«Визит мертвеца»

Визит мертвеца (fb2) - Визит мертвеца [сборник] (пер. Е. В. Мигулина,Дмитрий Юрьевич Павленко,Павел Васильевич Рубцов) (Майкл Шейн) 3214K скачать: (fb2) - (epub) - (mobi) - Бретт Холлидей

Холлидей Бретт Визит мертвеца

Визит мертвеца

The Corpse Came Calling, 1942

Майкл Шейн — 6

Перевод с английского П. Рубцова

Глава 1

Филлис Шейн поставила письменный стол и пишущую машинку в комнату мужа — его жилище до того, как они поженились. Во всем остальном комната сохранила тот вид, когда Майкл жил здесь один: хорошо оснащенный бар, удобные кресла, диван…

За шесть месяцев, прошедших после Пирл-Харбора, Филлис не пришлось напечатать ни строчки, и стол стоял практически пустой. Но, озаренный теплом приветливой улыбки Филлис, он придавал помещению деловой вид. И это было первое, что бросалось в глаза входящему.

Майкл Шейн забегал всегда в одно и то же время, чтобы взглянуть на свою молоденькую жену и узнать, не поступило ли чего-нибудь новенького, пока его не было.

Уже несколько недель Филлис только качала головой в ответ ему, но сегодня, деловито заглянув в лежащий перед ней блокнот с надписью «Для заметок», оживленно сказала:

— Телефонный звонок Майклу Шейну двадцать минут назад. Очень странный, я бы даже сказала зловещий. Цитирую: «Скажите Майклу, это Джим Лейси. Он мне очень нужен». Тут нас разъединили или он повесил трубку, прежде чем я успела что-либо спросить у него или сказать, что тебя может не быть еще несколько часов.

Она замолчала и выжидательно посмотрела на мужа.

— Может, я ошибаюсь, Майк. Ты говоришь, что у меня слишком богатое воображение, но мне кажется, что его именно прервали. У меня такое чувство, что он собирался говорить еще, но кто-то или что-то помешало…

Шейн кивнул, снял шляпу и пригладил свои рыжие вихры костлявыми пальцами.

— Джим Лейси? Что-то не помню. Ах да. Неужели это он? Ну, конечно, я ведь действительно знал некоего Джима Лейси.

Он повесил шляпу на вешалку и обнял жену. Она уткнулась ему в плечо.

— Ты всегда все скрываешь. Говоришь, будто стенографируешь…

Шейн улыбнулся, запрокинул ей голову и поцеловал в губы.

— Тебе ни к чему знать темные детали из жизни детектива. Это не моя идея, чтобы ты приходила сюда и проводила целые дни в ожидании звонков.

— Но тебе же нужна секретарша!

— Все эти годы я справлялся и сам.

Она прижалась щекой к его руке.

— А кто такой Джим Лейси? Голос у него был очень странный.

Шейн покачал головой.

— Может, это и не тот, о ком я думаю. Возможно, ты просто не расслышала имя.

Филлис обиделась.

— Ты считаешь меня глупой.

— Давай-ка лучше выпьем, — сказал Майкл. Он тихонько отстранил ее и, подойдя к бару, вынул две рюмки, коньяк и портвейн.

Филлис села на вращающийся стул и посмотрела на мужа. Поставив бутылки и рюмки на стол, он вышел на кухню. Когда он поворачивался к ней спиной, Филлис не делала ни малейшей попытки скрыть, что по уши влюблена в своего большого рыжеволосого. Но когда он вернулся, неся лед, она сумела заставить себя нахмуриться.

— Вот в этом весь ты! Может, здесь серьезное дело, а ты готов напиться.

— Ну, с одного глотка не напьешься, — примирительно сказал Шейн. — И потом, мы ведь еще не знаем, что это за дело.

Он наполнил одну рюмку коньяком, а другую коричнево-красным вином, свел густые брови и спросил:

— Отдохнете от своих секретарских обязанностей, мадам, присев ко мне на колени, или будете держать дистанцию, выполняя свой суровый долг?

— Конечно, я лучше останусь за столом. Вдруг зайдет какой-нибудь клиент и застанет секретаршу с рюмкой в руке на коленях у босса?

— Боюсь, что тогда он попытается выкрасть тебя, дорогая.

Он дал ей рюмку и поднял свою.

— За здоровье моих клиентов. Пусть они пореже появляются в моей конторе.

Не успел он закончить тост, как Филлис вдруг пронзительно вскрикнула. Шейн, расплескав свою рюмку, обернулся.

В дверях стоял человек. Его руки, глубоко засунутые в карманы пальто, с силой прижимались к впалому животу. Казалось, он старался удержать там что-то.

Остекленевшими глазами человек смотрел прямо перед собой, но вдруг нагнулся, уставился в пол, сделал короткий шаг и упал на одно колено. Прежде чем Шейн успел подскочить к нему, человек осел на бок и свалился на ковер. На губах его появилась кровавая пена, но он еще из последних сил шевелил ими.

— Им… ничего… не удалось, — сказал он и умер.

Шейн перевернул его на спину и распахнул пальто. Под ним оказался узкий жилет. Шейн расстегнул его и приложил ухо к груди. Филлис наблюдала за ним, вцепившись побелевшими пальцами в крышку стола.

Шейн поднялся с колен и покачал головой. Филлис вскрикнула:

— Твое лицо, Майк! Оно все в крови!

Майкл угрюмо кивнул, достал платок и вытер кровь со щеки.

— Его просто изрешетили. Бог знает, как он умудрился добраться сюда.

Он закрыл дверь.

— Майкл! Это… Джим Лейси?

— Может, и Лейси. Не уверен. Не видел его лет десять. И, кажется, тяжелых для него лет, если это он.

Лицо мертвеца было изможденным, кожа дряблой, глаза ввалились.

— Что ты думаешь об этом? — спросила Филлис срывающимся голосом.

— Откуда я знаю, что мне думать, — пробормотал Шейн, подойдя к столу и доливая коньяку в свою рюмку.

Филлис схватила его за рукав.

— Нельзя же оставлять лежать его здесь!

— А почему бы и нет? — Глаза Шейна сузились и потемнели.

— Но это же ужасно!

— Здесь ему ничуть не ужаснее, чем в любом другом месте, — сказал Шейн. Он выпил коньяк и сказал более мягко: — Слушай, радость моя, почему бы тебе не подняться наверх и не заняться вязаньем? С этим делом я разберусь сам. Он сказал, умирая, что кому-то что-то не удалось. Или не досталось. Кому и что? И почему его убили по дороге в мою контору?

Филлис вцепилась в его рукав еще крепче.

— Ты не собираешься вызвать врача?

— Зачем? — изумленно посмотрел на нее Майкл. — Никакой врач уже не поможет.

— Но полиция! Разве ты не должен?

Шейн положил ей руки на плечи.

— Ты у меня умница, Фил, и порой проявляешь чудеса интеллекта. Но тут — моя работа. Когда мне хоть что-нибудь станет ясно, только тогда я позвоню в полицию. Должен же я хоть как-то объяснить им эту историю. Не хочешь уходить, посиди на диванчике и поразмысли над тем, какое счастье быть женой парня, к которому запросто приходят покойники.

Прерывисто дыша, Филлис смотрела, как он обшаривает карманы мертвеца.

Шейн достал мелочь, связку ключей и прочие пустяки, затем — бумажник. В старом, потрепанном бумажнике были деньги. Шейн пересчитал их и отложил две сотни, а несколько долларов сунул обратно. Потом он просмотрел все документы, разложил все вновь по карманам, как было, кроме двух сотен — их он положил в свой бумажник. Не оборачиваясь, он сказал Филлис:

— Запиши в книгу: двести долларов по договору от Джима Лейси.

Ее негодующий возглас заставил его обернуться.

— Ангел мой, не смотри на меня так. Я же оставил фликам на память несколько долларов. А кто же должен оплатить мой гонорар, если не сам Джим Лейси?

— Так это все-таки он?

— К сожалению. Если только кто-то не присвоил его бумажник.

— А ты прихватил его деньги?

— Фу, радость моя, я ведь велел тебе внести в книгу эту сумму как вполне законную.

— Законную? Но клиента же убили!

— Да, он умер на моем пороге. И не в моих правилах давать возможность исчезнуть убийцам моих потенциальных клиентов.

Он подошел к Филлис и обнял ее.

— Ты настаиваешь на том, чтобы быть моей секретаршей, Фил. Люди в этой должности не высказывают своих суждений. Ты потрясена тем, что к нам ввалился мертвец. Но в нашей работе случается и не такое. Не сам же я это подстроил, черт побери!

Шейн поцеловал жену.

— Так что? Будешь выполнять мои распоряжения или подаешь в отставку?

Ее взгляд стал менее напряженным.

— Я просто очень испугалась. Даже не выпила свое вино.

Искорка промелькнула в его глазах.

— Вот теперь ты больше похожа на девушку, которая за меня выходила. Давай пей… — Он задумчиво потер подбородок и пробормотал: — А я все еще не знаю, что и кому не удалось.

Он снова склонился над трупом, поднял его правую руку, затем левую…

— Ага!

Пальцы Лейси сжимали кусочек картона. С трудом Шейн разжал их и повертел в руках смятый клочок. Филлис тихо спросила:

— Что это, Майкл?

— Если бы я знал! — Он нахмурился. — Но это мне что-то напоминает. Здесь что-то напечатано, обрывки слов… Это было разорвано на три части. — Он подумал. — Да. Единственное, в чем можно быть уверенным, что это как раз то, что «им» не досталось.

Он положил обрывок в свой бумажник и взял шляпу.

— Будь внимательна, Фил. Как только я уйду, ты позвонишь в полицию. Скажешь все, как было. Думаю, тебе не придется изображать волнение. Еще бы! Входит человек и падает замертво, обливаясь кровью… Где нахожусь я — тебе неизвестно. Недалеко. — Он подошел к двери. — И лучше скажи им о звонке Лейси. Все равно дознаются. Но забудь о том, что я был здесь, когда он появился. И тебе ничего не известно о том, кто он.

Филлис кивнула, губы ее были плотно сжаты, она старалась не смотреть на труп.

— Я… понимаю.

Шейн ободряюще улыбнулся.

— Я надеюсь на тебя, Фил. Думаю, без свидетелей ты будешь лгать более убедительно.

Он пошел было к двери, но тут раздался телефонный звонок. Шейн остановился. Фил взяла трубку.

— Алло, — сказала она и несколько секунд слушала, сделав знак Шейну, чтобы он подождал. — Я не думаю, что мистер Шейн сможет… — Прикрыв трубку ладонью, она прошептала: — Это клерк снизу. Он говорит, что тебя хочет видеть какая-то девушка…

Шейн замотал головой.

— Пошли ее…

— Она говорит, что ее послал Джим Лейси! — сказала Филлис.

— Это другое дело, — сказал Шейн. — Пусть клерк задержит ее на несколько минут, а потом направит наверх, прямо в квартиру. Я тоже иду туда. А в остальном — как договорились: звони в полицию и прочее. О девушке — ни слова. Да, и убери мою рюмку и коньяк. Рюмку мою вымой…

Он быстро вышел, оставив дверь открытой, поднялся по лестнице на один пролет, отомкнул дверь угловой квартиры и вошел. Пальто и шляпу он бросил в спальне, а сам вернулся в гостиную и ослабил узел на галстуке.

Полуденное солнце Майами нещадно раскалило воздух. Шейн закурил и услышал, как внизу, в холле, остановился лифт. Стукнули двери. Шейн быстро подошел к настенному зеркалу и проделал с ним какие-то манипуляции. Зеркало отодвинулось в сторону. За ним оказался встроенный шкафчик-бар. Шейн плеснул себе полрюмки коньяку и удобно расположился в мягком кресле.

В дверь постучали.

— Войдите, — сказал Шейн и сделал глоток.

Дверь открылась.

Глава 2

Девушка нерешительно замерла на пороге. Она была очень молода, ее блестящие длинные волосы цветом напоминали патину старинного серебра. В тон было и платье светло-серого цвета. Девушка прилагала все усилия, чтобы держаться спокойно и уверенно.

Майкл оценил ее точеную фигуру и стройные ноги.

Поставив рюмку, он поднялся навстречу. Девушка стянула белую кружевную перчатку и улыбнулась, но в глазах ее застыл испуг.

Шейн взял ее за руку и ввел в комнату, прикрыв дверь.

— Вы хотели видеть меня? — спросил он.

— А вы действительно детектив Майкл Шейн? — ответила она вопросом. В ее голубых глазах было сомнение.

Шейн пригладил свою рыжую шевелюру и изобразил на лице обаятельную улыбку.

— Вы разочарованы? — спросил он.

— Нет, только… — Она с интересом осмотрелась. — Я совсем не так представляла себе квартиру частного сыщика.

Она подошла к окну, бросив быстрый взгляд через открытую дверь в спальню.

— Моей жены нет дома, — сказал Шейн. — Мы здесь одни, если это вас интересует.

Она медленно обернулась и оперлась руками о подоконник позади себя. Поза была весьма эффектной, волосы ее играли и светились в лучах тропического солнца. Прищурившись, она посмотрела на Шейна и медленно улыбнулась.

— А я не знала, что вы женаты.

— Вот потому-то я и поспешил упомянуть об этом, — сказал он. — Могу ли я предложить вам что-нибудь выпить?

— Нет, спасибо, — сказала она, и улыбка сбежала с ее лица. — Меня зовут Элен Бринстед! — Голос ее прозвучал резко.

— Слушаю вас, мисс Бринстед. — Шейн сделал глоток, глядя ей прямо в глаза. — Вы сказали, что вас послал человек по имени Джим Лейси.

Она опустила длинные ресницы. Выражение скромности и неопытности давалось ей с еще большим трудом, чем спокойствие и уверенность.

— Да-а.

Как бы в задумчивости Шейн сказал:

— Я знал когда-то одного Джима Лейси. Лет десять тому назад. Но, исходя из того, что я знал о нем, сомневаюсь, чтобы такая девушка, как вы, были с ним знакомы.

Не поднимая ресниц, она тихо сказала:

— Это тот самый человек.

— В то время он тоже был детективом.

— А он и сейчас…

— Тогда почему же вы пришли ко мне, а не к нему, раз вам нужен сыщик?

— У него лицензия только на Нью-Йорк, а на Майами нет. Он сам посоветовал обратиться к вам.

— А что, он сейчас здесь, в Майами?

— Да. Я как раз сегодня его встретила. И… я немного знала его по Нью-Йорку.

Внезапно она заломила руки.

— Я так одинока здесь, мистер Шейн! Так напугана! Вы должны выслушать меня и помочь мне! Должны! Больше некому!

Шейн кивнул.

— Конечно, я выслушаю вас. Ведь это моя работа. Успокойтесь и сядьте.

Он усадил ее в кресло напротив себя. Она положила ногу на ногу и умоляюще наклонилась вперед, что нисколько не вязалось с манерой показывать ноги.

— Это может прозвучать слишком фантастично, но, пожалуйста, не спешите с выводами, пока я не закончу. Я слишком долго держала это в себе. И больше не могу. Это так ужасно!

Она помолчала, прерывисто дыша и глядя куда-то вдаль. Шейн предложил ей сигарету. Она покачала головой, и он закурил сам.

— Все это звучит обещающе, мисс Бринстед. Мне надоели серенькие дела из-за ревности, жадности или еще каких-то неинтересных причин.

Глаза ее потемнели, и выглядеть она стала старше. Слова звучали как-то заученно.

— Прежде чем я займу ваше время, я хотела бы уточнить… Я слышала, что ваш гонорар очень высок. Не знаю, смогу ли я…

Она сплела пальцы на коленях, словно не замечая, что ее платье задралось. Но взгляд ее был устремлен на Шейна, и она действительно могла не заметить этого.

Он протестующе махнул рукой.

— Мой гонорар всегда соответствует проделанной работе и никогда не превышает возможностей клиента. Мы обсудим этот вопрос после того, как я узнаю, чего вы от меня хотите.

— И еще одно. Все, что я вам скажу, останется между нами? Дайте мне слово.

— Если вы считаете, что я не стою доверия, вам лучше сразу уйти. Это будет проще.

Она прикусила губу и снова опустила ресницы. Их длину Шейн уже оценил.

Наконец она с трудом произнесла:

— Видите ли… Я вчера пыталась покончить с собой. — Она передернулась. — Все было так ужасно безнадежно. Потом я встретила Лейси и он рассказал мне о вас. Я была совсем сумасшедшей и вдруг снова начала надеяться…

— Ну, это нас никуда не приведет, — сказал Шейн. — Вы ходите кругами, и мы все еще не сдвинулись с места. Давайте к делу.

Девушка бросила на него сердитый взгляд и тут же сникла.

— Вы правы. Все дело в том, что мои мысли только об одном. Я все-таки чего-нибудь выпью, если вы позволите.

— А что бы вы хотели? Тут есть практически все.

— А можно того же, что и у вас?

— Коньячку? Пожалуй, крепковато для вас, если вы к нему не привыкли.

Он поднялся, прошел в кабинет и вернулся с бутылкой сельтерской и кубиками льда. Девушка молча смотрела, как он наливает ей коньяк и разбавляет его сельтерской и льдом. С благодарной улыбкой она взяла фужер.

Не успел Шейн как следует устроиться в кресле, как за окном раздалась сирена.

— Это что, пожарники? — спросила девушка.

— Да нет, полиция. — Шейн кивнул на ее фужер. — Ну как, нравится?

Она отпила немного.

— Чудесно. — Теперь она успокоилась. Левая рука ее лежала на подлокотнике кресла, голова откинулась на спинку. Ноги она вытянула, и платье снова полезло кверху. — Все чудесно. И вы чудесный. Сидя здесь, я чувствую себя так спокойно… А говорят, что вы грубый и бесчувственный. На самом же деле вы такой благородный и чуткий…

Майкл хмыкнул.

— Это моя манера усыплять бдительность. Я погружаю вас в атмосферу безопасности, и вы вдруг начинаете мне говорить такое, чего не рассказали бы даже священнику.

— Это как раз то, что я и собираюсь сделать, но не знаю, с чего начать.

— Тогда начнем с Джима Лейси. Мне он интересен потому, что я давно не имел с ним контакта. Что он делает в Майами?

— Я не знаю. Я действительно не очень хорошо знаю мистера Лейси. Когда-то мы были знакомы, но тут встретились совершенно случайно. Когда он узнал о моих делах, то сказал, что если на свете и есть человек, способный помочь мне, так это мистер Майкл Шейн.

— Боюсь, что это несколько преувеличено. Даже я не могу помочь, не зная в чем дело, — напомнил он ей.

— Да, да, сейчас… Это все так трудно. Видите ли, я… я совсем не та, какой кажусь.

— Откуда вы знаете, какой вы мне кажетесь?

— Ой, да все мужчины одинаковы. Вам только опусти глазки, и вы уже готовы молиться на девушку. А я… знаете, я… совсем грешная. Порочная.

— Ну, и какому же пороку вы предаетесь? — благодушно спросил Шейн.

— Это совсем не смешно! — Голос ее опять стал резким. — Я сделала ужасную вещь. И не одну. А теперь они меня поймали. Там, в Нью-Йорке, я была… ну, знаете, приманкой для бракоразводных процессов. Я выступала в шоу и очень нуждалась. На одной вечеринке я познакомилась с адвокатом. Он работал с Джимом Лейси. Они добывали «основание для развода» своим клиентам. Я полагаю, вы знаете, как это делается. Иногда между супругами бывали тайные соглашения, и тогда мужчины кооперировались, составляли лжесвидетельство о разврате, чтобы передать дело в суд. Но чаще жены просто хотели избавиться от мужей и получать содержание. — Она сделала большой глоток из фужера. — Я была подсадной уткой, получала комиссионные с каждой постели, на которой оказывалась ради Лейси, фотографа и негодующей супруги. Меня уже знали… «Профессиональный соответчик» — так назвал меня один судья.

— Ясно, ясно, — проговорил Шейн. — Лейси никогда не был особенно разборчив в работе, за которую брался. Что же дальше?

— Месяца два назад меня познакомили с моей очередной жертвой. Он… ну, вы должны знать все: его имя Чарльз Бортинг. Он был так дьявольски хорош, что я никак не могла понять, почему женщина хочет от него избавиться. Я лично таяла… Я, девушка-приманка! Но это было не смешно, потому что он-то меня полюбил. Мне нужно было бросить все и бежать куда глаза глядят, потому что ничем хорошим это не могло кончиться. Но я не могла его оставить. Я ненавидела его жену и втайне надеялась, что окажусь для него более достойной. И я не отступила от сценария, хотя он уже становился жизнью… Когда мы оказались, как пишут газеты, «в компрометирующих обстоятельствах», ко мне в спальню вломились Лейси, фотограф и жена Бортинга — все, как положено. Была обычная сцена, но Чарльз был прекрасен. Бедняга, он хотел защитить меня… Меня! Спасти мое имя! И нельзя было смеяться. Он ни в чем меня не заподозрил. Более того. Он заставил меня пообещать, что я выйду за него, как только он получит развод.

— И вы согласились? — спросил Шейн.

— А что мне еще оставалось? Сказать ему правду? Испакостить последнее, во что он так верил? Мы полюбили друг друга, и я вообще не вижу причин, почему должна отказываться от последнего шанса на счастье!

Две слезинки скатились по ее щекам, и она залпом осушила бокал. Затем вызывающе поглядела на Шейна.

— Вы презираете меня?

Майкл пожал плечами и залил коньяком полурастаявшие кубики льда в ее бокале. Плеснув поверх содовую, он подал его Элен.

— Кто я такой, чтобы судить вас? Каждый играет теми картами, какие ему выпали, и как умеет. — Он наполнил свою рюмку. — Но вы не рассказали мне ничего ужасного, что могло вас действительно обеспокоить. Шантаж?

— Гораздо хуже. Видите ли… я замужем! — Правильно поняв изумление Шейна, она усмехнулась. — Вот и не заявляйте, что видите всех насквозь. Я уже не так молода, как вы наверняка подумали. Мне двадцать шесть лет, а в семнадцать я вышла замуж за подлеца, за мелкого воришку, Макса Моргана. Я его сразу же бросила, как только мне стало ясно, кто он такой. Сменила имя и стала работать в шоу… И думать забыла о нем. Но когда Чарли стал настаивать на свадьбе, я поняла, что должна что-то узнать о своем, извините, супруге. Лейси сказал, что его надолго посадили. Ну, я и решила приехать в Майами и получить развод без всяких объявлений, чтобы Чарльз ничего не узнал.

— Ну, наконец-то мы в Майами, — сказал Шейн. — Так за чем же дело? И что заставило вас подумать о самоубийстве?

— Макс. Он тоже здесь, в Майами. Он сбежал из тюрьмы и выследил меня. Прихожу к себе, а он уже там… Он и сейчас у меня. Целую неделю!

— Наверстывает упущенное за эти годы?

Она сверкнула глазами.

— Это совершенно ужасно и безвыходно. Макс хочет денег. Он узнал, что Чарльз богат, и не желает давать мне развод. Он готов на скандал!

— Ну, это неумно, — сказал Майкл. — Скандалить беглому преступнику!

— Но он пойдет на это. Что ему терять? А если Чарльз узнает о моей прошлой жизни в Нью-Йорке, он ни за что не поверит, что я была с ним искренна.

— А вы были искренни?

— Да!

— И все же разыграли спектакль…

— Но это не было спектаклем!

— Но действующие лица появились, как и было задумано, не так ли?

— Я ничего не могла сделать!

— Вы могли его предупредить.

— Но что он тогда подумал бы обо мне?!

— Может, лучше, чем будет думать сейчас… Ложь всегда глупа и неудобна. Будьте смелей. Возвращайтесь к мужу и немедля вызывайте полицию.

— И он им все расскажет! А так, по его мнению, будет все очень хорошо. Я выхожу за Чарльза, не беря развода. Стану двоемужницей, и Макс будет выжимать из меня деньги Чарльза всю жизнь.

— Лихой парень, пробормотал Шейн. — И как же вы решили с Джимом Лейси? Какова моя роль во всем этом?

Элен сделала два глотка.

— Не могли бы вы… это предложение мистера Лейси… помочь мне избавиться от Макса?

— Убить его, что ли? — В глазах детектива появился жесткий блеск. — Вы пришли ко мне за этим?

— Ну… мистер Лейси сказал, что для вас… ничем не чревато. Арестовать Макса вы имеете право, а если он будет сопротивляться, то… — Она развела руками, а глаза ее сияли надеждой.

— Ясно, — сказал Шейн. — Это и вправду можно обтяпать запросто. К сожалению, я не большой любитель темных убийств, что бы там ни наговорил вам обо мне Лейси. Да и конкуренция большая. Этот город полон парней, которые за сотню-другую возьмут на себя все заботы о вашем нежном супруге… Могу порекомендовать, если желаете.

— Но он не покидает мою комнату! — Голос Элен срывался. — Он сидит там взаперти все время. Лейси сказал, что вы, как детектив, могли бы до него добраться, а больше никто. Никакие парни. И кто же еще, кроме детектива, может убить преступника без всяких помех? При попытке к бегству…

Шейн хрустнул пальцами.

— Итак, вы пришли попросить меня убить вашего мужа, — сказал он ровным голосом. — Тихо. Законно. Без всяких неприятностей?

Элен передернула плечами и отвела глаза.

— Звучит жутко, но ведь это же будет не убийство. Не больше, чем официальная казнь, которую он вполне заслужил. И это единственный способ помешать ему загубить две жизни! И… я оплачу это…

— Женщины! — поморщился Шейн. — Вы умеете превращать самое омерзительное в нечто милое и вполне естественное. Он ваш законный муж. Когда-то, в свои семнадцать лет, вы его любили. А сейчас сидите и предлагаете деньги за его убийство. Так уж давайте не отворачиваться от фактов.

— Хорошо! — прошипела Элен. — Все так. И не прикидывайтесь, что шокированы. Будьте так добры. Все знают, что вам приходилось творить дела и похуже. Говорят, что вы можете сфабриковать что угодно против кого угодно и только за веревочки дергать да наблюдать, как люди умирают из-за того, что вам это выгодно.

Губы Шейна дрогнули.

— Да, — сказал он, — я всегда заставляю смерть платить мне дивиденды. Любое дело я начинаю с вопроса: а что мне это даст?

Элен оживилась.

— Об этом вам не стоит беспокоиться. — Она полезла в свою объемистую сумку и вытащила пачку банкнот. — С собой у меня несколько сотен. Потом я возьму у Чарльза еще. Когда мы поженимся, я заплачу вам тысячу долларов. А это — аванс.

Шейн встал и подошел к окну.

— Уберите свои деньги, — сказал он не оборачиваясь. — Не нужно мне от вас никакого аванса. По крайней мере сейчас.

Он посмотрел в окно. Солнце совсем уже склонилось к закату. Сумерки окутывали белые дома и тонкие пальмы. Ветер доносил запах цветов и морской соли… Шейн глубоко вздохнул. Это был один из тех моментов, когда он горько сожалел, что не выбрал себе другую профессию.

Он обернулся и увидел, что Элен впилась в него глазами.

— Оставьте мне свой адрес, — сказал он, — я кое-что проверю. Ничего не обещаю, но посмотрю, что можно сделать.

Он записал ее адрес и проводил до двери.

— Лучше, чтобы вас никто не видел. Тут есть боковой выход.

Она повернулась и пристально посмотрела на него.

— Вы ведь не бросите меня, — сказала она просто. — Я вам верю.

Неожиданно, привстав на цыпочки, она прижалась губами к его губам и выскользнула на площадку.

Шейн медленно вернулся в комнату. В воздухе остался приторный аромат ее духов. Фиалка, подумал он. Затем прошел в ванную и тщательно вытер следы помады на губах. Задумчиво потирая мочку уха, он вышел из квартиры, прошел в другой конец коридора, спустился вниз и вышел на улицу через черный ход.

Перед домом стояли две полицейские машины и «скорая помощь». На одной из полицейских машин был номерной знак соседнего городка Майами-Бич.

Беспечно насвистывая, Шейн вошел в вестибюль. Клерк, сидевший у конторки, пытался привлечь его внимание. Но он только помахал ему и прошел прямо к лифту.

Лифтер вытаращил на него глаза.

— Откуда вы взялись, мистер Шейн? Вас всюду ищет полиция!

Шейн ухмыльнулся:

— Они в своем репертуаре, Генри. Никогда не знают, что им нужно!

Он поднялся на лифте и через холл прошел к открытой двери. Там стояли два полисмена. Он кивнул им и спросил:

— Что тут вообще происходит?

Один из полисменов сказал другому:

— Это мистер Шейн собственной персоной. — Ткнув большим пальцем в дверь позади себя, он пробормотал: — Смотри, Майкл, там Питер Пэйнтер, и у него воинственное настроение.

Шейн подмигнул ему и вошел. Переступив порог, он уставился на труп Джима Лейси, который еще лежал там.

— Это еще что такое? — спросил он изменившимся голосом и увидел Филлис, проталкивающуюся к нему через толпу.

Он перешагнул через труп и протянул к ней руки.

Глава 3

— Что все это значит, дорогая? — Шейн крепко обнял Филлис. — Объясни мне, откуда взялся весь этот народ? Фил! Успокойся…

Она всхлипнула еще раз и успокоилась. Поверх ее головы он смотрел на копов из отдела убийств, на медэкспертов с неизменными чемоданчиками, и, наконец, на тощую прямую фигуру Питера Пэйнтера, начальника полиции Майами-Бич, с которым его связывала сильнейшая взаимная антипатия.

Питер Пэйнтер важно подходил к нему, маленькие бегающие глазки начальника полиции светились непонятным триумфом.

Он остановился перед Шейном, засунув руки в карманы спортивной куртки, опоясанной широким ремнем. Ниточки его усов ликующе подрагивали, когда он произнес:

— На этот раз пришла ваша очередь кое-что нам объяснить, Шейн.

— А где Уилл Джентри? — спросил Шейн у полицейских, не удостаивая Пэйнтера даже взглядом. — Почему это Пэйнтер суется не в свое дело?

— Джентри не было, когда поступил вызов, — ответил один из копов. — И похоже, Майкл, что это как раз дело начальника полиции Майами-Бич. Он как раз получил ордер на арест этого покойника, когда позвонила ваша жена.

— Значит, вы хотели арестовать этого парня? — спросил Шейн, неохотно взглянув на Пэйнтера. — А кто он такой и почему оказался здесь?..

— Это мы и выясняем, — важно сказал Пэйнтер, — а у меня приказ ФБР, телеграмма от Эдгара Гувера, согласно которой я должен был доставить этого человека на допрос к специальному агенту, уже вылетевшему к нам из Вашингтона.

— Так… — сказал Шейн и уставился на труп. — А кто же его так изрешетил?

Пэйнтер усмехнулся.

— Послушайте, что говорит ваша жена. Ей придется дать нам более удовлетворительные ответы.

Глубоко вздохнув, Шейн отодвинул от себя Филлис и заглянул ей в глаза.

— Скажи мне все, как было, Фил.

Бледная и испуганная, она старалась говорить спокойно.

— Я сказала им все, как было, Майк. Я сидела за столом… — Она запнулась, так как в комнату вошел еще один человек. Это был начальник полиции Майами Уилл Джентри, старый друг Шейна, крупный мужчина с мясистым лицом и пронзительными глазами. Он мельком взглянул на труп, затем на Шейна и всех остальных.

— Я приехал, как только мне доложили. Что здесь происходит, Майк?

— Я знаю об этом не больше тебя. Сам только что вошел, и Филлис начала мне рассказывать. Продолжай, дорогая.

— Я сидела здесь, за столом, — снова начала Филлис, — когда дверь распахнулась и вошел этот человек. Он обеими руками держался за живот и выглядел просто ужасно. Был похож на ходячего мертвеца, понимаете? Да он уже и был мертвым, сделал всего один шаг и упал. И все. — Она передернулась и с трудом продолжала: — Я все-таки бросилась к нему, расстегнула пальто и жилет и увидела кровь. И сразу же вызвала полицию… А что я могла?

— Это все, что нам сейчас нужно, — сказал Шейн, усаживая жену на диван.

Пэйнтер вполголоса сказал Джентри:

— Все это чушь. У него три пулевых ранения и все смертельны. Ни одно существо не могло бы двинуться с места с такими дырами.

Шейн сердито сказал:

— Если Филлис говорит, что он пришел, значит, он пришел!

Джентри успокаивающе ему кивнул.

— Не волнуйся, Майк. А что, собственно, вас тут интересует, Пэйнтер?

— ФБР собиралось допросить этого человека, — сказал он. — И я уже почти взял его, но он был убит здесь, в конторе Шейна.

Шейн сделал шаг вперед и сжал кулаки, но здесь опять вмешался Джентри:

— Послушаем, что скажет эксперт. Ваше мнение, доктор?

Тот пошевелился в кресле.

— Каждая из трех ран могла быть смертельной. Калибр небольшой — не более тридцати двух. Я лично не верю, что с таким решетом вместо грудной клетки можно ходить.

— Точно, — подхватил Пэйнтер. — Тем более что ни клерк, ни лифтер не видели никаких следов ранений, когда он пришел.

Шейн повернулся к доктору.

— Я не эксперт, но немного знаком с огнестрельными ранами. Я сам видел парня, в которого всадили столько свинца, что хватило бы на потопление линейного корабля. Так вот он оставался на ногах добрых полчаса, пока не понял, что с ним произошло, и только тогда сковырнулся.

Доктор кивнул.

— Бывает. Чтобы сказать что-то определенное, нужно вскрытие. Здесь нужно учитывать много факторов: траекторию пуль, поражение тех или иных органов и так далее. Я знаю несколько интересных случаев аутоанестезии, когда смертельно раненные люди даже не знали о своих ранах. — Он пожал плечами. — Но этот случай будет рекордным. Практически сам добрался до отеля и сюда поднялся тоже сам. Фантастика!

— Ага! — сказал Пэйнтер.

— Вы слышали, что сказал доктор? — вспылил Шейн. — Такое бывает! Что вы пытаетесь доказать, Пэйнтер?

Тот ногтем пригладил усы.

— Мне кажется, что вы знаете об этом человеке гораздо больше, чем можно подумать.

— Я только что вошел, если вы помните.

— А где вы были последние полчаса?

Шейн помедлил, затем повернулся к Джентри.

— Уилл, мне нужно алиби?

— Не знаю, Майкл. А у тебя оно есть?

— Я позабочусь о нем. Когда вы будете готовы предъявить мне обвинение? Кстати, почему не прикажете убрать труп? Меня не устраивают покойники в моей конторе.

— Подождите минутку, — важно сказал Пэйнтер. — Может быть, сначала вы его идентифицируете?

— Вы полагаете, что я его знаю?

— А то нет? — заорал Пэйнтер. — Кончайте ваши штучки!

Шейн покачал головой.

— Ничем не могу вам помочь.

— Так, — вдруг обрадовался Пэйнтер, — вот я вас и поймал. Лжете, приятель!

— Все покойники похожи, — сказал Майкл. — В чем дело?

— Оставьте это нам, — сказал Джентри Пэйнтеру, — мы разберемся.

— Какое совпадение, что он был убит именно здесь, у Шейна, — едко сказал тот.

Джентри остановил Шейна, готового снова взорваться.

— Ни совпадений, ни доказательств пока нет! У вас все?

— Не совсем, — сказал Пэйнтер. — Пусть-ка он объявит, зачем этот покойничек звонил ему перед тем, как прийти сюда.

— Что? — изумился Шейн. — Звонил мне?!

— Так сказала ваша жена.

Шейн пригладил свою рыжую шевелюру и озадаченно хмыкнул. Потом сел.

— Я не силен в шарадах, — сказал он и обратился к Филлис: — Что это значит, Фил?

— Действительно был телефонный звонок. Примерно за полчаса до его появления… Мужской голос назвался Джимом Лейси и заявил, что должен видеть тебя немедленно. Нас прервали, прежде чем я успела что-нибудь спросить…

— Джим Лейси… — повторил Шейн. Он наморщил лоб, почесал мочку уха и воскликнул: — Так это Джим Лейси? Боже мой. — Он вскочил и подошел к трупу. — Так, так… Джим Лейси!

— Как будто вы не знали этого все это время! — гоготнул Пэйнтер.

Шейн резко повернулся к Джентри.

— Если меня не оградят от хамства, я буду вынужден попортить мундир этого типа!

Лицо Джентри оставалось непроницаемым.

— Кто такой Джим Лейси? — спросил он.

— Мне случалось сталкиваться с одним частным детективом, который носил это имя. Это было лет десять назад, еще в Нью-Йорке. Потом, я слышал, он пустился во все тяжкие… Влез в темные дела.

— Это он лежит на полу? — спросил Джентри.

— Почему бы и нет, но ручаться не стал бы. Все-таки десять лет — это десять лет. Если это он, то, честное слово, Уилл, я вижу его впервые после Нью-Йорка.

— И все-таки это он, — вмешался Пэйнтер, не сводя с Шейна тяжелого взгляда. — Мы нашли его лицензию и прочие документы. С этим все ясно. Единственное, что неясно, — и это захотят узнать люди из ФБР, — почему он так добивался свидания с вами, Шейн?

— Чертовски жаль, — кисло сказал Шейн, поворачиваясь к нему спиной, — что вы не можете спросить об этом у него самого.

— Я спрашиваю у вас! — крикнул Пэйнтер.

Шейн вздохнул и успокаивающе взял жену за руку.

— Не обращай внимания, Фил. Нашего Пита уже давно все стараются не замечать.

Уилл Джентри почти насильно отвел его в сторону. Не впервой ему приходилось быть буфером между рыжим частным сыщиком, своим другом, и коллегой с другой стороны пролива, и он знал, какое это нервное дело. Чтобы как-то разрядить атмосферу, он обратился к одному из полицейских:

— У вас есть все, что нужно, лейтенант? Следы, отпечатки?

Тот кивнул:

— Все, что нам удалось найти, шеф.

— Хорошо. Тогда забирайте своих людей и присылайте за трупом. Доктор, я прошу вас сделать срочно вскрытие. Вы знаете, что меня интересует и насколько это важно.

— Да, да, я все сделаю, — сказал эксперт и вышел вместе со всеми.

Когда в комнате, кроме Шейна и его жены, остались только оба начальника полиции, Джентри сказал:

— А теперь давайте выпьем и поговорим спокойно. Налей чего-нибудь, Майкл.

— Это первые разумные слова, которые я слышу по своему адресу, — сказал Шейн и пошел за бутылкой и рюмками. Обернувшись через плечо, он спросил Пэйнтера, продолжавшего стоять посреди комнаты: — А вам налить?

— На работе не пью, — высокомерно отозвался тот.

— Дело ваше, — сказал Шейн, наливая себе и Джентри. — Вы трезво оцениваете свои возможности.

— Эх, ребята, ребята, — сказал Джентри, грузно опускаясь в кресло, — если бы вы забыли свою вражду, мы бы попробовали вместе разобраться в этом деле.

— Разве я первый задираюсь, Уилл? — спросил Шейн, не глядя на Пэйнтера, который упрямо продолжал стоять, словно воплощение долга и неподкупной совести. — Скажи, Уилл, ну чем я виноват, что парень, которого я десять лет не видел и не успел о нем соскучиться, вдруг решил заявиться ко мне? А кому-то, скажем, как раз в эту минуту приспичило его кокнуть?

— Но почему? — вмешался Пэйнтер. — Почему кому-то позарез понадобилось помешать вашей встрече? Небось замыслили вместе что-то, а? Не зря были коллегами!

Шейн мрачно повертел рюмку в своих больших руках. Не поворачивая головы, он сказал Пэйнтеру:

— Обо всем этом я знаю не больше вас, но собираюсь, черт возьми, разобраться в этом деле. И без всяких голословных заключений. Черт и еще раз черт! — повторил он, болезненно поморщившись. — Может, у вас хватит мозгов понять, что если человека убили на пути в мою контору, то это паршивая реклама для меня… Слушай, Уилл, — сказал он, окончательно отвернувшись от Пэйнтера, — нельзя ли ничего не сообщать в газеты, пока я не разберусь хоть как-то?

— Я посмотрю, что можно сделать, — начал Джентри, но Пэйнтер торжествующе прервал его:

— Поздно! Репортер из «Ньюс» прибыл с нами. Он хотел пустить это в дневной выпуск. Не сомневаюсь, что газеты уже в продаже.

Шейн кивнул.

— Ясно. С именем Пэйнтера в заголовках. Вам же нужно убедить отцов города, что вы не зря получаете жалованье.

— Майк, Майк! Может, ты прекратишь свои нападки на него? — сказал Джентри.

— Кто-то должен же быть умнее, понимаешь? И хоть он и не упускает случая напасть на меня, я уже давно плевал на это, но теперь он уже нападает и на мою жену!

— Я на нее не нападал! — завизжал Пэйнтер. — Я только сказал…

— Что она лжет.

— Но вы же слышали, что сказал док!

— А вы, черт возьми, слышали, что сказала Филлис!

Они злобно смотрели друг на друга.

— Будьте осторожны, Шейн! — прошипел Пэйнтер. — Это не просто местное дело. Наша страна воюет. И если ваш приятель замешан в деле, которым интересуются федеральные власти, то я посоветовал бы вам не утаивать информацию!

Шейн усмехнулся.

— Так вы собираетесь натравить на меня парней мистера Гувера? На здоровье. Но теперь я буду говорить с вами не раньше, чем за вашей спиной появятся агенты ФБР. А пока, будьте добры, проваливайте. Я устал сдерживаться, ясно?! — Он повернулся к Джентри. — А это для тебя, Уилл. Я официально заявляю, что действительно был знаком с Джимом Лейси в Нью-Йорке, но не встречал его уже десять лет. И увидел его сейчас мертвым. И ничего не слышал о нем, пока он не позвонил Филлис. Без меня. Я не знаю ни того, зачем он хотел встретиться со мной, ни того, кому это могло не понравиться.

— Хорошо, Майк. Я надеюсь, что ты не вздумал чего-нибудь утаить. Время военное, знаешь. Любое темное дело может квалифицироваться, как измена родине.

Шейн пожал плечами.

— Я всегда отвечаю за свои слова и действия, что в мирное время, что во время войны.

— Да, — сказал Джентри и поднялся. — Постарайся на том и стоять, Майк.

— Есть! — козырнул Шейн и, присев, обнял Филлис. — Вам, наверно, пора продолжить ваше расследование, а моей жене пора отдохнуть. К трупам и всякому такому она не приучена.

— Пойдемте, — сказал Джентри Пэйнтеру. — От Майка мы сейчас больше ничего не услышим.

Когда дверь за ними закрылась, Филлис подняла на него испуганные глаза.

— Слушай… А ты не делаешь ошибку? Если явятся агенты ФБР…

Он улыбнулся и взлохматил ее блестящие черные волосы.

— За все свои ошибки я хорошо платил и больше их не делаю. Вызови-ка мне Нью-Йорк. Вот этот номер.

Когда она дозвонилась до станции и назвала продиктованный Шейном номер, он подошел к столу и взял трубку.

— Алло, Мэрфи? Рад слышать тебя. Возьми карандаш и запиши несколько срочных вопросов. Джим Лейси, частная лицензия в Нью-Йорке… Записал? Сейчас в Майами, прибыл по какому-то делу. Узнай, что это за дело, узнай также его адрес в Майами и все относящееся к этому делу. Дальше, Макс Морган. Осужден в вашем городе. Где он сейчас, что за приговор, женат ли, на ком, когда, описание жены, если таковая есть, и все о ней. И последнее: Чарльз Бортинг. Богач, разводится в Нью-Йорке. Нужны сведения о причинах развода, не замешана ли женщина, все о ней, любая информация. Слухи о его личной жизни… Вот, Мэрфи. Счет потом пришлешь. Телеграфируй, как только что-нибудь узнаешь. Давай, давай…

Он повесил трубку и улыбнулся Фил.

— Объяснить ничего не могу, дорогая. Мне нужно быстрей вертеться, чтобы обогнать парней мистера Гувера.

— Но я ничего не понимаю…

— Я тоже, — сказал он. Улыбка сбежала с его лица. Он нашарил в кармане обрывок картона, который вынул из сжатых пальцев Лейси. — И меньше всего вот это, — пробормотал он, положив обрывок на стол. — Взгляни-ка на это.

Обрывок был чуть больше квадратного дюйма. Видно было, что от него оторваны куски с обеих сторон и снизу. Сверху печатными буквами была начертана часть слова, прямо под ней — другая. Ниже были наштампованы буквы и части слов, казавшиеся абсолютно бессмысленными. В самом низу, у места обрыва, стояли две большие красные цифры — «8» и «2».

— Это похоже… — начала Филлис, но остановилась, покачав головой. — Это похоже на часть чего-то знакомого… Еще бы кусочек, и я бы, пожалуй, узнала.

— Тянет за какую-то ниточку и в моей памяти, — кивнул Шейн. — Другая сторона тоже ничего не проясняет. — Он перевернул обрывок. — Ну его к дьяволу! — сказал он, прочитав вслух обрывки слов. — Если это код, то я его еще не встречал. Может, у Лейси было хобби собирать такие штучки и он не расставался с ними даже перед смертью? Что ж, сохраним этот обрывок, будто сами начинаем собирать такую коллекцию.

И вдруг он воскликнул:

— Я знаю, что это такое! Это обрывок багажной квитанции. А вот почему Лейси так дорожил этим — совершенно неясно…

Он отодвинул пишущую машинку и положил под подставку обрывок картона.

— Все равно придется подождать, пока я не получу ответа от Мэрфи. Пойдем наверх и переоденемся к ужину. И напомни мне отдать этот ковер в чистку. Свежее пятно крови может произвести невыгодное впечатление на новых клиентов.

Глава 4

Войдя в квартиру, Филлис шумно втянула носом воздух.

— О! Прелестные духи. В этой сумятице я и забыла о незнакомке, которую ты принимал в то время, как мистер Пэйнтер уличил меня во лжи. Она мила?

— Как грязный забор, — заявил он. — У нее бесконечный нос с бородавкой, и она пыталась парижскими духами компенсировать…

— Перестань, Майк. Чего она хотела? При чем тут Джим Лейси?

Шейн пытался проскользнуть в ванную, но Филлис ухватила его за рукав.

— Не забывай, что я уже соучастница, и не морочь мне голову.

Шейн ухмыльнулся, любуясь серьезным лицом жены.

— От тебя ничего не скроешь. Она прелестна. Огромные глаза, удивительные волосы и фигурка прямо для демонстрации купальников. Но я не подпустил ее ближе, чем на вытянутую руку. Ты у меня вне конкуренции, и я твой и в радости, и в горе, как я и заявил этой девушке:

— Хватит, Майк! Я серьезно! Что ей было нужно?

— Пустячок, — сказал он, сняв галстук и начиная расстегивать рубашку, — чтобы я убил ее мужа.

— Что-о?

— Я так и думал, что ты не поверишь.

Филлис озорно подмигнула.

— Она по уши влюбилась в тебя, я полагаю, и муж ей стал уже ни к чему?

— А как же. Тебе весь мир стал ни к чему, когда ты первый раз увидела меня.

— Я подумала, что ты самый противный тип, которого я когда-либо видела.

— Вот и она также. Ну, ты спросила, я ответил. Могу я пойти побриться?

— Иди, иди, побрей свою нахальную рожицу! Ты сведешь меня с ума, Майкл Шейн!

Топнув ногой, она подтолкнула его к ванной и показала ему вслед язык. Затем начала раздеваться, поглядывая на себя в зеркало в целях самоутверждения.

— Ну, ладно, — сказала она наконец, оставшись довольной своим отражением, — допустим, что я поверила. А почему она хотела убить своего мужа?

— Ты еще недостаточно долго замужем, — донесся до нее голос Майкла из ванной. — Через несколько лет тебе уже ничего не надо будет объяснять.

— У меня уже есть смутные подозрения, — доверительно сказала она, но тут в ванной зашумел душ, и она замолчала. Неинтересно пикироваться, когда тебя все равно не слышат. Куда интересней смотреться в зеркало. Она сняла с себя все. Позировать для купальников и она бы смогла!

Затем набросила на себя халат и подпоясалась. Усевшись на скамеечку, она начала стирать помаду и тушь со своего лица, прислушиваясь к шуму воды в ванной. Как только шум приутих, она крикнула в полуоткрытую дверь:

— Это из-за нее ты звонил в Нью-Йорк?

Показалось намыленное лицо Майкла.

— Я расскажу тебе все попозже. О-о, да ты сейчас соблазнительна!

— Но, Майк…

— Не соблазняй меня в такую минуту, когда я могу порезаться!

Его лицо исчезло, и Филлис отказалась от попытки получить какую бы то ни было информацию. Лениво пройдясь расческой по волосам, она взяла сигарету и, закурив, подошла к шкафу. Она достала оттуда вечернее платье цвета морской волны и отошла к двери в гостиную.

И тут она застыла. В дверях стоял человек и небрежно поигрывал револьвером, направленным ей в грудь.

— О-о, — подавленно произнесла она.

Из ванной донесся голос Шейна:

— Не страдай, я сейчас освобожу ванну и можешь хоть плавать в ней. Потерпи чуть-чуть!

Человек быстро посмотрел на дверь в ванную, и палец его на спуске недвусмысленно напрягся. Он кивнул Филлис.

Она поняла.

— Не торопись, Майк, я… еще не готова. — Она заикалась от страха, но человек одобрительно кивнул головой.

У него были тонкие губы и бледное острое лицо. Давно неглаженая куртка и белые брюки.

— Что смягчило твое жестокое сердце? — продолжал резвиться Майкл. — Вот уже месяц, как я не могу принять ванную, так как не смею занимать ее долго.

— Сиди там сколько хочешь, — нервно проговорила Филлис. — Я пока покурю.

Человек отступил и жестом приказал Филлис следовать за ним. Она сделала один шаг и внезапно схватила его за руку с револьвером. Он отбросил ее, попав локтем в лицо. Она зашаталась и тихо вскрикнула.

— Что ты там делаешь, черт побери? — снова раздался голос Шейна. — Похоже, ты опять добралась до моего коньяка?

Мужчина замер перед ней, угрожающе сжав тонкие губы. За ним Филлис разглядела другую фигуру — довольно массивную.

Она деланно рассмеялась и крикнула:

— А может, теперь моя очередь принимать гостей! У тебя была одна, а у меня — двое, а ты намыленный и выйти не можешь!

Из ванной донесся хохот:

— Ну, не дай Бог, если я тебя застукаю с ними, дорогая!

Толстяк подскочил к Филлис и зажал ей рот своей волосатой рукой. Второй рукой он легко поднял ее и отнес в кресло, в то время как его сообщник вытащил из кармана моток липкой ленты. В секунду рот Филлис был заклеен, руки привязаны к подлокотникам, а лодыжки — к ножкам кресла.

— Слушай, Фил, — голос Шейна звучал примирительно, — куда ты засунула мои чистые трусы? Шорты есть, а трусов нигде не видно.

Оба бандита выпрямились и двинулись к двери в ванную. Филлис рванулась в кресле, но смогла только скорчиться.

Не получив ответа, Шейн начал жаловаться:

— У меня было полно трусов. — Его голос прозвучал у самой двери. — И не говори, что я сыщик и поэтому обязан все разыскивать сам. У меня было все в порядке, пока не появилась ты и не начала все прятать…

Бандиты встали по обеим сторонам двери, один с револьвером, другой с резиновой дубинкой.

Филлис в молчаливой агонии видела, как Шейн идет в ловушку.

— Почему не отвечаешь, Фил? Обиделась? — спросил он, распахивая дверь. Он был в одних шортах, болтающихся на его узких бедрах.

В изумлении он остановился, так как дуло 45-го калибра уперлось ему в грудь. В тот же момент он получил удар дубинкой по голове, как раз над левым ухом. Шейн рухнул на колени, упираясь руками в пол. Бандиты отступили в ожидании, что он распластается… Но он замер, тяжело и прерывисто дыша. Голова его качнулась, и мышцы на голой спине напряглись, как будто он пытался заставить их поднять свой вес.

Бандит с револьвером с профессиональным интересом смотрел на его попытки.

— Здоров, однако, — сказал он. — Лучше вмажь ему еще разок, Джо.

Джо ударил так, что Шейн уже не смог удержаться на коленях и распластался на полу. Больше он не двигался.

Глава 5

Шейн не полностью потерял сознание. Мысль о Филлис, которую он увидел связанной, с заклеенным ртом, держала его, как спасательный круг. Он понял еще, что бандиты — чужаки. Одного беглого взгляда было достаточно. Это были приезжие… как и Джим Лейси. Тут должна быть какая-то связь.

Они катали его, грубо трясли, но он не подавал признаков жизни. Последний удар пришелся в челюсть, и Шейну казалось, что она сломана, но надеялся, что обойдется и на этот раз. Да и голова выдержит. Ей доставалось еще и не так.

Вот они уже оставили его в покое, стали о чем-то говорить и передвигать мебель… Что-то искали. Ага! Тот самый кусочек картона. Вот и ответ.

А что будет дальше? Ведь в квартире они этого не найдут…

Шейн продолжал симулировать обморок и на какое-то время частично потерял сознание. Но тут голоса приблизились.

— Нет смысла тратить время на поиски, — произнес писклявый голос над его головой. — Ты здорово дал ему по морде, Джо?

Бандит носком ботинка ткнул Шейна под ребро.

— Да, во второй раз он у меня испекся, — произнес голос погрубее.

— Судя по тому, что о нем говорят здесь, с ним лучше иметь дело, когда он лежит на полу.

— Сейчас-то у него не шибко грозный вид.

Ботинок отодвинулся и неожиданно резко ударил его. Шейн затаил дыхание и ничем не показал, что почувствовал удар.

— Нужно, чтобы он очухался. Тогда мы заставим его говорить, — снова раздался писклявый голос. — В газетах писали, что Лейси был еще жив, когда притащился к нему в контору. А полицейские…

— Смехота! — подхватил другой голос. — Решили, что это сам Шейн его успокоил… или его баба. Ловко, Лерой?

— Куда ловчее! Пусть и дальше так думают. Но если Лейси успел, он мог ему все рассказать. В газете ничего не было об этом кусочке картона… А это значит, что он оказался у Шейна до того, как была вызвана полиция. Значит, Шейн знал, что это такое!

— Давай поработаем с ним и заставим его разговориться.

Это решило вопрос, который так занимал Шейна. Но Джо внезапно увел разговор в сторону.

— А как насчет дамы, Лерой? — В его голосе прозвучала робкая надежда. — Может, над ней поработать? Приятное с полезным. У нее под халатом ничего нет. Было бы забавно…

— Мы здесь не для забав. Ну ее к черту. От них никогда никакого толку. Завизжит, как недорезанная, а нам шума не надо.

— Да, пожалуй… — В голосе Джо было разочарование. — А все-таки…

— Заткнись и помоги мне перевернуть эту харю. Надо приняться за него. Он все припомнит, когда увидит, что его крошка в наших руках.

— Это точно, — обрадовался Джо. — Приведем его в чувство и поразвлечемся с ней. Пускай полюбуется. Это вправит ему мозги.

Две пары рук подхватили Шейна и перевернули его на спину. В ноздри ему ударил запах пива и чеснока.

— Черт его знает, Лерой, — бормотал Джо, — никак не могу рассчитать силу, когда бью.

— Ничего, он дышит, — откликнулся Лерой.

Они отошли в сторону и начали шепотом совещаться.

Шейн прикидывал: что же могло произойти? Они боялись допрашивать Филлис и, пока он без сознания, могут оставить ее в покое. Но долго ли ему удастся их морочить?

Внезапно ему в лицо плеснули холодной водой.

— Клянусь, он дернулся! — завопил Лерой. — Он просто прикидывается. Ну, сейчас мы это проверим…

Чиркнула спичка, и пламя приблизилось к левому глазу Шейна, опалив косматую бровь.

Голова непроизвольно дернулась. Он сел и открыл глаза.

Лерой отступил назад и выхватил револьвер. Барабан его был спилен у самого цилиндра, и это превращало его в легко управляемую карманную пушку.

Глаза Лероя были спокойны и безжалостны — глаза убийцы, влюбленного в свою работу. Но он оценивающе посмотрел на Шейна и процедил:

— Я не хочу пускать это в ход, если ты сам меня не заставишь.

Шейн повернул голову к Филлис. Ее широко открытые глаза пытались ободрить его. Халат распахнулся, приоткрыв выпуклость груди…

Шейн отвел глаза. Джо подошел к нему с гнусной ухмылкой и многозначительно покачал своей короткой дубинкой.

Шейн сказал:

— Похоже, эта партия ваша. Что вы хотите?

— Нам нужна твоя башка, и только для того, чтобы лупить по ней дубинкой, — ухмыльнулся Лерой. — Нам надо, чтобы ты сообразил, куда ты подевал то, что тебе дал Лейси.

Шейн покрутил головой.

— У меня полная неразбериха в мозгах. Нужно бы промыть. Там на столе бутылка. Да и сами угоститесь.

— Налей ему, Джо, — велел Лерой, — но сам будь начеку. Он, говорят, шустрый парень.

Джо взял бутылку и долго рассматривал ее.

— А это не отрава? Почему-то тут написано «Конь»…

— Это коньяк, дурень. Чепуха, которую французы делают из вина. Дай ему хлебнуть.

Джо налил ему полную рюмку. Шейн выпил и благодарно кивнул.

Затем он сел на полу и сказал:

— Сигарета — это все, что мне сейчас нужно.

Лерой кивнул.

— Мы неплохие ребята, если вести себя с нами прилично. Дай ему закурить, Джо.

Джо раскурил сигарету и протянул ее Шейну. Тот глубоко затянулся и выпустил дым из ноздрей.

— Что-то я раньше не видел вас здесь, ребята.

— Да, — согласился Лерой, — пожалуй, не видел.

— А вы уверены, что не делаете ошибку, появившись здесь и так грубо себя ведя?

— Мы не делаем ошибок, подонок. Научены, ублюдок. А тебе не помешало бы еще подучиться. Сейчас ты сделаешь одну и весьма печальную ошибку, если не отдашь нам то, что тебе вручил Лейси.

Шейн покачал головой.

— Лейси был мертв, когда я его увидел.

— Охотно верю. Значит, ты обыскал его, прежде чем приехала полиция.

— Они приехали раньше меня. Почитайте газеты.

— Не крути нам это… Пока что неохота выражаться при даме. Но она еще услышит от нас и не такое, — с холодной свирепостью проговорил Лерой. — Копы нашли у него меньше десяти долларов. А мы знаем, что у него были при себе деньги. Кто взял деньги, тот взял и еще кое-что. На деньги мы плевали, а вот это «кое-что» нам необходимо.

— Что же это такое? — с искренним интересом спросил Шейн. Сидя перед ними почти голышом, он выглядел вполне безобидно, но Лерой ни на мгновение не утрачивал бдительности, держа его на мушке. — Что же такое было у этого бедняги, если это вам так позарез нужно? — повторил Шейн.

— Будто ты сам не знаешь! — вскипел Джо. — Нам нужна часть от…

— Заткни пасть, болван! — заорал Лерой. — Если Шейн прикарманил это, он знает, что оно такое, а если нет — ни к чему об этом трепаться.

— Почему бы вам не спросить у копов, — предложил Шейн. — Они приехали первыми, и им ничто не мешало обчистить Лейси.

— Газеты ничего не пишут об этом. О том, что нам нужно.

Шейн фыркнул.

— А кто это верит газетам? Пишут, что нашли меньше десяти долларов. А полицейским на деньги не плевать. Не то, что вам. Они им даются не даром. И если человек носит форму, это не значит, что он не человек! Соблазниться было легко.

— Может, и так, — сказал Джо, — но ведь они не могли знать…

— Заткнись, — снова рявкнул Лерой и повернулся к Шейну. — Мы пришли сюда не для того, чтобы спорить. Может, все и так, как ты говоришь, — он медленно встал, продолжая направлять оружие на него, — но мы не уйдем отсюда, пока не узнаем все наверняка. Встань позади него, Джо, и врежь ему, если он вздумает пошевелиться или завопить. Только не очень. Я не хочу, чтобы он вырубился совсем, пускай смотрит.

Джо встал за Шейном и плотоядно облизнулся, когда увидел, что Лерой нагнулся к Филлис. Глаза ее были широко распахнуты — она смотрела только на Шейна, призывая его к спокойствию, что бы ни произошло.

— Она славная малышка, — вкрадчиво сказал Лерой и погладил левой рукой ее подбородок. В правой руке он по-прежнему держал оружие, направленное на Шейна. Затем он почти разодрал на Филлис халатик… — Слишком славная, чтобы доставаться только одному шпику. Почему бы тебе не поделиться ею с нами, ублюдок? Да ты, никак, и собираешься это сделать? Молчишь? А ведь молчание, как известно, знак согласия. А?

Лицо Шейна окаменело. Поза его тоже не изменилась, только мышцы на голой спине подергивались, как змеи на солнышке. В глазах Филлис он читал страх за него и презрение к бандитам.

Сзади тяжело сопел Джо.

— Так как же, Шейн? — продолжал Лерой. — Будешь ты говорить, или мне подпустить Джо к твоей курочке? Он большой забавник, не то что мы с тобой. Если уж он начнет…

Шейн стремительно бросился вперед, на какую-то долю секунды опередив дубинку Джо. Она попала ему в плечо, когда он развернулся и ударил Джо кулаком в лицо. Тот зашатался и отступил, а Шейн уже прыгнул к Лерою. Тот отпрянул от Филлис, но наставил на него свой револьвер.

— Без глупостей, ублюдок, или я тебя продырявлю!

Губы Шейна раздвинулись в зверином оскале, глаза стали безумными.

— Стреляй, — прохрипел он, — другого выхода у тебя нет.

Лерой попятился.

— Не подходи близко! — завопил он.

Шейн надвигался на него.

— Тебе придется стрелять, Лерой. Я заставлю тебя это сделать. На выстрелы явится полиция, и ваша игра проиграна.

Он почувствовал за спиной какое-то движение и схватил со стола бутылку. Джо, очухавшись, шел на него. Шейн запустил в него бутылкой, но тот присел, бутылка врезалась в столик, стоявший у кровати, и опрокинула его. Грохнулся на пол и телефон.

Как только Шейн повернулся к Лерою спиной, тот ударил его рукояткой револьвера по затылку. Шейн покачнулся. Дубинка Джо сорвала кусок кожи с его головы. Шейн упал на колени. Лицо его заливала кровь.

— Мало тебе, сукин сын? — прошипел Лерой и ударил его ногой в лицо.

Шейн упал, но заставил себя приподняться и попробовал улыбнуться.

— Утрите сопли и беритесь за работу. У меня еще есть другие шутки в запасе.

— Ладно, — вздохнул Лерой, — ему это нравится. Дай ему, Джо, только не слишком. Он добивается, чтобы из него вышибли дух, чтобы он не видел и не слышал, что тут будет с его женой. Как бы не так! Мы не лишим его этого удовольствия. «Перекрести» его легонечко. Только чтобы не рыпался, а уж посмотреть и послушать ему придется.

Джо слегка «перекрестил» Шейна, тот распластался на полу, раскинув руки и ноги. Собрав остатки сил, он стал медленно поворачиваться…

В коридоре за дверью послышался топот бегущих ног, кто-то дернул ручку двери и застучал в нее кулаком.

— Открывайте, или мы взломаем дверь!

— Похоже, копы, — тихо проговорил Лерой. — Но откуда? Дьявол! Бежим, Джо!

Тот заметался.

— Куда? Как?

— По пожарной лестнице, дурак!

Оба бросились на кухню.

В дверь забарабанили сильнее. Шейн еле дополз до двери и открыл замок. И тут же упал.

В комнату ввалились двое полицейских и с ними клерк. Шейн махнул рукой:

— Они там… Пожарная лестница.

Полицейские бросились на кухню и через минуту уже скатывались по пожарной лестнице.

Шейн смотрел на клерка, слабо улыбаясь.

— Телефон, да?.. Когда я бросил бутылку, он упал на пол.

— Так точно, мистер. И я на пульте увидел что-то подозрительное. В вестибюле как раз были полицейские, и я решил…

— Скажите, там, внизу, никто к вам не обращался насчет меня?

— Нет, сэр. — Клерк энергично покачал головой. — Эти наверняка прошмыгнули через черный ход.

Шейн кивнул, подошел к Филлис и запахнул на ней халатик. Затем вместе с клерком они освободили ей рот и отвязали от кресла. Все это время клерк сочувственно кудахтал и задавал вопросы, на которые, впрочем, не получал ответа.

Филлис попыталась улыбнуться распухшими губами и прижала разбитую голову Майкла к своей груди.

— О, Майк! Я думала, мы оба погибнем!

— Я боялся, что не выдержу, — пробормотал Шейн и посмотрел на клерка. — Ваш должник. Вы спасли нас.

Тот смутился:

— Я… я надеюсь, мистер Шейн, — и поспешил выйти.

Наступила полная тишина. Шейн стоял на коленях, обняв жену. Потом он отстранился.

— Я всю тебя перепачкал кровью, дорогая.

Он поднялся, придерживаясь обеими руками за стол. Филлис закрыла лицо и разрыдалась.

— Ну, ну, все уже в порядке, Фил. Угробили бутылку хорошего коньяка. Вот и все потери. Зато узнали кое-что важное насчет этого картончика.

Филлис перестала рыдать, хотя слезы еще бежали по ее лицу. Слабо, но уже сердито она сказала:

— А ты не мог бы узнать это более легким путем?

Шейн потрогал свою распухшую челюсть, шишку на голове и окровавленное ухо.

— Я не ищу легких путей, и еще никто не ударил меня безнаказанно. Не думай, эти птички еще расплатятся за все.

Филлис вздрогнула и схватила его за руки.

— Майк, Майк… Неужели нельзя бросить все это? Передай полиции этот проклятый кусочек картона… Пусть она сама!

Шейн встал перед ней, раздувая ноздри.

— Но ты ведь хочешь, чтобы я рассчитался с ними, Фил?

Сквозь слезы она посмотрела на него. В синяках, залитый кровью… Она как бы вновь увидела его, неумолимо идущего прямо на дуло револьвера, с этой ужасной улыбкой-оскалом…

Она закрыла глаза, передернувшись.

— Может быть, все-таки хватит, Майк… Ты же идешь против всех — против ФБР, полиции и против этих омерзительных зверюг. Они убили Лейси из-за этого куска картона. Чуть не убили нас обоих. Не пора ли объединиться с полицией?

Майкл мягко улыбнулся.

— Ты уверена, что и вправду хочешь этого?

Она посмотрела на него почти с материнской нежностью. Его глаза на разбитом лице сверкали отчаянной решимостью.

— Нет, Майк, — сказала она, — я никогда не захочу, чтобы ты сдался.

— Спасибо, — сказал он и поцеловал ее. — А сейчас я пойду в ванную и умоюсь.

Глава 6

Телефон зазвонил, когда Шейн, морщась от боли, натягивал чистые трусы. Он присел на краешек кровати и взял трубку.

Уилл Джентри сказал:

— Есть новости, Майк. Мы выяснили обстоятельства убийства Джима Лейси.

Шейн ухмыльнулся.

— Пит не поблагодарит тебя, если это снимет с меня подозрения.

Джентри отпустил язвительное замечание в адрес шефа полиции из Майами-Бич и продолжал:

— Появились свидетели, целая компания. Они ехали из Майами-Бич и увидели, как впереди одна машина прижала к обочине другую. Из первой машины выскочили двое и вытащили из другой человека. Они заметили неладное, но проехали мимо — не рискнули остановиться. Женщина побоялась влипнуть в скандал, так как она была не со своим мужем. Зато они вспомнили номер первой машины.

Шейн спросил:

— Во второй машине был Лейси?

— Описание подходит к нему. Его видели еще раз. Они услышали сзади выстрелы, но подумали, что это выхлопы машины. И вот он промчался мимо них, гнал, как черт. И они решили, что это действительно были выхлопы. А потом прочли газеты. И поняли, что это был тот самый случай. Пришли и рассказали. Звучит убедительно.

— А как они описали внешность тех двоих?

— Смутно. Видели-то мельком. Один вроде здоровенный, другой тощий.

Шейн умолчал о том, что это описание вполне подходит к двум его недавним посетителям. Вместо этого он спросил:

— У тебя было время проверить номер машины?

— Да. Но это почти ничего не дает. Ее выдали напрокат в Майами-Бич. И угнали у того, кто брал. Это метрдотель ресторана «Дунай» в Бич. Гортсман какой-то. Он сразу же сообщил об угоне. Ее угнали прямо от ресторана. Только что мы нашли ее на Флеглер-стрит, и никаких следов.

— Спасибо, что позвонил, Уилл, — сказал Шейн и, помолчав немного, спросил: — Клонси и Бетс уже сообщили о недавнем вызове ко мне?

— Нет еще. Что-нибудь серьезное?

— Да нет, ерунда. — Шейн выдавил смешок из своих распухших губ. — Семейная интерлюдия. Не обращай внимания на их доклад и, ради Бога, придержи это от журналистов. Дело в том, что Фил швырнула в меня бутылку, а я разозлился и привязал свою обожаемую супругу к креслу, чтобы она маленько поостыла. В суматохе мы уронили телефон, и клерк внизу у пульта подумал, что у нас тут что-то происходит. Ввалились полицейские. Я не хотел подключать их к своим семейным развлечениям, и мне пришлось подкинуть им сказку о двух головорезах, сбежавших якобы по пожарной лестнице. Парни помчались следом, а когда никого не нашли, заподозрили, что я их морочу, и вернулись проверить. Я держался своей версии, но хочу, чтобы ты знал правду, Уилл, и не выставлял меня на посмешище.

Шейн неестественно засмеялся. На другом конце провода воцарилось молчание, затем послышался тяжкий вздох и Уилл сказал:

— Опять фокусы. Ладно, Шейн, я похороню рапорт, если это тебе нужно.

— Ты как будто не веришь мне, — обиженно сказал Шейн. — Ты не знаешь Фил, когда она разойдется. У нее жуткий темперамент…

— Заткнулся бы ты, — сказал Уилл и повесил трубку.

Шейн отодвинул телефон и задумался. Из дверей ванной на него грозно смотрела Филлис. Несмотря на старенький халатик, она выглядела очень юной и посвежевшей.

— С кем это вы обсуждаете мой темперамент, мистер Шейн?

— Да это Уилл Джентри. Я не хочу сообщений в прессе о наших веселых визитерах. Наплел ему, что ты начала кидать в меня всякими предметами…

— Спасибо! — гневно сказала Филлис. — Гнусный лжец. Что подумает обо мне мистер Джентри, когда увидит твою расквашенную физиономию?

— Ничего не подумает, дорогая. Похоже, он не поверил мне, — уныло признал Шейн.

Выражение лица Филлис смягчилось.

— Надень все-таки что-нибудь поприличнее трусиков, мы же поедем ужинать.

— А меня ты устраиваешь в этом халатике. И давай-ка пошлем лучше кого-нибудь за едой.

— А еще лучше откроем консервы. Ты же сейчас воплощение Божьей кары. И если ты не собираешься рекламировать меня в качестве этого орудия, то уж лучше сиди дома, пока не вылечишься.

Шейн осклабился.

— Меня частенько видели с такими украшениями. Я не стыжусь их. И, пожалуй, сегодня было бы неплохо где-нибудь попировать.

— Семь пятниц на неделе! — возмутилась Филлис.

Шейн налил себе немного из графина, чудом уцелевшего в свалке, сделал большой глоток и объяснил:

— Просто мне вдруг захотелось зайчатины с перцем. Ты же знаешь, как это бывает, когда хочется чего-нибудь особенного.

— Я еще не была беременной, — скромно сказала Филлис.

— Не перебивай. Так хочется, что ничем этого не заменить. А единственное место, где подают зайчатину и умеют ее приготовить, — это ресторан «Дунай» в Бич.

Филлис подозрительно посмотрела на него.

— Ты опять что-то задумал. Я с таким же успехом могу мыкаться с головной болью, как есть эту зайчатину.

— Можешь, — сказал Шейн, — но можешь иногда и побаловать своего несчастного мужа, которого так избила.

Он ощупал свое лицо. Подбородок и щека опухли и посинели, ухо украшал пластырь.

— Пожалуй, по тону к этому пойдет голубой костюм, — сказал Майкл и начал одеваться.

Наконец они вышли и, пройдя вестибюль, оказались в объятиях мягкого тропического вечера, какие бывают только в Майами. Цветами и горьковатой прелестью пышной тропической листвы потянуло из Байд-грант-парка, когда Шейн повернул машину к Бискайскому бульвару. А когда они проезжали по дамбе через пролив, на губах у них появился легкий привкус морской соли, навевавший мечты о морских приключениях и напоминавший человеку, что быть живым чертовски хорошо.

Молчаливо сидя рядом с мужем, Филлис прижалась щекой к его плечу. Через какое-то время она тихо сказала:

— Майк, я, наверное, никогда не забуду, как ты шел прямо на него, а он все отступал, угрожая убить тебя. Почему он этого не сделал?

Шейн усмехнулся.

— Да потому, что он этого хотел не больше, чем я. Он знал, что выстрелом кончит игру, а она только началась.

Они помолчали, потом Филлис вздохнула:

— Кажется, это именно из таких дел, по которым ты сходишь с ума, не так ли?

— Да, это делается интересным, — признал Шейн. — Люблю распутывать подобные штучки именно так. Когда я на прыжок впереди противника.

— Я имею в виду опасность, — сказала Филлис, — постоянную угрозу смерти, поединок с кошмарными силами зла. Вот что ты действительно любишь, Майкл Шейн.

Она отодвинулась от него.

Он помолчал.

— Я никогда не пытался выразить это словами. Может быть, ты и права. — Голос его стал твердым. — Мне очень жаль, что тебе это не по вкусу, но ты знала о моем бизнесе еще до того, как мы познакомились.

— Да разве я хнычу? — сказала Филлис. Она достала из кармана две сигареты, раскурила обе и одну сунула ему в зубы. — Но, понимаешь, уж очень приятно быть твоей женой. И я не отказалась бы продлить это хоть на недельку-другую.

— Но жил же я много лет до того, как ты начала обо мне заботиться! Радуйся, что я не улетаю на бомбардировщике и не уплываю на подводной лодке. Прихватить пару гангстеров пока что безопаснее, чем сражаться с нацистами.

— Это совсем другое дело…

— Да как тебе сказать. Умирать вообще не сладко. И, пожалуй, все равно от чего — от вражеского пулемета или от револьвера в лапах убийцы. Уж как повезет.

— О, я знаю, — Филлис опять прижалась к нему, — смерть кажется такой далекой! Это святотатство говорить о ней в такую ночь.

Эта же мысль только что пришла в голову и Шейну, но несколько в ином аспекте. Он молча вел машину.

Проехав плотину, они свернули на юг. Еще несколько минут езды, и Шейн затормозил у ресторана «Дунай» — неприметного приземистого здания, обращенного фасадом к морю. Машин на стоянке почти не было.

— Война практически погребла все надежды Отто, — говорил Шейн, когда они вышли из машины. — Ему не повезло. Он родился не на той стороне Атлантики.

— Но это же вздор! — возмутилась Филлис. — Разве он не американский гражданин?

— Гражданство ему предоставлено, но все-таки для многих из тех, кто мыслит газетными штампами, он остался немцем.

Майкл провел Филлис через вход и вручил свою шляпу солидной фрау, сидевшей у вешалки. Высокий человек встречал их у входа в зал. Длинное лошадиное лицо его освещалось добрыми и печальными глазами. Он был весь в черном, на руке висела салфетка.

— Вы вдвоем, сэр? — Он не кланялся, но в голосе была почтительная услужливость.

— Вы здесь недавно? — спросил Шейн, когда тот повел их в зал, где сидело человек десять посетителей.

— Да, сэр, совсем недавно, — ответил метрдотель без всякого акцента. — Это вас устроит? — Он проводил их к столику у стены.

— Да, вполне, — ответил Шейн.

Метрдотель выдвинул стул для Филлис и громко щелкнул пальцами, подзывая официанта. Шейн заказал два коктейля и поинтересовался насчет зайчатины с перцем. Лунообразное лицо официанта расплылось в довольной улыбке. Он заверил, что это — их фирменное блюдо.

Когда он отошел, Филлис нагнулась к Шейну.

— А теперь ты расскажешь мне, для чего мы сюда приехали.

— Мне хотелось посмотреть на этого метрдотеля. Только ты на него сейчас не смотри.

— А что в нем такого?

— Сам не знаю. — И Майкл рассказал ей о беседе с Уиллом. — Дело в том, что это старый трюк, — заключил он, — заявить о том, что машину угнали, и совершить на ней преступление. Такой отработанный старый трюк, что за него берутся либо в крайнем случае, либо сдуру. Но я не хотел бы упустить и эту ниточку.

Официант принес коктейли. Подняв свой стакан, Шейн слегка повернул голову и… увидел Элен Бринстед, которую метрдотель подводил к столику для двоих у противоположной стены. Это была она, и все в том же платье, что и днем.

— Кажется, я пересяду, — сказал Шейн, — тут несет знакомыми духами.

Филлис недоверчиво фыркнула и проследила за его взглядом. Майкл уже сидел спиной к Элен.

— Она… Она прекрасна, Майк! — сдавленно произнесла Фил.

Он кивнул.

— Может, в этом и есть причина, почему ей захотелось убить своего мужа.

— Она не похожа на таких женщин!

— Все вы не похожи, — флегматично сказал Шейн. — Кто бы подумал, глядя на тебя, что это ты меня так разукрасила!

Филлис сделала гримасу.

— Ты из-за нее и приехал сюда? Признайся?

— Зачем бы тогда я потащил тебя с собой? Нет, для меня это неожиданность. Впрочем, она живет в соседнем квартале, а вокруг нет ни одного приличного ресторана, кроме этого. Твое здоровье!

Когда они покончили с коктейлями, появился официант с подносом, уставленным кулинарными изысками немецкой кухни. За ним вприпрыжку шел маленький человечек. Его круглое и обычно безмятежное лицо сейчас имело обиженное выражение, будто его наказали строгие родители, и неизвестно за что. Это был владелец ресторана Отто Флейгер.

Он положил свою толстую потную руку на плечо Шейна.

— Хорошо, что хоть вы не боитесь, что зайчатина с перцем отравит вас идеями нацизма!

— Неужели дела идут так плохо, Отто?

— Хуже некуда. Те, кто называли меня своим другом, объявили мне бойкот. Вы сами видите — почти пустой зал!

Шейн улыбнулся.

— Еще одно проявление военной истерии. Но это пройдет, если вы будете поддерживать свою кухню на том же уровне, что и раньше.

— Я уже ни в чем не уверен, — вздохнул Отто Флейгер. — Двадцать лет прожил в Америке, всем нравился, а теперь меня ненавидят за то, что я имел неосторожность родиться в той стране, которая с нами воюет! — Он помедлил и продолжал: — Могу я попросить вас зайти ко мне, когда поужинаете? Я должен посоветоваться с вами по личному делу, мистер Шейн.

— Конечно, Отто. Сейчас никакая сила не оттащит меня от вашей зайчатины, но, когда наемся, я буду у вас.

— Премного благодарен, — проговорил человечек, сделал неуклюжий поклон и удалился.

— Бедный толстячок, — вздохнула Филлис, — такой растерянный и одинокий. Надеюсь, ты сумеешь ему помочь, Майк?

Глава 7

— Проследи незаметно за той девушкой, — сказал Шейн, когда они завершили обильный ужин кофе с коньяком. — Я хочу незаметно прошмыгнуть в кабинет Отто. Так, чтобы она меня не заметила.

Филлис посмотрела в том направлении, где сидела девушка, и доложила:

— Она поглощена своим ужином и ни на что не обращает внимания. По-моему, у нее слишком хороший аппетит для женщины, замышляющей убийство мужа.

— Набирается сил, — примирительно сказал Шейн. — Побудь здесь, пока я узнаю, чего от меня хочет Отто. Я быстро.

Стараясь не поворачиваться лицом к Элен, Майкл встал из-за стола, задвинул свой стул и, пройдя холл, вошел в маленькую дверь. Она была чуть приоткрыта.

Отто Флейгер сидел за пустым столом в бедно обставленном кабинетике. Когда вошел Шейн, он засуетился.

— Садитесь сюда, дорогой друг!

Он развернул стул, усадил Шейна, затем на цыпочках подошел к двери и с выражением предельной таинственности закрыл ее и щелкнул замком. После этого он вернулся к своему столу, сел и вытер испарину со лба.

Шейн, прищурившись, наблюдал за ним.

— Отто, вы ведете себя так, будто за вами гонится гестапо. Что все это значит, черт побери?

Отто весь задрожал.

— Не надо шутить этим. — Он грустно покачал головой. — Меня, как вы это называете, накрыли…

Шейн не торопясь закурил.

— Гортсман? — спросил он.

На лице Отто появились изумление и испуг.

— Откуда вы о нем знаете?

— Догадался, — сказал Шейн. — Он тут новичок, и, знаете, мне что-то не понравилась его лошадиная морда.

Хозяин ресторана подвинулся ближе и зашептал:

— Он видел, как вы вошли ко мне?

— Я не заметил. Ну а что, если бы и видел? Что он имеет против ваших друзей? И против вас?

— Вот в этом-то и вся сложность. Вы должны это понять. Нехорошо шутить над гестапо. Герр Гортсман прибыл с полномочиями из Берлина!

Лицо Шейна стало жестким.

— Полномочия Берлина ничего не значат в Соединенных Штатах. Вы глупец, Отто, если пытаетесь играть сразу по обе стороны сетки. Отпетый идиот, извините.

— Это-то я как раз прекрасно понимаю, — поспешно сказал Флейгер. — Потому я и должен поговорить с вами. Я хочу быть честным гражданином США.

Шейн откинулся на спинку стула.

— Расскажите мне все, Отто. Но учтите, я вам ничего не обещаю.

— Ясно, мистер Шейн, конечно. Мне просто больше не вынести этого. Я все расскажу вам, и вы мне посоветуете, как быть.

— Валяйте, — сказал Шейн, — только не ждите от меня излишней симпатии. Какого черта, Отто! — вдруг взорвался он. — Двадцать лет вы были сыном нашей страны! Вы ничего не должны Германии! — Помолчав, он тихо добавил: — В общем, если я получу от вас информацию, которую должен буду передать властям, я это сделаю, не сомневайтесь.

— Хорошо-хорошо! Выслушайте только меня. — Он снова вытер обильный пот. — Герр Гортсман прибыл ко мне три дня назад. Дела были плохи, как и сегодня. После того как началась война, люди вспомнили, что я немец, будто я виновен в этом!

— Я согласен, что это скверно, но это не дает вам основания делать что-либо против страны, приютившей вас.

— О Господи, да я сам так говорю. Я так и сказал Гортсману, когда он попросил меня спрятать его, прикрыть от наших властей в своем ресторане. Обещал мне деньги, в которых, видит Бог, так я нуждаюсь, если хочу сохранить ресторан! Но я отказался, мистер Шейн. Да! И тут он начал угрожать мне. У меня кузины в Гамбурге, две… И теща там же. Если бы я отказал Гортсману, с ними было бы покончено. Гестапо не церемонится! Мог ли я рисковать?

Он горестно развел руками.

— Где уж вам, — сказал Шейн. — Если бы в вашем жирном теле была бы хоть унция силы воли, вы немедленно сообщили бы мне или полиции, кто тут у вас появился. — Бог ты мой! — Он воздел руки к небу. — Ваши родственники в Германии должны иметь свой шанс! Но мы же воюем, Отто! Какой же вы американский гражданин, если способны предать целую нацию ради немецких родственников! Может, не так уж неправы те, кто бойкотирует вас!

Шейн свирепо растоптал окурок на полу и нагнулся к Отто. Он готов был так же растереть его ногой, как окурок…

— Вы должны были сразу же сообщить об этом нацисте, сразу же!

— Так ведь я же и сообщаю! — хрипло завопил Отто. — Ну, не сразу. Так ведь я же говорю вам, как я был напуган. — Румянец схлынул с его пухлых щек. — Вы несправедливы ко мне, мистер Шейн. Я ничего не ведаю о делах Гортсмана, он обсуждает их со своими американскими дружками — да, американскими, рожденными в этой стране! Вот кто настоящие изменники! И я прошу вашей помощи и совета, а вы…

Он задохнулся.

— Ну-ну, — сказал Шейн, — я погорячился. Сегодня мне и так досталось… Я вижу, вы попали в переделку, и не очень виню вас. Решать здесь нужно только одно: как брать Гортсмана и его приятелей, чтобы они заранее обо всем не догадались.

Глаза Отто засветились отвагой.

— Я был слаб и напуган, но теперь целиком в вашем распоряжении. Мне стало легче, я не один. Все, что нужно, я выполню. Приказывайте.

— Приказываю… ничего не делать. Ведите себя по-прежнему, ничем не подавайте вида, что вы изменились. Не влезайте в драку, обойдемся без вас. Скажите, этот тип у них главный?

— Я думаю, что у него самые высокие полномочия. Может, от самого Гитлера.

— Он появился, чтобы возглавить группу?

— Я не видел, чтобы к нему приходило много людей. Некоторые… явно из вашего американского дна.

Шейн задумчиво потер ноющий подбородок, а затем детально описал Лероя и Джо.

Отто энергично закивал:

— Я их часто здесь видел.

— Я подумаю, как поступить с этой бандой, — пообещал Шейн. — Может, вы оказали стране большую услугу тем, что сконцентрировали их здесь. Продолжайте вести себя так же, как и до нашего разговора. Чтобы они ни о чем не догадывались. И не пытайтесь связаться со мной или с кем-нибудь еще, если не произойдет чего-нибудь из ряда вон выходящего.

Отто встал вместе с Шейном.

— Если бы вы знали, насколько мне стало легче! Теперь я все выдержу.

— Все будет хорошо, Отто.

Они простились, и Шейн вернулся в зал. Тут он остолбенел. Филлис пропала.

От столика, где она сидела, шел Гортсман. С легким поклоном он передал Шейну счет за ужин.

— Дама просила передать вам это, сэр.

Шейн взял счет, сложенный пополам, отметив при этом, что Элен Бринстед тоже исчезла.

Он с трудом разобрал каракули, нацарапанные в спешке: «Появился Лерой и говорил с надушенной девушкой. Они вышли вместе. Еду за ними на такси».

Руки у Шейна слегка задрожали.

— Моя дама давно уехала?

— Не больше десяти минут назад, — ответил Гортсман.

Шейн достал бумажник и вынул из него пять долларов.

— Остатком поделитесь с официантом.

Гортсман поклонился.

Шейн положил счет в карман и поспешил на улицу, взяв шляпу от важной фрау.

Стоянка была пуста. Он сел в свою машину и проехал один квартал к югу. Затем остановился у двухэтажного старенького дома и вышел.

Пройдя тесный вестибюль; он поднялся на второй этаж.

Да, здесь была квартира Элен. Свет из-под двери не пробивался. Шейн постучал и подождал немного. За дверью стояла тишина. Шейн постучал еще раз… затем достал связку отмычек и начал подбирать их к замку. Четвертая подошла. Он вошел, зажег свет и бегло осмотрел пустую двухкомнатную квартиру. В кладовке вместе с платьями валялась грязная мужская рубашка и белье. В кухонной раковине было полно давно не мытой посуды.

Шейн вернулся в гостиную и выключил свет, собираясь уходить. Но не успел он взяться за ручку, как по ту сторону двери раздались шаги. Он мягко отступил.

Щелкнул ключ, и кто-то вошел. Чья-то рука зашарила по стене в поисках выключателя.

Когда свет зажегся, Шейн непринужденно сказал «хэлло» человеку, который в эту минуту отвернулся, закрывая дверь.

Глава 8

Человек подпрыгнул и обернулся. Тяжелое дыхание вырывалось у него сквозь стиснутые зубы. Он был невысок, но мускулист, недавно обритые волосы только начали отрастать. Он попятился от Шейна, что-то нашаривая за отворотами своего мешковатого пальто.

— Что вы здесь делаете? — хрипло спросил он. Голос его дрожал.

Шейн усмехнулся.

— Я как раз собирался то же самое спросить у вас. Кстати, откуда у вас ключи от квартиры Элен?

Он уже знал, что перед ним Макс Морган. Ни у кого другого не выразилось бы на лице такой гаммы переживаний. Страх, растерянность, недоверие и, наконец, облегчение, когда он понял, что его принимают за кого угодно, только не за беглого каторжника. Он выпрямился и посмотрел на плоский ключ в своей руке, будто видел его впервые.

— Видите ли, — спокойно сказал Шейн, — я был уверен, что единственный, кому она доверила ключ от своего гнездышка, — я. Не знал, что она раздает их оптом и в розницу. Вот дьявол. Никогда ничего не знаешь о женщине! Любая из них потаскуха по натуре, и что она может дать одному, может дать и другому.

Он удрученно покачал головой.

Страх окончательно покинул Моргана, он с радостью ухватился за выход, предложенный ему.

— Точно! Мне это тоже вроде как молотком по башке. Я тоже думал, что ключ у меня одного. Вот смеху-то! Оба мы с тобой простофили.

— Похоже, что так, — сказал Шейн. Он достал сигареты, угостил Макса и закурил сам. — Я только что вернулся в город и сразу же поехал к Элен, думая, что она будет рада. Но, видно, она без меня не очень скучала.

Макс начал оправдываться:

— Но ведь я же не знал…

Шейн махнул рукой.

— Да ладно уж. Нужно быть ослом, чтобы расстраиваться из-за этих сучек. Не одна, так другая. Мало их, что ли.

— Точно! — с жаром поддержал Макс. Ему уже стало совсем хорошо, он расслабился, устроившись в кресле.

— А где Элен? — спросил Шейн, выпуская дым. — Она будет потрясена, если вернется и увидит нас обоих.

— Только не она! — хихикнул Макс. — Ее ничем не потрясешь. Нам нужно только будет разыграть на спичках, кому оставаться с ней.

— Я — пас, — твердо сказал Шейн. — С этим покончено. Уступаю.

— А ты чудесный парень! Мне очень жаль, что я занял твое место, но я же не виноват, — лепетал Макс, все шире ухмыляясь.

— А кто тебя винит? — великодушно сказал Шейн. Подойдя к двери, он обернулся и добавил: — Элен можешь ничего не говорить. Я больше не буду ее тревожить.

Спустившись по лестнице, он вытер пот со лба. Это было чудом, что каторжник проглотил крючок и не начал задавать вопросов. Выйдя излома, Шейн сел в машину и поехал обратно через дамбу на материк. Филлис, наверное, уже дома. Ну и задаст он ей за такие номера!

Он ехал быстро, а мысли его еще быстрее вертелись вокруг Лероя и Элен. А что было между Лейси и Гортсманом? Лейси никогда не был разборчив в работе, когда дело касалось грязного белья чужих спален и на этом можно было заработать. Но трудно было поверить, что он так же неразборчив в более серьезных делах, когда его страна воюет. Впрочем, не потому ли его и убили…

Так и не придя ни к какому заключению, Шейн доехал до Бискайского бульвара. Да и трудно было что-либо решить, не зная практически ничего о роковом обрывке картона, который сыграл да, наверное, еще и сыграет какую-то значительную роль.

Пожалуй, единственное, в чем он был уверен, это что именно Гортсман натравил Лероя и Джо на Лейси, чтобы завладеть этим картоном. Но в их руках остались только оторванные края… Главное — у него, и он тоже ничего не знает, даром что знаменитый детектив Майкл Шейн…

Но картину он представлял себе уже ясно. Как они остановили Лейси на плотине, как он удрал от них уже смертельно раненный и как они выследили его, когда он, проявив сверхчеловеческие усилия, добрался до конторы Шейна. Теперь они гадают, что он успел сказать и сделать. И пусть гадают побольше.

Подъехав к своему дому, Шейн отогнал от себя все вопросы, кроме безопасности Филлис. Сейчас это было самое важное.

Клерк сказал, что не видел, вернулась ли миссис Шейн, и вручил ему только что доставленную телеграмму.

Шейн прочитал ее и прошел в лифт. Она была из Нью-Йорка от Мэрфи.

«Лейси в отеле „Тропикал“, Майами-Бич, зарегистрирован как Альберт Джеймс. Находится в отпуске».

Шейн положил телеграмму в карман и открыл ключом дверь своей квартиры. В ней было пусто и темно. Он пошел в спальню и позвонил в отель. Ему сказали, что Альберт Джеймс остановился в 416-м номере, но этот номер не отвечает.

Шейн вернулся в гостиную и налил себе коньяка.

— А ты-то думал, что Фил чему-то научилась, — горько сказал он самому себе.

Он бесцельно побродил по комнате, потягивая коньяк. Затем достал счет ресторана «Дунай» и разгладил его на столе. Нахмурившись. Шейн перечитал записку Филлис и долго смотрел на нее. Потом достал конверт авиапочты и чистый лист бумаги. Он написал:

«Дорогой Джон! На прилагаемом листочке ресторанного счета ты найдешь несколько видов отпечатков пальцев. Не обращай внимания на мои (они будут и на этом письме) и на женские (это моей жены). Сообщи мне все, что сможешь узнать о третьем человеке». Он подписался и написал адрес на конверте: «Джону Боскому. Отдел идентификации. Округ Колумбия».

Затем запечатал конверт, допил коньяк и вышел. Внизу он попросил клерка поставить штамп «Специальная доставка» и немедленно отправить конверт с курьером в аэропорт, чтобы он успел к вечернему самолету.

Клерк обещал все сделать и спросил:

— А правильно ли я поступил, что направил к вам полицейских? Они были недовольны, но после того, как в вашей конторе оказался покойник, я стал очень нервничать.

— Возможно, вы спасли меня от его участи, — сказал Шейн, — но с ним порядочно запутанное дело. Вы сказали полиции, что он не был ранен, когда пришел. Вы подкинули мне массу забот из-за этого.

— Очень сожалею, мистер Шейн, но я и вправду ничего не заметил. Он так сгорбился, будто у него что-то болело, но мне и в голову не пришло, что он ранен! Практически мертв, как оказалось… Если бы вы предупредили меня, что надо сказать, я бы, конечно, не опростоволосился.

— Да-да, я знаю. Мне просто не повезло. Но вы не сказали им, что я был в это время у себя в конторе?

— Нет, сэр. Уж это-то я сообразил. Они спрашивали, когда и где я видел вас тогда, но я сказал, что не помню, и все.

— А о девушке, что вы послали ко мне в квартиру?

— Ничего, сэр. Вы знаете, что я никому ничего не говорю о ваших делах. Я достаточно давно здесь работаю и знаю, как важно поменьше говорить.

Шейн поблагодарил его и напомнил об отправке письма. Когда клерк вызвал курьера, Шейн уже садился в машину. Он опять пересек залив и остановил машину перед отелем «Тропикал». С видом завсегдатая он непринужденно прошел через вестибюль и поднялся в лифте на четвертый этаж, где был номер 416. Дверь номера была приоткрыта. Он постучал, ответа не последовало. Света в номере тоже не было. Он приоткрыл дверь и нащупал выключатель. Затем вошел.

Это был обычный номер, занятый на несколько дней человеком, который, казалось, вышел на минуту и сейчас вернется.

В ванной были туалетные принадлежности, на кровати валялась скомканная газета. Это была нью-йоркская «Миррор», датированная прошлым воскресеньем. Часть четырнадцатой страницы была вырезана — кусок в две колонки. Шейн схватил газету и внимательно просмотрел, не осталось ли чего-нибудь, указывающего на содержание вырезанного куска. Ничего не найдя, он отложил газету и вдруг услышал какое-то движение у двери. Он осторожно повернул голову.

В приоткрытую дверь сначала просунулось дуло семизарядного пистолета, затем рука и, наконец, сам человек, в изысканном сером костюме и широкополой шляпе. У него были голубые глаза и приятные черты лица. Голос у него оказался мягким, хотя на лице читалось выражение отчаянной решимости.

— Повернитесь к стене! — скомандовал он. — Руки над головой положите на стену!

Шейн повиновался. Потом сказал не оборачиваясь:

— Я не знаю, кто вы, но, по-моему, мы могли бы кое-что обсудить, если позволите.

— Можете обсуждать все, что пожелаете, но не вздумайте шевелиться. Кто вы?

— Я не привык представляться, когда меня держат на мушке, — обиженно сказал Шейн.

Слева от него зазвонил телефон. Шейн уголком глаза увидел, как незнакомец поднял трубку. Дуло своего пистолета он не отводил и неотрывно смотрел на Шейна.

Немного послушав, он резко заговорил:

— Да, говорит Пирсон. Я следил за комнатой Лейси и поймал человека, обыскивающего ее. Прошу прислать людей…

Шейн бросил свое тело влево и вниз. Пистолет выстрелил, большая рука Шейна накрыла его, пока противник не успел его перезарядить. Шейн и незнакомец покатились по полу. Шейн ударил человека кулаком в подбородок. Трубка все еще моталась на шнуре. Уложив обмякшего человека, Шейн поднялся с пистолетом в руке.

Он взял трубку и повторил: «Алло, алло», подражая отрывистой манере Пирсона. С изумлением он услышал голос Пэйнтера:

— Что у вас там происходит, черт побери? Все в порядке?

— В полном, — ответил Шейн.

— Я слышал что-то вроде шума борьбы. Что вы там говорили о человеке в номере Лейси?

— Ваш умница шпик поймал не того человека, — с отвращением сказал Шейн своим нормальным голосом. — Этот идиот надолго запомнит меня. Он полностью выключился, а у меня в руках его пушка.

— Мой шпик?! — В голосе Пэйнтера был непритворный ужас. — Господи! Это вы, Шейн?! Вы что, зашибли Пирсона?!

— А что мне оставалось делать? Он сунул свою пушку мне в нос, не давая возможности что-либо объяснить!

— Вы осел! — завопил Пэйнтер. — Вы сами затягиваете петлю на своей шее! Это не мой человек, это мистер Пирсон — специальный агент из Вашингтона! Вам дорого обойдется такое обращение с людьми из ФБР!

Шейн зло усмехнулся.

— Вам еще не надоело угрожать мне? — спросил он и положил трубку. Широко расставив ноги, он посмотрел на лежащего Пирсона и покачал головой. Затем взглянул на пистолет, который он все еще продолжал машинально сжимать в руке. Он разрядил пистолет и бросил его на кровать, а потом подошел к портфелю Лейси и нагнулся над ним…

В коридоре раздался топот. Шейн осторожно выпрямился. Он увидел перед собой озабоченного местного детектива.

— Хэлло, Боумен, — сказал он. — Присоединяйтесь, я только что начал.

Тот дважды открыл и закрыл рот, прежде чем ему удалось выдавить:

— Здесь… как будто стреляли…

— Вроде того, — сказал Шейн. — Этот красавец не удосужился познакомиться со мной и сразу начал палить. Пришлось мне его немного утихомирить. — Он перевернул портфель и вытряхнул его содержимое. — Можете начать брызгать на него водой, только не очень старайтесь, потому что я предпочел бы закончить свои дела, прежде чем он очухается.

Глава 9

У детектива Боумена было круглое брюшко и тройной подбородок. Нездоровый цвет лица свидетельствовал, как минимум, о больной печени, а толстые губы имели тенденцию непрерывно надуваться. Он скорбно вздохнул, глядя на Шейна, и покачал головой.

— Вы не должны делать таких вещей. Я просто не знаю, что теперь с вами будет.

— Каких вещей? — Шейн рассматривал содержимое портфеля Лейси.

— Да вот, вырубать таких парней. Вы не знаете, что ли, кто это?

— Он не успел мне представиться.

— Он агент ФБР! Прямо из Вашингтона! — Боумен заохал. — Теперь вам долго этого не расхлебать. Вы же знаете этих ребят. Особенно теперь, в военное время.

Шейн не отзывался, разочарованный содержимым портфеля. Ничего в нем такого не было…

— А вы их знаете, этих ребят? — спросил он как бы между прочим. — Ну и какие же они? — Он принялся задумчиво насвистывать.

— Черт возьми, Майкл, нельзя же с ними обращаться, как с местными.

— Почему? — Шейн задумчиво почесал ухо.

— Вы же прекрасно понимаете, что не имеете на это права! — Боумен подошел к нему вплотную. — Сейчас он встанет, и что тогда?

— Вот именно, — рассеянно сказал Шейн.

— Вот именно! — с нажимом повторил Боумен. — А что тут вообще произошло?

Шейн все еще теребил мочку уха.

— Если бы я знал, Боумен! Давайте-ка расскажите мне, что знаете вы. Может, если мы начнем с обоих концов, к середине что-нибудь прояснится?

— Да мне вроде нечего и рассказывать. Пэйнтер сказал, что этим парнем, Джимом, интересуется ФБР, а этот вот агент приедет обыскивать его комнату.

— А что ты знаешь о Джиме?

— Да ничего. Приехал пару дней назад из Нью-Йорка. Ездил по городу туда-сюда. Ну и все.

— А когда его видели в последний раз?

— Днем, примерно до четырех часов.

— Время точное?

— Да. Потому что он тут устроил скандал с одной дамой. Так шумели, что мне пришлось постучать им в дверь. Сразу после этого он уехал.

— А дама?

— Не знаю, — пожал плечами Боумен. — Вы же в курсе, как это у нас бывает. Приводите девочку в номер, мы закрываем глаза на это… Ну, и приводят.

— А если не знают, где эту девочку взять, вы поможете. Только не уверяйте, что вы не собирались взять и с нее комиссионные при уходе.

Лицо Боумена пошло пятнами.

— Она… не из постоянных. И потом, вы же знаете, Майкл, я никогда…

Шейн фыркнул.

— Никогда не делаете разницы между сыщиком и сводником. Знаю.

Еще раз тщательно осмотрев комнату, он остановил взгляд на лице Пирсона. Ресницы Пирсона затрепетали.

— Плесните ему в лицо стакан воды, — сказал Шейн, шагнув к двери, и усмехнулся, глядя на испуганного Боумена. — Для вашей печени будет полезней, если вы меня не видели. Я исчез, прежде чем появились вы, услышав выстрел. Вам не стоит влезать в это дело и знать что-либо лишнее.

Он быстро пошел по коридору. Увидев, что на этаже остановился лифт, он свернул в боковой проход и замер. Из лифта выскочил Пэйнтер и двое в штатском. Все они устремились к 416-му номеру. Шейн быстро спустился в вестибюль и подошел к конторке. У коммутатора сидела зеленоглазая девушка. На голове у нее были наушники, и она ловко управлялась со штекерами.

— Хэлло, крошка, — позвал ее Шейн.

Она слегка улыбнулась не поворачиваясь, соединяя абонентов, затем, взглянув на него, просияла:

— Господи! Майкл Шейн!

— Мне кое-что нужно, и очень срочно, беби. Запись вызовов из четыреста шестнадцатого около четырех часов дня. И поспеши, а то меня вот-вот арестуют…

— Так это из-за вас они приехали? Вот чудаки-то…

Девушка посмотрела на лист бумаги, прикрепленный перед нею к щиту.

— Четыреста шестнадцатый? Разговор с Майами в три пятьдесят семь…

— С каким номером?

Девушка назвала номер его конторы.

— И еще ему звонили по местному. Это было через пару минут после того, как он пролетел через вестибюль, будто куда-то опаздывал. Я еще подумала — забавно…

— А если звонят по местному, номер вы не записываете?

— Нет.

— Ну а звонил мужчина? Или женщина? Вы не помните?

— Женщина. Я запомнила, потому что он приехал один, и…

— Спасибо, крошечка. Это все, что мне нужно.

Он огляделся по сторонам и бросился к своей машине. Как раз в этот момент стукнули двери лифта…

Всю дорогу он бешено гнал и сбавил скорость только после того, как пересек границу двух муниципалитетов. Кто знает, что может предпринять Пэйнтер, схвати он его в своих владениях. А он пока не собирался попадать за решетку из-за пустяков.

Войдя в свой вестибюль, он сразу же подошел к клерку. Тот вручил ему желтый конверт.

— Еще одна телеграмма для вас. Ваш бизнес процветает.

Он машинально кивнул.

— Миссис Шейн еще не пришла?

— Нет еще, мистер Шейн. Что-нибудь случилось?

Уголки рта у Шейна дрогнули.

— Боюсь, что у нее неприятности.

Он вошел в лифт и распечатал телеграмму. Это было снова сообщение Мэрфи.

«Заключенный Макс Морган в побеге с прошлой недели. Отбывал срок за грандиозное ограбление Джима Лейси, посыльного фирмы „Эрнштейн, Гросс и Бартон“. Морган женат на Элен Долерт, блондинке 33 лет. Работаю над информацией о ней».

Шейн обдумывал содержание телеграммы. Итак, Лейси работал посыльным в банке, а Морган ограбил его. Элен не упомянула об этом. Или посчитала неважным, или вообще не знала ничего. Может, это и в самом деле не важно? Но это показывало связь между Лейси и Морганом и объясняло, почему Лейси советовал Элен избавиться от мужа. Уже тогда, десять лет назад, Лейси был мстительным парнем. Прошедшие годы вряд ли смягчили его характер. Неудивительно, что он желал Моргану отправиться на тот свет… Но мог бы посодействовать в этом ему и сам. Его репутация только выиграла бы, если бы ему удалось обнаружить беглого каторжника и пристрелить его в порядке самообороны при аресте. Все газеты закричали бы об этом подвиге. Да, но Лейси меньше всего хотел попасть в газеты. И он отправил Элен к детективу Шейну, тоже достаточно жесткому, когда это нужно.

Лифт остановился. Шейн сунул телеграмму в карман и направился к своей двери, на ходу вынимая ключ. За его спиной раздались торопливые шаги. Он резко обернулся. К нему бежала Элен Бринстед.

— Господи, как я ждала вас!

Молодая женщина судорожно схватилась за него. Шейн отбросил ее руки и втолкнул в комнату. Затем вошел сам и зажег свет.

На Элен было все то же платье, но от хладнокровного и расчетливого кокетства не осталось и следа. Ее красивое лицо было искажено ужасом.

— Мне страшно, — сказала она срывающимся голосом.

— Уверен, что у вас достаточно причин для этого, — мрачно ответил он.

Шейн внимательно оглядел ее, отметив, что иллюзия ее молодости и наивности исчезла от страха бесследно. Ее кожа поблекла и даже удивительные волосы посерели и утратили весь свой блеск. Пальцы ее нервно дергали большую кожаную сумку.

Элен с мольбой смотрела на него, но не улавливала в его лице ни сочувствия, ни понимания.

Шейн прошел в спальню и вернулся с бокалом в руке. Элен сидела в кресле, крепко сжимая подлокотники. Его взгляд нервно скользнул по ее вытянутым стройным ногам. Она приподнялась ему навстречу.

— Мистер Шейн, вы должны помочь мне. Кто же еще? Я никого не знаю. Лейси так доверял вам.

— Доверять никому нельзя, — коротко усмехнулся он. Взглянув на бокал, он отставил его и взял две рюмки. Молча налил в них коньяку и одну протянул Элен. — Джим Лейси мертв, — сказал он.

— Да… Как только я прочитала об этом, я поняла… — Она запнулась и прикусила губу.

— И что же вы поняли? — Шейн наклонился к ней. Она покачала головой, избегая его взгляда. Он надавил ей на плечи. — Кстати, о доверии. И что же вы поняли?

Она вздохнула и обмякла. Нервно облизнув губы, она прошептала:

— Мне больно…

Шейн фыркнул и надавил еще сильней.

— Я поняла! — крикнула она, морщась от боли. — Я поняла, что Макс догадался о том, что мы задумали с Джимом. Я поняла, что буду следующей!

— Вы думаете, что это Макс убил Лейси?

— Конечно он. А кто же еще?

Шейн отпустил ее и отошел за своей рюмкой. Элен со страхом смотрела на него.

— Итак, вы боитесь, что в списке вашего мужа вы следующая? — спросил он.

— Я уверена в этом! Если он разнюхал… — Она осеклась.

— Что вы с Джимом собрались убрать его? — докончил Шейн. — Да, возможно. Некоторым такие номера не очень нравятся.

Он допил свой коньяк, поставил рюмку, закурил и, не глядя на Элен, спросил:

— А как Макс мог разнюхать?

— Не знаю. Никак не могу понять. Может, у него приятели здесь, а Джим кому-нибудь проболтался.

— Н-да, — произнес Шейн и в упор посмотрел на нее сквозь облако дыма… — Куда вы направились из ресторана? — вдруг спросил он.

— Что-о? — Она так резко опустила свою рюмку, что коньяк расплескался.

— После того, как вы поужинали сегодня вечером, — уточнил Шейн.

— Так это и правда был ваш человек?

— Кто? — изумился Шейн.

— Тот, в ресторане. Он сказал, что вы хотите видеть меня.

Шейн почти упал в кресло.

— Расскажите мне обо всем, — потребовал он.

— Попробую…

Она помедлила секунду и, захлебываясь, быстро начала говорить:

— Когда я заканчивала ужин, ко мне подошел мужчина и сказал, что должен немедленно доставить меня к вам. Он был на машине. Когда мы отъехали, он все время оборачивался, не едет ли кто сзади. И когда позади появилось такси, он страшно разозлился и начал петлять по боковым улицам. Со мной он не разговаривал. Сказал только, что надо оторваться от преследователей. Он вел себя очень дико, и я стала сомневаться, что это ваш человек. Я испугалась. Наконец он остановил машину на какой-то пустынной улице. Такси тоже остановилось, примерно за пол квартала от нас. Он вышел из машины и приказал мне ждать его, а сам направился к тому такси. Я уже была совершенно уверена, что тут что-то не то. Он скорее походил на бандита, чем на детектива. Как только он отошел, я выскочила из машины, пробежала вперед и свернула за угол. Мне удалось поймать такси. И вот я приехала прямо к вам, спряталась в коридоре и ждала вас.

Она замолчала и посмотрела на него широко открытыми глазами.

— Так вы не посылали его за мной?

Шейн покачал головой. Ее история звучала правдоподобно и увязывалась с запиской Филлис.

— А вы не заметили, кто был в том такси и что там произошло, когда человек пошел туда?

— Нет, я жутко испугалась и боялась смотреть назад. Что-то в этом человеке было зловещее… — Она передернулась. — Так он не работает на вас?

— Опишите мне его, — сказал Шейн.

По ее описанию это был Лерой. Описание было не очень точным, но достаточно подробным. Ошибки быть не могло. Шейн задумчиво потер свою челюсть.

Элен ждала. Наконец он заговорил:

— А как насчет Гортсмана?

— Кого-кого? — Ее изумление было таким искренним, что он поверил — она слышит это имя впервые.

— Не важно, — сказал он. — Есть такой.

Он прошелся по комнате. Элен сидела, не глядя на него, расслабившись в кресле. Ее узкая юбка полурасстегнулась, но она, казалось, не обращала на это внимания или не замечала. Он наполнил снова ее рюмку. Она машинально выпила, будто это был не коньяк, а вода.

Шейн остановился и внимательно посмотрел на Элен.

— Зачем вы сейчас пришли ко мне?

Ее глаза округлились.

— Но… Узнать, посылали вы за мной или нет… И… найти защиту от Макса!

— Я не посылал за вами.

— Но откуда вы тогда знаете, что я была в ресторане?

— Это моя работа — собирать информацию. Вы видели Моргана сегодня вечером?

— Нет. Когда я прочитала, что мистер Лейси убит, я побоялась возвращаться домой.

— Но почему вы так уверены, что это Морган убил его? Газеты пишут, что полиция пытается пришить это дело мне.

— Но я же была у вас, когда это случилось! — Она смотрела на него невинными голубыми глазами. — Газеты пишут, что он умер в вашей конторе и дают адрес вашей квартиры!

— Газеты вечно что-нибудь путают, — пробурчал Шейн. Он не стал объяснять, что его контора находится в этом же доме, но этажом ниже.

— Судя по газетам, вам понадобится алиби на это время, — продолжала она. — Я под присягой готова показать, где вы были, если это понадобится!

Шейн почувствовал, что ее глаза оценивают его.

— Спасибо, — сказал он, — я подумаю над вашим предложением. Но с чего вы взяли, что смерть Лейси имеет какое-то отношение к вам с Максом? У него ведь были и другие дела, у вашего Лейси.

— Я не знаю. Может быть, потому, что как раз во время убийства мы разговаривали с вами об этом.

— Значит, вас мучает сознание какой-то вины и вы не видите других вариантов. — Шейн беззаботно заявил: — А раз так, то нам, видимо, придется расстаться.

— Ч-что?

— Вот то самое, что вы слышали. — Шейн развел руками. — Если вы так уверены, что ваш муж разузнал про план, который вы составили, имея в виду меня, то мне-то уж лучше выбросить все это из головы. Что и вам советую.

— Мистер Шейн! — Элен побледнела. — Вы бросаете меня? — Она поднялась, дрожа. — Но вы не можете… Вы же видите, что мне больше не на кого опереться. И… сейчас все стало еще опаснее, чем было. Если Макс действительно узнал…

— То мне жаль вас, — сказал Шейн.

— Он же не задумываясь убьет меня! — Она кинулась к Шейну на грудь. — И меня, и вас…

— Если я не убью его? — резко спросил он.

— Да, да… — лепетала она, прижимаясь. Он ощутил тепло и податливость ее тела. Ее руки гладили его плечо. Она подняла голову, и в ее глазах было что-то еще кроме страха. — Да! Вы убьете его. Вы не будете ждать, пока он со мной или с вами расправится! Вы защитите меня!

Капелька пота скатилась по лицу Шейна.

— Это почему же? — спросил он.

Ее полные и влажные губы коснулись его рта.

— Потому что вы… мужчина. А я — женщина, — бормотала она. — Потому что вы — это вы, а я — это я. Вы должны…

— Убить для вас вашего мужа? — уточнил Шейн. Голос его звучал непримиримо.

— Да! Да!!! Пусть это ужасно, но только это может спасти меня.

Она пристально взглянула на него, взмахнув длинными ресницами.

Шейн стоял столбом, руки по швам.

— Это почему же я должен спасать вас? — грубо спросил он.

Она еще крепче прижалась к нему, задыхаясь.

— Вы знаете почему. Вы знали это еще днем. Как только мы увидели друг друга, то сразу поняли, что между нами произойдет, — шептала она, ловя его губы.

Громко зазвонил телефон. Шейн оттолкнул ее, и она безучастно опустилась в кресло. Он рывком снял трубку, но появившаяся было надежда погасла на его лице, когда он услышал знакомый энергичный голос Уилла Джентри.

— Хэлло, Шейн. На этот раз ты сидишь так глубоко, что мне тебя не вытащить.

— В чем дело, Уилл?

— Сейчас ты будешь жариться на сковородке, если мигом не придумаешь кучу ответов. В моей конторе сидит человек из ФБР.

— Пирсон?

— Точно. Только он сам не может признать себя в зеркале. У него распухшая челюсть и огромное желание встретиться с парнем, который так его разделал.

— Послушай, Уилл…

— Это ты послушай. Зря ты так резвился с ним. Эти люди в два счета похоронят тебя на тюремном кладбище, завернув в красное знамя.

— Что поделаешь, — вздохнул Шейн. — А чего он хочет? Извинений?

— Вряд ли его интересует такая чепуха. Он хочет поговорить с тобой о Джиме Лейси.

— А почему бы и нет? Мне тоже интересно послушать его.

— Вот и прекрасно. Через минуту мы будем у тебя.

— Через минуту нежелательно. Задержи его немного еще.

— У него неудержимое желание вывести тебя на чистую воду, и как можно скорее.

— Пусть потерпит. Мне нужно избавиться от одного посетителя. Минут десять — пятнадцать, Уилл.

— Но не больше, Майк. Он прямо бьет копытом… И не советую тебе играть в прятки с этими ребятами.

— Спасибо, Уилл. Ровно через пятнадцать минут.

Шейн бросил трубку и выскочил в гостиную.

— Вставайте! — крикнул он Элен.

Та медленно поднялась, избегая его взгляда, опустив плечи и ссутулившись.

Она поняла, что на этот раз проиграла.

— Нашей компании прибыло, — быстро сказал Шейн. — Сейчас сюда придут полицейские… Отправляйтесь в спальню и прячьтесь, где хотите, но чтобы ни одна душа вас не видела. Мы еще продолжим нашу беседу. Кажется, у меня будет масса вопросов к вам после того, как я переговорю с ними.

Он препроводил ее в спальню, не желая видеть, что она пытается возразить и медлит… Наткнувшись на его суровый взгляд, она поджала губы и подчинилась. Он плотно прикрыл за ней дверь.

Глава 10

Шейн начал быстро устранять все следы пребывания Элен в комнате. Он допил ее коньяк и убрал рюмку. Проверил, не осталось ли в пепельнице окурков с помадой. Даже разгладил кресло, на котором она сидела. Только ничего не мог поделать с въедливым ароматом ее духов. Филлис никогда не стала бы воздействовать на обонятельные нервы мужчин подобным образом. Джентри чертовски хорошо знает ее гонкие духи… Шейн устроил сквозняк.

Он налил себе немного коньяка и зашагал с рюмкой в руке. Складки на его лице стали глубже, черты заострились. Он думал о жене. Ясно, что она попала в переделку. Очень на то похоже.

Трудно поручиться, что именно она была в такси, но это единственное разумное предположение. Не было у него пока и доказательств, что Лерою удалось ее захватить. Если верить Элен, то она не видела ничего, что там произошло.

Но вот то, что ее до сих пор не было и она даже не звонила, — разве не говорило о том, что она лишена свободы. Ведь не может же она не знать, что эти часы превращаются для него в пытку!

Итак, Лерою, очевидно, все-таки удалось ее захватить на, той пустынной улице… Не исключено, что и водитель такси был его сообщником. Иначе Лерой не пошел бы так смело к его машине. И никакой водитель не стал бы останавливаться на виду у преследуемой машины, да еще так близко. Да, все логично. Филлис в руках банды, которая охотится за обрывком картона Лейси.

Шейн пытался отогнать эту мысль. Пот струился по его лицу. Он опять и опять возвращался к тому, что произошло тогда в его квартире. Он видел усмешку Лероя, когда тот направлялся к привязанной Филлис, не мог забыть, как заблестели его гнусные глазки, когда он почти задрал халатик на ней. Шейн бросился в кресло, бессильно сжимая кулаки. Господи, помоги Филлис, если она в руках Лероя и Джо! Он хрипел от ярости. Почему, черт побери, он стал ломаться и не отдал им этот треклятый обрывок картона! Ведь они уверены, что он у него. И они ясно показали, что ни перед чем не остановятся. И чего он уперся?! Если бы он отдал…

Но нет. Его тоже трудно остановить. Он тоже упрям. Слишком упрям, чтобы его можно было запугать.

Слабая усмешка скользнула по его губам, он плеснул себе еще коньяку. Вот какой получается расклад. У них Филлис, а у него всего лишь обрывок картона. Он, выходит, жертвует женой ради вещи, которая может не стоить и ломаного гроша. И он еще скрывает, что эта вещь у него. И скрывает не только от бандитов, но и от полиции, и от ФБР, что грозит ему не такими уж малыми неприятностями. И все из-за каких-то смутных предчувствий и еще потому, пожалуй, что не может допустить, чтобы убивали людей, направляющихся в его контору.

Сама по себе смерть Лейси не много значила для него. Они вовсе не были друзьями, и он ничего не должен был ему.

А Филлис должна за это расплачиваться! Но зачем она лезет куда не надо? Шейн зашагал по комнате. В следующий раз, начиная какое-нибудь дело, он запрет ее в каком-нибудь санатории… Но если только он будет, этот следующий раз!

Он подошел к двери спальни и прислушался. Затем раскрыл дверь, чтобы посмотреть, насколько надежно спряталась Элен. Он зажег свет и присвистнул. Она лежала раздетая в постели, укрывшись одеялом!

— Это еще что такое? — зло спросил Шейн. — Может, вы потрудитесь объяснить, какого черта…

Элен слегка повернула растрепанную голову и прищурилась.

— А по-моему, это хорошая идея. Я закроюсь с головой, а вы скажете, что ваша жена прихворнула. Ведь они джентльмены и не будут снимать с меня одеяло.

Стоя почти рядом с кроватью, Шейн видел ее одежду, небрежно брошенную на стул. Из-под кровати выглядывали туфельки с ловко свернутыми чулками.

Шейн скрестил руки на груди.

— У меня есть еще более восхитительная идея — вышвырнуть вас в коридор в чем мать родила.

— Но, мистер Шейн, — кокетливо сказала Элен, — мама не родила меня в пижаме вашей жены! А если эту пижаму увидят другие жильцы…

Она сбросила с себя одеяло. С омерзением Шейн увидел на ней любимую пижаму Филлис.

Элен рассмеялась.

— Я думала, что так вам понравлюсь скорее. Вам нужно только привыкнуть к этой мысли. Вы не понимали, почему вам придется помочь мне. Надеюсь, теперь вы поймете то, что мне не удалось вам объяснить.

— Вам велено было отправляться под кровать, а не в кровать! — процедил Шейн.

— Вы первый мужчина, который предлагает мне такой неудобный вариант, — веселилась она. — Если они увидят меня в кровати…

— Я удавлю вас, — пообещал Шейн.

— Вы так озабочены из-за своей репутации? Бросьте!

— Я женат, — коротко сказал он.

— Многие мужчины женаты, это не делает их импотентами.

— Какое самомнение! Любой, кто вас не пожелает, импотент! Тоже мне Мессалина, царица Савская!

— Не выражайтесь, — лениво сказала она. — Чем, скажите, вы такой уж особенный?

— Может быть, тем, что люблю свою жену, — просто ответил он.

Элен встревожилась. Что-то не срабатывало. Впрочем, в постели с ним разговаривать гораздо легче… Она расстегнула верхнюю пуговицу пижамы.

Раздался стук во входную дверь. Шейн требовательно сказал:

— Укройтесь и замрите! И чтобы вас не было слышно!

Он выскочил в гостиную, плотно прикрыв за собой дверь.

— Входи, Уилл, — начал было он, но тут улыбка слетела с его лица.

В комнату ввалился Макс. В руке он сжимал пистолет. На его низком лбу собрались морщины, вздернутая губа обнажала щель между передними зубами. При виде Шейна во взгляде его сначала появилось недоумение, а затем удовлетворение.

— Ага! Опять ты. Так, значит, это были сказки про Элен! Чтобы прикрыть, что ты там разнюхивал!

Он помолчал, не сводя пистолета с Шейна.

— Повернись-ка, я тебя пощупаю.

Шейн принял обиженный вид.

— Пожалуйста! — Подняв руки, он медленно поворачивался, позволяя Максу обшарить его одежду в поисках оружия. — А что вы имели в виду под сказками?

— То, что ты ее хахаль. Черта с два! Мне нужно было знать, что ты за птица. Кажется, я тебя раскусил. Иди вперед, и без шума. Я постараюсь не щелкнуть этим курком, если ты меня не вынудишь.

Он втолкнул Шейна в гостиную. Тот гостеприимно улыбнулся, усаживая его.

— Конечно, это были сказки насчет Элен. Надо же было что-то придумать. Но вы не должны ревновать ее…

— Час от часу не легче. Что он несет? Плевал я на Элен. Где этот кусок дерьма, Лейси?

— Простите, кусок чего?

— Лейси! Не морочь мне голову. Я знаю, что он был у тебя и что он все еще тут!

Дверь спальни скрипнула.

Макс охнул, увидев свою жену. Она стояла, как привидение, в дверном проеме. Волосы были растрепаны, тело прикрывала тесноватая ей пижама. И она что-то прятала в этой пижаме…

— Ради Бога, послушайте меня, — начал было Шейн, но ни Макс, ни Элен не обратили на него внимания.

— Значит, не сказки, — вздохнул Макс. Опустив пистолет, он шагнул к Элен. Взвизгнув, она выхватила свой револьвер и разрядила в него. Пуля угодила ему в рот, который он так и не успел закрыть. Элен выстрелила еще раз, прежде чем Шейн успел подскочить к ней. Красная дыра появилась во лбу Макса, он упал вперед, и кровь хлынула из этой дыры. Шейн схватил короткий ствол ее револьвера и вырвал его. Боек ударил в пустой цилиндр. Элен покачнулась. Шейн бросил револьвер на пол и втолкнул ее в спальню. Потом обернулся и посмотрел на Моргана. Беглый каторжник распластался на полу, его раскрытые глаза смотрели с упреком и недоумением.

Элен вырвалась из спальни и повисла на Шейне. Он попытался оторвать ее руки, но она вцепилась намертво и кричала, захлебываясь словами:

— Я должна была! Господи, он убит? Я должна была сделать это!!! Иначе он убил бы нас обоих!

Шейн схватил ее за плечи, с силой потряс и отшвырнул от себя.

— Нет времени на болтовню, понимаете? Сейчас здесь будет полиция! Мы не успеем избавиться от него!

— А мне плевать! Пускай приходит кто угодно! Я была вынуждена защищаться! Он был вооружен, вы же видели! И вы можете поклясться, что он убил бы нас обоих!

— Прелестно! — захохотал Шейн. — Заголовки в газетах: «Жена убивает мужа, чтобы он не убил ее за супружескую неверность!» И ваши фотографии в ночной пижаме… Почему, черт вас раздери, вы не остались в спальне и не заткнулись?

— Я узнала голос Макса и… я хотела спасти вас! — Голос Элен стал нежным и робким. Она попыталась снова прижаться к Шейну, вся дрожа. — Не беспокойтесь, я все скажу полицейским…

— Вы им ничего не скажете, иначе вам не поздоровится! И вы сию же минуту спрячетесь так, чтобы вас ни одна душа не почуяла!

— Вам ни к чему брать вину на себя! — воскликнула она. — Я сама…

— Сами влезете в платяной шкаф или вам помочь? — Он втащил ее в спальню и затолкал в шкаф среди одежды. — Закройте дверцу и заткнитесь…

В дверь уже стучали.

— Но я не могу…

— Вы все сможете, иначе я вам такое устрою, — прошипел Шейн и захлопнул шкаф. Затем он вышел из спальни и плотно закрыл дверь.

Во входную дверь постучали сильнее. Он поднял револьвер Элен и, небрежно крутя его, впустил в квартиру Уилла Джентри. С ним был и Пирсон.

Джентри увидел труп Моргана и некоторое время молчал, соображая что к чему. Затем повернулся к Шейну и сказал:

— Ну, Майк, я вижу, ты отделался от своего посетителя.

Шейн дисциплинированно посмотрел на него и отрапортовал:

— Да, ты успел как раз вовремя, чтобы приказать его вынести, Уилл.

Глава 11

Пирсон невозмутимо кивнул Шейну, когда Джентри, ухмыльнувшись, познакомил их. Скрестив руки, он стоял, предоставив и дальнейшую инициативу Джентри. Он сохранил отсутствующее выражение, будто это не у него распухла челюсть в том месте, куда попал кулак Шейна.

Увидев труп, он только задумчиво нахмурился, и это было его единственной реакцией.

— Итак, Майк, мы слушаем, — доверительно сказал Джентри.

Но Майкл не успел ничего сказать. В коридоре раздались быстрые шаги, и в квартиру влетел Тим Рурк — репортер «Ньюс». Старый друг Шейна, он часто из первых рук получал информацию, недоступную для его коллег. Но сейчас Шейн посмотрел на него неприязненно.

Тощий и вертлявый репортер сделал вид, что не заметил этого.

— Я подумал, что это очень интересное дело, когда мне сказали. — Он запнулся, увидев труп. — Еще один? Ну, Майк, у тебя урожайный денек! И все из-за этой игрушки?

Шейн промолчал. Маленький револьвер Элен все еще болтался у него в пальцах. Засунув руки глубоко в карманы куртки, Джентри посасывал сигару. Он пристально посмотрел на труп и сказал, покачав головой:

— Я надеюсь, что ты не будешь рассказывать нам увлекательную историю о том, как и этот зашел к тебе уже убитым. Только для того, чтобы упасть именно у тебя!

Губы Шейна нервно дернулись.

— Я скажу тебе, Уилл, как всегда, правду. Он был убит из этого револьвера. Да вы, наверное, слышали выстрелы, когда поднимались ко мне. Он сам напросился! Я пытался его утихомирить до вашего прихода, но вы же видите — у него пистолет в руке. Что мне оставалось делать? Это была самозащита!

Джентри вздохнул и отвернулся от трупа. Он взял у Шейна револьвер и осмотрел его.

— Двадцать второй, Майк? Где ты раскопал эту реликвию? По-моему, их уже давно не выпускают…

— Где-то приобрел по случаю для Фил. При моей профессии никогда не знаешь, когда он может ей понадобиться. Вообще-то я терпеть не могу таких револьверов. Но сегодня эта игрушка оказалась у меня под рукой своевременно, когда этот тип стал размахивать своей пушкой.

Джентри вынул из кармана платок и завернул в него револьвер так, чтобы не стереть отпечатки пальцев. Шейн коротко усмехнулся.

— Я и не собираюсь уверять, что не я уложил его. Это моя работа…

Джентри пожал плечами.

— Два трупа в один день — это уже перебор, Майк. Может, прояснишь что-нибудь?

— Откуда два? Откуда два? — воскликнул тот. — Ты же прекрасно знаешь, что Лейси был практически мертв, когда добрался до моей конторы!

Джентри сочувственно кивнул.

— Все это звучит весьма печально. Если ты будешь продолжать в том же духе, то нам придется наладить регулярное движение маршрутного такси между твоим домом и моргом. — Он опустился в кресло и добавил, не меняя тона: — Налей-ка чего-нибудь выпить, Майк.

Шейн взял бутылку и вопросительно посмотрел на Пирсона и Рурка:

— Вы присоединитесь?

Пирсон покачал головой. Его спокойные серые глаза смотрели безучастно, будто мысли его витали далеко отсюда. Он не пошевелился и не сказал ни слова с тех пор, как вошел в комнату. Рурк же радостно кивнул:

— Ну конечно же, Майк! Хорошо бы чего-нибудь горячительного.

Шейн налил две рюмки и протянул их Джентри и репортеру. Помявшись, он обратился к Пирсону:

— Я должен извиниться перед вами за то, что произошло в номере Лейси. Если бы вы сразу сказали, кто вы…

— Это несущественно. — Пирсон повел плечами. — Я прекрасно понимаю, что вы импульсивный тип, Шейн. Забудем об этом. Со мной все в порядке.

— Черт, — восхищенно сказал Шейн, — да вы после этого настоящий парень!

Он подсел к нахмуренному Джентри и спросил:

— А ты что как на поминках?

— Может, и на поминках. Неизвестно еще, какое обвинение предъявит тебе суд и как ты за это ответишь. Лучше расскажи пока нам сам об убийстве, чтобы мы могли представить себе эти обвинения.

Шейн презрительно фыркнул.

— Обвинения! Разве владелец дома, куда врывается беглый каторжник с оружием, не имеет права защищаться? Это нечто новое в юриспруденции!

Джентри изумленно поднял брови:

— Беглый каторжник?

Шейн кивнул.

— Разрешите представить. Макс Морган. Недавно бежал из нью-йоркской тюрьмы. Ворвался сюда и стал требовать какую-то вещь, которую я якобы забрал днем у Лейси. Мне так и не удалось уверить его в том, что не имею понятия ни о какой вещи, связанной с Лейси. Тогда он стал угрожать и вытащил пушку. И теперь, — Шейн развел руками, — он лежит…

Лицо Джентри просветлело.

— Так он беглый каторжник! Что же ты сразу не сказал? Тогда к тебе нет никаких претензий.

Пирсон повернул голову.

— Я рад удостоверить утверждение мистера Шейна, — проговорил он своим приятным, но не лишенным властности голосом. — Этот человек действительно Макс Морган. Я ожидал встретить его в Майами после того, как мы выследили здесь Лейси.

Он встал на колени, склонился над мертвым каторжником и начал обследовать его одежду.

Остальные молча смотрели на все это, взглядами знатоков одобряя скрупулезную тщательность, с которой Пирсон проверял не только карманы и пояс брюк, но и все складки одежды, и даже ботинки, предварительно сняв их.

Закончив обследование, Пирсон поднялся на ноги и угрюмо посмотрел на Шейна.

— Вы что-нибудь взяли у него перед нашим приходом?

Шейн поставил свою рюмку.

— Мне надоело выслушивать обвинение в ограблении трупов! Что происходит?!

Пирсон отряхнул колени. Своим четким красивым голосом он сказал:

— Сейчас я чего-нибудь выпил бы, мистер Шейн.

Шейн достал из бара еще одну рюмку, наполнил ее коньяком и подал Пирсону. Тот поблагодарил, вдохнул в себя запах и с видимым удовольствием сделал большой глоток. Заговорив, он продолжал стоять перед сидевшими мужчинами, и его голос стал более властным.

— Нас еще не познакомили с этим господином. — Он кивнул на Тимоти Рурка.

— Тим Рурк, — сказал Шейн, — репортер «Ньюс». Мистер Пирсон, — сказал он Рурку. Пирсон и Рурк обменялись легкими поклонами. — Сотрудник ФБР. Тим свой парень, мистер Пирсон, при нем можно говорить все.

— Разрешите мне самому судить об этом, — сказал Пирсон. — Но в любом случае мое имя не должно появляться в прессе, мистер Рурк. Надеюсь, вы понимаете, что наша работа требует чрезвычайной секретности. Поэтому я и прошу покинуть помещение.

Рурк насупился.

— Если вы меня прогоните, мне придется состряпать историю, исходя из того немногого, что мне известно. Знаете, как это пишут, мистер Пирсон: «Как стало известно из достоверных источников…» Пожалуй, все равно это будет славная история.

Красивое лицо Пирсона напряглось.

— Я вынужден потребовать у вас обещание, чтобы вы ни слова не писали обо всем, что тут видели.

Рурк помрачнел еще больше.

— Ваше право требовать, а мое право писать. В нашей стране пресса пока что свободна, — сказал он и направился к двери.

Джентри удержал его.

— Вы немногого добьетесь, прогоняя его, — предостерегающе сказал он Пирсону.

Губы агента ФБР крепко сжались. Минуту длилось молчание.

— Ваша мысль о свободной прессе совершенно справедлива, — наконец произнес он. — Но позвольте заметить, что единственное условие этой свободы — сотрудничество с правительством. И газеты успешно выполняют это, добровольно идя навстречу цензуре всей информации, которая может стать ценной для врагов. К вашему сведению, в мире идет война.

Рурк вернулся к своему креслу.

— Сотрудничество — это слово мне нравится. И вообще я не так глуп, как выгляжу. Я готов помочь, если ко мне перестанут относиться как к ребенку, от которого скрывают, как на свет появляются дети.

Пирсон вопросительно посмотрел на Джентри. Тот кивнул.

— Я знаю Рурка давно. Когда его просят о чем-либо не писать, он не пишет. Никогда этого не делал.

— Прекрасно, — сказал Пирсон, — я готов принять ваш аргумент. — Он сел и достал из нагрудного кармана тонкую сигару. — Это довольно долгая и запутанная история, — начал он, помолчав, — и моя информация о ней несколько отрывочна.

Он закурил.

Джентри поднялся и пошел к дверям спальни.

— Телефон, кажется, там?

Шейн кивнул и напрягся. Джентри открыл дверь, и Шейну стало полегче, когда там зажегся свет и ничего не произошло. Он тоже встал и подошел к дверям спальни. Дверца шкафа была приоткрыта на дюйм… Ну, что ж, в конце концов, ей надо дышать. А в остальном она, видимо, решила быть послушной.

Джентри набрал номер и приказал инспектору выслать машину за трупом Моргана. Он вышел, не закрыв дверь, и Шейну пришлось также не закрывать ее, чтобы не привлечь к этому внимания.

Вернувшись к своему креслу, Джентри сказал Пирсону:

— Прошу прощения, что прервал вас, но я чувствую себя неуютно, когда вокруг валяются трупы.

Пирсон кивнул и начал говорить своим отчетливым и размеренным голосом, который делал его слова более впечатляющими, чем речь конгрессмена.

— Наша страна воюет, джентльмены, и ФБР направляет основную часть своих сил на борьбу против деятельности шпионов и агентов противника. Это вы знаете, но вам трудно представить ту огромную работу, которую мы стараемся делать более или менее успешно. — Он помолчал, стряхивая пепел с сигары. — Я специально сделал это вступление, чтобы вы поверили мне, насколько серьезна вся эта история с Джимом Лейси и Максом Морганом. Неудача моей миссии может обойтись стране дороже поражения в какой-нибудь битве.

Пирсон опять помолчал. Напряжение у всех возрастало. Шейн приподнял было бутылку, вопросительно приглашая выпить, но и Джентри, и Рурк жестом отказались.

Пирсон, по всей вероятности, даже не заметил этой мимической игры. Он пребывал в глубоком раздумье. Шейн поставил бутылку на место.

— Несколько месяцев тому назад из исследовательского центра в Нью-Йорке были украдены документы нового секретного оружия. Даже я не знаю, что это за оружие. Знаю только, что это — открытие века. Оно произведет революцию в борьбе нашего флота против вражеских подводных лодок. Расследованием было установлено, что кража была совершена неким частным детективом Нью-Йорка Джимом Лейси и отпетым гангстером Максом Морганом. Оба они американские граждане и оба — предатели родины. Причем совершили они это из самых низменных побуждений, из жажды наживы.

Вся невозмутимость Пирсона на мгновение исчезла. Он ударил себя кулаком по колену. Но тут же взял себя в руки и продолжал несколько более зазвеневшим голосом.

— Мы знаем, конечно, что кража была спланирована воюющей с нами державой, Германией или Японией. Нам известно также, что после похищения предатели имели встречу с третьим лицом. Кто этот третий — мы пока не знаем. Не сомневаемся, что им было обещано крупное вознаграждение. Но тут что-то не сработало. По-видимому, иностранный агент не был готов к немедленной оплате. Лейси и Морган не знали, что делать. Им не хотелось упускать из рук драгоценные документы, не получив платы наличными, и в то же время они боялись держать их у себя. Мы не знаем деталей их метания и споров, но знаем, что в конце концов был найден компромисс. Их план ясно доказывает недоверие одного преступника к другому и демонстрирует, насколько каждый из них не желал отдать сокровище другому, пока не будут получены деньги.

Пирсон замолчал и оглядел всех. Тимоти Рурк наклонился вперед, и ноздри у него раздулись, как у гончей, взявшей след. Джентри задумчиво пожевывал свою потухшую сигару. Шейн глубоко откинулся в кресле. В своих больших руках он крутил пустую рюмку. Три тяжелые морщины прорезали его лоб.

— Компромисс состоял в том, — продолжал Пирсон, — чтобы документы упаковать в простую посылку и отправить ее в определенный город. Не буду рассказывать вам, каких трудов стоило добыть эту очень неполную информацию. У нас есть всего лишь предположение, что они договорились встретиться где-то в определенный день и завершить сделку. Почтовая квитанция при этом была разорвана на три части. И каждый получил свою часть, чтобы посылка не могла быть выдана кому-нибудь одному. Ее, таким образом, можно было получить только в присутствии всех троих, когда они сложат обрывки квитанции. — Пирсон оглядел всех с меланхоличной улыбкой. — Теперь, джентльмены, вы понимаете, что значат для меня две сегодняшние смерти. Я… несколько подавлен.

Трое мужчин кивнули.

Шейн потер мочку уха и спросил:

— Вы говорите, что все произошло несколько месяцев тому назад? Почему же они так медлили? Почему, черт побери, Джим Лейси и Морган не встретились раньше? Разве им не жгло пятки?

— Вмешалась, как говорится, судьба. Через два дня после похищения Морган был арестован в Нью-Йорке за свои прошлые дела. Его судили и приговорили к длительному заключению. Часть квитанции попала в тюрьму вместе с ним.

— Он не мог отдать ее на хранение Джиму? — спросил Джентри.

— Очевидно, нет. Мы следили за Лейси, и он не имел контактов с тюрьмой. Сведения поступили к нам немедленно, и только последние дни внесли какую-то ясность.

— А Лейси вынырнул в Майами под чужим именем, — пробормотал Шейн. — А Морган сбежал из тюрьмы и тоже прибыл сюда… Не значит ли это, что посылка находится здесь?

— Похоже, — сказал Пирсон. — Однако у нас нет никаких доказательств, кроме того, что здесь эти два человека встретились. Лейси удалось от нас скрыться в Нью-Йорке, и до вчерашнего дня мы не могли нащупать его следов. Думаем, что побег Моргана был организован третьим лицом — агентом противника, сделавшим отчаянную попытку созвать их здесь обоих с частями квитанции. И тюремная охрана была подкуплена, и на протяжении всего пути сюда Моргана, видимо, тщательно охраняли. Во всяком случае, стычек с полицией у него не было.

В дверь постучали. Шейн поднялся и впустил инспектора и двух санитаров с носилками. Джентри подошел и тихо отдал им распоряжения. Труп был уложен на носилки, и санитары с инспектором удалились.

Разговор возобновил Шейн.

— Допустим, все верно. Почему же тогда Лейси был убит по пути в мою контору?

Пирсон серьезно взглянул на него.

— А он действительно был убит по пути в вашу контору? Мистер Пэйнтер, например, сильно сомневается в ваших словах.

— Пэйнтер сомневался бы даже в словах Иисуса Христа, если бы тогда был допущен к кресту, — парировал Шейн и обратился к Джентри: — Уилл, расскажи мистеру Пирсону, что тебе об этом известно.

Джентри поведал все, что уже рассказал Шейну по телефону.

— Я тщательно допросил эту пару, — добавил он. — Нет никакого сомнения, что они действительно присутствовали при нападении на Лейси. Вскрытие подтверждает, что Лейси еще мог некоторое время прожить с такими ранениями.

— Убийца, видимо, получил то, за чем охотился, — вступил Рурк. — Ведь у него не нашли обрывок квитанции?

— Не нашли, — подтвердил Джентри.

— В таком случае Морган не стрелял в Лейси, — вставил Шейн. — Он явился сюда требовать как раз то, что я якобы взял у Лейси. Он не успел уточнить, что именно, но из вашего рассказа, мистер Пирсон, мне ясно, чего он хотел.

— А теперь Морган мертв, — вздохнул Пирсон. — И его часть квитанции утеряна. Если третье лицо спланировало эти смерти и завладело частями квитанции, тогда, джентльмены, я проиграл. Вражеская операция удалась, и это может привести к поражению нашей страны.

Он говорил тихо, но его слова впечатляли больше, чем если бы он гремел и размахивал кулаками.

Шейн смерил его взглядом.

— Что вы имеете в виду, заявляя, что какое-то третье лицо запланировало обе эти смерти? Моргана-то убил я!

Пирсон посмотрел на него пристальным взглядом и еще тише спросил:

— Почему вы обыскивали номер Лейси?

— Потому, что это моя работа. Лейси умер в моей конторе, и я хотел узнать, что за этим кроется. Он звонил мне как раз перед тем, как на него напали. Он так хотел видеть меня, что даже отложил, насколько смог, свою смерть… Разве это могло оставить меня равнодушным?

— Как вы узнали номер его комнаты и его вымышленное имя? — грубо спросил Пирсон. Манеры его резко изменились.

Шейн пожал плечами.

— Я сыщик. Надеюсь, мне не нужно отчитываться в своих методах перед ФБР?

— А я бы вам посоветовал это, — непреклонно сказал Пирсон. — Чтобы мы не могли заподозрить, что Лейси все же сообщил вам что-нибудь или, скажем, что вы успели обыскать его до приезда полиции.

— Уилл! — Шейн повернулся к Джентри. — Ведь я пришел в контору уже после приезда полиции!

— Верно, — сказал Джентри. — Позвонила его жена. Его не было в конторе.

— Еще лучше. Значит, это могла быть и его жена. Откуда мы знаем, что мог Лейси сказать миссис Шейн? И что она могла найти у покойника?

— Она боится покойников, — пробурчал Шейн. — И вообще не лжет, если я ее об этом очень не попрошу.

— Прекратите, — сказал Пирсон. — Я проверял вас сегодня, Шейн. Ваша профессиональная этика весьма расплывчата. Не будем всерьез оперировать такими понятиями, как ложь, — это вообще разговор для сентиментальных дам. Никто из тех, кто знает вас, не усомнится в том, что ни вы, ни ваша жена не упустили бы вещи огромной ценности, если ее кто-то сам вам принес — будь он хоть трижды покойник.

Шейн медленно сжал кулаки. Хриплым голосом он сказал:

— Мне не нравится, когда со мной так разговаривают, Пирсон!

Он встал. Пирсон остался сидеть, невозмутимо разглядывая его.

— Вам не удастся запугать правительство, Шейн. Или запугать правительственного агента. Вы осел, если попытаетесь что-либо подобное сделать. Где ваша жена? Я должен допросить ее.

Шейн, стиснув зубы, смотрел на него сверху вниз. Затем повернулся и налил себе коньяку. Через плечо он бросил:

— Я не знаю, где Фил.

— Хватит придуриваться, Шейн! — зло сказал Пирсон.

Не оборачиваясь, Шейн глотнул коньяку.

— Я не знаю, где Фил. Если вы сумеете найти ее — пожалуйста, допрашивайте. — Он сел. — В чем же вы обвиняете меня, Пирсон? Черт! Уж не думаете ли вы, что сейчас у меня два куска от квитанции?

Пирсон утвердительно наклонил голову.

— При вашей репутации это было бы не так уж неожиданно.

— Вас накачал против меня Пэйнтер, — сказал Шейн. — Если бы я не так презирал его, то ненавидел бы его так же, как и он меня. Если не больше. Только у него руки коротки. Пока еще у меня есть лицензия.

— У Лейси она тоже была, — сказал Пирсон, — ну и что? Разве это помешало ему стать предателем!

Шейну вдруг стало смешно.

— Так вы обвиняете меня в том же самом? — весело поинтересовался он. — Ну-ну!

— Я никого не обвиняю без доказательств, но никому и не доверяю без доказательств. Не верю никому на слово, особенно частным детективам. Не склонен к этому, понимаете?

Сейчас в голосе Пирсона уже не было ничего приятного. Шейн снова стал медленно вставать, но Рурк схватил его за рукав.

— Спокойно, Майк! Это же работа мистера Пирсона. Тяжелая и неприятная. И у него до черта всяких проблем помимо твоего самолюбия. На его месте ты делал бы то же самое.

— Я знаю Майка десять лет, — вмешался Джентри. — Он упрямый парень и не упустит своей выгоды, но он никогда не лгал мне в главном. Вы сошли с ума, если сравниваете его с таким ничтожеством, как Лейси. При любых других условиях Майк мог бы что-нибудь утаить, почуяв выгоду, но здесь — другое дело. Разные люди могут по-разному говорить о нем, многим он наступал на мозоли, но только круглый дурак может заподозрить его в предательстве. Если бы он знал что-нибудь, что могло бы помочь найти документы, прежде чем они попадут к врагам, он рассказал бы нам, клянусь. — Он взволнованно обратился к Шейну: — Правда ведь, Майк?

— Абсолютная, Уилл, — отозвался тот.

— Вот видите, Пирсон. Вы удовлетворены?

— Будем считать, что да, — уже мягче ответил Пирсон. — Извините, Шейн, если от волнения я был слишком резок.

— Со мной все в порядке, — ответил тот, вольно или невольно подражая его манере. — Считайте, что вы сквитались со мной за ту оплеуху, которую я вам так неосторожно отвесил сегодня. Вы меня стукнули покрепче.

— Ну и прелестно, — сказал Пирсон.

Рурк, облегченно вздохнув, воскликнул:

— Теперь выпьем, — и налил четыре рюмки.

Внезапно Джентри спросил:

— Если документы так важны, Пирсон, то почему вы теряете время? У ФБР достаточно полномочий, чтобы обыскать все почтовые отделения города. Не так уж сложно найти посылку, не востребованную столько времени!

— Конечно, мы сделаем это, — сказал Пирсон, — и давно сделали бы, но ведь тогда ускользнет третье лицо — вражеский агент. Я надеялся, что Лейси и Морган приведут к нему. Но вот с ними все кончено, а два куска квитанции утрачены. И все три, возможно, уже у врага. Значит, медлить больше нельзя, пора наложить арест на все камеры хранения города.

— Но это совершенно нецелесообразно, — вмешался Шейн. — Шпион наверняка будет упущен. А ведь в таких случаях важно взять именно главаря. Может, вы поторопились, считая, что два обрывка квитанции уже у врага? Обрывок Лейси — неясно, но уж Морган-то явно с собой не носил такую опасную штуку. Он спрятал ее. Это логично. Остается найти — где…

Он переводил глаза с Джентри на Пирсона. Лицо последнего просветлело.

— Разумно, — сказал он.

— Над этим поработают и мои люди, — сказал Джентри. Он допил свой коньяк и встал. — Вы поможете мне, Пирсон, информацией о Моргане?

Тот легко вскочил на ноги.

— Конечно!

Потом посмотрел на Шейна и Рурка.

— Должен повторить, джентльмены, что все это дело должно пока остаться конфиденциальным.

Шейн кивнул, Рурк сказал:

— Ни единого слова без вашего ведома.

Идя к двери вместе с Пирсоном, Джентри спросил:

— Ты с нами, Тим?

— Я чертовски устал. — Он вытянул свои тощие ноги. — К тому же у Шейна в бутылке осталось больше, чем он может выпить один.

Когда дверь за ними закрылась, в комнате наступило долгое молчание. Шейн демонстративно зевал и ерошил волосы…

— Тяжелый денек сегодня был, — наконец сказал он. — Пора бы и на боковую, а?

Рурк даже не смотрел в его сторону.

— Почему ты не позвал Филлис? — спросил он у дверцы бара. Бар, конечно, ничего не ответил.

— У тебя что, галлюцинации? — осведомился Шейн.

Рурк покачал головой.

— Почему ты им сказал, что не знаешь, где Филлис?

— Но я действительно не знаю!

— И спокойно собираешься идти «на боковую»? Не зная, где твоя жена? Ну!

Рурк щелкнул пальцами.

Майкл посопел.

— Ладно. Я действительно очень беспокоюсь за нее и подумал, что ты смоешься и дашь мне возможность заняться делом.

Рурк печально и озабоченно покачал головой.

— А я подумал, не слишком ли далеко ты зашел, Майк. Черт! Это же особый случай. Шпионаж! Страна под угрозой! А ты…

— А что — я?

Рурк вздохнул.

— Почему-то ты прячешь Филлис. Где? Под кроватью? В шкафу? И зачем? Разве это не может показаться странным? Ты не хотел, чтобы ее допрашивали, да?

— Фу, — сказал Шейн, — так вот о чем ты думаешь!

— О чем же мне еще думать, если ты явно солгал, что ее здесь нет!

Голос Шейна вздрогнул.

— С чего ты взял?

— Со многого. Я не сыщик, но глаза у меня есть. Я никогда не видел, чтобы Филлис, уходя, оставляла спальню в таком беспорядке. Смятая постель, разбросанные вещи… нет, нет!

Шейн уже не пытался скрыть своей злости.

— Она что, не могла спешить, что ли?!

— Могла, — вздохнул Рурк. — И тут у меня появляются другие соображения.

— Какие еще?

Тот встал и оказался лицом к лицу с Шейном.

— Ладно, — сказал он устало, — Морган был убит из этой игрушки двадцать второго калибра. Ты с такими не ходишь. Это женские штучки — для женских сумочек…

— А мужчинам, что ли, нельзя ими пользоваться?

— Не злись. Можно, конечно, но тут чувствуется женская рука. Морган получил две пули в упор! Явно женская истеричность. Неужели бы ты стал стрелять второй раз, если первая пуля уложила парня наповал? Не смеши меня.

— Итак… — зловеще процедил Шейн.

— Итак, ты вообще не стрелял. Стреляла Филлис. И у нее не было времени скрыться. И ты ее покрываешь, спрятал… Я не виню тебя, Майк. Этот каторжник мог вломиться, когда Филлис была в постели, и ей ничего другого не оставалось, как пристрелить его. А ты хочешь выпутать ее из этой истории, не травмировать. Все понятно. Но ты же знаешь меня, я же тебя еще ни разу не подводил.

— Не плачь, — насмешливо сказал Шейн, пытаясь превратить все в шутку, — ты, по-моему, и сам жалеешь теперь, почему сразу не ушел, а стал играть в сыщика.

Рурк упрямо покачал головой.

— Я всегда дорожил нашей дружбой, Майк. А сегодня мне стало очень противно, когда ты лгал Пирсону. Меня тошнит от одной мысли, что он в чем-то может казаться правым…

Шейн побелел от ярости.

— Идите вы все… Устал я оттого, что сегодня целый день меня называют лжецом. Хватит!

Затем он прошел в спальню. Распахнув шкаф, он крикнул:

— Выходите, Элен!

Глава 12

У Шейна не было сил расхохотаться, но выпученные глаза Тимоти Рурка были уморительны. К тому же он еще беззвучно открывал и закрывал рот…

Элен же, видимо, не поняла, что в квартире еще кто-то остался. Всхлипывая, она бросилась к Шейну.

— О, я так испугалась! Ну… что? Они поверили про Макса?

Шейн отпихнул ее.

— Оденьтесь!

— Но, дорогой, зачем же так? — Она разрыдалась и подставила ему губы.

Шейн хлопнул ее по губам.

— Оденьтесь и приходите в гостиную, — сказал он и вышел из спальни.

Рурк стоял у стола и пытался налить в рюмку коньяк, не замечая, что она уже полна и коньяк льется на скатерть.

Он даже не пошевелился, когда Шейн подошел, встал у него за спиной и спросил:

— Теперь ты доволен?

Рурк продолжал, не видя, лить коньяк мимо наполненной рюмки. Шейн выхватил у него бутылку.

— Что же ты молчишь? Только что ты был чересчур разговорчивым!

Рурк посмотрел ему в глаза и процедил сквозь зубы:

— Ты не захочешь услышать то, что я мог бы тебе сказать.

— Ну, что ты! Какие еще могут быть стеснения! — Шейн тяжело дышал. — Скажи, что подлец, распутник, набивший весь шкаф голыми бабами!

Рурк одним глотком осушил рюмку и пробормотал:

— Не вижу смысла обсуждать все это. Я лучше пойду. Ты был прав, мне действительно нужно было уйти вместе со всеми.

Он шагнул к двери, но Шейн схватил его за рукав.

— Нет уж, Тим, теперь тебе придется остаться и выслушать всю эту миленькую историю.

Он толкнул Рурка в кресло.

На пороге спальни появилась Элен. Она была босая, в халатике Филлис. На халате уже высохли пятна крови, запачкавшие его, когда Филлис прижимала раненого мужа к груди. Но и высохшие, они производили зловещее впечатление.

Шейн, отступил и торжественно произнес:

— Миссис Морган — Тимоти Рурк! Будьте знакомы.

Рурк отпрянул.

— Миссис Морган… — повторил он, будто пробуя на вкус это слово.

Элен стояла молча. Губы ее припухли от удара Шейна.

— Садитесь, — приказал он ей.

Она села, сложив руки на коленях. Шейн достал сигарету, не отрывая глаз от Рурка. Еле слышно тот произнес:

— Жена Макса Моргана?

— Вдова, — поправил его Шейн, закуривая.

— Но погоди, Майк! — заволновался Тим. — Джентри и Пирсон наверняка подняли весь город, чтобы найти ее. Ведь она может быть ключом ко всей истории.

Шейн боднул воздух головой.

— Уверен. И даже не одной истории, а многих темных историй.

— И ты… позволил им уйти, ничего не сказав…

— Представь, какая вышла бы неразбериха, если бы я сказал про нее в ту минуту.

— Господи, — пробормотал Рурк, до которого только теперь стало кое-что доходить, — ведь это был ее муж!

Шейн глубоко затянулся.

— Вот именно.

Рурк продолжал, кивая головой:

— И это сделала она. Я был абсолютно прав, ты не мог выстрелить второй раз в практически убитого уже человека. Типичная женская работа.

Шейн отмахнулся.

— Несущественно, как говорит наш Пирсон! Какая разница, две пули или одна, когда хватило одной? После этого — хоть десять… И чья рука — тоже не важно. Важно то, как это представилось бы Уиллу. Ты знаешь, как он относится к Фил… И как на это взглянули бы посторонние? Уж больно хрестоматийная ситуация. Очаровательная чужая жена! Я — любовник! Обманутый муж, защищающий свою честь!.. Как далеко от каторжника, который был занят совсем другими проблемами, не правда ли? И как далеко от этих проблем! Да, мы оба, я и она, загремели бы за решетку, и все приняло бы совсем иной оборот, понял?

Рурк молча закрыл лицо руками и сгорбился. Элен хотела что-то сказать, но Шейн недвусмысленно сделал ей знак помалкивать. Он ждал.

Наконец Рурк отнял руки от лица. Он выглядел постаревшим.

— Я давно тебя знаю, Майк, — заговорил он монотонным голосом, — и я всегда тобой восхищался, твоей способностью пролезть в любую щель. Я подыгрывал тебе, когда вещи выглядели сомнительно…

— И никогда не проигрывал, — напомнил Майк.

Рурк облизал пересохшие губы.

— Да, не проигрывал. А ты жонглировал на грани закона и благопристойности. И честности. И всегда удерживался на поверхности. А сейчас — не знаю. Это уже не игра в полицейских и воров. Каждая лишняя минута, которую они тратят на поиски этой женщины, может стать роковой. Ты воспользовался дружбой с Джентри, тем, что он тебе верит, и выпроводил их, не показав ее. И меня хотел так же спровадить.

— Но ты же видишь, в каком дерьме я сижу! — воскликнул Шейн. — Если я убил беглого каторжника — это одно, а если обманутого мужа — совсем другая окраска!

— Ну и что? — взвился Рурк. — Твои проблемы нуль, когда идет война! Помнишь транспорт, который потопили на прошлой неделе? Полторы тысячи людей пошли на дно! А ведь в той посылке, что разыскивает Пирсон, оружие от подводных лодок! — Рурк снова налил себе коньяку. — Ты не имеешь права скрывать сведения, которые могут помочь в розыске документов, жизненно важных для нашей обороны!

— Может, споем хором государственный гимн? — предложил Шейн.

Лицо Рурка застыло.

— Ты всегда показывал, что смеешься над всякими высокими материями, но я думал, что это просто рисовка, бравада, поза. Я верил, что ты не предатель и не равнодушный деляга.

— А сейчас я должен помахать государственным флагом, чтобы вернуть твое доверие?

— А сейчас просто я начал сомневаться, было ли это рисовкой, Майк… Это премерзкое чувство. Мне даже стыдно говорить об этом, но и скрывать это от тебя я не желаю.

Он выпил коньяк и с отвращением поставил рюмку на место.

— Ты слишком многое видел только с наружной стороны, — сказал Майкл. — И к тому же ты сейчас пьян.

— Ч-что? — икнул Рурк.

— Выпей содовой, — сказал Шейн, — и поразмысли. Важные документы! А почему мы должны верить Пирсону на слово? Может, он просто преувеличивает всю эту историю, чтобы сделать свое появление у нас более значительным.

— Ты всегда подшучивал над ФБР, как и многие другие. Но лично на меня Пирсон произвел хорошее впечатление.

— Тем, что выставил тебя за дверь? Ладно, допустим, украденные документы действительно важны. Но откуда ты знаешь, что так уж важна для следствия эта женщина? Ты исходишь из того, что она была близка к Моргану и, возможно, имеет отношение к его части квитанции. Давай выясним это.

Он, даже не взглянув на Элен, прошел мимо нее в спальню. Элен повернула вслед за ним голову. Оба мужчины вели себя так, будто ее тут не было. Шейн вернулся из спальни с ворохом ее одежды и бросил все это на пол перед репортером.

— Осмотри это барахло, — сказал он. — Если эта штука здесь, я пальцем не пошевелю, чтобы помешать тебе позвонить в полицию.

Рурк осмотрел все белье Элен, ее платье и даже обувь не менее тщательно, Чем это продемонстрировал Пирсон с убитым Морганом. Наконец, вздохнув, он отшвырнул все в сторону.

— Ничего нет.

— Вот видишь, — сказал Шейн. Носком ботинка он придвинул груду одежды к Элен. — Одевайтесь. — Он мельком взглянул на нее, как на неодушевленный предмет.

Элен хотела было что-то сказать, но он уже повернулся к Рурку. Стиснув зубы, она собрала свою одежду и прошла в спальню, хлопнув дверью.

— Ничего не доказывает, — говорил тем временем Рурк. — Она может просто знать, куда это подевал Морган. Она может привести полицию к тайнику.

— Она может что угодно, — рассеянно сказал Шейн. — Пожалуйста, как только она оденется, мы отвезем ее в полицию и отдадим Джентри и Пирсону, чтобы они занялись ею. Почему не доставить людям удовольствие… Господи, как бы я хотел, чтобы она смылась от меня до того, как надо мною повисло убийство! — вырвалось у него почти воплем.

Рурк серьезно посмотрел на него.

— Что-то вы не похожи на любовников.

— Ничего более приятного ты не мог мне сказать!

Рурк помялся и спросил неловко:

— Но что она тут делала раздетая?

Шейн состроил гримасу.

— У нее бредовая идея. Она уговаривала меня сделать одну вещь, которая мне не нравилась, и решила, что в постели будет выглядеть авторитетнее…

— Чего же она хотела?

Тот сделал вид, что не слышал стука двери и не подозревает о появлении Элен.

— Пустячок. Чтобы я помог ей отделаться от мужа. Только и всего. Она была тут, когда позвонил Джентри, и я попросил ее спрятаться в спальне. Это было еще до рассказа Пирсона, как ты понимаешь. — Он по-прежнему игнорировал присутствие Элен. — Я было подумал, что у нее приступ нимфомании. Теперь даже не знаю. Уж больно отрепетированно появился тут Морган. Не ее ли режиссура? В таком случае постановка ей удалась. Морган убит, и меня считают его убийцей.

— Подлец! — завопила Элен. Она ринулась на Шейна, скрючив пальцы, явно метя ему в глаза, но он легко перехватил оба ее запястья своей большой рукой.

— Хватит, хватит, — приговаривал он почти весело, — дураков тут нет.

Засопев от злости, она попыталась освободиться от него, и он отпихнул ее в кресло.

— Всегда испытывал недоверие к бабам, которые лезут в мужскую постель без приглашения, — сказал он Тиму.

Тот кивнул.

— Но мы теряем время, — сказал он. — Отвезем ее в полицию. Только надо придумать, где и как мы ее взяли.

— Явилась узнавать о своем Максе, выследив его…

— А если она скажет правду?

— Этого она не сделает, — фыркнул Майкл. — Убийство-то все-таки на ней, и доказать это будет не так уж трудно, если до этого дойдет…

В дверь постучали, и вошел посыльный. Шейн взял из его рук простой белый конверт. В нем была записка, отпечатанная на машинке. Шейн прочитал то, что давно уже ожидал…

«Твоя жена в наших руках. Меняем ее на тот обрывок квитанции, который ты взял у Лейси, как она говорит. Мы не делаем глупостей и тебе не советуем, если хочешь получить ее живой. Помести в утренней „Геральд“ объявление: „Согласен. М. Ш.“ — и все будет в порядке».

Ни одна жилка не дрогнула на лице Шейна. Он взял посыльного за плечо:

— Кто это вам дал?

— Какой-то парень остановил меня и попросил… Дал мне доллар.

— Как он выглядел?

Шейн сильно надавил на плечо посыльного. Тому, видно, было очень больно, потому что он стал испуганно озираться.

— Да я не посмотрел на него, зачем мне! Он был в подворотне, там было темно. Он окликнул меня, когда я проходил мимо.

Шейн отпустил его, и посыльный поспешил выскочить за дверь.

Рурк подошел к Майклу и взял записку, безвольно висящую у него в пальцах.

Шейн стоял, глядя в одну точку.

Рурк прочел записку и присвистнул.

— Ты лгал с самого начала, Майк. Кусок квитанции у тебя.

Шейн тупо повторил:

— У меня.

Рурк стоял перед ним, широко расставив ноги.

— Я не буду осквернять свой рот, высказывая то, что думаю о тебе, Шейн. Дай мне пройти.

Шейн продолжал загораживать ему дверь. Рурк скривился.

— Отойди. Мне противно даже дотронуться до тебя.

Шейн вздернул брови.

— Ты становишься чересчур мелодраматичным, тебе не кажется?

— А ты, я вижу, готов продаться самому дьяволу. — Голос Рурка дрожал. — Мне надоели твои басни. Пропусти!

Шейн не двинулся с места.

— И куда же ты собрался?

— К Пирсону.

Шейн перевел дыхание.

— А записку ты прочитал?

— Прочитал.

— И понял, что она значит? Ведь они же захватили Филлис!

— А ты захватил связующее звено между группой предателей и агентов и секретными планами нашей защиты!

— Да, — кивнул Шейн, — у меня есть то, за чем охотятся обе стороны. Сперва мне хотелось самому в этом разобраться. А когда я понял, что это такое, нависла угроза над Филлис. И это мой единственный козырь в борьбе за ее жизнь. Если ты заявишь об этом Пирсону… — голос его прервался, — если меня вынудят отдать этот обрывочек картона…

Рурк тяжело дышал.

— Филлис не захотела бы, — сказал он, — чтобы за ее жизнь платили такой ценой. Она не простит тебе, если ты пойдешь на сделку с этими подонками.

— Пускай не простит. Но не могу я отдать ее жизнь…

Рурк внезапно стал спокоен.

— Это всего одна жизнь, Майк, а в мире гибнут тысячи людей. Вот сейчас, в эту минуту. Тысячи и тысячи… Мужья теряют жен, жены теряют мужей, их сыновья уходят в морскую бездну, бомбы рвут их в клочья…

— Заговорил газетными передовицами? Я их только просматриваю, читать не люблю, — усмехнулся Шейн.

— Если ты думаешь, что Фил…

— Ничего я не думаю, «что Фил»! — грубо оборвал его Шейн. — Я думаю, что я! Понял? Я!

Губы Рурка брезгливо сжались.

— Отойди прочь!

Шейн не сделал ни шага.

— Способен ли ты выслушать меня?

— Нет. Ты столько сегодня лгал, что уже ни одно твое слово ничего не стоит. Я иду к Пирсону.

— Мне очень жаль, Тим… — сказал Шейн и отступил в сторону. — Если ты ничего не хочешь слушать о тех причинах, которые…

— Меня они не интересуют, — сказал Тим и шагнул к дверям.

— Тогда тебе лучше отключиться, — с сожалением произнес Шейн, и его кулак точно впечатался в челюсть Рурка. Тот качнулся назад и рухнул на пол.

Шейн перешагнул через него и прошел в спальню. Он позвонил в отдел частных объявлений «Геральд» и заказал в утренний выпуск следующий текст: «Согласен. Плюс тысячу долларов. М. Ш.»

Затем вернулся в гостиную и, не глядя на распростертое тело Рурка и съежившуюся в кресле Элен, налил себе коньяку.

Глава 13

Элен попыталась было заговорить, но он на нее цыкнул.

— Заткнись! Мне нужно подумать, как выпутаться из этого дерьма, в которое ты меня сунула.

Она попыталась обиженно надуть губы, но могла адресовать эту гримасу только зеркалу. Шейн сел к ней спиной.

Он сидел некоторое время не двигаясь, затем достал вторую телеграмму Мэрфи и принялся тщательно изучать.

Интересно, что Пирсон не упомянул ни о каком ограблении Лейси, которое привело Моргана за решетку. Не знал или не придал значения? Но ведь они сообщники! Зачем же вся эта игра с ограблением? Что это игра — Шейн уже не сомневался. Это не было новинкой в криминалистике: фиктивные нападения по договоренности, а затем исчезновение с похищенным. Но тут было как-то все наоборот. Не исчезновение с награбленным, а тюрьма для второго участника.

Интересно, давал ли Лейси на суде показания против Моргана, выступал ли как потерпевший? И для чего все это было?

Ответ на все это мог бы осветить многое… Размышления Шейна прервал телефон. Звонил клерк снизу. Пришла еще одна телеграмма. Шейн попросил принести ее и уже через минуту открывал дверь посыльному.

Телеграмма была опять от неутомимого Мэрфи.

«Чарльз Бортинг, репутация состоятельного человека. Разводится в Нью-Йорке. Связь с некой Элен Бринстед. Отношения афишируются. Фотографии и детали в воскресной „Миррор“, страница 14. Оба сняты в „Сторк-клубе“ в субботу вечером».

Шейн сунул и эту телеграмму в карман.

Элен вскочила.

— Я не могу больше! Расскажите же мне, что происходит?!

Шейн с удивлением посмотрел на нее.

— Зачем?

— Я же не деревяшка! Я с ума схожу! А вы ничего не говорите мне!

— Не думал, что тебя интересует еще что-нибудь, кроме ликвидации Моргана. Но это сделано. И тебя еще не вышвырнули за дверь. Что тебе еще надо?

— Кто эти люди, что были здесь? Что вы искали в моей одежде? Хоть это я имею право знать?

— А ты небось не знаешь.

Она топнула ногой.

— Я ничего не знаю!

— И ничего не слышала из своего шкафа?

— Вы бы еще тише бормотали! Вот именно, что ничего! А вы ведете себя со мной, будто я вешалка из этого шкафа! Что было в той записке, которую вам принесли? Вы от нее чуть не умерли, а ваш друг так взбеленился, что вам пришлось его успокоить? И что он имел в виду под каким-то обрывком… — Она запнулась, потому что Шейн расхохотался. — И о шпионаже! — крикнула она. — Что вы тут говорили о каком-то…

Шейн перестал смеяться так же внезапно, как и начал.

— Ну, хватит, — сказал он. — Захочу посмотреть комедию, пойду в театр. Не понимаю, почему ты не выступаешь на сцене по-настоящему, вместо того чтобы показывать свои ноги в забегаловках. У тебя получается совсем неплохо.

— Что… неплохо?

— Да хотя бы та история со свадьбой, разводом и прочей петрушкой…

Элен вздрогнула, и глаза ее как-то потухли.

— Это… о Чарльзе Бортинге?

— И об Элен Бринстед, — добавил Шейн. — Не эту ли историю вы придумали в номере Лейси, когда он искал повод, чтобы ты приехала ко мне? И убедила меня, чтобы я укокошил Моргана? Так ли уж это нужно было для свадьбы Элен и Чарльза?

— Что вы хотите сказать?

— То, что до замужества ты носила фамилию Долларт. И ты не взяла ее после развода. Тебе понравилась другая фамилия, Бринстед.

— Ну и что? — огрызнулась она. — Ну, не хотела возвращаться к девичьей фамилии, а Бринстед не хуже любой другой.

— В умении соображать тебе не откажешь, — ухмыльнулся Шейн, — но вот сейчас тебе придется поднапрячься. Каким образом Элен Бринстед была с Чарльзом Бортингом в «Сторк-клубе» в Нью-Йорке, где они были сфотографированы для воскресной «Миррор», в то время как ты была уже тут, в Майами?

— Откуда вы знаете про фотографии? — вяло спросила она.

Он похлопал себя по карману.

— Телеграмма. «Миррор», страница 14. И фото. И все подробности скандального развода. Две колонки. Эти две колонки были вырезаны из воскресной газеты, которая валялась на постели Лейси в его номере. Понятно, откуда вы взяли эту душещипательную историю, которая должна была меня сразить.

Элен глядела в пол остановившимися глазами.

— Все правильно, — наконец сказала она. — Но я обезумела от страха, мистер Шейн! Ведь любая минута, пока был жив Макс, могла стать последней в моей жизни! Вы должны это понять.

— Ничего я вам не должен.

— Вы должны мне верить.

— Трудно. Как сказал мой своевременно притихший друг Тим, кто раз солгал, тому веры уже нет.

По ее щекам катились слезы, лицо было искажено, и она не прятала его.

— Да, да, это была дурацкая затея со свадьбой и прочим, но я была в таком отчаянии! Лейси боялся выйти против Макса открыто… А что оставалось мне?

Она плакала так некрасиво, что можно было поверить ее искренности — хлюпала и сморкалась.

— Значит, когда со мной не прошел первый номер и я уклонился, а время не ждало, ты нашла другой выход. Подкараулила меня и прокралась ко мне в постель, надеясь, что, когда явится Макс, а явиться он, очевидно, должен был, мне придется или убить его, или выгораживать тебя, если убьешь ты. У меня по-прежнему не было повода убивать его. Тем более что он уже опустил пистолет. И тогда убила его ты. Как по писаному. Браво. А я тебя выгородил. На бис не надейся.

— Ох! — зарыдала она. — Клянусь, я не знала, что он может сюда явиться! Он выследил меня. Как вы можете говорить, что я планировала это!

— На суде так и скажут: запланированное убийство. Преднамеренное.

— Я ничего не планировала! Что бы вы ни думали обо мне, я ничего не планировала! Но когда Макс пришел и застал нас…

— Эта комедия уже сыграна и успеха не имела. Максу было плевать, в чьей ты постели. Уж это я понял сразу. Почему бы тебе не начать говорить правду для разнообразия? Хотя бы в некоторых вещах.

Ее тонкий платочек промок насквозь. Шейн бросил ей свой. Затем закурил, ожидая, пока она приведет себя в порядок.

— Для начала скажи, почему ты решила, что Макс убьет тебя? Чем ты ему так уж мешала?

— Он угрожал мне… Ну… У него был жуткий характер…

— Мало ли у кого жуткий характер. Если бы всех за это убивали… Ты вроде собралась говорить правду.

Она молчала.

— Тогда я скажу. Вы предали его — ты и Лейси. Узнав об этом, он сбежал из тюрьмы и последовал сюда за вами. Не так уж трудно было выдать его, как беглого преступника, но он мог на допросе расколоться и тем самым испортить вам с Лейси всю коммерцию. Это обстояло так, и только так.

Она всхлипнула, но плакать не стала, увидев окаменевшее лицо Шейна.

— Да. Примерно так. Но я не предавала Макса. Я хотела сохранить его долю до того времени, когда он выйдет из тюрьмы. Я хотела сказать ему это…

— Но он бы не поверил тебе, — с ехидным сочувствием сказал Шейн.

— Нет… Он не стал бы слушать!

— Почему бы это? — усмехнулся Шейн. — Похоже, что он слишком хорошо тебя знал, чтобы поверить в такую чушь. Но он вынужден был передать тебе свою часть квитанции, когда его посадили. Тюрьма — не лучшее место для хранения документов.

— Да, он велел сохранить это для него. Но я не знала, что это такое. Он только сказал, что это очень важная вещь.

— Где она теперь?

— Я не знаю. Ну… знаю, но не точно.

— Что ты с ней сделала?

Она вскочила на ноги, вся дрожа.

— Дайте мне что-нибудь выпить! Я вам все расскажу. Кому же еще? И Джим, и Макс умерли…

Шейн налил коньяку в рюмку Тима и подал ей. Тим лежал неподвижно, и лишь из тонких губ его через равные интервалы прорывалось хриплое дыхание.

Расплескав полрюмки, Элен одним глотком осушила остаток. Это придало ей уверенности, и она заговорила уже более ровным голосом:

— Я не знала, что означает этот кусок картонки. Макс собирался скоро выйти, но угодил под статью сроком от пяти до восьми лет. Я о нем не скучала, а про обрывок картона и не думала. Мне ничего не говорили эти цифры и буковки. Обещала хранить — и хранила. Его дела меня не касаются! Подальше — поспокойнее… Но вот недели две тому назад ко мне явился человек якобы от Макса. Сказал, что его зовут Гарри Хозмен и что я должна отдать ему этот кусок картона. А мне что. Я и отдала.

— И за сколько же? — спросил Шейн.

Она заморгала своими кукольными ресницами и наивно переспросила:

— Что?

— Сколько вы получили за это, мадам?

— С чего вы взяли…

— Не надоело кривляться? Ты не тот человек, чтобы даром отдавать такое. Так сколько ты содрала с этого Хозмена?

Ей удалось покраснеть, чему Шейн даже поаплодировал, сказав, что это здорово. После этого она, разозлясь, хлебнула еще коньяка, налив его сама, и проговорила вызывающе:

— А почему бы и нет! Я имела на это все права! Бог свидетель, Макс никогда не помогал мне. Я сама ему помогала! И он не оставил мне ни цента!

— Трогательные подробности прибереги для присяжных, — нетерпеливо перебил ее Шейн. — Так сколько же дал тебе Хозмен?

— Тысячу долларов и еще два дня торговался. Говорил, что этот обрывок не стоит таких денег. Потом все-таки дал.

Шейн присвистнул.

— Всего тысячу? Я готов поверить, что ты не знала, что продаешь.

— Конечно! Вот и Джим так сказал. Он появился два дня спустя. И я догадалась, что он-то знает… Только он не знал, что эту картонку Макс оставил мне.

— А потом узнал. Видимо, от Хозмена.

— Да-а, так оно и было. И вот Джим позвал меня сюда, в Майами, чтобы попробовать отколоть от Хозмена кусок побольше. Он сказал, что Хозмен вообще ни при чем и ничего не заслуживает.

— Хозмен в Майами? — мельком спросил Шейн.

— Да.

— Где?

— А с чего это я должна все вам выкладывать?

— С того, что ты уже вне игры. Лейси мертв…

— А его кусок квитанции у вас.

— Допустим. Скажи, где Хозмен, и, может быть, мы с ним столкуемся.

— А я?

— Вышла из игры, я уже сказал.

— Но что-то я должна иметь со всего этого?

— Тебе недостаточно, что я тебя вытащил из истории с убийством?

— Ну вытащил и вытащил, это дело прошлое, этим не проживешь.

— Скажи спасибо, что вообще жива. Выдай я тебя полиции, жизнь стала бы для тебя далекой мечтой.

— Что же вы теперь-то можете изменить? Сыграете отбой? Сами ответите за то, что скрыли правду.

— И все-таки, — медленно сказал Шейн, — ты мне все скажешь. Хотя бы в кредит, — жестко добавил он, — если прошлые заслуги для тебя ничто. Рассчитаемся.

— Только за наличные, — раздраженно сказала она. — Нашел дурочку.

Шейн некоторое время молча разглядывал ее. Как какое-то насекомое. Затем пожал плечами.

— Впрочем, он сам придет ко мне. Ему больше ничего не остается.

Элен повертела в руках рюмку.

— Это объявление… вы звонили в газету… Это для него?

Шейн кивнул.

— Осел! — взорвалась она. — Продадите за тысячу?

— Вы же, мадам, продали свою часть за эту цену.

— Но тогда я не знала! А вы знаете! Хозмен в ваших руках! И он даст и десять тысяч, и все пятьдесят!

— Так ведь и я в его руках, — просто сказал Шейн, — у него моя жена.

— Ваша жена?!

— Вот-вот. И моя позиция очень ослабла. Мне хоть бы тысячу. Чтобы компенсировать моральные издержки, — усмехнулся он.

Элен сплюнула.

— Идиот, — сказала она разочарованно. — Ну и что с того, что у него ваша жена? Подумаешь.

— Именно, что подумаешь. Как подумаю, что он может сделать с ней все, что захочет… — Он скрипнул зубами.

— Вас это пугает? Так ведь и вы можете запугать его. Сделайте вид, что ваша жена вам безразлична. Этому будет легко поверить. Тут, в Майами, говорят, что вы и родную мать продадите, если вам предложат хорошую сумму.

Осунувшееся лицо Шейна еще больше обострилось.

— Я знаю, что обо мне говорят. У каждого своя манера рекламы. Я не против. Иногда это даже помогает… — Не меняя тона, он вскользь спросил: — А кто был третьим в этой сделке с квитанцией?

На мгновение она застыла, затем с деланной небрежностью бросила:

— А что?

— Он тоже здесь?

— Я о нем ничего не знаю.

— Ты вроде бы согласилась говорить мне правду.

— Я уже все сказала, что знала. А об этом я ничего не знаю. Думаю, что Хозмен. Или сам, или уговорил кого-то подстроить это. Он хотел все взять в свои руки. — Она поставила рюмку и поднялась. — Я лучше пойду.

Шейн спросил, не вставая:

— Куда?

— Домой.

— Интересно, — вздохнул Шейн, — откуда такая любовь к полицейским. Они будут счастливы увидеть тебя там. И не будут так скромны в вопросах, как я.

Она помедлила. Губы ее подрагивали, глаза были опущены.

— Но ведь вы не хотите, чтобы я осталась у вас?

— После того, как я убил твоего мужа? Это было бы пикантно, но мне не до шалостей. Так что оставь свои бредовые идеи. Деньги у тебя есть?

Она нервно схватилась за свою сумку.

— Н-немного.

— Мне они не нужны. А ты можешь отправиться в отель, ну хотя бы «Тайдуотер», прямо на этой улице. Зарегистрируйся, ну хотя бы как Энн Адамс, и сиди там и не рыпайся. У меня хватит забот и без того, чтобы думать еще и о твоей безопасности. Я сам свяжусь с тобой, как только что-нибудь прояснится.

Она кивнула.

— Не забудьте, что это именно я сказала вам про Хозмена. — Элен тронула его за плечо, но он к ней не повернулся. — Слышите? Он заплатит вам сколько угодно, и тогда вы не забудьте, кто вас надоумил…

— Забыть трудно, — сказал Шейн, — такие штучки незабываемы. Отправляйся в отель.

— Я вам верю. Чувствую, что могу вам доверять. Вы первый человек, к которому я испытываю подобное чувство.

— Не могу выразить, как я польщен, — осклабился Шейн.

Он продолжал сидеть, не глядя на нее. Подождав немного, она вышла и закрыла за собой дверь.

Глава 14

После ее ухода Шейн некоторое время сидел неподвижно. Затем он встал и подошел к лежащему Рурку. Тот все еще был без сознания. Вздохнув, Майкл взвалил его на плечо и отнес в спальню. Там он бережно уложил его в постель и прошел в ванную. Оттуда он принес катушку липкой ленты и заклеил репортеру рот, затем привязал его руки к спинке кровати. С ногами он проделал то же самое. Столик с телефоном отодвинул как можно дальше, насколько позволил провод.

Затем Шейн вынул из шкафа полосатый пиджак и прикрыл свои рыжие вихры шляпой. Еще раз оглядев поверженного репортера, он развел руками.

— Ты сам этого хотел, Тимоти! — и вышел из квартиры.

Он спустился на один этаж и открыл дверь своей конторы. Здесь было все в том же порядке, в каком они с Филлис оставили днем.

На месте был и обрывок картона, засунутый под пишущую машинку. Майкл взял его и перечитал, нахмурившись. Тут стоило подумать. Оба края обрыва были неровными, значит, это была середина квитанции. И, пожалуй, самая важная, поскольку ряды цифр образовывали серию, а это был основной компонент, по которому могли выдать багаж.

Шейн прикрыл глаза, восстанавливая ту первую сцену, с которой все началось.

Он вынул руку Лейси из кармана и достал из скрюченных пальцев маленький кусочек картона. Да, очень маленький. Слишком. Похоже, что кусок от середины квитанции был все-таки оторван… Это и позволило Лейси уехать. Его не стали добивать. Решили, что выхватили всю его часть квитанции.

Это были догадки, но они хорошо вписывались в известные Шейну факты и проясняли мучившее его весь вечер обстоятельство: как это гангстеры упустили свою добычу? Это был их «прокол»!

Шейн положил обрывок на то же самое место. Пока что этот тайник был не хуже любого другого. Он вышел на улицу.

Сев за руль своей машины, Шейн опустил ветровое стекло. Легкий предрассветный ветерок успокаивал, даже усыплял слегка, когда Шейн медленно проезжал по еще пустым кварталам деловой части города. Ветерок как бы выдувал тревогу и смягчал напряжение Шейна. Даже то, что Филлис была в руках убийц, не казалось таким зловещим и безысходным, как ночью. Он уже держал палец на спуске этого запутанного дела, просто надо подождать ответа на объявление в утреннем выпуске газеты. А пока…

Он лениво откинулся на спинку сиденья.

Впрочем, подспудно он сознавал, что охватившее его успокоение таило в себе опасность. Это был вирус уходящей тропической ночи, вирус безмятежности, проникающий в кровь человека, привыкшего к ритму курортного города…

Пирсон, его рассказ о шпионах, секретном оружии — все это сейчас казалось Шейну фантастикой: он и верил, и не верил. А эти призывы Рурка забыть о Филлис и думать о великих делах… Как-то все это не очень тронуло его. Он ничем не хуже тех, кто бежит сюда, в мир моря и солнца, от неумолимой гражданской ответственности…

Шейн тряхнул головой. Да, это летаргия сознания. И она подстерегает его. Он стал угрюм.

Затормозив перед редакцией «Ньюс», он решил, что настала пора установить курс акций, которые он выбрал для себя. Хотя газета была вечерней, выходила она днем, и работа на всех этажах уже кипела.

Шейн вышел на том этаже, где помещался отдел городских новостей. Кивнув знакомой машинистке, он начал пробираться по длинному коридору к двери с надписью «Библиотека».

Его окликнули сзади:

— Хэлло, Майк!

Он обернулся и встретил взгляд всегда хмурого Гранжа. Несварение желудка и постоянная зависимость от нерадивых репортеров… Сегодня он был особенно мрачен.

— Что-нибудь опять с желудком, Гранж? — спросил Шейн, поздоровавшись.

— Да нет, с желудком нормально. Тут у меня забота с этим Рурком. Не видел его? Что он, черт побери, воображает? Возомнил, что может исчезать, когда вздумается!

— Разве его еще не было? — удивился Шейн.

— Конечно нет! Джентри сказал, что оставил его с тобой, а ты его не видел. Черт знает что. Позвоню-ка я в полицию еще разок…

— Я бы не стал беспокоить Джентри так часто, — сказал Шейн. — Может, Тим нащупал кое-что интересное и пошел по следу? Кое-что случайно знаю… И не волнуйся за него. Ты же знаешь его!

— Вот именно, — мрачно кивнул Гранж. — Хорошо знаю. Может нализаться и отлеживаться… Хотя бы у тебя. А ты его опять покрываешь, а?

— Нет, он не нализался, поверь. И чувствует себя не так уж плохо. Когда мы расстались, он был в прекрасной форме… И похоже, собирался остаться в ней, пока не прояснится некая история.

— Уж не работает ли он на тебя? — подозрительно спросил Гранж.

— В некотором роде, я бы сказал…

— А что за история?

— Она связана со смертью Лейси. Об этом кричали все газеты.

— О-о! — произнес Гранж, вынимая блокнот. — Значит, вот какая птичка к нам залетела! Ну-ка, давай рассказывай.

Шейн отвел в сторону его блокнот.

— Мимо, мимо. Птичка пока секретная. Рурк все сообщит потом, а пока нельзя. Не веришь, спроси у Джентри. А пока извини, я тороплюсь.

И он прошмыгнул в дверь, за которой на высоком стуле сидела пожилая женщина, увлеченная вязанием.

Шейн галантно раскланялся.

— Доброе утро, мэм.

Коротко взглянув на него, она фыркнула, не переставая вязать.

— И не думай, что я буду отрываться от работы, чтобы разглядывать такое сокровище, как Майкл Шейн. Каждый раз, стоит мне оторваться от дела, я спускаю петлю, и, если я буду отрываться каждую минуту, у меня получится рыболовная сеть, а не свитер…

Шейн улыбнулся.

— Может, это и будет то секретное оружие, о котором я слыхал. А что? Если они наденут рыболовную сеть вместо свитеров и все перемерзнут…

Увидев, что глаза женщины стали суровыми, он стушевался.

— Не обращайте внимания на мои шутки, мэм. Они мне редко удаются. Где вы храните нью-йоркские газеты?

— На третьем стеллаже слева в конце. За три месяца, — проворчала она и окончательно уткнулась в свое вязание.

Шейн вытащил подшивки «Геральд трибюн» и «Таймс». Затем, расположившись на широком столе, он начал просматривать заголовки. Перелистав четыре номера, он наткнулся на заголовок: «Дерзкое ограбление средь бела дня».

Далее подробно описывалось, как на Джима Лейси, банковского посыльного, работавшего в широко известной маклерской фирме, было совершено покушение. Грабитель одним ударом сшиб его на панель, отчего Лейси потерял сознание. Поэтому полиции он мог дать весьма приблизительное описание напавшего, хотя это было и днем…

Ничто в заметке не опровергало и не подтверждало смутного подозрения Шейна в предварительном сговоре. Грабитель был хорошо подготовлен. У него были стальные ножницы, которыми он перерезал цепочку, крепившую чемодан с деньгами к запястью Лейси. А зевакам он пригрозил пистолетом. Прыгнул в проезжавшее такси и исчез в потоке машин.

В следующем номере уже появился Макс Морган, сфотографированный крупным планом. Надпись гласила: «Опознан как грабитель».

Шейн тщательно перечитал сообщение о поимке Макса Моргана. Его взяли в меблированных комнатах через несколько часов после ограбления. Помог анонимный телефонный звонок. Морган отчаянно отпирался, ссылался на алиби, которое было проверено и опровергнуто. Ни украденных денег, ни каких-либо других улик найдено не было, но он был опознан тремя свидетелями. Лейси на очной ставке признал, что это мог быть тот самый человек. Далее шло подробное описание крупной суммы денег и ценных бумаг, пропавших у Лейси. Все вместе составляло более ста тысяч долларов.

Младший компаньон ограбленной фирмы, совершавший круиз по Карибскому морю, был срочно отозван из отпуска. Сообщалось, что его супруга мужественно отнеслась к тому, что путешествие пришлось прервать. Она была известным членом женской лиги, и ее репутация настраивала всех клиентов оптимистически. Фирма уверяла, что все похищенное полностью покрывает страховка Лейси и платежеспособность фирмы не поколеблена.

Отложив газеты, Шейн закурил. Нет, ничто не указывало на то, что Лейси был в сговоре с Морганом. Может, кто-то третий дергал за ниточки марионетку Моргана? Сто тысяч долларов были необычны для простого посыльного, не каждый день ему доверялись. Вряд ли было простым совпадением, что Морган угодил именно в этот день… С другой стороны, Шейн знал, что частенько фирмы предпочитают не посвящать посыльных в такие детали, как ценность пакетов. Именно для того, чтобы исключить возможность какого бы то ни было сговора. Об этом в данном случае и подумывал Шейн. Но четкой нити, связывающей соучастников, никак не просматривалось.

Впрочем, он еще не просмотрел все подшивки. Потянувшись и устало зевнув, Шейн полистал несколько следующих номеров. Пирсон сказал, что секретные документы были выкрадены за два дня до ареста Моргана… Шейн полистал газеты назад и выругался. Надо было быть полным идиотом, чтобы разыскивать подобные сообщения! На такие милые новости накладывают строжайшую цензуру. Правительство не будет рекламировать утечку информации. Да еще секретной!

Некоторое время Шейн сидел, задумчиво втягивая дым в легкие. После тщательного прокручивания всех известных ему фактов он снова взялся за газеты и начал скрупулезно изучать все второстепенные заметки. Он был убежден, что нужное ему сообщение кроется где-то здесь, а не на первых полосах. Среди краж со взломом и других аналогичных сообщений о жизни большого города он наконец наткнулся на то, что искал: маленькая заметка в две колонки. В одиннадцать вечера, возвращаясь к себе домой на Пятую авеню, супруги Бартон подверглись нападению вооруженного преступника, лицо которого было закрыто. Он приказал им войти в квартиру, затем накинул на миссис Бартон платок с хлороформом и, усыпив ее, потребовал у мистера Бартона, угрожая ему пистолетом, чтобы он открыл ему сейф. Мистер Бартон повиновался, и бандит забрал все ценности. В сейфе находилась умеренная сумма, как заявил позднее мистер Бартон, и грабитель скрылся, не причинив дальнейшего вреда. Отпечатки пальцев позволили установить личность гангстера. Это был некий Хозмен, неоднократно судимый за подобные дела. Полиция посулила немедленно арестовать его, тем и ограничилось. Сколько ни листал следующие номера Шейн, он так и не обнаружил никаких последствий обещания полиции. Хозмен как в воду канул.

Шейн уложил на место подшивки и, бросив невозмутимой библиотекарше: «Доброй ночи», на что она удивленно моргнула, вышел в коридор.

Зайдя по дороге к Гранжу, он осведомился:

— Есть что-нибудь от Тима?

Тот в ответ только выругался.

— И если ты увидишь этого подонка, — заключил Гранж, — передай ему, пусть застрелится, если не выдаст мне всю историю до выхода газеты.

Шейн повернулся и вышел. Когда он садился в машину, солнце уже взошло.

Глава 15

Шейн остановился на углу улицы и купил свежий выпуск «Геральд» у заспанного газетчика.

Подъехав к своему дому, он вошел в холл и только тут развернул газету. Его объявление было внизу, в колонке частных объявлений. Он задумчиво потеребил мочку уха. Затем достал ручку и обвел короткую строчку своего объявления. Подойдя к клерку, он попросил большой конверт, вложил туда газету — отмеченным объявлением кверху, надписал некий адрес и попросил клерка немедленно отправить его с посыльным.

Поднявшись наверх, он подошел к двери своей квартиры и прислушался. Ни звука. Войдя, он прошел в спальню и остановился перед лежащим Рурком. Тот явно пытался освободиться. Глаза его сверкали от бессильной ярости. Голосовые связки энергично работали, но сквозь профессионально сделанный кляп пробивалось только мычание.

Шейн освободил ему рот, но тут же выяснилось, что Тим не желает с ним говорить. Просто выдохнул парочку ругательств и все.

Шейн огорченно взлохматил свою рыжую шевелюру.

— Черт побери, Тим, ну зачем ты вынуждаешь меня к крайним мерам? Выслушай мои доводы, и я тебя отпущу.

— Залепи мне уши, — процедил тот, — сам я не могу.

— Упрямый осел, — вздохнул Шейн, — ты и так ничего не услышишь, потому что не желаешь слушать. А я говорил с Гранжем. Он весь кипит оттого, что ты не вышел на работу.

Тим тяжело дышал.

— Я сказал Гранжу, что мы с тобой вместе заняты одним делом, и договорился с ним. Искать он тебя не будет.

Тим откинулся назад и, не мигая, смотрел на Шейна. Тот продолжал, присев на краешек постели.

— И не смотри на меня так. — Голос Майкла звучал почти жалобно. — Ты разрываешь мое сердце. Тим, выслушай же меня. Дай мне шанс объяснить…

Рурк снова энергично потряс головой и отвернулся.

— Ладно, — сказал Шейн, — даже если ты решил не иметь со мной ничего общего до конца наших дней, тебе не обязательно оставаться связанным. Так или иначе, но дело решится через несколько часов. Ты дашь мне честное слово, что не будешь вмешиваться, пока я все не закончу. Я развяжу тебя, и мы выпьем по рюмочке, как разумные существа. Ну не будь занудой, — добавил он, так как Рурк снова замотал головой, — хотя бы по одному тому, что это бесполезно. Как бы ты ни хотел, тебе уже ничего не остановить. Все идет так, как хочу я — нравится это тебе или нет. Ты потом все поймешь, а пока мог бы провести время приятнее.

Рурк только красноречиво сплюнул. Шейн вздохнул и поднялся.

— Ну, что ж, продолжай оставаться мучеником, а я пойду выпью.

Он проверил, крепко ли привязал Рурка, и вышел из спальни.

В гостиной он вылил остатки коньяка в свою рюмку, сделал глоток и скривился. Затем с рюмкой в руке подошел к окну. В первых лучах солнца набережная была прекрасна. Но сейчас вид ее, всегда восхищавший Майкла, вызывал какое-то раздражение. Он сделал еще глоток и скривился еще больше. Не слишком ли много лет он довольствовался жизнью здесь? Внезапно он понял, что это не может продолжаться долго. Такое же чувство всегда заставляло его бросать одну работу и браться за другую в поисках чего-то неуловимого, почему-то страшно важного для него. Ему казалось, что он перестал метаться, когда встретил Филлис. Вроде наступила гармония: динамичность деятельности частного детектива — и разрядка в уюте семейной жизни. Теперь он знал, как глупо было надеяться, что брак излечит его натуру. Ничто уже не может изменить его. Ничто и никогда.

Он допил коньяк. Солнце торжествующе озаряло залив. Эта долгая ночь кончилась. Шейн прошел на кухню, чтобы сварить кофе.

Он вернулся с полной чашкой в гостиную, избегая глядеть в дверь спальни — глаза Рурка словно прожигали его насквозь, — удобно устроился в кресле и отхлебнул кофе. Будто отхлебнул бодрости и хорошего настроения. Ставки сделаны, и он взял свою карту. Вот-вот начнется настоящая игра…

Чашка уже почти опустела, когда раздался телефонный звонок. Он прошел в спальню, сел на постель и снял трубку.

— Шейн слушает, — сказал он, глядя мимо Рурка.

— Что ты там крутишь, ублюдок? — спросил хриплый голос в трубке.

— А мне так больше нравится, — легко ответил Шейн.

— Тебе! А твоей жене? За что тебе еще платить? Мы просто поменяемся, или — все.

— Тогда все, — сказал Шейн и повесил трубку. Крупные капли пота выступили у него на лбу. Только это и выдало его волнение. Он прошел в гостиную, взял чашку и пошел на кухню, чтобы налить себе еще кофе. Телефон зазвонил снова. Он пошел к телефону.

— Слушаю, — сказал он, так же глядя мимо Рурка.

Голос в трубке был тот же, но звучал менее уверенно:

— Ладно. Видно, ты знаешь, чего стоит тот кусок картона.

— Много больше того, что запрашиваю за него. Тысяча — это очень скромно.

— Хорошо. Ты получишь свою жену и тысячу. А мы получим то, что ты взял у Лейси.

— Хорошо, — сказал Шейн, — но прежде, чем мы начнем уславливаться о деталях, я должен убедиться, что с ней все в порядке. Пусть она сама скажет мне об этом.

— Я не могу этого сделать, Шейн. Я не настолько глуп, чтобы звонить тебе из того места, где она сейчас находится.

— А я, по-твоему, настолько глуп, что стану договариваться с тобой прежде, чем услышу от моей жены, что вы, подонки, не причинили ей никакого вреда!

— Клянусь, что с ней все в порядке.

Шейн грубо рассмеялся.

— Я поверю в твои клятвы не раньше, чем услышу ее голос.

— Но ее здесь нет!

— Поищи.

После паузы Шейн услышал:

— Подожди пятнадцать минут.

— Хорошо.

Он повесил трубку и вернулся к своему кофе. Допив его, он закурил.

Снова зазвонил телефон, и Шейн бросился к нему.

В трубке весело звучал голос Филлис:

— Дорогой, я в порядке. Они вполне прилично обращались со мной.

Шейн сказал совсем тихо:

— Я должен знать, что ты говоришь не под дулом револьвера. Если это так, скажи только «да»!

— Нет, — быстро ответила она, — но мне противно, что тебя шантажируют. Не смей…

Ее резко оборвали.

Через минуту тот же мужской голос спросил:

— Ты удовлетворен?

— Примерно. Осталось договориться, как осуществить обмен.

— Давай.

— Хорошо. Привозите Филлис и забирайте то, что вам нужно.

Он услышал язвительный смех.

— Ты что, всю жизнь имел дело с круглыми идиотами? Так и клевали на удочку, да?

— Просто сам не клевал ни на какую удочку. Как я могу отдать вам то, чем вы так дорожите, пока не увижу свою жену невредимой?

— Да… — протянул голос. — Мы не можем доверять друг другу. Нужно найти нейтральное место. Явимся вместе. Ты — с той вещью, я — с твоей женой.

— И еще с парочкой бандитов, — усмехнулся Шейн. — Так не пойдет, Гортсман.

Голос замер, потом откашлялся.

— Как ты назвал меня?

— Как ты сам себя называешь. По крайней мере, здесь, в Майами.

— С чего ты взял?

— Хватит, — сказал Шейн устало, — мы просто теряем время. Вот как нужно сделать: вы привозите Филлис домой в условленное время, а за пятнадцать минут до этого я уйду.

— С картонкой Лейси?

— Да, она будет у меня в кармане. Но вокруг будет много народа, так что вы не сумеете напасть на меня, не надейтесь. — Он выждал минуту, затем продолжал: — Допустим, это будет на вокзале. Удобно и для вас, и для меня. Дома я оставлю Филлис записку с номером одного из вокзальных телефонов. И я буду ждать в будке ее звонка. А когда она позвонит мне и скажет, что она невредима и держит в руках тысячу долларов, я отдаю вам то, за чем вы охотитесь. Все время я буду на виду у тех, кому это интересно.

— А потом? Откуда я знаю, что ты выкинешь потом, когда она позвонит?

— Ничего не знаешь, правильно. Но ведь и выхода иного нет. В крайнем случае продырявишь меня, если тебе это не понравится.

— Да, ты долго не проживешь, если надумаешь надуть нас. Все время будешь на мушке!

— Все понятно, в этом никто не сомневается. Назови ваше время.

— Десять часов.

— Хорошо. В девять сорок пять я буду на вокзале.

Он повесил трубку. Некоторое время он сидел не двигаясь, а когда закурил — руки его дрожали. Пока все шло хорошо. Как и говорила Элен, Филлис не представляла большой ценности для похитителей, а с другой стороны, они опасались потерять все, если слишком нажмут на него и он обратится в полицию.

Шейн позвонил в справочное бюро и узнал номер ближайшей в камере хранения телефонной будки.

Записав номер, он повернулся к Рурку и спокойно встретил его пылающий ненавистью взгляд. Губы его были плотно сжаты.

— Поскольку ты окончательно объявил мне бойкот, — грустно проговорил Шейн, — рот тебе вроде и ни к чему. Поэтому я восстанавливаю исходное положение.

И он снова залепил ему рот липкой лентой, затем прошел в гостиную и написал записку Филлис:

«Дорогая Фил, позвони по этому телефону, как только прочитаешь эту записку. Я буду на проводе. Вот номер… — И он записал его большими цифрами. Затем так же крупно добавил: — Позвони мне ПРЕЖДЕ, чем освободишь Рурка или разлепишь ему рот. Отпусти его не раньше, чем позвонишь мне. Больше не самовольничай. Сейчас на карту поставлено слишком многое».

Он прерывисто вздохнул и сложил записку, пристроив ее на столе так, чтобы Филлис могла ее сразу увидеть.

Оставалось еще немного времени, прежде чем занавес поднимется в последнем акте. Расхаживая взад-вперед по комнате, Шейн терзался сомнениями… Он мог и ошибиться… Нет! Не мог. Существовала единственная версия, в которую вписывались все факты. Правда, факты были еще не все. Шейн заменял их догадками, и они были логичны… Ему не хватало телеграммы из отдела регистрации отпечатков пальцев, чтобы увериться в последней догадке. Или разрушить, как карточный домик, всю цепь своих умозаключений. С каждой минутой напряжение его возрастало.

Он выпил кофе и съел бутерброд. Еда несколько сняла напряжение, но пока стрелка часов подбиралась к 9.45, он метался по комнате, растрепав свои рыжие кудри.

В 9.45 он схватил шляпу и вылетел из квартиры. Больше он не мог ждать телеграмму — неизвестно, что сделают бандиты, если он не уйдет из дому в назначенный час. Он залетел в контору и выхватил из тайника обрывок картона.

В 9.45 он был в вестибюле и мчался к двери.

Он почти налетел на посыльного, который входил в холл с желтым конвертом в руке.

Шейн остановился.

— Простите, это не для Шейна?

— Да, — ответил посыльный, — из Вашингтона.

Шейн сунул ему мелочь и нетерпеливо разорвал конверт. Бросив быстрый взгляд на лежавшую там бумагу, он ринулся в машину. Теперь он уже никак не мог позволить себе опоздать. Отпечатки пальцев на меню, где Филлис написала ему про Элен и Лероя и которое ему вручил метрдотель «Дуная», принадлежали Гарри Хозмену, которого разыскивала нью-йоркская полиция. Все части мозаики сошлись.

Глава 16

Двухместная зеленая машина стояла у разводного моста, ведущего к северной дороге. Проезжая мимо, Шейн заметил в ней двух человек в широкополых шляпах, пригнувших головы. Свернув за мостом налево, он увидел, что зеленая машина поехала следом. Чтобы проверить это, Шейн немного попетлял по улицам.

Затем он поехал к вокзалу. Преследователи держались позади с интервалом в полквартала. Шейн остановился у вокзала и вышел из машины. Краешком глаза он заметил, что двое из преследовавшей машины сделали то же самое. Он шел медленно мимо камеры хранения, присматриваясь к номерам телефонных кабин. Наконец нашел ту, куда должна была позвонить Филлис. Было без трех минут десять. Он лениво вошел в открытую дверь будки и закурил.

Какой-то человек купил газету и стал ее читать, нарочито прикрывая лицо и держась шагах в двадцати от Шейна. На нем была такая же мягкая спортивная куртка и мятые брюки, как у Лероя, когда он вломился в квартиру Шейна.

Выпуская дым из ноздрей, Шейн равнодушно оглядел зал ожидания. Северный поезд должен был скоро отойти, и в зале царила обычная для этого часа суета. Двое полицейских в форме оживленно разговаривали и смеялись у самой двери в мужской туалет. Взгляд Шейна безразлично ощупал еще с десяток людей, но никто из них не походил на толстого спутника Лероя, да и лошадиной физиономии Гортсмана не было видно.

Оставалось полминуты, Шейн сделал последнюю затяжку и выбросил окурок. Резко зазвонил телефон. Шейн плотно прикрыл дверь будки и взял трубку.

Взволнованный голос Фил сказал:

— Майк!

— Я. Как… ты?

— Хорошо, очень хорошо, дорогой! Со мной все в порядке. Я живая. Но ты… будь осторожен, дорогой! А что с Тимом?

— Развяжи его, как только повесишь трубку. Скажи ему, что я на вокзале. Деньги у тебя?

— Да. Тысяча долларов. Но ты… Обещай мне, что ты будешь осторожен!

— Как всегда, дорогая. Запри двери на все засовы и не выглядывай.

Он повесил трубку и отер пот со лба. Когда он вышел, перед ним стоял Лерой. В руке он держал свой короткоствольный пистолет, обернутый газетой.

— Шлепай прямо в туалет, — прошипел он.

Шейн медленно пошел к туалету. Двое полицейских все еще улыбались друг другу, нахохотавшись над последним анекдотом. Из-за угла вышел Джо и присоединился к Лерою. Все выглядело совершенно невинно.

Гортсман стоял в туалете. Его глаза блестели от нетерпения, но длинное костлявое лицо было неподвижно.

— Ну, ублюдок… — сказал он и протянул руку.

— Надоело быть вежливым, метр? — осведомился Шейн и добавил: — Вряд ли вы позволите мне самому слазить в свой карман…

— Держи лапы на виду, — оборвал его Гортсман. Он подошел ближе, запустил руку в карман Шейна — тот жестом показал, в какой нужно, — и достал обрывок картона.

Лерой и Джо встали за спиной Шейна.

— Последите за ним, пока я проверю, подходит ли это к моим кускам, — сказал Гортсман и отошел в сторону. Пока он складывал обрывки, дверь распахнулась и вошли те самые полицейские, что так увлеченно беседовали перед дверью. В руках у них были пистолеты. За ними виднелось мясистое лицо Джентри и задумчивый Пирсон со своим 45-калиберным. Позади всех возвышался Пэйнтер.

Не дожидаясь первых выстрелов, Шейн бросился на каменный пол. Он увидел, как Джо качнулся от первой пули, угодившей ему в грудь, вторая опрокинула его. Лерой все-таки успел дважды не прицельно выстрелить и рухнул с пробитой головой поперек тела Джо. Гортсман окаменел. В пальцах его застыли обрывки квитанции, из-за которой сейчас умирали люди. По лицу Пирсона скользнула тень, когда он вышел вперед и дважды выстрелил. Обе пули попали Гортсману прямо под ложечку. Он схватился за живот, и обрывки квитанции разлетелись. Ужас исказил его лицо, затем оно все обмякло. Он хотел что-то сказать, падая, но сумел издать только хриплый стон.

Наступила полная тишина.

— Блестяще, Пирсон, — сказал Шейн, поднимаясь. — Как на учебных стрельбах по неподвижным мишеням.

Пирсон поджал губы и посмотрел на сыщика сверху вниз.

— У меня не было выбора, — сказал он и нагнулся подбирать обрывки с пола, залитого кровью.

Джентри шагнул к Шейну.

— Не стоило тебе водить нас за нос, Майк, — сказал он.

Тот пожал плечами.

— Ну, за это не расстреливают.

— Как сказать! — подал голос и Пэйнтер. — На этот раз тебе предъявят обвинение в измене родине!

— Полегче, Пэйнтер, — остановил его Джентри, — это уж дело властей, а не наше с вами. К сожалению, ты арестован, Майк.

— Я рисковал и этим, что делать! А как вы попали сюда?

— Поблагодари Пэйнтера, — кивнул в его сторону Джентри. — Это его кто-то надоумил, что ты замышляешь темное дельце.

— Точно так! — Пэйнтер пригладил усы. — Какой-то анонимный патриот прислал мне сегодня экземпляр утренней газеты с подчеркнутым объявлением. Я сразу понял, что это значит. И предложил Джентри следить за тобой, когда ты уйдешь из дома.

— Гениально, — сказал Шейн, несколько пошатнув самодовольство Пэйнтера. Тот подозрительно посмотрел на него, но Шейн уже равнодушно говорил: — Во всяком случае, Филлис в безопасности и у нее есть тысяча долларов, чтобы нанять адвоката.

— Кто эти трое? — спросил Джентри у Пирсона.

— Вряд ли мистер Пирсон снизойдет до таких мелочей, — сказал Шейн. — Это обычные наемные гангстеры. Они напали на Джима Лейси и не сумели отнять у него нужную им часть квитанции. Работали они вот на этого хозяина. — Он показал на распростертое тело Гортсмана. — Это метрдотель «Дуная». Как раз он-то и был вам нужен, — сказал он Пирсону.

— Возможно, — неохотно ответил тот, поглощенный составлением обрывков квитанции.

— Так-так! — вмешался Пэйнтер. — Мне давно не нравятся дела в этом ресторане. Я чувствовал, что этот Флейгер связан с нацистами. Пора прикрыть его!

— И не пора, и не нужно, — сказал Шейн. — Мало того что Отто совершенно безобиден, он еще и навел меня на Гортсмана! И здорово рисковал при этом.

— Ну что ж, дело можно закрывать, — сказал Пирсон. — Обрывки совпали, и номер серии цел. Поезд уходит через десять минут. Я могу успеть получить документы и попасть на поезд. — И он поспешил к дверям.

— По-английски, не прощаясь, — комментировал Шейн. — А не пойти ли и нам взглянуть на эти документы, Уилл?

Джентри кивнул.

— Возьмите его, — сказал он полицейским.

Все вышли. Навстречу им через зал бежал Тим Рурк. Он был бледен и возбужден.

— Я не опоздал, Уилл? Я должен…

— Ты успел как раз вовремя, чтобы написать захватывающий репортаж, — заверил его Шейн. — А я уже арестован, так что не волнуйся.

Рурк смерил его уничтожающим взглядом и ничего не ответил. Он схватил Джентри за рукав и начал, захлебываясь, что-то рассказывать ему, пока они пробирались к камере хранения.

Шейн с эскортом полицейских замыкал шествие.

Пирсон ждал у окошечка выдачи багажа, нетерпеливо поглядывая на часы и покусывая нижнюю губу. Раздался звонок, оповещающий пассажиров, что поезд вот-вот должен отойти. Пожилой служащий, спеша, вынес лоснящийся кожаный чемоданчик.

— За хранение не платили… — начал он.

Пирсон схватил чемоданчик.

— Заплатите, Джентри. Я не могу терять время. Нужно срочно доставить это в Вашингтон.

— Конечно, конечно, — ответил Джентри. Но Шейн перебил его:

— Немного странная поспешность. Вы даже не проверили, тут ли документы!

— Конечно тут! Где же им еще быть?

Пирсон повернулся бежать. Шейн повысил голос:

— Стойте… Бартон!

Услышав это имя, Пирсон замедлил шаги, пошатнулся, но тут же опомнился и побежал к выходу на перрон. Шейн рванулся из рук державших его полицейских и бросился в ноги Пирсону. Тот уже вытаскивал из кобуры свой пистолет. Они покатились по полу. Одной рукой Шейн схватил ствол пистолета Пирсона, а другой обхватил его за шею. Чьи-то руки растаскивали их, что-то орали Джентри и Пэйнтер. Затем раздался гудок локомотива и стук колес. Поезд отошел. Шейну удалось подмять Пирсона и вырвать у него пистолет. Он отбросил пистолет в сторону и, пытаясь уклониться от полицейских дубинок, закричал:

— Да прекратите же вы, идиоты!

Он вскочил на ноги и оказался лицом к лицу с багровым от ярости Джентри. Впервые Шейн видел его таким!

— Наручники на него!!! — вопил Джентри. — Будь ты проклят, Майк! Я и пальцем не пошевельну, если тебя отдадут под трибунал. Из-за твоей дурацкой выходки мистер Пирсон опоздал на поезд!

— Не Пирсон, пойми ты! Не Пирсон! — кричал ему Шейн, на запястьях которого полицейские уже защелкивали наручники. Он увидел Пирсона уже в дверях. — Если ты не возьмешь его сейчас, пеняй на себя, — вдруг устало произнес Шейн. — Его имя Бартон, и он на это имя реагирует… Реагирует, понял?

Псевдоагент ФБР уже мелькал за стеклянной дверью. Уиллу Джентри часто приходилось действовать, задавая вопросы позже. Он выхватил свой пистолет и скомандовал:

— Стой!

ЛжеПирсон увидел, что на платформе не так мало полицейских, поэтому он счел за лучшее вернуться. Пожав плечами, он обратился к Джентри:

В Вашингтоне узнают о вашем самоуправстве.

Шейн покачал головой.

— Не думаю, что этим уж очень заинтересуется Вашингтон. А вот нью-йоркской полиции будет небезынтересно ознакомиться с содержимым этого чемоданчика!

Джентри растерянно вздохнул.

— Ваш поезд все равно уже ушел, мистер Пирсон, так что давайте спокойно разберемся.

— Он такой же Пирсон, как я Гувер, — проворчал Шейн, — так что можешь не расшаркиваться перед ним. Это — Бартон, младший компаньон маклерской фирмы «Эрнштейн, Гросс и Бартон». Это он инсценировал ограбление Лейси Максом Морганом и помог им украсть сто тысяч долларов, принадлежавших его же фирме. И если эти доллары не лежат в этом чемоданчике, я сдаю свою лицензию.

Джентри стал заикаться:

— Он… не агент ФБР?! Но его же направил ко мне Пэйнтер. — Он медленно повернулся к Пэйнтеру, на лице которого сомнение и замешательство сменилось злобой.

— Ну, конечно, он из ФБР! — завопил Пэйнтер. — Что это опять придумал проклятый Шейн! На этот раз он у меня все равно не выкрутится.

— Выкручиваться-то придется на этот раз не мне, — участливо произнес Шейн. — Скажите, вам предъявляли какое-нибудь удостоверение личности?

— Наверное, предъявляли, — обеспокоенно предположил Джентри.

— Н-нет, — промямлил Пэйнтер, — но я получил официальную телеграмму от самого мистера Гувера, что он направляет ко мне специального агента…

Шейн расхохотался.

— Ты только послушай! Сам мистер Гувер шлет телеграмму нашему Пэйнтеру! Больше бедняге Гуверу нечего делать, как слать телеграммы — личные — всяким начальникам полиции! Впрочем, телеграмма была. И подписанная. Не знаю, как Бартону удалось послать ее, но Пэйнтер на нее клюнул. Черт! Разве ФБР не имеет собственного отделения в Майами? Если им так уж нужен был этот Лейси, они бы просто связались со своей местной службой.

Лицо Джентри побагровело еще больше.

— Это так, Питер? Ты представил его мне как специального агента ФБР на основании какой-то телеграммы?

— Но это была подлинная телеграмма. — В голосе Пэйнтера послышались плаксивые ноты. — Она была с официальным правительственным шифром, а ты же знаешь, что ни один телеграф в Вашингтоне не примет такую телеграмму от первого встречного…

— Значит, это был не какой-нибудь первый встречный, — улыбнулся Шейн и, обращаясь к Пирсону-Бартону, сказал: — А вы зря не пошли на сцену. До того убедительно играли свою роль, что я сам чуть было не поверил…

Тот слегка покраснел, но явно не от стыда, а от гордости.

— У меня с детства призвание к сцене, — признался он и пожал плечами, поняв, что выдал себя окончательно. — Кажется, теперь уже бесполезно упираться. Сочувствую, мистер Пэйнтер, но телеграмму мистер Гувер и не думал отправлять. Я сам ее отправил, и это мне обошлось в сто долларов. Я убедил телеграфиста, что это всего-навсего безобидная шутка с приятелем. Конечно, я опасался, что у меня могут потребовать удостоверение, но мистер Пэйнтер был сама любезность. Когда же вы меня представили мистеру Джентри, все пошло как по маслу. Это превзошло все мои надежды!

Пэйнтер хотел что-то сказать, но лишь разевал рот, задыхаясь. Внезапно он круто повернулся и пошел вон из зала, глядя прямо перед собой.

— Да, вы чертовски хорошо сыграли, — говорил Шейн, — но я-то уже знал, что вы, простите, жулик. Впрочем, ваша история с украденными чертежами просто шедевр.

Бартон слегка поклонился.

— Ради Бога, Майк, — сказал Джентри, — проясни хоть что-нибудь. Значит, никто ничего секретного не крал?

— Все и все крадут, насколько я знаю порядки в нашей стране, — философски заметил Шейн. — Но тут просто не тот случай. Здесь обычное присвоение определенной суммы, которую предполагалось разделить на три части. Но человек предполагает, а бизнес располагает, не так ли? Бартон проделал интересную работу, смешав реальность с выдумкой, в отчаянной попытке заполучить этот чемоданчик. И его шпионская история была не хуже любой другой, какими нас пичкают журналы…

Шейн с удовольствием оглядел растерянные лица Джентри и Рурка. Рурк облизал распухшие губы со следами кляпа и хотел что-то сказать, но Шейн опередил его:

— Бывают ошибки, что ж! Трудно было не поверить. И я бы поверил Бартону, если бы Пэйнтер не сказал мне про телеграмму. Это навело меня на размышления… — Он посмотрел на Рурка. — Ну, а все, что за этим последовало, не столь важно.

Рурк покраснел, а Шейн уже снова обратился к Бартону:

— Я полагаю, ключ от чемодана у вас с собой?

— Да, — кивнул Бартон. Он сунул руку в карман и, прищурившись, посмотрел на Шейна. — Ваши догадки справедливы.

— Ну, не только догадки. Были и факты. Газеты сообщали, что вас отозвали из отпуска после ограбления. Так что вы были единственным человеком, связанным с ограблением, но бывшим в это время в отъезде. Когда вы рассказали историю о квитанции, разорванной на три части, я понял, что вы с Лейси и Морганом спланировали это ограбление и сплавили деньги из Нью-Йорка.

— Все верно, все верно, — меланхолически бормотал Бартон, возясь с замком чемоданчика. Он был так же невозмутим, как и тогда, когда играл роль агента ФБР. Наконец чемодан открылся и все склонились над ним. Завернутая в тряпье, там лежала кожаная сумка с прикованной к ней цепочкой.

— Одного только не могу понять, — проговорил Шейн, — какого черта вы столько ждали и ничего не делали, чтобы заполучить этот чемодан?

Бартон горько усмехнулся.

— Совесть, — кратко сказал он. — Есть она у меня, видите ли.

— Она вам не помешала… — начал Шейн.

Бартон поджал губы.

— Это совсем другое дело. Убытки фирмы целиком покрывала страховка Лейси. А мне нужны были наличные. Когда имеешь жену, которая… Но не будем об этом. Да, совесть не помешала мне намекнуть Лейси, что в такое-то число он понесет особо ценный груз и что неплохо было бы… И устроить это, и припрятать, и все такое. Но совесть не позволила мне украсть еще раз — уже у своего партнера, зная, что он сидит в тюрьме за наше общее преступление! Я разработал план освобождения Моргана из тюрьмы и надеялся хорошо закончить все это дело.

— Остальные ваши партнеры имели свое собственное представление о «хорошем» окончании дела, — доверительно сказал Шейн. — Лейси и жена Моргана склонили вас к тому, чтобы обойтись без бедняги Макса, но вы и его предали.

— Совесть, — повторил Бартон извиняющимся тоном.

— И вы удерживали стабильность положения своей частью квитанции, пока ее не отнял у вас освобожденный из тюрьмы Гарри Хозмен…

— Вы и это знаете.

— Газеты нужно не только читать, но иной раз и перечитывать, — назидательно сказал Шейн, — особенно когда вам надо взглянуть на что-то под другим углом. В общем, это была одна шайка-лейка, и вам стало ясно, что вы — как бы это сказать — торговали кирпичом и остались ни при чем… Вся ставка у вас была на Моргана. Потому вы и освободили его и направили сюда, чтобы нейтрализовать двух других. А подстраховались, выдав себя за сотрудника ФБР, чтобы и с этой стороны изолировать Лейси.

Они разговаривали непринужденно, охраняемые полицейскими, к которым в зале никто не хотел подходить. И все-таки Джентри взмолился:

— Кто хоть этот Хозмен-то? Ничего я не понимаю, Майк. Кстати, ты не хотел бы, чтобы с тебя сняли наручники?

Шейн протянул к нему скованные руки.

— Спасибо, догадался. Хозмен-то? Да тот, с лошадиной мордой, которого Бартон пристрелил в туалете, чтобы тот не болтал. В Майами он жил под именем Гортсмана и терроризировал этого младенчика — Отто Флейгера. Грозил ему гестапо, причем явно клепал на себя. Но у него были причины, так как полиция разыскивала его в связи с ограблением сейфа Бартона. Вот уж вор у вора дубинку украл! А местные притоны мы прочесываем тщательно. Легальная работа у Отто избавляла его от многих неприятностей. Некоторое время он и меня держал в заблуждении, потому что эта версия хорошо вписывалась в шпионскую историю, придуманную Бартоном.

— Это не тот ли Гортсман, у которого вчера угнали машину? — спросил Джентри.

— Он ее уступил двум громилам, которые охотились за Лейси. Поскольку мои наручники освободились, может, ты наденешь их на мистера Бартона?

Тот с готовностью протянул руки. В глазах маклера промелькнуло что-то похожее на облегчение от того, что все уже позади.

Наконец Рурк обрел голос.

— И ты все это знал! Знал, что все шпионские страсти, которыми нас пичкал этот тип, — сплошной пшик! И не намекнул мне!

— Чтобы ты расписал все это на первой полосе? А мне нужно было, чтобы Бартон продолжал играть свою роль. И я еще не знал, где остальные части квитанции. А когда узнал — было уже поздно, вы мне все равно не поверили бы. Ни ты, ни Джентри. Вы оба не чище Пэйнтера по отношению ко мне.

— Ладно, — грубовато сказал Джентри, — лучше подумай вот о чем. Если здесь, в этом чемоданчике, лежит то, о чем ты говоришь, то тебе полагается солидное вознаграждение от страховой компании.

Шейн ухмыльнулся.

— Как видите, и в этом смысле было целесообразнее действовать одному… А деньги к деньгам: дома меня ждет жена с еще одной тысчонкой, которую я заработал, тоже умея помалкивать до поры до времени.

Он остановился, так как в голову ему пришла одна мысль:

— Слушай, Уилл, поскольку с гонораром у меня все утряслось как нельзя лучше, я должен вернуть полиции ее законные деньги. У Лейси было двести долларов, но теперь я в них не нуждаюсь.

Глава 17

Лицо клерка просветлело, когда он увидел Шейна, входящего в вестибюль. Он перегнулся через перегородку и, улыбаясь, сказал:

— Рад, что ваша жена вернулась, мистер Шейн. Вчера вечером вы очень волновались за нее.

— Да, — согласился Шейн, — я немного поволновался. Она вернулась одна?

— Я не видел, но я дежурил у коммутатора, когда она звонила вчера вечером. И, скажу вам, голос ее меня успокоил.

Шейн остановился, не дойдя до лифта. Немного постояв спиной к клерку, он вернулся к нему.

— Вы сказали, что Филлис звонила вчера вечером? — спросил он, нахмурясь.

— Конечно. Вскоре после того, как вам звонил мистер Джентри. Я не слушал больше, я только удостоверился, что это он, — добавил клерк торопливо. — Ведь я понял, что у вас что-то случилось, когда вы просили меня следить за звонками.

— Совершенно верно, — сказал Шейн. — Спасибо.

— Поэтому, когда позвонила миссис Шейн, я понял, что она вернулась, только прошла черным ходом.

— Да, наверно, — сказал Шейн. — Во всяком случае спасибо.

Он пошел к лифту и поднялся наверх. Когда он открыл дверь квартиры, Филлис бросилась ему на шею.

— Все в порядке, дорогая? — спросил он и крепко обнял ее. — Эти гориллы не причинили тебе вреда?

— Ни малейшего. Этот метр из «Дуная», кажется, у них за главного. О, Майк… Скажи, все обошлось? Тим наговорил мне таких страшных вещей, когда я его развязывала.

— Все обошлось, — улыбнулся Шейн, — только рожа у Тима красная. Я и не думал, что он еще способен краснеть. Но он получил материал для сногсшибательного репортажа, а я то, к чему стремился. Но к следующему делу я постараюсь усадить тебя в одиночную камеру, чтобы ты не мудрила. — Он подхватил ее и усадил в кресло. — Какого черта ты не сидела смирно, как я велел, а испарилась из ресторана? Из-за этого я не спал ночь и вообще было много омерзительного.

— Прости, Майк, но тогда мне это показалось хорошей идеей. Та девица наверняка видела нас вместе за столиком и не спускала с меня глаз. У меня было впечатление, что она хочет смыться, пока тебя нет. А когда к ней подошел тот бандит и они зашушукались и вместе ушли, я… я подумала, что ты будешь не против, если я за ними послежу. Я была уверена…

— Врешь ты все, — улыбнулся Шейн. — Ты была уверена, что я никогда не позволил бы тебе этого сделать. Бог мой, дорогая, да ты совсем не тот человек, чтобы связываться с бандой убийц!

— Как сказать, — возразила она, — по крайней мере, они-то приняли меня вполне серьезно. И нарочно выманили за собой, чтобы захватить. Потому что Лерой и тот, другой, ждали меня за дверью. И как только я вышла, сразу же набросили на меня мешок. Ну, и… духами больше не пахло. Ту женщину я больше не видела.

Шейн на минуту онемел.

— Так ты… не ехала в такси? Ты уверена, что Лерой помогал схватить тебя прямо за дверью?

— Конечно. Они притащили меня в кладовую за рестораном. О чем ты говоришь?

Шейн подергал себя за ухо.

— Погоди. Я за последние сутки наслушался таких небылиц, что чувствую себя пьяным в стельку, хотя вот уже сколько времени не пил ничего. Фу-у…

Он прошел в спальню, набрал телефон отеля «Тайдуотер» и спросил, останавливалась ли у, них некая Энн Адамс. Его соединили с номером 212. Услышав голос Элен, он сказал:

— Хэлло, пупсик, это твой рыжий дружок. Помнишь еще меня?

Он кивнул, слушая ее голос, и подмигнул Филлис, которая стояла рядом с потемневшим от ярости лицом.

— Я так и думал, — нежно сказал он в трубку. — Сиди и жди меня. Я сейчас буду.

Филлис подозрительно принюхалась.

— Весь провонял ее духами, — гневно констатировала она. — И от постели разит. Майкл Шейн, эта женщина провела у тебя ночь!

— Только часть ночи, — примирительно сказал он. — Я тебе расскажу потом, а сейчас пусти меня к ней, я с ней договорился.

— После того как меня продержали черт знает где целую ночь? Ты идешь к ней?!

— Она злоупотребляет духами, так что я скоро вернусь, — сказал Шейн, мягко отодвигая Филлис от двери.

— Может, мне нужно купить канистру духов или ведро перекиси, не знаю, чем они там делают это серебро в волосах? Я могла…

Но Шейн уже закрыл дверь, и она бессильно умолкла. Иногда ее муж казался ей самым противным человеком на свете.

В вестибюле отеля «Тайдуотер» Шейн сразу прошел к лифту и поднялся на второй этаж. Он подошел к номеру 212. Элен открыла сразу. Ее шелковое платье было словно изжеванное, явно она спала в нем. Запах духов перебивал острый запах виски. На столике у кровати стояла почти пустая бутылка.

— Тебя так долго не было, рыжик!

Она капризно надула губы, но подставила их ему. Он прошел мимо.

— Зачем ты напилась?

— А что мне еще оставалось делать?

Она шлепнулась на неприбранную постель.

Не отвечая, он осматривал комнату, потом заглянул в ванную, в шкаф. Она откинулась на подушки.

— Еще под кровать загляни. Ревнуешь?

— Всегда проверяю комнату, когда прихожу к таким, как ты. Как можно знать заранее, чего от тебя ждать… Как, скажем, сегодня ночью.

— А что было сегодня ночью? — Глаза Элен никак не могли остановиться на нем.

— Господи, уже забыла. Неужели убийство для тебя ничего не значит?

— Ужа-асное слово, — жеманно протянула она, опуская свои длинные ресницы.

Он сел на стул.

— Оставим ужасные слова в покое и вернемся к Нью-Йорку.

— Прокля-атый город, — протянула она так же и внезапно остро взглянула на него. — Поговорим о делах. Ты сорвал свой куш?

Шейн пожал плечами.

— Обо мне беспокоиться не стоит. Тысяча с Хозмена, да еще намечается приличное вознаграждение от страховой компании.

Она отшатнулась.

— Так ты надул его и выдал полиции?

— А что в этом плохого? Нашла коса на камень, вот и все.

— Хм. Значит, весь удар на Хозмена. — Она даже протрезвела. — А я-то сначала думала, что ты простачок. Вознаграждение! А как насчет моей доли? Ведь это я навела тебя на Хозмена! Ты бы не додумался до такого трюка, если бы я тебе не сказала.

— Если бы ты не лгала всякий раз, как только раскроешь рот, я бы так не вымотался. Мне пришлось проверять каждое твое слово… Но не беспокойся, ты получишь все, что тебе причитается. Ты и в Нью-Йорке кое-что заработала. Ведь это ты отправила Моргана за решетку, так? После того как завладела его частью квитанции. В газетах писали, что помог телефонный анонимный звонок. Не ты ли звонила?

Она хихикнула.

— Конечно, я. Я же помогала ему во всем. Даже деньги сюда переправляла.

— Ну-ну, не бери на себя чужих подвигов. Это — Бартон.

— Смотри-ка! Откуда ты все знаешь?

— Работа такая. А потом он вам с Лейси стал мешать, придерживал свою часть квитанции. Не хотел воспользоваться деньгами, пока Морган за решеткой…

— Точно. Можешь ты понять такую глупость? Заявлял, что это, мол, нечестно.

— У некоторых людей еще живучи предрассудки насчет честности, — сокрушенно сказал Шейн. — Вот ты и спелась с этим Хозменом и продала ему долю Макса, решив, что бандиту будет легче довести дело до конца. Ну, Бартона-то он обобрал быстро. И аппетит у него разыгрался… Ему уже расхотелось делиться с Лейси. Началась охота…

— Сам виноват. Мог бы поступить, как я: продать свою часть квитанции и уйти в сторону. Нам такая добыча не по зубам.

— Это Хозмен тебя уговорил, чтобы ты уговорила Лейси? Наверно, обещал добавить, если ты поможешь завладеть и последней долей. Не по зубам ей, видите ли… Нет уж, в твои зубки лучше не попадаться!

Она захныкала:

— А при чем тут я? На Хозмена работали таких два гангстера!

— А ты была в стороне. Ангелочек.

— Ну… не совсем. А что я могла?! Все, что могла, я сделала! — вдруг раскипятилась она. — Ведь это я упросила, чтобы твоей жене разрешили позвонить сюда и узнать у клерка, что ты дома! Мне стало жалко ее! Я бы на ее месте тоже беспокоилась…

— А каково мне было на моем месте?

— Ну, тебе невредно было и поволноваться. Уж больно ты невозмутимый. А я люблю, когда волнуются такие шикарные парни, как ты. У нас была бы восхитительная ночь, если бы нам то и дело не мешали… — Она снова потянулась к нему.

— Цыц, — произнес Шейн, — мы еще не договорили.

— А чего договаривать? — удивилась она. — Ну, охотились за Лейси и охотились. Ты сам знаешь как. На себе испытал.

— Еще бы!

— Но ты держался молодцом!

— Не будем отвлекаться. Хозмен, значит, очень расстроился, когда бандиты доставили ему только часть обрывка Лейси, да и то не самую главную?

— Он прямо озверел от злости, — призналась Элен.

— Наверно, и тебе попало?

— А мне-то за что?

— За нерасторопность. Не сумела у смертельно раненного человека отобрать нужную вещь…

Элен вздрогнула.

— Что ты плетешь?

— Не плету, а расплетаю. Узлы развязываю… Ты так орала у Лейси в номере, что вас призвали к порядку… А потом, когда он выскочил, ты тоже вылетела, как фурия. И понеслась к Хозмену, чтобы он срочно направил Джо и Лероя вдогонку за Лейси, пока тот не добрался до моей конторы. И это ты помешала ему толком дозвониться ко мне.

— Ты… ты, что ли, был там, с нами?

— Был потом, с меня достаточно. Только зря ты пожалела и четвертой пули на Лейси. С тремя пулями в груди он все же ушел от твоих приятелей.

Элен застыла. Хмель с нее совершенно слетел, глаза чуть не вылезли из орбит.

— О чем… что ты… Что это ты говоришь?!

— Я говорю о тех трех пулях, которые ты всадила в Лейси после того, как он по телефону сказал, что я ему нужен.

— Ты сошел с ума! — задыхаясь, крикнула она. — Я не стреляла! Это Лерой и Джо!

— Опять врешь! — поморщился Шейн. — Лерой и Джо, значит? К сожалению, у них тяжелые пистолеты. Не чета той штучке, из которой ты убила Лейси. Помолчи! Да, Лейси был уже практически покойником, когда они остановили его машину. Поэтому они не стали задерживаться и проверять, весь ли клочок оказался у них в руках. Лейси умирал, и они боялись оказаться поблизости в эту минуту.

Элен пришла в себя и расхохоталась.

— Ну и тип! С чего ты все это взял?!

Шейн подвинул свой стул к ней, наклонился вперед и впился в нее глазами.

— Пиджак и жилет Лейси были застегнуты поверх его ран, — резко и отчетливо проговорил он. — Его ранили дома. В таком виде человек не садится в машину.

— Это не доказательство! — злобно бросила она.

— Для меня — доказательство, значит, для любого юриста это также будет ясно. Его застрелили в отеле. Из той самой пушечки, из которой ты убила и Моргана. Я убедился в этом, когда ты щелкнула впустую, пытаясь выстрелить в Моргана в третий раз. А ведь она пятизарядная. Умела бы ты считать до пяти! Три пули на Лейси — значит, Моргану пришлось удовольствоваться двумя.

— И это не доказательство! Что я, полоумная, чтобы стрелять в отеле? Как я ругалась — слышали, а выстрелов никто не слышал!

— Твой двадцать второй не слишком громкий. Ругалась ты погромче. Кстати, никто не слыхал выстрелов и в моей квартире. Хотя Джентри был уже неподалеку, когда ты добивала своего супруга.

Ужас исказил ее лицо, но она все еще пыталась улыбаться.

— Это все догадки, а факта — ни одного. Кто тебе поверит?

— Может, ты когда-нибудь слышала о баллистической экспертизе? — спросил Шейн. — Нет? Тогда придется просветить тебя в этом вопросе. — Он подошел к телефону и набрал номер: — Начальника полиции, пожалуйста.

Она бросилась на него, как пантера. Он отшвырнул ее одной рукой так, что она пролетела через всю комнату и, всхлипывая, упала на кровать.

— Ты не сделаешь этого! — вопила она. — Я же доверилась тебе!

Заткнув одно ухо, Шейн прижал трубку.

— Алло, Уилл? Говори громче, тут вопят. Ты видел пули, извлеченные из тела Лейси?

— Идиот! — вопила Элен.

— Я думаю, что это двадцать второй калибр, Уилл, — продолжал Шейн. — Да, совершенно верно. Тот же самый, из которого был убит Морган. Да. Слушаю.

— Ты же топишь самого себя! — орала Элен.

— Ори чуть потише, — обратился к ней Шейн, — лучше слушай… Да, да, — сказал он в трубку, — экспертиза покажет, что оба убиты из одного и того же оружия. Но прежде чем отдавать на экспертизу, сними отпечатки пальцев с рукоятки, Уилл. И пришли пару парней в отель «Тайдуотер», номер двести двенадцать. Здесь ты найдешь те же отпечатки.

Он повесил трубку. Элен прерывисто дышала.

— Ты все-таки рехнулся, — сказала она, облизнув пересохшие губы. — Ты последний держал этот револьвер. Там твои отпечатки.

Шейн покачал головой.

— Я держал его только за дуло и слегка потрогал курок. Нет, ласточка, тебе уже ничто не поможет. Даже наше южное джентльменство не прощает самой очаровательной леди двух убийств в один день.

Она отпрянула, сотрясаясь от страха и злобы.

— Будь ты проклят! Ты все обдумал заранее, еще вчера, поэтому и заточил меня тут…

Шейн кивнул.

— Ага. Чтобы ты не исчезла, пока я уточняю последние детали. Все правильно.

И он вышел в коридор. Здесь можно было спокойно подождать приезда полиции. Он устал от воплей.

Больше всего ему сейчас хотелось принять ванну.

Майкл Шейн испытывает судьбу

Michael Shayne’s Long Chance, 1944

Майкл Шейн — 9

Перевод с английского П. Рубцова

Глава 1

Майкл Шейн выпрямился и огляделся. Содержимое последнего ящика его металлической конторки было отправлено в картонную коробку, старенький письменный стол выпотрошен, а небольшая комната, с которой за девять лет он свыкся, как со своей оболочкой, сплошь заставлена перевязанными корзинками и ящиками для бумаг, странно выразительными и точно одушевленными: они нетерпеливо ожидали, когда их вынесут…

А то большое помещение над его головой, где, казалось, сами стены хранят еще, как амальгаму, серебряный налет счастливой жизни с Филлис, теперь сдавалось внаем.

Майкл застонал, как от боли, взял со стола стакан с коньяком и выпил, не разбирая вкуса. Это была последняя бутылка очень старого коньяка, хранимого для особых случаев. Ну что же, теперь такой случай представился… Его чемоданы уложены, он говорил Майами «прощай», он отрешался от всего, что созидал девять лет.

Зазвонил телефон. Он вздрогнул и, нахмурясь, смотрел на верный свой аппарат, приносивший столько хороших и плохих вестей. Потом налил еще немного коньяку, не обращая никакого внимания на телефонные звонки. Они наконец смолкли, и он, медленно смакуя, с задумчивым видом пил, равнодушно слушая, как на его этаже остановился лифт и на площадке зазвучали шаги.

Кто-то остановился перед его открытой дверью. Не шевельнувшись, стоя ко входу спиной, со стиснутыми зубами, он смотрел, как вдали Бискайский залив купался в солнечных лучах.

— Господи, что с тобой, тебе и на звонки уже наплевать? — Веселый голос Тимоти Рурка гулко отозвался в пустой комнате.

— Хочу покоя, — проворчал Майкл не оборачиваясь.

Но Рурк никак не отреагировал на это заявление. Он энергично приблизился, и его рука мягко легла на плечо рыжего детектива.

— Так не годится, Майкл. К чему вечно ворошить прошлое?

— С меня хватит… Я возвращаюсь в Нью-Йорк.

— Я привел тебе клиента.

— Я тебе повторяю, что убираюсь отсюда.

— Ты ненормальный. Тебе прежде надо взяться за работу. Ведь, в конце концов, прошли месяцы, как Филлис…

— Я покидаю Майами.

— Хорошая мысль! Вот-вот, перемени обстановку. Этот клиент как раз…

— Я не беру больше клиентов. Ведь я сказал, что уезжаю.

— Вот по этому случаю я и привел тебе клиента.

Шейн медленно повернулся. У него были красивые глаза, щеки его покрывала двухдневная растительность. Он увидел позади Рурка маленького застенчивого человека с блуждающим взором. На нем был клетчатый костюм и галстук бабочкой.

— Это Джо Литл, Майкл, Дж. П. Литл, — сказал Рурк, отчетливо произнося инициалы. — Джо, я представляю вам Майкла Шейна. Это тот человек, который вам нужен.

Дж. П. Литл сделал несколько шагов и неуверенно протянул руку, но рука его, тщетно повисев в воздухе, упала, а он поджал губы… Рурк принужденно засмеялся.

— Майкл не слишком любезный человек; Джо, но это неотшлифованный бриллиант. Послушай, Майкл, у мистера Литла есть к тебе дело. Как раз то, что надо. Назови цену, и твои услуги будут оплачены. Не правда ли, Джо?

— Я готов на любую разумную плату. — Мистер Литл с некоторой нервностью сглотнул, и его адамово яблоко на миг исчезло за твердым воротничком.

— Видишь, Майкл? Ты хочешь отряхнуть со своих ног песок Флориды, и тебе нужно хорошее дело, чтобы поднять настроение. Новый Орлеан тебе подходит?

Шейн пожал плечами.

— Новый Орлеан — это неплохо…

Рурк скинул со стула пачку бумаг и предложил его Литлу. Сам он уселся на край письменного стола и пояснил:

— Мистер Литл — владелец иллюстрированного журнала. Он приехал в Майами, чтобы купить роман. Знаешь, чтобы печатать его отрывками…

— Тим, честно говоря, у меня нет никакого желания заниматься каким-то новым делом.

— Но ты можешь помочь ближнему. Боже мой, ты хоть послушай, что тебе скажут! Ну, Джо, рассказывайте.

Мистер Литл снял пенсне и стал старательно протирать стекла. Его блеклые голубые глаза рассматривали Шейна, потом воззрились на Рурка.

— Если мистер Шейн не заинтересован…

— Он постепенно дозреет, — уверил его Тим, — валяйте. К тому же и мне интересно… Вы мне едва сказали несколько слов…

— Очень хорошо. Это касается моей дочери Барбары. Она… боюсь, она может оказаться в опасности, и мне кажется, девочка нуждается в защите…

— Ваша дочь в Новом Орлеане? — спросил Майкл с неожиданным для себя порывом. Впрочем, он тут же нахмурился, весьма недовольный собой.

— Да, но лучше я начну с самого начала, — жалобно пролепетал Литл. — Моя Барбара — девочка упрямая, своевольная, с горячей головой, и, как ни больно, я понимаю ее все хуже и хуже… Ее мать умерла, когда она была еще в колыбели. Я пытался быть для нее одновременно и отцом, и матерью, но… моя работа и мои дела…

Он замолчал и сжал губы. Бесцеремонный Шейн посмотрел на часы.

— Пока вы нам сказали только, что у вас есть довольно трудная дочь…

Мистер Литл заерзал на стуле.

— Барбара с малых лет мечтает о писательстве. Но я опасаюсь, что у нее мало таланта. Я делал попытки ее отговорить. Но она сердилась, считала мои замечания несправедливыми. А месяц назад пыталась покончить с собой. Оставила записку, что она неудачница и не стоит обременять мир существованием.

Он беспомощно поднял бесцветные беспокойные глаза на детектива.

— А сколько ей лет?

— Двадцать три года. Глупая, глупая: это же абсурд — неудачница в двадцать три года… — вздохнул мистер Литл.

— Расскажите мне про попытку самоубийства.

— Я привез ее в Майами, чтобы девочка немного развеялась. На следующий день она исчезла. Все бросила и оставила записку… Я провел ужасные минуты…

Рурк взял стул и сел на него верхом, опершись о спинку руками.

— Ты помнишь, Майкл? — спросил он. — Об этом еще были шапки в газетах. Два дня спустя возле берега выловили тело малышки, и мы с Джо ходили в морг. Я написал замечательную статью. Всеобщий интерес и тому подобное…

Майкл покачал головой.

— Я ничего не помню об этом. Вы тогда очень напугались? — участливо спросил он у мистера Литла.

— О да! Никогда не забуду того жуткого посещения… Но… Это была не Барбара. Спустя несколько дней я получил от нее письмо, из Нового Орлеана. Она убежала, когда убедилась, что не в состоянии покончить с собой, и написала, что намерена жить, как ей нравится, возьмет себе псевдоним и начнет писать под другим именем. Она, понимаете, вообразила, мол, из-за того, что дочь издателя, ее не будут принимать всерьез.

Шейн больше не скрывал своего интереса. Взгляд его ожил, на губах появилась слабая улыбка.

— Если она столь настойчива, как вы говорите, то девушка двадцати трех лет отлично может сама справиться со своими делами в Новом Орлеане. Почему вы сходите с ума и так беспокоитесь? Дайте ей возможность жить, как ей хочется. Может быть, она действительно станет писать?

— Сама справится? Во французском квартале, мистер Шейн? — ошеломленно пробормотал Литл, немного покраснев.

— Осторожнее, Майкл, — предупредил приятеля Рурк.

— Да, и там она будет с тем же успехом выкручиваться из всех своих переделок, как и в любом другом месте, — возразил Шейн с коротким смешком. — В Новом Орлеане так же, как и на Парк-авеню. Если вы ищете дуэнью…

— Подожди, Майкл, — прервал его Рурк, — ты еще не все выслушал…

— Ну, и что там еще?

Литл выпрямился и напряженно проговорил:

— Это деликатное дело, и вы не облегчите мне его, мистер Шейн…

Он немного колебался, но видя, что Шейн не собирается прерывать неловкую паузу, почти простонал:

— Барбара… Ну, словом, боюсь, что она употребляет наркотики…

— Вот как? А что дает вам повод так думать?

— Несколько лет назад Барбара сильно болела. Несколько недель она ужасно мучилась, врач ввел ей морфий, чтобы избавить от мучений. Позже, когда она уже выздоровела, мы обнаружили, что бедняга привыкла к наркотикам и у нее появилась потребность в них. Потом наступило время, когда это не ощущалось, она была счастливой, совершенно нормальной. Но несколько месяцев назад я обнаружил возвращение угрожающих симптомов. У нее были большие периоды депрессии, чередуемые с моментами неестественной веселости.

— Мне кажется, такое явление довольно распространено у молодых девушек, — заметил Шейн. — Какие у вас есть еще доказательства?

— Мистер Шейн, ведь очень легко узнать особу, употребляющую наркотики, хотя бы по глазам, особенно если эта особа ваша собственная дочь. В них появляется некий странный, неестественный блеск, я не могу в точности вам объяснить. Это сопровождается общей нервозностью всего существа и непривычной замедленностью умственных решений…

Мгновение он молчал и умоляюще смотрел на Шейна.

— Ну? — наконец пробормотал Майкл.

— О, я уверен, Барбара пыталась покончить с собой под влиянием наркотиков или когда они ей были остро необходимы. Да она продолжает принимать наркотики в Новом Орлеане. Ее письмо свидетельствует об этом.

— Что же такое особенное в ее письме?

— Барбара пишет очень странно. Она обращается ко мне, как к совсем постороннему человеку, а подписывается своим псевдонимом, Марго, Марго Месон.

— У нее есть деньги?

— Я посылаю определенную сумму каждую неделю.

— Вам совершенно не нужен детектив, — решительно заявил Шейн. — Полиция Нового Орлеана может отлично все прояснить.

— Это не так просто.

— Почему?

— Она находится в опасности. Мне нужен человек, на которого я смогу положиться и которому доверяю. Я знаю, как полиция относится к такого рода делам. Обычная рутина следствия… а время не ждет.

— В опасности? — спросил Шейн. — Что же вы скрываете от меня?

Литл хотел встать, но его охватила такая дрожь, что он почти упал на стул.

— Я не могу вам этого сказать… Это слишком ужасно. Нет… — Литл сделал над собой усилие, выпрямился, но снова сел. Рурк бросился поддержать его.

— Майкл, ему надо дать что-то выпить.

Шейн схватил бутылку коньяку и поднес ее к губам Литла. Тот застонал, отвернулся, но с усилием поднял руку и стал сам держать емкость. Он сделал два маленьких глотка, не удержался от гримасы и, пробормотав слова благодарности, возвратил бутылку Майклу.

— Ты слишком резок с ним, Майкл, — укорил приятеля Тим. — Человеку чудовищно невыносимо говорить про свою дочь такое.

Немного краски появилось на щеках посетителя. Он выпрямился, облизал губы и вздохнул.

— Это деликатная ситуация… Я… Я вам уже сказал, что Барбара снова вернулась к своим порочным привычкам. Появился некий тип, она мне говорила о нем. Это он научил ее когда-то пользоваться наркотиками. И… научил еще хуже того… Не знаю ничего точно. Я не смел расспрашивать Барбару. Она пыталась ускользнуть от этого человека, но он последовал за ней в Новый Орлеан.

— А, мы прогрессируем, — сказал Майкл. — Мне кажется, я понимаю, об индивидууме какого сорта вы говорите.

— Теперь вы понимаете, как я переживаю, как беспокоюсь и боюсь. Барбара уже в ужасе от того, что заставляет ее делать этот человек. В следующий раз… Она, вероятно, сумеет совершить непоправимое…

— В сущности, вы хотите, чтобы я помешал ей покончить с собой?

— Да, но… Страшно представить, на что тот может решиться. Когда она хотела освободиться от него, он стал ей угрожать смертью. Она в свою очередь пообещала ему заявить в полицию. Их отношения безумно осложнились. Он совершенно ясно заявил, что убьет ее, если она донесет… Я не знаю имени этого человека, Барбара не захотела мне назвать..! Но я видел его один раз, я случайно зашел в комнату, когда он был там. Мерзавец тотчас же ушел. Итак, человек лет сорока, а то и больше, очень элегантно одет, совершенно плешив, тонок, среднего роста. Как писали в старых романах: «лицо его отмечено печатью разврата». Конечно, не очень точное описание, но может быть достаточным для того, чтобы узнали его при встрече. Если увидите его с Барбарой…

— Безусловно, — проговорил Майкл, наливая себе коньяк. — Что касается вознаграждения…

— Вы согласны заняться делом? — воскликнул Литл с детской радостью.

— Да, вознаграждение будет зависеть от того, сколько времени на все уйдет…

— У меня нет большого состояния, мистер Шейн, но я готов назначить солидную, но разумную плату…

— Пятьсот долларов и потом оплата расходов. Когда понадобятся деньги, извещу вас.

Шейн вытащил из кармана записную книжку, открыл ее и протянул Литлу.

— Напишите ее имя, псевдоним и адрес в Новом Орлеане.

Литл написал: «Марго Месон, „Резиденция Пелуан“, квартира 303, на Димен-стрит». Он вернул книжку Шейну и передал ему большую фотографию.

— Совсем недавно снималась, — с нежностью и гордостью сказал он.

Потом вытащил из кармана пачку банкнот. Майкл сунул их, не считая, в карман. Он рассматривал портрет молодой девушки с большими спокойными глазами, милым точеным носиком, упрямым подбородком и полными улыбающимися губами.

— У нее голубые глаза? — спросил он.

— Да, темно-голубые.

— А где я могу вас найти для отчета?

— В отеле «Бейфронт», здесь, в Майами.

Литл написал несколько слов в своей записной книжке, вырвал листок и передал Майклу со словами:

— Вот мой номер телефона в Нью-Йорке. Уведомите меня, как только увидите Барбару. Пока что я здесь, в Майами, если, — прибавил он с неожиданной грустью, — если не буду вынужден быстро возвратиться обратно. Моя сестра в Нью-Йорке очень больна, и меня могут в любой момент вызвать туда. Она совершенно безнадежна.

Шейн кивнул головой. Он сунул в карман листок с номером телефона и встал.

— Мне нужно торопиться, а то опоздаю на поезд.

Литл протянул руку. На этот раз Шейн пожал ее.

— Естественно, мистер Шейн, вы не скажете Барбаре, что это я послал вас, не так ли?

— Нет, если не буду вынужден крайними обстоятельствами…

Рурк сжал руку друга.

— Салют, Майкл. До одного из дней… ближайших.

Едва посетители покинули его, Майкл позвонил управляющему, сообщив, что уезжает, открыл чемодан, который и так едва не лопался от избытка вещей, сунул туда бутылку с коньяком, закрыл его и вышел из помещения, глядя прямо перед собой.

Глава 2

Шейн вышел из поезда в Новом Орлеане в пять часов дня. На перроне он всей грудью вдохнул воздух, стараясь, как в детстве, угадать в нем признаки нового города. Он взял такси и велел отвезти его в старый французский квартал с живописными и прелестными, как в Париже, домами.

Барбара жила в отеле, переоборудованном под жилые квартиры, здании в три этажа. Близ входной двери была вывеска: «Резиденция Пелуан».

Шейн поставил чемодан на тротуар и осмотрел окружающие здания. С одной стороны стоял маленький одноэтажный дом, с другой — побольше, кирпичный, довольно некрасивый: с претензией на старину. Оба здания разделяла улочка шириной в три метра, не более, их балконы почти соприкасались.

Кирпичный дом был отелем, и, едва Шейн вошел, черный служащий кинулся взять чемодан. Майкл подошел к столу портье, маленького, пухленького человечка, протянувшего ему карточку и перо.

— Может, вы дадите мне маленькую справку, — сказал Майкл.

— Если я смогу оказать вам услугу, сэр…

Шейн достал бумажник и вынул оттуда клочок бумаги и несколько долларов. Он сложил три банкноты в длину и засунул меж пальцев.

— Рядом с вами находится «Резиденция Пелуан». Не знаете ли случайно, где там номер триста три?

— Я знаком с помещением, — сказал служитель, скользнув глазами по банкнотам. — Там такое же расположение комнат, как и у нас.

Его маленькие черные глазки зачарованно глядели на банкноты.

Шейн протянул руку, и деньги исчезли.

— Триста третий, — продолжал служитель, — находится на последнем этаже по эту сторону.

— Напротив ваших комнат?

Широкие брови служащего сдвинулись над маленьким носиком. Он наклонил голову набок, посмотрел на Майкла, потом сухо спросил:

— Вы задаете вопрос просто так или как клиент отеля?

Майкл улыбнулся и взял карточку.

— Я клиент.

Он написал свое имя и дал свой адрес в Майами, Флорида. Служащий отправился посмотреть план отеля и заявил:

— Наш номер триста шестьдесят два находится как раз напротив того номера, о котором вы говорили.

— Комната свободна?

— К сожалению, нет. Через несколько дней, может быть…

— Это будет слишком поздно, — проворчал Шейн, снова открыв свой бумажник под внимательным взглядом служащего.

Он взял банкноту в пять долларов, подумал, взял еще одну и протянул служащему.

— Может, вы сумеете убедить своего постояльца переменить комнату?

— Да, весьма возможно…

Деньги исчезли.

— Если вы немного посидите в холле, я пойду попробую.

Портье щелкнул пальцами, и посыльный бегом устремился к нему. Майкл отправился устраиваться в удобном кресле, в то время как служащие о чем-то оживленно говорили тихими голосами. Майкл прикрыл глаза и в полудреме откинул голову на спинку кресла, когда его робко тронули за рукав. Глаза посыльного горели, широкая улыбка обнажала белые зубы. Он взял с доски ключ, подхватил чемодан Майкла и направился к лифту.

— Ваша комната готова, мистер Шейн.

На третьем этаже Майкл последовал за посыльным по коридору.

— Вы быстро проделали все, — заметил он. — Клиент не протестовал?

— О нет, сэр, я только перенес его вещи, как мне велел мистер Рони.

В конце коридора он открыл дверь и посторонился, пропуская Майкла.

Шейн окинул взглядом комнату и с трудом удержался от улыбки. Не было ни единого признака, что она пять минут назад была занята постояльцем, и, несмотря на легкий ветерок, который врывался в открытое окно, еще ощущался запах пыльной затхлости, присущий закрытому помещению. Майкл подкинул на ладони монету в полдоллара, и мальчик ловко поймал ее на лету.

— Принеси мне льда.

— Да, сэр. Спасибо, сэр.

Оставшись один, Шейн иронически пробормотал: «Тринадцать долларов с половиной в счет поставленных вопросов. Да, сэр. Спасибо, сэр». Он не спеша прошелся по комнате, открыл узкую стеклянную дверь и вышел на балкон. Прямо напротив него, на балконе, в шезлонге лежала девушка. Кованая решетка балкона «Резиденции Пелуан» отстояла от ограды его балкона лишь сантиметров на семьдесят. Он наклонил голову, разглядывая девушку, блаженно-истомленно поглощающую щедрый новоорлеанский ультрафиолет.

Лицо ее было повернуто от него, она лежала на боку, положив голову на сложенные руки, в очень смелом лифчике, едва прикрывающем грудь, и маленьких трусиках, с кожей, загорелой до медного отлива, и коротко стриженными волосами, блестевшими на солнце. Правый глаз был закрыт, а плоский живот тихонько поднимался в ритме спокойного дыхания. Если она не спала, то очень ловко притворялась спящей. Он еще ниже нагнулся, рассматривая девушку. У нее был маленький подбородок. Вне всякого сомнения это была Марго Месон. Майкл решил, что не зря истратил тринадцать долларов.

В дверь постучали. Он поднялся во весь свой немалый рост, отворил маленькому негру, который принес ему кувшинчик со льдом, поблагодарил его и запер дверь на ключ. Потом открыл чемодан.

Он вынул фотографию Барбары Литл, посмотрел на нее и, удовлетворенно кивнув, поставил на камин, прислонив к зеркалу. Пошарив в чемодане, он извлек наполовину пустую бутылку с коньяком и отправился в ванную комнату, где нашел два стакана.

Вернувшись на балкон со стаканом, он увидел, что девушка осталась в той же позе. Солнце ушло, и она теперь была накрыта пологом тени.

Несколько минут он смотрел на почти обнаженное тело, потом, усевшись на балюстраду балкона, крикнул:

— Теперь немного поздновато для сиесты, мисс!

Правое веко девушки вздрогнуло, моргнуло, тело несколько напряглось, но она осталась неподвижной еще секунд тридцать. Потом медленно зевнула, потянулась, повернулась и посмотрела на угловатую фигуру рыжего детектива, находящегося меньше чем в двух метрах от нее.

— Совсем рядом эти балконы, правда?

— До ужаса близко…

Майкл сделал глоток коньяку.

— Ммм-ммм.

Разминаясь после сна, она вытянула свои обнаженные загорелые руки, и все ее тело изогнулось с чудесной грацией молодой кошки.

Кинув несколько зорких взоров на хорошенькое, разрумянившееся лицо, Майкл прогнал последние сомнения. Перед ним действительно была Барбара Литл собственной персоной.

С широкой улыбкой он поднял свой стакан.

— Так это в самом деле тот старый французский квартал, распутный квартал, в котором почти нагишом прогуливаются красивые молодые девушки, так что поднимается давление у туристов?

Она улыбнулась, в то время как ее холодноватые голубые глаза дерзко разглядывали его.

— Это вы-то наивный турист? И я заставила подняться ваше давление?

Шейн немного подумал, прежде чем ответить:

— Рискуя вам не понравиться, скажу — нет.

Она звонко рассмеялась. Развернувшись и положив подбородок на ладони, она заявила:

— Вы мне нравитесь.

— Чем?

— Потому что только один мужчина из ста тысяч остался бы на балконе, пока я спала в таком виде.

— Не воображайте, что мое давление не способно подняться, — предупредил он. — Но я не люблю мужских ритуальных танцев близ молоденьких девушек.

— Знаете, вас с вашими чудными рыжими лохмами я как-то и не приняла за циника. И меня зовут Марго.

— А меня Майкл. Выпьем за нашу будущую дружбу.

Марго выпрямилась.

— А что вы мне предложите?

Майкл улыбнулся и сходил в номер за бутылкой коньяку, которую протянул ей сквозь прутья балкона.

— Последняя из моих запасов.

Она сделала круглые глаза.

— «Реми Мартин»! И не надеялась на такое! Я должна сходить за стаканом или можно будет прямо из бутылки?

— Валяйте! Не имею ничего против того, чтобы разделить с вами ваши болезни.

Она поднесла бутылку к губам, медленно сделала глоток, удовлетворенно вздохнула и подняла на Майкла искрящийся взгляд.

— Вот как должны были свершаться ритуальные действа в старом квартале, но увы…

— Осмелюсь напомнить, что мы-то ведь с вами не грезим…

Она сделала еще глоток.

— Что вы говорите, Майкл? Это действительно правда? И я не проснусь неожиданно и не увижу модного амбала, который прыгнет ко мне на балкон и сгребет меня?

— Во всяком случае, пока я здесь, чтоб защитить вас, этого не случится.

Она, вздрогнув, прикрыла глаза.

— Вы меня защитите, Майкл?

— В подобном случае?

— Нет, хуже.

Она снова вздрогнула и горько улыбнулась.

— Какая я все-таки дрянь, — вздохнула она. — Со мной происходит нечто очаровательное, а я…

Неожиданно смолкнув, она стиснула бутылку. Майкл вынул пачку сигарет и протянул ей. Она покачала головой.

— Закурите и дайте мне, тогда я подхвачу все ваши болезни.

Она засмеялась. Шейн закурил для нее сигарету и встал, чтобы нагнуться над балюстрадой. Когда он протянул сигарету, она неожиданно, будто прося о помощи, схватила его руку и некоторое время держала в своей, потом поднесла сигарету к губам.

Как утопающая, подумал Майкл и отвел глаза.

Наступал вечер. Шейн молча курил, ожидая, что Марго скажет ему что-нибудь, но она все молчала. Он, потушив сигарету, предложил:

— Давайте покончим с бутылкой и поболтаем.

Она медленно сделала глоток, ее глаза вновь заискрились. Шейн опорожнил стакан и поставил его на балюстраду, потом протянул руку, чтобы забрать у Марго бутылку. Но она прижала ее к сердцу.

— Нет, я сохраню ее. Это глупо, конечно, — сказала она совсем тихо, глядя куда-то вдаль. — Какая сумасшедшая жизнь. Месяц назад я хотела умереть.

— А теперь?

— Один день… Месяц, проведенный на солнце, все совершенно меняет. Теперь я понимаю, что невозможно в двадцать три года быть неудачницей. Каким я была ребенком тогда, Господи…

— Неудачница? — спросил Шейн, нахмурив брови.

— Ну, я с детства мечтала быть писательницей. Все девочки играли в куклы, а я в папином кабинете листала и баюкала тома энциклопедий, все дети получали в подарок игрушки и сладости, а я требовала вести меня в канцелярский магазин, гладила шелковую, бархатную, мраморную, атласную, рисовую с абрикосовым пушком бумагу, нюхала карандаши — самые любимые у меня «кохинор». Видите, так девушки говорят о духах, а я называю вам любимую марку карандашей… Я сходила с ума по писательству и готова была отдать все что угодно, лишь бы отлично, вы слышите, нет — превосходно! — писать. И совершенно внезапно поняла, что у меня нет таланта. Теперь, — прибавила она со странной улыбкой, — я совершенно уверена, что никогда не стану романисткой. Целый месяц я провела здесь, в отличных условиях, и не написала ни одной строчки. Но самое замечательное, что теперь это не имеет для меня никакого значения. Даже больше: мне наплевать… Вы находите мое поведение нормальным?

— Вполне, — с готовностью ответил Майкл. — Писатели должны иметь что-то, о чем могут писать. Когда вы проживете немного побольше…

— А вы писатель? — радостно спросила она.

— Я детектив.

— Нет! Это невозможно! Если бы вы были детективом, то никогда б в этом не признались…

— Ну что же, — пробормотал он с огорченным видом, — можно сказать, не прошло… Ну, а если я вам дам возможность лучше узнать себя? Вы могли бы показать мне жизнь ночного Нового Орлеана? Я буду оплачивать расходы. Мы пойдем гулять, кутить, вы станете мне задавать вопросы, я буду отвечать на них… А хотите — наоборот?

— О! Мне бы очень хотелось этого! Но… я занята сегодня вечером, — вздохнула она. — Может быть, завтра. Я, кстати, уже должна начать одеваться.

— Выход с милым другом? — проворчал Майкл.

— Нет! Совсем даже нет!

— Тогда освободитесь!

— Ко мне придут обедать две подруги. Они останутся надолго. Если вы еще будете свободны в десять тридцать или одиннадцать…

— Я буду поблизости.

— Шикарно! Освобожусь от них так рано, как сумею…

Шейн облокотился обеими руками о балюстраду. Она положила пустую бутылку на шезлонг, быстро повернулась к своему собеседнику и протянула руки над узкой улочкой, притянула к себе обеими руками лицо Майкла и поцеловала его в губы. Потом, пританцовывая, отступила назад, подхватила бутылку и радостно воскликнула:

— Это для того, чтобы закрепить нашу договоренность о свидании сегодня вечером, опасаюсь, как бы вас не увлекла другая женщина.

— В этом нет необходимости, — ответил он взволнованно.

Повернувшись, она помахала рукой, вошла в свою комнату и зажгла там свет.

Он тоже вошел в свою комнату и тоже зажег свет. В его взгляде был гнев, когда, остановив взор на фотографии на комоде, Шейн пожал плечами и пробормотал:

— Ты совсем никуда не годный детектив, Майкл Шейн. Не станешь же ты увлекаться этой маленькой девочкой!

Он залез под ледяной душ, потом надел свежую рубашку и, сдвинув брови, вышел из комнаты.

Внизу он дал телефонистке номер Литла в Майами и, дождавшись, когда зазвонит телефон, вошел в кабину, взял трубку и услышал надтреснутый голос Литла:

— Шейн! Вы так быстро действуете! Я как чувствовал, ни на шаг не отходил от телефона!

— Я в отеле «Хирс», в старом французском квартале. Только что видел ее, и она чувствует себя хорошо.

— Вы в этом уверены, мистер Шейн?

— Более чем, поскольку проговорил с ней около часа. Она не употребляет наркотики, вы можете быть спокойны на этот счет.

— Не употребляет?

— Нет.

— Не будьте безоговорочно уверены в этом. Она отлично умеет скрывать это. Если, не дай Бог, у нее снова появится потребность…

— Буду внимательно следить за ней. Теперь я хочу немного посмотреть, что представляет собой этот квартал.

— Я очень хотел бы, чтобы вы не оставляли ее одну, мистер Шейн.

— Она ничем не рискует. У меня комната, откуда я могу наблюдать за ней.

— Ну хорошо. Я себя намного спокойнее чувствую, зная, что вы там, возле нее.

— Перестаньте беспокоиться и предоставьте мне следить за ней. Она пригласила к себе к обеду двух девушек, а я ее увижу позднее.

— Славная новость. Я же немедленно отправляюсь в Нью-Йорк. У меня всего несколько минут. Моя сестра, вы помните, я вам говорил о ней… Она только что умерла.

— Тогда буду звонить вам в Нью-Йорк, когда что-то прояснится, — сказал Майкл. После этого он повесил трубку.

Глава 3

Мак-Кракен, начальник полиции Нового Орлеана, был совершенно круглым человеком, с плешивой головой и белыми бровями. Когда Шейн вошел в его кабинет, он вынул изо рта старую вересковую трубку и воскликнул:

— Майкл! Боже мой, что вы тут делаете? Я не видел вас целую вечность.

— Девять лет. И вы по-прежнему курите эту трубку?

Мужчины подали друг другу руки, и полицейский плюхнулся снова в кресло.

— Я слыхал о вас, Майкл. О вашей деятельности в Майами. Итак? Они вас вышвырнули за дверь?

Шейн улыбнулся и закурил сигарету.

— Я здесь по делу. А вам повезло, Джон. Я не думал, что умный полицейский может в этом месте продвинуться.

Громкий смех Мак-Кракена заставил пепел его трубки вывалиться на пол.

— Я их обошел. Никому не говорите, что я умен. Вы здесь надолго?

— Еще не знаю. Я закрыл свою лавочку в Майами. Может, обоснуюсь здесь, у вас.

— Браво! Скажите, вы можете сегодня вечером у нас пообедать?

— Только не сегодня вечером. У меня работа. Я подумал, что вы могли бы мне помочь, Джон.

— Ну конечно. Все, что хотите, старина.

— Если какой-нибудь приезжий захочет найти наркотики, то к кому он должен обратиться в своем квартале?

— Вы хотите сказать…

— Я хочу спросить, кто руководит продажей наркотиков в старом квартале?

— Ну и вопрос вы мне задали!

— А к кому вы хотите, чтобы я обратился?

— Официально?

— Да нет, строго между нами.

Полицейский внимательно рассматривал Шейна, и в его глазах светилась симпатия.

— Но это не для вас, Майкл?

Шейн рассмеялся.

— Пока еще нет, но предположим, что существует девушка, которая употребляет наркотики и которая старается больше не пользоваться ими. Она приехала сюда, никого не знает и устраивается в старом квартале. Весьма возможно, что существует подонок, который снова пытается вернуть ее к скверным привычкам. Он должен знать поставщиков зелья в этом углу. Я хочу принять свои меры предосторожности и сконтактировать с ними, если они в городе…

Мак-Кракен покачал головой. Он выбил в корзину для бумаг свою трубку и снова наполнил ее табаком.

— Сул, — пробормотал он. — Вы не могли его знать в то время. Мы его задерживали много раз, но всегда выпускали за недостатком улик. Да, на вашем месте я поинтересовался бы Сулом. Скажите, почему вам не повидаться с Дентоном? Ведь это его квартал.

— Дентон?

Ноздри Шейна задрожали, как будто имя, которое было произнесено, плохо пахло.

— Капитан Дентон, — сказал Мак-Кракен, делая ударение на первом слоге. — Вы не забыли Дольфа Дентона?

— Вот уж нет. В тот вечер, когда на меня напала банда Маскетти, он совершал обход и спокойно смотрел по сторонам, пока меня разделывали под орех.

— С тех пор прошло девять лет, Майкл. С той поры Дентон здорово продвинулся по службе. У него есть друзья в мэрии, а также и в других нужных местах.

— Я повидаюсь с ним. — Майкл некоторое время молча смотрел на конец своей сигареты, потом прошептал: — Руди Сул, вы сказали?

— Руди Сул. На него нелегко выйти, но, возможно, Дентон сможет вам помочь. Вы сами знаете, что это такое, Майкл…

— Я пока смутно себе представляю, что там может быть, но то, что ответственным за этот квартал является Дентон, наводит меня на некоторые размышления, — жестко проговорил Шейн. — Хорошо, повидаю его… Спасибо, Джон!

— Не за что. Если сможете быть сегодня вечером…

— Я на работе. В другой раз обязательно… Мои наилучшие пожелания вашей милой жене.

— Конечно, приходите, когда захотите. И не слишком напирайте на Дентона. Он захочет помочь, если сумеете поладить с ним.

Уверен, что он берет взятки у торговцев наркотиками в городе. До одного из ближайших дней, Джон.

Полчаса спустя солидный полицейский впускал Шейна в кабинет Дентона, который с толстой сигарой в зубах на кого-то кричал по телефону.

— Нет! Нет и еще раз нет! — с яростью закончил он, прежде чем повесить трубку. — Что это значит, Парк? Что от меня нужно? — прорычал он, обращаясь к полицейскому, едва удостоив взглядом рыжего детектива.

— Этот господин сказал, что он из ваших друзей, мой капитан. Я говорил ему, что вы заняты, но он настаивал…

Дентон пожевал свою сигару, некоторое время рассматривал Шейна, потом пробормотал:

— Ладно, Парк, вы можете идти.

Когда дверь закрылась, Дентон проворчал:

— Я думал, после того как Маскетти выгнал вас отсюда, вы здесь больше не появитесь…

— Я пришел поздравить вас с повышением, капитан.

Шейн погладил подбородок, потом притянул к себе стул и уселся напротив письменного стола капитана.

— Новое звание покружило возле вас и село к вам на плечо, когда вы, капитан, смотрели в другую сторону тем вечерком на Рамперт-стрит? Не так ли? В то время у Маскетти были длинные руки.

— Они у него по-прежнему такие, — сухо возразил Дентон, — и пусть это будет вам предостережением.

— И вы продолжаете поворачивать голову в другую сторону каждый раз, когда считаете, что это в ваших интересах, — дурачился Майкл, покачиваясь на стуле.

— Достаточно, Шейн!

— Ладно, согласен, достаточно, это старая история. Я хочу получить немного свежих сведений о типах, которые торгуют наркотиками здесь, в старом квартале.

Дентон нахмурил брови.

— У вас дело?

— Примерно так.

— Что вы, в сущности, хотите знать?

— Вот что. Допустим, что иностранец попадает в этот квартал и начинает искать торговца наркотиками. К кому он обратится?

— Вот так вопрос!

— А почему бы и нет? Кто может быть лучше осведомлен об этом, как не полиция? — проговорил Шейн с невинным видом.

— Не воображайте, что вы сможете выкидывать свои штучки здесь, Шейн, — злобно прошипел Дентон.

— Это не штучки, и я ничего не выкидываю и выкидывать не собираюсь. Я знаю, как происходят такие вещи и здесь, и в других местах. Или вы мне облегчите дело, или раскаетесь в этом.

— Вы мне угрожаете?

— Нет, я только вас предупреждаю, Дентон. Я стал теперь покрепче, чем тогда, девять лет назад. Передайте Маскетти, если его это интересует.

— Это не может интересовать его. Маскетти теперь большой человек, он получает заказы от государства.

— К дьяволу Маскетти! Позабудем Маскетти и старые истории. Все, чего я хочу, это получить некоторые сведения.

Темное лицо Дентона прояснилось.

— Идет, — снисходительно проворчал он. — Какого рода делом вы заняты?

— Одна девушка, новенькая здесь. Употребляет наркотики и может снова заняться этим. Хочу узнать, есть ли у нее нужные контакты.

— Вот как! Можно подумать, это повторение того, что я слышал вчера! — воскликнул Дентон.

— Вчера?

— Один тип приходил ко мне вчера и хотел продать тот же салат. Он мне сказал, что ищет девушку, которая приехала сюда и живет под чужой фамилией. Он думает, она попытается достать наркотики, а он сможет по следу торговцев наркотиками выйти на ее след. Я, естественно, отправил его нюхать розы.

— А почему он хотел найти девушку?

— Говорит, что ее дядя. Это некий Драк или что-то вроде этого. Вы же знаете, что у нас с вами интуиция как у старых собак. По-моему, он плут, здесь что-то нечисто…

Шейн выпрямился.

— Можете описать мне этого типа?

Тяжелые веки Дентона упали на глаза. Он побарабанил пальцами по столу.

— Я не слишком-то обращал внимание, — пробормотал он наконец. — Плешивый, лет пятидесяти, может быть…

— Плохо одет?

— Нет, совсем другая картина. На ногах гетры. Выглядит так, будто есть лакей, который его одевает. Странно элегантен…

— Драк, вы сказали?

— Мне так кажется. Послушайте, что это за птица, разве он имеет отношение к вашему делу?

— Очень вероятно. Вы приняли его за кокаиниста?

— Нет… Нет, но, великий Боже, вы же сами понимаете, никогда нельзя быть полностью уверенным в чем-нибудь… С девочками, согласен, это ясно. И с парнями, которые колют себя и пребывают под кайфом. Но он — не знаю. Почему? Вы что, считаете, что он тут… Или думаете, я скажу ему, где можно достать?

Гнев Дентона заставил Шейна улыбнуться.

— Сомневаюсь, что он искал именно это. Но если это тот тип, о котором я думаю, он ничего хорошего девушке не сулит… Не знаете, где я мог бы его отыскать?

— Кажется, он остановился, судя по его словам, в «Анжелусе».

— «Анжелус»? А теперь — Сул.

— Руди Сул? Кажется, прошло уже девять лет, как с этим покончено…

— Верно, но я только что беседовал с Джоном Мак-Кракеном…

— И он сказал вам, что мы с Сулом были не разлей вода? — неожиданно взорвался Дентон.

Шейн отрицательно покачал головой и энергично запротестовал:

— Он просто назвал имя Сула и всего-навсего добавил, что вы начальник полиции этого квартала.

— Да, конечно, я слышал разговоры о нем. Может, Сул и торгует наркотиками, но я и правда не в курсе…

— Все, что хотелось бы, — это узнать хоть немного обстановку. Одно слово, сказанное вами там, где нужно, мне очень помогло бы в этом деле.

— Нет, черт возьми! — проворчал Дентон, тяжелые черты лица которого исказились от злости. — Вас послал шеф, а? И вы вообразили, что я буду, как мальчик, плясать под вашу дудку? Да меня уже тошнит от всех таких типов, которые валят мне на голову свои грязные делишки! Убирайтесь! Оставьте меня в покое, и чтобы я вас больше не видел в своем квартале, Шейн! И придумайте историю более правдоподобную, чем та, которую только что выдали, если вы когда-нибудь вернетесь сюда.

Дентон нажал кнопку. Он тяжело дышал, и лицо его было мрачным.

— Я на вашем месте побеспокоился бы о кровяном давлении, — кротко проговорил Шейн.

Полицейский Парк вошел в кабинет.

— Хорошенько посмотрите на этого рыжего пройдоху, — прошипел Дентон. — Этот частный детектив повсюду сует свой нос и прибежал, чтобы повесить нам гнусное дело на шею. Покажите ему дверь и запомните мое указание: если когда-нибудь с ним что-нибудь случится, нас это не касается.

Шейн поднялся. Взгляд его был ледяным.

— Вы сами хотели этого, Дентон, — хрипло проговорил он.

— Не трогайте его здесь, в участке, Парк, — сказал Дентон.

Шейн направился к двери. Оба полицейских посторонились, когда он прошел мимо них большими шагами.

Пройдя мимо них, он пинком растворил дверь, отскочившую и грохнувшую в пристенок…

Шейн вышел на свежий воздух.

Глава 4

«Анжелус» был маленьким респектабельным отелем, на Кнал-стрит. Шейн, войдя, спросил молодого служащего:

— У вас живет некий мистер Драк?

Служащий зевнул, бросил взгляд на свою картотеку и ответил:

— Да, в триста девятом номере. Но мне кажется, он вышел. Да, его ключ висит на доске.

Шейн поблагодарил и пересек холл, чтобы присесть на краю письменного стола портье, которого развязно спросил:

— Эй, скажите, есть ли возможность повеселиться в ваших краях?

Портье был однорук и лыс. Он поднял на Шейна маленькие, блестящие глазки и указал единственной рукой на проспекты:

— Можем устроить для вас посещение…

— Все это туристские глупости, мне на них наплевать, — перебил его Шейн. — Я хочу повидать настоящий город, старый квартал и вообще все такое.

— Мы можем найти вам гида.

Шейн наклонился поближе к нему и под его носом открыл бумажник.

— Вы ведь понимаете, что я хочу сказать, старина. Уголок, в котором человек может расслабиться, где есть все, что нужно… — Он вытащил из бумажника банкноту в пять долларов, посмотрел на физиономию портье и прибавил еще один билет. Однорукий положил свои проспекты и завладел деньгами.

— Если будете скромны, могу связать вас с одним молодым человеком, который знаком с этой музыкой. Девушки или наркотики на выбор.

Шейн облизнулся.

— Я готов заплатить за все это.

— Возвращайтесь сюда около семи тридцати. Он должен будет прийти сюда за одним клиентом, маленьким любопытным из номера триста девять.

Шейн вышел, немного погулял по кварталу, потом не торопясь поужинал и вернулся в отель немного раньше семи тридцати.

Какой-то молодой человек разговаривал с портье. Он был на голову выше Шейна, с круглым лицом и пухлыми чувственными губами. Портье что-то прошептал, и он повернулся. Шейн подошел.

— Вот Генри, — сказал портье, — он займется вами.

— Только без всяких балаганов для туристов, — предупредил его Шейн. — Для балаганов со стриптизом мне никто не нужен. Сегодня вечером я ищу другие развлечения.

Физиономия Генри расплылась в неопределенной улыбке.

— Там, куда я вас поведу, мистер, нет стриптиза, потому что девушки там ходят в одном-единственном одеянии: в собственной кожице… Вы там найдете все, что только захотите.

— Браво. Но где же другой клиент?

— Вот он идет.

Лифт только опустился, и оттуда стали выходить обитатели отеля. Постоялец номера триста девять был тонким, среднего роста мужчиной, одетым с особой элегантностью. На руке висела щегольская трость, а в руке он держал котелок светло-серого цвета. При сером, несвежем, помятом лице у него были розовые щеки и неестественно красные губы. Он не удостоил взглядом ни Шейна, ни Генри, а обратился прямо к портье.

— Я готов к выходу.

— Вы пришли в удачный момент, мистер Драк. Вот это Генри, о котором я вам говорил. А этот господин тоже ищет необычных развлечений. Я подумал, что вы не станете возражать против него, поскольку ваши вкусы очень схожи.

Драк посмотрел на Генри, потом на Шейна. Он надел котелок и надул губы.

— Рассчитывал, что предоставите мне персонального гида, — капризно-обидчиво сказал он.

— Я не буду вас стеснять, право, — проговорил Шейн, подмигнув ему. — Когда что-то найдется для одного, то найдется и для другого.

— Очень хорошо, — проворчал Драк. — Мы отправляемся?

— У меня есть машина, — сказал Генри.

Он проводил их к старому «паккарду» с опознавательными знаками такси на дверцах.

— У меня нет счетчика, — уверил он, открыв для них дверцу.

Драк влез и сел на заднее сиденье, сложив обе руки на трости и опираясь на нее. Когда Шейн позволил себе упасть рядом с ним, он немного повернулся в его сторону.

— Может быть, нам надо представиться друг другу. Меня зовут Драк.

— Шейн. Это ваше первое посещение Нового Орлеана?

— Да. За исключением нескольких деловых посещений.

— Держу пари, что странные дела! — воскликнул Шейн с глупым смехом и подтолкнул Драка локтем.

— Очень забавно…

Генри включил мотор.

— Я, — заявил Шейн, — нуждаюсь в чем-нибудь возбуждающем. Одна трубка, может быть, и сделает свое дело. А вы, Драк?

— Если вы об опиуме, я, откровенно говоря, никогда его не пробовал…

— А ваше баловство, что это?

— Мое баловство?

— Да, откройте-ка, чем вы увлекаетесь? Ведь вы хорошо это знаете, шалун этакий…

— Я очень сожалею, что вы составили обо мне неверное впечатление. Мой интерес к злачным местам в этом городе носит совсем иной характер. Я ищу девушку, — прибавил он после некоторого колебания.

— Ну вот! Я тоже с удовольствием обзаведусь девицей… куколкой…

— Нет, нет, я ищу одну определенную девушку, которая живет в старом квартале под фальшивым именем.

— Она вас обставила, а?

— Она моя… я покровительствую ей.

Шейн разразился хохотом.

— Это теперь так именуется? Впрочем, называйте, как хотите, мне наплевать.

Драк не проронил до конца поездки ни слова. На Рауль-стрит Генри остановился у тротуара и повернулся к ним.

— Есть одно местечко в глубине этой маленькой улочки, где вы найдете, что захотите.

Шейн открыл дверцу машины и вылез. Драк и Генри последовали его примеру. Еще не наступила ночь, но темнота быстро сгущалась. Генри шел впереди. В сумраке раздался звонкий женский смех, две массивные фигуры в униформе небрежной походкой подошли к прибывшим.

— Это ты, Генри? — проворчал один. — Сегодня вечером ты рано.

— Да, немного рановато. Я с друзьями.

Генри продолжал идти, но неожиданно один агент воскликнул:

— Полегче, Генри, эй!

Он пристально смотрел на Шейна, который пытался не попадать в рассеянный пока что свет фонарей. Детектив узнал агента, который вместе с полицейским Парком вошел тогда в кабинет Дентона. Майкл отвернул голову и сделал несколько шагов.

— Что это тебя разбирает? — проворчал недовольно агенту Генри. — Видите, у меня клиенты?

— А куда ты собираешься проводить их?

— Не твое собачье дело, милый друг!

Шейн прошел еще несколько шагов. Он обернулся и увидел, что агент следует за ним. Майкл попытался ускорить шаг, но тот схватил его за руку и закричал, обращаясь к Генри:

— Смотри в оба! Этот тип осведомитель. Это полицейский шпион, если хочешь знать.

Генри пронзительно свистнул и подбежал к ним.

— Вы сошли с ума, — протестовал Шейн. — Я просто хочу пошляться кое-где и немного повеселиться.

— Это я сошел с ума? Боже мой, я был сегодня днем в нашей конторе, когда капитан вышвырнул тебя за дверь. Подойди сюда, Дарси, — сказал агент своему коллеге. — Этот парень заслужил хорошую трепку.

Генри встал перед Шейном, его маленькие глазки сверкали в темноте.

— Меня что, принимают за болвана?

— Он ошибается! — воскликнул Шейн. — Я его никогда не видел.

— Дентон предупредил, — проворчал агент. — И я отлично узнал эту грязную рожу.

— Я тебе покажу, сволочь! — завопил Генри.

Его губы сжались, и в руке неожиданно блеснуло лезвие ножа, устремившееся к животу Шейна. Рыжий детектив отскочил в сторону, схватил запястье Генри, вывернул руку и швырнул его на агента, тот оттолкнул Генри.

— Вы все сумасшедшие, я совсем не…

Дубина другого полицейского опустилась на затылок детектива. Шейн зашатался и упал на колени. Генри кинулся к нему и ударил ногой в лицо, детектив упал на бок и остался недвижим.

Первый агент засмеялся и удержал Генри от повторного удара.

— Оставь, он получил свое. Капитан сказал, что не будет никаких историй, если этому рыжему немного попортят портрет.

Он с силой оттолкнул Генри, но второй агент нагнулся и с силой ударил дубиной Шейна по голове.

— Смывайся, — сказал он, обращаясь к Генри. — Тебе еще повезло, что не успел довести его до места.

Драк отступил и наблюдал за происходящим с гримасой отвращения. Он не протестовал, когда Генри потащил его за собой, приговаривая:

— Уберемся отсюда, так будет лучше, мистер…

Дарси встряхнул Шейна.

— Он без сознания. Что, если мы заберем этого остолопа за пьянство в публичном месте?

— Согласен, но сперва оттащи его в сточную канаву.

Они схватили Шейна под мышки и бросили в канаву, потом Дарси отправился позвонить, чтобы прислали «корзину салата», его коллега сел на край тротуара и закурил сигарету.

«Корзина салата» (так назывался на их жаргоне полицейский фургон) прибыла, они перенесли в нее Шейна, находившегося по-прежнему в беспамятстве. Толчки по дороге к тюрьме немного привели его в чувство, но он не двигался, хотя, когда наконец достигли тюрьмы, уже полностью пришел в себя. У него страшно болела голова, и, когда фургон остановился, он не смог удержаться на ногах и упал. Его щеки были покрыты запекшейся кровью, костюм в грязи, он в бешенстве смотрел на окружающих. Шейн не произвел хорошего впечатления на начальника службы, когда попытался рассказать свою историю, тот привык и не к таким рассказам пьяных, извалявшихся в грязи забулдыг…

Шейн был обвинен в пьянстве, в нарушении порядка в общественном месте и в сопротивлении двум полицейским, обнаружившим его в старом квартале шатающимся и пристающим к прохожим. Его швырнули в компанию пьяниц и бродяг.

Ему понадобилось более трех часов, чтобы уговорить полицейского позвонить Мак-Кракену на дом.

Начальник полиции немедленно явился собственной персоной. Он дрожал от ярости.

— Боже мой, Майкл, вы должны были все же держаться скромнее, хотя бы в первый вечер появления тут. Время от времени вы превышаете дозу…

Шейн рассмеялся.

— Дентон не выносит моего интереса к его кварталу. Вы отлично видите, что я совершенно не пьян.

Сторож открыл дверь, и Шейн оправился с Мак-Кракеном отметить в протоколе у начальника службы свое освобождение. Он старательно почистил костюм и, как мог, пригладил пальцами волосы.

Полицейский рассыпался в извинениях, сокрушенно хлопая себя по толстым ляжкам и твердя, что произошла ошибка. Шейн прервал его, проворчав:

— В следующий раз, когда меня увидите, надеюсь, узнаете?

Выйдя на улицу, Шейн полной грудью вдохнул свежий воздух.

— Спасибо, Джон, — сказал он прочувствованно. — Правда, очень жаль, что пришлось побеспокоить вас в такое время.

— Поедем ко мне домой, немного поговорим, Майкл. Нужно действовать осторожно…

— С Дентоном? Огорчен, Джон. Мне нужно сделать свое дело, и я плюю на Дентона. Он, собственно, уже ничего не потеряет, шут с ним пока… Еще раз спасибо, вытащили меня… Поговорим, когда закончу дела.

Мак-Кракен еще что-то ворчал про себя, в то время как Шейн ловил такси.

— Отель «Хирс», — со вздохом проговорил детектив, откидываясь на сиденье.

Он закрыл глаза, но был не в состоянии расслабиться.

Перед отелем Майкл чуть задержался, осматривая свой грязный костюм, и предпочел пройти по служебному входу. Он обошел вокруг дома и вошел в неосвещенный проход, ведущий к черной лестнице, поднялся на третий этаж, никого не встретив, и нашел свой номер.

Узкая стеклянная дверь на балкон была закрыта полосатой шторой. Шейн провел рукой по глазам, тупо глядя на штору. Он был уверен, что оставил окно открытым. Он повернулся к комоду. Почти физическая боль заставила его скривиться. Фотография Барбары Литл исчезла. Майкл подбежал к окну, быстро открыл его и вышел на балкон. Напротив, в номере 303, было темно.

Шейн выругался, прошел в ванную комнату, где невольно вздохнул, увидев свое отражение в зеркале. Над левым глазом была большая шишка, из раны еще текла кровь. Он снял пиджак и рубашку. Вымыл лицо холодной водой и отправился доставать из чемодана чистую рубашку и галстук. Шейн был уверен в том, что на комоде стояла фотография. Он не мог днем ошибиться, в конце концов, не безумец же Майкл Шейн, частный детектив.

Вероятно, Марго-Барбара забралась к нему через балкон и унесла свой портрет. Она скорее всего поверила, когда он полушутя-полусерьезно признался, что детектив. Майкл громко выбранил слишком любопытных девиц, быстро натянул рубашку, застегнул брюки, затянул пояс, наугад схватил галстук и пошел к зеркалу, чтобы завязать его.

Он явственно вспомнил поцелуй Марго Месон, ее гибкое тело и пояснение: «Это чтобы закрепить нашу договоренность о свидании…» Почему же ее номер погружен в темноту, если она ждет его?

Он снова вернулся на балкон. Слабый свет фонаря в начале улочки чуть отсвечивал в окнах напротив. Он смутно различил контуры шезлонга, стоящего на ее балконе.

Пока Майкл размышлял, что же ему теперь делать в этой новой ситуации, его внимание привлекло некое расплывчатое светлое пятно внизу у стеклянной дверной створки. Несмотря на темноту, он догадался, что дверь открыта.

Детектив долго всматривался в светлое пятно, потом нагнулся, ухватился за кованую решетку соседнего балкона и прыгнул на него.

Светлое пятно оказалось ногой.

Шейн чиркнул спичкой, но еще прежде, чем желтое пламя осветило поверхность, он догадался, что Барбара Литл мертва.

Глава 5

Майкл Шейн быстро задул спичку, перешагнул через тело и вошел в комнату. Она была слабо освещена лучом света из его номера. Стоя неподвижно, он в оцепенении смотрел на тело, вытянутое на полу, потом сел на корточки и зажег вторую спичку.

Барбара Литл лежала на левом боку. Лужа крови собралась под ее головой. Правая нога удерживала дверь открытой. Желтое шелковое платье было разорвано от самой талии до плеча. Правый глаз был широко открыт. Убитая пристально смотрела на Майкла.

Вся левая сторона лица была страшно обезображена, видимо, орудие убийства было слишком легким, чтобы убить с первого удара. Убийца, казалось, набросился на свою жертву с невероятной яростью. Или, может быть, оказался недостаточно силен, чтобы убить с первого же удара. Было совершенно очевидно, что Барбара Литл перестала дышать не более получаса тому назад.

Майкл бросил взгляд на свои часы, пока спичка не успела догореть. Было 22.58. Он подождал, пока глаза привыкли к царившему полумраку в номере, ругая себя, что не уберег девушку, с преступной беззаботностью отнесясь к серьезному предостережению Литла. Он должен был настоять на том, чтобы остаться с ней в этот вечер, чтобы она перенесла на другой день обед со своими идиотскими подружками, или уж во всяком случае должен был охранять ее из своего номера…

Привыкнув к виду насильственной смерти, Шейн во время своей деятельности выработал в себе безразличие к любому ее виду. Но тут совсем иное: всего несколько часов назад он уверял отца этой девушки, что все обстоит благополучно, она пребывает в безопасности под его зашитой…

Он встал, обошел весь небольшой номер, чтобы иметь представление о помещении, в котором совершено преступление. Он не зажигал огня. Номер состоял из большой комнаты, в которой стоял стол и диван, малюсенькой кухни и ванной комнаты. Мебель была старинной и массивной. На полочке камина стояло большое чучело совы: она как-то особенно мрачно смотрела на него. Внизу на игральном столике были остатки вечерней трапезы. Три прибора.

Он вернулся к трупу, пригнулся, вновь чиркнул спичкой, медленно обошел вокруг, но ничего нового не обнаружил. Он задул спичку и сунул ее в карман. Подойдя к стеклянной двери, он хотел открыть вторую створку, чтобы пройти на балкон, не перешагивая через мертвое тело…

Но створка не открывалась. Он зажег новую спичку, чтобы посмотреть, что же ее удерживает.

Он невольно зажмурился при виде бутылки от коньяка, которую Марго докончила сегодня днем. Присмотревшись, он увидел несколько прилипших к ней каштановых волосков. Теперь он понял, что послужило орудием убийства.

Он держал спичку, пока она не погасла. Потом прошел в ванную комнату, стал искать какую-нибудь салфетку, стараясь делать это как можно осторожнее, чтобы не стереть отпечатки пальцев на бутылке. Потом снова на балкон.

Лампа из его номера на миг целиком и полностью осветила его в тот момент, когда Майкл перепрыгнул на свой балкон. Он вошел в номер, положил завернутую бутылку на кровать и закрыл стеклянную дверь. Потом стал шарить по ящикам комода в надежде найти там бумагу.

Там ее не оказалось. Детектив с предосторожностями сунул бутылку под мышку, вышел из номера и запер за собой дверь на ключ. Он спустился вниз по служебной лестнице. Выйдя на улицу, он несколько секунд колебался, пока не увидел как раз напротив винную лавку. Майкл положил свою бутылку позади мусорного ящика и пересек улицу.

— Дайте мне бутылку недорогого джина, — проговорил он, входя в лавку. — Сделайте пакет посолиднее и не жалейте бумаги.

Повернувшись к продавцу спиной, Шейн вытащил из бумажника три доллара, и, когда служащий протянул ему пакет, он, стоя вполоборота, бросил деньги на прилавок и подобрал сдачу…

В ночном сумраке улочки он развернул пакет с бутылкой джина, бросил эту бутылку в мусорный ящик и, нашарив свою бутыль, послужившую орудием преступления, тщательно упрятал ее в бумажный пакет, солидно перевязав бечевой. Потом Майкл вышел на проезжую часть, держа пакет под мышкой, поймал такси и сел.

— Отель «Сент-Чарли», — приказал он шоферу.

Когда машина тронулась с места, он положил пакет у своих ног. Метров через пятьсот детектив воскликнул:

— Остановитесь! Прошу прощения, но я забыл одну вещь. Высадите меня здесь.

Шофер что-то проворчал и подрулил к тротуару. Майкл дал ему доллар.

— Оставьте себе все.

Он вышел из машины, запомнил номер такси, которое увозило орудие убийства, и записал цифры в записную книжку. Потом пешком вернулся в «Резиденцию Пелуан».

Было 23.14, когда он достиг отеля. Прошло шестнадцать минут с тех пор, как Майкл обнаружил тело Барбары Литл.

Вход в отель располагался ближе к углу здания, это была двойная дверь, выходящая на площадку. Он ступил в небольшой вестибюль, слабо освещенный лампочкой, и нашел имя Марго Месон на ящике для писем под номером 303. Нажав кнопку звонка, подождал несколько секунд, обтер мокрый лоб и вновь нажал.

Потом он понажимал на кнопку 301-го номера, под которым стояло имя некой миссис Легранд, и стал подниматься по лестнице, стараясь производить на своем пути как можно больше шума.

Едва он достиг третьего этажа, его встретила женщина средних лет, ее черные вьющиеся волосы были в беспорядке, а экзотический халат, в который она куталась, еще больше подчеркивал невероятную худобу этой дамы. Она уставилась на Майкла черными, подозрительными глазами.

— Почему вы позвонили ко мне в такой поздний час?

— Я не звонил вам.

— А, так значит…

— Я звонил в номер триста три, к мисс Месон. Мы условились встретиться сегодня вечером. Я запоздал и боялся, не заснула ли она.

— Такого звона довольно, чтобы и мертвого разбудить, — сухо возразила женщина. — Ведь совершенно очевидно, что она просто не хочет вас принять, молодой человек.

— Мисс Месон сказала, что будет ждать меня, зная, что я приду довольно поздно…

— Не верю ни одному вашему слову. У мисс Месон к обеду были две ее подруги, а после их ухода побывал еще один гость. Это респектабельный дом, молодой человек, и я ухожу к себе…

— Говорите, к ней еще кто-то приходил? — сердито спросил Шейн. — Мужчина?

Под твердым взглядом детектива черные глаза вильнули в сторону. Женщина отступила назад и прошептала:

— Это не мое дело.

Она отступила к двери своего номера, но Шейн взял ее за руку.

— Вы хотите сказать, что мисс Месон вела себя не так, как следует, что ее поведение было недостаточно респектабельным? Что вы об этом знаете? Говорите же!

— Я благоразумная женщина и работаю весь день, а ночью должна спать. Но когда творятся такие дела, когда мужчины приходят и уходят с заднего хода…

Шейн увлек ее к двери Барбары Литл. Он резко постучал, потом повернулся в сторону женщины.

— Через задний ход, сказали вы? На третьем этаже? Что это могло значить?

— Это значит, что я видела собственными глазами мужчину, который прыгал к ней на балкон со своего балкона из отеля, что напротив нас. А теперь появляетесь вы…

— И я вас разбудил, да. Марго! Проснитесь! — закричал он, снова постучав. — Это Майкл…

— Теперь вы сами видите, что она не хочет вас впускать.

— Да нет, вы очень ошибаетесь. Я должен…

Он схватил ручку двери, чтобы потрясти ее. Ручка повернулась в его руке, и дверь открылась.

— Тут что-то странное! Она ведь ждала меня…

Майкл сделал несколько шагов и стал шарить по стене в поисках выключателя. Найдя его, он включил свет.

— Боже мой, — закричал он.

Женщина оттолкнула его, испустила вопль и зашаталась.

— Господи! Это она! Вся в крови… Бедное дитя! Убита!

— Да, сомнений нет, — проворчал Шейн.

Он подошел к телефону и набрал номер полиции.

— В номере триста третьем «Резиденции Пелуан» лежит женщина…

— Боже мой! И я спала совсем рядом, когда ее убивали! Если бы я только позвонила в полицию, как только увидела того человека…

— Человека, который из соседнего отеля прыгнул на балкон…

— Да, я его видела, знаете. Боже мой! И я еще плохо отзывалась о мисс Месон! Но как я могла знать? Разве подумаешь…

— Когда это было?

— Полчаса… час назад. Ах, если бы я знала!

Она внезапно замолчала и направилась к столу, чтобы подвинуть прибор.

— Ничего не трогайте! — закричал Шейн. — Полиция будет снимать отпечатки пальцев.

— Но эта посуда им ни к чему. Ведь моя обязанность — убирать все это… Тарелки я сама подавала к обеду.

— Подождите полицию. Вы сказали, что подавали ей обед сегодня вечером?

— Да, это моя работа. Я француженка и отличная кухарка. Мисс Месон, бедное дитя, была неспособна даже просто сварить себе яйцо.

— Подойдите сюда и садитесь. А кого вы обслуживали? Расскажите мне, что здесь вечером происходило?

Она села, держась очень прямо, и заявила:

— Я ничего не знаю. Это был просто обед. Мисс Месон сказала мне, что после десерта я могу уйти. У нее были только две подружки. Из своей комнаты я слышала, как они уходили, и решила спросить, не убрать ли мне посуду. Она ответила, что, мол, ожидает еще одного визитера. Тогда я отправилась к себе и легла спать, но вскоре меня разбудил какой-то шум. Я встала и увидела мужчину, который прыгнул с соседнего балкона к ней на балкон. Я подумала, что это тайное свидание, и вернулась в свою постель. Потом я проснулась от вашего звонка.

— А вы знаете этих молодых девиц? Знаете, где они живут?

— Не думаю, что должна отвечать на ваши вопросы. Агентам скажу все, что знаю. Если они захотят поговорить со мной, буду у себя.

Миссис Легранд хотела встать.

— Нет, вы должны остаться здесь до прихода полиции, должны подтвердить мои показания. Это будет недолго.

В тот же момент раздался вой полицейской машины. Шейн закурил сигарету и удалился в малоосвещенный угол комнаты в то время, как на лестнице послышались тяжелые шаги. Капитан Дентон вошел в открытую дверь.

Глава 6

Парк в сопровождении агента полиции вошел вслед за капитаном. Никто из троих не обратил внимания на Шейна в углу комнаты. Дентон подошел к телу, нагнулся над Барбарой и проворчал:

— Она мертва, вне всякого сомнения. Парк, вызовите доктора и оповестите криминальную бригаду.

Потом он повернулся к миссис Легранд.

— Кто вы такая? Это вы позвонили? Что об этом знаете?

— Меня зовут миссис Легранд, я француженка, и я ровным счетом ничего не знаю. Это он позвонил, — сказала она, указывая на Шейна.

Дентон медленно повернулся. Он вынул из кармана сигару, злобно откусил ее кончик и проговорил:

— Я и не должен был сомневаться, что здесь будете замешаны вы…

— Да уж, я обычно нахожусь в ближайших ложах.

— Почему вы ее оглушили? У вас что, нет других возможностей обзавестись девицей этого квартала?

— То, что вы говорите, совсем не смешно.

— Ладно, тогда признавайтесь! — закричал Дентон и подошел ближе к Шейну с незажженной сигарой в зубах.

— У меня было назначено свидание с мисс Месон. Меня задержали двое ваших кабанов, — ответил Шейн, указав рукой на свою разбитую физиономию, — и прежде чем я поспел к ней на помощь, кто-то убил ее.

— Месон, а? Ее имя?

— Марго Месон.

— Она ваш друг?

— Дочь одного приятеля. Просила прийти сюда и повидаться с ней, как только приеду.

— И вы будете рассказывать, что забрели к ней совершенно случайно и нашли ее в таком виде? Советую вам придумать что-нибудь другое для объяснения, да поживее!

Шейн кивнул в сторону француженки.

— Эта дама может подтвердить то, что я сказал. Я позвонил к ней по ошибке, и она вошла сюда вместе со мной потому, что никто не отвечал на мой стук.

Дентон вынул сигару изо рта, с подозрением посмотрел на него, потом повернулся к миссис Легранд и прорычал:

— Что вы делали здесь?

— Он заставил меня остаться, — выпалила она. — Он принудил меня войти. Я живу рядом и ничего не знаю. Только то, что я ему сказала.

— Ладно, расскажите теперь мне то, что сказали ему, — вздохнул Дентон.

Обиженным тоном она сделала свое заявление. Когда свидетельница дошла в своем взволнованном повествовании до мужчины, прыгающего с балкона из отеля напротив, Дентон закричал:

— Парк, пойдите на балкон, осмотрите там. А вы опишите мне приметы мужчины. В котором часу это было?

— Было почти темно. Я не могла различить человека. Может быть, час тому назад. Я уже лежала в постели и не смотрела на часы.

Парк вернулся в комнату.

— Это очень легко сделать. Между балконами меньше метра.

— Пойдите узнайте номер того помещения в отеле напротив. Обшарьте его хорошенько. Найдите постояльца. Словом, все…

Сержант быстро вышел.

Дентон проворчал, глядя на труп:

— Мертва уже целый час. Вы, — обратился он к Шейну, — где вы находились час назад?

— Мне необходимо алиби?

— Не исключено, что понадобится.

— Вот когда оно понадобится, я найду, что сказать…

— А в котором часу пришел сюда этот человек, мэм? Каким образом он вошел сюда?

— Было немногим больше одиннадцати часов. Я спросила его, почему он будит порядочных женщин посреди ночи, когда они уже спят, у него был очень обеспокоенный вид, потому что мисс Месон не открывала дверь. Он стал стучать, потом повернул ручку, и дверь сразу открылась.

— Она была открыта, а? — процедил Дентон, переводя подозрительный взгляд на Шейна.

— Я близко не подходил к замку, если вы это имеете в виду…

Неожиданно в отеле напротив, в номере, который снимал Шейн, зажегся свет. Дентон резко повернулся в ту сторону, а Парк закричал ему прямо с балкона:

— Эй, нам не понадобятся парни из криминальной в этом деле, капитан. Вы говорили, что этого рыжего зовут Майкл Шейн?

— Да, и что же?

— А то, — торжествующе сказал Парк, — номер снимает как раз Шейн. Он приехал сегодня после полудня. И держитесь хорошенько, шеф. Он вел себя очень подозрительно, когда снимал комнату. Все спрашивал у служащего отеля, где находятся апартаменты триста три в «Резиденции Пелуан». Хотел получить номер окно в окно с этими апартаментами. Даже сунул служащему десять долларов, чтобы получить ее. Это вам что-нибудь говорит, мой капитан?

— Ну, совершенно ясно! — с триумфом проговорил Дентон.

Он снова повернулся к Шейну.

— Что скажете теперь?!

— Очень много, но не собираюсь терять время с вами. Вы только пешка в игре. Я буду говорить с инспектором.

Дентон побагровел, наклонил, как бык, голову и уже собирался броситься на детектива, но сдержался, услыхав шаги на лестнице.

Инспектор Квилан, сухощавый человек лет пятидесяти, медленно вошел в комнату, держа руки в карманах своего серого костюма, а в зубах — сигарету… Он сухо приветствовал Дентона, вскользь бросив ему:

— Хорошо, Дентон, я больше в вас не нуждаюсь.

За ним следовала небольшая толпа: фотографы, специалисты по отпечаткам пальцев и судмедэксперт. Они оттолкнули Дентона и его агентов и стали методически осматривать мертвое тело.

— Да, господин инспектор, конечно, это ваше дело, — сказал Дентон, — но вашим парням осталось работы всего ничего. Если вы ищете убийцу, то он здесь.

Он театральным жестом указал на Шейна. Инспектор поднял свои седые брови, и его голубые со стальным отливом глаза иронически воззрились на детектива.

— Очень любезно с вашей стороны было оставаться здесь, чтобы мы могли вас задержать, — безмятежно проворковал он Майклу Шейну.

— Я вам говорю, что держу его, — хорохорился Дентон. — Это некий Шейн, у него здесь уже были неприятности. Грязный частный детектив, которого выбросили из нашего города много лет назад и который посмел потихоньку вернуться сюда.

— Шейн? — пробормотал инспектор. — Очень хорошо, Дентон. Какие у вас против него имеются доказательства?

Дентон с радостью стал детально описывать все происшедшее. Заканчивая свое повествование, резко повернулся к миссис Легранд.

— Ведь это тот человек, которого вы видели прыгающим с балкона, не так ли? Хорошенько посмотрите на него. Ведь он?

— Ничего не могу вам сказать, ни да, ни нет. Было слишком темно, чтобы рассмотреть его, — робко противилась женщина.

Парк перелез с соседнего балкона, вошел в комнату. Он увлек Дентона в угол, и они стали шептаться о чем-то. Капитан усиленно кивал головой и радостно жевал свою сигару.

— У нас есть новости, — сказал он инспектору.

— Валяйте, — ответил тот.

Дентон быстро повернулся и поднес тяжелый кулак к носу Шейна.

— Где вы были весь вечер?

— Чтобы пояснить все инспектору, я вам отвечу. Двое ваших громил атаковали меня в начале вечера после того, как вы дали им понять, что не желаете видеть меня в этом квартале. Они избили меня, оглушили, а потом задержали под тем предлогом, что я пьян. Пока я находился в тюрьме, эта молодая женщина осталась без защиты, и ее убили.

— Очень жаль, — пророкотал Дентон. — А может, вы случайно знаете; в котором часу освободились?

— Приблизительно без четверти одиннадцать.

— Было точно двадцать два тридцать шесть. Парк только что уточнил. А сколько времени девушка мертва? — спросил Дентон, обращаясь к судмедэксперту, после того как убедился, что инспектор внимательно слушает его.

Врач уже закончил свой осмотр и встал.

— Уже более полутора часов, а может быть, час сорок тому назад. Скажем, между двадцатью двумя часами тридцатью минутами и двадцатью часами пятьюдесятью минутами.

Дентон повернулся к Шейну.

— Ладно. Вы примчались сюда и стали звонить к мисс Месон в одиннадцать часов пятнадцать минут и странно торопились заполучить свидетеля, который бы обнаружил тело вместе с вами. А где пробыли эти сорок пять минут между вашим освобождением и приходом сюда?

— Я очень нуждался в стакане вина, — спокойно проговорил Майкл. — И я хотел почиститься и, после того как ваши молодчики стерли меня в порошок, привести себя в порядок, прежде чем идти на свидание с девушкой.

— Служащий вашего отеля показал, что вы не возвращались в номер сегодня вечером. Где же тогда смогли привести себя в порядок?

— Я не помню названия всех баров, куда хожу выпить стаканчик и воспользоваться умывальней, — раздраженно проговорил Шейн. — А потом, к чему все это? Свидетельство служащего выводит меня из этого дела. Если я не мог вернуться в свою комнату, то также не мог перепрыгнуть через балкон, чтобы попасть сюда и убить девушку.

— Может, вы нам кое-что сейчас проясните, — насмешливо протянул Дентон. — Парк, подойдите и покажите Шейну, что обнаружили в его номере, чтобы он смог объяснить, как это там оказалось.

Сержант присел на корточки и осторожно развернул газету, в которой обнаружились махровое полотенце и мохнатая рукавица из ванной, еще влажные, в пятнах крови… Когда он их разложил, Дентон сказал, обращаясь к инспектору:

— Вы только взгляните на жертву, как по-вашему, убийца не был основательно выпачкан в крови? Он, верно, торопился привести себя в порядок. И это как раз то, что сделал Шейн. Вот доказательства. В ванной комнате, отстоящей приблизительно в пяти метрах от тела. Что же вам еще надо?

— Инспектор нагнулся и перевернул полотенце и рукавицу, совсем еще влажные. Когда он выпрямился, его взгляд был ледяным.

— Вы хотите сделать заявление, Шейн?

— Может быть, убийца воспользовался моей ванной комнатой и полотенцем?

— Анализ покажет.

— Анализ сможет лишь показать группу крови. Если будет та же группа, что и у девушки, это вам ничего не докажет. А потом, очень просто, это может быть ее кровь…

Инспектор покачал головой.

— Можно произвести и другие анализы. Анализ пота, например. Когда мы проверим, станет ясно, кто воспользовался этим полотенцем, вы или убийца.

— Очень хорошо, — со злостью ответил Шейн. — Я оставил все это валяться там. Но, Боже мой, я ведь не знал, что рядом со мной произошло преступление. Я действительно поднимался в свою комнату, чтобы переодеться, помыться и вычиститься, прежде чем отправиться к девушке.

— Не забывайте про анализ пота. Если анализ покажет, что кровь действительно девушки, а не ваша… — проговорил инспектор сухо.

— Вы меня не запугаете. Я совершенно четко знаю, что это моя кровь. Естественно, если у девушки окажется та же группа крови, что и у меня, это меня не слишком будет устраивать…

— А почему вы говорили, что не поднимались к себе?

— А что бы вы сделали на моем месте? — воскликнул Шейн. — Я имею полное право защищаться. Я понимаю, что попал в грязную историю. Кто-то, кто прыгает в мою комнату, после того как совершил преступление, и Дентон, который сделает все, что сможет, чтобы меня повесили, потому что он боится, что я раскрою его гнусные махинации… Ну, разумеется, я солгал.

— Но служащий сказал, что вы не возвращались к себе в номер, — сказал инспектор.

— Я прошел по служебной лестнице. У меня было совершенно немыслимое лицо, и у меня не было ни малейшего желания в таком виде шествовать через холл.

— У него на все есть ответы, — закричал Дентон. — Он тихонечко поднялся по служебному ходу к себе в комнату и прыгнул сюда, чтобы совершить свое гнусное дело, за которое ему заплатили, потом снова прыгнул к себе и опять спустился по служебной лестнице, чтобы случайно обнаружить труп девушки, которую сам же убил. Почему вы это сделали, Шейн? Кто она была? Какое это имеет отношение к той чепухе, которую вы мололи сегодня утром?

Шейн повернулся к Дентону спиной и обратился к членам криминальной бригады.

— Разве в Новом Орлеане следствия по уголовным делам ведут полицейские агенты? Разве вы не видите, что он меня ненавидит и не хочет искать настоящего убийцу.

Инспектор нахмурил брови.

— До сих пор я не вижу никого, кроме…

— Проклятье! Вы позволяете себе поддаваться уговорам Дентона. Но какая причина у меня могла быть, чтобы убить ее?

— Вот это нас очень интересует, — ответил инспектор.

— Это дело моего клиента, — проворчал Майкл. — Я приехал сюда, чтобы увидеть ее, это правда. У меня был адрес, я уговорил служащего отеля дать мне номер напротив этой комнаты, чтобы я мог охранять девушку. Если вы захотите посмотреть на вещи под другим углом, то увидите, что все это просто и логично.

— О, если смотреть с вашей точки зрения — безусловно.

— Как хотите, — со вздохом проговорил Шейн. — Но прежде чем ваши люди уйдут отсюда, вы, может, прикажете им снять следы отпечатков пальцев на моем балконе и в моей комнате. По мнению миссис Легранд, убийца мог отлично появиться оттуда.

— Ну конечно. Но как он появился оттуда? Проник в вашу комнату с балкона, что ли?

— Я всегда оставляю окна открытыми. Когда я сегодня вернулся домой, окна оказались закрытыми, а шторы опущены.

— Я уже сказал вам, сэр, что у него есть на все готовый ответ, даже если он малоудачный.

Квилан медленно покачал головой. Некоторое время он осматривал комнату. Его люди заканчивали работу: два санитара ожидали, когда можно будет унести труп.

— Вы нашли орудие убийства? — сказал он наконец.

— Нет, мы ничего не нашли. Мы обшарили все кругом.

— Унесите тело. А вы, миссис, живете рядом?

— Да, и если вы больше не нуждаетесь во мне, я могу уйти? Мне бы добраться до постели, ноги еле держат после такого ужаса… Глаз-то уж не сомкнуть, это ясно.

Она задрожала, взглянув на окровавленный ковер, с которого подняли девушку.

— Еще несколько секунд, — сказал ей инспектор. — Я бы хотел послушать вас. Что вы можете рассказать об этом преступлении?

— У меня уже есть ее показания, — перебил его Дентон. — Всего ничего. Она приготовила обед для двух девиц и мисс Месон и слышала, как девушки ушли около десяти часов, а позже она проснулась и увидела Шейна, который перепрыгнул на балкон. Это ведь правда, моя дорогая дамочка?

— В самом начале правда. Но я не знаю, тот ли он человек, которого я видела, — заявила француженка.

Она внимательно посмотрела на Шейна, несколько раз покачала головой и прибавила:

— Я совсем не утверждаю, что это был он.

Дентон рассмеялся.

— Вот женщины, инспектор! Когда думаешь, что дело уже кончено, они путают все карты. Позвольте мне немного поговорить с ней. Я смогу освежить ее память и мозги.

Инспектор, не сочтя нужным ему отвечать, спросил миссис Легранд:

— А эти девушки, которые приходили сюда обедать, вам знакомы? У вас есть их адреса?

— Нет, господин инспектор. Я только знаю их по фамилиям. Это были мисс Люси Гамильтон, она уже не раз приходила сюда, а другую, мне кажется, зовут Эвелин.

— Вы не представляете себе, где их можно найти?

— Нет, господин инспектор, совершенно этого не знаю.

— Но к чему все это? Для чего вам нужны какие-то ложные пути, которые заведут следствие в тупик? — воскликнул Дентон. — Ведь уже есть Шейн, разве не так?

— Да, у меня есть Шейн. Пойдемте, Шейн.

Глава 7

Когда Квилан и Шейн вышли из здания в ночную темноту, агенты полиции отгоняли любопытных, столпившихся возле входа, в то время как санитары переносили на носилках тело Барбары в машину «Скорой помощи».

Позади нее остановилось такси, из которого стремительно выскочил мужчина. На голове у него был котелок светло-серого цвета, на руке нелепо болталась щегольская трость.

Шейн схватил инспектора за руку и увлек его к стене, прошептав:

— Посмотрите, что сейчас будет…

Инспектор удивленно посмотрел на Шейна и с явной неохотой подчинился. Детектив показал на человека, который только что вышел из такси и теперь пересекал тротуар. Полицейский преградил ему путь.

— Эй, подождите, мистер. У вас дело в этом доме?

— Естественно.

Мужчина в светло-сером котелке только теперь, казалось, заметил толпу агентов, санитарную машину носилки, покрытые брезентом. Он нервно осмотрелся.

— Что здесь происходит? Несчастный случай?

— Да, происшествие. Можно даже сказать, преступление.

— Преступление? Боже мой, какой ужас.

— Для девочки — да. Вы здесь живете?

— Нет. Одна… одна молодая девушка, вы сказали? В сущности, у меня неспешное дело, оно может подождать.

Человек в котелке быстро повернулся, чтобы посмотреть, стоит ли еще его такси на месте.

Шейн подошел к нему с восклицанием:

— Мистер Драк!

Человек повернулся к нему с ошеломленным видом, разглядывая лицо Майкла.

— Вот как меня обработали фараоны.

— Вы, — проблеял Драк, — вы…

— Шейн, — подсказал ему Майкл.

Он повысил голос, привлекая внимание тех, кто устраивал носилки в санитарную машину:

— Одну минуту, прошу вас. Необходимо, чтобы мистер Драк бросил взгляд на жертву.

Инспектор присоединился к Шейну. Его голубые глаза источали недоверие, но он не вмешивался.

Слова детектива заставили Драка подскочить на месте. Он повернулся в сторону санитарной машины и простонал:

— Я не понимаю, почему должен смотреть на труп…

— Вы поймете, когда увидите…

Шейн взял Драка за руку и почувствовал, как страшно тот дрожит, когда он заставил его повернуться и увлек к носилкам. Один из санитаров приподнял брезент, чтобы открыть окровавленное лицо Барбары Литл. Драк бросил на нее взгляд, задрожал и отвернулся.

— Боже мой! Это же невозможно. Это… Барбара.

— Посмотрите хорошенько, — настаивал Шейн.

Драк медленно повернул голову.

— Это действительно она, Барбара.

Шейн отпустил его.

— Полагаю, инспектор Квилан захочет задать вам несколько вопросов.

Драк повернулся, лицо его было зеленоватого цвета.

— Я ничего не понимаю. Если это действительно Барбара Литл… Но она звонила мне сегодня, просила повидаться с ней. У меня при себе имеется послание, вот.

Драк начал судорожно шарить по карманам.

Инспектор Квилан сделал знак своим людям.

— Уведите его и отправляемся!

Шейн последовал за инспектором и сел рядом с ним в машину.

— Я советую вам открыться, — сказал инспектор. — И бесполезно тратить время на старые истории, ведь я вас знаю…

— Ну что ж, в самом деле! — воскликнул Шейн. — Разве не понимаете, что я работаю над тем же делом? Драк — человек, которого я ищу, Тот, о котором мне сказали, чтобы я не доверял ему, когда мне поручили мою работу. Девушку зовут Барбара Литл: Марго Месон псевдоним. Ее отец направил меня сюда, чтобы я охранял ее от посягательств некоего типа, который походит по описанию на Драка. Это наркоман, и он уже пользовался своим влиянием на Барбару. Она от него ускользнула, перестала употреблять наркотики, а потом сделалась невменяемой, почувствовала наркотическое голодание. Она удрала из дома и переехала сюда. Ее отец боялся, что этот тип снова настигнет его дочь и подтолкнет к наркотикам или самоубийству. Драк вчера виделся с Дентоном и спрашивал его, где молодая девушка может найти при желании наркотики в старом квартале. Ну вот, кажется, он ее настиг, — грустно закончил Шейн.

Квилан ехал на очень маленькой скорости. Недоверчивое выражение уходило с его лица.

— Откуда вы знаете, что Драк видел Дентона?

— Дентон сказал мне о нем. Я ходил к нему с теми же самыми вопросами, то есть как войти в контакт с продавцами наркотиков. Но Дентон испугался. Он страшно разозлился, когда узнал, что меня к нему послал Мак-Кракен. И он меня вытолкал вон.

Квилан постучал пальцами по рулевому колесу.

— Говорите, отец девушки знает, что Драк здесь?

— Не думаю, что знал, но боялся его преследований. Он совершенно ясно дал мне понять, что в ужасе от одной только мысли, в какую бездну может вовлечь его дочь Драк, но не говорил, в чем, собственно, заключается эта бездна.

— Между тем у Драка вид совсем неопасного человека.

— Вы так же, как и я, хорошо знаете, что по виду нельзя судить о наркомане.

— В сущности, вы подозреваете, что Драк убил малышку?

— Кто-то ведь убил ее. Литл очень боялся этого человека и сказал, что Драк угрожал ей смертью, когда она пыталась ускользнуть от него.

— Можно думать, что это навязчивая идея…

— А все преступления совершаются под влиянием определенных идей.

— Да. Но все, что вы мне рассказали, очень похоже на выдумку в последний момент, чтобы отвлечь от своей персоны внимание. Дентон обнаружил много сведений, говорящих против вас, Майкл.

— Вы можете представить, чтобы я убил свою клиентку? — возразил детектив.

— Я ничего себе не представляю. Я просто рассматриваю факты.

Квилан остановил автомобиль перед зданием полиции. Когда они выходили, подъехала другая машина. К ним присоединились два агента, сопровождающих Драка.

Квилан пригласил всех в свой кабинет.

Шейн сел на стул, закурил и стал рассматривать Драка. У того было очень бледное лицо, и, казалось, тело его съежилось. Дрожащей рукой он пристроил свой котелок и трость на письменном столе инспектора. Его голова была совершенно лысой.

Чтобы успокоить свои руки, он положил их на стол и слегка нагнулся, обращаясь к инспектору Квилану голосом, дрожащим от страха и злости.

— Я ожидаю, чтобы вы мне объяснили, почему меня привезли сюда как преступника?

— У меня есть несколько вопросов, которые хочу задать вам, — спокойно проговорил инспектор. — Садитесь, Драк, и успокойтесь, пожалуйста.

Драк позволил себе упасть на стул, который один из агентов пододвинул ему. Вид у него был очень расстроенный.

— Это такой удар… — прошептал он. — Эта несчастная малютка… Это слишком ужасно.

— Некоторые мужчины аналогично реагируют на такое зрелище. Им совершенно не нравится смотреть на труп своей жертвы.

Голос инспектора неожиданно стал жестким. Бледное лицо Драка стало совсем зеленым, а розовые пятна на щеках поразительно напоминали пятна румян.

— Ведь не можете же вы в самом деле подумать… Да ну, это абсурд…

— А почему бы и нет?

— Но… но я хотел повидаться с ней! Нет… Господи! Думаете, я отправился бы к ней, если бы ее убил?

— Это возможно. У убийц часто возникает желание вернуться к месту преступления, чтобы лишний раз убедиться, что не оставили ничего компрометирующего. Ведь в момент аффекта оставляют очень убедительные улики. Вы, верно, слишком наивны, если считаете, что это возвращение сможет послужить алиби.

Сидя в своем углу, Шейн слегка улыбнулся. От былой индифферентности инспектора Квилана не осталось и следа. На своем рабочем месте за письменным столом он совсем был не похож на того расслабленного человека, каким предстал в номере 303. Его голос и взгляд были безжалостными, он напоминал Майклу сжатую перед ударом стальную пружину.

— В самом деле, господин инспектор, я не знаю, что и сказать, — простонал Драк, нервно ерзая на своем стуле. — Я совершенно теряюсь.

Квилан выпрямился в кресле, быстро взял свою записную книжку и авторучку и начал:

— Ваше имя?

— Эдмонд Драк. Я…

— Отвечайте только на вопросы. Ваш возраст?

— Сорок… э… сорок шесть лет. Я не понимаю.

— Профессия?

— Агент меняльной конторы, а также занимаюсь пенсиями. Но я не понимаю…

— Ваш адрес?

— Нью-Йорк… то есть в… в настоящий момент остановился в отеле «Анжелус».

— Вы были знакомы с жертвой?

— Естественно. Я вам сказал…

— Когда вы видели ее в последний раз?

— Я… несколько месяцев назад. Я повторяю, господин инспектор, все эти вопросы, обращенные ко мне, совершенно абсурдны.

— Вы приехали в Новый Орлеан только для того, чтобы повидаться с нею?

— Да. Нет, это значит… ну да, в таком смысле.

Драк понемногу приходил в себя. Он выпрямился, поднял вверх подбородок и принял непринужденный вид.

— А когда вам представилась возможность встретиться с ней?

— Я ведь ее не видел и уже сказал это. Она позвонила мне сегодня.

— В котором часу?

— У меня есть с собой записка. Вот, — проговорил Драк, вытаскивая из кармана маленькую бумажку. — Телефонистка из моего отеля пометила здесь время. Двадцать два часа восемнадцать минут.

Квилан взял у него из рук бумажку, прочитал ее и посмотрел на часы.

— С той поры прошло приблизительно около трех часов.

— Совершенно верно. Но я вернулся к себе в отель только недавно.

Голубые глаза инспектора Квилана холодно рассматривали Драка, потом он снова прочитал записку.

— Здесь ничего не говорится о том, что девушка хотела вас видеть или просила, чтобы вы пришли к ней. Разве не ваше собственное воображение подсказало вам, что она может ожидать вас у себя в течение трех часов после того, как позвонила вам столь поздно?

— Я думал, вероятно, что-то неотложное. Да, я весьма удивился посланию и подумал, что должен повидать ее.

— Около двух часов ночи? — поднял брови Квилан с тонкой, насмешливой улыбкой. — Девушка, которую вы не видели в течение нескольких месяцев? А вы не пытались сперва позвонить ей?

— Нет, — пробормотал Драк. — Я сразу же сел в такси и поехал.

— А где вы провели вечер?

— Я… я… выходил из отеля, — ответил Драк, бросив на Шейна тревожный взгляд.

— Куда?

— Не понимаю, почему… Вы что, воображаете, что я должен вам обязательно представить алиби?

— Во всяком случае, если не хотите быть обвиненным в убийстве, — холодно ответил инспектор.

— Это безумие! Почему бы я стал убивать свою племянницу?

Шейн подскочил на месте, выпрямился и пристально посмотрел на Драка. Лоб инспектора Квилана наморщился над седыми бровями. На ледяном лице проступило удивление, когда он повернулся в сторону Шейна.

Шейн покачал головой и дернул себя за ухо.

— Ваша племянница? — спросил Квилан.

— Совершенно верно. Я дядя Барбары Литл.

Инспектор Квилан глубоко вздохнул и снова повернулся к Шейну.

— Как же вы теперь сможете объяснить вашу невероятную историю?

Прежде чем Шейн успел ответить, Драк встал и сухо спросил:

— Да, я очень хотел бы знать. Прежде всего, кто вы такой и по какому праву сделали так, что меня сюда затащили?

Шейн ничего ему не ответил, но хрипло и страстно заговорил, яростно жестикулируя и обращаясь к инспектору Квилану:

— Черт пусть возьмет меня, если я что-нибудь понимаю и знаю, господин инспектор. Готов прозакладывать голову, он лжет. И, Боже мой, кто же может быть, как не он! Ведь не существует же двух столь похожих людей в одном месте! Посмотрите на него! Разве может материализоваться в природе еще один, отвечающий таким приметам? И оба в Новом Орлеане? Оба, ищущие Барбару Литл? Это было бы слишком! Предполагаю, он говорит все, что придет в голову, лишь бы оправдаться.

Драк сделал шаг по направлению к детективу и проговорил сдавленным голосом:

— Кто вы такой?

Серые глаза детектива пристально разглядывали чересчур элегантного маленького человека с красными пятнами на щеках.

— Да уж во всяком случае не королева, — наглядевшись на противника, наконец заявил Майкл.

— Садитесь на место, Драк! — прорычал инспектор Квилан. — Здесь я задаю вопросы и клянусь вам, что сделаю все, чтобы распутать эту историю.

— Спасибо, — сказал Шейн, — и я этого хочу.

Глава 8

Драк пронзительно запротестовал:

— Я настаиваю на объяснении! Хоть бы из вежливости сказали, почему сюда привезли. В чем обвиняют?

Шейн встал, повернул свой стул и сел на него верхом, положив сплетенные руки на спинку.

— В торговле наркотиками, — проворчал он, — и даже в худшем. Вы держали девушку под растлевающим влиянием, а когда она от вас ускользнула, стали угрожать ей гибелью. Когда вам удалось наложить на нее свои грязные лапы, она отказалась подчиниться вам, и вы ее убили. Я могу доказать то, что говорю.

Странное выражение промелькнуло в глазах Драка. Он покачал своей плешивой головой и повернулся к инспектору.

— Этот человек сумасшедший или врет, только не знаю, по какой причине. Я в состоянии доказать и кто я такой, и свои родственные отношения с Барбарой Литл…

— Мне вся эта история кажется сумасшедшей, — вздохнул инспектор. — Хотя пока что вы представили не доказательства, а всего лишь ваши возражения против обвинения Шейна…

Драк спокойно засунул руку во внутренний карман пиджака и вытащил бумажник из свиной кожи. Он представил инспектору Квилану свое удостоверение личности и дорожные билеты.

Инспектор быстро просмотрел их.

— Похоже на то, что вас действительно зовут Эдмонд Драк, но это не доказывает, что вы являетесь дядей жертвы. Что вы об этом думаете, Шейн? Вы знали о существовании дяди по фамилии Драк?

— Нет.

— Ваш клиент, отец жертвы, ничего не говорил вам о дяде?

— Абсолютно ничего.

— Моя жена — тетка Барбары, — вмешался Драк, — это сестра ее отца. Его единственная сестра…

— Ваша жена приехала вместе с вами в Новый Орлеан?

— Моя жена дома в Нью-Йорке. Она серьезно больна и не может двигаться.

Шейн подскочил и потребовал у инспектора:

— Спросите его, когда он в последний раз виделся с ней?

Инспектор Квилан посмотрел на Драка, удивленно подняв брови, и тот ответил:

— Я ничего не знаю о доме со дня отъезда из Нью-Йорка, вот уже три дня.

— Ваша жена серьезно больна, и она была на пороге смерти, когда вы покинули Нью-Йорк, — заявил Шейн. — Она знает, что вы находитесь здесь? У нее есть ваш адрес?

— Когда я уезжал, она была не в состоянии разговаривать. Врач боится, что ей недолго осталось жить.

— И в то время, когда ваша жена при смерти, вы приезжаете сюда, в Новый Орлеан, развлекаетесь… развлекаетесь! — воскликнул Шейн. — Вы теперь видите, что этот человек лжет, инспектор? Он даже не знает, что его жена умерла сегодня днем.

Наступило молчание.

Инспектор устало закрыл глаза. Драк замер на стуле, его дыхание со свистом вырвалось сквозь сжатые зубы.

— Моя жена? Умерла? — просвистел он. — Я в это не верю! Выдумка! Я не знаю, какие причины заставили этого человека так грубо, так жестоко действовать против меня, но совершенно ясно, он пытается меня оговорить!

— Откуда у вас такие сведения, Шейн? — спросил инспектор.

— Из уст самого Литла. Я позвонил ему в Майами после того, как повидался с его дочерью, — так было у нас условлено. Он только узнал о смерти сестры и собирался немедленно выехать в Нью-Йорк.

Драк казался совершенно ошеломленным горем. Его губы шевелились, словно бы он читал молитву.

— Мне очень трудно поверить в это, — наконец проговорил он со вздохом. — Даже когда знаешь, что смерть неминуема, все равно это тяжкий удар.

— А как вы объясните то обстоятельство, что вас сразу же не информировали об этом? — сухо поинтересовался инспектор.

— Так у них не было еще моего адреса. Я только вчера написал домой, лишь устроился в «Анжелус».

Квилан повернулся к Шейну, который рассмеялся.

— Замечательный образчик безутешного мужа. Он убегает из дому, когда его жена находится при смерти, и даже не говорит, куда направляется. Он не дает себе труда дать телеграмму, чтобы сообщить свой адрес, или просто позвонить по телефону, когда сюда приехал, а пишет письмо. Это все выглядит очень странно.

— Все в этой истории выглядит странно. Если то, что вы мне рассказывали, Шейн, правда, то чем вы объясните тот факт, что ваш клиент вам ничего не сообщил об этом дяде?

— Джо Литл меня ненавидит, — пробормотал Драк. — Он всегда меня ненавидел, с того самого момента, когда я женился на его сестре. Так и не понимаю природы его ненависти, но боли он причинил мне достаточно. Я приехал сюда, чтобы повидать Барбару Литл, признаюсь в этом. Это… у меня была на то личная причина. Он отказался дать мне ее здешний адрес. Элизабет, моя жена, была всегда матерью для малышки. Джо из-за этого очень злился. Я уверен, что он запретил дочери навещать мою больную жену. А теперь… они ушли обе.

Драк поднес дрожащую руку к своим глазам с самым безутешным видом. Квилан сказал ему сочувственным тоном:

— Мне очень жаль, что вы в один вечер вынуждены были перенести два таких удара, Драк. Вам нужно вернуться в отель и хорошенько отдохнуть.

— Спасибо! Но я немедленно отправлюсь в Нью-Йорк.

— Нет, этого я вам не советую делать. Мне кажется, что вы нам еще понадобитесь до той поры, пока все дело не прояснится. Во время следствия… вы понимаете?

— Но как же? Я не имею права вернуться домой, чтобы заняться похоронами своей жены?

— Только с моего разрешения. Оставайтесь в своем отеле, где мы всегда сможем вас найти.

Квилан встал, обошел вокруг своего письменного стола и проводил Драка к двери, положив ему руку на плечо.

Драк поблагодарил его грустной улыбкой.

— Я очень хорошо понимаю вас, инспектор. Вы должны делать свою работу. А потом, я ведь больше ничего не могу сделать для Элизабет, а убийца Барбары по-прежнему не найден. Да, я понимаю…

Он сделал над собой героическое усилие, выпрямил узкие плечи и вышел, насколько мог, твердым шагом.

Квилан закрыл за ним дверь и повернулся к полицейским, которые молча присутствовали при разговоре.

— Займитесь им. Пусть один из вас отправится в отель и займет место телефониста. Наблюдайте за всеми уходами и возвращениями. Проследите, позвонит ли он в Нью-Йорк. Узнайте, в котором часу точно телефонистка передала ему сообщение. Если он покинет отель, следите за ним. Понятно?

Агенты молча кивнули и вышли.

Инспектор вернулся за письменный стол, положил на него локти и вздохнул, глядя на Шейна.

— Что вы об этом думаете, инспектор?

— Мне кажется, он говорил правду.

— А я лгу, не так ли?

— Вот как раз этого я и не понимаю. Какое у вас может быть основание для лжи, у того и другого? Было бы глупо выдавать себя за дядю малышки, если бы он не мог этого доказать. С другой стороны, вы были бы идиотом, выдумывая всю эту историю, которая не выдержит проверки. Я знаю вашу репутацию, Шейн. О, многие называют вас всякими неблагозвучными словами, но никто не называл дураком…

— Спасибо!

— Итак, что же мне делать?

Шейн встал и заходил по кабинету.

— А что, если Литл заставил меня проглотить наживку? Но почему? Какая у него была причина посылать меня сюда?

— Вы должны это спросить у него.

— Это как раз то, что я хочу сделать.

Шейн подошел к письменному столу Квилана, оперся на него руками и поднял глаза на электрические часы, висевшие на стене. Было немного более двух пополуночи.

— Он выехал из Майами через Дикси-Клайер, — пробормотал он. — После полуночи остановка в Джэксонвилле. Теперь он уже ближе к северу. А что, если вы телеграфируете ему в поезд, инспектор? Он необходим для внесения ясности.

— Хорошая мысль. Джозеф П. Литл, вы сказали?

— Да. Он должен находиться где-то между Джэксонвиллом и Нью-Йорком. И если он наплел всякую чушь…

— Если Литл подтвердит ваш рассказ, ситуация, в которой вы находитесь, станет намного лучше, а пока в ожидании — вы мой единственный подозреваемый.

— Вы меня задерживаете?

— А почему бы и нет?

Квилан наклонился и протянул руку к одной из кнопок на своем письменном столе.

— Подождите! Ведь вы не думаете, что я убил девушку?

— Мне платят за то, чтобы я думал.

— Вы прекрасно знаете, что это не я раскроил ей череп. Дентон тоже не думает так, он просто воспользовался случаем, чтобы доставить неприятности Мак-Кракену. Если вы меня задержите, то поддержите игру Дентона.

Холодная улыбка появилась на губах Квилана.

— И что, Мак-Кракен может поручиться за вас?

— Позвоните ему и спросите об этом сами, — вздохнул Шейн.

Квилан снял телефонную трубку и сказал телефонистке номер телефона.

— Алло, Джон! Огорчен, что пришлось разбудить вас, но это важно. У меня тут находится Майкл Шейн, подозреваемый в убийстве.

Инспектор замолчал, и Шейн теперь слышал в ночной тишине только мерный треск и хрипы в телефонной трубке. Наконец Квилан покачал головой и улыбнулся.

— Я понимаю, Джон, но у меня нет определенных доказательств. Ну конечно, я тоже хочу оставить его на свободе, до выяснения новых подробностей. Доброй ночи, Джон, и спасибо.

Инспектор повесил трубку и улыбнулся Шейну.

— Мак-Кракен рекомендует вам либо покинуть город, либо напиться пьяным, либо отправиться спать…

— Не представляю ничего лучшего, чем последняя рекомендация, — с улыбкой уверил его Шейн.

Улыбка инспектора погасла.

— Я вас отпускаю, но будьте осторожны. Дентон, знаете ли, это вам не хухры-мухры, он та еще штучка… У него большие связи, метит на место Мак-Кракена, в хороших отношениях с прессой. Если мы очень быстро не проясним это дело, произойдет взрыв. Думайте об этом и постарайтесь не делать глупостей.

Шейн поблагодарил Квилана, пожал ему руку и вышел.

В холле здания полиции он вошел в телефонную будку и открыл справочник, отыскивая абонента. Его палец остановился на имени Вейгла Г. Ф.

Он набрал номер и стал терпеливо ждать, пока телефон безостановочно трезвонил на другом конце провода. Наконец раздался щелчок, и сонный голос проворчал:

— Да-а? Что там такое случилось?

— Гарри!

— Кто у телефона?

— Майкл Шейн. Проснись и вернись на девять лет назад, Гарри.

— Майкл? Не может быть! Где ты находишься, Боже мой?

— В полиции.

— А, тогда это действительно ты.

— Я только что выскочил из грязной истории по обвинению в убийстве. Ты проснулся, старик?

— Безусловно. Из какого болота ты хочешь, чтобы я вытащил тебя на этот раз?

— У тебя по-прежнему удостоверение частного? И ты по-прежнему так нуждаешься в деньгах, что готов продать свою бабушку за пятьдесят долларов?

— У меня по-прежнему мое удостоверение частного, но я повысил цену, не продаю свою бабушку меньше чем за сто долларов.

— Согласен. Послушай, Гарри, это очень важно. У тебя есть бумага и перо?

Шейн вертелся в узкой кабине, но вытащил из кармана клочок бумаги и пристроил на полку перед собой.

— Валяй, — сказал Гарри. — Я тебя слушаю.

— Вот, записывай. Сегодня вечером в районе одиннадцати часов ты взял такси возле Димен-стрит, почти на углу Чарльз-стрит. Ты проехал около пятисот метров, потом неожиданно вспомнил, что забыл что-то очень важное, и сказал шоферу, чтобы он тебя высадил… Ты понял?

— Нет. Но продолжай говорить.

— Ты дал один доллар шоферу, но (внимание, Гарри!) ты оставил в такси пакет, длиной приблизительно двадцать сантиметров, обернутый в бумагу коричневого цвета и завязанный белой бечевкой. На нем ничего не написано. Можно подумать, что это пакет со старыми вещами, но более тяжелый. Ты записал?

— Подожди… Вот, готово. А что там такое, в пакете?

— Пустая бутылка от коньяка, завернутая в махровое полотенце, но не открывай пакет в столе находок, а не то служащий упадет в обморок при виде крови.

— Боже мой! Что это еще за дела такие?

— Бутылкой была убита одна девушка сегодня вечером, — спокойно проговорил Шейн. — И я хочу, чтобы ты немедленно отправился за бутылкой. Это было такси номер сто двадцать шесты. Принеси пакет в свою контору, не открывая его. На бутылке запечатлелись, Гарри, отпечатки пальцев девушки, мои, но также и, надеюсь, убийцы. Мои располагаются внизу, поверх них отпечатки пальцев девушки. Если на бутылке имеются еще другие отпечатки пальцев, сними их… Если их нет, то избавься от этой пустой коньячной емкости, Гарри.

— Эй, там, полегче, Майкл. Каким образом твои отпечатки пальцев попали на бутылку? Если это орудие убийства?

— В свое время у тебя было доверие ко мне и ты не задавал мне лишних вопросов.

— Согласен, — вздохнул Вейгл. — Я отправлюсь за твоим пакетом в стол находок компании такси и постараюсь получить отпечатки пальцев кого-то, кроме твоих и той девушки. И если их не обнаружу, уничтожу бутылку, рискуя при этом угодить в тюрьму. Так?

— Так.

— Кто мне заплатит, если тебя посадят на электрический стул, Майкл?

Шейн засмеялся и повесил трубку. Он вытер мокрый от пота лоб, потом снова открыл справочник, и его палец погулял по столбцу с фамилией Гамильтон. Он нашел сперва какую-то Мари Люсиль на Чарльз-стрит. Набрал номер, и женский голос ответил на пятый звонок.

— Люси Гамильтон?

— Кто это?

— Это друг Марго.

— Я тоже, я тоже могу быть чьим-то другом, — промурлыкала она. — Я совсем голая в своей постели. Хотите посмотреть?

— В другой раз, когда вы будете одеты.

Майкл повесил трубку и снова посмотрел в справочник. Была еще одна Люси Гамильтон, живущая на Порт-Рамперт-стрит.

Он набрал номер и долго ждал, прислушиваясь к монотонным телефонным звонкам. Его терпение было наконец вознаграждено, и сонный голос пробормотал:

— Люси Гамильтон у телефона.

— Я друг Марго Месон.

— Марго Месон?

— Да. Очень неприятно беспокоить в такой час, но мне необходимо немедленно вас увидеть. Это очень важно. Я могу приехать?

— Почему? Ведь уже поздно.

— Весьма огорчен. Надеюсь, полиция еще не приходила к вам?

— Полиция? По какой причине?

— Я буду у вас через десять минут, — ответил Майкл.

Он быстро повесил трубку.

Глава 9

Люси Гамильтон ожидала Шейна на пороге своей квартиры. Он бегло оглядел изысканную, очень женственную, плавных очертаний фигуру и ореховые спокойные глаза.

— Это вы только что звонили мне? — спросила она милым голосом.

— Я, Майкл Шейн…

Он протянул ей руку, и она несколько поколебалась, прежде чем протянуть свою, внимательно рассматривая его рыжую шевелюру и опухшее лицо, потом улыбнулась и пожала руку.

— Вы тот парень, о котором нам говорила Марго. Убеждаюсь, что она права…

— Все зависит от сказанного ею…

— Вы… вы ждете комплимента?

Она провела Майкла в маленькую комфортабельную квартирку-студию. На ней был длинный халат, и ее каштановые волосы завязаны на затылке розовым бантом. Шейн решил, что ей лет двадцать. Она была обезоруживающе естественна.

— Садитесь, — сказала она, указывая на единственное кресло, прежде чем сесть самой на диван. — Я внимательно выслушаю все, что вы хотите сказать… Что-нибудь случилось с Марго?

Шейн предложил ей сигарету, взял сам, закурил. И кончил тем, что неожиданно для себя выпалил:

— У меня есть для вас очень плохая новость. Марго мертва…

— Нет! Нет! Но я… я видела ее сегодня вечером. Это несчастный случай?

— Марго убита, вскоре после вашего ухода. Вы со своей подругой Эвелин последние, кто видел ее в живых…

— Убита? О нет! Не может быть! Но Марго! Она была такой… живой, такой… Ах, это ужасно! Расскажите мне, что произошло? Кто ее убил?

— Когда я пришел к Марго на назначенное свидание, я застал ее мертвой. Меня задержали до одиннадцати часов. Преступление совершилось вскоре после вашего ухода. Убийца не найден. В настоящее время я главный подозреваемый. Вот почему я хочу, чтобы вы рассказали все, что знаете. Чтобы помочь мне найти убийцу…

— Да что вы? Подозревают вас?

Шейн мрачно кивнул головой.

— Полиция знает, что я виделся с ней сегодня днем. Француженка, подававшая вам обед, клянется, что видела некоего мужчину, прыгнувшего с балкона Марго на мой, как раз в то время, когда было совершено преступление.

Глаза Люси наполнились слезами, они потекли по щекам, но она ни разу не всхлипнула. Шейн поднялся и присел рядом с ней, обнял за плечи, уговаривая, как ребенка.

— Знаю, что очень тяжело, но вы все же должны помочь мне, если сможете. Надо рассказать о Марго, о вашем вечере…

Она повернула к нему голову и некоторое время беззвучно плакала у него на плече. Потом он почувствовал, что тело ее напряглось, и она отстранилась от него. Она подняла голову и пробормотала:

— Простите меня. Но то, что Марго умерла в этот вечер, ужасно, невероятно ужасно, потому что я никогда не видела ее такой счастливой. Мне кажется, это благодаря вам. Нет, нет, не поймите меня превратно. Я не сказала, что она влюбилась в вас. Странно, наверно, это как раз то, что она искала в старом французском квартале… Она была знакома с одним-двумя парнями, но те разительно отличались от вас…

— В котором часу вы ее покинули?

— Около десяти. Мы провели великолепный вечер до прибытия Генри. Марго без конца говорила о вас, и Эвелин откровенно ликовала, поскольку появилась надежда, что Генри вернется к ней. У них был роман до того, как Генри увидел Марго…

— Кто такой Генри?

— Генри Десмонд. Но… Полиция ничего о нем не знает? — неожиданно встревожилась она.

— Насколько мне известно, нет, но я буду рад переложить хотя бы часть неприятностей, выпавших мне, на другого подозреваемого.

— Генри вполне мог потерять голову, — неуверенно прошептала она.

— Где живет Генри?

— Я этого не знаю, но у Эвелин должен быть его адрес. Я позвоню Эвелин.

Она хотела встать, но Шейн удержал ее.

— Подождите, давайте сперва выясним все точнее. Вы сказали, что Генри пришел к Марго. Который был час?

— Без нескольких минут десять. Я помню, потому что незадолго до этого зазвонил телефон, и тогда было без четверти десять. Марго взяла трубку, я думаю, что это были вы, потому что Марго сказала нам, что у нее будет свидание в десять пятнадцать и что мы должны уходить. Я отругала Марго, — с улыбкой и слезами на глазах добавила она. — За то, что у нее назначено свидание поздно ночью с незнакомым рыжим парнем. Но я была счастлива за нее. Я часто советовала ей влюбиться… по-настоящему… Между нами говоря, думаю, что она невинна…

— Вернемся к нашему вечеру. Марго позвонили без четверти десять. Она не сказала, кто звонил, но дала понять, что к ней должен прийти мужчина через полчаса после звонка. Это так? А потом пришел Генри?

— Да. Было почти десять часов. Марго заволновалась, когда услышала стук в дверь. Уверена, она решила, это вы пришли раньше времени. Она нас выгоняла взглядом, потому что мы еще не успели собраться. Но это был всего лишь Генри.

— А потом?

— Она не впускала его в комнату, говорила с ним в коридоре, но дверь была полуоткрыта, и мы все слышали. Она сказала, что он должен уйти, потому что у нее назначено свидание, и он стал очень сердиться и даже угрожать ей. Сказал, мол, не допустит, чтобы другой мужчина терся возле нее. Думаю, что тут заговорило его самолюбие, — задумчиво промолвила она. — Уверена, он не любил Марго…

— А потом Генри ушел?

— Да. Эвелин плакала, когда Марго вернулась в комнату. Понимаете, она все слышала. Естественно, она видела, что Генри старается ухаживать за Марго, но была уверена, что это несерьезно. А потом, когда она услышала, что он в запале говорит…

— Генри знал, что Эвелин в комнате?

— Нет. Уверена, что нет, поскольку тогда, понимаете, он не стал бы закатывать Марго такую сцену. Так как Эвелин содержит его уже несколько месяцев, она дает ему деньги и частенько подкармливает. Он хотел сохранить Эвелин, но при этом иметь связь с Марго.

— Да? А потом?

— Появление Генри испортило нам вечер. Было достаточно неприятно из-за Эвелин, которая все плакала.

— И вы оставили Эвелин с Марго?

— Да. Марго пыталась ее уверить, что никогда между ней и Генри ничего не было и к тому же ей совершенно не нравится Генри. Я подумала, что, если оставлю их наедине, они скорее договорятся и Эвелин успокоится.

— Могли Марго и Эвелин поссориться после вашего ухода? Эвелин в состоянии убить ее?

Шейн внимательно наблюдал за Люси, но та с полной уверенностью воскликнула:

— О нет! Эвелин не… во всяком случае, только не Эвелин.

Люси пристально посмотрела на него, потом спросила:

— Вы детектив?

— В настоящий момент да, пока не обнаружу, кто убил Марго…

Она медленно выпрямилась, повернула подушку, на которую опиралась, и вздохнула:

— Думаю, кончится тем, что все непременно откроется, особенно если в этом замешан Генри, так что имею полное право кое-что вам сказать. Пусть это поможет вам. Эвелин иногда принимает такие штучки для нервов… Знаете? У нее бывают моменты ужасной депрессии.

— А какого рода эти штучки?

— Что-то вроде наркотиков. Генри достает ей. Я думаю, поэтому она так и цепляется за него.

— Вы считаете, что Эвелин способна совершить убийство, когда она находится под влиянием наркотиков? — подытожил Шейн.

Люси сделала неопределенный жест.

— Господи, разве мы сами знаем, на что способны?

Шейн понял, что она больше не хочет говорить об Эвелин, и переменил тему.

— Вы были очень дружны с Марго?

— Очень. Думаю, была ее лучшим другом здесь, в старом квартале. Я не так легко схожусь с людьми, и она весьма сдержанна. Вероятно, это и сблизило нас обеих.

— Расскажите мне про ее жизнь. Она работала?

— Нет. Она хотела писать, однако ничего не писала, только говорила, что вот-вот начнет работать. Вероятно, у нее все же был талант, потому что какой-то издатель достаточно хорошо узнал ее и давал деньги авансом, лишь бы она писала… Благодаря этим своеобразным стипендиям она и приехала сюда, понимаете?

— Я этого не знал, — сказал Шейн.

— Так вот, издатель оплачивал все ее расходы, словом, все, чтобы она имела возможность писать, — заявила Люси с некоторой жалкой и милой гордостью. — Она особенно об этом не распространялась, но до приезда сюда, чувствуется, страдала каким-то комплексом неполноценности, считала себя неудачницей. Мне даже кажется, что она пыталась покончить с собой, поскольку вообразила, что у нее нет таланта. Вот тогда-то добрый издатель спас ее и вернул ей мужество тем, что поверил в ее талант и стал давать ей авансом деньги. У него к ней был, мне кажется, настоящий уважительный и сочувственный интерес.

Наступило долгое молчание. Шейн сделал несколько шагов по комнате, потом снова сел на диван рядом с ней.

— А этот Генри Десмонд, каков он? — неожиданно спросил Шейн.

— Ему двадцать пять лет. Совершенно уверена, он принимает наркотики. Его единственная работа — провожать людей в один ночной балаган здесь, в старом квартале. Уверена, получает комиссионные от каждого клиента, которого приводит, но он каждый раз отрицал это, когда я спрашивала…

— А какого сорта это увеселительное заведение?

— Оно называется «Дафи-клуб». Никогда не видела ничего более отвратительного. Была там однажды с Марго. Ей как писательнице хотелось видеть все. Нас повел туда Генри. Знаете, я совсем не такая стыдливая, но там было отвратительно. Мне стало просто скверно.

Широкие брови Шейна сдвинулись, он некоторое время размышлял, потом пробормотал:

— Спасибо, Люси. А теперь мне хотелось бы сказать пару слов этому Генри. Вы не могли бы позвонить Эвелин и узнать телефон Генри?

Люси встала, и Шейн закурил сигарету.

Через некоторое время Люси повесила трубку.

— Эвелин не отвечает, — с некоторым беспокойством проговорила она.

Прежде чем Шейн успел ответить, резкий телефонный звонок заставил их подскочить на месте.

— Я… Мне нужно ответить? — прошептала в некотором замешательстве Люси.

— Да, но кто бы ни был, ничего не говорите обо мне.

Она подбежала к телефону, Шейн присоединился к ней. Он выжидательно смотрел в ее милое и нежное лицо, при первых словах телефонного разговора оно стало подвижным и оживленным. Люси быстро подняла на него свои сияющие ореховые глаза.

— А, это вы, Генри, — сказала она.

Потом она немного послушала и воскликнула:

— Что вы хотите этим сказать, Генри? Почему полиция придет ко мне?

Шейн закрыл рукой трубку и прошептал:

— Заставьте его говорить. Постарайтесь узнать, где он находится.

— Нет, я не видела Эвелин, — продолжала Люси, поглядывая на Майкла из-под густых ресниц. — Да, с тех пор, как я ушла от Марго… Почему? Что такое произошло? Но почему вы хотите, чтобы я приехала к вам туда? Что может быть таким срочным в три часа ночи?

Она в свою очередь положила руку на мембрану трубки и быстро прошептала:

— Он хочет, чтобы я приехала к нему в «Дафи». Не говорит почему.

— Вы приедете, если можно будет привести с собой друга. Скажите ему, что у вас кто-то есть.

— Ну что ж, Генри, я могу приехать, но с одним человеком… Что? Нет. Это парень. Вы его не знаете, но он сейчас у меня, и я не могу выйти и бросить его одного. Очень хорошо. Как только нам удастся найти такси, тотчас же приедем.

Она повесила трубку и с блестящими от возбуждения глазами повернулась к Майклу.

— У Генри очень испуганный голос. Он хотел узнать, не было ли у меня полиции и не видела ли я Эвелин. Не захотел сказать, почему об этом спрашивает, и настоятельно просил меня приехать в «Дафи». Он кричал, если я не приеду, то пожалею об этом, мол, он объяснит мне все. Естественно, он вообразил Бог знает что, когда услышал, что вы находитесь здесь, у меня. Он сказал, что мы должны как можно быстрее одеться.

— Вы можете представить меня как своего дядю из Чикаго, — предложил ей Шейн, тихонько подталкивая ее по направлению к ванной комнате. — Я вызову такси, пока вы будете одеваться.

Глава 10

Предупредительный гудок автомобиля прозвучал на улице в тот момент, когда Люси выходила из ванной комнаты в зеленом платье джерси с отделкой.

— Спускайтесь! — сказала она Шейну. — Я забыла карточку. Генри дал мне ее в тот вечер. Надо иметь карточку, чтобы войти туда.

Пока Шейн ожидал ее, она рылась в ящиках комода.

— Ах, вот она!

На бликующем под лампой квадратике очень солидной, плотной, добротной бумаги две обнаженные девицы с торчащими грудями держали поднятыми руками полоску текста. «ДАФИ-КЛУБ» было набрано крупным причудливым шрифтом, а внизу мелкими буквами: «Интимные развлечения» и «Генри Десмонд». Шейн сунул ее в карман.

— Нужно показать карточку, чтобы войти?

— Да. Там большой зал, буфет, довольно приличные представления, оркестр. Туристы, которых водят туда, не замечают ничего непотребного, но меня до сих пор преследуют кошмары, когда вспоминаю интимные приключения, которые скрыты там, за дверями. Вероятно, я до глубины души простая обывательница, — прибавила она со смехом, который прозвучал несколько принужденно.

Такси ожидало их внизу.

— Вы знаете, где находится «Дафи-клуб»? — спросил Шейн у водителя.

— Еще бы, папаша! — ответил шофер, подмигнув.

В такси Люси прижалась к. Шейну и взяла его за руку.

— Боитесь? — прошептал он.

— Только не с вами.

— Не забудьте, что я ваш новый возлюбленный. Я невероятно ревнив и не желаю терять вас из виду ни на секунду. Он захочет поговорить с вами отдельно, но вы заставьте его остаться там, где я смогу вас видеть. И вы ничего не знаете о смерти Марго. Вы просто вернулись домой, потому что было назначено со мной свидание, и оставили Эвелин у Марго. Я понимаю, он хочет увериться, что вы не станете сообщать полиции о его визите к Марго в тот вечер, — продолжал Шейн. — Убил он ее или нет, но знает, его будут разыскивать. Предоставьте ему говорить все, что он захочет, и постарайтесь выведать, как он узнал о ее смерти.

— Я сделаю все как можно лучше.

Такси въехало в старый французский квартал. На кривых, узких, поблескивающих булыжником под редкими фонарями улицах темнели высокие скалы домов — весь этот модерн конца минувшего века с шикарными лестницами на фасаде, с венками, изящными линейными плетениями и подвесным растительным узором по стенам, с целым сонмом фасадных испорченных обнаженных дев, у которых на крыльях носов год за годом накапливалась будничная и банальная уличная пыль…

В этом призрачном пространстве новоорлеанского высшего света, который давным-давно рассыпался в прах, ночью пахло, как в горном ущелье: камнем и сыростью.

Такси замедлило ход и повернуло в открытые чугунные ворота, на которых горела надпись из розового неона: «Дафи-клуб».

Вокруг все было спокойно и безлюдно, дорожка из гравия окружала дом и упиралась позади него в двор, превращенный в стоянку для машин, несмотря на то что в стороне была для них специальная площадка. Шейн расплатился с шофером, взял Люси под руку и повел по дорожке, выложенной камнем. При их приближении входная дверь, обитая железом, раскрылась, и молодой черный служитель приветствовал пару широкой улыбкой.

— Как раз вовремя, чтобы поспеть к последнему спектаклю…

Они вошли в вестибюль, отделанный деревянными панелями, и последовали по коридору, толстый ковер которого заглушал шаги. Ритмичные звуки джаза доносились из-под арки в глубине коридора.

На пороге зала их приветствовал плешивый метрдотель, он провел их в общий обширный зал, довольно слабо освещенный.

Шейн и Люси последовали за ним к маленькому столику на двоих возле круга и сели за него. Под оранжевым прожектором посередине зала две молодые квартеронки вихляли бедрами в ритм оркестру. Они были очень молоды и почти совсем голые, если не считать трех розовых лепестков, помещенных в стратегических местах.

Когда они усаживались за столик, девушки заканчивали номер под жидкие аплодисменты публики.

Притушенный свет в зале снова приобрел яркость. К Шейну подошел официант, и детектив вопросительно посмотрел на Люси.

— Один джин, — сказала она.

— Два джина, фиц, — сказал Шейн официанту, и тот удалился.

Он тут же вернулся со стаканами, и Люси сказала ему:

— Я бы хотела повидать Генри Десмонда.

— Пойду посмотрю, здесь ли он, мисс.

Несколько пар встали, чтобы потанцевать. Мужчинам почти всем было за пятьдесят и все они — в обществе очень молодых девушек, безусловно несовершеннолетних.

— Девушки служат приманкой, — заметила Люси.

Шейн попробовал свой джин и сделал гримасу.

— О! Еще хуже, чем я ожидал…

— Вы должны были заказать что-нибудь другое.

— В такого рода заведении у всего должен быть отвратительный вкус. А что здесь еще, кроме этого зала?

— Вот видите, там, в глубине, находятся умывальники. А там другая дверь, которая выходит в другой зал, поменьше, чем этот.

— И более интимный?

— Да.

Люси подняла стакан и выпила половину его содержимого, потом, сделав гримаску, поставила на стол.

— Вы совсем не обязаны это пить, знаете…

— Я задержала дыхание, чтобы не чувствовать вкуса, но это действительно отвратительно.

— А наверху?

— Там интимные комнаты. Их нанимают на час или более долгий срок, если вас это интересует.

— О, совсем нет.

Люси приняла лихой вид.

— Я рассчитывала, что в вашем присутствии я буду в безопасности…

Шейн засмеялся и посмотрел на нее.

— Не изображайте, пожалуйста, из себя то, что вам несвойственно. Сколько вам лет?

— Двадцать шесть.

Шейн нахмурил брови.

— Я не верю этому, но не стану спорить.

— Мне было бы интересно узнать, что делает Генри.

Шейн нетерпеливо барабанил пальцами по столу.

— Вы не думаете, что он меня увидел и я напугал его?

— О нет, этого не думаю. Простите меня, — сказала она, вставая, — вы не станете развлекать Генри, если он придет во время моего отсутствия?

Шейн заметил, что она говорит неуверенным тоном.

— Куда вы?

— Мужчина никогда не должен задавать таких вопросов даме, — проговорила она.

Он смотрел, как она немного неуверенным шагом прошла через зал и вошла в помещение, над дверью которого была надпись «Для дам».

Он взял сигарету и некоторое время курил, спрашивая себя, действительно ли Люси двадцать шесть лет. Она казалась намного моложе. Она была довольно хорошенькая, простая и естественная. Он неожиданно пожалел, что не встретил ее при других обстоятельствах. Потом стал думать о Марго. Она тоже была хорошенькая, и он улыбнулся, вспоминая то, что она ему говорила. Он не мог освободиться от сознания некоторой своей вины в том, что представился Марго, скрывая истинные причины знакомства. Между тем все шло у них совсем естественно. Как бы тогда сложились все обстоятельства?

Шейн оторвался от своих размышлений и посмотрел на часы. Прошло уже много времени с той поры, как Люси ушла. Он обернулся, посмотрел по сторонам. Некоторое время он глядел на дверь с надписью «Для дам», но она оставалась все время закрытой. Он вспомнил, что эта дверь вела не только в туалет, но и имела выход в зал для интимных развлечений.

Может быть, ее увидел Генри Десмонд, когда он входил в «Дафи-клуб» вместе с Люси? Может быть, Генри и есть убийца Марго и торопится уничтожить все улики, могущие изобличить его, может, он решил изолировать Люси? И возможно, также убить ее? Шейн сжал кулаки и обнаружил, что его ладони мокрые от пота. Прошло уже четверть часа, как Люси вышла из-за столика.

Он встал, увидел маленькую зеленую сумочку-мешочек Люси, лежавшую на столе, и взял ее. Он решительным шагом направился к дамской комнате.

Он толкнул дверь и очутился в узком коридоре, с правой стороны которого висела бархатная портьера с пометкой «Дамы», написанной золотыми буквами сверху.

Он позвал:

— Люси!

Молодая негритянка в белом фартучке приподняла портьеру и просунула голову.

— Это вы кого-то звали, мистер?

— Да, я хотел бы знать, как чувствует себя моя подруга. Она не заболела?

— Какая подруга?

— Молодая женщина, которая вошла сюда приблизительно четверть часа тому назад, она одета в зеленое платье.

Женщина покачала головой.

— Здесь никого нет. Я не видела никакой дамы в зеленом платье.

Шейн невольно выругался и побежал в конец коридора.

Неожиданно перед ним появился массивный мужчина. У него были широченные плечи, лицо изрыто оспой, тяжелый подбородок и маленькие свиные глазки. Уперев кулаки в бока, он спросил:

— Что вы тут шарите? Вы вышли из туалетной для дам?

— Я ищу свою подругу. Она одета в зеленое платье.

— Ее здесь нет. Убирайтесь отсюда.

Шейн сжал зубы.

— А где Генри Десмонд?

Он услышал в коридоре позади себя чьи-то шаги, в то время как мужчина проворчал:

— Его тоже здесь нет.

Шейн обернулся, чтобы посмотреть на человека, который приближался небрежной походкой. На нем был клетчатый светло-серый костюм и черные ботинки, но он с равным успехом мог бы для пущей важности просто написать на своей физиономии печатными буквами «фараон».

Он спросил:

— Неприятности, Берт?

— Этот парень, — сказал Берт, — рассказывает, что ищет малютку, которую потерял.

Фараон остановился в метре от Шейна и холодно посмотрел на него. Он расстегнул пиджак, чтобы дать детективу возможность увидеть его значок муниципальной полиции.

— Я вам советую не затевать тут никаких историй, — прошипел он.

Шейн с горечью проговорил:

— Это Дентон послал вас?

Полицейский сделал энергичный жест и указал пальцем:

— Убирайтесь отсюда вон.

Шейн повернулся к Берту.

— Я хочу туда.

— Это частное помещение. Только если у вас есть карточка.

Шейн сделал шаг вперед. Мужчина отступил на шаг, вздохнул и проговорил:

— Согласен, папаша.

Позади Шейна фараон бросился вперед, и Майкл почувствовал, как в его спину уперлось дуло пистолета.

— Не делайте больше ни шагу…

Шейн быстро повернулся и резким ударом заставил пистолет упасть на пол. Это он проделал левой рукой, а его правая ударила полицейского в подбородок. Он успел увидеть, как тот опустился на пол, но тут же почувствовал сильную боль в области правого уха. Его колени подогнулись, и он без сознания повалился на пол и погрузился во тьму.

Глава 11

Шейн постепенно стал приходить в сознание и почувствовал, что лежит на чем-то жестком. Нестерпимо яркий свет мешал ему открыть глаза. В комнате раздавался гул голосов, которые, как молотки, стучали по черепу и отражались в бесконечности.

Потом он услышал свое имя, и это было как гонг, который внезапно ударил. Он стал понемногу различать слова.

— Майкл Шейн такой ненормальный, что никогда не знает, где ему остановиться. Вовремя остановиться, — проговорил какой-то человек. Этот голос он слышал раньше.

— Нам нужно избавиться от него. Я не понимаю…

— Придется, Руди. Но только не в этот момент. Нужно еще избавиться от девушки, а это не способствует прекращению следствия по другому преступлению. Надо все устроить так, чтобы следствие зашло в тупик.

Шейн узнал голос Дентона. А Дентон называл своего собеседника Руди. Руди Сул.

— Меня не следствие пугает. Я плачу достаточно за вашу протекцию, и я не хочу выпрашивать у вас ничего. Я плачу деньги…

Голос Сула был низким и тягучим. Мужчины, казалось, находятся совсем близко от Шейна, не более чем в трех метрах. Он не шевелился и внимательно слушал, его боль начала притупляться.

— Мы вместе сидим в луже, Сул. Вы не знаете Шейна, каков он, когда возьмется за дело. Это настоящая катастрофа.

— Существует возможность для…

— Я уже сказал вам, что новое убийство ничего не улучшит, тем более что это невольно свяжется для всех с убийством Марго Месон. У Шейна есть друзья в этом городе. И он не настолько глуп, чтобы прийти сюда, не рассказав им, что ему известно.

— Вы имеете в виду начальника полиции Мак-Кракена?

— Закрой пасть, — сказал Сул. — Как думаете, что он узнал, Дольф?

— Мне бы очень хотелось это знать.

(Это был новый голос, квакающий.)

— А кто привел его сюда?

— Может быть, некий Драк. Это тип, которого притащил Генри, прежде чем был схвачен Квиланом.

— Я считаю, что вы делаете из пустяка целую историю, — заявил Сул. — Может, он явился сюда только поухаживать за девицей?

— Шейн никогда не является случайно. Посмотрим, не сможешь ли ты разбудить его, Берт. Если бы ты не так сильно ударил его…

Кто-то присел на корточки рядом с Шейном.

— Я знаю один маленький прием. Я видел это в Чикаго. Если парень жив, это быстро приведет его в чувство.

Шейн зажмурил глаза и с огромным трудом выпрямился. Яркий свет лампы больно слепил ему глаза. Резкое движение вызвало у него тошноту, и все вокруг него завертелось. Он стиснул зубы и стал ждать, стараясь держать глаза полузакрытыми до тех пор, пока комната не перестала вертеться.

Берт удовлетворенно проворчал что-то и встал на ноги.

— Я вам что говорил? Ведь я ударил совсем не сильно…

Шейн заставил себя улыбнуться.

— Салют, капитан, — сказал он Дентону, который наклонился над ним в дымящемся и колеблющемся свете.

Дольф Дентон стал невменяем от ярости.

— Вы сами этого хотели!

Шейн повернул голову в сторону мужчины, сидевшего за письменным столом. Руди Сул был щеголеватый брюнет, его худое лицо с выступающими скулами украшали тоненькие черные усики, одет он был в ослепительный костюм и желтую спортивную рубашку.

Такие типы любят носить массивные золотые перстни, машинально заметил про себя Майкл. Тяжелые веки наполовину скрывали его пристальный взгляд.

Генри Десмонд солидно прислонился к стене позади письменного стола и с угрожающим видом смотрел на Майкла. Он стал переступать с ноги на ногу, когда взгляд детектива упал на него.

В небольшом помещении был письменный стол и три стула и не было ни малейших следов Люси Гамильтон. Шейн подогнул ноги под себя, чтобы легче сесть, и был доволен, когда увидел, что это ему удается. Его голова болела, но значительно меньше, чем в момент, когда он пришел в себя.

— Садись на стул, — сказал Дентон.

— О чем вы хотите говорить? — спросил Шейн, с большим трудом закуривая сигарету.

Руди откинулся на стуле и скрестил на затылке свои длинные пальцы с ухоженными ногтями.

— Не старайтесь выдумывать для нас разные истории, — тягучим голосом сказал он. — Девушка у нас, она еще в грезах, не правда ли, Генри?

— Да, — поспешно отозвался тот, — она была под кайфом, когда я в последний раз смотрел на нее.

Шейн курил и размышлял. Он никак не мог понять их комбинацию. Что-то было странное во всей этой истории. Если бы только он смог просунуть хоть палец во всю эту чудовищную полицейско-преступную комбинацию… Он решил переменить тактику.

— Я даже не знаю, что со мной произошло. И откуда вы узнали, что я здесь, — протестующе, однако вполне дружелюбно попенял им, как старым, но вероломным дружкам.

— Я видел, как вы приехали, — ответил Дентон. — Если бы вы выпили свой джин, как это сделала малышка, нам не пришлось бы оглушать вас…

— Вон оно что… По вкусу я должен был догадаться. Вы не поблагодарили меня, что я привел к вам Люси, Генри.

Генри Десмонд вздрогнул, пробормотал:

— Не понимаю, что вы хотите этим сказать?

Шейн начал догадываться. Дентон увидел его, но все указывало на то, что Генри поостерегся сообщить о своей роли, когда увидел, кто такой оказался друг Люси.

— Она очень хорошая девушка! — воскликнул Шейн. — А кстати, почему вы пригласили нас сюда?

Дентон и Сул повернулись к Генри, который прогнусавил с гримасой:

— Он стал ненормальным после удара по голове.

— Валяй, Генри, довольно врать.

— Я вам клянусь, этот парень ненормальный! Я его не видел после семи часов вечера, когда он хотел прийти сюда понюхать…

— Что вы выдумываете тут, Шейн? — прохрипел Дентон. — Что означают эти ваши истории?

— Мне кажется, вы должны начать с того, что вам нужно хорошенько вымести у себя сор, — насмешливо ответил Шейн. — Этот ваш миленький дружок сам вовлек меня в эти ваши махинации…

— Это неправда! — закричал Генри.

— Закрой пасть! — кратко посоветовал Сул, и эти слова ударили Генри как пощечина.

Сул повернулся к Шейну.

— Продолжай болтать.

— Не нужно много требовать с него. Он думает прежде всего о своей шкуре. Послушайте, Дентон, если вы ищете парня, чтобы раскрыть убийство Марго Месон и продвинуться к новому званию, то он прямо у вас под рукой…

— Что он может иметь общего с этим? — сморщившись, спросил Сул.

— А я могу доказать, что он и нанес удар, — твердо проговорил Шейн.

— Вы этого не можете сделать! Неправда! И к тому же еще одно вранье — что я заставил его прийти сюда, — возмутился Генри.

Ни Дентон, ни Сул не слушали его. Шейн вынул из кармана карточку, которую дала ему Люси, и бросил ее на письменный стол перед Сулом.

— Ну что, я лгу?

Сул взял карточку, рассмотрел ее и без единого слова протянул Дентону.

— Генри был увлечен Марго Месон, — равнодушно продолжал Шейн. — Два свидетеля слышали, как он спорил с ней, и слышали, как Генри ей угрожал. Я думаю, его охватила паника, когда понял, как дорого ему могут обойтись эти две свидетельницы. Он не смог найти одну из девушек, а когда узнал, что я наложил лапу на вторую, просил нас приехать сюда, чтобы договориться. Если бы вы меня не захватили, когда я приехал сюда, Дентон, уверен, что Генри к этому времени уже выложил бы мне все, что я хочу знать, в обмен на мое молчание.

Дентон вскочил с места с перекошенным от ярости лицом и кинулся на Генри.

— Сволочь! Гнусный подонок! Подожди у меня…

— Садитесь, Дентон, — распорядился Сул таким резким голосом, что он прозвучал в комнате как выстрел. Не спуская глаз с Шейна, он продолжал: — Не позволяйте себе расстраиваться из-за этого рыжего. Он замешан в деле Марго Месон, да?

— Да, но… Квилан отпустил его, когда я уже накинул ему петлю на шею. Не знаю, какой между ними расклад…

Сул обратился к Генри:

— А ты можешь что-нибудь сказать об этом?

— Я ничего не сделал, это не так, как он говорит. Да, конечно, я ходил к той девушке и здорово поскандалил. Я наговорил ей много всяких вещей, но не убивал ее…

— А почему вы просили меня и Люси приехать сюда? — хладнокровно вставил Шейн. — Вы слышали, Дентон говорил, что я вроде динамита. Вы знаете, что я пытаюсь разоблачить его в течение многих лет…

— Я ровно ничего не знаю. И не знал, что вы приедете сюда с Люси.

— Люси, — повторил Сул.

— Люси Гамильтон, — пробормотал Генри с гнусной гримасой. — Та девочка, которая там. А потом, не смотрите на меня так! Я знал, что нахожусь в грязной луже. Две девушки слышали мой разговор с Марго Месон: Эвелин Джордан и Люси Гамильтон. Я не знаю, куда девалась Эвелин. И подумал, что если смогу хорошенько поговорить с Люси, то мне, может, удастся уговорить ее забыть, что я приходил туда. Если парни из криминальной меня зацапают, то они меня уже не выпустят. А ведь вы не хотели бы этого, — прибавил он. — И капитан Дентон тоже…

— Да, мы совсем не хотим этого. Но ты должен был рассказать мне обо всем, Генри. Если бы ты раньше признался, мы бы нашли способ помочь тебе.

— Я боялся, что вы рассердитесь на меня. А когда Люси связалась с рыжим бродягой, боялся сказать вам, что это я просил их приехать сюда.

— Отдайте мне Десмонда, — предложил Шейн, оглядывая Генри, как фигуру в шахматной игре, — все, что я хочу, это найти убийцу Марго…

— Это мысль, — пробормотал Сул, вопросительно взглянув на Дентона.

— У меня нет доверия к Шейну, — заявил полицейский. — Это, конечно, верно, он хочет кого-то обвинить в совершении преступления, жаждет вытащить свои лапки. Но уж слишком много знает о наших делах.

— Благодаря молодому человеку, который пригласил его, — докончил Сул. — Да, благодаря Генри. Но это не самое главное, я лично считаю, что надо навязать это убийство Шейну.

— Генри лучше подойдет для этой роли, — запротестовал Шейн, ахнув в душе от собственного циничного нахальства. — У него была причина, я клянусь, большего мне не надо. Я приехал сюда, в Новый Орлеан, по делу, оно окончено, и я уезжаю.

— Нахожу, что мысль неплохая, — настаивал Сул. — Генри слишком раскрыл карты. Как Драк. Он воспользуется нами, чтобы подтвердить свое алиби, если дело повернется для него худо… А это заставит говорить о нас. И создаст плохую репутацию нашему заведению.

— Это Дентон направил ко мне Драка! — визгливо закричал Генри. — Если вы хотите подсунуть кого-нибудь…

— Мы не хотим подсовывать никого, — спокойно заявил Сул. — Зло уже сделано, и надо его исправить… А вы удовольствуетесь Генри, Шейн, или вам нужно еще что-нибудь?

— Проклятье! — закричал Генри. — Вы не можете так меня выбросить. Я не позволю с собой так поступать! Я разрушу все ваше дело, я слишком много знаю про эти штучки!

Шейн иронически улыбнулся Сулу.

— Иногда у убийц бывают угрызения совести или преследует страх, что их могут арестовать. И они кончают с собой. И тогда они уже ничего никому не расскажут…

— Это мысль, Дентон!

— Шейн вас купил. Я лично предпочитаю, чтобы это был он, чтобы у него был нервный приступ и он покончил с собой.

— Вы позабыли о двух девушках, — любезно напомнил ему Шейн. — Их свидетельства послужат обвинению Генри. В то же время, если вы попытаетесь обвинить меня, вам придется поочередно закрывать рот то одной, то другой.

— Он прав. С Генри дело намного проще.

— Боже мой! — стонал Генри. — Это говорят обо мне… Говорят, как будто я уже не существую… как будто я ничего не стою!

— Если у тебя есть лучшее предложение, скажи его, — обратился Сул к Дентону через голову Генри.

— А что, обе девушки расскажут совершенно одинаковые вещи? — задумчиво спросил Дентон у Шейна.

— Они обе находятся в числе свидетельниц обвинения, и обе слышали, как Генри угрожал Марго убить ее. Люси сразу же ушла, а другая осталась. Проклятье, она, может быть, видела, как произошло это преступление…

— Да? Подождите, — сказал Дентон, беря телефонную трубку.

Через некоторое время полицейский обернулся.

— Как зовут другую девушку?

— Эвелин Джордан, — сказал Генри.

Дентон покачал головой, потом рявкнул в трубку:

— Сторожите ее хорошенько, пока я не приеду. Не позволяйте никому разговаривать с ней. Если она захочет что-нибудь сказать, то я буду тот, кому она скажет!

Он резко положил трубку, потом снова повернулся и заявил:

— Эта девочка Джордан пыталась покончить с собой. Я вам все сообщу, как только выясню…

Он поспешно вышел из комнаты. После его ухода наступило тяжелое молчание. Генри Десмонд, прижавшись к стене, пристально смотрел на свои ноги. Сул с задумчивым видом глядел на него, потом оттолкнул свое кресло и встал. Он подошел к Генри и положил руку ему на плечо.

— Ну, ну, может быть, все устроится…

Шейн тихо радовался, сидя на паркете, поджав ноги, что он чувствует себя хорошо и скоро снова будет в форме… Но едва попробовал привстать, его ноги подкосились и он был вынужден ухватиться за спинку стула и подождать, когда приступ невиданного головокружения пройдет.

— Если кто-нибудь согласится дать мне стакан вина, я охотно заплачу за него.

— Это неплохая идея, — тягучим голосом проговорил Сул.

Он нажал на своем столе какую-то кнопку. Почти сразу же появился парень, и Сул заказал ему три виски.

Берт сторожил Шейна, стоя рядом с ним с дубинкой в руке. Детектив подозрительно посмотрел на него и обиженно спросил Сула:

— Разве эта горилла должна так смотреть на меня?

— Весьма огорчен, что вид Берта вам не по душе. Но я должен заверить вас, что вы останетесь здесь…

Появился черный слуга с бутылкой бурбона и тремя стаканами на подносе. Сул наполнил их все и протянул один Шейну, любезно проговорив:

— Вот самое лучшее лекарство из всех, которые я знаю, чтобы лечиться от ударов Берта.

— Должен признаться, что я все равно это выпью… даже если буду знать, что тут подмешаны наркотики.

Он залпом выпил содержимое стакана. Сул тихонько засмеялся и оттолкнул оба других стакана.

— Оно таким и было, — сказал он.

Шейн посмотрел на свой пустой стакан и сделал гримасу отвращения.

— В сущности, — вздохнув, проговорил он, — я предпочитаю это — удару в ухо сзади.

— Мы всегда стараемся доставить удовольствие нашим клиентам. Это сделано для вашего же блага, запомните. Похоже, вы такой тип, который не умеет останавливаться в нужный момент… и в следующий раз Берт будет не столь любезным.

— Благодарю.

Шейн почувствовал, как его язык стал деревенеть, а губы сжиматься. Неловким движением он пытался достать сигарету, но это ему не удалось, и сигарета выпала у него из руки.

— Я всегда хотел знать, как действует виски с наркотиком, — пробормотал он.

Его голова упала на грудь, и он медленно сполз на паркет.

Глава 12

Шейну грезилось, что он лежит у себя в постели с девушкой. Он ласкал ее и прижимал к себе, причем она спала, а он совершенно проснулся… Он и в самом деле проснулся. Действительность вторглась в его сон, и она была ужасна. Его голова совершенно разламывалась от боли, а рот был полон сухой шерсти. Неподалеку почему-то раздавались крики каких-то женщин, скрипели торопливые шаги по паркету. Вдали заливались полицейские свистки…

Шейн пошевелил рукой и наткнулся на что-то теплое и мягкое. Это что-то пошевелилось и прижалось к нему. Это была вовсе не его комната в Майами. Но где?

Он почувствовал чье-то прикосновение и с усилием повернул свою большую голову, чтобы увидеть Люси Гамильтон, которая поднималась с совершенно отсутствующим видом. Она была растрепана, и простыня сползла с ее груди. Инстинктивно он набросил на нее простыню и толкнул ее обратно на подушку.

Ослепляющий сноп света ударил в комнату.

Какой-то мужчина смеялся, стоя на пороге с фотоаппаратом в руке. Красный туман скрывал его. Шейн сбросил простыню, соскочил с кровати, бросился к двери, но натолкнулся на препятствие в лице фараона в униформе с дубинкой в руке.

— Осторожнее, папаша, — сказал тот.

Шейн сощурился и увидел других фараонов, которые смеялись в коридоре. Фотограф исчез. Он задрожал и обнаружил, что совершенно гол. Шейн оступился и упал снова на кровать.

— Не поворачивайтесь, — прошипел он Люси. — Оставайтесь под простыней, пока я не оденусь.

Его одежда в беспорядке была разбросана на стуле, стоящем около кровати. На полу были аккуратно сложены в кучку вещи Люси.

— Пошевеливайтесь, — сказал агент. — Нельзя специально держать «корзину для салата» из-за вас двоих.

Шейн натянул трусы и майку, потом взял брюки и надел их.

— Это подстроенный трюк, девочка, — прошептал он Люси. — Мужайтесь…

Фараон взорвался:

— Безусловно, это подстроенный трюк. Может быть, вас надо было предупредить с помощью письма, что здесь собираются проводить облаву?

Шейн застегнул пояс. Резкий взрыв злости перешел в холодную ярость. Он подобрал свою рубашку и повернулся к Люси, которая смотрела на него широко раскрытыми глазами из-под простыни, закрывающей ее почти до носа.

— Я очень огорчен, мы выйдем из комнаты, чтобы вы смогли одеться.

— Я останусь здесь, — непреклонно сказал фараон.

Шейн пошел прямо на него со сжатыми кулаками.

— Вы и я, мы оба выйдем отсюда, чтобы дама могла одеться…

— Дама? Еще что скажете? Вы еще станете уверять меня, что вы женаты… что вы не знали, где находитесь?

Шейн уже приготовился ударить фараона и выдал ему солидный апперкот. Он вложил в удар всю ярость. Голова агента запрокинулась назад, и взгляд затуманился. Шейн сильно толкнул его, потом схватил под мышки и выволок из комнаты, закрывая за собой дверь.

Двое агентов толкали наполовину одетых мужчин к дверям. Увидев Шейна, они бросились на него с проклятиями. Он попытался освободиться от них, но одному из них удалось защелкнуть на его запястьях наручники, в то время как другой стал поднимать своего коллегу.

Дверь отворилась, и из нее тихо вышла Люси. Увидев наручники на руках Шейна, она бросилась к нему, обхватила его за шею и заплакала.

— Что такое происходит? Я ведь ничего не понимаю. Ничего не могу вспомнить…

— Нас напоили наркотиками, принесли сюда и положили на кровать. После этого фараоны организовали облаву.

Один из агентов схватил Люси за руку и толкнул ее по направлению к лестнице.

— Все совершенно правильно, проститутка, и отправляйся к своим товаркам.

Шейн сжал зубы и, когда молодая женщина, горбясь, ушла, протянул свои руки к тому, кто защелкнул наручники.

— Если вы снимете с меня наручники, я смогу одеться…

— Согласен, только без фокусов…

— Нет, я тогда немного увлекся, — благоразумно ответил Шейн.

Агент, которого он стукнул, уже встал и сделал движение, чтобы броситься на Шейна, но его коллега остановил пострадавшего и оттолкнул в сторону.

— Иди помоги грузить фургон, Грот, я приведу этого драчуна…

Шейн торопливо кончил одеваться и спустился вниз. Громкие звуки хохота доносились из фургона, именуемого «корзиной для салата», наполненного девицами и сконфуженными мужчинами. Он увидел Люси, которая из-за чужих лиц робко улыбнулась ему, потом за ним захлопнулась дверь.

Он сел, в то время как фургон тронулся с места, и спросил у женщин:

— Кто из вас руководит этим заведением?

Крупная блондинка с твердым взглядом ответила ему:

— Миссис Гуанор здесь нет. Но нам не о чем беспокоиться. У нее есть один болтун, который оплатит все наши расходы шутя…

— А вы когда-нибудь видели эту девушку? — спросил он, указывая на Люси.

Все стали смотреть на нее. Одна маленькая брюнетка улыбнулась.

— Ты ведь новенькая, не правда ли? Ты еще не привыкла? Это отвратительно, когда случается в первую ночь, но потом привыкаешь, ты сама убедишься в этом.

Люси хотела протестовать, но Шейн жестом заставил ее замолчать, прошептав:

— Лучшая возможность выскочить из этой истории — помалкивать. Чем меньше будем возмущаться, тем лучше…

Полицейский фургон неожиданно остановился, дверь распахнулась, и один из полицейских агентов весело закричал:

— Приехали! Выходите все!

Люси вцепилась в руку Шейна. Остальные девушки болтали и весело смеялись.

— Я ничего не понимаю, что же здесь происходит? — прошептала она.

— Это один из самых старых трюков на свете, и один из самых трудных для доказательства. У нас нет ни малейшего шанса для опровержения. Идите вместе с остальными и не называйте своего имени. Назовите любое.

Их всех затолкнули в широкий коридор, очень плохо освещенный, потом в зал уголовного суда, в котором наполовину спящий судья вершил правосудие над человеческим отребьем, подобранным ночью в канавах.

Секретарь суда зевал рядом с судьей и записывал всю процедуру прохождения перед судьей процессии из пьяниц, бродяг и воров.

Молодой элегантный мужчина встал, чтобы устроить девиц миссис Гуанор на скамье. Он погрозил им пальцем, с некоторыми перебрасывался шутками.

Через полчаса настала их очередь. Маленький адвокат выпрямился перед судьей и заявил:

— Я представляю вам несчастных, господин судья. Я защищаю права ветеранов некоего дома терпимости.

Судья был маленьким высохшим старичком с тусклым взглядом. Он неопределенно улыбнулся, не поднимая глаз.

— Вы составили себе хорошую клиентуру, метр. Если эти женщины скажут свои имена секретарю, вы сможете потом отрегулировать вопрос об оплате. Десять долларов на расходы.

Женщины стали проходить перед судом. В глубине зала открылась дверь, Шейн повернулся и увидел капитана Дентона, который проходил между скамеек. Он подошел к столу секретаря в тот момент, когда по случайному стечению обстоятельств там оказалась Люси, на вопрос об имени ответившая:

— Джози Шмидт.

Полицейский удивился и нагнулся, чтобы ближе посмотреть на нее.

— Вы дали присягу, — напомнил он ей. — Скажите свое настоящее имя.

Люси гневно подняла голову, и Шейн ахнул про себя: Люси понятия не имела о том, что перед нею был Дентон.

— Я Джози Шмидт, — настаивала она.

— Господин судья, — сказал Дентон, — я совершенно точно знаю, что настоящее имя этой молодой особы Люси Гамильтон. Ради порядка…

— Да, естественно, — проворчал судья. — Знаете ли вы, что вас обвиняют в даче ложных показаний под присягой?

Люси, побледнев, отступила назад. Она с ужасом посмотрела на Шейна. Он улыбнулся ей, надеясь, что она поймет, потом посмотрел на Дентона. Полицейский любезно помахал ему рукой.

— Простите меня, — пробормотала Люси Гамильтон. — Я не хотела обманывать вас. Это правда, меня зовут Люси Гамильтон.

Дентон отступил и скрестил руки, когда к судье приблизился Шейн.

— С одной из девиц, господин судья, — прошептал судье агент.

— Виновен или невиновен?

— Виновен.

— Тридцать дней условного осуждения, — объявил судья, засохший старичок, таким тоном, словно Шейн совершил развратные действия в отношении именно его.

Шейн подошел к секретарю, чтобы сообщить свое имя, и Дентон приблизился к ним, откровенно смеясь.

— Вот таким нехитрым способом мы вам помешаем проделывать всякие штучки. Судья назначает максимальные наказания тем, кто считает себя невиновным.

— Я никогда не видел столь хорошо сыгранного спектакля, — пробормотал Шейн.

— Мы отлично умеем проделывать такие вещи.

— А фотографии получились хорошо?

— Я их еще не видел, но Керин сказал, что они сенсационны, — ответил Дентон с издевкой. — Оба совершенно голые, как пара кроликов с взъерошенными от страха волосами. Вы хорошо сделали, что не заставили меня представлять против нее вещественные доказательства…

— А что Люси значит для вас? — мрачно спросил Шейн.

— Ваш отъезд. Вы убираетесь отсюда, бросите ваше паршивое следствие. Последний срок — два часа тридцать минут сегодняшнего дня. Если вы по-прежнему будете финтить, то вечером появятся фотографии в газетах… с маленькой про вас обоих легендой.

Шейн засунул в карман руки, сжатые в кулаки.

— Я тем не менее должен проводить следствие. И вы дадите мне Генри!

— Боже мой! Конечно, нет! Все это сплошная ошибка. Забудьте сию историю и все, что вы придумали в связи с ней, забудьте насовсем и убирайтесь, прочь отсюда. У вас нет ничего против Генри.

— А свидетельство Люси?

Дентон расхохотался.

— Девица из дома миссис Гуанор? Это произведет сенсацию! Не стройте из себя дурака, Шейн. Вы побиты. Позабудьте про Новый Орлеан и дайте мне покой.

Серые глаза Шейна зажглись стальным блеском.

— Вы меня знаете еще недостаточно хорошо, Дентон, но полагаю, мы сможем познакомиться с вами поближе. Я буду продолжать следствие.

— А вы видели утренние газеты?

— Нет.

— Совершенно напрасно. Пока вы тут развлекались с девицами, я прояснил дело.

Дентон удалился со смехом, а к Шейну устремилась Люси.

— Кто это такой? Откуда он знает мое имя?

— Квартальный полицейский, — ответил Шейн, беря ее за руку. — Я вам расскажу все, когда прочту газету.

Они вышли на улицу. На тротуаре мальчишка-газетчик продавал «Таймс пикан», и Шейн купил у него газету. Когда он развернул ее, крупный заголовок бросился ему в глаза:

«БОЛЬШЕ НЕТ НИКАКОЙ ТАЙНЫ МАРГО МЕСОН!»

Шейн прочитал Люси начало статьи.

— Признание Эвелин Джордан, сделанное ею перед смертью, положило конец розыскам полиции по делу Марго Месон, убитой вчера вечером в старом квартале…

Он сложил газету и подозвал такси.

— Отправляйтесь к себе и оставайтесь дома, — приказал он Люси. — Никому не открывайте и не верьте ничему, что услышите по телефону. Я приеду к вам, как только смогу.

Глава 13

— У вас такой вид, будто вы провели ночь в помойной яме, — заметил инспектор Квилан. — Что с вами произошло?

Шейн сконфуженно улыбнулся, провел рукой по своему осунувшемуся лицу и небритому подбородку и упал в кресло.

— Думаю, я старею. Было время, когда я мог переносить все как ни в чем не бывало: и потасовки, и табак, и виски с наркотиками. Но ухватистые длинные руки в Новом Орлеане, вероятно, слишком сильны для меня.

Он положил утреннюю газету на стол и спросил:

— А что вы думаете об этой истории?

— Ничего другого, кроме того, что я прочел здесь. Дентон делает себе страшную рекламу. На первый взгляд маленькая Джордан была охвачена страшной паникой или угрызениями совести и отравилась. Полиция была предупреждена об этом. И так как она находилась в квартале Дентона, то он успел приехать вовремя и вырвать у нее предсмертное признание. Это простая случайность… Но когда читаешь статью, создается впечатление, что Дентон безжалостно преследовал ее. Как будто он благодаря своим блестящим способностям разгадал загадку смерти Месон, в то время как криминальная бригада сидела на месте и резалась в покер. Я не смог повидать маленькую Джордан, — с горечью прибавил он, — и не имею никакой уверенности, что она в последние минуты жизни сделала такое заявление. Я не смог также увидеть Люси Гамильтон, чтобы она смогла подтвердить некоторые вещи, сказанные Эвелин Джордан.

— Она подтвердит это.

Квилан удивленно поднял брови.

— Вы ее расспрашивали?

— Да. Малышка Гамильтон покинула Марго Месон в десять часов вечера, оставив там Эвелин Джордан. Люси ушла оттуда в полной уверенности, что они помирятся, потому что Барбара совершенно не хотела этого парня.

— Люси Гамильтон?

— Да, Люси.

— Тут потеряешь голову со всеми этими именами. Позабудьте Марго Месон, и будем называть ее Барбара Литл. А как вы ее нашли? Я имею в виду Люси Гамильтон.

— В телефонной книге.

— Мы тоже. Есть одна Люси Гамильтон на Порт-Рамперт-стрит. Но ее не оказалось дома. Она не отвечала на телефонные звонки всю ночь.

— Мы вышли вместе с ней. Ну что, можно называть это дело классическим. По правде говоря, совершенно между нами, я рассчитываю, что ее показания не подтвердят нам то, что представил Дентон. Я считаю его способным выдумать и предсмертные показания, чтобы сделать себе рекламу. А что вы знаете о Драке? — неожиданно без перехода спросил Шейн. — И есть ли у вас сведения о Литле?

— Он получил мою телеграмму в поезде, который вы мне указали. Ответил мне телеграммой, что пересядет в другой поезд, чтобы попасть в Джэксонвилл, оттуда вылетит самолетом.

— А Драк? Он по-прежнему утверждает, что является дядей Барбары?

— Не только утверждает, но у меня есть уверенность, что так и есть на самом деле. Он звонил вчера вечером в Нью-Йорк после своего возвращения в отель. Мой человек сидел на телефонном пункте, и он слышал, как Драку сообщили о смерти жены. И не только это. Сиделка, с которой он разговаривал, сказала ему, что брат его жены приезжает из Майами и жалуется, мол, Драк не дал ему своего адреса.

Шейн покачал головой и несколько мгновений теребил свое левое ухо.

— Не понимаю, — пробормотал он. — Ничего не понимаю. Литл отправил меня сюда, зачем-то выдавая мне разные глупости.

Наступило молчание. Наконец Шейн нарушил его.

— В конце концов Литл объяснит все, когда будет здесь. Больше ничего о Драке?

— Ничего особенного. Его знают в «Анжелусе», где он уже останавливался. Это один из старых прожигателей жизни из тех лысых потрепанных ловеласов, любящих ходить по ночным кабаре и развлекаться.

— Например, в «Дафи»?

— Например. Скажите мне, вы кажетесь весьма осведомленным, несмотря на то что покинули этот город девять лет назад: Драк покинул вчера отель с одним из завсегдатаев «Дафи»?

— Совершенно верно, с Генри Десмондом.

— Действительно! Вы удивительно осведомлены.

— Да… Одной вещи не понимаю: как Барбара Литл могла узнать, что ее дядя в городе и остановился в «Анжелусе». Он говорит, что искал ее, но это она его нашла…

Зазвонил внутренний телефон и помешал инспектору Квилану ответить. Он отпустил какую-то ручку в аппарате, и раздался металлический голос:

— Тут какой-то неизвестный пришел по поводу Барбары Литл.

— Пусть войдет.

Инспектор встал и пошел открывать дверь.

Шейн встал, чтобы пересесть в угол кабинета. Толстый, хорошо одетый мужчина вошел в кабинет и представился:

— Гендерсон. Страховая компания.

Квилан бросил удивленный взгляд на карточку, которую ему протянул Гендерсон, и вернулся к своему письменному столу.

— Садитесь, мистер Гендерсон. Чем могу быть полезен?

— Я здесь по делу Барбары Литл, — пояснил Гендерсону детектив.

— Ах, мне кажется, это вы обнаружили тело, не так ли?

— Да, я был подозреваемым номер один, пока Джордан не созналась.

— Мне позвонили из нашего главного управления, — продолжал Гендерсон. — Я не сомневаюсь, у вас в полиции опытные сотрудники, но все же я сам должен провести некоторое следствие по поводу Барбары Литл. Дело немного подозрительное, и в нем самое важное — произвести точное описание умершей. Если я верно понял, она жила здесь под чужим именем?

— Ее звали Марго Месон. Ничего особенного, она занималась писательством, а представители этой профессии нередко пользуются псевдонимами, так что ваше дело не кажется мне таким уж сложным, — заметил инспектор.

— Я прочел все местные газеты, но у нас в управлении получили лишь короткое сообщение вашего агентства. Что скажете об этой девушке?

— Ее отец — владелец иллюстрированного журнала, и его зовут Джозеф П. Литл.

— Да, и он сказал мне, что ей двадцать три года, — добавил Шейн.

Гендерсон посмотрел в свою записную книжку.

— Да, это так. Дочь Джозефа П. Литла, и ей двадцать три года. В таком случае последнее, что мне предстоит, — получить неопровержимые доказательства, что Марго Месон — это Барбара Литл.

— Адресуйтесь к Шейну. Он единственный, кто может сей факт подтвердить.

— Видите ли, это важное свидетельство, слишком, и к тому же я слышал, что лицо было э… э… обезображено. Мы должны быть совершенно уверены.

— Она была не настолько обезображена, — вмешался Шейн. — А даже если и так, существуют три особы, которые все равно опознали бы ее без всяких усилий, — ее отец, ее дядя и я сам. Я видел ее и разговаривал с ней до ее убийства, более того, у меня была ее фотография, которую мне дал старик Литл. Повторяю вам со всей ответственностью: в этом не может быть никакого сомнения, я совершенно уверен, что девушка, которую я обнаружил убитой, — та самая, с которой я виделся за несколько часов до убийства.

— А когда, вы думаете, приедет ее отец? И где бы я мог повидать ее дядю?

— Ее отец должен приехать сегодня, и довольно скоро, что касается дяди, то он здесь, и я могу устроить вам встречу в моем кабинете, — ответил инспектор Квилан.

— А кто получит страховку? — спросил Шейн.

— Не знаю, у меня нет экземпляра полиса. Мне понадобится подписать показания Шейна.

— К вашим услугам.

Гендерсон встал и протянул инспектору руку.

— Очень благодарен. Надеюсь получить сегодня ваши показания уже юридически оформленными…

— А какова сумма страховки?

— Пятьдесят тысяч долларов, мистер Шейн. Сумма, сами видите, весьма значительная.

— Да, ничего себе…

Гендерсон еще раз поблагодарил и вышел из кабинета.

Шейн подумал несколько секунд и пробормотал:

— Пятьдесят тысяч долларов… В этом, может, истинная причина. Хотел бы знать, кто их получит.

Квилан нахмурил брови.

— Признание Джордан вас не удовлетворяет?

— А вас?

Инспектор пожал плечами.

— Это дает штату экономию на следствии…

Шейн встал.

— Я вам позвоню около полудня, чтобы узнать, не приехал ли мистер Литл, — сказал он, выходя из кабинета.

Глава 14

Шейн отправился в парикмахерскую, бухнулся в первое попавшееся кресло. Когда один из парикмахеров устремился к нему с самой любезной улыбкой, Шейн заявил:

— Делайте со мной что хотите, только без разговоров.

— Побрить и постричь? Шампунь?

— Да, плюс горячие и холодные компрессы сзади за ухом…

Через час, освеженный и благоухающий, он выбрался из комфортабельного кресла.

Чувствуя особую бодрость, ловкость и праздничность, он зашел к торговцу вином.

— Бутылку лучшего коньяка… Могу позвонить по телефону?

— Пожалуйста, сэр, вот сюда.

Пока служащий укладывал бутылку в аккуратный пакет, Шейн набрал номер Люси Гамильтон и тихо прошептал:

— Алло, Люси? Я появлюсь у вас через четверть часа и принесу с собой все составные части, необходимые для борьбы с похмельем от этого гадкого джина с наркотиком…

— Но что это значит?

— Увидите…

Шейн повесил трубку, оплатил покупку и взял пакет.

Когда он появился у Люси, дверь в квартиру была приоткрыта. Он вошел и увидел ее на диване. Она лежала на подушках, положив ногу на ногу и рассматривая носки хорошеньких туфелек. Тонкий шелковый синий халат, серебрящийся на ней, прекрасно оттенял бронзовые кольца тяжелых волос. У нее были сиреневые круги под глазами и бледное лицо.

— Вы… у вас вид девушки, которая Бог знает чем занималась всю ночь, — сказал он ей восхищенно.

Она грустно улыбнулась.

— А у вас удивительно свежий вид, и я вас прошу, не пытайтесь шутить со мной…

— Обещаю.

Люси вздохнула и указала на газету, лежащую у нее на коленях.

— Что это все может значить, Майкл? Я прочитала о признаниях Эвелин. А мы? Все это моя ошибка… Я не должна была слушать Генри, этого подонка! Что же все-таки произошло вчера вечером?

— О, совсем не ваша ошибка, это я настоял на поездке, поскольку хотел увидеть Генри. Вы допустили промах, когда бросились прямо в пасть волку. А что, если бы мы поели чего-нибудь?

— Боже мой! О нет! — воскликнула она с отвращением. — У меня страшная головная боль и такой вкус во рту, как будто я проглотила какую-то мерзость.

— Это от алкоголя с наркотиками, но у меня есть отличное лекарство.

Шейн поставил пакет на столик и стал снимать пиджак.

— У вас есть кофе?

— Есть на кухне. Но не делайте кофе для меня. Я не могу отпить ни глотка.

— Замолчите. Слушайтесь доктора Шейна.

Он исчез на кухне. Приготовив кофе, он налил в каждую чашку более чем солидную порцию коньяку, потом долил горячего кофе и торжественно внес в гостиную на подносике.

Люси дала уговорить себя попробовать кофе и нашла, что он совсем не плох. После второй чашки на ее лицо вернулись нежные краски.

Потом Шейн налил себе в чашку чистого коньяка, сел в большое кресло и долгое время оставался безмолвным. Люси смотрела на него, приподнявшись на локте.

Наконец Шейн выпрямился.

— Люси, я могу позвонить по телефону?

— Ну конечно, вы же знаете, где он стоит…

Шейн поднял трубку и позвонил Гарри Вейглу.

— Гарри, это Шейн!

— Майкл! Где ты прячешься? Надеюсь, ты находишься по крайней мере в хорошем укромном местечке?

— Что, исследование так безотрадно?

— Безусловно. Бутылка просто покрыта отпечатками твоих пальцев.

— И все?

— Есть еще отпечатки этой девицы, но на горлышке все отпечатки смазаны. Ловкий адвокат мог бы использовать это… можно подумать, что убийца был в перчатках.

— И никаких других отпечатков?

— Ну, знаешь, мне удалось обнаружить еще и другие, более неопределенные, я, вообще-то, надеюсь, что они достаточно отчетливы, чтобы сделать сличение… Может быть…

— А ты можешь увеличить их и сделать ясными?

— Конечно, ты ведь знаешь нашу кухню. Эксперт может сделать Бог знает что с любым отпечатком. Если мне заплатят достаточно, я даже найду доказательства, что тут отпечатки пальцев убийцы. Но это не отпечатки пальцев женщины, а судя по газетам…

— Знаю. Попробуй достать отпечатки пальцев Эвелин Джордан, Гарри. Сделай сравнение и сообщи мне.

Майкл дал номер телефона Люси Гамильтон, и Вейгл продолжал:

— Ты совершенно уверен, что не хочешь освободиться от этой бутылки, старина? Дотошный прокурор сможет из всего этого сделать целый роман. Я разобью ее и…

— Не делай этого! Хорошенько береги ее. Сделай увеличение всех трех серий отпечатков и позвони мне, как только добудешь отпечатки Джордан.

— Согласен, Майкл, — вздохнул Вейгл. — Опять одна из твоих комбинаций, а? Но если бы ты был хитрее…

— Но я не такой. Салют, старина!

Шейн повесил трубку и с тревогой посмотрел на Люси.

— Что происходит, Майкл? — быстро спросила Люси. — Такое ощущение, что вы узнали нечто, вас ошеломившее…

— Может быть.

Он стал ходить взад и вперед по комнате.

— Если Дентон сфабриковал ее признание, мы держим его в руках, может быть…

Он неожиданно остановился перед Люси и посмотрел на нее испытующим взглядом.

— А что, у вас хватит смелости идти со мной? Если я поверю своей интуиции, а она вдруг меня подведет, Дентон не станет раздумывать и поместит наше фото в газетах. Вы будете фигурировать в качестве проститутки. Готовы на такой риск?

Она открыла рот, чтобы ответить, но он поднял руку.

— Осторожно. Сейчас не время изображать героиню. Ведь вы ничего не знаете обо мне, кроме того что я вовлек вас в грязное дело.

Она выдержала его взгляд.

— Я верю, что знаю вас лучше, чем когда-либо знала кого-нибудь, Майкл…

— Не сделайте ошибки, Люси.

— Нет.

Он отвернулся и снова стал шагать по комнате.

— Нам нужно теперь же договориться. Как только я начну дело, больше не будет дороги назад. Я могу все потерять. Уезжайте сегодня же из Нового Орлеана… тогда я решусь рискнуть. Я вас предупреждаю… У меня сумасшедшая уверенность, что смогу доказать: Дентон сфабриковал показания Эвелин Джордан. Существует только один способ доказательства: надо найти настоящего убийцу. Но… это лишь моя интуиция.

— Но ведь вам не впервой идти следом за интуицией? Не так ли?

— Я всегда подчиняюсь ей. Но вопрос касается не меня. На этот раз вы замешаны в этой истории по самую шею. Будет не очень-то хорошо, если дело повернется по-другому.

— Вы не верите, что Эвелин убила Марго?

— Нет.

— Тогда я не понимаю, почему вы колеблетесь? Есть только одна вещь, которую надо сделать, и я хочу помочь в этом.

— Вы уже мне помогли.

Шейн подошел к столику, налил себе коньяку и спросил:

— Хотите?

— Нет. Ваш кофе с коньяком уже сделал свое дело. Если я выпью еще коньяку, то начну лепетать, чтобы вы не пятнали мою репутацию…

Шейн сделал глоток и серьезно ответил:

— Была минута, когда я был готов настежь распахнуть вам дверь, чтобы вы поскорее скрылись, если сегодня, после полудня, дело не выгорит.

Люси расхохоталась.

— В этом нет необходимости. Я в здравом уме и твердой памяти.

Шейн посмотрел на часы. Было десять.

— Мне нужно еще позвонить.

Попросив междугороднюю, он дал номер телефона Рурка в Майами. Потом повернулся к Люси.

— Тим Рурк, журналист, который всегда подыгрывал мне в Майами. Если это дело повернется так, как я надеюсь…

— Клиент говорит, — прогнусавила телефонистка.

— Тим?

— Майкл? — простонал Рурк. — Вот как ты держишь слово. Я, идиот, не должен был сомневаться…

— Помолчи и послушай. Разговор стоит денег. Твоя газета оплатит тебе полет на самолете ради одного сенсационного дела?

— Твои дела не настолько важны… Диктуй мне свои последние слова сейчас же…

— Я не шучу… Если тебя не интересует сенсация…

— Что ты там болтаешь? Говоришь, дело стоит того…

— Я никогда не давал тебе трухи, Тим. И привези фотографию Барбары Литл, если сможешь найти.

— Да, у нас есть одна, когда у нее была попытка самоубийства.

— Обязательно привези. Позвони мне с аэродрома, как прилетишь…

Шейн дал ему номер телефона Люси и повесил трубку.

— Тим Рурк имеет влияние на прессу. И видит Бог, нам нужна будет пресса. Конечно, если моя интуиция не подведет…

— Безусловно не подведет, — уверила его она.

Шейн провел рукой по волосам и вздохнул.

— Мне нужно сделать три вещи, а вы должны попытаться заснуть.

— Мне не нужно будет и пытаться, — зевая, сказала она. — Когда я подумаю о всех моих несчастных коллегах по конторе, которые знакомы с чудесной жизнью во грехе…

— И вам не стыдно? Да, если кто-нибудь позвонит мне, это будет Гарри Вейгл. Примите от него сообщение. Он скажет, были ли на бутылке отпечатки пальцев Эвелин. На бутылке, которой убита Барбара Литл. Если это окажутся не ее отпечатки, пусть увеличит их, придет в контору в половине второго, принеся снимки с собой, и отыщет инспектора Квилана.

— А что за история с бутылкой? Я как раз хотела спросить, когда вы звонили.

Шейн надел пиджак и открыл дверь.

— Я вернусь к вам раньше, чем Рурк позвонит мне с аэродрома.

— А куда вы идете, Майкл? — с тревогой спросила она. — Надеюсь, не в волчью пасть?

— Боже меня упаси!

Он вновь поколебался, закрыл дверь и подошел к дивану, чтобы посмотреть газету.

— Нет, они этого не говорят, — прошептал он.

Потом спросил:

— У вас есть адрес Эвелин?

— Да, это старое здание, переоборудованное под квартиры, на Урсулан-стрит.

Она назвала ему номер дома, и газета выпала у Шейна из рук. Засунув руки в карманы, с задумчивым видом он спросил:

— Вы случайно не знаете еще кого-нибудь в этом здании?

— Знаю. Одна сослуживица по конторе живет там, как раз рядом с Эвелин, как раз в этом доме, на последнем этаже.

— А как ее зовут?

— Селия Гастон. Эвелин и она были большими друзьями.

Шейн дернул себя за ухо.

— Она живет одна?

— Да, она гораздо старше остальных девушек в конторе, почти что старая дева… Но ее там сейчас нет. А что вы от нее хотите?

— Ее там нет? Вы в этом уверены?

— Естественно. Она отправилась в отпуск на пятнадцать дней. В путешествие на пятнадцать дней с прошлой субботы включительно…

— Вот это уже совсем непредвиденное обстоятельство, — пробормотал Шейн.

Он кивнул Люси и быстро вышел.

Глава 15

Шейн выскочил из такси и протянул шоферу пять долларов. Шофер был совсем молодой человек с быстрым и пытливым взглядом.

— Оставьте мотор включенным, мне, может, придется быстро убираться отсюда. Получите еще пять долларов, если тронетесь с места мгновенно.

Глаза парня загорелись от жадности и любопытства.

— Послушайте, мистер, наплевать мне на навар, но я не хочу иметь никаких историй. Скажите, разве это не то место, где девушка покончила с собой?

— У вас не будет неприятностей. Видите ли, я детектив, и мне нужно получить сведения. А исход дела зависит от того, как скоро уехать отсюда. Итак, вы не выключаете мотор…

— Вот это да! Детектив! Ну конечно, я буду вас ждать.

Шейн небрежной походкой пошел к дому и оказался в тесном вестибюле с широкой лестницей в глубине и дверью сбоку, ведущей в какой-то плохо освещенный салон. Шейн прошел в салон, в котором все окна были закрыты, а шторы сдвинуты.

Шейн увидел огромную пепельницу, стоящую на круглом столике с одной ножкой, около обтянутой бархатом кушетки. Он подобрал горсть окурков, вернулся в вестибюль и стал подниматься к лестничной площадке. В этот момент толстая негритянка вышла из помещения: в руках у нее была швабра и куча грязного белья. Она бросила белье на пол и исчезла в другой двери. Толстуха оставила дверь приоткрытой и стала работать, напевая себе под нос.

Шейн бесшумно поднялся и, прижимаясь к стене, быстро прошел мимо двери. В глубине коридора он увидел карточку, прикрепленную при помощи кнопок к одной из дверей, на карточке значилось: «Мисс Селия Гастон».

Он нагнулся, чтобы рассмотреть замок, потом достал из кармана связку ключей и выбрал один из них. Ключ вошел в замок, но не повернулся. Он попробовал другой. На этот раз замок открылся, и он проник внутрь, в темное помещение, где явственно ощущался затхлый запах непроветриваемого жилья. Шейн бесшумно закрыл за собой дверь и пошел чуть приоткрыть шторы. Это был старомодный салон, полный безделушек. В глубине комнаты стоял длинный стол с маленькой лампой, заваленный массой раковин, раскрашенных и натуральных.

Он поискал взглядом пепельницу, но не нашел ничего, что говорило о пристрастии владелицы помещения к табаку. Он выбрал одну из больших раковин и поставил на пол близ кресла. Бросив горсть окурков в раковину, раздавил несколько бычков о ее стенки и закурил сигарету.

Дожидаясь, пока образуется пепел, Шейн зажег несколько спичек, дал им немного погореть, затем бросил их в раковину.

Он сбросил пепел своей сигареты на ассорти окурков и спичек и продолжал интенсивно курить, прогуливаясь по комнате и внося беспорядок в расположение мебели и безделушек. В маленькой кухне он наполнил стакан водой, опорожнил его и поставил на сушилку.

Он вернулся в салон, раздавил свою сигарету в раковине и закурил другую, потом пошел в маленькую комнату, такую же старомодную, как и салон. Он разлегся поверх шелкового покрывала, смял его, скрутил подушку в валик, рассыпая повсюду пепел от сигареты.

Потом открыл гардероб, удовлетворенно улыбнулся, увидев старую шляпную картонку, стоящую на полке. Шейн взял ее, открыл ящик комода, достал газеты. Он завернул в них картонку от шляпы и, держа свой пакет под мышкой, направился к двери, которую слегка приоткрыл.

Уборщица пела во весь голос рядом с комнатой, в которой он хозяйничал.

Майкл просунул в щель голову. Коридор был пуст. Шейн открыл дверь настежь, потом, облюбовав медную лампу с японским абажуром; толкнул ее, так что она с грохотом упала на пол.

Он услышал пронзительный крик в соседнем помещении, в то время как бежал уже по коридору.

Уборщица выскочила из комнаты с вытаращенными от страха глазами и, угрожая Шейну шваброй, заверещала:

— Воры! Остановите его! Воры!

Шейн оттолкнул ее и угрожающе поднял кулак. Толстуха отшатнулась к стене и застонала.

Резкий голос раздался этажом ниже:

— Что там такое, Менди?

— Здесь вор, мисс Бердли! Задержите его!

Майкл бросился к лестнице, опрокинул какую-то старую даму, преградившую ему путь.

Наконец он оказался на улице, преследуемый двумя обезумевшими женщинами.

Но шофер такси открыл ему дверцу. Шейн впрыгнул в машину как раз в тот момент, когда уборщица выскочила на тротуар, вопя во всю глотку:

— Ловите вора!

Шейн облегченно вздохнул. Шофер повернул на мощеную улицу под названием Бурбон-стрит, проехал немного, потом уменьшил скорость, чтобы кинуть на клиента беспокойный взгляд.

— Я, знаете, не люблю такого. Это правда, что вы из полиции?

— Конечно.

— А где ваш значок? Послушайте, я не хочу никаких историй. Поймите, пожалуйста.

— У вас их не будет, — уверил его Шейн, протягивая пять долларов. — Вы их честно заработали. Высадите меня. И если боитесь, пойдите и расскажите все полиции.

— Ну, знаете, я знаю слишком мало. А что у вас в этом пакете?

— То, что я искал.

Такси остановилось. Он вышел из него и удалился большими шагами.

Как только он завернул за угол какой-то улицы, он выбросил шляпную коробку в мусорный ящик и направился к Эксплакат-авеню, в старинный красивый квартал.

Днем все выглядело совсем по-другому, но он все же нашел красивый старинный дом конца прошлого века за черным кружевом чугунной кованой решетки, за створками ворот, напоминающих створки морских раковин. Он узнал неоновую вывеску, теперь не горевшую, объявлявшую, что это «Дафи-клуб», прошел через ворота по дорожке из гравия между двумя рядами кустарника и, подойдя к входной двери между двумя белыми колоннами, позвонил.

Ему пришлось ждать долго, он позвонил вторично, наконец приоткрылось потайное окошко, и пара глаз стала его рассматривать.

— Я хочу видеть Руди, — сказал он. — Это капитан Дентон послал меня.

Глаза исчезли, и окошко закрылось.

Потом дверь приоткрылась, и Шейн вошел, оттолкнув маленького старичка, с подозрением смотревшего на него.

— Я не знаю, должен ли я… — бормотал он. — Это правда, что вы пришли от капитана Дентона?

— Не заставляйте ждать. Где Руди?

— Вероятно, наверху, в конторе.

— Я знаю дорогу, — уверил его незваный гость.

Шейн поднялся по широкой лестнице. С лестничной площадки он услышал шум голосов в глубине узкого коридора.

Он пошел на звук и очутился в маленьком кабинете, в котором против собственного желания находился прошлой ночью.

Берт сидел на стуле, прислонившись к стене. Он грыз арахис. Руди Сул был за своим письменным столом. Он замолчал, когда Шейн вошел в комнату.

Берт чуть не упал со стула. Он вытер рот обшлагом рукава и встал с кровожадной улыбкой.

— Эй, патрон, вот рыжий, он снова пожаловал к нам…

Руди Сул положил обе руки на стол и привстал.

— Что вам тут надо?

— Поговорить с вами.

Шейн равнодушно прошел мимо Берта, который вытаскивал из кармана дубинку.

— Эй, патрон, вы не хотите, чтобы я оглушил его?

— Садись и грызи свои орехи, — проворчал Сул, снова садясь в кресло. — Можно подумать, что вы о двух головах, Шейн.

— Я мазохист, — со смехом ответил Шейн.

Он подтянул какой-то стул к письменному столу и сел. Сул засмеялся, взял большую фотографию на глянцевой бумаге и положил ее перед Шейном.

— Вот полюбуйтесь-ка на это. Похоже, что «Итем» опубликует ее, если вы до вечера не смотаетесь из этого городка.

Шейн взял фото и рассмотрел его. Люси пыталась инстинктивно закрыть обнаженную грудь, когда вспыхнул свет, это ей частично удалось. Шейн на снимке положил ей на плечо руку, у Люси было по-детски испуганное лицо, в то время как на шальной физиономии Шейна запечатлелась насмешливая гримаса.

— Выйдет очень эффектная статья, — заметил Сул, — с таким снимком да с сопроводительной заметкой об аресте…

— Я могу взять фото?

— Сделайте одолжение, — великодушно позволил Сул. — Ведь у нас есть негатив, не так ли?

Шейн положил фотографию в карман и закурил сигарету.

— Если вы умный человек, то бросите Дентона. Он, так сказать, уже кончился…

— Не настолько, как думаете, если может защититься при помощи этого снимка…

— Дело было отлично организовано, — согласился Шейн, — но все же не доведено до конца.

— Так вы не вынудите Дентона публиковать снимок?

— Надеюсь, что нет. У меня нет к тому ни малейшего желания. Было бы идиотизмом позволять вывалять себя в грязи.

— С чем вы пришли сюда?

— Хочу предупредить Дентона, он проштрафился вчера вечером. Допустил серьезную ошибку.

— Облава? Не беспокойтесь о нем, он знаком с этой музыкой.

— Я говорю совсем не об облаве. Его ошибка — что он отнес шляпу к Эвелин Джордан.

— Что-то я ничего не понимаю.

Шейн сделал удивленную гримасу.

— В самом деле? А в сущности, говорил ли вам Дентон, что девушка сделала предсмертное признание? Он сказал вам такое?

— Я его с тех пор не видел, — пробормотал Сул. — Но к чему вы это все ведете?

— Ни к чему. Я вам говорю, что собираюсь предложить Дентону возможность выйти из провального положения до того, как все обнаружится. Он посадил себя в грязную лужу с этим признанием.

— Вы? Вы хотите предложить ему возможность выйти чистым? Я считал, что вы с ним на ножах.

— Я не могу сейчас погубить его. Я сделал бы все на свете, чтобы утопить его по самую шею. Но у него есть эта фотография. Я не идиот, чтобы соглашаться на публикацию.

— Вы не могли бы говорить более ясно?

— Пожалуйста: Дентон лжет, когда говорит, что Эвелин Джордан призналась ему, что убила Марго Месон.

Сул ничего не ответил, и Майкл продолжал:

— Он достаточно глуп, чтобы находить это умным. Девушка мертва и не может ничего отрицать. Ее самоубийство действительно похоже на признание вины. У нее даже была причина. Удар Дентона нанесен мастерски. Оправдать Генри, облегчить мне отъезд, помешать Драку говорить о вашем заведении, чтобы обеспечить себе алиби…

— Я ничего не знаю. Если он солгал, то его ложь очень правдоподобий. А что вы сможете доказать?

— Морока мне с вами и Дентоном. Ведь вы, в сущности, виноваты и не знаете подоплеки всего дела. Я знаю, почему было совершено преступление. Как только Квилан освободил меня, я повидался с обеими девушками, которые обедали в тот вечер с Марго Месон, и взял их показания. У меня есть в Новом Орлеане влиятельные знакомые… агенты. Я заставил следить за малышкой Джордан специалиста.

Шейн замолчал и посмотрел на свою сигарету. Сул стал нервничать.

— К чему вы клоните?

— А вот к чему. У Джордан в соседней квартире поставлен магнитофон. У меня зафиксированы все разговоры, которые велись тогда у нее, начиная от десяти часов вечера и до утра.

— Ну, вот это уже выдумки! Если у вас есть доказательства, что девушка не делала никаких признаний Дентону, то почему вы пришли сказать об этом мне? Вы держите его в кулаке, Боже мой!

— Безусловно. Но если я нанесу ему этот удар, не думаете ли вы, что он захочет отомстить? Я не настолько еще сошел с ума, чтобы пытаться публично оболванить Дентона.

Сул барабанил пальцами по столу, затем пробормотал:

— Да, понимаю. Но если все то, что вы говорите, правда, почему бы вам не найти его самого? Почему пришли ко мне, чтобы рассказать это?

— Потому что считаю вас умным. У Дентона голова свиньи. Десять против одного, он даже не будет меня слушать. Но вы тоже находитесь в луже. Если вы так сообразительны, как я вас числю, то уговорите Дентона согласиться на выход, который я ему предлагаю, пока еще не поздно это сделать.

— Говорите, говорите…

— Вот что произойдет. Сегодня после полудня я разоблачу убийцу. Если Дентон не отречется от признаний малышки Джордан, он пропал. Он отомстит мне, публикуя фотографию. Но и акция с фотографией, и неверный ход с этой несчастной Джордан могут и должны остаться глубоко между нами… Мне они не нужны, чтобы прояснить дело. Никто не знает, что у меня есть, за исключением моего помощника, и я могу вам гарантировать, что никто даже и рта не раскроет, если вы уговорите Дентона не делать глупостей.

— Каким образом?

— Это очень легко, я уже все обдумал. Дентон был единственным свидетелем, когда умирала девушка. Он легко может объяснить, что он хорошенько подумал о том, что она ему сказала, и пришел к заключению, что, может быть, плохо понял то, что услышал. Он может сказать, мол, она была не в полном сознании, что повторяла имя Марго, говоря, что она считает себя виновной, что у нее нет больше мужества, чтобы жить, раз Марго нет больше на свете… Совершенно естественно, Дентон в горячке решил, что она убила Марго Месон…

— И это действительно так было?

— Спросите Дентона, — со смехом возразил Шейн. — Лучшая возможность узнать, если со мной что-нибудь случится. Но я принял все предосторожности для того, чтобы запись разговоров Эвелин Джордан была передана инспектору Квилану, и если я не приду к нему в кабинет после завтрака…

Шейн встал, но Сул задержал его.

— Подождите… Это Генри?

— Да не все ли вам равно, кто убил, — беззаботно-неопределенно ответил Шейн. — Во всяком случае, уж не девушка, которую обвиняет Дентон.

— Ну, предположим, Дентон согласится на ваше предложение, а как он может быть уверен, что вы тем не менее не передадите запись разговора фараонам?

— А что я от этого выиграю? А потом, ведь у него находятся фотографии, не так ли?

— После того как пройдет десять дней, они ему ни к чему. Газеты станут его упрекать в подлоге, материал безобразно устареет.

— То же самое можно сказать про мою запись, — заявил Шейн. — Дентон может аннулировать показания, заменив их новыми свидетельствами.

— У меня такое подозрение, что вы блефуете, — пробормотал Сул. — Я не верю в то, что у вас есть записи разговоров Эвелин, и убежден, что все это вы придумали.

Шейн ответил ему на это смехом и сказал твердым жестким голосом:

— Во всяком случае, очень правдоподобный блеф. Подумайте. А я…

Телефонный звонок прервал его. Сул снял трубку.

— Да?.. Нет, одну секунду, я не… Да, я думаю, что смогу. Шейн пришел меня проведать. Я вам советую прийти сюда сейчас же.

Шейн закурил сигарету и стал с интересом разглядывать Сула. Сул наконец повесил трубку и поднял на него недоверчивый взгляд.

— Это был Дентон. Его вызывали по поводу кражи, которая произошла в помещении, где жила и умерла вчера вечером Джордан.

— Кража?

— Да, видели одного типа. Рыжего, он выскочил из соседнего помещения с пакетом под мышкой. Но ничего, кажется, не пропало. Жиличка этой квартиры уже отсутствует восемь дней.

— Как странно, — пробормотал Шейн. — Никаких следов?

— Какой-то шофер такси звонил по этому поводу. Он сказал, что клиент уверил его, что он частный детектив, и просил подождать его. Тип выскочил из дома бегом и просил его отвезти на пятьсот метров…

— Быть может, этот дом какой-то роковой, — иронически предположил Шейн. — Когда выясните эту таинственную историю, сможете найти меня в конторе инспектора Квилана в тринадцать тридцать.

— Я?

— Вы и Дентон… и Генри Десмонд.

— Мне все это не нравится, Шейн. Если вы хотите…

— Единственная персона, которая должна беспокоиться, это убийца Месон, — нетерпеливо прервал его Шейн. — В тринадцать тридцать у Квилана. И я вам советую уговорить Дентона пересмотреть свою историю о предсмертном признании.

Глава 16

Люси Гамильтон улыбнулась, открывая дверь, при виде Шейна и провизии, которую он принес. Восхитительный запах из кухни долетал в переднюю.

— Боже, до чего же я голоден! Я принес бифштексы… две маленькие коробки горошка и один салат.

— У меня не было бифштексов, а салат уже приготовлен. Но если вы предпочитаете бифштексы…

— Я так голоден, что готов съесть Бог знает что. Мы займемся бифштексами в другой раз.

— Когда еще будет другой раз? — проговорила Люси, с задумчивым видом взглянув на него.

— А почему бы и нет?

— Я спрашиваю себя…

Она исчезла в кухне, а Шейн прошел в ванную. Он умылся холодной водой, помыл руки и, как мог, причесался. Когда он вернулся в гостиную, Люси уже накрыла на стол.

— Ваш мистер Вейгл звонил по телефону, — вспомнила она. — Он сказал, что отпечатки принадлежат не Эвелин.

— Он приедет к Квилану?

— Этого я не знаю, — призналась Люси. — Но я знаю, что делала сама.

— К тому же теперь не время заниматься стратегией, — пробормотал Шейн, пристально глядя на нее. Он смутился и попросил: — Кстати, Люси, напомните мне, чтобы я вам кое-что сказал, когда вся эта история завершится…

— О! Ваши секреты и вы! Что это такое? Скажите мне сейчас же!

Она отправилась за бутылкой коньяку и двумя рюмками.

— Отличная секретарша, — вздохнул Шейн. — Вы отлично все понимаете…

Люси улыбнулась и, когда он налил рюмки, подняла свою.

— Выпьем за всех несчастных служащих, которые работают целый день и проводят ночи в одиночестве…

— Вы должны завтра встретиться с ними.

— О нет! Я больше не работаю.

— Вы решили бросить работу?

— Меня заставили бросить ее с двухнедельным упреждающим выходным пособием. Это не хорошо? Мой начальник решил, что нет ничего худшего, чем девушка, замешанная в преступлении.

Она встала и пошла на кухню, оставив рюмку недопитой. Майкл посмотрел на часы, снял трубку и позвонил Квилану.

— Это Шейн, инспектор. У вас есть сведения о Джозефе Литле?

— Да, он прилетел и позвонил мне. Я сказал ему, чтобы он связался с Гендерсоном, и они оба отправились на опознание тела. Я сказал, что вы будете здесь в час тридцать, чтобы подписать заявление, нужное Гендерсону.

— Я буду у вас. Скажите мне, Квилан, сколько метров приблизительно в вашем кабинете?

— Простите?

— Я говорю, сколько метров в вашем кабинете?

— Ну, знаете… думаю, что пятнадцать метров. А для чего вам это нужно? Вы что, выпили?

— Совсем нет. Но, видите ли, я позволил себе пригласить к вам несколько человек на час тридцать. У вас будут Сул, Генри, Дентон, Драк, Литл, Гендерсон, Люси, Тим, Вейгл… это, собственно, девять человек, не считая нас. У вас есть еще другой кабинет?

— Послушайте, Шейн, — запротестовал Квилан, — что вы собираетесь вытащить из своей шляпы?

— Маленьких кроликов, — со смехом ответил Шейн. — Совсем белых и с розовыми ушками.

— Если вы скрыли от меня что-нибудь…

— Решительно ничего, инспектор, я немало потрудился, я играл в загадки-догадки, и Боже упаси, если я ошибаюсь. Только одну вещь я прошу вас сделать, это предупредить Драка. Он единственный, кто не получил персонального приглашения.

— Дядю? Он, безусловно, должен встретиться здесь с Литлом. Отец жертвы звонил ему прежде, чем позвонить мне.

— В самом деле? Следовательно, Драк не лгал… Очень хорошо, мы увидимся в тринадцать тридцать.

Когда Шейн повесил трубку и повернулся, он увидел целое блюдо жаркого, стоящего на столе. Около него стояла миска с салатом и с вареным картофелем. Люси появилась в дверях кухни с чашкой соуса и поставила его рядом с жарким.

Шейн сел за стол, полил соусом жаркое и воскликнул:

— Вы теряете время, работая в этой дурацкой конторе: вы созданы для того, чтобы заниматься стряпней.

Она улыбнулась, и они молча стали есть, иногда взглядывая друг на друга. Они допивали кофе, когда зазвонил телефон. Шейн дотянулся до телефонной трубки.

— Алло…

— Я приехал, Майкл, — проговорил Тим Рурк. — Что мы теперь будем делать?

— А который сейчас час?

— Без четверти час.

— Неужели?

— Послушай, Майкл, ты не знаешь местечка для парня в какой-нибудь газете в Новом Орлеане?

— А зачем тебе это?

— Если твоя история — труха, то мне не стоит возвращаться в Майами. Ты знаешь, во что обошлось это путешествие моей газете?

— У тебя будет хороший навар, ты ничего не теряешь. Мы встретимся с тобой у инспектора Квилана через десять минут, Тим.

Он дал ему адрес инспектора, повесил трубку и повернулся к Люси.

— Надо бежать.

— Нам обоим?

— Ну конечно. Я разве не сказал, что вы приглашены также?

— О нет, Майкл! Я предпочла бы не ходить…

— Огорчен, но мы очень нуждаемся в вас…

— Но почему? Вы ведь знаете все и…

— Прежде всего там будет один тип из страховой компании, который заставляет проделывать всякого рода формальности, в том числе и опознание тела. Тим принесет с собой фото Барбары Литл, и я хочу, чтобы вы посмотрели на нее. Снимайте свой передник. Я сейчас вызову такси.

Глава 17

Когда такси остановилось перед зданием полиции, трое мужчин выходили из закрытого автомобиля бежевого цвета. Шейн иронически улыбнулся Дентону и спросил его:

— Вы готовы?

Дентон ответил неясным ворчанием. Шейн увидел, как его маленькие глазки изумленно раскрылись при виде Люси, выходящей из такси. Генри Десмонд бросил на них беспокойный взгляд, а глаза Руди Сула наркотически блеснули под тяжелыми веками. Люси взяла под руку Шейна, и они вошли в здание вслед за прибывшей троицей.

— Я боюсь, — прошептала она. — Кто этот человек с таким тяжелым взглядом, у которого маленькие усики?

— Руди Сул. Генри никогда не говорил вам о своем партнере?

— Мне кажется, нет… Вы уверены…

— Я ровно ни в чем не уверен. Когда мы окажемся в кабинете Квилана, ничего не говорите, пока не обращусь к вам.

Сул, Генри и Дентон после некоторой заминки у порога вошли в кабинет инспектора Квилана; Шейн и Люси следовали за ними.

Инспектор поднял глаза, неопределенно мотнул головой в виде приветствия, и Майкл приблизился к нему, чтобы небрежно пояснить:

— Руди Сул, инспектор. Полагаю, вы немало наслышаны о нем? Но вы, вероятно, никогда не слышали о Генри Десмонде?

— Слышал, — пробормотал Квилан, глядя на Люси.

— Мисс Гамильтон.

— Исчезнувший свидетель?

— Она не исчезала. С момента, как покинул нынче утром ваш кабинет, я все время держал с ней самый тесный контакт…

— Литл и Гендерсон нас ожидают здесь рядом, — самым скучным голосом проговорил Квилан.

— Пойдемте к ним.

Дентон откашлялся, бросил взгляд на Шейна и пробормотал:

— Мне нужно кое-что сказать вам, инспектор. Я много думал и…

— Не сейчас, а когда мы соберемся все вместе…

Тут появился Драк, а следом за ним Тим Рурк. У Драка был смущенный и привычно потрепанный вид.

Шейн улыбнулся Тиму и пожал ему руку. Он представил его Люси, потом инспектору, сказав:

— Тим Рурк помогал мне разъяснить многие дела в Майами, я думаю, он поможет и здесь…

Квилан без всякого энтузиазма кивнул головой. Остальные уже вошли в соседний большой кабинет.

— Теперь полный комплект, Шейн?

— Да, недостает только Гарри Вейгла. Вы его знаете?

— Да, но я не знал, что он работает с вами в этом деле. Боже мой, Шейн, что означает все это собрание?

— Пойдемте туда, и я вам все объясню. Мы не нуждаемся в Вейгле, для того чтобы начать.

Шейн тихонько подтолкнул Тима по направлению к открытой двери, взял Люси под руку и вошел. Квилан последовал за ними.

В центре кабинета стоял большой стол, окруженный стульями. Гендерсон и Литл сидели на одном его конце, перед ними лежала стопка бумаги. Дентон, Сул и Генри расположились на другом конце. Дарк остался стоять, иногда посматривая на своего шурина отнюдь не родственным взором.

Шейн отодвинул в сторону стул и посадил на него Люси, потом с протянутой рукой подошел к Литлу. У владельца иллюстрированного журнала был раздраженный и изнуренный вид.

— Мы встретились с вами снова при трагических обстоятельствах, мистер Шейн, — пробормотал он, опуская красные глаза.

— Я очень и очень огорчен, мистер Литл. Если бы я четко выполнил ваше задание, этого бы не случилось.

Остальные расселись вокруг стола. Гендерсон собрал свои бумаги и проговорил весьма нетерпеливо:

— Я очень тороплюсь, мистер Шейн. Если вы согласитесь подписать ваши показания, которые я тут заготовил…

— А вы произвели опознание жертвы?

— Да. Мистер Литл формально опознал свою дочь и подробно объяснил мне обстоятельства, которые заставили ее принять псевдоним.

Шейн с неожиданной холодностью рассматривал Литла.

— Вам нужно дать некоторые разъяснения, — проговорил он. — Подойдите сюда на минуту.

Он проводил Литла к другому концу стола и подтолкнул его к Эдмонду Драку.

— Я полагаю, вы знакомы?

Его сухой тон совсем расстроил Литла.

— Да, — пробормотал он. — Как вы поживаете, Эдмонд?

— Очень хорошо, благодарю.

Оба не протянули друг другу руки.

— Я хочу знать правду, Литл, — проговорил Шейн. — Почему вы солгали мне тогда в Майами?

— Я… я не понимаю…

Шейн повернулся к Тиму Рурку.

— Ты присутствовал при нашей встрече в Майами, Тим. Не напоминает ли тебе мистер Драк ту персону, которую нам мистер Литл описывал тогда?

Журналист подошел поближе.

— Безусловно, это тот тип, которого ты должен был остерегаться.

Джозеф Литл энергично запротестовал.

— Вы не поняли меня, Шейн! Я не мог себе позволить открыто сказать, что дело касается дяди Барбары!

— Вы придумали от начала и до конца всю эту историю с употреблением наркотиков и угрозами убийства вашей дочери, — прорычал Шейн.

— Ну что ж… Да… Да, но он представлял для нее угрозу. Я послал вас сюда, чтобы оградить Барбару от посягательств Драка. Я думал, она будет находиться в смертельной опасности, если он ее найдет. И я был уверен, убил ее он, пока не узнал, что преступление совершил другой человек.

— Вы меня всегда ненавидели, Джозеф, — ядовитым тоном проговорил Драк. — Вы не позволяли мне видеться с Барбарой, зная, что она предпочитает вам свою тетю… и меня!

— Да, Эдмонд, я всегда вас ненавидел! С того момента, как вы женились на моей сестре и разорили ее. Вы промотали ее состояние, вы разбили ее сердце и погубили душу. Вы ее убили! Я запретил вам видеться с Барбарой, поскольку не хотел, чтобы она знала, какая вы гнусная личность.

— Вы вооружили ее против меня. Вы отравили ее ум, вы заставили ее ненавидеть свою тетю, которая любила ее как мать. Вы употребили все свое влияние, чтобы заставить ее изменить текст завещания на страховой полис, заменив имя моей жены на свое собственное…

Наступило молчание. Литл неожиданно нарушил его:

— Да, я заставил Барбару изменить текст завещания тогда, когда моя сестра Элизабет слегла и ее положение признали безнадежным. Я знал, что эти деньги никогда не дойдут до нее, и вовсе не жаждал, чтобы они попали в ваши руки, чтобы вы промотали их, как состояние моей сестры.

Он подошел к Драку, снял пенсне и сунул под нос своему шурину. Гнев, придавал ему своеобразное достоинство.

— Ну да! Мне было стыдно признаться в моих подозрениях, — продолжал он, — я действительно боялся за жизнь Барбары из-за ее дяди. Я сказал вам тогда буквально в тех же словах, Шейн, но не мог сказать больше. Когда вы, Эдмонд, появились в Майами и попросили у меня ее адрес под предлогом, что больна моя сестра, видя, как немалое состояние ускользает от вас. Вот тогда-то я и обратился к Шейну, — прибавил он, повернувшись к детективу. — Я не знал, на что способен Драк, если ему удастся найти Барбару под вымышленным именем. Может быть, мне следовало полностью довериться вам, но я не мог на это решиться. Давая вам описание моего, с позволения сказать, родственника и предупреждая остерегаться его, я думал, что Барбара будет в безопасности до смерти тетки. После этого опасность миновала бы.

Драк открыл было рот, чтобы запротестовать, но Шейн опередил его.

— Почему после смерти тетки? Разве в таком случае деньги не перейдут в руки Драка?

— Ничего подобного! Я организовал страхование жизни дочери, когда моя сестра еще не была замужем, и указал ее как наследницу. Наследование касается только ее и на ней обрывается, — с триумфом заключил Литл. — Но тетка Барбары умерла буквально на несколько часов раньше своей племянницы. И это дает основания мистеру Гендерсону совершенно уверить меня, что деньги, которые будут получены по страховому полису, не попадут в руки Драка. Если бы не это обстоятельство, я бы считал Драка возможным виновником преступления и настаивал бы на тщательном следствии…

Шейн с задумчивым видом покачал головой. Он дернул себя за ухо и прошептал Драку:

— Может быть, у вас и есть шанс на… — и тут же оборвал себя.

Глава 18

Сцену между Джозефом Литлом и Драком внимательно наблюдали все сидевшие за столом. Шейн заставил их встрепенуться, громко сказав:

— Мне кажется, капитан Дентон хочет что-то сказать нам.

Дентон открыл рот, закрыл его, прочистил горло и пробормотал:

— Я не знал, что здесь будет такое большое общество…

— Все присутствующие тут, — заверил его Шейн, — очень заинтересованы в том, что вы имеете им сообщить.

Полицейский еще мгновение поколебался и обернулся к инспектору.

— Я много думал, инспектор, и мне очень неприятно. Вчера вечером я мог ошибиться. Я мог ошибиться, — машинально повторил инспектор, как школьный учитель на уроке, рассеянно глядя в окно. — Да. С этой историей самоубийства маленькой Джордан, Я боюсь, что не совсем точно ее понял. Меня это очень огорчает, потому что наша работа… а тут мне, вероятно, показалось.

Он объяснялся неуверенно, однако совершенно спокойно.

— Ну, я вас слушаю, — раздраженно проговорил Квилан.

— Ну, так вот, инспектор. Как все это произошло, мне не удалось хорошенько понять. Когда я приехал, девушка уже умирала, понимаете. Она стонала и бредила, что не хочет жить, раз Марго нет на свете. Она все повторяла, что это была ее вина и все такое. Тогда я… Должен признаться, решил, что она делает предсмертное признание. А потом она умерла, ничего не сказав. Но после я стал ломать голову: ведь она не сказала мне определенно, что совершила преступление, нет. Она так же могла говорить и о другом. Думаю, то, что я принял предсмертный бред несчастной девочки за признание в убийстве, теперь позволяет реальному убийце избежать правосудия. Если это не она…

— Вот уж выбрали время для угрызений совести! — сердито воскликнул Квилан. — Нужно вам сказать правду, Дентон. Вы воспользовались удобным случаем, чтобы продвинуться вперед и запятнать криминальную бригаду. Боже мой, это вам так просто не пройдет…

— Одну секунду, инспектор, — вмешался Шейн. — Может случиться так, что ошибка Дентона обернется удачей. Его ошибка давала возможность убийце чувствовать себя в безопасности, и он, может быть, совершит ошибку, в которой мы все очень заинтересованы.

Квилан перевел свои ледяные глаза на детектива.

— Но почему эта девица покончила с собой и почему она все это рассказала Дентону, если была невиновна?

— Мне кажется, я смогу все это объяснить. Эвелин Джордан была Бог знает почему влюблена в Генри Десмонда, здесь присутствующего. Он появился у Барбары в десять часов вечера, они поссорились, и он угрожал убить ее, когда узнал, что у нее назначено свидание с другим в этот же вечер. Эвелин все слышала. Она покончила с собой, потому что решила, мол, Генри выполнил свою угрозу. Разве не правда, Десмонд?

— Я не убивал ее! — закричал Генри пронзительно. — Клянусь вам! Я больше не возвращался к ней!

— Не важно. Это объясняет самоубийство Эвелин. Она уже видела себя впутанной в скандал и преступление. У нее уже случались приступы депрессии по той причине, что она употребляла наркотики, которыми вы ее снабжали. Так что вы убили Эвелин Джордан. Совершенно так же, как если бы вы заставили ее проглотить яд.

Шейн повернулся, услышав, что дверь отворилась. Вошел мужчина, неся пакет, который он положил на стол.

— Ну, не стесняйся, будь как дома, Вейгл, — иронически проговорил инспектор.

— Спасибо… Салют, Майкл. Нам уже становится скучно без тебя!

Они пожали друг другу руки, и Майкл представил Вейгла присутствующим, добавив:

— Мистер Вейгл, один из самых известных экспертов по отпечаткам пальцев в этой стране. Я попросил его прийти сюда, чтобы проделать один эксперимент.

Он подошел к столу, взял пакет и развернул его, вынув бутылку из-под коньяка, покрытую кровью, засохшей кровью Марго Месон.

— Должен принести вам свои извинения, инспектор, я сохранил у себя это вещественное доказательство, которое нашел вчера вечером в апартаментах жертвы.

У Квилана вырвалось отчетливо произнесенное ругательство.

— Я вас отлично понимаю, но поставьте себя на мое место, — продолжал Шейн. — Если бы вы нашли эту бутылку вчера вечером, я сразу попал бы в тюрьму по обвинению в убийстве. Там имеются мои отпечатки пальцев и отпечатки Марго Месон. Ведь это так, Вейгл?

— Да, и еще одна серия.

— Вот это-то мне и необходимо узнать, — продолжал детектив. — Я могу объяснить, каким образом мои отпечатки и отпечатки Марго Месон оказались на бутылке. Мы вместе с ней немного выпили. Но вот убийце будет трудно объяснить, каким образом его отпечатки оказались там.

— Да… как же это вы могли сделать? Где вы спрятали ее, в то время как я обшарил все помещение? — с досадой проговорил Дентон.

Шейн продолжал, адресуясь к Квилану:

— Я обнаружил тело, когда возвращался к себе, чтобы привести себя немного в порядок после потасовки, которую мне задали гориллы Дентона. Я нашел эту бутылку. Вы не нуждаетесь в том, чтобы я объяснял все подробно. Видит Бог, не было бы даже следствия, если бы я позвонил в полицию и сразу отдал эту бутылку Дентону!

— А теперь?

— Вейгл может проделать маленький эксперимент. Он возьмет отпечатки пальцев у всех присутствующих и сравнит их с третьей серией отпечатков на бутылке. Ты принес с собой необходимый для этого материал?

— Конечно.

Вейгл достал из кармана своего измятого костюма ящичек из светлой жести. Он вынул оттуда подушечку, пропитанную специальным составом, и с дюжину маленьких квадратиков белой бумаги.

— Раздайте всем по бумажке, я возьму отпечатки, — сказал он.

Шейн начал с Гендерсона.

— Напишите свое имя, чтобы исключить всякую возможность ошибки эксперта…

— Мне кажется, что это бессмысленно. Я ни в чем не замешан и не связан с этой историей!

— Для хорошего начала нам необходима серия экземпляров, чтобы доказать, что нет никакой подтасовки.

Шейн дал кусочек бумаги Джозефу Литлу и Эдмонду Драку, потом подошел к Люси.

— Эта бутылка, — прошептала она, с беспокойством подняв на него глаза, свои потерянные ореховые глаза, — я вспоминаю, что Марго нам ее показывала. Я… что, я должна дать отпечатки моих пальцев?

— Я не могу заставить вас сделать это, но если вы откажетесь, это произведет плохое впечатление.

Задрожав, она взяла листок бумаги.

На другом конце стола были предложены листки бумаги Десмонду и Сулу.

— Если вы откажетесь, они пойдут и посмотрят вашу расходную книгу, — пошутил он.

Потом отошел в угол комнаты.

— Вот и все. Больше ничего не надо. Рурк находился в Майами, а я еще не дошел до того, чтобы подозревать капитана Дентона или инспектора Квилана.

В полном молчании Вейгл обошел вокруг стола, собирая листки с отпечатками пальцев, переходя от одного к другому. Он брал палец, прижимал его к подушечке, а потом, слегка нажимая своей рукой, оттискивал след чужого пальца на бумаге с надписанным именем.

Когда он закончил процедуру и собрал все свои квадратики, напоминающие в миниатюре черно-белые японские флаги, Шейн предложил ему:

— Ты можешь отправиться производить свои исследования в соседнюю комнату. Нужно, чтобы ты был совершенно уверен в своих доказательствах и сравнениях отпечатков пальцев на бутылке и бумаге.

— Не беспокойся обо мне.

Вейгл вышел, а Шейн обежал взглядом всех присутствующих.

— Отпечатки пальцев будут лишь последним доказательством, которого нам не хватает. Мне кажется, я знаю, кто убийца. В этой истории две вещи с самого начала обратили на себя мое внимание. Телефонный звонок Барбары к своему дяде, как раз перед собственной смертью, и одна фотография, украденная в тот же момент с комода в моей комнате в отеле. Этот телефонный звонок… Вы так и не выяснили, по какой причине она вам звонила, Драк?

— Я предполагаю, что она хотела меня видеть. Я вам еще раз повторяю, что ее отец делал все возможное, чтобы отдалить ее от меня и тети.

— Но вы утверждаете, что не смогли увидеться с ней до ее телефонного звонка?

— Это правда.

— А как она смогла найти вас?

— Я этого не понимаю, — признался Драк.

— Будьте осторожны и внимательны к тому, что говорите. Теперь не время покрывать кого-то или скрывать что-то. Ваша жизнь или жизнь другого человека зависит от этой правды.

— Что вы хотите этим сказать? — спросил Драк. — Разве вы меня подозреваете?

— А почему бы и нет? Литл откровенно сказал нам, что он считает вас способным убить Барбару, чтобы наложить руку на страховку. Пятьдесят тысяч долларов — это лакомый кусочек!

— Вы забываете одну деталь, — возразил Драк с горькой улыбкой. — Мой дорогой шурин вам также сказал, что я не смогу тронуть ни одной копейки этого большого куска. Смерть моей жены наступила раньше смерти Барбары и аннулирует все.

— Но разве вы знали об этом?

— Естественно! Разве вы считаете меня круглым дураком?

— Нет. Совсем нет. Познакомившись с порядками страховой компании и с условиями завещания, вы знали, что все изменится, если Барбара умрет раньше вашей жены. Не так ли?

— Ну да. Я сам сказал об этом только что.

— А ваша жена была на смертном одре: вы это знали. Тогда вы срочно проделали маленькое путешествие. Выехали в Майами и попросили Литла сообщить вам адрес Барбары. Он отказался дать его, но вы знали, что она в Новом Орлеане, и вы приезжаете сюда и разыскиваете ее.

— Есть некоторая доля правды в том, что вы говорите, — согласился Драк. — Я знал, что моя жена долго не протянет. А она хотела повидать свою племянницу перед смертью. Я умолял шурина дать мне адрес Барбары. Он отказался дать мне его и тем исполнить последнюю просьбу своей сестры.

— И тем не менее ваше путешествие в Новый Орлеан его так взволновало, что он отправил меня сюда, причем очень срочно, чтобы защитить ее от вас. Не правда ли, Литл?

— Совершеннейшая правда, — ответил Литл, поджав губы.

— Я даю вам еще возможность объяснить этот телефонный звонок, — проворчал Шейн, пристально глядя на Драка.

— Мне кажется, что вы забываете самое главное. В момент совершения преступления у меня не было и тени заинтересованности в нем. Даже если мои родственники в лице Литла могут обвинить меня в том, что у меня существовали такие гнусные намерения, Элизабет была уже мертва.

Шейн покачал головой.

— Это вы забываете кое-что, Драк. Вы ведь узнали о смерти своей жены после убийства Барбары.

Драк позеленел и сник.

— Значит, у вас была причина, — продолжал Шейн. — Теперь вы можете объяснить, откуда Барбара узнала, куда вам можно позвонить, или вы до сих пор считаете, что вы вне подозрения?

— Я не способен объяснить это, — выдавил Драк приглушенным голосом. — Я ничего не знаю.

— Подумайте хорошенько. Это Генри Десмонд проводил вас в клуб «Дафи». Он очень хорошо знал Марго Месон. Вы говорили с ним о своей племяннице? Вы сказали ему что-нибудь такое, что могло натолкнуть его на мысль, что вы являетесь ее дядей?

— Нет… нет… я уверен, что нет.

Шейн повернулся к Генри.

— А вы не говорили Марго о Драке и его пребывании в «Анжелусе»?

— Я не знаю ровно ничего. Я с ней поссорился, это верно. Но я не возвращался больше к ней и могу доказать это…

— Этот пункт не дает ему покоя, — проговорил Шейн, обращаясь к инспектору. — Я понимаю, существовала возможность, что Барбара узнала о присутствии своего дяди в «Анжелусе» от Генри, но если они об этом не говорили, то я вижу лишь одно объяснение…

Шейн достал сигарету, прикурил и неожиданно повернулся к Литлу.

— Остаетесь только вы.

— Вы шутите, Шейн.

— Я никогда не шучу в подобные моменты. Вы знали, что Драк находится в Новом Орлеане, вы знали, что он остановился в отеле «Анжелус». Вы ему звонили, но только после вашего приезда сюда. Вы видели возможность скомпрометировать его и скомпоновали некоторые факты, чтобы достигнуть этого. Вы заставили Марго Месон позвонить ему по телефону, как раз перед ее убийством.

— Я? — воскликнул Литл. — Вы не можете говорить серьезно такие вещи. Я находился в поезде, идущем в Нью-Йорк. Телеграмма инспектора Квилана застала меня в этом поезде.

— В два часа утра. После Джэксонвилла. У вас было вполне достаточно времени, чтобы выскочить из поезда и прилететь сюда сразу же после моего телефонного звонка. Узнав о смерти вашей сестры, вы поняли, что стали наследником полиса по страховке жизни. У вас было достаточно времени, чтобы совершить преступление, сесть снова в самолет уже на Джэксонвилл и успеть сесть в тот же поезд, конечно, для того, чтобы иметь хорошее алиби.

Литл поднял вверх руки, как бы призывая небо в свидетели, и повернулся к инспектору Квилану.

— Разве я в самом деле должен выслушивать такие ужасные обвинения? Я мог убить собственную дочь, чтобы получить страховку!

— Совсем не вашу дочь! — возразил Шейн. — Девушку по имени Марго Месон. Вы это отлично знаете. Она была готова месяц назад отказаться от мысли стать писательницей и покончить с собой, когда один добрый человек, издатель, вселил в нее мужество, ободрил и предложил оплачивать ее содержание в Новом Орлеане, чтобы она занималась писательством. Вы поместили ее здесь, намеченную к закланию жертву, с которой надо было покончить после смерти вашей сестры.

Литл злобно разглядывал Шейна.

— Вы соображаете, что говорите?

— Я говорю о том, что Марго Месон не была вашей дочерью. Барбара Литл покончила с собой месяц назад, в Майами. Когда ее тело было извлечено из воды, вы отказались признать свою дочь, так как в этом случае по страховому полису эти деньги могли перейти в руки Драка. Вы допустили, чтобы тело Барбары, вашей единственной дочери, было погребено в безымянной могиле, в то время как сами планировали свою замечательную комбинацию. Вы знали, что сестра протянет недолго, и нужно только доказать, что Барбара была еще жива в тот момент, когда умерла ваша сестра… для того чтобы деньги вернулись к вам.

Литл задрожал от возмущения.

— У вас необычайное воображение, Шейн. Я до сих пор не могу поверить, что вы говорите серьезно.

— И еще как! И что меня больше всего бесит — вы приняли меня за дурака. Зная, что Драк находится здесь, ищет Барбару и надлежит действовать быстро, вы направили меня сюда, дабы я помешал Драку увидеться с Марго… Собирались воспользоваться мной как свидетелем, чтобы подтвердить, что жертва была вашей дочерью, после того как вы ее ухлопаете и немного обезобразите, и таким образом вы додумались обойтись без дополнительного опознания тела. Вы дали мне фото Марго Месон, говоря, что это фотография вашей дочери. Убив Марго Месон, вы украли эту фотографию из моей комнаты, чтобы те, кто знал настоящую Барбару, не смогли увидеть подделку.

Литл сжал губы с видом чрезвычайно оскорбленной невинности, сухо заявив:

— Боюсь, вы начитались тех бульварных романов, которые я издаю, мистер Шейн.

— Как и большинство умных людей, организующих отлично продуманное преступление, — неумолимо продолжал Шейн, — вы допустили некоторые ошибки. Первая ошибка — этот телефонный звонок Драку. Вторая ошибка — кража фотографии. Вы были единственным человеком, знавшим, что у меня хранится эта фотография. Вы единственный знали, что моя комната в отеле «Хирс» находится точно напротив апартаментов Марго Месон. Это не мог быть никто другой, кроме вас.

— Инспектор, прошу ответить мне, разве я обязан выслушивать все эти дикие обвинения? — протестующе воскликнул Литл.

Квилан повернулся к Шейну, но тот продолжал, обращаясь к Рурку:

— У тебя есть фото Барбары, Тим?

— Вот оно.

Журналист вытащил из кармана большой конверт и протянул его Шейну. Тот открыл его и достал оттуда фотографию, которую некоторое время рассматривал, потом протянул Люси.

— Вы узнаете эту девушку?

Люси недолго смотрела на нее, потом покачала головой.

— Немного похожа на Марго, но это не она.

Шейн забрал у нее фотографию и положил на стол перед Генри Десмондом.

— А вы?

— Я никогда не видел этой девушки, — уверил он.

Литл снял очки и стал старательно протирать стекла носовым платком.

— Вы очень дотошный, Шейн, — пробормотал он. — Месяц назад в Майами Барбара покончила с собой… Я устроил так, чтобы отправить сюда Марго Месон, где ее никто не знал. Я рассчитывал лишь на то, чтобы эта подмена действовала, пока не умрет Элизабет. Потом Марго Месон могла самым простым образом исчезнуть. Ну, раствориться, уехать с концами. Это было не преступление, а простая стратегия, чтобы помешать Драку получить то, что принадлежит мне по праву. В течение долгих лет я выплачивал страховые взносы. Эдмонд Драк ничего не сделал, чтобы заслужить состояние.

— Вы боялись, что ему, может быть, удастся найти Барбару, когда он приехал сюда искать ее…

— Естественно. Я вам повторяю, я знал, что он собирается убить ее. Они были в отчаянном положении, он и умирающая Элизабет. Я не мог вынести мысли о том, что опасности подвергается девушка, посланная сюда. Я был просто болен от беспокойства. Вот почему я решил немедленно направить сюда вас и настроить против него.

Гарри вошел в кабинет с большим листом картона в одной руке и несколькими квадратиками в другой.

— Итак, Гарри? — спросил Шейн.

— У меня есть доказательства. Ни малейшего сомнения.

Он положил лист картона на стол. Все увидели увеличенные отпечатки пальцев одного человека, некоторые из них были словно смазаны.

— Вот изображение третьей серии отпечатков, оно увеличено, эти отпечатки обнаружены на бутылке, — сказал он. — Если вы захотите проверить их, они все на месте. А вот те же отпечатки пальцев, — прибавил он, кладя маленькие белые квадратики рядом с картоном.

На бумаге было написано: «Дж. П. Литл».

Маленький человек быстро подскочил к столу с приглушенным криком:

— Нет, это неправда! Не может быть на этой бутылке моих отпечатков! Этого не может быть! Я надел перчатки!

В то же мгновение он, спохватившись, смолк, глядя на всех полными ужаса от собственной неосторожности глазами.

— Вот то, что мы и хотели услышать, — удовлетворенно сказал Шейн. — Я хорошо знаю, что у убийцы были перчатки. Не было никаких отпечатков пальцев ни на ее балконе, ни на моем.

Очки Литла свалились с носа, руки задрожали.

— Я… Да, признаюсь… Это я, — бормотал он.

Обхватив голову руками, он зарыдал.

Шейн подошел к Рурку и увлек его в угол комнаты.

— Вот твой шанс, Тим. Продай это в «Итем» и в другие агентства печати, — проговорил он достаточно громко, чтобы Дентон мог услышать его.

Потом добавил совсем тихо:

— А если это не покроет расходы на твой самолет, я доплачу тебе разницу. Мне нужно было получить эту фотографию.

— Но та, которую он дал тебе в Майами, Майкл? Ведь эту фотографию… я, кажется, видел.

— Ты же не мог рассмотреть ее! Вспомни, он сделал все, чтобы не показать ее тебе вблизи. И если ты спросишь меня, почему я только что сказал, чтобы Вейгл не брал твоих отпечатков пальцев, Тим, я отвечу тебе, что играл с динамитом. Я и сейчас не помню, ты взял тогда от меня рюмку или сам налил себе…

— Да ты что? Хочешь сказать, что это та самая бутылка? Это тот коньяк, которым ты угостил Литла, когда он был в твоем кабинете в Майами? Не может быть!

— Напротив! Все именно так. Вспомни, он почти терял сознание, я дал ему глоток из бутылки, потом он поднял руку, захотел взять бутылку сам. Поэтому его отпечатки пальцев оказались наверху. Несчастный тип сам себя приговорил после того, как мы расставили эту ловушку. А он здорово попался в нее. Ну а теперь убирайся к своему междугороднему телефону, Тим. Позвони мне попозже.

— По тому же номеру?

Майкл повернулся, чтобы отыскать Люси. Она стояла позади него со счастливым блеском ореховых глаз.

Шейн приподнял брови.

— Я вернусь туда немного позже…

Шейн подошел к Дентону и Сулу, готовым выйти из комнаты.

— Матч ноль-ноль в этой игре, Дентон. Но в следующий раз я выиграю.

— В следующий раз… — проворчал Дентон. — Я, вообще-то, рассчитываю, что вы уберетесь отсюда по окончании этой истории?..

— Ну, знаете, — ответил Шейн с улыбкой. — Мне начинает нравиться в этом уголке. И весьма возможно, я останусь здесь.

Люси Гамильтон встретила его, подошедшего, счастливой улыбкой.

— Я не могла себе отказать в удовольствии дождаться вас. Вы собираетесь открыть собственную контору?

— В том случае, если мне удастся найти подходящую секретаршу.

Он взял ее под руку, и они вышли из кабинета. Уже когда они шли по улице, Люси неожиданно спросила:

— Вы обещали мне поведать что-то, когда дело будет закончено. Что же вы хотели сказать?

— О, ничего особенного. Я сломал медную лампу в помещении Селии Гастон сегодня утром и хочу, чтобы вы отрегулировали с ней этот вопрос. Потом скажете, сколько я должен уплатить за эту лампу…

— Хорошая секретарша всегда уладит все маленькие оплошности своего патрона, — нежно пробормотала она.

Как это случилось

What Really Happened, 1952

Майкл Шейн — 22

Перевод с английского Д. Павленко и Е. Мигулиной

Глава 1

Стоя в коридоре, Майкл Шейн вставлял ключ в замочную скважину, как вдруг в его квартире зазвонил телефон. Сейчас, в половине десятого вечера, Шейн чувствовал себя совершенно вымотанным и мечтал лишь о глотке коньяка и теплой постели.

Телефон не умолкал. Шейн тяжело вздохнул, вошел в квартиру и включил свет. Первой мыслью было плюнуть и не снимать трубку, но дежурный на коммутаторе видел его в вестибюле, и Шейн знал, что телефон будет трезвонить, пока он не ответит.

Ну что ж, раз так, то могут и подождать. Он метнул шляпу на вешалку в прихожей, широко зевнул, взлохматил свои жесткие рыжие волосы и, подойдя к бару, достал оттуда бутылку коньяка. Он наполнил стакан, отхлебнул обжигающей жидкости, вернулся в гостиную и, поставив бутылку на стол, снял трубку.

— Шейн слушает, — сказал он и сделал еще один глоток.

Голос в трубке был похож на утробное рычание.

— Это Майкл Шейн… легавый?

Шейн сердито нахмурился и, отняв трубку от уха, посмотрел на нее, размышляя, стоит ли продолжать разговор в таком тоне, потом пожал плечами.

— Это Майкл Шейн. Кто говорит?

— Не важно. Все равно мое имя тебе ничего не скажет, легавый. У меня для тебя есть сообщение, и ты бы лучше послушал, пока с тобой разговаривают по-хорошему. — Собеседник Шейна сделал многозначительную паузу, словно давая ему возможность оценить всю важность того, что ему предстояло услышать.

— Не вздумай связываться с Вандой Уэзерби.

Детектив удивленно вскинул брови.

— С кем, с кем?

— С Вандой Уэзерби. Для тебя эта дамочка — чистый динамит. Откажи ей, понял?

— Боюсь, что ничего не выйдет, — хмыкнул Шейн. — Я никогда о ней не слышал. Черт побери, что это за бред?!

— Ванда Уэзерби, — повторил хриплый голос. — Есть такая. Ты получишь от нее письмо, но если ты и в самом деле такой умник, как о тебе рассказывают, то порвешь его не читая. И вообще держись от нее подальше.

— Псих какой-то, — буркнул Шейн и швырнул трубку. Потом снова зевнул и посмотрел на часы. Девять сорок две. Он допил коньяк, ослабил галстук и начал расстегивать рубашку.

Телефон снова зазвонил. Шейн поднял трубку только после второго звонка. Тот же самый голос:

— Нас разъединили.

— Нет, это я положил трубку.

— Я так и подумал. — В голосе звонившего Шейн уловил раздражение. — Боссу не понравится, если я не передам все полностью. Черт его знает, и зачем ему понадобилось возиться с таким паршивым легавым, как ты, но он у нас со странностями. Он дает тебе шанс. Он велел передать, что сильно расстроится, если ты полезешь в это дело. Но если полезешь, то получишь как следует, усек?

— Скажи своему боссу… — зарычал Шейн.

— Я тебе говорю! — И в трубке послышались короткие гудки.

Шейн медленно опустил трубку и рассеянно потянул себя за мочку левого уха. Ванда Уэзерби?.. Вряд ли он забыл бы такое имя. Он был абсолютно убежден, что раньше никогда не слышал об этой женщине. Он пожал плечами и решил выбросить этот разговор из головы. Какого черта?! В Майами полным-полно дам, о которых он даже не слышал. Они тысячами каждый год приезжают сюда в поисках приключений, и определенная часть из них обязательно попадает в какие-нибудь переделки.

Шейн вышел на кухню и, достав из холодильника ванночку со льдом, сунул ее под горячую воду. Потом бросил полдюжины кубиков в высокий бокал, долил туда холодной воды и вернулся в гостиную. Плеснув в стакан коньяку, он развалился в старом скрипучем кресле и поудобнее вытянул свои длинные ноги. Закурив сигарету, он выпустил густую струю дыма и почувствовал приятную расслабленность. Спать уже не хотелось.

Телефон зазвонил в третий раз. Шейн криво усмехнулся. А вот это, наверное, уже сам босс с какими-нибудь невероятными новостями о Ванде Уэзерби — женщине, о которой он впервые услышал полминуты назад. Он снял трубку, откинулся в кресле и отрывисто сказал:

— Майкл Шейн слушает.

— Алло, это Майкл Шейн? Частный детектив?

Шейн удивленно вздернул левую бровь. Голос — чувственный и страстный, звенящий от напряжения, — принадлежал женщине. Такие голоса бывают у брюнеток, подумал он и ответил:

— Да.

— Меня зовут миссис Мартин. — Это прозвучало как утверждение, но с какой-то странной вопросительной интонацией.

— Я вас слушаю.

— Шейла Мартин, мистер Шейн.

Шейн тихонько выругался. Она говорила таким тоном, словно ожидала, что он вот-вот ее вспомнит. Наступила пауза. Шейн задумался, почесал подбородок и наконец пришел к выводу, что в жизни не встречал женщин по имени Шейла. Только в детективах, где они всегда бывали ослепительными красотками — зеленоглазыми и невероятно сексуальными. Пока он гадал, какого цвета у нее глаза, она продолжала:

— Насколько я понимаю, Ванда вам еще не звонила?

— Нет, — покачал головой Шейн. — Ванда мне еще не звонила.

Ее голос на секунду замер, а потом она быстро добавила:

— Мистер Шейн, мне необходимо увидеться с вами сегодня же вечером. Я вас очень прошу. Это крайне важно.

— Вообще-то я только что вошел и собирался выпить…

— Ваш любимый коньяк?

Шейн почувствовал, что она только пытается говорить беззаботным тоном, а на самом деле — всерьез чем-то обеспокоена. Он бросил взгляд на свой стакан, пробормотал: «Да, — „Круазе“,» — и как бы в подтверждение своих слов шумно отхлебнул.

— Я уже целый час пытаюсь до вас дозвониться. — В ее голосе вновь послышалась тревога. — Я не могу выйти прямо сейчас… скажите, двенадцать — это не будет слишком поздно?

— Смотря для чего?

— Я не могу вам всего объяснить по телефону, мистер Шейн. Это… слишком рискованно. Нас могут подслушать. И я пока что не могу выйти… Вы не возражаете, если я приеду около двенадцати?

— Отнюдь… Шейла.

— Вы замечательный! — жарко выдохнула она. — Я… ведь вы будете один, не так ли?

— Совершенно верно.

— Тогда до встречи, Майкл Шейн…

Из уст какой-нибудь другой женщины последние слова прозвучали бы весьма слащаво. У Шейлы Мартин они прозвучали завлекательно и многообещающе. Она уже не молоденькая, подумал Шейн, по очереди отхлебывая то из стакана, то из бокала. Достаточно зрелая, чтобы обойтись без ложной застенчивости, и достаточно молодая, чтобы пустить в ход свои женские чары и добиться от мужчины желаемого результата. Интересно, лениво подумал Шейн, насколько серьезное у нее дело? А вдруг она и есть тот самый босс, который так настаивает, чтобы он не связывался с Вандой Уэзерби?

Шейн откинул голову на жесткую спинку кресла, положил ноги на стол, закрыл глаза и, медленно потягивая коньяк, постарался в деталях восстановить в памяти оба разговора. Черт возьми, да кто же такая эта Ванда Уэзерби?

Телефон зазвонил в четвертый раз.

Он опустил ноги на пол и с раздражением сорвал трубку. Еще до того, как он успел закончить фразу «Шейн слушает», его перебил женский голос — пронзительный и истеричный. Женщина выплеснула на него поток слов, как будто ей долго не давали говорить, а теперь плотина прорвалась.

— Мистер Шейн, это Ванда Уэзерби, вы меня не знаете, но я сегодня дважды пыталась до вас дозвониться, а потом написала вам письмо… вы получите его завтра утром. Я думала, это может подождать до завтра, но теперь я напугана до смерти, и если вы мне не поможете, то я не доживу до утра…

Она остановилась, чтобы перевести дыхание, и Шейн попытался вклиниться в образовавшуюся паузу:

— Чего вы боитесь?

— Не перебивайте, пожалуйста! — взвизгнула Ванда. — Речь идет о моей жизни, и, если вы сейчас же не приедете, я сойду с ума от страха. Умоляю вас, поторопитесь! Западная Семьдесят пятая улица… — Она продиктовала ему адрес — судя по всему, где-то неподалеку от Майами-авеню — и бросила трубку, прежде чем он успел сказать хоть слово.

Несколько секунд Шейн сидел не шелохнувшись, потом посмотрел на часы. Две минуты одиннадцатого.

Привыкший за много лет к самым неожиданным звонкам от людей самого разного возраста и рода занятий, Шейн склонялся к мысли послать Ванду Уэзерби ко всем чертям и в спокойной обстановке дождаться приезда Шейлы Мартин. Уж она-то наверняка знает, из-за чего весь этот шум. Она ему все объяснит, и когда у него будет достаточно фактов… Он уже почти убедил себя, что так и следует поступить, но вспомнил неподдельный ужас, звучавший в голосе Ванды, и вскочил с кресла. Она перехитрила его, положив трубку, прежде чем он успел ей отказать. Теперь он вынужден ехать к ней, если только не перезвонит и не скажет, что не собирается лететь сломя голову Бог знает куда без каких-либо объяснений.

Пролистав телефонную книгу, он убедился, что его ввел в заблуждение и обладатель хриплого голоса, предупреждавший держаться подальше от Ванды Уэзерби. В телефонной книге было всего несколько человек с такой фамилией, но никто из них не жил по адресу, который дала ему Ванда. Он позвонил в справочное бюро, но и там ему сообщили, что никаких Уэзерби по этому адресу не значится.

Шейн допил коньяк, застегнул рубашку, поправил галстук, надел шляпу и уже взялся за дверную ручку, когда в очередной раз зазвонил телефон. Шейн чертыхнулся, вернулся в гостиную, сорвал трубку и рявкнул:

— Алло?! Шейн у телефона!

На этот раз звонил Тимоти Рурк, репортер «Дейли ньюс».

_ — Майкл, это Тим. Ты что, занят?

— Нет, просто коротаю свободный вечерок с телефоном в обнимку, — съязвил Шейн.

— Слушай, Майкл. Ты знаешь такую Ванду Уэзерби?

— Да я весь вечер только о ней и слышу! Это что, теперь так шутят?

— Шутят? — удивился Рурк. — Нет. Как насчет того, чтобы приехать ко мне, если, конечно, ты не занят? Или мы можем к тебе приехать. Видишь ли, Майкл, тут один мой друг попал в историю…

— С Вандой?

— Да. Дело в том, что… Майкл, может, лучше он сам тебе все расскажет? Мы можем приехать?

— Я сейчас ухожу. Ты откуда звонишь?

— Мы дома у Ральфа. У Ральфа Флэннагана. «Кортленд Армс», квартира двадцать шесть.

Это где-то в районе сороковых улиц, сразу же сообразил Шейн, мысленно представив себе план Майами.

— Ладно, Тим, оставайтесь там, я подъеду попозже.

Он бросил трубку и, хлопнув дверью, выбежал из квартиры, пока — не дай Бог! — не позвонил кто-нибудь еще — например, сам Дж. Эдгар Гувер[1] с информацией о том, что Ванда Уэзерби является тайной женой Иосифа Сталина.

В вестибюле он махнул рукой дежурному на коммутаторе.

— Дик, если мне будут звонить, записывайте все, что передадут. Надеюсь, вернусь не позже двенадцати.

Выйдя из подъезда, Шейн заторопился к гаражу, расположенному с задней стороны здания.

По дороге в северную часть города он подумал о Ральфе Флэннагане. Тот факт, что Тим назвал его своим другом, еще ни о чем не говорил. Тим работал репортером в одной из ведущих газет Майами, и заводить друзей было его основным занятием, особенно если его длинный нос чуял запах какой-нибудь очередной сенсации. Шейн даже притормозил в нерешительности, не зная, к кому ехать в первую очередь, но, вспомнив разговор с Вандой и ее взвинченное, близкое к истерике состояние, больше не раздумывал. Движение на улицах было слабое, и он, увеличив скорость, повернул на запад и пересек Майами-авеню. Дальше начиналась Семьдесят пятая улица.

Из-за неровной кромки облаков показалась луна, тускло осветив окрестности. Шейн оказался в одном из пригородов Майами, застроенном небольшими виллами и бунгало, отделенными друг от друга широкими газонами с пальмами по краям. В это позднее время машин на улице уже не было, окна большинства домов были темными. Шейн ехал медленно, чтобы не пропустить нужный ему квартал, и, когда увидел, что в доме с правой стороны дороги горит свет, притормозил у обочины. Некоторое время он сидел в машине, осматриваясь по сторонам.

Дом представлял собой одноэтажное бунгало с оштукатуренными стенами, стоявшее в некотором отдалении от дороги. Заросшая травой лужайка, окружавшая дом с обеих сторон, тянулась футов на пятьдесят до живой изгороди из гибискуса, за которой начинался соседний участок. Два ближайших дома были погружены в темноту.

Номер дома, написанный светящейся краской на низеньком столбике на самом краю лужайки, сразу бросался в глаза, и Шейн понял, что попал по адресу. Он вылез из машины, по асфальтовой дорожке подошел к парадному и позвонил. Где-то в глубине дома задребезжал звонок.

Дожидаясь, пока ему откроют, Шейн закурил сигарету. Из дома не доносилось ни звука. Пока он курил, полная тишина вокруг становилась все более гнетущей, и Шейн вдруг понял, что напряженно прислушивается, стараясь уловить звук шагов Ванды Уэзерби.

Он позвонил снова, на этот раз более настойчиво. Когда звонок умолк, тишина показалась ему еще более тягостной. Подождав несколько секунд, Шейн глубоко затянулся и отступил назад, рассматривая два больших окна по обеим сторонам двери.

Плотные кремовые портьеры на окнах были задернуты, не позволяя разглядеть, что творится внутри. Шейн отшвырнул сигарету и по узкой тропинке двинулся в обход дома.

Первое же окно на боковой стороне дома было открыто настежь — видимо, для того, чтобы проветрить комнату. Прямо у окна стоял тонкий каминный экран, отделанный по краям узором из медной проволоки.

Яркий свет торшера у края кушетки падал на тело женщины, распростертое лицом вниз на ковре футах в десяти от окна. Копна золотисто-рыжеватых волос не позволяла разглядеть ее лицо с того места, где находился Шейн. Свет торшера отражался и в красной лужице, растекшейся вокруг ее головы, и Шейн понял, почему Ванда Уэзерби так долго не открывала дверь.

Он машинально посмотрел на часы. Было десять тридцать восемь.

Глава 2

Серые глаза Шейна потемнели от гнева, и на его скулах заходили желваки. Отступив на шаг от освещенного окна, он снова закурил. Его охватило чувство обиды, досады и разочарования. Ему было крайне важно как можно больше узнать о Ванде Уэзерби — кем она была, чего от него хотела, что она значила для других людей, звонивших ему сегодня вечером…

Сама она уже ничего не сможет рассказать, не сможет ответить ни на один из вопросов, возникших у него по дороге. Теперь он убедился окончательно, что у Ванды была достаточно веская причина для паники, когда она умоляла его приехать поскорее.

Но за последние полчаса ситуация в корне изменилась. Шейн с огорчением вспомнил, как она говорила, что речь идет о жизни и смерти. Скорее всего, она не отдавала себе отчета, насколько близка была опасность, иначе настояла бы на том, чтобы он выехал немедленно. Впрочем, она и так проявила-предельную для женщины настойчивость. Она бросила трубку, прежде чем он успел возразить, тем самым не оставив ему иного выхода, кроме как немедленно приехать к ней. Да, у нее были все основания для страха.

Стоя на густом зеленом газоне, он чувствовал спокойствие тихой лунной ночи и ощущал на лице слабое дуновение ветерка. Казалось невероятным, что в доме лежит мертвая женщина. Шейн стиснул зубы, проклиная себя за нерасторопность. Он потерял пять, а то и десять минут, пытаясь узнать номер ее телефона. Потом позвонил Рурк. Еще две-три минуты задержки. И это в тот момент, когда на счету каждая минута!

Он тяжело вздохнул и бросил сигарету на траву. С его опытом ему было достаточно лишь взглянуть на Ванду Уэзерби, чтобы понять, что она мертва. Тем не менее он чувствовал непреодолимое желание войти в дом и узнать — а вдруг ей еще можно чем-то помочь?

Подойдя поближе к окну, он протянул руку, чтобы отодвинуть каминный экран в сторону, и замер, увидев маленькое круглое отверстие почти в самом центре проволоки чуть повыше рамки. Конечно, нельзя было с полной уверенностью утверждать, что оно появилось недавно и что его проделала пуля, но именно такое предположение приходило в голову в первую очередь. Так и не дотронувшись до экрана, Шейн отдернул руку и быстро зашагал к задней стороне бунгало.

Две широкие цементные ступени вели к двери на кухню. Маленькая прихожая была незаперта, но тяжелая застекленная дверь не поддалась, когда Шейн схватился за дверную ручку. Он саданул локтем по тонкому стеклу и отскочил, увертываясь от града посыпавшихся осколков. Потом просунул руку в образовавшееся отверстие и повернул ключ.

Распахнув дверь, он шагнул в темную кухню. Нащупав на стене выключатель, Шейн включил свет и прошел через буфетную, с обеих сторон уставленную стеклянными шкафчиками, в которых сверкало начищенное столовое серебро, хрусталь и фарфор ручной росписи.

Не теряя времени, он толкнул дверь в дальнем конце буфетной и вошел в столовую. Сразу бросалась в глаза дорогая обстановка: толстый пушистый ковер, полированный стол красного дерева в центре комнаты, хрустальная ваза со свежими розами, четыре серебряных подсвечника, симметрично расставленных на столе — на все падал мягкий свет, проникавший из гостиной.

Убедившись, что Ванда Уэзерби мертва уже по крайней мере полчаса, Шейн выпрямился и огляделся. Слева от окна, через которое он впервые заглянул в комнату, находился камин, рядом — старинная подставка для дров, каминная щетка и корзинка со щепками для растопки. Два кресла стояли по бокам маленького инкрустированного столика с пепельницей и серебряной сигаретницей. Прямо под окном стояла старинная софа с низкой спинкой, покрытой искусной резьбой.

Ванда Уэзерби лежала на дорогом афганском ковре, покрывавшем почти всю комнату, прямо перед софой, рядом с которой находился столик с телефоном. На ней был туго стянутый поясом халат цвета морской волны, отделанный золотым парчовым кантом. Широкие полы халата распахнулись, обнажив ее стройные ноги. Левая нога лежала поверх правой. Ступни были неестественно вывернуты, рядом валялись золотистые шлепанцы — видимо, Ванда сбросила их в предсмертной конвульсии.

Правая рука трупа была вытянута вперед, длинные тонкие пальцы расслаблены, левая рука согнута и придавлена телом.

Стоя не далее чем в двух футах от Ванды, Шейн внимательно осмотрел тело и наконец разглядел кровавое отверстие в верхней части затылка, полускрытое кольцами густых рыжеватых волос.

Пуля с мягким наконечником, подумал Шейн, обойдя вокруг тела и пристально рассматривая выходное отверстие.

Он встал точно на линии между трупом и окном, хорошенько запомнил положение дырки в экране, стоящем у окна, а потом медленно повернулся на 180 градусов. Не сходя с места, он обвел взглядом ковер и удовлетворенно кивнул, увидев всего в трех футах от себя маленький бесформенный комок металла.

Шейн мрачно уставился на пулю. Ясно было только одно — Ванду Уэзерби застрелили через экран, скорее всего из винтовки, едва она положила трубку после разговора с ним и встала с кресла. Наверное, она услышала какой-то шорох, повернулась к окну и тут…

Он медленно покачал головой. Должно быть, все это так и произошло. Большая лужа крови подтверждала его первое предположение относительно времени убийства.

Он попытался представить себе всю сцену — телефонный звонок, ее паническое состояние… Во всем этом было что-то… нелогичное. По ее голосу нельзя было сказать, что опасность настолько близка. Или он уже настолько очерствел, что перестал нормально реагировать на звонки перепуганных женщин? Да, она была напугана, но все же считала, что у нее в запасе есть какое-то время. В этом он был уверен и постарался точнее припомнить ее слова, интонации…

Да нет, ерунда. Она сама ведь положила трубку. Это придало Шейну уверенности, и чувство вины отступило. Если бы Ванда услышала какой-то подозрительный шум до или во время их короткого разговора, она бы сказала ему об этом, или закричала бы, или потеряла сознание от страха и выронила трубку.

Но этого не случилось. Она сама закончила разговор.

Он снова почувствовал угрызения совести, вспомнив, что она сегодня дважды пыталась ему дозвониться, а его не было на месте. Это объяснило, почему она послала ему письмо, которое придет утром. То самое письмо, которое он должен был порвать, не читая, если хотел остаться в живых. То самое письмо, о котором некая Шейла Мартин собиралась поговорить с ним в полночь и которое желал обсудить с ним приятель Тимоти Рурка.

Теперь только они могли помочь ему найти ответы на вопросы. Ванда Уэзерби сделала свой последний ход полчаса назад, когда звонила ему с мольбой о помощи.

Шейн сердито покачал головой и взъерошил свои жесткие рыжие волосы. Он подошел к телефону, поднял трубку и тут же заметил, что в пластиковом окошечке на аппарате нет таблички с номером телефона.

Это означало, что номер Ванды нигде не зарегистрирован, поэтому его и не было ни в телефонной книге, ни в справочном бюро. Довольно странно для женщины, живущей в маленьком бунгало в тихом районе города.

Он набрал номер полицейского управления. Что ж, у отдела по расследованию убийств куда более широкие возможности, чем у него.

Глава 3

Чтобы с толком использовать то короткое время, оставшееся до прибытия ближайшей патрульной машины, Шейн торопливо вышел из гостиной, прошел по коридору в заднюю часть дома и оказался в спальне. Это была маленькая комната с узкой незастеленной кроватью. Перед кроватью лежал дешевый коврик, явно нуждавшийся в чистке. Шторы на двух окнах были раздвинуты. Кроме кровати, в комнате были только платяной шкаф и письменный стол орехового дерева, стоявший в углу. Приоткрыв дверцу шкафа, Шейн выяснил, что он пуст.

На столе стояла портативная пишущая машинка, рядом — коробка с квадратными листами плотной бумаги для заметок и стопка конвертов, справа от машинки — большая стеклянная пепельница, наполненная окурками.

Детектив сразу обратил внимание на фирменный конверт, лежавший на краю стола. Он был из бюро газетных вырезок и адресован на имя мисс Ванды Уэзерби. Открыв его, Шейн обнаружил сложенную вырезку. Судя по приклеенному к ней ярлычку, это была статья из нэшвиллской газеты, вышедшей две недели тому назад.

Шейн развернул вырезку. На ней была фотография женщины и молодой девушки, которые счастливо улыбались в объектив. Подпись под фотографией гласила:

«Миссис Дж. Пирсон Гарли с дочерью Дженет, Майами, штат Флорида».

Шейн, прищурившись, пробежал глазами заметку под фотографией. Из нее следовало, что миссис Гарли и ее дочь, широко известные в высшем обществе Майами, посетили нэшвиллский дом жениха Дженет, Томаса Марша Третьего, и обсудили последние приготовления к брачной церемонии, которая должна состояться в Майами через два месяца.

Засовывая вырезку в конверт, Шейн почувствовал, что настроение у него испортилось окончательно.

Дж. Пирсон Гарли, «широко известный в высшем обществе Майами», на самом деле был Джеком Гарли по кличке «Фонарь». Что верно, то верно — Гарли действительно занимал важное положение в обществе Майами, но совсем в другом смысле. У Шейна руки чесались покопаться в ящиках стола, но он знал, что времени на это уже не осталось. Он сунул конверт в карман и открыл дверь в ванную, соединявшую две комнаты.

Ванная была на удивление большая и прекрасно вписывалась в обстановку маленького бунгало. Ванна не менее шести футов в длину, занавешенный альков для переодевания, повсюду зеркала… Времени для тщательного осмотра не было, но Шейн был поражен чистотой и роскошью — баночки с косметикой с серебряными крышками, большие пушистые полотенца с монограммами «В. У.» и многое другое, — все это разительно отличалось от беспорядка, царившего в спальне, где Ванда Уэзерби, по-видимому, и занималась своим бизнесом, каким бы он ни был.

Другая спальня, значительно больше первой, только подтвердила его мнение о том, что Ванда привыкла ни в чем себе не отказывать. Огромная кровать с шелковым покрывалом, словно перенесенная сюда из голливудского фильма. Большой комод, по-видимому антикварный. Стены в зеркалах, в которых отражалась вся комната под самыми немыслимыми углами. Мягкий белый ковер. Легкое кресло рядом с кроватью было обито кремовым шелком в голубой цветочек — такими же были и шторы на окнах.

Он приоткрыл дверцу большого шкафа в углу и тут же услышал, как у крыльца с визгом затормозила патрульная машина. Из шкафа в комнату хлынул тонкий аромат каких-то экзотических духов. Едва успев разглядеть длинный ряд платьев, аккуратно висевших на вешалках, Шейн захлопнул дверцу и направился к входной двери, отметив про себя, что ничто не указывает на то, что в доме бывал мужчина. Он отпирал дверь, когда на крыльце послышались торопливые шаги полицейских.

Один из них сразу же узнал Шейна.

— Майкл?! Мы получили вызов и…

— Это я звонил. Она в гостиной, — спокойно сказал Шейн. — Я тут прошелся по дому, но ничего не трогал. Может, мне лучше выйти?

— Да, наверное. Сейчас сюда приедут ребята из отдела убийств, и тогда…

— Ладно, я буду здесь, поблизости. — Он отступил в сторону и сделал приглашающий жест. Патрульный вошел в дом, двое других остались около двери. Шейн встал рядом с ними, закурил сигарету и глубоко затянулся.

Начали прибывать другие машины, завизжали тормоза. В двух соседних домах зажегся свет, в окнах появились любопытные физиономии.

Детектив Дикерсон, отвечавший за проведение предварительного расследования, выскочил из машины и направился к Шейну. Это был высокий широкоплечий человек.

— Что тут произошло, Майкл? — спокойно спросил он.

— Убийство, — мрачно ответил Шейн. — Я нашел ее мертвой на полу в десять тридцать восемь. Когда я позвонил, она не открыла, и мне пришлось взломать заднюю дверь. А потом позвонил вам. — Он снова затянулся. — Пусть ваши люди обыщут газон от первого бокового окна гостиной до ограды. Похоже, ее застрелили через каминный экран. И скорее всего из ружья.

— О’кей, Майкл. — Дикерсон не стал задавать лишних вопросов, но предупредил: — Не уезжай, сюда уже выехал Джентри.

— Я его дождусь. — Шейн отшвырнул сигарету и, засунув руки в карманы, отошел на лужайку.

Его очень удивил контраст между неряшливой задней спальней и обстановкой остальных комнат — таких аккуратных, чистых, с дорогой мебелью.

— Привет, Майкл! — прервал его мысли низкий рокочущий голос.

Шейн резко обернулся.

— А, привет, Уилл.

Шеф полиции Майами Уилл Джентри был массивным человеком с седеющими волосами и серыми глазами навыкате. Некоторое время он разглядывал Шейна, пыхтя сигарой, потом щелчком отправил ее на газон и спросил:

— Что ты здесь делаешь?

— С каких это пор ты лично выезжаешь на вызовы?

— Мне сказали, что это ты звонил в управление, — пробурчал Джентри. — Кто эта дамочка?

— Думаю, ее зовут Ванда Уэзерби. Но вам, конечно, понадобится кто-нибудь для опознания.

Джентри сдвинул шляпу на затылок и прищурился, стараясь получше рассмотреть выражение лица Шейна в неясном лунном свете.

— Выкладывай все по порядку.

— Сегодня в десять вечера мне позвонила женщина. Назвалась Вандой Уэзерби. Я ее не знал, но она утверждала, что сегодня дважды пыталась дозвониться мне в контору и не могла меня застать. Сказала, что написала мне письмо, которое я должен получить завтра утром. Она была перепугана, тараторила так быстро, что я даже не успел и слова вставить. Умоляла немедленно приехать, а потом бросила трубку. Я попробовал найти ее номер и перезвонить, но в телефонной книге он не значится. Тогда я поехал сюда. В доме горел свет — те же лампы, что и сейчас, — но, когда я позвонил в парадное, она не открыла. Я сунулся в боковое окно и увидел ее на полу. Тогда я взломал кухонную дверь. Она была заперта, так что я был вынужден высадить стекло. Когда я понял, что она мертва и ей ничем нельзя помочь, я позвонил в управление. — Шейн развел руками. — Это все.

— Давай-ка зайдем в дом, — флегматично сказал Джентри.

Они молча пересекли лужайку и вошли в открытую дверь. Полицейский врач склонился над телом, фотограф щелкал камерой, другие эксперты бродили по дому в поисках возможных улик.

Детектив Дикерсон встретил их в гостиной и сразу же протянул шефу сплющенный кусочек свинца.

— Пуля с мягким наконечником от крупнокалиберной винтовки. Я нашел ее на полу, футах в трех от тела. Почти наверняка в нее стреляли через окно.

Шейн через плечо доктора взглянул на мертвую женщину. Тело уже перевернули, и теперь было отчетливо видно входное отверстие пули чуть повыше переносицы. Из раны вытекла струйка крови, но в остальном лицо не было обезображено.

На вид Ванде было чуть больше тридцати. Худощавое лицо, нос и подбородок четко очерчены, мягкая кожа, тщательно подведенные брови. Должно быть, при жизни Ванда Уэзерби обладала тонкой и аристократической внешностью. После смерти ее лицо стало хмурым и жестким, нижняя челюсть слегка отвисла, и внутренняя поверхность губы за полоской яркой помады уже посинела.

Полицейский врач поднялся с колен, посмотрел на Джентри и зевнул.

— Можно уносить. Смерть наступила мгновенно, примерно час назад.

— Майкл, во сколько, говоришь, она тебе звонила? — окликнул Шейна Джентри.

— В самом начале одиннадцатого. — Сейчас часы Шейна показывали 10.53. — По времени совпадает. Должно быть, ее застрелили почти сразу после того, как она положила трубку. Уилл, Дикерсон нашел еще что-нибудь?

— Не слишком-то много. Сосед опознал ее как мисс Уэзерби. Сейчас ребята опрашивают других соседей — может быть, кто-нибудь слышал выстрел или видел что-нибудь интересное. — Джентри окинул взглядом гостиную. — Она арендовала этот дом месяцев шесть назад. Жила одна. Каждый день к ней приходила уборщица. С соседями не общалась, судя по всему, была богата, вела развеселую жизнь, но больше ничего определенного. А теперь, Майкл, рассказывай, что знаешь ты.

— Говорю тебе, она позвонила мне в десять вечера…

— Она была сильно напугана? — перебил его Дикерсон. — Как будто она боялась… этого? — добавил он, указывая на труп.

— В общем-то, да. Она была на грани истерики. Хотя скорее всего она не знала, что снаружи ее поджидает убийца. Другими словами, у нее не было причин опасаться, что она не доживет до моего прихода. Во всяком случае, у меня сложилось именно такое впечатление.

— А зачем она тебе звонила? — продолжал настаивать Джентри.

— Понятия не имею. Я был на скачках и в контору не возвращался. Если хочешь, я могу позвонить Люси и узнать поточнее.

— Нет уж, я сам ей позвоню, — отрезал Джентри. — По-моему, Майкл, ты что-то скрываешь. Черт возьми, это очень похоже на один из твоих трюков.

Шейн с подчеркнутым безразличием пожал плечами и закурил, пока Джентри набирал домашний номер Люси Гамильтон, секретарши Шейна.

Майкл еще не был готов рассказать Джентри обо всех сегодняшних телефонных звонках, а кроме того, ему совсем не хотелось, чтобы Джентри мешал ему, когда он поедет беседовать о Ванде с приятелем Рурка. В данный момент Шейн находился в самом центре этого дела, не имея ни малейшего представления, как он туда попал. Пока он не узнает, кто такая Ванда Уэзерби и почему она так настойчиво добивалась встречи с ним, существовала вероятность, что он, рассказав официальным лицам о тех трех телефонных звонках, может выдать конфиденциальную информацию потенциального клиента.

Он с интересом прислушался к разговору Уилла Джентри.

— Люси, это ты? Уилл Джентри беспокоит. У тебя случайно нет Майкла?.. Нет, я не служу в полиции нравов. И не так уж сейчас и поздно. Что, Майкл не мог просто так к тебе зайти?.. Ну, например, выпить. Когда ты видела его в последний раз?

Выслушав ее ответ, он воскликнул:

— Это касается женщины, которая, по моим сведениям, сегодня днем звонила к вам в контору!.. Да, Ванда Уэзерби. Ты не знаешь, Майкл не говорил с ней?

Судя по лицу Джентри, он был разочарован.

— О’кей, Люси. Если Майкл позвонит, попроси его связаться со мной.

Шейн широко улыбался, когда Джентри положил трубку.

— Либо ты отлично вымуштровал ее, либо и в самом деле сказал правду с первого раза, — недовольно пробурчал тот. — Она говорит, что эта самая Уэзерби звонила сначала в два часа, а потом в полпятого. Что ей надо — не сказала, только то, что это личное дело. Была очень взволнована. Когда она звонила во второй раз, то сказала Люси, что отправила тебе письмо.

— А ты не хочешь обыскать меня перед тем, как я уйду? Может, если повезет, найдешь винтовку тридцатого калибра? — ухмыльнулся Шейн. — Сдается мне, что время моего прибытия сюда вполне подходит, верно, док?

Доктор, собиравший свой саквояж, кивнул.

— Любое время от получаса до полутора.

Уилл Джентри сделал нетерпеливый жест. Его обычно добродушное лицо исказила сердитая гримаса.

— Майкл, кончай валять дурака! Завтра с утра пораньше я буду у тебя в конторе. Посмотрим, что ты скажешь, когда принесут почту!

— Да ради Бога, — пренебрежительно мотнул головой Шейн. — Если я сочту нужным, то так и быть, покажу тебе ее письмо.

Он повернулся и вышел из дома, недовольный тем, что позволил Джентри поставить себя в такое дурацкое положение. Он был абсолютно уверен, что имел бы гораздо больше шансов расследовать это убийство, если бы можно было обойтись без вмешательства полиции.

«Спортивный клуб» Джека Гарли был расположен на берегу Бискайского залива в районе шестидесятых улиц. По дороге Шейн снова прочитал вырезку. Он немного знал Гарли и в каком-то смысле уважал его. Джек Фонарь был одним из младших членов организации Аль Капоне во времена «сухого закона», и его умение обращаться с револьвером и хладнокровное пренебрежение к человеческой жизни помогли ему за двадцать лет добиться некоторых успехов и его нынешнего полуреспектабельного положения.

Его «Спортивный клуб» и в самом деле был настоящим клубом, правда, со строго ограниченным членством — только для людей, имевших большие деньги и способных щедро их тратить. Ежегодный взнос каждого члена клуба составлял, по слухам, пять тысяч долларов, но за эти деньги можно было заказывать бесплатную еду и выпивку каждый Божий день по двадцать четыре часа в сутки. Вход в клуб был только по членским карточкам, но за «скромную» сумму в сто долларов вы могли провести в клуб одного гостя, а в конце месяца получали счет. Строго говоря, Гарли не имел лицензии на торговлю едой и напитками, но у него никогда не возникало проблем с городскими властями по этому поводу. К тому же члены клуба и их гости могли круглые сутки развлекаться азартными играми на втором этаже в шикарной обстановке. Ежемесячная сумма выигрышей и проигрышей была определена заранее, что делало потерю денег максимально безболезненной.

Сам Шейн в клубе никогда не был, поскольку у него не было близких друзей, способных купить ему гостевую карточку за сто долларов на один день. «Спортивный клуб» представлял собой большое трехэтажное деревянное здание, расположенное в самом конце улицы, с обеих сторон окруженное автомобильной стоянкой. Под козырьком у входа всегда дежурил очень внимательный молодой человек, встречавший гостей, проверявший их членские карточки и отгонявший машины на стоянку.

Когда Шейн подъехал к клубу, один из таких молодых людей услужливо распахнул перед ним дверцу. Шейн вылез из машины, назвался и сказал:

— Не отгоняйте машину далеко. Я собираюсь побыть здесь всего несколько минут.

— Будет сделано, сэр.

Детектив подошел к двери, где его встретил еще один учтивый персонаж в смокинге, который вежливо поклонился и спросил:

— Ваша карточка, сэр?

— Нет у меня никакой карточки. Передайте Джеку Гарли, что его хочет видеть Майкл Шейн. По делу.

— Не уверен, сэр, что мистер Гарли примет вас прямо сейчас. Если вы согласны немного подождать…

— Я подожду, но скажите ему, чтобы он поторопился.

Человек кивнул и пошел переговорить со своим коллегой, который стоял за стеклянными дверями у входа.

Маленький вестибюль был заставлен небольшими диванчиками, обитыми коричневой материей. Шейн уселся поудобнее, вытянул ноги и приготовился ждать.

Как он и предполагал, ждать пришлось недолго. Не успел он докурить первую сигарету, как в вестибюле появился еще один аккуратно подстриженный молодой человек, очень похожий на того, который отгонял его машину. Он неожиданно возник из боковой двери и обратился к Шейну:

— Мистер Шейн? Вас ждут. Сюда, пожалуйста.

Шейн последовал за ним и по покрытой ковровой дорожкой лестнице поднялся на третий этаж, где находился кабинет Гарли. Дверь кабинета была открыта. Шейн вошел в просто обставленную комнату и захлопнул за собой дверь.

Владелец клуба сидел за широким полированным столом из красного дерева. Он был одет в просторный твидовый костюм и мягкую белую рубашку. У него было бесстрастное квадратное лицо с кустистыми седыми бровями и короткие черные волосы, тронутые сединой. Его большие руки лежали на поверхности стола, и он неприязненно, хотя и с интересом, взглянул на Шейна. Кличку «Фонарь» он получил в самом начале своей карьеры в качестве владельца клуба; ходили слухи, что было практически невозможно найти честного крупье за его игорными столами.

— Привет, легавый, — с издевательской усмешкой бросил он. — Если тебе нужна работа, то могу предложить место главного вышибалы.

Шейн бросил шляпу на стол и сел, с вызовом глядя на Гарли.

— Все еще крутишь свою рулетку? — небрежно спросил он.

— Да, по-прежнему. Дело пойдет еще лучше, если ты пойдешь ко мне работать.

Шейн усмехнулся и покачал головой.

— Нет уж, лучше я останусь честным. Я зашел к тебе, чтобы спросить, какого черта тебе понадобилось посылать своих головорезов звонить мне по ночам?

Глава 4

Дж. Пирсон Гарли нервно сплел пальцы и улыбнулся.

— А вот тут ты ошибаешься, Шейн. Тоже мне, вспомнил! Когда все это было! Теперь я — законопослушный бизнесмен и ни с какими головорезами не имею ничего общего.

— Да мне плевать, как ты их называешь. Для меня они головорезы — назови их хоть вице-президентами. И мне очень не нравятся анонимные угрозы по телефону.

— Да, — печально вздохнул Гарли. — Если хочешь, чтобы дело было сделано как надо, делай его сам.

Он достал сандаловую коробку с сигарами и протянул Шейну.

Тот отрицательно покачал головой и вытащил из кармана сигареты.

— А, собственно, почему из-за каких-то там звонков ты пришел ко мне?

— Потому что хотел поговорить с тем, кто их организовал.

— С чего ты взял, что это я?

— Кончай валять дурака, — нетерпеливо мотнул головой Шейн.

— Это просто глупо. Угрозами от меня ничего не добьешься. Ты уже говорил с Вандой? — прищурился Гарли.

— Нет.

— И не надо. — Гарли прикурил от настольной серебряной зажигалки. — Если ты достаточно умен, то порвешь это письмо в клочья.

— Иногда мне кажется, что я не настолько умен.

— Ты даже не представляешь, как ты прав. Мне ничего не стоит заставить тебя убраться из Майами, легавый.

— Сомневаюсь.

— Или тебя вынесут вперед ногами.

— И это сомнительно. — В серых глазах Шейна зажегся злой огонек. Он наклонился вперед и сжал кулак. — Ты предпочитаешь поговорить о Ванде Уэзерби до того, как я прочту ее письмо, или после?

— Ты совершаешь большую ошибку, — процедил Гарли.

— Черта с два! — Шейн отодвинул стул и привстал, оперевшись на стол обеими руками. — Скажи своим гориллам, Гарли, чтобы они держались от меня подальше. Если кто-нибудь из них попадется мне под руку, я прижму тебя как следует, запомни!

Гарли лениво откинулся на спинку кресла и потянулся.

— Сдается мне, — медленно произнес он, — что ты начитался рекламных статей о своих детективных талантах. Пошевели как следует мозгами и не позволяй этой сучке Уэзерби втянуть себя в историю. Если бы я знал, что у тебя с головой не в порядке, я бы даже не стал с тобой разговаривать. Кстати, если тебе нужны деньги, — безразлично добавил он, — я заплачу тебе в пять раз больше, чем она.

— Пока что она ничего мне не предлагала.

— В письме, которое ты завтра получишь, будет чек на тысячу. Отправь его назад и на следующее утро получишь конверт с пятью «штуками».

— За что?

— За то, чтобы не совался куда не надо. — Гарли усмехнулся. — Слушай, мы оба деловые люди. Давай заключим сделку. Я готов признать, что это была ошибка — посылать Ника звонить тебе. Но, черт возьми, я же тебя совсем не знаю. Теперь вижу, что у нас с тобой много общего. Я бы тоже разозлился, прикажи мне кто-нибудь сидеть тихо и помалкивать. Но ты не испугался. О’кей. Если бы ты струсил, мне бы это обошлось куда дешевле. Но попробовать стоило. Ты уж не обижайся.

— Что у нее есть на тебя? — продолжал настаивать Шейн.

— Ничего, — быстро сказал Гарли. — Но мне не нужна всякая шумиха. В один прекрасный день, — мрачно добавил он, — кто-нибудь прихлопнет эту бабу. Но я не хочу иметь к этому ни малейшего отношения. Вот и все. Сам знаешь, каково это, когда твое имя начинают трепать в связи с убийством.

— Знаю, — кивнул Шейн. — Потому-то я сначала и пришел к тебе.

Шейн замолчал, затаив дыхание. А вдруг Гарли клюнет на эту удочку? Если он приказал одному из своих громил убрать Ванду Уэзерби, то он должен знать, что она уже мертва. Вдруг проговорится? Пока что это была единственная возможность узнать хоть что-нибудь.

Но либо Гарли ничего не знал, либо был слишком хитер, чтобы попасться в эту ловушку. Он отрицательно покачал головой:

— Мне абсолютно нечего сказать о Ванде Уэзерби. Не путайся с этой дамочкой и останешься жив-здоров, да к тому же за один день заработаешь пять тысяч.

Шейн медленно выпрямился и взял шляпу со стола.

— Я слышал, твоя дочка скоро выходит замуж. Поздравляю.

— К чему это ты клонишь? — настороженно спросил Гарли.

Шейн пожал плечами.

— Просто хотел поздравить папашу девушки, которая подцепила такого солидного жениха, как Томас Марш Третий. Он ведь из нэшвиллских Маршей, не так ли?

По выражению лица Гарли Шейн понял, что его удар попал в цель. Но Гарли не взорвался, не заорал, а только тихо сказал:

— Пошел вон.

— С удовольствием. Буду я еще с тобой выяснять отношения.

Он повернулся, не спеша вышел из кабинета и спустился по лестнице в вестибюль.

Тут же подскочил швейцар.

— Сейчас я вызову вашу машину, мистер Шейн. — Он что-то быстро проговорил в маленький микрофон.

Шейн вышел на улицу и остановился у двери, поджидая свою машину. Настроение было паршивое. Он знал, что сглупил, не сдержавшись в разговоре с Гарли. К таким людям нужен другой подход. Из этой встречи он вынес только одно — угрозы по телефону исходили от Гарли.

Тем не менее оставались еще приятель Тимоти Рурка с Сороковой улицы и Шейла Мартин, которая обещала приехать в двенадцать. Может быть, они смогут сообщить ему что-нибудь о Ванде Уэзерби…

Глава 5

«Кортленд Армс» — один из самых новых и больших многоквартирных домов в городе — находился на Восточной Сороковой улице и представлял собой незатейливую многоэтажную кирпичную коробку. В маленьком вестибюле стояли три кожаных кресла, две медные пепельницы на высоких ножках, длинный узкий столик под каким-то высоким и развесистым растением в кадке, а слева от входа — конторка портье и коммутатор.

За коммутатором сидела элегантная блондинка, и, когда Шейн вошел в вестибюль, она повернулась к нему с плохо скрываемым безразличием.

— Здесь живет Флэннаган? Кажется, квартира двадцать шесть.

— Да. Мистер Флэннаган вас ждет?

Шейн кивнул.

— Второй этаж, квартира справа от лифта, — объяснила она.

Шейн поднялся на лифте и позвонил. Дверь распахнулась почти немедленно.

Молодой мужчина, по-видимому, Ральф Флэннаган, воскликнул:

— Прошу вас, мистер Шейн! Боже, как я рад вас видеть!

Он крепко стиснул своей пухлой ладонью руку Шейна и затряс ее с энтузиазмом, казавшимся несколько неуместным в данных обстоятельствах.

С первой же минуты у Шейна возникло ощущение, что Флэннаган изо всех сил старается произвести впечатление энергичного и гостеприимного человека. Его густые черные волосы были коротко подстрижены, лицо одутловатое, плотная и коренастая фигура. В зубах он сжимал короткую трубку и ухитрялся выглядеть непринужденно и раскованно, хотя был одет в смокинг и белую рубашку с двумя расстегнутыми верхними пуговицами, открывавшую загорелую волосатую грудь. Следуя за ним из прихожей в гостиную, Шейн обратил внимание на его неуклюжую переваливающуюся походку.

Через плечо Флэннагана в полумраке гостиной Шейн заметил тощую фигуру Тимоти Рурка, утонувшую в глубоком кресле. В правой руке Рурк сжимал высокий бокал, слева от него на журнальном столике стояла пепельница, набитая окурками. Репортер слегка приподнял бокал и пробурчал:

— Привет.

Шейн остановился на пороге и обвел взглядом гостиную.

Одна стена была целиком заставлена книжными полками, у другой — внушительных размеров радиола и два высоких шкафа, набитых пластинками. В центре комнаты — диван и три огромных кресла, покрытых темно-коричневыми чехлами. Возле каждого кресла стоял маленький столик с пепельницей. Наверное, в такой комнате можно приятно расслабиться с сигаретами, выпивкой и хорошей книгой.

Но почти сразу же Шейн поймал себя на мысли: что-то здесь не так — чересчур много всего. Как будто обстановка комнаты была специально рассчитана на то, чтобы произвести на гостей определенное впечатление о ее хозяине. Впрочем, подумал Шейн, впечатление это предвзятое и скорее всего несправедливое по отношению к Ральфу Флэннагану.

— Привет, Тим, — кивнул Шейн Рурку и с улыбкой, имитируя газетный стиль, добавил: — Тело выглядело очень естественно с бокалом в руке.

— Присаживайтесь, мистер Шейн, — с преувеличенной любезностью сказал Флэннаган. — Устраивайтесь поудобнее. Я думаю, не стоит спрашивать, что вам наливать. Коньяк, не так ли? — Его белые зубы сверкнули в улыбке, которая на менее мужественном лице могла показаться жеманной.

— Пальца на три… в ведерко, — улыбнулся Шейн. — И стакан воды со льдом. Я вижу, моя репутация опережает меня самого, — добавил он, выразительно глядя на Рурка.

Флэннаган засмеялся и вышел на кухню. Шейн с любопытством посмотрел ему вслед.

— Не стоит винить Ральфа за то, что он слишком суетится и стремится угодить, — лениво произнес Рурк. — У него и в самом деле серьезная проблема, и он считает, что ты — единственный человек в Майами, который может ему помочь.

Все еще стоя, Шейн осмотрелся по сторонам. Он неопределенно пожал плечами и повернулся к книжным полкам. Его внимание привлекли три романа в ярких обложках наряду с зачитанной «Этикой сексуальных отношений» Гайона и двумя книгами Арнольда Беннетта «Новые методы питания» и «Как похудеть», а также объемистый трехтомник «Воспоминаний Карла Шурца».

Флэннаган вернулся с подносом, на котором стояла полная бутылка «Мартеля» и бокал внушительных размеров, вода со льдом и рюмка виски.

Шейн сел на кушетку, а Флэннаган поставил поднос на маленький столик.

— Мистер Шейн, теперь вы сами можете убедиться, что я наслышан о вас и даже знаю ваши привычки.

Он взял с подноса свою рюмку и сел в кресло.

— Спасибо, — вежливо поблагодарил Шейн и повернулся к Тимоти Рурку. — Ну ладно, Тим, так что там вы хотели рассказать о Ванде Уэзерби?

— Это история Ральфа, пусть он и рассказывает.

— Ну что ж, послушаем. — Шейн налил себе коньяку, сделал изрядный глоток и запил водой.

— Само собой! — пылко сказал Флэннаган. Сидя в своем любимом кресле, он набил трубку. — Мистер Шейн, я буду с вами совершенно откровенен. Ваша репутация мне известна, и я знаю, что вы близкий друг Тима. У меня такое чувство, что вы все поймете и не подведете меня…

Шейн промолчал, допивая коньяк.

— Все началось месяца три назад, на одной вечеринке, — начал Флэннаган. — Там я впервые встретился с Вандой. Это было в доме моего друга недалеко от побережья. Знаете, это была одна из тех неофициальных, я бы сказал, богемных вечеринок, куда люди приходят после обеда просто выпить и поболтать: — Он жадно затянулся трубкой. — Не знаю, как мне описать Ванду. Она не была красавицей, но в ней было что-то такое… стоит ей на вас взглянуть, и вы тут же почувствуете себя сраженным наповал. Такое ощущение, будто она излучала какие-то флюиды… мне даже трудно слово подходящее подобрать. — Он пожал плечами и уставился в пол. — Если хотите, назовите это сексапильностью. Мы посмотрели друг на друга через толпу — и это было все! Нас потянуло друг к другу как магнитом, это чувство было почти осязаемым. Нас не знакомили, но я помню, как прошел к ней через всю комнату и протянул руку…

— Оставь эти душераздирающие подробности сцены обольщения для своих слушателей, — сухо посоветовал Рурк и, обернувшись к Шейну, пояснил: — Ральф работает сценаристом и продюсером ежедневного радиосериала для обалдевших от скуки домохозяек, так что не суди его слишком строго за штампы. Он ими зарабатывает на жизнь.

Флэннаган выдавил из себя улыбку.

— Вряд ли это было обольщение, Тим. Видит Бог, у меня ничего такого в мыслях не было, когда я сел рядом с ней и представился. Я был помолвлен с Эдной и был влюблен в нее без памяти. Но это было совсем другое. Это даже не зависело от нас… Ну и надо признать, мы изрядно выпили.

Он снова ненадолго замолчал, а потом продолжил свою исповедь:

— Не скажу, что именно она первой начала делать мне авансы, но она довольно ясно дала понять, что я ее тоже интересую. Тщательно подбирая слова, я объяснил ей, что очень люблю одну чудесную девушку, рассказал об Эдне, что полюбил впервые в жизни… и она поняла меня правильно. Ванда сказала, что она замужем, любит своего мужа, и то, что происходит между нами, не имеет ничего общего с любовью и ни в коей мере не должно затрагивать любые аспекты нашей личной жизни.

С насмешливой улыбкой Шейн перебил его:

— О’кей. Это было раньше. Что произошло потом?

Флэннаган нахмурился.

— Я рассказываю все по порядку, чтобы у вас не создалось неправильного представления о Ванде. Весь вечер она была просто очаровательна… потому-то я и не могу понять… ну… до этого мы дойдем позже. Мы незаметно ушли с вечеринки. Надо сказать, что с первой минуты мы понимали друг друга с полуслова. Никаких вопросов, никакой ложной застенчивости. Я предложил поехать ко мне, но она наотрез отказалась. Объяснила она это тем, что не хочет вторгаться в мою личную жизнь… пусть это произойдет где-нибудь на нейтральной территории. Пусть это будет просто случайная встреча, которую мы оба запомним навсегда и расстанемся.

Шейн устроился в кресле поудобнее и допил свой коньяк. Можно было легко понять, почему радиосериал Флэннагана пользуется таким успехом. Судя по всему, этот человек воспринимал себя совершенно серьезно и на самом деле верил в те пошловатые банальности, которыми он каждый день потчевал своих слушателей. Наверное, ему еще нет и тридцати, подумал Шейн. Пока голос Флэннагана гладко журчал, детектив снова наполнил свой стакан, мысленно представляя себе мертвое лицо Ванды Уэзерби.

— Она сказала, что безопаснее всего будет в мотеле, — продолжал Флэннаган. — Мы свернули с Бискайского бульвара и через четверть мили нашли прелестный маленький мотель в пригороде. Там мы зарегистрировались как мистер и миссис Альберт Смит, и нам предоставили уютный чистенький домик. В ближайшем винном магазине я купил бутылку виски, а лед и стаканы попросил у управляющего, и мы еще немного выпили. — Тут он запнулся и покраснел. — Полагаю, эта часть рассказа вас не заинтересует, мистер Шейн. Но то, что произошло потом, было ужасно, просто ужасно. Никогда в жизни я не чувствовал себя таким… оплеванным.

Флэннаган глубоко вздохнул и выбил трубку в пепельницу, избегая взгляда Шейна.

— Я только-только встал с постели, как вдруг дверь распахнулась. Я готов был поклясться, что тщательно ее запер, но, видимо, ошибся. Естественно, я обернулся посмотреть, кто это. И тут совершенно неожиданно — яркая вспышка, наполовину ослепившая меня! Но я все же успел разглядеть человека с фотоаппаратом. Он захлопнул дверь и убежал, и через минуту мы услышали шум отъезжающего автомобиля.

Ванда была ужасно напугана и расстроена… гм… честно говоря, я тоже. Все было испорчено. Наша встреча неожиданно превратилась в грязную и порочную постельную интрижку. Мы и представить себе не могли, как нас могли выследить. И главное — зачем? Это было уму непостижимо, но так уж случилось. Мы быстро добрались до города, протрезвели, и нам стало стыдно. Мы даже почти не разговаривали. Да и о чем тут было говорить? — горестно вздохнул Флэннаган. — Она попросила высадить ее на бульваре и даже не сказала, где живет. Все было кончено, и мы оба знали, что те счастливые минуты уже никогда не повторятся. Воспоминание о том, какой грязью кончилось наше свидание, всегда будет стоять между нами.

— Она звонила куда-нибудь после того, как вы зарегистрировались в мотеле? — поинтересовался Шейн.

— А, собственно, почему вы… да, звонила. Пока я ходил за виски. Видите ли, она жила здесь с сестрой мужа, и ей надо было как-то объяснить свой поздний приход домой.

— Может быть, — отрывисто сказал Шейн. — А вам не кажется, что этот звонок мог быть как-то связан с появлением человека с фотоаппаратом? В Майами такое случается каждый день.

— Нет, уверяю вас, мистер Шейн, вы ошибаетесь, — решительно запротестовал Флэннаган. — У меня, признаться, возникали подобные мысли после того, что случилось. Но потом я узнал всю правду. Видите ли, это все ее муж. Он — бизнесмен из Детройта и необычайно ревнив. Когда Ванда приехала в Майами навестить его сестру, он специально нанял частного детектива, чтобы следить за ней. Все это она рассказала мне через неделю, когда этот детектив пришел к ней с уликами. У него была наша фотография и фотостат моей подписи в регистрационной книге мотеля. Он оказался одним из… бесчестных представителей вашей профессии, мистер Шейн, и был готов продать своего нанимателя за приличную сумму, разумеется. Он предложил Ванде выкупить эти улики за тысячу долларов.

— Как его зовут? — тут же спросил Шейн.

— Она не сказала. Честно говоря, сомневаюсь, что она сама это знала. Естественно, она боялась — и за себя, и за меня. Моя помолвка и ее брак висели на волоске. Она считала, что только она одна виновата в том, что мы попали в эту историю, и, как мне кажется, вела себя очень достойно. Она настаивала на том, чтобы заплатить половину этих денег, если я внесу оставшуюся часть суммы. Я хотел взять все расходы на себя, но она и слушать об этом не хотела.

— Значит, вы получили фотографию и фотостат и почувствовали, что вам чертовски повезло, если вам удалось выпутаться из этой истории всего за пятьсот долларов, — подвел итог Шейн.

— Я дал ей деньги, но она их вернула. Да-да, представьте себе, позвонила через пару дней и сказала, что все в порядке, волноваться больше не о чем. А потом почти целый месяц я ничего о ней не слышал.

Тут Ральф Флэннаган резко вскочил и зашагал взад-вперед по комнате, постукивая трубкой по ладони. Вид у него был смущенный.

— Потом она позвонила и сказала, что у нее будет ребенок. Мы встретились в баре, чтобы обсудить эту проблему. К тому времени она уже успела побывать у врача, так что сомневаться не приходилось. Кроме того, она уже больше двух месяцев не виделась с мужем. Ужасное положение. И даже в этой ситуации она держалась великолепно, — упрямо продолжал он. — А после того как узнала, как по-свински вел себя ее муж — ведь он натравил на нее детектива, — она твердо решила к нему не возвращаться. Точно так же она не собиралась ломать мою жизнь. Она от меня ничего не хотела… только чтобы я помог ей деньгами, пока она не родит ребенка и не сможет сама зарабатывать на жизнь. Я же считал себя причиной всех бед, — сказал он со вздохом, — и предложил разорвать мою помолвку с Эдной и сразу жениться на Ванде. Она категорически отказалась, довольно хладнокровно объяснив, что ее вина ничуть не меньше моей и она не имеет права ломать мне жизнь из-за минутной слабости. В принципе, она была абсолютно права насчет моих… так сказать, алиментов. — Он прикусил мундштук трубки, и его лицо потемнело. — Иногда мне кажется, что в таких вопросах женщины куда практичнее мужчин. Она вполне резонно заметила, что мы не любим друг друга, и с моей стороны будет глупо отказываться от всего только ради того, чтобы соблюсти приличия. К тому времени она узнала побольше об Эдне и настаивала, чтобы я не медлил со свадьбой. — Флэннаган тяжело опустился в кресло. — Дело в том, мистер Шейн, что мы с Эдной собирались через месяц пожениться.

— Ральф забыл сказать, — вмешался Рурк, — что его невеста — дочь того парня, который финансирует его программу. Грубо говоря, Ванда предпочла остаться матерью-одиночкой с доходами, чем выходить замуж за человека, который не сможет содержать семью.

— Это только часть проблемы, — с достоинством возразил Флэннаган. — Мы, конечно же, обсудили и эту сторону дела. Почему бы и нет? Я признал, что скорее всего потеряю своего спонсора, если правда выплывет наружу или если я порву с Эдной без правдоподобного объяснения. В конце концов, легче от этого никому бы не стало. А если бы все осталось по-прежнему, это означало бы, что я буду продолжать зарабатывать достаточно, чтобы обеспечить Ванду всем необходимым. Да и с какой стати ей отказываться от помощи? В ее-то положении?

— Сколько? — спросил Шейн.

— Сколько я зарабатываю?

— Нет, сколько она хотела?

— Сотню в неделю. Видите ли, дело в том, что ей пришлось переехать от сестры мужа и снять квартиру там, где ее никто не знает.

— И вы ей заплатили?

— Конечно. А как бы еще поступил на моем месте любой порядочный человек? Заплатил, и с радостью. Ведь это была целиком моя вина. — Флэннаган подался вперед, выпятив челюсть с таким видом, словно Шейн собирался с ним спорить.

Но тот спокойно кивнул и спросил:

— Как дальше развивались события?

— А вот этого я просто понять не могу, — нахмурился Флэннаган, задумчиво вертя в руках трубку. — Это произошло сегодня около шести. Я работал у себя в кабинете над сценарием и ждал актеров для прослушивания на новые роли в моей программе. И тут посыльный приносит это письмо… Покажи ему, Тим.

Тимоти Рурк вытащил из кармана квадратный белый конверт и протянул его детективу. Потом встал и посмотрел на Флэннагана.

— Ральф, не возражаешь, если я смешаю себе еще один коктейль?

— Конечно, нет. Сам знаешь, где все найти. — Продюсер с беспокойством посмотрел на Шейна. — Когда прочтете письмо, то сами поймете, каким это было для меня ударом и почему я пригласил Тима.

На конверте стоял адрес Ральфа Флэннагана, напечатанный на машинке со шрифтом «элита». Обратного адреса не было. Шейн достал из конверта листок обычной белой бумаги и обнаружил копию письма, написанного ему Вандой Уэзерби.

«Дорогой мистер Шейн!

Сегодня я дважды пыталась дозвониться вам в контору, но так и не смогла вас застать. Сейчас уже пять часов, и скорее всего мне уже не удастся связаться с вами сегодня. Поэтому я посылаю вам это письмо с чеком на тысячу долларов. Если сегодня ночью со мной что-нибудь случится, вы должны знать, что в этом будет виноват Ральф Флэннаган, проживающий по адресу: „Кортленд Армс“, квартира 26. В этом случае тысяча долларов будет вашим гонораром, если вы сможете доказать его вину. За последнюю неделю он уже дважды покушался на мою жизнь, и, я опасаюсь, что он готов предпринять новую попытку.

Я собираюсь послать Ральфу копию этого письма с посыльным, чтобы он знал, что если совершит это сегодня вечером, то не останется безнаказанным. Для меня это единственная возможность защитить себя, пока я не смогу поговорить с вами лично.

Если я останусь жива, то первое, что я сделаю завтра утром, — позвоню вам, чтобы договориться о встрече.

Ванда Уэзерби».

Дочитав это письмо, Шейн положил его на столик и поднял голову.

Из кухни появился Рурк с бокалом в руке, бесшумно пересек комнату и уселся в кресло.

Первым молчание нарушил Флэннаган. С мукой в голосе он воскликнул:

— Теперь вы понимаете, что я почувствовал, когда прочел это письмо! Боже мой! Я терялся в догадках. Сначала я подумал, что она сошла с ума. Ведь мы обо всем договорились. Каждую неделю я посылал ей сто долларов. И уж, конечно, не угрожал ей, да и не собирался этого делать!

— Она здесь пишет, — напомнил ему Шейн, — что на прошлой неделе вы дважды пытались ее убить.

— Это какое-то безумие! Я не виделся с ней больше месяца. Мы даже не созванивались. Если кто-нибудь и пытался причинить ей вред, то уж, конечно, не я. Мистер Шейн, а вам не кажется, что она внезапно сошла с ума? Что-нибудь вроде мании преследования? Я слышал, что некоторым беременным женщинам может прийти в голову любая чертовщина и они начинают совершать довольно странные поступки…

— Вообще-то непохоже, чтобы это письмо было написано сумасшедшей, — возразил Шейн. — Все изложено довольно логично. — Он замолчал, вспоминая голос Ванды. Да, говорила она очень эмоционально, но в ее словах был здравый смысл. И пуля, пробившая ее голову, достаточно убедительно доказывала, что у нее были весьма веские причины опасаться за свою жизнь.

— Посыльный принес письмо около шести, — сказал Шейн. — Что вы сделали, когда прочли его?

— Сначала я попытался дозвониться до Ванды. У нее никто не отвечал. Потом я вспомнил название вашего отеля и позвонил вам. Но вас тоже не было. Я не знал, что делать. Тогда я позвонил Тиму Рурку. Кажется, это было около семи? — Он вопросительно посмотрел на репортера.

Рурк кивнул.

— В самом начале восьмого, — сказал он Шейну. — Ральф мне все рассказал, и я согласился приехать, прочесть письмо и постараться помочь ему выйти на тебя.

— У меня прослушивание было в самом разгаре, — продолжал Флэннаган, — и я попросил Тима приехать без четверти десять. Я подумал, что если успею рассказать вам все до того, как вы получите завтра утром письмо Ванды, то, может быть, согласитесь помочь мне. Не знаю, что за чертовщина взбрела ей в голову, но я не хочу, чтобы в этом было замешано мое имя, — с несчастным видом закончил он.

— Во сколько ты сюда приехал? — спросил Шейн у Рурка.

— Примерно без десяти десять. Опоздал всего на несколько минут. Ральф только что вылез из-под душа и сразу показал мне письмо. Мы быстро все обсудили, а потом я позвонил тебе.

— Да, это было в пять минут одиннадцатого, — кивнул Шейн. — И чем вы занимались, пока ждали меня?

— Сидели здесь, пили, трепались о жизни… и о Ванде Уэзерби, — ухмыльнулся репортер. — Короче говоря, тебя дожидались.

— Ты можешь поклясться, что Флэннаган был здесь с десяти? И что он никуда отсюда не выходил… скажем, на почту, отправить письмо или еще куда-нибудь?

— Он все время был здесь. Грыз ногти и ждал тебя.

Шейн взял письмо Ванды и легонько похлопал им по ладони.

— На вашем месте я бы на этот счет особенно не волновался, — мрачно сказал он Флэннагану. — Кто-то оказал вам большую услугу. Сегодня вечером Ванда Уэзерби была убита — между десятью и половиной одиннадцатого. По словам Тима, как раз в это время вы находились дома.

Глава 6

Целую минуту после этих слов Рурк и Флэннаган неподвижно сидели, ошеломленно уставившись на Шейна. Потом Ральф Флэннаган хрипло прошептал:

— Убита? Вы хотите сказать…

— Винтовочной пулей в голову, — спокойно констатировал Шейн. — Она звонила мне в десять часов, а когда я приехал к ней на Семьдесят пятую улицу, она уже была мертва.

Продюсер вздрогнул, закрыл лицо ладонями и простонал:

— Ванда…

Рурк резко выпрямился и подался к Шейну. Его глубоко посаженные глаза лихорадочно блестели.

— Значит, она боялась не того, кого нужно. Что-нибудь еще удалось узнать?

— Нет, ничего. Скорее всего она даже не видела убийцу. Он стоял снаружи у окна и стрелял через каминный экран.

— Зачем ее убили? Чтобы она не смогла поговорить с тобой?

— Это первое, что приходит в голову, — пожал плечами Шейн. — Не исключено, что он стоял так близко от окна, что слышал, о чем она говорила со мной. Если он знал о ее письме, в котором она обвиняла Флэннагана, то для убийцы это был самый подходящий момент, чтобы избавиться от нее. И тогда бы вы, Ральф, оказались главным подозреваемым.

— Запросто, — пробормотал продюсер, ошалело мотая головой. — Если бы у меня не было алиби… если бы Тим не оказался здесь в нужный момент…

— Кому еще вы рассказывали об этом письме? — спросил Шейн.

— Никому! — испуганно ответил Флэннаган. — Боже мой, такие вещи с посторонними не обсуждают.

— Вы сказали, что к вам кто-то приходил на прослушивание, — продолжал настаивать Шейн. — Вы уверены, что при них вы не упоминали о…

— Абсолютно.

— А кто знал о ваших отношениях с Вандой? И то, что она вас шантажировала?

— Это вовсе не было шантажом. Я не позволю говорить такие вещи о Ванде! Ведь именно я настоял на том, чтобы платить ей эти деньги. — Лицо Флэннагана покраснело от злости, на скулах заходили желваки.

— И тем не менее, — сердито сказал Шейн, — это чертовски подходящий мотив для убийства — с первого взгляда. Возьмем вас — вы помолвлены с богатой девушкой, и если станет известно о вашем романе с Вандой, то ваша карьера окажется под угрозой. Поймите, Флэннаган, я пытаюсь выяснить, не было ли у кого-нибудь своих причин желать ее смерти. Этот человек мог быть в курсе ваших дел и знать, что подозрение прежде всего падет на вас, если с Вандой что-нибудь случится. Посмотрите на это письмо — не важно, как вы к ней относились, но сама-то Ванда подозревала, что вы собираетесь убить ее. Она здесь пишет, что вы дважды пытались это сделать. Кто мог знать о ваших отношениях?

— Никто. Клянусь, я никому ничего не рассказывал. Боже, да если бы хоть одно слово выплыло наружу… — Флэннаган замолчал, словно сама мысль об этом приводила его в ужас.

— Вы знаете некоего Гарли? — неожиданно спросил Шейн.

— Нет… — нахмурился Флэннаган, — не думаю.

— Джек Пирсон Гарли, — повторил Шейн, — иногда его называют Джек Фонарь.

— А, этот? Конечно, слышал — и о нем, и о его игорном клубе, но лично никогда с ним не встречался.

— А Ванда не упоминала это имя?

— По-моему, нет. Я уже говорил, что мы с ней не были особенно близки. Мы ведь встречались всего несколько раз, да и то недолго. И все. Честное слово, я почти ничего не знаю о ее жизни.

— И все-таки постарайтесь получше вспомнить, о чем вы говорили в эти несколько раз, — нетерпеливо сказал Шейн. — Может быть, обрывок какой-нибудь фразы или намек, указывающий на ее связь с Джеком Гарли и «Спортивным клубом»?

— Боюсь, что ничем не могу вам помочь, — беспомощно покачал головой продюсер.

— А что там с этим Гарли? — с любопытством спросил Рурк.

— Пока еще сам толком не знаю. Но здесь есть какая-то связь, это точно. — И Шейн замолчал, вспоминая свой разговор с владельцем клуба.

Гарли был как раз тем человеком, который знал о письме Ванды, где она обвиняла Флэннагана. Ему было известно об этом письме еще до ее смерти — иначе зачем ему понадобилось посылать одного из своих подручных звонить Шейну? И какого черта Гарли так беспокоился об этом письме? Что ему нужно от Ральфа Флэннагана? Если это Гарли приказал ее убить, то, естественно, ему не нужно было, чтобы письмо, в котором Ванда обвиняла Флэннагана, было уничтожено. Если только у него не было каких-то личных причин защищать Флэннагана от подозрения.

— Только не лгите, Флэннаган, — жестко сказал Шейн. — А как насчет дочери Гарли — Дженет? Вы хорошо ее знаете?

— Я понятия не имел, что у этого Гарли есть дочь. И, насколько я помню, среди моих знакомых нет ни одной девушки по имени Дженет.

— А Шейла Мартин? Знаете такую?

— Что-то не припоминаю… Говорю вам, я и Ванду-то не знал по-настоящему. Я никогда не бывал у нее дома, не встречался ни с кем из ее друзей, никогда не разговаривал с ней о ее личных делах…

— А вечеринка, где вы с ней познакомились? Кто-то из гостей наверняка ее знал?

— Э-э-э… да, наверное, ведь кто-то же ее пригласил. Но кто именно? Я ведь уже рассказывал, что это была за вечеринка. Ванда могла прийти с кем-нибудь из гостей. Вообще-то я не видел, чтобы она с кем-то разговаривала. Когда я ее заметил, она сидела одна, а вскоре после этого мы уехали.

— Ну ладно, — вздохнул Шейн. — Что ж, давайте вернемся к Ванде и к ее подозрениям на ваш счет. Кто еще мог знать, что она ждала от вас ребенка, а стало быть, в случае ее смерти вы — подозреваемый номер один?

— Клянусь, я никому не говорил… Подождите, вы намекаете на то, что это письмо написала не Ванда? — с надеждой спросил Флэннаган…. — Да-да, скорее всего так и есть. Я просто не могу поверить, что она так обо мне думала! Но кто это мог узнать?..

— Но ведь Ванда же знала, — напомнил ему Шейн. — Она могла сказать еще кому-нибудь. А детектив, который вас сфотографировал и начал шантажировать? Откуда вам знать, что он и в самом деле вернул ей фотографию? Он выжал из нее тысячу. — Шейн брезгливо поморщился. — С таким же успехом он мог после этого пойти к ее мужу, чтобы получить деньги и от него.

— О, нет! Я уверен, что вы ошибаетесь. Ведь Ванда сказала, что он вернул ей негатив и оригинал фотостата. Она сразу же их уничтожила.

— Да он мог сделать хоть тысячу копий, — махнул рукой Шейн. — И с фотографии можно сделать еще один негатив. Да, скорее всего полиция будет тщательно проверять ее мужа.

— Что? Вы хотите сказать… что обо всем станет известно?! — простонал Флэннаган. — Шейн, для меня это конец. Этого ни в коем случае нельзя допустить! А не могли бы вы придержать эту информацию и самому заняться этим делом? Если я ваш клиент, то это конфиденциальная информация, так ведь? Кажется, в законе есть статья, дающая частным детективам право не давать сведений о своих клиентах полиции на тех же основаниях, что и адвокатам. — Было заметно, что Флэннаган разволновался не на шутку.

— Вы правы, есть такая статья, — согласился Шейн. — Но как только я получу завтра утром оригинал этого письма и чек, Ванда Уэзерби официально станет моим клиентом.

— А мы оба не можем быть вашими клиентами? — умоляюще спросил Флэннаган. — Я найму вас на тех же условиях, Я тоже хочу, чтобы убийца был пойман.

— Судя по письму, — грубовато сказал Шейн, — мне платят тысячу долларов, чтобы я доказал, что вы ее убили.

— Слушай, Майкл, — вмешался Рурк, — ты никогда в жизни не докажешь, что ее убил Ральф, потому что в момент убийства он был со мной. Мне кажется, гораздо порядочней будет отказаться от ее денег. Черт возьми, Майкл, дай парню передохнуть! В любом случае с этой информацией ты сможешь сделать для раскрытия убийства гораздо больше, чем полиция. — Глаза Рурка сверкали. — Зачем втягивать Ральфа в эту грязь? Ты ведь сам знаешь, что он невиновен.

— Я не собираюсь никого втягивать в грязь, — сердито сказал Шейн. — По-моему, уж ты-то меня знаешь достаточно хорошо. Но пойми, у меня же фактически руки связаны. Я не вижу ни малейшей возможности избежать вмешательства полиции.

— Ты хочешь сказать, что они знают о том, что ты поехал к Ральфу?

— Нет, я им ничего не говорил. Но там был Уилл Джентри, и он не поверил, когда я сказал, что ничего не знаю о Ванде Уэзерби, кроме того, что она сама сказала мне по телефону.

— А теперь-то зачем им говорить? — удивился Рурк. — Джентри просто взбесится, если узнает, что ты не привел его к Ральфу. Пусть Ральф заплатит тебе аванс, официально станет твоим клиентом, и ты со спокойной совестью сможешь помалкивать про это письмо.

— Мистер Шейн, я вас очень прошу! — горячо сказал Флэннаган. — Я хочу помочь найти убийцу Ванды, но мне очень не хочется попасть в число подозреваемых. Давайте я прямо сейчас выпишу вам чек на тысячу. — Флэннаган положил руки на подлокотники кресла, готовый вскочить при утвердительном ответе Шейна.

Шейн колебался, и Рурк, заметив это, цинично усмехнулся.

— Можешь не сомневаться, Майкл, он может себе это позволить. Ведь это всего-навсего десять еженедельных взносов, которые теперь не придется платить Ванде.

— Тим, мне не нравится, как ты ставишь вопрос! — возмущенно перебил его Флэннаган. — Получается, что я рад смерти Ванды.

Не обращая внимания на Рурка и Флэннагана, Шейн сказал:

— Даже если я не покажу полиции копию письма, завтра утром мне по почте придет оригинал. Джентри знает об этом и завтра с утра пораньше явится ко мне в контору, чтобы сцапать его.

— А как он узнал о письме? — удивился Флэннаган.

— Она сказала об этом моей секретарше, когда не смогла дозвониться мне в контору. А потом и мне, когда звонила мне домой. — Помолчав, Шейн добавил: — Конечно, Уилл Джентри понятия не имеет, что это за письмо. Я и сам этого не знал, пока не приехал сюда.

Снова наступило тягостное молчание. Шейн посмотрел на часы: почти двенадцать. Через несколько минут к нему домой должна приехать Шейла Мартин, у которой он надеялся разузнать побольше о Ванде Уэзерби. Он залпом допил коньяк и встал.

— Можно от вас позвонить? — обратился он к Флэннагану.

Тот с готовностью вскочил.

— Разумеется. Пойдемте, я вас провожу.

Он распахнул дверь в спальню, включил свет и отступил в сторону, пропуская Шейна вперед.

— Обычно я работаю дома, так что простите за беспорядок. Телефон на столе.

Спальня представляла собой длинную узкую комнату почти такого же размера, что и гостиная. В одном конце стояла двуспальная кровать, с обеих сторон окруженная книжными полками. Над изголовьем кровати висело бра. Другой конец, спальни был оборудован как офис: большой стол с пишущей машинкой, огромная корзина для бумаг, набитая смятыми листками и использованной копиркой.

Телефон стоял слева от машинки, рядом с портативным магнитофоном. Футах в пяти от пола с крюка на потолке свисал микрофон.

— Не самый шикарный будуар, — продолжал извиняться Флэннаган, следуя за Шейном, — но зато очень удобно. Представьте себе, если ночью в голову придет интересная мысль или фрагмент диалога, то все под рукой.

Шейн глянул на микрофон и заметил:

— Если бы микрофон висел над кроватью, вам и вставать не понадобилось бы.

— О, я никогда не записываю на пленку свои сценарии, — заверил его продюсер, — я больше привык к машинке. Я пользуюсь магнитофоном, когда у меня актеры репетируют… или во время прослушиваний.

Шейн положил руку на телефон и посмотрел на Флэннагана.

— Это личный звонок.

Тот покраснел и сразу же вышел, плотно прикрыв за собой дверь.

Странно, что он так нервничает, подумал Шейн, набирая номер Люси Гамильтон. Вроде бы и придраться не к чему, но тем не менее в Ральфе Флэннагане было нечто такое, что настораживало.

Люси сняла трубку после третьего звонка.

— Я тебя не разбудил? — спросил Шейн.

— Майкл! Ну наконец-то! Недавно звонил Джентри, и я так и не смогла заснуть. Он хочет, чтобы ты ему позвонил…

— Да знаю, знаю, — перебил Шейн. — Когда он тебе звонил, я стоял в двух шагах от него. Впрочем, это не важно. Послушай, Люси, у тебя ведь есть дома машинка? Какой у нее шрифт?

— «Элита». А что? — В голосе Люси послышалось беспокойство. — Я не должна была говорить Джентри об этих звонках?

— Нет, все о’кей, — бодро заверил ее Шейн. — Пожалуй, кроме одного: Ванда Уэзерби мертва, и теперь мы с Джентри ломаем головы над тем, почему она так хотела увидеться со мной. Советую тебе лечь спать. Может быть, я заскочу попозже, но ты меня не жди. Да, и еще: во сколько к нам в контору приносят почту?

— Обычно часов в девять — в начале десятого. Если я могу чем-нибудь помочь…

— Если что-то понадобится, я заеду. Спокойной ночи.

Он положил трубку и открыл дверь в гостиную. При его появлении Флэннаган вскочил с кресла и спросил:

— Вы что-нибудь решили?

— Не уверен, что смогу для вас что-либо сделать, — заявил Шейн. — Но если хотите, можете выписать чек на тысячу долларов. Я не буду получать по нему деньги, пока не найду способ скрыть ваше имя от полиции.

— Не знаю, как и благодарить вас, мистер Шейн. Сейчас я принесу чек и…

— Пока что благодарить не за что.

Флэннаган торопливо вышел из комнаты, а Шейн подошел к Рурку, наклонился к нему и прошептал:

— Когда мы выйдем отсюда, я бы хотел знать, почему ты так просто отказываешься от такой скандальной истории?

— О’кей. — Рурк встал с кресла и потянулся.

Вошел Флэннаган, помахивая чеком, чтобы скорее высохли чернила. Убедившись, что все в порядке, он вручил чек Шейну, тот сложил его и сунул в карман.

— Ральф, — промямлил Рурк, — наверное, я пойду с Майклом. Я тебе позвоню, ладно?

— Договорились, — добродушно улыбнулся Флэннаган. — Тим, чертовски тебе признателен. Мистер Шейн, мне даже трудно выразить, как я вам…

— Я бы на вашем месте подождал, пока этот чек не окажется в банке, — посоветовал Шейн. — В этом случае приглашения на вашу свадьбу будет вполне достаточно. — Он надел шляпу, вышел, подождал Рурка, и они направились по коридору к лифту.

— Майкл, послушай, ведь Ральф неплохой парень, — проговорил Рурк, стараясь попасть в такт размашистым шагам детектива. — Я знаю его давным-давно, с тех самых пор, как он устроился на радио. Как видишь, таланта у него хватило. Сейчас он сбит с толку, я бы даже сказал, — ошарашен, ведь все это может стоить ему работы.

— Между прочим, его отношения с Вандой Уэзерби сделали бы отличный заголовок в завтрашней газете, — сухо сказал Шейн.

Подошел лифт, они вошли в кабину, и Шейн нажал кнопку первого этажа.

— Но этот парень невиновен, — продолжал упорствовать Рурк. — Черт возьми, ведь мы же оба это знаем.

— Ты и вправду веришь, что его отношения с Вандой складывались так, как он описал?

— Абсолютно. По крайней мере, если посмотреть на это с его точки зрения. Он и впрямь такой наивный, Майкл. А она вполне может оказаться хитрой и расчетливой шлюхой. Высмотрела дурачка подоверчивей и «раскрутила», а у него до сих пор не выветрилась из головы вся эта муть о порядочности.

Двери лифта распахнулись, и они оказались в вестибюле.

— У меня такое предчувствие, — медленно сказал Шейн, — что до того, как это дело закончится, мы узнаем много интересного о Ванде Уэзерби. И, помяни мое слово, довольно скоро. И если мои предположения подтвердятся, то большую часть этой истории ты не сможешь напечатать.

Они вышли на улицу. Некоторое время Рурк шел молча, потом остановился.

— Почему ты спросил Ральфа о Гарли? Он что, как-то может быть связан с этой Вандой?

— Трудно сказать, — признался Шейн. — Единственное, что мне известно: он чертовски беспокоится, чтобы никто не узнал об этом письме.

— Но почему? Ведь они не знакомы с Ральфом. И вообще, как Гарли мог узнать об этом письме?

— Пока что не знаю ни того, ни другого, — покачал головой Шейн. Подойдя к своей машине, Шейн закурил и коротко рассказал об анонимном телефонном звонке и последовавшем за ним разговоре с Гарли.

— А с чего ты взял, что это Гарли подослал того хрипатого? — удивился Рурк.

— Перед тем как прибыла полиция, мне в доме Ванды попалась на глаза одна занятная вещица. Не буду говорить, что это было, Тим, чтобы ты с чистой совестью мог сказать, что ничего не знаешь, если Джентри начнет копать. Он и так подозревает, что я что-то не договариваю. Но было бы неплохо, если бы ты подвился в полицейском управлении и выяснил, не вышел ли он на Гарли. Позвони, если узнаешь что-нибудь интересное.

— Конечно, Майкл, сделаю, — пообещал Рурк и заторопился к своей машине. Потом обернулся и сказал: — Если не позвоню через час, то завтра в девять буду у тебя в конторе.

— Джентри тоже будет, — ответил Шейн. — Собирается смотреть мою почту.

Рурк шагнул к Шейну.

— Но ведь ты не собираешься показывать им письмо Ванды насчет Ральфа?

— По крайней мере, постараюсь, — проворчал Шейн. — Ты не хуже меня знаешь, что от Уилла Джентри так просто не отвяжешься.

Попрощавшись с репортером, он вскочил в машину и поехал домой. Надо было успеть на встречу с Шейлой Мартин.

Глава 7

Часы показывали начало первого, когда Шейн торопливо вошел в вестибюль своего отеля. Он направился к лифту, но его окликнул портье. Шейн резко повернулся и подошел к стойке.

— Сэр, наверху вас ждет дама. Я направил ее в ваш номер несколько минут назад, — сказал он извиняющимся тоном. — Ведь вы всегда говорили, что такие вопросы остаются на мое усмотрение.

— Нет-нет, Бенни, все в порядке, — улыбнулся Шейн. — Но, насколько я помню, раньше вы никогда не пускали дам в мое отсутствие.

— Насколько я помню, сэр, раньше дамы никогда не просились к вам в номер, — улыбнулся в ответ Бенни и уже серьезно продолжил: — Но эта — высший класс. К тому же она сказала, что вы назначили ей встречу.

— Глаза у нее зеленые? — небрежно спросил Шейн.

— Что-что? Нет. — Портье облизнул тонкие губы. — Может быть, самую малость, — добавил он, прищурившись. — Скорее серо-зеленые… Да, чуть не забыл: полчаса назад вам звонил какой-то мужчина, он не назвался, но очень допытывался, когда вы придете. Я ответил, что не знаю, и тогда он сказал, что приедет и подождет. По-моему, он сильно нервничал.

— Если он придет, позвоните мне, — попросил Шейн. — Спасибо, Бенни. — Он повернулся, вошел в лифт и поднялся на второй этаж. Подходя к своей двери, он вытащил ключи, но тут же сунул их в карман, увидев, что дверь в его номер приоткрыта. Он широко распахнул дверь и остановился на пороге, разглядывая женщину, сидевшую на диване.

Она сидела, скрестив ноги, рядом с ней на кушетку был небрежно брошен меховой жакет, на первый взгляд довольно дорогой. На ней было легкое черное платье и ярко-оранжевый шарф, закрывавший шею. Ее длинные прямые волосы, разделенные посередине пробором и отброшенные на плечи, блестели в ярком свете люстры и казались золотыми. У нее был высокий лоб, густые темные брови, твердый подбородок и полные губы, накрашенные такой ярко-красной помадой, что были почти пунцовыми.

На первый взгляд ей можно было дать около тридцати пяти. Откинув голову на спинку дивана и закрыв глаза, она курила сигарету, пуская густые кольца дыма в потолок, и скорее всего не догадывалась, что ее разглядывают.

— Извините за опоздание, — тихо произнес Шейн, снимая шляпу и закрывая за собой дверь.

Она открыла глаза, и ее губы сложились в полувопросительную улыбку.

— А я почему-то думал, что вы брюнетка, — продолжал Шейн, направляясь к ней. — С прозрачными зелеными глазами.

Ее улыбка стала шире. Она заговорила, и чувственный, чуть хрипловатый голос тут же напомнил Шейну об их телефонном разговоре.

— Надеюсь, вы не слишком разочарованы, Майкл Шейн?

— Отнюдь. Хотите выпить?

— С удовольствием. — Она слегка наклонилась вперед, чтобы затушить свою сигарету, и исподлобья посмотрела на детектива.

Шейн открыл бар и заглянул внутрь.

— Есть только ржаное виски и коньяк.

— Конечно, коньяк. Что же еще можно пить в гостях у Майкла Шейна, тем более в полночь? — Шейла старалась говорить беззаботным тоном, но легкая дрожь в ее голосе подсказывала ему, что, несмотря на напускное легкомыслие, она чем-то напугана.

— С содовой или с водой?

— Чистый, пожалуйста. И стакан воды со льдом. И побольше коньяка, пока я окончательно не разнервничалась и не убежала отсюда, не сказав того, что собиралась.

— Я думаю, мы этого не допустим, — любезно ответил Шейн, протягивая ей почти полный стакан. — Воду я сейчас принесу.

Выйдя на кухню, он бросил лед в два высоких бокала и пустил холодную воду, когда у него за спиной послышался шорох. Он обернулся. В дверях стояла Шейла, пристально глядя на него. В руке у нее был наполовину пустой стакан, щеки горели, зеленые глаза блестели.

— Вы и вправду такой, как о вас рассказывают? — тихо, почти шепотом спросила она.

Шейн остановился перед ней с бокалами в руках. Она не двинулась с места.

— Не знаю, Шейла.

Она заглянула ему в глаза, приподняв подбородок и приоткрыв губы.

— Почему бы вам не поцеловать меня? Ведь вы же знаете, что я этого хочу. Обнимите меня покрепче и скажите, что я прекрасна и что вы обещаете сделать то, о чем я вас попрошу. Разве вы не поняли, почему для нашей встречи я выбрала полночь? И пришла сюда, зная, что мы будем одни?

Она шагнула к Шейну, и он заметил, как на ее шее пульсирует жилка.

— Я этого не знал, но мне приятно это слышать. — Шейн поставил бокалы на стол и обнял ее. Она уткнулась лицом ему в грудь и заплакала. Стакан с коньяком выпал у нее из руки и покатился по полу.

Она что-то пробормотала сквозь слезы, но слова разобрать было трудно. Он прижал ее к себе, гладя ее густые золотистые волосы. Потом вздохнул, поднял ее и отнес в гостиную на диван. Она свернулась в комок, закрыв лицо ладонями и сдавленно всхлипывая.

Шейн сходил на кухню за водой, поднял ее стакан, принес все это в гостиную и снова налил ей и себе.

Немного погодя Шейла Мартин выпрямилась, вытирая глаза платком. Шейн поставил на журнальный столик коньяк и бокал с водой.

— Дорогая моя, не стоит так расстраиваться. Успокойтесь. И соберитесь, раз уж вы имеете намерение соблазнить меня.

Она слабо улыбнулась и шмыгнула носом.

— Я слишком долго держала в себе все это, — хрипло прошептала она. — И никому не могла ничего рассказать. Это был сущий ад. И вот сегодня вечером я получила ее письмо… Вы ведь еще не знакомы с Вандой Уэзерби?

— Нет. — Шейн сел в кресло напротив дивана и вытянул ноги.

— Если бы вы знали, что это за человек, вы бы не поверили в то, что я собираюсь рассказать. Ни единому моему слову! — сердито воскликнула она. — Это порочное, развратное и злобное создание! Но вы, конечно, этого в ней не разглядите. Пока что ни один мужчина не смог. Она будет вам лгать, и вы ей поверите, даже если я расскажу вам всю правду. Господи, как я жалею, что не убила ее! — выкрикнула Шейла, побледнев. — Мне надо было сделать это сразу же, как только она начала мне угрожать… Потому-то она и решила, что это я пыталась убить ее.

— Честно говоря, пока что я ничего не понял, — спокойно сказал Шейн. — Почему бы вам не рассказать все по порядку?

— Наверное, вы правы. Но сначала прочтите это письмо. Все равно завтра утром вы получите точно такое же, так что можете прочитать его уже сейчас.

Она открыла сумочку и вытащила оттуда квадратный белый конверт, по форме и по размеру очень похожий на тот, что ему показывал Ральф Флэннаган. Она протянула его Шейну со словами:

— Сегодня вечером его принес посыльный. Прочтите, и вы поймете, почему я так расстроена.

Шейн развернул письмо, уже догадываясь о его содержании. Если его предположение правильно, то, за исключением имени и адреса, это будет точная копия письма, полученного Флэннаганом. Так оно и оказалось.

Он прищурился, делая вид, что внимательно читает, одновременно пытаясь мысленно «прокрутить» несколько версий. А не получил ли Джек Гарли точно такое же письмо, тоже через посыльного, но со своим именем на конверте? Это объяснило бы многое. Если никто из этих троих не знал о других письмах…

Засовывая письмо обратно в конверт, он посмотрел Шейле в глаза и спокойно сказал:

— Если вы не причиняли ей никакого вреда и не собирались этого делать, то почему вы так испугались?

— Как почему? Когда вы его получите, то, естественно, захотите встретиться с Вандой, и она… гм… не знаю, что она вам тогда про меня наговорит. Возможно, скажет правду, хотя лично я в этом сомневаюсь. Если ей удастся придумать что-нибудь совсем отвратительное, то она вам и это расскажет. А потом вы начнете это проверять, все выплывет наружу, и Генри наверняка все узнает. Теперь вы понимаете, почему я жалею, что не убила ее, — с вызовом заявила она.

— Выпейте еще и расскажите, почему Ванда Уэзерби подозревает, что вы покушались на ее жизнь?

— Она не просто подозревает, она знает, что я могу. Я хочу рассказать вам всю правду, мистер Шейн, даже если умру со стыда. Тогда вы, может быть, захотите помочь не ей, а мне, чтобы она окончательно не разрушила мою жизнь.

— От стыда еще никто не умирал. А как, собственно, она может разрушить вашу жизнь?

— Это началось давно, еще в тысяча девятьсот тридцать пятом году в Детройте. Мне тогда было восемнадцать — наивная деревенская девушка из Айовы. Моя мать умерла, своего отчима я ненавидела и решила попытать счастья в большом городе. — Она о чем-то задумалась, и ее губы задрожали. — Помните тридцать пятый год, мистер Шейн?

— Я понимаю, что вы имеете в виду, — кивнул он.

— Работы не было. Длинные очереди девушек на бирже труда. Ну подумайте сами, мистер Шейн, что еще остается делать девушке, когда деньги кончились и даже не на что вернуться домой?

Она сердито уставилась на Шейна. Тот нахмурился, отвел взгляд и предложил:

— Это уж вы сами рассказывайте.

— Мужчинам кажется, что это легко. Я сама слышала, как многие говорили: «Господи, как жаль, что я не женщина. На что хочешь спорю, уж я бы тогда голодным не остался!» Но поверьте, на это нелегко решиться. Во всяком случае, для восемнадцатилетней девушки с фермы… Черт возьми, ведь даже не знаешь, с чего начать! А когда в кошельке пусто, то такие мысли сами собой приходят в голову. Вот тогда-то я и познакомилась с Вандой Уэзерби. В тот момент я сидела без гроша и дошла уже до того, что была готова на все. Мы оказались в кафе за одним столиком. Я тогда заказала тарелку супа. У меня целые сутки во рту не было ни крошки, и, видимо, это было заметно. Она была на несколько лет старше, красивая, элегантная и… ну… кажется, я тогда подумала, что она… ну, лесбиянка. Так или иначе, но она настояла на том, что закажет мне обед. Потом она пригласила меня к себе домой. В тот день я была готова буквально на все. Хотя и не была настолько наивной, чтобы поверить, что она делает все это бескорыстно. Мне приходилось слышать о девушках, которым нравятся другие девушки, и я была согласна даже на это. Я не знала, что со мной будет, но мне было абсолютно все равно.

Шейла Мартин отхлебнула коньяк и запила ледяной водой.

— Когда она наконец рассказала, что ей от меня надо, мне это не показалось таким уж страшным. Потому что я ждала чего-нибудь еще похуже, как вы понимаете. — Ее голос задрожал, словно для нее было крайне важно, чтобы Шейн ее понял.

— И чего же она от вас хотела?

— Ну… она хотела, чтобы я снялась в фильме. В ее изложении все выглядело так, как будто мне, в общем-то, ничего особенного делать не придется. Просто позировать перед камерой обнаженной. Да и какая разница? Вряд ли кто-нибудь из моих знакомых увидел бы эту картину. За это она предложила мне сто долларов. Целых сто долларов! — Шейла прикусила нижнюю губу, и в ее глазах заблестели слезы. Она судорожно сглотнула и торопливо продолжала свой рассказ. — Боже мой, даже сейчас я помню, как волшебно это звучало! Сто долларов всего за несколько дневных сеансов! Я согласилась, и она дала мне десять долларов задатка. И через два дня я это сделала. Вы, наверное, знаете, что это за фильмы. Один из этих ужасных порнофильмов, которые берут напрокат для вечеринок в мужских клубах. Хотите расскажу, как это было мерзко?

— Можно обойтись без подробностей, — мрачно сказал Шейн. — Выпейте еще и успокойтесь. Это было семнадцать лет назад. Я полагаю, вы не стали продолжать подобную карьеру?

— Конечно нет. Я пошла на курсы стенографии и машинописи. После окончания курсов я надеялась получить работу, и все так и получилось. Ванда Уэзерби и все, связанное с ней, забылось, как кошмарный сон. А год назад я встретила Генри, и мы поженились. — Она замолчала и снова отпила из бокала. — А потом, представьте себе, совершенно случайно я столкнулась с Вандой уже здесь, в Майами. С тех пор она почти не изменилась — стала чуть постарше, но все равно не скажешь, что ей уже за сорок. Со мной был Генри. Она узнала меня и завела разговор о старых временах в Детройте так, словно мы были близкими подругами. Мне пришлось познакомить их, а на следующий день она явилась к нам домой.

Она замолчала и с такой силой сжала кулаки, что костяшки пальцев побелели. На щеках у нее появились пятна, а в глазах было столько ненависти, что Шейну даже стало не по себе.

— И что дальше?

— Она потребовала, чтобы я снова начала сниматься, — устало сказала Шейла. — Я, конечно, отказалась и попросила ее оставить меня в покое. Но она только засмеялась и заявила, что сейчас везде полно работы и стало очень трудно находить девушек для этих целей.

Она была непреклонна. Я предложила ей деньги, но она только рассмеялась в ответ. Она не хотела денег, ей была нужна я. И когда я отказалась наотрез, она пригрозила, что покажет Генри тот старый фильм, в котором я снималась в Детройте. Если Генри увидит его, он этого не вынесет. А раз так, то и мне незачем жить. — Шейла Мартин наклонилась к нему, и ее лицо побледнело. — Вот тогда я чуть не сошла с ума и сказала Ванде, что убью ее, если она только посмеет это сделать. Но она ни капельки не испугалась и сказала, что дает мне неделю на размышления. У нее до сих пор осталось несколько старых фильмов, и их по-прежнему берут напрокат. На следующей неделе одна из таких вечеринок должна состояться в «Спортивном клубе», где работает Генри, и она отправит туда либо фильм с моим участием, либо какой-нибудь другой. Я должна дать ответ в следующую пятницу, — закончила она, обессиленно откидываясь на спинку дивана.

— Ваш муж работает у Джека Гарли? — быстро спросил Шейн.

— Да, официантом. Когда там устраивают подобные вечеринки, он подрабатывает сверхурочно и… естественно, видит на экране то же, что и все остальные. Теперь вы сами можете убедиться, что она хоть и мерзавка, но отнюдь не глупа. Ей даже не понадобится самой идти к Генри. Ее там вообще не будет. Он увидит фильм, и это будет конец всему. Но я этого не допущу. До этого я убью ее.

— У вас уже дважды это не получалось? — спокойно поинтересовался Шейн.

— Нет, я еще ничего не делала. Даже не представляю, что она хотела сказать своим письмом. Я даже не знаю, где она живет. У меня есть только ее телефон, и я трижды звонила ей, чтобы отговорить от этой затеи. Но она даже слушать меня не хотела — просто спрашивала, согласна ли я, а когда я пыталась уговорить ее, бросала трубку.

Она настоящая дьяволица, мистер Шейн. Она не имеет права жить! Любой суд меня оправдает, если я расскажу всю правду!.. Но… это ничего не даст, потому что Генри тогда все узнает. Что же мне делать? И как быть с этим письмом? Что вы собираетесь предпринять?

— Пока еще не знаю. Но если вы говорите правду…

— Да, клянусь вам! — страстно воскликнула она. — Неужели вы думаете, что мне было приятно рассказывать о себе такие вещи?! Если я заплачу вам тысячу долларов, могу я надеяться, что стану вашим клиентом? Может быть, вам удастся найти и уничтожить этот фильм или придумать что-нибудь такое, чтобы Генри не смог его увидеть?

Она снова открыла сумочку и достала пачку банкнот.

— Я еще не набрала всей суммы, но достану остальное в течение нескольких дней. Здесь шестьсот двадцать долларов. Вы можете взять их в задаток…

Шейн только отмахнулся.

— Во-первых, я хочу знать, что вы делали после того, как позвонили мне?

— Пыталась собрать необходимую сумму. Потому-то я и не хотела приезжать к вам раньше двенадцати. Я приняла решение, как только положила трубку. Я позвонила подруге — она живет на моей улице — и сказала, что к полуночи мне позарез нужно достать тысячу. Она дала мне все наличные, что были в доме, — шестьдесят долларов. Потом посадила меня в свою машину и мы объехали всех ее друзей и знакомых, занимая столько, сколько нам могли дать.

— Как скоро вы добрались до своей подруги?

— Почти сразу. Минут через пять. Видите ли, Генри сейчас на работе, так что… Мы говорили всего несколько минут, а потом поехали искать деньги. Дело в том, что Бетти…

— И эта ваша Бетти все подтвердит?

— Конечно. Бетти Хорнсби — моя лучшая подруга. А что? Разве это так важно?

— Да, — кивнул детектив. — Можете вспомнить, к кому из ваших друзей вы заезжали?

— Конечно. Я составила список — кому сколько должна.

— Отлично. Мне понадобится этот список и адрес вашей подруги Бетти. Это имеет очень большое значение, Шейла, — медленно сказал Шейн, — потому что сегодня вечером между десятью и половиной одиннадцатого Ванда Уэзерби была убита.

Шейла Мартин, которая в этот момент протягивала ему деньги, застыла. Какое-то время она молча смотрела на него, потом пробормотала: «Слава Богу!» — и закрыла лицо ладонями.

Неожиданно зазвонил телефон. Шейн вскочил и сорвал трубку.

— Алло, мистер Шейн? — послышался встревоженный голос портье. — Они поднимаются к вам. Шеф полиции и ваш приятель-репортер только что вошли в лифт и даже не остановились у стойки.

— Спасибо! — быстро пробормотал Шейн, швыряя трубку. Он подскочил к Шейле, рывком поставил ее на ноги и быстро сказал: — Поцелуйте меня хорошенько… и растреплите волосы. Поторопитесь. Допивайте коньяк и капните немного на платье. Сейчас здесь будет полиция и, если вы не хотите впутываться в это дело, надо изобразить, что они помешали нашему свиданию.

— О Боже! — выдохнула она. Приподнявшись на цыпочки, она обняла его за шею и поцеловала. Шейн ответил на поцелуй, запустив пальцы в ее густые волосы. Когда она отступила назад, ее глаза сверкали.

— Мне было очень приятно, Майкл. Если вы сможете от них отделаться…

— Мне тоже понравилось. — Он улыбнулся и легонько подтолкнул ее к дивану. — Выпейте еще и ведите себя поразвязней.

— В вашем присутствии это будет нетрудно, Майкл Шейн.

Шейн быстро допил коньяк, вытащил из бара бутылку и поставил ее на столик перед диваном. Потом скинул пиджак, бросил его в кресло, расстегнул верхнюю пуговицу рубашки и ослабил узел галстука. В этот момент в коридоре послышались тяжелые шаги.

Он посмотрел на Шейлу и одобрительно кивнул. Она шлепнулась на диван — юбка задрана выше колен, прядь волос закрывает пол-лица, помада на губах смазана, короче, впечатление полное.

Шейн наполнил свой стакан, когда в дверь властно постучали.

Глава 8

Шейн сел на диван рядом с Шейлой со стаканом в руке, обнял ее за плечи и прошептал:

— Постарайтесь сыграть эту роль как можно более убедительнее. Нам очень неплохо вдвоем, и мы чертовски раздражены, что нам помешали.

Шейла не ответила, но крепко прижала его руку к своей щеке. От нее исходил аромат духов, и Шейн неожиданно поймал себя на мысли: а действительно ли она так уж любит своего мужа?

В дверь снова постучали — на этот раз более настойчиво, — и из-за двери послышался голос Джентри:

— Открой, Майкл. Это Уилл Джентри.

Шейн сделал солидный глоток коньяка, напоследок похлопал Шейлу по плечу и громко и сердито сказал:

— Не волнуйся, дорогая. Это шеф полиции. Придется открыть.

Он поднялся и направился к двери. Снова повторился стук.

— Иду, иду, — проворчал Шейн. — Дверь выламывать вовсе не обязательно.

Он повернул ключ, слегка приоткрыл дверь и, скорчив сердитую гримасу, выглянул в коридор.

— Что за черт? В чем дело, Уилл? Может, ты объяснишь толком, какого?..

— Я хочу задать тебе пару вопросов, — ответил Джентри. Он перевел взгляд со стакана в руке Шейна на полоску помады на его щеке и ухмыльнулся: — Извини, если я не вовремя, — грубовато добавил он, — но ты выбрал чертовски неподходящее время для своих шашней. Пусть твоя девка подождет в спальне, если не хочешь, чтобы мы с Тимом ее видели. Если, конечно, она еще здесь.

Шейн гневно выпрямился, притворяясь оскорбленным до глубины души.

— Она не девка! И вообще здесь происходит совсем не то, что ты думаешь. Какие грязные домыслы! — Он торжественно распахнул дверь и, когда Джентри вошел, многозначительно подмигнул Рурку: — Разумеется, я не хочу, чтобы вы подумали, что я стесняюсь своих друзей. — Он захлопнул дверь. — Сильвия, познакомься — шеф полиции Уилл Джентри и мистер Рурк из «Дейли ньюс».

Шейла, развалившись на диване с сигаретой в зубах, расплылась в улыбке и хихикнула:

— Привет, ребята, рада познакомиться.

Джентри хмуро кивнул ей и повернулся к Шейну.

— Слушай, она не может на минутку выйти в спальню? Есть разговор.

— Привет, Сильвия. — Рурк улыбнулся и подошел к Шейле, откровенно ее разглядывая.

Шейн одним глотком допил коньяк и неопределенно помахал рукой.

— Чувствуйте себя как дома. Тим, налей Уиллу, да и себя не забудь.

Слегка пошатываясь, он подошел к дивану, наклонился к Шейле и нежно сказал:

— Извини, дорогая, я на минутку. Маленький деловой разговор с полицейским.

Он схватил ее за руку и помог подняться, проводил в спальню, оставив дверь наполовину открытой, и включил свет. Она повернулась к нему и прошептала:

— Чтобы у них не оставалось сомнений…

Она прильнула к Шейну и поцеловала его. Они оба дрожали, когда он отпустил ее и сделал шаг назад. Какое-то мгновение Шейн пристально смотрел на нее, потом кивнул и, ни слова не говоря, вышел, закрыв за собой дверь.

Уилл Джентри удобно устроился на диване, сложив руки на коленях.

— Майкл, скажи для начала, ты достаточно трезвый, чтобы ответить на пару вопросов?

— Абсолютно трезвый. Ради Бога, задавайте поскорее свои вопросы и до свидания.

— Да-да, конечно, — успокаивающе кивнул Джентри. — Если бы ты предупредил Тима или меня, что у тебя свидание, я бы не стал врываться к тебе в такое время.

— А я и не знал, что должен получать разрешение на свидания у представителей полиции, — огрызнулся Шейн. Он попытался дотянуться до стакана, покачнулся, с трудом удержал равновесие и с преувеличенной осторожностью налил себе коньяка.

Из кухни с двумя высокими бокалами вышел Рурк и протянул один из них Джентри.

— Вообще-то это была идея Уилла — навестить тебя без приглашения, но, ей-богу, Майкл, не стоит из-за этого лезть в бутылку… Черт, а я-то думал, что ты все свое свободное время проводишь с Люси.

— Люси — замечательная девушка, — с пьяной сосредоточенностью сказал Шейн. — И Сильвия тоже очень замечательная девушка… За замечательных девушек! — Он поднял стакан, подождал, пока выпьют остальные, сделал пару глотков и плюхнулся в кресло. — Ну, ладно, Уилл, давай выкладывай, что у тебя за вопросы.

— Сегодня вечером ты сказал, что никогда в жизни не видел Ванду Уэзерби. Что ты вообще ничего про нее не знаешь, кроме того, что она тебе звонила и просила приехать. Это так?

— Что-то в этом роде, — безмятежно отозвался Шейн. — Потому что это истинная правда.

— В таком случае, как же она могла вчера заплатить тебе тысячу?

— А она заплатила?

— Ты отлично знаешь, что да.

— Ничего я такого не знаю, — удивленно возразил Шейн.

— На последнем корешке в ее чековой книжке, датированном вчерашним числом, указано, что на имя Майкла Шейна был выписан чек на тысячу долларов, и стоит отметка, что это гонорар.

Шейн пожал плечами.

— Но ведь Люси уже сказала тебе, что Ванда дважды пыталась до меня дозвониться, а потом написала письмо. Даже самый тупой фараон в состоянии сообразить, что скорее всего она вложила чек в письмо.

Лицо Джентри покраснело от злости.

— Ладно, черт возьми, может, так оно и было. Но вот еще вопрос. Почему ты прямо из дома Уэзерби рванул в «Спортивный клуб» и начал расспрашивать о ней Джека Гарли?

— А с чего ты взял, что здесь есть какая-то связь? — Шейн перестал притворяться пьяным. Он был уверен, что инсценировка с Шейлой удалась, и что ни Джентри, ни Рурк не сомневаются, что она присутствует здесь лишь в качестве близкой знакомой Шейна.

— Уж наверное ты поехал туда неспроста.

— Может быть, я хотел выпить на дармовщинку или выиграть десятку-другую на его жульнической рулетке? А?

— Кончай придуриваться, — зарычал Джентри. — Уж я-то знаю — ты выпытывал у него, что он знает о Ванде.

— Это он тебе так сказал?

— Можно сказать, что да. Когда я прижал его покрепче, он озверел и заорал: «Значит, этот чертов легавый все-таки открыл свою пасть?»

— В Майами полно детективов, — возразил Шейн. — Не такая уж большая у меня пасть, чтобы на этом одном строить дознание.

Глаза Джентри превратились в узкие щелочки.

— Я, кажется, задал тебе вопрос. Отвечай прямо, — потребовал он, — если хочешь сегодня попасть к себе в спальню. Ну? Какого черта ты ездил к Гарли?

— Давай поторгуемся, — весело предложил Шейн. — Я отвечу, если ты скажешь, как полиция вышла на Гарли.

Уилл Джентри задумался, хорошо зная упрямый характер Шейна и как неохотно тот дает информацию под давлением. Однако сейчас звонок Ванды Шейну и ее письмо, которое еще не пришло, были для него единственными зацепками. Он вкрадчиво сказал:

— Если я пойду на это, ты обещаешь, что не помешаешь мне просмотреть твою завтрашнюю почту?

Шейн задумался, прекрасно отдавая себе отчет в том, что Рурк тоже ждет его ответа, и вспомнил про чек, полученный от Ральфа Флэннагана при условии, что его имя не будет фигурировать при расследовании убийства. Он вздохнул и неохотно кивнул:

— Но первым прочту я!

— Только учти, я глаз с тебя не спущу, когда ты будешь его читать, — настаивал Джентри. — Я хочу быть уверенным, что прочту ее письмо полностью.

— Да ради Бога, Уилл! Ты же знаешь, что я не стану скрывать ничего важного. — Он посмотрел на Рурка, на лице которого появилось неприязненное и сердитое выражение.

— Смотри, ты дал слово, — веско сказал Джентри, — и я заставлю тебя его выполнить. О’кей. Среди бумаг на столе Ванды Уэзерби мы нашли серию статей из Бюро газетных вырезок, и все они о Гарли или о его семье. Вот почему я поехал к нему.

— И как он это объяснил?

— Я не стал ему ничего говорить… Постой-ка, — запротестовал Джентри. — Все, я ответил. Теперь твоя очередь.

— Ты не сказал ему про вырезки?! — взорвался Шейн. — И когда ты от него ушел, он остался в полной уверенности, что это я тебе на него настучал! Черт бы тебя побрал, Уилл, на этот раз ты продал меня со всеми потрохами! Это самый гнусный трюк, который только можно проделать с человеком, который считается твоим другом!

— Не закладывал я тебя! — заорал Джентри, побагровев от гнева. — Он сам до этого додумался!

— А ты, конечно, не стал его разубеждать. Что ж, не забывай об этом, если завтра утром меня найдут изрешеченным пулями.

— Ты сам подставился, когда приперся к нему! — вспылил Джентри. — Не забывай об этом, мой милый. Если бы ты не лез в мои дела, у тебя бы не было никаких неприятностей. Ты сам на них напросился.

— Может, это и мое дело тоже, Уилл. Ведь Ванда обратилась за помощью ко мне, а не к полиции, когда ей стало страшно. С чего бы это? Ну-ка, отвечай! — Он сердито ткнул пальцем в сторону Джентри. — Не потому ли, что твой отдел по расследованию убийств имеет такую паршивую репутацию? Да ты радоваться должен, когда налогоплательщики идут за помощью к тебе, а не заставляют меня потеть вместо тебя!

Джентри поперхнулся виски и закашлялся.

Обстановка накалялась, и Тимоти Рурк счел необходимым вмешаться.

— Заткнитесь вы оба, пока не наговорили друг другу чего-нибудь еще похлеще! Майкл, ты пьян.

— Как же, пьян! Так я и поверил! — заорал Джентри. — Он просто хочет разозлить меня, чтобы я забыл, зачем вообще сюда пришел! Я все еще жду ответа, ищейка.

Шейн прищурился, его щеки прорезали глубокие складки.

— Давненько никто из друзей не называл меня ищейкой.

— Я жду, — упрямо повторил Джентри.

— О’кей, Уилл, — вздохнул Шейн. — Забудем про нашу дружбу. У меня были те же причины навестить Гарли, что и у тебя. Эта самая Ванда Уэзерби собирала газетные вырезки про Гарли. И точно так же, как и ты, я подумал: зачем ей это нужно?

— Откуда ты узнал о вырезках?

— Как откуда? Ведь это я обнаружил труп и вызвал полицию, — сердито напомнил Шейн. — До вашего приезда оставалось несколько минут. Как ты думаешь, пока ваших не было, стал бы я сидеть сложа руки?

— Ч-черт, конечно нет! Готов поспорить, что ты обнюхал каждую бумажку и прихватил все, что могло бы помочь тебе раскрыть это дело. И чтобы мы до этого не докопались!

— Но вырезки-то я тебе оставил, — сухо сказал Шейн.

— А как Гарли объяснил тебе их существование?

— Да никак! Ничего он не стал объяснять.

— Но хоть что-нибудь он сказал по этому поводу?

— Точно так же, как и ты, я решил, что не стоит выкладывать ему все сразу. Как видишь, Уилл, все очень просто.

— Разве ты не сказал, почему тебя интересует эта Уэзерби и почему ты заявился к нему?

— А вот об этом мы с тобой не договаривались, — покачал головой Шейн. — Могу только добавить, что лично я никого не подставлял.

Джентри открыл было рот, чтобы ответить, но с усилием сдержался. Поставив на стол недопитый стакан, он тяжело поднялся и ворчливо спросил:

— Тим, ты идешь?

— Да я вот думаю, не задержаться ли мне на несколько минут? — медленно произнес Рурк, не глядя на Шейна. — Сейчас иду, вот только допью и узнаю, нет ли у его блондинки какой-нибудь подружки?

Джентри засопел и направился к двери, но в этот момент зазвонил телефон и шеф полиции тут же притормозил, чтобы послушать, о чем будет говорить Шейн.

Когда детектив ответил, в трубке послышался возбужденный девичий голос:

— Алло, это Майкл Шейн? Детектив?

— Да.

— Вы меня не знаете, мистер Шейн. Меня зовут Мэри Девон. Я живу в одном номере вместе с Элен Тейлор, — скороговоркой выпалила она и замолчала.

— Да-да, я слушаю, — повторил Шейн. Он насмешливо посмотрел на репортера и шефа полиции, которые внимательно прислушивались к разговору.

— Случилось нечто ужасное, — продолжала девушка, и паника в ее голосе нарастала. — Элен, мистер Шейн, боюсь, что она умирает. Я вызвала врача, но она вое время повторяет ваше имя. И что-то про Ванду Уэзерби Я ничего не понимаю, но может быть, вам это о чем-нибудь говорит? Прошу вас, поторопитесь, потому что… боюсь, что… о, наверное, это доктор!

— Где вы находитесь?

Она назвала маленький отель на Майами-авеню и номер комнаты.

— Все понял, — сказал Шейн, бросил трубку и вскочил с кресла. — Ну и дела! Муж Сильвии. Едет сюда, злой, как черт! Вы, ребята, как хотите, а я сматываюсь.

Глава 9

Шейн затянул узел галстука, схватил пиджак и, натягивая его, метнулся в спальню. Распахнув дверь, он крикнул Шейле:

— Крошка, нам надо поскорее убираться отсюда! Скоро здесь будет твой муж, а настроение у него сейчас такое…

— Что-о-о? — изумленно произнесла она, округлив глаза.

Шейн, зная, что к его словам внимательно прислушиваются два человека, сделал вид, что разозлился.

— Да скорее же, ради Бога! Только что звонил Пит!

Он поймал ее за руку и потащил к двери, по дороге подхватив с дивана ее меховой жакет.

Джентри и Рурк, стоя у двери, удивленно наблюдали за происходящим. Рурк зло усмехнулся и предложил:

— Если хочешь, я могу увезти ее отсюда. Тебе останется только стереть помаду с физиономии и убедить этого парня, что провел вечер за хорошей книжкой.

— Спасибо большое! — язвительно ответил Шейн. — Пусть лучше меня не будет, когда он сюда примчится.

Он протиснулся к двери мимо Джентри и Рурка и подтолкнул Шейлу к лифту, громко ей выговаривая:

— Черт возьми, ведь ты же говорила, что он всю ночь будет занят!

Хотя Шейла ничего не поняла из его слов, она инстинктивно почувствовала, что должна подыграть Шейну — во всяком случае, выглядела она испуганной и совершенно сбитой с толку.

— Но, Майк, дорогой, — растерянно пролепетала она, — я даже не представляю, как он мог узнать, что я здесь! Ничего не понимаю. Но если это правда, то умоляю, пойдем скорее отсюда.

Подошел лифт, и все четверо молча спустились вниз. Шейн первым выскочил из лифта, не выпуская руки Шейлы, пересек вестибюль и у самой двери бросил через плечо:

— Уилл, увидимся завтра у меня в конторе!

Его машина была припаркована у входа. Затолкав Шейлу на переднее сиденье, он сел за руль и отъехал от отеля еще до того, как в дверях показались Джентри и Рурк.

— Я был вынужден так поступить, — быстро сказал он, не давая Шейле обрушить на него поток вопросов. — Этот звонок касается одной женщины… это тоже как-то связано с Вандой Уэзерби. Мне надо было выбраться отсюда как можно скорее, да еще отделаться от Джентри. Первое, что мне пришло в голову, — так это чушь про ревнивого мужа.

Шейла облегченно вздохнула.

— У вас получилось очень убедительно. Можно подумать, что у вас большая практика. По-моему, никто из них даже не удивился.

— Простите, что мне пришлось представить вас как неверную жену, — пробормотал Шейн, сворачивая на Первую авеню.

— Не стоит извиняться, — легко, почти весело отозвалась она. — Всего несколько минут назад я сама не была уверена в обратном.

— А как же Генри? — напомнил Шейн.

— Да, конечно. И я люблю его. Наверное, я ужасная. Время от времени такое случается со всеми женщинами.

— Вовсе даже не ужасная. Просто вы достаточно честны, чтобы признать, что моногамия — далеко не всегда такая приятная вещь, как ее расписывают. Очень интересная тема для дискуссии… Но сейчас я разыскиваю убийцу и, к сожалению, вынужден высадить вас из машины. Флеглер-стрит вас устроит? — Шейн выехал на главную улицу города и вопросительно посмотрел на Шейлу. Та покорно кивнула.

— Да, наверное, так будет лучше. Но вы не взяли у меня деньги!

— Давайте сейчас не будем об этом. — Затормозив, Шейн перегнулся через нее и открыл дверцу машины. — Всему свое время. К тому же я хочу сначала проверить ваше алиби… Ну ладно, как раз зеленый свет.

Шейла Мартин закусила губу и выскользнула из машины. Она хотела что-то сказать, но Шейн нажал на газ, чтобы успеть проскочить перекресток до того, как зажжется желтый свет. Он проехал восемь кварталов на север, свернул на Майами-авеню и еще через полквартала остановился перед входом в отель «Метро» — старым запущенным зданием, явно нуждавшимся в ремонте.

Он вошел в пустой вестибюль, пропахший самыми разнообразными запахами. За конторкой портье никого не было, но рядом висела табличка: «Вызов клерка по звонку». Шейн поднялся по лестнице на второй этаж и пошел по узкому коридору, отыскивая номер, который назвала Мэри Девон.

Дверь номера 32 была приоткрыта, в комнате горел свет. Шейн постучал и, не дожидаясь ответа, вошел.

На кровати сидела плачущая девушка, подле нее стоял высокий худой мужчина с докторским саквояжем. Он был одет в серый купальный халат, накинутый поверх пижамы, и домашние тапочки. Шейн понял, что вызов действительно был срочным.

Доктор, близоруко прищурившись, посмотрел на детектива и устало сказал девушке:

— Как вы понимаете, я должен вызвать полицию. Ничего не трогайте до их прибытия.

Шейн встал на пороге, загораживая дверь, и спросил:

— Мисс Девон?

Девушка посмотрела на него сквозь слезы и кивнула.

— Вы — мистер Шейн? Элен… Доктор сказал…

— Майкл Шейн? — Доктор с удивлением воззрился на детектива и облегченно вздохнул. — Сами видите, я спешил, но было уже слишком поздно. Когда я пришел, она уже умерла, причем смерть не была естественной. Вы, конечно, понимаете, насколько важно, чтобы никто ничего не трогал до прибытия полиции. Я доктор Бринстед. Тело в соседней комнате.

Шейн кивнул.

— Яд?

— Несомненно. Скорее всего алкалоид и почти наверняка стрихнин. — Он обернулся к рыдающей девушке. — Мисс Девон, вам не в чем себя винить. Боюсь, что к тому времени, когда вы обнаружили, в каком состоянии находится ваша подруга, ее уже нельзя было спасти. Я предоставлю полиции полный отчет.

— Самоубийство? — спросил Шейн, по-прежнему загораживая дверь и не обращая внимания на робкие попытки доктора выйти из номера.

— Скорее всего. Большинство случаев отравления стрихнином — это самоубийства. Хотя мисс Девон и утверждает, что у них не было лекарств, в состав которых входил яд.

— И все-таки, как по-вашему, это может быть убийством?

— А это уж, мистер Шейн, дело полиции. Я считаю, что она приняла по крайней мере полграна[2] в интервале от часа до четырех. В таких случаях очень важен анализ содержимого желудка, и его надо провести как можно скорее.

Шейн кивнул и отступил от двери, пропуская доктора. Потом подошел к девушке, сел рядом с ней и спокойно сказал:

— Пожалуйста, расскажите все, что вспомните, и чем скорее, тем лучше. Когда приедут полицейские, у нас уже не будет такой возможности. Во-первых, что именно ваша подруга говорила обо мне и о Ванде Уэзерби?

— Трудно сказать. Я ничего не поняла. О, мистер Шейн, как это ужасно! — простонала она. — Мне до сих пор трудно поверить, что она умерла. Я пришла домой около двенадцати… она бредила, и у нее уже начались судороги. Господи, какой ужас! И она все время шептала ваше имя… и имя этой женщины. О ней я никогда не слышала, но про вас знала, что вы известный частный детектив. Сначала я позвонила доктору Бринстеду, а потом вам. Наверное, она уже умирала, когда мы с вами разговаривали.

— Чем занималась Элен Тейлор? — спросил Шейн. — И кто вы ей? Расскажите — и покороче. Дело в том, что сегодня вечером была убита и Ванда Уэзерби… и тоже до того, как я успел приехать.

Его последние слова как громом поразили Мэри Девон. Она вскинула голову и с ужасом посмотрела на него.

— Значит, вы считаете, что Элен…

— Была убита, — закончил за нее Шейн. — Если только она сначала не убила Ванду, а потом покончила с собой. Возможно, именно это она и хотела мне сказать. Постарайтесь вспомнить каждое ее слово, от этого зависит очень многое.

— Даже не знаю, — беспомощно пожала плечами Мэри. — Но Элен не стала бы никого убивать. Никогда. Она была такой милой, веселой… — Она снова разрыдалась. Шейн достал носовой платок и сунул ей в руку.

— Успокойтесь и приведите себя в порядок, — поторопил он Мэри, встал и, пройдя через маленький коридорчик, оказался в соседней комнате.

Мертвое тело лежало на кровати, прикрытое простыней. В комнате царил беспорядок — повсюду разбросана одежда, на спинке стула висело несколько испачканных полотенец. Лицо Шейна окаменело, когда он подошел к кровати и приподнял край простыни.

По-видимому, при жизни Элен Тейлор была очень привлекательной девушкой. Сейчас ее тело было скрючено в агонии, черты лица искажены, кожа приобрела характерный синюшный оттенок.

Он опустил простыню и вернулся в комнату Мэри. Она вытирала глаза и при появлении Шейна попыталась улыбнуться.

— Даже не знаю, что и сказать, — проговорила она. — Я видела Элен перед уходом, около половины восьмого… она выглядела здоровой и веселой. Мы снимаем этот номер вдвоем почти шесть месяцев, и она моя лучшая подруга. Она сегодня прекрасно себя чувствовала. Я знала, что она куда-то собирается пойти, но она сказала, что скорее всего домой придет раньше меня. А когда я вернулась, она…

— Вы случайно не знаете, куда она собиралась? — перебил ее Шейн.

— Нет. — Мэри задумалась. — А вы знаете, мистер Шейн, перед моим уходом кое-что произошло. Ей неожиданно позвонили. Насколько я знаю, она собиралась провести сегодняшний вечер дома, но после звонка очень обрадовалась, и мне показалось, что… что ей звонил мужчина. Но она сказала только, что ей надо будет выйти, а куда и зачем — я не стала спрашивать.

— Это был какой-то конкретный мужчина?

— Насколько я знаю, нет. У Элен было много поклонников, но, по-моему, ни с кем ничего серьезного не было. Видите ли, мы обе довольно давно работаем на радио, хотя и в разных программах, и по работе нам приходится встречаться со многими людьми.

— На радио? — накинулся на нее Шейн. — Кем? Актрисой?

— Да. Там мы и познакомились. И когда нам представилась возможность снять этот номер, мы, конечно…

— Вы знаете Ральфа Флэннагана?

— Да. — Мэри удивленно посмотрела на него. — Я работаю в его программе «Сцены из жизни». Это всего лишь дневной сериал, но у нас очень хорошие сценарии и постановка.

— А мисс Тейлор? Она тоже работала в этой программе?

— Обычно нет. Но иногда ей давали роли в эпизодах.

— Значит, она тоже знакома с Флэннаганом?

— Да.

— Насколько хорошо? Она не встречалась с ним в нерабочее время?

— С Ральфом? Не думаю. Он никогда… я никогда не слышала, чтобы он интересовался девушками из своей программы. По-моему, он помолвлен с дочерью своего спонсора. По крайней мере, так говорят. Некоторые утверждают, что именно поэтому Ральфу и удается финансировать свою программу. Хотя, на мой взгляд, большинство говорит так только из зависти. Это хорошая передача, и она пользуется успехом.

— А никому из вас не доводилось работать на телевидении? — резко спросил Шейн.

— Еще нет. Вообще-то в Майами нет своей крупной телестудии. Разве что несколько телекомпаний. Но прямой трансляции не ведет никто.

— Вы не знаете, Флэннаган не занимался телепередачами?

— По-моему, нет. Конечно, у нас на радио все мечтают работать на телевидении, но в нашем городе пока нет такой возможности.

— Скажите, вам не доводилось слышать о ком-нибудь, кто занимается производством порнофильмов для частных просмотров? Или чем-нибудь в этом роде?

— Нет. — Вид у Мэри Девон был удивленный, но, казалось, она отвечает честно. — Лично я ничего такого не слышала. И Элен тоже, иначе она рассказала бы мне.

— И вы абсолютно не представляете, где она была между половиной восьмого и полуночью?

— Нет, мистер Шейн.

— Вы не помните, сегодня вечером посыльный не приносил ей письма?

— При мне — нет. Да и вообще у меня сложилось впечатление, что она ушла почти сразу после меня.

— И все же постарайтесь вспомнить, — не отставал от нее Шейн, — не приходилось ли вам раньше слышать это имя — Ванда Уэзерби?

Мэри медленно покачала головой.

— Нет, мистер Шейн. Я уже сто раз думала об этом с тех пор, как Элен впервые произнесла это имя.

— Ну что ж… Через несколько минут здесь будет полиция, — предупредил Шейн. — Расскажите им всю правду — то же самое, что вы рассказали мне. Не надо ничего скрывать. И если вспомните что-нибудь важное, позвоните мне, пожалуйста. — С этими словами он направился к двери.

— А мне говорить им, что вы здесь были? — с беспокойством спросила Мэри.

— Конечно, говорите. Все равно доктор им расскажет, так что с этим все в порядке. У вас были достаточно веские причины, чтобы позвонить мне. Все, я пошел. Я еще свяжусь с вами.

Он махнул ей рукой, торопливо спустился по лестнице и вышел на улицу. Когда он отъезжал от отеля, из-за угла показалась полицейская машина.

Глава 10

Майкл Шейн остановил машину на тихой улочке чуть восточнее Бискайского бульвара перед домом, где жила его секретарша. Вылезая из машины, он посмотрел на ее окна на втором этаже: свет не горел.

Войдя в маленький вестибюль, он трижды позвонил и, положив руку на дверную ручку, стал ждать, когда ему откроют. Послышался щелчок замка, Шейн открыл дверь и, перешагивая через две ступеньки, поднялся на площадку второго этажа, где его уже ждала Люси Гамильтон.

Поверх пижамы на ней был стеганый халат, ее каштановые волосы были аккуратно зачесаны назад и перевязаны лентой. Без косметики она выглядела удивительно по-детски. Увидев Шейна, она отступила на шаг в прихожую и воскликнула:

— Что случилось, Майкл? Я только что заснула…

— Сейчас расскажу. — Он потрепал ее по волосам и легонько поцеловал. — Но сперва надо кое-что сделать, — добавил он, направляясь к телефону. Раскрыв телефонную книгу, он быстро пролистал ее, разыскивая телефон Ральфа Флэннагана, наконец нашел — прямой номер, с которым можно было связаться без помощи коммутатора.

Люси стояла рядом, с любопытством наблюдая за ним.

— Что ты собираешься…

— Вот что, возьми-ка трубку и набери этот номер. Я тебе продиктую. Когда ответят, говори быстро. Скажешь только одну фразу: «Это Элен Тейлор, я только что услышала по радио о Ванде Уэзерби и должна как можно скорее встретиться с вами». Вот и все. Постарайся, чтобы твой голос звучал испуганно. Не отвечай ни на какие вопросы, тверди одно — что ты Элен Тейлор и немедленно должна его видеть. Поняла?

— Так… Значит, я — Элен Тейлор, только что услышала по радио о Ванде Уэзерби и немедленно должна его видеть. А кого, Майкл?

— Его зовут Ральф Флэннаган, но я не знаю, как его называла Элен — Ральфом, мистером Флэннаганом или просто «дорогой». Поэтому постарайся опустить эти подробности. — Он продиктовал ей номер, отступил на шаг и закурил сигарету.

Люси подождала, пока Флэннаган ответит, а затем быстро и возбужденно затараторила в трубку. Шейн внимательно наблюдал за ее лицом, и, когда она заканчивала разговор, ему показалось, что он даже услышал голос Флэннагана по телефону.

— Нет-нет, это я, Элен, — настойчиво повторила Люси после небольшой паузы. — Мне необходимо с вами встретиться. — Выслушав ответ, она положила трубку и повернулась к Шейну. — По-видимому, мой голос совершенно не похож на голос Элен, — разочарованно вздохнула она. — Он просто не поверил, что я — Элен Тейлор, и вообще вел себя так, как будто понятия не имеет, о чем идет речь. Он сказал, что перезвонит и проверит, и повесил трубку. Знаешь, Майк, у него был очень сердитый и испуганный голос. Это что-нибудь означает?

— Очень может быть.

Шейн задумался, поглаживая подбородок, с отсутствующим видом уставившись в какую-то точку. В настоящее время только один человек, кроме полиции, доктора Бринстеда, Мэри Девон и самого Шейна, мог знать, что Элен мертва, или же имел все основания считать, что она находится в) таком тяжелом состоянии, что не способна ни на какие звонки.

— А теперь, Люси, — медленно сказал он, — давай проделаем то же самое с Джеком Гарли из «Спортивного клуба». Чтобы ты лучше представляла, на что обращать внимание, имей в виду, что минут двадцать назад Элен Тейлор умерла от отравления стрихнином. Если это убийство, то тот, кто подсыпал ей яд, — единственный, кто знает о ее смерти.

Люси неуверенно кивнула.

— Мне показалось, что этот твой мистер Ральф Флэннаган был убежден, что ему звонила не Элен Тейлор. Хотя он сказал, что сам ей перезвонит. Как ты думаешь, он стал бы это делать, если бы знал, что она мертва?

— Вполне возможно. Если у него достаточно крепкие нервы и он быстро соображает. С другой стороны, невиновный поступил бы точно так же, если бы заподозрил, что звонила не Элен. Но все равно позвони Гарли. Как бы то ни было, но у меня есть только эти две зацепки… Тебе сделать коктейль?

— Совсем капельку. Скажи, этот Гарли случайно не тот, кого называют Джек Фонарь?

— Тот самый.

Он прошел на кухню и снял с полки бутылку коньяка, которую Люси специально держала для таких случаев. Себе налил чистого в большой бокал, для Люси взял стакан поменьше, добавил туда воды и бросил кубик льда. Шейн вошел в гостиную как раз в тот момент, когда Люси говорила в трубку:

— Нет, это по личному делу… Просто скажите ему, что это Элен Тейлор.

Она искоса посмотрела на Шейна, который поставил бокалы на кофейный столик и развалился на кушетке.

— Алло? Это Элен Тейлор. Я только что услышала по радио про Ванду Уэзерби и должна немедленно встретиться с вами.

Пока она слушала ответ, Шейн затянулся сигаретой и представил себе удивленную физиономию владельца клуба на другом конце провода.

— Нет-нет, я не хочу обсуждать это по телефону, — запротестовала Люси. — Меня зовут Элен Тейлор, и нам необходимо поговорить с вами как можно скорее.

На этот раз Гарли не ограничился кратким ответом. Люси слушала его около минуты, потом хмуро сказала: «Ну что ж, очень хорошо», и положила трубку.

— Знаешь, Майкл, по-моему, это выстрел вхолостую. Хотя, когда имеешь дело с таким типом, нельзя быть ни в чем уверенным. Он сказал, что не знает меня, и с чего я взяла, что его интересует какая-то там Ванда Уэзерби? А когда я стала настаивать на встрече, он предложил написать ему письмо и бросил трубку. — Люси с ногами забралась на кушетку и взяла со столика свой бокал. — Расскажи мне все по порядку, с самого начала. Кто на самом деле эта Ванда Уэзерби? И при чем здесь какая-то Элен Тейлор?

— Нет, сначала ты расскажи о ее телефонных звонках. Она не говорила, зачем я ей понадобился?

— Нет, твердила только, что ей необходимо срочно с тобой встретиться.

— А ты не предложила ей позвонить вечером мне домой?

— Видишь ли, когда она позвонила во второй раз, то сказала, что отправила тебе письмо и завтра ты его получишь… Ну… я и подумала, что это дело терпит до завтра.

Шейн кивнул, сделал еще глоток коньяка и мрачно сказал:

— Значит, произошло нечто, заставившее ее решить, что до завтра ждать нельзя. Она позвонила мне около десяти — после того, как мне позвонили уже двое, знавшие об этом письме.

Он откинулся на спинку кушетки и постарался как можно точнее пересказать все события сегодняшнего вечера с того момента, как он вошел в свой номер и услышал первый телефонный звонок.

Люси внимательно слушала, а когда он закончил, сказала:

— После того как Джентри разбудил меня со своими дурацкими расспросами, я не могла заснуть и включила радио. В одиннадцатичасовых новостях было короткое сообщение о Ванде Уэзерби. Судя по тому, что о ней рассказывают мистер Флэннаган и эта Шейла, похоже, она сама напрашивалась на крупные неприятности. Если Шейла Мартин действительно такая милая, как ты рассказываешь, — задумчиво добавила она, — то было бы предательством по отношению к ней вытаскивать на всеобщее обозрение какие-то неблаговидные факты из ее прошлого, особенно теперь, когда она замужем и вообще жизнь наладилась.

— Не знаю, насколько уж она милая, — раздраженно проворчал Шейн. — И я не очень-то верю в этот счастливый брак. Достаточно вспомнить, как она вела себя со мной…

— Но, Майкл, — перебила его Люси, — ведь она была до смерти напугана письмом Ванды и нуждалась в твоей помощи. — Тут она усмехнулась и добавила: — К тому же тебе ничего не стоит понравиться любой женщине.

— Гм-м… ну не знаю, — неопределенно промычал Шейн. — Я… О, черт! Я совсем забыл про этого типа, который сказал, что приедет ко мне в отель. Надо проверить. — Он быстро набрал номер. — Алло, это Майкл Шейн.

— Хорошо, что вы позвонили, сэр, — быстро сказал портье. — Тут вас ждет какой-то джентльмен. И несколько минут назад вам звонили. Мистер Ральф Флэннаган просил передать, чтобы вы срочно с ним связались. Сказал, что это очень важно.

— А кто меня дожидается?

— Он не представился. Сидит здесь уже полчаса. Утверждает, что договаривался с вами о встрече.

— Передайте ему трубку, пожалуйста.

После короткой паузы в трубке послышался заискивающий голос.

— Мистер Шейн? Когда мы сможем встретиться? Дело не терпит отлагательств.

— С кем я разговариваю?

— Я… э… прошу сохранить нашу беседу в тайне, мистер Шейн. Меня зовут Дональд Хендерсон. Я бы хотел как можно скорее получить ваш совет касательно одного дела… Это очень важно для меня.

— Какого дела? Сейчас я уже расследую одно дело и не знаю, когда мне удастся его закончить.

— Это касается… э… письма, которое вы получите завтра утром.

— От Ванды Уэзерби?

— Откуда вы… Значит, вы уже с ней встречались? — В голосе Хендерсона появились агрессивные нотки. — Не представляю, что она вам про меня наговорила, но в этом нет ни единого слова правды. Мистер Шейн, я даже не знаю эту женщину. Это самое нелепое…

— Обязательно дождитесь меня, — не дал ему договорить Шейн. — Я буду примерно через полчаса.

Он швырнул трубку и прорычал:

— Еще один! Один из наших самых уважаемых гражданских лидеров. Дональд Хендерсон. Боже мой! Эта чертова баба рассылала свои письма кому попало. Хендерсон клянется, что не знает ее. — Он замолчал, положив руку на телефон, хотел по привычке спросить у Люси номер Ральфа Флэннагана, но вспомнив, что сам несколько минут назад диктовал ей этот номер, снял трубку.

— Мистер Шейн! — радостно воскликнул Флэннаган и облегченно вздохнул. — Случилась крайне загадочная вещь! Я подумал, что вы должны быть в курсе, и звонил вам домой.

— Что такое? — спросил Шейн, с улыбкой глядя на Люси.

— Несколько минут назад мне позвонила какая-то женщина, представилась Элен Тейлор и сказала, что нам надо поговорить о Ванде. Я знаю девушку по имени Элен Тейлор — это актриса, которая время от времени исполняет эпизодические роли в моей программе, и я уверен, что это не ее голос. Я спросил, кто она такая, но она не стала ничего объяснять и продолжала настаивать на встрече. Я положил трубку и перезвонил для проверки мисс Тейлор. Представьте, мистер Шейн, мне ответил какой-то мужчина. — Голос Флэннагана задрожал от возбуждения и страха. — Он говорил таким… очень официальным тоном… может быть, это все нервы, но мне показалось, что это полицейский. Он стал выспрашивать, кто я такой, зачем мне мисс Тейлор, и у меня возникло чувство, что он пытается затянуть разговор, чтобы засечь мой номер. Тогда я бросил трубку. Как по-вашему, в чем дело? Какая может быть связь между мисс Тейлор и Вандой? И кто эта женщина, которая звонила под видом мисс Тейлор?

— Вы точно уверены, что это была не мисс Тейлор? — с интересом спросил Шейн.

— Абсолютно. Мистер Шейн, ведь голоса — это моя работа. Конечно, по телефону нельзя быть уверенным на сто процентов, но если учесть, что мисс Тейлор сегодня вечером была у меня на прослушивании, то… Учтите, я ее очень внимательно слушал — чистота голоса, тембр, всевозможные нюансы…

— Минутку! — резко перебил Шейн. — Вы говорите, она была у вас сегодня вечером?

— Да. Она и еще две актрисы. Помните, я говорил…

— Во сколько? Это может быть очень важно.

— Э… кажется, около восьми.

— Уже после того, как принесли письмо Ванды Уэзерби? Флэннаган, вы уверены, что не говорили им об этом письме?

— Разумеется. Я не обсуждаю свои личные дела с девушками, которые приходят на прослушивания, — сухо ответил тот.

— А могло случиться так, что она видела письмо без вашего ведома?

— Гм… это было бы крайне нежелательно. Пока она была у меня, письмо лежало на столе, но мисс Тейлор не производит впечатления человека, который стал бы без разрешения читать мои бумаги.

— А когда она ушла от вас?

— Примерно в восемь двадцать.

— Одна?

— Да. Послушайте, мистер Шейн, если вы думаете…

— В каком настроении она была? — оборвал его Шейн.

— В превосходном, — заверил его Флэннаган. — Дело в том, что прослушивание прошло исключительно хорошо, и я обещал ей, что она получит роль.

— Учтите, вам придется объяснять это в полиции, когда вы завтра утром прочтете в газетах о ее смерти, — предупредил Шейн.

— Элен… Тейлор… мертва? — потрясенно выдавил Флэннаган. — Господи Боже мой! Что у нее может быть общего с Вандой? И кто же все-таки мне звонил?

— Моя секретарша, — зло сказал Шейн. — Когда будете говорить с полицейскими, постарайтесь опустить этот факт. Если, конечно, вы все еще надеетесь, что ваше имя не будет фигурировать в расследовании убийства Ванды Уэзерби.

— Да, конечно, мистер Шейн. Вы считаете, что этого все-таки можно избежать?

— Постараюсь сделать все возможное, — пообещал Шейн. — И начинать придется уже сейчас. А вам лучше всего лечь спать. — Он бросил трубку на рычаг и сел на кушетку.

— Что ты теперь обо всем этом думаешь, Майкл? — нетерпеливо спросила Люси.

— Дело еще больше запутывается. Так… Элен Тейлор была в квартире Флэннагана между восемью и половиной девятого. В полночь она умирает в судорогах, успев только что-то сказать про меня и Ванду Уэзерби. Боюсь, что если Джентри увидит утром письмо Ванды, то он вцепится во Флэннагана.

— Но тебе так или иначе придется показать это письмо, — пожала плечами Люси. — Ведь, насколько я помню, ты ему обещал.

Шейн схватил бокал, сделал пару глотков и откинулся на спинку кушетки. Закрыв глаза, он задумался и вдруг выпрямился, с хитрой улыбкой глядя на Люси.

— Так-так-так… Надо точно вспомнить, что я ему обещал. Ага, я сказал, что не буду мешать ему прочесть утром мою почту. Отлично! — радостно воскликнул он. — Достань свою машинку и бумагу… хорошо бы такую, какой обычно пользуются женщины. Желательно белую. И квадратные конверты, если есть, конечно.

— Я купила перед Рождеством три упаковки. Если не ошибаюсь, одна из них с белой бумагой. Майкл, что ты задумал?

— Ты пока все приготовь, а я сейчас вернусь. — Шейн вскочил, залпом допил коньяк и направился на кухню за новой порцией.

Когда он вернулся, Люси Гамильтон уже вставила в машинку лист белой бумаги и протянула ему квадратный конверт.

— Такой подойдет?

— В самый раз. — Он сел рядом с ней и начал диктовать.

— «Дорогой мистер Шейн!

Посылаю вам тысячу долларов и оригинал письма, адресованного вам же, из которого вы все узнаете. Тысяча долларов будет служить гонораром на тот случай, если со мной что-нибудь произойдет до того, как мы сможем переговорить.

С уважением

Ванда Уэзерби».

Люси покачала головой и, закончив печатать, вопросительно посмотрела на Шейна.

— И это все? Не понимаю, что Джентри может найти в таком…

— Минутку, — хмыкнул Шейн. — Добавь еще один абзац.

Люси повернула валик машинки и напечатала «PS».

— Итак, — продолжал Шейн. — «Хочу нанять именно вас, поскольку не испытываю ни малейшего доверия к управлению полиции Майами, которое имеет репутацию самого коррумпированного и бестолкового на территории Соединенных Штатов». Точка.

Люси Гамильтон изумленно ахнула и прекратила печатать.

— Майкл Шейн! Если ты собираешься сделать с этим письмом то, что я думаю, то не успеет Уилл Джентри его прочесть, как журналисты разорвут его в клочья!

— Заканчивай, — мягко сказал Шейн. — Уилл это заслужил. Нечего было подозревать меня в том, что я что-то скрываю.

Люси допечатала постскриптум, вынула лист из машинки, положила на стол и начала вкладывать его в конверт.

— Подожди! — приказал Шейн. — Вставь в машинку еще один лист.

Он закрыл глаза и постарался как можно точнее вспомнить содержание двух писем, которые показывали ему Ральф Флэннаган и Шейла Мартин. Потом начал медленно диктовать.

— «Дорогой мистер Шейн!

Сегодня я дважды пыталась дозвониться вам в контору, но так и не смогла вас застать. Сейчас уже пять часов вечера, и я пишу вам это письмо. Высылаю вам чек на тысячу долларов на тот случай, если сегодня ночью со мной что-нибудь произойдет. Тогда эта тысяча долларов будет вашим гонораром, если вам удастся добиться признания виновным Джека Гарли из „Спортивного клуба“ в моем убийстве. Он уже дважды покушался на мою жизнь, и я опасаюсь, что сегодня вечером он предпримет еще одну попытку.

Я намерена отправить ему копию этого письма с посыльным, чтобы он знал, что я сообщила вам о его намерениях. Может быть, это заставит его отказаться от новых попыток.

Если я останусь жива, то первое, что я сделаю завтра утром, — позвоню вам, чтобы договориться о встрече.

Ванда Уэзерби».

— Постскриптум будет? — поинтересовалась Люси, закончив печатать. Шейн покачал головой, и она вытащила лист из машинки.

— На конверте напечатаешь адрес моей конторы, ее адрес — в обычном месте, но когда будешь печатать, сделай пару ошибок, чтобы завтра утром ты могла отличить этот конверт от настоящего.

Выполнив указания Шейна, Люси протянула ему конверт и сказала:

— Майк, ты ведь знаешь, что с помощью этого ты натравишь Джентри на Гарли. А ведь ты даже не знаешь наверняка, прислала ли Ванда ему такое письмо.

— Но это вполне логичное предположение! И Флэннаган, и Шейла Мартин имеют алиби на время ее смерти. Оба они — честные и приятные люди, и, похоже, Ванда их крепко прижала. С другой стороны, Гарли — довольно противный тип. Нет чтобы прийти ко мне, как другие, и честно выложить карты на стол! А вместо этого он начал давить на меня — звонки, угрозы…

Люси закрыла машинку, убрала бумагу и устроилась на кушетке.

— Майкл, а что будет, если Джентри настоит на том, чтобы лично просмотреть всю почту, и наткнется на оба письма? Сколько лет тебе могут дать за такие штучки?

— А Бог его знает. Кстати, не забудь стереть свои отпечатки с обоих писем, когда будешь их отправлять! По дороге в контору зайди в ремонтную мастерскую и оставь машинку у них. Пусть заменят шрифт. И не в ту мастерскую, которой мы обычно пользуемся. И под другим именем. Просто так, на всякий случай, — добавил он с широкой улыбкой. — Постарайся, чтобы все прошло нормально. Поезжай туда на такси, но выйдешь из машины за несколько кварталов до мастерской.

Люси глотнула своего сильно разбавленного коньяка.

— Я уже давным-давно изучила все эти маленькие хитрости. Но все-таки я очень волнуюсь насчет Джентри.

— Не волнуйся! В конце концов, это моя контора и моя почта. Джентри вообще не имеет никакого права читать ее. Кроме письма от Ванды Уэзерби, естественно. Запомни, я буду настаивать, чтобы ты взяла письма у почтальона прямо на глазах у Джентри, потом прикажу тебе рассортировать почту и дать мне письмо Ванды. Учти, он будет внимательно следить за тобой, поэтому постарайся побыстрее найти письмо, которое ты только что отпечатала. Ради Бога, не напутай и не дай мне ее письмо вместо нашего. Оно тоже будет напечатано на машинке со шрифтом типа «элита» и точно в таком же конверте. Может, там будет обратный адрес, а может, и нет. Смотри внимательно.

Люси взяла конверт, тщательно пометила оба своих письма и кивнула.

— Не сомневайся, все будет о’кей. Терпеть не могу, когда печатаю с ошибками. — Взяв со стола салфетку, она принялась тереть те места, где прикасалась к бумаге. — Это сотрет отпечатки?

— Наверняка. Только нажимай посильнее, и с обеих сторон. И то же самое с конвертом.

Люси продолжала работать. Было заметно, что ей не по себе, но она по опыту уже знала, что спорить с Шейном бесполезно. Обернув руку салфеткой, она взяла письма и вложила их в конверт. Потом вдруг повернулась к Шейну и спросила:

— Если я сейчас так все это и отправлю, то как же тогда мы получим чек? Ведь Ванда пишет, что внутри должен быть чек на тысячу!

— Черт, совсем из головы вылетело! — признался Шейн. — У тебя есть чековая книжка?

— Книжка-то есть, но что касается тысячи…

— Неси ее сюда и ни о чем не беспокойся.

Она подозрительно посмотрела на Шейна, но все же сходила в спальню и принесла чековую книжку, выданную Первым национальным банком Майами.

— Выпиши чек на тысячу на мое имя, — попросил Шейн. — Дату поставь вчерашнюю.

— Но это почти на семьсот долларов больше, чем у меня на счету, — попыталась возразить она.

— Ангел мой, тебе еще придется расписаться за Ванду Уэзерби, — весело сообщил ей Шейн.

— Откуда ты знаешь, что у нее счет в Первом национальном? — запротестовала она. — И не забывай, Джентри видел корешок ее чека и ее подпись и сразу сообразит, что это подделка.

— И все-таки попробовать стоит, — махнул рукой Шейн.

— Между прочим, это мне придется пробовать. Ведь сам-то ты ничего не подделываешь.

— Шансы засыпаться на этом просто ничтожны, — успокоил ее Шейн. — Я постараюсь сразу же спрятать чек. Это моя собственность, а Джентри и так знает, что в письмо вложен чек, так что вряд ли будет тщательно его разглядывать.

— Хорошо, Майкл, я сделаю, как ты просишь, но мне все это не нравится. Не понимаю, зачем ставить себя в такое уязвимое положение.

Вытащив из ящика стола ручку, она заполнила бланк крупными буквами, совершенно не похожими на ее четкий аккуратный почерк.

— Это вот такие типы вроде Джентри вынуждают меня идти на всякие жульнические уловки. Мне и самому это не по душе. Но частный детектив должен защищать своих клиентов. — Шейн встал и с наслаждением потянулся.

— Тебе понадобится марка для конверта, — напомнила Люси и, покопавшись в ящике стола, достала марку, наклеила ее на конверт и протянула письмо Шейну. — Прошу тебя, Майк, будь осторожен.

Шейн небрежно сунул письмо в карман.

— Не волнуйся, я всегда осторожен.

— Но Джек Гарли будет ужасно зол на тебя, если узнает, что ты выдал его полиции и ни слова не сказал о Флэннагане и Шейле Мартин.

— Парни типа Гарли злились на меня и раньше и, как видишь, со мной все в порядке. Ну ладно, я пошел, а тебе надо выспаться. Ты должна успеть в контору до почтальона.

Шейн поцеловал ее в лоб, похлопал по плечу и вышел.

Глава 11

Шейн притормозил у здания центральной почты, опустил письмо в ящик для местной корреспонденции и поехал домой. Он чувствовал себя утомленным — и физически, и морально, как будто уже долго блуждал по какой-то бесконечной спирали.

Плюс ко всему оставался еще и некий Дональд Хендерсон, по-прежнему жаждавший встречи с ним.

Хендерсон принадлежал к типу людей, вызывавших у Шейна отвращение, несмотря на то, что лично с Хендерсоном он никогда не встречался. Доморощенный филантроп, громогласный защитник «неотъемлемых прав простых граждан на жизнь, свободу и счастье», Хендерсон владел самыми густонаселенными и самыми убогими трущобами города и был злейшим и наиболее последовательным противником жилищного строительства и сноса трущоб. Его жильцы, как он имел обыкновение провозглашать в своих выступлениях, обладали теми же самыми правами, что и остальные граждане, а именно: держаться за свои «уютные гнездышки» в его битком набитых многоквартирных домах и противиться любой попытке властей «насильно» переселить их в более комфортабельные кварталы, причем за плату не выше той, которую получал от них Хендерсон за те жалкие жилища, в которых они влачили свое существование.

Было бы более забавным и, возможно, более общественно полезным, сказал себе Шейн, поместить в то письмо, которое он собирался всучить Джентри, имя Хендерсона, а не Джека Гарли. Он не знал, конечно, получил ли Хендерсон на самом деле одну из копий письма Ванды, но судя по телефонному разговору, так оно и было.

Вполне возможно, из этого могла бы получиться история, достойная пера Тимоти Рурка. Но переигрывать было уже поздно.

Шейн свернул на аллею и проехал мимо входа в отель, направляясь в боковой проезд, ведущий к ряду деревянных гаражей для постоянных жильцов. Двойные двери гаража были открыты. Не придав этому значения, он замедлил ход и широко развернулся, плавно направляя машину в открытые двери.

Пока капот автомобиля двигался через дверной проем, свет фар вдруг выхватил из темноты фигуры, плотно прижавшиеся к передней стене по обе стороны от дверного проема.

С правой стороны блеснул металлический предмет, а с левой, совсем близко от машины, Шейну удалось разглядеть фигуру и лицо человека в маске с короткоствольным дробовиком наготове.

Он понял, что попал в самую настоящую засаду, и в тот же момент его автомобиль уперся бампером в заднюю стену. Его нога была на тормозе, мотор работал на холостых оборотах. Времени на размышления не осталось. Осталось только пресловутое мгновение «между жизнью и смертью».

Возможно, это было к лучшему, что Шейн был сильно утомлен и поэтому действовал чисто автоматически. За свою жизнь он не один раз попадал в подобные переделки и научился реагировать на опасность молниеносно.

Его правая нога передвинулась с тормоза на газ. Автоматическая коробка передач быстро переключилась на первую передачу, и мощный мотор громоподобно взревел.

Послышался треск расколовшегося дерева и визг гвоздей, и тяжелый автомобиль «прорвался» сквозь стену на заднюю аллею.

Хотя стекло было пуленепробиваемым, а корпус стальным, Шейн инстинктивно пригнулся над рулем Его нога переместилась с газа на тормоз, и одновременно он изо всех сил вывернул руль вправо, слегка зацепив крылом гараж на противоположной стороне аллеи. За его спиной хлестнула автоматная очередь.

Автомобиль рванулся на полном газу вниз по аллее, и сзади все затихло. С того момента, как перед его глазами возникли притаившиеся в засаде бандиты, прошло не больше двух секунд.

Перед выездом с аллеи Шейн слегка замедлил ход, затем, нарушая правила дорожного движения, резко повернул на улице с односторонним движением, потом на следующем перекрестке, пока не оказался перед входом в отель.

С визгом затормозив, он подкатил к обочине тротуара, выскочил из машины, вбежал в вестибюль. Побледневший клерк за конторским столом изумленно воскликнул:

— Боже мой, мистер Шейн, вы слышали этот грохот? Как будто стены обрушились, а потом и эта стрельба…

— Все правильно. — Глаза Шейна похолодели. — Соедините меня с полицией.

Когда клерк повернулся к коммутатору, с глубокого кресла у лифта поднялся дородный мужчина, подошел к Шейну и раздраженно сказал:

— Шейн? Я жду вас здесь уже несколько часов…

— Вам придется подождать еще немного, — огрызнулся Шейн. Заметив жест клерка, он шагнул к телефонной кабине, поднял трубку и рявкнул: — Говорит Майкл Шейн. Угол Второй и Третьей. Двое бандитов только что пытались напасть на меня. Может быть, уже поздно, но попробуйте поискать парней Джека Гарли, которые могут еще околачиваться где то поблизости, и обыщи те их: они вооружены Джентри на месте?

Услышав, что шеф ушел домой, Шейн положил трубку, вышел из кабины и бросил ошеломленному клерку:

— Не беспокойте меня, если сюда заявятся полицейские и начнут задавать вопросы. Просто передайте им, что городские власти задолжали гостинице заднюю стенку ваших гаражей.

— Так вот в чем дело, мистер Шейн? Господи, я слышал страшный треск, а потом стрельбу, но не понял, что случилось.

Шейн ухмыльнулся, достал носовой платок и вытер пот с лица.

— Они поджидали меня в гараже, и мне пришлось проехать сквозь гараж без остановки. Надеюсь, вы сумеете привести в порядок мою машину?

— Конечно. Вот здорово! А вы счастливчик, мистер Шейн.

— Это точно. А сейчас мне просто необходимо выпить.

Он повернулся и чуть не столкнулся с Дональдом Хендерсоном.

— Надеюсь, теперь наконец я смогу поговорить с вами, Шейн, — с важным видом начал Хендерсон. — Я потратил целый вечер, пытаясь связаться с вами.

Шейн любезно кивнул.

— Это чертовски неприятно. Поднимайтесь со мной наверх и потратьте еще немного времени, если вы в настроении. — Он направился к лифту, и Хендерсон последовал за ним.

Выйдя из лифта, Шейн молча прошел по коридору и открыл дверь. Он включил свет, повесил шляпу на крюк и направился к бару, бросив через плечо:

— Мне надо выпить. Как вы?

— Нет, благодарю, — чопорно ответил Хендерсон. Он встал посередине комнаты и с неодобрением наблюдал, как детектив наливает себе коньяк и подносит его к носу, наслаждаясь ароматом. — Право же, Шейн, — недовольно скривился Хендерсон, — я надеюсь, вы не собираетесь выпить все это. Мне надо обсудить с вами чрезвычайно важное дело, и я бы посоветовал вам сохранить ясную голову.

Шейн усмехнулся, выпил половину своего коньяка и радостно ответил:

— Ничто так не освежает голову, как небольшой глоток спиртного. — Он опустился в кресло и указал на соседнее: — Присаживайтесь и выкладывайте, что там у вас, Хендерсон.

— Вот что. — Он достал из нагрудного кармана белый квадратный конверт и протянул его Шейну дрожащей пухлой рукой. — Сегодня вечером его доставил курьер. Сначала я не знал, что с этим делать. Это что-то из ряда вон выходящее, как вы сами убедитесь. Я решил, что это своего рода мистификация. А может, необдуманная шутка. Человек в моем положении всегда получает много дурацких писем.

Шейн обратил внимание, что адрес был напечатан на той же машинке, что и письма, полученные Ральфом Флэннаганом и Шейлой Мартин. Он вынул сложенный листок бумаги и взглянул на него безо всякого интереса. Формулировка была точной копией других. Он широко зевнул.

— И что?

— Я не уверен, что вы внимательно прочитали, — запротестовал Хендерсон. — Меня фактически обвиняют в намерении убить женщину, совершенно мне незнакомую. Женщину, даже имя которой я не могу вспомнить. — Он наклонился вперед, упершись ладонями в колени. — Вы понимаете, как это меня расстроило?

Шейн пожал плечами и подавил зевок:

— Если вы не собирались ее убивать, то почему же это должно было вас расстроить?

— То же самое и я сказал себе, — быстро ответил Хендерсон. — Сегодня у нас было одно собрание, и я отложил это дело с конвертом, рассчитывая, что смогу позднее обратиться к вам за разъяснениями. А после собрания по дороге домой я включил в машине радио, чтобы послушать вечерние новости. Я был в ужасе. Это просто какой-то кошмар. Сначала я подумал, что это какое-то сверхъестественное совпадение, но потом до меня дошел весь ужас моего положения. Потому что эта женщина была мертва — убита, Шейн. А ведь именно я обвинялся в ее убийстве.

— А вы не убивали?

Этот намек окончательно вывел из себя Дональда Дж. Хендерсона.

— Да нет же, — огрызнулся он. — Я уже говорил вам, что даже не знаком с женщиной по имени Ванда Уэзерби.

Шейн потерял терпение:

— Я знаю. Уже целая куча людей наговорили мне сегодня кучу разных вещей. А то собрание, которое, как вы утверждаете, вы посещали, — что это было?

— Очередное собрание Общества улучшения благосостояния граждан. Дело в том, что сегодня вечером у нас была очень важная повестка дня, и я председательствовал лично. Должен сказать, что меня не интересует, как вы к этому относитесь, Шейн, — холодно добавил Хендерсон.

— Дверь у вас за спиной. — Шейн прихлебнул из своего бокала. Хендерсон поджал губы и замолчал.

После некоторой паузы Шейн спросил:

— В какое время проходило ваше собрание?

— Оно открылось ровно в девять тридцать.

— И участники собрания могут точно сказать, сколько вы там находились?

— Мы закончили в начале двенадцатого. Между прочим, Шейн, я пришел сюда не на допрос.

— А зачем же вы пришли? — резко оборвал его детектив.

— Чтобы прямо вам обо всем рассказать и попросить вас проявить благоразумие, когда вы завтра утром вскроете вашу почту и прочтете это абсурдное обвинение в мой адрес. Этот дьявольский план задуман, чтобы погубить меня, это ясно, — с жаром продолжал он. — Я понял, что это единственное объяснение, как только услышал, что та женщина действительно убита. Эти подлецы хотят запачкать мою репутацию.

— Вы что, в самом деле думаете, что был убит человек только затем, чтобы бросить на вас подозрение и таким образом повредить вашей репутации? — скептически спросил Шейн.

— А какое еще может быть объяснение? Боюсь, вы не имеете достаточно полного представления о тех порочных силах, с которыми я вступил в борьбу, открыто призвав запретить использование общественных фондов на жилищное строительство. Я не раз заявлял публично, что это прямая дорога в ад — к социализму и даже еще хуже. К коммунизму, сэр. — Его голос стал густым и раскатистым, перед Шейном стоял настоящий фанатик — типичный оратор с Юнион-сквер. — От меня решили избавиться. Это обычная тактика русских, которым служат эти негодяи. Эти вероломные трусы, они… в конце концов, они не американцы. Если вы верите в демократию и если вы истинный гражданин нашей свободной республики, вы не станете колебаться, на какую сторону встать в этой борьбе.

Шейн потушил сигарету и тихо спросил:

— Чего вы от меня ждете?

— Разве вам не ясен ваш долг? По-видимому, утром вы получите оригинал этого письма вместе со взяткой в тысячу долларов за ваше невольное соучастие в их планах меня погубить. Отказавшись от участия в этих коварных замыслах, вы нанесете чувствительный удар по врагам нашей страны и моим.

— Короче говоря, — сказал Шейн, — вы хотите, чтобы я закрыл глаза на улики против вас.

— Улики? — фыркнул Хендерсон. — Письмо, подписанное убитой женщиной, не улика. Это полная клевета. Обратите внимание на простодушное коварство их плана. Видимо, и само письмо фальшивка. Женщина, имя которой стоит в письме, мертва и не сможет отказаться от своего авторства. Таким образом и возникают так называемые улики против меня. Как только это письмо или всего лишь намек на его содержание станет известным, на мне навсегда останется клеймо подозреваемого в убийстве, несмотря на все мои категорические опровержения, несмотря на все доказательства, которые я могу привести в свою защиту.

— Итак, я должен порвать письмо Ванды Уэзерби исключительно на основании ваших голословных утверждений и забыть о нем? — спросил Шейн. — А что же вы мне посоветуете сделать с тысячей долларов?

— Оставьте себе, — подхватил Хендерсон. — Если она действительно сама их послала — в чем я серьезно сомневаюсь, — она уже никогда об этом не узнает. Ну а если все это подлог, то те, кто послал эти деньги, вряд ли посмеют объявиться и потребовать их назад.

Шейн рассмеялся и допил свой коньяк.

— И некоторые, — с восхищением произнес он, — считают, что эти частные детективы — прохвосты. Вы бы лучше выметались отсюда к чертовой матери, Хендерсон. Я ложусь спать. — Он поднялся, развязал галстук и начал расстегивать рубашку.

У его посетителя отвисла челюсть.

— Боюсь, вы не поняли. Без сомнения, вы обязаны понять важность…

— …Доверия к моим клиентам, — рассердился Шейн. — Если кто-то платит мне тысячу долларов, чтобы я расследовал дело по подозрению вас в убийстве, значит, черт возьми, я отработаю эту тысячу долларов.

— Даже если это грязные деньги коммунистов? — строго спросил Хендерсон.

— Даже если это грязные деньги коммунистов, — решительно ответил Шейн. Он резко отвернулся и начал стягивать с себя рубашку.

— А если предположить, — с колебанием произнес Хендерсон, — что я вышел бы со встречным предложением в два раза большей суммы, чтобы вы не расследовали это дело?

— Я бы вышвырнул вас вон, — ответил Шейн, шагнув к двери спальни и на ходу расстегивая ремень. Он захлопнул за собой дверь, снял с себя остальную одежду и облачился в пижаму.

Когда он вернулся, гостиная была пуста и входная дверь закрыта. Шейн облегченно вздохнул и налил себе последнюю маленькую порцию коньяка, потом присел на край стола, снял трубку с телефона и набрал номер.

Довольно долго никто не подходил, наконец послышался сонный голос Генри Блэка.

— Майкл Шейн беспокоит, Хэнк, — отрывисто сказал он. — Есть у тебя что-нибудь на завтрашнее утро?

— Ты имеешь в виду сегодняшнее утро? Господи, Майкл…

— Ну хорошо, сегодняшнее, — согласился Шейн.

— Да ничего, кроме отвратительного похмелья, — ответил Блэк.

— Мэтью все еще с тобой?

— Да, если судить по моей чековой книжке, но сам я иногда в этом сомневаюсь.

— Для тебя с Мэтью есть работа, — перебил его Шейн. — Подъезжайте рано утром к почте — до того, как начнут разносить письма и газеты — и установите слежку за почтальоном, который приносит утреннюю почту в мою контору. Не спускайте с него глаз, Хэнк, до самой конторы.

— Минутку. А как я узнаю, что это именно и есть тот почтальон?

— Если даже такой хитрый черт, как ты, не сможет это узнать, — ответил Шейн, — возможно, все и так будет в порядке, потому что этого не смогут сделать и предполагаемые налетчики. В этом случае вам с Мэтью надо будет поболтаться на улице рядом с конторой около девяти утра, потому что это будет их последний шанс.

— Налетчики? Так это работа со стрельбой, Майкл?

— Нацепи на себя все, что у тебя есть, — с мрачным юмором посоветовал Шейн. — Сегодня вечером они уже пускали свои пушки в ход, так что не экономь на патронах, если что-то все-таки произойдет.

— Эй! Что же ты тогда звонишь мне? — обеспокоенно спросил Блэк. — Если ты знаешь, кто это…

— Я-то как раз не знаю. Но они меня знают, и я могу все испортить, если сам буду этим заниматься. Кроме того, — довольным голосом добавил он, — я заплачу тебе за твою работу, а сам в это время собираюсь слегка вздремнуть.

Он повесил трубку, усмехнулся протестам Блэка и отправился спать с сознанием того, что сделал все возможное, чтобы его почта пришла утром в контору нетронутой.

Глава 12

На следующее утро Шейн, выспавшийся и довольный, распахнул дверь своего офиса ровно в девять — редкий случай с тех пор, как он открыл собственную контору в деловом центре Майами. При виде Уилла Джентри, бесстрастно застывшего на одном из жестких стульев в небольшой приемной, и Тимоти Рурка, навалившегося всем телом на низкую перегородку и болтавшего с Люси Гамильтон, которая сидела за своим столом, он ухмыльнулся:

— Приветствую всех. Ты уже на ногах, Уилл? Рановато для тебя. Привет, Тим. Доброе утро, Люси. Эти ребята тебя не слишком беспокоят?

Она улыбнулась.

— По-моему, Тим не в своей тарелке в присутствии шефа Джентри. Их интересует, во сколько приносят почту.

— А, да. Я жду важное письмо, Люси. От женщины по имени Ванда Уэзерби.

— Ох, конечно. — Она наморщила лоб, словно что-то припоминая. — Это та женщина, которая вчера дважды звонила сюда, Майкл. Она сказала, что отправила тебе письмо.

Шейн торопливо ответил:

— Это и есть то самое письмо, которое всех нас интересует. Я обещал Уиллу дать взглянуть на него, так что принеси его к нам сразу, как только придет почта. — Он повернулся в сторону внутреннего кабинета, добавив через плечо: — Здесь стулья гораздо мягче, Уилл.

— Я останусь на этом самом месте, пока не придет почта, — проворчал Джентри. — И если письмо будет там, я не хочу, чтобы Люси меня задерживала.

— Люси и не собирается этого делать, — запротестовал Шейн. — В конце концов, я обещал тебе это вчера вечером, помнишь?

— Я знаю, — спокойно ответил Джентри. — Но в прошлом я не раз наблюдал, какие трюки ты выделываешь, чтобы увильнуть от устных обещаний. Я отсюда никуда не пойду. Иди сюда, Майкл. Я хочу задать тебе несколько вопросов.

Шейн покорно пожал плечами, шагнул назад, повернул стул и сел на него верхом, обхватив руками спинку — лицом к шефу.

— О’кей. Только давай еще немного поторгуемся. За каждый твой вопрос ты отвечаешь на один мой. Валяй.

— Что случилось в твоем гараже сегодня утром?

— Я уже докладывал твоим ребятам. Парочка гангстеров сидела в засаде. Когда я въезжал в гараж, они начали стрелять. Поэтому мне пришлось пропилить сквозь заднюю стенку без остановки.

— Ты узнал кого-нибудь из них?

— Нет. На том, что стоял ближе ко мне, была маска, а рассмотреть другого у меня просто времени не было.

— Что дало тебе основание думать, что их послал Гарли?

— Ты. Ты допустил, чтобы Гарли ушел от вас в уверенности, что именно я навел вас на него — в связи с убийством. А он, как известно, из тех, кого подобные вещи задевают.

Джентри хмыкнул, вынул изо рта размокший окурок сигары и бросил его в высокую напольную пепельницу возле своего стула.

— Это все, к чему ты можешь придраться?

— Этого достаточно. Есть еще вопросы?

— Что ты знаешь об Элен Тейлор?

— Чертовски мало, — быстро ответил Шейн. — Возможно, гораздо меньше, чем ты. Она работала актрисой на радио, — начал он, загибая пальцы. — Она умерла около полуночи, вероятно, от отравления стрихнином. Незадолго до этого ее соседка по квартире застала ее в судорогах, бормочущую что-то нечленораздельное о Майкле Шейне и Ванде Уэзерби. Упомянутая соседка позвонила мне, но Элен Тейлор умерла прежде, чем я успел к ней приехать. Вот все, что я знаю об этой девушке.

Черные глаза Джентри буквально впились в него.

— Значит, это был тот самый звонок. Когда мы с Тимом сидели у тебя, — заключил он. — Ты солгал тогда, чтобы поехать без меня.

Шейн кивнул в ответ.

— Я спешил. Девушка сказала, что Элен умирает, и я не хотел терять время на объяснение того, чего и сам себе не мог объяснить. Если бы я получил от нее хоть какую-то информацию о Ванде, я бы не стал ничего от тебя скрывать.

— Может быть, — жестко ответил Джентри. — Факт состоит в том, что ты солгал-таки. В результате полиция опоздала к ней на пятнадцать — двадцать минут.

— Доктор, который пытался ей помочь, скажет вам, что Элен Тейлор уже умерла в тот момент, когда мне позвонили. Черт побери, пятнадцать или двадцать минут ничего не меняют.

— Зачем же ты смылся вместо того, чтобы остаться там и объяснить все моим людям?

Шейн усмехнулся.

— У меня было свидание, — напомнил он Джентри. — Мне бесцеремонно помешали, если ты помнишь. И кроме того, я поручил Мэри Девон все в точности вам рассказать. Самому мне нечего было бы добавить.

— Можешь ли ты дать слово, что это все, что было у тебя на уме, когда ты улизнул? Только свидание?

— Это все, что было у меня на уме, — торжественно произнес Шейн. — Черт возьми, надеюсь, Люси не будет ревновать, но даю слово, что следующие полчаса я очень приятно провел в ее квартире, где можно было не только выпить, но и наверстать упущенное. Ведь вы с Тимом прервали меня буквально на подступах к Сильвии.

— Ладно, — раздраженно сказал Джентри, — если ты поклянешься, что все еще не имеешь представления, о чем говорила перед смертью Элен Тейлор…

— Я клянусь, что не имею ни малейшего представления. Это все?

— Полагаю, все. — Шеф полиции посмотрел на часы и нахмурился. — Уже восемь минут десятого. Люси, в котором часу обычно приносят почту?

— Должна быть с минуты на минуту, шеф. — Люси взглянула на репортера, все еще опиравшегося на перегородку перед ее столом. — Может, ты все-таки сядешь, Тим? Мне действует на нервы то, что ты тут маячишь.

Рурк с усилием выпрямился и повернулся к Шейну.

— Пока вы тут с Уиллом дежурите, я отправлюсь к твоей картотеке и исследую ее. По-прежнему во втором ящике?

Шейн рассеянно кивнул.

— Налей и мне глоток коньяку. — Он подождал, пока долговязый репортер скрылся за дверью, и обратился к Джентри: — Теперь моя очередь задать несколько вопросов. Что ты узнал о Ванде Уэзерби?

— Практически ничего. — Шеф вздохнул и достал из нагрудного кармана толстую черную сигару. Откусывая ее кончик, он с отвращением наморщил нос. — Никаких писем в ее доме. Ничего, позволяющего судить о том, откуда она и кто она на самом деле. Создается впечатление, что жила она неплохо, но замкнуто, и мы не нашли ни одного ее знакомого, кроме соседей, с которыми она почти не общалась. Есть еще одна вещь, — продолжал он медленно. — На прошлой неделе в главное управление от нее поступили две жалобы. В обоих случаях мы провели стандартное расследование, но без особого успеха.

— Жалобы от нее или по поводу нее? — с интересом спросил Шейн.

— От нее. Первый раз неделю назад. Она позвонила в одиннадцать тридцать и сказала, что к ней проник взломщик. Дежурный автомобиль был на месте через пять минут. Она была в истерике. Стекло окна спальни было выбито, но преступник, очевидно, слышал, как она звонила в полицию, и смылся. Она настаивала, что это было покушение на убийство, и требовала у полиции защиты, но не смогла привести ни одного аргумента в доказательство того, что это было нечто большее, чем попытка заурядного ограбления.

— Поэтому в защите ей было отказано, — иронически заметил Шейн.

Джентри хрюкнул и пожал массивными плечами:

— Они сдали отчет и оставили наблюдателя на несколько ночей, но ничего не произошло.

Из личного кабинета Шейна вышел Тимоти Рурк с двумя бумажными стаканчиками в руках. Он протянул один из них Шейну и спросил Джентри:

— А в чем состояла вторая жалоба?

— Позавчера… — Шеф замолчал, угрюмо посмотрел на тлеющий кончик своей сигары и предупредил: — Это конфиденциальная информация, Тим. Не для публикации. Кажется, она прислала на анализ коробку шоколада. Утверждала, что эта коробка пришла по почте без обратного адреса и поэтому вызвала у нее подозрения. Она скормила одну шоколадку соседской собаке, и та сдохла через несколько минут. Результаты анализа ей сообщили вчера утром, — угрюмо добавил он. — Это был стрихнин. К ней отправился Гольбейн, но она наотрез отказалась дать ему какую-либо информацию. Она настаивала, что понятия не имеет, кто мог прислать ей эту коробку, и что это наше дело — во всем разобраться и защитить ее жизнь.

— И что вы предприняли? — спросил Шейн.

— А что мы могли предпринять? Гольбейн — хороший малый, но он ничего не смог сделать, когда она сама отказалась нам помочь.

Серые глаза Шейна сверкнули. Фраза, повторявшаяся в письмах Ванды, всплыла у него в памяти: «Он дважды пытался убить меня на прошлой неделе». Вслух он сказал:

— Это было вчера утром. Поэтому она начала звонить мне с полудня — после того, как не получила помощи в вашем департаменте.

— Ну, ей-богу! — взревел Джентри. — Дай мне тоже сказать тебе кое-что, Майкл. Если бы, когда она звонила, ты находился там, где ты должен был находиться — в своей конторе, — у нас уже была бы хоть какая-то информация на этот счет. Вини себя за то, что случилось, если тебе так хочется кого-нибудь обвинить.

— Я виню себя, — коротко бросил Шейн, и на какое-то время в маленькой приемной воцарилась тишина. Джентри опять посмотрел на часы и раздраженно заметил:

— Почтальон сегодня явно опаздывает. Уже шестнадцать минут десятого.

— А тебе не приходило в голову, — вкрадчиво спросил Шейн, — что кто-нибудь попытается помешать тому, чтобы я получил письмо Ванды?

— Каким образом? — удивился Джентри. — Кому известно, что она написала это письмо и что именно она в нем написала?

— Это только предположение. Если убийца знал, что она отправила мне письмо с соответствующей информацией, он мог попытаться что-либо предпринять. Между прочим, стрихнин в шоколаде напоминает мне смерть Элен Тейлор, — продолжил он, сменив тему. — Каким образом она получила свою дозу вчера вечером?

Джентри тихо покачал головой.

— Там не было никакого шоколада, если ты это имеешь в виду.

— Что показал анализ содержимого желудка?

— От четверти до половины грана. Предположительно, принято перед плотным ужином, который значительно замедлил действие яда. Док считает девять часов наиболее вероятным временем.

— Как минимум за час до того, как застрелили Ванду, — пробормотал Шейн. — Итак, придется отказаться от версии, что Элен Тейлор сначала совершила убийство, а потом — самоубийство. Вы проследили, где она была вчера в течение вечера?

— Нам не очень повезло. Очевидно, она была в своей комнате и собиралась куда-то уйти, по словам ее соседки Девон. Нам известно, что в восемь часов у нее было прослушивание, которое длилось минут двадцать. Далее — пробел, до полуночи, когда вернулась ее соседка и нашла ее уже при смерти.

— А что за прослушивание, Уилл? — подал голос Тимоти Рурк.

— Для радиоспектакля. Продюсер позвонил нам сегодня утром, как только прочитал в газете о ее смерти, и вызвался дать все нужные сведения. Он сказал, что она отлично выглядела и была в прекрасном настроении, когда уходила от него, но куда она собиралась, он не представлял.

— Как зовут продюсера? — с беспокойством спросил Рурк.

— У него доброе ирландское имя. М-мм… Флэннаган, кажется. Твой дружок, Тим?

— Если это Ральф Флэннаган, — согласился Рурк, — то выходит, что так. — Он сжал губы, умоляюще посмотрел на Шейна, но тот полностью сосредоточил свое внимание на бумажном стаканчике с коньяком, сделав вид, что ничего не замечает.

— Его слова выглядят достаточно правдиво, — рассеянно пробурчал Джентри, в очередной раз взглянув на часы. Он замолчал, и его багровое лицо приобрело зловещее выражение. — Уже девять двадцать пять, Майкл. Я предварительно справился в нескольких офисах в этом здании. Мне сказали, что почта никогда не приходит позже девяти пятнадцати. Как ты это объяснишь?

— Почему я должен это объяснять?

— Господи, да потому что я уверен, что ты придумал какой-нибудь фокус-покус, чтобы письмо не доставили, пока я здесь, — вскипел от злости Джентри. — Ты выдал себя несколько минут назад, когда предположил, что с почтой может что-нибудь случиться. И учти, если ты действительно отколол подобный номер с почтой Соединенных Штатов, я посчитаю своим долгом добиться того, чтобы тебя засадили в Форт Ливенуорт.

В этот момент зазвонил телефон, и Люси Гамильтон сняла трубку. Джентри остановился, тяжело дыша, и прислушался.

— Минутку, — сказала Люси и передала трубку Шейну. — Это тебя, Майкл. Генри Блэк.

— Буду говорить из кабинета, — ответил он, с достоинством направляясь к двери, и добавил на ходу: — А ты, Уилл, сними трубку здесь. Я думаю, тебе будет интересно, что скажет Хэнк.

Шейн быстро вошел в кабинет и снял трубку, присев на край стола:

— Это ты, Хэнк?

— Да. Думаю, тебе любопытно, как оправдалось твое предчувствие. Все произошло за один квартал от Флеглер-стрит. Двое бандитов в машине поджидали почтальона с пушками наготове. Они быстро его засекли. И если бы мы с Мэтти не следовали за ним по пятам, ему была бы крышка.

— Что произошло? — спросил Шейн, услышав, как перехватило дыхание у шефа Джентри, слушавшего разговор в соседней комнате.

— Почтальон получил пулю в плечо. На почте обещали прислать ему замену. Один из тех парней — Никки Каллони. Мэтти попал ему прямо в сердце. Второго я не знаю, но жить он будет. С ним сейчас беседует полиция.

— Прекрасно, Хэнк. Пришли мне счет. — Затем резко обернулся к Уиллу Джентри: — Все еще хочешь засадить меня в Ливенуорт, Уилл, за вмешательство в работу почты?

Глава 13

Шейн положил трубку. В кабинет, тяжело шагая, вошел шеф полиции.

— Что имел в виду Хэнк Блэк? — взорвался он. — И зачем он вообще тебе звонил?

— Ты сам все слышал, — огрызнулся Шейн. — Ник Каллони на пару с каким-то типом пытался совершить налет на почтальона на Флеглер-стрит. Если бы не Блэк и Мэтью, все так бы и случилось.

На мясистом лице Джентри отразились противоречивые чувства. Он медленно произнес:

— Каллони — правая рука Джека Гарли.

— Мне это тоже известно, — сухо ответил Шейн. — Правда, уже в прошедшем времени, если верить Блэку.

— Ты намекаешь, что налет организовал Гарли? Чтобы письмо Уэзерби не попало по адресу?

Шейн пожал плечами.

— Почему бы тебе самому не пошевелить мозгами? Кстати, ты мог бы извиниться за свои подозрения, что якобы это я пытаюсь что-то подстроить, лишь бы помешать тебе увидеть злополучное письмо. Если, конечно, ты не думаешь, что это я сначала нанял Каллони и его приятеля для нападения на почтальона, а потом послал Блэка, чтобы помешать им.

— Черт возьми, Майкл, если ты предполагал, что Гарли может отколоть подобный номер, почему ты меня не предупредил? Я бы приставил к почтальону охрану. Для этого и существуют полицейские. Тебе не надо было брать людей со стороны для такой работы. В любом случае, выглядит это неважно.

— Твои люди спугнули бы Каллони, — спокойно ответил Шейн. — Он бы туда и не сунулся.

— И остался бы жив, — прогрохотал Джентри.

— Совершенно верно.

— Значит, черт побери, ты подставил его сознательно — в надежде на заварушку?

Шейн закурил и бесстрастно объяснил:

— Поклясться я не могу, но в глубине души уверен, что Каллони был одним из тех головорезов, которые стреляли в меня прошлой ночью. Я также уверен, что стоит за этим именно Гарли. Послав для охраны почтальона Блэка и Мэтью вместо нескольких полицейских, вместо себя самого, наконец, я вытащил Каллони на поверхность, заставил его играть в открытую. Поэтому можешь оставить при себе праведное негодование по поводу его смерти. Если бы я все сделал по-твоему, у тебя была бы вдобавок еще и парочка мертвых полицейских. По-хорошему, тебе бы не мешало нацепить мне на грудь медаль, — добавил он сухо, — и ты это знаешь.

— Когда-нибудь, — сердито сказал Джентри, — ты просчитаешься в своих догадках.

— Это лучше, чем вообще никогда не иметь догадок, — весело отозвался Шейн.

С равнодушным видом Джентри подошел к столу и снял телефонную трубку.

— Люси, соедини меня с полицейским управлением, — сказал он и застыл в ожидании.

Тимоти Рурк стоял, привалившись к дверному косяку, и слушал разговор с лихорадочным вниманием. Воспользовавшись паузой, он обратился к Шейну:

— Правильно ли я все понял? Генри Блэк и один из его помощников охраняли почтальона, и именно они убили Никки Каллони и ранили другого бандита, когда те пытались на Флеглер-стрит совершить налет?

— Не для публикации, — решительно сказал Шейн. — По крайней мере, о моей роли в этой истории. Пусть все узнают, что Блэк и Мэтти оказались там случайно и им просто удалось предотвратить преступление. — Он замолчал, прислушиваясь к разговору Джентри по телефону.

— Говорит шеф Джентри. Позовите лейтенанта Барнса. — Он некоторое время подождал, пожевав намокший кончик своей сигары, затем продолжил: — Барнс?… Возьми несколько человек и поезжайте за Фонарем. Джек Гарли. Правильно. Найди его, где бы он ни был, и задержи. Ничего ему не предъявляй. Просто задержи его. — Он положил трубку и отошел от стола.

Все трое услышали, как открылась входная дверь и протяжный голос произнес:

— Доброе утро, мэм. Извините за опоздание, с почтой произошла некоторая заминка.

Джентри торопливо направился в приемную, Шейн — за ним, почти наступая ему на пятки. Жилистый молодой человек с набитой битком почтовой сумкой протягивал Люси Гамильтон через барьер пачку писем.

— Я возьму почту, — решительно сказал Джентри, протягивая свою короткую толстую руку.

Почтальон обернулся и уставился на него, открыв рот от удивления. Его рот открылся еще шире, когда Шейн оттолкнул шефа полиции в сторону и сердито сказал:

— Только не таким образом, Уилл. Это все еще моя контора, черт побери. Эта почта адресована Майклу Шейну? — спросил он почтальона.

— Д-да, сэр.

— Я шеф полиции, — вскипел Джентри. — Я беру ответственность на себя.

— А я — Майкл Шейн, — обратился рыжий детектив к смущенному почтальону. — Если эти письма адресованы мне, вам лучше передать их сюда.

— Да, сэр. — Он сунул Шейну пачку писем и выскочил из конторы.

— Ну, ей-богу, Майкл, — начал Джентри, но Шейн холодно его оборвал:

— Не ставь себя в глупое положение. Если письмо Ванды Уэзерби здесь, ты его увидишь. Но в то же время ты ведь собираешься заграбастать всю мою почту.

Шейн передал пачку Люси:

— Посмотри, нет ли здесь письма от Ванды Уэзерби. Если есть, дай его мне.

Тимоти Рурк как заинтересованный зритель неподвижно стоял позади них. Люси положила письма на стол и начала быстро перебирать их. На четвертом конверте она остановилась:

— Вот оно, — и протянула своему боссу квадратный белый конверт — тот самый, который он сам себе накануне отправил.

Шейн с важным видом принялся изучать его — так, чтобы Джентри мог его видеть.

— Вот оно. Никакого фокуса-покуса. Никакого жонглерства. Ничего такого. Ты извини, но так уж сложилось, что я почему-то не люблю, когда полицейские роются в моей почте.

Он вскрыл конверт, вытащил на глазах у Джентри два сложенных листка бумаги и чек. Взглянул на чек, он радостно помахал им:

— От того корешка, который вы нашли в чековой книжке Ванды. — Он протянул его Люси. — Положи-ка его лучше в сейф, — посоветовал он, — пока Уилл не попытался схватить и его.

— Оставь чек себе, — проворчал Джентри. — Я хочу прочитать письмо.

— Ты это сделаешь, — успокоил его Шейн, — как только я сам его дочитаю. — Он развернул первый листок и быстро просмотрел его, подняв свои косматые рыжие брови и широко улыбнувшись, когда дошел до постскриптума. Затем он передал его Джентри, предупредив: — Перед чтением постскриптума советую тебе проверить свое давление.

Он развернул второй листок, пока Джентри читал первый. Лицо его помрачнело.

— Понятно, откуда Гарли знал, что в письме, и почему для него было так важно, чтобы я его не получил. Думаю, теперь ты сможешь предъявить ему конкретное обвинение.

Тим Рурк наблюдал всю сцену с выражением замешательства на длинном худом лице. Шейн ухмыльнулся, только сейчас вспомнив, что репортер ничего не знал о подмене и был уверен, что в данную минуту Джентри читал оригинал письма, которое получил Ральф Флэннаган.

Рурк свирепо взглянул на Шейна и глухо проговорил:

— Я думал, черт возьми, ты что-нибудь сделаешь, а не отдашь его прямо Уиллу.

Шейн пожал плечами и направился мимо репортера в свой кабинет, бросив через плечо:

— Уилл, когда прочтешь, дай Тиму посмотреть.

Он подошел к картотеке, выдвинул второй ящик и достал три бумажных стаканчика, бутылку виски и бутылку коньяка. Наполнил два стаканчика виски, себе налил коньяку и закрыл шкаф. В кабинет вошел Уилл Джентри, задумчиво потирая свой тяжелый подбородок и выпуская клубы ядовитого дыма от очередной сигары.

Шейн показал жестом на стаканчики и рассудительно сказал:

— Давай выпьем и забудем обо всем, Уилл. Начиная с прошлой ночи, мы с тобой все время ссоримся, и мне это не нравится. Ты должен признать, что я не пытался тебя провести.

После короткого замешательства Джентри взял виски.

— Я готов отдать тебе должное за твой ловкий ход — послать Блэка для охраны почтальона. Это заставило Гарли играть в открытую, и теперь-то он у нас в руках. — Джентри залпом выпил виски и смял бумажный стаканчик. — Этот сукин сын уже много лет водит нас за нос. Никогда бы не подумал, что он окажется настолько глуп, чтобы попасться по подозрению в убийстве. Как ты думаешь, что за чертовщина была у этой Уэзерби на него, что он решил избавиться от нее таким способом?

Прежде чем Шейн успел ответить, в кабинет, счастливо улыбаясь, вошел Рурк с двумя листками в руках.

— Я не знаю, что это за ловушка, но, в принципе, такое могло случиться и с более славным парнем.

— Ловушка? — переспросил Джентри.

— Я думаю, Тим имеет в виду, — небрежно заметил Шейн, — что все это имеет явные признаки фальшивки. Нам ведь известно, что Гарли получил копию этого письма вчера вечером еще до убийства, поэтому он как будто и не должен был ее трогать.

Черные глаза Джентри с подозрением сузились. Он тяжело опустился в мягкое кресло напротив Шейна.

— Минутку. Он, безусловно, знал об этом письме. Это его и припирало к стенке. Если бы Ванда сейчас была жива, она бы выложила тебе все, что у нее было на Гарли. Он был вынужден убить ее прежде, чем она успеет переговорить с тобой. Возможно, один из его людей крутился около ее дома вчера вечером и слышал, как она звонила тебе и просила срочно приехать. Для Ванды это была крышка.

Шейн задумчиво нахмурил брови.

— Черт его знает, Уилл.

— А чего ради он рискнул ограбить почту Соединенных Штатов? — настаивал Джентри.

— Даже если он не убивал ее, — возразил Шейн, — он понял, что это письмо ставит его в чертовски затруднительное положение, когда узнал, что кто-то уже прикончил ее. Мотив для захвата почты получается практически тот же самый, как если бы он в самом деле был виноват в ее смерти. — Он повернулся в своем стуле и изо всех сил дернул себя за мочку уха. — Думаю, именно это и имел в виду Тим, когда говорил о ловушке.

Репортер придвинулся к столу и положил письмо перед собой.

Сигара у Джентри потухла. Он наклонился вперед, чтобы бросить ее в пепельницу, и спросил у Шейна:

— Ты хочешь сказать, что Ванда Уэзерби не писала этого письма? Что некто, кто хотел ее убить, решил с помощью этих писем бросить подозрение на Гарли?

Шейн медленно произнес:

— Если этот чек настоящий, значит, и письмо написала Ванда. И приняла меры предосторожности, послав копию Гарли, чтобы застраховать себя таким образом. Все это должно было сработать, но, как известно, не сработало.

— Все это так. Когда он убил ее прошлой ночью, то постарался сделать все возможное, чтобы ты не получил этого письма. И если бы ты не послал Блэка, — нехотя вставил он, — ему бы все сошло с рук. Я все-таки считаю, что в сложившихся обстоятельствах это был его лучший шанс. Теперь главное — точно определить, почему Ванда Уэзерби так боялась его.

Ненадолго возникла пауза, затем Шейн отрывисто сказал:

— Скажи мне одну вещь. Ты не знаешь, демонстрируют ли иногда на частных холостяцких вечеринках в «Спортивном клубе» порнографические фильмы?

— Я об этом вообще не знаю, — ответил Джентри.

— Я знаю, — вмешался Рурк. — Ответ — да. Я сам никогда их не посещал, но знаком с ребятами, которые бывали на подобных просмотрах.

— Да-а, — с глубоким отвращением сказал Джентри. — Но эти ребята поклянутся, что ты лжец, если мы привлечем их как свидетелей.

— Когда будете проверять биографические данные Ванды, — поспешно вмешался в разговор Шейн, — обрати внимание, есть ли что-нибудь о ее участии в подобном бизнесе. Ты можешь навести справки в Детройте — проверь с этой точки зрения все, начиная с середины тридцатых годов. И также постарайся найти в Детройте ее мужа, хотя лично мне кажется, что такого просто не существует.

— Откуда, — потребовал Джентри, — ты вытащил эту детройтскую карту, если все еще настаиваешь, что ничего не знаешь об этой женщине?

— Я сделал это заявление вчера в одиннадцать часов вечера, — напомнил ему Шейн. — На тот момент это соответствовало действительности. Я сыщик, Уилл, и это слово значит: тот, кто ищет. Я считал, что это мое дело — раскопать о ней как можно больше.

— И, конечно, ты не расскажешь, откуда у тебя эта информация, — саркастически заметил шеф.

— Нет. Но теперь я раскрыл перед тобой все свои карты. У тебя больше возможностей довести дело до конца.

— Хорошо. — Джентри тяжело поднялся. — Мои ребята будут пахать, как проклятые, а ты расслабишься и соберешь жирные гонорары.

— Каждому свое, Уилл, — вежливо согласился Шейн. — И благодарю.

Джентри с бесстрастным видом вышел из комнаты, оставив дверь открытой. Рурк последовал за ним, осторожно прикрыл дверь, вернулся и с явным удовольствием растянулся в кресле, которое освободил шеф полиции.

— Будь я проклят, Майкл, если ты не скользишь по тонкому льду. Ради Бога, скажи, как тебе удалось подменить письмо с именем Ральфа на другое — с обвинениями против Джека Гарли.

— Ну, на такой фокус должно хватить мозгов даже у газетного репортера.

— Черт меня побери, если б я мог, Майкл. Я стоял совсем близко и смотрел, как ты раскрываешь конверт. Даже если ты заранее проинструктировал Хэнка Блэка совершить своего рода подмену во время заварушки с Каллони, я не представляю, как он мог это сделать. И я не верю, что такого человека можно втянуть в подобные делишки.

Шейн усмехнулся и энергично нажал на кнопку селектора.

— Люси, ты одна?

— Шеф Джентри ушел.

— Закрой входную дверь, — распорядился он, — и если в оставшейся почте есть что-либо важное, принеси сюда.

— Такая почта есть, Майкл, — взволнованно сказала она, — я принесу ее немедленно.

Шейн щелкнул переключателем и повернулся обратно на своем вращающемся стуле. Рурк в молчаливом недоумении сжал свои тонкие губы.

В кабинет вошла Люси с квадратным белым конвертом, положила его перед Шейном и призналась:

— Я была до смерти напугана, когда шеф Джентри чуть не добрался первым до почты. А потом, когда ты размахивал чеком перед его лицом…

— Ты была превосходна, мой ангел, — перебил ее Шейн. — Давай-ка поглядим, что на самом деле Ванда мне написала.

Он вскрыл объемистый конверт и вытряс его содержимое на стол. Вместо двух сложенных листков было целых пять и среди них — чек на тысячу долларов. Он быстро просмотрел четыре листка — все полностью идентичные, за исключением имен, и отложил их в сторону. Пятый листок он прочитал вслух:

— «Дорогой мистер Шейн. Я дважды звонила Вам в контору сегодня днем, а сейчас уже слишком поздно, чтобы успеть связаться с Вами до того, как Вы получите это письмо.

Кто-то хочет убить меня, дважды пытался сделать это на прошлой неделе, но полиция оказалась неспособной что-либо предпринять.

Я в равной степени подозреваю четырех человек, хоть не имею ни малейшего представления, кто именно из них совершает эти попытки. Я не назвала их имен полиции, так как в этом случае мне пришлось бы объяснить причины своих подозрений, а это моя тайна и останется моей тайной.

Единственная мера предосторожности с моей стороны, которая, как мне кажется, может испугать преступника и заставить его отказаться от своих намерений, — это написать четыре отдельных письма, каждое из которых содержит имя одного из них, и разослать их с посыльным по адресам. Таким образом, каждый будет думать, что в случае моей смерти все бремя подозрения упадет на него и это спугнет его — я надеюсь.

Прилагаю чек на тысячу долларов в качестве гонорара за расследование обстоятельств моей гибели, если она произойдет сегодня вечером, и за предъявление обвинения одному из этих четырех.

Если же мой план сработает и я буду жива завтра утром, я позвоню Вам, чтобы договориться о встрече.

Искренне надеюсь познакомиться с Вами лично, преданная Вам Ванда Уэзерби».

Глава 14

— Четверо! — воскликнул Тимоти Рурк. — А ваша Ванда та еще штучка была. — Он придвинул к себе четыре вложенных в письмо листка. — Это Флэннаган. И женщина — Шейла Мартин. Господи, и Джек Гарли! Вот он, все правильно. И Дональд Дж. Хендерсон! И этот старый мерзавец здесь. Он-то в какие игры играл за учительской спиной? — Его лихорадочно блестевшие синевато-серые глаза внимательно изучали разложенные перед ним записи, затем он задумчиво посмотрел на лицо детектива. — Ты не дал себе труда взглянуть хотя бы на имена, — заключил он.

— Я уже видел копии трех этих писем, — сухо ответил Шейн, — и у меня было достаточно оснований считать, что Гарли был четвертым.

— Ты уже видел три из них, да? Значит, девица, с которой ты обнимался вчера вечером, была Шейла Мартин, а не Сильвия, и ты опять надул Джентри?

— Это был чистый экспромт, — ответил ему Шейн, взглянув на Люси. — Нужно же мне было как-то объяснить ее присутствие, чтобы Джентри ничего не разнюхал.

Рурк рассеянно кивнул.

— Я начинаю понимать. Если бы Ральф или любой другой из них знал, что он — всего лишь один из четырех, вряд ли он бы так уж волновался.

— Именно это, по-видимому, и пришло ей в голову, когда она писала эти четыре письма. Она устроила все так, чтобы каждый считал себя единственным обвиняемым.

Рурк многозначительно присвистнул.

— Она не зря беспокоилась, если аж четыре человека имели основания желать ее смерти. Надо полагать, Майкл, что другое письмо ты сам подкинул. Отправил его сам по почте, чтобы можно было без проблем вручить его Джентри. Но не было ли это несколько жестоко по отношению к Гарли — оставить его одного в руках полиции?

— А это должно было быть жестоко, — проворчал Шейн. — Другие, по крайней мере, пришли ко мне за помощью. Кроме того, он единственный из всех четверых не имеет алиби. То есть я еще не проверил миссис Мартин, но мне почему-то кажется, что ее алиби будет на высоте.

Рурк пробормотал себе под нос:

— Трое из четверых имеют алиби. — Он нахмурился и закрыл глаза, некоторое время обдумывая что-то, и потом сказал: — Это все выглядит почти как… сговор.

Шейн кивнул.

— Возможно. Вся беда в том, что никто из троих не признает, что знает остальных.

— А могли они все иметь одинаковые причины? — спросил Рурк.

— Если Флэннаган говорит правду о том снимке, который какой-то парень щелкнул в мотеле, — заметил Шейн, — Шейла Мартин определенно не могла иметь ту же самую причину. И не думаю, что такого типа, как Гарли, можно взять за горло подобным трюком — как Флэннагана. Если бы он действительно состоял в связи с Вандой и у нее были бы соответствующие фотографии, он бы просто послал ее к черту.

Снова возникла пауза. Люси Гамильтон, до сих пор стоявшая и внимательно слушавшая разговор, отодвинула стул и села.

Рурк сидел с опущенной головой, подбородок его лежал на груди, глаза были закрыты. Внезапно он выпрямился и произнес:

— Меня интересует Хендерсон. Мне нравится, что он на подозрении — этот сладкоречивый лицемер. Такой человек как раз и мог оказаться в ситуации Флэннагана, только в более роскошной обстановке.

Шейн покачал своей рыжей головой.

— Хендерсон клянется, что даже не слышал никогда об этой женщине.

— И ты ему веришь?

— Нет. Но у меня нет и доказательств обратного. И у него есть алиби. Кстати, есть кое-что, что ты можешь проверить, Тим. Наверняка кто-нибудь из вашей газеты готовил отчет о вчерашнем собрании Общества улучшения благосостояния граждан, на котором председательствовал Хендерсон. Необходимо точно установить, находился, ли он там между десятью и половиной одиннадцатого вечера.

— Будет сделано, — бодро ответил Рурк. — Ванда Уэзерби, видимо, была настоящей роковой женщиной, раз у четырех столь непохожих людей были причины желать ее смерти.

— Несомненно, спектр ее действий был довольно широк, — согласился Шейн. — Но сейчас нам позарез нужен человек, который действительно знал эту женщину — прежде, чем мы сможем догадаться, почему она так мешала этим четверым.

— Что сделает Джентри, если обнаружит, что ты обманул его с письмом Ванды?

— Отберет у меня лицензию, — ответил Майкл спокойно. — Единственное оправдание, почему я покрывал тех троих, — это доказать их невиновность. — Он отодвинул свой стул и встал. — Не начать ли тебе, Тим, с проверки алиби Хендерсона. Не принимай на веру свидетельство только одного репортера, а разыщи нескольких, присутствовавших на собрании. И еще, я хотел бы встретиться с тобой в редакции примерно через час и просмотреть все эти чертовы материалы на Гарли, которые есть в вашем архиве. — Он повернулся к Люси: — Ты сможешь найти меня там, если возникнет необходимость.

— А чем ты будешь занят и где я смогу тебя найти до этого, если вдруг шеф Джентри захочет тебя увидеть, Майкл?

— Буду проверять алиби Шейлы Мартин и заодно удовлетворю собственное любопытство, действительно ли она настолько любит своего мужа, что угроза разворошить ошибки молодости была для нее достаточным мотивом, чтобы совершить убийство. Только не говори об этом Джентри, — добавил он, широко улыбаясь.

Он вышел из кабинета вместе с Рурком. Неожиданно репортер остановился, щелкнув пальцами, и повернулся к Шейну с кривой ухмылкой:

— Во всей этой неразберихе я чуть не забыл об одной вещи, Майкл. Что это за дела с твоими выступлениями по радио?

Шейн нахмурился.

— То есть?

— Или это телевидение? Ну, ты знаешь, одна из этих программ частных телестудий. — Рурк принял театральную позу и продекламировал: — Сегодня, друзья, мы расскажем вам еще об одной волнующей истории из жизни Майкла Шейна — знаменитого частного детектива из Майами с огненно-рыжей головой и огромными кулаками, полными ярости. Гроза преступного мира и кумир гангстерских подружек. Мы расскажем об одном из самых захватывающих приключений Майкла Шейна.

— Какого черта, о чем ты говоришь? — раздраженно спросил Шейн.

Рурк переменил позу и ответил серьезно:

— Это отличная идея, Майкл. Ты мог бы играть самого себя. Единственный настоящий детектив на радио — вместе с Люси, играющей роль вечно любящей секретарши. У вас будет все, что есть в других постановках, плюс эффект реальности происходящего.

— Майкл, — сказала Люси, затаив дыхание, — это замечательная идея. Они могут написать сценарии по делам из нашей картотеки. Ты что, на самом деле об этом подумываешь?

Шейн озадаченно перевел взгляд с Люси на Рурка.

— Для меня это новости. Откуда ты взял эту идею, Тим?

— А тебе никто не делал подобных предложений? — спросил репортер, смутившись.

Шейн фыркнул.

— Нет. А с чего ты решил, что делали?

Рурк взглянул на своего друга и спросил:

— Ты не стал бы меня обманывать, Майкл?

— Я не стал бы тебя обманывать, — откликнулся тот и опять спросил: — Откуда ты взял эту идею?

— Ну… знакомая девушка с телевидения позвонила мне сегодня рано утром и спросила, есть ли какая-нибудь возможность встретиться с тобой и договориться об ее участии в этой работе. Она знает, что ты мой друг, и она слышала, что уже начались прослушивания, и хотела бы заручиться твоей поддержкой.

Шейн задумался.

— Ты говоришь, эта девушка работает на телевидении? Я думал, все шоу в Майами снимаются в кино.

— Тогда и говорить не о чем? — грустно спросил Рурк. — Эта девушка — очаровательный ребенок. Раньше она работала на радио…

— Все это ерунда, — резко перебил его Шейн. — Не знаю, где она услышала об этой идее, но я хочу это знать. Как ее зовут?

— Мюриэл Дэвидсон. Я дам тебе номер ее телефона, но предупреждаю, что она живет со своей мамочкой и, как бы это сказать, хорошая девочка.

— И тем не менее мне надо с ней поговорить. — Он вынул из кармана маленькую записную книжку и записал номер, продиктованный Рурком.

Люси не выдержала:

— Не будь таким косным отсталым человеком, Майкл. Тим совершенно прав. Ты был бы лучше любого актера. Ты мог бы быть реалистичным.

Шейн развернулся к ней и спросил:

— Надеюсь, ты-то в этом не замешана, Люси?

— Я? Черт возьми, нет. Я впервые об этом слышу, но думаю, что это чудесно. Они ему прилично заплатили бы, Тим?

— Мы будем зарабатывать расследованиями, Люси, — сказал ей Шейн прежде, чем репортер успел ответить. — Я хочу, чтобы ты кое-что сделала в мое отсутствие. — Он достал из кармана конверт с газетной вырезкой, которую подобрал в доме Ванды Уэзерби. Название и адрес бюро были оттиснуты в левом верхнем углу. Он показал его Рурку и спросил: — Ты не знаешь, как действуют подобные учреждения?

— Конечно, знаю. Этот нью-йоркский концерн — один из самых крупных. Они охватывают всю периодику в стране и высылают газетные вырезки на любую тему — за приличную сумму, естественно.

— Каким образом?

— Я думаю, ты платишь авансом за определенное количество вырезок. Пятьдесят, или сто, или что-то в этом роде. Когда квота достигнута, ты можешь обновить заказ или нет — на твое усмотрение.

Шейн кивнул и протянул конверт Люси.

— Позвони им, — распорядился он, — и узнай, когда Ванда Уэзерби начала собирать вырезки о Гарли. Если они будут колебаться, скажи, что их клиент мертв и что речь идет о расследовании убийства.

Он повернулся и широкими шагами направился к выходу, Тимоти Рурк вышел за ним.

Глава 15

Шейла Мартин жила в двухквартирном коттедже в районе Литтл-Ривер в северной части Семьдесят девятой улицы.

Шейн вышел из машины. На лужайке перед домом играла маленькая девочка лет четырех-пяти. У дорожки, ведущей к соседнему входу, на складном металлическом стуле сидела молодая женщина в опрятном хлопчатобумажном платье с вязанием в руках.

Заметив Шейна, женщина перестала вязать и посмотрела в его сторону с безмятежным любопытством на тонком интеллигентном лице.

Шейн снял шляпу и сказал:

— Я ищу миссис Мартин.

— В данный момент ее нет, — любезно ответила женщина. — Она пошла за кофе в магазин за углом и вернется через несколько минут, если вы потрудитесь подождать.

— Спасибо, непременно подожду. — Он присел на корточки и улыбнулся светлоглазой малышке, приближавшейся к нему с робким интересом. — Доброе утро. Ты здесь живешь?

Она сунула в рот указательный пальчик и кивнула, улыбнувшись.

— Дорис очень застенчива с незнакомцами, — объяснила женщина. — Дорогая, не бойся дядю, он хороший. И вынь пальчик изо рта. Я — мать Дорис, — сказала она, — и мы живем в этой половине дома. — Ее темные глаза открыто оценивали Шейна, как бы решая, продает он что-нибудь или пришел собирать деньги по просроченным счетам.

— Я из агентства по кредитам, — представился Шейн, — осуществляю текущую проверку. Супруги Мартин владеют своей половиной или арендуют?

— Арендуют — так же, как и мы. Они хорошие соседи, — быстро добавила она. — У мистера Мартина постоянная работа, и он очень приятный человек. Работает по вечерам и утром спит допоздна. — Она колебалась, как будто хотела сказать что-то еще, но, взглянув на улицу, передумала. — А вот и Шейла.

Шейн нежно потрепал загорелую щечку девочки:

— Ну, пока. — Поднялся и обратился к женщине: — Я встречу ее здесь, чтобы не беспокоить мужа. — Он надел шляпу и спустился по дорожке навстречу Шейле.

Она шла с непокрытой головой, на ней была свободная блузка, широкая юбка и кожаные сандалии на босу ногу, в руках — хозяйственная сумка. Увидев Шейна, она замедлила шаг, подошла совсем близко к нему и встревоженно спросила:

— Что такое, мистер Шейн? Что-нибудь случилось?

— Ничего особенного, вам не о чем беспокоиться, — ответил он небрежным тоном. — До сих пор никто еще не видел письма Ванды Уэзерби, предъявляющего вам обвинение. И пока, насколько мне известно, полиция даже не подозревает о вашем существовании.

— Слава Богу! — Она вздохнула. — Вам уже известно, кто это сделал?

Шейн отрицательно покачал головой и предложил:

— Давайте сядем на минуту в мою машину. Ваша соседка сказала, что ваш муж спит. Ни к чему втягивать его в эту историю. И не волнуйтесь о том, что подумает соседка, — добавил он, заметив, как Шейла в смятении взглянула на женщину. — Я сказал ей, что я финансовый инспектор и провожу текущую проверку. Она думает, что я задам вам несколько вопросов.

Шейла успокоилась, села на переднее сиденье его автомобиля и сказала:

— Джейн — прекрасная соседка, но страшно любопытная.

Шейн захлопнул с ее стороны дверь, обошел машину и сел рядом.

Шейла с отчаянием в голосе спросила:

— Вы думаете, что сможете помешать полиции обнаружить… и прийти сюда допрашивать меня и Генри?

— Если с вашим алиби все в порядке, я сделаю все, что в моих силах. Многое зависит от вашей подруги, Бетти Хорнсби. Мне нужно точно установить, где вы находились между десятью и половиной одиннадцатого вчера вечером.

— О, Бетти подтвердит мое алиби, конечно. Я звонила ей сегодня утром и предупредила, что вы можете зайти к ней. Она живет в трех кварталах отсюда — на Восемьдесят Четвертой улице. — Она дала Шейну адрес и добавила: — Она. вспомнит все места, где мы вчера побывали.

— Надеюсь, это сработает, — рассеянно сказал Шейн.

— Сработает непременно, — ответила она, схватив его за руку и крепко ее сжав. — Но скажите, что случилось вчера после того, как вы оставили меня? Вы спешили к умирающей женщине, говорившей о Ванде. Это было что-то важное?

Шейн отнял свою руку и ответил:

— Не знаю. Она умерла прежде, чем я туда приехал. Вам не знакомы Мэри Девон и Элен Тейлор — актрисы, работающие на радио?

Шейла задумалась на мгновение.

— Нет.

— Вам не знаком радиопродюсер по имени Ральф Флэннаган?

— Н-нет. Не думаю.

— Насколько хорошо вы знаете Хендерсона? — резко спросил он.

— Хендерсона? — Она задумалась, прикусив нижнюю губу, ее глаза вопросительно округлились.

— Дональд Дж. Хендерсон. Местная «шишка».

— О! — Ее лицо прояснилось. — Кажется, я слышала это имя. Я встречала его в газетах.

Шейн пожал плечами.

— О’кей, Шейла. Я поговорю с Бетти Хорнсби. Если ваше алиби подтвердится, сделаю все возможное, чтобы вы избежали неприятностей.

Она опять схватила его за руку и с силой ее сжала.

— Если вам это удастся, я сделаю для вас все.

Шейн в раздумье посмотрел на нее, и она выдержала его взгляд не смутившись. От внутреннего напряжения на ее гладкой шее пульсировала жилка.

Он кивнул и грубовато ответил:

— Я это запомню. — Он протянул руку, открыл дверь с ее стороны, устроился за рулем и включил зажигание. Шейла Мартин, прижав к себе хозяйственную сумку, вышла из машины.

Шейн проехал три квартала с выражением хмурой сосредоточенности на лице. Он остановился напротив маленького уютного коттеджа с темно-красной бугенвиллеей и дверью, увитой с двух сторон бурно разросшимся до самой крыши виноградом. Газон был недавно подстрижен, края его оживлял цветущий гибискус.

Внешний вид дома настолько ввел Шейна в заблуждение, что к встрече с Бетти Хорнсби, открывшей дверь на его звонок, он оказался совершенно не готов.

Вместо опрятной домохозяйки, какую он нарисовал в своем воображении, с кучей ребятишек, цепляющихся за ее юбку, перед ним предстала неряшливая полноватая блондинка с чрезмерно накрашенными губами. Волосы были накручены на металлические бигуди, на ней было запахивающееся кимоно из цветного шелка, подчеркивающее ее бесформенную фигуру.

— Войдите, — с жеманной улыбкой сказала она. — Здесь страшный беспорядок, но у меня не было времени убраться после вчерашней вечеринки. Знаете, как это бывает.

Шейн напомнил себе, зачем он здесь, и вошел в душный полумрак неубранной гостиной с занавешенными окнами. Воздух был пропитан зловонием переполненных пепельниц и запахом недопитых с вечера рюмок. Он снял шляпу и бросил ее на стул, потом вежливо отклонил ее неумеренные предложения выпить.

— Сядьте, пожалуйста. Я хочу задать вам несколько вопросов.

— Конечно, — ответила она. — Теперь я поняла, кто вы. Вы Майкл Шейн, знаменитый детектив. Шейла говорила, что вы ужасно привлекательны с этой рыжей шевелюрой и всем остальным. — Она присела на маленькую софу прямо напротив него и небрежно скрестила свои пухлые ноги, позволив полам кимоно раскрыться с обеих сторон. — И она предупредила, чтобы я не смела приставать к вам. Как будто я могу, — добавила она, глупо хихикая, — в таком виде. — Она коснулась кончиками пальцев своих бигуди. — Но если у вас есть хоть чуть-чуть времени, я мигом организую вам что-нибудь выпить.

Шейн постарался говорить огорченным тоном:

— Я очень спешу. Может быть, в другой раз, поскольку теперь я знаю дорогу. А сейчас я хотел бы знать — где вы с Шейлой были вчера вечером.

— Это было ужасно интересно, — ответила она. — Шейла была в сильном возбуждении, но ничего не объяснила мне, только сказала, что ей надо собрать кучу денег до полуночи. Я ждала в тот вечер гостей, но Шейла была без машины — на ней уехал Генри, — поэтому мы сели в мою. Я оставила входную дверь открытой, свет — включенным и приготовила напитки — так, чтобы мои гости могли позаботиться о себе сами. Потом я повезла Шейлу по всем знакомым, которых я знаю достаточно хорошо, чтобы попросить у них взаймы. И только сегодня утром она сказала мне, что деньги были нужны, чтобы заплатить вам гонорар, но не сказала за что.

Она замолчала, вздохнула и наклонилась к Шейну, веки ее подрагивали, блеклые голубые глаза светились любопытством.

— Речь не идет о ней и Генри, да? — спросила она. — Они не… поссорились?

Шейн веско ответил:

— Это конфиденциальное дело, миссис Хорнсби. Во сколько Шейла приехала сюда вчера вечером?

Она откинулась назад и сказала:

— Она говорила, что вы захотите узнать это. Она пришла в десять часов. Я знаю это совершенно точно, потому что ждала выступление «Хельтер-Скельтер Бойз». Вы слышали их когда-нибудь, мистер Шейн? Иногда они просто буйствуют. Передача начиналась в десять часов, и, когда Шейла вошла, диктор как раз объявлял их выступление. И я тут же ушла с ней, потому что она ужасно мила и я готова сделать для нее все.

— И куда вы поехали вначале? — спросил Шейн.

— К Мэйми Элдон. Это между бульваром и Девяностой улицей. Джон, ее муж, спал, но Мэйми порылась в его брюках, нашла сорок два доллара и отдала их Шейле. Затем мы заскочили в «Крокус-бар» на бульваре, и я заняла десятку у бармена. «Хельтер-Скельтер Бойз» заканчивали выступление, как раз когда мы выходили из бара. Все-таки получасовая программа для них маловата. Ей-богу, мистер Шейн, они просто уморительны. Там есть один толстяк…

— Мне действительно пора идти, миссис Хорнсби, — твердо сказал Шейн и встал.

— Мисс Хорнсби, — поправила она его кокетливо. Она встала и проводила его до дверей. — Я собиралась рассказать вам об остальных местах, в которых мы побывали, и…

— Я зайду, — пообещал Шейн, — если мне понадобится еще какая-нибудь информация.

— Заходите в любом случае. И в следующий раз дайте мне знать об этом заранее, я приготовлю коньяк. Шейла рассказала мне, что вы его предпочитаете пить.

— Обязательно. — Снаружи он остановился и глубоко вдохнул свежий, наполненный солнцем воздух.

Он шел по дорожке не оглядываясь (сознавая, что Бетти Хорнсби стоит в дверях, приторно улыбаясь ему в спину), в раздраженном недоумении, как женщина, подобная Шейле Мартин, может называть такую шлюху, как Бетти, своей лучшей подругой.

Он прогнал свое раздражение, напомнив себе, что друзья Шейлы его не касаются, и повернул обратно в деловую часть Литтл-Ривер, где остановился у первого телефона-автомата.

Он вышел из машины и набрал номер актрисы с радио, который дал ему Рурк.

На его звонок ответил приятный, чуть искаженный телефоном голос:

— Мюриэл Дэвидсон у телефона. Кто говорит?

— Майкл Шейн, мисс Дэвидсон. Тим Рурк дал мне ваш номер сегодня утром, я хотел бы с вами встретиться.

— Майкл Шейн! — В ее голосе чувствовалось недоверие. — Детектив?

— Да. Тим рассказал мне о вашем звонке, и я хотел бы обсудить с вами это дело.

— Понимаю. Конечно. — Она справилась со своим волнением и тут же спросила деловым тоном: — Когда вам было бы удобно, мистер Шейн?

— Прямо сейчас.

— Я собираюсь завтракать. Потом мне надо в студию.

— Позавтракаем вместе, — предложил Шейн.

— Это было бы чудесно. Я живу между бульваром и Двенадцатой улицей. Назовите место.

Шейн на мгновение задумался, потом сказал:

— Встретимся у Крамера. Вы знаете, где это?

— О, да.

— Через пятнадцать минут?

— Буду.

Она оживленно попрощалась, и Шейн нахмурился, понимая, что она придет в надежде, что ей предложат роль в радиопостановке, существовавшей лишь в чьем-то воображении. Он ненавидел себя за то, что не сказал ей правду по телефону, но при этом пришлось бы столько объяснять, что лучше было оставить объяснения до личной встречи.

Глава 16

Убедившись, что Мюриэл Дэвидсон еще не пришла, Шейн занял свободный столик недалеко от входа. Он заказал двойной «Сайд-кар», намекнув, что с коньяком не страшно и переусердствовать, и предупредил, что место напротив него занято, так как он ожидает гостью.

Мюриэл и коктейль прибыли одновременно. Эта молоденькая стройная девушка с темными блестящими глазами была удивительно красивой. На ее тонком изящном лице застыло выражение наигранного спокойствия.

Шейн приподнялся и улыбнулся ей, когда она в нерешительности остановилась на пороге. Она тут же его заметила и подошла к его столику, спросив прекрасно поставленным голосом:

— Вы мистер Шейн?

— Да, это я. Мисс Дэвидсон?

Она утвердительно кивнула и села напротив него. Шейн откинулся назад и устроился поудобнее со своим коктейлем.

Она заказала апельсиновый сок, черный кофе и сухой тост, объяснив с кислой улыбкой:

— Телевидение гораздо строже к диете, чем радио.

— Я слышал, что телевидение жестче по отношению к актерам со многих сторон. Давно вы там работаете?

— О, я пришла туда недавно. Ваше новое шоу будет поставлено на телевидении или на радио, мистер Шейн?

Шейн на мгновение заколебался. Ему понравились чистые ясные глаза этой девушки и по-юношески открытые манеры. Он быстро изменил свое решение.

— Об этом я и хотел бы с вами поговорить, Мюриэл. Откровенно говоря, в первый раз я услышал об этих планах сегодня утром от Тима Рурка, который сослался на ваш звонок.

Она удивленно моргнула.

— Вы хотите сказать, что они еще не заключили договор с вами?

— Я даже не знаю, кто они такие, — объяснил он.

— Но это невозможно. Они просто обязаны были получить ваше согласие, не так ли?

— Я тоже так думаю.

— Ничего не понимаю, — нерешительно сказала Мюриэл, она была явно сбита с толку и крайне разочарована. — Мне сказали, что все решено и они распределяют роли и готовятся к репетициям.

— Кто вам это сказал?

— Мне очень жаль, — ответила она, — я дала честное слово никому об этом не говорить, но информация вполне достоверная. Я так поняла, что девушка, выбранная на главную роль, не сможет играть и что есть шанс для другой актрисы получить эту роль. Вот почему я позвонила сегодня утром Тиму так рано. В этом бизнесе все вопросы решаются быстро, и я подумала, что если смогу договориться с вами о встрече и вы решите, что я подхожу для этой роли… — Она застенчиво запнулась, но заставила себя улыбнуться. — Идея программы звучала очень интересно. Это действительно чудеснейшая идея, — продолжила она энергично. — С вашей репутацией и популярностью, мистер Шейн, провал просто невозможен. Может быть, продюсер, который все это придумал, откладывает встречу с вами, пока не будет готов сценарий и пока не пройдут первые репетиции. Это могло бы объяснить, почему все держится в такой тайне. Подобную идею могут перехватить. А она и в самом деле необычайна. Конкуренты с другого канала с радостью за нее ухватятся. Настоящий детектив в реальных обстоятельствах занимается расследованием преступлений, бывших в действительности, — закончила она, и ее глаза сверкали от возбуждения.

Шейн улыбнулся ее энтузиазму.

— Может быть. Предположим, я обещаю вам это, Мюриэл. Если в будущем подобная затея будет осуществлена, я сделаю все от меня зависящее, чтобы вы получили эту работу. В обмен на это обещание вы скажете мне, кто вам об этом рассказал.

Воодушевление постепенно исчезло с ее лица, и она уныло покачала головой.

— Я не могу этого сделать, мистер Шейн. Я обещала.

— Но почему? — спросил он. — Почему ваш информант потребовал такое обещание?

Она сдвинула брови, но тут же складки на лбу разгладились.

— Точно не знаю. Я предполагаю, что он сам нарушил обещание, сообщая мне эти сведения. Вы не представляете себе, насколько все скрытны и ревностно оберегают свои секреты на радио и телевидении.

— Это был Ральф Флэннаган?

— Ох, нет, — прямо и без колебаний ответила она. — Я знаю, конечно, Ральфа, но это лишь шапочное знакомство. Вы считаете, что это он планирует такую постановку?

Шейн пожал плечами.

— Просто так получилось, что из тех, кто активно работает на радио в Майами, он — единственный, с кем я знаком. — Он замолчал, когда официант поставил перед Мюриэл ее скудный завтрак, а потом спросил: — Вам о чем-нибудь говорит имя Ванды Уэзерби?

— Ну, это женщина, которую убили вчера вечером.

Шейн кивнул.

— А раньше вы когда-нибудь ее встречали или хотя бы слышали ее имя при других обстоятельствах?

— Нет. Совершенно уверена, что нет. Это имя не из тех, что быстро забываются. А почему вы спрашиваете об этом, мистер Шейн?

Прежде чем ответить, Шейн допил свой коктейль.

— Я буду с вами предельно откровенен, и это исключительно между нами. Вполне возможно, что слышанная вами история о моем выступлении на радио имеет отношение к смерти Ванды Уэзерби. Какое именно — пока не знаю. На каждом шагу моего расследования я так или иначе натыкаюсь на радио или телевидение. Вот почему я хочу попросить вас нарушить ваше обещание и назвать мне имя человека, давшего вам сведения о «моей» программе.

Она опять нахмурилась, и лицо ее приняло озадаченное выражение.

— Боюсь, что не понимаю, о чем идет речь.

— Я сам себя не вполне понимаю, — раздраженно сказал он. — Это возможная зацепка. Вот и все. И к настоящему моменту их у меня чертовски мало. Вы знали Элен Тейлор? — вдруг спросил он без всякого перехода.

— Да. Довольно хорошо. Я была ужасно огорчена, когда сегодня утром прочитала в газете о ее внезапной смерти. Я виделась с ней всего несколько дней назад, и она выглядела совершенно здоровой.

— В утренней газете нет полной информации, — мрачно сказал он. — Элен Тейлор отравили.

— Вы хотите сказать — убили?

Шейн утвердительно кивнул.

— Это тоже между нами. У меня есть основания предполагать, что ее убил тот же человек, который застрелил Ванду Уэзерби. Возможно даже — тот же человек, которого вы выгораживаете своим обещанием.

— Ох, нет! — тут же уверенно воскликнула она. — Он не мог — нет, мистер Шейн. Это просто невозможно.

— Я не утверждаю, что ваш друг — убийца, — сказал Шейн. — С другой стороны, стали бы вы его защищать, если бы он им был? Если б он действительно убил Ванду Уэзерби и вашу подругу Элен Тейлор?

— Нет. Конечно нет. Но никто не заставит меня поверить, что он способен на такое.

— Ну что ж, если ему удалось внушить подобную преданность такой замечательной девушке, как вы, — убежденно сказал Шейн, — с ним, должно быть, все в порядке. Но мне необходимо знать, где он слышал то, что передал вам. Это может-оказаться очень важным.

— Но, мистер Шейн, я убеждена, что ни о чем таком он и понятия не имел, когда звонил мне, — горячо ответила она.

— Конечно, нет. Если бы он знал, что эта информация может иметь значение для расследования убийства, не кажется ли вам, что он сам захотел бы рассказать мне об этом?

— Наверно. — Какое-то время она сидела тихо, потом продолжила: — Да, я уверена, что он так бы и сделал. Это Гарольд Прентисс, ассистент режиссера в той постановке, которую мы сейчас снимаем. Он будет в студии, вы можете поехать и поговорить с ним прямо сейчас.

— Мне бы очень этого хотелось. — Пока она допила свой кофе и доела последний кусочек тоста, он взглянул на чек, положил на стол две купюры и немного мелочи и встал из-за стола со словами: — Моя машина здесь у входа.

— Это довольно далеко, в районе Уэст-Флеглер, — сказала она. — У них там в старом здании временные офисы и небольшая студия, оборудованная для съемок в интерьере.

Они вышли, сели в машину и поехали по Бискайскому бульвару на юг.

Импровизированная телестудия оказалась большим трехэтажным особняком неподалеку от Корал Гейблс. Шейн припарковался в просторном дворе рядом с десятком других автомобилей, поднялся вслед за Мюриэл по шатким ступенькам на крыльцо и попал в коридор, ведущий в то, что когда-то называлось танцевальным залом. Теперь это было огромное пустое помещение с электрическими кабелями на потолке и на полу, осветительными лампами, одни из которых свисали с потолка, а другие были укреплены на тяжелых металлических стойках. В дальнем конце стояли четыре большие камеры на роликовых подставках и под прямым углом были установлены две перегородки, имитирующие часть жилой уютно обставленной комнаты — с диваном и двумя обитыми стульями, на которых сидели развалясь две девушки и мужчина в окружении камер и юпитеров. Вокруг них суетилось человек десять, жестикулируя и споря между собой — этот галдеж показался Шейну вавилонским столпотворением.

— Боюсь, что я опоздала, а я еще даже не загримирована, поэтому прошу меня извинить. Мне надо спешить. Вы найдете Гарольда в его кабинете на втором этаже — наверх по лестнице, первая дверь направо. И обязательно объясните Гарольду, почему я направила вас к нему, — сказала Мюриэл и тут же исчезла за одной из дверей.

Шейн взобрался по старинной винтовой лестнице и постучал в дверь с табличкой: «Прентисс. Личный кабинет».

Голос из-за двери ответил: «Входите», — и Шейн вошел в комнату, бывшую, очевидно, когда-то хозяйской спальней, а теперь превращенную в самый захламленный кабинет, какой он только видел. Беспорядок, как постепенно выяснилось, был естественной средой обитания работников телевидения. Три письменных стола были завалены папками и просто какими-то бумажками, в углу стояли две стойки с пишущими машинками, в трех картотечных шкафах почти все ящики были наполовину выдвинуты. Уровень валявшихся на полу бумаг местами доходил до щиколоток. И посреди всего этого хаоса стоял костлявый утомленного вида молодой человек, возбужденно говоривший что-то по телефону.

— Гроша ломаного не дам за то, что ты об этом думаешь, дорогая. Я говорю тебе — все декорации так провоняли, что пришлось проводить окуривание. И хватит об этом. — Он помахал своей тощей рукой в воздухе. — И всего тебе, моя сладкая. — Повесил трубку и, не переводя дыхание, спросил: — Кто вы такой?

— Майкл Шейн. Вы Прентисс?

— Несомненно. — Очевидно, имя Шейна ни о чем ему не говорило. Он повернулся, прошаркал босыми ногами через ворохи смятых бумаг и сел за один из столов, повернувшись к детективу спиной, потом положил локти на стол, закрыл лицо руками и застыл.

Шейн достал из нагрудного кармана сигарету, и звук чиркнувшей спички резко раздался в тишине. Ассистент режиссера продолжал сидеть в той же позе — молча и без движения.

Шейн пробрался через разбросанные бумаги, присел на угол стола в нескольких шагах от Прентисса и сказал:

— Мое имя — Майкл Шейн. Я хочу…

— Да помолчите! — Прентисс резко поднял голову и уставился на рыжего детектива. — Неужели вы не видите, что я пытаюсь сосредоточиться? Майкл Шейн, вы сказали? Вроде Ниро Вульфа?

— Только другой, — согласился Шейн. Он глубоко затянулся и спросил: — Где вы слышали о том, что я собираюсь сделать радиопередачу?

— Вот это да! — Он щелкнул своими костлявыми пальцами, затем положил руку на лоб. — Вы настоящий, да? Действительно — Майкл Шейн! С тяжелыми кулаками, пьющий-только-коньяк частный сыщик Майами. Почему бы вам и не сделать радиопередачу, раз вам так хочется? Плюс-минус одна передача в эфире никакой погоды не сделает.

— Где вы об этом слышали? — терпеливо повторил Шейн.

Гарольд Прентисс непонимающе уставился на него, потом откинулся назад, положил одну ногу на край стола, пошевелил своими пальцами с темно-красными ногтями и с отвращением сказал:

— Ну не дурацкий ли цвет? Я же просил цикламен, черт бы их побрал.

Шейн наклонился и хлопнул его по плечу с такой силой, что Прентисс развернулся, и его нога соскочила со стола. Он обрел равновесие, встал и совершенно серьезно спросил:

— Зачем вы это сделали?

— Прекратите валять дурака, — прорычал Шейн. — И отвечайте на мой вопрос.

— А о чем вы меня спрашивали? — Он казался искренне озадаченным.

— Откуда у вас информация о радиопередачах с Майклом Шейном?

— А, это… — Он неопределенно взмахнул руками. — Должно быть, кто-то мне сказал. — Он наклонил голову набок и прищурился. — Вы, конечно, будете играть самого себя. Это необыкновенная идея. Просто изумительная. На телевидении вы их всех сделаете.

Шейн проскрипел сквозь зубы:

— Сядьте и замолчите.

Прентисс сел и замолчал.

— Вы можете либо ответить мне на этот вопрос, — сказал Шейн, — либо вам придется отвечать на него в полиции.

— Я не… думаю, что… понимаю, — сказал ассистент режиссера, нахмурившись.

— Я занимаюсь расследованием убийства. Двух убийств. И эта информация может иметь к ним отношение.

— А я тут при чем? — Он сбросил маску преувеличенной рассеянности и стал собранным и деловитым.

— Вы позвонили сегодня утром актрисе по имени Мюриэл Дэвидсон и посоветовали ей обратиться за ролью в этой постановке. Я хочу узнать, откуда пошли эти слухи.

— Кто знает, откуда берутся слухи? Подобные вещи невозможно хранить в тайне. По крайней мере, в этом бизнесе.

— Но слух должен быть на чем-то основан, а в данном случае ничего такого нет.

— Нет? — Прентисс задумчиво нахмурился.

— Ничего абсолютно. Итак, кто-то пустил этот слух. Кто?

— Господи, я не знаю, где я это слышал. Такие вещи можно подцепить…

— Это ложь, — мягко перебил его Шейн. — Вы не стали бы настаивать, чтобы Мюриэл пообещала не выдавать свой источник информации, если бы вы просто подцепили эти слухи. Я хочу знать, откуда у вас эти сведения.

— Понятно. — Прентисс вздохнул и сжал губы, забарабанил пальцами по столу. Потом спросил, не поднимая глаз: — Вы говорите, это может оказаться важным в расследовании убийства?

— Да.

— Я опасался этого, — признался он. Он опять вздохнул и сказал с горечью: — Было глупо с моей стороны говорить об этом с Мюриэл. Я пытался добиться ее в течение трех недель, не продвинувшись ни на йоту, и решил, что она должным образом оценит эти сведения. Каких только глупостей мужчина не вытворяет, когда его хромосомы теряют терпение.

— Я жду, — напомнил Шейн.

— Это была девушка по имени Элен Тейлор. Когда я услышал сегодня утром по радио, что она умерла прошлой ночью и что полицию интересует, где она была между половиной девятого и полуночью, я понял, что не стоит впутываться в эту историю. Я и не стал — решил закрыть рот.

— Ну так откройте его сейчас, — посоветовал Шейн.

— Да. — Гарольд Прентисс пожал плечами. — Я пригласил Элен на ужин. Вот и все. После ужина проводил ее домой, пожелал ей доброй ночи и по-братски чмокнул в щечку в этом ужасном вестибюле ее отеля. Дело в том, что она плохо себя почувствовала и не хотела, чтобы я к ней поднимался. Это абсолютно все.

— Где вы ужинали?

— В «Пальм Вилле». Мы встретились там без чего-то девять, и я отправил ее спать около десяти часов.

— Ей стало нехорошо после ужина?

Прентисс энергично кивнул.

— Она выпила до нашей встречи и была слегка навеселе. У нее заболел живот. Она решила, что это из-за чего-то крепкого на пустой желудок, а потом тяжелой пищи. Может, так оно и было.

— Вы знаете, где она пила?

— Нет, я не спросил. Она только что получила новую работу и, как вы понимаете, отмечала это событие.

— Что за работа? — спросил Шейн.

— В радиопостановке. Она бы ничего мне об этом не стала говорить. Сказала только, что это большой секрет, поэтому я не стал давить на нее. Потом, когда мы ужинали, она спросила меня, слышал ли я когда-нибудь о Майкле Шейне. Я ответил, что слышал, и спросил, что слышала она. Она смутилась и попыталась отговориться, сделав вид, что это праздное любопытство. Но когда я подыграл ей, она опять спросила, что я думаю по поводу радиопередачи о ваших подвигах с вами лично в главной роли. Ну, я сказал, что это звучит чудесно и что ей чертовски повезло, раз она получила главную роль в этой постановке. Она стала отпираться, что ни о чем таком она не говорила, но я думаю — и так между строк можно было прочесть, что именно об этом речь и шла, просто ей запретили об этом распространяться. Когда сегодня утром я услышал о ее смерти, я подумал — черт возьми, это шанс для Мюриэл, и позвонил ей.

— Давайте расставим все по порядку, — сказал Шейн. — Первое, Элен сказала, что получила новую работу, но отказалась говорить, какую именно. Далее, она начала говорить обо мне, и когда вы нажали на нее, пытаясь узнать, в чем причина ее интереса, она в конце концов согласилась, что слышала, что кто-то собирается сделать передачу с моим участием. Так?

— Да. Насколько я помню.

Последовала короткая пауза, во время которой Шейн восстановил несколько фактов в своей собственной памяти… Элен Тейлор только что ушла от Флэннагана, получившего письмо Ванды в семь часов. Правда, радиопродюсер отрицал, что обсуждал это письмо с кем-либо, но всегда есть вероятность того, что он оставил его в таком месте, где любопытному гостю ничего не стоило его прочесть…

— Наконец, возможно, — медленно продолжил Шейн, — что Элен Тейлор интересовалась мной и спрашивала обо мне по совершенно другим причинам, о чем она не хотела говорить, а когда вы прижали ее к стенке, она могла экспромтом выдумать эту историю с радиопостановкой, чтобы объяснить свой интерес ко мне.

— Думаю, это возможно, — с сомнением сказал Прентисс, — она знала, что я приму такого рода объяснение скорее всего.

— Фактически она вам не сказала, что ее новая работа — это главная роль в детективной постановке?

— Н-нет. Я просто пришел к такому выводу. Вы серьезно ничего не находите в идее такого радиоспектакля?

— Абсолютно ничего.

— Но, вы знаете, это фантастика, — с волнением сказал Прентисс, размахивая руками в воздухе. — Это создано для телевидения. Боже мой! Вы будете великолепны в роли самого себя. Майкл Шейн собственной персоной. У вас для этого есть все — и внешность, и голос. Это пахнет миллионами. Подойдите-ка сюда. — Он вскочил на ноги, подбежал к соседнему столу и отодвинул бумаги, освободив магнитофон.

Пока Шейн изумленно наблюдал за ним, Прентисс включил его, подхватил маленький микрофон и протянул его в сторону детектива.

— Скажите что-нибудь — что угодно. Я проиграю запись и покажу вам, как хорошо звучит ваш голос. Я поставлю фильм. Это будет грандиозно.

Шейн улыбнулся:

— Спуститесь на землю. Я детектив, а не актер. Вам придется отправиться в полицию и дать подробные показания о вашей вчерашней встрече с Элен Тейлор.

— Именно так! — возликовал Прентисс. — То, что надо. У вас изумительный тембр. — Он остановил запись и включил перемотку.

Не успел Шейн запротестовать, как Прентисс нажал другую кнопку, магнитная лента пришла в движение, и из динамика с поразительной ясностью раздался голос детектива: «…на землю. Я детектив, а не актер. Вам придется отправиться в полицию и дать подробные показания о вашей вчерашней встрече с Элен Тейлор».

— Видите, как здорово у вас получается, — воскликнул ассистент режиссера. — Мы сделаем это, говорю вам.

Шейн шагнул к столу и взглянул на магнитофон.

— Так вот как он работает. Я всегда думал, что нужно как-то обрабатывать запись — или что-то еще. Воспроизводить запись на другом аппарате.

— Нет. Здесь все, что нужно. Вот что я вам скажу. Прямо сейчас я набросаю коротенький сценарий и мы сделаем настоящие пробные записи.

Шейн покачал головой и мрачно ответил:

— Прямо сейчас вы отправитесь со мной в полицейское управление и поговорите с Уиллом Джентри. Вы пойдете босиком или у вас имеется какая-нибудь обувь?

Глава 17

У Гарольда Прентисса действительно имелась пара сандалий. По настоянию Шейна он неохотно извлек их из-за двери, выражая громкие протесты: что у него полно работы на студии и что это просто возмутительно — тащить человека насильно в полицию, когда он и так уже все рассказал.

Шейн был неумолим и решительно проводил его вниз по лестнице, нетерпеливо ожидая, пока Прентисс кричал кому-то в студии, что скоро вернется.

Всю дорогу Прентисс угрюмо сидел на заднем сиденье, а Шейн больше не пытался ни о чем спрашивать. Прентисс признался, что ужинал с Элен Тейлор накануне вечером, поэтому его еще ждет множество вопросов. и множество подозрений, вызванных тем, что он не сообщил обо всем вовремя в полицию.

Шейн припарковался перед зданием полицейского управления, они вместе вышли из машины, и детектив прошел вперед прямо в кабинет Уилла Джентри. Дверь была приоткрыта, и он без стука толкнул ее.

Шеф Джентри сидел за письменным столом, дожевывая влажный кончик сигары, и с нахмуренным видом изучал лежавший перед ним листок бумаги. Он поднял на Шейна усталые глаза.

— Уилл, у меня для тебя небольшой подарок, — сказал Шейн. — Если бы я не так спешил, я бы завернул его в тонкую оберточную бумагу и повязал бы вокруг его шеи красную ленточку.

Джентри переместил сигару в угол рта и внимательно осмотрел Прентисса — от лысеющей головы до пурпурных ногтей, выглядывавших сквозь прорези на сандалиях.

— На этом, — согласился он, — оберточная бумага с красной ленточкой выглядели бы совсем неплохо.

Прентисс откашлялся и открыл было рот, но его тут же перебил Шейн.

— Он хочет тебе рассказать, что ужинал вчера вечером с Элен Тейлор. Не суди его слишком строго за то, что он не пришел раньше, ведь в утренней газете была лишь небольшая заметка о ее смерти, к тому же ни слова о том, что ее отравили. Я сейчас убегаю, — поспешно добавил он, — а его историю я уже слышал. Что-нибудь стоящее откопали?

— Немного. — Кивком головы Джентри предложил ассистенту режиссера сесть. — ' Вот читаю отчет из Детройта, но он мало что дает. Только подтверждает, что ты был на правильном пути. — Он взглянул на листочки, разложенные на столе. — Единственная запись в полиции, относящаяся к Ванде Уэзерби, датирована тридцать третьим годом. «Сухой закон» вот-вот должны были отменить, многие банды развалились. Во время крупной облавы на один из филиалов Капоне была задержана девица по имени Ванда Уэзерби. Никаких конкретных обвинений против нее не было, и впоследствии, когда обнаружилось, что она ждет ребенка, ее отпустили. Больше никаких записей.

— Она была замужем? — спросил Шейн.

— Никаких сведений о замужестве, — проворчал шеф.

Шейн задумался.

— Джек Гарли, — напомнил он шефу, — впервые появился в Майами именно с Капоне. Был ли он знаком с ней в Детройте?

— Нет. Это я проверил тщательно. Никаких упоминаний о Фонаре.

— У вас уже есть что-нибудь на Гарли?

— Мы его взяли, — сообщил Джентри, — но еще не допрашивали. Он остервенело держится за свои конституционные права и требует, чтобы мы предъявили ему обвинение, а до тех пор не произнесет ни слова.

Шейн пожал плечами.

— А как он объясняет письмо Ванды, в котором она пишет, что он уже несколько раз пытался убить ее?

— Никак. Он вообще отказался говорить что-либо.

Шейн заметил:

— Помнишь, я упоминал о возможной связи Ванды с порнобизнесом? Насколько я понимаю, теперь эти фильмы делают телевизионными методами, и Прентисс, возможно, проконсультирует тебя в этой области. Он ассистент режиссера на телевидении, — небрежно бросил Шейн, уже подходя к двери, и поспешно закрыл ее, прежде чем Джентри успел спросить его что-нибудь еще.

Шейн сел в машину, развернулся и направился к редакции «Ньюс».

Тимоти Рурк сидел в углу «репортерской» за своим рабочим столом. Перед ним лежала раскрытая толстая картонная папка и груда газетных вырезок, которые он периодически просматривал и делал краткие выписки на листке бумаги.

Когда детектив поставил рядом с ним стул, он поднял глаза и сказал с раздражением:

— Не знаю, что ты ищешь на Гарли, Майкл. Здесь подшивка, начиная с тридцать шестого года, когда он впервые появился в Майами в компании с Аль Капоне.

— Я еще сам не знаю, что мне нужно, Тим. Но, во-первых, ты узнал насчет Хендерсона?

— Этот мерзавец, кажется, чист. Том Меркль готовил репортаж об этом собрании и по ходу делал краткие заметки. Из них следует, что Хендерсон совершенно определенно был там примерно с половины десятого до одиннадцати. Он председательствовал, и ему приходилось представлять выступавших и все такое.

— Так я и думал, — отозвался Шейн. Он наклонился вперед, чтобы взглянуть на досье, и заметил, что Рурк проверил все вырезки вплоть до сорок второго года. — Что ты нашел интересного к этому моменту?

— Почти ничего. — Рурк посмотрел на свои записи. — Первый раз его сцапали в тридцать шестом за хранение оружия. В тридцать восьмом он обратился за лицензией на открытие бара, но получил отказ из-за своих прошлых связей с Капоне. Однако к сороковому году он становится вполне респектабельным. Вместе с Джорджем Стюартом покупает фабрику по производству джина, и с того момента — когда речь пошла о настоящих деньгах — никто уже не вспоминал о его прошлом. В дальнейшем он еще более упрочил свое положение, а в сорок первом году женился на некоей Изабель Ланкастер. У них была пышная свадьба, а во время медового месяца они ездили в круиз по Южной Америке…

— Минутку, — быстро прервал его Шейн, — это было в сорок первом. Двенадцать лет назад. Он что, женился на вдове?

— Не думаю. — Рурк перелистал вырезки и внимательно прочитал заметку светской хроники: — «Новобрачная — единственная дочь мистера и миссис Самюэль Ланкастер из Корал-Гейблс. Недавняя выпускница Брайн Мор, она достаточно известна в молодежных кругах Майами»… Ля-ля-ля… Не похоже на вдову.

— А там не говорится, что Гарли вдовец? — предположил Шейн. — Или что у него есть ребенок?

— Нет. — Рурк нехотя перелистал еще несколько! заметок и вдруг оживился: — Совершенно верно. У него сейчас взрослая дочь, да?

— Она собирается замуж, значит, ей как минимум восемнадцать, — ответил Шейн.

— Вот, — сказал Рурк, взяв в руки другую вырезку из раздела светской хроники, и показал Шейну фотографию молодой женщины с девочкой лет десяти — двенадцати. — «Миссис Дж. Пирсон Гарли из Коконат-Гроув, — вслух прочитал он, — и ее падчерица Дженет, недавно закончившая закрытое учебное заведение и вернувшаяся в дом своих родителей».

— Думаю, Тим, это как раз то, что нам нужно, — тихо произнес Шейн. — Узнай в бюро лицензий — может, он раньше был женат, когда получал лицензию. И позвони Джентри.

Рурк с любопытством взглянул на него, но ничего не ответил, снял трубку и набрал номер.

— Уилл? Майкл хочет поговорить с тобой, — сказал он и передал трубку Шейну.

— Господи, Майкл, — угрюмо проворчал Джентри, — где ты подцепил этого гомика? Он хочет снять на телевидении меня.

Шейн улыбнулся и радостно ответил:

— Это миллионное дело, Уилл. А пока ты еще не занят на съемках, свяжись еще раз с Детройтом и проверь списки бюро статистики естественного прироста населения за Тридцать третий и тридцать четвертый годы. Узнай, упоминается ли там Ванда Уэзерби и ее ребенок и кто зарегистрирован как отец. Пол, имя и дальнейшую судьбу ребенка.

Он повесил трубку и повернулся к Рурку.

— Это может быть как-то связано. С самого начала я не мог понять, черт возьми, что же это была за причина — достаточно веская, чтобы вынудить Гарли желать смерти женщины типа Ванды Уэзерби. Возможно, в этом все и дело.

— Не так быстро, — запротестовал репортер. — Ты говоришь, у Ванды в Детройте родился ребенок?

Шейн кивнул.

— Надеюсь, это так. Уилл получил данные из детройтской полиции, из которых следует, что она была освобождена из-под стражи в тридцать третьем, потому что была беременна. Это в точности подходит к мисс Дженет Гарли, которая вот-вот выйдет замуж и войдет в нешвиллский высший свет.

— Ты думаешь, Ванда и Гарли были женаты в тридцать третьем?

— Были они женаты или нет, если только она могла доказать, что Дженет — ее дочь, а Гарли — отец Дженет, представь, какую власть над ним это ей давало. Если они не были женаты, она могла заявить, что ребенок незаконнорожденный. А если они были женаты и не разведены, Гарли — двоеженец. Так или иначе, есть масса способов давить на Гарли, который приложил столько усилий, чтобы стать уважаемым членом общества, и который, несомненно, любит свою дочь. Представив такой мотив в суде, не так трудно было бы убедить присяжных вынести обвинительный приговор.

Рурк сердито спросил:

— За что? За то, что он подстрелил эту суку, которая бросила свою собственную дочь, а потом шантажировала его?

Шейн поднял брови, губы его растянулись в циничной усмешке.

— Все указывает на то, что она сука, согласен. Но власти пока еще не открыли сезон охоты на таких женщин. — Он замолчал и сердито продолжил: — Ты проверь свидетельство о браке, Тим. Если мои подозрения подтвердятся, у нас будет три человека с достаточным для убийства мотивом. Но мне нужен и четвертый.

— Дональд Хендерсон?

— Ага. Малый, который никогда даже не встречался с Вандой, который утверждает, что обвинение его в убийстве подстроили коммунисты и что всякий, кто поддерживает это обвинение, — того же поля ягода, — иронично добавил Шейн. — Вот его-то я бы с удовольствием поймал на крючок… Я свяжусь с тобой сегодня днем.

Шейн поспешил к выходу, сел в машину и отправился к своей конторе.

Когда он вошел, Люси Гамильтон стояла перед зеркалом и надевала шляпку, собираясь пойти на обед.

Она оживилась, с интересом взглянув на Шейна, когда заметила выражение напряженной сосредоточенности на его лице.

— Ты что-нибудь выяснил, Майкл?

— Мы продвигаемся, мой ангел. Ты звонила в бюро газетных вырезок?

— Да. — Она сняла шляпку, встряхнула головой, потом достала блокнот и прочитала вслух: — Ванда Уэзерби написала им из Лос-Анджелеса чуть более года назад, заказав газетные вырезки о Дж. Пирсоне Гарли и его семье в Майами. Они начали высылать их партиями раз в неделю, а примерно полгода назад выслали сотую вырезку. Затем она возобновила заказ, но вскоре прислала свой новый адрес — в Майами. Они продолжали выполнять ее заказ вплоть до последнего времени.

Шейн глубоко вздохнул.

— До обеда у меня есть еще одно поручение для тебя. Иди сюда. — Он прошел в свой кабинет, открыл телефонный справочник учреждений, взял карандаш и принялся изучать список под названием «Сыскные агентства».

На середине списка он остановился, сделал пометку, медленно продолжил, опять остановился, подергал себя за мочку уха, едва заметно покачал головой и перешел к следующему названию, которое пометил сразу же и без колебаний. В конце списка он сделал еще одну пометку и протянул справочник Люси.

— Садись за мой стол и позвони по тем номерам, которые я отметил. Будешь звонить по первому номеру, позови Неда Бейкера. Ни с кем другим не разговаривай. Если он подойдет, представься ему — ну… как Эдит Лейн, например, — что-нибудь, что звучит не слишком фальшиво. Спроси, есть ли у него фотоаппарат со вспышкой, и скажи, что сегодня вечером у тебя будет для него работа. Узнай, сколько это будет стоить, если между семью и десятью вечера он приедет по твоему вызову и сделает пару снимков. Не говори ему, что именно он будет снимать. Черт, ну ты знаешь, о чем я говорю. Мне только надо знать, берется ли он за подобную работу.

— Итак, мы ищем человека, который сфотографировал Ванду Уэзерби и мистера Флэннагана, — догадалась Люси.

— Совершенно верно. С такими просьбами, как правило, обращаются к частным детективам. Большинство из них не станут заниматься подобными вещами, но вот здесь я отметил троих, которые могут оказаться не столь щепетильными. — Он подошел к картотеке, выдвинул второй ящик и вынул из него бутылку коньяка и бумажный стаканчик.

Люси набрала номер и попросила к телефону Неда Бейкера. После небольшой паузы она произнесла:

— Понимаю. Нет, я не хочу оставлять свое имя. Я попробую позвонить еще раз в течение этой недели. — Она положила трубку и повернулась к Шейну. — Мистер Бейкер сейчас в Вашингтоне по делам.

— Так или иначе, я не хотел бы, чтобы это оказался Нед, — ответил он. — Набери следующий номер и позови Джеда Пурли. — Он отхлебнул из стаканчика и медленно подошел к окну, выходящему на Флеглер-стрит, взглянул вниз на обычную для середины дня толчею,' прислушиваясь, как Люси набирает номер.

— Мистер Пурли? Вряд ли мое имя что-нибудь вам говорит, я Эдит Лейн. Есть ли у вас фотоаппарат со вспышкой, который вы могли бы использовать сегодня вечером? — Она выслушала ответ, потом сказала: — Понятно. Дело в том, мистер Пурли, что я не уверена на сто процентов, что мне понадобятся сегодня вечером ваши услуги, но предполагаю, что все-таки понадобятся… Да… Что фотографировать? — Ее голос сделался тоньше. — Какая вам разница, если вам заплатят? Я думала, для такой работы и существуют частные детективы. Сколько это будет стоить? Хорошо. Мне необходимо, чтобы вы вечером ждали моего звонка, с семи до десяти, тогда я вам дам более подробные инструкции… Сколько? По-моему, это ужасно дорого… Ладно, почему бы мне и не позвонить вам сегодня днем, когда я буду знать все точно… Да. До свидания.

Она повесила трубку.

— Мистер Пурли — из тех частных детективов, которые не очень-то стесняются браться за такую работу. Сто долларов и никаких каверзных вопросов.

Шейн удовлетворенно кивнул.

— Я бы тоже выбрал Джеда. Но все-таки позвони еще в агентство «Уорден». Попроси к телефону Питера Инрайта.

Люси набрала номер, подождала, пока к телефону позвали Инрайта, и завела ту же самую песню. Но содержание ее «песни» вдруг резко изменилось, она явно из наступления перешла в оборону, избегая прямых ответов на недвусмысленно поставленные вопросы. Наконец деревянным голосом она сказала:

— Очень хорошо. Если вы не хотите выполнить мой заказ, я, конечно, не буду вас к этому принуждать.

Она бросила трубку и повернулась пылающим лицом к Шейну.

— Он оскорбился. Хотел узнать, кто мне его рекомендовал, кто я такая, какие я могу дать ему полномочия и что мне нужно — получить основание для развода или что-то другое.

Шейн рассмеялся.

— Прекрасная работа, мой ангел. Таким образом, у нас остается один Джед Пурли — если только Ванда действительно использовала детектива, а не втянула в это дело какого-то своего приятеля. Ты иди поешь. А я заскочу к Джеду, пока он еще не ушел из своей конторы.

Глава 18

Детективное агентство Джеда Пурли находилось всего в трех кварталах вниз по Флеглер-стрит в старом трехэтажном доме без лифта. Его контора занимала две комнаты на втором этаже между страховым агентством и почтовым отделением.

Дверь конторы открылась, и из нее вышла высокая худая женщина, поправляя на седых волосах соломенную шляпку с узкими полями. Шейн остановился и спросил:

— Пурли у себя?

— Да, — ответила она и перешла на повышенный тон: — Я собираюсь пообедать. Если я зачем-либо в это время ему понадоблюсь…

— О, нет, — сердечно заверил ее Шейн. — У меня к Джеду личное дело. — Он открыл дверь, пересек пустую приемную и подошел к полуоткрытой двери с надписью «Личный кабинет».

Джед Пурли был маленький толстый человек с венчиком седых редких волос, окаймлявших большую розовую лысину. Он сидел развалившись, положив ноги на пустой стол и с интересом рассматривая черного паучка, который раскачивался на тонкой нити паутины, свисавшей с люстры.

— Входи, Майкл, сынок, — обернулся он к Шейну, удивленно подняв свои редкие брови. — Уж не о черной ли вдове[3] пойдет речь?

Шейн усмехнулся и ответил:

— Если она все-таки существует и укусила тебя, ответь ей тем же, Джед. Это ее чему-нибудь научит. — Он присел на край стола и небрежно спросил: — Как дела?

— Неплохо. Я вполне довольствуюсь теми крохами, которые не заслуживают внимания парней такого крупного калибра, как ты. — Пурли сложил руки на животе и дружелюбно прищурился. — Что-нибудь могу сделать для тебя?

— Любезность. — Шейн достал сигарету и закурил.

— Всегда рад сотрудничать, — приветливо уверил его Пурли. — А что за любезность, Майкл?

— Кое-какая информация об одном из твоих клиентов, — без обиняков ответил Шейн, прямо глядя ему в глаза. — Ванда Уэзерби.

Джед Пурли вздохнул, медленно потер лоб, взглянул на капельки пота, оставшиеся на ладони, и рассеянно сказал:

— Чертова жара… Это та дамочка, которую пристрелили вчера вечером?

Шейн кивнул.

— Какую работу ты для нее делал?

— Никогда раньше не слышал ее имени, сегодня утром в первый раз прочитал о ней в газете, — быстро ответил Пурли.

Шейн поморщился, глубоко затянулся сигаретой, выдохнул целое облако дыма и сказал:

— Ты лжешь, Джед.

— Так разговор не ведут.

— Это мой способ разговаривать. У меня нет времени торговаться.

Пурли почти незаметно пожал плечами.

— Я лично тоже очень занят.

Шейн потушил сигарету и встал.

— Можешь заниматься своими делами. Я тебя не побеспокою, только взгляну на твои записи. — Он обошел стол и направился к большому деревянному шкафу-картотеке, стоявшему в углу кабинета.

Не успел он сделать и двух шагов, как у него за спиной раздался срывающийся на визг голос Джеда Пурли:

— Ни шагу дальше, малыш.

Стул под ним скрипнул. Шейн остановился, оглянулся и увидел в руке Пурли «айвор джонсон» тридцать второго калибра. Внешне лицо Пурли оставалось спокойным, но на щеках явственно проступила сетка голубоватых жилок.

— Я читаю газеты. И всю эту рекламную шумиху вокруг тебя в том числе. Уилл Джентри и его фараоны у тебя в руках, а когда ты не подкладываешь очередную свинью прокурору, ты занят тем, что выковыриваешь из зубов пули от пушки какого-нибудь гангстера и поедаешь их на завтрак. Ей-богу, газеты только и кричат о том, какой ты крутой мужик, Шейн. Прямо-таки гроза преступного мира Майами. Но ты не сможешь вот так вломиться в контору Джеда Пурли и помыкать им. — Он осклабился, и между тонкими губами открылся неровный ряд желтых зубов. — Одна пуля в живот прошьет твои кишки точно так же, как любому другому.

Шейн стоял не шевелясь, холодно глядя через плечо на Пурли.

— Ванда Уэзерби была убита прошлой ночью, и я думаю, у тебя здесь имеются улики, которые изобличат убийцу. Не валяй дурака. Если ты не дашь их мне, ты в конце концов отдашь их полиции.

— А если я скажу, что у меня их нет?

— Тогда мне придется опять назвать тебя лжецом, — устало ответил Шейн. Он медленно повернулся и развел руками, как бы пытаясь придать большую убедительность своим словам. — Так дело не пойдет, Джед. Сейчас этот материал об Уэзерби — настоящая бочка с порохом. Я догадываюсь, сегодня утром ты сидел и прикидывал свою выгоду, зная, что она мертва. Но я говорю тебе, здесь нет для тебя никакой выгоды.

— Ты говоришь мне? — усмехнулся Пурли. Его голос дрожал от злобы и разочарования, накопившегося за многие годы, но дуло его револьвера по-прежнему было направлено Шейну в живот. — Это смешно. Сейчас разговариваю я. До тебя дошло это, легавый? Один раз в жизни…

В то же мгновение все мышцы Шейна расслабились. Он рухнул на пол, как тряпичная кукла, и пуля лишь просвистела у него над головой. Он выбросил вперед руку, схватился за ролик крутящегося стула, на котором сидел Пурли, изо всех сил дернул его, и толстяк свалился прямо на Шейна. Другой рукой он схватил револьвер, но так, чтобы случайно не нажать на спуск, и, все еще лежа на спине, двинул им прямо в округлую физиономию.

Пурли хрюкнул, Шейн перевернулся на бок, сбросив с себя его тело, приподнялся на коленях и, заметив, как дрогнули его веки, ударил еще раз.

На этот раз Пурли остался лежать неподвижно.

Шейн осторожно поставил револьвер на предохранитель, разрядил его и бросил на пол. Он поднялся на ноги и подошел к картотеке, не обращая больше внимания на распростертую на полу фигуру.

Выдвинув нижний ящик, он обнаружил несколько десятков картонных папок. На первой была приклеена этикетка «Тирон С.». Он просмотрел папки, пока не нашел «Уэзерби В.», потом обошел лежащего на полу Пурли, положил папку на стол и раскрыл ее. Содержимое папки состояло из двух глянцевых фотографий восемь на десять и соответствующих негативов.

На первом снимке были запечатлены Ральф Флэннаган и Ванда Уэзерби в мотеле — примерно так, как и описал эту сцену радиопродюсер. Шейн мельком взглянул на снимок и положил на стол лицевой стороной вниз.

Когда он увидел второй снимок, глаза его сузились и лицо застыло. Перед ним предстали Шейла Мартин и Дональд Дж. Хендерсон в ситуации, которую в какой-нибудь добропорядочной газете назвали бы компрометирующей. Это несомненно был недавний снимок Шейлы Мартин, а фон представлял собой шикарную парадную спальню в доме Ванды Уэзерби.

На его лбу залегли глубокие складки, пока он внимательно рассматривал лицо Шейлы и вспоминал ее душещипательную историю о том, как ее шантажировали из-за неблагоразумного, но, в общем-то, тривиального поступка, совершенного в молодости. Он пожал плечами, закрыл папку, сунул ее под мышку и вышел из конторы.

Он зашел перекусить в соседний бар, выпил несколько рюмок коньяку, чтобы перебить неприятный вкус во рту, и тщательно обдумал сложившуюся ситуацию.

Два чека от Ванды Уэзерби и Ральфа Флэннагана лежали нетронутыми. Прошлым вечером он доставил себе удовольствие, отказавшись от пяти тысяч Джека Гарли, и теперь было уже поздно что-либо переигрывать. Он также галантно предложил Шейле Мартин оставить деньги у себя, пока не решил, будет ли брать с нее гонорар. Тогда он ей очень сочувствовал, и тогда ему был очень приятен вкус ее поцелуя. Сейчас этот вкус уже не был так хорош.

Он встал из-за стола, подошел к телефону и набрал номер своей конторы. Трубку сняла Люси.

— Майкл, тебе звонили два раза, — торопливо начала она. — Не знаю, хорошие это новости или нет. Тим сообщил, что в заявлении мистера Гарли на женитьбу нет упоминаний о предыдущем браке. И еще звонил шеф Джентри. Он хочет поговорить с тобой об Элен Тейлор и человеке по имени Гарольд Прентисс и попросил передать тебе, что девятнадцатого декабря тридцать третьего года Ванда Уэзерби родила дочь, названную Дженет. Отец неизвестен.

— Превосходно, Люси, — ответил Шейн. — Теперь, когда дело прояснилось, необходимо решить вопрос с оплатой. Позвони миссис Мартин и скажи, что до четырех часов она должна собрать всю тысячу долларов. Наличными, — резко добавил он. — Деньги должны быть у меня на столе в четыре. Я скоро буду.

Он повесил трубку и вернулся к своему обеду, причем вкус пищи заметно улучшился после телефонного разговора. Выйдя из бара с папкой из картотеки Пурли в руках, он целеустремленно направился вниз по улице, разглядывая витрины магазинов, пока не нашел то, что ему было нужно.

Магазин, в который он вошел, торговал конторским оборудованием и выставлял последние модели диктофонов, магнитофонов и телетайпных аппаратов. К нему тут же подскочил улыбающийся проворный молодой клерк.

— Чем могу быть полезен, сэр?

— Меня интересуют новейшие звукозаписывающие приборы, и я хотел бы, чтобы вы продемонстрировали разные модели.

Молодой человек изо всех сил старался угодить клиенту. Он показывал детективу различные модели магнитофонов, объясняя, что все они работают по одному и тому же электромагнитному принципу, который Шейн и не пытался понять, и что каждая модель тщательно сконструирована, чтобы наилучшим образом выполнять какие-то определенные функции.

— Магнитофоны, — сказал он, — обеспечивают наиболее высокую точность воспроизведения. Поэтому их предпочитают использовать музыканты, работники радио и так далее. С другой стороны, вот этот маленький диктофон удобен, когда надо записать на него текст, который позже будет напечатан машинисткой. В него встроен таймер, который показывает, сколько времени длилась диктовка. Он также оборудован двумя ножными педалями — для перемотки вперед и назад — так, чтобы руки машинистки всегда были свободны для печатания. Вот, попробуйте сами. Им очень легко управлять. — Он установил на столе небольшой микрофон, нажал кнопку, и пленка пришла в движение. — Вы устанавливаете эти две ручки в положение «Микр.» и «Запись», — показал он. — А теперь скажите что-нибудь.

Шейн посмотрел на маленький микрофон в нескольких метрах от себя и нахмурился.

— Я должен говорить прямо в него?

— О, нет. — Клерк снисходительно улыбнулся. — Это же электромагнитная запись. Просто говорите своим обычным голосом.

— Хорошо, — ответил Шейн. — Я говорю. Он поймает мой голос?

— Конечно. — Клерк остановил пленку и включил перемотку. Одну из ручек он перевел из положения «Запись» в «Воспр.» и опять нажал кнопку пуска. Раздавшийся из динамика голос Шейна звучал поразительно громко и четко.

Закончив демонстрацию, молодой человек робко спросил:

— А вы… Мне кажется, я видел ваши фотографии в газетах. Вы не Майкл Шейн?

Шейн кивнул и с интересом спросил:

— Каково максимальное расстояние, на котором микрофон улавливает звук голоса?

— Я как раз собирался объяснить это, мистер Шейн. Благодаря своему мощному микрофону этот аппарат будет просто незаменим в вашей профессии. Если вы установите громкость на максимум, он уловит малейший шепот в радиусе пятнадцати метров. Даже из соседних комнат. Он имеет приспособление, позволяющее записывать телефонные разговоры и радиопередачи непосредственно из радиоприемника. Должен сказать, что эта модель прямо-таки создана для детектива. Как видите, сам аппарат небольшой и неприметный, с футляром, как у пишущей машинки. Он включается в обычную розетку и не требует предварительной настройки. Может быть, вы хотите сами взглянуть на него? Вот инструкция, — добавил клерк, заметив, что вошел еще один посетитель.

Шейн поблагодарил его и взял в руки буклет, когда клерк отправился приветствовать нового потенциального покупателя.

Инструкция была написана вполне понятным языком, имела множество иллюстраций. Текст оживляли короткие скетчи о веселой компании, развлекающейся прослушиванием своих разговоров на вчерашней вечеринке, о человеке, слушающем запись знаменитой речи из прошлой радиопередачи. Согласно рекламе аппарат был незаменим для плодовитого писателя, который просыпается ночью и записывает пришедшие в голову мысли на диктофон, стоящий в изголовье.

Шейн кивком подозвал клерка.

— Я бы хотел опробовать его у себя в конторе. Вы даете диктофоны напрокат?

— Нет. Но мы были бы польщены, если бы такой человек, как вы, взял его себе на пробу, без обязательства купить, — заверил его молодой человек. — Возьмите его на неделю, а потом примете решение.

Шейн поблагодарил клерка и спросил, могут ли они доставить диктофон в его контору сегодня днем.

— Конечно, мистер Шейн. Через пару часов.

Шейн еще раз поблагодарил его и вышел на улицу, положив инструкцию в карман и засунув папку Джеда Пурли под мышку.

Он зашел в ближайший бар, чтобы выпить и составить подробные планы на остаток дня.

Шейн потягивал уже вторую рюмку, когда в голову пришло неожиданное решение. Он резко встал, оставил свой коньяк на столе, жестом показал бармену, что вернется, вышел на улицу и подошел к газетному стенду с газетами из ближайших штатов.

Из Нэшвилла была только одна газета, датированная сегодняшним утром. Краткое сообщение о смерти Ванды Уэзерби было помещено на первой полосе.

Шейн снял газету со стенда и вернулся в бар, сел и еще раз прочитал заметку, которая лишь в общих чертах рассказывала о загадочных обстоятельствах ее гибели.

Это была та же самая газета, вырезки из которой Шейн нашел у Ванды. Он пролистал ее, внимательно просматривая каждую статью, пока не дошел до последней страницы с театральными новостями и программами телевидения и радио на сегодняшний день.

Он удовлетворенно кивнул, засунул папку с фотографиями в сложенную пополам газету, вышел из бара и направился к своей машине.

Глава 19

Около четырех часов Шейн вошел в свою контору, в приемной сидел Тимоти Рурк и болтал о чем-то с Люси.

— А ты не застал свою подружку Сильвию, — угрюмо улыбнулся репортер. — Она пыталась придумать какой-нибудь повод, чтобы остаться до твоего прихода, но Люси взяла у нее деньги и выставила за дверь.

— Я этого не делала, — возразила Люси. — На самом деле мне очень жаль Шейлу Мартин. У нее оказалось только девятьсот сорок долларов. Майкл, ты что, хочешь оставить ее без гроша в кармане? Это ужасно похоже на вымогательство. И все из-за какой-то ошибки, которую она совершила много лет назад, когда голодала.

— Не стоит жалеть Шейлу, — ответил Шейн. Он открыл папку, которую держал под мышкой, и достал конверт с фотографиями. — Если бы ты, Люси, не была такой хорошей девочкой, я бы тебе кое-что показал. А поскольку я не могу этого сделать, тебе придется поверить мне на слово, что вся эта трогательная история, которую она поведала вчера вечером, была тщательно продумана, чтобы вызвать мое сочувствие. В конце концов, она сама предложила деньги, — сердито продолжал он, — чтобы я помог ей не попасть под следствие в связи с убийством Ванды Уэзерби. Я принимаю ее предложение. Диктофон уже доставили?

— Он у тебя в столе, — отозвалась Люси. — Мы тут с Тимом гадали, что ты, собственно, собираешься с ним делать?

— А это сюрприз — маленькая хитрая машинка. — Шейн ухмыльнулся и достал буклет-инструкцию. — Сейчас я обдумываю, как сделать пробную запись для той программы, о которой мы говорили сегодня утром.

— Ты имеешь в виду приключения Майкла Шейна по радио? Ты серьезно? — Её карие глаза заблестели от удовольствия.

— Не совсем, эту идею можно использовать и в других целях. У тебя нет подружки, живущей в «Кортленд Армс»? — спросил он.

— Ну… есть. Мэрилин Ноулс.

— На каком этаже она живет?

— Кажется, на третьем.

— Постарайся ей дозвониться. И напросись к ней в гости на сегодняшний вечер. Часов на восемь. — Он повернулся к Рурку. — Пойдем опробуем диктофон. Если верить этому буклету, он может делать почти все, кроме коктейлей.

— Тогда выбрось эту дрянь, — посоветовал Рурк и неуклюжей походкой последовал за детективом в кабинет.

Шейн открыл папку, отвоеванную у Пурли, и положил ее на стол рядом с диктофоном.

— Взгляни-ка на эти две фотографии, Тим, — сказал он, — и помоги мне придумать какой-нибудь способ прижать нашего приятеля Хендерсона на случай, если я не смогу доказать его причастность к убийству Ванды.

Когда репортер увидел первый снимок, глаза его загорелись и, удивленно присвистнув, он сказал:

— Понимаю, о чем ты. Это дает Хендерсону и Шейле мотив для убийства Ванды. Ведь если его жена или ее муж хоть краем глаза увидели бы это…

— Вот еще одна, — сказал Шейн.

— Наш друг Ральф, — заметил Рурк. — А это та самая неотразимая Ванда?

Шейн кивнул.

— Снимки сделаны частным детективом — точно так, как она сказала тогда в мотеле Флэннагану. Но я не слишком верю в историю о детективе, которого нанял ревнивый муж. Скорее всего она сама все организовала.

— А с Хендерсоном и Шейлой тоже она? — спросил Рурк, взяв в руки первый снимок. — Думаешь, это ее режиссура?

— Разумное предположение, — сухо ответил Шейн. — Это снято в парадной спальне ее дома.

— Да-а, эта Ванда — та еще штучка была, — сделал вывод Рурк. — Эти снимки объясняют три письма. Ну, а в случае с Гарли что?

— У меня есть версия, хоть вряд ли мы когда-нибудь сможем ее доказать. Гарли не вызывает у меня ни малейшей симпатии, но для его дочери было бы ударом узнать, что на самом деле она — незаконнорожденная дочь Ванды Уэзерби. Особенно теперь, когда она вот-вот сочетается браком с этим напыщенным ничтожеством из Теннесси.

Раздался зуммер селекторной связи. Шейн нажал кнопку.

— Да?

— Майкл, я сейчас говорю по телефону с Мэрилин. Она весь вечер будет дома. Что мне сказать ей?

— Мы нанесем ей визит около восьми. Скажи ей, что перезвонишь, если что-нибудь изменится. — Он отключил селектор и повернулся к Рурку. — Позвони Ральфу Флэннагану и скажи ему, что сегодня мы устроим у него дома около восьми часов вечера небольшую вечеринку, на которой и закончим наше расследование. Будет… — он остановился, чтобы сосчитать, — один, два, три, четыре, пять, шесть, семь человек. Считая тебя, Тим, если-ты, конечно, захочешь.

Рурк озадаченно посмотрел на приятеля, но ничего не спросил. Он снял трубку и назвал Люси номер. В это время Шейн подошел к столу и распаковал диктофон.

Он размотал удлинительный шнур, вставил вилку в розетку, открыл инструкцию и принялся изучать пояснительные рисунки на первой странице. Затем он присоединил к аппарату длинный шнур от микрофона и начал вертеть ручки на панели, сверяя каждый шаг с инструкцией.

После короткого разговора Рурк повесил трубку.

— Я договорился на восемь часов, Майкл. Ральф сидит как на иголках, не понимая, в чем дело, но я сказал, что знаю не больше, чем он. Что ты задумал? Кто эти семь человек? И какое отношение ко всему этому имеет подружка Люси с третьего этажа?

Погруженный в изучение диктофона, Шейн не отреагировал на вопросы. Он нажал очередную кнопку, но ничего не произошло. Потом он посмотрел на Рурка и спросил:

— Слушай, ты что-нибудь смыслишь в этих штуковинах?

— Ни черта, — признался репортер. Он прищурился и спросил: — Уж не хочешь ли ты сделать запись с соседнего этажа? Тебе же придется сверлить дырки и протягивать провода к микрофону.

— Не знаю, — рассеянно отозвался Шейн. — Продавец утверждал, что эта модель… Минутку! — воскликнул он в тот момент, когда пленка на диктофоне пришла в движение. — Вот как он работает. Сейчас он должен записывать наши голоса. Видишь эту маленькую лампочку? — продолжал он. — Она загорается и гаснет, когда я говорю. А вот это ручка громкости. Она должна быть установлена в такое положение, чтобы лампочка то загоралась, то гасла, а не оставалась все время включенной. Посмотрим, правду ли говорил продавец.

Он взял микрофон и положил его на пол рядом с дверью.

— Пусть он лежит здесь, а ты следи за контрольной лампочкой. Я выйду, закрою дверь и буду разговаривать с Люси. Черт меня побери, не верю, что существует микрофон, достаточно мощный, чтобы уловить такие звуки, но парень в магазине клялся, что этот сможет.

Он вышел и плотно закрыл за собой дверь.

— Запиши эти имена, — сказал он Люси. — Я хочу, чтобы ты позвонила каждому из них и настоятельно попросила встретиться со мной сегодня без четверти восемь в квартире Ральфа Флэннагана в «Кортленд Армс».

Он подождал, пока она достанет блокнот и карандаш.

— Дональд Дж. Хендерсон. Миссис Шейла Мартин. И еще один парень — Прентисс. — Он вдруг остановился и сказал: — Нет, Прентиссу я сам позвоню. Он лучше меня разбирается во всех этих диктофонах-магнитофонах, мне будет нужна его помощь. А этой парочке позвонишь ты, Люси. Если они будут отказываться под каким-нибудь благовидным предлогом, скажи, что у них есть выбор: либо прийти по доброй воле, либо в сопровождении полиции. Я свяжусь с тобой около половины восьмого. Мы поедем к Мэрилин, и по дороге я тебе все объясню.

Он вернулся в кабинет. Рурк сидел, склонившись над аппаратом, с интересом наблюдая за лампочкой.

— Я не слышал ни звука из-за двери, Майкл, но лампочка все время то вспыхивала, то гасла.

— Прекрасно. — Шейн перевел ручку из положения «Запись» в положение «Перемотка». Бобины остановились и начали крутиться в обратную сторону, счетчик таймера сбросился на ноль.

Он нажал кнопку «Воспр.», и пленка начала двигаться более медленно в прямом направлении.

Они выжидательно смотрели на диктофон, но из него не доносилось ни звука. Шейн нахмурился и повернул ручку громкости до отказа. Диктофон молчал.

Шейн опять уткнулся в инструкцию.

— Смотри, Тим, — вскричал он, — поверни эту ручку из «Записи» в положение «Пленка». Здесь написано, что иначе вся запись будет стерта.

Рурк в нерешительности посмотрел на диктофон, и Шейн перегнулся через него и установил одну из ручек в положение «Пленка». В то же мгновение динамик почти взорвался оглушительным грохотом. Оба они — и Шейн, и Рурк — подпрыгнули от неожиданности и с испугом уставились на диктофон. Шейн быстро убавил громкость. Зазвучавший нормально голос был его собственным: «…лампочка то загоралась, то гасла, а не оставалась все время включенной…»

На несколько секунд запись прервалась, потом опять возобновилась: «Пусть он лежит здесь, а ты следи за контрольной лампочкой. Я выйду, закрою дверь и буду разговаривать с Люси».

Голос на пленке постепенно стихал: «Черт меня побери, не верю, что существует микрофон, достаточно мощный, чтобы уловить такие звуки, но парень в магазине клялся, что этот сможет». Последние слова были едва различимы, и наконец аппарат совсем замолчал. Через несколько секунд послышался какой-то другой, более далекий звук, слабый и неразборчивый.

Шейн сердито нахмурился и увеличил громкость. И тут же они отчетливо услышали его разговор в приемной: «…и настоятельно попросила встретиться со мной сегодня без четверти восемь в квартире Ральфа Флэннагана в „Кортленд Армс“.»

С напряженным вниманием они дослушали запись до конца. Шейн победоносно кивнул и выключил диктофон.

— Черт, эта штуковина сделает революцию в нашем деле. Почему я раньше об этом ничего не слышал?

— Ты просто отстал, — отозвался Рурк. — Эти машинки появились давным-давно. А что с сегодняшней вечеринкой у Ральфа? Кто там будет?

— Хендерсон, Шейла Мартин, Джек Гарли, Прентисс, Уилл Джентри и мы с тобой.

— А Прентисс-то зачем?

— У него есть кое-какие идейки для радиопрограммы Майкла Шейна, — осклабился детектив. — Кроме того, он последний, кто видел Элен Тейлор живой.

Раздался зуммер селектора.

— Я позвонила миссис Мартин и мистеру Хендерсону, — сказала Люси. — Оба они согласились прийти, правда, Хендерсон все-таки возмутился.

— Хорошо, — ответил Шейн. — Еще одно небольшое дельце, и ты свободна. Подожди минутку. — Он достал сложенную нэшвиллскую газету и нашел объявления местных радиостанций. — Соедини меня с радиостанцией УМАК в Нэшвилле. Мне нужен управляющий, или директор программ, или кто-нибудь в этом духе. — Он отключил селектор и продолжил бодро: — Тебе не стоит слушать этот разговор, Тим. Чем меньше ты будешь знать о сценарии сегодняшнего вечера, тем лучше ты сыграешь, когда все начнется.

Глава 20

Чуть позже половины восьмого Шейн с Гарольдом Прентиссом подъехали к дому Люси Гамильтон. Прентисс остался в машине, а Шейн вошел в подъезд и через несколько минут вернулся вместе с Люси. Он представил ассистента режиссера своему секретарю и объяснил:

— Прентисс учил меня пользоваться диктофоном. Он поднимется с тобой к твоей подружке, а я сразу пойду к Флэннагану.

Люси в ответ улыбнулась Прентиссу и села на переднее сиденье. Шейн обошел машину, сел за руль, и в течение всего пути никто из них не проронил ни слова.

Шейн припарковался напротив «Кортленд Армс», они вышли из машины, причем в руках у Прентисса оказался небольшой диктофон в неприметном футляре. В лифте Шейн нажал кнопки второго и третьего этажей. На втором этаже он вышел, ободряюще улыбнувшись Люси.

— Все будет о’кей, мой ангел. Устройся у Мэрилин поудобней, сделай себе что-нибудь выпить. Когда все кончится, я поднимусь к вам и дам полный отчет.

Дверь лифта закрылась, и Шейн уверенно прошел по коридору к квартире Флэннагана. Внешнее спокойствие, впрочем, совсем не соответствовало его внутреннему состоянию. Дверь в квартиру была приоткрыта, и он, не нажимая на звонок, распахнул ее.

Дональд Хендерсон и Шейла Мартин уже были на месте: они сидели в противоположных концах гостиной. Тимоти Рурк и Ральф Флэннаган стояли в сводчатом проходе, беседуя о чем-то вполголоса. Все они обернулись на вошедшего детектива, Хендерсон даже вскочил на ноги, а Флэннаган поспешил навстречу Шейну.

— Тим ничего не смог мне объяснить, мистер Шейн, — воскликнул он. — Что происходит и что…

— Двух гостей все еще нет, — перебил его Шейн. Он обвел глазами присутствующих и добавил: — Они будут здесь с минуты на минуту. — Слегка потеснив Флэннагана, он прошел в гостиную, кивнул Шейле, повернулся к Хендерсону и сказал преувеличенно любезным тоном: — Очень хорошо, что вы пришли. С миссис Мартин, я полагаю, вы знакомы.

— Конечно. Мистер Рурк… м-м-м… представил нас друг другу минуту назад. Похоже, никто из нас не знает цели этой встречи, — добавил он. Его обычное красноречие заметно поубавилось.

— Сядьте, Хендерсон, и не кипятитесь, — ответил ему Шейн и, повернувшись к Шейле, небрежно бросил: — Благодарю вас за деньги, которые вы оставили сегодня днем у моего секретаря, но, как я понимаю, там не хватает еще шестидесяти долларов. Завтра утром я ожидаю остаток.

Шейла Мартин прикусила губу и опустила голову, избегая его взгляда.

Шейн отошел от нее, и в этот момент в сопровождении Уилла Джентри в комнату вошел Дж. Пирсон Гарли. В своем твидовом костюме модного свободного покроя он выглядел безукоризненно. Он остановился, обвел глазами всех собравшихся, сохраняя бесстрастное выражение на своем квадратном лице. Затем он отрывисто кивнул Рурку. С остальными он, похоже, знаком не был.

Оставаясь стоять рядом с Фонарем, Уилл Джентри флегматично поздоровался с Хендерсоном, заметил Шейлу и удивленно посмотрел сначала на Флэннагана, а потом на Шейна.

Шейн положил руку на плечо Джентри.

— Я уверен, — сказал он, — все вы знаете шефа нашей полиции Уилла Джентри. Рядом с ним — Джек Гарли, он арестован вчера ночью по подозрению в убийстве Ванды Уэзерби. А это, Уилл, Ральф Флэннаган, который звонил тебе сегодня утром по поводу Элен Тейлор.

Джентри пробормотал в ответ что-то нечленораздельное, и Шейн продолжил:

— Я попросил вас всех собраться здесь сегодня, потому что каждый из вас в прошлом был знаком с Вандой Уэзерби и может помочь выяснить, кто же стоял вчера вечером у ее окна с пушкой в руках и в итоге убил ее. Вы с Гарли можете сесть, — предложил он Джентри, потом подождал, пока они пересекут комнату и сядут, посмотрел на часы и поспешно продолжил:.— Я выбрал для этой встречи квартиру Флэннагана потому, что вчера вечером я заметил, что у него есть мощный радиоприемник с широким диапазоном, а сегодня в восемь часов начнется передача из Нэшвилла, которая многое прояснит. Вы сможете поймать Нэшвилл? — спросил он Флэннагана.

— Ну… полагаю, что смогу, мистер Шейн, — ответил тот. — Я никогда этого не делал, но я совершенно спокойно ловлю и Сан-Франциско, и Денвер. Если бы вы сказали, что это за станция и на какой частоте она работает…

— У меня с собой нэшвиллская газета. — Шейн достал программу радиопередач, которую вырезал из газеты, и сказал: — Радиостанция УМАК, тысяча триста килогерц. Попробуйте настроиться на нее сейчас. Уже без трех минут восемь, я бы не хотел пропустить эту передачу. Перед ней в программе стоит концерт Бинга Кросби, поэтому вам не трудно будет определить нужную станцию, когда вы ее поймаете.

— Постараюсь, — смущенно отозвался Флэннаган и подошел к радиоприемнику.

Гарли встал и с агрессивным видом подошел к детективу.

— Что это за дела с Нэшвиллом? — разгневанно потребовал он хриплым от напряжения голосом. — Какое отношение к этому делу имеет какая-то радиопередача?

— Имеет, и самое прямое, — спокойно ответил ему Шейн. — Сядь и слушай, сам все поймешь. А что, твоя жена с дочерью все еще в Нэшвилле, в гостях у будущего зятя? — весело добавил он.

Кулаки Гарли сжались, и его квадратная челюсть воинственно выдвинулась вперед.

— Оставь в покое мою жену и дочь. Они, слава Богу, не имеют ко всему этому никакого отношения…

Шеф Джентри вскочил со своего стула, схватил Гарли за плечо и прогрохотал:

— Сядь и заткнись!

Тем временем из радиоприемника раздавался шум помех, неразборчивые голоса и обрывки какой-то музыки, пока Флэннаган крутил ручку настройки в поисках нужной станции. Наконец он остановился, и комнату наполнил тихий проникновенный голос Кросби — он исполнял «Белое Божество».

— Это, должно быть, она, — сказал Флэннаган. — Как раз на той частоте, которую вы дали.

— Спасибо. Через минуту мы выясним это.

В этот момент в комнату тихо вошел Гарольд Прентисс, все в тех же знаменитых сандалиях на босу ногу, и коснулся руки Шейна. Тот обернулся и сказал:

— Вы как раз вовремя. Познакомьтесь с нашим хозяином, Ральфом Флэннаганом… Это Гарольд Прентисс. У вас обоих много общего, включая тот факт, что, насколько нам известно, вы были последними, кто виделся с Элен Тейлор незадолго до ее смерти.

Двое мужчин сдержанно кивнули друг другу, и Флэннаган повернулся опять к радиоприемнику и увеличил громкость. Песня кончилась, и диктор начал читать рекламные объявления.

Шейн отошел назад в проход и небрежно оперся о косяк. Теперь он мог беспрепятственно наблюдать всех присутствующих: кто-то из них сидел, кто-то стоял в напряженном молчании, с выражением разной степени беспокойства, озадаченности и любопытства на лицах.

Реклама закончилась, и голос диктора произнес: «Напоминаем вам, что вы слушаете радиостанцию УМАК из Нэшвилла. Наша студия находится в знаменитом историческом здании — Доме Максвелла. Мы работаем на частоте тысяча триста килогерц».

Послышался удар гонга, и уже другой голос начал с пафосом: «Что же… на самом деле… случилось? Как часто вы задавали себе этот вопрос, читая колонки происшествий в газетах? Как часто вы откладывали газету в сторону и говорили себе: все это так, но все-таки что же на самом деле случилось?

Сегодня вы услышите еще одну историю, раскрывающую тайную подоплеку скупых газетных строчек. „Что же… на самом деле… случилось“ представляет вам раз в неделю человека из утренней сводки последних происшествий. Этот человек рассказывает сам, лично, что же произошло на самом деле.

Как вы помните, во время нашей премьеры у микрофона выступал человек, которого за сутки до передачи судили по обвинению в убийстве и которого присяжные оправдали. Сидя удобно у себя дома, вы слушали его: что же… на самом деле… случилось. Вы слышали потрясающее признание собственной вины из уст человека, который был признан невиновным, человека, которого по нашим законам нельзя судить повторно зато же преступление. Тем не менее он признался во всем открыто и без угрызений совести перед миллионами слушателей.

Сегодня вы услышите не менее сенсационное разоблачение. Рассказ о том, что же… на самом деле… случилось в Майами прошлым вечером. Рядом со мной в студии находится женщина — единственная, кто знает правду об этой истории и которая через пару минут расскажет вам, что же… на самом деле… случилось.

Вы читали об этом случае? Писали ли о нем ваши газеты? Это произошло в Майами, штат Флорида. Вчера вечером при таинственных и невыясненных обстоятельствах была застрелена Ванда Уэзерби. Как вы помните: никаких зацепок в руках полиции, отсутствие видимых причин у кого бы то ни было для столь хладнокровного убийства, ни одного подозреваемого.

Вам известно только, что Ванда Уэзерби была найдена мертвой в своей гостиной с пулей в голове, выпущенной неизвестным убийцей, притаившимся в темноте у ее открытого окна. Многие из вас читали это сообщение и думали: что же… на самом деле… случилось?

Сегодня вы это узнаете — всю правду о том, что стояло за скупыми строчками последних новостей — самое поразительное и драматическое разоблачение, когда-либо звучавшее в эфире.

Это не запись. Вся программа полностью идет в прямой трансляции. Голос, который вы сейчас услышите, принадлежит реальному человеку, стоящему в данный момент рядом с микрофоном.

Сейчас в нашей передаче „Что же… на самом деле… случилось“ будет говорить не преступник, признающийся в своей вине, не тот, кто избежал карающей руки правосудия, а тот, кто избежал смерти. Сейчас вы услышите Ванду Уэзерби лично, она сама расскажет вам, что же на самом деле случилось в Майами вчера вечером. После нескольких слов о нашем спонсоре, компании „Кэмел“, вы услышите голос самой Ванды Уэзерби».

— Нет! Боже мой, нет! — дико вскрикнул Ральф Флэннаган, уставившись на радиоприемник выпученными глазами, лицо его исказилось безумной гримасой отчаяния и страха. — Это была Ванда, — бессвязно бормотал он, задыхаясь. — Я видел ее через окно. Я знаю, что это была Ванда! — Он затряс головой, кровь отлила от его лица, на губах выступила пена. — Выключите его кто-нибудь! — истерично закричал он. — Это не Ванда! Этого не может быть! Это… какая-то… ошибка… — Флэннаган медленно сполз на пол, всхлипывая и продолжая бормотать что-то нечленораздельное, в то время как приятный низкий голос по радио превозносил на разные лады достоинства сигарет «Кэмел».

Глава 21

Шейн перешагнул через Флэннагана, выключил радиоприемник и повернулся к Джентри.

— Ну вот, пожалуйста, Уилл, — сказал он. — Сознался в присутствии нескольких свидетелей.

— Ты с ума сошел, Майкл, — сердито вмешался Рурк. — Ты же знаешь, что у Ральфа есть алиби. Мне плевать, что скажешь ты, но сам я буду вынужден подтвердить его.

— Зачем ты выключил радио? — возмутился Джентри. — Господи, я хочу дослушать несмотря ни на что. Если Ванда Уэзерби у них в студии, кто же, черт побери, был убит? — сказал шеф полиции, тыча в сторону детектива для большей убедительности тем, что осталось от его изжеванной сигары.

— Ванда Уэзерби мертва, — решительно ответил ему Шейн. Он слегка подтолкнул лежащего на полу Флэннагана носком ботинка. — Встаньте, — сказал он грубовато, — и расскажите нам, почему вы убили Ванду Уэзерби и Элен Тейлор.

— Погоди, Майкл, — разозлился Джентри. — Если Уэзерби мертва, почему же нэшвиллское радио объявило о ее выступлении?

— Вот именно, — подхватил Рурк, — да еще в передаче, субсидированной такой солидной компанией, как «Кэмел». Включи и дай дослушать…

В этот момент прорвало остальных: все повскакивали со своих мест, одновременно выкрикивая свои предположения и требуя объяснений у детектива.

Шейн наклонился к Джентри и тихо сказал:

— Уилл, останови этот гвалт, иначе я просто не смогу представить факты и доказать, что я прав. — Он повернулся к репортеру: — Помоги мне поднять твоего приятеля с пола и водрузить его в кресло.

— Тихо! — заорал Джентри. — Всем сесть. — В это время детектив с помощью Рурка с трудом приподнял лежавшего ничком Ральфа Флэннагана и втащил его на диван. Джентри вернулся на свой стул и принялся дожевывать окурок своей сигары.

Шейн встал в центре комнаты и начал:

— Реклама «Кэмел» достигла-таки своей цели. Дело в том, что словосочетание «спонсор радиопередачи» звучит для Ральфа Флэннагана настолько священно, что он и представить не мог, что за их рекламой кроется какое-то надувательство. И плюс то, что это был его собственный радиоприемник, который он, кстати, сам и настраивал, без всяких дополнительных проводов, идущих снаружи — это должно было быть настоящим радиовещанием, с его точки зрения. Вот почему я выбрал его квартиру — чтобы он был уверен, что слышит обычную передачу. — Он остановился и, одобрительно улыбнувшись Гарольду Прентиссу, добавил: — Вы поставили чертовски хороший спектакль. Я и сам чуть было не поверил в него.

— Я… я… — начал было ассистент режиссера, смутился, закашлялся, но прежде, чем он успел во второй раз открыть рот, очнулся Ральф Флэннаган и, с усилием приподнявшись с дивана, пробормотал:

— Не знаю, что на меня нашло. Как будто в пропасть провалился. Я не имел в виду…

— Вы имели это в виду, — резко оборвал его Шейн. — Конечно, вы провалились в пропасть, когда услышали, что Ванда у микрофона и сейчас будет говорить. Потому что вы слишком хорошо знали, что она не сможет этого сделать. Но вы решили, что это кто-то, видевший вас в день убийства и все про вас знавший. Вы сами признались, что видели ее через окно прошлым вечером, когда стреляли в нее.

— Я не имел это в виду! — вскрикнул Флэннаган. — Говорю вам, все смешалось у меня в голове.

— Вы сказали и это имели в виду. — Шейн посмотрел на Рурка и с отвращением продолжил: — Черт, Тим, а мы с тобой — простачки, которые должны были обеспечить его алиби. Так уж он задумал: использовать нас как прикрытие.

— Я не понимаю. Я действительно был здесь.

— А ты послушай, как он все организовал. В десять часов мне позвонила женщина в полубезумном состоянии. Она назвалась Вандой Уэзерби и умоляла как можно скорее приехать к ней. Она быстро повесила трубку: прежде, чем я успел задать ей хоть какой-то вопрос. На самом деле это звонил Ральф Флэннаган как раз в тот момент, когда ты сидел в этой комнате и читал письмо Ванды. Помнишь, что ты сказал мне вчера?

— О чем именно?

— Что когда ты пришел, Флэннаган одевался после душа. Он дал тебе письмо, а сам якобы пошел заканчивать свой туалет. Именно тогда он мне и позвонил. Из спальни. Он только что застрелил Ванду Уэзерби, потом быстро вернулся домой, чтобы вовремя встретить тебя и позвонить мне — и создать себе таким образом прекрасное алиби.

— Он звонил тебе, Майкл? Он выдавал себя за женщину, а ты даже не почувствовал это?

— Да, он набрал номер, — терпеливо объяснил Шейн, — но роль Ванды исполнила женщина. После того как он получил ее письмо, в котором она писала, что не смогла до меня дозвониться, Флэннаган понял, что я еще не слышал ее голоса. Он также знал, что я никогда не слышал голоса Элен Тейлор, и надеялся все так устроить, чтобы этого не произошло и в будущем. Она ушла отсюда с порцией стрихнина в желудке, который, как он рассчитывал, убьет ее до того, как она узнает о смерти Ванды и начнет догадываться.

— Ты говоришь, это Тейлор говорила с тобой в десять часов? — подал голос Джентри. — Но Прентисс утверждает, что как раз в это время он желал ей спокойной ночи в вестибюле ее отеля.

— Все верно. Видишь ли, голос, который я слышал по телефону, — это запись, сделанная Элен в этой квартире до того, как она проглотила парочку отравленных коктейлей. Я должен был это понять: я же видел магнитофон в кабинете Флэннагана — он стоял рядом с телефоном, — когда он говорил, что использует его для пробных записей актеров. Но я не знал об этих аппаратах столько, сколько знаю сейчас. Я и не представлял, что можно записать какие-то реплики на пленку, подключить магнитофон к телефону и включить его, когда на другом конце снимут трубку.

— Подожди, Майкл, — возразил Рурк. — Ты же говорил мне об этом звонке и сказал, что один раз ты задал ей вопрос и она тебе ответила. Такое невозможно предвидеть заранее и записать на пленку. Даже Флэннаган не смог бы вычислить, о чем и когда ты спросишь, и подготовить подходящий ответ.

— Флэннаган — радиопродюсер, — напомнил ему Шейн. — Это была ловкая игра слов, она надолго загнала меня в угол. Теперь-то я понял, что он сделал для Элен паузу, чтобы она смогла перевести дыхание, а в тот момент я спросил: «Чего вы боитесь?» И она тут же опять заговорила: «Пожалуйста, не перебивайте меня». Черт, это был отличный ответ на любой мой вопрос. Кроме того, это создавало видимость, что я действительно разговариваю с кем-то, а не слушаю запись. И ведь столько было примет, указывающих на правду, — продолжал он раздраженно. — Если бы мы только их распознали. Элен Тейлор пришла в эту квартиру на пробную запись в восемь часов — после того, как Флэннаган задурил ей голову этой мифической радиопрограммой Майкла Шейна и заставил ее поклясться в сохранении тайны. Он подготовил сценарий, по которому она была Вандой Уэзерби и взволнованно говорила с Шейном по телефону. Они прорепетировали, сделали запись, и он сказал ей, что возьмет ее на главную роль в очередной серии. Затем они отметили это дело коктейлями, и она ушла отсюда в прекрасном настроении, оттого что получила на длительный срок хорошую работу. Позже, когда она ужинала с Прентиссом, все еще счастливая от свалившейся на нее удачи, она частично, как ей казалось, проболталась ему. Потом она плохо себя почувствовала. Он отвез ее домой, там она, должно быть, включила радио и услышала в сводке новостей о смерти Ванды. Она сразу поняла, что ее одурачили, и попыталась сказать об этом своей соседке, но было уже слишком поздно, и все, что она смогла — это пробормотать мое имя и имя Ванды Уэзерби. И даже после этого, — устало закончил он, — я еще ни о чем не догадался — до сегодняшнего утра, когда Прентисс продемонстрировал мне, как работает магнитофон.

Пока Шейн говорил, все смотрели на него, не отрывая глаз. Потом, когда он замолчал, все, как по команде;, повернулись к Флэннагану. Он сидел, сгорбившись, на диване, закрыв лицо руками и раскачиваясь всем своим грузным телом из стороны в сторону.

— Черт побери, а каким образом, — спросил Рурк, — ты убедил радиостанцию в Нэшвилле передавать в эфир все эти выдумки? Я знаю, что ты звонил им сегодня днем по междугороднему, но…

— Я звонил узнать, как именно они объявляют о своих передачах и рабочей частоте, — объяснил Шейн. — Я же не знал, вдруг здесь окажется кто-нибудь, кто слушал их передачи раньше и разоблачит все представление как мистификацию.

— Ты все еще говоришь загадками, — запротестовал Рурк.

— Я же говорил тебе, что тот диктофон может делать все, кроме коктейлей. И в том числе он может работать как миниатюрный радиопередатчик и передавать в эфир то, что записано на пленке. Эти сигналы можно ловить в радиусе более сотни метров на определенной для данного аппарата частоте. Мы установили диктофон в квартире приятельницы Люси, живущей этажом выше. Прентисс просто включил его в условленное время — без нескольких минут восемь, а потом спустился сюда, чтобы убедиться, что все в порядке. Все, что вы слышали, включая кусок песни Бинга Кросби, мы записали сегодня днем в студии Прентисса.

Шейн сунул руку в карман, достал оттуда два сложенных листка бумаги и протянул их шефу Джентри.

— Они пришли чуть позже в другом письме от Ванды Уэзерби. Может, она не сочла нужным посылать все в одном конверте, а может, эта мысль пришла ей в голову позднее, когда она поняла, что и Флэннаган с Хендерсоном могут попытаться ее убить так же, как и Гарли.

— Гарли я пока не выпущу, — проворчал Джентри. — Доктор сказал, что этот его головорез завтра утром уже сможет разговаривать.

— Это дело твое и ребят из ФБР, Уилл. Нападение на федерального служащего — вне моей юрисдикции. Но вернемся к нашему делу, — поспешно продолжил он. — Тим, может, расскажет тебе о мотивах Флэннагана. С Хендерсоном тебе придется разбираться самому. Он считает, что это коммунистический заговор с целью дискредитировать его как борца против общественного строительства, но у меня есть сумасшедшая идейка, что вот этот снимок как-то с этим делом связан. — Он достал из кармана фотографию и отдал ее шефу.

Лицо Шейлы на снимке было почти полностью заретушировано — так что теперь невозможно было узнать ее. Глядя, как меняется выражение лица Джентри, Шейн заметил:

— Если это сделали коммунисты, надо отдать им должное как фотографам. Как видишь, в качестве сцены они использовали спальню Ванды Уэзерби.

Старательно избегая встретиться глазами с Шейлой Мартин, Шейн бросил беззаботным тоном:

— Люси там, наверное, уже все ногти изгрызла, гадая, что же здесь творится, так что я побежал.

Он скрылся за дверью, а Джентри угрюмо обвел взглядом оставшихся, прежде чем обрушить на них лавину неприятных вопросов.

Блондинка сообщает об убийстве

The Blonde Cried Murder, 1956

Майкл Шейн — 27

Перевод с английского П. Рубцова

Глава 1 21 час 28 минут

Эвелин Томпсон неэстетично зевнула, развалясь в кресле у коммутатора отеля «Эдельвейс». Сегодня эта хорошенькая девушка сидела надутая, сердито выпятив губки.

Еще целых два часа до полуночи. Роджер не будет ждать. Она отлично знала, что он не будет ждать. Во всяком случае не два часа. И главное, никакой возможности связаться с ним и объяснить, что произошло.

Вторая телефонистка, которая клялась и божилась, что сменит Эвелин в 10 часов, чтобы та успела на свидание, вдруг позвонила только что и заявила, что у нее болит голова и она не сможет подменить Эвелин.

Болит голова? Ха! У нее язык просто заплетался от джина. Ну хорошо, тебе тоже когда-нибудь придется попросить о подобном одолжении. Тогда увидишь!

Эвелин снова зевнула и похлопала по губам изящными пальчиками с наманикюренными красным лаком ногтями. Все было бы не так плохо, если бы была хоть какая-нибудь работа. После девяти вечера работать на коммутаторе «Эдельвейса» — все равно что работать на коммутаторе в морге. За оставшиеся два с половиной часа из верхних комнат, дай Бог, будет с полдюжины вызовов.

И вот ради этого Эвелин должна сидеть здесь и пропускать свидание с Роджером.

А он разозлится, как черт. Какую умелую тактику она вела до сих пор! Достаточно поводила его за нос, потом с каждым свиданием позволяла ему все больше и больше, вовремя, однако, отступая. Она разогревала его до нужной точки, и вдруг сегодня… когда они хотели…

На коммутаторной доске перед ней вспыхнул огонек.

Эвелин перестала зевать и слегка наклонилась вперед. Вызывала комната номер 360. Это мистер Друд, его здесь называют «Слюнявый Друд». И не потому, что он действительно так уж плох, но просто, когда он смотрит на девушек, у него буквально текут слюнки. И лицо у него жирное, розовое и всегда потное, а толстые губы влажные.

Странно, чего это он вдруг звонит? Только 12 минут назад ему звонила из своей комнаты мисс Пэйн. Та, из 414-го номера. Конечно, Эвелин подслушала. Можно услышать много интересного, когда гости переговариваются друг с другом в такой поздний час. И между прочим, Эвелин уже несколько дней наблюдала за их отношениями.

Мисс Пэйн — высокая дама, держится надменно, однако весьма приветливо поглядывает на мужчин. Смешно! Неужели она не могла найти кого-нибудь получше Друда. Хотя, впрочем, она тоже довольно старая. Ей по меньшей мере уже 36. Мисс Эвелин, обладающая преимуществом девятнадцатилетнего возраста, считала, что 36-летняя старуха готова броситься на шею кому угодно, лишь бы тот был в брюках.

Но сегодня они были очень осторожны. Вероятно, боялись, что их подслушивает дежурная телефонистка. Подумаешь, очень ей нужно их подслушивать, с негодованием подумала Эвелин. Будто ей больше нечего делать, как только слушать их глупые разговоры.

Мисс Пэйн просто сказала, что она нашла газету, о которой они говорили сегодня днем, и, если мистеру Друду газета еще нужна, он может подняться к ней. И мистер Друд прослюнявил в трубку, что он с радостью зайдет и не будет ли мисс Пэйн возражать, если он захватит с собой пару стаканчиков на сон грядущий. Мисс Пэйн на это ответила: «Отлично, у меня как раз есть лед и вообще все, что надо».

Все это мгновенно пронеслось в мыслях Эвелин, когда она вставляла штекер в гнездо номера 360. После пяти часов номер 414 не заказывал льда. Вероятно, у мисс Пэйн оставалась пара полурастаявших кусочков, а так как они одним стаканчиком обычно не ограничивались, то Друд, вероятно, быстренько вернулся в свою комнату, чтобы заказать лед из своего номера. Как будто они этим обманут кого-нибудь в отеле.

В трубку, висевшую у нее под подбородком, Эвелин сказала нежным голоском:

— Что вы желаете?

Из 360-го раздался женский голос. Напряженный, хриплый, истеричный:

— В номере 316 труп. Человека убили. О! Пожалуйста, поскорее… — Раздался сигнал отбоя.

Эвелин выпрямилась и посмотрела на коммутаторную доску широко открытыми глазами. Но ведь звонили из номера Друда. Из 360-го. Да, она воткнула штекер в гнездо номера 360-го. Эвелин все еще смотрела на это гнездо, чтобы окончательно убедиться, что не ошиблась.

Кажется, женщина назвала 316. Но ведь это был номер 360. Вероятно, Эвелин просто послышалось.

Убийство?

Эвелин попробовала снова соединиться с номером 360. Но никто не ответил. Она повернула голову к дежурному портье, дремавшему рядом, и громким шепотом позвала:

— Дик!

Портье зашевелился. Соединяясь с другим абонентом, Эвелин рукой подозвала его к себе.

В одном из частных кабинетов зазвонил телефон, возле которого дремал человек. Телефонный звонок немедленно возвратил его к жизни.

Оливер Паттон, сыщик при отеле «Эдельвейс», спустил с дивана ноги и, протирая глаза, сел. У него был двадцатичасовой рабочий день, поскольку он был единственным детективом отеля. Но услуги его требовались крайне редко, и он любую минуту использовал, чтобы поспать.

Взглянув на часы, Паттон зевнул и потянулся за трубкой. Он всегда отличался высоким ростом, а после того, как несколько лет назад оставил службу в полиции и вышел в отставку, вдруг начал полнеть. Его очень беспокоили подагрические шишки на больших пальцах ног. Но надо было прирабатывать — пенсии едва хватало, чтобы оплачивать счета из больницы, где лечилась его жена.

Подняв трубку, он услышал приглушенный взволнованный женский голос. Говорила Эвелин:

— Беда в номере 360, мистер Паттон.

— Что за беда? — проворчал Оливер угрюмо. — Это у Друда?

— Да, но звонил не Друд. Какая-то женщина. Там мертвый человек!

— Мертвый! — Оливер Паттон перестал чесать складки жира на животе и прорычал: — Друд?..

— Не знаю. Это ужасно, мистер Паттон. Скорее поднимитесь туда. Она сказала, что это убийство. Позвонить в полицию?

— Убийство? — В голосе Паттона зазвучали повелительные нотки. — Никому не звоните.

Он бросил трубку и поднялся во весь рост. Убийство в отеле — это действительно большая беда. Его обязанностью было, насколько возможно, не доводить дело до полиции. Конечно, если это убийство, то придется… Но он знал большинство ребят из отдела убийств. С ними можно будет договориться, чтобы не было никакого шума.

Паттон поспешил в вестибюль отеля. Там дежурный портье, старший посыльный и лифтер обступили Эвелин и о чем-то возбужденно говорили. Увидев Паттона, все замолчали и вопросительно посмотрели на него. Он, даже не взглянув на них, обратился к Эвелин:

— Что тебе известно, девочка?

— Из номера 360 позвонила какая-то женщина и сказала, что там убит мужчина. Она тут же повесила трубку, а когда я попыталась вызвать ее снова, она не отозвалась.

— Пошли, Билл, — обратился Паттон к старшему посыльному. — А ты следи здесь, Дик. Никого не впускай и не выпускай.

Он тяжелыми шагами направился к лифту. Когда дверь за ним захлопнулась, он спросил у лифтера:

— Кто-нибудь спускался недавно?

— Несколько минут назад одна леди с пятого этажа.

Лифт остановился. Дверь открылась, и Паттон сказал:

— Задержи лифт здесь. Не обращай внимания на сигнал. Пускай звонят, сколько угодно.

Он повернул налево и вместе с Биллом, следовавшим за ним по пятам, направился к полуоткрытой двери, за которой виднелась полоска света.

В 360-м номере верхний свет освещал обычную спальню отеля с огромной кроватью, стоявшей в простенке между двумя окнами. В комнате никого не было. Под кроватью — пара мужских кожаных туфель, на подушку брошена пижама.

Паттон секунд на тридцать задержался на пороге, внимательно оглядывая пустую комнату, затем кивнул Биллу, чтобы тот оставался на месте, а сам подошел к двери в ванную и резко рванул ее.

Включил свет… Пусто. Паттон подошел к платяному шкафу и открыл дверцу. На плечиках в изумительном порядке висело с полдюжины легких костюмов и курток. За ними никто не прятался.

Паттон повернулся, покачал в нерешительности головой, потом опустился на колени, заглянул под кровать, поднял одеяло и внимательно осмотрел саму кровать.

Встав на ноги, он отряхнул брюки и с глазами, готовыми вылезти из орбит от злости, подошел к телефону, стоявшему на маленьком столике около кровати.

— Ты что, рехнулась, Эвелин? — прорычал он в трубку. — Никого здесь нет: ни живых, ни мертвых.

— Но она сказала, что там мертвец, что человек убит. Я тут ни при чем, мистер Паттон.

— Ну ладно, замнем. Ты мне вот что скажи: может быть такое, что Друд в другом номере?

— Он… — Эвелин запнулась. — Он… э… э… 414 позвонила ему с полчаса назад.

Паттон вынул из кармана носовой платок и вытер пот со лба.

— Кто это 414?

— Мисс Пэйн.

— A-а, такая высокая и костлявая? И что, он поднялся к ней?

— Ну откуда мне знать? Я соединила их…

— …и немного подслушала, — прервал он. — Да или нет?

— Ну если хотите, да! Возможно, он поднялся к ней. Я случайно слышала, как она пригласила его к себе.

— О’кей! Передай Дику, чтобы он стоял на посту. А мы с Биллом посмотрим, что делается в 414-м.

Положив трубку, он обратился к Биллу:

— Вероятно, он в 414-м. Ты носил туда что-нибудь сегодня вечером?

— После шести часов ничего. А до этого лед, для мисс Пэйн.

Паттон оставил все как было — дверь полуоткрытой, свет включенным — и направился к лифту. Лифтер ожидал его в большом волнении: непрерывно раздавались вызовы.

— Подними нас на один этаж, — сказал Паттон.

— Слышите, как мне звонят на восьмом? Ну как, начальник, он совсем мертвый?

— Даже не наполовину, — сердито ответил Паттон. — Пускай там, на восьмом, сходят с ума. Подожди им подавать.

Выйдя из лифта, они пошли направо, а затем свернули в маленький коридорчик, идущий от главного. В конце коридора тускло горела пожарная лампа.

Паттон подошел к четвертой двери направо с табличкой «414». Через стеклянную фрамугу над дверью виднелся свет. Паттон громко постучал. Из комнаты не раздалось ни звука. Паттон подождал секунд десять, потом постучал снова и повернул ручку двери.

Из комнаты послышался испуганный женский голос.

— Кто там?

— Отельный детектив. Откройте нам, мисс Пэйн.

— Я не открою! Как вы смеете? — Голос стал громче, в нем появились негодующие нотки. — Отойдите от моей двери.

Паттон снова нажал на ручку двери и, приложив губы к замочной скважине, сказал:

— Я полагаю, вы не захотите привлечь к себе всеобщее внимание, мисс Пэйн. Я тоже не хочу этого. Поэтому откройте, а то я воспользуюсь своим ключом.

Секунд через пятнадцать дверь неохотно отворили. Паттон толкнул ее и вошел в спальню, отнюдь не блиставшую тем порядком, который он только что видел в номере 360. Мисс Пэйн слегка отступила, чтобы впустить Паттона, но все еще держалась за ручку двери.

Это была высокая стройная женщина с резкими чертами и острым носом. Ее слегка седеющие волосы были уложены в высокую прическу. Темные глаза ее сердито сверкали. Рукой она судорожно стягивала полу красивого, туго обтягивавшего фигуру халата.

— Как вы смеете? — задыхаясь, спросила она. — Что все это значит?

— Я ищу мистера Друда, — спокойно ответил Паттон, пристально вглядываясь в комнату за ее спиной.

Комната была немного больше, чем 360-я. Двухспальная кровать тоже стояла в простенке между окнами. Легкий бриз с Бискайского залива колыхал оконные занавески.

Постель была аккуратно застелена, и вообще никаких следов пребывания мистера Друда не было, если не считать огромного кувшина почти растаявшего льда, бутылки джина, миксера и двух высоких бокалов, стоящих рядышком на столике в другом конце комнаты.

— Мистера Друда? В самом деле? — провизжала мисс Пэйн высоким неприятным голосом. Она сердито вскинула голову. — Это чудовищное оскорбление!

— Спокойно, мисс Пэйн. — Паттон на всякий случай поднял свою жирную руку. — Дело вовсе не в том, о чем вы подумали. Почему бы паре наших гостей и не выпить по стаканчику на сон грядущий, если это не причиняет никакого беспокойства окружающим. Администрация отеля всячески приветствует приятное времяпрепровождение наших гостей. Но тут несколько иное дело. Мне только что сообщили, что в комнате мистера Друда находится труп.

Паттон нарочно немного повысил голос, произнося последнюю фразу, и расчет его оказался верным. Буквально через секунду дверь большого шкафа открылась, и оттуда вышел мужчина средних лет. Он был в сорочке с засученными рукавами, но без галстука. По лицу его струился пот, полные губы судорожно то открывались, то закрывались, как у рыбы, вытащенной из воды.

Широко открытыми от ужаса глазами он смотрел на Паттона. После нескольких тщетных попыток ему наконец удалось выдавить из себя:

— Труп? В моей комнате, сэр?

— Во всяком случае, нам так сообщили. Сколько времени вы находитесь в этом номере?

Мистер Друд, пустив изрядную порцию слюны, взглянул на хранящую ледяное молчание мисс Пэйн, потом пробормотал:

— Вероятно, часа полтора. Я забежал сюда… Э-э-э… прочитать очень интересную статью в газете, о которой мне говорила мисс Пэйн. И она была настолько любезна, что предложила мне освежиться. — Друд указал в сторону бокалов.

— Никто из вас не входил в 360-й номер за это время?

Оба покачали головами и одновременно совершенно четко ответили:

— Нет!

— И вам ничего не известно насчет трупа в вашей комнате?

— Абсолютно ничего. Я бы никогда не допустил… Позвольте, что я говорю… О нет, мне ничего не известно. Неужели это правда?

Паттон пожал плечами.

— Какая-то глупая шутка. Когда вы вышли из комнаты, вы оставили ее открытой?

— Кажется, да. Да! — Друд закивал головой. — Да, действительно, я собирался скоро вернуться, но, понимаете, потом, когда я пришел сюда, мисс Пэйн была так любезна…

— Вероятно, какой-нибудь пьяный вошел в вашу комнату и позвонил. Ну, что ж, не смею вас ни в чем упрекать. Прошу извинить за вторжение. Сами понимаете, я должен был все проверить.

— О, конечно! Естественно, мы все отлично понимаем…

Провожая Паттона до двери, Друд рассыпался в любезностях. Мисс Пэйн, однако, не разделяла их. Она стояла в стороне с гордой презрительной гримасой и, едва дав Паттону уйти, с силой закрыла дверь.

— Ну что ты скажешь на это, Оливер? — полюбопытствовал Билл, когда они спускались в лифте. — Просто шутка?

— А что это еще может быть? Трупа ведь мы не нашли…

Сигнал вызова продолжал настойчиво трезвонить. Войдя в лифт, Паттон сказал:

— Спусти нас сначала вниз, Джо, а потом поднимись на восьмой. Скажи им, что лифт был испорчен.

В вестибюле Паттон направился прямо к Эвелин. Он поднял руку, чтобы остановить поток ее вопросов, и прорычал:

— Что это за фокус, Эвелин?

— Какой фокус? — Девушка широко распахнула невинные глаза. — Кто это был?

— Никого. — Паттон стоял перед ней, широко расставив ноги и уперев руки в бока. — В комнате — ни души. Друд, до краев наполненный джином, развлекается наверху, в номере 414. Ты мне за это ответишь!

— Но вызов был из 360-го. Клянусь вам! Я не сразу вынула штекер, чтобы убедиться, что звонили из 360-го.

— Значит, ты неправильно поняла то, что тебе сказали.

— Нет… я… я… — Рот Эвелин постепенно превращался в букву «О». — Слушайте, черт возьми! Слушайте, мистер Паттон! Когда она сказала: «Здесь мертвый человек», то мне показалось, что она вместо номера 360 назвала 316-й номер. Слушайте, вы думаете…

— Ну вот, новое дело, — проворчал Паттон. — Так ты говоришь, 316-й. Кто в 316-м?

— Кажется, миссис Польсон. Да, совершенно верно… очаровательная пташка.

— Она сейчас дома? Ну-ка, позвони ей, Эвелин.

— По-моему, ее сейчас нет, — вмешался Дик, — вот ее ключи. И мне кажется, что она ушла недавно. Совсем недавно.

— Она не отвечает… — сказала Эвелин.

Паттон пожал плечами.

— Так ты все же думаешь, что девушка сказала 316, а не 360?

— Да, теперь я в этом абсолютно уверена. Чем больше я об этом думаю, тем больше у меня возникает уверенность, что она действительно сказала 316.

Паттон повернулся к лифту:

— Пойду проверю 316-й.

Выйдя на третьем этаже, он усмехнулся: дверь 360-го все еще была открыта. Но он повернул в другую сторону, так же как и на четвертом этаже — налево. На сей раз он остановился перед шестой по счету дверью — номер 316, почти в самом конце коридора.

Коридор был едва освещен. За стеклом двери света не было.

Паттон громко постучал, подождал и снова постучал. Затем сказал:

— Откройте, или я воспользуюсь своим ключом.

Никто не ответил. Тогда он достал связку ключей, выбрал один и открыл дверь. Стоя на пороге, он включил свет. В комнате все было в порядке, однако слегка душновато — окна, находящиеся в изголовье кровати, были закрыты.

Паттон вошел в комнату, внимательно все осмотрел и, не обнаружив ничего подозрительного, через несколько минут вышел.

Возвращаясь к лифту, он еще раз оглянулся на приоткрытую дверь номера 360. После всей этой суеты у него до того разболелись ноги, что, пожалуй, без горячей ванны он не сможет уснуть.

Глава 2 21 час 37 минут

Сбоку от отеля «Эдельвейс», от каменного волнолома и до заднего двора, шла узкая аллея. Ею пользовались водители грузовиков для доставки продуктов в отель.

Аллея была окружена густыми зарослями. Даже в полнолуние ее окутывала глубокая темнота. А сегодня на небе был только узкий серпик луны. Из черноты аллеи на дорогу, запыхавшись, выбежала девушка и, ослепленная ярким светом фонарей, споткнулась.

Стоя на одном колене и опираясь рукой о тротуар, она бросала испуганные взгляды назад, в темноту аллеи. Ничего не было видно. Но она отчетливо слышала шаги бегущего вслед за ней человека.

Страх, смешанный с истерией, неузнаваемо изменили лицо девушки, превратив его в маску ужаса. Она вскочила на ноги и быстро пробежала мимо освещенного входа в отель. Подобно зверю, преследуемому охотником, она инстинктивно старалась держаться в тени.

Фары проезжающего автомобиля осветили ее фигуру, торопливо убегающую подальше от отеля. В этот момент из аллеи выбежал мужчина и остановился как раз на том месте, где она упала. Быстро оглядевшись по сторонам, он увидел ярко освещенную фарами девушку и бросился за ней. Девушка, заметив догонявшего ее мужчину, буквально задохнулась от ужаса, сердце ее готово было разорваться. У нее был только один выход.

Она выбежала на проезжую часть дороги и начала отчаянно размахивать руками, пытаясь остановить машину. Вид у нее был такой, что, если машина не остановится, она бросится под колеса.

Раздался резкий сигнал и визг тормозов. К счастью, тормоза сработали хорошо, и на сухом асфальте машина остановилась в нескольких дюймах от девушки.

Это было такси. Оно было занято. Из окна высунулся рассерженный шофер, собираясь обругать девушку, но она быстро подбежала к задней дверце, открыла ее и пробормотала прерывающимся голосом:

— Пожалуйста, поезжайте быстрее. Я вас очень прошу.

Она упала на заднее сиденье и с силой захлопнула за собой дверь. Шофер повернулся было пожурить ее, но она забарабанила по его спине руками.

— Скорее поезжайте, пока он меня не догнал. Неужели вы не видите?

Шофер видел. Видел, что это была молоденькая хорошенькая и страшно испуганная девушка. Видел через заднее стекло мужчину, бегущего к машине. Сердито проворчав что-то, он нажал на газ. Машина резко тронулась, девушку отбросило в правый угол, и только тут она заметила, что в машине находится еще один пассажир.

В правом углу сидела женщина. Она с изумлением разглядывала девушку.

— Извините… Ради Бога, извините, — все еще задыхаясь, пробормотала девушка. — Пожалуйста, отвезите меня за несколько кварталов, пока я не придумаю, как мне поступить. Только не останавливайтесь, чтобы он не мог меня поймать.

Она обращалась и к шоферу, и к пассажирке одновременно.

Шофер сказал ей через плечо:

— Я что ж, я рад выручить, если только не возражает моя пассажирка. Что, тот мужчина хочет вас вернуть?

Они уже отъехали от отеля два квартала, и теперь машина завернула за угол. Слегка затормозив, шофер посмотрел на свою пассажирку. Та спокойно сказала:

— Конечно, я не возражаю. — У нее был молодой гортанный голос. Говорила она с таким спокойствием, будто для нее было обычной вещью делить такси с девушками, которые сломя голову выбегают из темных аллей, лепеча от ужаса что-то нечленораздельное.

— О нет, что вы. Это… Я не знаю, кто это, — крикнула она сквозь слезы. — Я даже не могу представить, кто это. Все так фантастично, так ужасно.

— Послушайте, мисс, хотите, мы сейчас найдем полицию и вы им все расскажете. Они быстро его заберут.

— О нет. Только не полиция. Они… Они не поверят мне. Просто не поверят и будут задавать тысячи разных вопросов. — Голос девушки замер.

— А что же вы собираетесь делать? — спросил шофер. — У меня ведь другая пассажирка. Она платит деньги.

— Все в порядке, водитель, не беспокойтесь, — снова раздался молодой голос из правого угла.

Теперь они приближались к бульвару.

— Пожалуйста, поверните на Флеглер-стрит, там я скажу, где меня высадить.

— Я не знаю, что мне делать, — печально вздохнула девушка. — Это ужасный человек. — На некоторое время она погрузилась в молчание. Казалось, она поняла, что должна дать своим спасителям хоть какое-то объяснение по поводу сцены, свидетелями которой они только что стали: — Если я обращусь в полицию, они решат, что я сумасшедшая. Но я не сумасшедшая. Просто я не могу этого рассказать.

— Конечно, конечно, — успокоил ее водитель, поворачивая машину налево, на бульвар.

— Но ведь кто-нибудь должен же мне помочь, — продолжала девушка с отчаянием в голосе.

Она глубоко и прерывисто вздохнула, затем медленно выдохнула и продолжала более спокойно.

— Я здесь, в Майами, никого не знаю. Я не здешняя. Может быть, вы, водитель, знаете кого-нибудь, какого-нибудь частного сыщика, который выслушал бы меня и не подумал, что я сумасшедшая.

— Попробуйте Майкла Шейна, мисс, он любит ввязываться в запутанные дела.

— А он… хороший сыщик?

— Лучший в Майами. Я бы даже сказал, лучший в стране, — добавил он. — Если вы хотите, чтобы кто-нибудь, не задавая лишних вопросов, занялся бы этим чудаком, который гнался за вами, лучшего парня, чем Шейн, вам не найти.

— Я не боюсь вопросов. Просто у меня нет времени на пустые разговоры. А как вы думаете, можно обратиться к нему в такое позднее время?

— Леди, — сказал шофер, — когда вы прыгнули мне под колеса, более удачного такси вы не могли бы выбрать. Дело в том, что я страстный поклонник Майкла и в любое время суток знаю, где он находится. К тому же из газет мне точно известно, что дома в ночное время он работает так же энергично и плодотворно, как и днем в конторе.

Говоря это, шофер с хитрецой посмотрел на девушку, но она не поняла двусмысленности его фразы.

— Не можете ли вы сейчас же отвезти меня к нему? — Пальцы девушки нервно сжимали лежавшую на коленях сумочку. — Я заплачу вам… охотно… заплачу…

— Это всего в нескольких кварталах отсюда, — сказал шофер. — Если, конечно, другая леди не возражает…

— Нет. Нисколько. Поезжайте. — Видимо, это приключение доставляло пассажирке огромное удовольствие. — Я еще, собственно, сама не решила, куда меня потом подбросить.

— Тогда о’кей. — Шофер пересек ярко освещенную Флеглер-стрит и повернул за угол направо.

Через несколько минут он остановился у «Апартмент-отеля» на северном берегу реки Майами. Потом вышел из машины и открыл дверцу.

— Входите прямо в отель, мисс. Спросите у дежурного Майкла Шейна. Вас пропустят к нему без всяких расспросов.

Выходя из машины, девушка обратилась к своей попутчице:

— Не знаю, как и благодарить вас… Я не могу вам ничего объяснить, но вы так много сделали для меня, разрешив остаться в вашей машине. Я оплачу такси, и шофер отвезет вас, куда вы прикажете.

— В этом нет надобности. Мне это волнующее путешествие доставило большое удовольствие. Прямо как в кино.

Девушка выпрыгнула из машины, сунула шоферу пятидолларовую бумажку и прошептала:

— Вы замечательный малый, вы были так добры ко мне.

Он посмотрел на банкноту, сдвинул на затылок форменную фуражку и потер лоб. Девушка быстро вбежала в подъезд отеля.

— Чудные эти дамочки, — пробормотал водитель такси. — Вот уж действительно не знаешь… — Он пожал плечами, снова надвинул на лоб фуражку и официальным тоном обратился к пассажирке: — Куда прикажете, мисс?

Глава 3 21 час 39 минут

Пробежав полквартала до отеля «Эдельвейс», мужчина, задохнувшись от быстрого бега, остановился. Такси набирало скорость. Сигнальные лампочки постепенно тонули в темноте ночи и наконец совсем исчезли, когда машина завернула за угол.

Мужчина заскрежетал зубами и со злостью ударил кулаком одной руки о другую. В свете ночных фонарей ему удалось рассмотреть марку и номер машины. Постояв несколько минут в нерешительности, он резко повернулся и пошел к отелю.

В холле было пусто, если не считать дежурного портье и телефонистки, которые о чем-то оживленно беседовали. Мужчина подошел к телефонной будке, находившейся рядом с входной дверью, и углубился в изучение телефонной книги.

Он нашел адрес компании, которой принадлежало такси, записал его и пошел к своей машине, стоявшей за углом у входа в отель. Он поехал по только что найденному адресу: Северо-западная авеню, 8, и через некоторое время остановился около огромного гаража.

Стоянка была забита машинами. Проехав несколько дальше вверх по улице, он оставил машину там и пошел в контору гаража. Несколько шоферов стояли у входа, с полдюжины расположились на стульях у стены, кое-кто дремал.

Прямо у входа стоял огромный стол, за которым сидел краснолицый мужчина. Он разговаривал по телефону. Позади него за стеклянной дверью сидела блондинка, устало отдающая приказания по телефону.

Толпившиеся у двери шоферы с любопытством посмотрели на вошедшего. Мужчина прошел прямо к столу. Краснолицый здоровяк положил трубку и крикнул через плечо:

— Номер 203. Герд! Забери пассажира на Брикель-стрит, 247. — Он поднял голову и обратился к мужчине: — Желаете такси, мистер?

— Не совсем так. — Опершись ладонями о стол, высокий человек со шрамом на лице наклонился к краснолицему: — Есть ли хоть малейшая надежда связаться с шофером одной из машин?

— Надежда слабая, но если бы мы знали его имя или личный номер…

Зазвонил телефон. Краснолицый ответил:

— Да. — Выслушав просьбу, сказал: — Сейчас высылаю. — И повернулся к сидящим у стенки водителям: — Ну-ка, Том, прими самый лучший вызов: «Старбрайт-клуб». Судя по голосу, можно надеяться на хорошие чаевые.

Тем временем человек со шрамом достал бумажник, вынул из него десятку, потом, подумав, еще десятку, и положил деньги на стол.

— У вас должен быть список, в котором указано, кто именно ездит на машине с определенным номером.

— Конечно, список такой у нас есть, — ответил краснолицый, — но, черт возьми, сейчас уже поздно, и все служащие разошлись. Остались только дежурные. — Он кивнул в сторону стеклянной двери, за которой сидела девушка.

Человек со шрамом продолжал настаивать.

— Мне это действительно очень важно. Для меня это вопрос жизни и смерти. Мне нужно узнать кое-что насчет пассажира, которого минут двадцать назад ваша машина подобрала возле отеля «Эдельвейс».

Он взял со стола листок бумаги и написал на нем номер машины.

Краснолицый сказал:

— Ну это уже легче. Значит, около «Эдельвейса», двадцать минут назад.

Он повернулся к блондинке, сидевшей в кабине.

— Подождите несколько минут. — Он продолжал принимать по телефону вызовы, а человек со шрамом сел на стул около стола в ожидании ответа.

Прошло по меньшей мере десять минут, прежде чем из кабины вышла девушка и положила листок бумаги на стол краснолицему.

— Это Арчи Личный номер 62. Вам это нужно? — пухленькими пальчиками она подхватила десятидолларовую бумажку.

— Я попрошу вас соединиться с ним по радио. Узнайте, куда он отвез женщину, которая села в его машину около отеля «Эдельвейс» примерно с полчаса назад.

— Это против правил, мистер. Вам придется подождать, пока Арчи вернется сюда. — Пальцы краснолицего выбивали на столе дробь. — И только тогда, если он захочет поднатужить память, кого и куда он возил…

— Мне это нужно очень срочно. Немедленно… — нетерпеливо перебил его человек со шрамом. — Это моя сестра, вы понимаете? И она в беде. Мне нужно срочно ее найти. Разве двадцати долларов недостаточно, чтобы ее найти?

Здоровяк пожал плечами и спокойно убрал в карман деньги.

— Эти деньги вы заплатили за то, что узнали имя водителя и его личный номер. Попробуйте переговорить с Грети. Мне все равно, о чем она беседует с водителями.

Человек со шрамом закусил нижнюю губу, взял бумажку с именем и личным номером водителя и пошел к кабине блондинки. Передав очередное сообщение, она нажала кнопку отбоя и взглянула на вошедшего человека. Он сказал, указывая на микрофон:

— Вы можете по этой штуке вызвать Арчи, номер 62?

— Именно для этой цели эта штука и существует.

— Вы можете узнать у него, куда он отвез молодую леди, которая села в его машину около отеля «Эдельвейс» примерно полчаса назад?

— Э… э… мистер… я не знаю… Мы не имеем права вести частные разговоры по этому телефону. Только распоряжения компании!

— Но это очень важно. Я должен немедленно найти свою сестру! Она… — Он тяжело вздохнул и затем продолжал: — Она попала в ужасную переделку. Может быть, ей сейчас угрожает опасность, а я не могу спасти ей жизнь.

Блондинка скорчила гримасу и отвернулась, чтобы через плечо посоветоваться с краснолицым.

— Что ты скажешь на это, Берт?

Не поворачивая головы, краснолицый только пожал плечами.

— Поступай как хочешь, детка. Я вообще никогда не знаю, о чем ты разговариваешь.

Человек со шрамом снова вынул бумажник. Блондинка внимательно наблюдала, как он, правда довольно неохотно, достал еще одну десятку. Затем она нажала кнопку и проговорила в микрофон:

— Вызываю машину 62! Вызываю 62! Вызываю Арчи! — Потом нажала другую кнопку и стала слушать, что ей скажут в наушники.

Затем через полминуты:

— Арчи, здесь человек, который хочет знать, куда ты отвез леди, которая села к тебе около отеля «Эдельвейс».

Она выслушала ответ и спросила человека со шрамом:

— С какой стороны, с северной или с южной?

Он закрыл глаза, пытаясь мысленно сориентироваться, где именно это было.

— Скажите ему — с северной. Кварталом севернее отеля.

Блондинка передала это Арчи. Затем брови ее высоко поднялись, и она спросила:

— Арчи спрашивает: это вы тот парень, который гнался за ней? Которого она так испугалась?

— Боже милосердный, нет! — нетерпеливо воскликнул он. — Я же говорю вам, это моя сестра. А человек, который за нею гнался… Я сам его боюсь. Скажите шоферу, что ей угрожает опасность и что мне нужно как можно скорее ее найти, а то будет поздно.

Девушка передала Арчи ответ и снова стала слушать. Потом повернулась и выдернула из его рук десятку:

— Арчи говорит, что сейчас это не имеет значения, тот ли вы парень или нет. Потому что он отвез ее к Майклу Шейну. Если у вас появится желание ввязаться в дела этого рыжего, то Арчи с удовольствием посмотрит, что у вас из этого выйдет.

— Майкл Шейн, кто это?

— Вы, вероятно, нездешний, мистер. Это знаменитый частный сыщик. Газетные статьи о его делах печатаются самым крупным шрифтом.

— Частный сыщик. — Человек со шрамом нервно закусил губу. — Тогда она, вероятно, в безопасности. Но все же мне хотелось бы увидеть ее. Арчи не сказал, где живет этот детектив?

— Сказал. — Блондинка передала человеку со шрамом адрес, который ей сообщил Арчи.

Пробормотав «большое спасибо», он бросился из гаража к своей машине.

Глава 4 21 час 23 минуты

Призрачный лунный свет и ночной воздух располагали к чувствительности и дремоте.

Майкл Шейн на небольшой скорости ехал по правой стороне Бискайского бульвара, бросая взгляды на свою загорелую спутницу. Люси Гамильтон прижалась к плечу головкой, и Майкл откровенно любовался ею.

Он был в белом полотняном пиджаке, без шляпы. Легкий ветерок шевелил его рыжие волосы, Огромные ручищи Майкла небрежно лежали на руле. Он предавался приятному чувству покоя и благодати. Сейчас лучшее время года в Майами, думал он.

Дикая летняя жара уже позади; первые отряды любителей солнца с севера еще не прибыли, и толпы их еще не заполнили этот волшебный город. В портфеле Майкла ни одного незаконченного дела, и, вероятно, новых не будет в течение ближайшего месяца.

Люси потерлась щечкой о его правый бицепс и проворковала:

— Разбуди меня, Майкл, когда доберемся до дома. Боюсь, что последний бокал шампанского меня доконал. Я даже слегка одурела.

— А я люблю, когда ты такая, — отозвался Майкл.

— Какие ужасные вещи ты говоришь.

— Почему ужасные? — весело возразил он. — Тогда твоя прекрасная прическа немного разлохмачивается, и ты теряешь свой вид жеманной секретарши.

— Как будто я когда-нибудь бываю такой, — фыркнула она.

— Конечно, бываешь. Во время рабочего дня ты не допускаешь и намека на интим. Я должен куда-нибудь повести тебя, накормить и до краев наполнить «Пол-Роджером», прежде чем ты начинаешь себя вести, как полагается человеческому существу.

— «Пол-Роджером»? Ты отлично знаешь, что та дрянь, которой ты меня поишь, — обыкновенное калифорнийское шампанское.

— Однако оно вскружило тебе голову. И мы уже скоро приедем домой, и я воспользуюсь твоим состоянием, и поцелую тебя, и…

— Зачем?

— Что зачем?

— Зачем утруждать себя? — Голос у Люси был по-прежнему полусонным и приглушенным, но в нем уже появилось напряжение.

— Утруждать себя поцелуем? — удивился Майкл.

— Ну да!

Он продолжал ехать по бульвару все с той же скоростью, обдумывая ответ на ее вопрос. Сказать по совести, он понимал, что она имеет в виду, но придумать более или менее удовлетворительный ответ было трудно. Конечно, он мог сказать, что ему нравится целовать ее. Но этого было недостаточно.

Во всяком случае, недостаточно, чтобы ответить по существу на поставленный вопрос.

А задавая такой вопрос, она, по сути, спрашивала, к чему это может их привести. Единственным правильным, честным ответом на этот вопрос было: ни к чему!

Но она нечасто задает такие вопросы.

По большей части она кажется вполне довольной существующим положением дел: быть в течение дня веселой, высококвалифицированной и приветливой секретаршей в его конторе и без всяких вопросов и возражений проводить с ним столько времени, сколько он может (или, вернее, хочет) урвать от своей работы.

Майкл неловко поерзал на сиденье и бессознательным жестом поднял руку, чтобы почесать мочку уха — была у него такая привычка, когда он находился в затруднении.

Потом он осторожно спросил:

— А ты бы хотела что-нибудь изменить, если бы могла?

Люси вдруг выпрямилась и слегка отодвинулась от него, будто такой поворот разговора требовал несколько более официального поведения.

— Не знаю, — сказала она с искренним сомнением. — Я действительно не знаю, Майкл.

Они были уже около Семьдесят девятой улицы и быстро приближались к улице, ведущей к их дому.

Майкл, повернув голову, при свете уличных фонарей смотрел на ее профиль. С напряженным вниманием он ловил ее взгляд. На какое-то мгновенье воцарилось напряженное молчание. Майкл попытался разрядить напряженность, переключившись полностью на управление машиной, и, стараясь придать своему голосу большую сердечность, сказал:

— Возможно, сейчас не время для такого разговора. Это надо серьезно обсудить за стаканчиком вина. Кстати, у тебя дома найдется коньяк?

— Ты отлично знаешь, что найдется. Его ровно столько, сколько ты не допил в прошлый раз.

— Знаешь, я в этом никогда не уверен. Не могу выбросить из головы, что в один прекрасный день ты начнешь поить им другого мужчину…

— Может быть… В один прекрасный день.

Поворачивая за угол, он сбавил скорость и перестроился в левый ряд.

Никто из них не произнес ни слова, пока Майкл не поставил машину за углом ее дома и не вышел из машины. Он обежал машину, открыл ей дверцу, взял за локоть, помогая выйти, затем просунул вторую руку под другой ее локоть и на несколько мгновений приподнял девушку в воздух, вглядываясь в ее слегка раскрасневшееся лицо.

Она не делала никаких попыток — ни прижаться к нему, ни оттолкнуть. Она ждала. Его пальцы впились в ее руку. Хриплым голосом он произнес:

— Люси!

— Да, Майкл?

Он наклонился и коснулся губами ее шеи, там, где кончались кудряшки, затем взял ее под руку, и они пошли к подъезду.

Войдя в маленький вестибюль, Люси достала из сумочки ключи и отперла дверь. Он слегка придержал дверь, пропуская ее, потом стал медленно подниматься по лестнице вслед за девушкой. Его рыжая голова находилась на уровне ее изящной талии.

Майкл подумал: «Есть что-то интимное в том, когда мужчина поднимается вслед за женщиной». Он часто поднимался так к ней после того, как они вместе проводили вечер, — выпить стаканчик на сон грядущий.

Но сегодня все было как-то по-другому. Он чувствовал, как в его груди нарастает волна радости. И все выглядело совсем по-другому.

Поднявшись на второй этаж, Люси повернула налево и открыла свою дверь. Он подождал, пока она зажигала свет, потом вошел.

На Люси был полувечерний туалет из темно-синего шелка с какими-то блестками, сшитый изящно и крайне просто: с глубоким вырезом спереди и сзади, с узенькими бретельками.

Взору Майкла открылись роскошные плечи, шея и руки цвета слоновой кости.

Погруженный в размышления, он смотрел, как она прошла вдоль длинной комнаты к маленькой кухоньке, сказав ему с улыбкой:

— Устраивайся поудобнее, пока я все приготовлю.

Здесь очень легко устроиться поудобней, подумал он, опускаясь в глубокое кресло рядом с тахтой и закуривая сигарету.

Комната была обставлена изящной мебелью, в ней не было ничего лишнего.

Майкл вытянул свои длинные ноги, откинул голову на спинку кресла, закрыл глаза и затянулся.

Что ж, отлично! Почему бы ему не жениться на Люси? Сегодня, торжественно решил он, он должен честно и прямо поставить перед собой этот вопрос. И перед ней.

До сих пор они ни разу не говорили об этом серьезно, хотя много раз стояли на грани подобного разговора.

Он выпрямился, услышав шуршание ее юбки. Люси несла поднос, на котором стояла бутылка коньяка, винный стакан, бокал со льдом и водой для него и бокал со льдом для нее. Он всегда пил коньяк из винного стакана и запивал его водой со льдом.

Она поставила поднос на низкий столик, уселась в уголок поближе к креслу Майкла и наполнила его стакан коньяком, затем налила немного коньяка в свой бокал.

Майкл, однако, не успел даже взять стакан из ее рук, как зазвонил телефон.

Лицо Люси резко изменилось. Настойчивый телефонный звонок нарушил безмятежность вечера, подобно тому, как брошенный в пруд камень нарушает зеркальную поверхность и спокойствие водной глади.

Продолжая держать в руке стакан Майкла, Люси сердито проговорила:

— Я не отвечу. Это, конечно, тебя. Мне никто не может звонить в такой поздний час.

— Тем больше оснований ответить, — сказал Майкл. — Может быть, что-нибудь очень важное.

— Очередная блондинка? — вызывающе спросила Люси.

— Или брюнетка, — спокойно ответил он.

Телефон продолжал звонить. С нетерпением Майкл поднялся и, сделав два огромных шага, очутился у телефона. Повернувшись к Люси спиной, он проговорил в трубку:

— Квартира мисс Гамильтон. — Затем через некоторое время: — Правильно. — И продолжал слушать, почесывая ухо.

Люси, не спуская с Майкла глаз, плотно сжала губы и поставила его нетронутый стакан с коньяком обратно на поднос. Это было безмолвное признание своего поражения.

Все еще стоя к Люси спиной, Майкл сказал:

— Отлично, Пит. Я буду там через пять минут.

Он положил трубку, повернулся и печально покачал головой, хотя его глаза при этом отнюдь не были печальными. Наоборот, в них светилось предвкушение волнующего приключения.

— Чертовски сожалею, мой ангел, но это беда…

— Блондинка, — закончила Люси за него. — Блондинка в несчастье. Не больше и не меньше. Буквально умирает от желания выплакать свое горе на широкой груди Майкла Шейна.

— Этого мне Пит не говорил, — рассеянно ответил Майкл, разыскивая свою шляпу. И только тут он вдруг заметил, как огорчена Люси. Он подошел к ней и с раскаянием погладил по щеке. — Но, дорогая, на этот раз дело, кажется, действительно очень важное. Ты ведь знаешь, я просил дежурного из отеля не тревожить меня здесь, если речь не идет о чем-нибудь серьезном.

— Я знаю, — ответила Люси, избегая его взгляда. — Ну, что же ты не заряжаешь свои пистолеты и не идешь? Что тебя держит?

— Ты ведь отлично знаешь, мне очень жаль, что так получилось. — Майкл стиснул зубы, так как Люси все еще отказывалась смотреть ему в глаза, и, повернувшись к двери, спокойно сказал: — Сбереги мой стакан до моего возвращения. Я обязательно приду, и еще до полуночи…

Глава 5 22 часа 00 минут

В вестибюле отеля, где жил Шейн, никого не было, за исключением дежурного портье и какой-то молодой женщины, сидевшей в кресле лицом ко входу. Женщина нервно курила сигарету.

Подходя к портье, Шейн по пути бросил беглый взгляд на нее. Молоденькая. Хорошенькая. На женщине была темная юбка, белая блузка и светло-серый жакет. На коленях у нее лежала красная кожаная сумочка.

Питу не терпелось поскорей поговорить с Шейном. Он немного наклонился вперед, состроил гримасу и в волнении ворочал глазами направо и налево.

— Я не знал, стоит ли звонить к мисс Гамильтон. — Он говорил таинственным шепотом, будто боялся, что их кто-то подслушает. — Но, давая мне ее телефон, вы сказали, если будет что-либо важное, можно позвонить. Я решил, что сейчас именно такое важное дело. Очень важное. Она так сказала. Понимаете? Бедняжка насмерть перепугана. Все время оглядывается, будто за ней гнался сам черт. Кроме того, вы разрешили мне в особых случаях пускать клиентов в вашу комнату, чтобы они там вас подождали.

— Я просил тебя посылать наверх только хорошеньких, — с улыбкой напомнил Шейн. — Она действительно хорошенькая?

— Да, очень. Конечно, не такая, как та, что сидит вон там на стуле. — Он ткнул большим пальцем в сторону девушки с красной сумкой. — Но она пришла немного позже, поэтому я не мог ее тоже послать наверх. Верно ведь?

Шейн облокотился на бюро и посмотрел на девушку, сидевшую в другом конце вестибюля. Она все время внимательно наблюдала за Майклом и, видимо, поняла, что говорили о ней. Поэтому она быстро встала и направилась к ним.

Это была довольно пухленькая для своего возраста блондинка лет двадцати. На ходу она весьма игриво покачивала бедрами. Светло-голубые глаза ее казались стеклянными, а ресницы и брови были до такой степени тонки и светлы, что почти не были заметны. Пухлые губки девушки, обильно намазанные губной помадой, расплылись в заискивающей улыбке.

— Вы мистер Шейн?

Шейн молча кивнул, изучая ее прищуренными глазами. Девушка взглянула на Пита и резко сказала:

— Почему вы мне сразу не сказали, что это Шейн? Вы обещали мне, что, как только он придет…

— А я только что пришел, — спокойно проговорил Шейн. — Боюсь, что у меня нет времени для…

— Нет! Для меня у вас есть время!

Девушка вцепилась Майклу в руку и потащила его в дальний угол — подальше от дежурного, чтобы он не мог подслушать.

— Это ужасно важно, — быстро проговорила она низким и хриплым голосом. — Я ждала вас и чуть не сошла с ума при мысли, что вы не придете. Но теперь все в порядке. Я уверена, что вы застанете его там. Он был там минут пятнадцать назад. В «Сильвер Глейд». Это недалеко отсюда.

Говоря все это, девушка открыла сумочку и стала старательно искать там что-то. Наконец она вынула из сумочки фотографию молодого человека и сунула ее Шейну.

— Это он. Пожалуйста, поторопитесь. Подождите его у выхода, а потом идите за ним вслед.

Шейн покачал своей рыжей головой.

— Извините, но я уже занят. Если речь идет всего-навсего о бракоразводном процессе…

— Какая разница, с какой целью я вас нанимаю и какую работу вы будете выполнять? Я заплачу. Сколько? Назовите вашу цену. Эта работа займет у вас не более получаса. — Девушка снова покопалась в сумочке, достала оттуда пачку ассигнаций и начала отсчитывать двадцатки.

Отсчитав пять, она остановилась, взглянула на Шейна и добавила еще две, так как он продолжал упрямо покачивать головой.

Майкл протянул ей фотографию обратно, но она оттолкнула ее, продолжая горячо настаивать:

— Вы не можете просто так отказать мне, а то он уйдет раньше, чем я найду кого-нибудь другого.

Теперь голос ее стал робким и умоляющим. Она подошла к Майклу совсем близко, заискивающе взглянула ему в глаза и соблазнительно надула свои ярко накрашенные губки.

— О, пожалуйста. — Она попыталась всунуть ему в руку семь двадцаток. — Я буду ждать вашего ответа у себя дома… Одна… — Последние четыре слова она проворковала гортанным голосом, вкладывая в них определенный смысл.

— Нет! — сказал он коротко, а сам подумал: «Хотел бы я, чтобы ты была постарше и понимала, что нельзя душиться такими крепкими духами». Он вскинул руку, сунул ей фотографию обратно и повернулся, но она вцепилась в него, попыталась удержать, опустила фотографию ему в карман и все время настойчиво пыталась всучить деньги.

Майкл, слегка оттолкнув ее, решительно направился к дежурному портье.

И девушка сдалась. Она осталась стоять посреди вестибюля, уперев обе руки в крутые бедра, ее светло-голубые глаза буквально метали молнии.

Шейн не посмотрел на нее, а Пит улыбался во весь рот.

— Кажется, сегодня они готовы подраться из-за вас, мистер Шейн. Но лично я, если бы на меня напирала такая красотка, как эта…

— А та, наверху, такая же или нет? — нетерпеливо перебил его Шейн.

— Ни капельки не похожа. То есть, конечно, она хорошенькая, но о ней трудно что-либо сказать, уж очень она перепугана. — Пит слегка понизил голос. — А эта, вторая, пришла сюда несколько минут назад и хотела прямо пройти в вашу комнату, но я не сказал, в каком номере вы живете, как она ни старалась просверлить меня своими глазами. Я ей не сказал и то, что у вас наверху другая клиентка.

— Отлично, — похвалил его Шейн. — Так ты не назвал номер моей квартиры?

Он повернулся и пошел к лифту. В вестибюле раздался громкий стук каблучков, Шейн быстро вошел в лифт и сказал лифтеру:

— Давай скорее закрывай. — И лифтер захлопнул дверцу раньше, чем девушка успела добежать до лифта.

Шейн рукавом белого полотняного пиджака вытер пот со лба и улыбнулся лифтеру.

— Давай наверх, Джон. И каким бы способом ни уговаривала тебя эта дама, ни в коем случае не привози ее наверх. Понял?

— Понял, мистер Шейн. Мне даже смешно, как она на вас напирала.

Шейн что-то пробормотал в ответ и прошел в свою комнату.

Глава 6 22 часа 6 минут

Увидев Шейна, девушка, ожидавшая его в номере, отпрыгнула в дальний угол гостиной.

Шейн увидел молоденькую, хорошенькую пепельную блондинку, насмерть перепуганную его приходом.

Лицо — мертвенно-бледное. Круглые от испуга глаза. Дрожащие губы. Она прижалась к стене и пристально глядела на Шейна.

Когда он спокойным движением закрыл за собой дверь, девушка выпрямилась и, все еще дрожа, спросила:

— Вы мистер Шейн?

— Да, я Шейн. Вы ведь пришли сюда и спросили меня, не так ли? Это моя комната. Кто же, по-вашему, может еще сюда войти?

— Я не знаю. Я все время так боялась, пока ожидала вас. Я думала, что он каким-нибудь образом найдет меня здесь.

— Он?

Она все еще стояла, дрожа как в лихорадке. Плотно прижавшись к стене, будто боялась, что без поддержки ей не устоять на ногах. Майкл медленно пошел по направлению к ней, стараясь не делать резких движений, чтобы не испугать ее и случайно не довести до истерики.

— Да, человек, который убил моего брата, — проговорила она. — Во всяком случае, я думаю, что это он убил его. Если… если мой брат действительно убит. Я видела его, уверяю вас. Вы верите мне, мистер Шейн? Вы не считаете, что я сошла с ума?

Шейн подошел к ней совсем близко, так близко, что смог осторожно взять ее за кисть. Он нежно отвел ее от стенки и, крепко держа за руку, подвел к креслу и усадил в него. Стараясь придать своему голосу максимальное спокойствие и доброту, он сказал:

— Конечно, я вас выслушаю. Но сначала вам надо успокоиться. Закройте глаза и успокойтесь. Не бойтесь, сюда никто не войдет.

Он отпустил ее руку и пошел к стенному бару.

— Что вы будете пить: коньяк или херес?

— Пожалуйста, немного хереса. — Ее голос утратил истерическую резкость. Она говорила теперь низким дрожащим голосом. — Вы должны мне поверить.

Шейн ничего не ответил. Он взял бутылку хереса и коньяк, пошел в маленькую кухню и через некоторое время вернулся, неся на подносе две рюмки и бокал с водой.

Он подвинул столик поближе к креслу девушки и налил ей рюмку хереса.

— Сначала выпейте это, а потом все расскажете.

Майкл наполнил свой стакан коньяком, с наслаждением отпил глоток, с грустью вспомнив о нетронутом стакане в комнате Люси. И все это ради того, чтобы выслушивать бред истеричной девушки насчет убийства ее брата.

Он придвинул другой стул, сел лицом к лицу с девушкой и стал терпеливо ждать, когда она допьет свой херес.

— А теперь расскажите мне все о вашем брате. Вы говорите, что он был убит?

— Да. Уверяю вас, я сама видела. Он лежал мертвый. Я видела. Но когда я вернулась, его уже там не было. Он исчез. Просто исчез. — Девушка опять задрожала и всплеснула руками. — Он не мог уйти. Ведь мертвые не могут бегать, правда?

— Во всяком случае, ни один из тех, кого мне приходилось видеть, бегать не мог, — согласился с ней Шейн. — Вы лучше расскажите мне все с самого начала.

— Да, конечно. Все началось сегодня вечером. Нет, пожалуй, вы захотите знать, что было до сегодняшнего вечера. Мой брат страдает глупой слабостью в отношении девушек. Вы понимаете, что я хочу сказать? И я всегда следила за ним. С тех пор как четыре года тому назад умер папа. Правда, брат на два года старше меня, но фактически три года… Мне приходилось за ним следить. — Она замолчала, нервно покусывая нижнюю губу. Ее светло-карие глаза смотрели мимо Шейна куда-то вдаль, на давно прошедшие события.

— Давайте лучше вернемся к сегодняшнему вечеру, — предложил Шейн.

— Да, конечно. — Она кивнула головой и застенчиво улыбнулась. — Ну, хорошо. Мы остановились в отеле «Рони Плаца». Приехали недели две тому назад. И я снова заметила, что у него появилась девушка. Значит, в самое ближайшее время мне предстояло взять дело в свои руки. Сегодня вечером около десяти часов он позвонил мне по телефону. Он был страшно взволнован и испуган. Он попросил меня немедленно прийти к нему в отель «Эдельвейс», комната 316. Я попросила его повторить адрес, записала все на бумажке, чтобы не ошибиться, и немедленно вышла. Взяла такси и поехала прямо в отель.

Она опять замолчала. Шейн нагнулся и долил вина, но девушка даже не заметила этого.

— В отеле я поднялась прямо на третий этаж, — продолжала она, — в комнату 316. Через стекло двери я увидела, что в комнате горит свет, но, когда я постучала, мне никто не ответил. Я постучала трижды, несколько раз окликнула брата по имени, затем попробовала открыть дверь. Она была не заперта. Первое, что я увидела, открыв дверь, — брат, лежащий на кровати. Он был в одной сорочке, а его пиджак, скатанный валиком, был подложен под голову. И на нем была кровь. А на шее брата зияла огромная рана… Я… я… поняла, что он мертв. Глаза у него были открыты и были как стеклянные.

Девушка вдруг закрыла лицо руками и начала всхлипывать. Шейн дал ей выплакаться, закурил сигарету и глотнул воды.

Наконец ее плечи перестали вздрагивать. Майкл спокойно сказал:

— Чем скорее вы мне все расскажете, тем скорее я начну действовать.

— Я понимаю. Я даже не входила в комнату. Мне этого и не требовалось, я и так видела, что он мертв. Сначала я хотела воспользоваться телефоном, стоявшим в комнате. Но потом подумала, что так можно стереть отпечатки пальцев на трубке, а они могут оказаться уликой. И тут я вспомнила, что когда я выходила из лифта, то заметила, что дверь одного из номеров была открыта и из нее пробивался свет. Я подбежала к этой комнате, чтобы попросить разрешения позвонить, но оказалось, что там никого нет. Тогда я кинулась к телефону, позвонила на коммутатор и вернулась в комнату брата.

Я выходила не больше чем на две минуты. Я отлично помню, что это не заняло больше времени. Но дверь в номер 316 оказалась закрытой. Я хорошо помню, что оставила ее открытой. Свет все еще горел. Тогда я нажала на ручку двери, и дверь, как и в прошлый раз, отворилась. Но брата в комнате уже не было!.. Его там просто не было. И никаких следов. Ни пиджака, ни крови — ничего…

— Вы уверены, что это была та же самая комната?

— Конечно. Когда я вернулась во второй раз, а дверь оказалась закрытой, я специально посмотрела еще раз на номер комнаты. Это был номер 316. Я вбежала в комнату, заглянула в ванную, в шкаф, даже под кровать. Я чувствовала себя как Алиса в Зазеркалье. Понимаете? Я выбежала в коридор, и тут он наскочил на меня…

Девушка замолчала и снова тяжело задышала широко открытым ртом… Ее охватил новый приступ ужаса.

— Это был какой-то мужчина. Я никогда не видела его раньше. Свет в коридоре был довольно тусклый, но все-таки мне удалось рассмотреть его лицо. У него было ужасное лицо — со шрамом. Я повернулась и побежала в противоположную сторону. К красному сигналу, указывающему пожарный выход. Он побежал за мной. Он что-то кричал, но я ничего не расслышала.

Я бежала не оглядываясь. Я поняла, что это он убил моего брата и теперь хочет убить меня. Я выбежала на пожарную лестницу, спустилась вниз, там была открыта дверь, выходившая в темную аллею.

Я изо всех сил бежала к освещенной улице, а он бежал вслед за мной и что-то кричал. Когда я выбежала, как раз мимо меня ехало такси, я забежала вперед и заставила шофера остановиться. Я вскочила в такси и попросила ехать как можно быстрее… А потом… потом я не знала… что делать. Шофер оказался таким милым, я ему все рассказала, и он мне сказал, что если кто и сумеет мне помочь в Майами, так это вы, и привез меня сюда.

— Очень мило с его стороны давать мне такую рекомендацию, — проворчал Шейн. — Но почему бы вам не обратиться в полицию? В таких случаях, когда находят убитого человека, следует прежде всего сообщить именно в полицию.

— Я боюсь сообщать им. — Девушка снова задрожала и потянулась к хересу. — Говорят, что они там все продажные и ни на что не способны. Они бы только посмеялись надо мной. Кроме того, им, вероятно, уже сообщили из отеля о моем звонке. Они бы туда приехали, не нашли бы никакого трупа и, конечно, не стали бы слушать меня.

Шейн пожал плечами, встал и сказал:

— Ну-ка, глотните еще хересу, пока я все проверю.

Он подошел к телефону и набрал номер.

— Пожалуйста, сержанта Дженкинса. Алло, Сарк, это Майкл Шейн. Тебе не сообщали о каких-нибудь неприятностях из отеля «Эдельвейс»? Например, об убийстве или о других подобных пустяках?

Он выслушал ответ, потом медленно проговорил:

— Понимаю… Нет, по-моему, нет. Во всяком случае, немедленно сообщу прямо тебе.

Он повесил трубку и, почесывая ухо, посмотрел на затылок блондинки. Она обернулась и взглянула на него глазами, полными надежды. Но, при виде выражения лица Шейна, надежда тут же исчезла из ее глаз.

Шейн нашел в телефонной книге телефон «Эдельвейса», позвонил туда и попросил соединить его с мистером Паттоном.

— Олли? Говорит Майкл Шейн. Что, в ваших краях не было никаких событий сегодня около тридцати минут назад?

Некоторое время он слушал. Девушка внимательно следила за выражением его лица.

— Спасибо, Олли. Учти, я всегда готов помочь, чем могу. В любой момент.

Он повесил трубку и с хмурым видом вернулся в свое кресло.

— Детектив из отеля рассказывает примерно то же, что и вы. Это относится только к первой части вашего рассказа. Им ничего не известно о том, что кто-то гнался за вами. После того как вы сообщили им об убитом человеке, они сначала пошли в 360-й, так как дежурная телефонистка думала, что она ослышалась, когда назвали 316-й. Потом они тщательно проверили обе комнаты, но ничего не нашли. Они решили, что это просто идиотская шутка рехнувшейся женщины.

Говоря это, он внимательно изучал лицо девушки. Она заметила это и воскликнула в отчаянии:

— Вы тоже так думаете? Да? Думаете, что я сумасшедшая? Или что я все это выдумала?

Он пожал плечами.

— Нет. Ваши слова о том, что вас преследовал какой-то мужчина, звучат весьма правдоподобно. А что, водитель видел его?

— Да, видел. И другая леди, сидевшая в машине, когда я туда шмыгнула, тоже видела. Вы можете спросить их обоих.

— Вы помните номер такси или фамилию шофера?

— Нет.

— Может быть, второй пассажирки?

— Нет. О, вы такой же, как и полиция, — взорвалась вдруг девушка и вскочила на ноги, слегка покачнувшись при этом. — Как мне все это доказать вам? Я отлично знаю, что мой брат убит. Я видела его труп. Это не галлюцинация.

— Сядьте, пожалуйста, — успокоительно сказал Шейн. — Я охотно верю, что вы могли увидеть нечто, что показалось вам убитым братом. Я ведь не отрицаю, что вы ничего не видели. Давайте-ка во всем разберемся. Скажите, может быть, ваш брат большой шутник?

— Нет.

Девушка снова села в кресло.

— Я говорю об этом потому, — продолжал Майкл, — что это довольно старый трюк — разыграть убийство при помощи томатного сока.

— Но ведь у него было перерезано горло! — сердито крикнула она. — Мистер Шейн, я видела зияющую рану! И я видела его глаза. Вытаращенные и мертвые…

Шейн встал и зашагал по комнате.

— А в первый раз вы совсем не входили? И даже бегло не осмотрели комнату?

— Нет. У меня была одна-единственная мысль — скорее добраться до телефона.

— Значит, можно предположить, что в то время, когда вы пришли в первый раз, убийца, вероятно, находился еще в комнате? Наверное, где-нибудь в ванной или в шкафу.

— Возможно. Я его там не искала.

— А сколько времени вы потратили, чтобы найти телефон?

— Думаю, не больше двух минут. Ну, может быть, три… Я все делала очень быстро, старалась не терять времени.

— Если бы не было человека, преследовавшего вас, я бы решил, что все это просто галлюцинация. Что никакого брата вовсе не было… А теперь… Собственно, я не знаю, чем вам помочь. Мы, конечно, можем пойти сейчас в отель «Эдельвейс» и попросить тамошнего детектива еще раз все тщательно проверить.

Мысль о возможном возвращении в отель ужаснула девушку.

— Вы считаете, что мне обязательно надо туда пойти? Вместе с вами? Разве я не могу быть просто вашим клиентом? А вы бы для меня все расследовали. — Она быстро стала что-то искать в своей сумочке. — У меня есть деньги. Я могу дать вам аванс.

Шейн покачал головой, внимательно изучая ее лицо.

— Я пока не уверен, что действительно существует дело, за которое я должен получить аванс. — Он не сказал ей правду, не сказал, что не любит сумасшедших клиентов и что он начинает серьезно подозревать, что она просто рехнулась.

Но увидев, в какое отчаяние повергли девушку его слова, поспешно добавил:

— Что ж, пожалуй, я посмотрю. Может, мне удастся что-нибудь обнаружить. Если я узнаю, что с вашим братом действительно что-то случилось, то я возьму аванс.

Он быстро встал.

— Вероятно, вы будете в отеле «Рони Плаца». Скажите ваше имя и номер вашей комнаты.

— А разве мне обязательно нужно туда вернуться? — Девушка взглянула на него влажными умоляющими глазами. — Тот, кто убил моего брата, вероятно, знает, где мы остановились. У меня до сих пор перед глазами его ужасное лицо со шрамом! А не могу ли я… просто остаться здесь, у вас? Пока вы съездите туда?

Шейн задумался. Бог ее знает, что за мысли у нее в голове. Чего она боится? Не будучи психиатром, он, однако, подумал, что имеет дело с самым настоящим случаем мании преследования.

Сначала она боялась идти в полицию со своим рассказом, теперь она боится возвратиться в отель, где она, безусловно, была бы в абсолютной безопасности.

Ему очень не хотелось оставлять ее одну в своей комнате. Довольно мягко он сказал ей:

— Я не думаю, что остаться у меня — блестящая идея. — Он подошел к письменному столу, открыл ящик, достал бланк со своим именем и написал на нем имя и адрес Люси Гамильтон и несколько строчек:

«Мой ангел, будь действительно ангелом. Позаботься о подательнице этого письма. Запри дверь на цепочку и никого не впускай до тех пор, пока я к тебе не приду сам или не скажу, что дверь можно не запирать. Кажется, эта девушка в опасности».

Он подписал записку «Майкл» и дал прочитать девушке.

— Это моя секретарша, — объяснил он. — Сейчас мы спустимся вниз, я посажу вас в такси, и вы поедете к ней. Никто вас там не найдет. А на случай, если вы мне понадобитесь, я буду знать, где вы.

Прочитав записку, девушка расплакалась.

— Вы… вы просто замечательный… Я готова расцеловать шофера такси за то, что он направил меня к вам.

Шейн быстро отвернулся, опасаясь, что ее благодарность выльется в желание расцеловать его самого вместо шофера. А он предпочитал быть абсолютно уверенным в умственных способностях женщин, которых целовал.

В этот момент в коридоре послышались громкие шаги. Шаги замерли около двери Шейна. Раздался повелительный стук.

Девушка задрожала и отскочила от двери, продолжая, как загипнотизированная, смотреть на нее широко открытыми глазами. Она будто ожидала, что в комнату вот-вот кто-то вломится.

— Это он, — прошептала девушка. — Я знала, что он выследит меня. Не впускайте его! О, пожалуйста, не впускайте его!

— Ради Бога, замолчите, — пробормотал Шейн и направился к двери. Девушка повисла у него на руке.

Снова раздался стук в дверь, и кто-то грубо потребовал:

— Откройте, Шейн!

— О, пожалуйста, — умоляла девушка. — Я умру, если вы его впустите. Где у вас можно спрятаться?

Шейн посмотрел на нее. С застывшим от ужаса лицом она бессильно повисла у него на руке.

Он прикрикнул довольно грубо:

— Да бросьте вы! Никто вас не тронет, пока я здесь.

Этот грубый окрик подействовал на нее, как удар. Она отшатнулась от Майкла, подобно жалкой дворняжке, когда ту грубо пнут ногой. Рот девушки беззвучно открывался и закрывался, в уголках губ появилась пена.

Шейн схватил ее за плечи и повернул к себе.

— Идите на кухню. Запритесь на английский замок и ждите там, пока я вас не позову.

Он слегка подтолкнул ее и подождал, пока она не скрылась в кухне и не заперла за собой дверь.

Настойчивый стук в дверь и требование открыть возобновились с новой силой.

Шейн подошел к двери и открыл ее. На пороге стоял высокий молодой человек со шрамом на щеке…

Глава 7 22 часа 20 минут

Лицо со шрамом находилось почти на одном уровне с лицом Шейна. Оно было красным, искажено гневом, но его отнюдь нельзя было назвать страшным или ужасным, каким его описала девушка.

Если бы не шрам на щеке и выражение гнева, лицо мужчины можно было бы назвать приятным и даже красивым. Сам он был хорошо сложен, и было ему лет тридцать с небольшим.

Шрам шел по диагонали от левого угла рта до скулы, и Майкл подумал, что, вероятно, в обычное время он не так бросается в глаза. Но сейчас белый рубец ярко вырисовывался на покрасневшем от гнева лице.

Шейн твердо и неподвижно стоял у двери, широко расставив ноги и глядя прямо на визитера, который пытался оттолкнуть его и ворваться в комнату.

— Где она? Что случилось с Нелли? — с яростью выкрикнул парень.

Шейн поднял свою огромную ручищу и слегка толкнул молодого человека в грудь.

— Вас сюда не приглашали, — прорычал он. — Какого черта вы устраиваете эту дурацкую сцену?

— Вы Шейн? — вызывающе посмотрел на него молодой человек, сжимая кулаки. — Я все равно войду, приглашаете вы меня или нет. И ни один паршивый частный детектив меня не остановит.

Суровые глаза Шейна внимательно изучали молодого человека. Майкл стиснул зубы, отчего впадины на его щеках стали еще глубже.

— Готов в любой момент предоставить вам возможность попытать счастья, приятель, — сказал он.

Взгляды их скрестились: налитые кровью глаза пришельца и влажные серые глаза Шейна — холодные и вызывающие.

Наконец человек со шрамом усилием воли взял себя в руки. Он разжал кулаки, пару раз моргнул, облизал пересохшие губы и прохрипел:

— Извините, что я так ворвался к вам. Я Берт Польсон, и я чертовски беспокоюсь за Нелли… Я буквально сошел с ума от волнения.

Значит, теперь вас двое сумасшедших, подумал Шейн, а вслух сказал:

— Вот так-то лучше. Продолжайте в том же духе, и, может быть, мы до чего-нибудь договоримся.

Он резко повернулся на каблуках и впустил Польсона, потом отошел к столику и взял в руки наполовину отпитый стакан коньяка. Он не пытался спрятать стоявшую на столе бутылку хереса и стакан, из которого пила девушка.

Майкл отхлебнул коньяк и повернулся к Польсону. Тот подозрительно посматривал на три закрытые двери, ведущие в ванную, спальню и кухню.

— Значит, ее звать Нелли? — вежливо спросил Шейн. — Странно, я только сейчас вспомнил, что она не назвала свое имя.

— Где она? Что с ней случилось? Ради Бога, почему она так себя повела, когда увидала меня?

— А как именно она себя повела? Хотите выпить, Польсон? — Шейн махнул рукой в сторону открытого бара.

— Нет, благодарю. А разве она ничего не говорила? Интересно, какую чушь она нагородила, чтобы объяснить свой визит к вам?

— Она рассказала мне несколько вещей, — все еще держа стакан в руках, Шейн медленно опустился в кресло. — Уверяю вас, сейчас она находится в безопасности, и я представлю ее вам тотчас же, как только вы убедите меня, что ничто не будет угрожать ее жизни.

— Жизни? — сердито фыркнул Берт. — Но, ради Бога, скажите, почему она боится меня?

— Может быть, об этом лучше расскажете вы сами? Садитесь, пожалуйста.

Бросив еще раз внимательный взгляд на три двери, Польсон уселся на кончик стула перед креслом, в котором устроился Шейн.

— Я ничего не понимаю. Если на сей раз она действительно не натворила чего-нибудь. — Польсон впился глазами в Шейна. — Как она вела себя? Абсолютно невменяемо?

Он нервно застучал правым кулаком по левой ладони.

— Пока я ничего не понимаю, — перебил его Шейн. — Пока я могу только сказать, что вы проявляете ровно столько же здравого смысла, сколько и она. Успокойтесь и постарайтесь как можно более внятно рассказать мне все.

— Она, наверное, рассказала вам, что встретила меня в отеле и, увидев, дико закричала и убежала. Так?

Прихлебывая коньяк, Шейн кивнул.

— Да. И еще она рассказывала, как вы погнались за ней по пожарной лестнице, затем по темной аллее и как ей едва удалось спастись от вас, вскочив в такси. Между прочим, как вам удалось найти ее след?

— Я запомнил номер машины, разыскал шофера и спросил у него. Но я не понимаю, почему она так испугалась меня? Она отлично знает, что я ни разу в жизни не причинил ей вреда.

В этот момент Берт Польсон казался моложе тридцати лет.

Он был явно смущен и опечален.

— Она осветила вашу встречу несколько иначе, — сухо сказал Шейн. — Она утверждает, что она вас совершенно не знает, что она никогда в жизни не видела вас. Она подозревает, что это вы убили ее брата…

— Ее брата? — На лице его отразилось неподдельное изумление. — Я ее брат. Разве она вам этого не говорила?

Майкл Шейн сидел молча, держа стакан на расстоянии нескольких дюймов от губ и внимательно рассматривал его содержимое, будто никогда ничего подобного не видел.

— Нет, — медленно проговорил он. — Она мне этого не сказала. Напротив, она уверяла меня, что видела труп своего брата в 316-м номере отеля «Эдельвейс» — за десять минут до того, как вы наскочили на нее в коридоре.

Лицо Польсона утратило напряженность, и он, развалясь на стуле, прикрыл глаза, будто хотел защититься от слишком яркого света. Потом сдавленным голосом он сказал:

— Кажется, мне действительно надо выпить. — Шейн налил коньяк в винный стакан, стоявший на подносе и всунул его в руку Польсона, небрежно спросив:

— Можно чистого?

Польсон добавил немного воды и залпом выпил весь стакан, слегка передернув после этого плечами и сделав глубокий вздох.

— Я брат Нелли, — медленно начал он. — И как вы сами можете убедиться, я не умер. Теперь вы понимаете, в каком она состоянии? Понимаете, почему я так беспокоюсь? Понимаете, почему необходимо найти ее и позаботиться о ней?

— Все это понятно. Но только в том случае, если вы действительно говорите правду. Но видите ли, из ее уст я слышал совершенно другую версию этой истории. Она пришла меня нанять, чтобы я защитил ее от вас. И она очень точно описала вас, включая шрам. Она также просила меня расследовать, кто сегодня вечером перерезал горло ее брату и куда им удалось спрятать труп. Теперь вы понимаете, перед какой дилеммой я стою? — закончил Шейн. — И до тех пор, пока я не установлю, кто из вас говорит правду…

— Я могу доказать, что говорю правду, — перебил его Польсон.

Он достал из кармана бумажник и стал извлекать из него документы.

— Вот мои бумаги. Я могу доказать, что я Берт Польсон. Посмотрите, вот мое удостоверение личности.

Шейн даже не взглянул на его документы.

— Я могу также легко доказать, — продолжал человек со шрамом, — что у меня есть сестра по имени Нелли, которая неожиданно сошла с ума и думает, что я собираюсь ее убить.

— Налейте себе еще вина, если хотите, и я попробую выслушать до конца ту чепуху, которую вы здесь собираетесь мне нагородить, — предложил Майкл.

— Мы с Нелли живем в Джэксонвилле. Вернее, мы жили там. Пока я был в армии, моя мать, то есть наша мать, умерла, и, когда я вернулся обратно, Нелли жила одна и была, по всей видимости, довольна своей жизнью. У нее была очень хорошая работа, и она наслаждалась свободой.

Берт помолчал немного, затем без некоторого колебания продолжил свой рассказ:

— Мне казалось, что свобода — это именно то, что ей нужно. Мать у нас была… ну, немного деспотичная. Даже по отношению ко мне. И при ее жизни Нелли никогда не могла распоряжаться собой.

Когда Нелли было шестнадцать лет, она перенесла сильное потрясение и несколько месяцев провела в больнице. Мне всегда казалось, что в этом была виновата мать. Когда я демобилизовался, то решил поселиться в Джэксонвилле. Я хотел, чтобы Нелли вела мое хозяйство. Но ей эта идея не понравилась. Скажу больше: она буквально возмутилась моим предложением, стала обвинять меня в том, что я такой же, как мать, что я тоже собираюсь ее угнетать.

Что ж. Ей двадцать лет, и у нее хорошая работа… Я не знал, как поступить.

И я решил — пусть живет одна. Я нашел работу в Детройте, а из ее писем было видно, что у нее все в порядке. Но примерно две недели назад я получил от нее телеграмму, в которой она сообщала, что у нее большие неприятности.

— Какие именно?

— Этого она не сообщила. Вообще это была довольно странная телеграмма. Какая-то дикая… И совершенно непонятная.

Я телеграфировал ей, чтобы она продержалась до моего приезда, и тут же выехал.

Когда через 26 часов я приехал в Джэксонвилл, Нелли исчезла. Никто не знал, куда она уехала. Я нанял частного детектива, и сегодня днем он сообщил мне, что нашел ее в Майами, в отеле «Эдельвейс». Комната 316. Мне это показалось очень странным. Раньше, когда мы приезжали в Майами, мы всегда останавливались в отеле «Тропикал Армс», где все ее хорошо знают… Поэтому я прыгнул в машину и погнал в Майами что было сил.

— В котором часу вы выехали из Джэксонвилла? — спросил его Майкл.

— Часа в четыре или в начале пятого.

— А вы не очень-то торопились, — сухо проговорил Шейн. — Любой мог бы совершить это путешествие за четыре часа.

— По дороге около Форт-Лодердейл я попал в аварию. Какой-то сумасшедший врезался в мою машину, когда я затормозил около светофора. — Польсон рассеянно почесал лоб. — От толчка я ударился в ветровое стекло и разбил очки. Без очков мне пришлось ехать очень медленно. Я потерял на этом два часа и поэтому приехал в отель «Эдельвейс» только около девяти вечера.

— Ну, и… — решил поторопить его Шейн, поскольку Польсон опять замолчал, углубившись в воспоминания.

— В отеле я сразу поднялся на лифте на четвертый… нет, ошибаюсь, на третий этаж… Когда я шел по коридору, то заметил, что дверь в комнате 316 открыта и оттуда пробивается свет. Когда я был примерно футах в восьми от двери, из комнаты вдруг выскочила и побежала навстречу мне Нелли. Увидев меня, она закричала и побежала в противоположную сторону. Я все время думаю, почему она побежала от меня? — закончил он устало. — Свет в коридоре был очень тусклый, а она выбежала из яркоосвещенной комнаты и, может, не узнала меня…

— Это ничего не объясняет, — резко оборвал его Шейн. — Во всяком случае, это не может объяснить, почему она сказала, что остановилась вместе с братом в отеле «Рони Плаца» и что в отель «Эдельвейс» пришла по просьбе брата. А нашла его в номере 316 с перерезанным горлом!

— Но в комнате никого не было, ни одного человека — ни живого, ни мертвого, — запротестовал Польсон. — Я абсолютно уверен в этом. Когда я пробегал мимо открытой двери, я заглянул в комнату. Комната была пуста. Там никого не было.

Шейн медленно кивал головой. Потом, допив стакан, поставил его на поднос.

— Но я действительно ее брат! — настаивал Польсон. — Дайте мне возможность повидаться с ней. Вы можете присутствовать при нашем разговоре, и все услышите сами. Неужели вы не видите, что ей нужно помочь. Она в ужасном состоянии, несет чепуху, что меня будто бы убили, а сама, увидев меня, убегает.

— Да! Кто-то из вас двоих действительно несет чепуху. — Майкл задумчиво барабанил пальцами по ручке кресла. — Пару вопросов мы можем проверить без особых затруднений.

— Тогда, ради Бога, проверяйте скорее, — воскликнул Польсон. — И вы еще называетесь детективом! Давайте сделаем самое важное. Вы заявляете, что Нелли в абсолютном порядке и что вы можете представить ее мне в любое время. Докажите мне это.

— Вы мне должны поверить на слово, — спокойно сказал Майкл.

Он подошел к телефону, позвонил в отель «Эдельвейс» и спросил дежурную телефонистку.

— Скажите, пожалуйста, останавливалась ли у вас мисс Польсон? Нелли Польсон из Джэксонвилла.

— Комната 316, — немедленно ответила Эвелин. — Но мисс Польсон сейчас нет.

— Я знаю. Послушайте, больше никаких трупов не появлялось и не исчезало из комнаты?

Последовала продолжительная пауза. Потом Эвелин невнятно проговорила:

— Я не понимаю, о чем вы говорите, сэр? Кто это говорит?

— Не важно.

Шейн повесил трубку. Он кивнул Польсону. Тот привстал и нетерпеливо смотрел на Шейна.

— Да, это многое подтверждает. Мисс Польсон действительно остановилась в комнате 316, и сейчас ее нет дома.

— Ну так чего же вы ждете?

— Еще одна деталь.

Шейн позвонил в отель «Рони Плаца» и спросил:

— Остановилась ли у вас мисс Польсон?

На этот раз ответ последовал не так быстро и был отрицательным.

— Извините, но мисс Польсон у нас не останавливалась.

Шейн повесил трубку и сказал Польсону:

— Кажется, настало время все выяснить.

Без объяснений он направился к кухонной двери и постучал.

— Нелли! Это Майкл Шейн. Все в порядке. Можете выходить.

Берт с гневом бросился на него.

— Черт бы вас побрал! Значит, все время, пока мы тут болтали, она была здесь? Почему вы…

— А ну заткнись, — сердито оборвал его Шейн. — Я обещал, что позову ее, как только выпровожу вас. И если она услышит, что вы еще здесь…

Он постучал в дверь сильнее.

— Нелли, все в порядке. Откройте!

Из кухни никто не ответил. Польсон оттолкнул Шейна и неистово задергал дверную ручку.

— Нелли! Ты слышишь меня? Нелли, дорогая, это Берт! Ты слышишь меня? Все в порядке. Клянусь тебе! Я так беспокоился о тебе.

Шейн стоял в стороне и с мрачным злорадством смотрел на Берта. А тот через закрытую дверь умолял сестру выйти к нему. После того как несколько минут льстивых уговоров не принесли успеха, Шейн сказал:

— Если бы вы держали свой проклятый язык за зубами до тех пор, пока она не открыла, все было бы в порядке. А теперь, насколько я могу судить об ее отношении к вам, она убежала через черный ход.

— Черный ход? — резко повернулся Польсон. Белый рубец снова отчетливо проступил на его щеке. — Вы хотите сказать, что из той комнаты есть другой выход?

— Да, именно это я и хотел сказать, — продолжал злорадствовать Шейн. — Если бы вы целиком положились на меня…

Он так и не закончил фразу. Польсон изо всех сил навалился на дверь. Петли не выдержали, и дверь распахнулась.

Одного взгляда было достаточно, чтобы убедиться, что кухня пуста.

Польсон кинулся к запасной двери, затем выбежал на черный ход и посмотрел вниз. В кухню он вернулся с потемневшим от гнева лицом.

— Она убежала, — задыхаясь, проговорил он. — И один Бог знает куда. Что теперь она натворит! Будь ты проклят, Шейн! Это по твоей вине… Если бы ты сказал с самого начала… — Он хотел убежать, но Шейн схватил его за плечо и резко повернул.

— А ну спокойно. Быть может, у нее были чертовски веские основания убежать, прежде чем ты проломил эту дверь. А теперь пойдем со мной в полицию и…

Раздражение Берта Польсона мгновенно сменилось враждебностью. Он отступил назад, сунул руку за пазуху, вытащил армейский кольт 45-го калибра и направил его прямо в живот Шейну. Его зубы оскалились в волчьей усмешке, когда он увидел, что Шейн собирается прыгнуть на него.

— Не делайте этого, мистер детектив. Я убью вас в одну минуту, так, как я убивал желтолицых в Корее. Вы, конечно, можете пойти в полицию, если хотите. Но вы пойдете туда один. Я уже досыта наговорился с вами. Вероятно, вы не отдаете себе отчета, что Нелли сейчас где-то одна, среди ночи, Бог знает с какими галлюцинациями в голове. И, клянусь Богом, я найду ее!

Во время этой тирады он все время пятился назад к двери, целясь огромным револьвером в живот Шейну.

— Ни шагу вперед, — предупредил он. — Повторяю, ни шагу! Или я уложу тебя. И клянусь, я это сделаю. Она моя сестра, и я несу за нее ответственность.

Левой рукой он пошарил у себя за спиной, нашел ручку двери и с лихорадочным блеском в глазах повернулся к двери.

— И не пытайтесь гнаться за мной или задерживать меня. В этом случае не обойтись без покойника.

Он открыл дверь и выскользнул в коридор. Шейн глубоко вздохнул, подошел к столику, налил полный стакан коньяку и выпил.

Сейчас Нелли находится в абсолютной безопасности у Люси или, по крайней мере, на пути к Люси. У Берта нет никаких шансов найти ее. А тем временем ему, Шейну, надо выяснить целый ряд вопросов в разных местах.

Глава 8 22 часа 26 минут

Девушка стояла на кухне Шейна и, приложив ухо к тонкой деревянной перегородке, пыталась услышать, что творится за дверью. Едва заперев за собой дверь, она сразу же стала изыскивать возможные пути к бегству. Если в этом возникнет необходимость. Она обнаружила запасной выход, отперла черный ход, оставив дверь открытой. Потом она вернулась к первой двери и принялась напряженно вслушиваться.

Теперь уже нечего бояться, уговаривала она себя, стараясь сдержать вновь охватившую ее дрожь.

Мощная фигура Майкла Шейна, его уверенность подействовали на нее успокаивающе. Но поверил ли он тому, что она рассказала? Вот в чем вопрос. А вдруг он поверит мужчине, который сейчас у него и который, вероятно, придумывает сейчас самую фантастическую историю, чтобы объяснить, почему он ее преследовал и даже пришел сюда, в отель к Шейну.

Ей были слышны только отдельные слова. Иногда кто-нибудь из мужчин повышал голос, и тогда она могла разобрать целые фразы. Но все казалось какой-то чепухой. Никакого смысла она уловить не могла.

Во рту у нее пересохло, сердце учащенно билось, она вдруг почувствовала, что вот-вот потеряет сознание.

В конце концов, история, которую она рассказала Шейну, больше походила на бред. И она ничем не могла подтвердить правоту своих слов. Никто ей не поверит без вещественных доказательств в виде трупа ее брата.

Шейн при ней звонил в полицию и в отель «Эдельвейс». Конечно, ему ответили, что никакого трупа нет и не было. Она знала это и без его звонка.

Девушка замерла, услышав, что мужчины направились к кухне. Раздался стук и голос Шейна:

— Нелли, это Шейн. Все в порядке, можно выходить.

И другой голос, который кричал, приближаясь к двери:

— Черт бы вас побрал, значит, все это время она была там?

Больше она ничего не слышала. Мешкать больше нельзя. Девушка быстро выбежала через черный ход на пожарную лестницу и тихо закрыла за собой дверь.

На лестнице было совершенно темно. Железные ступеньки вели вниз вдоль здания на слабо освещенную улицу.

Девушка не оглядываясь стала быстро спускаться. Добравшись до земли, она побежала в сторону ярко освещенных улиц. Адрес секретаря Шейна у нее в сумочке. Он поклялся, что там она будет в безопасности. Как он отнесся к ее рассказу, не имеет значения. Важно, что он ее не выдаст. Она чувствовала, что может ему довериться. Когда Шейн обнаружит, что кухня пуста, он догадается, куда она убежала. Только бы найти такси.

Дойдя до Второй Юго-восточной авеню, девушка не колеблясь повернула в сторону ярко освещенного квартала, подальше от моста. Она знала, что Флеглер-стрит находится отсюда всего в одном квартале. А там будут люди, стоянка такси и… безопасность.

Она замедлила шаг. Впереди маячила одинокая женская фигура. Красная кожаная сумочка через плечо, беспечная походка человека, у которого нет никаких забот.

«Да, наверняка у нее нет никаких забот, — подумала обезумевшая от горя девушка, догоняя другую. — В Майами, наверное, полно людей, не обремененных заботами. И они могут спокойно разгуливать по улицам, не боясь преследования».

Когда девушка почти догнала другую, та с любопытством обернулась взглянуть, кто это так отчаянно торопится. Ей удалось только мельком посмотреть на обгонявшую ее девушку — беглянка продолжала путь, не снижая темпа. Но и этого мимолетного взгляда было достаточно.

Беглянка вдруг услышала возгласы изумления, и затем та, которую она обогнала, прибавила шаг и схватила ее за руку.

Девушка обернулась, пытаясь высвободить руку, и в ту же минуту узнала попутчицу по такси.

— Боже мой, — воскликнула бывшая попутчица, — неужели это вы? Вот неожиданность! Ну как, все в порядке? — продолжала она оживленно. — Нашли своего сыщика? О Боже, как это было интересно, когда вы ворвались в мое такси! Со мной никогда ничего подобного не случалось, — добавила она с видимым сожалением.

Сначала беглянка хотела вырваться из задержавших ее цепких рук и бежать. Но, оглядевшись, она увидела, что улица пуста, за ней никто не гонится, и поэтому несколько замедлила шаги.

В конце концов, может, это даже к лучшему. Никто не обратит внимания на двух девушек, спокойно идущих по улице. А вот если она побежит, это может привлечь внимание. К тому же эта девушка с красной сумочкой была так добра к ней в такси. В конце концов, она даже обязана объяснить ей причину своего внезапного вторжения в машину. А убежать сейчас от нее будет просто невежливо.

Переведя дыхание и стараясь говорить как можно спокойнее, беглянка сказала:

— Я тоже надеялась когда-нибудь снова встретить вас. Как вы очутились здесь?

— Заходила к подруге на Брикель-стрит — по ту сторону моста. А когда я вышла от нее, не попалось ни одного такси. Я и решила немного прогуляться пешком.

Девушка крепко держала беглянку за руку. Они подошли к перекрестку, затем перешли улицу.

— Давайте посидим немного в парке, — весело предложила девушка с красной сумочкой. — Вы все мне расскажете. В любом случае надо немного отдышаться. А что, действительно Майкл Шейн такой интересный, как о нем говорят? И действительно он рыжий?

— Интересный? — с изумлением переспросила беглянка, когда они уселись на скамейке. — Пожалуй, да. Во всяком случае, по-моему, он интересный и очень милый.

— Тогда почему же вы бежали от него с такой поспешностью?

— Я… я… О, все так перепуталось. Я не знаю, что мне делать. Вы знаете, тот человек, который гнался за мной, каким-то образом нашел меня у Шейна. Когда они разговаривали, я заперлась на кухне. Потом я страшно испугалась, так испугалась, что убежала.

— Бедняжка! Неужели к Шейну ворвался тот самый человек, который тогда гнался за вами? Ну, когда вы вскочили ко мне в такси?

— Да, со шрамом на лице. О, все это так невероятно, что мне никто не верит. Даже мистер Шейн. Мне кажется, что он мне ни капельки не поверил.

— Бессовестный! Что же вы собираетесь делать?

— Он дал мне один адрес. Он здесь, у меня в сумочке. Это адрес его секретарши. Там я буду в полной безопасности. — Девушка вдруг вскочила. Видно, страх снова охватил ее. — Ну, я пойду. А то он снова меня найдет…

Но рука второй девушки, все еще цепко державшая ее, с силой потянула вниз. Беглянке пришлось снова сесть.

— Здесь так темно, никто не увидит нас на этой скамейке. Если он бросился вас догонять, гораздо безопаснее пересидеть какое-то время здесь, чем бегать по освещенной улице в поисках такси. К тому же я умираю от любопытства. Расскажите, почему он все-таки вас преследует?

— Да, пожалуй… вы правы.

«Может, действительно надо кому-нибудь рассказать всю эту историю от начала до конца? — подумала девушка. — Может, во время рассказа и самой все станет более понятным и ясным?»

— Меня зовут Мэри Бернс, — начала она. — Я остановилась в отеле «Рони Плаца».

В тени пальмовых деревьев, где уютно стояла скамейка, было темно. Сюда не доставал даже лунный свет. Некоторое время из этой темноты со стороны скамьи слышалось только щебетание двух девушек, тесно прижавшихся друг к другу. Потом щебетание прекратилось. Воцарилась тишина.

И вдруг ее нарушил короткий шум борьбы и низкое задыхающееся «А-а-ах-х-х..». Потом снова воцарилась тишина.

Затем — стук каблучков, спешащих из темноты на освещенную улицу, взмах руки, остановившей проезжающее мимо такси…

Девушка, севшая на заднее сиденье, устроилась в уголке поудобнее, открыла черную замшевую сумочку, достала листок бумаги и прочитала шоферу адрес, написанный рукой Майкла Шейна.

Глава 9 22 часа 34 минуты

Место на стоянке около отеля «Эдельвейс» все еще было свободно, и Польсон оставил свою машину там же, где и в прошлый раз.

Перед тем как выйти из машины, он какое-то время посидел, облокотившись на руль, потом закурил сигарету. Он несколько раз глубоко затянулся, и с каждой затяжкой на его лице появлялось выражение все большей озабоченности.

Наконец он бросил окурок и вышел из машины, явно чем-то выведенный из равновесия.

С минуту он постоял возле машины. Потом сунул руку во внутренний карман пиджака, поправил лежащий там револьвер армейского образца, тщательно застегнул все пуговицы и направился к ярко освещенному входу в отель.

Дежурный клерк дремал за бюро, положив локти на стол и подперев ладонями голову. Позади него, у коммутатора панели, виднелся профиль Эвелин. Ее губки были надуты из-за того, что ей пришлось проскучать лишних два часа, которые она могла бы провести с Роджером.

Около лифта, стоявшего с открытой дверью, лифтер болтал с дежурным боем. Все выглядело спокойно и нормально. Никаких признаков того, что в отеле только что произошло убийство или, во всяком случае, был сигнал об убийстве.

Эта мирная обстановка приободрила Польсона. Он спокойно подошел к дежурному клерку и небрежно облокотился о край его стола.

Дик поднял голову.

— Что, остановилась ли у вас мисс Польсон?

— Да, сэр, остановилась, — не заглядывая в регистрационную книгу, ответил Дик, с интересом рассматривая высокого мужчину со шрамом на лице.

— Она сейчас у себя?

— Нет, сэр, боюсь, что ее сейчас нет.

— Может, проверить? Нет ли у вас какой-нибудь причины позвонить ей?

Дик разрешил себе слегка улыбнуться. У него было несколько причин быть уверенным, что девушки из 316-го номера нет дома. Однако он совсем не собирался рассказывать о них незнакомцу.

— Я абсолютно уверен, что ее нет дома, — несколько надменно ответил он. — Вы можете это проверить сами. Вот внутренний телефон. Пожалуйста.

Польсон покачал головой.

— И ни малейшего представления, когда она вернется?

— Ни малейшего, сэр.

— Я ее брат, — с нарочитой небрежностью сказал Польсон. — Только что приехал из Джэксонвилла повидаться с Нелли по очень важному делу. Она обещала быть дома и ждать меня.

— Понимаю. Весьма сожалею, сэр. Но… — Дик снова ухмыльнулся. — Ее брат? Вот удивительно.

— Вероятно, она скоро вернется, — не унимался Польсон. — Я очень устал с дороги. Вы не возражаете, если я поднимусь наверх и подожду сестру в ее номере.

Дик посмотрел на него в нерешительности. При обычных обстоятельствах он не отказал бы в такой просьбе. В конце концов, отель «Эдельвейс» в этом отношении ничем не отличается от любого здешнего отеля среднего класса. Администрация не претендует на то, чтобы быть строгим блюстителем нравственности своих постояльцев.

За две недели пребывания Нелли Польсон в «Эдельвейсе» у нее в номере побывало немало гостей мужского пола. Но сегодняшнюю ситуацию нельзя назвать нормальной. Ведь около 21.30 был этот загадочный телефонный разговор по поводу трупа в комнате мисс Польсон (еще неизвестно, не перепутала ли Эвелин номера 316 и 360). А недавно кто-то звонил из города и спрашивал, не появились ли и не исчезли еще какие-нибудь трупы из 316-го. Об этом ему, конечно, немедленно рассказала Эвелин.

Поэтому Дик ответил:

— Боюсь, что наши правила этого не разрешают, сэр. Мы будем очень рады предоставить вам все удобства, если вы согласитесь обождать ее здесь. В вестибюле.

Польсон улыбнулся и спокойно сказал:

— Я бы не стал упрекать вас в несговорчивости, не будь я ее братом. Но я действительно ее брат и могу доказать это.

Он достал страховое свидетельство и положил его на стол.

Дик в нерешительности взглянул на бумаги. Как будто все в порядке. И тем не менее он сказал:

— Дело не в том, сомневаюсь я или нет в том, что вы ее брат, сэр. Таковы правила нашего отеля, — сказал он, а про себя подумал: «Учитывая все события сегодняшнего вечера, пожалуй, лучше позвонить Олли. Пусть он берет ответственность на себя». Он вернул Польсону документы и сказал: — Может быть, вы поговорите с мистером Паттоном? А я в самом деле не имею права давать подобные разрешения…

Дик повернулся к Эвелин:

— Попросите, пожалуйста, сюда на минутку мистера Паттона.

Говоря по телефону, Эвелин не спускала глаз с изувеченного шрамом лица Польсона. Интересно, что случилось? К сожалению, ей не удалось подслушать ни одного слова из того, о чем этот тип разговаривал с Диком, но если потребовалось вмешательство Олли, значит, происходит что-то интересное. В конце концов, если принять во внимание все сегодняшние приключения с исчезновением трупа и тому подобное, может, не стоит огорчаться из-за того, что у нее сорвалось свидание с Роджером.

Польсон доброжелательно наклонил голову в ответ на предложение Дика и небрежно кивнул Эвелин. Пришел Паттон, и Дик представил ему Польсона и объяснил, в чем дело.

Едва только Паттон услышал, почему его вызывают, сон у него как рукой сняло. Он внимательно оглядел Польсона с головы до ног, потом взял его под руку и повел в свой кабинет со словами:

— Будьте добры, мистер Польсон, пройдите сюда. Мне бы хотелось задать вам пару вопросов.

Не без некоторого сопротивления Польсон согласился последовать за Паттоном.

— Что это за фокусы-покусы? Почему мне не разрешают подождать сестру в ее комнате? Я ведь показал дежурному свои документы.

— Конечно, конечно, — успокаивал его Паттон, открывая свой кабинет и пропуская вперед Польсона, — ни у кого нет никаких сомнений, что вы ее брат. Пожалуйста, садитесь и расскажите мне о своей сестре.

— Что именно я должен рассказать? — всполошился Польсон. — С Нелли что-нибудь случилось?

— Нет. По крайней мере, нам ничего не известно. Но сегодня вечером у нас в отеле произошло действительно нечто странное. Скажите, ваша сестра любит выкидывать какие-нибудь штучки?

— Нелли? Нет. Насколько мне известно, нет. Конечно, у нее есть чувство юмора, но… А на что, черт возьми, вы намекаете?

— Что, бывают у нее… Ну… скажем, галлюцинации? Или что-нибудь в этом роде? — деликатно начал Паттон. — Может, когда она много выпьет, ей вдруг начинают мерещиться вещи, которых в действительности не существует? А? — Он хихикнул, чтобы смешком смягчить свой вопрос.

Но все же Польсон явно рассердился.

— Мне не нравятся грязные намеки в адрес моей сестры. Скажите прямо, в чем дело?

Оливер Паттон вздохнул. Собственно, говорить-то было нечего. У них не было никаких доказательств того, что именно Нелли Польсон звонила из 360-го. Больше того, задолго до звонка. Дик видел, как Нелли Польсон ушла из отеля.

— Да, пожалуй, кто-то решил подшутить над ней, — попытался замять свою неловкость Паттон. — Видите-ли, кто-то позвонил на коммутатор и сказал, что в комнате труп.

— Труп в комнате Нелли? — Лицо Польсона выражало крайнее изумление. — Когда? И кто он?

— По правде говоря, в комнате никого не нашли, — развел руками Паттон. — Конечно, я все проверил и в конце концов решил, что это, вероятно, была шутка. Но все же мы должны еще раз все проверить. Вот почему я и спросил вас: что собой представляет ваша сестра. Может, она выкинула такую шутку?

Польсон решительно покачал головой.

— Нет, такого она не могла сделать.

Он помолчал, стараясь не смотреть в лицо Паттону, потом, несколько овладев собой, продолжал:

— С другой стороны, я… Что ж, поскольку мы начали этот разговор, может быть, вы мне расскажете кое-что. Я, конечно, не думаю, что это связано с сегодняшними событиями, но боюсь, что в последнее время она вела себя несколько необдуманно, водила компанию с весьма сомнительными личностями. Это относится к ее жизни в Джэксонвилле. Так, может, вы что-нибудь расскажете мне насчет того, как она вела себя здесь. Часто ли она… э… ну, гуляла, что ли? Я имею в виду мужчин, понимаете? Или она проводила время с одним мужчиной?

Паттон помолчал, почесывая третью складку жира под своим подбородком и внимательно изучая Польсона.

— Мы обычно не даем подобную информацию о своих гостях. Понимаете, мы ведь не ФБР. Мы не заводим досье на своих постояльцев.

— Я понимаю, — нетерпеливо перебил его Польсон. — Но мне известно, как в этом отношении поставлена работа в отелях. Все эти горничные, дежурные и клерки… Они прекрасно осведомлены о том, что происходит. Поздно ли засиживаются гости. Много ли бывает выпито? Кто именно приходил в гости к вашим постояльцам. И так далее. Это все мне известно. — Он мило улыбнулся Паттону. — Вы ведь здешний детектив? И не вздумайте уверять меня, что вы после сегодняшних событий не интересовались поведением моей сестры за те две недели, которые она у вас гостила.

Паттон, сцепив на животе пальцы, внимательно разглядывал их.

— Я, конечно, не буду отрицать, что кое-что проверил. И все-таки я не могу сообщить вам результаты проверки.

Польсон поморщился, достал бумажник, вытащил наполовину оттуда десятку, потом вопросительно взглянул на Паттона и вместо десятки достал двадцать долларов. Аккуратно сложив ассигнацию вчетверо, он сказал:

— Я, конечно, уверен, что вы не станете говорить на эту тему с кем попало. Но ведь я ее брат и, безусловно, имею право знать все. Повторяю вам, меня страшно беспокоило ее поведение за последнее время… И потом, то, что произошло сегодня вечером… то, что она не стала дожидаться меня, как обещала…

Паттон наконец перестал рассматривать свои пальцы, расцепил их — и двадцатка моментально исчезла со стола.

— Конечно, поскольку вы ее брат, — начал он, — думаю, не следует скрывать от вас ничего. Что ж, ваша сестра очень приятная барышня. В отеле вела себя тихо, ни во что не совала нос. Я не успел проверить сегодняшний отчет ресторана, но обычно по вечерам она заказывала лед и иногда содовую. За две недели заказала два раза по бутылке виски.

Конечно, я не стану отрицать, что посыльные и горничные замечают некоторые вещи за гостями. Что поделать, у них ведь есть глаза и уши, и они тоже люди. Из их рассказов я понял, что у вашей сестры очень часто бывали мужчины, но никто никогда не задерживался надолго. И никогда не было никаких неприятностей. Словом, она вела себя так, как любая хорошенькая девушка в Майами.

Большей частью ее посещал один парень. Но иногда еще пара других. Но все тихо, скромно. Она аккуратно оплачивала счета. Никаких претензий отель к ней не имеет. Вы эти сведения хотели получить?

Польсон кивнул.

— Да. Совершенно верно. Благодарю вас, мистер Паттон. — Он встал. — Ну что ж, могу я теперь пойти к ней в комнату и там подождать ее?

Паттон встал вместе с ним.

— Конечно. Я сам лично пойду и впущу вас. Кстати, еще раз все проверю, чтобы быть абсолютно уверенным, что она не прячет никаких трупов. Иначе это было бы нарушением внутреннего распорядка отеля, — подмигнул он, довольный своей шуткой. — А потом я скорее всего подожду ее вместе с вами. Задам ей пару вопросов частного порядка, отнюдь не официально, чтобы все выяснить.

— Вот и отлично, — сказал Польсон. — Весьма рад провести это время в вашем обществе.

Они пошли к лифту, но по дороге Польсон остановился и сказал:

— Уже поздно. Может быть, мне лучше забрать свой багаж из машины и снять комнату? Пожалуй, это займет у меня с полчаса. Дело в том, что по дороге у меня произошла небольшая авария, и машину пришлось оставить в гараже. Если Нелли вернется раньше меня, попросите ее подождать. Хорошо?

— Хорошо.

Оливер Паттон, с трудом передвигавшийся на своих подагрических ногах, тревожно нахмурился, глядя вслед быстро удалявшемуся высокому мужчине. Возможно, это ерунда, но ему почему-то показалось, что молодой человек сразу потерял интерес и желание ожидать свою сестру в ее комнате, как только узнал, что вместе с ним в комнату войдет Паттон. И странно, почему это он внезапно вспомнил, что оставил где-то свой багаж, и решил немедленно пойти за ним? Почему? Почему он не подумал об этом раньше? Он ведь знал, что ему придется провести ночь в отеле и ему понадобится его чемодан.

Паттон направился к себе в кабинет и вдруг увидел, что стоявший у лифта Билл призывно машет ему рукой. Он подошел, и Билл взволнованно проговорил:

— Лифтер Джо клянется, что уже видел этого парня. Кажется, сегодня вечером. Но Джо не уверен.

— Это верно, шеф, — задумчиво почесывая затылок, сказал Джо. — Я уверен, что я его видел. И кажется, в лифте. Я обратил внимание на него потому, что он все время старался спрятать от меня шрам на лице, все поворачивался ко мне другой стороной, будто не хотел, чтобы его потом узнали.

Ей-богу, это правда, мистер Паттон, хотя наверняка не могу утверждать. Но все же, по-моему, я не ошибаюсь, но не могу утверждать. Вы знаете, какая у нас работа — вверх-вниз, вверх-вниз! Прямо голова закружится и ничего не замечаешь. Но я уверен, что этот человек со шрамом был у меня в лифте совсем недавно. Может, вчера, может, сегодня. Но он был. Это факт.

— Сообщи мне, если он снова появится, — сказал Паттон.

Он подошел к столу Дика и отдал ему точно такое же приказание.

— И скажи Эвелин, если он позвонит, пусть она подсоединит и меня. И вообще, кто бы ни звонил к мисс Польсон, пускай она подсоединяет меня.

Потом Паттон внезапно вспомнил: к этому делу проявляет интерес Майкл Шейн. Он прохромал в свой кабинет и позвонил рыжему детективу. Но, к сожалению, телефон Шейна не отвечал.

Глава 10 22 часа 34 минуты

Прежде чем начать искать ответы на интересующие его вопросы, Майкл Шейн позвонил Люси.

С нарочитым удивлением кислым голосом она спросила:

— Неужели ты так скоро покончил с блондинкой, Майкл?

— Да, покончил, — весело ответил он. — И теперь решил напустить ее на тебя. Она еще не пришла?

Последовала небольшая пауза — Люси обдумывала, шутит он или нет.

— Пока не пришла.

— Так скоро заявится. Будь с ней поласковее, мой ангел. Она в ужасном состоянии.

— По причине того, что ты так скоро от нее отделался?

— Это все очень серьезно, — проворчал Шейн. — Ее имя Нелли Польсон. По крайней мере, мне так сказали. Она до такой степени напугана, что буквально лишилась разума. За ней охотится парень с револьвером, который уверяет, что он ее брат и хочет спасти и успокоить ее. А она заявляет, что этот парень убил ее брата и теперь охотится за ней.

Люси ответила с подчеркнутой любезностью:

— Ах, с какими интересными людьми вы встречаетесь, мистер Шейн. Ну, а что в соответствии с вашими планами должна делать я с этой барышней, которая никак не может установить, кто ее брат — убийца или не убийца?

— Просто успокой и обогрей ее. Если сможешь, уложи в постель. И, ради Бога, никого к ней не впускай. Как только она придет, позвони мне. Я, вероятно, буду в полицейском управлении, в кабинете Джентри, если он еще на работе. А если нет, звони сержанту Дженкинсу.

— Хорошо, Майкл. — И затем, немного запинаясь, Люси сказала: — М… м… Майкл?

— Что?

— Твой стакан с коньяком все еще ждет тебя… И до полуночи остался только один час. И еще двадцать шесть минут.

— Сбереги его, — весело сказал Майкл, — наше свидание не окончено.

Он повесил трубку, взял шляпу, спустился вниз и поехал в полицейское управление Майами.

Уилл Джентри до сих пор был у себя в кабинете. Он заперся там вместе с репортером газеты «Ньюс» — старинным и лучшим другом.

Джентри, большой коренастый мужчина с открытым приветливым лицом, сидел за огромным письменным столом и энергично жевал окурок черной сигары.

Рурк, откинувшись на спинку стула, раскачивался на нем. Когда вошел Майкл, он как раз рассказывал чрезвычайно остроумную с его точки зрения историю.

— …И тогда чудак сказал: «О какой корове ты говоришь?» — закончил Рурк и оглушительно расхохотался.

— Ха-ха, — из вежливости посмеялся Джентри и, взглянув на Шейна, спросил: — Что-нибудь случилось, Майкл?

— Черт бы его побрал! Приперся не вовремя, — огрызнулся Рурк. — Сорвал самый смак моего анекдота. Я думал, у тебя сегодня свидание с Люси.

— Оно было. Но нас разлучила блондинка, — улыбнулся ему Майкл. — У тебя сегодня вечером не было никаких неизвестных трупов, Уилл?

— Вообще-то нет, никаких не было. А у тебя?

— Будь я проклят, если знаю, — сердито ответил Шейн. — А из отеля «Эдельвейс» тебе не поступало неприятных сообщений?

— По-моему, нет. — Джентри взглянул на репортера. — У тебя есть что-нибудь, Тим?

— Абсолютно ничего. Ни строчки для ночного выпуска. — Рурк слегка качнулся и с любопытством нагнулся к Шейну: — Ты что-нибудь знаешь, Майкл?

— Посмотрим, что вы, два мудреца, унюхаете из моего рассказа. Мы с Люси удобно устроились у нее в квартире, чтобы выпить на сон грядущий. И вдруг мне позвонил дежурный из отеля…

Майкл подробно рассказал, как он вернулся в отель, как в вестибюле его перехватила молодая женщина, которая непременно хотела, чтобы он сию же минуту отправился следить за ее мужем, рассказал и о разговоре с девушкой, ожидавшей его в номере. Он только не сказал, что дал девушке записку к Люси.

Майкл закончил первую часть своего рассказа тем, как девушка заперлась на кухне, пока он принимал мужчину со шрамом на щеке.

— Ну, что вы можете заключить из этого?

Джентри вынул изо рта изжеванный окурок сигары и с явным от вращением стал рассматривать его. Потом с точностью игрока в гольф бросил окурок в медную плевательницу, стоявшую в углу кабинета.

— «Эдельвейс» должен был сообщить нам это, — проворчал он, потянувшись к кнопке звонка. — Я сейчас позвоню Паттону и…

— Подожди минутку, Уилл… Ты хорошо знаешь Олли. Ему нужна работа. Если бы на наши пенсии человек мог прожить, Олли не стал бы работать. Но, увы, ты и сам знаешь, на пенсию не проживешь, надо обязательно прирабатывать. Вот он и получает жалованье за то, что следит, чтобы в отеле было тихо и спокойно. И о чем он мог сообщить тебе? Ведь он не нашел никаких вещественных доказательств убийства.

— Ну ладно, — согласился Джентри. — Конечно, Олли молодец. Но остальные шпики всегда стараются все замять, чтобы все было шито-крыто. А что, может, эта девушка была пьяна или тронутая?

— Пьяна — нет, тронутая — возможно. Но утверждать не берусь.

— Да? А как же парню со шрамом удалось найти ее у тебя? Ведь, по ее словам, когда она прыгнула в такси, он остался стоять на тротуаре, не имея ни малейшего представления, куда она направилась.

— Он объяснил мне, что заметил номер машины, поехал в гараж компании и по радио узнал от шофера, куда тот отвез ее.

— Что ж, возможно, это и так, — согласился Джентри. — А что же рассказал он? Ну, заканчивай свою волнующую повесть с «продолжением в следующем номере».

Шейн весело рассмеялся.

— Да, действительно это классический увлекательный рассказ, частями переданный по радио. Ну, хорошо. Так вот, он заявляет, что он ее брат. Что она всегда была несколько неуравновешенной, а на этот раз, должно быть, совсем рехнулась, так как при встрече с ним в коридоре отеля она вдруг дико закричала и убежала от него.

— Между прочим, шрам у него на лице был свежим? — с интересом вмешался Тим Рурк.

— Нет, пожалуй, больше похож на привезенный из Кореи. — Шейн продолжал пересказывать все, что он услышал от Берта Польсона, и закончил тем, как Берт направил ему в живот армейский кольт и выбежал на ночную улицу Майами в поисках сестры.

— Вот почему я предпочитаю работу и неприятную роль сыщика, — съязвил Рурк. — Слушай, Майкл, — вспомнив что-то, продолжал Рурк. — Ты говоришь, Берт Польсон? Из Джэксонвилла? Да?

— Во всяком случае, он меня уверял в этом и даже предъявил в качестве доказательства удостоверение личности.

Некоторое время все трое хранили глубокое молчание. Потом Тим Рурк снова откинулся на стуле к стенке и, нахмурившись, уставился на кончики пальцев рук. Шейн и Джентри глубоко уважали Тима за его поистине энциклопедические познания по части газетных новостей. Он обладал просто гениальной памятью, и они с надеждой ожидали, что ему удастся выловить что-нибудь путное из огромного запаса статей «отдела происшествий», хранящегося у него в голове.

— Говоришь, Польсон? Ага. Черт. Но это было совсем недавно. Недели две-три назад. Говоришь, Джэксонвилл? — Рурк закрыл глаза, силясь вспомнить что-то. Наконец он весело прищелкнул пальцами: — Вспомнил: «баджер-гейм»![4] Девушка по имени Нелли Польсон и ее брат. Недели две назад они не на того нарвались. Парень обратился в полицию. Особого шума газета не поднимала. Так, пара строчек в «Ньюс». Но там было подробное их описание. Обоим удалось удрать, как только парень отказался платить. Возможно, в Джэксонвилле их разыскивают, — добавил он, обращаясь к Джентри.

— Сомневаюсь. Вряд ли тамошняя полиция занимается подобными пустяками. — Джентри отдал какое-то приказание по внутреннему телефону. — Этих «баджер-геймеров» очень трудно наколоть. В 99 случаях пострадавшие отказываются предъявлять иск.

— Я не верю, что речь идет о баджер-гейме, — сказал Шейн Рурку.

— Пойдем со мной в архив, я разыщу газеты. А почему ты сомневаешься?

— Главным образом, из-за девушки. Она может быть сумасшедшей. Но будь я проклят, если могу ее представить партнершей в баджер-гейме. А ее брат? Черт возьми, ты забыл, что он утверждает, что жил в Детройте и выехал оттуда две недели назад.

— Может быть, он специально приезжал, чтобы выжать побольше денег из какого-нибудь парня.

— Может быть, — нерешительно проговорил Шейн. — Но, черт возьми, он мне не так все описывал.

— Что ж ты хочешь? Чтобы парень, занимающийся баджер-геймом, подробно и откровенно рассказал тебе, как именно он действует, используя сестру в качестве приманки? — снова съязвил Рурк.

По внутренней связи громко сообщили, что Польсон в настоящее время полицией не разыскивается.

— Вот тебе и на, — усмехнулся Шейн. — На сей раз, Тим, твоя хваленая память…

— Моя хваленая память действительно заслуживает всяческих похвал, — огрызнулся Рурк. — Уилл прав. Вряд ли джэксонвиллская полиция будет утруждать себя розыском этой пары. Поскольку начать против них судебное дело будет весьма затруднительно. Но, шеф, ты всегда можешь позвонить им, чтобы убедиться в правильности наших догадок.

Джентри вопросительно посмотрел на Шейна.

Тот со злостью кивнул.

— Пожалуйста, ради Бога, проверьте. У меня от этого дела прямо голова идет кругом. Если девушка и ее брат действительно в чем-то замешаны, это в корне меняет ситуацию.

Уилл Джентри отдал новое распоряжение по внутреннему телефону. Потом откинулся в своем вращающемся кресле, достал сигару и с удовольствием откусил кончик.

— А что именно меняет, Майкл? — спросил он. — По-прежнему остаются двое, рассказывающие диаметрально противоположные истории. По-прежнему в деле имеется исчезнувший труп. По-прежнему остается истеричная девушка, которая не узнала своего брата…

Он чиркнул спичкой и закурил сигару, с наслаждением вдыхая клубы черного дыма.

— Допустим, что она действительно замешана в подобной истории, — начал Шейн. — Тогда, возможно, она узнала брата в коридоре и именно поэтому убежала от него. Может быть, они поругались. Или, может, подрались в Джэксонвилле, и она удрала от него. А он все-таки нашел ее. И вся чепуха, которую она мне наговорила… Может быть, это просто так, дымовая завеса… Просто она не хочет признаться, что до смерти боится собственного брата.

— Но ведь ты сказал, — ехидно заметил Рурк, — что она видела труп своего брата и сообщила по телефону об этом до того, как ее брат наткнулся на нее. И когда ты позвонил Паттону, он тебе подтвердил это.

— Да, — вынужден был согласиться Шейн. Он со злостью взъерошил рыжие волосы и сказал: — И почему это только мне достаются такие закрученные дела? Почему, черт возьми, не попадет мне хоть раз в жизни приятное высокооплачиваемое дельце. Я вел такие в те славные времена, когда работал в страховой компании.

— Потому что все таксисты нашего города снимают перед тобой, шляпу от восторга и посылают тебе новых клиентов, — весело ответил ему Рурк. — И еще потому, что, когда к тебе приходили люди с легкими случаями, ты отправлял их обратно.

Вот, к примеру, сегодня. К тебе пришла какая-то простодушная баба, готова была отвалить тебе кучу денег за самое простенькое дело: накрыть ее муженька. И как ты поступил? Ты, конечно, отказался. А почему? Потому что у тебя, видите ли, было предчувствие, что наверху тебя ожидает гораздо более интересное дело. Вот так-то. А теперь, когда это твое интересное дело находится в самом разгаре, ты начинаешь нервничать и хныкать.

В дверь постучали. Вошел молодой человек в форме и положил перед Джентри какую-то бумагу, сказав:

— Информация из Джэксонвилла, которую вы просили, сэр.

Джентри быстро пробежал глазами сообщение, отложил бумагу в сторону и спокойно обратился к Шейну:

— Как всегда, Тим оказался прав. Берт и Нелли Польсон. 31 и 22 года. Она — блондинка, ростом 6 футов 4 дюйма, вес 118 фунтов. Он — шатен, рост 5 футов 10 дюймов, вес 150 фунтов. — Он еще раз пробежал бумагу до конца и закончил: — Никаких указаний насчет шрама на лице, Майкл. А так описание самое подробное.

Шейн стиснул зубы.

— Я не ослышался? Ты прочитал: 5 футов 10 дюймов и вес 150 фунтов?

Джентри еще раз взглянул в бумагу и кивнул.

— Да, правильно. И никакого шрама.

— Значит, он лгал. Значит, он не Берт Польсон.

— По всей вероятности, — весело воскликнул Джентри и подмигнул. — Слушай дальше: это не первый случай деятельности брата и сестры Польсонов. За последние месяцы было еще два, но заявили о них только после статей в газете. Ты говоришь, что твой Берт Польсон уверяет, что он живет в Детройте и приехал в Джэксонвилл только по телеграфному вызову своей сестры?

— Да, так он мне сказал.

— А теперь он с револьвером бегает и ищет ее? Так вот, слушай. Возможно, это один из клиентов, который решил ей отомстить.

На столе Джентри зазвонил телефон. Джентри ответил.

— Эй, голубчик! — сказал он, протягивая трубку Шейну. — На проводе ваша горячо любимая и многострадальная секретарша, мистер Шейн.

Шейн взял трубку.

— Она здесь, Майкл, — сказала Люси. — Ты просил позвонить.

— Отлично. — Он старался говорить самым спокойным тоном. — Задержи ее, пока я не приеду. А приеду я до полуночи, как и обещал…

Он повесил трубку и улыбнулся.

— Просто напоминает, что коньяк, который она мне налила, все еще ждет меня.

Глава 11 22 часа 40 минут

Люси Гамильтон сидела в гостиной около телефона. Слегка нахмурив брови, она курила и из-под опущенных ресниц рассеянно следила за синими кольцами дыма, медленно поднимающимися от сигареты.

Время от времени она бросала взгляд на большое кресло около тахты и низенький столик, на котором стояли стаканы и бутылка коньяку. Нетронутый стакан словно насмехался над ней.

Каждый раз, когда взгляд Люси падал на него, она быстро закрывала свои красивые карие глаза, чтобы удержать слезу.

Конечно, глупо так распускаться. Ведь это уже не в первый раз. Именно так она представляла свои отношения с Майклом в роли секретарши. В течение многих лет она мирилась с этим положением. Но сегодня…

Кончики ее пальцев нервно постукивали по телефонному аппарату. Она надеялась, что Майкл скоро вернется и они вместе выпьют. Сегодня… Сегодня все было по-иному. Когда они возвращались из ресторана, Майкл вел себя как обычно. В машине, тесно прижавшись к его плечу, она снова позволила себе унестись на крыльях мечты. Не часто она позволяла себе это. Но после многолетней работы с Майклом, работы в такой непосредственной близости… И ведь каждый раз раздается какой-нибудь телефонный звонок и отрывает его от нее. Вот так и проходила ее жизнь. Прежде всего работа — его работа.

Любая блондинка-проститутка, попавшая в беду, всегда могла рассчитывать на то, что он, бросив все на свете, побежит спасать ее. Работа! Будь она проклята!

А теперь он и ее, Люси, втянул в эту свою работу. Она так и осталась сидеть у телефона после того, как Шейн позвонил и сказал, что послал к ней свою блондинку, и просил протянуть ей руку помощи.

Итак, он не уверен, рехнулась эта дамочка или нет. И он считает, что Люси должна уложить эту полоумную блондинку в постель, успокоить ее и развлекать до тех пор, пока Шейн будет заниматься, этой запутанной историей…

— О Боже!

Кто-то внизу нажал кнопку звонка ее квартиры. Люси подошла к двери и сняла трубку:

— Да? Кто это?

— Мисс Гамильтон, — послышался металлический голос.

— Да.

— Это… У меня к вам записка от мистера Шейна.

— Я знаю, — холодно сказала Люси. — Он позвонил мне, и я ожидаю вас. Моя квартира на втором этаже. — Она нажала на кнопку, и входная дверь внизу открылась.

Потом она вышла на площадку, прислушиваясь к стуку каблуков поднимающейся по лестнице девушки.

Сначала из-за перил показалась макушка блондинки, затем хорошенькое совсем юное личико, с любопытством поднятое вверх. Когда девушка увидела, что ее ожидают, по ее ярко-красным губам скользнула застенчивая улыбка. Она подошла к Люси, нервно сжимая в руках черную замшевую сумку.

— Мисс Гамильтон? Я… я… понимаю, что с моей стороны ужасно нескромно врываться в такой поздний час к вам, но мистер Шейн сказал…

— Я знаю, что сказал мистер Шейн, — сухо оборвала ее Люси. — Это входит в мои обязанности — оказывать помощь его перепуганным насмерть клиентам. Входите.

Она пропустила девушку в ярко освещенную комнату, закрыла за ней дверь, дважды повернула ключ, затем стала внимательно рассматривать свою посетительницу.

Та дошла до середины длинной комнаты и остановилась спиной к Люси. На какой-то момент ее плечи беспомощно опустились, и Люси с трудом удалось сдержать себя, чтобы не выказать ей внимание и сочувствие. А она не хотела испытывать симпатию к этой девушке, черт бы ее побрал. Она хочет ненавидеть девушку, которая отняла у нее Майкла в эту значительную для нее ночь.

Девушка продолжала стоять спиной к Люси. Люси подошла к ней и спокойно спросила:

— Значит, вы мисс Польсон? Можно называть вас Нелли?

При этих словах девушка резко обернулась. Черты ее лица исказились, в глазах сверкнул дикий огонек…

Люси вспомнила предупреждение Шейна: «Я не знаю, рехнулась она или нет, но, во всяком случае, находится на грани этого». На грани — это, по-моему, слишком мягко сказано, подумала Люси.

— Откуда вы знаете? Кто вам сказал, что мое имя Нелли Польсон?

— Мистер Шейн. Он сказал мне это, когда мы разговаривали по телефону.

— Ах так? — Напряженность постепенно сходила с лица девушки. Она даже попыталась улыбнуться, когда возилась с замком своей сумочки. Наконец она открыла ее, достала листочек бумаги и протянула Люси. — Вот записка, которую вам написал мистер Шейн.

Люси взглянула на записку и нашла, что это примерно то, что она ожидала увидеть. Между тем девушка подошла к тахте и сняла жакет.

— О, вы уже налили мне вина, — обрадовалась она, протягивая руку к стакану, ожидавшему возвращения Майкла. — Я с удовольствием выпью после всего, что мне пришлось пережить.

— Но не этот! — резко крикнула Люси.

Девушка отдернула руку так, будто обожглась, и озадаченно посмотрела на Люси.

— Извините. Я думала, что это приготовлено для меня.

Она надула губки и стала похожа на маленькую девочку, собиравшуюся заплакать. Из-за того что у нее отобрали любимую куклу. Люси приуныла.

Боже мой, ну и удружил мне Майкл на этот раз, подумала она, а вслух поторопилась сказать:

— Конечно, я буду очень рада, если вы выпьете, только… я принесу вам другой стакан.

Она быстро прошла в другую комнату и вернулась со стаканом в руке. Ее щеки вспыхнули румянцем, когда она смущенно объяснила:

— Я довольно суеверна. Этот стакан я налила для мистера Шейна перед тем, как его вызвали к вам. Мистер Шейн обещал мне обязательно вернуться до полуночи и выпить этот стакан.

— До полуночи? — как эхо повторила гостья, глядя, как Люси наливает в другой стакан, и взглянула на часы.

— Я, конечно, не верю, что он придет. — Люси взяла свой стакан. Она налила себе немного коньяку еще час назад. Кусочки льда теперь почти совсем растаяли, и разбавленный напиток принял бледно-янтарную окраску.

Гостья Люси отхлебнула из своего стакана и пробормотала:

— О, какой крепкий.

— Я не люблю неразбавленный коньяк, — призналась Люси. — Я принесу вам содовой или просто чистой воды.

— Нет-нет, не беспокойтесь. Все хорошо. Я буду пить маленькими глотками. А что еще рассказывал вам мистер Шейн обо мне?

— Очень многое. Он сказал, что какой-то ужасный мужчина гонится за вами с револьвером в руке, и что вы до смерти перепуганы, и что я должна никого сюда не впускать. Так что вы можете больше не беспокоиться, — продолжала Люси, — я абсолютно уверена, что Майкл все устроит.

— О, в этом я не сомневаюсь, — живо согласилась с ней девушка. — Он действительно замечательный человек. Правда? Я говорю о мистере Шейне. Как это, должно быть, интересно — работать с ним. Интересно и волнующе.

— Да, нам не приходится скучать, — сухо согласилась Люси. — А теперь послушайте: я не хочу проявлять излишнее любопытство, но знаю, что вы ужасно расстроены и беспокоитесь о брате.

Кажется, я очень удачно выразилась, подумала она с удовольствием. И в том случае, если ее брат действительно убит, в чем, по словам Шейна, девушка уверена, и в том случае, если ее брат тот, который охотится за ней. Люси почувствовала, что ее фраза прозвучала достаточно неопределенно и уместна в обоих случаях.

— Поэтому, если хотите посидеть просто так, спокойно, ни о чем не разговаривая, пожалуйста, я не возражаю. Наоборот, буду очень рада. Если вы захотите прилечь, пожалуйста, у меня есть свободная постель. Сейчас вам самое главное успокоиться и все забыть. Мы можем сделать вид, что мы с вами старые друзья, что вы забежали ко мне на минуточку просто так, поболтать… о… ну, скажем, о кораблях, о башмаках, о сургучных печатях и так далее.

В ответ она получила робкий благодарный взгляд.

— Или о королях и капусте? Но скажите, мистер Шейн ничего не говорил вам о том, что произошло сегодня вечером в отеле «Эдельвейс»?

— Ни словечка. Между прочим, я сама отнюдь не детектив и ничего не смыслю в расследованиях.

— Пожалуй, вы правы, и мне следует попытаться высказать все, чтобы разрядиться. А вы думаете, мистер Шейн обязательно вернется до полуночи? Чтобы допить свой коньяк?

— Да, но только в том случае, если успеет до этого времени закончить дело, за которое он взялся. А что это за дело, вам известно лучше, чем мне.

Люси вдруг опомнилась, встала с дивана, поставила на столик свой бокал и сказала:

— Ой, я совсем забыла. Я ведь обещала позвонить ему, как только вы придете.

Она подошла к телефону, набрала номер и сказала ответившему ей мужчине:

— Пожалуйста, соедините меня с кабинетом мистера Джентри, если он еще на работе, конечно.

Глава 12 22 часа 52 минуты

Если смотреть с бухты Бискайского залива, освещенное ночное небо над Майами представляет величественную картину.

Обычно в разгар сезона в бухте буквально нет ни пяди, не заставленной судами и суденышками, начиная от огромных великолепных яхт миллионеров и кончая двадцатифутовыми моторками.

Но сейчас, в эту раннюю осень, в бухте стояло на якоре не больше дюжины судов. Одним из них было изящное сорокафутовое парусное судно «Мария». Оно спокойно покачивалось на волнах с включенными носовыми и кормовыми фонарями. На палубе светились огоньки двух то и дело вспыхивающих сигарет.

Вот одна из сигарет дала яркую продолжительную вспышку, потом описала дугу через борт и с шипением замерла в воде. Муриэль лениво потянулась в палубном кресле, крепко сжав пальцы своего компаньона.

— Милый, — вздохнула она, — мне надо возвращаться.

— Еще рано, — запротестовал он и взглянул на часы. — Еще нет и одиннадцати. — Он в свою очередь сжал ее руку. — Я думал, мы еще раз вернемся в каюту… перед тем, как ты уйдешь.

— О, пожалуйста, Норман. — Она вырвала свою руку и выпрямилась, любуясь великолепным ночным небом Майами. — Ты ведь знаешь, Джон иногда очень рано приходит домой. Мне надо возвращаться.

— А, будь он проклят, твой Джон. Ну, предположим, придет он один раз домой, а тебя нет. Ну и что же? Ведь он же не знает, где ты.

— Начнутся всякие подозрения. — Она старалась говорить легко, но в голосе слышались печальные нотки. — Мы не должны так поступать, Норман. Это несправедливо.

— Но зато приятно. — Он сел и улыбнулся, демонстрируя при лунном свете свои великолепные белые зубы. — Ты ведь не станешь этого отрицать.

— Да, приятно, пока занимаешься этим, — уныло произнесла она.

Женщина встала, высокая, прекрасно сложенная. Ей было лет тридцать пять. Легкий береговой бриз играл ее юбкой, обрисовывая великолепные бедра.

— Тебе ведь потом не надо лежать рядом с Джоном и думать: а что произойдет, если он вдруг все узнает?

— Да, действительно, — согласился Норман. — От этого я избавлен. — Он вскочил на ноги. Высокое бронзовое тело в одних только плотно прилегающих плавках. Норман крепко прижал Муриэль к себе. Поводил губами по ее пышным волосам, слегка повернул ее лицо и слился с ней в страстном продолжительном поцелуе.

В ответном порыве она обхватила его, острые ноготки чуть ли не до крови впились в нагое тело. Когда она отняла руки, на спине Нормана остались маленькие белые отметины.

Он приподнял ладонями ее лицо и спросил.

— Все еще хочешь поскорее вернуться домой?

— Нет, — таким же хриплым, как у него, голосом ответила она. — Но я должна.

Она решительно повернулась, и пошла к корме. Норман неохотно поплелся за ней.

— Ну, раз должна, значит, должна, — стараясь казаться веселым, сказал он, потом отвязал лодку и помог женщине сойти в нее.

Муриэль уселась на корме, Норман спрыгнул в лодку, укрепил весла в уключинах, и они направились к береговым огням.

На гладкой поверхности залива то и дело вспыхивали фосфоресцирующие огоньки. Единственным звуком в ночной тиши был шум воды, прорезаемой лодкой, и случайные всплески, когда Норман слишком сильно налегал на весла.

Примерно половину пути оба молчали. Муриэль думала о своем муже, об ушедшей любви, он — о том, как крепко выспится сегодня в одиночестве на борту «Марии».

— Норман, осторожнее! — вдруг вскрикнула Муриэль и, слегка приподнявшись, дрожащими пальцами показала на что-то через его плечо.

Он повернул голову как раз в тот момент, когда нос лодки обо что-то ударился. Почти одновременно Норман и Муриэль увидели в воде труп мужчины.

— Боже мой! — воскликнул Норман, пытаясь веслом выровнять лодку. — Ведь это труп, Муриэль. Мужчина. Ну-ка возьми весло и помоги мне подгрести к нему поближе. Я попробую втащить его в лодку.

— Зачем это, Норман? — в ужасе воскликнула Муриэль. — Неужели мы не можем… ну… просто оставить его здесь? Пусть лучше его найдет кто-нибудь другой. Почему именно мы? Тогда надо будет звонить в полицию. Они спросят наши имена. Нет, Норман, нам ни в коем случае не надо этого делать.

— А, помолчи ты, Муриэль, — крикнул Норман с раздражением. — Давай спускай весла в воду — нас относит от него. И не беспокойся. Ты сядешь в машину и уедешь, и только после этого я заявлю. Никто не будет знать, что я не один совершил эту ночную прогулку.

Он встал на колени на носу лодки и подавал ей команды:

— Греби еще немного влево, теперь вперед. Теперь табань.

Он наклонился к воде и, ухватив труп за мокрую сорочку, подтащил его к лодке, потом перекинул через борт, и труп упал на дно лодки грудой, которую с трудом можно было назвать человеческим телом.

— Вот так, — пытаясь отдышаться, сказал Норман.

Он наклонился к трупу и пробормотал:

— Боже мой, у бедняги перерезано горло.

Он повернулся и взялся за весла. Муриэль перегнулась через борт. Ее рвало.

— А ты не думай об этом, — посоветовал Норман. — Это не имеет к нам никакого отношения. Через секунду мы будем на берегу. Ты сядешь в свою машину, поедешь домой и тут же забудешь об этом. А я найду какой-нибудь незакрывающийся кабачок, позвоню в полицию, и ты выйдешь из этого дела совершенно чистой.

Муриэль сидела молча, дрожа с головы до ног. Она не могла сказать Норману о том, какая мысль сверлила ее мозг. Ведь этот человек тоже, может, был мужем какой-нибудь женщины, которой запретная любовь, возможно, кажется более возбуждающей и пикантной, чем робкие ласки, которые мог предложить он… Этот человек… Может, его тоже звали Джон…

Это был странный и необъяснимый ход мыслей, и он вызвал у нее слезы.

Муриэль, низко опустив голову, плакала, пока они не доплыли до пустынной рыбачьей пристани.

Норман увидел слезы на щеках Муриэль. Он привязал лодку и неловко помог ей выйти. Он удивился, когда она резко отвергла его попытку утешить ее.

Норман дождался, пока она добежит до машины, потом пошел искать телефон. Он шел очень медленно, чтобы дать Муриэль возможность подальше отъехать от того места, откуда он будет сообщать в полицию о случившемся.

Он и не подозревал, что его связи с Муриэль сегодня пришел конец. А потом он так и не смог понять, почему она так решительно отказывалась разговаривать с ним по телефону.

Глава 13 23 часа 00 минут

После разговора с Люси Шейн положил трубку и принялся расхаживать по комнате, сердито ероша волосы.

— Давайте-ка попробуем все же найти смысл во всей этой истории. Сначала установим, что нам известно к настоящему моменту.

Он остановился и, называя пункт за пунктом, стал загибать пальцы.

— Первое. Человек, который назвался Бертом Польсоном и у которого находится бумажник с удостоверением на имя Польсона, — этот человек не Польсон. Он не подходит под описание, присланное из Джэксонвилла, хотя и всячески старается выдать себя за Берта Польсона. Ему, очевидно, неизвестно, что брат Нелли все время жил с ней в Джэксонвилле. Иначе он не стал бы рассказывать, что работает в Детройте и только две недели назад приехал в Джэксонвилл, вызванный телеграммой Нелли.

Майкл вопросительно посмотрел на Джентри и Рурка.

— Так для чего же, черт возьми, он мне это сказал? Если ему что-то известно о неприятностях Нелли в Джэксонвилле, то почему он не нанял частного сыщика, чтобы разыскать ее? Предположим, что ему известно о том, что Нелли вместе со своим братом занималась баджер-геймом. Но в этом случае его заявление о том, что он жил в Детройте, могло только помешать ему выдавать себя за ее брата. Верно? Так почему же он все-таки сказал, что работает в Детройте.

— Это ты нам скажи, Майкл, — весело ответил Уилл Джентри. — Это, так сказать, твой человек, мы о нем узнали от тебя.

Шейн продолжал:

— Ну, хорошо. Одно нам известно совершенно определенно: он не Польсон. А теперь давайте посмотрим, что нам известно о Нелли Польсон.

Совершенно очевидно, что она не лгала, когда говорила, что в отеле «Эдельвейс» очень испугалась какого-то мужчину, который не является ее братом. И в этом рассказы Нелли и ее мнимого брата сходятся, чего нельзя сказать об их версиях о родстве.

А что вы скажете насчет того, что она видела труп? Труп брата с перерезанным горлом?

— Труп, которого там не оказалось, — вмешался Рурк.

— Да. Но тем не менее у нас есть подтверждение, что она действительно звонила на коммутатор и заявила, что в номере труп. По крайней мере, кто-то звонил из 360-го номера. Часть ее рассказа Оливер Паттон подтверждает полностью. Так зачем же ей нести бред сумасшедшего, если вообще никакого трупа не было?

— По-моему, дело в словах, которые ты только что употребил, — спокойно сказал Джентри. — «Бред сумасшедшего». Если девчонка действительно свихнулась, смешно искать мотивы в ее поступках и словах.

— Но, черт возьми, Уилл, я не верю, что девчонка сумасшедшая. Перепуганная — да. Истеричка — да. Но я разговаривал с ней в течение по крайней мере десяти минут, и ее поведение было именно таким, каким оно должно быть у девушек, только что переживших подобное приключение.

— Но ты не доктор, Майкл, — нетерпеливо перебил его Джентри. — Откуда ты знаешь, как ведет себя сумасшедшая? Давай-ка начнем розыск их обоих. Садись и опиши как можно подробнее их внешность. Я передам по радио всем полицейским машинам.

Шейн пожал плечами, сел, взял листок бумаги, написал на нем что-то и передал его Джентри. То, что девушка находилась сейчас в полной безопасности у Люси, он считал своим главным козырем в этой игре. Ему не хотелось, чтобы ее сейчас поймали и начали допрашивать, но он не возражал против того, чтобы ее приметы были переданы всем полицейским машинам — все равно ведь ее не поймают. Зато ему очень хотелось, чтобы полиция поймала человека со шрамом.

Уилл Джентри зачитал описание примет по внутренней связи и уже собирался выключить ее, как вдруг сказал:

— Да, пожалуйста, я слушаю.

Говорили из приемной управления.

— Только что получено сообщение: в заливе найден труп мужчины. Перерезано горло. На пристань послана служебная машина, чтобы отправить труп в морг. О трупе сообщил неизвестный мужчина, приплывший на лодке.

Трое работников уголовной полиции, находившиеся в кабинете Джентри, ошеломленные, долгое время хранили молчание.

Затем Шейн спросил:

— Окна отеля «Эдельвейс» выходят на залив?

— Отель прямо-таки возвышается над заливом.

Шейн встал, встали и остальные. Майкл сказал:

— Если одна из комнат — 316 или 360 — выходят на залив…

— Да, пожалуй, нам пора заглянуть в «Эдельвейс». В морг мы поедем потом.

Все вместе они вышли из кабинета. Джентри пошел несколько быстрее, чтобы разыскать свою машину. Рурк и Шейн вышли через боковой вход и вместе поехали на «хадсоне» Шейна.

В «Эдельвейс» они приехали буквально через две-три минуты. Едва Шейн остановил машину у входа в отель, рядом встала машина Джентри с двумя полицейскими в форме.

Они вошли в отель одновременно, и дежурный портье Дик узнал мощную фигуру начальника полиции города Майами. Он что-то шепнул Эвелин, и, когда трое подошли к столу дежурного, Дик радостно приветствовал их:

— Добрый вечер! Вы, вероятно, желаете видеть мистера Паттона? Он сейчас подойдет.

Джентри кивнул и спросил, какие из двух комнат третьего этажа выходят на залив — 360 или 316?

— 316, господин начальник. А 360…

— Это не важно. — Джентри не скрывал удовлетворения.

Из-за угла коридора показался спешащий отельный детектив Оливер Паттон.

— Добрый вечер, Олли. — Джентри пожал руку. — Ты знаком с Шейном и Тимом Рурком?

— Конечно. — Паттон кивнул репортеру и сыщику. — Я тут пытался позвонить тебе, Майкл. Ты просил сообщить, если мне удастся узнать что-нибудь новое о Польсон.

— Да. Ну и что?

— Приходил ее брат и спрашивал ее. Огромный парень со шрамом на лице. Он заявил, что приехал из Джэксонвилла. А она будто бы должна была его ожидать. Так как дома ее не оказалось, он попросил разрешения подождать ее, но только в комнате. И вот что интересно. Как только я предложил ему войти в номер мисс Польсон вместе со мной, он вдруг передумал и решил не ждать ее. И под довольно смешным предлогом смылся, сказав, что скоро вернется.

— Интересно, — отозвался Джентри. — Ну-ка, давайте поднимемся наверх и осмотрим комнату, в которой вы прячете труп, Олли.

Когда они все вместе поднимались на лифте, Паттон печально произнес:

— Надеюсь, вы меня не осуждаете за то, что я не сообщил в полицию обо всей этой сумасшедшей истории, начальник? По правде говоря, мы даже не были уверены, в какой комнате искать труп. А так как при проверке ни в той, ни в другой комнате трупа не оказалось…

— Труп был в триста шестнадцатом номере, Оливер. Мисс Польсон мне все объяснила насчет путаницы с номерами комнат, — перебил его Шейн. — Труп своего брата она увидела в триста шестнадцатом, а звонила из другого номера. Дверь в триста шестидесятую комнату была открыта, и она воспользовалась случаем и позвонила оттуда. А когда через несколько минут вернулась в свой номер, труп исчез.

— Труп ее брата? — Паттон был крайне озадачен. — Но я же говорю вам, он приходил сюда и искал ее.

— Это не ее брат, — сказал Джентри, — приметы брата мы получили из Джэксонвилла.

— Но у него масса документов, удостоверявших его личность, — не сдавался Паттон. — Я заставил его предъявить их, когда он просил разрешения впустить его в комнату мисс Польсон.

Когда они шли по полуосвещенному коридору, Паттон сказал задумчиво:

— Может быть, именно в этом и кроется разгадка. Он ведь заявил, что приехал только что из Джэксонвилла, а лифтер клянется, что он уже бывал у нас. Или несколько раньше, или в тот же вечер.

— Да, кажется, мы начинаем подходить к разгадке, — согласился Шейн.

— Он был здесь около половины десятого вечера, то есть именно в тот момент, когда исчез труп.

Паттон остановился перед комнатой номер 316 и, предварительно постучав, открыл дверь своим ключом. Войдя в комнату, он зажег верхний свет и слегка отступил.

— Вот, пожалуйста, — сказал он. — Посмотрим, удастся ли нам найти труп.

Все трое вошли. Внимание всех привлекла аккуратно застланная кровать, стоявшая в простенке, между двумя закрытыми окнами. Чтобы открыть окна, нужно было залезть на кровать или отодвинуть ее от стены. Джентри, подойдя к задней спинке кровати, обратился к Шейну:

— Ну-ка, возьмись за другую спинку. Давай немного отодвинем кровать. Только не трогай постель. А что, Олли, окна и тогда были закрыты, когда ты входил?

— Да, я хорошо помню это, потому что было очень душно. Большинство постояльцев держат окна раскрытыми настежь.

Слегка покряхтывая, Джентри с Шейном отодвинули кровать примерно на два фута к центру комнаты. Потом оба они подошли к окнам и внимательно осмотрели, не дотрагиваясь, однако, до них… Сквозь оконные стекла виднелись огоньки примерно полудюжины яхт, стоявших в бухте.

Окна были самые обыкновенные, их можно было поднимать и опускать. Снаружи они закрывались решетчатыми ставнями, запиравшимися изнутри на крюки. Обе ставни были заперты. Трудно было определить, отпирались они недавно или нет.

Заглянув вниз, насколько это было возможно, не отпирая окон, они увидели белые барашки на воде. Волны с легким шумом разбивались о камни как раз под самыми окнами.

Джентри отошел от окна.

— Никто ни до чего не дотрагивайтесь. Олли, запри эту комнату и никого не впускай, пока не придут мои мальчики. Ты до чего-нибудь дотрагивался здесь в первый раз? Может, поправлял кровать или еще чего-нибудь?

— Ни до чего не дотрагивался, Уилл. Я только заглянул в ванную комнату, в шкаф и под кровать, чтобы убедиться, что здесь нет никакого трупа.

— А вода действительно вплотную подходит к зданию? — спросил Джентри. — Если из окна выбросить труп, не может ли он оказаться на песке?

— Только во время отлива. Тогда открывается песчаная полоса футов в десять. А в девять часов вечера была самая высокая точка прилива. Спустимся теперь вниз?

Направляясь к открытой двери, Джентри кивнул.

— Пожалуй, это все, что мы могли сделать здесь, Олли. Я пришлю сюда парня подежурить, пока не придут работники нашего управления. И к твоему сведению, Олли. Всем полицейским машинам отдано по радио распоряжение задержать Нелли Польсон и парня со шрамом на лице, имеющего при себе бумажник ее брата. Я поставил двух ребят внизу на случай, если они появятся здесь.

— Вы, конечно, делайте все, что нужно, шеф… У вас есть основания полагать, что в этой комнате был действительно убит человек? И что его труп был выброшен в залив через окно?

— В данный момент я в этом абсолютно уверен. Но пока я тебя ни в чем не упрекаю. Пока. И предупреждаю: держи руки чистыми. Не вздумай скрывать от нас, если случится что-нибудь не совсем обычное. Твоя работа — это одно, а обвинение в сокрытии преступления — нечто совсем другое.

Выйдя из отеля, Рурк и Шейн опять сели в машину Шейна, а Джентри задержался, чтобы организовать дежурство двух человек у комнаты номер 316, а также чтобы переговорить по радио с полицейскими машинами.

Шейн медленно усаживался за руль. Рурк плюхнулся рядом с ним, закурил сигарету и впервые с тех пор, как они пришли в отель, заговорил:

— Ну, что ты на это скажешь?

Согнувшись над рулем, Шейн проворчал:

— Прежде чем высказать соображения, давай посмотрим, что нас ожидает в морге. Ты знаешь об этом деле ровно столько, сколько и я. Я ведь ничего не скрыл от Уилла.

— С одной только разницей: ты лично разговаривал с девушкой, а мы — нет! Если она действительно не сумасшедшая…

— А разве ты сам не убеждаешься все больше и больше, что это так? — спросил Шейн. — Раньше нам казалось бредом сумасшедшего ее заявление о том, что она видела своего брата с перерезанным горлом. Особенно на фоне того, что появился человек со шрамом, утверждающий, что он брат Нелли Польсон. А вот теперь, после того как в заливе выловлен труп мужчины с перерезанным горлом, весьма возможным окажется то, что этот труп выбросили из окна комнаты номер 316, когда Нелли Польсон бегала звонить.

— А кто выбросил труп? Человек со шрамом?

— Весьма логично предположить, что это именно он, черт возьми. Но точно и сам не знаю. Если он действительно убийца и знает, что Нелли — единственный человек, который видел труп, у него есть все основания, мотив, так сказать, разыскивать ее. Сначала он пытался уверить меня в том, что Нелли — сумасшедшая. А потом захотел наложить на нее свою лапу.

Ведь что могло получиться, если бы не было ее свидетельских показаний насчет трупа брата? Тело унесло бы далеко в океан, и его никто никогда не нашел бы. А если бы и нашли, то нескоро. Труп к тому времени уже стал бы неузнаваемым.

— Да. И этим можно объяснить то, что у него бумажник Берта Польсона. А что ты думаешь насчет «Рони Плаца», о котором тебе говорила девушка? Почему она сказала, что остановилась там?

— Вот это один из вопросов, который я выясню при нашем следующем свидании, — ответил Шейн.

Он сбавил скорость — они приближались к зданию морга. Над входом горели две лампочки.

Джентри еще не подъехал. Им открыл ночной дежурный — маленький человечек с дыркой вместо передних зубов, которая так и зияла, когда он улыбался. Доктор Мартин, полицейский хирург, стоял около стола дежурного. Он недовольно нахмурился, увидев, что они приехали без Джентри.

— Где же Уилл? Я думал, что он лично занимается этим делом.

— Он скоро подъедет, — ответил Шейн. — Вы уже осмотрели труп, выловленный в заливе, док?

Мартин кивнул.

— Там, собственно, и нечего было осматривать.

— Перерезано горло?

— Как у заколотой на бойне свиньи. — Доктор ребром ладони провел по горлу слева направо.

— Документы были?

— Целая куча. Бумажник буквально набит ими. Но денег — ни цента.

К моргу подошла еще одна машина, и доктор поверх плеча Шейна посмотрел на входную дверь. Хлопнула дверца машины. Вошел Джентри и поздоровался с доктором и дежурным.

— Осмотр окончили, док?

— Только поверхностный. Горло перерезано очень острым ножом или бритвой. В воду он попал вскоре после смерти.

— Много крови потерял?

— Массу.

— Вот Уилл интересуется, — вмешался Шейн, — могли ли его так обработать в комнате отеля, а потом выбросить в окно, не оставив при этом следов крови?

Мартин задумался.

— Вероятно, кровь брызнула фонтаном. Но если держать наготове подушку и одеяло и быстро приложить их к ране, кровь полностью впитается в подушку, не оставив никаких следов.

— Или вместо подушки можно, например, использовать пиджак?

— Да, конечно, и пиджак тоже. Между прочим, пиджака на нем не было. Он был в одной сорочке.

— Удостоверение личности было?

Дежурный выдвинул ящик стола и, вытащив огромный конверт, передал его начальнику.

Тот вскрыл конверт и достал из него довольно дорогой бумажник, насквозь пропитанный водой. В нем было два счета из довольно известного отеля в Нью-Йорке и страховое свидетельство.

Все на имя Чарльза Бернса. А на страховом свидетельстве был и адрес: Ист, Шестьдесят третья улица, Нью-Йорк-Сити.

— Вот все, что мы у него нашли, — сказал Мартин. — Ни доллара в бумажнике. Он еще молод — от 30 до 35 лет. Здоров. Никаких особых примет. Рост примерно 5 футов 10 дюймов, вес около 150 фунтов до того, как вытекла вся кровь. Что вас еще интересует, Уилл?

— Что вы сказали? — рассеянно пробормотал Джентри. — 5 футов 10 дюймов? 150 фунтов? А?.. Ах да. Спасибо, доктор. Пока ничего не нужно. Если что понадобится, вызовем. Так, Майкл, — продолжал он что-то осмысливать, — тебе ничего не напоминают эти цифры?

— Ничего, за исключением данных о Берте Польсоне, полученных нами сегодня вечером из полиции Джэксонвилла. — Серые глаза Шейна ярко заблестели. — Ну-ка, пойдем взглянем на него.

Дежурный быстро вскочил и повел всех троих к двери, ведущей вниз. На лестнице их охватил влажный холод. Хотя мертвецкая была оснащена современной вентиляцией, все же, казалось, квадратная комната хранила запах всех трупов, которые перебывали здесь в течение нескольких лет.

Посреди комнаты стояли два оцинкованных стола, сверху ярко освещенные лампами. Вдоль стен тянулись огромные шкафы с выдвигающимися ящиками.

Дежурный подошел к левому нижнему ящику и, выдвинув платформу на роликах, откинул белую простыню. Взору присутствующих предстал нагой труп мужчины.

Лицо у него было белое как мел — гораздо белее, чем лицо у обычного трупа. Глаза закрыты, а рот оскален в страшной усмешке. Черты лица спокойные. Вероятно, при жизни это был красивый человек. На шее зияла огромная рана. Ровные, произведенные одним убийственным движением края раны теперь съежились от воды.

Все молча смотрели на тело. Наконец Джентри проговорил:

— Интересно, это действительно Чарльз Бернс из Нью-Йорка?

— А почему бы не Берт Польсон из Джэксонвилла? — быстро спросил Рурк. — Приметы полностью совпадают. И это не противоречит рассказу девушки. Что, если человек со шрамом перерезал ему горло и обменялся бумажниками? Тогда все легко объясняется, Майкл. Тогда девушка действительно видела своего брата убитым. Она ведь, кажется, говорила тебе, что под голову был подложен пиджак? Вероятно, чтобы в него впитывалась кровь.

Шейн ничего не ответил. Прищурив глаза, он внимательно всматривался в лицо трупа. В мозгу его промелькнуло какое-то воспоминание. Казалось, он, Майкл, уже когда-то видел этого человека. По крайней мере, Майклу так показалось с первого взгляда.

Но когда он попытался восстановить в памяти, где и когда он мог видеть этого человека, воспоминание выскользнуло из головы. И все же сознание того, что он его где-то видел, не оставляло Майкла.

Не отрывая глаз от трупа, он пробормотал:

— Где-то я его видел. И совсем недавно. Могу поклясться в этом. — Шейн закрыл глаза и попытался сосредоточиться.

Джентри и Рурк ожидали его в стороне, тихонько переговариваясь. Шейн медленно покачал головой и, не отрывая от трупа глаз, проговорил:

— Нет, никак не могу поймать… ускользает, как ртуть. Отлично знаю, я его видел. Может быть, один раз — не больше. И это не было настоящее знакомство. Но я его видел.

Он еще раз пристально посмотрел на бледное лицо. Потом снова покачал головой и повернулся, собираясь уйти.

— Нет, лучше не силиться. Надо просто выбросить это из головы. Тогда все может припомниться само собой. Я знаю, что видел его, знаю, что крайне важно вспомнить, чье именно это лицо. Я чувствую, что это важно и что как только я вспомню это, мы получим ответы на многие вопросы.

Его спутники уже поднимались по лестнице, а дежурный легким толчком задвинул ящик обратно.

Шейн тоже пошел было к лестнице, но вдруг резко повернулся на каблуках с выражением явного удовлетворения на лице.

— Вспомнил. Но это посылает ко всем чертям наши догадки. Этого парня не могли убить в отеле «Эдельвейс» в 21.30, потому что в 22 часа он был жив и здоров и находился в «Сильвер Глейд».

Он лихорадочно порылся в карманах и достал оттуда фото, которое ему вручила молодая женщина в вестибюле отеля, предлагая огромный задаток за то, чтобы он взялся за это дело.

Он показал эту фотографию Джентри.

— На, пойди и сравни. Ты убедишься, что это один и тот же человек.

Глава 14 23 часа 12 минут

По дороге из морга в полицейское управление Шейн подбросил Тимоти Рурка в редакцию газеты «Ньюс». Репортеру не терпелось поскорее дать первую статью. «Труп в заливе» — так он мысленно озаглавил ее.

Он пообещал Шейну не публиковать материалы, полученные им от сыщика. И только вскользь упомянуть, что в одном из отелей (не указывая названия) произошел странный случай. Он обещал ни в коем случае не связывать имя Польсона с трупом, выловленным в заливе.

Возвратившись в полицейское управление, Шейн застал Джентри за допросом. Допрашивал он красивого загорелого мужчину в плавках, представив как Нормана Рейна.

— Это мистер Рейн выловил труп в заливе. Между прочим, послана телеграмма в Нью-Йорк и Джэксонвилл. А сейчас давай послушаем, что нам скажет мистер Рейн.

— Боюсь, что я смогу рассказать вам очень немногое и вряд ли окажу какую-нибудь помощь, — приятным баритоном сказал Рейн. — Моя яхта стоит на якоре в бухте. Обычно я сплю на борту один, но сегодня я не мог уснуть. — Он в очаровательной улыбке обнажил великолепные зубы и с благодарностью кивнул, принимая сигарету от рыжего детектива, отвернувшись при этом от черной сигары, которой попыхивал Джентри.

Он глубоко затянулся, потом выдохнул дым, уселся поудобнее и продолжал:

— Собственно, по этой причине я и отправился на берег. У меня кончились сигареты, и в половине одиннадцатого я понял, что без сигареты не усну. Поэтому я сел в лодку и отправился на берег.

— Вы стоите на якоре напротив Десятой улицы?

— Да, как раз напротив. Прилив уже кончился, с моря дул легкий бриз, и я довольно быстро двигался к берегу. Вдруг, примерно на полпути от яхты, моя лодка натолкнулась на что-то. Я страшно удивился, что бы это могло быть? Вы знаете, я плыл, не думая ни о чем, кроме того, что куплю сигареты и с наслаждением медленно закурю. И вдруг бац… Бедняга плыл лицом вниз. Я понял, что это труп. Не без труда мне удалось втащить его в лодку. Я начал грести изо всех сил. Добравшись до берега, я привязал лодку и побежал к ближайшей лавке, где горел свет. Оттуда я позвонил в полицию. Вот и все, что я могу рассказать.

— На каком расстоянии от берега стоит ваша яхта?

— Примерно в миле. Это «Мария». Вы можете проверить сами. Сорокафутовое одномачтовое судно.

— Значит, вы были на расстоянии полумили, когда натолкнулись на труп?

— Да, примерно. Что-то около этого. Но это, конечно, только мои догадки, точнее я сказать не могу.

— Есть вопросы, Майкл? — спросил Джентри, вынимая изо рта сигару.

— Не думаю, чтобы мистер Рейн мог нам чем-нибудь помочь, — покачал головой Шейн. — Вы не обыскивали труп?

— Конечно нет, — со справедливым негодованием ответил Рейн. — Я сразу понял, что это убийство и поэтому старался не дотрагиваться до него.

Джентри встал и пожал Норману руку.

— Благодарю за содействие, мистер Рейн. Вы еще не скоро отплывете отсюда?

— Нет. Дней через десять — не раньше.

— Мой человек отвезет вас на пирс, — сказал Джентри. — Попросите его остановиться где-нибудь, чтобы купить сигареты.

Когда за Рейном закрылась дверь, он пожал плечами.

— Что ж, если не вдаваться в технические подробности, в таблицу приливов и отливов, пожалуй, все свидетельствует о том, что труп был сброшен из «Эдельвейса».

— Да, согласен, — сердито огрызнулся Шейн. — Но не забывайте о девчонке, которая пыталась сунуть мне сто сорок баксов в десять часов вечера за то, чтобы я накрыл этого парня в «Сильвер Глейд».

— Я о ней не забываю. Но, может, она ошибалась? Может быть, она только думала, что он там в это время. А может, просто врала.

— А зачем?

— Откуда я знаю? Зачем вообще врут женщины?

— Но ведь если бы я взялся за это дело, я бы сразу установил, что его там нет, — напомнил Майкл.

— Но ты не взялся! Боже праведный, как бы я хотел, чтобы ты взялся! Тогда у нас не было бы столько невыясненных вопросов.

— Никаких сообщений из «Эдельвейса» от твоих парней?

— Я жду. — Джентри нервно барабанил пальцами по письменному столу… — Вот номер телефона квартиры Бернса в Нью-Йорке. Он не отвечает. Я позвонил в полицию, чтобы мне сообщили все о Бернсе. Кроме того, мне сейчас везут из Джэксонвилла фотографии Берта и Нелли Польсон. А пока, я полагаю, нам остается только топтаться на месте.

Шейн неловко заерзал на стуле. Теперь он страшно жалел, что сразу не рассказал Джентри о том, что отправил девушку к Люси. Он, собственно, даже не мог объяснить, почему так поступил. Вероятно, потому, что хотел защитить ее. В некотором роде он смотрел на нее как на свою клиентку и не хотел, чтобы ее допрашивала полиция до тех пор, пока он сам не сможет что-нибудь выяснить.

Сейчас, когда девушка находится на квартире Люси, установление личности убитого — в его руках. Но он все еще колебался, сказать Джентри или нет.

Конечно, начальник может раскипятиться из-за того, что Шейн сразу не сказал ему об этом. С другой стороны, Шейн чувствовал, что ему необходимо выяснить еще целый ряд вопросов, прежде чем на сцену можно выпустить девушку.

Конечно, если она была партнершей по мошенничеству и шантажу, в результате чего ее брат был убит, Шейн не испытывал бы к ней никакой симпатии. Но он все время подсознательно чувствовал, что здесь какая-то путаница. Вспоминая, как он впервые увидел ее в своей комнате, он никак не мог представить ее партнершей в баджер-гейме.

От этих размышлений его отвлек стук в дверь. В комнату вошел сержант Хопкинс, молодой человек, одетый в штатское. Он кивком поздоровался с Шейном, вытянулся в струнку перед начальником и отрапортовал:

— Я только что вернулся из отеля «Эдельвейс», сэр. Мы основательно осмотрели номер 316.

— И что же?

— Боюсь, что ничего определенного нам найти не удалось. Сделанная при ярком свете фотография кровати говорит о том, что, после того как постель была заправлена, на ней кто-то лежал. Но никаких пятен крови мы не обнаружили. Повсюду отпечатки пальцев одного человека — по-видимому, постояльца этой комнаты. Несколько отпечатков горничной. Кроме того, отпечатки неизвестного мужчины на дверном косяке и спинке одного стула.

— А как насчет оконных рам? — вмешался Шейн.

— Только отпечатки хозяйки комнаты. Одна из ставен плотно заперта и, очевидно, не открывалась несколько месяцев. Другая открывается легко, но никаких пятен ни на ней, ни на подоконнике не обнаружено. — Хопкинс пожал плечами. — С другой стороны, горничная говорит, что сама открывала это окно во время уборки. Во всяком случае, не исключена возможность, что окно сегодня открывали, чтобы выбросить труп. Но доказательств этого нет.

Джентри снова весьма искусно запустил в пепельницу окурок сигары.

— Поезжай в морг и сними отпечатки Бернса. Сравни с отпечатками неизвестного мужчины, которые ты нашел в номере 316.

Когда сержант ушел, Джентри обратился к Шейну:

— Не много же мы узнали.

— Боюсь, что в этом моя вина.

— Твоя вина?

— Я боюсь, что тебе очень не понравится то, что я тебе сейчас скажу, Уилл.

— Ты что-то скрываешь? — насторожился Джентри.

— Немного, но… Пожалуй, прежде чем приступить к дальнейшим действиям, необходимо, чтобы труп опознали.

— Неплохая идея, но как это сделать? — согласился Джентри.

— Надо позвать девушку, которая называет его своим братом, — улыбнулся Шейн.

Брови Джентри угрожающе сдвинулись.

— Ты мне сказал, что она убежала от тебя. Спустилась по пожарной лестнице и исчезла.

— Да, это так. Но я забыл тебе сказать, что, прежде чем она ушла в кухню, я дал ей адрес Люси и записку и велел ей идти туда для пущей безопасности.

— Черт бы тебя побрал, Майкл. Ты хочешь сказать, что у нас все основания считать, что она у Люси?

Шейн всячески старался удержать на лице улыбку.

— Даже больше того. Я знаю, что она там. Помнишь, мне звонила Люси? Так вот, это она сообщила мне, что девушка пришла к ней.

Майкл схватился за трубку телефона в тот момент, когда из уст Джентри залпом вылетели грубые ругательства.

— Ты лучше скажи спасибо, что мы сейчас сможем ее поймать, — сказал Шейн. Он набрал номер телефона Люси и откинулся на спинку кресла, стараясь не смотреть на Джентри, осыпающего его ругательствами.

Прозвучало пять гудков, прежде чем Люси ответила. Голос у нее был необычайно хриплым, окончания слов она произносила невнятно.

— Хэлло, кто это?

— Майкл. Ты спишь?

— Так, немного задремала.

— Так, пожалуйста, проснись, — нетерпеливо отозвался он. — Вы обе проснитесь. Я сейчас еду к вам.

— Обе? Кого ты имеешь в виду, Майкл?

— Мисс Польсон. Она в постели?

— Но она уже ушла, Майкл.

— Что? Когда? Черт возьми, Люси, я же ее послал к тебе для того, чтобы ты ее всячески охраняла.

— Но ты ведь не говорил, чтобы я ее заперла. Так ведь? Как я могу ее удержать, когда она сама решила уйти?

— Когда она ушла, Люси? Что она сказала?

— Она ушла минут пятнадцать-двадцать назад и ничего не сказала. Просто поблагодарила за выпивку, сказала, что пойдет домой, и ушла.

Шейн поспешил бросить трубку, чтобы не излить на Люси свое раздражение.

Он боялся встретиться взглядом с рассвирепевшим Джентри.

— Она улизнула от нас, Уилл. Бог знает куда и почему.

Глава 15 23 часа 20 минут

Люси положила трубку и долго сидела молча, опустив голову. Она представила себе, как рассердился Майкл, как он проклинает ее, если так грубо бросил трубку.

Единственным звуком, нарушавшим тишину в комнате, было тяжелое дыхание гостьи, стоявшей за ее спиной.

Люси старалась быть максимально спокойной. Наконец она подняла голову и, заставив себя повернуться, спросила:

— Вы хотели, чтобы я сказала именно так?

— На сей раз было замечательно. Если он позвонит еще раз или вдруг позвонит кто-нибудь другой, предупреждаю, вы должны сказать, чтобы к вам сегодня ни в коем случае не приходили, что вы уже в постели, что вы заболели или еще что-нибудь. Иначе вы получите вот это.

Гостья поднесла к горлу Люси безобразный нож с коротким лезвием. Люси вздрогнула. Она услышала хихиканье, булькающее в горле девушки. На лезвии ножа уже была кровь. Чья? Люси не знала. Девушка не сказала, чья это кровь. Она просто спокойно вынула нож из сумочки и красноречиво помахала им перед глазами изумленной Люси, разговаривавшей с Шейном.

Свирепый блеск глаз гостьи подсказал Люси, что именно надо отвечать Шейну. Ясно было, что девушка не колеблясь пустит нож в ход, если Люси ответит по-другому.

Все это было в высшей степени непонятно. Они сидели на диване и спокойно болтали. Зазвонил телефон, и Люси невольно воскликнула:

— Это Шейн!

Девушка в это время рассказывала, как она была у Шейна, как туда пришел незнакомый мужчина, который почему-то разыскивал ее, и как ей удалось удрать по пожарной лестнице.

И вдруг с диким блеском в глазах девушка замахала перед самым лицом Люси окровавленным ножом, который она вытащила из замшевой сумки.

Сейчас девушка отошла от Люси и спокойно сказала:

— Встань, отойди от телефона. Тебе ничто не угрожает, если ты будешь точно выполнять мои приказы. Во всяком случае, тебе ничего не угрожает, пока я не устрою свои дела. А там — посмотрим. Садись в то кресло и не двигайся, пока я не поговорю по телефону.

Люси медленно встала, стараясь не смотреть на нож, подошла к указанному креслу и села.

Она слышала, как девушка набирает номер телефона, и попыталась сосредоточиться, чтобы по щелканью диска определить, какой номер она набирает. Шейн часто смеялся, когда в детективном романе наталкивался на такой штрих.

Она услышала, как девушка спросила:

— Что, мистер Берт Польсон есть? — И, выслушав ответ, добавила: — Если он придет, пожалуйста, передайте ему поручение. Предупреждаю вас, это очень важно. Он должен позвонить своей сестре по следующему телефону. — Она назвала номер телефона Люси.

Потом медленно положила трубку и некоторое время сидела спокойно, задумчиво покусывая нижнюю губу и хмуро уставившись невидящим взглядом в угол комнаты.

Потом так же задумчиво покачала своей белокурой головкой, набрала другой номер и оставила точно такое же поручение.

После этого она встала, отошла от телефона и угрожающе помахала ножом перед Люси.

— Садись около телефона и делай то, что я тебе скажу, если хочешь когда-нибудь увидеть своего драгоценного Майкла Шейна. Хотя подожди минутку, — быстро сказала она, видя, что Люси встала. — Пойди сначала в спальню и принеси простыню. Имей в виду, что я все время буду следить за тобой.

Люси пошла в спальню и достала из шкафа простыню. Ее мысль отчаянно работала, пытаясь придумать какую-нибудь хитрость, чтобы вывернуться из создавшегося положения или силой одолеть гостью.

Но даже долгие годы совместной работы с Майклом не могли подсказать ей какой-нибудь выход. Она была абсолютно уверена, что сам он; безусловно, придумал бы десятки способов. Но… о, зачем он только послал ей эту сумасшедшую с окровавленным ножом в сумочке.

— Положи простыню на пол, — приказала девушка. — Садись на стул около телефона. Если позвонят, можешь разговаривать с кем угодно, кроме Ланни, который должен мне позвонить. Я думаю, все пойдет легче, если я привяжу тебя. Чтобы ты не смогла выкинуть какой-нибудь номер. Между прочим, не думай, что меня интересует, будешь ты жить или нет, — ледяным голосом продолжала она, поднимая простыню с пола и разрывая на полосы. — Ты мне нужна просто для страховки. Понимаешь? Мне необходимо дождаться звонка от Ланни, и, по-моему, твоя квартира — самое безопасное для меня место.

Она весело захихикала и подошла к Люси, держа в руках три длинные полосы полотна.

— Кому придет в голову искать меня у любовницы великого сыщика. Ну-ка, зацепись ногами за ножки стула, а правую руку я привяжу к ручке стула. Телефонную трубку ты будешь брать левой рукой.

Люси изо всех сил закусила нижнюю губу, когда девушка опустилась на колени и стала привязывать ее ноги к ножкам стула.

Теперь? Может, именно сейчас? А что, если повернуться и попытаться вместе со стулом подмять ее под себя?

Нет. Инстинкт самосохранения говорил, что этого делать нельзя. Нет. Что-нибудь случится. Нужно дождаться Майкла. Он обязательно придет. Он так рассердился, когда она сказала ему, что девушка уже ушла. Конечно, он сейчас придет к ней, чтобы узнать все подробно.

Все произошло так внезапно. Она даже не успела сообразить, что сказать ему по телефону, как дать понять, что говорит под угрозой расправы. Но она все время старалась говорить легко и свободно, не извинилась за то, что отпустила девушку.

Может быть, Майкл на основании этого поймет, что что-то неладно?

А вдруг не поймет? Вдруг он подумает, что она просто приревновала его к блондинке, рассердилась за то, что он ушел по вызову этой блондинки вместо того, чтобы остаться у нее? Люси ведь не скрывала, что рассердилась, когда он так поспешно удрал от нее, даже не дотронувшись до стакана, который она ему налила.

А теперь ее рука и ноги были привязаны к стулу. Теперь уже поздно что-нибудь сделать. О, если бы Майкл позвонил еще раз! Она начала придумывать, как бы так сказать ему, чтобы это не вызвало подозрений у девушки и, напротив, вызвало подозрения у Майкла.

Гостья отступила назад, полюбовалась плодами своих трудов, слегка кивнула и улыбнулась. Это была скорее угрожающая улыбка.

Она подошла к дивану, бросила нож в сумочку и сказала:

— Ну, теперь мы действительно удобно устроились. Итак, предупреждаю еще раз: только посмей сболтнуть лишнее по телефону. Если кто-нибудь будет спрашивать Нелли или мисс Польсон, скажи, что я здесь, и передай трубку. Если же позвонит кто-нибудь другой, смотри, будь осторожна и ни в коем случае не разрешай им приходить к тебе. Имей в виду: чтобы ты ни крикнула в телефон, как бы они быстро сюда ни приехали, все равно это для тебя будет поздно. — Она нагнулась к столику, взяла свой стакан, причмокнула от удовольствия и начала пить мелкими глоточками.

— Я никак не могу понять, — осмелилась Люси, — зачем Майкл прислал вас сюда? Почему вы пришли в то время, как…

— В то время, как полиция разыскивает убийцу? — Вопрос был задан ровным тоном с ужасающим спокойствием. — Вы абсолютно правы, моя дорогая. Да, действительно вы видели кровь на моем ноже. — Она буквально промурлыкала эти слова, но за мурлыканьем слышалась плохо скрытая угроза.

И вдруг голос ее сорвался и перешел в резкий пронзительный крик вперемежку со злобным хихиканьем.

— Потому что он дурак, как и любой мужик, с которым мне приходилось встречаться. Он сразу клюнул на мою улыбку и печальную историю, которую любая девушка может изобрести в любой момент. О Боже, как я люблю околпачивать этих сосунков! Я тебе так откровенно все рассказываю, потому что у тебя не будет возможности пересказать ни слова из того, что я тебе говорю. Я это тебе обещаю. Я поразвлекусь в ожидании звонка. И кроме того, тебе будет полезно услышать мой рассказ.

Люси старалась не шевелиться, чтобы не порвать путы. Пусть эта девица хвастает тем, что натворила. Может, дохвастается до истерики и окончательно свихнется.

— Я хочу только кое-что выяснить насчет телефонного звонка, который вы ждете, — стараясь быть спокойной, проговорила Люси. — Уверяю вас, я не собираюсь делать глупостей и сердить вас. Просто скажите: вы ожидаете звонка от джентльмена по имени Ланни?

— Совершенно верно. Разве я тебе этого не говорила?

— Но когда вы звонили, вы спрашивали какого-то Берта Польсона и просили передать, чтобы он позвонил сюда. Но если позвонит Ланни и спросит свою сестру, как мне быть?

— Тебя не касается, чья сестра, — угрюмо проворчала девушка. — Поменьше рассуждай. Делай, как тебе велено. Если это будет Ланни и если он попросит тебя позвать свою сестру, или Нелли, или… Ну, словом, не важно. Если он просто скажет, что говорит Ланни, ты немедленно передашь мне трубку.

Она порылась в сумочке, достала нож и стала внимательно разглядывать его. Потом вдруг захихикала.

— Черт возьми, почему бы мне не рассказать тебе, кто я такая, кто такой Ланни? И вообще, почему бы не рассказать тебе все? Хотя бы для того, чтобы показать тебе, какой в самом деле осел твой Майкл Шейн. Взять хотя бы эту записку, которую он написал тебе.

Глава 16 23 часа 20 минут

— Боже мой, — взревел Уилл Джентри, когда Шейн передал ему, что Люси сказала по телефону. — Боже мой, Майкл! Как ты защищаешь своих клиентов! Посылаешь их гулять по городу, обрекая на свидание с убийцей, который гоняется за ними с кольтом сорок пятого калибра?

— Откуда я знал, что она не останется у Люси? Там она была бы в полной безопасности. Что же касается свидания с сорок пятым калибром… Если бы ты только видел, как она испугалась, когда этот парень со шрамом пришел ко мне…

— Нет, Майкл, ты и на этот раз строишь из себя Господа Бога. — Уилл Джентри с силой ударил кулаком по столу. — Если бы ты с самого начала все рассказал мне, а не пытался бы припрятать козырь, девушка была бы в большей безопасности. И ты сам это отлично понимаешь. Так ведь…

— Да, но…

— Но ты ведь черт знает что за парень, — продолжал разнос начальник полиции. — Видно, тебя только могила исправит. У тебя просто какая-то мания величия! Ты воображаешь, что все можешь. Потому и выкидываешь такие штучки. Великий и всемогущий Майкл Шейн, восседающий на небесах и управляющий людьми, как марионетками! Ну, конечно, все должны плясать под твою дудку! Если бы ты хоть раз спустился на грешную землю и снизошел до того, чтобы сотрудничать с полицией! Настолько это было бы легче для всех!

— Ну, хорошо, — мрачно сказал Шейн. — Но ведь дело нисколько не изменилось по сравнению с тем, что было десять минут назад, когда тебе не было известно, что я послал девушку к Люси. Ты ведь отдал приказ всем полицейским машинам задержать их. Есть шансы, что их обоих задержат раньше, чем он отыщет ее.

— Но в этом же не будет твоей заслуги, Шейн, черт бы тебя побрал!

— Ну, знаешь, разговор в таком тоне ни к чему не приведет, — решил прекратить спор Шейн. — Ты, конечно, можешь по-прежнему протирать штаны, рвать и метать сколько угодно, но мы по-прежнему будем делать только круги в темноте. Давай рассмотрим все по порядку. Скажи на основании всего, что нам уже известно, веришь ли ты, что Нелли Польсон видела убитого мужчину в «Эдельвейсе» около девяти тридцати вечера. Допускаешь ли ты, что потом труп был выброшен в окно?

Джентри достал очередную сигару и принялся яростно жевать ее, не зажигая.

— Да, я полагаю, что это возможно. Даже несмотря на то, что какая-то дамочка старалась убедить тебя, что убитый в десять часов вечера был жив и находился в «Сильвер Глейд».

— Отлично. Будем считать это отправным пунктом в нашем расследовании. Теперь следующий вопрос: считаешь ли ты, что мой друг со шрамом на щеке действительно не кто иной, как Чарльз Бернс из Нью-Йорка, а убит Берт Польсон, как на этом настаивает его сестра, и что Бернс подменил документы после того, как убил Польсона в комнате его сестры?

— А какой же еще возможен вариант?

Шейн пожал плечами.

— Я просто рассматриваю все возможные версии. Значит, мы будем исходить из того, что Бернс стал жертвой польсоновского баджер-гейма. Его хотели нагреть на крупную сумму, а он им отплатил острым ножичком. Так ты представляешь это дело?

— Ну, знаешь, это все домыслы, — проворчал Джентри. — У нас нет никаких веских фактов, подтверждающих эту версию.

— Но ведь единственное, что мы можем пока рассматривать, — это версии. Я снова и снова возвращаюсь к тому, что мне рассказала Нелли Польсон. Почему она заявила, что они вместе с братом остановились в отеле «Рони Плаца»? Нам ведь отлично известно, что она в течение двух недель жила в отеле «Эдельвейс». И где находился ее брат в течение этих двух недель?

— Это ты мне скажи. Ты ведь у нас умеешь ответить на любой вопрос.

— Если Бернс действительно убийца, то становится понятным, почему он так хотел добраться до Нелли. Выдавая себя за ее брата, он добивался, чтобы ему передали Нелли в собственные руки. Вот почему он поспешил в «Эдельвейс». Надеялся застать ее там.

— Ну, понятно. Поступил он так потому, что она — единственный свидетель. Единственный человек, который видел труп, — согласился Джентри. — И единственный человек, который может подтвердить, что сегодня вечером в комнате 316 действительно был труп. Но какую роль ты отводишь другой девушке, которая во что бы то ни стало хотела убедить тебя, что в десять часов вечера Польсон был в «Сильвер Глейд», в то время как он полчаса назад был убит и выброшен в залив? Кто она, черт возьми? И какое отношение имеет к этому делу?

Шейн пожал плечами.

— Да, действительно. По нашей версии, она совершенно лишний персонаж. И все-таки мы должны найти ей место. Я бы сказал больше: понять ее роль — значит получить ключ к разгадке всей тайны. В конце концов, нельзя считать просто совпадением, что она именно в десять часов насильно всучила мне эту фотографию.

— Тогда найди скорее эту девушку, — проворчал Джентри. — Найди ее среди нескольких сотен тысяч жителей Майами и спроси ее об этом. Но, черт бы тебя побрал, ты даже не потрудился спросить ее имя, когда она обращалась к тебе. Какой же ты, к черту, сыщик?

— Я же тогда не знал, что она является персонажем в этой трагедии. Как я мог об этом догадаться? Вспомни, ведь я разговаривал с ней до того, как увиделся с Нелли. Я принял ее за одну из тех дамочек, которые стремятся любым способом получить материал для развода.

— Может, так оно и было. Может, Польсон женат… вернее, был женат… и она его жена… или — теперь вдова…

Шейн упрямо покачал головой.

— Тогда почему же она утверждала, что он в «Сильвер Глейд», в то время как он уже плавал в заливе?

— Какой смысл задавать сейчас эти вопросы? — фыркнул Джентри. — Может быть, она назначила ему там свидание на десять часов и была абсолютно уверена, что он там. А может быть, именно она убила его и пыталась сфабриковать себе алиби, чтобы ты, дурачок, пошел и дал клятвенное показание, что парень в десять часов был жив. А, к черту все это! — сердито закончил Джентри. — Катись отсюда и ищи ответы на все вопросы, которые ты сам только что задавал. Ты знаешь их обоих в лицо, значит, у тебя гораздо больше шансов найти их, чем у всех моих людей, вместе взятых. К тому же ты перепутал все карты и упустил девушку, дал ей возможность убежать от Люси. Ну-ка, выметайся в ночной Майами и разыщи ее еще до того, как она закончит свои дни с перерезанным горлом или с 45-калиберной пулей в животе.

— Ладно, — согласился Шейн. — Пожалуй, ты прав. Это теперь моя беби. — Он встал, с шумом отодвинул стул и задумчиво почесал подбородок. — Тебе скоро принесут отпечатки пальцев трупа. Кроме того, из Нью-Йорка могут сообщить что-нибудь интересное насчет Бернса. Как ты думаешь, когда джэксонвиллский парень привезет фотографии Польсонов?

Уилл Джентри обернулся и посмотрел на огромные электрические часы, висевшие позади него.

— Теперь уже в любую минуту. Счастливой охоты, Майкл. Но будь ты проклят, если и на этот раз ты…

— Знаю, — мрачно ответил Шейн. — Не трави душу. Если с девушкой что-нибудь случится, это уже само по себе будет достаточно плохо. Без того, чтобы ты еще тыкал меня носом в мои ошибки.

Слегка ссутулив свои мощные плечи, Шейн повернулся и вышел из комнаты Джентри.

Глава 17 23 часа 27 минут

В огромном вестибюле отеля «Рони Плаца» на Майами-Бич царила атмосфера элегантности и роскоши. Даже в такой сравнительно поздний час и до официального закрытия сезона вестибюль был буквально переполнен оживленными парами в вечерних туалетах, направляющимися к коктейль-холлу и ресторану. Там можно было заказать поздний ужин, и танцы были еще в полном разгаре.

Майкл Шейн, с трудом пробивая себе дорогу среди гостей, направился к огромному бюро, где дежурили два клерка.

Он подождал, пока от бюро отойдет какой-то толстяк в синих брюках, белом пиджаке с красным кушаком. Толстяк горько жаловался клерку на то, что вот уже пятнадцать минут назад он заказал два виски, а заказ все еще не выполнили.

Клерк, высокий худощавый мужчина с узенькой полоской усиков, с раз и навсегда застывшей маской вежливости внимательно выслушал толстяка. Он согласился, что это возмутительно, это безобразие — заставлять гостей «Рони Плаца» более пятнадцати минут ждать заказанное виски, и дал торжественное обещание лично заняться этим вопросом и проследить, чтобы нерадивый официант получил по заслугам.

Затем он обратил усталые глаза в сторону, на четверть дюйма приподнял уголки рта, что должно было означать приветливую улыбку, и спросил Шейна:

— Чем могу служить, сэр?

— У вас остановился некий Бернс? Чарльз Бернс из Нью-Йорка.

— Будьте любезны справиться по этому телефону, сэр. — Клерк махнул рукой в сторону аппаратов справа от Шейна.

Сыщик хотел было запротестовать, но потом понял, что получится гораздо быстрее, если он позвонит сам.

Приятный женский голос на вопрос Шейна почти немедленно ответил:

— Комната номер 1210. Разрешите соединить вас с номером 1210?

— Пожалуйста.

После шести гудков Шейн положил трубку. Он вернулся к бюро и вновь обратился к клерку:

— Бернс остановился в номере 1210. Что вы можете сказать о нем?

Тонкие усики презрительно приподнялись.

— Абсолютно ничего. Если телефон не отвечает…

Шейн пожал плечами и отвернулся от клерка. Отойдя в сторону, он закурил и внимательно осмотрел вестибюль.

У одной из колонн, старательно подпирая ее и делая вид, что его абсолютно ничего не интересует, стоял молодой человек в синем двубортном пиджаке.

Шейн быстро подошел к нему и спросил:

— А что, Джимми Куртис все еще работает в органах безопасности?

Молодой человек взглянул на Майкла неузнавающим взглядом, потом его лицо расплылось в приветливой улыбке.

— Вы Майкл Шейн?

— Совершенно верно. Джимми здесь?

— Нет, он уже несколько месяцев не работает здесь. На его месте теперь мистер Гордон.

— А где я могу найти мистера Гордона?

— Я провожу вас в его кабинет.

Молодой человек оторвался от колонны и, к удивлению Шейна, колонна при этом не рухнула. Он провел Шейна мимо бюро дежурных клерков, свернул за угол и пошел в глубь коридора, в конце которого виднелись две закрытые двери.

Остановившись около одной из дверей с табличкой «Личный кабинет», он постучал и сказал:

— Мистер Гордон, к вам мистер Шейн из Майами.

Шейн вошел в огромный кабинет с роскошным пушистым ковром на полу. Совершенно лысый человек с впалыми щеками и слегка выпученными глазами сидел за большим полированным столом красного дерева.

— Шейн? — переспросил человек, разглядывая детектива. — Хорошо, Раусон, можете идти, — сказал он, без особого энтузиазма протягивая Шейну руку. — Очень много слышал о вас. Это что, визит вежливости или дела?

— Дела. — Шейн сел. — Речь идет о вашем госте по имени Бернс из номера 1210.

— Надеюсь, никаких неприятностей? — Гордон повернулся на вращающемся кресле к картотеке и, вытащив длинный ящик, быстро просмотрел карточки. Одну из них он вытащил и положил перед Шейном.

— Я бы предпочел, чтобы вы сами мне обо всем рассказали, — сказал Шейн.

— Мистер и мисс Бернс из Нью-Йорка. Брат и сестра. Номер 1210 с двумя спальнями, — начал Гордон. — Адрес в Нью-Йорке: Ист, Шестьдесят третья улица. Прибыли шестнадцать дней тому назад. Все нормально. Счет за первую неделю оплачен чеком из нью-йоркского банка. Чек оплачен.

Он посмотрел на Шейна.

— Их имена? — спросил Майкл.

— Чарльз и Мэри.

Шейн откинулся на спинку кресла и пустил под самый потолок струю сизого дыма.

— Больше никаких сведений?

— Никаких заметок в карточке. Значит, ничего подозрительного. Насколько, конечно, это поддается наблюдениям.

— Можете вы назвать кого-нибудь, кто смог бы описать их внешность? — спросил Шейн.

Гордон ответил не сразу.

— Если бы вы сказали, о чем идет речь…

— Сегодня вечером из залива был выловлен мужчина. Мертвый. В бумажнике обнаружены документы на имя Чарльза Бернса. Между прочим, впервые слышу, что у него есть сестра, — сказал Шейн, задумчиво устремив взгляд мимо Гордона.

Гордон нервно облизал губы, нажал кнопку под крышкой письменного стола и, наклонившись к маленькому микрофону на подставке, отдал какое-то приказание. Потом он откинулся на спинку кресла и сказал:

— Сейчас придут горничная и бой, обслуживающие этот номер по вечерам. Так вы говорите, мертвый? Что же это — несчастный случай?

Шейн покачал головой.

— Нет, убийство. — Он красноречиво провел рукой по шее. — Необходимо установить личность этого мужчины. Действительно ли он Бернс, или кто-то обменялся с ним бумажником. Пожалуйста, свяжитесь с портье и коммутатором. Постарайтесь возможно более точно установить их приходы и уходы за сегодняшний день, а также телефонные звонки к ним и от них.

На лице Гордона читалось выражение вежливого недоверия. Как это могло случиться, чтобы гости отеля «Рони Плаца» были замешаны в убийстве?

Он снова отдал распоряжение в микрофон и поудобнее уселся в кресле, как в дверь постучали.

— Войдите, — сказал он.

В комнату впорхнула хорошенькая пухленькая девушка в форме горничной. Она окинула быстрым взглядом Шейна и Гордона, затем подошла к столу и скромно опустила глаза.

Гордон сказал:

— Все в порядке, Ирма, не беспокойся. Вот этот джентльмен хочет задать тебе пару вопросов насчет номера 1210.

— Это о мистере Бернсе и мисс Мэри? — Горничная вопросительно поглядела на Шейна. — О, они оба очень милые.

— Рад это слышать, Ирма, — уверил ее Шейн. — А теперь я попрошу вас описать мне их. По возможности — наиболее точно.

— Мисс Мэри — очень хорошенькая малышка. И такая молоденькая — не больше двадцати лет. У нее очень красивые белокурые волосы. Свои. И вообще она очень милая. Леди. Вы понимаете, что я хочу сказать? Всегда за все благодарит. И если просит оказать какую-нибудь услугу, всегда дает на чай. Я надеюсь, что с ней ничего не случилось?

— Я тоже надеюсь, — мрачно сказал Майкл. — А теперь о ее брате. У него есть шрам на лице?

— О нет! — Ирма, видимо, была шокирована этим вопросом. — Он очень красивый. Немного старше Мэри. Но совсем немного.

— Вы абсолютно уверены, что шрама у него нет?

— Конечно, уверена. Я его видела несколько раз. Вы знаете, ведь заходишь к ним по нескольку раз на день.

— А он высокий? Какой у него вес?

— Ну, роста он среднего, я бы сказала. На несколько дюймов ниже вас. А сколько вообще могут весить мужчины, я не знаю. Он и не толстый, и не худой. Так, средний.

Шейн постарался не показать своего разочарования.

— Я знаю, вы очень умная девушка, Ирма. Вообще все здешние девушки умеют замечать все, что следует замечать. Так вот я прошу вас: подумайте как следует, не замечали ли вы чего-нибудь особенного за Бернсами? Может быть, когда-нибудь и что-нибудь случайно увидели или услышали? А?

— Ну… они… У них, конечно, очень много денег. И они привыкли к красивым вещам. У них дорогие платья и так далее. И они все время вроде бы беззаботно развлекались и веселились. Особенно мисс Мэри. Она очень любила плавать и ходить на море два раза в день. Мистер Бернс чаще, чем она, уходил по вечерам. И знаете… у него есть такая черта… — Горничная низко наклонила голову, и на ее щечках вспыхнул легкий румянец.

— Какая именно? — допытывался Шейн.

— Ну, знаете… Да нет, пустяки. — Девушка развела руками, и, когда взглянула на Шейна, ее щеки залил багровый румянец. — Мы, правда, работая в отеле, уже привыкли. Ну, знаете, он мне иногда говорил всякие там вещи и дотрагивался до меня. Но всегда только в шутку, — поторопилась сказать она. — Я никогда не воспринимала это всерьез.

Но мисс Мэри за это ужасно на него сердится. Прямо-таки с ума сходит. И всегда говорит ему, что его поведение некрасиво, что нельзя так разговаривать с девушкой и что ему должно быть стыдно. Но всякий раз, когда она так говорила, он в ответ только смеялся и спрашивал меня, не возражаю ли я против его шуток? Я говорила, что, конечно, не возражаю. Вот и все.

— Ну и что же, они весело проводили время? У них много друзей в Майами?

— Нет, у них, по-моему, вообще нет друзей. Мисс Мэри большей частью по вечерам сидит дома. Очень часто заказывает обед в номер. Потом много читает.

— А ее брат в это время куда-то уходит?

— Да. Он любит повеселиться, это правда. Но, собственно, за этим ведь и приезжают в Майами на каникулы? Не правда ли?

Шейн согласился и, задав еще несколько незначительных вопросов, отпустил девушку, поблагодарив за помощь.

— Кажется, сквозь туман забрезжила одна очень интересная версия. Я начинаю думать, что убили именно Бернса. Описание, которое дала горничная, хоть и не точное, но все же вполне подходит трупу, выловленному в заливе. Пожалуй, придется попросить ее прийти в морг для опознания трупа.

— Делайте все, что считаете нужным, — сказал Гордон.

В дверь снова постучали. В комнату вошел бой и замер в позе глубочайшего внимания.

— Да, это он обслуживает лифт до двенадцати часов ночи и хорошо знает в лицо обоих квартирантов. Девушку он знает лучше, чем ее брата, потому что она большей частью по вечерам сидит дома и часто дает ему поручения.

Описание Мэри и Чарльза Бернсов, которое дал бой, в основном сходилось с описанием горничной. По его мнению, Чарльзу лет двадцать пять, его сестре — двадцать один или двадцать два года. Он считает, что рост Чарльза футов пять, вес около ста пятидесяти фунтов. Он абсолютно уверен, что у молодого человека нет никакого шрама на лице. Иногда, когда Бернс возвращался в отель до двенадцати часов, он заказывал шотландское с содовой, но бой никогда его не видел пьяным.

Мисс Мэри всегда пьет перед обедом двойной мартини (ей подают его в номер) и очень редко заказывает что-нибудь выпить вечером, и только одну порцию.

На чай она дает хорошо, но не чрезмерно. Из его слов можно было заключить, что обслуживать гостей из номера 1210 гораздо приятней, чем гостей из других номеров.

Уходя, бой столкнулся в дверях с девушкой, которая принесла два отпечатанных на машинке листа бумаги.

Гордон прочитал эти листочки в хмуром молчании. Это была сводка всех вызовов по телефону к ним и от них за последние шестнадцать дней. Такую сводку составляют во всех отелях, так как потом плата за все телефонные вызовы прибавляется к счетам постояльцев.

Сводка не представляла какого-либо особого интереса для Шейна, за исключением одного номера. Наиболее часто Бернсы вызывали один номер в Майами: Шейн сразу узнал его — это был телефон отеля «Эдельвейс».

В день их приезда было несколько местных вызовов и два из Нью-Йорка.

Затем количество вызовов уменьшилось до двух-трех ежедневно. Звонили главным образом в первой половине дня и только изредка по вечерам.

Шейн продолжал внимательно изучать сводку, переданную ему Гордоном. Первая запись телефона отеля «Эдельвейс» была сделана примерно через неделю после приезда Бернсов. Потом этот номер вызывался ежедневно. Последний раз его вызывали в 16 часов 30 минут того рокового дня.

В маленькой небрежно нацарапанной записке дежурного портье сообщалось о том, что мистера и мисс Бернс сейчас нет дома. И их не было почти целый вечер.

Это все, что Шейну удалось узнать в «Рони Плаца» о Чарльзе и Мэри Бернс.

Гордон любезно предложил ему пройти в номер 1210, но Шейн отказался. Он попросил только проследить, не вернется ли кто-нибудь из Бернсов, и немедленно сообщить в полицейское управление Майами. Кроме того, необходимо обязательно установить наблюдение за вернувшимися.

Затем Шейн попросил установить наблюдение за всеми телефонными разговорами из этого номера, поблагодарил Гордона за сотрудничество и поспешил вернуться в Майами.

Глава 18 23 часа 35 минут

Когда Шейн ворвался в кабинет Джентри, тот сидел за столом, прижав к уху телефонную трубку, и внимательно слушал то, что ему передавали. Он сердито взглянул на Шейна и знаком предупредил, чтобы тот не мешал.

Майкл уселся в кресло и закурил. Джентри продолжал слушать, время от времени вставляя: «понимаю», «да, да».

Наконец он сказал:

— Большое спасибо. Я непременно вам сообщу, если появятся какие-нибудь новости. — Он повесил трубку. — Это из Нью-Йорка, — сказал он Шейну. — Они проверили адрес Бернса на Шестьдесят третьей улице. Чарльз Бернс действительно живет там с сестрой Мэри. Пару недель назад они заперли квартиру и уехали на месяц в отпуск в Майами. Как тебе это нравится?

— Великолепно, — огорченно сказал Шейн, пуская в лицо Джентри клубы сигаретного дыма.

— Они оставили адрес для пересылки корреспонденции: отель «Рони Плаца» на Майами-Бич, — продолжал Джентри. — Надо срочно связаться с «Рони Плаца» и установить, имеется ли на лице Бернса шрам? Тогда кое-что прояснится.

Он потянулся к телефону, но Шейн остановил его.

— Я только что из «Рони». У Чарльза Бернса нет никакого шрама. Описание его внешности полностью совпадает с внешностью мужчины, выловленного из залива.

— Ты только что из «Рони Плаца»? — удивился Джентри. — А как ты туда попал?

— Я решил кое-что проверить. Помнишь, та девушка говорила, что остановилась с братом в «Рони»?

— Какая девушка? Мисс Польсон? Но ведь нам отлично известно, что у нее была комната в «Эдельвейсе».

— Да, это действительно так, но при условии, если та девушка была мисс Польсон, а не Мэри Бернс.

— Минуточку. Ты же сам сказал мне…

Шейн встал и принялся нервно ходить по комнате с выражением крайней озабоченности на лице.

— Да, я говорил тебе, что ее имя Нелли Польсон. Так сказал мне человек со шрамом. Но сама она не назвала своего имени. Я не успел спросить ее, потому что в этот момент в комнату вломился человек со шрамом, а девушка была вынуждена спрятаться на кухне. Я поверил ему, потому что его рассказ о том, как он гнался за ней по пожарной лестнице, полностью совпадал с тем, что рассказала мне она сама.

— Но судя по описанию Польсона, присланному из Джэксонвилла, этот парень со шрамом вовсе не брат Нелли Польсон, — прорычал Джентри. — Кто же он тогда, если не Бернс?

— Он не Бернс, — спокойно ответил Шейн. — По крайней мере, не тот человек, который зарегистрировался в отеле «Рони Плаца» под именем Чарльза Бернса. — Он снова опустился на стул и вытянул свои длинные ноги. — Если убитый — Бернс, а я начинаю думать, что он действительно Бернс, тогда очевидно, что девушка, которая разговаривала со мной, была его сестра Мэри Бернс. Видишь, что теперь получается! Она сказала мне, что ее брат приехал сюда в отпуск, впутался в какую-то историю с девчонкой, что он сегодня вечером позвонил ей из отеля «Эдельвейс» и попросил выручить из беды.

Сводка телефонных разговоров Бернсов подтверждает, что в последнюю неделю было очень много вызовов из отеля «Эдельвейс». Так в какую же переделку он мог попасть? Я думаю, только в баджер-гейм с мисс Польсон из номера 316 отеля «Эдельвейс». Но прежде чем Мэри удалось прийти к нему на помощь, кое-что случилось. А именно: кто-то полоснул его ножичком по горлу. И Мэри прибежала туда раньше, чем они успели отделаться от трупа. Она мельком взглянула на труп, узнала своего брата и побежала звонить из номера 360. К тому времени, как она вернулась в комнату, труп уже выбросили в окно. Потом на нее налетел парень со шрамом, и она побежала ко мне. А когда он догнал ее у меня, она убежала и от меня.

— На квартиру Люси? — уколол его Джентри. — С твоей записочкой к Люси, чтобы она позаботилась о девушке.

Шейн с минуту, прищурившись, смотрел на Джентри, потом снял телефонную трубку.

— Будь я проклят, если помню, — пробормотал он, — назвала Люси ее имя или нет. Если вместо Нелли Польсон это была Мэри Бернс…

Он набрал номер телефона Люси и подождал. И на этот раз раздалось несколько звонков, прежде чем Люси ответила. И опять ее голос звучал как-то странно, напряженно, когда она сказала:

— Да? Что вам угодно?

— Это Майкл, мой ангел. Слушай меня внимательно и хорошенько подумай, прежде чем отвечать. Девушка, которая принесла от меня записку, назвала тебе свое имя?

— Но, Майкл, ты же сам его назвал, когда звонил мне еще до того, как она пришла. Помнишь? Ты сказал, что ко мне придет Нелли Польсон…

— Я знаю, что я так сказал, — нетерпеливо перебил ее Шейн. — А теперь мне надо знать, подтвердила ли она это?

— Я… подожди минутку. Я постараюсь вспомнить. Н-н-н… Пожалуй, нет. Я просто поняла это из того, что ты мне сказал. Она ведь принесла записку от тебя.

— Я знаю, — устало проговорил Майкл. — Ну, пока.

Он повесил трубку и сказал Джентри:

— Она не названа Люси своего имени. Будь я проклят, если это была не Мэри Бернс. У меня все время было такое чувство, что она не могла участвовать в баджер-гейме.

— Тогда почему человек со шрамом утверждал, что она — Нелли Польсон?

— Да, но не забывай, что теперь нам отлично известно, что сам-то он не Польсон, — возразил Шейн. — И Бог знает кто он такой, но он совсем не подходит к описанию примет Польсона, присланных нам из полиции Джэксонвилла. Может быть, именно поэтому он подумал, что девушка, которая выбежала из номера 316-го, должна быть Нелли. Может, он знал, что именно Нелли занимает эту комнату. Представь себе: он поднимается наверх, и вдруг ему навстречу бежит блондинка из 316-го номера. Естественно, он решает, что это Нелли. Вот теперь, кажется, мы начинаем кое к чему подходить.

— К чему именно? — язвительно усмехнулся Джентри.

— Ну, пока я не могу сказать ничего определенного. Но если этой девушкой была Мэри Бернс, тогда ее рассказ полон здравого смысла. Черт возьми, я с самого начала чувствовал, что она говорит правду и что со мной разговаривает отнюдь не полоумная Нелли Польсон.

— Итак, все замечательно, поскольку подтверждается, что твоя интуиция тебя не подвела.

— Наоборот, все отнюдь не замечательно, — огрызнулся Шейн. — Когда я думал, что человек со шрамом гоняется за Нелли Польсон, меня это мало трогало. Девушка, участвующая в баджер-гейме, заслуживает такой участи. Но что, если он гонялся за Мэри Бернс? Почему твои люди не могут поймать его, Уилл? Ведь ты сообщил его приметы по крайней мере два часа назад.

— Найдут. Во всяком случае, я надеюсь на это. Если он, конечно, не ляжет на дно. Вместо того чтобы упрекать полицию, ты, Майкл, лучше бы вспомнил, что именно ты не обеспечил безопасность Мэри. Ты не предупредил меня и Люси, чтобы она не отпускала ее. Представляешь, что может случиться, если она встретит этого парня с кольтом в кармане?

Глава 19 23 часа 34 минуты

Патрульный Кэссэди только месяц назад стал полноправным членом полицейских сил города Майами. Это был ладный паренек, целиком заполняющий своим крепким телом новенький полицейский мундир.

После возвращения с корейской войны его воинственная душа восстала против монотонной работы механика гаража, и он с наслаждением переменил ее на полицейскую службу. Теперь он гордо носил мундир, являющийся в глазах простых людей символом власти.

Участком Кэссэди был приморский парк Майами. Медленным, уверенным, твердым шагом, высоко подняв подбородок, проходил он по извилистым пальмовым аллеям парка, окидывая бдительным оком вверенную ему территорию.

Это было похоже на несение караула в армии. Он проходил по парку, а в его памяти всплывали выдержки из устава караульной службы: обходить территорию… быть всегда начеку… замечать все, что происходит в пределах видимости и слышимости…

Конечно, в хорошо освещенном парке вряд ли может произойти какое-нибудь событие преступного характера. Собственно, может, поэтому полицейский-новобранец так легко и охотно обходил засаженные пальмами аллеи.

Однако никогда ничего нельзя сказать заранее, настраивал он себя. В любой момент в парке может что-нибудь случиться.

Вот, например, те двое, что сидят на скамейке за поворотом, склонив друг к другу головы. Может, это отчаянные громилы, обсуждающие последние штрихи ограбления Первого национального банка, которое они наметили на завтрашнее утро.

Или вот эта неряшливая старуха, бредущая впереди него и распространяющая запах пива. Может быть, это просто маскировка, а на самом деле она собирается украсть младшую дочь мэра города, которую уже заманила под каким-нибудь предлогом в парк.

Но до тех пор, пока не произошло одно из желанных событий, юный полицейский бдительно несет свою службу, втайне развлекаясь тем, как при его приближении влюбленные разлетаются в разные стороны и начинают громко говорить о чем-нибудь несущественном, делая вид, что даже не замечают его мундира, а затем, когда он удаляется от них на десять шагов, снова быстро сближаются и ныряют в темноту парка.

В начале своей службы, примерно месяц назад, Кэссэди часто останавливался и грубовато делал им замечания, а они, низко опустив головы, покорно выслушивали его нравоучения.

Невинные любовные забавы на скамейках пока законом не преследовались, но в правилах говорилось, что все должно быть в пределах допустимого. А откуда юному любителю природы знать этот предел?

Пожалуй, думал Кэссэди, гораздо лучше благоразумным словом пресечь это дело в зародыше, пока не поздно.

Но так было пару недель назад, до того как он встретился с Анной Швард. Сейчас он по-прежнему бдительно несет дозорную службу, однако с большей терпимостью относится к поцелуям и ласкам, расточаемым юными парочками при лунном свете Майами.

Анна Швард была темноволосой еврейской девушкой, с пышными волосами, с чудесными смеющимися глазами, высоким бюстом и мягким податливым телом.

Он познакомился с ней две недели назад, когда был в гостях у зятя, и с того дня его мысли неотступно были прикованы к Анне.

Конечно, она еврейка. Ну и что? — весело спорил он сам с собой.

Она ведь отнюдь не серьезно относится к своей религии; она ведь не принадлежит к кошерам. Яичницу с беконом она ест с таким же аппетитом, как и любая католичка.

Такая чисто формальная принадлежность к еврейской нации не может помешать любви двух молодых людей разного вероисповедания. А они с Анной любят друг друга. Они поняли это уже на второй же вечер их знакомства. Выяснилось, что она относится к религии с той же серьезностью, что и он. Он решил, что может иногда ходить на мессу, а она — в синагогу. А почему бы и нет?

А дома религия никакой роли не играет. Во всяком случае, после того, как свет в комнате погаснет и он окажется в одной кровати с Анной.

Терпимость — вот что требуется больше всего на свете, мудро повторял он себе и теперь уже совсем другими глазами смотрел на парочки, в соответствующих позах расположившиеся на траве под кокосовыми пальмами.

Еще три недели назад он непременно бы остановился около них и прочитал строгое нравоучение, которое бы подняло парочку и заставило быстренько убежать в темноту. Но сегодня он видел все по-другому и даже глуповато улыбался, когда представлял себе, что было бы, если вместо этой парочки на траве под кокосовыми пальмами корчился бы он с Анной.

Конечно, Анна не такая легкомысленная девушка, что легко может позволить себе это с любым мужчиной. Нет! Только с ним, который собирается на ней жениться. Но откуда ему знать, может, эти парочки тоже собираются пожениться? Так зачем же ему вмешиваться?

Кэссэди надвинул форменную фуражку на лоб и посмотрел на луну, чувствуя, как в нем разливается приятная уверенность. Завтра у него выходной день, и он пойдет к Анне, чтобы познакомиться с ее семьей. Он ничуть не волновался по поводу этой встречи. Ему казалось, что он отлично знает всю семью. По рассказам Анны.

Он наденет новый двубортный костюм, белую сорочку и, может быть, черный галстук, чтобы произвести на ее родителей соответствующее впечатление.

Слева сквозь кустарник виднелся залив, сверкающий в лунном свете. Вдали в бухте стояли на якоре несколько яхт.

Кэссэди отвернулся от этого волшебного зрелища и быстро пошел по темным аллеям кокосовых пальм, кроны которых переплетались над головой. Он направлялся теперь на запад, к конечной точке своего участка, где из телефонной будки должен сделать очередной ежечасный рапорт.

Проходя по заросшей густым кустарником аллее, он замедлил шаг. Он не мог выработать соответствующую походку, чтобы вовремя подходить к телефонной будке. Участок был рассчитан на полицейского старшего возраста, не обладающего такой крепкой мускулатурой ног. Кэссэди всегда начинал обход более медленно, но, когда его мысли обращались к Анне, ноги сами собой несли его вперед, и он подходил к концу участка раньше, чем это было нужно.

Он шел мимо одной из скамеек, не замечая развалившейся на ней фигуры. Вдруг носок его ботинка зацепил какой-то предмет. Предмет звякнул о гравий дорожки. Кэссэди остановился и зажег карманный фонарик.

Сначала луч фонарика осветил золотой патрончик губной помады, потом — маленькое карманное зеркальце. Немного дальше валялась раскрытая дамская сумочка. Кэссэди продолжал шарить лучом фонарика по земле. Наконец фонарик осветил какую-то лужу около скамейки.

Подняв фонарик чуть вверх, полицейский увидел лежавшую на скамейке девушку. Ее необыкновенно бледное лицо, безжизненные глаза и зияющая рана на горле ясно говорили, откуда взялась красная лужа под скамейкой.

Пораженный, Кэссэди не мог сдвинуться с места по крайней мере секунд двадцать — в его мозгу пронеслась мысль, что девушка была, вероятно, не старше Анны и, возможно, такая же хорошенькая до того, как нож сделал свое дело.

Очнувшись, он быстро зашагал к телефону.

Глава 20 23 часа 36 минут

Уилл Джентри только-только закончил отчитывать Шейна, напомнив ему заключение, что если с девушкой, которую он послал к Люси, что-нибудь случится, то в этом будет виноват рыжий сыщик — он своевременно не сообщил, где находится девушка. В это время зазвонил телефон, и Джентри, слегка наклонившись, стал слушать доклад.

— В парке между Второй авеню и Второй улицей найден труп девушки. Перерезано горло. Сообщил патрульный Кэссэди.

— Вам что-нибудь известно об этом, Шейн? — спросил один из полицейских.

Шейн ничего не ответил и повернулся навстречу шагнувшему к нему Джентри.

Начальник полиции молча взглянул на Шейна. Тот кивнул головой и произнес надтреснутым голосом:

— Я рад, что не поставил на деньги…

Взгляд Шейна на минуту задержался на Джентри, потом он кивнул и подошел к патрульному, обнаружившему труп.

Шейн сделал несколько шагов и остановился, прислонившись плечом к пальме. Он достал сигарету, закурил, глубоко затянулся, до отказа наполнив дымом легкие, потом медленно выпустил дым через нос. Он всячески старался придать своему телу максимально небрежную позу, словно его не интересовало, что происходит позади него.

Он стоял так до тех пор, пока Джентри довольно резко не окликнул его:

— Шейн, посмотри-ка.

Шейн сделал последнюю затяжку, отбросил окурок и повернулся к начальнику полиции. Тот держал в руках какую-то бумажку.

— Все-таки это оказалась Нелли Польсон, — сказал Джентри. — Вот счета из отеля «Эдельвейс» за последние недели за номер 316. Еще какие-то бумажки. И все на имя Нелли Польсон.

— Но это невозможно, — ответил Шейн. — Мы же совершенно точно установили, что это Мэри Бернс.

— Ну, посмотри на нее еще раз, — продолжал Джентри. — Ты уверен, что это та самая девушка…

— Боже милосердный! Конечно, уверен! Мне нет никакой необходимости смотреть на нее еще раз. Так, значит, она все-таки Нелли Польсон? И с ней сделали то же, что и с парнем, вытащенным из залива… С Бернсом или Польсоном… Бог его знает, кто он. Ну, и куда нас привело это?

— Довольно далеко: двое в одну ночь! Черт возьми, Шейн!

Шейн мрачно посмотрел на него и стиснул зубы.

— И девушку прикончили совсем близко от моего отеля, — сказал он с горькой усмешкой. — Ну что ж, по-видимому, она снова хотела обратиться ко мне за защитой.

— Да, — пробормотал Джентри. — Я как раз это хотел сказать. Выходит, быть твоим клиентом рискованно. Как ты думаешь?

— Ты ничего не сможешь сказать мне нового, о чем бы я сам не думал, Уилл. Пойдем.

— Куда? — не без сарказма спросил Джентри.

— Ну, теперь по крайней мере нам известно, кто она. Так что у нас хоть появилась отправная точка для действий.

— Надо сказать, довольно жестокий способ устанавливать личность. И если мы не поторопимся, то можем наткнуться еще на несколько трупов, личность которых удастся установить только впоследствии. Вот тогда нам все станет окончательно ясно. Ты что, именно таким способом хочешь вести дело?

От этого пропитанного ядом сарказма впадины на щеках Шейна стали еще глубже, но он спокойно сказал:

— Сейчас меня больше интересует другой вопрос. Почему бывший солдат с кольтом сорок пятого калибра в кармане воспользовался ножом, а не револьвером?

— Ну, прежде всего потому, что так спокойнее. А револьвер он носит только для того, чтобы пугать им частных сыщиков. Чтобы те отпускали его на ночную прогулку, во время которой можно убить клиентов этих самых частных сыщиков.

— Можно сказать и так, — спокойно согласился Шейн. Он остановился, почесывая подбородок и пропуская двух санитаров с носилками. — Хорошо бы вызвать горничную из «Рони Плаца», чтобы она взглянула на оба трупа и опознала их. Мэри и Чарльза Бернсов, проживавших у них.

— Не беспокойся, установлением личности мы займемся без тебя. После того как их убили, нетрудно установить, кто они такие, — продолжал язвить Джентри.

Не обращая внимания на его тон, Шейн сказал:

— Ты мне не сообщил одну вещь, Уилл. Отпечатки пальцев убитого совпадают с отпечатками, найденными в номере 316?

— Да, он определенно был в номере 316, после того как горничная в середине дня сделала уборку и все тщательно протерла.

Шейн направился к машине. Джентри молча поплелся за ним. Дойдя до тротуара, Шейн остановился и сказал:

— Давай не будем оскорблять друг друга до конца расследования, ладно?

Джентри неожиданно протянул ему руку:

— Согласен. А петом, вероятно, я отберу у тебя патент.

— Возможно, я тебе сам его верну. Не дожидаясь твоего приказа, Уилл. — Шейн пожал Джентри руку и спросил: — Никакого оружия не нашли?

Джентри покачал головой.

— Рана у девушки примерно такого же характера, что у убитого мужчины. Один быстрый разрез чертовски острым ножом. Есть какие-нибудь соображения, Майкл?

Вопрос звучал почти как просьба.

— Только одно, и не ахти какое. Скажи, фотография, которую я тебе дал в морге, все еще у тебя?

— У меня в кабинете.

— Если ты едешь туда, я с тобой. Заберу ее.

Глава 21 23 часа 47 минут

Берт Польсон отъехал от отеля «Эдельвейс». Низко наклонив над рулем искалеченное шрамом лицо, он едва замечал, где проезжает.

Куда же теперь? Что случилось с Нелли? Все так перепуталось… Мысли крутились, как в водовороте.

Что это ему наговорил рыжий детектив? Что здесь правда? Что ложь?

А лифтер «Эдельвейса»? Узнал ли он его? Ведь он поднимал его как раз в тот момент, когда из номера 316 исчез труп.

Ярость и дрожь пронизывали тело Польсона. Успокаивала только тяжесть кольта, висевшего у бедра. Где-то в этом ночном городе прячется Нелли в агонии страха. Найдет ли он ее?

Да, у нее есть все основания прятаться от него. Если только ему удастся добраться до нее…

Его огромные руки крепче вцепились в руль. Принесенный с корейской войны шрам проступил яркой белой полосой на покрасневшем от ярости лице.

Во всем виноват он сам. Вся эта история, по сути, дело его рук. Если бы он раньше понял, в какую пучину позволила втянуть себя Нелли!

Неоновый свет баров и ресторанов напомнил ему, что он с утра ничего не ел. Он резко остановил машину около одного из них. Пара стаканчиков и какая-нибудь еда помогут ему все основательно обдумать. А такое бесцельное мотание по улицам ничего хорошего не принесет. Этот проклятый рыжий уже, вероятно, сообщил в полицию, что Польсон убежал от него. У них, вероятно, уже есть описание его примет.

Польсон вошел в длинный узкий зал с баром как раз напротив входа.

В зале было довольно многолюдно. Около бара на высоких табуретках сидели мужчины. Примерно половина столиков была занята. Все оживленно разговаривали, смеялись, сидя за стаканом вина или поздним ужином.

Польсон направился прямо к кабинам и в конце ряда нашел свободную. Он проскользнул в нее и уселся так, чтобы быть шрамом к стене. Моментально подскочила официантка.

— Вы один, сэр?

— Да. — В его тоне угадывалось: «Ну и что?»

— Тогда, быть может, вы будете так любезны, что пересядете за маленький столик. Мы держим кабины для больших компаний.

Он хотел крикнуть ей, что будь он проклят, если сядет за один из этих столиков, где его шрам будет виден всем присутствующим. Что он платил такие же деньги, как и любой другой в этом заведении, и поэтому может, если захочет, занять любой столик.

Но страх и беспокойство за Нелли заставили его вести себя более осторожно, и, сдерживая раздражение, он сказал:

— По правде говоря, ко мне должна присоединиться одна пара. А пока, в ожидании их, я выпью стаканчик-другой.

— Хорошо, сэр… Конечно, в таком случае… Что вы желаете выпить?

— Канадское виски и воды. Двойную порцию. Воду отдельно.

Когда официантка ушла, Польсон откинулся на спинку стула и закурил. Бог мой, ему действительно надо выпить. Пожалуй, парочку двойных. Это его билет в дальнейшую жизнь. Только тогда он сможет как следует все обдумать. А сейчас у него просто кружится голова, События сегодняшнего вечера были просто ночным кошмаром. Его даже стало мутить от них. Пожалуй, у него не очень хорошо получилось с этим рыжим Майклом Шейном.

Он мог бы договориться с ним, войти в доверие и вместе с ним разыскивать Нелли или мог пристрелить этого рыжего парня, перед тем как броситься на дальнейшие поиски.

Официантка принесла двойное виски и большой стакан воды со льдом. Польсон жадно схватил меньший стакан и, отпив из него, сделал глоток из большого.

Горло слегка обожгло, а по желудку разлилась приятная теплота. Виски было плохо очищено и очень крепкое. Он выпил еще глоток, отхлебнул из большого стакана, потом вылил остатки виски в стакан и перемешал с водой. Напиток оказался слишком слабым, чтобы подействовать на него успокаивающе.

Официантка принесла ему еще двойную порцию. Он вылил все в стакан с водой. Вот теперь крепость была вполне достаточной. Чудесно. Не жжет горло и достаточно крепко. Ком в желудке начал постепенно рассасываться. Теперь он понимал, что допустил ошибку, не убив Шейна. Это было так легко сделать, и, черт бы побрал, с каким наслаждением он бы это сделал! Крепкий парень, а? Что ж, многих таких парней угостил пулями Берт Польсон.

И подумать только, как он спокойно сидел, заставляя рассказывать всю историю, а в это время Нелли была спрятана в кухне. Будь он проклят, рыжий черт!

А теперь Нелли убежала, и один Бог знает куда. И что она теперь делает?

Он выпил еще немного, и ком в желудке совсем рассосался. Вдруг он обнаружил, что в стакане ничего не осталось, за исключением двух полурастаявших кусочков льда. Он снова поймал взгляд официантки и, с трудом ворочая языком, сказал:

— Еще такую порцию, мисс. Мои друзья задерживаются.

Она пробормотала что-то вроде сожаления и принесла двойную порцию и стакан воды.

Он тщательно отмерил порцию воды, чтобы было не очень крепко и не слишком слабо.

Добившись желаемой крепости, он с наслаждением начал потягивать напиток. Две порции как бы привели его в норму. Он сейчас в самом подходящем настроении, чтобы перехитрить Майкла Шейна и всех копов Майами. Он чувствовал себя так, будто снова вернулся в Корею. И старался перехитрить врага. Ему это всегда удавалось. Он остался жив. А сколько желтолицых погибло от его руки!

Что ж, он опять один против всех. Черт возьми, какое значение имеет соотношение сил? Разве в Корее не было численного превосходства на стороне желтолицых?

По мере того как количество жидкости в стакане уменьшалось, он становился все храбрее. Получалось, что он чуть ли не один-единственный победил всю корейскую армию. Конечно, там были и другие американские солдаты, но львиная доля всех дел пришлась на него, Берта Польсона.

Вот так-то. Разве я не Берт Польсон? — мысленно спрашивал он себя еще и еще раз.

Потом в голове стало все путаться… Ведь это не он был в отеле «Эдельвейс» с перерезанным горлом? Или он? Тогда кто же, черт возьми, сказал, что это был он? Но ведь кто-то сказал…

Нелли… Кто-то… А может, рыжий врал? Скорее всего, именно так это и было. Черт бы его побрал! Это чушь, что Нелли видела его с перерезанным горлом. Нелли знает, что это невозможно. Нелли отлично знает, что невозможно. Она отлично знает его, своего брата. А?

Знает?

Он прикончил третью порцию и начал рассуждать сам с собой — не заказать ли четвертую? С большой неохотой он принял решение отказаться от четвертой. Сейчас он чувствует себя хорошо, просто отлично. Как раз так, чтобы начать действовать.

И ему что-то совсем не хочется есть. И вообще никогда не надо есть, после того как выпьешь. Еда впитывает алкоголь, который находится у тебя в желудке, и ты сразу становишься трезвым.

Итак, больше ни капли вина. Никакой еды. Вот сейчас как раз все в норме.

Он достал бумажник и порылся в нем. Официантка подошла к нему с клочком бумаги на подносе.

— Кажется, вы собираетесь уходить, не дождавшись друзей? — весело спросила она.

Польсон заморгал, не понимая, о чем она. Потом вспомнил, что наврал ей насчет пары, с которой должен был встретиться, и сказал:

— Да, кажется, надо уходить. У меня нет времени дожидаться.

Близорукими глазами он уставился на счет. Черт бы побрал эту аварию, из-за которой он разбил очки! Надо бы купить новые. Завтра с утра — самое первое дело.

Цифры прыгали у него перед глазами, и он спросил официантку:

— Сколько с меня?

Она сказала, и он расплатился.

— Сдачи не надо.

Когда официантка ушла, он поднялся на ноги, шатаясь, вышел из кабины, прошел к двери, не забыв, однако, повернуться к бармену правым боком, и вышел в прохладную ночь.

Он включил передачу и тронулся с места.

«Ну-ка, посмотрим, где мы находимся». Он был плохо знаком с городом, но в Майами легко ориентироваться, если читать названия улиц.

Он точно знал, куда едет. Теперь все было в порядке. Может быть, ему понадобится еще стаканчик на сон грядущий, чтобы крепче заснуть. И первое, что он сделает утром, это купит очки. А потом найдет Нелли.

Глава 22 23 часа 43 минуты

«Сильвер Глейд», скромное ночное заведение, находилось в юго-восточной части города, не более чем в десяти кварталах от отеля Майкла Шейна.

Ресторан с маленьким дивертисментом и танцплощадкой. Неразбавленные крепкие напитки подавались тем гостям, которые были достаточно трезвы, чтобы заметить, что они пьют.

Бармен знал, что Майкл Шейн предпочитает всем напиткам коньяк. Рыжий сыщик часто забегал сюда, чтобы выпить стаканчик на ночь.

Когда в этот вечер он вошел в вестибюль, гардеробщица мило улыбнулась ему и сказала:

— Давненько вас не было видно, мистер Шейн.

Это была полногрудая девица в вечернем платье с очень низким вырезом, подчеркивающим красоту ее бюста. Шейн наклонился к ней через низкий барьер и полюбовался роскошной ложбинкой, идущей вниз почти от подбородка.

Он достал из кармана фотографию четыре на шесть и показал ей.

— Я всегда считал тебя слишком умной девушкой для такой глупой работы, как гардероб. Ну-ка, скажи, ты видела когда-нибудь этого парня?

Она хихикнула от восторга, отчего ее платье заколыхалось, а вырез опустился еще ниже.

— Ой, всегда-то вы шутите.

Она перегнулась через барьер и стала рассматривать фотографию.

— Не помню такого. Но вы ведь знаете, как это бывает. Я никогда не смотрю на них, когда принимаю шляпы и номерки… если только это не огромный рыжий безопасный парень, — вновь захихикала она.

— А ты все-таки постарайся вспомнить. Не был он сегодня вечером? Часа два тому назад?

— Клянусь, ничего не могу сказать. Не помню такого.

Шейн кивнул, повернулся и при этом умудрился локтем задеть выставленный вперед бюст, отчего девушка захохотала с новой силой.

Держа в руках фотографию, Майкл направился к бару, где в конце был свободный столик.

Бармен, мужчина с приятным лицом, увидев Шейна, обернулся, достал с полки бутылку мартеля с обычной пробкой, в отличие от остальных бутылок, заткнутых серебряными пробками.

Усевшись напротив Шейна, он наполнил четырехунциевый стаканчик, поставил рядом стакан с водой и сказал с упреком:

— Что-то вы редко заходите к нам, Майкл.

Шейн положил на стойку бара фотографию и спросил:

— Не заметил случайно сегодня вечером эту птичку?

Бармен нагнулся, взглянул, потом достал очки из кожаного футляра, нацепил на нос и внимательно стал разглядывать фотографию.

— Не могу сказать, что видел его. Но это отнюдь не значит, что его здесь не было. Вы же знаете, как это бывает. Если это не постоянный посетитель…

Шейн сказал, что, конечно, он все понимает. Он мрачно потягивал свой коньяк, когда сзади подошел высокий стройный мужчина в элегантном вечернем костюме и слегка хлопнул Майкла по плечу.

— Рад вас видеть, Шейн. Что-то вы редко забегаете в наше заведение. Гентри, за счет фирмы, — обратился он к бармену, указывая на бокал Шейна.

— Не так уж редко. Вы значительно реже угощаете меня бесплатно мартелем. — Шейн улыбнулся владельцу ресторана. Потом придвинул к нему фотографию и спросил: — Сегодня вечером к вам не приходил кто-нибудь, похожий на этого человека?

Тот внимательно посмотрел на снимок, слегка склонив гладко причесанную голову.

— Конечно, приходил. Дюжина таких приходила. Такие лица не бросаются в глаза.

— Да-а. В этом, черт возьми, и загвоздка. Но это действительно очень важно. Ну-ка, покажи эту фотографию горничным и боям. Пусть они внимательно посмотрят. И если кто-нибудь видел его сегодня вечером, пусть придет поговорить со мной.

— Ладно, Майкл. — Сальвадор Ротичелли взял двумя пальцами фотографию и ушел. Гентри отошел к другому концу стойки обслуживать нового посетителя. Майкл сердито уставился на свой стакан.

Он не особенно надеялся на успех с фотографией: как справедливо заметил Сальвадор, лицо было слишком обыкновенным, чтобы запомниться.

И все же Шейн считал важным установить, был ли этот человек здесь или нет… Если он сумеет доказать, что он был после 21.30 в «Сильвер Глейд», значит, это не его выбросили из окна в залив.

Ну, и что это даст? — сердито спросил себя Шейн. Абсолютно ничего. Ведь все равно не узнать ни того, кем является человек со шрамом, ни того, кем был убитый мужчина. Берт Польсон? Чарльз Бернс? А убитая девушка? До тех пор, пока Шейн не увидит ее лицо и счет из отеля, он не будет уверен, что это не Нелли Польсон.

Гораздо больше шансов было, что это Мэри Бернс из «Рони Плаца». Мэри Бернс, которая мельком увидела своего брата в отеле «Эдельвейс», куда ее вызвал этот же самый брат. Мэри Бернс, которая с ужасом бежала от человека со шрамом на лице. Мэри Бернс, которая прибежала к нему в отель в поисках защиты и вновь в ужасе убежала от него на ночную улицу. Мэри Бернс, не поверившая Шейну, что он сумеет защитить ее от человека, которого она так боялась.

Все имеющиеся у Майкла факты вполне подходили к Мэри и Чарльзу Бернсам. Как бы мало он их ни знал. И абсолютно не подходили к тому, что он знал о Нелли Польсон.

Шейн мрачно потягивал свой коньяк, в то время как в его голове вихрем кружились все эти вопросы.

Что-то от него все время ускользало. Что-то очень важное. Может быть, ключ к разгадке всей тайны. Самый маленький штрих ко всему, что он знает. Но именно этот штрих ему неизвестен. Что-то он недоучитывает, никак не может связать концы с концами. Что-то, что ему, возможно, кажется незначительным, может оказаться на самом деле очень важным.

Майкл снова и снова перебирал в памяти факты, все, что произошло с тех пор, как его вызвали по телефону от Люси. Все они у него в голове. Он знает их. Но не знает, как ему отделить истину от той полуправды и лжи, которых он наслушался сегодня. Но ничего. Ясность придет. Придет сама собой…

Внезапно у него появилось чувство, что надо торопиться, что время его на исходе. Он взглянул на часы. Странно, почему у него появилось такое чувство.

Он уже испытывал сегодня такое. Казалось, что его время истекает. Он испытал это чувство, когда узнал, что девушка сбежала от Люси.

Но тогда это было естественно: он хотел как можно скорее найти девушку — до того, как с ней что-нибудь случится.

Теперь торопиться некуда. Она умерла, и никакие силы на земле не вернут ее. Он скрыл от Джентри, где она находилась, потому что сам, лично, хотел довести дело до конца. Но почему же у него снова возникло чувство, что надо торопиться, что его время истекает?

Часы показывали 23 часа 46 минут. И вдруг он вспомнил… 14 минут до полуночи. Он обещал Люси прийти не позже полуночи и выпить коньяк, который она ему налила.

Подошел Сальвадор и молча положил перед ним фотографию.

— Нет, Майкл. Никто не смог сказать ничего определенного.

Шейн с удивлением посмотрел на карточку, как будто никогда не видел ее. Теперь он понял, что его волновало.

Он соскочил с табурета и, даже не поблагодарив Сальвадора, поспешно направился к двери. Он даже побледнел от сознания своей глупости. Не слыша, как его окликнула гардеробщица, Шейн быстро подбежал к машине и рванул дверцу.

Через несколько секунд он на дикой скорости уже мчался по ночному Майами.

Глава 23 23 часа 47 минут

«Тропикал Армс» очень старый, по-видимому разоряющийся, отель находился между лавочкой деликатесов и винным погребком. Когда Шейн подкатил к отелю, погребок был еще открыт. Войдя, Шейн увидел огромный пустой вестибюль с грязными украшениями и увядшими пальмами.

Единственным освещением служила маленькая лампочка над столиком дежурного, однако самого портье не было. Написанная от руки записка около звонка гласила: «Звоните».

Шейн резко нажал на кнопку, и громкое металлическое «пинг» эхом отозвалось в пустом вестибюле. Никто не отозвался. Шейн продолжал звонить до тех пор, пока не показался какой-то толстый без пиджака мужчина. От него несло джином. Облизнув толстые губы, мужчина облокотился о стол и проворчал:

— Я слышал вас с первого звонка. Нет никакой необходимости будить всех гостей, мистер.

Шейн оставил упрек без ответа и сразу приступил к делу.

— У вас остановилась мисс Польсон?

— Нет, сэр. — Толстяк покачал головой.

— А мистер Польсон? Берт?

— Да, мистер Польсон есть.

— Когда он приехал?

— Сегодня вечером. Не больше часа тому назад.

— Номер его комнаты?

— Вот что, мистер. Вы что, хотите поговорить с мистером Польсоном?

— Какой номер? — Голос Шейна скрежетал, как напильник по стали.

— Двести десять. Но предупреждаю вас, мистер…

Шейн, не слушая его, повернулся, миновал лифт и, перепрыгивая через несколько ступенек, помчался наверх.

Поднявшись на два марша, он нашел номер 210, громко постучал и нажал на дверную ручку. Дверь была заперта. Шейн достал связку ключей, подобрал ключ и открыл дверь. Он оказался в ярко освещенной спальне. На полу возле кровати, скорчившись, лежал мужчина.

Рядом с ним валялось оружие армейского образца. Запаха пороха в комнате не чувствовалось.

Шейн закрыл дверь, подошел к человеку и взглянул на него. Щеку человека пересекал шрам. Рот у него был открыт, из него вырывалось тяжелое, хриплое дыхание. Около правой руки стояла пинтовая бутылка виски, на три четверти опорожненная.

Шейн нагнулся и грубо потряс парня за плечо.

— Эй, Польсон! Проснитесь! Польсон! — кричал он ему в ухо.

Реакции не последовало. Шейн немного отступил и изо всех сил дал пьяному пинка в зад. Опять никакой реакции.

Тяжело вздохнув, Шейн пошел в ванную комнату и включил свет. Потом он притащил Польсона, положил его в ванну и включил душ. Он повернул головку душа так, чтобы вода била Польсону прямо в лицо.

Польсон стонал, дергался, ворочался. Наконец он сел и широко раскрыл глаза.

— Я тону. Эй, выключите воду, слышите?

Шейн завернул кран и, схватив Польсона за шиворот, приподнял его и принялся бить по щекам.

Польсон закричал от неожиданности и боли, потом начал ругаться и вырываться. Шейн отпустил его и немного отступил назад.

Польсон, стоя на четвереньках с безумным блеском в глазах, открывал и закрывал рот, тяжело дыша.

Шейн нагнулся и снова похлопал его по щекам.

— Вы слышите меня, Польсон? Вы понимаете, что я говорю?

— Мне холодно! Я замерз!

— К черту все это! Попробуйте встать!

Шейн схватил Польсона за руки и попытался поднять. Наконец тот встал на ноги.

Шейн вытащил его из ванной, толкнул в спальню и посадил. Безумное выражение постепенно исчезло из глаз Польсона и сменилось страхом.

Шейн взял бутылку виски, поднес ее к открытому рту Польсона и приказал:

— Пейте!

Польсон сделал два глотка, закашлялся и беспомощно посмотрел на Шейна.

— Вы Шейн? — Голос у него был хриплый, но вполне осмысленный. — Где Нелли?

— Мы это узнаем, если вы ответите мне на несколько вопросов. — Шейн поднял с пола автомат. — И не пытайтесь ломаться, — проговорил он. — Иначе я прострелю вас насквозь. Теперь слушайте. Приехав из Детройта в Джэксонвилл, вы обнаружили, что ваша сестра уехала. Так?

Польсон кивнул.

— Тогда вы стали все пронюхивать и узнали, что ваша сестра занимается баджер-геймом с парнем, которого она выдавала за своего брата. Верно?

Польсон опять кивнул. Затем протянул руку к бутылке. Он поднес бутылку ко рту, осушил ее до дна, закрыл лицо руками и с горечью сказал:

— Это я виноват. Во всем виноват только я. Я не должен был оставлять ее одну…

— А ну заткнись и слушай меня внимательно. В Джэксонвилле она жила с каким-то мужчиной, которого выдавала за своего брата. Кто этот человек?

— Не знаю. Я ничего не знаю. — Польсон раскачивался из стороны в сторону. — Я нанял сыщика, чтобы разыскать ее. Потом поехал сюда…

— И по дороге попали в аварию. Ваши очки разбились, — дополнил его Шейн. — Вы узнали номер комнаты вашей сестры в отеле «Эдельвейс» и сразу поднялись наверх. В это время из комнаты Нелли выбежала блондинка. Вы подумали, что это Нелли. И она боится с вами встретиться из-за всего, что она вам наговорила. Было темно, вы были без очков, и вы не узнали девушку.

— Это была Нелли, — упрямо настаивал Польсон. — Я же вам говорил…

— Я не знаю, что вы мне говорили, — оборвал его Шейн. — Если бы вы с самого начала были откровенны и сказали мне, что человек, с которым она живет в Джэксонвилле, не ее брат, тогда многого могло бы не произойти. И девушка, которую убили, осталась бы жива.

— Нелли? — Польсон съежился от этих слов. — Вы хотите сказать, что она умерла? Моя сестренка?

— Откровенно говоря, я не знаю, кто умер. Но я непременно узнаю. Ну-ка, вставайте. Поедем в полицейское управление.

— Я не могу встать, — простонал Польсон, снова сползая на пол. — Меня тошнит.

— Ну так пойдите в ванную и пусть вас стошнит. — Шейн немного отступил и дал ему ботинком под ребро.

Польсон застонал, и его вырвало прямо на пол.

Шейн подождал, пока все это кончится, нагнулся, схватил его за ворот, потащил по комнате и вытащил за дверь.

Они вышли, оставив за собой лужу рвоты.

Глава 24 23 часа 53 минуты

Начальник полиции Уилл Джентри беседовал с высоким блондином, когда Шейн бесцеремонно втолкнул в его кабинет огромного перепачканного Польсона.

Джентри недовольно взглянул на них, но затем он увидел шрам на лице Польсона, и глаза его широко раскрылись.

— Значит, ты все-таки нашел его, Майкл? А что, черт возьми, думают мои ребята?

Шейн устало сказал:

— У меня было перед ними большое преимущество. Я вспомнил, как он мне сказал, что когда они с сестрой приезжали в Майами, то всегда останавливались в отеле «Тропикал Армс».

Майкл ткнул пальцем в Польсона, который с бессмысленным выражением опустился на стул.

— Разреши представить тебе: Берт Польсон, собственной персоной.

— Ты ошибаешься, Майкл. Разреши тебе представить лейтенанта Нейлса из Джэксонвилла. Лейтенант, это Майкл Шейн. Майкл, лейтенант привез нам фотографию девушки и ее брата. — Джентри указал на фотографию, лежащую на столе. — Этот парень на фотографии больше похож на того, которого мы выловили в заливе, чем на этого парня.

Шейн наклонился и стал внимательно рассматривать фотографию улыбающейся девушки и молодого человека в купальных костюмах.

Потом он сказал:

— Я понимаю, лейтенант, вы разыскиваете этого парня. Но вы ошибаетесь, если думаете, что его имя Польсон. Берт вам все расскажет. А сейчас я хочу узнать одно. Какой у нее был кошелек? У той девушки в парке?

— Кошелек?

— Ну, сумочка, что ли?

— Сумочка? Да, действительно, у нее была какая-то сумочка. Так, обыкновенная сумочка, с такими ходят все девушки.

— Какого цвета? — свирепо спросил Шейн. — Красного или черного?

— Не знаю. Я ее вообще не видел. Ребята все забрали в отдел неопознанных трупов.

Шейн схватил телефонную трубку и набрал номер Люси. На этот раз номер ответил со второго звонка.

— Люси! Прошу тебя, прежде чем ответить на мой вопрос, хорошенько подумай. Итак, вопрос: какого цвета была сумочка у девушки, которая пришла к тебе?

— Ну… я не помню точно, Майкл… Я…

— Я же просил тебя не торопиться с ответом. Сначала подумай, — взорвался он. — Какая? Красная или черная? Черт возьми, ты должна была запомнить такую простую вещь. Ну, подумай хорошенько, пока я к тебе еду.

— Нет-нет, ты не смеешь приходить ко мне в такой поздний час, Майкл. Я все равно не впущу тебя, если ты придешь. Я ложусь спать. Что же касается сумочки, то она была черная, замшевая. Спокойной ночи!

И Люси бросила трубку. А в ушах Майкла несколько секунд звучал ее голос.

Шейн медленно положил трубку и посмотрел на часы. Было без пяти двенадцать. Что это за дьявол вселился в Люси?

Он расправил плечи и кивнул в сторону Польсона.

— Он твой, Уилл. Он все объяснит. В том числе и насчет парня, которого лейтенант считает Польсоном.

Он собрался уходить, и его лицо внезапно приняло сосредоточенное выражение.

— Постой, Майкл, куда ты?

— У меня свидание с Люси, — бросил Шейн через плечо. — Я обещал ей во что бы то ни стало вернуться до двенадцати часов и выпить стаканчик на сон грядущий.

Он вышел из кабинета, не потрудившись даже закрыть за собой дверь. В коридоре он ускорил шаг. Из полицейского управления он уже выбежал.

Отсюда до дома, где жила Люси, было 16 кварталов. Это расстояние Шейн покрыл примерно за 60 секунд.

Повернув за угол, он выключил мотор и погасил фары.

Окна были закрыты шторами. Из-за них пробивалась полоска света.

Шейн вышел из машины, бесшумно закрыл дверцу, пересек улицу и вошел в вестибюль. У него был ключ, которым можно было открыть внутреннюю дверь из вестибюля в квартиру Люси. Когда-то, года два назад, Люси шутливо-церемонно вручила ему ключи, перевязанные ленточкой, сострив по поводу порочности девушки, которая настолько доверяет своему патрону.

Шейн был чрезвычайно тронут этим даром. Но приходя, он звонил ей особым образом, поэтому Люси всегда знала, что идет именно он.

Ключ легко повернулся, Майкл вошел в вестибюль и начал медленно подниматься по лестнице, пробуя каждую ступеньку ногой, прежде чем наступить, — не скрипит ли она.

На втором этаже он остановился у квартиры Люси и прерывисто вздохнул. Пот градом катился со лба на его впалые щеки.

Он все еще держал в руках новенький ключ. Наконец он наклонился к двери и со всеми предосторожностями вставил ключ в замочную скважину.

Поворачивая ключ, он одновременно нажал на ручку двери. Ему удалось войти в квартиру Люси без единого звука.

Он сразу же увидел Люси, привязанную около телефона к стулу. Но его внимание тут же привлекла другая женщина в комнате. Миловидная. Блондинка. Убийца.

Она вскочила с дивана и взмахнула ножом с коротким лезвием, на котором виднелись засохшие пятна крови.

Майкл поднырнул под нож и, вложив в удар всю тяжесть своего тела, плечом толкнул ее в грудь.

От этого удара девушка отлетела назад, ударилась спиной о стену и безжизненно рухнула на пол.

Глава 25 Полночь

Шейну достаточно было беглого взгляда, чтобы убедиться, что это та самая девушка с красной сумочкой, которая сегодня в вестибюле отеля сунула ему карточку Чарльза Бернса, и потом он ободряюще улыбнулся Люси.

Она смотрела на Майкла, пытаясь сложить губы в подобие улыбки.

— Да, по-моему, ты пришел вовремя. Как раз, чтобы разделить с нами нашу беседу.

— Извини, что ее пришлось так грубо прервать, мой ангел.

Шейн поднял окровавленный нож, стал на колени и перерезал путы на ногах Люси.

— Все в порядке?

— Конечно. Все отлично. Если не считать, что у меня сердце подпрыгнуло туда, где положено быть адамову яблоку, и еще кое-каких мелочей. Она сумасшедшая, Майкл. Она сегодня вечером зарезала двоих. Ножом. Она хвасталась мне. И собиралась мне тоже перерезать горло, как только ей позвонит какой-то человек. Она мне подробно рассказала, как она это делает. И при этом страшно хихикала.

Майкл повернулся и быстро спросил:

— От кого она ожидала звонка?

— Ей должен был позвонить мужчина по имени Ланни. Это ее сообщник, он выдает себя за ее брата. Ей нужно было договориться с ним о встрече. Мне оставалось жить только до этого звонка. А до него я была ей нужна для того, чтобы отвечать по телефону. У меня был приказ от нее: если позвонишь ты или Уилл, сделать так, чтобы вы не приходили.

Шейн перерезал последнюю веревку на руках Люси. Люси встала, морщась от боли и растирая руку.

Майкл снял трубку и набрал номер Джентри.

— Давай скорее к Люси! Забери свою убийцу — Нелли Польсон, — устало сказал он Уиллу. — Но сначала сделай вот что: немедленно подключитесь к телефону Люси и установите, откуда ей будут звонить. Дело в том, что сюда с минуты на минуту должен позвонить сообщник. Когда он позвонит Люси, постарайся задержать его или пригласить сюда. Понял?

— Нелли Польсон? — удивился Джентри. — Я думал…

— Ты потом мне скажешь, что ты думал. А сейчас поторопись сделать то, что я тебе сказал. Нелли все рассказала Люси.

Шейн положил трубку и повернулся к Люси. Та, прихрамывая, направлялась к дивану. Люси села и взяла поднос с напитками. Нелли Польсон продолжала безжизненно лежать у стены.

На подносе все еще стояли бутылка коньяка и стаканы, которые Люси приготовила для Майкла два часа назад.

Он взглянул на часы и усмехнулся:

— Извини, мой ангел, я сегодня не очень-то точен.

— А что все-таки заставило тебя прийти сюда? Я знала, что она в одну минуту перережет мне горло, если я хоть как-нибудь попробую тебе намекнуть о том, что здесь происходит.

— А я пришел потому, что, когда я позвонил без пяти двенадцать, ты вдруг начала говорить, чтобы я не смел приходить в такой поздний час, что ты меня не пустишь к себе. Я слишком хорошо знаю тебя и не мог даже мысли допустить, что ты не дашь мне ни одной лишней минутки, чтобы я мог выполнить свое обещание. И тут вдруг меня осенило. Мне все стало ясно. Я понял, кто убийца и что она находится у тебя. К тому же мне совершенно необходимо было выпить этот стаканчик, — закончил он. Взял стакан в руку и поднял его в молчаливом тосте за свою секретаршу.

Люси вдруг не выдержала и начала потихоньку всхлипывать.

— Это было ужасно, Майкл. Просто ужасно. Она мне рассказала все подробности своей вампирской деятельности. Рассказала, как в своей комнате, в отеле, убила человека по имени Чарльз Бернс. Убила после того, как он стал упираться, не желая платить им выкуп…

— Она была еще там, когда в комнату заглянула сестра Бернса? — спросил Шейн. — Заглянула и увидела Чарльза мертвым?

— Да, она пряталась в ванной комнате. Она мне рассказала. И при этом отвратительно хихикала, будто это была остроумная шутка. Она рассказала мне, как обмотала его горло пиджаком, чтобы не было крови. Как выбросила труп через окно в залив, как поднялась потом на два этажа выше и спустилась на лифте, и никто не обратил на нее внимания.

— Я никак не могу понять, каким образом она появилась у меня в отеле с фотографией Чарльза в руках?

— Она мне рассказала и это. Выйдя из отеля, она принялась искать такси. Она велела таксисту проехать мимо отеля, чтобы узнать, что там творится. И когда она проезжала мимо отеля, из боковой аллеи выбежала сестра Бернса. И попыталась остановить машину. Она спасалась от какого-то человека, гнавшегося за ней. Нелли оглянулась и узнала в преследователе девушки своего собственного брата из Детройта. В машине Нелли слышала, как водитель порекомендовал девушке обратиться к тебе.

Нелли видела, как Мэри вошла в отель. Она хотела подняться в твою комнату, убить Мэри и таким образом отделаться от свидетельницы. Но портье категорически отказался назвать номер твоей комнаты.

— И она решила дождаться меня в вестибюле и рассказать байку, будто бы Бернс находится в «Сильвер Глейд», и всучила мне его фотографию.

— Она ужасно рассвирепела, когда ты отказался взять у нее деньги и поднялся наверх. Но она решила, что ей по крайней мере удалось создать себе алиби, заставив тебя поверить, что Бернс был жив в девять часов.

Шейн кивнул, наполнил свой стакан и посмотрел на пошевелившуюся Нелли.

— Надеюсь, я не перебил ей позвоночник. А она тебе рассказала, что ее брат прибегал ко мне в отель?

— Да. Она прохаживалась перед отелем, надеясь, что Мэри выйдет и она покончит с нею. Она видела, как ее брат вошел в отель, а потом выбежал оттуда, вскочил в машину и уехал.

Она ушла. Но по дороге ее догнала Мэри. Мэри узнала в ней ту девушку, которая недавно подсадила ее в такси. Тогда Нелли заманила Мэри в парк, усадила на скамейку и перерезала ей горло, предварительно узнав о твоей записке и о том, зачем Мэри приехала сюда.

Потом Нелли взяла сумочку Мэри, оставив свою в парке, и на такси приехала сюда. Когда я сообщила тебе, что она здесь, Нелли вдруг поняла, что ты в любую минуту можешь приехать, полагая, что здесь Мэри. Вот тогда-то она вынула из сумочки нож.

И она решила убить меня, Майкл. Уверяю тебя, она собиралась это сделать. Но ей нужно было побыть здесь до тех пор, пока она не свяжется с Ланни — тот ушел из «Эдельвейса» раньше, чем она убила Бернса, и ничего не знал об этом. Она понимала, что, если ты вдруг позвонишь, а я не отвечу, это вызовет у тебя подозрения и ты приедешь.

Тогда она разорвала простыню, привязала меня и сказала, что, если я не буду выполнять ее приказания, она с большим удовольствием перережет мне горло и полюбуется фонтаном крови.

Внезапно зазвонил телефон, Люси встала, вопросительно взглянув на Шейна. Тот кивнул.

— Ответь. Если это Ланни, задержи его как можно дольше. Скажи, что Нелли в ванной комнате. Поболтай с ним, тем временем Уилл его накроет.

Люси взяла трубку:

— Да.

Она выслушала то, что ей сказали, и кивнула Шейну.

— Да, она здесь. Она пыталась связаться с вами. Вы можете подождать минутку? Она сейчас в ванной. Подождите, я ее позову. Не кладите трубку, она очень хотела с вами поговорить.

Люси положила трубку на столик и опять посмотрела на Шейна. Он одобрительно кивнул. Царапающий звук заставил его повернуться.

Нелли Польсон, начав приходить в себя, приподнялась и стала на четвереньки. Увидев Шейна, она съежилась и открыла рот, собираясь закричать. Но он успел прыгнуть и зажать ей рот прежде, чем она успела издать хоть какой-нибудь звук.

Люси в волнении наблюдала эту сцену. Шейн повернулся и жестом указал на телефонную трубку, лежащую на столе.

Люси поняла, взяла трубку и любезно спросила:

— О… это вы? Подождите еще немного, Нелли сейчас подойдет.

Она продолжала держать трубку, и через 30 секунд на другом конце провода послышались громкие голоса и звуки борьбы. Потом в трубке раздался незнакомый голос:

— Это вы, мисс Гамильтон? Отличная работа! Все в порядке, мы его забрали. Скажите Майклу Шейну, что Джентри поехал к вам и велел подождать.

Люси положила трубку и передала разговор Шейну. Нелли снова повалилась на пол и лежала, издавая время от времени стоны.

Шейн усмехнулся, услышав распоряжение Джентри.

— Подойди сюда, мой ангел, и сядь ко мне на колени. Клянусь, что больше никогда не оставлю тебя одну.

Люси подошла к нему. Он взял ее за руки и усадил к себе на колени. Она обхватила его шею руками и прижалась к его широкой груди.

Шейн, крепко держа трепещущее тело, прошептал в копну каштановых волос:

— Я это серьезно. Поцелуй меня поскорее, пока не пришел Уилл и не испортил нам все.

Предсмертное признание

Date with a Dead Man, 1959

Майкл Шейн — 32

Перевод с английского Д. Павленко и Е. Мигулиной

Глава 1

Едва Майкл Шейн — уже без галстука и с расстегнутым воротничком рубашки — опустился в мягкое кресло, намереваясь завершить вечер традиционной рюмочкой коньячка, как раздался телефонный звонок. Перед тем как ответить, он немного помедлил, сжав рюмку крепкими узловатыми пальцами, не спеша поднес ее ко рту, сделал большой глоток, раздраженно взъерошил свои непокорные рыжие волосы и только тогда буркнул в трубку:

— Алло.

Голос его секретарши Люси Гамильтон — обычно живой и энергичный — на этот раз звучал встревоженно.

— Майкл, ты еще не спишь?

— Почти. Вот допью и…

— Быстро допивай, — не дала ему договорить Люси, — и приезжай сюда. Я в «Босвик Армс» — это угловое здание напротив моего дома.

Шейн еще раз отхлебнул коньяка, поставил рюмку на столик и взял бокал с водой, в котором плавали кусочки льда.

— Да что стряслось, ангел мой?

— Я в четыреста четырнадцатом номере у миссис Грот. Мы немного с ней знакомы. Дело в том, что ее муж пропал, и она очень переживает. Майкл, мне кажется, тебе нужно приехать и самому поговорить с ней.

— Грот? — нахмурившись, переспросил Шейн. — А я его знаю? Вроде бы что-то знакомое…

— Ты, должно быть, читал о нем в газетах. Майкл, приезжай немедленно.

По ее голосу Шейн понял, что дело действительно серьезное.

— Буду минут через пятнадцать, — вздохнул он.

Детектив положил трубку и сердито уставился на нее, пытаясь вспомнить, что он мог прочесть в газете о мистере Гроте. Он был уверен, что слышал это имя. Вот только где? Пожав плечами, Шейн допил коньяк, запил его холодной водой, поднялся, на ходу застегивая воротничок рубашки, и пошел в спальню за галстуком, брошенным им здесь несколько минут назад. Через пять минут он уже выезжал на своей машине из гаража отеля, а еще через пять сворачивал на боковую улочку, на которой жила Люси, — между бульваром и западным берегом Бискайского залива. В глубине небольшого ярко освещенного вестибюля за конторкой лицом к коммутатору сидела немолодая седеющая женщина. Она даже не оглянулась на Шейна, когда он уверенно прошагал мимо нее к лифту, вошел в свободную кабину и нажал кнопку четвертого этажа. Лифт плавно двинулся вверх, и через несколько секунд Шейн оказался в застеленном коврами холле, из которого в разные стороны вели два длинных коридора. В начале каждого коридора на стене висели таблички с указателями номеров квартир. Скромное, но солидное здание, все продумано до мелочей, подумал Шейн, направляясь к квартире номер 414. Это приятное впечатление только усилилось, когда на его звонок дверь открыла Люси и провела его в большую, квадратную, со вкусом обставленную гостиную, пол которой от стены до стены покрывал пушистый серый ковер, в углу стояла софа и обитые к ней в тон стулья с высокими спинками — в общем-то стандартная, безликая обстановка, скрашиваемая лишь ощущавшейся атмосферой спокойствия и дружелюбия. Люси была одета в ту же светло-коричневую блузу и темную юбку, в которой Шейн видел ее днем в конторе, только ее каштановые кудри были слегка взъерошены, а на лице уже не было никакой косметики. Она порывисто положила руку Шейну на плечо.

— Спасибо, Майкл, что сразу же пришел, — сказала она и обернулась к невысокой женщине средних лет, стоявшей позади нее. — Миссис Грот, это Майкл Шейн. Она знает, что я у тебя работаю, Майкл, и часа полтора назад, когда она начала беспокоиться о своем муже, позвонила мне и попросила совета, что делать.

Прядки тронутых сединой волос выбивались из того, что — Шейн был в этом уверен — обычно представляло собой аккуратную гладкую прическу, а голубые глаза миссис Грот покраснели и даже за очками выглядели испуганными. На ней было черное шелковое платье, придававшее ей немного девичий вид.

— Я просила мисс Гамильтон не беспокоить вас, мистер Шейн, — начала она, нервно переплетая пухлые пальцы. — Мне известно, насколько вы занятой человек. Но она настаивала…

— Конечно, я настояла, — мягко перебила ее Люси.

Они прошли в глубь гостиной, и с кресла у противоположной стены поднялся молодой человек. У него были широкие плечи и квадратное лицо с самым глубоким загаром, какой только доводилось видеть Шейну. Молодой человек улыбнулся, и за полноватыми губами блеснул ряд ровных белых зубов. Тем не менее его серые глаза под кустистыми черными бровями, словно вытянутыми в прямую линию, оставались угрюмыми, и у детектива внезапно возникло ощущение, что, во-первых, этот человек сконфужен и, во-вторых, не испытывает ни малейшего восторга от его появления. Его недорогой серый костюм явно был куплен совсем недавно и слегка жал в плечах, коротковатые рукава пиджака приоткрывали костистые запястья крупных рук с толстыми тяжелыми пальцами. Светлые кожаные туфли и накрахмаленный воротничок белой рубашки тоже производили впечатление «только что из магазина». Его густые черные волосы были подстрижены под ежик от силы дня два назад, что было заметно по узкой светлой полоске на загорелой шее.

— Это мистер Каннингем, — представила его миссис Грот, и в тот же момент в голове Шейна что-то щелкнуло и все сразу встало на свои места.

Он подошел к молодому человеку и протянул ему руку.

— Теперь я все вспомнил. Вы и Джаспер Грот были единственными уцелевшими членами экипажа самолета, потерпевшего крушение над морем пару недель назад.

— Все правильно, — опустив глаза, пробормотал Каннингем. — Я был стюардом, а мистер Грот — вторым пилотом.

Он быстро пожал Шейну руку и тут же отпустил ее.

— Вам, должно быть, пришлось несладко, — заметил Шейн. — И все это время вы проболтались на плоту в открытом море?

— Все девять суток, пока нас не подобрали. — Каннингем с угрюмым видом отступил назад и снова сел в кресло.

Шейн вернулся к софе, сел рядом с Люси и достал из кармана пачку сигарет.

— Миссис Грот, вы сказали, что ваш муж пропал без вести. Когда и при каких обстоятельствах?

— «Пропал без вести» звучит слишком официально, мистер Шейн.

Она присела на краешек прямого жесткого стула и сняла очки, что придало ей еще более смущенный вид.

— Видите ли, это произошло… сегодня вечером. После всего этого кошмара, когда я почти смирилась с тем, что потеряла мистера Грота… это первый вечер после того, как Господь вернул его…

— У вас есть все основания для беспокойства, — мягко сказала Люси. — Майкл, он вышел в восемь часов, даже не сказав куда. Он должен был вернуться примерно через час. Кроме того, у него была назначена встреча с мистером Каннингемом — они собирались вместе поужинать, — но он так и не появился. Поэтому миссис Грот позвонила мне, и я посоветовала обратиться в полицию, но она не захотела.

— Дело в том, что… весь день Джаспер вел себя как-то странно, — нервно объяснила миссис Грот. — Все время молчал, был какой-то расстроенный и даже, можно сказать, подавленный. Он ждал, что после всей этой истории и газетной шумихи кто-нибудь из Хоули позвонит ему, и не отходил от телефона. Но сам звонить отказался, когда я заикнулась об этом. Только рассердился и сказал, что я просто не понимаю подобных людей.

— Хоули? — Шейн вопросительно приподнял брови и повернулся к Люси.

— Ты бы все понял, если бы внимательно читал «Ньюс». На этом самолете возвращалась домой из Европы группа солдат, и Альберт Хоули оказался единственным из них, кто вместе с мистером Гротом и мистером Каннингемом спаслись на плоту. Он… умер до того, как их нашли.

— Мы делали для него все, что могли, — вмешался Каннингем. — Джаспер ухаживал за ним, как за собственным сыном. Отдавал ему часть воды и продуктов из своей доли. Никто не может нас упрекнуть в его смерти.

Он поднял голову и с вызовом уставился на них, как будто отвечал на чье-то обвинение.

— Я совершенно уверена, что Джаспер делал для бедного мальчика все, что было в его силах! — возбужденно подхватила миссис Грот. — Они могли хотя бы из уважения к приличиям поблагодарить его и спросить о своем сыне. Он был потрясен, когда они не сделали этого.

— Хоули живут в Майами? — спросил Шейн у Люси.

Она кивнула.

— Они из семьи колонистов. Богатые, как и все, кто смог пробиться с самого начала. Они даже репортера отказались принять после того, как сегодня утром прилетели мистер Грот и мистер Каннингем и стало известно о смерти Альберта.

— И у вас нет никаких соображений, миссис Грот, куда отправился сегодня вечером ваш муж?

— Ни малейших. Как я уже говорила, он вел себя странно, и я не стала его ни о чем спрашивать. Его как будто что-то мучило, но он замкнулся в себе и ничего не стал объяснять. Сегодня днем Джаспер звонил по междугородному, но кому — понятия не имею. Я как раз вышла из кухни в гостиную, когда он заказывал разговор по телефону. И уже позже он, как мне показалось, принял какое-то решение и ушел, сказав, что вернется через час. — Она поджала губы и взглянула на часы, стоявшие на каминной полке. — Это было почти три часа назад.

Шейн наклонился вперед и затушил окурок в фарфоровой пепельнице.

— Он поехал на машине?

— У нас нет машины. В промежутках между полетами Джаспер обычно бывает дома, поэтому она нам в общем-то и не нужна.

Шейн пожал плечами.

— Я все-таки позвоню в полицию, — сказал он и поднялся, оглядываясь в поисках телефона.

Миссис Грот вскочила, испуганно глядя на него.

— В полицию? Вы думаете, что…

— Я ничего не думаю, миссис Грот, — заверил ее Шейн. — Просто у них есть список всех несчастных случаев.

Заметив телефонный аппарат на этажерке рядом с дверью, он подошел к нему, снял трубку и начал набирать номер, когда Каннингем внезапно сказал:

— Я знаю, с ним случилось что-то плохое. Я говорил об этом миссис Грот, когда Джаспер не пришел на ужин. Понимаете, мы еще тогда его запланировали. И днем и ночью на плоту мы воображали, что закажем в первый же вечер, как только доберемся до дома. Скажите об этом полицейским.

Шейн рассеянно кивнул, попросил к телефону сержанта Пайпера и продиктовал имя и адрес Грота. Выслушав ответ, он коротко поблагодарил и положил трубку.

— В их отчетах ничего такого нет. Миссис Грот, надеюсь, при нем были документы?

— Да, в бумажнике.

— Ну, мне, наверное, пора. — Каннингем неуверенно поднялся. — Миссис Грот, если Джаспер все-таки объявится, скажите ему, что я не мог больше ждать. А завтра я вам позвоню.

Он направился к двери, подобрав по пути коричневую фетровую шляпу, которую начал рассеянно вертеть в руках.

— Никак не могу отделаться от мысли, что все это может быть связано с тем дневником, который Джаспер вел, пока мы были на плоту. Один из репортеров как-то пронюхал о дневнике и прямо сегодня утром предложил опубликовать его в газете за кругленькую сумму. Миссис Грот, как вы думаете, это возможно?

— Я уверена, что Джаспер сказал бы мне об этом. Он рассказывал о дневнике и о том, какие деньги за него предлагал репортер… Но его это скорей позабавило. Он считает, что человек не имеет права брать деньги за подобные вещи, хоть я и говорила ему: почему бы и нет в конце концов?

— Вы считаете, он дорого стоит?

— Откуда я знаю? Я же его не читала. Кажется, он сказал, что сегодня утром отдал его тому репортеру. Я когда-то читала его старые дневники, но не думаю, что в них было что-то особенное.

— Ну да, — неопределенно пробурчал Каннингем. — Ладно, я пошел. Спокойной ночи, мистер Шейн и… мисс Гамильтон.

Открыв дверь, он бесшумно скользнул в коридор.

— Миссис Грот, что это за история с репортером и дневником вашего мужа? — спросил Шейн, как только за стюардом закрылась дверь.

— Господи, да я почти ничего не знаю. Джаспер был так возбужден, когда вернулся… Сказал, что его можно было бы напечатать и получить за это деньги. Наверное, он ждал, что репортер позвонит ему днем, но тот не позвонил. Потом он как будто потерял интерес к дневнику, все время думал об этих Хоули, которые даже и знать не хотели о своем сыне.

— Миссис Грот, а что это был за репортер?

— Не знаю. Вроде бы он говорил, что работает в «Дейли ньюс».

Шейн повернулся к Люси.

— Статья о спасении потерпевших крушение была подписана?

— Скорее всего нет. — Люси нахмурилась. — Почему бы тебе не спросить об этом у Рурка?

— Прямо сейчас и спрошу, — ответил Шейн и вернулся к телефону.

Он набрал номер, подождал и, покачав головой, положил трубку.

— Не знаю, что еще можно сделать, миссис Грот. Если до утра от вашего мужа не будет никаких известий, позвоните мне в контору, и я сделаю все, что в моих силах. Люси, ты собираешься домой?

— Да… наверное, — неуверенно произнесла она. — Если только миссис Грот не захочет, чтобы я осталась.

— Господи, конечно нет. — Миссис Грот опять нацепила на нос очки и твердо сказала: — У меня сейчас такое чувство, что все это буря в стакане воды. Не стоило мне так нервничать. Думаю, и Джаспер не будет в восторге, что мы звонили в полицию, да и от всего остального. Идите и ложитесь спать, — обратилась она к Люси настоятельным тоном, провожая их до дверей. — И я очень, очень вам благодарна, мистер Шейн, что вы пришли и поговорили со мной. Так или иначе, но вы меня совершенно успокоили.

— По-моему, завтра утром у вас будет достаточно времени для беспокойства, — заверил ее Шейн. — А сейчас думайте лишь о том, чтобы он вернулся домой в целости и сохранности после такой ужасной передряги.

Он решительно взял Люси под руку, и они подошли к лифту. Взглянув на его суровое лицо, Люси вздохнула.

— Майкл, ты думаешь, мне не надо было тебе звонить по такому поводу?

Шейн нажал кнопку лифта.

— Конечно, надо было, мой ангел.

Подошел лифт, и Шейн, открыв дверь, пропустил Люси вперед.

— А этот Каннингем забавно на меня среагировал, — заметил он.

— Он напуган до смерти, — уверенно ответила она.

— Как близко ты знакома с Джаспером Гротом?

— Шапочно — просто здороваемся при встрече. Я случайно познакомилась с миссис Грот пару лет назад… Они тогда только переехали в этот дом. Поэтому она и позвонила мне, когда оказалась в таком положении.

Лифт остановился, и они вышли. Когда они проходили мимо коммутатора, седоволосая женщина-оператор обернулась и вопросительно посмотрела на них. Шейн остановился перед конторкой и, опершись ладонями на ее поверхность, спросил:

— Вы храните записи о междугородных звонках?

— Если звонили отсюда, то… да. — Ее усталые глаза удивленно посмотрели на детектива.

— Полицейское расследование, — отрывисто сказал он, открыв свой бумажник и мельком дав ей взглянуть на удостоверение частного детектива. — Сегодня во второй половине дня мистер Грот из четыреста четырнадцатой звонил в другой город. Вы можете сказать — кому и куда?

— Полиция? — переспросила она. — Хорошо, я… одну минуту. — Открыв ящик стола, она достала папку и открыла ее. — Это личный звонок миссис Леон Уоллес в Литтлборо.

Шейн облокотился на конторку и закурил.

— Я понимаю, что это не общественный телефон, но… не могли бы вы заказать разговор с миссис Уоллес, если я его оплачу?

— Телефонная кабина в углу, — чопорно ответила она.

Шейн поблагодарил и, сняв трубку, попросил телефонистку соединить его с номером миссис Уоллес в Литтлборо. К телефону никто не подходил, и он, отменив заказ, вышел из кабины, задумчиво потягивая себя за мочку левого уха. Люси, до этого сидевшая в кресле у входа, вскочила и вцепилась в его руку, когда он подошел к двери.

— Майкл, какое отношение к этому имеет какая-то миссис Уоллес из Литтлборо?

— Черт возьми, понятия не имею, — усмехнулся он. — Я даже не знаю, где находится этот самый Литтлборо.

— Это фермерский городок примерно в сотне миль от Майами.

Они вместе вышли на улицу, и Люси неуверенно произнесла:

— Наверное, я все-таки сделала глупость, что тебя побеспокоила. Но миссис Грот была взволнована… и, как и большинство жителей Майами, она абсолютно уверена, что некий рыжий верзила по имени Майкл Шейн знает ответы на все вопросы.

Шейн улыбнулся, опустив глаза на поблескивавшие в лунном свете каштановые кудри своей спутницы, и развернул ее к себе лицом.

— Я провожу тебя, а потом вернусь сюда за машиной. Никаких глупостей ты не делала, ангел мой. Представь себе человека, который только-только спасся после того, как десять или даже больше дней боролся за свою жизнь на плоту в открытом море… и в первый же вечер, когда он возвращается к своей любящей жене, уходит из дома и пропадает. Не стоит, конечно, паниковать, но все-таки для этого должны быть веские причины.

Когда они оказались напротив большого современного здания, в котором жила Люси, и ступили на мостовую, чтобы перейти улицу, Шейн осторожно наклонился к ее уху и прошептал:

— Не оглядывайся, за нами следят.

Он почувствовал, как она внутренне напряглась, но продолжала так же спокойно идти рядом.

— С какой стороны, Майкл? И кто?

— Сзади. А кто — я выясню позже, сначала провожу тебя до подъезда. Не забудь запереться на ночь.

Как только они перешли улицу и остановились у подъезда, Шейн сказал своим нормальным голосом:

— По делу Грота, Люси, мы сегодня больше ничего сделать не сможем. Если к утру он не объявится, завтра начнем раскручивать это дело на полную катушку. Ключ достала?

Стоя рядом с Шейном на верхних ступеньках крыльца, она открыла входную дверь, ведущую в небольшой вестибюль с почтовыми ящиками по обеим сторонам, и, положив руки ему на плечи, прижалась к нему, подняв лицо, освещенное тусклым лунным светом. Он поцеловал ее, и через мгновение она отстранилась и одними губами прошептала:

— Майкл, будь осторожен.

— Я всегда осторожен, — ответил он и, легонько подтолкнув ее в вестибюль, захлопнул за ней дверь.

Глава 2

Шейн остановился у обочины и неторопливо закурил сигарету, одновременно обшаривая глазами наполовину скрытый пальмами противоположный тротуар. Здесь, к востоку от расположенного на углу «Босвик Армс», стоял ряд небольших домов, почти вплотную прижатых к тротуару и разделенных узкими подъездными дорожками. Выдохнув струю дыма, Шейн отбросил в сторону спичку и в тот же момент уловил какое-то движение напротив шпалеры, образованной кустами роз в начале проезда с западной стороны дома напротив. Все опять замерло, и, лишь не спеша перейдя улицу, он смог разглядеть неясные очертания фигуры, почти сливавшейся с пышным розовым кустом. Он повернул по тротуару направо, громко стуча каблуками по асфальту, и, оказавшись футах в десяти от затаившейся тени, внезапно свернул в подъезд и стремительно прыгнул прямо на грузное тело мужчины, не успевшего ни увернуться, ни приготовиться к удару. Человек отшатнулся и наверняка бы упал, если бы Шейн не схватил его левой рукой за лацканы пиджака и не рванул на себя. В неярком лунном свете Шейн сразу же узнал угрюмое загорелое лицо Каннингема. Он сердито встряхнул его, сжав в кулак правую руку, и, отведя ее в сторону, прошипел сквозь зубы:

— В какие такие игры ты играешь?

Каннингем плечом оттолкнул Шейна, пытаясь стряхнуть с себя его руку.

— Вы не имеете права набрасываться на людей! — взвизгнул он. — Какая муха вас укусила?

Он продолжал пятиться, пока Шейн наступал на него, угрожающе занеся кулак.

— В чем дело, Каннингем?

— Я только хотел переговорить с вами наедине, — задыхаясь, проговорил стюард. — Я знал, что мисс Гамильтон живет где-то поблизости, и вычислил, что вы проводите ее и пойдете этой дорогой к своей машине.

Шейн пожал плечами и опустил руку.

— Проще было прямо сказать мне об этом.

— Вот я и говорю. — Каннингем облизнул губы и несколько фамильярно наклонился к Шейну. — Мне кажется, мы с вами могли бы обтяпать одно дельце.

— Что за дельце? — Шейн резко повернулся и направился к своей машине. Каннингем вприпрыжку кинулся за ним.

— Выпивка за мой счет, — нетерпеливо предложил он.

— Садись, — прорычал Шейн, обошел машину и сел за руль.

Каннингем открыл другую дверцу и сел рядом. Детектив завел мотор, развернулся и выехал на ярко освещенный бульвар, даже не взглянув на своего пассажира.

— Итак, ты что-то знаешь о Гроте, но не хочешь говорить его жене?

— Не совсем так. Я не знаю, где он находится в данный момент. Но есть вещи, которые она может просто не понять.

Каннингем замолчал, и Шейн не стал его переспрашивать. В конце бульвара он на мгновение заколебался, решая, куда ехать дальше, затем повернул налево, проехал два квартала и свернул на боковую улочку, тут же затормозив у тротуара перед освещенным входом в бар.

Человек шесть сидели на высоких табуретах у стойки, половина кабинок вдоль правой стороны тоже были заняты. Полный лысый бармен за стойкой рассеянно ковырял спичкой в зубах. Увидев Шейна, он вскинул лохматые седеющие брови, поднялся и молча потянулся за бутылкой коньяка на верхней полке, но детектив прошел мимо стойки, бросив на ходу:

— Мы устроимся поудобнее, Эрни.

Он направился к самой дальней кабинке у задней стены бара, и, когда они сели за столик, к ним тут же подошла бойкая молодая официантка в платье с глубоким вырезом. Шейн вопросительно посмотрел на стюарда.

— Бурбон со льдом, — облизнувшись, сказал тот.

— Мне как обычно, — в свою очередь сделал заказ Шейн.

Как только официантка отошла, Каннингем решительным жестом положил свои массивные ладони на стол.

— Во-первых, — начал он, — я чертовски волнуюсь за Джаспера. Мне не хотелось особенно распространяться на эту тему перед его женой, но, клянусь Богом, с ним что-то стряслось, раз он не пришел на ужин. Знаете, как это бывает, когда попадаешь в переделку, как мы на этом плоту? Нечего есть, нечего пить, и все время только об этом и думаешь. — Он снова облизнул губы, тяжело сглотнул и отвел глаза. — Ты мечтаешь о том, что будешь делать в первую очередь, как только доберешься до берега, что будешь есть и пить… Мы с Джаспером… понимаете, мы все спланировали до мелочей. Настоящий банкет. Это… ну, вы понимаете… ни один человек об этом не забудет.

Официантка принесла высокий бокал с двумя кубиками льда, налила в него бурбон, а перед Шейном поставила рюмку, наполненную до краев янтарной жидкостью, и бокал с холодной водой.

— Я понимаю, что вы хотите сказать, — кивнул Шейн. — А Джаспер знал, как с вами связаться, если бы что-то помешало вам встретиться сегодня вечером?

— Конечно. У него был мой телефон. — Каннингем залпом выпил половину своего бурбона, поставил бокал на стол и начал задумчиво крутить его перед собой. — Это как-то связано с семейкой Хоули — хрипло продолжал он. — Помяните мое слово, мистер Шейн. Если бы вы знали Джаспера, вам было бы все ясно. Настоящий псалмопевец. Фанатично религиозен. Пока мы были на плоту, он все время молился и уговаривал меня и того солдатика, что мы должны привести в порядок свои дела перед Господом, пока не поздно. Что нам нужно покаяться в своих грехах, смириться перед Всевышним, и все такое прочее. — В голосе Каннингема зазвучали язвительные нотки. Он покачал головой и поднял глаза на Шейна. — Не то чтобы я имел что-то против религии, — угрюмо добавил он. — Я всегда был способен как принять ее, так и прожить без нее. Но Джаспер… он давил как асфальтовый каток.

Шейн сделал большой глоток коньяка и запил водой из стакана.

— По-моему, вам совсем необязательно было околачиваться в кустах у «Босвик Армс», чтобы все это рассказать, — спокойно заметил он.

— Конечно, вы правы. Я просто хочу все сразу пояснить. Вы ведь настоящий полицейский, так?

— У меня лицензия частного детектива.

— Ага! Как раз это я и имел в виду. Вроде адвоката, так? — Каннингем неопределенно повертел рукой. — Если у вас есть клиент, то вы ведь не обязаны все выкладывать фараонам, так?

— Я не препятствую правосудию путем утаивания информации, — холодно ответил Шейн.

— Ну да, конечно. Как я понимаю, ваша речь означает, что вы не покрываете темных делишек.

— В общем, да. — Шейн закурил, не предложив сигарету своему собеседнику. — Но в данный момент у меня нет клиента.

— А не мог бы я им стать? Тогда все, что я скажу, останется между нами.

— Но судить об этом мне, — предупредил Шейн. — Если это поможет найти Джаспера Грота… — Он вопросительно посмотрел на Каннингема.

— Если бы что-то такое было мне известно, я бы уже сказал об этом. Видите ли, я бы хотел поговорить о дневнике, который Джаспер вел на плоту. Он имеет право продать его газете для публикации?

— Свой собственный дневник? — нахмурился Шейн. — Почему бы и нет?

— Независимо от того, о чем идет речь? Вернее — о ком?

— О вас, вы хотите сказать?

— Ну… да. Я как-то и не думал об этом до сегодняшнего утра, понимаете? До того как тот репортер увидел его и предложил Джасперу кучу денег за право публикации. Но в нем довольно много личного — такого, что я не хотел бы видеть напечатанным. Знаете… некоторые вещи, которые я рассказал ему, когда нам казалось, что мы уже не выберемся из этой передряги живыми. В такой ситуации у любого крыша поедет.

— Ни одна уважающая себя газета не захочет публиковать что-то, что можно истолковать как клевету, — покачал головой Шейн. — Им придется исключить из текста всю касающуюся вас или кого-то еще информацию, опубликование которой может нарушить ваши права.

— Да, но ведь я точно не знаю, что Джаспер записал в дневник, а что нет. Если бы я мог раздобыть его и взглянуть, я бы чувствовал себя спокойнее.

— А где сейчас этот дневник?

— Вот этого-то я и не знаю. Репортер забрал его сегодня утром, но я понятия не имею, встречался ли с ним Джаспер после этого еще раз. Но вот что интересно… поскольку Джаспер так внезапно исчез… если с ним что-то случилось… понимаете, о чем я? Останется ли у репортера право на публикацию?

— Вы хотите сказать — если Грот умер?

— Ну… да. Я же сказал — только что-то из ряда вон выходящее могло помешать ему прийти на ужин.

— Но тогда, — Шейн пожал плечами, — все будет зависеть от того, заключили ли они соглашение о публикации. Мне кажется, в противном случае дневник стал бы собственностью миссис Грот, и право заключать подобные соглашения принадлежало бы ей.

— Как вы думаете, вы смогли бы достать его?

— Не знаю. Это зависит от того, у кого он сейчас.

— Я бы заплатил хорошие деньги за то, чтобы посмотреть его и отметить места, которые, с моей точки зрения, печатать не надо.

Шейн задумался.

— Я мог бы это устроить… если он у репортера «Ньюс». — Он сделал очередной глоток и поставил рюмку на стол. — А что там насчет Леона Уоллеса? — небрежно спросил он.

Рука Каннингема дернулась, и несколько капель виски выплеснулось на стол. Его глаза расширились от испуга.

— Что насчет него?

— Это я вас спрашиваю.

На лице стюарда застыло свирепое выражение.

— Вы что, мистер, решили с Джаспером подшутить надо мной?

Шейн откинулся назад и недоуменно пожал плечами.

— Я задал вам простой вопрос.

— А я вас спрашиваю, что вам известно о Леоне Уоллесе? Где и когда вы вообще о нем слышали — вот что я хотел бы знать.

— Я детектив, — спокойно ему напомнил Шейн. — Припоминаете? Это моя профессия — знать о таких вещах.

— Да… Вы что, разыграли передо мной спектакль вместе со своей секретаршей и старушкой Джаспера? Так? Чтобы я как дурак все разболтал?

— Не понимаю, о чем вы.

— Черта с два не понимаете! — вскипел Каннингем. — Они мне все преподнесли так, чтобы я считал, что вы сегодня вечером впервые услышали о Джаспере и о его дневнике! Комедию ломали, одурачить меня хотели, ведь так? Что вам рассказал Джаспер о Леоне Уоллесе?

— Ничего, — ответил Шейн.

— А его жена? После моего ухода?

— Она даже не упомянула его имени.

— Вы лжете, — прохрипел Каннингем. Он приподнялся и перегнулся через стол, воинственно выпятив квадратную челюсть. — Не думайте, мистер, что вам удастся влезть в это дело. Ни черта подобного. Никто не сможет обращаться с Питом Каннингемом, как с молокососом.

— Сядьте! — Голос Шейна прозвучал как удар хлыста. Он спокойно выдержал загоревшийся бешенством взгляд молодого человека. Когда Каннингем медленно опустился на стул, Шейн продолжил: — Я не лгу. По крайней мере, таким соплякам, как вы. — Он поднялся. — За выпивку платите вы. Если решите продолжить наш разговор, можете найти меня в моей конторе или по этому адресу. — Он назвал Каннингему свой отель, вышел из кабинки и быстрыми шагами направился к выходу, отрывисто кивнув по пути Эрни.

По дороге домой он притормозил у газетного киоска и купил вечерний номер «Геральда». Поставив второй раз за вечер машину в гараж, он поднялся к себе, кинул сложенную газету на стол рядом со стаканом, в котором плавали полурастаявшие кубики льда; с облегчением стянул с себя пиджак, ослабил ворот рубашки, подлил в бокал коньяка, насладиться которым сполна ему помешал звонок Люси, и устроился поудобнее в кресле, развернув газету. Вся первая страница была отдана драматической истории спасения двух членов экипажа самолета, упавшего две недели назад в море, на котором возвращались домой в Соединенные Штаты сорок демобилизованных со службы в Европе солдат.

Поскольку первое сенсационное сообщение об этом появилось в дневном номере «Ньюс», статья в «Геральде» была не столь эффектной и эмоциональной, но зато более полной и содержала основанные на фактах материалы.

Тут же были помещены снимки заросших густой щетиной Грота и Каннингема, сделанные прямо на пристани, и фотография Альберта Хоули, молодого солдата, умершего на спасательном плоту, очевидно, извлеченная из архива газеты. Джаспер Грот был исхудавшим мужчиной средних лет с запавшими глазами и изможденным лицом. С фотографии Альберта Хоули смотрел стройный юноша в костюме для верховой езды; впечатление от его добродушной улыбки слегка портили вяло опущенные уголки губ и подбородок, который вряд ли можно было назвать волевым.

Шейн внимательно прочитал весь газетный отчет, ни разу не встретив ни одного упоминания о дневнике, который Джаспер Грот вел на протяжении всего десятидневного дрейфа на спасательном плоту. Имени Леона Уоллеса тоже нигде не попалось.

Благодаря важной роли, которую семья Хоули играла в общественной и экономической жизни Майами, им и их единственному сыну была отведена значительная часть газетного репортажа. Выяснилось, что из близких родственников молодого Хоули остались лишь его мать и сестра Беатрис. Часть материала была посвящена женитьбе двадцатилетнего Альберта Хоули чуть менее года назад. Бракосочетание, ставшее одним из самых пышных торжеств года, очевидно, произошло как раз перед тем, как его призвали в армию, и автор статьи совершенно недвусмысленно намекал, что это была последняя отчаянная попытка состоятельного и избалованного молодого человека избежать службы в армии в качестве простого солдата — попытка, решительно пресеченная местным департаментом по набору на военную службу.

Любопытство вызывало и то, что овдовевшая миссис Хоули более нигде не упоминалась. Далее утверждалось, что ни один из членов клана Хоули не согласился дать интервью. Ни слова от семьи по поводу гибели Альберта, единственного пассажира, чудом оставшегося в живых после аварии вместе с двумя членами экипажа.

Однако, как справедливо отмечала «Геральд», эта кажущаяся бесчувственной сдержанность Хоули частично объяснялась тем фактом, что семья уже была в трауре в связи с недавней кончиной Эзры Хоули, дяди Альберта и фактического главы всего клана на протяжении последних шести лет с момента смерти его брата, также являвшегося и его компаньоном по «Хоули энтерпрайзес».

Эзра Хоули умер в возрасте шестидесяти восьми лет в тот момент, когда уже было известно, что самолет потерпел аварию над океаном, но до того, как появилось сообщение, что Альберт Хоули был единственным оставшимся в живых пассажиром. Этой случайности оказалось достаточно, чтобы вдохновить автора статьи на пару абзацев философских рассуждений о неизвестности непознаваемого и на множество туманных намеков на некие повороты необычной судьбы Эзры Хоули, не освещенные пока в печати.

Шейн нахмурился и с недовольным видом отложил газету в сторону. Он допил коньяк и, рассеянно барабаня пальцами по столу, безуспешно попытался собрать воедино разрозненные кусочки информации так, чтобы это приобрело хоть какой-то смысл. Посмотрев на часы, он еще раз набрал номер Тимоти Рурка, которого не застал, когда звонил из квартиры Гротов.

К телефону опять никто не подошел, и Шейн решил позвонить в отдел городских новостей «Дейли ньюс». Но и там Рурка не оказалось, и никто не знал, где его найти. Тогда Шейн попросил соединить его с заведующим отделом и, когда тот взял трубку, отрывисто сказал:

— Привет, Дирксон. Это Майкл Шейн. Я пытаюсь найти Тима Рурка. — Некоторое время он слушал ответ, потом нетерпеливо перебил: — О’кей. Попробую достать его утром. А кстати… кто занимался историей о тех двоих, спасшихся после авиакатастрофы?

— Первое интервью у них взял Джоэл Кросс, — ответил Дирксон. — А в чем дело, Шейн?

— Да я и сам пока не знаю, — честно признался детектив. Он не был знаком с Кроссом, но слышал, что Рурк отзывался о своем коллеге не слишком лестно. — А Кросса поблизости нет?

— Подожди, сейчас узнаю, — буркнул Дирксон. Через полминуты его голос снова послышался в трубке. — Джоэл на задании. А это важно, Шейн?

— Понятия не имею, — еще раз искренне ответил детектив. — Я тут расследую одну сплетню, что второй пилот, некий Джаспер Грот, вел дневник на спасательном плоту… и что «Ньюс» вроде бы планирует его опубликовать — или отрывки, или целиком.

— И где же ты это откопал, Шейн? — после небольшой паузы вкрадчиво спросил Дирксон.

— Да тут неподалеку. Ты это подтверждаешь?

— Нет! — резко ответил Дирксон.

— Отрицаешь?

— Нет! — еще резче ответил тот и бросил трубку.

Майкл Шейн некоторое время посидел, задумчиво уставившись в пространство, потом тяжко вздохнул и отправился спать.

Глава 3

Когда в половине десятого утра зазвонил телефон, Шейн сидел с сигаретой в зубах, допивая вторую чашку кофе.

— Майкл? — послышался голос Люси Гамильтон. — Надеюсь, я тебя не разбудила?

— Не совсем, — ответил он и зевнул прямо в телефонную трубку.

— Тебя в приемной ожидает клиент, — деловым тоном продолжала Люси. — Ты можешь приехать прямо сейчас?

— Ангел мой, и это в такую-то рань? — попытался возмутиться Шейн. — Ты что, не можешь…

— Это миссис Леон Уоллес из Литтлборо, и ей необходимо вернуться домой как можно скорее.

— Прямо сейчас… м-м-м… — Шейн задумался. — По поводу Грота есть что-нибудь новенькое?

— Ничего. Майкл, тебя ждет миссис Уоллес.

Шейн повесил трубку, одним глотком допил кофе и затушил сигарету. Он был уже выбрит и одет, поэтому быстро повязал галстук, схватил пиджак и отправился в контору. После звонка не прошло и пятнадцати минут, а Шейн уже вышел из лифта и широким шагом направился к двери с табличкой «Майкл Шейн. Расследования». Люси в одиночестве сидела за своим рабочим столом в приемной. Увидев Шейна, она многозначительно кивнула в сторону открытой двери в кабинет.

— Доброе утро, мистер Шейн. Я попросила миссис Уоллес подождать внутри.

Шейн метнул шляпу на крючок около двери и спросил:

— Ты уже разговаривала с ней?

— Очень коротко. Прийти сюда ей посоветовала миссис Грот. Это касается ее пропавшего мужа.

— Мужа миссис Грот? — нахмурился Шейн.

— Ну, как тебе известно, он ведь тоже пропал. Но миссис Уоллес беспокоится о своем муже. Я решила, что будет лучше, если она сразу все расскажет тебе, чтобы не повторять потом еще раз.

— Ладно. — Шейн шагнул к своему кабинету, но остановился. — Кстати, почему бы тебе не взять блокнот и не пройти сюда вместе со мной? О деле Грота ты все равно знаешь больше меня.

Едва он вошел в кабинет, со стула рядом с его столом поднялась стройная молодая женщина. Ее темные волосы были коротко пострижены, на высокий лоб падала слегка растрепанная челка. У нее было тонкое интеллигентное лицо с минимумом косметики, а твердый взгляд широко расставленных серых глаз свидетельствовал о вполне сформировавшейся личности, что не соответствовало ее внешности молоденькой девушки. На ней была незамысловатая белая блуза, серая шерстяная юбка, на стройных ногах — чулки и простые полуботинки, шнурки которых были завязаны аккуратными бантиками. Вся ее одежда выглядела добротной, опрятной, явно не новой, но и не обносившейся. С первого взгляда от ее изящной фигуры веяло надежностью и внутренней силой. Она держалась с достоинством и, судя по всему, получила хорошее воспитание. Общее впечатление усиливал ее приятный, хорошо поставленный голос.

— Очень рада с вами познакомиться, мистер Шейн.

— То же самое могу сказать и я, — совершенно искренне ответил детектив.

Пара белоснежных трикотажных перчаток лежала на столе рядом со старомодной сумкой из дорогой кожи, которой скорее всего пользовались очень редко. Она протянула руку. Ногти на ее красивых пальцах были коротко подстрижены, лаком она явно не пользовалась. Ее тонкая ладонь утонула в огромной ручище Шейна, но даже ее твердое рукопожатие показалось ему женственным. Он придвинул ее стул поближе, сел на свое место, а Люси устроилась с другой стороны стола и раскрыла блокнот.

— Начните с самого начала и расскажите, почему вы здесь, — сказал Шейн.

— Я живу в Литтлборо, мистер Шейн. Вчера днем мне позвонил из Майами человек, который назвался Джаспером Гротом. Это имя я слышала впервые, не считая того, что накануне вечером передавали по радио в новостях. Он дал мне свой адрес и сказал, что у него есть сведения о Леоне — моем муже. Он обещал рассказать мне все сегодня утром, но по телефону говорить на эту тему отказался. Даже не сказал, хорошие это вести или плохие. Только повторил, что утром при встрече он сообщит мне важную информацию о Леоне. — Она немного подалась вперед, и лишь сжатые пальцы лежавших на коленях рук и неестественный блеск глаз выдавали тщательно скрываемое напряжение. — Я, конечно, тут же приехала, — продолжала она. — Только договорилась с соседкой, чтобы та посидела с моими близнецами. И, когда сегодня утром я пришла по указанному адресу, миссис Грот сказала мне… что ее муж пропал… еще вчера вечером. Она утверждает, что ничего не знает о его звонке и никогда не слышала о моем муже. Собственно, это она и предложила мне прийти сюда и поговорить об этом с вами.

— Вы сказали, что ваш муж тоже пропал?

— Да. Это случилось чуть больше года назад. Мне надо было начать именно с этого и рассказать все по порядку. Слишком долго я держала это в себе. Просто не знаю… Я не осмеливалась говорить об этом ни с кем… — Голос ее звучал еще достаточно ровно, но в нем появился еле заметный оттенок начинающейся истерики, и Шейн понял, что она вот-вот сорвется.

Он ободряюще кивнул, достал пачку сигарет и, раскрыв, протянул ей. Мисс Уоллес отрицательно покачала головой и нервно облизала губы. Шейн закурил сам и сказал:

— Миссис Уоллес, вы можете говорить со мной совершенно откровенно. Не торопитесь и расскажите все, что считаете важным.

— Мы с Леоном поженились более двух лет назад. — Она опустила глаза и медленно повернула золотое кольцо на левой руке. — Сразу после того, как закончили сельскохозяйственный колледж. Все наши деньги мы вложили в небольшую ферму неподалеку от Литтлборо, собирались выращивать овощи. Мы были очень счастливы. Это было как раз то, к чему мы оба так стремились — жить на земле, выращивать овощи и… воспитывать детей. — Она подняла глаза и сказала, не переводя дыхания: — Вы непременно должны это понять. Это очень важно. Мы любили друг друга… С тех пор как мы впервые встретились на первом курсе колледжа, для нас обоих уже не мог существовать никто другой. Даже когда из-за плохой погоды на ферме два года подряд был неурожай и дела пошли плохо. Это была тяжелая работа, но мы никогда не боялись тяжелой работы. У нас была хорошая ферма, и мы верили в себя. Конечно, мы знали, что возможен неурожай, что могут наступить трудные времена, и были к этому готовы. Но мы были ограничены в средствах, и Леон ни за что не хотел превышать свой кредит… и тут вдруг выяснилось, что я беременна. Тогда Леон поехал в Майами подыскать временную работу, чтобы раздобыть денег на новую посевную. И ему повезло. Он сразу же нашел очень хорошую работу — место садовника в одной богатой семье. Их фамилия — Хоули.

Мисс Уоллес замолчала, и Шейн, прищурившись, выпустил из ноздрей две длинные струи дыма.

— Хоули? — переспросил он. — То самое семейство?..

Она коротко кивнула.

— То самое семейство, о котором писали в газетах в связи с аварией самолета. Кажется, Леон как-то упоминал об их сыне Альберте в одном из своих писем. Не думаю, что Альберт ему очень нравился, но работа была нормальная, к тому же платили хорошо. Мистер Шейн, он уже проработал там почти два месяца, и тут я получила от него вот это письмо. — Дрожащими руками она открыла свою сумку, достала оттуда длинный конверт и протянула его Шейну. — Лучше вы сами его прочтите. Вы первый, кто… ну, вы сами поймете, почему я никому не показывала.

Это был самый обыкновенный конверт с напечатанной маркой, рядом с которой была наклеена еще одна, проштемпелеванный в Майами чуть меньше года назад. Письмо было адресовано миссис Уоллес, Литтлборо, штат Флорида. Адрес был написан чернилами, твердым почерком; в левом верхнем углу стоял обратный адрес: Хоули (для Леона Уоллеса), Бэйсайд-Драйв, Майами, штат Флорида. Конверт был так потрепан, что было ясно — его часто открывали. Шейн вытащил оттуда сложенный втрое листок простой белой бумаги.

— Мистер Шейн, туда еще были вложены десять тысячедолларовых купюр, — сказала миссис Уоллес.

Он остановился и внимательно посмотрел на нее.

— Десять тысячедолларовых купюр?

Она кивнула.

— Прочтите и скажите, что вы об этом думаете.

Шейн развернул листок.

— Если можно, я прочитаю его вслух, чтобы мисс Гамильтон смогла записать.

— Конечно, — снова кивнула миссис Уоллес и, с усилием откинувшись назад, закрыла глаза и сжала губы, когда Шейн начал зачитывать вслух те слова, которые, как он был уверен, неизгладимо врезались в ее память.

«Дорогая! Не пугайся всех этих денег. Я не ограбил банк и не совершил ничего дурного. Это честно заработанные деньги. Лучше поезжай в Форт-Пирс и положи их в банк, там у тебя ни о чем не спросят, и снимай их со счета по мере надобности. Майра, мне придется уехать, и я не могу сказать тебе адрес. Этих денег хватит и для тебя, и для новой посевной, и на оплату больничных счетов для ребенка. Больше я не могу сообщить ничего, и тебе придется мне поверить. Постарайся не волноваться и не обращайся ни в полицию, ни к кому бы то ни было еще. Ни о чем не спрашивай. Если ты сделаешь все так, как я сказал, я буду посылать тебе по тысяче долларов каждые три месяца, но у меня будут серьезные неприятности и денег больше не будет, если ты расстроишь весь этот план. Поверь, дорогая, я все продумал, и это лучший выход для нас с тобой, да и для ребенка тоже. Эта сумма куда больше того, что я могу заработать за целый год. Соседям можешь сказать, что меня призвали в армию или что-нибудь в этом роде. Или что я уехал на Запад на заработки. Только не волнуйся! И не пытайся разузнать еще что-нибудь кроме того, что я уже рассказал. Когда все кончится, ты меня поймешь. Поцелуй за меня ребенка, когда он родится… и, пожалуйста, постарайся доверить мне решать, что лучше, а что хуже. Твой любящий муж

Леон».

Молчание, наступившее после того, как Шейн закончил читать, было нарушено только шелестом бумаги, когда он осторожно складывал листок. Миссис Уоллес широко открыла глаза и сглотнула.

— Что мне оставалось делать, мистер Шейн? — Она напряженно посмотрела на Люси. — Вы женщина, мисс Гамильтон. Что бы вы делали в таких обстоятельствах?

Люси медленно покачала головой, ее карие глаза потеплели.

— Если бы я любила своего мужа… и верила ему… думаю, что сделала бы то же самое, что и вы. Но что все это значит, Майкл? — быстро продолжала она. — Десять тысяч долларов! И еще по тысяче каждые три месяца…

Шейн недоуменно пожал плечами.

— Больше никаких новостей не было? — спросил он Майру Уоллес.

— Только конверт из Майами раз в три месяца с очередной купюрой в тысячу долларов. — Ее голос слегка дрожал. — Каждый конверт надписан его рукой, с тем же обратным адресом, без единого клочка бумаги внутри. Только купюра. У меня уже три. Последний я получила месяц назад.

Шейн положил письмо обратно в конверт.

— И вчера вечером Джаспер Грот позвонил вам и сказал, что у него есть информация о вашем муже… как раз перед тем, как он сам исчез?

— Да, это так. Но он так и не сказал, какого рода эта информация. Жив Леон или умер.

— Думаю, вам пора справиться о нем у Хоули.

— Я уже это сделала! Сегодня утром я позвонила им из квартиры миссис Грот и попросила к телефону мистера Леона Уоллеса, садовника. Ответил какой-то слуга, как мне показалось — негр. И он сказал, что у них нет никакого садовника уже по крайней мере год… и он ничего не знает о моем муже. Вот тогда я и решила… что должна обратиться к вам, мистер Шейн. Я, конечно, слышала о вас и раньше, — быстро добавила она. — Так же, как, наверное, и любой другой во Флориде. Я могу вам заплатить. Я почти не потратила тех денег, что посылал мне Леон. Мне все равно, что он сделал, только найдите его. Дела на ферме идут хорошо. Мы сможем вернуть все эти деньги.

— У меня уже есть один клиент по этому делу, миссис Уоллес, — ответил Шейн. — Мне кажется, исчезновение вашего мужа и Джаспера Грота как-то связаны. — Он нахмурился и ущипнул себя за мочку левого уха. — Вы сохранили остальные конверты, в которых приходит ежеквартальная плата?

— Да. Они у меня дома. Но они точно такие же, как этот, мистер Шейн. Адрес написан рукой Леона. Таким образом, я знаю, что по крайней мере месяц назад он был жив и находился в Майами.

— Миссис Уоллес, мне бы хотелось взглянуть на эти конверты, — сказал Шейн. — И на фотографию вашего мужа.

— Я вам все пришлю.

— Сделайте это, как только вернетесь домой. А пока расскажите, как он выглядит.

— Ему двадцать четыре года, мы ровесники. Он закончил колледж чуть позже меня, потому что после школы его призвали в армию. Ростом он примерно пять футов десять дюймов, стройный, темноволосый. Он… — Она вдруг потеряла самообладание и, закрыв лицо руками, разрыдалась.

Шейн встал и выразительно посмотрел на Люси, едва заметно мотнув головой в сторону Майры Уоллес. Когда Люси закрыла свой блокнот и поспешила к молодой женщине, он сказал:

— Запиши адрес и телефон. И убедись, что она помнит, что должна прислать мне остальные конверты и фотографию мужа сразу же, как только вернется домой. Проследи, чтобы она успокоилась перед уходом. Кажется, она что-то говорила о своих близнецах, которых оставила на соседку.

— Я все сделаю, Майкл. А ты куда собрался?

— К настоящему моменту, — мрачно усмехнулся Шейн, — у меня уже накопилось определенное количество вопросов к семейству Хоули.

Он в раздражении вышел из конторы, в который раз за свою жизнь поражаясь, каким же нужно быть непроходимым тупицей, чтобы решить, что женщина наподобие Майры Уоллес предпочтет все золото Форт-Нокса[5] своему собственному мужу — отцу ее ребенка. Ее детей, черт возьми! Близнецов. И всего за какие-то несколько тысяч паршивых долларов этот идиот спокойно советует своей жене не волноваться за него и тратить их в свое удовольствие.

Глава 4

Первое место, куда направился Шейн, было полицейское управление, вернее — бюро по розыску пропавших без вести, которое вот уже двадцать лет возглавлял сержант Пайпер — лысый и краснолицый толстяк. В его феноменальной памяти хранилось, пожалуй, даже больше информации, чем в обширных картотеках за его рабочим столом. Увидев Шейна, Пайпер отрицательно покачал головой.

— Нет, Майк, об этом Джаспере Гроте так ничего и не известно. Надеюсь, мы будем сотрудничать в этом деле?

— Да, но сначала мне нужно будет кое-что проверить и еще раз поговорить с его женой. Но мне очень важно узнать ещё одну вещь — есть ли у вас какие-нибудь сведения о некоем Леоне Уоллесе?

— Леон Уоллес? — Сержант наморщил свой высокий лоб. — Нет. Хочешь проверить?

— Пайпер, я знаю, что тебя проверять не нужно. Это могло произойти не более года назад.

— Тогда совершенно точно нет, — ответил Пайпер.

Шейн задумался.

— А имя Хоули у тебя ни с чем не ассоциируется?

Пайпер вновь отрицательно покачал головой.

— Я дам тебе знать, когда решу, что Грота необходимо занести в твой официальный список, — сказал Шейн.

Из управления он поехал в сторону Бискайского бульвара и, затормозив у здания «Дейли ньюс», вышел и поднялся на лифте в репортерскую комнату. Поскольку утренний выпуск был уже сдан в набор, в комнате не было обычной суматохи, и Шейн нашел Тимоти Рурка, развалившегося за своим столом в углу. Репортер широко зевнул и снял ноги с соседнего стула, освобождая его для Шейна.

— Что-нибудь новенькое, Майк?

— Пока не знаю. Джоэл Кросс здесь?

— Не похоже. — Рурк посмотрел на пустующий стол в другом конце комнаты и покачал головой. — С тех пор как Джоэл получил право подписывать в газете свой материал, он не может работать в этом гаме вместе с «простыми» репортерами. — Последние слова Рурк произнес неприязненным тоном. — Как я слышал, дома ему «легче» сосредоточиться.

— А с утра он здесь был?

— Скорее всего. В утреннем выпуске продолжение его вчерашней статьи об авиакатастрофе.

— Ты слышал что-нибудь о дневнике, который вел один из уцелевших? Поговаривают, что «Ньюс» его, возможно, напечатает.

— Да уж наслышан, — скривился Рурк. — И сегодня утром читал «шедевр» Кросса. Это просто сенсация, парень. — Он снова широко зевнул.

— Насколько я понял, — не отставал от него Шейн, — никто из Хоули не согласился давать интервью по поводу смерти их сына на спасательном плоту.

— Высокомерные светские ублюдки, — с чувством сказал Рурк. — У них горе, и они не хотят никаких назойливых репортеров.

— Что ты о них знаешь?

— Об этой семейке? Лично я почти ничего. Богатые и недоступные. Они многим обязаны своему пращуру, приплывшему сюда в числе первых переселенцев и основавшему факторию, где он и сколотил состояние, с успехом надувая индейцев. А благодаря двум братьям — Эзре и Абелю — они стали одним из самых богатых семейств в Майами.

— Эзра — это тот, что умер неделю назад?

— Совершенно верно. Абель сыграл в ящик лет на шесть раньше. — Рурк подобрал ноги и выпрямился, с любопытством глядя на Шейна своими запавшими глазами. — Откуда такой внезапный интерес к Хоули?

— Меня интересует пара моментов. Должно быть, в вашем архиве на них целое досье. — Шейн старался говорить небрежным тоном, но, как только он поднялся со стула, Рурк тоже вскочил.

— Прекрасно. Я пойду с тобой и помогу, чего бы ты ни искал, черт возьми.

Шейн не стал спорить, они прошли в боковую дверь, спустились по крутым ступенькам и оказались перед входом в архив. Они были старыми приятелями, в прошлом не раз вместе занимались расследованиями, и Шейн решил объяснить:

— Честно говоря, Тим, я и сам толком не знаю, что ищу. Два небольших факта. Первый — для меня это прямо как кость в горле — Хоули не сделали ни малейшей попытки связаться ни с одним из тех, кто остался жив после катастрофы и кто в течение нескольких дней ухаживал за их сыном на спасательном плоту. И второй — это садовник Леон Уоллес, работавший у них год назад. Это имя тебе о чем-нибудь говорит?

Рурк отрицательно покачал головой, и они вошли в длинную тихую комнату с рядами картотечных шкафов, уходящими далеко в глубину архива. Прямо у двери за большим письменным столом сидела пожилая седоватая женщина, курившая сигарету в длинном мундштуке. Она кивнула им, и Рурк, подняв свою костлявую руку, произнес:

— Только не нарушай покой своей сигареты, Эмми. Мы сами справимся.

Он прошел вперед и, остановившись у одного из шкафов, выдвинул второй ящик сверху, откуда извлек объемистую папку с грудой газетных вырезок, касающихся деятельности семьи Хоули в течение многих лет, затем включил яркую лампу и протянул папку Шейну.

— С чего начнем?

— С вырезок годичной давности. Или даже чуть большей. Точнее — с женитьбы Альберта незадолго до того, как его призвали в армию.

— И таким образом разбили сердце престарелой леди и вызвали состояние вооруженного бунта во Флориде, — весело подхватил Рурк. — Вряд ли газеты писали об этом, но я помню, какой визг подняла старуха, когда Дядя Сэм подцепил на крючок ее обожаемого Альберта. Как же так, ведь есть масса других граждан, которые могут служить в армии. — Он быстро отложил в сторону несколько вырезок. — В городе ходили обычные слухи, что старая леди практически сама по-быстрому организовала эту свадьбу, думала, если он женится до призыва, то сможет избежать службы. Но военная комиссия посмотрела на это дело скептически, и в любом случае от судьбы он не ушел. А вот и невеста.

Шейн наклонился над столом и посмотрел на свадебную фотографию, изображавшую молодых на ступеньках местной церкви.

— Чтобы загнать меня к ней в постель, силу применять не понадобилось бы, — заметил он.

— Лично я не в курсе, кого именно из них загнали под венец, — равнодушно отозвался Рурк. — А вот и вся семейка, если тебе интересно.

Фотография была сделана во время свадебного приема в доме жениха на открытом воздухе. На ней была изображена худощавая властная дама, стоявшая на лужайке под пальмой в окружении жениха и невесты, еще одной пары, как подсказал Рурк — ее дочери Беатрис с мужем Джеральдом Мини, и высокого пожилого джентльмена с ястребиным лицом — их дяди Эзры.

— От поколения к поколению кровь становится жиже, — пробормотал Рурк. — Это Беатрис. Здесь на нее целое досье, если тебе это понадобится. До того как она вышла за Джеральда, она была просто настоящей нимфоманкой. Впрочем, может, она ею и осталась. Мне рассказывали…

Шейн пожал плечами, продолжая просматривать вырезки.

— Черт побери, я и сам не знаю, что мне нужно. Какое отношение может иметь нимфоманка к исчезнувшему садовнику? Стала бы она с ним связываться?

— Да мало ли… Может, старуха решила, что ее дочери именно он нужен.

Шейн обратил внимание еще на одну фотографию Альберта Хоули, очевидно снятую в то же время, что и фотография в «Геральде», только Хоули был запечатлен на ней в несколько другой позе. Взглянув на подпись под снимком, он обнаружил, что тот был сделан прямо перед уходом Альберта Хоули в армию. Здесь же приводились слова Альберта, что он не ожидает какого-то особого внимания к своей персоне в учебном лагере для новобранцев и почтет за честь разделить тяготы военной службы с остальными призывниками, поскольку для него это личный посильный вклад в борьбу демократии против дьявольских сил коммунизма. Шейн резко захлопнул папку.

— К черту все это, Тим. Остается загадкой, почему Леон Уоллес пропал год назад, а Джаспер Грот вчера вечером.

— Грот? Пилот того самолета?

— Кажется, второй пилот. Но это между нами. — Шейн поднялся и направился к выходу.

Рурк рысью кинулся за ним.

— Ладно, Майк, давай выкладывай, — задыхаясь, проговорил он.

— Это пока еще неофициально, — предупредил Шейн. — А почему бы тебе самому не расспросить обо всем миссис Грот… если она не будет против? Скажи, что ты от меня. Но ничего не публикуй, пока я не свяжусь с тобой после визита к миссис Хоули.

— Да ты и на милю не подойдешь к этой старой ведьме! — воскликнул Рурк.

— Она должна ответить на кое-какие вопросы, — спокойно отозвался Шейн, вызывая лифт. — А ты согласуй все с миссис Грот и заодно поговори с этим стюардом, Каннингемом. Любопытный тип. Праздничный ужин в первый день на материке после их спасения… на который Джаспер Грот так и не явился. Почему? И еще мне бы хотелось сразу после Хоули побеседовать с Джоэлом Кроссом о том дневнике. — С этими словами Шейн вошел в кабину подошедшего лифта.

Вернувшись в деловую часть города, он проехал мимо своего отеля, пересек реку и по Брикелл-авеню направился в сторону Корал-Гейблс — к поместью Хоули. Всю дорогу он тщательно пытался склеить те крохи информации, которые ему удалось собрать. Что случилось год назад с Леоном Уоллесом? И что известно Каннингему об этом исчезнувшем садовнике? Прошлым вечером имя Уоллеса вызвало у него немедленную реакцию. Вкупе с телефонным звонком Грота миссис Уоллес это могло означать, что Альберт Хоули перед смертью доверил тем двоим какую-то тайну, касающуюся садовника. Год назад кто-то выложил десять тысяч долларов за то, чтобы скрыть эту самую тайну. И вот, не успев встретиться с миссис Уоллес и раскрыть ей секрет, Джаспер Грот исчезает.

Шейн недовольно покачал головой, когда эти обрывки снова не сложились в общую картину, и решил внимательно следить за дорогой, чтобы не пропустить Бэйсайд-Драйв, которая, насколько ему было известно, представляла собой короткую улицу, выходящую прямо к побережью.

Это был один из старейших и наиболее привлекательных районов города, который успешно пережил строительный бум, совершенно не затронувший его. Вдоль дороги тянулся ряд живописных поместий, некоторые из них — вплоть до береговой линии. Во многих из них стояли громадные старинные дома, построенные так далеко от улицы, что их едва можно было разглядеть сквозь пышную тропическую растительность.

Шейн сбросил скорость, поворачивая на Бэйсайд-Драйв, и подъехал к дорожке номер 316, по краям которой стояли два высоких каменных столба, за которыми на несколько акров простирался парк, когда-то тщательно распланированный и великолепно засаженный экзотическими деревьями и тропическими кустарниками.

С одного столба свисала тяжелая цепь, отцепленная от другого, открывая въезд в поместье, и Шейн свернул на посыпанную гравием дорожку, извивавшуюся среди густых зарослей, в которые превратился ныне запущенный парк, накладывая на некогда величественное поместье налет запустения и упадка.

Трава была не подстрижена, и то, что когда-то было прекрасным ухоженным садом, теперь заросло дикой растительностью. Пышная масса кустов шиповника и различных цветов испускала тяжелый густой аромат, стоявший душным облаком в неподвижном горячем воздухе под переплетенными ветвями, заслонявшими землю от солнечных лучей.

Где бы сейчас ни был Леон Уоллес и чем бы он ни занимался, угрюмо подумал Шейн, совершенно очевидно, что последний год он зарабатывал на жизнь не как садовник у Хоули.

Шейн проехал по дорожке между двумя огромными кипарисами и выехал на яркий солнечный свет, безжалостно падавший на громадный каменный дом, похожий на крепость, со множеством куполов и башенок и чугунными наружными лестницами, ведущими на второй и третий этажи к многочисленным балконам и окнам в форме амбразур.

Затормозив рядом с тяжелым черным седаном модели пятилетней давности, он выключил двигатель, и наступила полная тишина. Казалось, старый дом полностью отгорожен от внешнего мира, и ничто не указывало на то, что кто-то живет за его толстыми стенами. Шейн вышел из машины, взбежал по истертым каменным ступеням на широкую веранду с покоробленным от времени некрашеным деревянным настилом и, несмотря на жару, слегка поежился. Доски под его весом заскрипели, и этот единственный звук, нарушивший тишину, показался Шейну даже приветливым. На широкой дубовой двери висел фигурный бронзовый молоток, и после безуспешной попытки найти кнопку звонка, Шейн громко постучал, чтобы возвестить о своем присутствии.

Пока он ждал, у него возникло странное чувство, что на его стук никто не отзовется. Казалось, запах упадка и заброшенности разливается вокруг в виде ощутимых испарений неухоженного сада и уединенного старого дома, и Шейн непроизвольно вздрогнул, когда внезапно перед ним с визгом проржавевших петель открылась дверь.

На пороге стоял старый морщинистый негр в потрепанной, но чистой и выглаженной форменной куртке серого цвета с блестящими медными пуговицами. Несмотря на согбенные плечи и седые волосы, его темные глаза ярко блестели. Когда он заговорил, в его голосе послышалась странная смесь раболепства и чувства собственного достоинства.

— Да, сэр?

— Я хотел бы видеть миссис Хоули.

— Нет, сэр, сегодня она не принимает. — Негр начал закрывать дверь, но Шейн быстро сунул ногу между дверью и косяком.

— Со мной она поговорит.

— Нет, сэр. Не думаю, что вам назначено. Она вас не примет.

Хотя в его голосе все еще слышались заискивающие нотки, звучал он твердо и непреклонно. Шейн не сдвинулся с места.

— Скажи ей, что я пришел поговорить о садовнике по имени Леон Уоллес.

На секунду ему показалось, что в глазах у негра промелькнуло какое-то странное выражение, но слуга тут же тяжело покачал головой.

— Здесь нет никого с таким именем. И вообще нет никакого садовника.

Шейн уперся в дверь плечом и как следует налег на нее. Она легко поддалась, увлекая за собой престарелого слугу.

— И все-таки мне необходимо поговорить о Леоне Уоллесе.

Перед ним открылся широкий коридор со сводчатым потолком, растянувшийся вдоль всего дома. Стены были отделаны панелями темного орехового дерева, на блестящем паркетном полу не было ни единого ковра. Примерно футах в двадцати друг от друга висели две старинные люстры, усыпанные маленькими лампочками, тускло освещавшими мрачный холл. За толстыми каменными стенами воздух был по крайней мере на двадцать градусов прохладнее, чем снаружи. Старый негр упорно цеплялся за дверную ручку, пытаясь загородить вход хрупким телом.

— Это не годится — так врываться в дом, — продолжал протестовать он. — Подождите здесь, я пойду доложу миссис Хоули…

В занавешенном сводчатом проходе справа от входной двери появился высокий человек с портфелем в одной руке и с легкой шляпой с широкими загнутыми полями в другой.

— В чем дело, Бен? — спросил он повелительным тоном. — Ты прекрасно знаешь, что в доме никого не принимают.

— Да, сэр, мистер Гастингс. — Старик бросил обеспокоенный взгляд через плечо. — Объясните все этому джентльмену.

На вид человеку было чуть больше шестидесяти. Грива седеющих волос была зачесана назад, открывая жесткое скуластое лицо. На нем был костюм из черного тонкого сукна с шелковистой отделкой, застегнутый на все пуговицы, и черный узкий плетеный галстук, каких Шейн не видел уже много лет. Негр закрыл за собой дверь, чтобы оградить дом от света и жары, а пожилой человек тем временем подошел к детективу.

— Что означает ваше вторжение? — властно потребовал объяснить он.

— Мне кажется, — медленно сказал Шейн, — что сюда давно уже пора вторгнуться.

— Кто вы такой, сэр?

— Детектив.

Костистое лицо собеседника Шейна мгновенно напряглось.

— Могу я взглянуть на ваше удостоверение? — подозрительно спросил он.

— А вы кто такой? — в свою очередь резко спросил Шейн.

Тот поставил портфель на пол и извлек из нагрудного кармана визитную карточку. Она гласила: «Гастингс и Брандт, адвокатская контора». В нижнем правом углу стояло имя — Б. Г. Гастингс.

— Я адвокат семьи Хоули. Вы должны предъявить мне свое удостоверение и изложить суть дела.

— Я частный детектив, — сказал Шейн, — и у меня дело к миссис Хоули.

Он нетерпеливо попытался пройти вперед, но адвокат не сдвинулся ни на шаг. Шейн остановился в нескольких дюймах от Гастингса, который холодно процедил:

— Миссис Хоули ведет уединенный образ жизни и никого не принимает. Возможно, вам неизвестно о трагедии, случившейся недавно с ее единственным сыном.

— Мне все известно о смерти Альберта Хоули, — упрямо проговорил Шейн. — Гораздо больше, чем ей. Это одна из причин…

— Вдобавок к этой тяжелой утрате, — перебил его адвокат, — я только что закончил печальный долг оглашения завещания брата ее мужа, недавно умершего. Вы, несомненно, можете изложить свое дело мне и не беспокоить членов семьи.

— А вы можете ответить на некоторые вопросы, касающиеся Леона Уоллеса?

— Я не совсем понимаю…

— Я тоже! — оборвал его Шейн.

Он обошел Гастингса и, нарочито громко стуча каблуками по паркету, подошел к занавешенному проходу в виде арки. Адвокат, бормоча проклятия, кинулся за ним и схватил его за руку, когда Шейн уже раздвинул занавески и оказался в большой квадратной комнате, еще более темной, чем холл. В противоположной стене было четыре двустворчатых окна, доходящих до пола, но тяжелые портьеры на них были полностью опущены, чтобы не пропускать ни луча солнечного света. В камине, расположенном у правой стены, поблескивали язычки пламени — картина совершенно нелепая для человека, попавшего сюда прямо из полуденного пекла Майами, но все-таки придавшая мрачной комнате более приветливый вид. На полу лежал потертый выгоревший ковер с восточным орнаментом, массивная старинная мебель выглядела в полумраке уныло и громоздко.

Три человека, находившиеся в комнате, обернулись к Шейну с немым удивлением, когда он бесцеремонно раздвинул занавески.

Пожилая леди, сидевшая на стуле с высокой прямой спинкой лицом к камину, явно была здесь господствующей персоной. Высокая и худощавая, она держалась очень прямо, твердо поставив свои маленькие ноги на пол, слегка наклонившись вперед и держась обеими руками за тяжелую трость с медным набалдашником. Все в ней было гармоничным: ее длинный тонкий нос, высоко зачесанные густые волосы, почти полностью седые, высокие скулы и волевой, выдающийся вперед подбородок. В ее запавших серо-голубых глазах плясали отраженные огоньки пламени. На ней было глухое черное платье с длинными рукавами, доходящее до кончиков крошечных черных туфель, единственным украшением строгого платья был белый кружевной воротничок. Ее голос прозвучал неожиданно грубо и строго:

— Кто это, Б. Г.?

Слева от нее, на диване, обтянутом марлей из конского волоса, вытянув ноги и раскинув руки на спинке дивана, развалился раскормленный молодой человек в бархатном смокинге и темных брюках. Он был лысоват, его губы были сердито надуты. Мельком взглянув на Шейна, он тут же опустил глаза и начал раздраженно рассматривать носки своих ботинок.

Третьей обитательницей комнаты оказалась долговязая девица в бесформенной темной блузе, неуклюже ссутулившаяся на обитом кожей стуле напротив камина. Ее черные волосы были коротко подстрижены, и пряди взлохмаченной челки беспорядочно падали на лоб. Тонкая верхняя губа девушки слегка приоткрывала выступающие зубы, и, пока она лениво изучала детектива, глаза ее оставались полузакрытыми.

Шейн стряхнул с себя руку Гастингса и шагнул в комнату, не давая адвокату ответить миссис Хоули.

— Я детектив, — сказал он, — и у меня к вам есть несколько вопросов.

— У него нет каких бы то ни было юридических оснований, миссис Хоули, — вмешался Гастингс. — Он ворвался в дом силой, и я считаю, что мы должны вызвать полицию, чтобы выдворить его отсюда.

Миссис Хоули подняла трость и громко стукнула ею по каминной полке.

— Не будь идиотом, Б. Г. Кто вы, молодой человек, и что вам угодно?

— Миссис Хоули, меня зовут Майкл Шейн. Приходил ли сюда вчера вечером Джаспер Грот?

— Вы не обязаны отвечать на его вопросы, — поспешно вставил Гастингс. — Я уже объяснял…

— Чепуха, — перебила его миссис Хоули, еще раз стукнув тростью по камину. — Почему я не могу ему ответить? Я не знаю никакого Джаспера Грота, — сказала она Шейну. — И вчера сюда никто не приходил.

— А вы ждали его прихода? — продолжал настаивать Шейн. — Вы не просили его прийти и поговорить с вами?

— С какой стати? Я с ним не знакома.

— Миссис Хоули, вы читаете газеты?

— Я знаю, о ком он говорит, — апатично отозвалась девушка, почти не разжимая губ. — Джаспер Грот был на спасательном плоту вместе с Альбертом.

— А почему я должна приглашать этого типа в мой дом? — властно спросила старая леди.

— В подобных обстоятельствах большинство матерей только стремились бы встретиться с ним, — заметил Шейн. — Вполне разумно предположить, что он мог передать вам последние слова вашего сына.

— Чепуха, — отрезала старая леди, в очередной раз выразительно стукнув тростью. — Ни один из Хоули никогда не изберет себе в наперсники подобное отребье.

— Между прочим, он звонил сюда вчера во второй половине дня, — лениво сказала девушка. — Я предложила ему прийти в восемь вечера.

— Беатрис! И это после того, как я недвусмысленно заявила, что не хочу даже слышать об этих негодяях, которые бросили Альберта умирать и думали только о том, как бы спасти собственные шкуры?!

— Я знаю, мама. — Верхняя губа Беатрис приподнялась в неприятной усмешке, придававшей ей вид капризного ребенка. — Мы с Джеральдом говорили о завещании дяди Эзры, которое, как мы знали, мистер Гастингс собирался сегодня зачитать, и я решила, что было бы все-таки неплохо переговорить с этим мистером Гротом. — Она сделала паузу, бросив на мать враждебный немигающий взгляд. — Как ты теперь считаешь, стоило с ним поговорить?

Гастингс громко откашлялся.

— Пожалуйста, Беатрис, успокойтесь. Этот человек — чужак.

Шейн, не обращая на него внимания, подошел к девушке.

— Вы хотите сказать, что Грот не пришел?

— Не отвечай ему, Беатрис! — Миссис Хоули яростно стукнула тростью по камину. — Молодой человек, извольте задавать свои вопросы мне!

Шейн стоял не шелохнувшись, наклонив голову к девушке. Ее веки дрогнули, приоткрыв темные как ночь глаза. Беатрис прикусила нижнюю губу и начала ее пожевывать, как будто это было что-то вкусное. Неожиданно она хихикнула, вскочила со стула, прошла мимо Шейна, даже не взглянув на него, и вышла из комнаты. Шейн решил переключить внимание на молодого человека, который даже не шелохнулся во время легкой перепалки между матерью и дочерью.

— А вам известно, приходил сюда Грот?

Тот посмотрел на Шейна, успев бросить едва уловимый взгляд на хозяйку.

— Старина, по-моему, ваши вопросы просто нахальны.

— Ну вот, еще один, — спокойно сказал Шейн и обернулся к миссис Хоули. — А где Леон Уоллес?

Ее глаза вспыхнули, и она свирепо сжала трость.

— Это еще кто такой?

— Садовник, которого вы наняли около года назад.

— У меня нет привычки держать в голове имена моей прислуги. Джеральд прав. Вы наглец. — Она требовательно постучала тростью. — Б. Г., прогоните этого молодого человека.

Шейн холодно усмехнулся, посмотрев на нерешительно двинувшегося в его сторону адвоката.

— Полиция еще задаст вам те же самые вопросы, — пообещал он и гордо прошествовал к выходу.

Негр, поджидавший у двери, тут же распахнул ее при приближении Шейна. Детектив вышел на веранду, с облегчением вдохнул чистый воздух и услышал за спиной торопливые шаги. Он уже спускался по ступенькам, когда его нагнал Гастингс, на ходу натягивая шляпу.

— Миссис Хоули страшно напряжена, — нервно выпалил он. — Я… э-э-э… думаю, что нам стоит обсудить некоторые вопросы у меня в конторе. Вы согласны встретиться со мной, мистер… э-э-э… Шейн, не так ли?

— С удовольствием, — кивнул Шейн, и адвокат проворно вскочил в черный седан, около которого оставил свою машину Шейн.

Пока он обходил вокруг машины и открывал дверь, Гастингс завел мотор и резко тронул с места.

Пронзительный резкий свист заставил Шейна остановиться и поднять голову. Последний раз он слышал такой свист в детстве, когда играл в индейцев. Свист повторился.

И тут он заметил Беатрис. Перегнувшись через витые чугунные перила балкона второго этажа, она энергично махала рукой, подавая ему какие-то знаки, в то время как пальцы другой руки были прижаты к ее плотно сжатым губам.

Шейн нахмурился, нерешительно взглянув на наружную лестницу, ведущую к балкону, и девушка вновь настойчиво указала в ее сторону.

Он пожал плечами, захлопнув дверцу машины, подошел к лестнице и начал подниматься к балкону, на котором его ждала Беатрис.

Глава 5

Как только Шейн добрался до балкона, она возбужденно схватила его за руку и втащила за собой через открытую стеклянную дверь в большую спальню, своей обстановкой напоминавшую детскую комнату. Все было бело-розовое: обои в цветочек, скатерть с оборками на маленьком столике, покрывало на кровати, сделанное из того же кретона, что и шторы.

Беатрис остановилась посреди комнаты и обернулась к нему, склонив голову набок и застенчиво положив палец в рот.

— Знаете что? — спросила она.

— Что? — совершенно серьезно отозвался Шейн.

— Когда я смотрю на вас, у меня внутри все бурлит.

Она шаловливо хихикнула, подошла к низкому книжному шкафу, сняла две книги с полки и из образовавшейся щели выудила пол-литровую бутылку виски, более чем наполовину опустошенную. Выдернув зубами пробку, она протянула бутылку Шейну с видом маленькой девочки, предлагающей подружке свою любимую куклу.

— Придется пить прямо так, — по-деловому сказала Беатрис. — Стащить здесь лед и шейкер почти невозможно.

Шейн поднес бутылку к губам и сделал пару глотков — так, чтобы как можно больше жидкости попало в горло. Он вернул ей бутылку, и она, сделав большой глоток, утерла рот тыльной стороной ладони и удовлетворенно произнесла:

— Чертовски здорово.

Грубоватая твердость ее черт на фоне яркого света из окна удивила Шейна. Он, конечно, понимал, что она старше своего брата Альберта и уже несколько лет была замужем за неприятного вида молодым человеком, с которым он столкнулся внизу в большой гостиной, но тогда в полумраке она произвела на него впечатление человека с замедленным умственным развитием. Сейчас яркий свет отражался в ее синевато-серых глазах. Наклонившись к нему, она доверительно шепнула:

— Если бы у меня не было под рукой припрятанной бутылки, я бы уже с ума сошла, сидя взаперти в этом доме.

Шейн слегка отодвинулся от нее и сел на низкий стульчик в ногах кровати.

— Вы сестра Альберта Хоули, не так ли? — небрежно спросил он.

Она нахмурилась.

— Была. Альберт умер. — Беатрис присела на кушетку в нескольких футах от него, расставив ноги слишком широко, чтобы это выглядело привлекательно. В ее руках покачивалась бутылка виски. — Мать — неисправимая старая сука, с ней невозможно жить. Джеральд, конечно, душка, но иногда надоедает мне до смерти.

— Ваш муж?

— Ага.

— И как долго вы живете здесь с матерью?

— Вот уже два года. В ожидании своей доли после смерти дяди Эзры. — Она неожиданно хихикнула без видимых, с точки зрения Шейна, причин.

— А что, ваш муж не в состоянии вас содержать? — мрачно спросил он.

— Думаю, что в состоянии, но с чего бы ему об этом волноваться? — Она еще раз глотнула виски и протянула бутылку Шейну, но тот покачал головой. — У дяди Эзры были миллионы, — равнодушно продолжала она. — Он украл их у папы и выделял матери какие-то жалкие крохи — только чтобы она могла кое-как содержать этот чудовищный дом.

— Каким образом ваш дядя ухитрился обокрасть вашего отца? — терпеливо спросил Шейн.

— У них было общее дело. Когда папа умер, оказалось, что от его доли ничего не осталось. Мистер Гастингс все нам разобъяснил. Он мастер на такие объяснения. — Наклонив голову набок, Беатрис высунула кончик языка. — Хочешь меня поцеловать?

— Не сейчас, — ответил Шейн. — Итак, ваш дядя умер, и вы получите все те миллионы, что он украл у вашего отца?

— В том-то и дело.

— В чем?

— Поэтому я и хотела поговорить с вами. Он все до последнего цента оставил Альберту.

— Но ведь Альберт умер.

— Вот я и говорю. — Она начала терять терпение. — Мы столько лет ждали и остались без гроша в кармане. Это нечестно, — закончила она тоном маленькой девочки, которой не дали конфетку.

— Вы имеете в виду, что все наследует его жена?

— Совершенно верно. Хотите верьте, хотите нет, но по завещанию он все оставил ей, даже несмотря на то, что она развелась с ним, притом только потому, что его призвали в армию.

Шейн выпрямился.

— Я не знал, что Альберт развелся.

— Да? Ну так они сделали это очень тихо, потому что со стороны это выглядело бы некрасиво, как будто они поженились только из-за того, чтобы он смог избежать службы в армии, а когда это не получилось — сразу же развелись. Возможно, все примерно так и было, но тогда я не понимаю, почему он передумал и оставил завещание в ее пользу, даже не оговорив условие о ее возможном повторном браке. Вы уверены, что не хотите меня поцеловать… или выпить?

— Давайте сначала закончим наш разговор, — предложил Шейн.

— Ну а я сделаю один глоточек. — Беатрис снова поднесла бутылку к губам, а когда опустила, там уже не оставалось и четверти.

— Но ведь можно предположить, что, когда он писал завещание, он не знал, что Эзра собирается оставить ему все.

— Может быть, — пожала плечами Беатрис. — Я как-то об этом и не думала.

— А она вышла замуж еще раз?

— А как же, — насмешливо сказала Беатрис, — как только получила в Рино[6] развод. После нескольких месяцев жизни с Альбертом такой потаскухе нужен был настоящий мужик. — Она наконец опустошила бутылку, бросила ее на пол рядом с кроватью и встала, слегка покачиваясь. — А почему бы нам не перебраться на кровать?.. Я вообще-то понимаю Мэти, потому что Джеральд и Альберт — два сапога пара, если вы понимаете, о чем я. — Она подошла к нему вплотную и положила руки ему на плечи.

Шейн посмотрел на дверь.

— А если сейчас сюда войдет ваш муж и застанет нас вдвоем?

Беатрис засмеялась.

— Я могу запереть дверь, если ты боишься. — Она направилась к двери, но в этот момент дверь открылась и на пороге появился Джеральд. Увидев свою жену вместе с Шейном, он остановился, но не выказал ни малейшего удивления.

— Я видел, что ваша машина все еще стоит около дома, и решил, что вы можете быть здесь. Матери это не понравится… что ты вот так с ним встречаешься, — укоризненно добавил он, обращаясь к Беатрис.

— Да как ты смеешь вламываться в мою спальню без стука?! — возмутилась она. — Выметайся и не приходи больше!

— Но это и моя спальня, — мягко напомнил он ей. — Мать рассердится, если…

— Выметайся! — закричала она, набрасываясь на него со стиснутыми кулаками.

— Хорошо. Но все-таки советую запереть за мной дверь. — Джеральд Мини повернулся и вышел.

— Вот видите?! — с торжествующим видом спросила Беатрис Шейна. — Я же говорила, что ему все равно, что я делаю. Он женился на мне главным образом потому, что я богатая.

— И теперь выяснилось, что это не так?

— Об этом я и хотела с вами поговорить, — хитро посмотрела на него Беатрис. — Поэтому я вышла из гостиной первой и ждала на балконе, чтобы позвать вас сюда.

— Так давайте воспользуемся случаем и поговорим, — предложил Шейн, — вместо того чтобы ложиться в постель.

— Но теперь, когда ты здесь, я хочу именно этого. — Она надула губы.

— Мне кажется, сначала нам надо закончить разговор. Что все-таки у вас на уме?

— Как будто ты не догадываешься, — засмеялась она. Затем она словно протрезвела и впилась в него глазами. — Так вы действительно частный детектив?

— Да.

— И вы занимаетесь розыском людей и все такое?

— Много чего такого, — согласился Шейн.

— Ну хорошо. Вы должны найти тех двоих, что были на спасательном плоту вместе с Альбертом. Я знаю, что один из них — Джаспер Грот, которого я пригласила вчера вечером сюда, но он не пришел. И там был еще один, в газетах об этом писали. — Она сунула палец в рот и начала по-детски его посасывать. — Вы можете его найти?

— Могу. А зачем?

— Неужели вы не понимаете? Потому что в газетах писали — четыре или пять дней, вот зачем. Сколько точно, они не написали.

— Что значит «четыре или пять дней»? — мягко переспросил Шейн.

— Сколько дней Альберт прожил на плоту. Разве вы не понимаете, насколько это важно? Сегодня утром мистер Гастингс очень подробно все расписал. Мы же не знали раньше, какое это имеет значение. До сегодняшнего утра, когда он зачитал завещание дяди Эзры и все растолковал.

— Что конкретно он растолковал?

— Как все сложилось… ведь дядя Эзра умер десять дней назад — через пять дней после того, как самолет, на котором летел Альберт, потерпел аварию. Если он прожил на плоту только четыре дня, значит, к моменту смерти дяди Эзры был еще жив, является по закону наследником, и эта сучка — его бывшая жена — загребет все себе. Короче, все зависит от того, пять дней пробыл Альберт на плоту или четыре.

— И вы хотите, чтобы я разыскал тех двух свидетелей и выяснил точно — четыре или пять дней? — медленно проговорил Шейн, снова пытаясь сложить новую информацию с уже имевшейся и наконец найти более-менее вразумительный ответ.

— Ну… хотя бы разыскать и убедить их сказать, что это было только четыре дня. Вы могли бы это сделать? Если бы я была вашим клиентом? Если бы они поняли, как это важно…

— Вы имеете в виду — подкупить их в том случае, если на самом деле Альберт был жив пять дней?

Беатрис прикусила губу и наклонила голову, оценивающе глядя на Шейна.

— А что в этом плохого? Эти деньги действительно принадлежат нам. И уж, конечно, не Мэти… после того как она отделалась от него и вышла за другого… даже если он был настолько глуп, что оставил такое завещание. Если скажут, что это было четыре дня, то вы можете предложить им вполне приличную сумму. Все наследство, я думаю, составляет миллиона два.

Шейн с невозмутимым видом пожал плечами.

— Ну, это только предположение. Вы, естественно, пока не знаете, нужна ли эта взятка. Возможно, это и было лишь четыре дня… и все, что от них требуется, — это сказать правду.

— То же самое сказал и мистер Гастингс. А вдруг они заявят, что пять, еще до того, как узнают, насколько важен этот лишний день? Понимаете, почему я хочу, чтобы вы занялись этим делом? А с матерью и Джеральдом говорить об этом бесполезно, — презрительно продолжала она. — Они ничего не понимают в таких делах. У них, видите ли, мораль и прочая чушь. — Слово «мораль» она практически выплюнула. — Но вы совсем другой. — Она бочком подошла к нему, прижалась бедром к его плечу и замерла, глядя на него сверху вниз с полуоткрытым ртом.

— Мы могли бы заключить соглашение, — предложил Шейн.

— Какое соглашение?

— Я мог бы выручить вас, если бы вы в свою очередь сделали кое-что для меня.

Она хихикнула и потерлась бедром о его плечо.

— Вы же знаете, Майкл Шейн, я все для вас сделаю.

— Тогда расскажите мне о Леоне Уоллесе.

Она прекратила свои телодвижения и медленно закрыла рот.

— Леон Уоллес? — непонимающе повторила она. — Садовник?

— Он ухаживал за вашим парком около года назад, — уточнил Шейн. — Что с ним стало?

Выражение лукавства на ее лице сменилось тупым оцепенением.

— Я не знаю, правда не знаю. Действительно, в этом есть что-то забавное. В одно прекрасное утро он просто не явился на работу. Именно из-за этого я и хотела поговорить вчера с мистером Гротом.

— Зачем?

— Потому что он сказал, что ему известно о Леоне Уоллесе все. Меня это всегда занимало, и я пригласила его сюда. Но он не пришел.

Шейн задумался на мгновение, не зная, верить ей или нет.

— Значит, вы не собирались спросить у Грота, когда умер Альберт?

— Я тогда не представляла, что это имеет такое значение, — нетерпеливо объяснила она. — До сегодняшнего утра не представляла…

— А что за человек был Леон Уоллес?

Беатрис задумалась и сунула в рот кончик пальца. Ее бедро опять тесно прижалось к плечу Шейна.

— Он был душка, — сказала она с неожиданным воодушевлением, как будто только что что-то вспомнила.

— Он тебе нравился?

— Конечно. А кому бы он не понравился? Но он на меня ни разу даже не взглянул. И на Мэти тоже, хотя она и бегала за ним в своей обычной манере.

— Жена Альберта?

— Угу. Это было уже после того, как он уехал, а она собиралась в Рино, чтобы получить развод.

Шейн подумал и спросил:

— А Альберт ревновал?

— Он? — ядовито усмехнулась Беатрис. — Даже если и ревновал, то не осмелился бы показать это Мэти. Он был у нее под каблуком, это уж точно. А теперь, может быть, отправимся в постель? — жалобно закончила она.

Шейн вздохнул и поднялся. Он положил руки ей на плечи и мягко сжал их.

— Ты гадкий! — Она надула губы, когда он опустил руки и повернулся к балкону.

— Я никогда не унижался до того, чтобы лечь в постель другого мужчины! — жестко бросил он через плечо.

Выйдя на яркий солнечный свет, Шейн быстро спустился по чугунной лестнице, вскочил в машину и уехал, даже не обернувшись на старый разрушающийся особняк.

Глава 6

Адвокатская контора «Гастингс и Брандт» размещалась на четвертом этаже обветшалого старинного здания на Флеглер-стрит. В тусклой приемной за письменным столом восседал похожий на гномика маленький человечек в лоснящемся шерстяном пиджаке. Он сидел, сгорбившись над увесистым томом по юриспруденции, а заметив вошедшего Шейна, раздраженно вскинул голову и, близоруко щурясь, уставился на него.

— Да-да? В чем дело?

— Я Шейн. Мистер Гастингс просил меня зайти.

— Шейн? — Клерк неодобрительно поджал губы, заглянул в блокнот, с неохотой сказал: — Кажется, все правильно, — и указал на дверь с табличкой «Личный кабинет». Шейн без стука распахнул дверь. Гастингс сидел за старинным бюро с откидной крышкой, разложив на ней ворох бумаг. На нем все еще был тот же черный, застегнутый на все пуговицы костюм, хотя жара в кабинете стояла просто удушающая. Сняв со своего костлявого носа пенсне, он сухо заметил:

— Вы очень точны, мистер Шейн.

Шейн сел на жесткий деревянный стул с прямой спинкой, заскрипевший под его тяжестью.

— Насколько я понимаю, — сказал он, — дело не терпит отлагательств.

— На какое дело вы ссылаетесь, мистер Шейн?

— Наследство Хоули.

— Понятно. Так… А в чем, собственно, мистер Шейн, ваш интерес в данном вопросе?

Шейн откинулся на спинку стула, положил ногу на ногу и достал сигарету.

— Это вы просили меня зайти.

— Да, это так. — Гастингс решительным жестом водрузил на нос пенсне и окинул взглядом разложенные перед ним бумаги. — Ваши расспросы о Джаспере Гроте навели меня на мысль, что вы с ним знакомы.

— Точнее сказать — я его разыскиваю.

— Не хотите ли вы сказать, что его нужно еще и искать?

— Я занимаюсь этим со вчерашнего вечера. Когда он вышел из дома на встречу с Беатрис Мини.

— Встречу, на которую он не пришел, — натянуто подчеркнул Гастингс.

— Так утверждает Беатрис. Это правда, что до сегодняшнего утра ни она, ни остальные члены семьи не знали, что точная дата смерти Альберта имеет для них огромное значение?

— В каком смысле имеет значение?

Шейн наклонился вперед и устало произнес:

— Давайте не будем терять время. До того как вы зачитали завещание Эзры, кто-нибудь из Хоули осознавал, что точная дата смерти Альберта может означать для них плюс-минус два миллиона долларов?

— Не представляю, где вы раздобыли эту информацию, мистер Шейн. Я определенно не сказал ничего…

— Беатрис рассказала, — холодно ответил ему Шейн. — И это, и многое другое, пока мы с ней прикончили бутылку виски в ее спальне после вашего отъезда.

Гастингс вздохнул и снял пенсне.

— Беатрис нельзя полностью доверять.

— Особенно если рядом выпивка или нечто, носящее брюки, — весело согласился Шейн. — Но она совершенно откровенно рассказала, что Эзра оставил все свое состояние Альберту… но не наследникам и правопреемникам Альберта, если тот умрет раньше. То есть если опустить юридическую терминологию, Хоули получат деньги, если Альберт умер раньше Эзры. Но, если он был жив в момент смерти своего дяди, он является законным наследником и все деньги достаются его бывшей жене.

— Ну… по существу это верно. — Казалось, что сорвавшееся с тонких губ Гастингса признание причиняет ему физическую боль.

— Я повторяю свой вопрос: кто-нибудь из них понимал эту ситуацию до того, как вы зачитали им завещание?

— Думаю, они были в курсе, что Эзра собирается оставить Альберту по крайней мере большую часть своего состояния, — осторожно ответил Гастингс.

— И им также было известно, что Альберт все завещал своей бывшей жене?

— Я допускаю, что они действительно об этом знали.

— Ну, тогда не надо быть гением, чтобы догадаться, что деньги они получат лишь в том случае, если Альберт умрет первым, и что им не достанется ни цента, если он прожил на плоту пять дней.

— Это может быть очевидным для вас или для меня, мистер Шейн, поскольку мы хорошо разбираемся в юриспруденции. Но я совсем не уверен, что они смогли бы сами рассуждать так логично в создавшейся ситуации. На самом деле сегодня утром у меня сложилось четкое впечатление, что никто из них не осознавал значения даты смерти Альберта, пока я им этого не объяснил.

— Беатрис говорила, что вы мастер на всякие объяснения, — как бы невзначай бросил Шейн.

— Что вы имеете в виду?

— Ну, например, что Эзра присвоил все деньги своего брата, с которым у него было общее дело.

Гастингс брезгливо поджал губы.

— Тут не было ничего противозаконного. Абель Хоули был непрактичным человеком и никудышным бизнесменом. Он неудачно вложил деньги и потерял свою долю семейного состояния, в то время как Эзра постепенно и с умом приумножил свою.

— И с момента смерти своего мужа Сара Хоули целиком зависела от Эзры?

— Он был с ней более чем щедр, несмотря на то что по закону у него не было вообще никаких обязательств содержать семью брата.

— Этот запущенный старый дом вряд ли свидетельствует о большой щедрости миллионера.

— Не представляю, какое это может иметь отношение к обсуждаемому вопросу.

— А вот какое — действительно ли миссис Хоули и Беатрис останутся без средств к существованию, если деньги Эзры получит вдова Альберта?

— Практически… боюсь, что да.

— Есть ли вероятность того, что вдова благородно поделится с ними?

— Боюсь, что у меня нет возможности ответить на этот вопрос, мистер Шейн. Кстати, до сих пор еще нет твердых доказательств, что миссис Мередит унаследует эти деньги.

— Мередит? — нахмурился Шейн.

— После развода жена Альберта вышла замуж за некоего Мередита.

— Вы хотите сказать, что еще точно не установлено, сколько дней Альберт прожил после аварии самолета?

— Совершенно верно, мистер Шейн. Именно это я и хотел сказать.

— Есть двое оставшихся в живых после аварии. Они могли бы назвать точную дату, — размышлял вслух Шейн, наклонившись вперед, чтобы погасить сигарету в идеально чистой пепельнице на столе Гастингса.

— Совершенно верно. И если вам известно что-либо об их местонахождении, мне бы очень хотелось встретиться с ними.

— Плюс еще и дневник, который Грот вел на плоту, может точно указать день и час смерти Альберта, — продолжал Шейн, не обращая внимания на слова Гастингса.

— Какой дневник?

Шейн удивленно взглянул на него.

— Я думал, вы знаете, что Джаспер Грот вел дневник.

— Откуда?

— Разве о нем не писали в газетах?

— Мне не встретилось ни одного упоминания о подобном дневнике.

— Насколько я понимаю, «Дейли ньюс» купила права на его публикацию, — пожал плечами Шейн. — Они собираются напечатать отрывки из него.

Гастингс молчал, нервно крутя в руках пенсне, как будто переваривал эту новость.

— Если бы этого дневника не существовало, — рассудительно сказал Шейн, — предложение Беатрис разыскать двух очевидцев и подкупить их, чтобы они показали под присягой, что Альберт умер раньше своего дяди, было бы вполне обоснованным. Надо полагать, у вас аналогичное предложение, — небрежно закончил он.

— Что? Взятка?! Ничего подобного мне и в голову не приходило.

— Когда на кону пара миллионов, это имеет смысл, — возразил Шейн.

— Абсурд! Я бы и обсуждать это не стал.

— Так или иначе, но дневник — это камень преткновения, — признал Шейн. — Сам по себе он гораздо более весом, чем любые свидетельские показания. И пока он существует, говорить с Гротом или Каннингемом просто не имеет смысла.

— И где же находится означенный дневник? — требовательно спросил Гастингс.

— Кажется, этого никто не знает… наверняка. — Шейн задумался. — Если вчера вечером он взял его, когда отправился к Хоули…

— Нет никаких доказательств того, что он там был, — поспешно возразил Гастингс.

— Беатрис сказала, что она сама его пригласила.

— Но он не пришел в назначенное время.

— Это она так говорит, — спокойно согласился Шейн. — Вот почему так важно знать, представлял ли кто-нибудь из них вчера вечером, что точное время смерти Альберта может значить для них два миллиона долларов. И если да, то это могло бы объяснить, почему Грот так и не вернулся домой.

— Вы что, намекаете, что он был у Хоули и что он не вернулся домой? — возмутился Гастингс.

— Должен заметить, что за два миллиона долларов Беатрис вполне способна стукнуть по башке любого. Да и старая леди тоже, если судить по тому, как она себя ведет. Джеральд… не знаю. — Шейн медленно покачал головой, вспоминая появление мужа Беатрис в ее спальне.

— Уверяю вас, что все Хоули — люди в высшей степени порядочные.

Шейн усмехнулся.

— Мы оба знаем, — весело сказал он, — что Беатрис — пьяница и нимфоманка в придачу. И мне не надо напрягать свое воображение, чтобы представить себе, как старая леди размахивает своей тростью у кого-то над головой. Черт, само собой разумеется, — убедительно продолжал он, — что они должны до смерти ненавидеть бывшую жену Альберта. Как хладнокровно она развелась с ним, когда его забрали в армию. А сам он расстроился из-за этого?

— Альберт не делился со мной своими чувствами по поводу развода.

— Вы помогали ему составлять завещание в пользу его жены, если она даже разведется с ним и выйдет замуж повторно?

— Да, я.

— И вы не задали ему вопрос по поводу этого условия? — недоверчиво спросил Шейн.

— Как его поверенный, я точно следовал инструкциям. Итак, мистер Шейн, по-моему, мы уже обсудили все, что только можно. — Адвокат отодвинул свой стул и поднялся.

Шейн продолжал сидеть, положив ногу на ногу.

— Мы еще не говорили о Леоне Уоллесе, — сказал он.

— О ком?

— Вы слышали, как я спрашивал о нем миссис Хоули?

— Я смутно припоминаю, что вы называли это имя, — неохотно кивнул Гастингс. — Но я понятия не имею, кто он такой.

— Я уже говорил сегодня утром. Это садовник, которого они наняли год назад.

— У них нет садовника как минимум год, — возразил Гастингс.

— Это очевидно, если обратить внимание на состояние парка. Именно это меня и удивляет.

Гастингс решительно направился к двери.

— Вряд ли это может быть предметом обсуждения, — холодно произнес он.

Шейн не шелохнулся.

— Предметом обсуждения является необъяснимое исчезновение Леона Уоллеса около года назад.

Гастингс замер, уже положив руку на дверную ручку. Он стоял спиной к Шейну, но детектив видел, как все тело его одеревенело от напряжения.

— Не понимаю, какое отношение это имеет к моим клиентам. По-моему, он просто был уволен из соображений экономии.

— Возможно, — кивнул Шейн и медленно поднялся. — Кто подал на развод — Альберт или его жена?

— Миссис Хоули начала бракоразводный процесс в Неваде.

— На каком основании?

— Видимо, психологическая несовместимость. — Гастингс толкнул дверь и повернулся, встревоженно глядя на Шейна. — Что ж, все точки над «и» расставлены. Не думаю, что можно получить что-либо полезное, если бередить старые раны.

— Возможно, вы правы, — согласился Шейн и вышел в приемную. Дверь за ним тут же громко захлопнулась.

Он уже подходил к выходу, когда в приемную вошли двое. Мужчина был высоким и бледным, с длинными, как у обезьяны, руками. Женщина — молодая и ухоженная — показалась Шейну еще более сексуальной во плоти, чем на свадебной фотографии мистера и миссис Хоули, которую Шейн видел этим утром в архиве «Ньюс».

— Привет, Джейк! — сказал Шейн. — Какие темные делишки могут быть у такого стряпчего, как ты, в приличной адвокатской конторе?

Джейк Симс невесело усмехнулся:

— Это я тебе могу задать такой вопрос, ищейка. Не хочешь ли ты сказать, что уважаемый адвокат Гастингс опустился до такой степени, что нанял тебя?

Шейн радостно улыбнулся ему в ответ.

— Может, представишь меня Мэти?

Она оценивающе изучала его, чуть склонив голову набок, и ее глаза без тени смущения говорили, что ей нравится то, что она видит.

— Кто это, Джейк?

— Это именно тот парень, от которого надо держаться подальше, — проворчал Джейк Симс. Он крепко схватил ее за руку и подтолкнул мимо Шейна к столу, за которым сидел маленький человечек. Она повернула голову к Шейну, не отводя от него глаз, и ее полные яркие губы сложились в маленький кружок — то ли в разочаровании, то ли в обещании.

— О’кей, миссис Мередит, — сказал Шейн. — Мы еще увидимся. — И вышел прежде, чем она успела ответить.

Глава 7

Спустившись вниз, Шейн купил утренний выпуск «Дейли ньюс» и развернул газету. На первой странице был помещен материал на две колонки за подписью Джоэла Кросса под невероятно патетическим заголовком: «Отважные люди среди бушующих волн».

Статья, написанная в неумеренно эмоциональной манере, извещала, что известный журналист Джоэл Кросс договорился с мистером Джаспером Гротом об эксклюзивной публикации личного дневника Грота, который тот вел в те горестные дни, когда он и два его товарища по несчастью беспомощно дрейфовали на спасательном плоту в открытом море после аварии самолета.

В статье попадались и такие замечательные фразы, как: «подлинный отчет о мужестве, проявленном в открытом море», «живая повесть из первых рук о страданиях на грани отчаяния», «о чем думает простой человек перед лицом почти неминуемой смерти», «последние слова того, кто уже никогда не вернется», «безыскусный рассказ о похоронах среди океана — рассказ, который заденет душевные струны каждого читателя»…

Шейн, нахмурившись, сложил газету и сел в машину. Дело приобретало новый оборот. Каждый, кому известно, какое значение имеет точная дата смерти Альберта Хоули, прочитав «Дейли ньюс», поймет, что в дневнике Грота — ключ к целому состоянию. Направляясь по Флеглер-стрит к своей конторе, он размышлял, известно ли самому Джоэлу Кроссу, какая бомба заложена в этом дневнике.

Когда он вошел в контору, Люси Гамильтон взглянула на него, озабоченно наморщив лоб.

— Майкл, только что звонил шеф Джентри. Ты должен позвонить ему. И еще раньше звонила миссис Грот. Она в истерике и хочет знать, что тебе удалось сделать, чтобы найти ее мужа.

Шейн медленно покачал головой.

— Не очень много. Боюсь, что этим придется заняться полиции.

— Майкл, как по-твоему, что с ним могло случиться?

— Я думаю, он мертв, — жестко бросил Шейн.

Войдя в свой кабинет, он обошел стол, выдвинул второй ящик картотечного шкафчика и достал оттуда бутылку коньяка. Это был «Джон Эксшо» с тремя звездочками, привезенный частным образом из Франции местным торговым агентом, с которым его недавно познакомил Тим Рурк, и Шейн в который раз одобрительно посмотрел на этикетку. Поставив рядом два бумажных стаканчика, он почти до краев наполнил один коньяком, другой — ледяной водой из холодильника.

Он сел за стол, неторопливо сделал маленький глоток коньяка, с наслаждением смакуя его вкус, и запил глотком воды. Затем снял телефонную трубку и набрал номер Уилла Джентри в полицейском управлении.

— Уилл, это Майк Шейн, — произнес он, когда в трубке послышался хриплый голос Джентри.

— Майк! Какое ты имеешь отношение к некоему Джасперу Гроту?

— Занимаюсь его розыском, — после небольшой паузы ответил Шейн.

— Зачем?

— Вчера вечером меня об этом попросила миссис Грот. Он не вернулся домой, и она была обеспокоена.

— Не вернулся откуда?

— Миссис Грот не знает, куда он направился, когда около восьми вечера вышел из дома, — честно ответил Шейн. — Но я кое-что раскопал, и у меня есть своя версия.

— Выкладывай, — потребовал Джентри.

— Не знаю, Уилл, что именно я должен тебе выложить. Почему ты спрашиваешь?

— Мы нашли его труп, — ответил Джентри. — По крайней мере… по некоторым признакам это Джаспер Грот. Его жена вот-вот приедет в морг для опознания.

У Шейна пересохло во рту, и он судорожно сделал два больших глотка коньяка, чтобы избавиться от этого неприятного ощущения.

— Уилл, где и когда его нашли?

— В воде… совсем недавно. Неподалеку от берега в районе Корал-Гейблс. Его ударили по голове, и к тому моменту, когда его нашли, он был мертв как минимум двенадцать часов. Теперь твоя очередь.

— Еще один вопрос, Уилл. Это место далеко от Бэйсайд-Драйв?

— Подожди, не клади трубку.

Шейн еще глотнул коньяка, прислушиваясь к бормотанию голосов на другом конце провода. Наконец Джентри ответил:

— Менее чем в четверти мили. Это о чем-нибудь тебе говорит?

— Возможно, — сказал Шейн. — Поместье Хоули расположено на Бэйсайд-Драйв неподалеку от берега. Насколько мне известно, Грот должен был навестить одного из членов семьи Хоули вчера в восемь вечера… но так и не появился. Ты можешь попробовать найти такси, если он действительно туда поехал. Собственной машины у него не было.

— Хоули? — задумчиво переспросил Джентри. — Это богатеи? Кажется, их сын был вместе с Гротом на спасательном плоту?

— Ты схватываешь на лету, — одобрительно сказал Шейн. — Они дружно отрицают, что Грот был у них вчера вечером. Слушай, Уилл, — голос Шейна стал настойчивым, — при нем были какие-нибудь записи? Например, что-нибудь вроде дневника?

— Ничего похожего. Только бумажник с документами. И с достаточно крупной суммой, чтобы исключить ограбление. Майкл, у тебя есть что-нибудь еще?

— Пока ничего. Правда, Уилл, — торопливо добавил Шейн, услышав в трубке сердитое сопение. — То, что ты мне сообщил, меняет дело, и мне надо поторапливаться. Попробуй заняться этими Хоули, а я свяжусь с тобой попозже. — Он положил трубку прежде, чем Джентри успел возразить, и минуту-другую сидел неподвижно, хмуро уставившись в пространство.

Итак, одного уже нет. После гибели Грота Каннингем оставался единственным живым свидетелем, точно знавшим дату смерти Альберта Хоули. Каннингем и дневник Грота. Шейн взял бумажный стаканчик, допил остатки великолепного «Джона Эксшо» и медленно повернул голову к двери, в которой появилась Люси Гамильтон.

— Я слушала ваш разговор, — задыхаясь, сказала она. — То, что случилось с Джаспером, — просто ужасно. Бедная миссис Грот! — Люси замолчала и всхлипнула. — Как бы долго я с тобой ни работала, — сердито продолжала она, — я никак не могу привыкнуть к смерти. У меня не выходит из головы миссис Грот — как она перенесла известие об аварии самолета и уже не надеялась когда-нибудь увидеть мужа. А потом он все-таки вернулся живым и невредимым… чтобы быть убитым спустя несколько часов. Майкл, это несправедливо. — По ее щекам катились слезы.

— Ангел мой, в этом мире многое несправедливо, — мягко сказал Шейн.

— Ты думаешь, это имеет какое-то отношение к миссис Уоллес? Ну… то, что мистер Грот звонил ей и договорился встретиться сегодня утром, чтобы сообщить ей нечто важное. Из-за этого его и убили?

Шейн пожал плечами.

— Мы можем только гадать об этом, — задумчиво сказал он. — Само собой разумеется, что Альберту Хоули было известно о каком-то преступлении, связанном с исчезновением садовника в прошлом году… он мог перед смертью доверить эту тайну Гроту. Со слов Каннингема и жены Грота я понял, что Грот был кем-то вроде религиозного фанатика, который мог счесть своим долгом раскрыть любые предсмертные признания, свидетелем которых он стал. Но кто еще знал, что он звонил миссис Уоллес и должен был встретиться с ней сегодня? — Он резко поднялся, его вытянутое лицо напряглось. — Это еще один вопрос, на который нам придется ответить.

Люси собралась было что-то сказать, но в этот момент открылась входная дверь, и она выглянула из кабинета. Прежде чем она закрыла за собой дверь, Шейн услышал ее голос:

— Чем могу быть полезна?

Некоторое время Шейн в нерешительности стоял у стола, сердито разглядывая пустые бумажные стаканчики. Затем вздохнул, подцепил их и направился к мусорной корзине. Обернувшись к двери, он увидел, что Люси вернулась.

— Майкл, к тебе двое посетителей. Джейк Симс с какой-то женщиной, которую он представил как миссис Мередит. Мне их отослать?

— Напротив! — радостно откликнулся Шейн. — Вряд ли я был бы рад кому-нибудь еще так, как этим двоим.

— Но ведь Джейка ты всегда терпеть не мог, — напомнила она. — Помнишь, пару лет назад…

— Чтобы хотеть видеть Джейка, мне совсем необязательно его любить, — не дал договорить ей Шейн, вернувшись к своему столу и плюхнувшись во вращающееся кресло. — До сего момента я все прикидывал, как извлечь из этого дела хоть какую-нибудь пользу… Производит ли миссис Мередит впечатление человека, способного потратить доллар-другой? — Он с надеждой взглянул на Люси.

— Миссис Мередит, — поджав губы, процедила она, — производит впечатление человека, который платит по счетам монетой, не имеющей хождения на территории Соединенных Штатов. Ты все еще хочешь ее видеть?

— Более чем когда-либо, — искренне ответил Шейн. — В конце концов, мы еще не на грани разорения. Позови ее, Люси.

Глава 8

Майкл Шейн остался сидеть за столом, когда в кабинет вошли Симс и миссис Мередит. В руках у стряпчего был номер «Дейли ньюс», которым он похлопывал себе по бедру. Он подошел к Шейну и воинственно потребовал:

— Что тебе обо всем этом известно, Шейн?

— О чем? — спросил Шейн. Его взгляд скользнул мимо Симса и остановился на бывшей жене Альберта Хоули.

Она спокойно и откровенно оценивающе встретила его взгляд, сложив руки на груди и скромно держась позади своего компаньона, который, перегнувшись через стол Шейна, взревел:

— Сам знаешь о чем! Ты еще в конторе Гастингса знал, кто такая миссис Мередит… еще до того, как вас друг другу представили. Гастингс отрицает, что нанял тебя, чтобы сфабриковать улики, которые могут лишить моего клиента законного наследства, но я представить себе не мог, зачем еще он может встречаться с таким типом, как ты.

Шейн по-прежнему смотрел на миссис Мередит, не обращая внимания на его разъяренную физиономию.

— Миссис Мередит, можете ли вы представить себе какие-нибудь разумные причины, по которым я хотел бы лишить вас наследства?

Ее губы изогнулись в легкой усмешке. Казалось, что ее гибкое тело слегка покачивается, даже когда она стоит неподвижно.

— Я не очень хорошо вас знаю, мистер Шейн. Только со слов мистера Симса.

Шейн откинулся назад и кивком указал ей на стул около стола.

— Почему бы вам не присесть и не познакомиться со мной поближе?

— С удовольствием. — Она опустилась на стул, слегка придвинув его к столу, и облокотилась на столешницу, подперев ладонями подбородок — так, что ее лицо оказалось не более чем в двух футах от лица Шейна.

— Ты мне не ответил, Шейн. — Симс тяжело дышал, и его голос звучал все более враждебно.

— Я не имею привычки отвечать тем, кто врывается ко мне в контору, чтобы предъявлять мне обвинения. — Шейн вновь переключился на миссис Мередит. — Может, мы обойдемся без Джейка?

— Боюсь, что это невозможно, — с сожалением сказала она. — Он мой адвокат, и я нуждаюсь в его советах.

— Тогда садись, Симс, — проворчал он, — и следи за своими манерами. Еще один грязный намек, и я вышвырну отсюда вас обоих… Я не знал, что вы в Майами, миссис Мередит.

— Я прилетела сегодня утром.

— Вам известны условия завещания Эзры Хоули?

Она кивнула, продолжая смотреть ему прямо в глаза.

— Мистер Гастингс проинформировал Джейка еще вчера… поскольку знал, что он представляет мои интересы.

— И, как я вижу, вам все известно о дневнике Джаспера Грота. — Шейн многозначительно перевел глаза на сложенную газету в руках Симса.

— Мы читали о нем, — сказал стряпчий. — Прежде всего я хочу прояснить одну вещь. Шейн, как ты оказался в этом деле? Какие у тебя в нем интересы? — Симс нехотя уселся напротив своей клиентки, вынул из нагрудного кармана тонкую пятнистую сигару и откусил ее кончик желтоватыми зубами.

— Мой интерес возник вчера вечером, — ответил Шейн. — После встречи с Каннингемом и миссис Грот. А разговор с Хоули сегодня утром заинтересовал меня еще больше.

— Это правда, что мистер Грот пропал? — спросила миссис Мередит.

— Кто вам об этом сказал?

— Питер Каннингем.

— Я смотрю, вы не теряли времени, — усмехнулся Шейн.

— Я запланировал встречу с ним еще вчера вечером, — торопливо вмешался Симс. — Нам хотелось бы знать, не нашелся ли Грот?

Шейн понимал, что об этом скоро станет известно всем, и после минутного колебания сказал:

— Да, уже нашелся. Мертвым.

Миссис Мередит медленно закрыла глаза и сжала губы.

— Мертвым? — воскликнул Симс. — Как так? Что с ним случилось?

— Его убили вчера ночью. У меня есть основания считать, что он относится к числу людей, имеющих нравственные принципы. С другой стороны, у меня есть все основания считать, что Каннингем таковых не имеет. Итак… Грот мертв, а Каннингем живехонек… А что он говорит по поводу времени смерти Альберта Хоули? — неожиданно спросил он миссис Мередит.

— Он ничего не говорит. — Округлив глаза, она порывисто положила руку ему на запястье. — Как вы думаете, вам удастся убедить его сказать, что это произошло на пятый день?

Глаза Шейна вспыхнули.

— Я думаю, что в должной форме сделанное предложение убедит Каннингема дать любые показания… если он будет уверен, что дневник Грота не представит его лжецом.

— В том-то и загвоздка, — с горечью произнес Симс. — Этот дневник! А тебе известно, какая дата смерти Альберта Хоули там стоит?

— Я не видел этого дневника, — покачал головой Шейн.

— А ты можешь выяснить? — Симс нетерпеливо наклонился вперед. — Ведь у тебя близкие отношения с Тимоти Рурком из «Ньюс». Он должен знать… или хотя бы ему не так уж трудно выяснить это у того репортера.

— Возможно, — кивнул Шейн.

— Ты знаешь, как для миссис Мередит важно доказать, что Эзра умер раньше своего племянника. Ты мог бы отхватить неплохой кусок, разузнав содержание дневника до его публикации.

— Но и для Хоули не менее важно доказать, что Альберт умер раньше своего дяди, — подчеркнул Шейн.

— Они твои клиенты? — быстро спросил Симс.

— Нет. В настоящее время я открыт для любых разумных предложений.

— Сколько?

— Сколько за что? — весело переспросил Шейн.

Симс нерешительно замолчал, покусывая свою сигару и исподтишка бросая взгляды то на свою клиентку, то на Шейна.

— Ты понимаешь сложившуюся ситуацию не хуже меня. Если в дневнике сказано, что Альберт умер на пятый день, все прекрасно. Даже если Хоули предложат Каннингему миллионы, чтобы он сказал, что это было на четвертый день, он не осмелится взять деньги, потому что дневник докажет, что он лжет.

— Но он молчит, — с иронией заметил Шейн, — пока дневник в любую минуту может выставить его лжецом.

— В том-то все и дело! Но можно поставить и другой вопрос, Шейн. Ты говоришь, что Грот мертв. Имеет ли «Ньюс» по-прежнему право опубликовать его дневник?

— Этот вопрос тебе лучше задать их юристам, — пожал плечами Шейн и снова переключился на миссис Мередит, чьи пальцы все еще покоились на его запястье. — Я думаю, вы вполне способны заключить частную сделку с таким типом, как Каннингем.

Ее губы медленно расплылись в улыбке, а пальцы, лежавшие на его руке, сжались еще крепче.

— Думаю, смогла бы. Фактически сегодня утром он сам предложил мне что-то в этом роде. Но я бы предпочла заключить частную сделку с таким человеком, как вы, Майкл Шейн.

— Как ты только что сказал, — продолжал Симс, — показания Каннингема ничего не стоят, если они будут противоречить дневнику. С другой стороны, они также ничего не стоят, если дневник их подтвердит. Так или иначе, ему нечего продать ни той, ни другой стороне, поскольку выдержки из дневника вот-вот будут напечатаны. Именно это я и объяснил сегодня утром миссис Мередит.

— Но если дневник исчезнет до публикации… или если из него будут изъяты соответствующие страницы… тогда показания Каннингема принесут пару миллионов… кому-нибудь, — заключил Шейн.

— Ты абсолютно прав. — Симс откинулся на спинку стула и выпустил облако дыма. — Вот почему нам так важно знать содержание этого дневника.

— Насколько важно? — живо поинтересовался Шейн. — В денежном выражении?

— В значительной степени это зависит от того, что в нем написано, — уклонился от прямого ответа Симс. — Если это благоприятная для нас информация, она не будет стоить слишком много. Но если нет…

Он замолчал, и Шейн грубовато подхватил:

— И если вы найдете способ изъять эту информацию из дневника, это будет стоить целое состояние. Осмелюсь предположить, что в подобных обстоятельствах Каннингем готов поклясться, что Альберт Хоули прожил пять дней.

— Думаю, мы можем это предположить, — спокойно сказала миссис Мередит. — Вряд ли нам стоит проявлять бестактность и предлагать вам взятку, мистер Шейн, но…

— Не стесняйтесь, — резко перебил ее Шейн. — Чувствуйте себя как дома.

— Давайте не будем торопиться, — вмешался Симс. — Пока мы не прочтем нужное место в дневнике, мы не можем быть уверены, нужно ли его вообще изымать. Договариваться о чем-либо в такой ситуации — значит покупать кота в мешке.

— Но как мы это узнаем, пока мистеру Шейну не удастся достать нам этот дневник? Я настаиваю, мистер Симс, чтобы мы его наняли. Сколько стоит? — Она с надеждой улыбнулась Шейну.

— В долларах и центах?

— А какие еще средства платежа вы принимаете? — Она вызывающе улыбнулась и посмотрела ему прямо в глаза.

Некоторое время Шейн изучал ее с серьезным видом.

— Миссис Мередит, возможно, мы сумеем обсудить этот вопрос в частном порядке как-нибудь в другой раз. А сейчас… чтобы у меня были законные полномочия… давайте договоримся, что я представляю ваши интересы, когда буду пытаться узнать содержимое дневника… и, если мне это удастся, вы заплатите за мои услуги тысячу долларов.

— Я согласна, — быстро сказала она, по-прежнему не сводя с него глаз. — А если из дневника будет следовать, что Альберт умер раньше своего дяди, что тогда, мистер Шейн?

— Давайте не будем делить шкуру неубитого медведя. — Шейн поднялся и подошел к двери. — Я попрошу моего секретаря напечатать небольшой договор, и вы его подпишете.

Как только он появился в приемной, Люси Гамильтон щелчком выключила селектор и с горящими щеками сердито посмотрела на него.

— О каких это средствах платежа вы говорили с миссис Мередит, мистер Шейн?

Он ухмыльнулся.

— Такие хорошие девочки, как ты, Люси, даже и догадываться не должны, о чем мы говорили с миссис Мередит. Напечатай договор, по которому я должен достать дневник на предмет предварительного ознакомления, и дай ей на подпись. — Он снял с вешалки легкую шляпу и шагнул за порог.

Люси оставалось только сверлить возмущенным взглядом его удаляющуюся спину.

Глава 9

Тимоти Рурка Шейн отыскал в небольшом битком набитом ресторанчике на Третьей Северо-восточной авеню: сидя у стойки бара, он неторопливо потягивал виски с содовой и со льдом. Когда Шейну наконец удалось протиснуться к стойке, Рурк покосился на него и слегка подвинулся, чтобы освободить хоть несколько дюймов.

— Ну и как поживает замечательное семейство Хоули? — с любопытством спросил он.

— Я виделся с ними… в том числе и с Беатрис. — Шейн поймал взгляд бармена и выразительно поднял левую бровь.

— Мда-а, — протянул Рурк. — До меня доходили кое-какие сплетни.

— Они полностью соответствуют действительности, — спокойно ответил Шейн.

Бармен поставил перед ним рюмку и откупоренную бутылку коньяка и повернулся за бокалом воды со льдом. Шейн плеснул себе коньяка и спросил:

— Джоэл Кросс здесь?

— Я видел, как он вошел несколько минут назад. — Рурк повернулся, чтобы оглядеть переполненный зал, и кивнул плотному молодому человеку в очках с толстыми линзами в черепаховой оправе. Стрижка под ежик придавала ему несколько воинственный вид. Он стоял, прислонившись к перегородке одной из кабинок, и о чем-то беседовал с четырьмя сидевшими за столом мужчинами. — Вот он, светлая надежда нашей журналистики, прости Господи. Если окажется, что дневник пилота — это и в самом деле такая бомба, как он надеется, то он станет просто невыносимым.

— Ты его не любишь?

Рурк пожал тощими плечами и потянулся к своей рюмке.

— Слишком молод, — равнодушно ответил он. — Он еще набьет себе шишек, прежде чем научится.

— Как я понимаю, ты не читал дневника Грота?

— И никто не читал. Это эксклюзивная сенсация, принадлежит лично Джоэлу. Он бережет ее, словно это алмаз величиной с дом, боится, как бы кто-нибудь раньше него не опубликовал хотя бы отрывок.

— Однако мне в этом деле непонятно, Тим, — медленно произнес Шейн, потихоньку смакуя коньяк и стараясь, чтобы его голос звучал небрежно. — Что за соглашение он заключил с Гротом? В частности, — быстро добавил он, — был ли договор на публикацию подписан, скреплен печатью, а права переданы… официально и окончательно.

Глаза Рурка заблестели. Он узнал нарочито небрежный тон Шейна, и в нем тут же пробудился интерес.

— Должно быть, он заключил с Гротом что-то вроде договора, иначе он не стал бы трубить об этом на весь мир.

Шейн глотнул ледяной воды.

— Но мне интересно, был ли он оформлен у нотариуса. Давай сведем вопрос к этому, Тим. Грота никто не видел в живых после половины восьмого вечера вчерашнего дня. Есть ли у вашей газеты недвусмысленное согласие Грота, дающее вам законное право на публикацию дневника?

Блеск в глазах Рурка стал еще более заметным.

— Думаешь, с Гротом что-то случилось?

— Только держи язык за зубами, — тихо предупредил Шейн. — Грот мертв. Примерно с восьми часов вчерашнего вечера. Предполагается, что как раз в это время он должен был встретиться с Беатрис в доме Хоули. Так что теперь вопрос достаточно прост: обладает ли «Ньюс» полномочиями на публикацию, как говорится, без дальнейших церемоний?

— А Джоэл знает, что он мертв?

— Официального сообщения еще не было. Но тот, кто его пристукнул и бросил в залив, знает наверняка.

— Джоэл?! — Блеск в глазах Рурка превратился в настоящий огонь.

— Ты знаешь его лучше, чем я, — пожал плечами Шейн. — Может ли он убить человека ради сенсационного репортажа? Вот это я и имею в виду, — быстро продолжал он, прежде чем Рурк успел ответить. — Предположим, Грот раздумал отдавать свой дневник для публикации… и сказал об этом Кроссу. Как бы тот на это отреагировал?

— Да Джоэл родную бабку может задушить, если она встанет у него поперек дороги, — съязвил Рурк.

— Но настолько ли важен для него дневник?

— Понятия не имею. Я ведь его не читал. Почему бы тебе не расспросить самого Джоэла?

— Непременно, — ответил Шейн. — И прямо сейчас. — Он поднял свою рюмку и с минуту изучал ее. — Но прежде я хотел бы узнать о Кроссе еще кое-что. — Он замолчал, хмуро разглядывая коньяк и пытаясь сосредоточиться. — Что значат деньги для Джоэла Кросса? Сами по себе? То есть если он встанет перед выбором: или взять хороший куш наличными, или иметь возможность произвести фурор… что он предпочтет?

Рурк пожал плечами.

— По-моему, это зависело бы от размера куша и от размера возможного фурора. Майкл, почему бы не поставить вопрос прямо? Я так понимаю, что ты гадаешь, какая конкретно сумма убедит Джоэла отказаться от намерения напечатать дневник?

— Что-то в этом роде.

— Но почему, Майкл? — Рурк схватил его за плечо с такой силой, что Шейн почувствовал впившиеся в него длинные ногти. — Зачем тебе это надо? У тебя-то какой интерес?

— Я не говорил, что не хочу, чтобы дневник не был опубликован. Но мне известно, что есть определенные заинтересованные стороны, готовые заплатить кучу денег, лишь бы дневник не попал в печать. И мне интересно, что важнее для Кросса — слава или деньги?

— Не думаю, что на этот вопрос можно дать определенный ответ, — задумчиво сказал Рурк. — Столько денег… Насколько велика слава? За миллионы зелененьких, например, ты можешь купить с потрохами любую газету.

— Да, — пробормотал Шейн. — Я понимаю, здесь слишком много неясного. — Он вздохнул, допил свой коньяк, запил его водой и отодвинулся от стойки. Оглянувшись, он увидел, что Кросс уже оставил своих собеседников и сидит один в дальней кабинке, а официант накрывает на стол перед ним. — Не представишь меня своему приятелю?

— Конечно. — Рурк поднялся и тихо спросил: — Мне присутствовать?

— Думаю, не стоит, Тим. Как только я в этом разберусь, я расскажу тебе всю эту проклятую историю.

Пока они шли к кабинке Кросса, Шейн держался позади Рурка. Остановившись, Рурк обратился к молодому репортеру:

— Ну, Джоэл, ты на крючке. Если у тебя есть какие-либо преступные тайны, держи рот на замке, потому что перед тобой Майкл Шейн собственной персоной.

Кросс повернул свою квадратную задиристую физиономию к детективу, и его верхняя губа слегка приподнялась.

— Я слышал о вас, — сказал он тоном, свидетельствующим о том, что лично он отнюдь не в восторге от услышанного. Из-за толстых линз на Шейна смотрели тусклые голубые глаза.

Кросс на мгновение заколебался, когда Шейн добродушно улыбнулся и протянул ему руку, объяснив:

— Это я попросил Тима представить меня вам.

— Зачем? — Кросс с явной неохотой протянул ему свою широкую ладонь, оказавшуюся жесткой и холодной.

Шейн быстро отпустил ее и, не дожидаясь приглашения, уселся напротив Кросса. Он не ответил на его вопрос, задав вместо этого свой:

— Не выпьете со мной?

— Я не употребляю алкоголь, — буркнул Кросс и настойчиво повторил: — Зачем я вам нужен?

Шейн положил руки на стол и, ссутулившись, наклонился вперед, чуть скосив глаза на Рурка, который все еще стоял рядом. Рурк выразительно приподнял брови.

— Ну, ладно, вы тут отдыхайте, а я пошел, — сказал он и отправился обратно к стойке.

Кросс сидел совершенно прямо, расправив плечи, его близорукие глаза изучали детектива с нескрываемой враждебностью.

— Я хотел бы поговорить о дневнике Джаспера Грота, — спокойно начал Шейн.

— Что именно вас интересует?

— Что он из себя представляет?

— Он потрясающе документален, — сверкнул очками Кросс. — Непричесанная литература, изначальные душевные переживания, исходящие прямо из сердца простого, не очень образованного человека. Грот писал не для печати, поэтому дневник и получился таким захватывающим. Мы опубликуем его в точности таким, какой он есть… без какой бы то ни было правки. А почему вы об этом спрашиваете, Шейн?

— Дневник у вас?

Тусклые глаза репортера настороженно блеснули. Он замолчал, явно обдумывая ответ.

— Естественно, я должен был убедиться, что он стоит той суммы, которую запросил Грот.

— А сколько он хочет?

— Не представляю, каким образом это может касаться вас, — уклонился от прямого ответа Кросс. — И еще, я вынужден настаивать, чтобы вы объяснили мне конкретно, почему вас интересует дневник. И лишь потом мы сможем продолжить нашу беседу.

— У меня есть предчувствие, — мрачно заметил Шейн, — что после сегодняшнего анонса в «Ньюс» этим заинтересуется еще несколько человек. — Он на мгновение умолк, а затем добавил: — Откровенно говоря, мне хотелось бы знать, какая именно сумма смогла бы предотвратить публикацию.

Кросс напрягся еще больше.

— Боюсь, мистер Шейн, вы не разбираетесь в газетном деле. Этот дневник — сенсация первостепенного значения. Невозможно измерить ценность подобных вещей для газеты… по крайней мере, в долларах и центах.

— Я разговариваю с вами… а не с газетой, — возразил Шейн.

— «Ньюс» платит мне жалованье, и мой первейший долг — соблюдать ее интересы, — напыщенно ответил Кросс.

— Я говорю о предварительном просмотре.

— Это невозможно, — покачал головой Кросс.

— Вы сказали, что начинаете печатать его завтра. Означает ли это, что вы уже достигли окончательной договоренности с Гротом по финансовым вопросам?

— Вряд ли мы могли бы напечатать дневник, если бы не сделали этого.

— Так я и думал.

— И что дальше?

— Вопрос сводится к следующему, — спокойно пояснил Шейн. — Если бы Грот внезапно исчез… или умер прежде, чем еще раз связаться с вами… имела бы ваша газета абсолютно законное право печатать его дневник?

— Что вы имеете в виду? — ощетинился Кросс, впервые стряхнув с себя самодовольную чопорность. — Что с Гротом?

— А разве вы не знаете?

— Я не видел его со вчерашнего дня.

— Вы не ответили на мой вопрос. Вам известно, где он находится в настоящее время?

— Я не собираюсь отвечать вам, Шейн. Но я хотел бы знать, почему Джейк Симс задал мне точно такой же вопрос полчаса назад. Может, вы мне объясните?

— Никогда нельзя предугадать поведение такого типа, как Симс. Он сделал вам предложение по поводу дневника? — небрежно поинтересовался Шейн.

— Думаю, вас это тоже не касается.

— Возможно, вы правы, — согласился Шейн и поднялся. — Мы еще увидимся, — пообещал он и направился к стойке как раз в тот момент, когда к кабинке подошел официант и поставил перед Кроссом уставленный тарелками поднос.

Тимоти Рурк неприязненно усмехнулся, когда Шейн подошел к нему, с чувством плеснул в рюмку коньяка из бутылки, все еще стоявшей на стойке, и уселся рядом с ним.

— Ну как прошла беседа с нашим другом?

Шейн сердито покачал головой.

— Ничего не вышло, — с отвращением сказал он.

— И ни у кого не вышло, — радостно заверил его Рурк. — Он из тех хладнокровных ублюдков, которые прячут под кроватью магнитофоны во время медового месяца, а потом продают записи в так называемые «журналы искренних признаний».

— А где он живет? — поинтересовался Шейн, задумчиво вертя рюмку.

— В «Корона Армс». Пишет почти весь свой материал дома, потому что считает себя слишком большим интеллектуалом, чтобы стучать на машинке в репортерской вместе с остальными.

Шейн допил рюмку, положил на стойку пять долларов и махнул рукой бармену.

— Я бы хотел, чтобы ты взял интервью у миссис Грот о ее муже, — сказал он Рурку. — Постарайся при этом выяснить поточнее, получили ли они полностью все деньги за дневник. Поскольку Грот мертв, вашей газете придется обратиться к ней за правами на публикацию, если только они не успели выполнить все свои обязательства по соглашению. И скажи ей, чтобы она обязательно связалась со мной, прежде чем подпишет что-либо, имеющее отношение к дневнику.

— Договорились, — ответил Рурк. — Еще какие-нибудь поручения есть?

— Я дам тебе знать, если мне еще что-нибудь придет в голову, — широко улыбнувшись, пообещал Шейн. Он оглянулся и, увидев, что Джоэл Кросс только приступил к обеду, быстро пошел к выходу.

Глава 10

«Корона Армс» представлял собой тихий отель квартирного типа неподалеку от Бискайского залива. Оставив машину за полквартала от него, Шейн вошел в телефонную будку в ближайшей аптеке, отыскал в телефонной книге номер отеля и набрал его. Когда ему ответил приятный женский голос, он попросил к телефону Джоэла Кросса.

— Одну минуту, — с готовностью откликнулась женщина, и в трубке раздалось пять длинных гудков. Наконец она с сожалением сказала: — Номер четыреста семнадцатый не отвечает. Не желаете оставить сообщение?

— Нет, спасибо, — сказал Шейн и повесил трубку.

Спустившись вниз по улице к «Корона Армс», он вошел в тихий вестибюль, где приглушенно гудел кондиционер, и быстро проскользнул мимо конторки к лифту у задней стены. Им управлял опрятно одетый юноша в идеально отглаженной бело-голубой униформе, который и доставил Шейна на четвертый этаж.

Шейн прошел через покрытый коврами холл к двери с номером 417 и достал из кармана увесистую связку ключей. Некоторое время он изучал замочную скважину, потом неторопливо выбрал ключ и попробовал вставить его.

Первый ключ не подошел, второй беспрепятственно вошел в замочную скважину, но не повернулся, зато третий легко и свободно открыл замок. Шейн только повернул ручку, толкнул дверь и остановился на пороге, успев мельком увидеть гостиную, в которой все было перевернуто вверх дном, как в тот же момент смутно ощутил какое-то движение слева от себя и почувствовал резкую боль у основания черепа чуть пониже левого уха.

Словно в тумане, он упал на пол, не в состоянии ни видеть, ни соображать. Это был тяжелый, расчетливо нанесенный удар. Черная пустота перед глазами втягивала в себя, и он изо всех сил цеплялся за остатки сознания, но мутная пелена оставалась тяжелой и непроницаемой, заглушая все звуки и не давая даже пошевелиться.

Шейн не знал, сколько он так пролежал. Ему казалось, что прошла целая вечность.

Наконец пелена немного рассеялась, и он смутно ощутил, что кто-то опустился на колени рядом с ним. Он почувствовал, как этот «кто-то» поднял его вялую руку и пытается нащупать пульс на запястье. Затем руку опять опустили на пол, и он услышал шаги, удаляющиеся в сторону комнаты. Он открыл глаза, и пелена превратилась в легкую дымку. Правой щекой он ощутил грубую шероховатую поверхность ковра, и внезапно навалившаяся оглушающая боль в затылке помогла ему прийти в себя. Собрав все силы, он подтянул руки, уперся ладонями в пол и медленно приподнялся, пытаясь перевернуться на бок и сесть.

Окна были зашторены и, лишь прищурившись, Шейну удалось рассмотреть обстановку гостиной. Его первое впечатление подтвердилось — в комнате царил полнейший беспорядок. По полу были разбросаны бумаги и диванные подушки, ящики стоявшего в дальнем углу письменного стола были вытащены и тоже валялись на полу.

Силы постепенно возвращались к нему, и пульсирующая боль в голове медленно стихала, сконцентрировавшись под левым ухом.

Шейн поднял руку и осторожно потрогал это место, с удивлением обнаружив, что шишек нет и в помине. «Мешочек с песком», — с отвращением подумал он. Кто-то знает толк в таких вещах.

В дверном проеме слева от него неожиданно возникла миссис Мередит, такая же безмятежная и безукоризненно одетая, как и у него в конторе. Она ничуть не смутилась, увидев его сидящим на полу. Ее полные губы изогнулись в легкой усмешке, но в голосе слышалось неподдельное сочувствие.

— Вам лучше, мистер Шейн?

— Не особенно. — Он положил ладонь на лоб и с силой потер его. — Должен признать, вы отлично управляетесь с кистенем.

— Я, мистер Шейн? Какой у вас скверный и подозрительный склад ума. — Она подошла поближе и остановилась рядом с ним. — Вы нашли дневник?

Шейн отнял руку ото лба и протянул ее миссис Мередит. Она крепко схватила ее и изо всех сил потянула вверх, пока он не сумел подняться на ноги. Широко расставив ноги и покачиваясь, он снова почувствовал головокружение, упрямо помотал головой и пробормотал:

— Я как раз собирался задать вам тот же самый вопрос.

Она подошла к нему вплотную и положила ему на плечо свою теплую руку.

— Может, вам лучше присесть?

Он позволил ей подвести себя к дивану, подождал, пока она положит на место подушки, и с благодарностью опустился на мягкое сиденье.

— Я расскажу вам свою историю, — ровным голосом произнес он, — а потом вы расскажете свою. Возможно, мы оба будем считать, что один из нас лжет, но с этим уж ничего не поделаешь. Кто-то ударил меня, как только я вошел. Кстати, здесь все уже было перевернуто.

Она села рядом с ним, слегка подперев его плечом.

— Когда я пришла, вы лежали в обмороке. Я проверила ваш пульс и на минутку заглянула в гостиную, чтобы осмотреться. А где мистер Кросс?

— Когда я видел его в последний раз, он обедал.

— Если вы этого не делали… то тогда кто? — Она с любопытством обвела глазами комнату.

— Очевидно, тот, кто ищет дневник и кто попал сюда раньше меня. Вы все еще самая подходящая кандидатура.

— А я все еще сохраняю за собой право думать, Что вы обыскивали квартиру, пока кто-то не застал вас за этим занятием.

— А вы-то как здесь оказались?

— У меня назначена встреча с мистером Кроссом. — Она взглянула на часы и нахмурилась. — Он должен был встретить меня уже пять минут назад.

В холле послышались тяжелые шаги, замершие у открытой двери. Шейн и миссис Мередит, по-прежнему сидевшие на диване тесно прижавшись друг к другу, дружно повернули головы к появившемуся в дверном проеме Джоэлу Кроссу. Тот застыл на месте, вытаращив глаза и с изумлением рассматривая учиненный в комнате разгром. Шейн выдавил из себя слабую улыбку.

— Привет, Кросс. Хотите верьте, хотите нет, но дело обстоит не совсем так, как может показаться. Вы знакомы с миссис Мередит?

Кросс, угрожающе набычившись, двинулся на них.

— Клянусь Богом, Шейн, вы мне за это заплатите.

Шейн сделал глубокий вдох и медленно выдохнул.

— Скажите ему, Мэти. Может, вам он поверит.

Она успокаивающе похлопала его по плечу и встала, обратив все свое очарование на Кросса.

— Кто-то обыскал вашу квартиру и нокаутировал Майкла еще до того, как я пришла сюда на встречу, о которой мы с вами договорились. Он не видел, кто это был. И мы оба гадаем, нашел ли этот человек дневник?

— Не верю ни единому вашему слову, — промычал Кросс. Обойдя миссис Мередит, он скрылся за дверью спальни и почти сразу же вернулся с револьвером. — Вы оба оставайтесь на месте, — пригрозил он, — а я сейчас вызову полицию.

Он попытался схватить трубку, но миссис Мередит тут же встала перед ним, загородив собой телефон.

— Вам совершенно ни к чему вызывать полицию, мистер Кросс. Единственная важная вещь — это дневник. Он на месте?

— Что вы хотите сказать? Что значит — мне ни к чему полиция?! — взбесился Кросс. — Это в тот момент, когда я прихожу домой и вижу, что в моей квартире совершена кража со взломом, а вы преспокойненько занимаетесь черт знает чем на моем диване? — Он шагнул к ней, размахивая револьвером, но она даже не шелохнулась.

— Мистер Кросс, мы назначили с вами встречу, чтобы обсудить одно частное дело, — напомнила она ему. — Можем ли мы обсудить это дело до того, как вы вызовете полицию?

Шейн поднялся на ноги. Судя по относительно спокойной реакции Кросса, он понял, что дневника в квартире вообще не было.

— Поскольку я недавно заполучил великую праматерь всех мигреней, — сказал он, — мне нужно выпить. Не хотите ли предложить мне что-нибудь в этом роде?

Кросс даже не обернулся.

— Я уже говорил вам, что не употребляю, — сердито бросил он через плечо.

— В таком случае, — вздохнул Шейн, — я пойду поищу какую-нибудь выпивку, а вы оставайтесь для своей частной беседы. — Он повернулся к выходу на своих ватных ногах и услышал, как Кросс рявкнул у него за спиной:

— Не смейте выходить из этой комнаты, Шейн! Или я буду вынужден вас пристрелить!

Шейн решил, что стрелять Кросс не станет. По крайней мере, пока он продолжает идти, не оборачиваясь к нему лицом. Он услышал, как Мэти Мередит громким шепотом убеждает репортера:

— Вы же знаете, что мистер Шейн никуда не денется. Пожалуйста, давайте решим этот вопрос мирно, между собой.

Шейн уже подошел к двери — все еще без пули в затылке, — и в этот момент она громко прошептала:

— Майкл, я остановилась в отеле «Бискейн». Позвоните мне попозже.

— Непременно, — пообещал он и направился к лифту.

Глава 11

Шейну понадобилось целых полчаса и три рюмки коньяка, прежде чем боль за левым ухом слегка утихла и он почувствовал себя в состоянии обсуждать с Уиллом Джентри обстоятельства смерти Джаспера Грота. Шеф был один в своем кабинете, когда рыжий детектив без стука распахнул дверь. Подняв голову от заваленного бумагами стола, Джентри перекинул вонючую черную сигару из левого угла рта в правый и проворчал:

— Еще полчаса, Майкл, и я бы послал за тобой своих ребят.

— С какой стати? — Майкл Шейн осторожно уселся на стул с прямой спинкой рядом со столом Джентри и с отвращением скривился, когда до него донесся запах его сигары.

— Из-за Джаспера Грота, вот с какой! Из-за его связей с Хоули. Я хочу знать все, и на этот раз без уверток.

— Конечно, Уилл. — Шейн откинулся на спинку стула, сцепив руки на затылке, чтобы хоть как-то облегчить боль, и уставился в потолок. — Только сначала расскажи поподробнее, что тебе известно, а уж тогда все остальное.

— Чертовски мало. — Джентри вытащил изо рта изжеванный окурок и, взглянув на его размокший конец, швырнул в медную плевательницу в углу комнаты. — У нас есть таксист, который вчера около восьми вечера посадил к себе в машину Грота у его дома и доставил к поместью Хоули. Поперек подъездной дорожки была натянута цепь, поэтому такси не могло подъехать к дому. Грот вышел из машины, и с этого момента его больше никто не видел. А уж Хоули! — сердито буркнул Джентри. — Компания сумасбродов! Старуха спокойненько заявляет, что не знала и знать не желает никакого Грота. И это после того, как он несколько дней ухаживал за ее сыном на плоту и был последним, кто видел его в живых. Что же это за мать, спрашивается?!

— Насколько я понял из сегодняшнего разговора, она никак не может смириться с тем, что Грот и Каннингем выжили, а ее сын нет.

— Ну и что? Ладно бы только она, а тут еще эта Беатрис…

— Да, действительно, — с серьезным видом поддакнул Шейн, но его глаза насмешливо блеснули.

— Она признает, что просила Грота встретиться с ней вчера вечером около ее дома, но не говорит зачем. И вообще невозможно понять, что у нее на уме — все эти идиотские смешки… да еще палец сосет, прямо как младенец какой-то…

— Вдобавок она обожает сосать виски прямо из горлышка, — с усмешкой сказал Шейн. — Ну ладно, значит, Грота пристукнули после того, как он вышел из машины, но до того, как его видел кто-нибудь из Хоули…

— Если верить их словам.

— Если верить их словам, — согласился Шейн.

— А как насчет этой самой миссис Уоллес, которая сегодня утром заявилась к Гротам? Миссис Грот говорит, она утверждала, что ей вчера позвонил Джаспер и договорился о встрече… и обещал дать ей какую-то информацию о ее муже, который пропал год назад. Тебе что-нибудь известно об этом? Насколько я понимаю, миссис Грот посылала ее к тебе для консультации…

— Все верно, — вздохнул Шейн, — но я знаю об этом не больше твоего. — Коротко пересказав ему историю, услышанную утром от миссис Уоллес, он продолжал: — Самое вероятное, что на данный момент приходит в голову, это то, что Альберт Хоули что-то знал об исчезновении Уоллеса и перед смертью все рассказал Гроту. Тот собирался передать это миссис Уоллес сегодня утром, но не успел: его стукнули по голове и бросили в залив.

— И где-то неподалеку от дома Хоули, скорее всего там, где он должен был встретиться с Беатрис, — подчеркнул Джентри.

Шейн кивнул.

— Тут есть еще один аспект, Уилл. Ты читал сегодняшнюю «Ньюс»? Я имею в виду статью о дневнике Грота, который они собираются опубликовать.

Джентри с отсутствующим видом кивнул, доставая новую сигару и откусывая ее кончик.

— Там говорится, что это будет подробный, чуть ли не поминутный отчет о времени, проведенном на спасательном плоту. Вполне логично предположить, что Грот также записал слово в слово и то, что сказал ему перед смертью Альберт Хоули. Выходит, если кто-то убил Грота, чтобы тот не смог рассказать миссис Уоллес правду о ее муже, он должен был испытать настоящий шок, когда прочел в газете, что дневник Грота будет напечатан полностью.

— И, кто бы это ни был, теперь он начнет охотиться за дневником, — подхватил Джентри.

— Про который известно, что он находится у Джоэла Кросса, репортера «Ньюс». Кстати, Уилл, ты не говорил с ним по этому поводу?

— Джоэл Кросс? — Джентри раскурил сигару и с наслаждением принюхался к голубому дымку. — Нет. А зачем?

Шейн пожал плечами.

— Насколько мне известно, сегодня кто-то обыскивал его номер в отеле… и, как мне кажется, искал именно дневник. — Шейн встал и снова пожал плечами. — Вот и все, Уилл. Как и обещал, я выложил все, что знаю. — С этими словами он направился к двери.

— Ну-ка, Майкл, постой, — окликнул его Джентри.

Шейн остановился и медленно и осторожно повернул голову, словно боясь, что она отвалится.

— Если предположить, что Альберт Хоули рассказал Гроту об исчезновении Леона Уоллеса что-то такое, что могло ударить по всему семейству… не мог ли он попытаться их шантажировать?

— Я же не знал Грота. Но, судя по тому, что о нем рассказывают жена и Люси, мне кажется, все обстоит как раз наоборот. Он был своего рода религиозным фанатиком. Он как раз из тех, кто, несмотря ни на что, будет говорить только правду.

— Что дает семейству Хоули тот же мотив для убийства, как если бы он их шантажировал?

— Да, — медленно произнес Шейн. — Если только они не знали, что он уже договорился о публикации своего дневника. — Он задумался и неожиданно вскинул брови. — Слушай, Уилл, у меня возникла еще одна идея! Допустим, некто нечистый на руку знал о содержании дневника и хотел этим воспользоваться, чтобы шантажировать Хоули, но не мог осуществить это, пока Грот был жив. Но теперь, когда Грот мертв, имея в своем распоряжении дневник, он может запросто начать это дело.

— А кто еще знал, что в дневнике?

— Например, Джоэл Кросс. Вчера он прочел дневник. На твоем месте я бы проверил, что он делал вчера вечером около восьми. — Шейн снова повернулся к двери, и на этот раз Джентри не стал его останавливать.

Когда через полчаса Шейн вошел в свою контору, Люси Гамильтон подняла голову и недовольно посмотрела на него.

— Несколько минут назад тебе звонила какая-то женщина и, когда я сказала, что тебя нет, потребовала, чтобы я дала ей твой домашний адрес.

Шейн взъерошил волосы и усмехнулся.

— И кто же эта леди?

— Сомневаюсь, что это была леди. — Люси презрительно поджала губы. — Когда я спросила, кто говорит, она начала по-идиотски хихикать и отказалась представиться.

— А она случайно при этом ногти не грызла?

— Я бы не удивилась, — пренебрежительно фыркнула Люси. — Лично мне она показалась слабоумной и озабоченной…

Шейн одобрительно кивнул.

— У тебя отлично получается этот трюк с определением характера по телефону. Полагаю, ты дала этой «очаровательной даме» всю информацию, которую она хотела получить?

— Название твоего отеля. Ты ведь как-то сказал, что, если позвонит женщина, я не должна отказывать в такой информации.

— Просто восхитительно, — буркнул Шейн. — Крепко теперь моему бару достанется. Больше никто не звонил?

Люси отрицательно покачала головой, и в этот момент зазвонил телефон. Она подняла трубку и с преувеличенной любезностью сказала:

— Контора Майкла Шейна… одну минуту, я узнаю, на месте ли он. — Прикрыв трубку ладонью, она повернулась к Шейну. — Еще одна. Но эта не хихикает и уж наверняка не грызет ногти. Держу пари, такая запросто способна проглотить одного моего знакомого рыжего детектива.

— Миссис Мередит? — усмехнулся Шейн.

— Какой вы догадливый, мистер Шейн, — ядовито улыбнулась Люси.

— Я поговорю из кабинета. — Пройдя в кабинет, Шейн снял трубку. — Алло?

— Майкл… это Мэти. — Возникла короткая пауза. — Как ваша голова?

— Лучше, но… все еще неважно.

— Какая жалость, — сочувственно промурлыкала она. — Тут у меня как раз под рукой потрясающее средство от головной боли. Мой собственный рецепт.

— В отеле «Бискейн»?

— Номер 1200 А, — как само собой разумеющееся сказала она.

— Через десять минут, — ответил Шейн и повесил трубку.

Он вышел в приемную и под уничтожающим прицелом карих глаз Люси снял шляпу с вешалки у двери.

— Да уж готова поспорить, что у нее есть рецепт от головной боли. Смесь абсента и бенедектина и… полный набор соблазнительных поз.

— Цыц! — засмеялся Шейн. — Тебе вредно подслушивать мои личные разговоры, я ведь уже предупреждал. — Он осторожно натянул шляпу на пульсирующую от боли голову и вышел.

Глава 12

Когда миссис Мередит встретила Шейна на пороге своего номера, на ней был серый атласный халат, подчеркивающий ее стройную фигуру, распущенные курчавые волосы придавали ей более молодой вид. Сжав обеими руками ладонь детектива, она мягко потянула его за собой в комнату. Шейн не двинулся с места, глядя на нее, и в его серых глазах появилось странное и загадочное выражение. Склонив голову набок, она спросила:

— Почему вы на меня так смотрите?

— Просто я решил, что мне следует вас побаиваться, — грубовато ответил он.

Она еще крепче стиснула его руку своими мягкими ладонями.

— Что ж, приятно слышать. Каждая женщина втайне мечтает выглядеть обладательницей неотразимых чар. Кажется, именно это вы имели в виду, Майкл Шейн?

— Подозреваю, что, помимо всего прочего, вы еще и умны. Это лишний раз подтверждает, что мне следует как можно скорее выбраться отсюда, пока есть такая возможность.

— Но вы же не собираетесь этого делать?

— Вы правы, — кивнул он и подошел к низкому столику перед диваном, на котором стояли ведерко со льдом, бутылка бурбона, маленькая чашечка с чайной ложкой, два высоких бокала, наполненных колотым льдом, и широкая ваза с букетом мяты. Чашка была наполнена растертыми листьями мяты, залитыми какой-то тягучей жидкостью, судя по запаху — смесью бурбона и сахара.

Миссис Мередит уселась на диван.

— Это и есть то самое средство от головной боли, которое я вам так расхваливала. — Щедро плеснув в бокалы сладкой смеси, она долила их до краев неразбавленным виски и усмехнулась, заметив удивленное выражение на лице Шейна. — В этом заключается секрет настоящего мятного джулепа[7] — никогда не бойтесь, что переборщите с виски.

— И никаких соблазнительных поз, — пробормотал Шейн себе под нос.

Слегка нахмурившись, она украсила бокалы веточками мяты.

— Я не понимаю.

— Маленькая невинная шутка моей секретарши, — отмахнулся Шейн.

— Очень милая девушка, — сказала миссис Мередит, глядя на него в упор и протягивая бокал. — Уверена, что у нее в запасе масса всевозможных шуток. Боюсь только, что я ей не понравилась.

Шейн принюхался к запаху мяты, медленно глотнул сладковатого напитка и, откинувшись в глубоком кресле, вытянул ноги.

— Это единственный цивилизованный способ пить виски. Миссис Мередит, вы отлично умеете лечить головную боль.

— Спасибо, — кивнула она с таким видом, словно принимала его слова не как откровенную лесть, а как вполне заслуженную похвалу. — Кстати, у вас не возникло каких-нибудь идей насчет того, кто наградил вас этой головной болью?

— Означает ли это, что вы решили поверить в мою историю?

— Разумеется, у меня и в мыслях не было, что вы сами себя стукнули по голове в номере Джоэла Кросса. И мне все равно, кто обыскивал его номер — вы или кто-то другой. Но я абсолютно уверена, что ни вы, ни он не нашли там дневника.

— Откуда у вас такая уверенность?

— Во-первых, так мне сказал Джоэл. Но я и без этого была уверена — хотя бы потому, что достаточно было взглянуть на него, когда он вошел, — он вел себя так, будто совершенно не волновался за дневник.

— Он сказал вам, где дневник?

— Нет. — Откинувшись на спинку дивана, она скрестила свои красивые ноги, отпила глоток джулепа и пристально посмотрела на Шейна поверх бокала.

— Или о том, что в дневнике? — продолжал настаивать он.

— Он вообще отказался обсуждать эту тему. Мистер Кросс показался мне совершенно несносным молодым человеком.

— А вы не объяснили ему, почему вас интересует этот дневник? Или почему вам так важно знать точное время смерти Альберта Хоули?

— Конечно нет. Чем меньше людей знает об этом, тем лучше.

— У вас не сложилось впечатления, что он знает или каким-то образом догадался, какое значение для вас имеет этот дневник?

— Об этом человеке очень трудно составить какое-то впечатление, — холодно парировала она. — Вы думаете, он знает?

— Скорее всего нет. Тем более если учесть, что условия завещания Эзры Хоули не предназначались для широкой огласки… И даже в этом случае, — задумчиво добавил он, — мало вероятно, чтобы многие знали, что вы все еще наследница Альберта, хотя развелись с ним незадолго до его призыва в армию.

— Наверное, — с безразличным видом согласилась Мэти Мередит.

— Разумеется, случай весьма нетипичный, — продолжал Шейн. — Честно говоря, именно это чертовски заинтересовало меня с самого начала. Это просто не имело смысла… по крайней мере, до сегодняшнего дня, но теперь…

— Да? — удивленно спросила она.

Шейн сделал еще один глоток.

— Я хотел сказать, что теперь я начинаю понимать, как такая женщина, как вы, могла с легкостью вертеть таким человеком, как Хоули.

— Альберт любил меня, — тихо сказала она.

— В этом-то все и дело. Этого достаточно для того, чтобы изменить завещание так, чтобы вы унаследовали все его состояние даже после того, как развелись с ним и снова вышли замуж.

— Альберт был очень щедрым человеком, — спокойно пояснила она. — У него больше не было никого, кому бы он хотел оставить деньги… А свою семью он ненавидел, — добавила она тем же ровным тоном.

— Как он относился к Леону Уоллесу?

Она осторожно наклонилась вперед, чтобы поставить бокал на стол, и Шейн заметил, что ее рука дрожит. Застыв в той же позе, она посмотрела на него широко раскрытыми глазами и медленно спросила:

— А что вы знаете о Леоне Уоллесе?

— Не так уж много, Мэти. Он работал садовником в поместье Хоули, когда вы решили поехать в Рино и развестись с мужем. Я знаю, что он исчез вскоре после того, как написал своей жене довольно странное письмо, в которое были вложены десять тысяч наличными и в котором он просил ее не волноваться и не пытаться его разыскивать. Вдобавок каждые три месяца она получала еще по тысяче, но уже без сопроводительных писем, просто деньги в обычных конвертах, отправленных из Майами.

Она спокойно выдержала его взгляд.

— Однако, Майкл, вы даром времени не теряете.

— Я детектив, — напомнил он ей, точно так же, как вчера вечером Каннингему.

— Да, конечно, — пробормотала Мэти.

— Вы не ответили на мой вопрос.

— На какой?

— Что вы знаете о Леоне Уоллесе?

— Сейчас гораздо больше, чем пару минут назад, — бесстрастно ответила она. — Я вообще ничего не знала о его странном исчезновении.

— Возможно. Но у меня сильное подозрение, что ваш бывший муж знал об этом все.

— Почему вы так думаете?

— Потому что вчера вечером Джаспер Грот позвонил миссис Уоллес по междугородному и сказал, что, если сегодня утром она приедет в Майами, он расскажет ей о муже.

— Понятно. Вы намекаете на то, что Альберт что-то рассказал ему о Леоне Уоллесе на спасательном плоту.

— И на то, что вчера вечером Грота убили, чтобы не дать ему встретиться с миссис Уоллес и заткнуть ему рот, — резко сказал Шейн.

Нахмурившись, она посмотрела на него и тряхнула головой.

— Вы намекаете, что его убил кто-то из Хоули… или кто-то нанятый ими, чтобы скрыть подлинную дату смерти Альберта?

— Кто знал, что эта дата имеет такое важное значение? — напористо спросил Шейн. — Судя по всему, они не знали условий завещания Эзры, пока им сегодня утром не зачитал Гастингс. Вы-то, конечно, их знали, — спокойно добавил он. — Иначе вы бы не рванули в Майами, чтобы заявить о своих правах на наследство.

— Думаю, они тоже были в курсе. В конце концов, мистер Гастингс — семейный адвокат Хоули.

— Мы несколько отвлеклись от Леона Уоллеса, — напомнил ей Шейн. — Насколько вы его знали, пока были замужем за Альбертом и жили там?

— Я пытаюсь вспомнить, но мне просто ничего не приходит в голову. — Она пожала плечами. — Только то, что в поместье был садовник, но это все.

Шейн подумал, что почти наверняка она лжет.

— Кстати, мистер Мередит приехал вместе с вами? — небрежно спросил он.

— Нет. — Она явно была обеспокоена столь неожиданным вопросом.

— Где вы живете?

— Не понимаю, какое это имеет отношение к делу.

— Чем занимается ваш муж? Как его зовут? Когда и где вы познакомились? Что он за человек? — продолжал обстреливать ее вопросами Шейн, сердито нахмурившись.

Не ответив ни на один из них, миссис Мередит взяла бокал и, спрятав лицо за листочками мяты, осушила его до дна.

— Мне нужны ответы на эти вопросы. — Шейн потянулся, продолжая сверлить ее взглядом. — Одного человека уже убили. Если я и дальше буду заниматься этим проклятым делом, то мне нужно знать, во что я ввязываюсь. Я не желаю рисковать своей головой.

Мэти вытащила сигарету из пачки на столе и закурила. Выпустив струю дыма, она томно откинулась на спинку дивана, положила ногу на ногу и посмотрела на него сквозь ресницы.

— Может быть, вы объясните, каким образом вы рискуете своей головой?

Шейн допил свой бокал, со стуком поставил его на столик, встал и начал расхаживать по комнате.

— Тем, что беру вас в клиенты. Тем, что пытаюсь доказать, что ваш бывший муж был еще жив, когда умер его дядя.

— А какое отношение к этому имеет моя личная жизнь?

— Пока еще не знаю. Но я не могу закрыть глаза на одно странное совпадение — таинственное исчезновение Леона Уоллеса произошло как раз в то время, когда вы уехали из Майами в Рино оформлять развод.

— Фамилия моего мужа — Мередит, а не Уоллес, — холодно отрезала она. — И зовут его Теодор, а не Леон. И уверяю вас, мистер Шейн, он никогда не работал садовником. Надеюсь, такой ответ вас устроит?

— Нет, — грубовато и нетерпеливо ответил Шейн. — Известны случаи, когда мужья исчезали и меняли фамилии перед тем, как… снова жениться и завести семью под вымышленным именем.

— Однако! — Она резко выпрямилась, с негодованием глядя на него. — Я и садовник!

— А что? Я никогда не видел Уоллеса, — прорычал Шейн, — но, насколько я понимаю, он был профессионалом своего дела! Может быть, он был писаным красавцем?! Что, по-вашему, женщины никогда не влюбляются в садовников своих мужей… или в шоферов, или в лакеев?

— Уж не думаете ли вы, что я дала ему десять тысяч долларов, чтобы успокоить его жену? — ледяным тоном поинтересовалась она. — Или Альберт заплатил мне, чтобы я могла развестись с ним и сбежать с его садовником?

— Понятия не имею, откуда взялись эти деньги. И тем не менее я по-прежнему настаиваю на том, чтобы увидеться с вашим нынешним мужем.

— Нет, Майкл, этого не будет! У вас с ним нет ничего общего. — Она облокотилась на валик дивана и соблазнительно улыбнулась. — Кстати, как ваша голова?

— Я о ней совсем забыл, — буркнул Шейн.

— Значит, мое лекарство подействовало, — промурлыкала она, похлопывая рукой по сиденью дивана. — Тогда почему бы вам не прекратить бегать по комнате, посмотреть на меня и представить что-нибудь куда более интересное, чем какое-то расследование. Садитесь поближе и позвольте мне запустить пальцы в ваши роскошные рыжие кудри, чтобы я сама могла выяснить, насколько вы отличаетесь от моего дорогого Теодора.

Шейн остановился у края дивана и с легкой усмешкой взглянул на нее.

— Не соблазняйте меня, Мэти.

— Почему? — Она дерзко посмотрела ему в глаза. — Вы мне нравитесь, Майкл. Я тоже могу вам нравиться. Налейте себе еще виски и присаживайтесь рядом.

Шейн вздохнул и неохотно покачал головой.

— Если я выпью еще хоть один бокал вашего зелья, то уже никогда не выйду из этой комнаты.

— А зачем вам уходить, Майкл?

— Я должен встретиться с одной дамой. В настоящий момент она ждет меня в моем отеле, и мне надо быть трезвым, чтобы справиться с ней.

— Еще одна дама? Дорогой мой, и это когда у вас есть я? — Кончик языка скользнул по ее розовым губам, ее глаза стали мягкими и завлекающими.

— В общем-то это тоже деловая встреча, — сказал Шейн.

— Разве удовольствие не важнее? Кроме того, ведь это я ваша клиентка. Вы еще не забыли?

— Дело в том, что эта дама ваша свояченица, — усмехнулся Шейн.

— Беатрис?! — изумленно выдохнула она. Произнеся имя, она презрительно скривилась, но тут же успокоилась и тихо засмеялась. — Вы и Беатрис! Господи Боже мой! Вы ее когда-нибудь видели?

— Сегодня утром в ее спальне у нас состоялась продолжительная беседа на личные темы, — стараясь сохранять серьезное выражение лица, ответил Шейн. — Все это сопровождалось распитием бутылки виски, которую она там прятала.

— Представляю, что это была за сцена.

— Вы правы.

— И этого оказалось достаточно, чтобы вы поехали к ней, а не остались со мной?

— Все дело в том, что именно она вчера вечером назначила Джасперу Гроту встречу у своего дома.

— Так это она его убила?

— Не знаю. Если не она, то не сомневаюсь, что она знает, кто это сделал. Надеюсь, мне удастся на какое-то время удержать ее от выпивки, и она мне все расскажет. Так что мне лучше успеть домой до того, как она выхлестает весь мой бар и вырубится.

Он повернулся, чтобы уйти, и как раз в этот момент кто-то постучал в дверь номера. Шейн остановился и повернулся к Мэти, вопросительно приподняв брови. Она удивленно пожала плечами и, покачав головой, одними губами прошептала:

— Я никого не жду. Откройте.

Шейн распахнул дверь и отступил назад, увидев на пороге Каннингема.

— Ого, какие у нас гости!

Глаза стюарда изумленно блеснули, когда он узнал Шейна. Переведя взгляд на Мэти, он пробормотал:

— А я не знал, что вы знакомы.

— Я просто пробегал мимо и решил заглянуть на минутку, — небрежно сказал Шейн и шагнул в сторону, жестом приглашая Каннингема войти. — Миссис Мередит как раз требуется очередной клиент, способный по достоинству оценить ее мятный джулеп. А мне пора.

Каннингем недоумевающе пожал плечами и вошел, не отводя глаз от Мэти, словно ожидая от нее какого-то сигнала, подсказывающего, что делать дальше.

— Очень мило с вашей стороны, мистер Каннингем, что вы решили зайти, — мягко сказала она. — С удовольствием смешаю вам один из моих фирменных коктейлей, которыми мистер Шейн решил пренебречь. Кроме того, ему не терпится поскорее затащить в постель мою бывшую свояченицу, которая ждет его не дождется.

— Уверен, что вам двоим найдется, о чем поговорить, — усмехнулся Шейн, делая шаг в коридор. — Как, впрочем, и мне с миссис Мини.

Его остановил голос Каннингема.

— Кое о чем я хотел поговорить и с вами. Я только что узнал, что этой ночью убили Джаспера.

Не выпуская дверную ручку, Шейн обернулся.

— Вас это удивило?

— Не особенно, — покачал головой Каннингем. — Я уже говорил вчера вечером: когда он не пришел на обед, я сразу подумал, что с ним что-то случилось. А где его дневник?

— Вам все еще не дает покоя этот дневник… Вам и миссис Мередит, и всему клану Хоули, и Гастингсу, и Симсу… а может быть, и Джоэлу Кроссу. — Шейн снова повернулся к двери, но застыл на месте, услышав телефонный звонок. Стоя спиной к двери и придерживая ее чуть приоткрытой, он прислушался к голосу Мэти:

— Алло?.. Мистера Шейна? Одну минуту, я сейчас посмотрю…

Он вернулся в комнату, и Мэти, пожав плечами, передала ему трубку.

— По-моему, это ваша обворожительная малютка-секретарша.

Шейн поднес трубку к уху.

— Да?

— Майкл, — быстро сказала Люси, — только что звонила женщина, которая представилась Беатрис Мини. На этот раз она не хихикала, а просила передать, что ждет тебя в твоем номере в отеле… и интересовалась, когда ты там появишься…

— Люси, перезвони, пожалуйста, миссис Мини, — насмешливо сказал Шейн, — и попроси ее постараться сделать так, чтобы ее кружевные трусики и бутылки в моем баре оставались нетронутыми. Скажи, что я еду, но по дороге мне надо завернуть в одно место. Если она останется трезвой еще минут двадцать, нам удастся побеседовать.

Шейн бросил трубку прежде, чем Люси успела отпустить какое-нибудь ядовитое замечание, поблагодарил Мэти и вышел из номера, на этот раз плотно прикрыв за собой дверь. Спустившись в вестибюль, он повернул у стойки портье налево и прошел по коридору до двери с табличкой «Личный кабинет». Коротко постучав, он вошел. За широким пустым столом, развалившись в кресле, сидел Курт Дэвис, куря сигарету в длинном мундштуке. Он совсем не походил на детектива отеля, но Шейн знал, что администрация фешенебельных гостиниц обычно добивается именно такого эффекта.

— Привет, Майкл, — поздоровался Дэвис. — Работаешь?

— Да вроде того. — Шейн придвинул стул и сел. — Слушай, ты не мог бы узнать для меня адрес миссис Мередит из 1200 А?

— Могу, но только тот, который она сама вписала в регистрационную книгу.

Шейн кивнул.

— Я и не жду, что это будет документ, заверенный нотариусом.

Дэвис нажал на кнопку селектора, что-то тихо проговорил в микрофон и посмотрел на Шейна.

— Есть какие-нибудь сведения о ней, которые могли бы нам пригодиться?

— Не думаю. — Шейн помедлил. — Ты можешь присмотреть за парнем, которого она сейчас развлекает в своем номере? Разумеется, помимо некоего Майкла Шейна.

— Конечно, — серьезно согласился Дэвис. — Она шлюха?

— Ничего похожего. Самое худшее, на что она способна, это напоить его в лежку своими мятными коктейлями. Она замешана в деле, над которым я сейчас работаю, но не знаю, насколько глубоко. Если что-нибудь выяснится, я дам знать.

— Да уж, Майкл, сделай одолжение, — сказал Дэвис и нажал на клавишу загудевшего селектора. — Да?

Шейн достал записную книжку и карандаш, под диктовку Дэвиса записал чикагский адрес Мередитов, поблагодарил его и, выйдя из кабинета, направился к телеграфу в вестибюле отеля, где сочинил послание на имя мистера Теодора Мередита, гласившее: «События принимают опасный оборот. Требуется твое немедленное присутствие. За мной следят. Срочно пришли ответ, но не в отель, а по…» Указав в качестве обратного адреса название своего отеля, Шейн подписался именем «Мэти» и заплатил наличными за срочную отправку. Войдя через двадцать минут в вестибюль своего отеля, он торопливо зашагал к лифтам, но портье махнул ему рукой, и он подошел к стойке.

— В чем дело, Дик?

— Мистер Шейн, я подумал, что вам будет приятно узнать, что в вашем номере вас дожидается дама, — с важным видом сказал портье. — Вы всегда говорили мне, что я могу впускать к вам клиентов подождать.

— Если они женского пола и хорошенькие, — согласился Шейн.

— Ну уж эта-то точно, — сказал клерк. — Полчаса назад она звонила вам в контору, а потом ей еще перезвонила мисс Гамильтон, так что все должно быть о’кей.

— Отлично, — кивнул Шейн, направляясь к лифтам, но внезапно остановился и повернул назад. — Да, Дик, возьмите себе на заметку. Сюда могут доставить телеграмму из Чикаго на имя миссис Теодор Мередит… или Мэти Мередит. На самом деле это для меня. Проследите, пожалуйста, чтобы ее доставили ко мне в номер.

— Обязательно, мистер Шейн. — Дик что-то записал на листке бумаги и с заговорщической улыбкой спросил: — Работаете над крупным делом?

— Очень может быть, — коротко ответил Шейн и вошел в лифт.

Лифтер нажал кнопку второго этажа и повернулся к нему.

— Мистер Шейн, минут десять назад какой-то джентльмен спрашивал номер вашей квартиры. Я сказал, что скорее всего вас нет дома, но он все равно вышел на втором этаже. Я не заметил, чтобы он спускался.

— Возможно, они развлекаются в моей квартире, — усмехнулся Шейн и вышел из лифта, на ходу доставая ключи и весело насвистывая.

Из щели под дверью пробивалась полоска света, Шейн постучал, подождал секунду и, не получив ответа, вставил ключ в замок и распахнул дверь. В самом центре ярко освещенной комнаты на полу лежало распростертое тело Беатрис Мини.

Глава 13

Подскочив к девушке, Шейн опустился на колени и попытался нащупать ее пульс, хотя не сомневался, что она уже мертва. Пульса не было, но тело еще не успело остыть, и он понял, что смерть наступила совсем недавно. Нахмурившись, Шейн поднялся, перешагнул через труп, подошел к телефону и продиктовал телефонистке номер Уилла Джентри. Когда в трубке послышался хриплый голос шефа полиции, он сказал:

— Уилл, у меня в квартире убита женщина. Беатрис Мини.

Джентри не стал терять времени на расспросы по телефону.

— Никуда не уходи, Майкл, — приказал он и бросил трубку.

Шейн медленно положил трубку на рычаг и, повернувшись, посмотрел на Беатрис Мини. Застывшие глаза девушки остекленели, слегка высунутый язык приобрел синеватый оттенок, а голова была повернута под таким неестественным углом, что сразу становилось ясно: у нее сломана шея. Теперь она совсем не походила на юную алкоголичку — тонкое изящное лицо огрубело и приобрело встревоженное выражение, словно она не могла понять, как с ней могло такое случиться. Шейн медленно обвел глазами знакомую комнату, повидавшую более чем достаточно жестокости и человеческих трагедий. Все вещи были на месте, и ничто не указывало на следы борьбы. На диване лежала широкополая шляпа, рядом — сумочка. На столе возле телефона стояла открытая бутылка коньяка, а на ковре между дверью и трупом валялся высокий бокал, под которым растеклось мокрое пятно. В центре пятна лежал полурастаявший кубик льда. Пройдя к двери кухни, Шейн увидел в раковине ванночку с растаявшим льдом. Заглянув в ванную и спальню, он отметил, что все в полном порядке — точно так же, как оставила накануне горничная. Ни к чему не прикасаясь, он вернулся в гостиную, подошел к бару и вытащил оттуда запечатанную бутылку коньяка. Откупорив ее на кухне, он достал из шкафчика чистый бокал и налил себе на донышке. В дверь постучали. Он быстро вышел в гостиную и, открыв дверь, увидел молодого полицейского в форме.

— Мистер Шейн? Мы получили сообщение по радио…

Он замер и нервно сглотнул, когда Шейн, отступив в сторону, кивнул на тело Беатрис.

— Я останусь здесь до прибытия детективов из отдела убийств, — официальным тоном сказал он. — Ничего не трогайте.

— И не собирался, — сухо ответил Шейн и уселся на диван с бокалом в руке. Полицейский занял свой пост у двери.

Меньше чем через три минуты в коридоре послышались тяжелые шаги и в комнату ввалился Джентри с медицинским экспертом и тремя детективами из отдела убийств. Он молча кивнул полицейскому, тот четко отдал честь и вышел из комнаты. Джентри посмотрел на Шейна, который так и остался сидеть, потом подошел к трупу и некоторое время молча его разглядывал. Затем пожал плечами, кивнул медэксперту и детективам, уже успевшим распаковать свое снаряжение, и повернулся к Шейну.

— Значит, Беатрис Мини, — устало произнес он. — Дочь Хоули.

Шейн кивнул.

— Она приехала сюда примерно час назад, после того как узнала у Люси мой адрес. Портье впустил ее в квартиру. А примерно полчаса назад, — Шейн посмотрел на часы, — она связывалась с Люси еще раз, чтобы узнать, когда я приеду. Люси позвонила мне в номер миссис Мередит в отеле «Бискейн», и я сказал, что буду минут через двадцать. Наверное, она так и передала Беатрис. Когда я вошел, она лежала в этом положении, дверь была заперта, но в комнате горел свет. Я ни к чему не прикасался, за исключением новой бутылки коньяка и вот этого бокала. — Шейн поднял бокал и отхлебнул.

— Как скоро после звонка Люси ты выехал из отеля «Бискейн»?

— Сразу же. Я уже выходил, когда она звонила. Это может подтвердить и миссис Мередит, и человек, который в это время находился в ее номере. Мистер Каннингем.

Уилл Джентри удивленно вскинул брови.

— Один из тех двоих, что уцелели в авиакатастрофе, в которой погиб молодой Хоули? И Мередит? — Джентри произнес это имя медленно и врастяжку, словно пробуя на вкус. — Она осталась бы вдовой Альберта Хоули… если бы снова не вышла замуж?

— Именно так, — спокойно ответил Шейн. — Она сейчас в Майами и собирается заявить о своих правах на наследство.

— Какие у нее могут быть права на наследство бывшего мужа? Разве она не развелась с этим парнем? Насколько я помню, в свое время в связи с этим был какой-то скандал…

— С памятью у тебя все в порядке, — согласился Шейн. — Но она все еще его законная наследница. Похоже, после развода он составил новое завещание, по которому все оставалось ей.

— Даже если она снова выйдет замуж?

Шейн кивнул, пристально глядя на Джентри.

— Никогда не слышал ничего подобного, — проворчал тот.

— Так же, как и не встречал другую миссис Мередит, — усмехнулся Шейн, растопырив пальцы правой руки. — Вот так-то, Уилл. В «Бискейне» я зашел на минутку поболтать с Куртом Дэвисом, а потом поехал сюда, поскольку меня уже ждала Беатрис… Когда я поднимался на лифте, — медленно продолжал он, — лифтер сказал, что минут десять назад какой-то мужчина спрашивал номер моей квартиры и вышел на этом этаже, хотя лифтер предупредил его, что меня нет дома. Лифтер не видел, как он уходил, так что скорее всего он спустился по лестнице. На что хочешь спорю, это и есть твой клиент.

— Лифтер описал его внешность?

— Я не спрашивал. В тот момент… меня это не особенно интересовало.

Джентри подошел к двери и что-то тихо сказал патрульному. Когда он вернулся, доктор уже закончил осмотр трупа и, отвернувшись, складывал свой саквояж.

— Ну что, док?

Доктор, круглолицый молодой человек с тонкими светлыми усиками, повернулся к Джентри.

— Смерть наступила в результате удушения и почти наверняка — перелома позвоночника. Не более получаса назад, а скорее всего — пятнадцать минут. Человек, душивший ее, был очень силен, достаточно взглянуть на следы его пальцев на горле. Вот, собственно, и все. Без вскрытия точнее не скажешь.

Фотограф, сделав снимки, возился со своей аппаратурой, а двое детективов, сняв отпечатки пальцев в гостиной, переместились на кухню. Доктор уже выходил в коридор, когда в номер, чуть не сбив его с ног, ворвался Тимоти Рурк.

— Привет! Я только что узнал… — Глянув без особого интереса на лежавший на полу труп, он подошел к Джентри. — Что тут произошло, Уилл?

— Спроси у Майкла, — огрызнулся тот.

— Это как-то связано с убийством Грота?

— Кстати, это именно она выманила его из дома вчера вечером, — напомнил им обоим Шейн. — Поговорив с ней сегодня утром, я не мог отделаться от подозрения, что она знала о смерти куда больше, чем рассказала. Похоже, точно такое же подозрение возникло и у убийцы Грота.

— Ты думаешь, ее убили, чтобы она не сболтнула лишнего? — требовательно спросил Рурк, доставая блокнот.

— Ясное дело, она приехала сюда, чтобы рассказать мне что-то важное, — пожал плечами Шейн.

В дверях появился патрульный, с официальным видом ведя под руку пожилого лифтера, с которым Шейн недавно разговаривал. Лифтер шел подчеркнуто прямо, с чувством собственного достоинства, но стоило ему увидеть мертвое тело на полу, как он остановился и вскинул испуганные глаза на Шейна.

— Все в порядке, Мэтью, — успокоил его детектив. — Этот джентльмен всего лишь хочет задать вам несколько вопросов о человеке, который спрашивал у вас номер моей квартиры. Помните, вы сами мне рассказывали.

— Конечно, мистер Шейн. — Лифтер говорил почтительно, но и без подобострастия. — Вы считаете, что это его работа? — Мэтью указал на труп.

— Именно это мистер Джентри и хочет выяснить.

— Ну да… понятно. Вообще-то, если честно, я не обратил на него особого внимания… Вроде бы молодой, лет двадцати пяти, а может, чуть постарше… С виду крепкий… — Мэтью помолчал и с извиняющимся видом добавил: — Сами знаете, как это бывает — целыми днями смотришь, как они снуют вверх-вниз и…

— Ничего-ничего, — подбодрил его Джентри. — Просто постарайтесь сосредоточиться и вспомнить все поподробнее. Вы не заметили, как он был одет?

— Кажется, на нем был обыкновенный костюм… по-моему, серый. Вы знаете, я не заметил ничего особенного, ничего необычного…

— Скажите, Мэтью, у него была шляпа? — перебил его Шейн.

— Кажется, да… да, точно, мистер Шейн, вот вы спросили, я сразу вспомнил…

— Спрашиваю я вас об этом по той простой причине, — продолжал Шейн, жестом останавливая Джентри, — что у мистера Мини для человека его возраста довольно большие залысины, и, когда он без шляпы, это сразу бросается в глаза. Кроме того, — задумчиво сказал Шейн, — этот Джеральд Мини довольно крепкий парень.

— Муж убитой? — воскликнул Джентри. — Ты думаешь, он узнал, что она едет к тебе, рассвирепел и придушил ее? Он что, такой ревнивый?

— Я бы не сказал, — криво усмехнулся Шейн, вспомнив сцену, разыгравшуюся утром в спальне Беатрис. — Однако его жена откровенно заигрывала со мной у него прямо на глазах, и у него могла возникнуть мысль, что она едет сюда на свидание. — Шейн пожал плечами. — Никогда не угадаешь, как в таких случаях поступит муж.

Джентри кивнул и повернулся к своим сотрудникам, которые, закончив работу, ждали дальнейших распоряжений.

— Из отпечатков нашли что-нибудь интересное?

— Ничего, шеф. Комнату сегодня тщательно убирали, и мы получили только отпечатки Шейна и чьи-то еще, скорее всего горничной, и как раз в тех местах, где это наиболее вероятно. Отпечатки на ручке холодильника, раковине, бутылке и бокале принадлежат убитой.

— Найдите Джеральда Мини и привезите сюда, — приказал Джентри. — Узнайте, где он был сегодня днем. Раскопайте, и как можно более подробно, что весь день делали Мини и его жена. Не было ли у него какой-нибудь ссоры… или чего-нибудь в этом роде. — Он махнул рукой, отпуская всех троих, и вновь обратился к лифтеру: — Надеюсь, вы сможете опознать этого человека, если мы вам его покажем, Мэтью.

— Да, сэр, теперь… — неуверенно произнес тот и замолчал, облизывая губы и напряженно нахмурившись. Он умоляюще посмотрел на Шейна, и, проследив за его взглядом, Рурк заметил, что детектив утвердительно кивнул. Мэтью нервно сглотнул и твердо сказал:

— Да, сэр, уверен. Так просто я не смогу его подробно описать, но если увижу его лицо, то узнаю, это точно.

— Как раз это нам и нужно. Никуда не выходите из отеля, и, надеюсь, мы скоро пригласим вас для опознания. — Джентри кивком дал понять, что разговор окончен, и приказал патрульному: — Спуститесь вместе с ним и скажите ребятам, чтобы принесли носилки. — Дождавшись, пока они уйдут, он обратился к Шейну: — А теперь выкладывай, Майкл, у тебя есть для меня что-нибудь еще?

— Не сейчас, Уилл. Клянусь Богом, — с чувством сказал тот, — мне не меньше твоего нужен тип, который развлекался в моей гостиной. — Он сердито посмотрел на труп. — Сегодня утром я пил с этой девушкой… чуть ли не обнимался с ней. Если бы только она осталась трезвой и рассказала мне все еще тогда…

Джентри грубовато похлопал его по плечу.

— Ладно, для выпивки и всяких нежностей найдутся и другие девицы. Ну что, Тим, пошли?

— Я, пожалуй, немного задержусь и попытаю Майкла насчет деталей, — отозвался репортер. — Старина, а что там у тебя в бокале?

— Это? — Шейн посмотрел на свой коньяк с таким видом, словно забыл о его существовании, и залпом осушил бокал. — Для тебя у меня найдется бутылка бурбона.

Джентри вышел, и, едва они направились на кухню, в дверях показались два молодых человека со свернутыми носилками. Они посмотрели на труп, и один из них жизнерадостно спросил:

— Это здесь?

— Идиотский вопрос, — бросил Шейн через плечо. — Конечно нет! Я не чувствую себя дома, если на полу гостиной не валяется по крайней мере один труп! Тим, бери бутылку, и пошли.

Глава 14

Когда через несколько минут они с бокалами в руках вернулись в гостиную и удобно расположились в креслах, все следы пребывания в номере Беатрис Мини уже исчезли. Уходя, детективы прихватили с собой ее шляпку и сумочку. Основательно приложившись к своему бокалу, Рурк раздраженно спросил:

— Черт возьми, Майк, может, ты наконец расскажешь об этом деле?

— Ты знаешь о нем примерно столько же, сколько и я, — осторожно ответил Шейн.

— Всего лишь неясные намеки и жалкие обрывки фактов — вот и все, что я знаю, — заявил Рурк. — Например, относительно некоторых людей, не желающих, чтобы дневник Грота был опубликован… и сколько денег может огрести Кросс, если спрячет его с глаз долой. Почему, Майкл?

— Здесь могут быть две причины… — Сначала Шейн рассказал об условиях завещания Эзры Хоули и насколько судьба наследства зависела от того, пережил ли Альберт своего дядю, скончавшись на пятые сутки своего пребывания на спасательном плоту. — Но это только один аспект, — пояснил он. — С одной стороны — семейство Хоули, с другой — миссис Мередит. Ни одна из сторон пока не знает, что именно написано в дневнике, как и то, хочет ли «Ньюс» его опубликовать или положить под сукно.

— Конечно. Но ведь есть Каннингем, который запросто может назвать точную дату смерти Хоули.

— Тут ты прав. Но мне кажется, Каннингем выжидает, по какую сторону забора прыгнет кошка. Без дневника, который либо подтвердит, либо опровергнет его слова, он оказывается в очень выгодном положении — обе стороны готовы выложить кругленькую сумму, только чтобы он дал нужные показания. Но, пока существует дневник, он боится отрезать себе путь к отступлению и не решается поддержать кого бы то ни было… Но в этом деле есть еще один аспект, над которым стоит поломать голову, — продолжал Шейн. — Примерно год назад совершенно таинственным образом исчез садовник Леон Уоллес, работавший у Хоули… как раз когда жена Альберта получила развод… и как раз перед тем, как Альберта призвали в армию. Вчера вечером Джаспер Грот позвонил миссис Уоллес и обещал рассказать о ее пропавшем муже, но не успел — его убили.

Он коротко пересказал Рурку свой разговор с миссис Уоллес. Репортер напряженно слушал, время от времени делая пометки в блокноте. Когда Шейн закончил, Рурк задумчиво произнес:

— Но тогда, если эти Хоули каким-то образом замешаны в исчезновении Уоллеса… хотя и непонятно как, и заплатили миссис Уоллес десять тысяч, только чтобы она не давала ход расследованию… то у них появляется отличный мотив для убийства Грота — ведь он мог рассказать все миссис Уоллес.

— Вполне возможно, — мрачно согласился Шейн. — Кстати, это может объяснить и убийство Беатрис. Она была чертовски ненадежной и в любой момент могла раскрыть душу первому встречному мужику, который сделает вид, что он от нее в бешеном восторге.

— Что не далее как этим утром проделал некий Майкл Шейн, — с ухмылкой догадался Рурк.

— Можно сказать и так, — кивнул Шейн и сменил тему разговора. — Ты говорил с миссис Грот?

— Да. Пахал за тебя как проклятый, — недовольно буркнул Рурк. — Насколько я понял, ситуация с продажей дневника выглядела так: Джаспер Грот заключил устное соглашение с Кроссом, что получит две тысячи за право публикации… но никаких документов не было подписано. Похоже, нет никаких сомнений, что этот дневник у Кросса, и, естественно, миссис Грот считает, что у нее есть моральное право утверждать, что договоренность, которую заключил ее муж, распространяется и на нее… и уж конечно, она не против, если дневник напечатают и она легко заработает пару тысяч.

— Две тысячи долларов! — взорвался Шейн. — И это при том, что на другой чаше весов состояние в пару миллионов. Скорее всего, она могла получить раз в двадцать больше от той партии, которая проиграла бы, если бы правда стала известна, просто не дав согласия на публикацию…

— Но ведь она этого не знала, — напомнил ему Рурк. — Кроме того, мне кажется, что у нее, как и у ее мужа, есть свой кодекс чести. Уверен, что ни две тысячи, ни в сто раз больше не заставили бы ее совершить бесчестный поступок.

— Именно поэтому Грота и убили, — вздохнул Шейн. Некоторое время он неподвижно сидел в кресле, глубоко задумавшись, а потом сказал: — До тех пор, пока я не узнаю, что написано в дневнике о времени смерти Хоули и о Леоне Уоллесе, у меня связаны руки. Черт возьми, Тим, надо заставить Джоэла Кросса дать нам прочесть этот дневник.

Рурк мрачно усмехнулся и приложился к бокалу.

— Когда его пытаются заставить что-то сделать, он становится упрямым как осел.

Шейн вскочил и забегал по комнате, сердито дергая себя за мочку левого уха.

— Возможно, он потому так и виляет, что играет в свою игру… дожидается, какая из сторон предложит больше за уничтожение дневника. А из-за этой проклятой штуковины убили уже двоих.

Услышав стук в дверь, Шейн застыл на месте, потом широко распахнул ее и отступил назад с радостным и изумленным выражением на лице.

— Прошу вас, мистер Кросс. Мы как раз говорили о вас.

— Кто это говорил обо мне? А, это вы, Рурк? — неприязненно произнес Кросс, входя в гостиную и озираясь по сторонам.

— Вы надеялись застать ее здесь? — спросил Шейн.

— А почему бы и нет? Мы с ней договорились здесь встретиться. Должен признаться, у меня были дела и я немного опоздал, но подумал, что она может и подождать. Это она настаивала, говорила, что дело крайне важное и я должен прийти.

— И принести с собой дневник Джаспера Грота? — с напускной небрежностью спросил Шейн, закрыв дверь и прислонившись к ней спиной.

— Разумеется, нет. Она не оставила для меня записки?

— Где дневник, Кросс?

— В надежном месте, где вам до него не добраться. — Воинственно выпятив челюсть, Кросс направился к двери. — Если миссис Мини здесь нет, то и мне здесь делать нечего.

Шейн не двинулся с места.

— Вот что, Кросс, меня интересует несколько вещей. Я хочу побольше узнать о вашей договоренности с миссис Мини. Когда она предложила вам встретиться?

— Она позвонила около трех… если это вас касается, — вызывающе ответил Кросс.

— Полагаю, когда женщина договаривается с мужчиной о встрече в моей квартире, то меня это очень даже касается. Так или иначе, прошло больше двух часов. Почему вы так задержались?

— Говорят вам, я был занят, — прорычал Кросс, остановившись напротив Шейна. Лицо его было не далее чем в четырех дюймах от рыжего детектива. — Пропустите вы меня или нет?!

— Нет. Чем вы занимались и где?

— Я пришел сюда не для того, чтобы подвергнуться перекрестному допросу! — с негодованием ответил Кросс. — И уж конечно, не с вашей стороны. — Сжав кулаки, он злобно уставился на Шейна. Потом перевел взгляд на Рурка и требовательно спросил: — А почему это вы оба так странно себя ведете? И вообще, где миссис Мини?

— В морге! — резко ответил Шейн.

Кросс вздрогнул и отпрянул от него.

— В морге? Но… когда… как ее убили?

— Вот я и подумал: может, вы знаете? — Упершись ладонью в грудь Кроссу, Шейн толкнул его. — Ну-ка, сядьте! Нам надо кое о чем поговорить.

Побледневший Кросс отлетел в сторону и рухнул в кресло, испуганно глядя на него сверху вниз.

— Работал в своем кабинете.

— Кто-нибудь может подтвердить ваше алиби?

— Мое алиби? Господи, неужели вы думаете, что ее убил я?

— Лично я думаю, что это вполне возможно. Вы единственный, кто знал, что она собирается встретиться со мной и придет сюда.

— Вы хотите сказать, что ее убили прямо здесь?

— И не далее чем полчаса назад!

— Но какие у меня могут быть мотивы? Я даже не знал эту женщину.

— Может быть, вы боялись, что она расскажет мне все, что ей известно об убийстве Джаспера Грота. Я все больше убеждаюсь, что вы отлично подходите на эту роль, прямо как перчатка по руке. Вы единственный человек, прочитавший дневник к восьми вечера вчерашнего дня и способный оценить его значение в качестве великолепного инструмента шантажа. Но его ценность исчезнет, как только Грот встретится с Хоули и расскажет им свою историю. Естественно, Кросс, вы отлично вписываетесь в эту схему. — Глаза Шейна блеснули. — Уилл Джентри уже проверяет ваше алиби на вчерашний вечер, и если оно ничуть не лучше сегодняшнего, то вы — готовый кандидат в висельники.

— Он, должно быть, спятил, — ошарашенно пробормотал Кросс, обращаясь к Рурку. — Это что, шутка?

Некоторое время Тимоти Рурк насмешливо разглядывал Шейна, а потом повернулся к своему коллеге и сочувственно сказал:

— Да нет, какие уж тут шутки.

— Кстати, Кросс, — продолжал Шейн, — а ведь вам, наверное, невдомек, что мне ничего не стоит доказать, что вы были в отеле во время убийства. Лифтер очень подробно описал внешность убийцы, и вы как нельзя лучше подходите под это описание. Стоит мне слово сказать, и он вас опознает. С другой стороны, он полностью мне доверяет, и, если я скажу, что тот человек — это не вы, он поклянется, что так оно и есть.

— Это угроза?.. Вы хотите сказать, что собираетесь подстроить мне обвинение в убийстве? — недоверчиво спросил Кросс.

— Не уверен, что это будет подстроенное обвинение. Лично мне кажется, что вы все больше и больше подходите на эту роль. А без алиби вам придется изрядно попотеть, чтобы опровергнуть результаты опознания, да еще непосредственным свидетелем…

— Черт бы тебя подрал, легавый! — завопил Кросс. — С такими приемчиками ничего у тебя не выйдет! Я до сих пор даже не знаю, почему всех так интересует этот проклятый дневник!

— Вы признались, что вчера прочли его.

— Конечно, прочел. Но я так и не возьму в толк, почему из-за него убивают людей!

— У вас будет полно времени, чтобы убедить в этом присяжных, — прорычал Шейн. — Там же все написано черным по белому, так ведь? Почерком Джаспера Грота.

— Что написано черным по белому?

— История исчезновения Леона Уоллеса.

— Чушь! В дневнике мне это имя даже не попадалось. — Джоэл Кросс заметно оживился, и к нему на глазах возвращалось упрямство и агрессивность.

— Я вам не верю, — грубо сказал Шейн. — Докажите. Дайте мне прочесть дневник.

— Еще чего! Да какое мне дело, верите вы мне или нет? Плевать я на вас хотел! С чего это мне что-то там вам доказывать?

— Чтобы спасти свою шею от петли. — Шейн мрачно и выразительно кивнул. — В последний раз спрашиваю… прежде чем позвать лифтера, который вас опознает… вы покажете мне дневник?

— В последний раз говорю: нет! — злобно прошипел Кросс.

Шейн вздохнул и повернулся к Рурку:

— Тим, приведи сюда Мэтью. Я бы и сам сходил, но должен же кто-нибудь потом подтвердить, что я никак не давил на него во время опознания.

Тимоти Рурк проворно вскочил с кресла и вышел из комнаты. Джоэл Кросс тоже начал вставать, громко протестуя, но Шейн молча толкнул его назад.

— Может, вы все-таки передумаете и покажете дневник? Пока что я еще могу отговорить Мэтью опознать вас.

— Нет, черт возьми! — крикнул Кросс. — Я никогда раньше не был в этом отеле, и вы не докажете обратного! Вам меня не запугать, Шейн!

— О’кей, — пожал плечами Шейн. — Сам напросился.

Едва в коридоре послышались шаги, Шейн распахнул дверь и впустил Рурка, но встал перед Мэтью, загораживая собой Кросса.

— Мэтью, по-видимому, мистер Рурк сказал вам, что прямо сейчас в моей квартире находится убийца этой девушки.

— Остановите его! — возмущенно завопил Кросс, обращаясь к Рурку. — Он же предлагает ему попросту оговорить меня!

Мэтью пристально посмотрел на рыжего детектива. Он давно знал Шейна, внимательно следил по прессе за его делами, искренне восхищался им и был уверен, что Шейн не способен совершить ничего противозаконного. Раз мистер Шейн по каким-то своим причинам хочет, чтобы он опознал убийцу в лице этого типа — что ж, пожалуйста! В результате, когда Шейн отступил в сторону, приглашая его в комнату, и спросил: «Скажите, Мэтью, этот человек час назад спрашивал у вас номер моей квартиры?» — он некоторое время внимательно разглядывал Кросса, а потом утвердительно кивнул.

— Это он, мистер Шейн, на все сто. Быстро же вы его сцапали.

— Минутку, минутку! Это же самое настоящее лжесвидетельство… — начал Кросс, но Шейн, шагнув к нему, перебил:

— Кросс, покажите мне дневник. Иначе, клянусь Богом, это опознание останется в силе.

— Раньше ад успеет замерзнуть! — упрямо воскликнул Кросс. — Говорю вам, Шейн… — Появление Уилла Джентри помешало ему закончить.

Заметив лифтера, Джентри деловито сказал:

— Я как раз искал вас, Мэтью. Нужно, чтобы вы съездили со мной в управление и посмотрели на предполагаемого убийцу… В баре неподалеку отсюда мы задержали Джеральда Мини — мертвецки пьян, — продолжал он, обращаясь к Шейну и Рурку, безразлично скользнув взглядом по Кроссу. — Похоже, что это его работа. Хоули говорит, что Беатрис без всяких объяснений уехала из дому около трех, а через полчаса Джеральд выбежал из ее комнаты, как бешеный размахивая клочком бумаги с названием твоего отеля и инициалами «М. Ш.». Когда же никто из них не смог объяснить, что все это значит, он помчался за Беатрис, злой как черт. Так что скорее всего дело можно считать открытым и закрытым. Убийство на почве ревности… Эй, ребята, да что с вами? — удивленно спросил он, переводя взгляд с одного лица на другое.

— Шеф, похоже, у нас теперь уже целых два убийцы, — вовремя нашелся Рурк. — Только что Мэтью опознал моего коллегу, мистера Джоэла Кросса, как человека, который спрашивал номер квартиры Майка… и как раз в то время, когда убили девушку.

— Это наглая ложь! — Кросс был на грани истерики. — Это не настоящее опознание, а попытка подставить честного человека! Шейн заставил этого типа сказать, что он видел меня сегодня днем в отеле. А меня здесь вообще не было. Я абсолютно ничего не знаю об убийстве этой женщины.

Шейн застыл, ошеломленный, и с силой потянул себя за мочку уха. Если он сейчас промолчит и Джентри поверит… Проблему за него решил Мэтью. Гордо выпрямившись, он, твердо отчеканивая каждое слово, сказал:

— Мистер Шейн — в высшей степени достойный джентльмен. Уверяю вас, мистер начальник полиции, что если мистер Шейн утверждает, что это убийца, то так оно и есть. И я готов подтвердить все то, что сказал вначале. Я уверен, что это тот самый человек.

Глава 15

— Звучит довольно убедительно, — сказал Джентри Шейну. — А что еще у вас есть на него, кроме утверждений Мэтью? Как насчет мотивов?

— Говорю вам, это не было настоящим опознанием! — чуть не со слезами на глазах выкрикнул Кросс. — Шейн подговорил его…

Ни Джентри, ни Шейн не обратили на него ни малейшего внимания.

— Послушай, Уилл, — сказал Шейн, — помнишь, я говорил тебе, что все упирается в дневник Грота? Так вот, Кросс — единственный, кто читал этот дневник. Это дает ему превосходный мотив для убийства Грота — он не мог допустить, чтобы тот успел поговорить с Хоули. И у меня складывается впечатление, что убийца Грота разделался и с Беатрис, чтобы не дать ей поговорить со мной. Прибавь к этому факт, что Кросс знал, что она приедет сюда… и зачем.

— Но я не знал зачем! — взвыл Кросс. — Когда она позвонила и просила с ней здесь встретиться, она сказала…

— Так, значит, она предложила вам здесь встретиться? — Джентри переключился на Кросса. — Когда это было?

— Около трех часов, — промямлил Кросс. — Но она даже не сказала…

— В три часа? — Джентри с преувеличенным беспокойством посмотрел на часы. — Не очень-то вы торопились на эту встречу.

— Меня задержали какие-то дела, — с оправдывающимся видом сказал Кросс. — Ради Бога, послушайте, — с нажимом продолжал он, — если бы я приехал раньше и убил ее, как по-вашему, неужели я бы признался, что у нас была назначена встреча?

— Я думаю, именно так он бы и поступил в данных обстоятельствах, — мягко сказал Шейн. — Что может быть лучше — прикинуться невинной овечкой на тот случай, если кто-то знал о встрече — например, я, — а потом удивляться, почему его не дождались?

— Где вы были вчера в восемь вечера? — накинулся Джентри на Кросса.

— Откуда мне знать? Я об этом даже не задумывался. Боже, во что меня втянули! Нельзя же серьезно воспринимать эти лживые обвинения!

Некоторое время Джентри, слегка прищурившись, рассматривал раскрасневшееся лицо репортера, а потом с сомнением сказал Шейну:

— Вообще-то я от всего этого не в восторге. А как насчет мужа убитой? Если вы с Мэтью затеяли какие-то игры, а Джеральд Мини и в самом деле виновен, то после официального опознания Кросса мы ни за что на свете этого не докажем.

Шейн пожал плечами.

— Честно говоря, Уилл, в роли убийцы Кросс мне нравится куда больше, чем Мини.

— Угу, — задумчиво промычал Джентри. — М-да, он больше подходит к типу убийцы. У меня сложилось впечатление, что Мини — это просто слабак. И что еще хорошо с Кроссом, так это то, что нет такого закона, по которому мы не могли бы открыть против него дело.

— Прекратите! — в ужасе завопил Джоэл Кросс, окончательно сорвав голос. — Вы говорите обо мне так, словно обсуждаете, на какую лошадь поставить в Хайли!

Джентри даже не взглянул на него. Вместо этого он сказал Шейну:

— Майкл, да поможет тебе Бог, если ты и на этот раз пытаешься выкинуть один из своих трюков.

Шейн открыл было рот, чтобы возразить, но Джентри только отмахнулся.

— Не забывай, я и раньше видел, как ты проделываешь подобные штучки. Конечно, может быть, Кросс и в самом деле наш клиент. По крайней мере я надеюсь, что это он. Но если нет, то считай, Майкл, что, уговорив Мэтью дать ложные показания, ты преподнес Мини свободу на блюдечке. И если выяснится, что это так, берегись.

— Даже если Кросс и не убийца, то в тюрьме он будет в гораздо большей безопасности, — возразил Шейн. — Ведь убийца до сих пор охотится за дневником, который, как известно, у Кросса.

— Наверное, — уклончиво согласился Джентри и, расправив широкие плечи, приказал Кроссу: — Следуйте за мной.

— Куда? — испуганно пискнул репортер.

— В тюрьму.

— Но вы не имеете права. У вас нет никаких улик…

— Я ничего не могу поделать, — жестко сказал Джентри. — Вас только что опознал свидетель, заслуживающий доверия. Так что вам придется пойти со мной. — Крепко взяв Кросса за рукав, он вывел его из комнаты.

В комнате воцарилось молчание. Рурк отхлебнул из своего бокала и широко зевнул, избегая смотреть в сторону Шейна и Мэтью. Мэтью застыл у открытой двери, умоляюще глядя на Шейна.

— Ради всего святого, мистер Шейн, — начал он, но тот не дал ему договорить, решительно покачав головой и предупреждающе глянув на Рурка.

— Успокойтесь, Мэтью, вы сделали все как надо. Ведь вы верите мне, не так ли?

— Конечно, мистер Шейн. Слава Богу, верю.

Шейн положил ему руку на плечо и проникновенно улыбнулся.

— А раз так, то возвращайтесь к себе и положитесь на меня.

Закрыв за Мэтью дверь, он хмуро уставился на Рурка. Тот вздохнул и снова глотнул из бокала. Откинувшись на спинку кресла, он цинично усмехнулся и посмотрел в потолок.

— Поздравляю, Майк. Из всех подстроенных обвинений, что мне доводилось видеть, это было самое быстрое и четкое.

— Брось, Тим, ты же слышал, что сказал Мэтью…

— Я слышал и видел не только это, но и многое другое, — медленно сказал Рурк. — Когда его спросили, может ли он опознать убийцу, он сначала замешкался, но ты ему тихонько кивнул, и у него сразу же открылись глаза. Если бы тебе было нужно, он бы и меня опознал. Почему? Да потому, что эта простая душа верит тебе. Вот так-то. Потому что он верит самому Майклу Шейну, прости Господи!

— Просто я пытался заставить этого дурака дать мне заглянуть в дневник, — огрызнулся Шейн, плюхаясь в кресло. — Ничего бы я ему не сделал. Если бы не появился Джентри и не прижал его, Кроссу удалось бы выкрутиться.

— Но Джентри-то появился! И теперь ты влип по уши.

— Черт возьми, Тим, не исключено, что Кросс и в самом деле убийца.

— А если нет?

— Ответ на этот вопрос хранится в дневнике. Если бы я смог до него добраться, то сейчас бы знал уже все.

— Что-то не похоже, чтобы Джоэл собирался с ним расстаться, — сухо заметил Рурк.

— Да, но почему? Разве что там есть доказательства его вины. Может, как раз поэтому он и вцепился в него, как пиявка.

— Может быть.

— Ради Бога, поговори с ним и постарайся убедить, что этот дневник имеет огромное значение. Сейчас, когда он арестован и у него есть возможность обдумать, в какой переплет он попал, он может оказаться не таким упрямым. Если он невиновен, то дневник докажет это в два счета. И не забывай, убийца об этом тоже знает. Возможно, арест Кросса подтолкнет его на какие-то действия, направленные на то, чтобы найти и уничтожить дневник… или по крайней мере помешать его публикации. Тим, объясни все это Кроссу и убеди его передать дневник на хранение тебе.

— Чтобы я тут же передал его своему старому доброму другу Майклу Шейну, а он толкнул бы его кому надо за миллион или около того? Господи, Майкл, уж не потому ли ты отправил этого бедолагу за решетку, а? Надеясь таким образом выжать из него дневник?

— Не совсем. Но если он невиновен, то все, что ему требуется, чтобы это доказать, — предъявить дневник. Ты ему это как следует растолкуешь, и он…

— Не-а, — решительно покачал головой Рурк. — Во-первых, он меня на дух не выносит, считает, что мы с тобой одна шайка, и вообще не будет меня слушать. Во-вторых, я не собираюсь бегать за тебя, тоже мне, нашел дурачка. На этот раз нет. Обвинение, которое ты только что повесил на Джоэла Кросса, воняет как скунс, сдохший неделю назад. Я понимаю, что тебе позарез надо добраться до дневника, но только я в эти игры не играю.

— Ты не так меня понял, Тим. — В голосе Шейна появились заискивающие нотки. — Наоборот, я думаю, как доказать невиновность Кросса… Разве у «Ньюс» нет адвоката, который мог бы его урезонить?

Зазвонил телефон. Пока Шейн разговаривал, Рурк закурил сигарету.

— Алло?

— Здравствуйте, мистер Шейн. — В трубке послышался голос портье. — Какая беда с этой девушкой… Прямо у вас в квартире, да? Такая симпатичная… Говорят, вы уже арестовали убийцу? Быстрая работа, надо сказать…

— Послушайте, Дик, вы звоните, только чтобы меня поздравить?

— Не совсем. Э… — Дик заговорщически понизил голос. — Мне только что позвонили из «Вестерн Юнион» и передали сообщение для миссис Теодор Мередит. Я принял его, как вы сказали, мистер Шейн. Вот оно: «Приехать не могу. Позвони сегодня вечером. Крайне обеспокоен. Теодор». Записали, мистер Шейн?

— Большое спасибо, Дик. — Шейн, нахмурившись, положил трубку и застыл, задумчиво потирая челюсть, словно забыв о присутствии Рурка.

Наконец он выдвинул средний ящик стола и, покопавшись там, извлек потрепанный телефонный справочник. Быстро перелистав его, он снял трубку и сказал телефонистке:

— Личный разговор с Чикаго, крошка. Мне нужен Бенджамин Эймс. Тут у меня его старый номер, попробуйте сначала набрать его. — Он продиктовал номер.

— Благодарю вас, мистер Шейн, — ответила телефонистка.

В трубке послышалась серия гудков и щелчков, обрывки разговоров, а затем он услышал, как в Чикаго звонит телефон. После третьего звонка трубку сняли, и гнусавый голос спросил:

— Алло?

— Это Бен Эймс?

— Да. Кто говорит?

— Бен, это Майкл Шейн.

— Шейн? Майкл, ты, что ли? — радостно воскликнул Эймс. Шейн довольно улыбнулся. — Черт возьми, ты откуда звонишь? Из Чикаго?

— Нет, Бен, я в Майами. Как дела? Все еще заправляешь своим дешевым агентством?

— Уже не дешевым, — гордо ответил Эймс. — У меня, знаешь ли, трое ребят на твердой ставке.

— Поздравляю. Тогда, может быть, провернешь для меня по-быстрому одно дельце?

— Конечно, Майкл. — В голосе Эймса появились деловые нотки.

— Ручка есть?

— Выкладывай.

Шейн медленно продиктовал ему адрес и имя Теодора Мередита, заставив повторить каждое слово.

— Мне срочно нужна фотография этого Мередита. Не думаю, Бен, что он даст ее тебе сам, так что скорее всего тебе придется ее просто украсть. Возьми фотографа, и щелкните Мередита анфас. Потом ее надо быстренько напечатать и сегодня же ночью послать мне самолетом. Подожди минуту. — Порывшись среди бумаг в ящике стола, он достал расписание авиарейсов. — В два пятнадцать ночи из Чикаго в Майами вылетает самолет компании «Мид-Америкэн». Вот этим рейсом, Бен, ты и отправишь мне фото Мередита. А чтобы сэкономить время, запечатай ее в конверт с моим именем и вручи стюардессе, хорошо? Вместе с десяткой. А я встречу самолет в Майами и возьму у нее конверт. Договорились?

— Договорились, — сказал Бен Эймс. — Я прослежу за этим лично. А теперь подскажи, как лучше подобраться к этому Мередиту?

— Здесь у нас его имя попало в газеты. В заголовках он фигурирует как нынешний муж бывшей миссис Хоули. Альберт недавно погиб в море после авиакатастрофы, и миссис Мередит тут же примчалась сюда, чтобы предъявить свои права на наследство. Не исключено, что это несколько миллионов. Что и дает тебе повод взять у него интервью и сфотографировать… хочет он того или нет.

— Нет проблем, Майкл. Все сделаю.

— Если ничего не выйдет, звони мне по этому номеру до двух ночи. Если не позвонишь, то утром я поеду встречать самолет.

— Договорились, — повторил Эймс, и Шейн положил трубку.

— Ну и на кой черт ты все это затеял? — спросил Рурк. — На кой черт тебе сдалась фотография ее нынешнего мужа?

— Чтобы подтвердить одну версию. — Шейн снова уселся в кресло, взял бокал и продолжил прерванный разговор. — Так вот, Тим, это дело имеет самое непосредственное отношение к твоей газете. Ты, конечно, можешь не помогать мне, но подумай, черт возьми, в каком свете предстанет «Ньюс», когда станет известно, что один из ее сотрудников арестован по подозрению в убийстве. Кто адвокат газеты?

— Альфред Дрейк. Каждый год он получает кругленькую сумму за то, что вытаскивает наших ребят, если они заходят за грань дозволенного.

— Позвони ему, — сказал Шейн. — Или издателю. Расскажи все факты и объясни, насколько важен этот дневник для того, чтобы доказать невиновность Джоэла Кросса, и, ради Бога, пусть он выцарапает дневник оттуда, куда его запрятал Кросс. Черт возьми, Тим, меня и вправду волнует ситуация с Кроссом. Я готов признать, что сжульничал, пытаясь заставить его отдать дневник… а теперь это вон как аукнулось. Как по-твоему, что я буду чувствовать, если дневник с доказательствами невиновности Кросса исчезнет?

— Не знаю. — Рурк скептически его оглядел и вздохнул. — Просто не знаю, Майкл. Сначала ты подставляешь человека, а потом…

— Послушай, — с напором сказал Шейн, — я же не прошу достать дневник и принести его мне. Все, что мне надо, это чтобы Дрейк или еще кто-нибудь приехал к Кроссу в тюрьму и убедил его в том, что значение этого дневника огромно. Черт побери, я совсем не хочу отвечать за приговор невиновного. — В его голосе было столько страсти и искренности, что, несмотря на свои сомнения, Рурк ему поверил.

Репортер допил бокал и встал.

— Что ж, может быть, на этот раз и вправду не прикидываешься… Я сам поговорю с Дрейком.

Шейн тоже поднялся и повел его к двери.

— К завтрашнему утру у меня будут для тебя неплохие заголовки. Это я обещаю. Если, конечно, ты позаботишься о том, чтобы с дневником ничего не случилось.

— Сделаю все возможное, — пообещал Рурк.

Некоторое время Шейн с лихорадочным блеском в глазах смотрел ему вслед, а потом закрыл дверь. Вернувшись к телефону, он снял трубку и попросил телефонистку соединить его с местным детективным агентством. Когда ему ответили, он сказал:

— Нэд, это ты? Майкл Шейн беспокоит. Я никуда не могу отойти, а мне позарез нужно, чтобы кое за кем проследили. У тебя есть свободный человек? Отлично. Тогда записывай: сейчас в городской тюрьме находится Джоэл Кросс, репортер «Дейли ньюс». Записал? В ближайшее время, скорее всего в течение часа, его навестит первый крючкотвор газеты — адвокат Альфред Дрейк. Я хочу знать, виделся ли Дрейк с Кроссом, и если да, то когда именно. Усек?

Слушая ответ, Шейн глубоко вздохнул.

— Все верно. Пошли туда парня с головой, он должен узнать, кто посещает Кросса. Едва Дрейк появится, твой человек должен мне позвонить сюда и дождаться меня снаружи, чтобы показать Дрейка, когда тот будет уходить.

Продиктовав Нэду свой номер, он положил трубку и тут же перезвонил Люси Гамильтон.

— Ангел мой, в деле Грота кое-что начинает проясняться, но понадобится помощь миссис Грот. Как думаешь, ты сможешь привезти ее ко мне в ближайшее время, чтобы она помогла найти убийцу мужа?

— Конечно, смогу, уверена. А когда, Майкл?

— Лучше всего прямо сейчас… хотя не исключено, что нам всем придется какое-то время подождать. Сейчас точнее сказать не могу.

Шейн бросил трубку еще до того, как Люси успела задать еще хоть один вопрос, и, неожиданно вспомнив, что с самого завтрака у него во рту не было ни крошки, направился на кухню, чтобы приготовить себе что-нибудь на скорую руку.

Глава 16

Через час Шейн допивал уже вторую чашку кофе, а напротив него на диване сидели Люси Гамильтон и миссис Грот. Наверное, в десятый раз после приезда Люси спросила:

— Майкл, все-таки было бы хорошо, если бы ты сказал, чего мы ждем?

— Я же сказал — телефонного звонка.

— От кого? И что тогда произойдет? Если бы мы знали, чего ждать, мы были бы готовы.

— Я уже несколько раз повторял, — терпеливо напомнил Шейн, — будет лучше, если вы ничего не будете знать заранее. Стоит вам узнать, и вы тут же начнете со мной спорить. — Он поставил чашку и посмотрел на часы. — А кроме того, не исключено, что вообще ничего не произойдет. Если в ближайшее время не позвонят…

В этот момент зазвонил телефон, стоявший у локтя Шейна. Схватив трубку, он быстро проговорил:

— Шейн слушает.

— Нэд Фрейзер велел позвонить вам, как только адвокат Дрейк приедет к Джоэлу Кроссу, — послышался мужской голос.

— Все верно. Дрейк приехал?

— Только что вошел.

— Ждите у входа, я сейчас подъеду. Буду минут через пять. Вы знаете, как я выгляжу?

— Я вас видел.

— Отлично! — Шейн бросил трубку и вскочил, обернувшись к женщинам: — Мы поедем в моей машине.

Он вытолкал их из квартиры, запер дверь, и через минуту все трое стояли у его седана, припаркованного у входа в гостиницу. Посадив миссис Грот на заднее сиденье, Шейн сказал Люси:

— Садись рядом со мной. Возможно, тебе придется вести.

Вырулив со стоянки и поворачивая в сторону городской тюрьмы, он пояснил:

— Сейчас я припаркуюсь перед тюрьмой и буду ждать, пока оттуда не выйдет один человек, а потом последую за ним. Если он пойдет пешком, то и я тоже, а ты потихоньку поедешь за ним, не выпуская меня из виду.

— Кто этот человек, Майкл?

— Альфред Дрейк, адвокат. Пока что я даже не знаю, как он выглядит.

Больше он не сказал ни слова, сосредоточившись на езде, и через несколько минут притормозил у бордюра перед тюрьмой прямо под надписью «Только для служебных машин». Едва он вышел из машины и свет фонаря упал на его лицо, из тени возник человек в потрепанном сером свитере и кепке.

— Вы Майкл Шейн?

— Да.

— А я — Тинкем, от Фрейзера. Ваш человек все еще внутри. Приехал на такси.

Шейн кивнул и отступил в тень, к машине, скрывая лицо. Тинкем последовал за ним.

— Дрейк — человек средних лет, — продолжал он. — Коротко подстриженные седые усы и панама. Синий саржевый костюм. Рост — пять футов десять дюймов, вес — примерно сто восемьдесят, большой живот…

Шейн снова кивнул, достал пачку сигарет и протянул ее Тинкему. Тот вытащил одну, и они спокойно закурили. Люси, высунув руку из открытого окна машины, потянула Шейна за рукав и прошептала:

— Майкл, зачем ты притащил сюда миссис Грот? Я ничего не понимаю.

— Подожди немного и сама увидишь.

В этот момент из здания тюрьмы вышел человек и начал спускаться по ступенькам. Тинкем слегка толкнул Шейна локтем.

— Это Дрейк, — сказал он и быстро отошел в сторону.

Дрейк остановился на тротуаре и огляделся по сторонам, явно высматривая свободное такси. Тем временем Шейн незаметно обошел свою машину и тихо скользнул за руль. Проезжавшее мимо такси остановилось, и адвокат сел в него. Шейн завел мотор и, подождав, пока такси не начнет заворачивать за угол, включил фары и поехал за ним. Проехав квартал, такси повернуло на Бискайский бульвар и остановилось перед домом, где размещалась редакция «Ньюс». Пока Шейн медленно проезжал мимо, Дрейк выскочил из такси, протиснулся между двумя машинами к тротуару и исчез за дверью. Шейн довольно кивнул, заметив, что такси осталось на месте. Выключив мотор, он повернулся к Люси.

— Вот и все. Думаю, Дрейк появится через пять минут. Сейчас я сяду в это такси и подожду его. Как только ты увидишь, что он выходит, подведи ко мне миссис Грот. Думаю, ее присутствие мне понадобится.

Подойдя к такси с опущенным флажком и работающим мотором, он спросил у водителя:

— Приятель, хочешь заработать?

— Извини, друг, у меня уже есть клиент. Только что вошел в «Ньюс» и попросил подождать.

Прислонившись к дверце машины, Шейн достал пачку сигарет и протянул ее водителю.

— Спасибо, не курю, — покачал тот головой. — Бросил пару месяцев назад… и запросто. — Он громко щелкнул пальцами. — Прочитал одну книгу, понимаешь? «Как бросить курить»: Ее написал один малый… как же его фамилия?., не то Брин, не то еще как-то… Не попадалась?

— Попадалась, — кивнул Шейн. — Значит, ты бросил курить. Тут один тип недавно написал книгу «Как бросить пить». Вот этой книги я боюсь, как заразы.

На тротуаре за его спиной послышались шаги. Шейн обернулся и встал на пути у адвоката.

— Мистер Дрейк?

— Да, — кивнул Дрейк и настороженно оглядел Шейна. — Простите, но, по-моему, мы с вами не знакомы.

— Меня вы не знаете, — согласился Шейн. Увидев, что к такси направляется Люси и миссис Грот, он громко и внятно сказал: — Мистер Дрейк, у меня к вам есть дело, и оно касается украденного имущества…

— Украденного имущества? — Адвокат резко выпрямился. — Не понимаю, о чем вы…

— …принадлежащего миссис Джаспер Грот, — тем же суровым тоном продолжал Шейн. — Речь идет о дневнике, который вы только что вынесли из здания «Ньюс». А вот и миссис Грот, которая требует, чтобы вы вернули ее имущество.

Адвокат ошеломленно уставился на миссис Грот.

— Я абсолютно ничего не понимаю.

— Черта с два! — зарычал Шейн. — Что вы мне голову морочите! Он же у вас с собой, в кармане. — Быстро шагнув вперед и прижав руки Дрейка к его объемистому животу, он потянулся левой рукой к книге в кожаном переплете, торчавшей из бокового кармана пиджака Дрейка. Выхватив книгу и оттолкнув его, Шейн протянул дневник миссис Грот.

— Миссис Грот, скажите, принадлежала ли эта вещь вашему покойному мужу? Вы узнаете ее?

— Это произвол! — завизжал Дрейк. — «Ньюс» приобрела права на публикацию этого дневника. У меня есть законные основания…

— А вот этого не надо, Дрейк! По поводу этого дневника у вас нет ни одного документа, имеющего законную силу, не говоря уж о том, что пока что моему клиенту не заплатили ни цента… Миссис Грот, вы узнаете его?

— Да, это дневник Джаспера. — Со слезами на глазах вдова листала страницы в тусклом свете уличного фонаря.

— Вы напрасно рассчитываете на грубую силу, — предупредил Дрейк. — Сейчас я позову полицейского, и вас арестуют.

— Это будет просто великолепно, — с подчеркнутым безразличием сказал Шейн. — На мой взгляд, лучше и быть не может, если в это дело вмешается полиция. Получится отличная статья… сотрудник уважаемой газеты укрывает краденое имущество, которое к тому же является важной уликой в расследовании дела об убийстве. Что ж, зовите полицию. — Шейн повернулся к миссис Грот: — А вы пока полистайте этот дневник. Он принадлежит вам, и у вас есть на это полное право… Ну что, Дрейк, вы зовете полицию?

— Боюсь, я… кажется, я не совсем четко представлял…

— Бросьте прикидываться, — перебил Шейн, отворачиваясь.

Взяв под руки Люси и миссис Грот, он помог им сесть в машину, вскочил за руль и завел мотор. По-прежнему стоя на тротуаре, Дрейк нерешительно смотрел им вслед.

— Майкл! — изумленно выдохнула Люси. — Но ты же не можешь просто так взять и уехать с ним! Ведь миссис Грот дала согласие на публикацию дневника.

Шейн довольно рассмеялся.

— Я должен с ним уехать. Не забывай, я только что заработал гонорар в тысячу долларов от миссис Мередит. Этого должно хватить, чтобы выйти из тюрьмы под залог, если Дрейк все же решится пойти в полицию… хотя вряд ли.

Развернув машину, он покатил в сторону дома миссис Грот. Проезжая мимо редакции «Ньюс», он заметил, как Альфред Дрейк садится в такси. Остановившись перед домом миссис Грот, Шейн повернулся к ней:

— Миссис Грот, этот дневник необходим мне всего на одну ночь. Вы можете его мне доверить?

— Разумеется, мистер Шейн, — сказала она, протягивая ему книгу.

— Люси, проводи ее. — Шейн крепко обнял ее за плечи, усмехнулся, заметив ее испуганный взгляд, и, наклонившись к ней, легонько чмокнул ее в щечку. — Когда будешь уходить, последи, чтобы она хорошенько заперла дверь… Миссис Грот, ни под каким предлогом не впускайте никого в квартиру. Если будут какие-то звонки или посетители, всех направляйте ко мне.

Войдя в свою квартиру, он запер дверь на два замка, положил книгу в кожаном переплете на середину стола и, облизывая губы, некоторое время рассматривал ее с таким видом, как будто пробовал что-то вкусное. Открыв ее на титульном листе, он прочел четко выведенную надпись: «Личный дневник Джаспера Грота».

Словно ребенок, предвкушавший удовольствие и стремящийся растянуть его подольше, он захлопнул дневник и, выйдя на кухню, наполнил один бокал холодной водой со льдом, в другой на четыре пальца налил «Джона Эксшо», отнес все это в гостиную и поставил рядышком на стол. Усевшись в кресло, он закурил и, глотнув изрядную порцию коньяка, запил ее ледяной водой.

Затем открыл дневник Джаспера Грота и приступил к чтению записей, написанных рукой человека, которого уже не было в живых.

Судя по всему, дневник был начат более полугода назад, и Шейн нетерпеливо зашуршал страницами, пока не добрался до первой записи, сделанной Гротом после того, как самолет упал в океан и трое оставшихся в живых оказались на спасательном плоту.

Это был подробный отчет о катастрофе — один из двигателей самолета неожиданно вышел из строя, и экипажу пришлось приложить весь свой опыт, чтобы попытаться посадить самолет на воду во время шторма. Грот давал высокую оценку мужеству Питера Каннингема и с уважением отзывался о его силе воли и решительности, которые позволили им двоим выбраться на надувной спасательный плотик, в то время как все остальные погибли. Именно Каннингем спас солдата Альберта Хоули, и Грот отдавал дань его самоотверженности, учитывая, что присутствие на плоту третьего пассажира уменьшало их и без того скромные шансы на спасение, если принять в расчет весьма скудный рацион воды и продовольствия.

Выяснилось, что с самого начала Хоули был в очень плохом состоянии и Грот серьезно сомневался, что он сумеет долго продержаться.

Шейн вчитывался в записи с возрастающим интересом.

На третий день пребывания на плоту Грот написал:

«Сегодня утром Хоули стало хуже. После завтрака его рвало кровью, он слабеет на глазах. Я молился за него, но он отказался присоединиться ко мне и искать утешения у Господа. На рассвете Питу удалось отлить себе немного воды. Я сделал вид, что ничего не заметил».

Позже в тот же день:

«Хоули угасает на глазах. Повторял за мной „Отче наш“. Я верю, что он наконец обретет Господа».

Утро четвертого дня:

«Сегодня утром Хоули очень плохо, уверен, что долго он не протянет. Время от времени я молюсь за него и призываю облегчить душу перед Господом, но он упорно отказывается».

Позже в тот же день:

«Хоули понимает, что умирает. Повторял вслед за мной 23-й псалом, и я уверен, что он обрел успокоение. Мне бы хотелось, чтобы перед неминуемой кончиной он исповедался в своих грехах».

Утро пятого дня! Шейн сделал перерыв и основательно приложился к бокалу. Затушив сигарету, он сходил на кухню и съел пару сандвичей. Это должна быть решающая запись. Мышцы его живота сжались в тугой комок, когда он прочитал:

«Сегодня ночью солдат тихо скончался. Утром я прочитал простую заупокойную молитву и предал его бренные останки морю. Пит притворился спящим, но я не сомневаюсь, что он глубоко потрясен. Теперь у меня на душе большая тяжесть, и мне приходится бороться с этим чувством. Вчера ночью Пит подполз достаточно близко, чтобы услышать часть исповеди умирающего. Не знаю, что именно ему удалось подслушать, но сегодня утром он вел себя довольно странно и несколько раз пытался уговорить меня пересказать ему все, в чем исповедался умирающий. Да поможет мне Господь принять правильное решение».

Шейн медленно выдохнул и отложил дневник. Значит, Альберт Хоули умер на четвертую ночь. До того, как его дядя Эзра.

Таким образом, миссис Мередит не причиталось ни цента из наследства!

Он снова взял дневник и тщательно просмотрел его до конца, пытаясь найти дальнейшие упоминания имени Хоули, имеющие отношение к его тайне. Но, увы, вскользь упоминались только «исповедь умирающего» и «спор с Питом, который отказался признаться, что ему удалось подслушать из уст умирающего».

Последняя запись, сделанная за день до того, как их подобрали с плота, гласила:

«Пит вовсю стремится доказать, что мы будем круглыми дураками, если упустим такую прекрасную возможность для шантажа. Он признает, что в ту ночь подслушал достаточно, чтобы понять всю важность тайны умершего солдата. Молю Господа, чтобы он дал мне силы выдержать этот соблазн».

Выходит, Грот не рискнул доверить тайну Альберта Хоули страницам дневника. В записях также нигде не упоминалось имя Леона Уоллеса.

Вынужденный примириться с этим фактом, Майкл Шейн тяжело вздохнул и захлопнул книгу. Значит, Джоэл Кросс все-таки сказал правду. Теперь Шейну известно, что Питер Каннингем знал достаточно, чтобы замышлять шантаж, и что Джаспер Грот яростно сопротивлялся этому плану.

Все это Шейн допускал и до того, как прочел дневник. Единственный факт, который он узнал, заключался в том, что если бы дневник был опубликован, то состояние Эзры Хоули унаследовала бы семья, а не бывшая жена Альберта.

Он закурил еще одну сигарету и задумчиво откинулся на спинку кресла, подергивая себя за мочку левого уха и попеременно отхлебывая то коньяк, то воду со льдом. Предстояло решить одну важную проблему — как лучше использовать новую ситуацию, чтобы Майкл Шейн мог выжать из нее как можно больше денег.

К тому моменту, когда он выработал наиболее приемлемый план действий, бокал с коньяком опустел. Окончательный результат зависел от ряда конкретных обстоятельств, но тем не менее это был вполне реальный шанс заработать.

Сняв телефонную трубку, он позвонил в отель «Бискейн» и попросил соединить его с миссис Мередит.

— Алло, Мэти? Это Майкл. Я звоню из дома. Передо мной лежит дневник Грота. Я только что закончил его читать.

Он услышал, как ее дыхание участилось.

— И… когда же умер Альберт?

Шейн усмехнулся.

— Предлагаю вам приехать и прочитать самой. В этом случае вопрос, говорю ли я правду или нет, отпадет сам собой. Да, и захватите с собой Джейка Симса. После того как вы оба прочтете дневник, я хочу сделать вам одно предложение.

— Плохи мои дела, не так ли? — тихим яростным голосом сказала она. — Он должен был умереть на один день раньше! — В ее голосе было столько яду, что Шейн рассмеялся.

— Приезжайте и убедитесь во всем сами.

Положив трубку, он набрал номер Люси Гамильтон.

— Ты уже легла?

— Почти. Чищу зубы.

— Примерно через полчаса мне понадобятся услуги секретарши экстра-класса. Захвати свой блокнот и приготовься стенографировать.

— Майкл!.. В такое время?!

— Что делать, если до утра это дело не может подождать! — весело сообщил ей Шейн. — В любом случае мне понадобится компаньонка. Ко мне едет миссис Мередит.

— Сейчас буду! — коротко бросила Люси и положила трубку.

Шейн подлил себе коньяка и приготовился встречать гостей.

Глава 17

Первыми в квартиру Шейна прибыли Мэти Мередит и Джейк Симс. Миссис Мередит, с застывшим лицом и сердито сжатыми губами, тут же потребовала:

— Кончайте ходить вокруг да около, Шейн. Выкладывайте нам всю правду.

Закрыв дверь за парочкой, Шейн мягко сказал:

— Скоро вы сами все прочтете. Не желаете выпить для поднятия настроения?

— Да черт с ней, с выпивкой! Лучше скажи, как тебе удалось заполучить дневник. — Симс вышел на середину комнаты, шаря по сторонам глазами, по-видимому, пытаясь отыскать дневник. — Сколько человек его читали?

— Чтобы заработать свой гонорар в тысячу долларов, мне пришлось состряпать ложное обвинение в убийстве на одного парня, а потом совершить нападение на уважаемого члена местной коллегии адвокатов. — Слегка оттеснив в сторону Симса, Шейн подошел к столу, выдвинул ящик и, положив руку на книгу в кожаном переплете, помедлил. — Насколько мне известно, дневник прочел только Джоэл Кросс… и не думаю, что он понимает, насколько важна для миссис Мередит дата смерти Альберта Хоули. Запомните это хорошенько, когда будете читать эту запись. Когда закончите, у меня к вам будет предложение.

Пока он перелистывал страницы, Джейк Симс и его клиентка подошли поближе, алчно, хотя и без надежд глядя на книгу. Найдя место, где рассказывалось о крушении самолета, Шейн остановился.

— Внимательно смотрите на даты. Вот это первый день после катастрофы. Это второй и третий. Четвертый. — Наступила мучительная пауза. — И, наконец, утро пятого дня. — Он открыл дневник на нужной странице, держа его так, чтобы они могли видеть написанное. — «Сегодня ночью солдат тихо скончался».

Мэти Мередит не стала терять времени на дальнейшее чтение. Отступив назад, она с горечью произнесла:

— Мне кажется, я знала это с самого начала. Старалась убедить себя, что мне повезет, но сама себя обманывала…

Симс по-прежнему заглядывал Шейну через плечо, дочитывая страницу. Протянув к дневнику свои похожие на когти пальцы, он прошипел с едва сдерживаемой яростью:

— Дай прочитать до конца! Может быть, я смогу…

— Ну уж нет! — Шейн бесцеремонно оттолкнул его и, захлопнув дневник, сунул его в боковой карман. — Я заработал свою тысячу, дав вам заглянуть в дневник до его публикации. Ну как, теперь у вас не появилось настроение выпить?

— Пожалуй, Да. Спасибо, — сказала Мэти, усаживаясь на диван и закидывая ногу на ногу. — Шотландское со льдом у вас найдется? — Она посмотрела на него долгим изучающим взглядом.

— Шотландское со льдом, — вежливо повторил Шейн. — А тебе, Джейк?

— Пожалуй, мне лучше остаться трезвым, — покачал головой Симс. — Послушаем, что у тебя за предложение.

Шейн кивнул. В этот момент послышался тихий стук в дверь. Шейн открыл и впустил в комнату Люси Гамильтон с объемистой кожаной сумкой через плечо.

— Ты вовремя, ангел мой. Я как раз принимаю заказы на выпивку.

— Вот уж не знала, что попаду на вечеринку. — Карие глаза Люси блеснули, когда она увидела миссис Мередит, по-домашнему расположившуюся на диване. — По-моему, ты просил захватить с собой записную книжку.

— Совершенно верно, — кивнул Шейн.

— Следовательно, я приехала по делу, — немного резко сказала она. — А ты знаешь, что я никогда не пью на работе.

— Тогда садись и веди себя как секретарша, — проворчал Шейн.

Выйдя с бутылкой шотландского на кухню, он через некоторое время вернулся с бокалом янтарной жидкости, в котором позвякивали два кубика льда, и вручил его Мэти. Удобно устроившись в кресле и подлив себе коньяка, он пояснил Люси:

— Только что наша клиентка прочла дневник Грота. Новости для нее неутешительные. Ее бывший муж умер в ночь, предшествующую смерти его дяди. Таким образом, миссис Мередит не является его законной наследницей и не получит ни цента из состояния Эзры Хоули. Думаю, ситуация ясна всем нам. — Он замолчал, окинув взглядом Мэти и Симса.

Мэти промолчала и, не поднимая глаз, отхлебнула из бокала. Симс, продолжавший нервно расхаживать по комнате, с чувством воскликнул:

— Если больше никто не видел этого дневника… что мешает нам уничтожить его прямо здесь, сию минуту?! Не будь этого дневника, Каннингем готов клятвенно подтвердить все что угодно, лишь бы это позволило миссис Мередит получить деньги!

— Не сомневаюсь, что Пит Каннингем готов пойти на лжесвидетельство, чтобы помочь Мэти. Но не забывайте, что Джоэл Кросс тоже прочитал этот дневник.

— Но ведь он убил дочь Хоули, разве нет? Прямо в этой самой комнате! Я все слышал по радио. Кто обратит внимание на его слова, если он сидит в тюрьме по обвинению в убийстве!

— Не знаю, сколько еще он там пробудет. С другой стороны, — живо продолжал Шейн, — совсем не факт, что, просматривая дневник, он понимал, какое значение имеет дата смерти. Скорее всего он вообще не придал этому значения. Стало быть, вполне возможно, что он не будет оспаривать эту дату… тем более без дневника, который бы подтвердил его слова.

— Именно об этом я и подумал! — горячо воскликнул Симс. — Давайте прямо сейчас сожжем эту проклятую штуковину!

— Не выйдет. В данный момент это имущество миссис Грот.

— Да брось ты! — сердито фыркнул Симс. — Сколько она может получить от «Ньюс»? Самое большее, несколько тысяч за разрешение на публикацию. А мы можем заплатить ей вдвое… даже втрое больше!

— Что верно, то верно, — согласился Шейн. — Скорее всего вы сможете уладить этот вопрос за наличные. Но тогда и мне придется заключить сделку со своей совестью. Не забывайте, я ведь тоже прочел дневник… и уж, в отличие от Кросса, я-то прекрасно понимаю всю важность даты смерти Хоули…

В комнате наступила тишина. Потом Мэти Мередит подняла голову и, широко раскрыв глаза, звонким голосом спросила:

— И как высоко в данный момент котируется совесть Майкла Шейна?

— А вот в таких делах нельзя рубить сплеча, — усмехнулся Шейн. — Тут речь идет не только о моей совести. Тут на карту поставлена моя лицензия. Мое положение в Майами…

— Ладно-ладно, — сварливо сказал Симс. — Сколько, Шейн? Ты припер нас к стенке, и мы знаем это не хуже тебя.

— Ты прав на все сто, — кивнул Шейн. — Вот я и стараюсь придумать способ защитить себя и в то же время оказать любезность миссис Мередит. Ну и, конечно, подумать о своем будущем… Люси, ты приготовила блокнот?

Все время, пока шел разговор, она молча сидела за столом и теперь кивнула и похлопала по сумке, но не сделала ни малейшей попытки открыть ее.

— Майкл, ты не можешь так поступить, — спокойно заявила она. — Скрывать улики, которые содержатся в дневнике, незаконно и бесчестно. Никаких денег на свете не хватит, чтобы заставить тебя пойти на это.

— Люси, что, если ты позволишь мне самому решать подобные вещи? — весело спросил Шейн.

— Я тебе этого не позволю, — вскипела она. — Если эта женщина, которая с улыбочкой развалилась на твоем диване; настолько вскружила тебе голову, что ты готов продать ей свою душу за тарелку похлебки… Ну, нет, я этого не допущу. Все вы говорили и вели себя так, словно меня здесь нет, — яростно продолжала она, едва не плача. — Так вот, не забывайте, что я свидетель. Я пойду в суд и заявлю, что Альберт Хоули умер раньше своего дяди. И никто меня не остановит.

— Прекрати этот спектакль и достань блокнот, — перебил ее Шейн. — И не забывай, что я все еще плачу тебе жалованье. Сейчас ты запишешь все точно так, как я скажу. Этическую сторону вопроса мы сможем обсудить позже.

Она застыла, разгневанно глядя на него, а он неожиданно легкомысленным тоном добавил:

— Ангел мой, мы работаем вместе уже Бог знает сколько лет, и ты видела, как я и раньше делал нечто подобное, и мне всегда это сходило с рук. Поверь мне хоть чуть-чуть. Черт возьми, это же большой куш, я давно ждал как раз такого случая. И не вздумай теперь мне все испортить своими истериками, которые больше подходят сопливой девчонке. Если мы провернем это дело, ты будешь ездить по городу в роскошном лимузине и в норковой шубке! — Глаза Шейна хитро блеснули. — Достань блокнот!

Закусив губу, Люси опустила глаза, трясущимися руками расстегнула сумочку и достала блокнот и полдюжины карандашей. Но, когда она раскрыла блокнот и взяла карандаш, приготовившись писать, руки ее уже не дрожали.

— Текст должен быть очень тщательно продуман, — бесстрастно пояснил Шейн. — Когда все это дело закончится, мне нужен документ, к которому никакой суд не мог бы придраться и отобрать у меня лицензию. Что ж, давайте прикинем.

Отхлебнув коньяка, он откинулся на спинку кресла, помолчал, глядя в потолок, а затем начал диктовать:

— Меморандум соглашения между миссис Мэти Мередит, Чикаго, штат Иллинойс, и Майклом Шейном, частным детективом, Майами, штат Флорида. Дата сегодняшняя. Абзац. Миссис Мередит, бывшая супруга Альберта Хоули и его законная наследница, настоящим поручает Майклу Шейну, частному детективу с лицензией, собрать для нее необходимые улики с тем, чтобы доказать на суде, что ее бывший муж является законным наследником своего дяди Эзры Хоули после смерти вышеупомянутого Эзры Хоули. Если Майкл Шейн добьется успеха в своем расследовании и если Альберт Хоули официально будет признан законным наследником Эзры Хоули, то за его услуги, способствовавшие достижению желаемого результата, миссис Мередит обязуется выплатить Майклу Шейну одну четверть состояния Эзры Хоули… э… после отчисления налога на наследство… Люси, здесь должно быть четко указано, что мой гонорар является четвертью той суммы, что останется после уплаты государственного и федерального налогов… Мэти, как по-вашему, это достаточно честно? — осведомился он, в то время как карандаш Люси стремительно скользил по бумаге.

— На мой взгляд, это просто грабеж с большой дороги! — От возмущения миссис Мередит даже поперхнулась. — Четверть всего?! Боже, да после всех налогов там останется чуть больше миллиона!

— Насколько я понимаю, — весело сказал Шейн, — четверти этой суммы вполне хватит, чтобы обеспечить нам с Люси уютное гнездышко на старость.

— Это неслыханно! — взорвался Джейк Симс. — Четверть миллиона долларов всего лишь за то, чтобы уничтожить какой-то жалкий дневник!

— В соглашении ничего не говорится об уничтожении дневника, — сухо напомнил ему Шейн. — Здесь не указано, в чем именно будут заключаться мои услуги. Конечно, я не юрист, но, мне кажется, это защитит нас от любых обвинений и подозрений в соучастии.

— Соглашение составлено очень умно, — признал Симс. — Замени свое первоначальное абсурдное требование на десять… или даже двадцать тысяч, и я посоветую моей клиентке сразу же подписать его.

Шейн похлопал по карману с дневником.

— Или четверть наследства, или ничего. — Повернувшись к миссис Мередит, он сказал: — То же самое относится и к вашей доле. Три четверти… или ничего. Неужели вы предпочитаете ничего? Одно ваше слово, и Люси порвет свои записи. Но учтите — вы не успеете выйти из отеля, как я передам дневник начальнику полиции в качестве улики по делу о двух убийствах.

Пока она раздумывала, Джейк Симс, злобно глядя на него, проворчал:

— Миссис Мередит, он говорит серьезно. Я этого Шейна знаю. Если вы не подпишете соглашение, он запросто это сделает.

— А тогда и Джейк своей доли не получит, — сочувственно сказал Шейн. — Ну, Мэти, решайте.

— Я подпишу… черт бы побрал вашу алчную душу. Если бы только я не наняла вас для розыска этого дневника…

— Совершенно верно, — кивнул Шейн. — Тогда бы вам не пришлось столкнуться с подобной ситуацией и принимать решение. Моя машинка в спальне, — быстро сказал он Люси. — Сделай три экземпляра и оставь место для подписей — миссис Мередит, моей, а в качестве свидетелей, подтверждающих наши подписи, распишетесь вы с Симсом. Ну что, Мэти, еще шотландского?

Она молча протянула ему бокал. В этот момент Люси Гамильтон положила карандаш и, четко выговаривая каждое слово, сказала:

— Майкл, я этого делать не буду.

— Что значит, не буду? — нахмурился Шейн.

— То и значит, не буду, и все. И тебе не дам. Майкл, если ты на это решился, то потом всю оставшуюся жизнь будешь себя за это ненавидеть. Неужели ты не понимаешь? По сути, ты же воруешь деньги у законных наследников, у Хоули, которым они принадлежат по праву. Майкл, это самое настоящее воровство. Это не просто одна из твоих очередных уловок, когда ты изображаешь Господа Бога, а тебе за это платят. Ты не можешь пойти на это. Я тебе не позволю.

Вскинув брови, он внимательно посмотрел на ее раскрасневшееся лицо.

— Ангел мой, а как же норковая шубка? И лимузин? Только представь, как бы классно ты выглядела — ты несешься по городу, ветер свистит в ушах, а твои кудри…

— Прекрати, Майкл! — пронзительно воскликнула Люси. — Ты знаешь, как мне нравятся норковые шубы и лимузины, но всю жизнь я обходилась без них, проживу и дальше. Майкл, это не тема для шуток! — В ее голосе слышалась мольба и искренность, она говорила с ним, не обращая внимания на остальных, словно они были наедине. — Майкл, я восхищалась тобой, смотрела на тебя снизу вверх. Я знаю, что ты и раньше не соблюдал каждую букву закона, но ты делал это, чтобы в итоге добиться справедливости. Черт возьми, я верила тебе даже тогда, когда казалось — дальше некуда, и ты всегда оправдывал мою веру в тебя. Не делай этого, Майкл, умоляю! Ты слышишь, умоляю тебя! — Она встала из-за стола, протянув к нему руки.

Шейн не мигая смотрел на нее, на щеках у него залегли глубокие складки.

— Ангел мой, ты верила мне раньше. Поверь и на этот раз.

— Как я могу?! — Это был отчаянный крик, исходивший, казалось, из глубины души. — Это же неприкрытый обман. Мне все равно, о каких деньгах идет речь — о четверти цента или четверти миллиона. Прошу тебя! Если тебе хоть чуть-чуть не все равно, не делай этого.

— Ты знаешь, как я люблю тебя, — сказал он.

— Ты только притворялся. Если ты меня любишь, докажи это. Скажи этой миссис Мередит и ее продажному подручному, чтобы они убирались отсюда. А дневник сегодня же отдай Уиллу Джентри и выбрось это дело из головы.

Майкл Шейн медленно покачал головой.

— Видишь ли, ангел мой, я просто не могу упустить такой случай. Другого такого может не представиться. Поэтому будь умницей и напечатай соглашение в трех экземплярах, — убедительно добавил он. — Даю слово, ты никогда не пожалеешь об этом. Ведь речь идет о четверти миллиона долларов! — В его голосе слышалось чуть ли не благоговение.

— Будь я проклята, если я это сделаю! — Люси отчаянно замотала головой, и по ее щекам потекли слезы. Схватив блокнот, она вырвала страницы со стенограммой и, разодрав их на мелкие клочки, швырнула на пол.

Шейн шагнул к ней и резко схватил за плечо.

— Прекрати немедленно! Ты совсем потеряла голову.

— Да! — воскликнула она. — Впервые за много лет я потеряла голову. Знаете что, Майкл Шейн? Я вас ненавижу и презираю. Мне все равно, что вы на это скажете, но я не позволю вам вытворять над собой такие вещи.

— Кое-что ты забыла, Люси, — холодно сказал Шейн. — Ты моя секретарша… а не жена, так что прекрати…

— Слава Богу, что я всего лишь секретарша, — простонала она сквозь слезы. — Потому что я могу хотя бы уволиться, и я увольняюсь. Прямо сейчас. Я не вышла бы за вас, Майкл Шейн, даже если бы вы были единственным мужчиной на свете… и не останусь вашей секретаршей даже за миллион в неделю!

Стряхнув его руку, она бросилась к двери и захлопнула ее за собой с таким грохотом, что, казалось, затряслась вся комната. Некоторое время Шейн стоял, глядя на закрытую дверь, потом пожал плечами и спокойно сказал:

— Что ж, нам повезло, что я неплохо печатаю одним пальцем. Дайте мне десять минут, и наше соглашение будет готово.

Он повернулся и направился в спальню, где в углу стояла портативная пишущая машинка.

Глава 18

На следующий день Майкл Шейн проснулся на рассвете. Заметив в окне робкие лучи солнца, он посмотрел на часы, чтобы убедиться, действительно ли так рано, как кажется, взял сигареты и спички со столика рядом с кроватью и закурил.

Но, сделав первую затяжку, он почему-то не испытал обычного удовольствия. Дым имел настолько горький и противный привкус, что Шейн, поморщившись, даже повертел в руках пачку, не уверенный, что купил свои обычные сигареты. Сигареты были те же, и, делая вторую затяжку, он нахмурился еще больше.

Затем неожиданно вспомнил события предыдущего вечера и тут же все понял.

Люси! И ее непонятное поведение. Да, вчера ему пришлось жестко и решительно пресечь ее попытки заставить его отказаться от подписания в присутствии свидетелей соглашения с миссис Мередит, которое позволило бы ему остаться чистым в глазах любого суда. После ухода миссис Мередит и Симса он залпом опрокинул полный бокал коньяка, дотащился до постели и мгновенно провалился в сон, больше похожий на забытье.

Но теперь все всплыло в памяти с ужасающей четкостью. Пылающее от гнева лицо Люси, впервые так яростно выступившей против него. Интонации ее голоса, когда она язвительным тоном заявила о том, что рада, что она всего лишь секретарша, а не жена… что ненавидит и презирает его и не вышла бы за него замуж, даже если бы он был единственным мужчиной на свете…

Он содрогнулся и раздавил в пепельнице вонючую сигарету, вспомнив, как, пытаясь убедить Люси, зашел слишком далеко, сказав ей то, что до этого за всю жизнь говорил только одной женщине: «Ты знаешь, что я люблю тебя».

Впервые он сказал Люси Гамильтон, что любит ее. Несколько раз он был близок к тому, чтобы сделать это признание, но до вчерашнего вечера что-то удерживало его от того, чтобы выразить свои чувства словами.

Но почему? Ради чего? Чтобы тебя обозвали проходимцем?

Сердито откинув одеяло, он вскочил с кровати, босиком прошлепал на кухню и поставил кофейник на плиту, а потом вернулся в гостиную, чтобы позвонить в аэропорт и убедиться, что самолет компании «Мид-Америкэн» из Чикаго прибывает по расписанию.

Заглянув на кухню, он сделал огонь на плите потише и нырнул в ванную, чтобы принять душ и побриться. Быстро одевшись и выпив две чашки кофе, щедро разбавленного коньяком, он мысленно прокрутил свои планы на утро, стараясь выкинуть Люси Гамильтон из головы… снова и снова напоминая себе, что на карту поставлено четверть миллиона долларов. Если его невероятная догадка подтвердится, он должен довести до конца это дело независимо от того, есть теперь у него секретарша или нет.

Шейн приехал в аэропорт в восемь двадцать, узнал, где следует встречать прибывших рейсом из Чикаго, и, протолкнувшись сквозь толпу встречающих, оказался там как раз в тот момент, когда самолет, уже приземлившийся на дальней полосе, вырулил к зданию аэропорта.

Перед загородкой прохаживался служащий в форме. Большая надпись над его головой гласила: «Выходить на летное поле строго запрещается».

Нащупав в кармане пиджака пятидолларовую банкноту и зажав ее в кулаке так, чтобы между пальцев был виден лишь ее уголок, Шейн тихо сказал служащему:

— Мне позарез надо перекинуться парой слов со стюардессой с чикагского рейса, пока она не ушла. Что, если я потихоньку пройду, когда начнут выходить пассажиры?

Служитель понимающе усмехнулся, но отрицательно покачал головой. Однако, увидев цифру «5» на зеленой бумажке, торчавшей из кулака Шейна, застыл, потом пожал плечами и пробормотал:

— Я думаю, можно, только подождите, пока пройдет толпа.

Деньги незаметно перешли из рук в руки. Шейн спокойно ждал у барьера, глядя на летное поле. Наконец самолет остановился прямо напротив сектора, где стоял Майкл, подкатил трап, дверь пассажирского салона открылась, и на пороге показалась стройная фигура стюардессы, которая радушно улыбалась, прощаясь с каждым пассажиром.

Когда проход открыли, Шейн посторонился, пропуская наиболее шустрых, а затем незаметно скользнул за барьер и, прокладывая себе дорогу сквозь плотную толпу, зашагал к самолету. Он оказался у трапа как раз в тот момент, когда спускались последние пассажиры, и помахал шляпой, привлекая внимание стюардессы.

— Вам не передавали посылку для Майкла Шейна?

Она с любопытством окинула взглядом его рыжую шевелюру, кивнула и, приложив палец к губам, исчезла за дверью. Через секунду она появилась вновь, держа в руках тонкий продолговатый пакет, завернутый в коричневую бумагу, и торопливо сбежала вниз по ступенькам.

— Вообще-то это запрещено, — чуть запыхавшись, проговорила она, — но тот человек в Чикаго объяснил, что вы знаменитый сыщик и как все это важно, и я подумала, ладно…

— Вы подумали правильно, — тепло улыбнулся Шейн и понял, что не стоит унижать девушку, предлагая ей деньги. — От содержания этого пакета зависит дело об убийстве. Подробности читайте в дневном выпуске «Ньюс».

— О, конечно! — Девушка протянула ему посылку от Бена Эймса и побежала вверх по трапу, чтобы закончить работу, которую обычно делают стюардессы, после окончания рейса.

Часы показывали начало десятого, когда Шейн с нераспечатанным пакетом под мышкой вышел из лифта и направился к своей конторе. Еще из коридора он заметил, что дверь слегка приоткрыта, и, проворно подскочив к ней, рывком распахнул ее настежь.

В маленькой приемной за низкой перегородкой сидела Люси Гамильтон. Склонившись над выдвинутыми ящиками стола, она вытаскивала свои вещи и складывала их в стоящую рядом на стуле большую плетеную хозяйственную сумку. Люси медленно выпрямилась, глядя на приближающегося Шейна.

— Вы сегодня рано, мистер Шейн, — ледяным тоном произнесла она. — А я-то надеялась, что успею разобрать свой стол и уйти до вашего прихода.

Остановившись у перегородки, Шейн со злостью сказал:

— Люси, прекрати немедленно. Черт возьми, ты прекрасно знаешь, что не увольняешься.

— Совершенно верно, не увольняюсь, потому что уже уволилась. — Она натянуто улыбнулась. — Вчера вечером, припоминаете? Или вы были настолько поглощены этой поганой миссис Мередит и ее взяткой в четверть миллиона, что ничего не расслышали?

— Давай забудем об этом. Послушай, ты была не в духе и сама не понимала, что говоришь. Наверное, ты имела право сердиться, но ты же знаешь, что без тебя здесь все развалится. Без тебя я просто не смогу вести дела в конторе.

— После того как вы обделаете это денежное дельце, вам вообще никакой конторы не понадобится. Вы же собирались закрыть свой бизнес, жить на проценты и покупать своим подружкам голубые лимузины и норковые шубки.

Она повернулась к нему спиной и начала рыться в нижнем ящике. Шейн едва сдержался, чтобы не выругаться. Перегнувшись через перегородку, он положил свою тяжелую руку ей на плечо.

— Пока что я не ушел в отставку, — сквозь зубы прорычал он. — Сегодня утром мы еще на службе в конторе, где надо работать и раскрыть пару убийств. А после этого можешь убираться ко всем чертям. Но сейчас тебе предстоит вкалывать. Утреннюю почту уже принесли?

Люси не обернулась, но Шейн почувствовал, как ее хрупкое тело задрожало.

— Десять минут назад, — сдавленным голосом сказала она. — Я оставила ее на столе… не распечатывая.

— Зайди, пока я буду вскрывать почту, — не терпящим возражения тоном приказал Шейн. — Если есть новости от миссис Уоллес, действовать придется в темпе.

Еще раз сжав ее плечо, он повернулся и, не оглядываясь, прошел в свой кабинет. Аккуратная пачка писем лежала на столе напротив кресла. Положив рядом пакет от Бена Эймса, Шейн начал перебирать письма, пока не наткнулся на конверт с обратным адресом миссис Уоллес в верхнем левом углу. Облегченно вздохнув, он отложил конверт в сторону и взял посылку Эймса. В этот момент в кабинет вошла Люси с пылающими щеками и высоко поднятой головой.

— Если вы, Майкл Шейн, хотя бы на секунду вообразили себе…

— Хватит! — резко перебил ее Шейн, разрывая заклеенную скотчем коричневую бумагу. — Здесь у меня фотография мистера Мередита, сделанная вчера вечером в Чикаго. А в этом письме от миссис Уоллес должны быть фотография ее мужа и пустые конверты, в которых ей присылали деньги в течение всего прошлого года. Давай-ка откроем их и посмотрим.

Люси поджала губы и, забыв о своей обиде, с возрастающим интересом обошла вокруг стола, чтобы взять письмо. Шейн сорвал обертку с пакета, вытащил глянцевую фотографию, лежавшую между двумя листами картона, и, положив ее на стол, начал внимательно изучать. На ней в полный рост был изображен стоявший на пороге дома стройный невысокий молодой человек. На его лице застыло изумленное выражение, ясно говорившее о том, что вспышка фотоаппарата застала его врасплох. Тем временем Люси извлекла из конверта свадебную фотографию в дешевой картонной рамке размером четыре на шесть дюймов и молча положила ее рядом с первым снимком. Сияющей невестой несомненно была миссис Уоллес, только выглядевшая на пару лет моложе, еще до рождения близнецов. Рядом, возвышаясь над ней дюймов на шесть, прямо в камеру улыбался широкоплечий молодой человек с крепким квадратным подбородком. Шейн перевел взгляд с одной фотографии на другую и медленно покачал головой.

— Посмотри, у них есть хоть какое-нибудь сходство? Черт возьми, не может же человек так сильно измениться всего за каких-то два-три года!

— Разумеется, между ними нет никакого сходства. Ты сказал, что это фото мистера Мередита. Это за него вышла жена Хоули после развода? Ты думаешь, что на самом деле она вышла за Леона Уоллеса… но под чужой фамилией?

— Вполне естественное предположение. — Отступив на шаг, Шейн продолжал сосредоточенно разглядывать фотографии. — Он был садовником у Хоули и бесследно исчез как раз в то же время, когда она получила развод… и послал жене деньги на воспитание детей. Куда же еще он мог деться, как, смывшись от жены, не жениться на Мэти?

— Не знаю, — задумчиво сказала Люси. — Во всяком случае, на этой фотографии заснят не мистер Мередит.

— Что верно, то верно, не похож, — покачал головой Шейн. — Кстати, а конверты где?

Пошарив в пакете от миссис Уоллес, Люси извлекла оттуда три длинных проштемпелеванных конверта, как две капли воды похожих на тот, что прошлым утром им показывала миссис Уоллес. На всех чернилами был надписан адрес: «Миссис Уоллес, Литтлборо, штат Флорида», однако обратного адреса не было ни на одном. На почтовых штемпелях стояло «Майами», даты были прошлогодние, но с трехмесячными интервалами. Шейн внимательно изучил три пустых конверта, и неожиданно его глаза загорелись.

— У нас остался первый конверт от Уоллеса? — взволнованно спросил он. — Тот, что она нам показывала в первый раз?

— Да. Я подшила его в папку вместе с письмом. — На какое-то время забыв, что она больше не секретарша Майкла Шейна, Люси быстро подошла к своему столу и тут же вернулась с первым конвертом, который положила рядом с остальными.

Не было сомнений в том, что почерк на всех четырех конвертах принадлежал одному и тому же человеку, но, приглядевшись повнимательней, Шейн выяснил еще один любопытный факт.

— Хоть я и не эксперт в таких делах, — медленно сказал он, — но я готов поклясться, что все четыре конверта были надписаны в один и тот же день, той же ручкой и чернилами. Что ты на это скажешь, ангел мой? Все они выгорели одинаково.

Она облокотилась на стол рядом с ним, прижавшись плечом к его руке, и через секунду возбужденно вскинула голову.

— Майкл, по-моему, ты прав! Конечно же, адрес на всех конвертах надписан в одно время. — Она настороженно и даже испуганно посмотрела на Шейна. — Но что все это значит?

— Только одно! — мрачно закончил Шейн. — Это значит, что эти три конверта не являются свидетельством того, что Леон Уоллес был в Майами… когда они были отправлены его жене… или даже, что он был в то время жив. — Он опустил голову, на его щеках залегли глубокие складки. Подойдя к водоохладителю, он привычным движением вставил один бумажный стаканчик в другой и достал из картотечного шкафчика бутылку коньяка. Медленно наполняя стакан, он тихо сказал:

— Боюсь, что нам придется огорчить миссис Уоллес.

— Ты хочешь сказать… ты думаешь, что он мертв?

— Если все эти конверты надписаны заранее, а я в этом уверен, то из этого следует, что он не рассчитывал сам отправлять из Майами свои «алименты». — Шейн склонил голову и залпом отхлебнул полстакана.

Зазвонил телефон. Люси машинально взяла трубку.

— Контора Майкла Шейна… да, шеф, он здесь. — Прикрыв трубку ладонью, она шепнула: — Джентри. И, по-моему, ужасно зол.

Шейн поставил стаканчик и, одобрительно улыбнувшись своей секретарше, взял трубку.

— Привет, Уилл, — только и успел сказать он, как его сразу же перебил кипящий от негодования Джентри.

— Черт бы тебя побрал, Майкл, ты все-таки облажал дело об убийстве этой самой Беатрис Мини! И теперь все так запуталось, что мы никогда не дойдем до суда. И сдается мне, Майкл, я знаю, почему ты это затеял. И если это подтвердится, я вышвырну тебя из Майами. И на этот раз я не шучу.

— Погоди, Уилл. Что стряслось?

— Что стряслось?! — взревел Джентри. — А как насчет липового опознания Джоэла Кросса, на которое ты подбил лифтера из своего отеля? Теперь-то он, конечно, все отрицает. Но, когда сегодня утром мы привели в чувство Джеральда Мини, он заявил, что направлялся к тебе за своей женой, заглянул по дороге в бар и так надрался, что просто отключился… Короче, сегодня я устроил опознание по всем правилам и поставил его вместе с Кроссом и другими. А потом вызвал Мэтью. И знаешь, что он сказал?

— Что? — со вздохом спросил Шейн.

— Что теперь он вообще никого не может опознать. Он все путает. Говорит, что это был один из них, но вот кто именно… Лично я считаю, что ее прикончил Мини, но мы никогда этого не докажем, если его адвокаты приведут Мэтью в суд и вытащат на свет историю первого опознания Кросса.

— Да, Уилл, вот незадача. Но когда человек допускает неумышленную ошибку…

— Неумышленную ошибку?! — взвился Джентри. — Черта с два! Сопоставляя факты, я понял, что Кросс абсолютно справедливо обвинил тебя в том, что ты заставил Мэтью опознать его. И, клянусь Богом, только для того, чтобы упрятать его за решетку как раз на столько, чтобы ты успел добраться до дневника Грота.

— Уилл, как ты только догадался? — Голос Шейна по-прежнему оставался ровным и спокойным.

— Это было не так уж трудно. Пара намеков Тимоти Рурка… Плюс жалоба адвоката Альфреда Дрейка, на которого вчера вечером, сразу же после посещения Джоэла Кросса в тюрьме, напали и отобрали ценное имущество. Майкл, клянусь Богом, в последний раз тебе удается с помощью полиции Майами прокручивать свои делишки! И если мы не получим обвинения по делу Мини…

— Подожди, Уилл! — громко и резко перебил его Шейн. — Я готов за тебя связать это в один узел… вместе с убийством Джаспера Грота. Если тебе нужно решение по обоим делам, приезжай прямо сейчас ко мне в контору. Возьми с собой Кросса и Джеральда Мини. И пригласи Гастингса, это семейный адвокат Хоули. Не думаю, что он приедет, если его приглашу я.

— Всего-то? А больше тебе никто не нужен? — с сарказмом спросил Джентри.

— Об остальных я позабочусь сам. — Шейн бросил трубку и повернулся к Люси. — Дозвонись до Тимоти Рурка.

С любопытством взглянув на Шейна, она сняла трубку и набрала номер. По опыту Люси хорошо знала, что в такой ситуации с ним лучше не спорить. Выражение его лица, голос, манера поведения — все говорило о том, что он на верном пути и не остановится, пока не доведет дело до конца.

— Тимоти Рурка, пожалуйста, — мягко сказала она в трубку. — Тим? С тобой хочет поговорить Майкл.

Нетерпеливо выхватив у нее трубку, Шейн прорычал:

— Хорош из тебя друг, нечего сказать! Джентри вот-вот отберет у меня лицензию, и все из-за твоих дурацких намеков насчет опознания Кросса. — Послушав секунду, Шейн перебил: — Ну ладно, ладно. Да, я хотел добраться до дневника Грота, а Кросс оказался таким болваном, как я и предполагал… Заголовки мы сочиним за десять минут у меня в конторе, — быстро продолжал он. — Приходи побыстрее. И принеси позавчерашний номер «Геральда». Да-да, со статьей о Том, как спасли Грота и Каннингема. Нет, «Ньюс» я не читал. Не видел я никакой статьи… но я точно знаю, что в «Геральде» есть все, что мне нужно.

Закончив разговор, он сел в кресло, взял недопитый стакан и обратился к Люси:

— Чтобы вся компания была в сборе, нам не хватает еще троих. Свяжись с миссис Мередит или Джейком Симсом и скажи, чтобы поторопились, если их все еще интересует миллион долларов. Да, и пусть прихватят с собой Пита Каннингема. Передай им, что без его показаний ничего не выйдет.

Люси Гамильтон потянулась к трубке, но, коснувшись ее, застыла, и ее пальцы задрожали.

— Майкл! Ты так и не отказался от этой авантюры? Я думала… то, как ты вел себя минуту назад… мне казалось…

— Что ты думала, ангел мой?

— Что ты передумал и решил с ними не связываться. — Слова полились потоком. — Ты начал было вести себя так, как раньше… когда дело разваливалось, и ты пытался сделать все возможное ради того, чтобы справедливость восторжествовала. Неужели ты готов согласиться на взятку ради этой негодяйки? Майкл…

— Ты будешь ей звонить или нет?

Люси отдернула руку от телефона.

— Нет уж, своими грязными делами занимайся сам.

Шейн залпом допил коньяк и швырнул стаканчик на пол.

— О’кей. Когда все это закончится, я помогу тебе освободить стол от вещей. — Подняв трубку, он набрал номер.

Глава 19

Когда все приглашенные собрались в кабинете Майкла Шейна, в комнате стало не протолкнуться. Насупленный и раскрасневшийся Уилл Джентри, дымя вонючей сигарой, привез Джоэла Кросса и Джеральда Мини. После ночи, проведенной в тюрьме, Кросс в измятом костюме выглядел далеко не лучшим образом. Джеральд Мини, с мешками под глазами и явно страдавший от похмелья, держался с напускной бравадой, но это выглядело довольно неубедительно.

Адвокат Гастингс не имел ни малейшего понятия, зачем его пригласили на это собрание. Тимоти Рурк сидел с блокнотом наготове, нетерпеливо дожидаясь, когда Шейн начнет вытаскивать на свет Божий всевозможные интересные факты наподобие иллюзиониста, извлекающего кроликов из цилиндра. В углу расположился Джейк Симс, нервно облизывая губы, рядом с ним — миссис Мередит, казавшаяся самой спокойной из всех присутствующих. Было похоже, что она пытается внушить спокойствие Питеру Каннингему, который, стоя рядом с ее стулом, старался выглядеть самоуверенным, хотя на самом деле вел себя угрюмо и вызывающе.

Майкл Шейн, стоя в проеме двери, ведущей в приемную, возвышался над всеми. Он уверенно улыбался, догадываясь, что Люси Гамильтон, которая за его спиной делала вид, что разбирается в ящиках стола, напряженно вслушивается в происходящее, стараясь не пропустить ни единого слова.

— Я не отниму у вас много времени, — начал Шейн. — Нам необходимо выяснить обстоятельства двух убийств и неожиданного исчезновения, а также установить законного наследника состояния Эзры Хоули, общая сумма которого составляет около двух миллионов долларов. Каждый из присутствующих заинтересован в решении хотя бы одного из этих вопросов.

Все сводится к дневнику, который Джаспер Грот вел на спасательном плоту, где он оказался после авиакатастрофы, в результате которой в живых остались трое, — продолжал он. — И он, и Беатрис Мини были убиты из-за дневника, а также из-за тайны, которую открыл Гроту молодой солдат по имени Альберт Хоули, умерший на плоту прежде, чем подоспела помощь.

Большинство из вас знают, что Эзра в своем завещании назвал Альберта Хоули своим наследником при условии, если тот переживет своего дядю. Дядя умер на пятый день после аварии самолета. Именно поэтому чрезвычайно важно установить: умер ли молодой Хоули на четвертый день, или дожил до пятого. И в дневнике Грота содержались неопровержимые доказательства того, когда наступила смерть.

Первоначально складывалось впечатление, что Грота убил кто-то из двух группировок, заинтересованных в сокрытии истины ради получения наследства: либо кто-то из семьи Хоули, либо миссис Мередит, законная наследница Альберта Хоули. Но этой теории мешает одно обстоятельство: Грот был убит в ночь накануне оглашения условий завещания Эзры Хоули… то есть предположительно раньше, чем обе стороны могли осознать, насколько важное значение имеет для них дата смерти Альберта.

Это вплотную подводит нас к предсмертному признанию, сделанному Гроту и по крайней мере частично подслушанному Каннингемом. Джоэл Кросс, один из двух присутствующих, читавших этот дневник, подтвердит, что признание касалось некой тайны семьи Хоули. А это давало Гроту и Каннингему прекрасную возможность шантажа, решись они на это. Но Грот был глубоко порядочным человеком, — подчеркнул Шейн. — Я бы даже сказал, что он был в своем роде религиозным фанатиком и решительно отверг предложение Каннингема шантажировать семью Хоули с помощью этого дневника.

— Это ложь! — перебил его Каннингем. — Вы не сможете доказать ни слова!

— Думаю, что смогу, — ответил Шейн. — Днем накануне убийства Грот позвонил миссис Уоллес в Литтлборо и сообщил, что у него есть сведения о ее муже, исчезнувшем год назад при невыясненных обстоятельствах. Он тогда работал садовником у Хоули. Также Грот договорился по телефону о встрече с Беатрис Мини у нее дома в восемь вечера, чтобы поговорить с ней о ее брате и Леоне Уоллесе. В тот же вечер он был убит после того, как вышел из такси у дома Хоули. Убили его, чтобы помешать поговорить с Беатрис. Я взял на себя труд сообщить вам обстоятельства этого дела, — спокойно заключил он, — поскольку кое-кто из вас уже знает некоторые факты. Но лишь убийца знает все. Кто знал о содержании дневника до того, как Грот был убит? Джоэл Кросс и Питер Каннингем. Все просто. В ту ночь один из них убил Грота, а затем и Беатрис Мини у меня в отеле, чтобы она не рассказала мне о том, что видела.

— Тогда это он, — ухмыльнулся Каннингем, ткнув пальцем в Кросса. — Когда вы вышли из номера миссис Мередит и отправились на встречу с миссис Мини, я оставался с миссис Мередит в номере отеля «Бискейн». Насколько я знаю, миссис Мини была уже мертва, когда вы приехали. Спросите миссис Мередит, и она подтвердит, что я был с ней.

— Обязательно спросим, — заверил его Шейн, — но сначала я бы хотел раз и навсегда выяснить одну вещь. Вчера, допрашивая Кросса в связи с убийством Беатрис, я напрямик спросил его, упоминал ли Грот в своем дневнике имя Леона Уоллеса. Он ответил отрицательно, однако отказался показать дневник, когда я сам захотел в этом убедиться. Что ж, тем не менее я прочел его… и оказалось, что Джоэл Кросс сказал правду. Имя Уоллеса не упоминалось там ни разу.

Вытащив из бокового кармана дневник Грота в кожаном переплете, Шейн бросил его на стол перед Уиллом Джентри.

— Если хочешь, Уилл, можешь сам убедиться.

При виде дневника Джейк Симс вскочил с яростным возгласом. Мэти Мередит продолжала сидеть неподвижно, словно каменное изваяние. Лишь глаза выдавали чувства, бушевавшие в ее душе. Шейн улыбнулся Симсу, глядя, как адвокат Гастингс, потеряв самообладание, пытается схватить дневник, который Джентри накрыл своей тяжелой ладонью.

— Это же вещественное доказательство, шеф! — в отчаянии воскликнул Гастингс. — Вы что, не поняли, что сказал мистер Шейн? Судьба двухмиллионного состояния зависит от того, на четвертый или пятый день умер Альберт Хоули.

— Почему бы вам просто не спросить у Каннингема? — предложил Шейн и улыбнулся еще шире. — Сдается мне, он готов присягнуть, что это произошло на пятый день… и тем самым отдать наследство миссис Мередит.

Каннингем издал какой-то сдавленный звук и уставился на дневник.

— Это произошло, когда… — Он укоризненно посмотрел на Симса. — Но, по-моему, вы сказали, что Шейн…

— Заткнитесь! — прорычал Симс. — Это какая-то ловушка. Не позволяйте Шейну…

— Дайте ему сказать, Джейк, — предложил Шейн. — Он согласился дать нужные показания после того, как вы заверили его, что дневник не будет фигурировать в качестве вещественного доказательства, и его нельзя будет уличить во лжи. Стыдно, Джейк. Вы думали, что можно подкупить такого сознательного гражданина, как я, с целью сокрытия улик. Посмотри сам, Уилл, — обратился он к Джентри. — Это где-то в середине. Мистеру Гастингсу будет очень приятно узнать, что смерть Альберта Хоули наступила на четвертую ночь… раньше, чем умер Эзра Хоули. И вот прежде, чем закончить это дело, я хочу провести еще один маленький эксперимент, — продолжал он, пока Джентри листал дневник, а Гастингс буквально дышал ему в затылок. — Тим, дай-ка сюда тот номер «Геральда».

Рурк оторвался от записи лишь для того, чтобы вытащить из кармана сложенную газету, и протянул ему, а потом снова бешено застрочил в блокноте. Шейн развернул газету на передовице, посвященной спасению пострадавших, и показал ее Каннингему, указав на фотографию Альберта Хоули, которую сотрудники «Геральда» специально для этого случая раскопали в редакционном архиве.

— Каннингем, вы узнаете этого человека?

Стюард нервно облизал губы, глядя на фотографию и подпись под ней.

— Конечно, — прохрипел он. — Это Альберт Хоули. Вы что, не видите, что здесь написано?

— Я-то знаю, что здесь написано. Но я хочу, чтобы вы подтвердили, что именно этот солдат умер на плоту, где находились и вы с Гротом.

— Разумеется, это он, — пробормотал Каннингем. — Альберт Хоули. Неужели я бы не узнал его после того, как провел с ним четыре дня на этом проклятом плоту?

— Конечно, конечно, — спокойно согласился Шейн. — Если бы не одно обстоятельство: вчера вечером Альберта Хоули сфотографировали в Чикаго, где он проживает под именем Теодора Мередита. — Вытащив присланную Беном Эймсом фотографию, он положил ее перед Джентри. — Уилл, на плоту умер не Альберт Хоули. Умер солдат, выдававший себя за Хоули. А на самом деле это был Леон Уоллес. А вот его фото. — Он положил свадебную фотографию четы Уоллесов рядом со снимком Хоули. — Ведь этот больше похож на погибшего? — подмигнул он Каннингему. — В этом заключалась тайна, которую поведал Гроту умирающий солдат, — сказал Шейн, обращаясь к Джентри. — Обрати внимание, после смерти солдата Грот больше не называет его Хоули. Он пишет просто «солдат». Старая леди Хоули очень не хотела, чтобы ее драгоценного мальчика призвали в армию, — Шейн неприязненно усмехнулся, — и она договорилась с садовником, что тот отслужит вместо ее сына. А чтобы миссис Уоллес держала язык за зубами, она высылала ей десять тысяч долларов и еще по тысяче каждые три месяца в конвертах, заранее надписанных Уоллесом. Тут и Мэти помогла — оформила в Рино развод с Хоули, а потом снова вышла за него замуж, но уже как за Мередита. Мне следовало бы догадаться об этом уже тогда, когда я узнал, что Альберт Хоули после развода изменил условия своего завещания, однако оставил все имущество своей бывшей жене. Только таким образом он мог унаследовать деньги Эзры, не открывая истины, и избежать ответственности за уклонение от призыва. Мне это пришло в голову с самого начала… разведенный муж оставляет все своей бывшей жене… но тогда я не смог оценить всю важность этого факта.

В кабинете наступила тишина, и взгляды всех присутствующих обратились на миссис Мередит. Она повела плечами и резким голосом нарушила тишину:

— Ну так вот. Я никогда не думала, что Альберту удастся выкрутиться. Все это придумала его мать и на свои деньги наняла Леона Уоллеса, чтобы он пошел в армию вместо Альберта. С самого начала я была против этой затеи, но я любила Альберта и в конце концов согласилась развестись с ним и снова выйти за него, но уже под другим именем. Полагаю, что я не нарушила закон, — холодно улыбнулась она, пожав плечами.

— Все это очень интересно, — мрачно проговорил Джентри. — Со стороны федеральных властей на Хоули будет возбуждено уголовное дело за уклонение от призыва. Но давайте все-таки вернемся к двум убийствам, совершенным здесь, в Майами. Майкл, ты только что сказал, что это сделал либо Кросс, либо Каннингем. Я уже установил, что в обоих случаях у Кросса нет никакого алиби, так что если оно есть у Каннингема…

— Конечно есть, — горячо сказал Каннингем. — Я ведь уже говорил, что, когда пристукнули эту дамочку, я находился в номере миссис Мередит. Шейн это подтвердит. Я был там, когда он отправился к себе домой на встречу с ней.

— Верно, — добродушно согласился Шейн. — Но возникает вопрос: как долго вы оставались с миссис Мередит после моего ухода?

— По крайней мере полчаса. Она подтвердит. — Каннингем повернулся к Мэти: — Мы же вчера об этом говорили, и вы подтвердили, что вы принесли мне выпивку и…

— Пусть она сама расскажет, — резко перебил его Шейн. — Не исключено, что миссис Мередит собиралась дать ложные показания… вчера вечером, — пояснил он Джентри. — Тогда ей казалось, что его показания помогут доказать, что ее бывший муж умер не раньше пятого дня после катастрофы. Но теперь все это теряет смысл, потому что мы знаем, что на самом деле на плоту умер Уоллес. Интересно, пойдет ли она на это сегодня, и лишь для того, чтобы спасти Каннингема?

— Глупости, — холодно ответила миссис Мередит. — У нас даже речи не шло о лжесвидетельстве или каком-то алиби. Но даже мистер Шейн не может отрицать, что, когда он приехал к Беатрис, мистер Каннингем был у меня в номере. По-моему, для алиби этого вполне достаточно.

— Было бы достаточно, — кивнул Шейн, — если бы прямо от вас я поехал к себе в отель. Но этого не произошло. У меня ушло пятнадцать-двадцать минут на то, чтобы узнать у детектива отеля ваш чикагский адрес и отправить от вашего имени телеграмму вашему мужу. Каннингему хватило бы времени опередить меня и задушить Беатрис… если только он не оставался у вас хотя бы на полчаса.

— Ничего подобного, — спокойно возразила она. — Едва вы вышли из комнаты, он пробормотал что-то о неотложной встрече и быстро уехал. Мне и в голову не пришло, что он мог что-то сделать с Беатрис, — с невинным видом продолжала она, — поскольку я была уверена, что вы поехали прямо к ней и она была в безопасности. Но я не собиралась лгать, чтобы защитить убийцу.

Из горла Питера Каннингема вырвался какой-то сдавленный звук, и он бросился к ней, угрожающе расставив руки.

— Это все вранье! Джаспер Грот был моим лучшим другом, а против этой Мини я вообще ничего не имел.

— Это единственный возможный вариант, Уилл, — сказал Шейн. — Кросс не имел мотивов для убийства Грота. Черт возьми, ему же до смерти хотелось купить дневник для своей газеты. Но Каннингему пришлось убить Грота, чтобы не упустить возможности нажиться на истории с Леоном Уоллесом. А затем ему пришлось убить Беатрис, когда он узнал, что она ждет меня в отеле. Фактически я преподнес ему Беатрис на серебряном блюде, — мрачно закончил он. — Накануне я дал ему свой адрес, а потом он услышал, как я сказал Люси по телефону, что до встречи с Беатрис я должен заскочить в одно место… даже упомянул про двадцать минут. Это давало ему достаточно времени, чтобы успеть в отель до меня и свернуть шею этой дурочке… Уилл, ты только присмотрись к нему повнимательнее! Неужели не видишь, что он куда больше подходит под описание Мэтью, чем Кросс или Мини? Неудивительно, что сегодня утром Мэтью смешался и не смог с уверенностью опознать ни одного из них. Организуй опознание. Каннингема и увидишь, каков будет результат.

Глава 20

Когда наконец кабинет опустел, Майкл Шейн подошел к окну, выходившему на переполненную Флеглер-стрит, и, стоя спиной к открытой двери в приемную, несколько минут напряженно прислушивался, пытаясь уловить хотя бы шорох, но так ничего и не услышал.

Глубоко вздохнув, он подошел к водоохладителю, вложил один бумажный стаканчик в другой и наполнил его коньяком. Плеснув воды во второй, он принес их на стол, аккуратно поставил рядом и, опустившись во вращающееся кресло, закурил сигарету. Сделав глоток «Джона Эксшо», он протянул палец к кнопке селектора на столе, некоторое время раздумывал, а потом пожал плечами и твердо нажал кнопку.

Когда на пороге появилась Люси, ее прическа была в беспорядке, а на лице застыло ошеломленное выражение.

— Майкл, прости меня, — тихо сказала она.

— За что? — широко улыбнулся он.

— За те ужасные вещи, которые я наговорила тебе вчера вечером. За то, что вела себя как последняя дура — ты просил меня поверить тебе, а я… О, Майкл, я даже не знаю, сможешь ли ты меня простить! — Бросившись к нему, она уткнулась ему в плечо, сотрясаясь от рыданий.

Крепко обняв ее за талию, Шейн грубовато сказал:

— Ну будет, будет. Ангел мой, тебе не о чем волноваться. Мы все-таки провернули это дело.

— Но ведь ты мог хотя бы намекнуть мне, — всхлипнула она. — Почему ты позволил мне поверить, что собираешься уничтожить дневник, чтобы деньги достались не семье Хоули, а миссис Мередит?

— Потому что актриса из тебя никудышная. Ты не смогла бы так убедительно сыграть, если бы знала всю правду.

— Что ты хочешь этим сказать? — Оттолкнувшись, она выпрямилась, недоумевающе глядя на него.

— Неужели не понимаешь? — удивился Шейн, по-прежнему не отпуская ее. — Именно поднятый тобой скандал и помог мне дожать ее, чтобы она подписала соглашение. Мне надо было заставить ее поверить, что я собираюсь уничтожить дневник. Она бы наверняка не согласилась заплатить четверть миллиона, докажи я, что Хоули жив да к тому же его можно посадить в тюрьму за уклонение от призыва. И, когда ты в это поверила, ты фактически убедила ее, что я — обыкновенная продажная шкура и со мной всегда можно договориться.

— Значит, ты уже знал правду, когда заставлял ее подписать этот документ?

— Ну, «знал» — это слишком сильно сказано. Скажем так — у меня было предчувствие. Да и терять мне было нечего. Если бы я ошибся, мне оставалось только разорвать соглашение и забыть про четверть миллиона.

— Но когда ты впервые понял, что на плоту умер Леон Уоллес, а не Хоули?

— Мне кажется, впервые я подумал о такой возможности, когда он ответил на мою телеграмму, подписанную именем жены, и отказался приехать в Майами. А потом я прочитал дневник… и заметил, что после предсмертной исповеди Грот больше не называет умершего по имени, как раньше. Вместо этого там было написано: «Солдат скончался». Хотя я и не совсем четко понимал, какое это имеет значение, но такая мысль пришла мне в голову. И тогда все встало на свои места. Это было единственным разумным объяснением того, что беспокоило меня с самого начала: после развода муж составляет новое завещание, по которому все остается его бывшей жене даже в том случае, если она выйдет замуж. Особенно если учесть обстоятельства развода, который был оформлен, когда он якобы находился в армии. В обычных обстоятельствах это бы его здорово разозлило.

— Ты в самом деле думаешь, что сможешь получить деньги по этому соглашению? — дрожащим голосом спросила Люси.

— Абсолютно. Вспомни, как был составлен договор. Никто не сможет отрицать, что я предоставил… — Шейн сделал паузу, усмехнулся Люси и откашлялся перед тем, как процитировать одну из фраз соглашения, вырванного из блокнота: — «…необходимые улики с тем, чтобы доказать на суде, что ее бывший муж является законным наследником своего дяди Эзры Хоули после смерти вышеупомянутого Эзры Хоули». Она заплатит, можешь не сомневаться. Но знаешь, ангел мой, давай не будем тратить все на себя. Я подумал, что, если ты не против, мы могли бы поделиться с матерью Альберта. В каком-то смысле мне даже жаль эту женщину. Все эти неприятности… и расходы, на которые она пошла, чтобы уберечь своего непутевого сына от армии… К тому же не забывай о миссис Уоллес с двумя близнецами на ферме в Литтлборо. Ведь это смерть ее мужа и позволила Альберту и Мэти завладеть состоянием Эзры, и, по-моему, будет только честно, если она получит солидную долю из этих денег.

— О Майкл, ты… ты такой замечательный! — пылко воскликнула Люси, обнимая его и целуя. — Господи, как мне стыдно! Заподозрить тебя в попытке украсть деньги у семьи Хоули… а в это время ты как раз добывал деньги для них… и для несчастной миссис Уоллес.

— Ну, положим, не только для них, — уклончиво ответил Шейн. — Лично мне кажется, что мы могли бы придержать несколько долларов в качестве разумного гонорара. Во всяком случае, сумму, достаточную для того, чтобы купить норковую шубку и голубой лимузин, о которых мы говорили вчера. Если, конечно, ты не думаешь, что этим мы поставим себя в неудобное положение…

— О Майкл! — снова прошептала она. Ее объятия окрепли, и он понял, что против такого «неудобного положения» у нее нет никаких возражений.

Примечания

1

В то время Дж. Э. Гувер занимал пост директора Федерального Бюро Расследований.

(обратно)

2

Гран — единица массы, равная в английской системе мер 0,0648 г.

(обратно)

3

Ядовитый паук, обитающий в Северной Америке.

(обратно)

4

Баджер-гейм — своего рода шантаж. Обычно им занимается пара: мужчина и женщина. Один из них заводит флирт с богатым мужчиной (женщиной). В условленный момент партнер врывается в спальню, разыгрывая разгневанного мужа (жену), и требует от жертвы крупную сумму денег.

(обратно)

5

Форт-Нокс, штат Кентукки — место хранения золотого запаса США. (Здесь и далее примеч. перев.)

(обратно)

6

Рино — административный центр штата Невада; из-за существующей в нем облегченной процедуры бракоразводных процессов получил прозвище «бракоразводная столица мира».

(обратно)

7

Джулеп — прохладительный напиток из коньяка или виски с водой, сахаром, льдом и свежей мятой.

(обратно)

Оглавление

Визит мертвеца

  Глава 1

  Глава 2

  Глава 3

  Глава 4

  Глава 5

  Глава 6

  Глава 7

  Глава 8

  Глава 9

  Глава 10

  Глава 11

  Глава 12

  Глава 13

  Глава 14

  Глава 15

  Глава 16

  Глава 17

Майкл Шейн испытывает судьбу

  Глава 1

  Глава 2

  Глава 3

  Глава 4

  Глава 5

  Глава 6

  Глава 7

  Глава 8

  Глава 9

  Глава 10

  Глава 11

  Глава 12

  Глава 13

  Глава 14

  Глава 15

  Глава 16

  Глава 17

  Глава 18

Как это случилось

  Глава 1

  Глава 2

  Глава 3

  Глава 4

  Глава 5

  Глава 6

  Глава 7

  Глава 8

  Глава 9

  Глава 10

  Глава 11

  Глава 12

  Глава 13

  Глава 14

  Глава 15

  Глава 16

  Глава 17

  Глава 18

  Глава 19

  Глава 20

  Глава 21

Блондинка сообщает об убийстве

  Глава 1 21 час 28 минут

  Глава 2 21 час 37 минут

  Глава 3 21 час 39 минут

  Глава 4 21 час 23 минуты

  Глава 5 22 часа 00 минут

  Глава 6 22 часа 6 минут

  Глава 7 22 часа 20 минут

  Глава 8 22 часа 26 минут

  Глава 9 22 часа 34 минуты

  Глава 10 22 часа 34 минуты

  Глава 11 22 часа 40 минут

  Глава 12 22 часа 52 минуты

  Глава 13 23 часа 00 минут

  Глава 14 23 часа 12 минут

  Глава 15 23 часа 20 минут

  Глава 16 23 часа 20 минут

  Глава 17 23 часа 27 минут

  Глава 18 23 часа 35 минут

  Глава 19 23 часа 34 минуты

  Глава 20 23 часа 36 минут

  Глава 21 23 часа 47 минут

  Глава 22 23 часа 43 минуты

  Глава 23 23 часа 47 минут

  Глава 24 23 часа 53 минуты

  Глава 25 Полночь

Предсмертное признание

  Глава 1

  Глава 2

  Глава 3

  Глава 4

  Глава 5

  Глава 6

  Глава 7

  Глава 8

  Глава 9

  Глава 10

  Глава 11

  Глава 12

  Глава 13

  Глава 14

  Глава 15

  Глава 16

  Глава 17

  Глава 18

  Глава 19

  Глава 20 Fueled by Johannes Gensfleisch zur Laden zum Gutenberg