«Разворошенный муравейник»

Ричард С. Пратер Разворошенный муравейник

Глава 1

Я чувствовал себя так неловко, будто был обвиняемым по делу об изнасиловании. Это была не физическая неловкость, а просто мысль, вертевшаяся у меня в голове, о том, что, если эта штука выстрелит, она сможет проделать во мне дыру и я, вероятно, даже не замечу вспышки пороха. Оставалось только надеяться, что тип, прижавший ствол своего пистолета 45-го калибра к моей спине, не такой нервный, как я.

Но не только это сильно меня беспокоило, у меня к тому же болела голова. Да и вообще я был совершенно взбешен.

Все это происходило в комнате, пустой в том смысле, что в ней почти не было людей. Дверь находилась у меня за спиной, а прямо напротив помещался большой письменный стол соснового дерева. За ним стояло пустое вертящееся кресло, а перед ним — два стула того же тускло-коричневого цвета с прямыми спинками. Слева от стола — желтая кушетка, которая, казалось, выпадала из общего облика скучной деревянной обстановки офиса.

Девушка, казалось, тоже была не на месте. Поджав ноги, она сидела на желтой кушетке и наблюдала за происходящим с выражением злорадного любопытства в зеленых глазах. Она явно получала удовольствие.

Я тоже стал наблюдать за происходящим, однако удовольствия при этом не получал. Я ощущал, как кровь тонкой струйкой медленно стекала сбоку с моей головы. Это должна была быть кровь. После легкой стычки, как та, которая перед этим произошла, это не мог быть мозг. Вниз струилась либо кровь, либо песчаная пыль.

— Приятная компания, — пробормотал я.

Высокий костлявый человек проворно повернулся ко мне, и я заметил, что он прикладывал к костяшкам пальцев правой руки белоснежный шелковый носовой платок. Со стороны казалось, что его длинные руки оттягивали вниз узкие плечи. Но даже и при этом мужчина выглядел величественно. У этого человека было какое-то странное громкое имя — Флеминг Дракон. Он поглядел в мою сторону, и его ввалившиеся глаза сверкнули, словно два уголька.

Позади него на одном из коричневых стульев с прямой спинкой сидел маленький человечек с разбитыми губами. Он все время стонал и как-то странно хлюпал носом. Человечек, попавший в руки дракона. Без имени и теперь практически без лица.

Дракон не сказал мне ни слова. Он грозно смотрел на стоявших за моей спиной громил — одного краснолицего гиганта, уткнувшего мне в спину пистолет, и другого — уменьшенную копию первого. У него не было оружия, но физиономия была такой же багровой.

— Проклятые дураки! — прорычал Дракон. — За каким дьяволом вы приволокли его сюда?

— Он болтался у дверей, босс, — сказал парень с пистолетом. — Подслушивал. Мы решили, что он не должен подслушивать. И потом, вы же не хотели, чтобы вас беспокоили…

— Да, я этого не хотел. А вот вы притащили его сюда! — Он разъяренно смотрел на двух негодяев. — Убирайтесь отсюда! — прорычал босс. — И заберите с собой Зеркла, — добавил он, указывая костлявым пальцем на человечка, скрючившегося на стуле.

— Но, босс…

— Выбейте из него все, что надо, — приказал парням Дракон.

Я почувствовал, что пистолет перестал упираться в мою спину. Большой парень шагнул к человечку с окровавленным лицом и сорвал его со стула. Зеркл нетвердо стоял на ногах, его голова свесилась на грудь. Тип поменьше встал с другой стороны, и они поволокли несчастного вон из комнаты.

— О'кей, Шелл. — Дракон обратил свое внимание на меня. — Что ты вынюхивал около моего дома? — строго спросил он.

— Ничего я не вынюхивал, — ответил я. — Просто хотел встретиться с тобой по делу. Я шел и услышал, как какой-то парень кричит здесь как резаный. Я остановился, чтобы посмотреть, что происходит, а твои охранники накинулись на меня…

— Извини, что они тебя потрепали! Я думаю, ребята просто понервничали.

— Конечно, — согласился я. — Они просто чрезмерно импульсивны. Но ты не беспокойся, я разберусь с этими типами сам.

— Здесь не было ничего личного, Шелл. Я тебя уверяю.

— Никакой грубости, да? — Я взглянул на него. — Откуда взялась эта чертова кровоточащая рана на моей голове?

Именно в этот момент, углом глаза, я и обратил внимание на девушку. Она сидела не шевелясь.

— Простите, мисс, я забыл, что вы здесь, — учтиво сказал я.

— Ничего, — улыбнулась она загадочно. При этом ее губы слегка раздвинулись, открыв два ряда мелких, ровных белых зубов. Они были крепко сжаты, будто она что-то откусывала. Какая-то странная, необычная улыбка. Немного злая, немного дикая. Но нельзя сказать, чтобы совсем уж непривлекательная.

— Сара, — представил мне девушку Дракон, — моя сестра. — Он повернулся к девушке:

— Это Шелдон Скотт, Сара. Гадкий частный детектив. Никогда не имей дела ни с какими частными детективами!

Она искоса взглянула на брата своими зелеными, обрамленными не правдоподобно длинными ресницами глазами. И тут же снова повернула голову ко мне и улыбнулась странной улыбкой.

— Я правда не должна иметь дело с частными детективами, мистер Скотт?

Гортанный голос девушки звучал довольно мелодично, словно мурлыканье тигра.

— Называйте меня Шелл, — попросил я.

— Хорошо, Шелл.

Она произнесла это так покорно, словно сказала:

«Хорошо, отец». Но зеленые глаза девушки улыбнулись мне. Или они смеялись надо мной? Сара спустила ноги с кушетки и одним мягким движением вытянула их перед собой.

Я невольно перевел взгляд на ее ноги. Я вообще питаю слабость к женским ногам. А ее ноги стоили того, чтобы посмотреть на них лишний раз. Или столько раз, сколько я мог это сделать украдкой, не желая показаться наглецом. Все остальное в этой девушке было таким же красивым, как и ноги. Небольшого роста, коротко подстриженная, причем черные, как морская пучина, волосы красиво обрамляли ее маленькую головку; зеленые, опушенные длинными ресницами глаза; вздернутый носик и маленький алый рот с полными губами и ровными, мелкими зубами. Одним словом, сестра Дракона была очень привлекательна.

— Ты не ответил на мой вопрос, — капризно сказала она.

— На какой вопрос?

— Следует ли мне иметь дело с частными детективами?

— О, — ответил я, — это зависит от того, гадкие ли они, как сказал ваш брат, или нет.

— Спорю, что ты — хороший! — воскликнула она. — Тебя ранили?

— Эти двое, — кивнул я в сторону парней.

— Да уж, они постарались. Давай, я посмотрю, — предложила девушка.

— Да ничего, не стоит обращать внимания, — запротестовал я.

— Нет, дай посмотрю, — настаивала Сара. Она выдвинула вперед один из деревянных стульев и указала мне на него. Я сел на стул верхом и облокотился на спинку. Сара подошла вплотную и внимательно осмотрела мою голову. Затем она вышла в дверь, находившуюся у меня за спиной.

Дракон расположил свое длинное тело на вертящемся стуле напротив меня.

— Что это было за общество? По какому случаю? — спросил я.

Он склонился над столом и нахмурился:

— Я проводил небольшую работу с этим малышом. Он стал чересчур умным и начал прихватывать кое-что из моих с трудом заработанных денег.

— Заработанных! — Я рассмеялся. — Это при том, что ты снимаешь восемьдесят при двух лошадях и пятнадцать, если бегут три или шесть! Я бы не назвал это трудно заработанными деньгами.

— О'кей. Ладно, я так или иначе оказался обманутым. Потерял двенадцать тысяч кусков! — раздраженно сказал Дракон.

— Не мало. Как это они ухитрились тебя провести?

— Паршивцы заранее сговорились. Они получали выигрыш по фальшивым жетонам и делили выручку. Даже при пятнадцати сверху это дает значительный улов.

— Ясно.

Дракон изучил меня своими угольно-черными глазами.

— А почему это тебя так интересует? Скажи мне, Скотт. Кстати, ты ведь еще не рассказал, за кем охотишься. Каждый раз, когда я тебя вижу, ты чем-то занят. Чем же на этот раз?

— Мне просто было любопытно, — уклончиво начал я. — Я шел, чтобы узнать кое-что об одном человеке — одном из твоих ребят. Это Джо Брукс. Высокий, светловолосый, голубоглазый, с маленьким шрамом с правой стороны подбородка. Он работал у тебя с лошадьми. Собственно говоря, этот парень занимался заключением пари, брал деньги, нанимал маркеров, организовывал гостиничную предоплату… — Я ухмыльнулся. — Совпадение?

— А что с ним случилось? — пробурчал Дракон.

— Две ночи тому назад его сбила машина и уехала. Тебе это, конечно, известно. Мой клиент хотел бы получить более подробные сведения.

— Какие еще сведения? Его сбила машина. Бах, и он мертв. Все очень просто.

— Может быть, — спокойно продолжал я. — Это ты так говоришь. Мой клиент хочет узнать побольше. Он считает, что это не был несчастный случай. Или, может быть, кому-то было выгодно организовать несчастный случай. Может, кому-то было известно о делах Джо.

— Ты не туда обратился, Шелл. — Флеминг запустил костлявые пальцы в свои спутанные, как вареный шпинат, волосы. — Знаешь что, — сказал он, — многим не нравится, что ты приходишь и поднимаешь шум. Со мной легко — я не обращаю на это внимания. Что касается Джо, то парня просто сбила машина и его похоронили. Больше я ничего не знаю.

Пока мы так беседовали, Сара принесла таз с водой и чистую тряпку. Она вошла в дверь легко, с небрежной грацией. Маленькая, темноволосая, похожая на котенка или, вернее, на детеныша черной пантеры. Она намочила тряпку и начала осторожно похлопывать ею по моему черепу. Не втирать, а именно промокать.

— Ради святого Петра, женщина, — попросил я, — полегче!

— Я просто хочу как следует очистить рану, — пояснила она.

— Оставьте мне немного волос! — взмолился я.

— Мне нравятся блондины. У тебя могли быть очень красивые волосы, если бы ты их немного отрастил. Они слишком короткие. Торчат, как шерсть у злой собаки.

— Спасибо. Мне нравятся короткие, — запротестовал я.

Сара еще немного похлопала мокрой тряпкой по моей макушке. Я поморщился:

— Леди, вы что, хотите взглянуть на мои мозги?

— Сиди тихо. Что у тебя с носом?

— В него кто-то заехал, и он изменил форму. Когда я пришел в себя, поправлять его мне было некогда. — Я повернулся к Дракону:

— Имеешь ли ты какое-нибудь представление о том, кто мог хотеть смерти Джо? Нужна какая-то зацепка, с чего я мог бы начать свою работу! Пока я начинаю отсюда. Я пришел сюда, потому что он довольно долго работал у тебя.

— Я ничего не знаю, — подумав, сказал он.

— Мне нравился Джо, но ты мне нравишься больше, — откомментировала ситуацию Сара.

— Это очень приятно, — пробурчал я.

— Правда, правда. Мне нравятся такие большие мужчины неприятного вида. Ты очень мил, в своем роде.

Она перестала заниматься моей головой и откинулась на спинку стула. Черное шелковое платье плотно облегало ее маленькое тело с множеством изгибов, которые, как я заметил, были правильно распределены и поразительно обильны.

— Вот. Никто никогда и не узнает, что ты был ранен, — довольно произнесла она.

— Я буду знать…

И вдруг глаза ее расширились, она восхищенно разглядывала меня.

— Как интересно! — воскликнула Сара. — Ведь у тебя столько ранений! А что с твоим ухом? С левым ухом? Похоже, что у него нет верхушки!

Казалось, она находила все это прекрасным.

— Мисс Дракон, — проговорил я устало, — я служил на флоте и однажды наткнулся на покрытую известью раковину. Она сорвалась и ударила меня по носу. Я объяснил вам, почему у меня сломан нос? Позже, когда я открыл свое агентство, какой-то хулиган, ныне покойный, выстрелил в меня. Он промахнулся и только оторвал мне кусочек уха. Того самого, которым вы теперь любуетесь. Объяснил про ухо? У меня светлые волосы, потому что они выросли такими. И они короткие, потому что мне так нравится. Ну, что еще?

Однако эту крошку нелегко было утихомирить. Искоса глянув на меня своими зелеными глазами, она тихо спросила:

— Ты его убил, да?

— Убил кого? — не понял я.

— Человека, который стрелял в тебя.

— Да. Я целился в его ухо, но промахнулся, — пошутил я.

Продолжая смотреть на меня, девушка склонилась к столу. Очень многие женщины смотрели на меня. У меня крепкая челюсть, серые глаза под изогнутыми, приподнятыми в середине лба, а затем расходящимися в стороны к углам глаз бровями. Я загорелый. Моя кожа имеет цвет густого бурбона, разбавленного водой. Многим женщинам все это нравилось. И я видел, что нравлюсь им. Но никогда ни одна женщина не смотрела на меня так, как Сара. Ее глаза буквально впились в мои. В них были и горячее желание, и понимание, и что-то еще. Что-то глубоко скрытое, но живое, как пульс, который бился в ямке на ее шее. Девушка положила руку на мою шею. На тыльной стороне руки блестело пятнышко моей крови.

Я с трудом отвел от нее взгляд.

— По поводу Джо, — обратился я к Дракону. — Сколько времени он работал на тебя? С кем он водил компанию?

— Послушай, Шелл. Я знаю тебя уже пару лет. Причем со всех сторон. И вижу, что ты ходишь вокруг да около. Я не хочу никаких осложнений ни с тобой, ни с законом в области моего бизнеса. Единственно, почему я вообще говорю сейчас с тобой о Джо, — это потому, что я действительно ни черта не знаю. Зачем мне болтать языком, если я ничего не знаю? — Он откинулся на вертящемся стуле, и стул под ним скрипнул. Этот звук сильно походил на тот, что производит дешевый мел, которым проводят по грифельной доске. — Вот какая картина. Джо появился здесь откуда-то из другого штата. Это было примерно пять-шесть месяцев назад. Он рыскал вокруг и узнал, что я занимаюсь букмекерством. Он пришел ко мне. Джо — симпатичный паренек и уже работал по этой части где-то на Востоке. Я ничего не имел против него и взял его на работу. С кем он был связан, какова история его жизни — я не знаю. И меня это не интересует. Он работал хорошо, и я был вполне удовлетворен.

— Был удовлетворен, пока не потерял несколько тысяч на какой-то хитрой проделке? — спросил я.

— Перестань угадывать, — отрезал Дракон.

— Я просто спросил. Но мне кажется, что ты не стал бы так отделывать парнишку из-за пропажи нескольких тысяч долларов. Ведь не стал бы, Дракон?

Он и бровью не повел:

— Нет, я не стал бы отделывать парня за это. Я могу позволить себе потерять несколько тысяч. Там, откуда они взялись, оставалось еще много. Здесь вопрос принципа.

— Да, я слышал, что ты очень принципиальный парень! — подтвердил я.

— Черт тебя побери! — продолжал Дракон. — Ты же знаешь, что я хочу сказать. Только положи этим негодяям палец в рот, как они и всю руку откусят.

Не слишком, конечно, ясно, но я все же уловил его мысль. Он снова наклонился вперед и уставился на меня сузившимися глазами.

— Но, Скотт, — медленно произнес он, — ты должен быть поосторожнее с вопросами. Некоторые из них для тебя не совсем безопасны.

Я усмехнулся. Сара оттолкнулась от стола и плавно приблизилась ко мне.

— Я не поблагодарил вас за то, что вы так хорошо промыли мне рану на голове. Спасибо! — в упор глядя на нее, поблагодарил я.

— Мне это нисколько не было трудно. Я просто хотела потрогать твои волосы. Что из того? — Зеленые глаза лукаво сверкнули.

Она положила руку мне на плечо, и ее пальцы забегали вверх и вниз по моей шее. Мурашки поползли у меня по спине.

— Вы нервничаете? — спросил я ее.

— Нисколько.

— Ну а меня вы заставляете нервничать. Она ответила мне полуулыбкой. Я вынул пачку сигарет и предложил Саре закурить. Она отрицательно покачала головой. Я закурил и глубоко затянулся.

— Вероятно, это все, что я могу здесь узнать? — обратился я к Дракону.

— Это все, что я могу, Шелл, — кивнул он.

— О'кей. Жди меня. Как-нибудь я еще зайду, — пообещал я.

Я снова глубоко затянулся, и тут Сара выкинула номер. Она ущипнула меня! Именно это и произошло. Девушка впилась ногтями мне в шею, как омар клешнями. Я обжегся сигаретным дымом и, вскрикнув, вскочил со стула. Естественно, я оглянулся и зло посмотрел на нее. Стиснув руки, она стояла передо мной, полуоткрыв рот и с вызовом выставив вперед подбородок.

Я не уверен, что в самом деле хотел отшлепать эту дикую кошку. Может быть, это просто так получилось. Я автоматически шагнул к ней, схватил ее за кисть руки и, снова свалившись на стул, рванул к себе. Ошарашенная девушка упала ко мне на колени.

Я придержал ее одной рукой, а другой с явным удовлетворением сильно шлепнул по задней части. Затем повторил эту операцию несколько раз.

Никогда раньше я не слышал, чтобы Дракон так громко смеялся. Его рот был широко раскрыт, и из него вырывался немного сдавленный, но явно счастливый хрюкающий смех. При этом он радостно хлопал по крышке стола растопыренными ладонями.

Я еще не вполне остыл после выходки Сары. Но гнев несколько поутих, и теперь измерять мое состояние нужно было совсем другим термометром. Я продолжал шлепать девицу, но при четвертом или пятом увесистом шлепке меня пронзил вопрос — что же я делаю? Наконец я признался себе, что делаю это не с тем чувством, с которым начал. Сейчас мои действия были, совершенно очевидно, очень далеки от простого шлепанья. Однако я не хотел себе в этом признаваться и продолжал, как бы одерживая над ней победу. Наконец я понял, что зашел слишком далеко. Пора было остановиться.

Я сбросил Сару со своих коленей. Поднявшись на ноги, она повернулась ко мне. Она не производила впечатления ни рассерженной, ни обиженной, ни потрясенной. Сжав зубы, она раскачивалась, будто у нее была «пляска святого Витта». Ее ладони были горячими и влажными.

Когда, удаляясь, я закрывал за собой дверь, Дракон все еще продолжал смеяться.

Никто, кроме полицейских отдела по борьбе с незаконной торговлей спиртным в Лос-Анджелесе, людей, игравших на бегах, и еще некоторых персон, не знал, что Флеминг Дракон держит тотализатор.

Его салон был местом неприметным. Допустим, что у вас в кармане завелись два лишних бакса и вы хотите сыграть в пятом заезде в Белмонте. Вы начинаете думать о том, куда пойти. В Лос-Анджелесе вы идете по Гранд к югу в направлении Одиннадцатой улицы. Затем переходите на другую сторону. На углу, протянувшись вниз по Гранд, расположен магазин «сюрпризов». Для такого магазина он, конечно, великоват. Но вы можете приобрести там, например, спички, которые взрываются, если чиркнуть одной из них, подушки, издающие ужасный звук «п-ф-ф-ф», когда на них садишься, и около девятисот других штучек, способных оживить или расстроить вечеринку — в зависимости от вашего чувства юмора. Но вам не нужны эти «штучки». Вы хотите выиграть в пятом заезде в Белмонте, и время расчетов приближается. Итак, вы приближаетесь к длинному, заваленному всякими «штучками» прилавку, в центре которого находится проход, и киваете Генри — сморщенному человечку, который торгует всеми этими вещицами. Продавец отвечает вам любезным кивком, потому что знает вас, иначе вы не прошли бы к нему. Затем вы поворачиваете направо, идете в ту часть магазина, которая выходит в сторону Одиннадцатой улицы, и слева за большим книжным шкафом находите дверь. Вы входите в нее.

Вы знаете, что это за комната. Справа, за деревянной стойкой, рослые парни принимают у вас деньги и выдают вам заполненные листочки, в которых зафиксировано ваше пари. Тут же находится приемник, сообщающий результаты и счет.

На стене, прямо над вашей головой и напротив — повсюду вы видите исписанные листки, программы бегов, информацию о том, какие лошади участвуют в заездах, на каких дорожках и как они бегут. Кроме того, есть еще масса сведений в зашифрованном виде — о шансах на выигрыш. Они совершенно непонятны обычным людям, да и завсегдатаям игры, на кого эта тайная информация рассчитана. Впрочем, кажется, как и самим ее составителям. Итак, вы бросаете последний взгляд на шифр вашей лошади по имени Ступендус. Она бежит так, будто у нее сломаны кости, — и это вас даже радует, потому что, когда она победит, вам заплатят разницу пятнадцать к одному. Что вам заранее известно, потому что вы только что овладели соответствующей информацией. И вы ведете себя безрассудно, как школьник на своем втором свидании с избранницей, которая не отказала вам во встрече, и лихо ставите четыре доллара. Парень вручает вам листочки, а из громкоговорителя извергаются сообщения: сначала — что лошади на старте, затем — что они бегут, и, наконец, — заезд окончен. И если вы получили вашу «секретную информацию» непосредственно от самой лошади, значит, желтозубая бестия лгала вам, и остается предположить, что тайная информация слетела не с ее губ, а из какой-то иной части ее тела. Короче, вы так и не поняли, что же произошло с лошадью по имени Ступендус, почему она проиграла.

Если вы захотите спросить у босса, что случилось со Ступендусом, или застрелить негодяя, или просто плюнуть ему в глаза, вы выходите из этого игрового ада и оказываетесь в узком холле. Комната справа — нечто вроде склада, слева — офис Флеминга Дракона. Но не следует надолго останавливаться перед этой дверью, потому что где-то там рядом находятся два свирепых парня. Они все время болтаются поблизости. Так что поверьте, лучше туда не ходить. И уж во всяком случае, не ставить на Ступендуса.

Я вышел из офиса Дракона в узкий холл. Единственная лампочка под потолком освещала желтым светом его голые стены.

Мои приятели с красными рожами стояли прислонившись к двери, которая вела в комнату справа. Я подошел к ним. Парень-гигант оказался ближе. Он выпрямился и криво усмехнулся.

— Ну, как голова, любитель совать нос в чужие дела? — ехидно спросил он.

Не отвечая, я нанес ему сильный удар кулаком прямо в середину живота, так что мой кулак просто утонул в нем. Парень слабо охнул, будто хотел позвать на помощь, но не смог вымолвить ни слова. Вместо этого в воздухе повисло какое-то шипение. Так вздыхает человек после глотка двойного дешевого виски. Согнувшись вдвое, он замахал руками и замер. Особенно не задумываясь, я нанес ему еще один удар, на этот раз снизу в подбородок. Если стукнуть еще разок, подумал я, все будет в порядке. После третьего сильного удара я почувствовал удовлетворение. Парень свалился, превратившись в неподвижную кучу вроде мокрой тряпки.

В ту же секунду я увидел, как маленький охранник изогнулся и его правая рука закопошилась под пальто. Перепрыгнув через большого, я схватил маленького паршивца за руку и крутанул ее. Странно квакнув, словно из детской надувной игрушки выпустили воздух, он упал на колени. Я продолжал выкручивать ему руку, пока он не откинулся назад, хватая раскрытым ртом воздух и жалобно завывая.

Тогда я сунул руку под его пальто, вытащил револьвер и зашвырнул его в конец холла. Отвесив маленькому негодяю напоследок пару пощечин, я оставил большого распростертым на полу, а маленького — стоящим на коленях и вышел.

На моих часах было без пяти семь, и все игроки давным-давно разошлись. Даже твердокаменные, которые обычно пытаются отыграться на последнем заезде. В магазине сюрпризов, до закрытия которого оставалось еще пять минут, пара школьников, хихикая, рассматривала «художественные» слайды. Продавец Генри выглядел усталым. Я кивнул ему и вышел на Гранд. Там еще попадались редкие пешеходы. На углу улицы у мальчишки — продавца газет я купил экземпляр «Сантинел» и прошел один квартал по Одиннадцатой улице до места, где был припаркован мой «кадиллак» — кабриолет.

«Сантинел» все еще продолжала свою кампанию против нарушения правил вождения автомобилей — описывала все новые несчастные случаи на дорогах. Один из заголовков гласил: «Два смертельных случая на дорогах за последние двадцать четыре часа». Под ним было два столбца, в которых осуждалось безрассудство водителей, нарушающих правила дорожного движения. Особенное внимание привлекалось к случаям гибели людей, когда водители машин, сбив свою жертву, затем скрываются. Число таких случаев возрастает, и полиция Лос-Анджелеса в результате получает синяки и шишки от Национального совета безопасности.

Я прочел статью. Джо Брукс, дело о гибели которого я сейчас расследовал, был явно сбит, а затем брошен. Вероятно, читал комикс и не заметил, как на него налетела машина.

Мне говорили, что до момента гибели Джо жил со своей сестрой Робин Брукс. Они жили в Виндзоре, недалеко от Беверли, и я быстрым шагом направился туда.

Глава 2

Это был маленький оштукатуренный сине-зеленый домик с белой отделкой. Помещался он недалеко от Беверли-Хиллз в трехсотом квартале Северного Виндзора. Домик был чистеньким и прохладным и выглядел точно так же, как и большинство домов по соседству. Он стоял на ухоженной лужайке, и выложенная камнем дорожка вела прямо к входной двери.

Я подергал звонок и бросил взгляд на свои коричневые ботинки фирмы «Кордован». Нанося визит даме, я хотел, чтобы они сияли, даже если хозяйка окажется старой летучей мышью. И ботинки мои сияли. Пока я любовался их великолепным видом, дверь распахнулась, и я медленно поднял глаза.

Сначала я увидел пару коричневых сандалий без каблуков, из которых выглядывали пальчики с покрытыми красным лаком ногтями. Затем, выше, лодыжки обхватывали грубые шнурки. А еще выше… одним словом, все это представляло собой довольно интересные ножки. Дальше я увидел черные, до колен, узкие брючки, обтягивающие полные бедра, полоску обнаженного белого тела в просвете между брюками и кремовой блузкой с длинными рукавами, завязанной тугим узлом вокруг стройной талии. И наконец перед моими глазами предстала полная, выпиравшая из открытого ворота блузки грудь. Это было как в сцене из какого-то фильма. Гладкая, белая шея и — ох!

Хозяйка дома отнюдь не была старой летучей мышью. Может быть, мне следовало начать осмотр с ее лица. Но, поступив так, я, вероятно, не испытал бы такого удовольствия, какое я испытал, поднимая взгляд снизу вверх.

У этой женщины были умные карие глаза под изогнутыми черными бровями, маленький прямой носик и полные губы, чуть тронутые насмешливой улыбкой. Хороши были и волосы, ржаво-рыжие, того самого цвета, который можно видеть ранним утром на небе над островами южной части Тихого океана. Волос было очень много. Густые, пушистые, они обрамляли прекрасное лицо, ниспадая ей на плечи.

— Вы пришли, чтобы посмотреть на меня? — Голос ее звучал мягко и приятно.

— Простите, вы мисс Брукс? — промямлил я. Она подтвердила.

— Я пришел не только для того, чтобы посмотреть на вас. Я хотел бы поговорить с вами. О вашем брате.

Полунасмешливая улыбка исчезла, и лицо женщины стало серьезным.

— Конечно. Пожалуйста, входите.

Я проскользнул мимо нее и вошел в комнату. Гостиная представляла собой удобную и мило обставленную комнату. Слева находился камин, загороженный на летнее время. В угол вписывался двухсекционный диван. Между двумя его секциями помещался черный, в китайском стиле, столик, на котором между двумя тяжелыми медными подставками в форме полинезийских — явно не страдающих излишней скромностью — танцовщиц стояли четыре книги в блестящих новых обложках.

Справа от двери, которая вела на улицу, располагался хорошо оборудованный домашний бар. Сделанный из бамбука, со стойкой, обтянутой красной кожей, он был искусно украшен резными деревянными завитушками. Этот бар был настолько ярким и безвкусным, что казалось, стоит опустить в него десять центов — и раздастся дикая музыка. У противоположной стены стояли телевизор и музыкальный центр с набором пластинок. Рядом — два глубоких кресла, а напротив камина — длинный зеленый диван.

На нем располагался какой-то растрепанный массивный парень с бычьей шеей. На вид ему было около сорока. Одетый в хорошо сшитый серый костюм, этот человек держал полупустой стакан виски с содовой и в упор смотрел на меня. Его чувственное лицо выражало беспокойство. Я тоже, черт побери, глянул на него в упор, а затем повернулся к девушке в вызывающе открытой блузке.

— Шелл Скотт, — отрекомендовался я. — Частный сыщик.

— Так, — произнес парень. — Значит, частный шпион.

— Вас кто-нибудь спрашивал? — небрежно бросил я, взглянув на него через плечо.

— Эдди! — укоризненно произнесла девушка. Потом обернулась ко мне. — Здравствуйте, мистер Скотт, — любезно поздоровалась она. Затем представила нас друг другу. Парень пробурчал что-то в мою сторону, я сделал то же самое. Наши приветствия были похожи на рычание во время кормежки в зоопарке.

Робин Брукс провела меня мимо камина и предложила присесть на угловом диване. Сама села рядом. Девушка показалась мне несколько озадаченной.

— Вы частный сыщик? — переспросила она. Я подтвердил и показал ей документы.

— Я не совсем понимаю, — пожала она плечами, — почему частный сыщик хочет поговорить со мной о Джо?

— Извините, — ответил я, — мне очень неприятно беспокоить вас непосредственно после смерти вашего брата, но мой клиент хочет, чтобы я получил всю возможную информацию. Я задам вам всего несколько вопросов, если не возражаете, мисс Брукс.

Я вопросительно посмотрел на нее, и она медленно кивнула.

— Буду по возможности краток, — начал я. — Во-первых, когда вам стало известно, что найден ваш брат, не пришло ли вам в голову, что он погиб не в результате несчастного случая?

— Это не был несчастный случай? — Она широко раскрыла карие глаза. — Но… конечно нет. Зачем кому-то… В ту ночь, когда Джо был убит, сюда приходила полиция, — нахмурившись и понизив голос, сказала Робин. — Они спрашивали меня о том же. Но я подумала, что подобные вопросы обычны в таких случаях. — Женщина, нагнувшись вперед, посмотрела на меня. — Вы думаете, что кто-то мог… — Она поколебалась, затем продолжила:

— Мог убить Джо преднамеренно?

Мне было трудно удерживать взгляд на ее лице, когда прямо передо мной маячила ее блузка с тремя расстегнутыми пуговицами из четырех.

— Такая возможность, мисс Брукс, хотя бы теоретическая, не исключена, — заявил я. — Собственно говоря, пока я ничего такого не думаю. Я просто расспрашиваю и сопоставляю.

— Но почему… — Она остановилась. — Кто вас нанял? Ведь кто-то же должен был вас нанять?

— Простите, но я не могу назвать вам моего клиента, — твердо сказал я. — Он просил меня не упоминать его имени.

Эдди Кэш поднялся с дивана, подошел поближе и стоял, глядя на меня сверху вниз. Видимо, ему надоело, что его игнорируют. Парень уставился на меня, а я в свою очередь, склонив голову сначала на одну сторону, а потом на другую, тоже взглянул на него. Лицо его начала заливать краска.

— Вам что-нибудь угодно? — вежливо спросил я. Робин встала и положила руку ему на плечо:

— Эдди, ты, может, лучше пойдешь? Увидимся позднее. — Она ловко направила его к двери. — Заходи завтра, — посоветовала она. — И можешь поставить за меня пять на Блю Боя, ладно?

Парень ответил, что сделает это еще раз. И, сверкнув на меня глазами, вышел. Робин вернулась и снова уселась на диван.

— Иногда он ведет себя как маленький ребенок. Немного ревнует, — пояснила она, взмахнув своими длинными ресницами. И я почувствовал трепет ее ресниц прямо своим желудком.

— Я его не виню, — выдавил я.

— Спасибо. — Девушка улыбнулась.

— Кстати, о Блю Бое. Вы играете на бегах? — спросил я.

— Немного. Эдди играет. Иногда я прошу его заключить какое-нибудь пари и для меня.

— А чем он занимается? Я имею в виду, чем зарабатывает на жизнь?

— Эдди? Я кивнул.

— Я думала, что вы хотите поговорить о Джо, — заметила Робин.

— Но Эдди заинтересовал меня, — проговорил я. — Очень красивый парень.

— О, у него свое дело — «Джонсон и Кэш». Они изготавливают отопительное и вентиляционное оборудование, — рассказала девушка. — Правда, я очень мало знаю об этом, но Эдди зарабатывает довольно хорошие деньги.

— Значит, у него свое дело? Название фирмы говорит о том, что у него есть партнеры.

— Так оно и есть. Вернее, так было. Сейчас Эдди — единственный ее владелец. Пять или шесть месяцев назад, — продолжала она, — компаньон Эдди погиб в результате несчастного случая. Разбился или что-то в этом роде. Эдди объяснил мне, что у них была общая страховка. По ее условиям, если один из них умирает, другой партнер получает средства, из которых может уплатить проценты за владение всем имуществом. Я думаю, это вполне обычное дело, что фирмы выплачивают по такого рода страховкам.

— Так, так. Вы хотите сказать, что с ним тоже произошел несчастный случай на дороге. Как с вашим братом?

— Ну, не совсем так. — Робин, сдвинув свои тонкие брови, покосилась на меня. — Вы задаете очень странные вопросы, мистер Скотт.

Девушка провела рукой по своим укороченным брючкам и похлопала себя по голым коленям.

Я с усилием сглотнул.

— Приготовить вам чего-нибудь выпить? — мягко предложила она.

— Это было бы превосходно.

— Виски? — спросила она. И, повернувшись к разноцветному маленькому бару, приготовилась заняться напитками.

Через короткое время Робин вернулась, толкая перед собой стеклянный столик на колесиках, отделанный металлом, на котором стояло все необходимое. Поскольку столик был низким, ей приходилось, подталкивая его, наклоняться вперед. Конечно, мой взгляд притягивали расстегнутые пуговицы на ее блузке. Но тут я прикрыл глаза и строго сказал себе: «Нет, ты не должен, Скотт. Не должен. Ты ведешь расследование!»

Когда я вновь открыл глаза, она протягивала к моему лицу прохладный напиток и я видел, как ее алые губы дрожат в улыбке.

Я взял стакан и поблагодарил.

— А теперь расскажите мне о Джо. Каким он был? Кто были его друзья — мужчины и женщины? Была ли возлюбленная? С кем ваш брат общался? Были ли у него какие-нибудь неприятности? Имел ли кто-нибудь на него зуб? — Я остановился и посмотрел на нее. — Надеюсь, что вы не против подобных вопросов?

Девушка покачала головой, и ее рыжие волосы рассыпались по плечам.

— Нет, все в порядке. Кажется, меня все это не очень потрясло. Я ведь не видела Джо много лет до того, как он приехал сюда. Поэтому расскажу вам все, что смогу. Я полагаю, что вас интересуют последние события. То есть все, что произошло после того, как он вернулся?

— Как он вернулся? — переспросил я. Мы говорили о нем так, будто он был жив.

— Джо несколько лет жил в восточных штатах, а сюда вернулся всего месяцев шесть тому назад. Мне кажется, это было в январе прошлого года.

— Хорошо. Начинайте с того времени, — согласился я.

Я отпил из стакана. Это был хороший бурбон, и глоток прошел так, как и должен был пройти глоток хорошего бурбона. На моих часах было семь тридцать. Приближалась одна из обычных душных, влажных ночей. Я отпил еще немного бурбона и откинулся на подушки дивана.

— Ну, когда Джо вернулся, он, конечно, разыскал меня, — начала Робин свой рассказ. — Я его приняла хорошо, и он нашел работу у мистера Дракона в магазине «сюрпризов».

Я усмехнулся:

— Я знаю Флеминга. И знаю, что за «сюрпризы» у него в магазине, в его задней и передней части.

Она улыбнулась, продемонстрировав ровные, белые зубки между алыми губами и блеснув умными глазами:

— Хорошо, мистер Скотт. Он получил работу букмекера. Это звучит правдоподобнее? Я кивнул.

— Мне не очень нравилось, что он там работает, но ему надо было что-то делать. А Дракон как раз планировал открытие салона, а один из его помощников заболел.

— Я понимаю.

— Брату нравилось там, — продолжала она, взглянув на меня в некотором замешательстве. — Он работал там вплоть… вплоть до несчастного случая.

— С кем он сотрудничал? — спросил я.

— Почти ни с кем. Он был в приятельских отношениях с некоторыми работниками магазина «сюрпризов», — улыбнулась она. — Джо познакомился там с Эдди и еще с кем-то из тех, кто заключал пари.

— Эдди крутился возле Дракона?

— Когда проводились скачки на севере или когда он хотел заключить пари на кого-нибудь с востока. Там я и встретилась с Эдди.

— О'кей. Вы не слышали ни о каком происшествии, которое бы касалось Джо?

— Нет, мистер Скотт, — помедлив, ответила она.

— Называйте меня Шелл, — предложил я.

— Шелл. Мне нравится это имя. Оно вам подходит. А на мне вот какой ярлык: Робин Виктория Элен Брукс. Но вы можете сократить его и называть меня просто Робин.

— О'кей, Робин. У вас есть фотографии вашего брата? У меня пока есть только его словесный портрет.

— Конечно. Подождите минуточку. Приготовьте себе выпить сами, если хотите.

Я хотел. Поэтому налил в свой стакан бурбона, воды и добавил кубик льда. Все это я делал, пока она ходила в спальню или еще куда-то в задние помещения, чтобы поискать фотографии. Оттуда она вернулась с целой пачкой снимков, включила верхний свет и вручила фотографии мне.

Четыре из них были сделаны в каком-то ночном клубе. На них были надписи: «Робин — с любовью. Джо», «Робин — с днем рождения. Джо». Одна фотография запечатлела его перед домом. И наконец последняя — раскрашенный от руки портрет, восемь на десять, выполненный в фотостудии. На нем снова была надпись:

«Робин — с любовью. Джо». Написаны слова были мелким беглым почерком.

Я взял портрет и вернул Робин остальные фотографии. Паренек был привлекательным. Блондин, как и я. Со слабым намеком на маленькие усики на верхней губе. Казалось, что он просто забывал побриться в течение нескольких дней. Длинные волосы прикрывали уши, на подбородке я отметил маленький шрам. Приятный, но несколько бесцветный человек, подумал я. Примерно лет двадцати четырех — двадцати пяти, то есть на год или два моложе Робин. Я вернул ей портрет.

— Земные останки Джо Брукса, — сказала она, как мне показалось, немного печально.

— Джо. А какие еще у него были имена, кроме Джо? — Я улыбнулся ей, стараясь немного отвлечь от грустных мыслей. Бурбон согревал мне желудок.

— Просто Джо. Ну, Джозеф. Джозеф Брукс. Вот и все.

— Наверное, все имена были истрачены на вас, да? — пошутил я.

Она кивнула и покрутила свой стакан. Он был пуст. Мой тоже.

— А как насчет подружек? — поинтересовался я.

— Никого. По крайней мере, я ни о ком не знала. Иногда он ходил куда-нибудь с ребятами. И это, кажется, все. Немного играл в покер. Иногда бывал на холостяцких вечеринках. Никаких женщин. — Она протянула мне портрет брата. — Он не был некрасивым, просто не болтался попусту. Сидел дома и чаще всего читал программы скачек.

— Вы уверены? — усомнился я. — Такого рода поведение всегда кажется мне несколько странным. Может быть, потому, что это не моя линия поведения. Определенно не моя, — добавил я.

— Насколько мне известно, это было так, — подтвердила Робин.

— А вы? — спросил я. — В ту ночь, когда он был убит, где были вы? Полиция приходила сюда?

— Да. Я весь вечер была дома. Полиция явилась часов около одиннадцати, может, немного позже. К этому времени Джо отсутствовал уже час или два. Я не знала, где он. Он просто сказал мне, что уходит ненадолго повидаться с приятелем по имени Гарри Зеркл. Это было что-то около девяти тридцати, мне кажется. Полиция сообщила мне, что брата сбила машина. Они задали мне несколько таких же, как и вы, вопросов. Но я думаю, что отвечала на них не очень сосредоточенно. Я была испугана.

Как только она упомянула Гарри Зеркла, я сразу представил себе маленького человечка с разбитым лицом в офисе Дракона.

— Зеркл? — переспросил я. — Вы сказали, что Джо отправился повидать этого Зеркла?

— Правильно.

— Это был его приятель?

— Да. Я думаю, что брат в последнее время довольно часто встречался с ним на работе. Наверное, это один из игроков на скачках. Я никогда не видела этого человека.

Я решил отложить дальнейшие вопросы на эту тему на некоторое время, но все же спросил:

— Что еще?

— Немного. Полицейские задали мне несколько вопросов о Джо, и потом я должна была отправиться с ними, чтобы опознать его.

Девушка вздрогнула и поднесла стакан к губам. Казалось, она удивилась, обнаружив, что он пуст. Вздохнув, Робин с сожалением покачала головой.

— Давайте не будем погружаться в меланхолию! — попытался подбодрить ее я. Девушка улыбнулась:

— Выпьете еще?

— О'кей. Только еще один. — Я не хотел напиваться как свинья, но это был действительно хороший бурбон. Впрочем, разве бурбон бывает плохим? Мое самочувствие говорило также о том, что он крепкий.

Маленький столик, на котором смешивались напитки, стоял между нами. Наклонившись, Робин наполнила стаканы и смешала содержимое. Я уже упоминал, какое впечатление производила на меня блузка с четырьмя пуговицами, три из которых были расстегнуты. На этот раз я не стал закрывать глаза. Практически я покончил со своими обязанностями следователя. На данный момент.

На ней не было бюстгальтера, причем это не было предположением — в этом просто не было сомнений. Никакого бюстгальтера, только тело, но какое!

Я любовался этой прекрасной плотью. Она поймала мой взгляд, но не выпрямилась, не смутилась и не попыталась что-либо спрятать. Она просто озорно улыбнулась.

— Самая последняя мода, — пояснила она. — Последний крик моды.

— Крик моды, да? Я ждал такого долгие годы! — вырвалось у меня. Я сделал подряд несколько глотков и глупо сказал:

— Хорошо, сэр. Да, сэр. Достаточно прохладно!

— Так оно и есть, — подхватила она. — Хорошо для лета.

Она кончила смешивать напитки и села подле меня. Все вернулось на свои места, включая мои глаза. У меня созрел план. Я допью свой стакан, поставлю его на место и вежливо попрошу ее снова его наполнить. Однако вместо этого мы спокойно сидели, потягивая напитки, и болтали. Я узнал, что ее родители умерли: мать — при ее рождении, а отец — когда она закончила среднюю школу в Голливуде. Нет, она никогда не думала посвятить себя кино! Глупый мальчик! Правда, не думала. Глупый, глупый, глупый! Она занималась разными делами: была билетершей в кино, кассиршей, некоторое время официанткой. А теперь работает моделью. Я рассказал ей, что маленький шрам над моей левой бровью — след медного кастета. Тринадцать хулиганов напали на меня. Я переломал им руки-ноги и забил до смерти. Да, тринадцать. Да, забил всех до одного до смерти. Когда я подошел к подробному рассказу, как забивал их до смерти, было уже восемь часов.

Я встал и, слегка покачиваясь, собрался идти.

— Спасибо за информацию, Робин. Мне надо еще в пару мест. Я был в шляпе?

— Нет, без шляпы, — заверила она меня. Девушка проводила меня до двери, открыла ее и прислонилась к стене.

— Приходите, если вам еще что-нибудь понадобится. Я стиснул зубы, покосился на нее с вожделением, кивнул и вышел.

Глава 3

Солнце давно закатилось за горизонт, но было светло, как днем. Вдоль всего квартала в Виндзоре непрерывным потоком двигались машины. Одни ехали на восток, другие — на запад, ярко освещая фонарями бульвар Беверли. Был вечер пятницы; люди покидали шумный город. Первыми устремились вон из города школьники в нанятых на накопленные деньги такси. За ними — люди из мира кино, закутанные в норковые манто и в темных очках. Они держали путь к зарезервированному столику в каком-нибудь эксклюзивном клубе на Стрип. А в то же самое время в Лос-Анджелесе или в Голливуде в темной аллее или комнате дешевого отеля, может быть, избивали какого-нибудь парня. Рабочие, служащие, клерки — все стремятся из города, и все они потные, как пьяницы в парилке. Вот если бы придумали белье из промокательной бумаги! На этом можно было бы заработать целое состояние!

Я влез в свой «кадиллак», опустил ветровое стекло и влился в плотный поток транспорта на Беверли. Я направился в центр Лос-Анджелеса, к полицейскому управлению. Сегодня для меня не существовало развлечений в «Стиро» или «Мокамбо». Разве что после того, как закончу это дело. Успешное его завершение может принести мне большой гонорар. Человек, который оплачивает мои самоотверженные услуги, вполне может себе это позволить — у него полно зеленых.

Все началось, когда я занимался кормлением своих гуппи. В моем офисе в Гамильтон-Билдинг на Бродвее в десятигаллонном аквариуме их живет целая дюжина. В это время начал звонить телефон, издавая звуки, напоминающие работу счетчика валюты. Я подскочил к нему. Человек на другом конце провода и был тем парнем, владельцем зеленых. Это был Виктор Пил. Он звонил из своего ночного клуба на бульваре Уилшир, где проводились ультрахолостяцкие вечеринки. Он сказал, что есть работа, и спросил, не приеду ли я. Я согласился и приехал. Это было в шесть часов, приблизительно два часа тому назад.

Ночной клуб Пила справедливо носил название «Сераль», что, по Вебстеру,[1] означает «гарем», а в вольном переводе — «место свободных развлечений». Я бывал здесь и раньше, но по другим делам.

Представьте себе: вы входите — и после вечерних сумерек попадаете, как вам кажется, в полную темноту. Однако очень скоро ваши глаза привыкают к сумраку, и вам становится прохладно и приятно.

Первое приятное ощущение возникает при взгляде на гардеробщицу. Вы сдаете что-нибудь в гардероб и одновременно любуетесь костюмом этой дамы. И ею тоже. Затем вы обнаруживаете, что точно в такие же костюмы одеты все девушки, обслуживающие гостей в «Серале». И проверьте, вы не будете иметь ничего против такого однообразия. Одеяние девиц из ночного клуба состоит из рискованно-крошечных бюстгальтеров, украшенных сверкающими искусственными камнями и казавшихся совершенно прозрачными, и длинных шаровар, похожих на те, что носят турецкие девушки, изображаемые на картинках. Шаровары сшиты из тюля или чего-то подобного. Они совершенно прозрачные.

Не спеша оценив костюм хозяйки гардероба, которая все это время улыбалась вам, как одна из любимых жен султана, вы осматриваетесь. Затем делаете три шага — и оказываетесь в приличном ночном клубе. Хотя некоторые говорят, что всякий ночной клуб — это в принципе неприлично.

В шесть пятнадцать пополудни в клубе можно увидеть около двадцати пустых табуреток и несколько столов, покрытых белыми скатертями, перед длинным баром из темного дерева, отделанного металлом. Столы окружают небольшую танцевальную площадку перед пустой эстрадой, на которой ночью размещается оркестр.

Я обошел эстраду справа и приблизился к арке, закрытой бархатным занавесом. Огромный парень с великолепным красным носом стоял перед аркой, скрестив толстые руки на своей бочкообразной груди. В петлице его темного вечернего пиджака торчал маленький цветок гардении. Такой маленький, что никак не мог прикрыть выпуклость под его левой рукой.

Я остановился перед парнем и залюбовался его роскошным носом.

— Шелл Скотт, — представился я. — Пил хотел меня видеть.

— Зачем вы ему понадобились? — пророкотал он. Его голос звучал будто в гавани Сан-Педро в туманную ночь.

— Не имею понятия. Он просто хотел меня видеть. Давай его спросим.

Некоторое время он обдумывал мои слова и при этом делал такие усилия, словно двигал фортепиано с помощью телекинеза.

— О'кей, идем. Ты — впереди, — наконец сказал он. Мы шли по узкому коридорчику мимо нескольких дверей, за которыми находились комнаты для переодевания, к сожалению в данный момент закрытые. Потом мы спустились вниз, попали в еще один холл и подошли к двери с надписью: «Посторонним вход запрещен». Мой провожатый постучал; через минуту дверь отворилась, и из-за нее выглянул довольно полный тип с голубыми, холодными, как льдинки, глазами, длинными бачками и густыми темными усами.

— Вы приглашали меня. Я Шелл Скотт, — спокойно сказал я.

— Да, конечно. Я Виктор Пил, — произнес он так, будто сказал «Авраам Линкольн».

Толстяк кивнул красноносому, который стоял за моей спиной, и я вошел. Пил закрыл дверь, и в комнате сразу стало очень тихо. Звуконепроницаемые стены. Он кивнул мне на стул и спросил:

— Что вы пьете, мистер Скотт?

— Почти все. — Но все же я сказал ему, что предпочитаю, и он отправился к бару. Я же уселся перед большим столом красного дерева и стал за ним наблюдать. Хозяин кабинета был, так сказать, тяжеловесом, лет сорока пяти, с квадратным лицом, двойным подбородком и густыми каштановыми, с сединой на висках, волосами. Одет он был в хороший, явно сшитый на заказ коричневый костюм.

Виктор Пил занимался приготовлением напитков, умело экономя движения. Наконец он протянул мне высокий стакан и сел.

— Хотели бы вы заработать пять тысяч долларов? — начал хозяин кабинета.

Речь его была тихой, отрывистой, почти стенографической.

— Конечно, но в зависимости… — начал я.

— От чего? — перебил он.

— От того, что я должен делать, чтобы заработать их. Пил усмехнулся, и я заметил, что у него немного кривые зубы.

— Я ожидал, что вы зададите примерно такой вопрос, — проговорил он. — Ничего противозаконного. В противном случае я выбрал бы другого человека. Возможно, для вас, мистер Скотт, это окажется вполне обычным делом. — Он потер подбородок толстыми пальцами. Ему следовало бы побриться. Затем продолжал:

— Я хочу, чтобы вы расследовали обстоятельства смерти человека по имени Джо Брукс. Он был убит в среду вечером. Все выглядело как несчастный случай. Очевидно, его сбила машина. Тело обнаружили на Солано-авеню около одиннадцати часов ночи. Я говорю «очевидно», потому что подозреваю убийство. Я хотел бы, чтобы вы расследовали этот факт и, если мистер Брукс был убит, установили, кто совершил это преступление.

— Давайте уточним, — предложил я. — Выглядит так, что Джо Брукс был сбит машиной насмерть. Вы думаете, что это убийство, и хотите, чтобы я установил, кто совершил его и почему. Так?

Виктор Пил кивнул.

— Здорово закручено, — отметил я. Он нахмурился, глядя на меня острыми, голубыми глазками под густыми прямыми бровями.

— Мистер Скотт, — сказал он спокойно, — для меня не представляет ни малейшего интереса, закручено все это, как вы выразились, или нет. Я сказал вам, чего хотел бы, и, думаю, со временем вы поймете, что получили необычное задание. Если не хотите заниматься этим делом, вам стоит только сказать. Конечно, все конфиденциально.

— Естественно.

— Итак, беретесь вы за это дело?

Я с минуту подумал, оглядывая офис. Бежевые стены, более темный, но такого же тона потолок, боковое освещение, три тяжелых кожаных стула, стол, вертящееся кресло, жалюзи, бар. Красиво и дорого.

— О'кей, — сказал я. — Но я по-прежнему считаю, что здесь что-то закручено.

— Хорошо. — Пил вновь продемонстрировал мне свои кривые зубы, одновременно извлекая из внутреннего кармана длинный бумажник из страусовой кожи. Он перелистал множество чеков, достал тонкую пачку зеленых и выложил их на гладкую темную поверхность стола. Я взял эту пачку и пересчитал. Сотни. Десять сотен. Я сунул эту симпатичную пачку в свой бумажник.

— Сейчас тысяча, а когда закончите — еще четыре, — пообещал хозяин.

— Годится, — кивнул я.

Виктор откинулся на кресле и пригладил свои густые усы. Жесткие, словно проволока, коричневые волосы покрывали тыльную сторону ладоней.

— Теперь, — сказал он, — хочу сообщить вам кое-какую информацию, которая может быть полезной. Этот Брукс работает, вернее, работал на букмекера по имени Флеминг Дракон.

— Я его знаю.

— Вы знаете, где находится его «контора»? Я кивнул и отхлебнул немного бурбона.

— Хорошо, — сказал Пил. — Мистер Брукс, как я понимаю, жил вместе с сестрой, некоей Робин Брукс. — С этими словами толстяк передал мне листок бумаги с адресом в Северном Виндзоре. — Насколько мне известно, — продолжил он, — Джо не был замешан ни в какой неприятной истории. Но если все же был, я хотел бы, естественно, узнать об этом. Собственно говоря, мистер Скотт, я хотел бы знать мельчайшие подробности, касающиеся этого дела. Это вы должны четко уяснить.

Он сверкнул глазами.

— Не переливайте из пустого в порожнее, — попросил я. — Мне все понятно.

— Это вся информация, которой я располагаю, — заключил он. — Я хотел бы, чтобы вы приступили к делу немедленно.

— Прямо сегодня вечером, — заверил я. — Тотчас же. — Я допил свой стакан и поставил его на стойку маленького бара. — Я приду к вам, когда мне станет что-либо известно. Сообщать вам все я буду лично. Никаких письменных отчетов. Пока. Я — мой собственный секретарь. Если дело начнет проясняться, я могу отсутствовать в течение нескольких дней. Может, даже недель. Я буду держать вас в курсе, насколько смогу. Когда все раскрутится, я составлю вам, если вы захотите, отчет в трех экземплярах.

Он сжал свои толстые губы, потом сказал:

— Меня это вполне удовлетворяет.

— Ну а теперь вот что еще. Нельзя ли получить немного побольше? — спросил я.

— Побольше чего? — не понял босс.

— Предварительной информации. Каким образом все это вас касается — то, что парня сбила машина на темной дороге? Я хотел бы понять кое-что в этой комбинации.

Пил сложил руки на столе и переплел толстые пальцы.

— У меня есть на то причины, мистер Скотт. Причины эти личного характера. Вы — частный детектив.

Я сказал достаточно?

— Нет, недостаточно. Я берусь за дело, но… — проворчал я, — сохраняю за собой право вернуть вам аванс. — Я похлопал себя по карману. — И выбраться из этого к чертям, если мне покажется, что дело дурно пахнет.

Он помолчал, потом кивнул:

— Это вполне честно, мистер Скотт.

Его глаза буквально обдавали ледяным холодом. Он, решил я, покруче красноносого, который стоял в холле за дверью.

Я взглянул на часы. Было шесть тридцать.

— Итак, начинаю работать. Возможно, застану кого-нибудь у Дракона. Я могу начать там, — пробормотал я.

— Хорошо, мистер Скотт. Теперь дело в ваших руках. Еще один момент. Я хочу, чтобы в процессе вашего расследования мое имя совершенно не фигурировало.

— О'кей, — согласился я. — Вы исключаетесь. Я не заметил, чтобы он нажимал какие-нибудь кнопки или включал сигнализацию. Однако дверь за моей спиной отворилась, и появился великолепный красный нос охранника.

— Все в порядке, босс? Пил кивнул:

— Мистер Скотт уходит, Чарльз. Я подошел к охраннику.

— Я помню, — сказал я. — Иду впереди. У задрапированной бархатным занавесом арки я бросил Чарльзу:

— Тебе следует носить в петлице гардению побольше…

Пока он с усилием шевелил мозгами, я вышел. В гардеробной я остановился и передал гибкой блондинке свой билетик. Она отцепила мой носовой платок от эластичного пояса своих багдадских шаровар и вручила его мне. При этом, откинув голову, искоса поглядела на меня.

— Глупое занятие стоять на контроле, — заметила она, улыбаясь. — Я ленива.

— Похоже, — улыбнулся я в ответ. — Я был без шляпы, и это позволяет мне вернуться сюда еще раз. Розовым язычком она облизала нижнюю губу:

— Для того чтобы вернуться, вам не нужно никакого предлога, мистер.

Я глубоко вздохнул и вышел. Вот так все это началось…

Глава 4

Сэмсон оторвал взгляд от своего заваленного бумагами стола и широко мне улыбнулся. Это был большой и с виду чрезвычайно крутой человек с красивой проседью и квадратным чисто выбритым подбородком. Детектив-капитан Фил Сэмсон служит в департаменте полиции уже восемнадцать лет. Тринадцать из них — в отделе убийств. Он хороший, честный полицейский. Мне он всегда нравился.

Я пододвинул стул поближе к столу, сел и закурил сигарету. В комнате находился еще один человек, беседовавший с Сэмсоном. Это был хорошенький мальчик лет двадцати пяти, небольшого роста, с приятными чертами лица. Одет в темно-синий аккуратный костюм в полоску.

— Ты занят, — сказал я. — Могу прийти попозже, Сэм.

— Мы уже почти закончили, — пробурчал он. — Только, пожалуйста, не слишком долго. Мне пора спать. — Он повернулся к пареньку:

— Познакомься, Келли, это Шелл Скотт. А это — Томми Келли, репортер из «Лос-Анджелес экзаминер».

Мы обменялись приветствиями. Сэм сунул в рот черную сигару.

— Ну, что на этот раз, Шелл? — спросил он.

— Парень по имени Джо Брукс. Его сбили машиной и бросили. В среду ночью. Я расследую это дело для клиента. Есть в этом случае что-нибудь подозрительное?

Сэмсон весело усмехнулся:

— Вы с Келли должны объединиться. Мы только что говорили с ним о том же самом. Нельзя утверждать, что Брукса сознательно сбили и бросили. Но ты ведь знаешь, какую вонь поднимают по этому поводу газеты.

— Да, — вмешался репортер тонким возбужденным голосом. — «Сантинел» выезжает на таком. Как бы я хотел получить по этому делу какую-нибудь сенсационную информацию!

Он по-мальчишески непосредственно рассмеялся и замолк.

— Мы разбираемся с этими случаями — «сбил — скрылся» — вот уже несколько месяцев, — серьезно произнес Сэмсон. — Проверяем все старые случаи. Очень многие из них были странными. — Его крупная, словно чугунная, челюсть ожесточенно жевала сигару. — Больше всего я ненавижу эти случаи — «сбил — скрылся». Какой-то негодяй спасается от кого-нибудь или просто пьяным ведет машину и сбивает человека, а потом смывается, оставляя его мертвым, или умирающим, или покалеченным.

— А может, сознательные убийства?

— Было несколько подозрительных случаев, — повторил капитан. — Например, находили парня, которого сбили и скрылись, но было похоже, что его убили где-то в другом месте на шоссе. Или другой случай. Мы видим, что потерпевший был просто избит, и на нем единственный след, который напоминает не удар о бампер, а удар гаечным ключом. Было и так: парень должен был ужинать дома, а вместо этого его нашли довольно далеко на темной дороге. Вот такие дела.

Я затянулся в последний раз и погасил сигарету.

— Ну и о чем это говорит?

— Это говорит о том, что положение скверное. Некоторые старые истории приобретают сейчас новый оборот. Ты знаешь, как это бывает, Шелл. В большом городе всегда много крутых парней. Какой-то крутой парень хочет убрать кого-то со своего пути. Но обычно крутые парни не делают это своими руками. Они просто нанимают для этой работы тех, кому сделать это так же легко, как, скажем, помыть машину или подстричь газон. Для них это просто бизнес. Вот и все.

Сэмсон замолчал и раскурил наконец свою сигару. Я ждал от него подобного заключения. Я знал, что рано или поздно он подойдет к нему. Обычно он ставил точку позднее. Сэмсон с удовольствием пососал свею сигару и, утонув в облаке вонючего дыма, произнес:

— Похоже, что киллер, или какая-то организация, или банда, называй ее как хочешь, делает это за деньги. Они намечают жертву, избивают ее, душат, в общем, делают что угодно, а затем врезаются в нее на машине или переезжают ее. И — конец. Может быть, они предварительно накачивают жертву чем-нибудь. Мы подбирали ребят, накурившихся травки, трупы мертвецки пьяных бродяг. Всего понемногу.

— А ты не приближаешься к разгадке? Я хочу сказать, не начинаешь догадываться? Кто руководит всем этим, Сэм? — спросил я.

Он покачал большой головой:

— Увы, их слишком много. И слишком многие из них дурно пахнут. Можно твердо сказать, что за этим стоит какой-то негодяй или шайка негодяев. И они действуют очень аккуратно. Как, черт возьми, доказать, что это не несчастный случай? Как обнаружить этот бампер или свинцовую трубу? — Он снова начал жевать толстый конец сигары, перекатывая ее из одного угла рта в другой. — Вот Келли тоже занимается этим. Он может кое-что добавить, — заключил он.

Парнишка ожил. Он энергично кивнул.

— Да, — сказал он, — да, это точная картина. Я работаю в «Экзаминер» больше года и завел нескольких, скажем так, сомнительных друзей. — Он застенчиво улыбнулся. — Все выглядит именно так, как сказал капитан Сэмсон. Эти «друзья» не очень раскрываются. Они не рассказывают, что принадлежат к какой-то банде. Но я слышал множество намеков, когда вертелся вокруг них, и мне удалось получить некоторые сведения. — Он улыбнулся. — Послушайте, сэр, если бы я смог раскопать что-либо подобное, мне бы отдали газету. Точно бы отдали!

— А что с этим Джо Бруксом? — обратился я к Сэмсону. — Меня интересует именно он.

— История подозрительная. Его подобрали на Солано-авеню, здесь, недалеко от Елисейского парка. Около одиннадцати ночи. Застывшего, как замороженная макрель. Этот человек был довольно здорово раздавлен и имел множественные раны спереди и сзади. Его лицо было расквашено. Казалось, что его довольно долго волокли по дороге.

— Ты видел его тело?

— Нет, но у меня были все отчеты. Обнаруженное тело было так проспиртовано, что можно было подумать — он пил целую неделю.

— Может быть, он был на вечеринке, а потом оказался под грузовиком? — предположил я. Сэмсон сердито посмотрел на меня:

— Слабая версия. Кто-то хорошо поработал над парнем. Во-первых, он не был сбит машиной, а во-вторых, у него была разбита макушка. Макушка! Пока мы отложили это дело как еще один случай из серии «сбили — скрылись».

— Значит, его стукнули каким-то тупым инструментом?

— Да. Кроме того, — продолжил капитан, — какого черта ему было делать на Солано? Как он туда попал? Если с кем-то выпивал или был на вечеринке, где остальные участники? Мы проверили все обычные версии, отправили отпечатки его пальцев в Международный уголовный комитет в Сакраменто и послали сведения в ФБР в Вашингтоне, чтобы узнать, есть ли у них что-нибудь на него.

— Как вы его нашли? Кто-нибудь позвонил? — поинтересовался я.

— Верно. На Солано практически нет движения. Особенно поздно вечером в середине недели. Мальчишка, у которого было свидание, похоже, искал местечко потемнее. Он-то и увидел Брукса, валявшегося у обочины дороги. Парнишка остановился, но не вылез из машины. Когда же увидел, как отделали лежавшего, развернулся и бросился к телефону. Звонок поступил в дежурную часть, и спустя несколько минут туда выехала машина. Он был мертв уже примерно около часа.

— Вы проверили его сестру и место, где он работал?

— Конечно, проверили. Там выяснилось немного. Пока, по крайней мере. Сестра сказала, что ее брат отправился повидаться с человеком по имени Гарри Зеркл. Она не знала зачем. Мы спросили Зеркла, и он заявил, что Брукс действительно должен был встретиться с ним. Но он не пришел.

Я вспомнил о Келли.

— А ты что молчишь, мальчик? — заметил я, обращаясь к нему.

— Да я слушаю. Меня интересует эта история. Понимаете, я попал сюда год назад и начал работать в «Экзаминер». Это первый настоящий большой шанс — самому заняться таким делом. — Он улыбнулся.

— Келли сопровождает нас повсюду, — пояснил Сэм-сон. — Но не предпринимает ничего без нашей команды. Напротив, он получает от нас кое-какие внутренние сведения. — Сэмсон вынул сигару изо рта и положил ее на край стеклянной пепельницы на письменном столе. Затем подвел итог сказанному:

— У нас не одно такое дело, как с Бруксом. Мы даже не знаем точно, сколько у нас подобных случаев. Конечно, мы имеем список. У Келли — копия. Случаи «сбили — скрылись», просто убийства на улицах города и на границе штата. Мы пытаемся расследовать все. Некоторые из них произошли достаточно давно. Но может, нам все же удастся раскопать что-нибудь и собрать всю информацию подобного рода воедино. — Он повернулся к Келли:

— Дай Шеллу взглянуть на этот список, сынок!

Келли сунул руку в карман пиджака и протянул мне тонкий листок — напечатанный под копирку список имен. В списке были длинные имена и короткие, американские, мексиканские, польские. Хесус Атенсиа, Элиас Джонсон, Хольдан Крижински, Уильям Мартин, Говард Хансен. Всего около двадцати имен. Заканчивался перечень именем Джозефа Брукса. Я просмотрел список и вернул его Келли.

— Похоже, что здесь предстоит чертова уйма работы!

— И это может оказаться чертовой уймой убийств, — проворчал Сэмсон. — Это только список подозрительных случаев. А есть еще больший — таких, которые вроде не внушают подозрений.

Келли взглянул на свои часы.

— Я побежал, — сообщил он. — Спасибо, капитан Сэмсон, за время, которое вы мне уделили. — Он повернулся ко мне:

— Чрезвычайно рад был познакомиться с вами, мистер Скотт. — Юный репортер приятно улыбнулся и протянул мне руку. Я пожал ее, и он ушел.

Я обратился к сидящему за столом Сэмсону:

— А что Гарри Зеркл? Ты сказал, что вы его допрашивали.

— Да. Я тебе уже все сказал. Мы беседовали с парнем. Возможно, Брукс действительно должен был с ним встретиться в ту ночь. Конечно, ничего нельзя утверждать. Зеркл рассказывал, что был дома и ждал Джо Брукса. Но тот не показался.

— А откуда вы знаете, что Зеркл был действительно дома и ждал Джо?

— Он живет в меблированных комнатах на Алварадо недалеко от Олимпик. Десять человек видели его там в тот вечер. Он даже играл большую часть ночи в безик.[2]

— Возможно, я захочу с ним поговорить. Какой у него адрес?

Сэмсон назвал мне номер дома на Алварадо, и я записал его. В голове у меня вертелось несколько соображений, но собрать их воедино пока не получалось.

— Ты все же думаешь, что Брукс еще один из названного тобой ряда?

— Похоже на то. — Капитан взглянул на меня. — Есть еще нечто подозрительное.

— Что именно?

— Почему, Шелл, ты занимаешься делом, которое считается случаем «сбили — скрылись»? Что делает здесь частный детектив? Откуда взялся этот твой клиент, кто бы он ни был? Почему он хочет, чтобы ты занялся делом о гибели человека, найденного на дороге?

— Ты знаешь об этом столько же, сколько и я, Сэм. Мне известно только, что данный тип хочет, чтобы я поработал над этим делом. Причем за очень неплохие деньги.

— Тип, да? Но ты не хочешь мне сказать, кто этот тип?

— Ага. Это одно из условий работы, — пояснил я. — Он хочет оставаться в стороне. Больше того, я сказал «тип», чтобы немного запутать тебя. Может быть, этот тип — девушка.

Сэмсон разглядывал меня несколько долгих секунд.

— О'кей, Шелл. Ты знаешь, что я не собираюсь на тебя нажимать. Но послушай. Ты считаешь, что можешь о себе позаботиться. И до сих пор тебе это удавалось. Но может, в данном деле замешаны какие-нибудь шишки? Не стоит рисковать.

Я встал и улыбнулся ему:

— Не беспокойся, иначе раньше времени сойдешь в могилу. Я запасусь револьвером или еще чем-нибудь.

— Ладно, — заметил капитан, — я-то тебя знаю, небось давно потерял свой револьвер.

Я распахнул пиджак и продемонстрировал ему рукоятку моего короткоствольного кольта, торчавшую из кобуры.

— Мне необходимо ходить с пушкой, — пошутил я, — иначе девушки не поверят, что я частный детектив. Фил извлек свежую сигару и вонзил в нее зубы.

— Иди, болван. Убирайся к чертям. Мне нужно работать.

Я оставил его перегоняющим черную сигару из одного угла большого рта в другой.

Глава 5

Моя машина была припаркована на Сан-Педро-стрит позади здания полицейского управления. Я вышел из него и направился прямо на эту улицу. Было девять часов, жара немного спала. Легкий ветерок дул с севера. Из темноты вышел парень…

— Мистер Скотт?

— Да.

— Это Келли. Я решил подождать и поговорить с вами, если вы не возражаете.

Он двинулся за мной.

— Конечно, Келли. Что ты надумал?

— Ну, я хотел поговорить о деле, которым вы занимаетесь, — начал репортер. — Я вроде бы работаю над тем же самым, вы ведь знаете, капитан Сэмсон сказал. Я подумал, что мы могли бы в некотором роде сотрудничать. — Он смущенно засмеялся.

— О'кей, подходит, — одобрил я.

— У меня куча идей, — заявил он взволнованно. — Уйма!

Мы подошли к моей машине.

— Куда ты направлялся? — спросил я.

— Ну, наверное, домой. Я просто ждал, чтобы немного поговорить с вами…

— Залезай, я отвезу тебя, — предложил я. Паренек сел в машину, я скользнул за руль и запустил мотор. Келли сообщил, что живет в отеле «Холлоуэй» на Нортон-стрит в Уилшире. Итак, я свернул направо и двинулся в Уилшир. Мы проехали в этом направлении уже достаточное расстояние, и я увидел справа огни «Сераля». На фасаде здания сияла неоновая вывеска, освещая небо, словно шаловливая радуга. На вывеске была изображена одна из самых чувственных наложниц султана. Ее бедра вызывающе покачивались из стороны в сторону каждый раз, когда она попадала в луч вспыхивающего света. Не слишком искусно выполненная, она все же заставляла прохожих задумываться — а есть ли там, внутри, такие же живые?

Внезапно я осознал, что голоден.

— Ты ел? — спросил я Келли.

— Нет еще. Я заговорился с капитаном Сэмсоном.

— Перед нами «Сераль». Пойдем, я угощу тебя, — сказал я.

— Ну, — засомневался он, — конечно, это было бы здорово. Но я должен позвонить жене.

— Ты женат? — удивился я.

— Конечно. У меня лучшая жена в мире. Я женат уже два года. Вам надо с ней познакомиться.

— Обязательно, — кивнул я.

— А вы женаты?

Я ответил отрицательно.

— Ой, а сколько вам лет, мистер Скотт?

— Тридцать.

— И вы не женаты? — Казалось, Келли с недоверием воспринял мой ответ.

Наложница султана крутила бедрами теперь почти непосредственно над нашими головами. Я подрулил поближе и оставил машину под наблюдением служащего.

— Ты бывал здесь когда-нибудь раньше? — спросил я своего спутника.

Он отрицательно покачал головой.

— Ну, тогда смотри, что ты потерял!

Он рассмеялся и проговорил, что, конечно, потерял многое. А потом поинтересовался, не холодно ли девушкам.

Изящная блондинка томилась за стойкой в гардеробной. Она скучала. При виде меня ее глаза оживились и она улыбнулась. Взяв шляпу у Келли, я подошел к блондинке, невольно отметив ее выдающиеся скулы и красиво очерченные губы.

— Специально взял это взаймы, чтобы собственноручно сдать вам, — сказал я, протягивая ей шляпу Келли. — Хочу посмотреть, куда вы ее повесите.

Откинув голову, она искоса посмотрела на меня; не сказав ни слова, сжала губы и взяла шляпу из моих рук. Мне это начинало нравиться.

Блондинка была сложена как будто по моему заказу. Полная высокая грудь, тонкая обнаженная талия, приятно округлые бедра и длинные, поразительно длинные ноги.

Взяв шляпу, она повернулась на каблуках и, слегка покачиваясь, пошла в глубь гардеробной. Я наблюдал за ее движениями. Это было просто увлекательное представление. Очень скоро она вернулась и протянула мне номерок.

— Где же вы были? — спросила блондинка суховато. — Я ждала, что вы вернетесь, несколько часов назад.

— Был занят, — так же сухо ответил я. — Должен был отменить несколько назначенных встреч.

— Вы Шелл Скотт? Частный сыщик, ведь правда? — спросила она.

— Частный следователь, мадам. Откуда вам это известно? И как вас зовут?

— Максайн. Я спросила о вас. Я спросила Мими. Она мне все о вас рассказала.

Последние слова она произнесла, как мне показалось, немного лукаво.

— Мими?

— Мими. — Она кивком указала мне куда-то назад. Я оглянулся и увидел маленькую темноволосую девушку, которая разносила на подносе сигареты. Мими. Она холодно взглянула на меня. Я ей приветливо улыбнулся. Она продолжала холодно смотреть на меня. Я отвернулся и посмотрел на Максайн. Она улыбалась. Не зловредно, нет, просто милой улыбкой.

— Мими сказала, что вы едите на завтрак сырые бифштексы…

— Она так сказала? — удивился я. Максайн кивнула.

— Ну, — ответил я, — не всегда. Иногда я принимаю гормоны.

Она улыбнулась, красивая бровь поползла вверх.

— Я бы хотела знать, мистер Скотт, откуда это ей известно, что вы едите на завтрак.

Я рассмеялся и направился к Келли. Он все еще озирался вокруг.

— Пошли, давай займем столик.

Ночной клуб выглядел уже иначе, чем в шесть вечера. Почти все накрытые белыми скатертями столики были заняты смеющимися, выпивающими и болтающими людьми. Оживленный гул голосов, смех и звон льда в высоких стаканах сменили полуденную тишину. Оркестр из восьми человек играл мелодию «Тело и душа». Сонные пары кружились на маленьком пространстве танцевальной площадки. Там были и пары не с задумчивыми, а просто с веселыми глазами. Полдюжины гладких, ухоженных девиц в сверкающих непрозрачных бюстгальтерах и прозрачных турецких шароварах лавировали между столиками, как гурии из «Тысячи и одной ночи». Щегольски одетый Марсель, метрдотель с тонкими усиками, подошел к нам. Улыбаясь, он потирал руки. Столик? Ну конечно. Самый лучший. Скоро начнется представление. Ваш столик будет почти на сцене. Он наконец усадил нас возле танцевальной площадки. Я бы не назвал этот столик самым лучшим, но он, по крайней мере, был не за колонной. Мы уселись.

— Ну а как насчет того, чтобы выпить чуточку перед ужином, Келли? — предложил я.

— Хорошо. Ой! Совсем забыл. Пойду позвоню жене, — засуетился он.

— О'кей. Я пока закажу. Что ты пьешь?

— Я думаю, мартини, — бросил репортер. — Сейчас вернусь.

Келли вернулся в тот самый момент, когда подали спиртное, и мы начали потягивать его из стаканов, изучая меню. Я заказал молодые ребрышки, а Келли выбрал кусок филейной части.

После еще трех мартини начали наконец подавать еду.

— Моей жене понравилось бы здесь, — сообщил Келли.

— Нужно было пригласить ее, — заметил я.

— Она бы не смогла. Ей нужно быть с малышом. Ему год. — Лицо парнишки расцвело. — Посмотрите, — сказал он и полез в задний карман.

Я знал, что за этим последует, и приготовился к церемонии. Она была быстро осуществлена. Я посмотрел на фотографию маленького Келли, пробормотал, что наверняка никогда не существовало более очаровательного ребенка, и фотография была возвращена в бумажник, а бумажник — в карман.

Келли серьезно кивнул мне:

— Да, ваше величество, сэр. Умный. Умный этот малыш!

Меня спасли ребрышки. Я считал их самой нежной и ароматной частью вырезки, и они доставляли мне настоящее наслаждение. Мне было просто жалко смотреть, как быстро они исчезают. Пока мы занимались ребрышками и бифштексом, разговор наш на время прекратился. Возник он снова, когда мы оба, почти одновременно, откинулись на спинки стульев со вздохом удовлетворения.

— Я наелся до отвала, — констатировал Келли. — Прекрасная еда!

Я заказал еще спиртного. Мы выпили. Все было очень приятно. Я расслабился и чувствовал себя комфортно.

Келли осушил последний стакан мартини и извлек из него оливку на тонкой желтой палочке. Он поизучал ее слегка помутневшими глазами сверху, с боков и снизу. К моменту, когда закончился этот осмотр, он узнал об оливке очень много. Затем Келли сунул ее в рот и склонился над столом.

— Скотт! У меня есть план, — шептал он, как заговорщик.

— О'кей, какой план? — благодушно спросил я.

— Я обращусь в организацию и «закажу» кого-нибудь! — продолжал азартно шептать он. — Чтобы кого-нибудь убили. Я получу сенсационную информацию!

Я выпрямился и чуть не опрокинул свой бурбон с водой.

— Ты что, спятил?

— Ничего подобного, — запротестовал репортер.

— Ты пьян. Забудь об этом.

— Я не пьян. Это как раз один из вопросов, который я хотел с вами обсудить.

— Повтори, — приказал я. — Повтори медленно и спокойно. Перестань пить. Скажи мне все снова.

— О'кей, — охотно согласился паренек. — Объясняю. Первое. Вы говорили с капитаном Сэмсоном. Вы знаете, что происходит. Знаете, что есть какая-то группа, организация. Людей все время сбивают автомобили, и потом водители удирают. И никаких следов. Второе. Кто-то выполняет эту работу за деньги. Людей убивают за плату. Это своего рода бизнес. Третье. Я нанимаю этих людей, выясняю все об их организации и разоблачаю их. Грандиозная сенсация! После этого мне дают газету. Все очень просто!

Я с недоверием уставился на него:

— Келли, ты определенно свихнулся. Вот первый простой вопрос. Допустим, что это не просто пьяный бред. Чем ты заплатишь этим парням? Детскими шариками? Нет, из этого ничего не выйдет. У тебя давно уже нет игрушечных шариков.

— Достану денег, — не сдавался Келли. — Ну, заплачу после. Не заплачу вовсе. Откуда мне знать, сколько они берут? Может, я сумею договориться. Здесь не о чем беспокоиться. — Он наклонил голову и упрямо смотрел на меня налитыми кровью глазами. — Слушайте, — сказал он грубовато, — что вы имели в виду, говоря, что я растерял свои шарики?

— Среди всевозможных сумасшедших выдумок эта, — я сердито посмотрел на него, — может занять самое первое место. Еще есть один вопрос, — продолжал я с раздражением. — Ты, вероятно, не знаешь, что организовывать кровавые преступления противозаконно! Это нарушение закона, понимаешь?

— Успокойтесь, — поморщившись, проговорил он. — На самом деле никто ведь не будет убит. Это будет искусная игра. Как только я сумею с ними договориться, мы вызовем полицию. Вызовем самых разных полицейских. Защиту. И мы посадим всех преступников в тюрьму!

Я глядел на него в упор, будто он был экспонатом в музее.

— Здорово! Веселенькое дело! Ты сообщаешь бандитам: вот тот молокосос, мол, нанес мне обиду. Прикончите его. Кстати, а кто же будет этим паразитом, твоим обидчиком? — Я встряхнул головой.

— Вы, — вот так, не задумываясь, выпалил он. Не моргнув глазом. Просто «вы», и все. Я вздохнул.

— Келли, — сказал я, — значит, вы убьете меня? Он посчитал, что все это очень забавно. Вскоре парень несколько поостыл и смотрел на меня затуманенными глазами. Его челюсть отвисла, и губы распустились.

— Мне как-то нехорошо, — пробормотал он.

— Келли, — назидательно произнес я, — тебе нужно хорошенько выспаться. Я больше ничему не удивлюсь. Ты просто перепил. Да и я чувствую, что немного плыву. Остановись, брат. Выпей кофе.

Я подозвал официанта и заказал два черных кофе.

— Келли, — повторил я, — тебе необходимо выспаться или обратиться к психоаналитикам. Однако, мне кажется, сейчас лучше поспать. Допивай свой кофе и беги домой. Позвони мне завтра.

— Обязательно.

Веки моего спутника опустились. Свет в «Серале» пригасили, и я не был уверен, что и мои веки не поползут вниз. В центре маленькой танцевальной площадки появилось какое-то пятно. Начиналось представление. Марсель объявил, что скоро начнется шоу. Последовали несколько бойких реплик конферансье, за ними — несколько шуток в микрофон. Затем микрофон убрали, и освободилось место для танцоров-апашей. Апаши в гареме. Они танцевали хорошо, хотя и были не на месте. Затем посетителям клуба была предложена еще пара номеров. Я ждал, когда же начнется стриптиз.

И вот наконец в освещенный круг крадучись вошла высокая грациозная брюнетка. Она приблизилась к краю танцевальной площадки. Я ждал, когда же конферансье уберет микрофон, девушка тоже в нерешительности стояла и ждала. Я подумал, что по всем показателям это стриптизерша.

Микрофон все еще стоял на месте — и будь я проклят, подумал я, если она не подойдет и не начнет петь!

Она действительно пела как стриптизерша. При этом ее чрезвычайно большая грудь соблазнительно поднималась и опускалась. Серебристое платье с высоким воротником плотно облегало вызывающие формы певицы. Брюнетка пела, плавно покачиваясь взад и вперед. Мне было приятно на нее смотреть.

Закончив свой номер, певица поклонилась с полным безразличием на лице и улыбнулась только тогда, когда зажегся свет и раздались аплодисменты. Она была довольно близко от нас, поэтому я широко ей улыбнулся, когда она покидала сцену. Брюнетка посмотрела на меня. Сквозь меня. И снова — на меня. Я продолжал улыбаться, показывая все свои зубы, и бурно аплодировать. Она спустилась к эстраде и, обойдя площадку и эстраду, подошла к завешенной бархатом арке. Там стоял мой старый приятель «красный нос», который беседовал с облаченным в смокинг Виктором Пилом. Певица с могучей грудью с минуту поговорила с ними, взглянула через плечо на меня и снова принялась болтать. Потом она скрылась в арке. Келли встал.

— Мне нужно идти, — сказал он каким-то басом. — Поймаю такси.

— Я подвезу тебя, — предложил я.

— Нет, нет. Нет, — пробормотал он. — Меня устраивает такси. — Он неуверенно шагнул и закачался. — Б-р-р, жена убьет меня…

— Если останешься жив, позвони мне завтра, — бросил я ему вслед.

Он кивнул и двинулся с места. Я вдруг что-то вспомнил.

— Эй, — позвал я его, — вернись!

Репортер остановился и, развернувшись, направил свои стопы в нужном направлении. Я дал ему номерок из гардеробной:

— Возьмешь свою шляпу. Скажи блондинке, Шелл, мол, шлет ей свою любовь.

Я проглотил свой кофе и поднял глаза. Около столика, глядя на меня ледяными, голубыми глазами, стоял Виктор Пил. Более того, рядом с ним стояла крошка с могучими легкими. Она улыбалась. Но не ему, а мне.

— Хэлло, Пил, — поприветствовал я его. — Вы принесли счет? Все было великолепно.

— Не надо счета, — проговорил он, приподняв толстую губу и обнажив кривые зубы. Похоже, он улыбался. Не надо счета! Крутой парень!

Он повернулся к грудастой.

— Глория, — сказал он высокопарно, — это мистер Скотт. Шелдон Скотт. Мистер Скотт, мисс Глория Уэйн.

Я учтиво поздоровался. Она взяла мою руку и сжала ее в своих. Это было приятно.

— Здравствуйте, мистер Скотт, — промурлыкала она и отняла руку.

— Присоединитесь ко мне? — Я пододвинул стул Глории, а типу предоставил усаживаться самому.

Подошел официант. Он для виду смахнул что-то со скатерти, убрал мой кофе и принял наш заказ на спиртное. Как-то незаметно и, главное, сразу я и девушка перешли на «ты».

Толстяк Пил прервал наш разговор, который обещал много приятного:

— Вы хотели обсудить что-нибудь со мной, мистер Скотт?

— Пока нет. — Я перевел взгляд с Глории на гораздо менее привлекательные коричневые усы и небритые щеки Пила. — Я немного прощупал почву, но пока у меня нет ничего серьезного. Мне кажется, однако, что дело пойдет. Скоро я свяжусь с вами.

Принесли напитки, и Пил принялся за свой коктейль с шампанским.

— Вы по-прежнему считаете мою просьбу подозрительной? — спросил он.

— До некоторой степени. Однако она начинает приобретать смысл. Похоже, что вы были правы.

— Я редко ошибаюсь, — заметил он самоуверенно. Подошел красноносый и похлопал Пила по плечу.

— Босс, парень предъявил к оплате крупный чек, — сказал он хрипло. Его голос звучал так, будто он говорил под дождем. Пил извинился и встал.

Красный нос дыхнул мне в лицо:

— Так что ты сказал по поводу гардении? Я взглянул на лацкан его пиджака. Цветка в петлице не было. Не было видно и вздутия под мышкой. Вообще ничего.

— Ну, — сказал я, — вы принимаете все чересчур всерьез!

Охранник удовлетворенно улыбнулся и, повернувшись, последовал за Пилом в глубь клуба. На правом бедре что-то оттопыривалось.

— Может, Пил не вернется? — спросил я Глорию.

— Возможно. Я поинтересовалась у него, что это за человек с такими клыками. А он, оказывается, знает вас. Вот я и попросила представить меня.

— Я польщен. На самом деле у меня ведь нет клыков…

— Я знаю. Не правда ли, я бесстыдница? — нисколько не смутившись, спросила она.

— Дерзкая.

Певица все еще была в серебряном платье, обтягивавшем ее, словно кожа. Поставив локоть на стол, она подпирала рукой подбородок. И вдруг наклонилась и перегнулась через стол. Интересно, настоящие ли они?

Или, может быть, ее груди сделаны из пластмассы или чего-нибудь подобного? Если же настоящие, то интересно, застрахованы ли?

Я обдумывал, следует ли мне еще выпить.

— Еще стаканчик? — словно читая мои мысли, спросила она, разрешив проблему.

Нам подали напитки, и мы медленно потягивали их, пристально глядя друг на друга. Так продолжалось довольно долго.

— Вы можете отвезти меня домой, Шелл? — наконец спросила она.

Мне не хотелось отказывать ей, но пришлось.

— Я сейчас полупьян, — пояснил я, — и к тому времени, когда вы протрезвеете, у меня перед глазами все еще будут летать гуппи. Кроме того, у нас с вами еще есть работа.

— Я свою закончила, — возразила брюнетка. — Я закончила. Все.

— Вы не участвуете в шоу? — удивился я.

— Участвую. Но оно закончено. Сегодня было два отдельных представления. Они оба закончены. Показывали только лучшие номера, — сказала она и добавила извиняющимся тоном:

— Я не хочу представить дело так, будто я — самое лучшее.

Я улыбнулся:

— Вы, без сомнения, лучшая.

— Значит, вы отвезете меня домой?

— Мне нужно еще работать.

— Какой исполнительный мальчик! Вы хотите, чтобы я шла пешком?

Заколебавшись, я взглянул на нее.

— Я призываю вас рискнуть! — капризно продолжала она.

Я уступил.

— О'кей. Пошли с папочкой! — допив остаток напитка, бросил я.

— Хорошо, папочка.

Плотоядно оглядев ее, я вышел из клуба. Глория следовала за мной. Проходя мимо гардеробной, я увидел Максайн. Она стояла подбоченясь и очень холодно смотрела на меня. Я подмигнул ей из-за голой спины Глории.

— Шелл шлет свою любовь! — проговорил я, проходя мимо.

Она взорвалась:

— Чепуха!

Глава 6

На улице стало еще прохладнее. После гула и смеха, царивших в «Серале», за его стенами мне показалось тихо, как в могиле. Глория вцепилась в мою руку, будто это был сверток со стодолларовыми купюрами, и держалась за меня, пока служащий в униформе вывел мой «кадиллак» и поставил его перед входом. Я сел за руль, брюнетка скользнула внутрь и продолжала вертеться, пока не устроилась, тесно прижавшись ко мне.

— Послушай, беби, мне ведь нужно работать. Я должен, по крайней мере, сдвинуть с места машину…

Она захихикала. Я подумал, над чем она смеется? Может, над тем, о чем я сейчас думаю?

— Это недалеко, — прошептала она.

— Что недалеко? — не понял я.

— Гм-м… — Дыхание Глории щекотало мое ухо.

— Что недалеко? — повторил я вопрос.

— Мой дом. Это на Парквью-стрит. Я тебе покажу… После того как она, приятно прижимаясь ко мне своим полным телом, показала мне дорогу, мы свернули с Уилшир на Парквью. Машина остановилась перед крошечным домиком, который, как наряд невесты, весь утопал в розах. Певица дала мне ключ и позволила открыть ей дверь.

— Входи, — пригласила она.

— Послушай, но мне надо работать… — слабо сопротивлялся я.

— Да ладно! Уже слишком поздно для дел. Или, может, ты хочешь отправиться домой спать?

— Да, я думал об этом…

— Ну, так перестань думать. — Она лукаво улыбнулась. — Думай вместо этого обо мне. Поспишь подольше завтра утром, если захочешь. Мне необходимо общество, а ты — подходящая компания.

— Ну… — замялся я.

— Входи, входи. Сейчас я приготовлю тебе выпить. Ну, черт возьми, мог же я позволить себе выпить стаканчик!

У Глории был приятный дом. Входная дверь вела в маленькую гостиную, соединявшуюся в задней части с небольшой кухней. Около кухни была еще одна дверь, как я понял, в смежную комнату. Справа находилось еще какое-то помещение, отделенное от гостиной плотной темно-синей драпировкой, прикрепленной медными кольцами к металлическому карнизу. Драпировка была немного сдвинута в сторону, и я мог видеть туалетный стол с большим зеркалом и огромную голливудскую кровать под белым покрывалом. Это была спальня. На туалетном столике стояла пара фотографий. На одной из них был изображен неизвестный мне человек, а другая очень напоминала Виктора Пила. Собственно говоря, это и был Пил.

— Уютно, — сказал я.

— По моим возможностям, — откликнулась она. — Мне здесь нравится. Садись, я сейчас все приготовлю.

— Я заметил у тебя в спальне пару мужчин, — пошутил я.

Она удивленно взглянула на меня.

— На туалетном столике. В рамках.

— О! — воскликнула она. — Эти? Ты меня удивляешь!

— Один из них — Пил!

— Да. Босс. Он ко мне удивительно хорошо относится. — Она нахмурилась. — Я ведь не слишком хорошо пою, верно?

Я не стал ее разуверять и оглядел повнимательнее гостиную. Большой цветной телевизор, аудио— и видеоустановка, проигрыватель у входа в спальню, немного подальше — мягкое серое кресло. Драпировки, в дальнем углу — два таких же кресла. Половину стены напротив входа занимало огромное окно с темно-синими шторами. Перед окном стояла длинная кушетка. Я опустился на нее.

Глория исчезла в маленькой кухне, и я услышал, как она гремит стаканами и кубиками льда. Затем она высунулась из двери и спросила:

— Что ты хочешь? Скотч, бурбон, джин? Я встал и подошел к двери кухни.

— Бурбон, пожалуйста. С водой. Не очень много воды. Брюнетка занялась смешиванием, а я наблюдал за тем, как она отмеривает компоненты на глазок, — она не была искусным барменом. Глория наливала, смешивала, наклонялась… Платье великолепно обтягивало ее полные формы. Я снова подумал, настоящие они у нее или приобретены в дамском магазине под названием «Сверхсекретно».

— Вот. — Она снова подвела меня к кушетке, села на некотором расстоянии и протянула мне стакан. Это был мягкий, хороший бурбон. Глория попробовала свой напиток, потом сделала глоток и тут же выпила его залпом и поставила на колено пустой стакан.

— Ого! — воскликнул я.

— По правде говоря, я не очень это люблю, — призналась певица. — Я пью, чтобы хорошо себя чувствовать. — Она покачала головой. — Мне сейчас хорошо.

Она встала и обошла кушетку. Я медленно проглотил половину своего напитка, как вдруг услышал какой-то металлический звук. Я повернул голову. Глории не было видно, темно-синяя штора, закрывавшая вход в спальню, была задернута. Я быстро проглотил остаток своего бурбона.

За портьерой ощущались какие-то движения, слышались звуки мелодии. Она начала расслаблять меня, в то время как я продолжал наблюдать за драпировкой. Глории понадобилось около пяти минут. Наконец занавес раздвинулся, и я увидел Глорию, освещенную сзади теплым, мягким светом. Она изменилась. О, как она изменилась! На ней было серое дымчатое прозрачное неглиже, которое, казалось, обыкновенный паук мог сплести за неделю. Глория с улыбкой направилась ко мне. Она шла как девушка, исполняющая свадебный таитянский танец. Я ее не остановил. Я люблю танцы. Покачивая бедрами, брюнетка подошла к большому окну с шаловливой улыбкой на губах и, потянув плетеный шнур, задернула занавески. Затем она прислонилась к стене.

— Нравится? — проворковала она.

— Очень, очень нравится.

Мой язык болтался, как веревочка. Девушка рассмеялась глубоким, грудным смехом:

— У тебя пустой стакан. Давай, я тебе повторю. Она близко подошла ко мне, взяла из моей руки стакан. Ее грудь была настоящей. Действительно настоящей.

Брюнетка опасно наклонилась, взяла обеими руками мою голову и откинула ее, смеясь глазами и губами. Холодный стакан, который она держала в руке, прижался к моему уху, и я почувствовал ее губы, теплые, даже горячие. Они прижались к моим. Эти губы были очень мягкими, как бархатные занавески, даже мягче. Это было сначала. Затем они стали твердыми, настойчивыми, требовательными. Я подумал, а нужен ли мне еще стакан бурбона, и решил, что нет. Я был прав.

* * *

Я открыл ключом дверь своей квартиры, вошел и включил свет — маленькую настольную лампу справа от двери. В первой комнате у меня было два аквариума с тропическими рыбками. Рыбы как люди. Они не любят, чтобы в глаза им внезапно ударил яркий свет.

Мне казалось, что я уже целую неделю на ногах. Я вошел в кухоньку и заглянул в холодильник. Нашел бутылку и приготовил себе крепкий стаканчик на ночь. Было половина четвертого ночи.

Квартирка у меня маленькая, состоит из смежных комнат — кухоньки, спальни и ванной в «Спартан-Апартмент-отеле» на Норт-Россмор-стрит, в Голливуде. Это совсем недалеко от «Уилшир-Кантри-клаб». Квартира удобная. В гостиной одно глубокое кожаное кресло для меня, еще два коричневых очень мягких кресла и очень большой, шоколадного цвета диван. Три пуфика разбросаны по всей комнате как попало. Пол покрывает золотисто-желтый, от стены до стены, ковер с высоким мягким ворсом: ступаешь по нему, и кажется, что идешь по матрасу. Есть большой низкий черный лакированный кофейный столик, на котором валяются последние номера журналов «Плейбой», «Аквариум» и «Кавалер». Причем размещены они довольно искусно — так, чтобы прикрыть водяные круги, давно оставленные стаканами со спиртным. Комнату украшает искусственный камин, а над ним — квадратная картина с изображением обнаженной женщины. Картина выполнена яркими масляными красками.

Нравится? Ну и идите к черту. Мне очень нравится.

Ну а теперь опишем спальню: голливудская постель, конечно, подушки, два стула, туалетный столик. В ванной — комбинация ванны и душа, коричневый изогнутый по форме тела керамический унитаз и медицинский кабинет с зеркалом. Наконец, в кухоньке: газовая плита, холодильник, уголок для завтраков. Бутылка бурбона. Еда.

Я отнес свой напиток в спальню и начал вылезать из своей одежды. Я повесил серый габардиновый костюм в шкаф, повесил на крючок свой галстук, засунул специальные деревянные распялки в коричневые ботинки фирмы «Кордован» и бросил рубашку, трусы и носки в мешок для грязного белья.

В ванной встал под душ. Стоя под жесткими, брызжущими струями воды, я с удивлением думал о людях, с которыми мне пришлось столкнуться в течение этого длинного, но интересного вечера. Со мной уже бывало такое: я встречал более интересные фигуры, чем те, которые изображены на квитанции из китайской прачечной. Да, сегодня был интересный вечер.

Я намылился, обмылся, выключил душ и растерся толстым полотенцем. В постели, поставив оба будильника на восемь часов утра, я лежал при открытых окнах, накрывшись простыней и ощутив наконец некоторую прохладу. Я думал о Глории, Максайн, Робин и Джо, пока не погрузился в сон.

Глава 7

Я услышал только последние звонки первого будильника, перекатился на другую сторону кровати и начал снова погружаться в прекрасную картину несуществующей страны, где черноглазые гурии в прозрачных бюстгальтерах и целлофановых юбках шаловливо танцевали вокруг моего трона. Девушка с пышным бюстом и копной рыжих волос щекотала мою щеку своими длинными ресницами. Я взглянул в ее раскосые зеленые глаза, находившиеся совсем близко, и они вдруг превратились в два уголька. Ее ресницы начали расти, удлиняться, потом утолщаться и превратились в острые железные шипы, которые стали впиваться мне в шею.

Второй, большой будильник прозвучал как гонг в бочке для дождевой воды. Ночной кошмар мгновенно рассеялся. Я сел, выругался и посмотрел на часы. Восемь часов утра. Абсолютно мерзкое, несчастное время суток. Я с отвращением провел языком по небу, сжал губы, поморгал и стремительно выкатился из постели. Стоявшая на столике около меня кружка свалилась, чуть не стукнув меня по макушке. Внутри моего черепа, вероятно, еще сохранились следы вчерашней драки. Встряска от движения, которое я сделал, спуская ноги на пол, отдалась болью в моей макушке.

Выхватив из шкафа халат, я потопал в ванную, плеснул водой себе в лицо, почистил зубы и провел гребешком по волосам. Правда, с волосами при этом не произошло никаких изменений.

В кухоньке я поставил на плиту воду, чтобы она закипела, включил кофейник и снял с полки коробку каши. Да, именно каши. Завтрак. Мысль о плотном завтраке всегда заставляет меня испытывать чувство обреченности.

Я высыпал горсть хлопьев в кипящую воду и стал наблюдать. Каша тошнотворно булькала, и мой желудок отвечал ей таким же тошнотворным бурлением. Не раздумывая, я отнес кашу в ванную и вылил прямо в керамический унитаз. Быстро и просто. С завтраком было покончено. Я одолел один тост и две чашки черного кофе, после чего наконец проснулся.

Я облачился в серо-голубой габардиновый костюм. Потом довольно надолго задержался, выключая свет в аквариуме. Накормил рыб живыми дафниями, наконец расправил плечи и вышел из квартиры.

Жесткое и бесстыдное, как энергичный делец с Мейн-стрит, солнце поднялось уже до половины неба. На улице не было ни малейшего ветерка. Смог щипал глаза. Американский флаг над «Уилшир-Кантри-клаб» бессильно и неподвижно висел в дымке смога.

Я сел в «кадиллак», свернул с Россмор на Розвуд и направился к Северному Виндзору.

Мне казалось, что ей идут блузка и укороченные брючки. Но в обтягивающем желтом свитере, клетчатой белой юбке, прозрачных нейлоновых чулках и коричневых с белым туфлях на шпильках она возбуждала еще больше.

— О, доброе утро, мистер Скотт! Вы бодрый и ранний, — произнесла Робин мягким, приятным голосом.

— Я подумал, что кое-что забыл вчера вечером. Решил заскочить, чтобы еще немного поговорить.

Девушка нахмурилась, но открыла дверь и предложила мне войти. Я вошел и… ну-ну! Там, на том же желто-зеленом диване, снова сидел раздраженный мистер Кэш. На нем был новый коричневый твидовый костюм, но лицо сохраняло прежнее мрачное выражение.

— Доброе утро! — весело поздоровался я. Он медленно поднялся с дивана и, широко расставив ноги, свирепо уставился на меня.

— Ради Христа, ты, ищейка, почему не занимаешься своими бумагами? Ты что, никогда не остаешься дома? — злобно спросил он.

Мне уже порядком надоели этот высокомерный взгляд и это рычание. Я ответил не задумываясь:

— А ты что, никогда не уходишь отсюда домой? Он стиснул зубы, раздул ноздри и, сделав два шага, оказался лицом к лицу со мной. Кэш сгреб меня за лацканы пиджака и как следует встряхнул.

— Вон! Вон, ты, ищейка! — завопил он.

Ничто не приводит меня в такое бешенство, как если какой-нибудь тип воображает, что можно меня вытолкнуть. Тем не менее я сохранял спокойствие, держа руки по швам.

— Ну а теперь, друг, подожди минуту! — как можно внушительнее медленно произнес я.

И только я сказал это, как он шагнул вперед и своей ручищей еще раз толкнул меня в грудь.

Я уперся левой ногой, расслабил спину, сжал правую руку в кулак и нанес ему сильный удар в челюсть. Мое молниеносное движение напоминало бросок копья. Эдди как-то согнулся и сразу же приземлился на задницу.

— Я забыл предупредить тебя, Кэш. Держи свои лапы подальше от меня, — бросил я.

Эдди был упрямым. Немного посидев на полу, он тряхнул головой и попытался встать.

— Прекратите! Прекратите сию минуту! — закричала Робин. Девушка стояла между нами и топала своим высоким каблучком. — Вы, животные! Почему вы не можете вести себя нормально? — Она повернулась к Кэшу:

— Эдди, у тебя нет никакого права так поступать. В моем доме! Мне за тебя стыдно! Лучше уходи и возвращайся, когда будешь настроен более миролюбиво.

Он с трудом поднялся, отряхнул брюки, потрогал подбородок и подошел ко мне.

— О'кей, приятель, — пробурчал он хмуро. — Ты совершил ошибку. Мы еще встретимся!

После этих слов Кэш вышел, хлопнув дверью так, будто собирался купить новую. Получалось, что он всегда должен уходить, когда прихожу я. Может быть, поэтому ему и не понравилось мое появление. Возможно, беседуй я с Робин с глазу на глаз, мне бы тоже не понравилось, если бы нас прервали.

Я повернулся к девушке:

— Извините за шум. Парень вывел меня из себя, и я не сдержался. Я не подумал, как вы все это воспримете.

— Все в порядке. — Улыбка изогнула ее яркие красные губы, и мне показалось, что говорит она искренне. — Если на то пошло, у Эдди не было никаких оснований вести себя подобным образом, я вас нисколько не виню, — заявила Робин. — Он получил то, что заслужил. Он сам пришел всего за несколько минут до вас. Ему, конечно, не понравилось, что ему помешали.

— Не скажу, что я очень его виню за это, — в тон ей заметил я.

— Спасибо, сэр. Он хотел, чтобы я поехала с ним в Санта-Аниту, а мне не очень-то хотелось… Она подошла к дивану и села.

— Простите, — сказала Робин, — я вовсе не хотела, чтобы все это время вы стояли на ногах. Садитесь.

Она похлопала по подушке рядом с собой. Мне не потребовалось второго приглашения.

— Зачем вы хотели видеть меня?

— Я мог бы, конечно, сказать, что просто хотел повидаться…

— Вы бы могли это сказать, но я бы вам не поверила, мистер Скотт. — Девушка, прикусив нижнюю губу, посмотрела на меня. — Вернее, Шелл, — поправилась она ласково. — Я думаю, что мы еще вчера вечером отказались от этих «мистер Скотт» и «мисс Брукс».

Я улыбнулся ей:

— Верно. Дело в том, что мне нужна кое-какая информация.

Ее улыбка исчезла.

— Что же ты хочешь еще узнать?

— Например, чем твой брат занимался на востоке?

— Ну, он просто там долго жил. Работал на ипподроме.

— А где именно он жил на востоке?

— В Нью-Йорке, в Нью-Йорк-Сити.

— Хороший город, — сказал я. — В Нью-Йорке есть все, чего бы вы ни пожелали. Ты бывала там?

— Нет. Но мне очень хотелось бы когда-нибудь туда съездить.

— Да, я знаю. Люди обычно говорят, что хотели бы там побывать. Но жить они бы там не хотели. Не знаю, но думаю, что я не возражал бы жить в Нью-Йорке. Джо работал в парке Арлингтон на ипподроме «Фейр-Граундс»?

— Да. Он так говорил, — подтвердила Робин.

— Он когда-нибудь писал тебе?

— Вначале. Последние месяца два не писал. Я откинулся на подушки и вынул сигареты:

— Закуришь?

— Спасибо. У меня есть свои.

Девушка достала длинную сигарету с пробковым мундштуком из коробки, стоявшей на столике в углу. Затем прикурила обе — свою и мою — от вмонтированной в стол хромированной зажигалки. Я затянулся.

— Робин, скажи, Джо ведь на самом деле не был твоим братом? — прищурился я.

Она внимательно посмотрела на меня своими умными карими глазами.

— Я так и думала, что ты в конце концов придешь к чему-нибудь в этом роде, — спокойно произнесла она. — Как ты догадался, Шелл?

— Честно говоря, не знаю. Просто у меня бродила мысль, что вы не брат с сестрой. — Я насмешливо посмотрел на нее. — Какого черта ты решила, что у тебя пройдет такая подозрительная, двусмысленная выдумка? Разве ты не знала, что в полиции на него будет вся информация, может быть, даже уже сегодня. Может, они получили ее в данный момент?

Робин положила голову на спинку дивана.

— Я не знаю. Не знаю. Я просто об этом не думала. Не знала, что сказать. Я была взволнована и немного испугана. Полиция явилась и начала засыпать меня вопросами. Мне пришлось опознавать его тело. Ты понимаешь, можно было просто сдвинуться. — Она подняла голову и взглянула на меня. — И все же, как ты догадался?

— Во-первых, тебе надо было придумать для Джо еще несколько имен, — начал я. — Не то чтобы это было очень важно. Но просто нет логики в том, что родители назвали свою дочь Робин Виктория Элен Брукс, а своему сыну дали только одно имя — Джозеф. Это ведь библейское имя. Вот такая мысль застревает в мозгу. Затем, фотографии.

— А что с фотографиями?

— Во-первых, между вами совсем нет сходства. У тебя, Робин, прекрасные волосы. Они мне нравятся. Но у них броский рыжий цвет. У Джо волосы похожи на паклю. И он был, как и я, блондин. Конечно, ты могла покрасить волосы или придать им нужный тон хной…

— Я не делала этого! — воскликнула девушка с негодованием. — Ты должен знать, что они натуральные.

— Это не важно, красилась ты или нет, — продолжал я. — Кое-что еще наталкивало меня на размышления. Например, надпись на фотографии: «Робин — с любовью, Джо». Это не те чувства, которые выражает брат сестре. Затем, сами снимки. Я просмотрел четыре из них. Все они были сделаны в разных ночных заведениях города, в помещениях с плюшевыми креслами. Это больше похоже на свидания молодого человека с девушкой. Брат с сестрой так не проводят ночь. Это допустимо, но несколько странно.

Робин продолжала курить сигарету с пробковым мундштуком, пуская дым через ноздри.

— Что еще, мистер частный детектив?

— Ну, дело в том, что парк Арлингтон находится в Чикаго, а ипподром «Фейр-Граундс» — в Новом Орлеане.

Она глубоко вздохнула, и желтый свитер подчеркнул ее великолепные формы.

— Итак, ты все вычислил. Не важно. Я, возможно, рассказала бы все сама. Тебе или полиции. Во всяком случае, у меня теперь есть время подумать. Ты, вероятно, считаешь меня ужасной?

— Почему?

— Потому что я жила с ним, вот почему. Потому что он не был моим братом. Он хотел на мне жениться, но не сейчас. Поэтому я не хотела, чтобы знали, что я просто так живу с человеком, и потому… — Голос ее дрогнул, и Робин крепко прикусила верхнюю губу.

— Ничего, — успокоил я ее. — Мне нет никакого дела до твоей личной жизни. Но немного странно, что ты продолжаешь морочить всем голову, включая полицию. И это после его убийства.

— Поставь себя на мое место, Шелл! Вдруг, как гром с ясного неба, у меня на пороге возникает полицейский и спрашивает, являюсь ли я мисс Брукс. Я отвечаю утвердительно. Тогда он спрашивает, живет ли здесь мой брат Джозеф Брукс. И я должна подтвердить это! Затем он сообщает, что произошел несчастный случай и они узнали имя и адрес Джо из документов в его бумажнике. Говорит, что мне придется отправиться с ними опознавать его тело… — Голос девушки становился все выше и выше и наконец оборвался. Она замолчала, опустила голову на колени и застонала:

— Мертв, мертв, мертв!

Длинные рыжие волосы рассыпались и закрыли ее ноги.

— Ну, ну, — произнес я глуповато, — может, ты лучше выпьешь чего-нибудь?

Робин подняла голову. В ее карих глазах стояли слезы.

— Да, — сказала она твердо. — Я хочу выпить. Она встала и направилась к бамбуковому бару.

— Ты составишь мне компанию?

— Спасибо. Не думаю. Для меня слишком рано, — отказался я.

— Для меня тоже рано, но я теперь не могу пить одна. Выпей со мной, Шелл. Составь мне компанию.

— Хорошо, — кивнул я. — Это против моих правил, но о'кей. Назовем это завтраком.

Я подумал о своем почти пустом желудке. Может, если немного опохмелиться, будет лучше…

Девушка вернулась с двумя высокими, полными до краев стаканами. Жидкость была цвета темного янтаря.

— Ты хоть разбавила это чем-нибудь? Или налила прямо из бутылки? — поморщился я. Она улыбнулась:

— Слабак! Мне кажется, ты собираешься задать мне еще кучу вопросов.

— Нет, не кучу. Ты объяснила мне все. Я тебя не виню. И не осуждаю. То есть если только ты его не убивала.

На этот раз она мне не ответила — только, резко повернув голову, взглянула на меня. Губы ее были сжаты, и она тяжело дышала. Помедлив, она холодно произнесла:

— Я больше не стану предлагать вам выпить, мистер Скотт! — Она сделала глоток и передернулась. — Слишком крепко, да?

Я кивнул.

— Ты правда считаешь, что Джо был убит? Я снова кивнул:

— Похоже, что так. Полиция тоже так думает.

— Но какие основания делать такой вывод?

— Есть несколько причин, — пояснил я. — Во-первых, он был настолько пьян, что должен был свалиться где-нибудь, а не бродить по дороге. Вряд ли он был в состоянии самостоятельно выйти на Солано. Это странно.

— Да, странно, — согласилась она.

К этому времени я уже выпил половину своего стакана, и мой желудок начал согреваться.

— Кем он был? — спросил я. — Его настоящее имя?

— О, конечно. Этого ты не знаешь, — нахмурилась Робин. — Его настоящее имя Маддерн. Джой Маддерн. Может, он не был уж очень стоящим парнем, но я хорошо к нему относилась. Ты, возможно, все равно узнаешь. Его искали в Иллинойсе из-за какой-то плохой истории с чеками.

— Ничего себе, хороший друг! — вырвалось у меня. Она опустила глаза, потом укоризненно взглянула на меня:

— Оставь, Шелл, ладно?

— Прости.

Я действительно сожалел о сказанном. У меня не было оснований быть таким жестоким.

— Еще и поэтому он хотел, чтобы его знали как Джо Брукса, — добавила она. — Джо Брукс никому не был нужен. — Робин осушила свой стакан. — Кроме меня.

Я поддержал ее, допив последний глоток почти неразбавленного бурбона. Хоть какой-то завтрак.

Тогда она взяла два пустых стакана, отошла с ними к бару и вернулась с полными.

— Что ты хочешь сделать, женщина? Напоить меня?

— Нет, глупенький. Я сама не знаю. Похоже, я немного окосела, поэтому плохо соображаю. Даже если уже девять часов утра. Какая разница, когда окосеешь?

— Ты имеешь в виду и меня? — спросил я.

Она проигнорировала мой вопрос.

Девушка стояла очень близко от меня. Она сделала шаг. И тогда между нами не осталось ничего. Она пристально смотрела на меня. Ее дыхание, прорываясь сквозь сжатые губы, жгло мне шею.

— Что случилось с верхушкой твоего левого уха? — горячо прошептала она.

— Девушка откусила, — ответил я.

Я не пытался острить, а просто хотел посмотреть, какое у нее будет выражение лица. Она никак не прореагировала, только глубже затянулась сигаретой и выдохнула дым мне в лицо.

— Шелл, Шелл, какой ты остроумный! А что у тебя с носом?

— Девушка откусила, — точно так же ответил я. Робин, покачав головой, тихо рассмеялась. Масса рыжих волос хлестнула ее по лицу. Она раскрыла рот, хотела что-то сказать, но передумала и засмеялась громче. Потом снова затянулась сигаретой. Я понял, что это может продолжаться долго. Я вернулся к дивану, не дожидаясь, пока мне в лицо снова выпустят облако дыма. Она подошла и тоже села. Близко. Ко мне на колени.

Я отпил из своего стакана еще немного и поставил его на пол, на ковер.

— Не надо здесь сидеть! — сказала она шаловливо. — Ты можешь толкнуть стакан и опрокинуть его.

— Глупышка!

Робин дышала мне прямо в лицо. Розовым язычком она беспокойно облизывала нижнюю губу. Умные карие глаза девушки были совсем близко. В них отражалось мое лицо.

— Шелл, — прошептала она ласково и немного отодвинулась. — Шелл, Шелл, Шелл…

Вздох, шепот. Она упала на меня. Я видел закрытые глаза, копну густых рыжих волос и чувствовал теплые влажные губы. Ее нежные руки обвивали мою шею, и острые ноготки слегка царапали мою щеку. Может, я был пьян? Как вы думаете? А в общем, не все ли равно, что вы думаете?

— Чего ты хочешь, Шелл? — шептала Робин.

— Это личное. Я хотел бы узнать побольше об этом типе — Кэше. Что тебе известно о нем?

— Как я уже говорила, Шелл, он заключал пари с Джо… или Джоем. Когда на нашем ипподроме не было бегов или когда он просто хотел заключить сразу несколько пари. Джой знал его, и Эдди время от времени приходил к нему. Они говорили о лошадях, немного выпивали. Может быть, Джой заключал пари и на стороне, хотя я не думаю. Он мечтал иметь свой собственный салон, где бы транслировались бега и можно было заключать пари. Такой, как у Дракона.

— Это я могу понять. Такое дело может приносить большой доход, если правильно его вести. Этот Эдди играет на бегах, верно?

— Он утверждал, что у него есть своя система. — Девушка улыбнулась. — Наверное, у всех игроков есть система. Кстати, Шелл, не думай, что он неотесанный мужлан. По-моему, он просто очень раздражительный.

— А что, его система первоклассная? — спросил я.

— Нет. Он явно ставит не на тех лошадей. Обычно это оказываются те лошади, результаты которых ближе всего к показателям победившей.

— Да, это самая скверная система. Выбираешь лошадь, близкую к призеру, и думаешь, что уж в следующий раз не промахнешься. — Я усмехнулся. — Я знаю это по своему опыту. Но я быстро излечился от этой болезни. Теперь еще один вопрос. Как долго вы оба знали Эдди?

— Примерно четыре-пять месяцев. Джо познакомился с ним, когда начал работать у Дракона. Это было в прошлом году, в начале февраля. Сразу после того, как Джой и я, ну… — Робин сделала глоток. — После того как мы встретились.

— О'кей. Еще одно. У Джо были какие-нибудь родственники?

— Его мать живет где-то в Иллинойсе. Кажется, в Пеории. Я ее никогда не видела. Джой время от времени писал ей. В последний раз — пару недель тому назад. Одним словом, он поддерживал с ней связь, иногда даже посылал деньги. Его отец умер, когда он был еще ребенком.

— А она знает, что он стал Джо?

— Бог мой, я и не подумала об этом! Возможно, нет.

— Когда полиция обнаружит его дела с чеками, они ведь свяжутся с ней.

— Похоже, ты правильный парень, Шелл. Я хотела бы рассказать тебе кое-что о себе. Может быть, ты тогда лучше все поймешь, — грустно проговорила девушка.

Потягивая свой напиток, я молча смотрел на нее. Смотреть на нее было приятно. Я почувствовал, что расслабился, мне было хорошо. Я дал ей возможность выговориться.

— С самого детства, — тихо начала Робин, — у меня не было ничего. Просто не было детства. Может быть, ты понимаешь, что это значит? Мои родители умерли, едва я успела закончить среднюю школу. И мне пришлось начать работать, чтобы кормить себя. Я работала во многих местах на разных мелких должностях. О них не стоит говорить. Но последняя моя работа — официанткой в кафе на Спринг-стрит. Туда приходили всякие жирные сальные типы, и они воображали, что за свои паршивые чаевые в десять центов имеют право хватать меня за ноги и щипать там, где им вздумается. Однажды в кафе пришел Джой, и мы как-то разговорились. Может, ты считаешь, что он не был достаточно хорош, но, право, ко мне он относился прекрасно. Он покупал мне разные красивые вещи, возил по всяким интересным местам. Мы приятно проводили вместе много времени. Ходили в клубы — ты ведь видел фотографии? В некоторых местах я раньше никогда не бывала. Планировали пожениться. Мне кажется, он тянул потому, что не уладил еще все дела с обязательствами и, возможно, не хотел оседать на одном месте. Ну, короче говоря, так появился Джо Брукс.

Девушка с минуту помолчала. Потом, сделав еще глоток, она спросила:

— Все это, по-твоему, делает меня плохой?

— С моей точки зрения, нет. Забудь об этом, Робин, — искренне заверил ее я.

— Спасибо. Обычно я не рассказываю людям историю своей жизни…

Я с удивлением взглянул на свой стакан: пока она говорила, я высосал бурбон до последней капли, так что в стакане болтались лишь кубики льда. Известно, что, когда примешь энное количество алкоголя, по всему телу разливается какое-то приятное тепло. Оно постепенно поднимается вверх, ползет по шее к лицу, и тебе становится хорошо.

Робин взяла из моих рук стакан.

— Давай не будем больше грустить! — ласково сказала она.

Я охотно согласился.

Она снова пошла к бару. Я пошел за ней, наблюдая, как грациозно волнуется клетчатая юбка вокруг ее затянутых в нейлон ножек. Робин принялась колдовать над напитками.

— Мне послабее, — попросил я. — Лучше послабее. Казалось, атомы бурбона встречаются в моем желудке со своими родственниками, которых я поглотил прошлой ночью. Теперь к ним придет новое подкрепление.

Девушка протянула мне стакан со спиртным не такого темного цвета, как раньше, и прикурила сигарету.

— Все это, конечно, великолепно, — сказал я, — только мне еще нужно работать…

— Ты и работаешь, — улыбнулась Робин. Я попытался осмыслить сказанное.

— Да, работаю. Хорошая работа. Прекрасная, приятная работа.

Я посмотрел на ее улыбающиеся полные, алые, красивые губы, обрамлявшие белые, ровные зубки. Сделав большой глоток, я почувствовал, как жидкость шариком теплого воска поползла вниз и шлепнулась в мой желудок. Желудок удовлетворенно заурчал.

Глава 8

Я завязал узел галстука.

— Шелл, знаешь, — лениво произнесла Робин, — ты похож на греческого бога. Греческого бога со сломанным носом.

Я повернулся и вопросительно посмотрел на нее. Девушка глубоко вздохнула и медленно потянулась:

— Интересно, сколько сейчас времени? Я взглянул на свои часы:

— Четверть первого. В это время я уже должен быть в центре. Я не был у себя в офисе со вчерашнего вечера. Мой бизнес вылетит в трубу!

— Ну и пусть. Какое нам до этого дело? — капризно сверкнула она глазами.

— Я должен зарабатывать на жизнь, Робин. Иначе на что я буду покупать себе бурбон?

— Но ты вернешься, Шелл? Возвращайся. Я усмехнулся:

— Вернусь, ведьма. Сущая ведьма на помеле. Наваждение.

Она отвернулась.

— Уходи, иди, уходи! — пробормотала она. Я ушел. Солнце сияло прямо над головой. Оно было красное и горячее, совсем ненамного краснее и горячее, чем белки моих глаз. Я завел свой «кадиллак», свернул налево и остановился у первого попавшегося кафе. Я долго и тщательно жевал огромный бифштекс с дыркой посередине. Возможно, от копья матадора. Проглотил пару пожаренных почти до коричневого цвета картофелин и выпил три чашки черного кофе. Я решил, что, если буду вести себя осторожно, продержусь до конца дня. Мне было жарко, и я изрядно вспотел.

Мой офис располагался на втором этаже Гамильтон-Билдинг и выходил окнами на Бродвей, между Третьей и Четвертой улицами, в деловой части Лос-Анджелеса. Я поднялся на лифте на второй этаж и подошел к двери офиса.

— Добрый день, бизнес! — с улыбкой сказал я. На деревянной скамейке слева от двери сидела посетительница. На коленях она держала большую старомодную черную сумку. Это была маленькая сухонькая женщина лет шестидесяти, с белоснежными седыми волосами. Я думаю, ее можно было бы назвать симпатичной, даже привлекательной. На ней было простое, бесформенное черное платье, оставлявшее некоторое расстояние до высоко зашнурованных черных ботинок. Оно позволяло увидеть грубые серые бумажные чулки. Глаза женщины скрывали стекла очков в золотой оправе, изготовленные, вероятно, во время Первой мировой войны.

При моем появлении посетительница встала и, поправив очки морщинистой рукой, вопросительно посмотрела на меня своими близорукими глазами:

— Вы мистер Скотт? Мистер Шелдон Скотт? Голосок у нее был тоненький и слабый, как, впрочем, и все остальное в ней.

— Да, мэм, — ответил я, — пожалуйста, входите. Я отпер дверь офиса, пропустил ее вперед и последовал за ней. Старушка оглядела все вокруг, казалось, с явным удивлением. Я пододвинул ей самый лучший стул поближе к столу. Она уселась. А я обошел стол, устроился в своем кресле и принял профессиональный вид.

— Чем могу быть вам полезен, мэм? Посетительница нервно открыла и тут же закрыла свою большую старомодную сумку.

— Я, право, не знаю… Я миссис Маддерн, — вымолвила она тоненьким голосом.

Я терпеливо ждал продолжения. Наконец переспросил:

— Кто вы?

— Миссис Маддерн…

И тут я как будто проснулся. Глаза этой женщины не были ни мутными, ни близорукими. Она просто плакала. Маленькая пожилая леди плакала о сыне, которого не видела месяцы, может быть, годы. Я внезапно почувствовал себя отвратительно.

— Я рад познакомиться с вами, миссис Маддерн, — сказал я мягко. — Джо был вашим мальчиком?

— Да. Был моим.

Ее глаза снова наполнились слезами, и я быстро продолжил:

— Если смогу вам чем-нибудь помочь, буду рад. Не пойму только, как вы оказались здесь? Я хочу сказать, у меня.

— Это мистер Дракон. Я приехала, чтобы повидать Джозефа. Я не знала, что он убит. Мне сказал об этом мистер Дракон… — Она не могла сдержать дрожи в голосе. — Он рассказал, что Джозефа сбила машина, потом его переехали, и он умер. Когда я стала его расспрашивать, он посоветовал мне обратиться к вам. Кажется, сказал, что вы занимаетесь этим делом и считаете, что это не несчастный случай. Мистер Дракон не был любезен, и мне он не очень понравился.

Я мог себе представить тактичное объяснение Дракона.

— Он мне тоже не нравится, миссис Маддерн. Но что бы вы хотели, чтобы я сделал?

— Ну то, что сказал мистер Дракон. Я хочу знать все, что случилось с Джозефом. Если его кто-то убил, я прошу вас найти этого человека. Я могу заплатить вам. У меня есть кое-какие деньги.

Старая миссис сняла очки и прижала пальцы к закрытым глазам. Она плакала.

Я встал, обошел стол и ласково положил руку на ее хрупкое, худенькое плечо. Я не знал, что ей сказать, и только пробормотал:

— Конечно, миссис Маддерн, конечно. Она подняла на меня глаза. Ее лицо было жалким, в глазах застыла мольба.

— Я здесь с десяти часов. Джозеф был хорошим мальчиком. Бывало, он попадал в небольшие неприятности, но он был хорошим мальчиком.

Женщина порылась в своей черной сумке, вытащила скомканный носовой платок и приложила его к глазам.

— Простите, — проговорила она, — я не хотела так себя вести.

Я успокоил ее, сказав, что все в порядке. Я не мог заставить себя не думать о том, что, каким бы ни был на самом деле Джо, для нее он продолжал оставаться ее мальчиком в коротких штанишках с обгрызенными ногтями и испачканным лицом. Я вернулся на свое место за письменным столом.

— Я не вполне понимаю, миссис Маддерн, — сказал я как можно мягче, — почему вы приехали в Лос-Анджелес и почему отправились к Дракону. Я хочу, чтобы вы объяснили мне это.

Она кивнула, почти успокоенная:

— Джо писал мне иногда. Не регулярно. Я понимаю, что он был занят. Время от времени, когда мог, он присылал мне деньги. Он был внимательным в этом смысле. — Она печально улыбнулась. — Последнее письмо, — продолжала она, — я получила примерно две недели тому назад. И мне показалось, что он чем-то обеспокоен. Я задумалась. Он написал, что сделал несколько выгодных капиталовложений и у него здесь, в Лос-Анджелесе, достаточно денег в «Ситизен-банке». В сейфе. Сын прислал мне один из ключей и карточку, чтобы я ее подписала и отослала обратно в банк. Джозеф написал, что, если с ним что-нибудь случится, я смогу просто забрать деньги. — Она посмотрела на меня. — Правда, хороший мальчик?

Я улыбнулся и кивнул.

— Не знаю, почему я не дала вам просто прочесть это письмо, а рассказываю… Это моя ошибка.

Она извлекла из сумки письмо и передала его мне. Миссис Маддерн действительно рассказала мне главное из того, что там было. Кроме того, что Джо слал ей свою любовь и спрашивал, как у нее дела, он писал буквально следующее: «Если что-нибудь случится, я имею в виду со мной, мамочка, ты сможешь взять деньги из сейфа в депозитарии банка без всяких хлопот».

— Я забеспокоилась после этих слов, — сказала старая женщина. — На него это было совсем не похоже. Он никогда в жизни не болел, только один раз был простужен, и в детстве у него была свинка. И тогда я решила приехать и повидать его. Кроме того, он не был дома уже больше года. Сын писал, чтобы я посылала ему письма на Гранд-стрит. — Она поколебалась, затем медленно произнесла:

— Видите ли, мистер Скотт, это было, собственно говоря, первое письмо от Джозефа за довольно продолжительное время. Дело в том, что у него были некоторые затруднения, небольшая неприятность…

— Я знаю, — прервал я. — Все в порядке. Продолжайте.

— Ну, поэтому я не знала, где он, пока не получила это письмо. Когда приехала сюда сегодня утром, я сразу же отправилась на Гранд. Это оказался магазин всяких забавных вещиц. Когда я спросила Джозефа, человек ушел куда-то в заднее помещение и оттуда вышел мистер Дракон и поговорил со мной. Он сказал, что Джо работал у него.

— Это правда, — сказал я. — Теперь о деньгах. Вы были в банке?

— Нет, еще не была. Я отправилась туда, где работал Джо, потом сняла номер в гостинице. А потом пришла сюда.

— Вы не обращались в полицию?

— Нет. Я думаю, что это надо сделать. Мистер Дракон посоветовал поговорить с вами. Я была в некотором замешательстве. Следует мне обратиться в полицию?

— Я не думаю, что это потребуется, миссис Маддерн, по крайней мере не сейчас, — заявил я. — Вы лучше сначала отдохните. Вероятно, вы захотите увидеть Джо. Потом, всякие там приготовления и так далее…

Она кивнула.

— Мистер Скотт, — вдруг спросила она, — а почему вас интересует Джо? Почему мистер Дракон сказал, что вы можете мне рассказать о нем?

— Это просто обычное расследование, миссис Маддерн. У меня есть клиент, который просил меня проверить этот несчастный случай. В последнее время число подобных несчастных случаев сильно возросло. Я, по правде говоря, только начал заниматься этим делом.

— А я могла бы вас нанять? — в некотором замешательстве спросила мать Джо.

— Нет. У меня уже есть клиент. Но я, конечно, дам вам всю возможную информацию. А теперь, если хотите, я отвезу вас в банк, и вы сможете проверить сейф.

Она сказала, что это было бы хорошо, и поблагодарила.

Я обнаружил свободное место для парковки в полуквартале от «Ситизен-банка» и поторопился его занять.

В банке миссис Маддерн идентифицировала свою личность, и мы вошли в большой подвал, где хранились депозитные сейфы. Джо арендовал сейф совместного владения. Так что миссис Маддерн могла войти в депозитарий. Клерк открыл своим ключом замок и предупредительно впустил нас внутрь.

Миссис Маддерн попросила меня достать нужный ящик. Я поднялся, вставил ключ в замок, повернул его, спустил вниз ящик и вручил его женщине. Мы вошли в одну из изолированных кабин, и она, подняв крышку ящика, заглянула внутрь.

— Боже мой! — Глаза миссис Маддерн расширились. Она передала ящик мне. — Я никогда не видела столько денег!

Я посмотрел и чуть было сам не воскликнул: «Боже мой!» Там лежала основательная кипа зеленых. Я видел и больше, но не часто и не в последнее время. Мы пересчитали деньги. В ящике оказалось восемнадцать тысяч двести долларов. Довольно много денег. Вероятно, Джо действительно сделал какие-то очень выгодные капиталовложения!

Я глядел на эту симпатичную зелень, и колесики в моем мозгу завертелись. Я позволил миссис Маддерн некоторое время полюбоваться этим зрелищем, а затем сказал:

— Может быть, мы сложим все это в вашу сумку? Больше нам здесь нечего делать.

— Я должна их взять? — спросила она еще более тонким, чем обычно, голосом.

— Конечно. Это все ваше. От Джозефа, — подтвердил я. Она благодарно улыбнулась и погладила меня по руке. Неизвестно почему, но мне вдруг стало очень хорошо. Я почувствовал себя как бойскаут, награжденный значком «За заслуги». Старая женщина запихала деньги в объемистую черную сумку. И мы вышли. Я открыл для миссис Маддерн дверцу и втиснул свой «кадиллак» в поток послеобеденного транспорта.

— Если хотите, я высажу вас у отеля или, может быть, вы хотите сначала сделать еще что-то?

— Это было бы чудесно, мистер Скотт. Я остановилась в отеле «Шиффер».

Я оставил женщину у двери ее номера и сказал:

— Неплохо было бы сдать всю зелень в сейф отеля.

— Какую зелень? — не поняла она.

— Деньги, — пояснил я. — Там они будут в большей сохранности.

— Спасибо, мистер Скотт, вы были очень добры.

— Я заскочу повидать вас, как только смогу, — пообещал я. — Вы будете здесь?

— Да, я буду здесь. Я все равно не знаю, куда мне теперь идти.

Простившись, я оставил миссис Маддерн в дверях номера 324. Маленькую, симпатичную и печальную старую женщину, крепко сжимавшую в руках черную сумку с восемнадцатью тысячами долларов.

Но я готов был заключить пари на десять долларов против двухдолларового билета, поставленного на коня Ступендуса, что миссис Маддерн совсем не думала в этот момент о деньгах.

* * *

На обратном пути в офис я остановился у рыбного рынка Грилея и купил одну креветку. Одна креветка стоит десять центов. Инфляция! Я покупал их по пять центов за штуку. Маленький лысеющий продавец посмотрел на меня с любопытством.

— Банкет, да? — спросил он.

Я таинственно улыбнулся ему, взял маленький бумажный пакетик и вышел, провожаемый его удивленным взглядом.

В офисе я привязал к креветке веревочку и опустил деликатес в аквариум с гуппи.

— Банкет, дурачки! — ласково сказал я им.

Рыбы были в восторге.

В моем офисе, между прочим, стоит мой любимый большой письменный стол красного дерева, который выглядит все еще очень хорошо. Поэтому я не люблю класть на него свои ноги в ботинках «Кордован». Есть еще два шкафа с выдвижными ящиками для документов, телефон и аквариум с двумя резвящимися там гуппи.

Я взгромоздился на стол красного дерева, взял телефонную трубку и набрал номер Ричмонд 8-1212. Оживленный женский голос ответил:

— «Лос-Анджелес экзаминер», чем могу служить?

— Это Шелдон Скотт. Я хотел бы поговорить с Томми Келли.

— Подождите минуточку, пожалуйста, — ответил голос в трубке.

Я прислушался к шуму в офисе «Экзаминер», который длился довольно долго. Затем тот же голос ответил:

— Я сожалею, мистер Скотт, мистер Келли был сегодня утром, но уехал незадолго до полудня. Его сегодня здесь больше не ожидают. Может быть, вы поговорите с кем-нибудь другим?

— Нет, спасибо.

Я положил трубку, испытывая некоторое беспокойство. Может, молодой репортер дома в постели с пузырем льда на голове? Я вытащил телефонную книгу из стола, поискал номер и засунул книгу назад в стол. Зазвонил телефон. Я схватил трубку.

— Агентство Шелдона Скотта.

— Шелл, это Сэмсон, — услышал я голос капитана.

— Да, Сэм. Ты говоришь так, будто что-то случилось.

— Я по поводу Джой Брукса, — сказал Фил. — Он не Брукс. Его имя Маддерн. Джо Маддерн.

Мне подумалось, сколько же еще людей сообщат мне, что Джо — это Джой?

— Да, Сэм. Я знаю. Я собирался увидеться с тобой попозже, — отозвался я.

— Что ты хочешь этим сказать? Ты знаешь?! — взорвался мой собеседник. — Я только что получил специальную почту из Вашингтона, только сегодня утром.

— Успокойся, Сэм. Все тебе объясню, как только смогу приехать в управление. Но сначала мне нужно еще кое-что сделать. Приеду к тебе, скажем, через полтора часа. О'кей?

— О'кей, — недовольно проворчал он. — Ты слышал что-нибудь от этого репортера — Келли? Он был у тебя сегодня?

— Нет. Увидимся позже, — сказал я и положил трубку. Затем набрал номер отеля Келли. Меня соединили с его комнатой. Ответила его жена.

— О, мистер Скотт! — Голос женщины сразу стал холоднее. — Томми нет. Возможно, вы его поймаете в офисе «Экзаминер». А может быть, он в сауне. Кстати, что вы сделали с ним прошлой ночью?

— Я очень сожалею, миссис Келли. Видите ли, я пригласил его поужинать…

— Да, я знаю, — прервала меня она, — я поняла это по запаху.

Я попытался засмеяться, но не услышал смеха в ответ.

— Спасибо, — поблагодарил я. — Попробую связаться с вашим мужем позднее.

— На самом деле я не настолько сердита, мистер Скотт, как это может показаться. Но я бы не хотела, чтобы эпизоды, подобные вчерашнему, вошли в привычку.

Я заверил ее, что больше такого не произойдет, попрощался и повесил трубку. Беспокойство о том, где, черт побери, может болтаться Келли, не покидало меня. Я проверил свой кольт 38-го калибра, засунул его в футляр и, оставив своих гуппи усердно терзать подвешенную креветку, вышел.

Глава 9

На Вестерн-авеню, возле бульвара Пико, подальше от проезжей части улицы, находилось квадратное белое цементное здание. В нем располагался большой ресторан, и некоторые посетители, направляясь в него, оставляли свои машины на пустом участке перед зданием. Однако частенько автомашин на стоянке было больше, чем посетителей ресторана.

На здании не было никакой вывески. Однако все дни, кроме воскресенья, можно было видеть, как в полдень туда входят и оттуда выходят люди. Покидали это здание люди обычно либо довольными, либо подавленными.

Если парни играли в кредит и им везло, они казались довольными. Если же в какой-то день игрок рисковал, то часто уходил, не дождавшись последнего заезда, естественно с вытянутым лицом. Такое это было место.

Я вошел и начал пробираться сквозь обычную субботнюю плотную толпу. Наконец попал в заднюю комнату, где в это время играли в покер. Там за легкой стойкой с безалкогольными напитками стоял толстый человек с густой бородой и лицом Квазимодо.

— Я хотел бы поговорить с Куки Мартини, — сказал я, подойдя к стойке.

Он смерил меня маленькими, близко поставленными глазками и грубовато спросил:

— Кто хочет его видеть?

— Скажи ему, что Шелл Скотт.

— Босс не любит встречаться с людьми во время работы. Зачем ему видеться с вами?

— Он мой друг. Я думаю, что он примет меня. Бармен кивком подозвал рыжего парня, стоявшего в другом конце комнаты.

— Скажи Куки, что здесь один тип хочет его видеть! — сказал он.

Я облокотился о стойку и строго глянул на бармена.

— Не тип, приятель, а мистер Шелдон Скотт хочет его видеть, — поправил я.

Он снова оглядел меня сверху вниз.

— Ладно, ладно, — пробурчал он и посмотрел на рыжеволосого. — Скажи Куки, что его хочет видеть крутой джентльмен по имени Шелдон Скотт.

Он особенно подчеркнул слово «джентльмен».

— Спасибо, — сказал я и заплатил за две кока-колы. Он подал одну.

— Не надо быть таким обидчивым, — миролюбиво сказал он. — Откуда вы знаете Куки?

Я проигнорировал его реплику.

Бармен усмехнулся и выпил половину своей кока-колы.

— Вероятно, вы не очень удобный для бизнеса человек.

Я снова облокотился на стойку рядом с кока-колой и окинул взглядом крытый зеленым сукном стол для покера, слева от меня. Вокруг него с серьезными лицами сидели шесть человек. Жеребьевка только что закончилась. Парень, сидевший близко от меня, спиной к стойке, перетасовал карты и раскрыл их перед собой. Он откинулся на спинку стула, чтобы никто не мог в них заглянуть. Но я заглянул. Туз червей, девятка червей, тройка червей, семерка червей. Одно мгновение он поколебался и затем подкупил еще одну, последнюю карту. Валет треф. Перебор. Парень сложил карты, почесал щеку и посмотрел на банк. Там, посреди стола, лежало около трехсот долларов. Он вынул два банкнота по двадцать и один в десять долларов и бросил их на стол. Банкомет произнес: «Открываем леди», пододвинул двух дам и сбросил карты. Выигравший сдвинул свои карты к тем, что лежали на столе, и сгреб деньги. Его выигрыш составил триста пятьдесят долларов.

К этому времени вернулся рыжий парень и указал пальцем через свое плечо:

— Заползай, Куки примет тебя. — Он улыбнулся, обнажив тридцать два зуба, и добавил:

— Зануда. Я ухмыльнулся ему в ответ и прошел мимо.

Куки приподнялся из-за стола и протянул мне тонкую руку:

— Давно не видел тебя, Скотти. Пододвинь табуретку. Это был очень худой человек, одетый в мешковатый серый костюм, который явно видел лучшие времена. У Куки Мартини были грустные глаза и красный нос, как у профессора из общества анонимных алкоголиков. Этот человек знал свое дело, был умным «пирожком» — вот откуда появилось его прозвище Куки. Кроме того, он всегда держал нос по ветру и жил навострив уши. В прошлом мы с ним занимались кое-какими делами, и все данные, которые я получал от него, всегда были надежными и достоверными. Я пожал ему руку и сказал:

— Глядя со стороны, похоже, бизнес идет хорошо. Ну, как дела?

— Ужасно паршиво. — Он покачал головой. — Дела мои так плохи, что я просто боюсь носить штаны с «молнией». Уже сегодня один парень выиграл пятьдесят у пса, который все оплачивает. Короче говоря, тринадцать тысяч пятьдесят. Вот так.

Он прищелкнул пальцами. Сегодня он выглядел очень несчастным. Однако мне приходилось видеть, как он подписывал чеки на сто тысяч долларов. И он никогда не проигрывал.

Я поставил на его стол стакан с кока-колой, сел и рассмеялся:

— Ты, вероятно, разменял уже свой последний миллион?

— Ужасно, — горестно вздохнул он. — Чем я обязан, Скотти?

— Небольшое расследование, — пояснил я. — Думал, может, получу от тебя кое-какую информацию, которую смогу использовать.

— Все, что могу, Скотти, всегда, — заверил меня Куки.

Я поднял три пальца и начал загибать их один за другим:

— Джой Маддерн?

Он непонимающе посмотрел на меня.

— Эдди Кэш?

Он кивнул, и я продолжил:

— Джо Брукс?

Он еще раз кивнул.

— Начни с Брукса, — попросил я. Он грустно посмотрел на меня:

— Не густо. Работал, кажется три или шесть месяцев, на Дракона, заключал пари. Два-три дня тому назад его пристукнули, сбили машиной. Я лично его не знал.

— Пристукнули? Ты хочешь сказать, что это было заказное дело? — переспросил я.

— Нет, его просто сбила машина. Я, конечно, не уверен. Но этот человек для меня не представлял никакого интереса, поэтому я не беспокоился.

— Дело обстоит так: сбили и скрылись. Ты когда-нибудь сталкивался с такими случаями? Дело здесь не чистое.

Куки покачал головой. Я медленно допил свою коку.

— Ходят слухи, — сказал я, — о том, что если кому-то нужно кого-то укокошить, но он не хочет пачкать руки, то может заплатить, и это сделают другие. Чисто и просто. И он оказывается в стороне. Что ты можешь сказать по этому поводу?

После моих слов он стал еще печальнее, чем обычно. Если это вообще было возможно. Куки встал, подошел к двери, открыл ее и выглянул наружу. Затем закрыл дверь и вернулся на свое место.

— Видишь ли, Скотти, этим занимается большая бандитская шайка. И не стоит поднимать вокруг них шум. Я скажу тебе вот что. Может быть, я смог бы что-либо узнать, а может быть, и нет. Но я этого знать не хочу. Ты не понимаешь, мальчик, что это такое. То же самое происходит в Чикаго и Нью-Йорке, в любом большом городе. Конечно, и здесь. Ты хочешь, чтобы дело было сделано. И дело выполняется, но при этом я остаюсь абсолютно вне игры.

— Неужели так?

— Только так, Скотти. Я всегда говорю тебе откровенно. Все, как есть, ты же знаешь, — Ладно, а что Кэш? О нем ты что-нибудь знаешь? Он мрачно усмехнулся, как человек, виновный по крайней мере в аварии поезда.

— Кэш — один из лучших клиентов Драка. Я бы хотел, чтобы он был моим клиентом. Он знает лошадей так, как я знаю Вселенную. Время от времени он выигрывает, но чаще всего проигрывает. Похоже, Кэш берет реванш за несколько прошедших месяцев. Он залезает в такие долги, что Драк его отсеивает. Эдди даже приходит сюда и предлагает мне своих маркеров. Но нам ведь бывает известно, когда его дела плохи, и в таких случаях мы ему говорим: «До Рождества, в будущем году!» А через некоторое время он снова вплывает к Драку, начинает играть и проигрывать. — Куки покачал головой. — Дай мне двадцать человек, таких, как он, и я через год смогу уйти на пенсию.

— А ты не помнишь, когда это было, этот его временный подъем?

Куки выпятил тонкую нижнюю губу и задумался.

— Примерно четыре-пять месяцев тому назад. А может, и больше. Черт, Скотти, ты же знаешь, что мы ничего не записываем.

— Не забывай, это ведь я! — улыбнулся я ему.

— Ладно, — нахмурился он, — Кэш не заключал со мной пари. Но он хотел, чтобы я взял маркера и поставил тысячу на Пейпербоя в гандикопе в Санта-Аните.

Куки открыл средний ящик своего стола, вынул записную книжку и перелистал страницы.

— Это было в субботу, двенадцатого февраля. Значит, он был здесь. К счастью, никто не заключил с ним пари. В третьем заезде Пейпербой вышел первым. Выигрыш составил четыре тысячи двести шестьдесят долларов. С его маркером я мог бы влипнуть, а так мне тоже повезло.

— Ну ладно, Куки. У меня встреча в городе. Спасибо тебе за информацию.

— Не за что. — Он пожал плечами.

— Заходи ко мне, если тебе что-нибудь будет нужно, — на прощанье сказал я.

Он грустно посмотрел на меня. Я вышел. Рыжий и толстый уроды стояли у стойки, опершись на прилавок с кокой.

— Пока, дурачье, — бросил я и заставил их ухмыльнуться.

* * *

Фил Сэмсон вынул изо рта порядком обглоданную незажженную сигару, когда я вошел, и выставил свою железную челюсть.

— О'кей! — прорычал он, — что это за сведения, о которых ты говорил по телефону?

Даже не отпустил ни одной остроты по поводу дела о разводе. Он был, по-видимому, серьезно взволнован, раз не воспользовался случаем подковырнуть меня.

Я коротко рассказал ему, как узнал, что Джо Брукс — это Джой Маддерн:

— Этот Маддерн влип в одну историю. Он выдал пару фальшивых чеков и смылся. Речь не шла об очень больших деньгах, но все же он предпочел солнце Калифорнии тюрьме в Иллинойсе. Что вполне естественно. У меня, Сэм, есть несколько зацепок. Можно мне взглянуть еще раз на список, который ты показывал, когда я был у тебя в прошлый раз?

— Вот, у меня здесь есть копия. — Он вынул из ящика стола список и вручил его мне.

Взглядом сыщика я пробежал по всему списку.

— Элиас Джонсон. Это не покойный ли Джонсон из компании «Джонсон и Кэш»?

— Да, это он. На что ты намекаешь? — спросил капитан.

— У меня есть некоторые соображения. Этот Кэш — неприятный тип. Кажется, он не очень любит частных детективов. Меня, во всяком случае.

Сэм вытащил сигару изо рта, потом сунул ее назад и закурил.

— Ладно. Какие у тебя соображения относительно Кэша?

— Посмотри внимательно на этот твой список, — предложил я. — В нем есть Элиас Джонсон, партнер Кэша. Его тоже сбили и скрылись. Потом Джо Брукс, или Джой Маддерн. Еще один. Оба убиты одинаково — их сбили и скрылись. Оба мертвы. Один из них — партнер Кэша, а с другим Эдди заключал пари в салоне Дракона. Кроме того, я знаю, что Джо и Эдди были довольно близко знакомы.

— Ну и что, Шелл? Это все, конечно, странно. Даже подозрительно. Но когда речь шла о Джонсоне, мы все тщательно проверяли и все выглядело вполне нормально. Конечно, я признаю, что можно было отнестись ко всему внимательнее. Теперь, видя, как всех взбудоражило и растормошило подобное происшествие, я это понимаю. Но не забывай, что мы еще не закрыли это дело. Чтобы отправить парня под суд, нужно иметь твердые доказательства. Иначе придется потом отпустить его как невиновного. Кроме того, когда сбили этого Маддерна, мы в числе прочих проверили Кэша. Он оказался чист как стеклышко.

— Как ты это установил? — поинтересовался я.

— Джо был сбит в среду вечером, что-то около одиннадцати. В ночь со среды на четверг с шести вечера и до часа ночи Кэш играл в покер. В банке было очень много денег. Вначале три или четыре раза он проиграл. Но к часу ночи он выкарабкался. Он был у всех на виду в ту ночь. Совершенно точно — до часа ночи. То есть до момента, когда игра практически была закончена.

— А кто еще участвовал в игре?

Сэмсон порылся в своем столе, нашел листок бумаги и быстро стал читать имена. Наконец я услышал знакомое имя.

— Последним ты назвал Луиса Морриса?

— Верно. Он тоже ничего не выиграл. Вообще говоря, это игра, в которой участвует семь человек. И никто не выигрывает и не бросает игру.

— Этот Моррис, — рассмеялся я. — Я знаю этого парня. Это мелкий тип, но не глупый. Он заключает пари, владеет несколькими фонографами и командует группой вооруженных бандитов за городом. — Я взглянул на часы. Было два часа. — Репортер Келли у тебя не появлялся? — спросил я.

— Нет, от Келли ничего не слышно, — ответил капитан. — А что я должен был от него услышать? Ты спрашиваешь о нем уже второй раз. Что происходит?

Я пересказал Филу содержание пьяной болтовни Келли в прошлую ночь. Сэмсон энергично поскреб свою седую голову и с тревогой посмотрел на меня:

— Ну и что ты по этому поводу думаешь?

— Я думаю, Сэм, что он был пьян. Собственно говоря, я точно знаю, что он был пьян. Но в то же время мне кажется, у него было что-то на уме. Иначе он не стал бы ждать меня на улице. Надеюсь, мальчишка еще не занялся чем-нибудь всерьез. — Я задумался. — Надеюсь, у него хватит мозгов!

— Конечно, Шелл, — успокоил меня Сэмсон. — Конечно, он должен соображать.

Лично я в этом не был уверен. Что, если этот юный сумасброд начнет действовать по тому сумасшедшему плану, который изложил мне прошлой ночью? Я решил не думать об этом.

— Где находилась фирма «Джонсон и Кэш»?

— Вниз по Седьмой, на Фигуэроа, в середине квартала.

— А в каком банке Кэш хранит деньги? — поинтересовался я.

— Откуда мне знать!

Решив начать с офиса Кэша, я встал:

— О'кей, Сэм. Спасибо. Последи за Келли. Капитан выдвинул челюсть и покачал головой. В телефонной будке в аптеке я поискал номер телефона банка «Анджелус» и набрал его. Ответила женщина-клерк. Я поздоровался.

— Не могли бы вы мне сказать, в этом ли банке находится счет компании «Джонсон и Кэш»?

— Минутку, пожалуйста, — ответила она и с легким стуком положила трубку, очевидно на стол.

Я скрестил пальцы и стал ждать. Банки очень осторожны, когда к ним обращаются за информацией по поводу вкладчиков. Бывает, что какой-нибудь мистер Джонс небрежно упоминает о своем вкладе в одиннадцать тысяч в Первом национальном банке. А оказывается, что кредит его не только исчерпан, но и превышен уже на семь долларов и тринадцать центов. С другой стороны, есть много ребят вроде Куки Мартини. У них есть груды зеленых, которые они надежно прячут. В то же самое время они постоянно жалуются, что не могут купить себе даже новые шнурки к ботинкам. Может быть еще сотня других вариантов, поэтому служащие банка, и они безусловно правы, с недоверием относятся к любой попытке проникнуть в финансовые дела своих клиентов.

Я знал, что, для того чтобы добыть всю ту информацию, которая была мне нужна, возможно, потребуется предъявить ордер из суда или применить оружие. Однако я считал, что попытаться стоило.

Новый голос, на этот раз мужской, произнес мне в ухо:

— Говорит мистер Блэнд. Что вам угодно?

— Я спрашиваю, есть ли у компании «Джонсон и Кэш» счет в вашем банке.

— Ну, — поколебался он, — вопрос не слишком необычный, но желательно было бы знать, почему вас интересуют эти сведения?

Как видите, ответ был уклончивым.

— Конечно, — ответил я тоже уклончиво. — Конечно. Видите ли, я хотел добавить некоторую сумму к счету Эдди. Я хочу сказать, к счету мистера Кэша. У меня есть свои соображения, почему я считаю нужным положить деньги на его кредитный счет. Назовите это, если хотите, соображениями совести. — Я как можно приятнее рассмеялся в трубку. — Но, мистер Блэнд, я не уверен, надежно ли будет внести такую большую сумму на его вклад. Вот что, собственно говоря, я хотел выяснить. Кроме того, я не уверен, что обратился именно в тот банк.

Голос собеседника изменился, и он начал говорить тоном, предназначавшимся для потенциальных вкладчиков:

— Я понимаю, сэр. Да, компания мистера Кэша имеет счет в нашем банке. На него выписываются чеки. Совершенно правильно, вы можете, если хотите, внести деньги на этот счет. Так делают нередко. Ну и если вы будете любезны прийти к нам сегодня во второй половине дня, мистер…

— Нет, — быстро ответил я. — Сейчас уже больше двух часов. Я не успею добраться до вас из Голливуда. Заеду завтра. Большое спасибо, мистер Блэнд. — И я повесил трубку.

Ну, теперь, по крайней мере, мне известно, где Кэш хранит свои деньги. Я быстро вышел на улицу.

Внутри банка было прохладно, работали кондиционеры. После палящего зноя улицы они освежали не хуже удачного пари в последнем заезде. Я осмотрелся. Стараясь избегать всех, кто походил на вице-президента, я выбрал парня лет тридцати пяти, стоявшего в кабинке первого кассира. Заложив руки за спину, он оглядывал зал своими близко посаженными глазами, поблескивавшими на его узком лице с подбородком вдвое меньше, чем это требовалось, и тонкими, бескровными губами. Весь его вид, казалось, говорил о том, что он не прочь дать немного взаймы несуществующим клиентам. Я решил, что этот молодой человек мне подходит. Со стола в центре зала я взял несколько бланков, заполняемых при внесении вкладов, извлек из бумажника стодолларовую купюру, сжал ее в руке и подошел к кассе.

— Послушай, приятель, — обратился я к парню, — не сделаешь ли мне небольшое одолжение?

Он остановил на мне свои близко посаженные глаза:

— Какое одолжение?

— Мне нужны сведения об одном вашем вкладчике. Какие суммы он вносил и сколько денег брал в течение последних месяцев. Это займет всего одну минуту…

Окинув меня испытующим взглядом, он сказал:

— Сожалею, но это категорически запрещено. Мы не можем давать информацию о вкладчиках лицам, официально не уполномоченным.

Я изменил тактику, вынул свой маленький кожаный бумажник, открыл его и, показав молодому человеку, снова сунул в карман. Я сделал это быстро.

— Я расследую убийство. То, о чем я вас прошу, может быть очень важно.

— Вы, как я вижу, частный детектив? — Он поднял бровь.

Несмотря ни на что, у него были хорошие глаза. Я кивнул.

Клерк покачал головой:

— Мне очень жаль. Мы всегда готовы сотрудничать с официальными властями. Вот если бы вы пришли с ордером или смогли представить больше информации, тогда, безусловно, мы были бы к вашим услугам. Какой счет вы хотели бы проверить?

Я проигнорировал этот вопрос и, пошевелив правой рукой в кармане, позволил выглянуть оттуда стодолларовой купюре:

— Я могу положить это на ваш счет? Или вы сделаете это сами?

Глаза его расширились, будто в руке у меня был револьвер. А, сказал я себе, теперь, кажется, мы сможем поговорить на его языке!

Парень молчал. Его широко раскрытые глаза впились в мое лицо, незначительный подбородок заметно отвис.

— Подкуп? — пролепетал он. — Как вам могла прийти в голову такая мысль?

И все же он выглядел плутишкой. О'кей, может быть, я ошибся?

В это время к нам подошел представительный тип и сказал, обращаясь к моему пареньку:

— Спасибо, что заменили меня, мистер Блэнд. Что-нибудь не в порядке?

Я быстро направился к выходу.

— Одну минутку, вы! — окликнул меня плутишка. Но я уже выходил из дверей…

Я влез в «кадиллак», завел его и свернул прямо на Хоуп-стрит.

Я сделал очень много. Но все же не добился результата. Может быть, я действовал не правильно. Но если бы мой метод сработал, все было бы слишком просто.

Я потягивал прохладное, пенистое пиво, сидя в «Сирокко» на Алварадо у Одиннадцатой. У меня было время поразмышлять, я пытался сложить два и два. У меня выходило что угодно, но не четыре.

Через улицу, наискосок, вторым от угла возвышался большой бревенчатый дом. Он, единственный во всем квартале, походил на здание меблированных комнат. Капитан Сэмсон говорил мне, что маленький Гарри Зеркл живет здесь, на Алварадо. Итак, если он жив и дома, я должен обнаружить его здесь. Вопрос в том, что я буду делать, если я его найду. Вероятно, он совсем не расположен принимать посетителей, которые суют нос в его частную жизнь. Особенно сейчас.

Возможно, он расскажет мне все о воришке, который был причиной того, что у Зеркла испортились отношения с Флемингом Драконом. Но такая возможность казалась мне столь же далекой, как Далай-лама. Дракон заставил этого маленького человечка расколоться самым простым способом — он выбил у него признание. То, что сработало однажды, могло сработать и во второй раз. Но я не мог себе представить, что пойду по стопам Дракона.

Если я просто поднимусь и спрошу Зеркла, скорее всего, я получу от ворот поворот. Даже если мне удастся войти, увидеть его и вежливо задать ему вопрос. Зеркл наверняка рассмеется мне в лицо.

Я обдумывал ситуацию с минуту, потом допил пиво и подошел к бревенчатому дому. С шумом поднявшись по деревянным ступеням, я позвонил. Предварительно я достал из кармана пиджака карандаш и заткнул его себе за ухо.

Дверь открыла плосколицая старая карга лет пятидесяти, чьи формы уже много лет тому назад расплылись, как тесто.

— Комнат нет, — выглянув из-за двери, сказала она. — У меня все занято.

— Нет-нет, мадам, — с улыбкой перебил я ее. — Я просто хотел бы повидать одного из ваших постояльцев. «Мадам». Ей явно понравилось это обращение.

— О, конечно, — смягчилась она. — Кто вам нужен?

— Мистер Зеркл, мадам. Гарри Зеркл.

— О, Гарри, да? — Глаза ее сузились и стали ползать по моему лицу, словно пауки. — Он съехал. Он жил здесь, но съехал. Я, право, не знаю, куда он отправился.

Старуха стала закрывать дверь перед моим носом, оставляя меня в полном замешательстве. Я вынул из-за уха карандаш и почесал им верхнюю губу.

— Это очень странно, — многозначительно произнес я, — весьма странно.

Любопытство удержало старую каргу на месте.

— А что здесь странного?

— Дело в том, что он дал нам этот адрес только сегодня утром. — Я поднял глаза вверх и посмотрел на облезший номер над дверью. — Да, 1031/2, Алварадо. Очень неприятно. Ну, когда он появится, буду признателен, если вы передадите ему, что приходил мистер Роберте из агентства Д.И. Лоутона. Я думаю, что, если ему будут нужны деньги, он позвонит нам и сообщит свой новый адрес.

Я повернулся и начал поспешно спускаться по деревянной лестнице, изображая, что тороплюсь, поскольку мне предстоит нанести еще дюжину визитов.

Старая карга окликнула меня:

— Эй, мистер! Подождите секунду. Зачем он вам нужен?

Я приостановился и оглянулся.

— Мистер Зеркл застрахован у нас, — пояснил я. — Небольшая страховка. Я понял из его слов, что с ним произошел несчастный случай. Но конечно, если он переезжает и может передвигаться, значит, это было не очень серьезно, верно?

Переваливаясь из стороны в сторону, женщина выплыла на порог.

— Он действительно здорово пострадал, — сказала она, качая головой. — У него разбито все лицо. Мистер Зеркл слишком плохо себя чувствует, чтобы идти куда-нибудь.

— Но, мадам, вы же сказали, что он уехал… — начал я.

На ее плоском лице образовались глубокие морщины, и она улыбнулась, возможно, по ее мнению, обаятельно.

— Знаете, как это бывает, мистер, — смущенно пробормотала старуха. — Гарри сказал, что не хочет никого видеть, ну я и подумала… Знаете, как это бывает…

Я заверил ее, что знаю, как это бывает, и направился вслед за ее тушей. Она провела меня до двери в комнату, расположенную посреди коридора, и постучала.

— Гарри! — тихо окликнула она. Пружины кровати заскрипели, и послышался сонный мужской голос:

— Да? В чем дело?

— Спасибо, мадам, — быстро сказал я. — Я очень благодарен вам за содействие, но это, как бы правильнее выразиться, частный разговор. Вы понимаете? Я попрощаюсь с вами на обратном пути.

Она снова изобразила улыбку и пошла, переваливаясь, по коридору. Когда старуха спускалась вниз, ступени лестницы стонали и скрипели. Я вынул свой тридцать восьмой из кобуры под пиджаком и направил его на дверь. Левой рукой я еще раз постучал.

— Хэтти! Это ты, Хэтти? — спросил из комнаты мужской голос.

Дверь приоткрылась. Я просунул дуло револьвера в образовавшуюся щель и направил в вытаращенные глаза маленького человечка.

— Спокойно, приятель, — строго приказал я. — Тихо! Я втиснулся внутрь и захлопнул за собой дверь. Зеркл отпрянул в глубь комнаты к разворошенной постели.

— Давай, — дыхнул я ему в лицо пивом, — приятель, одевайся!

Маленький человечек был в полосатых шортах, из которых снизу торчали узловатые ноги, а сверху — тощий торс. Лицо Зеркла было действительно основательно разбито. Оба глаза окружали багровые синяки, нижняя губа была совершенно расквашена. На левой скуле вспух воспаленный шрам. Опухли также рот и вся левая сторона лица. В результате вся его физиономия превратилась в безобразную маску.

Зеркл опустился на край постели и с трудом произнес сквозь разбитые губы:

— Одеваться? Зачем мне одеваться? Не торопись. В чем дело?

Он был не на шутку перепуган. Мне было неприятно продолжать эту игру, но я прорычал:

— Дракон хочет видеть тебя в городе. Он желает еще раз поговорить с тобой, друг.

— Я уже говорил с ним, — пропищал Зеркл тонким голосом. — Я не обманывал его. Честно!

— А он уверен, что ты обманываешь его относительно Джо и себя. Хитришь, Зеркл? Может, кто-то еще должен был заплатить, а ты указываешь на Джо, Джо ведь не может теперь ничего отрицать.

— Честное слово, мистер, я сразу вернул ему деньги, — скороговоркой пропищал Гарри.

На его разбитых губах пузырилась слюна. Он явно не хотел снова встречаться с Драконом. Глядя на его синяки и шрамы, я не решался его осуждать. Человек продолжал быстро говорить:

— Джо и я делали это вместе. Так я и сказал Дракону. Мы делали ставки по десять, двенадцать раз, пока не выпадал хороший приз. Джо расплатился со мной и сунул корешок от жетона с указанием победителя в общую кучу. Я должен был поскорее смыться. Потом мы собирались встретиться, и я бы поделился с Джо. Вот и все, что было. Клянусь, что это все. Никого больше, только мы двое. Я рассказал все Дракону. Зачем я должен ему еще раз это повторять?

Он нервно потирал руки, на лбу у него выступил пот.

— Я знаю только одно. Драк сказал, что если я тебя найду, то должен привести к нему, — строго сказал я.

— Пожалуйста, мистер, — жалобно заскулил он, — не надо. Он убьет меня. На этот раз он точно убьет меня.

— Ты утверждаешь, что не можешь рассказать, как пристукнули Джо? Ведь в ту ночь Джо должен был встретиться с тобой?

— Я ничего не знаю о том, что Джо убили. — Зеркл покачал головой. — Джо сказал, что, может быть, встретится со мной, а может быть, и нет. Он не появился, и я подумал, что он решил не приходить. — Лицо Гарри скривилось, будто он собирался заплакать. — Полицейские допрашивали меня. С пристрастием задавали разные вопросы. Я сказал им, что был дома. Я ничего не знаю о том, что случилось с Джо. Ничего, ничего! — закончил он со стоном. — Я уже рассказал Дракону все о Джо и о себе. Оставьте меня в покое!

Я с жалостью смотрел на этого маленького, скрючившегося на краю постели человека.

— О'кей, Зеркл. Расслабься. Я никуда тебя не поведу. Дракон не посылал меня сюда. Я пришел сам. Он поднял голову и недоверчиво посмотрел на меня.

— Я хотел услышать от тебя правду, — продолжал я. — Я боялся, что ты ничего не скажешь, если я сам спрошу тебя. Я знаю, что это гадкий трюк. Но я должен был все выяснить.

На его лице расплылось выражение облегчения.

— Так вы пришли не от Дракона? Он не требует меня к себе?

Я отрицательно покачал головой:

— Мне просто пришлось так действовать. Меня зовут Скотт. Шелл Скотт. Я частный детектив. Если я когда-нибудь смогу сделать что-то для тебя, то заходи. Мой адрес — в книге.

Глаза Зеркла сузились. Он осмысливал сказанное. И вдруг его охватил гнев.

— Наводчик! — прорычал он. — Грязный наводчик! Ты вонючий негодяй! Мерзкий сукин сын!

Лицо его исказилось, губы, выплевывавшие мне в лицо ругательства, треснули, капли крови потекли по подбородку и испачкали рот. Он продолжал выкрикивать злобные проклятия. Я дал ему возможность воплями облегчить душу. Я посчитал, что он заслужил это право.

При выходе я кивнул нелепой тетке, стоявшей у подъезда:

— Кажется, я получил все, что мне было нужно, мадам. Большое вам спасибо.

Она пытливо посмотрела на меня:

— Все в порядке?

— Конечно, — ответил я. — Все в порядке, Хэтти.

Глава 10

В тени было не меньше девяноста девяти градусов по Фаренгейту. Верх у моего «кадиллака» был опущен, и сиденья раскалились, как сковородки. Глаза мои жгло, голова болела, спину ломило. Практически все части моего тела требовали лечения. В первой попавшейся забегаловке я проглотил чашку кофе и сразу же направил «кадиллак» в город.

В магазине «сюрпризов» Генри демонстрировал какой-то паре художественные слайды. Я прошел в дверь за книжным шкафом и сразу окунулся в шумную атмосферу деловой активности.

Толстый лысый человек в слаксах и белой спортивной рубашке, прислонясь к стене, изучал программу.

— Какой заезд сейчас в Голливуде? — спросил я его.

— Пятый. Начался несколько минут назад. Ты уже поставил? — откликнулся он, подняв на меня глаза.

— Нет. — Я покачал головой. — Я только вошел. Как дела?

— Ужасно. Я закинул хороший кусок в пари на эту Фэнси Дэн и держал пари на Иста. А он выползает из ворот, бежит всю дорожку, сильно отклоняясь на поворотах, и у фотофиниша проигрывает. И я вместе с ним теряю то, что поставил. Ну что это такое, я тебя спрашиваю!

Я сочувственно прищелкнул языком:

— Может быть, поправишь дела в следующем заезде?

— Может быть. — Лысый с сомнением посмотрел на меня. — Эта Джуди Дрим выглядит надежно, как свинцовая труба. Но после этой последней я, право, не знаю. Послушай, — добавил он дружелюбно, — выбери эту Фэнси Дэн в следующий раз. Конечно, они сбавят сумму выигрыша, но, мне кажется, она должна выиграть. Надо выбирать, во всяком случае, то, на что ты уже заключал пари.

— Конечно, — сказал я, листая страницы программы, прикрепленной к стене.

Я просмотрел список лошадей, участвующих в пятом заезде в Голливудском парке, выигрыш в котором составлял пять тысяч долларов. Привлекали внимание неизвестные лошади. Я остановился на Амбассадоре. Это был рысак-трехлетка, что должно было плохо отразиться на сумме пари по сравнению с более старыми лошадьми. Но скакун выглядел как классный рысак. Больше всего, конечно, мне понравилось его имя.

В заезде участвуют десять лошадей, и, естественно, на всех десятерых заключено много пари.

Я давно уже понял, что можно выиграть на бегах, и даже не один раз. Но единственный способ выиграть — это пользоваться неофициальными сведениями. Иначе следует просто отказаться от игры на бегах.

Итак, я подошел к окошечку кассы и поставил на Амбассадора десять долларов. Был субботний вечер, и деньги принимали два парня. Я отдал свои десять долларов парню с большими ушами.

— Номер семь в пятом. Победит Амбассадор. Голливудский парк.

— Как ваши инициалы?

— Ш.С., — сказал я, и ушастый написал их сверху на квадратном белом листочке. Потом он приписал:

«№ 7, в пятом, Г.П.» Под этой загадочной надписью он добавил «10-0-0» и инициалы. Опустив мои десять долларов в щель металлического ящика, он вручил мне копию листка. Итак, у меня теперь было десять жетонов, поставленных на шелковистые ноздри Амбассадора.

Между двумя кассирами на высокой табуретке сидел рослый и плечистый тип с деревянным лицом. Вы, конечно, сталкивались с такими экземплярами.

— В чем дело? — удивленно спросил я кассира, которому отдал деньги. — Дракон ставит теперь над вами, ребята, надзирателя?

В первый раз ушастый открыто посмотрел на меня.

— Это правильно, приятель, — решительно заявил он. — Мне нравится, что он здесь. Каждый знает, что я ухожу с пустыми руками. Гляди, сзади парень, который думает заключить пари.

Я вышел из очереди. Дракон явно не хочет, чтобы повторилась история Брукса — Зеркла. Я понял, что их маленькая уловка могла срабатывать, причем достаточно искусно.

Я осмотрелся. В дальнем углу, небрежно развалясь, сидел мой сердечный друг Эдди Кэш. Я подошел и сел рядом.

— Джуди Дрим, — сказал я. — Верный выигрыш. Он обернулся с полуулыбкой на своем чувственном лице, но, увидев, кому он ее адресует, тут же перестал улыбаться.

— Ты! — выкрикнул он, будто выругался.

— Я, — ответил я приветливо. — Эта Джуди Дрим прямо от ясель.

Эдди приподнялся, свирепо глядя на меня.

— Послушай, ты, соглядатай, — прохрипел он, — твое присутствие не доставляет мне никакого удовольствия. Ты раздражаешь меня. Убирайся с моих глаз!

Я улыбнулся и спокойно закурил сигарету.

— Не понимаю, что ты имеешь против частных детективов, Эдди?

Глава фирмы «Джонсон и Кэш» продолжал смотреть на меня, побледнев от бешенства.

— Я не имею ничего против частных детективов. Я просто не выношу твое общество!

— Ладно. — Я глубоко затянулся сигаретой. — Кстати, Эдди, что произошло с Элиасом? — небрежно спросил я. — Ну, ты знаешь, с твоим покойным компаньоном? Он что, просто свалился замертво или что?

Его рука стиснула ручку кресла. Он холодно посмотрел на меня и, явно сдерживаясь, ничего не ответил.

— Я хотел бы, чтобы ты свалился замертво, — наконец вырвалось у него. Жесткие карие глаза его метали громы и молнии. — Может быть, я сумею тебе это устроить!

И тут запищало в приемнике. Я откинулся на спинку кресла. Время старта. Ведущий передачи сообщил нам последние сведения. Он сказал, что Изи Гэст впереди у барьера. Затем раздался привычный, вызывающий ускоренное биение пульса возглас: «Пошли!»

Я бессознательно нагнулся вперед, отметив внезапно наступившую тишину. На лицах окружающих отражалось возбужденное напряжение.

«Впереди на старте Дэнди Фокс, вторым — Амбассадор, третьим — Ханнес Прайд, Литтл Джо — четвертым, затем Изи Гэст и Холлидей. После четвертого круга Ханнес Прайд вырвался на корпус вперед, потом идет Дэнди Фокс, третьим — Литтл Джо. Он отстал на корпус. Изи Гэст — четвертый. Джуди Дрим быстро бежит по внешнему кругу».

Я ни разу не слышал, чтобы был упомянут Амбассадор. Наконец финиш. Первой пришла Джуди Дрим, обойдя остальных почти на три корпуса. Я взглянул на раздраженное лицо Кэша и едва сдержался. Я чуть не задохнулся, пытаясь удержаться от хохота. Полдюжины разочарованных участников пари сердито посмотрели на меня. Но если бы взглядом можно было убить, то взгляд Эдди просто разрубил бы меня на части. Тут я вспомнил о листке бумаги в моей руке и перестал смеяться. Над чем, собственно говоря, мне было смеяться? Я медленно встал.

— Кое-что понятно, — бросил я Эдди. Я оставил его думать над тем, что я имел в виду, и направился к двери офиса Дракона.

В холле, прислонившись к стене у двери босса, стоял вчерашний краснолицый парень.

— Я хочу видеть Дракона, — заявил я, приблизившись к нему.

Охранник не произнес ни одного слова. Не гаркнул на меня, не стал стрелять. Он подошел к двери Дракона и дважды постучал. Дверь отворилась, он жестом пригласил меня войти и сам последовал за мной.

Дракон сверкнул на меня своими угольно-черными глазами.

— Хэлло, — сказал он, снова усаживаясь за стол. Желтая кушетка не была занята. Я опустился на нее и закинул ногу на ногу.

— Ну, что у тебя на уме, Шелл? — спросил Дракон. Я взглянул на крепкого парня у двери.

— Просто хочу немного поболтать с тобой, — сказал я хозяину тотализатора. — Только попроси молодого человека выйти. Мне не нравится, что он стоит у меня за спиной.

Дракон кивнул, и парень вышел, тихо закрыв за собой дверь. Флеминг положил длинные руки на стол.

— Ну, как идет расследование?

— Неплохо. Я выуживаю кое-что здесь, кое-что там.

— А что ты собираешься узнать здесь?

— Еще не знаю. Пока я подцепил Гарри Зеркла, если это что-нибудь значит.

— Нет, ничего не значит. У меня нет ничего о Джо, что касалось бы тебя.

— Меня касается все, что относится к Джо, — твердо заявил я. — Если же говорить о Зеркле, то мне было неприятно видеть, как он измордован.

Дракон по-волчьи оскалил зубы:

— Да, пожалуй, это было слишком. Ну ничего, как-нибудь переживет.

— Ты уверен, что хотел выбить из этого парня только сведения о том, как они с Джо мошенничали на бегах?

— А что же еще? Тебе могут не нравиться мои методы, Шелл, но они срабатывают. В моем бизнесе нельзя позволять слишком свободно обращаться с деньгами. Пойдут слухи, что меня легко провести, и тогда что будет со мной? Теперь, прослышав о злоключениях Зеркла, никто больше не рискнет поступать так, как он. Ясно?

— Ага. Ясно. А что, если поползут слухи о Джо? — прямо спросил я.

Он перегнулся через стол, углы его рта опустились.

— Послушай, Шелл. Ты позволяешь себе слишком вольные шутки. Тебе не следует вести себя так. Не надо, чтобы я заимел на тебя зуб. Во-первых, о Джо никакие слухи не ходят. Особенно в связи со мной. Во-вторых, если они где-то и возникли, тебе не следовало бы их распространять. — Хозяин тотализатора откинулся на своем вертящемся кресле. — Ты уже добился того, что мои парни обозлились на тебя.

— Они не должны были переходить границ, — запротестовал я.

— Возможно. Но тебе не следовало избивать ребят, Шелл.

— О'кей. Итак, мы квиты, — миролюбиво проговорил я. — Я тоже не заинтересован в том, чтобы обо мне болтали лишнее. Ты знаешь, что в моем бизнесе это не годится.

Он ухмыльнулся, но ничего не сказал.

— Ах да, — как бы вспомнил я, — еще одно. Сегодня утром у меня была посетительница, некая миссис Маддерн. Сказала, что ты посоветовал ей встретиться со мной.

— Правильно. Я не хотел, чтобы она здесь распускала нюни. Это может повредить моему бизнесу. А ты — бойскаут. Кроме того, я думал, что оказываю тебе услугу. Ведь тебя интересует Джо?

— Да, он меня интересует. Меня интересует Джо Брукс, а не Джой Маддерн. Она же искала Джоя Маддерна, а не Джо Брукса. А как ты догадался, Дракон, кого она имела в виду? Ведь на тебя работал парень по имени Джо Брукс, а не Джой Маддерн.

Он не спеша взял сигарету с подноса на столе, прикурил и выпустил колечко дыма.

— Разве я тебе не говорил?

— Нет, раньше ты мне ничего не говорил. — Я отрицательно покачал головой.

— Вероятно, не считал, что это важно. Конечно, я знал, что его настоящее имя Маддерн. Возможно, я один из немногих, кто знал об этом. Когда он появился здесь в первый раз, он сказал, что его зовут Джой Маддерн, но попросил называть его просто Джо. Просто Джо, отбросив фамилию Маддерн, понимаешь? Многие ребята хотят, чтобы их называли просто Джо, или просто Билл, или как-нибудь еще. Я думал, у них есть какие-то грешки. Против них где-то имеются какие-нибудь обвинения. Но какого черта? Пока он О'кей на работе, для меня это не играет роли. Потом этот парень сошелся с этой Брукс, и я выясняю, что он от кого-то скрывается. А мне какое до этого дело? Если он хочет связаться с какой-то куколкой и зацепиться за нее, то меня это не касается…

— Ну а в результате двенадцать тысяч долларов уплывают у тебя из-под носа, — негуманно напомнил я. — Странно, что ты допустил к себе такого парня!

Дракон помотал головой и откинул со лба прядь черных волос.

— Не странно. Он просто себя не обнаружил. Да, я получил урок. Я совершил ошибку. Вот и все. Человек может ошибаться, Шелл. Я обвинил другого парня, а оказалось, что за ним ничего нет. Нельзя быть всегда правым.

Я кивнул:

— Случается, Дракон. Вполне может случиться. Да, еще одно. Хочу удовлетворить свое любопытство. Как тебе удалось узнать, что парни зарабатывают сверху?

— Пустяки, — ухмыльнулся он. — Это было не очень сложно. Кроме того, мне повезло. Понимаешь, я проверяю все листочки, по которым мы платим. Мы храним все копии этих листочков. Но те, которые оплачены, хранятся отдельно. Некоторое время я храню их для контроля, а потом сжигаю. Естественно, когда Джо погиб, я проверил все его жетоны за последнюю неделю. Хотел убедиться, что все в порядке. На каждом листочке указаны инициалы играющего. И вдруг я заметил, что какому-то Г.З. выплачивали неплохие деньги по многим дари. Я заинтересовался. Ведь буква «З» встречается редко, и единственным человеком с именем на эту букву был Зеркл. «Г» — это Гарри. Итак, Гарри Зеркл. Насколько я помнил, это был паршивый человек. Я стал проверять дальше. Оказалось, что я не все сжег и у меня сохранились жетоны за три недели. Я снова увидел этого Г.З. Он выиграл несколько пари, причем каждый раз с хорошим призом. У меня это вызвало любопытство, но больше жетонов не было. Тогда я поинтересовался жетонами, которые были оплачены. Вот тут-то они и попались. — Дракон усмехнулся. — Все закрыто. Все выплаты прикрыты жетонами. Но странная вещь. Этот Г.З. ни разу не поставил на проигравшую лошадь. В общем, я никогда еще не встречал человека, который всегда выбирал только победителя. Играл наверняка. Я пригласил Зеркла для небольшой беседы, и он был так мил, что все мне рассказал.

— Очень разумно с его стороны, — согласился я. — Конечно, ты его очень хорошо попросил! О'кей, Дракон. Спасибо за беседу. Увидимся еще!

— Конечно, Скотт. Только не суй нос куда не следует, — бросил он.

— Пытаюсь. Кстати, я только что заключил пари, поставив на Амбассадора. Мне ничего не заплатили. Можешь проверить и убедиться.

Хозяин тотализатора усмехнулся.

Те, кто еще не потерял надежду разбогатеть, оставались на своих местах. Я оглянулся и заметил, как Кэш, засовывая в карман бумажник, смотрел на свой листок. Он был явно настроен оставаться здесь до конца дня. Я вышел.

В магазине «сюрпризов» я остановился.

— Генри, каждый раз, когда я прихожу сюда, кто-нибудь рассматривает у тебя слайды, — улыбаясь, сказал я хозяину магазина. — Художественные. Как обстоит дело с искусством?

Он хитро взглянул на меня и пропустил к стойке. Затем дал мне маленький пластмассовый диаскоп и полдюжины слайдов из коробки под стойкой. Мне все стало ясно.

На первом слайде была изображена во весь рост романтическая красотка. Она была скромно прикрыта чем-то похожим на сачок для ловли бабочек. При этом, естественно, выглядела совершенно обнаженной. Остальные были экипированы примерно так же и стоили того, чтобы их заказать. Глядя на Генри, я прищелкнул языком.

Он захихикал:

— Ты еще ничего не видел, Шелл. — Он оглянулся, потом сунул руку под стойку.

Он был прав. Я действительно еще ничего не видел. Повернув прибор к свету, я снова посмотрел. Затем вернул ему слайды.

— Генри, — печально сказал я, покачав головой, — ты плохо кончишь!

Он снова хохотнул, будто шлепнул на тарелку омлет.

Глава 11

Я влез в «кадиллак» и вытер лоб носовым платком. Некоторое время, не трогаясь с места, я размышлял. Думал о том, когда наконец смогу связать концы с концами. Я даже задал себе вопрос; а за ту ли веревочку я тяну?

Мысли мои вернулись к Эдди. С банком у меня сорвалось. А что, если действовать по-другому? Похоже, Эдди застрял у Дракона, и, если он останется там некоторое время, мой план может осуществиться.

Я выпрыгнул из автомобиля и вернулся в магазин «сюрпризов». Отозвав в сторону Генри, я спросил его, знает ли он Эдди Кэша. Тот ответил, что, конечно, знает. Как же его не знать: он частенько бывает здесь.

— О'кей, — сказал я. — Хочешь заработать двадцать баксов?

Глаза его заблестели. Конечно, Генри хотел заработать двадцать баксов.

Я попросил его дать мне телефонную книгу, нашел телефон компании «Джонсон и Кэш», записал его на листке бумаги и передал листок Генри.

— Генри, — обратился я к нему, — если Эдди Кэш уйдет до закрытия, набери этот номер и спроси мистера Беннета. Если же кто-нибудь будет звонить и интересоваться Кэшем, скажи, что он ушел. Это все, что от тебя требуется за двадцать баксов. И ничего не говори Кэшу. Понял? Это важно.

— Не беспокойся, — кивнул Генри. Я дал ему двадцать баксов:

— Мне нужна пара очков в роговой оправе. Если у тебя есть. Только не таких, из которых, например, брызжет вода или что-нибудь в этом роде. Я имею в виду обыкновенные очки с прозрачными стеклами. У тебя найдутся такие?

Он поскреб подбородок, подошел к одной из полок, достал коробку и что-то вынул из нее:

— Лучшее, что есть. Они со стеклоочистителями. Это очень смешно, когда идет дождь и даже когда дождя нет.

Я повертел в руках очки. Они были почти такими, как нужно. Круглая роговая оправа, ничего примечательного. Разве только маленький рычажок, торчавший в середине, с изящным продолжением в виде тонких проволочек и резиновых щеточек. Их почти не было видно с внешней стороны. Очки годились. Я дал Генри еще один доллар и снова воспользовался его телефоном.

Мой приятель по имени Смит заканчивал бухгалтерские курсы в колледже в Вудберри. Однажды я отдал ему пятую часть галлона бурбона и считал, что он мне обязан.

Добираясь до него, мне пришлось поговорить не менее чем с девятью людьми в Вудберри. Они мне говорили, что идут занятия и что моя просьба категорически противоречит правилам. И все же я добился, чтобы мне его позвали. Чтобы получить нужную мне информацию, потребовалось не более пяти минут. Я повторил услышанное три раза. Наконец мне показалось, что я запомнил. Смит сообщил мне также, что бурбон закончился. Но я этот непрозрачный намек проигнорировал.

* * *

Здание, где находился офис фирмы «Джонсон и Кэш», располагалось посреди квартала между Седьмой и Восьмой улицами, на Фигуэроа. Я остановился перед большими стеклянными дверями и полюбовался своим отражением.

Предварительно я заехал домой, взял портфель, набил его газетами и заменил свой ярко-голубой габардиновый костюм на солидный черный, который в последний раз надевал на похороны. Я также нацепил черный галстук и взял единственную шляпу, которая у меня была, — темную, замусоленную, со слегка помятыми полями. При этом я убрал красовавшиеся раньше на ней желтое и красное перышки. Шляпа прикрывала поврежденную верхушку моего левого уха и удачно маскировала торчащие светлые волосы. Со своим носом я, к сожалению, ничего не мог поделать.

Впрочем, даже в очках с роговой оправой я все равно оставался Шеллом Скоттом. При внимательном рассмотрении я не смог бы обмануть даже мою шестую кузину или еще кого-нибудь из тех, кто меня знал. Однако кому надо описывать высокого блондина в ладно сидящем костюме и ярчайшем галстуке — самом ярком, который вам когда-либо приходилось видеть? Я даже немного походил на прилежного ученика.

Толкнув широкую дверь, я решительно вошел в офис. Совсем близко от входа, за столом с пишущей машинкой, восседала бойкая барышня, вся в кудряшках и с карандашом за ухом. Позади нее, по обе стороны большой комнаты, стояло еще с полдюжины столов. Напротив входа виднелись три двери, на них были прикреплены дощечки с золотыми надписями. Издали я не мог разглядеть, что там было написано. Но я догадывался, что на одной из них значится: «Мистер Э. Кэш, президент», или что-нибудь в этом роде. Две большие двери по правой стене офиса вели в другие комнаты, которые, как я понимал, служили подсобными помещениями.

Я сунул портфель под мышку и подошел к бойкой барышне. Шляпу я не снимал. Поправив очки, я прочистил горло.

— Могу я видеть мистера Кэша? — осведомился я.

— Мистера Кэша нет, сэр. Могу я быть вам полезной? — Девица подняла на меня глаза и автоматически улыбнулась.

— Ах как неудачно! — Я сделал огорченную физиономию. — Я был уверен, что мистер Кэш будет на месте. Ну да ладно. В данный момент это не очень существенно. Если вы мне поможете, я сразу займусь работой.

Я наклонился к секретарше. Она начала отодвигаться, потом наморщила лоб.

— Гм… — произнесла она довольно невежливо. — Я не совсем поняла. Над чем вы, собственно, собираетесь работать?

— Я должен проверить бухгалтерские книги и счета. Я мистер Беннет, — пояснил я.

Морщинки на лбу у нее стали еще глубже, и я добавил, будто это все объясняло:

— Я ревизор, мистер Беннет.

— Но мне ничего не известно об аудиторской проверке, — пробормотала она. Девушка была явно смущена.

— Тогда направьте меня к тому, кто замещает мистера Кэша в его отсутствие, молодая леди, — попросил я. Произнеся эти слова, я озабоченно посмотрел на свои часы:

— Я немедленно должен приступить к делу…

Поджав губы, девица быстро встала. Она глубоко вдохнула воздух, будто собиралась надуть пару воздушных шаров, но вместо этого, шумно выдохнув, отрубила:

— Следуйте за мной.

Я перестал улыбаться, вовремя вспомнив, что моему облику улыбочки вряд ли соответствуют.

Я с удовольствием пошел за секретаршей, и она провела меня по проходу между двумя рядами столов в конец комнаты. Там девушка представила меня мистеру Метьюсу, толстячку с торчащим брюшком и неаккуратными черными усиками.

Мистер Метьюс вышел из-за стола и протянул мне руку. Я пожал ее с такой силой, что чуть не раздавил.

— Мистер Метьюс, — сказал я, — молодая леди не в курсе дела. Она не знает, что я должен провести специальную аудиторскую проверку. Естественно, я попросил ее отвести меня к более ответственному лицу. Я уже потратил много времени и надеюсь закончить ревизию самое позднее к четвергу. Вы, я думаю, понимаете.

Толстяк, конечно, ничего не понимал. Тогда я сделал огорченное лицо и несколько холодно произнес:

— Мистер Метьюс, если вы позвоните мистеру Кэшу, я уверен, он сможет объяснить, почему вы не были поставлены в известность об этой ревизии.

Я сел за стол и прижал к себе свой набитый газетами портфель. Метьюс заколебался. Тогда я сплел пальцы и, глубоко вздохнув, добавил:

— Уже пять часов. Я надеялся сегодня начать проверку счетов по мере их поступления. С точки зрения резерва вашего кредита. Мистер Кэш полагает, что в настоящее время кредит недостаточен. Вы, конечно, понимаете, что мы можем взыскать с годового дохода. И тогда компания будет платить меньший подоходный налог, — очень серьезно изрек я, будто знал, о чем говорю. — Мне потребуются сведения о доходах и расходах, балансовый лист за последний период. Все это мне нужно до завтрашнего утра.

Я совсем не был уверен, что правильно оперирую финансовыми терминами. Не мог вспомнить, был ли это отчет о приходах и расходах или балансовый лист, или наоборот. Если бы Метьюс захотел получить дополнительные разъяснения, ситуация сильно осложнилась бы. Я мог повторять фразы, как старая пластинка, но добавить к ним ничего бы не сумел. Смит не научил меня больше ничему. Не будет ему за это никакого бурбона!

Мистер Метьюс медлил.

Я фыркнул и нервно взглянул на часы. На этот раз я не притворялся, я действительно начал волноваться.

— Мистеру Кэшу в любом случае придется заплатить мне за потерянное время, — нетерпеливо произнес я. Метьюс нахмурился:

— Конечно, конечно, мистер Беннет. Попробую разыскать мистера Кэша. Это, конечно, противоречит правилам, но я думаю, что поступлю правильно. Вы не возражаете против еще одной небольшой задержки?

— Ну конечно. Это было бы превосходно, мистер Метьюс.

Я начал барабанить пальцами по портфелю. Со своего места я мог наблюдать, как толстяк набирает номер телефона. Первый номер не ответил. С минуту поколебавшись, он набрал номер, похожий на тот, у которого ждал Генри. Я надеялся, что он был там, у телефона. Пока я ждал и прислушивался к короткому одностороннему разговору, мои ладони изрядно вспотели.

Метьюс положил трубку и повернулся ко мне.

— Я не смог связаться с ним, — сказал он. — Я позвонил на деловую конференцию, где он должен был присутствовать, и мне сказали, что он только что отбыл. Думаю, он скоро будет здесь.

— Прекрасно. Хорошо бы мне начать. Я уверен, что мистер Кэш вам все объяснит. Кстати, он говорил мне, что я могу воспользоваться его кабинетом.

Я вопросительно посмотрел на Метьюса поверх оправы очков и тут же представил себе идиотскую ситуацию, если бы маленькие стеклоочистители вдруг начали работать — клик-клик, клик-клик — перед глазами Метьюса. Какой бы это вызвало взрыв хохота!

Между тем Метьюс с глубоким вздохом проводил меня в соседний кабинет. Это было роскошное помещение. Толстый серый ковер, удобные кресла, на стене в раме — репродукция великолепной картины, изображавшей военный корабль. И наконец, большой стол из светлого дерева с вертящимся креслом, обитым дорогой материей.

Я смело уселся в кресло за столом и взглянул на стоявшую там фотографию в рамке. Умные карие глаза Робин Брукс смотрели прямо на меня. Они будто спрашивали: «Шелл, Шелл, что ты делаешь?»

Я поднял рамку с портретом и показал Метьюсу:

— Это его жена?

— Нет, насколько я понимаю, просто подруга. Я поставил фотографию на место.

— Очаровательная девушка, не правда ли? Очаровательная. Ну а теперь вы, может быть, распорядитесь, чтобы мне показали счета, и я начну работать.

Толстяк ушел за документами, а я быстро осмотрел кабинет. Все было отлично, кроме стенного сейфа, если бы Метьюс был здесь, я сделал бы попытку заговорить о сейфе. Уверен, однако, что он не стал бы его открывать. Возможно, он даже не знал нужной комбинации цифр.

Метьюс очень скоро вернулся, сопровождаемый парнишкой лет девятнадцати. Молодой клерк нес два скоросшивателя не очень внушительных размеров.

— Положите их, пожалуйста, на стол, молодой человек, — попросил я и повернулся к Метьюсу:

— Мне очень жаль, что я вас побеспокоил. Но я уверен, что мистер Кэш все разъяснит. — Я в задумчивости замолчал. — Неужели он ничего не сказал вам сегодня утром?

Он покачал головой:

— Мистер Кэш не был здесь сегодня. Он не всегда бывает в офисе по утрам. — Сказав это, он рассмеялся, однако этот смех не был добродушным. — По-видимому, патрон считает, что мы неплохо ведем дела в его отсутствие.

— Не сомневаюсь, что это так, — сказал я без всякого сарказма. — Это кое-что объясняет. Мистер Кэш говорил со мной о ревизии вчера, поскольку я свободен в среду. Так что, — добавил я благодушно, — мой приход — вовсе не неожиданность.

Он открыл было рот, хотел, видимо, что-то спросить, но тут же закрыл его и едва слышно пробормотал:

— Да, вероятно, так и есть. Да.

Я побоялся, что он собирается остаться в кабинете и наблюдать за тем, как ревизор будет проводить проверку. Но Метьюс повернулся и вышел, плотно закрыв за собой дверь. Интересно, о чем он думал?

Вышло так, что мне не пришлось беспокоиться о стенном сейфе. Я обнаружил то, что мне было нужно, там, где и, полагалось: в среднем ящике большого стола светлого дерева. Правда, мне пришлось сломать замок, чтобы проникнуть в ящик. Но в это время никто в комнату не входил, а сделать это, как я убедился, стоило. К тому же, по сравнению с теми сложностями, с которыми я уже столкнулся, это был сущий пустяк.

Я обнаружил обычную черную тетрадь с надписью на обложке: «Банк „Анджелус“, Лос-Анджелес, Калифорния». Надпись была тисненая золотыми буквами. Я никогда не думал, что читать корешки квитанций может быть так интересно. Через двадцать минут мне и вправду захотелось стать ревизором. К этому времени я уже кое-что выяснил. В январе — феврале этого года компания, очевидно, начала вести дела с новой фирмой «Миддлтон мануфэкчуринг» в Риверсайде. Все чеки по сделкам с этой компанией подписаны Кэшем, и ни один не был выдан до января или после февраля. В этот период Эдди выдавал чеки для покрытия обычных деловых расходов компании и, кроме того, сделал значительные перечисления со счета фирмы «Джонсон и Кэш» компании «Миддлтон мануфэкчуринг»: тысяча долларов, полторы тысячи долларов, тысяча семьсот долларов, и, наконец, чек на очень большую сумму — десять тысяч долларов, выданный двадцать шестого февраля и оплаченный наличными. Я просмотрел многие записи из ящика стола, чтобы убедиться в том, что чеки подписаны рукой Эдди. Почерк совпадал.

Ревизия была закончена. Вероятно, это была самая быстрая ревизия, которая когда-либо проводилась.

Я вытер клеенчатую обложку тетради с регистрацией чеков, положил ее обратно в стол, раздумывая о том, зачем я предпринимаю усилия, чтобы скрыть следы своего присутствия. Потом, протерев свои очки, снова надел их и вышел из кабинета.

Бойкая секретарша скучала за своим столом. Я представил себе, как ей нудно, и мне стало ее жалко. Право, жалко. Я наклонился над ее столом:

— Извините, что я был таким невежливым.

Она взглянула на меня и заморгала. Я качнул рычажок на дужке моих очков. Миниатюрные стеклоочистители заработали. Глаза девушки следили за этим чудом и судорожно подергивались. Мне показалось, что она готова закричать. Вдавив голову в плечи, она испуганно посмотрела на меня из-под нарисованных бровей и стремглав бросилась к мистеру Метьюсу.

Я проскользнул за ее стол и одним пальцем быстро напечатал: «Это вам, дорогая». Затем оставил очки на пишущей машинке и быстро двинулся по направлению к «кадиллаку».

У Эдди наверняка будет удар. По-моему, это хорошо. Пусть немного поволнуется. Я получил то, что хотел. Кроме того, я встряхнул секретаршу: она больше не выглядела скучающей. Это мой принцип — никогда не оставлять никого скучающим. Никто не знает, что будет потом.

* * *

С Луисом Моррисом я встретился в пять тридцать. Он все еще жил в квартире на Вулфорд-Арм, Гарвардский бульвар. И если он сохранил свои привычки, то должен был как раз подниматься с постели.

Я был прав и в том, и в другом. Он выглянул из-за двери и сонно заморгал, увидев меня.

— Шелл, — пробормотал Луис. — В чем дело? Разве ты еще не лег спать?

— Конечно, но я уже встал полдня назад.

— Ужасно, — проговорил он, — ужасно. Входи, если хочешь.

Он открыл дверь, и я вошел. От него несло перегаром.

— Что ты, черт возьми, пил вчера вечером? — скривившись, спросил я.

Он покачал взъерошенной черноволосой головой. Тугие вьющиеся пряди волос упали на его белый лоб.

— Если бы я только знал! Я просто умираю! — Он облизал губы. — Больше никогда, клянусь, никогда! Никогда больше! Входи в спальню. А все же, что привело тебя в мою покойницкую?

— Мне нужна кое-какая информация, Луис. И она нужна мне немедленно. Это относится к делу, которым я занимаюсь. Думаю, ты не введешь меня в заблуждение.

— Верно, Шелл. Ты единственный детектив из частных или нечастных, кто однажды дал мне шанс. Я мог попасть в настоящую беду с этими вооруженными бандитами, если бы ты не вразумил меня. Спрашивай, что тебя интересует, я отвечу.

— Покер на прошлой неделе, — сказал я. — Большие ставки. Я слышал, ты принимал в этом участие.

— Что значит — принимал участие? Я и сейчас принимаю. Я проиграл семьсот долларов. Что может быть важнее того, что я проиграл семьсот долларов? — недовольно проговорил он.

Застонав, Луис снова повалился в постель и сунул себе под голову две подушки. Это был красивый рослый парень примерно моего возраста. Сейчас он был бледен и явно страдал от перепоя. Я ему искренне сочувствовал.

— А кто еще участвовал в игре? — поинтересовался я.

— Подожди. Мори Гатц, Пит Сэндерс, Бини, Ленни Крофтс некоторое время, но он быстро смотался. Потом были Эдди Кэш и Хими Блинц. — Он снова пересчитал всех по пальцам. — Да, это все.

— Кто-нибудь еще ушел раньше?

— Нет, пока игра не подошла к концу. Это было примерно в час, час тридцать ночи. — Он зевнул и с любопытством уставился на меня. — А что происходит? Почему ты этим интересуешься? Разве играть в покер теперь противозаконно?

— Ты уверен, что никто не ушел раньше? Это может иметь большое значение, — повторил я свой вопрос.

— Уверен. Я с удовольствием плюнул бы в глаза тому, кто сделал бы это. Оставить меня с семисотдолларовым проигрышем!

— А Кэш был там все время?

— Точно. Кэш был там. Все семеро были на месте. Слушай, что за каша заваривается? Полицейские уже задавали мне те же самые вопросы, пели то же самое о Кэше.

— Ну ладно. Скажу тебе по секрету, Луис. Одного парня слегка пристукнули. Я проверяю некоторые алиби.

— Но я-то ведь в этом не замешай, нет? — встревожился Моррис.

— Нет, ты в порядке, Луис. Ты ведь никого не сбил и не пристукнул, правда?

— Конечно. Трех или четырех. Я забыл сколько.

— Я имею в виду, в прошлую среду ночью, — уточнил я. — Я заставил себя рассмеяться. — О'кей. Я никому не скажу. И забудь, Луис, что я был здесь.

— Я уже забыл, — понимающе кивнул он и улыбнулся.

Я поблагодарил его и посоветовал спать по ночам, как все люди.

Снаружи я прислонился к двери и тихо, с большим чувством выругался.

Глава 12

Первое, что я сделал, вернувшись домой, — это снял вонючую черную одежду. В темно-коричневом халате я сразу почувствовал себя лучше, даже респектабельнее. Вторым моим шагом было позвонить в «Экзаминер». Нет, репортер Келли, насколько им известно, не возвращался. И они не знают, где он.

Я позвонил в отель, где жил Келли. Подошла миссис Келли.

— Это снова мистер Скотт, миссис Келли. Я говорил с вами сегодня утром. Ваш муж появился?

— Хэлло, мистер Скотт. Нет, обычно он не возвращается раньше семи. Иногда позже. — Женщина замолчала, а затем тихо добавила:

— Как прошлой ночью. А что, было что-то очень важное?

— Не думаю. Я ждал, что сегодня он свяжется со мной. Меня долго не было дома, и он мог звонить, но не застать меня. Я подумал, что он, может быть, попросил вас передать мне что-то.

— Нет, муж звонил около трех и предупредил, что может запоздать к обеду. Это все. Если он позвонит снова, я скажу, что вы его спрашивали, мистер Скотт.

— Очень хорошо. Спасибо. Просто передайте ему, что я звонил.

Я положил трубку и в задумчивости смотрел на нее не меньше минуты. Затем пожал плечами и взял телефонную книгу. Я нашел «Дракон Флеминг» на Гранмерси-Плейс, а сразу под этим — «Дракон Сара», бульвар Норт-Плимут.

Я позвонил красотке.

После десятка гудков — я посчитал их — она взяла трубку.

— Да? — промурлыкала сестра Дракона. — Кто это?

— Это Шелл Скотт, — отрекомендовался я. Она шумно задышала в трубку:

— О, я помню. Красивый блондин!

— Да, это я. Вы меня точно описали. — Я самодовольно усмехнулся.

— Пожалуйста, побыстрее, — продолжила она. Впрочем, как мне показалось, не слишком нетерпеливо. — Что вам нужно? Я вся мокрая — принимала душ.

— О, простите, я постараюсь побыстрее, — понимающе откликнулся я.

— Да нет, все в порядке, Шелл. Я пошутила. Кроме того, я стою на полотенце.

— Послушайте, я хочу вас увидеть, — проговорил я. Девушка рассмеялась.

— Ах шалун! — сказала модель. — Настоящий шалунишка!

— Я не имел в виду сию минуту, — сердито буркнул я. — Я имел в виду — попозже. Сегодня вечером.

— Я разочарована, — капризно заявила она. — Что значит — попозже?

— Ну, скажем, через час. Я хочу с вами поговорить.

— Хорошо. Приезжайте к семи тридцати. Мы сможем поговорить за ужином.

— Я ничего не говорил об ужине, мисс Дракон, — уточнил я.

— Знаю. Вы везете меня ужинать. Это цена разговора со мной.

— А разговор с вами стоит моих затрат? — пошутил я.

— Подождите, и увидите, мистер Скотт. И зовите меня Сара. Когда меня называют «мисс Дракон», это уменьшает мое желание разговаривать.

— О'кей, Сара. В семь тридцать.

— До встречи, Шелл.

Я повесил трубку. Моя ладонь оставила на трубке влажный след. Я не мог этого понять.

— Так, — в недоумении сказал я себе.

Я принял душ и надел свой любимый костюм, надеясь таким образом скрасить послеобеденные переживания. Сразу почувствовав себя гораздо лучше, я отправился в кухоньку и смешал себе напиток. После этого я почувствовал себя еще лучше.

Когда Сара Дракон открыла дверь, мне снова пришло на память сравнение с черной пантерой. На ней было облегающее черное платье из синтетического джерси. Оно обтягивало ее фигуру, словно вторая кожа. Фасон платья был очень простым, без всякой отделки, только с золотым поясочком, перехватывающим ее тонкую талию. Красивый вырез каре, достаточно глубокий, дразнил, но в то же время не был вызывающим. Из носочков золотых туфелек на высоких каблуках выглядывали ногти карминного цвета. Благодаря этим каблучкам ее собранные наверх волосы оказывались примерно на уровне моего подбородка. Хочу отметить еще ее загадочные зеленые глаза, обрамленные длинными ресницами, и маленький пухлый алый рот. С белых мочек изящных ушек девушки свисали длинные, тоже зеленые серьги.

Я остановил взгляд на ее длинном, до щиколоток, платье.

— Боюсь, что я не одет для официального ужина, — заметил я.

— Это не имеет значения, Шелл, — заявила Сара. — Я хочу сказать, для того места, куда мы пойдем, если ты позволишь мне его выбрать. Можно, Шелл?

Она продолжала держать дверь открытой.

— Конечно. Назовите то, что вам хочется, и вы это получите.

Я вошел и сел на позолоченный стул слева от двери.

На блестящем черном столе, на серебряном подносе с гравированным рисунком, стояли два сосуда со спиртным. Зеленоватая жидкость светилась в хрустальных бокалах на тонких ножках.

Сара взяла поднос и предложила мне бокал.

— Хорошо, что ты пришел вовремя. Я уже приготовила нам выпить, — проговорила девушка. — Она взяла другой бокал и повернулась ко мне, подняв его высоко над головой. — Я надела это платье только потому, что, мне кажется, оно мне идет. Верно?

— Вы хорошо смотритесь, Сара. Выглядите просто опасной!

Мое высказывание ей явно понравилось. Улыбка раздвинула ее губы, показав белые зубки, а зеленые глаза таинственно сверкнули из-под густых ресниц. Сара все время позировала и выглядела как фантастический персонаж Эдгара По или сирена из поэтических грез Бодлера.

Должен признаться, что, с одной стороны, она меня отталкивала, но одновременно как бы гипнотизировала, зачаровывала.

— Попробуй мой напиток, — проворковала девушка. Я сделал маленький глоток Странная жидкость, напоминавшая лакрицу и амброзию, пролилась в мое горло. Было приятно.

— Где вы это взяли, Сара?

— Это не анисовая, а настоящая водка, — пояснила она.

— Интересно. Я никогда такого не пил. В ней явно присутствуют наркотические вещества, а это ведь запрещено законом, — добавил я. — Насколько я понимаю, это возбуждающий напиток.

— Но он ведь нравится тебе, правда? Мой приятель контрабандой привез эту бутылку из Испании. Для меня. Она хранилась у меня почти два года, — продолжила свои объяснения сестра Дракона.

Я удивленно поднял брови, а она ласково подчеркнула:

— Я угощаю ею только избранных и в особых случаях, Шелл.

Я ничего не ответил, но все же был польщен. Я внимательно оглядел комнату. В первый раз — внимательно.

— Мне нравится ваша комната, Сара. Она необычная, но мне она нравится.

— Я надеялась, что тебе понравится. Впрочем, нравится она кому-то или нет, она — моя. Я обставила ее не по каталогу.

Пожалуй, лучше всего комнату Сары можно описать так: она не была в полном смысле слова современной и, безусловно, не была провинциальной. Это не был стиль Людовика XV или что-то в этом роде. Я думаю, это был в основном стиль самой Сары.

Я сидел в глубоком золоченом кресле слева от двери. С этого места мне было хорошо видно. Я обратил внимание на оригинальную форму стола в виде параллелограмма, придвинутого к стене. Острый угол стола смотрел в комнату. На полу лежал толстый, с длинным ворсом, черный, как волосы Сары, ковер. Кроме этого в комнате был еще один предмет мебели. Да, только один. Огромный угловой, причудливой формы диван. Таких мне до сих пор не приходилось видеть. Занимая почти все пространство от стены до стены, он стоял спинкой к двери. Большие треугольные валики по обе стороны дивана напоминали черные острые крылья. Диван тоже был черным, под цвет ковра под ним. Только две подушки, небрежно брошенные посреди дивана, оживляли картину — они были кремовые. Да еще лежавшая перед диваном белая медвежья шкура, вонзившая длинные блестящие когти в черный ворс ковра. Все это, вместе взятое, производило потрясающее впечатление. Помещение мягко освещалось флюоресцентными светильниками, спрятанными где-то в стене и на потолке.

Комната была обставлена странными, причудливой формы предметами, которые подводили вас к самому странному и поразительному. Они направляли ваш взгляд на картину.

Она висела на стене прямо напротив дивана и была огромной — занимала место от потолка до самого пола. Выполненная маслом толстыми, тяжелыми цветными пятнами и мазками, это была даже не картина, а фрагмент, вырванный из какого-то кошмара. Вопль, схваченный красками. Она доминировала надо всем, заполняя комнату и оттесняя все остальное, делая его незначительным.

Вначале мне показалось, что полотно сплошь красное. Зияющие бронзовые мазки и красные полосы смотрелись на картине словно кровавые раны. Однако там присутствовали также мазки ярко-зеленого и мрачные пятна черного цветов. Например, в верхней части картины расползалось большое черное пятно. Вся вещь производила сумасшедшее впечатление. В ней не было никакого смысла, но все же присутствовал какой-то ритм, какое-то мистическое движение.

Такой была эта комната. Я не мог бы в ней жить, но она каким-то образом притягивала. Это действительно была комната Сары.

— Обратите частичку своего внимания и на меня, — сказала наконец хозяйка.

— Я любуюсь вашей комнатой, — улыбнулся я. — Она странная. Я никогда не видел ничего подобного.

— А что вы скажете о картине? Нравится?

— Не знаю. Откуда она взялась?

— Не взялась. Это моя картина. Я ее нарисовала.

— Я не знал, что вы рисуете! — Я посмотрел на девушку с любопытством.

— Вообще-то я не рисую. Но ее я нарисовала. Мне просто захотелось. Это, конечно, не настоящая живопись. И не модернизм. Вообще не знаю. — Она приблизилась ко мне и взяла мою руку. — Иди сюда, возьми этот возбуждающий напиток!

Она подвела меня к огромному дивану и заставила сесть. Диван был поразительно удобным. Я заметил, что задняя лапа медвежьей шкуры прижата диваном, будто медведь попал в капкан.

Сара подошла к картине и потянула за тонкий шнурок, свисавший сбоку. В небольшом хромированном светильнике зажегся свет. Она вернулась и села рядом со мной.

Мы сидели рядом. Меня охватили странные жутковатые ощущения. Я сделал глоток из своего бокала, вдохнул аромат напитка и уставился на матовую мешанину цветов на картине.

— Ты представляешь себе, как я назвала ее? — услышал я голос Сары.

Я покачал головой, не отрывая глаз от спутанных красок.

— Ну, по-настоящему у нее нет названия. Но я называю ее «Автопортрет».

— Почему? — удивился я.

— Потому что мне кажется, что с тех пор, как я начала ее писать, она живет, растет и развивается вместе со мной. Я ее все время продолжаю. Когда со мной что-то случается или когда у меня просто возникает желание, я дополняю ее. Она еще не закончена и никогда не будет закончена. — Девушка посмотрела на меня, немного отодвинувшись и прищурив свои зеленые глаза. — Понимаешь, я начала ее, когда мне было восемнадцать. И вожусь с ней уже пять лет. В общем, картина, конечно, ужасная. Такое произведение не должно иметь названия. — Глаза ее загорелись. — А что мы так серьезно себя ведем? Пожалуй, я нарисую еще что-нибудь, когда ты привезешь меня сегодня вечером домой. Добавлю что-нибудь символическое.

— Что именно? — полюбопытствовал я.

— Откуда я знаю? — Она улыбнулась и искоса взглянула на меня. — Ты ведь еще не проводил меня домой. И никогда не проводишь, если мы не сдвинемся с места.

Я почти допил свой бокал, так что, проглотив последние капли, вернул ей его. Напиток приятно разлился теплом в моем желудке.

* * *

Место, которое она выбрала, находилось на Ла-Бриа, и, когда я припарковал свой «кадиллак», было уже почти восемь тридцать.

Это небольшое здание находилось близко от шоссе, возле Бангор-стрит. Сверкающая неоновая вывеска гласила: «Местечко». Сара взяла меня под руку, и мы вошли.

Заведение представляло собой маленький интимный ресторанчик, и я не увидел ни одной знакомой души. Все здесь выглядело как место сборищ алкоголиков, нимфоманок и маньяков.

Сара, казалось, знала абсолютно всех. Парни в джинсах и спортивных рубашках, девушки в вечерних платьях, куколки в коротеньких носочках — все здоровались с ней. И она называла большинство из них кличками.

Оркестрик из пяти инструментов исполнял нежную музыку.

Мы выбрали свободный столик в одном из самых укромных уголков.

— Похоже, тебе здесь все знакомо, — констатировал я.

— Да, это мое любимое местечко. — Девушка улыбнулась. — Здесь можно встретить таких интересных людей!

Я огляделся:

— Да, верю.

За соседним столиком сидели, тесно прижавшись друг к другу, высокий блондин с остроконечной бородкой и черноволосый мужчина пониже. Низенький накрыл руку соседа своей рукой, нежно поглаживал ее и говорил что-то серьезное на ухо блондину. Казалось, блондин скучает. Коротышка наклонился и нежно поцеловал блондина в щеку.

Я повернулся к Саре. Она все это видела и наблюдала за мной со странной улыбкой на губах. Но на лбу у нее залегла морщинка.

— Везет же некоторым парням, — спокойно сказал я. Она откинула голову и громко засмеялась.

— Спасибо, Шелл, — благодушно заметила она, — я боялась, что ты можешь взбеситься.

— Нет, я выдержанный.

Она сморщила нос и, перегнувшись через стол, погладила мою руку.

— Теперь поцелуй меня в щеку, — шутливо скомандовал я.

Она на это ничего не ответила, просто оставила свою руку спокойно покоиться на моей и посмотрела на меня своими зелеными глазами. Ее сжатые губы вздрагивали.

— Ты странное, очень странное существо, Сара, — задумчиво проговорил я.

Девушка потупилась и стала рассматривать скатерть.

— Вероятно, да.

— Вчера вечером, например. Что ты думала, вонзая в мою шею свои красные коготки?

Ее лицо приняло неопределенное выражение.

— Просто мне так захотелось. — Никаких извинений. Просто констатация факта.

Я не заметил, как к нам подошел официант.

— Что вам, детки? — проревел он прямо мне в ухо.

— Что тебе, детка? — точно так же обратился я к Саре.

— Это будет либо бифштекс, либо креветки. Можно выбирать. Здесь больше ничего нет.

— И это все? Она кивнула.

— Тогда бифштекс, — распорядился я.

— Два бифштекса. Причем с кровью, — уточнила она. Нам подали красные, недожаренные бифштексы.

— Вернемся ко вчерашнему вечеру, Сара. Перед тем как меня впихнули в комнату, ты уже давно там была?

Сестра Дракона кивнула, продолжая жевать бифштекс.

— Ну и тебе не было противно?

— Не очень. Я присутствовала, когда все началось, и оставалась до самого конца. Мне это не понравилось, но и не вызвало отвращения. Понимаешь, Шелл, я не ангел, я плохая. Меня считают аморальной и злой, и, может быть, я действительно такая. Я не пытаюсь никого обманывать. — Она улыбнулась, как шаловливый ребенок, пойманный в момент, когда он потихоньку лакомился джемом. — Иногда я могу быть и очень забавной. — Понизив голос, Сара прошептала сквозь зубы:

— Очень забавной.

— Послушай, ты, сирена, — строго сказал я, — я ведь привез тебя сюда, чтобы допросить, понимаешь? Она надулась:

— Я знаю, что такое допрос. Мне очень жаль. Ладно. Допрашивай, Шелл. Но сначала я все же хочу доесть мой бифштекс, пока он не остыл.

Я наблюдал за ней, пока она расправлялась с куском мяса. И вдруг, глянув на меня исподлобья, она заявила:

— Я тебя из-под земли достану, мистер Шелдон Скотт. Это честное предупреждение.

Некоторое время мы болтали обо всем, кроме погоды. Когда же покончили с бифштексами и нам принесли высокие стаканы, я спросил:

— Тебе известно, какую игру вели против твоего брата Зеркл и Брукс? Она кивнула:

— Не думаю, что Зеркл что-либо утаил. Я все слышала.

— А что тебе известно, Сара, о несчастном случае с Джо?

— Это странно, вот и все, — пожала она плечами. — Я хотела бы узнать побольше. Джо мне немного нравился. Он был славный плутишка.

— Ты хорошо его знала?

— Он работал у Драка четыре или пять месяцев. Был у меня пару раз. — Девушка сжала зубы в своей странной улыбке. — Может, я его обворожила, как обворожила тебя?

— Конечно, — в тон ей проговорил я. — Я загипнотизирован. А Дракон допрашивал Зеркла об убийстве Джо?

Сара перегнулась через стол. Ее глаза весело блестели.

— Должна тебе сказать кое-что о Джо. Однажды он ударил меня по ноге. Очень высоко. Почти у бедра.

— Ты что, его тоже поцарапала? — понимающе улыбнулся я.

— Ага. И он ударил меня. Хочешь, покажу? Она встала и взялась за подол платья.

— Караул! — вскрикнул я. — Сядь, женщина. Ты хочешь нарушить общественный порядок? Она рассмеялась и села.

— Я вовсе и не собиралась этого делать. Просто хотела посмотреть, как ты прореагируешь Я покажу тебе позже, Шелл, ладно? Позже! — таинственно прошептала она.

Девушка откровенно развлекалась.

— Конечно, — терпеливо согласился я. — Позже. А то ты меня просто напугала. Ну а теперь отвечай на мои вопросы без стриптиза и всяких там фокусов. Дракон спрашивал Зеркла о том, как был убит Джо?

— Нет. — Она капризно надула губы. — А ты старый зануда.

— О'кей. Я зануда. Кроме того, я частный детектив. Не забывай, что ты получила взятку в виде бифштекса. Я хочу, чтобы ты отвечала на мои вопросы. Мне нужно выполнить мою работу, поэтому я сочетаю приятное с полезным. — Я посмотрел на нее с вожделением. — Если только это можно назвать удовольствием.

Брови ее взлетели.

— Не обманывай себя. — Лицо ее стало серьезным. — Это удовольствие, Шелл. Тебе нравится быть со мной, правда?

Я пристально посмотрел на нее:

— О'кей, ты, маленькая распутница, я получаю удовольствие. А теперь перестань меня совращать.

— Я больше не буду, — рассмеялась она.

— Еще вопрос, дорогая. Когда я спросил тебя о Джо, ты сказала, что это очень странное происшествие. Что именно тебе кажется странным? Что ты имела в виду?

— Просто странно. Во-первых, Джо никогда много не пил. Во всяком случае, так сильно не напивался, как, говорят, это было в тот раз. Во-вторых, что ему было делать на улице возле Елисейского парка? Особенно если он был настолько пьян. Все это странно.

— Отменная дедукция, мисс Дракон. Такая же, как моя.

— Не называй меня «мисс Дракон». Будь подушевнее.

— Хорошо, Сара. Ты сделала правильные выводы, но откуда ты знаешь, что он по горло накачался спиртным? Ответь мне на этот вопрос.

— Это что, перекрестный допрос? — Девушка холодно смерила меня взглядом. — Об этом писали в газетах, дурачок. Во всех газетах.

— Прости, я глупец. — Я сделал вид, что попал впросак.

— Нет, ты не глупенький. Ты славный, славный, Шелл. Сара сменила гнев на милость, глаза ее потеплели, длинные ресницы затрепетали. Это приводило в замешательство. Я сказал ей об этом.

— Замечательно! Это уже прогресс, — довольно воскликнула она. — Но ты еще не сказал, как тебе нравятся мои волосы.

— Мне нравятся твои волосы, — монотонно сказал я.

— А ты можешь сказать это более убедительно?

— Конечно, — спокойно сказал я. — Мне нравятся твои волосы, и я в этом убежден.

Она плотно сжала свои красные губы.

— Иногда мне кажется, что я просто убила бы тебя, Шелл Скотт. — Сара откинулась на стуле. — Вопросы закончены?

— Думаю, да. Хочешь, чтобы я отвез тебя домой?

— Хорошо. Только сначала ты должен потанцевать со мной. А потом уж мы поедем. Ты даже не пригласил меня потанцевать!

Я совсем забыл, что играл оркестр. Я обошел вокруг стола и подошел к ней:

— Могу я пригласить вас на танец, мисс Дракон, ой, то есть Сара?

Оркестр из пяти инструментов играл довольно хорошо. Он состоял из трех ударников, флейты и одной трубы. Они играли что-то очень ритмичное, соответствовавшее движению ног. Мне нравилось, как танцует Сара. Она тесно прижалась ко мне. Ее левая рука лежала на моем плече, и пальцы ласково теребили волосы на шее.

— Ты очень высокий, — прошептала она. — Нагнись немного.

— Осторожнее с ногтями! — предупредил я.

— Я буду осторожной. Ты боишься? — так же шепотом спросила она.

— Испуган до смерти. Никогда не знаешь, когда тебе вздумается поступить как Лиззи Борден.[3]

Она сняла руку с моего плеча и помахала перед моими глазами. Я заметил, что ее красные ногти были такими длинными, что начали даже загибаться.

— Зачем нужен топор?

— Заткнись! — пробурчал я и сосредоточился на танце.

Оркестрик исполнял «Лауру». В зале царил полумрак, певец, которого я до тех пор как-то не замечал, шептал слова песни. Было приятно.

Музыка смолкла. Сара, продолжала стоять, тесно прижимаясь ко мне и перебирая пальцами мелкие завитки на моей шее.

— О чем задумалась? — спросил я. — Музыка кончилась.

— Я просто расслабилась. Разве дело в музыке? Я сама буду напевать…

— Все. Бал окончен. Едем домой, девочка, — решительно сказал я.

Сара оставила меня у дверей, сказав:

— Одну минутку, Шелл, я зажгу свет.

Она не зажгла флюоресцентную лампу над головой, а пересекла комнату и включила светильник, прикрепленный к ее картине.

— Закрывай дверь и входи, — пригласила она.

Свет падал прямо на картину и, скользнув вниз, распространялся на распростертую под ней медвежью шкуру. Он мало проникал в углы комнаты и там сразу же поглощался черным ковром и диваном.

Я сел на одну из кремовых подушек на диване.

Сара опустилась на колени, а затем легла на спину на медвежьей шкуре у моих ног. Черное облегающее платье подчеркивало все изгибы ее маленького тела, ярко выделяясь на фоне белой шкуры.

Снова позирует, подумал я. Какая возбуждающая, ненатуральная, странная и непонятно прекрасная женщина. Она казалась мне бесконечно желанной.

Если бы не выпуклые формы ее тела, Сару можно было бы принять за ребенка. Или женщину из прошлого тысячелетия. Она словно не имела возраста и была вне времени, как грех, — он ведь тоже не имеет возраста и неподвластен времени.

Девушка повернулась на бок, оперлась на локоть и, призывно глядя на меня, ласково позвала.

Я ничего не ответил.

Тогда она высоко задрала край платья и открыла ногу. Да, она ничего не придумала, чтобы разыграть меня и подразнить. Упругое тело было вдавлено, и шрам был виден сквозь облегающий черный чулок. Между верхом чулка и краем платья видна была припухлость, блестевшая, как старая слоновая кость. Девушка опустила руку, и мягкое джерси скользнуло вниз по ее бедру, как ласка любовника — легко и нежно, — и закрыло бледную сверкающую кожу.

Сара потянулась, придвинулась ближе к моим ногам и, казалось, стала обволакивать меня своим удивительным гипнотизирующим очарованием.

Продолжая лежать у моих ног, она положила на мою руку свою горячую и влажную ладонь. Рука ее дрожала.

Она потянула меня к себе.

— Шелл, — прошептала она сквозь зубы, — я хочу поцеловать тебя, Шелл.

Она целовала меня своими маленькими влажными губами. Потом провела кончиком языка по моей нижней губе. Зеленые глаза девушки расширились и казались почти черными. В них огоньками отражался горевший над ними светильник.

— Поцелуй меня, Шелл! Сделай мне больно! — шептала она.

Она укусила меня за нижнюю губу. Сильно. Я не знаю, понравилось ли мне это, но я обхватил ее руками, грубо рванул к себе и раздавил ее губы своими.

* * *

Я зажег свет в комнате, и бедные гуппи испуганно заметались в аквариуме. Я гадко поступил — забыл о рыбках.

— Простите, ребятки, — пробурчал я, прошел в спальню и разделся. Было десять минут второго. Я открыл в душе горячую воду и прыгнул под бьющие струи. И тут, истошно завопив, выскочил назад, будто во мне был реактивный двигатель.

Я вернулся в спальню, оставляя за собой мокрые следы. Встал перед зеркалом, которое отражало меня во весь рост. Через плечо я посмотрел на свою спину. По обе стороны, сверху вниз, от плеча до талии, тянулись четыре свежих борозды — алые, воспаленные следы красных длинных ногтей…

Я выругался сквозь стиснутые зубы:

— Маленькая сучка! Маленькая… сучка!

Глава 13

Телефон звонил не переставая. Постепенно я начал приходить в себя, просыпаться со звоном в ушах. Сначала я пытался зарыть голову в подушки, но проклятый звонок все равно был слышен. Наконец я выбрался из липкого, обволакивающего сна, как человек, выбирающийся из бочки с патокой. Звонок прекратился, а я схватил телефонную трубку возле кровати. В моем ухе зазвучали длинные гудки. Я бросил трубку обратно на рычаг.

Отбросив простыню, я сел. Было жарче, чем летом в аду. Солнечный свет заливал всю комнату. Моя спина черт знает как горела, рубцы неимоверно жгло. В довершение всего я весь обливался потом. И вдруг я все вспомнил…

Некоторое время я с бессмысленной улыбкой оставался сидеть на постели. Воспоминания теснились в моей голове.

Спустив ноги с постели, я схватил телефонную трубку. Четкий женский голос громко произнес мне в ухо:

«В настоящий момент время пять часов одна минута и сорок секунд».

Я взял свои часы с туалетного столика и сверил их с двумя будильниками. Женский голос был прав. Сейчас было больше пяти часов. Я проспал почти шестнадцать часов и все еще чувствовал себя одурманенным, как официант в опиумном притоне.

Накинув халат, я прошел в кухоньку и сварил кофе. На огонь я поставил кастрюльку с кашей. Каша хлюпала — хлюп-хлюп, как ведьмино варево, а я стоял, тупо глядя на нее.

Зазвонил телефон, и я, очнувшись, схватил трубку.

— Мистер Скотт? Это вы, мистер Скотт? Это Келли. Где вы были? Я пытался найти вас.

— Где я был? Я был в постели. А где, черт побери, был ты? — окончательно проснувшись, воскликнул я. — Я думал, что ты, может, уже мертв!

— Я все устроил, — проговорил молодой репортер возбужденно. — Все сработало!

— Что ты устроил? Что сработало? — продолжал восклицать я.

— То, о чем мы с вами говорили, — возбужденно объяснял Томми. — Помните, за ужином? Помните? Не помните?

Голос паренька звучал немного испуганно. Я сразу поежился. Мне стало холодно.

— Малыш, — проговорил я, — Келли, дружок. Нет, ты не сделал этого! Тогда ты был пьян. Я уверен, ты не мог думать всерьез о том, что говорил мне в «Серале».

— Да нет. Я правда все устроил, мистер Скотт, — настаивал Томми. — Тогда я был, наверное, немного пьян и не очень хорошо все помню. Но я посчитал, что мы договорились. В чем дело?

— Ни в чем! — прорычал я. — Ни в чем, вернее, во всем! Ты ничего не путаешь?

— Ну конечно нет. Бог мой, мне нужно с вами поговорить. Я полдня пытаюсь дозвониться до вас! — продолжал твердить свое молодой человек.

— О'кей, о'кей! Я верю тебе, — заторопился я. — Одеваюсь и спускаюсь. Где ты?

— В аптеке Хансена на Голливудском бульваре.

— Можешь мне хоть намекнуть сейчас, о чем речь?

— Не по телефону. Могу только сказать, что капитан Сэмсон был на верном пути. Но я могу рассказать вам намного больше. Лучше спускайтесь скорее и приходите.

— Дай мне пятнадцать минут. Ты вытащил меня из постели.

— Из постели? — Это слово он произнес с отвращением. — Хорошо, я подожду.

Повесив трубку, я тут же отправился в ванную и наспех принял холодный душ. Потом осторожно растерся толстым турецким полотенцем. К спине я старался почти не прикасаться.

Келли. Томми Келли. Отважный юный репортер. Сумасшедший дурачок! Если он будет заниматься такими делами и дальше, мы все рискуем быть убитыми! Мое сердце замерло. Этот идиот действительно влез в историю и подставил кого-то под удар! Подставил под удар?

Ужасная мысль заползла мне в голову. Холод пробежал по спине. Если я все хорошо вспомнил и правильно понял пьяный разговор с Келли, то должны были подставить под удар именно меня!

Что он о себе думает, в конце концов? Это что, уборка мусора? Мальчишка водит компанию с убийцами, будто они представители светского общества! Это колоссально, сказал он. Я еще не слышал его рассказа, но он уже уверен, что это колоссально!

Я быстро достал из шкафа коричневый тропический костюм и мой неизменный кольт. Очень многие предпочитают большую пушку, но мой кольт-спешиэл стреляет пулями диаметром 0,385 дюйма. Такие пули свалят даже слона.

Тут я почувствовал какой-то запах и пошел в кухоньку. Каша давно уже перестала хлюпать. Она ужасно пахла горелым. Я схватил кастрюльку и сунул ее в раковину под сильную струю холодной воды. В течение минуты кастрюлька неистово шипела, а потом я выбросил все в помойное ведро. Таким образом, я был готов идти.

Проходя мимо аквариумов с рыбками, я их поприветствовал:

— Добрый вечер, рыбки!

Они меня не слышали. Гуппи сбились маленькой стайкой у стекла и бились об него носами, ожидая корма. Надо было оставить кашу им, подумал я, а сам взял немного сухих креветок и крабов и бросил их в кольца-кормушки в аквариумах. Рыбы жадно набросились на еду, а мой собственный желудок рычал и бурлил от голода.

Я погасил свет над обоими аквариумами и вышел. Было пять часов двадцать пять минут вечера. И тут, возможно, все и началось.

* * *

Я припарковал машину на углу и вошел в аптеку Хансена. Келли находился около одной из телефонных будок. Я подошел к нему, и первое, что услышал от него, было:

— Хэлло, мистер Скотт! Вы взяли оружие?

— Да, револьвер. Ты думаешь, он понадобится? Он посмотрел на меня в некотором замешательстве.

— Ну, я не знаю. Понимаете… — начал он и замолчал.

— Понимаю, — сказал я и, обратившись к продавцу, заказал тост и кофе. Затем я сел напротив Келли. — Что случилось?

Томми явно нервничал, вид у него был виноватый. Я даже не стал его ругать. Келли вертел в руках карандаш. Наконец, глубоко вздохнув, он выпалил:

— Ну, вы знаете, что я собирался им сказать. Я был там и договорился. Вы же разрешили мне назвать ваше имя. — Он нервно сглотнул и быстро закончил:

— Ну, я так и сделал. Я испугался до смерти, ох как я испугался! Сначала мне все казалось пустяком. Но когда я действительно туда попал, когда это началось, я чуть было не напустил в штаны.

Он смотрел на меня с опаской, будто я собираюсь съесть его живьем.

— Послушай, Келли, — сказал я как можно хладнокровнее, — я не понял и половины того, что ты мне говоришь. Успокойся и начни с самого начала. Изложи мне все по порядку.

— Ладно, — согласился он и облизал сухие губы. — Я уже говорил, что у меня есть несколько приятелей. Это темные личности. Проснувшись в субботу, я почувствовал себя отвратительно. — Он кисло улыбнулся. — Похоже, в ту пятницу мы здорово перебрали.

— Да, — подтвердил я. — Ну и что же случилось в субботу?

— Утром я отправился к себе в редакцию — мне нужно было кое-что подчистить. Затем я легко позавтракал и прошелся по некоторым барам. Еще немного выпил и сделал вид, что пьян. Каждый раз, когда я встречал кого-нибудь из этих типов, я покупал ему выпивку и мы беседовали. Я говорил, что один парень просто достал меня. Затем я начал спрашивать, нет ли какого-нибудь способа решить эту проблему за деньги. Напускал туману, как вы понимаете. Слишком много не говорил. Все было очень таинственно. Я изображал, что очень заинтересован в том, чтобы отыскать организацию или человека, которые берутся за такие дела.

— Действительно очень хитро, — заметил я. Он улыбнулся:

— Конечно. Вы только послушайте, что было дальше. В течение всего вечера я переговорил, наверное, с дюжиной ребят и оставил очень много стаканов из-под виски на стойках баров. Мне и самому пришлось немного выпить. После шести часов я отправился домой и пообедал. Вы себе не представляете! Моя жена почувствовала, что от меня пахнет спиртным, и стала выяснять, что происходит. — Он украдкой посмотрел на меня. — Она, наверное, думала, что я снова был с вами. Правда, забавно?

— Очень весело, — недовольно пробурчал я. Мне подали тост и кофе, и я принялся за еду.

— Послушай, я просто сгораю от любопытства, — проговорил я, откусывая тост. — Ты не можешь рассказывать побыстрее? Отдельные подробности мы уточним позднее.

— О'кей. После обеда, около семи, я снова отправился по барам. Я, право, не думал, что результат будет так скоро. Но дело уже завертелось! Я пошел в «Голубую луну» на Шестой улице. Вы знаете, это в подвальчике. Там есть задние комнаты, в глубине. Я взял себе пиво и вошел туда. Я слышал, что следом за мной кто-то вошел, но не видел, кто это. Я даже не думал о нем. Я только вошел, еще даже не сделал ни одного глотка. Но ему, вероятно, что-то шепнули, и он вошел в одну из ниш, где я не мог его разглядеть, и начал со мной разговаривать. Я, конечно, удивился. Человек сказал: он слышал о том, что я хотел бы убрать с дороги какого-то парня. При этом он добавил, что мне следует шутить поосторожнее. Ну, — Келли глубоко втянул в себя воздух, — я и подумал, что, может быть, это как раз то, что я ищу. Я подтвердил, что не шучу. В общем, я ловко закинул удочку.

— Да, — согласился я, — закинул. Ну и что дальше?

Продолжай.

— В заключение этот человек сказал, что если я хочу поговорить о деле, то это можно сделать в определенном месте. Я должен выйти из бара, отправиться на Першинг-сквер и подождать там на тротуаре, прямо перед статуей Бетховена, на северной стороне. Еще он добавил, что в баре есть человек, который проследит, чтобы я никого за собой не привел. И вообще ничего такого не сделал. Значит, я должен был стоять перед статуей. Очень скоро с Пятой улицы появится машина с мигающими фарами. Я должен подбежать и вскочить на заднее сиденье.

Келли замолчал и облизнул губы.

— Это было странно и страшно. Я вышел на Першинг-сквер и стал ждать. Было довольно темно, и я даже начал нервничать. И тут появилась машина, и я впрыгнул в нее. И — раз! Мне в лицо сунули какую-то тряпку. Я думаю, что это был хлороформ. Как бы то ни было, но я отключился. Дальше все было невероятно. Они завязали мне глаза. Куда, сколько времени мы ехали, я не знаю. Меня затошнило. Наконец машина остановилась. Мы вошли куда-то, они открыли дверь и втолкнули меня внутрь, а дверь за мной закрыли.

— Ты имеешь представление о том, где находился? — нетерпеливо спросил я.

— Нет, я мог быть где угодно, — продолжал молодой репортер. — Я был почти без сознания. С меня сняли повязку, и я обнаружил, что нахожусь один в комнате. Я подергал дверь. Она была заперта. Выйти я не мог. В комнате стояли стол и пара стульев. Я сел на один из них и стал ждать, что будет дальше. В комнате горел тусклый свет. Похоже, я ждал довольно долго и наконец по-настоящему испугался. Потом раздался мужской голос из микрофона, но в комнате по-прежнему никого, кроме меня, не было. По-видимому, у них был громкоговоритель и человек обращался ко мне откуда-то.

— Короче, Келли, короче. Что же было дальше? Он взглянул на меня со слабой улыбкой:

— Ну, этот человек или, вернее, этот голос сказал, что, если я хочу, чтобы кого-то убили, они могут выполнить эту работу за определенную цену. Он спросил мое имя, и мне пришлось назвать себя. Я подтвердил, что хотел бы, чтобы одного человека убрали с моего пути.

— Ага, — сказал я. — Ну а при чем тут мое имя?

— Он спросил, кого я имею в виду, и я назвал ваше имя. — Парень снова слабо улыбнулся. — Вы же помните, о чем мы тогда говорили за ужином? — Он был бледен и испуган. Он боялся того, что я скажу. — Может, мне следовало бросить все это, мистер Скотт? Но я уже влез и не знал, что делать. Я так запутался. Вы сердитесь, мистер Скотт?

— Успокойся, Келли. Думаю, все в порядке. Так и должно было быть. Кстати, ты можешь называть меня Шелл. Любой, кто знает меня настолько хорошо, чтобы организовать мое убийство, имеет право по крайней мере называть меня по имени. А скажи, как ты обосновал этому типу, почему хочешь разделаться со мной?

— Мне не пришлось этого делать. Он не спросил. Его интересовало только имя человека, о котором я хотел, чтобы они позаботились.

— А как насчет оплаты? Или меня готовы были убить бесплатно?

— Я должен заплатить ему пять тысяч долларов. Деньги должны быть у меня при себе этим вечером. Я должен посетить те же бары. Кто-то свяжется со мной. Больше никаких договоренностей.

— У тебя есть хоть какое-нибудь представление о том, кому принадлежал этот голос? Томми медленно покачал головой.

— Нет, нет. Похоже, я совсем запутался, — лепетал он, глядя на меня широко раскрытыми глазами.

— О'кей, — сказал я. — Что ты собираешься делать дальше?

Он только часто заморгал и судорожно сглотнул.

— Я скажу тебе, что ты должен делать. Ты сейчас же поедешь, черт побери, в управление и расскажешь Сэмсону, если он там, или лейтенанту Роулингу, если Сэмсона нет, все то, что ты рассказал мне, и все, что ты вообще знаешь. Есть много шансов, что мы оба окажемся в канаве, если твои кровожадные друзья узнают, что этот твой бред — ловушка. А они могут догадаться. Что еще происходило, пока ты был там?

— Перед тем как я ушел, случилось нечто странное. Кстати, когда погас свет, появился некто, и со мной обошлись так же, как на Першинг-сквер. Они выбросили меня на темной дороге за городом, и я едва добрался сюда только сегодня утром. Я чувствовал себя больным, как побитая собака. Вернувшись домой, я тотчас заполз в кровать. У нас две постели, поэтому я не побеспокоил мою жену. Она только заворчала спросонья. Я посоветовал, чтобы она спокойно спала. Проспал я до послеобеденного часа. Потом вышел из дому и начал звонить вам.

— Что же произошло перед твоим уходом, что показалось тебе странным? — напомнил я.

— Понимаете, казалось, все кончено и я мог уходить. Вошедший сообщил мне, что выключает свет, но предупредил, чтобы я не паниковал. Я должен понимать, что они вынуждены проявлять осторожность. Мне кажется, они не хотели, чтобы я кого-то узнал. Итак, я ждал, когда погаснет свет. Но вдруг раздался этот мужской голос. Он снова повторил те же вопросы, которые уже задавал мне. Я подумал, что все это странно, но ответил. А потом с удивлением услышал свой собственный голос — я отвечал на свои вопросы. Я просто сидел и слушал, что я сказал, что сказал он, мое имя, ваше имя, весь разговор. Вообще там было все, каждое слово. И когда все закончилось, парень спросил, убедился ли я в том, как глупо иметь какие-то нелепые идеи. Опасные идеи, кажется, он так сказал. Потом свет окончательно погас, и остальное вам известно.

— Да, — размышляя, протянул я, — они чертовски осторожны, но это понятно. — Я посмотрел на Келли:

— Это все? Ты никого не видел и не узнал никаких голосов? Так?

Томми отрицательно покачал головой.

— Значит, никакой сенсационной информации? Он продолжал качать головой:

— Никакой сенсации. Только куча неприятностей для всех. Я страшно сожалею.

— Может быть, все не так плохо, как кажется, — попытался утешить его я. — Во всяком случае, что-то определилось. Мы знаем теперь одно — существует организация, за которой числится ряд убийств в Лос-Анджелесе. Ты ничего не узнал о том, как они намерены выполнить работу?

— Ничего, абсолютно ничего.

Некоторое время я сидел глубоко задумавшись.

— Если весь разговор с тобой записан на магнитофонную пленку и там упоминается твое имя, какой великолепный материал для шантажа можно из этого извлечь!

— Это ужасно, — горестно пробормотал Келли.

— Не знаю. Может, ты действительно напал на какой-то след, Келли. Отправляйся-ка скорее в управление. Мне нужно еще кое-что сделать. Я не могу запереться и ждать, пока гром грянет. Платить, ты сказал, нужно только вечером, поэтому будем надеяться, что до завтра ничего не произойдет. Но ты ведь представляешь себе, что может случиться, если ты не появишься с деньгами? Ты сможешь добраться до центра?

— У меня машина.

— О'кей. Лети немедленно в управление. Передай всю историю ребятам, и пусть они прикрепят к тебе кого-нибудь. Если капитан Сэм там и после твоего рассказа не упадет в обморок, то он, возможно, пошлет сопровождать тебя целый полк. Скажи Филу, что я буду у него попозже. Я должен встретиться со своим клиентом, и у меня есть еще кое-какие дела. Знаешь, Келли, думаю, что ты все же дал мне пару нитей. Они могут помочь проникнуть кое-куда. Следовательно, ты старался не зря.

— Я тоже на это надеюсь. Иначе я буду совсем плохо себя чувствовать.

— Успокойся и будь осторожен, — наставлял я парня. — Сразу иди в управление. Эти люди безжалостные, хладнокровные убийцы. Самые страшные из всех убийц, поэтому следи за каждым своим шагом.

Он кивнул мне и вышел. Я доел свой тост, проглотил остаток холодного кофе, оставил на столике четыре монеты по три пенса и встал. Я решил, что лучше встретиться, как было условленно, с Пилом. В конце концов, этот человек платит мне.

Глава 14

Я стоял в холле, и глаза мои постепенно привыкали к сумраку, царившему в «Серале».

— Привет, голубоглазая! — поприветствовал я блондинку.

— Привет, волк!

— Ну-ну, будь милашкой. Откуда ты это взяла — «волк»?

— Именно так ты выглядел прошлой ночью, когда уходил с той жирной бабой.

— Бизнес. Бизнес в чистом виде, — пояснил я. — Скажи, тебе передали мои слова?

Она откинула белокурую головку и искоса посмотрела на меня:

— Все это чушь! Какой там бизнес!

Загадочно улыбнувшись, я спустился на три ступени вниз, в клуб, прошел через задрапированную бархатной шторой арку. Чарли устало приветствовал меня:

— Привет, легавый!

— Хочу повидать Пила, — сказал я охраннику.

— Пожалуйста. Ты — впереди.

Я вышел в узкий коридор. Дверь в первую же артистическую уборную была открыта. Мне сразу стало понятно, почему эти комнаты называют «раздевалками».

— Скотт, не смотри на меня! — взвизгнула Глория Уэйн. — Она схватила желтый халат и накинула его на свои великолепные плечи.

— Привет, Глория, — улыбнулся я. — Рад тебя видеть.

— Ты противный, — ответила она, надувшись. — Почему не приехал вчера вечером? Мне кажется, я очень ласково тебя об этом просила.

— Верно. Действительно ласково, но я должен был работать. Не забывай, что я сыщик.

— Ну и как идет расследование, Скотти? Обнаружил какие-нибудь зацепки? — поинтересовалась певица.

— Так себе. Подбираю ключики то здесь, то там.

— Что-нибудь интересное?

— Да. Самое интересное — это ты. И халат, который мал тебе на два размера.

— Ты застал меня врасплох, — извиняющимся тоном произнесла она. — Я схватила первую попавшуюся вещь. Когда ты приедешь ко мне?

— Не знаю. Возможно, в ближайшее время я буду занят. У меня могут быть совершенно заняты руки… Женщина улыбнулась:

— Держу пари, Скотти, что они будут полны. Виктор Пил открыл дверь:

— Я все ждал, когда же вы придете, чтобы отчитаться, мистер Скотт. Садитесь. — Он указал мне на стул подле стола. Я сел и закурил сигарету.

— Я был занят, но дела идут. Пил пригладил свои усики и уставился на меня ледяными голубыми глазами:

— Вы выяснили, кто убил Брукса?

— Нет. Этого я пока не знаю. Но у меня появились некоторые соображения, так сказать, определенные догадки.

Я доложил Пилу все, что к этому времени раскопал. За исключением событий, связанных с Келли. Все это время мой клиент внимательно слушал, глядя на меня из-под своих густых прямых бровей. Я закончил рассказ.

— Очень хорошо, — одобрительно сказал он. — Вы хорошо поработали, мистер Скотт, многое успели за такое короткое время. Надеюсь, что расследование и дальше пойдет столь же успешно.

— Я тоже надеюсь на это. Собственно говоря, теперь оно должно пойти быстрее. Основы заложены. Возможно, уже завтра я смогу сообщить вам что-то определенное. У меня имеются кое-какие соображения. Я хотел бы над ними потрудиться, поэтому ухожу, чтобы сразу начать. Просто я хотел вас проинформировать.

Я встал.

— Хорошо. Я очень ценю ваше старание, мистер Скотт. Может быть, выпьете чего-нибудь перед уходом?

— Нет, спасибо. Я это сделаю в зале за ужином. У меня урчит в желудке.

Дверь в кабинет немедленно раскрылась, и в комнату втиснулся краснорожий тип. Я вышел впереди охранника в холл и у арки сказал ему:

— Чарли, ты влезаешь и вылезаешь без всякого предупреждения.

Он указал на стену за бархатной занавеской.

— Звонок, — сказал он. — Босс звонит, когда я ему нужен.

— Ну, я уже взрослый мальчик и теперь сам найду вход и выход.

Он покачал головой:

. — Приказ босса. Он хочет, чтобы было так. И я не стану с ним спорить. — Его большое лицо расплылось в широкой улыбке. — Я же должен хоть что-то делать.

Я ответил, что он прав, и вышел в зал. В меню опять были ребрышки, но я заказал толстый бифштекс. Глория вышла из своей уборной и выпила со мной, пока я разделывался с бифштексом. Она затеяла легкий разговор и старалась выудить из меня что-нибудь по поводу дела. В своем золотистом вечернем платье с большим вырезом, открывавшим предмет ее гордости, она выглядела роскошно. Я убедил певицу, что не смогу сегодня вечером проводить ее домой. Она надулась и позволила мне уйти.

Когда я шел к выходу, пересекая гардеробную, Максайн сказала:

— Не верю своим глазам! С тобой никто не идет под руку!

— Наверное, кто-то проскользнул раньше, — рассмеялся я. — А если серьезно, я решил: мне нужна одна тоненькая блондинка — или никто.

— Эта тоненькая блондинка — я? — кокетливо спросила девушка.

Она закинула руки за голову и принялась покачиваться из стороны в сторону. Она была очень гибкой и делала это изящно. Я сделал ей комплимент. Сказал, что она вылитая Саломея. Разве что без покрывал. И ушел, не дожидаясь, пока Максайн начнет изгибаться еще сильнее. Нельзя сказать, чтобы мне это не нравилось.

* * *

Я оставил «кадиллак» припаркованным на углу. Было уже больше семи часов вечера, и на Уилширском бульваре, рассеивая темноту, зажглись огни. Я вошел в аптеку, нашел телефонную будку и позвонил Сэмсону.

— Сэм, это Шелл, — сказал я. — Сообщил тебе Келли о том, что произошло вчера вечером?

Его голос был каким-то натянутым, напряженным. Я почувствовал: что-то случилось.

— Нет, — ответил капитан. — И не думаю, что сообщит. Ты его видел?

— Да, а что? — заволновался я.

— Когда это было? — прервал он меня.

— Примерно пару часов назад. А что случилось? Разве Келли не говорил с тобой?

— Нет, не говорил. Шелл, Келли мертв. Его слова дошли до меня не сразу, но все же дошли. Сначала я подумал, что Сэмсон меня разыгрывает, но потом осознал весь ужас сказанного. Значит, они схватили его. Спектакль, который Томми разыграл прошлой ночью, закончился тем, что малыша убили. И я отчасти был в этом повинен.

— Шелл! Шелл! — громко окликал меня Сэм.

— Да, Сэм, — медленно произнес я, — ты меня просто сразил. Я отправил его к тебе примерно полтора часа назад. Я боялся, что с малышом может что-нибудь случиться. Будь оно проклято! Я думал, что, если он доберется до тебя, все будет в порядке. Как это произошло? Когда?

— Мне сообщили буквально несколько минут назад. Я позвонил в твой офис, но тебя не было. Кто-то позвонил дежурному, и мы немедленно выслали машину. Очевидно, его здорово избили, а потом на большой скорости выбросили из машины. Все было точно так же, как и со всеми остальными. Только на этот раз не очень старались замести следы.

— Ясно. Так и должно было быть, Сэм. Таким способом бандиты предупредили нас, чтобы мы отстали.

— Что ты хочешь сказать?

— Вчера вечером малыш сумел проникнуть в эту шайку убийц и попытался сочинить для них историю. Это не сработало. Вот они и схватили его. И вероятно, здорово отделали, прежде чем убить. Опять тот же почерк — «сбить и скрыться». Словом, опять утерли нам нос.

— Так что Келли действительно совершил эту сумасшедшую выходку, о которой ты сейчас рассказал?

— Да. Это с самого начала была глупейшая игра. Если бы я сразу серьезно отнесся к словам малыша, может, ничего бы и не случилось.

Я коротко передал Сэмсону суть разговора с Келли в ночном клубе.

— Ах, проклятый дурак! — воскликнул он.

— Ладно, Сэм. Что сделано, то сделано. — Мой совсем было оцепеневший мозг постепенно начал работать. — Фил, — сказал я, — мы расстались с ним незадолго до шести вечера. Еще не стемнело. Он должен был сразу же поехать в управление. У Томми не было причин болтаться по городу. По-видимому, они подхватили его где-то на пути к тебе. За ним наверняка был «хвост». Они следили за ним все время.

Капитан немного подумал. Вывод пришел в наши головы одновременно.

— Шелл, если они за ним следили, то должны были видеть и тебя. Значит, наверняка знают, что он тебя проинформировал!

Меня все еще немного подташнивало, но я уже начал злиться. Во мне закипал гнев. Я ощутил, как до боли в челюстях сжимаются от ярости мои зубы.

— Шелл, теперь они станут охотиться за тобой, — предположил Сэмсон. — Я сейчас вышлю к тебе кого-нибудь.

— Не беспокойся, — запротестовал я. — Если вокруг меня будет целая армия полицейских, они будут обходить меня за десять кварталов. А я должен кое-что предпринять. — Я подумал еще об одном. — А что с миссис Келли? Она знает? — осторожно спросил я.

— Откуда она может знать, Шелл? Мы сами только что узнали. Пока ей ничего не известно.

— Я сообщу ей, — пообещал я. — Мне кажется, я должен взять это на себя.

Договорившись с Сэмом о встрече, я положил трубку, достал из футляра свой кольт и сунул его в правый карман пиджака. Из телефонной будки я выходил, уже держа его в руке. Покинув аптеку и вернувшись к «кадиллаку», я положил его на сиденье справа от себя и отъехал от тротуара. Я надеялся, что типы, схватившие Келли, будут меня преследовать. Их следовало убить прямо сейчас. И я в этот момент был готов, хотел и мог это сделать. Может быть, даже жаждал этого.

Глава 15

Я ехал быстро и чувствовал себя довольно неприятно. Испытывал горечь утраты и пылал праведным гневом. Я не обращал особого внимания на дорогу, оставшуюся позади, а больше беспокоился о том, что меня ждет впереди. Как, черт возьми, я скажу его жене? Что я скажу ей?

Я припарковал машину на Нортон-стрит. Место было довольно темное, между двумя фонарями. Оставив револьвер на сиденье, я вошел в вестибюль отеля «Холлоуэй».

Клерк у входа назвал мне номер комнаты, и я поднялся наверх. Постучал в дверь. Маленькая хорошенькая женщина в темном платье из набивной ткани открыла мне ее. Она посмотрела на меня довольно холодно.

— Миссис Келли? — осведомился я.

— Да. В чем дело?

— Я Шелдон Скотт. Можно войти на минутку?

— Конечно, мистер Скотт, пожалуйста. Я вошел и сел на предложенный стул. Женщина присела на кушетку сбоку от меня. Я взглянул на нее и опустил глаза. Честно говоря, я не знал, что сказать. Нельзя же прямо так ляпнуть женщине, что ее муж убит, что он мертв.

Она сказала это сама.

— Что-нибудь случилось? Что-нибудь плохое? — В голосе ее звучало волнение.

— Боюсь, да. Мне очень жаль. Произошел несчастный случай.

Некоторое время она сидела совершенно неподвижно, глядя мне прямо в глаза. Потом шея ее напряглась.

— С Томми? Да? — тихо спросила она. — С ним? Она почти шипела сквозь стиснутые зубы. Я молча кивнул, у меня отнялся язык.

— Ужасно… — прошептала женщина.

Остановившись, она снова посмотрела на меня. А я тем временем с трудом глотал слюну и облизывал губы. На лице женщины постепенно появилось понимание сути произошедшего. Скорее всего, начала работать женская интуиция.

— Он мертв. Томми умер. Томми мертв, — упавшим голосом произнесла она и, все больше бледнея, повторила эти слова несколько раз. Взгляд ее застыл, шея наклонилась, и голова бессильно свесилась набок.

Я подошел к кушетке. Мне показалось, что женщина теряет сознание. Но она сделала усилие и подняла голову. Ее глаза невидящим взглядом уставились на стену, из них покатились слезы. Лицо превратилось в каменную маску. Я сел рядом с ней и начал бормотать какие-то бессмысленные слова утешения, которых она конечно же не слышала. Потом она вздрогнула, глубоко вздохнула и сказала безжизненным голосом:

— Я справлюсь, мистер Скотт. Спасибо, что вы побыли со мной. Теперь мне хочется остаться наедине с маленьким Томми. С моим мальчиком.

Я сказал ей, где она сможет меня найти, если я понадоблюсь и смогу чем-либо помочь. Затем простился и вышел.

Они схватили меня в холле. Они не стали ждать, пока я выйду на улицу, где смогу убежать. Они поступили правильно. Очень разумно и действенно. Как только дверь за мной закрылась, я тотчас же увидел парня у стены. Его руки скрывались в карманах пиджака. И тут же другой парень, которого я едва успел заметить уголком глаза, ткнул меня дулом пистолета под ребра.

— Не открывай пасть, Скотт, — хрипло сказал он и ловко обыскал меня. — Все чисто. Представь себе. Мальчик пуст! — удивленно произнес он.

Парень у стены кивком указал мне на лестницу и выпрямился. Это был массивный экземпляр, однако казался достаточно рыхлым и каким-то неестественно полным, будто у него был не в порядке гипофиз. На мертвенно-бледном лице этого типа злобно светились маленькие красные глазки. Весь его мерзкий облик напомнил мне о куче мучных червей, которую я однажды видел. Мне вспомнилось, как один червь, побольше и пожирнее, вылезал наверх, как царь всей кучи.

Я повернул голову и посмотрел на другого бандита, вооруженного пистолетом. Никогда раньше я не видел ни одного из них. Второй парень был обрит наголо. Его голова едва достигала моего носа. Длинный плотный торс этого типа будто принадлежал гораздо более высокому человеку. Картину дополняли кривые короткие ноги. Все это, вместе взятое, создавало впечатление совершенно деформированной фигуры. Отвратительны были и широко расставленные над крючковатым носом глаза, и толстые красные слюнявые губы.

— Ты сукин сын, убийца! — сквозь зубы сказал я. Сузив глаза, он замахнулся рукой с револьвером, готовый рукояткой ударить меня по лицу.

— Кувшин! — остановил его большой слизняк, стоявший слева от меня. Он произнес это с удивившей меня решительностью. Лицо низкорослого типа скривилось, он опустил револьвер и плюнул мне в физиономию. Этот плевок угодил мне в подбородок и скатился на рубашку. Я утерся руками.

— Сукин сын, убийца, — повторил я. Взглянув мне прямо в глаза, он прохрипел:

— Ох, браток, браток! — и улыбнулся настолько криво, что мне даже показалось, будто у него парализована правая сторона лица. Бандит ткнул ствол револьвера мне в бок, да так сильно, что я невольно замычал. — Вперед! — скомандовал он.

Я двинулся вдоль холла. Жирный парень пропустил нас вперед и двинулся за нами.

Все произошло очень быстро и тихо. Нас никто не видел и никто не слышал. Мы прошли один пролет лестницы, и маленький пробормотал:

— Попрощайся с парнем у входа.

Я кивнул клерку, пожелал ему доброй ночи, и мы вышли на улицу и повернули налево. Я видел свою машину, она блестела совсем близко впереди, а немного позади я заметил длинный черный автомобиль. Эта черная машина, вероятно, принадлежала бандитам. Я весь кипел. Злоба раскаленным потоком заливала мой мозг. Я чувствовал, что мог бы убрать их всего шестью пулями, но мне был нужен мой револьвер, а он лежал на сиденье моего автомобиля. Я не знал, как поступят эти гады с моим «кадиллаком», заберут ли его.

Мы поравнялись с моей машиной, и я быстро шагнул к ней, остановился, а затем решительно двинулся дальше, будто внезапно передумав.

Кувшин схватил меня за руку и ткнул револьвером в спину:

— В чем дело, мальчик? Что ты хотел сделать? Сзади приблизился жирный парень:

— Что ты хочешь, Скотт? Оставишь свою машину здесь?

Они немного пошептались за моей спиной. Я не мог ничего расслышать, но маленький потянул меня назад к «кадиллаку».

— Влезай, братишка. Подними руки и залезай за руль, — скомандовал он.

Я успокоился, держа руки перед собой, и быстро уселся сверху на револьвер, оставленный мною на сиденье.

— Руки на руль, братишка. Скорость двадцать миль в час, — продолжал командовать жирный. — Возвращайся в Уилшир. Чуть превысишь двадцать — и получишь вот это в кишки.

Он направил свой револьвер с длинным стволом прямо мне в бок.

Я запустил мотор и медленно пополз по Нортон-стрит к Уилширу.

— Поверни направо, жми по направлению к Беверли-Хиллз, — рявкнул у меня над ухом маленький бандит.

Я повернул направо. Вплотную за нами двигался большой «линкольн».

— Вы что, собираетесь везти меня на Першинг-сквер, куда отправили Келли? — осведомился я. — К памятнику Моцарта?

— Нет, ты поедешь в другое место, браток. Ты, оказывается, не очень-то и образован. Этот памятник не Моцарту, а Битховену. — Он произнес «Битховен».

Я не надеялся на ответ, но все же спросил:

— Кто же из вас расправился с Келли?

— Ты какой-то чудной, — ответил он, — задаешь больше вопросов, чем тот парнишка. А теперь заткнись!

Я медленно вел машину к Ла-Сиенца, вверх по Сансет-стрит, мимо «Мокамбо» и «Стиро», следуя по широкой извилистой дороге, мимо мест, где играют на деньги и иногда стреляют в людей.

Когда мы были уже почти у границы города, Кувшин покрутил револьвером у меня под ребрами:

— Вверх по Сансет, прямо по Доуэни-роуд. Мы доехали до тихой неосвещенной части дороги, и я понял, что если быстро что-то не предприму, то у меня уже никогда не будет другого шанса. Я незаметно, словно невзначай, положил левую руку на колени.

— Обе руки на руль, братишка, обе руки! — прикрикнул Кувшин.

Мне пришлось снова взяться за руль левой рукой. Но я не должен был упустить свой единственный шанс. Спидометр держался все время на двадцати. Я взглянул в зеркало заднего обзора. Огни большого черного лимузина двигались вплотную за нами.

Я глубоко вздохнул и с силой ударил по тормозам. От толчка я привскочил на сиденье и в тот же момент левой рукой выхватил из-под себя револьвер. От внезапного резкого торможения машину сильно тряхнуло. Сидевшего рядом со мной Кувшина швырнуло вбок и ударило о дверцу автомобиля. Тотчас же из его револьвера вырвалось пламя выстрела, но пуля, просвистев над моей головой, лишь вдребезги разбила стекло.

Я стиснул в руке ствол пистолета и направил его на коротышку. Я намеревался выстрелить ему прямо в лицо. Его револьвер снова был на уровне моих глаз, и я смотрел прямо в черную дыру ствола. Но прежде чем кто-то из нас смог выстрелить, шедший за нами «линкольн» с ходу врезался в наш «кадиллак». Дуло револьвера перед моим лицом дернулось, и из него снова полыхнул огонь. Я почувствовал, как мне обожгло кожу горла, да ощутил легкое покалывание горячих крупинок пороха на лице. Не растерявшись, я спустил курок. Маленький парень обмяк и замертво сполз на пол автомобиля.

Не успел я опомниться, как сзади хлопнула дверца машины, и в глазах у меня помутилось от вспышек выстрелов. Смутно различив белое пятно лица большого парня, я тоже выстрелил в него и тут же понял, что промахнулся: жирный успел упасть на тротуар, уклонившись от моей пули.

Я перебрался через труп коротышки и выскользнул из автомобиля. Опустившись на четвереньки, сжимая пушку в правой руке, я пополз под прикрытием автомобиля назад, к проезжей части улицы. Затем, лежа на животе, вытянул перед собой руку с пистолетом и огляделся по сторонам. Красная вспышка огня вырвалась оттуда, где укрылся жирный парень. Я почувствовал толчок в левое плечо — пуля прошла сквозь мякоть. Стиснув зубы, я направил свой тридцать восьмой в сторону вспышки и спустил курок. Затем, опустив ствол револьвера пониже, снова выстрелил. Мои пули попали в жирное тело. Я услышал, как бандит замычал, потом застонал.

Я порылся в карманах пальто и выудил оттуда коробку спичек. Мое плечо чертовски болело, но кость явно не была задета, рука действовала нормально. Я зажег спичку, потом с ее помощью все остальные и бросил полыхавшую коробку на улицу. Яркая вспышка дала мне возможность разглядеть тело большого парня, растянувшегося на тротуаре. Он слабо шевелился. Револьвер, выскользнувший из его пальцев, отлетел в сторону.

Под прикрытием автомобиля, согнувшись, я двинулся к нему. Приблизившись, отбросил ногой револьвер, схватил лежавшего парня за воротник пиджака, перевернул на спину и навис над ним. Глаза жирного были открыты, кровь пузырилась на губах и черным ручейком стекала на подбородок. Возможно, мои пули задели его легкие или порвали артерию, которая вела куда-то в глубь его огромного тела.

— Говори, негодяй, — рявкнул я, — где эта радиофицированная комната? Куда вы вчера ночью возили Келли? Назови вашего босса!

Он молчал, но его глаза чуть задергались. Я сунул ему в рот дуло револьвера, нисколько не беспокоясь, что могу повредить эмаль на его зубах.

— Ты сейчас умрешь, — прошипел я. — У тебя будет шанс выкарабкаться, если поможешь мне. Говори, или я вышибу твои мозги, и они разлетятся по всей улице.

Я выдернул ствол револьвера из его рта вместе с куском зуба, и жирный закашлялся кровью, испачкав свое пальто. Бандит пробулькал, словно полоскал горло:

— Третья… Уитмер.

— Кто ваш босс? — продолжал орать я. — Быстро называй его имя, или ты — труп. Кто у вас главный?

Он глядел на меня совершенно пустыми глазами, бессмысленно, как идиот. Из отвалившейся челюсти медленно текла кровь. Его тело отяжелело и кучей тряпья повисло на моей руке. Того, что заставляло его шевелиться, думать и говорить, больше не существовало. Жизнь покинула его. Он был мертв. Оба бандита были мертвы. А всего-то я получил от них — горевшую рану в плече, кипевшую внутри бессильную злобу да последние слова этого типа: «Третья… Уитмер». Они могли, конечно, что-то означать, а могли и ничего не значить.

Некоторое время я стоял на коленях посреди улицы. Потом выпрямился, засунул револьвер обратно в кобуру. Поразмыслив, я выволок маленького парня из своей машины и затолкал его на заднее сиденье «линкольна». Труп жирного я уложил сзади на пол машины. Затем сел в «кадиллак» и развернул машину.

Третья, Уитмер. На это стоило взглянуть.

Я промчался назад по Сансет, повернул налево, снова проехал через Стрип и выехал на Фриуэй. Я направлялся в центр Лос-Анджелеса к Гамильтон-Билдинг.

В офисе я внимательно осмотрел свое плечо. Рана была небольшой. Я забинтовал ее и заменил разорванный пулей пиджак нового костюма на старый твидовый. Затем перезарядил свой тридцать восьмой и покормил гуппи сухим кормом. В аквариуме на ниточке еще болтались остатки креветки. Порывшись в столе, я нашел связку ключей и миниатюрный фонарик и все это сунул в карман. Покончив с этими делами, я позвонил в дежурную часть управления и сообщил о двух мертвых парнях в черном «линкольне» на Доуэни-роуд, после чего отправился дальше. Я намеревался продолжить незаконные действия — выбора у меня не было.

На четырех углах Третьей улицы и Уитмер располагались аптека, маленький бар с неоновой вывеской, станция обслуживания и длинное здание, которое тянулось затем вниз, по Третьей. Здание не было освещено. Это было как раз то, что мне нужно. На стене здания мелкими буквами было выведено: «Дж. И. Моффет — недвижимость». Я вынул из кармана связку ключей и начал работать над дверью, надеясь, что мистер Моффет, если такой вообще существует, находится в это время дома, в своей постели.

Четвертый ключ подошел. Я вошел внутрь и закрыл за собой дверь. Это был маленький офис, где стояли стол и стул, на окнах — жалюзи. Я убедился, что они опущены, и включил ручной фонарик.

Стол был грязен, как подсознание цензора, и пуст, как глаза мертвеца. Дела с недвижимостью явно шли не очень бойко. Дверь в конце комнаты вела в холл. В нем было еще три двери. Я бегло оглядел три комнаты, в которые вели эти двери. Потом по очереди внимательно осмотрел все комнаты. Ничего. Ни одного предмета мебели, никаких проводов, никакого рупора или микрофона — ничего. Если со мной схитрили, то подлинную информацию получить теперь уже невозможно — источник информации мертв.

Я вернулся и снова прошелся по комнатам. Наконец в одной из них, в углу, у самого пола, я обнаружил в стене два просверленных круглых отверстия и кусочек ленты, похожей на изоляционную. Над отверстиями сохранился маленький металлический крючок. Несомненно, это была та самая комната, где Келли наговорил свою роковую запись. Здесь явно торопливо заметали следы. Вероятно, стало слишком горячо, и осторожные парни поспешили оттуда выбраться, поскольку возникла опасность, что в их убежище могут нагрянуть. Итак, мне уже было известно о существовании какой-то криминальной организации, и я был совершенно уверен в том, что два типа в «линкольне» не были ее мозговым центром. Но кто же тогда был им? И как мне до него добраться?

Я вернулся в офис, сел в темноте за стол и задумался. Я вспомнил, как две ночи назад Виктор Пил вызвал меня в свой ночной клуб. Потом вспомнил все, что было в офисе Дракона, разговоры с Робин, сестрой Дракона Сарой, капитаном Сэмсоном, Зерклом и остальными. Вспомнил все, вплоть до момента, когда два негодяя схватили меня у двери Келли.

Странно. Ясно, что бандиты ждали, когда я выйду. Они знали, что я там. За мной, вероятно, был «хвост». Конечно, я не особенно обращал внимание на дорогу по пути к отелю «Холлоуэй». И все же это было несколько странно. Если это толсторожий и Кувшин разделались с Келли, то они не могли одновременно следить и за мной. Сэмсон получил сообщение об убийстве Келли непосредственно перед моим к нему звонком. Значит, покончив с Келли, бандиты никак не могли схватить еще и меня. О том, что я направлюсь к жене Келли, знал только Сэмсон. Неужели же он позволил информации проскочить куда-нибудь еще?

Еще некоторое время я перебирал в голове все эти соображения, затем встал и направился к «кадиллаку». Я знал, куда мне следует ехать.

Переступив порог ночного клуба, я увидел всех его обычных обитателей — блондинку Максайн, певицу Глорию. Красноносый Чарли, скрестив на груди руки, как всегда стоял перед закрытой бархатным занавесом аркой.

Приостановившись возле Глории, я тихо проговорил:

— Жди, дорогая, увидимся позже. Она с улыбкой кивнула, а я подошел к гардеробной и вынул из кармана коробку спичек.

— Максайн, сделаешь мне одно одолжение? — тихо спросил я.

— Конечно. — Блондинка взглянула мне в глаза. — Что ты хочешь? — поинтересовалась она. Ни колебаний, ни вопросов!

— Я о Чарли. Этот большой парень. Мне нужно, чтобы он на пару минут отошел от входа.

— Думаю, что смогу это сделать. Сейчас?

— Как только я затею с ним разговор. Тебя это не затруднит?

Она отрицательно покачала головой, и я подошел к Чарли. Он приветствовал меня словами:

— А, легавый!

— Хэлло, Чарли. Я вернулся, — доброжелательно начал я. — Надеюсь, ты еще работаешь на меня?

Он ухмыльнулся и хотел было что-то ответить, но отвлекся, глянув через мое плечо: к нам подошла Максайн.

— Здравствуй, Шелл, — сказала она. Потом обратилась к Чарли:

— Здесь один пьяный бабник пристает ко мне. Чарли, ты не поможешь мне выставить его из гардеробной?

Чарли снисходительно улыбнулся.

— Одну минуту, легавый, я сейчас вернусь, — пообещал он, обернувшись ко мне.

Он потопал к входной двери, на ходу разминая мускулы, а я быстро проскользнул в арку. Никто не обратил на меня внимания. Я достал носовой платок и воткнул его в звонок на двери, затем прошел по коридору и осторожно потрогал дверь Пила. Она была заперта, и я постучался. Владелец клуба Пил открыл дверь и уставился на меня ледяными глазами. Я вошел, закрыл за собой дверь.

— Сюрприз? — спросил я его.

Он ничего не ответил. Просто уселся за свой стол. Я приблизился к нему, вынул бумажник, вытащил из него десять тысяч долларов и швырнул их ему.

— Выхожу из игры, — бросил я. Виктор косо посмотрел на меня.

— Боюсь, что не понимаю, мистер Скотт, — бесстрастно проговорил он. — Что вас заставило принять такое решение?

Я нагнулся над его столом и прорычал:

— Причина в том, мерзкий негодяй, что ты убил славного малыша Келли!

Глава 16

Хозяин ночного клуба сидел за дорогим столом красного дерева и спокойно смотрел на меня. Он выглядел невозмутимым, его челюсти были крепко сжаты, а мускулы на лице напряглись и окаменели. Пил был, как всегда, небрит. Одна его рука лежала на коленях, а пальцами другой, в коричневых коротких волосках, он барабанил по крышке стола.

— Вы не в своем уме, — медленно произнес он. — Вас действительно следует отстранить, мистер Скотт. Я уселся на стул напротив него.

— Нехорошо, Пил, — укоризненно сказал я. — Совсем плохо. Я понял: ты единственный, кто подходит по всем статьям. Я не сразу до этого дошел. Все началось с туманной мысли о том, почему ты нанял меня и поручил выяснить, что же случилось с Джо. Затем возникла певица. Сейчас я объясню, почему это показалось мне странным. Подожди одну минуту.

Виктор Пил наклонился вперед и растянул губы, показав крепкие кривые зубы:

— Вы сами знаете, Скотт, что все это сущий идиотизм. Не стройте из себя дурака. — Голос его по-прежнему был спокойным. — Сегодня я сижу здесь, в «Серале», с четырех часов. Я не мог никого убить. Мне придется попросить вас выйти вон.

— Нет, я не собираюсь уходить! — воскликнул я. — По крайней мере, не сейчас. А когда надумаю уходить, ты пойдешь со мной. Ты прекрасно знаешь, что тебе не нужно было покидать клуб. Ты просто распорядился, чтобы твои ребята схватили Келли. Те самые, которые должны были схватить и меня. Но не сумели этого сделать. Этих парней вы используете для совершения убийств способом «сбил и скрылся». Это твою банду нанимают, когда надо убрать кого-то, кто мешает.

Он с ненавистью смотрел на меня своими кусочками льда, упрятанными под кустистыми бровями. Затем, нахмурившись, перевел взгляд на дверь за моей спиной.

— Чарльз не придет, Пил, — перехватив его взгляд, предупредил я. — Я сделал так, чтобы его задержали. Здесь только мы вдвоем — один на один, убийца!

— Вы, Скотт, все же сошли с ума. Но продолжайте. Мне интересно послушать, что вы еще придумаете.

Пил по-прежнему собирался все нагло отрицать. Но мне это уже было безразлично.

— Перестань блефовать, Пил! Я знаю, как разыгрывается такой спектакль. Убийства совершают лопоухие тупицы, которых используют, чтобы спустить курок. Мне известно и про магнитофонные записи, и даже про «фирму недвижимости» Моффета, которую только что спешно ликвидировали.

Хозяин бара покачал головой:

— И как только в вашей голове, Скотт, могли зародиться подобные нелепые мысли?

— О'кей. Итак, я был несколько удивлен, что ты нанял меня. Однако твоя распутная маленькая подружка навела меня на некоторые мысли. Я спросил себя, почему она с первого взгляда решила, что я — Казанова, и уже после двух стаканов пришла в такое возбуждение? Я знаю, что не так хорош, как мне бы этого хотелось. В общем, было похоже, что ты специально пихнул ее мне на колени и подтолкнул развлечься со мной. Это меня насторожило. Я только что получил десять стодолларовых купюр, они лежали в моем кармане, и должен был получить еще четыре тысячи, а ты вел какую-то игру. Я понял, что ты не хочешь, чтобы я наткнулся на какие-то сведения, которые ты скрываешь, и одновременно интересуешься всеми моими шагами. Поэтому и решил навязать мне кого-то, кто заставил бы меня отказаться от поисков этой информации, и создал условия, чтобы я развязал язык. Этот кто-то должен был передать тебе все сведения, а ты в результате мог бы пресекать мои дальнейшие действия до момента, когда все выплыло бы наружу. Этим «кем-то» была Глория. Я подозревал, что ты все подстроил, Пил. Но я не отступил. Певица сделала все, что могла. Глория очень старалась, но я не раскололся.

Я умолк и закурил сигарету. Виктор следил за мной сузившимися от злобы глазами.

— Вот так, — затянувшись сигаретой, продолжал я. — Какая-то маленькая зацепка наводит тебя на мысль. Ты прокручиваешь в голове факты, отбрасываешь сомнительные, отмечаешь поступки, которых, по-твоему, не стал бы делать обычный человек. Так постепенно ты приходишь к некоему заключению. Кстати, голубчик, как ты распорядился? Насколько далеко могла зайти Глория со мной? Я заметил в ее спальне твою фотографию. Горячая девчонка эта Глория, право, горячая!

Эти последние слова вывели его из равновесия. Мускулы на скулах напряглись, посреди лба набухла вена, которой я до сих пор не замечал, рот безобразно перекосило.

Я не пошевелился. Я не все еще знал, и Пил должен был мне рассказать.

Правая рука Пила медленно показалась над краем стола, его кулак сжимал рукоятку маленького пистолета. Чуть приподняв его дуло, хозяин клуба нацелился на мое горло.

— Я держу револьвер в специальных зажимах под столом, Скотт, — прошипел он сквозь зубы. — Как только вы вошли в эту комнату, я мог спустить курок, и вы были бы уже мертвы. Но я хотел послушать, что вы скажете. Теперь вам придется рассказать еще кое-что. — Палец его прижался к спусковому крючку. — Говори! — рявкнул он.

Я не стал дожидаться повторения.

— Джо наезжал на Эдди Кэша. Он его шантажировал, — сообщил я.

Пил несколько ослабил палец на спусковом крючке, и я вздохнул свободнее.

— Ты узнал об этом, — продолжал я, — но не был до конца уверен. Ты захотел не только выяснить, кто это делает, но и узнать, откуда этот парень берет сведения для шантажа. Пока ты знал только, что Эдди подвергается шантажу. Ты не хотел, чтобы такое происходило. Ты — организатор убийства способом «сбил и скрылся», ты — король рэкета. У тебя есть магнитофонная запись каждого твоего клиента, всякого, кто поручал тебе «работу» — убийство. Сначала я думал, что вершина всего — рэкет, основанный на шантаже. Однако, кое-где порыскав и кое-что узнав, я понял, что все не так просто и ясно. У тебя выгодный рэкет — убийство оплачивается хорошо. Но после того, как работа выполнена, для шантажа уже нечего использовать. Ты получил свой «хлеб». Но из твоего клиента, человека, который тебя нанимал, можно выжать еще кое-что, не высовываясь при этом. Однако чем больше ты путаешься с теми, для которых выполняешь работу, тем больше шансов налететь на болтуна, который потом будет бахвалиться.

В Калифорнии за вымогательство можно получить от одного года до десяти лет. За убийство же грозит газовая камера.

Я замолчал и посмотрел на Пила.

— Этот газ — цианид. Там, в Квентине, у них есть небольшая комната странной формы. Она выкрашена в зеленый цвет, и в ней повсюду стекло. Свидетели могут наблюдать, как умирает осужденный. Маленькая таблетка цианида скатывается по желобку в серную кислоту, и очень скоро человек перестает двигаться. Спустя несколько минут врач вводит длинную трубку через специальное отверстие внутрь зеленой комнаты и Приставляет ее к сердцу человека. Сердцебиения не слышно. Совсем ничего не слышно. Ты мертв, Пил.

Хозяин кабинета заметно позеленел, а я продолжал:

— Все очень просто. Поэтому ты предпочтешь держать топор над головой того, кто тебя нанял. По крайней мере, пока участвуешь в этом бизнесе — убийствах за деньги. Те, кто знал, что собой представляет твой бизнес, не могли болтать и оставаться при этом в стороне. Они автоматически становились соучастниками преступления и тоже тряслись от страха. Поэтому ты доводил до сведения клиентов, что на них имеется компромат — магнитофонная запись. При этом все вы были чертовски осторожны. Старались, чтобы никто не видел ни тебя, ни твоих мальчиков. Никто даже не мог себе представить, откуда ты берешь исполнителей «работы». В результате никто не мог ничего выболтать. — Я несколько раз сглотнул. — Останови меня, если я не прав, — сказал я Пилу.

Он откинулся на спинку вертящегося кресла и провел рукой по седеющим на макушке волосам. При этом рука с пистолетом не двинулась.

— Вы умнее, чем я думал. Скотт, — заявил он. — Жаль, что все вышло так неудачно. Вы предоставили мне информацию, которую я хотел получить. Но при этом раскопали несколько больше, чем следовало. Вы узнали слишком много. Скажите, как Джо Бруксу удалось шантажировать Кэша? Для меня это, естественно, чрезвычайно важно.

Он пошевелил пистолетом. Я это видел.

— Вероятно, он догадался об Эдди так же, как я, — продолжал я. — Эдди попал в затруднительное положение, задолжал своему партнеру. На бегах он заключил много пари, проиграл их и потерял кучу денег. Все эти пари были заключены с Джо в салоне Дракона. Он перестает играть. Исчезает из города. У него нет денег. Затем его партнера убивают. Тем же способом — «сбили и скрылись». Это одна из твоих игр, Пил. Возможно, Эдди заплатил тебе десять тысяч за то, что ты оказал ему эту маленькую любезность, после того как он получил деньги по чеку. Такую сумму он должен был получить наличными из фонда компании. Однако к тому моменту это уже не имело большого значения. Потом — раз! Эдди снова при деньгах и снова у касс. Он опять заключает пари, и опять с Джо. Ситуация осложняется. Партнер Эдди узнает, что произошло, и начинает угрожать Эдди. И тогда партнеру быстро наступает конец. Сейчас я очень хорошо это себе представляю. Теперь я знаю, что Джо был в выигрыше. Можешь расслабиться. Никто из твоей вонючей шайки не проболтался, Джо все вычислил сам. Но вот теперь дело доходит до хитрой выдумки. — Я погасил сигарету в пепельнице на столе Пила. — Джо думал, что сможет прижать Эдди. Он не был в этом уверен, но попытался это сделать. Может быть, он позвонил Кэшу, может, написал ему письмо — это не имеет значения. Важно то, что Эдди приходится раскошелиться. Джо не знает точно, сколько у того денег, но, черт возьми, какая разница, если его нажим приносит результат?

И вот тут наступает самое интересное. Эдди платил, считая, что шантаж исходит от тебя. Не от тебя лично, может, от ребят с магнитофоном, у которых была запись, доказывающая, что убийство Джонсона — его рук дело. Правда, смешно?

— Очень занимательно, — произнес Пил и, не сводя с меня глаз, тихо рассмеялся. — А я-то уж думал, не было ли где-нибудь утечки. Мы были очень осторожны. Утечка сведений — плохая штука для бизнеса. — Он снова тихо рассмеялся. Мне было неприятно слышать его смех. — Знаешь, ты прав, — продолжал он, — любая форма вымогательства — глупость, пока мы занимаемся этим другим бизнесом. Что же касается магнитофонных записей, то они могут пригодиться в будущем. Это своего рода фонд на черный день, страховка на старость, если я решу, скажем, уйти от активной деятельности.

Довольный собой. Пил усмехнулся.

— Послушай, Пил, я не понимаю еще одну вещь. Исходим из того, что ты знал, что Эдди шантажируют, и был уверен: это дело рук Джо. Его убивают твоим излюбленным способом: «сбили и скрылись». Тогда зачем ты нанял частного детектива для расследования этого убийства? Ты ведь не мог допустить, чтобы кто-то напал на твой след. Поэтому я не думаю, что Джо убит тобой, то есть твоими наемниками. Иначе у тебя хватило бы здравого смысла не нанимать сыщика. Но как ты узнал, что кто-то стал вымогать у Эдди деньги?

— Право, Скотт, — ответил он, сурово посмотрев на меня, — я не вижу оснований, почему должен рассказывать тебе еще что-нибудь, тем более в чем-то признаваться.

— Но ведь ты практически во всем уже признался. — Я указал на оружие в его руке. — Это ведь тоже признание, которого мне вполне достаточно. Дело в том, что я просто очень любопытен.

— Да, конечно, — усмехнулся Пил. — Я тоже не считаю, что теперь это имеет большое значение. Кэш хотел заработать на лошадях, и ему для этого нужны были большие деньги, чтобы при необходимости расплачиваться наличными. Однако так не получалось. Он слишком увлекался лошадьми. Шантажист — а это был, очевидно, мистер Джо Брукс — снова стал на него нажимать. К несчастью, Эдди не смог достать в тот момент нужных денег. Поэтому он связался с нами через свои каналы и вежливо попросил отсрочку на одну или две недели, пока наберет наличные. Кэш был удивлен, когда ему ответили, что мы не имеем ни малейшего понятия, о чем он говорит.

Вот, значит, как. Эдди обратился к ним. Это было как раз то, что представлялось мне загадочным. Теперь я все выяснил.

— Итак, — сказал я, — ты убедился, что Джо занимается вымогательством, и убрал его.

Я не верил в то, что говорил сейчас, но делал это нарочно. С минуту Пил поражение смотрел на меня, затем рассмеялся. Смех его был вполне искренним.

— Ну конечно, — проговорил он сквозь смех. — А потом я приглашаю тебя расследовать это дело и плачу десять тысяч долларов, чтобы ты добился от меня признания. Ты что же, Скотт, думаешь, что я такой идиот? Нанимая тебя, я просто хотел побольше узнать об источнике шантажа и на чем он основан. Я удовлетворен тем, что выяснил. Здесь нет ничего, угрожающего мне или моей маленькой организации. — Он помолчал. — У меня нет никаких оснований говорить тебе не правду, — наконец заключил он, — но ты понимаешь, что теперь я должен убрать тебя.

Вот как. Никакой мелодрамы. Хладнокровный акт. Я все время ждал этого. С того самого момента, как вычислил, что это Пил послал за мной своих «стрелков». Стрелки. Это напомнило мне кое о чем, Я проигнорировал замечание этого типа или, вернее, попытался проигнорировать.

— Это были твои ребята? — как можно спокойнее уточнил я. — Ты послал их, чтобы расправиться со мной?

— Если парни не справились со своим, ну, скажем, заданием — а это очевидно, — то они, скорее всего, не понадобятся мне в будущем. — Хозяин ночного клуба хитро улыбнулся.

— Конечно, мертвые не могут понадобиться, — заявил я.

— Я так и подозревал, когда ты вошел.

— Ты поручил им неотступно следить за мной?

— Ничего подобного. Покончив с мистером Келли, они, естественно, явились ко мне. Чарльз доложил мне, что ты еще в зале, ужинаешь. Я просто приказал им взять тебя, когда ты будешь уходить отсюда. Они последовали за тобой в отель и проинформировали меня об этом по телефону.

— И тогда ты приказал им схватить меня? Пил пожал плечами.

— Это было твоей ошибкой, Пил, — сочувственно заметил я. — Сейчас они оба, вероятно, уже в морге.

Толстяк снова продемонстрировал мне свои кривые зубы:

— Нет, я не считаю это ошибкой, Скотт. Собственно говоря, все вышло очень хорошо. Моя маленькая организация состояла из нас троих. Теперь все известно только тебе и мне. И это не очень хорошо для тебя, Скотт.

— А Чарльз? Он ведь твой мальчик на посылках, — напомнил я.

— Да, но он только мальчик на посылках.

— Ты, Пил, считаешь всех дураками, кроме себя, — с отвращением заявил я. — Совершаешь убийства, чтобы заработать деньги.

— Я просто достаточно умен, — хохотнул он, — чтобы понимать, насколько легко скрыть убийство. С такой компактной организацией, какая у меня была, не имелось никаких оснований для беспокойства. — Он посерьезнел. — Понимаешь, Скотт, мой способ, с которым ты столкнулся, хорошо продуман. Во всяком случае, он стоит потраченных усилий. Смотри. Если применять огнестрельное оружие, то всегда можно провести баллистическую экспертизу и установить, из какого оружия стреляли. Если избить человека до смерти и бросить в каком-нибудь переулке, это будет очевидное убийство. Мой способ открывает широкое поле для сомнений. Полиция может, конечно, что-либо подозревать, но в большинстве случае уверенности в том, что это преступление, у нее не бывает. Знаешь, Скотт, ты даже не представляешь, сколько случаев, когда мы выполняли работу, прошли просто незамеченными. Их проглядели. Они были причислены к смертям в результате несчастных случаев.

— Конечно, — согласился я. — Охотно верю.

— Осложнения с мистером Бруксом, — продолжал Пил, — заставили меня, должен признать, немного встревожиться. Я понял, что кто-то подобрал ключ к разгадке нашего способа — «сбил и скрылся». Ведь об этом сейчас везде так много пишут! Как думаешь? — Он громко захохотал, затем, успокоившись, сказал:

— Тупицы! Этот метод уже изжил себя после всех воплей и криков, которые подняли газеты. Кроме того, если, как ты говоришь, мои помощники уже в морге, то мой уход из бизнеса упрощается.

— Еще одно, — сказал я. — А магнитофонные записи?

— А что с магнитофонными записями? — Он пожал плечами.

— Вот это мне и хотелось бы узнать. Где они? У кого? Пил громко рассмеялся прямо мне в лицо:

— Об этих записях тебе не следует беспокоиться. Они здесь. Прямо в этой комнате, в сейфе. Ну и что ты теперь намерен делать? Отобрать их у меня?

Он продолжал веселиться. Казалось, этот человек действительно получает удовольствие от нашего разговора.

— Повторяю, я просто любопытен. Пил внимательно посмотрел на меня из-под прямых густых бровей:

— Так кто же убил Брукса, Скотт?

Этот вопрос продолжал нервировать и меня. Я не ждал, что все так обернется. Кто же, черт побери, убил его? Эдди? Нет, у него железное алиби. Может быть, Робин? Я колебался, у меня были на этот счет некоторые соображения. Это могла быть она. Девушка не очень внятно объяснила, где провела ночь, когда был убит Джо. Она сказала, что была дома. Такое объяснение казалось мне слабоватым. Поэтому так называемое «дело Брукса» продолжало меня беспокоить. Хозяин тотализатора Дракон? Он мог это сделать, рассердившись на то, что Джо залез к нему в карман. Но ведь маленький Зеркл жив. Если Дракон убил Джо, то почему пощадил Зеркла? Тогда сестра Дракона Сара? Нет, здесь ничего не сходилось. Было еще несколько соображений, которые я мог бы проверить, если…

— Вставай! — Пил стоял, опираясь на стол. — Я выяснил все, что мне было нужно. Что касается Брукса, то это, в конце концов, не так уж важно. Мне пора на покой. Я достаточно богатый человек.

— Богатый — может быть, но вряд ли человек!

— С тобой не произойдет несчастного случая, Скотт! — зарычал он сквозь стиснутые зубы. — Ничего подобного с тобой не случится. Просто получишь пулю прямо в зубы!

Весь лоск мгновенно слетел с него. Теперь внешне он был таким же, как внутри. Я облизнул губы и судорожно сглотнул.

— Так-то, Скотт! — Пил ухмыльнулся. — Пугайся! Он твердо держал в руке маленький пистолет и целился мне прямо в лицо. Владелец клуба перестал улыбаться. Лицо его напряглось, глаза сверкали. Я смотрел прямо на мушку. Мои ноги стали совсем чужими. Я действительно испугался. Этот тип знает что говорит, он не шутит. Мой рот был будто набит ватой, что-то происходило в желудке, а ноги продолжали слабеть.

— А как насчет сигареты, перед тем как… — в некотором замешательстве произнес я.

Я не закончил фразы. Я был уверен, что он позволит мне закурить. Пилу нравилось играть со мной. Люди, которые убивают за деньги, на самом деле совершают это не только ради денег. В них есть что-то извращенное, темное и злобное. Что-то, заставляющее их испытывать удовлетворение от возможности распоряжаться человеческими жизнями. Пил явно получал удовольствие, большое удовольствие. Играя со мной в кошки-мышки.

Этот человек выглядел вполне нормально: одна голова, две ноги, две руки. В одной зажат пистолет. Лицо его исказило нервное напряжение. Он позволит мне закурить.

На мою просьбу ответил не сразу.

— Конечно, почему бы нет? Получи удовольствие, — выжал он наконец из себя.

Я глубоко вздохнул и сунул руку в карман за сигаретами и спичками.

— Не торопись, мистер Скотт, — сказал он, — не торопись.

У меня не было выбора. Нужно было его отвлечь — другого шанса не будет. Я действовал медленно, иначе мне ничего бы не удалось. Медленно я вынул пачку из кармана, затем коробку спичек. Прикурил. Затем набрал в рот дыма и внезапно с силой швырнул в него пачку сигарет.

— Возьми сигарету! — громко крикнул я. Пачка сигарет, попав ему в плечо, упала на пол. Табачные крошки пристали к его пиджаку. Он медленно, левой рукой, стряхнул их. Правая продолжала держать меня под прицелом. Я заметил, как дрогнули углы его рта.

— Извини, — посочувствовал я. — В чем дело? Ты нервничаешь?

Он злобно взглянул на меня, еще не поняв, что происходит. Пил лихорадочно размышлял, следует ли ему нажать на спусковой крючок. Толстяк просто немного растерялся. Совсем немного, но этого было достаточно. Нужно рискнуть. Я сорвал верхушку с полной коробки спичек, чиркнул одной и поднес горящую спичку к коробке. Она с треском вспыхнула, и я мгновенно швырнул коробку прямо в глаза Пилу. Он дернул головой, испуганно вскрикнул и выстрелил. Пуля задела мое плечо. Я ринулся через стол и ударом кулака выбил пистолет из его руки. Ударившись о стену, он отлетел в сторону. Сильная боль пронзила мое второе, забинтованное плечо.

Мне хотелось добраться до этого негодяя. Гнев и ненависть клокотали в моей груди. Пальцы сами тянулись сжать его горло. Мне хотелось увидеть, как его глаза вылезут из орбит, и почувствовать, как под моими пальцами трещат его шейные позвонки.

Я перекатился через стол, но зацепился ногой за ковер. Откуда-то возник его кулак, и я получил удар в челюсть. Это на минуту остановило меня. Я был слишком возбужден, и этот удар ошеломил меня. Сейчас Пил мог бы легко справиться со мной, но он не повторил удара.

Сквозь красную пелену я увидел, как Пил вертелся, пытаясь поднять с пола пистолет. Он наклонился и, шаря рукой по полу, вывернул шею в мою сторону. Мне некогда было проявлять щепетильность. Я быстро шагнул к нему и резко ударил его носком ботинка прямо в рот. Послышался треск ломающихся зубов. Он отлетел к стене и медленно сполз по ней на пол. Мой удар мог убить его, но он остался жив. Сквозь расквашенные губы и выбитые зубы ему было трудно дышать. Он издавал звуки, похожие на те, которые издает человек, когда сосет засорившуюся трубку. Он сидел у стены, бледный, как мертвец, бессмысленно глядя на свой пистолет. Потом попытался потянуться за ним. Я наблюдал за его движениями, заторможенными, словно в замедленной съемке. Он дотянулся до оружия и положил на него руку.

И тут я наклонился и ударом ноги отбросил его пистолет в дальний угол комнаты. Потом схватил Пила за воротник пиджака и рывком поднял на ноги. В эту минуту я думал о Келли, о десяти, пятидесяти, а может, сотне убитых им, о том, скольких он мог еще убить. Он ведь собирался прикончить и меня. И я дал волю своим чувствам. Какая-то яростная сила, казалось, поднялась от моих окаменевших икр до самого верха, ударила в голову и сконцентрировалась в кулаках. Я стал наносить ему удары по подбородку. Голова его моталась из стороны в сторону. Наконец, вскинув вверх руки, он рухнул на пол и затих.

Я стоял над ним тяжело дыша: мое внутреннее напряжение постепенно ослабевало, с глаз спадала застилавшая их пелена. Я почувствовал, как ослабли и повисли мои руки. Меня покачивало. Я шагнул назад и упал в кресло Пила. Там я просидел неподвижно довольно долго. Пытался привести себя в нормальное состояние. Пил тоже не шевелился. Наконец, будто очнувшись, я поднял трубку и позвонил в отдел расследования убийств. Мне ответил Сэмсон.

— Сэм, — сказал я, — рад, что ты на месте. Это Шелл.

— Что случилось? Твой голос звучит как-то странно.

— Я в порядке. Говорю из «Сераля».

— «Сераль»? Ночной клуб? Что, черт возьми… — взволнованно спрашивал Сэм.

— Там внутри будет красноносый парень, — прервал я его. — По имени Чарльз. Он покажет тебе, где находится офис. И привези с собой врача.

— Врача? Ты что, ранен, Шелл?

— Нет, повторяю, я в порядке. Врач нужен Пилу. Виктор Пил — владелец «Сераля» и мой бывший клиент.

— Бывший клиент? Слушай, что вообще происходит?

— Когда ты приедешь, я все тебе расскажу. И еще. Возьми с собой кого-нибудь из отдела ограблений. Нужно будет вскрыть здесь сейф. Не забудь об этом.

— Ты что, спятил? Мы не имеем права вскрывать сейфы! — возразил капитан.

— Этот — имеете. Пил не будет возражать, — спокойно пояснил я. — Послушай, Сэм, я тебе все объясню, только приезжай поскорее и бери с собой ребят. Не забудь врача. Все в порядке, поверь мне.

Я положил трубку. Меня мутило. Я встал и распахнул дверь, но легче мне не стало. Я положил голову на стол и стал глотать набегающую слюну. Не знаю, почему я не вышел, чтобы меня вырвало. Может быть, так мне удалось бы отделаться от этого мерзкого состояния.

Сэмсон появился в дверях через несколько минут. Его сопровождал маленький седоволосый человечек с черным саквояжем в руке. Я чувствовал себя так, будто у меня самого поседела голова.

Глава 17

Я поздоровался с Сэмом и указал ему на лежавшего в углу Пила. Он не шевелился, но я надеялся, что он жив.

— Взгляните на него, док, — пробормотал я. — У него немного разбит рот…

Доктор подошел к Пилу и открыл свой черный саквояж.

— Что, черт возьми, происходит, Шелл? — взволнованно спросил капитан.

— Специалист по сейфам едет, Сэм? — в свою очередь спросил я.

— Да, он едет. Скоро уже должен быть здесь. Он порекомендует эксперта по сейфам из одной компании, занимающейся их изготовлением.

— О'кей. Так действительно будет быстрее.

— Ну а теперь расскажи, наконец, что происходит? — Сэмсон нахмурился.

— Мой клиент, — я указал пальцем на Пила. — Во всяком случае, еще час назад был им. Это твой мальчик, Сэм. Этот человек — все, что осталось от синдиката наемных убийц, применявших способ «сбить и скрыться». Именно этот негодяй расправился с Келли.

— Ты разыгрываешь меня? — Сэмсон от удивления широко раскрыл рот.

— Все очень просто, Сэм. — Я устало покачал головой. — Начать с того, что их было всего трое. Два парня — просто мальчики на побегушках, исполнители, делавшие грязную работу. Пил был мозгом этой организации. Два его сообщника сейчас лежат в черном «линкольне» на Доуэни-роуд. С ними я расправился раньше. Оба мертвы. Я сообщил об этом в дежурную часть около часа назад. — Я закурил сигарету. — Вы можете проверить Чарльза. Он впустил вас?

— Ты имеешь в виду огромного парня с красным носом? — Сэм кивнул. — Один из моих ребят сейчас там с ним.

— Думаю, он чист, — проговорил я. — Пил говорил, что он просто здесь работает. И я думаю, что больше он ничем не занимался. Надеюсь, что это так. Не знаю почему, но этот Чарльз мне даже нравится.

Доктор захлопнул саквояж и подошел к нам.

— Этого человека лучше отправить в больницу. Его основательно избили.

— А он у нас не загнется? — забеспокоился Сэм. Доктор покачал головой:

— Нет. Однако ему требуется помощь. У него сотрясение мозга. Кроме того, ему придется вставлять новые зубы.

Сэмсон вызвал по телефону «скорую помощь». Едва он положил трубку, как в комнату вошел человек в штатском.

— Специалист по сейфам, — сообщил Сэмсон. — Что нужно сделать?

Я ввел его в курс дела. Сообщил Сэму все, что накануне рассказал мне Келли. Потом я коротко проинформировал о том, что произошло между мной и Пилом в последние полчаса.

— Когда вы вскроете этот сейф, — заключил я, — у вас в руках окажется обширный список грязных убийств, которые совершались в этом или других округах. Не сомневаюсь, что в сейфе лежат магнитофонные записи. Пил был уверен, что я долго не проживу и поэтому не успею об этом рассказать. И он был почти прав. Теперь вы сможете предъявить Пилу любое обвинение. В ваших руках будет целая куча доказательств. Все находится в этом сейфе.

— Будь я проклят! — воскликнул Сэмсон. Он покачал головой и сунул в рот черную сигару.

— Ты можешь начать, — сказал я Сэму, — с задержания Эдди Кэша. Это удовольствие, по правде говоря, я хотел бы оставить себе. У Кэша вымогали деньги в течение первой половины года. Думаю, что среди записей вы найдете подтверждение тому, что он начал выдавать чеки от имени фиктивной фирмы или фирм, которые существовали только в его хитром мозгу. Этот человек сам выписывал чеки на товары, которые никогда не поставлялись. И сам же подтверждал их от имени вымышленной компании «Миддлтон мануфэкчуринг». Где-то среди этих записей вы найдете и другое подтверждение. Узнаете, что Эдди нанял Пила, владельца ночного клуба «Сераль», и поручил ему организовать устранение его партнера Элиаса Джонсона, когда тот начал наседать на Кэша. Именно с этого и началась эта зловещая история, в которую оказался вовлеченным и я. Эдди не знал, кто эти убийцы, выполнившие его заказ расправиться с Джонсоном. Но он знал, что у них есть магнитофонная запись их беседы. Это подало ему некую мысль, когда Джо Брукс, или Джой Маддерн, начал его шантажировать. Можно побиться об заклад: когда Кэш выяснил, что парни, которых он нанимал, ничего не знают об этих вымогательствах, он чуть не упал в обморок. Ну а когда он узнал, что вместо шайки профессиональных убийц его шантажирует просто паршивец вроде Джо…

Тут я замолк и остался с глупо раскрытым ртом. До сих пор мне такое не приходило в голову. Эта мысль молнией ворвалась и начала крутиться в серых клетках моего мозга, как бы танцуя менуэт. Сначала медленно и легко. Потом темп танца стал убыстряться — мысли кружились, стуча каблуками и задевая все вокруг. Вскоре все клеточки моего мозга начали бешено вертеться. Я медленно встал и направился к двери.

— Куда ты, черт возьми, идешь? — спросил Сэмсон.

— Ты говорил, что не видел тела Джо? — спросил я, остановившись.

— Не видел, а что? — Капитан передвинул сигару в другой угол рта и покачал головой. — Куда ты идешь? Что, черт побери…

Ничего не ответив, я пошел к двери. По коридору я проследовал в состоянии некоторого умственного расстройства, мысленно кляня себя за недогадливость.

Я вошел в зал ночного клуба, и меня поразило, что люди смеются, пьют всякие напитки, весело проводят время. Для меня сейчас все это было дико. Я прошел по залу «Сераля», вышел на улицу в деловую часть Лос-Анджелеса.

На Тэмпл-стрит я припарковал тачку перед Дворцом правосудия, перебежал улицу и спустился в подвал.

В морге было прохладно.

Эмиль, служащий, которого я знал по своим прежним посещениям морга, молча встал со стула и пошел мне навстречу.

Я начал развязывать галстук.

— Рад видеть тебя, Эмиль.

Я снял галстук, сбросил пиджак на его стул и стал расстегивать рубашку.

— У меня вопрос, а потом мне может понадобиться взглянуть на одного из пациентов.

В морге Лос-Анджелеса мертвецов называют пациентами.

Я задрал рубашку на спине, повернулся к Эмилю и предложил ему взглянуть на мою спину:

— Может, ты видел что-то подобное на каком-нибудь пациенте, Эмиль?

Он посмотрел на меня и покачал головой:

— Слушай, парень, похоже, ты сцепился с дикой кошкой. — Потом, нахмурившись, добавил:

— Да, да. У меня есть пациент с подобными знаками на спине. Хочешь взглянуть?

— Да, хочу.

Эмиль пошел вперед между рядами покрытых простынями столов. Я последовал за ним. В центре комнаты он взялся за край простыни.

— Думаю, это он, — сказал Эмиль.

Я взглянул на мертвое лицо с едва заметным намеком на усики и светлыми волосами, ниспадавшими на уши. На большом пальце правой ноги покойника была привязана прямоугольная дощечка с надписью: «Джозеф Луис Маддерн».

Наконец я встретился с малышом Джо.

— Я хотел бы взглянуть на его спину, ладно, Эмиль? Служащий морга кивнул и осторожно перевернул тело Джо на бок. Я взглянул. Это были глубокие борозды на теле. Точно такие же я видел прошлой ночью в зеркале на своей спине.

Я смотрел на них некоторое время, потом поблагодарил Эмиля.

— Мне все ясно, — сказал я. — Спасибо, Эмиль. Достаточно.

— А в чем дело? — не понял он.

— Убийство, — объяснил я. — Чертовски страшное убийство. Спасибо за помощь.

Я застегнул рубашку, сунул галстук в карман пиджака и, тяжело ступая по лестнице, поднялся наверх, на Тэмпл-стрит.

— Маленькая сучка! — тихо заключил я, направляясь к машине. — Проклятая маленькая сучка!

Глава 18

Я опустил боковое стекло и позволил легкому ветерку ворваться в салон и обдувать мое лицо, пока я вел машину. Сегодня вечером ветер был попрохладнее, и коже моей было приятно. Но никакой ветер не мог остудить моих чувств, уничтожить твердый ком, стоявший у меня в желудке. Итак, дело закончено. Конец партии. И я, как это ни странно, даже не был этому рад. Я взглянул на часы. Было одиннадцать часов. Воскресенье. Мне не очень хотелось делать то, что я собирался. Но рано или поздно это было необходимо сделать.

Я извлек из футляра свой тридцать восьмой, вынул из него все патроны и опустил их в карман. Там уже лежал галстук. Затем снова спрятал оружие. Мне совсем не хотелось туда ехать, но я ехал. Медленно, прислушиваясь к шуму двигателя «кадиллака», поглядывая по сторонам.

Она еще не ложилась и выглядела прекрасно. Дверь мне открыла, улыбаясь. Я вошел, пересек комнату и сел на диван. Девушка села рядом и вопросительно взглянула мне в глаза.

— В чем дело, Шелл? — тихо спросила Робин. — Ты странно выглядишь. Что случилось?

Я смотрел на нее, и меня продолжало подташнивать.

— Все кончено, — заявил я. — Я блуждал вокруг да около, но только сегодня вечером все понял. Странно, что я так долго не мог догадаться. Это ты убила Джо, и мне известно почему. Сейчас позвоню в полицию и скажу, чтобы они приехали и забрали тебя.

Робин ничего не возразила, только молча смотрела на меня.

— Мне очень жаль, — проговорил я. — Право, мне чертовски жаль, Робин.

Она ничего не предприняла. Не набросилась на меня. Только глядела своими умными, прекрасными карими глазами.

— Ты ведь говоришь это не серьезно, Шелл? Конечно нет.

— Я говорю совершенно серьезно. Мне хотелось бы, чтобы это было не так. Все кончено, красавица. Ты влипла. Но может быть, тебе еще повезет?

Прищурившись, она тряхнула массой пышных рыжих волос, которые почему-то напомнили мне о небе над островами в южной части Тихого океана.

— Я не делала этого, — сказала она. — Не убивала его, Шелл. Поверь мне.

— Ладно, Робин. Это была ты. Я подозревал Эдди Кэша, но проверил его алиби. Он чист. Это не был и Дракон. Все сходится на том, что это была ты.

Девушка расслабилась и вдруг прижалась ко мне.

— Забудь об этом, Шелл, — попросила она. — Пожалуйста, забудь. — Ее теплое дыхание коснулось моей щеки. Она прижалась губами к моей шее и прошептала:

— Ты ничего не знаешь. Ты ничего не знаешь!

Картина была странной. Мы сидели на диване, тесно прижавшись друг к другу. Она зарылась лицом мне в шею, и ее волосы щекотали мою кожу. Мы говорили о том, что произошло. Говорили очень спокойно. Ни криков, ни оскорблений, ни злобы. Будто беседовали за вечерним чаем и собирались выпить и посмеяться. Но в моем желудке по-прежнему лежал холодный ком, и я знал, что это не игра. Она тоже это знала.

— Ты рассказывала мне, Робин, что Джо не бегал за девчонками, не путался с другими женщинами. Говорила, что любила его и хотела выйти за него замуж. Ты жила с ним и была к нему привязана. И вот когда ты узнала, что он обманывает тебя и встречается с другими женщинами, ты его убила. Может быть, потому, что любила, может, из ревности или, скажем, мести. Как бы то ни было, это убийство. И его совершила ты, Робин.

Казалось, кровь отхлынула от ее лица. Положив руки мне на плечи, она притянула меня к себе.

— Замолчи… Перестань… — тихо и нежно шептала она. — Шелл, Шелл! Поцелуй меня! Пожалуйста, поцелуй меня! — Губы ее были холодными и сухими.

Я мог легко ее остановить. Робин действовала откровенно и неуклюже. Но я не стал этого делать. Мне было интересно, решится ли она? Как далеко она зайдет?

Ее рука скользнула мне под пиджак. При этом она все крепче прижималась своими губами к моим, нежно покусывая их своими зубками. Но я не выпускал из поля зрения осторожные движения ее руки под моим пиджаком. Она нащупывала мой револьвер.

И вдруг она отняла губы и отодвинулась от меня. Затем рывком поднялась с дивана, держа револьвер в руке. Лицо ее исказилось злобой. Она стояла прямо передо мной, широко расставив ноги и нацелившись мне в грудь. Девушка не колебалась ни минуты. Выдохнув сквозь зубы:

«Шелл», она нажала на спусковой крючок.

Раздался резкий щелчок. Она снова и снова нажимала на спуск, целясь мне прямо в сердце. Я не двигался. Наблюдал, как на ее лице появилось выражение растерянности и недоумения. Его сменило отчаяние. Она поняла, что случилось. Я видел, как ее лицо погасло, потом вокруг рта образовались складки. Оно перестало быть прекрасным. Выронив из ослабевших пальцев револьвер, девушка медленно опустилась на ковер и заплакала.

Время шло. Мне показалось, что прошло довольно много времени. Наконец из ее искаженного страданием рта вырвались признания.

— Теперь все это не имеет значения, — запинаясь, проговорила она, — но поверь, все это время я жила как в аду. Я любила его. — Она всхлипнула, ее ослабевшее тело вздрагивало на полу. — Я обвинила его в измене. В том, что он был с другой женщиной, что обманывает меня. А он в ответ рассмеялся. Джо просто смеялся надо мной. Говорил, что я ему надоела и что он собирается меня бросить. Мы поссорились. Это была жуткая ссора. Мы оба много пили.

Она медленно села, тупо глядя на меня. Тушь с ресниц черными пятнами растекалась по щекам.

— Он вызвал во мне такую ненависть, какой я не испытывала никогда и ни к кому в жизни, — продолжала она бесцветным голосом. — Я наливала ему еще и еще, а он глотал один стакан за другим, как будто это была вода. Шло время. Мы продолжали ссориться. Джо уже нетвердо держался на ногах. Тогда я ударила его сзади подставкой для книг. Я все била и била его. Вероятно, у меня помутился рассудок. Наконец Джо свалился на диван, а я не знала, что делать дальше. Я попыталась вливать ему в горло новые порции виски, лила алкоголь на его одежду. Потом застегнула его рубашку и каким-то образом сумела вытащить его и втиснуть в машину. Я ехала, еще не зная, что буду делать. Мне вспомнились газетные сообщения. Писали о многочисленных несчастных случаях. И я подумала, что, может быть, и это сойдет за несчастный случай на дороге. Въехав в одну из темных аллей Елисейского парка, я открыла дверцу машины и вытолкнула Джо. Я даже не знала, что это за улица. Было темно, вот и все. Обратно я ехала очень быстро и в какое-то мгновение подумала, что не справлюсь с машиной. — Робин тряхнула головой и опустила глаза. — Может, было бы лучше, если бы это случилось, — прошептала она. — Я вернулась домой, поставила машину и стала ждать полицию. Я чуть не сошла с ума. Я встал, поднял ее на ноги, подвел к дивану и усадил.

— Расскажи мне и все остальное, Робин. То, о чем умолчала. Об Эдди. Всю историю с шантажом.

— Ты и это знаешь?

— Большую часть. Я знаю, что Джо выкачивал из Эдди деньги. Думаю, что это был Джо, но могла быть и ты. Во всяком случае, ты знала об этом.

— Я знала об этом, — равнодушно сказала она, — но шантажировал Джо. Эдди все время проигрывал у Дракона. И в конце концов Дракон запретил ему заключать пари. Потом был убит партнер Эдди, и у Эдди вдруг появилась куча денег. Джо пришла в голову хитрая мысль: он позвонил Кэшу и заявил, что ему известно о том, что Эдди сам убил своего партнера. Это сработало. Джо был поражен, что ему удалось с такой легкостью получить деньги. Остальное его, по-видимому, не волновало. А поскольку я была в довольно хороших отношениях с Эдди, то могла следить за ним и, конечно, заметить, если он начнет что-то подозревать. Джо хотел, чтобы я всем говорила, что он мой брат. Эдди не нужно было знать, что я не сестра Джо.

— Да, вероятно, — согласился я. — Вот, значит, как все было. Скажи мне, Робин, одну вещь. Ты не думала продолжать шантажировать Эдди теперь уже самостоятельно?

Она ничего не сказала. Обхватив колени руками, она прижалась к ним лицом.

Я подошел к телефону, набрал номер ночного клуба «Сераль» и попросил капитана Сэмсона. Он все еще был там. Ожидая, когда он возьмет трубку, я в последний раз взглянул на Робин. Это была уже не прежняя Робин. Эта девушка выглядела гораздо старше, некрасивая и опустошенная.

Быть может, я и сам выглядел сейчас довольно бледно. Это было гадкое дело.

Глава 19

Робин увели. Она ушла не сопротивляясь, сопровождаемая двумя рослыми парнями в синей форме. Полицейские забрали и тяжелые медные подставки для книг, стоявшие на маленьком столике. Их должны были исследовать в лаборатории. Мы с Сэмсоном остались сидеть в комнате, из которой только что ушла Робин.

Сэмсон теребил неизменную черную сигару.

— Я думаю, что все именно так, Шелл, — сказал он. — Как ты догадался, что именно Робин разделалась с этим Джо?

— Ну, можно было подозревать всего пять человек, не считая разную мелюзгу, которую не стоило принимать в расчет. Крупные фигуры — это владелец ночного клуба Виктор Пил, который меня нанял, затем Робин — эта страстная «сестра» убитого Джо, хозяин тотализатора Флеминг Дракон, у которого Джо работал, странная сестра Дракона Сара, наконец, Эдди Кэш. Я так хотел, чтобы это был Эдди! Не хотелось его упускать. Казалось, что у него есть мотивы для совершения этого убийства. Но я сам проверил его алиби, и оно было железным. Таким образом, Эдди исключался. Ты знаешь, почему отпадает Виктор Пил. Значит, двое уже отпали. Это мог быть Дракон, потому что Джо залез в его кассу. Джо был шустрый парень. Однако есть одно странное обстоятельство. Дракон не знал, что Джо залезает ему в карман, пока не выбил признания из Гарри Зеркла. Зеркл и Джо ловчили вместе. Кроме того, если бы это было дело рук Дракона и его подручных, то Джо был бы избит гораздо сильнее. Из него вылезли бы кишки.

Итак, круг сужается. Остаются две куколки — Сара и Робин. У Сары мог быть мотив. Джо путался с ней, а закончил тем, что немного поколотил ее. Я знаю об этом, потому что видел кровоподтек.

Сэм в замешательстве подвигал большой челюстью:

— Ты видел синяк? На каком месте?

— Не важно, — рассмеялся я. — Но поверь, Сэм, Сара не та девушка, которая взовьется, если ей наставят пару синяков. Более того, возможно даже, ей это понравилось. Итак, мне пришлось вплотную заняться Робин.

Робин говорила, что Джо не путался ни с какими девушками. На самом же деле он это делал. Вначале она об этом не догадывалась. Однако позже, конечно, узнала. Она знала, что он трахается с девчонкой, и не сказала нам об этом только потому, что ее собственная совесть была нечиста. Она понимала: каждый, кто узнает, что она не сестра Джо, а живет с ним, а он в то же время путается с другой, подумает о самом древнем и правдоподобном мотиве для убийства.

Ну а чтобы закрутить всю эту историю покрепче, можно кое-что добавить. Она могла считать, что ей удастся скрыть убийство, и тогда вся игра с вымогательством перейдет к ней одной.

Было еще одно обстоятельство, которое вызывало недоверие. Стоило мне появиться и начать задавать вопросы, как Робин тотчас же выставляла Эдди. Она старалась от него отделаться. Это могло не означать ничего, но могло также означать, что она боялась. Все ясно как Божий день. Она не хотела, чтобы Кэш присутствовал, когда я стану заставлять ее выдавать секреты.

Сэмсон извлек большую деревянную спичку и раскурил свою сигару.

— Я могу допустить, что она жадна до денег, — проговорил он между двумя затяжками. — Но откуда известно, что Джо с кем-то трахался, и кто сказал, что Робин узнала о его обмане?

— Я это знаю. Вспомни, что она спала с Джо. Не спрашивай меня ни о чем больше. Просто поверь мне. — Я усмехнулся. — Дело здесь в нескольких царапинах.

— Синяки, царапины! Будь я проклят! — Сэмсон начал ругаться.

— Это все принадлежит тебе, Сэм, — сказал я. — Разматывай дело. Поосторожнее там, где оно касается Джо и Робин — этой шалости Маддерна. Пусть справедливая рука закона делает свое дело. Но пожалуйста, смягчи этот последний момент, ладно?

Он кивнул большой седеющей головой:

— Сделаю, что смогу, Шелл. Здесь очень много материала для газет. Они его, конечно, используют.

— Да, — сказал я, вспомнив о пареньке, который так жаждал этого. — Какая сенсационная информация была бы для Келли!

Глава 20

Комната номер 324. Я тихо постучал. Через пару минут внутри загорелся свет и из-за двери выглянула старая женщина. Она смотрела на меня сквозь старомодные очки в золотой оправе. На этот раз на ней не было высоко зашнурованных ботинок. В своем старом бумажном халатике и плоских шлепанцах она казалась маленькой, как мышка. И все же эта женщина была симпатичной.

— О, мистер Скотт! — воскликнула она. — Что случилось?

— Простите, что разбудил вас, миссис Маддерн. Я как-то упустил из виду, что уже так поздно. Можно мне на минуточку войти?

— Конечно, мистер Скотт.

Я вошел и остановился посреди комнаты. Это была и без того тяжелая ночь. Но самое трудное мне предстояло. Нужно было сказать миссис Маддерн о том, что случилось с ее сыном. И о том, что он был вороватый тип. Мне было очень неприятно говорить такое о ее Джозефе. Он уже не был маленьким мальчиком в коротких штанишках и с голыми ножками. В его пользу говорило только одно: занимаясь неблаговидными делами в компании с какими-то темными личностями, которые в любой момент могли убить его, он позаботился, чтобы его мать получила деньги, которые он отложил, если до этого дойдет.

— Присядьте, мистер Скотт, — предложила миссис Маддерн мягким тихим голосом. — Что-нибудь с Джозефом?

— Да. — Я открыл рот, чтобы сказать, что ее сын был вором и шантажистом — словом, паршивым маленьким плутишкой. Женщина с тревогой смотрела на меня поверх очков, и я внезапно понял, что не смогу сказать ей этого.

— Так в чем же дело? — повторила она.

— Ну, собственно говоря, ни в чем, — решился я и продолжил:

— Просто я закончил свое расследование. Я могу вам теперь рассказать. Я работал в районе Лос-Анджелеса по поручению Национального совета безопасности, расследуя серию дорожных несчастных случаев в городе. Ваш сын, миссис Маддерн, оказался жертвой одного из таких несчастных случаев — «сбили и скрылись». Мне очень жаль, но мы не смогли обнаружить человека, который сбил Джо. Вы понимаете, как трудно найти в таком случае какой-либо след. Вот и все.

— Понимаю, — сказала она.

— Теперь по поводу письма, которое он вам написал. На самом деле его ничего не беспокоило. Просто он проявил осторожность. Джо обращался к врачу. Я сам говорил с врачом. У Джо были небольшие сердечные неполадки. Ничего серьезного, но это заставило его немного задуматься.

— Сердечные неполадки? — переспросила она.

— Сердечный приступ. Вы, кажется, упоминали, что в детстве он перенес свинку. Это часто ослабляет сердце. Да и вообще он не был особенно крепким.

Женщина согласно покачала головой, и глаза ее увлажнились.

— Да, Джозеф никогда не был особенно здоровым. Я встал. И тут она вдруг произнесла:

— О, по поводу денег…

— Это ваши деньги. Джо хотел, чтобы вы получили их.

— Нет, я не о том. Я хотела спросить, могу ли я вам заплатить что-нибудь? За вашу помощь.

— Нет, миссис Маддерн. — Я улыбнулся ей. — Со мной уже расплатились. Мне очень жаль, что вам пришлось пережить такие неприятности. Что собираетесь теперь делать?

Она сняла очки, вытерла глаза и снова надела очки.

— Вероятно, вернусь домой. Все мои знакомые там. И друзья. Я постараюсь сделать так, чтобы Джо можно было похоронить тоже там, дома. Возможно, я уеду уже завтра.

Я направился к двери:

— Спокойной ночи, миссис Маддерн, и прощайте! Она стояла в дверях, маленькая и милая, и смотрела на меня.

— Прощайте, мистер Скотт, вы были очень добры. В офисе я перестал чувствовать себя благородным. Я сбросил пиджак и, откинувшись на спинку стула, положил ноги на стол. Да, это было сложное дело! Оно начиналось обычно: нужно было выяснить, как и почему убили парнишку по имени Джо. Но к тому моменту, когда открылась правда, на свет выплыло множество тайн. Так что частному детективу совершенно естественно могло прийти в голову: а не лучше ли заняться бухгалтерией или, быть может, рытьем канав? Это было бы все равно, что, сковырнув прыщик, наблюдать за тем, как он начинает наливаться гноем, затвердевать, уродливый, с горящими под его поверхностью гнойными щупальцами.

Женщины!

Конечно, не все они одинаковы. Сара, например, другая. Одно я мог сказать о Cape — она была со мной абсолютно честной. И если я ей нравился, то не потому, что был частным сыщиком, который ведет дело, касающееся ее брата, а просто потому, что я Шелл Скотт. Я не мог сказать того же о Глории или Робин.

Размышляя подобным образом, я почувствовал отвращение к людям вообще и в особенности к женщинам. И тут я вспомнил о Максайн!

Ах, Максайн! Белокурая, голубоглазая, гибкая, скромно потупившаяся Максайн!

Я взглянул на часы. Было час ночи. Я убрал ноги со стола и ухмыльнулся. Ага, может быть, Максайн другая?

Примечания

1

Вебстер — американский лексикограф, составитель «Американского словаря английского языка».

(обратно)

2

Безик — карточная игра.

(обратно)

3

Лиззи Борден — женщина, обвинявшаяся в том, что зарубила топором своего отца и мачеху. Позже была оправдана за недостаточностью улик.

(обратно)

Оглавление

Глава 1

Глава 2

Глава 3

Глава 4

Глава 5

Глава 6

Глава 7

Глава 8

Глава 9

Глава 10

Глава 11

Глава 12

Глава 13

Глава 14

Глава 15

Глава 16

Глава 17

Глава 18

Глава 19

Глава 20

Реклама на сайте