, иногда приходилось приводить в чувство пьяного. Правда, автострада, проходившая через город, подбрасывала порой хиппи и отправлявшихся на юг «нежелательных элементов», с которыми приходилось вступать в конфликтные ситуации. Все это, однако, не создавало особых проблем, и Росс часто удивлялся тому, что ему назначили заместителя. Последний же занимался лишь тем, что посещал окрестные фермы, беседовал с их обитателями, наблюдал за неграми, работавшими на фермах по найму, особенно в период сбора урожая, а также делал предупреждения подросткам, которые нарушали скорость движения. Тем не менее Росс был очень привязан к своему заместителю.

Его звали Том Мейсон, он был очень подвижным молодым человеком лет тридцати, приятной наружности. Раз в неделю Росс и Мейсон играли в шахматы. Ни один из них не отличался тут особым талантом, однако в игру они вкладывали настоящую страсть.

Росс вытянул длинные ноги и занялся своей трубкой, пуская кольца дыма и прислушиваясь к шуму дождя. Ну что за ночь!

Потом Росс почувствовал легкие угрызения совести, так как сразу же после ужина удобно устроился отдыхать.

— Эй, Мари, может, помочь тебе вымыть посуду? — ласково крикнул он.

— Оставайся на своем месте, — бросила жена строгим голосом. — Ты мне здесь совершенно не нужен.

Росс выпустил из трубки еще одно кольцо дыма, усмехнувшись про себя. Он подумал о предстоящей завтра утром поездке на ферму Юда Лосса, которая находилась примерно в пятнадцати милях отсюда. Дочь Юда Лосса, которой исполнилось шестнадцать лет, сошла, как утверждала ее учительница мисс Хаммер, с праведного пути. Мисс Хаммер, сухая старая дева, специально приезжала к Россу и рассказала ему, что Лилли, успехи которой в школе совсем ухудшились, вступила на весьма нежелательный путь. Девушка вновь связалась с Терри Леппом, прозванным «Казанова Роквилла», который, объявив высокоскоростной мотоцикл «хонда» своей собственностью, предлагал катать на нем всех девушек предместья. Мисс Хаммер намекнула при этом, что Терри предоставлял девушкам нечто большее, чем только поездку на мотоцикле.

Росс с трудом подавил свое неудовольствие от этого сообщения. В конце концов, юность есть юность, и никто не имеет права вмешиваться в дела молодежи. Природа есть природа. И тем не менее Росс дружил с Юдом Лоссом, которому принадлежала небольшая, но приносящая неплохой доход ферма, и намеревался предостеречь его. Быть может, ему удастся потолковать с самой девушкой и внушить ей кое-какие, пусть и прописные, истины.

Прислушиваясь к барабанной дроби дождя, Росс надеялся, что к утру он прекратится. Ехать в непогоду на ферму Лосса было не очень большим удовольствием.

Когда Росс вытряхивал пепел из трубки, раздался телефонный звонок.

— Джефф, телефон! — крикнула Мари из кухни.

— Слышу. — С недовольным вздохом он поднялся из кресла и потащился к маленькому телефонному столику.

— Алло, Джефф. Джефф, большая неприятность! — послышался в трубке хорошо знакомый голос.

— Алло, Карл. Чертова погода… не правда ли? Что за неприятность? — спросил Росс Карла Дженнера, шефа автоинспекции.

— Ужасная неприятность, Джефф, — продолжал тот. — Нет времени объяснять подробно. Я звоню всем местным шерифам. У нас на шее сбежавший убийца. Его зовут Чет Логан, он должен был быть доставлен в тюрьму в Аббевилл. По пути произошла авария. Оба сопровождавших его полицейских погибли. Логан исчез. Он очень опасен. Не исключена возможность, что он может появиться в вашем районе. При таком проклятом урагане будет нелегко обнаружить его. Вам лучше всего обзвонить фермы и предупредить людей по всей местности. Пусть будут настороже.

Росс присвистнул сквозь зубы:

— О'кей, Карл, я сейчас же приступлю к работе.

— Сделайте это. Описание преступника: Чет Логан, рост примерно сто семьдесят, телосложение сильное, волосы светлые, прическа «пони». Возраст двадцать три года. На левом предплечье татуировка в виде кобры. Его приметы будут переданы также по радио и телевидению. На нем были синие джинсы и коричневая рубашка, но он мог, конечно, за это время сменить одежду. Не следует недооценивать его. Логана засек полицейский на мотоцикле, когда тот напал на бензоколонку. Полицейского Логан заколол ножом. Со служащим бензоколонки разделался таким же способом. После этого он попытался удрать на полицейском мотоцикле, однако был задержан патрульной машиной, которую успел предупредить заколотый полицейский, прежде чем выйти на бензоколонку. Оба полицейских с патрульной машины приложили все силы, чтобы задержать Логана. Одному из них он нанес довольно тяжелое ранение ножом, прежде чем второй скрутил его. И вот теперь он снова на свободе. Больше всего меня беспокоит, что Логан может проникнуть на одну из близлежащих ферм и раздобыть там оружие. Вы все поняли?

Тяжело дыша, Росс попытался обрести полное представление о происшедшем. Если бы он сегодня не так плотно набил желудок! Такого не случалось с ним уже в течение нескольких лет.

— Я понял, Карл, — ответил он, пытаясь говорить возможно энергичнее.

— Преступление совершено на перекрестке с Лоссвиллом, то есть примерно в двадцати милях от вас. Логан уже два часа как бежал. Предупредите все фермы, Джефф, и поддерживайте со мной связь.

Росс медленно опустил трубку. В гостиную вошла Мари.

— Что-нибудь случилось? — спросила она озабоченно.

— Да, так оно и есть. Сбежавший убийца крутится вокруг нас, — ответил Росс. — Я должен немедленно приниматься за работу, Мари. Не сваришь ли ты мне кофе? — Он пересек комнату, натянул сапоги и уселся за письменный стол.

Мари никогда не задавала ненужных вопросов. Росс сказал ей достаточно, чтобы все понять. Убийца на свободе! Она закрыла переднюю и заднюю двери на задвижки, затем принялась за приготовление кофе.

Росс составил список близлежащих ферм, пометив против каждой номер телефона, и начал набирать номер своего заместителя, когда Мари принесла ему кофейник и чашку с блюдцем.

Хотя было еще только половина десятого, Том Мейсон уже лежал в постели с Карри Смитц, заведующей местного почтового отделения.

Когда зазвонил телефон, Том наслаждался с Карри, стонавшей от удовольствия. Звонок телефона прервал это приятное занятие. Том выругался, освободился от цепких и липких объятий Карри, встал с кровати и поднял трубку.

Телефонный звонок обычно оказывал на Тома такое же действие, как свист на хорошо тренированную собаку. Случившееся не имело значения; достаточно было зазвонить телефону, как Том был уже готов ко всему.

— Том, немедленно приходи ко мне, немедленно! Большая неприятность, — раздался в трубке голос Росса, и тут же телефон смолк.

Карри сидела на кровати, со злостью глядя на Тома, который уже не обращал на нее никакого внимания и одевался.

— Что ты, собственно, собираешься делать? — прошипела она.

— Крайняя необходимость, — ответил Том, затягивая ремень своих брюк цвета хаки. — Я должен идти.

— Послушай-ка, дурья башка, — закричала Карри, — ты еще в состоянии вспомнить о том, чем мы только что занимались?

Том застегнул «молнию» куртки и взялся за портупею.

— Конечно, конечно. Однако я нужен старику Россу. Я должен идти.

— Крайняя необходимость! Наверное, какой-нибудь сопляк что-то натворил. Крайняя необходимость! Что за крайняя необходимость может быть важнее, чем…

— Сожалею, но мне необходимо идти, — прервал ее Том и натянул сапоги.

— А что делать мне? Кто отвезет меня в такую дождину домой?

— Оставайся здесь, — сказал Том, набрасывая плащ. — И не ворчи так много, мое сокровище. Пока!

Нахлобучив на голову стетсон, Том устремился наружу, в проливной дождь.

Тремя минутами позже он уже был возле бюро шерифа. В окнах горел свет. Том толкнул дверь и вошел в бюро. С его вымокшего плаща на пол стекала вода, образуя лужицы.

Шериф Росс звонил по телефону, когда Том вешал плащ. Он положил трубку.

— Что за ночь! — пробурчал Том. — И что такое случилось, Джефф?

Он стоял посреди большого старомодного кабинета, который выглядел точно так же, как любой кабинет шерифа маленького городка, с двумя отделениями шкафа, запирающимися на ключ, оружейной стойкой, двумя письменными столами и множеством крючков на стене.

— Дженнер сообщил мне, что сбежал убийца, — ответил Росс. — Этот тип сбежал в Лоссвилле и может оказаться в нашем районе. Мы должны обзвонить все фермы и предупредить людей, чтобы они спрятали свое оружие, надежно закрыли двери и не выходили из дома. Тип этот, видимо, действительно опасен и озлоблен. Он убил полицейского, который пытался его задержать, убил также служащего бензоколонки. Я составил список ферм, и у меня есть приметы убийцы. Бери второй телефон и продолжай работу. — Он передал Тому список и начал набирать очередной номер.

Это, собственно, было первое настоящее происшествие за три года работы Тома заместителем шерифа. Глаза его заблестели от возбуждения. Когда он уселся за свой письменный стол и пододвинул к себе телефон, Карри Смитц была уже начисто забыта.

Разговоры с фермерами заняли значительно больше времени, чем предполагалось. Во-первых, тем хотелось узнать возможно больше подробностей. К тому же поначалу они все воспринимали в шутку.

Только после того, как Росс или Том начинали орать на собеседников, до тех постепенно доходила серьезность положения.

— Оставаться дома? — со смехом переспросил один из фермеров. — Да кому, черт возьми, придет в голову прогуливаться в такую погоду? В такой дождь, как у нас здесь, пожалуй, и утка может утонуть.

— Будьте серьезнее, Тед, — гремел Росс. — Спрячьте свое оружие. Этот тип может совершить попытку взлома. Его приметы скоро будут переданы по радио и телевидению. Этот человек — убийца!

— Да ну? — не сдавался фермер. — А для чего у нас, в конце концов, полиция? Если дело настолько серьезно, вы должны выставить для нас охрану.

Росс с большим трудом сохранял самообладание.

— Тед, сейчас вы сами должны позаботиться о себе и своей семье. Преследование идет полным ходом, однако не исключено, что убийца может объявиться на вашей ферме.

— Если он появится, я кастрирую его, — завершил фермер с едва заметной смешинкой в голосе.

— Именно это и сделайте. — Росс положил трубку.

Точно с такими же трудностями боролся и Том. Фермеры, которым он дозванивался, хотели непременно разговаривать с самим Россом. Но Том был непреклонен:

— Шеф занят, звонит другим. Оставайтесь дома и спрячьте свое оружие!

По истечении часа таких бесед Росс набрал номер Юда Лосса.

Его ферма была ближе всего к Роквиллу, и он поставил его в списке последним. Сначала он предупредил наиболее отдаленные фермы и теперь дозванивался до ближних.

Том уже расправился со своим списком. Каждый фермер был предупрежден, а он сам был огорчен. «Неужели это дурачье не может понять опасности и серьезно отнестись к случившемуся?»

— У Юда Лосса никто не отвечает, — проговорил Росс.

Том застыл на месте.

— Может, он уже спит?

— Может, и так. — Росс слушал длинные гудки на другом конце провода.

Дождь по-прежнему с силой барабанил по крыше.

Оба вопросительно смотрели друг на друга.

— Он должен быть дома, — пробормотал Росс.

— Да, — уныло подтвердил Том.

— За это время кто-нибудь должен был подойти к телефону. Там ведь не один Юд, Дорис и Лилли тоже дома. Не все же они ушли. — Росс положил трубку, потом снова набрал номер Лосса.

Том чувствовал, как нарастало напряжение в кабинете. Он откинулся на стуле и наблюдал за Россом, прижимавшим к уху трубку.

— Никто не подходит, — заключил Росс, положив трубку. — Мне это не нравится, Том.

Росс уже третий раз набрал номер и снова не получил ответа.

— Давайте я поеду туда и посмотрю, что случилось, — предложил Том, снимая со спинки стула свой плащ. — Здесь мне все равно больше нечего делать.

— Пожалуй, да, — ответил Росс, помедлив. — Да, пожалуй. У тебя могут быть трудности, Том. Будь осторожен. Эта поездка не увеселительная прогулка.

Когда Том натягивал плащ, он думал не об опасности, а лишь о том, что, быть может, вблизи фермы бродит бежавший, на все готовый убийца.

Он проверил свой 38-го калибра полицейский револьвер. Росс внимательно наблюдал за ним.

— Я поставлю в известность Дженнера, — сказал он. — Быть может, он сможет направить на ферму Юда кого-нибудь из своих людей. Мне совсем не по душе отпускать тебя одного.

Том заставил себя улыбнуться.

— Может, у них там телевизор работает на полную громкость и они просто не слышат телефона, — предположил Том не особенно уверенно. — Но все же я лучше сам удостоверюсь в этом. Буду поддерживать с вами связь по рации.

— Хорошо. Будь осторожен, Том.

— Не беспокойтесь, — ответил Том и вышел под проливной дождь.

Ферма Юда Лосса состояла из просторного бунгало, нескольких сараев и курятника. Она была небольшой, однако приносила хороший доход. Лосс владел примерно шестьюдесятью акрами земли с апельсиновыми деревьями, содержал постоянно трех негров-рабочих, а в период сбора урожая нанимал еще примерно двадцать человек.

Трое уже десять лет постоянно работавших у Юда негров имели собственные хижины неподалеку от бунгало Лосса. Они и члены их семей выполняли большую часть тяжелой работы.

Том думал об этих неграх, когда ехал по узкой дороге к ферме, крепко держась за руль и изо всех сил стараясь удержать машину на дороге и не угодить в кювет. Стеклоочистители еле справлялись с потоками воды на ветровом стекле. Чем сейчас занимаются эти негры? Наверное, приклеились к телевизорам. Он хорошо знал их всех. Если в бунгало возникала необходимость в мужских руках, можно было полностью рассчитывать на их помощь.

Большой «форд» забуксовал в жидкой липкой грязи на дороге, и Тому снова пришлось бороться с управлением. До фермы было уже недалеко. Он включил рацию.

— Шериф? Это Мейсон. — По рации Том всегда докладывал предельно кратко.

— Слушаю, Том.

— Приближаюсь к ферме, шеф. Дорогу полностью развезло, ехать практически невозможно.

— А я все еще пытаюсь дозвониться до Лосса. Никто не отвечает. Подъезжай к ферме очень осторожно.

— Да, я уже выключил фары. Нахожусь сейчас на вершине того холма, за которым находится ферма. Вот я уже вижу ее. Там горит свет. Отсюда я лучше пойду пешком.

— Действуй по обстановке, Том. И, повторяю, будь осторожен. Внимательно следи за всем. Дженнер обещал, что вышлет тебе патрульную машину, однако его люди подъедут не раньше чем через полчаса. И вообще, Том, может быть, лучше тебе подождать, пока прибудет машина?

— Подумаю, еще раз осмотрюсь и взвешу все, шериф. Я весь внимание. Конец связи.

Том выключил рацию и отключил стеклоочистители. Еще мгновение он продолжал сидеть в машине и смотреть на бунгало, которое находилось теперь примерно в трехстах метрах от него. В гостиной горел свет. Том часто бывал на ферме Лосса и хорошо знал расположение комнат. Слева находилась большая спальня, а Лилли спала наверху в мансарде.

В этих двух комнатах было темно.

Том медленно выбрался из машины и втянул голову в плечи от обрушившегося на него потока дождя. Его рука скользнула под плащ и сжала револьвер. Он медленно стал приближаться к бунгало, с трудом продвигаясь по месиву грязи. Он почувствовал, как ему трудно дышать и как громко стучит сердце. Подойдя ближе, он услышал телефонные звонки. Звук проникал через неплотно закрытые окна гостиной.

Он почувствовал себя совсем одиноко и неуютно. До сего времени его жизнь как заместителя шерифа была простой и размеренной. Он гордился своей формой, гордился тем, что носит портупею с револьвером, и радовался тому, как приветливо встречали его люди, когда он посещал окрестные фермы. За короткий, менее чем трехгодичный срок службы у него не случалось никаких осложнений. Конечно, молодые хиппи иногда поругивали его, однако уважали его авторитет. До этого момента его работа с шерифом Россом в городке Роквилл и вообще его жизнь была более чем приятной.

Но теперь, стоя в темноте под хлеставшим по лицу дождем, с беспокойством глядя на освещенные окна бунгало, слыша доносившиеся оттуда телефонные звонки, он вдруг почувствовал, как его охватывал страх, никогда прежде не испытываемый. Конечно, случались моменты, когда он, сидя в машине и опасаясь столкновения, испытывал страх. Однако страх, который парализовал его теперь, был совершенно другим, он охватывал каждую клеточку его существа, делал ватными его ноги. Он ощущал, как сильно бьется сердце, как со свистом вырывается через ноздри дыхание, чувствовал холодный пот, стекающий по спине, и становившуюся все более ощутимой тяжесть в желудке.

Том стоял неподвижно. Он уже не замечал дождя, он чувствовал только страх. Находится ли убийца в доме? Может быть, он прячется где-нибудь в темноте? Возможно, сейчас он как раз подкрадывается к нему?

Тяжесть в желудке ощущалась все сильнее. Росс сообщил ему, что патрульная машина находится на пути к нему. Том со всхлипом втянул воздух. Ради чего он должен рисковать? Самым разумным было бы вернуться в свою машину и подождать патрульную. Разве Росс не говорил ему этого?

Он уже хотел возвращаться назад, когда едва различимые, однако настойчивые звонки телефона снова подействовали на него, как свист на хорошо тренированную собаку.

Том повернулся и уставился на бунгало. Если у него сейчас не хватит мужества войти туда, подумал он, то никогда уже не сможет уважать себя. Черт возьми! В конце концов, он заместитель шерифа. Может, ему даже удастся задержать убийцу, если тот находится в доме. В укромных уголках сознания тихий голос умолял Тома не входить в бунгало.

Влажной от пота, дрожащей рукой Том сжал револьвер, спустил предохранитель и медленно и осторожно стал приближаться к бунгало.

Подойдя к дому метров на пятьдесят, он остановился. Шторы на окнах гостиной были задернуты, и сквозь них звонки телефона теперь доносились более громко.

В темноте он прошел мимо кустарника, не заметив фигуры мужчины, который скорчившись сидел в кустарнике, наблюдая, как Том приближается к бунгало.

Усилившаяся тяжесть в желудке заставила Тома остановиться, однако через мгновение он принудил себя идти дальше. Левой рукой он включил сильный карманный фонарь, висевший у него на поясе под плащом. Он направил его луч на входную дверь и увидел, что она была широко распахнута. Том остановился как вкопанный, охваченный паникой. Он посмотрел по сторонам, однако увидеть что-либо в сыром мраке было невозможно. Непрерывная дробь дождя и несмолкающий телефонный звонок разрывали ему нервы.

Распахнутая входная дверь говорила о том, что внутри что-то не в порядке.

Том заглянул в прихожую, скудно освещенную светом, проникавшим через полуоткрытую дверь гостиной. Из прихожей крутые ступени лестницы вели в спальню Лилли.

— Есть кто-нибудь здесь? — выжидая, негромко спросил Том.

Когда никакого ответа не последовало, он со страхом глянул через плечо, вошел через распахнутую дверь, закрыл ее ногой и направился в хорошо ему знакомую гостиную. Он двигался медленно, держа револьвер на взводе, пока наконец не окинул одним взглядом большую комнату. От увиденного у него перехватило дыхание.

Перед дверью на веранду лежало крепко сбитое тело Дорис, лицом вниз, вокруг головы лужа уже подсохшей крови. Из-за софы виднелась пара сапог. Там, тоже лицом вниз, лежал сам Юд Лосс, его густые рыжие волосы были склеены кровью.

Том почувствовал подступившую к горлу тошноту, его вырвало прямо на заляпанные грязью сапоги.

Диким взглядом Том вновь окинул комнату. Однако там больше никого не было.

Еще ни разу в жизни ему не приходилось видеть умерших насильственной смертью людей, и шок парализовал его. Он стоял неподвижно, глядя на трупы Юда и Дорис Лосс.

Потом очнулся и вернулся в прихожую.

Лилли? Может быть, ей повезло? Может быть, ее вообще не было дома, когда совершалось это ужасное преступление? Однако он просто не мог себе представить, чтобы Лилли в такую погоду отправилась в Роквилл.

Он посмотрел вверх на крутые ступени, включил свет в прихожей, приготовил револьвер и медленно начал подниматься вверх по лестнице, словно старик, едва держащийся на ногах.

Дверь в спальню была открыта.

— Лилли? — позвал он почти шепотом.

Лишь шум дождя был ему ответом.

Том остановился на лестничной площадке, он не решался идти дальше. Он думал о Лилли Лосс, самой красивой девушке во всем Роквилле. Он не имел бы ничего против того, чтобы закрутить с ней роман, знал, что ей это известно; однако в свои шестнадцать лет она была еще слишком молоденькой для этого, что, впрочем, не помешало ей связаться с известным соблазнителем девчонок Терри Леппом. Том был уверен, что стоило ему только шевельнуть пальцем, как Лилли была бы в его постели, точно так же, как Карри Смитц, которой исполнилось уже девятнадцать и которая всегда была готова улечься с ним. Однако сейчас он ощущал только мороз, пробегающий по коже.

— Лилли? — позвал он несколько громче, после чего принудил себя сделать еще один шаг вперед и включить свет, нащупав в темноте выключатель.

Лилли лежала лицом вниз на кровати. Ее голова представляла собой месиво из крови, мозгов и волос, короткая ночная сорочка была задрана вверх, длинные стройные ноги раскинуты.

Она была убита точно таким же манером, как и ее родители.

Том повернулся и стал тяжело спускаться с лестницы, когда услышал, как снова зазвонил телефон. Он был растерян, с пустой, не способной ничего соображать головой. Пошатываясь, он вошел в гостиную, нашел телефон и прижал трубку к уху, положив на стол револьвер и попутно вспомнив, что обронил на лестнице карманный фонарь.

— Это ты, Том? Что случилось? — услышал он голос Росса.

Том попытался ответить, однако смог издать только нечленораздельные звуки. Он не пытался больше сдерживать рвоту.

— Это я, — успел он все же произнести, после чего его вырвало на пол.

Он слышал, как Росс кричал:

— Том, что случилось?

Том согнулся, закрыл глаза и попытался что-нибудь сказать. Сквозь оглушающий голос Росса и дробь дождя он услышал позади себя совсем тихий, едва различимый шорох.

Объятый страхом, он сделал попытку оглянуться через плечо, когда на его голову обрушился мощный удар. Без сознания он упал на стол, не выдержавший его тяжести.

Том, развалившийся стол и телефон — все грохнулось на пол…

Сержант Хенк Хэллис и патрульный полицейский Джерри Дэвис сидели рядом в просторной полицейской патрульной машине. Хэллис был за рулем.

Они были сотрудниками автодорожной инспекции Флориды, их откомандировали для поиска и задержания бежавшего убийцы Чета Логана.

Дэвис, двадцатипятилетний мужчина, как раз расправлялся с цыпленком, поджаренным его очаровательной женой, когда к его бунгало подъехал сержант Хэллис. Пять минут спустя, тихо чертыхаясь, Дэвис пристегнул кобуру с пистолетом, натянул стетсон и последовал за Хэллисом под проливной дождь.

— Приказ как можно скорее добраться до фермы Юда Лосса, — сказал сержант, запуская мотор. — Вы знаете, где это?

— Да, знаю, — ответил Дэвис, дожевывая цыпленка. — Самое время, не правда ли? Именно в тот момент, когда я подыхаю от голода.

— Возможно, этот убийца находится на ферме. Том Мейсон уже на пути к ней, — сказал Хэллис и повернул машину на автостраду. — Он нуждается в прикрытии.

— Черт побери этих проклятых заместителей шерифов, — прогремел Дэвис. — Они что, и впрямь не могут справиться сами?

— Если убийца на ферме, Мейсону необходима чья-то помощь.

— Да? Если преступник там, а если его нет? Чудесная небольшая прогулка на десять миль в самую прекрасную погоду, которую можно себе только пожелать, и все это только для того, чтобы пожать руку Мейсону.

— Перестаньте ворчать, Дэвис. В конце концов, это наша работа, — строго прервал его Хэллис. — Каждый из сотрудников шерифа сегодня ночью находится в таком же положении. Логана необходимо срочно изолировать.

— О'кей. Итак, мы его схватим. И сколько орденов получим за это? — опять пробурчал Дэвис, пожав плечами. — Еще одну милю, сержант, потом надо свернуть налево, там только проселочная дорога, и при такой погоде она будет в ужасном состоянии. Через пять миль, если мы их вообще одолеем, дорога разветвляется, нам надо снова свернуть влево, потом проехать еще пять миль, и тогда, если не застрянем на дороге, мы доберемся до фермы Лосса.

Дэвис откинулся назад, включив рацию, чтобы проинформировать центральный пост полиции.

Езда была опасной и изнурительной. Как только они свернули с автострады, то сразу же почти увязли в месиве грязи. Машина то и дело буксовала, сбивалась с колеи, однако Хэллис хладнокровно и умело снова выводил ее на колею. Когда дорога начала подниматься в гору, месиво стало еще более вязким. Хэллис тем не менее невозмутимо вел машину вперед, только она теперь чаще буксовала.

— Старик! Вот здорово! — воскликнул Дэвис. — Здесь разветвление, держитесь левее, осталось всего только пять раскисших миль.

— Я уже пережил худшее, — ответил Хэллис и заставил машину вновь вернуться на колею. — Кроме того, я еще знаю…

Вспыхнула лампочка рации, раздался голос радиста с центрального поста:

— Вызываю патруль десять. Машина десять, пожалуйста, на связь.

— На связи патрульная машина десять. Слушаем, — ответил Дэвис.

— Сообщение шерифа Росса из Роквилла. На ферме Лосса что-то произошло. Там находится Мейсон. Последнее сообщение поступило от него, когда он приблизился к ферме. Теперь его рация молчит, в телефоне слышался шум, пока не прервалась связь. Это заставляет предположить борьбу. Мы направили туда две патрульные машины. Будьте осторожны при подъезде к ферме.

— Понятно, конец приема, — ответил Дэвис.

Он расстегнул плащ и вынул пистолет из кобуры.

— Наверное, этот разбойник действительно там.

Несмотря на то что дорогу совсем развезло, Хэллис увеличил скорость. Колеса выскочили на асфальт и примерно одну милю машина шла на предельной скорости. Потом снова началась вязкая грязь, и Хэллису пришлось бороться с управлением.

— Старик! И как это меня угораздило выбрать такую профессию? — простонал Дэвис. — Франклину хорошо. Он сидит в тепле и отдает приказы, а мы, бедные идиоты, делаем черную работу.

Хэллис сбавил скорость. Десятью минутами позже они достигли холма.

— Сержант, мы почти добрались до места.

Хэллис выключил фары и еще больше снизил скорость. Наконец он остановился возле большого «форда» Мейсона.

Дэвис включил рацию.

— Патрульная машина десять прибыла на место. Мы видим ферму. Там горит свет, а мы находимся возле машины Мейсона. — Он опустил стекло и стал осматривать «форд». — Мейсона в машине нет. Сейчас проведем осмотр. Конец связи. — Он выключил рацию.

Оба полицейских выбрались из патрульной машины под потоки дождя.

— Я пойду первым, — сказал Хэллис, вытаскивая пистолет. — Дайте мне две минуты форы, а потом следуйте за мной. Вы пойдете к задней двери. Если Логан все еще там и попытается бежать, вы должны остаться на этом посту, только не рискуйте понапрасну.

— Сомневаюсь, чтобы он был еще там, — ответил Дэвис. — Тем не менее будьте осторожны, сержант.

Пригнувшись, Хэллис сбегал с холма. Дэвис, подождав, пока тот достиг бунгало, тоже рванулся через низкую, раскисшую от влаги траву, сделав крюк, чтобы выйти к бунгало с задней стороны.

До своего недавнего повышения Хэллис уже неоднократно побывал в опасных ситуациях. Страх был ему незнаком. Если Логан все еще находится в бунгало, Хэллис непременно положит конец его пути.

Бесшумно ступая и держа пистолет наготове, он вошел в освещенную прихожую, затем осторожно заглянул в гостиную. Первым он увидел Тома Мейсона, который лежал на полу рядом с разбитым столом. Хэллис смотрел на Тома, и его острый взгляд регистрировал весьма неприятные факты. На Мейсоне должны были быть стетсон, плащ-дождевик и портупея с револьвером! Однако ничего этого не было.

Мысли Хэллиса работали быстро. Если Логан был здесь, то все эти вещи он забрал с собой. А что, если он все еще находится в бунгало? Да еще вооруженный полностью заряженным револьвером!

Хэллис толкнул дверь так, что она ударилась о стенку, и одним прыжком ворвался в комнату.

Он мгновенно оглянулся вокруг, однако, кроме Мейсона и трупов Юда и Дорис Лосс, никого не увидел. Затем возвратился в прихожую, пересек ее и открыл дверь, ведущую в спальню, где было темно и пусто. Все еще держась настороже, он проверил кухню и ванную комнату и вернулся в прихожую, глядя на крутые ступени лестницы, ведущей в спальню Лилли. Может быть, Логан наверху? Полусогнувшись с пистолетом в вытянутой руке, Хэллис поднялся по лестнице, остановился, медленно продвинулся вперед и нащупал выключатель. Ему понадобилось всего несколько секунд, чтобы убедиться, что Логана в бунгало уже нет. На мгновение он остановился, посмотрел на труп Лилли, затем сбежал по лестнице вниз и выскочил на улицу. Он окликнул Дэвиса, который незадолго до этого бросился за угол бунгало.

— Он сбежал, — проворчал Хэллис. — А внутри устроил кровавую бойню. Можете посмотреть.

Оба вошли в гостиную. Пока Дэвис осматривал трупы Юда и Дорис, Хэллис склонился над Мейсоном.

— Он еще жив, — констатировал Хэллис.

— А эти оба мертвы. — Дэвис также опустился на колени перед Мейсоном и повернул его тело. — Он, как и те другие, получил сильный удар по голове.

— Девушка тоже мертва. Она лежит наверху. — Хэллис снова выпрямился. — Нужно вызвать «скорую». Позвоните Россу.

Дэвис поднял телефон с пола и тихо выругался. Провод на аппарате был перерезан.

— Проклятый сукин сын прекрасно соображает.

— Да. Он забрал плащ, шляпу «стетсон» и револьвер Мейсона, — сообщил Хэллис. — Имея такую экипировку…

— Тихо!

Оба прислушались. Сквозь шум дождя послышался слабый звук запускаемого мотора.

— Это он! — воскликнул Хэллис.

Скользя и спотыкаясь, они бросились наверх к холму.

Шум машины, набиравшей скорость, становился все тише, когда оба полицейских добрались до своей машины. Машина Мейсона исчезла.

— Свяжитесь с Дженнером, — сказал Хэллис, вскочив в машину. — Мы будем преследовать убийцу. Быть может, мы еще успеем догнать его, тем не менее лучше сообщить обо всем Дженнеру.

Когда Дэвис влез в машину, Хэллис уже поворачивал ключ зажигания, пытался завести двигатель, но безрезультатно.

Дэвис включил рацию, но та молчала.

— Выведена из строя, — простонал он, ощупав аппарат и обнаружив свисающие перерезанные провода.

Хэллис, выпрыгнув из машины, при свете фонаря осмотрел двигатель.

— Он снял распределительную коробку.

Шума отъехавшего автомобиля уже не было слышно.

— Нам необходимо найти телефон, — сказал Дэвис. — У Лосса определенно есть машина.

— Да, вы поедете, Дэвис, а я позабочусь о Мейсоне. Франклин, между прочим, сообщил, что на пути к нам находятся две полицейские машины, однако один Бог знает, когда они сюда доберутся.

Когда Дэвис побежал к трем сараям, чтобы отыскать машину Юда, Хэллис вернулся в бунгало. Он опустился на колени перед Мейсоном. Приподняв его голову, он увидел, что глаза Мейсона открыты.

— Он сбежал? — пробормотал Мейсон, затем глаза его снова сомкнулись и он потерял сознание.

Хэллис схватил с софы подушку и подложил ее Мейсону под голову. Затем подошел к входной двери и уставился в темноту.

Ему пришлось ждать всего несколько минут, он увидел бегущего к нему Дэвиса.

— Машина Лосса и фургоны тоже выведены из строя, — сообщил тот. — Похоже, что мы в ловушке, сержант.

Хэллис застонал.

— Франклин же сказал, что к нам направляются две машины. Будем их ждать.

— А этот сукин сын между тем смоется.

— Далеко он не уйдет. — Хэллис возвратился в гостиную и снял плащ. — Мы возьмем его. — Он посмотрел на Мейсона. — Бедному парню срочно нужен доктор. Он совсем плох.

— Думаете, что он умрет по дороге?

— Не знаю. Видимо, у него на голове был стетсон, когда преступник его ударил. Этот парень действительно знает, как надо убивать. Настоящий мясник.

— А если машины не смогут проехать? — спросил Дэвис. — В конце дороги есть будка. Может, сходить туда?

— До нее добрых пять миль. Нет, Джерри, придется ждать. Если нам повезет, то наши люди прибудут сюда с минуты на минуту.

— Идет.

Ни один из них не знал, что две полицейские машины, направленные к ним, попали в затруднительное положение. Оба водителя, старавшиеся ехать возможно быстрее, забуксовали, и первая из машин свалилась в кювет. Вторая успела вовремя остановиться, и ее водитель установил, что его коллега сломал руку.

С большим трудом второй машине удалось вытащить первую из кювета, после чего ее водитель оставил своего раненого товарища и продолжал путь к ферме Лосса.

Все это заняло целый час.

Между тем Чет Логан, в плаще и фуражке Мейсона, с его револьвером на сиденье рядом с собой, уже давно катил по автостраде, никем пока не преследуемый.

Глава 2

Перри Вестон ехал на взятой напрокат у Херца «тойоте» по практически безлюдному шоссе. Фары с трудом пробивали плотный поток дождя, стеклоочистители работали на полную мощность. Он включил приемник и услышал женский голос, вопивший что-то из поп-репертуара в сопровождении словно ополоумевших ударника и саксофониста.

Перри был настолько пьян, что ни этот вопивший голос, ни дождь не производили на него ни малейшего впечатления. В аэропорту Джексонвилла его предупредили, что погода становится все хуже и что его может застать затяжной проливной дождь.

Он от души посмеялся над девушкой, хотя это и впрямь был не простой дождь, а ливень, это уж точно.

«Завтра, — старался он утешить себя без особой на то надежды, — небо будет снова голубым и снова засияет солнце».

Он прибыл из Нью-Йорка, и во время полета беспрерывно глотал виски, к глубокой озабоченности стюардессы, без конца наполнявшей его стакан. В аэропорту Джексонвилла он купил бутылку, которой предстояло скрасить его путь в Роквилл. Но такой долгой дорога еще никогда не была, констатировал он про себя. Всего семьдесят миль, однако дождь вынуждал его ехать очень медленно.

Он бросил взгляд на часы на освещенном щитке приборов. Было пять минут десятого. Перри не мог знать, что как раз в это время шериф Росс и его помощник Мейсон были заняты обзваниванием окрестных ферм и информированием жителей о беглом убийце. «Пожалуй, — подумал Перри, вглядываясь в дождь, — мне стоило остаться на ночь в Джексонвилле».

Его, собственно, предупреждали о дожде, но он действительно не предполагал такого ливня. Действие скотча почти улетучилось. Он пошарил и нашел бутылку, отвинтил колпачок и сделал большой глоток прямо из горлышка.

«Вот так-то лучше», — подумал он, закручивая колпачок и закуривая сигарету. Женщина в эфире все еще надрывалась, он только теперь обратил внимание, какой у нее пронзительный голос. Он попробовал переключиться на другую волну, но и там не было ничего хорошего. Перри со злостью выключил приемник. Он сделал еще один глоток из бутылки, засунул ее в отделение для перчаток, погасил сигарету и закурил новую. Теперь он почувствовал себя действительно расслабившимся и приятно опьяненным. Нет никаких причин спешить, сказал он себе. Если он доедет до хижины только посреди ночи, то какая, собственно, разница?

Потом он вспомнил о событиях вчерашнего дня, представлявшихся сейчас очень далекими.

Во всяком случае, именно эти события были причиной того, что он был сейчас на пути к своей рыбацкой хижине, которую купил три года назад, чтобы иметь возможность спокойно там отдыхать. Она была деревянной и находилась прямо у реки, окруженная деревьями и цветущим кустарником, примерно в двух милях от маленького городка Роквилл.

Он купил хижину за смехотворно низкую цену, однако потом вложил в нее еще кучу денег.

Теперь в «хижине» было две спальни и большая гостиная, он сам пристроил современную ванную комнату и оборудованную всем необходимым кухню. Он надеялся, что, работая в Нью-Йорке, он сможет отдыхать здесь, чтобы снять напряжение, порыбачить, готовить на одного себя и вообще наслаждаться одиночеством, которого практически не найдешь в Нью-Йорке. Но все повернулось по-другому. Вот уже два года он не был в своей хижине. Он совершил непростительную ошибку, женившись на девушке в полтора раза моложе его. Ее представлениям о жизни абсолютно не отвечало проводить два месяца в году в какой-то скучной хижине, вдали от моря огней и шума большого города, в то время как муж будет сидеть на берегу и ловить рыбу. Вестон в принципе разделял ее точку зрения, однако бывали моменты, когда он думал о реке, тишине, о чувстве триумфа, когда на удочку попадалась рыба, которую он сам поймал. Он делал для Шейлы все, что мог, однако она относилась к той категории молодых женщин, которые никогда не бывают довольны. Она терпеть не могла, когда он садился за работу, постоянно отвлекала его, требовала, чтобы муж сопровождал ее то в одно, то в другое место, например в гости, где ему бывало смертельно скучно.

«Да, это была ошибка — жениться на ней», — думал Вестон. Как только великолепие ее молодого прекрасного тела перестало быть для него новинкой, он заметил, какая пропасть разделяет их и как они далеки друг от друга.

А тут еще вчерашний день!

Как только Шейла и он начали орать друг на друга, что в последнее время случалось почти каждый день, зазвонил телефон. Шейла схватила маленькую китайскую вазу, которой Перри очень дорожил, и запустила в него. Он пригнулся, а ваза, ударившись о стенку, вдребезги разлетелась на мелкие кусочки.

Перри крикнул ей:

— Вон отсюда немедленно!

— Ты пьян…

— Вон отсюда немедленно!

— Ты вдребезги пьян! — закричала она и бросилась из комнаты, с треском захлопнув за собой дверь.

Телефон настойчиво звонил. Перри долго смотрел на осколки китайской вазы, потом подошел к телефону.

— Мистер Вестон? — осведомился холодный женский голос.

— Да.

— Говорит секретарь мистера Харта, мистер Вестон.

— О, Грейс? Как поживаете? — удивленно спросил Перри.

— Мистер Харт хотел бы повидать вас сегодня утром в одиннадцать часов, — ответила Грейс Адамс. По телефону она всегда говорила так, словно на другом конце провода был сам президент США. — Через три часа мистер Харт вылетает в Лос-Анджелес. Пожалуйста, будьте пунктуальны.

Когда президент кинематографической компании Харт желал кого-то видеть, ему всегда говорили «да», если даже кто-то лежал в больнице с переломом ноги.

— Я буду точен, — ответил Перри.

Сейчас, сидя в своей «тойоте», Перри невольно скорчил гримасу. Разговор с Силасом С. Хартом был не из приятных. Вспомнив о нем, Перри вновь открыл ящик для перчаток, вытащил бутылку и отпил из нее еще один приличный глоток.

Вообще-то Силас С. Харт и Перри хорошо ладили между собой. На то были свои причины. Четыре года Перри поставлял Харту киносценарии, приносившие компании немалые деньги.

Харт был известен своей суровостью и непреклонностью, однако до вчерашнего дня он относился к Перри как к родному сыну. Это удивляло Перри, слышавшего многочисленные истории насчет обращения с другими сценаристами. Для Перри же Харт был любвеобильным отцом. Перри знал, что это объяснялось написанными им для Харта четырьмя исключительно удачными киносценариями. Но что произойдет, если следующий сценарий, который уже находился у Харта, окажется менее удачным?

Два месяца назад Харт и Перри обсуждали предполагаемый фильм.

— На этот раз мне хотелось бы что-нибудь с кровью и насилием, — сказал он Перри. — Мы должны предложить дуракам, которые вносят деньги в нашу кассу, нечто такое, от чего бы они замарали свои штаны! Что вы на это скажете? Сможете ли дать мне нечто в этом роде? Побольше насилия, крови и секса. Подумайте об этом на досуге, а через месяц-другой представите мне первый вариант. Ну как, договорились?

— Вы имеете в виду фильм ужасов? — спросил Перри.

— Ни в коем случае, нет! Мне необходимы совершенно нормальные люди в ситуации, изобилующей насильственными актами, сексом и кровью. Абсолютно нормальные люди, понимаете? В ситуации, в которую может попасть любой из нас. Например, банда, которая врывается в дом и терроризирует людей, или пьяный водитель, который задавил ребенка и пытается скрыться. Что-нибудь в этом роде. Подумайте над сюжетом. При вашем таланте вы определенно создадите шедевр.

— Ясно, — ответил Перри. Когда разговариваешь с Хартом, не следует обнаруживать перед ним хоть какие-то признаки недопонимания, если хочешь остаться в его глазах лучшим сценаристом. — Я подумаю над этим и дам вам знать, как представляю себе будущий фильм.

— Хорошо, мальчик. И, Перри, дело будет стоить пятьдесят тысяч долларов, плюс пять процентов участия в прибыли. Очень выгодное дело для вас и для меня.

Два месяца Перри старался создать оригинальный киносценарий, который понравился бы боссу. В эти два месяца Шейла была еще более невыносимой, чем обычно. Перри объяснил ей, что ему нужно создать такой сценарий, который принесет большие деньги, так что ей следует оставить его в покое, чтобы он мог как следует подумать над сюжетом. Однако она не давала ему покоя. В то время как раз проходил кинофестиваль, который продолжался две недели, и она хотела смотреть фильмы непременно вместе с Перри.

— Я жена лучшего сценариста во всем этом проклятом городе, — кричала она ему. — Что только подумают об этом наши снобы, если мы не покажемся вместе?

Ужины и приемы затягивались обычно до трех утра, и Перри так напивался, что за руль садилась Шейла. До обеда с тяжелого похмелья у него неизменно трещала голова, а после обеда, когда Шейла отправлялась играть в теннис, он пытался перенести на бумагу худосочную идею, которая, быть может, именно быть может, понравится Харту.

Наконец, совершенно пьяный, он набросал в общих чертах сюжет сценария, отпечатал и отправил текст Грейс Адамс. В это время он так часто ругался и ссорился с Шейлой, что ему стало все безразлично.

Сейчас, сидя в машине, по крыше которой барабанил дождь, он думал о своей жене.

Ну каким же он был идиотом, что соблазнился ею. Его привлекли ее молодость, живость, сообразительность. То, что все его друзья волочились за ней, еще подстегнуло его самолюбие. Шейла производила впечатление легкодоступной особы, и именно это должно было бы насторожить его. Однако он словно взбесился и отбил ее у других для себя, несмотря на многочисленные препятствия. Он много зарабатывал и имел возможность удовлетворять все ее желания. Поначалу в постели она была просто сумасшедшей. Первые три месяца их супружеской жизни были сплошным наслаждением, и он радовался зависти своих друзей. Но дальнейшее ее поведение стало доставлять ему массу хлопот и неудобств. Он работал, она бездельничала: занималась плаванием, игрой в теннис и болтовней. Бог мой, как она болтала! Без точек и запятых. Когда он работал над очередным сценарием, она врывалась в его рабочий кабинет, садилась на письменный стол и начинала трепаться о своих подружках, кто с кем спит, в какой клуб ей хотелось пойти, как насчет отдыха с поездкой в Форт-Лодердейл, чтобы чуточку погреться на солнце? Со все возрастающим нетерпением он обрывал ее, говоря, что ему нужно работать. Шейла глядела на него, скривив губы в едкой усмешке, и перебиралась в другую спальню.

— Тебе нужна работа, — говорила она при этом, уставившись на него своими холодными синими глазами, — а мне нужно спать.

Перри нашел утешение в бутылке.

Когда Силас С. Харт пожелал увидеться с ним, Перри чувствовал себя как человек, идущий навстречу своей погибели. Он знал, что сюжет сценария, который он отправил Харту, смог бы написать любой третьеразрядный сценарист, и испытывал желание дать себе самому пинок под зад за то, что подсунул Харту это дерьмо. Только вечные неурядицы с Шейлой и виски были виноваты в этом. Надо было просто сказать Харту, что сейчас он не в «форме», не в том состоянии, чтобы создать что-то приличное.

Он закурил еще одну сигарету и уставился через ветровое стекло в непроглядную пелену дождя.

Харт принял его как обычно, сердечно, указал на кресло, сам опустился в свое и изобразил на мясистом лице улыбку.

— У меня мало времени, мой мальчик, — начал он. — Мне нужно срочно лететь в Лос-Анджелес. Там есть некоторые люди, которые пытаются создать мне определенные осложнения. Однако перед этим мне хотелось бы сказать вам пару слов.

Харт всегда называл Перри «мой мальчик», и тот считал это признаком благосклонности.

— Выпьете? — предложил Харт. — Не отказывайтесь, я тоже не прочь выпить.

Он нажал кнопку, и появилась Грейс. Она была высокой, худощавой, лет около сорока, всегда безукоризненно одетой. Бледное лицо словно выточено из слоновой кости. Она наполнила стаканы виски и снова исчезла.

— Ну, мой мальчик, — продолжал Харт, — мы не будем говорить о том, что вы мне прислали, мы поговорим о вас, согласны?

— Как вам угодно, — ответил Перри каким-то деревянным голосом. Хотя ему очень хотелось выпить, он не дотронулся до стоявшего на столе своего стакана.

— Давайте начнем нашу короткую беседу, — проговорил Харт, отпив глоток из своего стакана, — с того, что вы, по моему мнению, являетесь самым лучшим и самым оригинальным киносценаристом, с которым мне посчастливилось сотрудничать. Мы вместе заработали кучу денег. Когда я просил вас написать нужный мне сценарий, вам всегда удавалось это. Я видел в вас весьма ценного работника нашей фирмы. До сего времени! — Он прервался, сделал еще глоток и продолжал: — Помимо этого я еще и люблю вас, а люблю я очень немногих людей. — Улыбаясь, Харт допил стакан. — Итак, мой мальчик, я давно положил на вас глаз. Вы дороги для меня, как для женщины бриллиант стоимостью в два миллиона долларов.

Перри взял свой стакан и одним махом осушил его.

— Но у меня такое впечатление, — продолжал Харт, — что у вас есть две проблемы, которые конфликтуют с вашей работой. Первая и самая значительная проблема — это ваша жена, более второстепенная — это алкоголь, не правда ли?

— У меня нет желания с кем бы то ни было обсуждать мои взаимоотношения с женой, — резко сказал Перри.

— Абсолютно нормальная реакция. — Харт поудобнее устроился в кресле. — Однако я не «кто-нибудь». Я считаю вас своим партнером. Итак, если тридцативосьмилетний мужчина женится на двадцатитрехлетней девушке и если этот мужчина к тому же одаренный работник, он неизменно ставит себя в затруднительное положение. Девушки такого возраста жаждут развлечений, блистательной жизни, особенно если муж зарабатывает много денег, как вы. Однако блистательная жизнь и упорный труд совместимы в такой мере, как ручка с бутылкой.

— У меня нет никакого желания все это выслушивать, — возразил Перри. — Как вам понравился мой сценарий?

Харт взял сигару, внимательно осмотрел ее, обрезал кончик и закурил.

— Не желаете?

— Значит, нет. Итак, что теперь? Я старался, однако, видите, получилось неудачно. Пригласите кого-нибудь другого.

— Это не решение проблемы, мой мальчик. Это означает, что вы сдаетесь, но ведь вы не из тех людей, которые так быстро сдаются. Разве я не прав?

— Нет, правда, будет лучше, если вы пригласите кого-нибудь другого. В настоящее время у меня и без этого проклятого сценария по горло работы.

— Я все же придерживаюсь другого мнения и не считаю это решением проблемы. Уверен, что можно найти другое решение, нужно только поискать. Я хочу, чтобы вы мне помогли. Я знаю, что именно вы нужны мне. В этом я уверен, однако вы не сможете этого сделать, пока вынуждены заниматься склоками со своей женой.

Перри вскочил, возбужденно шагая по обширному кабинету, потом вернулся к столу.

— Все же лучше подумайте о другом сценаристе, а Шейлу представьте моим заботам.

— Но вы никогда не избавитесь от нее, мой мальчик, — сказал Харт. — Она ваш бич. Я хорошо знаю ее. Она крепко вонзила в вас свои когти, и вы вырветесь из них только тогда, когда она разорит вас. После этого она вас выбросит и будет искать нового дурака. Я знаю ее лучше, чем вы. У меня есть информация о ее прошлом и о том, чем она занималась тогда, когда вы пытались написать что-то стоящее. У нее два любовника. Я знаю их имена, но это не относится к делу. Она вас обманывает, мой мальчик. Вы думаете, она действительно каждый день после обеда играет в теннис? Да ничего подобного! Она проводит несколько приятных часов со своими любовниками. Единственное, с чем она считается, это деньги. Оба ее поклонника денег не имеют, в противном случае она бы вас уже давно бросила. Мои люди засекли номер в мотеле, где она предается наслаждению. У меня есть одна магнитофонная запись, однако я не рекомендую вам ее прослушивать. Вам в жены попался действительно бесподобный фрукт, мой мальчик. Сожалею, что вынужден говорить вам все это, но вы мне нужны, как и я нужен вам.

Ошарашенный Перри опустился в кресло.

— Я не верю ни одному вашему слову, — пробормотал он.

— Нет, мой мальчик, вы верите мне, — спокойно ответил Харт. — Вы только не хотите верить, что вполне естественно. Я бы тоже не хотел верить этому, но я никогда не ошибаюсь. Вы должны отделаться от Шейлы. Вы должны прийти к выводу, что это для вас единственное разумное решение. Мои люди могут предоставить в ваше распоряжение более чем достаточные доказательства для развода. Когда вы избавитесь от Шейлы, вы опять сможете хорошо работать.

Перри выпрямился.

— Ни с вами, ни с кем-либо другим я не буду обсуждать вопрос о Шейле, — сказал он со злостью в голосе. — То моя личная проблема, и я не допущу, чтобы кто-то вмешивался в нее.

Харт согласно кивнул:

— Я продумал все, прежде чем пригласить вас к себе. Я был убежден, что вы скажете именно так — это ваша личная проблема и вы не желаете никакого постороннего вмешательства. О'кей. Я был бы разочарован, если бы вы отнеслись к моим словам по-другому. Но не могли бы вы сделать для меня одно одолжение?

Перри с недоверием посмотрел на него:

— Одолжение?

— Да, мне и самому себе.

— Какое именно?

— Вы любите рыбачить?

— Да, но какое это имеет отношение к делу?

— Где-то во Флориде у вас, кажется, есть рыбацкая хижина на берегу реки?

Перри уставился на Харта:

— Откуда вам это известно?

— Не имеет значения. Итак, у вас есть хижина?

— Да.

— Прекрасно. Мне хотелось бы, чтобы вы отправились туда сегодня же. Мне хотелось бы, чтобы вы порыбачили и поразмышляли. Мне хотелось бы, чтобы своей жене вы сказали, что я отправляю вас на съемки, во время которых вы будете дорабатывать свой сценарий. Сделайте это для меня и для себя. Выбросьте Шейлу на какое-то время из головы. Подумайте над сценарием. Я уже вам говорил, что мне нужны в нем насилие, секс и кровь. Сядьте с удочкой у реки, и вы увидите, что напишете именно то, что мне хотелось бы. Вы сделаете это для меня?

Слушая Харта, Перри ощутил, что тот выражает его собственные мысли. Он сам жаждал уехать из Нью-Йорка, скрыться от Шейлы, обрести самого себя в одиночестве своей хижины, где никто не будет ему мешать. Совершенно один, и удочки, и идея сценария, над которой можно поразмышлять.

Он улыбнулся Харту:

— Договорились.

Когда Перри вернулся домой, Шейла как раз переодевалась для игры в теннис. Он сообщил ей, что после обеда улетает с Хартом в Лос-Анджелес, чтобы присутствовать на съемках фильма, и что, видимо, будет отсутствовать месяца два. Он ожидал бурной сцены, однако Шейла только пожала плечами. От него не ускользнуло, как на мгновение радостно блеснули ее синие глаза, и его вдруг охватило холодное отвращение к ней.

— А что в это время буду делать я? — спросила она явно ради приличия. — Сидеть в четырех стенах, пока ты будешь наслаждаться с какой-нибудь потаскушкой?

— Делай что хочешь, Шейла. Речь идет о моей работе. Я непременно должен ехать.

— Конечно, конечно. А как с деньгами?

— Я оставлю тебе достаточную сумму. — Он выписал чек на семь тысяч долларов и протянул ей.

— И этого должно хватить на два месяца? — скептически спросила она.

— Шейла, все общие расходы будут оплачиваться банком. На твои личные нужды этой суммы более чем достаточно. — Он повернулся и отправился в свою спальню. Начав упаковывать вещи, он услышал, как отъехала ее машина.

«Если вы избавитесь от нее, вы сможете снова хорошо писать».

И теперь, сидя в своей машине, Перри утвердительно кивал головой. Он избавился от Шейлы на два месяца. Время покажет, сможет ли он теперь написать снова хороший сценарий.

Шериф Росс говорил по телефону с Карлом Дженнером:

— Послушай, Карл, что, черт возьми, собственно, произошло, хотел бы я знать. Я не могу связаться ни с Томом, ни с вашими людьми. Что происходит?

— Я сам ничего не знаю. Хэллис и Дэвис не выходят на связь. Телефон на ферме Лосса не отвечает.

— О, Бог мой, я знаю об этом. За последний час я беспрестанно пытался пробиться, но все напрасно. А что предприняли вы?

— Я направил туда две патрульные машины, Джефф. Одна из них свалилась в кювет, водитель сломал руку. Вторая машина вынуждена была задержаться, чтобы вытащить первую, сейчас она снова на пути к ферме. Такой ночи у меня в жизни еще не было. Левис и Джонсон из второй машины вообще не знают пути к ферме. Они постоянно сообщают, что кружат по каким-то дорогам и что условия езды отвратительные.

— Я сейчас сам отправлюсь туда и посмотрю, что там происходит. Хватит с меня загадок. Дорогу к ферме я найду с закрытыми глазами. Потом сообщу все по рации.

— Не делайте этого, Джефф, — сказал Дженнер. — Подождите. Левис и Джонсон должны найти ферму. Я им еще раз объяснил, как до нее добраться. Минут через десять они уже должны быть там.

— Нет, на это я не могу надеяться. Я ужасно беспокоюсь за Тома. Я поеду сам. — Росс положил трубку.

Мари, слышавшая весь разговор, принесла ему плащ и шляпу.

— Будь осторожен, Джефф. Я останусь у телефона.

Он улыбнулся ей.

— Как и полагается настоящей жене шерифа, — сказал он, натянул плащ, проверил пистолет и нахлобучил шляпу. — Не беспокойся, я хорошо знаю эту дорогу. — Он поцеловал ее, добавив: — Включи рацию, я буду на связи.

Дорога на ферму Лосса стала еще хуже, и Росс затратил немало усилий, чтобы удерживать на ней машину. Без конца возникала опасность, что ее снесет в кювет. Он ехал медленно и осторожно и наконец добрался до холма, где наткнулся на машину Хэллиса. Он включил дальний свет и осветил передний фасад бунгало. Через мгновение из дома вышли двое мужчин, которые знаками приглашали его в дом.

Он остановился возле дома и вышел из машины.

— Алло, шериф, — сказал Хэллис. — Слава Богу, что вы приехали. Из наших людей до сих пор никого еще нет.

Росс проворчал что-то про себя и вошел в прихожую.

— Что случилось? Почему ничего не сообщаете Дженнеру? Где Том Мейсон?

— Ваша рация работает, шериф?

— Да, но…

— Мне необходимо срочно передать сообщение Дженнеру, — сказал Хэллис. — Дэвис покажет вам, что случилось в доме. — С этими словами он вышел и забрался в машину Росса. Вскоре он уже разговаривал с Дженнером и рассказал ему все.

Тот слушал не перебивая, охваченный ужасом.

— Убийца укатил на машине Мейсона, к тому же в его одежде и с его револьвером, — закончил Хэллис.

— Этот тип явно сумасшедший, — взорвался Дженнер. — За одну только ночь он совершил пять убийств. О'кей, я позабочусь обо всем. Сейчас я направлю к вам санитарную машину и врача.

Вернувшись в бунгало, Хэллис увидел Росса, стоявшего на коленях перед Мейсоном.

— Лучше не трогайте его, — проговорил Хэллис. — Сюда уже выслана машина «скорой помощи». Состояние Мейсона очень тяжелое.

— Он мертв, — ответил Росс холодным ровным голосом. — Он еще сумел узнать меня перед смертью.

Шейла Вестон потягивала сухое мартини, оценивающим взглядом рассматривая симпатичного мужчину, сидевшего напротив нее за столом, и поглядывая на теннисный корт.

— Вы очень хороший игрок, мисс Вестон, — сказал мужчина и улыбнулся ей. — Намного лучше меня. Надеюсь, мы вскоре сможем сыграть еще одну партию.

Шейла играла в теннис почти как профессионал, и человек, предложивший ей партию, не был для нее серьезным противником. Но она всегда играла охотно, особенно против мужчин.

Незнакомец, стройный, с темными вьющимися волосами и красивым загорелым лицом, представился ей как Джулиан Лукан. Шейла быстро пришла к выводу, что он наверняка прекрасный партнер в постели. Когда Перри начал укладывать вещи, а она отправилась в теннисный клуб, Шейла решила, что будет менять своих партнеров по постели возможно чаще.

Джой и Георг начали ей надоедать, и этот прекрасно смотревшийся мужчина, пожалуй, мог бы внести живительную струю в ее сексуальную жизнь. Манера, с которой Лукан оглядел ее, подтверждала, что в этом отношении у нее не будет никаких проблем.

Однако пока это был все же совершенно незнакомый человек. Шейла никогда не встречала его до этого в клубе и решила немного порасспросить его.

— Вы здесь бываете не так часто, не правда ли?

— Сегодня в первый раз, — ответил тот. — Очень красиво и уютно здесь, не правда ли? Я приехал сюда с надеждой поиграть. В основном я очень занят в городе.

— И чем вы так заняты в городе?

— О, я просто фотомодель. Скоро начинается сезон показа мужской одежды, и я буду очень занят.

Она кивнула. Ответ удовлетворил ее.

— А в конце недели вы также будете очень заняты?

Он подарил ей понимающую мягкую улыбку.

— Нет, если вы, мисс Вестон, предложите мне что-нибудь интересное.

Шейла всегда была за то, чтобы сразу брать быка за рога. До сего времени такой метод всегда оправдывал себя. Обычно она отправлялась с мужчинами в мотель, но на сей раз решила поступить иначе.

— Знаете, на этой неделе я одна. Муж уехал по служебным делам, — с улыбкой проговорила Шейла. — По крайней мере, он так сказал мне. Не хотите ли провести сегодняшнюю ночь со мной?

Улыбка Лукана стала еще шире.

— Был бы необычайно счастлив.

Шейла вытащила из сумочки портмоне, достала визитную карточку и придвинула новому знакомому:

— Вот мой адрес. Приходите в восемь. Моя прислуга к этому времени уже уйдет. Будет холодная закуска.

Он взял визитную карточку, бегло прочел и сунул в нагрудный карман.

— Я буду точен, миссис Вестон. Заранее рад этой встрече.

— Вы можете звать меня просто Шейла, Джулиан, — сказала она. — А теперь я приглашена на обед. Итак, до вечера. — Она поднялась, с сияющей улыбкой кивнула ему еще раз и исчезла в здании клуба.

Лукан опустошил свой стакан и заказал еще порцию. Мистер Перри Вестон. Итак, это жена знаменитого киносценариста. Одним из занятий Лукана был сбор информации о знаменитых, преуспевающих мужчинах. Вестон определенно стоит кучу денег, подумал он. Друзья дали Лукану прозвище Везунчик. Получалось, что он соответствовал этому прозвищу.

Ни Шейла, ни Лукан не обратили внимания на толстого человека, сидевшего под тентом с кружкой пива. Это был один из тех неприметных мужчин, мимо которых обычно проходят по улице, практически их не замечая. Его звали Тед Флайхман, и он был одним из лучших детективов частного агентства «Акме».

Неделю назад ему было поручено следить за Шейлой Вестон.

Ежедневно он должен был представлять информацию о ней Грейс Адамс в киностудию Харта. Флайхман заметил, как Шейла передала Лукану свою визитную карточку и после этого ушла в ресторан в саду. Флайхман удовлетворенно кивнул, встал и пошел искать телефон. Он быстро дозвонился до бюро «Акме» и коротко переговорил с Дорри Ронер, ответственной за распределение заданий агентам.

— Дорри, мне нужен Фред Смал. Он где-нибудь поблизости?

— Да, он просматривает журналы мод в зале ожидания. Он вам нужен?

— Мне нужен второй человек по «Вестон». Передайте Фреду, чтобы он немедленно явился в теннисный клуб «Лонг-Исланд». Он найдет меня на террасе. — Флайхман повесил трубку и вернулся к своему месту под тентом.

Джулиан Лукан жевал сандвич и наслаждался солнцем, видимо, никуда особенно не торопясь. Со своего места Флайхман мог видеть и Шейлу, болтающую с тремя женщинами. Итак, оба были у него на виду. Он выпил пиво, позвал официанта и заказал новую кружку.

Через полчаса к нему присоединился Фред Смал. На вид ему было около пятидесяти, на нем был бледно-голубой летний костюм, и он также принадлежал к типу мужчин, ничем не бросающихся в глаза.

— Что нового, Тед? — спросил он, усаживаясь рядом с Флайхманом.

— Клиент сзади возле теннисного корта, — проговорил тот, не глядя в сторону Лукана.

Смал бросил быстрый, незаметный взгляд в сторону Лукана и улыбнулся:

— Ах, этот. Везунчик Лукан. Настоящий парень. У меня с ним были неприятности в Манхэттене. Обычно он работает только в городе и самостоятельно.

— Каким образом он обходит закон, Фред?

— При его-то внешности? Он цепляет на крючок стареющих женщин. Очень изысканно и умело. Он трахает их, а потом шантажирует. Либо заставляет их платить ему, либо одаривать богатыми подарками. На этом деле он неплохо зарабатывает.

— Теперь он, кажется, подцепил на крючок миссис Вестон, — проговорил Флайхман, скорчив забавную гримасу. — Или наоборот. Ты не упускай его из виду, Фред, а я займусь ею.

— Знаешь, Тед, мы с тобой просто голодали бы, веди себя женщины вполне пристойно. Не очень-то нам было бы весело.

— Не забывай и о мужчинах. В наши дни это в порядке вещей. И пока мы можем наблюдать и следить, нам не стоит беспокоиться о заработке.

Когда Джулиан Лукан встал и отправился искать официанта, чтобы оплатить счет, Смал выпил пиво из кружки Флайхмана и дружески хлопнул того по плечу:

— Закажи себе пиво, Тед. У тебя, кажется, есть время для этого. — И будто случайно Смал пристроился сзади Лукана.

Когда Шейла после обеда попрощалась со своими приятельницами, она вошла в телефонную будку и позвонила Лизе, своей цветной горничной и кухарке.

— Я пригласила сегодня на ужин мисс Бензингер, Лиза, — сказала она. — Приготовьте что-нибудь легкое, выбор я целиком предоставляю вам. После этого вы свободны и можете идти. Желаю хорошо провести время.

После этого она прошла в раздевалку, надела бикини и улеглась на солнце на краю плавательного бассейна. Флайхман устроился под другим тентом с обзором на бассейн и стал терпеливо ждать. Его работа в основном состояла из ожидания, оплата была хорошая, а он по натуре был терпеливым человеком.

Когда Шейла лежала на солнце, закрыв глаза огромными солнцезащитными очками, она думала о Джулиане Лукане. Что за мужчина! И она почувствовала, как желание охватывает ее. Он был на несколько классов выше Джоя и Георга. Новый знакомый — явно любовник из любовников. Эти серые сексуальные глаза. Эти мускулы и это самодовольство.

— Надо сказать, великолепный образец мужчины, тот, с которым ты разговаривала, — раздался голос рядом.

Нахмурив лоб, Шейла подняла голову и увидела рядом с собой на кресле-качалке Мевис Бензингер. Они были закадычными подругами. Мевис вышла замуж за человека, который был старше ее лет на двадцать, и несмотря на то, что он был лысым и жирным и имел отвратительную способность обливаться потом в постели, его деньги снискали ему если не любовь, то уважение. Романтику Мевис искала и находила в другом месте. К ее счастью, Бензингер большую часть времени проводил в Вашингтоне, а поэтому докучал Мевис всего лишь несколько дней в месяц.

— Послушай, — ответила Шейла с довольной улыбкой. — Сегодня вечером я получше узнаю его. Я пригласила его к себе. Перри в Лос-Анджелесе.

— Домой? — испуганно спросила Мевис. — Ты находишь это разумным, Шейла? Я всегда считала, что ты, как и я, пользуешься мотелями: это гораздо безопаснее.

— Я по горло сыта мотелями.

— Но если его увидит кто-нибудь из твоих любопытных соседей? Ты же не намерена рисковать разводом с Перри?

— Иногда я все же подумываю об этом. Мы только и делаем, что ругаемся. Вот уже почти два месяца мы не спим вместе. Думаю, что я охотно стала бы свободной. Есть столько мужчин, среди которых можно выбирать.

— Однако подумай о деньгах, которые зарабатывает Перри. А потом, он более чем великодушен. Мужчин, которые так беззаботно обращаются с деньгами, очень мало.

— Ах, оставь меня в покое! — Шейла поднялась. — Я поплаваю немного.

— По-моему, детка, развод с Перри — это твои похороны. Я никогда не разведусь с Сэмом. Мне нужно переносить его только пару дней в месяц, после чего я могу делать все, что хочу.

Шейла, уже не слушая, прыгнула в бассейн, нырнув с головой.

В семь часов она вернулась домой. Лиза как раз накрывала стол.

— Я приготовила немного закуски и два отличных омара. Этого достаточно? — спросила она.

— Чудесно. Если вы уже управились, можете идти. Я буду принимать ванну.

Следующие полчаса Шейла была занята тем, чтобы сделать себя насколько возможно соблазнительной. В этой области она являлась непревзойденной мастерицей. Приклеивая искусственные ресницы, она услышала, как отъехала машина Лизы. Теперь она была одна в доме.

Ровно в восемь подъехал Лукан на взятом напрокат «мерседесе». Шейла ждала его на открытой веранде и указала на двойной гараж. Он поставил машину рядом с ее «вольво», запер гараж и торопливо направился вверх.

— Вот и я.

— Хэлло! — приветствовала его Шейла, улыбаясь.

Небольшой, но роскошный дом был окружен высоким кустарником и деревьями. Ей не нужно было беспокоиться о том, что соседи заметят приезд Лукана.

Субботняя ночь с Луканом была самой захватывающей и волнующей на памяти Шейлы. Впервые в жизни мужчина довел ее до полного изнеможения. Его способности в области секса действовали на нее как заряд бомбы. Она прямо-таки таяла под ним, находилась наверху блаженства, потому что он манипулировал таким образом, что заставлял ее вскрикивать и стонать от удовольствия, плотно прижимаясь к нему.

Когда она очнулась от глубокого сна, то увидела, что Лукан одевается. Потом вспомнила, что сегодня воскресенье. Часы рядом с кроватью показывали без десяти двенадцать.

— Ты уже уходишь? — спросила она со страхом и села в кровати. — Ведь еще так рано!

— Знаю, мое сокровище, — улыбнулся он ей, — но у меня деловая встреча в городе.

— Но ведь сегодня воскресенье!

— Верно, однако деловые люди не придерживаются выходных дней. — Он подошел к зеркалу и поправил галстук.

Вид его узкой крепкой спины снова возбудил в ней желание, и она со стоном вздохнула.

— Я сварю тебе кофе, — сказала она, вставая и накидывая тонкий пеньюар на голое тело.

— Все было просто очаровательно, — проговорил Лукан. — Ты довольна, сокровище?

— Разве нужно об этом спрашивать? А как тебе?

— Мне тоже.

Пока Шейла варила кофе, вспоминая прошедшую ночь, она думала о том, что должна обязательно удержать этого фантастического любовника. Жаль, что он не может остаться у нее до понедельника, однако, хотя ей было только двадцать три года, она знала, что было бы смертельной ошибкой оказывать давление на мужчину. В следующий раз она отправится в мотель. А в конце недели, если снова сумеет отослать Лизу, они с Луканом снова встретятся здесь.

Она принесла поднос с кофе и чашками в гостиную, где бесцельно из угла в угол ходил Лукан, рассматривая предметы искусства из коллекции, собранной Перри. Эта страсть Перри, по непонятной для нее самой причине, злила Шейлу, и еще больше озлобляло то, что Перри действительно понимал толк в искусстве.

«Это врожденное», — как-то сказал ей Перри, когда она устраивала ему сцены из-за небольших антикварных вещиц, которые им вместе приходилось покупать в различных лавках и магазинах. Но то было время, когда они только что поженились. Он любил безделушки, на которые она и смотреть не стала бы. Когда Перри однажды купил маленькую золотую табакерку для нюхательного табака времен Георга Четвертого, он попытался пробудить в ней хотя бы меркантильный интерес.

— Через пару лет она будет стоить много дороже.

Но Шейле было безразлично. Безразлично точно так же, как то, что она запустила в него изящной китайской вазой.

— А, кофе, — сказал Лукан и сел за столик. — Сокровище, ты одна из самых очаровательных женщин на свете!

Шейла почувствовала, как кровь приливает к голове и как в ней снова вспыхивает желание.

— Останься еще ненадолго, Джулиан. Пожалуйста, не уходи сейчас.

Он налил себе еще кофе и улыбнулся ей:

— Увы, как мне ни жаль, но я должен идти.

— Когда ты придешь снова?

— Не очень скоро. Вся неделя у меня будет занята.

Явное разочарование отразилось на ее лице.

— Когда же мы снова можем встретиться?

Он долил себе кофе.

— Мы обязательно увидимся, но я не часто бываю в этом районе.

Ее охватило вдруг какое-то странное неприятное чувство.

— Но, Джулиан, разве ты этого не хочешь? — Она замолчала и посмотрела на его улыбающееся лицо.

— Конечно же. Я уже тебе сказал: мне очень понравилось. Но хорошенького понемножку. Может быть, я появлюсь через месяц или буду проездом здесь. Тогда позвоню тебе.

— Но, Джулиан…

— Я уже сказал, сокровище. — Его глаза стали вдруг узкими и жесткими. — И, вообще, прежде чем я уйду, как с моим гонораром?

Она уставилась на него, сжав руки в кулаки.

— Что ты имеешь в виду?

Лукан широко улыбнулся:

— Ты уже достаточно взрослая, сокровище. Или ты думаешь, что я провел бы целую ночь с женщиной, не получив за это ничего? Ведь было хорошо? Тебе понравилось, итак…

— Значит ли это, что ты требуешь от меня деньги? — спросила она, не веря самой себе. Голос ее превратился в хриплый шепот.

— Скажем, всего пятьсот долларов, — ответил он. — За целую ночь я обычно требую тысячу, но поскольку это ты…

Она несколько мгновений оставалась неподвижной, потом вскочила с бешено сверкающими глазами и лицом, искаженным ненавистью.

— Вон отсюда, — закричала Шейла. — Выметайся немедленно, или я вызову полицию, ты, грязный вымогатель!

Лукан печально покачал головой. Для него было явно не впервые переживать подобные сцены.

— Это хорошая идея, сокровище. Вызови полицию. Завтра утром появятся смачные крупные заголовки. Твой муж и люди, на которых он работает, очень обрадуются напечатанному. И особенно обрадуются твои приятельницы. Давай вызывай.

Ярость Шейлы сникла. Боже, как она могла быть такой глупой. Ей было все равно, что подумает Перри, но вот приятельницы — это другое дело. О'кей, большинство из них живут и с мужьями и с любовниками, но до сих пор ни одна из них не попалась. Шейла слишком хорошо представила себе сплетни, после которых она вряд ли отважится снова появиться в своем клубе.

— Ну, хватит, сокровище, побыстрее, пожалуйста, — поторопил ее Лукан, отлично понимая, что с ней происходит. — Меня уже ждет другая кукла, на которой горят трусики.

Они посмотрели друг другу в глаза. Потом Лукан засмеялся:

— Ты неплохо делала свое дело, и еда была великолепной. Иногда на меня нападает великодушие, и на этот раз я ничего с тебя не возьму. Если у тебя снова загорятся трусики, ты можешь позвонить мне. — И Лукан вышел.

Когда за ним закрылась входная дверь, Шейла опустилась на софу.

Боже, как она могла быть такой глупой, подумала она. Когда ее приятельницы хотели найти или сменить любовника, они всегда выбирали его среди женатых мужчин. Таким образом они обеспечивали себе определенную безопасность. Ее стыд и ярость были так велики, что она разразилась рыданиями.

Тед Флайхман сидел в своей машине, которую припарковал на противоположной стороне улицы. В руке он держал камеру «Никон».

Он быстро сделал три снимка Лукана, который вышел на солнечный свет, потом положил камеру на сиденье рядом с водителем, выскочил из машины и торопливо направился к Лукану, который в этот момент открывал дверь гаража.

Лукан, довольно насвистывая, заметил Флайхмана только тогда, когда тот хлопнул его по плечу. Он обернулся и уставился на человека позади себя.

— Хэлло, Везунчик. — Флайхман сложил губы в ухмылку, которую обычно изображают полицейские в телефильмах. — Ну, как дела? Прекрасно?

Лукан сжал кулаки и нахмурил лоб.

— Кто вы, черт возьми? — спросил он, испытывая неприятный холодок под взглядом холодных, решительных, словно сверлящих его глаз.

— Служба безопасности, — сказал Флайхман, достал бумажник и показал серебряный значок. — Без глупостей, Лукан. Отдайте. В доме установлен «жучок». У вас вряд ли есть желание сесть на десять лет за решетку. Итак, отдайте.

— Не имею представления, что вам от меня надо, — проговорил Лукан, однако его лицо под слоем загара заметно побледнело.

— Не тратьте понапрасну свое и мое время. У вас есть договоренность еще с другой клиенткой, так что лучше отдайте. Если не хотите, чтобы я немного испортил ваше красивое лицо.

— Что я должен вам отдать? — спросил Лукан. — Что вы имеете в виду?

— Со мной этот спектакль не пройдет, Лукан. Она не дала вам денег, однако вы воспользовались кое-чем другим и не остались внакладе. Я знаю ваши методы. Так что выкладывайте вещичку, иначе мне придется действительно стать менее сговорчивым.

Лукан уже несколько раз имел столкновения с сотрудниками службы безопасности. Ему стало ясно, что спор с этим толстым агентом приведет только к серьезным осложнениям. Помедлив, он засунул руку в карман и вытащил золотую табакерку, которой так гордился Перри.

Флайхман подставил ему небольшой пакет из пленки.

— Опустите сюда, Лукан, чтобы ваши отпечатки хорошо сохранились. И без всяких фокусов, иначе я как следует отполирую вас.

Лукан послушно опустил табакерку в пакет.

— Прекрасно, Лукан. А теперь смывайтесь поскорее. Если вы еще раз появитесь в моем районе, можете рассчитывать на отпуск за государственный счет.

Лукан со злостью посмотрел на него, потом влез в машину и выехал из гаража.

Перри Вестон проснулся, как от толчка. Он долго не мог сообразить, где находится, потом обнаружил, что все еще сидит в своей машине и дождь безостановочно барабанит по крыше.

Он зевнул и потянулся.

Слишком много виски, подумал он и посмотрел на часы на приборном щитке. Было пять минут одиннадцатого. Время, чтобы снова продолжать свой путь. Он включил фары и посмотрел на дорогу. Нет, ему все-таки надо было остаться переночевать в Джексонвилле, но теперь до его хижины оставалось не более десяти миль. Одну милю по шоссе, а потом нужно будет свернуть на проселочную дорогу, которая ведет прямо к хижине. Эта дорога в такую непогоду, несомненно, была в паршивом состоянии. Он открыл ящичек для перчаток, достал бутылку и, отпив большой глоток, закурил сигарету, посмотрел через ветровое стекло. Да, это уже была не детская игра. Настоящий всемирный потоп. Но виски придало ему решимости. К тому же чувствовал голод. В хижине он не был более двух лет, однако договорился с Мари Росс, женой шерифа, чтобы она время от времени производила уборку и меняла запасы еды в холодильнике.

Он был уверен, что в холодильнике достаточно продуктов и что Мари Росс поддерживает хижину в идеальном порядке. Внезапно он обрадовался тому, что скоро увидит ее и спокойно попьет пива с шерифом Россом. Перри очень любил их обоих, и хотя сам он был таким знаменитым, их дружба была искренней и сердечной.

Он снова вспомнил о Шейле. Итак, она путается с мужчинами, которые намного моложе его. Силас С. Харт был не из тех, кто обвинял понапрасну. Может быть, этого не случилось бы, будь она постарше. Он должен был признать, что быть замужем за человеком, так много отдающим работе, не очень-то большое удовольствие. После расставания, после отдыха от тягостного супружества, быть может… они снова найдут друг друга, быть может…

Перри повернул ключ зажигания и запустил мотор. Обычно на автостраде движение было очень интенсивным, теперь же она была совершенно пустой.

«Еще десять миль. Надо успокоиться, — уговаривал он себя. — Нельзя торопиться, ты до краев наполнен виски».

У него в хижине прекрасный гриль. Его ждал сочный бифштекс. Менее чем через час он будет сидеть за столом и ужинать.

Еще десять миль. Перри осторожно вел машину по шоссе. Стеклоочистители еле справлялись с потоками воды, и ему приходилось наклоняться далеко вперед, чтобы разглядеть что-либо в мокрой темноте.

Съезд на проселок должен быть где-то недалеко. Нельзя проглядеть его. Перри сбавил скорость и увидел перед собой блики мерцающего света. Он еще убавил скорость, но различал только дождь и этот мерцающий свет.

Авария?

Когда он достиг мерцающего света, то остановил машину. В свете фар появился мужчина в фуражке полицейского и желтом дождевике.

«Бог мой, — подумал Перри, — если он почует исходящий от меня запах виски, то наверняка задержит меня».

Он наблюдал, как полицейский обошел машину и перешел на его сторону. Перри нажал на кнопку. Боковое стекло автоматически опустилось. Дождь ворвался вовнутрь, и Перри почувствовал холодные брызги дождя.

Человек уже находился рядом с ним и осветил его карманным фонарем. Луч фонаря проследовал на второе сиденье, потом на заднее, словно человек хотел убедиться в том, что Перри в машине один.

— Что случилось? — спросил Перри, который мог видеть только середину туловища человека, почти вплотную стоявшего возле машины.

— У меня забуксовала и свалилась в кювет машина, — ответил мужчина и наклонился к окну, однако Перри все еще не мог видеть его лица. — Мне нужен телефон. Вы куда направляетесь?

— В Роквилл. У меня рыбацкая хижина на реке, примерно в десяти милях от городка, — ответил Перри. — Если хотите, можете воспользоваться моим телефоном.

— Прекрасно.

Мужчина обошел машину. На короткое мгновение в свете фар мелькнул желтый дождевик. Потом мужчина открыл дверцу и плюхнулся рядом с Перри.

— Ну и погодка! — проговорил Перри, запуская мотор.

— Да, — сказал мужчина. У него был резкий и холодный голос. — Поехали.

Глава 3

Хэллис сидел в машине шерифа Росса и разговаривал по рации с Карлом Дженнером. Он сообщил ему, что заместитель шерифа Мейсон только что скончался.

Несколько мгновений Дженнер не мог овладеть собой и понять, о чем ему докладывал дальше Хэллис, потом почти закричал:

— Значит, это дерьмо убил и молодого Мейсона?

— Да, сэр. Он мертв. Он получил тяжелое ранение головы от сильного удара. Я нашел орудие убийства — топор. Обитатели фермы убиты точно таким же способом. Преступник прорубил им черепа, как яичную скорлупу. Мейсон оставался жив так долго, потому что у него на голове был стетсон.

— Великий Боже! — взорвался Дженнер. — Шесть убийств за одну ночь! Пока этот зверь остается на свободе, никто не может чувствовать себя в безопасности. Ни к чему не прикасайтесь, Хэллис. Комиссия по расследованию убийств уже пытается прорваться к вам. Дорога на Джексонвилл перекрыта. Как только Левис и Джонсон прибудут к вам, отправьте их на автостраду. Он может попытаться прорваться в Майами. Скажите им, чтобы они перекрыли и это направление. Полиция штата постарается перекрыть все остальные дороги, однако в такую погоду это не так просто сделать.

— Понятно, сэр, — ответил Хэллис. — Я остаюсь на связи. — И он выключил рацию.

Минутой позже Хэллис увидел фары приближающейся машины. Машина остановилась возле него, из нее высунулся Левис, водитель.

Стараясь перекричать барабанную дробь дождя, Хэллис передал ему только что полученный приказ:

— Вы должны срочно вернуться на автостраду и перекрыть направление на Майами. Если вы поспешите, может быть, еще успеете опередить его. На нем стетсон и желтый дождевик, которые он снял с Мейсона. И будьте осторожны, у него и револьвер Мейсона.

— Мы пробились сюда с таким трудом, — простонал Левис. — Дорога — сплошное месиво. Однако я постараюсь сделать все возможное.

— Одного старания недостаточно, — фыркнул Хэллис. — Мы любым путем обязаны изловить этого мерзавца.

Хэллис наблюдал, как Левис развернул машину, чуть не утонув в жидкой грязи; после этого он двинулся сквозь дождь под защиту дома.

Шериф Росс, сразу постаревший лет на десять, столкнулся с Хэллисом в прихожей.

— Здесь мне больше нечего делать, — сказал он. — Думаю, мне нужно вернуться в бюро.

Хэллис искренно сочувствовал ему. Шериф выглядел совершенно разбитым и сломленным.

— Мне нужна ваша рация, — сказал он. — Пожалуйста, подождите еще немного, пока прибудет санитарная машина. Тогда вы сможете вернуться на ней. Согласны?

— Об этом я не подумал.

Тяжело ступая, Росс подошел к стулу, стоявшему в прихожей, и сел.

— Парень был для меня как сын. Я просто не могу поверить, что он мертв.

Хэллис мгновение пристально смотрел на него, потом вошел в гостиную. Дэвис, прислонившись к стене, курил сигарету, стараясь не смотреть на трупы.

— Нам нельзя здесь ни к чему прикасаться, Джерри, — сказал Хэллис. — Люди из комиссии по расследованию убийств уже на пути сюда. Может быть, есть отпечатки.

— Мерзавец не так глуп, — отозвался Дэвис.

— Будет нелегко схватить его, и мне не хотелось бы присутствовать при этом, по крайней мере теперь, когда у него в руках револьвер Мейсона. Нельзя ли нам выйти отсюда?

Оба полицейских вышли в прихожую к шерифу.

— Вы должны схватить его, — тихо произнес Росс. — Семья Юда и Том были моими настоящими друзьями. Почему вы ничего не предпринимаете? Что делает все это время Дженнер?

— Шериф поднял по тревоге весь штат. Включилась полиция штата, завтра утром присоединится национальная гвардия. Все автоводители предупреждены по радио, однако в такую ночь, как сегодня, немного людей будет на автостраде. Большего в настоящий момент сделать невозможно, — объяснил Хэллис.

— О'кей, однако мне совершенно ясно одно. — Росс посмотрел на Хэллиса. Его бледное лицо выражало какую-то болезненную, дикую решимость. — Если вы не найдете этого типа, это сделаю я, даже если это будет последним, что я сумею сделать.

— Безусловно, шериф, — успокоил его Хэллис, который отлично понимал, что происходит с пожилым человеком. И тем не менее то, что сказал Росс, было безрассудством. Убийца за это время успел удалиться на несколько миль по дороге в Майами, он давно уже за пределами досягаемости территории Росса. — Не беспокойтесь, рано или поздно, но мы его изловим.

— Я должен сообщить обо всем матери Тома, — пробормотал Росс, закрыв лицо руками.

А дождь продолжал хлестать беспрестанно.

Перри Вестон наконец запустил мотор.

— Примерно через милю будет съезд, — сказал он. — Я очень беспокоюсь, в каком состоянии находится эта дорога в такую непогоду. Ее состояние должно быть отвратительным.

Мужчина в дождевике промолчал.

— А почему вы не позвали помощь по рации?

— Рация испорчена, — ответил тот.

— Если это вам поможет, вы могли бы заехать в Роквилл и от шерифа связаться с вашими людьми.

— Ваш телефон ничем не отличается от других, — ответил мужчина недовольно.

Перри сбавил скорость.

— Сейчас должен быть съезд. Надеюсь, он не будет слишком уж трудным.

Мужчина вновь промолчал.

«Один из этих сильных, как быки, безмозглых типов», — подумал Перри, пожав плечами.

Он свернул с автострады на дорогу, которая пятью милями дальше заканчивалась у его хижины. Дорога была частично заасфальтированной, частично — грунтовой.

Ради приличия и опасаясь чувства одиночества в хижине при такой непогоде, Перри предложил:

— Если вы не возражаете, можете переночевать у меня. Там есть все, что необходимо человеку, впрочем, вам, наверное, нужно как можно скорее вернуться к своей машине?

Ответ последовал не сразу:

— Машина может остаться на своем месте, я все равно закончил работу. Надо только сообщить, где она находится. Конечно, я охотно переночую у вас. Дождем этим я уже сыт по горло.

— Я тоже. — Перри наклонился вперед, всматриваясь в дорогу, которую едва высвечивал свет фар. — Я рад разделить с вами общество. Кто вы, собственно, такой?

— Не отвлекайтесь лучше, милый человек, и следите за дорогой.

Перри внезапно охватило сильное чувство беспокойства. Хотя он и не отрывал глаз от дороги, он охотнее бы повернулся, чтобы наконец рассмотреть сидящего рядом с ним человека.

— Скоро уже доберемся, — сказал он. — Как вас зовут?

Снова долгое молчание.

— Джим.

— А дальше?

Опять молчание.

— Браун.

— Итак, прекрасно. Джим Браун. А я — Перри Вестон.

— Следите за дорогой, — прикрикнул на него тот, кто назвался Джимом Брауном.

Джим Браун наклонился вперед и напряженно всматривался в конус света, отбрасываемый на дорогу фарами. Вдруг он крикнул:

— Быстрее вправо!

Однако было уже слишком поздно. Секундой позже Перри тоже увидел огромную лужу воды и грязи. Передние колеса машины еще пытались перепрыгнуть через нее, однако задние глубоко погрузились в это месиво, мотор заглох.

— Черт возьми! Мы прочно засели!

— Я же сказал вам держать правее, — проворчал Браун.

— Будь все проклято, при таком ливне ни один человек не сможет ничего увидеть, — огрызнулся в ответ Перри. — Во всяком случае, теперь мы застряли прочно.

— Думаю, что смогу вытащить. Давайте посмотрим.

Человек выбрался из машины, Перри за ним, весь съежившись. На нем был только легкий тренировочный костюм, который, конечно же, не мог защитить его от такого дождя, когда он с трудом потащился по липкой грязи.

Браун тоже стоял по щиколотки в луже. Он подсвечивал карманным фонарем, что-то бормотал про себя, потом обернулся к Перри:

— Я думаю, что смогу вас вытащить.

— А что делать мне? — спросил Перри.

— Я сделаю это один. А вы садитесь лучше в машину, запустите двигатель и, когда я подам сигнал, включайте скорость и медленно поезжайте вперед. Понятно?

Перри не поверил своим глазам, когда увидел, как этот человек, повернувшись спиной к машине, согнулся и захватил голыми руками задний мост.

— Вам с этим никогда одному не справиться, — крикнул Вестон. — Я помогу вам.

— Садитесь в машину и действуйте, как я сказал, — заорал мужчина на Перри. — Я столкну эту проклятую тележку с места.

«Сумасшедший, — подумал Перри. — Только сумасшедший может пытаться вытащить из такого болота нагруженную багажом машину».

— А если мы все же вдвоем… — снова начал Перри.

— Вы будете, черт возьми, делать наконец то, что вам говорят?

Голос Брауна стал похож на злобный лай, страшно напугавший Перри.

— Ну, хорошо. — Вестон был рад, что снова мог защититься от дождя. Он запустил мотор.

— Давайте, — крикнул мужчина.

Перри включил скорость и мягко нажал на акселератор. Он почувствовал, как приподнялась задняя часть машины. Колеса завертелись и покатились по дороге.

Перри просто отказывался верить этому. Машина снова стояла на твердом грунте. Он проехал еще несколько метров вперед, потом затормозил.

Он уже собирался идти к хижине пешком, оставив машину здесь, потом найти кого-нибудь, кто бы смог вытащить ее. А этот человек просто поднял зад машины и выкатил ее из канавы на передних колесах, как тачку. Он выполнил работу тягача. Просто не верилось в это.

Он, видимо, силен как бык, подумал Перри, не ведая, что употребил то же самое сравнение, которое использовал Хэллис, докладывая Дженнеру по рации о зверских убийствах.

Браун подошел к машине.

— Теперь можем ехать дальше. Подвиньтесь, остаток пути я поведу машину сам, — сказал он.

— Я знаю дорогу, вы — нет, будет лучше, если поведу я, — возразил Перри.

— Подвиньтесь, черт возьми! — Мужчина рванул дверцу и стал садиться, так что Перри не оставалось ничего другого, как передвинуться на соседнее сиденье.

Когда же машина тронулась с места, Перри должен был признаться себе, что очень рад такому обороту дела. Теперь он был убежден в том, что если кто и доставит его к хижине, так только этот силач. Он открыл ящик для перчаток и достал бутылку.

— Не выпьете ли глоточек, Джим?

— Я не пью.

Перри отвинтил колпачок и сделал большой глоток.

— Сигарету?

— Я не курю.

Перри удивленно пожал плечами. Он положил бутылку на место и, устроившись поудобнее, уставился в темноту.

— Еще три мили, — сказал он, — мы наконец будем на месте.

Браун молчал. Он вел машину с большим умением и уверенностью, не отрывая глаз от дороги, которая теперь проходила через лес.

У Перри появилась возможность получше рассмотреть спутника, однако свет от щитка для приборов был довольно тусклым для этого. Он видел лишь большие, загорелые руки, сжимавшие руль, козырек фуражки, но лицо оставалось в тени.

Его разбирало желание побольше узнать о своем спутнике.

— Вы уже давно работаете в автодорожной полиции? — спросил он.

После длительной паузы Браун ответил:

— Достаточно давно.

— Хороший ответ. Я тоже всегда говорю так о своей работе. Я пишу сценарии для кинофильмов. — Перри поудобнее откинулся на сиденье. — Вы женаты?

— Нет.

— То, как вы один вытащили машину из грязи, позволяет думать, что вы в свободное время определенно занимаетесь штангой.

Браун не ответил. Дорога стала лучше, и он увеличил скорость.

— Как часто вы бываете в кино? Если бываете, то, может, видели мой фильм «Дуэль оружий»? — спросил Перри.

— Я никогда не хожу в кино.

«Бог мой, — подумал Перри. — Этот тип самый скучный и неинтересный из всех, кто мне встречался».

— Чем же вы занимаетесь, когда свободны от службы?

— Закройте наконец свой фонтан, — фыркнул Браун презрительно. — Я веду машину.

— О'кей. Жаль, — ответил Перри. Он закурил сигарету и не отказался от очередного глотка виски.

Следующие двадцать минут они проехали в полном молчании.

— Теперь поверните направо, и мы будем на месте, — сказал Перри.

Когда они наконец добрались до хижины и Браун поставил машину в гараж, у Перри вырвался вздох облегчения. Он понимал, что один ни за что не справился бы со всем этим за такое время, а мужчина провернул дело и вел машину с мастерством, достойным удивления.

— Вы просто классно ехали, Джим, — похвалил Перри, когда они вылезали из машины. — Это была действительно классная работа!

Перри нащупал выключатель и включил наружный свет.

— Мокрую одежду мы лучше сбросим здесь, иначе перепачкаем всю квартиру, — сказал Вестон и снял свой холодный, насквозь промокший тренировочный костюм. Потом скинул ботинки. Мужчина вернулся в гараж, стянул заляпанные грязью сапоги, потом стетсон и, наконец, желтый плащ.

В резком свете электрической лампочки Перри впервые смог рассмотреть этого человека. То, что он увидел, вызвало у него смутное чувство беспокойства. Мужчина был одного с ним роста, однако плечи были значительно шире.

На первый взгляд он производил впечатление грубо вытесанной из камня фигуры: длинные руки, непропорциональное туловище, длинные ноги, — в целом все это выглядело настолько сбитым и мускулистым, что вызывало необъяснимый страх.

Также и лицо: холодные голубые глаза, короткий широкий нос, высокие скулы, толстые губы. Волосы соломенного цвета, зачесанные под «пони» над низким лбом, сзади длинные до плеч.

Перри увидел на бедре мужчины кобуру, из которой выглядывала рукоятка револьвера.

«Ну и тип, — подумал Перри. — Прямой потомок обезьяны».

— Давайте устраиваться поудобнее, — предложил он, несколько удивляясь тому, что патрульный полицейский носит грязный белый свитер и черные джинсы. Однако, пожав плечами, Перри постарался отогнать эти мысли, поискал ключ и открыл дверь, которая прямо из гаража вела в гостиную.

— Входите, Джим. — Он включил свет и прошел вперед. — Вы, конечно, охотно снимете промокшую одежду. У меня определенно найдется что-нибудь для вас. Как прекрасно вырваться наконец из этого дождя.

Браун оглядел просторную, хорошо обставленную комнату.

Наконец он пробормотал:

— Недурно.

— Да, здесь все в порядке. Как насчет душа? Я обязательно сначала вымоюсь, а уж потом позабочусь о еде. Но прежде всего я поищу вам что-нибудь из одежды. Пойдемте со мной, я покажу вашу комнату. — На пути к лестнице он вдруг задержался. — Да, я совсем забыл. Вы же хотели позвонить. Телефон находится здесь, внизу.

— Время еще есть. Сначала мне бы хотелось снять с себя эти мокрые тряпки.

Перри кивнул и показал ему на лестницу:

— Ваша комната вторая налево. Я принесу вам одежду.

Перри прошел в просторную спальню и включил свет. Здесь стояла большая двухспальная кровать, которую он намеревался разделить с Шейлой, однако, несмотря на все попытки уговорить ее, жена неизменно отказывалась поехать с ним сюда. Он долго стоял, думая о ней. Затем посмотрел на часы. Было уже за полночь. Перри подошел к большому платяному шкафу и стал искать белье, майку и джинсы. С вещами в руке он пересек прихожую и вошел во вторую спальню.

Браун стоял возле кровати и оглядывал комнату.

— Вот и я. Думаю, что это вам подойдет, — сказал Перри, бросая одежду на кровать. — Я пойду в душ. Через полчаса буду готов.

— Просто прекрасно, — ответил Браун, все еще разглядывая комнату.

— Вот и хорошо, что вам нравится. Ванная комната здесь рядом.

Стоя под душем, Перри думал о том, какая завтра будет погода и прекратится ли дождь. Раздеваясь, он взял с ночного столика маленький транзисторный приемник и поставил на полочку в ванной, включив его.

Как раз передавали сводку погоды. Дождь не прекратится и в последующие двадцать четыре часа, потом ослабеет, погода будет жаркой, но дождливой.

Перри знал, что в холодильнике более чем достаточно продуктов. Если повезет, дня через два он сможет отправиться на рыбалку и начать обдумывать план сценария. Он скорчил гримасу. Придет ли ему вообще в голову что-нибудь стоящее? Перри думал о Силасе С. Харте и о фильме, который тот хотел иметь: секс, кровь и насилие.

У него есть достаточно времени. В конце концов, он только что приехал сюда. Он голоден. Когда он уже выходил из ванной, голос в приемнике произнес: «Мы прерываем нашу передачу для важного сообщения полиции. Все автоводители, которые находятся в пути между Джексонвиллом и Майами, предупреждаются, что…» Перри выключил приемник. Он уже не был автоводителем. Он был дома, вымытый и голодный. Пусть теперь другие прорываются сквозь дождь и слушают предупреждения полиции. Так Перри и не узнал, что человек, которого теперь называют «убийца с топором», находится где-то поблизости и одет в форму полицейского автоинспектора.

В этот момент Перри владела одна мысль: толстый, сочный бифштекс. Он торопливо вытерся, надел свитер, джинсы, спортивные тапочки и сбежал по лестнице в гостиную.

Браун бесцельно бродил по комнате. Перри остановился на пороге.

Браун тоже принял душ. Волосы цвета соломы были еще влажные. Майка Перри с короткими рукавами была ему тесновата и не скрывала выпуклостей мышц. На левом предплечье Перри заметил татуировку, изображавшую кобру в момент нападения. При нем снова был ремень с кобурой.

«Ну и ну, — подумал Перри. — Ну и тип».

— Проголодались? — спросил он, входя в комнату. — Я почти валюсь с ног от голода. Как насчет бифштекса?

— Для меня не надо, — ответил Браун. — Я иду спать. А вы можете заняться ужином, старик.

Перри почувствовал, что начинает побаиваться этого человека, и уже сожалел о том, что пригласил его переночевать. Может быть, все же следовало отвезти парня в бюро шерифа? Тогда бы он избавился от него.

— Перестаньте называть меня стариком, — резко сказал он. — Я же сказал вам, что меня зовут Перри Вестон. О'кей?

Браун посмотрел на него долгим взглядом. Его глаза стали ледяными и угрожающе сверкнули. Потом он пожал плечами:

— Как хотите. Я иду спать.

— Вам же не терпелось позвонить, — напомнил Перри с робкой надеждой, что, может быть, появится полицейская машина и заберет с собой этого типа.

— Точно, — ответил Браун и стал медленно подходить к Перри. — Только телефон у вас испорчен. Это моя вина. — Он выдавил короткий смешок, походивший на собачий лай. — Я не всегда рассчитываю свою силу.

От звука этого смеха у Перри пробежал мороз по спине.

— Не понимаю. Что случилось с телефоном?

— Испорчен, — ответил Браун и приблизился к Перри еще на один шаг. Перри отодвинулся в сторону. — Однако вам не стоит беспокоиться. Ешьте свой бифштекс, а я пошел спать.

Перри смотрел, как тот миновал коридор и поднялся по лестнице. Он торопливо подбежал к телефону и увидел вырванный из стены провод.

Сверху донесся звук закрываемой двери.

Перри стоял в глубокой задумчивости. Что бы это означало? Этот человек в желтом дождевике явно не полицейский. Кто же он тогда, ради всех святых? Какого черта я пустил его в свой дом? — спросил он себя. Потом вспомнил, что по приемнику передавалось предупреждение полиции, которое он не дослушал до конца. Уж не относится ли это предупреждение к его гостю? Может быть, сообщение повторят и по телевизору? Он подошел к телевизору и остановился как вкопанный, увидев болтающийся провод, который также был вырван из стены, а штекера не было вообще. Охваченный ужасом, Перри стоял неподвижно и чувствовал, как бешено колотится сердце. Потом он внезапно вспомнил о приемнике, который оставил в ванной. Он тихо пробрался по лестнице наверх и прошел в ванную. Быстро оглядевшись, Перри убедился, что приемник исчез.

Боже, подумал он, дела становятся все хуже. Потом он вспомнил о приемнике в машине. Когда он подошел к двери, ведущей в гараж, и нажал на ручку, то убедился, что дверь заперта, а ключ отсутствует.

Итак, он был отрезан от внешнего мира, предоставлен самому себе, оказался один на один с этой гориллой. И никого вокруг, кто смог бы ему помочь.

С величайшим трудом Перри подавил охватившую его панику и медленно вернулся в гостиную. Он плеснул в стакан большую порцию виски и одним глотком выпил ее. Потом снова наполнил стакан и, усевшись в большое кресло, опустошил его и осторожно поставил на стол, так осторожно, что стакан скатился на пол.

Перри закрыл глаза. Он был смертельно пьян. Последний раз он ел десять часов назад и беспрерывно пил с тех пор, как поднялся на борт самолета.

Он вытянул ноги и устроился поудобнее. Ну и ситуация!

А может быть, из нее-то и получится сценарий, который нужен Харту?

— А впрочем, все равно, — пробормотал Перри. — Мне абсолютно все равно. Все это не имеет никакого значения.

Убаюканный шумом дождя и завыванием ветра в листве деревьев, он полностью отключился от окружающего и уснул.

Шериф Росс, сидя за своим письменным столом, разговаривал по телефону с Карлом Дженнером. Было три часа утра, и он смертельно устал. К тому же он находился в глубокой депрессии. Он вернулся домой в санитарной машине, на которой увозили четырех зверски убитых людей. Сидел он рядом с полицейским врачом из Джексонвилла, О'Лери, человеком лет пятидесяти.

— Такого я еще не видел, — пробормотал доктор.

Росс ничего не ответил. Он думал о Томе Мейсоне. Ему предстояло сообщить о случившемся матери Тома и его друзьям, которые почти пятнадцать лет были и его друзьями.

Водитель санитарной машины высадил Росса возле его дома. Коротко поблагодарив и попрощавшись с доктором, Росс вошел в свой кабинет. Сняв промокший плащ и шляпу, он рассказал жене о том, что произошло.

— Это просто ужасно, — воскликнула она, тяжело опускаясь в кресло.

— Я должен сообщить об этом матери Тома.

— Это терпит до утра. Дай бедной женщине спокойно доспать эту ночь, — сказала Мари. — И постарайся теперь не думать о происшедшем. Я сама скажу ей. Я все время держала для тебя горячим кофе. Выпей и ложись в постель.

— Мне нужно поговорить с Дженнером, — ответил Росс и схватил трубку. — Я должен знать, что предпринимается для поимки бандита. И хотя полиция штата включилась в дело, это далеко не означает, что я могу улечься в постель.

— Джефф! Эта ужасная история теперь уже не касается тебя, — мягко проговорила Мари. — Она в надежных руках. Ложись.

Но Росс уже разговаривал с Дженнером.

— Да, ничего такого, чтобы продвинуло нас вперед, — говорил тот. — Мы обнаружили автомобиль Мейсона. Он находился в кювете примерно в двадцати милях от фермы. Жаклин, который сейчас руководит расследованием, придерживается мнения, что убийца, переодетый в полицейскую форму, остановил какую-нибудь проезжающую мимо машину и попросил взять его с собой. Предупреждения по радио уже передаются. Каждому водителю, взявшему к себе в машину полицейского автоинспектора, предложено немедленно связаться с полицией, однако никаких сообщений пока не поступало. Жаклин полагает, что за это время убийца успел ускользнуть в Майами. Комиссии по расследованию убийств ничего не удалось установить. Убийца не оставил никаких следов и отпечатков пальцев. Орудие убийства тщательно протерто. У нас есть описание преступника, но довольно скудное. У меня нет времени описывать подробности. Вкратце произошло следующее. Полицейский патруль на мотоцикле заметил нападение на бензоколонку. По рации он сообщил, что собирается задержать бандита.

Патрульная машина, которая слышала это сообщение, прибыла на место происшествия в тот момент, когда преступник пытался завести мотоцикл полицейского. Тот был уже мертв, а служащий бензоколонки тяжело ранен и сейчас уже скончался. Оба полицейских из патрульной машины схватили его. Сержант Хорст был ранен при задержании, однако сержанту Браунлоу все же удалось справиться с преступником. Браунлоу еще новичок у нас. Он обыскал лежавшего без сознания убийцу и нашел водительские права на имя Чета Логана. Он бросил Логана на заднее сиденье машины, а сам занялся Хорстом, истекавшим кровью. Браунлоу тоже, должно быть, потерял голову. Он думал только о том, чтобы поскорее доставить Хорста в больницу. При этом он совсем забыл надеть на преступника наручники. Вы можете себе это представить? Он мчался на предельной скорости в Аббевилл. Дорога была в плохом состоянии. У него еще хватило соображения на то, чтобы сообщить по рации о случившемся. Сообщил он и приметы бандита. Вы уже знаете их. Особой приметой является татуировка на левой руке, изображающая кобру. Когда Браунлоу разговаривал со мной, он, видимо, перестал следить за дорогой. По последовавшим затем в рации звукам можно было судить, что произошла авария. Браунлоу и Хорст были мертвы, когда мы нашли их, а Логан исчез. Так обстояло дело, Джефф. Теперь это дело передано капитану Жаклину и находится в руках полиции штата. Мы с вами уже бессильны. Убийца, видимо, так далеко, что нам его не поймать.

— Убийства совершены в моем районе, — возмутился Росс. — Почему Жаклин уверен, что этот тип на пути в Майами? Может, он уже вернулся. На реке целая куча хижин. Большинство из них сейчас пустуют. Он может спрятаться в одной из них. Он вообще может скрываться где-нибудь в моем районе. Как только кончится этот проклятый дождь, я сам проверю это. Я найду его, даже если это будет последним, что я смогу сделать. Он заплатит мне за убийство Тома и моих друзей.

— Я не могу вам в этом препятствовать, — ответил Дженнер, с трудом подавляя нетерпение. — Однако этот тип явно прорывается в Майами, где он может спрятаться. Ну, давайте предположим, что он вернулся. Знаете, что произойдет, если вы начнете проверять возможные укрытия? Вы получите пулю в лоб. Мужчина вооружен и чрезвычайно опасен. Завтра утром весь район в радиусе двадцати миль от места, где была найдена машина Мейсона, будет основательно прочесан. Жаклин подключил национальную гвардию. Не встревайте в это дело, Джефф.

— Я знаю эти места лучше национальной гвардии, — возразил шериф.

— Я скажу Жаклину, чтобы он связался с вами и получил необходимую информацию. А теперь, ради Бога, оставьте на время свой героизм, Джефф, и успокойтесь. Кстати, вам нужен новый заместитель. Предложен сержант Хенк Хэллис. Очень стоящий человек. Не возражаете?

— Нет, конечно. Я знаю Хенка давно и знаю, что он прекрасный человек.

— Вот и хорошо. Он прибудет к вам завтра утром. А теперь ложитесь спать. Если дождь не прекратится, а по прогнозу он вряд ли прекратится, то завтра вам предстоит тяжелый день.

— А убийца на свободе.

— Но ненадолго, Джефф. Спокойной ночи. — И Дженнер повесил трубку…

После отъезда Джулиана Лукана Тед Флайхман вернулся к своей машине. Он вытащил из магнитофона кассету, на которой был записан весь разговор в доме Вестонов, положил ее в карман, закурил сигарету и уставился в пустоту, соображая.

Он знал, что Перри Вестон богат. И хотя жалованье и доход Флайхмана как частного детектива были неплохими, у него было десять тысяч долларов долгов. Его жена постоянно нуждалась в лечении. Он любил свою жену, хотя она и была на пять лет старше его, однако счета, которые он постоянно получал, были для него уже обременительными. Когда последний раз он подвел итог своим долгам, то нашел сумму в девять тысяч восемьсот долларов, которые требовали срочной оплаты, о чем свидетельствовали письма с весьма энергичными выражениями.

Мне нужно достать эти деньги, медленно потирая щеки, думал он о Перри Вестоне. Десять тысяч долларов с его доходами для него пустяк.

Необходимо очень продуманно, но осторожно подойти к делу, сказал он себе. Вестона нет в городе. Его жена определенно выложит эти деньги. Во всяком случае стоит попытаться.

Шейла наконец поборола рыдания. Ну и случай, подумала она. Нет, больше никогда! Никаких посторонних мужчин! Она ведь достаточно молода, чтобы быть гибкой и устраивать свои личные дела без риска. Она решила поехать в клуб и там пообедать. Джулиан Лукан уже принадлежит прошлому. А какой великолепный любовник! Она вдруг рассмеялась. Она все же хорошо провернула это дело. Он подарил ей великолепное сексуальное наслаждение, и это ей ничего не стоило. Но такого больше никогда. Теперь она примет душ, переоденется в теннисный костюм и проведет совсем пристойно остаток дня в клубе. Когда она подходила к ванной, раздался звонок у входной двери.

Кто бы это мог быть? — соображала она, наморщив лоб и заметив, что на ней нет ничего, кроме тонкого пеньюара. Нетерпеливо пожав плечами, она подошла к двери и открыла ее. Перед ней стоял толстый мужчина в темном костюме, белой рубашке и белой льняной кепке со спущенным козырьком.

— Доброе утро, миссис Вестон, — приветствовал ее мужчина, широко улыбаясь. — Сожалею, что вынужден вас побеспокоить. Меня зовут Тед Флайхман, я работаю в частном сыскном агентстве «Акме». — Мужчина вытащил портмоне и показал серебряный жетон.

— Меня это не интересует, — недружелюбно ответила Шейла. — Спасибо. — И она хотела закрыть дверь.

Флайхман, все еще улыбаясь, придержал дверь ногой.

— Вам, миссис Вестон, стоит со мной побеседовать. Это имеет отношение к Джулиану Лукану, человеку, который провел с вами минувшую ночь.

Шок от того, что она услышала, был настолько велик, что сердце екнуло, а лицо Шейлы побледнело.

Она неуверенно отступила на два шага назад, освободив тем самым дорогу для пришедшего. Он беспрепятственно вошел в холл, закрыв за собой дверь.

— Уходите, — проговорила Шейла охрипшим голосом. — Вы не имеете никакого права врываться в мой дом.

Улыбка Флайхмана стала еще шире.

— Охотно, миссис Вестон. Я уйду, если вы настаиваете, однако я мог бы быть вам полезен, и хотел бы вам помочь. Это относится к моей работе. Видите ли, я получил задание следить за вами. Естественно, я должен представить отчет, но если вы настаиваете, мне придется уйти.

— Следить за мной? А кто вам это поручил? Мой муж?

Постепенно Шейла приходила в себя. Этот энергичный мужчина, кажется, действительно настроен дружелюбно. Мог ли Перри сделать такое? Действительно ли он поручил следить за ней?

— Нет, миссис, — ответил он. — Это не имеет ничего общего с мистером Вестоном. Сожалею, но назвать имени своего клиента я не могу. Не присесть ли нам и все спокойно обсудить?

— Нет, уходите!

— Хорошо, миссис, как угодно. Я только хотел помочь вам, однако если у вас есть желание, чтобы я предоставил отчет, в котором будет полностью отражено, как вы провели ночь с Джулианом Луканом, то я уйду.

— Вам никто не поверит, — закричала Шейла в отчаянии. — Вы только паршивый шпион. У вас нет никаких доказательств. А теперь убирайтесь!

— Доказательства? — Флайхман покачал головой. — Если вы думаете, что у меня ничего нет, то я должен вас разочаровать. У меня есть магнитофонная запись того, что происходило здесь сегодня ночью и утром. У меня есть снимки, на которых видно, как Лукан выходит из этого дома. Быть может, у вас еще не было возможности повнимательней осмотреться и установить, не пропало ли из квартиры что-либо ценное. Лукан никогда не уходит без вознаграждения — либо чистоганом, либо в виде небольших, но дорогих подарков. — Он вытащил из кармана пакет, в котором находилась золотая табакерка, держа его так, чтобы Шейла могла заглянуть вовнутрь.

— Эта вещица принадлежит вашему мужу, не так ли? Я смог уговорить Лукана отдать ее мне.

Шейла не верила своим глазам. Она рванулась в гостиную, подбежала к столу, где находилась коллекция Перри, и тотчас же убедилась, что среди них нет золотой табакерки. Флайхман вошел в гостиную вслед за ней, наблюдая за ее реакцией.

— Верните ее мне! Она принадлежит моему мужу! — крикнула Шейла.

Флайхман выглядел грустным.

— Я хотел бы, я мог бы, мадам, но на табакерке отпечатки пальцев Лукана. Они подтверждают, что он украл ее. Магнитофонная запись свидетельствует, что он вымогал у вас пятьсот долларов и что вы ему отказали. Магнитофонная запись, снимки и отпечатки пальцев обеспечат ему минимум пять лет тюрьмы. Моя обязанность передать эти доказательства полиции. Там давно уже жаждут предъявить ему обвинение в занятии его промыслом, однако до сих пор еще никто не смог представить нужных доказательств.

Шейла почувствовала, как ее ноги становятся ватными. Она села и уставилась на Флайхмана, который уселся напротив нее.

— Вы, конечно, понимаете, миссис, о чем идет речь.

Шейла вздрогнула.

Страшные мысли заметались у нее в голове. Полицейское расследование. Она будет вызвана в качестве свидетельницы. Ее приятельницы! Сплетни и пересуды! Ее жизнь в обществе, которую она так любит, полетит к черту. Боже! Нет, как она могла быть такой глупой?

— Для вас это шок, миссис, не правда ли? — проговорил Флайхман. — Принести вам выпить? — Он оглянулся, увидел бар, встал и налил в бокал приличную порцию коньяка. — Пожалуйста, миссис, выпейте.

Дрожащей рукой она взяла бокал и опорожнила его. Флайхман взял из ее рук пустой бокал и вновь уселся в кресло.

Несколько минут Шейла не шевелилась. Коньяк оказал свое действие и привел ее в чувство. Сознание опять заработало.

— Как я уже сказал, миссис, — продолжил Флайхман мягким голосом, увидев, что она пришла в себя, — тут есть проблема — и для вас и для меня.

Она удивленно уставилась на него:

— Для вас?

— Да, миссис, у меня не менее сложная проблема, чем и у вас.

— Я ничего не понимаю. Какая проблема?

— Ну, миссис, в отличие от вас у меня финансовая проблема. Мне платят за то, что я за вами слежу. Я следил за вами два месяца. Я знаю, что вы удовлетворяли свои желания с определенными мужчинами. Я знаю их. Я знаю также, что мистер Вестон очень занятой человек и, наверное, уделяет вам недостаточно внимания. В таких случаях для молодой увлекающейся женщины более чем естественно от случая к случаю переспать с другим мужчиной. Такое случается на каждом шагу, каждый день. Я в курсе, что вы с двумя своими любовниками бываете в различных мотелях, но на этот раз вы нарвались на профессионала, да еще и пригласили его в свой дом. Это, мадам, непростительная ошибка.

— Кто ваш клиент? — спросила Шейла.

— Я не могу назвать вам его имя, мадам. Это было бы нарушением доверия. Если мне поручают следить за женщиной, которая сбивается с праведного пути, то моя обязанность предоставить точную информацию о ней. Я установил, что вы и мистер Вестон не живете вместе. Доказательств и оснований для развода более чем достаточно, не в этом суть. Но если полиции и прессе станет известно, что вы были настолько неосмотрительны, чтобы связаться с профессионалом… — Он сделал паузу и посмотрел на нее. — Думаю, что мне не стоит вдаваться в дальнейшие подробности или?..

Шейла сжала кулачки.

— Но какова же ваша проблема? — спросила она.

— У меня больная жена, мадам, — ответил он, заложив ногу за ногу. — Я не хотел бы утомлять вас подробностями, однако я зарабатываю не так много, чтобы оплачивать счета врачей, которые превышают мой заработок. У меня долги, мадам. Мне необходимо десять тысяч долларов, чтобы расплатиться с ними. Дело теперь выглядит так: нью-йоркской полиции нужен Лукан. Вам известно, что частные детективы тоже выслеживают таких людей. — Он сделал небольшую паузу, потом продолжал: — Полиция предлагает каждому из частных детективов, кто представит достаточно доказательств, чтобы упрятать Лукана за решетку, вознаграждение в десять тысяч долларов.

Шейла тут же поняла, что Флайхман лжет. Она закрыла глаза. Дважды за такое короткое время подвергаться вымогательству и шантажу было больше, чем она могла выдержать.

— Видите ли, мадам, — продолжал Флайхман, — я должен позаботиться о своей жене, но я думаю и о вас. Мне понятно, что ваша прекрасная жизнь разрушится, если вы будете вынуждены выступить против Лукана в качестве свидетельницы. Вы не единственная женщина, которая ищет развлечений на стороне. Но вы жена одного из известных сценаристов. И если Лукан предстанет перед судом — для прессы это будет лакомый кусочек. — Флайхман печально улыбнулся. — Однако, мадам, я полагаю, что у вас есть средства. И все таким образом зависит от вас. Мне позарез необходимы эти десять тысяч долларов. Если вы дадите их мне, то получите магнитофонную запись, снимки и табакерку, и с этого момента вам больше нечего тревожиться об этом несчастном происшествии. Конечно, я должен буду и в дальнейшем следить за вами, но уверяю вас, что в моих будущих отчетах не появится ничего такого, что могло бы доставить вам серьезные неприятности. Во мне вы найдете друга. — Теперь Флайхман подарил Шейле широкую сердечную улыбку. — Надеюсь, вы согласны, мадам?

Шейла молча смотрела на свои зажатые между колен руки.

Флайхман ждал. Он был абсолютно уверен, что получит деньги. Однако, когда прошло несколько долгих минут, он спросил уже резко:

— Так вы согласны, мадам?

— У меня нет другого выхода или?.. — ответила вопросом же Шейла. При этом она даже не подняла головы. — У меня, конечно, нет такой крупной суммы, но, возможно, у мужа в сейфе наверху есть деньги. Я пойду посмотрю. Подождите здесь.

Все еще не поднимая головы, он встала и вышла из комнаты. Бесшумной тенью Флайхман поднялся с кресла и подкрался к двери гостиной. Он видел, как она поднялась по лестнице, и заглянул в комнату.

Шейла стояла к нему спиной. Она сняла со стены картину в современном стиле. За ней в стене находился небольшой сейф. Флайхман ухмыльнулся. Он и не предполагал, что все так просто уладится, впрочем, женщина была еще совсем молодой и неопытной и он нагнал на нее страху.

Когда Шейла стала набирать шифр, зазвонил телефон. Она повернулась и увидела Флайхмана, стоявшего в дверях. Она чуть не закричала, испуганно зажав рот рукой.

— Не отвечайте, — сказал он и шагнул в комнату. — Откройте сейф.

Она двигалась быстрей его, и у Флайхмана не было шансов удержать ее. Она схватила трубку телефона, когда он дотронулся до нее локтя. Когда она громко ответила, Флайхман отпустил ее локоть.

— Не делайте глупостей, — сказал он тихим угрожающим голосом.

— Шейла, это Мевис.

— О, Мевис. — Шейле с трудом удалось придать голосу непринужденность.

— Мне не терпелось позвонить. Этот великолепный тип уже ушел или все еще у тебя?

— Ушел.

— Был ли он хорош?

— Вполне.

— Однако, мое сокровище, в твоем голосе не слышно восторга. А ведь он так великолепно выглядит.

— Да.

— Я должна тебе кое-что рассказать. Вчера вечером неожиданно возвратился Сэм. Мне еще раз повезло. Я, собственно, собиралась уйти с Леу. Можешь себе представить? Я полностью разбита. Сейчас муж храпит, как труба. По тому, как он выкладывался, можно подумать, что он не имел женщины по меньшей мере лет тридцать.

— Не удивительно для Сэма.

— Точно. Есть что-нибудь от Перри?

— Нет. Знаю, что он где-то в Калифорнии дорабатывает сценарий.

— В Калифорнии? Этого не может быть, сокровище. Он во Флориде. Сэм видел его в аэропорту в Джексонвилле.

— Мне он сказал, что летит в Калифорнию.

— Может, он обманывает тебя? Ты будешь в клубе? Сэм определенно не проснется до вечера.

— Еще не знаю. Сейчас мне некогда, Мевис, иначе у меня потечет на пол вода из ванны. Пока.

— Если телефон снова зазвонит, мадам, — прошипел Флайхман, — не подходите к нему. А теперь, наконец, откройте сейф.

Он отступил на шаг и стал наблюдать за Шейлой.

Десять тысяч! — думал он. О, люди! Это поможет ему выкарабкаться из всех трудностей. У такого типа, как Перри Вестон, в сейфе определенно кругленькая сумма. Наверное, нужно было потребовать побольше. В конце концов, счета от докторов будут поступать и в будущем. Итак, девчонка стояла теперь там, где он хотел. Он внимательно смотрел на открываемый ею сейф. Он сделал шаг вперед и остановился как вкопанный. Шейла молниеносно повернулась. В руке у нее был револьвер, который она выхватила из сейфа. И хотя Флайхман был не робкого десятка, он похолодел, когда увидел сначала револьвер, а потом решительное лицо Шейлы.

— Положите кассету и табакерку на стол, — приказала она. — Я неплохо стреляю. Я перебью вам колени так, что вы уже не будете больше бегать. А теперь делайте, что я вам сказала.

Он сделал попытку улыбнуться.

— Револьвер не заряжен, вы блефуете.

Громкий выстрел резанул помещение. Он почувствовал у своего лица легкое дуновение воздуха. Такого с ним еще никогда не случалось.

— О'кей, о'кей. — Он вытащил кассету и пакет с табакеркой и положил на стол.

— А теперь убирайтесь отсюда, вы, грязный шантажист! — крикнула она. — Вон!

Она спустилась вместе с ним по лестнице, наблюдая, как он открыл входную дверь и нетвердыми шагами побрел по улице. Шейла захлопнула дверь, закрыла ее на задвижку, а сама обессиленно опустилась на пол.

Глава 4

В воскресенье утром в 9.15 возле бюро шерифа Росса остановилась машина.

Капитан Фрез Жаклин вывалил свое грузное тело из машины, захлопнул дверцу и поднялся на веранду. Никакого намека на улучшение погоды, мрачно подумал он. Если вообще дождь не стал еще сильнее.

Жаклин был тяжеловесным мужчиной, с лицом, словно высеченным из камня, и холодными серыми глазами типичного полицейского. Он был шерифом джексонвиллского отделения полиции, разменял свои сорок восемь лет и был известен как старательный коп, не привыкший оглядываться назад.

Сняв промокший насквозь плащ и стряхнув его, Жаклин вошел в бюро, где нашел шерифа Росса и Хенка Хэллиса, склонившихся над крупномасштабной картой района, разложенной на письменном столе Росса.

— Хэлло, Джефф, — поздоровался он.

Оба мужчины пожали друг другу руки, потом Жаклин кивнул Хэллису.

— Капитан, — осведомился Росс, — что нового?

— Если вы думаете, что мы уже нашли вашего убийцу, должен вас разочаровать, — ответил тот. — Он может быть где только угодно. При таком дожде мы не в состоянии что-либо предпринять, кроме того, как постоянно повторять свои сообщения о розыске. Понятно, мы поставим дорожные заслоны, но на это уйдет определенное время, и кроме того, возможно, он уже успел ускользнуть. Еще ни один водитель не заявил, что брал в попутчики полицейского. Сообщения по радио до сих пор ничего не дали. Он мог остановить любую машину, убить водителя, а потом отправиться на ней дальше. Этот человек способен на все. Я вызвал национальную гвардию. Мои люди сидят в грузовиках и ждут, когда прекратится дождь.

Росс опять сел к столу. Он выглядел бледным и утомленным.

— Вот тут карта моего района, — сказал Росс. — Все, что вы говорите, вполне разумно, но вчера ночью на автостраде были только единичные машины. Я почему-то думаю, что Логан, свалив машину в кювет, пошел дальше пешком и затерялся в лесу. Полагаю, что он все еще находится в моем районе.

Жаклин кивнул:

— Это возможно, но ведь он должен понимать, что все дороги за это время будут перекрыты и, находясь в лесу, он потеряет возможность оттуда вырваться. Нет, Джефф, я все же думаю, что он остановил чью-то машину, убил водителя и находится на пути в Майами, где может легко укрыться.

— Я знаю свой район, как карман своей куртки, — сказал Росс, снова постучав по карте. — Здесь есть дюжина мест, где может спрятаться человек, но самыми вероятными из них являются рыбацкие жилища на реке.

Он показал точки на карте.

— Хижины находятся на расстоянии примерно десяти миль от того самого места, где убийца бросил машину Тома. В лесу много тропинок, которые ведут к реке и к этим хижинам. Обычно они пустуют. В них селятся время от времени, когда люди приезжают сюда в отпуск. Если этот тип обнаружит хижины, ему ничего не стоит взломать одну из дверей. Я знаю, что у владельцев хижин холодильники всегда полны продуктов. Преступник может неделями скрываться в одной из хижин, пока наши люди будут разыскивать его на дорогах. Необходимо проверить все хижины.

Жаклин что-то проворчал. Он был далеко не уверен в такой необходимости.

— Я сам проверю хижины, — сказал Росс. — Как только немного стихнет дождь, мы с Хенком отправимся в путь.

— Только не теперь, — резко возразил Жаклин. — Вы что, оба хотите обязательно получить по пуле? У этого типа на совести уже шесть убийств. Он так же опасен, как загнанный в ловушку тигр, кроме того, у него пистолет Мейсона. Ясно, Джефф?

— Ясно, но это мой район, — повторил Росс. — Если убийца скрывается в лесу или в одной из хижин, я найду его.

Жаклин пожал плечами, потом улыбнулся:

— Вы старый упрямец, Джефф. Ну хорошо. Я направлю в ваше распоряжение четырех человек из национальной гвардии. Они будут служить вам защитой.

Жаклин поднялся.

— Дождь наверняка будет продолжаться еще часов шесть-семь. Мне нужно вернуться к Дженнеру. Я продолжаю думать, что убийца уже давно в Майами, однако, если он все еще находится в этом районе, вам необходима помощь, Джефф.

Жаклин пожал Россу руку и вышел. Шериф презрительно фыркнул:

— Национальная гвардия! Кучка подростков с ружьями. И они еще будут нас защищать!

— Да, они будут только путаться у нас под ногами, — согласился с ним Хэллис. — Обойдемся без них.

Росс задумчиво посмотрел на него. И хотя он мучительно переживал смерть Тома Мейсона, все же должен был признать, что этот высокий стройный мужчина со спокойными серо-голубыми глазами и решительным, энергичным ртом намного превосходил Тома. У него многолетний опыт работы в качестве патрульного полицейского. Кроме того, он воевал во Вьетнаме. Росс был доволен, что ему достался такой заместитель.

Хэллис подошел к окну и всмотрелся в пелену дождя. Главная дорога от Роквилла была совершенно пустынной. Он дернул плечами и повернулся к Россу, снова занявшемуся картой.

— Хенк, я должен изловить этого выродка, — тихо сказал шериф. — Он убил моего заместителя и трех моих друзей. Я не могу сидеть здесь и ждать, когда кончится этот проклятый дождь. — Он поднял голову, глядя на Хэллиса. — Нет ли у вас желания прогуляться?

Тот улыбнулся:

— Я надеялся, что вы скажете именно это, шериф.

Росс кивнул:

— Посмотрите на карту. До этого места мы сможем доехать на машине. Дальше начинается пешеходная дорожка, которая ведет к реке. Идти пешком ровно две мили. Вдоль берега стоят пять хижин. Они удалены друг от друга каждая примерно на полмили. Если этот тип все еще в нашем районе, то, несомненно, находится в одной из этих хижин. Ваши соображения по этому поводу?

— Думаю, что вы правы, шериф.

— О'кей. Может случиться, что нам потребуется целый день. Мари сейчас у матери Тома. Я оставлю ей записку. — Затем Росс подошел к оружейной стойке, открыл ее и взял два карабина. Из письменного стола он вытащил коробку с патронами. — Зарядите карабины, Хенк, пока я буду писать.

Окончив, Росс прошел в кухню, приготовил четыре больших сандвича с ветчиной, положил их в пакет и вернулся к Хэллису, поджидавшему его с карабинами, плащом и шляпой.

— Я позвоню Дженнеру. Нужно, чтобы он знал, где мы, — проговорил Росс, снял трубку и набрал номер. — У телефона Джефф, — сказал он. — Сейчас я запираю бюро, Карл. Мы пойдем осматривать рыбацкие хижины на реке. На это может уйти весь день.

— Вы с ума сошли! — закричал Дженнер. — Вы не доберетесь до реки. И вообще…

— Очень плохая слышимость. Дженнер. Я только хотел поставить вас в известность. — Росс положил трубку.

По кивку Росса Хэллис бегом направился к полицейской машине и сел за руль. Закрыв бюро, Росс присоединился к нему.

— Ну, в путь.

В потоке дождя Хэллис направился по основному шоссе Роквилла в направлении автострады.

Перри Вестон просыпался словно в кошмаре. Он оглядывал просторную спальню, которая будто плыла перед его глазами, потом снова зажмуривался и тихо стонал.

Должно быть, он совсем спятил, что приехал сюда, думал Перри про себя. Почему он не послушал девушку в аэропорту, которая предупреждала его, что дождь затянется.

Несколько секунд Вестон лежал не шевелясь, давая своей голове немного проясниться. Совсем смутно он припомнил, как в какой-то момент карабкался по лестнице и бросился в постель. Это было словно несколько лет назад. Он обнаружил, что лежит в джемпере и джинсах, однако по крайней мере все же умудрился снять ботинки.

Потом перед его внутренним взором вдруг возник смутный облик человека мощного телосложения с татуировкой на левой руке. Джим Браун!

Он торопливо привстал с постели. Потом посмотрел на часы. Было двадцать минут двенадцатого.

Ушел ли этот человек?

Перри медленно встал на ноги и подошел к двери спальни. Медленно приоткрыв дверь, стал прислушиваться. Снизу доносился шум и пахло кофе.

Итак, Джим Браун все еще здесь!

Захлопнув дверь, Перри пошел в ванную комнату. Остановившись перед зеркалом, стал рассматривать себя. Выглядел он настоящей развалиной. Ему нельзя было столько пить вчера.

Он побрился дрожащими руками, потом начал раздеваться и встал под холодный душ. Насухо растеревшись, почувствовал себя значительно лучше.

Из шкафа Вестон достал майку с короткими рукавами и хлопчатобумажные брюки. Все это время он непрестанно думал о Джиме Брауне.

«Этот человек, — решил он, — либо сумасшедший, либо беглый. И он в любом случае опасен». И поскольку телефон выведен из строя, дождь не прекращается и Перри не может пробраться к своей машине, ему придется принимать ситуацию такой, какова она есть.

Готовый ко всему, он вышел из спальни и спустился вниз. В коридоре он остановился. К запаху кофе теперь примешивался аппетитный запах мяса.

Вестон открыл дверь кухни и остановился. Браун стоял возле гриля. Он поднял голову, и оба посмотрели друг на друга.

На Брауне была та одежда, которую ему дал Перри. Его толстые губы сложились в ухмылку.

— Что вы думаете насчет бифштекса, старик? — спросил он. — Холодильник у вас действительно полон. Еще пять минут, хорошо?

— Чудесно, — ответил Перри. — Я тоже не могу вспомнить, когда ел в последний раз.

Браун снова повернулся к грилю.

— Кофе уже готов. Почему бы вам не пройти к себе и не сесть за стол?

Перри послушно прошел в гостиную. Стол был уже накрыт. Браун нашел посуду, приборы, соль и перец. Только теперь Перри почувствовал, как он голоден. Он попытался было пройти к бару и выпить глоток виски, однако переборол искушение.

Вместо этого он подошел к большому окну, раздвинул шторы и посмотрел на непрекращающийся дождь. «Надо принимать ситуацию такой, какова она есть, — подумал он вновь. — Я бессилен. У этого человека все козыри в руках».

Он стал нервно прохаживаться по комнате, пока не появился Браун с подносом. Тот поставил на стол две тарелки, наполненные отлично поджаренными бифштексами, с зеленым горошком и жареным картофелем.

— Ну, давайте завтракать, — сказал он. — А вы прекрасно здесь устроились.

Они сели друг напротив друга и принялись за еду.

«Этот мужчина, видимо, умеет готовить», — подумал Перри. Бифштексы были отличные.

Через некоторое время, прервав молчание, Браун обратился к Перри:

— Мне очень жаль, старик. Мне действительно очень жаль.

— Чего вам жаль, Джим? — спросил Вестон спокойно.

— Мне необходимо было выспаться, я не спал двое суток. — Затем он снова занялся едой. — Вкусный бифштекс?

— Вы отличный кулинар, Джим, — ответил Перри. — И, пожалуйста, не называйте меня стариком. Меня зовут Перри. О'кей?

— Понял, постараюсь запомнить, — сказал Браун с набитым ртом. Он поглощал еду, как голодный волк. Разлив кофе по чашкам, он пододвинул одну Перри.

— Что касается телефона и телевизора, я приведу их в порядок. Мне нужна была уверенность, что я буду спокойно спать эту ночь. Мне не хотелось, чтобы звонки телефона или звуки телевизора мешали спать.

У Перри пропал аппетит. Теперь он просто ковырялся в своей тарелке.

— У вас какие-то затруднения, Джим?

Браун проглотил остатки своего бифштекса и откинулся на стуле. Его толстые губы сложились в презрительную усмешку.

— Да. — Он отпил глоток кофе и посмотрел на Перри ледяными глазами. — Пожалуй, что так. Эти проклятые ищейки! — Сжатый кулак грохнул по столу. — Затруднения! Об этом вы можете говорить вслух.

Перри уже не в состоянии был доесть свой бифштекс. Он пил кофе, стараясь не смотреть на Брауна. В комнате надолго повисла напряженная тишина. Наконец Перри спросил:

— Вы не против говорить об этом?

— Почему бы и нет? — Браун допил кофе и налил себе еще. — Вопрос только в том, захотите ли вы слушать?

Перри отодвинул стул, встал и подошел к маленькому резному столику, где лежали сигареты. Закурив, он вернулся на свое место.

— Как вы себе это представляете?

Браун наклонился вперед и положил на стол свои мощные руки. Ледяными глазами он уставился на Перри.

— Как я себе это представляю? — Мгновенное движение — и в его руке появился револьвер Мейсона 38-го калибра. Оружие было направлено прямо на Перри.

Тот почувствовал, как волна холодного страха накатилась на него. Он не решался пошевельнуться.

— Это действительно необходимо, Джим? — спросил он охрипшим голосом. — Если я смогу, я попытаюсь вам помочь.

Браун испытующе посмотрел на него, усмехнулся и убрал револьвер.

— Нет, Перри, вы не только попытаетесь мне помочь. Вы поможете мне. О'кей?

— Не могли бы вы сказать мне, что все это означает? — спросил Перри, несколько успокоившись.

— Я объясню. Нравится вам кофе?

— Да.

— Я варю хороший кофе, и я могу хорошо готовить. Больше я ничего не могу делать, кроме денег. — В его голосе звучала явная горечь. — Например, вы пишете сценарии для кино. И вы имеете все это. — Браун обвел руками вокруг. — Очень уютно и прекрасно. У вас талант. У меня нет ничего. Такой тип, как вы, не имеет представления, что означает ничего не иметь.

— В данном случае вы ошибаетесь, — сказал Перри. — Думаю, вам не больше двадцати четырех лет, не так ли? Я на четырнадцать лет старше вас. Когда я был в вашем возрасте, я тоже думал, что ничего не имею. Я отсиживался в укромных уголках и читал книги. Мои родители постоянно настаивали, чтобы я занялся поисками какого-нибудь прибыльного занятия, но мне хотелось только одного: сидеть и читать книги. И только когда в авиационной катастрофе погибли мои родители, а я обнаружил, что у меня нет денег, я был вынужден искать себе работу. Я начал писать. Я сидел в дешевой комнате и писал, писал. Если мне везло, я покупал сандвичи. Два раза я намеревался покончить счеты с жизнью. В это время я думал о том, что у меня ничего нет, абсолютно ничего. Книги, которые я писал, не приносили мне никакого дохода. Одно время, чтобы заработать на хлеб, я работал на мусорной машине. Я работал посудомойщиком в одном из баров, но не прекращал писать. Наконец книга была написана. Я получил за нее немного, однако издателю она очень понравилась. После этого я получил официальный заказ. С тех пор я начал писать и таким путем вышел на кинематографию. — Перри замолчал, чтобы погасить сигарету, потом в упор посмотрел на Брауна и закончил: — Видите, я тоже знаю, что такое ничего не иметь.

Для него было неожиданностью, когда он заметил на жестоком, презрительном лице Брауна признаки интереса и внимания к тому, что говорил Перри.

— Вы действительно работали на мусорной машине? Должно быть, чертовски неприятная работа?

— Мне нужно было что-то делать, чтобы выжить, — сказал Перри. — В вашем возрасте верить в то, что ничего не будешь иметь, — просто заблуждение!

— А знаете, что я имею? — Браун наклонился вперед. — Если меня поймают, мне грозят тридцать лет тюремного заключения. — Он сжал свои мощные кулаки. — Тридцать лет!

Перри налил себе кофе и пододвинул кофейник соседу.

— Почему, Джим? — спросил он. — Мы здесь в безопасности, и ситуация изменится не так скоро, по крайней мере пока не прекратится дождь. У вас нет желания поговорить со мной откровенно?

Браун внимательно посмотрел на Перри, потом встал.

— Может быть. — Он сложил тарелки стопкой. — Но сначала я уберу со стола. Отец мой был калека, и моя мать бросила его. Я заботился о нем, делал для него все, что мог. Добро я делаю всегда охотно. — Браун понес на кухню посуду, и Перри слышал, как он стал мыть ее. Перри присел в кресло.

Его не покидало ощущение, что у него в доме тигр. Неосторожное движение — и тигр бросится на него, в этом Перри был уверен. Ему следует вести себя как можно осмотрительнее. Только спокойствие, убеждал себя Перри. И нельзя давать гостю повода разозлиться.

Он вынудил себя расслабиться, вытянул длинные ноги и положил голову на мягкий валик кресла. Минут десять он прислушивался к шуму дождя, стону ветра в листве деревьев, потом из кухни вернулся Браун и устроился в кресле рядом с Перри.

— Сегодня у вас есть больше, чем надо. Кухня — просто загляденье. Вы бы посмотрели на ту дыру, где я готовил своему отцу.

— В вашем возрасте, Джим, у меня не было даже кухни. Я ел из бумажных пакетов.

— Пока идет дождь, они не будут меня искать, — внезапно сказал Браун как бы для себя. — Ищейкам не нравится мокнуть под дождем. И нам с вами некоторое время придется побыть вместе. Как вам это нравится, Перри?

— Мне лучше быть с вами, чем сидеть здесь одному в такую проклятую погоду, — спокойно ответил тот. — Голодными мы тоже не будем. Я, собственно, намеревался порыбачить. Когда я ловлю рыбу, я предпочитаю одиночество, но я люблю быть в обществе. — Он изо всех сил старался поддерживать миролюбивое настроение у этого человека. — А вы, Джим, любите рыбалку?

Браун посмотрел на стенные часы, встал, прошел в кухню и вернулся с транзисторным приемником Перри и снова сел в кресло.

— Сейчас время новостей, — сказал он и включил приемник.

Диктор как раз сообщал о последних событиях дня. Одна страна находилась в состоянии войны с другой. Какие-то хулиганы выбили стекла в магазинах. Беспорядки в черных кварталах города. В Ирландии расстреляны солдаты. В одном из швейцарских банков взорвалась бомба. Один сенатор обвинен в коррупции.

— Все это преступления, Перри, — сказал Браун. — Мир совсем рехнулся.

— Так оно и есть, — согласился Перри.

— Да. И это потому, что большинство людей, подобно мне, ничего не имеют.

Диктор продолжал:

«Перед информацией о погоде мы повторим сообщение полиции. Чет Логан, который вчера вечером зверски убил шестерых человек, все еще находится на свободе. По последним данным, он был одет в плащ и шляпу, ранее принадлежавшие одному из убитых им полицейских. Полиция предполагает, что в этой одежде он остановил какую-нибудь машину и попытался скрыться в южном направлении. И хотя это предупреждение передавалось на протяжении всей ночи, до сего времени ни от одного водителя в полицию не поступило никаких заявлений. Есть опасение, что водитель машины также убит и что Логан пользуется машиной своей жертвы. Пожалуйста, обратите внимание на следующие приметы убийцы: около двадцати четырех лет, телосложение мощное, волосы светлые, на левом плече татуировка в виде кобры. Если вам известен или встретится человек с такими приметами, немедленно обратитесь в полицию штата Флорида. Не предпринимайте попыток подойти к этому человеку. Он вооружен и очень опасен. Между Джексонвиллом и Майами установлены дорожные заслоны. Национальная гвардия также принимает участие в розыске преступника. Предпринимаются все меры по задержанию убийцы. Это сообщение передается нами через каждый час».

Браун выключил приемник и посмотрел на свою руку. Потом взглянул на Перри. Молчание длилось долго. Перри вдруг стало знобить. В ушах звучали слова диктора: «…вчера вечером зверски убил шестерых человек… не предпринимайте попыток подойти к нему — он вооружен и очень опасен».

Перри почувствовал, как пересохло у него горло и стали влажными руки, однако он, прилагая все усилия к тому, чтобы его голос звучал спокойно, спросил:

— Чет Логан это вы, Джим?

Браун безрадостно улыбнулся своими толстыми губами:

— А кто же еще? — Он снова посмотрел на татуировку на своей руке. — Знаете что? Дети действительно делают глупости вроде вот этой татуировки. Дети обожают нечто подобное… Глупо! — Он потер татуировку, словно хотел тотчас ее уничтожить. — Когда мне было пятнадцать лет, я примкнул к одной банде под названием «Кобра». Нас было пятеро. По ночам мы рыскали по дорогам и грабили прохожих. Таким образом я содержал себя и своего старика, покупал пищу и оплачивал комнату. Каждый из нас вытатуировал на левой руке кобру. Это было безрассудством. Но в то время мы считали это невероятным шиком. — Он снова потер татуировку, поднял голову и посмотрел на Перри. — Мы как раз работали над одним богатым лавочником, когда появились ищейки. Я был единственным, кому удалось удрать. — Браун снова безрадостно улыбнулся. — Я очень проворен, когда речь идет о том, чтобы смыться. Четверо других угодили за решетку, но меня они не выдали. Это была славная банда, хотя я и думал, что они выдадут меня. Поэтому я оставил своего старика, а сам улизнул. С тех пор я все время в пути. Восемь проклятых Богом лет, в течение которых я грабил прохожих и нападал на бензоколонки, но еще ни разу ищейки не сумели схватить меня. Я мастер смываться, поэтому мне и вчера удалось еще раз оторваться от них. Они никогда не возьмут меня, никогда. Если мне не повезет, они, может быть, подстрелят меня, но им никогда не удастся упрятать меня за решетку.

— Вчера ночью вы действительно убили шестерых, Джим?

— Точно, — ответил тот, пожав плечами. — Что значит шесть Богом проклятых людей в мире, в котором постоянно кого-нибудь убивают? Эти шестеро были просто глупцами. Они пытались оказать на меня давление, а если кто-нибудь давит на меня, я отвечаю ударом. Это же естественно, не так ли?

Перри почувствовал необходимость срочно выпить. Он встал, подошел к бару и налил двойную порцию виски. Он слышал, как Браун что-то пробормотал.

— Я не понял, что вы сказали, Джим?

Браун взглянул на него и неожиданно разозлился:

— Я сказал, можете радоваться, что не стали седьмым.

Перри одним глотком осушил стакан.

— И как это мне так повезло? — спросил он, снова наполнив свой стакан.

— Вчера ночью, когда вы были пьяны, я хотел проломить вам череп. Потом у меня появилась лучшая идея. Я слышал сообщение полиции. Национальная гвардия, ищейки! Рано или поздно они объявятся здесь. — Он замолчал, потом продолжал: — Вы прикроете меня, когда появятся ищейки. Вы скажете им, что находитесь здесь один. — Он ткнул своим коротким указательным пальцем в сторону Перри и угрожающе добавил: — Если вы меня продадите, тогда я обещаю вам одно…

Перри ждал и слышал, как стучит его сердце. Браун замолчал и посмотрел на него со злостью. Перри наконец спросил:

— И что же вы мне обещаете?

Уродливое квадратное лицо превратилось в злобную маску.

— Тогда мы справим двойные похороны, — ответил Браун. — Это я вам обещаю.

— Сейчас начнется тропинка, — сказал Росс, глядя через ветровое стекло. — Здесь на повороте надо остановиться.

Хэллис сбавил скорость и съехал к повороту, выключив мотор.

— Отсюда мы пойдем пешком, — сказал шериф. Он включил рацию и связался с Дженнером. — Это Росс. Мы в квартале «Р» на автостраде. Отсюда мы пойдем пешком к реке по тропинке.

— Подождите, — резко остановил его Дженнер. — Подождите там, где находитесь. Жаклин направил вам подкрепление из национальной гвардии. Они в получасе езды от вас. Я не хочу, чтобы вы отправлялись в лес без поддержки, Джефф.

— У меня есть поддержка. Со мной Хенк, и мне не нужны подростки, которые горят желанием стрелять, и будут только бегать по лесу. Мне не нужны подростки. Оставьте мне свободу действий. Конец связи. — Росс отключил рацию. — О'кей, давайте в путь.

Оба освободили карабины. Росс спрятал пакет с сандвичами в карман плаща, и они стали пробираться под дождем по лесной тропинке.

Вступив под деревья, они почувствовали некоторую защиту от потоков дождя, хотя вода и стекала с них. Медленно и с трудом они пробирались вперед по скользкой тропе.

Марш через лес напомнил Хэллису об его походах по вьетнамским джунглям. Там тоже часто шли дожди; однако, когда он возглавлял патруль, дождь его мало беспокоил. Главным образом его заботили скрывающиеся в джунглях вьетнамские снайперы. Сейчас он был уверен, что убийца, которого они разыскивают, не залег в кустарнике. Тем не менее, шагая позади Росса, он держал карабин на взводе.

«Настоящий человек, — думал о нем Хэллис. — Один из старой гвардии. Человек, который вызывает восхищение. „Это мой район, — сказал он главному боссу полиции Флориды, — и никто не имеет права приказывать мне“. Правильно сказал», — подумал Хэллис и улыбнулся.

Росс остановился и повернулся к нему:

— Еще одна миля, Хенк, и мы выйдем к реке. Первая рыбацкая хижина находится в конце тропы. Я пойду впереди, а вы прикроете меня. Запомните — никаких разговоров. Мы стреляем немедленно, а извиняться будем потом. О'кей?

— Послушайте, шериф, — произнес Хэллис, — в армии я приобрел неплохой опыт прочесывания джунглей. При всем уважении к вам я считаю, что должен идти впереди, а вы будете прикрывать меня. Нам нельзя рисковать. Небольшая оплошность — и нас обоих пристрелят. Согласны?

Росс помедлил мгновение, потом кивнул:

— Согласен. Идите вперед. Я следую за вами.

Хэллис обошел Росса и пошел вдоль тропы. Деревья теперь стали реже, и дождь снова хлестал изо всех сил.

Через полчаса, за которые они медленно продвигались вперед, постоянно скользя и увязая в грязи, Росс тихо сказал:

— Мы пришли, Хенк.

Хэллис отодвинул в сторону ветку и увидел реку, а на самом ее берегу деревянную хижину.

— Эта хижина принадлежит мистеру Гринштейну. Сюда он приезжает только раз в год, — сообщил Росс. Он пошарил в кармане и вытащил связку ключей. — Все они оставляют мне свои ключи. — Он отыскал нужный ключ. — Что мы будем делать?

— Вы останетесь здесь, шериф, а я разберусь в обстановке. — Он взял у Росса ключ и направился к хижине.

Росс посмотрел ему вслед и еще раз подумал, что его заместитель действительно понимает толк в своем деле. Он словно слился с деревьями и кустами, двигался как тень и со скоростью пантеры, подкрадывающейся к жертве.

Россу было не по себе от того, что он передал своему заместителю самую опасную часть работы, однако он понимал, что тот значительно лучше разберется в ситуации. Он подумал о Томе Мейсоне, который уехал на ферму Лосса навстречу смерти. Росс не должен был отпускать его туда одного. Теперь он снова отпустил своего нового помощника одного. А если тот тоже будет убит? Пытаясь подражать движениям Хэллиса, Росс стал подкрадываться к хижине, остановившись метрах в двадцати от нее и направив на хижину карабин. Росс ждал примерно десять минут, самых долгих, которые он когда-либо переживал. Потом он увидел появившегося из-за угла хижины Хенка, который знаками подзывал его к себе.

— Никаких следов взлома, шериф, — сообщил Хэллис. — Ставни закрыты. Двери тоже в порядке, тем не менее он может быть внутри.

— Надо проверить.

Прошло почти полчаса, прежде чем Росс снова закрыл дверь хижины. Только теперь оба сообразили, какую нелегкую задачу взвалили на себя. Осмотреть четыре комнаты хижины, в любое мгновение ожидая выстрела, — это была изматывающая нервы работа. А им предстояло проверить еще четыре хижины.

— Следующая принадлежит мистеру Франклину. Он регулярно приезжал сюда два раза в год. В конце месяца он снова появится здесь.

— А кто заботится о хижине, пока она пустует? — поинтересовался Хэллис.

— Моя милая Мари. Владельцы сообщают ей, когда прибудут, и она посылает нескольких женщин, которые все тщательно убирают и заполняют холодильник. Хижина Франклина находится в двухстах метрах отсюда.

Снова первым к ней подошел Хэллис. Снова росло напряжение. Снова Хэллис искал следы, указывающие на взлом. Снова вдвоем они осматривали все помещения хижины. Нервы у обоих были на пределе. Когда они осмотрели четвертую хижину, было без пятнадцати четыре. Они стояли в гостиной. Росс снял промокший плащ.

— Я предлагаю сделать передышку, Хенк. Перекусим сандвичами. Нам осталась только одна хижина, и если убийцы там нет, то, значит, он уже действительно удрал, потому что здесь больше негде укрываться.

Он достал из пакета пару сандвичей, и оба с жадностью принялись есть.

— Последняя хижина, которую мы должны проверить, Хенк, — сказал Росс, жуя сандвич, — принадлежит мистеру Перри Вестону. Он киносценарист и очень милый парень, несмотря на то, что имеет много денег. Вестон купил хижину примерно три года назад и выложил кучу денег на ее переоборудование. Теперь она выглядит шикарно. Первый год Перри приезжал сюда чуть ли не каждый месяц. Он страстный рыбак. Мы частенько пили с ним пиво либо в его хижине, либо в Роквилле. Но потом он женился на девушке, которая на четырнадцать лет моложе его и которую совсем не интересует рыбалка. Недавно мистер Вестон написал Мари и попросил ее позаботиться о хижине, поскольку он намеревался скоро снова приехать. По крайней мере, он надеялся на это. Его не было здесь уже почти два года, однако Мари наблюдает за тем, чтобы холодильник в хижине всегда был наполнен свежими продуктами. Там есть чем поживиться. Хижина была бы находкой для Логана.

Хэллис доел сандвич и посмотрел на часы. Было пять минут пятого.

— Скоро станет темнеть. Может, пойдем?

— Да, — ответил Росс и потянулся за плащом.

Взяв карабины, мужчины вышли из хижины. Хэллис подождал, пока Росс закрыл дверь, потом вышел на проходившую вдоль берега тропу.

— Полмили, — сказал Росс.

Насколько возможно тихо, то и дело увязая в грязи, в лужах, мужчины приближались по тропе к хижине Перри Вестона.

Джим Браун отремонтировал кабель и штекер телевизора, включил его и весь последний час смотрел детектив, то и дело презрительно фыркая.

— Так не ведет себя ни одна ищейка, — комментировал он. — Что за чепуха!

Перри сидел в другом углу со стаканом виски в руках. Громкие голоса, треск выстрелов, визг шин и вой моторов не могли отвлечь его от беспокойных мыслей.

«Если на меня давят, я отвечаю ударом. Все это естественно, не правда ли? Одно я вам обещаю. Если вы меня предадите, мы справим двойные похороны».

Перри все еще видел перед собой свирепое лицо Брауна, когда тот произносил эти слова. Перри был уверен в том, что Браун, ни секунды не колеблясь, исполнит обещанное.

Господи, думал Вестон, что за нелепое положение. Он должен сделать все возможное, чтобы удержать этого разбойника в хорошем настроении. Никакого давления, никаких возражений, только дружеское обращение. «Я должен внимательно слушать его, — повторил Перри про себя, — делать то, что он хочет, не прерывать его, если он заговорит».

Фильм закончился, и Браун выключил телевизор.

— Ерунда, — резюмировал он. — Вы тоже пишете такую ерунду, Перри?

— Надеюсь, что нет. Я не пишу для телевидения.

— Нет? — Браун повернулся в кресле к Перри. — Для этого вы, вероятно, слишком умны. Много денег вы делаете?

«Держи обезьяну в хорошем настроении», — приказал себе Перри и ответил:

— В любом случае у меня больше денег, чем я имел их, будучи в вашем возрасте.

— Сколько же все-таки вы зарабатываете?

— В разные годы по-разному. Я бы сказал, в среднем тысяч шестьдесят, однако из них много уходит на налоги. — В действительности Перри зарабатывал больше, но об этом Брауну говорить не стоит.

— Шестьдесят тысяч — неплохо. У вас есть с собой деньги?

— Около пятисот долларов.

— Вы могли бы дать мне денег?

— Да, конечно. Только они в банке в Роквилле.

— Ясно. Мне понадобятся деньги, Перри. Значит, вы согласны дать мне их?

Перри заставил себя улыбнуться:

— Согласен.

Браун кивнул:

— Вам следует соглашаться, Перри, хотите вы того или нет.

— Вы правы.

— Точно. Шестьдесят тысяч. Знаете, какую самую большую сумму мне удалось отобрать у одного типа? Двести долларов и золотые часы, оказавшиеся вовсе не золотыми.

— Люди не так уж часто имеют при себе много наличных, Джим.

— Вы правы. А вы могли бы взять деньги из банка?

Перри кивнул.

Браун встал и подошел к окну.

— Дождь утихает, — сказал он. — Это значит, что скоро здесь зашныряют ищейки. — Он обернулся и посмотрел на Перри ледяным угрожающим взглядом. — Вы не забыли, что должны сказать, если они придут сюда?

— Я помню, — спокойно ответил Перри. — Нам нет необходимости уточнять подробности.

— Только не пытайтесь выкинуть какой-нибудь фортель, если хотите жить. Усекли?

— Конечно. Я и не буду пытаться.

Толстые губы Брауна изобразили улыбку:

— Умница. Любой, кто водил мусорную машину и привел ее к такому, как у вас, делу, должен быть умным.

— О'кей. Но надо учесть еще одно, Джим. Если полиция нагрянет сюда и обнаружит полицейский плащ и шляпу «стетсон», которые вы оставили в гараже… — Он замолчал, увидев презрительную усмешку Брауна.

— Что? Не беспокойтесь, я не дурак обнаруживать себя. Фуражка и плащ в моей комнате. Вы можете не беспокоиться обо мне. Позаботьтесь о себе.

Перри пожал плечами.

— У меня в машине остались вещи, пишущая машинка и бумаги. Они мне нужны. Могу я их взять? — спросил он.

Браун задумался, потом согласно кивнул и вытащил из кармана ключ от гаража.

— Не возражаю. Вы можете разгрузить свою машину. Только без фокусов. И еще одно я должен вам сказать. Я действительно умею хорошо делать две вещи. Я готовил для своего старика, и ему всегда нравилось, как я готовлю. Это одна вещь, в которой я мастак. — Неожиданно в его правой руке заблестел револьвер. — И я умею хорошо стрелять. Это второе. А теперь идите забирайте свои вещи, но повторяю: без фокусов.

Хэллис сделал Россу знак рукой, что тот должен остановиться. Под деревьями оба огляделись вокруг.

— В хижине Вестона кто-то есть, — прошептал Хенк. — Из гаража только что вышел мужчина. Там стоит машина.

Оба находились примерно в пятнадцати метрах от хижины. Росс сделал шаг вперед, пристально всматриваясь сквозь пелену дождя. Он узнал Перри Вестона, выгружавшего в это время из машины свои вещи.

— Это мистер Перри Вестон, — сказал он Хэллису.

— Владелец хижины?

— Да.

Перри вытащил из машины два чемодана и исчез из поля зрения. Росс вышел из-под прикрытия деревьев. Хэллис следовал за ним по пятам.

Браун, не отходивший от окна, первым заметил полицейских. Перри вошел в гостиную и поставил чемоданы:

— Мне осталось взять только пишущую машинку.

— Спокойно, старик, — тихо проговорил Браун. — Они здесь. Две проклятых ищейки. Вы знаете, что вам следует делать. Неверный шаг — и вы труп. А теперь идите за своей машинкой.

Перри смотрел на него широко раскрытыми глазами:

— Что значит «они здесь»?

— Идите же наконец, или начнется стрельба, и вы знаете наверняка, что вы будете убиты первым. Идите же!

Угроза в голосе Брауна подействовала на Перри. Несколько секунд он стоял словно парализованный, не в силах пошевелиться. Браун подтолкнул его и побежал по лестнице вверх.

— Я внимательно слежу, старик. Один неверный шаг — и вы труп.

Собрав все свои силы, Перри оторвался от места, где стоял, и поплелся в гараж.

Глава 5

Тед Флайхман сидел в своей машине, стоявшей прямо напротив дома Вестона, с таким ощущением, что все его тело словно обмякло. По лицу струйками стекал пот, руки, лежавшие на баранке, дрожали.

Боже, думал он, эта проклятая грязная баба! Он все еще не мог забыть, как пуля просвистела рядом с его лицом. Сантиметром ближе — и он был бы убит. Какое легкомыслие недооценить эту девчонку! Боже, а если она вызвала полицию? Он вытер пот со лба и попытался успокоить взвинченные до предела нервы.

Нет, говорил он себе, она наверняка этого не сделает, она слишком умна, чтобы пойти на это. Она поставит в трудное положение не только его, но и себя.

Он был сыт Шейлой Вестон по горло. Теперь ему уже не хотелось иметь ничего общего с ней. Он попросит Дорри передать свою работу кому-нибудь другому. Пусть занимается этой маленькой шлюшкой Фред, большого ему счастья.

В воскресенье сыскное бюро было закрыто. Флайхману не повезло, он чувствовал себя неважно, и ему не стоит сидеть перед домом в машине, рискуя привлечь внимание полиции. Он подумал о своей больной жене и не мог вспомнить, когда в последний раз они проводили воскресный день вместе. Каждый раз ему приходилось следить за какими-нибудь сутенерами или шлюхами на протяжении всех семи дней в неделю. Теперь ему было это безразлично. Сейчас он поедет домой. Жена будет приятно удивлена. Сегодня вечером он пригласит ее на ужин. К черту деньги. К черту Шейлу Вестон. И вообще к черту всех.

Он запустил мотор и отъехал от дома, почти совсем успокоившись.

Шейла стояла у окна, наблюдая за Флайхманом. Она быстро пришла в себя и несколько нетвердыми шагами прошла в гостиную. Флайхман неподвижно сидел в машине. Увидев, что он отъезжает, она облегченно вздохнула. Наконец-то!

Шейла опустилась в кресло. Минут двадцать она просидела неподвижно, глядя в пустоту, но мысли ее работали. Ну и события, размышляла она. Такого больше никогда не должно повториться. И неожиданно она подумала о муже. Ей захотелось вдруг быть рядом с ним. За все время их супружества он всегда был с ней ласковым и чутким. Если он был занят работой, то всегда делал все возможное, чтобы удовлетворить ее желания, хотя она была более чем требовательной. Сжатыми кулаками она постукивала по коленям.

«Плохо тебе, потому что ты легкомысленная похотливая девчонка, — обратилась она к себе самой. — Тебе достаточно увидеть красивого мужика, и ты уже думаешь, как бы с ним переспать. Это надо кончать! Перри прекрасен в постели. Он тебя любит. Другим мужчинам нужно только твое тело, а Перри любит тебя по-настоящему. Я хочу его, он нужен мне».

Она вспомнила своих любовников, в том числе Джулиана Лукана. Тихо застонав, она подумала, какой глупой, какой легкомысленной, какой бессердечной по отношению к Вестону она была.

Потом она вспомнила о том, что ответил ей Флайхман, когда она поинтересовалась, кто его клиент.

«Это не имеет ничего общего с мистером Вестоном. Я не могу назвать вам имени моего клиента».

Она закусила губу. С тех пор как Перри стал известным сценаристом, у нее все время было чувство, что на него большое влияние оказывает Силас С. Харт. Шейла только один раз встречалась с этим человеком и возненавидела его с первого взгляда. Она поняла, что у него нет времени на нее. А если мужчина не очаровывался ею сразу, она тут же начинала его ненавидеть. У нее возникло интуитивное чувство, что этот крупный кинобосс с удовольствием сделает все, чтобы разрушить их семью.

Итак, ясно, что заказчиком этого шантажиста Флайхмана является Силас С. Харт.

Она вспомнила, что Мевис сказала, что ее муж видел Перри в аэропорту в Джексонвилле, а ей Перри сказал, что вылетает в Лос— Анджелес, чтобы доработать для Харта сценарий. Каким же образом он оказался во Флориде?

Она откинулась в кресле и стала напряженно размышлять. Определенно, это один из грязных трюков Харта, с помощью которого он намеревается рассорить ее с Перри. Хижина на берегу реки, о которой так часто рассказывал Перри, куда он так охотно взял бы ее с собой!

Точно! Он должен быть там!

Потолок словно давил на голову, так хотелось ей вырваться из этого дома. Быть вместе с Перри, разговаривать с ним. Она обо всем ему расскажет, ведь он всегда был таким чутким.

Она вскочила с кресла и бросилась в спальню. Начав укладывать вещи в чемодан, Шейла мгновенно успокоилась. Через несколько часов она будет у Перри. Она попросит у него прощения и возможности еще раз начать все сначала.

Упаковав вещи и одевшись, Шейла отнесла чемодан в переднюю и позвонила в аэропорт. Ей сообщили, что следующий рейс в Джексонвилл будет через два часа. Она забронировала место на этот рейс. У нее оставалось достаточно времени.

Она снова подошла к окну. Перед домом сейчас не было никаких машин. Никто за ней не следил. На мгновение она испытала сладостное чувство триумфа оттого, что отвадила раз и навсегда этого толстого маленького шантажиста.

Она торопливо набросала записку Лизе, где сообщала, что уезжает на неделю. Потом заказала такси. Поджидая такси, она заметила упавший на пол револьвер, лежавший за дверью, где она его выронила в тот момент, когда потеряла сознание.

При взгляде на оружие до сознания Шейлы дошло, что она чуть не совершила убийство, и она зажмурилась от ужаса.

«Боже мой, — подумала она, — что я только творю. Перри!» Только Перри был ее спасением. Шейла подняла револьвер и чисто машинально сунула его в сумочку.

Через час она уже была в аэропорту, а получасом позже сидела, полностью расслабившись, в самолете, направлявшемся в Джексонвилл.

Стоя под деревьями, шериф Росс и Хэллис увидели, как Перри снова вернулся в гараж.

— Я пойду поговорю с ним, — сказал Росс. — Вы оставайтесь здесь и не показывайтесь. Только наблюдайте, о'кей?

— Я прикрою вас, шериф, — ответил Хэллис. — И будьте осторожны. Логан тоже может находиться в хижине.

Росс медленно направился к освещенному гаражу с карабином наготове. Он подошел к двери в тот момент, когда Перри вытаскивал тяжелую пишущую машинку из багажника.

— Хэлло, мистер Вестон, — обратился к нему Росс.

Перри был готов к встрече. Он поставил машинку на пол и принудил себя улыбнуться.

— Хэлло, Джефф, — ответил он и подошел к Россу. — Что за неожиданная встреча? Что привело вас сюда в такую непогодь?

Они пожали друг другу руки.

— Об этом же самом я мог бы спросить и вас, мистер Вестон. Вы не могли выбрать для приезда более подходящего времени?

— Вероятно, вы правы, но я работаю над одним сценарием и подумал, что было бы неплохо на это время удрать сюда. Как я мог предположить, что здесь будет такая погода?

— Вы только что приехали, мистер Вестон?

— Нет, вчера поздно ночью. Дорога была просто убийственной. Я думаю, мне повезло, что я вообще смог добраться сюда.

— Вы один, мистер Вестон?

— Да. А в чем дело?

— В хижине все в порядке?

— Конечно. — Перри с трудом заставил себя улыбнуться, говоря: — Передайте Мари огромное спасибо. Все в идеальном порядке.

Росс обернулся и подал знак, после которого рядом с ним появился Хэллис.

— Мистер Вестон, это мой новый помощник, Хенк Хэллис.

— Добрый день, — приветствовал Вестон, пожимая Хенку руку. — Оба с карабинами? Вы что, охотитесь?

— Можно сказать и так, — спокойно ответил Росс.

— Действительно?! — Перри постарался изобразить удивление как можно естественнее. — Однако входите в дом. Может быть, у вас есть желание выпить по чашке кофе или еще что-нибудь?

— Пожалуй, нет, — ответил Росс. — Мы испачкаем всю вашу гостиную. — И он показал на свои заляпанные грязью сапоги.

— Заходите, прости снимите сапоги. Я уверен, что кофе взбодрит вас. Вы выглядите совершенно разбитыми.

Росс и Хэллис обменялись взглядами, после чего Росс утвердительно кивнул:

— Большое спасибо, мистер Вестон. Кофе было бы совсем неплохо.

— Снимайте сапоги и проходите. Я сейчас приготовлю кофе. — Перри подхватил пишущую машинку. — Дорогу вы знаете.

Когда оба мужчины снимали в передней плащ и сапоги, Росс тихо сказал:

— Будьте настороже, Хенк. Возможно, все и в порядке, однако лучше не рисковать.

— Что делать с карабинами? — спросил Хэллис.

— Оставим их здесь, — ответил Росс, похлопывая по кобуре пистолета. — Глядите в оба.

В одних носках Росс проследовал в просторную гостиную. За ним по пятам следовал Хенк.

В кухне Перри готовил кофе. Он не имел ни малейшего понятия, где спрятался Браун. Наверху? Он мог быть везде. «Тогда мы справим двойные похороны». Неожиданно он заметил, что вдруг успокоился и перестал бояться. Ситуация постепенно превращалась в основу для сценария — как раз такого, какой был нужен Харту. Он на мгновение задумался. Ему было ясно, что он играет с огнем. В любой момент Браун может разозлиться. Однако, если будет умело играть своими картами, он способен держать Брауна под контролем.

Волна самоуверенности точно захлестнула Перри. Он был абсолютно уверен в том, что, если только намекнет Россу, что Браун прячется в хижине, начнется перестрелка. Он знал, что Браун не сдастся в руки живым. Теперь он хорошо представлял себе завязку будущего сценария. Он разлил кофе по чашкам. Итак, все хорошо, только побольше спокойствия. Все это может обернуться великолепным кинофильмом.

Он понес кофе в гостиную, где полицейские внимательно оглядывали комнату.

— Устраивайтесь поудобнее, — предложил Перри. — Садитесь вот сюда. — Он подал гостям кофе, сам сел в кресло. — Вы так и не сказали мне, что делаете в этих краях в такой ужасный дождь.

— Мы охотимся за убийцей, мистер Вестон, — проговорил Росс. — Я предполагал, что он укроется в одной из хижин на реке. Все хижины мы уже проверили. Возможно, я ошибся.

— Убийца? Это что, Логан? Я слышал о нем по радио.

— Именно он, — подтвердил Росс и продолжил после короткой паузы: — Вы еще помните Юда Лосса, мистер Вестон?

— Юда Лосса? Конечно. У него апельсиновая плантация, так ведь? Изредка я выпивал с ним по кружке пива, когда он бывал в деревне. Приятный человек. А что с ним?

— Знали ли вы его жену или дочь?

— Его жену — нет, а дочь хорошо запомнил. Милая девушка. Но почему вы спрашиваете об этом?

— Логан всех троих убил топором, а дочь — сначала изнасиловав.

— Великий Боже! — вскрикнул Перри, с ужасом глянув на Росса. — Они мертвы?

— Мой помощник Том Мейсон выехал на ферму Лосса. Его Логан тоже убил топором. Это преемник Мейсона, — указал Росс на Хэллиса.

В голову Перри медленно закрадывалась мысль: не должен ли он все же сказать им, что убийца находится в его хижине?

«Тогда мы справим двойные похороны». Нет!

— Это ужасно, Джефф, — проговорил он. — Вы думаете, что этот человек все еще в этом районе?

— Может быть. Полиция штата и национальная гвардия разыскивают его. В полиции придерживаются мнения, что он остановил какую-нибудь машину, проскользнул через дорожные кордоны и сейчас уже находится в Майами.

Перри кивнул. Он был уверен, что Браун подслушивает с револьвером в руке. Росс допил свой кофе и встал:

— Нам нужно идти, мистер Вестон. Вы надолго здесь?

— Думаю, на пару месяцев, — ответил Перри, тоже поднимаясь. — Может быть, задержусь и подольше. Все будет зависеть от того, как пойдет работа.

— Вы не хотите, чтобы моя жена позаботилась о вас, мистер Вестон?

— Пока нет, Джефф. Я ей позвоню, хорошо?

— Пожалуйста. Думаю, что дождь завтра прекратится. Последние три дня действительно были паршивыми.

— Будем надеяться. — Перри подождал, пока гости надели свои плащи и сапоги, и прошел с ними до гаража. — Я скоро буду в городе, Джефф, однако на этой неделе буду очень занят. Передайте Мари привет от меня. Я обязательно позвоню, если мне понадобится помощь.

— Хорошо, мистер Вестон, — сказал Росс и взял свой карабин. — Желаю удачи вашему фильму.

Росс и Хэллис снова окунулись в проливной дождь и направились по размытой дороге к лесу.

— Видимо, я действительно ошибся, — сказал Росс. — Нельзя же всегда быть правым. Наверное, Логан и впрямь улизнул в Майами, как предполагает Жаклин.

Хэллис ничего не ответил. Он пробирался за Россом по жидкой грязи, однако, когда они вступили под защиту деревьев, он сказал:

— Погодите немного, шериф.

— Что случилось, Хенк? — обернулся Росс.

— Думаю, что Логан все же находится в хижине Вестона и что тот его покрывает.

— Господи! Что вы выдумываете? — Росс удивленно уставился на Хэллиса. — Как вы можете предполагать такое?

— Это моя интуиция, шериф. Просто я интуитивно чувствую, что Логан там.

— Но что, собственно, навело вас на такую мысль?

— Ответьте мне на один вопрос, шериф, — холодно и твердо проговорил Хэллис. — Почему в гостиной телефонный провод вырван из стены? Пока вы беседовали с Вестоном, я немного осмотрелся. Вы можете поверить, что Вестон сам вырвал провод, чтобы ему не мешали работать?

Росс не нашелся что ответить. Сейчас он показался себе очень старым, неспособным заметить то, что увидел Хэллис.

— Давайте вернемся и спросим об этом мистера Вестона…

— При всем уважении к вам, шериф, — прервал его Хэллис, — нам лучше не делать этого. Вы же не хотите подвергать мистера Вестона опасности?

После многих часов ходьбы под дождем и по непролазной грязи Росс чувствовал себя до предела усталым и измотанным.

— Вы действительно думаете, что Логан укрылся у Вестона? — с большим трудом выдавил он.

— Я не уверен, но это не исключено. Что означает этот вырванный провод?

Росс задумался:

— Вы думаете, что, если Логан находится в хижине и его обнаружат, он откроет стрельбу?

— Ему уже нечего терять. Если мы атакуем хижину, то Вестон будет первой жертвой.

— Но ведь вы можете и ошибаться, не так ли? Ведь Вестон сказал, что он один.

— Вы бы тоже наверняка это сказали, зная, что на вас направлен пистолет.

Оба стояли под дождем, их ноги почти по щиколотку увязали в грязи, и шериф не знал, что делать дальше. До сего времени здесь не случалось никаких преступлений. И теперь Росс неожиданно очутился в такой ситуации, справиться с которой он, усталый и старый, каким он себя ощущал, был не в состоянии.

— Лучше всего нам сообщить об этом в полицию штата, — предложил он.

— При всем уважении к вам, шериф, — тихо ответил Хэллис, — это неверный путь. Прямая атака, если Логан в хижине, — это угроза жизни мистера Вестона. Он будет первым, кто погибнет.

— Что же вы предлагаете, Хенк?

— Во-первых, нам надо немного выждать, пока положение перестанет быть таким напряженным. Если Логан находится в хижине и угрожает Вестону — я, понятно, могу и ошибаться, — но если он действительно там, он должен поверить в то, что мы не подозреваем о его присутствии в хижине. Тогда его бдительность несколько ослабеет. А когда такой, как он, убийца допустит малейшую оплошность, мы сделаем свой шаг.

— Какой шаг, Хенк?

— С вашего разрешения, шериф, я охотно вернулся бы сюда завтра. Когда я служил в армии, меня обучали защите от вьетнамских снайперов. Я умею ждать и наблюдать. Мне хотелось бы, с вашего разрешения, именно так поступить. Ждать и наблюдать. Если Логан почувствует себя в относительной безопасности, он может потерять бдительность, что и явится самым удобным моментом разделаться с ним. Давайте сейчас вернемся в бюро и спокойно все обсудим.

— Мне это не нравится, Хенк, — возразил Росс. — Если Логан там, то мистер Вестон так или иначе в опасности. Я думаю, нам следует вернуться и тщательно обыскать хижину.

— Повторяю: если Логан там и мы сделаем это, то Вестон обречен на смерть. Мы оба тоже можем стать трупами. Сделайте мне одолжение и разрешите действовать по своему усмотрению. Разрешите мне понаблюдать за хижиной.

Росс уже был убежден, что предложение Хэллиса разумно, но тем не менее он медлил. Он не мог забыть смерти Тома Мейсона.

— Когда я был во Вьетнаме, — сказал Хенк, — один вьетнамский стрелок уложил двадцать человек. Десять дней, спрятавшись в джунглях, я выслеживал его. В какой-то момент парень почувствовал себя в безопасности, и именно в этот момент я подстрелил его. Шериф, такого рода работа для специалиста высокого класса. И я такой специалист. Ждать и наблюдать. Так что разрешите мне действовать по своему усмотрению.

Росс положил руку на плечо Хэллиса.

— Я согласен, — промолвил он наконец. — Мы сделаем так, как вы считаете нужным, однако я должен доложить об этом Дженнеру.

Хенк покачал головой:

— Нет, шериф, мы никому не должны говорить об этом. Я вернусь сюда завтра и буду наблюдать за хижиной. Если вы доложите Дженнеру, он тут же станет действовать, чего нам как раз и не нужно. Мы ведь даже не уверены, находится ли там Логан, и нет никакой необходимости сообщать кому-либо о нашем предположении. А мы с вами будем держать связь по рации.

Росс беспомощно пожал плечами:

— Ну хорошо…

Он повернулся и снова стал пробираться через кусты, потом вновь остановился:

— Но я же должен что-то доложить Дженнеру.

— Конечно, — улыбнулся Хэллис. — Сообщите ему, что мы обследовали все хижины, но Логана не обнаружили. Собственно, это так и есть.

«Вы помните еще Юда Лосса, его жену и дочь? Логан убил всех троих топором».

Перри оперся о машину. Ему стало плохо. Он хорошо помнил Юда Лосса, маленького шутливого мужчину с рыжими волосами. Лосс довольно часто бывал в пивной Роквилла, он и Перри выпили вместе не по одной кружке пива.

Убиты!

Он попытается сбежать. Он догонит Росса. Он убежит от этого кошмара.

— Очень хорошо сработано, Перри. — Низкий отрывистый голос Брауна настолько испугал Вестона, что он почувствовал толчок сердца.

Он обернулся. Браун стоял в дверях с револьвером в руке.

— Очень хорошо сработано, — повторил он. — Входите, Перри. Теперь мы можем спокойно вздохнуть, не так ли? Эти парни уже сюда не вернутся. Вы свое дело выполнили и вправду хорошо. — Револьвер описал дугу. — Входите.

Под угрожающим дулом револьвера Перри на ватных ногах вошел в гостиную. Он слышал, как Браун закрыл дверь.

— За то, что вы не подвели меня, Перри, я приготовлю вам что-нибудь вкусненькое. Что вы скажете насчет курочки?

Перри сел.

— Я вообще ничего не хочу.

— Конечно, хотите. Прежде всего хотите хороший глоток виски.

Браун вложил револьвер в кобуру, подошел к бару, налил стакан виски и поднес его Перри.

— Сейчас вы почувствуете себя лучше. Моему старику всегда это помогало. Если мне изредка удавалось разжиться бутылкой виски, он всегда приходил в хорошее настроение.

Перри выпил с жадностью, в один глоток, содрогнулся от отвращения и уронил стакан на пол.

Браун уселся на подлокотник его кресла, внимательно наблюдая за Вестоном.

— Вы грязный убийца! — вдруг заорал Перри. — Вы убили одного из моих друзей.

Браун пожал плечами:

— Я не мог этого знать. И даже если бы знал, то не сделал бы исключения. Парень оказал сопротивление. У меня сдают нервы, когда мне не подчиняются. Теперь я расскажу вам все, что произошло. Случилась авария, оба полицейских погибли. Я смылся. Я шел и бежал под дождем миль десять. Перед этим я два дня ничего не ел и был чертовски голоден. Потом наткнулся на эту ферму, постучал в дверь. Хозяин открыл. Я попросил его дать мне что-нибудь поесть. — Лицо Брауна посуровело. — И знаете, что он мне ответил? Он сказал: «Убирайтесь-ка из моего дома. Я не подаю милостыню бродягам». И перед моим носом захлопнул дверь. Я не знал, куда мне идти и что делать. Знаете что, Перри? Если я чего-то хочу, а какой-то идиот противоречит мне, я становлюсь бешеным, а когда я такой, это становится несчастьем для идиота. В сарае я нашел топор. Я вернулся и взломал дверь. Парень и его жена как раз собирались ужинать. Я быстро расправился с ними. Потом я услышал крик и увидел на лестнице девушку. Ее крик привел меня в еще большее бешенство. Я кинулся за ней, загнал ее в кровать и потом тоже прихлопнул топором. Потом я спустился вниз и занялся едой, стоявшей на столе. Еда была вкусной, действительно вкусной. Телефон в комнате звонил не умолкая. Я сразу подумал, что это, видимо, ищейки. Я знал, что они скоро явятся, чтобы посмотреть, что случилось. Тогда я спрятался в сарае. Когда я убедился, что полицейский был один, я его тоже прикончил и взял его машину. Вот как это было, Перри. Все они идиоты. — Он долго зло смотрел на Перри. — Не будьте тоже идиотом. А теперь я пойду и приготовлю что-нибудь. Выпейте еще. — Он встал, и Перри увидел, как лицо Брауна превращается в жуткую, злобную маску. Он заметил, что взгляд Брауна устремлен на вырванный телефонный шнур.

— Черт возьми! — пробормотал Браун. — Мне это давно нужно было исправить. — Он повернулся к Перри. — Они ничего не спросили? Впрочем, нет, я подслушивал. Может быть, они просто не обратили внимания. Старая развалина практически безобиден, а вот второй тип опасен. — Глаза Брауна сузились. — Пойду-ка я проверю. Вы оставайтесь здесь и смотрите не делайте глупостей.

Перри слышал, как Браун взбежал по лестнице. Мгновение спустя он вернулся. На нем был плащ Тома Мейсона.

— Выйду посмотрю, — сказал он, открыл дверь и исчез в наступающих сумерках.

Перри налил себе еще виски. Он ничего теперь не мог сделать. Помогло только виски и сигареты. На часах было десять минут восьмого, уже совсем стемнело. Он думал о предстоящей ему ночи. Как долго этот человек еще останется здесь? Стакан опустел. Он почувствовал себя расслабленным и снова захмелевшим.

Возвратятся ли Росс и Хэллис? Заметили ли они вырванный шнур? Подозревают ли они, что Логан находится здесь?

Перри встал и стал прохаживаться по хижине. Браун никогда не даст взять себя живым. «Тогда мы справим двойные похороны». Пожалуй, впервые Перри почувствовал, как дорога ему жизнь. Он должен сделать все возможное, чтобы предотвратить стрельбу, потому что он будет первым, кого убьют.

Прошло более получаса, прежде чем Браун бесшумно появился в гостиной. После третьего стакана Перри задремал в своем кресле. Он испуганно вздрогнул, когда Браун закрыл за собой дверь.

— Они ушли, — сказал Браун. — Идиоты. Они, конечно же, ничего не заметили. Тоже мне ищейки! Никакого соображения. Я проследил за ними до их машины. Они уехали совсем.

Перри облегченно вздохнул.

— О'кей, Перри, теперь я примусь за ужин. Вы проголодались?

Перри почувствовал, что действительно голоден.

— Еще как.

— Сегодня на ночь я запру вас в вашей комнате. У меня чуткий сон, Перри. Если будут неприятности, с вами-то я справлюсь. Усекли?

— Конечно.

Браун исчез в кухне.

Шейла Вестон толкала багажную тележку со своим чемоданом и чемоданчиком-косметичкой в зал регистрации аэропорта Джексонвилла. Она не имела ни малейшего представления, как найти хижину Перри. Знала лишь, что она находится вблизи города под названием Роквилл.

Когда Перри рассказывал ей о хижине, он только упомянул, что она расположена прямо на берегу реки. Он также сказал, что охотно научит ее ловить рыбу. Тогда Шейла категорически отказалась.

«Я не люблю реки, однажды я уже была на реке, а без твоей рыбалки я как-нибудь обойдусь», — ответила она.

На этом разговор о хижине был исчерпан.

Теперь же ей необходимо было обязательно переговорить с Перри, и она твердо решила найти его хижину. Люди из автопроката Херца, наверное, знают о ней. Перри говорил, что он всегда берет напрокат машину, чтобы доехать до хижины.

Было четверть восьмого, и через стеклянные двери она видела не только упорно непрекращающийся дождь, но и наступающую темноту.

Когда Шейла подошла к кассе автопроката, она увидела широкоплечего мужчину, стоявшего спиной к ней, склонившись над пультом и разговаривая с симпатичной девушкой. Девушка улыбалась так, как улыбаются девушки, когда мужчины говорят им комплименты. На нем был великолепно сшитый костюм. В темных волосах проглядывали седые пряди.

Она оставила тележку и подошла к кассе.

Шейла услышала, как девушка говорила:

— Я бы не советовала вам этого делать, мистер Франклин. Лучше подождите до утра.

Потом она заметила Шейлу:

— Одну минутку, я сейчас подойду к вам.

Мужчина повернулся и посмотрел на Шейлу. Легкая дрожь прошла по ее телу. Что за мужчина! Он обладал такой яркой индивидуальностью, которая сразу бросалась в глаза и возбуждала Шейлу.

— Займитесь дамой, Панни, — сказал мужчина. — Я не спешу.

С лица девушки исчезла обворожительная улыбка, и она подошла к Шейле:

— Что вы здесь делаете, миссис?

— Я жена мистера Перри Вестона. Брал ли вчера мой муж напрокат машину?

Лицо девушки словно осветилось. Одно воспоминание о разговоре со знаменитым Перри Вестоном взволновало ее:

— Да, конечно, миссис.

— Как мне добраться до Роквилла и до рыбацкой хижины моего мужа? Не сумеете ли мне помочь?

Девушка равнодушно посмотрела на нее:

— С дорогой на Роквилл — да, но пробраться к хижине вашего мужа, к сожалению, нет.

Мужчина, звавшийся мистером Франклином, сказал глубоким, мягким голосом, вызвавшим у Шейлы сладостную дрожь:

— Извините, пожалуйста, но я случайно услышал ваш вопрос. Я сосед Перри. Моя хижина находится примерно в одной миле от его.

Шейла отвернулась от девушки и подарила мужчине обворожительную улыбку:

— Вот так неожиданность, мистер Франклин. Я вспоминаю, как Перри рассказывал мне о вас. — Это была чистая ложь.

— Я еду в Роквилл и мог бы показать вам дорогу, но только уже не сегодня. Мисс Пентагаст только что сообщила мне, что дороги там в ужасном состоянии. Ваш муж будет вас встречать?

Шейла, все еще обворожительно улыбаясь, отошла от кассы на расстояние, с которого девушка не могла их слышать. Франклин последовал за ней.

— Это сюрприз для него. Он не знает, что я приезжаю.

Франклин поднял брови:

— Сегодня вечером вы определенно не доберетесь туда, миссис Вестон, а завтра утром, когда прекратится дождь, я охотно возьму вас с собой.

— Очень мило с вашей стороны, мистер Франклин. Тогда я поищу мотель, — сказала Шейла, придав своему лицу то беспомощное выражение, которое не раз действовало безотказно. — Вы не сможете порекомендовать мне приличный мотель?

Франклин бросил мгновенный испытующий взгляд на Шейлу, потом улыбнулся:

— Через каждые два месяца я бываю в Джексонвилле. Здесь есть отличный мотель, в котором я останавливаюсь. Если хотите, я постараюсь достать для вас там номер, миссис Вестон.

Снова беспомощный взгляд:

— Мне не хотелось бы доставлять вам беспокойство.

— Но для меня это удовольствие. Я закажу такси. Вы можете спокойно передать мне свой багаж. Может быть, вы хотите позвонить мужу?

О нет, подумала она. Она хотела только одного: как можно скорее улечься в постель с этим прекрасно выглядевшим мужчиной.

— Думаю, не стоит. Он станет только беспокоиться. Я позвоню ему завтра утром.

Они посмотрели, улыбаясь, друг другу в глаза.

— Я позабочусь о вас, миссис Вестон. Подождите здесь.

Шейла села на диван, а Франклин покатил ее багажную тележку к выходу.

Никогда нельзя знать о том, что ждет тебя через минуту за углом, размышляла она. Потом вспомнила Джулиана Лукана. А кто этот мужчина, этот Франклин? Конечно, с ним все в порядке, раз у него есть рыбацкая хижина на реке и он знает Перри. Тем не менее воспоминание о Лукане не давало ей покоя. Он тоже ведь мужчина из мужчин, красивый и сексуальный. Она встала и снова подошла к кассе. Девушка вопросительно глянула на нее.

— Кто этот мистер Франклин? — спросила Шейла. — Чем он занимается?

Девушка неприветливо улыбнулась, ей было понятно, что означает этот вопрос.

— Мистер Франклин является партнером адвокатской фирмы «Франклин — Бернштейн» в Нью-Йорке, миссис Вестон. — Свою улыбку она уже не скрывала. — Можно сказать, что он весьма известный человек.

Обе женщины обменялись многозначительными взглядами, потом Шейла тоже улыбнулась.

— Большое спасибо. — И вернулась на свое место.

«Прекрасно, — думала она. — Однако, может быть, он совсем не хочет видеть меня в своей постели. Быть может…»

Через пять-шесть минут Франклин вернулся:

— Сожалею, что пришлось задержаться. Однако было не так просто получить еще один номер в мотеле. Такое впечатление, что все люди в городе решили заночевать сегодня именно в нем, но мне все же удалось все уладить. Мы можем отправляться.

— Вы очень любезны, мистер Франклин, — скромно сказала Шейла.

— Поскольку мы почти соседи, вы можете спокойно называть меня… Жене, если хотите, конечно.

— Охотно! А я — Шейла, — ответила она.

— Красивое имя, — сказал он, взяв ее под локоть, и повел к ожидавшему такси.

На коротком пути к мотелю спросил:

— Нет ли у вас желания поужинать сегодня со мной, Шейла?

— Охотно.

Когда они вошли в мотель, Шейла отметила, что Франклина здесь хорошо знают. Обслуживающий персонал буквально закрутился вокруг него. Багаж тут же исчез. Франклин пожал руку широко улыбающемуся шефу приемной мотеля. Два боя проводили их по коридору и открыли двери рядом расположенных номеров.

— Это ваш номер, Шейла, — сказал Франклин и дал обоим боям щедрые чаевые. — Вы не возражаете, если мы встретимся в половине девятого в холле?

— Охотно.

Она распрощалась с новым знакомым и вошла в просторную, со вкусом отделанную комнату. Багаж уже стоял в углу. Закрыв дверь, она огляделась. По лицу скользнула улыбка. Номер Франклина соединялся с ее номером через смежную дверь.

Следующие полчаса она провела в ванной комнате, хорошо отдохнув. На сегодня Перри был забыт, как забыты Джулиан Лукан и этот ужасный шантажист Флайхман. Шейла вновь была счастлива.

Спустя сорок минут Жене Франклин сопровождал ее в переполненный обеденный зал. Прикосновение его теплой руки вызывало в ее теле сладострастную дрожь.

Оберкельнер обслуживал их персонально. Стулья подвинуты, меню разложено.

— Может быть, аперитив, мистер Франклин?

— Как насчет мартини, Шейла?

— Именно этого мне и хочется.

— Два, — бросил Франклин и, когда кельнер отошел, снова обратился к Шейле: — Как вы относитесь к дарам моря, Шейла?

— Прекрасно.

— Могу я вам их предложить? Здесь есть тушенные в пиве креветки. Звучит довольно экзотично, но по вкусу великолепны. Потом я предложил бы по порции бифштекса, а в заключение омаров и фаршированных мясом крабов.

— Просто чудесно.

Перед ними появились два мартини. Оберкельнер принял заказ.

— На десерт, может быть, медовый бисквит или фруктовое ассорти?

— Нет, ничего сладкого. Вот ассорти — пожалуй.

— Для меня тоже, — сказал Франклин. — Медовый бисквит здесь великолепен. Может быть, хотя бы попробуете?

— Нет, нет. Я слежу за своим весом.

— Следите за своим весом? — спросил, улыбаясь, Франклин и внимательно посмотрел на нее. — Я полагаю, что вам следовало бы обратить внимание на другие вещи.

— О чем вы? Какие другие вещи?

Его улыбка стала еще шире:

— Вы это знаете лучше меня, Шейла, не правда ли?

Ее беспокойство возрастало.

— Понятия не имею, что вы подразумеваете под другими вещами.

— Это пустяки, не столь важно, — ответил Жене и достал золотой портсигар. — Курите?

— Сейчас нет, благодарю. — Она стала потягивать мартини, посматривая на него. «Я полагаю, что вам следовало бы обратить внимание на другие вещи». Что за странный намек? Она пожала плечами.

— Я не знаю, как долго вы намереваетесь прожить в хижине вашего мужа, однако вам необходима соответствующая одежда от дождя и грязи. Вы захватили ее с собой?

— От непогоды?

— Река тут вышла из берегов. Кругом сплошная грязь.

— О! — протянула она. — Об этом я, конечно, не подумала. Обычно там жарко и солнечно, так ведь?

— Без сомнения, будет еще жарко и солнечно. Я слушал прогноз погоды. Дождь поутихнет завтра, но тем не менее вам понадобятся сапоги, джинсы и тому подобное. На другой стороне улицы есть хороший магазин. Если вы скажете, куда едете, вам посоветуют, что взять.

— Большое спасибо за информацию.

Когда подали креветки, Шейла спросила:

— Чем вы занимаетесь, Жене?

— По профессии я юрисконсульт. Вам нравятся креветки?

— Креветки отличные. Юрисконсульт? Это звучит ужасно важно.

— Таким уж важным это не является.

— А теперь вы отправляетесь в отпуск?

— Не совсем. Я сочетаю приятное с полезным. Мне необходимо уладить некоторые вопросы с вашим мужем.

Шейла посмотрела на него с удивлением:

— С Перри?

— Да. Вероятно, вы знаете, что он и Силас С. Харт сейчас работают над новым фильмом. Я занимаюсь вопросами контракта.

По спине Шейлы побежали холодные мурашки.

— Силас С. Харт?

— Да. Вы почему-то выглядите растерянной. Мистер Харт мой самый крупный клиент.

— Этого я не знала. — Креветки уже не казались Шейле такими вкусными.

Снова этот паршивый Харт, подумала она. Именно он посадил ей на шею этого детектива-шантажиста. «Я полагаю, что вам следовало бы обратить внимание на другие вещи». Этот улыбающийся мужчина явно предостерегал ее. Иного объяснения этому намеку быть не могло. Мысль провести с ним ночь мгновенно исчезла из ее сознания. Даже если бы она выдала ему авансы, он не прореагировал бы на них, в этом Шейла была убеждена. Слава Богу, что ее еще раз миновал позорящий отказ.

Шейла отличалась стальной твердостью характера, которая в свое время приводила в отчаяние ее родителей. В определенные моменты она становилась строптивой и упрямой. Родители ее были мягкими людьми, они с большим терпением воспитывали Шейлу, что, впрочем, не принесло желаемых результатов. Она спорила с ними, устраивала сцены. Она любила браниться с Перри. Брань и споры, а потом примирение были для Шейлы тем, что делало ее жизнь интересной и возбуждающей.

— Перри отправился к себе в хижину, чтобы обрести вдохновение, — сказал Франклин, покончив с креветками. — Мистер Харт очень надеется на него.

— Могу себе представить. — В голосе Шейлы зазвучал резкий тон. — Мужчины, имеющие власть, всегда ждут чуда от своих подчиненных. — Она подняла голову и заметила в глазах Франклина, хотя он и продолжал улыбаться, вопросительное выражение.

Пока кельнер убирал со стола, беседа прервалась.

— Завтра утром мне предстоит решить пару деловых вопросов. А у вас будет время сделать необходимые покупки. Потом я предлагаю закусить перед дорогой. До хижины как-никак добрых семьдесят миль.

— Хорошо.

Стол снова сервировали.

— Выглядит неплохо? — спросил Франклин, глядя на свою тарелку.

— Да.

Они приступили к еде.

— Итак, Перри не ждет вас? — спросил как бы между прочим Франклин.

Шейла была настороже.

— Тем больше он обрадуется, — ответила она и положила в рот кусочек бифштекса. — Хм, отлично.

— Шейла, я как раз думаю о том, стоило ли вам без всякого предупреждения ехать к Перри. Вы даже не спросили, не возражает ли он, ведь так?

Она холодно взглянула на Франклина:

— Вы намекаете, что мой муж не будет рад увидеть меня? Если я вас правильно поняла, тогда скажите мне, пожалуйста, какое вам, собственно, дело до этого.

Франклин скорчил гримасу, которая означала, что молодая женщина, сидевшая за столом напротив него, оказалась не такой простушкой, как он ранее предположил.

— Мистер Харт придает большое значение тому, чтобы ваш муж мог работать без помех и отвлечений от этой важной работы, — спокойно сказал он. — Это причина, единственная причина того, что Перри отправился в хижину, чтобы иметь возможность сосредоточиться. Кроме того, Шейла, вы выбрали самый неподходящий момент для поездки к нему. Вам определенно не понравится сидеть в хижине. Все дороги размыты. Дождь лил непрерывно три дня. Вы будете заперты в хижине и станете только отвлекать Перри от работы. — Он снова улыбнулся. — И поскольку Перри все равно не ждет вас, не разумнее ли было бы с вашей стороны вернуться обратно, предоставив мужа его работе?

Она доела бифштекс и принялась за омаров.

— Начинка из крабов просто фантастична, — заметила она.

— О да. Дары моря здесь отличные. Но вы не ответили на мой вопрос. Не считаете ли вы…

Лицо Шейлы из привлекательного стало жестким.

— Я не забыла вашего вопроса. Однако попрошу вас не вмешиваться в мои с Перри отношения. Свое задание вы наверняка получили от Харта.

— Это не вмешательство, Шейла. У Перри очень важная работа. Если вы будете рядом с ним, вы помешаете ему. Вы еще очень молоды. Быть может, вы не отдаете себе отчета о том, какой умница Перри. Он имел невероятный успех. Речь идет о больших деньгах. И если вы будете ему мешать, вы провалите очень важное дело.

— Это, по всей вероятности, очень опечалит Харта?

— Точно так же, как и Перри.

— Не думаю. Я знаю, что он будет рад, если я приеду к нему. Но поскольку вы так озабочены, Жене, я просто позвоню ему, что разрешит наш спор.

— Это было бы разумным решением, однако, к сожалению, я уже пытался соединиться с ним. У него не работает телефон.

— В таком случае давайте сменим тему.

Теперь Франклин перестал улыбаться. Когда она посмотрела на него, ей стало понятно, почему он работает юрисконсультом у Харта. Мягкие серые глаза вдруг превратились в камень.

— На какую тему вы хотели бы поговорить, Шейла? — спросил он и подозвал кельнера.

— О, все равно.

— Тогда поговорим все же о вас.

Кельнер убрал со стола.

— Совсем неинтересная тема.

— Тем не менее. Знаете ли, Шейла, вы еще очень молоды. Вам повезло, что вы вышли замуж за богатого и умного человека. И вы, естественно, не хотите его потерять?

Кельнер принес кофе.

— Это мое личное дело, — громким шепотом сказала она. — И если вам доставит удовольствие, могу сказать, что я, безусловно, не хочу его потерять. Случайно Перри любит меня. Он любит многое: красивые вещи, и я в его коллекции стою на первом месте.

— Может быть, вам это только кажется?

— Опять же это мое личное дело.

— Я, собственно, не хотел затрагивать этого вопроса, однако у вашего мужа есть основания и достаточно доказательств, чтобы развестись с вами.

Лицо Шейлы стало совсем суровым.

— Основания и достаточно доказательств, чтобы развестись с вами, — повторил он. — Теперь я прошу сделать то, что вам предложил. Завтра утром я отвезу вас в аэропорт. Возвращайтесь домой.

Она допила кофе и встала.

— Сейчас я ложусь спать. Завтра утром вы отвезете меня в хижину Перри. Если нет, я найду другую возможность добраться туда. Спасибо за прекрасный ужин. Итак, до завтра.

— Вы не замечаете, что ведете себя как упрямый, невоспитанный ребенок, Шейла? — спросил Франклин, посмотрев на нее снизу вверх.

— Почти то же самое говорил мне всегда мой отец, если я не слушалась его, — ответила она и улыбнулась. — Впрочем, я передумала, я лучше поеду к Перри одна. Как-нибудь уж разыщу эту хижину. Отправлюсь пораньше, так что не ждите меня.

Франклин пожал плечами:

— Я не могу помешать вам, Шейла. Но я вас уверяю, что Перри не нужен упрямый, капризный ребенок, когда он занят работой.

— Посмотрим. — Она наклонилась к Франклину. — Вообще-то мне хотелось бы сделать вам комплимент, мистер Франклин. Несмотря на вашу внешность, ваше обаяние, вы всего лишь жалкий, мелкий подхалим. Вы боитесь Харта, и мне жаль вас. Я же его не боюсь. Спокойной ночи. — Она повернулась и вышла из ресторана.

Глава 6

В комнате для гостей у Росса Хенк Хэллис проспал до десяти часов следующего утра, зная, что ему, вероятно, не придется спать следующую ночь. Приняв душ и побрившись, он уже в форме спустился в гостиную.

— Я слышала, что вы проснулись, — крикнула ему Мари из кухни. — Завтрак готов, садитесь к столу.

Хэллис сел за накрытый столик, а Мари поставила перед ним тарелку с вафлями.

— Начинайте. Сейчас принесу яичницу, — сказала она, снова уходя на кухню.

Через десять минут она вернулась с тарелкой, на которой была яичница из трех яиц и два толстых ломтя поджаренного бекона.

Она села за стол напротив него.

— Что делает шериф? — поинтересовался Хэллис, отодвигая пару оставшихся вафель и принимаясь за яичницу.

— Хенк, он уже не молод, — спокойно сказала Мари. — Я очень беспокоюсь за него. С восьми утра он беспрерывно висит на телефоне. Он сказал мне, что вы намерены предпринять, и он беспокоится. Я тоже беспокоюсь. Думаю, что он никогда не простит себе, что отправил Тома на ферму Лосса одного. Вы действительно думаете, что этот бандит спрятался в хижине мистера Вестона?

— Вы должны понять, миссис Росс, что это полицейская служба. Я научился тщательно проверять все версии. Вполне возможно, что он там. Абсолютно я, конечно, не уверен.

— Да, я понимаю. Джефф намерен идти вместе с вами. Он говорит, что, если бы он не поступил так в случае с Томом, тот, вероятно, остался бы жив.

— Честно говоря, миссис Росс, я не хотел бы идти вместе с вашим мужем. Он не так молод, как я. Я не раз попадал в подобные ситуации, он — нет. Будет полезнее, если шериф останется здесь.

— Я уже говорила ему об этом.

Хэллис расправился с одним ломтем бекона и принялся за второй.

— Я сам ему объясню. Отличный завтрак, миссис Росс.

Она положила свои пухлые руки на стол и открытым взглядом посмотрела на него.

— Хенк, вы ведь будете осторожны?

— Конечно же, — улыбнувшись, ответил он и посмотрел в окно. — Дождь немного стих, даже может выглянуть солнце. — Хенк отодвинул тарелку в сторону. — Очень вкусный завтрак.

— Я приготовила вам кое-что из еды, — сказала Мари. — Половину цыпленка и несколько сандвичей. Джефф полагает, что вы пробудете в лесу долго.

— Прекрасно, — улыбнулся Хенк. — Большое спасибо, а теперь мне нужно переговорить с шерифом.

— Вы будете осторожны, не так ли, да?

— Я буду осторожен.

Росс сидел у себя за столом.

— Хэлло, шериф, — приветствовал его Хэллис, входя в кабинет. — Что нового?

— Вы хорошо выспались? Позавтракали? — вопросом на вопрос ответил Росс.

— Да, и еще как! Что нового?

— Ничего. Я разговаривал с Дженнером и Жаклином. Никаких следов Логана. Я обзвонил все фермы, там тоже ничего. Такое впечатление, что Логану удалось проскочить, прежде чем были перекрыты дороги.

— Кроме той, по которой он добрался и укрылся у Вестона.

— Да. — Росс потеребил усы. — Жаклин говорит, что он отправил на розыски двести вооруженных полицейских. Вы все еще верите в то, что Логан прячется у Вестона?

— Я уже говорил вчера, что твердо не уверен. Но я это чувствую подсознательно. И мне хотелось бы убедиться в своей правоте.

— Мне не нравится, что вы пойдете один, Хенк. Я должен пойти с вами.

— Не будем больше обсуждать этот вопрос, шериф. Это мое дело. Может, из всего этого ничего и не получится. Я залезу на дерево рядом с хижиной, буду сидеть там и ждать. У вас в этом нет никакого опыта. Мы будем держать связь по рации.

С тяжелым вздохом Росс сдался и кивнул:

— Может, вы и правы, следует попытаться. Я проверил ваш карабин. Даю вам сильный бинокль. Мари обещала приготовить что-нибудь из еды. Может, вам нужно еще что-нибудь?

Хэллис посмотрел на Росса долгим взглядом, потом жестко сказал:

— Я хочу поступить с Логаном, как с вьетнамским снайпером. Если я увижу его, я хотел бы просто пристрелить его. Как вы к этому относитесь?

Росс беспокойно пошевелил плечами:

— Это противозаконно, Хенк.

— Я знаю, но кто докажет, что он не выстрелил первым?

Росс потер подбородок. Он подумал о том, как зверски была убита семья Лосса. Он вспомнил Тома Мейсона.

— Идет, он выстрелил первым, — сказал шеф и твердо посмотрел Хэллису в глаза. — О'кей, если вы обнаружите его, пристрелите. Я целиком и полностью поддерживаю вас.

— Тогда все, — улыбнулся Хэллис. Он подошел к столу, на котором лежали его карабин и бинокль. — Я, пожалуй, отправлюсь. Вы подвезете меня до развилки к хижине Вестона? Оттуда я пойду пешком один.

— Тогда пошли. — Росс встал, положив руку на плечо Хэллиса. — Ради Бога, Хенк, только не рискуйте. Я не хочу, чтобы вы кончили как Том.

— Этого я тоже не хочу, — ответил Хэллис, помрачнев. — Как только я поймаю Логана на мушку, я пристрелю его. Если я увижу его, но не буду иметь возможности выстрелить, я дам вам знать, и мы обсудим, как нам поступать дальше.

Вошла Мари с пакетом еды.

— Вы уже уходите, Хенк? — Ее лицо было напряженным и испуганным.

— Большое спасибо, миссис Росс, — ответил Хенк и погладил ее руку. — Не беспокойтесь, все обойдется.

Оба мужчины вышли и сели в патрульную машину.

В девять утра Шейла была уже одета и собрала свой багаж. Она оставила чемоданы в холле мотеля и отправилась в спортивный магазин Кальба Калхана.

Она провела бессонную ночь, и давящее тепло утреннего солнца плохо действовало на нее. От мокрых дорог поднимались испарения. Войдя в магазин, она была поражена его величиной и богатым ассортиментом товаров, который включал рыболовное снаряжение, спортивные ружья, одежду и обувь. Высокий негр вышел из-за прилавка и, улыбаясь, направился к ней.

— Доброе утро, миссис, — приветствовал он ее. — Я — Кальб Калхан. Рад, что вы посетили нас. Чем могу быть полезен?

— Мне нравится ваш магазин, мистер Калхан.

— Большое спасибо, миссис. Прошло сорок лет, прежде чем мне удалось сделать его таким. Теперь он даже лучше других магазинов в Джексонвилле.

Помедлив, Шейла сказала:

— Я — жена Перри Вестона.

Кустистые брови поползли вверх.

— Мистер Перри Вестон? Ах да, конечно, я хорошо помню его. Года три назад я помогал ему в выборе снаряжения. Очень приятный человек, если можно так выразиться. Но я уже давно не видел его.

— Мне хотелось бы, чтобы вы помогли мне в выборе одежды, мистер Калхан, — сказала Шейла. — Мой муж сейчас в рыбацкой хижине, и я хотела бы навестить его. Что мне по-требуется для этого?

— Вы желаете приобрести рыболовное снаряжение?

— Нет, только подходящую одежду.

Калхан улыбнулся:

— Это не проблема. Вам понадобится полдюжины хлопчатобумажных блуз с длинным рукавом, две или три пары джинсов, пара сапог, и вы будете готовы к поездке.

— Не знаете ли вы, где находится хижина моего мужа?

— Конечно, знаю, — несколько удивленно ответил Калхан. — Но разве мистер Вестон не заедет сюда за вами?

— Нет. Я хочу своим приездом сделать ему сюрприз. Я хочу поехать одна.

Калхан поскреб бородку.

— Если вы позволите, миссис Вестон, то вам не следует делать этого. К обязанностям моего магазина относится знать дорожные условия в этой местности, и я точно знаю, что дорога, которая ведет к хижине мистера Вестона, стала почти непроезжей. Если бы вы могли у себя подождать три-четыре дня, пока она подсохнет, не было бы никаких проблем. Я сомневаюсь, что мистер Вестон может за это время уехать. Он определенно прочно застрял.

— Я хотела бы непременно выехать еще сегодня утром. И была бы очень признательна вам, если вы объясните мне, как туда ехать. — Лицо Шейлы выражало решимость. — Мой отец как-то сказал мне, что препятствия существуют, чтобы их преодолевать. Я уеду сегодня.

Калхан изучающе посмотрел на нее, потом кивнул:

— Я постараюсь помочь вам, миссис Вестон. Я найду вам кого-нибудь, кто бы сопровождал вас на джипе. Если и можно пробраться туда, то только на джипе.

— Я поеду одна. Я умею управлять джипом. Могу я взять эту машину напрокат?

— Конечно. Ну хорошо, миссис Вестон. Там наверху вы найдете все, что вам понадобится. Поищите не торопясь. Я же пойду позабочусь о джипе.

Через сорок минут Шейла подобрала для себя одежду. В кабине примерочной она надела красную с желтым хлопчатобумажную блузку, узкие джинсы и доходящие почти до бедер сапоги. Со своим платьем и узлом выбранных вещей она подошла к кассе, сидя за которой Калхан рисовал на листе бумаги дорогу.

— Вы готовы, миссис Вестон?

— Да, спасибо. У вас действительно хороший выбор.

— Прекрасно, мадам. Я заказал для вас джип. Через десять минут он будет здесь. А вот на этом листке я вам нарисовал, как добраться до хижины. — Он подвинул Шейле лист бумаги. — Вы выезжаете на автостраду и едете прямо примерно пятьдесят миль. Затем подъезжаете к указателю слева от вас, на котором стоит надпись «река». Здесь вы сворачиваете. Вот тут и начинаются трудности. Поезжайте помедленнее. На дороге много грязи и глубоких луж, но если вы поедете медленно, джип, пожалуй, проберется. Через две мили вы достигнете реки. Отсюда вы направитесь по дороге, идущей вдоль реки, и по ней вы доберетесь до хижины мистера Вестона.

— Огромное спасибо, мистер Калхан. Вы оказали мне большую услугу.

— Мне доставляет удовольствие помочь молодой даме, которая точно знает, чего хочет. Вот здесь документы на джип. Вам остается только подписать их. Машину выдали только на одну неделю. Вас это устраивает?

Шейла подписала документы и выписала счет на свои покупки.

— Могу я попросить вас передать привет мистеру Вестону? Скажите ему, что я надеюсь вскоре снова встретиться с ним.

— Охотно. Еще раз большое спасибо, — ответила Шейла и пожала хозяину руку.

— Упаковать вам вещи в чемодан? Вы можете вернуть его вместе с джипом.

— Это было бы очень мило с вашей стороны.

Когда Калхан упаковал ее вещи в старый чемодан, подошел и джип. Калхан понес вещи в машину, из которой вылез молодой негр.

— Я только отмечусь в мотеле и заберу остальные вещи, — сказала Шейла.

— Хорошо, — сказал Калхан и добавил, обращаясь к молодому негру: — Иди с дамой и помоги ей с чемоданами.

Когда Шейла в сопровождении негра пересекла улицу, перед мотелем остановилось такси. Жене Франклин вышел из мотеля, держа в руке толстый портфель. Он остановился, заметив Шейлу. Она почувствовала его пристальный взгляд и увидела нахмуренный лоб.

— Доброе утро, Шейла, — поздоровался он. — Я вижу, вы все же собрались в дорогу вопреки моему совету.

Она со злостью посмотрела на него:

— Точно. Я всегда веду себя как самоуверенный, избалованный и невоспитанный ребенок, мистер подхалим. — Шейла прошла мимо него в холл мотеля.

Помедлив, Франклин пожал плечами, забрался в такси и уехал.

Пока юный негр нес ее чемодан к джипу, Шейла рассчиталась за мотель. Калхан уже погрузил ее багаж и поджидал Шейлу.

— Миссис, — сказал он, — этот парень знает все дороги в округе, как карман своей куртки. Он охотно поехал бы с вами.

Шейла улыбнулась:

— Спасибо, не стоит. Я справлюсь одна. — Она пожала обоим руки. — Я передам мужу, как хорошо вы мне помогли. — Она села в джип и запустила мотор.

— Езжайте медленно, миссис, — еще раз напомнил ей Калхан. — Мне доставило удовольствие помочь вам.

Шейла одарила его лучезарной улыбкой и двинулась в направлении автострады.

Перри Вестон, с трудом проснувшись, увидел, что солнечный свет бил через окно спальни. Часы показывали половину девятого. Ему было жарко, он весь вспотел; откинув одеяло, Перри встал и подошел к двери, чтобы убедиться, что все еще заперт. Он стоял возле двери, прислушиваясь. Однако снизу не доносилось никаких звуков. Он подошел к окну и увидел, что дорога к хижине была все еще размытой, однако дождь наконец прекратился, сияло солнце, и река сверкала в его лучах.

Не торопясь он принял душ, побрился и оделся. Не будь Джим Браун хозяином положения, достал бы удочки и провел бы целый день на реке. Он снова подошел к двери, услышав монотонное посвистывание Брауна. Десятью минутами позже ключ в дверях повернулся, и в комнату вошел Браун.

Перри заметил на нем одну из своих рубашек с длинными рукавами, которые скрывали татуировку. Браун спокойно и безразлично улыбнулся Перри.

— Наконец-то я выспался, чего мне так не хватало, — сказал он. — Не хотите позавтракать, Перри? Все уже готово. — Глаза Брауна шарили по комнате и остановились на ночном столике. Он подошел к нему и взял большую фотографию Шейлы в серебряной рамке.

Перри следил за тем, как Браун изучающе смотрел на фото, которое затем снова поставил на место, одобрительно кивнув:

— Ваша подружка?

— Моя жена, — коротко ответил Перри.

— Правда? Вы счастливчик. — Браун покачал головой. — Некоторым действительно везет. Я не нашел ни одной девушки, на которой мог бы жениться. Вам нравится быть женатым?

Перри встал.

— Я с удовольствием выпил бы чашку кофе.

Он вышел из спальни и спустился в гостиную.

Стол был уже накрыт. Перри налил чашку кофе, в то время как Браун ушел на кухню. Через некоторое время он вернулся с двумя тарелками, полными жареным беконом.

— Этот холодильник просто чудо, Перри, — сказал он, поставив одну тарелку перед ним. — Просто чудо иметь столько денег. Наверное, и в Нью-Йорке вы живете не хуже?

— Да. Я живу в Лонг-Исланде.

— Прекрасно, — сказал Браун. — С деньгами все можно иметь.

— Если их достаточно, а желания разумны.

— Мне хотелось бы иметь жену вроде вашей. Я слишком долго блуждаю в этом мире один, однако, если женюсь, мне потребуется гнездо. У меня еще никогда не было собственного угла, за исключением той дыры, где жил мой отец, но это не считается.

— Долго вы еще здесь пробудете, Джим? — спросил Перри.

— Как только станет не так жарко, я уйду отсюда. Я постоянно слушаю сообщения по радио. Ищейки все еще не вернулись в свои собачьи будки. Но здесь они меня не найдут, это уж точно. — Браун посмотрел на Перри и улыбнулся. — Кроме того, вы должны мне помочь.

— А мне ничего больше и не остается.

Браун пожал плечами.

— Это уж точно, — сказал он, закончил завтрак и откинулся на спинку стула. — Мы должны обсудить, как нам это лучше все сделать.

— Куда вы, собственно, намерены идти, Джим?

Тот снова пожал плечами:

— Вам не стоит беспокоиться. Я же мастер скрываться. Лучше позаботьтесь о себе.

— Скрываться? И на какое время? Джим, посмотрите правде в глаза. Может, более разумно явиться с повинной? Рано или поздно, но полиция схватит вас. Тюрьма все же лучше, чем смерть.

— Вы рассуждаете как благонамеренный пастор, — сказал Браун с оттенком угрозы в голосе. — Я — и повинная! Никогда! Я не боюсь смерти. Я вам уже сказал: живым меня никому не взять. — Лицо его стало злым и отталкивающим. — А с собой я прихвачу сколько смогу ищеек.

Перри собирался что-то ответить, когда неожиданно зазвонил телефон, заставивший его вздрогнуть.

— Ах да, — сказал Браун, — я еще не успел вам сообщить. Я починил телефон. Это я умею делать. Подойдите, Перри, но будьте осторожны. — Он уставился на Вестона. — Вы мне начинаете все больше нравиться, Перри. Итак, без всяких фокусов.

Перри подошел к телефону и снял трубку:

— Слушаю вас.

— Это мисс Греди, почтамт Роквилла, — проговорил женский голос. — Мне сообщили, что ваш телефон неисправен. Я направлю к вам Джона, лишь только немного подсохнут дороги.

— В этом нет необходимости, мисс Греди. Он уже в порядке. Благодарю вас.

— Хорошо, мистер Вестон.

Перри положил трубку.

— Я этого ожидал, — проговорил Браун. — Надо быть очень осторожным, когда появляются такие типы, как тот вчерашний. Держитесь подальше, Перри, договорились?

— Если вы не возражаете, я охотно занялся бы своей работой. Я приехал сюда, чтобы написать сценарий. А что будете делать вы?

— Делайте что хотите. И не беспокойтесь обо мне. Хижина мне нравится. Я чувствую себя здесь как дома. Я посмотрю телевизор, а потом займусь обедом. В холодильнике есть пара сочных отбивных. Как вы на это смотрите? С картофелем фри?

— Неплохо, — ответил Перри, встал и направился в свой кабинет. Он сел за письменный стол, поглядывая через окно на деревья. С какой радостью он отправился бы сейчас к реке со своими удочками. Однако это исключалось. Он откинулся и дал свободу своей фантазии. Спустя полчаса он вытащил из ящика стола блокнот и начал набрасывать сценарий фильма, который отвечал бы требованиям Силаса С. Харта.

Он настолько углубился в работу, что совсем забыл о времени. И только когда приоткрылась дверь и Браун просунул в нее голову, Перри вернулся к действительности.

— Все готово, — сказал Браун. — Вы будете обедать?

Перри взглянул на часы. Был уже час дня. Он встал и последовал за Брауном в гостиную.

Его ждала свиная отбивная с горкой картофеля фри.

— К сожалению, не было лука, — сказал Браун, улыбаясь. — Я люблю отбивную с луком. Мой старик тоже любил лук. Я часто жарил ему картофель с луком. Он это с удовольствием ел. Мясо ему уже было не по зубам.

Перри принялся за еду, думая при этом о том, что рассуждения Брауна найдут отражение в его фильме.

— Вы очень любили своего отца, не так ли?

— Конечно. Это хорошо — кого-нибудь любить. Он был не таким уж сумасшедшим, и иногда у меня возникало чувство, что он совсем не может меня терпеть. Иногда он так странно смотрел на меня, и я точно знал, что означают эти взгляды. И тем не менее я очень любил его. У меня больше никого не было. Когда он умер, словно что-то важное ушло из моей жизни.

Браун кивнул, пережевывая мясо.

— А что с вашей матерью, Джим?

Браун наморщил лоб.

— О ней я не желаю ничего слышать. Она была стервой. А вы любите свою жену?

— Естественно.

Браун кивнул:

— Естественно. Она красивая. Немного для вас молода, не так ли?

Эта обезьяна в образе человека затронула самую чувствительную струну Перри. Он слегка вздрогнул.

— Это вас не касается, — ответил он резко.

Браун насмешливо ухмыльнулся.

— Может, вы и правы, — сказал он. — Ваше дело. Вы работаете над фильмом?

— Для этого я сюда и приехал.

— А как вообще пишут сценарии?

Перри пожал плечами.

— Если вам обязательно хочется знать, — сначала необходима общая идея. Когда убеждаешься в том, что она есть, обдумываешь, как должны выглядеть действующие лица, в которых персонифицируется идея. Когда все это имеется в наличии, сценарий пишется практически сам собой.

— Правда? Это вроде бы довольно просто. И хорошо оплачивается?

— На свете нет ничего простого, что хорошо оплачивается, Джим.

Браун изучающе смотрел на Перри:

— У вас уже есть действующие лица?

— Только кое-какие представления о них.

— И что это за представления?

— Это уж мое дело.

— Могу поспорить, что я — один из ваших персонажей.

— Если вам так хочется думать, пожалуйста, — сказал Перри и встал. — Еда была вкусной. Спасибо. Я сейчас снова поработаю.

Сидя за письменным столом, Перри слышал, как Браун монотонно насвистывает на кухне.

Недалеко от поворота к реке шериф Росс и Хенк Хэллис вышли из машины. Росс молча протянул Хэллису карабин, который тот повесил на плечо. Потом Хэллис достал из машины пакет с едой и рацией. Они посмотрели друг на друга.

— Не рискуйте, Хенк, — озабоченно сказал шериф. — Мне бы очень хотелось пойти с вами. Я никогда не прощу себе, если с вами что-нибудь случится.

— Не беспокойтесь, шериф, — улыбнулся Хэллис. — Это моя стихия. Я буду поддерживать с вами связь. Только не беспокойтесь.

Они пожали друг другу руки, и Хэллис направился к лесной дороге. Он подождал, пока машина отъедет, и пошел дальше, держась края дороги. Карабин он держал в руках, а пакет с едой и рацию закинул через плечо.

В лесу его движения стали более осторожными, хотя сам он был абсолютно спокоен. Охота на убийцу напомнила ему вылазки в джунгли Вьетнама. Бессчетное число раз он выполнял подобную миссию и всегда выходил победителем, а снайпер оставался лежать мертвым. О'кей, Чет Логан, ты даже не заметишь, кто и как тебя убьет.

Дорога быстро подсыхала, хотя то и дело попадались лужи. Он углубился в мокрый кустарник. Прошел почти час, прежде чем показалась река.

Вправо от него, самое большее в двухстах метрах, находилась хижина Перри Вестона. Он стал еще более осторожным, отошел в глубину леса, используя малейшие прикрытия. Его движения были настолько бесшумны, что не тревожили даже птиц на деревьях. Он мягко раздвигал ветки, чувствуя, как тяжелеют сапоги. Было жарко и душно, по лицу струился пот. Рубашка и брюки пропитались влагой. Однако это его не заботило.

Еще несколько метров — и, раздвинув ветки, он увидел хижину. Все было спокойно, шторы в гостиной задернуты. Однако Логан мог находиться в хижине или где-то поблизости на наблюдательном посту.

Хэллис посмотрел вверх на дерево, длинные, покрытые густой листвой ветви почти касались земли.

Вытащив из-за пояса охотничий нож и очистив сапоги от грязи, он перебросил карабин через плечо и, ухватившись за нижнюю ветвь, начал карабкаться на дерево. Лез он медленно и осторожно, не давая качнуться ни единой веточке. Он взбирался все выше и выше, пока не добрался почти до самой верхушки. Отсюда, оставаясь незамеченным, он прекрасно видел хижину.

Удовлетворенно кивнув, Хенк удобно устроился в развилке двух толстых веток, опершись спиной о ствол дерева. «Очень хорошо, — подумал он. — Здесь я могу выдержать несколько часов».

Повесив пакет на одну из веток и найдя удобное место для карабина, Хенк установил рацию в ногах. В хижине не было заметно ни малейшего движения. Быть может, ожидание было пустой тратой времени, однако он так не думал. Почему провод был вырван из стены? По-видимому, Логан спрятался в хижине и угрожает Вестону оружием. Поэтому оставалось только набраться терпения, которого у Хэллиса более чем достаточно.

«Шериф, вероятно, уже вернулся в бюро», — подумал он и включил рацию.

— Хэллис. Вы меня слышите, шериф? — сказал он, плотно прижав губы к аппарату.

— Вполне отчетливо, Хенк, — ответил Росс.

— Я нашел хорошее дерево, с которого отлично просматривается хижина. Меня самого не видно. Пока никаких признаков жизни, но шторы в гостиной задернуты. Итак, я буду ждать.

— Я буду на месте, Хенк, в любое время. Держите со мной связь.

— Хорошо. — Хэллис выключил рацию и посмотрел на часы. Было около полудня. Смешно, что Вестон еще ни разу не показывался. Однако когда-нибудь он выйдет из хижины. Может, он долго спал, а теперь завтракает, но, может быть, Логан находится там и не выпускает его. Хэллис решил перекусить и, открыв пакет, вынул сандвичи. Он съел два сандвича, не отрывая взгляда от хижины, и теперь охотно бы закурил, но это было слишком рискованно. Снова повесив на ветку пакет с едой, он прислонился к стволу и расслабился.

Все как в старые времена, подумал он, вспомнив самого опасного и ловкого снайпера, который был искусным стрелком, однако не таким искусным, как он сам. Этот маленький вьетнамец спрятался на дереве и оттуда уложил двух друзей Хэллиса. Тогда Хенк поклялся убить его и установил, откуда были сделаны выстрелы. В жаркой душной темноте он забрался на дерево в трехстах метрах от того места. Он ждал восемнадцать изматывающих нервы часов. Тогда у него было только две плитки размякшего шоколада и совсем не было воды, не то что сегодня, когда у него есть вода и еда. В тот раз ожидание оправдало себя. В джунглях установилась тишина, и наконец показался снайпер. Он соскользнул по стволу дерева вниз, спустил брюки и присел. Хэллис выстрелил ему в голову. Это был самый памятный эпизод за все время его службы в армии. Теперь он снова сидел на дереве и ждал, когда покажется Логан. Терпение!

Прошел час, Хэллис насторожился. Шум медленно движущегося автомобиля, усиливавшийся постепенно, заставил сжаться его сердце.

К своему удивлению, Хэллис увидел джип на дороге к реке. Со своего места он не мог различить, кто сидит за рулем, и взял в руки карабин. Джип остановился возле хижины. Из него вышла молодая блондинка в джинсах и блузке в красную и желтую клетку и направилась к двери.

«Черт возьми, — подумал он. — Этого мне только не хватало. Кто эта девушка? Что ей здесь надо?» Он раздвинул ветки, чтобы лучше видеть.

Девушка постучала в дверь, и в царившей вокруг тишине Хэллис отчетливо услышал звук ударов, наносимых нетерпеливой рукой.

Дверь открылась.

Из своего укрытия он видел только часть дверей. И почти не слышал голосов. И хотя он не мог понять, что было сказано, у него сложилось впечатление, что прием был не дружественный. Потом он увидел, что девушка буквально протиснулась через дверь и захлопнула ее за собой.

Хэллис включил рацию:

— Шериф?

— Я слушаю.

Хэллис с облегчением услышал глубокий спокойный голос шерифа.

— Что здесь происходит, шериф? Только что на джипе приехала молодая девушка и вошла в хижину. На джипе надпись: «Калхан. Джексонвилл». Вы проверите?

— Подождите немного.

Хэллис ждал, не спуская глаз с хижины. Там все было спокойно. Наверное, он ошибся. Наверное, зря он сидит на дереве и дает себя жрать комарам.

Однако Хэллис давно научился терпению. Не обращая внимания на комаров, он ждал и наблюдал.

Прошло десять минут, и его рация заговорила:

— Хенк, девушка — жена Перри Вестона — взяла джип напрокат. Калхан сказал, она пробудет в хижине неделю. Послушайте, Хенк, я полагаю, вы теперь вернетесь. Вы просто зря теряете время. Убежден, что наш тип исчез в Майами, как говорил Жаклин. Охота на него продолжается. Возвращайтесь.

— При всем моем уважении к вам, шериф, я все же останусь. Откуда мы знаем, что Логан не в хижине? Может быть, жена Вестона приехала неожиданно. Я еще понаблюдаю. Никто не может точно знать, покинул ли Логан наш район. Я подожду.

— Ну, хорошо, Хенк, понаблюдайте еще немного. Я буду на месте, пока не сообщите о своем возвращении.

— Хорошо, — согласился Хэллис и отключил связь.

Свернув с автострады на дорогу к реке, Шейла Вестон быстро убедилась в справедливости предупреждения Кальба Калхана о плохой дороге.

Однако, когда она вбивала себе что-нибудь в голову, ее ничто не могло удержать. Шейла твердо решила поговорить со своим мужем. Уж с десяти лет она ездила на джипе своего отца по огромному ранчо, сначала под громкий смех пастухов, потом им на удивление. Однажды она слышала, как один из них сказал другому: «Настоящая сорвиголова». И она просияла от гордости.

Она была сорвиголовой тогда, она была ею и теперь. Шейла ловко маневрировала джипом, пробираясь через лужи и грязь. Духота тяготила. Слава Богу еще, что она догадалась намазаться средством от комаров.

Наконец она добралась до большой ямы, заполненной жидкой грязью, в которой застрял Перри на «тойоте». Пройдет ли джип? Если она застрянет, плохо будет. Выйдя из машины, она подошла к яме. По обеим сторонам ее почва была относительно твердой. Шейла снова села в машину, запустила двигатель и проехала по краю дороги.

Приблизительно в это же время на письменном столе Грейс Адамс зазвонил телефон. Нетерпеливым жестом она подняла трубку.

— У телефона мистер Жене Франклин, мисс Адамс, — сказала секретарша. — Вас соединить?

— Да, пожалуйста.

Послышался щелчок, потом голос Франклина:

— Добрый день, Грейс. Мистера Харта, наверное, нет?

— Он в Голливуде. А в чем дело?

— Боюсь, плохие новости.

— Этого еще не хватало.

— Жена Перри на пути к его хижине.

— Боже, откуда вам это известно?

— Чистая случайность. Вчера я летал в Джексонвилл, чтобы дать Перри на подпись контракт, и там встретил Шейлу. Мне она сказала, что хочет сделать мужу сюрприз и останется у него недели на две. Я знаю, это абсолютно не устраивает С.С.Х. Дождь лил как из ведра, я достал ей номер в моем мотеле, пригласил на ужин и поманил ее пальцем, приглашая лечь со мной в постель. Все, казалось, шло отлично, пока я не намекнул, что благоразумнее было бы оставить Перри в покое и вернуться домой. После этого она стала необыкновенно упрямой. Ее невозможно было уговорить, и мне оставалось бы только одно — увезти ее домой силой. Однако никто, я повторяю, никто, даже С.С.Х. не сможет справиться с этой упрямой маленькой шлюхой.

— Это значит, что она будет у Перри?

— Определенно. Дорога туда более чем плохая. Шейла взяла напрокат джип и выехала примерно час назад. Если нам повезет, она где-нибудь застрянет, но я могу поспорить, что она одолеет и дорогу.

Грейс Адамс со свистом втянула воздух.

— Вы знаете, что это означает? Не будет никакого фильма. Если она доберется до него, он не сможет работать.

— И зачем только этот идиот женился на этой глупой шлюхе?

— Рассуждать об этом у меня нет желания. Я сообщу мистеру Харту, быть может, это его обрадует.

Грейс бросила трубку.

С чувством триумфа Шейла вела машину по размытой дождем дороге. Через десять минут показалась река. Она засмеялась про себя. Сорвиголова? «Преграды существуют для того, чтобы их преодолевать». Шейла кивнула: что правда, то правда! Она увидела хижину и тотчас же узнала ее по описанию Перри.

«Итак, я здесь», — подумала она, не зная, что за ней с дерева наблюдает Хэллис. Шейла остановила джип перед дверью и выключила двигатель.

Некоторое время она сидела в машине, осматривая хижину. Довольно примитивно, подумала она. Выдержит ли она здесь неделю? Определенно, здесь страшнейшая скука. Но в этот момент она испытывала только желание почувствовать руки Перри, сидеть и говорить с ним. Он был единственным, кто умел слушать. Все ее подруги слушали вполуха, ради того момента, чтобы самим вставить слово и поговорить о своих неприятностях. Ее друзья-мужчины тоже никогда не умели ее выслушать. Они кивали в знак согласия, сочувственно улыбались и ждали только возможности рассказать самим, какие они великолепные типы. Но только не Перри. Он всегда слушал и понимал.

Она выскочила из джипа и побежала к двери, на которой была тяжелая железная ручка. Что за сюрприз для Перри, думала она. Она потащит его в постель, как только примет душ. Потом, когда будет лежать в его объятиях, она расскажет ему об этой свинье Харте и частном сыщике. Она расскажет ему даже об этом ужасном Лукане.

Повернув ручку, она поняла, что дверь заперта, и только теперь заметила, что шторы на трех больших окнах плотно задернуты.

Может, его здесь вообще нет? Боже, что за неудача, если его нет, а она проделала такой долгий нелегкий путь!

Она постучала, подождала немного и постучала снова.

Она услышала, как поворачивается ключ, и лицо ее просветлело:

— Перри!

Дверь открылась. Перед ней стоял мужчина, с которым она хотела поговорить, единственный мужчина, который ее понимал и был с ней ласков. Однако выражение, появившееся на его бледном лице, заставило ее содрогнуться.

— О Боже, нет! — закричал он. — О, Шейла! Что тебе здесь надо?

Казалось, он только что пережил самое ужасное мгновение в своей жизни. Его лицо отражало все: страх, необычайное напряжение и отчаяние.

— Перри, милый. — Она обняла его и тесно прижалась к нему. — Я знаю, что не должна была приезжать, но ты мне очень нужен. Милый, скажи, что ты рад меня видеть.

Прижимаясь к нему, она почувствовала, как он дрожит, и вдруг увидела за его спиной человека. Позади Перри со злой улыбкой и с револьвером в руке стоял Джим Браун.

Глава 7

Словно стальные пальцы впились в плечо Перри, и он с невероятной силой был отброшен в сторону, ударился о стену прихожей и упал. Шейла, обнимавшая его, упала вместе с ним.

Захлопнув дверь, Джим Браун закрыл ее на задвижку, отступил на шаг и, заткнув револьвер за пояс, смотрел, как они поднимались.

— Что все это значит? — завопила Шейла. — Кто этот тип?

Медленно, с отчаянием в душе Перри выпрямился. Он беспомощно посмотрел на нее и, заметив ее гневный вид, быстро проговорил:

— Осторожно, дорогая, этот человек опасен.

— Правильно, — прошипел Браун. — Так это ваша жена? Она сунула свой прекрасный носик туда, куда не надо, верно? Итак, без всяких фокусов, старик, — сказал он со злой ухмылкой, — иначе придется, пожалуй, справить двойные похороны.

Перри с трудом овладел собой:

— О'кей, Джим, никаких фокусов.

Браун кивнул:

— Мне это нравится, Перри. С вами можно разговаривать. Объясните ситуацию своей жене. У меня дела на кухне. В вашем холодильнике есть крупные креветки, которые я люблю. Их хватит на троих.

— Что это такое? — закричала Шейла. — Кто этот человек? Что здесь происходит?

— Присядем, Шейла. — Перри мягко взял ее под руку.

— Не обращайся со мной, как с ребенком, — снова взорвалась она. — Выгони этого типа. Я хочу, чтобы мы были одни. Вышвырни его!

Браун отрывисто рассмеялся, словно залаял:

— Она что, немного того? Уведите, наконец, ее в комнату, иначе я дам ей пинка.

Угроза в его голосе напугала Шейлу. Не спуская глаз с Джима, Перри проводил ее в просторную гостиную, усадил на софу и сел рядом.

На пороге появился Браун:

— Без всяких фокусов, Перри.

— Конечно.

Браун кивнул и пошел в кухню.

— Перри, что все это значит?

Он взял Шейлу за руку.

— Ничего не говори и внимательно слушай. Я в руках этого человека, а теперь и ты. Его разыскивает полиция. Два дня назад он убил шестерых. Он опасен и зол, как гремучая змея.

— Шестерых?! — Шейла уставилась на него, широко раскрыв глаза.

— Да, а теперь слушай дальше, дорогая. Он, видимо, сумасшедший. И нам ничего не остается, как быть внимательными и поддерживать у него хорошее настроение. Я говорю «быть внимательными», это значит ничего не говорить и ничего не делать такого, что могло бы привести его в бешенство. Ты понимаешь?

— Ты думаешь, действительно…

— Шейла, будь наконец взрослой. — Резкий тон Перри заставил ее покраснеть. — Положение смертельно опасное. Этот сумасшедший убьет нас обоих, если мы дадим ему к этому хоть малейший повод. Почему ты вообще приехала сюда?

Твердый и упрямый характер — она снова показала его. Она выпрямилась и посмотрела на него:

— Я приехала потому, что хотела поговорить с тобой. Я просто не находила себе места. Мне многое нужно рассказать тебе.

— О'кей. Для этого у нас достаточно времени. А сейчас мы должны делать то, что требует этот тип, или оба умрем.

Они замолчали и прислушались к монотонному посвистыванию Брауна. Перри подвинулся ближе к ней и положил руку ей на плечо. В это время открылась дверь, и в комнату вошел Браун.

— Вы все сказали ей, Перри?

— Да.

Шейла разглядывала вошедшего в комнату мужчину. Настоящая обезьяна, подумала она. Ее взгляд скользнул по массивному телу, и, несмотря на страх, ей подумалось, что было бы неплохо, пожалуй, переспать с этой бестией. По телу прошла дрожь желания. Такой мужчина ей еще не встречался. Эти широкие сильные плечи, тонкая талия, эти мощные руки!

Браун взглянул на Шейлу.

— О'кей, — сказал он. — Ведите себя спокойно, беби, и мы отлично поладим друг с другом. Договорились?

Она кивнула.

— А вам, Перри, нужно сейчас кое-что сделать. Вы поедете в банк и возьмете десять тысяч долларов. При случае вы немного поболтаете с парнями из деревни и узнаете, что предпринимают ищейки. Вам понятно?

Перри вскочил:

— Нет! Я не оставлю свою жену с вами! Об этом не может быть и речи! Я не поеду!

Браун ухмыльнулся:

— Вы, может быть, так думаете, но все-таки поедете. Посмотрите-ка.

Он огляделся, подошел к столику, взял большую тяжелую пепельницу и взвесил ее в руке, не спуская при этом глаз с Перри.

— А теперь смотрите внимательнее, старик.

Без видимых усилий, словно пепельница была из фольги, он расплющил ее и бросил к ногам Перри.

— Я хочу еще кое-что сказать вам, — продолжал Браун. — Пару лет назад я взял на ночь одну потаскуху. Она была молода, но не такая красавица, как ваша жена. Я отдал ей десять долларов, и мы пошли в ее комнату. И тут появился этот бык, один из черномазых, и заявил, чтобы я убирался. Это, конечно, меня не устраивало. Я уже говорил, что, если кто-то кажется мне идиотом, я прихожу в бешенство, что вполне естественно. Итак, этот огромный негр был идиотом. Я ударил его кулаком и проломил ему череп. Потаскуха принялась орать. Я позаботился и о ней, взяв в руки ее голову и сильно сжав… И она замолчала. — Он посмотрел на Шейлу. — Слушайте дальше, беби. Я сжал руками ее голову. И знаете, что произошло? Мозг вышел через уши. Если я что-то делаю, уж поверьте, я делаю это хорошо и добросовестно.

Шейла дрожала. Она взглянула на Перри, лицо которого стало совершенно белым.

— Усекли, старик? — прошипел Браун. — С этого момента вы будете делать все, что я скажу, иначе я возьму голову вашей жены и расплющу ее красивое лицо, словно гнилой апельсин.

— Перри! — в ужасе закричала Шейла. — Делай то, что он говорит!

Перри огляделся в поисках оружия. В инстинктивном стремлении защитить свою подругу он схватил изогнутую вазу и с мужеством отчаяния бросился на Брауна.

Улыбаясь, Браун увернулся от неуклюжего выпада Перри и дал ему пощечину. От легкого удара Перри занесло вбок, он выронил вазу, которая разбилась на куски, а сам упал на софу.

— Прекрасная попытка, старик. В следующий раз я ударю кулаком, и вы поймете, что такое настоящий удар. А теперь — поезжайте. Или мне проломить ваш череп, а вашей жене расплющить лицо?

Шейла негромко вскрикнула, зажав рот рукой.

Перри тряс головой. Удар полуоглушил его. Он понимал, что это всего лишь пощечина, но сила нанесенного удара пугала. Он вспомнил, как эта обезьяна в человеческом обличье буквально вынесла машину из ямы. Это была невообразимо грубая гориллоподобная сила.

— Послушайте меня, Перри, — сказал Браун. — Вы боитесь, что я изнасилую вашу жену, как только вы уедете из дома. Я это хорошо понимаю. Идите, однако, спокойно. Я не дотронусь до нее. Мы будем смирно сидеть и ждать, когда вы вернетесь с деньгами. Если вы порядочно ведете себя по отношению ко мне, я плачу вам тем же. Получите деньги, узнаете, какова ситуация, тогда вам нечего будет беспокоиться о своей жене. Я обещаю вам это. О'кей?

— Вы оставите ее в покое? Вы не дотронетесь до нее? — спросил Перри, с трудом поднимаясь с софы.

— До тех пор, пока она будет вести себя спокойно и не создавать осложнений, я не дотронусь до нее. Но если она не выполнит этих условий, я влеплю ей пощечину. — Браун улыбнулся. — Разве это не честное предложение?

Шейла почувствовала, как ее тело пронзило острое желание. Она смотрела на Брауна, воображая, как он будет брать ее. Она представляла, что будет чувствовать при этом, что испытает, когда обнимет эти мощные плечи.

— Шейла, я должен идти, — сказал Перри. — Если Джим говорит, что не дотронется до тебя, я готов поверить ему. А ты делай то, что он скажет тебе, пожалуйста.

Она заставила себя улыбнуться:

— Да, я сделаю все, что он скажет. Но прежде чем ты уйдешь, мне хотелось бы получить мои вещи. Ты не смог бы принести мои чемоданы?

При взгляде на нее Перри охватило странное чувство тревоги. Она снова была совершенно спокойна. Ее глаза опять блестели. Она вновь стала той Шейлой, с которой ему приходилось бороться с начала их супружеской жизни.

— Принесите ее чемоданы, — произнес Браун.

Хэллис со своего дерева видел, как Перри вышел из хижины, как он вытащил из джипа два чемодана и отнес их в дом.

— Дорогой, отнеси их в нашу комнату, — крикнула Шейла.

Перри понес чемоданы вверх по лестнице. Браун сел и задумчиво смотрел на Шейлу, которая улыбалась ему.

Вернулся Перри и остановился в дверях гостиной.

— О'кей, — сказал Браун, — а теперь поезжайте за деньгами. И коль вы уж будете в городке, захватите яиц и луку. Кроме того, заправьте бензобак джипа. Когда я буду сматывать удочки, я заберу машину. О'кей?

— Да. — Перри посмотрел на Шейлу. — Дорогая, я буду отсутствовать два часа. Пожалуйста, не забывай о том, что я тебе сказал.

— Конечно, — засмеялась она. — Я уже не боюсь. Если Джим говорит, что не тронет меня, мне нечего бояться.

Перри помедлил, потом вышел и направился к джипу.

Хэллис видел, как Перри сел в джип и поехал по лесной дороге в направлении автострады. Он включил рацию.

— Шериф? Да? События развиваются. Вестон только что отъехал на джипе явно в направлении Роквилла. Дорога все еще в плохом состоянии, но я думаю, что с джипом у него не будет проблем. Его жена осталась в хижине. Что вы об этом думаете?

— Может быть, все в порядке, однако я не уверен. В любом случае я прослежу за ним.

— Я не думаю, что все в порядке. Полагаю, Логан держит миссис Вестон в качестве заложницы. Во всяком случае, я остаюсь. Держите связь.

Услышав, как отъехал джип, Шейла улыбнулась Брауну:

— Видимо, я должна попросить вашего разрешения, Джим, но я бы охотно приняла душ и разобрала вещи.

Браун долго изучающе смотрел на нее, потом кивнул:

— Можете. Только без фокусов, беби.

— Перестаньте, пожалуйста, называть меня беби. — Шейла встала. — Меня зовут Шейла.

— Принимайте душ, беби, и без всяких фокусов.

Шейла вышла из гостиной и поднялась наверх в спальню. Она разделась, включила воду и встала под душ.

Что за обезьяна в облике мужчины, рассуждала она, и возбуждение снова вспыхнуло в ней. Он до меня не дотронется! Она тихонько рассмеялась. Будет наверняка смешно соблазнить его и, несомненно, приятно полежать под ним. Все другие мужчины, включая Лукана, не могли с ним сравниться. В ее распоряжении по крайней мере два часа.

Шейла простояла под душем всего несколько минут, насухо вытерлась и, подойдя к зеркалу, привела в порядок прическу. Нагишом она прошла в спальню, открыла чемодан, нашла тонкий, почти прозрачный пеньюар и натянула его на себя. Затем захлопнула и заперла чемодан.

Сердце ее громко стучало, дыхание участилось. А теперь, думала она, великолепная сцена совращения. Она хихикнула, желание разгорячило ее. Подойдя к двери, Шейла крикнула:

— Джим, я не могу открыть чемодан. Вы мне не поможете?

Она отошла от двери к двухспальной кровати и остановилась в ожидании. Стоя спиной к освещенному солнцем окну, она знала, что солнечные лучи пронизывают тонкий пеньюар. Ни один мужчина не устоит перед таким соблазном, подумала она, тем более такая обезьяна, как Браун.

Тот появился в дверях. Его некрасивое лицо ничего не выражало.

— Мне неприятно, что я беспокою вас, Джим, но я не могу сама справиться с этими замками, — проговорила Шейла, подарив ему одну из своих соблазнительных улыбок.

— Правда? — спросил Браун, не сделав ни единого шага. Она увидела, что он рассматривает ее почти голое тело, и почувствовала, что вспотела.

Когда же он так и не шевельнулся, она нетерпеливо, немного резко сказала:

— У нас не так уж много времени. Не стойте же так глупо! — И распахнула пеньюар, чтобы он мог увидеть ее обнаженное тело. — Иди ко мне.

— Вы что, глухая или еще что? — проговорил Браун. — Разве вы не слышали, как я сказал Перри о том, что если он порядочно относится ко мне, то я плачу ему тем же? Или вы совсем идиотка? Я должен вам кое-что сказать. Для меня вы стоите не больше, чем самая паршивая проститутка, с которой мне когда-либо пришлось иметь дело. Для меня вы не больше, чем дерьмо, которое оставляет на тротуаре собака. Даже если бы я не обещал Перри, то и тогда не дотронулся бы до вас. — Он повернулся и захлопнул за собой дверь.

Вестон проехал по центральной улице Роквилла и остановился возле банка. Было три часа, и улица почти пустовала. Большинство людей уже сделали необходимые покупки, и Перри был рад тому, что только старики сидели в тени деревьев, о чем-то болтая между собой.

Он вошел в банк, в котором никого не было, за исключением одной пожилой женщины, сидевшей за кассой и что-то писавшей. Подняв голову, она вопросительно взглянула на него, потом улыбнулась:

— Мистер Вестон, не так ли?

— Вы правы. Можно мне поговорить с мистером Эдсоном?

— Конечно, — ответила она и поднялась с места. — Сейчас я за ним схожу, мистер Вестон.

Фред Эдсон, невысокий человек, приблизительно пятидесяти лет, торопливо вышел из своего кабинета.

— Добрый день, мистер Вестон, вот так сюрприз, — сказал он и пожал Перри руку. — Вы снова проводите свой отпуск у нас?

Перри непрерывно думал о Шейле. Можно ли действительно доверять этой обезьяне? Ему необходимо как можно скорее вернуться.

— Не совсем так, мистер Эдсон. Я приехал сюда лишь на некоторое время, чтобы поработать над сценарием. Мне срочно нужны деньги.

— Для этого мы здесь, мистер Вестон. Чем могу быть вам полезен?

— Мне нужно десять тысяч долларов в стодолларовых купюрах.

Эдсон широко раскрыл глаза:

— Но, мистер Вестон, таких денег на вашем счете нет. Это очень значительная сумма.

Перри с трудом подавил нетерпение.

— Мне нужны деньги, мистер Эдсон, — сказал он резко. — Если хотите, можете позвонить в мой банк в Нью-Йорке. Деньги мне нужны срочно.

Сбитый с толку резкостью Перри, Эдсон торопливо сказал:

— Я все улажу, мистер Вестон. Вам нужно десять тысяч в стодолларовых купюрах.

— Именно так. Мне нужно сделать кое-какие покупки. Я вернусь примерно через четверть часа. Договорились?

Эти мелкие банковские короли, подумал Перри, выходя из банка, потом перешел улицу, направляясь в магазин самообслуживания. Когда он вошел в магазин, шериф Росс пересек улицу и вошел в банк.

— Фред, что хотел мистер Вестон?

Эдсон медлил с ответом.

— Джефф, вообще-то это вас не касается, но если вам непременно надо знать, то он потребовал десять тысяч долларов в стодолларовых купюрах.

— Вы не можете немного задержать выдачу денег?

Эдсон вопросительно взглянул на него.

— Я обещал. Видимо, они действительно нужны ему срочно. А в чем дело?

Росс ничего не ответил удивленному Эдсону, оставив его в недоумении, а сам, озабоченный, перешел на другую сторону улицы и прислонился к деревянным перилам перед магазином самообслуживания.

Перри купил дюжину яиц, салат и пакет лука. Выйдя из магазина, он увидел Росса. Его сердце испуганно екнуло, когда Росс, подойдя к нему, протянул руку для приветствия.

— Сделали покупки? Рад вас видеть, мистер Вестон.

— Да и мне приятно побывать здесь снова. — Перри пожал руку Росса.

В этот момент он вспомнил о необходимости разведать ситуацию и подавил нетерпеливое желание как можно скорее вернуться в хижину.

— У меня кое-какие дела в банке, Джефф. Вы не возражаете, если мы после этого выпьем по кружке пива?

— Охотно. Я буду в баре Тома, — согласился Росс и отправился в бар.

Перри уложил покупки в джип и вернулся в банк.

— Все подготовлено для вас, мистер Вестон, — встретил его Эдсон. — Вам нужно только поставить подпись на этом месте.

Перри расписался на формуляре и взял у Эдсона толстый конверт с деньгами.

— Большое спасибо, мистер Эдсон, — поблагодарил он. — Вы меня очень выручили.

Он пожал руку директору, а выйдя из банка, спрятал конверт в машине и пошел вниз по улице к бару Тома.

Он регулярно посещал этот бар, когда бывал в Роквилле. Толстый бармен, увидев его, приветливо заулыбался:

— Мистер Вестон, это же прекрасно.

— Я тоже рад вас видеть, Том, — сказал Перри, пожимая Тому руку. Он огляделся. В это время в баре было немноголюдно, однако его еще помнили. Все поднимали в знак приветствия шляпы и кивали Перри. За столиком у стены сидел шериф Росс.

— Два пива, Том, — заказал Перри и, пересекая зал, принуждал себя улыбнуться каждому. Он сел рядом с Россом.

Росс взглянул на Перри. От него не ускользнуло его напряженное состояние.

— У меня мало времени, — объявил Перри, когда Том принес пиво. — Ко мне приехала жена, и мне не хотелось бы надолго оставлять ее одну.

— Я понимаю, — проговорил Росс, отпивая глоток пива. — Все ли в порядке в хижине?

— Да, конечно. Никаких проблем. — Перри уставился на свою кружку.

— Мари просила спросить, не нуждаетесь ли вы в ее помощи, мистер Вестон. Как только дороги подсохнут, она могла бы приехать к вам и провести тщательную уборку.

— Нет, спасибо. Моя жена сама с этим справится. Передайте Мари от меня привет.

— Спасибо, передам, — кивнул Росс. — Вы снова заняты сценарием?

— Да, — ответил Перри, стараясь придать своему голосу безразличие. — Этот убийца, вы знаете, натолкнул меня на одну идею. Есть какие-нибудь новости о нем? Его уже схватили?

— Нет, но розыск продолжается. — Росс откинулся на спинку стула. — Полиция предполагает, что он уже в Майами.

— Вы считаете, что ему удастся скрыться?

— Во всяком случае он заботится о том, чтобы мы за свои деньги что-нибудь делали, мистер Вестон. Рано или поздно, но мы его поймаем.

— По всей вероятности. — Перри склонился над кружкой. Он с большой охотой доверился бы этому спокойному, высокому человеку, но понимал, что, как только вмешается полиция, ему и Шейле не быть в живых.

— Я работаю над новой идей, Джефф. Знаете, когда вы приезжали ко мне, намереваясь обыскать мою хижину, чтобы проверить, не укрылся ли в ней убийца, меня вдруг осенила блестящая идея.

— Правда, мистер Вестон?

Со стороны Росс казался все таким же спокойным, проявляющим интерес из простой вежливости, но внутри он весь насторожился.

— При такой богатой фантазии, как у вас, мистер Вестон, это, по-видимому, вполне естественно.

— Когда вы и ваш заместитель ушли, я начал размышлять, что было бы, если бы этот тип действительно укрылся у меня. Как вы уже говорили, он очень опасен. Я попытался представить, как бы я реагировал, если бы он неожиданно появился передо мной с пистолетом.

Перри замолчал, отпил пиво и принужденно рассмеялся:

— Идея захватила меня и подзадорила выжать из нее побольше.

— Я это хорошо понимаю. Ну и как вы это представили себе дальше?

Перри помедлил. Может быть, он наговорил лишнего. Он знал, что Росс неглупый человек, однако все, что он, Перри, до сих пор говорил, звучало, по его мнению, вполне правдоподобно. Конечно, он не наведет Росса на мысль вызвать национальную гвардию.

— Идея как раз подходит для сценария, — ответил Перри, закуривая. — Однако, с другой стороны, она выглядит слишком бедной, и я попытался развернуть ее шире. Вы понимаете, преступник и писатель находятся одни в рыбацкой хижине. Пока все идет хорошо, ну а потом, что дальше? А дальше приезжает жена писателя. Он отнюдь не ожидал ее приезда. И вот действие оживляется. У убийцы теперь два заложника, что делает ситуацию, естественно, более напряженной. На этом я пока остановился.

— Очень интересно, — сказал Росс. — Я вообще-то смотрел все ваши фильмы, мистер Вестон, но этот мог бы стать, пожалуй, самым лучшим.

— Я рад, что вы так думаете.

Перри допил свое пиво.

— Теперь мне надо еще подумать, чем закончится фильм. Если нагрянет полиция, чтобы спасти их, а вы понимаете, что они оба заложники, убийца убьет их обоих и будет бороться дальше, пока его не убьет полиция или он сам не убьет себя. Но этого в фильме не должно произойти.

Теперь Росс был твердо уверен, что Чет Логан скрывается в хижине Вестона, однако не подал вида.

— У меня предложение, мистер Вестон. Я, конечно, не эксперт, однако, может быть, вам нужно выслушать точку зрения полицейского.

И хотя он старался говорить совершенно спокойно, но при этих словах Перри едва заметно вздрогнул, и от Росса это не укрылось.

— И что это за предложение, Джефф?

Росс на мгновение задумался, потом сказал:

— Итак, речь идет об убийце, который укрылся в одинокой рыбацкой хижине?

Совершенно верно, подумал Перри, однако вслух ничего не сказал, а только согласно кивнул.

— Появляются двое полицейских. Ваш заложник знает, что, если он выдаст преступника полицейским, начнется стрельба. Правильно?

Перри снова кивнул.

— Однако оба полицейских догадываются, что произошло. Они видят, что заложник находится в опасности, и потому уходят, как это сделали я и Хэллис. А теперь представьте, что более молодой из полицейских был во Вьетнаме и хорошо подготовлен к партизанской войне. Предположите, что он вернулся назад, укрылся на одном из деревьев около хижины и поджидает своего часа.

Перри глубоко вздохнул. Итак, Росс знал, что Браун укрылся в его хижине. Он вспомнил Хенка Хэллиса, высокого, стройного заместителя шерифа. Действительно ли он сидит на дереве и наблюдает за происходящим вокруг?

— Интересно, — произнес Перри внезапно охрипшим голосом. — Но что потом?

Теперь заколебался Росс, однако, пожав плечами, продолжал:

— Этот человек за одну ночь убил шестерых. Если его схватят, он получит, может быть, тридцать лет, что означает — ничего. Самое позднее, через восемь лет его могут освободить за хорошее поведение, и он снова станет убивать людей. Полицейский на дереве поступил бы с этим убийцей точно так же, как с вьетнамским снайпером. Конечно, это противоречит закону, мистер Вестон. Как полицейский, я обязан задержать убийцу и предоставить его суду, но тот второй не ломает себе над этим голову. Он пристрелит этого типа, как только увидит его.

Перри внимательно рассматривал свои руки.

— Не думаю, Джефф, что в своем фильме я могу показать такой конец. Я выставил бы полицию в плохом свете.

— Безусловно, но вы ведь можете кое-что допустить. Например, убийца обнаруживает полицейского и стреляет в него, а тот в порядке самообороны убивает его.

У Перри по спине побежали мурашки.

— Я понимаю.

— Есть еще кое-что, над чем вам следует поразмыслить, мистер Вестон, — добавил Росс спокойно. — Только ваш заложник может сделать это, больше никто. Он должен найти предлог, чтобы убийца вышел из хижины, чтобы полицейский на дереве смог взять его на прицел. Выстрел обязательно должен быть смертельным. Как только полицейский выстрелит и промахнется, убийца снова спрячется, и тогда наш писатель и его жена будут мертвы. Поэтому вы должны придумать в своем сценарии что-нибудь такое, что заставило бы убийцу выйти из хижины.

Перри подумал о Брауне. Выманить его наружу? Какой убедительный предлог можно придумать для этого?

Росс видел отчаяние на лице Перри.

— Подумайте над этим, мистер Вестон, иного выхода нет.

— Да, — сказал Перри и встал. — Мне пора возвращаться. Вы очень помогли мне, Джефф, благодарю.

Росс тоже встал. Мужчины долго смотрели друг на друга, потом Перри вернулся к своему джипу.

Сидя на толстой ветке дерева, Хенк Хэллис пытался найти более удобное положение для тела.

Удручающая мысль неожиданно пришла ему в голову. Пятнадцать лет назад, когда ему было всего двадцать пять, ему ничего не стоило, выжидая, долго просидеть на дереве в душную жару, а теперь уже через пять часов стало ясно, что он постарел. Спина болела, а ноги затекли. Пятнадцать лет назад он справлялся с этим играючи. Однажды по ветке, на которой он сидел, проползла змея. Он не пошевелился, ибо знал, что малейшее движение встревожит вьетнамца, который тоже терпеливо выжидал.

А сегодня, почти без всякого сомнения, он уже не смог бы выдержать этого. Все-таки пятнадцать лет — долгий срок. И хотя два раза в неделю он посещал стрелковый клуб и считался там лучшим снайпером, он знал, что его рука потеряла прежнюю уверенность. Он посмотрел на часы. Уже почти половина пятого, и часа через три начнет темнеть. А что потом? Покажется ли Логан? Хэллис понимал, что не сможет просидеть на дереве всю ночь. Как только стемнеет, он спустится вниз, уйдет в глубь леса и ляжет там спать, а с рассветом снова займет свой пост на дереве.

Он услышал тихое попискивание рации и включил аппарат.

Голос Росса тихо произнес:

— Хенк, теперь я абсолютно уверен, что Логан находится там. Я разговаривал с Вестоном.

Росс кратко передал Хэллису содержание разговора.

— Вестон находится в затруднительном положении. Мы ничего не сможем сделать для него и его жены, пока Логан не выйдет из хижины. Я мог бы вызвать национальную гвардию, но это означало бы верную смерть для Вестона. Вестон — умный человек. Фантазия у него работает отлично. Может, он сможет выманить Логана наружу. Тогда все в ваших руках.

— Понял вас, шериф. — Хэллис вытер потный лоб.

— Дело идет к тому, что Логан, видимо, попытается вырваться. Вестон взял в банке десять тысяч долларов. Как только стемнеет, Логан скорее всего уберется из хижины, однако я уверен, что перед этим убьет Вестона и его жену. Он не может допустить, чтобы они вызвали полицию. Все чрезвычайно проблематично.

— Я буду настороже.

— Может быть, вас сменить?

— Нет! Это моя, а не ваша проблема. Я справлюсь сам.

Хэллис услышал, как Росс вздохнул.

— Как себя чувствуете, Хенк? Ведь вы сидите на этом дереве больше пяти часов.

Хэллис поколебался, но решил ничего не говорить шерифу. В противном случае он немедленно бросится сюда и может спугнуть Логана.

— Чувствую себя отлично. Не беспокойтесь. Это моя стихия. Передайте вашей жене, что сандвичи были очень вкусные.

— О'кей, но будьте осторожны. И сообщите, когда Вестон вернется.

Следующий час не дал ничего нового. Хэллис все чаще беспокойно ерзал на ветке. Он смотрел на реку, сверкавшую в лучах солнца, и не желал ничего больше, как только сбросить с себя пропитанную потом одежду и окунуться в холодную воду. Чтобы как-то скоротать время, он понемногу жевал холодного цыпленка. Его томила жажда, хотелось пива и закурить.

«Покажись же наконец, свинья! — думал он. — Выйди! Выйди, в конце концов!»

Однако в хижине не было заметно никаких признаков жизни. Да, он оказался прав. Логан находится в хижине, иначе жена Вестона не осталась бы там в такой жаркий вечер. Он представил себе тот ужас, который она испытывала, удерживаемая таким бандитом, как Логан.

Потом он услышал звук приближающегося джипа и сосредоточил на нем свое внимание. Джип остановился перед хижиной, и из него вылез Перри.

Он достал с сиденья сумку с продуктами. Входная дверь открылась, потом снова закрылась.

Хэллис включил рацию.

— Шериф? Вестон вернулся. Джип стоит перед дверью.

— О'кей, Хенк, будьте внимательны.

Браун стоял с недоверчивым видом, держа в руке револьвер.

— Закройте дверь на задвижку, Перри. Поставьте сумку. А теперь повернитесь. И без всяких фокусов.

Перри сделал все, что было сказано, и Браун обыскал его.

— О'кей. Теперь осмотрю сумку. Я никогда не рискую. Если найду оружие, вы — конченый человек.

Быстрым движением он вытряхнул содержимое сумки на пол, все проверил и улыбнулся Перри:

— Умный мальчик. И лук. Вы любите лук?

— Где моя жена? — спросил Перри.

— Никаких проблем. Она наверху распаковывает вещи. Я же сказал, что, если вы порядочно относитесь ко мне, я плачу вам тем же самым.

Браун убрал револьвер и вошел в гостиную.

— Проходите, Перри. Что нового?

— Я привез деньги. Десять тысяч в стодолларовых купюрах.

— Послушайте, с ума можно сойти! — проговорил Браун, прислонившись к стене. — Ну, а как выглядит ситуация?

— Я разговаривал с шерифом. Вас разыскивают сейчас в основном в Майами. Здесь ничего уже не предпринимают.

Браун уставился на него:

— Честно?

— Честно. — Перри с трудом придал своему голосу безразличное выражение.

— Говорили вы с его замом?

— Нет.

— Вы его не видели?

«Осторожно!» — подумал Перри, ибо был совершенно уверен, что именно сейчас этот стройный поджарый заместитель шерифа сидел на дереве и следил за хижиной. Он не торопясь вытащил из пачки сигарету.

— Да, я видел его, — соврал Перри, — но не разговаривал с ним, он как раз был занят в патрульной машине.

— Честно? — Голос Брауна прозвучал немного резко.

— Честно. — Перри закурил сигарету.

— Шериф — не проблема, но его заместитель… — Браун потер подбородок. — Ну хорошо, здесь мне нечего опасаться, правильно?

— Правильно.

— Где деньги?

— В джипе.

— Чего же вы здесь торчите? Принесите их! Я хочу посмотреть, как выглядит куча в десять тысяч долларов.

Перри снова удивился быстроте мышления. За долю секунды, пока он смотрел на Брауна, ему в голову пришла идея: что, если предложить Брауну самому забрать деньги из машины? Вдруг этот алчный человек потеряет бдительность и выйдет?

«Выманите его наружу под каким-нибудь предлогом», — вспомнил он слова шерифа.

— Вы что, не слышите? — зашипел Браун. — Принесите деньги!

Нет, подумал Перри, это слишком опасно. Подозрительный взгляд Брауна подтвердил, что тот никогда не выйдет сам и, более того, перестанет доверять Перри. Если уж выманивать его из хижины, надо придумать что-нибудь получше. Перри медленно поднялся, погасил в пепельнице сигарету и пошел к двери.

— Я иду.

Браун последовал за ним, держа револьвер в руке. Он отодвинул засов.

— Без всяких фокусов, Перри, — напомнил он, — и давайте побыстрее.

Хэллис со своего дерева видел и слышал, как открывается дверь. Он поднял карабин и прицелился, но, увидев выходящего Перри, тихо выругался.

Он наблюдал, как Перри возвращается в хижину, держа в руке большой толстый пакет. Деньги, конечно, подумал Хэллис. Да, может быть, что-то начинается. А если Логан отправится, когда совсем стемнеет? Теперь надо быть все время настороже. О сне уже не приходилось думать. Положив карабин на колени, он прислонил ноющую спину к стволу дерева и снова стал ждать. Прошли еще медленные полчаса. Комары, видимо, насытились и перестали его донимать. Стало немного прохладнее. Только один Бог знал, как ему не хватало сигареты.

А потом случилось нечто непредвиденное. Он услышал в кустарнике шорох, который заставил его насторожиться, тогда как руки сами схватили карабин. Потом раздался собачий лай.

Он посмотрел вниз, однако из-за густой листвы земли не было видно. Но он слышал, как лаяла и рычала собака около дерева, на котором он сидел. Потом послышался мужской голос:

— Ну, что ты обнаружил там наверху? Давай иди ко мне, Джек. Все равно никого не схватишь.

Хэллис немного выпрямился. Пот ручьями струился по его лицу. Он увидел высокого человека, стоявшего с удочкой на берегу реки. Собака продолжала неистово лаять. «Почему это должно было случиться?» — подумал Хэллис. Логан не мог не услышать лай собаки. Он станет размышлять, почему лает собака и что произошло.

Мужчина снова крикнул, на этот раз нетерпеливо:

— Джек! Ко мне!

Собака мгновенно перестала лаять и побежала к мужчине, который наклонился и погладил ее. Потом они вдвоем пошли вперед, мимо хижины. На мгновение мужчина остановился, разглядывая джип, потом двинулся дальше, сопровождаемый собакой.

Когда Перри вернулся в хижину, Браун буквально вырвал у него конверт и запер дверь.

— Десять тысяч, — улыбнулся он Перри. — Вы действительно богатый тип. — Он вошел в гостиную.

— Мне хотелось бы поговорить со своей женой, — сказал Перри. — Вы можете пересчитать деньги и убедиться в том, что я вас не обманул.

Стальные пальцы Брауна обхватили его руку.

— У вас еще целая жизнь впереди, чтобы поговорить со своей женой, Перри. С ней все в порядке. Вы очень порядочны по отношению ко мне, а я к вам. Мне надо поговорить с вами.

Любое сопротивление было опасным, поэтому Перри безропотно вошел в гостиную. Он увидел, как Браун рассыпал по полу деньги.

— Послушайте! Сколько денег! — бормотал он. — Самая прекрасная в мире картина.

Он ворошил деньги своими толстыми пальцами. Потом, улыбнувшись, повернулся к Перри:

— Очень чисто сделано, Перри.

— Мне хотелось бы поговорить с женой.

— Вы уже говорили об этом. — Браун собрал деньги и снова засунул их в пакет. — О'кей, садитесь. Я хочу еще раз все повторить.

Перри, подавив нетерпение, присел и закурил сигарету. Браун сел напротив, держа пакет с деньгами в руках.

— Что повторить? — спросил Перри.

— Итак, вы видели старика шерифа?

— Да.

— И он сказал вам, что полиция сейчас разыскивает меня в Майами?

— Да.

Браун посмотрел Перри в глаза, стараясь определить, говорит ли тот правду.

— И вы поверили ему?

— А почему бы и нет? — спросил Перри, и у него пересохло во рту.

Браун кивнул:

— Итак, они ищут меня в Майами?

— Так сказал шериф.

— А здесь нет никакой опасности?

Перри подумал о полицейском на дереве, который наблюдал за хижиной. Он затянулся сигаретой и медленно выпустил дым.

— Так сказал шериф.

— А он не мог вас обмануть?

Перри почувствовал, как капли пота стекают по его спине.

— Мы с ним хорошие друзья, Джим, я не вижу, для чего ему меня обманывать.

— А меня вы не обманываете, ибо мы с вами не друзья?

В этот момент зазвонил телефон.

Браун вздрогнул, в его руке появился револьвер.

— Подойдите, но будьте осторожны. Без всяких фокусов.

Перри встал и подошел к телефону.

— Перри, это вы? — спросил мужской голос. — Я — Жене Фраклин. Давно пытаюсь связаться с вами, но ваш телефон был неисправен. Как дела?

Перри глубоко вздохнул и спокойным голосом ответил:

— Хорошо. — Он был уверен, что револьвер Брауна направлен на него. — Мы давненько не виделись с вами. Как поживаете?

— Тоже хорошо. Я сейчас в Джексонвилле. У меня с собой контракт, о котором мне бы хотелось поговорить с вами. Вы не возражаете, если я к вам подъеду? Или вам удобнее приехать сюда?

— Сожалею, Жене, но вы мне помешаете. Я как раз сижу над сценарием и не хотел бы прерываться. С контрактом можно повременить.

— Конечно, я понимаю. Ну хорошо, контракт подождет. Однако мистер Харт хотел бы иметь вашу подпись.

— Он тоже подождет, — сказал Перри уже более резким тоном.

— Я встретил вашу жену в Джексонвилле. Она у вас, не так ли?

— Да.

Помолчав, Франклин заметил:

— Это наверняка не понравится мистеру Харту. Она будет отвлекать вас от работы.

Если бы положение не было таким критическим, Перри, вероятно, рассмеялся бы. Шейла будет отвлекать! Ну а как быть с озлобленным убийцей, который угрожал ему револьвером?

— Я пишу сценарий для мистера Харта, однако ни он, ни кто-либо другой не имеет права вмешиваться в мою частную жизнь. До встречи, Жене. — И он положил трубку.

Браун засунул револьвер в кобуру.

— Вы хорошо ему выдали, — сказал он, улыбаясь.

— Вы закончили, Джим? Я хотел бы увидеть свою жену.

— Конечно. По-моему, вы не способны думать ни о чем другом. С ней все в порядке. Я хотел бы только кое-что сообщить вам. Как только стемнеет, я исчезну. Вас это, несомненно, обрадует, не так ли? Я возьму джип. Ни одна ищейка не возьмет меня, а я никогда не дам схватить себя. Скоро я исчезну.

Перри провел рукой по вспотевшему лицу.

— Не могу сказать, что я огорчен, — произнес он с вынужденной улыбкой. — Для меня это было не очень приятное знакомство.

— Могу себе представить, — ответил Браун, прислонясь к спинке стула. — И еще одно, Перри. Слушайте внимательно. Вы мне нравитесь. Вы неглупый человек и были честны со мной. Присматривайте за своей женой. Ей нужен кто-нибудь, кто бы за ней присматривал. Знаете, в чем ваша проблема? Она помешалась на мужчинах. Если бы она была моей женой, я бы уже давно избил ее. Я честен по отношению к вам. Меня это, собственно, не касается, но я хотел бы вам об этом сказать.

Браун закатал рукава рубашки, показав вытатуированную кобру.

— Я бы доверял ей не больше, чем этой змее. О'кей?

Перри собирался возразить Брауну, когда они услышали собачий лай.

Глава 8

Больше часа Шейла лежала на кровати. Слова Брауна жгли ее сознание, не давали покоя.

«Для меня вы значите не больше, чем самая паршивая проститутка, с которой я когда-либо имел дело. Для меня вы не больше, чем дерьмо, которое оставляет на тротуаре собака».

Сначала она ударилась в слезы, потому что чувствовала себя ужасно униженной. Затем слезы сменились шоком от обманутых сексуальных ожиданий, и потом, наконец, пришла холодная ярость. Тело ее окаменело, руки сжались в кулаки.

«Еще ни один мужчина не отважился так разговаривать со мной! Ты, обезьяна! Ты, вонючая свинья!»

Она спустила ноги на пол и встала с кровати. От охватившего ее неистовства перехватывало дыхание. Кулаками она барабанила по краю кровати и вся дрожала от гнева.

Ни один человек безнаказанно не должен так разговаривать с ней! Ни один!

«Для меня вы не больше, чем дерьмо, которое оставляет на тротуаре собака».

«Я дерьмо!»

Медленно она ходила по комнате и через несколько минут овладела собой, хотя в глубине сознания ярость все еще жила. Дыхание успокоилось, и она принялась сосредоточенно обдумывать положение.

— Я тебе покажу, обезьяна, — тихо проговорила Шейла. — Уж как-нибудь я тебе отомщу! Но как? — уже размышляла она. — Все равно как, но я это сделаю, даже если это будет последнее мое дело. Нет, так не пойдет, мне надо сосредоточиться. Я хочу видеть его мертвым. Как?

Она подумала о телефоне. Полиция!

Потом решила, что это все несерьезно. У нее не было никакой возможности подойти к телефону. Эта обезьяна все держала под контролем.

Спокойно, подожди немного. Сначала возьми себя в руки.

Она прошла в ванную комнату и умыла лицо холодной водой. Взглянув на себя в зеркало, она почувствовала, как к ней возвращается твердая уверенность. Шейла стала теперь намного спокойнее. Несколько минут она приводила в порядок свое лицо, потом, оставшись довольна результатом, вернулась в спальню и открыла чемодан.

Она надела свежую кофточку и натянула другие джинсы. Все время ее ум работал на высоких оборотах, мысли вращались только вокруг Брауна. Каким образом ему отомстить?

Почти успокоившись, она села в кресло. Мысли ее сменяли одна другую. Наконец она кивнула, абсолютно успокоившись. «Все остальное чушь. Я должна убить его».

Она сидела совсем тихо, обдумывая снова и снова озарившую ее мысль. «Убить? Да! Но как?»

Она помнила о силе этой скотины. Как он раздавил пепельницу! Как уложил Перри одной только пощечиной!

«Если бы у нас было оружие!»

Она выпрямилась, застыв.

Оружие! Ведь у нее есть револьвер! Как она могла об этом забыть? Теперь она вспомнила, как взяла из сейфа Перри револьвер и до смерти испугала этого грязного частного детектива. Она точно помнила, что положила револьвер в сумочку.

Шейла взволнованно вскочила с кресла.

Где ее сумочка? Выезжая из Джексонвилла, она сунула ее в карман для дорожных карт с водительской стороны джипа. Перри, должно быть, не заметил ее. Итак, сумочка все еще в машине, которая стоит перед хижиной.

Как же до нее добраться?

Потом, услышав шум приближающейся машины, она подбежала к окну и увидела, как из нее вышел Перри и с сумкой через плечо вошел в дом.

Она долго разглядывала джип, будучи уверена, что Браун никогда не разрешит ей подойти к машине и взять сумочку. Снизу раздались голоса. Она тихонько подкралась к двери и, приоткрыв ее, прислушалась.

Она слышала, как Перри сказал:

— Я хочу поговорить со своей женой.

Браун что-то ответил, потом дверь закрылась, и она уже ничего не слышала.

— Подожди только! — тихо проговорила она. — Время придет. Револьвер здесь. Подожди только!

Хэллис включил рацию:

— Шериф?

— Слушаю.

— Неприятность. Думаю, мое укрытие полетело к черту. — Хэллис кратко обрисовал эпизод с собакой. — Этот тип не дурак. Теперь он наверняка догадывается, что я сижу на дереве.

— Черт возьми, лучше я доложу Дженнеру, Хенк.

— Рано. Когда стемнеет, я переберусь на другое дерево. Вы только не беспокойтесь. Этот тип появится не раньше, чем стемнеет.

— Послушайте, Хенк, сегодня не будет темно. Я узнавал. Сегодня полнолуние.

— Допустим. Он должен только показаться, и тогда будет в моих руках. Я просто хотел поставить вас в известность. Остаюсь на связи.

— Вы не считаете, что мне следует присоединиться к вам?

— Абсолютно не считаю, шериф. Я справлюсь сам, на войне переживал худшее.

Включив рацию, Хэллис прислонился ноющей спиной к стволу дерева и перехватил карабин. Солнце уже заходило. Река отливала кроваво-красными бликами. Через полчаса взойдет луна.

Он взглянул на хижину. За задернутыми шторами гостиной появился свет. Что там происходит? Наклонившись вперед, он стал изучать другое дерево. Взобраться на него нетрудно, только обзор будет не таким хорошим, как теперь.

Хэллис решил выждать еще немного. Если Логан не догадывается, что он сидит на дереве, есть еще шанс, что выйдет из хижины.

Услышав лай собаки, Браун вскочил и через мгновение с револьвером в руке был уже у окна.

Скорость перемещений Брауна поразила Перри. Просто не верилось, что человек может быть таким быстрым. Сам он остался сидеть в кресле и наблюдать, как Браун, осторожно раздвинув шторы, уставился через узкую щель в окно.

Перри прислушался к неистовому собачьему лаю. Он был уверен, что собака учуяла полицейского на дереве. Что же теперь будет?

Потом послышался мужской голос, звавший собаку. Несколько секунд собака продолжала лаять, мужчина снова позвал ее, и наконец собачий лай прекратился.

Перри смотрел на широкую мускулистую спину Брауна. Мысли его смешались. Он должен помочь полицейскому, который спрятался на дереве.

— Не волнуйтесь, Джим, — обратился он к Брауну намеренно безразличным тоном. — Такое часто бывает.

Браун плотно задернул шторы, огляделся и посмотрел на Перри. Выражение его лица было таким злым и страшным, что у Перри чуть не остановилось сердце.

— Что это значит? — прошипел Браун. — Собака учуяла ищейку, которая прячется на дереве. Не пытайтесь сделать из меня идиота.

— Собака учуяла опоссума. Они часто появляются на деревьях.

— Что?

— Опоссума. Зверек. Собаки его не выносят, — врал Перри, пытаясь придать своему голосу безразличие и спокойствие. Он поискал сигарету, нашел и закурил. — Вы в каждой тени видите полицейского. Когда я в последний раз отдыхал здесь, то видел целую стайку этих зверей.

К своему облегчению, Перри заметил, что Браун немного успокоился.

— Они выглядят как большие крысы. Питаются рыбой и яйцами птиц. Вы должны знать этого зверька, или не знаете?

Браун отошел от окна. Казалось, он совсем успокоился. По крайней мере, убрал револьвер в кобуру, однако выражение тревоги в его глазах не исчезло.

— Значит, вы не верите, что на дереве сидит ищейка, например, этот заместитель шерифа?

— Я же вам сказал, Джим, — спокойно проговорил Перри, — что видел его менее чем два часа назад в Роквилле. Ради Бога, перестаньте беспокоиться!

Браун все еще смотрел на него:

— Разве вы не могли притащить его сюда? Не могли высадить в этом проклятом лесу, чтобы он залез на дерево? Или это не так? Вы хотите обмануть меня или нет?

Перри стряхнул в пепельницу пепел с сигареты и даже удивился, что рука его при этом не дрожала.

— Боже мой, все это похоже на сцену из одного моего кинофильма. Конечно, могло бы случиться, что я вас обманываю, Джим. Я понимаю ваше недоверие. Откровенно говоря, эту ситуацию я несомненно смогу использовать в своем сценарии.

— Плевать я хочу на ваши сценарии, — прошипел Браун. — Вы обманули меня?

Перри почувствовал под ногами твердую почву и убежденно ответил:

— Нет, Джим, я не обманываю вас. Я не привозил сюда никого. Я даже не разговаривал с ним.

Браун не сводил с него глаз.

— Опоссум?

— Вероятнее всего. А теперь, Джим, я все же хочу поговорить со своей женой.

В комнате постепенно темнело. Они уже не видели отчетливо друг друга, и Перри включил настольную лампу.

— О'кей. Без всяких фокусов, Перри. Вы мне нравитесь. Вы порядочный человек. Должен вам сказать, что с тех пор, как я родился, в этом чертовом мире никто еще ко мне так хорошо не относился, как вы. Даже мой отец по отношению ко мне не отличался порядочностью. Моя мать желала, чтобы я никогда не появился на свет.

Браун неожиданно улыбнулся. Это была не злобная ухмылка, которую Перри уже хорошо узнал. Это была открытая, почти невинная улыбка, от которой Перри стало стыдно за самого себя.

— Ну, хорошо, идите и побеседуйте со своей женой. Я позабочусь о еде. Жареные крабы. Как вы к этому относитесь?

— Неплохо. — Перри пошел к двери и остановился в дверном проеме. — Сегодня ночью вы намерены уйти, не так ли, Джим?

— Точно. Как только стемнеет, я исчезну. Пожалуй, сначала попытаюсь добраться до Джексонвилла, а оттуда — кто знает куда? Уж там я могу скрыться с такими деньгами. Я это делал, не имея абсолютно ничего, а теперь это для меня детская забава.

— Я желаю вам счастья, Джим, — сказал Перри и спросил себя, действительно ли он так думает.

— Мне не нужно вашего счастья — только свое собственное. А теперь идите к своей жене. Если кто нуждается в счастье, так это вы.

Браун прошел на кухню и закрыл за собой дверь.

Когда Перри вошел в просторную спальню, Шейла бросилась к нему, обняла его и крепко прижалась.

— О, дорогой!

Ласково поглаживая ее, Перри чувствовал, как напряжены ее спинные мускулы.

— Все в порядке? — спросил он.

Она отодвинулась, и они долго разглядывали друг друга. Решительное, жесткое выражение ее лица и ненависть в глазах поразили его.

— Что значит в порядке? Если ты опасаешься, не сделала ли со мной что-либо эта обезьяна, то в этом смысле все в порядке.

— А что здесь произошло? — Он закрыл дверь. — Что все же с тобой случилось?

— Ради Бога, Перри! Я несколько часов ожидала твоего возвращения. Разве это не достаточная причина?

— Сожалею. Я кое-что узнал и должен рассказать тебе об этом. — Он понизил голос и продолжал: — Он уйдет, как только стемнеет.

— Уйдет?

— Да. Он только что сказал мне об этом. Он возьмет джип и поедет в Джексонвилл.

Шейла стояла перед ним словно парализованная. Ее мысли были заняты только одним всепоглощающим желанием убить Брауна. «Для меня вы не больше, чем дерьмо, которое оставляет на тротуаре собака».

Эти слова словно жгли ее. Она хорошо представляла, как эта скотина будет рассказывать о ней своим друзьям, если останется в живых. Она словно слышала его жуткий, противный смех.

Заметив, что Перри озадаченно смотрит на нее, она кивнула:

— Это уже, по крайней мере, что-то, не так ли?

— Это значит, что с кошмаром покончено, — сказал он, принуждая себя улыбнуться. — Мы можем начать все сначала, вести себя так, как будто ничего и не было. Пожалуйста, успокойся. Завтра мы начнем новую жизнь.

— Ты мелешь такую чушь, какую трудно себе представить, — крикнула она. — Ты что, действительно веришь в то, что после всего этого мы сможем жить так, как будто ничего не произошло?

— Я не понимаю, почему не можем. Шейла, я люблю тебя. Мы могли бы начать все сначала.

Она уставилась на него:

— Этот жаркий диалог ты можешь приберечь для своего следующего фильма.

— Шейла!

Она отчаянно попыталась овладеть собой.

— Мне очень жаль, мне не следовало бы говорить этого. У меня просто сдали нервы. Мы поговорим о нашей жизни, когда наконец исчезнет эта вонючая обезьяна.

Она взглянула на него холодно, оценивающе.

— Перри, ты забыл мою сумочку в машине. Она мне нужна и лежит в боковом кармане с водительской стороны. Принеси мне ее, пожалуйста.

— Я уверен, Шейла, что Браун меня не выпустит. С твоей сумочкой придется подождать.

— По крайней мере, попытайся. Она мне нужна.

— Зачем?

Она потеряла самообладание и, утратив над собой контроль, выпалила со сдерживаемой яростью:

— Потому что я пристрелю эту свинью. В сумочке у меня револьвер.

Едва эти слова вылетели, она уже жалела, что произнесла их. Ну зачем она поторопилась? Почему не сдержалась? Увидев лицо Перри, она поняла, что он более чем шокирован.

И тогда он сказал совсем спокойно, этим ужасным мягким голосом, которым он говорил с ней всегда, когда у нее было плохое настроение:

— Нет, Шейла, ты этого не сделаешь. Ты же знаешь, что у тебя нет никакого револьвера.

Этот голос, который, казалось, должен был успокаивать, только еще больше распалил ее ярость.

— У меня твой револьвер! Я взяла его из сейфа! Он в моей сумочке. А теперь иди и принеси его.

Оба разговаривали вполголоса.

— Но зачем тебе понадобился револьвер? Почему ты взяла его из сейфа?

— Ты непременно хочешь знать?

Она оглядела его с головы до ног, сжимая кулаки.

— Я охотно расскажу тебе. Твой шеф, этот вонючий Силас С. Харт, посадил мне на хвост частного детектива. Как тебе это нравится? А этот паршивый шпик попытался меня шантажировать! Этот слизняк пришел в наш дом и потребовал десять тысяч долларов. Но я его проучила. Я взяла из сейфа револьвер и выстрелила в него. Он смертельно перепугался. Тогда у меня было такое же желание убить этого слизняка, с каким я убью здесь обезьяну, которая сидит там внизу.

Стоя неподвижно и глядя на нее, Перри вспомнил слова, сказанные ему мистером Хартом: «Я знаю ее значительно лучше вас. У меня есть информация о ее прошлом и о том, чем она занимается, когда вы пытаетесь работать. Мои люди установили подслушивающий аппарат в номере мотеля, в котором она этим занимается».

Перри отказался слушать Харта, хотя знал, что это истинная правда.

И теперь он все еще не хотел признавать ужасную правду, что его жена вела себя как последняя проститутка.

— Хорошо, — сказал он охрипшим голосом, — мы обсудим это позже. Для этого сейчас неподходящее время.

— Ты хочешь сделать меня больной, — закричала она.

— Ты не понимаешь или не хочешь понять, — спокойно проговорил Перри. — Я тебе уже говорил, что требует этот человек. Если я сейчас попрошу его разрешить мне выйти и принести твою сумочку, он непременно поинтересуется, для чего. И что я ему скажу? Что ты не можешь обойтись без своей губной помады? Он не только бешеный, он еще и хитрый. Быть может, он разрешит сходить за сумочкой, но потом отберет ее у меня и найдет в ней револьвер. Этого будет вполне достаточно, чтобы вывести его из себя. Он убьет нас так же, как шестерых других, которых уже имеет на своей совести. Нет, Шейла, мы ничего не будет предпринимать.

Они услышали, как Браун крикнул:

— Еда готова. Спускайтесь вниз.

— Мы будем ждать. А когда стемнеет, избавимся от него.

Она скорчила презрительную гримасу.

— Иди же, трус. Я не смогу есть то, до чего дотрагивалась эта обезьяна. Но ты можешь идти совершенно спокойно и составить ему компанию.

Она отвернулась от него, отошла к окну и стала всматриваться в надвигающиеся сумерки.

Перри помедлил и пожал плечами. Он понимал, что сейчас важно было держать Брауна в относительно нормальном настроении и состоянии. Может быть, уже через пару часов он исчезнет. Перри спустился с лестницы и вошел в гостиную.

— Моей жены не будет, Джим. Все это вызвало у нее шок. Она не хочет есть и уже легла.

— Что ж, я придерживаюсь мнения, что лучшим местом для женщины является постель, — усмехнулся Браун. — Тем лучше. Нам больше достанется, так ведь?

Перри сел за стол. Он обязан любой ценой поддерживать у него хорошее настроение. У Перри пропал аппетит, но он должен принудить себя поесть.

Браун принес из кухни блюдо с дымящимся рисом, к которому он приготовил соус.

— Выглядит недурно? — спросил он, положив себе большую порцию, и пододвинул блюдо к Перри. Он начал есть в своей неприятной манере и одновременно разговаривать: — По-моему, я об этом еще не рассказывал. Однажды я работал подсобным на кухне одного ресторана. Мне было пятнадцать или около этого. Шеф-повар был негр. Он был педерастом и имел ко мне явное пристрастие. Когда я начинал работу, в мои обязанности входило мыть посуду. Он начинал ко мне приставать. А что, собственно, я терял? Я провел у него несколько ночей, и это вполне окупилось.

Браун жевал, уставившись в пустоту.

— Мой старик всегда нес всякий вздор, однако одну из его присказок я запомнил: «То, что вкладываешь в одно дело, нужно суметь оттуда и вытащить».

Браун улыбнулся и добавил:

— Конечно, он не имел в виду гомосексуалистов. Он подразумевал совсем другое. — Он снова улыбнулся. — Во всяком случае, для меня это окупилось. Он научил меня готовить и неплохо, не правда ли?

Перри, ковыряясь в тарелке, ответил:

— Лучше быть не может.

— Да, — проговорил Браун, покончив со своими крабами. — Вы совсем ничего не едите.

— Да нет же, — сказал Перри и вынудил себя отправить в рот полную ложку риса.

Браун наблюдал за ним.

— Вас что-нибудь беспокоит?

— Я был бы рад, если бы моя жена не появлялась здесь, — ответил Перри. — Она все усложняет, Джим, но я обещаю, что она не доставит вам никаких хлопот.

— Прекрасно. А я подумал было, не беспокоитесь ли вы об опоссумах на дереве.

Холодная дрожь пробежала по спине Перри. Не догадался ли Браун, что он ему лгал? Он подцепил вилкой краба и начал жевать.

— Опоссум? Ах, это. Почему я, собственно, должен беспокоиться? Нет, я думаю лишь о своей жене.

— Могу вас понять, — сказал Браун и замолчал, отправляя в рот еду. Опустошив свою тарелку, он посмотрел на оставшихся крабов и рис и спросил: — Вы еще будете есть, Перри?

— Нет, спасибо, я сыт.

— Еще одна глупая поговорка моего отца: «Ничего нельзя упускать».

Браун переложил остатки пищи на свою тарелку.

— Бьюсь об заклад, вы никогда не были голодным. Я же знаю, что такое настоящий голод. Бывали времена, когда у меня не было ни единого цента. Я почти умирал с голода и искал что-нибудь съестное в мусорных бачках, настолько был голоден. Я бродил по улицам, на которых находились первоклассные рестораны, смотрел через окна, как богатые жирные посетители набивали желудки. Я вспоминаю одного типа, который был таким жирным, что невозможно даже представить, и который съедал за один раз больше, чем я за неделю. Он пожирал все: суп, рыбу, большую порцию бифштекса, две порции яблочного пирога. Я до сих пор помню его, он стоит у меня перед глазами. Я наблюдал, как он вытащил туго набитый кошелек. Он был первым, на кого я напал и ограбил. Я избил его и получил от этого настоящее удовольствие. С тех пор я уже никогда не голодал.

— У вас была нелегкая жизнь, Джим, — сказал Перри спокойным голосом и отодвинул тарелку.

Браун доедал остатки.

— И теперь тоже не буду голодать. С такими деньгами я хорошо заживу. — Он взглянул на Перри и улыбнулся ему. — Вы покончили с едой?

— Да. Было очень вкусно.

— Я уберу со стола. Люблю, чтобы все было чисто.

Браун издал лающий смех и, собрав тарелки, пошел с ними на кухню.

Перри встал, закурил сигарету и подошел к окну. Он отодвинул штору и выглянул наружу. Там было темно. Единственное, что он мог увидеть, это свое отражение в оконном стекле. Он снова задернул штору, подошел к креслу и упал в него.

«Сколько еще ждать?» — подумал он, прислушиваясь к насвистыванию Брауна и позвякиванию посуды, которую он мыл. Кажется, ему удалось не испортить настроение этому типу, тем не менее каждой своей косточкой Перри чувствовал напряжение.

Телефонный звонок заставил его вздрогнуть. Браун мгновенно возник в дверях с револьвером в руке.

— Подойдите, Перри. И без фокусов.

Перри встал и взял трубку:

— Слушаю.

— Это вы, мой мальчик? — раздался голос Силаса С. Харта.

— О, добрый вечер, мистер Харт.

— Как дела, мой мальчик? Вы уже акклиматизировались? Я слышал, вам не повезло с погодой?

— Да, было довольно паршиво, но сейчас погода постепенно налаживается.

— Хорошо. У вас уже есть идея?

— Кое-что вынашиваю, но еще слишком рано говорить об этом.

— Конечно, я не хочу давить на вас. Вы мне подарите интересную историю. Я полагаюсь на вас. Вы уже ходили на рыбалку?

— Пока еще нет.

После небольшой паузы Харт продолжал:

— Мне звонил Франклин. Он хотел бы закрыть вопрос с контрактом.

— Для этого еще есть время. Все будет в порядке, мистер Харт. Не беспокойтесь с контрактом. Я его подпишу, но сейчас визит Франклина нежелателен.

Снова пауза.

— Ваша жена с вами.

Этот был не вопрос, а констатация факта.

— Да.

— Вы считаете это разумным?

— Это мое личное дело, мистер Харт. — Перри со злостью затряс головой.

— Надеюсь, мой мальчик. — Голос Харта звучал холодно. — Ну, хорошо, сообщите, когда все будет готово. До встречи.

Перри положил трубку. Браун в дверях все еще наблюдал за ним.

— Ваш шеф?

— Да.

— Знаете что? Я никогда не буду работать на другого. Это только для дураков.

— Но большинство людей вынуждены на кого-то работать, Джим.

— Конечно — дураки. Знаете что? Если бы я работал на кого-то и он сказал бы, что я должен делать, я так бы врезал ему, что его зубы остались бы торчать в его глотке.

— Тогда этот некто может радоваться, что вы не работаете на него, Джим.

Браун улыбнулся:

— Вы правы. О'кей. Примерно через час я сматываюсь. Думаю, у меня есть хороший шанс вырваться. Как только я доберусь до Джексонвилла, я смогу там затеряться. И уже ни одна ищейка не схватит меня. — Он провел рукой по рукоятке револьвера. — А с такими деньгами даже полиция не имеет шансов схватить меня.

— Будем надеяться.

Браун долго смотрел на Перри.

— О'кей. Вы можете подняться наверх к жене, и я запру вас. Когда буду готов, я дам вам знать. Но мне надо еще кое-что уладить. Теперь идите.

Перри вышел из гостиной и поднялся по лестнице. Если он не окажет Брауну никакого сопротивления, если он не разозлит его, тогда Браун исчезнет, не причинив вреда им с Шейлой.

Браун следовал за ним.

Когда Перри вошел в спальню, Шейла сидела на кровати, подперев руками подбородок и упершись в ковер отсутствующим взглядом, Перри услышал, как за ним захлопнулась дверь и Браун повернул ключ.

— Шериф? — Хэллис включил рацию.

— Да.

— Вы правы. Полнолуние. Луна как раз выходит. В свете ее уже видна река. Минут через десять хижину тоже зальет лунным светом. Я изменил свое решение. Было бы слишком рискованно менять дерево. Не знаю, догадывается ли Логан, что я здесь наверху, но я наполовину уверен, что догадывается. Не думаю, что он рискнет выйти из хижины, когда так светло, но если все же рискнет, преимущество будет на моей стороне. Я прочно возьму его на крючок. Перед моим деревом свободный от кустарника участок земли. Его он вынужден будет пересечь, поэтому я остаюсь на месте.

— Хенк! Не лучше ли будет, если я все же приеду? Тогда нас будет двое, а две пары глаз лучше, чем одна. Я буду очень осторожен, я должен обязательно быть с вами.

— Я прошу вас, шериф, оставайтесь на своем месте. Я ориентируюсь в ситуации. Здесь работа для одного. Если вы подойдете, я что-нибудь услышу и не будет уверенности в том — вы это или Логан. Понимаете? Я могу задержаться с выстрелом, что может оказаться смертельным. Так что прошу вас, предоставьте это мне.

— Я понял, — сказал Росс после непродолжительного молчания. — Я остаюсь здесь. Выходите на связь каждые десять минут. Это приказ.

— О'кей, шериф. Все будет хорошо.

— Счастливо, Хенк.

— Если кому и нужно счастье, так это Логану, — ответил Хэллис и выключил рацию.

Браун стоял на кухне. На его лице была злая улыбка. Опоссум? О да, конечно.

Он был совершенно уверен в том, что на дереве сидит с нацеленным оружием энергичный заместитель шерифа и ждет его появления. Прежде чем уходить, он уберет ищейку со своего пути.

Несколько минут он постоял на кухне, размышляя, вытащил из кобуры револьвер, проверил его и снова засунул в кобуру. Потом он выключил свет в кухне, подошел к небольшому окну и стал вглядываться в темноту. Лунный свет освещал только переднюю часть хижины. Через несколько минут он достигнет кустарников за хижиной. Время идти.

Браун открыл окно, взобрался на подоконник и соскользнул вниз с ловкостью змеи. Он распластался на земле, прислушался и пополз под прикрытие кустов. Несколько минут он лежал на земле неподвижно, чувствуя, как сырость проникает сквозь рубашку. Он подождал, пока глаза привыкли к темноте, и только потом продолжил движение. Опираясь на локти, он двигался бесшумно и почти так же быстро, как змея. Он все время держался влево от дерева, на котором, как он предпо-лагал, сидел заместитель шерифа. Он намеревался обогнуть дерево и подползти к нему сзади.

Когда он был на одной линии с деревом, примерно в пятидесяти метрах от него, он остановился.

Со своего места под кустом, листья которого касались его головы, он свободно видел дерево, однако ничего не мог различить.

Он одобрительно кивнул. Ищейка выбрала хорошее место для себя. Наверняка сидит на самом верху, откуда открывается отличный вид на хижину.

Браун ждал. Рано или поздно ищейка сделает неосторожное движение. И если он точно определит, где находится враг, остальное — детская забава.

Браун устроился поудобнее и стал ждать.

Хэллис распрямил ноющую спину. Карабин лежал поперек колен, готовый к стрельбе. Его глаза не отрывались от хижины. В гостиной и в одной из комнат горел свет. Он кинул взгляд на джип, который теперь был полностью освещен луной. Логан должен воспользоваться джипом. Хэллис был уверен, что пристрелит его, когда тот появится в дверях. Все было, как во Вьетнаме, только с небольшой разницей. Тогда у него не болела спина. Со значительно поубавившейся самоуверенностью он размышлял о том, сколько еще он сможет выдержать, сидя на дереве. Он чуточку сдвинулся в сторону, чтобы дать немного отдохнуть спине, переместить центр тяжести и утихомирить жгучую боль в натертых до ран ягодицах.

«Выходи же, мразь! — призывал он про себя. — Покажись же наконец!»

Тишина и спокойствие в хижине удручали его, однако, как он сказал самому себе, в любой момент может что-нибудь произойти. Он сжал пальцами карабин, потом вспомнил о приказе шерифа выходить на связь через каждые десять минут и включил рацию.

— Шериф?

— Что случилось?

— Пока ничего, — ответил Хэллис, плотно прижимая к губам микрофон. — Однако я уверен, что сегодня ночью он попытается удрать. Надо только запастись терпением.

— Но, Хенк, вы уже сидите на дереве семь часов. Как вы себя чувствуете?

Он принудил себя ответить бодрым голосом:

— Великолепно. Я мог бы просидеть здесь еще целую ночь. Я чувствую, что Логан сегодня выйдет. Обо мне не беспокойтесь.

— Вы просто необыкновенный человек, Хенк. Я восхищаюсь вами.

Хэллис улыбнулся. В устах старого шерифа это была большая похвала. Он пошевелил ноющей спиной.

— Благодарю, шериф, я вас не разочарую.

— Сообщайте обстановку через каждые десять минут. Я буду у аппарата, пока вы не прикончите эту скотину.

— О'кей, — ответил Хэллис и выключил рацию.

Во время беседы с шерифом он ни на мгновение не выпускал хижину из поля зрения. Что там происходит?

Потом он неожиданно подумал, что если Логан исчезнет, то непременно выведет из строя телефон. Не хотелось думать, что этот тип убьет Вестона, перед тем как удрать. Может быть, он свяжет их, оборвет шнур и отправится в дорогу. Хэллис молил Бога, чтобы он оказался прав.

Он не догадывался, что Браун уже полз, как змея, через кусты, приближаясь сзади к его дереву. Он включил рацию:

— Шериф, мне только что пришла в голову мысль, что, если Логан будет смываться, он наверняка выведет из строя телефон. Не позвоните ли вы Вестону? Если он подойдет, вы можете сказать, что ошиблись номером. Мне нужно знать, работает ли телефон.

— О'кей, Хенк, ждите.

Примерно через пять минут Росс сообщил:

— Никто не отвечает. Видимо, он уже оборвал провод.

Хэллис кивнул:

— Значит, он выйдет. О'кей, шериф. Я готов встретить его. Теперь осталось недолго ждать.

— Держите связь.

— Не беспокойтесь.

Бдительность Хэллиса достигла высшей точки. Его глаза были прикованы к хижине.

Между тем Браун, одежда которого покрылась грязью, обогнул дерево. Некоторое время он лежал совсем тихо, потом бесшумно пополз дальше, пока расстояние между ним и деревом не сократилось до двадцати метров. Он взглянул наверх. С этой стороны дерева листва была пореже, тем не менее он не увидел Хэллиса и снова стал выжидать.

Жжение в ягодицах становилось невыносимым. Хэллис разозлился на самого себя за то, что не догадался захватить одеяло, которым смог бы обернуть ветку. Сколько еще ждать? Теперь он знал, что телефон не работает. Логан может появиться в любой момент. Не отрывая глаз от хижины, он осторожно приподнял карабин и изменил положение тела. С трудом он сдержал вздох облегчения.

Чуть приметное движение сыграло роковую роль. Браун увидел Хэллиса и со злой, торжествующей ухмылкой вытащил свой револьвер.

Подняв голову, Шейла враждебно посмотрела на Перри. Когда ключ повернулся снаружи, она слегка вздрогнула.

— И что теперь?

— Он готовится сбежать. Если нам повезет, этот кошмар закончится через час.

— А ты, по крайней мере, извлек для своего сценария идею, не так ли?

— Ах, Шейла, — сказал Перри и сделал несколько шагов по направлению к ней. — Неужели ты не можешь думать о нас. Когда все это кончится…

— Перестань же наконец! Пока ты был внизу и ужинал с этой обезьяной, я тщательно все продумала. Я пришла к выводу, что занимаю в твоей жизни слишком маленькое место. В принципе ты интересуешься только своими глупыми сценариями. Я для тебя — всего лишь безделушка. Я украшаю твой дом. Ты прямо лопаешься от гордости, что смог подцепить на удочку такую молодую жену! Ты интересуешься мною, когда речь идет о постели. Сколько раз я пыталась поговорить с тобой, но ты даже не слушаешь меня. Единственное, о чем ты думаешь, — это деньги.

Перри устало сел.

— Но, Шейла, сейчас неподходящий момент спорить о таких вещах. Ты, наконец, должна понять, что мы находимся в очень опасном положении. Браун собирается бежать. Он может прийти сюда и убить нас обоих. Неужели ты этого не понимаешь? Что ему, собственно, терять? Я сделал все возможное, чтобы не злить его и поддерживать в хорошем настроении. Может быть, он удовольствуется тем, что только запрет нас здесь. Я молю Бога, чтобы он удовольствовался этим, но пока он здесь, мы оба на грани жизни и смерти.

— Ты всегда находишь причины закрыть мне рот, — закричала она. — Я предупреждаю тебя, что, как только мы выйдем отсюда, я развожусь с тобой. Мне нужна свобода. Есть сотни более богатых мужчин, которые мечтают на мне жениться. Я сыта жизнью с киносценаристом. Дошло до тебя это, наконец?

Перри посмотрел на нее, но встретил лишь холодный и враждебный взгляд ее глаз.

Он вспомнил о двух годах, которые он провел с этой женщиной, в течение которых он делал все, чтобы понравиться ей, и тем не менее понимал, что нередко бывали периоды, когда он целиком погружался в свои заботы и просто забывал о ее существовании. Писать сценарии было его жизнью. Он отдал этому все свои силы. В этот момент он понял, какое это для него большое счастье — освободиться от своей жены. И тем не менее воспринял это как свое поражение. Он так старался сделать удачным этот брак, хотя и знал, что все его усилия обречены на провал. Теперь он убедился в этом. Все было кончено, и в том смешанном чувстве, которое он испытывал по отношению к Шейле, победило облегчение.

Он улыбнулся Шейле:

— Если ты непременно этого хочешь, я не возражаю. Я дам согласие на развод и позабочусь о тебе.

— О нет, этого ты не сделаешь, — сказала она жестким голосом. — Этот вопрос я решу сама. Если ты воображаешь, что я провела с тобой два хороших года своей жизни, ты жестоко ошибаешься. Я хочу иметь дом, я хочу иметь половину того, что зарабатываешь ты. Я получу это.

— Ты рассуждаешь, как ребенок, которым ты и являешься. Ради Бога. Если мы вырвемся отсюда целыми и невредимыми, мы спокойно обсудим этот вопрос. А теперь успокойся, пожалуйста. Если ты веришь в Бога, самое время сейчас прочесть молитву. Быть может, мы оба скоро предстанем перед ним.

— Что за высокопарная речь! Зрители полюбят тебя за это. Однако придержи ее лучше для своего сценария, а меня оставь в покое. Я вернусь домой, соберу вещи и заберу все, что принадлежит мне. А ты можешь оставаться в своей вонючей хижине. Я вернусь к отцу. Он повесит на твою шею одного из своих хитрых адвокатов, и ты можешь мне поверить, они сдерут твою шкуру с тела. Не питай себя напрасными иллюзиями.

— Пока ты еще здесь, и кто знает, может быть, ты никогда не выйдешь отсюда.

— Ты все еще пытаешься запугать меня? — спросила она с горькой жесткой улыбкой. — Меня не так легко запугать, не так легко, как тебя.

— Я хочу только тебе…

Он замолчал, услышав выстрел. Шейла широко раскрыла глаза:

— Что это такое?

— Выстрел, что же еще? Может быть, кто-то прибыл.

Перри быстро подбежал к выключателю, выключил свет и подошел к открытому окну. Сердце его громко стучало, когда он смотрел на большое дерево, на котором, как он предполагал, сидел Хэллис. Дерево хорошо освещалось луной. Он заметил шевеление листвы, а потом, к собственному ужасу, увидел падающую с ветки фигуру человека, одетую в хаки, которая распласталась у корней дерева. Через мгновение рядом с ней упал карабин.

— Шейла, он убил полицейского, — прошептал он.

Шейла подбежала к нему:

— Полицейского? Какого полицейского?

Перри грубо оттолкнул ее назад.

— Это большая неприятность, Шейла. Приготовься к самому худшему.

Все еще стоя у окна, Перри увидел появившегося из кустов Брауна. Он был хорошо виден в ярком свете луны. Он был весь в грязи. На мгновение остановившись, он посмотрел на безжизненное тело Хэллиса, потом поднял ногу и ударил его сапогом в лицо. Потом повернулся и побежал к хижине.

— Зажги свет, — сказал Перри приглушенным голосом. — Сядь и слушай. Теперь у нас единственный шанс спастись. Выполняй все, что он скажет. Ты понимаешь?

— Ты хочешь сказать, что он кого-то убил? — спросила она, включая свет.

— Там на дереве прятался полицейский и ждал, пока покажется Логан. Браун обнаружил его и убил.

Краска сбежала с лица Шейлы. Она опустилась на кровать.

— О Боже, — пробормотала она. — И зачем только я приехала сюда?

— Тише! — прошипел Перри. — Возьми себя в руки. Слушай!

Они посмотрели друг на друга.

— Тихо, — прошептал Перри. — Наверное, он теперь уйдет. Может, он вообще не войдет к нам.

Они услышали журчание воды.

— Он принимает душ. — Она дрожала. — Если он войдет сюда, я закричу на всю округу.

— Этого тебе лучше не делать. Если ты его разозлишь, он убьет нас обоих.

— Ты должен вытащить меня отсюда, ты должен меня защитить, — прошептала она.

— Слушай.

Журчание воды прекратилось. Они услышали посвистывание Брауна. Спустя несколько минут послышались шаги в прихожей, которые замерли перед их дверью.

— Он сейчас войдет, — предупредил Перри. — Возьми себя в руки.

Повернулся ключ, и дверь распахнулась. В дверях стоял Браун в одном из свитеров Перри и чистых джинсах. Он посмотрел на Шейлу, пожал плечами, потом на Перри, который старался спокойно и непринужденно сидеть в своем кресле. Браун вошел в комнату.

— Я убил вашего опоссума, Перри. Умный зверек. У него были карабин и рация. Очень хитро задумано. Вы не находите? Что вам было известно об этом?

Перри пытался отыскать слова, но не смог выдавить из себя ни единого звука.

— Теперь я исчезаю, Перри. Сматываюсь. Сначала в Джексонвилл. Это рискованно, однако, если мне повезет, я опережу их.

На лице Брауна играла широкая и злая улыбка.

— А теперь мы распрощаемся. Вы нравитесь мне, Перри. Каждый когда-нибудь ошибается. Вы думали, что на дереве был опоссум, я же был другого мнения и оказался прав. Дайте вашу руку. Может быть, вы пожелаете мне счастья?

Перри неуверенно встал.

— Я желаю вам удачи, Джим. Как с едой? Не хотите ли взять что-нибудь с собой из холодильника? — Он старался говорить как можно спокойнее.

— Нет, мне ничего не нужно. У меня есть деньги, машина и оружие. Итак, давайте прощаться.

Браун протянул ему руку. Перри принудил себя пройти через всю комнату и подойти к Брауну, который продолжал зло улыбаться. Он испытывал отвращение от прикосновения к этому убийце, но ему не оставалось ничего другого. Он ощутил влажную от пота руку Брауна, которая ухватила его собственную руку словно стальными клещами и едва не раздавила.

Он чувствовал, как его рванули вперед, и на мгновение потерял равновесие. И в это же мгновение Браун ударил его кулаком в висок. Перри упал на пол, словно от удара кувалдой. Удар был настолько сильным, что он мгновенно потерял сознание.

У Шейлы, зажавшей рот руками, вырвался приглушенный крик. Она не отваживалась пошевелиться, а просто сидела и смотрела на своего мужа. Объятая ужасом, она увидела, как Браун переступил через Перри и посмотрел на нее.

— Ну, беби, мы вдвоем совершим небольшую прогулку. Без фокусов, или я проломлю вам череп. — Он протянул руку и рывком поставил ее на ноги. — Вы поведете машину. Пока вы со мной, ищейки не будут стрелять. Идемте!

Шейла едва держалась на ногах. Браун схватил ее за руку и потащил вниз по лестнице, потом таким же манером вытащил из дома и швырнул на место водителя. Обежав джип, он уселся на сиденье рядом с ней.

— Без всяких фокусов, беби. Поехали.

— Я думаю, что не смогу сейчас, — проговорила она, не дыша.

— Плохо для вас. Если вы сейчас же не тронетесь, мне придется немного побить вас. Мне жаль ваши зубки.

Дрожащей рукой она повернула ключ зажигания. Джип тронулся рывками.

— К автостраде, но немного быстрей.

Мари Росс вошла в кабинет к своему мужу с кофейником свежесваренного кофе и толстым куском яблочного пирога.

— Джефф, дорогой, — тихо сказала она, поставив перед ним кофе и пирог. — Ты сидишь здесь уже пять часов, ничего не поев. Почему тебе чуточку не отдохнуть? Я подежурю, и, если Хенк вызовет, я тебя разбужу. Иди же отдохни, Джефф. Если ты этого не сделаешь, ты будешь ни на что не годен.

Росс поднял голову и посмотрел на нее. Она с испугом заметила, как он постарел за последние часы, каким худым и изможденным было его лицо.

— Хенк сидит на дереве столько же, Мари. Я не пошевелюсь и никуда не пойду, пока с этим делом не будет покончено. Спасибо за кофе, но пирог я не хочу.

— Хотя бы немного поешь, — настаивала она. — Это твой любимый пирог. Тебе не повредит.

— Нет, — почти закричал Росс. — Это моя работа, Мари.

Он озабоченно посмотрел на часы.

— Я сказал Хенку, чтобы он выходил со мной на связь каждые десять минут, а прошло уже больше пятнадцати.

— Ты сходишь с ума, Джефф, — проговорила Мари, наливая кофе в чашку и пододвигая к нему. — Дай ему еще немного времени. Может быть, что-нибудь произошло.

— Да? Но что? Может быть, что-нибудь с Хенком. Этот Логан так же опасен, как гремучая змея.

— Выпей же кофе. Налить тебе немного виски?

Росс сделал небольшой глоток кофе.

— Нет! Мне надо все время думать о Хенке, который там совершенно один. Ты знаешь, Мари, это очень милый человек. Лучший заместитель, который был у меня когда-либо.

— Я знаю, но наберись чуточку терпения, Джефф. Увидишь, все будет хорошо.

Росс почти не слушал ее. Его взгляд был прикован к минутной стрелке часов, за медленным ходом которой от минуты к минуте он внимательно следил.

— Уже прошло почти двадцать минут, — пробормотал он. — Дам ему еще три минуты, потом буду вызывать его сам.

— Стоит ли делать это, Джефф? Ты можешь чем-то ему помешать.

— Через три минуты я его вызову, — твердо решил он. — Я просто не смогу сидеть здесь, если у него возникнут осложнения.

Когда прошли три минуты, Росс включил рацию:

— Хенк?

Никто ему не ответил, слышалось только попискивание рации.

— Хенк! — крикнул Росс. — Вы слышите меня?

Но голос, который он так жаждал услышать, не отвечал.

— Хенк?

Снова молчание.

— Может быть, у него не в порядке рация? — предположила Мари. — Такое ведь часто случается.

Она с тревогой наблюдала, как массивное тело ее мужа словно окаменело. Эти признаки были ей хорошо известны.

— Джефф, прошу тебя, пожалуйста…

Росс встал, вытащил из кобуры пистолет, проверил его и снова засунул в кобуру.

— Я еду, Мари, только не усложняй мне все. Боюсь, что случилось то же самое, что и с Томом. Я просто обязан поехать.

— Но не один! — вскрикнула Мари. — По крайней мере, сообщи Карлу, он может направить тебе несколько человек, Джефф! Не делай же глупостей!

— Ты что, не понимаешь, что Хенк может быть тяжело ранен? Пока Карл соберет несколько человек, пройдет больше часа. Я еду немедленно.

Он слегка коснулся плеча Мари, надел на голову фуражку и выбежал из бюро к стоявшей наготове патрульной машине.

Мари стояла неподвижно, но, услышав шум отъезжающей машины, бросилась к телефону. В конце концов, она недаром более тридцати лет была женой полицейского. Как-то Росс сказал ей, что в сложной ситуации хотя бы один должен иметь на плечах холодную голову. Нельзя впадать в панику. Она спокойно набрала номер Карла Дженнера.

Тот просматривал все отчеты, составленные полицией штата. Охота на Чета Логана была еще в полном разгаре, однако до сего времени, к сожалению, не дала никаких результатов. Он радовался, что наконец-то отправится домой, где сможет хорошо поужинать.

Его мысли неожиданно прервал телефонный звонок. Он поднял трубку:

— Дженнер.

— Это Мари Росс. Карл, слушайте меня и не перебивайте. У нас большая неприятность, и нам нужна немедленная помощь. Случилось следующее.

Мари кратко рассказала, как Росс и Хэллис предположили, что Логан укрылся в хижине Вестона на берегу реки, как Хэллис спрятался на дереве, чтобы наблюдать за хижиной, что он подтвердил нахождение Логана в этой хижине, что потом появилась миссис Вестон и что Хэллис и Росс пришли к выводу, что вмешательство полиции в это дело означало бы для Вестонов верную смерть.

Дженнер сидел, прижимая трубку к уху, повторяя то и дело: «Боже мой».

— Хэллис просидел на дереве более семи часов. Вестон снял со своего счета в банке десять тысяч долларов и вернулся в хижину. Джефф уверен, что Логан с этими деньгами попытается скрыться. Хэллис намеревался подстрелить его, как только, выйдя из хижины, он появится в поле его зрения. Каждые десять минут он докладывал Джеффу, какова ситуация. А теперь он вообще не выходит на связь и не отвечает.

Голос Мари задрожал, однако она взяла себя в руки.

— Джефф только что уехал туда, чтобы выяснить, что там случилось. Карл! Вы должны что-то немедленно предпринять. Джефф — пожилой человек. Если Хэллис убит, у Джеффа нет ни одного шанса против такой бестии, как Логан. Пожалуйста…

— Спокойно, Мари, только не волнуйтесь. У меня достаточно людей, и через полчаса мы будем у вас. Предоставьте действовать мне.

Дженнер положил трубку и включил рацию.

С синей мигалкой, но без сирены, шериф Росс мчался по автостраде с головокружительной скоростью. В это время движение в направлении Джексонвилла было не особенно оживленным, и немногие машины, встречавшиеся на его пути, при виде машины Росса сворачивали в сторону, пропуская его.

Во время езды Росс обдумывал план. Он остановится у пешеходной дорожки и подойдет к реке пешком. Он мог бы попытаться подъехать к хижине по дороге, однако, если у Хэллиса действительно испортилась рация и он все еще сидит на дереве, то появление полицейской машины возле хижины сорвет весь план. Идти же пешком к реке означает большую потерю времени. Росс снизил скорость. Он действовал слишком поспешно, ему прежде всего необходимо подумать о Хенке. Увидев огни бензозаправки, он неожиданно затормозил. Мотоцикл!

Когда он подъехал, появился пожилой человек, вытиравший тряпкой измазанные маслом руки.

— Добрый вечер, шериф, — приветствовал он Росса. — Заправить?

— Нет, Том. Нет ли у вас мотоцикла, который вы могли бы мне одолжить?

— Мотоцикл?

— Это очень важно, Том. Есть он у вас?

Напуганный недружелюбным тоном Росса, Том только кивнул в ответ.

Росс вылез из машины и открыл багажник.

— Кладите его сюда, быстрее!

Двумя минутами позже мотоцикл был в багажнике, и Росс мчался дальше по автостраде. Когда он добрался до указателя «река», он остановился на обочине, выгрузил мотоцикл и стал толкать его к пешеходной дорожке.

Он не мог вспомнить, когда последний раз сидел за рулем мотоцикла, однако, как правило, нельзя разучиться ездить на мотоцикле.

Росс взобрался в седло, мотоцикл покачнулся, задел за дерево, и Росс едва не свалился. Ругаясь про себя, он стал заводить мотоцикл. Только благодаря силе воли ему удалось наконец с ним справиться, и он повел мотоцикл вперед. Наконец дорога стала прямее, и Росс прибавил скорость. Ехал он как одержимый, пот градом катился по лицу. Трижды он чуть не застрял, когда мотоцикл попадал в грязные лужи и буксовал, однако Россу каждый раз удавалось удержаться в седле. Он никогда не забудет этой поездки, протяженность которой составила всего лишь две мили. Дышать приходилось сквозь стиснутые зубы, сердце бешено колотилось. Наконец он увидел лунные блики на поверхности реки.

Затормозив, он соскользнул с седла, затолкал мотоцикл в кусты, вытащил из кобуры пистолет и стал медленно и осторожно пробираться по тропинке.

Увидев в свете луны хижину, он остановился и несколько минут ждал, пока успокоится дыхание. Потом прошел еще несколько метров пригнувшись и снова остановился. Со своего места он хорошо видел хижину. В гостиной горел свет, в большой спальне — тоже. Потом он заметил, что джипа не было. Итак, Логан удрал.

Выпрямившись, Росс продолжал путь, охваченный дурными предчувствиями. И тут он увидел лежащего под деревом Хенка Хэллиса. Он подбежал к нему и упал перед ним на колени. Ему не пришлось даже коснуться его, чтобы удостовериться, что он потерял своего лучшего заместителя.

— О, Хенк, — бормотал он, — я поймаю его, даже если это будет последнее, что я сделаю.

Затем он услышал шум и поднялся. Входная дверь с треском распахнулась, и из нее заплетающимися шагами вышел Перри Вестон. Он потерял равновесие, упал и с трудом встал на ноги. Словно пьяный, шатаясь, он направился к гаражу.

Росс засунул пистолет в кобуру и подбежал к Перри:

— Мистер Вестон!

Перри обернулся, закачался и в поисках опоры ухватился за руку Росса.

— Боже мой! Шериф! Этот подонок удрал и взял мою жену в качестве заложницы.

— Спокойно, мистер Вестон. Я вернусь к своей машине и передам по рации предупреждение. Когда он уехал?

— Чуть больше пятнадцати минут назад, — ответил Перри и отступил на шаг. — А где ваша машина? Поторопитесь! С ним моя жена!

— Там, у шоссе. Сюда я приехал на мотоцикле.

— Мы возьмем мою машину. Пойдемте со мной.

Едва держась на нетвердых ногах и спотыкаясь, Перри устремился к гаражу, включил свет и громко выругался. Покрышки задних колес машины были проколоты.

— Оставайтесь здесь, — сказал Росс. — Я доеду до дороги. — И он сел за руль.

Перри рванул дверцу со стороны соседнего сиденья и тоже сел в машину.

— Езжайте же, — закричал он.

Росс запустил двигатель, выехал задним ходом из гаража и повел машину со спущенными камерами.

Две мили пути до шоссе прошли словно в кошмарном сне. Дорога уже подсохла, однако то и дело попадались лужи. Виляя из стороны в сторону, машина продвигалась вперед, и Россу требовалась вся его сила, чтобы удержать ее на дороге.

— Он сказал мне, что отправится в Джексонвилл, — сообщил Перри, который немного оправился от удара Брауна. Щека болела, во рту ощущался привкус крови. Но Перри думал только о Шейле.

Минут через десять они добрались до шоссе, на обочине которого шериф оставил машину. Он выключил двигатель, выскочил из машины Перри и побежал к своей, где включил рацию. За ним последовал Перри, уже более уверенно державшийся на ногах.

— Спокойствие, Джефф, — сказал Дженнер. — Мари предупредила меня. Дороги уже перекрыты. Минут через пятнадцать мои люди будут у вас.

— Он захватил с собой в качестве заложницы миссис Вестон, — прокричал Росс. — По-видимому, он направился в Джексонвилл.

— Не беспокойся. Мы предпримем все возможное.

Когда Шейла свернула на проселочную дорогу, она постепенно перестала паниковать и вновь обрела прежнюю твердость характера. Она понимала, что находится в смертельной опасности. При попытке что-то предпринять она умрет, умирать же не входило в ее намерения. Шейла была уверена, что Браун убьет ее, как только она сыграет свою роль заложницы. Она думала о револьвере, который лежал у нее в сумочке. Только как отвлечь его внимание, чтобы успеть вытащить сумочку и револьвер?

— Скорее! — прошипел Браун. Он сидел, наклонившись далеко вперед, и вглядывался в дорогу. Она прибавила газ. Они приближались к большой луже, в которой тогда застрял Перри.

Может, ей попытаться посадить джип в грязь? Впрочем, нет, это не решение. Браун придет в бешенство и просто изобьет ее.

— Внимание! — крикнул он. — Держитесь правее и прибавьте скорость.

Она так и сделала, и машина миновала яму без всякого труда.

— Знаете что? — проговорил он, откидываясь назад. — Для такой куклы вы водите машину совсем неплохо.

Шейла ничего не ответила. Она прибавила скорость, и через десять минут они добрались до автострады.

— Остановитесь и выключите фары.

Она выполнила указание. Они сидели рядом в темноте. Она чувствовала его дыхание и ощущала запах пота. Видимо, сейчас она получила свой шанс. Шейла уже протянула левую руку к карману, как вдруг ей пришла в голову жуткая мысль. А что, если он обыскал джип и нашел револьвер? Сердце ее бешено застучало, когда ее пальцы, продвинувшись дальше, почувствовали твердый контур револьвера.

Сможет ли она вытащить сумочку и достать из нее револьвер?

Браун скомандовал:

— А теперь совсем медленно. Мы пересечем шоссе. На другой стороне проселочная дорога. Мы съедем на нее. Как только появится разрыв в движении, пересекайте шоссе, причем быстро. Дошло?

— Но ведь эта дорога не на Джексонвилл, — возразила она и отдернула руку от кармана.

Браун разразился тихим, лающим смехом.

— Знаете что, беби? Мне нравится ваш муж. Он действительно хороший парень. Я сказал ему, что поеду в Джексонвилл, потому что у меня не было никакого желания убивать его. Мне не хотелось и бить его, но выбора не было. Раньше или позже он вызовет ищеек и скажет им, что я отправился в Джексонвилл. И глупые свиньи перекроют дорогу, а я в это время буду далеко в лесу.

Браун снова тихо рассмеялся. Мороз пробежал у нее по спине. Итак, эта обезьяна окончательно дала ей понять, что рано или поздно убьет ее. Ей нужно пойти на страшный риск, если она хочет спасти свою жизнь. Пока она пыталась найти выход, Браун прислушивался к шуму движения на автостраде.

— Внимание, — прошипел он, — запускайте двигатель.

Она включила зажигание. Как только они будут на той стороне и въедут в лес, он где-нибудь остановится, проломит ей череп, выбросит труп из машины и поедет дальше.

— Так, а теперь поезжайте, только совсем медленно, — приказал он.

Она тронулась и повела джип на малой скорости к пересечению с автострадой. Шум приближающегося грузовика заставил Брауна крикнуть:

— Стоп!

Она видела автостраду. Фары грузовика бросали пучки света на шоссе. Грузовик прогрохотал мимо. Браун высунулся из машины. Теперь ни слева, ни справа от них не было видно фар.

— Вперед! — скомандовал он. — Быстро. Выезжайте! Включите фары!

В свете фар она увидела на другой стороне автострады узкий съезд, ведущий в лес. Взяв направление на съезд, она нажала на акселератор.

С завывающим двигателем джип проскочил автостраду и съехал на лесную дорогу. Как только джип начало швырять на разбитой колее, она нажала на тормоз.

— Очень хорошо исполнено, — похвалил Браун. — Теперь мы можем спокойно ехать дальше.

Шейла не слушала его. Ее мозг лихорадочно работал. Она вспомнила, что ей говорил Перри о Брауне. Браун сказал: «Тогда мы справим двойные похороны». Она также вспомнила, что сказал он ей самой: «Для меня вы не больше, чем дерьмо, которое оставляет на тротуаре собака».

«Хорошо, ты, вонючая обезьяна, — подумала она. — Если уж мне суждено умереть, то и ты сдохнешь вместе со мной». Она быстро взглянула на Брауна, который совершенно спокойно сидел рядом с ней. Он даже начал что-то монотонно насвистывать.

Она посмотрела вперед, отыскивая дерево. Дорога была окружена густым цветущим кустарником, запах которого наполнял джип. И тут примерно в ста метрах впереди она заметила цветущий кипарис с очень толстым стволом прямо у края дороги. Сердце ее забилось чаще.

«Это то, что надо, — подумала она. — Это конец для нас обоих».

На спидометре было примерно тридцать миль в час. Тело ее напряглось, когда она переключала машину на четырехколесный привод и до отказа утопила акселератор.

Джип рванулся вперед. Шейла откинулась назад, держась за руль вытянутыми руками.

— Эй! — успел только вскрикнуть Браун, когда она направила джип на дерево. Теперь на спидометре было шестьдесят миль в час. Джип врезался в ствол дерева. Металл заскрежетал и лопнул.

Она пыталась как-то защититься от удара, но на какое-то мгновение все же потеряла сознание.

Брауна, для которого столкновение было совершенно неожиданным, швырнуло вперед. Головой он ударился о ветровое стекло и потерял сознание. Затем его отшвырнуло назад.

Через несколько секунд Шейла пришла в сознание. Долго она боялась пошевельнуться, потом взглянула на Брауна.

Свет на приборном щитке еще горел, но было и так светло, взошла луна.

«О нет, обезьяна, — подумала она, — никаких двойных похорон».

Она рванула сумочку к себе и потянула за «молнию», которую заело на полпути. Не отрывая глаз от Брауна, она просунула руку в отверстие сумочки.

Наконец, прилагая все силы, она открыла «молнию» и вытащила из сумочки револьвер как раз в тот момент, когда оглушенный Браун затряс головой и повернулся в ее сторону. Она направила на него револьвер и нажала на спуск. Раздался выстрел. Его отбросило назад на сиденье. Она снова выстрелила и потом еще раз. С каждым разом Браун приподнимался и снова скрючивался.

Она увидела на белой рубашке небольшие красные пятна, размеры которых быстро увеличивались. Торжествуя, она наклонилась вперед и пристально вглядывалась в него. Шейла видела, как его рубашка все больше краснела. Она видела, как он пытается выпрямиться. Она видела, как раскрылись его глаза.

— Ну, как тебе это нравится, Джим Браун? — спросила она, затаив дыхание. — Нравится ли тебе умирать, как умирали другие от твоей руки? Сдохни же, сволочь!

Глаза Брауна повернулись в ее сторону. Он пристально смотрел на нее неподвижным взглядом. С уголков губ стекали капли крови. Он пытался что-то сказать, но изо рта у него хлынула кровь, и он смог произнесли лишь нечленораздельные булькающие звуки.

— Подохни же наконец, ты, вонючая обезьяна! — прикрикнула она на него.

Напрягая всю свою невероятную силу, зло оскалившись, Браун поднял рывком вверх левую руку. Его кулак со всего размаха пришелся в висок Шейлы. Голова ее откинулась назад, и она со сломанной шеей рухнула как сноп.

Их наконец нашли после пяти часов поисков. Когда стало очевидно, что Логан не поехал в Джексонвилл, Дженнер отдал своим людям приказ прочесать лес.

Перри и Росс сидели в патрульной машине и слушали переговоры полиции по радио. Наконец послышался голос Дженнера.

— Мы нашли джип, — сказал он и указал координаты.

Росс завел машину и через несколько минут съехал на лесную дорогу. Перри сидел совсем тихо. Сердце его громко стучало. Росс остановил машину возле Дженнера.

— Все кончено, — сказал Росс.

Перри вылез из машины.

— Моя жена?

— Я сожалею, мистер Вестон, но лучше вам туда не ходить, — тихо ответил Дженнер.

Перри обошел его и направился к останкам джипа, вокруг которого стояло несколько человек. Они просто стояли, ничего не делая.

Перри подошел к джипу и заглянул внутрь.

Он увидел Брауна, глаза которого даже после смерти презрительно сверкали. Кровь придала ему почти гротескный вид, внушающий страх. Перри перевел взгляд на Шейлу.

Она неподвижно лежала на сиденье, все еще зажав в руке револьвер. Выражение ее лица, не искаженное смертью, было почти торжественным.

Джеймс Хэдли Чейз Избавьте меня от нее

Глава 1

Высокий красавец, с темными вьющимися волосами, лет сорока на вид, задержался у входа в игорный зал казино Парадиз-Сити. На нем был безукоризненно сшитый костюм, темно-синяя рубашка и кроваво-красный галстук.

Парадиз-Сити. Вечер. 22.30.

Он внимательно оглядывал зал. В уютном зальчике было всего три стола для игры в рулетку — заведение для солидных клиентов. Ставок менее пятисот долларов здесь не признавали, случайные туристы и мелкая рыбешка сюда и не заглядывали. Но поскольку Парадиз-Сити — это рай для миллионеров, роскошно убранный зал был переполнен.

Высокий красавчик, известный Джулиан Лукан — для друзей просто Лаки-везунчик, одобрительно кивнул. Где-нибудь в этой толпе вполне могла оказаться одинокая миллионерша, с помощью которой можно было бы насытить его страсть к деньгам.

Лукан специализировался на дамочках среднего возраста и пожилых вдовах, у которых было больше денег, чем мозгов. Он вел шикарный образ жизни. Уж если ему и приходилось развлекать в постели стареющих толстух, он обеспечивал им на старости лет захватывающее приключение, но всегда следил, чтобы плата была справедливой, а это удовольствие обходилось недешево.

В Парадиз-Сити Лукан приехал три дня назад и, естественно, без денег, хотя его постельные услуги оплачивались очень высоко. Безденежье мало волновало Лаки. Он жил на широкую ногу и к тому же играл на скачках. Деньги существуют, чтобы их тратить, — таково было его жизненное кредо.

Ему всегда удавалось подцепить состоятельную старуху, щедрую на чувства и наличность, но последние три дня ничего стоящего не попадалось.

Впрочем, Лаки был оптимистом. Немного терпения — и все образуется. Вот только деньги таяли на глазах. Черти дернули его на скачках поставить пять штук на клячу, которая пришла последней.

Его ярко-голубые глаза пристально изучали лица сидевших за столом дам. Может, удастся заинтересовать вон ту толстуху с подсиненными волосами, увешанную бриллиантами, или вот эту, тощую, которая сделала не меньше пяти подтяжек кожи на лице, но у которой рубины и превосходные изумруды? У обеих вид скучающий и безразличный, и с какой небрежностью передвигают они по столу фишки достоинством в тысячу баксов! Надо только уловить момент, когда они выиграют и будут в хорошем настроении.

Лаки подошел поближе, достал золотой портсигар — подарок некой французской графини, извлек из него сигарету и прикурил от золотой, инкрустированной мелкими бриллиантами зажигалки — дар стареющей румынской миллионерши.

— Если не ошибаюсь, мистер Лукан? — произнес за его спиной мужской голос. Лукан напрягся — голос был резким и отрывистым. Он быстро обернулся. На него смотрел крепко сбитый мужчина лет пятидесяти, ростом с самого Лукана. Черные, тронутые сединой волосы коротко подстрижены, твердые черты лица, серые глаза.

Благодаря своему роду занятий, Лукан умел определить принадлежность любого лица любого пола к той или иной социальной категории, поэтому он мгновенно понял, что перед ним важная персона. Помимо холодного, безжалостного выражения его лица, об этом говорил и темный костюм, обошедшийся в порядочную сумму. К своему неудовольствию, Лукан вынужден был признать, что рядом с этим мужчиной в белой рубашке из ткани тонкой выделки и темном, расписанном вручную галстуке он сам выглядит довольно убого.

Лукан напустил на себя вид надменный и независимый, стараясь не опускать глаз под пристальным взглядом незнакомца, но все же был вынужден отвести взгляд.

— Да, я — Лукан, но что-то не припоминаю, чтобы нас друг другу представляли.

— Мистер Лукан, у меня есть для вас выгодное предложение, — тихо сказал мужчина. — Не хотите ли выпить со мной?

Выгодное предложение!

Лукан навострил уши, но своего интереса не выдал. От мужчины прямо-таки пахло большими деньгами.

— Это интересно, — сказал он со своей чарующей улыбкой, от которой таяли его стареющие клиентки. На незнакомца, впрочем, это не произвело никакого впечатления.

— И все же кто вы такой?

— Идемте в бар, мистер Лукан, там мы сможем поговорить без помех.

Незнакомец развернулся и пошел к выходу. За ним, как дрессированная собачка, засеменил Лукан.

Выгодное предложение!

В любом случае выслушать не помешает. Долго это не продлится — такие шишки умеют ценить свое и чужое время.

Незнакомец между тем уселся за столик в темном углу бара, подальше от пьяниц, утешавшихся после проигрыша. Как только Лукан опустился на стул, к ним подскочил бармен:

— Что будете пить?

— Скотч, пожалуйста.

— Два двойных скотча, Чарлз.

Незнакомец, отдав распоряжение, больше не говорил ни слова и только рассеянно оглядывал зал. Лукан с беспокойством заерзал на стуле, смял в пепельнице недокуренную сигарету.

— Вы до сих пор не представились.

Никакой реакции. Все тот же равнодушный взгляд. Напряжение Лукана росло. Тут, к счастью, подошел бармен с выпивкой.

Как только он отошел, незнакомец повернулся и оглядел Лукана. Стальные серые глаза впились в него изучающим, неприятным взглядом.

— Я о вас все знаю, Лукан, — заговорил мужчина своим негромким, резким голосом. — Вы — профессиональный стервятник, паразитирующий на глупых богатых бабах. Совесть для вас — пустой звук, и за хорошие деньги вы готовы на все.

Лукан густо покраснел:

— Не знаю, кто вы такой, но оскорблений ни от кого я не потерплю!

— Не морочьте мне голову! — оборвал его мужчина. — Мне как раз нужен такой человек, и я хорошо плачу. Я предлагаю двести тысяч долларов, не желаете?

У Лукана перехватило дыхание. За такие деньги он был готов снести любые оскорбления. Он откинулся на спинку стула.

— Звучит неплохо, — сказал он.

— Я хочу, чтобы вы помогли мне избавиться от жены.

Лукан совершенно успокоился. В прошлом он провернул немало таких деликатных дел за сущую ерунду по сравнению с предложенной суммой.

— Нет проблем! — внезапно севшим голосом сказал он. — Нужен развод? Вы его получите.

— Не торопитесь. — Жесткие интонации в голосе мужчины вновь заставили Лукана насторожиться. — Речь идет не о разводе. Я сказал, что мне нужен человек, который помог бы мне избавиться от жены.

Лукан уставился в жесткое, безжалостное лицо.

— Боюсь, я понимаю, — медленно проговорил он.

— Мне нужно, чтобы вы устроили моей жене несчастный случай со смертельным исходом. За это я заплачу вам двести тысяч долларов.

«Что он, чокнулся? — подумал Лукан. — Он предлагает мне убить его жену!»

Дрожащим голосом он сказал:

— Не думаю, что мне это подходит. Я не понимаю, что это вы такое говорите.

— Я, по-моему, ясно выразился. Я прошу вас устроить, чтобы с моей женой произошел несчастный случай со смертельным исходом, и за это я заплачу вам двести тысяч долларов.

— Вы… вы предлагаете мне двести штук, чтобы я пришил вашу жену?

— Похоже, наконец-то до вас дошло, Лукан.

Первой реакцией Лукана было броситься прочь из бара, но природная жадность пересилила.

«Со смертельным исходом! Двести тысяч долларов! Надо послушать, что скажет этот мужик. Главное — не спешить, — говорил он себе. — А смыться никогда не поздно».

— Да… Честно говоря, не ожидал такого, — сказал он, вытирая носовым платком вспотевшие виски. Залпом выпил свою дозу виски и добавил: — Это серьезно?

— Серьезней не бывает, — отрезал незнакомец, нетерпеливо шевельнувшись на стуле. — Да или нет?

Изворотливый мозг Лукана лихорадочно работал. Итак, убийство. У него не было никакого желания связываться с такими делами. Одно дело — глупые, богатые старухи, другое — убийство. Нет, увольте, но упускать такую кучу «зеленых» тоже нельзя. Это позволит ему рассчитаться с карточными долгами, провести сезон в этом шикарном городе и не думать об осточертевших старухах.

— Так да или нет? — повторил мужчина.

Лукан, помедлив, заговорил осторожнее:

— Думаю, я мог бы кое-что сделать для вас.

В первый раз с тех пор, как они встретились, мужчина криво улыбнулся.

— Это удивительно, — сказал он негромко, — как за деньги можно получить все.

Лукан вряд ли слышал его. Его мозг напряженно работал. Среди его многочисленных знакомых в преступном мире было несколько таких, которые не задумаются пустить в распыл любого за хорошую плату. Он сам выступит как посредник, получит свою долю и забудет обо всем этом.

Теперь, успокоившись, он взглянул на мужчину, который внимательно наблюдал за ним.

— Но поймите, сам я такими делами не занимаюсь. Но у меня есть связи… Полагаю, что это можно будет организовать. Дайте мне пару дней, чтобы все хорошо обмозговать.

— Вы должны отчетливо понимать, Лукан, — с угрозой в голосе сказал незнакомец, — что все должно быть сделано самым тщательным образом. Смерть от несчастного случая — все ясно, убедительно, никаких сомнений и подозрений. Через два дня у меня должен быть тщательно разработанный план. Где вы остановились?

— В мотеле «Звездный».

— Итак, послезавтра встретимся там в одиннадцать утра. Постарайтесь, чтобы я был доволен. — Мужчина поднялся. — Доброй ночи вам.

Он быстро направился к выходу.

Через несколько минут за ним последовал и Лукан. У выхода из казино он остановился перед швейцаром. Тот, прикоснувшись к фуражке, спросил:

— Вызвать вашу машину, сэр?

— Нет, спасибо. — Лукан двумя пальцами извлек из бумажника десятидолларовую купюру и сложил ее: — Вот тот высокий джентльмен, который только что вышел… Сдается мне, где-то я его встречал…

— Конечно, ведь это же мистер Шерман Джемисон. — Банкнот поменял хозяина.

— Ну, я так и думал.

Лукан быстро прошел к стоянке, где его ждал взятый напрокат «мерседес-200М». Включив зажигание, он вырулил на бульвар.

На стоянке казино для особо важных персон сидел в своем серебристом «роллс-ройсе» Шерман Джемисон и размышлял.

«Что ж, начало положено. Остается только убедиться, что этот парень сможет все организовать».

Он осознавал, что нервничает из-за того, что приходится иметь дело с Луканом — жадным, скользким типом, жиголо. Но и выбора тоже не было. Джемисон не водил знакомств с наемными убийцами, хотя и знал об их существовании. Приходилось полагаться на Лукана, который мог оказаться осторожным посредником и который, казалось, был уверен, что найдет нужного человека. Характеристика, данная ему одной разочарованной в жизни богатой пожилой дамой: «Этот подлец что угодно сделает за деньги», — кажется, оправдалась.

Джемисон отдавал себе отчет, что, имея дело с типом вроде Лукана, надо поступать крайне осмотрительно. В запасе у него был по крайней мере месяц. Все должно было быть сделано очень тщательно: никакой полиции. Без сомнений, несчастный случай. Ничего грубого. Через два дня он будет знать, сможет ли Лукан разработать тщательный план; тогда, конечно, придется быть вдвойне осторожным.

Мысли Шермана Джемисона переключились на жену. Они с Шеннон были женаты уже восемь лет. У нее было много достоинств. Красавица блондинка, превосходная хозяйка — все это немаловажные качества для жены делового человека. Шеннон вела оба его дома, и, будучи строгой, тем не менее прекрасно ладила с прислугой. Добрая и благородная душа, она любила Шермана, охотно и пылко отвечала на ласки мужа всегда, когда ему этого хотелось. Однако у нее был и недостаток, перевешивающий многие положительные моменты. Шерману было уже за сорок, когда он женился на Шеннон. Унаследовав от отца «Джемисон компьютер корпорейшн», он удачно повел дела и сильно приумножил свою состояние. И Джемисону нужен был сын, чтобы унаследовать созданную им и его отцом империю. «Компания всегда должна оставаться в семье», — часто говорил его отец. Джемисон хотел сына, чтобы направлять его, учить добиваться успеха. А когда Джемисон хотел чего-нибудь так сильно, он это получал, неважно, каким способом.

Заветным желанием Джемисона было иметь сына.

За последние шесть лет у Шеннон случилось три выкидыша, несмотря на то что она была чрезвычайно осторожна. После каждого из них Джемисон вел себя по отношению к жене все более враждебно. В прошлом году, казалось, беременность развивалась нормально, и была надежда, что все закончится благополучно. Но на седьмом месяце Шеннон поскользнулась на лестнице и упала. В больнице, куда ее срочно отвезли, родился мертвый ребенок. Мальчик…

Джемисон, глядя на крохотное мертвое тельце, испытывал какое-то яростное разочарование. Жену он видеть не мог, на две недели уехал по делам в Лондон и Париж.

Шеннон консультировалась у лучших специалистов, которые убеждали ее, что это капризы природы и нет никаких причин, почему бы ей не родить сына. Они сочувственно улыбались, советовали не отчаиваться и попробовать еще раз.

Шеннон заставила их написать Джемисону, но он ни во что не верил.

Бездетность было первым, что он вменял в вину своей жене.

Второй недостаток — не слишком серьезный, но все же, состоял в том, что Шеннон была строгой последовательницей католической церкви. Сам Джемисон был агностиком и, когда они поженились, принял как должное, что она воспитана в католической религии, и только пожал плечами. Но когда он осознал, что она каждое утро будет ходить к мессе, эта религиозность стала бесить Джемисона, предпочитавшего, чтобы по утрам жена была с ним, а не с Господом Богом.

Кроме того, он обнаружил, что у Шеннон был явный музыкальный дар. Он прекрасно играла на виолончели и настаивала на том, чтобы посещать музыкальные фестивали и концерты симфонической музыки в Нью-Йорке. Джемисон был так же равнодушен к музыке, как и к Богу, поэтому на концерты Шеннон ходила одна. Ему же оставалось посещать вечеринки и ночные клубы. Трещина в их отношениях быстро увеличивалась.

Однажды, на какой-то полуделовой вечеринке, когда Шеннон была на концерте, слушая Баха, Джемисон повстречал Тарнию Лоуренс. Он разговаривал с президентом одного крупного банка, изрядно наскучившим ему своей болтовней, когда на пороге появилась высокая брюнетка. Пока она стояла в дверях, поджидая хозяина дома, Джемисон разглядывал ее с растущим интересом.

На ней было безупречно простое вечернее платье, стоившее кучу денег, и она была самой красивой женщиной, которую Джемисон когда-либо видел. Кровь быстрее побежала у него по жилам. Президент продолжал говорить:

— Экономическая ситуация, похоже, все более ухудшается…

— Да, — перебил его Джемисон.

«Бог ты мой! — подумал он. — Вот это женщина!»

— Вы знаете, кто эта женщина?

Удивленный, президент повернулся:

— Конечно, это мисс Тарния Лоуренс. Она клиентка нашего банка.

— Неужели? — Джемисон по-прежнему смотрел на женщину, которую хозяин дома вел к группе гостей. — Кто она? И чем занимается?

— Мисс Лоуренс одна из наиболее преуспевающих модельеров женской одежды. Дела у нее идут очень хорошо. Я давно советую ей привлечь капитал, но она пока сомневается. Если она решится, Джемисон, советую вам купить пакет акций.

— Такое стоящее дело? — Джемисон любовался длинной, изящной спиной и совершенной прической.

— Да, стоящее, у нее три магазинчика и маленькая фабрика. Но цены… — Президент закатил глаза. — Моя жена скоро вконец меня разорит.

— Я хотел бы познакомиться с ней. — У Джемисона участился пульс.

Однако проблема была, потому что женщина разговаривала с толстым рыжеволосым типом. Джемисону казалось, что этот разговор никогда не кончится.

— Нет проблем, — сказал президент. — Мисс Лоуренс приходит на эти коктейли только для того, чтобы переговорить с нужными людьми, — шепнул президент. — Тот, с которым она сейчас разговаривает, один из ведущих закройщиков.

— Я подожду, — ответил Джемисон, не отводя от нее взгляда.

Он прикинул, что ей не больше тридцати лет. Изучая ее изящную фигуру и красивую грудь, он вновь почувствовал возбуждение. Да, вот это женщина!

Президент продолжал свою болтовню, но Джемисон не слушал его. Он нетерпеливо ждал, вспоминая, когда же последний раз он вообще кого-либо ждал.

Разговор наконец закончился, и Тарния, прощаясь, похлопала собеседника по руке.

— Мисс Лоуренс, — быстро произнес президент, — разрешите представить вам Шермана Джемисона.

Имя Джемисона, одного из богатейших и преуспевающих магнатов, было хорошо известно.

На мгновение Тарния нетерпеливо нахмурила брови, а потом улыбнулась.

Боже, подумал Джемисон, что за улыбка! Что за женщина!

Она взглянула на него. Как только они обменялись взглядами, Джемисон понял, что не только он мгновенно влюбился в нее; по ее вспыхнувшим глазам было ясно, что и она влюбилась.

Нечасто мужчина и женщина с первой же секунды знакомства понимают, что они действительно встретили свою вторую половинку. Это был именно такой случай.

Они долго молча смотрели друг на друга. Под конец Тарния спокойно произнесла:

— Приятно было с вами познакомиться, мистер Джемисон. К сожалению, я должна вас покинуть, — дела.

Джемисон отодвинул плечом глазевшего на них президента.

— Я тоже ухожу. Вы разрешите мне подвезти вас?

Это произошло год назад.

Тарния путешествовала из Парадиз-Сити в Нью-Йорк два раза в неделю. Несмотря на свою деловые встречи, Джемисон умудрялся обедать с ней в одном скромном ресторанчике. В Парадиз-Сити они были еще более осторожны.

Шерман объяснил Тарнии, что его жена — строгая католичка.

Шеннон не возражала против раздельного проживания, но наотрез отказалась разводиться, поскольку это было запрещено правилами ее религии.

Тарния понимала его проблемы. Она знала, что, если они будут продолжать встречаться, это принесет им только несчастья, но ничего не могла с собой поделать. Ее словно магнитом тянуло к нему.

Джемисон страстно желал ее. Он хотел, чтобы она всегда была с ним. Она могла бы стать великолепной матерью для его будущего сына!

Но Тарния мягко, но решительно отказалась спать с ним, и Джемисон уважал ее решения. Он знал, что, если не женится на ней, эта восхитительная тайная связь рано или поздно должна прийти к концу.

Однажды они сидели в ее шикарной пятикомнатной квартире в Парадиз-Сити. Из огромного окна открывался вид на море, пальмы и пляж. Джемисон очень любил расслабиться в ее обществе и, ничего не скрывая, говорить о ней и о себе.

Он спросил, почему она до сих пор не замужем, ведь ей уже тридцать. Тарния отвечала, что в ее представлении карьера и супружество несовместимы.

— Дела у меня идут хорошо, — сказала она. — Мне пришлось вести жестокую борьбу, но я победила. В молодости, когда я была подростком, у меня была одна встреча… Теперь я в основном работаю с «голубыми». — Она улыбнулась своей сверкающей улыбкой. — У меня не было никаких искушений, пока не появился ты.

Но две недели назад его ждало потрясение. Они закончили обед в морском ресторане и молча сидели за столиком друг против друга, когда Тарния вдруг сказала:

— Шерри, дорогой, нужно посмотреть правде в глаза. Так дальше не может продолжаться. Развода она тебе не даст, а я страдаю каждый раз, как вижу тебя.

Он начал было протестовать, но Тарния жестом остановила его и продолжала:

— Послушай, пожалуйста. Сегодня утром у меня был телефонный разговор с Джузеппи. Он один из лучших кутюрье в Риме. Рим сейчас превращается в Мекку мировой моды. Он предлагает мне место главного модельера с огромной зарплатой и последующим участием в паях. Другого такого случая может и не быть. В наше время самые богатые и роскошные дамы ездят одеваться в Рим. Он дал мне месяц на размышления.

Джемисон слушал, ощущая, как колотится его сердце, ощущая озноб. Тарния продолжала:

— Шерри, дорогой, вся эта наша история разрывает мне сердце. Я уже не могу сосредоточиться как следует на работе — я постоянно думаю о тебе. Пойми меня! Раз мы не можем жениться, мне надо подумать о своем будущем. Мы сохраним чудесные воспоминания, но мы должны расстаться.

Джемисон пережил немало неудач, разочарований и крахов, но тут у него словно язык отнялся. Наконец он взял себя в руки.

— Да, я понимаю, — сказал он с ничего не выражающим лицом. — Ты прекрасный модельер, тебя ждет блестящая карьера. Но прежде чем принять окончательное решение, я хотел бы задать тебе один вопрос. — Он наклонился вперед и, взяв ее за руку, посмотрел в глаза. — Если бы я был свободен и смог бы жениться на тебе, согласилась бы ты оставить работу и удовольствоваться ролью жены и матери? Была бы ты счастлива?

— О да, Шерри, — ответила она почти без запинки. — Я бы все бросила и была бы счастлива с тобой, и я бы хотела иметь от тебя детей. Но, увы, это невозможно. Так что я прошу тебя забыть меня, так же как я должна буду забыть тебя.

Джемисон удовлетворенно кивнул:

— Дай мне месяц, дорогая. Я уверен, что смогу убедить Шеннон, она даст мне развод. Пожалуйста, дай мне месяц.

— Шерри, ты знаешь, что это все пустые мечты, — мягко сказала Тарния. — Такие мечты не сбываются, ты не сможешь жениться на мне, и мне нужно подумать о себе. Давай решим это сразу.

— Ты даешь мне месяц? — спросил Джемисон, вставая.

Она подумала и кивнула:

— Да, месяц, начиная с сегодняшнего дня. Я уезжаю в Рим.

— Идет. — Джемисон ласково поцеловал ее и удалился.

И вот сейчас, поудобнее устраиваясь в «роллсе», он сознавал, что выбора у него нет. От Шеннон необходимо избавиться.

Лаки Лукан подъехал к редакции «Парадиз-Сити геральд». Хотя было уже 23.30, во многих окнах горел свет. В это время как раз готовился завтрашний номер газеты.

Лаки поднялся на шестой этаж, где в конце коридора, в маленькой комнатенке, надеялся застать Сидни Дрисдейла, ведущего в газете колонку светской хроники. К нему стекались самые свежие слухи. Чего он не знал о жителях Парадиз-Сити и приезжающих, того и не стоило знать. Пять-шесть человек день-деньской носились по городу, добывая для него информацию, и его скандальную колонку с интересом читали.

Дрисдейл, как обычно с зубочисткой в зубах, сидел на месте и колдовал над материалами для утреннего выпуска. Делал он это вполне автоматически, а мыслями был далеко. Сид мечтал об ужине и домашнем отдыхе.

В прошлом Лукан не раз подбрасывал Сиду скандальную информацию, так что между ними установилось полное деловое взаимопонимание. Дрисдейл всегда хорошо платил за непристойные истории, что поставлял Лукан.

Дрисдейлу на вид было лет шестьдесят. Чрезмерно располневший, лысый, он напоминал Лукану жирного розового поросенка, весело бегающего по грядкам капусты.

Неопрятно одетый, с расстегнутым воротом рубахи, на испещренном красными жилками носу неизменно торчали какие-то нелепые очки. В общем, внешний вид Дрисдейла нисколько не соответствовал его положению в газете.

— Привет, Сид, — сказал Лукан, закрывая за собой дверь.

— Ба, да это старина Лукан! — с преувеличенной радостью воскликнул журналист. — А я думал, ты давно уже в тюряге.

Лукан кисло улыбнулся. Юмор Дрисдейла был не в его вкусе.

— Как дела, Сид?

— Что-нибудь принес? — спросил Дрисдейл. — Тогда давай, а то я домой собрался.

Лукан опустился в кресло для посетителей, достал золотой портсигар, раскрыл и протянул собеседнику.

Дрисдейл был известен тем, что ни от чего никогда не отказывался. Так и есть: взял из портсигара сигарету, посмотрел на нее с сомнением и спрятал в ящик письменного стола.

— Бросил курить, — пояснил он. — Недурной портсигарчик. Какая-нибудь баба подарила?

— Так я тебе и сказал. — Лаки изобразил свою чарующую улыбку. — Сид, мне нужна маленькая услуга.

Дрисдейл поднял свои лохматые брови.

— Никаких услуг, — резко возразил он. — Если ты только для этого приперся, то можешь поворачивать оглобли. Я голоден и ухожу.

— И тебя даже не интересует, что дочь одного из городских шишек на этой неделе сделала аборт?

Лицо Дрисдейла просветлело. О да, это его интересовало.

— Расскажи мне поподробней, — сказал он, поудобнее пристраивая в кресле обширный зад.

— Я сказал, что мне нужна услуга.

— Услуга за услугу?

— Именно.

— И что ты хочешь?

— Все, что ты знаешь о Шермане Джемисоне.

Дрисдейл, искренне удивленный, уставился на него.

— Шерман Джемисон?! Да ты что, совсем умом тронулся? Слушай, Лаки, ты мне нравишься, к тому же ты бываешь полезен. Если ты начнешь совать нос в дела Джемисона, не удивлюсь, когда ты закончишь на какой-нибудь помойке.

— Это все ерунда. Мне нужно разузнать о его прошлом. Расскажи мне, что ты знаешь о нем.

— Что ж… Это жестокий, безжалостный, омерзительный мешок с деньгами. Он большая шишка в «Джемисон компьютер корпорейшн», которую ему оставил отец. Я не должен упоминать его в моей колонке. Он хоть завтра может купить наш «Геральд», как ты — пачку сигарет. Я не хочу иметь с ним ничего общего и тебе советую. У него есть большая квартира в Нью-Йорке и вилла здесь. Он называет по имени президента и всех шишек в Белом доме. Этот человек опаснее гремучей змеи.

— И насколько он богат?

Дрисдейл пожал плечами:

— Этого никто не знает. Но если хочешь, могу предположить, что по сравнению с ним покойный Онассис — мелкая сошка.

«Э, нет, — подумал Лукан, — это не я свихнулся, а весь наш мир, если такой человек приходит ко мне и просит помочь ему пришить жену».

— А что ты знаешь о его жене, Сид?

Дрисдейл снова уставился на него:

— Его жена? Ради Бога, ты что, собираешься ее трахнуть? Дохлый номер, только шею себе свернешь.

— Расскажи мне о ней, — повторил Лукан.

Дрисдейл пожал плечами:

— Значит, так, Шеннон Джемисон. Увлекается серьезной музыкой, добропорядочная супруга и ревностная католичка. Больше ничего сказать не могу. Сомневаюсь, что они ладят. У нее нет детей. Каждая беременность кончалась какой-нибудь неудачей. Джемисон же страстно желает иметь наследника. Интересы у них разные. Она ходит одна на симфонические концерты. Джемисону же медведь на ухо наступил. Для моей колонки она интереса не представляет. Никаких скандалов, никаких приятелей.

— Джемисон? У него нет любовницы?

Дрисдейл почесал свой склеротической нос.

— Если даже и есть, то мне это неизвестно. Доходили, правда, слухи, что он увивается около Тарнии Лоуренс — известной модельерши. Лакомый кусочек. Но достоверного компромата на них нет. Она много вкалывает, и ее бизнес процветает. Это все, что ты хотел?

«Более чем достаточно, — подумал Лукан. — Есть о чем подумать».

Он чарующе улыбнулся:

— Отлично, Сид, большое тебе спасибо. Ну, не буду тебя задерживать. — Он поднялся и направился к двери.

— Эй! — рявкнул Дрисдейл. — А кто же эта невинная девица, которая на днях сделала аборт?

Лукан посмотрел на него честными голубыми глазами.

— Та или другая, я думаю. Я точно не знаю, — весело произнес он. — Ну, всего тебе…

И он вышел.

По дороге в «Звездный» Лаки напряженно размышлял. Итак, Джемисон, чтобы избавиться от жены, предлагает двести тысяч. Сумма немалая и поначалу гипнотизирует, но когда лучше узнаешь, кто такой Джемисон, понимаешь, что можно и поторговаться. Можно и полмиллиона потребовать. Лукан ухмыльнулся, довольный. Да, тут пахло большими деньгами. Из того, что сказал Дрисдейл, ясно, что Джемисон не может развестись с женой и, скорее всего, он нашел себе новую девицу. Такой крутой парень, как Джемисон, ни перед чем не остановится.

В мотеле Лукан принял душ, облачился в пижаму и завалился в постель. Но мозг его продолжал напряженно работать.

«Где же это подыскать киллера? — думал он. — Несчастный случай со смертельным исходом, сказал Джемисон. Абсолютно чисто, достоверно, никакой полиции, никакой грязи. Убедительный несчастный случай».

Он перебрал в памяти нескольких профессиональных киллеров, с которыми сталкивался в Нью-Йорке. Нет. Не та квалификация, грубо работают. Наконец он вспомнил про Эрни Клинга. Это был профессионал. Если верить слухам, этот малый отправил на тот свет человек двадцать. Из тех, чье присутствие на этом свете было для кого-то обременительно. У него была легкая рука, или, вернее, блестящие организаторские способности.

На учете в полиции Клинг не состоял. Жил он в трехкомнатной квартире на окраине Вашингтона. Они несколько раз встречались в ночных клубах и даже вместе выпивали, но каждый раз при виде Клинга у Лукана мурашки по телу бегали. Он кожей чувствовал исходящую от Клинга опасность. Вообще-то Лукан всячески избегал подобных людей. Но сейчас он понял: в данной ситуации лучшей кандидатуры не сыщешь.

Немного поразмыслив, Лаки вылез из-под одеяла, достал телефонную книжку и, найдя номер телефона Клинга, позвонил.

Шеннон Джемисон тихо сказала:

— Доктор уверяет, что у нас может быть ребенок. Те четыре попытки — это только каприз природы.

Джемисон рассеянно оглядывал роскошно обставленную комнату. Все эти разговоры ему давно осточертели, и он думал о Тарнии.

— Извини, Шеннон, — хрипло проговорил он, — я хочу, чтобы мы наконец развелись.

— Но, Шерман, мы уже много раз говорили о разводе. — В ее мелодичном голосе звучало отчаяние. — Это невозможно. Давай не будем к этому возвращаться.

— Мне нужен развод и сын, — рявкнул он.

— У тебя есть другая женщина?

— Разумеется, и поэтому я настаиваю на разводе.

— Мне очень жаль тебя, Шерман. Тебе уже около пятидесяти. В таком возрасте ты мог бы и остепениться. Я была тебе хорошей женой и хозяйкой дома. Если хочешь, можем разъехаться, я не возражаю. Но развод моя религия запрещает.

— Ко всем чертям твою паскудную религию! Мне нужен развод!

Побледнев, Шеннон смотрела на него.

— Я молю Бога и надеюсь, что ты не думаешь того, что сказал. Развода быть не может. Живи со своей женщиной. Если хочешь официально разъехаться, скажи мне, но развода я тебе не дам.

— Это твое последнее слово?

— Да, Шерман, дорогой. Пойдем-ка лучше спать, может быть, нам повезет. Давай постараемся, милый.

Джемисон допил виски и со звоном поставил стакан. Его мысли были теперь только о Тарнии.

— Спать с тобой?! Убирайся с глаз моих!! Ты мне надоела! Я хочу развода!

После длинной паузы Шеннон повернулась и пошла к двери.

— Если хочешь, чтобы я пришла, скажи, — произнесла она мягко. — Я буду молиться за нас обоих.

Закрылась дверь, потом он услышал легкие шаги по ступеням лестницы, ведущей на второй этаж.

Джемисона охватила такая злоба и разочарование, что он произнес негромко вслух:

— Что ж, безмозглая, религиозная сучка, помолись. Смертный приговор себе ты уже подписала.

Глава 2

Эрни Клинг был поразительно похож на известного киноактера Ли Марвина, так что часто его на улице останавливали смущенные женщины и робко просили автограф. На что Клинг неизменно отвечал:

— Я подписываю только чеки, — и, грубо расталкивая их, шел дальше.

Жизнь он вел сибаритскую. В центре Вашингтона он приобрел небольшую квартирку — это был его штаб. Он вел жизнь вечно голодного, смертельно опасного тигра, который притаился в своем логове в ожидании очередного убийства. Он давно уже работал на мафию в качестве приезжего киллера. Время от времени он получал инструкции отправиться куда-нибудь в Мексику или Канаду и там убрать человека, который кому-либо мешает. За многие годы он создал себе репутацию надежного и высокопрофессионального специалиста. Работал он безупречно, следов не оставлял. Мафия часто поручала ему заказы частных лиц — богатая матрона хотела избавиться от осточертевшего мужа, богатый бизнесмен — от шантажировавшей его подружки.

«В виде одолжения, Эрни», — говорил обычно голос по телефону.

Такса Клинга была стабильной — сто тысяч баксов плюс накладные расходы, и, выполняя в среднем три-четыре заказа в год, он мог позволить себе жить, как ему нравилось. Деньги Клинг тратил на шмотки и шикарные рестораны. Женщины его не интересовали. В тех редких случаях, когда ему была нужна женщина, он обращался в солидную фирму, поставлявшую девушек по вызову.

Он предпочитал рыжеволосых, немного полноватых, и вел себя с ними так, что, как ни бесчувственны они были, он частенько доводил их до слез.

Человеческая жизнь, за исключением его собственной, не представляла для Клинга никакой ценности. Мужчины, женщины, дети были для него просто источником дохода — до тех пор, пока за это давали хорошую цену.

Негритянка, которая убирала его квартиру, стирала и готовила обед, заставила его задуматься о том, чтобы подыскать кого-то еще. Ему стало надоедать ходить куда-то ужинать каждый вечер. Клинг любил хорошо поесть и принадлежал к тем счастливцам, которые никогда не полнеют, сколько бы они ни ели. Ему был нужен кто-нибудь, кто вел бы его хозяйство, был бы совершенно надежен, не подслушивал, когда Клинг говорит по телефону, не гоготал, когда он отдыхает, и готовил бы ему приличную еду.

Через полтора года он повстречал Нго Ви — голодного паренька-вьетнамца в истлевшем свитере и залатанных джинсах. Парень обратился к нему с протянутой рукой, сказал, что три дня не ел. Клинг был благодушно настроен после великолепного обеда с большим количеством виски. Ему понравился юноша, несмотря на то, что он был грязен. Он был среднего роста, худой как щепка, с большими умными глазами.

Клинг сразу же нашел решение, оказавшееся впоследствии лучшим из тех, что он когда-либо принимал. Он завел Нго в небольшой вьетнамский ресторанчик, заказал еду и наблюдал, как тот насыщался с жадностью оголодавшего волчонка. Нго бросал на него смущенные взгляды, не понимая, кто этот высокий, седой, хорошо одетый человек, вид которого непроизвольно внушал уважение.

Проглотив несколько плотных вьетнамских блюд, Нго стал жевать медленнее. До сих пор этот высокий человек не произнес ни слова. Он курил, изучая Нго своими серыми пытливыми глазами.

Наконец, насытившись, Нго отвалился от стола и извиняющимся тоном произнес:

— Спасибо, сэр, вы очень добры. Не подумайте, что я гомосексуалист или наркоман. Просто не могу найти работу.

— Расскажи о себе.

История была простой и короткой. Мать его была вьетнамкой. Отец парня, сержант американской армии, сгинул без следа, как только узнал, что мать Нго забеременела. Средства к существованию она добывала, продавая горячие пирожки на улицах Сайгона. Потом вместе с потоком беженцев попала в Штаты. К тому времени Нго исполнилось шестнадцать. Некий американский католический священник научил его писать и читать по-английски. Нго был способным учеником и трудился до изнеможения. Когда он и его мать прибыли в Штаты, верили, что все будет хорошо, но жизнь их оказалась суровой до отчаяния. Мать нашла себе низкооплачиваемую работу в какой-то вьетнамской прачечной. Нго же никому не был нужен. Через год нищеты, видя, как мать надрывается, чтобы прокормить их двоих и заплатить за ту единственную комнату, которую им удалось снять, Нго понял, что эта ноша ей не по силам. Ничего не сказав матери, он ушел из дома. Через три дня, потеряв всякую надежду отыскать работу, он решил, что его жизни пришел конец.

Мысленно подытожив свои впечатления, Клинг решил, что из паренька получится прекрасный, преданный слуга, исполнительный и безропотный.

— Отлично, малыш, — сказал он. — У меня отыщется для тебя работенка.

Он вынул из бумажника две сотенных купюры и протянул их вьетнамцу вместе с визитной карточкой.

— Приведи себя в порядок, купи одежду и приходи по этому адресу послезавтра к одиннадцати.

Через несколько дней Нго уже был обучен всему, чего хотел от него Клинг. Он все схватывал на лету, как будто родился слугой. Ненавязчивый, он мгновенно появлялся, когда его звали, и сидел на кухне, когда Клинг занимался делами или говорил по телефону.

Квартира теперь была вычищена до блеска. Вскоре Клингу поручили срочную работу на Ямайке, и он оставил квартиру на попечение Нго, не задумываясь ни секунды. Он только сказал, что уезжает по делу недели на три.

Нго кивнул:

— Нет проблем, сэр. Все будет в полном порядке.

Клинг платил ему сотню в неделю, на всем готовом, и паренек уже смог отложить небольшую сумму. Когда Клинг уехал, Нго отправился навестить мать. Он рассказал ей о своей удаче и дал сотню долларов.

— Ты должен стать незаменимым, сын, поступи на кулинарные курсы, — посоветовала она. — А я научу тебя стирать и гладить.

Следуя ее мудрости, Нго поступил на вечерние курсы поваров. Мать научила его гладить дорогие и изысканные рубашки Клинга. Он и этому научился быстро. Даже когда Клинга не было, Нго никогда не сидел в шикарной гостиной. Он либо учил английский на кухне, либо вечерами смотрел в своей спальне телевизор.

Вернувшись из «командировки», Клинг был приятно удивлен, когда Нго подал ему превосходный ростбиф. Надо ли говорить о том, какая в квартире была чистота.

— Слушай, малыш, — воскликнул Клинг, — из тебя вышел недурной повар!

— Благодарю вас, сэр. Я брал уроки. Что бы вы пожелали завтра на обед?

— Я оставляю это на твое усмотрение, если это будет так же вкусно. — Он извлек толстую пачку стодолларовых купюр, отсчитал три и бросил на стол. — Это тебе за работу. Ты заслужил это.

Когда Нго убрал со стола и удалился на кухню, Клинг закурил и удобно устроился в кресле. «Этот маленький ублюдок теперь у меня на крючке, — подумал он. — Боже, как я умно поступил, подобрав его. Это как раз то, что я всегда хотел».

Но только недели через две Клинг по-настоящему понял, какое сокровище приобрел.

Он отправился с друзьями в ресторан, оставив в квартире Нго и сказав, что вернется около полуночи и ждать его не надо. Для Нго это, разумеется, было немыслимо. Как бы поздно ни вернулся Клинг, Нго всегда поджидал его с кофе или охлажденными напитками.

Примерно в половине двенадцатого зазвонил дверной звонок. Нго открыл входную дверь и отлетел назад, получив сильнейший прямой в лицо. Захлопнув за собой дверь, в квартиру ввалился незнакомый верзила в обтрепанной спортивной куртке и засаленной шляпе. А в руке у него был автоматический пистолет 38-го калибра.

— Где Клинг? — рявкнул он.

Нго поднялся с пола и смотрел на незнакомца не моргая.

— Его нет, сэр.

— А когда он вернется?

— Не знаю, сэр.

Верзила оглядел его и злобно оскалился:

— Стало быть, этот ублюдок перешел на мальчиков. Ладно, я подожду его, а ты прочь с глаз моих! Не лезь мне под ноги, и я тебя не трону.

— Слушаюсь, сэр. Может, желаете что-нибудь выпить?

Мужчина тяжело уселся в кресло лицом к входной двери.

— Тащи скотч.

— Да, сэр.

Нго подошел к бару, смешал виски с содовой и добавил кубик льда.

— Так вы любите, сэр?

— Знаешь, зачем я пришел, ты, маленький ублюдок? — спросил громила, отпивая глоток.

— Нет, сэр.

— Так вот, твой хозяин, эта сволочь Клинг, убил моего брата. За это я сегодня нашпигую свинцом его поганое брюхо. А теперь проваливай!

— Да, сэр.

Нго поклонился и тихо ушел на кухню.

Верзила поудобнее развалился в кресле и оглядел комнату.

«Этот подонок любит красивую жизнь, — подумал он. — Но сегодня ему придет конец. Как только он войдет, я его прикончу. — Он допил виски и злобно швырнул стакан об стену. — Здорово будет посмотреть на его физиономию, когда он увидит меня!»

Так он просидел около двадцати минут, пока не послышалось жужжание поднимающегося лифта. Тогда непрошеный гость выпрямился в кресле и нацелил пистолет на входную дверь. Щелкнул замок, в дверях показался Клинг, размякший после хорошего ужина.

— Стой, сука! — проревел верзила. — Я пришел расплатиться с тобой за брата!

Клинг спокойно вошел в комнату и захлопнул входную дверь ногой.

— Привет, Луи, — сказал он спокойно. — Не кипятись. — Он не отрывал глаз от направленного на него ствола. — Давай все спокойно обсудим.

Луи знал, насколько опасен Клинг. Он усмехнулся:

— Никакой болтовни, ублюдок! Ты получишь свое и можешь гореть в аду.

По мере того как дуло пистолета поднималось, Клинг, зная, что ему некому помочь, напряг все силы.

Луи не мог отказать себе в удовольствии позлорадствовать:

— Ты не оставил брату ни малейшего шанса! Он даже не узнал, кто его замочил…

Чьи-то пальцы стальной хваткой сомкнулись на его запястье. Луи заорал от страшной боли в руке. Пистолет выпал из его парализованных пальцев. Он почувствовал, что ему выкручивают руку. Стальные крюки впились в нерв, который посылал всему телу сигналы боли. Он не мог сопротивляться. Смутно осознав, что рука сломана, он завопил.

Клинг не шевелясь, спокойно наблюдал за ходом событий.

Минутой раньше Нго бесшумно, как тень, подкрался к Луи. Когда хрустнула кость, Клинг только слегка поморщился. Луи осел в кресле, теряя сознание, и застонал. Нго поднял выпавший из его руки пистолет. Он посмотрел на Клинга, который удивленно рассматривал его, понимая, что этот щуплый вьетнамец спас ему жизнь.

— Прикончить его, сэр? — спросил Нго.

— Ты серьезно хочешь пришить его, малыш? — Глаза Клинга расширились от удивления.

— Да, сэр. Он оскорбил меня.

— Что ж, валяй, если хочешь. Да, подожди, не здесь. Нам не нужна грязь в квартире, правда?

— Нет, сэр. Я думал сделать это в гараже.

— Давай оттащим его туда.

Луи смутно чувствовал, что его куда-то несут и спускают в лифте. Он продолжал стонать, обессилев от боли. Они втащили его в просторный подземный гараж, рассчитанный на три сотни машин.

— Здесь, — указал Клинг.

— Да, сэр.

Киллер смотрел на вьетнамца слегка озадаченный.

— Тебе уже приходилось убивать, малыш?

— Да, сэр. Жизнь в Сайгоне всему научит. Чтобы выжить, надо уметь постоять за себя.

Нго подошел к ворочающемуся на полу Луи.

Клинг, как завороженный, смотрел, как Нго хладнокровно приставляет ствол к виску Луи и нажимает спусковой крючок. Эхо от выстрела — и в гараже снова стало тихо.

— Неплохой выстрел, малыш, — одобрил Клинг. — Дай мне пистолет.

Он обтер рукоятку носовым платком и, опустившись на колени рядом с телом, вложил пистолет в руку убитого.

— Вот так, малыш. Теперь идем спать.

— Да, сэр. Чашечку кофе, сэр, или чего-нибудь выпить?

Клинг весело заржал:

— Да, парень, тебе цены нет. Ты спас мне жизнь, и я этого не забуду.

— Вы тоже спасли мне жизнь, сэр, — тихо сказал Нго, — я тоже этого не забуду.

Когда они поднимались в лифте в квартиру, Клинг спросил:

— Что ты сделал с ним?

— Ах, это!.. В теле полно нервов. Надо только знать, где нажать. Наступает паралич от боли.

Клинг надул щеки.

— Так он оскорбил тебя?

— Да, сэр. Он полил грязью вас и меня.

Клинг почесал в затылке.

— Так что тебе пришлось убить его, а?

— Да, сэр.

Дверь лифта открылась, и они вошли в квартиру.

— Кофе, сэр, или выпить?

— Нет, иди спать малыш, и спасибо тебе.

Нго поклонился:

— Доброй ночи, сэр.

Когда он ушел, Клинг подошел к большому окну и посмотрел вниз на вереницу машин. Он понимал, что нашел не только прекрасного слугу, но и незаменимого партнера, такого же безжалостного и хладнокровного, как он сам.

Нго Ви лежал, совершенно расслабившись в своей удобной кровати, уставившись взглядом на полосу света от ночника на потолке. Мысленно он вернулся сейчас на восемь лет назад, к годам, когда они жили в Сайгоне, в страхе и неопределенности. Он думал о своей матери, которая целыми днями сидела под палящим солнцем на улице, окруженная котелками с различными вьетнамскими блюдами. Рядом с ней горела маленькая жаровня, чтобы подогревать пищу.

Проходя мимо, тяжело нагруженные крестьяне часто останавливались и покупали у нее еду. Часто около нее на корточках в кружок сидело до десятка пожилых вспотевших мужчин. Они платили ей несколько мелких монет за маленькую порцию пищи.

К концу дня, возвращаясь домой, в их крохотную комнатушку, она была счастлива, если ей удавалось выручить сумму, равную четырем американским долларам. Остатки еды в ее бидонах доставались Нго и ей самой.

Нго тогда было тринадцать лет, и он усердно постигал все, чему учил его американский священник. Вечерами он прибегал в маленькую приемную старого доктора Чи Ву, специалиста по иглоукалыванию. У доктора раньше была обширная практика, но теперь, когда его руки стали от старости дрожать, он растерял своих пациентов.

Чи Ву было 89 лет; это был крохотный, высохший старичок с высохшей белой бородой. Нго убирал его приемную и маленькую, похожую больше на шкаф операционную. Чи Ву был одинок, любил поболтать и, видя интерес мальчика, стал показывать ему подробные изображения человеческого тела, где были нанесены вены и нервные окончания.

— Так часто люди без всякой надобности проливают кровь, — говорил Нго старик. — Один человек хочет убить другого. Что он делает? Он берет пистолет или нож. Если бы он знал то, что знаю я, ему нужно было бы всего лишь сжать эту или другую вену, и человек был бы мертв. Точно так же, если кого-то нужно проучить, можно прижать это нервное окончание, и человек почувствует невыносимую боль. — Рассказывая это, он указывал на схемы.

Прочитав вежливое недоверие на лице Нго, он сказал:

— Дай мне твою руку.

Нго послушался.

— Вот здесь нерв, — показал Чи Ву. — И теперь я легонько нажму на него… Так…

Нго почувствовал, как острая боль пронзила его руку и поднялась в мозг. Он весь передернулся от боли.

— Видишь? Если бы я нажал со всей силой, ты бы уже был в агонии.

Нго был в восторге, и с тех пор каждый вечер слушал и впитывал в себя знания старого доктора, пока не стал сам хорошо разбираться в способах умертвить человека или причинить ему боль. Это было не пустое любопытство. В жизни Нго была одна проблема, и теперь, научившись искусству старого доктора, Нго знал, как ее решить.

Последние три субботних вечера, когда он возвращался от доктора, его подкарауливал Вон Пу, крепко сложенный парень, и требовал у Нго его заработок. Старый доктор платил Нго за уборку два доллара в неделю. Зная, что Вон Пу может искалечить его, Нго подчинялся и, придя домой, говорил матери, что деньги у него украли. Мать смотрела на него в отчаянии. Без этих двух долларов с чем она пойдет на рынок? Ведь ей нужно было пополнять запасы для своего жалкого ресторанчика.

И в следующую субботу Вон Пу поджидал его со злобной усмешкой. Нго быстро отскочил и бросился бежать по длинной темной аллее. С гневным воплем Вон Пу кинулся за ним. Зная, что легко может перегнать хулигана, Нго остановился, как только заманил своего врага в достаточно темное, укромное место. Вон Пу с рычанием подбежал к нему.

— Отдавай деньги! — закричал он. — А то я сворочу твою ублюдочную рожу на твой ублюдочный затылок!

В тусклом свете луны Нго увидел протянутую вперед руку. Его пальцы сомкнулись на нервном окончании, и Вон Пу завизжал, упав на колени. Нго бросился на него, как куница, сжимая пальцами жизненно важный кровеносный сосуд. Через несколько секунд Вон Пу был мертв.

С тех пор Нго без проблем приносил матери заработанные два доллара и спрашивал себя, а что бы она сказала, если бы узнала, как он разделался с вором.

Он держал свои познания в тайне от всех. Это знание было слишком ценным, чтобы делиться им с кем бы то ни было.

За последующие два года Нго дважды приходилось прибегать к убийству, чтобы защитить свою мать от домогательств. Это было очень просто. Каждого из этих двух мужчин он выследил, набросился на него в уединенном месте и с легкостью убил.

Теперь же, когда этот верзила вломился в квартиру и сказал Нго, что он собирается сделать, Нго понял, что его нужно убить. Справиться с ним было бы очень легко, но Нго понимал, что хозяину не понравится, если человека убьют у него в квартире.

Нго всегда думал о Клинге как о своем «хозяине». Для него он был готов на что угодно. Тем не менее он застрелил этого верзилу, поскольку даже перед хозяином он не хотел обнаруживать смертоносную ловкость своих пальцев.

Прожив с Клингом довольно долго, Нго уже понял, чем зарабатывает деньги его хозяин. То, что он был наемным убийцей, нисколько не беспокоило Нго. Это просто образ жизни, сказал он себе.

Что ж, теперь его хозяин знал, что он тоже убийца. Как знать, подумал Нго, может быть, хозяин найдет его еще более полезным.

Он выключил свет и мирно заснул.

Дня через два, вечером, когда Клинг отдыхал после отлично приготовленного бифштекса под соусом со сливками и перцем, раздался телефонный звонок. Хозяин снял трубку.

— Да, — сказал он.

— Это ты, Эрни? — спросил мужской голос.

— Да, если какой-нибудь сукин сын не напялил мою рубаху.

Смешок.

— Это Лаки Лукан.

Клинг скривился:

— А, спец по богатым старухам… Так?

Снова смешок на том конце линии, весьма принужденный.

— Ладно, так чего тебе?

— Ты все еще работаешь?

— Конечно.

— Похоже, есть крупное дело. Но это нужно обсудить. Тебя это интересует?

— Деньги меня всегда интересуют.

— Какая у тебя сейчас такса, Эрни? Дело серьезное, все должно быть очень грамотно и аккуратно.

Клинг закурил, раздумывая. Он не шибко доверял этому жиголо.

— Ну, если так, то не меньше трехсот штук, плюс текущие расходы.

— Побойся Бога, Эрни! Это много.

— Может быть. Но это будет качественная работа, а это требует времени и труда. Я человек состоятельный и в работе не нуждаюсь. Ну, что ты скажешь? Тебе решать, Лаки!

Подумав, Лукан ответил:

— Черт с тобой, продолжим. Ты не можешь через пару дней прилететь в Парадиз-Сити?

— Это на юге Майами? Оплатишь все расходы — прилечу.

— Хорошо, я должен проконсультироваться. Если твои условия будут приняты, я забронирую тебе номер в «Звездном». Это мотель, где я сам остановился. Идет?

— Номер на двоих, Лаки. У меня появился партнер. — И не слушая протестов Лукана, Клинг повесил трубку.

Чарлз Смит был у Джемисонов одновременно и управляющим и дворецким. Он служил у них со дня свадьбы. Это был долговязый, лысеющий мужчина около шестидесяти лет с худыми щеками и огромным носом, который прежде всего бросался в глаза на его лице. Обожая Шеннон, Смит терпел Джемисона, который не обращал на него внимания. Все трудности ведения хозяйства ложились на плечи Шеннон и Смита.

Каждое утро, ровно в восемь, когда Джемисон спускался к завтраку, Смит уже ждал его. На завтрак, как всегда, подавался апельсиновый сок, поджаренная ветчина, тосты, мармелад и кофе.

— Доброе утро, — сказал Смит, когда Джемисон спустился в столовую. Внимательно взглянув на лицо хозяина, он определил, что Джемисон был явно не в духе.

Джемисон что-то буркнул, сел за стол и стал просматривать финансовые газеты, которые Смит всегда клал так, чтобы до них удобно было дотянуться.

Смит подал ветчину и налил кофе. Он наблюдал постепенный распад брака Джемисонов, и это огорчало его.

Шеннон уехала несколькими минутами раньше. Как обычно, она отправилась к утренней мессе. Когда хозяйка вернется, Смит получит распоряжения от нее насчет ленча и обеда. Накануне, поздним вечером, он слышал, как Джемисон крайне грубо разговаривал с Шеннон. Встревожившись, Смит подошел ближе к дверям. Он прислушался и услышал слова Шеннон: «Если хочешь официально разъехаться, скажи мне, но развода я тебе не дам». Смит поспешно вернулся в свою комнату. Он считал, что подслушивать тяжкий грех.

Он понимал, что хозяин мечтает о наследнике, но понимал и то, что хозяйка делает все возможное для этого. Все же это было очень печально, и Смит сочувствовал обоим.

— Смит! — резко сказал Джемисон, разрезая ветчину на маленькие ломтики. — Закажите у Херца напрокат машину к 10.15.

Удивленный, Смит наклонил голову:

— Слушаюсь. Что-нибудь еще, сэр?

— Нет! Позаботьтесь о машине. — И Джемисон сосредоточился на еде.

Позавтракав, Джемисон отправился в кабинет, прихватив с собой толстую пачку утренних газет. Смит, слегка озадаченный, позвонил в агентство Херца и попросил прислать «мерседес» в четверть одиннадцатого.

Джемисон устроился в рабочем кресле и кивнул своим мыслям. Сегодня он планировал с утра встречу с Луканом; разумеется, он не собирался отправляться в мотель на своем «роллс-ройсе», по номеру которого — SJ11 — легко было определить его владельца.

Убирая со стола, Смит увидел, что вернулась Шеннон. Он торопливо прошел в кухню и приготовил простой завтрак: стакан апельсинового сока, два поджаренных ломтика хлеба и вишневый джем.

— Доброе утро, мадам, — сказал он, входя в гостиную. — Надеюсь, вы хорошо спали?

Шеннон стояла у широко распахнутого окна, доходившего до пола. Услыхав его голос, она обернулась.

Смит был потрясен тем, какой измученной она выглядела. Было видно, что она плакала. Она была бледна, под глазами темные круги.

— Благодарю вас, Смит, — сказала она безразлично и направилась к маленькому столику. — Вы пунктуальны, как всегда.

Смит поставил поднос.

— Что готовить сегодня к ленчу и на обед?

— Ничего, Смит, — сказала она, присаживаясь к столу. — Для меня — легкий салат. Мы не будем обедать дома.

Поклонившись, Смит двинулся было к двери, но потом остановился.

— Простите, мадам, но, как я понимаю, вы сегодня играете Сен-Санса в концерте?

Шеннон удивленно взглянула на него:

— Да, в малом зале. А откуда вам известно?

— Раз мистер Джемисон не обедает дома, я бы очень хотел присутствовать на концерте.

На лице Шеннон вновь отразилось удивление.

— Вот уж не знала, что вы интересуетесь музыкой, Смит.

— Уже много лет, и когда было возможно, я посещал ваши выступления. У меня есть билет на сегодняшний концерт. Могу ли я на него пойти или я буду нужен мистеру Джемисону?

— Мистер Джемисон будет обедать в клубе. Послушайте, Смит, вы могли бы поехать со мной на концерт. Кстати, вы поможете мне с виолончелью. Будьте готовы, скажем, к семи.

Смит поклонился.

— Вы доставите мне огромное удовольствие, мадам. — Он снова направился к двери и снова остановился. — Вы позволите мне некоторую вольность, мадам?

— Я считаю вас самым лучшим, Смит. И своим другом. Мы знаем друг друга уже восемь лет.

Смит поклонился.

— И я всецело привыкла на вас полагаться.

— Я хотел бы, чтобы вы знали, мадам: я всегда к вашим услугам.

Он поклонился еще раз и вышел из комнаты.

Шеннон отодвинула поднос с завтраком, закрыла лицо руками и заплакала.

Тед Конклин, шофер Джемисона, отошел в сторону, держа в руках тряпку и любуясь до блеска начищенным «роллс-ройсом».

Конклин был высококлассным шофером, закончил специальную школу шоферов «Роллс-ройс». Он тоже поступил на службу к Джемисонам, когда они поженились.

Это был крепко сложенный мужчина, невысокого роста, лет сорока пяти. Светловолосый, с добродушным, полным лицом, он был хорошим другом Смита. Он жил в удобной трехкомнатной квартирке над гаражом на пять машин и предпочитал сам себя обслуживать и редко общался с остальной прислугой. В «роллс» Тед был просто влюблен. Он часами возился с ним, чистил, полировал, регулировал двигатель, проверял сигнализацию. Он понимал, что делает лишнюю работу, но она ему нравилась.

Конечно, он занимался и «кадиллаком» Шеннон, и «порше», но сердце его целиком принадлежало «роллсу».

— Привет, Чарли, — сказал он, увидев приближающегося Смита. — Ну, разве он не красавчик?

Смиту давно надоело, что Конклин восхищается машиной.

— Хорош, хорош. Ты у нас мастер. Но мистер Джемисон велел передать, что ты ему сегодня утром не нужен. Я заказал для него машину у Херца, — сказал Смит, преподнося эту новость так легко, как мог.

Конклин вскипел:

— Он что, никуда не едет? — Он был разочарован. — На кой ему прокатная тачка? А как же «роллс»? Или «порше»? Они ему уже не подходят?

Идя к гаражам, Смит тоже размышлял, что значит это странное приказание. Будучи человеком проницательным, он решил, что машины Джемисона, обе имевшие номера SJ1, слишком приметны. Джемисон явно собирался ехать куда-то, где он не хотел быть узнанным. Смит изложил свою догадку Конклину.

— Видать, что так. Ладно, это его дело. Значит, я свободен?

— Наверное, но он, правда, ничего не сказал о вечере, так что далеко не отлучайся.

— Вот так всегда, — проворчал Конклин. — А я мог бы провести весь день на пляже.

— Я постараюсь выяснить планы Джемисона на вечер.

— Узнай, Чарли, будь добр. Там на пляже одна киска продает мороженое, так мне кажется, что она давно на меня глаз положила. Может, мне чего и обломится.

— Тед, — понизив голос, сказал Смит, — а ведь у хозяев плохи дела… в смысле семейной жизни… Только держи язык за зубами. Я слышал, как вчера вечером Джемисон опять настаивал на разводе.

— Вот уже два года все идет к этому, — ответил Конклин. — А жаль! Понять-то его, конечно, можно. Наследник нужен. Имей в виду, мне нравится она и не нравится он, но когда у человека столько добра, ясное дело, он хочет сына.

— Но она не собирается давать ему развод.

— У католиков это запрещено.

— Да. Я слышал, она предлагает ему разъехаться.

— Это ему ничего не даст. Ему нужна другая женщина, которая родила бы ему сына. Он захочет жениться на ней. Все чин чином.

— Да, все дело только в этом.

Оба печально поглядели в сторону огромного дома, за стенами которого не было счастья. Затем Конклин сказал:

— Не могу представить, чтобы мистера Джемисона устроил такой ответ. Он жестокий сукин сын.

— Миссис Джемисон — преданная католичка. Ему придется согласиться с таким ответом. Я думаю, для нее лучше всего было бы упаковать вещи и уехать. Она оформила бы раздельное проживание, и пусть он делает, что хочет.

Конклин почесал голову.

— Не думаю, что мистер Джемисон стерпит такое.

— Слушай, Тед, мы с тобой друзья уже восемь лет. Так вот, если миссис Джемисон уйдет, я пойду с ней. Я не останусь у мистера Джемисона. А ты?

Конклин посмотрел на него пристально.

— Ты, Чарли, сначала все-таки думай как следует. На кой черт ей будет нужен дворецкий? Она поселится в каком-нибудь маленьком домишке, где будет играть себе на виолончели. Ни ты, ни я ей не понадобимся.

— Нет, я ей нужен — вести дом, — твердо сказал Смит. — Денег у миссис будет немало, если тебя это смущает, Тед. Стало быть, и шофер понадобится. Ей нужен будет кто-то, чтобы приглядывать за садом и за машиной. Не хотелось бы мне с тобой расставаться.

— Бросить этого красавчика?! — Конклин метнул взгляд в сторону «роллса». — Не могу, Чарли, никак не могу. Это выше моих сил! Но подождем пока, может, все еще как-нибудь образуется…

Глава 3

В 10.15 Джемисон с «дипломатом» в руке спустился по ступенькам виллы к поджидавшему его прокатному «Мерседесу CE-350».

Смит открыл ему дверцу со стороны водителя.

— Насколько я понял, сэр, — сказал он, когда Джемисон уселся за руль, — вы не будете обедать сегодня дома?

— Ничего вы не поняли! — рявкнул хмурый Джемисон. — Миссис Джемисон обедает дома?

— Нет, сэр. У нее вечером концерт.

— Так вот, к ленчу я не вернусь, но к обеду буду. Подайте обед в кабинет, в восемь часов. И скажите Конклину, чтобы после моего возвращения он вернул машину Херцу.

Смит постарался скрыть разочарование. У него сорвался поход на концерт, а у Конклина — свидание.

С небольшим поклоном он закрыл дверцу машины.

— Хорошо, сэр, — сказал он.

Джемисон поехал в свой банк. Служащий за стойкой низко склонил голову, когда Джемисон положил перед ним «дипломат».

— Доброе утро, сэр, — сказал он. — Чем могу быть полезен?

Джемисон был самым крупным клиентом банка.

— Положите сюда пять тысяч сотенными купюрами. И побыстрее! — отрывисто распорядился Джемисон.

Клерк взял протянутый ему «дипломат».

— Слушаюсь, сэр.

Он заполнил и протянул Джемисону расходный ордер на подпись и быстро уложил деньги в «дипломат».

Через несколько минут, заперев деньги в багажник машины, Джемисон проехал вдоль приморского бульвара, выехал на автостраду и в 11.00 подрулил к мотелю «Звездный». Это был один из лучших мотелей, выстроенных вдоль набережной и повернутых к морю.

Лукан уже полчаса ожидал его появления, стоя возле своего домика в мотеле. Он нервничал, не передумает ли Джемисон. На всякий случай Лукан принял меры предосторожности. В гостиной Лукан спрятал миниатюрный магнитофон, который включался от звука голоса, надеясь в будущем, если дело дойдет до убийства и, не дай Бог, раскроется, доказать, что был всего лишь посредником. Магнитофонная запись подтвердит, что Джемисон был так же замешан, как и Клинг.

Он почувствовал некоторое облегчение, увидев подъезжающий автомобиль. «А Джемисон — хитрец, — подумал он. — Арендованная машина. Он до сих пор воображает, что я не знаю, кто он такой».

— Здравствуйте, сэр, — сказал Лукан, открывая дверцу водителя. — Поднимемся ко мне в номер. Там мы сможем спокойно переговорить.

— Разговаривать будем там, где я скажу, — хрипло сказал Джемисон. — Забирайтесь в машину.

— Но…

— Вы слышали, что я сказал?!

Пришлось смириться. Лаки обошел машину и сел рядом с Джемисоном. Он хлопнул дверцей, тем самым дав выход хорошо замаскированному сожалению, что магнитофонной записи не будет.

— Видите ли, сэр, я…

— Помолчите! — рявкнул Джемисон. — Позже поговорим.

«Господи! Этот сукин сын и правда крутой», — подумал Лукан. Он вспомнил, что сказал Сидни Дрисдейл: «Он очень важная персона и чертовски опасен». Лукан почувствовал, что ладони его вспотели, и вытер их о брюки.

Джемисон с каменным лицом вел машину вдоль набережной, затем свернул в узкий переулок, ведущий к песчаным дюнам, за которыми ровно шумел океан. Здесь он заглушил мотор, вылез наружу, внимательно огляделся. Вокруг никого не было. Лишь метрах в четырехстах купались и загорали люди, их голоса еле-еле долетали до «мерседеса».

Джемисон вернулся в машину.

— Вот теперь поговорим, — сказал он. — Что-нибудь удалось сделать, Лукан?

Лукан снова вытер руки о колени.

— Я нашел человека, готового взяться за ваше дело.

— Кто такой? Чем занимается?

— Эрни Клинг. Профессионал. Он связан с мафией. За хорошую цену он выполняет частные заказы. Я только узнал, свободен ли он. Прежде чем договориться конкретно, я решил проконсультироваться с вами.

Джемисон задумчиво барабанил пальцами по баранке. Наконец он спросил:

— Где он живет?

— В центре Вашингтона.

— Вы говорили с ним по телефону?

— Да, сэр. Разумеется, никаких деталей мы не касались. Я лишь спросил, свободен ли он в ближайшие две-три недели. Он ответил, что да, свободен. Так что можно воспользоваться его услугами.

— Ему можно доверять?

— Как самому себе, сэр. Вы не найдете никого лучше. Работает на мафию уже много лет — и никаких следов. Насколько я знаю, он выполнил шесть или семь частных заказов типа вашего. Никаких последствий. У полиции ничего нет на него. Он в высшей степени надежен.

— Какие методы он применяет?

— Не знаю, сэр, и знать не хочу. Это уже вы у него сами спросите.

Джемисон поморщился:

— Я с ним встречаться не намерен. Вы — посредник между нами, ясно? Так что вы должны будете узнать про способы, какими он пользуется.

Лукан заерзал.

— Но было бы лучше, если…

— Назначьте с ним встречу, введите в курс дела, послушайте, что он скажет, а затем во всех подробностях доложите мне. Ясно?

Как раз этого Лукану меньше всего хотелось. Он надеялся свести Джемисона с Клингом, получить бабки и побыстрее слинять.

— Я думал, что просто познакомлю вас, а сам в этом участвовать не буду. Я такими делами не занимаюсь.

Джемисон глянул на него:

— Не выйдет, Лукан. Если вы хотите получить деньги, надо как следует поработать. Все ясно?

Лукан заколебался, но, как обычно, жадность победила.

— Хорошо, сэр, если вы хотите, я готов посредничать.

Джемисон угрюмо улыбнулся:

— Хорошо. Итак, мы договорились, что за двести тысяч долларов этот человек организует достоверный несчастный случай со смертельным исходом, а вы будете посредником.

— Видите ли, сэр, я спросил Клинга, какова его такса за такую работу. — Лукан начал вытирать руки о колени. — Он сказал — четыреста тысяч, а дальше как хотите.

— Не пытайтесь надуть меня, Лукан. Вы об этом пожалеете! — рявкнул Джемисон, заставив Лукана вздрогнуть.

— Я говорю вам, что он сказал. Четыреста тысяч плюс расходы, но это будет классная работа.

Джемисон, глядя на море через запотевшее ветровое стекло, задумался. Чтобы избавиться от Шеннон, он не пожалел бы миллиона долларов или даже двух. Он подумал о Тарнии.

Она будет его женой, родит ему сына, — как изменится вся его жизнь!

— Насчет текущих расходов — что имеется в виду?

— Чтобы все подготовить как следует, Клинг должен прожить здесь две-три недели. Думаю, пары тысяч на это ему хватит.

— Я заплачу четыре сотни и еще пять тысяч за хорошую работу, — сказал Джемисон. — Не больше. Это ясно? Когда вы приступите к операции?

Лукан глубоко вздохнул. Это означало, что он выкроит сотню тысяч для себя.

— Ясно, сэр. Думаю вызвать Клинга завтра. Мы обсудим с ним все детали. Послезавтра я вам подробно доложу.

— Хорошо. Итак, до послезавтра. Я заеду за вами в мотель в одиннадцать утра.

— Да, сэр.

Джемисон протянул Лукану ключи от машины:

— Откройте багажник. Вы найдете там портфель, в нем пять тысяч. Достаньте. Это вам на необходимые расходы.

Лукан облегченно вздохнул. Он сам только что собирался попросить денег на оплату приезда Клинга в Парадиз-Сити.

Он вышел из машины и извлек из багажника портфель. Когда он вновь устраивался на сиденье, Джемисон угрожающе сказал:

— Теперь слушайте внимательно, Лукан! Не пытайтесь хитрить со мной. — Он наклонился вперед и большим пальцем раздавил комара, который бился о ветровое стекло. — Я раздавлю вас, Лукан, как этого комара. У меня длинные руки. Запомните это хорошенько!

Лукан взглянул в его блеклые, холодные глаза и вздрогнул.

— Что вы, сэр?! Никаких проблем не будет. Уверяю вас. Не сомневайтесь, сэр!

Не произнеся более ни слова, Джемисон довез Лукана до мотеля «Звездный».

— Значит, послезавтра, в одиннадцать, — сказал он.

— Да, сэр.

Лукан вылез из «мерседеса» и пошел к себе звонить Клингу.

Направляясь в гольф-клуб, Джемисон обдумывал результаты переговоров.

Он ожидал, что Лукан будет повышать цену, и оказался прав. На самом деле, если бы Лукан согласился на исходную сумму в двести тысяч, Джемисон бы отказался от его услуг. Человек, который не умеет выторговать свое, ему не нужен. Итак, первый шаг сделан. Теперь все зависит от этого профессионального киллера. Если тот не придумает убедительного надежного способа избавиться от Шеннон, уверял себя Джемисон, он сможет просто выйти из игры. Потом он подумал о Тарнии. Она обещала ему дать месяц. Время поджимало, и за месяц он должен разделаться с Шеннон.

На стоянке клуба его встретил Джей Уилбур, директор калифорнийской страховой компании. Одногодок Джемисона, он был невысок и не выглядел так представительно, как Шерман. В Парадиз-Сити он приезжал специально ради гольфа.

Они были знакомы несколько лет и прекрасно друг с другом ладили.

— Привет, приятель, — воскликнул Уилбур. — Как раз отличный денек для гольфа.

— Привет, Джей, — сказал Джемисон, вылезая из машины. — Как дела?

— Не жалуюсь. — Уилбур усмехнулся. — А как у тебя?

— Да тоже ничего. Давай перекусим и пойдем играть, пока не набежала толпа.

Уилбур бросил взгляд на прокатный «мерседес».

— Слушай, что это такое? А где твой знаменитый «роллс»?

— Водитель нашел в нем неисправность, сейчас возится с машиной, — спокойно объяснил Джемисон, направляясь к зданию клуба.

Бар был пуст. Члены клуба упражнялись на трех кортах, окружавших здание клуба.

Поедая гамбургеры и запивая пивом, приятели говорили о делах. Оба они играли на фондовом рынке и обменивались информацией.

— Нас, черт побери, непременно ожидает спад, Шерри, — говорил Уилбур. — Он не может не начаться, если эти идиоты будут тратить столько денег на вооружение.

— Наверное, ты прав, — сказал Джемисон. Он слушал Уилбура краем уха. Одновременно он думал, что надо будет как-нибудь днем позвонить Тарнии — может быть, она сумеет с ним пообедать.

Мужчины вошли в раздевалку.

— Идешь вечером на концерт, Шерри?

— Какой концерт? — спросил Джемисон, застегивая «молнию» на куртке для игры в гольф. Тут он припомнил, что Смит говорил ему о каком-то концерте Шеннон. — Полагаю, что нет. Музыка меня не волнует. Вечером у меня полно дел.

— А мы с Мэг пойдем. У тебя чудесная жена, Шерри. Она играет не хуже профессионалов. Нам обоим очень нравится ее игра.

— Как здоровье Мэг? — спросил Джемисон резко. Он завидовал Уилбуру, у которого было трое сыновей.

— Прекрасно.

— А как мальчики?

Уилбур пожал плечами.

— У Гэри все в порядке. На будущий год он начнет заниматься делами. Он молодец, но другие два… Мэг советует мне потерпеть. В конце концов, им только пятнадцать и шестнадцать. Они учатся как можно меньше и ухлестывают за девицами. Чарли теперь играет на гитаре. Он выглядит как чертов хиппи.

Джемисон поднял сумку с клюшками. Он подумал, что, если бы у него был сын, с ним ничего такого бы не было. Он воспитал бы его по своему образу и подобию. Никаких гитар или длинных волос, никаких девочек. Он бы вырастил его достойным занять место отца, когда придет время.

— Ты счастливец, у тебя трое детей, а я молю Бога, чтобы он мне хоть одного послал, — сказал Джемисон с таким неудержимым, искренним чувством, что Уилбур внимательно посмотрел на него.

— Еще не поздно, Шерри, — сказал он. Уилбур знал о трех выкидышах. — У вас еще могут быть дети.

Джемисон что-то проворчал и вышел из раздевалки на поле. Уилбур, идя за ним, покачал головой. «Настоящая трагедия», — подумал он. Они с женой часто обсуждали сложное положение Джемисонов. Им очень нравилась Шеннон. Мэг думала, не поговорить ли ей с Шеннон о том, чтобы им усыновить ребенка, но Уилбур не хотел и слышать об этом.

— Не смей делать таких предложений Джемисонам, — сказал он твердо. — Это не наше дело, Мэг.

Игра требовала сосредоточенности, и разговоры здесь были неуместны. Однако Джемисон никак не мог сконцентрироваться. Он все время отвлекался, думая то о Лукане, то о Тарнии.

— Что-то не ладится у тебя сегодня играть, Шерри, — заметил Уилбур.

— В игре — как в жизни: полоса светлая, полоса темная, — проворчал Джемисон, скрывая раздражение. И вновь промазал.

— Извини, Джей, но сегодня я действительно не в форме.

— Да, у тебя явно темная полоса, — прокомментировал Уилбур, укладывая в сумку снаряжение.

Прощаясь с Джемисоном в коридоре, он сказал:

— Шерри, мы друг друга давно знаем. Мне кажется, тебя что-то гложет. — Видя напряжение Джемисона, он заторопился договорить: — Я могу чем-нибудь помочь? Ум хорошо, а два лучше…

Джемисон подумал, как бы отреагировал Уилбур, если бы он сейчас рассказал ему, что планирует убийство жены и сегодня сделал решающий шаг к этому. Как был бы потрясен трогательно-наивный толстяк! Джемисон покачал головой:

— Спасибо, старина. Обычные неурядицы в делах. Ничего, не впервой, справлюсь. Ты ничем не можешь помочь, но все равно спасибо.

— Ладно, давай тогда пойдем выпьем.

— Извини, Джей. У меня еще срочные дела.

Мужчины направились в помещение клуба.

— Ты свободен завтра, Шерри? У меня осталась только одна неделя, потом я уеду, но Мэг остается здесь.

— Извини, но я занят выше головы. Когда ты вернешься?

— Черт побери! Я надеялся, что мы сможем сыграть еще не меньше пяти раз. Я не знаю, когда вернусь. Как долго ты еще будешь здесь?

— До конца месяца.

— А ты не приедешь в сентябре?

— Может быть. Я дам тебе знать.

К этому времени они уже были в раздевалке, и Джемисон торопливо переоделся.

— Я должен бежать. — Он пожал руку Уилбуру. — Не пропадай.

Уилбур с беспокойством глядел вслед уходящему Джемисону и думал, что никогда еще не видел его в таком настроении.

Ровно в час дня Смит с подносом, на котором был салат с креветками и омаром, подошел к двери комнаты Шеннон. Он на секунду остановился и вслушался в доносящиеся из-за двери звуки виолончели. Какой тембр! Инструмент просто поет под ее пальцами!

Он постучался, вошел и опустил поднос на маленький столик.

— Ленч, мадам. Может быть, стакан шабли или шампанского?

Шеннон отставила виолончель в сторону и подошла к столику.

— Ничего не надо. Смит. Я не буду пить. Мне нужно еще как следует порепетировать, чтобы вечером хорошо отыграть.

Она села, и Смит постелил ей на колени салфетку.

— Я понимаю, мадам, вы во всем хотите добиться совершенства.

Она улыбнулась:

— И вы тоже, Смит.

Смит поклонился, пошел к двери, потом остановился.

— К сожалению, я не смогу поехать с вами на концерт.

— Почему? — Шеннон, уже начавшая есть, отложила вилку, и вскинула голову.

— Мистер Джемисон придет обедать к восьми часам.

Шеннон уже рассчитывала на Смита и радовалась, что ей хотя бы сегодня вечером не будет так одиноко и что в зале будет хоть кому поздравить ее после концерта; что потом он отвезет ее домой и выскажет свое мнение о ее игре.

— Мне очень жаль, Смит.

— Мне тоже, мадам, — сказал слуга, удаляясь.

Шеннон поднялась и нервно заходила по большой, освещенной солнцем комнате.

«Так не может больше продолжаться, — думала она. — Нам надо расстаться. Я знаю, Шерри ненавидит меня. Я чувствую это. Моя любовь к нему тоже иссякла. Боже, почему у меня нет детей?! Нам надо расстаться».

В это самое время Джемисон находился в телефонной будке и разговаривал с Тарнией.

— Пообедаем сегодня вместе? — спрашивал он.

— С удовольствием.

— Тогда встретимся полдевятого в «Каменном крабе».

«Каменный краб» — это был небольшой рыбный ресторанчик в пяти милях от Парадиз-Сити, где Джемисон и Тарния могли рассчитывать, что не встретят никого из знакомых.

— Я приеду, Шерри.

— До встречи, дорогая. — И Джемисон повесил трубку. Он глубоко вздохнул. Ему нужно было многое тщательно обдумать. Сегодня у него был единственный шанс убедить Тарнию, что скоро они смогут пожениться.

Остаток дня он провел почти в пустой комнате для отдыха легкоатлетического клуба. Он сидел в глубоком кресле в самом углу, и никто к нему не подходил. Он обдумывал свое будущее, размышлял о Лукане и решал, что сказать Тарнии сегодня вечером. Наконец, удовлетворенный принятым решением, он отправился в комнату для бриджа и сыграл три роббера с престарелыми членами клуба. Играл он плохо — ему мешали мысли о Тарнии.

Он вернулся на свою виллу вскоре после восьми часов.

Смит видел, как Шеннон уехала в своей машине на концерт, и приготовил блюдо с холодными закусками для Джемисона.

Зная, как Конклину хотелось иметь свободный вечер, Смит сказал, открывая хозяину дверь:

— Добрый вечер, сэр. Вы хотите, чтобы Конклин вернул прокатную машину?

— Нет, скажите ему, чтобы поставил ее в гараж.

— Хорошо, сэр. Конклин нужен будет вам сегодня вечером?

— Откуда, черт возьми, я знаю? — отрезал Джемисон. — Что, ему нечем заняться? — И он начал подниматься по лестнице.

— А ваш обед? Он готов, сэр. Вам подать его в кабинет?

— Я поем в городе, — рявкнул Джемисон и скрылся в спальне.

В этот момент Смит, в ярости, был готов пойти к Джемисону и заявить о своем уходе. Хватит с него этого эгоиста, который ни с кем не считается. Но потом он подумал о Шеннон. Нет, он останется здесь до тех пор, пока она будет здесь. Подавив свой порыв, он вернулся на кухню.

Быстро переодевшись, Джемисон спустился в вестибюль.

— Мне нужен «роллс»! — крикнул он. — Поторопитесь!

Появился Смит:

— Через две минуты, сэр. Я буду нужен вам вечером?

Джемисон взглянул на него.

— Какого черта? — сердито спросил он. — Вам платят за то, чтобы вы были на месте. Вы мне можете понадобиться. Займитесь делом!

— Хорошо, сэр, — сказал Смит, понимая, что последняя надежда попасть на концерт рухнула.

Через несколько минут Джемисон отъехал от дома в «роллс-ройсе». В 20.50 он поставил машину в темном месте у «Каменного краба» и вошел в ресторан. Его приветствовал метрдотель Марио. Низенький, толстый мужчина, постоянно улыбавшийся, Марио сразу узнал Джемисона, который бывал здесь и раньше.

— Как приятно видеть вас, мистер Джемисон, — сказал он.

Джемисон холодно кивнул. Он не любил фамильярности с метрдотелями и официантами.

— Столик на двоих, в тихом месте, — попросил он.

— Конечно, сэр.

Ресторан был рассчитан всего на сорок мест. Столики стояли так, что сидевшие за одним столиком не могли наблюдать за соседним. Марио провел Джемисона к столику в дальнем углу зала, у большого открытого окна, выходящего на море. Джемисон сел и попросил:

— Когда придет мой гость, сразу подайте два сухих мартини с водкой.

— Конечно, сэр. — И Марио торжественно удалился.

По опыту Джемисон знал, что Тарния всегда опаздывает, поэтому и он сам приехал позже.

Тарния появилась в 21.15. Увидев ее, Джемисон поднялся. Их приветствие было сдержанным: только улыбки и быстрое рукопожатие. Если бы кто-нибудь и заметил их, это выглядело бы как деловая встреча.

Появился официант и поставил перед ними мартини.

— Ты всегда все так красиво устраиваешь, — сказала Тарния. — Чудесно снова увидеться с тобой.

Джемисон оглядел ее. Что за женщина, подумал он. Ее белый брючный костюм с алой отделкой у шеи был так шикарен! От ее блестящих волос, прекрасного лица в полумраке ресторана, казалось, стало светлее.

— Ты ведь знаешь, как я дорожу каждой нашей встречей. Ты же так занята… — сказал Джемисон, когда они уселись за столик.

— Как всегда. — Она подождала, пока Марио принес меню. — Выбирай сам, Шерри. Я жутко голодна. Я так закрутилась, что пропустила ленч.

— Ну, тогда начнем с крабов. А потом закажем паеллу, здесь хорошо ее готовят.

— Что ж, отлично.

Он подождали, пока Марио ушел, затем Джемисон нежно сказал:

— Ты выглядишь великолепно, Тарния. Каждый раз, когда я вижу тебя, ты затрагиваешь самые глубокие тайники моей души.

Она улыбнулась:

— Благодарю тебя. А ты? У тебя чудесный загар.

— А, это гольф. По-моему, это все, чем я занимаюсь, кроме, конечно, дел и мыслей о тебе.

Подали краба.

— Это выглядит замечательно, — сказала Тарния и начала есть. Но у Джемисона не было аппетита. Он поковырял вилкой еду. Все его помыслы были сконцентрированы на моменте, когда ему придется серьезно поговорить с Тарнией.

Несколько минут они молча ели. Мельком поглядывая на Тарнию, Джемисон угадал в девушке некоторую напряженность. Он подождал, пока официант менял блюда, затем спросил:

— Что-то не так, Тарния?

— Как ты всегда угадываешь, Шерри… — Она откинулась на спинку стула. — Днем мне звонил из Рима Джузеппи. Приглашает меня выставить свою коллекцию мод сезона у него на показе. Жаль упускать такую возможность. Но лететь нужно послезавтра. Я бы никогда не простила себе, если бы отказалась.

Прежде чем он успел ответить, официант подал паеллу, и Джемисон был благодарен ему за этот перерыв. Его мозг напряженно работал.

Может быть, это решение беспокоившей его проблемы?

— А когда ты вернешься?

— Недели через две, не раньше. Ты ведь не против, Шерри? Демонстрировать свои работы у Джузеппи очень престижно. Ты ведь знаешь, что это для меня значит. Возможно, я пробуду там даже недели три. Вернисаж в следующую субботу. А до и после надо еще очень многое сделать.

— Значит, три недели?

— Не дави на меня Шерри, — улыбнулась она. — Думаю, за три недели управлюсь.

Да, это было решение проблемы. Стало быть, Тарния полетит в Рим, когда Шеннон не станет.

Присутствие Тарнии в Парадиз-Сити в момент убийства запутывало дело. Теперь все значительно упрощалось.

Он очаровательно улыбнулся:

— Я очень рад за тебя, Тарния. Ты всегда об этом мечтала. И конечно, заслужила эту поездку. Я подожду, ни о чем не беспокойся, дорогая. Но не подписывай там никаких контрактов до конца месяца. Мы ведь об этом договорились?

— Я обещала ждать развода месяц — и сдержу свое слово.

Джемисон смотрел, как она с аппетитом поглощала пищу. Сам он вяло ковырял вилкой в тарелке. Он болтал о пустяках, плохо понимая, что он говорит. Тарния что-то отвечала ему. Она казалась такой счастливой, и он видел, что ее мысли все время перескакивают с него на ее предстоящий триумф в Риме.

Обед закончился, принесли кофе. Оба закурили. Потом он сказал:

— А у меня для тебя новость.

— Хорошая?

— По-моему, да. Ты ведь сказала, что даешь мне месяц, чтобы освободиться от Шеннон. И тогда мы поженимся. Ты ведь сказала это, верно? Ты сказала, что бросишь свою карьеру, чтобы воспитывать моих детей и вести дом. — Он посмотрел ей в глаза. — Ты ведь говорила это, не так ли?

Действительно ли он увидел сомнение в синих глазах Тарнии?

— Ты ведь говорила это, верно? — повторил он.

Тарния взглянула на него, улыбнулась и кивнула. Была ли эта улыбка смущенной, вымученной, спросил он себя.

— Да, я говорила это, Шерри.

— Что ж, тогда у меня хорошие новости. Мы с Шеннон серьезно поговорили. Я убедил ее, что мне нужен наследник. Я сказал, что люблю другую. Твоего имени, конечно, не называл. Да она и не интересовалась.

Джемисон сделал паузу, улыбнулся Тарнии, которая напряженно слушала, и продолжал:

— Я сказал, что понимаю ее чувства насчет развода, но не может ли и она подумать обо мне. — Он отпил кофе, не глядя на Тарнию. — Совершенно неожиданно для меня она заявила, что, все обдумав, решила дать мне развод. Я не очень надеялся, но она именно так и сказала. Ей только надо посоветоваться со священником. К тому времени, как ты вернешься из Рима, проблема — я в этом убежден — будет решена. И через полгода мы сможем пожениться. Надо просто запастись терпением. Немного. А пока занимайся своими моделями. Я прошу тебя только не заключать с Джузеппи долгосрочных контрактов. Что ты об этом думаешь?

Тарния молча глядела на чашку кофе, к которой даже не притронулась. Она любила Джемисона и тоже хотела ребенка. Но мысль о том, что придется бросить не менее любимую работу и навсегда похоронить свой недюжинный талант, если она выйдет замуж, угнетала ее. Самолюбию Тарнии льстила возможность работать в лучших салонах Рима и Парижа, но, с другой стороны, надолго ли все это? С Шерри же ее будущее обеспечено.

— Там видно будет. Повременим строить далеко идущие планы, пока ты не получишь развод.

— Но, Тарния, мы ведь все уже решили. Как только будет получен развод, мы поженимся, — резко сказал Джемисон.

Тарния отвернулась, вновь задумалась. Внезапно тень пробежала по ее лицу.

— Посмотри, кто пришел, — сказала она.

Джемисон, нахмурившись, повернулся и увидел, что в зал вошел Сидни Дрисдейл из «Парадиз-Сити геральд». Марио приветствовал его, кланяясь, и провел в дальний конец зала.

Дрисдейл как раз закончил свою колонку и оставил ее на столе. Помимо разгребания грязи его единственной страстью была хорошая кухня. Сегодня ему захотелось вкусить даров моря. А где еще это можно сделать лучше, чем в «Каменном крабе»?

— Побольше крабов, Марио, — сказал он. — И пива.

— Конечно, мистер Дрисдейл. — Марио с поклоном удалился.

Маленькие зоркие глазки Дрисдейла быстро пробежали по столам и лицам, выискивая материалец для очередного выпуска. Кто во что одет, кто с кем пришел… Можно уловить обрывок разговора… Все шло в дело.

Тарнию и Джемисона он засек сразу же и задумчиво почесал нос. Так, так, подумал он, и что бы это могло значить?

— Пусть тебя не волнует эта жирная свинья, — говорил между тем Джемисон Тарнии. — С этим типом я знаю, как обращаться. Он однажды тиснул про меня хитрую заметочку. Знаешь, как все его заметки начинаются: «Одна маленькая птичка сказала мне». Но я задал ему жару! Мой человек передал Дрисдейлу, что если он еще раз упомянет в своей газетенке мое имя, то этот раз для него окажется последним. Так что беспокоиться не стоит.

— Но он может зацепить одну меня, — взволнованно возразила Тарния. Она быстро извлекла из сумочки кучу самых различных бумажек: квитанции, чеки, рецепты. Все это она разложила на столе.

— У нас деловое свидание, Шерри. Я не могу допустить скандала.

Джемисон кивнул, взял в руки некоторые из «документов» и изобразил на физиономии вдумчивый интерес, зная, что Дрисдейл наблюдает за ними.

— А теперь я пойду, — сказала Тарния. — Давай официально пожмем друг другу руки. Ты еще посиди немного. Просто у нас был деловой обед.

Джемисон с самым серьезным видом сложил бумаги и вернул их Тарнии.

— Пожалуйста, успокойся. Он не напечатает о нас ни словечка. И позвоню тебе завтра. Через шесть месяцев мы уже будем женаты.

Тарния спрятала бумаги в сумочку. Она словно не слышала, что он сказал. У нее было одно желание — поскорее уйти из ресторана. Она встала и протянула Джемисону руку. Короткое, деловое рукопожатие. Прикосновение ее руки бросило Джемисона в трепет, но лицо его оставалось бесстрастным. Короткая, безразличная улыбка, и Тарния направилась к выходу.

Джемисон подал знак Марио, тот приблизился.

— Принесите коньяк, Марио, — сказал Джемисон и закурил.

Дрисдейл наблюдал весь этот спектакль с любопытством. Его на этой мякине провести было невозможно.

«Отлично, — думал он. — Имеем: мистер Джемисон и куколка Лоуренс! Везет же парню. «Деловое свидание»! Не смешите меня!»

Ему принесли крабов в соусе, и он приступил к еде, не прерывая хода своих рассуждений.

«Ну, хорошо, и что мы из этого можем выжать? Богатый сукин сын мне сейчас не по зубам — опасно с ним связываться. Ну да ладно, времена меняются. Когда-нибудь я и его ущучу…»

В то время как он приканчивал первого краба, запивая его холодным пивом, Джемисон, заплатив по счету, одарил Марио щедрыми чаевыми и двинулся к выходу, не удостоив Дрисдейла даже мимолетным взглядом. Выйдя на улицу, он направился к припаркованному неподалеку «роллсу».

Эрни Клинг положил на рычаг телефонную трубку, поднялся из кресла и прошел на кухню, где Нго колдовал над кастрюлей. Аромат от нее шел такой, что у Клинга в ноздрях защекотало.

— Здорово пахнет, — сказал он, прислонившись к дверному косяку. — Что это у нас будет?

Нго довольно ухмыльнулся:

— Уверен, что вам понравится, сэр. Это наше национальное блюдо. Меня научила его готовить мать. Рис с шафраном, нежная говядина, зеленый перец и еще множество трав.

— Если вкус будет не хуже запаха, то это восхитительно, — заявил Клинг.

— Спасибо, сэр. Уверен, вы не будете разочарованы.

Клинг, не меняя позы, смотрел, как Нго помешивает содержимое кастрюли.

«Повезло мне с парнем!» — подумал он.

— Есть работка, малыш, — сказал он наконец вслух. — Хочу взять тебя с собой. Мы летим в Парадиз-Сити, это во Флориде. Солнце, море, песок — рай на земле. Возможно, ты мне будешь там полезен. Идет?

Нго начал раскладывать восхитительно пахнущую еду по тарелкам.

— Я всегда к вашим услугам, сэр.

— Не сомневаюсь. Прежде всего мне хочется доставить тебе удовольствие и заслуженный отдых.

— Для меня всегда удовольствие, сэр, быть рядом с вами, — негромко сказал Нго. — У меня все готово, будете есть?

Нго отнес две полные тарелки в гостиную и поставил на стол.

«Выдержка у парня хорошая», — подумал Клинг, пожал плечами и уселся за стол вместе с вьетнамцем.

Глава 4

Около десяти часов вечера детектив первого класса Том Лепски зашел в служебное помещение, где застал сержанта Джо Беглера, ветерана полиции Парадиз-Сити. Последний просматривал дневную сводку происшествий. В зубах у него дымилась сигарета, в руке — кофе в бумажном стаканчике.

— Привет, Том, — сказал он, поднимая глаза.

— Есть что-нибудь для меня? — спросил Лепски, присаживаясь к письменному столу. Он любил этот промежуток времени — с десяти вечера до четырех утра. Самое интересное: кражи, грабежи, убийства…

— Для тебя ничего, Том, — ответил Беглер. — Так, всякая мелочевка. Подростки в основном. Несколько угнанных машин, магазинные кражи. В общем, спокойно.

Лепски недовольно фыркнул:

— Знаешь, Джо, я иногда думаю, а не свалить ли мне, к чертям собачьим, из этого городишка? Детектив моего класса не сможет в этом болоте в полной мере раскрыть свои способности.

Беглер подавил улыбку.

— Ничего, Том, держись. Никогда не знаешь, что может случиться. Может, тебе и подвернется серьезное дельце.

— Мне нужно полноценное, кровавое убийство. Мне нужно похищение, кража со взломом — в общем, что-нибудь стоящее.

Беглер эту песенку Лепски слышал уже не раз, потому и глазом не моргнул.

— Я как раз сейчас просматриваю список иногородних «гастролеров» и наткнулся на Лаки Лукана.

Лепски издал такой звук, который и бизона бы заставил вздрогнуть.

— Как же, как же! Старый знакомый! Хорошо бы его прижать! Где он остановился?

— В «Звездном». Ведет себя пока что тихо.

— Я бы с удовольствием его лет на десять засадил.

— Успокойся, Том, не горячись понапрасну. Чем он занимается, мы знаем. Обирает богатых старух. Тут мы ничего поделать не можем, пока кто-нибудь из этих мегер не подаст жалобу. Можешь себе представить, чтобы кто-нибудь из них это сделал?

— Все равно я возьму его на прицел. Уж если и есть кто в этом городе, по кому каталажка плачет, так это Лукан.

Беглеру эти разговоры начали уже надоедать и он переменил тему:

— Как Кэрол?

— А! — Лепски сдвинул шляпу на затылок и оглушительно расхохотался. — Представляешь, Джо, сегодня она заявила, что приготовит мне на обед курицу, но только если я подстригу эти чертовы газоны и вымою чертову машину. Ну хорошо. Я люблю цыплят. Если жарить их на вертеле — пальчики оближешь. Но у Кэрол есть новый рецепт. Где, черт возьми, она их берет? Сплошное несчастье! Никаких цыплят на вертеле. Она накормит меня по-настоящему. Она рассказала мне рецепт. Режешь на куски чертову птицу. Наливаешь в кастрюлю красное вино. Добавляешь лук и еще что-то такое и тушишь в этом курицу. Она сказала, это будет потрясающе. Ладно, я не возражаю, хотя предпочел бы цыпленка на вертеле. Ну, я подстриг газон и помыл машину, а она весь день проторчала на кухне — у нее там орало радио, а она подпевала. Должен признаться, что когда я зашел на кухню, там был настоящий бардак, но от запахов действительно слюнки текли. Потом я сделал жуткую глупость. У нас кончилось пиво и сигареты, и я поехал за ними, а на обратном пути встретил Макса и протрепался с ним целый час. — Лепски тяжело вздохнул. — У Кэрол есть два больших недостатка. Во-первых, телевизор. Она может пялиться даже на рябь и полосы на экране, если он вдруг сломается. Она просто сдвинулась с этим телевизором. И второе — она не может не болтать по телефону. Все ее приятельницы вечно звонят ей. И вот, когда я вернулся, Кэрол болтала с какой-то подругой, которая жаловалась ей на свои болячки. А Кэрол просто обожает медицинские проблемы. Она читает все чертовы женские журналы, где пишут о здоровье. Друзья зовут ее «доктор Лепски». У нее на все есть ответ. И в результате: Кэрол треплется, а из кухни идет дым.

— С женщинами такое случается, Том, — успокаивающе сказал Беглер, которому нравилась жена Тома.

— В общем, Джо, ты прав. Кэрол искренне расстроилась, и я сказал ей то же самое, но курицы я так и не попробовал. Мы ели чизбургеры. Когда мы жевали эту гадость, я решил ее немного развеселить. Но я придумал слишком тонкий ход. Я сказал, что было бы здорово мне уйти в отставку и вместе с ней открыть ресторан. Она бы готовила, а я бы выступал как подставное лицо. — Он расхохотался. — Ну вот, и Кэрол ухватилась за это. Она спросила, всерьез ли я. Я сказал, что можно попробовать и у меня есть отличное название для ресторана. — Он снова зашелся от хохота. Успокоившись, Лепски продолжал: — Я сказал, что ресторан надо назвать «Горелые блюда».

Беглер зажал рот ладонью, чтобы не расхохотаться. Стараясь казаться серьезным, он произнес:

— Ручаюсь, до Кэрол это не дошло.

— Точно, — снова заржал Лепски. — «Горелые блюда». Неплохо, а, Джо?

— И что она сказала? — спросил Беглер, знавший характер Кэрол.

— Ну, ты же знаешь Кэрол. Еще один ее недостаток — то, что она не врубается в мой юмор. Она выскочила из дома, крича, что уезжает навсегда, бросилась к машине и умчалась как ракета.

Беглер, любивший разыгрывать Лепски, изобразил на лице суровое осуждение.

— А вот это уже скверный признак, Том.

Лепски заволновался:

— Ты что, Джо, думаешь, она говорила серьезно?

— Да ясное дело, что твои дурацкие шутки говорят лишь о дурном вкусе. А вещи она с собой забрала?

Лепски бросило в пот. Он промокнул лоб носовым платком.

— Да нет, она сразу бросилась к машине.

— Конечно, она может спокойно погрузиться, пока ты на дежурстве, и слинять.

— Этого она не сделает, — пробурчал Лепски. — Мы, видишь ли, любим друг друга.

Беглер тяжело вздохнул и сделал драматичный жест.

— Том, послушай совета старого холостяка. Шуточки твои, по правде говоря, довольно грубы. Так что, если не хочешь, чтобы она дулась на тебя месяцами, постарайся сделать ей что-нибудь приятное. Признайся, что неудачно пошутил, покайся, повинись, принеси ей цветы, коробку конфет, флакон духов… женщины это обожают.

Лепски сделал квадратные глаза.

— Цветы? Духи? Конфеты?! Но это же дорого, Джо!

— А как ты думал? За все надо расплачиваться, если хочешь жить в свое удовольствие. Вот что, Том, когда сменишься, поезжай в аэропорт и купи, что надо, и когда Кэрол проснется, она сразу увидит всю эту роскошь. Понимаешь? Ты скажешь ей, что просишь прощения. Ручаюсь, она все простит и будет опять готовить тебе еду.

— Господи, ну отчего я не умею держать язык за зубами?

Лепски встал из-за стола и с испорченным настроением вышел вон.

Когда Беглер был уверен, что Лепски его не услышит, он дал волю своему хохоту.

— «Горелые блюда»! — воскликнул он. — Вот это да! Слишком хорошо, чтобы молчать! Надо рассказать это ребятам. Они животики надорвут!

Лепски в мрачном состоянии духа поехал в казино. Там в любую минуту могла возникнуть заварушка. Там всегда ошивалось множество самых разномастных шулеров, мошенников и прочей шушеры. А стало быть — всегда можно найти, на ком сорвать злость.

Ему не пришлось долго ждать. Как только Лепски вошел в зал, он сразу же засек Джонни Четыре Туза — плюгавого итальянца, печально известного своими шулерскими способностями.

Лепски наскочил на него и нагнал такого страху, что шулер бросился к машине и уехал. Затем Лепски произвел несколько более успешных наскоков, распугав мелких шулеров.

Тут Лепски увидел спускающегося вниз по ступеням Лаки Лукана. Том испустил вопль, от которого все пернатые на пальмах в панике взмыли в ночное небо. К Лукану Лепски подошел, когда тот отпирал дверцу в своей прокатной машине.

— Ну и что мы делаем в этом городе? — рявкнул Лепски.

Вопрос был задан таким голосом, что у Лаки сердце ушло в пятки. Он, весь похолодев, медленно обернулся и увидел Лепски. Он знал, что коп груб и опасен. Сейчас было не время связываться с ним.

— Здравствуйте, мистер Лепски. Очень рад вас видеть. Прекрасно выглядите, мистер Лепски.

— Ты, парень, мне зубы не заговаривай! — прорычал Лепски. — Какого черта снова у нас ошиваешься?!

— Я? Да просто отдыхаю. Солнце, знаете ли, тепло…

— Нам тут таких фраеров не нужно, ясно? Мотай отсюда и отдыхай где-нибудь в другом месте.

Лукан пытался выглядеть хладнокровно. Ему еще предстояло работать с Клингом, неизбежны были новые встречи с Лепски. Стараясь говорить спокойно и внушительно, он произнес:

— Это ваше официальное заявление, мистер Лепски? Может, мне в таком разе обратиться за письменным разрешением к мэру? К вам поступили на меня какие-нибудь жалобы? Нет? Так в чем же ваши претензии?

Он сел в машину, включил зажигание и отъехал.

Лепски, потеряв дар речи, смотрел ему вслед и только кулаки стискивал.

Без десяти шесть Лепски вернулся домой и извлек из машины флакон духов в подарочной упаковке, большую коробку конфет и букет из двенадцати роз на длинных стеблях. Он все еще находился под впечатлением, произведенным на него той суммой, которую за все это пришлось выложить.

Цветы он поставил в вазу, а духи и конфеты выложил на стол на видном месте, чтобы жена сразу же их заметила, когда спустится вниз.

— Том, это ты, дорогой? — Голос Кэрол донесся из спальни наверху.

Лепски подошел к лестнице. На верхней площадке стояла Кэрол в просвечивающейся ночной сорочке.

— Том, бедняжка, ты, наверное, утомился. Поднимайся скорее в спальню. У нас куча времени. Потом перекусишь. Поднимайся же!

Лепски смотрел на Кэрол, думая, что она действительно самая шикарная женщина, какую он когда-либо видел. В смущении поднялся он наверх и тут же оказался в горячих объятиях Кэрол.

— Прости меня, дорогой, — кокетливо сказала она. — Меня вчера немного занесло. Мне так жаль.

Лепски совсем растерялся. Жена решительно повлекла его в спальню.

— Прими душ, милый, да побыстрее. — Она скользнула в постель.

Лепски судорожно стягивал с себя одежду.

— Кэрол, я должен извиниться, я…

Она разразилась смехом:

— Ну да, я погорячилась. Я поехала в клуб и рассказала все девчонкам. Они за бока хватались. «Горелые блюда». Они сказали, это самая остроумная вещь, какую они в жизни слышали, и это правда. Ты очень умный, Том.

Совершенно обалдевший, Том, пошатываясь, направился в ванную и включил душ. «Стоило ли так тратиться, — думал он, стоя под теплыми струями, — и без подарков помирились».

Впрочем, вернувшись в спальню и оказавшись в постели в горячих объятиях Кэрол, он позабыл обо всем.

Эрни Клинг удобно растянулся на кушетке в своем номере в мотеле «Звездный». Неподалеку в глубоком кресле восседал Лаки Лукан, а поодаль, на стуле с жесткой спинкой, устроился Нго Ви. Вьетнамец сидел с непроницаемым лицом, но на всякий случай глаз не спускал с Лукана.

Клинг и Лукан уже поболтали о поездке из Вашингтона, и теперь Клинг делился впечатлениями о Парадиз-Сити. В общем, его все устраивало, включая предстоящую работу.

— Итак, — сказал Лукан, — дело тебе подходит, и ты за него берешься. Тогда прими задаток.

Он достал «дипломат», полученный от Джемисона.

— Тут четыре тысячи долларов на текущие расходы.

Еще тысячу Лукан, конечно же, присвоил.

— Если это только на первые дни, то не возражаю.

— Именно так. — Лукан вручил Клингу портфель.

— Малыш, — Клинг протянул «дипломат» Нго, — пристрой куда-нибудь в безопасное место.

— Да, сэр. — Нго взял «дипломат» и вышел из комнаты.

— Что за китаеза? — спросил Лукан, понизив голос.

— Держись от него подальше, Лаки. Он вьетнамец, и он мой партнер.

Лукан нахмурился:

— Раньше ты работал в одиночку.

— А теперь у меня есть партнер, и вот что я тебе скажу. Он в пятьдесят раз лучше, чем ты есть или когда-нибудь сможешь стать. Запомни это. И лучше его не трогай — он опасен.

Лукан беспокойно заерзал:

— Твое дело.

— Ладно, расскажи немного о предстоящей работе.

— Некий богатый человек желает избавиться от жены. Она же — твердолобая католичка и развода ему на дает. К тому же она бездетна, а заказчику позарез нужен наследник. У него есть женщина, на которой он хочет жениться. А раз так, то нынешняя супружница должна сгинуть. Вот и вся история.

Клинг возлежал на кушетке, чем-то смахивая на разомлевшего удава. Он помолчал, затем кивнул:

— Подходит. Так, значит, этот тип платит триста штук?

— Совершенно верно. Но он ставит условия.

Клинг недобро улыбнулся:

— Без этого нельзя. И в чем же они заключаются?

— Работа должна быть безукоризненной. Никаких следов. Никакой полиции. Несчастный случай, и все.

— Я по-другому когда-нибудь работал? Что-то не помню, чтобы после меня следы оставались. Ладно, скажешь этому малому, что я готов с ним переговорить. Объясню, как все буду делать, но прежде мне надо побольше узнать о его жене.

Лукан платком вытер пот со лба.

— Нет, Эрни, не выйдет. Все переговоры с тобой он будет вести через меня. Я-то сам меньше всего этого хочу, но иначе ничего не выйдет.

— И с чего бы это? — настороженно спросил Клинг.

— Пока у тебя не будет тщательно разработанного плана, который бы ему понравился, он хочет остаться в тени.

— Я не люблю эти игры в кошки-мышки. Кто этот мужик, Лаки?

— Ну, в общем, он мне своего имени не назвал. Но у меня есть свои связи, пришлось кое-кому отвалить приличную сумму, и я все-таки выяснил, кто он такой…

— Да не тяни ты резину, Лаки! Как его зовут?

— Шерман Джемисон.

Клинг сел на кушетке, свесив на пол длинные ноги.

— Тот самый Шерман Джемисон?

— Есть, что ли, другой?

Клинг снова улегся, закурил, пуская дым и глядя в потолок. Несколько минут он обдумывал положение дел, затем ухмыльнулся:

— Так, стало быть, мистер Джемисон желает отделаться от своей жены? Недурно придумано!

Лукан молчал.

Клинг еще немного подумал и спросил:

— А ты знаешь, что этот парень стоит миллиарды?

Лукан облизнул пересохшие губы.

— Ну да.

— Это хорошо. Вот что — мне надо с ним встретиться. И это, Лаки, тебя не касается. Выясни, где мы можем увидеться, узнай, где он бывает. Скажи, что тебе нужны кое-какие сведения о его жене, назначь встречу, а вместо тебя приду я. Только и всего.

— Не выйдет, Эрни. Джемисон очень хитер. Он сам приезжает за мной, сажает в машину, взятую напрокат замечу, и везет на побережье, не говоря по дороге ни слова. Штучка, одним словом, и опасная.

— А я как раз и люблю таких ребят — опасных. Сколько он тебе платит, Лаки?

— По сравнению с твоим гонораром — крохи. Прижимист клиент.

Клинг снова ухмыльнулся:

— Ладно, я тебе тоже буду платить. Сколько ты хочешь?

— Ну, думаю, что десять процентов было бы по справедливости.

Клинг расхохотался:

— Ну, ты убил наповал! Мне даже жаль тебя — так низко ты себя ценишь. Ладно, идет. Ты скажи ему, что у меня есть отличный план, только нужны дополнительные сведения о его жене. Потом назначь с ним встречу. И тут я возьму все в свои руки.

Он поднялся с кушетки, прошел к письменному столу и принялся что-то быстро писать на листке бумаги. Лаки, с бьющимся сердцем, наблюдал за ним.

— Вот вопросы, на которые я хотел бы получить ответ. Через пару дней после того, как я получу ответы, я представлю ему детальный план действий.

— Я бы не хотел влезать в это, Эрни, — сказал Лаки, принимая бумагу. Он даже не взглянул на то, что написал Клинг, а сложил листок и сунул его в карман. — Может, ты заплатишь мне и будешь сам иметь дело с Джемисоном?

Клинг похлопал его по плечу:

— Не дрейфь! Мы теперь в одной упряжке. Если хочешь получить тридцать штук, то изволь шевелить задом. Топай и устрой все в лучшем виде. Тогда будет полный порядок.

И он подтолкнул Лаки к двери.

Когда Лукан ушел, из кухни появился Нго.

— Я бы на вашем месте, сэр, не доверял этому человеку, — спокойно заметил он.

— Правильно говоришь. Это такой негодяй — за деньги мать родную продаст. Однако пойдем искупаемся.

Надев плавки, они спустились к океану.

— Если Лукан начнет финтить, мы ведь всегда сможем малость поприжать его, не так ли, малыш?

Вьетнамец посмотрел на Клинга глазами полными обожания.

— Да, сэр, — ответил он.

Убийца и его партнер нырнули в голубую воду залива.

Джемисон на прокатном «мерседесе» подъехал к «Звездному» ровно в одиннадцать. Он не обратил внимания на высокого, жилистого седеющего мужчину в черных очках, который лежал в шезлонге в нескольких метрах от домика Лукана. Между тем человек за стеклами очков внимательно разглядывал его, Джемисона.

— Доброе утро, сэр, — нервно сказал Лукан, подойдя к «мерседесу».

Джемисон был в скверном настроении. Его расстроил телефонный разговор с Тарнией, которая решительно запретила ему приезжать в аэропорт, чтобы проститься.

— Не надо, Шерри, — мягко возражала она. — Чем меньше нас видят вместе, тем лучше для нас. Я никак не могу выкинуть из головы этого гнусного щелкопера Дрисдейла. Очень жаль, что он видел нас вдвоем.

— Успокойся, дорогая. Забудь об этом. Он не посмеет и заикнуться о нас. Я буду думать о тебе все время. Обещаю, что когда ты вернешься, то через шесть месяцев станешь миссис Шерман Джемисон.

— Ну, если ты так уверен в этом, то и я не сомневаюсь больше, — ответила Тарния. — Я позвоню тебе сразу же, как только прилечу в Рим. А сейчас я должна бежать. Мне еще многое нужно сделать. Пока, милый. — И она повесила трубку.

Джемисон тоже задумчиво положил трубку. Он предлагал Тарнии сделать ее одной из богатейших в мире женщин, разделить с ним жизнь, стать матерью его сына, его возлюбленной. Но в ее голосе не слышно радости и энтузиазма. Все, о чем она думает, это чертов показ мод!

Ну как тут не впасть в меланхолию? Когда Лукан сел в машину, Джемисон, ни слова не говоря, завел мотор и погнал к побережью. Только когда они остановились, Шерман повернулся к Лукану и буркнул:

— Рассказывайте.

Глянув в его ледяные глаза, Лукан в очередной раз пожалел, что ввязался в эту авантюру.

— Я говорил с Клингом, — произнес он, робея. — Он утверждает, что все будет в полном порядке. Но прежде всего, сэр, ему нужны дополнительные сведения о вашей жене.

— Какие еще сведения? — ощетинился Джемисон.

— Он ведь профессионал, сэр. Когда Клинг идет на такое дело, то прежде всего заботится, чтобы не оставить никаких следов. Ему нужно с неделю, чтобы досконально изучить обстановку и найти самый лучший и безопасный способ выполнения задания.

— Ясно. Так что его интересует?

— Ну, например, нет ли у вашей жены любовника.

— Нет, — резко сказал Джемисон, в душе об этом сожалея.

— Наверно, у нее есть друзья, с которыми она регулярно общается?

— Регулярно ни с кем, но у нее есть друзья, которые, как и она, увлекаются музыкой, и они видятся время от времени.

— У нее есть постоянный распорядок дня?

— В какой смысле?

— Люди часто делают одно и то же каждый день: выгуливают собаку, ездят в клуб…

Джемисон кивнул:

— Да, каждое утро в восемь часов она ходит к мессе, возвращается к завтраку, примерно час плавает, а потом садится за виолончель. Она обычно обедает дома. Любит ездить верхом. Она катается по берегу час или около того обычно вместе с друзьями. Вечерами выбирается на концерты или выступает сама. Вот и вся ее жизнь.

«Господи, — подумал Лукан, записывая ответы, — тоска-то какая!»

— А она хорошо плавает, сэр?

— Великолепно.

— А в седле хорошо держится?

— Более чем.

Лукан подумал и сказал:

— Это можно будет сделать, когда она будет выходить из церкви. Вы не будете возражать?

Джемисон воззрился на него:

— С какой стати? А ей… что ж, все-таки поближе к Богу.

«Ну и тип! — негодовал Лукан. — Чудовище какое-то, дикарь! Чего только не сделают некоторые люди, чтобы добиться своего».

— Окончательный ответ мне нужен завтра, Лукан. Если план мне не понравится, то все отменяется. Встречаемся завтра в вашем мотеле в одиннадцать. Все понятно?

— Да, сэр, — ответил Лукан, отодвигаясь от этого человека, которого он теперь считал хладнокровным чудовищем.

Джемисон отвез Лукана к мотелю и уехал.

Клинг, нежившийся под лучами утреннего солнца в шезлонге, поднялся и пошел в свой номер, куда направился и Лукан.

— Как дела? — спросил он, закрывая за собой дверь.

Лукан уселся и скривился:

— Это настоящая свинья, Эрни. Мутит меня от него. Надо срочно выпить.

Из кухни бесшумно, как тень, появился Нго с двумя большими стаканами виски с содовой. Поставив их перед собеседниками, он так же бесшумно удалился.

— Не принимай близко к сердцу, Лаки. Конечно же, тип, который строит планы убийства своей жены, — свинья. Ты узнал, что я тебя просил?

— Да, — сказал Лукан, протягивая ему свои записи и жадно глотая скотч. — Как я жалею, что ввязался во все это! Ты ведь знаешь, я не работаю по таким делам.

— Заткнись! — отрезал Клинг, просматривая сделанные Луканом заметки. — Все нормально, Лаки. Когда люди ведут такой размеренный образ жизни, как эта дамочка, то проблем с ними не возникает. Когда ты встречаешься с ним?

— Завтра утром в одиннадцать на том же месте.

— Прекрасно, Лаки. Если ты мне понадобишься, я тебя кликну. А пока — твое дело сторона. Ни во что не суйся.

— Хорошо. — Лаки поднялся. — Но я тебя предупредил. Это сукин сын очень опасен.

— Да и я не пацан, — ухмыльнулся Клинг.

Увидев, что Шеннон вернулась после утренней мессы, Смит быстро приготовил ей завтрак. Войдя в гостиную, он застал ее в излюбленной позе — стоящей перед раскрытым окном, ведущим в сад.

Она повернулась и улыбнулась ему.

— Завтрак на столе, мадам.

— Спасибо, Смит.

— Надеюсь, концерт прошел с успехом, мадам?

— Думаю, что да, — улыбнулась Шеннон, — или же все были добры ко мне. Играть для друзей — это совсем не то, что играть для критически настроенной аудитории.

— Да, мадам, я понимаю. Очень жаль, что не смог его послушать.

— Не расстраивайтесь, Смит. Концерт записан на пленку. Я взяла для вас копию.

Она сделала жест в сторону письменного стола.

— Можете взять и послушать, когда будет время. Мне интересно услышать ваше мнение.

Лицо слуги засветилось неподдельной радостью.

— Спасибо, вы очень добры ко мне, мадам.

Он взял кассету, поклонился и вышел.

«По крайней мере, у меня есть хоть один преданный и бескорыстный друг, — подумала Шеннон. Она была в подавленном состоянии. — Друзья? — думала она. — У нее нет настоящих друзей».

Окружающие завидовали ей, ведь она была женой богатого и весьма влиятельного человека. Многие слушатели ее концертов, несомненно, по-настоящему любили музыку, но все равно интерес к ее выступлениям подогревался тем фактом, что она жена Джемисона. Джей и Мэг Уилбуры по-настоящему преданы ей. Она вспомнила их теплые поздравления после концерта. И ее музыка много для них значила. Да, это настоящие друзья.

Позавтракав, Шеннон встала из-за стола и вновь подошла к двери, ведущей в сад. Если она расстанется с Шерманом, то вместе с ним уйдет половина ее жизни. Зато вторая станет богаче и насыщенней. Да, она больше не будет миссис Джемисон, окруженной восторженной толпой поклонников, прислугой, хозяйкой двух домов, не знающей проблем с деньгами. Снобы, конечно же, сразу от нее отвернутся. Шерман, конечно, обеспечит ее, но нынешнему образу жизни придет конец.

«И что? — говорила она себе. — Все образуется».

Она чувствовала, что ей нужно поговорить с Мэг, прежде чем окончательно решиться. Это слабость, говорила она себе. Нужно решить все самой, но, с другой стороны, это важный шаг.

Размышляя таким образом, она разделась и направилась в ванную. Там миссис Джемисон осмотрела себя в огромном зеркале от пола до потолка. Отражение вселяло уверенность.

«Если бы у меня только были дети, — думала Шеннон. — Мое тело долго еще будет желанным для многих мужчин, но, увы, не для Шермана».

С горечью отвернувшись от зеркала, она надела купальник и отправилась на пляж.

На следующее утро, без десяти восемь, Эрни Клинг совершил самый необычный поступок в своей жизни. Он надел темно-серый костюм, нацепил солнцезащитные очки и направился в храм Непорочного Зачатия. В храме он занял место, откуда ему было все хорошо видно, а его трудно было заметить. Служка уже зажигал свечи на алтаре, орган исполнял Баха. На передних рядах уже сидели прихожане, в основном пожилые дамы, среди которых иногда попадались пожилые мужчины.

Клинг с веселым цинизмом оглядывался, чувствуя себя волком в овчарне. Наконец он увидел свою жертву. Шеннон вошла в храм и медленно двинулась по узкому проходу между скамьями. Клинг сразу же узнал ее по описанию Лукана. «Да, бабенка что надо!» — подумал он. Ему понравилась ее высокая, стройная фигура и походка. Шеннон сопровождал какой-то рыжеволосый толстяк, усевшийся неподалеку от нее.

Во время службы Клинг наблюдал за священником, полноватым, с приятным лицом. Он видел, как Шеннон подошла к ограде алтаря, и вновь одобрительно кивнул.

Когда служба закончилась и прихожане потянулись к выходу, Клинг остался на месте. Он смотрел, как верующие задерживались у выхода и пожимали руку священнику. Шеннон тоже задержалась около священника и, прежде чем выйти из храма, улыбаясь, что-то ему сказала. Он видел, как рыжеволосый толстяк крепко пожал священнику руку и, тоже что-то сказав, заторопился за Шеннон.

Наконец Клинг поднялся с места, и, подойдя к священнику, произнес:

— Отличная месса, святой отец.

Служитель Бога взглянул на него:

— Вы, должно быть, впервые здесь, сын мой? У меня хорошая память на лица.

— Да, я здесь в отпуске. Я всегда при малейшей возможности посещаю храм Божий. Да только жаль, не часто такая возможность выпадает. Приятно видеть, что у вас так много народа. В наши дни… — Он пожал плечами.

— Да, у нас есть верующие, — сказал священник, — я хотел бы, чтобы среди них было больше молодежи. В воскресенье посещаемость у нас лучше.

— Мне кажется, я узнаю вот того рыжеволосого мужчину, — сказал Клинг.

— А-а, это мистер О'Нейл, представитель Ирландии в ООН. Он здесь тоже проездом на несколько дней, но к мессе ходит каждое утро. Чудесный человек.

— О, конечно! — кивнул Клинг. — Я видел его фотографии в газетах. Счастливо оставаться, святой отец. Надеюсь еще встретиться с вами.

— Ступайте с Богом, сын мой!

«Старый дурак!» — думал Клинг, сбегая по ступеням. Из церкви он поехал на то место, где Джемисон встречался с Лаки. В эту пору пляж был еще пуст. Клинг походил вокруг, нашел то, что надеялся найти, и отправился в «Звездный».

В половине одиннадцатого Лукан вошел в номер Клинга. Клинг сразу же увидел, что Лаки явно был не в своей тарелке.

— Ради Бога, Лаки, успокойся! Малыш, налей-ка ему чего-нибудь.

— Да, сэр, — ответил Нго и мгновенно принес двойной скотч с содовой.

— Послушай, Лаки, все очень просто, — сказал Клинг, закуривая сигарету. — Тебе, во всяком случае, волноваться не о чем. Ты просто приезжаешь с Джемисоном на побережье, а я там уже буду ждать. Как только Джемисон остановит тачку, ты быстренько из нее вылезешь, а вместо тебя забираюсь я. Пойдешь к кустарнику справа, там будет малыш, и он отведет тебя туда, где будет спрятана машина. Я поговорю с Джемисоном и продам ему свою идею.

Лукан все равно был бледен.

— Мне это не нравится, Эрни. Джемисон предупреждал, что мне не поздоровится, если я буду хитрить. И он это сделает!

Клинг усмехнулся:

— Да не трясись ты, Лаки! Пораскинь мозгами, если они у тебя остались: что он тебе может сделать? Он у нас в руках. Он знает, что, если будет угрожать тебе, ты можешь рассказать прессе, что он хотел нанять тебя для убийства жены. Ну хорошо, он будет отрицать это. Он может пригрозить подать в суд, но не сделает этого. Если щелкоперы из прессы пронюхают, что он так хотел избавиться от своей жены, что даже намеревался нанять человека для убийства, Джемисон — человек конченый. Ему никогда от нее не отделаться. Так что ему придется нам подыгрывать. Усвоил?

Вытерев пот с лица, Лаки неуверенно кивнул:

— Об этом я не подумал. Ладно, Эрни, надеюсь, ты знаешь, что творишь. Зря все же я связался с этим сукиным сыном.

— Слушай, так ты хочешь или не хочешь получить за так тридцать штук?

Лукан залпом допил свой скотч. Его жадность опять возобладала над осторожностью.

— О'кей, Эрни, я полагаюсь на тебя.

— Вот и лады. Только сделай все, как я сказал. А дальше я поведу дело. Мы с малышом прямо сейчас выезжаем к месту встречи и ждем в кустах.

Когда Клинг и Нго уехали, Лукан вернулся в свой номер и выпил еще виски. Затем, почувствовав себя почти обеспеченным, вышел на палящее солнце и принялся ожидать Джемисона.

Глава 5

Джемисон и Лукан ехали к своему обычному месту длинных разговоров.

Джемисону приходилось сдерживаться, чтобы не задать главный вопрос: придумал ли этот профессиональный киллер подходящий план? Если бы да! Тогда его жизнь сразу же переменится. У него будет Тарния, и, что еще важнее, у него будет сын!

От Лукана разило виски, и Джемисон то и дело морщился.

«Подонок! Чего еще от него ожидать?»

По пути он, как обычно, не сказал ни слова. Пусть этот жиголо попотеет, думал он мрачно. Если он ничего не принес, я ему покажу! Есть много способов проучить такого типа. Пальцы Джемисона крепче сжали руль. Если этот жиголо не принес план, можно будет нанять какого-нибудь бандита изуродовать его смазливую физиономию — растоптать его, раздавить каблуком. Если только!

Он выехал на песчаную дорогу, ведущую к пляжу, и затормозил. Сейчас, подумал он. Станет ли это концом Шеннон?

Лукан этого только и ждал. Не успел Джемисон выключить двигатель, как Лаки выскочил наружу и, спотыкаясь, помчался к кустам, про которые ему говорил Клинг.

Джемисон решил, что тот выскочил по нужде, и не придал этому значения. Но когда в машину забрался неизвестно откуда взявшийся худощавый, седеющий мужчина, у него внезапно засосало под ложечкой и учащенно забилось сердце. Незнакомец холодно улыбнулся, глаза его жестко поблескивали.

— Добрый день, мистер Джемисон, — сказал он мягким баритоном. — Меня зовут Эрни Клинг. У нас с вами есть общие дела… так ведь?

Ошеломленный Джемисон не шелохнулся. Его мозг лихорадочно работал. Стало быть, они знают, кто он такой. Что ж, глупо было бы рассчитывать, что его инкогнито долго продержится. Пытаясь унять бешеное сердцебиение, Джемисон произнес:

— Я ведь говорил Лукану, что не желаю вступать в непосредственный контакт с вами, Клинг.

— Да, все это он мне говорил, только я так не работаю. Я все делаю точно, как в аптеке, и поэтому предпочитаю общаться напрямую с заказчиками безо всяких там посредников. Если вас это не устраивает, мы тотчас же разойдемся. Но, чеcтно говоря, я сделаю это с сожалением, поскольку уже разработал великолепный план. Вам нужны мои услуги — мне нужны ваши деньги. Это бизнес, мистер Джемисон.

Джемисон внимательно поглядел на Клинга. Да, это именно тот человек, который ему нужен.

— Хорошо, Клинг, выкладывайте свой план.

Клинг усмехнулся:

— Не так быстро, мистер Джемисон. Я секреты ремесла просто так не выбалтываю. Итак, ваша жена бесследно исчезнет, а вы платите мне триста тысяч долларов, так?

Джемисон слегка нахмурился, что-то соображая, потом кивнул:

— Так.

— Отлично. Форма оплаты?

— Любая. Наличные, золотом, скажите только что.

— У меня есть номерной счет в одном швейцарском банке, — сказал Клинг, извлекая из кармана пачку сигарет. — Я бы хотел, чтобы деньги были переведены туда.

Джемисон пожал плечами:

— Никаких проблем.

Клинг понял, что имеет дело с большой шишкой. Несомненно, у Джемисона были банковские счета по всему миру.

— Прекрасно. Сто тысяч вы переведете на мой счет до начала операции.

Джемисон беспокойно пошевелился.

— Пожалуйста, если ваш план меня устроит.

Клинг откинулся на спинку сиденья и затянулся сигаретой.

— Хорошо. Лукан сообщил мне кое-какие сведения о вашей жене. Существует несколько возможностей, но ни одна из них не дает стопроцентной гарантии. Можно, конечно, сделать так, что она «утонет», купаясь в море, или сломает шею, упав с лошади, но тут всегда полно неожиданностей. Могут возникнуть нежелательные свидетели. Вам же нужно, чтобы ни свидетелей, ни следов, ни полиции. Поэтому я нашел другое решение.

Джемисон вслушивался в этот спокойный, лишенный эмоций и интонаций голос. До него с предельной ясностью дошло, что здесь и сейчас он, почтенный господин, обсуждает с убийцей план уничтожения собственной жены. На какой-то миг Джемисон ощутил тошнотворный спазм, но вспомнил о Тарнии и взял себя в руки. Если Шеннон не будет стоять на его пути, он женится на Тарнии и получит сына.

— И что же это за решение? — спросил он внезапно севшим голосом.

— Люди, ведущие привычный, раз и навсегда выработанный образ жизни, легко уязвимы. Они представляют из себя превосходную мишень. Возможно, вы знаете, что мистер О'Нейл, представитель Ирландии в ООН, каждое утро посещает церковь вместе с вашей супругой. Это, похоже, бывает регулярно.

Джемисон барабанил пальцами по рулевому колесу.

— Какое отношение этот человек имеет к вашему плану?

— В этой ситуации, мистер Джемисон, кроется великолепная возможность решить нашу проблему. После службы священник у выхода прощается за руку с прихожанами. Этот сноб, О'Нейл, обычно выходит вместе с вашей женой. Они тоже останавливаются, чтобы пожать старому толстяку священнику руку. И вот в этот миг некий член Ирландской республиканской армии бросает бомбу. Вот и все. Прощайте, мистер О'Нейл, и, что более существенно, прощайте, миссис Джемисон. Политический террор, знаете ли… При этом часто гибнут посторонние люди. Полиция ищет террориста, но не находит. Чистая работа. Ну и как вам идея, мистер Джемисон?

— Бомба?.. — Джемисон почувствовал, как у него екнуло сердце.

— Разрешите, я объясню вам, мистер Джемисон. Я — профессионал и в прошлом уже работал с бомбами. У меня есть возможность достать портативный армейский гранатомет. Я буду просто стоять на противоположной стороне улицы, и когда ваша жена и О'Нейл выйдут из церкви, я выпущу гранату. И все.

Ошарашенный Джемисон откинулся на сиденье машины, свыкаясь с этим жутким предложением.

— Но ведь это же массовое убийство! Могут пострадать еще люди, прихожане, а священник наверняка будет убит.

— Этого, конечно, не избежать, — ответил Клинг, выбрасывая в окошко окурок. — Но ведь вам же нужна полная гарантия. Так чего переживать за какого-то католического осла и пары дряхлых развалин, которым и так недолго осталось?

Джемисон подумал о священнике, и его пальцы крепче стиснули руль. Этот священник убеждал Шеннон, что развод противоречит ее религии. Он лил ей в уши этот гнусный лицемерный яд. Кого волнует, если он умрет?

Пока Джемисон раздумывал, Клинг закурил новую сигарету.

Политическое убийство, а Шеннон — случайная жертва. Какая идея! Дерзкий план, но лучшего не придумаешь. А еще Джемисон подумал о том, как ужаснутся его многочисленные знакомые, о соболезнованиях, которыми его засыплют. Мысли его перенеслись в Рим, к Тарнии. Она его ни в чем не заподозрит, а он… он будет свободен. Больше Джемисон не колебался.

— Ладно, — сказал он. — Я согласен с вашим планом. Когда?

Клинг бросил на Джемисона одобрительный взгляд. Да, это мужик его породы: хладнокровный, крутой, безжалостный, готовый шагать по трупам.

— Как только вы переведете сто штук на мой счет в швейцарском банке, мистер Джемисон. Гранатомет у меня уже есть. Когда я получу из банка подтверждение, что деньги перечислены, на следующее же утро все будет сделано. — Он достал из бумажника небольшую карточку. — Вот номер моего счета и адрес банка.

Джемисон взял карточку, взглянул на нее и произнес:

— Деньги будут переведены на ваш счет послезавтра.

— Отлично. В пятницу, в половине девятого утра, вы будете безутешным вдовцом, мистер Джемисон.

Клинг усмехнулся, распахнул дверцу и вылез из машины. Обернувшись, наклонился и сказал в окошко:

— Остальные двести штук переведете на тот же счет, когда узнаете из газет подробности.

— Согласен, — ответил Джемисон, включая зажигание.

Соучастники обменялись долгими взглядами, в которых читалось взаимопонимание. После чего Джемисон дал газ и двинулся к шоссе. Под шинами скрипел песок.

В полдень Лепски шумно ворвался в кабинет и плюхнулся в кресло у своего рабочего стола. Сорвал шляпу, взъерошил волосы, метнул взгляд на Беглера, который только что явился на дежурство, и собрался просмотреть сводку происшествий за ночь. Беглер, почувствовав неладное, покосился на Лепски.

— Привет, Том. Что-то ты сегодня рановато. Как дома?

— Слушай, Джо, шел бы ты со своими советами знаешь куда! Цветы! Духи! Конфеты! Когда я вернулся домой, Кэрол сама извинилась передо мной и все было отлично. Но когда мы спустились вниз завтракать и она увидела мои подарки, то снова завелась. Цветы-то я в вазу поставил, но, видите ли, забыл воду налить, и розы начали вянуть. Духи, оказывается, годятся лишь в качестве дезодоранта для сортира, а конфеты она не ест — боится располнеть. Потом она распалилась и обвинила меня, что я вчера был пьян и швырялся деньгами. Ну, я тоже разозлился, и тут начался такой скандал, что у соседей было слышно. Так что больше ко мне со своими советами не суйся!

Беглер сокрушенно вздохнул, отхлебнул кофе и покачал головой:

— Извини, дружище, накладки со всяким случаются.

Лепски фыркнул:

— А еще ты мне вот что скажи: почему это, когда я ни приду, у тебя всегда горячий кофе, а я от Чарли и холодного не дождусь?

— Не бери в голову, Том. Тут у меня есть работенка как раз по твоей части. Я мог бы подбросить ее Максу или еще кому из ребят, но придержал ее специально для тебя.

Лепски глядел на Джо подозрительно:

— Да? Что за работа?

— Из мэрии поступила жалоба на Люси Лавхарт.

Глаза Лепски зажглись интересом. Люси Лавхарт в городе знали все полицейские, все солидные люди, все богатые приезжие. Она содержала дорогой роскошный бордель на одной из неприметных улочек Океанского бульвара. То был пятиэтажный дом с двенадцатью шикарными квартирами, с бассейном, баром и негритянским джазом в ресторане, исполнявшим отличный свинг.

Люси Лавхарт была достопримечательностью Парадиз-Сити. Родители ее были выходцами из России с непроизносимой фамилией и привезли ее в Штаты еще девчонкой. Вскоре красота и сексуальная техника Люси привлекли к ней внимание состоятельных клиентов. Со временем она скопила приличную сумму, купила дом и открыла солидную фирму «девушек по вызову».

Никто из ее девочек в этом доме не жил. Люси, как только появлялась работа, вызывала их по телефону. Обслужив заказчика, девицы получали недурную плату и отправлялись домой. В заведении Люси все было устроено с величайшей осмотрительностью и соблюдением приличий.

— Ну и что же там у них стряслось? — поинтересовался Лепски.

— Жалоба поступила от секретаря мэра — знаешь ведь эту крокодилицу. Старая ханжа. Подымает вопль, даже если видит, как собачка задирает ножку у дерева. А тут она пишет, что проходила мимо заведения Люси и на одном из балконов увидела интимные предметы женского туалета.

Лепски сделал стойку, как охотничья собака.

— Какие предметы туалета?

— А я знаю? Она не написала. Так вот, пойди и выясни все у Люси. Сам понимаешь — эта старая стукачка может наделать нам хлопот. Но только помягче, Том. Дело деликатное. Не забудь, что Люси посылает всем нам по индюшке и бутылке виски на День благодарения.

— Да, это как раз для меня. Сто лет уже не общался с Люси, — сказал Лепски, поднимаясь из-за стола и натягивая шляпу. Настроение его явно улучшилось.

— Не забывай, что ты женатый человек, Том, — серьезно сказал Беглер, пряча ухмылку.

— Слишком много болтаешь, Джо!

И Лепски заторопился на улицу. По дороге он задержался, чтобы съесть гамбургер в баре Джо, надеясь, что, когда он вернется домой, Кэрол уже все забудет и приготовит ему съедобный ужин.

Оставив машину на Океанском бульваре, он пешком прошел к резиденции Люси и, поднявшись по мраморным ступеням, позвонил у парадного входа.

Дверь тотчас распахнулась, и перед Лепски предстал громадного роста негр в красной рубахе и черных шелковых брюках. Лепски его знал — это был Сэм, правая рука Люси. Он избавлял заведение от лишком беспокойных клиентов и проверял надежность посетителей.

— Мистер Лепски? — Негр почтительно поклонился и в улыбке продемонстрировал два ряда белоснежных зубов. — Весьма приятный для нас визит, сэр.

— Миссис Люси дома, Сэм?

— Для вас, мистер Лепски, она всегда дома. Немножко рановато, правда, но если вы подождете несколько минут…

Он провел Лепски в роскошно обставленную прихожую.

— Что-нибудь выпьете, мистер Лепски?

— Нет, спасибо. Скажи миссис Люси, что я спешу. — Лепски оглядывался по сторонам, прикидывая, что эта обстановка обошлась в целое состояние: старинная мебель, современные картины на стенах, толстый турецкий ковер на полу.

— Да, сэр. — И Сэм с поклоном вышел, захлопнув за собой дверь.

Лепски сдвинул шляпу на затылок и заходил по комнате. Ему не хотелось садиться на эти антикварные кресла — казалось, они могут развалиться под его тяжестью.

Через несколько минут вернулся Сэм.

— Пожалуйста, пройдите за мной, сэр. Миссис Люси вас примет.

На бесшумном лифте они поднялись на второй этаж.

Улыбающаяся Люси стояла в дверях кабинета. Это была невысокая, полная дама с копной курчавых волос цвета очищенной морковки, с большими фиолетовыми глазами, с капризно вырезанным ртом и крупным подбородком. Она говорила всем, что ей сорок четыре, хотя на самом деле подбиралась к шестидесяти.

На Люси был строгий жакет с юбкой и белая блузка с оборками. Когда она протянула руку, на ее пухлых пальцах блеснули кольца с бриллиантами.

— О, мистер Лепски! Рада вас видеть. Вы, как всегда, прекрасно выглядите. А как поживает ваша очаровательная жена?

— Благодарю вас, у нее все в порядке, — ответил Лепски, проходя за Люси в кабинет, обставленный старинными вещами и с огромной картиной Дали на стене над письменным столом.

— Что-нибудь выпьете, мистер Лепски?

— Нет, спасибо, Люси. Я по делу, — ответил Лепски, вертя в руках шляпу и опускаясь на стул, обитый красной кожей.

Люси подошла к столу и тоже села.

— И что же это за дело?

— К нам поступила жалоба от миссис Хакеншмидт — секретаря мэра, — с усмешкой сообщил Лепски.

— От этой старой грымзы? И на что она жалуется?

— Она сообщает, что, проходя мимо вашего заведения, видела свисавшие с балкона интимные предметы женского туалета.

Люси недоуменно подняла брови:

— Бесподобно! И что же это за предметы туалета?

— Она не уточнила.

— У меня в доме пять балконов, мистер Лепски. На каком из них?

— Этого она также не указала.

— А свидетели у нее есть?

— И об этом ничего не сказано.

— И полиция тратит свое и мое драгоценное время на расследование этого вздора?

— Хакеншмидт — секретарь мэра, Люси, и может всем нам попортить кровь, — сказал Лепски, ухмыляясь.

— Ну, это и я умею. — Фиолетовые глаза приобрели металлический блеск. — Выбросите все из головы, мистер Лепски. Я сама поговорю с мэром. Эту облезлую кошку давно пора вышвырнуть за дверь.

— Полностью с вами согласен. И все-таки, для отчета, скажите, висело что-нибудь подобное у вас на балконе?

— Конечно нет, — отрезала Люси. — У нас респектабельное заведение, мистер Лепски.

— Может быть, мэру этого недостаточно, — осторожно заметил Лепски. — Когда к нам поступает жалоба, он обычно хочет знать, что сделано.

— Насчет мэра не беспокойтесь, я все беру на себя. Просто забудьте об этом, хорошо?

Лепски кивнул. Жесткие складки на лице Люси разгладились, и она мурлыкающим голосом добавила:

— Если у вас есть свободные полчаса, то можете там наверху немного развлечься с Лулу — она сейчас свободна.

Лепски поспешно вскочил:

— Благодарю вас, Люси, но у меня еще масса дел.

— Бедные полицейские, вы так много работаете. — Люси погладила ему руку. — Будет настроение — милости просим в любое время, за счет заведения. Сэм вам самую лучшую девочку организует.

Лепски густо покраснел и растерянно пробормотал:

— Спасибо… Ну, до встречи, Люси.

Открылась дверь, и вошел Сэм, чтобы проводить его вниз.

Как только за Томом закрылась парадная дверь, Сэм вновь поднялся на второй этаж. Люси сидела за столом с каменным лицом.

— Соедини меня с мэром, — зло проговорила она.

Уловив опасные интонации в ее голосе, Сэм поспешил к небольшому коммутатору в соседнем кабинете и набрал личный номер телефона мэра.

Нго вел машину к «Звездному». Рядом с ним, развалившись, сидел Эрни Клинг, а на заднем сиденье, изнемогая от жары и страха, сидел Лукан и скулил, как побитый пес:

— Ради Бога, Эрни, что он сказал?

— Заткнись! — рявкнул Клинг. — Я думаю.

Лишь после того как в номере Клинга Нго подал им выпивку, Клинг был готов заговорить:

— Итак, Лаки, ты заработал десять тысяч долларов.

— Ты продал ему свою идею?

— Конечно. Я же говорил, что все будет в порядке.

— А со мной что будет? Я чертовски боюсь этого сукиного сына. Что он сказал обо мне?

— Не беспокойся. Твоя беда, Лаки, в том, что ты трус.

— Он опасен. Конечно, я нервничаю. Так о чем вы договорились?

— Вот наконец вопрос по существу. Этот Джемисон — сущая сволочь, настоящий подлец. На многих негодяев я работал, но этот тянет на «Оскара».

Лукан наклонился вперед, боясь пропустить хоть слово.

— И в чем же заключается твой план? — спросил он звонким от напряжения голосом.

— Отличный план, — сказал Клинг и не спеша отхлебнул из стакана, наслаждаясь муками Лукана. — Все чисто, ни один коп не подкопается. Сегодня утром, Лаки, я пошел помолиться в церковь, которую посещает и некая миссис Джемисон. Тут-то Господь и ниспослал на меня озарение. Теперь успокойся и слушай меня внимательно.

И Клинг рассказал Лаки свой план, по которому жена Джемисона оказывалась случайной жертвой покушения на О'Нейла. Ответственность за покушение несет Ирландская республиканская армия. К сожалению, миссис Джемисон тоже погибла.

Лукан слушал со все возрастающим ужасом.

— Но это невозможно! — Он задыхался. — Бомба!.. А священник?! Другие прихожане?!

— Ясное дело, я обратил на это внимание Джемисона. Шрапнельная бомба наверняка убьет священника вместе с О'Нейлом и миссис Джемисон. Может быть, и еще кого-то из старых перечниц, которые подойдут пожать ему руку. Он малость подумал, а затем равнодушно пожал плечами. Хороший план, сказал он. Что до О'Нейла и прочих — так это просто издержки. Он дал делу зеленый свет и в качестве аванса завтра переведет на мой счет в швейцарском банке сто штук «зеленых». А ты получишь свои десять штук.

Лукан вскочил на ноги с побелевшим лицом и выпученными глазами.

— Нет, нет! Я не желаю иметь к этому никакого отношения! И денег мне не надо! Ты с ума сошел, Эрни! Это же массовое убийство! Нет, нет!

Клинг расхохотался. Он смеялся, а Лукан смотрел на него в ужасе. Отсмеявшись, Клинг допил виски и поставил стакан.

— Лаки, твоим мозгам не позавидует даже цыпленок. Сядь и слушай! — сказал Клинг, став серьезным.

— Я сказал «нет», — пробормотал обескураженный Лукан.

— Ты что, в самом деле полагаешь, что я собираюсь замочить человек двадцать только для того, чтобы убрать жену ублюдка Джемисона? — Он подался вперед. — Пусть Джемисон в это верит.

Лукан вытер лицо носовым платком.

— Так ты что, не собираешься ничего такого делать?

— Конечно нет. Мне нужно получить от него поскорее сто тысяч. Это только для начала.

Лукан допил виски и снова вытер лицо платком.

— Ты напугал меня, о Господи. Я и правда подумал…

— Да, Лаки, ты до того глуп, что это просто невероятно. Я понимаю, почему ты не в состоянии заняться чем-нибудь дельным, а живешь за счет стареющих сучек. Ты думаешь, меня удовлетворят вшивые триста тысяч, когда этот тип стоит миллиарды? Я все узнал о нем. Его состояние оценивается, по меньшей мере, в пять миллиардов. И у него неограниченный кредит. Я рассчитываю сорвать с него пять миллионов. Десять процентов из них — твои.

У Лукана во рту пересохло.

Полмиллиона долларов!

— Да ты что, свихнулся, Эрни?! Он никогда в жизни столько не выложит. Он найдет себе кого-нибудь другого.

— Как миленький выложит! — усмехнулся Клинг. — Мы не убьем его жену, мы ее похитим.

Лукана снова бросило в дрожь от страха.

— Похищение?! Тогда на нас бросится ФБР. Это по их части. Нет, такие игры не для меня.

— Дурачок. Такой шанс выпадает раз в жизни. Я все продумал. Хочешь заработать полмиллиона — присоединяйся, не хочешь — не держу. За такие бабки найдутся и другие.

— А что я должен буду делать? — не сводя с Клинга глаз, спросил Лукан.

— Когда мы похитим миссис Джемисон, нужно будет найти какое-нибудь надежное место в городе, где ее можно будет укрыть. Вот ты хорошо знаешь город — можешь подыскать такое местечко. Это и будет твоя часть работы.

— То есть к самому похищению я не буду иметь отношения? Мне не придется иметь больше дела с Джемисоном? Так? Мне надо только отыскать надежное укрытие для миссис Джемисон. Я правильно понял? — Лукан становился все увереннее.

— Именно так. Нет, конечно, может возникнуть необходимость и еще в каких-нибудь мелких услугах с твоей стороны, но в основном только это.

— Какие мелкие услуги? — подозрительно спросил Лукан.

— Откуда я знаю? Полмиллиона никому не достается просто так за здорово живешь. Но тебе не придется участвовать в похищении или иметь дело с Джемисоном.

Мысль об огромных деньгах почти отбила у Лукана страхи.

— И когда я получу свою долю? И как?

— Как только я получу выкуп от Джемисона, то сразу же отстегну твою часть. Если хочешь, наличными.

— Никаких наличных! Их легко проследить. А с другой стороны, как я смогу положить такую сумму в банк, не вызывая подозрений?

— У тебя есть счет в каком-нибудь швейцарском банке?

— Нет.

— Напрасно. И именно так Джемисон заплатит мне. У меня есть счет в одном маленьком банке в Цюрихе. Это частный банк, я в свое время оказал небольшую услугу его владельцу. — Клинг не без приятности улыбнулся, вспоминая былые дни. — У него были шашни с секретаршей, но она стала угрожать ему, когда он завел другую красотку. Пришлось от нее избавиться. Она совершенно случайно упала с балкона своей квартиры. Хорошая работа. С тех пор этот малый готов для меня на все. Могу попросить его, чтобы он завел счет на твое имя. Тайну вкладов швейцарцы блюдут. Можешь открыть секретный номерной счет. Ну а оттуда ты уже безо всякого труда сможешь перевести деньги в любую страну, кроме, разумеется, Штатов.

Все страхи и сомнения оставили Лукана. Он сможет купить домик в Монте-Карло. Играть в казино и никогда больше не связываться с толстеющими старыми мегерами.

— Ладно, Эрни. Это звучит здорово.

— Прекрасно. Так как с убежищем для мадам? Есть идеи?

Лукан некоторое время молча что-то обдумывал. Клинг внимательно за ним наблюдал. Наконец Лаки кивнул своим мыслям:

— Есть один вариант. Только надо кое-что предварительно выяснить. Понимаешь, Эрни, это обойдется недешево.

— Если место надежное, деньги не имеют значения. Главное, чтобы оно было безопасно недели две.

— Это может обойтись тысяч в сто.

— Ну и что? У нас будет пять миллионов. Так что об этом не беспокойся. Я возьму эти деньги на себя и из твоей доли ничего не вычту.

— Да, но она наверняка потребует аванс.

— Она?

— Я имею в виду Люси Лавхарт. Она держит высококлассный, очень приличный бордель. Дело поставлено надежно. У нас с ней были общие делишки. Когда мне перепадает что-нибудь из драгоценностей, я всегда несу их ей — платит хорошо. Не знаю, куда она потом их переплавляет — не мое это дело. У нее в доме двенадцать квартир для приема гостей с девочками. Так вот, на верхнем этаже ее заведения есть прекрасная квартирка, которой она пользуется крайне редко, в особых случаях. Надо будет убедить Люси сдать ее нам на пару недель.

— Что же это за квартирка?

— Специально для извращенцев. Есть, знаешь ли, такие экстравагантные люди, которым нравится истязать девочек. И чем больше те кричат, тем большее наслаждение получают эти подонки. Поэтому все комнаты полностью звукоизолированы. Я там был. Очень мило обставленная гостиная, спальня, ванная и даже небольшая кухонька. Там можно стрелять, и никто не услышит. Но самое главное — там нет окон. По-моему, для твоей затеи это просто идеальное место, если, конечно, Люси сдаст нам его.

— Отлично, Лаки. Отправляйся и поговори с ней, я за деньгами не постою, но постарайся договориться с ней за разумную сумму. Поторгуйся. Я готов дать залог в десять тысяч.

— Ясно, Эрни. Тотчас же и пойду к ней, — сказал Лукан, поднимаясь со стула. — А мои десять тысяч? Когда я их получу?

— Через неделю, Лукан. Все зависит от того, насколько быстро ты провернешь это дело. За мной не заржавеет.

— И ты устроишь мне счет в швейцарском банке?

— Не сомневайся. Никаких проблем.

Лукан окончательно пришел в себя и выдал свою коронную чарующую улыбку.

— Все будет сделано, Эрни. — И он поспешно покинул комнату.

Тут же вошел Нго, который слышал весь разговор из кухни.

— Сэр, — сказал он, — не слишком ли большая сумма для этого сутенера? Полмиллиона долларов!

Клинг потянулся всем телом, зевнул.

— А кто сказал, что этот хлюст получит такие деньги? Лучше скажи, малыш, что у тебя на ленч?

Поев в ресторане Чонг Винга и почувствовав прилив бодрости и смелости, Лукан поднимался по ступенькам заведения Люси Лавхарт. Было три часа пополудни. При некотором везении хозяйка могла оказаться свободной и принять его.

Дверь открыл Сэм и, узнав Лаки, отвесил легкий поклон, в котором сквозило неприкрытое презрение.

— Мне нужна миссис Лавхарт, — отчеканил Лукан. — Это срочно.

— Я узнаю, сможет ли она вас принять, — произнес Сэм, пропуская Лукана внутрь. Он провел Лукана в ту самую комнату, где три часа назад ожидал встречи с хозяйкой детектив Лепски.

Вернулся Сэм минут через пятнадцать, когда Лукан уже устал ждать.

— Миссис Лавхарт сможет уделить вам несколько минут, — сказал он и повел Лукана к лифту.

Люси сидела за столом, заваленным бумагами. Оторвавшись от них, она безо всякой теплоты в голосе спросила:

— Какое-нибудь дело, Лаки? Давай быстрее, я занята.

— Не припомню, дорогая Люси, чтобы вы были не заняты. От вас зависит, сколько времени это займет, но я не собираюсь тратить его по пустякам.

Он уселся, вытянул ноги и достал золотой портсигар.

— Ну так что там у тебя, Лаки? — спросила Люси резко. — Не тяни резину.

— Можно заработать кучу денег, дорогая Люси. Что вы скажете насчет пятидесяти тысяч?

Люси наконец оторвалась от своих бумаг:

— Хочешь сказать, что у тебя есть что-то, что, по твоему мнению, стоит этих денег?

— Не угадали. Я предлагаю вам пятьдесят тысяч за небольшую услугу. Наличными, — сказал Лукан, закуривая сигарету.

Люси не могла скрыть своего удивления:

— Ты предлагаешь мне деньги? Ты что, выпил?

— Люси, мы зря тратим время. Я хочу снять у вас ту квартирку, что на верхнем этаже, на две недели и за это предлагаю пятьдесят тысяч баксов. Ну что, идет?

Люси, чей тренированный мозг работал с быстротой молнии, сразу же отрицательно мотнула головой:

— Ту квартирку за пятьдесят штук? Ступай, Лаки, я занята.

На Лукана это не произвело никакого впечатления, он хорошо знал, с кем имеет дело, и ничего другого не ожидал.

— Не торопись, дорогая Люси. Я излагаю ситуацию. Один весьма состоятельный клиент хочет поместить там на пару недель свою жену. Она немного чокнутая и причиняет ему немало хлопот. Ему нужны две недели, чтобы провернуть некое дельце, и он не желает, чтобы она путалась у него под ногами. Он посоветовался со мной, и я подумал о вашей секретной квартирке — это было бы идеальное для моего приятеля место. Это только на две недели. Так как же?

— Почему бы ему не отправить ее в клинику, если она, как ты говоришь, немного того?

— Ну, у нее еще не настолько крыша поехала, чтобы можно было сдать ее в психушку. Скажу правду — ее похитят, но пусть это вас не беспокоит, Люси. Ее привезут сюда, одурманив снотворным, так что она и знать не будет, где находится. Вы к этому не будете иметь никакого отношения. Когда через дне недели ее будут забирать, то снова накачают снотворным. Эти пятьдесят штук, Люси, вам прямо-таки в руки плывут сами, безо всяких усилий.

Деньгам Люси противиться была не в силах.

— Значит, ты предлагаешь мне сдать в аренду верхнюю квартирку за двадцать пять штук в неделю?

— Именно так, Люси. Чертовски легкие деньги. — Лукан ослепительно улыбнулся. — Мы все устроим так, чтобы никакого беспокойства для вас не было. За женщиной будет специальный уход, а вам останется только положить в карман пятьдесят штук.

— А ты знаешь, что киднеппинг — федеральное преступление? Этим занимается не местная полиция, а ФБР?! Нет, вали отсюда, Лаки, не отрывай меня от дел.

— Дело-то чистое. Эта женщина — с сумасшедшинкой. Муж скажет, что отправил ее полечиться в клинику. Ни копам, ни ФБР тут делать нечего. Давайте, Люси, назовите свою сумму.

— А кто эта женщина?

— А вот этого я не знаю и знать не хочу. Я тут всего лишь посредник. Так какова ваша цена?

Люси надолго задумалась.

— Значит, всего на две недели?

— Не больше. И никакого риска, — ответил Лаки. — Какова ваша цена?

— За такое рискованное дело — двести тысяч. Таковы мои условия.

— Побойтесь Бога, Люси! Это же баснословная сумма! — воскликнул Лукан. — Я, конечно, могу найти и другое место. Просто хотел оказать вам услугу. Давайте сойдемся на шестидесяти тысячах в неделю…

В последовавшем торге Лукан не преуспел. Через двадцать минут, весь вспотевший, он был вынужден согласиться на сто тысяч в неделю и на десять тысяч аванса наличными. Задаток он пообещал принести на следующий день. Деньги, в конце концов, были не его, и он не очень беспокоился. И Люси согласилась сразу по получении аванса зарезервировать за ними эту квартирку.

Покончив с этим делом, Лукан сел в машину и отправился в мотель.

Случилось так, что Лепски, сидя в машине и размышляя о Кэрол, заметил Лукана, проезжавшего мимо в прокатном «мерседесе». Лепски терпеть не мог Лукана, он решил поехать за ним и с удивлением увидел, что тот вошел в заведение Люси Лавхарт и вскоре вышел. «Что понадобилось этому жиголо в борделе Люси?» — думал детектив.

Глава 6

После встречи с Клингом Джемисон отправился в центр города. Транспортные потоки становились все плотнее: это бесило Джемисона и мешало думать. Посему при первом удобном случае он припарковался на обочине, выключил двигатель, расслабился и закурил.

Так, стало быть, бомба! Да, этот Клинг действительно профессионал! Такое элегантное решение! Концы в воду, и никто ничего и не заподозрит. Служба в церкви заканчивается в половине девятого. Время раннее, вряд ли там будет много случайных прохожих. Клинг же сработает профессионально. Грим изменит его внешность, или он спрячется… Он сумеет уйти незамеченным.

Ни на минуту Джемисон не подумал о людях, которые будут стоять в дверях, ожидая благословения священника, и, несомненно, будут убиты.

Он думал о Клинге. Тут сомневаться не приходится. Он избавит его от Шеннон. Экая порочная и злобная физиономия! Но в пятницу утром он будет свободен! Надо будет позвонить в Рим Тарнии и осторожно поведать о случившемся. Он скажет ей, как он потрясен таким чудовищным совпадением. Надо же бедняжке оказаться рядом с этим ирландским дипломатом как раз тогда, когда на него покушаются террористы.

Теперь, оглядываясь назад, он жалел, что не нанял киллера еще раньше. В следующем месяце ему исполнится пятьдесят, а это уже поздновато, чтобы заводить семью. Впрочем, лучше поздно, чем никогда.

Пятница!

Он вдруг подумал, что ему нужно прожить еще сорок восемь часов, прежде чем Клинг начнет действовать. Мысль о том, чтобы провести эти долгие, тягостные часы под одной крышей с Шеннон, зная, что в пятницу она будет мертва, казалась ему непереносимой.

Нет!

Он решил уехать. У него неотложные дела в Нью-Йорке. Это был выход. Таким образом, когда все произойдет, он будет в нью-йоркском офисе своей фирмы. Ну, конечно, он все бросит и в потрясенных чувствах помчится домой. Но какое-то время неизбежно пройдет, и останки уже уберут. Он надеялся, что ему не придется идентифицировать труп Шеннон, разнесенный взрывом на клочки.

Он посмотрел на часы. Час пополудни. Есть рейс из Майами в Нью-Йорк в 15.30. Джемисон завел двигатель и быстро поехал к своей вилле.

Во дворе Конклин возился с «роллсом».

— Через полчаса отвезешь меня в аэропорт, потом вернешь эту машину Херцу, — рявкнул Джемисон.

В вестибюле его встретил Смит.

— Собери чемодан, смокинг мне не потребуется, — отрывисто приказал Джемисон. — Я еду в Нью-Йорк. Думаю вернуться в пятницу. — И он направился к кабинету.

— Может, перекусите, сэр?

— Ничего не надо. Я через полчаса уезжаю. — И Джемисон захлопнул дверь.

Вообще-то он уже давно собирался провести совещание с директорами в Нью-Йорке. Вот сейчас он это и сделает. Прекрасно.

Он принялся просматривать деловые бумаги и нужные складывал в портфель. Мысли его вертелись вокруг Тарнии. Тарния… мать его будущего сына… Ему страшно захотелось позвонить ей, сказать, что к пятнице он будет свободен, но он знал, что это слишком опасно. Он должен потерпеть. Когда Шеннон будет мертва… Вот тогда наступит время!

Стук в дверь прервал сборы. Вошла Шеннон и прикрыла за собой дверь. Вот уж кого менее всего хотелось ему сейчас видеть. Глядя на нее, он был вынужден признать, что она очень хороша. И он снова ощутил болезненный спазм при мысли, что в пятницу это прекрасное тело будет разорвано на куски. Все же он смог выдавить из себя улыбку:

— А, Шеннон…

— Ты очень занят? Я хочу поговорить с тобой.

Он поднял руки в жесте отчаяния:

— Боюсь, не получится. Через час я вылетаю в Нью-Йорк. Еще ничего не собрано. Извини, дела. — Его самого раздражал его хриплый голос.

Шеннон глядела ему прямо в глаза.

— Я не с пустяками к тебе пришла. Я решила, что дальше так продолжаться не может. Нам надо расстаться.

Джемисон посмотрел на нее холодно.

«Ну, расставание нам обеспечено, — подумал он, — да только не так, как ты себе это представляешь. И скоро. В пятницу… В пятницу эта женщина, которая хочет с ним разъехаться, будет мертва!»

— Пойми, у меня действительно нет времени, — сказал Джемисон. — Давай отложим разговор до вечера пятницы. Я вернусь из Нью-Йорка и буду свободен. Пообедаем вместе дома и все обсудим. Ты ведь захочешь знать, как ты сможешь устроиться, уйдя от меня?

Она долго и пристально смотрела ему в глаза. Сердце Джемисона бешено заколотилось, руки вспотели. Он думал, что не будет никакого обеда и никакого обсуждения. «В пятницу у тебя уже не будет будущего, которое можно обсуждать».

— Хорошо, — наконец согласилась Шеннон. — В пятницу вечером. Я долго тебя не задержу.

Она повернулась и вышла из комнаты.

Джемисон вытер вспотевшие ладони носовым платком.

В дверь снова постучали, в комнату вошел Смит.

— Машина ждет вас, сэр. Вещи уложены.

Джемисон с трудом поднялся, взял портфель и, слегка пошатываясь, двинулся за Смитом. Он надеялся, что у него сейчас ничего не случится с сердцем. Доктора уверяли, будто это только от того, что он слишком много работает. Он не ожидал, что эта встреча с Шеннон, которая, как он знал, была последней, так на него подействует.

В коридоре он на миг остановился, встряхнулся, как пес, выходящий из воды, и, ускорив шаг, бодро последовал за Смитом к поджидающему у мраморных ступеней «роллсу».

Лукан обнаружил Клинга на балконе, где тот принимал солнечные ванны. Было шесть часов вечера. Клинг помахал Лукану рукой, и тот, улыбаясь, плюхнулся в шезлонг рядом.

— Ну что, все устроил? — спросил Клинг.

Лукан уже передал Люси Лавхарт пять тысяч, полученные от Джемисона, плюс еще пять тысяч, которые дал Клинг. После чего она вручила ему ключи от квартиры, находящейся на верхнем этаже.

— Все в порядке, Эрни, — ответил Лукан, протягивая Клингу ключи. — Я свое дело сделал, квартира в твоем распоряжении на две недели. Когда ты произведешь с хозяйкой окончательный расчет?

— Чего ты забиваешь этим голову? — недовольно протянул Клинг. — Это моя забота, и я все улажу сам.

Эти слова не успокоили Лукана.

— Эрни, ради Бога, не вздумай дурачить Люси. Нарвешься на крупные неприятности. Она — влиятельный человек в городе. Ты не собираешься…

— Успокойся, Лаки, она получит свои денежки.

— А я? — Лукан поерзал в шезлонге. — Как там насчет моего швейцарского счета?

Клинг стряхнул пепел с сигареты.

— Мы ведь пока еще не получили выкупа, правда?

— Но ты все сделаешь?

— Ну конечно! Чего ты волнуешься? Ты уже почти получил свои полмиллиона… так что можешь предаваться сладким грезам.

— Почти? — вспылил Лукан. — О чем это ты? Договор вступает в силу сразу же после того, как я подыскиваю надежную квартиру. Я ее нашел. Чего же еще? Что это за «почти»?

— Послушай, Лаки, не горячись. Я еще должен сам все осмотреть. Клиентка будет без сознания. Мне надо будет поднять ее в квартиру, причем быстро и аккуратно. — Он вскочил. — Поехали вместе познакомимся с обстановкой вокруг нашего гнездышка, проверим входы-выходы и все прочее.

— С этим все в порядке, — сказал Лукан, начиная потеть. — Сначала въезжаешь в гараж под домом. Слева от тебя будет лифт. Поднимаешься на последний этаж. И все. Никто ничего не увидит. Ключи уже у тебя.

— Звучит хорошо, но все же я должен лично все осмотреть.

Спустя час Клинг довольно похлопал Лукана по плечу:

— Отличная работа, Лаки. Я возвращаюсь к себе, а ты будь неподалеку — можешь еще понадобиться.

В мотеле Клинга терпеливо ждал Нго.

— Я приготовил на обед креветки и салат, — сказал он. — Это вас устроит, сэр?

Когда слуга принес ему виски, Клинг вопросительно взглянул на него:

— Машины угонять приходилось, малыш?

Вьетнамец утвердительно кивнул:

— Без проблем, сэр.

— Отлично. Завтра утром, часиков в шесть, прихватишь какую-нибудь тачку и пригонишь сюда. Выбери что-нибудь на ночной стоянке. Это дело с похищением мы провернем вдвоем. Все будет очень просто. В половине восьмого она отправится в церковь. Как только она выедет, нужно будет ее остановить. — Клинг отхлебнул из стакана. — Я хочу, чтобы ты занялся ею. Мне нужно, чтобы она была без сознания. Можешь ты сделать это, малыш?

Нго снова кивнул:

— Да, сэр. Не проблема, сэр.

Клинг расхохотался.

— Временами ты просто убиваешь меня, малыш. Для тебя вообще проблем не существует?

Нго несколько смутился:

— Я что-то не то сказал, сэр?

— Да нет, все в порядке. Неси пожевать. Пахнет чудесно.

Минут через пять Нго выставил на стол полное блюдо креветок в соусе с рисом, жареными бананами и красным перцем.

— Малыш, ты — кулинарный гений! — воскликнул Клинг, набивая рот едой.

— Спасибо, сэр.

— А ты не хочешь получить полмиллиона? — неожиданно спросил Клинг.

Нго задержал вилку у самого рта и внимательно посмотрел на Клинга:

— Полмиллиона? Зачем мне столько денег?

— Дурачок! За деньги можешь приобрести все, что угодно. С половиной миллиона в кармане ты сможешь хорошо жить, и не нужно будет батрачить на меня. Можешь снять любую девчонку, иметь кучу разных удовольствий.

Нго слегка нахмурился:

— Я в этом не нуждаюсь, сэр. Если вы в самом деле предложите мне кучу денег, я поблагодарю вас, но откажусь. Я хочу работать на вас, а деньги не нужны.

«Да, это характер!» — подумал Клинг.

— Тебе не нужны, а матери?

— Возможно, я согласился бы взять две-три тысячи долларов, чтобы облегчить ее жизнь, но не больше.

Нго пальцами причесал свои густые черные волосы.

— Моя мать упряма, сэр. Она думает, что я ваш слуга. — Он поднял голову и открыто посмотрел на Клинга. — И это так и есть. Я не хочу, чтобы она в этом усомнилась. Я могу ей сказать, что вы выиграли пари на большую сумму и подарили мне три тысячи долларов. Эти деньги она примет. У нее тяжелый характер.

Клинг пожал плечами и отодвинул от себя тарелку.

— Хорошо, малыш, спасибо за кормежку. Все было великолепно. Значит, завтра в шесть утра ты должен быть здесь с машиной. Поедем к вилле Джемисона и будем поджидать его жену. Ясно?

— Конечно, сэр.

Нго принялся собирать посуду, а Клинг включил телевизор и развалился перед экраном.

Самолет из Майами приземлился в аэропорту Ла Гардия. Джемисон взял такси и отправился в отель «Уолдорф-Астория», где его встретили с поклонами и улыбками. Во время перелета он решил не заезжать в свою нью-йоркскую квартиру, где все хранило следы присутствия Шеннон. Она сделала эту квартиру одним из самых роскошных и удобных домов, в которых ему приходилось жить. В офис идти было уже поздно. Он решил, что зайдет туда утром и проведет короткое совещание перед возвращением в Парадиз-Сити.

Сидя в одиночестве в роскошной гостиной своего номера, Шерман потягивал мартини с водкой и думал о Тарнии. Желание поговорить с ней было непреодолимым. В Риме сейчас уже час ночи. Она наверняка легла спать, но, наверно, ей приятно будет услышать его голос.

Он поднял трубку и попросил оператора соединить его с мисс Тарнией Лоуренс, остановившейся в отеле «Эксельсиор» в Риме.

Двадцать минут изматывающего ожидания. Наконец равнодушный голос оператора сообщил ему, что мисс Лоуренс уехала утром и не оставила адреса.

Джемисон в ярости и разочаровании бросил трубку на рычаг. Что там происходит? Куда она могла подеваться? Потом он вспомнил, что этот проклятый кутюрье обещал снять ей квартиру. Наверное, она переехала туда.

Он допил мартини и налил новую порцию из шейкера. Снова посмотрел на часы. Семь вечера. Через четырнадцать часов его жены не будет в живых, а он станет свободным. Тут Джемисон осознал, что, когда произойдет взрыв бомбы, полиция, Смит, знакомые захотят с ним связаться. Новости скоро появятся в заголовках вечерних газет. Он снова схватил телефонную трубку и попросил соединить с его виллой в Парадиз-Сити. Через минуту услышал голос Смита:

— Резиденция мистера Джемисона.

— Есть ли для меня какие-нибудь сообщения, Смит?

— Нет, сэр, ничего.

— Я остановился на ночь в «Уолдорф-Астории», — проинформировал Джемисон. — Вернусь рейсом, прибывающим в четыре часа дня. Передайте Конклину, чтобы он встретил меня в аэропорту.

— Слушаюсь, сэр.

— Мы с женой обедаем дома, Смит. Приготовьте что-нибудь приличное. Миссис Джемисон дома?

— Нет, сэр, она уехала полчаса назад, думаю, на концерт.

Слава Богу, подумал Джемисон. Он почувствовал, что разговор с Шеннон был бы слишком тяжелым испытанием для его истерзанной нервной системы.

— Если будет что-нибудь важное, меня можно будет застать в отеле до половины десятого утра. После этого я буду в офисе.

— Понятно, сэр.

Джемисон повесил трубку. Это проблема решена. Что еще он собирался сделать? Он подумал о предстоящих ему тоскливых часах. Пойти в клуб? Но болтать с друзьями, имея на душе такую тяжесть, казалось немыслимым. Кино? Женщина? Нет, невозможно! Если бы только поговорить с Тарнией! Все тогда вошло бы в норму. Может, завтра удастся узнать, где она остановилась.

Он вскочил на ноги и принялся мерить гостиную шагами. Впереди целая ночь ожидания. Больше двенадцати часов. Вспомнив, что не обедал, и все же не чувствуя голода, он вызвал коридорного, тот принес ему сандвичей с курицей и шейкер мартини. Джемисон налил себе новую порцию мартини, выпил, съел пару сандвичей… Все это время он не переставал ходить по комнате, думая о Тарнии. Вдруг неожиданная мысль заставила его остановиться: а что, если Тарния передумала? Если она на самом деле не хочет бросать свою карьеру и выходить за него замуж? Может быть, этот римский модельер уговорил ее остаться в Италии? Джемисона бросило в жар. Он вспомнил, что, когда говорил насчет скорого развода и их женитьбы, Тарния встретила эту новость без особого энтузиазма. Можно ли это себе представить? Нет! Это опасная и глупая мысль. Он уверен, что Тарния любит его и хочет быть матерью его детей. Но тяжелые предчувствия не уходили. «Если я проведу так всю ночь, — сказал он себе, — я сойду с ума».

Снотворное! Как он раньше не догадался? Забыться до утра, когда Смит или полиция сообщит ему, что Шеннон больше нет и он свободен.

Джемисон принял горячий душ, проглотил четыре таблетки снотворного, которое всегда брал с собой в дорогу. Таблетки наконец подействовали, и он погрузился в тяжелый сон.

Проснулся он от настойчивого телефонного звонка. Какое-то время Джемисон не мог понять, где он находится, затем внезапная мысль заставила мозг заработать на полную мощность. Стенные часы показывали 8.55.

Свершилось! Ясное дело, ему спешат сообщить новость, которую он так ожидал. Шеннон больше нет, он свободен!

Отшвырнув одеяло, Джемисон вскочил на ноги и схватил трубку. Голос телефонистки произнес:

— Мистер Джемисон, ваш дворецкий хочет с вами переговорить. Надеюсь, я вас не потревожила?

Боже! Как они лебезят, если у тебя есть деньги.

— Соединяйте! — рявкнул Джемисон.

Послышался щелчок, затем раздался голос Смита:

— Мистер Джемисон?

— Да! В чем дело?

— Мистер Джемисон, боюсь, у меня для вас плохие новости… — Голос его дрожал.

— В чем дело, Смит? — прорычал Джемисон, нисколько не сомневаясь насчет того, что он сейчас услышит.

— Боюсь, что миссис Джемисон похитили, сэр. Все на это указывает.

— Похитили?! — Сердце Джемисона пропустило один удар и застучало, как паровой молот. Что он несет, этот старый дурень? Может, это оборот речи и он старается сгладить известие, что Шеннон разорвало бомбой на кусочки? — Похитили! О чем вы говорите, Смит?

— Разрешите, сэр, я расскажу все по порядку.

— Да говорите же, ради Бога!

— Сэр, миссис Джемисон, как обычно по утрам, поехала в церковь. Конклин видел, как она уезжала, он смотрел, пока машина не скрылась из виду за поворотом. В половине девятого Конклин обнаружил недалеко от ворот припаркованную машину миссис Джемисон, но самой хозяйки внутри не оказалось. Конклин позвонил мне из автомата, и я немедленно прибежал. Мы осмотрели машину и нашли лист бумаги, зажатый между «дворником» и ветровым стеклом.

— Да говорите же! — прорычал Джемисон.

— Да, сэр. На нем было на машинке напечатано: «Джемисон, ваша жена похищена. Если хотите видеть ее в живых, не сообщайте в полицию, пока мы не свяжемся с вами в восемь вечера». Это все, сэр.

Джемисон не был бы Джемисоном, если бы его тренированный мозг не умел за долю секунды оценить любое, самое неожиданное изменение ситуации и принять решение.

— Смит, поступайте, как сказано в записке, ничего не предпринимайте. Ясно? Машину отгоните в гараж. Ждите моего возвращения. Постараюсь успеть на рейс в 11.30. — Он так часто летал из Майами в Нью-Йорк и обратно, что знал расписание наизусть. — Пусть Конклин встретит меня в аэропорту.

Времени оставалось в обрез, и Джемисон заметался. Он быстро напялил одежду, игнорируя душ и бритье. Возможность привести мысли в порядок появилась, только когда самолет на Майами был уже в воздухе. Джемисон постарался трезво оценить ситуацию.

Во-первых, он понял, что его одурачили. Кулаки его сжались. Никому нельзя доверять! Киднеппинг! Ясное дело, эта сволочь теперь такую цену заломит!.. Ладно, любые деньги уплачу, лишь бы от нее избавиться. Моя судьба стоит любых денег.

Стюардесса принесла кофе. Джемисон отпивал маленькими глоточками горячую жидкость, а на лице гуляла мрачная ухмылка.

«Джемисон, — говорил он сам себе, — тебя обвели вокруг пальца, как сопляка. Но, мистер Клинг, хорошо смеется тот, кто смеется последним. Я вам, ублюдки, покажу, кто такой Джемисон! И ты это запомнишь, Клинг, и этот слизняк Лукан. Но сначала я должен изучить ситуацию. Вы еще не знаете, кто такой Шерман Джемисон».

Он вспомнил о Тарнии. Да, в Рим пока звонить рановато.

Затем в памяти всплыло содержание записки, оставленной похитителями:

«…Если хотите видеть ее в живых, не сообщайте в полицию…»

Вот уж чего он точно не хочет, так это видеть ее в живых. Тем не менее, в полицию пока что сообщать не стоит. Сначала надо узнать, какой выкуп потребует Клинг. Теперь Конклин и Смит. Их нужно будет заставить поверить, что он, Джемисон, знает, что делает. Они хоть и глупы, но преданы Шеннон, и он был уверен, что сможет держать их в страхе.

Он попросил стюардессу принести еще кофе и продолжал напряженно размышлять, пока самолет мчался в облачных просторах к Майами.

Лепски сидел за письменным столом, с тоской наблюдая за стрелками часов. Еще десять минут — и его дежурство закончится.

С утра он обещал Кэрол сводить ее вечером в кино, а потом поужинать в ресторане. И что женщины находят в кино и ресторанах? Гораздо приятнее уютно посидеть за ужином дома. Так уж устроены эти существа, говорил он сам себе со вздохом.

Лепски рассеянно листал журнал комиксов — дежурство было скучным, без происшествий, — когда резко прозвучал телефонный звонок. Лепски неохотно поднял трубку.

— Это Чарли говорит, — раздался в трубке знакомый голос. — Тут пришел один парень и жаждет видеть самого лучшего детектива. Я сразу же о тебе подумал, Том. Хочешь с ним пообщаться?

Чарли Тэннер дежурил в приемной, и в его обязанности входило отделять агнцев от козлищ и приносить Беглеру кофе.

Лепски глянул на часы. 18.00. Рабочий день закончился.

— Что ему надо?

— Говорит, что хочет сделать очень важное сообщение, но желает сделать это лишь в присутствии лучшего детектива. — Чарли Тэннер явно подавил смешок. — Так что, впустить?

— Над чем это ты хихикаешь, Чарли? — рявкнул Лепски. — Раз парню нужен лучший детектив, пусть войдет.

В комнату вошел упитанный, хорошо одетый подросток лет десяти с круглым, луноподобным лицом и в больших очках.

— Вы мистер Лепски? — спросил он на удивление спокойно.

— Да, он самый, — ответил Лепски, сдвигая шляпу на затылок — у него была привычка не снимать головного убора даже в помещении. Он полагал, что это придает ему крутой вид, как в кино.

— Дежурный сказал, что вы здесь — лучший сыщик. Это правда?

Лепски самодовольно ухмыльнулся:

— Это факт, сынок. И что же тебе нужно?

— Я хочу сделать заявление насчет серьезного преступления.

— Вот как? Слушай, сынок, я занят. Что ты называешь серьезным преступлением?

— Киднеппинг, — ответил юный толстяк.

— Киднеппинг? Ты это серьезно?

— Но ведь это серьезное преступление?

— Безусловно. — Лепски почесал затылок, для чего ему пришлось приподнять шляпу. — Слушай, сынок, если ты попусту тратишь мое время, ведь я могу и рассердиться. Ты говоришь серьезно или просто умничаешь?

Толстячок с достоинством взирал на инспектора.

— Так вы хотите, чтобы я сделал заявление, или нет? Я должен быть дома к обеду. Если я опаздываю, мой отец начинает зудеть. А я больше всего на свете ненавижу, когда мой папаша начинает зудеть.

— Хорошо, садись и выкладывай, — сказал Лепски, сдвинув шляпу на затылок. — Кого украли, где, когда?

Парнишка огляделся, подвинул стул, удобно устроился на нем и положил пухлые ручки на еще более пухлые ляжки.

— Чтобы сэкономить время, может, вы сразу запишете в протокол, кто я такой, где живу, а потом я сделаю заявление?

Лепски изобразил звук электропилы, врезающейся в сучковатое бревно.

— Мой папа тоже издает такие звуки, — спокойно отметил мальчик. — У него проблемы с пищеварением.

— Ладно. — Лепски достал чистый бланк из ящика письменного стола. — Итак, сынок, твое имя?

— Фредерик Уайтлоу. И не называйте меня, пожалуйста, «сынок». Друзья зовут меня бурдюком, так то друзья. А к вам это не относится.

Лепски барабанил пальцами по столу.

— Правильно говоришь. Значит, Фредерик Уайтлоу.

— Да, мой отец — Хуберт Уайтлоу, владелец нескольких магазинов самообслуживания, — самодовольно сказал толстячок.

Лепски стал слушать внимательнее. Уайтлоу-старший принадлежал к городской элите.

— Так, — произнес он, делая очередную запись, — а живешь ты на вилле «Вербена» на Оушен-роуд… верно?

— Именно там.

— Хорошо. Так что же насчет похищения?

Толстячок засунул указательный палец в правую ноздрю, повертел там, но не нашел для себя ничего интересного.

— Я наблюдаю за жизнью птиц, мистер Лепски.

Лепски хихикнул:

— А не рановато ты этим занялся, малыш?

Фреди вздохнул:

— Я имею в виду пернатых, мистер Лепски. Тех, что летают, а не тех, которые вас интересуют.

«Экий малолетний мудрец», — вздохнул про себя Лепски, продолжая барабанить пальцами по столу.

— Итак, ты наблюдаешь за пташками?

— Да. Каждое утро в семь часов я забираюсь на дерево в саду. Я соорудил там укрытие, откуда можно хорошо наблюдать за птицами. Я вижу разных птиц: пересмешников, кардиналов, овсянок…

— Хорошо, я понял. Так что там насчет киднеппинга?

— Сегодня утром около восьми часов я видел из своего укрытия, как похитили миссис Джемисон.

Лепски вздрогнул, как будто к нему приложили раскаленный утюг.

— Шеннон Джемисон! — воскликнул он, чуть не свалившись со стула.

— Да, именно ее. Джемисоны живут через дорогу от нас. Они меня не интересуют — они снобы и чересчур богаты.

— Ты утверждаешь, что видел, как примерно в восемь утра похитили миссис Джемисон? — переспросил Лепски медленно и отчетливо.

— Да, видел.

— С чего ты решил, что ее похитили? Отвечай серьезно! Фреди, это дело нешуточное. Если ты мне голову морочишь, то сильно пожалеешь!

Мальчишка сунул палец на сей раз в левую ноздрю, но и там не нашел ничего интересного.

— Если не хотите, могу и не рассказывать.

Мозг Лепски начал лихорадочно работать. Жену Шермана Джемисона похитили. Господи! Теперь весь Парадиз-Сити встанет на уши!

— Ну ладно, извини, Фреди. Давай рассказывай, как все случилось.

— Я сидел в своем укрытии и увидел, как неподалеку от ворот Джемисона остановилась легковая машина. Из нее вышел человек и поднял капот, как будто ковыряется в моторе. Меня это заинтересовало, и я стал наблюдать за ним. Вы записываете, мистер Лепски?

— Пока нет, — с трудом сдерживая раздражение, ответил Лепски. — Продолжай!

Толстячок пожал плечами:

— Так вот, вскорости я увидел, как из ворот выехала машина миссис Джемисон. Она всегда в это время ездит в церковь. Тот, другой автомобиль перегораживал ей дорогу. Она затормозила, вышла из машины и подошла этому типу. Наверное, хотела попросить, чтобы он убрал свою машину. Пока она с ним разговаривала, из машины вылез другой, невысокий парень и схватил миссис Джемисон за горло. Она потеряла сознание и стала падать. Парень подхватил ее и втащил на заднее сиденье машины. Тот, второй, сразу же опустил капот, запрыгнул на место водителя, и они рванули на большой скорости. Все заняло меньше полминуты.

— Понятно, — сказал Лепски. — Объясни другое: ты говоришь, что все произошло около восьми часов утра. Так почему же ты сообщаешь об этом только в шесть вечера? Ведь прошло уже более десяти часов!

Толстячок утвердительно кивнул:

— Да, это так. Но я сидел на важном экзамене. Раньше я не смог прийти, не было времени. Я сдавал экзамен весь день.

Лепски подавил рычание.

— Так, стало быть, Фреди, экзамен для тебя важнее, чем похищение женщины?

— Конечно, да. Я должен думать о своем будущем.

— Ясно. Значит, ты видел, как двое мужчин похитили миссис Джемисон. Ты их разглядел?

— Я был в укрытии. Обзор там не самый лучший. И все так быстро произошло… Один из них высокий и худой. Другой маленький, но тоже худой. На обоих были широкополые шляпы, так что лиц сверху не были видно. Но зато я запомнил номер их машины.

— Это ты молодец! — сказал Лепски. — И какой это номер?

— РС 766880.

— Минутку, Фреди, — Лепски схватил трубку телефона. — Чарли?

— Кто ж еще? — проворчал в ответ дежурный Тэннер.

— Проверь-ка быстро, кому принадлежит машина с номером РС 766880.

Лепски забарабанил пальцами по крышке стола.

Через минуту Тэннер ответил:

— Есть сообщение, что машина с таким номером была угнана сегодня рано утром.

— Кому она принадлежит?

— Преподобному Оуэну.

— Ее уже отыскали?

— Пока нет.

— Хорошо, Чарли. Объяви срочный розыск. Эту машину нужно как можно быстрее найти. А когда ее обнаружат, пусть тут же снимут отпечатки пальцев. На этой машине, по-видимому, совершенно похищение. Все ясно?

— Слава Богу, хоть какая-то работенка! — заявил Тэннер. — Будет исполнено!

Он бросил трубку.

Толстяк Фреди, слушая этот разговор, только кивал одобрительно.

— Да, действительно, вы лучший детектив в полиции, — заметил он. — А теперь можно мне идти домой, а то я к обеду опоздаю.

— Придется еще немного задержаться, Фреди. Если хочешь, можешь позвонить родителям.

— Пожалуй, мне следует это сделать.

— Только вот еще что я тебе скажу, Фреди. Если это правда похищение, я прошу тебя не говорить пока никому ни слова. Понял? Скажи отцу, что немного задержался с друзьями.

Толстячок нахмурился:

— А как насчет обеда? Я есть хочу.

— Сейчас все устроим, — терпеливо ответил Лепски. — Хочешь хороший, сочный чизбургер? Я велю кому-нибудь принести.

— Лучше двойной гамбургер. И побольше лука.

Лепски почувствовал, что у него на виске начала пульсировать жилка. Ну и ненасытное брюхо в таком нежном возрасте! Он схватил телефонную трубку.

— Чарли! Пришли двойной гамбургер с горкой лука и, Бога ради, не вздумай даже рот открывать!

Он швырнул трубку на рычаг.

Фреди позвонил домой и объяснил, что не придет к обеду. Лепски слушал, готовый выхватить трубку, если парень скажет что-нибудь лишнее. Но он отлично разыграл представление. Повесив трубку, Фреди сказал немного грустно:

— Ма на самом деле не беспокоится, а па еще меньше.

Лепски даже стало жаль мальчишку.

— Такие вот дела, Фреди, — сказал он. — Ну что ж, давай продолжим.

Лепски выслушал описание бандитов: один был в белом пиджаке, другой в футболке и в темно-зеленых брюках. Больше парень ничего не заметил.

Похищение миссис Шерман Джемисон, жены самого богатого и могущественного человека в городе, должно было стать сенсацией года. Надо уведомить местное отделение ФБР, но прежде всего поставить в известность шефа полиции Террелла. Старик наверняка ухаживает сейчас за розами в своем садике. Да, и еще Беглеру сообщить. Лепски с сомнением посмотрел на Фреди. А если парень все-таки дурачит его? Нет, вряд ли.

— Слушай, Фреди, ты точно не шутишь? Это все правда?

— Я же все рассказал, — раздражительно ответил толстяк. — Можете, конечно, не верить, если хотите. А где мои бутерброды? Я ужас какой голодный!

Но Лепски набрал побольше воздуху и снял телефонную трубку. Через минуту он уже разговаривал с шефом полиции.

— Сейчас буду, — сказал Террелл. — Парня пока не отпускай.

Вошел посыльный с пластиковым пакетом.

— Кто тут заказывал гамбургер с луком? — спросил он, криво ухмыляясь.

— Это для него. — Лепски ткнул пальцем в сторону Фреди. — И не скалься! — рявкнул он посыльному. — А то еще большим идиотом выглядишь, чем ты есть!

Посыльный бросил пакет на колени мальчишке и торопливо удалился.

Лепски позвонил Беглеру домой, зная, что тот скорее всего пьет кофе и смотрит по телевизору спортивные передачи. Новость повергла сержанта в панику:

— Выезжаю немедленно! Шефу сообщил?

— Он уже едет, — сказал Лепски, вешая трубку.

Толстячок тем временем уплетал гамбургер. Лепски вдруг вспомнил, что обещал Кэрол пойти с ней в кино и ресторан. Он вызвал Чарли Тэннера.

— Чарли! Позвони Кэрол и скажи, что у меня экстренный случай и я не смогу с ней пойти вечером. Позвони прямо сейчас!

— Только не я, — взмолился Тэннер. Взрывной темперамент миссис Лепски ему был хорошо известен. — Сам звони. Мне мои барабанные перепонки пока еще дороги.

— Ты слышал, что я сказал?! — заорал Лепски. — Звони немедленно, или я тебе кишки выпущу! — И он швырнул трубку.

Фреди с полным ртом кивнул в знак одобрения:

— Я вижу, мистер Лепски, что вы действительно самый лучший детектив.

Через десять минут в комнату детективов широкими шагами вошел начальник полиции Фрэнк Террелл, высокий, плотный мужчина с рыжеватыми волосами. Он отвел мальчишку в свой кабинет и заставил повторить всю историю, лишь изредка перебивая парня уточняющими вопросами.

— Молодец, Фреди, — заявил он, когда убедился, что толстячок ничего нового уже рассказать не может. — Ты нам здорово помог. Надеюсь, ты понимаешь, что пока что никому об этом рассказывать нельзя? Когда имеешь дело с похитителями, жизненно важно, чтобы они оставались в неведении.

— Мистер Лепски уже предупредил меня.

— Отлично. Хочешь, тебя отвезут домой на патрульной машине?

— Нет, спасибо. Родители меня сейчас не ждут, так я лучше пойду покатаюсь на роликах.

— Прекрасная идея! — Террелл, не имея своих детей, питал слабость к чужим. Он извлек из портмоне десятидолларовую бумажку. — Вот, возьми — может, захочешь перекусить.

У мальчишки загорелись глаза:

— Наверняка проголодаюсь! Вот спасибо!

После его ухода Террелл вызвал Лепски и Беглера.

— Похоже, что и правда у нас произошло похищение. Уверен, что пацан говорит правду. Прошло уже почти одиннадцать часов после похищения, и мистер Джемисон наверняка должен получить требование о выкупе. Раз он к нам до сих пор не обратился, значит, похитители угрозами заставили его не вступать с нами в контакт. Но это не значит, что мы должны сидеть сложа руки. Я сам поговорю с Джемисоном. Послушаем, что он скажет.

Террелл снял трубку и попросил телефонистку соединить его с резиденцией мистера Джемисона.

Глава 7

В 8.30 Нго Ви подъехал на украденном автомобиле к крутому спуску, ведущему к подземному гаражу заведения Люси Лавхарт. Клинг сидел рядом. Шеннон Джемисон без сознания лежала на полу машины, накрытая ковриком.

— Подожди, я осмотрюсь, — сказал Клинг, когда Нго остановил машину у лифта. Он вышел наружу, внимательно огляделся вокруг, убедился, что в гараже никого кроме них нет, и кивнул Нго. Подошел к лифту, нажал кнопку вызова.

— Давай быстрее, малыш, — сказал он, когда двери лифта раскрылись.

Нго открыл заднюю дверцу, ухватил Шеннон за лодыжки и вытащил ее из машины.

— Помочь? — спросил Клинг.

— Не надо, сэр. Нет проблем.

Нго затащил Шеннон в лифт и прислонился с ней к стене, Клинг вошел за ними и нажал кнопку верхнего этажа.

Держа Шеннон в объятиях, вдыхая аромат ее волос, Нго испытал какие-то новые, ранее неведомые ему ощущения. Он чувствовал упругость ее груди под правой рукой, тепло бедер под левой. В юности у него просто не было денег, чтобы проводить время в женском обществе. Да и мать предупреждала его держаться от них подальше — поскольку такие забавы дорого обходятся. Нго не очень страдал от этого. Иногда, конечно, он ощущал, как в нем вздымаются какие-то смутные желания, но легко их подавлял. Жизнь, которую он вел с матерью, приучила его к жесткому самоконтролю. Так что до сих пор женщины в его жизни ничего не значили.

И вот сейчас близость бесчувственного тела Шеннон, отяжелившего его руки, доставляла ему неиспытанное ранее наслаждение. И пока лифт плавно возносился на верхний этаж, Нго, сам того не понимая, без оглядки влюбился в Шеннон Джемисон.

Клинг что-то говорил, и Нго лишь огромным усилием воли смог сконцентрироваться на словах хозяина.

— Как ты думаешь, малыш, с ней все в порядке? — спрашивал Клинг. — Похоже, она в глубоком отрубе…

— Очнется, сэр, — ответил Нго. — Меньше чем через пару часов она придет в себя.

Лифт остановился, и дверь раскрылась. Клинг выглянул наружу, убедился, что никого вокруг нет, шагнул в коридор и ключом, который дал ему Лукан, открыл дверь квартирки.

— Заноси ее сюда, малыш, и побыстрее.

Нго подхватил тело Шеннон на руки и внес ее в роскошно обставленную спальню. Подойдя к широкой кровати, он нежно уложил на нее Шеннон и остался стоять, чувствуя, как колотится его сердце.

— Отлично, малыш, — сказал Клинг. — Оставайся с ней, а я отделаюсь от тачки. Осмотрись. Когда женщина придет в себя, скажи, что ее похитили, но беспокоиться ей не о чем. Не хочу, чтобы она начала скандалить. Все понял?

— Да, сэр.

— Продукты в холодильнике. Лаки об этом уже побеспокоился, — продолжал Клинг. — Женщина пробудет здесь не меньше недели. Присматривай за ней, малыш. Одежда для нее в шкафу. Будь с ней вежлив и услужлив и обращайся как с особо важной персоной. Джемисон хитер, и, если мы отпустим ее, у нее не должно быть поводов жаловаться на грубое обращение.

Нго пристально взглянул на хозяина.

— Но ведь мы отпустим ее, сэр?

— Тут все зависит от Джемисона. Не ломай себе над этим голову. — Он отдал Нго ключи от квартиры. — Надолго не отлучайся, а когда будешь выходить, не забывай запереть двери.

— Да, сэр.

— Ну хорошо. Пойду займусь тачкой. В мотель я вернусь на такси. Глаз с нее не спускай. Но никакой грубости, ясно?

— Да, сэр, — хрипло сказал Нго.

— Ты молодец, малыш. Я надеюсь на тебя. — И Клинг вышел.

Когда дверь за Клингом захлопнулась, Нго вернулся в спальню и принялся рассматривать Шеннон. На ней было белое платье очень простого покроя. Он слегка задралось, обнажая длинные стройные ноги и мягкую округлость бедер.

Юноша подошел ближе и осторожно одернул подол. Он стоял у постели и не мог оторвать от Шеннон взгляда. «Как она прекрасна», — думал он. Вновь в нем поднялось это волнующее ощущение вожделения и любви. Он мог бы так стоять часами, но сделал над собой усилие и отвернулся. Прошел в кухню, открыл холодильник, убедился, что тот заполнен замороженными полуфабрикатами. Он поморщился. На столе Нго обнаружил кофемолку и пакет с кофейными зернами. Осмотрев ванную, нашел там полотенца и мыло. Снова вернулся в спальню, опустился в мягкое кресло и стал смотреть на Шеннон, с восточным терпением ожидая, когда она очнется. И по мере того как он разглядывал ее, любовь его росла.

Что собирается делать с ней Клинг? Отпустит? Нго вспомнил, что ответил ему Клинг: «Все зависит от Джемисона. Не ломай себе над этим голову. Предоставь это мне».

Нго подумал о том, что сделал Клинг для него и его матери, и глубоко вздохнул. Он давно уже понял, что главным в жизни Клинга были деньги. В них для Клинга заключался смысл бытия. Деньги! Как можно так жить?

Для Нго деньги были средством для приобретения пищи, и ничем более. Для Клинга деньги были всем.

Нго снова глубоко вздохнул. Неужели Клинг сможет убить такую прекрасную женщину, если ее муж не заплатит выкупа?

Неужели у него подымется рука? Неужели он сможет?

Нго вновь посмотрел на Шеннон. Казалось, она спит.

Он поднялся и впервые в жизни сделал то, от чего кровь быстрее побежала у него по жилам и сердце заколотилось.

Он легко поднял ее руку и поцеловал ее.

Когда Лукан увидел, что машина Клинга подкатывает к мотелю, он бросился навстречу Клингу и схватил его за руки. Лаки обливался потом, глаза бегали.

— Ну что? Как дела? — лихорадочно спросил он.

Клинг с холодным презрением окинул его взглядом.

— Не трясись! Все идет по плану. Она в полной безопасности, и малыш не спускает с нее глаз.

Лукан облегченно вздохнул.

— А я тут жду и с ума схожу, — сказал он. — Ведь все могло пойти не так.

— Только не со мной, — бросил Клинг и продолжал: — Вечером встречусь с Джемисоном и прижму его как следует.

— А если он откажется?

— А куда он денется? Он у нас в руках. Так что перестань, Лаки, изображать трагедию… Пойду, пожалуй, искупаюсь…

— Ты уверен, что ничего не сорвется и я получу свои полмиллиона?

— Конечно, Лаки, осечки быть не может.

— А как насчет моего счета в швейцарском банке?

На лице Клинга мелькнула дьявольская улыбочка.

— Слушай, да уймись ты! Все будет тут же устроено, как только Джемисон заплатит. Возьми себя в руки! — И, оттолкнув Лукана, Клинг вошел в свой номер и захлопнул дверь.

Лукан вернулся к себе. Полмиллиона долларов, думал он. Можно ли доверять Клингу? Как только деньги будут в Швейцарии, он соберется и уедет из Америки. Поселится, наверное, в Монте-Карло. Лукан ходил по комнате, размышляя. Господи! Как бы ему хотелось сейчас удрать!

Лукан постоял у окна, глядя, как Клинг в плавках бежит к воде. Его высокая худая фигура двигалась в четком ритме.

Было девять утра. Лукан прошел на кухню и заварил кофе.

Отпивая маленькими глоточками горячий ароматный напиток, он размышлял о предстоящей встрече Клинга с Джемисоном. Осталось еще несколько долгих часов. Клинг уверен в успехе, но и Джемисон ведь крепкий орешек.

Кто-то постучал в дверь. Лукан нахмурился, поставил чашку на стол, поднялся и открыл дверь. Его аж передернуло, когда он увидел перед собой лысину Сидни Дрисдейла из «Парадиз-Сити геральд». Вот уж кого он меньше всего хотел видеть!

Дрисдейл ласково улыбался:

— Привет, Лаки! Как поживаешь, дружище? Вот, проходил мимо, дай, думаю, загляну.

— Слушай, Сид, — ответил Лукан, запинаясь, — извини, но мне сейчас не до тебя. У меня… свидание. В другой раз, ладно?

— Я видел, что ты разговаривал с высоким, худым парнем. Кто это?

Лоб Лукана покрылся бисеринками пота.

— Какой парень? А, этот… Да я даже имени его не знаю. Он живет здесь, в мотеле.

— Да? — Чем больше нервничал Лукан, тем внимательнее разглядывал его Дрисдейл. — А как твои дела с миссис Шерман Джемисон?

Если бы Дрисдейл без всякого предупреждения нанес Лукану удар по лицу, его реакция не могла бы быть более очевидной. Лукан, смертельно побледнев, отпрянул назад.

— Я не понимаю, о чем это ты? — выдавил он из себя хрипло. — Слушай, Сид, поговорим в другой раз. — И он попытался закрыть дверь, но Дрисдейл навалился на нее всей своей тушей.

— Да не волнуйся ты так, Лаки. Ты же знаешь, как я умею хранить маленькие тайны. Так ты ее уже трахал?

— Проваливай, Сид! — истерически завопил Лукан. — Проваливай, слышишь?

Дрисдейл медленно улыбнулся:

— Что-то нервничаешь ты, Лаки. Не похоже на тебя. Ну, пока.

Дрисдейл отступил, давая Лукану закрыть дверь. Забравшись в свою машину, он закурил и задумался.

«Что-то тут затевается», — решил он.

Опыт редко его подводил, а запах жареного он чувствовал за милю.

Почему этот болван-жиголо так паникует? Почему он так перепугался при упоминании Шеннон Джемисон? Все это были кусочки мозаики. И кто такой тот крутой парень, с которым разговаривал Лукан? Дрисдейл был большим специалистом по складыванию таких кусочков.

Он включил зажигание и поехал в редакцию.

Вечером в 17.45 Джемисон уже был на своей вилле в Парадиз-Сити. За всю дорогу от аэропорта, где его встретил Конклин на «роллсе», он не проронил ни слова.

В дверях его встретил бледный Смит. Джемисон жестом приказал ему следовать за ним. Оба прошли в кабинет. Джемисон сел за свой рабочий стол, а осунувшийся, постаревший Смит остался стоять.

— Где записка от похитителей?

— На вашем столе, сэр.

Найдя клочок бумажки, Джемисон несколько раз перечел написанное и отложил записку в сторону.

— Вы следовали моим указаниям? Ничего не делали и никому ничего не сообщали?

— Конечно, сэр, как вы и приказывали. Несколько раз звонили друзья миссис Джемисон. Спрашивали, будет ли она сегодня на вечернем концерте. Я отвечал, что у мадам мигрень и она просила ее не беспокоить.

Джемисон кивнул:

— Вы все сделали правильно, Смит.

— Благодарю вас, сэр. Но миссис Клейтон звонила два раза. Она хотела приехать сюда, но мне удалось ее убедить, что миссис Джемисон лучше не тревожить.

Джемисон нахмурил брови. Мэг Клейтон, лучшая подруга Шеннон! Проклятье, всегда что-нибудь помешает!

— Может быть, эти похитители — просто дилетанты, — сказал Джемисон. — Тогда они, в случае чего, могут запаниковать и убить миссис Джемисон. Они обещали позвонить в восемь вечера. Не берите трубку, я сам буду отвечать на все звонки. Постарайтесь, чтобы никакие слухи не просочились наружу. Вы понимаете?

— Да, сэр, конечно.

— Как насчет Конклина? Он не проговорится?

— Думаю, что нет, сэр.

— Хорошо. Пока что идите.

— Сэр, примите мое глубокое сочувствие. Вы полностью можете положиться на меня, — начал было Смит, но Джемисон только нетерпеливо махнул рукой.

Когда Смит вышел, Джемисон минут двадцать просидел за столом, уставившись в пространство, и размышлял. Все его мысли были о Тарнии, жене в них места не оставалось. Он не мог себе позволить беспокоиться о ней. Ее похитили! Что ж, в наши дни людей, случается, похищают. Он заплатит любую цену, лишь бы избавиться от миссис Джемисон.

Мягкий звонок телефона отвлек его от мрачных мыслей.

Он поднял трубку.

— Шерри? Это Мэг.

«Черт! Тебя только мне не хватало!» — подумал Джемисон, но ответил спокойно и вежливо:

— Привет, Мэг. Как дела?

— Что с Шеннон? У нее ведь никогда не было мигрени! У нас сегодня вечер, посвященный Моцарту, она — почетный гость.

— Да, я в курсе, — ответил Джемисон, не имевший об этом ни малейшего понятия. — Извини, Мэг, но она не сможет прийти. Доктор дал ей снотворное, и она спит. У нее началась эта жуткая головная боль, когда я был в Нью-Йорке. Врач говорит, что через пару дней с ней все будет в порядке.

— У вас был доктор Маклин?

Зная, что Маклин был врачом Мэг Клейтон, Джемисон избежал ловушки.

— Нет, я вызвал своего врача. Извини, у меня куча дел. Как только Шеннон почувствует себя лучше, она позвонит тебе. Передай привет Джо. — И он повесил трубку.

К вечеру новость, что Шеннон нездорова, распространится по всем музыкальным кругам в этом городе, подумал Джемисон. Он забыл, что Шеннон была не только популярной, но и талантливой виолончелисткой.

Следующие четверть часа все звонки адресовались Шеннон. Джемисон отвечал вежливо, объяснял, извинялся. Время от времени он нетерпеливо поглядывал на часы. Клинг с условиями выкупа должен был позвонить вот-вот. Когда Джемисон узнает его требования, он начнет осуществлять придуманный им план, который позволит ему обыграть Клинга.

Он поднялся, вышел из кабинета и через большую гостиную прошел на террасу. Посмотрел на встававшую луну, почувствовал теплый бриз на вспотевшем лице. Джемисон несколько раз глубоко вздохнул, затем, заметив Смита, попросил принести двойной скотч и побольше льда.

Вернувшись в кабинет, он сел за стол. Часы показывали уже 19.35. Скоро позвонит Клинг, и он узнает, какой выкуп с него потребуют.

Вошел Смит, поставил на стол виски и напомнил, что время обедать. Джемисон отказался и попросил попозже принести пару сандвичей.

— Слушаю, сэр. — И Смит с расстроенным видом удалился.

Наконец снова зазвонил телефон. У Джемисона перехватило дыхание. Клинг? Или опять кто-нибудь из чертовых друзей Шеннон?

— Мистер Джемисон? — послышался в трубке мужской голос.

— Да. Кто говорит?

— Это начальник полиции Террелл.

Сердце Джемисона учащенно забилось. Как-то на приеме у мэра он встречался с этим человеком, полным сдержанной внутренней силы. У начальника полиции была безупречная репутация.

Джемисон заставил себя успокоиться.

— Хэлло, Террелл. Давно не встречались с вами. Извините, но я сейчас очень занят. У вас какое-то дело?

— Мистер Джемисон, мне стало известно, что утром похитили вашу жену.

Кровь прилила к лицу Джемисона, он почувствовал острую боль в груди. Какое-то время он просидел неподвижно, задыхаясь. Затем он сделал над собой усилие и восстановил дыхание.

— Откуда вам это известно?

— Есть свидетель этого события, мистер Джемисон. Примите мое глубокое сочувствие, — сказал Террелл ровным голосом. — Мы сделаем все, чтобы вам помочь.

Джемисон запаниковал.

— Ничего не делайте! — заорал он. — Поняли? Ничего! Не вмешивайтесь, вы все испортите! Я сам займусь этим!

— Я понимаю, мистер Джемисон. Похитители, видимо, потребовали от вас не привлекать полицию, иначе они грозятся убить миссис Джемисон. Так?

— Именно так! — рявкнул Джемисон. — Так что держитесь пока что в стороне. Когда я все улажу и жена вернется — можете подключаться, но не раньше. — Он швырнул трубку на рычаг.

— Очень убедительно, мистер Джемисон. Просто блестяще, — произнес Клинг, появившийся со стороны террасы. — Вы были великолепны. Я пришел несколько раньше назначенного времени — не хотел заставлять вас ждать.

Джемисон мрачно глядел на Клинга.

— Откуда копам известно о похищении? — спросил Клинг, усаживаясь в кресло возле Джемисона.

— У них есть какой-то свидетель, — все так же мрачно заметил хозяин. — И вы еще называете себя профессионалом?

Клинг пожал плечами.

— Свидетель, или два, или три — это ерунда, мистер Джемисон. Вот как-то мне пришлось кончать одного типа, так там оказалось целых пять свидетелей. — Он отрывисто засмеялся. — Но никто из них не захотел давать показания. Так что не волнуйтесь насчет свидетелей.

Джемисон с отвращением разглядывал высокую, худую фигуру убийцы.

— Вы нарушили наш договор, черт бы вас побрал!

— О, я всего лишь немного переработал сценарий. Первоначально мы договорились использовать бомбу, которая должна была уничтожить этого ирландского болвана, вашу жену, этого священника и еще кучу старья. Верно? Вы с этим согласились, не так ли?

— Это было ваше предложение, и я согласился, — угрюмо выдавил Джемисон. — А теперь вы что-то другое замыслили? Так что же?

Клинг откинулся на спинку кресла.

— Может быть, вы так не считаете, мистер Джемисон, но я не так жесток, как вы. Погубить три десятка невинных душ только ради того, чтобы убрать вашу жену? Я сказал себе — это все равно что бить по комару кузнечным молотом. Вы следите за ходом моих мыслей, мистер Джемисон?

Джемисон не шевелился и не произносил ни слова.

— Чем больше я думал о своем первоначальном плане, тем меньше он мне нравился, — после небольшой паузы продолжил Клинг. — Но работу-то сделать нужно. Тогда я подумал о киднеппинге. Это безопасней и не создаст для вас никаких проблем. Я начал действовать, и сейчас ваша жена надежно спрятана. Как только вы заплатите выкуп, ее тело обнаружат в багажнике украденного автомобиля. Гарантирую, что никаких следов не останется. Копам вы соврете, что уплатили выкуп человеку в маске, который обещал вернуть вашу жену целой и невредимой. Этот человек сказал вам, что вы найдете ее на парковке казино в багажнике краденой машины. Копы действительно обнаружат машину на стоянке, но в багажнике они найдут труп. Ясно?

Клинг закурил сигарету.

— Это отличная безопасная идея. А чтобы еще запутать дело, положим туда кроме трупа двести тысяч долларов выкупа. Копы решат, что похититель просто струсил. Парень потерял голову, убил вашу жену, бросил деньги, по которым его могли проследить, и удрал. Как вам это?

Джемисон еле сдерживал ярость.

— Ну а какую сумму вы хотите на самом деле?

Клинг одобрительно кивнул:

— Мне нравится ваша деловая хватка, мистер Джемисон. Прямо в лоб, без экивоков.

— Так какой выкуп? — повторил Джемисон, сжимая кулаки.

— Вы очень богатый человек, мистер Джемисон, но все же вы трусливый жлоб. Что вы мне предлагаете? Триста штук за то, чтобы замочить жену! Это же просто несерьезно. Предложи вы с самого начала миллион, я бы действительно мог бросить бомбу. Я не говорю, что сделал бы это, но, по крайней мере, попытался бы. А так, после того как вы оскорбили меня своими жалкими грошами, вам придется перевести на мой счет в швейцарском банке пять миллионов баксов. И дело с концом.

Джемисон подпрыгнул на месте, глядя на Клинга.

— Пять миллионов?! Да вы рехнулись!

— Но, мистер Джемисон, для вас это такой пустяк! Рядовая сделка. Зато работа-то будет ювелирная. Раз — и вы избавитесь от жены.

Джемисон несколько секунд сидел тихо, напряженно обдумывая ситуацию: затем, удовлетворенный, он наклонился вперед и ткнул пальцем в сторону Клинга.

— Вы считаете себя очень крутым парнем, Клинг. А теперь послушайте, что я вам скажу. Вы не получите от меня ни доллара, и вот почему. В записке, которую вы мне оставили, вы написали, что, если выкуп не будет уплачен, вы убьете мою жену. Разве вы не понимаете, мне только того и надо! И что же вы собираетесь с ней делать? Вы ничего не получите, так что идите и выполняйте свою угрозу. Делайте с ней, что хотите, только убирайтесь отсюда!

Клинг громко и искренне рассмеялся. Настолько искренне и беспечно, что Джемисон почувствовал, как по спине у него пробежал холодок.

— Вы слышите, что я сказал? — заорал он. — Убирайтесь!

— Диву даюсь, мистер Джемисон, как это такой простофиля, как вы, смог сколотить такое состояние. Видимо, до сих пор вы имели дело только с сосунками. — Клинг погасил окурок. — Скажите, мистер Джемисон, вас не восхищают успехи японцев в электронной технологии?

Джемисон ошарашено посмотрел на него.

— Что вы тут несете?! Я сказал вам — убирайтесь!

— Великая нация — японцы, — продолжал Клинг как ни в чем не бывало. — Поначалу они просто передирали все у нас, но теперь! В области электроники они просто всех обставили. Вот, послушайте…

Он сунул руку под пиджак, и Джемисон с ужасом услышал свой ясно узнаваемый голос:

«…В записке, которую вы мне оставили, вы написали, что, если выкуп не будет уплачен, вы убьете мою жену… мне только того и надо…»

Клинг пошевелил пальцами, и голос смолк.

— Замечательно, не правда ли, мистер Джемисон? Электроника! Новейшее изобретение! Эта игрушка всегда при мне. Когда мы вели с вами тот интересный разговор о бомбе, эта штучка тоже работала. Запись разговора весьма качественная.

Джемисон, ошеломленный, сидел не шевелясь. Мыслей никаких не было — одна только ярость и страх. В столе у него лежал револьвер 38-го калибра. Рука сама дернулась к ящику.

— А вот этого не надо, мистер Джемисон, не выйдет, — спокойно сказал Клинг. — Смотрите!

Подняв глаза, Джемисон увидел страшный ствол «беретты», которая словно по волшебству появилась в руке Клинга.

— Прежде чем вы успеете дотронуться до своей пушки, вы будете мертвы, мистер Джемисон. Так что лучше успокойтесь и положите руки на стол.

Когда Джемисон подчинился, Клинг убрал оружие в кобуру.

— Теперь мы можем поговорить спокойно. Вы умеете управляться с простофилями из вашего круга, с профессионалами это не проходит. Давайте рассмотрим ситуацию, мистер Джемисон. Я обещал вам убрать вашу жену. Я сделаю это, поскольку в моем деле, если киллер терпит неудачу, это становится всем известно, а это плохо для моего бизнеса. Так что я должен убрать вашу жену. В свою очередь, вы переводите на мой счет в швейцарском банке пять миллионов долларов. Я знаю, что для такого трусливого жмота, как вы, мистер Джемисон, расставаться с такими деньгами ох как неприятно. Теперь, если бы я, как вы, привык иметь дело с сосунками, я бы подумал: этот ублюдок блефует. Если он отнесет эту запись к копам, он сам окажется в таком же дерьме, что и я. Так что он наверняка блефует. — Клинг зловеще улыбнулся. — И это было бы вашей ошибкой, мистер Джемисон. Разрешите мне объяснить это вам. Если вы не переведете мне в швейцарский банк пять миллионов, я отправлюсь к окружному прокурору и расскажу ему всю историю. Я расскажу, что вы наняли меня убить вашу жену за триста тысяч долларов. Дальше я скажу прокурору, что я подумал: деньги мне никогда не помешают и решил надуть вас. Я скажу, что я не собирался убивать вашу жену, а собирался только заполучить деньги. Потом прокурор прослушает запись. Когда он узнает, кто вы на самом деле, он из кожи вылезет, чтобы прижать вас к ногтю. Когда человек взлетел так высоко, мистер Джемисон, у него хватает врагов. У вас за спиной волчья стая, готовая разорвать вас. Потом это попадет в газеты, и уж они-то вас распнут. Один из богатейших людей в этой стране планирует убийство, чтобы избавиться от своей жены! Господи! То-то пресса повеселится! И что тогда будет? Вас арестуют и бросят в кутузку. Поскольку у вас полно денег, вы наймете лучших адвокатов, которые будут вкалывать как сумасшедшие, чтобы вытащить вас из этого дела. Но, мистер Джемисон, я дам показания против вас. И когда присяжные выслушают меня, у вас не будет ни малейшей надежды уйти от наказания. Вот так. Дальше, вначале суд рассмотрит мое дело. Я признаюсь, что похитил вашу жену, но вернул ее в целости и сохранности. Так что мне смогут дать всего пару лет. А потом они внимательнейшим образом изучат ваше дело. Вы попадете за решетку не меньше чем на пятнадцать лет, мистер Джемисон, и это будет ваш конец. Вот так. Теперь, когда мне выносят приговор, появляются мои друзья из мафии. И мое дело — но не ваше — попадает к судье, связанному с мафией, который покачает головой, назначит штраф в две тысячи долларов, и я свободен. Но не вы! Вот что значит быть профессионалом. Картина вам ясна?

Джемисон несколько минут сидел неподвижно, понимая, что его обыграли по всем статьям. Затем, пожав плечами, сказал:

— Надеюсь, вы ждете, что я смогу быстро собрать такую сумму?

— Я даю вам десять дней, начиная с завтрашнего, — сказал Клинг, поднимаясь. — Если до восемнадцатого числа меня не известят о переводе на мой швейцарский счет пяти миллионов, я иду к окружному прокурору.

— Вы получите деньги, — рявкнул Джемисон. — Но тогда я избавлюсь от жены?

— Конечно. Нет проблем. Уплатите, и с вашей женой будет покончено.

Помахав рукой, Клинг вышел на террасу и скрылся в темноте.

Ресторан с простодушным названием «Хороший ресторан» славился в городе тем, что там можно было хорошо поесть за небольшую плату.

Юный Фредерик Уайтлоу горящими глазами обозревал холмик спагетти под томатно-луковым соусом, который только что поставили перед ним на стол. Он удовлетворенно улыбался, трогая пальцами десятидолларовую бумажку, подаренную ему шефом полиции Терреллом. За спагетти должны были последовать куриные ножки в соусе кэрри.

Как только Фреди набросился на еду, дверь ресторана открылась, пропуская Сидни Дрисдейла. Он только что закончил свою колонку и решил перекусить, прежде чем отправиться домой к интересной телепрограмме. Как обычно, Сидни с профессиональным интересом огляделся по сторонам — может, подвернется что-нибудь для следующего выпуска. Взгляд его упал на Фреди, жадно поглощающего порцию спагетти.

Репортер вспомнил, что пацан — сын одного из самых влиятельных людей в городе. Дети тоже кое-что слышат, поэтому Дрисдейл решил подсесть к мальчику.

— Хэлло, Фреди, — сказал он, выдвигая из-под столика стул и присаживаясь. — Выглядит это все недурно.

— У-м-м-гу, недурно, — промычал тот, отправляя в рот очередную порцию спагетти.

— А что это ты не дома обедаешь? Случилось что или у тебя праздник? — мимоходом поинтересовался Дрисдейл.

— Точно. — Толстячок ухмыльнулся. — Шеф полиции подарил мне десятку, ну я и решил прилично поесть в ресторане — надоела мамашина отрава.

Дрисдейл навострил уши.

— Ну да? И за что же это тебе начальник десять баксов отвалил?

— Секрет, мистер Дрисдейл. За одну важную информацию.

— Он, конечно, человек добрый и уважительный, — с ласковой улыбочкой проговорил Дрисдейл, — но что такое, в сущности, десять долларов? Я тоже покупаю информацию. Как, Фреди, может, ты и со мной поделишься?

Фреди покончил со спагетти и посмотрел на Дрисдейла, что-то прикидывая в уме.

— Смотря сколько, мистер Дрисдейл. Я готов продать вам мой секрет за триста баксов.

— Ну ты даешь! Вот уж поистине — сын своего отца! Должно быть, очень важная тайна?

— Именно так оно и есть, мистер Дрисдейл. Большей сенсации вы в жизни не слыхивали.

В этот момент подошла пожилая официантка. Дрисдейл заказал запеченные сардины на гренках. Перед мальчишкой она поставила куриные ножки, соус кэрри и гору жареной картошки.

— Здоровый аппетит, — заметил Дрисдейл с легкой завистью. — Хорошо быть молодым. Ладно, сговоримся на сотне баксов, но сначала ты скажешь, о чем идет речь.

— Три сотни, мистер Дрисдейл, — твердо сказал толстячок, накладывая себе в тарелку картошку. — Секрет связан с мистером Шерманом Джемисоном.

Дрисдейл подскочил как ужаленный.

— О мистере Джемисоне?

— Да.

Толстяк отрезал кусок курицы, окунул его в соус и отправил в рот. Потом одобрительно кивнул:

— Вкусно.

— Так что ж о мистере Джемисоне? — спросил Дрисдейл, стараясь казаться не слишком заинтересованным.

— Ну, не совсем о нем, скорее, о его жене.

— И с этим ты ходил к шефу полиции, Фреди?

— Да. Я должен был это сделать. Речь идет о серьезном преступлении.

Дрисдейл перестал дышать.

— О каком же преступлении?

Теперь Фреди набросился на жареную картошку.

— Вот в этом-то и состоит секрет. Шеф полиции велел мне держать рот на замке, но за триста долларов я могу его и открыть.

Больше Дрисдейл не колебался. Деньги, в конце концов, не его — редакция не жалела расходов на информаторов и хорошо платила за интересные новости. Журналист извлек из бумажника три сотенных купюры.

— Вот, Фреди. А теперь выкладывай.

Фреди бросил взгляд на ассигнации, затем занялся другой цыплячьей ножкой.

— Только после того, как деньги будут в моем кармане, — сказал он с полным ртом. — Мой старик всегда учит меня: деньги вперед! Мой старик очень умный.

— Слушай, Фреди, но если ты меня надуешь?

— Да бросьте вы. Послушайте, мистер Дрисдейл. Я жирный и выгляжу дураком, но я не такой! Я бы, конечно, мог позвонить в «Вашингтон пост» и сорвать с них тысячу долларов. Да только лень этим заниматься. Так что, договорились?

Дрисдейл протянул через стол деньги и поразился, с какой скоростью они исчезли в кармане куртки Фреди.

— Так что там произошло с миссис Джемисон?

— Дайте мне сначала доесть. Мой старик говорит, что это дурной тон — разговаривать с набитым ртом.

И толстячок принялся обгладывать цыплячью ножку.

Дрисдейл с трудом сдерживал нетерпение, но чувствовал, что он начинает закипать. Он откинулся на стуле, стараясь сохранять спокойствие.

Наконец с едой было покончено, и Фреди удовлетворенно вздохнул.

— Это было здорово! — воскликнул он.

Вновь подошла официантка, на этот раз неся заказ Дрисдейла — тарелку с шестью запеченными сардинами на двух ломтиках поджаренного хлеба.

— И это вся ваша еда? — удивился Фреди.

— Не обращай на меня внимания, Фреди. Выкладывай свой секрет.

Мальчишка наклонился вперед и шепотом поведал Дрисдейлу то, о чем рассказывал Терреллу.

С минуту Дрисдейл сидел с открытым ртом. Похитили! Жену Джемисона! И он узнал ее раньше всех! Да, это сенсация! Парнишка, конечно, соображает, но все же эту историю надо проверить! Прежде чем действовать, надо поговорить с Терреллом. Дрисдейл живо вскочил на ноги и, задержавшись, только чтобы расплатиться за нетронутую еду, бросился к машине и помчался в управление полиции.

Фреди только пожал плечами. Потом оглядел нетронутые сардины. Не пропадать же добру! Он перегнулся через стол, придвинул к себе тарелку и, довольный, начал есть. Это был стоящий вечер, подумал он.

Начальник полиции Террелл опустил на рычаг трубку, посмотрел на Беглера, потом на Лепски, криво улыбнулся:

— Все верно. Джемисон подтвердил, что его жену похитили, но очень решительно потребовал от меня не вмешиваться в это дело. Обычные угрозы похитителей.

— А сумму выкупа он не назвал? — поинтересовался Беглер.

— Нет. Естественно, он хочет получить свою жену обратно живой, а для человека с таким доходами нет разницы, сколько заплатить. Я думаю, нам не стоит пока вмешиваться, но в любом случае надо связаться с ФБР. — Он посмотрел на Беглера. — Позвони Говарду Джексону и введи его в курс дела. Скажи, что пока мы ничего не предпринимаем, но в будущем нам понадобится помощь. После возвращения миссис Джемисон.

Беглер кивнул и отправился к себе.

— Том, — продолжал Террелл, — ты пока отправляйся домой. Не думаю, что до завтра что-нибудь случится.

— А вы остаетесь, шеф?

— Да. На всякий случай.

— Хорошо, тогда и я буду наготове.

Лепски отправился в свою комнату. По дороге он вспомнил о Кэрол. Схватив телефонную трубку, он спросил Чарли Тэннера, удачной ли была его миссия.

Тэннер взвыл:

— Клянусь всеми святыми, Том, разрази меня гром, если я еще хоть раз стану передавать твои послания. До сих пор не могу очухаться.

— Ты настоящий друг, Чарли! — с чувством сказал Том и повесил трубку.

Минут через десять зазвонил телефон на столе Террелла.

— Это Чарли, шеф. Пришел Сид Дрисдейл, просит встречи с вами.

Террелл поморщился. Он слишком хорошо знал Дрисдейла.

— Что ему надо?

— Говорит, что-то очень срочное и очень важное.

Террелл напрягся. Неужели уже пронюхал?

— Ладно, пропусти.

Тяжело дыша, Дрисдейл ввалился в кабинет Террелла.

— Черт бы побрал все эти лестницы, — прохрипел он, грузно опускаясь на стул возле стола начальника полиции. — Как дела, шеф? Что-то вы припозднились.

Террелл глядел на него ничего не выражающим взглядом.

— Много дел накопилось. Так чего тебе, Сид?

— Мне стало известно, что утром какие-то нехорошие люди похитили миссис Джемисон. — Дрисдейл сладко улыбнулся.

Проговорился-таки, обжора поганый! Террелл сознавал, что, имея дело с таким хитрым лисом, как Дрисдейл, отговорками не отделаешься.

— Да, Сид. Джемисон получил записку с требованием выкупа. Но он очень просил меня пока не ввязываться в это дело. Сам знаешь — похитители угрожают расправиться с жертвой. Поэтому я и тебя прошу помалкивать до поры до времени.

Дрисдейл понимающе кивнул:

— Хорошо, Террелл. Джемисон — важная шишка, он знает, что делает. Но когда все откроется, шеф, обещайте, что я получу эксклюзивную информацию. И конечно, расскажете о мерах, которые предприняла полиция и все такое. Я так понимаю, что, когда миссис Джемисон вернется, делом займется Джексон из ФБР?

— Конечно. Но сейчас, Сид, я не могу ничего обещать. Сам понимаешь, когда все вылезет наружу, мировая пресса взорвется.

— Террелл, я предлагаю вам обмен. Баш на баш. Вы придерживаете этих волков, пока я не напечатаю эту историю, а я даю вам ниточку к похитителям. Идет?

Террелл посмотрел на репортера с удивлением:

— Ты что, знаешь похитителя?

— Не знаю, — уклончиво ответил Дрисдейл. — Но могу сделать очень близкое к истине предположение. В конце концов, чем вы располагаете? Ну, заплатит Джемисон выкуп, жена вернется домой, и что дальше? Похититель с денежками умчится в туманную даль. А я почти уверен, что могу вас на него вывести.

Террелл колебался. Угроза привлечь за утаивание улик на Дрисдейла не подействует.

— Ладно, Сид. Обещаю, что получишь свой эксклюзив. Так кто же, по-твоему, похититель?

— Слово чести? — Дрисдейл вглядывался в него своими маленькими глазками.

— Ты получишь эксклюзивную информацию. Теперь говори!

Дрисдейл просветлел лицом. Чуть подавшись вперед, он произнес таинственным шепотом:

— Готов прозакладывать свой воскресный обед, что организовал это дельце Лаки Лукан.

Глава 8

Клинг вошел в свой номер в мотеле «Звездный», тщательно заперев за собой дверь. Из кухни доносились ароматы, от которых у него дрогнули ноздри. Нго стоял у кухонной плиты, помешивая в кастрюле.

— Пахнет здорово! — воскликнул Клинг. — Я голоден как черт. Что у нас на сегодня?

— Говядина с кэрри, рисом и зеленым перцем, сэр. Будет готово через несколько минут.

— Отлично!

Выйдя из кухни, Клинг включил телевизор. Настроение у него было великолепное. Через десять дней он будет стоить пять миллионов! Очень грамотно прижал он этого сукина сына Джемисона.

На экране грудастая девица вопила в микрофон. Клинг ухмыльнулся и вырубил ящик.

Стол был уже накрыт. Он кивнул. Этот парень — просто находка. Он ни разу не сделал неверного шага. А уж готовит он — просто класс! Клинг сел за стол и начал грызть кусочек хлеба.

Пять «лимонов»! Можно будет распрощаться с мафией и жить в свое удовольствие.

Вошедший Нго поставил перед ним большое блюдо говядины с кэрри и отдельно тарелку с жареными бананами и рисом.

— Ты неподражаем, малыш, — воскликнул Клинг, накладывая себе первую порцию. — Господи, до чего я хочу есть!

Он не обратил внимания на то, что Нго положил себе чисто символическую порцию и только поковырял в тарелке, в то время как он сам набросился на еду.

Минут через десять, утолив первый голод, Клинг подмигнул вьетнамцу:

— Ну, как там наша клиентка?

— Никаких проблем, сэр.

— Интересно, что должно случиться, чтобы ты не произнес этой фразы? — рассмеялся Клинг. — Тогда я действительно начну беспокоиться. Что она сказала, когда пришла в себя?

Нго повозил вилкой в тарелке.

— Она очень выдержанный человек, сэр. Когда я объяснил ей, что ее похитили, она не высказала никакого беспокойства по этому поводу.

Клинг продолжал есть.

— Прекрасно, малыш. А теперь я тебе кое-что скажу. Сегодня я разговаривал с Джемисоном. Через десять дней он расстанется с пятью миллионами долларов, которые, понятное дело, перейдут ко мне. Я прижал его к стенке. Ему больше ничего не оставалось. Так что через десять дней я буду стоить пять миллионов. И, как ты любишь выражаться, никаких проблем. Как тебе это?

— Очень рад за вас, сэр, — сказал Нго. Он чувствовал, что, если съест еще немного, его стошнит. — А что будет с миссис Джемисон?

Клинг проигнорировал его вопрос.

— Я скажу тебе, что я сделаю, когда получу деньги. Я собираюсь зафрахтовать яхту и махнуть в кругосветное путешествие, — мечтательно улыбаясь, заявил он. — Тебя я, конечно, беру с собой, если ты не против. Ты как?

Нго вежливо поклонился.

— Благодарю вас, сэр! — Он встал из-за стола и принялся собирать посуду. — Есть еще мороженое с фруктами, сэр, если хотите.

Клинг отодвинул стул и поднялся.

— Нет. Я уже наелся. Знаешь, что я сейчас сделаю? Я собираюсь в городе хорошенько отпраздновать будущие пять миллионов баксов. Я собираюсь найти рыжую девицу с такой фигурой, что на ней лопается платье, и трахать ее до тех пор, пока она не завизжит.

Нго продолжал собирать тарелки.

— Тебе давно пора освоиться с бабами.

— Да, сэр, — сказал он.

— Слушай, малыш! Пойдем вместе.

— Спасибо, сэр, но я предпочел бы остаться здесь и посмотреть телевизор, если вы, конечно, не возражаете.

— Ну-ну! — поразился Клинг. — Вот это характер!

— Да, сэр. Могу я спросить, что же все-таки станется с миссис Джемисон, после того как вы получите деньги?

Клинг закурил, и взгляд его стал безжалостным.

— А как ты думаешь, малыш? Буду откровенен. Я профессиональный киллер? Если ко мне кто-то приходит и предлагает за хорошую сумму кого-то убрать, потому что этот человек ему мешает, я честно делаю свою работу. Я много лет сотрудничаю с мафией, они знают, что на меня можно положиться. Им наплевать, если иногда я выполняю случайные заказы на стороне. Но им не наплевать, если однажды выяснится, что я не выполнил обещанного. Тебя интересует, что ждет эту дамочку? Так вот, она должна будет исчезнуть без следа. А мы отправимся в кругосветное путешествие. Все ясно?

Держа в руке тарелку, Нго застыл, как статуя из слоновой кости. Наконец он с трудом произнес:

— А как вы убьете ее, сэр?

Клинг раздраженно повел плечами.

— У меня впереди еще десять дней, чтобы подумать над этим… Ничего грязного. — Он задумчиво посмотрел на Нго. — Может, твой фокус со сжатием сосудов? А, малыш?

Нго вздрогнул:

— Женщин я не убивал, сэр.

— Вот тебе случай научиться. Поразмысли об этом. — Клинг махнул на прощание рукой, отпер дверь и вышел в душную влажную ночь.

Спустя полчаса, вымыв посуду и убрав в кухне, Нго в задумчивости сидел в гостиной. «Она должна будет исчезнуть без следа». Слова Клинга обжигали его душу.

Он сидел сжавшись, заложив кулаки между колен, и неотрывно думал об этих словах. Ужас сковал его. Эта милая, нежная женщина будет безжалостно убита. Он подумал о Клинге: человек, который спас его от голода, вырвал из нищеты его матушку, облагодетельствовал, относился к нему как к равному…

Нго застонал в смертельной тоске.

Как спасти ее, не нарушая верности хозяину? После всего того, что Клинг сделал для него и его матери, немыслимо предать его!

Десять дней!

По крайней мере, у него есть время подумать и, возможно, составить план. Нго заставил себя расслабиться. За десять дней наверняка найдется какое-нибудь решение.

Откинувшись в большом шезлонге, он вспоминал те чудесные два часа, что он провел с Шеннон Джемисон. Память так ярко нарисовала ему эту картину, словно ему показали фильм.

Вновь он увидел ее, лежащую без сознания на кровати. Он ждал. Наконец она пошевелилась, потом медленно открыла глаза. Он видел озадаченное выражение ее лица, когда она посмотрела на обитый тканью белый потолок. Затем она подняла голову и взглянула прямо на него.

Он улыбнулся, стараясь вложить в улыбку желание услужить и любовь.

Она напряглась, закрыла глаза, словно стараясь справиться с потрясением; потом эти прекрасные глаза открылись, и она приподнялась на локте.

— Все в порядке, мэм, — произнес он мягко, — вам нечего бояться.

Шеннон взглянула на хрупкого вьетнамца. Может, она все еще спит?

— Все в порядке, мэм, не тревожьтесь.

Она быстро оглядела большую, хорошо обставленную комнату без окон.

— Кто вы? — спросила она слабым голосом. — Где я нахожусь? Что происходит?

— Мадам, вас похитили. Я охраняю вас. Вам не о чем беспокоиться.

— Похитили? Я не ослышалась? Меня похитили?

Нго утвердительно кивнул.

Шеннон села, спустив на пол стройные ноги. У нее был сильный характер. Она запретила себе впадать в панику и старалась сохранить спокойствие.

— И где меня прячут?

— К сожалению, мэм, этого я вам сказать не могу.

Она долго и пристально смотрела на Нго. Она поняла, что он вьетнамец, и быстро заметила, что он смотрит на нее такими же преданными глазами, как спаниель на свою хозяйку. Это придало ей уверенности.

— Кто же вы? — спросила она.

Нго поколебался, потом сказал:

— Можете называть меня Ким, мэм. Не желаете ли кофе? Я здесь для того, чтобы служить вам. Вам надо только попросить.

Шеннон чувствовала, что этот странный юноша на ее стороне. Она заставила себя улыбнуться:

— Спасибо, Ким. Я бы выпила чашечку кофе.

Нго быстро прошел на кухню. Шеннон встала, нашла ванную и закрыла за собой дверь. Приведя себя в порядок, она вернулась в спальню.

Ее похитили!

Значит, Шерман должен будет заплатить за нее выкуп.

«А захочет ли он заплатить?» — неожиданно подумала она.

С некоторых пор она чувствовала, что муж мечтает от нее избавиться. Если она погибнет, он будет свободен и женится на той, другой. Нет, как бы там ни было, Шерман не может быть так жесток. Он заплатит выкуп. Скоро все газеты начнут трезвонить о похищении. Шерман не решится не заплатить!

Вошел Нго с подносом.

— Если вы голодны, мэм, я быстро что-нибудь приготовлю.

— Спасибо, Ким, только кофе.

Со слабой улыбкой она приняла из его рук чашку. Отпила немного, посмотрела на Нго.

— Чудесный кофе, Ким. Большое спасибо.

Нго был на седьмом небе. Как он любил эту изящную красавицу!

— Благодарю вас, мэм. Боюсь, вам придется провести здесь еще несколько дней. Может быть, вам что-нибудь нужно? Вам стоит только попросить.

Шеннон допила кофе и напряженно размышляла. Ей нужны были подробности ее похищения.

— Моему мужу известно, что меня похитили? — спросила она, пока Нго вновь наполнял ее чашку.

— Да, мэм, известно.

— Тот высокий, худощавый мужчина, с которым я разговаривала до того, как потеряла сознание… Это его работа, не твоя?

Нго поколебался.

— Вы правы, мэм.

— А ты выполняешь его распоряжения, Ким?

Нго вновь заколебался. Эти вопросы начинали смущать его, но он хотел, чтобы она считала его своим другом.

— Да, мэм, — сказал он наконец. — К сожалению, больше я ничего не могу вам сказать. Может быть, вам все же нужно что-нибудь? Холодильник забит припасами, но вам может понадобиться что-нибудь еще.

— Я должна буду провести здесь несколько дней?

— Боюсь, что так, мэм.

— Ким, я не уверена, что муж захочет заплатить выкуп. Что, если он откажется?

Она увидела, как Нго судорожно вздрогнул и сжал кулаки.

— Он заплатит, мэм. Так сказал мой хозяин.

— Почему ты так уверен, Ким?

— Ему придется заплатить, мэм. Так сказал хозяин.

— Твой хозяин? — Шеннон отпила еще кофе. — Странно, что такого человека ты называешь своим хозяином.

У Нго было странное чувство, что он слишком много говорит. Но ему хотелось говорить. Ему хотелось рассказать этой чудесной женщине о своей прошлой жизни и о том, как он ее любит. Но он сдержался.

— Могу я что-нибудь сделать для вас, мэм?

Шеннон поняла, что он перешел в защиту и она теряла с ним контакт. Она убедилась, что больше ничего от него не узнает, но в то же время чувствовала, что лаской она многого сможет добиться от этого человека.

— Пожалуй, можете. Раз уж мне здесь предстоит провести несколько дней, то нельзя ли раздобыть радиоприемник? Это возможно?

— Никаких проблем, мэм, — с готовностью ответил Нго.

— И еще мне нужна Библия.

Нго напрягся и уставился на нее:

— Библия?

— Ты, наверное, тоже добрый католик, как и я? — сказала Шеннон, наблюдая за его реакцией.

Нго вспомнил священника, который обучал его английскому языку, наставлял в религии, был так добр к нему и все понимал.

— Да, мэм. Я скоро вернусь.

Он быстро сгонял в ближайший магазин, купил на хозяйственные деньги недорогой транзистор и Библию и вернулся в квартиру. Нго испытал смесь радости и огорчения, поняв, что Шеннон в ванной. Он подождал, прислушиваясь к звукам льющейся воды, потом поставил приемник на стол, рядом положил Библию, долго, с сожалением смотрел на дверь ванной и затем вышел на залитую солнцем улицу.

Окинув взглядом Беглера, Лепски и Говарда Джексона, Террелл сказал:

— Дрисдейл считает, что в киднеппинге замешан Лаки Лукан.

— Чушь, — ухмыльнулся Лепски, — этот слизняк не способен похитить даже мышку.

— Ты прав, Том, — согласился Террелл. — Но он мог навести похитителя на миссис Джемисон. Дрисдейл рассказал, что Лукан приходил к нему и выспрашивал о Джемисонах. Сегодня утром Сид видел, как Лукан беседовал с каким-то мрачным долговязым типом, подходящим под описание, которое дал мальчишка. Когда Дрисдейл спросил сегодня Лукана о миссис Джемисон, тот чуть в обморок не упал, так запаниковал. Это все, чем мы располагаем, но все сходится.

— Мрачный долговязый тип? — спросил Джексон.

— Лукан заявил Дрисдейлу, что имени его не знает. По его словам, он живет в том же мотеле, что и Лукан. Надо бы, конечно, проверить, нет ли у этого долговязого компаньона.

— Ну, это нетрудно, — сказал Джексон. — Говорите, мотель «Звездный»? Допустим, подключу одну из моих сотрудниц, она снимет там номер и понаблюдает.

— Неплохая идея, — одобрил Террелл. — Но мы должны действовать аккуратно, Джексон. Ни Лукан, ни этот тип не должны заподозрить, что мы их проверяем.

— Предоставьте это мне, шеф. У меня как раз есть подходящая женщина. Через пару часов она уже будет там. — И Джексон снял телефонную трубку.

Лукан действительно был близок к панике. Если бы не обещанные Клингом полмиллиона, он давно бы уже слинял в Нью-Йорк. Неожиданный визит Дрисдейла довел его до полного отчаяния.

Лукан ходил взад и вперед по своему номеру и терзался вопросом: неужели Дрисдейл уже что-то пронюхал о похищении? Есть ли у него что-нибудь или это простое любопытство? Лукан проклинал себя за то, что потерял выдержку и так глупо повел себя, когда Дрисдейл спросил про его дела с Джемисонами. Это мог быть и безобидный вопрос, но теперь Лаки был уверен, что своим идиотским ответом пробудил в Дрисдейле его ненасытное любопытство.

Услышав звук трогающейся машины, он поспешил к окну и успел увидеть, как отъехал Клинг.

Лукан взглянул на часы — без двадцати девять. Уже почти два часа он мечется по номеру, как зверь в клетке. Нужно взять себя в руки. Да и поесть пора. Съездить в город, пообедать в каком-нибудь ресторане, где подаются дары моря. Может быть, он подцепит там какую-нибудь женщину, которая поможет ему скоротать ночь. Если он не расслабится, он просто сойдет с ума.

Он быстро принял душ, надел свежую сорочку, погасил свет и вышел. Запирая дверь номера, Лукан услышал, как подъехала машина. Женский голос произнес:

— Извините, не скажете, где здесь номер двадцать четыре?

Лукан обернулся. Перед ним в ярком свете фонаря, улыбаясь, стояла очаровательная девица.

Кровь быстро заструилась у него в жилах. «Экая прелестная цыпочка!» — подумал он. Девушка была высокая и изящная. На ней были облегающие джинсы и футболка. Этот наряд выгодно обрисовывал ее тело. Вот это фигура, подивился Лукан. Она была красива кукольной красотой: блондинка с вьющимися волосами, большими голубыми глазами и широким, чувственным ртом.

— Номер двадцать четыре? Это как раз за мной, следующая дверь. — На лице автоматически появилась неотразимая улыбка. — А меня зовут Джулиан Лукан. Похоже, мы соседи. Вы здесь надолго?

— А я Бэрил Шеддок. Можно просто Бэрри, — ответила девушка. — Думаю, что пробуду здесь не меньше недели. Скоро сюда должен приехать мой муж. — Она надула губки. — Он меня никогда одну не отпускает.

Лукан улыбнулся еще ослепительнее. Как раз то, что надо, — молодая прелестница, скучающая в ожидании супруга.

— Могу я чем-нибудь помочь вам, Бэрри?

— Ну, у меня здесь чемодан… — Она выглядела беспомощной. — Может быть… — Она распахнула багажник машины.

— Вне всяких сомнений. — Лукан подхватил тяжелый чемодан. — Давайте ваши ключи. Я помогу вам устроиться.

Они вместе вошли в номер. Лукан зажег свет и поставил чемодан возле кровати.

— Очень любезно с вашей стороны, Джулиан, — сказала девушка. — Огромное спасибо.

— Может быть, желаете ознакомиться с городом? — произнес Лукан, сделав вид, что собрался уходить. — Тогда лучшего проводника вам не найти. Я прекрасно здесь ориентируюсь.

— В самом деле? — Улыбка ее стала еще шире. — Это было бы великолепно.

— Вот и прекрасно, — сказал Лукан, чувствуя, что золотая рыбка сама плывет ему в руки.

— А кстати, я ужасно проголодалась, — протянула она, выгибаясь. — Я прилетела из Нью-Йорка, а в самолете кормили такой гадостью…

— В гостинице тоже кормят ужасно, — сказал Лукан, мгновенно увидев для себя шанс. — Но я как раз собирался в ресторанчик отведать даров моря. Вы разрешите вас пригласить?

— О, это великолепно! — Ее голубые глаза лучились восторгом. — Вы так любезны, Джулиан!

— Вот и хорошо! Не переодевайтесь, Бэрри, вы и так ослепительно выглядите. Постучите в мою дверь, когда будете готовы.

Кто бы мог подумать, что Бэрил Шеддок — агент ФБР из команды Говарда Джексона? Только не Лукан. И уж конечно, ему и в голову прийти не могло, что эта секс-бомба — один из лучших агентов во Флориде, обладательница черного пояса каратэ, отличный стрелок из пистолета.

Как только Лукан вышел, Берил кинулась в ванную, умылась, привела в порядок лицо и быстренько вернулась к своему чемодану. Из него она извлекла радиопередатчик и через минуту уже разговаривала с Джексоном и Лепски, которого Террелл выделил в помощь ФБР.

— Все идет как в сказке, — сообщила она. — Сейчас отправляюсь вместе с Луканом обедать.

— Замечательно, дорогая, но не зарывайся. Не форсируй события. Лукан не дурак. Дай ему успокоиться. Главное — выяснить, кто тот долговязый тип, с которым его заметил Дрисдейл. Ясно?

— Вас поняла. — Бэрил завершила сеанс связи.

Она упаковала передатчик в чемодан. Вышла из номера, тщательно заперла дверь и, пройдя по песчаной дорожке, постучала в дверь номера Лукана.

Через полчаса они уже сидели за столиком на двоих в одном из ресторанов, где подавали дары моря. Лукан не сводил с Бэрил взгляда.

— У-у, — сказала она. — Как я хочу есть!

— Разрешите, я выберу. Доверьтесь моему вкусу.

Когда появился метрдотель, Лукан сделал заказ: крабы под соусом, моллюски, крупные креветки, кукуруза в початках, отварной картофель и по омару на каждого.

В ожидании еды Бэрил непринужденно болтала. Это она делала виртуозно: даже когда несла сплошной вздор, собеседник не терял интереса. Она то и дело наклонялась вперед, давая Лукану возможность насладиться созерцанием ее прелестей, обрамленных глубоким декольте. Бэрил рассказала ему о своем муже (она была не замужем), о том, что он занимается сделками с недвижимостью и сейчас открывает фирму в Майами. Лукан не слишком вслушивался. Все внимание его было приковано к соблазнительным полушариям, выпирающим из выреза кофточки.

Когда они доели крабов, запивая их белым вином, Бэрил как бы невзначай спросила:

— А кто ваши соседи, Джулиан? Тоже красивые, молодые мужчины вроде вас?

Ее голубые глаза изучали его, и она заметила, как он напрягся.

— Компания старых дураков. Не забивайте себе свою прелестную головку.

Она рассмеялась:

— Не буду. Расскажите мне о Парадиз-Сити.

Ну, тут Лукан был как рыба в воде. Языком молоть он умел, и, пока они разделывались с основным блюдом, Лаки развлекал Бэрил местными сплетнями, заставляя ее хохотать. Все это время он размышлял про себя — сумеет ли он затащить ее в постель уже сегодня. Она казалась вполне доступной, но его богатый опыт подсказывал, что к главному лучше всегда подходить с осторожностью.

Когда с трапезой было покончено, Лукан предложил поехать в казино, потанцевать.

— Извините меня, Джулиан, — ответила Бэрил, погладив его руку, — я сегодня страшно устала. — Она наклонилась и коснулась губами его щеки. — Давайте отложим на завтра, ладно?

Лукан сам не знал, что он испытывал: разочарование или восторг. Опять же, как профессиональный соблазнитель, он понимал, что тут уж ничего не поделаешь.

— Ничего страшного. Я все понимаю, — ответил он с отеческим сочувствием. — Но, надеюсь, завтра вечером мы встретимся?

Она издала слабый призывный стон.

— Ну конечно, дорогой, вы так красивы. — Ей стоило большого труда не рассмеяться ему в лицо.

— Я провожу вас в мотель, — сказал Лукан.

— Нет, не надо. Вы найдете на сегодняшний вечер красотку, но не такую, как я, — а завтрашняя ночь будет только наша… Я поеду на такси.

Разомлевший Лукан обнял девушку, лаская ее грудь, повел к своей машине.

— Вы поедете со мной, беби, — сказал он. — Я тоже лягу спать, приму снотворное и буду мечтать о завтрашнем вечере.

На пути к мотелю, сидя рядом с Лаки, Бэрил хмурилась в темноте. Сегодня она не извлекла из него практически никакой полезной информации, но, по крайней мере, вкусно поела за его счет. Но в конце концов, Джексон предупредил ее, что не следует форсировать события. А завтра, глядишь, день будет более удачный.

Но ее деятельность началась, как только Лукан припарковался у «Звездного».

Неподалеку, под фонарем, с бутылкой скотча в руке и слегка покачиваясь, маячил Клинг. Он был в казино, но, не найдя подходящей подруги на ночь, надрался так, что был оттуда вежливо выпровожен и посажен в машину. У охраны казино был большой опыт, как управляться с пьяными. Клинг разрешил им усадить себя в машину и завел мотор. Как он доехал до мотеля, он не помнил. Теперь ему не оставалось ничего другого, как еще немного дозаправиться и добраться до постели.

— Боже! — воскликнул Лукан, увидев, как Клинг, пошатываясь, идет в их сторону. — Извините, Бэрил, небольшое осложнение.

— Что это за тип?

— Да черт его знает — алкаш какой-то. Живет в одном из номеров рядом с нами, — ответил Лукан, живо выбираясь из машины. — Я с ним сейчас разберусь, а вы посидите тут.

Бэрил внимательно рассматривала приближающегося высокого, худого человека с жестким лицом. Подождав немного, она тоже вылезла из машины. Клинг был уже рядом.

— Лаки! — заорал он. — Снял телку? А я вот был в городе. Что за дыра! Даже переспать не с кем!

— Заткнись! — злобно зашипел Лукан. — Ты пьян!

— Ну да, пьян! — вопил Клинг.

Тут он заметил стоящую в тени Бэрил.

— Эй, где ты такую подцепил?

— Вали отсюда к черту! На тебя пялятся, Эрни!

— Ну ты в самом деле везунчик, Лаки. — Он повернулся к Бэрил. — Эй, беби! Задумаешь сменить дружка, я готов!..

Из темноты вынырнул Нго и, схватив Клинга за локоть, осторожно, но настойчиво, потянул в сторону. Клинг повис на нем, что-то бормоча. Нго повел его по песчаной дорожке к их номеру, и дверь захлопнулась.

— Ну-ну, — засмеялась Бэрил, — веселое местечко — этот «Звездный». Так кто это такой?

— Я же сказал — какой-то пьяница, живущий рядом с нами, — ответил Лукан, потея. — Мне очень жаль, что так случилось.

— А почему он назвал вас Лаки?

— Почем я знаю? Так, пьяный бред.

— А тот чудной парнишка… Мне показалось, он вьетнамец. Он кто такой?

— Бог его знает. — Лукан заметно нервничал. — Наверное, слуга. Я же сказал, я извиняюсь.

Она потрепала Лаки по руке.

— Ничего, это было забавно. Спасибо за вечер, до завтра. — Она быстро чмокнула спутника в щеку и, отперев дверь номера, помахала рукой, вошла и захлопнула за собой дверь.

Через три минуты Бэрил вышла на связь с Говардом Джексоном.

Было уже десять минут первого. Террелл сидел за столом, напротив него — Джексон и Лепски. Они слушали отчет Джексона.

— Мы, похоже, напали на след, — заявил Джексон. — Мой агент хорошо поработала, многое успела за один вечер. Когда они вернулись в мотель, то столкнулись с каким-то пьяным, называвшим Лукана Лаки. Полностью подходит под описание, данное Дрисдейлом: высокий, худой, с жестким выражением лица. Теперь кое-что интересное: его оттащил в сторону молодой вьетнамец — худой, невысокий. Пацан, наблюдавший похищение, описывал именно такую пару. Наш агент продолжит наблюдение. Завтра у нас будут их имена. Возможно, они есть в картотеке. Агент постарается проникнуть в их номер и снять отпечатки пальцев. Это она хорошо умеет.

Террелл отрицательно покачал головой:

— Нет, мы подождем, пока Джемисон не уплатит выкуп и пока миссис Джемисон не вернется домой. Тогда Джемисон даст нам зеленый свет. Прикажите агенту пока воздержаться от активных действий — это опасно. Если будет хоть один прокол, миссис Джемисон могут убить, и тогда Джемисон нам такую жизнь устроит!..

Джексон криво улыбнулся, пожал плечами.

— Воля ваша, шеф. И шея в петле ваша, не моя. Но мы сразу вступим в игру, как только будет уплачен выкуп?

Террелл утвердительно кивнул:

— Конечно, конечно. Но не раньше возвращения миссис Джексон.

Бэрил забралась в постель и готова была уже погрузиться в сон, когда вдруг ожил радиопередатчик, лежащий рядом на подушке.

— Бэрил?

— Слушаю вас. — Она мгновенно очнулась.

— Пока будет приказ все отставить. Ничего больше не делай. Полиция так боится Джемисона, что у всех полны штаны. Продолжай играть с Луканом. Держи глаза открытыми, но никаких действий без моей команды. Понятно?

— Вот уж порадовали! — саркастически сказала Бэрил. — Послушайте теперь меня: я успела выдать Лукану все авансы. Он собирается затащить меня в постель завтра вечером. По-моему, он полное ничтожество, и меньше всего я хочу с ним спать. Так что мне нужна помощь, Говард. Мой ревнивый супруг срочно должен прибыть в мотель. Если он не приедет, я пакую чемодан и уезжаю!

Джексон вздохнул:

— Ладно, я завтра сам приеду. Может, так оно и лучше: лично присмотрюсь к этим двум типам.

— Вот и я так думаю. И еще, Говард. В моем номере две кровати. Так что никаких развлечений! По вас я тоже вовсе не схожу с ума.

— Бэрил! Я поражен! Я солидный женатый человек!

— Ну да, да! Встречала я таких почтенных женатых, и немало. Они и в самом деле женаты, да только ничего почтенного в них нет! Так что никаких развлечений!

И девушка выключила рацию.

Лепски вернулся домой ночью в 1.15. Он был не в таком настроении, чтобы терпеть вспышки раздражения Кэрол. Иногда — не очень часто — случалось, что он начинал отстаивать свои права. Он устал, и в голове у него вертелась какая-то мысль, которую он никак не мог ухватить. Это приводило его в ярость.

Когда он вошел, Кэрол сидела перед телевизором и смотрела «мыльную оперу». Она даже не глянула на мужа.

— И не пытайся оправдываться, Лепски! — заорала она. — Я сыта всем этим по горло. Кино и ужин, как бы не так! Смех один!

Лепски твердым шагом прошел к телевизору и вырубил его как раз в тот миг, когда героиню с глазами лани собирались изнасиловать.

Кэрол вскочила с яростным воплем.

— Заткнись! — рявкнул Лепски профессиональным полицейским голосом. — Можешь послушать? Так вот: у нас сенсация, похищение века. Украли жену Шермана Джемисона!

Ярость Кэрол бесследно испарилась, и она широко раскрытыми глазами уставилась мужу в рот.

— Миссис Джемисон… похитили?

— Именно так. Конец света! Шеф боится, как бы Джемисон не поднял тарарам, поэтому не дает делу ход, пока тот не уплатит выкуп похитителям и миссис Джемисон не вернут. Но ФБР уже подключилось. Я с ними сотрудничаю. Так что дай мне, ради Бога, хорошенько выспаться. Завтра нам предстоит сущий ад!

— О, Том, извини. Я такого и вообразить не могла. — Кэрол обняла мужа. — Да, конечно, идем спать.

Несмотря на все усилия Кэрол, Лепски провел бессонную ночь. Засевшая глубоко в подсознании мысль все так же грызла его. Он окончательно проснулся в половине восьмого, и вдруг мозг молнией пронзило воспоминание-видение: Лукан выходит из борделя Люси Лавхарт.

Он вспомнил, как тогда еще удивился: что этому жиголо тут понадобилось? Лепски напрягся. Дрисдейл указал на Лукана как на возможного посредника у похитителей. А не может ли такого быть, что они поручили Лукану подыскать спокойное местечко, где можно было бы укрыть миссис Джемисон? Конечно, это только домысел… Но чем была бы работа полицейского без интуиции? А более подходящего места, чем бордель Люси Лавхарт, не найти во всем городе.

Лепски выскочил из постели и помчался в ванную, где принял душ и на скорую руку побрился. Вернувшись в спальню, он услышал, что Кэрол уже в кухне. Натягивая одежду, он почувствовал запах жареной ветчины.

— Надумал что-то, Том? — спросила Кэрол, когда Лепски ворвался в столовую.

— Да, надо спешить.

— Сначала ты позавтракаешь! — твердо сказала Кэрол.

Она выставила перед ним яичницу из четырех яиц с ветчиной.

— Ты настоящая жена полицейского, — одобрительно заметил Лепски, уминая завтрак.

— И что же ты придумал? — осведомилась Кэрол, усаживаясь напротив.

— Да так, — промямлил Том с полным ртом. — Пока только предположения, но, кажется, я догадался, где они держат миссис Джемисон.

— Смотри не подавись, — сказала с беспокойством Кэрол, глядя, как он заглатывает еду. Она подала кофе.

— И где же, ты думаешь, они ее прячут?

— Долго объяснять, — сказал Лепски, залпом выпил кофе и вскочил. — Пока, солнышко! — И, схватив шляпу, он метнулся к двери.

В это самое время в своем номере Клинг медленно выползал из тяжелого сна, страдая от чудовищного похмелья. Череп раскалывался, как будто по нему лупили кувалдой. Клинг застонал, поднял голову. С трудом разлепив веки, он увидел стоящего рядом со своей постелью Нго.

— Чашечку кофе, сэр?

Клинг зарычал. С похмелья он бывал злобен как никогда.

— Нет! Издеваешься, гад? Пошел вон!

— Сэр, можно мне взять машину? — спросил Нго.

— Хоть черта бери, только проваливай!

Нго, уложив вчера Клинга в постель, остаток ночи думал о Шеннон Джемисон. Эта прелестная, нежная женщина не должна умереть, говорил он себе, ворочаясь с боку на бок в кровати. Но как спасти ее, не изменив хозяину? Он ведь столько для него сделал! Нго тихо застонал. Не было сомнений, что Клинг убьет ее с тем же хладнокровием, с каким прихлопнул бы муху. Еще есть время… Целых десять дней. Нго млел от блаженства, которое сулила ему новая встреча с Шеннон. Он купит ей цветы и приготовит завтрак!

Под взглядом Бэрил, наблюдавшей за ним из окна, Нго сел в машину и выехал на шоссе.

Пользуясь бессознательным состоянием хозяина, Нго увел из его набитого битком бумажника пятьдесят долларов. Хорошие цветы можно было купить лишь в аэропорту. Он выбрал букет роз и две орхидеи.

Когда Нго подъехал к заведению Люси Лавхарт, Лепски уже успел занять выгодную для наблюдения позицию напротив. Он видел, как Нго подруливал к гаражу.

Ага! Хрупкого сложения вьетнамец!

Лепски охватило радостное возбуждение. Он выскользнул из машины. Кажется, его предположения правильны!

Он осторожно подкрался к воротам подземного гаража. Индикатор лифта указывал на то, что кабина движется на самый верхний этаж. Лепски вернулся в машину. Он более не сомневался, что миссис Джемисон держат на верхнем этаже борделя Люси Лавхарт.

Лепски закурил, устроился поудобнее и принялся с профессиональным терпением ждать дальнейшего развития событий.

Не зная, что за ним наблюдали, Нго с замирающим сердцем стоял у дверей квартиры. В руке он сжимал букет. Нго постучал в дверь. Не услышав ответа, постучал снова.

Шеннон, которая провела бессонную ночь, вскочила с постели, услышав стук. Со страхом в голосе она спросила:

— Кто там?

— Это я, мадам, Ким. Могу я войти?

Шеннон облегченно вздохнула. Она чувствовала, что может справиться с этим чудным вьетнамцем.

— Да, конечно. Дай мне пять минут.

Она выскользнула из постели и прошла в ванную.

— Извините, мэм, что я так рано. Я хотел приготовить вам завтрак.

Шеннон из-за шума воды его слов не слышала.

Найдя вазу, Нго наполнил ее водой и поставил цветы. Затем он пошел на кухню готовить кофе.

Он накрывал на стол, когда Шеннон вышла из ванны. На ней было кимоно, которое купил ей Лукан. Она показалась Нго такой прекрасной, что он едва мог перевести дух.

— Поджарить гренки, мэм? — спросил он, с обожанием глядя на нее.

— Нет, спасибо, достаточно кофе.

Заметив вдруг цветы, Шеннон воскликнула:

— Какие красивые! Спасибо, Ким, ты так добр ко мне!

— Не стоит благодарности, мэм. — Он налил кофе. — Я надеюсь, еда вас устраивает. Я беспокоился, эти замороженные пакеты не Бог весть что. — Он отодвинул стул, чтобы она могла сесть за стол. — Я очень хотел бы приготовить вам хороший обед. Вы разрешите? Я замечательно умею готовить цыплят с рисом и шафраном. Вы любите это, мэм?

Шеннон бросила в кофе кубик сахара и принялась размешивать его ложечкой. Она больше не сомневалась, что этот странный вьетнамец влюбился в нее.

— Звучит чудесно, Ким. — Она постаралась улыбнуться.

— Я приготовлю это, мэм. Мне это доставит огромное удовольствие.

Шеннон отпила кофе, бросая на Нго взгляды поверх чашки.

— Ким, пожалуйста, скажи честно. Я чувствую, что ты мой друг. Я здесь пленница и понимаю: мне очень повезло, что у меня такой милый тюремщик. Но я очень волнуюсь. Мы с мужем разошлись. Он хочет жениться на другой женщине. Я вовсе не уверена, что он захочет заплатить выкуп, чтобы меня освободить.

— Понимаю, мадам. Но я уже говорил вам: вам не о чем беспокоиться. Мой хозяин заставит его заплатить. Он подстроил ему ловушку.

— Какую ловушку? — спросила Шеннон небрежно, стараясь скрыть свой интерес.

— Этого я не могу вам сказать, мэм, но обещаю: когда он уплатит выкуп, вы будете свободны.

— Погоди, меня еще и другое беспокоит, — сказала Шеннон, глядя прямо в глаза Нго. — Несколько месяцев назад у мужа был сердечный приступ. А что, если его хватит удар и он умрет до того, как заплатит? Что тогда со мной будет?

Нго пристально смотрел на нее.

— Что бы ни случилось, вы будете свободны. — Он пошел к двери. — Я приготовлю вам что-нибудь к ленчу. Ни о чем не беспокойтесь.

Спускаясь вниз на лифте, он возбужденно думал:

«Вот и решение: если Джемисон умрет, не будет никакого выкупа и она станет свободна. У хозяина пропадет к ней интерес. Нет денег — нет и убийства».

Нго ясно осознал, что надо сделать. Проникнуть на виллу Джемисона и убить его. Да, это снимает все проблемы.

Времени еще достаточно. Прежде Нго покажет этой милой женщине, как он искусно готовит.

Выходя из гаража, он перечислял про себя продукты, которые надо купить.

Когда он быстрым шагом направился к крупному супермаркету, Лепски вылез из машины и пошел за ним.

Глава 9

Личный самолет Джемисона приземлился в цюрихском аэропорту в 9.30 утра. Накануне он велел Смиту предупредить пилота, чтобы тот готов был вылететь в Швейцарию, заказать номер в отеле и сообщить Федлеру, президенту швейцарского отделения «Джемисон компьютер корпорейшн», что шеф прибывает утром в Цюрих и желает его видеть немедленно.

Джемисона встречал один из старших служащих. Он взял багаж, провел Джемисона через таможню и повел к «роллс-ройсу», который отель предоставлял для встречи особо важных клиентов.

В отеле Джемисона встретили подобострастными поклонами и проводили в номер с видом на озеро. Он побрился, принял душ и переоделся. У входа в отель Джемисона ждал «роллс-ройс», который и отвез его в роскошный офис корпорации.

Морис Федлер встретил его теплым рукопожатием.

— Как неожиданно, мистер Джемисон! Какой приятный сюрприз! — воскликнул он.

Федлеру было под шестьдесят. Высокий, грузный, лысеющий, всегда безупречно одетый, он считался одним из самых проницательных и осведомленных людей Швейцарии. Он знал все, что стоило знать о крупном бизнесе.

— У меня личное дело, — отрывисто сказал Джемисон. — Мне необходима полная информация о банке Бове. Что вы о нем знаете?

Федлер сел за стол и посмотрел на Джемисона, подняв кустистые брови.

— Небольшой частный банк. Таких много в Цюрихе, Берне и Женеве. Эти маленькие банки обслуживают клиентов индивидуально, не задают лишних вопросов и обеспечивают секретность вкладов для иностранцев. Семейное предприятие. Бове управляют и владеют им почти полвека. Последние двадцать лет банк возглавлял Генрих Бове, но сейчас он отошел от дел и его место занял сын Пауль. Дела у них обстоят неплохо: банк успешно ведет операции, активы его надежны.

Федлер умолк и выжидающе посмотрел на Джемисона.

— Это та информация, которую вы хотели, мистер Джемисон?

— Когда сын встал во главе банка?

— Месяц назад.

— Расскажите мне побольше об отце.

Федлер, у которого через двадцать минут было назначено важное свидание, сухо улыбнулся:

— Может, было бы лучше, если бы вы мне рассказали, в чем ваша проблема, мистер Джемисон? Чем вас мог заинтересовать небольшой провинциальный банк? Я бы мог тогда дать вам точную информацию и не тратить зря ваше время.

— Или ваше время, — сказал Джемисон, одобрительно кивнув. Он всегда получал удовольствие от общения с Федлером. Федлер был одним из тех немногих, кого он считал работником высшего класса.

Федлер поднял свои пухлые ручки:

— Да, вы правы. У меня заседание правления.

— Ладно. Проблема вот в чем: похитили мою жену.

Федлер замер:

— Сожалею, мистер Джемисон. Так при чем здесь банк Бове?

— Похититель требует выкуп в пять миллионов долларов. Деньги надо перевести на его счет именно в этот банк. Похититель — некто Эрни Клинг, американец. В случае отказа он угрожает убить мою жену. Он дал мне номер своего счета в банке Бове. Я должен буду представить ему доказательства, что деньги переведены на этот счет. Только тогда он отпустит жену.

Федлер молча теребил нижнюю губу. Потом поднял трубку и приказал секретарше:

— Отмени заседание правления, и пусть никто меня не беспокоит — я занят.

Он повесил трубку.

— Да, мистер Джемисон, это проблема. Скажите мне, что вы хотите.

— Я хочу, чтобы моя жена оказалась на свободе, — с непроницаемым лицом солгал Джемисон.

Федлер кивнул:

— Это понятно.

— Но это не все. Будь я проклят, если я заплачу этому мерзавцу пять миллионов.

Федлер вновь сочувственно покачал головой:

— Всегда есть какое-то решение проблемы. Если позволите, я что-нибудь придумаю. Вы остановились в «Бор о Лак»?

— Да.

— Давайте пообедаем там вместе. В восемь часов вам подходит?

— Да.

— Вы сказали, что у вам есть номер счета этого Клинга в банке Бове?

— Вот он. — Джемисон вытащил из портмоне листок бумаги в пластиковой обложке.

Федлер переписал номер и вернул листок Джемисону.

— Думаю, что к вечеру мы сможем все уладить, — сказал Федлер, поднимаясь. — Наберитесь терпения, мистер Джемисон. Дело, как вы сами понимаете, деликатное, потребуется некоторое время, чтобы его уладить.

— Я понимаю. Спасибо, Федлер. Я полностью вам доверяю. Что жизнь моей жены не должна подвергаться смертельному риску, мне не нужно вам говорить, — сказал Джемисон, придавая голосу интонации искренней скорби.

— Само собой разумеется. Раз вы уже здесь, может быть, вы осмотрите завод? Это отвлечет вас.

— Нет, — угрюмо ответил Джемисон. — Я не в настроении. В другой раз. Итак, до вечера.

Пожав Федлеру руку, он покинул офис.

Федлер сел за стол и снял трубку телефона.

— Соедините меня с мистером Паулем Бове из банка Бове, — сказал он секретарше.

— Шеф, я нашел ее! — проорал Лепски, ворвавшись в кабинет начальника.

Он тяжело дышал.

Террелл оторвался от горы бумаг на столе, утомленно поднял голову и внимательно посмотрел на Лепски:

— Кого ты нашел, Том?

— Миссис Джемисон, кого же еще!

Террелл отодвинул свое кресло.

— Ты нашел миссис Джемисон?

— По крайней мере, имею основания полагать, что нашел. — Лепски ослабил узел галстука. — Бьюсь об заклад, они держат ее в заведении Люси Лавхарт.

Террелл почесал нос.

— Том, отдышись малость и расскажи все внятно.

Том, стараясь быть лаконичным, поведал шефу о своих наблюдениях и умозаключениях. Под конец он сказал:

— Этот вьетнамец час назад вышел за продуктами. Я, естественно, — за ним. В супермаркете он купил цыпленка, пакет риса, овощи, приправы и тому подобное, после чего вернулся в дом Люси. Никаких сомнений, миссис Джемисон там.

— Но ты ведь не знаешь, что она там. Это только подозрения. Веские, конечно, но ведь никто не знает точно. А, Том?

Лепски издал звук циркулярной пилы, напоровшейся на сук.

— Шеф! Головой ручаюсь! Дайте мне ордер на обыск, и мы ее найдем! А если нет… ну и что?

— Отличный ты полицейский, Том. Но должен сказать, что в политике ты ни черта не понимаешь. В нашем городе есть только трое судей, имеющих право подписать ордер на обыск. Но ни один из них этого не сделает по той простой причине, что все трое — постоянные клиенты Люси. И мэр тоже. Мы не можем, повторяю, не можем устраивать обыск у Люси. Я не говорю, что ты не прав, Том, но, если окажется, что миссис Джемисон в заведении нет, то мне надо будет подавать в отставку. Не сомневайтесь насчет этого. У Люси очень много покровителей. Так что оставь эту мысль. Будем действовать, как договорились: ждем уплату выкупа и возвращения миссис Джемисон домой, после чего и возьмемся за этих троих: Лукана, вьетнамца и длинного. А пока сидим тихо, как мышки.

Испустив вздох разочарования, Лепски покинул кабинет Террелла.

Очнувшись от тяжелого сна после трех таблеток снотворного, Лукан прежде всего вспомнил о девице из соседнего номера. Он побрился, принял душ и натянул плавки. Сначала пригласить ее на пляж и купаться, потом ленч, светские беседы, и к вечеру плод созреет.

Играя мускулами, Лаки вышел в коридор и постучал в дверь номера Бэрил. После минутной паузы дверь отворилась, и, к удивлению Лукана, он увидел перед собой высокого, крепко сложенного мужчину, который смотрел на него с широкой, располагающей улыбкой.

Говард Джексон протянул Лукану руку.

— Джек Шеддок, — представился он и сжал руку Лукана, словно в тисках. — А вы, судя по всему, Джулиан Лукан? Жена рассказала, как вы были любезны по отношению к ней. Большое спасибо. Она так любит вкусно поесть. А я только что прибыл. Да вы заходите!

Все эротические мечты Лукана насчет Бэрил развеялись. Он с трудом выдавил из себя жалкую улыбку:

— Да я просто так… по-соседски. Хотел предложить пойти позагорать… Но раз вы уже приехали… Я, пожалуй, пойду. У меня дела.

— Да, — сказал Джексон. — Мы здесь ненадолго. — Мужчины посмотрели друг на друга. Улыбка Джексона стала менее дружелюбной. — Надеюсь, еще увидимся. — И он закрыл дверь.

Когда Лукан, окончательно похоронив свои надежды, направлялся к морю, он вдруг почувствовал какое-то странное неудобство. Он стряхнул с себя это чувство, решив, что это следствие разочарования. Войдя в воду, он постарался взбодриться, представляя себе, что он окружен кучей женщин.

Устраиваясь на песчаном пляже под сенью пальмы, Лукан снова ощутил это неудобство. И вдруг по его спине пробежал холодок. Лукан понял, что его подсознание пытается о чем-то ему просигналить. Когда он стоял лицом к лицу с этим парнем, который назвал себя Джеком Шеддоком, что-то говорило Лукану, что этот человек ему знаком. У Лукана была фотографическая память на лица: это было необходимо при его образе жизни. И вот теперь в мозгу всплыла картинка: высокий крепкий мужчина широким шагом идет по улице Майами. Он проходит мимо Лукана, который стоит и спокойно разговаривает со знакомым, тот толкает его локтем и шепотом говорит: «Видишь этого мужика? Хорошенько его запомни и держись от него подальше. Это Говард Джексон из ФБР».

С тех пор прошло три года.

Лукан сел, обливаясь холодным потом. Да, это он! Джек Шеддок, он же Говард Джексон, агент местного отделения ФБР! В совершенной панике Лукан уставился на море. Ему понадобилось несколько минут, чтобы взять себя в руки. Но Бэрил тоже, должно быть, из той конторы. И это означает только одно: ФБР уже в курсе насчет похищения и подозревает его, Лукана, в соучастии. Они следят за ним!

Он заставил себя подняться и на ватных ногах зашагал к мотелю. В номере налил себе тройную дозу виски и залпом проглотил.

ФБР!

Лукан аж застонал. Боже, каким надо быть идиотом, чтобы связаться с Клингом! Жадность — вот источник бед. Его загипнотизировала мысль о пятистах тысячах долларов.

Начихать на деньги, свобода дороже! Ведь это ФБР, а значит, он отправляется за решетку не меньше чем на десяток лет.

Смыться, и немедленно! Все к чертям. И назад, в Нью-Йорк! Слава Богу, богатых старух на его век хватит… Да, нужно сматываться…

Допив виски, он вскочил и бросился в спальню. Оделся. За полчаса упаковал кучу своих вещей в два чемодана.

К черту пятьсот тысяч долларов, повторял он себе.

Скорей! Скорей!

На мгновение он задумался, не предупредить ли Клинга, что за ними наблюдает ФБР. Нет! Могут быть осложнения. Клинг не даст ему уехать. К черту Клинга!

Лукан вышел на жару, незаметно оглядываясь по сторонам, потом подогнал машину к своему номеру.

Он забросил вещи в багажник машины и подъехал к стойке регистрации для расчета, сказал, что должен срочно вернуться домой. Из окна за его эволюциями наблюдали Бэрил и Джексон.

— Неужели мы дадим этому слизняку вот так уйти? — спросила Бэрил.

— Мы не можем его задержать, — сказал Джексон. — На него пока что ничего нету. Хотел бы я знать, что его спугнуло. Может, он где-нибудь меня видел и узнал? Ладно, пусть едет. В конце концов, главная добыча — это тот длинный тип и вьетнамец.

За несколько минут до восьми вечера Морис Федлер явился в отель «Бор о Лак». Его сразу же провели в «люкс» Джемисона, где уже был накрыт стол. Джемисон без остановки ходил взад-вперед по комнате.

— Вот и вы, Федлер, — сказал Джемисон, протягивая гостю руку. — Надеюсь, вы с добрыми вестями? Обед сейчас подадут, а потом мы сможем поговорить.

Действительно, в дверь постучали, и два официанта вкатили сервировочный столик.

— Все довольно просто, — сказал Джемисон. — Копченая лососина, мясо барашка и сыр. По-моему, у них есть довольно приличное вино — «Марго» шестьдесят первого года.

Мужчины сели за стол. Отрезая ломтики лососины, они говорили о погоде, Цюрихе, рассуждали о курсах валют и укреплении позиции доллара на международной арене. Федлер прекрасно умел поддержать такую беседу ни о чем.

Джемисон, не евший с тех пор, как вылетел из Парадиз-Сити, поел с удовольствием. Он кивал, поддакивал, но и не пытался включиться в поток болтовни Федлера.

К делу перешли лишь тогда, когда официанты собрали посуду и укатили столик. Джемисон взглянул на Федлера.

— Теперь… что вы мне можете сообщить?

— Мне кажется, мистер Джемисон, с вашего разрешения, что я решил эту проблему, — сказал Федлер, откинувшись на спинку кресла и крутя в пальцах округлый бокал с коньяком, который официант перед уходом наполнил. — Я думаю, вам не нужно объяснять, что американские граждане, постоянно проживающие в Штатах, не могут иметь незарегистрированные счета в швейцарских банках. Далее, если выясняется, что источник доходов незаконен, банк отказывает в приеме вкладов. Поэтому вкладчики должны заполнить соответствующие декларации с приложением гарантий и всего прочего. Ваш Клинг состоит вкладчиком банка Бове уже пять или шесть лет. И по отношению к нему было сделано исключение: при очередных взносах он не подал декларации об источнике доходов. Генрих Бове, по-видимому, в долгу у этого человека — из-за того, что в свое время Клинг оказал ему какую-то важную услугу. Я говорил с Паулем Бове. Он понимает ситуацию. Он охотно готов сотрудничать с нами. Мы договорились, мистер Джемисон, что вы внесете на счет Клинга сумму выкупа в размере пяти миллионов долларов, и Бове уведомит Клинга об этом.

— Каким образом? — спросил Джемисон.

— Естественно, Клингу не нужно официальное уведомление. Письма со швейцарскими марками часто просматриваются американскими властями. Поэтому Генрих Бове и Клинг договорились, что, когда на счет последнего поступают деньги, банк высылает ему туристический проспект. В этом случае в него будет вложена открытка с текстом: «Пятеро ваших друзей с нетерпением ждут встречи в ближайшем будущем». Открытка будет подписана инициалами Бове. Это будет сигналом Клингу, что деньги на его счет переведены.

— А после? — спросил Джемисон.

— Бове сообщит цюрихской полиции, что поступившая сумма является выкупом похитителю, который сам за ней явится. Клинг придет в банк за деньгами и будет арестован. Прежде чем он прилетит в Цюрих, он освободит миссис Джемисон — ведь деньги перечислены.

«Ну нет, — подумал Джемисон, — он убьет ее, а я женюсь на Тарнии». Вслух же сказал:

— Вы уверены, Федлер, что открытка убедит Клинга в том, что деньги получены?

— Так сказал мне Бове. Я думаю, в этом не может быть сомнений.

— Тогда я не вижу причин, почему бы ему не освободить мою жену. — Джемисон сел, обдумывая услышанное. Да, как только Клинг получит открытку, думал Джемисон, он убьет Шеннон. А теперь нужно избавиться от Федлера, чтобы еще раз внимательно рассмотреть эту опасную и сложную ситуацию.

— Спасибо, Федлер, вы хорошо поработали. — Шерман поднялся, давая понять, что встреча закончена. — Да, Федлер, я полагаю, что фирма сможет быстро выплатить пять миллионов долларов?

— Нет проблем, мистер Джемисон, у нас значительные ликвидные активы.

Федлер почувствовал, что его выпроваживают, и быстро допил коньяк.

— Я думаю, понадобится несколько дней, чтобы открытка дошла до Клинга? — спросил Джемисон.

— О нет. Ее пошлют экспресс-почтой. Я сказал бы, не более двух дней.

— Адресуйте ее Клингу в мотель «Звездный» в Парадиз-Сити, штат Флорида. Заканчивайте это дело, Федлер, и давайте не будем зря тратить время.

Они обменялись рукопожатиями, и Федлер удалился.

Джемисон сел, закурил сигару и стал обдумывать ситуацию. Итак, он натолкнулся на казавшийся ему безопасным способ избежать выплаты Клингу.

План Клинга — что полиция найдет в багажнике угнанной машины труп Шеннон и двести тысяч долларов — должен убедить полицию, что похититель, не имея опыта в таких делах, запаниковал, убил Шеннон и удрал, бросив выкуп.

Если полиция примет эту версию, они не заподозрят ни Клинга, ни его самого.

Когда Клинг будет уверен, что он, Джемисон, выполнил свою часть договора, и получит открытку из своего швейцарского банка, он, как профессионал, выполнит и свою часть сделки.

Но, убив Шеннон, Клинг тем самым отдаст себя в руки Джемисону.

Когда Клинг обнаружит, что его обвели вокруг пальца с пятью миллионами, он не решится осуществить свою угрозу и пойти к окружному прокурору с историей, что его нанял Джемисон для похищения Шеннон. Он не сможет предъявить прокурору записи разговора с Джемисоном, если только он не хочет предстать перед судом по обвинению в убийстве. Джемисон был уверен, что, раз за Клингом ничего не числится в полиции, он вряд ли рискнет быть обвиненным в убийстве. Да, похищение, но никак не убийство! Даже с помощью мафии Клингу вряд ли удастся избежать длительного тюремного заключения.

Джемисон кивнул, удовлетворенный ходом своих рассуждений.

Он должен теперь ждать, пока не придет открытка. Тогда он снова встретится с Клингом. Когда он будет уверен, что Шеннон мертва, он посоветует Клингу не появляться в швейцарском банке за деньгами, так как там его поджидает полиция. Клингу придется смириться с тем, что Джемисон перехитрил его, и убраться со сцены.

Джемисон нахмурился. Вопрос в том, уберется ли Клинг?

Он напомнил себе, что имеет дело с безжалостным человеком, профессиональным киллером. Когда он скажет Клингу, что тот не получит денег, Клинг может разъяриться, вытащить свою пушку и пристрелить его.

Да, есть такая неприятная возможность. Он должен принять меры предосторожности. Джемисон решил, что он напишет полный отчет о своей встрече с Луканом, встрече с Клингом, о том, как готовилось убийство Шеннон. Он не упустит ни одной детали. К сожалению, нельзя будет вызвать стенографистку. Ему придется сделать это самому.

Что ж, сказал он себе, у него есть целая ночь. Когда документ будет закончен, он пошлет его своему адвокату с надписью: «Вскрыть в случае моей смерти». Он найдет в отеле копировальную машину и сделает копию для Федлера и обязательно копию для Клинга. Таким образом, ему не придется больше встречаться с Клингом.

Джемисон сел за стол, нашел бумагу и своим мелким аккуратным почерком начал писать.

Нго Ви возвратился в «Звездный» чуть позже часа. Клинг все еще валялся в постели, мучаясь с похмелья. Настроение у него было скверное.

— И где это, черти бы тебя драли, ты шатался? — рявкнул он.

— Извините, сэр… Я готовил ленч для леди. Вам что-нибудь приготовить?

Клинг глянул на него:

— Ты что — рехнулся? У нее есть все, что надо, в холодильнике. Через несколько дней она будет мертва, так какого черта для нее стараться?

Нго вздрогнул:

— Так вам приготовить что-нибудь, сэр?

— Ничего не надо, проваливай!

Нго прошел на кухню и прикрыл за собой дверь.

«Через несколько дней она будет мертва!» Нужно сегодня же пробраться на виллу Джемисона и разделаться с ее хозяином. Ничего другого не оставалось. Это — единственный выход.

Сидя на кухне, Нго с трепетом вспоминал о трех часах, проведенных в обществе Шеннон. Чудесные, восхитительные часы! Когда он готовил ленч, она пришла на кухню и смотрела, как он готовит. Они беседовали, и мало-помалу он стал рассказывать ей о себе, а она подбадривала его своим тихим спокойным голосом. Он рассказывал ей о жизни в Сайгоне, о своей матери, о хозяине, спасшем его от голодной смерти.

Шеннон была достаточно осторожна и не задавала явных вопросов о личности хозяина. Она уже твердо знала, что этот странный юноша влюбился в нее без оглядки, чувствовала себя спокойно и уверенно.

Она настояла, чтобы он позавтракал вместе с ней. В свою очередь, Шеннон рассказала о своей жизни: о своей любви к музыке, о вере в Бога, а к концу обеда — даже о неспособности иметь детей, что и явилось причиной охлаждения ее мужа.

Тронутый такой откровенностью, Нго чуть не выболтал ей, что именно муж и хочет ее убить. Но он вовремя спохватился. Еще рано. Сначала надо убить Джемисона, потом освободить ее. Она похвалила его стряпню, а когда он помыл посуду, сказав ей, чтобы она ничего не трогала, так как он завтра вернется, она погладила его руку.

— Спасибо, Ким, ты так добр ко мне!

Следующей ночью, когда Клинг отправился в казино, Нго прошел пешком две мили до виллы Джемисона. Не зная, что тот в Цюрихе, он провел четыре часа в наблюдении и ожидании, притаившись в саду.

Света в доме не было, никакого движения тоже. Только один раз из дома вышел Смит и прошел к гаражу Конклина. Наконец он решил, что Джемисон уже не появится. К тому же он не хотел, чтобы хозяин, вернувшись, обнаружил его отсутствие.

«Ладно, завтра вечером, — думал Нго, идя в мотель, — попробую еще раз».

Этот человек будет мертв.

На следующий день самочувствие и настроение Клинга улучшилось. После завтрака он сказал:

— Идем купаться, малыш.

Но мысли вьетнамца были рядом с Шеннон.

— Я думаю, сэр, мне лучше сходить к леди и приготовить ленч, — сказал он, не глядя на Клинга.

Клинг оглядел его с внезапным подозрением:

— Что с тобой, парень? Уж не втюрился ли ты?

Нго ощутил сухость во рту.

— Нет, сэр, — сказал он, вытирая стол, — нет, я просто решил, что…

— Займись-ка лучше завтраком для меня, а ее выкинь из головы. Этой леди не долго жить осталось, а в холодильнике достаточно жратвы. Идем загорать!

Итак, ей недолго осталось жить! Нго чуть не вскрикнул, но сдержался и спокойно отнес посуду на кухню. Потом, прихватив плавки, последовал за Клингом на пляж. Из окна мотеля за ними следил Говард Джексон.

Во время купания Нго говорил себе, что он должен быть очень осторожен, чтобы хозяин не догадался о его чувствах.

После ленча Клинг поехал развлечься на Ки-Уэст, захватив с собой и Нго. В мотель они вернулись около семи вечера, и Клинг был доволен поездкой.

— А сейчас можно и в казино прошвырнуться. Вот только душ приму. Ты со мной?

— Спасибо, сэр, я лучше останусь.

Нго готовился вновь отправиться на виллу Джемисона, чтобы убить его, если повезет.

— Как хочешь, — сказал Клинг, закрывая дверь ванной.

Приняв душ и побрившись, он с иезуитской усмешкой сказал:

— Дай-ка мне ключ от той квартирки, малыш! Мне подумалось: пусть он лучше у меня будет.

Нго показалось, что его сердце сжали железным кулаком, однако он сумел сдержаться и не выдать себя.

— Но, сэр… — начал он, но Клинг оборвал его.

— Давай его сюда, — рявкнул он.

Нго молча достал ключ из кармана и отдал его хозяину.

— Пока, малыш, — произнес Клинг, широко улыбаясь, положил ключ в карман и вышел из номера.

Нго в отчаянии стоял неподвижно как соляной столп. Зачем Клинг взял ключ? Может, хозяин догадался о чувствах Нго? Убить Джемисона — вот единственный выход.

Нго бросился к выходу. Он прошел две мили по жаре, придя на виллу уже в темноте.

Он провел еще четыре бесплодных часа в саду виллы, не зная того, что Джемисон, возвращаясь из Цюриха, заночевал в Нью-Йорке.

На следующее утро, когда Нго готовил завтрак, в дверь постучали. Посыльный отеля протянул ему открытку.

— Для мистера Клинга, — сказал он, — экспресс-почта.

Когда посыльный ушел, Нго посмотрел открытку, нашел швейцарскую марку и почтовый штемпель Цюриха. Открытка гласила:

«Пятеро ваших друзей с нетерпением ждут встречи в ближайшем будущем».

По спине Нго пробежал холодок. Что бы это могло значить? Неужели… Он вздрогнул, услышав, как Клинг выходит из ванной.

— Сэр, — сказал он, — вам почта.

Клинг, проведший накануне вечер с рыжеволосой пышкой, был в хорошем настроении. Он взял открытку, прочел и издал радостный вопль, заставивший Нго содрогнуться.

— Наконец-то, малыш! Все в порядке! Деньги у меня в руках! Пять миллионов! Слышишь? Целых пять миллионов долларов!

— Да, сэр.

Нго ощутил приступ тошноты. План спасения Шеннон рухнул. Убивать Джемисона теперь не имеет смысла. Дрожащими руками он подал Клингу два яйца с поджаренной ветчиной.

— Садись, малыш, поговорим, — сказал Клинг. — Ел уже что-нибудь?

— Нет, сэр.

Ноги Нго подкашивались, он неловко подсел к столу.

— Ты крепкий орешек, малыш, но я люблю тебя, — сказал Клинг, приступив к еде. — Помнишь, как мы впервые встретились? Ты был грязный и голодный. Нам неплохо жилось с тех пор, верно?

Нго сглотнул.

— Да, сэр.

— Скоро мы с тобой уедем, Нго. Я найду яхту, и мы отправимся в кругосветку. Как тебе это?

Нго поклонился и налил Клингу кофе.

— Малыш, у меня есть для тебя работа, — продолжал Клинг. — Сегодня вечером мне нужна машина с большим багажником. Лучше всего «кадиллак». — Он прожевал ветчину. — Отлично, малыш, ты великий повар.

Нго потерял дар речи. Он сидел охваченный ужасом.

— Знаешь, малыш, я думаю, ты размяк из-за этой бабы, — говорил Клинг, надкусывая второе яйцо. — Ну что ж, бывает. Поэтому тебе придется только угнать машину, а остальное я сделаю сам.

— Вы не убьете ее, сэр? — спросил Нго почти шепотом.

Клинг отодвинул тарелку и намазал тост маслом.

— Ты начинаешь меня беспокоить, малыш. Ты не слушаешь того, что я тебе говорю. Повторяю: я профессиональный киллер. Я заключаю контракты на устранение людей. Когда я получаю гонорар, я честно и добросовестно его отрабатываю. Джемисон свои пять миллионов выплатил. Он свое слово сдержал. Теперь моя очередь сдержать свое. И я это сделаю. От тебя требуется лишь одно: достать тачку.

Глядя, как Клинг намазывает на хлеб мармелад, Нго вздрогнул всем телом.

Нет! Этого не должно случиться! В его мозгу мелькнула мысль. Притворившись, что убирает со стола, он может убить Клинга. Но нет, это невозможно после того, что Клинг сделал для него и его матери. Должен быть другой способ спасти эту милую женщину.

Ничем не выдав своих чувств, Нго сказал:

— Я понял, сэр. Когда нужна машина?

— Сегодня, часам к десяти вечера. Загонишь автомобиль в гараж заведения Лавхарт и оставишь ключ в зажигании. Прочее оставь мне, понял?

— Да, сэр.

Нго поднялся, собрал грязную посуду и отправился на кухню.

Зазвонил телефон. Клинг слегка нахмурился и поднял трубку. Из мембраны донесся лающий голос Джемисона:

— Клинг?

— Я.

— Деньги переведены в ваш банк. Теперь вы выполните свою часть контракта?

— Нет проблем.

— Когда?

— Сегодня вечером. Как насчет денег, которые будут в машине?

— Я все устроил. Они будут оставлены в портфеле в отделении «Америкэн экспресс» на имя Хью Пилби. Им даны инструкции выдать вам портфель, не задавая вопросов.

— Хорошо. Сегодня вечером около одиннадцати я позвоню вам и скажу номер машины. Она будет на стоянке у казино. Дальше действуйте сами.

— Ладно, я полагаюсь на вас. — Джемисон отключился.

Клинг положил трубку и прошел на кухню.

— Все улажено, малыш. Поставишь машину у лифта в гараже, багажник должен быть открыт. Как только работа будет сделана, быстро смываемся.

Нго вздрогнул:

— Хорошо, сэр.

— У меня в городе кое-какие дела. Собери вещи: к вечеру все должно быть готово к отъезду. Я вернусь днем.

— Да, сэр.

Клинг вдруг нахмурился:

— Я уже второй день Лукана не вижу, а? Ты на него не наталкивался?

— Нет, сэр.

Клинг подумал немного, позвонил дежурной и попросил соединить его с номером Лукана.

— Мистер Лукан позавчера выехал, — ответили снизу. — Адреса он не оставил.

Клинг в задумчивости повесил трубку.

«Что за дела? Запаниковал и решил выйти из игры? Или просто на время лег на дно? Пока дело не сделано? С него, слизняка, станется. Тем хуже для него! А когда все закончится, прискачет за денежками. Да только он их не получит, мы уже будем в Цюрихе».

Нго весь день мучился мыслями о Шеннон. Он думал о том, чтобы взломать замок квартирки и освободить ее, но потом вспомнил, что это был за замок. Он был устроен так, что, когда поворачивали ключ, стальной стержень попадал в пазы, и открыть дверь можно было, только разломав ее топором. Но при этом будет слишком много шума. Нет! Это не выход. Тем не менее, его решимость спасти Шеннон не уменьшалась.

Укладывая вещи Клинга, он думал о своем долге перед ним. Он всем обязан Клингу, но мысль о том, что тот убьет Шеннон, была непереносима. Отговорить Клинга он не мог, значит, нужно помешать. Придется идти на предательство.

Остаток дня до прихода Клинга он молился и едва успел подняться с колен, когда услышал, что хозяин открывает дверь номера.

— Так, — сказал Клинг. — Все улажено, малыш. Ты собрался?

— Да, сэр.

— Хорошо, программа у нас такая. В десять часов уезжаем отсюда. Я уже расплатился. В час ночи вылетаем в Нью-Йорк, там переночуем, затем летим в Цюрих. Поедим что-нибудь в самолете. Ну а теперь пойдем искупаемся напоследок.

— Нет, спасибо, сэр, я еще не уложил свои вещи.

«Что-то парень слишком задумчив стал», — подумал Клинг. Надел плавки, взял полотенце и отправился на пляж.

Часа через три начало темнеть.

— Пора ехать, — сказал Клинг. Он смотрел телевизор, а Нго возился в кухне. — Мы поедем на стоянку, и я тебя там оставлю, подберешь подходящую тачку. Недалеко от дома Лавхарт есть большая автостоянка. Я высажу тебя, нашу машину оставлю там, подожду полчаса и пойду в заведение пешком. Ну а ты знаешь, что делать. Припаркуй машину как можно ближе к лифту и не забудь открыть багажник. Потом иди на автостоянку и жди меня в нашей машине.

— Да, сэр, — ответил Нго дрожащим голосом.

— Клади чемоданы в машину и — двинулись.

Нго подхватил чемоданы и понес к машине. Клинг посмотрел ему вслед, затем извлек из кармана короткий электрический провод, с деревянными ручками на обоих концах, — любимое оружие мафиози. Проверив ручки на крепость, Клинг удовлетворенно засунул свою гарроту в карман. Оставив включенным свет в гостиной, он вышел к машине, где его поджидал Нго.

Случилось так, что Говард Джексон и Бэрил сидели в это время за столом и уплетали сандвичи. Они не видели, как Нго укладывал чемоданы в багажник машины, но услышали звук мотора.

Джексон, опрокинув стул, бросился к окну. Он успел заметить только задние огни автомобиля Клинга. Выскочив на улицу и подойдя поближе к номеру Клинга, он увидел, что в гостиной за спущенной шторой горит свет, и пошел обратно к Бэрил, доедавшей сандвичи.

— Опять развлекаться поехал, — сказал Джексон, возвращаясь на место и взяв еще сандвич. — А вьетнамец, как обычно, остался сидеть в номере.

Детектив первого класса Том Лепски сидел в своей машине неподалеку от казино со смутной надеждой на какие-нибудь события. Лепски сегодня неожиданно получил на обед цыпленка на вертеле, которого Кэрол скорее случайно, чем закономерно на сей раз довела до совершенства. Яблочный пирог был не совсем удачен, но, срезав большую часть горелой корки, Лепски все же смог насладиться им.

Пока он, расслабившись, сидел в своей машине, мысли его привычно вертелись вокруг похищения миссис Джемисон. Лепски зубами скрипел: самое сенсационное, самое громкое дело последних лет, а он по вине Террелла с его сверхосторожностью вынужден прохлаждаться.

Лепски не сомневался, что Шеннон Джемисон укрывают в «мясной лавке» Люси Лавхарт. Но из-за того, что ее клиентами были практически все отцы города, вход в эту обитель порока для полиции был закрыт.

«Но мы сразу вступим в игру, как только будет уплачен выкуп». Все начнется только после того, как поступит сигнал от Джемисона. Однако пока жена Джемисона вернется домой, пока он сообщит полиции, похитителей и след простынет. Ищи-свищи…

Измотав себя бесплодным наблюдением за дверями казино, Лепски решил развеяться и поехал к набережной. Там он припарковал машину в тени пальм, закурил и огляделся. Как всегда, здесь в это время было полно народу. Туристы глазели на яхту и моторные катера. На палубах веселились мужчины в смокингах и женщины, сверкающие драгоценностями, — они ели, пили и разговаривали в полный голос.

Лепски включил передатчик.

— Хэлло, Чарли! Это Том. Я в районе пристани. Есть что-нибудь новое?

— Ничего особенного, Том, — ответил Тэннер. — А… Вот только что поступило сообщение, что двенадцать минут назад угнали машину Ван Робертсов…

— Эти машины… — застонал Лепски. — Опять какой-нибудь чертов мальчишка. Ну ладно. Я буду иметь ее в виду.

— Темно-вишневый «кадиллак» номер РС 5544.

— Записал, — сказал Лепски, запихивая служебный блокнот в «бардачок». — Я буду смотреть.

— Все посты предупреждены. Ван Робертс — большая шишка, и он очень, ну очень недоволен.

— Да, кроме нас с тобой, Чарли, в этом городе живут одни только большие шишки, — фыркнул Лепски и выключил связь.

Последние двадцать минут Клинг сидел в своей машине, припаркованной на стоянке вблизи заведения Люси Лавхарт. Он курил одну сигарету за другой, поглядывая на часы.

Он думал о том, что будет делать с пятью миллионами долларов. Он ухмыльнулся. Проделать в очередной (и, возможно, последний) раз привычную работу, и все. Такого куша за всю свою полную опасностей жизнь он еще не срывал. Как там дела у Нго? Он должен добыть машину и доставить ее на место. Клинг не сомневался в нем. Малыш ни разу не совершил неверного поступка. Даже странно, что из-за этой бабенки он так раскис. Ну, ничего. Он еще молодой. Получим в Цюрихе бабки, подыщем ему телку, сразу все изменится.

Клинг снова посмотрел на часы. Пора! Он выскользнул из машины. Проверил, не оставил ли ключ от квартиры, нащупал в кармане гарроту. Это будет быстро и аккуратно, думал он, идя по тротуару. Он старался держаться в тени пальм. Оглянувшись и убедившись, что никого нет, подошел к входу в подземный гараж, освещенному единственной тусклой лампочкой.

В нескольких метрах от лифта стоял темно-вишневый «кадиллак» с приоткрытой крышкой багажника. Клинг одобрительно кивнул. Хорошая работа, малыш, очень хорошая.

Вызвал лифт, вошел в кабину, нажал кнопку верхнего этажа.

В слабо освещенном коридоре осмотрелся, подошел к двери в квартиру, бесшумно повернул ключ. Извлек из кармана гарроту, тихо скользнул в квартиру. Помещение заполняли звуки музыки. Моцарт. Он скользнул вперед, оставив дверь приоткрытой. Гаррота свободно болталась у него между пальцами. Женщина сидела спиной к нему и слушала радиоприемник.

«Слишком просто!» — подумал Клинг, как тень подбираясь к Шеннон и держа гарроту, свернутую в петлю, наготове.

И тут чьи-то стальные пальцы сомкнулись на его собственном горле. Кровь бросилась ему в голову. Клинг судорожным движением попытался разжать пальцы, но все померкло в его глазах.

Тело Клинга с глухим стуком упало на ковер. Шеннон повернулась и с криком вскочила на ноги.

Нго стоял над распростертым на полу хозяином.

Шеннон начала отступать, еле сдерживая крик.

— Быстрее, мэм! — У Нго прорезался голос. — Я увезу вас отсюда! Доверьтесь мне! И поспешим! Он придет в себя через несколько минут.

Шеннон, увидев трагическое лицо Нго, мгновенно поняла, что он пришел ее спасти. Она молча шагнула к нему. Нго схватил ее за руку и потащил к лифту. В гараже он усадил Шеннон в краденый «кадиллак», сам уселся на место водителя и вывел машину на улицу.

— Не задавайте вопросов, мэм. Послушайте меня. Машина краденая, она уже в розыске. У нас мало времени.

— О, Ким! — прошептала Шеннон. — Я знала, что ты выручишь меня.

— Да, мэм, — сказал Нго. — Я должен был помочь вам. — Он свернул на боковую улочку, ведущую к набережной.

— Этот человек… там… это твой хозяин?

— Да, мэм. — Нго всхлипнул. — Я предал его, но у меня не было другого выхода. С этим я не смогу жить. Послушайте меня, мэм. Не ездите домой. Поезжайте сейчас к друзьям, куда угодно, но только не домой. — Нго обнаружил, что они уже на набережной. Он плохо знал город и, увидев толпу, замедлил ход машины.

— Я не понимаю, о чем ты говоришь, Ким?

— Мы должны поговорить. — Нго нашел место для парковки и остановил «кадиллак». — Верьте мне. Все это дело организовал ваш муж. Он нанял моего хозяина, чтобы тот убил вас. Он заплатил ему пять миллионов. — На лице Нго были видны следы страданий и слез.

— Не может быть! Я не могу в это поверить!

— Пожалуйста, поверьте! — Нго стиснул кисть ее руки. — Не встречайтесь с ним. Он хочет иметь наследника. Поезжайте к друзьям, которым доверяете, но ни в коем случае не домой. Ясно?

Шеннон почувствовала ледяной холодок, пробежавший по спине. Вспоминая последний разговор с мужем, она поняла, что это правда. Куда же ей идти? Да! Конечно же, к Мэг Клейтон.

Пока они разговаривали, скучающий Лепски наконец обратил внимание на остановившийся рядом автомобиль и аж подпрыгнул. Вишневый «кадиллак РС-5544»! Тот самый, только что угнанный!

Он подался вперед и увидел, что на переднем сиденье машины сидят мужчина и женщина. Наконец-то дело!

— Чарли, — произнес он в микрофон рации, — на набережной, в районе восьмого причала стоит тот самый «кадиллак». В нем какая-то парочка. Перекройте все подъезды к причалу. Я пока наблюдаю.

— Понял, — ответил Тэннер и отключился.

Лепски расстегнул кобуру и выбрался из машины. Неспешным шагом он направился к «кадиллаку». Заглянув в стекло со стороны водителя, он сразу признал Нго. Револьвер, казалось, сам выскочил из кобуры и влип в ладонь полицейского.

— Полиция! — рявкнул он грозно. — Обоим выйти, и без фокусов!

Нго взглянул на Шеннон.

— Запомните, пожалуйста, мэм, что я сказал. Не ходите домой. — Открыв дверцу, он вышел наружу.

— Вы тоже! — отчеканил Лепски.

Шеннон вышла из машины и встала подле Нго. Издали донесся вой сирен — к причалу мчались полицейские машины.

Встав между Лепски и Нго, Шеннон с достоинством сказала:

— Я — миссис Шерман Джемисон, меня похитили, а этот молодой человек спас меня.

Лепски широко распахнул глаза:

— Вы — миссис Джемисон?

— Да!

Он присмотрелся и узнал ее. В газетах часто печатались ее фотографии.

К причалу, сверкая огнями, с разных сторон подъехали две патрульные машины, из них выскочили сотрудники полиции.

Вдруг Лепски обнаружил, что вьетнамца нет рядом. Ловко скользнув, словно ящерица, Нго прыгнул к парапету набережной, и прежде чем Лепски поднял револьвер, он услышал всплеск.

Нго долго плыл под водой, пока не миновал все яхты. Он вынырнул, бросил прощальный взгляд на берег. Последнее, что он увидел, была Шеннон, стоящая в свете фар и закрывающая лицо руками.

«Благослови вас Господь, мэм!» — подумал Нго и медленно погрузился в покрытую разводами нефти воду. Пучина беззвучно сомкнулась над ним.

Придя в сознание, Клинг обнаружил, что он валяется на ковре, и, никого не увидев, поднялся на ноги и огляделся. Он понял, что Нго сбежал вместе с Шеннон.

Клинг, конечно, на всякий случай проверил квартиру, но это было уже бесполезно. Его верный преданный раб променял хозяина на бабу. Вот вам и «нет проблем, сэр». Подняв с пола удавку, Клинг спустился на лифте в гараж. Краденого «кадиллака» там, конечно, не было. Дурак Нго далеко не уйдет. Копы его быстро заметут. Загремит в тюрягу лет на десять — и поделом! А ему, Клингу, теперь остается только одно — побыстрее самому рвать когти. К черту Джемисона! Главное — успеть в Цюрих, чтобы успеть снять со счета деньги. У него заказаны билеты на самолет. Чемодан и двести тысяч аванса Джемисона лежат в его машине.

Усевшись за руль, Клинг через несколько минут мчался в аэропорт Майами. Успокоился он лишь тогда, когда прошел контроль и оказался на борту самолета на Нью-Йорк. Клинг принялся что-то насвистывать. Итак, Цюрих. Он получит пять миллионов и исчезнет. Он не знал, что впереди у него лишь встреча с тремя швейцарскими детективами, поджидающими его в операционном зале банка.

Джемисон сидел за письменным столом, глядя на часы. 23.15. Звонка не было. Почему молчит Клинг? Опять что-нибудь сорвалось? Он был уверен, что теперь, получив подтверждение из банка, Клинг все сделает. На душе становилось все тревожнее, но пока что он держал себя в руках. В дверь постучали. Он рявкнул:

— Войдите!

Вошел Смит и положил перед ним письмо.

— Только что пришло, сэр. Экспресс-почтой.

Джемисон осмотрел конверт, увидел итальянские марки. Наконец-то весть от Тарнии!

— Спасибо, Смит. Принесите сандвичей. Я еще немного посижу.

— Да, сэр. — Смит поклонился и вышел. Он приготовил два сандвича с курицей и ветчиной, два — с копченой лососиной, добавил несколько листиков салата и понес тарелку в кабинет Джемисона.

В дверях он замер, увидев, что Джемисон лежит, уронив голову на письменный стол.

— Сэр! — воскликнул Смит. — Что с вами? Что-нибудь случилось?

Джемисон не шевелился.

Смит поставил поднос, подошел к хозяину. Он мгновенно понял, что Джемисон мертв. В сведенных предсмертной судорогой пальцах было зажато скомканное письмо.

Ошеломленный Смит осторожно извлек листок бумаги из мертвых рук. Долго колебался, потом все же прочел письмо.

«Дорогой Шерри!

Надеюсь, ты все поймешь и простишь. Я поняла, что не хочу выходить замуж ни за тебя, ни за кого-нибудь другого. Джузеппи предложил мне участие в своем великолепном процветающем Доме мод. Теперь фирма будет называться «Джузеппи и Лоуренс». Я думаю, ты понимаешь, что это для меня означает.

Шерри, мне очень жаль, но я надеюсь, ты повстречаешь еще женщину, которая станет матерью твоих детей.

Простишь меня?

Тарния».

Джеймс Хэдли Чейз Семь раз отмерь

Глава 1

Клод Кендрик, владелец «Картинной галереи Кендрика», вернувшись после августовского отпуска, сидел за письменным столом и прорабатывал планы предстоящего сезона.

Невыносимая жара и духота, превращавшие летом Парадиз-Сити, любимое место отдыха миллиардеров, в вымерший город, наконец-то остались позади. Наступил сентябрь, а с ним — и наплыв в город отдыхающих, и, как следствие этого, деловое оживление.

Кендрик, считавшийся заметной личностью в городе, был высоким, но очень располневшим мужчиной. Он чем-то напоминал дельфина, правда, без свойственного этим животным добродушия. Порой его скорее можно было бы сравнить с прожорливой акулой.

Несмотря на свои всегда безупречные костюмы, Кендрик, лысый, как яйцо, носил несуразный рыжий парик и употреблял бледно-розовую губную помаду. Если на улице Кендрик встречал знакомую клиентку, он приподнимал парик, словно то была обычная шляпа. Несмотря на чрезвычайную полноту и эксцентричные выходки, этот человек считался большим знатоком в мире искусства, специалистом по антиквариату, ювелирным изделиям и авангардной живописи. Его картинная галерея пользовалась заслуженным авторитетом у коллекционеров всего мира. Но никто не знал и даже не предполагал, что Кендрик был крупнейшим и активнейшим скупщиком краденого в США и поддерживал тесные связи со всеми ворами, специализирующимися на краже произведений искусства.

Многие богатые клиенты Кендрика имели коллекции предметов искусства и частные музеи, не предназначенные для посторонних глаз. С ними-то Кендрик и проворачивал самые прибыльные сделки.

Делалось это так: однажды клиенту в каком-либо музее или доме его знакомого попадалось некое произведение искусства, и он начинал пылать к нему страстью, знакомой только фанатичным коллекционерам. В конце концов, мучимый желанием обладать этим сокровищем, он приходил к Кендрику и между делом намекал, если такой-то музей или мистер такой-то решат продать некое произведение искусства, за ценой я не постою. Зная, что это произведение не продается ни за какие деньги, Кендрик обсуждал с клиентом цену и говорил, что он посмотрит, что здесь можно сделать. Коллекционер, зная по своим предыдущим сделкам с Кендриком, что все будет устроено к его удовольствию, возвращался к своей тайной коллекции и ждал. Кендрик связывался с одним из воров, занимающихся кражами предметов искусства, обговаривал условия и тоже ждал. Рано или поздно данное произведение искусства таинственно исчезало из такого-то музея или коллекции мистера такого-то и появлялось в секретном музее клиента. Одновременно большая сумма денег появлялась на счете Кендрика в швейцарском банке.

Проведя август на своей яхте в Карибском море, в веселой компании балетных танцовщиков, Кендрик, отдохнувший, загорелый, с новыми силами обдумывал варианты сделок, и его поднаторевший в делах подобного рода мозг занимала только одна мысль: на чем бы сорвать очередной куш.

Неслышно отворилась дверь, и в просторный кабинет с огромным окном, заставленный дорогим антиквариатом, проскользнул главный торговый агент — Луи де Марни, стройный гибкий мужчина, которому можно было дать от двадцати пяти до сорока лет. Его густые длинные волосы напоминали собо-линый мех. Худое лицо с близко посаженными глазами и плотно сжатым ртом делало его похожим на подозрительную крысу.

— Приятная неожиданность, босс! — воскликнул он своим высоким голосом. — Угадайте, кто к нам пожаловал? Не кто иной, как Эд Хеддон.

Кендрик замер:

— Он здесь?

— Ожидает в приемной.

Кендрик отложил золотой карандашик, и на лице его появилась хищная улыбка акулы.

Эд Хеддон был королем воров, промышлявших на ниве искусств.

Обычно он выдавал себя за респектабельного бизнесмена, отошедшего от дел и исправно платившего налоги. Хеддон редко засиживался на одном месте, предпочитая «гастроли» от Форт-Лодердейла до юга Франции, наведываясь то в Лондон, то в Париж, где у него были квартиры.

Блестящий организатор и вдохновитель многих краж, ставших сенсационными, он настолько виртуозно заметал следы, что в течение двадцати лет полиция тех стран, где «работал» авантюрист, даже не заподозрила, что Эд приложил к этому руку. Это был мозг, планировавший операции по похищению предметов искусств и подбирающий штат специалистов для подобного рода дел — они-то и выполняли за него черновую работу. Хеддон очень редко предлагал свой товар Кендрику, но когда это случалось, доходы последнего резко возрастали.

— Так чего ты ждешь, тупица! — рявкнул Кендрик, тяжело поднимаясь из-за стола. — Пусть войдет!

Луи выпорхнул из комнаты, а Кендрик заторопился к двери, чтобы встретить Хеддона, льстиво улыбаясь и протягивая руку:

— Эд, дорогой! Какой приятный сюрприз! Входи, входи! Ты прекрасно выглядишь, как всегда.

Эд Хеддон, остановившись в дверном проеме, некоторое время рассматривал Кендрика, потом пожал протянутую руку:

— Ты и сам неплохо выглядишь, если бы только не твой дурацкий парик…

Хеддон вошел в кабинет и закрыл за собой дверь.

— Что поделаешь, это мой «товарный знак», Эд, дружище. Без парика меня никто не узнает. — Все еще не отпуская руки Хеддона, он подвел его к большому удобному креслу. — Присаживайся… Бокал шампанского?

Хеддона вполне можно было принять и за конгрессмена, и даже за государственного секретаря. Выглядел он очень импозантно: высокий, плотно сбитый, с густыми седеющими волосами и красивым цветущим лицом. Даже серые жесткие глаза невольно притягивали внимание. Вздумай Хеддон баллотироваться в конгресс, успех был бы ему обеспечен. Но за этим фасадом скрывался беспощадный коварный ум.

— Виски со льдом, — сказал он, извлекая из кармана портсигар и доставая сигару. — Закуришь? Гавана.

— Не сейчас. — Кендрик разлил виски по бокалам. — Рад вновь видеть тебя. Сколько воды утекло с нашей последней встречи…

Хеддон оглядывал просторное помещение, внимательно изучая картины на обитых шелком стенах.

— Это неплохо. Чувствуется рука мастера. — Эд небрежно ткнул пальцем в направлении полотна, висевшего над столом Кендрика. — Моне, а! Подделка, конечно.

Кендрик принес напитки и поставил их на маленький антикварный столик рядом с Хеддоном.

— Тсс… Только ты и я знаем об этом. У меня тут есть старая грымза, набитая деньгами, но она колеблется…

Хеддон рассмеялся:

— Подражание Моне, а? Никогда не думал, что ты работаешь по мелочам.

— Что поделаешь, дорогой. — Кендрик налил себе сухого мартини и сел. — Ты ведь редкий гость в нашем городе, Эд.

— Я и сейчас долго не задержусь здесь. — Хеддон уселся поудобнее, закинув ногу на ногу. — Как идут дела, Клод?

— Пока не очень. Сам понимаешь, это только начало сезона. Антиквариат должен сейчас пойти. Скоро здесь будет полно богатых бездельников.

— Я имею в виду другие дела. — Эд вперил в Кендрика немигающий взгляд серых глаз.

— А! — Кендрик покачал головой. — Сейчас ничего нет. Но я не отказался бы, подвернись какой-нибудь хороший товар.

Хеддон закурил сигару и стал задумчиво рассматривать завитки дыма. Затем, сделав глубокую затяжку, произнес:

— Есть одно дело. Решаю, с кем его провернуть: с тобой или с Эйбом Салисманом.

Клод напрягся. Эйб был его конкурентом. Упоминание этого имени всегда вызывало у Кендрика горечь во рту. Эйб считался, и без сомнения, крупнейшим скупщиком крадено-го. Много раз он переходил дорогу Кендрику. Они ненавидели друг друга — так же как ненавидят друг друга змея и мангуста.

— Дорогой мой! — сказал Кендрик. — Неужели ты будешь иметь дело с такой дешевкой, как Эйб? Я, как тебе известно, всегда дам больше. И я тебя никогда не обманывал.

— Ты никогда и не смог бы этого сделать, равно как и Эйб, — проворчал Хеддон. — Это крупное дело, и здесь быстро понадобится много наличных. Оно может потянуть на шесть миллионов. — Хеддон выдохнул дым. — Я хочу три.

— Шесть миллионов можно достать. Все зависит от предложенного товара, — уклончиво ответил Кендрик, напряженно обдумывая ситуацию. — Если это что-то необычное, деньги всегда найдутся, Эд.

— В Нью-Йорке сейчас всей суммы не найти. Поэтому я и предлагаю тебе первому.

Кендрик нацепил добродушную улыбку дельфина.

— Я ценю это, дорогой. И что конкретно?

— Выставка из коллекции Эрмитажа.

— О, Эрмитаж! — Жадный огонек, загоревшийся было в глазах Кендрика, тут же погас. — Прекрасная экспозиция… У меня есть каталог. — Выдвинув ящик стола, он извлек толстую брошюру в глянцевой обложке. — Да, превосходные вещи. Проявление доброй воли, все в духе разрядки. Русское правительство знакомит народ США с лучшими образчиками своего искусства. — Он начал перелистывать каталог с цветными иллюстрациями. — Великолепно. Тысячам людей приносит пользу столь замечательное сотрудничество двух великих держав. — Он взглянул на Эда, не перестававшего улыбаться. — Но, увы, это определенно не для меня, и не для Эйба, и не для тебя. — Он вздохнул и отложил каталог.

— Долго ты еще будешь трепаться?

Клод стащил парик с головы, внимательно осмотрел его и вновь криво водрузил на лысину.

— Это просто мысли, дорогой, я часто думаю вслух.

— Посмотри… страницу пятьдесят четыре, — посоветовал Хеддон.

Клод лизнул большой палец и стал перелистывать страницы каталога.

— Хм… Выглядит заманчиво. Что здесь сказано? Икона. Дата создания неизвестна. Предположительно, самая ранняя из русских икон. Ее наиболее ценила Екатерина Великая. Дерево. Масло. Изображает какого-то неизвестного русского святого. Сохранность отличная. Размер восемь на десять дюймов. Это вещь на любителя. Публика на нее и не взглянет. Но для коллекционера очень интересна.

— На аукционе она бы запросто ушла за двадцать миллионов, — ровным тоном произнес Хеддон.

— Допускаю, дорогой, но вряд ли русские собираются расставаться со своим сокровищем.

Хеддон резко наклонился вперед, его глаза стали похожи на две маленькие льдинки.

— Но ты бы сумел ее продать, Клод?

Кендрик неожиданно почувствовал, что, несмотря на работающий кондиционер, его рубашка промокла от пота. Вытащив шелковый носовой платок, он вытер лицо.

— Все можно продать… Но эта икона способна доставить массу хлопот.

— Об этом не печалься. Ты получишь ее от меня за три миллиона долларов.

Кендрик допил мартини и почувствовал, что ему нужно выпить еще.

— Разреши, я налью тебе еще, Эд? Это дело необходимо обдумать.

Клод поднялся, подошел к бару и налил два стакана. Мозг его в это время лихорадочно просчитывал варианты.

— Видишь ли, времени в обрез, — продолжал Хеддон, принимая бокал. — Выставка закрывается через две недели. Решай. Или же я предложу Эйбу.

— Давай взглянем на это повнимательнее, Эд. В прошлом году, будучи в Вашингтоне, я посетил музей изящных искусств. Знаешь, их система безопасности меня впечатлила. А из того, что пишут, я понял, что меры безопасности на выставке еще более ужесточены. Так что подобраться к коллекции русских практи-чески невозможно.

Хеддон согласно кивнул:

— Ты прав. Я все это знаю, и даже больше твоего. Увеличено не только количество охранников непосредственно в музее, но, увы, к этому делу подключены еще и ФБР, и, как я догадываюсь, ЦРУ. А уж полицейские в штатском там кишмя кишат. Плюс к этому русские прислали пятерых своих копов. Проверяют всех посетителей. Не разрешают пронести ни портфель, ни дамскую сумочку. Посетители проходят через специальный коридор, начиненный электроникой. Люди там знают свое дело.

Кендрик безнадежно пожал жирными плечами:

— Так что…

— Это так, но я люблю невозможные дела, Клод. И, как ты знаешь, я всегда добивался своего. Вот и теперь я говорю: если ты сможешь продать эту икону, положив три миллиона на мое имя в швейцарский банк, считай, что она твоя.

Клод вспомнил несколько громких краж, осуществленных под руководством Хеддона. Вспомнил и об уникальной китайской вазе эпохи Мин высотой в пять футов, которая исчезла из Британского музея. Это было мастерски организовано. Но все же его одолевали сомнения. В случае с коллекцией русских существовала еще и политическая подоплека.

— Допустим, ты добудешь икону, Эд, — сказал он осторожно. — Но ведь тут же разразится международный скандал… Представляешь, какая поднимется шумиха в газетах?

— Это твоя забота, Клод. Как только я передам тебе икону, тебе придется самому со всем этим управляться. Но если ты не хочешь, так и скажи. Я переговорю с Эйбом.

Сомнения одолевали Кендрика. И все же мысль о трех миллионах прибыли была очень заманчивой. Жадность победила.

— Дай мне три дня, Эд. Мне нужно переговорить с одним-двумя клиентами.

— Это разумно. Что ж, я остановился в отеле «Спэниш Бэй». Даю тебе время до вечера пятницы. Если найдешь хорошего клиента, то получишь икону во вторник следующей недели.

Кендрик опять вытер вспотевшее лицо.

— Просто чтобы я действовал с большей уверенностью, Эд, скажи, как ты это намереваешься проделать.

Хеддон встал и направился к двери.

— Еще не время… Найди клиента, а уж потом поговорим более подробно. — Взявшись за ручку двери, он долгим взглядом посмотрел на Кендрика. — Она у меня будет, можешь не сомневаться. До встречи.

После его ухода Кендрик некоторое время сидел неподвижно, размышляя, затем выдвинул ящик стола и достал оттуда переплетенный в кожу блокнот, в котором были записаны адреса и телефоны самых богатых клиентов. У каждого из них были частные коллекции.

Легко ступая, появился Луи де Марни.

— Что ему было надо, дорогой? — спросил он. — Дела?

Кендрик отмахнулся от него:

— Отстань от меня. И никого не впускай. Мне надо кое-что обдумать.

Луи, понимая, что это значит, тихонько вышел и закрыл за собой дверь. На подходе были большие деньги. Поскольку Луи имел пятнадцать процентов от незаконных сделок хозяина, он был готов ждать сколько угодно, пока не понадобится его помощь.

Кендрик просидел больше часа, размышляя, кому бы предложить икону. Нужен был человек, интересующийся русским антиквариатом, который сможет собрать как минимум шесть миллионов в кратчайший срок. Отбрасывая по тем или иным причинам одну кандидатуру за другой, в основном потому, что мало кто интересовался русским искусством, Кендрик наконец добрался до буквы Р.

Герман Радниц! Ха! Как это он сразу о нем не подумал!

Однажды один из журналистов «Фигаро» так написал о Раднице: «Радниц — акула мирового бизнеса. Если вы хотите построить плотину в Гонконге, наладить паромные перевозки между Англией и Данией или поставить электронное оборудование в Китай, то прежде, чем начать составлять планы, нужно проконсультироваться по этим вопросам у Радница, так как никто лучше его не разбирается в вопросах финансового обеспечения. Радниц присутствует везде. Это океанские лайнеры, нефть, грандиозные строительные проекты, авиаперевозки. Радниц тесно связан с Советским правительством. Президент США называет его по имени. Очевидно, это самый богатый человек в мире, исключая шейхов Саудовской Аравии».

Да, Радниц, решил Кендрик. Но не помешает еще раз все тщательно взвесить. Прикинув все за и против, он позвонил в отель «Бельведер», где, как он знал, останавливался Радниц. Переговорив с его секретарем Густавом Хольцем, Кендрик получил разрешение прийти на следующий день ровно в десять часов.

В течение августа преступность в Парадиз-Сити практически сошла на нет. За исключением нескольких угнанных автомашин и старушек, сообщивших о пропавших собаках, полиции нечем было заняться в этом прожаренном, душном городе.

Шеф полиции Фрэнк Террелл был в отпуске, оставив исполнять обязанности начальника сержанта Джо Беглера. Тот обосновался в кабинете Террелла, потягивая кофе и куря одну сигарету за другой. Будучи от природы человеком действия, он предпочитал запутанные преступления, лучше всего кражи драгоценностей. Но в настоящий момент все грабители куда-то подевались до середины сентября, то есть до появления в городе богатых туристов.

В комнате детективов, откинувшись на спинку кресла и положив ноги на стол, перелистывал комиксы детектив первого класса Том Лепски. Это был высокого роста стройный темноволосый мужчина. Здесь же расположился детектив второго класса Макс Джейкоби. Он был года на четыре моложе Тома — смуглый, крепко сбитый парень. В настоящий момент Макс отстукивал на старенькой машинке рапорт об украденной машине. По сравнению с тем, что творилось здесь шесть недель назад, в этот день в комнате было тихо и спокойно — как в морге.

Джейкоби наконец выдернул бумагу и копирку из каретки и откинулся на спинку кресла.

— Готово, — сказал он. — Чем бы еще заняться?

— Нечем. — Лепски зевнул. — Почему бы тебе не пойти домой? Ни к чему нам торчать здесь вдвоем.

— Моя смена, к сожалению, заканчивается в 22.00. Лучше ты отправляйся домой.

— Нашел дурака! — Лепски криво усмехнулся. — Я еще не выжил из ума. Если я сейчас вернусь домой, Кэрол заставит меня подстригать газон. Кому охота стричь чертов газон в такую жару.

Джейкоби с понимающим видом покачал головой:

— Да уж! У меня от жары мозги совсем расплавились. Давно пора здесь установить кондиционер.

— Намекни как-нибудь шефу. Может, ты уговоришь его. Хотя жара через несколько дней кончится.

— Как твой отпуск, Том? Я слышал, ты уходишь на следующей неделе. Куда поедете?

Лепски разразился хохотом, который мог бы напугать жену.

— Я? Никуда. Остаюсь дома. Буду сидеть в саду и читать книги.

— Надо же… — удивленно протянул Джейкоби. — Никогда не думал, что ты читаешь книги.

— Не читаю, ну и что? Я хочу изменить образ жизни. Я хочу выяснить, правда ли мне чего-то недостает. Судя по картинкам в некоторых книгах, это вполне возможно.

Несколько секунд Джейкоби озабоченно смотрел на Тома, хмуря брови.

— Хм… А как же Кэрол?

— Сложности будут, но, надеюсь, мы их преодолеем. Кэрол вечно носится с какими-то планами. Сейчас, например, она изучает рекламные проспекты для туристов. У нее мечта — проехать по всей Калифорнии. Какого черта! Ты бы знал, сколько эти жулики из бюро путешествий дерут за такое путешествие! Три тысячи долларов за три недели! С ума сойти! И все удовольствие — потеть в их душном автобусе в компании кучи ротозеев. Ну уж нет, это не для меня!

Джейкоби возразил:

— Однако это поможет тебе познакомиться со всей страной. Ради этого стоит потерпеть. А Кэрол получила бы удовольствие. Она любит болтать с людьми.

Лепски фыркнул так, что чуть не сдул со стола газету.

— Послушай, Макс, ты же знаешь: я еще не рассчитался за кредиты. Я по уши в долгах. На меня уже косо смотрят в банке. Сегодня вечером я собираюсь объяснить все Кэрол. У меня даже есть финансовый баланс. Конечно, она будет орать на весь дом, но, надеюсь, цифры убедят ее. Ей придется сидеть рядом со мной на лужайке и читать книги.

Джейкоби был близким другом семьи Лепски и прекрасно знал Кэрол, поэтому покачал головой:

— Ну, это вряд ли. Она не согласится.

— Мне тоже так кажется. — Лепски безнадежно глянул на него. — Но раз нет денег, то нет и путешествий. Кстати, мне еще надо уплатить за сушку для волос, которую она купила. А просроченные взносы за автомобиль! — Он тяжело вздохнул. — А еще взносы за этот чертов телевизор, который хотела купить Кэрол. Нет, будем делать то, что делают миллионы людей без денег — сидеть дома. — Лепски поднялся и пошел в кабинет Террелла.

За столом шефа дремал сержант Беглер. Увидев Тома, он зевнул, потер ладонью лицо и кисло улыбнулся:

— Ненавижу этот месяц. Нечем даже заняться. Ты уходишь в отпуск со следующей недели, так?

Лепски прошелся по кабинету.

— Ха! Как только я уйду в отпуск, ручаюсь, сразу же что-нибудь случится. Послушай, Джо, я никуда не уезжаю. Так что, если в самом деле что-нибудь произойдет, будь другом, сообщи мне домой.

— Как это не уезжаешь? А что скажет Кэрол? — Беглер, как и Джейкоби, хорошо знал Кэрол.

— Но если нет денег, то уж какие могут быть путешествия, — твердо сказал Лепски, хотя и испытывал угрызения совести.

Они с женой спорили по любому пустяку, хотя, говоря по правде, очень любили друг друга. К большому неудовольствию Тома, практически всякий спор выигрывала жена. Это его удручало, но на сей раз, убеждал он себя, ей придется согласиться с фактами и уступить.

— Ха, Том! Ставлю десять против одного, что вы все же поедете, — сказал Беглер, коварно улыбаясь.

Глаза Лепски засверкали:

— Это я ставлю сто против одного, что останусь в городе!

Беглер покачал головой:

— Знаю я тебя, скрягу. Чтобы заполучить эту сотню, ты готов себе ногу сломать.

Зазвонил телефон. Чарли Тэннер, дежурный сержант, сообщил, что у богатой старушки пропал кот.

— Иди и разберись с ним, Том, — изнывая от тоски, сказал Беглер. — Это поможет тебе убить время.

В половине седьмого вечера Лепски поехал домой. Стало чуть прохладнее, и он решил поговорить с Кэрол на тему отпуска, даже если та и заставит его подстригать газон. В уме он уже составил план действий: проклятые газоны, потом ужин, а на десерт он осторожно объяснит Кэрол, почему в этом году они не смогут никуда поехать.

Подъехав к своему уютному домику, Лепски резко нажал на тормоза: визг покрышек сообщил соседям о том, что знаменитый детектив явился домой. Те прервали свои занятия в саду, чтобы поглазеть на это зрелище. Помахав им рукой, Лепски подошел к калитке, открыл ее и, в свою очередь, широко распахнул свои глаза. Его газон был безупречен. Утром, когда он уходил, трава была дюйма в два высотой, сейчас же лужайка была ровной, как бильярдный стол! Даже бордюр был аккуратно подстрижен, чего он сам никогда не делал. Вот это да! Кэрол?

Лепски сдвинул шляпу на затылок. Этого не может быть. Кэрол полная тупица в том, что касается движущихся устройств. Однажды он уговорил ее попробовать, и результатом были разбитые ворота и уничтоженная клумба с розами.

Пораженный этим зрелищем, Лепски зашагал по дорожке к дому. Открыв дверь, он испытал вторично шок: его ноздри уловили восхитительные ароматы, доносившиеся из кухни. Обычно встречающий его запах из кухни заставлял Лепски волноваться, не горит ли дом. Хотя Кэрол и любила готовить, ее усилия неизменно оканчивались крахом.

Тихо пройдя через холл, Лепски заглянул в гостиную. Еще один удар: на столике в центре гостиной красовалась ваза, полная роз на длинных стеблях. Обычно Кэрол срезала розы, которые уже начинали вянуть, но здесь… Такие розы дарят только кинозвезде в надежде затащить ее в постель!

Холодок пробежал у Лепски по спине. Может быть, какой-нибудь юбилей? Лепски никогда не помнил семейных годовщин. Если бы не Макс Джейкоби, всегда напоминавший мужу о дне рождения любимой жены, Лепски обязательно бы забывал о нем.

Так какая же годовщина? Лепски тупо уставился на розы, пытаясь вспомнить дату своей свадьбы. Он знал, что не может быть день рождения Кэрол. Всего пять месяцев назад Джейкоби спас его от страшного позора. Что же происходит сейчас?

Кэрол всегда болезненно реагировала, если он забывал какие-то даты. Лепски считал, что она совершенно сдвинулась из-за такой ерунды. Кэрол полагала жизненно необходимым, чтобы он помнил дату рождения ее и свою, день их свадьбы, день, когда он получил звание детектива первого класса, день, когда они въехали в свой домик. И если Лепски забывал хоть одну из этих дат, она терзала его не меньше недели.

Лепски собрался с мыслями. Что ж, ему придется сыграть без подготовки. Если бы только он мог вспомнить дату их свадьбы; она считалась очень важной. Лепски знал, что, если он пропустит эту годовщину, его будут шпынять минимум месяц.

На кухне загремели кастрюли, а затем Лепски услышал, что жена поет. У него заныли зубы. У Кэрол не было слуха, зато были хорошие легкие. Совершенно обалдевший Лепски двинулся на кухню и застыл столбом в дверном проеме, глядя на красавицу жену, танцующую на кухне, отбивая такт ложкой.

«О Господи, — подумал он. — Она добралась до моего виски!»

— Хэлло, беби, — хрипло сказал он. — А вот и я.

Увидев мужа, Кэрол бросила поварешку и повисла на шее у Тома, наградив его таким страстным поцелуем, какого он не помнил с медового месяца.

Том тоже решил не оставаться внакладе. Обняв жену, он крепко прижал ее к себе. Но Кэрол решительно освободилась от его объятий.

— Не сейчас, дорогой. Вот, займись делом. — Она провальсировала к холодильнику и вытащила бутылку шампанского. — Открой. Ужин будет через несколько минут.

Челюсть Тома отвисла, и он чуть не уронил бутылку.

— Но, беби… — только и смог пролепетать он.

— Давай открывай.

Кэрол перевернула на сковородке два огромных бифштекса, обильно посыпанных подрумянившимся луком, затем помешала жарившуюся картошку.

Лепски раскрутил проволочку, и пробка с громким хлопком вылетела, ударившись о потолок кухни. Кэрол тут же подставила два бокала. Лепски наполнил их, все еще ничего не соображая.

— За нас! — с пафосом произнесла Кэрол, взяв у него бокал. — За самых лучших в мире!

— Угу, — ответил Лепски и мысленно задал себе вопрос, осталось ли что-нибудь от его бутылки «Катти Сарк».

— Ну, давай есть, — воскликнула Кэрол и осушила свой бокал. — Открой вино. Оно на столе.

— Конечно.

Лепски решительным шагом направился в их маленькую столовую. Стол был накрыт. В центре его стояла ваза с розами и бутылка лучшего калифорнийского красного вина.

Лепски начал в уме подсчитывать: шампанское, вино, розы… О Боже! Она, похоже, истратила все деньги, предназначенные на хозяйство.

Кэрол внесла две тарелки с бифштексами, жареным луком и картофелем фри. Зрелище было впечатляющим. Лепски вдохнул дивный аромат, и все его сомнения улетучились. Давно он не ел такого чудесного мяса. Челюсти Тома активно заработали.

— Восхитительно, — промычал он с набитым ртом.

Но затем сомнения с новой силой охватили его.

— Такой кусок мяса стоит уйму денег!

— Он и стоил, — очень довольная собой сказала Кэрол. — Я купила мясо у Эддис.

Холодок пробежал по спине Тома, в груди екнуло. Эддис — самый дорогой мясной магазин в Парадиз-Сити. Он сам частенько заглядывался на нежнейшее сочное мясо в витрине, но, увидев цены, в ужасе торопился прочь.

— У Эддис, вот как?

— Это лучшее мясо.

— Ага… — Том начал жевать медленнее. — Я вижу, ты подстригла газон, солнышко. Выглядит неплохо. Но я мог бы и сам.

— Мне не хотелось заставлять тебя работать в такую жару. Я попросила Джека.

— Джека? Этот коротышка из соседнего бунгало?

— Конечно. За пять долларов он готов даже собственного отца застрелить.

— Пять долларов? Ты дала этому ублюдку пять долларов?

— Вообще-то он запросил десять, но мы сошлись на пяти.

Лепски закрыл глаза.

— Ешь, милый. Не сиди здесь с таким видом, как будто на тебя наехала машина. — Кэрол хихикнула. — У меня есть для тебя один сюрприз.

Лепски открыл глаза и посмотрел на жену.

— Послушай, дорогая, может быть, я забыл о каком-то празднике? Иначе с чего такие траты? Ты же знаешь, что у нас нет таких денег.

— Я знаю, что у тебя нет, но у меня есть.

Глаза Тома превратились в две щелки.

— С каких это пор?

— С сегодняшнего утра. Ты помнишь мистера Бена Айзекса, моего клиента, когда я работала в «Америкэн экспресс».

— Как же! Это тот старый пройдоха, который всегда залезал тебе под юбку, стоило ему войти в офис.

— Не будь таким вульгарным, Лепски. Мистер Айзекс никогда себе такого не позволял.

— Может, и нет, но всегда хотел это сделать. Это одно и то же.

— Послушай, Лепски! Мистер Айзекс был очень милым, порядочным старым джентльменом с золотым сердцем.

— Вон оно что! Ты хочешь сказать, что он сыграл в ящик?

— Да, он умер и был так добр, что упомянул меня в своем завещании.

Лепски отложил нож и вилку.

— И сколько же?

— Не суть важно. Разве это не показывает его доброту? В конце концов, я ведь только добросовестно исполняла свои обязанности. И он…

— Сколько? — прорычал Лепски голосом копа.

— Успокойся, Лепски. — Кэрол снова принялась за еду. — Твой ужин остывает.

— Скажешь ты или нет?! — рявкнул Лепски.

Кэрол драматически вздохнула, но глаза ее смеялись.

— Ну, если ты так хочешь знать… Тридцать тысяч долларов.

— Тридцать тысяч! — взвыл Лепски, вскакивая.

— Разве это не чудесно? Сядь и доешь ужин. Веди себя прилично.

Лепски сел, но аппетит напрочь исчез. Тридцать тысяч!.. Огромные деньги! Он подумал о своих долгах. Вот и выход! Кто бы мог подумать, что этот старикашка Айзекс завещает им такие деньги!

— Так это правда, что у нас есть тридцать тысяч долларов? — спросил он хрипло.

— Я этого не говорила.

Лепски уставился на жену.

— Подожди, ты ведь только что сказала…

— Я знаю, что я сказала. Я сказала тебе, что у меня есть тридцать тысяч долларов. Я ничего не говорила о том, что у нас есть тридцать тысяч, — твердо сказала Кэрол.

Лепски улыбнулся своей обольстительнейшей улыбкой:

— Это одно и то же, беби. Мы ведь супруги и все делим пополам. Значит, и эти деньги…

— Ничего подобного! — Кэрол доела бифштекс и откинулась на спинку кресла. — Послушай меня. Мы уже пять лет женаты, и всякий раз, как только подходит время отпуска, ты начинаешь ворчать о том, что у нас нет денег. Большую часть отпуска ты занят подсчетами и без конца объясняешь мне, что мы не можем себе позволить омара или даже кока-колу! Теперь я хочу настоящего отпуска, Лепски! Я сама все устрою и сама буду тратить свои деньги! И если у меня появится желание, я буду заказывать шампанское к завтраку! Я собираюсь в Европу, в Париж, Монте-Карло… Я хочу съездить в Швейцарию полюбоваться Альпами! Я буду останавливаться в лучших отелях, обедать в лучших ресторанах. И все это благодаря мистеру Айзексу, пусть он покоится с миром!

Лепски только таращил глаза на жену.

— Послушай, — наконец смог произнести он.

— Помолчи. Я приглашаю тебя с собой. Ты можешь либо воспользоваться моим приглашением, либо же остаться дома. Лично я уезжаю!

— Но, дорогая, опустись на землю. У нас столько долгов… А путешествие будет стоить кучу денег.

— Лепски! Долги у тебя, не забывай. У меня нет долгов. Так ты едешь или нет? Учти, с тобой или одна, но я вылетаю в Париж в следующий четверг. Так что ты скажешь?

Лепски был вынужден капитулировать. Деваться было некуда.

— Попробуй-ка останови меня, беби, — воскликнул он и, вскочив с места, крепко расцеловал жену.

— Подумай, Том, разве это не чудесно? О, Том, это должно быть что-то необыкновенное, такое, что мы будем вспоминать о нем всю оставшуюся жизнь. Я куплю фотоаппарат. Представляешь, как раскроют рты соседи, когда я продемонстрирую им фотографии?

Это был верный ход. Лепски просиял. Ничего не доставляло ему большего удовольствия, чем произвести впечатление на соседей.

— Итак, вперед. Париж! Монте-Карло! Швейцария! Черт побери! Представляю завтра физиономию Макса, когда он услышит эту сногсшибательную новость.

— У меня еще куча дел, — мечтательно сказала Кэрол, — Вначале я должна переговорить с Мирандой. Я хочу, чтобы она нам все организовала. Мы с ней вместе работали в «Америкэн экспресс», это очень толковая девушка. Затем надо заняться туалетами. Вообрази себе, у меня нет ни одного приличного платья!

Лепски застонал:

— Беби, только ничего из ряда вон выходящего. А вдруг мы не уложимся с деньгами…

— Замолчи, Лепски. И я должна тебе кое-что сказать. Я собираюсь обновить и твой гардероб. Если ты хочешь выглядеть как бродяга, то я с тобой не поеду.

Лепски сделал недовольную гримасу:

— Это я бродяга? Чем тебе не нравится мой вид? Мне ничего не надо. Бродяга, а? Что ты хочешь этим сказать?

Кэрол тяжело вздохнула:

— Пожалуйста, успокойся. Ты должен выглядеть как преуспевающий красивый муж, а не как зачуханный коп.

Лепски поднял бровь.

— Ах, красивый…

— Чертовски красивый и сексуальный, Том.

Лепски выпятил грудь:

— Ладно. Я согласен, что мне следует немного приодеться. Пусть будет по-твоему, беби, давай потратим немного денег. — Он замолчал, принюхиваясь. — У тебя что-то горит?

Кэрол схватилась за голову и со сдавленным криком убежала на кухню.

Лепски услышал придушенный вопль:

— Мой яблочный пирог!

Ее отчаяние было настолько неподдельным, что Лепски, хотя уже и привык к подобным сценам, был вынужден уткнуться в салфетку, чтобы приглушить свой хриплый хохот.

Глава 2

Герман Радниц сидел под навесом на террасе самого роскошного номера в отеле «Бельведер», с выходом на крышу, и просматривал какой-то юридический документ. Своими полузакрытыми глазами, крючковатым носом, почти беззубым ртом и испещренной темными пятнами кожей, приземистый толстый Радниц напоминал огромную жабу. Но внешность мало беспокоила его. У него были деньги и власть, и ему доставляло удовольствие видеть, как лебезили перед ним очень многие, особенно женщины.

Этим утром он разрабатывал план, суливший ему огромную прибыль. Требовалось лишь уладить некоторые проблемы с законом, но в этом Радниц был большой мастер.

Появление Густава Хольца отвлекло его, и он, нахмурясь, недовольно глянул на своего секретаря. Хольцу было около пятидесяти лет. Это был высокий худощавый лысый мужчина с глубоко посаженными глазами и жестким ртом. Мало кто знал, что Хольц обладал поистине математическим умом, свободно владел восемью языками, тонко разбирался в политике. Он был поистине правой рукой Радница.

— В чем дело? — резко спросил Радниц. — Я занят.

— Пришел Клод Кендрик, сэр. Ему назначена встреча. Вы его примете?

Радниц отложил документ.

— Пусть войдет. — Он указал на документ. — Взгляните на это, Хольц, пункт десять. Он мне не нравится. Это нужно исправить.

Секретарь вышел с документом. Тут же на террасе появился Клод Кендрик в безупречном голубом полотняном костюме. Его парик был на сей раз тщательно расчесан. В руках Кендрик держал портфель.

Радниц хмуро посмотрел на вошедшего:

— В чем дело? Я занят.

Кендрик трепетал перед Радницем. Но он знал, что у Радница есть необходимая ему сумма. Лицо Кендрика расплылось в угодливой улыбке.

— Вы никогда не бываете свободны, мистер Радниц, — промурлыкал он, приближаясь к письменному столу. — Извините за вторжение, но у меня есть кое-что, что может вас заинтересовать.

Радниц пожал плечами и равнодушно ткнул пальцем в направлении кресла:

— Что это? Сядьте!

Кендрик опустил свое тело в кресло.

— Так любезно с вашей стороны, мистер Радниц. Благодарю за оказанную честь.

— Так что это? — бесцеремонно рявкнул хозяин.

Кендрик заморгал. Ему не повезло: этот всесильный и ужасный миллиардер был в плохом настроении. Кендрик понял, что его обычная лесть будет только раздражать Радница. Пришлось сразу брать быка за рога.

— Выставка сокровищ Эрмитажа в Вашингтоне.

Проблеск интереса мелькнул в полуприкрытых глазах Радница.

— Ну и что с того?

— Возможно, вы не видели каталог. Бесподобные сокровища, бесценные…

— Я просматривал его. Ну и что же?

Кендрик вытащил из «дипломата» каталог, который он прихватил с собой. Открыв его на странице 54, он услужливо положил книгу перед Радницем:

— Вот эта вещь.

Радниц некоторое время смотрел на изображенную на фотографии икону, потом прочел аннотацию и бесстрастно взглянул на Кендрика:

— И что дальше?

— Уникальная, единственная в своем роде вещь. — Кендрик широко улыбнулся. — По-видимому, самая первая русская икона.

— Я умею читать, — жестко сказал Радниц. — Но при чем здесь я?

— Я полагаю, сэр, на аукционе эта икона может стоить не менее двадцати миллионов долларов.

Радниц отложил каталог, и его глаза затуманились.

— Возможно, но эта икона не продается. Это собственность Советского государства.

— Конечно, мистер Радниц, но ведь всякое случается. Заинтересовало ли бы вас предложение купить ее, скажем, за восемь миллионов долларов?

Радниц надолго задумался, глянул на Кендрика, который улыбался ему с надеждой в глазах.

— Вы это серьезно? — спросил Радниц с железом в голосе.

— Серьезнее некуда.

Радниц поднялся и подошел к краю террасы, окаймленной цветами. Стоя спиной к Кендрику, он созерцал панораму залива, о чем-то напряженно размышляя. Глядя на него, Кендрик почувствовал, как сердце его забилось, и сказал себе: «Рыбка клюнула!»

Постояв минут пять неподвижно, Радниц вновь вернулся к своему креслу и сел.

— Как она может появиться на аукционе? — спросил он.

— Конечно, не может. Но для коллекционера, заинтересовавшегося этим сокровищем, можно кое-что сделать.

— А именно?

— Мне было сказано, что, если я найду заинтересованного покупателя, он незамедлительно получит икону. Тот, кто это предлагал, слов на ветер не бросает. Я не пришел бы сюда, сэр, если бы не был уверен в этом.

— А сроки?

Кендрик немного расслабился. Рыбка была на крючке.

— Где-то на следующей неделе. Но это при условии, что восемь миллионов долларов будут переведены в швейцарский банк.

Радниц вытащил из ящика на столе сигару и начал раскуривать ее:

— Я надеюсь, Кедрик, вы уверены в том, что говорите.

— Вы можете положиться на меня, сэр. — Кендрик вновь начал потеть.

— Если вы думаете, что я забыл о русских марках, то вы глубоко заблуждаетесь. Вы обещали их мне, и что получилось?

Кендрик вздохнул:

— Увы. С кем не бывает: произошла осечка. Но моей вины не было, вы это знаете.

— Ладно. Я беру эту икону за шесть миллионов. И ни цента больше. Решайте сами.

Кендрик облегченно вздохнул. Все прошло удачнее, чем он думал. Три миллиона чистой прибыли!

— Сэр, но подобная операция требует огромных предварительных расходов, — сказал он, заискивающе улыбаясь. — Я предлагаю шесть миллионов плюс издержки.

— Не пытайтесь торговаться, Кендрик, — отрезал Радниц. — Вы доставляете мне икону на мою виллу в Цюрихе. И лишь только после этого я перевожу шесть миллионов в банк, который вы назовете. Вот мои окончательные условия.

Кендрик весь передернулся, словно дотронулся до раскаленного утюга.

— Цюрих! Это невозможно, сэр! Как вывезти такое сокровище из страны? Да когда обнаружат пропажу иконы, здесь будет такое!

Радниц поднял руку, давая понять, что Кендрик ему надоел:

— Это уже ваши трудности. Я хочу получить эту икону в Цюрихе. Если вы не можете доставить ее в Цюрих, так и скажите. Мы зря тратим время.

Это в расчеты Кендрика не входило. Нужно было вновь переговорить с Хеддоном.

— Это значительно осложнит операцию, — нерешительно сказал он.

— Что ж, шесть миллионов долларов зарабатываются тяжким трудом, — твердо сказал Радниц, стряхивая пепел с сигары. — Подумайте над моим предложением. Если через три дня вы не сообщите моему секретарю, что согласны, больше не являйтесь ко мне со своими делами. — Он наклонился вперед, сверкая глазами. — Все ясно?

По лицу Кендрика катился пот. Он неуверенно поднялся:

— Да, мистер Радниц. Сделаю все, что только в моих силах.

Выйдя из апартаментов Радница, Кендрик тотчас же отправился в отель «Спэниш Бэй», чтобы встретиться с Хеддоном.

Хеддон уже заканчивал поздний завтрак. Увидев Кендрика, он подозвал официанта и заказал еще кофе.

Кендрик тяжело уселся за стол. Его маленькие жадные глазки оглядели остатки поджаренного бекона на блюде.

— Кофе? — спросил Хеддон.

— Это было бы неплохо.

Мужчины посмотрели друг на друга, и Кендрик слегка кивнул. Они молчали до тех пор, пока официант, принесший кофе, не ушел.

— Итак? — Хеддон выжидательно глянул на Кендрика.

— Я нашел покупателя, — сказал Кендрик. — Теперь все зависит от тебя.

— Сколько?

— Ты получишь свои три миллиона.

Хеддон улыбнулся:

— Плюс текущие расходы, конечно.

— Три миллиона и никаких издержек, — как можно тверже сказал Кендрик.

— Но на эту операцию нужно, как минимум, сорок тысяч, чтобы подкупить кого следует. Ты должен оплатить расходы, Клод.

— Нет. Это твои проблемы, Эд.

— Ладно. Тогда мне лучше пойти к Эйбу. Это может занять время, но он договорится с покупателем.

Кендрик хищно улыбнулся:

— Ладно, я готов поделить расходы пополам.

— А на твоего покупателя можно положиться, Клод?

— Абсолютно.

Хеддон пожал плечами:

— Хорошо. Тогда мне нужно двадцать тысяч наличными.

— Не вопрос.

— Договорились. Будем считать, что операция началась. Но мне понадобится еще одна вещь. Ты сможешь сделать хорошую копию с этой иконы? Не шедевр, но добротную подделку, чтобы на пару часов всех ввести в заблуждение.

— Ты хочешь подменить икону?

— Это не твоя забота. У меня все продумано. Так сможешь изготовить копию за два-три дня?

Кендрик утвердительно кивнул.

— Луи это сделает. — Он задумчиво смотрел на Хеддона. — Ты, кажется, очень уверен? А я только надеюсь, что все будет как надо. Меня ждут большие неприятности, если дело прогорит. Мой клиент — человек достаточно опасный, и с ним не пройдут никакие шутки. Я обещал ему икону на следующей неделе.

— Ты получишь ее во вторник, — спокойно сказал Хеддон.

— Это точно? Осечки не будет?

— Ты получишь ее во вторник вечером, — повторил Хеддон. Кендрик понимал, что это только начало. Он отдавал себе отчет, какой поднимется шум, когда обнаружится пропажа иконы. Все дороги — наземные, воздушные, морские — будут немедленно блокированы. ФБР, ЦРУ и полиция — все встанут на уши. Вот если бы можно было закончить дело, доставив икону Радницу в отель! Но не в Цюрих!

Он тяжело поднялся, уже жалея, что связался с Радницем.

— Луи принесет копию и двадцать тысяч наличными. Я доверяю тебе, Эд, но ведь разразится вселенский скандал!.. Даже не представляю, как можно похитить такую вещь. Но раз ты утверждаешь, что так будет, я тебе верю.

Хеддон улыбнулся:

— Ты слишком толстеешь, Клод.

— Я знаю. Луи вечно пилит меня из-за моего веса. — Кендрик снял парик, осмотрел его и криво нахлобучил на голову.

Три миллиона долларов!

Махнув рукой, он вышел из ресторана и, пройдя по террасе, направился к своей машине.

Луи де Марни провернул удачную сделку, продав два канделябра эпохи Георга IV. В этот момент в салон вошел Кендрик, и по сдвинутому набекрень парику Луи понял, что что-то случилось. Кендрик даже не остановился, чтобы приветствовать пожилого клиента, который как раз выписывал чек. Он прошел прямо к себе в кабинет, хлопнув дверью. Душевное волнение всегда вызывало у Кендрика приступ голода. Подойдя к холодильнику, хитроумно замаскированному под старинный комод, он вытащил оттуда цыплячье крылышко, завернул его в хрустящий лист салата и, усевшись за стол, начал есть. Луи вошел как раз в тот момент, когда шеф закончил трапезу.

— Неприятности? — спросил Луи. — Вы опять едите!

— Успокойся, дорогой. Для тебя есть работа.

Луи с подозрением наблюдал, как Кендрик вытащил из «дипломата» каталог выставки Эрмитажа и открыл его на пятьдесят четвертой странице.

— Нужна копия этой иконы. Самая обычная, не шедевр. Думаю, с твоими талантами ты вполне можешь это сделать.

Луи бросил взгляд на икону и отшатнулся.

— Неужели этот жуткий тип Хеддон намеревается ее украсть?! — визгливо спросил он.

— У меня уже есть на нее покупатель, — мягко сказал Кендрик. — Так что не беспокойся. Лучше займись копией.

— Вы что, сумасшедший! — завопил Луи. — Вы не понимаете, что это собственность Советского Союза? Хеддон, наверное, просто свихнулся. Я не желаю иметь с этим ничего общего. Да и вам бы посоветовал держаться в стороне. Подумайте, дорогой. Вся ваша жизнь может рухнуть.

Кендрик вздохнул:

— Возможно, это действительно опрометчиво с моей стороны, но Эд совершенно уверен в успехе. А Эд никогда еще меня не подводил.

— Мне плевать! Мы не должны в это лезть! — Луи гневно сверкнул глазами. — Нет, я не прикоснусь к этому! Допустим, идиот Хеддон украдет ее. Но вы! О чем вы думаете! Икону невозможно продать! Целая армия полицейских ринется по горячему следу, закроют все границы, русские будут в ярости.

— Радниц готов купить ее.

— Радниц!.. — Луис даже задохнулся от возмущения. — Эта жаба!.. Неужели вы настолько свихнулись, что говорили с ним?

— Увы, мы уже договорились, дорогой.

— Тогда заказывайте себе гроб! А я повторю еще раз — не желаю иметь ничего общего с этим.

Кендрик выдавил елейную улыбку:

— Ты в доле, дорогой, и получишь четыреста пятьдесят тысяч долларов.

— Ничего не хочу слышать о… — Не закончив фразы, Луи открыл рот и с интересом уставился на Кендрика. — Сколько, вы сказали?

— Да-да, мой мальчик. Это очень крупное дело. Твоя доля составит четыреста пятьдесят тысяч долларов.

— И это только за то, что я изготовлю копию иконы?

— Нет, мой милый, нужно будет проделать и кое-что еще. Это огромные деньги, понятно, тебе придется еще потрудиться.

— А конкретнее?

— А вот над этим еще надо подумать. Эд передает мне икону во вторник. Радниц настаивает на том, чтобы икона была доставлена в Цюрих.

Луи подскочил, словно его ужалила оса.

— Куда? — взвыл он.

— Цюрих, Швейцария, — спокойно ответил Кендрик. — И, ради Бога, дорогой, не кричи так.

— Поднимется жуткий шум! Швейцария, — повторил Луис, вся радость которого от перспективы получения таких денег померкла. — Вы не в своем уме! Выезд из страны будет перекрыт. Комар не пролетит. А Интерпол? Да всех подозрительных торговцев картинами затаскают в полицию. Нет, Цюрих — это нереально! Клод, вы проявили преступную неосторожность, связавшись с Радницем.

— Невозможных вещей не существует, дорогой. У нас есть время до вторника, так что все можно обдумать.

— Уж не думаете ли вы, что я потащу эту проклятую икону через столько границ? — Луи подозрительно смотрел на Кендрика.

Кендрик уже обдумывал такую возможность, но потом решил, что нервы Луи для такой работы не годятся.

— Разумеется, нет. Но мы должны найти лазейку. А пока займись копией.

Луи некоторое время с сомнением смотрел на босса, но потом вспомнил о громадной сумме вознаграждения, обещанного ему.

— Это я, так и быть, сделаю, — произнес он. — Но я предупреждаю вас, что это сумасшедшая и опасная операция.

— Давай подумаем вместе. Может случиться так, что у Эда что-то не выгорит, но мы должны быть готовы. Ты не поверишь, какие чудеса могут творить изобретательность и ум.

— Скажите это слепому, глухому и немому, — возразил Луи. Схватив каталог, он выскочил из кабинета.

Кендрику вновь захотелось есть. Открыв холодильник, он оглядел стоявшие там разнообразные блюда, выбрал омара, сел за стол и начал думать.

В своей обычной манере, то есть с шумом и помпой, привлекая внимание соседей, Лепски вернулся домой, прошел по дорожке и, распахнув парадную дверь, вошел в дом.

Он замечательно провел день, рассказывая Максу Джейкоби и Беглеру о том, что Кэрол получила наследство и как он заставил ее потратить деньги на путешествие в Европу. Лепски осточертел им обоим, рассказывая одно и то же, но это был его звездный час и унять его было невозможно. Наконец Беглер не выдержал болтовни и попросту сбежал домой, приказав позвонить ему, если случится что-то важное.

— Привет, беби, — заорал Лепски с порога. — Это я! Что там у нас на ужин?

Кэрол лежала на софе босая и с закрытыми глазами.

— Можно не орать? — жалобно сказала она. — Я устала до смерти.

В такое время Кэрол обычно находилась на кухне, готовя ужин. Видеть ее в горизонтальном положении в гостиной было так непривычно, что Том разинул рот.

— Ты что, весь день бегала трусцой?

— Иногда, Лепски, мой муж ведет себя как форменный тупица. Ведь нужно же приготовиться к отъезду, и позволь тебе заметить, что я целый день этим и занималась.

— Угу, понял. Так что же у нас на ужин?

— Неужели ты не можешь думать ни о чем другом, кроме еды? Я весь день провела в «Америкэн экспресс» и очень устала.

Лепски оглядел жену и по некоторым признакам определил, что сейчас лучше вести себя с тактом и пониманием.

— Бедная девочка. Весь день, да? И что же? Что ты организовала?

— У Миранды, как всегда, свои идеи, — воскликнула Кэрол. — Она никак не могла вбить в свою тупую башку, что мы хотим лететь первым классом. Она все твердила мне про чартерные рейсы.

— Ради Бога! Не вижу в этом ничего зазорного.

— Лепски! В кои веки я наконец получила возможность слетать в Европу. И мы будем путешествовать только первым классом.

— Ладно, делай, как считаешь нужным, беби. — Лепски помялся. — Но все же что мы будем есть на ужин?

Кэрол вскочила. Ее глаза метали молнии.

— Не знаю и не хочу знать! Если ты еще раз заикнешься о еде, я с тобой разведусь!

— Не знаешь, да? Ну ладно. Но выпить, надеюсь, я могу? — Лепски подошел к бару, открыл его и с удивлением посмотрел на жену. — А где моя бутылка «Катти Сарк»?

— Можешь ты сесть и послушать, что я сегодня сделала? — Голос Кэрол вдруг стал менее агрессивным.

— Где «Катти Сарк»? — зарычал Лепски.

— Опять ты о еде и выпивке! Ну выслушай же меня.

Лепски возмущенно уставился на нее:

— Ты ходила к этой старой пьянчуге Мехитабел Бесингер и отнесла этой мошеннице мою бутылку.

К его удивлению, Кэрол выглядела смущенной.

— Послушай, Том, мне очень жаль, что я взяла твой скотч. Не надо было мне к ней ходить. Я решила, что ты был прав. Она слишком много пьет.

Уже много лет Кэрол верила советам старой гадалки, чернокожей великанши, которая предсказывала будущее. Как ни странно, дважды она указала Лепски на важные улики против убийц. Лепски их проигнорировал, но потом, конечно, выяснилось, что она была права. До сих пор Кэрол безгранично верила ей. Эта неожиданная перемена насторожила Лепски.

— Что ты говоришь? — спросил он, садясь.

— Том, я подумала, что неплохо было бы посоветоваться с ней относительно нашего путешествия, — сказала Кэрол, пряча от него глаза.

Лепски издал звук, похожий на шум сыплющегося гравия.

— Ага, и чтобы задобрить ее, ты отдала ей «Катти Сарк».

— Да, Том. Извини. Я куплю тебе другую бутылку. Обещаю.

Это было так неожиданно, что Том сорвал галстук и расстегнул ворот рубашки.

— Ладно. Так что случилось?

— Она достала свой хрустальный шар и, похоже, впала в транс.

Кэрол закрыла глаза руками и испустила долгий утомленный вздох. Не один только Лепски тут умел устраивать спектакли.

— Пожалуй, она и в самом деле была немного под мухой.

— Еще бы. Когда она взяла свой чертов хрустальный шар, до или после бутылки?

— Ну, ей надо немного себя стимулировать, чтобы увидеть будущее.

— И поэтому она вылакала сразу полбутылки, да?

— Немного больше половины и понесла какую-то чушь. Она мне сказала, что нам ни в коем случае не надо никуда ехать. Она сказала, что мы должны все отменить и остаться дома. Там мы встретимся с безжалостными преступниками. Назвала какую-то Катерину, которая принесет нам множество несчастий. Но насчет имени она не полностью уверена. Заявила, что нечетко все видела, потому что хрустальный шар вдруг помутнел.

Лепски издал фырканье, которое напугало бы и бизона:

— Ха! Да если бы я хватил больше полбутылки виски, у меня бы тоже мозги помутнели.

— Меня это правда обеспокоило, Том. Раньше предсказывала все верно. Может, и в самом деле остаться дома?

Лепски вспомнил о том, что сегодня днем он прожужжал все уши Джейкоби и Беглеру о предстоящем путешествии. Да они лопнут от смеха, если он откажется от путешествия. Какую причину он сможет придумать?

Поднявшись, он подошел к Кэрол, нежно обнял ее и погладил.

— Не обращай внимания, беби. Старуха просто хватила лишнего. Конечно, ей хочется, чтобы ты осталась дома, иначе кто еще принесет ей бутылку «Катти Сарк»?

— И все же меня это беспокоит. Что это за женщина по имени Катерина? Что за опасные люди встретятся нам в пути? Сколько я ни просила ее уточнить это, она только качала головой и причитала.

Лепски продолжал поглаживать жену.

— Не обращай внимания. У нас будет лучший отпуск в жизни! Мало ли что может прийти в голову пьяной старухе. Вспомни о том, какое ты получишь удовольствие от путешествия.

Видя, что Кэрол начала успокаиваться, он широко улыбнулся и вновь спросил:

— Так что у нас на ужин?

Эд Хеддон рассчитался с водителем такси, провезшим его к небольшому мотелю у дороги в Вашингтон. Хеддон был в консервативном темном деловом костюме, с «дипломатом» в руке. Скользнув взглядом по балкону и не увидев там человека, на встречу с которым он приехал, Хеддон поднялся по ступенькам, направляясь в вестибюль отеля.

— Эд. — Негромкий мягкий голос заставил его остановиться и внимательно посмотреть на пожилого священника, который сидел на балконе и улыбался ему.

Священнику было около семидесяти. У него было круглое румяное лицо, клочковатые седые волосы и добрая ласковая улыбка, которая привлекала маленьких детей и престарелых дам. Среднего роста, он был плотно сложен, как человек, любящий поесть, и носил очки с выпуклыми линзами. Лицо его лучилось добротой и христианским всепрощением.

Хеддон подозрительно посмотрел на незнакомца, потом холодно и ровно спросил:

— Это вы мне?

Священник засмеялся — это был добрый смех, способный направить на путь истинный заблудшую душу.

— Эд, неужели ты меня не узнаешь?

— Бог мой! — Хеддон подошел поближе, с изумлением рассматривая старого священника. — Так это ты, Лу?

— А кто же еще! Неплохо, ты не находишь?

— Неужели это правда ты?

Священник утвердительно кивнул и, пододвинув кресло, жестом пригласил его сесть.

— Невероятно, — никак не мог успокоиться Хеддон. — Ты настоящий артист!

— Ладно, ладно, приди в себя. Мне и самому понравилось. Я получил твое письмо. Итак, операция начинается?

Хеддон сел, с восхищением рассматривая священника. Он удачно работал с Лу Бреди в течение последних десяти лет. Бреди был выдающимся специалистом по кражам драгоценностей и произведений искусства и, что самое главное, до сих пор ни разу не попадался, так что в полиции на него даже не было досье. Он был большой дока по части сейфов и всяких хитроумных замков и настоящий мастер перевоплощения. Каждый, кто посмотрел бы на него сейчас, никогда бы не поверил, что этот полный добродушный старый священник имеет всего лишь тридцать пять лет от роду и худой как щепка. Кожа у него на лице была словно резиновая, несколько подушечек во рту сделали его тощее лицо полным, а подбитый подушечками жилет придал полноты фигуре. Лично изготовленный парик дополнил картину обширной лысиной с пучками седых волос вокруг нее. Хеддон видел Бреди в разных обличьях, но такого удачного перевоплощения еще не наблюдал. Перед ним сидел настоящий священник.

— Лу, ты просто чудо! — воскликнул Эд. — И это на самом деле так.

— Я и без тебя знаю. Как наши дела?

— Кендрик нашел покупателя.

Лу недовольно скривился:

— Этот жирный педераст? Почему не Эйб? Мне больше нравится работать с Эйбом.

— У Эйба не найдется столько наличных денег. С Кендриком есть одна проблема. Но мы вернемся к этому чуть позже. Что разузнал ты?

— У меня тоже есть проблемы, — сказал Бреди. — Вчера я провел все утро в музее. Изучал сигнализацию. Меры предосторожности приняты такие, что и мышь не проскочит.

— Тебя это беспокоит?

— Видишь ли, Эд, это самая сложная операция из всех, которые мы проворачивали до сих пор. Но я полностью полагаюсь на тебя. Музей кишит копами, шпиками, и, что хуже всего, там еще пять ублюдков из КГБ. Я ходил туда в другом обличье. При входе в музей пришлось пройти через металлоискатель. У меня были ключи от машины, так он на них отреагировал, настолько он чувствителен. Посетители все оставляют в гардеробе: зонтики, трости, портфели, сумки… На это уходит много времени, так что у входа всегда очередь. Однако толпа, ажиотаж — все это только подогревает интерес посетителей. Теперь об иконе. Она находится в отдельном стеклянном футляре и снабжена автономной сигнализацией. Сирена срабатывает, едва дотронешься до проклятого ящика. К тому же она на расстоянии в два фута огорожена толстым шнуром от не в меру любопытных посетителей. Я притворился, что хочу рассмотреть икону поближе, и дотронулся до шнура. Тут же ко мне подскочили два здоровенных охранника. Поверь мне, это организовано как надо.

— А если бы не было сигнализации и охраны, ты сумел бы открыть футляр?

Лу хмыкнул:

— Конечно. Замок откроет и младенец.

— Сигнализация будет отключена. Это я устрою. Мы провернем это во вторник. За четверть часа до твоего появления в музее два электрика в форме служащих городской компании займутся этим. Электрические провода подведены к музею в подвале. Все, что им придется сделать, так это спуститься туда и перерезать питающий кабель. В толпе у входа в музей кто обратит внимание на двух электриков в форме. Даже если кто-то из охраны что-нибудь почует, ребята с ним управятся. Они ловкие ребята, и я снабжу их нужными документами. Думаю, с сигнализацией все будет в порядке.

— Если ты говоришь, Эд, значит, так и будет.

— Хорошо. Ну, а как с вьетнамцами? Ты с ними разговаривал?

— Да. Тридцать пять вьетнамских беженцев прибудут на автобусе, чтобы познакомиться с сокровищами Эрмитажа, — сказал Бреди с хитрой улыбкой. — С ними будет преподобный Сэмюэль Хардкастл, то бишь я. Билеты уже куплены, администрация музея поставлена в известность, автобус заказан. Здесь нет проблем.

Хеддон извлек из «дипломата» какой-то плоский предмет.

— Пришлось пойти на некоторые расходы и соорудить вот эту штуку. Дымовая шашка. Она пластмассовая, так что пронести ее через металлоискатель не составит труда. Вот кнопка. Тебе надо только нажать на нее, и будет чертова прорва дыма. Хватит на весь этаж. Начнется паника, охранники забегают, публика с воплем ринется к выходу, а в это время ты незаметно откроешь футляр, заберешь икону, а на ее месте оставишь копию, запрешь замок и — ходу оттуда.

Бреди откинулся на спинку кресла и задумался. Наконец он сказал:

— Увы, Эд, это не сработает. Во-первых, бомба. Охранники не такие дураки и знают свое дело. А бомба все же довольно объемная. Ее в карман не положишь. Меня сразу засекут. Дальше — копия. Ее тоже не пронесешь. Да и как вынести икону? Паника паникой, но наверняка охрана утроит бдительность. Что-то мне это не нравится.

— Естественно, — улыбнулся Хеддон. — Но ты меня не дослушал. Я все взял в расчет. Ты хитер, но и я не вчера родился. А сейчас скажи мне: что является непреходящей ценностью во всем мире? Или сформулирую так: кто пользуется уважением всех, в том числе и охраны?

— Ха! — Бреди пожал плечами. — Я бы сказал, бутылка виски.

— Ничего подобного. Беременная женщина. Очаровательная молодая женщина, собирающаяся родить очаровательного здорового карапуза.

— Эд, ты что, свихнулся?

— Ты помнишь Джоя Лака?

— Разумеется. Лучший карманник из известных мне. Но он, кажется, отошел от дел.

— Точно. Но я использовал один из его трюков. Его дочь подвязывала к своему животу плетеную корзинку в форме яйца, надевала свободное платье, какое обычно носят беременные женщины, и в таком наряде вместе с Джо отправлялась в магазин самообслуживания на охоту. Она набивала корзинку едой! Блестящая идея, и действует всегда без осечки. Представляешь, девочка ни разу не попалась. Так вот нам нужны две хорошенькие девушки, которые разыграют роли беременных женщин. Одна пронесет дымовую шашку, а вторая — копию иконы. Настоящая икона покинет музей таким же образом. Ну и как тебе это?

Бреди закрыл глаза, обдумывая все это. Хеддон наблюдал за ним, улыбаясь. Потом Бреди открыл глаза и расхохотался:

— Черт побери, Эд! Ты гений! Надо же такое придумать!

— Ну хорошо. Так как насчет девушек? Это достаточно важная часть плана.

— Вот здесь проблем никаких. Среди вьетнамцев есть парочка симпатичных девушек. Шлюхи. Готовы перерезать горло своей матери, если им хорошенько заплатить. — Бреди поглядел на Хеддона. — Но это обойдется недешево, Эд, им придется заплатить по пять тысяч каждой.

— О'кей. Для такого большого дела пять тысяч — это мелочь. Теперь о Кендрике. Ему необходимо доставить икону в Цюрих, в Швейцарию.

Бреди равнодушно пожал плечами:

— Это уже его проблема, и чертовски трудная. Как только станет известно, что икона исчезла…

— Это я знаю, и он тоже. Вывезти икону из Штатов так же сложно, как и изъять ее из музея. Но икону нужно доставить именно в Цюрих. Если мы не сможем это сделать, останемся без денег — и он и мы. Надо помочь Кендрику. Разумеется, он тоже будет искать способ. Но если Кендрик ничего не придумает, мы останемся с носом.

Бреди покачал головой:

— У него ничего не получится. Мы можем сразу все отменить. Если бы можно было придержать икону месяцев на шесть, пока не уляжется шумиха…

— Ее надо доставить туда не позднее чем через десять дней.

Бреди пожал плечами:

— Но это невозможно… Ладно, посмотрим, что придумает пройдоха Кендрик. Мозги у него что надо! Будем считать, что он решит эту проблему. Я хотел бы, чтобы ты поехал с ним в Цюрих получить наши деньги. Два миллиона для меня и один для тебя. О'кей?

— Ему придется придумать что-нибудь исключительное. Но если у него будет подходящая идея, то с моей стороны все в порядке.

— Хорошо. Давай считать, что мы сможем привезти икону в Цюрих. А теперь займемся деталями.

Хеддон вытащил из кейса подробный план музея. На втором этаже размещалась экспозиция Эрмитажа. Двое мужчин придвинулись ближе друг к другу и начали отрабатывать мельчайшие подробности предстоящего похищения.

В последние годы Кэрол Лепски частенько останавливалась возле витрины самого прекрасного и дорогого салона мод Маверика. Она подолгу с завистью рассматривала выставленные в витринах элегантные платья и меха, так же как Лепски глядел на отбивные в витрине у Эддиса, потом она вздыхала и отходила.

Но сегодня у Кэрол были деньги, и она вошла в салон. Сердце ее трепетало от возбуждения.

Она оказалась в большом помещении, обставленном антикварной мебелью; стулья были обиты декоративной тканью, а на стенах висело несколько довольно ценных картин современных художников. За большим старинным столом сидела женщина средних лет, одетая с таким вкусом, что Кэрол остолбенела. Женщина поднялась ей навстречу, и ее глаза оценивающе оглядели дешевое льняное платье Кэрол, поношенные туфли и сумочку из кожзаменителя.

Владелец салона Роджер Маверик был двоюродным братом Кендрика. Все находившиеся в салоне произведения искусства, включая картины, поставлялись именно галереей Кендрика и раз в полгода полностью обновлялись. Одним из неписаных правил, которое установил Маверик для своих служащих, было: «Не суди клиента по тому, как он одет».

Люсиль много лет проработала у Диора в его знаменитом салоне в Париже. Теперь ей было сорок восемь лет, и она переехала в Парадиз-Сити, так как высоко ставила таланты Маверика в вопросах высокой моды и необычайную перспективность его салона в этом городе-курорте, столь популярном в сезон у богатых дам. Строго исповедуя принципы хозяина, Люсиль мило улыбнулась Кэрол, полагая про себя, что эта симпатичная, но плохо одетая женщина пришла просто поглазеть.

— Слушаю вас, мадам?

Но Кэрол ничем нельзя было напугать. Она сразу выбрала правильную тактику, понимая, что ее одежда говорит о финансовом положении яснее всяких слов. Прямота, с которой Кэрол пошла в атаку, привели Люсиль в замешательство.

— Я миссис Том Лепски, — заявила Кэрол. — Мой муж — детектив первого класса в управлении полиции города. Я получила небольшое наследство, и мы едем в Европу. Я бы хотела обновить свой гардероб. Но я не собираюсь тратить больше семи тысяч долларов. Что вы можете мне предложить?

Во время мертвого сезона дела в магазине шли неважно. Отказываться от семи тысяч не стоило, и улыбка Люсиль стала еще шире:

— Разумеется, миссис Лепски. Я уверена, что мы подберем вам что-нибудь подходящее. Пожалуйста, посидите здесь. Мистер Маверик с удовольствием обсудит с вами ваши проблемы. Подождите минутку…

Люсиль поднялась на второй этаж, где Маверик подгонял платье в длину на какой-то скучающей девице.

Роджер Маверик в свои пятьдесят пять был высоким стройным мужчиной чрезвычайно привлекательной наружности. Талантливый дизайнер женской одежды, Маверик был, кроме того, гомосексуалистом и занимался скупкой краденых мехов. Эта побочная деятельность приносила ему огромную прибыль.

Люсиль сказала ему, что жена детектива Лепски ждет внизу и хочет обновить свой гардероб.

Маверик знал всех детективов в городской полиции и был прекрасно осведомлен, что Лепски из них — самый опасный. На его худом красивом лице появился интерес.

— Она, похоже, получила наследство и горит желанием выбросить на наряды семь тысяч, — продолжала Люсиль.

— Отлично. Обслужи ее по высшему классу. Позаботься обо всем. Шампанское и все такое прочее. Через десять минут я спущусь, а пока выясни поконкретнее, чего она хочет.

— Но это ведь всего семь тысяч, — презрительно заметила Люсиль.

— Да, да. Делай то, что я говорю, дорогая.

С недоумением пожав плечами, Люсиль спустилась на первый этаж.

— Мистер Маверик освободится через несколько минут, миссис Лепски. Не угодно ли вам пройти со мной?

Кэрол поднялась вместе с француженкой в лифте на второй этаж и прошла длинным коридором, на полу которого лежал красивый ковер. Открыв дверь салона, Люсиль пропустила ее внутрь. Помещение было со вкусом обставлено антикварными вещами также из галереи Кендрика.

— Присядьте, миссис Лепски. Может быть, бокал шампанского, пока мы будем обсуждать, что бы вы хотели?

Появилась элегантно одетая горничная, неся на серебряном подносе шампанское в ведерке со льдом и два бокала.

— Надеюсь, вы поняли, что я смогу истратить всего семь тысяч, — твердо, но все же немного смущенно сказала Кэрол, пораженная таким обслуживанием.

— Конечно, миссис Лепски.

Люсиль налила шампанское в бокалы. Подала один Кэрол, а с другим устроилась в кресле.

— Теперь расскажите поконкретнее, что вы хотели бы приобрести у нас.

Через три часа Кэрол покинула салон Маверика словно на крыльях. Она была теперь уверена, что мистер Маверик самый чудесный, все понимающий человек и мастер своего дела. Теперь у нее будет все для поездки в Европу. Маверик точно знал, что ей нужно, и, восхищаясь его вкусом, Кэрол с облегчением предоставила ему выбирать предметы одежды. Когда все было отобрано, она забеспокоилась, хватит ли денег. Все было так элегантно, она даже представить себе не могла, сколько это может стоить.

— Не больше семи тысяч, — твердо сказала она, когда Маверик, улыбаясь, спросил, довольна ли она.

— Миссис Лепски, сейчас у нас мертвый сезон. Откровенно говоря, в разгар сезона все это стоило бы около двадцати тысяч. К сожалению, мне не часто выпадает случай одевать женщину с такой прекрасной фигурой, как у вас. Мои постоянные клиентки, как правило, несколько полноваты. Это модельные платья. Я буду счастлив отдать их вам даже меньше чем за полцены. Все, отобранное вами, обойдется вам в пять тысяч. На оставшуюся сумму вы сможете подобрать к платьям обувь и сумочки.

— Как это чудесно! — воскликнула Кэрол с облегчением.

— Рад, что угодил вам. Могу я попросить вас зайти послезавтра? Мы чуть-чуть подгоним вам одежду по фигуре. У меня будет новая партия туфель и сумочек, и вы сможете подобрать все, что нужно.

Обычно Маверик вставал очень поздно, а раз так, то и завтракал поздно, неизменно в «Арт клубе». Там он встретился с Кендриком, который уминал цыплячью грудку под грибным соусом. Радушно приветствовав двоюродного брата, Маверик сел рядом с ним.

— Как дела? — спросил Кендрик, подцепляя картофелину.

— Пока так себе. Но скоро начнется сезон.

Маверик заказал дюжину устриц.

— А ты что-то располнел, дорогой Клод. Не надо есть так много картошки.

Кендрик вздохнул и подцепил еще картофелину.

— Луи тоже говорит мне об этом, но мне нужно поддерживать силы.

— Сегодня утром у меня была неожиданная клиентка. Жена полицейского детектива Тома Лепски.

Кендрик помрачнел. У него уже было несколько неприятных встреч с Лепски, которого он считал грубой и неотесанной деревенщиной.

— Какого черта ей было нужно?

— Ей досталось небольшое наследство, вот она и решила провести отпуск в Европе. Я одел ее с ног до головы. У нее прекрасная фигура. Я спихнул ей несколько устаревших моделей, которые у меня застряли. Где-то на пять тысяч долларов.

Кендрик с тоской посмотрел еще на одну картофелину, потом решил, что чудесный соус не должен пропадать. Он начал собирать соус кусочком картошки.

— Итак, очень хорошо. Они едут в Европу?

— Обычный туристический маршрут: Париж, Монте-Карло, Монтре.

Вилка Кендрика с кусочком цыпленка, картошкой и соусом застыла в воздухе. Глаза его приняли задумчивое выражение. Он опустил вилку.

— Они будут в Швейцарии?

— Она так сказала. Хотят полюбоваться Альпами. Я посоветовал ей еще съездить в Гштаад.

— И Лепски едет с ней?

— Конечно. — Маверик испытующе глянул на кузена. — Что это тебя так заинтересовало?

Подали устрицы.

— Пока не знаю. — Кендрик быстро проглотил то, что у него было на вилке, и отодвинул стул. — Оставляю тебя наслаждаться этими великолепными устрицами. Встретимся позже, внизу и выпьем кофе.

— Но ты не закончил обедать.

— Я начинаю заботиться о своем весе.

Кендрик встал и направился к выходу. Зайдя в огромную полупустую комнату для отдыха, он уселся в кресло и задумался. Через полчаса Маверик присоединился к нему.

— Послушай, Роджер, — сказал Кендрик, когда Маверик сел рядом с ним, — миссис Лепски должна приобрести у тебя отличный чемодан.

— У нее не так много денег для этого. Однако это неплохая мысль. Я постараюсь ее уговорить.

Кендрик похлопал пухлой ладонью по руке Маверика:

— Она должна купить хороший чемодан и дамскую сумочку. Даже лучше два чемодана. Один для нее, другой для мужа. Но сумочку — непременно.

Маверик с недоумением смотрел на кузена:

— Я не уверен…

— Подожди. Предложи эти вещи по такой смешной цене, чтобы она не смогла устоять. Разницу я тебе возмещу.

— Хитришь, Клод? Что у тебя на уме?

Кендрик вздохнул. Он знал своего кузена.

— Скажем так: я заплачу тебе десять тысяч долларов, но не задавай мне никаких вопросов.

— Извини, Клод, я должен знать, что ты задумал. Мне не хочется впутываться в дела, о которых я не имею ни малейшего представления.

Кендрик снова вздохнул. Он знал, что Роджер не пойдет ни на какое сотрудничество до тех пор, пока карты не будут выложены на стол. Но неожиданно осенившая Кендрика идея должна была решить проблему, как доставить икону в Швейцарию. В багаже известного полицейского она наверняка успешно пересечет все границы. Зная, что это может стоить ему кучу денег, Кендрик все же рассказал Маверику об иконе и о плане переброски ее в Швейцарию.

Глава 3

Следующие два дня Кэрол была так занята, что ей не удавалось выкроить ни единой свободной минуты. Она отвела Лепски к Гарри Левину, одному из лучших портных в городе, и взяла в свои руки выбор костюмов. Лепски любил пестрые, кричащие расцветки, что никак не устраивало Кэрол. Поэтому она сама подобрала ему темно-серый вечерний костюм и еще один — спортивного покроя. К этому было добавлено пара отличных темно-синих брюк, четыре спокойные рубашки и три галстука скромной расцветки. Все протесты со стороны Лепски Кэрол проигнорировала, заявив, что, если он настаивает на этих вульгарных рубашках, пусть платит сам.

Наконец, довольная, что муж, сопровождая ее, будет выглядеть прилично, Кэрол выписала чек, попросив все упаковать и доставить по их домашнему адресу.

— Мне нужна новая шляпа, — сказал Лепски. — Давай подберем.

— Лепски, — возразила Кэрол, — кто сейчас носит шляпы? Только лысые старики и идиоты копы. Я не хочу, чтобы ты походил на копа.

— Черт побери! Но я же и есть коп! — возмущенно закричал Лепски.

— Никаких шляп! — твердо стояла на своем Кэрол. — И если ты намерен взять в Европу это уродство, которое сейчас у тебя на голове, то я изрежу его на куски. А теперь иди на работу, а я займусь своими вещами.

Оставив Лепски ворчать что-то себе под нос, Кэрол прошла два квартала до салона Маверика. Два сказочных часа она провела с закройщиками, которые закалывали что-то булавками, разглаживали складки и все время отпускали комплименты по поводу ее фигуры.

Наконец закройщики закончили примерку, пообещав, что платья и дорожный костюм будут готовы через два дня.

Выйдя из примерочной, Кэрол наткнулась на ждавшего ее Маверика.

— Миссис Лепски, надеюсь, вы довольны? — спросил он со своей ослепительной улыбкой.

— Все чудесно! — воскликнула Кэрол. — Не знаю, как вас благодарить.

— А теперь сумочки и туфли.

Еще час проведя с Мавериком, Кэрол приобрела три пары обуви и два саквояжа. Она была наверху блаженства.

Деньги, подумала она, как хорошо иметь деньги.

— Да, миссис Лепски, — спохватился Маверик. — Еще одна вещь.

— Больше ничего не нужно, — твердо сказала Кэрол. — Я сказала: семь тысяч долларов, — значит, семь тысяч.

— Но вы пока что истратили лишь шесть с половиной тысяч, — возразил Маверик. — А как же багаж? Вам с мужем нужны отличные чемоданы. Ведь в парижских отелях о клиентах судят по чемоданам, а не по одежде. Об этом вы подумали?

Кэрол не подумала. Она вспомнила, что в последний раз, когда они с Лепски ездили отдыхать, их чемоданы были в ужасном состоянии. Ее бросило в дрожь при мысли о чемодане Лепски, доставшемся ему еще от деда.

Видя ее колебания, Маверик сделал знак одной из своих со вкусом одетых продавщиц. Та тут же принесла пару великолепных чемоданов из темно-синей кожи, с темно-красными ремнями.

— Они совершенно случайно у меня оказались, — врал напропалую Маверик. — Их заказала одна из моих состоятельных клиенток, а угодить ей нелегко. Они были изготовлены специально для нее и по ее указаниям. Она вернула их и пожаловалась, что они маловместительны. Мы немного поспорили. — Он сделал паузу и улыбнулся Кэрол. — Но поскольку это был ее заказ, она все оплатила, и я заказал для нее более вместительные. Так что вам повезло, миссис Лепски. Я могу отдать вам эти чудные чемоданы всего за сто долларов. Что вы на это скажете?

Кэрол с восхищением осмотрела чемоданы. Она подумала, что ничего подобного она в жизни не видела, и умирала от желания получить их.

— Но это же почти даром!

— Не совсем. Мне ведь за них уже заплатили. Почему бы не оказать маленькую услугу такой красивой женщине, как вы.

Кэрол не колебалась:

— Хорошо, я их беру.

— И вы не прогадаете. Теперь, миссис Лепски, у меня имеется дамская сумочка под цвет этих чемоданов, так что разрешите сделать вам маленький подарок. Она, право же, очень мила.

Продавщица принесла дамскую сумочку, при виде которой Кэрол просто остолбенела.

— И вы хотите сказать, что вы мне… ее дарите?!

— Почему бы и нет? Ведь за нее уже заплачено. А ваш заказ заслуживает небольшой скидки. Примите это, пожалуйста.

— О, благодарю вас. Это просто очаровательно.

— Платья и чемоданы вам доставят в среду. Если я не ошибаюсь, вы улетаете в четверг.

— О, но я могу забрать их и сейчас! — воскликнула Кэрол, не желая расставаться со своими покупками.

— Хорошо, миссис Лепски, но я хотел бы проставить на чемоданах и сумочке ваши инициалы, а к сумочке подобрать специальный набор косметики. Предоставьте это мне.

— Не знаю, как вас благодарить, мистер Маверик. Тогда в среду?

— Никакой задержки не будет, мадам.

Маверик лично проводил Кэрол до лифта, а уже через три минуты звонил Кендрику:

— Все улажено, Клод. Она в восторге от чемоданов, и я обещал ей, что чемоданы и сумочка будут доставлены в среду утром.

— Умница! — воскликнул Кендрик. — Наш объект имеет размеры восемь на девять дюймов и примерно в полдюйма толщиной.

— Что ж, сумочку придется немного переделать. «Объект» ее, конечно, утяжелит, но, я надеюсь, не так заметно.

— Да, это нетрудно.

— Она не держала сумочку в руках, так что разницу в весе не ощутит. Я хочу заполнить сумочку самой шикарной косметикой. Мадам будет так поражена содержимым сумочки, что ни на минуту с ней не расстанется.

— Отлично сделано, Роджер.

— Но ты мне должен три тысячи долларов, Клод.

— Да, — Кендрик тяжело вздохнул.

— И еще сто тысяч, когда получишь деньги за работу.

И снова Кендрику пришлось вздохнуть:

— Да.

— Договорились. Пришли ко мне Луи во вторник вечером. — Маверик повесил трубку.

Кендрик сорвал с головы парик и вытер лысину шелковым платком. Потом кое-как напялил парик и позвал Луи.

Луи немного задержался, будучи занят с клиентом, но через двадцать минут он проскользнул в кабинет Кендрика.

— Так что там насчет копии, дорогой? Готово?

— Конечно. Все в лучшем виде. — Луи неуверенно глянул на Клода. — Это жутко опасно, беби. Я все же очень боюсь.

— Тащи ее сюда, — жестко отрезал Кендрик.

Он и сам был не в восторге от предстоящей операции, но его согревала мысль о трех миллионах долларов.

Когда Луи вернулся с копией иконы, Кендрик почувствовал себя увереннее.

— Ты настоящий мастер, дорогой. Очень хорошо.

Кендрик тщательно сверил копию с репродукцией в каталоге.

— Я не смог точно подобрать цвета, — словно оправдываясь, сказал Луи, — но они достаточно близки.

— Да… вполне.

— Будь осторожен с этим делом, беби, — сказал Луи. — Будет жуткий скандал. Мы можем угодить под суд.

Кендрик про себя согласился с этим. Однако он уложил копию в «дипломат», поправил парик и отправился в отель «Спэниш Бэй». Он нашел Эда Хеддона загорающим на террасе.

— Зайдем в номер, Эд, — сказал Кендрик после того, как они обменялись рукопожатием.

В роскошных апартаментах Хеддона Кендрик, проверив, заперта ли дверь, извлек копию.

— Твой человек хорошо поработал, — одобрительно сказал Хеддон, изучая копию. — То, что нужно.

— А сейчас мне бы хотелось кое-что тебе сказать. — Кендрик уселся в уютное кресло. — Мне кажется, я нашел возможность переправить икону в Швейцарию. Если это не сработает, то я даже и не знаю, как быть. Риск, конечно, есть, но, мне кажется, минимальный.

Хеддон усмехнулся, довольно потирая руки:

— Я был уверен, что ты что-нибудь придумаешь. И как же ты намереваешься провернуть это дело?

— Вначале скажи: ты совершенно уверен, что сможешь украсть икону?

— Не стоит и говорить на эту тему. Я сказал — ты получишь ее во вторник, — с раздражением сказал Хеддон. — Получишь! А вот как ты ее будешь переправлять в Швейцарию?

Кендрик рассказал ему о своем кузене.

— По чистой случайности жена одного полицейского офицера — Лепски — пришла в салон Роджера заказать себе платья для поездки в Европу. Они с Лепски будут в Париже, Монте-Карло и Швейцарии. Им придется пересечь границы Франции, Швейцарии и пройти таможни. Мой кузен продал миссис Лепски чемоданы и дамскую сумочку. Он разберет сумочку, вставит в нее икону и тщательно все замаскирует. Как тебе нравится такая идея?

— Ты хочешь использовать копа, чтобы вывезти икону в Европу? — От удивления Хеддон даже рот раскрыл.

Кендрик кивнул:

— А почему бы и нет? Что может быть надежнее этого? Неужели кому-то придет в голову заподозрить детектива, едущего в отпуск, в контрабанде? Лепски отлично знают в таможне аэропорта Майами и пропустят без досмотра. Ему стоит показать свой жетон полицейского французским и швейцарским таможенникам, и будет то же самое. Как тебе нравится эта мысль?

Хеддон почесал затылок, потом ухмыльнулся:

— Похоже, что мы с тобой, Клод, имеем шанс получить кучу денег. Твоя мысль мне нравится.

— Стараюсь… Но тут тоже есть проблемы. — Кендрик смущенно заерзал.

— Что же это?

— Мы вручим жене Лепски игрушку ценой в шесть миллионов долларов. Само собой, она об этом даже и не подозревает. И все же шесть миллионов попадают в ее распоряжение. А что мы об этой мадам знаем? Может быть, она разиня. Может, она, как многие бабы, теряет их. Представь себе, что она забудет где-нибудь сумочку. Что тогда будет?

— Да она скорее забудет где-нибудь свои трусы, чем такую дорогую сумочку с ценными для нее вещами.

— И тем не менее… женщины способны на любые глупости. Они умудряются даже оставлять где-то свои бриллианты.

— Тут ты прав, Клод. Придется слетать в Вашингтон и поговорить с Бреди. Я постараюсь устроить так, чтобы рядом с ней постоянно кто-то находился. Он и будет следить за сумочкой до тех пор, пока Лепски не окажутся в Швейцарии. Уж Бреди что-нибудь придумает.

Кендрик немного успокоился:

— Да, наверное. Лучше сделать так, чтобы кто-то постоянно следил за нею и Лепски. Однако надо предупредить этого человека, что с Лепски шутить нельзя, это хитрый коп. У него не должно возникнуть и тени подозрения, что кто-то сел ему на хвост.

— О'кей. Положись на меня. Я лично привезу тебе икону во вторник часам к пяти и тогда расскажу обо всем, что сделано. Не беспокойся, Клод, все должно сработать!

Через четыре часа Хеддон уже разговаривал с Лу Бреди, до сих пор пребывающим в личине священника. Они сидели в номере Бреди в мотеле. Бреди одобрительно кивнул, когда услышал о плане Кендрика. Он тоже признал идею блестящей. Тогда Хеддон поделился с ним опасениями Кендрика:

— Этим не следует пренебрегать, Лу. Я лично прослежу, как Лепски пройдет таможню в Майами. Надо, чтобы кто-то сделал это и в аэропорту Парижа. Не помешает контролировать сумку и во Франции. У тебя есть там кто-нибудь?

Бреди с минуту подумал, потом утвердительно кивнул:

— Пьер и Клодетта Дювайн. Это мои французские агенты. Будь спокоен. Им надо будет хорошо заплатить, но зато они присосутся к чете Лепски, как пиявки, до самой швейцарской границы.

— Люди надежные?

Бреди улыбнулся:

— Эд, дорогой мой!

Хеддон кивнул удовлетворенный.

В уютном обставленном двойном номере отеля на рю Труайя Альфред Брюно в ХVI арондисмане Парижа, Пьер Дювайн, сидя в кресле, хмуро пересчитывал оставшиеся в бумажнике купюры. Это был смуглый брюнет тридцати семи лет, которого часто принимали за известного киноактера Алена Делона. Будучи неплохим экспертом по антиквариату, драгоценным камням и живописи восемнадцатого века, работая на выгодных комиссионных, он поддерживал постоянную связь с Лу Бреди, снабжая того полезной информацией.

Как известно, Париж в августе вымирает и возвращается к активной жизни в начале сентября. Даже сейчас в городе еще было полно мест для парковки, а лучшие рестораны только-только начинали готовиться к следующему прибыльному сезону.

Обычно Пьер и его жена проводили август на побережье, где собиралось все общество, но Пьер попал в автомобильную аварию и совсем недавно выписался из госпиталя. Клодетта, будучи преданной женой, осталась в Париже, чтобы каждый день навещать Пьера в госпитале.

Сосчитав наличность, Пьер еще больше нахмурился. Из ванной вышла Клодетта.

— Деньги? — спросила она, глядя на банкноты в его руках.

Клодетта, которая была на пять лет моложе мужа, даже в десять утра, едва встав с постели, выглядела очаровательной. Высокая, гибкая, длинноногая, с золотисто-рыжими волосами и изумрудными глазами, она играла важную роль в махинациях мужа. Время от времени Клодетта соблазняла какого-нибудь богатого старика, который приглашал ее к себе домой. Там она со знанием дела выглядывала все ценное, позволяла затащить себя в постель, а потом, вернувшись домой, давала Пьеру полный отчет о тех ценностях, которые стоило красть, о системах сигнализации, замках на дверях и тому подобном. Дальше информация поступала к Бреди, который использовал ее весьма успешно.

Дювайны были счастливо женаты уже пять лет, хотя иногда Пьер впадал в меланхолию и становился раздражительным. Клодетта, по малейшим признакам угадывавшая настроение мужа, как могла успокаивала его, нейтрализуя меланхолию утонченными сексуальными приемами.

Вот и сегодня настроение мужа было мрачным.

— Мы на мели, — мрачно сказал Пьер. — После оплаты счетов из госпиталя в бумажнике будет хоть шаром покати.

Клодетта нежно погладила его по голове:

— К чему забивать голову такими пустяками, мое сокровище? Что-нибудь подвернется. Дай мне пять минут, и я принесу тебе кофе.

Пьер хлопнул ее по очаровательным выпуклостям пониже спины и улыбнулся:

— И что бы я без тебя делал, моя дорогая.

Она вышла, а муж вновь начал пересчитывать деньги. У него оставалось немногим больше десяти тысяч франков. Он поморщился. Среди его многочисленных талантов был и талант карманника. Начав работать на Лу Бреди, Пьер перестал лазить по карманам, но теперь неохотно подумал, не стоит ли вспомнить былое ремесло. Это даст возможность протянуть до тех пор, пока сливки парижского общества не вернутся по домам. Однако по зрелом размышлении Пьер все же отбросил эту мысль, полагая, что риск слишком велик, да и он утратил прежние навыки.

В тот момент, когда Клодетта внесла кофе, раздался телефонный звонок. Они переглянулись.

— Кто бы это мог быть? — Поднявшись, Пьер снял трубку. — Пьер Дювайн слушает.

— Это Лу Бреди. — Голос доносился отчетливо, словно Лу находился в соседнем номере отеля, а не по ту сторону Атлантического океана. — Я в Вашингтоне. Для тебя есть работа. Встречаемся в баре в «Хилтоне» в 23.30. Будь с Клодеттой. — В трубке послышались гудки.

— Это Бреди! Есть работа!

Пьер устремил на Клодетту радостный взгляд. Они оба знали, что «работа» Бреди всегда обещала деньги.

— Вот видишь, дорогой! — воскликнула Клодетта, ставя поднос на столик. — Я же сказала, что нам подвернется что-нибудь. — И она кинулась в объятия Пьера.

Ровно в 23.30. Пьер в сопровождении Клодетты вошел в переполненный бар в отеле «Хилтон». Они растерянно обвели взглядами зал, но не увидели никого похожего на Лу Бреди. Чья-то рука коснулась локтя Пьера. Оглянувшись, он увидел неприметного человечка с бородой и усами, довольно полного, со сползающими на нос очками. Супруги уже привыкли к перевоплощениям Бреди, но сейчас он провел их весьма ловко.

— Идем в мой номер, — спокойно произнес Бреди.

По дороге на четвертый этаж никто не проронил ни слова. Лишь войдя в номер, Пьер воскликнул:

— Лу, это просто фантастика!

— Конечно. — Бреди предложил Клодетте единственное кресло, указал Пьеру на стул, а сам уселся на кровать. — Для вас имеется срочная работа. Это очень важно. Слушайте внимательно.

Не упоминая об иконе, Бреди сказал им, что они должны находиться рядом с супругами Лепски, постоянно держать их в поле зрения, едва только те сойдут с трапа самолета в аэропорту Шарля де Голля в ближайшую пятницу.

— Они проведут некоторое время в Париже, затем отправятся в Монте-Карло и на побережье и после этого в Швейцарию. Все это время вы должны быть неразлучны, как грудной ребенок неразлучен с матерью. У женщины в руках будет находиться дамская сумочка, а в ней некий предмет, о существовании которого она не подозревает. Сумочка с этим предметом должна любой ценой попасть в Швейцарию. Он надежно зашит в ней, и я не думаю, что на таможне возникнут сложности, но вы должны убедиться, что женщина с сумочкой благополучно пересекла границу.

Пьер насторожился:

— Что это за предмет?

— Тебе это знать ни к чему, но предмет очень ценный.

— Надеюсь, не наркотики?

— Конечно, нет! Всего лишь произведение искусства.

Пьер и Клодетт обменялись понимающими взглядами.

— Сделать это как будто нетрудно. И какова цена?

— Двадцать тысяч в швейцарских франках и издержки, — сказал Лу Бреди, подсчитавший все заранее. — Можете рассматривать это как оплаченный отпуск.

— Давай все точно обговорим, — сказал Пьер, который хорошо знал, что с Лу всегда надо держать ухо востро. — Мы должны следовать за этой парочкой, останавливаться в одних и тех же отелях, следить, чтобы женщина не расставалась с сумочкой, не забыла ее случайно где-нибудь при переезде с места на место, и, когда сумочка пересечет швейцарскую границу, мы получим двадцать тысяч франков. Правильно?

Бреди теребил свою фальшивую бородку.

— Еще кое-что, Пьер. Вы приедете с ними в Швейцарию, остановитесь в том же отеле. Когда их не будет в номере, заберете сумочку и привезете ее ко мне в отель «Эден», в Цюрихе. Тогда и получите деньги.

— А кто эти люди?

— Хороший вопрос. Да, вам это нужно знать. — Лу помолчал. — Он детектив первого класса из полиции Парадиз-Сити, а женщина — его жена.

Пьер замер:

— Ты хочешь сказать, что я должен похитить сумочку у жены опытного копа?

— А что здесь такого?

— Да что угодно! Представляешь, какой крик поднимется при исчезновении сумочки. Ну, а уж коп перевернет все вверх ногами. Мне это не нравится, Лу.

Бреди улыбнулся:

— Спокойнее. Он не узнает, что сумочка пропала.

— Но его жена узнает, — резко сказала Клодетта.

— Ни тот, ни другая ничего не узнают. У меня имеется точно такая же копия первой, и я передам ее вам в Швейцарии, а ты просто переложишь вещи миссис Лепски в копию и, спокойно выйдя из номера с оригиналом, отправишься ко мне. Никто не заподозрит подмены.

Дювайн немного подумал, потом одобрительно кивнул:

— Да, голова у тебя варит. Ладно, пойдем дальше. Где они собираются останавливаться? Ты же знаешь, что номера в отелях Парижа, а тем более Монте-Карло, нужно заказывать заранее. Так что мне нужен их точный маршрут.

— Не вопрос. — Бреди вынул из бумажника сложенный листок бумаги. — Эд все проработал. Кузен Кендрика отправился в отделение «Америкэн экспресс» в Парадиз-Сити и сказал девушке, которая организовала их поездку, что хочет послать им цветы во все отели, где они остановятся. Она дала ему копию их маршрута. Они пробудут четыре дня в отеле «Эксельсиор» в Париже, три дня в отеле «Метрополь» в Монако и три дня в «Монтре Палас» в Монтре. Здесь есть все даты. — И он протянул Пьеру листок.

— Двадцать тысяч швейцарских франков и расходы?

— Да.

Клодетта в экстазе вздохнула.

Пьер изучил маршрут, некоторое время подумал, затем глянул с улыбкой на Лу:

— У меня появилась идея. А что, если мы случайно окажемся в аэропорту в тот момент, когда прибудут супруги Лепски? Клодетта завяжет с ними разговор, потом подойду я. Вы намереваетесь остановиться в «Эксельсиоре»? Ах, какое совпадение! Мы тоже там остановились, а потом направляемся в Монако… У нас здесь машина, так что мы можем вас захватить с собой в «Эксельсиор». Я знаю американцев, Лу, так что гарантирую, мы быстро станем друзьями. Их хлебом не корми, но дай почувствовать, как мы их уважаем. Так что я покажу им все достопримечательности Парижа, а затем отвезу в Монако. Я буду улаживать все их проблемы с багажом, так что сумочка всегда будет в поле моего зрения.

— Отлично! Но недооценивать Лепски опасно. Он опытный коп.

— Это уж мои проблемы. А теперь неплохо бы получить небольшой аванс.

Бреди полез в карман за бумажником.

Густав Хольц укладывал в «дипломат» документы, когда в кабинет вошел Герман Радниц.

— Вам нужно срочно повидать Клода Кендрика и узнать, как именно он намеревается переправить икону в Цюрих и с кем именно он проворачивает это дело. Если я не буду точно уверен, что он сможет доставить туда икону, я откажусь от этого дела.

— Как скажете, сэр, — кивнул Хольц. — Я немедленно займусь этим.

— Подождите. — Радниц закурил сигару. — Нужно найти замену Лю Силку.

Глаза Хольца на секунду сузились. Лю Силк был наемным убийцей, карающей десницей Радница, многие года избавлявшей Радница от неугодных ему людей. Несколько месяцев тому назад Силк погиб в ходе операции, не имевшей отношения к Радницу.

Радниц был высокого мнения о талантах Хольца, за много лет успев убедиться, что тот мгновенно находит решение любой проблемы. Но сейчас даже он удивился, когда Хольц с готовностью кивнул.

— Вот как? И кто же это?

— Конечно, сэр… Мой племянник.

— Что-то я не слышал, чтобы у вас был племянник.

— Мой брат и его жена погибли в автомобильной катастрофе, но их сын, тогда ему было три года, выжил. Его зовут Серж. Как близкий родственник, я позаботился о мальчике, так что он получил прекрасное образование, свободно владеет английским, французским, немецким и русским языками. Но в восемнадцать лет, вопреки моей воле, он ушел в армию, и на десять лет я потерял с ним связь. Недавно Серж дал о себе знать. Служба в армии ему надоела, и он попросил, чтобы я нашел для него какую-нибудь работу. Он так похож на Силка, что я решил подержать некоторое время парня в резерве — на тот случай, если вдруг Силк вас разочарует или случится что-нибудь непредвиденное. Так и случилось. Силк погиб, а, насколько я знаю, по своим качествам Серж ни в чем не уступает Силку. А может быть, и превосходит его. Я ручаюсь за него.

— Вы удивительный человек, Хольц. Вы всегда предугадываете мои требования. И чем же сейчас занимается ваш племянник?

— Совершенствуется в стрельбе из всего, что стреляет… и ждет своего часа.

— Хорошо… Раз вы за него ручаетесь, он может считать, что нанят. На тех же условиях, что и Силк. А теперь отправляйтесь и поговорите с Кендриком.

Полчаса спустя Густав Хольц уже сидел в кабинете Кендрика. Кендрик, напуганный грозным видом посетителя и встревоженный известием, что Радниц может в последний момент отказаться от их соглашения, во всех подробностях объяснил, как намеревается переправить икону в Швейцарию, рассказав также о Хеддоне, Бреди и Дювайнах.

Хольц внимательно выслушал, затем сказал:

— Мне нужна фотография сумочки, чтобы показать ее Радницу.

— Нет ничего проще. Я ее фотографировал, чтобы сделать копию. — И Кендрик вытащил несколько цветных фотографий.

— Уверен, мистер Радниц останется доволен вашим планом. — Хольц поднялся. — Поздравляю вас.

— Так что я могу рассчитывать на оплату в Цюрихе? — с беспокойством спросил Кендрик.

— Разумеется. Как только икона будет доставлена, нужная сумма незамедлительно будет переведена на ваш счет.

Вернувшись в отель «Бельведер», Хольц познакомил босса со всеми деталями плана Кендрика. Радниц слушал молча, время от времени одобрительно кивая.

— Что ж, план неплохой. — Некоторое время Радниц задумчиво рассматривал фотографию сумочки, затем его жабьи глаза приняли хищное выражение. — Когда Кендрик провалил это дело, связанное с русскими марками, я обещал себе проучить его. Мне нужна точная копия этой сумочки. Пусть ваш племянник доставит ее на мою виллу в Цюрихе.

Хольц, бывший, как всегда, настороже, заметил:

— Извините, мистер Радниц, но я считаю, это не вполне разумно.

— Почему, хотелось бы знать?

— Молодой человек с дамской сумочкой немедленно вызовет подозрение у полиции. Ведь ему придется пройти через швейцарскую таможню. Это может быть опасно. Я знаю в Цюрихе человека, который изготовит точно такую же сумку. Ему надо будет только выслать фотографию. Уверяю вас, с этим не будет проблем.

Радниц удовлетворенно кивнул:

— Вы, похоже, успеваете обо всем подумать. Что ж, согласен и полностью полагаюсь на вас. А вашего племянника я ожидаю к концу недели.

Хольц слегка наклонился, забрал фотографию и вышел.

Молодая негритянка потянулась во сне, издав легкий стон удовлетворения. Обнаженная, она лежала на смятой застиранной простыне, стройное тело блестело от пота, а длинные пряди шелковистых черных волос разметались по лицу.

От ее движений лежащий рядом мужчина проснулся с реакцией дикой кошки. Он оглядел маленькую грязную комнатку, спящую рядом с ним девушку, шторы на окнах, сдерживающие блеск флоридского солнца. Взгляд его охватил тростниковый стул, таз с отбитой эмалью на расшатанном столе с подкосившимися бамбуковыми ножками и брошенные на пыльную циновку потную рубашку, джинсы и мокасины.

Полулежа на локте, он вновь глянул на девушку. Ему надоели белые женщины, в настоящий момент он предпочитал черных. Белые, прежде чем отдаться, слишком много требовали. Черные же сразу говорили «да» или «нет». Эта прямота импонировала ему. С тех пор как он приехал в Майами, он отверг скучных, избалованных белых девушек.

В свои двадцать восемь лет Серж Хольц был великолепным образчиком мужской породы и очень гордился стройным натренированным телом. Высокий, с длинными, до плеч, волосами цвета спелой ржи и мускулатурой боксера, он вызывал интерес у женщин. Но этот интерес сразу угасал, стоило Сержу повернуться лицом. Его лицо пугало, но и завораживало женщин. В этом узком лице с приплюснутым носом боксера, ледяными глазами-щелками и чувственным ртом часто вспыхивал сексуальный призыв, возбуждавший женщин. Даже когда Серж улыбался, взгляд его оставался беспощадным. Дружбы в любом виде он не признавал. За долгие годы службы в армии в качестве наемника, убивая, грабя и насилуя в компании таких же головорезов в Конго и других африканских странах, он ни с кем так и не сдружился.

Даже его учителя, считавшие его блестящим учеником, относились к нему настороженно, чувствуя в нем какое-то зло.

Серж предпочитал одиночество. Когда боевые действия в джунглях заканчивались, он проводил время в спортивных залах, боксируя, изучая карате и все способы эффективно и незаметно убивать. Зачарованный ковбойскими телефильмами, он научился быстрее всех выхватывать оружие и стал самым метким стрелком. Удовлетворенный этим, он перешел к бросанию ножа и стал непревзойденным мастером.

Серж уважал лишь одного человека: своего дядю Густава Хольца. Помимо удовольствия безжалостно убивать и гоняться за женщинами, единственным интересом в жизни Сержа были деньги. Устав от армейской жизни, он вернулся из Африки в Париж, где его дядя работал у Германа Радница. Богатство, могущество и власть этого человека, о которых рассказал дядя, произвели на Сержа сильное впечатление.

Серж долго обсуждал с дядей свое будущее. Он намеревался присоединиться к повстанцам Кастро и отправиться на Кубу, но дядя посоветовал ему подождать. Он снабжал Сержа деньгами на жизнь и пообещал рано или поздно найти ему место в обширной империи Радница. Густав Хольц рассказал племяннику о Лю Силке, пояснив при этом, что у мистера Радница много врагов и некоторые из них мешают ему. Вот Силк и заставляет таких людей исчезать. Силк получает четыре тысячи в месяц, а за каждое успешно выполненное дело еще и премию в пятьдесят тысяч. Но Силк уже не молод. Он может уйти в отставку, его могут прикончить… И тогда на место Лю Силка он, дядюшка, порекомендует Сержа. А сейчас главное — запастись терпением и ждать, тренируясь, чтобы держать себя в прекрасной форме.

— Но зачем ждать? — удивился Серж. — Скажи, где мне отыскать этого Силка, и он исчезнет.

Густав покачал головой:

— Не все так просто. Тебе до Силка еще далеко. Ты, конечно, хорош, но он просто совершенство. Зачем рисковать твоей жизнью? Да и Радниц может что-нибудь заподозрить.

Итак, Серж остался в Париже, совершенствуя свою технику убийства, волочась за женщинами и почитывая биографии мировых лидеров.

Когда Радниц переехал в Парадиз-Сити, Серж перебрался в Майами, где дядя снял для него скромную квартирку. Делать было совершенно нечего. Серж часами валялся на пляже, флиртовал с девочками, развлекался тем, что на пари метал ножи в стволы пальм, и терпеливо ждал своего часа, свято веря в слова своего дяди. Рано или поздно, но он займет свое место в империи Радница.

Накануне ему захотелось провести время с девушкой, и он помчался на своем мотоцикле «хонда» в негритянский квартал Западного Майами и там нашел вот эту, которая спала сейчас рядом с ним. Он угостил ее кока-колой, и она рассказала, что муж уехал по делу в Ки-Уэст и не вернется до вечера. Они только обменялись взглядами, и Серж понял, что у нее те же намерения. Устроившись за его спиной на мотоцикле, девица объяснила ему, как проехать к лачуге, где она жила.

Как только он удовлетворял свое желание, его интерес к женщинам сразу пропадал. Равнодушно глянув на спящую, Серж соскочил с кровати, влез в джинсы и потянулся за рубашкой. В этот момент перед хижиной раздался скрип тормозов подъехавшей машины. Подскочив к окошку, Серж глянул сквозь жалюзи. Перед хижиной стоял старый потрепанный «линкольн». Дверца открылась, и оттуда выпрыгнул огромный мускулистый негр в светлом костюме. На его жестком, небритом лице, блестевшем от пота, застыло злобное, пугающее выражение. Когда он зашагал по дорожке к дому, девушка проснулась и, глянув в окно, стала серой от страха.

Почти бегом негр подскочил к двери и навалился на нее всем телом.

Серж хищно улыбнулся. Два быстрых шага — и он у стены возле двери, которая сотрясалась от сильных ударов. Девушка с ужасом смотрела на прогибающуюся дверь. Еще несколько секунд — и дверь распахнулась. Со злобным ревом, размахивая сверкающим на солнце ножом, в хижину влетел обманутый муж.

Девушка вскрикнула и, закрыв руками обнаженную грудь, упала на постель.

Двигаясь бесшумно, как атакующая кобра, Серж вышел из-за двери. Ребром ладони он ударил по бычьей шее негра, применив прием карате. Хижина содрогнулась от крыши до потолка, когда черный гигант грохнулся на пол. Девушка опять вскрикнула.

— Успокойся, — сказал Серж. — Не заводись.

— Он мертв? — Она забилась в угол кровати и с ужасом смотрела на неподвижное тело.

— Нет… нет. Просто спит. — Серж натянул пропотевшую рубашку.

— Когда он проснется, он убьет меня!

Серж начал надевать мокасины.

— Не убьет. Я позабочусь об этом.

— Он изобьет меня! — застонала девица.

Серж покачал головой; его длинные волосы взметнулись как флаг.

— Нет.

— Нет, изобьет! До крови!

Серж хладнокровно наклонился над безжизненным телом. Взяв громадную ручищу левой рукой, правой он захватил мизинец. В следующее мгновение послышался характерный хруст сломанной кости. Ту же самую манипуляцию Серж проделал и со второй рукой. Разогнувшись, он улыбнулся помертвевшей от происходящего девушке.

— Вот теперь он не сможет коснуться тебя, беби. А чтобы он не вздумал ударить ногой, и с ногами мы проделаем аналогичную операцию.

Пока девушка, дрожа всем телом, наблюдала за ним, Серж снял с поверженного великана ботинки и хладнокровно переломал тому мизинцы на ногах.

— Твой муж беспомощен и будет рад, если ты начнешь ухаживать за ним.

Улыбнувшись на прощание своей холодной улыбкой, Серж вышел из хижины и, усевшись на мотоцикл, погнал «хонду» в направлении Майами.

Вернувшись домой, он узнал, что звонил дядя и просил срочно перезвонить ему. Глаза Сержа загорелись. Неужели пришло его время? Он тут же позвонил в отель.

— Это Серж, — сказал он, услышав в трубке голос дяди.

— Немедленно приезжай в отель «Бельведер» в Парадиз-Сити, — коротко сказал Хольц. — Ты зачислен в штат сотрудников мистера Радница. — В трубке послышались гудки.

Серж положил трубку и некоторое время неподвижно стоял задумавшись. Потом начал быстро собирать чемодан.

Итак, его долгое ожидание кончилось.

Глава 4

Фред Скунер, который возглавлял службу безопасности музея изящных искусств в Вашингтоне, стоял вверху широкой мраморной лестницы в три пролета, ведущей в вестибюль второго этажа. Именно там была размещена экспозиция, любезно предоставленная Эрмитажем.

Скунеру уже перевалило за пятьдесят. Это был крупный мужчина в темно-синей форме и с такой же фуражкой на голове. Золотые шевроны на рукавах указывали на его ранг. Рядом стоял агент ФБР Джек Трамблер в темном костюме и без шляпы. Пиджак Трамблера слегка оттопыривался в том месте, где в кобуре находился специальный полицейский револьвер тридцать восьмого калибра.

Оба мужчины рассматривали длинную очередь перед контрольным экраном, мимо которого должны были пройти все посетители выставки. У входных дверей стояла вооруженная охрана, регулировавшая людской поток. Еще один охранник направлял людей в гардероб, где следовало оставить все, что было у них в руках.

Трамблер, худой, с жестким лицом мужчина лет тридцати с небольшим, был недоволен тем, что его назначили сюда. Ему совершенно не нравилось просто стоять и смотреть на этих любителей искусства и праздных бездельников, но данные ему инструкции были ясными и точными. Его начальник сказал, что он и его четверо парней должны быть все время начеку. «В этом проклятом городе полно всяких психов, — говорил босс. — Разумеется, каждый экспонат снабжен индивидуальной сигнализацией. Но ведь не исключено, что какой-нибудь псих швырнет бутылочку с кислотой в картину. Меня лично проинструктировал президент, так что я, в свою очередь, предупреждаю вас — никаких инцидентов».

Такие же указания получил Скунер из Белого дома. Все его люди последнюю неделю были в постоянной боевой готовности, и напряжение уже начало сказываться. В восемь часов вечера, когда музей закрывался, охранники посменно оставались на ночное дежурство.

— Скорее бы уж эта шумиха кончилась, — проворчал Трамблер. — Еще целая неделя!

Скунер кивнул:

— Эта публика выглядит вполне прилично, но кто может знать. Здесь так много чудаков, настроенных против русских. Такой тип по политическим мотивам может повредить какой-нибудь экспонат. Мне кажется, что последняя неделя может оказаться и самой напряженной.

— Видимо, да. Представляешь, какой поднимется шум, если кто-нибудь выкинет здесь какой-нибудь фокус? — хмуро сказал Трамблер. — Представляешь, какой шанс для Советов обвинить нас в халатности? Не сомневаюсь, они будут только рады, если какой-нибудь псих что-нибудь выкинет.

— Но меры безопасности такие строгие, что дальше некуда.

— Ну да. Как у тебя с этими парнями из КГБ?

— Никакого контакта. Они притворяются, что говорят только по-русски.

— У меня тоже.

Пока двое мужчин беседовали, поток посетителей все увеличивался и очереди на первом этаже росли.

Бело-голубой фургон с надписью на борту «Вашингтон-Сити электрик корпорейшн» подкатил к главному входу. Высокий негр в униформе корпорации выпрыгнул из него и подошел к одному из охранников.

— Нам позвонил мистер Скунер, — сказал он. — У вас что-то случилось с электрощитом.

Охранник оглядел электрика:

— А вы знаете, где расположен этот щит?

— Еще бы, — ухмыльнулся негр.

В это время ко входу подрулил большой туристский автобус, и охранник нетерпеливо махнул рукой, пропуская негра. Фургон электриков завернул за фасад музея, где не было никакой охраны.

Из подъехавшего автобуса вышел невысокий, толстенький, улыбчивый священник.

— Преподобный отец Хардкастл, — представился он. — Я привез свою паству посмотреть экспозицию. У вас должна быть наша заявка, я полагаю.

Охранник был предупрежден, что тридцать пять вьетнамских беженцев приедут на выставку в сопровождении преподобного Хардкастла.

— Сэр, — охранник козырнул. — Ваши билеты.

— Разумеется. — Священник вытащил пачку билетов и паспорт.

— Паспорт не нужен, сэр. — Охранник быстро просмотрел билеты.

— Я предположил, что охрана очень строгая, вот и прихватил документы на всякий случай.

По мнению охранника, все служители церкви, толстые или тонкие, были большими занудами и никчемными людьми. Он глянул на вьетнамцев, выглядывавших в окна автобуса, что-то проворчал себе под нос и махнул рукой водителю.

— Проезжайте, — сказал он священнику. — В вестибюле есть еще пост охраны. Скажите своим людям, чтобы они оставили все в автобусе. Никаких сумочек, зонтиков, металлических предметов. Тем самым вы сэкономите и свое, и чужое время.

— Я все понял. Благодарю вас. — Священник забрался в автобус, и водитель медленно поехал в направлении главного входа.

Высадка пассажиров из автобуса заняла кучу времени. В автобусе они суетились, оставляя свои вещи. Двух последних женщин пришлось поддерживать под руки. Обе были на последнем месяце беременности.

— Вот черт! — проворчал Скунер. — Ты только глянь на них!

Он раздраженно осмотрел толпу вьетнамцев: мужчины, женщины, даже маленькие дети. Вьетнамцы были в национальных костюмах.

— Видимо, беженцы, — продолжал Скунер. — Святой отец организовал эту поездку через «Общество братской любви». Взгляни на этих двух женщин! У них такой вид, что они разродятся прямо здесь.

— Упаси Бог! — пробурчал Трамблер. — Нам только этого и не хватает.

Внизу, в вестибюле, охранник главного входа Чик Харли с любопытством рассматривал обеих беременных женщин. Харли, молодой, немного полноватый парень, не блистал никакими талантами и поступил в охрану музея, поскольку это обеспечивало ему в старости приличную пенсию, достаточную при его образе жизни и отсутствии амбиций. Десять месяцев тому назад, чувствуя прочность своего положения в жизни и не имея экстравагантных привычек, он женился. Его жена была похожа на него: без амбиций, вся в заботах о семье. Они оба любили детей. Его жена тоже была беременна и должна была со дня на день родить. Харли, обожавший свою толстушку жену, был в ужасе от того, как быстро растет у нее живот. Он насмотрелся по телевизору фильмов о родах, и они так его расстроили, что всю последнюю неделю он мучился, живо воображая, какое испытание предстоит его жене. И поэтому, когда Харли увидел двух юных, похожих на цветы беременных вьетнамок, у него по спине пробежал холодок.

Предъявив пачку билетов, толстый священник направился к своей группе. Харли отошел от двери и обратился к нему.

— Здесь есть лифт, сэр, — любезно сказал он. — Эти две женщины не смогут подняться по лестнице.

— Благодарю вас, вы очень любезны, что подумали об этом, — улыбнулся священник.

Харли расплылся в улыбке:

— Мы с женой, сэр, тоже со дня на день ждем ребенка.

— Примите мои поздравления. Это замечательно!

Харли показал им лифт и заторопился на свой пост у двери.

Вьетнамцы гурьбой начали подниматься по лестнице, а две беременные женщины и священник вошли в лифт. Поднявшись, они подождали остальных.

Затем священник сказал:

— Следуйте за мной и не отставайте, — и направился в первый зал экспозиции.

— А среди этих вьетнамочек есть пара хорошеньких, — заметил Трамблер. — Я бы с удовольствием пообщался на досуге с одной из них.

— Выбрось из головы подобные мысли, — резко сказал Скунер. — Давай лучше пройдем по залам. Ты иди направо, а я — налево.

Тем временем вьетнамская группа двигалась от экспоната к экспонату, иногда задерживаясь возле них, чтобы выслушать пояснения священника.

Трамблер прошел мимо стеклянного ящика, в котором находилась икона Екатерины Второй, не привлекавшая особого внимания, и оказался в просторном зале, где были развешаны лучшие полотна, написанные маслом. Здесь народу было полно, и он заметил всех пятерых агентов КГБ, смешавшихся с толпой, а также двух своих сотрудников, наблюдавших за посетителями.

Священник между тем подошел к окну и глянул вниз. Он увидел во дворе голубой фургон электрокомпании, выезжавший из музея, и довольно улыбнулся. Посмотрев на часы, он перешел к следующему экспонату и вновь начал пояснения. Через десять минут он замолк и едва заметно кивнул одной из беременных женщин. Та отделилась от группы и подошла к охраннику, который с трудом подавлял зевоту. Он дежурил прошлой ночью и теперь с нетерпением ждал, когда его сменят.

— Сэр, вы не подскажете, где здесь туалет?

Охранник посмотрел на ее большой живот и дружелюбно улыбнулся:

— Вон та дверь, мисс.

— Благодарю вас, сэр.

Женщина пошла к указанной ей двери в дальнем конце алькова с иконой, и в этот момент к стеклянному ящику с иконой подошел священник.

— Перед вами, друзья, — начал он пояснения, — первая из известных русских икон, которая принадлежала русской императрице Екатерине Второй.

Группа вьетнамцев расположилась плотным кругом возле шнура, за которым находилась икона. К ним тут же подошел охранник.

— Пожалуйста, не подходите близко, — предупредил он.

— Конечно, конечно.

Священник раскрыл иллюстрированный каталог, который был у него с собой. Охранник отошел. Выждав, пока он удалится, священник продолжал:

— Художник неизвестен, но, как вы сами можете убедиться, учитывая…

Послышался громкий хлопок, и из урны у дамского туалета повалили густые черные клубы дыма.

Вьетнамцы немедленно устроили панику. Женщины завизжали, расталкивая друг друга, кричали мужчины, вопили дети. Охранник побежал к урне, из которой валил дым, но был вынужден отступить, задыхаясь и кашляя. Паника между тем затронула и соседние залы. Крики «пожар!», «горим!» неслись из зала в зал. Все повалили к выходу.

Скунер, услышав шум, прибежал из правого крыла музея. Он моментально отметил, что огня нет и, скорее всего, взорвалась дымовая шашка. Метнувшись к лестнице, он крикнул Харли, который, растерявшись, смотрел на него:

— Закрыть двери! Никого не впускать и не выпускать!

Охранник, стоявший рядом с Харли у дверей, побежал к Скунеру, прыгая через три ступеньки. Бежавшие с воплями вниз вьетнамцы едва не сбили их с ног, но с помощью охранника Скунеру все же удалось остановить толпу.

— Всем стоять на месте! — рявкнул Скунер. — Никакой опасности нет!

Оставшись в одиночестве, Харли закрыл мощной спиной дверь и стал смотреть на свалку, происходившую на ступеньках.

— Друг мой!

Харли повернулся и увидел рядом с собой толстого священника. Дверь лифта была открыта, и одна из беременных женщин лежала на полу.

— Боюсь, что этот кошмар может вызвать у нее преждевременные роды. Мистер Скунер уже позвонил в «Скорую помощь»… А вот и сирена. Помогите, пожалуйста!

Если бы Харли не растерялся, он, конечно, сообразил бы, что Скунер, сражающийся с вьетнамцами наверху лестницы, не смог бы так быстро вызвать карету «Скорой помощи». Но нечеловеческие стоны, издаваемые лежавшей на полу вьетнамкой, и приближающийся вой сирены «скорой» совершенно лишили его остатков разума. В голове Харли билась одна лишь мысль: «Боже мой! Это может произойти и с Мэг!» Вместе со священником он поспешил к женщине, вдвоем они подняли ее на ноги. Ее блестевшее от пота лицо было искажено болью.

— Пропустите санитаров! — приказал священник.

Харли в возбуждении подскочил к двери, откинул защелку и впустил двух негров-санитаров с носилками. Он не мог знать, что всего четверть часа тому назад эти же двое были здесь в форме электриков. Они положили вопящую от боли девушку на носилки и, прежде чем Харли успел что-либо сообразить, вышли, задвинули носилки в фургон, и «скорая» умчалась с завывающей сиреной.

— Отлично! — сказал священник. — Благодарю вас. Теперь я должен вернуться к своим людям и разобраться, что там происходит.

Он быстро двинулся к лифту, вошел в него и нажал на кнопку третьего этажа. Немногочисленные посетители на третьем этаже столпились у лестницы. Священник вошел в мужской туалет и закрыл дверь. Спустя три минуты дверь открылась, и из нее вышел молодой человек, худощавый, в белой спортивной рубашке и черных брюках. Он сразу же смешался с толпой, которую сдерживали охранники.

Благодаря действиям охраны паника была быстро остановлена. Раскрыли все окна, и густой дым начал рассеиваться.

Скунер все время кричал в мегафон:

— Пожара нет, это чья-то дурацкая шутка. Всем оставаться на местах.

Толпа повиновалась, как стадо овец. Трамблер подошел к Скунеру.

— Посмотри-ка. — Он показал пластиковый контейнер. — Хитрая дымовая бомба-самоделка. И прочти…

К бомбе была прикреплена записка: «Будь проклята, Россия! Антисоветская лига».

— Этот сукин сын еще здесь! — завопил Скунер. — И мы его найдем!

К ним подбежал низенький агент КГБ.

— Не выпускать никого, пока мы не проверим все, — рявкнул он.

— Ясно, — сказал Скунер. — Это мистификация. Я поговорю с публикой.

Приложив к губам мегафон, Скунер, весь в поту и предчувствуя неприятности, сообщил толпе, что какой-то шутник подбросил дымовую шашку и теперь, прежде чем всех выпустить, надо переписать фамилии и адреса. Просьба ко всем встать в очередь в вестибюле. Кроме того, продолжал Скунер, надо проверить, не нанесен ли ущерб экспонатам, а после этого всех отпустят.

Публика в толпе расслабилась и начала смеяться. Все, похоже, сочли, что кто-то подшутил над Советским Союзом.

Залы второго этажа опустели, кагэбэшники начали проверять экспонаты с целью установить размер ущерба. К удивлению Скунера, они оказались специалистами по художественным ценностям. Один из них, подойдя к футляру с иконой Екатерины, стал внимательно в нее всматриваться. Неожиданно его что-то смутило, потому что он перешагнул через шнур и вплотную подошел к иконе. Футляр оказался незаперт.

С замирающим сердцем Скунер следил за ним. Он ждал, что, как только человек дотронется до футляра, завоет сирена.

Эксперт вынул икону из футляра, посмотрел на нее и затем повернулся к Скунеру. Лицо его пылало огнем.

— Икону подменили!

Услышав это, Трамблер повернулся и бросился к ближайшему телефону.

Черный «мерседес-280» свернул в небольшой переулок и проскользнул во двор разрушенного дома. Эд Хеддон взглянул на часы: в любом случае ждать десять минут. Он был совершенно спокоен. Эд глубоко верил в способности Лу Бреди. Операция была спланирована отлично, и только исключительное невезение могло все испортить. Хеддон не верил в везение или невезение.

Через девять минут во двор въехала машина «скорой помощи», и выскочивший из нее высокий негр подбежал к двойным воротам и запер их. Шофер, подойдя к Хеддону, поднял вверх большой палец.

— Порядок, босс, — сказал он, сияя. — Все прошло как по маслу.

Высокий открыл заднюю дверь, и из нее вышла молодая вьетнамка уже без всяких признаков беременности. Переодетая в темно-красные брюки и желтую блузку, которые были приготовлены в «скорой», она была неузнаваема. Девушка подбежала к Хеддону и протянула в окно машины икону. Тот внимательно осмотрел ее и, убедившись, что это подлинник, достал из кармана три конверта. Два из них он отдал неграм, а один передал девушке.

— О'кей, — сказал он. — Теперь открывайте ворота и исчезайте.

Высокий негр открыл ворота, и Хеддон, помахав им рукой, медленно выехал на улицу и направился в аэропорт.

Поставив машину на стоянке в аэропорту, он достал лежащий на заднем сиденье чемодан, открыл его и, отодвинув в сторону вещи, нажал на потайную пружину. Открылось второе дно. Он положил туда икону и вышел из «мерседеса». Неторопливой походкой он направился в зал регистрации и зарегистрировался под чужим именем. Девушка у конторки почувствовала в нем важную персону. Одарив Хеддона многообещающей улыбкой, она сказала:

— Рейс на Майами через десять минут.

Кивнув, Хеддон подошел к киоску, купил номер «Таймс», потом пошел в зал ожидания, где смешался с другими пассажирами.

Прибыв в аэропорт Майами, он взял в транспортном агентстве Херца напрокат «линкольн» и отправился в Парадиз-Сити. Смешавшись с потоком машин, Хеддон успокоился окончательно. Он посмотрел на часы: 15.05. Он подумал о том, что все прошло отлично и по графику. На мгновение он забеспокоился, что стало с Лу Бреди, но потом улыбнулся, представив себе, какая поднялась катавасия в музее. Конечно, Бреди предпринял все меры предосторожности и теперь, скорее всего, направляется в Нью-Йорк.

Еще через час Хеддон уже входил в галерею Кендрика, где Луи де Марни бегал из угла в угол, задевая все по пути. Он был полон напряженного ожидания. Увидев входящего Хеддона, он издал глубокий вздох облегчения.

— Где Клод? — резко спросил Хеддон.

— Ожидает… в конторе, — ответил Луи. — А вы… вы достали ее?

Хеддон быстро прошел через галерею и толкнул дверь в кабинет Кендрика. Хозяин нервными шагами мерил ковер, парик у него слез набок.

— Эд! Дорогой! — воскликнул он. — Я совсем истерзался… Ну, что…

Хеддон закрыл дверь и подошел к столу Кендрика. Положил на стол чемоданчик, раскрыл его, нажал на пружину и, повернувшись, с широкой улыбкой вручил Кендрику икону.

— О Господи! — пробормотал тот. — Как же я беспокоился, ты бы знал! Ты бесценный, просто бесценный человек! — Потом он тревожно взглянул на Хеддона: — Как все прошло? Надеюсь, без насилия?

Улыбка Хеддона стала еще шире:

— Все прошло как по маслу. А теперь начинается твоя работа.

— Да, да, — залепетал Кендрик и, подойдя к двери, позвал Луи. После этого он подошел к телефону и набрал номер Маверика. Когда тот ответил, Кендрик произнес: — Товар прибыл, срочно посылаю его к тебе с Луи. — Он послушал, затем сказал: — Все отлично проделано, нет никаких проблем.

В кабинет вошел Луи. При виде иконы его маленькие глазки загорелись.

— Детка, — обратился к нему Кендрик, — упакуй это и отнеси к Роджеру. Он ждет, у него все готово. Ты знаешь, что делать.

Луи, взяв в руки икону, стал ее внимательно рассматривать со всех сторон:

— Я думаю, что мои краски лучше, не так ли, беби?

— Быстрее… быстрее!

Когда Луи ушел, Кендрик подошел к бару.

— Я так перенервничал, что надо бы выпить. Дорогой Эд, что тебе налить?

— Нет, спасибо… Ты изнервничался? Но я же сказал тебе, что достану ее, и вот достал. Через час-другой поднимется такая заваруха, что и в самом деле придется понервничать.

— Да, могу себе представить. А как те вьетнамцы? Ведь полиция в первую очередь примется за них.

— Ну и что? Они ничего не знают. Единственные, кто замешан, так это те две «беременные». У той, что была с бомбой, документы фальшивые. Даже если копы сделают ее, она ничего не скажет. Она сразу оставила корзину в туалете, переоделась, вышла и смешалась с толпой, как обычная посетительница выставок. Другая же, которая вынесла икону, сейчас должна быть в Нью-Йорке, и след ее потерян.

Кендрик поправил на голове парик.

— Ну а Лу?

Хеддон рассмеялся:

— Лу — такой человек, о котором не надо беспокоиться.

Кендрик отхлебнул бренди и подошел к письменному столу.

— Значит, остается только переправить икону в Швейцарию с этим копом, и мы будем богаты.

— Именно так, — ответил Хеддон. Потом, помолчав, он пристально поглядел на Кендрика: — Смотри только, чтобы твой покупатель не выкинул белый флаг в последний момент. Шесть миллионов — это сумма, которую не скоро соберешь. Ты в нем уверен, Клод?

— Конечно. Он чрезвычайно богат. Я в нем совершенно уверен.

Клод опять отпил бренди, а затем… затем скользкая мысль закралась в его мозг: можно ли вообще в чем-нибудь быть уверенным, когда имеешь дело с Радницем?

При этой мысли даже третий глоток бренди не смог успокоить его расходившиеся нервы.

Фред Скунер как мог старался успокоить Керемского, старшего в группе агентов КГБ.

— Ради Бога, не волнуйтесь, — говорил он. — Действительно, икону похитили, но она должна быть в здании музея. Как только повалил дым, я приказал перекрыть все выходы. Из музея никто не выходил. Вор все еще здесь. Скорее всего, сработал кто-то из Антисоветской лиги. Мы проверим все имена, запишем адреса. Десяток моих людей уже прочесывают музей от крыши до подвала. Готов поспорить, что они найдут икону.

Керемский сердито посмотрел на него:

— Все это одни слова, а иконы нет.

Скунер пожал плечами и отошел. Он направился к лестнице и взглянул вниз, где охранники записывали фамилии и адреса посетителей музея, обыскивали их и только потом отпускали. Харли, стоя у входных дверей, выпускал посетителей, предъявлявших ему записку с подтверждением, что они прошли контроль. Все пока шло гладко, и Скунер был уверен, что никто не сможет вынести икону.

Лу Бреди в черных брюках и белой спортивной рубашке выложил перед охранником фальшивый английский паспорт.

— Я остановился в отеле «Делавер», — сказал он. — Сегодня я весь день буду осматривать город, а потом направлюсь в Оттаву.

Охранник хмуро посмотрел на него. Еще один чертов турист. Он кивнул и пропустил его. После личного досмотра Бреди вышел на улицу и взял такси до отеля «Делавер».

Около полутора часов тридцать охранников были заняты с посетителями, пока наконец не отпустили последнего. Скунер почувствовал облегчение. Икону никак не могли вынести из музея после такого тщательного обыска всех посетителей. Теперь надо будет прочесать весь музей, и икона будет найдена. Тут он заметил, что один из охранников зовет его. В груди у Скунера что-то оборвалось.

— Я сейчас вернусь, — сказал он Керемскому и пошел на зов.

— В одном из женских туалетов обнаружено что-то странное, сэр.

К ним подошел Трамблер.

— В чем дело? — спросил он.

Вместе со Скунером они вошли в туалет, и охранник указал на яйцеобразную плетеную корзину с эластичными тесемками, которая лежала на полу в одной из кабин.

— Что это такое, черт возьми! — проворчал Скунер.

— Не трогать! — резко приказал Трамблер.

Он подошел к корзине, осмотрел ее и, выпрямившись, глянул на Скунера:

— Так вот откуда взялась здесь дымовая шашка. Эти вьетнамки! Две из них были беременными.

— Ах ты черт! — Скунер повернулся и увидел возле себя еще одного охранника.

— Сэр, в мужском туалете на третьем этаже чья-то одежда.

— Дьявол! — воскликнул Скунер. — Постой здесь, — обратился он к первому охраннику и вместе с Трамблером пошел за вторым охранником в указанный туалет.

На полу кабинки они увидели черную сутану, парик, жилет с толстой подстежкой и воротничок, какие носят священники.

Трамблер тотчас оценил ситуацию:

— Тот толстый священник! Вьетнамки!

Оттолкнув Скунера, он бросился в вестибюль, спрашивая охранников у входа, проверили ли они священника и обыскали ли его. Но все отвечали отрицательно.

Скунер присоединился к нему.

— Ну а вьетнамцы?

— Я записал их имена, — сказал один из охранников. — Они остановились в пансионате «Братство любви».

— Когда ты их проверял, ты не заметил двух беременных женщин? — грозно спросил Скунер.

— Я таких не заметил, сэр. Может, Харли? Он принимал подписанные пропуска и выпускал всех.

— Я позвоню боссу, — сказал Трамблер и направился к телефону.

Скунер заспешил к дверям, где стоял Чик Харли. Теперь, когда закончилась суматоха, Харли опять думал о своей жене. Он пришел в себя, только когда Скунер схватил его за плечо:

— Ты обратил внимание на двух беременных вьетнамок?

Харли заморгал глазами.

— Нет, сэр. Правда, одну из них увезли в карете «скорой помощи», но другой вообще не видел.

— Что еще за «скорая помощь»?

Харли замер от страха.

— Та, за которой вы посылали, сэр.

— Я посылал? Что ты несешь?

По толстому лицу Харли потекли струйки пота.

— Когда повалил дым, прибежал священник и сказал, что беременная вьетнамка находится в шоке и вот-вот может родить. Через несколько минут прибыла машина «скорой помощи», и два негра-санитара вынесли женщину на носилках. Ей было очень плохо. Так как «скорую» вызывали вы, я их выпустил. Я что-то сделал не так?

Скунер онемел, глаза его остекленели, как будто его кто-то ударил по голове палкой.

Трамблер, прибежавший из телефонной кабины, схватил Скунера за рукав:

— Нет никакого пансионата «Братство любви»!

Скунер глубоко вздохнул. Итак, икону не только украли, но и вынесли из музея.

— Джек, она пропала! Принимай это дело! Я поговорю с парнем из КГБ. Господи! Как же нам не повезло!

Трамблер помчался к телефону. Тридцать минут спустя все пути из США были перекрыты.

В среду, в одиннадцать часов, к дому Лепски подкатил внушительного вида фургон. На его боках красовалась магическая надпись «Маверик». Когда фургон остановился, все занавески в соседних домах поднялись, любопытные соседи начали дружно выходить в садики и с завистью наблюдали за происходящим.

Кэрол с утра сгорала от нетерпения и, увидев наконец подъехавший фургон и суматоху, которую он вызвал в округе, почувствовала себя наверху блаженства.

Высокий молодой и элегантный водитель в униформе цвета буйволовой шкуры, отделанной коричневым галуном, и такой же фуражке с козырьком, вышел из кабины, неся огромный короб и направляясь к дверям Лепски. Кэрол чуть не сорвала дверь с петель, торопясь распахнуть ее.

Робко улыбнувшись хозяйке, красивый юноша настоял на том, чтобы войти в дом и распаковать то, что принес.

— Мистер Маверик хочет быть совершенно уверен, что вы вполне удовлетворены, мадам.

Кэрол не хотелось впускать этого шикарного молодого человека в дом. В гостиной у нее, как всегда, был жуткий беспорядок. Обычно ей требовалось чуть ли не полдня, чтобы все прибрать. Как-то так получалось, что, уходя спать, и она и Лепски оставляли в гостиной полный хаос. Кэрол не могла понять, как это получается, но тем не менее это было так.

Однако красавец шофер был так предупредителен и очарователен, что вскоре она успокоилась. Короб распаковали.

— В чемодане с вашими инициалами, мадам, находятся ваши платья, обувь и сумочка. Чемодан мистера Лепски пустой. А вот дамская сумочка. — Он указал на подарок Маверика. — Хозяин особенно хотел знать, будете ли вы довольны.

После ухода посыльного Кэрол еще долго не могла успокоиться, рассматривая сумочку. Кроме набора дорогой косметики, там был бумажник из крокодиловой кожи с тисненными золотом ее инициалами, такая же обложка для паспорта и маникюрный набор, столь изящный, что Кэрол даже боялась трогать его.

Часом позже она уже принимала троих из своих лучших подруг, не способных больше удержать свое любопытство. Это был звездный час Кэрол. Маленькое бунгало заполнилось возгласами радости, зависти, восхищения, когда Кэрол показывала подругам свои приобретения. Они не успокоились, пока Кэрол не примерила каждое платье и не прошлась в нем по неубранной гостиной. Поскольку гостиные у всех были в таком же беспорядке, это никому не помешало.

Пока Кэрол переодевалась в очередной наряд, ее ближайшая подруга приготовила сандвичи, использовав холодного цыпленка и ветчину, которые Кэрол оставила на ужин мужу. Гости добрались также до бутылки «Катти Сарк», купленной для Лепски взамен прежней. Словом, встреча превращалась в настоящую вечеринку, даже с хорошим пением. Запевала Кэрол, у которой был самый сильный голос, а подруги подтягивали, да так, что соседние собаки начали выть.

Наконец около шести вечера все разошлись. Женщины заспешили домой, чтобы наспех приготовить мужьям поесть. А Кэрол, немного уставшая, села перебирать в сотый раз роскошные флакончики в сумочке, умиротворенно вздыхая от радости.

Потом пришел Лепски. Из отпуска вернулся шеф — Фрэнк Террелл, и Лепски вводил его в курс дела, рассказывая о том, что случилось в его отсутствие. Лепски любил приукрасить свою роль. Террелл хорошо знал эту его слабость, но слушал и кивал, изредка попыхивая трубкой. Затем подвел итог: девять машин угнаны и десять возвращено; три незначительных кражи со взломом и пятеро пьяных водителей.

— Ну и прекрасно, — сказал Террелл, когда Лепски закончил. — Теперь ты свободен и можешь ехать в отпуск.

Вошел сержант Беглер.

— Рапорт, сэр. Какой-то тип из окна своей квартиры стреляет по лампочкам в соседних домах. Оперативники внизу ждут. Может, Том поедет и посмотрит, в чем там дело?

Террелл одобрительно кивнул:

— Том, это твое последнее задание. Поезжай и разберись на месте.

Лепски обожал подобные задания. Ничто не радовало его так, как импозантные «роллсы», «кадиллаки», «бентли», шарахающиеся в сторону, заслышав вой сирены полицейской машины.

Подъехав к месту действия, он увидел десяток полицейских в форме, смотревших задрав головы на одно из окон семнадцатиэтажного дома.

— Вон оттуда стреляет этот тип, — сказал один из копов.

Лепски вынул револьвер.

— Пошли, — сказал он решительно.

На глазах у собравшихся прохожих, а также прибывших сюда телеоператоров Лепски медленно и с достоинством направился к дому, надеясь, что ребята с ТВ снимают его.

Вместе с тремя полицейскими и трясущимся престарелым привратником Лепски взобрался на одиннадцатый этаж.

— Вот здесь дверь в его квартиру, сэр, — промямлил привратник, когда они вошли в коридор. — Это мистер Льюисон. Я думаю, у него крыша поехала.

Лепски, с револьвером в руке, приказал копам занять нужные позиции, а сам каблуком ботинка так саданул в дверь, что она распахнулась настежь. Полиция как шторм ворвалась в хорошо обставленную гостиную, где у окна сидел полный пожилой мужчина, держа в руках винтовку 22-го калибра.

— Бросай оружие! — загрохотал Лепски своим тренированным полицейским голосом и направил револьвер на сидевшего у окна стрелка.

— Ага! Наконец-то полиция пожаловала! Очень хорошо! — Мужчина положил винтовку на пол. — Давно пора. Входите, входите. Вы только взгляните на это безобразие! Люди средь бела дня жгут свет! Какой позор! А наш добрый президент все время просит экономить электроэнергию, но они на это плюют! Взгляните только: свет и свет! Кругом свет!

Когда Лепски, вернувшись в управление, составил рапорт, Беглер и Джейкоби чуть не лопнули от смеха.

— Ну, посмейтесь, вы, два болвана, — запальчиво сказал Лепски. — А меня сняли для телевидения. Вот тогда посмотрим, кто посмеется.

Однако, когда он позвонил на телестудию Парадиз-Сити, ему сказали, что кадры, на которых он был снят, были испорчены каким— то мальчишкой, который не придумал ничего лучшего, как прижать свою грязную ладошку к объективу телекамеры.

С испорченным настроением Лепски вернулся домой и уже с порога произнес свой обычный призыв:

— А вот и я. Что у нас сегодня на ужин?

Кэрол как раз положила обратно в сумочку изящный флакон духов. Голос Лепски вырвал ее из грез, в которых она видела себя женой миллионера, и вернул на землю, где она была всего лишь женой детектива первого класса.

— Привет, беби! — повторил Том, вваливаясь в комнату. — Что у нас на ужин? Я голоден, как сто чертей!

Кэрол закрыла глаза. Мечта испарилась. Возвращаясь к прозе жизни, она сказала:

— Том, посмотри на все это! Видишь, чемодан с твоими инициалами! Разве это не чудо?

Лепски уставился на чемоданы:

— Это для меня? А на кой черт мне нужен новый чемодан? У меня разве нет старого?

— Он принадлежал еще твоем деду, — холодно сказала Кэрол.

— Ну и что? Чем плох мой дед? — завелся Лепски.

— Ты поедешь с новым чемоданом, — медленно и твердо произнесла Кэрол.

Лепски подошел к чемодану и стал рассматривать его.

— Но он стоит бешеных денег! Ты соришь деньгами, лапушка!

— А теперь посмотри на это. — Она указала на сумку.

— Это ты тоже купила?

— Это подарок от мистера Маверика, Том.

Лепски стал разглядывать содержимое сумки. Он вытащил духи в аэрозольной упаковке и прыснул себе в лицо. Кэрол выхватила у него духи.

— М-м… симпатично, — сказал Лепски. — Вот так взял и просто подарил?

— Да. Это и два чемодана обошлись всего в сто долларов.

— Ну и ну! Не завела ли ты с ним шашни, моя радость? — сказал Лепски, но тут же улыбнулся. — Шучу, шучу. Но что же у нас все-таки на ужин?

— Лепски, неужели ты не можешь думать ни о чем, кроме еды? — сказала Кэрол, удаляясь на кухню.

— Все это мы уже проходили, — ответил Лепски, идя за ней. — Давай есть.

Но когда Кэрол заглянула в холодильник и осознала, откуда взялись толстые сандвичи с курицей и ветчиной, она издала отчаянный вопль. А Лепски, услышав знакомые звуки, разразился такой тирадой, что Кэрол покраснела до кончиков ушей.

Новость о дерзкой краже иконы Екатерины Второй была передана по телевидению в шесть часов вечера. Комментатор сообщил, что президент Соединенных Штатов уже связался с советским премьер-министром и заверил его, что икона будет найдена в кратчайший срок. Он обещал награду в двести тысяч долларов тому, кто поможет отыскать ее. Премьер же приказал немедленно закрыть выставку, а экспонаты упаковать и под строгой охраной вернуть в СССР.

Президент информировал русских, что все выезды из страны взяты под строгий контроль и вывезти похищенную икону не удастся. Обнаружение ее — это только вопрос времени. Полиция, силы безопасности, армия и флот — все брошено на поиски. Преступники будут найдены и строго наказаны.

Что ответил на это премьер, не сообщалось.

Кендрик и Луи слушали эту передачу и обменивались тревожными взглядами.

Эд Хеддон тоже слушал передачу в своем номере в отеле «Спэниш Бэй» и только улыбался.

Лу Бреди в Нью-Йорке тоже слушал и тоже улыбался. Если даже кто-то из тех вьетнамцев соблазнится наградой, он надежно спрятал все следы. Все, что вьетнамцы смогут сказать, только запутает дело.

Бреди покачал головой. Он был полностью уверен в том, что при помощи детектива первого класса Тома Лепски икона будет доставлена в Швейцарию.

Глава 5

К сожалению, самолет, следующий рейсом Майами — Париж, по расписанию улетал в шесть вечера. А это значило, что Лепски пришлось томиться бездельем все утро и весь день.

Он вскочил с постели в восемь утра и стал слоняться по маленькому домику взад и вперед, не зная, чем заняться, в то время как Кэрол еще лежала в кровати и просматривала газету.

Приготовив кофе и устав от ничегонеделания, Лепски вошел в спальню:

— А билеты на самолет у тебя, крошка?

Кэрол вздохнула:

— Я все приготовила. Бога ради, пойди прогуляйся. Я сейчас приму ванну, потом пойду в парикмахерскую и не вернусь раньше трех часов.

— А что у нас на обед? — как всегда озабоченно спросил Том.

— Пойди и купи себе чизбургер или еще что-нибудь. Кухня закрыта по случаю отпуска.

Лепски недовольно проворчал что-то, а потом спросил:

— Вещи все упакованы?

— Лепски! Уходи отсюда! — Но когда Лепски неохотно двинулся к двери, она спросила: — Да, кстати, а ты свои вещи уложил?

Он уставился на нее:

— Я думал, что ты все упаковала.

— Я собрала только свои. Твои я не собиралась трогать. Возьми газету и уходи, я буду одеваться. Когда я уйду, ты сможешь собраться. Кстати, прочти в газете об этой иконе, которую украли в Вашингтоне! Тому, кто ее найдет, будет награда в двести тысяч долларов.

— Икона? Какая еще, к черту, икона?

— Убирайся и прочти!

Что-то бормоча, Лепски отправился в гостиную, сел там и прочел газетный разворот, посвященный краже иконы. Он был потрясен. Теперь все копы страны будут привлечены, даже армия и флот. Президент мечет громы и молнии, значит, покатятся чьи-то головы. Но самое большое впечатление на Лепски произвела величина награды, обещанной любому, кто поможет найти икону.

Лепски, будучи полицейским, тоже принял событие близко к сердцу. Такое произведение искусства не может попасть на открытый рынок. Икону можно только тайком сбыть какому-нибудь коллекционеру. В его мозгу тотчас всплыло имя — Кендрик. Лепски не имел доказательств, но был уверен, что Кендрик участвует в махинациях с крадеными произведениями искусства. Такая добыча, как икона, как раз по его части.

Вскочив на ноги, он подошел к телефону, вызвал полицейское управление и попросил позвать сержанта Беглера. Коп, дежуривший на коммутаторе, узнал голос Лепски.

— Джо занят, — ответил он. — Мы все ищем икону. У тебя что?

— Если ты меня не соединишь сейчас же с Джо, я из тебя выпущу твои поганые кишки!

— Ладно, ладно…

После длительной паузы Беглер взял трубку:

— Черт побери, Том! Ты же в отпуске, вот и отдыхай. Что у тебя?

— Да эта икона! Полицейские тоже могут получить награду?

— Откуда мне знать? Сказано: все. Может быть, к копам и не относится. А тебе до этого какое дело?

— Ты знаешь этого жирного ублюдка Кендрика? Если уж икона и попала к кому-то в руки, то это к нему.

— Да, да. Послушай, Том, неужели ты не можешь спокойно отдыхать? Шеф сразу же подумал о Кендрике, как только получил сообщение. От нас уже трое там, плюс ФБР, плюс ЦРУ. Всей компанией пошли туда, в галерею Кендрика, с ордером на обыск. Так что не дергайся и хорошенько отдыхай.

Лепски издал звук, который на корриде остановил бы быка.

Уже одетая, Кэрол выглянула из комнаты:

— Что это за жуткие звуки?

— Да так, ничего.

— Тогда иди собирайся. Я буду в три. Пока. — И она упорхнула.

Лепски провел ужасное утро: сначала он запихивал новую одежду в новый чемодан, затем слонялся по дому без дела, все время посматривая на часы. Наконец, движимый голодом, он отправился в популярный среди копов бар, где сжевал гамбургер и запил его пивом. Когда он раздумывал, заказать ли еще пива, ввалился Макс Джейкоби и плюхнулся на стул, рядом с ним. Он заказал чизбургер.

— Привет, друг! Ты представляешь, эта проклятая икона для нас, видно, такая же страшная вещь, как и атомная бомба! Запечатали все побережье, нет ни одной щелочки. Кругом патрулируют корабли, все оцепили армейские подразделения, ни одна яхта, ни одна шлюпка не могут выйти в море. Владельцы оборвали нам все телефоны.

— Ну, а как насчет Кендрика?

— Чист как стеклышко. Всю галерею перевернули.

Лепски пожал плечами:

— Понятно. А может, он в другом месте спрятал?

— Ты себе не представляешь, что творится. Президент рвет и мечет. Ты и сам не понимаешь, Том, как тебе повезло, — Джейкоби вздохнул, — что ты в отпуске.

— А как насчет премии? Предположим, что ты обнаружил икону… Тебе заплатят?

Джейкоби рассмеялся:

— Я не собираюсь ничего обнаруживать. Но даже если бы это случилось, копам платят вознаграждение. Ты сам мне это когда-то сказал, помнишь?

Джейкоби доел свой чизбургер и, похлопав Лепски по руке, поднялся со стула.

— Ну, я назад в чистилище… а ты давай отдыхай.

Лепски пришел домой, но мысль о награде в двести тысяч не покидала его. Рано или поздно какой-нибудь сопляк настучит в полицию, икону найдут, и сопляку достанется награда.

Когда вернулась Кэрол, пепельница перед ним была полна окурков. Лепски едва узнал свою жену, такой шикарный был у нее вид. Он даже присвистнул, да так, что его было слышно в конце улицы.

— Беби, ты выглядишь потрясающе! — воскликнул он, вскочив на ноги.

Видя, что в его глазах загорелось желание, она отпрянула:

— Не вздумай ко мне прикасаться! Ты уложил вещи?

Лепски разочарованно вздохнул:

— Конечно.

— Тогда почему же ты не сменил свой дурацкий рабочий костюм? Ты что, в этом уродстве поедешь? И почему ты сидишь дома в шляпе?

— Слушай, беби, я упаковал все эти чертовы новые вещи.

— Так распакуй! Поедешь в спортивном пиджаке и темно-синих брюках. Надень бледно-голубую рубашку и винного цвета галстук.

К семнадцати часам Кэрол тоже не знала, куда себя деть. Она сновала по комнате, разглядывая себя в зеркало в прихожей, и посматривала на часы, в то время как Лепски, облаченный в новый костюм, мерил шагами гостиную и что-то напевал про себя.

— Надеюсь, такси не запоздает? — спросила Кэрол.

— Такси никогда не опаздывает… Что? Такси?

— Ты что, не заказал такси? — простонала Кэрол.

Лепски бросился к телефону. Джо Дьюкас, ведающий службой заказов такси, старинный друг Тома, успокоил его, сказав, что здесь нет проблем. Такси приедет заблаговременно и доставит их в аэропорт к 18.00.

— Беби, ты напрасно нервничаешь… Такси сейчас выезжает.

— Я удивляюсь, за что тебя считают образцовым копом, — вздохнула Кэрол. — В простых делах ты всегда выглядишь настоящим идиотом. — Затем, улыбнувшись, жена добавила: — Но я все-таки люблю тебя, Том.

В 17.15 такси прибыло, и высокий улыбающийся негр зашагал по дорожке.

— Мы идем! — возбужденно закричала Кэрол. — Подай ему багаж, Том.

Лепски подхватил два чемодана, и негр понес их по дорожке. Лепски знал, что все соседи сейчас высыпали в садики. Маленький мальчик махал им японским флагом. Лепски всегда про себя называл его Деннис-гроза, но сейчас даже малыш казался ему добрым и приветливым.

Кэрол, со своей сумочкой, шикарно причесанная и одетая, прошла по дорожке, как кинозвезда. Вдруг она остановилась:

— Том! Ты не забыл выключить электричество и воду?

Лепски закрыл глаза и издал слабый стон:

— Сейчас сделаю.

Он бросился назад в домик.

Кэрол остановилась и с застывшей улыбкой слушала болтовню соседей, злорадно пересказывающих друг другу, что Том Лепски оставил включенными воду и свет. Всезнайки неодобрительно качали головами. Вдруг из дома донесся голос Лепски, бранившегося как сапожник. Совсем сбитая с толку, Кэрол помчалась назад и увидела мужа, нянчившего кровоточащую руку.

— Сорвался этот чертов паразит. Кран! — завывал он. — Я ранен!

Кэрол бросилась в ванную к аптечке, достала пластырь, заклеила царапину. Оба выскочили из дому, заперли его и помчались к такси под смех и возгласы соседей.

— Поехали! — рявкнул Лепски. — Мы опоздаем на самолет.

Водитель повернулся на сиденье и широко и дружелюбно улыбнулся:

— Не волнуйтесь, босс. В аэропорту все рейсы задержаны на три часа. У нас еще уйма времени.

Мальчишка с японским флагом подбежал к ним и, сжав губы, издал такое громкое фырканье, какого Лепски в жизни не слышал.

Эд Хеддон сидел в стеклянной будке одного из авиадиспетчеров в аэропорту и наблюдал за готовившимися к вылету пассажирами. Диспетчер знал Хеддона как близкого друга отца, когда тот отбывал пятилетний срок за кражу. И потому, когда Хеддон сказал, что хочет проследить, как его знакомый улетит в Париж, и при этом не хочет попасться ему на глаза, диспетчер с охотой предоставил ему возможность устроиться в своем отсеке. Сам он был слишком занят, чтобы интересоваться, кто был этот друг Хеддона.

Хеддон закурил. Он наблюдал за длинной очередью пассажиров, медленно двигающихся мимо таможенного барьера. Рядом с таможенником находились два агента ФБР и пара одетых в штатское детективов. Весь багаж пассажиров самолетов открывали и обыскивали. Очередь была бесконечной. Сейчас проходили пассажиры, летевшие в Нью-Йорк. Пассажиры рейса Майами — Париж ожидали внутри аэровокзала.

Кэрол и Лепски добрались наконец до аэропорта. Расплачиваясь с водителем, Лепски услышал дружеский голос:

— Привет, Том!

Он обернулся и увидел копа Гарри Джексона, в форме.

— Я слышал, что ты летишь в Европу. Это здорово. А у нас тут сплошной кошмар, и все из-за этой иконы. — Лепски оглядел длинную очередь на вход в аэровокзал. — Тебе лучше бы встать в очередь, Том. Я так думаю, что это часа на три…

— Только не я! — взорвался Лепски. — В кои-то веки собрался в отпуск, и на тебе! Я не собираюсь выстаивать три часа! Ты должен меня провести туда, Гарри. Понял? Пошли!

— Лепски! — воскликнула Кэрол. — Нельзя так поступать! Эти бедные люди тут часами маются.

— Черт с ними! — Лепски подхватил свои чемоданы и в сопровождении Гарри направился к боковой двери служебного входа. Под возмущенными взглядами ожидающих пассажиров, сгорая от стыда, Кэрол последовала за мужем.

Одна из девиц за стойкой регистрации соблазнительно улыбнулась:

— Привет, Том. Я зарезервировала вам места, но вылет откладывается. Пройдите пока в зал для особо важных персон. Я скажу Нэнси, чтобы она организовала вам выпить. Что вы предпочитаете?

Лепски, будучи хорошо известен в аэропорту, широко улыбнулся ей.

— Полпинты «Катти Сарк» и полбутылки, малышка, шампанского, — сказал он, ставя на пол свои чемоданы. — Я привезу тебе из Парижа духи.

Девушка хихикнула, но, заметив взгляд Кэрол, быстренько смахнула с лица улыбку.

— Счастливого вам отпуска, — пробормотала она.

В зале ожидания Кэрол решительно спросила:

— Откуда ты ее знаешь?

— Я же хороший коп, — сказал Лепски, самодовольно улыбаясь. — У меня много знакомств.

Вошел агент ФБР из Майами.

— Привет, Том! Летишь этим рейсом? — Мужчины обменялись рукопожатием.

— Нет, следующим, в Париж.

— С этим рейсом предвидится задержка, но, если хочешь, можешь пока пройти таможню.

У таможенного барьера Лепски узнал Херми Джекобса. Они регулярно встречались в тире по субботам.

— Привет, Херми! — приветствовал его Том. — Я отбываю в веселый Париж.

Лицо Джекобса озарила дружелюбная улыбка. Приятно было встретить своего в этой толпе богатых, заплывших жиром бездельников, начинающих ныть, как только надо открыть чемоданы.

Просияв от гордости за мужа, Кэрол следом за Лепски подошла к барьеру. Она положила свою сумку и улыбнулась Джекобсу:

— Привет, Херми! Как поживает Мэбс?

Кэрол и Мэбс Джекобс частенько вместе играли в теннис.

— Прекрасно… Крошка, ты выглядишь потрясающе, так и съел бы… — Тут он заметил сумку. — Ну и ну, какая вещь!

Хотя у Хеддона были стальные нервы, но и он сейчас напряженно наблюдал за этой сценой. Даже его сигара потухла.

— Эй, Джекобс! — Лепски слегка притянул к себе приятеля за локоть и прошептал ему на ухо: — У нее в трусиках десять унций героина. Хочешь взглянуть?

Джекобс расхохотался, слегка толкнул Лепски в грудь и пропустил их через барьер.

— Ты за ним следи, Кэрол, — со смехом сказал он. — Француженки будут вешаться на него в этом костюме.

Когда они прошли в салон для особо важных персон, Кэрол решила проблему одним махом:

— Договоримся сразу, Том: никаких шашней с француженками. Хорошо?

Лепски еще не успел открыть рот для ответа, как к ним подошел начальник таможни Нэд Джейсон:

— Хэлло, Том! Не видел тебя сто лет. — Обменявшись с Лепски рукопожатием, он обратился к Кэрол: — Малышка, выглядишь чудесно. Вы летите в Париж?

— Угу, впервые выбрались в отпуск за границу. А у вас какая-то дьявольская заваруха. Почему задержка?

— Да все из-за этой проклятой иконы. И не только у нас, такое по всему побережью, дружище. Интерпол подключился. И в Париже тебя ждет то же самое.

За Джейсоном был должок. В прошлом году его сын связался с какой-то шлюхой, та пыталась его шантажировать. Лепски включился в это дело и живо разобрался с ней.

— Послушай, Нэд, ты не можешь нам с этим помочь? Ты же всех знаешь?

Мужчины переглянулись, и Джейсон кивнул:

— Не беспокойся, я все улажу. Дам телекс в аэропорт Шарля де Голля. Тебя обслужат по высшему классу, вне очереди. Покажешь свою бляху и быстро проскочишь. Идет?

— Это было бы здорово. Спасибо заранее.

Джейсон, обменявшись с ним рукопожатием, удалился.

— Видишь? — ликовал Лепски. — Ты считаешь меня идиотом в житейских мелочах, но в своем деле я фигура, и не малая.

Кэрол, потрясенная, только сказала:

— Ты чудо, Том. Никогда впредь никому не позволю называть тебя идиотом.

— И сама так не говори, — ухмыльнулся Лепски. — Ну, ладно, пошли. Надо чего-нибудь выпить.

Он поднял ее сумку и, взвесив в руке, уставился на Кэрол:

— Боже мой! Да что там? Свинец, что ли?

— Если у тебя нет сил нести ее, то можешь не брать.

Кэрол обожала свою сумку, но втайне себе признавалась, что она кажется неоправданно тяжелой.

Наблюдая со своего места, Хеддон облегченно вздохнул. Сумка, стоимостью в шесть миллионов, успешно преодолела первый барьер. Раньше чем в одиннадцать самолет Лепски в Париж не прибудет. Он снял трубку и позвонил Лу Бреди в Нью-Йорк.

Разговор был коротким:

— Они прибудут в Париж завтра утром в одиннадцать. Пока все в порядке.

В свою очередь, Бреди позвонил в Париж Дювайнам. Этот разговор был еще короче:

— Завтра в одиннадцать утра в аэропорту Шарля де Голля. Все в порядке.

К тому времени, когда Кэрол и Лепски поднялись на борт реактивного самолета, их настроение улучшилось. Хорошенькая, с блестящими глазами официантка в аэропорту так ухаживала за ними, не зная, как угодить Лепски, что после второй бутылки шампанского даже Кэрол прониклась к ней теплыми чувствами.

Удобно устроившись в кресле с фляжкой «Катти Сарк», Лепски собрался расслабиться и поспать. Но ему помешали. В окно он увидел, как подъехал небольшой автобус и из него высыпала группа молодежи, человек тридцать. И юноши, и девушки, как теперь стало модно, носили джинсы и свитера. Они ворвались в салон первого класса, громко переговариваясь друг с другом на незнакомом Лепски языке.

Он кисло взглянул на Кэрол.

— Удивляюсь, как эти сопляки могут себе позволить летать первым классом, — сказал Лепски.

— Они имеют такое же право путешествовать, как ты и я, — ответила Кэрол. — Перестань ныть.

Лепски заснул.

Кэрол разбудила его, когда принесли еду. Стюардесса обслужила их по высшему разряду. Все было очень вкусно. Со своих передних кресел они хорошо слышали, как шумела компания молодежи, но это не могло отвлечь Лепски от еды.

После бренди Лепски вытянулся в кресле.

— Такова жизнь, — сказал он, погладив руку Кэрол, и снова задремал, но очень скоро проснулся и, видимо возбужденный плотной едой и спиртным, стал проявлять интерес к окружающим людям. Стюардесса объявила, что до Парижа осталось два часа полета, и подошла к нему, протянув только что полученную по радио телеграмму.

«Отдыхай! Сообщи, что слышно во Франции. Ждем детального рапорта, ты знаешь о чем. Джо и ребята».

Кэрол прочитала из-за плеча текст и воскликнула:

— Это что еще значит?

Лепски сделал серьезное лицо:

— Просто полицейская служба, дорогая.

Кэрол подозрительно глянула на него.

— Расскажи это своей бабушке, — сказала она. — Я не хуже тебя знаю, что это за ты-знаешь-о-чем.

Лепски подмигнул ей и похлопал по руке:

— Просто их шуточки.

Когда самолет уже заходил на посадку, Кэрол и Том прилипли к иллюминатору. Промелькнувший силуэт Эйфелевой башни вызвал у Кэрол бурный восторг:

— Ох, Том, Париж!

Лепски, увидев Париж, облитый утренним солнцем, почувствовал прилив возбуждения, которого никогда не испытывал раньше.

Гигантский авиалайнер совершил посадку и подкатил к зданию аэровокзала. В толпе ожидающих Том засек три телекамеры, около десятка фотокорреспондентов и трех нарядно одетых женщин с огромными букетами цветов.

— Бог ты мой! — воскликнул он. — Нэд буквально вывернулся наизнанку. Ты взгляни на эту встречу!

— Но это же не для нас! — возразила Кэрол, хотя глаза ее засверкали.

— А для кого же еще? — Лепски выпятил грудь. — Я тебе говорю, беби, у хорошего копа везде есть друзья! О Господи! До чего торжественная встреча!

К ним подошла стюардесса:

— Вы мистер Лепски? Сейчас вас проводят через таможню.

Том так и сиял:

— Ну, что я тебе говорил? Я важная персона.

Как только подкатили трап, гордый Лепски с сумкой в руках, сопровождаемый Кэрол, первым оказался у ступенек. Он смотрел на репортеров, фотографов, операторов телевидения и на женщин с огромными букетами цветов. Лепски таял в улыбке и махал им рукой, а Кэрол чувствовала себя женой президента. Она тоже сияла и махала рукой.

«Да, невероятный прием, — думал Лепски, млея. — Нэд. Он расплатился с лихвой».

Вдруг Лепски почувствовал резкий толчок в плечо. Оглянувшись, он увидел неряшливого бородатого мужчину в джинсах и свитере.

— Будьте добры, сэр, отойдите в сторону, — сказал мужчина с выраженным иностранным акцентом. — Вы задерживаете труппу балета Большого театра.

Лепски никогда не слышал о балете Большого театра, но Кэрол — другое дело. Она сразу же сообразила, чем объясняется такая встреча и в какое смешное положение они сами себя поставили. Кэрол схватила Тома за руку и почти силой стащила его вниз по лестнице, подальше от операторов.

Они остановились и оглянулись. Неряшливые молодые люди выходили из самолета, махали руками и улыбались, а камеры поворачивались следом за ними, и женщины протягивали им букеты.

— Идиот! — прошипела Кэрол. — Ты должен был знать!

К ним подошла улыбающаяся стюардесса:

— Миссис и мистер Лепски?

— Да, — вяло ответил скисший Лепски.

— Я вас провожу к таможенному пункту. Вас там не задержат.

Что ж, по крайней мере, подумал Лепски, Джейсон сделал все, что мог.

Впереди всех пассажиров они дошли до пункта паспортного контроля. Как только полицейский офицер развернул паспорт Лепски, он что-то шепнул стоявшему рядом человеку в штатском, который шагнул вперед и протянул руку. Он произнес речь по-французски, из которой Лепски не понял ни слова, но на всякий случай изобразил на лице то, что должно было выглядеть как интеллигентная улыбка. Они пожали друг другу руки, и Лепски и Кэрол прошли к таможенному барьеру.

— Ваш багаж ждет вас, мистер Лепски. Все в порядке, — сказала стюардесса.

Два сотрудника таможни улыбнулись сначала Лепски, потом Кэрол.

— Добро пожаловать в Париж, сэр, — сказал один из них по-английски, — желаю вам счастливо провести время. — Он открыл турникет, пропуская их через таможенный контрольный пункт.

Лепски подхватил чемоданы, оставив Кэрол сумку, и они прошли в зал прибытия.

— Ну, и что дальше? — спросил Лепски, ставя чемодан на пол.

— Иди и найди такси, — велела Кэрол. — Мне надо в туалет.

— Что тебе понадобилось в туалете? — спросил Лепски, который побаивался оставаться здесь в одиночестве.

— Лепски! Найди такси! — И Кэрол ушла.

Лепски надул щеки и огляделся. Где здесь, черт возьми, такси? Увидев пожилого толстяка, который ждал чего-то, Лепски направился к нему:

— Где здесь стоянка такси, друг?

— Я не понимаю по-английски, — ответил мужчина по-французски и пошел прочь.

Лепски засопел и оглянулся вокруг. Кто-нибудь из этих болванов говорит по-английски? Мимо проходил служащий в форме, и Лепски схватил его за руку:

— Такси, друг. Где здесь найти такси?

Человек ткнул большим пальцем в нужном направлении и ушел.

Лепски решил лучше постоять здесь, рано или поздно Кэрол вернется. Бормоча что-то себе под нос, он ждал.

Пьер и Клодетта Дювайны уже с 10.30 ожидали Лепски в аэропорту. Накануне телефонный звонок Лу Бреди застал их в постели. Они опробовали новую сексуальную технику и дружно решили, что она не заслуживает таких затрат энергии. Пьер, большой любитель американских книжонок в мягких обложках, всегда искал чего-нибудь нового для удовлетворения своей жены. Закончив в этой нестоящей позиции, он дотянулся до трубки. Услышав краткое сообщение Бреди, Пьер соскочил на пол.

— Дела, лапушка. В аэропорту Шарля де Голля в одиннадцать.

Клодетта жалобно застонала.

И вот теперь они стояли в ожидании. Пьер взял напрокат «мерседес-280», который припарковал на стоянке возле аэропорта.

Прождав уже около сорока минут, Пьер вдруг подтолкнул Клодетту:

— Вот они. Приготовься.

Он заметил, что Кэрол направилась в туалет, неся с собой свою сумку, точно соответствующую описанию Бреди. В дело вступила Клодетта. Она направилась в сторону Лепски и проходя мимо, сделала вид, что поскользнулась. Лепски благодаря быстрой реакции успел подхватить ее и обнаружил перед собой самую соблазнительную женщину. В глазах цвета морской волны мелькнул веселый огонек.

— Извините, — сказала женщина на безупречном английском. — Я не могу удержаться на ногах перед мужественным и симпатичным парнем.

Веселый Париж, подумал Лепски. Вот это дела!

— Рад это слышать, красотка. Я и сам бы так сделал на вашем месте.

Клодетта рассмеялась особым, «глубоким» смехом, специально отрепетированным для подобных встреч. Немногие мужчины могли остаться равнодушными.

— Вы только что прибыли?

— Да. Моя жена отошла на минутку. Мы ищем такси.

— Не беспокойтесь. Меня зовут Клодетта Дювайн. Где-то здесь мой муж. — Она захлопала длинными фальшивыми ресницами.

— Том Лепски, — в свою очередь, представился детектив. — Где я могу достать такси, мадам?

В этот момент Пьер решил, что пора и ему выходить на сцену. Он подошел к Клодетте.

— Ты знаешь, дорогая, они не прилетели, — сказал он также по-английски. — Должно быть, передумали.

— Познакомься с мистером Томом Лепски, Пьер. А это мой муж.

Мужчины обменялись рукопожатием.

— Мистер Лепски только что прибыл. Он беспокоится насчет такси. Может быть, мы подвезем их до Парижа?

— О чем разговор! — сказал Пьер. — Где вы собираетесь в Париже остановиться, мистер Лепски?

— В отеле «Эксельсиор», — неуверенно сказал Лепски. Кэрол несколько раз повторяла ему название отеля, но он до сих пор толком его не запомнил.

— «Эксельсиор»! — воскликнула Клодетта. — Но ведь и мы тоже там остановились. Вы должны поехать с нами.

Подошла Кэрол, и муж представил ей новых знакомых. Вначале она подозрительно оглядела Клодетту, такую шикарную и соблазнительную. Но, увидев Пьера, с его внешностью кинозвезды, успокоилась.

Пьер и Клодетта взглянули на сумку и обменялись понимающими взглядами. Знаменитая сумка благополучно проскочила через таможню. Оставалась еще швейцарская.

По пути в Париж Кэрол сидела впереди рядом с Пьером, а Лепски с Клодеттой на заднем сиденье. Пьер и Клодетта включили свое профессиональное обаяние. Они рассказали, что живут в Довиле, а сейчас в отпуске и решили провести несколько дней в Париже. Потом они отправятся на юг.

Прибыв в отель, Пьер взял на себя заботу о Лепски: зарегистрировал их, заполнил карточки для полиции, провел в номер и дал на чай носильщику багажа, пока Лепски раздумывал, сколько ему дать.

— Вы, дорогие, конечно, устали после перелета, — сказала Клодетта. — Почему бы вам не вздремнуть? Послушайте, может быть, мы встретимся вечером, часов в восемь? Если у вас нет, конечно, никаких дел. Мы с удовольствием показали бы вам ночной Париж. Будьте нашими гостями, мадам и мсье.

— С большим удовольствием, — ответила Кэрол. — Как вы милы!

— Тогда встретимся в холле в восемь.

— Какие милые люди, Том, — сказала Кэрол, когда они остались одни. — Нам просто повезло, что мы встретились с ними.

— Чересчур уж он сладкий, — сказал Лепски. — Интересно, так встречают всех, кто приезжает в Париж?

— О, Том! Оставь свое полицейское занудство! Французские мужчины все такие. Вспомни Мориса Шевалье.

— Это ты его помнишь, — заметил Лепски, оглядывая двуспальную кровать. — Давай-ка лучше поспим. — И он начал раздеваться.

Кэрол подошла к большому окну и откинула штору. Она смотрела вниз на Елисейские поля с потоком машин, Триумфальную арку, заполненные публикой кафе и людей, гуляющих по солнечным улицам. Она глубоко вздохнула. Париж! Сбылись мечты!

Кэрол расстегнула «молнию» платья, дала ему свободно упасть на пол и бросилась к Тому.

— Ах, Том! Это будет самым лучшим воспоминанием в нашей жизни.

Но Том уже расстегнул на ней бюстгальтер и стаскивал трусики.

После отличного обеда с устрицами в маленьком ресторанчике, за который рассчитался Пьер, обе пары отправились осматривать Париж с Сены. Они сели на катерок и восхищенными глазами смотрели на мосты, Лувр, Консьержери и Нотр-Дам. На обратном пути Лепски как бы вскользь спросил Пьера, чем тот занимается. Лепски, со своей полицейской выучкой, всегда интересовался, как люди зарабатывают на жизнь.

— Антиквариатом, — ответил Пьер.

У него действительно был в Довиле антикварный магазин, в котором работали две пожилые сестры, во всем отлично разбирающиеся.

— Вы слышали об украденной русской иконе? — спросил Лепски. — Могут ли ее продать?

Пьер покачал головой:

— Маловероятно. Кража наделала много шума. Конечно, есть тайные коллекционеры, но даже для них это слишком рискованно. Насколько я понимаю, это вызвало скандал у вас в Штатах.

Лепски рассмеялся:

— Не то слово. Президент просто взбесился. Назначена награда в 200 000 долларов. Все границы закрыты. Всю полицию и ФБР подняли на ноги. Как хорошо, что я в отпуске.

Клодетта под столом дотронулась до ноги Пьера.

— Пьер, почему бы нам не пригласить Кэрол и Тома в «Крейзи хорс»?

Пьер понял, что надо отвлечься от темы об иконе, и пояснил, что жена имеет в виду лучшее варьете со стриптизом, на Лепски это подействовало как красная тряпка на быка.

Девушки в «Крейзи хорс» были действительно великолепны. Кэрол решила, что Том тоже имеет право на развлечение, и только иногда поглаживала по руке, пытаясь его унять, когда на его свист начинали оборачиваться посетители.

К двум часам ночи вся четверка вернулась в отель. Договорились встретиться утром за ленчем, после чего женщины должны были отправиться по магазинам. Пьер, подмигнув Лепски, заявил, что они поездят по городу. Лепски воспринял это как обещание более интересных мероприятий, чем просто прогулка.

В своем номере, в спальне, Пьер спросил жену:

— Тебя что-нибудь обеспокоило? Что ты имела в виду, когда пинала меня ногой?

Клодетта сбросила туфли и плюхнулась на кровать.

— Что это за русская икона, о которой ты разговаривал с Томом? Расскажи мне о ней подробно.

Пьер сел рядом с ней и закурил сигарету.

— Считают, что это древнейшая русская икона, и стоит она миллионы. Ее очень легко похитили из музея в Вашингтоне во время выставки три дня тому назад. Как сказал Лепски, в Европу она попасть не может: все дыры закрыты и икону ищут. Конечно, ее может купить какой-нибудь тайный коллекционер.

— А если бы она была у тебя, смог бы ты ее продать?

Пьер пристально посмотрел на Клодетту:

— Что это тебе взбрело в голову?

— Мог бы ты найти на нее покупателя?

— Это не моего уровня дело, солнышко. Конечно, на такую уникальную вещь всегда найдется покупатель, но у меня нет таких знакомых, которые могли бы выложить четыре миллиона долларов, по меньшей мере. И потом, у меня ее нет.

— Ты сказал, она очень ловко была украдена.

— Да, такое удается раз в жизни.

Клодетта поднялась на локте и посмотрела на Пьера:

— Кто же мог организовать эту кражу?

Пьер долго сидел неподвижно, потом его глаза загорелись.

— Ты великолепна, дорогая! Ну конечно, Эд Хеддон! Кто же еще! — Он вскочил на ноги. — Бреди! И та сумка, о которой он говорил… О Боже! Бьюсь об заклад, что икона здесь, в отеле!

Клодетта засмеялась:

— И я так думаю, мое сокровище.

Пьер взволнованно заходил по комнате, ударяя кулаком по ладони.

— Какая блестящая идея! Одурачить копа и с ним переправить икону в Европу! Ну Хеддон, ну хват! Но ты-то, догадливейшая из догадливых!

— Лу хочет, чтобы мы проследили за переправкой сумки в Швейцарию, через границу. Значит, у них там есть клиент. Кто бы это мог быть?

— Подожди. — Пьер сел, смял сигарету и закурил новую. Подумав, он произнес: — Единственный известный мне клиент в Швейцарии, имеющий такие деньги, — Герман Радниц. Может быть, он и есть их клиент.

Клодетта расширила глаза:

— Это тот ужасный человек, которому ты однажды продал картину?

— Именно он.

— А если бы икона была у нас, ты бы мог договориться с ним?

— Может быть. Я знаю, что он интересуется русским искусством. Если это он клиент Хеддона, все зависит от того, сколько Хеддон у него запросил. Допустим, восемь миллионов. Значит, если предложить ему икону за пять миллионов…

Клодетта поднялась, сняла платье и аккуратно сложила его.

— Мы должны заменить сумку, так? Лу платит нам какие-то жалкие двадцать тысяч швейцарских франков, а сам с Хеддоном срывает миллионы. На такие деньги мы могли бы жить в роскоши много лет.

— Не горячись, малышка. Надо учесть все последствия. Допустим, мы надуем Хеддона и Лу. Тогда мы никогда больше не получим у них работы.

— Да какое это будет иметь значение, когда у нас будет пять миллионов!

— Это всего лишь догадка. Может быть, в сумке и нет никакой иконы, а может, и есть, но покупатель не Радниц.

— Вот ты и подумай над этим, мой дорогой, а я пока приму душ. Пора спать. У нас еще уйма времени.

Когда она ушла в ванную, Пьер задумался. Предположим, размышлял он, что икона в сумке у Кэрол Лепски. Что смогут предпринять Лу и Хеддон, если он надует их. Они не станут обращаться в полицию, чтобы самим не иметь неприятностей. Они не головорезы. Вряд ли они будут мстить, как мафиози. Нет, им ничего не останется, как только принять неизбежное.

Потом его мысли переключились на Радница. Предположим, что Хеддон действительно заключил с ним сделку. Пьер не мог вспомнить кого-нибудь еще, кто интересовался бы русским искусством, жил в Швейцарии и имел миллионы. Наверняка это Радниц.

Это опасный человек. Пьер слышал, что для осуществления своих целей он не брезгует нанимать убийц. Здесь надо быть очень осторожным.

Но пять миллионов! Ради такой суммы стоит рискнуть!

Даже потом, в постели, когда Клодетта мягко прижалась к нему, он долго не мог заснуть. Мысль о пяти миллионах не давала ему спать. Он так и не заснул, когда раздался телефонный звонок. Пьер посмотрел на часы — было половина четвертого.

— На проводе Нью-Йорк, — сказала телефонистка.

Проснулась Клодетта и включила ночник.

— Пьер? Это Лу.

— Хэлло, Лу. Как раз собирался тебе позвонить.

— Да, но не позвонил. — Судя по голосу, Бреди был недоволен. — Какие новости?

— Все в порядке, — осторожно ответил Пьер, понимая, что они говорят по прямому проводу и разговоры могут записываться. — Мы прекрасно подружились, никаких проблем.

— Ладно, тогда все. — И линия отключилась.

— Звонил Лу, — сказал Пьер, вешая трубку. — Похоже, что он волнуется. Дорогая, я думаю, твоя догадка правильна.

— Я знаю, что она правильна. — Она обвила его шею руками. — Покажи-ка мне, как миллионеры занимаются любовью!

Пьер не замедлил выполнить приказ.

Глава 6

Держа в руке портфель и большой пакет в подарочной упаковке, Эд Хеддон взял такси в аэропорту имени Кеннеди до отеля «Шератон», где нашел Лу Бреди в баре за стаканом виски.

На этот рад Лу был в собственном обличье, одетый в темный костюм и коротко подстриженный. В его глазах горел огонек беспокойства. Он махнул рукой, и Хеддон сел за его стол. Бреди подал знак официанту. Хеддон попросил принести бурбон.

— Есть новости? — спросил он, зажигая сигарету.

— Час назад я разговаривал с Дювайном. У него все в порядке. Они подружились с четой Лепски. И на французской таможне прошло все гладко.

Официант принес Хеддону заказанный бурбон. Когда он удалился, Хеддон отпил из бокала и сказал:

— Это хорошо. Теперь остается швейцарская граница.

— Пьер поедет с ними в Монако, затем в Монтре. Они пройдут таможню в небольшом пограничном городке. Пьер знает, что надо делать.

— Газеты читал? — спросил Хеддон, затягиваясь сигаретой. — Даже европейской прессой кража подана на первых полосах. Шума много.

— А мы ничего иного и не ждали.

— Конечно. — Хеддон прикончил бурбон. — Я привез тебе дубликат для Дювайна. — Он кивнул головой на красиво упакованный пакет у своих ног. — Отвези его в Монтре сам, хорошо?

— В отель «Монтре Палас», где я передам ее Дювайну, и он устроит подмену. Тебя что-нибудь беспокоит, Эд?

— Могут возникнуть осложнения, Лу. Мужчина с женской сумкой в руках может вызвать интерес полиции.

Бреди усмехнулся:

— Я и сам об этом думал, Эд. Со мной поедет моя подружка.

— А я и не знал, что у тебя есть постоянная подружка.

— Есть. Аппетитный кусочек. Она с ума сходит от счастья, что поедет в Швейцарию.

— Ты ей доверяешь? Ведь знаешь, как женщины любят болтать. Они рассказывают друг другу даже подробности своей сексуальной жизни.

— Насчет Мегги можешь не беспокоиться. У нее нет извилин. Она считает, что Ричард Никсон — это популярный певец. Она делает все, что я велю.

Хеддон пожал плечами:

— Ладно, пусть будет по-твоему. Ну, а что ты думаешь о Дювайнах?

Бреди допил свое виски.

— А что тебе не нравится?

— Вся эта чертова шумиха в газетах. Они ведь тоже читают газеты, видят фотографии иконы, знают ее стоимость. Вот я и подумал, пока летел сюда… Как ты считаешь, они хорошо соображают?

— Более чем. Поэтому я с ними и работаю.

— А не догадаются ли они, что находится в сумке? Со всей этой шумихой, если они хорошо соображают, то смогут связать все вместе… и что тогда? Мы платим им двадцать тысяч швейцарских франков, а награда за выдачу иконы — двести тысяч долларов. Ты считаешь, что знаешь их хорошо, а я их не знаю. Не надуют ли они нас?

На лбу у Лу Бреди появились капельки пота.

— Не знаю. Они всегда в долгах… а двести тысяч долларов, конечно, огромная сумма, чтобы вызвать соблазн. — Затем, подумав, он отрицательно покачал головой: — Нет, если они клюнут на награду, то ими вплотную займется французская полиция. А этого Дювайны боятся больше всего. Они по уши увязли в разных грязных делах. Нет, я уверен, что они не посмеют претендовать на награду.

— Тогда давай пойдем дальше, — сказал Хеддон.

— Но сначала давай еще выпьем.

Бреди сделал официанту знак повторить. Когда тот принес напитки и удалился, Бреди беспокойно сказал:

— Продолжай.

— Дювайны должны обменять сумки. А если они смотаются с сумкой Лепски? Есть ли у них соответствующие связи, чтобы продать икону кому-нибудь?

Бреди вытер платком вспотевший лоб.

— Не думаю. Дювайны имеют дело с мелкой рыбешкой. У них не может быть клиента, способного заплатить миллионы.

— А ты задумывался над тем, кто клиент Кендрика?

Бреди утвердительно кивнул:

— Это может быть только Герман Радниц… так?

— И я так считаю. Все совпадает: Кендрик с ним уже имел дела раньше. У него есть вилла в Цюрихе, он интересуется русским искусством, и у него есть деньги. Это наверняка он.

Хеддон промолчал, а потом продолжил:

— Как ты думаешь, у Дювайнов были с ним хоть какие-нибудь контакты?

Бреди задумался, и его лицо все более мрачнело.

— Если подумать, кажется, я слышал, что где-то год назад Пьер продал Радницу одну картину.

— Так что он… может пойти к Радницу и предложить ему икону за полцены, а нас оставить с носом?

От этой мысли Бреди передернуло.

— Да, в принципе, Дювайн способен даже отцовскую могилу разрыть, если будет уверен, что там лежат деньги.

— А захочет ли Радниц иметь дело с Дювайном?

— Чтобы сэкономить миллион, этот сукин сын готов с чертом вступить в сделку.

— Так я и думал. Похоже, у нас возникли проблемы, Лу.

— Может быть, мы торопимся с выводами. Дювайны могут и не догадаться, что икона в сумочке.

— У меня есть нюх на такие вещи. Если Дювайн смекалист, то он поймет, что к чему.

Бреди заложил ногу за ногу.

— У нас есть время. Дювайны и Лепски сейчас в Париже. В Монте-Карло они поедут четырнадцатого, а в Монтре — двадцатого. Если Дювайны захотят нас надуть, то они дождутся, когда Лепски пересекут границу Швейцарии, так что у нас в запасе девять дней.

Хеддон о чем-то задумался, в то время как Бреди сидел спокойно. Он безгранично верил в талант Хеддона решать любые проблемы. Наконец Хеддон сказал:

— Наш план заключается в том, что Дювайн обменяет сумки в отеле «Монтре Палас», привезет сумку в отель «Эден» в Цюрихе и ты заплатишь ему двадцать тысяч швейцарских франков. В это время Кендрик будет уже в Цюрихе. Ты отдашь ему сумку с иконой, а он передаст ее своему клиенту, получит с него деньги и отдаст нам нашу долю. Так мы планировали. Если Дювайны собрались нас обмануть, то Пьер прямиком отправится в Цюрих, но не в отель «Эден», а на виллу к Радницу. Это в окрестностях Цюриха, у озера. Он провернет дело и исчезнет с полученными деньгами.

— Это только догадки, — сказал Бреди, вытирая лоб платком. — Я работаю с Дювайном много лет. Мне трудно поверить, что он решится нас обмануть.

— И все же давай считать, что это так, — сказал Хеддон с каменным лицом. — Когда деньги столь большие, я никому, кроме тебя, не доверяю. Надо принять все меры предосторожности.

— Какие меры?

— Мы нанесем свой удар. Все они приедут в «Монтре Палас» двадцатого, а ты со своей спутницей приедешь восемнадцатого. Портье ты сообщишь, что намерен уехать двадцать первого, но хотел бы заказать номер в гостинице для своего друга и друга Дювайнов. Номер должен быть на одном с ними этаже и по возможности рядом. Когда приедет Дювайн, передашь ему копию сумки и скажешь, что ты уезжаешь в отель «Эден» и там будешь ждать его с сумкой Лепски. Двадцать первого выедешь из отеля так, чтобы это видели Дювайны. Остановишься где-нибудь поблизости. Подружку отошлешь в Цюрих, а сам переоденешься, загримируешься и вернешься в «Монтре Палас» под именем друга, для которого заказан номер. И с этого момента не спускай с Дювайнов глаз. Когда он обменяет сумки, прижми его где-нибудь, забери сумку, заплати ему и поезжай в «Эден». Таким образом мы предотвратим обман.

Бреди подумал и кивнул в знак согласия:

— Идея неплохая, но не надо забывать, что, если Дювайны действительно собираются нас надуть, Пьер может полезть в драку. Ведь речь идет о пяти миллионах. Он изобьет меня, поскольку сильнее, свяжет и исчезнет. На его месте я бы так и сделал.

Хеддон мрачно улыбнулся:

— Когда приедешь в Женеву, купи револьвер. Я дам тебе адрес, где его продадут и не станут задавать лишних вопросов.

Глаза Бреди расширились:

— Нет! Никаких револьверов. Никакого насилия, Эд! Это исключено!

— Дело касается трех миллионов долларов: один тебе и два мне, — отрезал Хеддон. — Ты не будешь заряжать револьвер. Если Дювайн что-нибудь затеет, тебе достаточно будет только помахать у него перед носом этой штукой, и он успокоится. Уверяю тебя, Лу, это подействует.

Он достал из кармана карточку и записал на ней адрес.

— Сошлись на меня. Проблем не возникнет.

Бреди помедлил, скорчил гримасу, но карточку взял.

— А может, Дювайн и не собирается надувать нас и мы просто из мухи делаем слона? — сказал он без особой надежды в голосе.

Хеддон поднял с пола пакет и положил его на колени Бреди.

— Я пошел спать. Не думай ни о слоне, ни о мухе. Подстрахуй себя. Мы должны все предусмотреть, чтобы икона дошла до Кендрика и мы получили свои деньги.

Оставив Бреди разглядывать пакет, Хеддон прошел через бар и направился к лифтам.

Василий Вренсков был русским знакомым Германа Радница. Это был приземистый, крепко сбитый, лысеющий мужчина, с глазами, напоминавшими изюминки в тесте.

Он жил в скромной трехкомнатной квартире в пригороде Цюриха. Эта квартира принадлежала его швейцарской приятельнице, которая разрешала ему ей пользоваться без утомительного вмешательства полиции. Он часто совершал поездки в Москву, и советские руководители верхнего эшелона были о нем высокого мнения.

В это утро ему позвонили от Радница с приглашением пообедать на вилле «Гелиос». Это был один из множества роскошных домов Радница. Вилла была расположена в нескольких километрах от Цюриха на участке в два акра на берегу озера, с ухоженным садом, собственной пристанью и моторными лодками, не говоря уже о роскошной яхте Радница.

Василий Вренсков всегда с удовольствием встречался с Радницем. Он устроил массу прибыльных сделок между Радницем и Кремлем, и Радниц всегда платил ему комиссионные. Эти деньги переводились на номерной счет Вренскова в «Банк оф Цюрих», и в Кремле о них ничего не знали.

Оставив свой потрепанный «фольксваген-жук» на стоянке, Вренсков по мраморным ступеням поднялся к внушительному порталу виллы. Он нажал на кнопку звонка и, повернувшись, чтобы полюбоваться клумбами, с завистью оглядел озеро, пристань и яхту у причала.

Дверь открылась, и пожилой дворецкий слегка поклонился ему.

— Мистер Радниц ожидает вас, мистер Вренсков, — сказал он. — Пожалуйста, пройдите за мной.

— Рад видеть вас снова, Митэн. Скажите мне, что сегодня будет к обеду? — спросил Вренсков, сняв шляпу и проходя в просторный холл, украшенный старинными доспехами и прекрасными гобеленами.

— Устрицы и шотландская куропатка, сэр, — улыбаясь, сказал Митэн. Он знал, какой обжора этот русский. — Устрицы доставили самолетом из Англии сегодня утром.

Вренсков закатил глаза:

— Восхитительно! А как мистер Радниц? Надеюсь, он здоров?

— Он находится в добром здравии, сэр, — ответил Митэн, провожая гостя длинным коридором к кабинету Радница.

Радниц сидел за большим старинным письменным столом, заваленным бумагами. Он поднялся и, улыбаясь, приветствовал Вренскова.

— Рад видеть вас, Василий, — сказал он, выйдя из-за стола и протягивая руку. — Спасибо, что вы смогли так быстро прийти. Садитесь. Немного водки?

Вренсков опустился в кресло возле письменного стола.

— Спасибо, мистер Радниц. Вы очень любезны.

Митэн принес водку в больших хрустальных бокалах с колотым льдом.

— Сигару?

— С огромным удовольствием.

Митэн достал сигару из ящичка на столе, обрезал кончик, подал ее Вренскову, поднес огонь и с поклоном покинул комнату.

— Как здоровье мадам? — поинтересовался Радниц.

— Благодарю вас. Ей не очень нравится климат Цюриха, но она привыкает.

Радниц раскурил сигарету, потом поднял бокал, кивнув Вренскову, который сделал то же самое, и отпил глоток. После небольшой паузы он сказал:

— Я думаю, нам пора поговорить, Василий. Прошло уже три месяца со дня нашей последней встречи. Есть ли у вас для меня новости?

Вренсков поднял свои полные плечи.

— Насчет казанской плотины?

Взгляд Радница сделался жестким.

— Насчет чего же еще?

— Да, конечно. Вы можете не сомневаться, мистер Радниц, что я, как и всегда, действую в ваших интересах.

— И?..

— Это, конечно, грандиозное предприятие, мистер Радниц, — сказал Вренсков, заискивающе улыбаясь. — Стоимость его…

— Это все мы уже обсуждали, — отрезал Радниц. — Я готов финансировать половину стоимости проекта. Ваши люди обеспечат вторую половину. Мои специалисты окажут техническую помощь. Вот мое предложение. Я хочу знать, что думает ваше руководство.

— Ну что ж, честно говоря, мистер Радниц, мое руководство колеблется. — Вренсков отпил из бокала. — Уверяю вас, я настаивал на вашем предложении, но они полагают, что следует проконсультироваться с другими подрядчиками. Может быть, строительство плотины обойдется дешевле.

Отблеск ярости мелькнул в глазах Радница и тут же исчез.

— Никакой другой подрядчик не построит эту плотину дешевле и, уж конечно, не так хорошо, как я.

— Я совершенно уверен в этом, но с моим руководством трудно иметь дело. Они не всегда прислушиваются к моим советам касательно инвестиций. Так что пока все задерживается. Но я убежден, что вскоре все решится в вашу пользу.

В дверь постучали, и вошел Митэн.

— Кушать подано, господа, — объявил он.

Устрицы были сочными, а куропатка безупречной. К ней подали «Марго» 1959 года. На десерт последовал сыр. За едой Радниц говорил о всяких пустяках, не касаясь дел, но Вренсков знал, что после обеда начнется настоящий нажим. По своим предыдущим сделкам с Радницем он знал, что тот безжалостен в делах и вести с ним переговоры надо в мягких перчатках.

Наконец мужчины вернулись в кабинет, куда подали бренди и сигары, и Радниц начал схватку.

— Мы с вами, Василий, удачно и выгодно сотрудничали, — сказал он, глядя на Вренскова из-под полуопущенных век. — Мы провернули вместе четыре сделки. Вам заплатили, на ваш шифрованный счет, около девяноста тысяч швейцарских франков комиссионных, о которых вашим хозяевам ничего не известно.

Вренсков улыбнулся. Он был слишком опытен в таких делах, чтобы попадаться на попытку шантажа. Шифрованный счет гарантировал полную безопасность.

— Мое руководство ничего не знает об этом швейцарском счете и не узнает, мистер Радниц, — сказал он.

Радниц понял, что этого улыбающегося русского шантажировать не удастся. Он кивнул и сменил тактику:

— Если благодаря вам, Василий, я получу контракт на строительство плотины в Казани, думаю, я могу обещать вам четверть миллиона швейцарских франков.

Вренсков снова улыбнулся:

— Таково было ваше любезное предложение, и заверяю вас, что я делаю все, что могу, в ваших интересах. Но как я уже сказал, мое руководство настаивает на том, чтобы рассмотреть другие заявки.

Радниц изучал кончик своей сигары. Его жабье лицо оставалось бесстрастным.

— Мне кажется, — сказал он наконец, — что нужен какой-то рычаг, чтобы перетянуть ваших хозяев на мою сторону.

— Рычаг? Я не понимаю, о чем вы.

— Икона Екатерины Великой, — сказал Радниц, внимательно наблюдая за русским, но Вренсков только поднял брови.

— Ах да, — сказал он. — Я слышал, что она была украдена с выставки в Вашингтоне. Но какое это имеет отношение к строительству плотины в Казани?

Радниц сдержал нетерпение.

— Ваши хозяева наживут на этой краже порядочный политический капитал. Президент США поставлен этой кражей в очень неловкое положение. Он непопулярен. Газеты вечно критикуют его. Он немедленно принял меры, чтобы икона не покинула Штаты. Однако, перекрыв выезд из страны, он создал массу неудобств для публики, которая уже протестует и обвиняет во всем президента. И я их понимаю. Большинству американцев наплевать на русскую икону, а вот задержка рейсов, проверка багажа в аэропортах, запрет выходить в море и тому подобные вещи — это их волнует и делает президента еще более непопулярным.

— Это очень печально, — сказал Вренсков со слабой улыбкой, — но какое отношение имеют неприятности президента к моему руководству?

— Слушайте, Василий, вы не хуже меня знаете, что любые неприятности президента радуют Кремль.

Вренсков расхохотался. Это был хриплый, горловой смех.

— Не для записи, мистер Радниц, но я сказал бы, что вы правы.

— Говорят, президент заверил вашего премьера, что икона все еще в Штатах и очень скоро будет найдена.

— Да, это верно. «Правда» напечатала изложение их разговора. Но поиск может затянуться на месяцы или даже годы, если воры готовы ждать. — Вренсков поднес к носу бокал с бренди, вдыхая аромат. — Вряд ли возможно до бесконечности продолжать эти задержки, проверки при выезде, пока икона не будет найдена?

— Конечно, нет. Я предполагаю, что это все продлится около месяца, а потом постепенно сойдет на нет под давлением жалоб общественности.

— И тогда вору представится возможность?

— Нет. Будут выборочные проверки, внезапные обыски. Ему нужно иметь очень крепкие нервы, чтобы попытаться вывезти икону за границу.

Вренсков допил бренди.

— К счастью, мистер Радниц, это не моя область. Мне кажется, мы слишком отклонились от темы.

— Я говорил о рычагах, — заметил Радниц. — Налейте себе еще бренди, дорогой Василий.

— Очень любезно с вашей стороны. — Вренсков взял графин из граненого стекла. — Превосходный бренди.

— Насколько я понимаю, ваши хозяева хотели бы получить икону обратно?

— Конечно. Это один из лучших экспонатов Эрмитажа. Она всегда привлекает внимание туристов, а стоимость ее невозможно даже оценить.

Радниц затянулся сигарой.

— Это и есть тот рычаг, о котором я говорил. Давайте предположим, что я могу вернуть икону в Эрмитаж и дать вам доказательства, что президент лгал, утверждая, что икона находится в Штатах. Как вы думаете, будут ли ваши хозяева удовлетворены настолько, чтобы отдать мне казанский контракт? Предположим, я могу доказать, что икона покинула Штаты через день после кражи, несмотря на все меры предосторожности, в которых были задействованы полиция, ФБР, ЦРУ, армия и флот. Если грамотно организовать утечку информации, эта история, как следует преподнесенная в мировой прессе, сделает президента просто посмешищем, не так ли?

Вренсков наклонил голову:

— Да, это ясно, мистер Радниц. Можете ли вы на самом деле вернуть икону или это только допущение?

— Это зависит от ваших хозяев. Если я получу контракт на строительство казанской плотины, они получат икону.

У Вренскова перехватило дыхание:

— Мистер Радниц, я давно сотрудничаю с вами и привык полагаться на ваши заявления. Могу ли я считать, что икона у вас?

— Я не говорил этого. Я сказал, что могу получить ее. Это обойдется мне недешево, но я готов заплатить при условии, что получу контракт.

— Она уже не в Штатах?

— Нет.

Вренсков помедлил, надеясь, что Радниц проговорится, где она, но поскольку тот молчал, он поинтересовался:

— Можете ли вы гарантировать ее возвращение?

— При условии, что ваше руководство гарантирует мне контракт на плотину. — Радниц посмотрел прямо в глаза Вренскову. — Мы можем произвести обмен. Вы получаете икону. Я получаю контракт.

— Это очень интересное предложение, мистер Радниц. Я завтра же вылечу в Москву. Могу я сказать там, что икона на самом деле уже вывезена из Штатов?

— Вы можете сказать им это и то, что они могут получить ее в пределах десяти-пятнадцати дней.

Вренсков кивнул:

— Вы можете быть уверены, что я сделаю для вас все возможное, мистер Радниц, но, само собой, я не знаю, какова будет реакция моего руководства. Плотина обойдется в огромную сумму. Я надеюсь, что икона поможет склонить чашу весов в вашу сторону.

Настроенный хоть как-то заработать на русских, Радниц предложил:

— Даже если они не согласятся отдать мне контракт, я хотел бы выкупить икону у того, кто мне предложил, если ваше правительство заплатит за нее.

— И сколько это будет стоить, мистер Радниц?

Имея в виду, что он не собирается ничего платить Кендрику, Радниц ответил:

— Шесть миллионов долларов.

Видя, что Вренсков вздрогнул, он добавил:

— На аукционе икона стоила бы не меньше двадцати миллионов. Ваши хозяева не только смогут дешево купить ее, но и приобретут политический капитал. Как знать? Может быть, президент даже возместит им эту сумму. Чтобы избежать нежелательной огласки, он вполне может сделать это.

— Итак, есть два предложения, — сказал Вренсков. — Либо вы получаете контракт на строительство плотины и возвращаете нам икону, либо не получаете контракта, но продаете икону моему правительству за шесть миллионов долларов. Верно?

Радниц поднялся.

— Вы все прекрасно поняли, мой дорогой Василий. Привезите мне контракт, и вы получите четверть миллиона швейцарских франков. Если это не удастся, но ваши хозяева заплатят шесть миллионов долларов за икону, вы получите пятьдесят тысяч франков. Ясно, что вам выгоднее стараться получить контракт.

— Будьте уверены, я все сделаю, мистер Радниц.

И мужчины пожали друг другу руки.

— Я свяжусь с вами в течение недели, — сказал Вренсков, когда Радниц провожал его до дверей.

— Митэн положил пакет в вашу машину, — сказал Радниц. — Наилучшие пожелания мадам.

— Как это мило! Вы очень внимательны. — И глазки Вренскова жадно заблестели.

Радниц улыбнулся и помахал ему рукой.

На третий день пребывания в Париже Пьер Дювайн пригласил Тома и Кэрол осмотреть город. Пьер знал Париж как свои пять пальцев. Немного потолкавшись в Лувре, они отправились в Нотр-Дам, потом в Сен-Шапель и, наконец, поднялись на самый верх Эйфелевой башни. Комментарии Пьера были настолько интересны, что даже Лепски оценил эту экскурсию.

Когда Дювайн предложил эту поездку, у Тома и Кэрол начались их обычные перебранки. Лепски, посылая к черту все исторические памятники, сказал, что хочет просто побродить по улицам и познакомиться с жизнью французов. Кому охота таскаться по этим скучным музеям! Кэрол начисто отмела эти доводы:

— Лепски! Пора образовываться. Тебя интересуют только преступления, еда и женщины. Нельзя упускать возможности расширить свой кругозор.

Издав звук, напоминающий жужжание осы, попавшей в бутылку, Лепски подчинился.

Слегка уставшие, они вернулись в отель в шесть вечера.

— Сегодня попозже пойдем в «Тур де Аржент», — сказал Пьер, когда они вошли в вестибюль отеля. — Это один из лучших ресторанов Парижа. Затем отправимся в «Лидо», я там заказал столик. — Повернувшись к Тому, шепнул ему на ухо: — Там потрясающие девочки.

Лепски просиял:

— Отлично! Как насчет того, чтобы выпить, Пьер? Пусть девочки идут к себе, а мы дернем по маленькой.

— Лепски! Когда же ты избавишься от своих вульгарных словечек! — воскликнула Кэрол.

— Идите, идите. — Лепски подтолкнул жену к лифту, а сам, взяв под руку Пьера, потащил его в бар.

Наступил удачный момент, которого так долго ждала Клодетта. В то время как они шли по коридору, направляясь к своим номерам, она сказала:

— Кэрол, дорогая, какая у тебя великолепная сумочка! Я умираю от зависти и не отстану от Пьера, пока он не купит мне такую же.

— Ты еще не видела, что там внутри, — сказала Кэрол, открывая дверь номера, — заходи, я тебе покажу все. Это просто чудо!

Они вошли в комнату. Кэрол открыла шкаф, достала знаменитую сумку, поставила ее на стол и открыла:

— Посмотри, какая роскошь!

Клодетта заставила Кэрол вынуть все из сумки, сопровождая каждую вещь возгласом восхищения, пока сумка не оказалась пустой. Затем она восторженно осмотрела все детали внутренней отделки, и Кэрол просто лопалась от гордости. Клодетта закрыла сумку и приподняла ее, чтобы рассмотреть теперь уже внешнюю отделку. Она отметила, что снаружи сумка кажется по крайней мере на три дюйма длиннее, чем внутри.

— Восторг! — сказала она наконец. — Но немного тяжеловата.

Клодетта опустила сумку. Теперь она наблюдала, как Кэрол с любовью укладывала все вещи обратно в сумку и запирала ее, особо обратив внимание на ключ.

— Ну, дорогая, отдыхай, — сказала Клодетта. — Встретимся в вестибюле в восемь часов. Надеюсь, что сегодня тебе понравилось.

— О, все было великолепно! Я не знаю, как мне благодарить за все. Вы нас совершенно испортили. И сегодня вечером… Мы настаиваем, чтобы вы были нашими гостями. Вы для нас так много сделали. Ну пожалуйста!

— Хорошо, хорошо! — улыбнулась Клодетта. — Нам тоже было очень приятно. Мы просто счастливы, что вам хорошо с нами. Я скажу Пьеру.

Вернувшись в номер, она с нетерпением стала ждать возвращения мужа, который вернулся через час слегка на взводе.

— Бог ты мой! — воскликнул он, хватаясь за голову. — Сколько же этот человек может выпить! Ну, какие новости?

— У сумки двойное дно. Она очень тяжелая даже пустая. Наверняка икона там и спрятана.

— А как с ключом?

— Ерунда, ее можно открыть булавкой.

Пьер глубоко вздохнул:

— Надо хорошо все обдумать, моя радость.

— Вот ты и подумай, мое сокровище. А я пойду приму душ. Ночь долгая, и нам хватит времени на все.

— У нас останется еще шесть дней. Мы не будем торопиться.

— По крайней мере, сегодня вечером они будут платить, — сказала Клодетта, раздеваясь.

После великолепного обеда в «Тур де Аржент» они отправились на представление в «Лидо», где давали великолепное музыкальное ревю. Хотя Лепски был в восторге от величественного вида из окон ресторана на освещенный прожектором собор Нотр-Дам, но когда Пьер предложил заказать фирменное блюдо под названием «утка под гнетом» — птица, начиненная всевозможной вкусной приправой, — он уперся. Лепски заявил, что он не переносит изысканной пищи и предпочел бы бифштекс, но Кэрол тут же на него набросилась:

— Никаких бифштексов! Ты — в Париже и должен познакомиться со всеми достижениями парижской кухни.

— Неужели человек не может есть то, что он хочет? — проворчал Лепски.

— Будешь есть утку, — твердо заявила Кэрол.

Когда подали утку, Лепски подозрительно попробовал ее, затем проговорил:

— Совсем неплохо! Послушай, беби, попробуй приготовить что-нибудь подобное, когда вернемся домой. — Потом повернулся к Пьеру и добавил: — Кэрол отлично готовит.

— Ешь и молчи, — оборвала его жена.

Наконец обед закончился, и Лепски щелкнул пальцами, подзывая официанта, чтобы оплатить счет. Когда он увидел, во что обошелся обед, то заметно побледнел, а потом побледнел во второй раз, когда спросил Пьера, сколько оставить на чай. Отсчитав французские банкноты и что-то ворча себе под нос, он обратился к Пьеру с фальшивым смехом:

— Да, уж эта забегаловка не обанкротится, — за что немедленно получил от Кэрол пинок по голени.

Но затем шоу в «Лидо» подняло его настроение, и, вернувшись в отель около двух часов ночи, Лепски признал, что день был великолепен.

— Завтра ваш последний день в Париже, — сказал Пьер, когда они поднимались в лифте в свои номера. — Поедем на левый берег Сены и там побродим по старым кварталам. Там тоже много интересного. Затем вам надо побывать в ресторане «Фоли Бержер», там великолепное ревю, девочки что надо! Обедаем в ресторане «Гран Вефур» — это еще один знаменитый парижский ресторан, но теперь уж мы приглашаем, Том.

Лепски заметно обрадовался, но Кэрол не могла стерпеть этого.

— Ну уж нет, — сказала она твердо. — Приглашаем мы. Не возражайте! — Она игнорировала слабый стон Лепски.

Между ними произошла дружеская перепалка, но поскольку Пьер очень хорошо знал, каким будет счет, он любезно согласился, что они будут гостями Лепски.

В то время как Лепски бушевал в своем номере, называя Кэрол ненормальной транжиркой, бросающей деньги на ветер, Дювайны спокойно обсуждали создавшееся положение.

— У меня было ужасное чувство, что тебе завтра придется платить, — сказала Клодетта, — а нам надо поэкономней расходовать деньги, мое сокровище.

Пьер потрепал ее по щеке.

— Я знал, что она будет настаивать. Я бы не предложил пойти в «Гран Вефур», если бы не был уверен в этом. — Он ласково улыбнулся жене. — Ты довольна?

— Ах, если бы мы могли так жить всегда! — говорила Клодетта, раздеваясь. — Ты все обдумал?

— Конечно. Мы ничего не будем предпринимать, пока не приедем в Монтре. Я пока не представляю, как мы подкатим к Радницу со своим предложением. Вот это проблема, сол-нышко.

— У нас впереди целых шесть дней. Ты устал?

— Не слишком, — сказал Пьер, любуясь ее обнаженным телом, и начал быстро раздеваться.

В аэропорту Цюриха среди пассажиров, прибывших рейсом из Нью-Йорка, в сторону пункта проверки паспортов легко шел высокий, худощавый, светловолосый молодой человек, одетый в темно-синий деловой костюм, с небольшим чемоданчиком в руке. Продвигаясь в очереди, он увидел двух человек в штатском, стоявших позади чиновника у пропускного пункта. Он решил, что они из тайной полиции. Когда подошла его очередь, молодой человек предъявил паспорт. Три пары глаз уставились на него.

— Вы здесь по делу, мистер Хольц? — вежливо спросил чиновник.

— Нет, я приехал к друзьям, — ответил Серж Хольц, холодно чеканя слова по-немецки. — Я пробуду здесь всего неделю.

— Приятного вам отдыха!

Серж Хольц направился к пункту таможенного контроля. Там тоже образовалась толпа из обозленных пассажиров, ожидавших, пока несколько таможенников в серой униформе управятся с их багажом. С легкой сардонической улыбкой Хольц терпеливо ждал. Он считал все эти проверки просто ерундой. Когда наконец подошла его очередь, он раскрыл чемодан и, наблюдая, как проворные руки прощупывают все внутри, порадовался, что ему не пришлось провозить дамскую сумочку.

— Благодарю вас, — сказал таможенник вежливо, предоставляя Хольцу самому все уложить в чемодан, и перешел к следующему пассажиру.

Хольц подошел к офису агентства Херца и по кредитной карточке нанял «форд-эскорт». Он попросил также путеводитель по городу. Дядя дал ему два адреса, где ему надо было побыть по делу. Расположившись за рулем взятой напрокат машины, он нашел нужные места на плане, двинулся к центру города.

По первому адресу находился обшарпанный многоквартирный дом, неподалеку от аэропорта. С трудом найдя место для парковки машины, Серж вошел в здание, поднялся в скрипящем лифте на четвертый этаж и нажал кнопку звонка на тяжелой дубовой двери. Спустя некоторое время дверь открылась, и перед ним предстал маленький бородатый мужчина лет семидесяти, одетый в серую фланелевую рубашку и темно-коричневые вельветовые брюки. Человек подозрительно уставился на него поверх своих очков с толстыми линзами.

— Мистер Фредерик? — спросил Хольц.

— Да.

— В таком случае вы ждете меня, — сказал Хольц и протянул ему паспорт.

Фредерик внимательно осмотрел паспорт, пробормотал что-то и, вернув Хольцу паспорт, отступил в сторону:

— Входите, мистер Хольц.

Гость вошел в темную прихожую, затем проследовал за Фредериком в большую, обставленную тяжелой неуклюжей мебелью гостиную.

— К вашим услугам, — произнес Фредерик. — Я неоднократно имел удовольствие вести дело с вашим дядей. Что я могу для вас сделать?

— Мне нужен пистолет… Лучше всего «беретта», если есть.

— О, это прекрасное оружие. Весит всего десять унций и всего четыре с половиной дюйма в длину.

— Я знаю, — нетерпеливо сказал Хольц. — Так она у вас есть?

— Да, почти новая, в отличном состоянии. Это стоит…

— Цена меня не интересует, запишите на счет дяди, — резко оборвал Хольц. — Покажите мне ее.

— Одну минуту. — Фредерик вышел из комнаты, закрыв за собой дверь.

Хольц подошел к окну, отодвинул занавеску и посмотрел на улицу. Его острые глаза внимательно ощупывали проходящих мимо людей и автомобили.

Ничего подозрительного он не заметил, хотя подозрительность давно стала частью его натуры. Серж задернул занавеску и прошел на середину комнаты. Появился Фредерик, неся футляр.

— Здесь двадцать пять патронов, — сказал он, положив футляр на стол. — К сожалению, больше нет.

— Этого достаточно, — ответил Хольц и, открыв футляр, достал пистолет, лежавший на зеленом сукне. Профессионально все осмотрел и проверил.

— Я вижу, что вы разбираетесь в оружии, — сказал Фредерик, наблюдая за его действиями. — Вы найдете его в полном порядке.

Хольц ничего не ответил. Он зарядил обойму, тщательно проверив все патроны, потом вогнал обойму на место.

— Я беру это, — сказал он. — Еще мне нужен охотничий нож.

— Конечно, мистер Хольц. Сейчас покажу вам лучшие образцы.

Фредерик снова вышел и вернулся с большим ящиком, который и водрузил на стол. Сдвинув крышку, он сказал:

— Выбирайте, прошу вас.

Хольцу потребовалось около получаса. Придирчиво и внимательно он рассмотрел всю коллекцию и сделал выбор.

— Вот этот. — Он показал на нож убийцы с гладкой эбонитовой рукояткой и четырехдюймовым лезвием, острым как бритва.

— Вы знаток. Это лучший нож в коллекции. К нему есть и ножны. — Фредерик порылся в ящике и вытянул мягкие ножны из оленьей кожи с ремешками.

Хольц вставил нож с ножны, закатал правую брючину и привязал ножны к ноге. Затем, опустив брючину, он прошелся по комнате и, убедившись, что нож пристроен удобно и не выступает, кивнул:

— Я беру его. Запишите тоже за дядей.

Едва кивнув на прощанье, он вышел, закрыв за собой дверь, и на лифте спустился вниз.

На бедре у него была «беретта», в кармане пиджака коробка патронов, к ноге привязан нож. Покинув Нью-Йорк без всякого оружия, он чувствовал себя голым, но теперь все было иначе. Теперь его походка отличалась уверенностью.

Он сел в машину и, изучив карту, поехал по второму адресу. Вначале он запутался в улицах с односторонним движением и медленно ползущим транспортом, но наконец нашел ворота, на которых была табличка с нужным ему номером. Хольц въехал во двор.

Через несколько минут Хольц стоял в красиво обставленном офисе и обменивался рукопожатием с высоким лысым швейцарцем, который назвался герром Вейдманом.

— Ваш дядя звонил, мистер Хольц, и я всегда рад оказать ему услугу. Сумка готова. Могу вас заверить, что все сделано в точности по указаниям вашего дяди.

Хольц кивнул.

— Я спешу, — сказал он отрывисто. — Дайте мне сумку.

Улыбка Вейдмана увяла. Он не привык к столь резкому обращению. Кроме того, ему не нравился взгляд этого высокого молодого человека, тяжелый и пронизывающий.

— Конечно, конечно. — Вейдман подошел к шкафу, отпер его и достал сумку. — Прекрасная копия. Сравните с фото…

— Упакуйте! — рявкнул Хольц. — Я спешу!

Вейдман взял сумку и вышел. Какой грубый молодой человек, думал он, пока его секретарша упаковывала сумку. Кто бы мог подумать, что это племянник Густава Хольца! Он вернулся с пакетом и передал его клиенту.

Теперь на виллу Радница.

Поездка отняла много времени. Хольца раздражала медлительность уличного движения, но он был внимателен и не терял хладнокровия. Он не мог позволить себе попасть в аварию, но были моменты, когда Хольц с трудом сдерживал свой неуемный темперамент. Ему стоило немалого труда не наброситься на водителей, которые прижимались к его машине впритык или старались проскочить прямо у него под носом, не обращая внимания на светофоры. Примерно в 16 часов Хольц подрулил к величественному зданию виллы «Гелиос». Впрочем, на Хольца оно не произвело впечатления. Манера богатых магнатов выставлять напоказ свое богатство раздражала его. Отсчитывая мраморные ступени, спрашивал себя, как можно жить среди всей этой показухи.

Митэн открыл парадную дверь и легким поклоном приветствовал его:

— Мистер Хольц?

— Да. — Хольц окинул старого слугу презрительным взглядом: лакей и блюдолиз.

— Пожалуйста, проходите. Мистер Радниц сейчас занят, но он примет вас через несколько минут.

Хольц последовал за дворецким, который проводил его в большую комнату, уставленную антиквариатом.

— Чай, кофе? Или хотите что-нибудь выпить, мистер Хольц? — спросил Митэн.

— Ничего! — отрезал Хольц и, подойдя к окну, стал смотреть на большую лужайку с деревьями, цветущим кустарником и плавательным бассейном.

Митэн незаметно удалился, закрыв за собой дверь. Хольц остался возле окна. Через несколько минут он увидел, как атлетически сложенный мужчина в черном спортивном костюме прошел через лужайку. За ним появились еще двое, такого же сложения и так же одетые. Все трое исчезли за высокой изгородью, образованной цветущим кустарником.

Хольц наблюдал за этой сценой с сардонической усмешкой. Телохранители Радница. Что ж, вид достаточно внушительный, подумал он.

Он считал, что в положении Радница неизбежно приходится тратить большие деньги на телохранителей не столько для защиты, сколько для престижа.

Через полчаса в дверях возник Митэн.

— Мистер Радниц ждет вас. Прошу.

Держа в руке упакованную сумку, Хольц последовал за Митэном в кабинет Радница.

Миллионер восседал за своим письменным столом, заваленным ворохом бумаг. Между пальцами у него была зажата сигара. Радниц оценивающе посмотрел на высокого, худощавого молодого парня, который шел к нему упругим кошачьим шагом. Большой знаток человеческих душ, Радниц тотчас же понял, что этот парень ничуть не уступает Силку. Да, рекомендации Густава Хольца можно принимать без колебаний, но Радниц любил убедиться во всем сам.

Хольц, в свою очередь, тоже оценивал Радница. Да, с этим человеком можно работать. Дядино описание могущества и безжалостности Радница не были преувеличены.

— Сумка уже у вас? — произнес Радниц своим резким гортанным голосом.

— Да, сэр. — Хольц положил пакет на стол.

— Хорошо ли она сделана?

— Этого я не знаю, сэр. Вейдман, который изготовил ее, сказал, что да. Все детали он обсуждал с дядей. Мне было приказано только доставить ее вам. Я ее не открывал.

— Ну, если ваш дядя удовлетворен, то мне этого достаточно. — Радниц затянулся сигарой. — Садитесь.

Хольц опустился на стул возле письменного стола.

— Теперь вы зачислены в мой штат. Ваш дядя поручился за вас. Объяснил ли он вам ваши обязанности?

Хольц утвердительно кивнул.

— У вас неделями может не быть никакой работы, но неожиданно вы можете получить срочное задание. Я всегда должен точно знать, где вы находитесь, чтобы в любой момент связаться с вами. Ясно?

Хольц опять наклонил голову.

— С этого момента вы становитесь моим бойцом, как называют наемных убийц. Ваш дядя сообщил размеры оплаты? Вас это устраивает?

— Да, сэр.

— Вы, не колеблясь, готовы взяться за эту работу?

Тень скуки мелькнула в глазах Хольца.

— Почему я должен колебаться, сэр?

— Свое ближайшее задание вы знаете?

— Дядя мне сказал, что я должен отправиться в отель «Монтре Палас» в Монтре и обменять эту сумку на точно такую же, принадлежащую некой миссис Лепски.

— Верно. Как вы собираетесь это сделать?

— Лепски должны прибыть в отель через шесть дней. Я приеду туда за два дня до их появления. Дядя уже заказал мне номер на одном этаже с ними. Я дождусь удобного случая и поменяю сумку.

— Вы уверены, что сможете сделать это?

И опять в глазах Хольца появилась скука.

— Я не пришел бы сюда, если бы не был уверен.

Его тон понравился Радницу. Он удовлетворенно кивнул:

— Когда сумка миссис Лепски будет у вас, вы должны сразу же доставить ее сюда ко мне.

— Я понимаю, сэр.

— У вас останется три дня до отъезда в Монтре. Здесь для вас забронирован номер в отеле «Эден». Чем вы намерены заняться в это время?

— Буду упражняться, как открывать двери в спальных комнатах отеля, — сказал Хольц. — Дядя дал мне адрес одного слесаря, специалиста по замкам, который будет меня учить. Этим искусством мне надо овладеть получше. Если я не смогу открыть дверь спальни миссис Лепски, я не достану сумочку.

Радниц кивнул в знак согласия.

— Ваш дядя — выдающийся человек, он обо всем успевает подумать. Уверен, что вы его не подведете.

— Да, сэр.

— Очень хорошо. Теперь вы свободны и можете делать что хотите. Жду вас здесь с сумкой миссис Лепски через неделю. Если вы не справитесь с заданием, то вы мне больше не понадобитесь. Понятно?

— Да, сэр. — Хольц поднялся, чтобы уйти.

— Ваш дядя говорил, что вы можете постоять за себя, — сказал вдруг Радниц с хитрой улыбочкой. — Хотя, как видите, я обычно ценю мнение вашего дяди, но иногда мне хочется кое-что проверить самому. Вы не возражаете против маленького испытания ваших способностей?

Глаза Хольца затуманились.

— Почему бы и нет. — Его голос был холодным и невыразительным.

— Тогда не откажите мне в любезности: выйдя из дома, пройдите той лужайкой до озера. — Радниц махнул рукой в сторону открытого окна. — Я бы хотел удостовериться, что вы можете постоять за себя.

— Если такого ваше желание, сэр, то я, конечно, его выполню, — Хольц замолчал и пристально посмотрел на Радница. — Вы, по— видимому, имеете в виду тех трех громил, очевидно ваших телохранителей, которые укрылись за кустами и теперь поджидают меня, чтобы проучить, к вашему удовольствию. Это вполне понятно, сэр, но должен вам сказать, что со мной нельзя так грубо шутить. Я все делаю серьезно. И прежде, чем выйти, я бы хотел спросить: если ли у вас удобное местечко, чтобы похоронить этих троих?

Радниц оцепенел:

— Похоронить? Вы что имеете в виду?

Хольц наклонился, засучил правую брючину, и тотчас в руке у него очутился сверкающий нож. Все это он проделал так быстро, что Радниц не успел и глазом моргнуть. Он окаменел, широко раскрыв свои жабьи глаза.

— Так что, сами видите, сэр, играть со мной в грубые игры нельзя. Как только эти гориллы попробуют напасть на меня, я их прикончу, — спокойно сказал Хольц со своей сардонической улыбкой. — Вы не наняли бы их, если бы не были уверены в способностях этих молодчиков охранять вас. И я думаю, что вам было бы жаль потерять их, да и для слуг было бы хлопотно хоронить их. Я же похоронами не занимаюсь. Я занимаюсь только уничтожением. — Он опять хищно взглянул на Радница. — Так что, сэр, вы все еще хотите, чтобы я прогулялся по лужайке к озеру?

Некоторое время Радниц сидел молча, глядя на этого человека и на нож убийцы в его руке. Наконец он взял себя в руки.

— После всего того, что я увидел и услышал, думаю, что в этой проверке нет необходимости. Ступайте и учитесь открывать замки в дверях спален. Потом, в нужное время, отправляйтесь в отель «Монтре Палас» и возвращайтесь с сумкой.

— Как вам будет угодно, сэр, — сказал Хольц, вставая и убирая нож в ножны.

Взяв пакет с сумкой и слегка кивнув Радницу, он вышел.

Радниц отложил в сторону сигару. Он еще не вполне опомнился от потрясения. Как будто бы сама смерть только что вышла из комнаты, а Радниц боялся смерти. Одну ее он и боялся.

Глава 7

Лу Бреди застонал от отчаяния, когда увидел, как Мегги Шульц входит в зал регистрации аэропорта Кеннеди в сопровождении цветного носильщика с тележкой, на которой стояли два огромных чемодана и синяя сумка.

Широко шагая, он подошел к ней.

— О чем ты думаешь! — воскликнул он. — Я просил тебя, ради Бога, ехать налегке!

Мегги Шульц была совершенно необыкновенной женщиной. Мужчины не могли равнодушно пройти мимо нее, где бы она ни появлялась. Даже здесь, в суматохе аэропорта, все мужчины поворачивали головы следом за ней, и тогда слышался приглушенный свист.

Мегги была не просто красива в обычном смысле слова, она источала какой-то неуловимый сексуальный аромат. Блондинка, с густыми шелковистыми волосами, она была столь совершенно сложена, что за ней постоянно охотились фотографы из домов моделей, журналов «Плейбой» и «Пентхаус» и, конечно, производители порнографии. Выражение же полной беспомощности на ее лице острее волновало мужскую кровь.

— Вот ты где, милый! — закричала она и, обняв Бреди за шею, поцеловала его так, что аудитория вздохнула с завистью.

Бреди оттолкнул ее:

— Этот чертов багаж! Разве я не говорил тебе…

Она прикрыла ему рот своей очаровательной ладошкой.

— Беби, неужели ты хочешь, чтобы твоя крошка ехала в Швейцарию голой?

— Ладно, ладно. — Бреди сдержал свое раздражение. — Ты знаешь, что делать? Пройди регистрацию, возьми свою сумку и иди на таможню. Будут задавать вопросы — ты едешь к друзьям в Женеву. Не позабудь.

— Да, лапочка. А этот милый человек позаботится об остальном багаже?

— Он проводит тебя до таможни, встретимся в зале ожидания.

Она вновь поцеловала его и направилась к стойке регистрации, где и предъявила свой билет.

Бреди следил за ней до тех пор, пока она наконец не встала в очередь на проверку багажа. Таможенный чиновник пожирал ее глазами, когда Мегги остановилась перед ним.

«Вот это да! Чего бы я только не дал, чтобы затащить ее в постель», — подумал таможенник. Мегги, читая его мысли, подарила ему одну из своих неотразимых улыбок.

— Послушай, красавчик, ты женат? — спросила она.

Таможенник растерянно заулыбался и захлопал глазами.

— Конечно, женат, а что?

— Очень рада. Наверное, ты будешь копаться в моих тряпках? Знаешь, молодые холостяки в таких случаях всегда меня смущают. Нам, девушкам, нужно так много вещей. Приятный женатый мужчина всегда это поймет.

Она вручила ему связку ключей:

— Будь добр, сам открой чемоданы. Я совершенно не разбираюсь в замках.

Взяв ключи, таможенник с улыбкой заметил:

— Бьюсь об заклад, кое в чем вы неплохо разбираетесь, мисс.

Носильщик положил ее вещи на стойку.

— Ой, да! У меня просто голова кружится. — Мегги широко раскрыла прекрасные глаза цвета морской волны. — Мама всегда мне говорила, что Бог создал меня с красивым телом, но без мозгов. Как ни ужасно о себе такое слышать, но она, скорее всего, была права.

Таможенник раскрыл ее чемоданы.

— Не могу судить, мисс, но в одном она наверняка была права. — Говоря это, он начал просматривать вещи, стараясь перекладывать их аккуратно.

Стоявший в конце очереди Бреди видел все это. Он смотрел, как Мегги разговаривала, смеялась и выдавала свои сексуальные улыбки. Он был рад, что взял ее с собой. Бреди видел, как таможенник открыл сумочку. Но Мегги ни на минуту не прекращала щебетать, и потому осмотр был поверхностным. Бреди пришло в голову, что Мегги и сама могла бы перевезти икону, будь она у нее в сумке. И он решил, что в будущем нужно чаще использовать ее очарование в своих целях.

Он увидел, что Мегги взяла сумку, обворожительно улыбнулась таможеннику и направилась в зал ожидания. Носильщик взял ее чемоданы и понес к багажной тележке. Минут через двадцать Бреди подошел к девушке.

— Он был очарователен, — сказала Мегги. — О, я в восторге от всего этого. А впереди — Швейцария! Беби, ведь я впервые в жизни буду в Европе!

В тринадцать лет Мегги соблазнила своего школьного учителя, которого потом за растление малолетней упекли в тюрьму, а ее поставили на учет. Через полгода после этого она удрала из дома, и ее подобрал богатый пожилой мужчина, который любил красивых девочек. Он выдавал ее за свою внучку. Мегги оставалась с ним до пятнадцати лет, пока ей не надоели его постоянные нравоучения. Она сошлась с негром, у которого было несколько таких девочек, работавших на него. Она шесть месяцев на улице предлагала себя прохожим, но вскоре ей это надоело. К тому же это было невыгодно и небезопасно. Тогда она отправилась во Флориду, где следующие два года работала «на вызовах» в больших отелях и зарабатывала немалые деньги, которых при ее привычке к роскоши хватало ненадолго. Затем Мегги встретилась с агентом рекламной фирмы, который мгновенно оценил ее возможности. Новый поклонник взял девушку в Нью-Йорк и познакомил с друзьями, связанными с иллюстрированными модными журналами. И так, переходя из одной постели в другую, Мегги достигла двадцати одного года. В это время она встретила Лу Бреди и влюбилась в него, такого с ней раньше не случалось. Бреди объяснил, что он занимается старинной мебелью и ему по делам приходится много путешествовать. Он предложил ей переехать в его квартиру в Уэст-Сайде, но посоветовал не бросать работу в модных журналах, так как он не богат и не сможет содержать двоих. Любовь к Лу так много значила в жизни Мегги, что она была готова на все. В течение следующих шести месяцев она видела его не больше десяти раз. Лу всегда куда-то спешил, а она не задавала вопросов. Мегги была рада их коротким встречам, аккуратно прибирала квартиру, готовила ему еду, когда он возвращался, и продолжала неплохо подрабатывать, позируя для журналов. Потом он вдруг позвонил ей и спросил, не хотела бы она отправиться с ним в Швейцарию. Потеряв голову от радости, Мегги завопила:

— Попробуй-ка не взять меня!

Он пришел к ней на следующий вечер с билетами на самолет и очаровательной синей женской сумочкой. Это был первый подарок, который ей сделал Бреди, и она зацеловала его едва ли не насмерть. Но он объяснил, что сумка у нее — на время и этот предмет роскоши недолго будет принадлежать ей.

Перелет из Нью-Йорка в Женеву превзошел все ожидания Мегги. У них были места в первом классе. Многоопытный Бреди пользовался в течение всего перелета вниманием стюардессы, которая безотказно снабжала их шампанским и всевозможными закусками, а в конце и сухим мартини с водкой. Прибыв в Женеву, Бреди оставил Мегги с багажом на таможне. У него был с собой только маленький чемоданчик, и он быстро прошел все формальности. Затем в офисе агентства Херца он взял напрокат «мерседес». Через некоторое время появилась Мегги.

— Не думаю, что буду в восторге от этих швейцарцев. Этот ужасный тип заставил меня раскрыть все чемоданы и выкладывать все из них.

— А из сумочки?

— Из нее тоже. Все глядели на мои вещи. Он был ужасно груб.

— Не обращай внимания. Нас ждет машина, пошли. — Он махнул рукой носильщику, подкатившему чемоданы на тележке, и повел Мегги к стоянке, где был припаркован «мерседес».

Выехав на широкую автостраду и направляясь к центру города, он подумал, что даже чары Мегги не позволят ему перевезти что-нибудь тайное через швейцарскую границу.

По другую сторону Атлантики, в Парадиз-Сити, Клод Кендрик и Луи де Марни обсуждали свое будущее.

— Имея такие деньги, мой славный Клод, — говорил Луи, — почему бы вам не продать галерею и не отойти от дел? Подумайте, что можно сделать, имея почти три миллиона. Как можно припеваючи жить! А я охотно купил бы галерею на свою долю, если, конечно, цена будет умеренной. Что вы скажете?

— Что ты потерял последние мозги, — ответил Кендрик. — Ты не имеешь ни малейшего понятия о том, сколько стоит галерея. Да она у тебя без меня захиреет!

— Ну, это вряд ли! Я бы попробовал. — Крысиные глазки Луи сузились. — Я бы рискнул. Как насчет полмиллиона, дружок?

— Одна только вот эта комната стоит больше. — Кендрик обвел рукой развешанные по стенам картины и другие произведения искусства. — Прекрати это, Луи, а то я рассержусь. Я не собираюсь продавать галерею ни тебе, ни кому другому. Завтра я должен лететь в Цюрих. Если бы ты знал, как я ненавижу эти перелеты!

— А завещание у вас есть? — спросил Луи с хитрецой. — Вы должны написать. А то подумать страшно обо всех этих несчастных случаях. Каждый день в газетах пишут об авиакатастрофах.

— Если ты сейчас же не уберешься отсюда вон, я швырну в тебя чем-нибудь тяжелым, — зарычал Кендрик, выходя из себя.

— Я только хочу вам помочь. Нечего так кипятиться. Это плохо отражается на печени.

Кендрик схватил тяжелое пресс-папье, но Луи оказался проворнее и успел выскочить, захлопнув за собой дверь. Кендрик сердито посмотрел на дверь, зажег сигару и стал думать о завтрашнем дне. Известия от Хеддона были утешительными. Сумка Лепски удачно миновала французскую таможню. Теперь Лепски и Дювайны были в Монако и через три дня будут в «Монтре Палас». Хеддон сказал, что Лу Бреди тоже остановится в этом отеле и в нужный момент заберет у Дювайнов сумку, после чего сразу же отправится с ней в Цюрих, где встретится с Кендриком в отеле «Эден». Вроде бы все шло хорошо, но Кендрик был пессимистом и не верил в безупречные планы. Может быть, на швейцарской таможне проверят сумку и найдут икону. Может быть, Бреди по дороге из Монтре в Цюрих угодит в аварию. А может быть, и… Здесь Кендрика обдало холодом. Самолет, на котором он полетит, рухнет в Атлантику!

В жизни всегда масса проблем. А может быть, этот жуткий тип Радниц решит нагреть его на три миллиона долларов. Радницу ничего не стоит надуть его. От такого человека можно ожидать всего.

Кендрик достал платок и вытер потный лоб. Но он переполошился бы еще больше, если бы в этот момент оказался у входа в «Монтре Палас».

Носильщик в униформе сбежал по ступенькам, чтобы открыть дверцу подъехавшего к отелю «опель-рекорда». Высокий худощавый мужчина с волосами цвета соломы смотрел на него из открытого окна своей машины.

— У меня в багажнике вещи, — сказал он отрывисто. — Здесь можно припарковать машину?

— Конечно, сэр, — сказал носильщик, обходя автомобиль и доставая из багажника огромный чемодан, который был почему-то очень легким для своих размеров.

Серж Хольц поставил машину на стоянку, вылез из нее, поднялся по ступенькам и подошел к портье. Дядя снабдил его фальшивым паспортом на имя Ганса Рихтера, который он и передал клерку.

— Рады приветствовать вас здесь, сэр. Вы остановитесь у нас на несколько дней?

— Да. — Хольц, как всегда, был немногословен.

Портье заполнил полицейскую карточку и передал ее Хольцу вместе с ручкой. Хольц расписался вымышленным именем.

— Мои друзья, мистер и миссис Лепски, прибывают послезавтра. В каком номере они будут жить?

Портье раскрыл регистрационную книгу.

— Номер 245, сэр. А у вас будет номер 249. Как видите, это почти рядом.

Хольц кивнул и направился за носильщиком к лифту. У себя в номере он запер дверь и достал из чемодана женскую сумочку, которую положил в стенной шкаф, и запер его, опустив ключ в карман. Подойдя к окну, он посмотрел вниз, на шумную улицу, и затем дальше, на озеро и цепь простирающихся гор.

«Итак, — подумал он, — я на месте. Два дня ожидания, а потом работа!»

Поездка на юг Франции по длинной монотонной автостраде утомила обоих Лепски. Хотя Кэрол и была слишком воспитанна, чтобы выразить это вслух, боясь, что Дювайны, делавшие все, чтобы угодить им, расстроятся, но Том не прекращал ворчать до тех пор, пока Кэрол решительно не потребовала, чтобы он замолчал.

Оба они ожидали большего, чем эти непрерывные сельские равнины, дороги, забитые машинами, маленькие городки с узкими улочками и скучные грязные деревушки. Даже трехзвездочный отель в Валансе, где они переночевали, по мнению Лепски, был чертовски вычурным. И на сей раз, нетерпеливо послушав, как Пьер переводил название изысканных блюд, Лепски решительно объявил, что он хочет бифштекс, и посмотрел на Кэрол взглядом полицейского. Заметив сигнал опасности, Кэрол не решилась возразить.

На следующий день они добрались до Монте-Карло, где остановились в отеле «Метрополь». Но и здесь их ожидало разочарование. Кэрол так много читала о юге Франции с его солнечными пляжами, виллами, казино и модными магазинами, о своеобразной архитектуре, что теперь с недоумением взирала на город, тесно застроенный, с полупустыми высотными зданиями. Улицы были заполнены почтенными и толстыми старыми людьми. А магазины были пустыми по сравнению с парижскими.

Несмотря на все усилия Пьера, Монте-Карло показался им скучным. К тому времени даже Кэрол надоела изысканная французская кухня, и они с Лепски ели только жареных цыплят и бифштексы. Это удручало Дювайнов, которые любили хорошо поесть. Лепски был удивлен, когда увидел, что к девяти часам вечера город вымирает. Единственное живое место — казино. И вновь сплошное расстройство: там было полно старых, разжиревших женщин, делавших ставки, и крутившихся вокруг них разжиревших мужчин. Сексапильных красоток нигде и в помине не было. Пьер объяснил это тем, что сезон уже кончается. Вот если бы они приехали на месяц раньше, все было бы иначе. Но Лепски ему не поверил.

В последний вечер их пребывания в отеле «Метрополь» они пообедали в ресторане, на крыше «Отель де Пари». Лепски и Кэрол отправились к себе. Им так надоело казино, что они предпочли пораньше лечь, чтобы скорее наступило утро и они могли бы отправиться в Монтре.

Дювайны же, азартные игроки, отправились в казино, где вдвоем оставили более тысячи франков.

— Как тебе нравится путешествие? — спросил вдруг Лепски, когда они лежали на кровати у себя в номере.

Кэрол заколебалась. Они считала, что всегда нужно говорить правду.

— Ну, Том. Я думала, что оно будет более захватывающим, — сказала она наконец. — Париж мне понравился, и я рада, что мы уехали так далеко. Зато теперь я хоть знаю, что это такое.

— Конечно. — Лепски заерзал на кровати. — Но если бы мы никуда не ездили, подумай сама, сколько денег бы мы сэкономили.

— Но это мои деньги, и я их трачу как хочу, — отрезала Кэрол.

— Конечно, конечно, — поспешно согласился Том.

— Подожди, дай только добраться до Швейцарии. Я видела фотографии гор и озер, это просто фантастика!

— И ночная жизнь там есть?

— Конечно, — уверенно заявила Кэрол, искренне надеясь, что это так. — Конечно, в Монтре оживленная ночная жизнь. Есть еще одна вещь, о которой ты забываешь, Том. Мы встретили двух настоящих друзей, любящих нас. Клодетта обещала мне писать в Штаты.

— Да… конечно. Но меня что-то беспокоит в связи с ними.

Кэрол села на кровати:

— Что ты хочешь этим сказать?

— В Пьере есть что-то фальшивое. Уж очень он обтекаемый. Я все не перестаю себя спрашивать, почему он так старается. Ведь он тратит на нас немало. Я чувствую, что скоро он попытается всучить нам какой-нибудь золотой рудник.

— Лепски! Ты совершенно невыносим. Это все твой проклятый полицейский мозг. Если с тобой кто-то ведет себя нормально, по-человечески, ты тотчас же его зачисляешь в жулики. Мне за тебя стыдно! — выпалила Кэрол. — Как же, по-твоему, люди становятся друзьями? Потому что испытывают симпатию друг к другу. Так вот: Дювайны нас любят, они наши друзья. Неужели я не могу вдолбить это в твою тупую полицейскую башку!

Лепски тихо застонал. Начиналась перепалка, которая могла длиться часами, а он устал.

— О'кей, беби! О'кей. Наверное, это и в самом деле моя ограниченность, — сказал он, натягивая на себя простыню и поудобнее укладываясь в кровати. — Давай спать, а? У нас завтра длинная дорога.

Но Кэрол не унималась:

— Ты всегда говоришь: «О'кей, о'кей», когда не хочешь чего-нибудь обсуждать. Позволь мне сказать тебе, Лепски, что Дювайны — чудесные люди и нам очень-очень повезло, что мы с ними встретились.

Лепски издал легкий храпящий звук.

— Ты слышишь, что я говорю? — настаивала Кэрол.

— Да, беби. Спи, — сонно пробормотал Лепски и захрапел уже в полную силу.

Пьер и Клодетта вернулись в отель около двух, подавленные после проигрыша в рулетку. Приняв душ, они лежали в кровати при свете ночника.

— Не повезло сегодня, — мрачно сказал Пьер.

— Нельзя же всегда выигрывать, моя прелесть! Меня вот беспокоит, что Лепски начинают скучать.

— Американцы! Они все такие, не могут приспособиться к европейскому образу жизни. Осталось недолго, душенька. Двадцатого мы будем в Монтре. Туда же приедет Лу с дубль-сумкой. Как только он мне ее передаст, бери Лепски и отправляйся с ними на прогулку на катере. Лу сразу поедет в Цюрих и будет там меня ждать. Немедленно после его отъезда я заменю сумку. Когда вы вернетесь, я скажу, что получил телеграмму о том, что моя мать ужасно больна, и поэтому нам надо срочно вернуться в Париж… Как только отделаемся от Лепски, сразу же поедем в Цюрих и там свяжемся с Радницем.

— Но сможем ли мы освободиться от Лепски? А вдруг они захотят вернуться в Париж с нами?

Пьер нахмурился:

— Такое возможно. Значит, надо узнать об их планах после Монтре. Давай подкинем им идею посетить Гштаад. Это придется сделать тебе, милочка. Поговори с Кэрол и скажи ей, что они не могут уехать из Швейцарии, не побывав в Гштааде.

— Хорошо. Теперь еще одно. Если мы не появимся в Цюрихе в отеле «Эден», Лу поймет, что мы надули их. Он этого так просто не оставит.

Пьер долго думал, затем сказал:

— Давай об этом подумаем позже. Пока у нас есть общий план. Постарайся внушить Кэрол мысль о Гштааде. Сначала надо заполучить икону, а уж потом…

Клодетта свесилась с кровати и погладила руку Пьера.

— Ненавижу спать в разных кроватях.

— Так забирайся сюда ко мне, — сказал Пьер, откидывая одеяло с простыней.

Клодетта юркнула в его постель и прижалась к нему всем телом.

Лу Бреди и Мегги Шульц вошли в вестибюль отеля «Монтре Палас» в сопровождении носильщика с багажом. Было 11.30 восемнадцатого сентября: солнечное свежее осеннее утро. Всю дорогу от Женевы до Монтре Мегги восхищалась видом озера, горными хребтами и акрами виноградников.

Вход в отель тоже поразил ее. Носильщик показался ей сказочным принцем, а портье — каким-то неземным существом.

— Мы пробудем здесь только два дня, — сказал Бреди портье, протягивая фальшивый паспорт на имя Льюиса Шульца, который достал ему Эд Хеддон.

— Да, сэр. Вам заказан номер.

— Я хотел бы еще зарезервировать номер для своего друга. Он приедет днем двадцатого сентября. Мистер Джон Уиллис. Он остановится на несколько дней.

— Мистер Уиллис? Пожалуйста, сэр. В это время года у нас много свободных номеров.

Портье сделал запись в журнал.

— Мистер и миссис Лепски тоже, по-видимому, заказали номер на двадцатое?

— Мистер и миссис Лепски? — Клерк раскрыл регистрационный журнал. — Да, есть. Вместе с ними также мистер и миссис Дювайн.

— Мистер Уиллис их старый друг. Постарайтесь, чтобы их номера были на одном этаже.

Портье кивнул:

— Все в полном порядке, сэр. У него будет номер 251. Мистер и миссис Лепски зарезервировали номер 245. Если вы уедете двадцатого утром, а мистер Уиллис приедет после обеда, вы можете занять этот же номер.

— Это было бы отлично.

Серж Хольц, сидевший в вестибюле, притворился читающим «Геральд трибюн», но из разговора он ничего не пропустил. Он уже больше часа сидел, ожидая развития событий. Ничего не ускользнуло от его внимательного глаза. Он увидел, как швейцар принес чемоданы двух вновь прибывших. Он увидел синюю дамскую сумку, в точности такую же, как и та, что лежала запертая у него в шкафу.

Значит, это Бреди, решил он. Дядя объяснил ему, что Бреди привезет дубликат сумки и передаст его Дювайнам, которые должны будут подменить сумку Лепски. Но кто этот Джон Уиллис, о котором упомянул Бреди? Еще одно осложнение?

А в номере 251, расплатившись со швейцаром, Бреди вышел на балкон к Мегги.

— Какая роскошь! — воскликнула Мегги. — Ох, надо все осмотреть! Взгляни на этот милый пароходик! Я бы с радостью на нем прокатилась. Очаровательный городишко.

— Мегги, — спокойно сказал Бреди, — мне надо поговорить с тобой. Присядь.

Мегги удивленно взглянула на него:

— Ну, конечно, дорогой. Что-то случилось?

Они вошли в комнату и сели на диван.

— Я приехал сюда, чтобы получить миллион долларов, — сказал Бреди, вполне сознавая, какое впечатление произведет это на Мегги.

— Миллион долларов! — воскликнула Мегги. — Да не может быть!

— Послушай, крошка. Лучше, если ты ничего не будешь знать об этом, — сказал он. — Но это так. Один миллион долларов. — Бреди улыбнулся. — Как тебе, понравится выйти замуж за миллионера?

— Ты миллионер?! Держите меня, я падаю! Это просто кино!

Бреди подавил вздох. Он подумал, как бы она отреагировала, если бы он не упомянул о миллионе.

— Я очень рад, малышка. Как только мы вернемся домой, мы поженимся. Но чтобы получить эти деньги, мне нужна твоя помощь, золотко.

— Конечно, ты только скажи, Лу. Что я должна делать?

— Послезавтра мы уедем отсюда. Мы направимся вдоль берега озера в Вильнев — недалеко отсюда. Там мы расстанемся. Ты поедешь дальше в Цюрих и остановишься в отеле «Боуро Лак». Я присоединюсь к тебе меньше чем через неделю.

— Я поеду в Цюрих!.. — Голос ее сорвался. — Но, Лу, я не могу…

— Ничего страшного, — спокойно ответил Бреди. Он достал из бумажника сложенный листок бумаги. — Вот твой маршрут. Он очень простой на плане. Стрелочками указано, как найти отель. Номер для тебя заказан. — Он придвинулся ближе к ней. — Давай вместе разберем маршрут.

Через полчаса Мегги неуверенно сказала, что она все поняла и найдет дорогу.

— Но, может быть, я могу все же остаться с тобой? — неуверенно и жалобно протянула она. — Почему я должна ехать одна?

— Если ты хочешь получить меня и миллион в придачу, то должна ехать, — резко возразил Бреди.

— А что будешь делать ты?

— Буду зарабатывать миллион. Тебе этого знать не надо. — Он вынул бумажник. — Вот туристические чеки на пятнадцать тысяч швейцарских франков. Развлекайся и жди меня.

— Это все мне?

— Да. Только смотри, чтобы у тебя осталось чем оплатить счет в отеле. О'кей?

Мегги издала вопль восторга:

— Ты лучше всех на свете!

— Отлично. — Бреди кивнул. — И вот еще что… Дай мне сумку, она мне нужна. А себе ты в Цюрихе купишь другую.

Зеленые глаза Мегги распахнулись.

— О нет! Это твой первый подарок. Я от него в восторге! Я не хочу расставаться с этой сумкой.

Бреди это предвидел. Он хитро улыбнулся:

— Детка, сумка мне нужна. Мы сейчас отправимся в самый лучший часовой магазин, и я куплю тебе вместо сумки самые красивые часы: самозаводящиеся, из чистого золота.

— Из чистого золота с бриллиантами? И я смогу купить другую сумочку?

Бреди улыбнулся:

— Даю слово.

Мегги вскочила на ноги. Глаза ее блестели от восторга.

— Пошли! — Она бросилась к двери, но тут же остановилась. — А потом мы сможем покататься на пароходике?

— Мы даже так и сделаем, — согласился Бреди.

Они спустились на лифте и под пристальным взглядом Сержа Хольца вышли из отеля и направились в ближайший часовой магазин фирмы «Омега».

К счастью для Бреди, Мегги было нетрудно угодить. Она получила большое удовольствие от поездки на пароходе. С радостью ребенка ходила по узким улицам города, где были расположены магазины. Если она отрывала взгляд от витрин, то лишь для того, чтобы посмотреть на свои новые часы. Бреди ходил вместе с ней, совершенно одуревший от скуки, и думал только о миллионе долларов.

Вечером они пошли в казино; выигрыш в двадцать франков чуть не свел Мегги с ума. После этого Лу повел ее в «Хэзиленд», где было много танцующей молодежи, и Мегги произвела фурор, что ей очень нравилось.

Вернувшись в отель, они долго занимались любовью и, наконец, крепко уснули.

На следующее утро Бреди повез ее за город. Мегги вышла из машины полюбоваться горами. Бреди, голова которого была занята только предстоящей работой, тем не менее смотрел на нее из машины и думал, что жениться на этой красавице — далеко не самая плохая мысль.

После ленча в ресторане «Лебедь» отеля «Монтре Палас» Мегги опять захотела покататься на пароходике, и на этот раз они поехали в Лозанну и вернулись в отель уже к вечеру.

Так прошел день. Мегги объявила, что она в восторге от всего. Когда она спала в его объятиях, Бреди думал о завтрашнем дне. Должны были приехать Лепски и Дювайны. Он надеялся, что они не задержатся. Фактор времени был очень важен. Он плохо спал этой ночью.

Чтобы избежать встреч с итальянскими таможенниками и главными таможенными постами Швейцарии, Дювайн направился через Гренобль, минуя Женеву, по французскому берегу озера Леман, собираясь пересечь границу недалеко от Сен-Гингольфа.

Лепски, прожившие всю жизнь во Флориде, никогда не видели таких высоких гор. Впечатление было настолько захватывающее, что даже Лепски не мог сдержать восторга. Кэрол была в экстазе.

— Том! — то и дело восклицала она. — Посмотри сюда! Ради этого стоило сюда приехать!

Дювайн облегченно вздыхал. Наконец-то этим двоим хоть что-то понравилось.

— Да, — нехотя согласился Лепски, — пожалуй, это и правда здорово, но наши Скалистые горы ничуть не хуже.

— Лепски! Когда это ты был в Скалистых горах? Не показывай своего невежества, — ехидно заметила Кэрол.

— Ну и что, у нас есть еще Большой каньон, — не сдавался Лепски. — Это тоже чего-то стоит.

— Когда это ты видел Большой каньон?

Лепски издал звук, напоминающий осыпь гравия, и Клодетта срочно вмешалась:

— Мы приближаемся к озеру Леман, один берег принадлежит Франции, а другой — Швейцарии. Разумное решение, правда?

— Как остроумно, — сказала Кэрол. — Знаешь, Клодетта, я просто влюблена во все это.

— А когда мы будем обедать? — поинтересовался Лепски.

— Здесь неподалеку есть маленький ресторанчик, — сказал Пьер. Он давно оставил попытки соблазнить этих двоих хорошей едой. Зачем зря тратить деньги, рассуждал он сам с собой, если все, что им нужно, это чертов бифштекс.

Дювайны наслаждались мясом с кэрри, но Лепски их бифштекс показался жестким.

— Надо было привезти сюда нашу мясорубку, беби, — сказал Лепски, отчаянно жуя. — Тогда мы могли бы приготовить из этого фарш.

Кэрол велела ему помолчать.

Через полчаса они должны были подъехать к швейцарской границе, и Дювайн, зная, что это был последний барьер на пути к богатству, с трудом сдерживал свое беспокойство.

— Швейцарские пограничники известны своей грубостью, — сказал он Лепски, когда они ехали вдоль озера. — Я возьму это на себя. Я скажу, что вы известный американский полицейский офицер. Они могут попросить открыть чемоданы. Попробуем их хорошо угостить. Остановимся в ближайшей деревне, купим несколько бутылок виски и укажем их в декларации.

Лепски просиял:

— Виски! Отличная идея!

В винной лавке неподалеку от границы они купили две бутылки виски и две бутылки шампанского.

— Этого достаточно, — сказал Дювайн, укладывая бутылки в багажник. Посмотрев на багаж, он заметил, что синяя сумка очень бросается в глаза, и ему пришло в голову передвинуть ее поближе к своим вещам и бросить сверху плащи — свой и Клодетты, оставив явно новые чемоданы Лепски на виду.

Вскоре они подъехали к границе, и французские таможенники пропустили их без задержек. Через несколько метров был швейцарский пост.

Два высоких пограничника, одетые в серую форму, вышли им навстречу.

— Предоставьте все мне, — сказал Дювайн, опуская стекло.

Лепски насторожился. Его чутье полицейского подсказало ему, что Дювайн неестественно напряжен, и это сильно удивило его. Почему Дювайн так усложняет простую процедуру, но он велел себе успокоиться. Дювайну виднее, у него больше опыта. Лепски передал Дювайну паспорта, и тот, присоединив к ним свои, с дружеской улыбкой вручил их пограничнику. Тот отступил назад, внимательно и долго проверял паспорта и с каменным лицом вернул их Дювайну.

— У вас есть что внести в декларацию?

— Да нет. Вот разве только две бутылки виски и две шампанского, другого ничего нет.

— Пожалуйста, откройте багажник.

— Что он говорит? — спросил Лепски, недовольный тем, что беседа велась по-французски.

— Он просит меня открыть багажник, — сказал Дювайн, выходя из машины.

— Зачем?

— Имеет право, — коротко ответил Дювайн, желая только одного: чтобы Лепски успокоился.

Пьер обошел машину и открыл багажник. И тут, к своему ужасу, заметил, что Лепски тоже вышел из машины и подошел к ним.

— Где багаж американского джентльмена? — спросил пограничник.

— Вот те два синих чемодана.

— Пожалуйста, попросите его отнести их в таможню.

Дювайн повернулся к Лепски:

— Они хотят осмотреть ваши чемоданы.

— Какого черта! — Лепски достал свое полицейское удостоверение и сунул его под нос пограничнику. — Скажите ему, кто я такой.

Пьер сказал:

— Этот джентльмен — высокопоставленный офицер американской полиции. Ему бы не хотелось, чтобы вы копались в его вещах.

Пограничник внимательно изучил полицейское удостоверение Лепски и служебный значок, но по выражению его лица было видно, что они не произвели на него никакого впечатления.

— Джентльмен не понимает по-французски или по-немецки?

— Нет. Он же американец.

— Что он говорит? — сердито спросил Лепски, шмыгая носом и теряя терпение.

Пограничник с интересом наблюдал за Лепски. Ритуальный военный танец, исполняемый Лепски перед тем, как взорваться, был ему явно в новинку.

— Джентльмену нужно в туалет? — спросил пограничник.

— Что он говорит? — поинтересовался Лепски голосом полицейского.

— Он спрашивает, не нужно ли вам в туалет, — шепнул Дювайн. — Его озадачили ваши прыжки на месте.

Лепски сделал усилие, чтобы взять себя в руки. Он издал вопль электрической пилы, вгрызающейся в дерево. Пограничник отступил назад и с интересом уставился на Лепски.

— Лепски! Прекрати эту комедию! — закричала Кэрол, выходя из машины. — Делай то, что он тебе говорит.

Пограничник повернулся к Дювайну:

— Пожалуйста, скажите ему, что у нас есть указание — проверять вещи всех американцев. Извините за беспокойство, но таковы инструкции.

— Понятно, — сказал Дювайн. Рубашка прилипла к его спине от пота. — Может быть, вы хотите проверить мой багаж?

— В этом нет необходимости.

— Что он говорит? — в очередной раз спросил Лепски.

Дювайн объяснил.

— Это не займет много времени, Том. Придется пройти с ними.

— Делай, что тебе говорят! — закричала Кэрол. — Почему с тобой вечно какие-то проблемы?

Лепски сжал кулаки, тихонько выругался, потом хрипло сказал:

— О'кей! Пусть эти типы роются в наших чертовых вещах. Черт с ними, мне наплевать!

Дювайн поднял два больших синих чемодана, принадлежавших Лепски.

— Только эти два? — спросил пограничник.

— Остальные мои, — подтвердил Пьер.

Он передал чемоданы Лепски:

— Тащи их, Том. Все пройдет быстро.

Пограничник вернул Лепски удостоверение, затем пошел вперед в сопровождении Лепски, несшего оба чемодана.

— Он забыл мою сумку! — закричала Кэрол.

Дювайн чуть не стукнул ее.

— Замолчите! — грозно прошипел он. — Из-за ваших духов у нас могут быть неприятности.

— Как скажете. — Кэрол опять забралась в машину. — Как бы я хотела, чтобы с Томом было не так трудно.

— Да, нрав у него крутой, — проговорила Клодетта, выжимая из себя улыбку. — Ох уж эти швейцарцы. Как бы Том с ними опять не сцепился.

— Это он любит, — сказала Кэрол. — Не беспокойся о нем, дорогая. Ему же надо будет что-то рассказать на работе после возвращения.

Дювайн последовал за Лепски в помещение таможни. Он обнаружил его обменивающимся рукопожатием с офицером таможни, который прилично говорил по-английски.

Начальник таможни, назвавшийся Хансом Ульрихом, рассыпался в извинениях.

— Извините, мистер Лепски, — говорил он. — Это все из-за русской иконы. Таможенные посты получили указание проверять багаж у всех американцев. Так что мои люди только выполняли свой долг. Но ваш багаж, конечно, незачем проверять. Не припоминаю даже, когда американский полицейский офицер проезжал бы через наш пост. Для нас это большая честь. — Он повернулся к пограничнику. — Отнеси чемоданы мистера Лепски обратно в машину.

Дювайн закрыл глаза и облегченно вздохнул.

Оставив Лепски, сиявшего от счастья, поговорить с Ульрихом, Дювайн пошел за пограничником, тащившим два больших чемодана, забрал их и уложил в багажник.

— Что случилось? — спросила Кэрол.

— Тома обслужили как важную персону, никаких проблем.

Дювайн сел за руль. Они с Клодеттой обменялись быстрыми взглядами. Последний барьер взят. Икона прибыла в Швейцарию.

Теперь главное — встреча с Лу Бреди и подмена сумки. После этого — Радниц.

Глава 8

Во время завтрака в номере Лу Бреди объяснял Мегги, что она должна сделать. Он сидел в кресле, а Мегги лежала в кровати, уплетая хрустящую булочку, намазанную вишневым джемом.

— Я жду, что сегодня утром сюда приедет несколько человек, — говорил Бреди. — Не знаю, когда точно, но думаю, утром. У меня к ним есть дело, и мне не хотелось бы, чтобы ты была здесь, пока я буду занят с ними. Ты меня слушаешь, беби?

Мегги потянулась за новой булочкой и стала намазывать ее маслом.

— Ты хочешь убрать меня с дороги? Так?

— Да. Но прежде всего тебе надо сложить вещи. Затем ты должна все вынуть из сумки. Она нужна мне пустой. Ты слышишь?

Мегги положила слой вишневого джема на булочку. Ее прелестные черты слегка исказились от попыток сосредоточиться.

— А что мне делать с вещами, которые я выну из сумки?

Бреди вздохнул:

— Положи их в какую-нибудь другую сумку.

Мегги понимающе кивнула, и ее лицо расслабилось. Она снова принялась жевать.

— Мне так нравится этот джем, — сказала она с полным ртом. — Я знаю, что не надо есть так много мучного, иначе растолстеешь.

Бреди снова вздохнул:

— Ладно, малышка, ешь, что хочешь, но только слушай, что я говорю.

— Я все поняла, мой любимый: надо все вынуть из сумки, собрать вещи и потом… что потом?

— Как только уложишь вещи, спустишься на лифте, пройдешь туннелем к бассейну.

— Но я ведь уложу купальник — или нет?

Бреди запустил пальцы в шевелюру.

— Забудь о своем купальнике. Ты не будешь купаться. Ты будешь сидеть на солнце возле бассейна и ждать, пока я не приду за тобой. Теперь поняла?

— Просто сидеть и ждать?

— Я дам тебе книгу. Новый роман Гарольда Родинса, только что вышел.

Лицо Мегги просияло:

— Я обожаю его книги. Он так здорово пишет о любви и сексе!

— Хорошо. Так вот, ты сидишь у бассейна и читаешь, а я приду, как только смогу. Ясно?

Мегги наконец прожевала булочку, налила себе кофе, кивнула.

Бреди вздохнул с облегчением:

— Вот и хорошо. Сразу после делового разговора мы уедем. Послушай, Мегги, очень важно, чтобы ты все время была у бассейна. У меня не будет времени тебя искать. Как только мы закончим разговор, я должен буду уехать. Поняла?

— Я должна сидеть у бассейна и читать книгу.

— Именно так. А теперь, если ты позавтракала, начинай собираться.

Мегги окинула взглядом пустой поднос, удивилась, что на нем больше нет булочек, вздохнула и неохотно поднялась. Было 9.15.

— Пока ты собираешься, я спущусь вниз и оплачу счет. Не забудь освободить мне сумку.

Оставив ее, Лу спустился в холл и подошел к портье. Серж Хольц был на посту: в углу, откуда была прекрасно видна конторка портье.

Будучи уверен, что портье будет недоумевать, почему он всегда сидит в холле и не выходит на улицу, Хольц позаботился объяснить портье и клерку-регистратору, что ждет важного телефонного звонка и пока не может уйти. Это объяснение удовлетворило любопытство персонала отеля.

Хольц видел, что Лу Бреди оплачивает счет. Он подошел ближе и стал рассматривать туристические проспекты, при этом прислушиваясь к разговору.

— Я вскоре уеду, — говорил Бреди клерку за конторкой. — Мистер Уиллис прибудет около двух часов. Пришлите кого-нибудь за моим багажом через полчаса.

— Будет исполнено, сэр.

Бреди вышел из отеля и быстро направился в книжный магазин на той же улице. Там он купил новый роман Робинса и вернулся в свой номер. Мегги уже приняла душ и теперь лениво одевалась.

— Поторопись, цыпленок, — резко сказал Бреди, — через полчаса придут за багажом.

От этого заявления Мегги немедленно ударилась в панику и начала бросать в чемодан все, что попадалось ей под руку.

— Не надо эти чертовы полотенца! — закричал Бреди. — Ох, ради Бога, одевайся. Я сам все сделаю.

К тому времени, как швейцар постучал в дверь, Бреди успел все вынуть из сумки и упаковать вещи. Мегги уже была одета. Он велел швейцару нести чемоданы к машине.

— А теперь, киска, — твердо сказал Лу Бреди, — бери свою книгу, отправляйся к бассейну и жди. Хорошо?

Мегги кивнула:

— Ты ведь придешь за мной, дорогой? И мы правда поженимся?

— Только жди там, — сказал Бреди, терпение которого почти истощилось. — Я приду за тобой, и мы поженимся.

Когда, поцеловав его, она ушла, Бреди написал записку, положил ее в конверт и адресовал мистеру Пьеру Дювайну, после чего отнес записку портье.

— Передайте, пожалуйста, это мистеру Дювайну, когда он приедет.

— Конечно, сэр.

Под наблюдением Сержа Хольца Бреди вернулся в свой номер, вынес стул на балкон и там устроился так, чтобы можно было видеть всех прибывающих в отель.

В номер вошли две горничные. Бреди велел им делать свое дело, объяснив, что он ждет друзей. Они застелили постель и прибрали в ванной перед приездом мистера Джона Уиллиса.

В 11.15 Бреди увидел, как приехали Дювайны и Лепски. Он вошел в комнату, закурил и стал ходить взад и вперед. В записке он сообщал Дювайну, в каком он номере, и просил прийти к нему как можно скорее.

Серж Хольц видел, как вошли Дювайны и Лепски, как носильщик вкатил на тележке четыре чемодана и синюю дамскую сумку. Он видел, как Дювайны и Лепски в сопровождении клерка вошли в лифт, и кивнул своим мыслям. Очень скоро это тоскливое ожидание кончится и надо будет действовать.

У дверей Дювайн сказал:

— Давайте встретимся в холле через полчаса. Побродим по городу.

— Отлично, — отозвался Том. — Интересно, как здесь кормят.

— Голодать не придется, — сказал Дювайн, увлекая Клодетту в номер и закрывая дверь. — Здесь Бреди. Он хочет немедленно со мной встретиться. Его номер рядом.

— Будь осторожен, милый, — взволнованно сказала Клодетта. — Лу очень хитер.

Пьер поцеловал ее:

— Я тоже не промах. Скоро вернусь.

Бреди продолжал расхаживать по комнате, когда раздался стук в дверь. Он подошел к двери и открыл ее.

— Пьер! — воскликнул он. — Рад тебя видеть! — Он схватил гостя за руку и втащил в комнату. — Ты выглядишь прекрасно.

Не оставаясь в долгу, Пьер стиснул руку Бреди и воскликнул:

— А ты ничуть не постарел! Бог ты мой! Рад тебя видеть снова.

— Говори скорее, — потребовал Бреди, все еще держа руку Дювайна. — Не тяни. Как дела? Есть проблемы?

— Никаких, если не считать, что от этого Лепски мы на стену лезем.

— Как таможни?

— Все прошло как по маслу.

Бреди засиял:

— Я знал, что на тебя можно положиться. Теперь осталась только замена.

— Да. — Дювайн поморщился. — Нужна ловкость. Но ничего, все будет в порядке. Дубликат у тебя?

— Конечно. — Бреди достал сумку. — Вот, пустая. У тебя уйдет всего несколько минут, чтобы переложить барахло миссис Лепски, а потом сразу направляйся в отель «Эден» в Цюрихе, где я буду тебя ждать с двадцатью тысячами швейцарских франков.

Дювайн довольно потер руки:

— Отлично.

— Как ты собираешься избавиться от Лепски?

— Я им скажу, что у меня заболела мать и мы должны вернуться в Париж. Об этом не беспокойся. Как же мы будем счастливы больше их не видеть!

— Хорошо… А теперь я должен идти. — Бреди изобразил фальшивую улыбку до ушей. — Ты прекрасно поработал, и я буду настаивать, чтобы Эд добавил тебе еще десять тысяч франков.

— Ну, спасибо, Лу! Это было бы грандиозно.

Двое жуликов пожали друг другу руки.

— До встречи в Цюрихе… через пару дней?

— Как только выберу момент и произведу замену, сразу же — к тебе. Все зависит от Лепски. Они прямо прилипли к нам. Думаю, что понадобится дня два-три. Я позвоню тебе в «Эден».

— Отлично. Счастливо тебе, Пьер.

Бреди с широкой дружеской улыбкой вышел и спустился на лифте к Мегги. Дювайн взял сумку, проверяя, что в коридоре никого нет. Когда Клодетта увидела сумку, ее лицо засветилось.

— Все в порядке, родной?

— Никаких проблем. Он даже пообещал еще десять тысяч. — Дювайн счастливо хихикнул. — Ему и голову не приходит мысль, что мы можем его надуть. Представь себе! Жалкие тридцать тысяч франков, когда мы можем заполучить четыре миллиона!

Клодетта бросилась в его объятия, и они в вальсе закружились по комнате.

Бреди нашел Мегги в шезлонге, погруженную в чтение романа Робинса.

— Собирайся, цыпленок, мы отправляемся.

Мегги отключилась от всего и только хлопала глазами над книгой. Бреди вырвал у нее из рук роман:

— Пошли!

Она заморгала:

— О, Лу, дай мне дочитать. Он затащил ее в постель…

— Неважно, пора ехать!

Они направились к машине.

По дороге он снова начал ее инструктировать, как добраться до Цюриха, как найти отель, и обещал приехать как можно скорее.

Когда они приехали в Вильнев, Мегги даже немного всплакнула, прощаясь, но быстро успокоилась, вспомнив о новых часах, о деньгах, которые он ей дал, о недочитанном романе. Наконец, после того как Бреди десяток раз повторил, что приедет за ней не позднее чем через неделю, Мегги выехала на автостраду, ведущую в Цюрих.

Бреди заранее договорился взять напрокат в местном гараже машину «фольксваген-гольф». Сейчас он забрал ее, отправился в общественный плавательный бассейн и снял кабинку. Бассейн был полон молодежи, и на него никто не обращал внимания. Бреди занес свой чемоданчик в кабинку, запер дверь и начал превращаться в морщинистого, тщательно одетого старика, которого можно было принять за отошедшего от дел банкира или адвоката.

В половине второго он вернулся в «Монтре Палас» и записался как мистер Джон Уиллис.

Серж Хольц, все еще сидевший в вестибюле, был бы совершенно одурачен блестящим перевоплощением Бреди, если бы тот не допустил ошибки: он вернулся с тем же чемоданом, который был у него, когда он записывался под именем Льюиса Шульца. Хольц, привыкший замечать малейшие детали, сразу же узнал чемодан, как только швейцар понес его к лифту. Тут он вспомнил, что дядя говорил о необыкновенной способности Бреди к переодеванию, и самодовольно ухмыльнулся. Теперь в любой момент может понадобиться действовать. Он видел, как Дювайны и Лепски вышли из отеля, и поэтому направился в бар чего-нибудь перекусить.

В своем номере Бреди достал револьвер «смит-и-вессон» 38-го калибра. Следуя инструкции Хеддона, он еще в Женеве отправился по данному ему адресу.

Высокий полный мужчина лет тридцати с небольшим с радостью продал ему револьвер, как только Лу упомянул имя Хеддона. Бреди не любил никакого оружия и отвергал любые формы насилия. Он подчеркнул, что револьвер должен быть незаряжен, и проследил, чтобы человек вынул из барабана все патроны. Удовлетворившись тем, что из револьвера нельзя убить, он сунул оружие в карман и расплатился.

Теперь он уселся на кровать и недовольно рассматривал револьвер. Он надеялся, что ему не придется угрожать Дювайну, и не был уверен, что сумеет сделать это убедительно. Дювайн вел себя так дружелюбно. Трудно было поверить, что он собирается надуть их. Хеддон, видимо, слишком подозрителен. Однако Бреди решил, что не должен давать Дювайну ни одного шанса. Миллион долларов есть миллион долларов. Потом он подумал о Мегги. Пожалуй, было опрометчиво с его стороны обещать жениться на ней. Бреди вздохнул. Он не мог себе представить, как будет жить с ней долгие годы. Мегги относилась к тому типу женщин, чья красота рано увядает. Что ж, с этим можно будет подождать. Сначала надо получить икону. Он спрятал револьвер обратно в чемодан и отправился обедать.

Лепски Монтре не понравился. Вид на озеро и пароходики на нем были, конечно, хороши, но сам город был скучен, как Джордж Вашингтон. Кэрол тоже была несколько разочарована, но ей понравился часовой магазин.

Терпение Дювайнов было на пределе. Они обменивались взглядами, подбадривая друг друга в надежде, что это скоро кончится.

— Как насчет того, чтобы поесть? — задал свой традиционный вопрос Том. — Интересно, какие у них здесь бифштексы.

— Никогда не ешьте здесь бифштексов. Они никуда не годятся, — ответил Пьер. — Лучше отправиться в пиццерию. Будет хоть какое-то разнообразие. — Теперь Пьер решил никогда не предлагать Лепски никакой изысканной еды. И хотя он знал, что клевещет на швейцарцев, говоря, что их бифштексы никуда не годятся, он просто не мог вынести вида того, как Лепски с ворчанием доедает еще один бифштекс. Но к его удивлению, Том и Кэрол с удовольствием съели большую пиццу.

— Вот это я понимаю — еда! — возвестил Том, сияя. — Как дома!

Зная, что Клодетта уже заронила в душу Лепски идею поехать в Гштаад, Дювайн решил, что пора выводить на сцену свою мать.

— Я очень боюсь за здоровье своей матери. Когда мы уезжали из Парижа, она себя плохо чувствовала. Я звонил домой из Монако, и мне сказали, что старушка слегла.

— Да, это печально, — вставил Лепски озабоченно. — Моя мать умерла четыре года назад, и я до сих пор тоскую по ней.

— Может быть, и обойдется. Сегодня вечером позвоню опять, но, если ей не лучше, нам с Клодеттой придется вернуться.

— Ну конечно, — промолвила Кэрол. — Нам очень жаль.

Дювайн улыбнулся:

— Может быть, ей уже лучше. Даже если нам и придется вернуться домой, для вас это ничего не меняет. Вы должны поехать в Гштаад. Вам там понравится.

— Вы все время были так любезны, — воскликнула Кэрол. — Если вам надо вернуться, то почему не поехать всем вместе? В конце концов, в Париже больше развлечений, чем в Швейцарии.

Дювайн улыбнулся:

— Вы так говорите, потому что не знаете Гштаада. Это действительно райский уголок. Там, кстати, находится вилла Лиз Тейлор, а уж она не стала бы жить в месте, которое не стоит того. Вы хотите ночной жизни? Пожалуйста! Стриптиз, шикарные девочки, десятки ночных клубов. Бифштексы? Туда на самолете доставляют каждый день настоящие бифштексы из Японии, из Кобэ, толстые, сочные, самые лучшие в мире! А какие там горы, снег, катание на санях, запряженных лошадьми! А магазины! Вы таких никогда не видели!

Клодетта, которая бывала в Гштааде и знала его как самую скучную дыру, надеялась, что Бог простит ее мужа за такую отчаянную ложь: она понимала, что им надо во что бы то ни стало избавиться от Лепски.

А Том слушал с сияющими глазами:

— Стриптиз! Шикарные красотки!

— Сам подумай, жила бы там Лиз Тейлор, если бы это не было великолепным местечком? — Дювайн умоляюще посмотрел на Клодетту.

— Вам обязательно надо поехать туда, — сказала та твердо. — Мы будем очень расстроены, если из-за нас вы не попадете в Гштаад.

— О'кей! Тогда мы поедем туда. Но нам без вас будет тоскливо.

— Мы тоже будем скучать без вас, — солгал Дювайн и сделал знак кельнеру принести счет. — Но, может быть, все будет в порядке. Может быть, сегодня к вечеру от матери будут хорошие вести. А как бы мне самому хотелось поехать в Гштаад! А сейчас я отвезу вас в Веве, посмотрите на знаменитых лебедей. Там можно сделать великолепные снимки, а вечером покататься на пароходе. Там музыка и танцы и можно поужинать на борту. Вам понравится.

Они отправились в Веве, и Кэрол захватила пару рулончиков фотопленки, чтобы снимать лебедей. Лепски же с трудом сдерживал нетерпение. Он полагал, что, если ты видел одного чертового лебедя, этого вполне достаточно. Вид стаи довольно грязных лебедей нисколько не вдохновил его.

Вернувшись в «Монтре Палас», обе пары условились встретиться в баре в восемь часов и отправиться на пристань. Они не обратили никакого внимания на сморщенного старика, сидевшего в вестибюле и наблюдавшего за ними, когда они вышли из лифта.

В номере Пьер сказал Клодетте:

— Я больше не могу этого выносить. Они меня с ума сведут. Сегодня вечером надо обменять сумку — и конец! Мы сделаем так: в баре я скажу, что получил телеграмму от брата о здоровье матери. Он должен позвонить сюда в 21.30, поэтому я буду ждать звонка, а ты с Лепски поедешь на пароходе. Вы вернетесь часов в одиннадцать, я вас встречу в вестибюле и скажу, что надо тотчас же уезжать, потому что моя мать при смерти. Сейчас мы все упакуем, и, как только вы уедете, я поменяю сумки и сложу все в «мерседес». Лепски я скажу, что нам будет быстрее ехать в Париж на машине, потому что над Женевой туман. Я скажу, что попросил портье взять им напрокат машину у Херца, чтобы ехать в Гштаад.

— А ты не допускаешь мысли, что они захотят ехать с нами? — выразила сомнение Клодетта.

— Не думаю, после всего того, что я им наплел о Гштааде. Ты не заметила разве, какие глаза были у Тома, когда я говорил о стриптизе?

Клодетта сдавленно хихикнула:

— Представляю, какой удар его там ожидает.

— Чтобы все было наверняка, я даже скажу, что забронировал им номер в отеле «Гштаад Палас».

— Но, дорогой, отель открывается не раньше декабря.

— Они узнают об этом уже без нас. Давай, птичка, укладывай-ка вещи.

В восемь часов вечера Дювайны вошли в бар с озабоченными лицами. Лепски были уже там. Перед Томом стоял стакан с двойным виски, а Кэрол пробовала сухой мартини. Увидев выражение лиц Дювайнов, Лепски сразу спросил:

— Несчастье?

Дювайн подал стул Клодетте и сел сам.

— Надеюсь, что нет. Я получил телеграмму от брата. Он сказал, что матери хуже. Он позвонит вечером, надо ли мне выезжать.

— Как жаль! — сокрушаясь, воскликнула Кэрол.

Лепски подозвал бармена.

— Может быть, все еще обойдется. Что вы будете пить?

— Мне виски, а Клодетте мартини, — ответил Дювайн.

Когда официант принес напитки, он вздохнул:

— Мне придется остаться здесь, Том, но вы втроем поезжайте кататься на пароходе. К вашему приезду, возможно, у меня будут хорошие новости.

— Нет, нет! — воскликнула Кэрол. — Мы не можем поехать, а вы будете сидеть здесь и нервничать.

— Она права, — поддержал жену Лепски. — Давайте останемся и подождем, а поужинать мы и в отеле сможем.

На какой-то момент Пьер был в замешательстве, но потом пришел в себя.

— В этом нет никакой необходимости, Том, благодарю за сочувствие. Вы настоящие друзья, но прошу вас, окажите мне услугу. Клодетта еще никогда не каталась на пароходе ночью. Она так предвкушала эту прогулку! — Он не смотрел на Клодетту, которая изо всех сил старалась не удивляться. — Том, вы поедете с девочками? Кэрол тоже получит удовольствие. Нет никакого смысла всем сидеть здесь. Будьте так добры, развлеките Клодетту.

При такой постановке вопроса Том уже не мог отказаться.

— Ну, конечно, можете на меня положиться. Я доставлю девочкам удовольствие.

Зная по собственному опыту, что такое вечернее катание на пароходе в Швейцарии: звуки аккордеона и скрипки, которые нравились только швейцарцам; пожилые толстяки и толстухи, прогуливающиеся с важным видом; свиные котлеты на ужин, — Дювайн сомневался, что они получат удовольствие. Он надеялся только, что Клодетта сможет притвориться довольной.

— Спасибо, — сказал Дювайн и посмотрел на часы. — Пароход отходит в девять. Так что вам лучше поторопиться.

Быстро допив виски, Лепски встал:

— Ну что ж, девочки, пошли.

Сморщенный старикашка, читавший газету и понемногу тянувший виски, заметил, что вся компания покидает бар. Он поднялся и направился в вестибюль, когда Лепски вел Кэрол и Клодетту к дверям.

Старичок вошел в лифт вместе с Дювайном, и, выйдя первым, направился вдоль по коридору.

В своем номере Дювайн немного подождал, затем осторожно выглянул в пустой коридор.

Лу Бреди чуть приоткрыл дверь, так, что ему были хорошо видны апартаменты Лепски, и приготовился ждать. Однако ждать пришлось недолго. Дювайн с сумкой бесшумно прокрался к номеру Лепски. На мгновение он остановился, манипулируя с замком, потом открыл дверь и проник в номер.

Бреди с дрожью нащупал в кармане свой револьвер. Он напряженно ждал. Проходили минуты. Он понимал, что Дювайну нужно время, чтобы переложить все вещи из одной сумки в другую. Он знал, что Дювайн работает быстро и ловко, но все же нервничал и потел. Затем он услышал голоса и увидел, как молодая пара вышла из номера напротив. Они были явно влюблены друг в друга. Когда они дошли до двери его номера, он отступил назад, закрыв свою дверь, затем открыл ее снова, в тот момент, когда они остановились напротив двери Лепски, чтобы поцеловаться. И в это время в коридор вышел Дювайн, неся в руке сумку Кэрол.

Молодая пара разжала объятия, они хихикнули и заторопились по коридору. Дювайн подождал минутку, чтобы запереть дверь номера Лепски, и быстро направился к своей двери. Бреди вышел в коридор.

— Сэр! — воскликнул он. — Извините меня!

Дювайн остановился и посмотрел на старичка. Лицо его нахмурилось.

— Да?

Бреди подошел к нему:

— Одну минутку, сэр.

— Извините, я тороплюсь.

Бреди уже поравнялся с Дювайном.

— Ты все отлично проделал, Пьер, — сказал он. — Я знал, что могу полностью положиться на тебя.

Дювайн почувствовал, как кровь застучала у него в висках. Он отступил в свой номер, теснимый Бреди.

— Это ты, Лу?! — с трудом выговорил он.

— Конечно, — усмехнулся Бреди. — Я передумал, Пьер. Я сам отвезу сумку в Цюрих. — Он закрыл дверь. — Нет смысла тебе ехать в Цюрих. Эд считает, что так будет лучше.

Все еще держа сумку, Пьер был так потрясен, что тут же опустился на стул.

— Я разговаривал с Эдом, — продолжал Бреди. — Он согласен со мной, что ты отлично поработал. Я могу заплатить тебе тридцать тысяч франков. Деньги у меня с собой.

Дювайн начал быстро перебирать в уме варианты. Первой его реакцией было сбить Бреди с ног, запереть его в номере и убежать. Но он не мог оставить Клодетту, а та должна была вернуться только часа через два-три. Нет, сказал он себе, в такой обстановке надо действовать более дипломатично.

— Какой потрясающий грим, — проговорил он. — Присядь-ка на минуту. Давай поговорим.

Бреди поколебался, но потом сел, подальше от Дювайна.

— О чем говорить, Пьер? Уже поздно. Я хочу сегодня уехать в Цюрих. Меня ждет Эд.

— Но я знаю, что здесь, — похлопал Пьер рукой по сумке. — Икона Екатерины Второй.

Бреди кивнул. Он сунул вспотевшую руку в карман и нащупал револьвер. Но это не дало ему никакой уверенности в себе.

— Икона стоит по меньшей мере миллионов десять, — сказал Дювайн, пристально наблюдая за Бреди.

— Возможно, если найти покупателя, — осторожно согласился Бреди.

— Эд не стал бы браться за это дело, если бы у него не было клиента. А я знаю покупателя… это Радниц.

Бреди вздрогнул. Да, Эд был прав. Их собирались надуть. Он окинул оценивающим взглядом плотную фигуру Дювайна. Один его удар кулаком, подумал Бреди, весь в поту, может стать роковым.

— Не спеши с выводами, Пьер. Что бы ни находилось в сумке, это не твое дело. Тебя наняли украсть сумку. Ты с этим отлично справился. Мы тебе хорошо платим за работу. Так что не о чем больше говорить. Отдавай сумку и получи свои тридцать тысяч. Это больше, чем было условлено.

Дювайн покачал головой. Он видел, что Бреди напуган, и напряг свои могучие мускулы.

— Нет, нам есть о чем поговорить, Лу. Давай будем реалистами.

— Я не понимаю тебя. — Рот Бреди скривила усмешка. — Мы с тобой прекрасно работали все эти годы. У тебя впереди много выгодных дел, если ты и дальше будешь работать с нами. О чем ты говоришь теперь?

— Обожди, Лу! Выслушай мое предложение. — Дювайн скорчил свирепую мину, что заставило Бреди вжаться в кресло. — Давай выкинем Хеддона из этой игры и прибыль разделим пополам. Каждый получит три или четыре миллиона. Что ты на это скажешь?

— Что я на это скажу? — Голос Бреди приобрел металлический оттенок. — Я не верю, что это говоришь ты, Пьер. Я удивлен и потрясен. Я не обманываю своих друзей, Эд мой друг. Я и тебя считал своим другом. Давай мне сумку, бери деньги, и забудем этот разговор.

Дювайн посмотрел на него и покачал головой:

— Нет. Либо ты принимаешь мои условия, либо не получишь ничего. Все будет моим. Я уже вошел в контакт с Радницем, и он покупает икону у меня. Он не считает ни тебя, ни кого-либо другого своим другом. Ты ничего не сможешь изменить, Лу. Итак, ты со мной или нет?

Бреди подумал, что Хеддон предвидел такой оборот. У него нюх на разные ситуации, и он всегда начеку.

Он покачал головой:

— Ты не все продумал, Пьер. Радниц не будет иметь с тобой дела. Он даже со мной не станет иметь дела. У нас контакт с его агентом, а ты его не знаешь. И вообще, хватит болтать чепуху. И учти еще, что Хеддон может сделать твою жизнь невыносимой. Я даю тебе слово, что ничего не скажу ему о нашем разговоре. Отдавай сумку, получи деньги, и будем продолжать работать и дальше.

Видно было, что Дювайн колеблется. Но потом он подумал о том, что можно сделать, имея пять миллионов. Он подумал также о Клодетте, которая так верила в него.

— Нет! Ты не воспользовался своим шансом. Я оставлю у себя сумку, и теперь ты уже ничего не сможешь сделать.

Бреди долго сидел неподвижно, сжимая в кармане револьвер. Положение становилось безвыходным. Допустим, он станет угрожать Дювайну незаряженным оружием. Не набросится ли тот на него? Собрав все свое мужество, он сказал:

— Раз так, то вот. — И он, выхватив из кармана револьвер, направил его на Дювайна. — Мне очень жаль, Пьер, но ты сам напросился.

Дювайн уставился на револьвер, чувствуя холод в спине. Он, как и Бреди, испытывал ужас перед насилием. До сих пор никто не угрожал ему револьвером, и вид этого маленького черного предмета, несущего в себе угрозу, в руке Бреди заставил Пьера побледнеть и задрожать. Он сразу потерял всю уверенность в себе.

— Ты… ты не посмеешь выстрелить, — прошептал он, задыхаясь.

Бреди был поражен тем, что нашелся еще больший трус, чем он сам. Им овладел прилив храбрости. Он наклонился вперед, размахивая револьвером перед лицом Дювайна и рыча:

— Я тебя не убью, а изуродую. Если ты немедленно не отдашь сумку, я прострелю тебе коленную чашечку!

Дювайн весь затрясся. Дрожащей рукой он положил сумку на пол и подтолкнул ее ногой к Бреди.

— Опусти револьвер, — простонал он, — он может нечаянно выстрелить.

Бреди схватил сумку, выпрямился и направился к двери.

— Ты дурак, Пьер. Ты никогда больше не получишь от нас работы, и помни, что Эд не прощает предательства.

Он открыл дверь, вышел в коридор и быстро направился к своему номеру. Через десять минут Бреди уже мчался в Цюрих. Сумка Кэрол лежала рядом на сиденье.

Пароход «Швейцария», иллюминированный разноцветными огнями, подходил к пристани Монтре. С его палубы доносились звуки скрипки и аккордеона.

Пьер Дювайн наблюдал за его приближением. Он ждал уже час и постепенно приходил в себя от сокрушительного удара, нанесенного ему Лу Бреди. Он чувствовал себя совершенно деморализованным. Пропали не только миллионы, но и деньги, которые он должен был получить от Бреди за работу. Он был словно в лихорадке. Дювайн понимал, что у него нет будущего в жульнических операциях с антиквариатом. Хеддону достаточно произнести слово, и никто с Дювайном не станет иметь дела. Магазин в Довиле без новых поступлений украденных вещей долго не продержится. Его везение кончилось. Он рисковал, чтобы получить три миллиона… и проиграл. Теперь еле-еле хватит денег, чтобы купить бензин на обратную дорогу в Париж. А в Париже ждут неоплаченные счета и нужно платить за квартиру. Что ж, сказал он себе, придется опять приняться за карманные кражи. Сезон в Париже только начинался. Город наполнялся богатыми туристами с разбухшими бумажниками. Дювайн боялся рисковать, но у него сейчас не было другого выхода.

Он подумал о Клодетте. Она была его единственным утешением. Она без жалоб примет неизбежное. Она поймет, что он не мог ничего сделать под дулом револьвера. Он почувствовал, как все его существо заполняет любовь к ней. Какое счастье, что у него есть Клодетта!

Пароход уже остановился, и пассажиры начали спускаться по трапу. Дювайн увидел Клодетту и Лепски и помахал им рукой.

Лепски был очень рад, что все кончилось. Для него эта вечерняя прогулка была самой большой скучищей из всего, что ему довелось испытать. Звуки скрипки и аккордеона действовали ему на нервы. Радостно танцующие пожилые пары заставляли его фыркать так, словно кто-то пытался завести машину с севшим аккумулятором. От пережевывания свиной отбивной у него болели челюсти. Кэрол, видя восторг Клодетты, старалась сдерживаться сама и сдерживала Тома, но и она мечтала, чтобы эта поездка закончилась. Клодетта, сияя улыбкой, думала о том, все ли благополучно у Пьера. Она чувствовала себя полной развалиной после того, как весь вечер заставляла себя быть веселой, чтобы развлечь Лепски. Она надеялась только, что ей больше никогда не придется повторить этот опыт. Но одного взгляда на лицо мужа было достаточно, чтобы понять: они потерпели фиаско.

— Пьер! — Она подбежала к нему.

— Мы тотчас же должны уехать. Мама умирает. — Дювайн повернулся к Лепски: — Мне очень жаль, но я знаю — вы меня поймете. Мы должны ехать в Париж. Женевский аэропорт закрыт из-за тумана. Мы не можем терять времени. Дорогие друзья, пожалуйста, извините нас и не задерживайте. Мы должны были выехать уже час назад. Я заказал вам номер в Гштааде. Портье поможет вам арендовать машину и объяснит, как добраться туда. — Он повернулся к Кэрол: — Мы вам сразу напишем, как только прибудем в Париж. Было очень приятно с вами познакомиться.

В то время как Том и Кэрол выражали ему свое глубокое сочувствие, Пьер сказал Клодетте, чтобы она садилась в машину.

Удивленные столь крутым поворотом событий, Лепски успели только помахать рукой друзьям на прощание.

По пути Пьер рассказал жене, что произошло между ним и Бреди.

— Не знаю, что мы теперь будем делать, — сказал он в отчаянии. — У нас почти нет денег. Подумать только, что у этого дьявола Бреди оказался револьвер.

Клодетта погладила его руку:

— Пока мы вместе, милый, нам не надо бояться трудностей.

Большего утешения для Пьера нельзя было придумать.

Лепски смотрел на задние огни удалявшейся машины, потом повернулся к Кэрол:

— Господи Боже! Не слишком ли все это быстро?

— У бедняги мать умирает, — расстроенно сказала Кэрол. — Чего ты хочешь, Том.

— Да, ты права. Какой жуткий вечер! Эта дурацкая поездка! Эта музыка! Эта еда!

— Ты вечно ворчишь, — отрезала Кэрол. — Так принято в Швейцарии. Ты должен быть доволен, что узнал, как живут другие народы.

Лепски заурчал, как трактор. Пожилая пара, проходившая мимо, остановилась и оглянулась на него.

— Лепски! — оборвала его Кэрол. — Ты делаешь из себя посмешище!

Лепски глянул на пожилую пару и вошел в отель.

— Ты бы лучше договорился о машине на завтра, — заметила ему Кэрол.

Лепски что-то проворчал и подошел к стойке портье.

— Мне завтра утром будет нужна машина, — сказал он. — У моих друзей несчастье, и они уехали на машине, которая была нами взята сообща. Как жаль, что закрыт аэропорт.

Портье удивленно поднял брови:

— Женевский аэропорт открыт, сэр. Там нет тумана.

Лепски насторожился:

— Это точно?

— Конечно, сэр. Какую бы машину вы хотели взять напрокат?

— Обождите минутку, — сказал Лепски. — Мы собирались поехать в Гштаад. Для нас заказаны номера в «Гштаад Паласе»?

— Но он еще не открыт, сэр. Сезон в Гштааде начинается только первого декабря.

Лепски ослабил петлю галстука. Это всегда было признаком надвигающейся бури.

— А скажите, друг мой, действительно ли Гштаад знаменит бифштексами, доставляемыми туда из Японии?

— Нет, сэр! Ничего такого Швейцария не импортирует.

Лепски еще сильнее дернул галстук.

— А устраивают ли там теперь знаменитые стриптиз-шоу с кучей шикарных девушек?

— Может быть, и да, в разгар сезона. Где-то к Рождеству.

Подошла Кэрол.

— Похоже, что мы не поедем в Гштаад, — проговорил Лепски сквозь зубы.

— Почему? — нетерпеливо воскликнула Кэрол.

— Спокойно! — рявкнул Лепски. — Я чую что-то недоброе. — Он опять подошел к столику портье. — Мы завтра уезжаем. Можно получить счет?

— Мистер Лепски? Номер 245?

— Да.

Портье вытащил подробный список.

— Само собой, сэр, — сказал он с улыбкой. — Ваш счет включает также счет мистера и миссис Дювайн. Мистер Дювайн очень торопился, он сказал, что у него умирает мать и что вы оплатите счет. — Он вопросительно взглянул на Лепски, лицо которого одеревенело.

— Ладно, — наконец произнес Лепски, — разрешите, я взгляну на это. — И, взяв счет, он направился к Кэрол. — Мне надо глотнуть чего-нибудь.

— Уж не думаешь ли ты…

— Замолчи! — оборвал ее Лепски, и Кэрол, увидев признаки надвигающейся опасности, пошла за мужем в бар, где как раз никого не было.

Подошел бармен.

— Тройное виски со льдом, — сказал Лепски. — Тебе что-нибудь заказать?

— Нет! Ты слишком много пьешь. В чем дело? У тебя такой вид, как в фильме ужасов. Говори…

Лепски помолчал. Он подождал, когда бармен принесет напитки, отхлебнул сразу половину и лишь потом взглянул на Кэрол.

— Твоя старая колдунья Бесингер оказалась права. Она нас предостерегала от опасных людей. Я всегда говорил, что Дювайн жулик, но ты не слушала меня.

— Не начинай все сначала. О чем ты говоришь?

— Нас купили, — сказал Лепски. — Я готов поспорить на последний доллар, что у этого сукина сына никогда вообще не было матери.

— Лепски, что ты несешь!

— Это старый, как мир, трюк. И мы на это купились. Вот теперь и получи счет из отеля, да еще все, что они тут пили и жрали… да вот еще парочка покупок, которые Дювайн сделал в отеле для своей сучки жены! — рычал Лепски. — Но это еще не все.

Он поспешно отхлебнул большой глоток виски и продолжал убеждать Кэрол, что сезон в Гштааде еще не начался, что отели там закрыты, нет никаких отбивных из Кобэ, никаких девушек, вообще ничего.

— Не может быть! — закричала Кэрол, но затем, взглянув на пылающее лицо мужа, который вновь и вновь рассматривал счет отеля, поняла наконец, что все это правда.

— Мы сейчас же обо всем сообщим в полицию, — яростно прошипела она. — Никто не смеет с нами так поступать. Никто!

— Ничего подобного мы не сделаем, — спокойно и твердо возразил Лепски. — Если кто-нибудь узнает, что американского полицейского офицера провел какой-то проклятый хлыщ, я этого не переживу. Парни у нас в управлении от смеха полопаются. Я уже сейчас вижу их злорадные физиономии. Я тебя обо всем предупреждал, но разве ты слушаешь! Знай твердила: «Это мои деньги». — Он бросил ей счет на колени. — Пусть это послужит тебе уроком, а впредь никому не доверяй.

Кэрол посмотрела на сумму и так вскрикнула, что даже бармен оглянулся на нее:

— Ой, Том!

— Мой старик всегда говорил, что за опыт надо платить. А на будущее: слушай, что я говорю.

Кэрол удрученно кивнула.

— А теперь я у тебя кое-что спрошу, — продолжал Лепски. — Ты действительно получила удовольствие от поездки?

Кэрол колебалась:

— Да нет, пожалуй, она меня немного разочаровала. Но ведь так всегда бывает.

— Вот именно. Завтра отправляемся домой. Хватит с меня Европы. Было бы лучше, если бы мы все деньги положили в банк. Сколько у тебя осталось?

Кэрол состроила гримасу:

— Меньше пяти тысяч.

Лепски потрепал ее по руке:

— Как раз, чтобы погасить долги. — Он допил виски, потом вдруг напрягся. — Боже мой! Я совсем забыл о наших соседях. Ты должна им сказать, что мы отлично провели время. Я скажу то же самое на работе своим. Твои друзья позеленеют от зависти. Расскажи им о той утке, покажи фотографии с лебедями, горами, Эйфелевой башней. Никому, я повторяю: никому и в голову не должно прийти, что мы плохо провели время. Ясно?

Кэрол просияла. Она представила себе восторженные возгласы подруг, снедаемых завистью. Только ради того, чтобы на несколько месяцев оказаться в центре внимания, стоило терпеть эту поездку.

Она встала, вложила руку в руку Лепски и улыбнулась ему многообещающей улыбкой.

— А не пойти ли нам в постель, дорогой?

Хорошо зная, что означает эта улыбка, Том не заставил себя ждать.

Лу Бреди остановил машину возле отеля «Эден» в Цюрихе, взял синюю дамскую сумочку и свой чемоданчик и вошел в отель. Было 1.15 ночи. Ночной портье вопросительно глянул на него:

— Вам нужен номер, мистер?

— Только на одну ночь, — сказал Бреди. — Здесь остановился мистер Кендрик?

— Да, сэр. Он ожидает вас в баре.

Бреди открыл чемодан и взял оттуда сумочку.

— Отнесите мой багаж в номер. А это я возьму с собой. Подарок дочери мистера Кендрика.

— Как скажете, сэр.

С сумочкой в руке Бреди вошел в полутемный бар. Он ликовал. Какой умник Хеддон! А Дювайн! Но он, Лу, перехитрил мерзавца и выполнил свою задачу. Через пару дней у него будет миллион долларов!

Бар был пуст в это позднее время, только Кендрик в одиночестве сидел за столиком. В серебряном ведерке со льдом стояла бутылка шампанского. Кендрик нетерпеливо глянул на гостя и, увидев сморщенного старика, состроил гримасу. Но тут взгляд его остановился на синей сумочке, и антиквар вскочил на ноги:

— Лу, дорогой мой мальчик! Никак не привыкну к твоим шуточкам! Неужели это ты?

— А кто же еще. — Бреди счастливо засмеялся. — Полный успех!

— Мой дорогой! — с пылом воскликнул Кендрик. — Только ты способен сделать такое! Это просто фантастика!

— Когда мне что-то поручают, я это делаю. — Бреди положил сумочку на стол, налил шампанского в бокал Кендрика и залпом выпил. — Но все едва не сорвалось.

— Неужели? Что случилось?

— Ничего страшного. Мне удалось уладить это дело. Дювайн хотел нас надуть.

— Какой мерзавец!

— Пришлось крупно с ним поговорить. Больше мы не будем иметь с Дювайном никаких дел. Пойдем к тебе в номер, Клод, и откроем сумочку. Когда ты должен получить деньги?

— Свидание с Радницем назначено на завтра. Я сообщил ему, что ты прибываешь сегодня. Деньги приготовлены, и он ждет.

— Отлично. Тогда вперед.

По дороге к лифту Кендрик сказал:

— У меня есть все необходимые инструменты, чтобы открыть сумочку. Но надо действовать предельно осторожно, чтобы не повредить икону.

— Тогда лучше будет, если это проделаю я. У меня большой опыт в таких делах.

Поднявшись в номер Кендрика, они заперли дверь. Кендрик передал Бреди инструменты и стал смотреть.

Работая, Бреди коротко рассказал, как ему удалось перехитрить Дювайна. Кендрик слушал, время от времени издавая возгласы удивления.

— Мой Бог! Кто бы мог подумать! — сказал он, когда Бреди отделил боковые стенки сумочки. — Пожалуйста, осторожнее, дорогой. Страшно даже подумать, какой шум поднимет Радниц, если ты хоть чуть-чуть поцарапаешь такую ценную вещь.

— Вот она! Вот наши чудесные миллионы.

Бреди осторожно вытащил из двойного дна сумки деревянный брусок. Мужчины с ужасом уставились на него. Затем Кендрик с бьющимся сердцем выхватил деревяшку из задрожавших пальцев Бреди.

— Ведь это же не икона! Это просто кусок дерева!

Бреди был потрясен не меньше Кендрика. Он выхватил деревянный брусок из рук Кендрика, осмотрел со всех сторон и с проклятием швырнул на пол. Дювайн перехитрил его? Ему каким-то образом удалось подменить сумочку! Но как он это сделал? Ведь Лу не спускал с него глаз, после того как этот сукин сын вышел из номера Лепски!

Кендрик вдруг вскочил.

— Ах ты предатель и мошенник! — завизжал он. — Решил меня надуть! Верни икону!

— Заткнись! — в свою очередь рявкнул Бреди. — Это работа Дювайна. Сейчас он, скорее всего, уже у Радница и предлагает ее за полцены.

Кендрик закрыл глаза. Он знал, что Радниц, не задумываясь, пойдет на сделку с Дювайном. Он подумал о деньгах, вложенных им в операцию, о Луи де Марни, ждущем своей доли. Да, ничего не остается, как не солоно хлебавши вернуться в Штаты, к своей галерее. Он вяло махнул рукой в сторону двери.

— Уходи. И будет лучше, если мы никогда больше не встретимся, — сказал он и, вытащив свой платок, разрыдался.

Накануне вечером Серж Хольц вошел в кабинет Радница и поставил синюю сумочку на письменный стол.

— Ваше задание выполнено, сэр.

Радниц улыбнулся:

— Отлично. Расскажите, как все произошло.

Лицо Хольца оставалось бесстрастным.

— Все было очень просто, сэр. Лепски с друзьями отправился на ленч. Бреди тоже пошел в ресторан. Я воспользовался удобным случаем и подменил сумочку.

— Попросите открыть ее. Я хочу взглянуть на икону.

Хольц взял сумочку, вышел из кабинета и передал сумочку Митэну.

— Под вторым дном спрятан очень ценный предмет. Мистер Радниц хочет его видеть, — сказал он и вышел.

Через полчаса Митэн вошел в кабинет и благоговейно положил перед Радницем икону Екатерины Великой.

— Огромное сокровище, сэр, если мне будет позволено сказать.

Радниц взял икону в руки, и его жабье лицо засветилось от удовольствия.

— Вы правы, Митэн, — сказал он. — Это одно из величайших сокровищ мира. Попробуйте связаться с Василием Вренсковым. Попросите его приехать, как только он сможет.

Лишь на следующий день, когда Пьер и Клодетта Дювайны планировали, как избавиться от Лепски, а Бреди превращался в Джона Уиллиса, «фольксваген-жук» Вренскова подъехал к вилле Радница. Вренсков поднялся по мраморным ступеням тяжелой походкой пожилого человека.

Митэн открыл входную дверь, внимательно посмотрел на него и спросил:

— Вы плохо выглядите, мистер Вренсков. Вы не больны?

— Нет. Я не останусь к обеду, — сказал Вренсков с тоскливым выражением на лице.

— Не останетесь к обеду? Какая жалость. Шеф-повар приготовил специально для вас крестьянский пирог. Вы твердо решили?

Вренсков слегка застонал:

— Я не останусь обедать.

— Это очень грустно, сэр. Пожалуйста, пройдите за мной.

Радниц видел, как подъехал потрепанный «фольксваген». Он выставил икону на письменный стол. Сам он сидел, откинувшись на спинку кресла, сложив свои полные ладони, совершенно спокойный. В любом случае он будет в выигрыше, говорил он себе. Если Советское правительство не отдаст ему контракт на строительство плотины, он по крайней мере получит восемь миллионов долларов за икону. Но, конечно, получить контракт было гораздо важнее.

Когда Вренсков вошел в кабинет, Радниц мгновенно понял, что контракт ему не достанется. Что ж, тогда у него есть икона. Не туз, но уж не меньше короля.

— Входите, Василий, — сказал он дребезжащим голосом. — Какие новости?

— К сожалению, мистер Радниц, наше руководство решило отложить строительство плотины на несколько лет. Они согласны с вашими оценками, но сейчас, в условиях экономического кризиса и нехватки зерна, правительство считает, что нельзя тратить деньги на плотину.

— Но, быть может, когда кризис закончится? — спросил Радниц с застывшей на лице улыбкой.

— Мы можем только надеяться.

— По крайней мере, они согласны с моими оценками?

Радниц кивнул Вренскову и показал на икону:

— Видите, Василий, я достал это замечательное произведение искусства. Что говорят ваши хозяева? Готовы ли они заплатить мне восемь миллионов долларов за возвращение этого сокровища?

Вренсков выглядел как приговоренный к смерти.

— Боюсь, что нет, мистер Радниц.

Радниц замер и уставился на Вренскова:

— Что это вы говорите? Эта икона одна из старейших, сохранившихся в России. Она стоит двадцать миллионов долларов, если не больше. Из-за нее президент Соединенных Штатов оказался в сложном положении. Что они дадут мне за нее?

Вренсков смял в руках свою засаленную шляпу.

— Боюсь, что ничего, мистер Радниц.

— Ничего?

— Я говорил с нашим министром культуры, — сказал Вренсков. — Он большой ваш поклонник, мистер Радниц. Он велел мне посвятить вас в государственную тайну, поскольку вы являетесь добрым другом нашей страны. Тридцать лет назад, когда во главе государства стоял Сталин, икону Екатерины Великой похитили. Никто не знает, кто это сделал. Тогдашний министр культуры знал, что, если это выяснится, его поставят перед взводом и расстреляют. Он велел изготовить очень точную копию иконы, и эта копия демонстрировалась в Эрмитаже, пока не была украдена в Вашингтоне.

Дрожащим пальцем он указал на икону на столе у Радница:

— Это копия, сэр. Министр культуры поручил мне просить вас принять ее в подарок в благодарность за ваш постоянный интерес к Советскому Союзу.

Он повернулся и почти выбежал из комнаты, оставив Радница уныло смотреть на икону.

Мастер детективной интриги, король неожиданных сюжетных поворотов, потрясающий знаток человеческих душ, эксперт самых хитроумных полицейских уловок и даже… тонкий ценитель экзотической кухни. Пожалуй, набора этих достоинств с лихвой хватило бы на добрый десяток авторов детективных историй. Но самое поразительное заключается в том, что все эти качества характеризуют одного замечательного писателя. Первые же страницы знаменитого романа «Семь раз отмерь» послужат пропуском в мир, полный невероятных приключений и страшных тайн, — мир книг Джеймса Хедли Чейза, в котором никому еще не было скучно.

Title Info

Genre

det_hard

Author

Джеймс Хэдли Чейз

Title

Семь раз отмерь

Date

1980 ()

Language

ru

Source Language

en

Translator

Павел Васильевич Рубцов

Document Info

Author

[MCat78]

Program used

FB Editor v2.0, FictionBook Editor Release 2.6.7

Date

05 August 2009 (2009-08-05)

Source URL

Source OCR

Текст предоставлен издательством «Эксмо»

ID

f9154d68-fef8-4bae-b489-bee56658c863

Version

1.0

History v 1.0 — MCat78 — создание fb2-документа из издательского текста

Publisher Info

Book name

Нас похоронят вместе. Семь раз отмерь

Publisher

Эксмо

City

Москва

Year

1996

ISBN

5-85585-857-Х

Title Info

Genre

det_hard

Author

Джеймс Хэдли Чейз

Title

Избавьте меня от нее

Date

1983 ()

Language

ru

Source Language

en

Translator

Павел Васильевич Рубцов

Document Info

Author

[MCat78]

Program used

FB Editor v2.0, FictionBook Editor Release 2.6.7

Date

06 August 2009 (2009-08-06)

Source URL

Source OCR

Текст предоставлен издательством «Эксмо»

ID

1f8e11af-2bf6-40d1-8c76-837e3fc1d6c4

Version

1.0

History v 1.0 — MCat78 — создание fb2-документа из издательского текста

Publisher Info

Book name

Избавьте меня от нее. В этом нет сомненья

Publisher

Эксмо

City

Москва

Year

1996

ISBN

5-85585-868-5

Title Info

Genre

det_hard

Author

Джеймс Хэдли Чейз

Title

Нас похоронят вместе

Date

1982 ()

Language

ru

Source Language

en

Translator

Павел Васильевич Рубцов

Document Info

Author

[MCat78]

Program used

FB Editor v2.0, FictionBook Editor Release 2.6.7

Date

05 August 2009 (2009-08-05)

Source URL

Source OCR

Текст предоставлен издательством «Эксмо»

ID

28d8fce4-54cf-4740-a335-7f2571f4fb1c

Version

1.0

History v 1.0 — MCat78 — создание fb2-документа из издательского текста

Publisher Info

Book name

Нас похоронят вместе. Семь раз отмерь

Publisher

Эксмо

City

Москва

Year

1996

ISBN

5-85585-857-Х

Оглавление

Джеймс Хэдли Чейз Нас похоронят вместе

  Глава 1

  Глава 2

  Глава 3

  Глава 4

  Глава 5

  Глава 6

  Глава 7

  Глава 8

Джеймс Хэдли Чейз Избавьте меня от нее

  Глава 1

  Глава 2

  Глава 3

  Глава 4

  Глава 5

  Глава 6

  Глава 7

  Глава 8

  Глава 9

Джеймс Хэдли Чейз Семь раз отмерь

  Глава 1

  Глава 2

  Глава 3

  Глава 4

  Глава 5

  Глава 6

  Глава 7

  Глава 8 Fueled by Johannes Gensfleisch zur Laden zum Gutenberg