«Обвиняется маленькое черное платье»

Обвиняется маленькое черное платье (fb2) - Обвиняется маленькое черное платье (Частный детектив Татьяна Иванова) 937K скачать: (fb2) - (epub) - (mobi) - Марина Серова

Марина Серова Обвиняется маленькое черное платье

© Серова М. С., 2017

© Оформление. ООО «Издательство «Э», 2017

Глава 1

Что такое 1 мая для граждан нашей необъятной родины? Кто-нибудь сейчас обязательно скажет, что это праздник международной солидарности трудящихся, объединенных в профсоюзы. К счастью, немногие наши сограждане настроены так серьезно. Для большинства этот день – возможность встретиться с друзьями, не обремененными по такому случаю трудовыми обязанностями. А для людей свободных профессий вроде меня он лишен даже такого смысла, поскольку наш рабочий график зависит только от нас самих. Я не нуждаюсь в рамках, ограничивающих мой труд, и уж тем более не ощущаю себя частью какого бы то ни было союза.

В этом году в первый майский день я вынужденно примкнула к компании, собирающейся на пикник. Не на первомайскую демонстрацию, заметьте, а именно на пикник. Для большинства провинциальных городов, и мой родной Тарасов не исключение, смысл демонстрации давно канул в Лету. Прошли времена, когда массы трудящихся, вооружившись транспарантами, вышагивали по улицам к центральной площади, чтобы засвидетельствовать свою активную жизненную позицию или, говоря по-простому, заработать дополнительный отгул.

Многие из традиций этого дня давно и основательно забыты, но только не шашлыки на лоне природы. Я давно заметила, что толпы, оккупирующие любой мало-мальски подходящий для пикника уголок, обратно пропорциональны числу членов профсоюза в наших рядах.

Вот и моя закадычная подруга Светка – большая любительница отметить Первомай на свежем воздухе. Особенно если на горизонте просматривается очередной ухажер.

Три дня назад она позвонила мне, чтобы сообщить, что в столь знаменательный день мы просто обязаны поддержать инициативу ее нового бойфренда и совершить вылазку на природу. Никакие возражения не принимаются. В программе мероприятия, помимо шашлыков и вина, значились «встречи с интересными людьми». Это требование ни много ни мало означало, что каждый участник обязан привести с собой «неординарную личность». Не придумав ничего более оригинального, эту роль Светка предложила мне. Могла ли я отказать лучшей подруге, да еще в таких обстоятельствах?

Работы на майские праздники у меня не предвиделось, семьей и другими заботами я не обременена. Словом, отчего не помочь подруге? Тем более многого от меня и не требовалось, если верить Светке. Даже секретами своей профессиональной деятельности я не обязана была ни с кем делиться, даром что изображать нужно было человека творческой профессии. Собственно, гарантия того, что никто не станет расспрашивать, какие именно дела веду я, частный детектив Татьяна Иванова, и стала решающим фактором в тот момент, когда я соглашалась на этот пикник.

Решающим, но не единственным. Вы поняли бы меня, если бы узнали, что Светкин кавалер предлагал в меню. Осетрина на гриле под винным соусом! Это обстоятельство Светка подчеркнула особо, прибавив, что в наш город именно сейчас прибыл жутко модный повар из Франции, специализирующийся на приготовлении рыбных блюд. Господин Лерой согласился посетить нашу страну исключительно по причине личной симпатии к организатору мероприятия и готов был продемонстрировать свои таланты только в рамках этого торжества. Что из этого следовало? Вот именно: я смогу насладиться искусством мэтра лишь в том случае, если соглашусь на предложение Светки.

Могла ли я отказаться? Для того, кто знает меня не первый год, ответ очевиден. Упустить такую возможность? Только не с моей страстью к рыбным блюдам! Тем более осетрина. Тем более в аранжировке знаменитого французского повара. Вот так и получилось, что в первый день мая я тряслась по ухабистой дороге, ведущей к фешенебельной по тарасовским меркам базе отдыха. Светка на пассажирском сиденье трещала без умолку.

– Между прочим, там будет даже жена губернатора! И ей, чтобы получить это приглашение, пришлось задействовать кое-какие связи. Представляешь, как нам повезло? – ораторствовала она. – Губернаторша получила свой пригласительный всего сутки назад, и то через третье лицо. А у нас с тобой приглашение от самого организатора! Чувствуешь разницу?

– Если честно, с трудом, – выдавила я.

– Ага, так я тебе и поверила! – воскликнула Светка. – Да за такую возможность ухватился бы любой предприниматель. Или для тебя слово «реклама» уже ничего не значит? Ты хоть представляешь, как подскочит спрос на твои услуги у первых лиц нашего города? Стоит им услышать хоть одну из твоих профессиональных историй, и от клиентов отбоя не будет!

– Насколько я помню, мы договаривались, что мое присутствие на пикнике не обязывает меня заниматься саморекламой, – мягко напомнила я.

– А кто говорит о саморекламе? – невинно подняла брови Светка. – Будь уверена, как только все эти бизнесмены и депутаты услышат, чем ты занимаешься в свободное от пикников время, вопросов к тебе будет море.

– И на вопросы я отвечать не обязана, – попыталась я уклониться.

– Хочешь все испортить? – надулась Светка. – Ты ведь мой уникальный гость. Неужели так сложно рассказать пару-тройку историй об уже раскрытых делах?

Ответить я не успела. Машину тряхнуло на очередной выбоине, и Светка, лязгнув зубами, переключилась на новую тему.

– Почему наши власти никак не отремонтируют эту раздолбанную дорогу? Ведь ясно же, что на базу «Трансильвания» можно попасть только так. А туда несостоятельные люди не ездят.

– Эта дорога соединяет с Тарасовом еще добрый десяток населенных пунктов, – заметила я.

– А что начальникам до них? Качество трассы сказывается на посетителях «Трансильвании», разве этого мало? – не унималась Светка.

– Видимо, так, – я пожала плечами.

– Не понимаю, на что они там, в городском правительстве, вообще смотрят? – тараторила Светка. – Вот поедет по этой горе-дороге господин Лерой, и что он о нас подумает?

– То, что и должен, – предположила я. – В России по-прежнему две беды.

– Почему две? – не сдавалась Светка. – Насчет дорог не спорю. Но вот по поводу дураков можно поспорить.

– С кем? С дураками? – засмеялась я.

– Дураки у нас давным-давно перевелись, – отрезала моя любимая подруга.

– И куда же они, по-твоему, делись?

Этот спор, честное слово, начал меня забавлять.

– За границу слиняли, – улыбнулась Светка. – Это наш вклад в их суперэкономику. Пусть не зазнаются.

Пока мы спорили, показалась развилка. Я сбросила скорость и свернула направо. Какое-то время в салоне стояла тишина. Светка достала из сумочки миниатюрное зеркальце и теперь прихорашивалась.

– Как думаешь, стоит обновить помаду? – Она уже забыла о вечных проблемах и переключилась на злободневные.

– Твоя внешность безупречна. – Честное слово, отвечая так, я ничуть не кривила душой.

– Все-таки нужно обновить, – доставая тюбик, протянула Светка. – Ты даже представить себе не можешь, какие акулы крутятся вокруг Стасика.

– Чудесное имя, – улыбнулась я. – Как у таракана.

– Можешь смеяться сколько влезет, – она надулась. – Между прочим, немногим выпадает честь звать его по имени. Тем более в уменьшительном варианте.

– О, так на меня эта честь тоже распространяется? – я попыталась вложить в свои слова весь сарказм, на какой была способна. – Весьма польщена.

– Даже не думай! – всерьез всполошилась Светка. – Для тебя он Станислав Игоревич. И никак иначе!

– Пардон, – продолжала я подтрунивать. – И в мыслях не было приближаться к этой высокопоставленной персоне настолько, чтобы иметь право величать его тараканьим титулом.

– Татьяна! Предупреждаю: этот объект должен быть избавлен от твоих шуточек. – Светку явно не на шутку встревожил мой воинственный настрой.

Чтобы не усугублять ситуацию, пришлось продемонстрировать смирение.

– Светик, на этот счет можешь не беспокоиться. Высокочтимый хозяин даже не заметит моего присутствия.

– Обещаешь? – на всякий случай уточнила Светка.

– Клянусь, – ответила я и для убедительности вытянула руку вперед, как это делают свидетели на суде.

– О, вот и ворота, – она оживилась и подалась вперед.

Действительно, капот почти уперся в кованые ворота, отделяющие территорию простых смертных от заповедной зоны тарасовского бомонда. Внушительного вида охранник приблизился к машине.

– Леди, ваши пригласительные.

Я ткнула пальцем вбок, давая понять, что заветный пропуск он может получить из рук моей спутницы. Ничуть не смутившись, охранник обошел машину и наклонился над Светкой. Пока длился ритуал изучения пригласительного, я размышляла над тем, как моей подруге, простому провинциальному парикмахеру, удается заводить знакомства в подобных кругах. И не просто заводить, но и получать всякие бонусы благодаря этим знакомствам. Светка между тем оживленно ворковала с охранником, и тому явно льстило внимание дамы. Улыбаясь, он отпускал ей комплименты, но не забывал при этом исполнять свои прямые обязанности. Когда процедура идентификации закончилась, охранник подал сигнал, и ворота разъехались в стороны. Просигналив, я направила машину по подъездной дороге.

У центрального здания нас поджидал еще один охранник. Он указал место для парковки и стал внимательно следить за тем, как я справлюсь со своей задачей. Машин на широкой площадке перед домом было уже немало. Оставалось порадоваться, что мы прибыли не в числе первых. По крайней мере ждать начала придется недолго. Покинув машину, мы с подругой направились к зданию, где нас встретил очередной охранник. С дежурной улыбкой он сообщил, что хозяин ждет всех у фонтана. «Вот так вот, не где-нибудь, а у фонтана», – хохотнула я мысленно и двинулась к стеклянным дверям веранды, ведущим во внутренний дворик.

– Красота какая, правда? – шепнула Светка.

Внутренний двор и правда впечатлял. Два ряда сосен окаймляли широкую аллею, по которой нам предстояло пройти. Ровная, без единой трещины дорожка вела к лужайке, где были расставлены столы под белыми льняными скатертями. Официанты в черных костюмах и лаковых туфлях сновали между гостями с подносами в руках и предлагали выпивку и легкие закуски.

– Добрый день, дамы. Позвольте проводить вас к хозяину.

Симпатичная девица, подлетевшая к нам, ухватила Светку за руку и потащила к дальней беседке. Видимо, тот, кто носил тараканье имя, обосновался именно там. У беседки толпились гости. В центре этой группы возвышалась фигура босса. Стоило мне его разглядеть, как я стала понимать волнение подруги. Высокий, под метр девяносто пять, подтянутый мужчина. Виски с легким оттенком седины, смуглая кожа эффектно контрастирует с белизной рубашки. А глаза, что это были за глаза! Цвета ясного летнего неба, но и это еще не все. В этих глазах читался не просто ум. Я увидела в них неподдельный интерес к жизни.

– Вот это экземпляр, – не сдержавшись, выдохнула я, – Голливуд отдыхает.

– А я что говорила, – довольная произведенным эффектом, прошептала Светка. – Только не забывай, этот экземпляр уже забронирован на долгие-долгие годы.

– Уверена? – процедила я.

Профессиональный взгляд выхватил из толпы молоденькую блондинку с завидным размером бюста. Девушка цеплялась за рукав Светкиного бойфренда и заливисто хохотала. Так, знаете ли, театрально – откидывала голову назад и выпячивала вперед пышный бюст, отчего тот колыхался, как знаменитые холмы китайской провинции Шэньси во время землетрясения. Проследив за моим взглядом, Светка окаменела. Лицо ее пошло пятнами. Секунду она оценивала ситуацию, после чего стремительно преодолела расстояние, отделявшее ее от Стасика, и громко произнесла:

– Добрый день. Прекрасная погода, не правда ли? Надеюсь, мы ничего не пропустили?

Взгляды присутствующих оторвались от колышущегося бюста блондинки и впились в новую гостью. Стасик освободился от цепкой хватки юной дивы и двинулся навстречу моей подруге.

– Прошу простить, господа. Обязанности хозяина, – неопределенно бросил он, покидая озадаченных гостей.

Если честно, я разделяла их недоумение. Высокий красавец предпочел никому не известную рыжую жердь силиконовой кукле? Парадокс! Пожалуй, этот факт не смутил одну лишь Светку. Царственным жестом она протянула Стасику руку для поцелуя и поскорее увела его подальше от толпы. Обо мне Светка напрочь забыла. Что ж, неудивительно, от таких глаз кто угодно голову потеряет. Некоторое время я постояла у беседки, ожидая, что подруга надумает представить меня организатору праздника, но нет, ей явно было не до меня. Сейчас, переходя от одной группы гостей к другой, я с неподдельным интересом разглядывала присутствующих. Некоторые лица были мне знакомы. Сдержанно кивая в знак приветствия, я продвигалась к дальней части лужайки. Наконец я нашла здесь уединенный уголок, присела на скамейку и принялась ждать начала торжественной части.

Минут через сорок из динамиков прозвучал призыв. Гостей просили собраться у эстрады. Вереницы разряженных дам и джентльменов потянулись к невысокому помосту в центре лужайки. Направилась туда и я. Светка нервно сканировала публику: видно, совесть у нее все же проснулась, и она вспомнила о моем существовании. Я помахала ей и постаралась сделать несколько шагов в ее сторону. Стасик в эту минуту как раз поднялся на помост и принялся разглагольствовать о незыблемости традиций и их значении для нашего отечества. Интересно, много ли общего у этих дам, потративших не одну тысячу рублей на наряды и прически, с рабочими, которые каждое Первое мая выбирались из своих бараков на демонстрацию? А если общего не так уж много, тогда о каких, собственно, традициях речь?

Стасик между тем заливался соловьем. Судя по всему, его речь ни у кого, кроме меня, вопросов не вызывала.

– Как он тебе? – Светка наконец прорвалась сквозь толпу и остановилась возле меня.

– Шикарный мужчина, – честно призналась я.

– Вот и я о том же, – улыбнулась довольная Светка. – Наш столик в центре. Вон тот, длинный.

– Неужели нам будет позволено сидеть за одним столом с депутатами и их женами? – подпустила я ехидства. – Похоже, у вас действительно все серьезно.

– Да ладно тебе, – отмахнулась Светка. – Не порть праздник.

– Сдаюсь, – засмеялась я. – Веди меня, мой верный друг. Ради твоего счастья я готова потерпеть и не такое.

Бурные аплодисменты возвестили об окончании речи, и гости стали рассаживаться. Светка потянула меня в самый центр лужайки. На каждом столе среди приборов были расставлены карточки с именами гостей, чтобы приглашенным было легче ориентироваться. Как ни странно, наши имена действительно обнаружились там, где сказала Светка. Правда, в самом конце стола, но разве это главное? Светка, по-моему, осталась недовольна, что от Стасика ее отделяют добрых три метра скатертей и тарелок, но спорить и возмущаться не стала. В конце концов она ведь пока еще не жена красавца и хозяина жизни.

Несмотря на мой скептический настрой, застолье проходило сносно. Справа от меня оказался разговорчивый парень, и через десять минут я была в курсе всех дел его семейства до десятого колена. Оказалось, что его, как и меня, пригласили на роль «выдающейся личности». Парня звали Вениамином, он был археологом. Профессия не настолько экзотическая, чтобы считаться уникальной. Если бы не место, где Вениамин проводил последние раскопки, вряд ли он сидел бы за этим столом. По крайней мере так он сказал. Когда же я попыталась выяснить, чем знаменито это место, мой сосед загадочно улыбнулся и посоветовал набраться терпения. Но я ждать не собиралась. Наш непринужденный разговор продолжался, и уже через двадцать минут я знала, о чем будет история, которую собирался рассказать интересный человек, приведенный женой одного из депутатов.

Застолье было в разгаре, гости уже начали представлять своих выдающихся спутников. Правда, интерес к необычным гостям и их историям вопреки ожиданиям устроителей шоу был невелик. Втайне я надеялась, что до меня дело не дойдет, но тут Стасик снова поднялся с места.

– Светлана, помнится, ты обещала какой-то сюрприз, я сгораю от нетерпения. Не пора ли представить собравшимся твою гостью?

Светка покраснела, как вареный рак, толкнула меня в бок и звонким голосом отрапортовала:

– Татьяна Иванова, частный сыск города Тарасова. Прошу любить и жаловать!

Взоры собравшихся обратились на меня. Пришлось привстать, поклониться и снова усесться. Я полагала, что на этом все закончится, но не тут-то было. Со всех сторон полетели охи и ахи. Возгласы «не может быть» и «впервые вижу настоящего сыщика» перемежались требованиями поделиться интересными историями из личной практики. Пришлось снова вставать. Одарив гостей лучезарной улыбкой, я скромно проговорила:

– Да, я действительно зарабатываю на жизнь, помогая клиентам выходить из сложных ситуаций. К великому сожалению, делиться подробностями своей профессиональной деятельности я не имею права. Думаю, объяснять, по какой причине я это сделать не могу, излишне. Ведь никому из вас не хотелось бы, чтобы ваши секреты были преданы огласке?

Обведя взглядом присутствующих, я снова обезоруживающе улыбнулась и добавила:

– Зато если у кого-то из вас возникнет необходимость воспользоваться моими услугами, вы не станете опасаться, что я предам огласке обстоятельства вашего дела.

На лицах собравшихся читалось разочарование. На всех, кроме одного. Интересно, эта дама так серьезно отнеслась к моему заявлению из врожденного чувства такта или по причине личной заинтересованности? Особа, которой были заняты мои мысли, продолжала смотреть на меня, будто решая в уме сложный вопрос. Остальные уже переметнулись к новой жертве. Стасик недовольно поджал губы, но вынужден был сделать вид, что такого поворота он ждал. «Настоящий бизнесмен никогда не теряет самообладания», – одобрительно подумала я.

– Что это значит? – недовольно прошептала Светка. – «Не имею права», «конфиденциальность» – чушь какая!

– Почему же? По-моему, все прошло как нельзя лучше. Сама посуди: если бы я начала рассказывать кровавые истории, что бы подумали все эти люди? Что детектив Иванова трезвонит о своих победах на каждом углу, а о чувствах клиентов не думает. Стал бы кто-то из них обращаться ко мне за помощью после такого?

– Думаешь, теперь к тебе клиент косяком повалит? – съязвила Светка.

– Поживем – увидим, – спокойно ответила я и, чтобы не продолжать бесполезный спор, вышла из-за стола.

Слушать бесконечные истории «интересных людей» у меня не было никакого желания. Знаменитое блюдо от шеф-повара я уже попробовала и, кстати, осталась довольна. Я решила прогуляться по саду. Гости продолжали наслаждаться яствами, так что сад был практически пуст. Что ж, это к лучшему.

Я отошла довольно далеко от поляны, где продолжался обед, и набрела на уютную беседку. Присев на скамейку, я прикрыла глаза и постаралась не думать ни о чем, кроме щебетания птиц и запаха весенней свежести. Хорошо! Так бы и сидела здесь до самого вечера.

– Не помешаю? – тихий женский голос нарушил мое уединение.

Перед собой я увидела ту самую даму, что разглядывала меня за столом. Средний рост, средний возраст, короткая стрижка. Умеренный макияж. Дорогой брючный костюм и никаких излишеств в украшениях. Я кивком предложила ей сесть, и женщина опустилась на боковую скамью.

– Уверена, Станислав жутко рассердился на вашу подругу. Такую фигу ему мало кто может показать, – улыбаясь, проговорила она.

– Не думаю, – ответила я. – С виду он кажется достаточно серьезным бизнесменом. Такие люди понимают разницу между «хочу» и «могу».

– О, сразу видно, что вы плохо знаете этого человека, – рассмеялась женщина. – Но я пришла сюда не за тем, чтобы обсуждать достоинства и недостатки устроителя праздника.

– Догадываюсь, – спокойно ответила я.

– Неудивительно, в вас чувствуется профессионал, – польстила мне собеседница. – Позвольте представиться: Анна Юрова. Возможно, это имя вам ни о чем не говорит, но мой муж не последний человек в этом городе.

– Напротив, я прекрасно осведомлена о деятельности вашего мужа. Сеть магазинов оптово-розничной торговли «Юров и Ко», охват – шесть регионов. До списка Forbes ваш супруг пока не дотягивает, но по провинциальным меркам принадлежит к категории бизнесменов среднего звена. Хотя, на мой взгляд, доходы господина Юрова несколько занижены.

Анна удивленно вытаращила глаза. Пришлось пожать плечами и сделать вид, что в моей осведомленности нет ничего удивительного. На самом деле это была чистая случайность. Неделю назад о Юрове была статья в местной газете, и она попалась мне на глаза. В тот день я искала подтверждение своим догадкам, касающимся одного бизнесмена низкого полета. Его имя фигурировало в текущем расследовании, и я собирала информацию о его делах. Сведения о Юрове просто вовремя всплыли в памяти, но произвести впечатление на Анну мне явно удалось.

– Теперь я уверена, что обратилась по адресу, – воскликнула она. – Сомнений больше нет, вы именно та, кто мне нужен.

– Польщена, – сдержанно улыбнулась я. – У вас неприятности?

– Не у меня, у моей домработницы. Ее душевное состояние сказывается на атмосфере в нашем доме, а нам с мужем дополнительное напряжение ни к чему. Надеюсь, вы сможете нам помочь.

– В чем же заключается проблема?

– У Валюши, так зовут мою домработницу, есть племянница. Беспутная девица, надо сказать, но это только между нами. Валюша в ней души не чает. Ничего удивительного: своей семьи у Валюши нет. Дочь покойного брата – единственная родная душа на всем белом свете. Брат Валентины и его жена погибли, когда Галочке, этой самой племяннице, было двенадцать. Естественно, Валюша взяла на себя воспитание девочки. Справлялась она с этим из рук вон плохо, строптивая девчонка с детства привыкла вить из тетки веревки. А уж когда достигла совершеннолетия, совсем от рук отбилась.

– В чем это выражалось?

– В желании иметь все и сразу, в чем же еще! – воскликнула Анна. – У современной молодежи абсолютно нет терпения, вы замечали?

Я решила, что могу не отвечать на этот вопрос. Анна сделала паузу и продолжила:

– Зарплата домработницы не могла удовлетворить запросов молодой хищницы. Только не поймите меня превратно, – Анна предостерегающе подняла руку, – мы никогда не обижали Валюшу в том, что касается оплаты. Найти хорошую экономку достаточно сложно. Разумные люди достойными кадрами дорожат, но платить за ведение хозяйства и уборку зарплату космонавта тоже никто не станет. Вы со мной согласны?

Я неопределенно пожала плечами. Никогда не понимала тех, кто нанимает постоянного человека для ведения домашнего хозяйства. Анна понимающе улыбнулась.

– Боюсь, мои проблемы покажутся вам несколько надуманными, но, поверьте, Валентина получает весьма приличное вознаграждение за труды. В своем сегменте, разумеется.

– Но недостаточное для удовлетворения потребностей молодого растущего организма, – подытожила я.

– Можно и так сказать, – согласилась она. – Из-за этого в отношениях тетки и племянницы возникло непонимание.

То, что Анна подходила к делу настолько издалека, меня не смутило. Времени до отъезда уйма, спешить некуда, так почему не дать человеку самому решить, что важно, а что нет для обстоятельств дела?

– Валентина и раньше расстраивалась из-за этого, но найти работу с большей зарплатой не могла. Куда ей идти? Образования нет, опыта тоже. Только снова в домработницы, а этим трудом заработать больше, чем платим мы, невозможно.

– По-моему, ваша проблема легко решается. Наверняка в доме хватает работы. Почему бы вам не взять к себе еще и Галочку? Девушка заработала бы собственные деньги и могла бы тратить их по своему усмотрению.

– Если бы все было так просто! – воскликнула Анна. – Думаете, мне ни разу не приходила в голову эта мысль? Да я первым делом об этом подумала, как только выяснила, из-за чего так расстроена Валюша. Только Галочке это не нужно. Горбатиться на барскую семью – ниже ее достоинства, что-то в этом роде она заявила тетке. Представляете? Шесть лет живет за ее счет, и поворачивается язык такое говорить!

– Выбор профессии – дело сугубо индивидуальное, – осторожно заметила я. – Не исключено, что ищет чего-то большего.

– Вот-вот, чего-то большего. На халяву жизнь прожить – вот чего она хочет! – рассердилась Анна. – На шее у тетки сидеть. Безделье – ее призвание.

Анна распалялась все сильнее. Нелестные эпитеты в адрес племянницы Валентины один за другим срывались с ее языка. Когда первая волна гнева несколько поутихла, я решила, что мне наконец можно вклиниться.

– Анна, в чем здесь могу помочь я? Девушка не хочет обеспечивать себя сама, но, боюсь, в этом деле я вам не помощница. Тут скорее пригодилась бы помощь психолога.

– Да нет же, вопрос в другом, – остановила меня Анна. – Простите, я несколько увлеклась, ругая современную молодежь. У самой сын того же возраста, что и Галина. И такой же нахлебник, не желает ни учиться, ни работать. Вот нервы и не выдерживают.

– Понимаю, – вежливо ответила я.

– Я хочу, чтобы вы помогли найти Галочку, – заявила Анна, добравшись наконец до сути.

– Галина пропала? – переспросила я, никак не ожидая подобного поворота.

Скорее я бы предположила, что из этого небедного дома исчезло что-то ценное, и племянницу Валентины подозревают в краже. Но исчезновение? Нет, это мне в голову не приходило.

– Да, именно, Галочка пропала. Мы не знаем, сама ли она решила исчезнуть из поля зрения Валюши или с ней произошел несчастный случай. Но Валюша места себе не находит. Это нарушает ритм жизни нашего дома, и мириться с этим я не намерена, – с вызовом заявила Анна.

– Пока не очень понятно, в чем суть проблемы, – честно призналась я. – Давайте попробуем начать сначала. Вы утверждаете, что племянница вашей домработницы исчезла. Из чего это следует?

– Ох, я же не сказала главного! Видимо, вся эта ситуация сказалась и на моем душевном состоянии, – всплеснула руками Анна. – Все началось три месяца назад. Галочка в очередной раз поругалась с Валюшей из-за денег. Сама я, естественно, этого не слышала, так мне сказала Валюша. Галочка требовала выделить ей ежемесячное обеспечение. Мол, пока она была несовершеннолетней, Валюша получала за нее деньги как за сироту и теперь должна вернуть всю сумму. Пусть не сразу, а ежемесячно. Представляете, какая наглость? Валюша даже плакала. Естественно, в деньгах она Галочке отказала. Правда, пообещала каждый понедельник выдавать небольшую сумму на карманные расходы. И что, вы думаете, та сделала? Ушла из дома!

– И теперь Валентина хочет ее разыскать?

– Это еще не все, – перебила меня Анна. – Галочка ушла из дома и заявила, что больше не нуждается в опеке тетки. И отчитываться ни перед кем не будет. Две недели от нее ни слуху ни духу. Потом появилась, за деньгами пришла. Получила, что хотела, и снова исчезла. Когда явилась во второй раз, положила перед теткой бумажку с номером банковской карты, на которую та должна переводить деньги. Пообещала звонить по понедельникам, чтобы тетка не беспокоилась, – но только в том случае, если деньги будут поступать исправно. До какого-то момента так и было. Валюша переводила Галочке небольшие суммы, та отзванивалась – сказать, что деньги дошли. Валюша сильно переживала, но поделать ничего не могла. Я ее ругала, говорила, что ни к чему хорошему такие странные отношения не приведут. В восемнадцать лет девушка сама может о себе позаботиться, как минимум найти работу. Валюша сказала, что Галочка устроилась на какую-то фабрику и что деньги у нее теперь есть, а ее выплаты – это что-то вроде страховки. И вот в очередной понедельник Галочкиного звонка нет. Казалось бы, разве это повод для волнения? Имея дело с такой особой, удивляться тому, что она не держит слово, просто глупо. Но Валюша не на шутку обеспокоилась. Дотерпела до среды, пришла ко мне и стала умолять, чтобы я отпустила ее с работы. На сердце, мол, неспокойно, и она решила съездить к Галочке на работу. Конечно, я ее отпустила, хоть и не считала, что есть смысл разыскивать эту бесстыдницу. Валюша вернулась со словами, что на работе Галочки нет уже несколько дней. С этого момента у меня в доме все наперекосяк. Валюша совершенно не может сосредоточиться на своих обязанностях. То завтрак сгорит, то рубашки свежие мужу подать забудет, то еще что-то. Вчера мою новую кофточку сожгла, а я ее, между прочим, на эксклюзивной выставке приобрела. Хотела сегодня надеть. Теперь даже в утиль не примут.

– Моя задача заключается в том, чтобы найти девушку, так? – Я устала от обилия слов и решила подвести итог.

– Да. Я хочу, чтобы вы нашли Галочку и Валюша успокоилась.

– Хорошо, я согласна. Вы знакомы с моими расценками? За услуги я беру двести долларов в день. Не думаю, что у Валентины найдутся такие средства.

– Ваши услуги оплачу я. – Анну названные цифры, кажется, ничуть не удивили. – Я уже говорила, что хорошую экономку и горничную в одном лице найти трудно и что разумные люди такими кадрами не разбрасываются. Так вот, я готова заплатить за то, чтобы моя Валюша обрела душевное равновесие и в моем доме все встало на свои места. Вот аванс.

Анна протянула мне несколько купюр достоинством в пять тысяч. Не моргнув глазом, я спрятала деньги в сумочку.

– Завтра в десять утра жду вашу Валентину в кафе «Пилигрим» на улице Рабочей, – мне хотелось дать собеседнице понять, что наш разговор окончен.

– Я ей сообщу. И не забывайте держать меня в курсе ваших поисков, в конце концов плачу за них я, – с нажимом произнесла Анна и вышла из беседки.

Я еще немного посидела, надеясь, что умиротворение, в котором я пребывала, когда пришла в эту беседку, вернется. Увы, после беседы с Анной пение птиц как-то не трогало. «Что ж, по крайней мере, у тебя теперь есть работа», – мысленно сказала я себе и отправилась на поиски Светки. Я нашла ее в обществе Стасика. Похоже, мое нежелание предаваться воспоминаниям не особо сказалось на их отношениях. Стасик нежно держал Светку за руку и что-то шептал ей на ухо, и, судя по всему, речь шла не о биржевых акциях. Посчитав, что в такой момент не стоит им мешать, я ретировалась.

Круглую площадку перед сценой хозяева отвели для танцев, и теперь, заняв место чуть поодаль, я лениво наблюдала за танцующими. Через какое-то время ко мне присоединился долговязый парень, уже прилично навеселе. Алкогольные пары ощутимо заглушали запахи молодой зелени, так что вдыхать мне теперь приходилось через раз. Смерив меня взглядом, он небрежно выдавил:

– Могу составить вам компанию на танцполе. Если будете хорошо себя вести, научу парочке приличных па.

– Очень мило с вашей стороны, но я не танцую, – усмехнулась я.

– Не переживайте, я профессиональный танцор. Со мной даже самые безнадежные партнерши выглядят выигрышно, – заявил он, хватая меня за руку и пытаясь увлечь в центр площадки.

– Боюсь, вы не поняли. Я вообще не танцую. – Я вырвала руку из цепких пальцев долговязого нахала.

– Да бросьте вы. По глазам же видно, что вы не прочь.

Он снова схватил меня за руку, вынуждая прибегнуть к крайним мерам. Пришлось сделать захват, развернуться боком и грациозно перебросить его через бедро. Все произошло так быстро, что никто из танцующих не понял, отчего это парень свалился к ногам зеленоглазой блондинки прямо посреди лужайки.

– Не ушиблись? – наклонилась я к долговязому.

– Уйди от меня, ненормальная, – зашипел парень, отползая в сторону. – Не могла просто сказать, что не хочешь танцевать? Приглашают сумасшедших, потом нормальным людям прохода нет…

Поднявшись на ноги, он заковылял к столику с напитками. Вот так всегда: пытаешься быть вежливой, тебе же и достанется. Переживать за состояние подвыпившего прилипалы я не собиралась. Терпеть не могу навязчивых мужчин.

– Жестко вы его, – услышала я за спиной.

Обернувшись, я увидела Стасика. Оказывается, он давно наблюдал за мной. Светки видно не было. Я несколько напряглась: вдруг этот Стасик принадлежит к разряду мужчин, которые не прочь пофлиртовать с подругой своей девушки? Но переживала я напрасно, он и не думал отпускать мне комплименты. Скорее наоборот, во взгляде его читалось неодобрение, даже враждебность.

– Не понимаю, о чем вы, – спокойно ответила я. – Парень перебрал со спиртным, только и всего.

– Естественно, – едко заметил Стасик. – И вы никакого отношения к его падению не имеете. Похоже, у вас какая-то личная неприязнь к противоположному полу. Досадить мужчине – лозунг каждого дня?

– Вы все-таки обиделись. Простите, если нарушила ваши планы.

– Непонятно одно: чего ради вы вообще сюда приехали?

– Не поверите, сама вот уже два часа ломаю голову над этим вопросом, – призналась я с улыбкой. – Временное помешательство, не иначе.

– Может, стоит обратиться к врачу? – съязвил Стасик.

– Непременно воспользуюсь вашим советом.

На всех парах к нам уже спешила Светка. Еще не отдышавшись, она подозрительно перевела взгляд с меня на Стасика и спросила с тревогой:

– О чем это вы шушукаетесь?

– Да вот, погоду обсуждаем, – невозмутимо ответил красавец.

– Погоду? А что не так с погодой? – удивилась Светка. – По-моему, погода шикарная.

– Вот и мы пришли точно к такому же выводу. – Внезапно Стасик сменил тему: – Дорогая, ты не возражаешь, если Татьяна покинет нас пораньше? Ведь ты не будешь скучать в моем обществе? В город сможем вернуться вместе.

Светка пытливо глянула на меня. Я изобразила на лице скуку и быстро проговорила:

– Это было бы чудесно, у меня от шума голова раскалывается. Что скажешь?

– Даже не знаю, – виновато протянула Светка. – Если ты и правда сама этого хочешь…

– Прекрасно. Татьяна, вы можете спокойно уезжать. О Светлане я позабочусь. – Стасик махнул мне на прощание рукой и утащил Светку на танцпол.

Вот урод! И что только она в нем нашла? Я была уже в машине, выруливала к воротам и сигналила охране. Ворота открылись, выпуская меня на волю. Именно на волю. Находиться в обществе этих снобов равносильно заточению. Теперь же, когда машина несла меня по пустой дороге, я чувствовала себя гораздо лучше. «Никогда больше, ни разочек, ни полразочка не поддамся на Светкины авантюры! – мысленно давала я клятвы. – Даже осетрина того не стоит. Да и дело, за которое я взялась, наверняка не стоит выеденного яйца. Обычные семейные разборки, девица отыщется в загородном доме какого-нибудь толстосума, довольная и счастливая. И к тетке-домработнице возвращаться, естественно, не захочет. Я сообщу о результатах поисков Анне Юровой, и на этом моя миссия закончится. Скучно».

Да, даже я, частный детектив Татьяна Иванова, иногда ошибаюсь. Дело Анны Юровой оказалось вовсе не обычным, но узнала я об этом гораздо позже.

Глава 2

На следующий день утром я перешагнула порог кафе «Пилигрим». Огляделась, выбрала столик у окна, заказала чашку кофе и принялась разглядывать посетителей. Их было немного. Лысоватый мужчина, обложившись газетами, поглощал фирменные булочки в шоколадной глазури. Двое школьников с довольным видом пили молочный коктейль. Молодая мамаша урезонивала сыновей, затеявших драку за право съесть последний эклер.

Стрелка часов над барной стойкой приближалась к десяти, но никого, кто подходил бы под описание Валентины, видно не было. Что ж, велика вероятность, что она вообще не придет. Возможно, вчерашний порыв Анны был не более чем порывом и сошел на нет так же быстро, как и возник. Не исключено, что у нее просто пропало желание тратить деньги на разбирательство с проблемами домработницы.

Вчера, вернувшись с загородного банкета, я решила выяснить у своих магических костей, каков прогноз в отношении нового дела. Прямо скажем, я ждала, что результат будет иным. Вместо того чтобы заверить меня, что Валентина беспокоится напрасно, кости выдали следующее: «10+18+27 – вы найдете огорчения и горе там, где искали забаву». Не могу сказать, что чужие семейные ссоры кажутся мне забавными, но в принципе большого значения подобным делам я не придаю. Выходит, насчет того, что расследование будет легким, я ошибалась? Узнать об этом можно будет только после того, как я получу более подробную информацию от самой Валентины.

Признаться, кости несколько подогрели мой интерес к этому делу, так что теперь я с нетерпением ожидала, что же расскажет Валентина. Но она, как назло, не шла. Уже десять минут одиннадцатого, а ее нет. Звонить Анне не хотелось, и я решила подождать еще минут двадцать. Если она не придет, будем считать, что дело закрыто по не зависящим от меня причинам. Как быть в этом случае с авансом? Да никак. Потраченное время есть потраченное время.

Пока я так рассуждала, дверь кафе открылась, и на пороге появилась она. Я сразу ее узнала: взгляд беспокойный, растерянный, сама запыхалась и раскраснелась. Видно, Валентине пришлось пробежать не один квартал, торопясь на встречу. Я призывно помахала рукой. Она подошла к моему столику и вежливо спросила:

– Вы Татьяна?

– А вы, надо полагать, Валентина, – улыбнулась я. – Присаживайтесь, отдышитесь. Заказать вам что-нибудь?

– Нет, спасибо. Должна попросить прощения за опоздание. В самый последний момент хозяин потребовал костюм из химчистки. Пришлось бежать сначала за костюмом, потом обратно, потом сюда, – принялась оправдываться Валентина. – Дело в том, что Анна не посвящала его в наши планы. Боялась, что не одобрит. Извините, из-за него вам пришлось прождать лишних двадцать минут.

– Не беда, – отмахнулась я. – В «Пилигриме» готовят потрясающий кофе, я его просто обожаю.

– А я не любительница, – призналась Валентина. – Предпочитаю чай.

– Значит, будем пить чай, – и я махнула рукой, подзывая официанта.

Получив новую чашку кофе для себя и чай для Валентины, я заговорила о деле.

– Анна сказала, что у вас пропала племянница. То, что вы здесь, означает, что со вчерашнего дня ничего не изменилось, так? От Галины по-прежнему нет вестей?

– Вы правы, Галочка не звонила. Ее телефон не отвечает с понедельника. Только и слышу: «Абонент недоступен». И на работе ее нет. И где она живет, я не знаю.

Голос ее задрожал. Еще чуть-чуть, и она разразится рыданиями.

– Валентина, давайте договоримся: все эмоции вы сейчас спрячете, если, конечно, хотите, чтобы я вам помогла. Нам нужен трезвый подход к ситуации, а ваши слезы будут только отвлекать, – жестко произнесла я.

– Да, конечно, я понимаю, – она изо всех сил старалась взять себя в руки.

– Тогда начнем, – кивнула я. – Почему вы думаете, что с Галиной случилась беда? Логичнее предположить, что она просто не хочет с вами общаться. Насколько я знаю со слов Анны, вы с ней не особо ладили в последнее время.

– У нас с Галочкой действительно сложные отношения, – согласилась Валя. – Она вполне могла бы перестать мне звонить, да что там, она готова в любую минуту совсем отказаться от общения. Но я знаю свою племянницу. Когда речь идет о деньгах, она ни за что своего не упустит. Анна сказала вам, что я выплачиваю Галочке еженедельное пособие?

– Упомянула.

– Так вот, понедельник у нас – расчетный день. Если бы с Галочкой все было в порядке, она наверняка связалась бы со мной. В тот понедельник я не смогла перевести ей всю сумму. Дело в том, что в последнее время у меня некоторые проблемы со здоровьем, пришлось потратить кое-что на лекарства. Откуда мне было взять? Я потратила то, что должна была перевести Галочке. Ей я отправила денег в три раза меньше обычного. А она даже не позвонила, чтобы отчитать меня за это! – воскликнула Валентина.

– О какой сумме речь? – спросила я.

– Мой заработок – восемь тысяч в неделю. Четыре из них я отдаю Галочке. Это не так чтобы много, но по тарасовским меркам вполне прилично.

– Тем более если их не нужно зарабатывать, – не сдержалась я.

– Галочка мне как дочь! – воскликнула Валентина. – А детям принято помогать. Разве нет?

– У меня нет детей, – сухо заметила я.

– Что ж, тогда вам, вероятно, будет трудно меня понять. Не думайте, что я сержусь на Галочку. Люди разные. Девочка рано осталась без родителей, это ожесточило ее. Возможно, потом, когда у нее появится своя семья, свои дети, она станет иначе относиться к жизни, – встала на защиту племянницы Валентина.

– Оставим этическую сторону вопроса, – проговорила я. – Скажите, раньше, когда вы переводили Галине деньги, она всегда перезванивала после этого?

– Да, именно такая у нас с ней договоренность. Можно сказать, таким образом я покупаю свое спокойствие. Галочка не живет дома уже три месяца. Я бы извелась вся, не зная, где она и что с ней, если бы не ее звонки. А так хоть раз в неделю весточка.

– О чем вы разговаривали, когда она звонила?

– Галочка не особо разговорчивая. По крайней мере со мной, – вздохнула Валя. – Скажет два слова и трубку бросает. «Деньги получила, со мной все в порядке, пока», – вот и весь разговор. Пару раз я пыталась уговорить ее вернуться, но Галочка не соглашалась. Сказала, что устроилась на работу, нашла себе жилье и теперь у нее все в ажуре.

– Давно это было? Я имею в виду работу. Когда она сказала, что нашла ее?

– Через две недели после того, как исчезла. Это было в первый раз, когда она приехала ко мне.

– Пожалуйста, постарайтесь вспомнить все: как выглядела Галина, что говорила в тот визит.

– Выглядела Галочка хорошо. Ухоженная, впрочем, как и всегда. В обновках. Костюм такой, знаете, шикарный. Жакетик короткий и юбочка из шерсти. Ела с аппетитом. Я приготовила ей салат и пожарила мясо. Все на скорую руку, я ведь не ждала ее. Потом я у нее все хотела выпытать, как устроилась, где живет. Тогда она и сказала, что работает на фабрике. Название красивое: «Серебряная нить». Спрашиваю, что за должность. Она фыркнула и заявила, что уж не поломойки. Это она на мою работу намекала. Не нравилось ей, что я домработница, стыдилась она этого. А вот где живет, не сказала. Не моего ума дело, мол. Сказала только, что живет не в хибаре. Это она на мое жилье намекала. У меня квартирка двухкомнатная. Скромно, но не халупа какая-то. Только Галочке и жилье мое не нравилось, хотелось чего-то шикарного. А откуда у меня деньги на шикарную жизнь?

– Когда она объявилась в следующий раз?

– Снова через две недели. Пришла поздно вечером, выдала мне номер карты, велела переводить деньги на нее. Я испугалась, что, если стану ей не в руки отдавать, она вообще появляться перестанет. Так ей прямо и сказала. Она покричала немного, потом успокоилась и пообещала, что в день перевода будет мне звонить. На том и договорились. Есть звонок – есть деньги. Нет звонка – перевода следующего не будет.

– Галина сдержала слово?

– Да, каждый понедельник с тех пор звонила. А в этот раз звонка не было. Я уже подумала, это из-за того, что денег мало перевела. Звонила ей, хотела объяснить, а телефон не отвечает. Тогда я решила поехать к ней на работу. Попросила сына моей хозяйки найти в Интернете эту «Серебряную нить», отпросилась и поехала. Но на фабрике мне сказали, что Галочки с понедельника на работе нет. Вещи оставила, трудовую книжку не забирала. И предупредить никого не предупреждала. Просто не вышла на работу, и все. Я сразу поняла, что с ней беда стряслась.

– Может, ей просто надоело работать? – предположила я.

– Нет, здесь другое, – решительно возразила Валентина. – Я Галочку хорошо знаю. В «Серебряной нити» остались ее туфли и косметика. Она бы их ни за что не оставила, если бы не собиралась возвращаться. Галочка моя – жуткая мешочница, ни одной вещи не бросит. Когда она из дома уходила, даже ватные палочки все до единой собрала. А тут косметика. У нее каждая помада по триста рублей. Нет, не могла она такое добро оставить.

– Вы узнали, что за должность она занимала в «Серебряной нити»?

– Узнала. И, знаете, очень удивилась. Галочка работала на конвейере простой вязальщицей. Они там выпускают всякие чулки-носки, ничего экстраординарного. А место само – жуть берет. В каком-то заброшенном ангаре. Как только ее угораздило туда попасть? Я-то думала, что она где-то в офисе сидит, бумажки с места на место перекладывает, а тут такое, – Валентина вздохнула.

– Понятно. Вывеска красивая, а под ней ужас. Ничего удивительного, у Галины ведь нет никакого специального образования, так?

– Только школа.

– Я так и думала, – кивнула я. – Итак, что мы имеем: место работы вашей племянницы, номер ее банковской карты и номер телефона. Не так уж мало. Кстати, Галина сказала вам, что это зарплатная карта?

– Нет вроде. Галочка говорила, что сама в банк пойдет, картой пользоваться удобно. Я, говорит, не деревня какая-то, – приготовилась всхлипнуть Валентина.

– Мне нужен номер карты. И телефона.

Она порылась в сумочке, извлекла потертый блокнот и протянула мне.

– На первой странице все, что вам нужно.

– Скажите, у Галины есть подруги?

– Нет.

– Тогда просто одноклассники или соседи. С кем-то ведь она общалась, – не сдавалась я.

– Есть одна девочка, Ира Позднеева, одноклассница. Только вряд ли Галочка стала бы делиться с ней своими секретами. Кажется, они после школы уже не общались.

– Все равно дайте мне ее адрес на всякий случай.

– Так она в нашем доме живет. Моя квартира на пятом этаже, а Ирочкина – на втором.

Записав адрес одноклассницы Галины, я попыталась выяснить насчет ухажеров. Ответ был все тот же: о сердечных делах племянницы Валентине ничего не известно. Еще минут двадцать я пыталась выудить информацию о знакомых Галины, но так и не узнала ничего существенного. Я записала номер телефона Валентины и велела ей ждать вестей. Еще попросила в случае, если Галина объявится или хотя бы позвонит, сразу сообщить мне. На этом мы и расстались.

Первый визит я решила нанести владельцу фабрики. Судя по адресу, который я получила, фабрика располагалась на самой дальней окраине Тарасова. Из центра я добиралась туда не меньше часа. Решив раньше времени не светить машину, я оставила ее у поворота, откуда начиналась дорога в район бывших заводов. Когда-то, когда промышленность в Тарасове процветала, предприятия здесь работали круглосуточно. Теперь же большая часть заводских корпусов простаивала и постепенно приходила в негодность. Городские власти это, по всей видимости, давно не беспокоило. Заводские строения прятались за высокими заборами и до поры до времени не уродовали общий пейзаж своим видом.

Предстояло пройти пешком километра полтора. У каждой проходной меня встречала стая голодных собак. Их неистовый лай сотрясал воздух все то время, пока я находилась на их территории. Правда, держались здешние собаки на почтительном расстоянии и никакого желания приблизиться к человеку не изъявляли. Наконец я добралась до последних ворот. Будка охраны пустовала, похоже, вахтера здесь не было уже давным-давно. Я вошла на территорию завода и принялась искать корпус, где нашла пристанище чулочно-носочная фабрика с поэтическим названием «Серебряная нить».

Нужное строение указала женщина неопределенного возраста. Я заметила ее, когда в третий раз обходила территорию. Женщина катила тележку, доверху нагруженную пустыми коробками. На вопрос, где найти администрацию «Серебряной нити», она молча указала пальцем в сторону облезлого двухэтажного ангара без окон. Я поблагодарила ее и прошла в узенькую решетчатую калиточку. Пустой грязный цех, заваленный отходами производства, создавал впечатление полного запустения.

К дальней стене были пристроены отдельные помещения. Располагались они в два ряда. На второй этаж здесь можно было попасть по лестнице, которая шла ровно до середины стены и переходила в открытый балкон. Он тянулся вдоль всей стены, образуя что-то вроде воздушного коридора, только вместо второй стены здесь были перила из арматуры. Понять, что здесь что-то производят, можно было только по отдаленному гулу, доносившемуся со второго этажа. Я пошла на звук, поднялась по металлической лестнице и остановилась у первой двери. Дверь была приоткрыта. Я собиралась постучать, но так и застыла с поднятой рукой. За дверью кто-то разговаривал.

– Как это все не вовремя, – произнес мужчина, судя по голосу, в летах.

– Да ерунда. Тетка ее уже была здесь. И ничего не узнала, – ответил другой голос, помоложе. – Не о чем волноваться.

– А если полиция нагрянет, тогда что? – возразил первый.

– Им-то что здесь делать? Даже если и придут, что с того? Пошныряют по территории и отвалят, – спокойно произнес второй. – Забудь ты об этом. Мало ли в нашей стране людей пропадает?

– Мне бы твою уверенность, – вздохнул первый. – Ладно, ты знаешь, что делать. Смотри, не подведи меня.

Я вся обратилась в слух. Похоже, речь шла о Галине. Не думаю, что в «Серебряной нити» каждый день пропадают сотрудники. Интересно, отчего они так всполошились? Рыльце в пушку? Неосторожно повернувшись, я зацепила ногой пустое металлическое ведро, стоявшее у двери. Ведро перевернулось и с грохотом покатилось по лестнице. Проклятье! Теперь хозяин кабинета поймет, что я подслушивала. Из кабинета выскочил невысокий толстенький мужичонка и сердито уставился на меня. Пришлось поднять ведро и с невинным видом обратиться к нему:

– Ведро упало. Это ваше?

– Кто вы такая? Что вам здесь нужно? – зарычал толстый.

– Я не нарочно. Просто оно на дороге стояло, – залепетала я, делая вид, что жутко напугана. – Вы не волнуйтесь, оно пустое было. Ничего не пролилось и не просыпалось.

– Вы не ответили на мой вопрос. – Толстый явно не собирался со мной любезничать.

– А вы здесь главный, да? – Я решила косить под дурочку. – Наверное, самый главный. Вон какой костюм шикарный! И рубашка белоснежная, и галстук. Определенно главный.

– Ты что, ненормальная? Из деревни? – Снисходительная улыбка скривила губы толстяка.

– Из деревни, – подхватила я, радуясь своевременной подсказке, и дальше уже несла все, что приходило в голову. – Я позавчера приехала. Триста километров отмахала, на автобусе. Там так воняло, думала, меня прямо вырвет. А потом ничего, отпустило. В городе красиво. Дома высоченные, машин прорва. Только люди нервные. И злые все. Я у одной тетеньки спрашиваю: «Куда двадцатый автобус идет?» А она мне грубо так: «Я тебе не справочное бюро! Прокатишься – сама узнаешь». Представляете, прямо так и сказала.

– Что ты здесь забыла, болезная? – окончательно расслабился мужчина. – На работу устраиваться пришла?

– Точно, на работу, – радостно сообщила я, придурковато улыбаясь. – У вас найдется работа для меня?

– Чего тебе в деревне не сиделось? – усмехнулся он.

– Да я бы ни в жизнь из своей деревни не уехала, если б не бабкина болезнь. Ей операцию надо, а денег нет. У нас в совхозе рабочих мест – кот наплакал. Вот я и подалась в город. Костюм вот у соседки одолжила, чтобы выглядеть поприличней. А вы меня все равно сразу раскусили. – Вовремя я сообразила, что мой внешний вид на деревенский не тянет. – Так есть у вас работа или мне куда подальше идти?

– Делать-то что умеешь?

– Коров доить могу, за скотиной убирать, – принялась перечислять я.

– Такого добра у нас нет, – остановил он меня.

– По хозяйству могу! – воскликнула я. – Убирать, стирать, штопать. Подойдет?

– Жалко тебя, дуреху, – вздохнул толстяк. – Ладно, у меня тут место одно простаивает. Работа несложная – будешь носки формовать. Справишься – в конце месяца пять тысяч получишь. А нет – придется в другом месте работу искать.

– Пять тысяч? Мало, – разочарованно протянула я. – Мне ж бабке на операцию. Дорогая операция, пяти тысяч не хватит.

– Подработку тебе дам. Будешь полы в цехах и в кабинете мыть. Смогу прибавить немного.

Я сделала вид, что задумалась. Мужчина хмыкнул и выдал новое предложение:

– Ладно, только ради бабки больной. За все десятку дам. По рукам?

– Согласна, – протянула я. – Когда приступать?

– Сейчас оформим тебя, как полагается, и можешь в цех идти, – начал было он и осекся. – Нет, давай так: я тебе сперва цех покажу. Посмотришь, что к чему, а оформляться будем после смены.

Я поняла, что он не хочет, чтобы я увидела того, кто находится в кабинете. Что ж, я тоже не горю желанием светить свой паспорт, так что все сходится. Сориентируюсь, что к чему, а до конца смены придумаю, как обойтись без документов.

– Согласна, ага, – повторила я.

– Тебя вообще как зовут? – мой работодатель наконец окончательно расслабился.

– Анна, – выдала я первое, что пришло в голову.

– Меня можешь звать Сергеем Анатольевичем, – разрешил он.

– Вы директор? – восторженно спросила я.

– Директор, директор. А по совместительству и хозяин этих цехов, – усмехнулся Сергей Анатольевич.

– Я так сразу и подумала, – снова затараторила я. – Гляжу, выходит такой солидный господин. Не иначе директор, думаю. А все-таки здорово, что я вас встретила!

– Пойдем, познакомлю тебя со своим хозяйством. – Лесть в сочетании с легким идиотизмом на моего нового работодателя явно действовала успокаивающе.

Он плотно прикрыл дверь кабинета и пошел вперед. Я следовала за ним на почтительной дистанции. В самом конце коридора Сергей Анатольевич распахнул дверь и пригласил меня войти.

– Вот здесь у нас производят формовку готовых изделий. Проходи, покажу тебе твое рабочее место.

Еще не переступив порог, я краем глаза заметила, что дверь кабинета Сергея Анатольевича открылась и оттуда кто-то вышел. Я сделала вид, что споткнулась, в надежде хоть краем глаза увидеть человека, с которым вел разговор хозяин фабрики. Увы, сделать это мне не удалось. Обзор загораживала распахнутая дверь. Надолго задерживаться на пороге я не могла, мой толстяк мог что-то заподозрить. Пришлось оставить эту затею. Ладно, ничего. Зато теперь я могу провести тщательную разведку прямо в тылу противника. На меня как на сотрудника «Серебряной нити» будут меньше обращать внимания. Да и с теми, кто знал Галину, познакомиться будет легче.

Да, так я себя успокаивала, а что мне было делать? Пока эти соображения проносились в голове, сама я продвигалась вдоль тесно стоящих столов, за которыми сидели угрюмого вида женщины. Одного взгляда оказалось достаточно, чтобы понять: на персонал Сергей Анатольевич тратиться не любит, предпочитает нанимать дешевую рабочую силу, главным образом из Средней Азии. Интересно, хоть у одной из них документы в порядке? Наверняка нет ни прописки, ни разрешения на работу.

– Вот этот аппарат сейчас простаивает. Одна из сотрудниц временно переведена в вязальный цех. Ты займешь ее место, – повернулся ко мне Сергей Анатольевич.

– Ух ты, какие огромные! – я продолжала играть роль сельской простушки. – А что надо делать?

– А вот сотрудницы тебя всему научат. Осмотрись, попробуй сделать первую партию, а через час проверим, как ты справляешься.

– Беру мокрый носок, вот как они, и натягиваю на эти лапы. И все?

– Почти. После того как носок примет нужную форму, его нужно снять и уложить в стопку. Дальше эти стопки пойдут на упаковочный стол. Вон видишь аппарат? Там их разбирают на пары, сшивают, приклеивают этикетку и упаковывают в коробки. – На этих словах Сергей Анатольевич и поспешил откланяться.

Я осталась в цеху. На меня никто не обращал внимания, все женщины усердно трудились в полной тишине. Постояв немного, я обратилась к той, что сидела ближе всех:

– Простите, не покажете мне, что я должна делать?

Женщина молча встала, подошла к моему столу, нажала какую-то кнопочку и собралась было вернуться на место. Я дернула ее за рукав, пытаясь остановить.

– А дальше что? Сергей Анатольевич сказал, что вы мне все покажете, – делая ударение на слове «все», потребовала я объяснений.

– Халат надевай, – буркнула она.

Я заметила на спинке стула старый халат. Превозмогая брезгливость, натянула его поверх костюма и снова обратилась к своей наставнице.

– Что теперь?

– Вот рукавицы. Берешь носок, надеваешь на форму, сушишь и снимаешь. Все.

– Меня Аннушка зовут, а вас как? – попыталась познакомиться я.

– Работай, норма большая, – пробубнила та и вернулась на свое место.

– Здесь еще и норма есть? – удивилась я. – И сколько таких носков я должна за смену сделать?

– Шестьсот пар, – услышала я в ответ.

– Это сколько же за час получается? – не унималась я.

– Охота тебе – сама считай, – сердито ответила женщина. – Не отвлекай меня, мне детей кормить надо. Я и так из-за тебя теперь без перерыва осталась.

Я поняла, что в рабочее время здесь никто со мной болтать не станет. Сделав нехитрый подсчет, я получила следующее: на формовку одного носка отводится всего полторы минуты. На столе две «лапы», за час должно выйти восемьдесят изделий. Это если работать без передышки. А как же обед? А естественные нужды? Да, хорошую работенку Галина нашла, а еще тетку упрекала. По мне, так уж лучше на барина горбатиться, полы да окна драить. Там хоть воздух чистый, а здесь? В этом цеху я не пробыла еще пятнадцати минут, а нехватка кислорода уже давала о себе знать. Ох, Татьяна, снова ты вляпалась неизвестно во что!

Через час, как и обещал, появился Сергей Анатольевич. Осмотрел стопку на моем столе, удовлетворенно хмыкнул и, не сказав ни слова, удалился. Я усердно трудилась. Алюминиевые «лапы» накалялись до определенной температуры. Не имея сноровки, я уже раз десять приложилась к ним то запястьем, не защищенным слишком короткими рукавами халата, то пальцами. Конечно, я не подумала о том, чтобы вовремя натянуть рукавицы. Волдыри вздувались в момент и теперь чесались и зудели. В шесть вечера формовщицы стали потихоньку выключать аппараты и приводить в порядок свои рабочие места. Кое-кто, кто не успел выполнить план смены, уходить не спешил и продолжал работать.

В шесть пятнадцать в цех вошел высоченный брюнет. Оглядев женщин, он скомандовал:

– Сдаемся!

«Прямо как на поле боя», – усмехнулась я и первая подошла к коробкам, стоящим в дальнем конце цеха. Сдача заготовок прошла быстро. Бугай, которого женщины уважительно называли Павлом Петровичем, считал носки, связанные десятками, проставлял напротив фамилии формовщицы число и переходил к новым коробкам. Когда очередь дошла до меня, Павел Петрович удивленно вскинул брови.

– Новенькая?

– Ага. Первый день сегодня, – заулыбалась я.

– Фамилия? – потребовал он.

– Дыньдина, – ляпнула я.

– Тебя в списках нет. – Он пробежал глазами записи.

– А меня еще не вписали, – доверительно сообщила я. – Сергей Анатольевич сказал после смены к нему подойти.

– Сколько сделать успела?

– Триста шестьдесят, – ответила я и тут же принялась оправдываться: – Так я не с начала смены работала. Только к обеду пришла.

– Неплохой результат для первого раза, – похвалил Павел Петрович.

– Я уже могу идти? Мне еще уборку добавить обещали.

– Иди. Завтра к восьми, не опаздывай, – предупредил Павел Петрович.

Я улыбнулась и выскочила за дверь. После духоты формовочного цеха воздух захламленного ангара показался мне просто целительным. Я дышала полной грудью и не могла надышаться. Испарения, поднимающиеся сразу от двадцати нагретых «лап», забили легкие до отказа. «Долго ты так не выдержишь, Татьяна. Нужно действовать быстрее, иначе заработаешь астму или туберкулез», – с таким напутствием самой себе я подошла к кабинету Сергея Анатольевича. Завидев меня, тот расплылся в широкой улыбке.

– Как тебе первый рабочий день? – поинтересовался он.

– Душно, – честно призналась я. – Мне бы что-то, от чего не задыхаешься. Нет у вас такой работы?

– Не понравилось, значит, на формовке? Что ж, могу тебя в вязальный цех перевести. Там не душно. Пойдешь? – сощурился толстяк. – Только работать придется в ночную смену.

– Пойду, – быстро согласилась я, сообразив, что ночные смены дадут мне возможность в дневное время вести расследование вне стен завода. Плюс к этому я смогу без посторонних глаз осмотреть цеха.

– Вот и славно. Значит, завтра с утра не приходи. Выспишься, а с восьми вечера встанешь на конвейер, – кивнул Сергей Анатольевич. – У нас как раз там место освободилось. Давай документы, оформляться будем.

Я беспомощно заморгала. На глаза набежали слезы.

– Нет их, – прошептала я.

– Чего нет? – нахмурился он.

– Паспорта нет, – пролепетала я.

– Как это нет паспорта? Ты же в город на работу устраиваться приехала. Без паспорта, что ли?

– Нет, он есть. Только не здесь, – принялась оправдываться я. – Я, когда сумку собирала, пакетик с документами на стол выложила, чтобы не забыть в спешке. И вот забыла.

– Дома забыла? – снова переспросил Сергей Анатольевич.

– Ага. В городе уже сунулась, а пакетика нет. Бабке из автомата позвонила, она и сказала, что документы на столе остались. Вы теперь меня не возьмете? – жалобно всхлипывая, спросила я.

– А ты сама-то как думаешь? У меня солидное предприятие, не шарашкина контора. Если завтра придет проверка, кто за тебя штраф платить будет?

– Так вы пока никому не говорите, что я у вас работаю. А я в первый же выходной смотаюсь к бабке, заберу паспорт и привезу, – залопотала я.

– Вот что с тобой делать? Пропадешь же в городе. Без денег, без документов, – принялся размышлять вслух Сергей Анатольевич.

– Пропаду, – согласно кивнула я.

– Ладно, рискну. Надо же людям помогать. – Он окинул меня сальным взглядом. – Глядишь, и ты мне когда поможешь.

– Я помогу, Сергей Анатольевич! Я знаете как работать буду? За десятерых. Вы не смотрите, что я худенькая. Я выносливая, – воодушевляясь, затараторила я. – Так мне завтра в ночную выходить?

– Выходи. По случаю первого дня разрешаю тебе провести уборку вечером. Придешь часа на два-три пораньше, перед сменой успеешь, – снисходительно улыбнулся Сергей Анатольевич. – А то, я смотрю, у тебя с непривычки лицо позеленело. Ничего, привыкнешь.

– Так я могу идти? – искренне обрадовалась я.

– Иди. К пяти жду.

Я развернулась и опрометью бросилась из кабинета. Свежий воздух был мне сейчас просто необходим. Добравшись до машины, я внимательно осмотрелась. Не хватало еще, чтобы кто-то заметил, как я сама сажусь за руль, и донес хозяину. Тогда вся моя легенда коту под хвост. Не заметив ничего подозрительного, я завела двигатель и тронулась с места.

Но домой я не спешила. Сначала нужно навестить Галинину одноклассницу. Если она работает, то к этому времени должна как раз вернуться домой.

Так и вышло. На звонок в дверь отозвался молодой женский голос.

– Минуточку подождите, я не одета.

Я терпеливо ждала, пока обладательница приятного голоса приведет себя в порядок. Наконец дверь открылась. Моим глазам предстала худенькая серьезная девушка. Она удивленно смотрела на меня.

– Здравствуйте. Я ищу Ирину Позднееву, – приветливо сказала я.

– Это я. Вы по какому вопросу?

– Меня зовут Татьяна. Я хотела поговорить с вами о Гале, вашей однокласснице. Разрешите войти?

– Мы с Галей давным-давно не общаемся. – Голос девушки сразу же стал ледяным. – Не думаю, что мне есть что вам рассказать.

– Галя пропала, – решила я не сдаваться.

– Вот как? Неудивительно. – Ирина, кажется, ничуть не обеспокоилась. – Только и в этом вопросе я вам не помощница.

– Она вас чем-то обидела? – в лоб спросила я.

– Еще чего! На таких людей, как Галя, обижаться – пустое дело, – пожала плечами Ирина. – Мне просто неприятно говорить на эту тему.

– Ее тетка очень волнуется, – не отступала я. – Может, ради нее согласитесь на разговор?

После такого сопротивляться Ирина уже не могла. По всей видимости, ничего против Валентины эта милая девушка не имела.

– Хорошо, проходите, – сухо предложила она.

Я прошла в гостиную. Уютная комната полностью соответствовала образу хозяйки. Такой и должна быть квартира серьезной девушки: немного консервативной, в меру оригинальной. Я обратила внимание на портрет Моцарта на стене.

– Увлекаетесь классической музыкой? – кивнув на портрет, полюбопытствовала я.

– Собираюсь стать пианисткой. Поступила в консерваторию. – Тон Ирины несколько смягчился.

– Играть Моцарта после стольких великих – наверняка непростая задача. А вот меня в юности не отпускал Чайковский: «Пиковая дама», «Орлеанская дева»… Да одни только «Времена года» чего стоят!.. – Я изо всех сил пыталась наладить контакт с этой несговорчивой особой.

– Я играла Чайковского на выпускном в музыкальной школе, – смягчилась Ирина. – Получила высший балл.

– Жаль, что у меня мало времени, с удовольствием послушала бы, как вы играете.

– Вы действительно хотите послушать? – недоверчиво спросила Ирина.

Я с энтузиазмом закивала.

– Тогда приходите в Малый зал консерватории. Там будет фестиваль юных исполнителей, – просияла Ирина. – Вот, возьмите программу, там расписание всех концертов.

Она сунула мне в руку листок, сложенный вчетверо. Я вежливо поблагодарила и убрала его в сумочку. Контакт налажен, можно приступать к расспросам. Я присела на краешек дивана и осторожно спросила:

– Ирина, когда вы в последний раз виделись с Галей?

– Вы имеете в виду настоящее общение или случайные встречи в подъезде?

– И то, и другое.

– Разговаривали мы в последний раз на выпускном. После этого встречались только в подъезде или у входа в подъезд. Галя не изъявляла желания общаться, а я и подавно.

– Она вам не нравится, верно? – понимающе кивнула я.

– А кому она может нравиться? Разве что своей несчастной тетке.

– Почему же несчастной?

– Да потому что она вынуждена терпеть выходки этой ненормальной. – Ирина, судя по всему, решила, что может не выбирать выражения. – Галя всегда была ужасной эгоисткой. Вбила себе в голову, что после смерти родителей она автоматически перешла в разряд людей, которым все должны и которым все позволено. Она безнаказанно унижала одноклассников, вымогала пятерки у учителей, а сама при этом палец о палец не ударила, чтобы заслужить хотя бы троечку. А как она обращается с теткой? Это же ни в какие ворота не лезет!

Возмущение Ирины было искренним. Я поняла, что о недостатках бывшей одноклассницы она может говорить часами, но мне было интересно другое.

– Скажите, у Гали были друзья?

– Нет, она в них не нуждалась. В спонсорах – да. Но такое общение, которое подразумевает только материальную выгоду для одной из сторон, вряд ли можно назвать дружбой, верно?

– У Галины были спонсоры? Вы имеете в виду мужчин? – заинтересовалась я.

– Не совсем. – Ира замялась. – О ее любовных похождениях, если вы это имеете в виду, я ничего не знаю. Я говорю об отношениях с одноклассниками. Понимаете, Галя очень красивая и умеет этим пользоваться. Думаю, не ошибусь, если скажу, что каждый мальчик в нашем классе попался в ее сети. Знаете, что она делала? Когда ей было что-нибудь нужно от любого человека, она становилась такой милой. Свистела ему в уши, что никто ее так не понимает. Человек, конечно, таял и начинал о ней заботиться. Между прочим, и материально тоже. А когда она понимала, что выдоить из жертвы больше нечего, просто рвала отношения. И тогда ее издевательствам не было конца. Вот такая она, ваша Галя!

– С вами было то же самое? – тихо спросила я.

– Было дело, еще в восьмом классе. С тех пор я поумнела, – без тени улыбки ответила Ирина.

– Как думаете, она делилась с кем-то своими планами? Может, мне стоит поговорить с другими вашими одноклассниками?

– Не думаю. Галя – очень скрытный человек. И потом, вряд ли у нее вообще есть какие-то конкретные планы на жизнь. Все ее планы в том, как вытянуть из окружающих как можно больше денег, ничего не давая взамен.

– Вы когда-нибудь видели ее в обществе мужчин? Не сверстников, а мужчин более зрелого возраста?

– Что-то не припомню. Галя, хоть и была человеком непорядочным, свою независимость ставила превыше всего. А любые отношения со взрослым мужчиной подразумевают подчинение. По крайней мере, я так думаю. Галя не собиралась продавать себя. Она хотела пользоваться другими, но ни в коем случае не могла допустить, чтобы пользовались ею, если вы понимаете, о чем я.

– Вы знаете, что несколько месяцев назад она ушла от тетки? Имеете представление, где она живет?

– Понятия не имею. У Гали не было таких подруг, кто мог бы ее приютить. Разве что обзавелась новыми, – пожала плечами Ирина. – Среди старых знакомых можете не искать, это я вам гарантирую.

– Не знаете, где она проводила вечера? Должна же она была где-то тратить деньги, полученные от тетки, – попробовала я зайти с другой стороны.

– Понятия не имею. Наверное, в ночных клубах.

Так, похоже, здесь мне ничего не светит, пора закругляться. Я поднялась с дивана и начала прощаться.

– Спасибо, что уделили мне время, – поблагодарила я. – Я оставлю вам свою визитку, если вспомните что-то важное – не сочтите за труд, позвоните.

– Непременно, – Ирина выдохнула с явным облегчением.

Она проводила меня до двери. Что теперь? У меня не так много зацепок. На фабрике я информацией не разжилась, одноклассница мне тоже ничем не помогла. За сутки это дело не сдвинулось ни на миллиметр. Оставалось только ждать, что принесет завтрашний день.

По дороге домой я решила заскочить в супермаркет. Холодильник уже три дня стоял пустой, а после сегодняшней трудовой смены желудок категорически требовал ужина. Я шла вдоль длинных рядов с продуктами, размышляя, что бы такого прикупить, что не требует долгого стояния у плиты. В сырном ряду толпился народ. Смазливая девица размахивала перед носами покупателей микроскопическими кусочками сыра, нанизанного на шпажки, и выдавала рекламный текст:

– Уникальное предложение! Эксклюзивный товар! Только сегодня по цене в три раза ниже рыночной! Не проходите мимо! Дегустация бесплатно! Ловите шанс, пока кто-то не поймал его вместо вас!

Покупатели пробовали дегустационные образцы и как-то слишком поспешно удалялись. Я хотела пройти мимо, но девица ухватила меня за рукав и принялась уговаривать с удвоенной энергией:

– Не проходите мимо! Только сегодня, и только для вас! Вот, попробуйте.

Буквально силой она впихнула мне в рот дегустационный образец, и я машинально проглотила кусочек. Что это был за вкус! Слово «мерзость» даже отдаленно не описывает мои ощущения. Единственным желанием, возникшим после дегустации, было желание немедленно плюнуть, но я, как человек воспитанный, сдержалась. Отцепила пальцы девицы от своего рукава, постаралась вложить во взгляд все, что чувствовала в эту минуту, и прошипела:

– Ваше счастье, что сегодня я без пистолета. Пристрелила бы на месте.

Проговорила все это я машинально. Просто первое, что в голову пришло, но эффект мои слова произвели незабываемый. Девица раскрыла рот и во всю мощь легких заорала:

– Охрана! На помощь! Террористка!

С этими словами девица повисла на моей руке и даже ногами засучила, пытаясь удержать меня на месте. А к нам уже со всех сторон, расталкивая покупателей, бежали охранники. Ого, кое-кто уже и дубинки расчехлил. «Все, Татьяна, доигралась, – пронеслось у меня в голове. – В следующий раз будешь думать, прежде чем бросаться угрозами». Толпа желающих отведать эксклюзивный сыр рассосалась. У лотка, уставленного шпажками, остались только мы с продавщицей. Охранники наконец добежали до нас и притормозили.

– Что случилось? – поинтересовался один, видимо, начальник охраны.

– У нее пистолет, и она грозилась меня застрелить! – выкрикнула девица, не отпуская мой рукав.

– В чем дело, гражданка? – обратился ко мне охранник. – Вы угрожали нашей сотруднице?

– Да я же не всерьез, – попыталась я замять дело по-хорошему.

– Сумку на пол, быстро! – отреагировал на мое замечание охранник.

– Вы с ума сошли? Лучше бы за персоналом следили! Да я ваш магазин засудить могу за нарушение гражданских прав, – обозлилась я. – Эта нахальная девица буквально силой впихнула мне в рот препротивный кусок сыра. Вы сами-то его пробовали?

– Сумку к досмотру, – как попугай, твердил свое охранник.

Я поняла, что спорить бесполезно. Скинув сумочку с плеча, я протянула ее начальнику охраны. Он мельком просмотрел содержимое, извлек удостоверение частного детектива, изучил его с интересом и вернул мне. Девица наконец отцепилась от меня, чему я была несказанно рада.

– Убедились? Похожа я на террористку?

– Ошибочка вышла, приносим свои извинения, – без тени сожаления проговорил охранник. – Можете быть свободны.

Он потерял ко мне всякий интерес и весь свой гнев обратил теперь на девицу.

– А ты, Бекетова, если еще раз шум поднимешь, я тебя собственными руками из магазина вышвырну.

– Так она же угрожала! – отбивалась девица. – Сказала, что пристрелит.

– Тебя за твои выкрутасы мало пристрелить, – продолжал он. – Ты за три дня нам всех покупателей распугала.

– А что мне остается делать, если этот дурацкий сыр никто не берет? Я же премию не получу! Что я буду за квартиру платить? Мне ни папа, ни мама, между прочим, не помогают. Если до завтра не продам хоть килограмм, меня из квартиры попрут. Где я жить буду?

И сырная принцесса разрыдалась. Она стояла посреди зала, размазывая тонну косметики по щекам, а охранники равнодушно расходились по своим постам. Мне стало жаль эту несчастную. Я подошла к лотку и вежливо попросила:

– Взвесьте мне килограмм.

Девица перестала реветь и вытаращила на меня заплаканные глаза.

– Издеваетесь? У вас небось нормальная работа. И оплачивают ее, видно, неплохо. Идите своей дорогой, пока я снова охрану не позвала.

– Вы товар отпускать будете? – Я решила пропустить ее тираду и добиться своего.

– Зачем вам это? – Девица, кажется, поняла, что я не шучу.

– Вы же сказали, что должны продать хотя бы килограмм, верно?

– А вам-то что с того?

– Вот я и хочу его купить. И совет на сдачу дать. Возвращайте вашему работодателю сыр и переходите на парфюмерию, это, по крайней мере, безопаснее для желудка.

Девица взвесила мне килограмм сыра, свернула лоток и поплелась к подсобке. Я прошла к кассе, оплатила бессмысленную покупку и вышла. Что ж, поход в супермаркет успехом не увенчался, а есть по-прежнему хочется. Пришлось зайти в соседнее кафе, набрать там готовых блюд и с этими трофеями двигать домой. По дороге я выкинула сыр в ближайшую урну, ругая себя за неуместный порыв.

Глава 3

В «Серебряной нити» я была ровно в пять. Знакомый мне уже Павел Петрович, старший по смене, сообщил, что Сергея Анатольевича нет на месте, но он оставил на мой счет четкие инструкции. Мой сегодняшний наставник показал, где хранится уборочный инвентарь, дал ключи от закрытых помещений и велел уложиться с уборкой до девятнадцати тридцати. За два часа я должна была привести в порядок четыре цеха и три кабинета, после чего Павел Петрович обещал провести для меня инструктаж на новом рабочем месте.

На этот раз я явилась на фабрику в самой простой одежде. Облачилась в синий застиранный халат, набрала в пластиковое ведро воды и отправилась в формовочный цех. Там еще трудились мои вчерашние коллеги. Кое-как лавируя между столами, я наскоро протерла пол и даже умудрилась разговорить одну из сотрудниц, ту самую, что вчера переживала из-за нормы. Я поделилась, что меня перевели в вязальный цех. Она сочувственно покачала головой и бросила странную фразу:

– Видно, и тебя не минует та же участь.

И тут же осеклась, поняв, что сболтнула лишнее. Увы, я так и не смогла понять, что означают эти слова. Моя собеседница только пожимала плечами и, не глядя мне в глаза, повторяла:

– Трудно там, тяжело работать. В нашем цеху куда легче.

Воспользовавшись замешательством, я выяснила ее имя, и разговор сразу пошел как по накатанной. Адлия рассказала, что все женщины, работающие на фабрике, живут в общежитии, жилье им предоставляет владелец предприятия, а деньги за проживание вычитают из зарплаты. На мой вопрос, жила ли там Галина, Адлия только плечами передернула, и я расценила это как отрицательный ответ. Кажется, новую знакомую начинала напрягать моя болтовня, и я поспешила ретироваться. Достигнутый успех можно будет закрепить в другой раз. А сейчас пора продолжить уборку.

Попав в вязальный цех, я поняла, что прогадала. В комнате стояло двадцать станков, по десять у каждой стены. Две женщины непрерывно ходили вдоль станков, собирая готовую продукцию. Автоматическим движением они натягивали неокрашенный носок на руку, проверяя на наличие брака, а затем снимали его и добавляли в стопку. Когда набиралось достаточное количество готовых изделий, их связывали десятками и упаковывали в коробки. Здесь провести хоть мало-мальски приличную уборку было практически невозможно. Половина пола была завалена тюками с хлопковыми бобинами, половина заставлена коробками с готовыми носками. Я даже не стала тряпку мочить – смахнула свалявшиеся клочки ниток с единственного свободного пятачка и ушла.

Настала очередь кабинетов. Заглянув в один, я увидела там Павла Петровича. Он лежал на диване, потягивал чай из литровой кружки, закусывал бутербродами и пялился в телевизор.

– Уборка, – скромно объявила я.

– В остальных помещениях уже чисто? – недовольно буркнул он.

– Кабинеты остались, – кивнула я.

– Вот и ступай туда. Мой кабинет всегда убирают в последнюю очередь, ясно?

– Ясно, – я постаралась быть послушной и вышла.

Что ж, пока Павел Петрович трапезничает, есть возможность осмотреть кабинет хозяина фабрики. Я отперла дверь, намочила тряпку и развезла большое пятно в углу кабинета. Сделав вид, что начала уборку, я приступила к осмотру. На столе было практически пусто. Дальше я стала выдвигать один за другим ящики, тщательно просматривать бумаги и снова задвигать их. Не найдя ничего подозрительного, перебралась к стеллажам с папками. В основном папки были пусты. Видно, Сергей Анатольевич не принадлежал к числу фанатов бумажной работы. Дойдя до верхней полки, я наткнулась на большую коробку. Заглянула в нее и присвистнула. Ого, это и есть «документация по оформлению сотрудников»? Коробка была битком набита паспортами. Я начала пролистывать их. Некоторые лица были мне знакомы, большинство нет. Но у всех на странице, где отмечают место регистрации, значился Таджикистан или Узбекистан. Выходит, я не ошиблась. Все женщины, работающие на фабрике, – нелегалы. Два паспорта лежали в отдельном файле. Я достала их и остолбенела. Один принадлежал Галине, вот ее фото, вот фамилия. Владелицей второго была некая Ольховская Лилия Васильевна. Очень интересно! Что-то я не заметила среди сотрудников этой белокурой красавицы, надо бы поинтересоваться. Я достала телефон и сделала снимок первой страницы.

Больше я ничего не успела. За дверью послышались шаги, я поспешно сунула паспорта обратно в файл, а затем в коробку. Шаги приближались. «Не успею, – лихорадочно вспоминая, где именно стояла коробка, думала я. – Засыплюсь». Из-за двери послышался голос. Кто-то звал Павла Петровича. Шедший сюда человек остановился прямо за дверью кабинета. Пока Павел Петрович объяснял кому-то, что делать с пустой тарой, я успела поставить коробку на место и даже схватилась за швабру. Когда дверь открылась, я вовсю шуровала мокрой тряпкой по полу, создавая видимость активной работы.

– Еще не закончила? – недовольно пробурчал Павел Петрович.

– Пыль вытирала, – соврала я, надеясь, что проверку устраивать он не станет.

– Домывай здесь и ко мне.

Он удалился, еще и дверь оставил нараспашку. Я поспешно домыла пол, сменила воду и направилась к кабинету старшего по смене. Там я пробыла недолго. Как и во всех помещениях, места для тщательной уборки в кабинете Павла Петровича практически не было. Поклонников безупречной чистоты в этом заведении мне явно не суждено было встретить. Не скажу, что это огорчило. Драить пол за копейки никогда не было моей заветной мечтой.

Освободившись от уборочной повинности, я вернулась в вязальный цех. Павел Петрович представил меня сменщице и велел показать, как в цехе все устроено и чем я должна буду заниматься до восьми утра, пока нас не сменит другая бригада. Обязанности мои оказались несложными, но утомительными. Ходить взад-вперед вдоль гудящих машин и натягивать на руку нескончаемый поток носков – удовольствие сомнительное. Но идти на попятный было рано. Мне еще предстояло осмотреть территорию снаружи.

Павел Петрович ушел. Женщина, с которой я должна была работать, оказалась не просто словоохотливой, а прямо-таки болтливой. Называть себя она велела Дашей. Свое настоящее имя Дайра моя новая коллега посчитала слишком сложным для произношения. Уже через час я знала практически все о чулочно-носочном производстве: о нормах выработки, о технологии окрашивания, о формовке и упаковке. И ровным счетом ничего о начальстве и сотрудниках. Как только я задавала мало-мальски личный вопрос, у Даши тут же находился повод прервать беседу. Возвращаясь, она снова заводила разговор об окрашивании ниток. Было понятно, что о том, что больше всего интересует меня, Дайра говорить не намерена.

Ближе к двенадцати моя голова готова была расколоться от обилия ненужной информации, которую вывалила на меня Дайра. Наладчик, работающий с нами в смене и время от времени проверяющий исправность машин, сначала весело посмеивался, глядя, как я из вежливости слушаю эту болтовню. Ему самому разговоры совершенно не мешали: шум от станков был такой, что в трех шагах слышно не было уже ничего. Мне же приходилось двигаться по одной и той же траектории и избежать общения со сменщицей не представлялось возможным. Как Дайра умудрялась успевать выполнять свои обязанности и вести непрерывную беседу? Наверное, это талант. Но факт, что с работой она справлялась гораздо лучше меня. В конце концов наладчик сжалился надо мной и, подойдя вплотную, прокричал:

– Тебе сказали, что ты имеешь право на два получасовых перерыва?

Я отрицательно помотала головой.

– Я так и думал. Ступай отдохни на свежем воздухе. А я Дашке скажу, чтобы не доставала тебя. Еще пару часов, и тебя можно в психушку отправлять.

– Спасибо. – Я была ему искренне признательна и буквально вылетела из помещения.

Воспользовавшись перерывом, я спустилась по лестнице и прошлась по захламленному цеху. У дальней стены я остановилась. Представьте себе: прямо в центре стены здесь зиял огромный пролом. Не дверь, не оконный проем, а настоящий пролом! Как он появился, можно было только гадать. А вот отчего его не заделывают – вопрос даже более интересный. Допустим, сейчас весна, время теплое. А что здесь творится зимой? Стены ангара и так не в состоянии защитить внутреннее пространство от холода, но хоть от осадков защищают. И в таких условиях работают люди? Да, хорошую работенку нашла себе белоручка Галина. Как-то не вяжется этот замызганный цех с ее королевскими запросами.

Размышляя над этим парадоксом, я выглянула наружу. И тут же спряталась обратно. Метрах в десяти от пролома стоял грязно-желтый «Мерседес» старого образца, годов примерно 1970-х. А к водительской дверце «мерса» склонился не кто иной, как Сергей Анатольевич. Что он здесь делает в такое время, хотела бы я знать.

Я снова выглянула, стараясь не привлекать внимания. Сергей Анатольевич что-то тихо говорил. Слов было не разобрать, но вот то, что хозяин фабрики здорово нервничает, было заметно издалека. Он то и дело подкреплял свои слова ударами кулака по капоту. Своим телом владелец фабрики полностью перекрывал того, кто сидит в машине. Его голос доносился чуть внятнее. Видимо, он не особо беспокоился о конфиденциальности. Можно было расслышать отдельные фразы, из которых следовало, что речь снова идет о пропавшей девушке. Тот, кто сидел за рулем, произнес что-то вроде «главное, что теперь она будет молчать». На что мой босс едко заметил, что произойдет это отнюдь не его, то есть водителя «мерса», стараниями. Человек за рулем что-то недовольно пробурчал.

Во что бы то ни стало нужно было подобраться поближе к автомобилю. Обрывочными фразами я довольствоваться не могла. Но на выходе из ангара я на свою беду зацепила ногой штабель алюминиевых конструкций, сложенный у стены. Качнувшись, гора металлолома с грохотом обрушилась на землю. Отскочить от проема я успела и даже успела заметить, как встрепенулся Сергей Анатольевич, но оставаться на месте было никак нельзя.

Я рванула через весь ангар, пытаясь как можно быстрее добраться до цеха. На бегу я услышала, как завелся двигатель «Мерседеса» и машина с пробуксовкой умчалась. Уже поднявшись на второй этаж, я увидела, что в проеме появился Сергей Анатольевич. Прошмыгнула в цех и начала обход своих машин. Наладчик посмотрел на меня как-то странно, но ничего не сказал. Дайра же вообще проигнорировала мое появление. Видно, наладчик сдержал слово и провел с ней профилактическую беседу о грехе пустословия.

Минут двадцать ничего не происходило. Я двигалась вдоль станков, механически выполняя положенное. Дайра за столом распивала чай. Наладчик устроился на топчане и мирно кемарил. Я уже мысленно поздравляла себя с победой: начальник не вычислил меня там, у пролома. Это хорошо, лишние подозрения мне ни к чему. И именно в тот момент, когда я закончила себя поздравлять, дверь цеха распахнулась и на пороге появился Сергей Анатольевич. Первой, кого он увидел, была я. Нахмурившись, он подошел ко мне.

– Ты сейчас выходила из цеха?

– Нет, – честно соврала я.

– Кто-то из твоей смены? – он продолжил допрос.

– Нет, – я помотала головой, – никто не выходил.

Сергей Анатольевич прошел мимо и остановился напротив Дайры. Видимо, допрос повторился. «Глупая. Зачем соврала? – корила я себя. – Сейчас Дайра ему все выложит, и как тогда ты будешь выкручиваться? Тут уже под дурака не закосишь». К моему великому удивлению, Дайра, как и я, на все вопросы Сергея Анатольевича отрицательно качала головой. Та же ситуация повторилась и с наладчиком. Хозяин фабрики еще какое-то время постоял в задумчивости, а затем ушел.

Странно. Почему они не сказали ему правду? Я-то понятно, а вот почему они меня покрывали? Наладчик же сказал, что получасовой перерыв положен мне на законных основаниях. Или он слукавил?

Примерно через час ко мне подошел наладчик и, глядя куда-то в сторону, сказал тихо:

– Чем ты там в свободное время занимаешься – твое дело. Только нас не впутывай, понятно?

– И чем же, по-твоему, я там занималась? – делая нажим на слово «там», резко спросила я.

– Не мое дело, – повторил он. – Только я тебя предупредил: накликаешь на нас с Дашкой неприятности – мало не покажется. Я ясно выразился?

– Да что случилось-то? Можешь толком объяснить? – вскипела я.

– Где ты шастала, когда из цеха уходила?

– Просто воздухом дышала, – пожала я плечами. – Ты же сам сказал, что это не возбраняется.

– Не возбраняется, – угрюмо кивнул он. – Только не в присутствии хозяина. Если он в цеху, все работают до одури, понятно?

– Сразу не мог сказать? Хорошо еще, что я ему не призналась.

– А почему не призналась-то? – уже более миролюбиво поинтересовался он. – Я уж думал, все, сдашь нас.

– Не знаю. Растерялась, наверное, – схитрила я.

– Он тебя внизу застукал?

– Нет. Если только на лестнице или когда в дверь заходила.

– Ладно, замяли. Завтра проведу с тобой подробный инструктаж: что можно делать в нашем оазисе, а чего нельзя.

Наладчик вернулся на свой топчан. Дайра принялась кружить вдоль станков. Я последовала ее примеру. До окончания смены времени было пруд пруди, и я намеревалась посвятить его анализу информации, собранной за последние несколько часов. К восьми утра ноги мои превратились в гранитные столбы и нестерпимо гудели. Единственным желанием было как можно скорее попасть домой, вытянуться на любимом диване и крепко уснуть.

Поспать мне удалось часа четыре, не больше. Отключить мозг, занятый мыслями о странном поведении владельца фабрики, так и не удалось, поэтому я оставила все попытки уснуть и взялась за телефон. Нужно было первым делом найти владельца «Мерседеса». За помощью я решила обратиться к давнему другу Андрюхе Мельникову. Мне повезло, что он откликнулся почти сразу.

– Привет частному сыску.

– И доблестной милиции того же, – в тон ему ответила я.

– Не забывайтесь, гражданка, мы теперь полиция, – поправил Андрюха.

– О, это многое меняет, – засмеялась я. – Вот скажи мне, господин полицейский, в ваши новые обязанности входит безвозмездная помощь гражданам?

– Опять двадцать пять, – вздохнул Мельников. – Только я размечтался, что ты просто истосковалась по мне, а выходит, снова жестоко ошибся. Выкладывай, что у тебя.

– Нужно найти владельца одного раритетного автомобиля. Номеров не знаю, – сразу заявила я.

– Приметы? – Мельников перестал хохмить и перешел на сугубо деловой тон.

– «Мерседес», ориентировочно годов 1970-х. Такой, знаешь, динозавр германского автопрома. С огромной решеткой, выступающей вперед, как рог у носорога. Фары круглые. Чем-то на нашу «Волгу» похож. Цвет желтый. Грязно-желтый. – Кажется, я выдала всю имеющуюся информацию.

– Особые приметы? – уточнил Андрюха.

– Не разглядела, – призналась я.

– И как же ты предлагаешь мне его искать? – усмехнулся приятель.

– Андрюша, сам посуди, сколько может быть в Тарасове таких монстров? Да еще на ходу. Десять? Двадцать? Для тебя его найти яйца выеденного не стоит.

– А теперь колись, во что ты опять вляпалась? – Так, кажется, началась самая неприятная часть разговора.

Сколько я занимаюсь частной практикой, столько Андрей и воспитывает меня. «Ты должна браться за дела исключительно бытовой направленности. Нужно думать о своей безопасности. Никакого криминала, обещай». Примерно в таком русле проходят эти воспитательные беседы, поэтому прежде, чем обращаться к нему за помощью, я всегда тщательно продумываю безобидную легенду – ради чего мне требуется собрать ту или иную информацию. Сегодняшний звонок не был исключением: я хорошо подготовилась к расспросам.

– Водитель «Мерседеса» недавно подвозил моего клиента, и тот случайно оставил в машине портфель с важными документами, – не моргнув глазом, соврала я.

– Странно. С каких это пор ты занимаешься подобной мелочовкой? – подозрительно поинтересовался Мельников.

– Просто этот почтенный джентльмен – давний приятель моей соседки. Он поделился с ней своей бедой, а та, как водится, подсунула его проблему мне. Вот и все.

– А почему твой почтенный джентльмен не обратился со своей проблемой в компетентные органы? И почему ты ему этого не посоветовала? – продолжал сомневаться Мельников.

– Андрюша, ты же знаешь, как далеко его направили бы в твоих органах. И сколько времени ушло бы у них на то, чтобы раскачаться и начать действовать, – вздохнула я. – А мой клиент ждать не может. У него в портфеле работа всей жизни. Сам посуди, могла я отказать пожилому человеку в такой мелочи? Так ты поможешь?

– Помогу. Только к водителю поедем вместе. Такой расклад тебя устраивает?

– Более чем, – я недовольно поморщилась.

Хорошо, что по телефону не видно лица, иначе по моему недовольному виду Мельников сразу бы понял, что без обмана не обошлось. Ничего, главное, чтобы он нашел водителя и машину, а там я что-нибудь придумаю. Андрюха велел ждать звонка.

Я отложила телефон и задумалась. В «Серебряной нити» я провела уже две рабочие смены, но ничего толком о Галине не узнала. Женщины, работающие на фабрике, оказались не слишком словоохотливыми. Что ж, понять их можно. В Тарасове они на нелегальном положении, даже те документы, что были, хозяин отобрал. Стоит им распустить язык и разболтать хоть что-то, и они лишатся единственной возможности заработать.

А в том, что у Сергея Анатольевича эти самые секреты есть, я ничуть не сомневалась. Один таинственный собеседник из «Мерседеса» чего стоит. Вчера я пришла в «Серебряную нить» в пять вечера, и хозяина уже не было. А в полночь он вдруг объявился. Чего ради? Почему нельзя было назначить встречу в дневное время? Конечно, есть вероятность, что под вывеской чулочно-носочной фабрики скрывается что-то противозаконное, и, опасаясь разоблачения, владелец этой конторы решил замести следы.

Паспорт еще одной русской девушки, который обнаружился в кабинете, тоже не давал мне покоя. Откуда он взялся? Кроме меня на фабрике не было ни одной девушки подходящего возраста и внешности. Почему же ее документ хранится у Сергея Анатольевича? Как это выяснить? Стоит ли заговаривать об этом с кем-то из женщин? Возможно, но только не на работе. Там они каждую минуту тратят на выработку нормы и только разозлятся, что я их отвлекаю. Тогда как это сделать? Пригласить ту же Дайру в кафе, якобы хочу проставиться за первый рабочий день? Нет. Моя легенда к этому не располагает. Я же бедная родственница, вынужденная зарабатывать на лечение бабушки, а не транжира, которой деньги девать некуда. Что же придумать? Заявиться к ним в общагу и устроить пир там? Тоже не пойдет. Стоп! А почему бы не переселиться туда на время? Закину удочку Дайре, пущу слезу, как трудно молодой девушке без средств к существованию, попрошусь всего на пару ночей. Вдруг прокатит? Люди в стесненных обстоятельствах гораздо чаще откликаются на подобные просьбы. Точно, так я и сделаю.

Один вопрос был решен. Сегодня же поговорю с Дайрой. Правда, она сердится на меня за вчерашнее, но с этой проблемой я как-нибудь справлюсь.

Второй вопрос был посложнее. Я никак не могла решить, причастен ли хозяин фабрики к исчезновению девушки или нет. Если бы не разговор, который я подслушала у дверей кабинета, я бы решила, что Галине все надоело и она нашла себе богатого спонсора. Но два обстоятельства противоречили этой версии. Первое: почему она не сообщила об уходе владельцу фабрики и не забрала паспорт? И второе: что означали слова Сергея Анатольевича «ты знаешь, что делать»? Что за задание он дал помощнику? И почему так боялся визита полиции? Из-за нелегалов? Ерунда. Раз фабрика столько времени функционирует, значит, у него имеются высокие покровители в определенных сферах. Не бесплатные, конечно, но не в этом дело.

А что его собеседник сказал о Галиной тетке? «Ничего не узнала». Что могла узнать Валентина? И чем это грозит Сергею Анатольевичу? Сплошные вопросы. Ответы я смогу получить, только когда Мельников найдет машину, а пока остается ждать.

До смены было еще несколько часов. Спать совершенно не хотелось, но отдохнуть обязательно нужно, еще одну ночь мне не выстоять. Я задернула шторы, создала в комнате полумрак и заставила себя лечь и закрыть глаза. Правда, уснуть так и не смогла. Провалялась пару часов и решила отправиться на фабрику пораньше. Скажу, что хочу произвести уборку более тщательно.

За то время, что я провела на фабрике, ничего необычного здесь не произошло. После уборки я отправилась в формовочный цех в надежде пообщаться с Адлией, но та на этот раз не была расположена к общению. Полчаса я промучилась, наконец сдалась, ушла в свой цех и приступила к нудной работе. Дайра, похоже, совсем забыла о вчерашней выволочке и снова болтала без умолку. Сегодня я терпеливо слушала ее болтовню и старалась ничем не обнаружить, насколько мне это неинтересно.

Когда до конца смены оставался час с небольшим, я приступила к осуществлению своего плана. Всего-навсего требовалось тяжело вздыхать всякий раз, когда Дайра бросала взгляд в мою сторону. После четвертого или пятого вздоха она не выдержала.

– Аннушка, у тебя что-то случилось?

– Нет, ничего, – печально проговорила я и вздохнула еще горше.

– Как же ничего, разве я не вижу? Ты прямо сама не своя. Говори, что стряслось.

– Ерунда. Как-нибудь справлюсь, – проговорила я, изо всех сил напрягаясь, чтобы в глазах стояли слезы.

– Ты что, плачешь? – ахнула Дайра. – Болит что-то? С женихом поссорилась? Деньги потеряла?

– Ничего у меня не болит. И деньги я не теряла. Просто проблема одна возникла. Вот думаю, как теперь быть, – как бы нехотя призналась я.

– Что за проблема? – не отставала она. – Говори, не стесняйся, мы же напарницы.

– Смена заканчивается, – протянула я и замолчала.

– И что? Этому радоваться надо, отдохнуть можно будет. Или тебе так наша работа нравится?

– Дело не в этом. Вот ты говоришь «отдохнуть». А где мне отдыхать, на вокзале? Меня оттуда снова менты погонят. Они уже в прошлый раз предупредили. Увидят еще раз – на трое суток загребут, – заныла я.

Дайра глядела на меня несколько секунд, потом вздохнула и сочувственно спросила:

– Ты что же, бездомная?

– Угу, бездомная, – протянула я.

– Что же раньше не сказала? Мы бы хозяина нашего попросили, он бы тебя к нам в общагу определил.

– Не хочу, чтобы кто-то знал, в каком я ужасном положении, – призналась я. – Стыдно как-то. И работы боюсь лишиться. Сергей Анатольевич меня на испытательный срок взял. Узнает, что я еще и бездомная, погонит взашей. А у меня бабушка больная.

– Давай так: сейчас со мной пойдешь. До ночной смены в моей комнате перекантуешься, а вечером пораньше приходи – и сразу к хозяину. Сейчас все равно не получится с ним поговорить. И не бойся, не выгонит он тебя. Придется, правда, за ночлег платить, но по сравнению с городскими ценами терпимо. Не переживай, где наша не пропадала.

– А твои соседки ругаться не будут? – с опаской спросила я.

– Что же они, не понимают? У самих положение не намного лучше твоего, – заверила Дайра.

На том и порешили. Доработав смену, мы с Дайрой поехали в общежитие. По дороге она, как всегда, болтала без умолку, правда, теперь в основном рассказывала о тяжелом положении соседей по коммуналке. Общежитие оказалось старым двухэтажным зданием. Старое, обветшалое, оно требовало уже не ремонта, а немедленного сноса. Ютилось здесь человек тридцать с «Серебряной нити». Приезжие жили целыми семьями – с детьми и престарелыми родственниками. Я чувствовала себя немного неловко, как-никак пришлось обмануть Дайру.

А ее буквально распирало от гордости. Еще бы, у меня нет жилья, а у нее целая комната в двенадцать метров! И не важно, что ей приходится делить ее с тремя такими же несчастными. Все три женщины работали в дневную смену, и пока они были на фабрике, Дайра чувствовала себя здесь полновластной хозяйкой.

Сейчас она водрузила на газовую плиту помятый алюминиевый чайник и принялась потчевать меня тем, что нашлось в холодильнике. Выпив три кружки чая, который оказался довольно приличным, я дождалась-таки удобного случая и перевела разговор на интересующую меня тему. Разморенная после ужина Дайра решила, видимо, что опасности я не представляю и мне на правах новой жилички можно выложить кое-какие секреты.

– Повезло мне, что Сергей Анатольевич перевел меня в вязальный цех, – откидываясь на подушки, проговорила я. – Не понимаю, почему эта Адлия из формовочного думает иначе? Мне даже показалось, что она мне завидует.

– С чего ты взяла? – удивилась Дайра. – Адлии в формовке нравится. У нее трое детей, на ночь одних не оставишь. Чего ей завидовать?

– Вот и я думаю: что вдруг она так? Только когда я сказала, что перехожу на новое место, она такую странную фразу бросила. Что-то вроде «не повезло тебе, как и тем остальным». А кому остальным, не сказала.

– Это она о Галочке, – как бы сама себе сказала Дайра. – Была у нас до тебя фифа одна. Не в моей смене работала. Такая, знаешь, неприступная. Как будто не на нашей фабрике горбатится, а у Рокфеллера личным секретарем. Противная девка.

– Уволили? – Я сделала вид, что мне ни о чем это имя не говорит.

– Почему уволили? Сама сбежала, – пожала плечами Дайра.

– Сбежала? Странно. Лучше работу, что ли, нашла? – допытывалась я.

– Где ей, она же ничего не умеет. Прямо из средней школы к нам попала. Просто работать не любит. Лентяйка, – подвела черту Дайра.

– А зачем же ее Сергей Анатольевич тогда взял?

– А сама не догадываешься? Сергей Анатольевич – мужчина видный, женщин опять же любит, – усмехнулась Дайра. – А жена у него – сущий дьявол. Прохода ему не дает, каждый шаг контролирует. Вот он и придумал способ, как ей рога наставлять и от подозрений избавиться.

– Хочешь сказать, что эта ваша Галина была любовницей Сергея Анатольевича? – Я даже подскочила на месте.

– Была, – хмыкнула Дайра. – Может, потому и не появляется на фабрике. Хозяин ей небось денег отвалил. Она, Галочка эта, хоть и стерва, зато красивая.

«Вот это поворот! Нашла все-таки Галина спонсора», – подумала я, а вслух спросила:

– А я слышала от кого-то, что какая-то девушка пропала. Может, это она? Вроде как тетка ее разыскивает.

– Поговаривают и об этом, – не стала спорить Дайра. – Только я не верю. Куда ей идти? Жилья своего нет, денег тоже. А Сергей Анатольевич ей квартиру снимал. Галочка сама перед девчонками хвасталась.

– Давно?

– А почти сразу, как пришла. Шеф на нее в первый же день глаз положил, вот как на тебя, – внезапно сказала Дайра.

– На меня? – ахнула я. – Что-то я не заметила.

– Я видела, как он на тебя смотрел, когда к нам привел. Честно тебе скажу, не завидовала тебе Адлия. Тоже поняла, что хозяин к тебе приставать будет. Ему удобно так. Поставит в ночную смену, день тебе освободит и начнет клинья подбивать. Жене будет говорить, что по рабочим делам едет, а сам с утра пораньше в свое любовное гнездышко тебя утащит.

– Да брось ты, – отмахнулась я, – вам всем показалось. Сергей Анатольевич меня просто пожалел. Мне же бабушку лечить надо.

– Вот и я о том же. И Галочку пожалел, она с теткой поссорилась. А до этого Лилечку жалел, – ехидно улыбнулась Дайра.

У меня в мозгу щелкнуло. Паспорт, который я нашла в кабинете Сергея Анатольевича! Блондинка. Ольховская Лилия Васильевна. Лилечка! Неужели и эта была хозяйской любовницей?

– Кто такая Лилечка? – стараясь не выдать свою заинтересованность, спросила я.

– Предыдущая краля нашего хозяина, – хмыкнула Дайра. – Только ее давно уже нет. Она у нас недолго работала, месяца два всего. А потом внезапно исчезла. Прямо с средины смены ушла – и с концами. Мне девчонки рассказывали.

– И Сергей Анатольевич ее не искал? – удивилась я.

– Вот еще, станет он так подставляться. Его тогда жена сильно подозревала. То ли проболтался ей кто, то ли сердце беду почуяло, только она тогда недели три с фабрики не вылезала, все любовницу искала.

– Нашла?

– Нет. На фабрике ей никто слова не скажет, кому неприятности нужны? Они-то помирятся, а доносчика точно поганой метлой погонят. Вот и молчат все.

– Так, может, Галочка ваша тоже неспроста пропала? – продолжала допытываться я. – Может, ее жена хозяина вытурила?

– Нет, на этот раз она не появлялась. А хочешь, я тебе секрет открою? Только ты никому, а то мне конец!

Я заверила Дайру, что ее секрет не узнает ни одна живая душа. На всякий случай моя болтливая подруга выглянула в коридор, плотно закрыла дверь и только после этого зашептала мне прямо на ухо:

– Я помню, как Галочка с Сергеем Анатольевичем ругалась. Прямо в последний рабочий день. Ссора была жуткая, через дверь слышно. Сергей Анатольевич на нее кричал. Она ногами топала и о каких-то листах ему твердила.

– Да ты что? Как же она осмелилась? – ахнула я.

– А вот осмелилась. Мне даже кое-что подслушать удалось. Это как раз перед началом моей смены было. Я тогда в дневную работала и мимо двери проходила, – шептала Дайра, которую так и распирало поделиться с кем-то своим ужасным секретом. – Галочка кричала, что ей плевать на его жену. Пусть, мол, сам с ней разбирается, а ее не впутывает. И вообще, если не хочет неприятностей, пусть раскошеливается. Вот так!

– А хозяин что? – подзадоривала я.

– А что он? Сказал, что подумает. Просил успокоиться, мол, все можно решить. Это он уже, считай, поутих, когда я к двери подошла. Потом и Галочка стихла. Они в кабинете закрылись, миловались, поди, – захихикала Дайра. – А потом Галя на работу не вышла, и мне пришлось еще полсмены за нее пахать. А уж потом тетка ее приходила, расспрашивала, что да как. Только я ей ничего не сказала. Охота из-за ее беспутной племянницы без работы остаться!

– Это да, без работы плохо, – поддержала я. – Так, говоришь, и с Лилей то же самое было?

– Скандал? Нет, этого я не видела, – мотнула Дайра головой. – А вот любовницей хозяина она точно была. И в квартирке его жила, а потом исчезла. Может, он их сам выгоняет? А что? Надоела красотка, решил другой обзавестись, а старую куда? Вот и выгоняет. Смотри, как бы с тобой того же не случилось.

Голос Дайры звучал озабоченно, но в глазах ее читалось любопытство. Ясное дело, каждой женщине интересно знать, можно такую, как я, купить на хозяйские деньги или нет.

Мы еще некоторое время болтали ни о чем. Потом Дайра сказала, что пора спать. Мне она постлала тонкий тюфячок на пол, а сама завалилась на кровать и мгновенно уснула.

Какое-то время я притворялась спящей, потом потихоньку вышла из комнаты и поехала домой. Все, что мне было нужно, я узнала. Предстояло проанализировать новые сведения, а для этого мне позарез нужны крепкий кофе и свежий воздух.

На улице я первым делом освободила из плена свой телефон. По легенде, обладать подобной роскошью деревенской Аннушке не положено. И почти сразу, как только аппарат заработал, я вздрогнула от неожиданности. Входящий вызов. Номер не определился. Женский голос, у обладательницы которого с трудом получалось скрыть раздражение.

– Здравствуйте, Татьяна. Это Анна Юрова. Ждала, что вы позвоните еще вчера.

– Анна, рада слышать вас!

Эх, Таня, забыть о человеке, который оплачивает твою работу, просто неприлично. А ведь имя Юровой и сам факт ее существования напрочь вылетели. Теперь я испытывала что-то вроде угрызений совести.

– Считайте, что я приняла ваши извинения, – с иронией проговорила Анна. – Как продвигается расследование?

– Есть кое-какие зацепки, но говорить о результатах еще слишком рано.

– Можно рассказать, что за зацепки? – Невнятными ответами Анна довольствоваться явно не была намерена.

– Не думаю, что они что-то для вас прояснят. – Я сделала новую попытку уклониться от ответа, но мне это не удалось.

– А вы не думайте, вы докладывайте, – мягко, но настойчиво потребовала клиентка.

Ничего не оставалось, кроме как ввести Анну в курс дела, насколько это возможно, конечно. По-моему, тем, что мне уже удалось, она осталась довольна, поскольку пожелала удачи и без лишних разговоров отключилась. Любопытство работодателя удовлетворено, теперь можно и домой.

Дома я первым делом приняла душ и заварила кофе, после чего уселась у окна думать свою думу. Итак, что у нас получается? Две девушки работали на фабрике, обе были любовницами хозяина, обе бесследно исчезли. Бесследно ли? Чтобы это выяснить, нужно узнать, где сейчас гражданка Ольховская. Не исключено, что благополучно живет в каком-нибудь городке и о Сергее Анатольевиче даже не вспоминает. А паспорт? Ерунда. Заявила в полицию, что потеряла, выждала положенный срок и получила новый. Как жаль, что я не успела сделать снимок с ее адресом, как бы это упростило дело! Но ждать, когда представится новая возможность похозяйничать в кабинете шефа, – тоже не вариант.

Что в этом случае я могу предпринять? Попросить Андрюху Мельникова навести справки об Ольховской? Исключено, он точно что-то заподозрит. Что остается? Вездесущий Интернет. Если девица здравствует, я наверняка найду ее в социальных сетях. А не ее, так кого-то из родственников. Вот этим и займусь.

Мне повезло. На поиски следов Лили Ольховской ушло не больше получаса. Когда я без сожаления отбросила претенденток, не подходящих по возрасту, оказалось, что Лилия Ольховская осталась только одна, причем не где-нибудь, а в Тарасове. Правда, на своей страничке она не показывалась уже почти год. Зато в друзьях у нее имелась двоюродная сестра, тоже жительница Тарасова. Что ж, все складывается как нельзя лучше. Остается выяснить, где живет сестра, и можно смело ехать в гости. Адрес нашелся в адресной книге. Надежда Ольховская проживала в пяти остановках от моего дома на улице Уральской. Я поехала туда.

Дом, в котором жила Надежда, оказался добротным старым строением. Три этажа, кованый забор, скамейка при входе. И всего один подъезд. Я высчитала, на каком этаже должна быть шестая квартира, поднялась и нажала кнопку звонка. Дверь открылась почти сразу. Сердитая женщина в черном платье в пол взглянула на меня с неприязнью.

– Опаздываете, – принялась она отчитывать меня. – Свое время не бережете, так хоть чужое бы уважали. Имейте в виду, за простой я с вас дополнительную плату возьму.

Я поняла, что она принимает меня за кого-то другого, но исправлять ошибку не спешила. Главное – внутрь попасть, там разберемся.

– Входите, чего застыли, – все так же сердито проговорила она.

– Надежда Ольховская? – Я задала вопрос на всякий случай, чтобы самой не попасть впросак.

Возраст сердитой хозяйки определить было сложно. Может, тридцать, а может, и все пятьдесят. Словом, предосторожность здесь явно не лишняя.

– А вы кого хотели увидеть? – буркнула она, и я поняла, что не ошиблась.

Задернутые шторы создавали в квартире полумрак. На столе в центре комнаты стоял большой стеклянный шар, подсвеченный двумя свечами. Длинная скатерть свисала до самого пола. Один из стульев у стола заняла Надежда, на второй было велено садиться мне. Понятно, чем она на жизнь зарабатывает, – черной магией.

– Деньги вперед, – предупредила Надежда.

– Сколько? – поинтересовалась я, вытаскивая кошелек.

– Десять баксов, – она алчно сверкнула глазами и, заметив мои колебания, добавила: – Это с учетом того, что вы опоздали.

– А результат гарантируете? – вживаясь в роль, спросила я.

– Гарантии у продавцов супермаркетов, а у меня штучный товар, – Надежда продолжала набивать себе цену. – Выкладывайте денежки или уходите. У меня очередь на месяц вперед расписана.

– Хорошо-хорошо. Не нужно так нервничать, – изобразила я испуг и выложила деньги на скатерть.

Надежда проворно сгребла купюры, спрятала их в потайной карман широченной юбки и, положив руки на шар, закрыла глаза. Минут пять она сидела так молча. Потом открыла глаза и объявила:

– Аура нехорошая. Придется чистить. С вас еще пять долларов.

– Многовато за ауру, – засомневалась я.

– На лекарства потом больше потратите, когда отсюда без ног уйдете. Мои сеансы с плохой аурой еще никто не переживал.

«Здорово. Еще и болячками пугает», – фыркнула я про себя, но деньги отдала. Похоже, моя покладистость ей понравилась. Получив дополнительные пять баксов, колдунья повеселела. Она достала ароматические палочки, подожгла и несколько минут водила ими над моей головой, после чего заявила:

– Все, аура чистая. Можете задавать вопросы. С кем беседовать будем?

– А с кем можно? – растерялась я.

– С кем угодно, – благодушно разрешила Надежда. – Хотите с писателем, хотите с актером. Вам выбирать.

– А он должен быть живой или обязательно мертвый? – уточнила я.

– Не имеет значения.

– А если я не знаю, жив человек или уже умер?

– Вот и узнаете.

– Тогда я буду разговаривать с подругой, – решительно сказала я.

– Имя? – поинтересовалась Надежда.

– Лилия.

– Давно не виделись? – продолжала она свои расспросы.

– Год.

– Год – это много, – объявила На-дежда, и я уже готовилась услышать, что необходимо доплатить за сложность, но на этот раз колдунья сдержалась. – Попробуем достучаться. Как выглядит ваша подруга?

– Блондинка. Молодая, всего лет девятнадцать-двадцать. – Я принялась описывать Лилю Ольховскую. – Глаза зеленые. Высокая. Стройная.

– А какие-то особые приметы есть? – Надежда закрыла глаза и стала водить руками вокруг шара.

– Да, у нее родинки возле левого глаза треугольничком.

Надежда открыла глаза и сердито уставилась на меня. Я невинно поморгала, делая вид, что не понимаю причину ее замешательства. Тогда Надежда убрала руки с шара и зло спросила:

– Кто вы? Что вам нужно?

– Информация, – ответила я. – Разве не это вы обещаете клиентам? Думаю, я уже достаточно заплатила, чтобы получить исчерпывающий ответ. Разве нет?

– Кто вы? – повторила она.

– Заинтересованное лицо. Так вы будете продолжать сеанс или вернете деньги?

– Какой еще сеанс? – рассердилась Надежда. – Зачем вам Лиля? Ее уже год как нет. Не стыдно горе человеческое на посмешище выставлять?

– А вам не стыдно на горе человеческом наживаться? – парировала я.

– Я ни на чьем горе не наживаюсь. Я даю людям надежду, – пошла на попятный мошенница.

– Вот и мне дайте, – не сдавалась я. – Тем более в моем деле вы уж точно компетентны.

Надежда встала из-за стола, подошла к окну и отдернула занавески. Весеннее солнце залило комнату.

– Кто вас послал?

– Не важно. Меня интересуют события годичной давности, касающиеся вашей сестры. Могу я рассчитывать на откровенность? Или добавить пару баксов?

– Спрашивайте, – сдалась Надежда.

– Расскажите, что произошло с Лилей.

– Сбежала ваша Лиля, – с вызовом заявила Надежда. – Спуталась с мужиком, а потом сбежала.

– А поподробнее?

– Да вы и сами наверняка все знаете, раз сюда явились.

– Я знаю только то, что год назад Лиля работала на фабрике «Серебряная нить», а потом исчезла. Так?

– Работала. Сначала у меня жила, потом потеплее местечко нашла. Как в «Серебряную нить» устроилась, стала денежки транжирить, по кабакам шляться. Знаете, есть у нас такой – «Одинокий путник» называется. Только там одиноких днем с огнем не сыщешь. Была я там раз. Знаете, сколько там коктейль стоит? Мне за неделю не наскрести. А Лилька там каждый вечер ошивалась. А потом исчезла. Это все. – Надежда смахнула прядь с лица. – Куда пропала – понятия не имею. Уже год не появляется. Наверное, хорошо устроилась, вот и не хочет бедной родственнице помогать. Когда нужда в Наденьке была, так и жилплощадью моей без зазрения совести пользовалась, и харчеваться не стыдилась. А как сама богато зажила, так и думать забыла.

– Почему вы решили, что Лиля разбогатела?

– А как иначе-то? Она сама хвасталась, что заарканила владельца фабрики. Когда в последний раз приходила, так и сказала. Мне теперь, говорит, бедность не страшна. Я скоро сама владелицей заводов и пароходов стану. И мне обещала помочь, только слово не сдержала. Сбежала, видать, с денежками. – В голосе Надежды снова послышалась злость.

– Вы пытались ее найти?

– Зачем мне это? Хотела бы, так сама поделилась. А так что время впустую тратить. Смылась Лилька, точно говорю, – уверенно закончила Надежда.

– Вам не приходило в голову, что с сестрой могла случиться какая-то беда? В полицию не обращались?

– Какая беда с такими-то деньжищами? – искренне удивилась она.

– Вы уверены, что она получила деньги? От кого? От владельца фабрики?

– Может, от него. А может, еще кого нашла. Только не стала бы она исчезать, если бы хороший куш не загребла. Это точно, – стояла на своем Надежда.

Поняв, что больше здесь я ничего не добьюсь, я поблагодарила хозяйку и ушла. Провожать меня она не стала, видно, боялась, как бы я деньги назад не потребовала. Спускаясь по лестнице, я думала, как легко единственная родственница отказалась от своей сестры – просто списала ее со счетов, и все. Даже заявление в полицию не отнесла. Даже на фабрике не поинтересовалась. Да, порой сестринская любовь бывает ой как коротка.

Глава 4

Единственное, чем визит к Надежде Ольховской мог помочь в расследовании этого дела, – название бара, где часто бывала Лиля. Я решила проверить одну версию и набрала Валентину. Галина тетка моему звонку явно была рада. Не успела я и слова сказать, как она засыпала меня вопросами.

– Узнали что-то? Галочка нашлась? Она здорова? Домой приедет?

– Пока не нашлась, – я вынуждена была ее остановить. – Слишком мало информации. Собственно, поэтому я и звоню. Скажите, Галина когда-нибудь упоминала о баре «Одинокий путник»?

– «Одинокий путник»? Вряд ли. Галочка о своих развлечениях мало что рассказывала, – сразу сникла Валентина.

– Попытайтесь вспомнить, это очень важно.

Валентина добросовестно думала минут пять, но результат был тот же. Ни о каких барах юная красавица тетке не говорила.

– Если вдруг что-то вспомните, обязательно позвоните, – попросила я и дала отбой.

Итак, моя версия не подтвердилась. Хотя тетушка могла просто не знать, в каких злачных местах отирается ее племянница. Придется ехать в этот бар и выяснять на месте, посещала ли его Галина.

Едва я уселась за руль, как телефон ожил. Сначала я подумала, что это Валентина что-то вспомнила и решила перезвонить, но оказалось, что звонил Мельников. Я нажала кнопку приема вызова и бодро поздоровалась.

– Привет доблестной полиции. Какие новости?

– Нашлась твоя рухлядь, – с торжеством в голосе объявил Мельников. – Пиши адрес.

Что ж, Андрюха постарался на славу. «Мерседес» принадлежал некоему Антону Бельскому, двадцати пяти лет от роду. Проживал Бельский на окраине Тарасова в многоквартирном доме.

– Когда собираешься навестить этого господина Бельского? – поинтересовался Андрей.

– Завтра с утра подгребу, – не моргнув глазом, соврала я. – Сегодня дел по горло. Ты как?

– В девять я у тебя, – ответил Мельников. – У меня как раз завтра выходной намечается. Сегодня дежурство, а завтра я в полном твоем распоряжении.

– Отлично, жду тебя к девяти. Смотри, не опаздывай.

Итак, все складывается удачно. Раз Мельников сегодня дежурит, значит, не нагрянет ко мне домой в неурочное время. А я успею пока смотаться на окраину, побеседовать с Бельским, а оттуда двину прямо на работу. Я завела двигатель, сверилась с картой и помчалась к Третьему нефтяному тупику.

На улице с этим поэтическим названием было всего три дома. Два у поворота, а третий, если верить карте, где-то за пустырем. Я уже потеряла надежду отыскать нужный дом, когда он неожиданно вырос у меня перед глазами. Что это был за дом! Не дом – развалюха. Крыльцо осыпалось, вместо скамейки две одинокие трубы. И жуткая вонь от свалки, которую организовали сами жильцы. Я с опаской покинула машину и подошла к крыльцу. В самом подъезде с трудом можно было пробраться через груды мусора. С трудом преодолев эту преграду, я оказалась перед деревянной дверью. Звонков здесь не было и в помине, а хозяев, видимо, вызывали по старинке стуком. Дотрагиваться рукой до грязной двери не хотелось, пришлось стучать ногой. На мой стук дверь распахнулась, и я оказалась лицом к лицу с мужиком, не просыхающим явно не первый день. Он таращился на меня и никак не мог сообразить, откуда в их краях взялась «чистая» девушка. Я уже пожалела, что приехала сюда одна, но отступать было не в моих правилах.

– Здравствуйте, – вежливо поздоровалась я. – Не подскажете, Антон Бельский здесь проживает?

– Чего? – уставился на меня алкаш.

– Я ищу Антона Бельского, – повторила я. – Он дома?

– Дома, – тупо повторил алкаш.

– Могу я войти?

– Войти? – Он повторял за мной слова так, будто не понимал, что они значат.

– Да. Войти можно? – Я начинала злиться и поэтому специально для него растягивала слова по слогам.

– Валяй, – разрешил алкаш и сдвинулся в сторону.

Коридор с замызганными стенами, тусклая лампочка едва освещает внутреннее пространство.

– В какой комнате он живет? – повернулась я к алкашу.

– Чего?

– Куда идти?

– Да куда хошь, – он потерял ко мне интерес и заковылял к крайней двери.

Я осталась в коридоре одна. Так, и где мне искать этого Антона? В каждую дверь стучаться? Мельников сказал, что Бельский живет в квартире номер восемь. Только не предупредил, что это не квартира, а комната в коммуналке. Попытаюсь отыскать хотя бы один номер, а там сориентируюсь.

Я двинулась вдоль ряда дверей. Как и следовало ожидать, никаких опознавательных знаков. В конце коридора я постояла, прислушиваясь. В одной из комнат звучала музыка, разумеется, блатной шансон. Стучаться сюда я не решилась. Лучше рискну толкнуться в противоположную дверь. В таком шуме хозяин комнаты вряд ли уснет, значит, не помешаю. Я постучала, прислушалась – тихо. Зато дверь любителя шансона неожиданно распахнулась, и из нее вывалился сутулый парень в полосатой тельняшке. Несколько секунд он таращился на меня, как на средневековое чудо, а потом громко заорал:

– Братаны, тут баба!

«Все, хана тебе, Танюша», – успела подумать я, прежде чем из комнаты высыпала целая орава пьяных парней. Все в наколках, бритые, со следами былых побоев на лице.

– Ба! Какая краля! – обходя меня слева, пропел один из парней.

– И откуда ж тебя занесло на наше счастье? – с издевательской улыбочкой вторил другой.

– Какая разница, братаны? Тащи ее к нам, там и познакомимся, – приказал самый старший.

Дожидаться развития событий я не стала. Резким ударом ноги опрокинув того, что загораживал дорогу к выходу, я бросилась вон из квартиры. Кто-то подставил мне подножку, и я едва удержалась на ногах. Кто-то схватил за руку. Я сделала выпад в сторону и стряхнула руку. Одновременно удар под дых получил парень слева.

– Ты смотри, шустрая, – одобрительно пробасил старший. – Держи ее, Пенчик.

Тот, кого старший назвал Пенчиком, ухватил меня за волосы и стал тянуть к распахнутой двери. Я яростно сопротивлялась, понимая, что на их стороне очевидный перевес. Неизвестно, чем бы все закончилось, если бы не алкаш, который встретил меня у порога. Он вышел из комнаты, несколько секунд постоял, оценивая ситуацию, и снова исчез. Пока я отбивалась от Пенчика, над нашими головами грохнул выстрел. Парни застыли в неудобных позах, боясь пошевелиться. Я, собственно, тоже.

– А ну отпустил девчонку, – услышала я за спиной.

– Да ты чего, дядь Леш? Мы же пошутили, – перетрухнул Пенчик.

– Шутка закончилась, – отрезал дядя Леша и снова выстрелил.

Пенчик выпустил мои волосы, я подхватила выпавшую сумочку и бросилась к выходу. Парни остались стоять. Пробегая мимо алкаша, я успела разглядеть, что за чудо-оружие спасло мне жизнь. Ничего особенного – обычная охотничья двустволка.

Сейчас дядя Леша неспешно перезаряжал ружье. Карман его линялых штанов топорщился от доброй пригоршни патронов. Никто из парней не решался с ним спорить. Выскочив из подъезда, я бросилась к машине. По дороге налетела на кучу битого кирпича, подвернула ногу, растянулась, но разлеживаться было некогда. Превозмогая боль в разбитом колене, я доковыляла до машины. Стоило дверце захлопнуться, как я немедленно нажала кнопку, запирающую замки. Руки тряслись, и я никак не могла попасть ключом в замок зажигания. А из окна первого этажа уже выпрыгивали парни. Улюлюкая, они бросились к автомобилю. Наконец ключ вошел в замок. Глухое тарахтение движка прозвучало музыкой в моих ушах. Я дала задний ход, развернулась и ударила по газам. В последний момент в заднее стекло полетел кирпич. Густая сеть трещин разошлась по стеклу, но мне уже было все равно. Я мечтала оказаться как можно дальше от этого ужасного притона.

Только отъехав на безопасное расстояние, я решилась остановиться и осмотреть потери. Стекло заднего вида было утрачено навсегда. Голова раскалывалась от удара Пенчика, из разодранной коленки текла кровь.

Круто ты со свидетелем пообщалась, Танюша! Еще одна такая беседа, и больничная койка тебе обеспечена. И что ты теперь Мельникову скажешь? Нет, как ты теперь на работу пойдешь? Вопрос.

Я вынула из аптечки антисептик, налила на ватный тампон и приложила к колену. Рану пощипывало, но кровь утихла. Немного придя в себя, я поехала домой. Что ж, с работой на фабрике придется завязывать. Сейчас главное придумать правдоподобную историю, чтобы разжалобить Сергея Анатольевича. Сутки отлежусь, а там видно будет.

Дома я первым делом глянула на себя в зеркало. Да, вид тот еще. Волосы всклокочены, на лбу синяк, щеки пылают. И все это ни за понюшку табаку, мне ведь пообщаться с Антоном Бельским так и не удалось. А утром приедет Мельников. Сильно. Кое-как я замазала синяк, привела себя в относительный порядок, вызвала такси и поехала на фабрику.

Мне не повезло: директора на месте не оказалось, а Павлу Петровичу до моих болячек не было абсолютно никакого дела. «Работай, Аннушка, а то уволю», – вот и все, что я от него услышала. Пришлось браться за швабру и делать вид, что навожу порядок в кабинетах. К восьми пришла Дайра. При виде меня она только головой покачала.

– Зачем из общаги ушла? Поспала бы, как все нормальные люди, цела бы была. Я проснулась – тебя нет. Где ты была? Что с тобой стряслось? Хоть бы записку оставила.

– Я по объявлению ездила, – начала я врать на ходу, – хотела на другую работу устроиться. Там платить обещали больше.

– Заплатили? – усмехнулась Дайра.

– Ага. Без сдачи выдали, – засмеялась я.

– Сиди уж тут, если связей нет, – подытожила Дайра. – Завтра с хозяином потолкую.

Ночь прошла без происшествий. Коленка ныла. Я кое-как двигалась вдоль станков, собирая носки. Дайра по доброте душевной помогала мне, выполняя свою и мою работу, и я была ей за это искренне благодарна. Без ее помощи я бы вряд ли справилась. И все-таки утром Павел Петрович отругал меня за выработку и даже пригрозил оставить работать сверхурочно.

Снова выручила Дайра. Она шепнула что-то на ухо старшему смены, тот странно на меня взглянул, но домой отпустил. На улице я поинтересовалась у Дайры, чем она умаслила Павла Петровича.

– Да просто сказала, что Сергей Анатольевич велел тебя не трогать. – Рот ее сам собой растянулся в улыбке. – А выводы старший сам сделал.

Я хмыкнула. Дайра записала меня в любовницы хозяина. Смешно! Мы медленно дошли до остановки и поехали в общагу. Дожидаться шефа Дайра не стала, решила, что еще один день я могу пожить у нее на нелегальном положении. Меня это вполне устраивало.

У общаги я замерла: перед входом стоял тот самый «Мерседес»! Ни слова не говоря Дайре, я бросилась в здание, даже о колене забыла. Пронеслась по первому этажу, заглядывая в каждую комнату. Никого похожего на Антона Бельского ни в одной комнате не было. Я бросилась на второй этаж, но и там никого не встретила, кроме перепуганных детишек и стариков. Изумленная Дайра нагнала меня только здесь.

– Ты чего носишься как угорелая? От Антоши прячешься? Так нужно не в общагу, а за нее бежать.

– От какого Антоши? – оторопела я.

– От племянника хозяина, – сказала Дайра.

– От кого? – я удивилась еще больше.

– Не пойму я тебя, Аннушка. То шагу ступить не можешь, а то носишься по этажам, как сайгак. Я-то думала, ты его испугалась, а ты даже не знаешь, о ком речь. Чего тогда убегала? – обиделась моя Дайра.

Я подошла к окну, выходящему во двор. Машины у крыльца уже не было. «Вот дурища! Надо было во дворе оставаться. Тогда бы наверняка водителя смогла рассмотреть, – ругала я себя. – Видно, сильно тебя эти уголовнички по голове шарахнули, раз элементарных вещей сообразить не можешь». И тут до меня дошло, что Дайра знает водителя «Мерседеса». Я резко развернулась к ней:

– «Мерседес» его?

– А то чей же? Антошин. Его Сергей Анатольевич с проверкой к нам присылает. Чтобы соотечественников своих здесь не селили. Он раз в неделю наезжает, всегда неожиданно. Хорошо, что ты ему на глаза не попалась, а то бы мне влетело.

Я вспомнила дом-развалюху, квартиру с алкашами, автомобиль, которому сто лет в обед, и попыталась поместить все это в уме рядом с хозяином фабрики. Ничего не вышло. По какой причине владелец чулочно-носочного производства позволяет родной кровиночке жить в таких условиях и гонять по городу на рухляди?

С автомобилем еще можно придумать какое-то объяснение. Допустим, парень увлекается раритетными авто. Взял старенькую машинку, прокачал от крыши до колес и катается. С виду это старинный «Мерседес», а мощность и электроника соответствуют современным требованиям. Но комнату в коммуналке на самой окраине Тарасова никаким хобби не объяснишь. Да у Сергея Анатольевича работники-нелегалы, и те лучше устроены. И здание поновее, и к центру ближе, и без криминала.

– Странно, – задумчиво протянула я, пытаясь осмыслить новую информацию.

– Что здесь странного? – переспросила Дайра. – С тебя Сергей Анатольевич денег за постой не получает, а все почему? Потому что я тебя прикрываю. Кому в такой ситуации влететь должно?

– Это-то как раз понятно, – отмахнулась я. – Непонятно, почему племянник его на такой старушке рассекает?

– Да ты что! Хорошая у Антоши машина, заграничная. Парень молодой, сам заработать на тачку не успел, а дядя ему бесплатно небось автомобильчик подогнал. Да если бы мне кто такую машинку подарил, я бы до небес от радости прыгала. А ты говоришь «старушка», – возмущалась Дайра.

– Этот Антон, он у своего дяди работает?

– Нет, что ты! Раньше, говорят, работал. А сейчас исключительно по-родственному общежитие курирует, и все.

– А чем на жизнь зарабатывает?

– Понятия не имею. Может, родственничек выделяет. А может, и трудится где-то, – пожала плечами Дайра.

– Чего же его дядя к себе не пристроит? – снова спросила я.

– Дался тебе этот Антон. Или подкатить к нему хочешь? – хмыкнула напарница. – Тогда уж лучше к самому хозяину. Он у нас любвеобильный, с ним точно выгорит. Он и Лильке квартиру снимал, и Гале. И тебе снимет.

И Дайра весело рассмеялась. Сердиться на нее было невозможно. Я тоже рассмеялась, а отсмеявшись, вздохнула и якобы с сожалением сказала:

– Даша, я, наверное, пойду. Совсем забыла: у меня сегодня еще одно собеседование. И бабушке позвонить нужно. Узнать, как здоровье.

– Ты ж не спала всю ночь, – забеспокоилась Дайра. – Подождет твое собеседование. А если начистоту, то после вчерашних приключений выглядишь ты, подруга, не очень. Приди ты ко мне в таком виде – я бы тебя и уборщицей не взяла.

– Ничего, может, прокатит. – Я помахала Дайре и направилась к выходу.

– Если передумаешь, возвращайся. На вокзал идти не вздумай! Устрою тебя по высшему разряду. А насчет Антоши можешь пока забыть. Раз он сегодня приезжал, дня три спокойно жить можешь.

– Спасибо. Получится, обязательно вернусь, – бросила я через плечо.

На улице я остановилась в задумчивости. По идее нужно ехать домой и хоть немного поспать. Но мысли о племяннике Сергея Анатольевича и его странностях все равно ведь не дадут уснуть. Неужели Сергей Анатольевич настолько жадный, что не может снять племяннику приличное жилье? А зарплата? Почему Антон не работает у дяди? Почему ушел из фирмы? Он ему и зарплату зажимал? Может, и так, но все равно не понятно. Надо это как-то выяснить. Что ж, вернусь-ка я обратно на фабрику. Пока доберусь – время как раз подойдет к десяти. Скорее всего, застану хозяина на месте. А повод найти нетрудно. Расскажу, что болит колено, тем более Павел Петрович на этот счет уже в курсе, и выпрошу выходной. А то и парочку. Горбатиться на фабрике мне уже порядком надоело, да и что-то принципиально новое я там теперь вряд ли узнаю.

На полпути к остановке я остановилась и вызвала такси. И быстрее, и комфортнее. После беготни по этажам в поисках Антона колено совсем разболелось. Топать до автобуса не было никакого желания.

Такси приехало быстро. Едва я уселась на заднее сиденье, ожил телефон. Звонил Мельников, сообщил, что сейчас девять пятнадцать. Вот незадача! Я о нем совершенно забыла. А он теперь стоит у закрытой двери и ругает меня почем зря.

– Привет, Андрюшка! – Я постаралась вложить в эти два слова столько нежности, сколько у меня нашлось, и буквально пропела в трубку.

– Иванова, ты снова взялась за свои штучки? – вместо приветствия прорычал он.

– Что случилось? Какие штучки, Андрюша? – Я продолжала разыгрывать искреннее недоумение.

– Твои штучки! – с нажимом проговорил Мельников. – Одна укатила? Ты ведь обещала дождаться меня.

Я выдержала небольшую паузу, будто мне потребовалось время, чтобы сообразить, что же именно я пообещала другу, и только потом сконфуженно воскликнула:

– Ой, точно! Мы же должны были сегодня к владельцу «Мерседеса» ехать. Прости, Андрюшенька, совсем из головы выскочило. У меня обстоятельства изменились, поездку пришлось перенести, только тебе сообщить забыла. Ты меня прощаешь?

– Иванова, хватит хитрить. Признавайся, ты уже у Бельского? – Мельников повысил голос.

– Ты и фамилию его помнишь? – Я тянула с ответом, пытаясь выиграть время. – А я вот записала и забыла. Сам же понимаешь, дело копеечное. А тут настоящий клиент нарисовался, жирный. Вот я и решила подкорректировать планы.

– Татьяна, сейчас же прекрати. Иначе больше помощи от меня не дождешься, – пригрозил Мельников.

Я поняла, что он не шутит. А помощь его понадобится мне в ближайшее время. Больше соваться в логово Бельского без охраны я не рискну, но пообщаться с ним нужно, и сегодня я понимаю это даже лучше, чем вчера. Что ж, придется, видно, признаться Мельникову во всем. Только не по телефону. Такого рода разговоры ведутся исключительно с глазу на глаз.

– Да, я уже ездила по тому адресу, что ты мне достал, – сдалась я. – И ты был совершенно прав, когда говорил, что ехать туда одной – плохая идея. Мне по-прежнему нужна твоя помощь. Только не сейчас. Ты можешь приехать ко мне часам к трем? Обещаю, что расскажу все.

После этой покаянной тирады всерьез сердиться Андрюша уже не мог. Он смущенно крякнул, посопел секунд десять и согласился. Я чмокнула его в трубку и отключилась. И тут же заметила, что таксист как-то странно улыбается. Чему, интересно?

– Что-то не так? – с вызовом спросила я.

– В каком смысле? – осклабился водила.

– В прямом. Вы слушали мой разговор с другом и все время странно улыбались. Что именно вас так развеселило?

– Да чего ты кипятишься, крошка? Я ведь тоже мужчина. И могу быть очень выгодным клиентом. «Жирным», как ты выражаешься, – похлопывая себя по нагрудному карману, заявил он.

Вот это да! Он принял меня за проститутку, подбирающую клиентов побогаче. А Мельников тогда кто? Сутенер? Вот умора! Я чуть не расхохоталась во все горло. Надо же, всего одно слово, вырванное из контекста, может настолько исказить реальность! Слышал бы этого таксиста Мельников. Мент-сутенер – надо будет рассказать ему при встрече. Настроение у меня поднялось, и я решила поддержать фантазию таксиста. Сладко улыбнувшись, я ласково протянула:

– Так, говоришь, можешь стать для меня жирным куском? Забавно.

– Я серьезно, красотка. Сколько за час берешь? Пятихатку? Штуку? Плачу втрое против твоей цены, – азартно сверкнул глазами таксист.

– Двести баксов, – невозмутимо произнесла я.

– Сколько? Двести баксов? – вытаращил он глаза. – Это что ж за такие деньжищи делать надо?

– Не заплатишь – не узнаешь, – спокойно проговорила я.

– Я согласен, – выдохнул водила.

– Не сейчас, дорогой, – охладила я его пыл. – Завтра в полдень. Записывай телефончик. Звякнешь моему, подвезет меня, куда тебе требуется. А теперь тормози. Клиент ждет.

Таксист трясущимися пальцами вбил в свой телефон номер, который я продиктовала, и остановил машину на остановке. Я грациозно выпорхнула из авто, послала ему воздушный поцелуй и скрылась за углом. Машина еще какое-то время постояла на месте, потом двигатель взревел, и таксист погнал по прямой. Видимо, от радости забыл развернуться.

Сергей Анатольевич оказался на месте. Я вежливо постучала, потом просунула голову в кабинет и скромно спросила:

– Сергей Анатольевич, у вас найдется минутка?

– Аннушка? Что ты здесь делаешь? – искренне удивился босс. – Павел Петрович сказал, что ты давно уехала.

Интересно, он у старшего смены о каждом расспрашивает? Или только о новеньких?

– Я и уехала. Совсем. А теперь вернулась. Так что Павел Петрович не соврал, вы плохого не думайте.

Да, в роль простушки я вжилась основательно.

– Я и не думаю, – усмехнулся Сергей Анатольевич. – Да ты не стой в дверях, проходи. Кофейком угостить?

После бессонной ночи и нескольких часов ходьбы туда-сюда между станками я просто не могла отказаться от такого заманчивого предложения. Заулыбалась во весь рот и радостно подхватила:

– Кофе? Как здорово! Обожаю кофе.

– Думаю, такой кофе, какой предлагаю тебе я, ты в своем селе ни разу не пробовала, – снисходительно улыбнулся Сергей Анатольевич и засыпал в кофеварку порцию молотого кофе. От одного запаха дорогих кофейных зерен у меня голова кругом пошла. Как же давно я не пила нормальный кофе! На самом деле прошло не так много времени, меньше суток, но мне эти сутки казались вечностью.

Через пять минут кофе был готов. Наполнив белоснежные чашки, Сергей Анатольевич поставил их на стол и жестом предложил угощаться. Я уселась на свободный стул, закрыла глаза и блаженно заулыбалась, вдыхая терпкий аромат.

– Сделайте глоток. Поверьте, наслаждение будет еще полнее, – донесся до меня голос хозяина фабрики.

Звучал он как-то по-особенному. Я открыла глаза и успела перехватить его взгляд до того, как он опустил глаза к себе в чашку. Что это было? Внезапно вспыхнувший интерес? Или подобные мысли навеяла недавняя шутка с таксистом? Да уж, Танюша, теперь ты возомнишь себя неотразимой, и тогда проблем не избежать. Да нет, не показалось. Вот снова тот же взгляд. Спутать его ни с каким другим невозможно. Оценивающий, прощупывающий, и вместе с тем чувствуется в этом взгляде какая-то слащавость. Или это похоть? Ладно, потом разберемся. Сейчас мне хочется просто насладиться хорошим кофе.

А он был действительно хорош. Я бы узнала его из тысячи. Венесуэльский «Мерида». Приятный на вкус. В меру терпкий, в меру горький. Одним словом, самое то. И не из дешевых. Значит, на себе хозяин не экономит. Внезапно ворвавшаяся в мозг мысль о жадности владельца фабрики слегка подпортила удовольствие, зато вернула к реальности. Сто грамм такого кофе стоит ползарплаты среднестатистического тарасовского труженика, а он угощает им какую-то уборщицу. Так почему бы ему не одарить квартирой родного племянника? Нужно каким-то образом направить разговор в это русло. Я было открыла рот, чтобы начать беседу, но тут Сергей Анатольевич заговорил сам.

– Как тебе работа? Не слишком сложно? – ласково поинтересовался он.

– Ничего. Я справляюсь, – скромно потупилась я. – Сегодня только не очень получалось. Павел Петрович даже пожурил.

– Что-то случилось? – заботливо спросил Сергей Анатольевич.

– Колено болит, только и всего. А ходить-то всю ночь. Я понимаю, это не три километра до коровника, как мне приходилось в селе каждый день туда-обратно таскаться. Но тоже немало. Я исправлюсь, честное слово! Вот колено подживет, я вам такую норму выполню. Такую норму!

– А что у тебя с коленом? – спросил Сергей Анатольевич.

Я снова потупилась и промолчала, пытаясь вызвать интерес к своей истории. Сергей Анатольевич ждал. А я не торопилась. Поняв, что я ничего не скажу, если на меня не надавить, Сергей Анатольевич изобразил на лице суровость и предупредил:

– Аннушка, если ты все честно не расскажешь, мне придется тебя уволить.

Со стороны Сергея Анатольевича это тоже был всего лишь хитрый ход. Но я ждала именно его. Притворно вздохнув, я скороговоркой выпалила:

– Я вас обманула. Мне негде жить. Я была вынуждена ночевать на вокзале. Там меня заприметили патрульные. Я стала от них убегать, упала и разбила коленку. И теперь хромаю. Вот.

– Почему же ты не поделилась своей проблемой со мной? – спросил Сергей Анатольевич, и голос его при этом прозвучал даже как-то радостно.

– А зачем? Вы и так мне помогли. Работу вот дали. Терпите меня без документов, без образования. Поверьте, я вам очень благодарна. Очень. А остальные проблемы я сама как-нибудь решу, – залепетала я, выдавливая из себя слезы.

– Только не плакать, – потребовал Сергей Анатольевич. – Признаться, я тебе удивляюсь. Такая умная, красивая девушка, а поступки, как у трехлетнего ребенка. Вот скажи мне, зачем нужно было околачиваться на вокзале?

– А где же еще? Денег, чтобы снять жилье, у меня нет. Знакомыми я тут пока тоже не обзавелась. Где же еще мне жить? Я пыталась устроиться к одной женщине на постой. В долг. Только она надо мной посмеялась и за порог выставила. Ищи, говорит, дураков в другом месте. А ко мне больше с подобными предложениями не вздумай соваться, – принялась жаловаться я.

– Почему ты не попросила Дашу тебя приютить? Это же самый логичный выход, – высоко подняв брови, спросил Сергей Анатольевич.

– Думаете, я не спрашивала? Только она мне отказала. Сказала, что их проверяет какой-то жутко сердитый Антон, и если вдруг заметит посторонних в комнате, сразу на увольнение, – радуясь возможности заговорить об Антоне, объяснила я.

– Жутко сердитый, говоришь? – рассмеялся Сергей Анатольевич. – Что ж, если загвоздка только в этом, обещаю, с Антоном я договорюсь.

– Вы? Договоритесь с Антоном? Обо мне? – Я широко распахнула глаза. – А вы не боитесь?

– Антона-то? Нет, не боюсь, – снова рассмеялся Сергей Анатольевич.

– Какой же вы смелый, – восхищенно произнесла я. – Дайра говорит, что в общежитии Антона все страх как боятся, потому что человек он непростой. Высокий человек. Со связями. И от него зависит, кому там жить, а кому нет. А вы его хоть раз видели?

– Видел. Не сомневайся, – нахмурившись, произнес Сергей Анатольевич.

– Так вы знакомы? – еще больше удивилась я. – И вам он не показался страшным человеком, верно?

Я надеялась, что Сергей Анатольевич сообщит мне о родственных связях с «ужасным» Антоном, но тот об этом даже не заикнулся. Лишь пообещал, что с размещением в общаге у меня проблем не будет. А потом вдруг предложил:

– А хотите, Аннушка, я вас в свою квартиру пожить пущу? Там, конечно, не особо шикарно, но уж получше, чем в общежитии Антона.

Признаться, такого поворота я не ожидала. По крайней мере, не сегодня. Даже провинциальной дурочке должно было стать понятно, ради чего босс предлагает ей отдельное жилье. И мне, то есть Аннушке, нужно было срочно что-то решать. Сделать вид, что я не понимаю намека? А дальше что? Вдруг Сергей Анатольевич начнет выражать свои желания в открытую? Нет, лучше продолжать притворяться. Просто нужно сделать так, чтобы теперь пришлось Сергею Анатольевичу решать задачу: согласна я на его предложение или нет. Поняла ли я намек или считаю его альтруистом. Точно. Этот вариант самый выигрышный. И я начала спектакль. Скромно прикрыв глаза ресницами, я тихо, почти шепотом проговорила:

– О, какой вы добрый, Сергей Анатольевич. И почему только люди говорят, что в наши дни настоящих мужчин не осталось? А вот моя бабушка никогда не сомневалась, что добрый человек притягивает к себе только добро. И хороших людей. Она мне так прямо и сказала, когда провожала в город: будь добра к людям, и они тебе добром откликнутся.

И я благоговейно воззрилась на Сергея Анатольевича. Надо отдать ему должное. После моей высокопарной речи о человеческой доброте и бескорыстии цинично выложить условия предлагаемой сделки он не смог. Он смутился, отвел взгляд, что-то промычал и снова затих. А я продолжала петь ему дифирамбы.

– Какой же вы, Сергей Анатольевич, заботливый. Вот и девочки всегда говорят, что вы добрый и бескорыстный. Мне так повезло, что я встретила вас. А этот Антон, ну совсем зверь. На ночь не пустит бездомного человека, не то что вы. Видно, в детстве его родители упустили. Он ведь, говорят, не особо и старый, верно? Несчастные родители.

– Оставим в покое Антона, – сердито нахмурившись, резко оборвал меня Сергей Анатольевич. – Это не наше с тобой дело. Давай лучше обсудим, когда ты сможешь ко мне переехать.

– Ой, прямо так сразу? – снова смутилась я.

– Тянуть не в твоих интересах, – напомнил Сергей Анатольевич. – Это тебе жить негде. А у меня сегодня свободный день. Могли бы поехать прямо сейчас. До ночной смены управимся. У тебя вещи где?

– На вокзале, – сообщила я и принялась сочинять на ходу: – Только я сегодня никак не могу. Я ж потому и пришла. Мне к бабушке срочно нужно. Прямо сегодня. Через час!

– Что случилось? – удивился Сергей Анатольевич.

– Да бабушке хуже стало. Врачи говорят, первую операцию нужно делать немедленно. Она без сознания, сама согласие на операцию подписать не может. Придется мне, – я всхлипнула. – Отпустите меня на пару дней, Сергей Анатольевич, умоляю!

– Хорошо, хорошо. Езжай. Что я, не понимаю. Бабка все же, – видя, что я собираюсь устроить в его кабинете вселенский потоп, поспешно согласился Сергей Анатольевич. – Но, как только вернешься, сразу ко мне. По вокзалам больше не мыкаться, понятно?

– Понятно, Сергей Анатольевич. Спасибо вам большое. Я только туда и обратно, – поднимаясь, произнесла я.

– И паспорт не забудь, – напомнил Сергей Анатольевич.

– Обязательно привезу. Спасибо.

Через минуту я была уже на улице. Поймав попутку, назвала свой адрес и откинулась на сиденье. Впереди меня ждал блаженный отдых в уютной квартире под мягким пледом.

Добравшись до дома, я быстро переоделась, задернула шторы и нырнула под одеяло, надеясь насладиться долгожданным покоем. Не тут-то было. Мысли роились в голове, точно назойливые мухи. Беспорядочные образы мельтешили в мозгу, не давая ему расслабиться и отключиться. То передо мной вставала картина ночной встречи Сергея Анатольевича и Антона. Почему они встречались в полночь, да еще при полной конспирации. Старший смены, Павел Петрович, был уверен, что хозяин уехал и не вернется до утра. А он почему-то вернулся. Причем ему явно не понравилось, что их с Антоном видели вместе. Антон его племянник, так почему же он не может встретиться с ним там и тогда, где и когда ему удобно? Сергей Анатольевич был, мягко говоря, недоволен тем, что кто-то мог за ними подсматривать. Что он пытался скрыть? Вполне возможно, их встреча никак не связана с исчезновением Галины. Мало ли какие махинации может проворачивать владелец фабрики. Ночь – самое подходящее время для темных дел. Возможно, я бы и не обратила внимания на эту встречу, если бы не разговор, подслушанный мной в первый визит на фабрику.

Почему Сергей Анатольевич боялся, что исчезновением Галины может заинтересоваться полиция? Что ему скрывать, если он к этому непричастен? Подумаешь, одна из сотрудниц, не поставив в известность администрацию, перестала приходить на работу. Он-то тут при чем? В этой ситуации он вообще потерпевшая сторона. Нет на рабочем месте сотрудницы, так он сам от этого в первую очередь убытки несет. Так бы полиции и сказал. Другое дело, если у него рыльце в пушку. Дайра говорит, что Галина была его любовницей. Вероятно, он, как женатый человек, просто боится, что их любовные отношения выплывут наружу и жена устроит ему скандал. Интересно, насколько Сергей Анатольевич дорожит отношениями с женой? Надо бы это выяснить. Конечно, к нему в семью соваться не стоит. Можно попытаться выведать у той же Дайры. Только вряд ли она что-то знает на этот счет. Тогда кто? Конечно, племянник.

Тоже, кстати, странная личность. Чем мог молодой парень так насолить влиятельному родственнику, что тот сослал его на окраину и отказал от места? И снова нестыковка. Если Антон так прогневил Сергея Анатольевича, зачем тот встречается с ним, да еще посвящает в свои темные делишки? Непонятно. Пока ясно одно: Антон в курсе того, чего боится Сергей Анатольевич. Возможно, Антон старается загладить свою, пока неизвестную мне вину. Чем он может снова заслужить доверие дяди? Помощью в истории с Галиной? Возможно.

Только вот я до сих пор даже самой себе не могу ответить на главный вопрос: есть ли какой-то криминал в исчезновении девушки или она просто нашла себе местечко потеплее. Еще один не менее странный факт выяснился сегодня во время моего визита к Сергею Анатольевичу. С момента исчезновения Галины прошло не больше недели, а он уже подбивает клинья к другой. О чем это может говорить? О том, что Сергей Анатольевич непричастен к пропаже девушки, или о том, что он настолько циничен, что, едва избавившись от любовницы, тут же ищет ей замену? На этот вопрос, увы, ответа тоже пока нет.

Давайте порассуждаем о главном, Татьяна Александровна. Допустим, с Галиной действительно стряслась беда. И допустим, что беда эта напрямую связана с ее боссом. Что могло между ними произойти? Всезнающая Дайра сообщила, что накануне исчезновения девушка серьезно поругалась с боссом. Причем причиной ссоры были отнюдь не недостатки в ее работе. Причиной была жена Сергея Анатольевича. Чем она могла так раздосадовать Галину? Ответ очевиден. Девушка мечтала занять ее место. То есть стать женой Сергея Анатольевича. Судя по тому, что они громко и долго ссорились, Сергей Анатольевич желания девушки не разделял. Да и зачем ему это? Есть жена, есть любовница. Босса такой расклад устраивает. Особенно если учесть, что Галина не первая девушка, которая выполняла такую функцию. Так почему же Галина решила, что ради нее босс бросит жену? Возможно, от недостатка ума и жизненного опыта. А возможно, что и сам Сергей Анатольевич дал ей повод так думать. Например, рассказами, насколько никчемная у него вторая половина. Кстати, этот вопрос в случае необходимости выяснить будет несложно. Стоит мне согласиться на переезд в квартиру босса, как мне сразу станет известна его манера общения с девушками, которых он намечает на роль любовницы. Но это на крайний случай.

А вот о Лиле Ольховской нужно выяснить побольше как можно скорее. Я нюхом чуяла, что она каким-то образом может вывести расследование на прямую дорогу. Пока мне удалось узнать о ней немного. Жила с сестрой. Довольно вредной и завистливой особой. Сестру пропажа Лили совершенно не обеспокоила. Следовательно, исчезновение Лили вообще никак не расследовали. Найти какие-то следы и улики сейчас, через год после ее исчезновения, практически невозможно. Но уже одно то, что Лиля тоже была любовницей Сергея Анатольевича и тоже квартировала в его любовном гнездышке, а потом исчезла, очень настораживает. Два исчезновения в одной фирме – это как-то подозрительно. Отсюда вытекает вопрос: проинформировал ли Сергей Анатольевич правоохранительные органы об исчезновении сотрудницы? Ведь у него остался ее паспорт. По идее должен был по крайней мере сдать документ, ему не принадлежащий. Но он этого не сделал. Почему? Зачем он вообще его хранит? Забыл о его существовании? Не думаю. Больше похоже на то, что он старается вообще не привлекать внимания к фактам пропажи девушек.

Столько вопросов, и ни одной мало-мальски вразумительной версии. Может, бросить «Серебряную нить» и попытаться отыскать следы Галины классическим способом? Как обычно ищут беглецов? Элементарно. Железнодорожные и автовокзалы, аэропорты, таксисты, дальнобойщики. Нудно, но эффективно. Своей машины у Галины нет, значит, если бы она решила уехать из города, ей пришлось бы воспользоваться общественным транспортом или нанять частника. Железная дорога и аэропорт сразу отпадают. Без паспорта там делать нечего. А вот на автовокзале попытать счастья можно. При посадке на пригородные автобусы водители частенько нарушают правила и при наличии свободных мест берут неучтенных пассажиров. Так сказать, калымят. Не факт, что они станут откровенничать со мной о своих выкрутасах, но и это вопрос решаемый.

С таксистами тоже не особо сложно. Схема та же, результат практически гарантирован. К тому же среди таксистов у меня имеются знакомства. Стоит сделать всего один звонок, и через сутки у меня будет самый подробный отчет обо всех пассажирах, которые заказывали машину на межгород. А вот с дальнобойщиками и частными извозчиками – это как повезет. Тут на одном красноречии не проскочишь. Тут должна улыбнуться удача. А улыбнуться она может лишь в том случае, если Галина действительно покинула город. Все-таки версию эту нужно проверить. Хотя бы для того, чтобы избавиться от сомнений. А может, для этого достаточно кинуть кости?

Я вскочила с постели как ошпаренная. А ведь и правда, что мешает спросить совета у магических костей? Уснуть все равно не удастся, так хоть сомнения развею. Я кинулась к письменному столу, достала из ящика замшевый мешочек. Кости бесшумно легли на ладонь. Крепко зажмурившись, я потрясла кости в ладонях и высыпала на стол. Тихий стук о столешницу, шелестение, и потом тишина. Я приоткрыла один глаз. Взгляд выхватил первый двенадцатигранник. Восьмерка. Хорошо, что дальше? Чуть поодаль разглядела второй двенадцатигранник. На нем красовалась цифра восемнадцать. Уже хорошо. Помнится, при сочетании восьмерки с двадцаткой, ничего приятного не жди. А восемнадцать дает надежду. Итак, какая же цифра последняя? Открыв оба глаза, я уставилась на стол. Третьего двенадцатигранника нигде не было. Странно. Я не слышала, чтобы кости падали со стола. Куда же он мог деться? Стол был практически пуст, если не считать книги, раскрытой примерно на середине и лежащей в перевернутом виде на самом краю. Может, под книгу закатился? Я осторожно приподняла ее. Так и есть. Вот он, последний знак. Сложив три цифры вместе, я получила ответ. «8+18+27 – существует опасность обмануться в своих ожиданиях».

Да, не больно-то оптимистичное предсказание. А каковы они, мои ожидания? Сама не знаю. Следовательно, ошибиться я могу в чем угодно. И в том, что с Галиной стряслась беда. И в том, что девушка попросту уехала из города. И в том, что любвеобильный Сергей Анатольевич виновен в ее исчезновении. Впрочем, польза от гадания все равно есть. По крайней мере теперь я точно знаю, что каждую версию нужно проверить пять раз, а потом перепроверить еще столько же. Значит, продолжать расследование нужно с того, о чем я до гадания не думала. А о чем же я не думала из того, что знаю о Галине?

И тут на помощь пришел телефон. Сигнал звучал глухо и доносился из прихожей. Оказывается, вернувшись домой, я забыла вытащить его из сумочки. Я прошлепала босыми ногами в прихожую. Достав мобильник, я, не глядя на дисплей, громко произнесла:

– Слушаю.

– Татьяна Александровна, это Валентина беспокоит. Вы не заняты?

– Здравствуйте, Валентина. Для вас я всегда свободна, – напомнила я.

– А я вам по делу звоню, – сообщила Валентина. – Помните, вы спрашивали, бывала ли Галочка в баре «Одинокий путник»?

– Конечно помню, – подтвердила я. – Вы что-то узнали?

– Я все думала об этом, но вспомнить так и не смогла. Тогда я сделала кое-что, – смущенно призналась Валентина. – Не знаю, правильно ли я поступила и одобрила бы мой поступок Галочка, но в сложившихся обстоятельствах довольно затруднительно оставаться интеллигентным человеком. Вы не согласны?

– Прошу вас, Валентина, оставьте душевные терзания до лучших времен, – терпеливо проговорила я. – Что бы вы ни сделали, вы поступили правильно. Сейчас главное отыскать Галину, все остальное – второстепенно.

– Вот и я так подумала. Конечно, не очень правильно рыться в чужих вещах, да еще и без спроса. Но у кого же мне спросить разрешения, если Галочка пропала? – продолжала мямлить Валентина.

– Умоляю, говорите по существу, – изнывая от нетерпения, попросила я.

– Я и говорю, – чуть быстрее начала Валентина. – Я решила просмотреть те немногие вещи, которые Галочка оставила в квартире. В ее комнате я ничего не нашла. Там Галочка начисто все выгребла. А вот в прихожей осталась ее куртка. Зимняя. Галочка верхнюю одежду, предназначенную для зимы, временно оставила у меня. Во внутреннем кармане дутой куртки я нашла рекламный проспект. Из «Одинокого путника». Это значит, что она там бывала, верно?

– Возможно, что и так. По крайней мере, знала о его существовании, – ответила я.

– А мне кажется, что она его посещала, – сказала Валентина. – Понимаете, на рекламном проспекте есть специальный отрывной талон. Там у них какая-то специальная вечеринка рекламируется, и предъявителю рекламного проспекта обещают бесплатный вход. Думаю, Галочка воспользовалась этим предложением.

– Отрывной талон погашен? – спросила я.

– Совершенно верно. Три аккуратненьких дырочки в центре талона. Это ведь и означает, что он погашен, да?

– Какого числа была вечеринка?

– В женский день, – сказала Валентина. – Тут так и написано: отпадная вечеринка в честь женского дня.

– Спасибо, Валентина, вы мне очень помогли, – поблагодарила я.

– Вы собираетесь поехать туда? Возьмите меня с собой. Возможно, с родственницей они будут более откровенны, – взмолилась Валентина.

В мои планы это не входило, и я резко оборвала обеспокоенную тетушку.

– Не вздумайте туда соваться! Только испортите все, – воскликнула я и уже мягче добавила: – Доверьтесь мне, Валентина. Если в баре можно хоть что-то выяснить, я это сделаю. И сообщу вам. Обещаю.

– Хорошо. Если вы не одобряете, я не стану туда ездить, – печально произнесла Валентина.

– Вот и прекрасно. Я сегодня же поеду в «Одинокий путник». А после визита туда непременно вам позвоню. Договорились? – примирительно предложила я.

– Буду ждать звонка, – приободрилась Валентина.

– Тогда до вечера, – попрощалась я.

Глава 5

Вот так, благодаря телефонному звонку, я узнала, о чем не думала в тот момент, когда бросала кости. Мысли мои крутились вокруг владельца фабрики и его племянника, но никак не вокруг ночного клуба. Звонок меня приободрил. Если уж я не могу решить, какую версию принять за основную, самое время продолжить собирать информацию. И ночной клуб «Одинокий путник» подходит для этого идеально. Нет никаких сомнений, что Галина знала о существовании клуба. Осталось выяснить, бывала ли она там, или рекламный проспект, найденный Валентиной в куртке племянницы, остался невостребованным.

Ехать в разгар дня в заведение, основные клиенты которого собираются там не раньше восьми вечера, было неразумно. Тем более что в ближайшее время должен был нагрянуть Мельников, которого я сама же и пригласила. Я решила дождаться его, попытаться усыпить его бдительность, а уж после этого ехать в клуб. Несмотря на бессонную ночь, чувствовала я себя достаточно бодро. Если бы не головная боль и не ноющее колено, последствия инцидента в Нефтяном тупике, мое состояние можно было бы оценить на четверочку, измеряя по пятибалльной шкале.

Пора было готовиться к визиту Мельникова. Чтобы отвлечь его внимание от моего живописного синяка и израненного колена, надо его чем-то поразить. Да так, чтобы первые полчаса он вообще на мою внешность не реагировал. Как этого добиться, знает каждая женщина. Сильнее внешности поразить воображение мужчины, любого мужчины, заметьте, может лишь искусно сервированный стол. А уж вечно голодного и подавно. Лучше, чтобы блюда, выставленные на столе, были приготовлены руками самой женщины. С первым пунктом проблем нет. Мельников, который питается от случая к случаю и исключительно в забегаловках, подходит на роль голодающего просто идеально. А вот что касается изысканных блюд, приготовленных своими руками, тут некоторая напряженка. Во всем моем кулинарном арсенале нет ни одного блюда, способного поразить человека в самое сердце. Максимум, на что я способна, это бутерброды и средней паршивости яичница. Нет, это категорически не подходит! Но! Отсутствие кулинарного опыта с лихвой окупает сообразительность. А уж этого мне не занимать.

Итак, что мы имеем? Я провела ревизию холодильника. Все те же яйца. Кусок сыра, правда, превосходного качества. Ветчина в нарезке. Пара спелых помидоров. И в морозильной камере – гвоздь будущей пищевой программы. Кусок запеченного мяса. Не мной запеченного, но это частности. Теперь нужно сообразить, что можно приготовить из всего этого так, чтобы создалось впечатление, будто я несколько часов кряду, не покладая рук, колдовала у плиты, готовясь к приходу дорогого гостя. И в этом мне поможет Интернет.

Полчаса из оставшегося до визита Мельникова времени я потратила на изучение быстрых блюд. В итоге я нашла то, что искала. Рецепты были настолько просты, что, отбросив сомнения, я принялась за стряпню. Первым делом я поставила вариться яйца. И спустя пятнадцать минут у меня были яйца, сваренные вкрутую. Согласно рецепту, я должна была очистить их, выложить на блюдо, перемежая дольками помидоров, и присыпать тертым сыром. Очистить яйца я сумела. Кое-как нарезала помидоры. Дело оставалось за сыром. То ли сорт сыра оказался неподходящим, то ли мои кулинарные способности иссякли еще на стадии нарезки помидоров, только красоты натертый сыр моему шедевру явно не прибавил. Бесформенные куски, вышедшие из-под моих рук, мало походили на аккуратную ровную стружку, украшавшую фото в рецепте. Я решила не зацикливаться на внешнем виде, надеясь, что на вкус это окажется несколько лучше, чем на вид.

После яиц я перешла к ветчине. Тут и вовсе должно было быть все просто. Берешь кусок уже нарезанной ветчины, заворачиваешь в него брусочек сыра и выкладываешь на блюдо. А потом отправляешь на минуту все эти рулетики в микроволновую печь. Я приготовила дюжину рулетиков и осталась ими довольна. Что произойдет с ними в микроволновке, не столь важно. Главное, что готовить их надо непосредственно перед подачей на стол. Придет Мельников, я демонстративно упрячу их в микроволновку, а если он не оценит моих стараний, я еще и надуюсь.

Теперь самое сложное. Предстоит убедить Андрюху, что сочный кусок свинины в пряностях приготовлен только что. А для этого требуется его по меньшей мере разморозить. Я зажгла газ в духовке, выставила температурный режим и сунула туда полуфабрикат. Пусть немного постоит, а как только по квартире начнет распространяться запах, я его выну и сяду дожидаться звонка. Тоже вроде бы все просто.

Так. Осталось самое интересное. Инсценировать долгий, кропотливый труд. Я выложила на стол разделочную доску, обсыпала ее имеющимися в запасе приправами. Рядом положила широкий нож и зелень, завалявшуюся в холодильнике с визита соседки, страстной любительницы готовки. Пощипав петрушку и покрошив зеленый лук, я разбросала их вокруг разделочной доски. По-моему, получилось очень даже неплохо. Немного подумав, я решила присыпать зеленью яйца. Эффект получился шикарный. Вместо неудачной сырной стружки на блюде теперь красовались листья петрушки. Уф, как же сложно готовить! Казалось бы, всего три блюда, а сколько сил отняли.

Я и вправду устала. Наверное, трудовая ночь дает о себе знать. Надо бы прилечь хоть на минуточку, чтобы восстановить силы. Пока размораживается мясо в духовке, у меня, пожалуй, есть минут двадцать, чтобы передохнуть. Я пошла в комнату и прилегла на диван. Прямо поверх одеяла.

Разбудил меня звонок в дверь. Резкий. Настойчивый. Непрекращающийся. С трудом разлепив глаза, я пыталась вернуться в реальность. Что происходит? День сейчас или ночь? И почему в комнате такой туман? Где я вообще нахожусь? Ага, подо мной мой любимый диван. Значит, я у себя дома. Но откуда тут туман? Это же не болото. И не луга на рассвете. И что это за запах? Мерзкий. Неприятно щекочущий ноздри. Звонок. Так, дверной звонок. Нужно найти в себе силы и впустить нетерпеливого посетителя.

Я сползла с дивана, нащупала босыми ногами тапки и поплелась к входной двери. В прихожей туман был еще сильнее. И неприятный запах тоже. Глянув в дверной глазок, я тут же все вспомнила. На пороге стоял Андрюха Мельников. А туман – это вовсе не туман. Это дым от «гвоздя кулинарной программы». Мясо в духовке. Вот откуда этот гадкий запах. Сон слетел в считаные секунды. Распахнув дверь, я бросила Мельникову приказ проходить и помчалась на кухню. Там дым стоял плотной стеной. Мельников мчался за мной по пятам. Пока я соображала, что предпринять, Мельников начал действовать. Он перекрыл газ, одним движением извлек из духового шкафа противень, бросил его в раковину и открыл воду. Потом бросился к окну и распахнул его настежь. Дым повалил на улицу.

Я стояла в центре кухни и смотрела на свой «шедевр кулинарного искусства», намокающий под мощной струей воды. Вот и отвлекла внимание! Шикарно. Осталась без козырей. По сравнению с куском мяса, превращенным моими стараниями в угли, фаршированные яйца и рулетики из ветчины просто ерунда. А Мельников продолжал действовать. Он включил вытяжку, взял полотенце и начал энергично размахивать им, пытаясь выгнать дым наружу. Выглядел при этом он так комично, что я не выдержала и расхохоталась. Мельников остановился и сердито взглянул на меня.

– Объясни, пожалуйста, что тебя так развеселило?

– Мельница, – выдавила я сквозь смех. – Мельница в действии.

И разразилась новым приступом смеха. Мельников мое веселье не поддержал. Вместо этого он замахал полотенцем с удвоенной энергией, что насмешило меня еще больше.

– Все, Иванова. Мое терпение лопнуло. Сама справляйся, – возмущенно заявил он и всучил мне полотенце.

Но я ничего не могла с собой поделать. Смех просто душил меня. Я буквально складывалась пополам, а резкая боль в животе наконец-то открыла для меня смысл выражения «смеяться до колик».

Какое-то время Мельников наблюдал за моей истерикой, а потом подхватил на руки и отнес в ванную. Там он до отказа открыл кран и сунул мою голову под струю ледяной воды. Я завизжала, пытаясь вырваться из его крепкой хватки. Несколько секунд он удерживал меня в том же положении и отпустил, только когда убедился, что смеяться я больше не буду. Кинув мне банное полотенце, он молча вышел. Я сделала несколько глубоких вдохов, пытаясь выровнять дыхание. Получилось это только с четвертого раза. Кое-как обтерев лицо, я намотала полотенце на голову и вышла из ванной. Мельников ждал меня в комнате. Сидел на диване и обиженно сопел.

– Чего надулся? – остановившись в дверях, спросила я.

– Лучше ты ответь: что это за выкрутасы? – сердито спросил Мельников.

– Никакие это не выкрутасы. Просто хотела тебя обедом накормить, – стала оправдываться я.

– Обедом? И давно ты в повара записалась? – ехидно улыбнулся Мельников. – Раньше за тобой подобных грехов не водилось.

– Не очень давно, – призналась я. – Только с сегодняшнего дня. Удивить тебя хотела. Получилось?

– Несомненно, – голос Мельникова потеплел. – Что за блюдо хоть было?

– Запеченная свинина, – ответила я.

– Мясо? Хорошо, – проговорил Мельников.

– Хорошо? – удивилась я.

– Я мясо люблю, – признался Мельников. – Жаль, что пораньше не пришел. Может, и сложилось бы.

– Не расстраивайся. Еще рулетики остались. С ветчиной, – приободрилась я. – Голодный? Их только в микроволновке две минуты подержать – и можно есть.

Я начала поворачиваться, собираясь идти на кухню. Мельников вскочил с дивана и в притворном ужасе схватил меня за рукав.

– Стой на месте. Больше никаких кулинарных шедевров, – вскричал он.

– Да не переживай ты так. Это блюдо совсем безобидное в плане приготовления. Что с ним в СВЧ случиться может? – попыталась я урезонить друга.

– Вместе пойдем. И готовлю я, – заявил Мельников. – На еду согласен только на таких условиях, ясно?

– Как скажешь, – охотно согласилась я.

Я уже и сама поняла, что идея с грандиозным обедом была не самой лучшей. В следующий раз нужно готовить проверенные блюда. И ни в коем случае не оставлять их без присмотра. Мельников уже хозяйничал на кухне. Когда я вошла туда, он старательно счищал в мусорное ведро фаршированные яйца.

– Стой, вандал! Что ты делаешь? – вскричала я, раздосадованная его действиями. – Яйца-то тебе чем не угодили?

– Тебе попробовать дать? – вздыхая, спросил Мельников. – Они же насквозь дымом провоняли. Хорошо еще, что в микроволновую печь дым не прошел. А то бы и ветчину твою ждала та же участь.

– Какой же ты жестокий, Андрюша, – делая вид, что страшно расстроилась, заканючила я. – Я ради тебя настоящий подвиг совершила. Обед приготовила, а ты только и делаешь, что ворчишь и критикуешь.

– Не расстраивайся, – смутился Мельников. – Вообще-то я не особо голодный.

– Ага, так я тебе и поверила, – пробурчала я. – Яичницу будешь?

– А что, яйца остались? – живо спросил Мельников и тут же полез в холодильник.

На верхней полке стоял контейнер с яйцами. Он выставил его на стол. Подумал. Добавил зелень и оставшийся помидор и спросил:

– Значит, яичница?

Я кивнула. Мельников засучил рукава и принялся готовить. А через десять минут мы сидели на кухне и поглощали фирменную яичницу Андрея Мельникова, закусывая ее рулетами из бекона и сыра. Приготовление кофе Мельников доверил мне. Расправившись с яичницей, мы перешли в комнату. В кухне все еще стоял противный запах паленого мяса.

– Ты хотела мне что-то рассказать, – напомнил Мельников, как только кофе был уничтожен.

– Я? Что-то не припомню, – забирая чашку из рук Мельникова, ответила я.

– Татьяна, хватит юлить. Иначе никакой помощи не получишь, – пригрозил Мельников. – И сядь уже, наконец. Я давно просек и синяк на лбу, и разбитое колено. Колись, откуда такие приобретения?

Я знала, что просить о помощи все равно придется, поэтому продолжать хитрить не имело смысла.

– Ладно. Твоя взяла, – сдалась я. – Я съездила в Нефтяной тупик. Там меня встретили неласково. И вот результат.

– А все потому, Татьяна Александровна, что вы совершенно игнорируете советы старших товарищей, – назидательно проговорил Мельников. – Я же предупреждал, что соваться туда без прикрытия не стоит.

– Ничего такого ты не говорил, – снова заартачилась я.

– Татьяна, хватит увиливать. Выкладывай, зачем тебе на самом деле владелец «мерса» понадобился, – строго приказал Мельников.

И я рассказала ему все. Или почти все. О том, что Сергей Анатольевич сделал мне щедрое предложение занять отдельную квартиру, я решила умолчать. Кто знает, как он отреагирует на подобное заявление. Выслушав мой рассказ, Мельников первым делом спросил:

– Почему Валентина не обратилась в правоохранительные органы? Ведь это наше дело – искать пропавших людей.

– Андрюша, ты же сам знаешь, как действует процедура принятия подобных заявлений. И лучше, чем кто бы то ни было знаешь, сколько времени у твоих любимых органов уйдет на то, чтобы раскачаться, – ответила я. – А Валентина ждать не может. Она с ума сходит от беспокойства.

– И поэтому ты решила, что сможешь все сделать сама, – констатировал Мельников.

– Это не совсем верно, но суть отражает, – согласилась я. – Так ты поможешь мне или нет?

– К Бельскому я с тобой поеду, – ответил Мельников. – Но только в том случае, если ты пообещаешь убедить Валентину обратиться в полицию.

– Обещаю, – поспешно проговорила я.

Мельников моим обещаниям не поверил. Это было видно по выражению его лица. Но вступать в спор не стал. А я и тому была рада. Главное, что не отказал и не заставил меня предоставить более веские доказательства серьезности моих заверений.

– Собирайся, – только и сказал он.

На сборы времени ушло несколько больше, чем ожидал Мельников. Мне пришлось принять душ, просушить волосы феном и отыскать в гардеробе брюки попросторнее, чтобы не стягивали травмированное колено. Все время, что я бегала из ванной в комнату и обратно, Мельников сидел на диване и терпеливо ждал. Как только я сообщила, что готова, он поднялся и, не говоря ни слова, вышел из квартиры. Мне оставалось лишь последовать за ним.

Мой автомобиль для поездки не годился. Без заднего стекла особо не разъездишься. Полюбовавшись разбитым стеклом, Мельников крякнул и сказал:

– Поедем на такси.

Я снова воздержалась от возражений. Мельников зашагал к дороге. Я семенила следом. Поймав машину, Мельников дождался, пока я усядусь на заднее сиденье, и продиктовал водителю адрес. Тот окинул подозрительным взглядом сначала его, потом меня и проговорил:

– Район неспокойный. Ждать не буду.

– Нас это вполне устраивает, – согласился Мельников, и машина тронулась.

Всю дорогу Мельников молчал. У меня тоже не было желания болтать. Так мы и ехали до Третьего Нефтяного тупика. Молча. И даже без музыки. Такси остановилось у знакомого мне дома. Мельников расплатился, помог мне выйти. Плечом к плечу мы зашагали к подъезду. Признаться, у меня немного сосало под ложечкой. Перспектива еще раз встретиться лицом к лицу с теми отморозками оптимизма не придавала.

Но волновалась я напрасно. Процедура проникновения в квартиру повторилась. Только на этот раз ногой в дверь стучала не я, а Мельников. Открыл ему все тот же алкаш. Мой спаситель. Владелец охотничьего ружья. Меня он не признал. Когда Мельников спросил об Антоне, алкаш пропустил нас в квартиру и заковылял в свою комнату. Вместо того, чтобы шастать по коридору в поисках восьмой комнаты, Мельников двинулся вслед за алкашом. Придержав дверь, он пропустил меня вперед и только после этого плотно ее прикрыл. Алкаш бросил на Мельникова слегка недоуменный взгляд, но возражать против вторжения не стал. Усевшись на неприбранную постель, он спросил:

– Водка есть?

– Найдется, – опередила я ответ Мельникова и вытащила из сумочки заранее припасенный бутылек.

Мужчины удивленно взглянули на меня. Я пожала плечами и спокойно пояснила:

– Прихватила на всякий случай.

На самом деле я взяла с собой бутылку коллекционного коньяка, подаренного мне кем-то из клиентов, собираясь отблагодарить своего спасителя. Алкаш отреагировал первым. Он выхватил из моих рук бутылку, изучил этикетку и выдал:

– Знатное пойло.

– Угощайтесь, – вежливо предложила я.

– Стаканы помою, – заявил алкаш и вышел из комнаты, оставив бутылку на столе.

– Иванова, ты полна сюрпризов, – хмыкнул Мельников.

– Я гляжу, и у тебя хватает, – не осталась я в долгу. – Чего ты за ним поперся?

– Контакт наладить, – ответил Мельников.

– Сдался тебе этот контакт, – съязвила я. – Позволь напомнить: мы здесь ради Бельского.

– Надеешься, что он здесь? – спросил Мельников.

– А почему бы и нет? – парировала я.

– Посмотрим, – пожал плечами Мельников.

Вернулся мой спаситель. Помимо трех пластиковых стаканчиков сомнительной чистоты он притащил щербатое блюдце, на котором ровными кольцами желтел лимон. «Интересно, у кого из соседей стащил?» – невольно подумала я. А Мельников решил, что пришло время для знакомства. И, приняв из рук хозяина блюдце, спросил:

– Как к тебе обращаться можно, отец?

– Зови как все. Дядя Леша, – разрешил алкаш.

– Андрей. – Мельников пожал дяде Леше руку. – А это Татьяна.

Я церемонно кивнула. Дядя Леша взглянул на меня более пристально и вдруг заявил:

– А я тебя помню. Ты к нам недавно приходила. Тоху искала. В тот раз еще пацанва наша гуляла. Не сильно они тебя напугали?

– Нормально. Уже почти забыла, – соврала я.

– Дядя Леша, нам бы Антона повидать. Дома он? – перебил меня Мельников.

– Ты, друг, не спеши. Поперед паровоза не гони. Повидать-то можно, да только нет его. Укатил куда-то. К ночи вернется. А то и к утру.

Тем временем дядя Леша свинтил крышку с бутылки и наполнил стаканы. Один почти до краев. Подняв его, он провозгласил:

– За удачное стечение обстоятельств.

И влил янтарную жидкость в рот. Мельников сделал вид, что пригубил, я же просто подержала пластиковый стакан в руках и поставила на место. Дядя Леша этим обстоятельством огорчен не был. Даже наоборот. По глазам было видно, что нашу скромность в плане потребления спиртного он одобряет. Подцепив с блюдца лимонный кружок, он сунул его за щеку и снова спросил, глядя на меня:

– Тебе Тоха-то за каким лядом сдался? Пообещал чего? Так забудь. Он с бабами не церемонится. Сегодня одна, завтра другая. И никаких обязательств.

– Да мы не по этому поводу, – начал Мельников, но я поспешно перебила:

– Много ты понимаешь в отношениях! Да мы с Антоном, можно сказать, без пяти минут муж и жена, – глядя в глаза дяди Леши, опять соврала я, поняв, что тот принял меня за девушку Бельского.

Мельников резко повернул голову в мою сторону. Сказать, что на его лице было написано недоумение, это не сказать ничего. Дядя Леша, напротив, отреагировал совершенно спокойно. Не спеша снова наполнил свой стакан, опустошил его до половины и только после этого ответил:

– Понимаю я, красавица, поболе твоего. Но суть не в этом. Тут и понимать нечего, достаточно понаблюдать за ухажером твоим. А уж этим удовольствием я не обделен. Мы с Тохой, считай, года три в этой хибаре ютимся. Как думаешь, много он скрыть от соседей сумел? При совместном-то проживании?

Я промолчала, давая дяде Леше возможность пофилософствовать. Мельников тоже предусмотрительно держал рот на замке. Дядя Леша опять одобрил наше поведение и принялся пространно изливать свои представления о современной молодежи в общем и об Антоне Бельском в частности.

– Вот ты думаешь, ты у него единственная? – прищурившись, спросил он меня и сам же ответил: – То-то и оно, что нет. Но я его не осуждаю, не подумай. Парень молодой, кровь горячая. Пойми, девочка, не нагулялся он еще вдоволь. Рано ты к нему с претензиями пришла.

– А если она не хочет ждать, когда он нагуляется? – вступил в дискуссию Мельников. – Или времени на это не осталось, тогда как?

– Как? Да никак. Нет, вы, конечно, можете морду Тохе набить или еще как ему свое недовольство высказать, но толку-то что? Насильно мил не будешь. Слыхали небось такую поговорку? Народная мудрость. Веками проверенная. А уж в случае с Тохой у вас и подавно ничего не выйдет. Он парень своенравный. Свободу любит, независимость. Думаете, почему он в этом гадюшнике живет? Потому что денег нет?

Дядя Леша прищурился, отхлебнул коньяка, вынул из тумбочки пачку сигарет и не спеша закурил. Мы с Мельниковым замерли в ожидании. Такая удача! Дядя Леша сам на интересующую нас тему заговорил.

– Где-то же ему нужно жить, – подстегнула я дядю Лешу. – Правда, мне он заливал, что и сам крутой, и родственники у него богатые. А на деле-то вон оно как. Да и неудивительно. Видно, Антон во всем одинаков. Только врать да бахвалиться умеет.

– А вот тут ты не права, девочка. Все, что Тоха тебе говорил о достатке и о родственнике состоятельном, – все чистая правда. Есть у Тохи доход. Небольшой, но стабильный. А дядя его, так тот вообще целую фабрику по производству носков имеет. И жена у него с приданым не хилым. Можно сказать, дядя в деньгах купается. Ни в чем себе не отказывает. Захочет, так он такого вот коньяка хоть целый ящик купит и за раз выпьет!

Последнюю фразу дядя Леша произнес с таким чувством, будто речь шла не о спиртном, а о дюжине Каймановых островов в Карибском море. Мельников украдкой улыбнулся. Я же на полном серьезе спросила:

– А ты сам, часом, не заливаешь, а, дядя Леша? Я вот тоже думала, что у Антона родственники непростые. И жить-то он должен в центре. И ездить на крутой иномарке. А вышло вон как.

– Это ты что же, пигалица, дяде Леше не веришь? – взвился алкаш. – Да я самый честный в мире человек! У кого хочешь спроси. Пойдем к соседям, у них спросим, – и дядя Леша потянул меня за руку.

Я вырвала руку и принялась его успокаивать.

– Да верю я, верю. Просто уж очень странно. Чтобы родной дядя и о племяннике не позаботился? Ладно бы еще они не общались между собой, тогда бы понятно. Ты вот хоть раз сам этого дядю в глаза видел? Может, Антон всех нас дурит?

– Нет. Там дело сложнее. Я ж говорю, характер у Тохи больно независимый. Оттого и неустроенность в жизни, – возразил дядя Леша.

– А что там за ситуация, можешь рассказать? – подливая в стакан дяди Леши пахучего коньяка, полюбопытствовал Мельников.

– Отчего же не рассказать? Под хороший коньячок да для приятных людей, – согласился дядя Леша. – Вам как, с подробностями или вкратце?

– Нам с подробностями, – сказала я, настраиваясь на долгую беседу.

Мельников тоже уселся поудобнее, а дядя Леша, употребив очередную порцию, заговорил:

– Начну-ка я, пожалуй, с конца. Ты, красавица, думала, женишка богатого отхватила, а получается, что не он тебя, а ты его из дерьма вытаскивать будешь. Корни всего этого уходят в далекое прошлое. Не совсем далекое, это я погорячился, но произошло это давненько. Года три назад. В то время Тохи еще тут не было. Бабка одна тут век доживала. Эх, и вреднющая баба была! По молодости еще можно было ее выходки терпеть, а к старости совсем невмоготу стало. Она в коммуналке единственная баба была, вот и пользовалась этим. То душ на три часа займет, то тараканов в разгар лета поморит, так что они по всем комнатам с кухни разбегутся. То ботинки наши, что мы у дверей выставляем, в мешок картофельный соберет и на помойку вынесет. Одним словом, не было от этой старухи житья.

– Давай насчет Антона, дядя Леша, – напомнил Мельников.

– Ты не подгоняй, – нахмурился дядя Леша. – Рассказ, он спешки не любит.

– Не слушай его, дядя Леша, выкладывай все, что знаешь. Нам спешить некуда, – успокоила я своего спасителя.

– Я ж и говорю. Житья от старухи не было, прям не знали мы, как от нее спасаться. А тут раз – и померла наша узурпаторша. А комнатку ее сынок продал. Задешево продал, несмотря на то, что покупатель был при бабле. Мы еще тогда удивлялись все, чего он в нашем захолустье забыл? А потом машина пришла, кое-какую мебелишку привезла и по хозяйству мелочовку. Парнишку молодого высадили и уехали. Так у нас Тоха и появился. Проставился, правда, все чин по чину. Как положено. И водка, и закуска. На новоселье Тоха набрался серьезно и рассказал мне, что его родной дядя, чуть ли не миллионер, за какую-то мизерную провинность за штат списал. Жилья лишил, с довольствия снял, да еще и с работы попер. Я давай его успокаивать. Переждать, говорю, требуется. Дядька твой поворчит, говорю, повоспитывает тебя и обратно вернет. А Тоха в ответ: не бывать тому, чтобы я к нему вернулся! Такой обиды не прощу по гроб жизни. Сам на средства жены живет. Фабрику свою благодаря ее папочке открыл. Да и по сей день его деньгами пользоваться не брезгует, а меня в чем обвинил? В том, что я на его горбу сижу, а уважения не имею. А какое уважение он получить хочет? Сам жене рога наставляет, а мне ее глупой курицей нельзя назвать. Помирать в трущобах буду, а в его золотую клетку не вернусь.

– И не вернулся, или дядя его так и не позвал? – снова вклинился Мельников.

– Звал, как не звать. Своя ж кровь. Все вышло так, как я и предсказывал. Побузил дядька, похорохорился, а потом сам к племяшу подкатил. Возвращайся, говорит, прощаю. К тому времени Тоха у нас с полгодика уже прожил. С одной стороны, недолго, а с другой – медленно дядька раскачивался. За такой срок у Тохи столько обиды против него накопилось, страсть. Да еще молодость. Короче, отказал он родственнику. Чем только тот его ни соблазнял. И квартирой, и содержанием, и даже в должности восстановить обещался. Бесполезно.

– Неужели отказался? – с сомнением в голосе произнес Мельников.

– Угу. Отказался. Остался в нашей халупе, – с гордостью произнес дядя Леша. – Такой уж он человек. Кремень.

– Вы как будто одобряете его выбор, – заметила я.

– Разумеется, – ответил дядя Леша. – Учить их, олигархов, надо. А то ведь они думают, что нашего брата, нищего, любой подачкой купить можно. Поманил жирным куском, и мы к нему на брюхе приползти должны. Да еще благодарить всю жизнь. Нет уж, дудки. Не на тех напали. Мы свободу не продаем. Ни за какие деньги. Тоха ведь понимает, что согласись он тогда, и до скончания века к дядьке в кабалу попадешь. Будет он тебе указывать, куда ходить, с кем дружить, кого ублажать. А Тоха не такой. Он свободу любит. Под чужую дудку плясать не обучен. И правильно.

– А сейчас они общаются? – спросила я.

– Есть такое дело. Тоха хоть и не забыл обиды, и отомстить за свое унижение грозился, а оттаял-таки. Сначала изредка с дядькой стал встречаться. Потом все чаще и чаще. Теперь незначительные поручения для него выполняет. Не за спасибо, естественно. За деньги. Но дистанцию держит, несмотря на то, что дядька периодически свое предложение возобновляет. А ты, красавица, говоришь – поженимся. Не станет Тоха на тебе жениться. У него на жизнь совсем другие планы.

– Да какие там планы? Общие у нас планы, дядя Леша. Ты просто не в курсе. Вот вернется Антон, ты сам у него спроси. Он тебе подтвердит, что не сегодня завтра женится. И женится на мне, – убежденно возразила я.

– Ага, женится. Не на тебе, так на крале своей, – начал дядя Леша и осекся.

– На какой еще крале? – подозрительно переспросила я.

– Ни на какой. Ты, красавица, не слушай меня, старика. Это я спьяну сболтнул, – смутился дядя Леша, поняв, что брякнул лишнее. – Собрались жениться, совет вам да любовь. А я за ваше здоровье чарочку выпью, коли поднесете.

– Давай, дядя Леша, договаривай, – напирал Мельников. – Видел Антона с кем или разговор слышал?

Дядя Леша потянулся за бутылкой, собираясь вылить остатки себе в стакан, но я проворно перехватила бутылку и, нахмурившись, воззрилась на него.

– Выкладывай, дядя Леша, что еще за краля возле моего Антона крутится, – потребовала я, потрясая бутылкой.

Дядя Леша почесал в затылке, повертел пустой стакан и махнул рукой.

– Что с вами поделаешь? Поймали старика на слове, – вздохнул он. – Ты, доча, с бутылочкой-то поосторожнее. Последки не пролей. Ладно, расскажу, что знаю.

– Вот это другое дело, – похвалил Мельников. – Мы внимательно слушаем, дядя Леша.

– Девка у него ночевала. У Тохи твоего, – не глядя на меня, проговорил дядя Леша. – Красивая девка. Статная. И Тоха с ней, как с королевой, обращался.

– Когда это было? – в нетерпении вскричала я.

– А кто его знает? Я за календарем не слежу, – пожал плечами дядя Леша.

– Неделю назад, месяц, год? – гадал Мельников.

– Говорю же, не помню. В этом месяце, это точно. А неделя прошла или больше, не скажу, – вяло отвечал дядя Леша.

– Как она выглядела? Узнать сможешь? – спросила я.

– Мельком я ее видел. Только и запомнил, что ноги длиннющие да, простите за подробность, грудь знатная, – сказал дядя Леша.

Я порылась в сумочке и предъявила ему фото Галины.

– Эта? – Я ткнула снимком в нос спасителя.

Дядя Леша сразу отвечать не стал. Взяв в руки фотографию, поднес поближе к свету и внимательно изучил. Потом вернул мне снимок и неуверенно произнес:

– Вроде как эта. А вроде бы и нет.

– Ты еще разок посмотри, – потребовал Мельников. – Она или нет?

– Пес их разберет, девок этих. Одежду сменят, наштукатурятся. После этого их и мать родная не признает, – выдал дядя Леша.

– Разберемся, – проговорила я. – Что они делали, тоже не помнишь?

– Да что молодежь ночью делать может? – хмыкнул дядя Леша и осекся. – Прости, дочка, не хотел тебя огорчать. Но уж как есть, так и говорю.

– Значит, они ночью приезжали? – зацепившись за слова дяди Леши, спросила я.

– Угу, ночью. Это я точно помню. У меня еще табачок закончился, вот я и побрел по соседям курева стрельнуть. А тут они и завалились. То ли пьяные, то ли возбужденные просто. Тоха девку скорей в комнату спровадил, мне сигареты отдал и тоже за дверь. Целую пачку презентовал! Хороший табачок у Тохи. Дорогой. И пахнет вкусно, – дядя Леша мечтательно закатил глаза. – Под стать твоему коньячку, красавица. Он, часом, не у тебя сигаретками тогда разжился?

– Он ее только один раз приводил? – пропустив вопрос мимо ушей, спросила я.

– Один, красавица. Точно один, – утвердительно закивал дядя Леша.

– А раньше он девиц сюда водил? – снова подал реплику Мельников.

– Не случалось. Он с девками предпочитает на их территории встречаться. Сам понимаешь, в нашей хибаре особого романтизма не найдешь, – резонно рассудил дядя Леша.

– Может, вспомнишь, когда это было? Очень надо, – с нажимом произнес Мельников. – А я простимулирую.

И Мельников похлопал себя по карману, давая понять, что стимуляция будет существенная. Дядя Леша расстроенно вздохнул.

– Извиняй, командир, врать не хочу, а правды не помню. Вы меня уважили, и я вам голову дурить не стану, – и, воодушевившись, предложил: – А вот у Тохи выспросить подробности возьмусь. За магарыч. Как тебе такой расклад?

– Пойдет, – согласился Мельников.

Он вынул бумажник, отсчитал несколько купюр, присовокупил к ним пачку сигарет и протянул все это дяде Леше.

– Я тебе телефончик нацарапаю. Как разузнаешь, звони. Будет откуда звоночек сделать?

– За магарыч уж расстараюсь, будь уверен, – заверил дядя Леша.

Мельников перевел взгляд на меня и спросил:

– Ждать будем или поедем?

– Тоху дожидаться бесполезно. Не будет его сегодня, – повторил то же, что говорил и раньше, дядя Леша, забирая у меня бутылку с остатками коньяка. – В последнее время он тут редкий гость.

– Откуда знаешь, что его не будет? – спросил Мельников.

– Сам Тоха сказал. Дела у него нарисовались. То ли бомбить по ночам стал, то ли новую кралю завел, – объяснил дядя Леша. – Так и сказал: не скоро мы теперь, дядя Леша, с тобой увидимся. И за комнатой присматривать велел.

– И ключ оставил? – оживилась я.

– Здесь где-то валяется, – дядя Леша небрежно окинул рукой комнату.

– Что ж ты молчишь? У тебя, можно сказать, джекпот, а ты им воспользоваться не торопишься, – воскликнул Мельников. – Хочешь еще пару сотен заработать?

– В комнате хозяйничать не дам! – решительно воспротивился дядя Леша. – Я тебе не шкурник какой-то. Своих не продаю.

Видимо, до дяди Леши дошло, что для Антона наш визит может обернуться неприятностями, и он угрюмо отодвинул от себя деньги и курево.

– Я думал, вы тут по любовным делам, а вы вон чего задумали, – вскипел он. – У друга моего обыск устраивать? Не позволю. Убирайтесь подобру-поздорову. И бабки свои забирайте!

– Не кипятись, дядя Леша. Это он не подумав ляпнул. У нас и в мыслях не было вламываться в комнату Антона. Как можно без его ведома? – поспешно сказала я. – А деньги оставь. От чистого сердца предложены.

– Мягко стелешь, красавица. Как бы потом на колючках не проснуться, – укоризненно покачал головой дядя Леша.

– Не обижайся, отец. Я и вправду глупость сморозил. Пойдем мы, пожалуй. Раз Антона сегодня не будет, – пошел на попятный Мельников. – Бывай, отец.

Мельников подхватил меня под руку и потащил к выходу. Дядя Леша до самого порога провожал нас подозрительным взглядом. Однако деньги оставил. И номер телефона Мельникова в карман припрятал.

Мы вышли на улицу и двинулись в сторону шоссе. Я молчала, переваривая услышанное. Мельников виновато сопел, не решаясь заговорить. Он поймал попутку и назвал мой адрес. У самого дома осторожно поинтересовался:

– Что делать собираешься?

– Найду чем заняться, – не особо вежливо буркнула я. – Спасибо за помощь.

Я закинула сумочку на плечо и скрылась в подъезде. Мельников остался у машины. Поднявшись на седьмой этаж, я открыла дверь и первым делом подошла к окну. Машина все еще стояла у подъезда. Облокотившись на капот, Мельников нервно курил и вглядывался в окна. Чтобы успокоить его бдительность, я зажгла свет и в комнате, и на кухне. Пусть думает, что на сегодняшний день мои приключения закончились. Через несколько минут машина уехала. А я набрала номер Светки. Пришло время обратиться к ее профессиональным способностям. Светка непревзойденный спец по перевоплощению людей. Пусть потрудится на меня. По сравнению с жертвой, что я принесла ради нее, согласившись посетить светскую тусовку, моя просьба будет более чем скромной.

Глава 6

Светкин телефон долго не отвечал. Бодренькую мелодию, льющуюся из динамика, я прослушала дважды, прежде чем она сменилась человеческим голосом. Светка вяло поздоровалась и спросила:

– Просто так звонишь или по делу?

– Что с настроением? – вместо ответа полюбопытствовала я. – Стасик кольцо с брилликом зажал?

– Почти в точку. Мы расстались, – уныло сказала Светка.

– Что так? Не сошлись характерами? – улыбаясь, спросила я. – А ведь так все хорошо начиналось.

– Ничего у нас, оказывается, не начиналось. Урод твой Стасик, вот он кто, – выдала Светка. – Жмот и ханжа.

– Приехали! С чего это он мой? – запротестовала я. – Насколько я помню, это ты им восхищалась: «Стасик – чудо, Стасик – прелесть!»

– Восхищалась. Знаешь, когда захочет, он может быть таким милым. – В голосе Светки послышались ностальгические нотки. – Цветы, шампанское, встреча рассвета. Все по высшему разряду. А потом – бац, и все кончилось. Мы, говорит, можем встречаться исключительно по строгому графику. Выделяю для тебя третий вторник каждого месяца. В этот день я целиком в твоем распоряжении, а все остальное время извиняй. Другие планы. Прикинь? Каждый третий вторник!

– И что ты ему на это ответила? – полюбопытствовала я.

– А ты как думаешь? Послала куда подальше. Теперь сижу, страдаю, – вздохнула Светка. – Вот скажи, почему как только ты решишь, что вот она, судьба, так все сразу летит в тартарары?

– Значит, это чья-то чужая судьба. Вот и все. Не расстраивайся, подруга. Будет и на твоей улице праздник. И вообще, самое лучшее средство от хандры – это работа. Готова удивить Вселенную своим талантом? – спросила я.

– Опять ты что-то затеваешь? Новое дело? – заинтересовалась Светка.

– Естественно. И мне нужна твоя помощь, – призналась я. – Сможешь сделать из меня восемнадцатилетнюю красотку?

– Легко, – заявила Светка. – Какого плана предпочиташь: скромная учительница начальных классов, предводительница готов или клубная тусовщица?

– Последний вариант, – ответила я.

– Заметано. Когда приступаем? – повеселела Светка.

– Прямо сейчас, – заявила я.

– Ого, ну и скорость, – присвистнула Светка. – Ладно, приезжай, все равно мне заняться нечем. Сделаю из тебя конфетку.

– Отлично. Хватаю такси и дую к тебе, – ответила я.

– А почему такси? В твоей ласточке бензин кончился? – пошутила Светка.

– Машина временно вышла из строя. Это отдельная история. Приеду расскажу, – пообещала я.

Как всегда, Светка начала мое преобразование с подбора гардероба. В ее арсенале было столько разнообразной одежды, что могли бы позавидовать костюмеры ведущих театров Москвы. Пока я до нее добиралась, она успела порыться в закромах и выложить на диван несколько вариантов экипировки, пригодной для похода в ночной клуб. Прикладывая поочередно каждую вещь к моей фигуре, Светка комментировала:

– Так. Этот цвет тебе не подходит. Возьмем что-то поярче. Вот эта кофточка в самый раз. Тебе нравится?

– Это называется кофточка? – Я с опаской покосилась на крохотную тряпочку попугайской расцветки.

– Не важно, как она называется. Главное, что в тренде, – заявила Светка. – В этом сезоне такое носит исключительно продвинутая молодежь.

– Нельзя ли мне быть чуть менее продвинутой? – с надеждой спросила я.

– Ладно, трусиха. Выберем что-то менее вызывающее.

Она снова принялась ворошить тряпки. Сошлись на платье из ткани стрейч. Классическое черное платье с небольшим рукавчиком. Длина чуть выше колена. Немного кружева придавало модели некоторую игривость.

– Пойдет. Аксессуарами возьмем, – решительно сказала Светка и выдала мне красные лаковые перчатки с оборочкой по запястью, такого же цвета клатч и черные же лабутены. Естественно, с ярко-красной подошвой.

Облачившись во все это, я покрутилась перед зеркалом и осталась довольна. На двадцать лет я, может, и не тянула, но эффект производила потрясающий. Услышав мои сомнения по поводу возраста, Светка беззаботно заявила:

– Тут вообще все просто. Стоит только накраситься погуще, и все. Результат достигнут.

– Почему погуще? – не поняла я.

– Да потому что, чем моложе девушка, тем больше косметики она использует, – объяснила Светка. – Им же нужно солидности прибавить, вот они и стараются. Короче, кончай вопросы задавать. Садись в кресло, буду из тебя красавицу делать.

Битый час я просидела в одной и той же позе, пока Светка колдовала над моим лицом и волосами. Зато когда работа была завершена, я глазам своим не поверила. Из зеркала на меня смотрела юная девушка с распущенными волосами и удивленно распахнутыми глазами. Припухшие губки, каким-то чудом преобразившиеся под рукой профессионала, дополняли впечатление совершенной наивности, которую попытались спрятать за избытком косметики. Светка и с волосами сделала что-то поразительное. Вроде бы и длина осталась прежней, и оттенок не сильно изменился, но это были уже не мои волосы. Идеально ровный пробор делил их точно по центру. Четкой линией они спускались с двух сторон от лица, до середины прикрывая щеки.

– Нравится? – спросила Светка, наблюдая за моей реакцией.

– То, что нужно, – похвалила я.

– И все? Я, понимаешь, выложилась на всю катушку, а для тебя это всего лишь «то, что нужно»? – воскликнула Светка, задетая моей сухостью.

– Мне очень нравится, правда, – принялась расхваливать я труды подруги. – Чудесный результат. Впрочем, я в тебе ничуть не сомневалась. Если хочешь знать, я считаю, что твои работы достойны персональной выставки!

– Жаль, что со Стасиком не срослось. Он бы мог и выставку организовать, – вздохнула Светка, вспомнив о своей печали.

– Только не начинай! Забудь о Стасике, – взмолилась я. – Еще неизвестно, кому из вас больше повезло. Наверняка он уже локти кусает. А как иначе? Профукать такую девушку, как ты. Рехнуться можно.

– Думаешь, он переживает? – с надеждой спросила Светка. – Может, позвонить ему?

– Ни в коем случае! – решительно запретила я. – Женщина должна быть неприступной. Только в этом случае она вызывает у мужчины интерес. Выдержи характер. Вот увидишь, он первый сдастся и позвонит. А может, и приедет. В белом «Мерседесе» и с огромным букетом алых роз.

– И с обручальным кольцом, – рассмеялась Светка. – Ладно, Иванова, иди уже. Тебя ждут великие дела.

Я послала Светке воздушный поцелуй, упаковала свою одежду в пластиковый мешок, сунула его в дальний угол шкафа и выскочила на лестничную клетку. Поймав такси, я назвала адрес «Одинокого путника». Пожилой водитель окинул меня оценивающим взглядом и спросил:

– Не рановато для клуба? Мамка-то твоя знает, куда ты собралась?

Реплику водителя я оценила по достоинству. Раз у него возник подобный вопрос, значит, мы со Светкой добились результата, который планировали. Довольная произведенным эффектом, я скромно потупила взор и ответила:

– Все в порядке. Она меня отпустила.

Больше водитель вопросов не задавал. Только всю дорогу огорченно качал головой. Наверное, осуждал мать, которая позволяет дочери посещать подобные заведения.

У «Одинокого путника» толпился народ. Расплатившись с таксистом, я пошла к входу. Озираясь по сторонам, нерешительно приблизилась к охраннику.

– Сколько стоит входной билет? – робко спросила я.

– Для девушек сегодня вход свободный, – сказал охранник, пропуская меня в дверь.

Внутри царило оживление. У барной стойки тусовались любители коктейлей. На танцполе вихлялось несколько девиц. Парней было мало. Видно, и здесь с кавалерами дефицит. Я прошла к стойке бара и заказала коктейль. Бармен скосил глаза на мои перчатки. Смотрелись они эффектно, но руки потели нещадно. Все-таки этот аксессуар предназначен для более холодной погоды. Я стойко терпела неудобство, дабы производить должное впечатление на окружающих. Подхватив бокал, я принялась пускать пузыри через трубочку, всем своим видом изображая скуку. Первые полчаса на меня никто не обращал внимания. Я могла спокойно рассмотреть и убранство клуба, и контингент. В основном здесь тусовалась молодежь, едва-едва вышедшая из-под опеки родителей, но наверняка все еще пользующаяся их деньгами.

Сцена пока была пуста. Единственным ее украшением был огромных размеров плакат, сообщающий, что нынешней ночью посетителей порадует своим присутствием некий «Бэтмен». Народ прибывал. Бармен только успевал смешивать напитки. Я решила, что пришло время поговорить с ним о деле. Подозвав бармена движением руки, я спросила:

– Не подскажете, шоу скоро начнется?

– Вы о «Бэтмене»? – уточнил бармен.

Я кивнула.

– Тогда вы рановато пришли. Он появится часа через два, – ответил бармен.

– А что он делает, поет? – снова спросила я.

– Можно и так сказать. В основном орет и по барабанам лупит, но народу нравится, – сообщил бармен.

– А вам нравится?

– Не особо, – признался бармен. – Мне больше клубняк по душе. Знаете, такая энергичная музыка. Под нее посетители пьют веселее.

– Понятно, – кивнула я.

– Первый раз у нас? – спросил бармен.

– Что, так заметно? – смутилась я.

– Не очень. Вы по этому поводу не переживайте. Просто у меня на лица память хорошая. Профессиональная. Я всех посетителей в лицо знаю. Да это и несложно. Одни и те же все время ходят. Когда новичок приходит, то первый, с кем он заводит беседу, это я, – продолжал болтать бармен. – Нравится у нас?

Я снова кивнула, но не очень убедительно. Бармен улыбнулся.

– Ничего. Попозже основной костяк подтянется, веселее будет, – пообещал он. – Вы бы пошли пока, потанцевали. Бокал можете здесь оставить, никто не возьмет. У нас здесь спокойно. Алкашей нет.

– Если честно, я не танцевать пришла, – призналась я.

– А зачем же еще? Парня сидя у стойки не склеишь. По крайней мере, приличного, – предупредил бармен. – Тут шушера одна высиживает. Кто за счет девчонок выпить не прочь. И от продолжения, конечно, не откажется. Хотя, если вам именно это нужно…

– Нет, что вы! – притворно ужаснулась я. – Я здесь совсем по другой причине.

– Вы меня прямо заинтриговали, – бармен посмотрел на меня с любопытством. – Не уходите никуда. Я сейчас вернусь. Только клиентов обслужу.

Он отошел к группе молодежи, нетерпеливо барабанящей по стойке. Приняв заказ, быстро смешал четыре напитка и вернулся.

– Расскажешь, что за причина привела тебя в наш клуб? – по-дружески поинтересовался он.

– Подругу ищу, – ответила я. – Она у вас часто бывает.

– А чего не позвонишь? Поссорились?

– Поссорились. Я ей звоню, а она трубку не берет. Телефон отключила.

– Наверное, сильно обиделась. Ты у нее парня увела? – спросил бармен.

– С чего вы взяли? – обиженно проговорила я.

– А что вам, девушкам, еще делить? – засмеялся бармен. – Только парней.

– Никого я у нее не уводила. Поссорились, и все. Не важно, по какой причине. Я помириться хочу, а она пропала, – ответила я.

– Тогда ты по адресу обратилась. Лучше меня местных завсегдатаев никто не знает. Как твою подругу зовут? – спросил бармен.

– Галина. Она несколько месяцев к вам ходит. Ей тут нравится, – проговорила я.

– Галина? Что-то не припомню. Она одна приходит или с кавалером?

– Не знаю. Наверное, с кавалером, – ответила я.

– Как выглядит твоя Галина? Особые приметы какие-нибудь? – продолжал расспросы бармен.

– У меня фото есть, – заявила я.

– Так показывай скорее. Говорю же, у меня идеальная память на лица. Имени могу и не запомнить, а вот внешность легко, – похвастался бармен.

Я вынула фотографию Галины и положила на стойку. Бармен слегка придвинул снимок к себе и тут же заявил:

– Знаю ее. Частый гость в «Одиноком путнике». Только сама она не одинока. Спутник ее всегда позже приходит. И нечасто. Гораздо реже, чем она. Подруга твоя, говоришь? – Бармен с сомнением взглянул на меня, перевел взгляд на фото и добавил: – Вы с ней совсем разные.

– В каком смысле? – снова смутилась я.

– Она такая, как бы тебе сказать, чтобы не обидеть, наглая, что ли. А ты другая, – начал бармен. – И пьет не ту розовую водичку, что у тебя в бокале, а больше по текиле прикалывается. С парнями, правда, строго. Только с одним и тусит. Но это пока, я уверен. У меня глаз наметанный.

– А вчера она была? – закинула я первую удочку.

– Нет. С неделю уже не появляется. Даже среду пропустила, – заявил бармен.

– Что такого особенного в среде? – переспросила я.

– Хахаль ее приходит. По средам. Как на работу, – охотно сообщил бармен. – Она всегда по-разному, а он только по средам.

– Может, у вас телефон его есть или адрес? Вдруг он что-то о Гале знает? – спросила я.

– Откуда? Я ж у них документы не проверяю, – засмеялся бармен. – Вообще я думаю, что даже у Галины твоей, и то его номера нет.

– Это почему? Вы же сказали, что они встречаются, – удивилась я.

– Да скользкий он, тип этот. Вряд ли станет свой номер девицам давать. Такой свою свободу ограничивать не станет, – заявил бармен. – На фига ему, чтобы девушка в неподходящий момент звонками отвлекала?

– Зря вы так. Я его как-то раз видела. Приличный человек. Староват для Галины, но это ведь не главное, правда? – возразила я.

– Почему староват? По мне, так в самый раз, – не согласился бармен.

– Да он же старше ее лет на двадцать, а то и на все тридцать, – воскликнула я.

– Кто? Парень этот? Похоже, мы с тобой о разных людях говорим, – догадался бармен. – Внешность можешь описать того, которого ты с подругой видела?

– Смогу. Не особо высокий. Полноват. Лет под пятьдесят. Седина на висках. И разговаривает так странно. То ли шепелявит, то ли подсвистывает, – принялась я описывать внешность Сергея Анатольевича.

– Нет, совсем не он. Мой высокий, молодой. Красавцем тоже не назовешь, но фигура рельефная. На таких девки косяком идут, – возразил бармен. – Похоже, у твоей подруги сразу два ухажера. Один для денег, второй для любви.

И бармен громко расхохотался собственной шутке. В этот момент к стойке подошли новые посетители, и разговор на некоторое время прервался. Я воспользовалась паузой, чтобы подумать.

Итак, в бар Галина ходила вовсе не с Сергеем Анатольевичем. Помимо него у Галины был еще молодой человек. Бармен прав: Галина крутила шашни сразу с двумя. То, что с Сергеем Анатольевичем она встречалась ради денег, это бесспорно. Для чего ей нужен был молодой, пока непонятно. Вполне возможно, что и тут бармен прав. Вчерашней школьнице, должно быть, не очень нравилось общаться со стариком, каким казался ей Сергей Анатольевич. Вот она и решила завести еще один роман. Что, если Сергей Анатольевич об этом узнал, приревновал Галину и что-то с ней сделал? Да нет! Не стал бы серьезный бизнесмен марать руки ради какой-то легкомысленной девицы. Вот если бы он влюбился в нее без памяти, тогда другое дело. Но и то сомнительно. При наличии жены этот вариант выглядит абсурдно. И потом не нужно забывать, что, не успела Галина пропасть, Сергей Анатольевич уже наметил себе новую пассию. Меня. Не похоже на страстную любовь, из-за которой взрослый человек готов на безрассудство. А может, он жуткий собственник? Есть такие, кто не терпит никого рядом со своей женщиной. Ревнивцы и самодуры. Вариантов масса, но ни один не кажется убедительным. Надо выспросить поподробнее о том парне. Бармен вернулся, и на этот раз разговор начала я.

– Скажите, а у того парня, с которым Галя встречалась, у него тоже другая девушка была? – спросила я.

– Наверняка не скажу. У нас он бывал только с ней. А вот чем он в остальные дни занимался, одному Богу известно. Может, у него на каждый день недели по девушке. И он с каждой в определенном баре встречается, – пошутил бармен, а я сразу вспомнила Светкиного Стасика.

Вот-вот. У этого парня на каждый день недели своя девушка, а у Стасика на каждый день месяца. Круто! Тридцать девушек, и все разные. С неделями-то понятно. Семь дней, семь девушек. А вот в разных месяцах разное количество дней. Интересно, что он делает с теми, кто назначен на тридцать первое число? А в феврале вообще засада. Бр-р-р, Танюша, о чем ты думаешь! Дело надо делать, а не о чужих заморочках размышлять. Я тряхнула головой, отгоняя образ Стасика, и снова обратилась к бармену.

– Я имела в виду здесь, в «Одиноком путнике». Ведь Галя с ним здесь познакомилась, верно? – спросила я, сама не уверенная в ответе.

– Вот этого я не помню. Может, и здесь. Одно могу сказать, парень этот еще до Галины твоей сюда захаживал, – признался бармен. – И девушка у него была. Давно, правда, это было.

Пользуясь случаем, я снова полезла в сумочку и предъявила бармену ксерокопию фотографии Лили.

– Случайно, не с этой? – спросила я и замерла в ожидании ответа.

Бармен взглянул на фото и радостно подтвердил:

– Точно. С ней. Тоже подруга твоя?

– Бывшая, – ответила я, убирая фото.

– Выходит, он со всеми твоими бывшими подругами тусил? Может, все-таки дело в ревности? Признайся, кинул тебя этот парень? – смеясь, спросил бармен.

– Имя его не помните? – на всякий случай поинтересовалась я.

– Нет, имени не знаю. Они его то котиком, то лапой называли. У влюбленных всегда так. Придумают глупую кличку и радуются, – сказал бармен. – Так как насчет ревности, а? Мне можешь признаться. А я, если чем могу, помогу влюбленной девушке.

Я решила не упускать такой возможности и, отведя глаза в сторону, тихо ответила:

– Вы правы. Это был мой парень, – и еще тише добавила: – Наверное.

– Интересно. Ты не уверена, что он был твоим парнем? – удивился бармен.

– Я не уверена, что Галя встречалась именно с ним, – ответила я.

– Так это легко проверить, – воодушевился бармен. – Приходи сюда в среду. Застанешь своего парня. Или убедишься, что это не он. Тебе даже не обязательно с ним общаться. Подсядешь ко мне за стойку, я тебе на него укажу. В среду я как раз на смене. Придешь?

– Приду, – ответила я и, спохватившись, спросила: – А что, если он в другой день придет? Вдруг он день поменяет?

– С чего бы ему день менять? – не понял бармен.

– Если он с Галиной порвал, то и не захочет с ней встречаться. А она тоже насчет среды знает. Это ж самого себя подставить, – объяснила я.

– В таком случае он скорее клуб поменяет, – возразил бармен. – Галина-то сюда по разным дням заходила. И без него.

– А вдруг все-таки я права? – не унималась я.

– Ладно, давай свой номер, если он раньше объявится, я тебе звякну, – предложил бармен. – Ты подъедешь и полюбуешься на него.

– Правда? Вот спасибо! – залепетала я, выуживая из сумочки листок и ручку. – Только обязательно позвоните. Я в долгу не останусь.

– Да ладно тебе. Что я, не понимаю? Любовь – штука сложная, – снисходительно проговорил бармен.

Я выдала ему листок с номером. Он сунул его в карман, и на этом мы распрощались. Я добралась до дома без приключений. С работы я отпросилась, но эту ночь поспать мне не светило. Нужно было обдумать новую информацию и попытаться выстроить мало-мальски стройную цепочку, иначе непонятно, куда двигаться дальше и где искать эту авантюристку Галину.

В квартире все еще пахло гарью. Я распахнула все окна, врубила вентилятор и отправилась на кухню. Нарезала остатки сыра, сварила кофе и поплелась в комнату. Устроившись у окна, я стала размышлять. Жила-была девушка Галина. Особа с неприятным характером, но привлекательной внешностью. Любила развлечения и мечтала о красивой жизни. Тетушка, под опекой которой она находилась после смерти родителей, этого ей обеспечить не могла. А материальных благ хотелось сильно. Еще Галина любила посещать дорогие клубы, которые были ей не по карману. Тех денег, что могла выделить на развлечения племянницы тетушка-домработница, было наверняка мало. Несмотря на это, Галина была завсегдатаем «Одинокого путника». Значит, она должна была добывать деньги еще каким-то образом.

Самый легкий способ – это найти богатого «папика», который будет оплачивать все расходы. Однако Галина, по словам бывшей одноклассницы, продавать себя не торопилась. Вместо этого она вдруг устраивается на работу. Вполне логичный ход, только не в духе Галины. И место работы выбирает какое-то уж чересчур странное. В «Серебряной нити» трудятся одни мигранты. Те, кому уж совсем некуда податься. И зарплаты мизерные, и горбатиться приходится от зари до зари. Да и условия труда оставляют желать лучшего. Даже если взять в расчет, что у Галины – кроме школьного аттестата – нет никакого образования и отсутствует опыт, все равно логичнее было бы пристроиться в какой-нибудь магазин. Продавцами с некоторых пор берут всех, кто только изъявит желание. И заработки побольше, и коллектив моложе. И вообще более подходящее место для вчерашней школьницы. Почему же она так не поступила? Не хотела, чтобы знакомые видели, как ей несладко приходится? Возможно. Молоденькие девушки рассуждают порой очень странно.

Допустим, что так и было. Галина не захотела выставлять себя напоказ и не стала обращаться в сетевые магазины. Тогда возникает следующий вопрос: как она узнала о «Серебряной нити»? Я, например, о существовании этой фабрики и слыхом не слыхивала, пока мне не рассказала о ней клиентка. Что это – случайность или продуманный ход? Вопрос, как мне кажется, принципиальный. Если Галина заранее планировала закрутить интрижку с владельцем фабрики, должен быть человек, который ее в этом вопросе просветил. Кто это может быть? Старые знакомые отпадают по той простой причине, что их просто нет. Или есть, да мне не удалось на них выйти? Нарисовался же какой-то молодой человек, с которым Галина встречалась каждую среду. Можно предположить, что были и другие знакомые.

Рассмотрим первый вариант. Где-то Галина все-таки наткнулась на информацию о «Серебряной нити» и по какой-то совершенно непонятной причине решила попытать счастья там. Пришла устраиваться на работу. Ее встретил Сергей Анатольевич, и девушка поняла, что попала в нужное место. Взгляд Сергея Анатольевича не оставляет сомнений, что он входит в число так называемых «любителей клубнички». Девушка это почувствовала и принялась обрабатывать мужика. В самом скором времени Сергей Анатольевич снял ей квартиру, и пошло-поехало. Почему Галина не ушла с фабрики? Почему продолжала работать? Сергей Анатольевич оказался скуп? Или Галина считала, что так ей будет легче его контролировать? Возможен и тот, и другой вариант. В том, что хозяин фабрики выдавал девушке энную сумму, сомнений нет. Не стала бы Галина якшаться с толстым старым коротышкой только из-за возможности жить в отдельной квартире. Крыша над головой не предел ее мечтаний. Это удовольствие она имела и у тетушки. Но вот до каких пределов распространялась его щедрость – это уже другая статья. Галина могла быть недовольна содержанием, и дополнительные средства в виде зарплаты были не лишними. Тем более что рвать жилы на работе ее никто не заставлял. Это нелегалы у Сергея Анатольевича из кожи вон лезут ради лишней копейки, а Галина не особо усердствовала. Об этом рассказывала Дайра, и у меня нет оснований ей не верить.

Вариант с контролем тоже неплохой. Во-первых, Галина, оставаясь на фабрике, была в курсе сплетен и имела возможность пресечь любые поползновения в сторону владельца фабрики, взбреди кому-то из работниц в голову подобная мысль. А во-вторых, сама она то и дело мелькала у шефа перед глазами, напоминая о своих прелестях и увлекая немолодого ловеласа все глубже в пучину порока. А еще этот вариант можно было использовать, чтобы спровоцировать разрыв между Сергеем Анатольевичем и его супругой. Этого Галина хотела больше всего. Ей наверняка казалось, что стоит Сергею Анатольевичу порвать с женой, как ее место тут же займет она. Наивно, но все любовницы думают именно так. По крайней мере, если верить статистике.

Идем дальше. Найдя тепленькое местечко под крылышком владельца фабрики, Галина продолжает посещать ночной клуб. Для чего? В поисках более удачной партии? Возможно. А может, ей просто хотелось развлечений. Делить постель с немолодым и не особо привлекательным мужиком – сомнительное удовольствие. Вот девушка и искала этих самых удовольствий на стороне. И нашла их в виде молодого человека, имени которого я до сих пор не знаю. Что их объединяло? Только ли постель? У меня на этот счет другое мнение, но об этом позже. Сейчас вопрос в другом: получив бесплатное жилье и содержание, Галина вдруг исчезает. Что могло послужить причиной? Дайра говорила, что слышала, как хозяин и Галина ссорились. С чего началась ссора, она не знает, но вот то, что в разговоре упоминалась жена шефа, в этом она уверена.

Тут тоже может быть несколько вариантов. Сергей Анатольевич мог узнать о связи Галины с молодым парнем. И это ему вряд ли понравилось. Он предъявил девушке обвинение, на что она резонно заявила, что сам-то он тоже не спешит расстаться ради нее с женой. Возможно, Галина даже настаивала, чтобы Сергей Анатольевич бросил супругу. Тот отказался. Девушка психанула и сбежала. Но куда? Куда ей бежать? К тому парню? Сомневаюсь. Если бы он готов был ее принять, а она горела желанием переехать к нему, не было бы никакого скандала. Она бы просто забрала вещи и документы и ушла.

Вот! Нарисовался третий вариант. Галина объявила о том, что уходит, а Сергей Анатольевич воспротивился. Оттого и паспорт не отдал. Оттого и кричал. Логично? Вполне. И снова нестыковка. Допустим, Галина все же ушла к молодому, но почему она перестала отвечать на звонки тетки? Решила обойтись без ее копеек? Вряд ли. Судя по тому, что я о ней уже узнала, она ни от каких денег не откажется. Тогда почему не звонит и не приходит? Подумаешь, с работы ушла. Не думаю, что тетушка стала бы ее упрекать. А и стала бы, Галине на ее упреки плевать с высокой колокольни. Вот мы и пришли туда, откуда начали. Почему Галина молчит, почему не дает о себе знать? Что мешает ей набрать номер тетки и получить еженедельную субсидию? А ведь что-то наверняка мешает. Печенкой чувствую.

Следующий аспект расследования не менее интересен. Год назад Сергей Анатольевич имел другую любовницу. Лилию Ольшанскую. Так же, как и Галина, девушка ушла из дома от ненавистной сестры, на иждивении которой прожила не один год. И тоже попала в «Серебряную нить». «Жалостливый» Сергей Анатольевич принял участие в судьбе девушки. Обеспечил ее жильем, деньгами и собственным вниманием. А теперь, господа, козыри! В баре всплыл очень интересный факт. В клубе Лилия встречалась с молодым человеком. С тем же самым, что и Галина. Совпадение? Ох, не верю я в такие совпадения.

Теперь вывод: две девушки пропали. Обе были любовницами Сергея Анатольевича. И обе были подружками парня из клуба «Одинокий путник». И случайностью это быть не может. Никак не может. Что из этого следует? А то, что нужно искать связь между Сергеем Анатольевичем и парнем из клуба. Ответ напрашивался сам собой. Правда, я еще не понимала, что за аферу крутят эти двое и является ли это аферой в полном смысле слова, но в одном я была уверена. Молодой человек, который ухаживал за Лилей и Галиной, не кто иной, как Антон Бельский. Племянник Сергея Анатольевича. Другого просто не может быть. Если это предположение верно, в плане совпадения знакомств девушек все сходится. И тут нужно решить другую задачу. Кто у кого переманивал любовниц? Старший у младшего или наоборот? Логично предположить, что Сергей Анатольевич заводил с девушкой интрижку, а его племянник, узнав имя новой протеже дядюшки, устраивал так, что они становились и его любовницами тоже. Зачем ему это было нужно? Быть может, он хотел таким образом насолить родственнику. Дядя Леша упоминал, что Антон так и не простил дяде, что тот выставил его из дома и лишил содержания. По-моему, достаточно веская причина иметь на дядю зуб. Ничего более обидного он придумать не смог и решил отомстить через любовниц. Бред? Допустим. Но бред логичный.

Ладно, пока остановимся на этом варианте и пойдем дальше. Найти свидетелей того, как исчезли девушки, мне не удалось. Вроде бы просто ушли с работы и поминай как звали. Но так ли это? Быть может, из работающих на фабрике кто-то вспомнит, как исчезла Лиля? Дайра сказала, что она тоже в ночную смену работала. С середины смены ушла и не вернулась. Такое не забудешь. Узнать бы, кто с ней в паре работал, и порасспросить хорошенько. Да и с Галининым уходом не все ясно. Дайра сказала, что они с Сергеем Анатольевичем заперлись в кабинете. А как Галина выходила из кабинета, хоть кто-то видел? Нужно искать. Но как? Думай, Танюша, думай. Должен быть какой-то выход. Может, подкупить сотрудников фабрики? А что, это вариант. В средствах они все стеснены. Заплатить за информацию, так они и то, что пять лет назад было, вспомнят. Только вот как бы они меня раньше времени Сергею Анатольевичу не сдали. Какую я им причину своей заинтересованности предъявлю? Пытаюсь, мол, выяснить, не ваш ли шеф девушек укокошил? После такого они мне и за деньги ничего не скажут. Я им один раз денег дам, а Сергей Анатольевич каждый месяц зарплату выдает. Да еще и жильем обеспечивает. Нет, не расскажут они мне ничего. Хоть днем их пытай, хоть ночью.

Подожди-ка, Танюша. Ночь, вот за что можно зацепиться. Если владелец фабрики что-то с девушками сделал, то решиться на это мог только в ночное время. Днем слишком много народу. А ночью в самый раз. На фабрике остается всего четыре человека. И даже они не особая помеха. Павел Петрович все время в своем кабинете сидит. Телевизор смотрит, чаи распивает, а чаще просто спит. А вязальщицы и наладчик только в своем цеху торчат. Разве что прогуляться выйдут, воздухом подышать. Как я прошлый раз. Ага, вот вам и причина хозяйского гнева. Помнится, в тот раз Сергей Анатольевич жутко зол был, когда к нам в цех примчался. По его расчетам, мы должны были безвылазно там сидеть, верно? И когда он услышал шум, сразу подумал на нас. Прибежал, вопросы задавал. Допрашивал с пристрастием. Потом ушел. Поверил он нам или нет, сказать трудно. А вот мне до сих пор непонятно, что он на заднем дворе ночью делал. И чего испугался. Кстати, той ночью на заднем дворе он был с племянником. Уверена, что в мой первый визит в кабинете был тоже он. В новом свете фразы «ничего не узнала» и «теперь точно будет молчать» приобрели зловещий окрас.

И снова встает все та же неразрешимая задача: как выудить нужные сведения у работниц фабрики. Не может быть, чтобы никто из них ничего не знал. Не зря же народ пословицу сложил, мол, и у стен есть уши. А у ночи глаза. Надо только их найти. Место, где располагаются фабричные цеха, идеально подходит для темных делишек, но и на такой огромной территории должны найтись свидетели. Цеха никем не охраняются. Заходи кто хочешь. Хоть живи в заброшенных зданиях.

Стоп. А вот с этого места поподробнее, Танюша. Жить в заброшенных зданиях – неплохая мысль. Кто у нас в стране может облюбовать подобное жилье? Конечно, бомжи. Правда, они мне на территории бывшего завода не встречались, так ведь я и не осматривала ее как следует. Мне срочно нужна помощь. Если на заводе тусуются бомжи, я непременно должна их отыскать. Не сама, конечно, а через своего давнего знакомого. Венчик Аякс, бомж-философ, вот кто мне нужен. Я и раньше пользовалась его услугами, и он меня ни разу не подводил. Не подведет и теперь. Решено. С утра пораньше поеду искать Венчика. Дам ему задание и буду ждать результатов.

Еще нужно что-то решать с Антоном. Раскрутить его на откровенность будет легче, чем Сергея Анатольевича. Значит, нужно найти его как можно скорее. Быть может, Галина еще не пострадала. Возможно, они просто удерживают ее где-то силой. Хотя рассчитывать на это чистой воды безумие. Столько времени прошло. Но даже если девушка мертва, останавливаться я не собираюсь. Виновные должны понести наказание. Нужно заставить Антона говорить. Только вот ни дома, ни в клубе я его не застала. Можно устроить у дома Антона засаду. Караулить, пока он не объявится. Нет, спугнуть можно. Я там уже так нарисовалась, похлеще масляной краски. Растворителем не смоешь. Мне туда соваться нельзя.

Тогда что же делать? Снова бежать к Мельникову за помощью? Пусть организует круглосуточное наблюдение. Нет. Этот вариант тоже не подходит. Мельников потребует доказательств, а у меня их нет. Что я ему предъявлю? Что обе девушки имели связь с Антоном? Так это не преступление. Или то, что он выбирал их по принципу: кто спит с моим дядей, будет спать и со мной? Но это всего лишь мои догадки. И потом первая девушка пропала больше года назад, а ее даже в розыск не объявляли. Забыли о ней, как о фантике от съеденной конфеты. Увы, свои догадки я Мельникову выложить не могу. Пока не могу. Зато могу попросить проверить сводки обо всех невостребованных трупах за последний год. Вдруг девушку нашли? Можно будет покопаться в материалах дела. Выяснить подробности. Сравнить с обстоятельствами исчезновения Галины. Наверняка, если Сергей Анатольевич избавился от Лили, с Галиной он шел по уже проверенному пути.

Взглянув на часы, я поняла, что время для звонка упущено. Стрелки приближались к цифре три. Пожалуй, лучше отложить этот разговор до утра. В такое время все нормальные люди пятый сон досматривают. Пора бы и мне укладываться, только вот усну ли? Новые обстоятельства настолько взбудоражили меня, что ни о каком сне я и думать не могла. Дело, за которое я бралась, обещало быть самым что ни на есть банальным, а тут такое. Конечно, учитывая отсутствие доказательств, версия моя может оказаться совершенно несостоятельной, но интуиция подсказывала, что без криминала здесь не обошлось.

Я тяжело вздохнула и пошла варить кофе. Валентину жалко. Хоть и беспутная у нее племянница, а все же родная кровь. Да и кому подобной участи пожелаешь? Мечтала о шикарной жизни, а получила бесславный конец. Я стояла у плиты и рассеянно наблюдала, как кофейная пена поднимается вверх по турке. Как только она добралась до края, я убрала турку с огня. Пена резко опустилась вниз.

– Вот так и люди, – вслух произнесла я. – Стремятся к вершине, карабкаются, а потом кто-нибудь возьмет и выбьет опору из-под ног. И все. Покатился человек вниз с достигнутых высот. Обидно.

Перелив кофе в чашку, я вернулась в комнату. Философское настроение не оставляло. Я продолжала думать о превратностях судьбы. Мысли мои переметнулись к Антону Бельскому. Тоже ведь жил парень, ни в чем отказа не знал, а потом оказался в таком неприглядном месте. Комната в коммунальной квартире на окраине. С алкашом и бандитами в придачу. Что он чувствовал в первую ночь, когда остался в комнате впервые? Кого винил в своих невзгодах? Себя? Свою неосмотрительность или злопамятного дядю? А что он чувствует теперь, когда отношения с родственником вроде бы наладились, а он так и продолжает жить в хибаре, провонявшей бытовыми отходами и крысиным пометом? Почему от переезда отказывается, а от общения с дядей нет? Это же нелогично. Когда-то повздорили, это понятно. В тот момент каждый пытался доказать свое. Антон – что сможет прожить и без дядиных денег. Сергей Анатольевич – что обеспеченную жизнь нужно заслужить если не трудом, так хоть уважением к тому, кто тебе эту жизнь предоставляет. Но после примирения упорствовать в желании оставаться в халупе попросту глупо. А вот Антон упорствует. И обиду дяде не простил, раз от помощи отказывается. Тогда почему сам ему помогает? Почему по ночам решает его проблемы? Странно это все. Очень странно.

Чашка давно опустела, а я все сидела у окна, уставившись в одну точку, и пыталась найти логическое объяснение поступкам Антона. Но оно все не находилось. Пусто, бестолково, нелогично. Другого определения не подберешь. Может, я не туда свернула в своих умозаключениях, и Антон вовсе не помогает дяде? Тогда зачем он приезжал к нему среди ночи? Не помочь, а обличить? Оттого и Сергей Анатольевич так резко с ним разговаривал. По капоту стучал, пытался доказать свою невиновность. А фраза Антона «теперь точно будет молчать» была сказана вовсе не для того, чтобы успокоить дядю, а как обвинение? Ох, что-то я совсем запуталась. Гадаю на кофейной гуще, не дождавшись фактов, оттого и результата никакого. А может, кости кинуть, узнать, что они мне предскажут? Пожалуй, так я и поступлю.

Чтобы дождаться результата гадания, много времени не потребовалось. А чтобы понять, к чему этот результат относится и доказывает ли он мою правоту, и того меньше. Кости легли ровной линией. Как на заказ. Бери и читай. Я и прочла. «7 + 21 + 25 – берегитесь человека, который не ответил на ваш удар: он не забудет обиды и не позволит вам простить себя». Дядя Леша был прав. Антон Бельский не собирался прощать обидчика. И ему сделать этого не позволял. Отсюда и отказ. Ведь наверняка нежелание племянника принять помощь Сергея Анатольевича не просто расстраивает. Скорее это должно раздражать. А многократный отказ должен порождать новую обиду, из-за чего простить племянника до конца Сергей Анатольевич при всем желании не может. А на дядин «удар» племянник действительно не ответил. Он же не отказался общаться с ним, значит, пропустил удар. Хитро. А ты, Антон Бельский, не так прост, как кажется на первый взгляд. Пожалуй, и мне нужно держать с ним ухо востро. Получив разъяснение поступкам Антона, я вдруг почувствовала, как устала. Отставив чашку в сторону, я доплелась до постели, нырнула под одеяло и провалилась в глубокий сон.

Глава 7

Утро встретило меня нерадостно. За ночь погода испортилась. Начал накрапывать дождь, а к шести утра разразился ливень. Дороги моментально залило водой. Бурные ручьи текли со всех сторон. Даже оттуда, откуда по всем законам физики течь никак не могли. Я пробиралась через реки дождевой воды, осторожно ступая по скользким камням, которыми вымощена набережная реки Волги. Путь мой лежал к заброшенному причалу. Там в летнее время обитал Венчик. Застать его у причала можно только ранним утром, оттого я и вскочила ни свет ни заря. Не успею перехватить его сегодня, придется дожидаться следующего утра, а я ждать никак не могла. Телефона у Венчика, естественно, не было. Тратить деньги на такую роскошь в его положении просто бессмысленно. Всякий раз, когда приходилось привлекать Венчика к расследованию, я снабжала его мобильником. И всякий раз пыталась навязать ему аппарат в безвозмездное пользование, но философский склад ума Венчика противился любому намеку на приобщенность к цивилизации. «Деточка, – говорил Венчик, цитируя французского писателя Стендаля, – человек живет на Земле не для того, чтобы стать богатым, но для того, чтобы стать счастливым. Верь мне, я нашел свое счастье. И смею заметить, без твоей игрушки с кнопочками. Быть привязанным к бездушному аппарату, служить ему, как господину? Это не по мне». Поэтому, выполнив задание, он телефон неизменно возвращал.

Возразить на это было нечего. Современное общество действительно давно стало рабом сотовых телефонов. Мы не расстаемся с ними ни днем ни ночью. Садимся обедать – кладем телефон по правую сторону от тарелки. Едем в транспорте – включаем виброрежим, чтобы ни в коем случае не пропустить звонок. Да что говорить, мы даже спим теперь не с плюшевыми мишками, а с телефонами. В любой постели – мобильник под подушкой. В чем-то Венчик был прав, и мне приходилось мириться с необходимостью тащиться по исковерканным плитам к причалу, где обитал счастливый Аякс.

Венчик оказался на месте. Меня он заприметил еще издали, но ввиду проливного дождя навстречу не вышел. Дожидался, пока я сама к нему подойду. Как только я приблизилась, Венчик громко закричал:

– Двигайте к северной стороне. Прямо не пройдете, затопило.

Я послушно свернула влево и стала более тщательно выбирать дорогу. К металлическому вагончику, возле которого стоял Венчик, вела узенькая дорожка, заботливой рукой выложенная из длинных досок. Добравшись до вагончика, я поздоровалась. Венчик открыл дверь и гостеприимно предложил зайти внутрь.

– Помещение в плане санитарных условий оставляет желать лучшего, – заметил он. – Зато крыша не течет. Проходите, Татьяна Александровна, пока окончательно не промокли.

Я без возражений нырнула в темноту вагончика. Электричества тут, естественно, не было, но сквозь узкое окно проникало немного света. Пока глаза привыкали к полумраку, я складывала зонт и жаловалась на погоду.

– Льет как из ведра. Еле добралась, – стряхивая остатки воды с зонта, проговорила я.

– Природный катаклизм вещь всегда неприятная, – произнес Венчик. – Как ваше здоровье?

– Спасибо, не жалуюсь, – ответила я.

– Мимо проходили или по делу? – Венчик вопросительно смотрел на меня, наверняка зная ответ.

– По делу, Венчик. По делу, – призналась я. – Без твоей помощи мне не обойтись. Буду крайне признательна, если выполнишь задачу в кратчайшие сроки.

– Выкладывайте, – разрешил Венчик. – Хорошему человеку помочь не грех. Как говорил знаменитый философ-моралист Франсуа Ларошфуко: «До тех пор, пока мы стремимся помогать людям, мы редко встречаемся с неблагодарностью».

– Спорное изречение. Не менее известная пословица говорит об обратном. «Не делай добра, не получишь зла», – заметила я. – Но к нашему случаю это не относится.

– Искренне на это надеюсь, – улыбнулся Венчик. – Так в чем суть вашей проблемы, Татьяна Александровна? Полагаю, вам снова нужно пообщаться с моими собратьями на их уровне, так сказать.

– Ты, как всегда, прав. Только на этот раз я не уверена, найдешь ли ты их, – заявила я.

– Насколько удалено от жилья обывателей то место, в котором следует искать приверженцев свободного образа жизни? – спросил Венчик.

– Достаточно удалено. И достаточно заброшено. С этим проблем нет. Только вот информация, которая меня интересует, имеет приличный срок давности, – ответила я.

– Насколько приличный? – снова спросил Венчик.

– Думаю, не меньше года, – сказала я и вкратце изложила Венчику суть дела.

Венчик выслушал мою историю, потер переносицу и проговорил:

– Поправьте меня, Татьяна Александровна, если я в чем-то ошибаюсь. Вам необходимо найти свидетелей исчезновения двух девушек. Ими могут оказаться так называемые маргиналы. Моя задача найти их, получить интересующие сведения и сообщить о результатах вам. Так?

Я кивнула.

– Но вы не уверены, что исчезнуть девушкам помогли. И совершенно не уверены в том, что в означенном месте когда-либо происходили криминальные события. Тоже верно?

Я была вынуждена кивнуть. Венчик снова почесал переносицу и уточнил:

– В случае неудачи гонорар сохраняется?

– Без вопросов. Гонорар идет авансовым платежом, – вынимая кошелек, ответила я. – Вся сумма сразу. И телефон для связи.

Венчик принял из моих рук стопку купюр, не считая, сунул в нагрудный карман потрепанного пиджака, нехотя забрал телефон и снова спросил:

– Текущие расходы включены в сумму?

– Трать сколько потребуется. Не хватит, возмещу по выполнении задания, – ответила я.

– Думаю, сумею уложиться в выделенный бюджет, – заметил Венчик.

– Мне нужна любая информация о владельце «Серебряной нити» и его племяннике, – добавила я.

– Не волнуйтесь вы так, Татьяна Александровна. Сделаем в лучшем виде. Не знать в лицо хозяина шарашки братья-маргиналы не могут. А у племянника машина приметная. Разберемся, – заверил меня Венчик.

– Тогда жду звонка. Как только появится что-то стоящее, сразу звони. Номер забит в памяти телефона, – на всякий случай напомнила я.

– И об этом можете не волноваться. Венчик умеет обращаться с адскими машинами цивилизации.

– Как скоро мне ждать вестей? – спросила я.

– Трудно сказать. Может, день. А может, и больше. Обстоятельства слишком расплывчатые, – пожал плечами Венчик.

Пока мы беседовали, дождь прекратился. Дороги еще не просохли, но идти стало гораздо легче. Выйдя к автобусной остановке, я села в автобус и поехала в центр. Решила сначала где-нибудь перекусить, а уж потом идти на поклон к Мельникову.

* * *

Мечтам о сытном завтраке было не суждено сбыться. В столь ранний час не работали ни престижные рестораны, ни захудалые забегаловки. Пришлось идти в круглосуточный супермаркет и довольствоваться питьевым йогуртом и рогаликами из упаковки. Расплатившись, я вышла на улицу и задумалась. Скамейки еще не просохли от утреннего дождя. На поиски беседки уйдет куча времени. А есть хочется нестерпимо. «Плохо без машины, – вздохнув, подумала я. – Сейчас бы села на заднее сиденье, разложила припасы и не спеша поела. А то и вовсе домой бы сгоняла. Там бы и кофейком заправилась. А теперь что? Не на ходу же булки жевать?»

Я достала телефон и набрала номер Мельникова. Надежда, что он уже на работе, была ничтожно мала, но на то ведь она и надежда, чтобы удивлять.

– Ты совсем не спишь, что ли? – услышала я вместо приветствия.

– Привет, Андрей. Разбудила? – Я придала голосу виноватый оттенок.

– Какой там! И не ложился еще. Всю ночь за одним отморозком по городу гонялись. Только-только освободился. Вот как раз домой собираюсь, – ответил Мельников.

– Так ты на работе? Здорово, – обрадовалась я. – Слушай, никуда не уезжай. Через двадцать минут я у тебя.

И чтобы Мельников не успел возразить, побыстрее сбросила звонок.

В обещанные двадцать минут я уложилась. Ворвавшись в кабинет, я радостно объявила:

– Завтрак приехал. Рогалики любишь? – и сунула пакет с круассанами под нос ошалевшему Мельникову.

– Ты что, Иванова, покормить меня приехала? – насторожился Мельников.

– Угу, – промычала я, откусывая рогалик.

– Не понял. Шефство надо мной взяла или что-то плохое задумала? – подозрение в голосе Мельникова усилилось. – Вчера обед, сегодня завтрак. Очень подозрительно.

– А ты ужина ждешь? – засмеялась я. – Ужин, Мельников, как тебе известно, положено врагу отдавать. У тебя враги есть?

– Найдутся, – ответил Мельников.

– Вот с ними я ужинать и пойду. Телефончик черкани, – пошутила я. – И на рогалики налегай, а то пока удивляешься, я их одна стрескаю. Давай стакан, поделюсь с тобой кисломолочным продуктом. Говорят, на завтрак очень полезно чего-то молочного употребить.

– Еще и йогурт? – вконец обалдел Мельников, разглядывая бутылку, появившуюся на столе. – А колбаски, случайно, нет? Я больше по мясу специализируюсь.

– Колбаска была вчера. Вернее, ветчина. Не стоит повторяться. Желудок может не оценить, – продолжала веселиться я.

Мельникову передалось мое радостное настроение, он расслабился и принялся уписывать магазинные рогалики. Вид у него при этом был такой довольный. «Мужчины! – думала я, прихлебывая клубничный йогурт из маленькой чашки. – Никогда не угадаешь, чему они больше обрадуются: шелковому бикини или куску мяса». Когда с едой было покончено, Мельников откинулся на спинку стула и блаженно улыбнулся.

– Вот всегда бы так. Наработался, злой, голодный, а тут раз – и фея с угощением. То рулеты из ветчины, то рогалики, – мечтательно промурлыкал он.

– А ты женись, – предложила я.

– А ты согласна? – неожиданно спросил Мельников, и непонятно было, то ли он шутит, то ли всерьез.

– Боюсь, после того, как узнаешь, с чем я к тебе пожаловала, сам откажешься, – отрезала я, сглаживая неловкость от Андрюхиного вопроса.

– Начинается, – вздохнул Мельников, принимая обычную позу. – И почему я каждый раз покупаюсь на твои хитрости?

– Потому что ты добрый и честный, – провозгласила я. – А еще потому что ты милиционер, а все милиционеры по определению обязаны верить женщине.

– Полицейский, Иванова. Полицейский, – поправил Мельников. – И он не должен верить никому, кроме прокурора. Ясно?

– Яснее не бывает, – засмеялась я.

– Выкладывай, что там у тебя в рукаве? – на этот раз Мельников не поддержал моего веселья. – Снова к Бельскому собралась?

– На этот раз задача посложнее, – призналась я. – Нужно человека одного найти. Вдруг он по сводкам проходил.

– Данные есть? Фото? – Мельников окончательно перешел на деловой тон.

– Паспортные данные. Ксерокопия, – вынимая из сумочки приготовленный листок, сообщила я.

– Так-так-так. Лилия Васильевна Ольховская. Возраст, место выдачи документа. Неплохо, – Мельников изучал копию паспорта. – Что она натворила? Воровство, хулиганка или бытовуха?

– Она пропала, – сообщила я. – Исчезла прямо с рабочего места. И теперь мне нужно знать, нет ли ее среди неопознанных трупов, или вдруг она еще каким-то образом по вашим базам данных проходила.

– Еще одна пропавшая? Не много на тебя одну?

– В самый раз, – отбрила я. – Мельников, не лезь в бутылку. Ты же знаешь, если бы не край, я бы тебя дергать не стала.

– Сколько времени прошло с момента исчезновения? – слегка смутившись, спросил Мельников. – Надеюсь, побольше, чем в случае с Галиной?

– Побольше. Примерно год, – спокойно сказала я.

– Год? Ты говоришь, год? – Мельников аж со стула привстал. – Час от часу не легче. Родственники хоть в розыск подавали?

– В том-то и дело, что нет. Она до сих пор в живых числится. И в квартире у сестры прописана, и карточка наверняка в поликлинике сохранилась. А человека уже год нет, – зачастила я.

– Погоди, Татьяна, не мельтеши. Надо же разобраться. Объясняй по порядку: если родственники о пропаже девушки не заявляли, почему ты занимаешься этим делом? Или ты переквалифицировалась в узкопрофильного детектива и теперь исключительно пропавших людей разыскиваешь? – остановил меня Мельников.

– Дело в том, что исчезновение этой девушки связано с делом моего клиента. Чтобы понять механизм работы определенных лиц и найти зацепку, где искать Галину, я должна разобраться с пропажей Лилии, – объяснила я. – Понимаешь, обе девушки работали в одном и том же месте. А еще у обеих была любовная связь с одним и тем же человеком. А может, даже и с двумя.

– Гарем, что ли? – нахмурился Мельников.

– Скорее «Санта-Барбара», – хмыкнула я.

– Не понял. – Брови Мельникова удивленно изогнулись.

– Сериал такой есть – о том, как сложно все переплелось в одном семействе. Вот и у меня так. Короче, нужно искать Лилю. Живую или мертвую, как ни цинично это звучит, – объявила я.

– Ты представляешь, сколько времени это займет? Просмотреть все сводки за триста шестьдесят пять дней, это ж убиться легче, – попытался вразумить меня Мельников.

– Других вариантов нет, Андрюша. Мне нужна зацепка. Хоть какая. Хоть мизерная, – продолжала настаивать я. – Помоги.

– Ладно, – сдался Мельников. – Но в архивах копаемся вместе. Когда готова приступить?

– Сейчас! – заявила я и поднялась со стула. – Сколько времени потребуется, чтобы мне пропуск выписать?

– Минутное дело. Начальство в отъезде, а зам на такие запросы сквозь пальцы смотрит. Жди меня в машине, через десять минут выйду.

На улице снова шел дождь. Нудный, затяжной. Ничуть не похожий на весенний. Выходить под эту морось я не стала. Решила подождать Мельникова на крыльце. Зонт, это, конечно, хорошо, но козырек крыльца гораздо лучше. Мельников появился через несколько минут и сказал, что пропуск получен.

– А где машина? – окидывая взглядом парковку, поинтересовался Мельников.

– Забыл? Она у меня невыездная, – напомнила я. – Такси вызовем.

– Не нужно такси. Вон Витек без дела мается.

Мельников сбежал с крыльца, переговорил с водителем патрульной машины и замахал мне рукой. Распахнув дверку авто, Мельников усадил меня назад, сам сел рядом с водителем, и мы поехали в архив.

* * *

Вот уже второй день я сидела в архиве и перебирала папки, где лежали обращения граждан за последний год. В первый день, когда мне помогал Мельников, было несколько веселее, а сегодня тоска и уныние прямо давили на плечи. Малодушная мыслишка, мол, не бросить ли затею с архивом, донимала все сильнее. Еще чуть-чуть, и я ей поддамся. Сколько папок перебрала, а результат нулевой. Ни единой зацепки.

Чтобы немного отвлечься, я отложила очередную папку и решила размять ноги. Работница архива, веселушка Ксения, тут же замахала мне рукой. Мы пошли в комнату отдыха. Ксения указала на накрытый к чаепитию стол.

– Компанию составишь? Скучно одной чаи гонять. У меня тортик «Наполеон», конфеты шоколадные «Лебединая радость». А если хочешь чего-то посущественнее, есть семга под маринадом. Бутерброды сварганим.

– Умеешь ты, Ксения, уговаривать, – вздохнула я. – Отказаться невозможно.

– И не нужно отказываться, – обрадовалась Ксения. – Сейчас подкрепимся, работа живее пойдет. На голодный желудок работать – тоска смертная. По себе знаю.

В самый разгар чаепития нагрянул Мельников. Отпустил шуточку по поводу моей «удивительной работоспособности» и принял приглашение Ксении присоединиться к застолью. Пока Ксения была рядом, разговор шел на нейтральные темы. Прогноз синоптиков, планы на лето, воспоминания о прошлых отпусках и прочая ерунда. Но едва мы остались одни, Мельников тут же перешел к делу.

– Удалось что-то откопать? – поинтересовался он.

– Глухо, – призналась я. – Возможно, ты был прав, и Лиля Ольшанская никогда не упоминалась в сводках.

– Не падай духом. Еще не весь материал отсмотрен, – подбодрил меня Мельников. – Много еще осталось?

– Прилично. До вечера точно провожусь, – вздохнула я.

– Ничего. Вдвоем быстрее управимся, – отозвался Мельников.

– Ты собираешься остаться? – удивилась я. – А как же служба?

– Выпросил у начальства несколько часов. Мне в архиве справку аналитическую получить надо. Если что, скажу, что долго готовили, – ответил Мельников. – Не бросать же тебя одну. Друзьям надо помогать, верно?

Я благодарно улыбнулась.

– Не будем терять драгоценное время. Пойдем папки делить, – позвала я.

Минут двадцать работали молча. Изучали материалы, перебирали собранные в папках документы. Внезапно мой телефон разразился соловьиной трелью. Номер был незнакомый. Интересно, кому я понадобилась? Только бы не какая-нибудь косметическая компания, предлагающая бесплатный курс омоложения. В последнее время менеджеры этих компаний активизировались, и мне уже несколько раз пришлось отбиваться от их назойливых предложений. Сейчас я совершенно не была настроена общаться с подобными типами. Я только что начала разбирать новую папку, где были собраны заявления граждан одиннадцатимесячной давности. Вчера, начиная работу, я уже изучала документы за этот период, но эту папку почему-то пропустила. Комментарии к одному из заявлений показались интересными, и мне не терпелось дочитать их до конца, а также ознакомиться с самим заявлением. Телефон продолжал надрываться.

– Не хочешь ответить? – спросил Мельников, кивая на телефон.

Я вздохнула и подчинилась.

– Слушаю, – сухо произнесла я.

– Татьяна Александровна? Мое почтение. Есть информация, – услышала я голос Венчика.

– Что-то накопал? – обрадовалась я. – А почему звонишь не со своего номера?

– Это отдельная история, – спокойно произнес Венчик. – Ваш аппарат пришлось презентовать человеку, имеющему достоверные сведения об интересующем вас объекте. Думаю, оно того стоило. Вас ведь не сильно расстроит факт утери прав на данную собственность?

– Нисколько не расстроит, – заверила я. – Слушай, Венчик, лови такси и гони к архиву. Площадь Фрунзе, дом один. Встречу тебя на крыльце. Поездку, естественно, оплачу.

– О нет, Татьяна Александровна. Увольте меня от столь сомнительного удовольствия, – категорически отказался Венчик. – Таксисты нашего брата не особо жалуют. Думаю, озвучивать причины подобной неприязни необходимости нет?

– А твоя информация не может подождать пару часов? – неуверенно произнесла я.

Мне не хотелось прерываться сейчас, когда забрезжила надежда получить дивиденды от нудного рытья в архивах. Но Венчик был непреклонен, и пришлось делать выбор между двумя равнозначными обстоятельствами. Перевес оказался на стороне Венчика и его новостей.

– Где ты сейчас находишься? – спросила я.

– Вернулся в родные пенаты, – сообщил Венчик. – Подъезжайте на набережную.

– Жди, скоро буду, – пообещала я и сбросила вызов.

– Собираешься отъехать? – спросил Мельников.

– Придется, – кивнула я. – Слушай, я всего на пару часов. Можешь проверить вот эти материалы? По-моему, я наткнулась на то, что искала, а времени посмотреть подробнее нет.

– Для того я сюда и приехал, чтобы помочь, – ответил Мельников. – Как закончишь, возвращайся.

Я сунула папку в руки Мельникову, схватила сумочку и выбежала из архива. И сразу увидела свободное такси. Усаживаясь на переднее сиденье, я выдала шоферу плату, в два раза превышающую тариф.

– Желательно побыстрее, – попросила я.

– Сделаем в лучшем виде, – пообещал таксист и рванул с места.

До набережной я домчалась, что называется, с ветерком. Моя щедрость сэкономила мне минут тридцать. Неплохой результат для часа пик. Как только машина остановилась, я тут же выскочила на тротуар, на ходу поблагодарив таксиста. Венчик поджидал меня на противоположной стороне. Он сидел на скамейке, греясь на солнышке. Я перешла дорогу и подсела к нему.

– Еще раз добрый день, Татьяна Александровна, – неспешно проговорил Венчик. – Быстро вы, однако.

– Водитель расторопный попался, – призналась я. – Выкладывай, что удалось узнать.

– Много интересного, полагаю, – заявил Венчик и приступил к докладу. – Заводских маргиналов нашел довольно легко. Места там действительно подходящие. В меру отдаленные и изолированные. К тому же тепло и сухо. Вы знали, Татьяна, что в заброшенных корпусах при определенной доле везения можно даже систему отопления запустить?

– Честно? Меня этот вопрос совершенно не заботит, – отмахнулась я. – А вот то, что на территории завода, как я и предполагала, живут бомжи, радует. Если можно, Венчик, ближе к сути.

– Как скажете, Татьяна Александровна, – согласился Венчик. – Итак, начну с событий недавнего прошлого. Насчет парня на ретроавто никто толком ничего сказать не может. Появляется на фабрике довольно регулярно и чаще всего в ночное время. Чем там занимается – непонятно. Приедет, посидит в машинешке, и восвояси. Один из моих новых знакомых так охарактеризовал его поступки: высматривает и выжидает. Имеется лишь один интересный факт: недавно с территории завода он уехал с добычей.

– С какой добычей? – перебила я Венчика.

– Точной информации добыть не удалось. Но! Есть подозрение, что особа в машине была женского пола.

– Постой, Венчик. Это меня особенно интересует. Что за девушка, как попала в машину? Добровольно или принудительно? Точная дата и время. А еще – где именно стоял автомобиль в тот момент. Откуда он стартовал и кто еще при этом присутствовал, – затараторила я, выбрасывая вопрос за вопросом.

– Целиком и с подробностями? Тогда коротко не получится, – предупредил Венчик.

– Ничего, в этом случае можно и длинно, – разрешила я.

– Значит, так. – Венчик прикрыл глаза, восстанавливая в памяти подробности недавней беседы.

Следующие полчаса я внимательно слушала Венчика, а он старательно выкладывал новости. Как он и сказал ранее, бомжей в том районе найти оказалось несложно. Сразу на завод Венчик не пошел, пошнырял по дворам и на задней стене котельной обнаружил несанкционированный вход, замаскированный от посторонних глаз куском листового железа. Венчик шел не с пустыми руками, поэтому смело нырнул в темный лаз. Встретили его радушно, особенно после того, как услышали звяканье бутылок в пластиковом пакете. Несколько минут общения, и Венчик узнал все о заводских жителях. Оказалось, там обитает целый клан. Человек восемь мужчин и женщин разного возраста. Новые друзья Венчика называли их «кочевыми». Чтобы не попадаться на глаза скудной охране объекта, бомжи придумали целую систему перемещения из одного заброшенного корпуса в другой. Каждый день они меняли место ночлега. Те, кто хотел их выследить, должны были постараться. Венчик постарался. Не без помощи новых друзей, конечно.

Со старшим кочевых, Григорием Р, как почтительно называли его члены клана, Венчик прямо-таки скорешился. И потребовалось для этого всего лишь трижды сгонять в магазин. Учитывая полученный результат, обошелся он мне исключительно дешево. Так сказал Венчик, и мне пришлось поверить ему на слово. После третьего похода Григорий Р приказал всем членам клана вспоминать любопытные факты из жизни обитателей шестого цеха, где и располагалась фабрика. Думали долго и старательно. Наконец вспомнили.

Обычно бомжи поднимаются рано, разбредаются в поисках пустой тары, проверяют мусорные баки, но в тот день один из них, Валек Кокс, серьезно занемог. Нажрался какой-то гадости и маялся животом. Далеко от подстилки, служившей ему постелью, он отойти не мог, выходил только по нужде. Недалеко, но часто. И вот в одну из таких вылазок он и увидел грязно-желтый «Мерседес» в абсолютно неподходящем месте. Так далеко от шестого корпуса владелец раритетного авто никогда машину не загонял. А тут не только пригнал, да еще и без присмотра оставил. Валек Кокс едва не поддался искушению завладеть столь легкой добычей и рвануть кататься. Он был еще довольно молод, и горячая кровь время от времени просыпалась в нем, заставляя совершать безумные поступки. Помешали проблемы с пищеварением. Кататься на ворованной машине с грязной задницей Валек Кокс посчитал неромантичным и, справив нужду, вернулся в помещение. Спустя какое-то время физиология снова выгнала Валека на улицу. Тут-то он и увидел, как владелец «Мерседеса» запихивает в багажник тело. Само тело разглядеть он не успел. Заметил лишь женские ноги и ярко-красные туфли на высоком каблуке. Валек поспешил спрятаться, так как с детства знал о свидетелях и их бесславном конце. Становиться случайной жертвой чьих-то разборок Валек Кокс не собирался, поэтому дождался, пока молодой парень усядется на водительское место и уберется с заводской территории со своим страшным багажом. Лишь после того, как двор опустел, Валек вспомнил, что вынудило его покинуть помещение. Когда же к вечеру члены клана вернулись, Валек и думать забыл о происшествии, настолько вымотала его болезнь.

Я выслушала историю спокойно. Вернее, внешне я сохраняла спокойствие, на самом деле известие о теле в багажнике меня здорово расстроило. Валек Кокс вспомнил и дату происшествия. И она совпала с днем исчезновения Галины. По всему выходило, что после ссоры с Сергеем Анатольевичем Галина оказалась в багажнике Антона. И это было очень скверно. Шансы найти Галину живой таяли на глазах.

– Как считаешь, насколько можно доверять словам Валека? – в лоб спросила я Венчика.

– Мой жизненный опыт подсказывает, что процентов восемьдесят положить можно, – задумчиво произнес Венчик. – Не такого результата ожидали, да, Татьяна Александровна?

– Как тебе сказать? Готова была и к такому, но надеялась все же на более радостный исход, – не стала отпираться я. – Что ж, выкладывай остальные новости. Чует мое сердце, они окажутся ничуть не радостнее.

– И не ошибетесь, Татьяна Александровна, – подтвердил мои опасения Венчик и продолжил доклад.

В случае с воспоминаниями годичной давности оказалось сложнее. Никто из обитателей заводских корпусов не мог вспомнить, случалось ли что-то из ряда вон выходящее в означенный период. Но Венчик был настойчив, а растущее количество спиртного способствовало оживлению памяти. В итоге сам Григорий Р проявил чудеса сообразительности и послал Венчика к постоянному гостю клана, Ухте. Венчик не преминул поинтересоваться, кто такой этот Ухта. Григорий Р удовлетворил его любопытство. Настоящее имя Ухты было вполне обычным – Спиридон Иванович Дужкин. Прозвище Ухта прилипло к нему с самого детства ввиду особой любви к выражению удивления при помощи восклицания «ух ты!», которое он подкреплял крепким ругательством.

Ухта не был бомжом в прямом смысле слова. У него было постоянное жилье, государственная пенсия и даже вполне благонадежные родственники. Но спокойная, размеренная жизнь под присмотром родни не могла удовлетворить стремления Ухты к независимости. Он мечтал стать абсолютно свободным от человеческих предрассудков. Поэтому частенько сбегал от родственников и по нескольку дней кряду обретался в компании бомжей. Происходило это не реже одного раза в месяц, как правило, после получения пенсии. Забрав причитающиеся ему рубли в ближайшем почтовом отделении, Ухта шел прямиком в супермаркет, затаривался гостинцами и отправлялся к Григорию Р. Там он быстро проматывал сбережения и, не выдерживая суровых условий обитания вне цивилизации, возвращался домой терпеть укоризненные взгляды родственников и дожидаться очередной субсидии.

Попасть на аудиенцию к Ухте оказалось не так-то просто. Пускать Венчика в квартиру родственники наотрез отказались. И даже грозились вызвать полицию. Пришлось сидеть в засаде у подъезда Ухты. Благо квартира находилась на первом этаже, а Ухта все свободное время проводил у окна. Каким-то образом Венчику удалось выманить его во двор. Тут-то и состоялась беседа. Как ни странно, обошлось без спиртного. Ухта не пил за чужой счет, такой вот оригинал. Зато вести задушевные беседы, вспоминая «счастливые походы к доброму Григорию», мог бесконечно. Весь мусор воспоминаний пожилого бродяги Венчик оставил при себе. Мне же сообщил только ту часть, что касалась Сергея Анатольевича. А история была действительно впечатляющая.

Ухту, чья жизнь проходила на уровне первого этажа, всегда влекла высота. Время от времени он высказывал желание поглазеть на город с высоты птичьего полета, но заботливые родственники не торопились выполнять просьбу престарелого деда. Мечта так бы и осталась мечтой, если бы в одну из очередных вылазок к «доброму Григорию» Ухта не поделился ею с более понимающими товарищами. Григорий Р, употребивший к тому времени изрядное количество спиртного, заявил, что желание гостя для него закон, и отправил Ухту на крышу четырехэтажного корпуса, самого высокого здания во всем заводском комплексе. Известный уже мне Валек Кокс проводил Ухту на крышу и оставил там наслаждаться видами. Сколько времени просидел Ухта на крыше, неизвестно. Да это и не важно. Важно то, что сидя там, Ухта, не страдавший дефектами зрения, оказался свидетелем встречи низкорослого толстенького господина в солидном костюме с бандитского вида мужчиной. Он видел, как те подъехали к заброшенному зданию на машине, выгрузили из багажника огромный сверток и скрылись в подвале. Потом бандитского вида мужчина вернулся, взял из багажника две лопаты и отнес их в тот же подвал. Не было мужчин долго. Когда они снова вернулись к машине, лопаты были при них, а вот свертка уже не было. Тот, что был в костюме, сильно нервничал, и бандитского вида мужчине пришлось прикрикнуть на него. В ночной тишине звуки разносились далеко, но слов разобрать Ухте не удалось. Только отдельные отрывки. Что-то вроде того, мол, поздно совесть включать и о своей шкуре думать нужно.

Машина уехала. Ухта, потерявший интерес к красотам ночного города, вернулся к Григорию Р, но рассказывать о том, что видел, не стал. И заспешил домой, завершив вылазку раньше обычного срока. Неделю Ухта мучился сомнениями: рассказать родственникам о том, чему стал свидетелем, или сразу пойти в полицию? Перевесила полиция. Стражей порядка Ухта боялся меньше, чем гнева родни. Но в полиции к его словам отнеслись скептически, хотя заявление и приняли. А потом связались с родственниками и сдали Ухту с рук на руки сыну. В том, что к его словам не прислушались, Ухта винил сына. Наверняка он сообщил полицейским о странных пристрастиях Ухты, и те посчитали его заявление бредом выжившего из ума старика. Ухта обиделся и на полицейских, и на сына и больше о случившемся не вспоминал.

Эта история, как и предполагал Венчик, понравилась мне еще меньше предыдущей. Что мог прятать Сергей Анатольевич в заброшенном здании? Лопаты, тяжелый крупногабаритный сверток, ночная вылазка – все это говорило о том, что Сергей Анатольевич проворачивал под покровом тьмы какие-то противозаконные дела. Сдается мне, в подвале заводского корпуса нашла свой последний приют Лилия Ольшанская. Но зачем? Зачем было Сергею Анатольевичу избавляться от любовницы таким зверским образом? Допустим, девушка надоела хозяину фабрики и он захотел с ней порвать, так дай ей немного денег и отправь восвояси. Чем она могла помешать солидному бизнесмену? Ответ мог быть только один: Лиля не пожелала расстаться с Сергеем Анатольевичем полюбовно. Возможно, пригрозила рассказать о его шашнях жене. Сергей Анатольевич не хотел рисковать благосклонностью жены, а вместе с ней и благосклонностью ее богатого папаши и решил избавиться от любовницы кардинально. Версия реалистичная. Если, конечно, весь рассказ не является продуктом затуманенного алкоголем и возрастом сознания Ухты. Только вот я так не думала. В историю Ухты я поверила сразу и без оговорок.

Я сидела на скамейке, облюбованной Венчиком, и размышляла. Весеннее солнце улыбалось с небес, ласковый ветерок приятно холодил щеки, шевелил волосы, а я ничего этого не замечала.

Как подступиться к владельцу фабрики? Как выудить у него правду о событиях с таким сроком давности? И как узнать о судьбе Галины? Вопросы роились в голове, не находя ответа. Нужно было решать, что предпринять в свете полученной информации. Проверить подвал – это само собой. За год труп не мог исчезнуть без следа. Скелет остался наверняка. Для полного разложения трупа официально отводится пятнадцать лет. Не стоит забывать и о том, что на теле Лили могли быть украшения. Кольца, серьги, цепочка. И вот они-то должны сохраниться в неизменном состоянии. Этот вопрос нужно выяснить у сестры. Подойти требуется корректно, чтобы не вызвать негатива или стресса. Пусть Надежда и не ладила с Лилей, но все же она ее сестра. Без Надежды не обойтись. Придется что-то придумывать. За официальной помощью снова придется идти к Мельникову. Хорошо еще, что он уже в курсе событий. Легче будет объяснить.

– Татьяна Александровна, вы читали когда-нибудь изречения Люка де Клапье, маркиза де Вовенарга? – ворвался в мое сознание голос Венчика.

Я очнулась и вспомнила, что сижу на скамейке у набережной, а рядом сидит мой давний знакомый Венчик Аякс. Наверное, я просидела так довольно долго, и все это время Венчик терпеливо ждал, когда завершится мыслительный процесс. Мне стало неловко, что я настолько отключилась от реальности и забыла о своем помощнике. Венчик понял мое смущение по-своему.

– Вообще-то лишь немногие из обывателей знают, кто такой Вовенарг, – успокаивающе проговорил он. – Однако это не умаляет его достоинств. Маркиз де Вовенарг – величайший философ своего времени. Мысли о нем мне навеяли сомнения, написанные на вашем лице. Думаю, его высказывание пойдет вам на пользу.

– Сомневаюсь, что чьи бы то ни было высказывания помогут решить задачу, которую поставила передо мной жизнь на этот раз, – рассеянно проговорила я.

– И все же осмелюсь с вами не согласиться, – мягко возразил Венчик. Он встал со скамьи, как-то особенно сочувственно посмотрел на меня и произнес: – «Вырази ложную мысль ясно, и она сама себя опровергнет». Попробуйте, хуже не станет.

И неспешно двинулся в сторону заброшенного причала. Я смотрела ему вслед, а в голове у меня крутилась фраза, брошенная им на прощание. Вырази ложную мысль ясно. Вырази ясно. Вырази. Может, и впрямь попробовать? Хуже не станет, сказал Венчик. А ведь действительно – хуже уж точно не станет. И я решилась. Сначала неуверенно, будто пробуя на вкус. Потом более твердо. По мере того как мои предположения обретали завершенную форму, менее правдоподобной версия не становилась. Не опровергала сама себя, а лишь еще больше утверждалась. Я испытала некоторое облегчение. Мозг заработал эффективнее. Я начала выстраивать цепочку дальнейших действий.

Первое, что нужно сделать, это позвонить Валентине. Красные туфли, которые видел Валек Кокс, это уже что-то. Следующий шаг – звонок Мельникову. Он все еще разбирает материалы архива. Где-то там среди множества бумаг могло сохраниться заявление о событиях на заброшенном заводе. Надо попытаться его найти. Это уже будут не домыслы. Это уже какое-никакое подтверждение. Третий этап – встреча с Надеждой Ольшанской. Возможно, это мой единственный шанс получить доказательства вероломства Сергея Анатольевича. Как получить разрешение на поиски возможного трупа, решать буду потом. И как уговорить на подобное Мельникова, тоже подумаю позже. Наиглавнейшей задачей в настоящий момент является поиск Антона Бельского. Ждать два дня до среды, когда он может появиться в ночном клубе, уже нельзя. Нужно действовать быстро. Придется, видно, привлекать тяжелую артиллерию в лице подполковника Кирьянова. Пусть отыщет мне Бельского. Хоть из-под земли, только быстро. Значит, четвертым номером стоит звонок Кирьянову.

Оцепенение, сковывавшее все мое тело всего несколько минут назад, исчезло бесследно. Меня охватила жажда деятельности. Оставаться на месте я больше не могла. Я вскочила со скамейки и быстрым шагом пошла вдоль набережной. На ходу достала телефон. Отыскала номер Валентины. Дождалась, пока она снимет трубку, и спросила:

– Скажите, у Галины были ярко-красные туфли на высоком каблуке?

– Вы что-то узнали? Вы нашли Галочку? – вместо ответа обеспокоенно спросила Валентина.

– Нет. Пока не нашла. Мне просто нужно знать, есть ли в ее гардеробе красные туфли? – резче, чем того требовали обстоятельства, повторила я вопрос.

– Да. Галочка любит красивую обувь. Красные туфли были ее любимыми, – ответила Валентина, не замечая, что говорит о племяннице в прошедшем времени.

Однако я это заметила и мысленно отругала себя за резкость. У человека и так нервы на пределе, а тут еще я со своими вопросами. Наверное, Валентина решила, что я пытаюсь опознать труп по одежде. Жуть. Двойка тебе, Татьяна, по психологии, а по тактичности вообще кол.

– Отлично. Раз это ее любимые, значит, носит она их чаще других, верно? – как можно мягче спросила я.

– Думаю, да, – боясь задавать новые вопросы, согласилась Валентина.

– Скажите, вы ничего нового не вспомнили? Чего-то такое, о чем я непременно должна знать? Это может помочь в поисках, – пытаясь умерить беспокойство Валентины, я задала вопрос, ответ на который мне был совсем не нужен.

– Боюсь, что нет, – ответила Валентина.

– Ничего. Попытаюсь обойтись тем, что есть, – бодро произнесла я. – Будьте на связи. И звоните в любое время.

Валентина поблагодарила меня неизвестно за что, и разговор завершился. Ругать себя за жесткость я не стала. Времени не было. Вместо этого я позвонила Мельникову. Он ответил после первого же гудка.

– Иванова, тебя нет уже целую вечность, – отчитал он меня. – Мне давно пора возвращаться в контору. Начальство с меня три шкуры спустит, если я не появлюсь в ближайшие полчаса.

– Придется походить без шкуры, – обрадовала я его. – Мне нужно, чтобы ты покопался в бумагах еще немного.

– Я так понимаю, в архив ты не вернешься, – обреченно вздохнул Мельников.

– Не могу я, Андрюшенька. Правда не могу. А документ найти нужно. Кровь из носу, – взмолилась я. – Мне еще в одно место попасть надо. И тоже сегодня, и так же срочно.

– Ладно, не оправдывайся, – смилостивился Мельников. – Что за документ мы ищем?

– Заявление о событиях, которые произошли на территории бывшего завода, – я назвала адрес. – Должно быть подписано Спиридоном Ивановичем Дужкиным.

И я вкратце изложила историю Ухты. Мельников промычал в трубку что-то типа «совсем девка сбрендила», но пообещал постараться.

– Если найдешь заявление, сразу звони, – попросила я. – Это не смешно, Андрюшенька, поверь мне на слово. Речь идет об ужасных вещах.

– В какую авантюру ты снова ввязываешься, Татьяна? – забеспокоился Мельников. – Надеюсь, ты не собираешься обследовать подвал в одиночку?

– Нет, Андрюшенька, этого я точно не собираюсь. Хотя бы по той причине, что сейчас этого делать никак нельзя. Но впоследствии непременно обследую. Обещаю, одна я туда не сунусь. Все-таки кое-какие остатки здравого смысла у меня еще сохранились.

– Очень на это надеюсь, – буркнул Мельников.

Следующий звонок я сделала, уже садясь в подвернувшееся по пути такси. Подполковнику Кирьянову. На этот раз мне не повезло. Кири на месте не оказалось. Вернее, его не оказалось возле мобильника. Трубку взяла его жена. Услышав, кто звонит, она радостно сообщила, что подполковник Кирьянов в очередной раз оставил телефон дома. Забыл, сказала она. И теперь дозвониться до него совершенно невозможно. Звоните завтра, посоветовали мне. Почему-то я ей не поверила. Киря никогда не был рассеянным, но даже если бы это было так, у него есть возможность получить мобильник, не выходя из кабинета. Время приближается к шести вечера. Он бы уже сто раз обнаружил свою оплошность и просто послал за ним водителя. Скорее всего, у его жены на этот вечер свои планы, и менять их ради какой-то Татьяны Ивановой она не намерена. Что ж, винить ее в этом нельзя. У сотрудников полиции не так часто выпадают свободные вечера. А возможность провести вечер в обществе мужа у жены подполковника появляется еще реже. Ладно, подожду немного. Вот съезжу к Надежде Ольховской, дождусь результатов от Мельникова и снова позвоню. А лучше заявлюсь к ним домой. Тогда уж меня точно примут и выслушают.

Глава 8

Я снова стояла перед дверью в трехэтажке, окруженной кованым забором, на улице Уральской. Как и в первый визит, подъезд был пуст. Звукоизоляция в старых постройках полностью глушит звуки. Определить, есть ли кто-то за закрытой дверью, было проблематично. «Это вам не панельные коробочки, где, не входя в квартиру, можно разговоры подслушивать», – вздохнула я, вдавливая кнопку звонка. Даже серебристая трель звонка доносилась будто из далекого далека. Ждать, однако, пришлось недолго. Защелкали замки, и дверь распахнулась. Я не смогла скрыть удивления, да и было чему удивляться. Передо мной стояла, несомненно, Надежда Ольховская, но преображение, произошедшее с ней с тех пор, как мы виделись, было просто невероятно. Черного балахона как не бывало. Его заменил элегантный брючный костюм бирюзового цвета. Не менее элегантная прическа выгодно подчеркивала красивую шею и правильный овал лица. Руки с ярким маникюром, сделанным явно в дорогом салоне, перебирали шикарное ожерелье из горного хрусталя. Выглядела Надежда сногсшибательно. Только вот глаза. Они портили все впечатление. Тусклые, больные и в то же время какие-то агрессивные.

– Опять вы, – безучастно проговорила Надежда и посторонилась, пропуская меня в прихожую.

– Здравствуйте, простите, что без звонка, – извинилась я.

– Без разницы. Я сегодня абсолютно свободна, – ответила Надежда. – Проходите на кухню, чаем вас напою.

– Спасибо, – вежливо поблагодарила я, следуя за хозяйкой.

– Тут немного неприбранно, – мимоходом заметила Надежда. – Руки не дошли.

Выражение «не прибрано» было явным приуменьшением. В кухне царил настоящий бедлам. Гора немытой посуды высилась до навесного шкафа с сушилкой внутри. Упаковки от разнообразной еды кучами валялись на всех рабочих поверхностях, включая обеденный стол. Открытые банки с консервированными овощами и фруктами тухли, засыпанные этими упаковками. Соусы, кремы, шоколадная паста с воткнутой в нее ложкой. Коричневые и желтоватые потеки от кетчупа и соуса на дверцах шкафов. Кастрюли, сковороды, полиэтиленовые контейнеры громоздились даже на полу. И крошки! Такое количество крошек по всему полу! Создавалось впечатление, будто здесь происходил слет обжор-нерях. Я скосила глаза на Надежду. Ее все это безобразие, похоже, ничуть не смущало. Мне показалось, что в настоящий момент она вообще не способна ничего чувствовать. Что с ней произошло? Куда делась агрессивная, самоуверенная гадалка? Освободив табурет от засаленных кухонных полотенец, я рискнула присесть. Не стоять же столбом.

– Чай, кофе? – Надежда налила в электрический чайник воду, с трудом протиснув носик чайника к крану.

– Благодарю. Я только что поужинала, – поспешила отказаться я.

Пить чай в кухне Надежды я не рискнула бы даже ради нужной информации. Пожав плечами, Надежда отставила чайник.

– Тогда пойдемте в гостиную. Там поуютнее.

Я снова двинулась за хозяйкой. Меня терзали смутные подозрения, что гостиную мы найдем в том же плачевном состоянии, что и кухню. К счастью, мои опасения не оправдались. В гостиной был полный порядок. Точно такой же, как и в первый визит. Только шторы были раздвинуты, да исчезли стеклянный шар и скатерть со свечами. Теперь гостиная выглядела если не современно, то по крайней мере вполне уютно. Надежда села на диван, указав мне место рядом.

– Снова хотите погадать? Не в кон попали. У меня сегодня неприемный день. Вы не знали? – вяло проговорила Надежда.

– Нет, не знала, – зачем-то сказала я.

Краем глаза я заметила, как в углу что-то блеснуло. Приглядевшись, я поняла, что это осколки от бутылки. Скорее всего, это было шампанское. Я мысленно перенеслась обратно в кухню. Память услужливо восстанавливала картину. Коробка из-под торта, яростно смятая чьей-то гневной рукой. Баночка красной икры, едва начатая, но испорченная вдавленными окурками. Два высоких бокала, один из которых остался без ножки. Все ясно: недавно Надежда принимала мужчину, и встреча закончилась либо скандалом, либо окончательным разрывом. Теперь понятно, откуда этот взгляд.

– У вас что-то случилось? – повинуясь порыву, спросила я. – Что-то очень плохое?

– Вам-то какое дело? – воскликнула Надежда, но недовольства в ее голосе не чувствовалось, только безмерная усталость и боль.

– Послушайте, все еще будет хорошо. Пройдет день-два, и вы помиритесь. Обязательно помиритесь. Только нужно немного потерпеть. За черной полосой непременно последует белая. Это закон жизни, – как можно убедительнее проговорила я.

– Что вы в этом понимаете! – с горечью бросила Надежда. – Вы наверняка и не любили никогда.

– Почему же? Любила. И меня любили. И бросали. И я бросала. Только не опускалась до такого состояния, – не менее агрессивно отпарировала я. – Вам кажется, что вы не заслужили подобной несправедливости. Что делали все, чтобы любимому человеку было хорошо с вами. Сдували с него пылинки, готовили всевозможные лакомства, не требовали ни денег, ни обязательств, а он все равно ушел. Банальная история.

– Отстаньте от меня. Это мое личное дело, куда и когда опускаться, – вскричала Надежда.

– Банальная история, – не слушая хозяйку, повторила я. – Такие истории происходят по тысяче в день. И это только в нашем городе. По стране эта цифра возрастет раз в двадцать. И всякий раз женщина думает, что настал конец света. И каждый раз ошибается. Потому что находится другой мужчина. Еще лучше, еще заботливее, еще любимее.

– Мне не нужен другой, – всхлипнула Надежда. – Мне нужен только он.

Я облегченно вздохнула. Слезы это хорошо. Даже очень хорошо. Окаменевшее сердце начало оттаивать. Теперь осталось закрепить эффект, и за психическое состояние Надежды можно не опасаться.

– Тогда боритесь! Не опускайте руки, найдите способ его вернуть, – решительно заявила я. – Раздавленная женщина не вызывает у мужчины желания. Она даже жалости у него не вызывает. Такова уж их природа. А вот женщина, способная с легкостью перенести подобный удар и не сломаться, это достойно уважения. Докажите ему, что вы запросто обходитесь без него, и он станет обивать ваш порог, пытаясь вернуть вас обратно.

Надежда смотрела на меня в упор, внимая каждому слову. С каждым произнесенным мной словом плечи Надежды расправлялись все больше, взгляд обретал былую уверенность. Наконец я поняла, что гроза миновала. Надежда готова встать на тропу войны. Войны с черной депрессией. Все, миссия завершена, осталось выяснить то, за чем я пришла, и можно убираться восвояси. Сейчас я могла, не особо церемонясь, задать любой странный вопрос. После сеанса психотерапии, проведенного мной, Надежда безропотно выложит все, о чем бы я ни попросила. Кроме имени оскорбившего ее ухажера, пожалуй. Но мне этого и не требовалось.

– Вот так-то лучше. А теперь улыбку на лицо, блеск в глаза, и на люди, – одобрительно сказала я. – Пусть он видит, чего лишился.

– Вы правы. Так я и сделаю. Он еще пожалеет о том, что тут наговорил. А когда он приползет ко мне на коленях, я еще подумаю, стоит ли его прощать, – заявила Надежда.

Я поняла, что подходящий момент наступил, и перешла к добыванию информации.

– И правильно. Выглядите вы шикарно. И ожерелье вам к лицу, – заметила я. – Это горный хрусталь, я угадала?

– Подарок от бабушки, но смотрится вполне современно, – сказала Надежда. – Бабушка была жуткой модницей. Все мужчины дарили ей украшения. Она принимала их с благосклонностью королевы и отфутболивала кавалера. Такая была интриганка, кому рассказать, не поверят.

– И все ее украшения перешли к вам по наследству? – спросила я.

– Практически. Бабушка любила меня больше остальных внуков. Говорила, что я как две капли воды похожа на нее в молодости. Лиле, правда, тоже кое-что досталось, но так, по мелочи.

– Наверное, какое-нибудь золотое колечко или цепочка, – делая вид, что эта тема меня не особо занимает, произнесла я.

– Золота у бабушки было совсем мало. Она предпочитала серебро. Хотите, покажу, какая мне досталась красивая подвеска? Бабушке подарил ее какой-то граф. Фамильная реликвия, между прочим, – предложила Надежда, на время забыв о своих невзгодах.

– Покажите. Любопытно своими глазами увидеть графский подарок, – согласилась я.

Надежда достала из серванта шкатулку слоновой кости, поставила ее между нами и начала перебирать украшения.

– Вот эту цепочку бабушка подарила мне на десятилетие. Сказала, что десять лет – это рановато для колец, а цепочка в самый раз. Видите, какое интересное витье? А вот это колье – к двадцатипятилетию. Последний подарок от бабушки. Вскоре она скончалась, и мне досталась вся шкатулка целиком, – хвалилась Надежда.

– А это что за колечко? Очень миленькое, – спросила я, выбирая из кучи драгоценностей очаровательное в своей скромности кольцо с синим камнем. Основа кольца была витая, камешек небольшой, но удачно огранен и заключен в скобы в виде крохотных птичьих голов.

– А, это? Тоже от бабушки. Такое кольцо она дарила каждой представительнице нашего рода на рождение. Девочкам, естественно. Впрочем, мальчики в нашем роду большая редкость, – добавила Надежда.

– Почему же вы его не носите? – удивилась я.

– Не хочу. Оно мне вообще не нравится. Вот Лиля, та это кольцо не снимала. Мне кажется, она даже ванну в нем принимала. И когда руки с мылом мыла, – начала вспоминать Надежда. – Она потом еще мыло из уголков зубочисткой выковыривала. Я ее спрашивала, чего не снимет, когда мылом пользуется. А она говорит, что это кольцо ей удачу приносит. Ни за что, мол, не сниму.

– Но на работе-то ей наверняка приходилось это делать, – как бы невзначай проговорила я. – Там техника безопасности. Начальство за твои суеверия штраф платить не станет.

– Ничего подобного. Я же вам говорила, Лилька с самим владельцем фабрики шашни крутила. Ей никто и слова поперек сказать не решался, а она пользовалась, – сказала Надежда.

– Это всего лишь домыслы. Любовь любовью, а охрана труда штука серьезная, – возразила я.

– Да Лилька сама мне хвасталась. Все, говорит, в спецодежде работают, а меня даже кольцо снимать не заставляют. Хотите верьте, хотите нет, – обиделась Надежда.

– Я вам верю, – серьезно ответила я.

Кольцо было очень приметным. Работа старинная, и камень немаленький. Если в день исчезновения кольцо было у Лили на пальце, то сто к одному, что мы найдем его в подвале заброшенного корпуса. Надежда почувствовала, что настроение у меня изменилось, и спросила:

– А вы чего приходили-то?

– Да так, пообщаться захотелось, – улыбнулась я. – Я в своем роде тоже экстрасенс. Почувствовала, что вам плохо, и пришла.

– Бросьте заливать, – засмеялась На-дежда. – Никто не способен чувствовать настроение незнакомого человека на расстоянии.

– И это мне говорит маг шестого уровня, – подхватила я шутку. – Вот так и рушатся самые нерушимые убеждения.

В этот момент у меня зазвонил телефон. Это оказался бармен из «Одинокого путника». Вот кому я была сейчас рада.

– Привет, красотка. Помнишь меня? – игриво произнес бармен.

– Привет. По делу звонишь или комплименты отвешивать некому? – съязвила я.

– Объявился твой парень, – сообщил бармен. – Минут десять сидит. Вискариком балуется. По-любому ждет кого-то.

– Слушай, сможешь его задержать, если он вдруг сорвется раньше, чем я доеду? – взмолилась я.

– Вряд ли. Он здесь надолго, – уверенно заявил бармен.

– Почему ты так уверен? – спросила я.

– Опыт, – только и сказал бармен.

– Буду через полчаса, – бросила я в трубку и отключилась.

Повернувшись к Надежде, я виновато пожала плечами.

– Ехать надо. Дела.

– Надо, так езжайте, – ответила Надежда. – Вспомните, зачем приезжали, возвращайтесь. Считайте, что у вас абонемент на все мои сеансы. Помогли вы мне сегодня. Здорово помогли, а я умею быть благодарной. Уж поверьте.

Мне стало неловко. Как ни странно это звучит, грубая и агрессивная Надежда устраивала меня больше. Перед той Надеждой я не чувствовала угрызений совести за то, что скоро, очень скоро принесу в этот дом горькие новости. Теперь же я испытывала некое подобие симпатии к этой немолодой и по своему несчастной женщине.

– Берегите себя, – неожиданно проговорила я и быстро пошла к выходу.

По дороге я оглянулась. Надежда вновь смотрела на меня опечаленным взглядом, но на этот раз печаль была не из-за бывшего кавалера. Не знаю, почему я так решила, но в том, что это так, я не сомневалась. Похоже, Надежда догадалась, зачем я приходила на самом деле. И почему так подробно расспрашивала о кольце.

* * *

Я снова сидела в такси. И снова просила водителя поторопиться. Какое дело странное. Только и делаю, что бегу, тороплюсь и догоняю. Не детектив, а спринтер какой-то. Вдохнул, рванул на сто метров, остановился. Опять вдохнул – и на двести. А потом на четыреста. И так до бесконечности. И мысли. Постоянно новые мысли. Навязчивые, неотступные. Кто сделал? Где искать? Чего ожидать? И так далее, и тому подобное. Вот и сейчас я задумчиво смотрела на дорогу, льющуюся под колеса машины, и размышляла.

Парень, который в разное время встречался с Лилей и Галиной, сидит сейчас в ночном клубе. Осталось каких-то двадцать минут, моя версия либо подтвердится, либо будет опровергнута. Точно как в изречении любимого философа Венчика. Как я узнаю, Антон ли это? Я ведь его ни разу не видела. И как подступиться к нему с моей теорией, чтобы он не послал меня далеко и надолго? Можно выдумывать сколько угодно вариантов, все равно на деле все получится совсем иначе. За годы работы детективом эту истину я вызубрила наизусть. Поэтому не стала ничего придумывать. Буду действовать по обстоятельствам, решила я. Главная проблема была в том, знает ли Антон меня в лицо. Если да, то дела мои плохи. Он может сбежать еще до начала разговора, а этого допустить никак нельзя. Вероятность, что Антон, если в ночном клубе сидит именно он, меня видел, а уж тем более запомнил, как я выгляжу, ничтожно мала. Когда он был в кабинете, я стояла в коридоре. От его глаз меня надежно скрывала стена. В ту ночь, когда я увидела, как Сергей Анатольевич беседует с Антоном, видеть он меня тем более не мог. В общежитии нам тоже не случилось столкнуться. Где он мог меня видеть? Разве что на фабрике, когда я несла вахту у вязальных станков. Впрочем, это тоже маловероятно. Конечно, остается ничтожный шанс, что он запомнил мой голос. Видеть-то он меня из кабинета Сергея Анатольевича не мог, а вот слышал наверняка отлично.

За размышлениями я не заметила, как такси подкатило к «Одинокому путнику». В зале царил полумрак. Посетителей было немного. Знакомый бармен старательно тер стаканы. Я собиралась занять место у стойки, но, окинув зал мимолетным взглядом, тут же изменила решение. В дальнем углу вполоборота ко мне сидел Антон. Это был точно он. Поняла это я не потому, что внезапно вспомнила его внешность. А потому, что узнала его спутницу. Узнала – и несказанно обрадовалась. Рядом с Антоном лицом ко мне сидела Галина. Живая и здоровая. И даже веселая. Они ворковали как парочка влюбленных голубков. Удивилась ли я? Нисколько. Думаю, на интуитивном уровне я подозревала нечто подобное. Конечно, я не рассчитывала на такую удачу именно сегодня, но удивлена не была.

Бармен заметил меня и приветливо помахал рукой. Хотя на этот раз я была без должной маскировки, он меня узнал. Вот уж действительно феноменальная память на лица. Я махнула в ответ и направилась прямиком к парочке. Проходя мимо бармена, я прочла в его взгляде сочувствие и поддержку одновременно. Он понял, что я узнала молодого человека, и был уверен, что радости мне это не доставило.

– Девушка пришла совсем недавно, – успел шепнуть мне бармен.

Я благодарно кивнула, показывая, что ценю его поддержку. Парочка не обращала на меня никакого внимания до того момента, пока я не уселась на свободный стул за их столик. Молодой человек недовольно поморщился. Галина напряглась, не понимая, что это должно означать. Я невозмутимо придвинула к себе бокал, стоявший перед парнем, лениво потянула жидкость из трубочки и сказала:

– Привет, Антон. Как поживаешь? Вижу, ты опять с новой пассией?

Антон удивленно раскрыл рот. Галина возмущенно фыркнула и потребовала объяснений.

– Что все это значит, Антон? Кто эта девица?

«Вот вам и ответ. С Антоном я не промахнулась», – удовлетворенно подумала я, наблюдая за реакцией молодых людей.

– Понятия не имею, – ответил Галине Антон и развернулся ко мне: – Кто вы? Откуда знаете мое имя?

– А ты память напряги, может, и всплывет что, – насмешливо проговорила я.

– Я вас не знаю. Потрудитесь освободить столик. Мы с девушкой пытаемся здесь отдохнуть, – гневно начал Антон, но я резко его оборвала.

– Интересно, отчего это ты так устал? Или это смена партнерш так тебя утомляет? – едко заметила я. – Странно. Раньше ты был намного выносливее.

– Послушайте, если это шутка, то неудачная. Ни мне, ни моей девушке ваше общество удовольствия не доставляет. Пересядьте за другой столик, иначе я вынужден буду позвать охрану, – хорохорился Антон, но в его глазах я заметила страх.

«Все-таки рыльце у тебя в пушку, милый. Иначе ты давно вышвырнул бы меня отсюда. Да и Галина не выглядит ни разъяренной, ни оскорбленной. Скорее напуганной. Соображай, Танюша, что могло их напугать? И как получилось, что вместо полиэтиленового мешка на голову Галина получила дорогой коктейль и сидит тут со своим потенциальным врагом?» – лихорадочно соображала я. Мне все еще было непонятно, каким образом девушка, которую, по словам Валека Кокса, Антон запихал в багажник своей машины, оказалась в ночном клубе, да еще и вместе с похитителем. Какое-то время я могла играть на неопределенности высказываний, но недолго. Нужно было чем-то зацепить парочку. Да так, чтобы они и думать забыли о побеге. И я решилась.

– Тебе привет от Надежды Ольховской, – отчеканила я.

Реакция Антона была впечатляющей. Услышав фамилию, он дернулся как от удара. Кровь отлила от лица, превратив его в белое полотно. Губы скривились в жалкой гримасе. Галина наблюдала за его лицом не менее внимательно, чем я. И подала реплику первой.

– Кто такая Надежда Ольховская? – вкрадчиво спросила она.

Антон молчал. Похоже, в этот момент он был просто не в состоянии говорить. Галина подождала ровно минуту и повторила вопрос.

– Кто такая Надежда Ольховская? Отвечай, Антон, – повысив голос, потребовала она.

– Ерунда какая-то, – растерянно произнес Антон. – Не бери в голову, я потом тебе все объясню.

– Мне не надо потом, мне надо сейчас, – не снижая тона, продолжала настаивать Галина.

Она скрестила руки на груди, откинулась на спинку стула, всем своим видом показывая, что намерена добиться ответа любой ценой. Антон суетливо ерзал на стуле и переводил взгляд с меня на Галину, будто решая, кто из нас более опасен.

– Что же ты молчишь, Антон? – стала подзадоривать я. – Просвети девушку. А хочешь, я сделаю это за тебя?

– Нет, – вскричал Антон. – Я сам в состоянии объясниться со своей девушкой.

– Даже не знаю, твоя ли я еще, – приторно-сладко пропела Галина.

Это напугало Антона даже больше, чем упоминание об Ольховской. Теперь его лицо не просто побелело. В нем буквально не было ни кровинки. В голове у меня мелькнула шальная мысль, что Антон сейчас потеряет сознание. Видимо, та же мысль посетила и Галину. Она небрежно придвинула к Антону бокал и приказала:

– Пей!

Трясущимися руками Антон схватил бокал и залпом выпил. Я забрала бокал из его рук и подала второй. Коротко вздохнув, Антон опустошил и его, после чего мышцы на его лице немного расслабились, и он перестал быть похожим на высохшую мумию. Над столом повисла зловещая тишина. Никто не решался заговорить первым. Каждый понимал, что от следующей фразы зависит слишком много. Как ни странно, первой не выдержала Галина. Уж не знаю, что здесь в большей степени сыграло роль: уязвленные чувства влюбленной женщины или просто страх перед неизвестностью, только ее слова сыграли мне на руку. Она наклонилась к самому лицу Антона и прошипела:

– Похоже, ты не в первый раз проворачиваешь такую аферу, а?

Слегка захмелевший Антон попробовал вяло возразить:

– Не говори ерунды. Просто дурацкое стечение обстоятельств, и все.

– Тогда объясни, кто такая эта Надежда Ольховская? Ты спал с ней? – не отставала Галина. Обо мне она будто забыла.

– С кем? С Надеждой? Не смеши меня, она же старуха, – глупо хихикнул Антон.

– Надежда, может, и старовата для вашего Антона, – вклинилась я. – Зато ее сестра, Лилия Ольховская, была ненамного старше вас, когда Антон задурил ей голову.

– Он с ней спал? – снова спросила Галина – на этот раз у меня.

– Полагаю, да, – спокойно глядя Галине в глаза, ответила я.

– Галчонок, это же было давным-давно. Год назад. Я тебя тогда даже не знал, – начал оправдываться Антон. – Послушай, я же мужчина. Да, у меня были женщины до тебя, но в этом нет ничего странного. Повторяю, я встречался с Лилей больше года назад. С тех пор между нами ничего не было.

– Тогда почему ее сестра решила передать тебе привет именно сейчас? – спросила Галина.

– Откуда мне знать? Спроси лучше у этой полоумной, – осмелел Антон.

– И спрошу, – проговорила Галина. – Должна же я выяснить, что заставило твою бывшую вспомнить о тебе как раз перед тем, как ты получишь большой…

Договорить Антон ей не дал. Резко ударив по столу, он прикрикнул:

– Следи за языком, девочка. Не забывай, ты завязана в этом гораздо больше меня.

Галина сразу как-то сникла, а я, напротив, воспылала любопытством. Интересно, о чем речь? Моя версия, что Сергей Анатольевич с Антоном на пару избавились от Галины, оказалась несостоятельной. А вот новая пока не складывалась, поэтому чем откровеннее будут эти двое, тем легче мне будет прийти к какому-то выводу. Отрывочные фразы, вылетающие из уст влюбленной парочки, откладывались в памяти, готовые по первому требованию выстроиться в стройную версию. Чтобы обоюдная неприязнь внезапно не угасла, я потихоньку подливала масла в огонь, выдавая короткие реплики.

– Знаете, Галина, почему Ольховская всплыла именно сейчас? – глядя на девушку невинными глазами, произнесла я. – Обстоятельства уж больно схожи. Правда, Антон?

И Галина снова напустилась на Антона, примеряя свою ситуацию к девушке из прошлого.

– Это правда? Ты предлагал этой Ольховской то же, что и мне? И что, она согласилась? Отвечай, Антон. И не ври, ты прекрасно знаешь, я ложь за версту чую, – наседала Галина.

Антон ерзал на стуле, как уж на сковородке. Он тужился сообразить, как выпутаться из сложной ситуации, но Галинин напор не давал ему сосредоточиться. Ему нужна была пауза. Хоть мизерная. Хоть какая.

– Послушай, мне нужно выпить. Ты посиди, успокойся, а я принесу нам коктейли, – принялся он умасливать Галину.

Несмотря на молодость, наивностью Галина не отличалась. Она мигом поняла, зачем Антону понадобилось тащиться к бару. И, ехидно улыбнувшись, пропела:

– Ох, какие мы чувствительные. Какие заботливые. Что же не спросишь, что будет пить твой Галчонок? Или ты настолько хорошо изучил мои вкусы, что справишься без меня?

– Галчонок, не начинай, – взмолился Антон. – Я серьезно. Нам всем нужно выпить, и желательно чего-нибудь покрепче.

– Ты и ее поить собираешься? – Галина засмеялась. – Прелестно. Иди заказывай чего-нибудь покрепче. И особо не торопись. А я пока с девушкой побеседую. Познакомлюсь, порасспрошу ее кое о чем.

«Хороший ход», – мысленно похвалила я Галину. Антон зыркнул на меня злобным взглядом и остался на месте.

– Что же ты не идешь, милый? Или передумал? – издевалась Галина.

– Передумал, – ответил Антон, подзывая бармена взмахом руки.

Бармен подлетел из-за стойки в мгновение ока. Ему тоже не терпелось узнать, что у нас тут происходит. Его ждало разочарование. Когда он подошел, никто из нас не произнес ни слова. Только Антон сделал заказ и тут же умолк. Пришлось бармену уйти ни с чем. А Галина, выдержав паузу, снова продолжила допрос.

– Скажи, дорогой, мне стоит повторить свои вопросы или ты все же начнешь отвечать? – изображая нежность, проговорила она.

– Слушай, давай уйдем отсюда, найдем более спокойное место, и там я тебе все расскажу, – сделал новую попытку Антон.

– Исключено, – резко заявила Галина. – Снимать лапшу с ушей не входит в число моих любимых занятий. При ней ты не сможешь врать, как бы тебе этого ни хотелось. Начинай, или я за себя не ручаюсь.

– Расскажу я, расскажу. Просто не знаю, с чего начать. Мне нужно сосредоточиться, а ты все время болтаешь, – цепляясь за последнюю соломинку, тянул время Антон.

– Ради такого случая могу и помолчать. Я буду немее рыб в том аквариуме, – заявила Галина, кивком указывая на шикарный аквариум с золотыми рыбками, вмонтированный в стену за барной стойкой. – Постарайся, чтобы твой рассказ не походил на сказку.

Вернулся бармен с напитками. Антону и Галине он принес заказанный виски, мне от своих щедрот смешал мятный коктейль. Антон бросил деньги на стол, я одними глазами поблагодарила бармена. Тот кивнул и вернулся к своим обязанностям. Антон и Галина синхронно поднесли бокалы к губам и сделали по глотку, после чего Антон заговорил.

– С Лилей все было по-другому. Она использовала меня, чтобы подобраться к дяде. А когда добилась своего, бросила меня. Это правда.

– Ослиная моча в твоем бокале, вот правда, – взъярилась Галина. – Дебильные отмазки, вот правда. Дура я, что связалась с тобой. Пожалуй, мне стоит поступить так, как в твоей сказке. Вернусь к Сергею, покаюсь, и он меня простит. И в квартиру снова пустит, и деньгами будет снабжать. А когда расскажу, каков его дорогой племянничек, так еще и на старость кругленькую сумму отвалит.

– Ты этого не сделаешь, – снова начиная белеть, произнес Антон.

– Неужели? И кто же мне помешает? Уж не ты ли? – ехидно спросила Галина.

– Он тебя не простит. После Лильки точно не простит. Вышвырнет на улицу, как кошку лишаистую, – начал злиться Антон.

– А вот с этого места поподробнее, пожалуйста, – вскинулась Галина. – Так значит, она права, и Ольховская тоже участвовала в твоем спектакле?

Антон понял, что прокололся, но отступать не спешил.

– Просто к слову пришлось. Ты меня разозлила. Зачем грозилась, что вернешься к нему? Думаешь, мне легко это слышать? – попытался вывернуться Антон.

– А то нет! Сколько месяцев ты меня под этого жирного коротышку подкладывал – и ничего. Не умер. А теперь вдруг тяжело стало. Да ты, братец, просто полон сюрпризов, – огрызалась Галина.

– Это было необходимо ради нашего будущего. Ты прекрасно это знаешь и согласилась на это добровольно, – парировал Антон.

Мне надоело слушать их грызню. В общих чертах суть аферы мне была уже понятна, поэтому я решила прекратить их обоюдные обвинения и перейти к конкретным вопросам. Набрав в легкие побольше воздуха, я громко, чтобы перекричать нарастающую ссору, проговорила:

– У меня есть объявление. Кто-нибудь хочет услышать?

Молодые люди развернулись ко мне и готовы были уже вместе наброситься на меня, но я этого не допустила.

– Я, конечно, могу объявить это во всеуслышание. Так, чтобы все сидящие в зале оказались в курсе ваших темных делишек, но могу проделать это и более цивилизованно. Тихо, спокойно и только для вас, – заявила я. – Решайте: либо вы продолжаете кричать и бросать друг другу обвинения, либо слушаете меня, и мы вместе решаем, что с вами будет дальше.

Я не блефовала. Эти двое уже так много наговорили, что мне не составило труда сложить два и два и получить вполне пригодную версию. А долгая перепалка дала мне возможность выстроить систему дальнейшего поведения. Можно сказать, я была во всеоружии. Оба, и Галина, и Антон, поняли, что это не блеф.

– Кто вы такая? – снова спросил Антон.

– В данный момент это не важно. Важно то, что ваша афера с шантажом Сергея Анатольевича уже не является секретом.

Заявление повергло парочку в шок. Они смотрели на меня как на диковинное существо с внезапно открывшимся третьим глазом. А я думала, чему тут можно удивляться? Галина намекала на большой куш. Пусть она и не успела договорить фразу до конца, додумать финал смог бы и первоклассник, хоть раз смотревший детективные сериалы. На это Антон сказал, что Галина завязана в этом деле больше, чем он, и возразить ей было нечего. Потом Галина бросила Антону обвинение, что он легко «подкладывал ее под Сергея». На что Антон возразил, что это было нужно для их общего будущего, и пошла на это девушка добровольно. Какой вывод из всего этого можно было сделать? Только один: молодые люди задумали шантажировать Сергея Анатольевича. Чем они могли его припугнуть? Да тем, что расскажут о его похождениях жене. И наверняка не только расскажут, но и покажут. Не зря же девушка спала с ним не один месяц. Материалов у нее должно было накопиться изрядно. За молчание она потребовала денег. Много денег. Возникает вопрос: если все делала Галина, зачем ей делиться с Антоном? А она собиралась делиться, ведь сама сказала, что куш получит именно он. Ответ прост, как день. Антон является организатором этой аферы, потому-то Галине и приходится с ним делиться. А любовь, совместное будущее и прочая лабуда нужна была для того, чтобы крепче привязать к себе девушку. Что, собственно, и произошло. Версия сырая, но я не собиралась предъявлять ее в суде. Я хотела заставить их выложить все начистоту.

– Вижу, вы удивлены, – спокойно сказала я. – Неплохая реакция, но не та. На самом деле я рассчитывала на страх. Либо вы не знакомы с Уголовным кодексом, либо не верите, что я настроена решительно. Не беда, посидите в предвариловке, начнете по-другому смотреть на ситуацию.

– В предвариловке? – эхом отозвалась Галина.

– В камере предварительного заключения, – пояснила я. – А как вы хотели, Галина? За каждое нарушение закона полагается нести ответственность. Статью за шантаж у нас еще никто не отменял. Разве Антон не предупреждал вас о риске?

– Я ничего не делала, – воскликнула Галина. – Это все Антон придумал, пусть он и отвечает. И вообще, я пошутила. Можете у Сергея Анатольевича спросить, он вам подтвердит. Это был всего лишь розыгрыш. Невинный розыгрыш.

– Что-то не верится, – ответила я, глядя на Антона. – И ты не веришь, правда? Один раз это еще сошло бы с рук, но дважды – это уже перебор. Скажи, когда ты собирался избавиться от Галины?

И тут Галина не выдержала и вцепилась Антону в волосы.

– Так ты хотел меня кинуть? Гад, подонок. Как ты мог? Использовать меня решил? Не выйдет. Я все расскажу. И как ты ко мне в баре подкатил, и как уговорил устроиться в «Серебряную нить», чтобы соблазнить твоего дядюшку. Все расскажу, – шипела она.

Голова Антона моталась из стороны в сторону. Он тщетно пытался отцепить руки Галины от своей шевелюры. Я пришла ему на помощь. Ребром ладони вполсилы ударила по кистям Галининых рук. Те плетьми упали вниз. Галину это отрезвило. Она села на место, пытаясь отдышаться. Бармен, выскочивший было из-за стойки, вернулся обратно. Редкие посетители недовольно качали головами, но вмешиваться не спешили. Когда Галина немного успокоилась, заговорил Антон:

– Это неправда. Я не собирался тебя бросать и уж тем более избавляться от тебя. Ни в том случае, если план сработает, ни в том случае, если все сорвется. Я тебя люблю. Ты должна мне верить. В доказательство я расскажу все. Всю правду. Надеюсь, после этого ты не возненавидишь меня.

Антон говорил тихо, но твердо. Галина смотрела на него затравленно. Ей очень хотелось поверить ему, но инстинкт самосохранения не давал. Почувствовав, что она колеблется, Антон начал говорить. Быстро, сбивчиво, торопясь высказать все, что накипело.

– Мой дядя, Сергей Анатольевич, гнусный бабник. Он был таким всегда. Каким-то непостижимым образом ему удалось охмурить богатенькую невесту и втереться в доверие к ее папаше, денежному мешку. Повезло, наверное. Я об этом не задумывался. Нет, вру. Задумывался. Я многие годы ломал над этим голову. Что она в нем нашла? Красивая, умная, состоятельная. Зачем он ей? Парадокс. Когда они поженились, дядя взял меня к себе. Он был моим единственным родственником. Так уж вышло. Я никогда его не любил. Да и за что его любить-то? Жадный, чванливый, похотливый толстяк. Он чувствовал мою неприязнь, но списывал это на возраст. Тогда я был жалким подростком, неспособным ни постоять за себя, ни содержать. Думаю, приютить меня его заставила жена. Вот она во всех отношениях приятная женщина. И ко мне всегда была добра. Когда я подрос, то начал понимать, что похождения дяди после женитьбы не закончились. Мне было обидно за нее. Зачем он так с ней поступает? И я обвинил дядю в распутстве. Бросил обвинение в лицо. Сказал, что жена его набитая дура, если верит ему. Случилось так, что она в этот момент зашла в комнату и, как водится, услышала только последнюю фразу. И решила, что я из злобы и зависти обозвал ее. Разозлилась. Потребовала выставить меня из дома. Дядя был этому только рад. Он специально отыскал самую захудалую комнатенку, купил ее и спровадил меня туда. В один день. Выдал немного денег и забыл о моем существовании. Как я был зол тогда! И на него, и на нее. Но больше на него. Тогда-то я и поклялся отомстить. Убивать? Нет, на это я был неспособен. Обокрасть? Тоже нет. Я долго думал, как можно разрушить его жизнь. И наконец придумал. Нужно сделать так, чтобы жена узнала о его изменах. Наверняка и в красках. Думаю, она быстро остыла и заставляла дядю помириться со мной. Сам бы он на это не пошел. Зачем ему в доме граната без чеки? Я ведь в любой момент мог снова сорваться и на этот раз с разоблачениями пойти уже к ней. Но дядя слишком сильно зависит от денег жены. Без нее и ее папаши он никто. Вот он и старался, умасливал меня. Обещал золотые горы. Когда у меня возник план, я решил сделать вид, что простил дядю, а сам стал ждать подходящего случая. Он подвернулся не сразу. После того скандала дядя стал осторожнее. Но я был терпелив. Мое терпение оправдалось. Я узнал, что он взял в любовницы одну из работниц фабрики. Милую, наивную девушку Лилию Ольшанскую, которую так же, как когда-то изводил меня дядя, терроризировала двоюродная сестра. Я сблизился с ней. Водил в бар, поил дорогими коктейлями. Поначалу мы просто общались. Потом дело дошло до постели. Лиля хотела сразу же порвать с дядей, но я ее отговорил. Я предложил ей сорвать с дяди денег. Много денег. Столько, сколько хватило бы на безбедное существование. Она долго не соглашалась, но я настаивал. Давил на жалость, на чувство справедливости, болтал о поруганной чести, ее и моей. В конце концов она сдалась. Когда в следующий раз дядя пришел к ней в любовное гнездышко, она тайно сделала снимки. Он и она в откровенных позах. А потом предъявила фото ему. Назвала сумму, которую он должен был выплатить за молчание. В противном случае пригрозила отослать фото жене.

Антон сделал небольшую паузу, чтобы промочить горло. Ни я, ни Галина даже не шевельнулись, ожидая продолжения. Надо отдать должное, Антон оказался хорошим рассказчиком. Говорил как по писаному. Представляю, сколько раз он мысленно прокручивал все эти события. Утолив жажду, Антон продолжал:

– Я просчитался. Жестоко просчитался. Недооценил этого подонка. Знаете, что он сделал, когда Лиля предъявила ему эти фото? Пошел ва-банк. Купил ее грубой ложью.

– Пообещал на ней жениться, – медленно проговорила Галина. – Уверял, что разведется с женой в самое ближайшее время. Что брак их и так сплошная фикция, жена стерва, все соки из него выпила. А вот она, Лиля, не такая. Она чудесная, мечта любого мужчины. Расписал, как славно они заживут вдвоем в каком-нибудь уютном местечке подальше от этого грязного города. Я ничего не упустила?

Антон смотрел на Галину так, будто видел впервые. Пожав плечами, Галина сказала:

– Чему ты удивляешься? Да, он и меня пытался обработать таким же образом. Только я оказалась умнее твоей Лили. Я же ложь за версту чую. А он врал. Каждое слово – от начала до конца – было ложью. К тому же у меня был ты. Мне не был нужен этот напыщенный индюк.

Антон вздохнул с облегчением. В этот момент он понял, что Галина его простила. А я, к своему великому удивлению, поняла, что этих людей связывают настоящие чувства. Что ж, в жизни и не такое случается. Антон стал рассказывать дальше:

– Так оно и было. Она пришла ко мне – такая окрыленная, радостная. Выложила мне все. Сказала, что остается с ним. Заверила, что ни словом не обмолвится о моей роли в этой афере, а как только станет его женой, уговорит выделить мне солидное содержание. Переубедить ее не удалось. А потом она исчезла. Пропала без следа. Больше я ее не видел. Думаю, он сделал так, что она навсегда уехала из города. Может, отправил ее в какой-то заштатный городок дожидаться, когда он к ней приедет. А может, и чего похуже. Поэтому я и посоветовал тебе спрятаться на время. Чтобы он не достал.

– И не напрасно. Если бы Галина осталась в квартире Сергея Анатольевича или как-то иначе обнаружила себя, сейчас бы мы с ней за одним столом не сидели, – поняв, что пришло время вмешаться, сказала я.

– Думаете, он попытался бы меня того? Убить? – ахнула Галина.

– Почти уверена, – ответила я и обратилась к Антону: – В общих чертах картина ясна. Остается выяснить только одно. Зачем ты встречался ночью с Сергеем Анатольевичем на заднем дворе фабричного корпуса?

– Вы и об этом знаете? Вы что, следили за мной? – опешил Антон.

– Было дело, – улыбнулась я. – Работа такая – следить за подозреваемыми. А тебя я подозревала. До сегодняшнего дня.

– Вы из полиции? – всполошилась Галина.

– Я работаю частным порядком. Но об этом чуть позже. Сейчас я хочу получить ответы на некоторые вопросы. Начинай, Антон, – потребовала я, и он подчинился.

– Когда Галина пропала, дядя ударился в панику. Каждую минуту ждал разоблачения. Я же после исчезновения Лили все-таки отправил фотки его жене. Она тогда такой кипиш подняла, небу тошно стало. Вот дядя и запаниковал. Вызвал меня к себе в офис и все рассказал, представляете. Что с Галчонком шашни крутил, что она его шантажировать начала, а теперь пропала. Боялся, что кто-то донесет жене. Я его успокаивал, заверял, что никто ничего не знает. Тетка, мол, ее приходила, вынюхивала и ни с чем ушла. Никто не догадается о его похождениях. Даже если полиция станет нос совать, все равно фабричные будут молчать. Они ж от дяди ох как зависят. А что девушка пропала, так что с того? Мало их по стране пропадает? Дядя немного успокоился, но я все равно переживал. Боялся, что он сам начнет поиски Галчонка. Тут мне в голову пришла гениальная идея. Я решил немного поимпровизировать и заявил, что его жена тоже не безгрешна. Я, мол, своими глазами видел ее с другим мужчиной, – признался Антон.

– И он поверил? – поинтересовалась я.

– Еще бы ему не поверить. Кто сам гадит, тот легко поверит, что и другие поступают так же. Он даже не разозлился, – ответил Антон. – Только доказательств потребовал. Я их ему и предоставил. Той ночью на заднем дворе фабрики. Подделал фотографии, на которых его жена якобы изменяет ему с другим. Обычный фотошоп, но дяде этого оказалось достаточно. Увидеть воочию измену жены ему было неприятно. Ух, он и злился. Чуть капот мне кулаком не помял. Все стучал и стучал как заведенный. А самое обидное для него было то, что он вынужден был молчать о том, что узнал. Сам-то в том же дерьме плещется. Я его успокоил. Сказал, что главное – она теперь будет молчать. Если что, они квиты. А потом в цеху что-то загремело, и он сорвался туда. Я дожидаться не стал. Уехал.

– Так вот что означали твои слова, – улыбнулась я. – А я-то думала, вы о Галине говорите. В смысле: будет молчать, значит, в живых уже нет. Далеко от истины.

– Вы меня искали? – догадалась Галина.

– Да. По просьбе вашей тетки Валентины, – призналась я. – Она очень о вас переживает.

Галина покраснела.

– Наверное, я вела себя с ней слишком эгоистично, – тихо проговорила она.

– Это уж точно, – не удержалась я. – Валентина любит вас как дочь, а вы разбиваете ей сердце.

– Теперь все будет иначе, – пообещала Галина.

– Что вы с нами сделаете? Сдадите в полицию? – спросил Антон.

Я задумалась. Действительно, что я теперь буду делать? Моя миссия завершена. Галина нашлась. Живая и здоровая. Осталось только сообщить о результатах расследования клиенту, получить причитающийся гонорар, и можно умывать руки. Но как быть с пропавшей Лилией Ольшанской? Неужели так и оставить? Больше, чем когда бы то ни было, я была уверена, что, если обыскать подвал, там обнаружится истлевший труп. А среди костей – серебряное колечко с синим камнем, подарок от бабушки. Неужели я буду спокойно тратить заработанные баксы, а виновные уйдут от наказания? Нет, этому не бывать!

– Это зависит от вас, – сказала я, принимая решение.

Галина с Антоном переглянулись. Помедлив, Антон спросил:

– Что мы должны делать?

– Я знаю, где пропавшая Лилия Ольшанская, – заявила я. – Ты, Антон, был прав, когда предположил, что к ее исчезновению приложил руку твой дядя.

– Он ее убил? – ничуть не удивившись, спросил Антон.

– Полагаю, да. И я знаю, где он спрятал тело. Только вот доказать его вину не смогу, – призналась я. – Зато могу устроить так, что Сергей Анатольевич сам расскажет о своих злодеяниях. И тут мне понадобится ваша помощь. Добровольная. Обещаю закрыть глаза на ваши художества и не сообщать в полицию о шантаже в обмен на участие в одной инсценировке.

– Если это поможет наказать этого недоноска, я согласен, – решительно объявил Антон. – Галчонок, ты с нами?

– Конечно. Говорите, что мы должны сделать? – сказала Галина.

– Отправляйтесь спать. Утро вечера мудренее. Завтра я позвоню и проинструктирую. А сейчас мне нужно время, чтобы проработать план разоблачения, – улыбнувшись, проговорила я.

– Не боитесь, что мы сбежим? – хитро прищурившись, спросил Антон.

Я посмотрела ему прямо в глаза и честно ответила:

– Уверена, что этого не произойдет.

Он благодарно улыбнулся в ответ, обнял Галину, и они пошли к выходу. Я двинулась следом. Не потому, что не доверяла. Просто мне тоже пора было уходить. Впереди еще было много дел.

Глава 9

К утру план разоблачения Сергея Анатольевича был разработан до мельчайших деталей. Повозиться пришлось немало. Нужно было не упустить ни одной мелочи, просчитать все возможные ходы противника, ведь в этот раз Сергей Анатольевич имел дело не с влюбленной девчонкой, а с прагматичной, хоть и молодой, шантажисткой. Результатом я осталась довольна. Самым сложным во всем деле было не дать Сергею Анатольевичу сорваться с крючка, ведь он мог почувствовать ловушку и попросту сбежать. Но и на этот случай у меня было кое-что в запасе.

Вчера вечером, уже после того как закончилась встреча в «Одиноком путнике», позвонил Мельников и сообщил, что нашел-таки заявление Дужкина. На наше счастье, тот довольно подробно описал внешность преступников, что, несомненно, должно будет помочь следствию. Но это позже. Сейчас же оно помогло иначе. Мне удалось убедить Мельникова, что ситуация серьезна, благодаря чему он согласился принять участие в задуманном предприятии. Выход его был только под занавес, зато роль – очень ответственная.

Как и обещала, я созвонилась с Галиной и Антоном и проинструктировала их насчет предстоящей операции. Заставив Галину дважды повторить ключевые моменты, я назначила время операции и только после этого поехала на фабрику. Сергей Анатольевич встретил меня, что называется, с распростертыми объятьями. Заботливо предложил чаю, поинтересовался здоровьем бабушки и тем, как прошла поездка. О паспорте он и не вспомнил, так стремился произвести на меня впечатление. Я, в свою очередь, всеми силами ему подыгрывала. К концу получасовой беседы мы были на короткой ноге и готовы перейти на «ты». Воодушевленный моими авансами, Сергей Анатольевич принялся ковать железо, пока горячо.

– А что, Аннушка, не продолжить ли нам приятную беседу в более спокойном месте? Мы могли бы проехаться до моей скромной обители. Посмотришь, оценишь обстановку, а там, глядишь, и согласишься на переезд. Уверяю тебя, там гораздо лучше, чем в общежитии среди переселенцев, – игриво предложил он.

– Прямо не знаю, – нацепив образ деревенской клуши, протянула я. – Вы вон какой важный господин, Сергей Анатольевич, а я кто? Разве вам может быть со мной интересно?

– Фу, что за официальный тон! – смешно поморщился Сергей Анатольевич. – Послушай, раз уж мы с тобой друзья, учись называть меня на «ты» и по имени. Для тебя я просто Сережа, договорились?

Я кивнула. Он одобрительно улыбнулся и продолжил процесс обольщения.

– Вот и славно. Поедем прямо сейчас. По дороге заскочим в магазин. Купим шампанское, конфеты и еще что-нибудь. На ужин, – Сергей Анатольевич многозначительно подчеркнул последнее слово.

Я умудрилась густо покраснеть, что не укрылось от глаз владельца фабрики. Глазки его засверкали.

– Что такое, радость моя, что тебя смутило? – заворковал он. – То, что я заговорил об ужине, когда еще и полдень не наступил? Поверь мне, девочка моя, в приятной компании время летит так быстро, что ты и глазом моргнуть не успеешь, как подойдет время ужина.

Я продолжала молчать и краснеть. С некоторыми усилиями мне удалось выдавить из глаз несколько слезинок. Это также не укрылось от внимательного взгляда Сергея Анатольевича. Он задумчиво оглядел меня с ног до головы и вдруг спросил:

– Скажи, Аннушка, у тебя раньше были мужчины?

– Что вы имеете в виду? – забыв, что мы договорились перейти на «ты», пролепетала я – на этот раз в неподдельном смущении.

– Настоящие мужчины. Ты когда-нибудь делила с ними постель? – еще мягче пояснил он.

Говорить я не могла. Меня душил смех. Надо же, старый ловелас раскатал губу на девственницу! Уморил. Мой надутый вид Сергей Анатольевич расценил по-своему и прямо просиял. Осторожно коснувшись рукой моего лица, он прошептал:

– Тебе нечего бояться. Я не сделаю ничего без твоего согласия, обещаю. Я буду терпелив. Тебе будет хорошо со мной, малышка.

Не знаю, чем закончилась бы эта слащавая сцена, достойная мыльной оперы, если бы не телефонный звонок. Мысленно я прокричала благодарность звонящему. Он избавил меня от необходимости отвечать на щекотливый вопрос. Теперь пусть этот сладострастник сам решает, невинна я или нет. Глянув на настенные часы, я поняла, кто звонит, и внутренне напряглась. Началось!

– Да, слушаю, – недовольно бросил в трубку Сергей Анатольевич.

Естественно, он был недоволен тем, что его прервали на самом интересном месте. Через секунду его игривое настроение испарилось без следа. Он вздрогнул и нахмурился.

– Куда ты пропала? – зло сказал он.

Это звонила Галина. Ответа я не услышала, да мне это было и не нужно. Все, что собиралась сказать Сергею Анатольевичу Галина, я знала наизусть. Ведь я сама составляла текст. Он выслушал ответ и заговорил уже мягче:

– Послушай, ведь мы могли бы все обсудить в спокойной обстановке. Не по телефону. Ты умная девочка, должна понимать, что в таких случаях всегда лучше найти компромисс. Все я собрать не смогу и за месяц, я тоже не всесилен, – почти ласково говорил Сергей Анатольевич.

Ответ его не удовлетворил. Он снова нахмурился.

– Это нереально, – возразил он невидимому собеседнику. – Сейчас уже полдень. Мне никак не успеть.

По сценарию сейчас Галина должна была сказать, что ей плевать на его возможности. Ей нужны деньги – и быстро. Иначе сделка все равно состоится, только раскошеливаться будет не он, а его жена.

– Хорошо, не кипятись. Я согласен. Только время придется перенести. И встречаемся там, где я укажу. Я в городе человек известный. Не хватало еще, чтобы кто-то увидел нас вместе, – твердо сказал Сергей Анатольевич.

Теперь Галина должна согласиться и узнать место встречи. Так и есть. Сергей Анатольевич побарабанил пальцами по столу, взгляд его остановился на моем лице. Только сейчас до него дошло, что он в кабинете не один. Его обдало жаром, когда он понял, что чуть было не подставился. Попросив подождать, он прикрыл трубку ладонью и прошептал мне:

– Солнышко, ты не могла бы немного погулять по коридору? У меня важный разговор.

Я недовольно сморщила носик, но просьбу выполнила. Сергей Анатольевич проводил меня до двери, проследил, что я отошла на безопасное расстояние, и плотно прикрыл дверь. Долго гулять мне не пришлось. Через минуту разговор был окончен. Сергей Анатольевич выглянул из двери и подозвал меня взмахом руки. Я поспешила вернуться. Внешне он ничем не выдавал своего беспокойства. Разве что стал рассеяннее. Видимо, решал, как поступить в сложившейся ситуации, или просчитывал риски. Скорее всего, второе. Я жеманно повела плечами и капризным голоском спросила:

– Так мы поедем смотреть квартиру?

– Подожди, радость моя, посиди немного молча, ладно?

Я повиновалась. Но через некоторое время решила прервать тишину.

– У тебя неприятности? – обеспокоенно поинтересовалась я.

– С чего ты взяла? – рассеянно произнес он, пропуская мимо ушей мое неофициальное обращение.

– Из-за звонка, – честно ответила я. – Мне показалось, что он тебе неприятен.

– Ерунда. Просто очередные разборки с поставщиками, вот и все. У настоящего бизнесмена без этого и дня не проходит, – отшутился Сергей Анатольевич.

– У тебя поставщик женщина? – снова спросила я.

– А? Да-да. Женщина. Не думай об этом, – посоветовал он и добавил: – Ты не могла бы еще немного погулять, мне нужно сделать пару важных звонков.

– Значит, поездка отменяется? – разочарованно протянула я.

С минуту он смотрел на меня, будто обдумывал что-то очень важное. Потом улыбнулся:

– Ни в коем случае. У нас будет не только приятная поездка. У нас будет и незабываемый вечер, а потом, если ты согласишься, еще и ночь. А сейчас пойди погуляй. Я тебя позову, когда освобожусь.

Я снова вышла в коридор. Мне до смерти хотелось подслушать, кому он будет звонить и о чем разговаривать, но я сдержала себя. Нельзя давать пищу для подозрений, иначе все может сорваться. На этот раз я гуляла почти час. За это время в коридоре никто из работников фабрики не появился, и я была этому несказанно рада. Сергей Анатольевич не позвал меня в кабинет. Вместо этого он вышел сам, защелкнул замок и весело произнес:

– Все, до завтрашнего утра я абсолютно свободен. Поехали кутить, малышка.

Я думала, он заставит меня пробираться в его машину тайком, чтобы не давать пищу для новых сплетен, но нет. Наоборот, он умудрился заглянуть во все работающие цеха, причем я должна была ходить за ним следом. Входя в цех, он как бы ненароком приобнимал меня за талию или проводил рукой по волосам. То есть демонстрировал всем наши отношения. Я не противилась. Намерения Сергея Анатольевича я уже просчитала. Поскольку его план прекрасно вписывался в мой собственный, я охотно ему подыгрывала. Краснела, когда это было нужно, бросала на шефа благоговейные взгляды, украдкой прикасалась к его руке и совершала множество других глупостей, характерных для влюбленной девочки. Мне было ясно, что Сергей Анатольевич выбрал меня в качестве железного алиби на случай, если что-то пойдет не так. Выбирая между тюрьмой в случае провала и гневом жены в случае доноса, он выбрал последнее. Я не могла не восхититься его задумкой. Ночь, проведенная с молоденькой девушкой, лучшее алиби в его положении. Оставалось понять, каким образом он собирается заставить меня говорить то, что ему нужно. Или сам он на встречу с Галиной идти не собирается? Поживем – увидим.

Галина уже успела прислать мне сообщение, что встреча назначена на полночь. На территории завода, у самого высокого здания. Четырехэтажного. Того самого. С трупом в подвале. Это я и предполагала. Я, в свою очередь, успела созвониться с Мельниковым и передать информацию о встрече. Теперь можно было сосредоточиться на наблюдении за Сергеем Анатольевичем. До назначенного часа мне нельзя упускать его из вида ни на минуту. Это было несложно, так как он сам выразил желание не расставаться со мной до самого утра. Сложнее было остановить его мужские притязания. Даже ради установления истины и справедливого возмездия я была не готова делить постель с кем бы то ни было. Оставалась надежда, что Сергей Анатольевич сдержит слово и не станет домогаться меня силой. В конце концов, ему нужно алиби, а не еще одно обвинение.

Мы поехали в центр. Прошлись по магазинам. Я, как могла, тянула время. Сначала придумала поездку в самую дальнюю кондитерскую, заявив, что только там продаются лучшие в мире эклеры. Потом предложила перекусить в этой кондитерской, чтобы не тащить пирожные через весь город. После этого объявила, что у меня ужасная прическа, а идти на первое свидание со старой прической плохая примета, и мы поехали в парикмахерский салон. Побывав в салоне, я жутко расстроилась, что прическа такая элегантная, а одежда ей никак не соответствует, и Сергей Анатольевич повез меня в дорогой магазин, где сам выбрал для меня эксклюзивное платьишко, едва прикрывающее тело. Когда перевоплощение завершилось, я сказала, что никогда в жизни не была в настоящем кинотеатре, после чего Сергей Анатольевич просто обязан был меня туда сводить. Он снисходительно терпел все мои выходки, пока я не предложила поужинать в ресторане, чтобы не корпеть у плиты в его квартире. Тут он категорически отказался выполнять мою просьбу. Но нашел, по его мнению, прекрасный компромисс. Мы заехали в ближайший ресторан, выбрали из меню несколько блюд, дождались, пока их приготовят, и забрали с собой.

К тому времени, как мы подъехали к дому, где одна из квартир принадлежала Сергею Анатольевичу, стрелки часов показывали уже без четверти десять. Неплохой результат. Минус девять часов риска, недурно. Выгружая пакеты из багажника, Сергей Анатольевич заметно нервничал. Отчего, интересно? От того, что приближался час икс, или от того, что ему предстояло остаться наедине с невинной девушкой? Этого я знать не могла, но предпочитала думать, что верен первый вариант.

Мы поднялись на шестой этаж. Выйдя на площадку из лифта, я обнаружила, что там всего одна дверь. Оглянувшись, я с удивлением спросила Сергея Анатольевича:

– Это что же, весь этаж ваш?

– Нет. В другие квартиры вход с противоположной стороны дома. Такая планировка. Очень удобно, – засмеялся он, вставляя ключ в замочную скважину.

«Ох, Танюша. С огнем играешь», – подумала я, входя в квартиру.

Квартирка оказалась небольшой. Гостиная, маленькая спаленка, кухня и совмещенный санузел. Честно признаться, я была разочарована, но вида не подала. Восторженно разглядывала убранство, намеренно обходя вниманием спальню. Больше всего меня заинтересовала кухня. Просторная, с шикарной мебелью и всевозможными кухонными примочками. Перебегая от кофемашины к встроенной СВЧ-печи, я радостно восклицала:

– Тут и печка для подогрева есть? И холодильник какой огромный. А это что за монстр?

– Кофемашина. Сама кофе готовит. Очень удобно, – снисходительно улыбался Сергей Анатольевич, довольный моим щенячьим восторгом.

– А тостер у тебя есть? Я в кино видела. Это такая коробочка, в которую кладут хлеб, а он оттуда выстреливает сухими ломтиками, – лопотала я.

– Тостера нет, но если нужно, я куплю, – пообещал Сергей Анатольевич.

– О нет, не нужно. Я вообще-то привыкла есть без хлеба. Просто не видела ни разу, вот и спросила. А это блендер? – открывая шкаф, заверещала я. – Вот здорово! Им можно любые овощи в пюре превратить. Обожаю овощные пюре!

– Довольно восторгов, – остановил меня Сергей Анатольевич. – Будешь здесь жить, успеешь все рассмотреть и повосхищаться вволю. Я голоден, пойдем в гостиную.

– А мы разве не на кухне есть будем? – удивилась я. – Мы дома обычно на кухне едим.

– Нет. Ужинать будем в гостиной. Привыкай, малышка. Тут тебе не деревня, – снова усмехнулся Сергей Анатольевич.

Он достал из шкафа фужеры под шампанское и сунул мне в руки. Сам взял две тарелки и два столовых прибора и направился в гостиную. Сумки он сразу отнес в гостиную. Стол накрыли за считаные минуты. Я беспокойно поглядывала на часы. На мой взгляд, время тянулось слишком медленно. Но Сергей Анатольевич никаких поползновений в мою сторону не делал, и можно было пока об этом не думать.

Усевшись за стол, я сразу набросилась на еду. Я и в самом деле проголодалась. Сергей Анатольевич ел мало. Пил и того меньше. И так же как я, внимательно следил за стрелками часов. Ровно в одиннадцать он объявил, что хочет сказать тост. Особенный. Для этого тоста шампанское не годится, поэтому он выбрал коньяк. Бутылку с коньяком он взял не из бара, а с нижней полки шкафа, стоящего в гостиной. Я насторожилась. Похоже, мой ухажер решил, что пришло время нейтрализовать меня, чтобы обеспечить себе алиби. Я была уверена, что в коньяк подмешано снотворное. Наполнив бокалы, Сергей Анатольевич встал и произнес:

– За самую прекрасную девушку на свете, которая в скором времени станет моей женой.

Я открыла рот, поморгала и снова закрыла. Слов не нашлось, но Сергей Анатольевич и не ждал их от меня. Он пристально следил за тем, как я буду пить. Я тоже встала, взяла бокал и предложила:

– Может, на брудершафт?

Сергей Анатольевич засмеялся.

– Почему бы и нет? – сказал он и двинулся ко мне. Я опередила его. В двух шагах от места, где он стоял, на полу красовался огромный горшок с олеандром. На него я и нацелилась. Придвинувшись к Сергею Анатольевичу вплотную, я сделала несколько неловких движений, будто приноравливаясь к его росту. Это заставило Сергея Анатольевича отступить назад. Все. Достаточно. Теперь я наверняка дотянусь. Мы скрестили руки, и тут я снова сказала:

– Нет, так неинтересно. Так все делают. Давай по-другому.

– Это как же? – заинтересовался он.

– А так. Встаем друг к другу спиной. Плотно-плотно, чтобы каждую клеточку чувствовать. Скрещиваем руки и выпиваем. Потом поворачиваемся и целуемся. Я по телику раз такое видела. Идет? – дразнила я.

– Можно попробовать, – согласился Сергей Анатольевич.

Мы встали в нужную позицию, скрестили руки, причем моя рука оказалась левой. И начали пить. Улучив момент, я перехватила бокал правой рукой, быстро выплеснула его содержимое в горшок и вернула обратно, оставив коньяка на донышке, чтобы на губах сохранился запах и вкус. Когда очередь дошла до поцелуя, я сделала вид, что засмущалась, и вырвалась из объятий Сергея Анатольевича. В этот вечер он не был расположен к любовным играм, поэтому ни сердиться, ни возражать не стал. Дальше все прошло как по маслу. Посидев несколько минут, я начала прикрывать рот ладошкой, изображая зевоту. Сергей Анатольевич сказал, что маленькой девочке пора спать. Идти в спальню я категорически отказалась, и он принес мне плед и подушку. А еще через десять минут я сладко посапывала под пристальным взглядом Сергея Анатольевича. Часы показывали половину двенадцатого. Не опасаясь больше моих ушей, Сергей Анатольевич достал телефон и набрал номер.

– Это я, – коротко сказал он. – У тебя все готово? Отлично. Значит, в полночь на том же месте. Все, отбой.

Проверив на всякий случай, сплю ли я, Сергей Анатольевич тихо вышел. Я подошла к окну и выглянула во двор. Сергей Анатольевич направлялся к машине. Значит, он все-таки будет участвовать в этом сам. Что ж, тем легче будет доказать его вину. Машина тронулась, выехала со двора и скрылась за поворотом. Тогда и я бросилась к дверям, на ходу набирая номер Мельникова.

– Андрюха, привет. Клиент выехал. У тебя все готово? – прошептала я в трубку.

– Мы на месте. Сама-то как? – забеспокоился Мельников. – Успеешь?

– Должна успеть. Все. Мобильник вырубаю. Удачи, мент, – небрежно бросила я.

– И тебе удачи, Иванова, – отозвался Мельников.

Я отключила телефон. Меньше всего нужно, чтобы кто-то начал названивать в самый ответственный момент. Выбежав на дорогу, я поймала такси и велела ехать к заводу. Водитель покосился на меня с подозрением, но промолчал. Я села на переднее сиденье и попросила гнать как можно быстрее.

– К чему такая спешка? – недовольно проворчал водитель. – Рожает кто?

– В точку попал, приятель. Рожает. Еще как рожает, – нетерпеливо повторила я.

Больше он вопросов не задавал. Только проинформировал:

– Поедем коротким путем. Срежем дворами и выйдем к жилым домам. Устроит? Только деньги вперед и не по счетчику.

– Годится, – согласилась я, достала кошелек и щедро расплатилась.

Водитель повеселел, включил музыку и рванул вперед. К заводу мы примчались за три минуты до полуночи. Из машины я выскочила, едва водитель затормозил, и, даже не закрыв за собой дверцу, бросилась к забору. Идти в обход, чтобы отыскать пролом, времени не оставалось. Подпрыгнув, я повисла на руках, подтянулась и перекинула тело на заводскую сторону. Благо забор был не очень высокий. «Только бы собак не всполошить», – пробегая мимо пустых корпусов, думала я. Впереди показался корпус, к которому должна прийти Галина. Что будет, если она не придет? Если в последний момент испугается? Об этом думать не хотелось. Столько сил было вложено в операцию, столько от ее результатов зависело!

Опасения оказались напрасны. Как только я добралась до угла здания, сразу услышала негромкую речь. Говорили двое. Мужской голос принадлежал Сергею Анатольевичу. Женский – Галине. Я продвинулась вперед еще на пару метров и увидела их. Они стояли на противоположных сторонах от небольшого возвышения в центре заводского двора. Их разделяло метра три, не больше. Галина стояла спиной к заводскому корпусу. Сергей Анатольевич небрежно привалился к дверце автомобиля. Дальше я не пошла. Остановилась и стала слушать.

– Зачем тебе все это, девочка? – неспешно произнес Сергей Анатольевич.

– Все хотят жить красиво, – ответила Галина. – Ты хотел меня обмануть. Поиграть, как с куклой, а потом заменить на новую. Я такого не прощаю.

– Это всего лишь домыслы. Я не собирался тебя обманывать, – увещевал Сергей Анатольевич.

Видно, он еще надеялся решить дело миром. А может, ждал напарника. Откуда он придет? Со стороны складов? Там удобно машину прятать, я проверяла. Или со стороны второго корпуса? Там в заборе дырка на дырке. Заходи кто хочешь. Наблюдать за тобой некому. И охрана не погонит. Нет, скорее всего, он уже на месте. Где-то в пустом здании.

– Ты всем своим любовницам поешь эту песню? – едко рассмеялась Галина. – Заливаешься соловьем, а потом избавляешься от них, верно?

– Не говори ерунды, – разозлился Сергей Анатольевич.

А может, испугался? Голос у него явно изменился. В нем появились истерические нотки.

– Если бы ты не затеяла этот жалкий шантаж с фотографиями, у нас бы все могло сложиться, – выдал он.

– Ага, сложиться. Так же, как у тебя с Лилей сложилось? – выбросила козыри Галина.

Сергей Анатольевич на минуту запнулся.

– С какой Лилей? Галочка, ты бредишь? – вкрадчиво спросил он.

– С Лилей Ольшанской. И бреда у меня нет, – твердо сказала Галина.

– Откуда ты знаешь это имя? – требовательно спросил Сергей Анатольевич.

По его тону я поняла, что шансов уйти живой у Галины больше нет. Без нашей помощи, конечно.

– С сестрой ее познакомилась. Она и поделилась со мной своим горем. Открыла мне на тебя глаза, – продолжала Галина. – А я ведь могла бы в тебя влюбиться. Как подумаю, оторопь берет. Влюбиться в убийцу!

– Ты со словами-то поосторожнее, – угрожающе зарычал Сергей Анатольевич. – А то, не ровен час, без языка останешься.

Галина сделала вид, что его слова ее напугали. Она суетливо посмотрела по сторонам и неуверенно произнесла:

– Ты не посмеешь меня тронуть. Я себя обезопасила. В случае моего исчезновения моя подруга пойдет в полицию и расскажет им все.

– Хороший был бы ход, если бы это была правда, – улыбнулся Сергей Анатольевич. – Только вот нет у тебя подруги. А такой, которая из-за тебя в неприятности влезать станет, и подавно. Сколько времени ты уже на нелегальном положении? Неделю? А сколько человек пришло справиться о тебе? Один. И то не подруга, а тетка. Так что с угрозами ты промахнулась.

– А еще в моей комнате найдут твои фотографии. Те самые. Я сделала копии. Для страховки, – Галина продолжала ломать комедию.

– А вот это совсем глупый ход, девочка моя, – зловеще прошипел Сергей Анатольевич. – Прийти за деньгами и заявить, что имеется еще один экземпляр продаваемого материала? Такое может ляпнуть только полный болван. В нашем случае – болван женского рода. Думаешь, после того, что ты сказала, я дам тебе хоть копейку?

– Дашь, никуда не денешься, – неуверенно сказала Галина.

– Ошибаешься, девочка. Теперь ты не получишь ничего. Но я дам тебе шанс. Скажи, где лежат остальные снимки, и умрешь быстро, – пошел в открытую Сергей Анатольевич. – В противном случае мне ничего не остается, как только тебя пытать. До тех пор, пока ты не расколешься.

Галина съежилась под взглядом Сергея Анатольевича.

– Послушай, признаю. Это было глупо. Но я соврала, понимаешь. Все снимки здесь, в пакете, – Галина подняла вверх пакет. – Давай деньги и разбежимся. Обещаю, больше ты обо мне никогда не услышишь.

– Не пойдет, – Сергей Анатольевич отрицательно покачал головой. – Шантажистам верить нельзя. Разве ты не знала? Мне придется избавиться от тебя. Так же, как когда-то от той наивной девочки, Лилечки. Хорошая была девочка, но глупая. Она была опасна своей глупостью. Ты – прагматичностью. Но конец у вас будет один.

И Сергей Анатольевич расхохотался. Громко, надрывно. Похоже, у него случилась истерика. Галина смотрела на него во все глаза. Она не услышала, как за ее спиной приоткрылась дверь, и оттуда крадучись вышел бандитского вида мужчина. Я заметила его почти сразу, только предпринять ничего не могла. Расстояние слишком велико, добежать не успею. Спугнуть можно, а поймать – наверняка нет. А он нам нужен. Ох как нужен. И тогда я решилась. Я выскочила из тени и помчалась к автомобилю Сергея Анатольевича. Бандитского вида мужчина остановился на полпути. Сергей Анатольевич заметил бегущую фигуру и перестал смеяться. Он таращился на меня как на привидение.

– Аннушка? Как ты здесь оказалась? Ты что, следила за мной? И почему ты не спишь? – Вопросы сыпались из Сергея Анатольевича, как снежная крупа с зимнего неба.

– Что-то не спалось, – ответила я первое, что пришло на ум.

Где же Мельников со своими ребятами? Пора бы уже заканчивать весь этот балаган. Мы увидели и услышали уже вполне достаточно, чтобы Сергей Анатольевич не смог отвертеться, так чего же они медлят? Неужели перепутали корпуса? Нет, не может быть. Мельников опытный оперативник, такой детской оплошности он совершить не мог.

– Это твой приятель? – указывая на человека, стоящего за спиной Галины, спросила я.

– Можно и так сказать, – приходя в себя от удивления, ответил Сергей Анатольевич. – Зачем ты пришла сюда, Аннушка? Или ты не Аннушка вовсе?

– Это не важно, – ответила я. – Важно то, что здесь сейчас происходит. Ты собирался убить Галину. Я это слышала.

– А, живой свидетель, значит? Об этой подруге ты говорила, а, Галочка? – Сергей Анатольевич снова усмехнулся. – Команда у вас что надо. Бригада «Ух». И эти пигалицы решили тягаться со мной! Смешно. На что вы рассчитывали, соплячки?

– На твое чистосердечное признание, конечно, – выкрикнула я. – Ты убил Лилю. И собирался убить Галину. Ты должен понести заслуженное наказание.

– Вот как? И кто же меня будет судить? Не ты ли? – ухмыльнулся Сергей Анатольевич. – А доказательства у тебя есть, радость моя? Или для суда Линча доказательства не требуются?

– Будут тебе доказательства, об этом можешь не беспокоиться, – сказала я.

– Да у тебя и трупа-то нет, не то что доказательств, – вконец разошелся Сергей Анатольевич. – Или ты и труп сюда притащила?

– А его и незачем таскать. Он и так здесь, – решилась я. – Место показать или сам вспомнишь? Пойдем обследуем подвал. Не сомневаюсь, мы найдем там много интересного.

– Кончай базар, Толяныч, – подал голос бандитского вида мужчина, который до этого безучастно наблюдал за перепалкой. – Грохнем обеих, и по домам.

– Погоди, Пегий, не кипятись. Нужно выяснить, откуда эта мелюзга насчет Лильки узнала, – остановил его Сергей Анатольевич. – Если знает она, значит, ей кто-то доложил. Нужно выяснить, а уж потом решать, что с ними делать.

– Тогда вяжи, – бросил Пегий и рванул к Галине.

Сергей Анатольевич метнулся ко мне. Вот тут все и началось. Яркий свет прожекторов осветил площадку перед заводским корпусом, и к нам со всех сторон посыпались омоновцы. С автоматами на изготовку, в маскировочных масках. Даже я, готовая к чему-то подобному, испугалась не на шутку. Омоновцы повалили Сергея Анатольевича и Пегого на землю. Скрутили руки и ноги. И все это произошло в какие-то доли секунды. Прямо как в кино.

– Круто, – только и смогла произнести я.

– Бывает и круче. Особенно когда с гранатками, – засмеялся невесть откуда взявшийся Мельников. – Лихо ты его раскрутила, Иванова. Пятерка с плюсом тебе за проведение операции.

– Что так долго? – недовольно пробурчала я. – Я уж думала, что вы место перепутали.

– Понаблюдать хотел, справишься ты с ним или нет. Да девушку жалко стало. Она бы с Пегим точно не справилась, – продолжая смеяться, заявил Мельников.

К нам подошла Галина. Она была бледная как смерть. К ней уже бежал Антон. Оказывается, он тоже сидел в засаде, дожидаясь развязки.

– Вон, Ромео твой бежит. Еле вчетвером удерживали, чтобы он к тебе раньше времени на помощь не рванул, – сообщил Мельников Галине. – Горячий парень. Все шипел: пустите меня, вы не понимаете, я ее люблю. Любовь любовью, а операцию срывать никому не позволено, правда, Иванова?

– Отстань, Мельников. Пойдем-ка лучше с нашим подопечным побеседуем, – отмахнулась я, направляясь к полицейскому «уазику», в который грузили преступников.

– За день не наболталась, что ли? – подколол Мельников, но двинулся следом.

Я подошла к машине, когда Сергея Анатольевича уже упаковали. Он бросил на меня полный ненависти взгляд.

– Не стоит тратить эмоции на меня, – посоветовала я. – У вас теперь и без меня будет много врагов. На зоне.

– Откуда ты такая взялась? – в сердцах воскликнул Сергей Анатольевич.

– Считайте меня народным мстителем, – предложила я. – А если серьезно, вы просчитались еще с Галиной. Вернее, тетку ее недооценили. Она не собиралась сидеть сложа руки, как сестра Лилии Ольшанской. И готова была искать свою племянницу до тех пор, пока не найдет. Живой или мертвой.

– Это Галина все подстроила, – заявил Сергей Анатольевич. – Она специально окрутила меня, чтобы денег содрать. В чем тут моя вина?

– В том, что убили Лилю. Собственно, за это вас и будут судить. И мой вам совет. Сделайте вид, что ни Галины, ни меня в вашей жизни вообще не было. И скостите себе срок, так как за покушение на убийство судить вас не будут, и получите возможность изобразить явку с повинной. Мол, целый год муки совести житья не давали, вот и решил во всем признаться. И со следствием сотрудничайте. А я сделаю так, чтобы вам поверили, – напутствовала я.

– А как же ОМОН? И вся эта разборка? – понимая правоту моих слов, спросил Сергей Анатольевич.

– Скажете, что подельнику своему открылись, что идете сдаваться, а он вас сюда на разговор вызвал. Вы побоялись, что он и вас убьет, и перестраховались. Накануне в полицию пошли, отсюда и ОМОН, – подсказала я заранее придуманную версию.

– Последний вопрос можно? – спросил Сергей Анатольевич, увидев, что полицейский собирается закрывать дверь.

– Валяй, – согласилась я.

– Зачем вы помогаете мне? Вам самой-то для чего это надо? – глядя прямо мне в глаза, спросил Сергей Анатольевич.

– Я помогаю не вам. Я помогаю Галине начать новую жизнь. Жизнь без обмана, – просто ответила я.

Дверь «уазика» захлопнулась, двигатель натужно заурчал. Машина тронулась, увозя преступников, лишивших жизни молодую наивную девушку. Предстояло еще много дел, но это уже без меня. Я свою работу выполнила и заслужила отдых. Я медленно побрела по дороге. Меня нагнал автомобиль. Посигналил. Я оглянулась. За рулем сидел Мельников. Я развернулась и пошла к машине. «Хорошо, что попутку ловить не придется», – пронеслось у меня в голове.

* * *

К Валентине я смогла выбраться только через неделю. Женщина названивала мне каждый день по нескольку раз, пока я не назначила дату встречи. Валентина переживала, что никак не может отдать мне причитающийся гонорар. А я и вправду была слишком занята. Как-то сразу навалилась куча дел. К следователю меня не вызывали, обошлись своими силами, но на консультацию все равно рассчитывали. Все-таки это я дело раскрыла.

Сергей Анатольевич не внял моим советам и поначалу от всего отпирался. Заявил, что у заброшенного корпуса встречался с давним приятелем. По личному делу. Почему такое странное место выбрал? Да потому, что недалеко от работы. А время позднее? Так дела на фабрике были, вот и все. Правда, и о Галине, и обо мне молчал. Но это было в его интересах. Потом не выдержал. Рассказал все от начала и до конца. И как с девушкой флиртовал, и как она его шантажировать вздумала, чтобы он на ней женился. И как заманил ее в заброшенный корпус, где ее уже поджидал Пегий. И место показал, где труп спрятали.

Его подельник Пегий ушел в глухую несознанку. Хотя чего тут отпираться? Свидетели ж есть. Десять омоновцев да еще оперативники. А приплюсуй сюда признание Сергея Анатольевича – так и вообще без вариантов.

Тело Лили нашли. Именно в том подвале, о котором говорил Ухта. Его заявление приобщили к делу. Опознать девушку смогли благодаря бабушкиному подарку. Серебряное колечко с синим камнем в обрамлении крохотных птичьих голов. Вызвали сестру, она опознала кольцо и предъявила такое же, только свое. Известие о смерти сестры потрясло Надежду. Она и предположить не могла, что с Лилей может произойти такое несчастье. После случившегося Надежда завязала с гаданием. Пошла работать по специальности – медсестрой в больницу для душевнобольных. Почему-то ей захотелось поделиться со мной этой новостью. Она выпросила у Мельникова, который занимался этим делом, мой номер телефона и позвонила. Пришлось ехать к ней. Не оставлять же женщину наедине с горем?

Потом пришлось заниматься реабилитацией Светки. Она позвонила-таки Стасику, получила от ворот поворот и впала в глубокую депрессию. На то, чтобы привести ее в чувство, ушло почти три дня. Все это время я таскала ее по всяким выставкам, музеям и даже на концерт симфонического оркестра. Там-то мне и повезло. На Светку обратил внимание стройный контрабасист. В антракте он отыскал ее и предложил провести экскурсию по закулисному миру. После концерта, естественно. И Светка, к моему великому изумлению, сразу согласилась. Так, благодаря высокому искусству я избавилась от ежедневной повинности и нашла время для визита к Валентине.

У Валентины меня встретили как самого дорогого гостя и усадили за стол. Отказаться было неудобно, и я согласилась отобедать. Валентина была не одна. Оказалось, что Галина вернулась домой. Да не одна, а с Антоном. Молодые люди прямо с порога объявили, что подали заявление в ЗАГС и через три недели станут мужем и женой. Жить они собирались вместе с Валентиной. Женщина нарадоваться не могла переменам, произошедшим с племянницей. Та уже не пилила ее за то, что она прислуживает богатеям, не требовала денег и развлечений и всячески помогала по дому.

– Вы знаете, Татьяна, она даже готовить начала, – восхищенно шептала мне на ухо Валентина, пока Антон и Галина накрывали на стол. – Я вот думаю, надолго ли?

– Надеюсь, навсегда, – отвечала я, не очень-то в это веря. – Но даже на время ведь все равно хорошо, правда?

– Лучше бы навсегда, – слегка потускнела Валентина.

В комнату вернулись молодые люди. Галина тут же принялась командовать.

– Татьяна, что же вы за стол не садитесь? И ты, тетя Валя, не стой столбом, угощай гостью. А мы специально для вас торт испекли. Я и Антон, – гордо сообщила девушка.

– Спасибо, с удовольствием попробую, – ответила я, усаживаясь на свободный стул.

Когда все расселись, Антон спросил меня:

– Как думаете, что будет с дядей? Посадят его?

– Есть чистосердечное признание. Есть показания свидетеля, зафиксированные еще год назад. Много чего есть. Должны посадить, – уклончиво ответила я.

– Почему должны, а не посадят? – прямо спросил Антон.

– Смотря какой адвокат будет, – не стала лукавить я. – Хороший может и вытянуть. Времени уж больно много прошло. В уголовных делах всегда так. По горячим следам берешь, и то преступники умудряются вывернуться. А тут через год.

– Откуда ему взять деньги на хорошего адвоката? Он теперь гол как сокол, – сказала Галина.

– А вот это интересно, – проговорила я. – Куда же его деньги делись?

– Они никогда его и не были. Все принадлежит жене, – объяснил Антон.

– Так она адвоката и оплатит, – заметила я.

– Тут вы, Татьяна, не угадали, – возразил Антон. – Екатерина Борисовна не намерена этого делать.

– А тебе откуда это известно? – не поверила я. – Подумаешь, семейные разборки. Поворчит, попыхтит, пообижается и заплатит. Муж все-таки.

– Не заплатит, я вам гарантирую, – продолжал упорствовать Антон.

– Ты что-то знаешь, чего не знаю я? – догадалась я.

– Именно. Екатерина Борисовна уже подала на развод, аннулировала все его счета и уволила с должности директора, – объявил Антон.

– А знаете, кого она назначила на эту должность? – торжественно проговорила Галина. – Моего Антона. Теперь он директор фабрики «Серебряная нить». А я ему помогаю. Мы переведем цеха в другое место, более презентабельное. Все переоборудуем, легализуем сотрудников. В общем, планов много. Екатерина Борисовна одобрила их, и теперь у нас дел по горло. Только сегодня и вырвались, чтобы встретиться с вами и поблагодарить. Если бы не вы, не знаю, что бы с нами сейчас было.

Слова Галины звучали искренне. Что тут скажешь? Можно только порадоваться за молодую пару. Вот только как их новые планы скажутся на тех, кто работал на фабрике? Мечтать о легализации такого количества мигрантов из Средней Азии это одно, а воплотить эти мечты в жизнь – это уже совсем из другой оперы. Боюсь, Дайре и ее соотечественникам придется подыскивать себе другую работу и другое жилье. Наверное, Антон прочитал что-то на моем лице, так как поспешно сказал:

– Не думайте, мы никого увольнять не будем. Екатерина Борисовна обещала помочь с регистрацией и получением разрешений на работу. Да и невыгодно это – весь штат разом менять. Это она так сказала.

– Рада за вас, – искренне поздравила я.

Обед подошел к концу. Я поднялась и начала прощаться. Валентина кинулась в комнату за конвертом, который приготовила для нее Анна Юрова. Вручив его мне, она рассыпалась в благодарностях, отчего я испытала неловкость и поспешила уйти. Уже в подъезде меня нагнал Антон. Я удивленно взглянула на него.

– Ты что-то еще хотел спросить? – предположила я.

– Нет. Я хотел отдать вам это, – и он протянул мне конверт.

Сначала я подумала, что впопыхах выронила конверт с гонораром, выданный мне Валентиной. Сунулась в сумочку, конверт лежал на месте.

– Это не мой, – успокоила я его. – Возможно, у Валентины есть привычка хранить деньги в конвертах.

– Это не от Валентины, это от меня. За все, – коротко сказал он, сунул конверт мне в руку и убежал.

Я раскрыла его. Ровненькие бумажки по сто долларов. Много бумажек. Заслужила ли я их? Думаю, да. Предотвратить преступление стоит дороже, чем раскрыть. Так и должно быть. Всегда.

Оглавление

Глава 1

Глава 2

Глава 3

Глава 4

Глава 5

Глава 6

Глава 7

Глава 8

Глава 9 Fueled by Johannes Gensfleisch zur Laden zum Gutenberg