«Ловелас в законе»

Ловелас в законе (fb2) - Ловелас в законе 740K скачать: (fb2) - (epub) - (mobi) - Владимир Григорьевич Колычев

Владимир Григорьевич Колычев Ловелас в законе

Глава 1

Чем красивей девушка, тем больше она о себе думает, и тем сложней на нее охотиться. А стройная блондинка с точеным носиком и васильковыми глазами цену себе знала. Все вокруг для нее сейчас — вселенная, центром которой она себя считала. Именно поэтому данная особа будет свысока посматривать на планету, которая захочет крутиться в ее орбите.

Никита Яшин должен стать для нее темной материей, способной поглотить целую галактику. Для этого всего-то и нужно не тормозить. Взгляд должен излучать сияние небесных звезд на фоне бездонной тьмы космоса, в движениях не должно быть резкости, агрессии, но при этом надвигаться нужно со спокойной уверенностью тяжелого танка и с легкостью фигуриста, скользящего по льду. Изящная грациозность с безупречным чувством твердой почвы под ногами. Никакой шаткости и подвешенности. Но вместе с тем не должно быть и нарочитой продуманности в движениях. Слияние и поглощение должно происходить легко и естественно. А во взгляде должен быть только восторг, без предвкушения.

Никита смотрел на девушку так, будто на ней сейчас не было никакой одежды. Но его это совершенно не смущало. Мол, я уже сотни раз видел тебя голой и восхищался твоей неземной красотой.

Первое впечатление — главная и начальная фаза знакомства. Если оно не очень приятное, то следующим этапом может стать отрицание, преодолевать которое нужно уметь.

А в душе у девушки уже проклюнулось чувство отторжения. Она инстинктивно подалась назад, прижалась спиной к стойке бара.

Тормозить тут было никак нельзя. Иначе барьер, выставленный этой красоткой, станет непреодолимым препятствием. Тогда Никита сперва тупо застрянет на чужой орбите, а потом вылетит в открытый космос.

Он продолжил движение, вошел в плотные слои атмосферы, приблизил губы к ушку с маленькой бриллиантовой сережкой.

— Пойдем? — спросил парень, ничуть вроде бы не сомневаясь в своей победе.

— Куда?

Блондинка и хотела бы глянуть на него, выразить свое возмущение столь потрясающей наглостью. Однако для этого ей нужно было бы еще сильней вжаться в стойку бара или с шумом сдвинуть в сторону высокий крутящийся стул, о сиденье которого она небрежно опиралась рукой.

— Здесь очень громко, а нам нужно поговорить о главном.

— О главном?

Девушка выбрала первый вариант — прижалась к стойке, откинула голову назад. Но при этом она осознала уязвимость своего положения. От этого ее чувство неловкости и беззащитности перед охотником только усилилось.

— Никита.

Он мог бы повернуться к ней боком, лицом к танцующему залу, но, втягиваясь в милый разговор ни о чем, рисковал потерять драгоценную инициативу. А тогда все сразу и закончится.

— И что?

— Но это не самое главное. — Никита подался назад, стал медленно удаляться от девушки.

Он должен был создать зону притяжения и чувствовал, что сумел это сделать. Наступал момент истины.

— А что самое главное? — Девушка пришла в движение, но это еще ничего не значило.

Она всего лишь отлипала от стойки, ей нужно было вернуться в исходное положение.

Никита загадочно улыбнулся, чувствуя, что этим усиливает интригу, а вместе с тем и притяжение. Он удалялся, но девушку влекло к нему, и она не остановилась в исходной точке, потянулась за ним.

Из гремящего зала они вышли в относительно тихий холл. Клуб далеко не самый дорогой, интерьер не впечатляющий, если не сказать убогий, но в этом были свои плюсы. И тратиться особо не пришлось, и уходить отсюда ничуть не жаль.

В холле блондинка остановилась, но Никита лишь слегка сбавил ход.

— Ты хотел поговорить, — напомнила она.

— Не здесь.

Девушка даже не стала спрашивать, где именно. Зачем, если она уже все поняла и стояла перед выбором, уходить или остаться? А на раздумья нужно было время, которое Никита уводил за собой, как бычка на веревочке. У блондинки должно было возникнуть ощущение, что преследовать нужно это самое время, но никак не Никиту.

И ощущение возникло, и движение пришло. Девушка догнала уходящее время, когда Никита был уже на улице. А там лето и теплый ветер из глубин городского парка, клейкая молодая листва, березовые сережки. Запах оживающей природы, стрелы амура, бьющие прямо в подсознание. Но не в сердце. Никита точно знал, что не влюбится в эту крошку.

— Что-то я не поняла… — сказала девушка, остановилась и сделала такой вид, как будто только что пробудилась после странного сна.

— Я тоже.

Он приблизился к незнакомке, обнял за талию, зарылся носом в ее волосы, ноздрями втянул воздух, тут же отстранился и глянул на нее, как пьяный.

— Это еще что? — Она смотрела на него, не мигая.

Никита кивнул. Да, он уже все понял, но зачем об этом говорить вслух, когда уже пора переходить на язык тела? Теплая майская ночь будто создана для такого общения, а если совсем невтерпеж, то рядом городской парк. Там темно, кусты и трава.

Среди машин перед клубом Никита заметил белый «Хендай» с огоньком на крыше. Он, ничуть не стесняясь, обнял девушку за талию и увлек за собой. Она самую малость упрямилась, это сковывало ее движения, но к такси они подошли вместе.

— У меня своя машина, — тихо сказала девушка, полезла в сумочку за ключами, достала их, но на кнопку пульта нажала не сразу.

Красавица на мгновение задумалась, правильно ли себя ведет, и даже мотнула головой, мол, нет, так нельзя, но красный «Инфинити» с сигнализации все-таки сняла.

А машинка крутая, этакий поджарый, спортивного вида бегемотик в металле.

Никита Яшин пожал плечами. Он и в Москве старался избегать мажорных девочек, обходил стороной модные клубы, искал места попроще. У богатых свои понты, от которых перегреваются процессоры и дымят трансформаторные катушки. Нарваться можно, а Никите неприятности не нужны. У него свой мир, не очень тихий, далеко не всегда уютный, и адреналина в нем в избытке. Но это его котелок, он привык вариться в нем, а бурление в чужих кастрюлях ему вовсе ни к чему.

Парень знал, что нужно делать, поэтому не растерялся, открыл водительскую дверь, вроде как помогая своей новой подружке сесть за руль. Девушка поблагодарила его кивком, все глубже погружаясь при этом в раздумья и сомнения. Именно поэтому Никита прижал ее к внутренней стороне дверей так крепко, чтобы она физически ощутила всю серьезность его намерений. После этого он предложил ей поцелуй, от которого она не смогла отказаться, дождался, когда девушка поплывет от сильных ощущений, только тогда отпустил ее.

— Никита, — еще раз с ироничной улыбкой на губах представился парень.

— Вероника.

Она смотрела на него завороженно, и в ее взгляде уже не было никаких сомнений.

— Ко мне?.. — спросил он с таким видом, как будто его ждала роскошная квартира в центре города.

На самом деле он мог предложить Веронике лишь номер в дешевой гостинице. Квартира у него была в Москве, маленькая, но своя. Здесь, в этом городе, он человек случайный. Уже послезавтра регистрация на обратный рейс.

— Лучше ко мне, — тихо сказала она, сама прильнула к нему и поцеловала в губы.

Никита улыбнулся. Он еще не познал Веронику, но видел, что день уже вполне удался.

На красивое женское тело можно смотреть бесконечно. Оно никогда не надоест, избавляет от лишних размышлений, будоражит воображение.

Вероника бесконечно хороша собой. Плоский животик с аккуратным пупком, плавно переходящий в широкое, начисто выбритое закругление с изящными тазобедренными выступами. Кожа нежная, шелковистая, пальцы так и тянутся к ней. Никита откровенно наслаждался ее телом, и она так же явно, ничуть этого не скрывая, млела от удовольствия.

— Ты какой-то неутомимый, — пробормотала девушка.

Утро уже, за окнами светло, позади бессонная ночь. Сейчас бы спать и спать, а он только что совершил очередной вылет, отстрелялся, приземлился, встал на дозаправку, но руки покоя не знают. Скоро Никита уйдет и заберет Веронику с собой. Вернее сказать — память о ней, все тактильные и зрительные ощущения. Она займет достойное место в галерее прекрасных образов, которую он успел создать к своим двадцати восьми годам. И всякий раз, вспоминая о ней, парень будет благодарно улыбаться.

— Батарейки у меня атомные, — с улыбкой проговорил Никита.

Усталость — прекрасное ощущение, за которым он гнался с превеликим удовольствием, старался довести себя до полного изнеможения, чтобы потом в кайф отдохнуть. На ринге Никита тоже выкладывался на полную катушку, чтобы затем выплеснуть из себя весь адреналин, в тишине и спокойствии набираться новых сил.

Но сам по себе выброс адреналина — ни с чем не сравнимый процесс. Никита любил драться, фанател от женщин, видел в этом смысл своей жизни, хотя и осознавал, что для полного счастья этого мало. Чем старше он становился, тем лучше это понимал, но и в себе нисколько не разочаровывался.

— А я все думаю, чем ты меня взял, — заявила Вероника. — А это, оказывается, радиоактивное излучение.

— Можешь сравнить меня с солнцем, я не обижусь.

— Солнце светит всегда, а тебя уже завтра не будет.

— Я умру?

— И воскреснешь. Но не для меня.

— Солнце светит для всех.

— Вот и я говорю, что ты какое-то хреновое солнце.

— Но мне на самом деле нужно уехать. Я позвоню.

— Давай без отмазок, мне все равно, — сказала Вероника и усмехнулась.

— Да, я знаю, ты мною воспользовалась. Поматросила, что называется… — Он притворно вздохнул.

— А ты забавный.

— Потешная зверушка? Для богатой девочки?

Квартирка у Вероники что надо, и декор, и мебель — все на высшем уровне. Тут явно родители при деньгах или просто состоятельный папик. Впрочем, Никите все равно.

— Это не я богатая, а любовник у меня такой.

— Любовник?

— Ты услышал то, что хотел, — сказала она. — Все, можешь собираться.

— Вдруг любовник придет?

— Тебя это пугает?

— Нет.

— А зря. С ним лучше не связываться.

— Но ты же связалась.

— Ну, если хочешь, то он и тебя может отыметь, — заявила она.

— А ты забавная.

— Зверушка?

— И заводная.

Никита резко перевернулся на живот, подмял под себя Веронику, с ходу втолкнулся, замер и с блудной улыбкой пристально глянул на нее.

— Если он узнает, что ты здесь, то тебя убьет.

Она тоже пыталась смотреть на него, но глаза у нее туманились и закрывались.

— Да? Тогда я буду приходить к тебе каждый день. — Он пошевелился на ней.

Вероника окончательно закрыла глаза и прошептала:

— Ты такой же больной на голову.

— Куда ему до меня!

— У него не дом, а пороховая бочка, — качаясь на волнах, пробормотала она.

— Тебе не хватает пороха? — Никита усилил волну.

— Это у тебя порох, а у него деньги.

— Деньги нужно хранить в сберкассе.

— Скажи это ему. Не отвлекайся!

Пороху Никите хватило, и бочка взорвалась с двух сторон одновременно.

А потом настало время уходить. Вероника его не удерживала. Он спокойно собрался, на прощание поцеловал ее в губы.

— Я ни о чем не жалею, — сказала она, открывая дверь.

— А я жалею.

Никита вдруг понял, что не наелся, а она такая сладкая, аппетитная и доступная. Халатик на ней на голое тело, под ним все распарено, горячо. В прихожей кожаная банкетка с высокой спинкой, на которую Вероника могла бы опереться грудью. Поставить ее в позу и… не разуваясь!..

На Никиту нахлынуло, он прижал Веронику к стене, поцеловал ее в губы. Она откликнулась, стала закрывать дверь, но не смогла этого сделать.

Кто-то с силой ударил в створку. Она распахнулась.

Никита оторвался от дела, глянул на виновника переполоха.

Мужчина лет сорока впечатлял своей внешностью. Крупная лысеющая голова на крепкой шее, мощные надбровья, широкая, приплюснутая спинка маленького носа, суровые ниточки губ, тяжелый подбородок. Покатые плечи, сильные руки, крепкие кулаки.

Никита столь угрожающей фактурой похвастаться не мог. Черты лица у него правильные, с налетом интеллигентности, нос даже после двух переломов остался ровным и прямым. Плечи у него отнюдь не борцовские. Руки мускулистые, но не перекачанные. Среднего роста, такой же комплекции. Кулаки на вид так себе.

Лицо у мужчины как у деревенского любителя подраться на кулачках, а вот одет он был вполне представительно. Костюм хороший, дорогой, четко по размеру. Этот тип от злости заскрипел зубами, и пиджак затрещал на плечах.

— Ни хрена себе!

Он попытался схватить Никиту за воротник пиджака, но совершенно неожиданно для себя получил кулаком в нос. На ногах как-то удержался, но назад отскочил.

— Не понял! — простонал крепыш.

— Саша, ты действительно не так все понял! — Вероника сложила руки в умоляющем жесте и с досадой глянула на Никиту, виновника своих бед.

Ну да, он ведь и есть то самое поличное, с которым ее застукал папик.

— Вероника меня выгоняла, а я ее поцеловал, — сказал Никита. — Нехорошо вышло.

— А вошло как?

Саша провел рукой под носом, глянул на ладонь. Крови на ней вроде бы не было. Нос у него крепкий, да и бил Яшин не в полную силу. Нельзя ему сейчас чересчур напрягать правую руку. Ключица уже срослась, но еще рано перегружать ее. А с левой у него удар не столь мощный, как с правой.

— В нос? — Никита усмехнулся.

— В рот!

Саша бросился в атаку, но снова напоролся на кулак и опять ничего не понял. Никита не принимал бойцовскую стойку, руки у него были опущены. Как же он смог ударить? Кулак влетел под нос, припечатал к зубам верхнюю губу.

— Ты что делаешь? — взревел Саша, удивленно глядя на него.

— Что ты заказывал. Пройти можно?

Парень спешил. Сегодня дерется его друг Витя Мещеряк. Никита за тренера, будет оказывать моральную поддержку. Но скоро ему самому придется лезть в клетку, ломать кости себе и противнику. Контракт действует, лига серьезная, и не важно, что выше первого рейтингового уровня подняться пока не удалось. Возможность была, но перелом, полученный в схватке, отбросил Никиту назад. Ничего, скоро ключица совсем заживет, и можно будет снова погрузиться в струю.

— Да я тебя сейчас!.. — неистово прошипел Саша и до хруста сжал кулаки.

— А я тебя. — Никита ударил не сильно, его противник даже успел поднять руки, чтобы защититься.

Сначала кулак впечатался в нос, а затем Саша принял стойку. Опоздал бедолага. Это его еще больше взбесило, но не меньше и напугало. Он вроде как и хотел атаковать в ответ, но при этом пятился.

— Обидишь Веронику, убью, — спокойно сказал Никита, нажимая на кнопку вызова лифта.

— Что?!

Саша все-таки решился на реванш. В этот раз он сгреб Никиту в охапку, накинулся на него, обхватил руками. Но тейкдаун не прошел, свалить противника на пол ему не удалось.

В смешанные бои Яшин пришел из кикбоксинга, с отличной ударной техникой. Но в таких боях без борцовской подготовки никак. Парню пришлось наверстывать упущенное в темпе быстрого танца. Сейчас ему ничего не стоило разблокировать захват и провести удар головой. На этот раз Саша на ногах не удержался, сел на задницу, невменяемо глянул на Никиту.

Открылись створки лифта.

— Я тебя предупредил, — сказал Никита, подмигнул Веронике, зашел в лифт и был таков.

Он сегодня провел далеко не самый выдающийся бой, но даже легкая победа вызывает фееричный всплеск адреналина. А это именно то, без чего он не представлял себя.

Глава 2

Были времена, когда «девятка» считалась реально крутой тачкой. Круче, говорят, были только мобильники, которые не помещались в карман из-за своих габаритов. Никита в те времена ездил на трехколесном велосипеде и возил с собой надувной телефон.

Зато «девятка» у него есть сейчас. Машина, само собой, далеко не новая, но и убитой ее не назовешь. Двигатель не барахлит, ходовая не разваливается, днище не проржавело. Но все-таки это хлам.

Именно так считала молоденькая шатеночка, стоявшая на обочине. Она смотрела на тормозящую «Ладу» и думала, зачем нужно было поднимать руку, когда дорога запружена иномарками. При этом на лице у нее проступила такая оскомина, как будто кислая вишня на зуб попала. Но Никита уже остановился, и ей ничего не оставалось, кроме как открыть дверь.

— В Жулебино, — сказала шатенка и глянула на Никиту с чувством облегчения, но все еще настороженно.

Вроде бы русский парень, но так и это не гарантия от всех бед.

Никита кивнул, взглядом показал на свободное переднее кресло.

— Триста, — заявила она.

Он вторым кивком согласился на скидку. На самом деле до Жулебина смело можно было брать пятьсот, но девушка смазливая, можно пойти ей навстречу. Тем более что Никита не таксист, просто пользуется случаем.

А шатенка действительно хороша собой. Женственный овал лица, чувственные глаза. Горбинка на носу нисколько не портила ее внешность, даже наоборот, придавала ей оригинальность. Губки слегка подкачаны, а загар не искусственный. Это привет с южных морей или природная смуглость. Джинсы в обтяжку подчеркивали красоту ее ног, длину которых не могли украсть даже балетки без каблучков. Блузка на ней приталенная, вырез не самый глубокий, но приподнятый бюст смотрелся в нем очень аппетитно. Прическа свежая, похоже, что с пылу с жару. Сразу после салона красоты девушки смотрятся особенно хорошо. Даже если у них в ноздре светится жемчужная бусинка, а из-за воротника выползает ящерица. Татуировка нанесена была на шею, ближе к затылку, но Никита все равно заметил ее.

Он ярко улыбнулся, давая понять, что по достоинству оценил ее внешность. Шатенка глянула на него с показным недовольством, пресекая попытку познакомиться.

По пути Никита улыбался себе под нос с таким видом, как будто слушал человека, находящегося у него за спиной. То кивал, то качал головой, реагируя на невидимого собеседника. Девушка удивленно посматривала на него, и с каждым поворотом головы интрига в ее взгляде усиливалась.

— Не обращайте на него внимания. Он сегодня мухомор съел, — сказал Никита, кивком показав через плечо.

Девушка задержала на нем взгляд. Она не кривила губы, но все же заметна была усмешка.

— А эти грибочки, как известно, вызывают мухоморное настроение.

— Мухоморы вызывают галлюцинации.

— Не смешно. Это не я сказал, а он. — Никита кивнул через плечо.

— Кто он?

— Мой домовой. Больше тебя с собой не возьму, повешу на балконе, будешь на солнце вялиться. Это я не вам.

— Это прикол такой?

— Красивая девчонка, вся из себя, все при себе… А ножки… Дусик, ты сегодня в ударе!

— Дусик? — Шатенка фыркнула.

— Домовой Дусик.

— А почему не Кузя?

— Если бы я его выдумал, то назвал бы Кузей. А Дусик — вполне реальный перец. Ножки, говорит, на самом деле зачетные, но это, мол, не повод на тебя засматриваться. В душу сначала заглянуть нужно. А как это я сделаю, если за рулем сижу? Дусик, ты сегодня угомонишься? — Никита глянул в зеркало заднего вида. — Машину остановить?.. Хорошо, но тогда ты выйдешь. — Никита стал притормаживать.

— Не надо ко мне в душу заглядывать, — сказала девушка и провела пальцами с яркими ноготками поперек декольте.

— Не надо?

— Нет! — Она приложила к груди ладонь.

То ли душу хотела закрыть, то ли, напротив, пальцами расширить вырез на груди.

— Дусик, ты куда?.. — Никита бросил взгляд через плечо. — Ну вот, ушел!.. Слышала, как дверь хлопнула?

— Нет.

— И я не слышал. А он все равно ушел. Теперь мне и поговорить не с кем.

— Со мной поговори. Если ты без этого не можешь. — Она усмехнулась.

— С тобой неинтересно, — набирая ход, сказал Никита и вздохнул.

— Почему это? — В ее голосе тихонько пискнула обида.

— Ты в Дусика не веришь.

— А я должна в него верить?

— Не парься. Ты вовсе не обязана быть интересной.

— А я неинтересная?

— Для меня.

— А кто ты такой?

Никита промолчал, давая пассажирке понять, что потерял к ней всяческий интерес. Девушка взглянула на него и едко усмехнулась. Она ничуть не сомневалась в том, что спектакль продолжится, но Никита молчал с таким видом, как будто в салоне, кроме него, никого не было.

Заговорил он только тогда, когда машина остановилась у подъезда многоэтажного дома:

— Приехали!

— Дусика своего забери! — заявила шатенка.

Она недовольно поморщилась, оторвала от себя нечто невидимое, судя по ее движениям, трепыхающееся и протянула ему.

Никита с удовольствием включился в игру. Он попытался взять невидимого Дусика, но тот как будто вырвался и вернулся к пассажирке.

— Не хочет ко мне. Ему у тебя понравилось. Эй, ты куда?

Несуществующий Дусик выскочил из машины, метнулся к подъезду.

Никита проводил его взглядом, шлепнул ладонью по своей коленке и буркнул:

— Ну вот и все!

— Что все? — осведомилась шатенка.

— К тебе домой побежал.

— А кто сказал, что я здесь живу?

— Дусику никто не сказал. А мне… Я к тебе домой не рвусь. Даже на чашечку кофе.

— Даже на чашечку кофе? — Насмешливые нотки звонко прозвучали в ее голосе.

— А Дусику передавай привет. — Никита кивком показал на выход.

— А если он у меня поселится? — Девушка, похоже, не хотела уходить.

— Это ненадолго. Проголодается, на задних лапках ко мне прискочит.

— А я не могу его накормить?

— У тебя есть дурные мысли?

— Он питается дурными мыслями?

— Исключительно.

— У тебя много дурных мыслей?

— Тебя увидел, и появились.

— Браво!

— А у тебя есть дурные мысли?

Шатенка глянула на Никиту заинтригованно, с явной хитринкой. Дескать, если у меня и есть дурные мысли, то я тебе об этом не скажу.

— Ты должен подняться ко мне и забрать Дусика.

Почти так она и сделала, не сказала, но понять дала.

— Потому что у тебя нет дурных мыслей, и ему нечего есть, — сказал Никита.

— Я не хочу, чтобы он умер от голода, — подтвердила она.

— Отлично!

Они поднялись на шестой этаж, она ключом открыла дверь. В квартире никого не было. В гостиной за открытой дверью тихо, но звонко тикали часы.

— Дусик! — позвал Никита.

— А в ответ тишина. Не дошел или умирает от голода.

— Если умирает, то одних моих дурных мыслей будет мало. Тебе придется поднапрячься. — Никита пристально смотрел на свою новую подружку, как будто гипнотизировал ее.

— Ну, я попробую, — сказала она и завороженно кивнула.

— Я тебе помогу. — Он потянулся к ней.

Она откликнулась на это немое предложение, подалась к нему, приняла поцелуй, глубокий, напористый, вызывающий самые дурные мысли.

— Слышишь, как чавкает? — спросил Никита, оторвавшись от нее. — У него за одним ухом трещит.

— Почему за одним? — пробормотала она, прижимаясь к нему.

Никита не ответил, запустил руки под блузку, без церемоний расстегнул бюстгальтер, ловко снял и то, и другое. Шатенка недоуменно глянула на него, даже прикрыла руками обнажившуюся грудь. Она удивлялась не столько ему, сколько себе. С ним все ясно, но почему она так быстро сдалась? Но вместе с удивлением к ней пришло и понимание. Девушка опустила руки, подставляясь под удар стихии.

— Теперь у него за обоими ушами трещит, — сказал Никита.

— А в три уха он может? — спросила шатенка и закрыла глаза.

Никита вспомнил свою недавнюю фантазию. Вероника в своей прихожей, он ставит ее в позу… Здесь банкетки не было, но до гостиной рукой подать, а там кресло — широкое, тяжелое, с мягкими полукруглыми подлокотниками. И на колени можно поставить, и на живот положить.

Облегающие джинсы снимались не без труда, шатенка страстно извивалась, помогая Никите. Ему казалось, что она не просто раздевалась, а освобождалась от цепей, которые держали ее душу в плену смирения. Или от пояса целомудрия. А Никита воплощал собой порок, и ни стыда у него, ни совести. Безудержное стремление к победе било через край.

Кресло действительно оказалось тяжелым. Не так-то просто было сдвинуть его с места. Но когда Никита начинал, оно стояло в одном углу, а когда закончил, уже находилось в другом. Ковер смят, одежда разбросана. На полу валялась подушка с дивана. Никита вспомнил, как все было. По пути из одного угла в другой его подружка зацепилась за подушку, потянула ее за собой, но не смогла удержать в ослабевшей руке.

— Ты откуда такой взялся? — А сейчас у нее и вовсе не было сил.

Он сидел на кресле, вытянув ноги, а она покоилась на нем и едва заметно двигала задницей в такт свежим воспоминаниям, еще пахнущим потом.

— Скажи, мы теперь можем познакомиться? — спросил он.

— А нужно?

— Если тебя зовут Анужно, то меня — Иможно.

Он с кислым видом рассматривал ящерку, наколотую на шее шатенки. Вроде бы и занятно, но так же нелепо, как розочка на спине под лопаткой и китайский узор на плече. Хорошо, что хоть стрелку под пупком наколоть не догадалась. Мол, добро пожаловать! Впрочем, Никита побывал там и без приглашения, что сейчас его не очень-то и радовало. Выгорел порох, а новый почему-то не назревал. Это с Вероникой ему хотелось еще и еще.

— Я это уже поняла.

— Что ты уже поняла?

Он тоже понимал, что знакомиться вовсе не обязательно. Свое получил, победа засчитана, пора уходить.

— Что ты живешь так, как будто тебе все можно.

— Жизнь дается только раз.

— Где-то я это слышала… Даша.

— Я не Даша.

— Я Даша! — Шатенка поднялась и посмотрела на Никиту с таким видом, как будто он должен был на ней жениться.

Но это было исключено. Татуировки здесь тоже имели значение. Никита Яшин вообще не собирался жениться, но знал, что если вдруг, то он ни за что не поведет под венец девушку с такими картинками на теле. Татуировка — это клеймо, оставленное разгульной, порочной жизнью. Умом Никита понимал, что это далеко не всегда так, но подкорка была неумолима.

— Приятно было познакомиться, — сказал он, тоже поднялся, потянулся за своими джинсами.

— Уходишь? — Даша не просто угадывала, она как будто читала его мысли, стояла перед ним, даже не думая одеваться.

Тело у нее роскошное, этого не отнять, но нагота уже не возбуждала Никиту. Ему через час надо быть на тренировке, а Москва стоит в пробках.

— Остаюсь. На чашечку кофе.

— После… э-э, чашечки чая, да?

— Чай был горячий. Крепкий и сладкий. Мне понравился.

— Могу еще налить.

Никита улыбнулся, высоко поднял брови. Мол, я безмерно рад предложению, вынужден буду отказаться, но спасибо, конечно же, скажу. На прощание.

— Могу еще налить?! — В ее голосе прозвучали удивленные нотки. — Это я сказала?!

— Это Дусик тебя за язык дернул. Он такой шалун!

— Я не могла такого сказать, но… — ошеломленно пробормотала Даша и окинула себя недоуменным взглядом.

Как, я еще и голая?! Перед первым встречным?!

Но одеваться она не бросилась, сделала вид, как будто нагота ее ничуть не смущает. Эта особа умела владеть собой.

— Давай завтра куда-нибудь сходим. Я позвоню, — заявил Никита, когда уже оделся и собрался уходить.

— Не позвонишь.

— Вот увидишь.

— Ты даже не знаешь мой номер телефона.

— Дусик знает.

— Да пошел ты вместе со своим Дусиком! — Даша разозлилась.

— А кофе?

— Пошел!

— Ну тогда спасибо. За чай, — проговорил Никита и вздохнул, изображая обиду, разочарование и даже нежелание уходить, хотя душа его рвалась на свободу.

Но уйти так просто не вышло. Он подходил к двери с одной стороны, а она открылась с другой.

— Не понял! — На Никиту смотрел чернявый парень с глазами, напоминающими светлое облачное небо.

И синева там, и белый туман.

Голова крупная, а черты лица утонченные. Высокий лоб, прямые надбровья, ровный нос, правильная линия губ. Но лицо при этом не казалось маленьким. Крепкая шея, сильные плечи, мускулистые руки, спортивный торс. Но не было впечатления, которое мог произвести качок из тренажерного зала. Физическая сила чувствовалась, но в глаза не бросалась.

— Ты кто такой?

— Пусть проваливает! — с обидой в голосе крикнула Даша.

Парень повернул голову на голос, но Никите дорогу не уступил. Более того, он с силой толкнул его в грудь, да так быстро, что Никита даже не успел среагировать.

С места он не сдвинулся, но парня это не смутило. Он с видом победителя обогнул препятствие, заглянул в комнату. Никита мог уйти, но само возмущение схватило его за руку и развернуло в сторону этого чернявого типа.

— А шмотье почему валяется? — выдал тот.

Никита тоже заглянул в гостиную. Даша уже завернулась в накидку с дивана, но блузку и джинсы убрать не успела.

— Ты, чудило! — Парень резко повернулся к Никите, попытался схватить его за руку, но поймал пустоту, а мог бы нарваться и на кулак.

Он об этом почему-то не подумал, поэтому еще больше разозлился.

Приоткрытая дверь распахнулась, в прихожую вломился рослый тип с красной от пива рожей. Сверху бритая голова, узкая, как у Карлсона с пропеллером, а снизу — широкая. Глазки маленькие, нос пуговичный, а рот как у Щелкунчика. Там мог поместиться не только орех, но и целый кокос.

Карлсону никто ничего не говорил, он сам понял, что Никиту нужно держать, и схватил его за плечо. Никита мог ударить его, но вслед за одним здоровяком в квартиру вошел другой, ситуация еще больше усложнилась. Никита отступил, встал спиной к кухонной двери. Теперь, когда противник у него только с фронта, с тыла и флангов никто не подпирает, — можно держать натиск. Во всяком случае, шансы были.

— Ты кто такой? — спросил чернявый парень, оттолкнул плечом Карлсона, двинулся на Никиту.

Из гостиной высунулась Даша и заявила:

— Обычный козел!

— А козлов гасить надо, — сказал этот тип, явно пребывающий не в себе.

Перегаром от него не тянуло, но глаза мутные, как у обдолбанного.

— Может, не здесь? — спросил Никита, внимательно наблюдая за противником.

Чернявый парень находился на расстоянии прямого удара от него. Все могло начаться в любое мгновение. Или даже закончиться.

— Нигде не надо, — снова подала голос Даша. — А то он еще подумает, что мы нарочно все подстроили.

— Что подстроили? — спросил парень, не сводя глаз с Никиты.

— Стас, отпусти его, пусть уходит.

— Даша, а ты чего это голая? — с ухмылкой спросил Карлсон.

Он так и стоял, преграждая путь своему дружку, который никак не мог войти в квартиру. А Даша на месте не осталась, исчезла в глубине комнаты.

— Почему же голая? — не сводя с Никиты глаз, спросил чернявый Стас. — Покрывало на ней.

— А под покрывалом?

— Под покрывалом жмур будет, — сказал Стас и кивнул на Никиту. — Ты, Трэш, иди, погуляй пока. Угара с собой забери. Я вас потом позову. Мусор убрать.

— Ты его не больно убивай, — произнес Карлсон и глянул в сторону Даши, но та уже закрыла дверь в гостиную.

— Давай-давай!..

Трэш хмыкнул, глянул на Никиту и развернулся на сто восемьдесят.

— Чего там? — донеслось с лестничной площадки.

— Давай-давай! — подражая Стасу, деловито проговорил Трэш, вышел и закрыл за собой дверь.

— Ты что, мою сеструху?.. — Стас не спрашивал, что именно было у них с Дашей, жестом ничего не показал.

Никита и без того все понял, но промолчал. А зачем говорить, когда и так все ясно?

— И давно это у вас?

Никита Яшин пожал плечами. Для кого-то и один час — целая вечность.

— Почему я про тебя не знаю?

— Знаешь.

— А ты чего такой борзый?

— Я борзый?

— Мы же тебя сейчас можем!..

— За что?

— Э-э… я тоже по бабам ходок. Знаешь, недавно было, прихожу к одной, а тут муж…

У Никиты тоже так было. И совсем недавно. Правда, не муж, а любовник. Так что неинтересно.

Стас вовремя понял, что его история будет воспринята как пук в лужу, и спросил:

— А чего ты такой напряженный? Страшно?

— Нет, — ответил Никита и пожал плечами.

— С Дашкой у тебя что?

Открылась дверь, из гостиной вышла Даша. На ней джинсы, блузка, и прическу она поправила.

— Пусть уходит, — сказала девушка, кивнула на Никиту и рукой показала на дверь.

Не останавливаясь, она оттолкнула плечом Стаса. Никита посторонился, пропуская ее на кухню.

— Да пусть, — сказал чернявый парень.

Злость его прошла, и глаза стали совсем пустыми. Если он обдолбанный, то резкая смена настроения вполне объяснима.

— И больше не приходи, — сказала Даша.

Никита кивнул и пристально посмотрел на Стаса. Ему что-то не хотелось бодаться с ним. Да и тот уже остыл, поэтому посторонился.

Даша молча смотрела, как он уходит.

Никита уже открыл дверь, когда она бросила ему вслед:

— Эй!

Он остановился, вопросительно посмотрел на нее.

Но Даша лишь качнула головой и сказала:

— Нет, ничего.

Стас показал ему «фак». В ответ Никита лишь презрительно фыркнул. Парня реально развезло, взгляд невменяемый, совершенно разбалансированный. Он показывал Никите палец, но сам его, похоже, даже не видел. С таким фруктом драться — это себя не уважать.

Глава 3

Красивый тейкдаун по своей зрелищности не уступает нокауту, но далеко не всегда приводит к победе. Никите не повезло. Он повелся на обманку и поплатился за это, был пойман за обе ноги и с треском рухнул на спину. Противник обрушил на него град ударов. Он пропустил в нос, в челюсть. В голове у него все смешалось.

Ему позволила победить только злость на самого себя. Прежде всего за то, что недостаточно работал над борцовскими приемами. Но ведь он старался, пролил немало пота и, как оказалось, не зря. Сначала Яшин отбился, а потом взял противника на болевой, на последних силах его дожимал, думал, что не выдюжит. Но тот сдался, адреналин хлынул в кровь, и за спиной как будто выросли крылья. Никите вдруг жутко захотелось прямо здесь и сейчас побороть пышногрудую октагон-герлз, которая улыбалась ему во все свои тридцать два зуба. Он победил в рейтинговом бою и мог рассчитывать на неплохие преференции.

Адреналин схлынул уже в раздевалке. Навалилась усталость, разболелся отбитый нос, но Никите нравилось такое состояние. Если, конечно, у него была возможность отдохнуть. Его уже никто не держит, можно ехать домой, а там покой и здоровое питание — вода, глюкоза, протеиновый коктейль. Шутка ли, всего за неделю он скинул ровно девять килограммов, так что теперь придется отпиваться и отъедаться.

К дому Никита подъехал уже по темноте. Свободных мест в его дворе не было, пришлось припарковаться возле соседнего дома.

Никита уже подходил к подъезду, когда за спиной у него остановилась машина, открылась дверца и послышался голос, вроде бы знакомый:

— Эй, братан!

Никита остановился, обернулся. Да, он знал этого человека. К нему стремительно подходил Стас, брат той самой шатенки. А тачка у него знатная, «БМВ» черного цвета. Мужская мечта в классическом исполнении.

— Здорово, приятель! — Стас поднял руку.

Никита не понял, то ли тот действительно «краба» ему хотел впарить, то ли ударить, и предостерегающе глянул на него.

— Э-э, да ты не бойся! — опуская руку, сказал Стас и мотнул головой.

— Я не боюсь.

— Ну да, ты не боишься. — Чернявый парень нервно усмехнулся.

— Я и в лоб могу зарядить, если будешь мельтешить перед глазами.

— Ну да, ты можешь, знаю.

— Тебе чего нужно?

— Да поговорить хочу.

— Если Даша залетела, это не ко мне.

Месяц уже прошел с тех пор, как он придумал Дусика. За это время много чего интересного могло проявиться. Но если вдруг, то Никита не при делах. Презервативы у него дорогие, очень тщательно проверенные электроникой и жизнью. Половой.

— Да я не за Дашу, — отмахнулся Стас.

— Может, ты сам залетел?

— Чего?

— Да вид у тебя такой, как будто ты разродиться никак не можешь.

Взгляд у Стаса вполне вменяемый, осмысленный, зрачки не суженные, но движения нервные, как будто еж у него в заднице шевелился. И сам он какой-то сумбурный.

— Не по-людски как-то тут торчать. Может, зайдем куда, по пивку примем, поговорим? Что у вас поблизости есть?

— Пивной ресторан.

— Угощаешь?

— Не понял.

— Так ты же сегодня абрека завалил.

— Какого абрека?

— Да ладно тебе, как будто не понимаешь. Видел я, как ты махался. За тобой поехал.

— И что?

— Красавчик ты! Реально! — Стас растормозился, раскрепощенно похлопал Никиту по плечу. — Дашка будет гордиться.

— Чем?

— Кем! Поговорим? — Стас показал на свою машину.

Никита согласно кивнул. Неплохо было бы посидеть в козырной тачке, тем более что далеко ходить не надо.

А в машине сидел уже знакомый здоровяк с прикольной кличкой. Он развязно улыбнулся Никите, показал ему два пальца в знак приветствия.

— Трэш, за пивком сгуляй, — сказал Стас.

— Так есть немного. — Трэш поднял банку с пивом.

— Трэш!.. — Стас скривился.

— Ну, хорошо, — пробурчал Трэш.

На Стаса он глянул с обидой, а на Никиту — с ревностью и ушел, освободил место.

— Давай присаживайся! — Стас хлопнул по спинке кресла.

Никита забрался в машину, закрыл за собой дверь.

— Знаешь, что такое трэш? — спросил Стас.

— Я не знаю, где твой Угар, — ответил Никита.

— Трэш — это все с ног на голову, задом наперед, а мой пацан сидит на заднице ровно, — с пренебрежением сказал Стас, провожая взглядом своего незадачливого дружка.

Машина стояла на дороге, преграждала путь другим. Стас должен был отъехать в сторонку, а ему хоть бы хны.

— Пей пиво, — сказал Никита и усмехнулся, вспомнив обдолбанные глаза Стаса.

В этой компашке не только пиво в почете, но и кое-что покруче.

— Мы пиво не пьем, дышим им.

— О чем ты хотел поговорить?

— Да видел я, как ты махался.

— И что?

— Ты же мог меня тогда урыть.

— Так ты вроде сам успокоился.

— А чего колотиться-то? Дашке уже четвертак скоро, взрослая девочка. Ты у нее не первый. Помню, захожу домой, а она с каким-то типом. Ей тогда девятнадцать было или двадцать. Вспомнилось почему-то, когда я к вам зашел. В смысле к себе. Вы ведь в моей хате были.

— Чисто в твоей?

— Чисто в моей. А знаешь, как я все это заработал?

— Мне какое дело?

Возможно, Стас промышлял наркотой, но Никите в эти дела вникать совсем не обязательно.

— А зачем я на твой бой приходил?

— Это как-то связано?

— Въезжаешь. — Стас одобрительно кивнул.

— Отъезжаю, — сказал Никита, закрыл глаза и качнул головой.

Ему бы сейчас в ванну, в горячую воду. Протеиновый коктейль с орешками тоже не помешает. А потом и под жабры плеснуть можно будет по случаю победы. Но это завтра, а сегодня без излишеств.

— Тяжелый день, трудная победа? — утвердительным тоном спросил Стас. — Я думал, ты не поднимешься, но ошибся. Красавчик, ей-богу!.. Сколько ты за бой получаешь?

В ответ Никита лишь усмехнулся. Тысяча долларов за выход, еще столько же за победу, вот и весь навар. Но это еще за счастье. В любительской лиге он дрался за бесплатно или за мелкий процент с букмекерских ставок. И все в надежде на блестящее будущее. Есть же бойцы ММА, которые зарабатывают миллионы. Он даже видел свою звезду в небе, просто не мог пока до нее дотянуться.

— На тебе зарабатывают больше, — без тени сомнения сказал Стас.

Никита кивнул. Он и сам это прекрасно понимал.

— Что такое трэш ты знаешь, а что такое трэш-вечеринка?

— Задом наперед, шиворот-навыворот. И полный отрыв.

— Вот! Полный отрыв!.. Людям это нравится, они платят за такое удовольствие немалые деньги.

— Тебе?

— Мне.

— Поздравляю.

— Да, но за просто так никто не платит. Людей необходимо заинтересовать, для этого нужно всегда быть в теме.

— Тема должна быть свежей и хорошо прожаренной, — проговорил Никита.

— Нормально сказано! Я, если честно, думал, что ты заяц стоп-сигнал, а у тебя в котелке реально булькает.

— Ты так и не сказал, зачем я тебе нужен.

В салон сквозь затемненные окна пролился свет автомобильных фар. Сзади подъехала машина, остановилась. Но Стас не обратил на это никакого внимания.

— Голыми сиськами сейчас мало кого удивишь, а если клеточку поставить, да тебя туда запустить… — произнес он.

Автомобиль, стоявший сзади, замигал фарами, водитель требовал освободить проезд, но Стас по-прежнему держал его в игноре.

— Голые сиськи туда запусти. Пусть дерутся. В масле, — сказал Никита.

Он как-то видел такое шоу, в котором полуголые девицы выясняли между собой отношения. Для пущего прикола их облили маслом. Дурдом на выезде.

— Думаешь, не пробовал? Было. Но это уже не интересно. Людям реальный драйв нужен, так, чтобы все по-настоящему.

К машине резко подошел какой-то человек, нервно открыл водительскую дверь и прорычал:

— Слышь, гусь педальный, ты что, совсем не ку-ку?!

На Стаса зло смотрел пучеглазый мужик довольно-таки брутального вида. Крепкая голова, короткая стрижка, грубые черты лица, плотное телосложение.

— Кто не ку-ку?! — возмущенно простонал Стас и глянул на Никиту, требуя моральной, а то и физической поддержки. — Сваливай давай!

Мужика можно было понять. Но Стас тоже имел полное право обидеться и ответить грубостью на грубость. Но право это еще нужно было суметь реализовать. Стас не облажался.

Его удар был не самым сильным, но очень точным. Мужик получил кулаком в нос, отступил на шаг, и Стас получил возможность выбраться из машины. Как только это произошло, жизнь мужика превратилась в кошмар. Одной рукой Стас схватил его за шиворот, а другой ударил в голову. Еще, еще!.. К экзекуции тут же подключился и Трэш.

Никита не осуждал Стаса, но и мужика не винил. Оба неправы. Но мужик был в меньшинстве. Эти братки могли просто-напросто убить его.

Никита решил, что пора вмешаться, но именно в этот момент все и закончилось. Стас запрыгнул за руль, Трэш забрался на заднее сиденье, и машина сорвалась с места.

Никита удивленно глянул на Стаса. Он не собирался никуда с ним ехать. Тем более что избитый бедолага, скорее всего, нуждался в помощи.

— Я же ему спокойно сказал, что сейчас отъеду, — заявил Стас и иронически хмыкнул.

Ничего такого он не говорил, а отъехать мог мужик.

Никита глянул назад. Бедняга медленно поднимался с земли, к нему спешила какая-то женщина.

— Баклан помойный! — выдал Трэш.

— А ты чего сидел? — Стас осуждающе глянул на Никиту.

— Ты это, коня останови!

Никита не собирался выслушивать упреки. Класть он хотел на этого фанфарона, и Трэш ему не угар.

— Здесь не один, а триста коней.

— Мне домой надо.

— Остановите землю, он сойдет! — обращаясь к Трэшу, сказал Стас.

— Ничего себе, землю остановить! — с тупым восхищением пробурчал тот.

— Сможем? — спросил Стас.

— Да легко!.. А куда он сойдет? — натурально озадачился Трэш. — Там же космос!

— А он в скафандре. Да, Никитос?

— Ты свой танк останови!

— Танк?

— Педальный.

— Ты не с нами?

— Нет.

— А как же мое предложение?

— Я же сказал, сиськи пусть дерутся.

— В масле?

— Да хоть в собственном соку.

— В смысле, в крови? — Стас подул на отбитый кулак.

— Достал ты меня!

— И не жаль тебе девочек?.. Им детей рожать. От нас. А ты их в масло.

— Я пришлю тебе курицу, — огрызнулся Никита. — Ей будешь мозги трахать.

— А курицу не жалко? — Стас добродушно засмеялся, желая снять напряжение, повисшее в машине.

— У меня контракт, я не могу с твоими сиськами мериться, — сказал Никита, чуть успокоившись.

Ему действительно было запрещено драться на стороне. Контракт, три гарантированных боя в год в рамках своего уровня, фиксированный гонорар. Вот и все счастье, которое могло привести его к большому успеху или загнать в тупик.

Никита прекрасно понимал, что запросто может остаться у разбитого корыта. Но кто билеты не покупает, тот в лотерею не выигрывает. Его цель — побеждать, а не публику на трэш-вечеринках веселить. Так что Стас обратился не по адресу.

— А кто может? — спросил тот.

— В любительскую лигу обратись, там желающих вагон и маленькая тележка. За тарелку супа отработают.

— К кому конкретно обратиться? Можешь кого-то порекомендовать?

— А нужно?

— Очень.

— Есть варианты. Дашь мне твой телефон, они сами тебе позвонят. Насчет супа с ними договоришься.

— Заметано.

— Все, можешь везти меня обратно.

— А с Дашкой повидаться не хочешь?

— Не сегодня.

— А она ждет, надеется.

— Я позвоню.

— Блин, офигеть! Мне за Дашку жутко обидно.

— И мне обидно, — подал голос Трэш.

На всякий случай Никита сместился поближе к двери и развернулся вполоборота к водителю. Одним глазом он посматривал на Стаса, другим — на его дружка. Первый мог прямо сейчас превратиться в злобную бой-бабу, а второй — набросить удавку на шею.

— Дашка — моя родная сестра. А ты поматросил и бросил. И что же мне теперь с тобой делать? — в тяжелом раздумье проговорил Стас.

— Не надо со мной ничего делать. Просто домой отвезите, и все дела, — спокойно сказал Никита.

— Не хочешь с нами работать?

— В клетке — нет.

— А организовать ее? Мы рисуем сейшн, а ты выставляешь бойцов. Тотализатор, аукцион…

— Аукцион?..

— Выставим твоих бойцов на продажу.

— Ты это серьезно?

— Серьезно о несерьезном. Должно быть шоу, увлекательное зрелище. Назначим цену за победителя, но платят только девочки. Хочешь, я и тебя продам? На одну ночь. За один рубль. Но очень-очень клевой девочке. Тебе понравится.

Никита повел головой, отказываясь от такого удовольствия.

— Ее зовут Вика. — Стас давал понять, что Дашу он навязывать не будет.

— За один рубль я и сам ее сниму, — с усмешкой проговорил Никита.

Не нужна ему была сейчас никакая Вика, и снимать он ее не собирался. Так, чисто для острастки сказал.

— Забьемся?

— На спор?

— Ну, если ты не фуфло.

— Забьемся, — согласился Никита.

Он знал себя, верил в свои способности. Сейчас не самое время устраивать себе экзамен, но если он сможет завестись, то усталость как рукой снимет. А всплеск адреналина окончательно вернет его к жизни.

Глава 4

Музыка должна литься так же свободно, как дождь, звенеть ручейком по камушкам, а гремучее «техно» вдалбливалось в уши, будто сваи в мерзлую землю. Бум-бум-бум… В зале темно, на танцполе смешение света — красные, синие, желтые лучи в одном бурлящем коктейле. Они были направлены и на сцену, где вокруг шеста крутилась распаренная красотка с фиговым листиком на самом нефиговом месте. Бум-бум-бум…

Никита не понял, как оказался на сцене и превратился в шест. Обнаженная блондинка набросилась на него, завертелась, закрутилась. От нее пахло потом, духами. Кожа влажноватая, чертовски приятная на ощупь. Бум-бум-бум…

— Еще!.. Еще! — кричала девушка.

Бум-бум-бум… В ушах грохотало, вокруг мелькали тени, перед глазами в мерцающей темноте извивалась красотка.

Но Никита не на сцене, а в кровати. Танцовщица под ним. Не она трется о его шест, а он сам вталкивается в нее. В крови закипает адреналин, пар выбивает клапаны, горло вот-вот превратится в паровозный гудок.

— А-а! — заорали они вместе.

Люди на танцполе задергались в бешеном ритме, под потолком клуба загрохотал залпами яркий фейерверк, а потом вдруг все стихло и пропало.

Проснулся Никита в маленькой комнатушке, большую часть которой занимала двуспальная кровать. Обнаженная девушка лежала спиной к нему. Короткие темные волосы, тонкая шея, красивая спина с аппетитными закруглениями снизу. Да, он помнил это тело. Но снимал он и обиходил блондинку, а у этой волосы темные. Ну да, на стриптизерше был парик, а сейчас его нет.

Никита мог бы это и сразу понять, но голова его соображала совсем туго. Слишком уж забористым был вчера коктейль. Не исключено, что Стас заправил его кое-чем, чтобы Никита слетел с катушек. Он-то завелся, не вопрос, но танцовщицу Вику все равно смог снять, хотя к ней даже не подкатывал. Просто стоял, смотрел, как она танцует. Сначала девочка никак на него не реагировала, затем вообразила себя звездой стриптиза, а его — своим поклонником и давай зажигать перед ним. А он все так же завороженно смотрел на нее, попивая коктейль. Может, потому и вообразил себя пилоном для стриптиза.

Да, Никита не подкатывал к Вике. Просто потом, когда она уже заканчивала свое выступление, подошел к ней и попросил, чтобы она дала ему… автограф. И Вика увезла его к себе. Все просто, парню даже не пришлось напрягаться.

А может, и не было ничего. Вдруг все это Никите просто снится? Сейчас он закроет глаза и вскоре проснется в своей кровати.

Глаза закрывать не пришлось, веки слиплись сами по себе.

— Эй!

Вика сидела на нем, руками упираясь в грудь. Светлый парик был уже на ней. Топаз на кулоне идеально соответствовал цвету ее глаз. А часы, висевшие на стене за спиной девушки, показывали половину седьмого. Нет, вовсе не утра. Да оно и неудивительно. Сначала была бессонная ночь, потом — бешеное утро в постели.

«Хорошо, что никто не испортил мне день», — подумал Никита.

— Почему у тебя такой большой нос? — спросила вдруг Вика.

— Разве? — Он ощупал нос и убедился в том, что тот действительно распух после удара, пропущенного в октагоне.

Для Никиты это было вполне обычное дело. Вправил хрящ и пошел дальше.

— А почему такие большие уши?

— Нормальные уши. — Он пожал плечами.

— А почему у тебя такой большой?.. — Девица заерзала на нем.

Только сейчас Никита понял, к чему клонила Вика.

«Что-то туго я сегодня соображаю. Может, Трэш меня вчера заразил своей тупизной?»

— А это чтобы…

Сначала Никита включил мозг, только затем завалил девушку на спину и накрыл ладонью свои джинсы, которые лежали на тумбочке. Заветная коробочка с ракушкой была на месте. Правда, в ней остался один-единственный «патрон», но ему больше и не нужно.

Из больной бабушки он превратился в серого волка и «съел» Красную Шапочку всю целиком. Ей это очень понравилось.

— Мне уже скоро уходить, — сказала потом Вика, заставляя себя подняться с кровати.

— Ты меня бросаешь?

— Ты со Стасом тусишь?

— А он тебе со мной не разрешает?

— Да ему до и по!..

— Ты его с какого бока знаешь? Или только снизу?

— И сверху была. Причем не только с ним. Да, я такая. Ты это хотел услышать.

— Бум-бум-бум. Или бла-бла-бла?

— Трах-тах-тах лучше. Давай как-нибудь пересечемся. Стас вечеринку замутить хочет. Да ты в курсе.

— Ты будешь?

— А то!

— А Даша?

— Даша?

— Его сестра.

— Ты что, на Даху запал?

— А я мог на нее запасть?

— На нее все западают.

— Все?

— Только трахнуть никто не может.

— Ух, ты!

— Ну, может, у кого-то и получается. А чего ты из меня тут выпытываешь? — Вика поднялась с кровати, подозрительно глянула на Никиту.

— Я выпытываю?

— Ты вообще кто такой?

— Давай я тебе резюме пришлю. Но потом, и почтой. — Никита тоже поднялся, смахнул с тумбочки джинсы.

— Резюме, говоришь? Оно у тебя да, еще то. Можешь еще разок прислать. Нарочным. Если ты не мент.

— А почему тебя менты пугают?

— Менты?! Меня?! — всколыхнулась Вика.

— Без таблички танцуешь, наверное.

— Без какой таблички?

— «Опасно. Высокое напряжение».

— «Не влезай — убьет»?

— А убьет?

Вика мило улыбнулась, повернулась к нему, приложила к его груди ладони, посмотрела глубоко в глаза и сказала:

— Будет табличка. И высокое напряжение тоже. Ты только не исчезай, ладно? Все, давай, сматывай… свое резюме.

Никита оделся, шлепнул Вику по заднице и ушел. Не той она категории птичка, чтобы целоваться с ней на прощание. Тем более что с ней не все чисто, если опасается ментов. Может, и со Стасом такая же беда? Если так, то, наверное, не стоит с ним связываться.

Хорошего понемногу. Так говорила мама и все равно загнулась от передоза. Стас помнил, как все было, как ее хоронили за казенный счет. На кладбище были только он, Дашка и тетя Тося, которая потом забрала к себе их, бедных сироток. А через несколько лет она нашла мужика, который хотел лишить Дашу девственности и готов был заплатить за это реальные деньги. Ему не повезло. Стас проделал эту операцию с ним самим с помощью бутылки из-под шампанского.

А потом они с Дашкой подались в Москву. Здесь у них все и закрутилось. Дела и по сию пору шли нормально, хотя иной раз возникали и проблемы.

Стас бросил под язык колесо, закрыл глаза, улыбнулся и почувствовал волну, которая уносила его в прошлое. Тяжелое детство, ненасытная тетя Тося… Но звонок в дверь вернул его в настоящее. Дашка, мать ее, приперлась.

Стас поднялся, но сестрица сама зашла в комнату, бросила на журнальный столик сумочку.

— Чего так долго? — спросила она и внимательно посмотрела ему в глаза.

— Долго?

— Опять по космосу колесишь?

— А почему бы и нет? Дороги там широкие, пробок нет.

— Зеленые чудовища с козлиными головами?

— А ты сама не закинулась? — Стас сощурил глаза, делая вид, что всматривается в нее.

— Никогда в жизни!

— Никогда, поняла?.. Убью!

— Себя?

— Я норму знаю, — сказал Стас, опустился в кресло и закрыл глаза, чтобы не смотреть на Дашу.

Девка она красивая, а он таких ой как любит. Нет, на родную сестру никогда!.. Но под колесом на него может найти. Иногда так бабу хочется! Бывало такое, что ему даже тетя Тося красавицей казалась. А ведь она тоже была родной. Напоила его эта поганая сука. Да нет, на самом деле нормально все было. Совесть даже не мучила.

И с Викой ничего страшного не произошло. Ну трахнул ее Никитос, и что? Ее много кто ублажал. Одним больше, никакой разницы. Обидно другое. Стас помнил, как сам ее целую неделю обхаживал, а Никитос пришел, глянул и сразу победил, затащил в постель.

Он, конечно, красавчик, и на лицо не промах, и фигура что надо. Насколько спокойный, настолько же и нахальный. И дерется, как черт. Видел его Стас в клетке. А как бабы визжали, когда этого парня объявляли победителем. Любят его телки, и он, поганец, этим пользуется.

— А ты в курсе, что твой Никитос Вику трахнул? — спросил Стас.

Даша не ответила. Неужели в транс от услышанного впала?

— Ты чего зависла? Ревнуешь?

— Кого я ревную? — донеслось откуда-то издалека.

Даша входила в гостиную. Стас пожал плечами. Странно. Когда это она успела выйти?

— Никитос, говорю, Вику на спор трахнул.

— Тебя на спор?

— Вику.

— Ну так она же твоя сучка. — Даша язвительно усмехнулась.

— А на меня зачем бочки катишь?

— Ну так это же ты с ним спорил.

— Почему я?

— А кто?

— Ну, не просто же так. Я же знаю, что тебя хрен чем возьмешь, а этот — раз, и ты уже у него в койке.

— Вообще-то, я у себя в койке.

— Ну и ладно. Где хочешь, там и лежишь. А Вику просто проглотил. Как удав кролика.

— Кролика ей некому зашить, — буркнула Даша.

— Ты что, ревнуешь?

— Делать мне больше нечего!

— Ну, давай ей кролика зашьем. По самые уши.

— И что это изменит?

— Да ничего. Но кролика надо бы зашить. И удава тоже. Хочешь живого удава?

— Это ты про Никиту? — осведомилась Даша, хотя сразу правильно поняла брата.

— Мы тут с ним бойцовское шоу собираемся замутить.

На своих трэш-клубах Стас поднимал неплохие деньги, но ему приходилось много крутиться, постоянно придумывать что-то новенькое, создавать хайп. Только так можно было привлечь новую и не разочаровать старую публику. А деньги сейчас край как нужны. Есть нюансы, которые как нож к горлу.

— И что?

— Сначала одно шоу, потом другое. Хочешь поучаствовать?

— Это ты о чем?

— Еще не знаю, — ответил Стас и усмехнулся. — Но обязательно что-нибудь придумаю.

Сейчас голова его работала плохо. Потому что привязана была к телу. Но она уже напоминала воздушный шар, так и просилась в свободный полет. Там, в стратосфере, ей обязательно удастся наткнуться на что-нибудь интересное.

Человек по сути своей — животное. Воспитание, религия, общественное мнение, закон и ответственность перед ним пытаются держать его в рамках приличий, не дают оскотиниться. А хлебное вино и зрелища тянут в первобытное состояние. Нажраться, разухариться, набить кому-нибудь морду, потрахаться… Это вовсе не грехи, а инстинкты.

Если самому драться страшно, то можно посмотреть, как это делают другие. В античные времена в моде были гладиаторы в цирке, а сейчас — бойцы в клетке. Панкратион, смешанные единоборства, бои без правил — все это буковки с одной вывески. Удары, броски, болевые приемы, удушения — народу нравится, публика в восторге. А кто-то делает на этом деньги.

— Молоток, пучком все! — сказал Стас, снисходительно шлепнул Никиту по плечу и сунул ему в карман конверт с деньгами. — Там полтинник. Ты заработал.

Сам Стас оторвал еще больше, но так он и вложился не по-детски. Взял в аренду бездействующий цех на заводе, организовал шоу, собрал толпу. Все у него крутится-вертится. А в клетке бьются бойцы, которых нанял Никита. Остался последний бой, но шоу будет продолжаться. Публика подогрета, бухло льется рекой, а по рукам гуляет наркота. Интересно, чья это отрава, кто запустил процесс и держит его под контролем?

Никите казалось, что он знал ответ на этот вопрос. Но если Стас замазан по самое не балуй, то его это не должно волновать. У Стаса свои дела, у него свои.

Бородатый Кекс взревел как бык, прищемивший яйца, и размахнулся, чтобы посильнее ударить. Однако лопоухий Мурзилка только этого и ждал и ногой в голову пробил безупречно, оборвал лебединую, то есть бычью песню. Кекс бухнулся на задницу то ли от удара, то ли от удивления. Если второе, то слишком уж большим было его удивление. Потому что подняться он не смог.

— Это все? — спросил знакомый женский голос.

Никите совсем не хотелось пересекаться с Дашей, но он решил, что раз уж она здесь, то надо заставить себя улыбнуться.

— Привет!

Он не оторопел, глянув на нее, но приятно удивился. В коротком облегающем платье и на каблуках она смотрелась очень эффектно. Каштановые волосы распущены, губы сочно накрашены, а декольте очень смелое.

Неужели это и есть та самая девушка, которая, как уверяла Вика, никому не дает? Может, они подружки? А вдруг Даша попросила ее дать рекламу?..

— Ты ведь тоже так дрался? Тебе это знакомо? — спросила девушка.

— Извини, мне сейчас некогда, — сказал Никита.

Схватка закончилась, победа объявлена, пора закругляться.

— Найдешь меня, — заявила Даша и улыбнулась с таким видом, как будто делала ему одолжение.

Он, видите ли, только и мечтал о том, чтобы найти ее. И так далее.

Дашу он не искал, она нашлась сама. Было уже поздно, клубный угар шел на спад, бойцы разъехались, клетку разобрали, диджей ловил кайф от самого себя, толпа все еще не выходила из транса от его музыки, а основная тусовка скучковалась вокруг Стаса. Он реально был гвоздем программы. Весь из себя разнузданный, стильный, разухабистый, хвост пистолетом, душа гармошкой на всю ширину мехов.

Даша была с ним, и Никита пришвартовался к его берегу. Домой ему что-то не хотелось. А зачем? Дело, за которое он брался, сделано, так почему бы теперь не расслабиться, не отдохнуть? Тем более что фирменный коктейль такой заводной.

Даша казалась в доску своей, улыбалась, охотно болтала, но никто из парней не пытался ее приобнять, привлечь к себе, как они делали это с другими девчонками. Может, потому Никите и захотелось вдруг обнять ее за талию. Уж очень она сегодня хороша.

Но Даша предостерегающе глянула на него. Как в машине, когда он вез ее в Жулебино. Тогда она даже не пыталась заигрывать с ним, завлекать, интриговать. Но сейчас-то эта барышня вела с ним игру, изображала кошку, хотя хотела быть мышкой.

— А-а, мои метелочки! — Стас восторженно захлопал в ладоши.

На импровизированную сцену, игриво покачивая бедрами, вышли полуобнаженные ведьмочки с рыжими, зелеными, красными волосами и с метлами на длинных черенках. Среди них Никита узнал Вику.

— Никитос, а можешь всех сразу? — Стас легко, без видимого напряжения перекрикивал музыку.

Глаза у него блестели, улыбка не сходила с лица, зрачки еще не расширились, но все к тому шло.

— Для этого нужно дожевать траву и спуститься с горы, — сказал Никита.

— Так в чем же дело? — спросил Стас.

— Одного быка будет мало.

— Меня с собой возьми!

— Не надорвешься? — осведомилась Даша.

Она обращалась к Стасу, но смотрела на Никиту и от всей души желала ему надорваться в объятиях Вики и прочих ведьм, которые крутили бедрами вокруг своих метелок.

— Я бы сказал, что нет, — ответил Стас. — Но тут такой шабаш!

— Вот и я говорю, что эти девочки быстро превратят ваших лягушек в головастиков. — Даша снова глянула на Никиту.

Она опять желала ему несчастья в личной половой жизни, смотрела так, как будто знала о его истории с Викой. Это вовсе не удивительно. И Стас мог растрепаться, и Трэш, который что-то нашептывал Угару, посматривая на Никиту.

— Лучше в тюленей! — заявил Стас. — С усами!

— В носорогов! — выдала свой вариант блондиночка с перекачанными губами-плюшками.

— Тогда тебе нужны Трэш и Угар! — Стас подтолкнул ее к своим дружкам. — У одного нос, а у другого рог… Эй, что за дела?

Вика танцевала в туфлях с высокой и мощной платформой, каблук у нее просто не мог сломаться, тем не менее это произошло. Шлепнулась она с треском. Как раз в тот ответственный момент, когда обнажала грудь.

— Ой! — Изображая сочувствие, Даша восторженно хлопнула в ладоши.

Стас усмехнулся, но ничего не сказал.

Вика поднялась, потирая отбитое полузадие.

Никита перевел взгляд с нее на Дашу. Не могла же она подстроить это кораблекрушение?

Даша исчезла, но шабаш на сцене продолжался.

Тут к Стасу кто-то подошел, что-то с тревогой сказал.

Тот изменился в лице, обвел взглядом толпу, пальцем показал на Никиту и выкрикнул:

— За Дашку головой отвечаешь! Ну и чего стоим? Шухер! Мусора!

Он доверил Дашу Никите, но сам схватил ее за руку и увлек за собой. Толпа ломанулась за ним. А в зал со стороны улицы уже вбегали вооруженные спецназовцы в масках.

Никита в наркоту не впрягался, но у него в кармане лежали деньги. Вдруг эти ребята подумают, что он получил их за дурь? Да и со Стасом он был в одной компании.

Тот открыл пыльную дверь, обитую железом, за которой, как думал Никита, должна была находиться трансформаторная подстанция или что-то в этом роде. Но там была галерея, через которую можно было попасть из одного цеха в другой. Коридор узкий, лампочки под потолком не горели, окна по обе стороны, но свет от фонарей, горевших во дворе, проникал через них едва-едва.

Кирпичи под ногами не валялись, вода не булькала, но Даша все равно умудрилась споткнуться. Каблук сломался, нога подвернулась, девушка стала падать.

— Твою мать!.. — пискнула она.

Никита едва успел подхватить ее и усмехнулся. Не верил он, что Даша могла подгадить Вике. Слишком уж это сложно, да и глупо. Он же не пуп земли, чтобы ломать из-за него копья. Но если вдруг, то справедливость на свете все-таки есть.

Даша не могла идти, а бросить ее Никита не мог. Дело было вовсе не в Стасе. Он обхватил ее руками, рванул вверх, как будто собирался швырнуть через себя.

— Ты что делаешь?

От страха у Даши захватило дух, но Никита всего лишь забросил ее на плечо и припустил бегом. Из галереи в темный заброшенный цех, дальше на заводской двор.

— Разбегаемся! — оглядываясь по сторонам, сказал Стас. — Если что, никто ничего не знает. Никитос, Дашка на тебе!

— На мне, — сказал Никита, оправляя на ней платье.

Она хорошо устроилась, не собиралась слезать с него, так и лежала на нем, как переметная сума на лошади позади седла. Платье, и без того короткое, задралось, а ей хоть бы хны.

Платье он поправил, и она заерзала на нем. То ли поблагодарила, то ли попросила добавить, шлепнуть по попе. А он мог это сделать. Настроение у него, как это ни странно, было игривое. Ни паники, ни страха, ни растерянности.

Никиту меньше всего волновало, что будет со Стасом и со всеми остальными, но Даша доверилась ему. Он не мог ее бросить и побежал к проходу между соседними цехами.

Там должен был быть забор, через который, в принципе, можно было бы перемахнуть. Но за цехом, в котором, как оказалось, размещался автосервис, под фонарным столбом Никита увидел будку охранника и шлагбаум. Туда он и рванул с Дашей на плече.

Его обогнали два парня и с ходу пролетели через пост. Охранник выскочил из своей будки, что-то им крикнул, пригрозил кулаком и развернулся на сто восемьдесят.

Никита усмехнулся, увидев его глаза. Короткое платье на Даше задралось до копчика, стринги не закрывали задницу, ноги обнажились от «а» до самых туфель. А бежали они в свете фонаря.

При виде такого вот натюрморта у охранника отвисла челюсть, но дубинку с пояса он все-таки снял. Неужели эротические фантазии разыгрались?

— Стоять! — заявил этот тип.

— Мужик, будь человеком! — крикнул Никита.

Он сам работал охранником и все прекрасно понимал. Но ни одно правило не обходится без исключений. Уж Никита-то это знал.

— Стоять! Кому говорю!

— Мужик!..

Но охранник не внял и размахнулся дубинкой, чтобы ударить Никиту по ногам. Тому пришлось включить форсаж.

Никита ускорился и на ходу пнул охранника ногой в колено. Получилось неплохо. Мужик с воем отскочил от него, уронил дубинку.

Но все же о своих обязанностях он не забыл и завопил:

— Стоять!

— Козел! — крикнула Даша и засмеялась.

Никита вынес ее за ворота, галопом пронесся по темной дороге. Они оказались на освещенной улице и сразу же остановили такси.

Никита загрузил Дашу на заднее сиденье, сам хотел перекочевать на переднее, но не смог. Она вцепилась в его руку мертвой хваткой и потянула на себя. Ему пришлось остаться с ней. В принципе, он был совсем не против.

— Куда едем? — спросил таксист, с подозрением глядя на них.

— Ко мне нельзя, — сказала Даша.

Никита согласно кивнул. Если полиция охотилась за Стасом, то могла нагрянуть к нему на квартиру, а Даше с ней встречаться вовсе не обязательно.

Никита назвал адрес, машина стронулась с места. На всякий случай он глянул в окно. Погони вроде нет. Зато справа засада. Даша держала его за руку, грудью прижималась к плечу и возбужденно дышала. Платье бесстыдно задралось, ноги обнажены до самой талии. А они у нее!..

Никита ощутил толчок в паху и спросил, стараясь выглядеть спокойным:

— Как нога?

— Не знаю, у меня анестезия.

— Ты под кайфом?

— От тебя. Ты такой сильный.

— Прикольная вечерина получилась.

— Стас умеет, — сказала она.

Никита и сам не понял, как его рука оказалась у нее высоко между ног.

— Не надо. — Даша вяло качнула головой.

Никита кивнул. Они же не наркоманы какие-то, чтобы кувыркаться в машине водителю на потеху.

— Не надо, — сказал он, убирая руку.

— Еще успеем.

— Ну да.

Он уже назвался груздем. Теперь они с Дашей в одном кузове, им придется вариться в одной кастрюльке. Или грузди лучше жарить на сковородке?

— Стасу надо позвонить, — спохватилась Даша, полезла в сумочку, которая, пока они убегали, успела натереть Никите спину, достала смартфон, набрала номер и спросила: — Ты где?

— Не горюй, нормально все, — услышал Никита.

Голос у Стаса был веселый, даже бодрый. На заднем фоне грохотали басы, и Даша это заметила.

— Там у тебя музыка играет.

— Это в машине. Ты сама как? Никитос где?

— Со мной.

— Удачи вам! — сказал Стас и отключился.

— Придурок! — чуть ли не ласково сказала Даша.

— Что такое? — спросил Никита.

— Мог бы и предупредить.

— О чем?

— Не удивлюсь, если менты сейчас стриптиз у него там танцуют.

— Ряженый спецназ? — Никита усмехнулся.

В принципе, он и сам бы мог догадаться. В момент облавы Стас, как на заказ, находился у двери в галерею да и напуганным как-то не выглядел. Стас запросто мог объявить шухер чисто для антуража. Отправил Никиту с Дашей, а сам вернулся в зал, чтобы рассчитаться с ряженой стриптиз-группой.

— Стас любит погорячей, — проговорила Даша.

— Публика сейчас в полном восторге.

— Об этом будут говорить. В следующий раз народу придет больше.

— Народ там, а мы здесь. И едем ко мне, — Никита с подозрением глянул на Дашу.

Интересно девки пляшут. Сначала у одной каблук сломался, затем у другой, и все как бы само собой. Но ведь это не так.

— Если ты думаешь, что я знала, то зря! — произнесла Даша и нахмурилась.

— Нет?

— И не факт, что это постановка. Может, все по-настоящему?

— А музыка в трубке?

— Может, и постановка. Но у Стаса реально проблемы с ментами.

— Из-за дури? — спросил Никита.

— Тебе лучше не знать. Я не вникаю. Ты что, обиделся?

Даша пришла в движение, с ногами забралась на сиденье, коленями обжала бедра Никиты.

Водитель сначала глянул в зеркало заднего вида, а затем, не выдержав, повернул к ней голову.

Даша это заметила, сама развернулась к нему и заявила:

— На дорогу смотри, придурок!

— Да я вас сейчас высажу! — возмутился водитель.

— Закрой пасть, пока я тебя не пристрелила!

Никита засмеялся. Он же не домашний мальчик, чтобы краснеть, как девочка. Ему нравился такой драйв, как и сама Даша.

Он взял ее лицо в свои ладони, заставил посмотреть себе в глаза и спросил:

— А если я тебе рот закрою?

Она глянула на него с возмущением, но вместе с тем в предвкушении чуда.

И Никита не обманул ее ожиданий. Он поцеловал Дашу в губы крепко-крепко, жарко-жарко.

Глава 5

Водитель их не высадил, доставил точно по адресу. А лифт в доме беспилотный, там некому было подглядывать за ними. Никита стянул с Даши трусики прямо в кабинке.

Квартира у него маленькая, однокомнатная, но для двух разгоряченных тел — полное раздолье. Диван старый, расшатанный, но какую симфонию они на нем с Дашей отыграли! Он и скрипел, и барабанил. Аллегро, элегия, менуэт, быстрый финал — все было. Еще бы этот раритет развалился, и был бы полный финиш.

— У тебя не просто диван, — глядя в потолок, пробормотала Даша.

— Оркестровый, — сказал Никита.

— Нет, диван-самолет.

— Сверхзвуковой?

— Улетный.

— Эконом-класса.

— Зато высший пилотаж. Можно, я буду твоей стюардессой?

— Предлагаешь кофе в постель?

— Лучше виски.

— Лед в холодильнике.

Две бутылки виски стояли в шкафу, на виду, одна початая, другая полная. Никита предпочитал трезвый образ жизни, но иногда приводил в дом девочек и угощал их от всей души.

Даша стала подниматься.

— Сама напросилась, — проскрипела она вместе с диваном.

— Лежи.

Он сам наполнил бокалы, мало того, нарезал сыра, пододвинул к дивану журнальный столик, включил телевизор, выбрал музыкальный канал и спросил:

— Чем у нас не клуб?

— Думаешь, надо Стасу позвонить? — Даша глянула на него с чувством вины.

— Ну, если ты за него переживаешь…

— А если это атас-шоу было? Ты ведь, наверное, думаешь, что тебя кинули.

— Кидают на деньги, а я свое получил.

— Стас реальный чудила. Он всегда был таким. На него нельзя обижаться.

— Знаешь, кто такие обиженные?.. Я не такой, — с усмешкой проговорил Никита.

Действительно, за что обижаться на Стаса? За то, что ему сестру свою навязал? Но так Никита от этого только в плюсе. Одна Даша вполне смогла заменить ему целую оргию. А жениться на ней после этого он вовсе не обязан. Даже если Стас будет настаивать.

— Ты не такой, — согласилась она и добавила: — Ты сякой.

— Нормально.

Даша встала на колени, потянула Никиту на себя, и он уперся в нее спиной.

Она обняла его, сомкнула ладони на животе и промурлыкала:

— Ты плохой.

— Выпей, станет легче. — Он подал ей через плечо свой стакан.

Она сделала глоток, касаясь его только губами, и сказала:

— Ты хороший.

— Ну вот тебе и полегчало. — Никита улыбнулся.

— Ты плохой и хороший. Нет, не так. Ты хороший плохой парень.

— Ты что сегодня курила?

— Девушки любят плохих парней. А с хороших плохих парней они сходят с ума.

— Соловей поет, заливается.

— А кобель что делает?

— Живет так, как велит ему его природа.

— Это ты про Вику, да? — Даша убрала одну руку с его живота, перенесла ему на горло и нащупала пальцами кадык.

— И не только.

— Ты ее на спор снял, да?

— Поверь, с тобой ничего такого не было.

— Еще бы! Я же не какая-то там шлюха!

Даша начала заводиться.

Никита на всякий случай убрал ее руку со своей шеи и сказал:

— Да, она говорила, что ты никому не даешь.

— Дура!

— Даешь? — осведомился Никита.

— Могу дать любому, на кого западу. С тобой вот у меня так и вышло… — Даша запнулась, вырвала у него из руки стакан, залпом выпила, шумно выдохнула и заявила: — Не искушай и не искушен будешь.

— Одевайся.

— Это я про душу, — заявила Даша, еще плотней прижимаясь к нему.

— Душа живет в теле. Если оно голое, то и она точно такая же.

— Тогда я хочу, чтобы ты обнажал мою душу. Каждый день. С утра до вечера.

— Завтра мне на смену.

— Ты работаешь?

— Ох, рано встает охрана. — Никита нарочно зевнул.

Работа у него достаточно сложная. Логистический центр крупный, территория огромная, весь день на ногах, ночью не спать, но ничего, он справится. А послезавтра у него тренировка до самого вечера.

— А почему работаешь? Ты же это, в боях без правил…

— Почему без правил? Правила есть во всем.

— Например? Чтобы драться, надо еще и работать?

— Чтобы тренироваться, нужно работать. Аренда зала, экипировка, питание… Много чего.

— Ты же не за просто так дерешься?

— Мне завтра на работу, — отрезал он.

Но Даша не унималась:

— И на ринге, и на работу. Зачем тебе такая радость?.. А если тебя убьют?

— От судьбы не уйдешь.

— И не уедешь. Сломают тебе позвоночник, будешь потом на коляске…

— Не каркай!

— А вдруг тебе некому об этом сказать?

Никита качнул головой. Если Даша всего лишь говорит, то мама еще и достает. Не нравится ей его увлечение. Отец тоже не особо поддерживает, но сын сделал свой выбор. Он уже достаточно взрослый, может и должен сам определять свою судьбу.

— Я не хочу ставить тебе в пример Стаса. Совсем не обязательно заниматься тем, что делает он. Но есть масса других способов заработать деньги. На тех же боях. Ты вот сегодня сколько заработал?..

Никита потянулся к бутылке, плеснул в стакан, выпил, зажевал кусочком сыра и бухнулся на спину.

Заработал он сегодня неплохо и, в общем-то, без особых хлопот. Двадцать тысяч потратил, пятьдесят заработал, тридцатка чистого навара, а это, считай, пятьсот долларов. Он в охране за месяц немногим больше зарабатывает, а в клетке отдает столько же, сколько получает. Все, что за предпоследний бой заработал, отдал на лечение.

— Можно и дальше зарабатывать, — сказала Даша, укладываясь на бок лицом к нему. — На чужих зубах. — Она нежно провела пальцами по его переносице. — И носах.

— Не знаю.

— Стас знает. Он тебе и спонсора найдет, и зрителей организует. Братец может, знает, как сначала поднять, а потом опустить, — проговорила Даша и невесело усмехнулась.

— Кого опустить?

— Себя. Говорила ему, не связывайся ты с этими…

— С кем?

— А-а… — Даша поднялась, перелезла через него, вылила из бутылки в стакан остатки виски и отправилась в душ.

Санузел у Никиты маленький, но душевая кабинка там вполне приличная. А чистое полотенце в шкафу. Он ей подаст его, если не заснет.

Ночная смена, изнурительная тренировка со спаррингом, разбитая губа. Для Никиты это рабочие будни. Он, конечно же, устал, но силы ему было не занимать. И если вдруг подвернется стоящая девчонка, то парень расправит крылья, наберет высоту и ястребом спикирует на нее.

Он подъехал к дому, припарковал машину. По пути Никита не подобрал никого, но почему бы не отправиться на охоту? Можно перекусить, переодеться и двинуть в какой-нибудь дешевенький клуб. О том, чтобы позвонить бывшей подружке, не могло быть и речи. Не любил Никита возвращаться в прошлое и делать из него настоящее. Да, он эгоист и бабник, можно даже сказать, плохой парень. Возможно, когда-нибудь и возьмется за ум. Это будет завтра, через неделю, год или два, но только не сейчас.

Никита закрыл машину и увидел Дашу. Она шла к нему и невинно улыбалась. Распущенные волосы, облегающее платье средней длины, цокот каблучков. Он понимал, что не мог издалека уловить запах ее духов, но в нос ему приятно пахнуло.

Что это, иллюзия? Если да, то это означает, что его сознание позитивно настраивается на нее. Но почему тогда он видит ее в негативе, смотрит на нее с кислым видом?

— Привет! — Она вплотную подошла к нему, подставила щеку для поцелуя.

Но Никита даже не шелохнулся. Да, он плохой парень и не уважает девушек, которые сами навязываются.

Даша не растерялась, обняла парня, приложила щеку к его губам. Отталкивать он ее не стал. Это было бы уже слишком.

— Мне нужна твоя помощь, — сказала она.

Никита иронично повел бровью. Ну да, в прошлый раз она тоже нуждалась в его помощи, и на этой волне вплыла к нему в постель. Сейчас тот же финт. Но тогда было неплохо. Утром он даже не хотел расставаться с ней. Правда, дело скорее было не в Даше, а в том, что ему нужно было ехать на смену, но похмельный организм сопротивлялся насилию над собой.

— Стас в бегах, его ищут, — сказала Даша, оглянулась, взяла Никиту за руку и повела к подъезду.

Нельзя ей оставаться на виду, нужно скрыться от посторонних глаз. Так он должен был ее понять, но почему-то не хотел входить в ее положение.

— Кто ищет? Ряженая полиция?

— Я могла и не говорить. — Даша продолжала тянуть его к подъезду, и он все-таки пошел за ней.

В конце концов, ему в любом случае нужно домой, чтобы помыться, переодеться и отправиться на свободную охоту. А Даше он скажет, что ему нужно к родителям. Не захочет же она знакомиться с его мамой. Или напросится?

— Нет, полиция была настоящей. Почти.

— Почти?..

— Но брали не Стаса.

— Почти не брали или почти не Стаса?

— Был там один в толпе. На нем два убийства, из них три смертельных.

— Смешно. Почти.

— На самом деле это было шоу. Я же говорю, Стасу надо чем-то брать толпу. Работа у него такая. Людям понравилось. Порадуйся за них. — Даша уже не тянула Никиту, просто шла, а он следовал в ее фарватере.

— Значит, Стаса почти ищут?

— Его ищут по-настоящему. Настоящая мафия.

— Мафия? Да, я знаю такую игру.

Они зашли в лифт, створки закрылись, но у Никиты не было никакого желания расчехлять Дашу, как это было в прошлый раз. Спасибо, сыт по горло.

— Это не игра. То есть игра, но живая. Хотя она и делает людей мертвыми.

— И тебя может сделать?

— Нет, меня убивать не станут. Я — наживка, на которую они будут ловить Стаса.

Никита вздохнул и открыл дверь. Не хотел он впускать в дом Дашу, но разве ж ее остановишь? Легче с Федором Емельяненко в октагоне справиться, чем с ней — здесь.

— Ну а потом и убить могут, — сказала она, переступая порог.

— Поэтому тебе нужно спрятаться, — заявил Никита и закрыл дверь.

Даша резко повернулась к нему, посмотрела в глаза и проговорила:

— И еще меня могут изнасиловать. Давай лучше ты это сделаешь. — Она задорно улыбнулась.

— Прямо сейчас?

— В этой грязи?! — Она обвела рукой пространство вокруг себя. — Ну уж нет!

— Да не грязно у меня. Просто не убрано.

— Да? — Даша зашла на кухню, посмотрела на плиту, окинула взглядом стол, открыла холодильник. — Да и есть у тебя нечего.

— Почему пустой? Колбаса есть.

— Какой плесени, первой или второй?.. Я тебе сейчас список составлю, давай дуй в магазин.

— Вообще-то, меня родители на ужин ждут. Ладно, сейчас душ приму и пойду за продуктами.

Душ Никита принял, а когда вышел из ванной, в доме вовсю кипела работа. Даша отовсюду выгребала мусор, да и список уже успела составить.

— Давай сначала в магазин, а потом уже к родителям, — сказала она.

— Я на ночь могу у них остаться.

— Вот и отлично. К утру у тебя здесь все будет блестеть, как у кота… масленица.

— Это лишнее.

— В платье пахать неудобно, халата у тебя нет. Ничего, если я по дому голой буду ходить?.. Когда тебя не будет, разумеется.

— Рубашку мою можешь надеть. — Никита достал из шкафа старую, но чистую рубашку в светлую полоску.

Даша ее забрала, а его отправила в магазин.

Вернулся он с полными пакетами продуктов.

В гостиной все вверх дном. Ковер с пола убран, диван отодвинут, кресло вообще в прихожей.

— Нормально все? — спросила Даша.

Никита дал ей самую длинную из своих рубашек, но на ней она казалась короткой. Ноги длинные, обнаженные, кожа гладкая как шелк.

— Да, вот купил.

— Хвоста за собой не привел?

— Он от меня и не уходил.

— Продукты пока на стол положи.

Оказалось, что Даша размораживала холодильник.

Никита пожал плечами, переоделся и тоже взялся за дело. Даша вылизала комнату, а он убрался на кухне, вернее сказать, закончил то, что она начала, а потом сходил на улицу и выбил ковер. Оказывается, просто пропылесосить его было мало. Даже мама так далеко не заходила, а уж она-то знала толк в домашней уборке.

Он вернулся с ковром, а Даша уже заканчивала с ванной. И там у нее шик-блеск.

— Явился?.. — спросила она, с иронией глядя на него. — И запылился. Давай в душ. А потом уже к родителям.

— Как же я тебя здесь одну оставлю?

— Не бойся. Я ничего не украду.

— Да здесь и красть нечего. А пол до соседей протереть можно. — Никита ткнул пальцем вниз.

— Можно и до соседей, — согласилась она. — Но на это уйдет много времени. Ты хочешь, чтобы я навсегда здесь осталась?

— Я хочу?

— Я подумаю. Но ничего не обещаю. Отдыхай пока, а я что-нибудь на стол придумаю.

Даша закончила с уборкой, взялась за готовку. К полуночи ужин был готов. Виски к столу она подала холодным, себя — горячей. Приняла душ, надела другую рубашку, покороче. Никита попробовал удержаться от соблазна, но ничего из этого не вышло.

Утром, уже после завтрака, она опять подала себя в постель.

— Я буду хорошей, — сказала Даша, остывая. — Ты не пожалеешь, что пригрел сирую и убогую.

— Ну, не такую уж и убогую. До Стаса дозвонилась?

— Забудь. Он как минимум отключил телефон.

— А если отключат его самого?

В ответ Даша вздохнула, загрустила, легла, включила телевизор и какое-то время тупо смотрела на экран.

— Ты так и не сказала, что там за мафия.

Даша не ответила. То ли не услышала, то ли не захотела выходить из раздумья. А он настаивать не стал.

— Наркомафия, — проговорила она где-то через четверть часа.

— Ты меня не удивила.

— Ты что-то знаешь? — встрепенулась Даша.

— И знать не хочу.

— И я знать не хочу. А приходится. Говорила ему, не связывайся с этой дрянью. И без этого все хорошо было. А-а!.. — Она обреченно махнула рукой.

— Сочувствую.

— Ты же меня не выгонишь?

Никита пожал плечами. Он не видел у Даши на руках следов от уколов, и «коксом» она вроде бы не закидывалась. Если не наркоманка, то пусть пока живет.

— Потом, когда все уладится, я сама уйду.

— А уладится?

— Ну, Стас такой, что и всю жизнь может бегать. Но я же могу жить и без него. Особенно если с тобой, — проговорила Даша, скинула рубашку, накрылась простыней, прижалась к Никите, свернулась калачикам, превратилась в милого домашнего котенка.

Сначала он провел рукой по ее спине и только затем осознал, что им движет чувство ответственности перед этой девушкой. Как будто кто-то взвалил ему на плечи заботу о ней. Кто именно? Стас? Это вряд ли. Совесть? Вполне может быть.

Загуляла Дашка, причем совершенно законно. Окрутила Никитоса, поселилась у него. С одной стороны, это не очень хорошо. Стас привык, что Даша спит с ним — пусть и в разных комнатах, но под одной крышей. С другой стороны, она баба взрослая, ей уже давно замуж пора.

Был в этом и еще один позитивный момент. Стасу иногда хотелось побыть в тишине, наедине с космосом. Ракета у него уже в кармане, сейчас забросит под язык и полетит.

Но космодром почему-то оказался занят. Стас включил свет и увидел Ефрема. Брови — как крылья, нос — как клюв у орла, взгляд — как острые когти. Роста он небольшого, далеко не атлет, но сила его не в мышцах, а в мыслях и действиях. Ему ничего не стоит вынести смертный приговор и привести его в исполнение немедленно, прямо на месте. Стас хорошо знал, с кем связался на свою голову.

— Да ты проходи!

Кто-то подошел к нему сзади, толкнул в спину.

— Деньги принес? — тихо спросил Ефрем.

Он крутил пальцем спокойно, неторопливо, но браслет с четками вращались на нем с бешеной скоростью. Стаса он крутил так же быстро, правда, на другом пальце.

— Куда я принес деньги? Я домой к себе пришел.

Стас знал, на что шел. Одно дело подпускать к своим клиентам дилеров со стороны, и совсем другое — толкать им дурь со своего огорода, тем более что спрос на это дело порой превышал предложение. Он вышел на Ефрема, взял у него одну партию, затем другую, покрупней. Дело пошло, аппетиты возросли. Стас взял товара на двести штук зеленью и нарвался на ментов. Те предложили ему откупиться, Ефрем помог с деньгами. Мало того, он еще товар ему в долг отпустил. Но дела застопорились. Ситуацию Стас переломил, вернул к себе интерес, народ снова к нему потянулся, но проблема все еще не была решена.

— Настоящий дом — это тот, откуда человек отправляется в свой последний путь, — заявил Ефрем.

— Ну, мне пока рано. — Стас натянуто улыбнулся.

— Это ты так думаешь, а я полагаю, что тебе уже пора.

— Деньги у меня есть. Осталось раздобыть всего восемьдесят штук.

— Мне нужно сегодня.

— Я могу взять кредит.

— А я — подождать до послезавтра.

— Очень хорошо.

— Послезавтра позвонишь мне, я тебе скажу, куда привезти полмиллиона.

— Как полмиллиона? Я должен четыреста.

— Четыреста штук сегодня. А послезавтра пятьсот.

— Э-э…

— Хочешь поговорить о честности? — спросил Ефрем.

Стас почувствовал холод металла на своем затылке, услышал, как щелкнул взводимый курок.

— Я все понял, — прохрипел он.

— Вот и хорошо.

Ефрем поднялся и, глядя сквозь Стаса, направился к выходу. Маленький, невзрачный. Стас мог срубить его одной левой. Но тогда ему точно каюк.

Ефрем и два его быка ушли. Стас закрыл за ними дверь, вернулся в гостиную. И вдруг содрогнулись стены. Как будто бомба в комнате разорвалась. От неожиданности Стас подскочил.

Взрыва никакого не было. Это включился на полную мощь музыкальный центр с ядерными колонками. Аппаратура уже была запущена. В ней крутился лазерный диск с записью взрыва. Сюрприз от Ефрема.

Глава 6

Спарринга сегодня не было, но Никита и без него смог довести себя до крайности. Он шел домой, а в голове у него гудело, как в колоколе, по которому били палкой. Это он с грушей перестарался, колотил ее, пока руки не отбил по самый мозг. Тренировка закончилась, а кровь все еще пульсирует, эхом отдается в ушах. Ничего, до дома рукой подать, пять минут, и он уже на месте.

На машине быстрей, но «девятка» показала характер, отказалась заводиться. Надо смотреть, что там. Но это завтра. А сегодня Никита будет отдыхать, придет домой, погрузится в горячую воду, отмокнет и окончательно придет в норму. А Даша тем временем накроет на стол. Готовит она вкусно, от виски не откажется и ему выпить не запретит. Сегодня у них будет такой вечер, что и ночной клуб не понадобится.

Даша в таких делах большая затейница. Она и парик себе из секс-шопа заказала, и халат медсестры. На все готова, лишь бы Никита не скучал. А ему, в общем-то, уже и не нужно ничего такого. Не сексом единым жив человек. Ощущение счастья возникнуть может и от того, что милая рядом. Не любимая, но все-таки…

Даша действительно готова была исполнить любой каприз. Она и ванну Никите приготовила, и ужин подала. А вот до постели дело не дошло. Никита уже пропустил пару холодных стопок под горячий стейк, когда в дверь кто-то позвонил.

За порогом стоял Стас, за спиной у него громоздился Трэш. Глядя на них, Никита вдруг понял, что спокойная жизнь для него закончилась.

— Даша у тебя? — надвигаясь на него, спросил Стас.

Встревоженный он, взъерошенный, не брился давно, рубашка несвежая. Да и у Трэша вид такой, как будто черти на нем всю Москву объехали.

— У меня.

— Стас! — Даша порхнула к брату, поцеловала его в щеку.

— А меня? — спросил Трэш, закрывая за собой дверь.

Даша поморщилась, сплюнула и спросила:

— Стас, ты сколько лет не умывался?

— Зато я умывался, — заявил Трэш и осклабился.

— Молчи! — Даша скривилась. — А то меня сейчас стошнит.

— Давай собирайся, мы уезжаем, — сказал Стас.

— Куда мы уезжаем? — спросила она.

— У тебя всего пять минут. Время пошло.

Стас, не разуваясь, прошел на кухню, глянул на стол, одобрительно кивнул, рукой взял из общей тарелки кусок мяса, откусил от него половину, прожевал.

Только тогда он глянул на хозяина дома и проговорил:

— Ты это, не дуйся. Просто я подумал, что ты едешь с нами.

— Куда я еду с вами?

— Не куда, а за кем. Или тебе все равно, что будет с Дашкой?

— Она останется со мной.

— Это слишком опасно.

Стас передал вторую половину стейка Трэшу, взял бутылку, стакан, налил себе, выпил, а потом, вместо того чтобы выдохнуть, звучно отрыгнул. Никита его за это не осудил. Просто у него появилось желание зарядить ему с ноги в череп.

— Что у вас там произошло? — спросил он.

— Ну, если Дашка тебе не говорила…

— В общих чертах.

— В общих чертах вырисовывается конкретная задница. В общих чертах мы реально торчим на пол-лимона баксов.

— Даша здесь при чем?

— Если она останется здесь, то эти деньги будут скачивать с нее. Сказать, через что?

— Лучше помолчи.

— А если ты подпишешься под нее, залезут на тебя. И через то самое место…

— Ну, это мы еще посмотрим.

— Надо не смотреть, а делать. Если ты с Дашей, то не здесь. А если без нее… — Стас глянул на часы и вышел из кухни.

Даша стояла в прихожей, в платье, на каблуках, в одной руке дамская сумочка, в другой — небольшой пакет с вещами.

— В чем это ты? — Стас поморщился.

— Так у меня ничего больше нет, — сказала она.

— Ладно, по дороге прибарахлишься. Все, рванули!

Только сейчас до Никиты дошло, что Даша может навсегда исчезнуть из его жизни. А без нее даже со сладкими девочками может быть пресно.

— Эй, я с вами!

— Конечно, с нами! — Она просияла, потянулась к нему, чтобы обвить руками его шею.

Но Стас тут же крепко взял ее под локоть и потянул на выход.

— Никитос, у тебя три минуты! — переступая порог, сказал он.

Никита уложился в срок. Набил спортивную сумку, перекрыл воду, запер дверь и прошел вниз.

«БМВ» стоял с заведенным двигателем. За рулем сидел Угар, справа от него устроился Стас, Трэш и Даша — на заднем сиденье.

— Давай ко мне! — Даша подвинулась, освобождая место для Никиты.

Но ему этот вариант не понравился. Машина не самая узкая, но втроем на заднем сиденье все-таки тесновато, и Даша будет сидеть впритирку к Трэшу. Его девушка станет жаться к другому. А что там за дорога впереди, он не знал. Может, они не час будут ехать и не два, а целые сутки.

Никита качнул головой, взял Дашу за руку, помог выбраться из машины и сам занял ее место. Она села между ним и дверью, все поняла, ничего не сказала, но мило улыбнулась.

Он и сам не хотел бы тереться об мужика, но, как ни крути, для него это было привычно. Смешанные бои — это не только обмен ударами, но и борцовские страдания. Обнимешь, бывало, мужика и возишься с ним, пока не окажешься сверху или снизу.

— Куда едем? — спросила Никита.

— Да есть одно местечко, — ответил Стас.

Машина выехала на дорогу, Стас опустил окно, выставил руку, как будто хотел проветрить запотевшую ладонь. Только зачем ему это? В салоне работал кондиционер, температура ниже, чем на улице.

— На север или на восток? — спросил Никита.

— Далеко.

— Тебе не тесно? — шепнула ему на ухо Даша.

Никита не ответил, но она все равно приподнялась, давая понять, что хочет сесть к нему на колени, предлагая ему отодвинуться от Трэша.

Никита не возражал. Даша села, коленками уперлась в дверь, обняла его за шею, щекой прижалась к голове и затихла.

— Бабки возвращать надо, а мы деру даем, — угрюмо в раздумье буркнул Угар. — Ефрем с нас не слезет.

— Ничего, разрулим, — цокнув языком, сказал Стас.

— Как?

— Дам тебе волыну, пойдешь и пристрелишь его. — Стас нагнулся, вынул из-под сиденья короткоствольный револьвер и протянул Угару. — Держи!

— А почему я? — Угар двумя руками вцепился в руль, чтобы не брать пистолет.

— Потому что воняешь много, — зло сказал Стас. — Если очко играет, закрой хлопушку и не возникай.

— Я Ефрема завалю, — сказала Даша.

— Во сне.

— Я с Ефремом не сплю. Никита, ты со мной?

— А куда я от тебя денусь?

Никита понимал, что Даша шутит.

— Стас, ты слышал, у нас все серьезно.

— И что?

— Как что? Никита со мной хоть на край света. Да, Никита?

— На край какого света? Этого или того?

— За тот свет мы не договаривались. Да, Стас?

— Забудь.

— Ну уж нет! Я должна сказать. Никита, ты сам во всем виноват, — проговорила Даша.

— Во всем — это слишком много. Убавь малость, — произнес Никита и невесело усмехнулся.

Не нравилось ему это предисловие, за которым он снова мог остаться в дураках.

— А не надо было меня бросать!

— Еще покороче.

— Покороче у тебя с Викой было. На спор ее трахнул, да?

— А ты на спор со мной, да? — догадался Никита.

Ни удивления, ни возмущения, одно только разочарование. Если Даша задалась целью приручить его, то ей в какой-то степени это удалось. Ну что ж, теперь она имеет полное право бросить его. Это и логично, и закономерно. Мало того, других вариантов и быть не должно.

— А если зло взяло?

— Лоханулся ты, чувак, — брякнул Трэш и едко хмыкнул.

— А тебя не спрашивают! — огрызнулась Даша.

— Угар, останови планету, я сойду, — сказал Никита.

Но этот разговор, не столь уж и давний, вспомнил и Стас.

— Там открытый космос, а радиация убивает, — сказал он.

— Ничего, я в скафандре. — Никита мрачно усмехнулся.

И в скафандре он, и в танке, и голова у него дубовая. Как его угораздило повестись на Дашу? Ясно же, что не просто так она квартиру вылизывала, не покладая рук, в образ хозяйки вживалась, без которой никак. И он купился, как дрессированный конь на кусок сахара.

— Я не хочу, чтобы ты уходил, — сказала Даша и крепко вцепилась в него.

— Я тоже много чего не хочу.

— Я просто должна была сказать тебе правду.

— А я — уехать с тобой, не так ли?

— Мне все равно, выиграла я спор или нет.

— Если я сейчас останусь, то ты снова выиграешь? — спросил Никита и язвительно усмехнулся.

— Да не собиралась я тогда спорить. Это Стас меня раскрутил. Провокатор! — Даша локтем ударила в кресло, на котором сидел ее брат.

— Но ты же смогла! — заявил тот.

— Я не хочу, чтобы ты уходил. — Даша так крепко обхватила Никиту за шею, что он вспомнил про удушающий прием.

И не отцепишься от нее. Если выпрыгивать из машины, то вместе с ней. А «бэха» неслась в быстром потоке. Выпрыгивать в такой ситуации — самоубийство. Да и не собирался Никита истерить, он же не баба.

— А сразу сказать не могла?

— Да я думала, что Стас пошутил. А он и в самом деле заехал за мной, забрал.

— Я повелся, как осел самый настоящий.

— Это зашквар, чувак! — заявил Трэш и глумливо хохотнул.

— Да заткнись ты! — шикнула на него Даша.

— Бутафорский спецназ, такая же мафия. Да это у вас полный зашквар, клоуны. Живете, как в бреду.

— Кто клоуны? — вскинулся Стас.

— Ты клоун!

— А за базар…

— Отвечу! Останови машину, пойдем, спросишь с меня!

Никита рвался в бой. Пусть всем скопом на него набросятся, всех отоварит, а заодно и душу отведет.

— Нельзя нам останавливаться, — заявил Стас.

— Наркомафия на хвосте, да?

— У Дашки с тобой все серьезно. Это я прикололся, а она реально с тобой хочет быть.

— Просто я не думала, что Стас за нами приедет, — сказала Даша и подбородком нажала на голову Никите.

— Да нужны вы мне были! — заявил ее братец.

— А приехал зачем?

— Даша, это самый настоящий наезд, нас реально могут ушатать во все трубы. Начиная с тебя. Если ты здесь останешься.

— Кто?

— Ефрем. Мы ему кучу бабла торчим.

— Ты же нашел деньги.

— Бабки были. Пока менты не появились.

— Менты?

— А у нас и товар там, и бабки.

— Товар они забрали, а бабки мы сами отдали, — сказал Трэш и тяжело вздохнул.

— Откупились, — подтвердил Угар.

— Лоханулись. Я потом уже понял, что это Ефрем нас развел.

— На липовых ментах?

— Нет, менты вполне реальные, но у них с Ефремом полный вась-вась. Я ему все сказал, что о нем думаю.

— И что?

— Сама видишь что. Бежим, как мордой в грязь ударенные.

— То есть реально бежим?

— Реальней не бывает!

— Скажи, что это прикол?

— Сказать-то я могу, только от этого ничего не изменится.

— Будем считать, что я тебе поверил, — с усмешкой проговорил Никита.

Дашу он с себя скинуть не мог, оставалось только ждать, когда она сама слезет с него. Да и машина рано или поздно остановится. Тогда он спокойно выйдет из нее и вернется домой, а с Дашей или один, там будет видно. А сейчас надо было просто переждать момент. Никита раскрепостился, закрыл глаза, настроился на мерный ритм движения и постарался заснуть.

Но машина не останавливалась, вышла на кольцевую, свернула на Рязанское шоссе. Даша пыталась дожать Стаса, но тот не сдавался, да и Трэш с Угаром подтверждали, что проблемы у них реальные. Но Никита все равно им не верил.

Дачный поселок, старый полутораэтажный дом, похожий на скворечник, запущенный, но плодоносящий сад, яблоки в траве. Прежде чем попасть на эту дачу, им пришлось проделать долгий путь, преодолеть немалое расстояние, темную ночь и встретиться с человеком, которому принадлежала эта дача.

Пока они нашли и разбудили Каплика, пока Стас перетирал с ним… Никита сто раз мог включить задний ход, но нет, он здесь, в гоп-стоп-компании Стаса. Если вдруг появятся головорезы какого-то там Ефрема, то Никита огребет вместе со всеми. Драки он, ясен пень, не боялся, но против пистолета у него приемов не было.

— Здесь пока перекантуемся, — сказал Стас, открывая дверь.

Деревянное крыльцо под ним скрипело, а когда он переступал порог, послышался подозрительный треск. Никита поймал себя на недобром пожелании, но Стас не провалился. А вот под ним самим доска могла окончательно лопнуть. Может, ну его к черту, этот дом? Никита глянул на деревянное строение, стоявшее неподалеку, то ли сарайчик, то ли летнюю кухоньку. Дощатый навес, стол, мухи. Может, им с Дашей там обосноваться? Или вернуться обратно в Москву?

Но Даша уже поверила брату. Она знала, кто такой Ефрем, поэтому боялась возвращаться. А Никита уже не мог ее бросить. Она, конечно, еще та штучка, но ему как-то не хотелось оставлять ее без присмотра. Приручила она его или нет, сказать трудно, но привык он к ней, это точно.

Первый этаж дома был из кирпича, мансарда — из досок. Обстановка убогая, все в пыли, полы шаткие, скрипучие.

Даша не терялась, выбрала маленькую комнату с полутораспальной железной кроватью.

— Кто зайдет без стука, того вынесут с музыкой! — сказала она, обращаясь к Трэшу, который смотрел на Никиту с плохо скрытой завистью.

Даша ему нравилась, но именно поэтому Никита и не хотел оставлять ее одну. Компания отмороженная, напьются, укурятся. Потом Трэша потянет на сладенькое, а Даша возьмет да и уступит. Никите было не все равно. Это как минимум.

Никита зашел в комнату, Даша закрыла за ним дверь.

— Трэш какой-то и угар, — сказал он, бросив на грязный пол сумку с вещами.

— Да, полный отстой, — согласилась Даша и кивнула.

— Поганая реальность.

— Зато Ефрем не достанет.

— Ну да. — Никита усмехнулся.

— Ты что, не веришь? — Даша уныло посмотрела на него.

— Такое ощущение, что мне уже давно пора проснуться, а все никак не выходит.

— Я тебя разбужу. Завтра. А сегодня надо устраиваться.

Даша убралась только в одной комнате, но потом умудрилась всучить веник и тряпку Трэшу. Стас и Угар отправились в магазин, Никита занялся летним душем, наполнил железный бак водой, чтобы нагревалась на солнце, законопатил щели между досками, чтобы Трэш за Дашей не подглядывал.

Стас привез продукты, в том числе и мясо, зажег мангал. На обед были шашлыки с пивом, которое очень быстро сменила водка. Парням нужно было расслабиться. Никита это прекрасно понимал, но сам на водку переключаться не стал.

— А мне здесь нравится, — сказал Стас.

Они сидели во дворе. Солнце грело жарко, но с реки дул приятный прохладный ветерок. Птички пели, мухи не кусали, комары над ухом не пищали, шашлык вкусный, пиво холодное — ни дать ни взять дачный пикник.

— И долго мы здесь будем торчать? — спросила Даша.

— Пока нас не найдут, — ответил Стас.

— Кто, Ефрем?

— Нет, Каплик.

— Уж он-то точно не найдет, — сказала Даша. — Потому как здесь не бывает. Яблок море. Варенья на пять лет хватит.

— Так в чем же дело? Вари.

— В чужом доме?! Ищи дуру!

— Значит, нужен свой дом.

— Казенный?

— Ну, пока бабла у нас только на казенный хватает. — Стас охотно принял шутку. — А там, глядишь, разбогатеем.

— Уже разбогатели. Денег нет, зато добрые люди раскулачить нас хотят.

— Будут деньги. Есть вариант. Никитос, ты как, с нами?

Никита внимательно посмотрел на Стаса. Тот даже траву не курил, а нес какую-то дичь.

— Нет, в душ я хожу сам, — сказал он, бросил в рот кусок шашлыка, поднялся, отправился в душ, оттуда перекочевал в дом.

Их с Дашей комната выходила на север, к тому же под окном пышно росли сливы. Здесь было нисколько не жарко, хорошо. Даша смогла найти чистое белье, от которого слегка пахло сыростью. Впрочем, расстилаться Никита не стал, лег на кровать поверх одеяла.

— Я сейчас! — сказала Даша, взяла халат и полотенце и ушла.

Никита уже успел вздремнуть, пока она ходила в душ.

Даша легла к нему, обняла.

— Что там твой братец задумал? — спросил он.

— Ты же не воспринимаешь его всерьез.

— Меня здесь не должно быть, а я вот он, во всей красе. Как я, по-твоему, должен его воспринимать?..

— У нас отпуск, мы на даче. Вот так это и воспринимай.

— Вообще-то, у меня режим, работа.

— И много ты заработал?

— А твой Стас?

Никита очень хорошо помнил, как Даша ставила ему в пример своего брата. Дескать, и квартира у него, и машина. Однако квартира оказалась съемной, и за «БМВ» кредит не выплачен.

— Он выкрутится.

— А ты?

— И я вместе с ним.

— Карандаш из точилки тоже выкручивается. Снимут с вас стружку, и что потом?

— Острее станем.

— Ну, языком трепать — не мешки ворочать, — заявил Никита.

За работу он как-то не переживал. Охранником устроиться — не проблема. А вот без тренировок ему никак. Никита и без того много упустил из-за ключицы.

Только вот нужно ли ему все это? Мужской характер, бойцовский дух, все такое — это да, для него, как вода и воздух. Но есть ли в этом смысл? Он выиграл рейтинговый бой, и что? Не подпускают его к соревнованиям более высокого ранга, говорят, рано еще. А потом станет поздно.

Сейчас ему двадцать восемь, пора взрослеть. Даша привила Никите вкус к семейному, спокойному быту, а сама жизнь поставит крест на его спортивной карьере. Он своим умом дойдет, что пора завязывать, или на инвалидном кресле осознает всю глубину собственной глупости.

— Языком не языком, а Стас прав. Нам с тобой свой дом нужен. Я бы яблочного варенья наварила на всю зиму.

— А я бы траву косил, яблони окучивал, груши околачивал, — проговорил Никита.

Не прельщала его такая вот тишь да гладь деревенская, да и семейная жизнь не вдохновляла. Ему бы подраться да телочку в клубе снять. Но рано или поздно он повзрослеет. Домашний уют выйдет для него на первое место в системе жизненных ценностей.

— С кем это ты груши околачивать собираешься? — Даша приподнялась на локте. — С Викой?

— Ну, не конкретно с ней, — пробурчал Никита.

— На волю тянет?

— Хочешь сказать, что я на цепи?

— Вовсе нет. Если хочешь, начинай прямо сейчас. Стаса можешь взять, девочек в городе снимете. А я тут развлекусь с Трэшем или с Угаром. Как тебе такой вариант?

Никита промолчал. Такой вариант его никоим образом не устраивал. Лучше пропустить выход в город, чем потерять Дашу.

— А как вот такой? — Даша резко поднялась, оседлала Никиту, распахнула халат.

Кровать заскрипела, сетка закачалась, но уже все равно. Пусть даже Трэш сейчас подглядывает или подслушивает. Главное, что Даша будет в постели с Никитой, а не с кем-то еще.

Глава 7

Утром пробежка вдоль берега, бой с тенью, купание в реке, потом завтрак, отдых на природе, после обеда секс, вечером ужин, ночью снова Даша. Плевать на работу и на спортивную карьеру. Еще бы Стаса с его дружками, полными придурками, куда-нибудь сплавить.

Но Стас исчезал только на ночь. Он уезжал после обеда, возвращался утром, довольный, как удав. А сегодня вернулся под вечер и завалился в комнату к Никите, который отдыхал после бурной встряски. Даша спала, прижавшись к нему.

— Я вам не помешал? — спросил Стас, от которого несло свежим перегаром.

— Помешал, — ответил Никита.

— Очень хорошо. Пойдем, разговор есть.

На улице моросил дождь. Трэш и Угар сидели под навесом и активно пополняли коллекцию пустых пивных банок.

Стас вышел из дома, но так и остался на крыльце, под козырьком, достал сигарету, закурил и сказал:

— Неплохо вы тут, я смотрю, устроились.

— Как ты нас тут устроил, так и живем.

— Вот! Я устроил!

— Мне и в Москве неплохо было.

— Там полный абзац.

— Не знаю.

— Я говорю. Каплик ездил, узнал, что ищут нас. Ты же не хочешь, чтобы Дашка за всех ответила?

— Спекулянт! — заявил Никита.

— Дашка может за нас ответить. Потому что она с нами. Со мной, с Трэшем, с Угаром. А ты с ней. Или тоже с нами?

— С ней, — сказал Никита.

— А надо, чтобы с нами был. Или гуляй как ветер в поле. — Стас ткнул пальцем в сторону ворот.

— С Дашей, — заявил Никита.

— Нет, Даша тут остается.

— Кого выберет, с тем и останется.

— Она выберет брата.

— Давай спросим.

Никита почему-то нисколько не сомневался в том, что Даша выберет его. А если нет, значит, все ее слова — лишь сотрясение воздуха. Да и сама она тогда пустое место. Зачем ему такая нужна?

— Я не понял, а ты что, не хочешь с нами?

— Куда с вами?.. Если в задницу, то мы уже там. Или это еще не дно?

— Даже на дно — это движуха. А ее нет. Поэтому ты с нами как не пришей рукав ни к какому месту. Нужен общий интерес, тогда ты реально станешь мне братом. Будем не разлей вода.

— Я подумаю.

— Не надо думать, я уже все решил. И дело есть.

— Может, не надо?

— Тогда вали на выход. А если Дашка с тобой… Ты же знаешь, у нас никого нет, я для нее как отец родной. Я за нее и в огонь, и в воду, а ты — человек ненадежный.

— Я ненадежный?

— Есть одна девочка. Очень даже ничего.

— Ты давай или в лес, или по дрова.

— Снять ее надо и разговорить.

— В каком смысле снять?

— А глазки-то чего замаслились? — с усмешкой спросил Стас. — Девочкой запахло?

Никита пожал плечами. Вряд ли у него замаслились глаза, но, если честно, ассоциация возникла. Смазливая девочка без ничего и в позе, а он пристраивается к ней. Сколько раз так было. Неужели больше не случится?

— А снять сможешь?

— Зачем?

— Она в банке работает, знает, как там и что устроено.

— Ты что, банк собрался ограбить?

Стас не ответил, отбросил от себя окурок, тут же вынул из кармана свежую сигарету.

— Ты это серьезно? — Никита вдруг понял, что ему не хватает воздуха, и табачный дым здесь вовсе ни при чем.

— Страшненько, да?

— А ты не боишься засунуть голову в пасть крокодилу?

— Здесь нет крокодилов. А деньги водятся, причем большие. Дело верное. Каплик все рассчитал.

— Каплик?

— Ты про него ничего не слышал, а я тебе не говорил.

— Да ты не переживай, я к ментам не побегу.

— Ну, если ты не с нами, то кто тебя знает.

— Я не с вами. Я с Дашей.

— А она моя сестра.

— Вот и я о том же.

— Значит, ты с нами. Если так, то ты должен нам помочь.

— Я не стану снимать девочку, — заявил Никита.

— Там реальные деньги. И мочить никого не надо. Спокойно заходим, аккуратно укладываем всех на пол и забираем бабло. Все просто. Вопрос только в том, сколько там будет денег. Если много, то мы пойдем, а если не очень, то в следующий раз. Много — это сто лимонов, а может, и больше. Делим на шесть частей. Вам с Дашкой… Нет, сначала тридцатку надо вычесть, с Ефремом рассчитаться.

— Двадцать пять, — поправил его Никита.

— Почему двадцать пять?

— У нас на тридцать лет не сажают. Тут будет четвертак или пожизненное.

— Да брось ты. — Стас скривился. — Волков бояться…

— У нас все тюрьмы забиты такими вот умниками вроде тебя.

— Не все туда попадают.

— Индюк тоже так думал. Пока в суп не попал.

— Ну, кто-то в суп попадает, а кто-то — в рай. При жизни.

— Значит, банк, говоришь?

— Банк.

— Может, лучше лотерейный билет купить и сто лимонов выиграть?

— Не вариант.

— Да, но шансов больше.

— Я так и знал, что ты сдрейфишь, — заявил Стас и презрительно усмехнулся.

— Это не страх, а самый обыкновенный здравый смысл.

— Ага-ага.

— На вещи нужно смотреть реально.

— А девочку я без тебя снял. Как она попой виляет!.. Почти как ты! — Стас ухмыльнулся.

Никита и сам не понял, почему на ум ему пришла Вероника. Попой она крутила лихо, не вопрос, но ведь не только поэтому он о ней подумал. Может, потому, что она еще и язык за зубами держать не умела. Одна девочка сдала банк, а другая — своего любовника.

— Ничего у вас не выйдет.

— А вот каркать не надо.

Никита вспомнил, что говорила ему Вероника, и заявил:

— Есть другой вариант. Риску мало, а толку много.

— Ты о чем?

— Есть один человек. Очень богатый. Деньги он хранит дома.

Не хотел Никита об этом говорить, но все-таки дернул его черт за язык.

— Какие деньги?

— Большие.

— Кто тебе сказал?

— Подружка его говорила, что любовник ее живет как на пороховой бочке. Потому что деньги вроде как дома держит.

— То есть напрямую не утверждала?

— Возможно, я не так ее понял.

Никита только рад был повернуть назад. Очень хорошо, если Стас ему не верит.

— Ты с этой подружкой крутил? — спросил тот.

— Мы же с ней за порох не так просто заговорили.

— А любовник у нее реально есть?

— Саша зовут. Он и квартиру ей купил, и машину. На меня наехал, — Никита усмехнулся, вспомнив, как щелкнул по носу этого чудака.

— На чем ездит?

— Не знаю. Но костюмчик дорогой.

— С охраной был?

— Нет.

— Значит, чиновник среднего звена. В Москве?

— В Тамбове.

— А может, и верхнего. Надо разбираться.

— А если я не так понял?

— Это ты для подстраховки говоришь? Мол, если ничего нет, то я предупреждал, да?

— А если реально ничего нет?

— Или ты заднюю включил?.. Никитос, я же видел, как ты махался. Пощади мое к тебе уважение, не убивай его.

— Я не уверен, но все возможно.

— Как выйти на этого черта, ты знаешь?

— Я знаю, где живет Вероника.

— Поговори с ней, узнай, что да как.

— Исключено.

— Никитос, будь мужиком!

— В том-то и дело, что я мужик, а не какая-то там Мата Хари. Если ты хочешь разобраться, то наберись терпения. А Сашу этого мы тупо выследим. Он от Вероники, а мы за ним.

— А как же банк?

Никита развел руками. Тут уж нужно выбирать. А он уже определился. Если Тамбов, то он в деле, если банк, то без него. Хотя ему и не хотелось ввязываться в эту авантюру.

Прическа у Вероники свежая, платье стильное, новое, босоножки на шпильке. Даже из машины было слышно, как стучат каблучки. Мужчина, шедший за ней, ускорил шаг, опередил ее, открыл дверь. Она мило улыбнулась в знак благодарности и скрылась в подъезде.

— Ничего себе девочка, — проводив ее взглядом, пробурчал Стас.

Вероника определенно произвела на него немалое впечатление. Да и Никита с удовольствием вспомнил о прошлом. Но сейчас он больше думал о настоящем. Они не взяли Дашу с собой, оставили ее на рязанской даче. Но там Каплик. Вдруг он уже наводит к ней мосты? Никита ревновал и уже не боялся себе в этом признаваться.

— Ты ее трахал? — завистливо спросил Трэш.

— Трахаешь ты. Поэтому бабы тебе и не дают, — заявил Никита. — Нежнее нужно быть, и тогда они сами к тебе потянутся.

— Думаешь, я не могу быть нежным?

— Здесь только не показывай, — сказал Стас, усмехнулся, через плечо глянул на Никиту и спросил: — Может, мне к ней сходить? Привет от тебя передам.

— Саше передай. Если сумеешь. Он такой, что и настучать может.

— Дело не в этом, а в том, что тебе светиться нельзя. Эта Вероника не должна знать, что ты здесь.

— Так ты же пойдешь, а не я.

— И мне светиться нельзя.

К дому подъехал новенький, сверкающий лаком «БМВ» черного цвета. Из машины вышел тот самый Саша, самодовольный, как болван в третьем поколении. На нем строгий костюм, белая рубашка с раскрытым воротом. Галстук, видимо, остался в машине.

— Он? — спросил Стас.

— Он.

— Ты прав, не похож он на чинушу. А тачка реальная. У него, как и у меня, хороший вкус.

— Да, между вами есть сходство, — заявил Никита, улыбнулся и добавил: — Но пока еще не совсем полное.

— Пока?..

— Сашу еще не сделали на бабки.

— А меня сделали, да? — Стас в раздумье ощупал небритый подбородок.

— Ну, если ты не наврал, конечно.

— Нет, все в натуре было. В том числе и менты. Слушай, может, и нам под них сработать?

— А форму где взять?

— Да в любом военторге.

— А ты уверен, что тебя там не сфотографируют?

— Через интернет-магазин можно.

— Сначала квартиру надо найти, где деньги лежат.

— Найдем. Если ты не лажу нам впарил.

— А этот хрен лысый куда пошел? — спросил Трэш. — К Веронике?

— Ты что, влюбился? — осведомился Стас.

— Вовсе нет.

— Поверь, он будет обращаться с ней нежно и ласково.

— А я с ним нежно не буду, — сквозь зубы процедил Трэш.

Яшин внимательно посмотрел на него. На Дашу этот субъект так не реагировал. Да, она ему нравилась, но у него не возникало желание порвать Никиту в клочья. А здесь такие страсти, казалось бы, с пустого места.

— Чего уставился? — буркнул Трэш и озлоблено зыркнул на него.

— Я тебя познакомлю с Вероникой.

— Да?! — Трэш мигом просиял.

— Но потом.

— Когда бабло возьмем, — добавил Стас.

— Надо брать! — закивал Трэш.

— Веронику надо брать. На содержание.

— Да я без проблем…

— Проблема в том, что денег у тебя пока нет. Как и у всех нас.

— Ну, давай я поговорю с этим уродом! Прямо сейчас пойду и побеседую! — Трэш сжал кулаки и затряс ими, показывая, как будет держать за грудки Сашу.

Никита смотрел на него с искренним удивлением. Да, он слышал, конечно, про любовь с первого взгляда, но не думал, что из-за женщины можно реально сойти с ума.

Забеспокоился и Стас.

— Никитос, накинь на него поводок, — сказал он.

— И намордник, — добавил Угар.

— Держите меня семеро, — выдал Трэш.

Оказалось, что этот фрукт и сам осознавал угрозу, исходящую от него.

Саши не было ровно три часа. За это время Угар успел подцепить к «БМВ» маячок, Стас взял его на сопровождение через компьютер. Еще он успел навести кое-какие справки о Саше. Порылся в интернете, нашел несколько фотографий, сложил одно с другим.

Маячок привел их к зданию областной администрации, где работал Саша, если полностью, то Перекатников Александр Матвеевич. Заходить внутрь и наводить справки Стас не решился и правильно сделал. У кого можно было спросить, сколько казенных денег наворовал господин Перекатников? Разве что у технички. Они, как известно, знают все.

После работы Перекатников отправился домой. Он жил, как оказалось, в коттеджном поселке, стоявшем на окраине городе. Шлагбаум на въезде был поднят, будка охранника пустовала. Опасение вызывала только видеокамера, закрепленная на телеграфном столбе. Сейчас она работала в режиме записи, но если менты когда-нибудь начнут разыскивать грабителей, то они, скорее всего, считают с нее информацию. Никита учитывал даже мифическую возможность засветиться, но никакого страха при этом почему-то не испытывал. Даже наоборот. Риск приятно щекотал нервы.

Видеокамера висела и на столбе перед домом, в воротах которого скрылся «БМВ». Судя по всему, она была напрямую связана с пунктом вневедомственной или частной охраны.

Тут была еще и автономная система видеонаблюдения. Проезжая мимо большого дома, похожего на пломбирный торт, Никита заметил еще две камеры. Одна торчала на заборе, другая — на стене под крышей. Это наверняка было еще не все.

А забор высокий, сплошной. Колючей проволоки поверх него вроде бы не было, но она могла находиться с внутренней стороны.

Не исключено, что в траве вдоль забора тоже тянулась. Спрыгнешь в такую, запутаешься, и все, прости-прощай.

По периметру могли размещаться датчики движения. А если еще и собаки бегают по двору, то дело и вовсе труба.

— Интересно, он с женой живет или как? — спросил Стас, с озадаченным видом качая головой.

— Не знаю. Тут может быть жена или еще одна любовница, — проговорил Никита.

Если бы Перекатников жил один, то он оставался бы у Вероники на ночь или же забирал бы ее с собой сюда. Такая вот логика, которая вполне могла и подвести.

— Да нам-то какое дело до этого? — заявил Трэш. — Вломимся в дом, напялим всем мешки на головы…

— Ты сначала вломись, — выдал Угар.

Он не останавливал машину и правильно делал. Не стоило им здесь лишний раз светиться.

— Тут хитро нужно, — сказал Стас. — Поднять шухер, глянуть, кто там подъехал, что у него там за охрана. Какая форма и машина. Сами потом подскочим в том же виде, скажем, что сигнализация сработала.

— А если за домом с пункта охраны наблюдают? — предположил Никита. — Камера там на столбе подозрительная.

— Разбираться надо.

— А если в доме денег нет? — спросил Угар.

В машине стало тихо, как в гробу. Затратить массу усилий, подставить себя под статью, а в итоге получить пшик?.. Может, ну ее к черту, эту авантюру?

Глава 8

Встреча лоб в лоб стала неожиданностью для них обоих. Однако Никита заметил Веронику на мгновение раньше, чем она его, и успел принять правильное решение.

— Привет! — сказал он и широко улыбнулся.

Они продолжали следить за Перекатниковым. Угар — за рулем, Никита — рядом. Стас тем временем занимался униформой частного предприятия, на охране у которого состоял дом Перекатникова, и гримом, чтобы изменить внешность. Трэш присматривал белую «десятку», которую можно было угнать в нужный момент. Прилепить к машине опознавательные знаки, подъехать к дому, сказать, что сработала сигнализация, то да се.

Когда Перекатников заехал к любовнице, Угар встал на якорь неподалеку от ее дома. Они могли наблюдать за подъездом, видели «Инфинити» Вероники и «БМВ» Перекатникова.

Никите захотелось пить, он отправился в магазин за водичкой и на входе нос к носу столкнулся с Вероникой. Она не должна была здесь находиться, но раз уж ситуация пошла под откос, то ее нужно было срочно возвращать на рельсы. Тут главное — не теряться.

— Ты? — Она нахмурила брови, но губы ее сами по себе растягивались в улыбке.

Никита не звонил ей, не давал о себе знать, и Вероника должна была на него за это злиться. Но и радость встречи давала о себе знать.

Никита плавно сблизился с ней, нежно поцеловал в щеку. Она дернулась, отстранилась, но сила притяжения влекла ее к Никите, и он это чувствовал.

— Я так соскучился.

Никита действительно очень соскучился, правда, по-настоящему понял это только сейчас, вдохнув пьянящий аромат ее вкусного тела, сдобренный запахом хороших духов. Он как будто вернулся в ту ночь, когда познакомился с ней. Она стояла у стойки бара, он подошел к ней так, как будто собирался поцеловать. Тогда Никита подъехал к ней на борзом коне. Да и сейчас над ним полоскалось на ветру славное знамя победы.

— А я нет! — Вероника поджала губки, сурово глянула на него.

— Пойдем к тебе?

— Что?!

— Там ты на меня и пожалуешься, — сказал Никита, забрал у нее сумку, обнял за талию.

— А ты не много о себе думаешь?

— Много не получается. Потому что ты так изумительно пахнешь. — Он провел носом по ее маленькому теплому ушку.

— Руку убери! — Она резко крутанула бедрами, избавляясь от его объятий.

Никита убрал руку, но подставил локоток.

— Еще чего! — заявила Вероника, но скорость не сбавляла, продолжала идти к своему дому в прежнем темпе.

Никита Яшин делал вид, что не знал про Перекатникова, и ничего не спрашивал. Зачем, если Вероника сейчас увидит его машину и сама все скажет?

— Ой!

Так оно и вышло. Она заметила «БМВ», остановилась, воровато глянула на нее.

— Что такое?

— А ты не знаешь? — Девушка кивком показала на машину.

— Саша?

Они подошли к подъезду. Вероника остановилась, снова глянула вверх, но козырек над головой закрывал окно квартиры, как и ее саму от глаз Перекатникова. Но ведь он мог увидеть их, когда они еще только подходили к подъезду.

— Даже не знаю, что делать.

— Послать его на хрен.

— Ради какого такого счастья? — осведомилась Вероника и смерила его ехидным взглядом.

Никита, может, и хорош собой, но любить его все равно что жить с призраком в воздушном замке. Сегодня все, а завтра ничего.

Дверь открылась, Никита напрягся. Вдруг Перекатников? Он-то, конечно, постоит за себя, но хотелось бы обойтись без эксцессов. Из подъезда вышла пожилая женщина с отечным лицом и лишь вскользь глянула на него.

— Пойдем! — сказал Никита, придержал дверь, распахнул ее и увлек за собой Веронику.

Она пыталась сопротивляться, но только на словах:

— Не надо! — Барышня мотнула головой и закрыла за собой дверь.

Наверх можно было подняться на лифте, но Никита свернул на лестницу с отдельной шахтой. Жильцы дома ею практически не пользовались, поэтому проходили тут достаточно редко.

На четвертом этаже Никита прижал Веронику к стене.

— Ты что делаешь? — с тихим восторгом осведомилась она.

— Это мы делаем. — Он медленно задирал подол ее платья.

Вероника лишь слегка толкнула его коленкой. Она и сама ждала столь волнующего развития событий, не спросила, почему Никита выбрал пожарную лестницу. Ее более чем устраивала тишина, царившая вокруг. Они запросто могли уединиться здесь на три-четыре минуты, а если повезет, то и на десять. Вряд ли Перекатников прямо сейчас припрется сюда и застанет их на горяченьком.

— Так нельзя, — сказала Вероника чисто так, для порядка.

— Если очень хочется, то можно.

— Не хочется. — Она вяло мотнула головой.

— Тогда просто закрой глаза и засунь голову в песок.

— А попку куда? — полюбопытствовала Вероника и тихонько хихикнула.

— А попку давай сюда! — ответил Никита, развернул ее к себе спиной, потянул на себя.

За дверью, ведущей на лестничную площадку, открылись створки лифта, Вероника напряглась, но Никита уже не мог остановиться.

— Давай быстрей, — пробормотала она, принимая его движение.

— Ты даже не представляешь, как я соскучился по тебе.

Он подумал о Даше, но эта мысль не смогла удержаться в голове, слишком уж бурно там кипели страсти. Парень потерял над собой контроль. А почему бы и нет? Ведь Даша ему не жена.

И Вероника соскучилась по нему не меньше. Поэтому ее мигом затрясло, залихорадило. Никита вошел с ней в резонанс, на несколько мгновений оторвался от земли. Где-то в самой глубине его сознания вдруг мелькнула мысль о Перекатникове. Он не смог бы ничего поделать, если бы тот в данный момент набросился на него с кулаками.

Но Перекатников не появился. Никита оттолкнулся от Вероники, оправил на ней платье, застегнулся.

— Ты уходишь? — спросила она, не в силах отлипнуть от стены.

— А надо?

— Меня заберешь?

Никита промолчал. Как это ни странно, он не хотел уходить от Вероники, но и забрать ее с собой не мог. Некуда было.

Она кивком показала на верх и проговорила:

— Если я пойду туда, то меня стошнит от него.

— А ты пошли его к черту.

— Уже посылала.

На лестнице послышались шаги. Вероника вздрогнула, повернулась спиной к стене. Но мимо них прошел вовсе не Саша, а какой-то здешний жилец. Он поздоровался с Вероникой, подозрительно и даже с ревностью глянул на Никиту.

Тому почему-то вспомнился Трэш, который с грохотом втрескался в Веронику. Теперь Никите почему-то совсем не хотелось их знакомить. Он с огромным удовольствием набил бы рожу Перекатникову.

— Уже посылала, — повторила Вероника. — После того как ты ушел. Меня под ним тогда стошнило.

— Сейчас и меня стошнит, — сказал Никита и предостерегающе посмотрел на Веронику.

Он не хотел ничего слышать о том, как ей и с кем было плохо или хорошо.

— Ну, тебе-то это не грозит, — заявила девушка и усмехнулась.

— Поехали, номер в гостинице снимем, — сказал Никита.

Денег у него не очень много, но есть же недорогие гостиницы.

— А ты не в гостинице?

— Пока нет, не успел. Как приехал, сразу к тебе подался.

— А приехал зачем?

— Не зачем, а к тебе.

— Врешь. Опять командировка?

Никита пожал плечами. А может, он действительно приехал к Веронике? Вроде бы и не тянуло его к ней. О деньгах ее любовника Никита заговорил со Стасом, чтобы не казаться трусом, заодно удержать его от дикой авантюры. Но вдруг он просто хотел увидеть Веронику, интуитивно, на подсознании, сам того не понимая?

Почему Никита вдруг так прикипел к ней, вдохнул ее запах и пропал как околдованный? Что это с ним случилось? Может, у Вероники какие-то волшебные духи с убойными феромонами?

— Ну так что, едем? — спросил Никита.

— А Саша заметит?

— И что?

— Ты даже не представляешь, что с тобой будет.

— А что со мной прежде было?

— Тогда он один был.

— А сейчас?

— Ну, ко мне-то он один ходит, а вообще…

Никита пожал плечами. Третий день они за Перекатниковым ездят и ничего такого за ним пока не заметили. Дом, работа, любовница. Только на этих вот китах вроде бы и держалась его жизнь. И никуда эти киты не плыли, за собой не вели. Конечно, можно аккуратно поговорить с Вероникой, исподволь вытянуть из нее информацию. Но Никите почему-то не хотелось уподобляться проститутке, которая в постели развязывает клиенту язык.

— Он такими делами ворочает! — проговорила девушка без всякого подталкивания с его стороны.

— Какими?

— Там у него такие… — сначала Вероника понизила голос, затем и вовсе замолчала.

Она поняла, что хватила через край, глянула вверх, как будто где-то там, на лестнице, мог находиться Перекатников и подслушивать их разговор.

Потом барышня посмотрела вниз, в окно, которое находилось на уровне межэтажной площадки, и сказала:

— Смотри, уезжает.

Она показала рукой на стекло, но Никита и сам увидел, как черный «БМВ» Перекатникова тронулся с места.

— Не дождался, — заявила Вероника и улыбнулась с явным чувством облегчения, но вместе с тем и как-то виновато.

У Никиты защемило где-то глубоко в груди. Саша имел на Веронику все права, мог с ней и спереди, и сзади. Она должна была покорно все это сносить и даже получать удовольствие. Но если раньше такое положение вещей воспринималось им как нечто само собой разумеющееся, то сейчас Никита думал об этом как о покушении на свое мужское достоинство.

— Пойдем? — то ли у него, то ли у самой себя спросила она.

Никита кивнул, обнял ее и повел вверх по лестнице.

На ходу он спросил совершенно спокойно, как о чем-то мелком:

— Вдруг вернется?

— Нет. Если он уехал, то все. До завтра.

— Хорошо, пусть пока живет. До завтра.

В кармане у Никиты зазвонил телефон.

— Ты где? — вкрадчиво спросил Стас.

Яшин усмехнулся. Наверняка Угар уже отстучал информацию о его похождениях.

— В командировке.

— Давно пора. У нас уже все готово.

— Очень хорошо, — сказал Никита, отключил телефон и сунул его в карман.

— Кто там? — открывая дверь, спросила Вероника. — Из Москвы?

— Да, есть там одна.

На Никиту вдруг накатила тоска. Еще совсем недавно он думал о Даше чуть ли не с нежностью, звонил, сказал, что хочет ее. Это прозвучало чуть ли не как признание в любви. А сейчас она казалась ему гирей на ноге. И дело тут было вовсе не в Даше, а в нем самом. Крыша у него с возрастом прохудилась, сначала на Даше течь дала, теперь вот Вероника. А завтра он снимет какую-нибудь Машу, прижмется к ней и не захочет уходить. Крышу нужно чинить, пока она совсем не расклеилась. От соплей.

— Жена? — спросила Вероника и попыталась улыбнуться, но вышла у нее какая-то гримаса.

— Нет.

— Пока нет?

— А как у тебя с Сашей?

Вероника вздохнула, взяла айфон, лежащий на трюмо, глянула на дисплей, пролистнула. В этот момент телефон и зазвонил.

— Саша!

Она собиралась ткнуть в телефон пальцем, но Никита ее удержал и сказал:

— Ты еще не вернулась.

— Ну да. — Она осторожно вернула смартфон на место. — Знал бы он, с кем я заблудилась, — тихо проговорила Вероника и заговорщицки глянула на него.

— Это называется заблудиться, да? — полюбопытствовал Никита.

— А разве нет?

— А вдруг ты стала на путь истины? — произнес парень.

Его осенила хорошая мысль, но лучше было бы держать ее при себе. Вдруг Вероника решит, что он готов вести ее под венец? Тем более что Никита уже фактически позвал ее за собой, даже номер в гостинице собирался снять, чтобы она не попала в лапы к Перекатникову. Но это была минутная слабость, Никита должен перебороть ее. Хотя бы ради того, чтобы не чувствовать себя козлом перед Дашей. Она ведь ни в чем перед ним не виновата. Ну, если не считать некоторых моментов.

— Истина — это палка о двух концах, — услышал он и сказал:

— Я как раз думаю об этом.

— У тебя сегодня дела есть? — спросила Вероника, задумчиво глядя на телефон.

— Если позвонят, то да, появятся.

— А если нет?

— Если тебе страшно со мной, то я могу уйти прямо сейчас.

— Мне страшно?! — встрепенулась она.

— Нет?

— Ну, страшно. Саша просил. Я обещала…

— Что обещала?

— Если вдруг ты появишься, позвонить ему.

— Позвонишь?

Вероника посмотрела на него, как маленькая девочка, у которой плюшевый мишка остался вдруг без лапы. Даже щека ее дернулась, как будто она собиралась расплакаться. Девушка подошла к Никите, обняла его, прижалась, ткнулась губами.

— Это что, поцелуй Иуды? — спросил он.

— Да ну тебя! — Она и хотела оттолкнуться, но не смогла.

— Сколько он тебе обещал заплатить за это?

— Три миллиона долларов.

— За меня?!

— Размечтался! — Она все-таки оттолкнулась от него, зашла на кухню, увлекая Никиту за собой.

Там Вероника убрала в мойку со стола пустую чашку. Там уже лежала и грязная тарелка, а на плите стояла утятница, накрытая полотенцем. На столе покоилось блюдо с домашним печеньем. Это Вероника для Перекатникова старалась. Сначала обед, а потом тихий час с громкими стонами. Так было и будет. Никита не должен вмешиваться в ее жизнь. Внес какое-то разнообразие в серые будни и назад, к Даше под крылышко.

— Кушать будешь? — спросила она.

— Нет, спасибо.

Они с Угаром съели по шаурме, но с тех пор прошло часа два. Можно было бы и перекусить, но Никите что-то не хотелось прикасаться к еде, которую эта очаровашка готовила для какого-то винторогого козла.

Вероника кивнула, будто соглашаясь с ним, достала чистую тарелку, открыла утятницу, а там плов, много мяса и моркови. Запах поднялся такой, что у Никиты потекли слюнки.

Девушка наполнила тарелку, поставила перед ним и заявила:

— Не хочешь, не надо!.. Телефон! — Она отдала Никите ложку, которой накладывала плов, и поспешила в прихожую.

Он удрученно глянул ей вслед. Ну да, любимый звонит, как тут не поторопиться.

Дверь Вероника не закрыла. Он слышал, как она оправдывалась, говорила, что пошла в магазин, встретила подругу, заболталась, а телефон тупо забыла дома. Про Никиту девушка даже не заикнулась.

Впрочем, он и не боялся. Никто не собирался отдавать за него три миллиона долларов. Вероника пошутила, это вне всякого сомнения. Возможно, сгоряча Перекатников устроил ей разнос, запугал до нервного тика, но когда это было? С тех пор немало воды утекло. А ведь она не просто течет, даже раскаленный мотор охладить может, не зря ее в радиатор заливают.

Но мотор мог раскалиться снова. Если Перекатников учует подвох и вернется, да еще и амбалов каких-нибудь с собой прихватит. Похоже было на то, что Стас всерьез собрался ограбить Перекатникова. Это значит, что Никите ни в коем случае нельзя светиться. Проблемы ему не нужны.

Вероника вернулась на кухню, глянула на тарелку.

— Что, не вкусно? — с заметным расстройством спросила она.

— Нет, очень вкусно, спасибо. Просто Саша аппетит испортил. — Он зачерпнул из тарелки ложку плова, отправил в рот.

— Мой Саша. — Она вздохнула. — И никуда от него не деться. — Вероника посмотрела на Никиту так, как будто он просто обязан был забрать ее из этого вертепа.

— Жизнь, она такая, — сказал он.

— Да я, в общем-то, и не жалуюсь. — Она с усмешкой глянула на него.

Не хочет он ее похищать, и не надо. Не особенно Саша и плох, не так уж и противно под ним раздвигаться. А иногда и приятно. Вероника как будто дразнила его, но Никита постарался пережить этот момент. Попроще надо быть. И пожестче. Как в старые добрые времена. Тем более что ничего страшного не произошло. Не удержит его Вероника, останется со своим Сашей, зато будет потом, о чем вспомнить. Возможно, Никита — самый яркий момент в ее никчемной жизни.

— И не надо, — сказал он.

— У Саши запарка какая-то. Ему сейчас не до нас. Ну, если только… — Она приложила палец к щеке и задумалась.

— Что, если только?

— Нет, ничего. Ты до завтра останешься?

— Не знаю.

— Ну да, ты же занятой человек, у тебя каждая минутка на счету.

— Все мое время сегодня только для тебя…

— Ну, пятиминутка у нас уже была. Как насчет расширенного совещания?

Никита кивнул, поднялся, сгреб Веронику в охапку, взвалил себе на плечо. На диван он укладывал ее уже без трусиков. Платье снимать не стал. А зачем, если она и в нем возбуждала его до бешенства?

Глава 9

Ни мысли не материальны, ни глупости, но и те, и другие толкают людей на реальные действия и воплощаются в результатах таковых. А если глупость и мысль — это одно и то же, то последствия могут быть разрушительными или даже катастрофичными.

Никита не собирался уходить от Вероники, но как будто сам черт его за ногу дернул. Она отправилась в душ, а он поднялся, оделся и фактически сбежал от нее.

— Ну что ты узнал? — Стас улыбался, глядя на него.

Он почему-то был уверен в том, что Никита принес ему в зубах сахарную косточку.

— Да ничего путного.

Никита неспроста подумал о сахарной косточке. Он чувствовал себя паскудным кобелем. А если вернется к Даше, то станет побитой собакой. Во всяком случае для нее.

— А чего так?

— Да так.

Они сняли квартиру с посуточной оплатой, чтобы сэкономить, взяли вариант попроще. Комната маленькая, кухня никакая, почти как у Никиты в Москве. Но там у него была хотя бы какая-то обстановка и уюта куда побольше. А главное, перед глазами не маячили опостылевшие физиономии.

На кухне было накурено, а Никита это дело не любил. Да и вообще, душа его рвалась домой. А еще лучше — к Веронике. Но к ней путь заказан, во всяком случае, Никита пытался себя в этом убедить.

— Зачем же ты к ней ходил?

— Я же говорю, в магазине случайно встретил.

— Говорил с ней или только развлекался? — осведомился Стас.

— У Перекатникова банда своя.

— А говоришь, что ничего не узнал.

— Ну, может, и не в прямом смысле банда.

— Про деньги спрашивал?

— Я же не идиот, чтобы прямым текстом. Может, и нет никаких денег.

Никита уже не жалел о том, что приехал сюда. Он повидал Веронику, душу отвел. Правда, загрузился при этом под самую маковку, но так это личные переживания, а не общая уголовная ответственность. Не нужны ему были никакие деньги, и говорить о них парень не хотел, хотя у него и были кое-какие соображения на сей счет. Почему это, интересно, Вероника о трех миллионах заговорила? С потолка цифру взяла или что-то слышала, а то и видела?

— Есть деньги. Перекатников на землеотводе сидит, через него бешеные бабки проходят.

— Запара у него какая-то.

— В смысле?

— Может, за задницу его возьмут? — Никита мрачно усмехнулся.

Заманчивый вариант. Саше тюрьма, а ему Вероника. Но зачем Никите победа, которую он не заслужил? Уныло ему будет чувствовать себя нахлебником.

— И бабки медным тазом накроют.

— Да нет там никаких бабок.

— Есть, нутром чую. — Стас потянулся за сигаретой, но вдруг дернулся, как будто его блоха укусила, резко повернулся к Никите, с подозрением глянул на него и проговорил: — Слушай, а ты что, кинуть нас хочешь?

— Не понял.

— И деньги себе, и бабу. В натуре, а зачем с кем-то делиться?

— Думай, что хочешь, — заявил Никита.

Класть он хотел на эти бабки. Пусть они здесь остаются, а Веронику, это да, он забрал бы с собой.

— Да вот я и думаю. Ты же эту телку как хочешь, так и вертишь, — произнес Стас.

Никита хищно сощурился, давая понять, что может прямо сейчас сломать ему челюсть. Во всех местах, от копчика до основания черепа.

— Угар слышал, как ты ее в подъезде обрабатывал.

Никита удивленно вскинул брови. Угар — пацан себе на уме, вроде бы тихий, на вид даже туповатый, но на самом деле голова у него думает. Он вполне мог незаметно зайти в подъезд.

— И что? — спросил Никита.

— Если кинуть нас хочешь, то лучше сразу застрелись.

— Закрыли тему.

Стас кивнул. Да, он готов был свернуть разговор о личном, но дверь вдруг распахнулась, и в комнату вломился Трэш. Не было его, когда Никита пришел домой, но вот появился. Глаза бешеные, рот перекошен, на губах пена. И перегаром несет просто зверски.

— Это правда? — ревущим голосом спросил он.

Никита удивленно вскинул брови. Он делал вид, что не понимает, о чем идет речь, хотя и догадывался об этом почти наверняка.

— Зачем ты ее трахнул?

Никита поднялся со стула, расправил плечи. Не собирался он отчитываться перед этим придурком.

— Мы же договорились!

И Веронику он обещал Трэшу вовсе не всерьез, чисто для поддержания боевого духа. Хотя и не должен был этого делать.

— Успокойся, раз!

— Я же за нее кого угодно!.. — Трэш приложил пальцы к груди, как будто собирался рвануть на себе тельняшку.

— Успокойся, два!

— Вешайся! — Трэш вскинул руки, принял боксерскую стойку, но кулаки сжать не успел.

Никита рубанул его в подбородок. Трэш даже не пошатнулся. Он ухмыльнулся, дескать, не удар это, а детский лепет в песочнице, замахнулся, собираясь показать, как нужно бить, но ударить не смог. Голова у него задралась, глаза закатились, и Трэш мешком рухнул на пол.

— Успокойся, три! — Никита усмехнулся и перевел взгляд на Стаса, который озадаченно смотрел на него.

Он-то, конечно, знал, что Никита может ударить, но чтобы так!..

Появился Угар, и на кухне совсем стало тесно. Никита приготовился бить головой или локтями. Но Угар нападать на него не стал.

Он склонился над Трэшем, шлепнул его ладонью по щеке, возмущенно, но без вызова глянул на Никиту и пробубнил:

— Ты же его убил!

— Языком чесать меньше надо. Трепло! — Никита презрительно скривился.

Трэш отрыл глаза, глянул на Угара и закашлялся.

— Ожил! — Тот сразу повеселел.

— Трэш, ты сам напросился, — сказал Стас. — Так что без обид.

Трэш поднялся, что-то буркнул себе под нос, косо глянул на Никиту, открыл рот, пальцами обжал нижнюю челюсть, убедился в том, что перелома вроде нет.

— Ты завтра у него свою Веронику отобьешь, — сказал Стас.

Трэш глянул на него с надеждой и восхищением, а на Никиту — с оторопелым удивлением.

— А Дашка отобьет Никитоса, — продолжал Стас. — Угар, ты сейчас прыгаешь в тачку и катишь за Дашкой. Завтра Никитос заходит к Веронике, Перекат наезжает на него, а тут мы! — Стас демонически улыбался, представляя, как они будут кошмарить жертву. — Дашка наезжает на Никиту, а мы — на Переката. Вытряхиваем из него все!

Никита тоже представил себе, как это все может быть. Даша реально могла вести себя как последняя хабалка, характер ей позволял. И сцену она могла устроить, и Веронике глаза выцарапать, как будто Никита — ее собственность. Это будет не просто стыд и позор, а конец света. И на хрена это Никите надо?

— А с Вероникой что? — разухарился Трэш.

— Никитосу Дашка, а тебе Вероника. Ну, если хочешь, конечно.

— Такая баба! — Трэш похотливо оскалился.

Никита оторопело смотрел на него. Этот придурок реально думает, что Вероникой можно завладеть как каким-то бездушным трофеем. И Никита должен будет отдать ее ему?.. Похоже, Стас тронулся умом.

Только вот разубеждать его Никите что-то не очень хотелось. Смысла в этом уже не было. Сценарий изменить можно, а действующие лица останутся те же. А как можно идти на дело с таким идиотом, как Трэш? Да и Стас запросто может обкуриться для храбрости. Да он и сейчас под какими-то неясными грибами, если несет такую дичь.

— Ну так что, ехать? — спросил Угар.

— Может, и я с ним? — Трэш посмотрел на Стаса, перевел взгляд на Никиту и коварно усмехнулся себе под нос.

Если Никита переспал с его Вероникой, то почему бы ему не соблазнить Дашу? Дорога дальняя, через ночь. Даша может послать его на хрен. Или же нет. Почему бы не попробовать? Рассказать, как Никита здесь без нее куролесил, предложить план мести. Вдруг Даша согласится?.. А почему бы ей этого не сделать? Она что, святая? Нет. Мужики у нее до Никиты были. Даша этого и не скрывала. Она ничем не лучше своего братца, такая же нахрапистая, наглая, хитромудрая. Ничто человеческое ей не чуждо, в том числе и поиск приключений на свою задницу.

Никита ничуть не сомневался в том, что Даша примет предложение брата, включится в игру. Да и с Трэшем она вполне может оторваться. Но ему почему-то уже было все равно.

Стас возражать не стал. Сборы были недолгими. Вскоре Трэш и Угар уехали.

— Меньше народу, больше кислороду, — сказал Стас, щелкнув зажигалкой.

— Я тоже мог бы уехать, — заявил Никита.

— С ними или вообще?

— А если вообще?

— Нельзя.

— Почему?

— Потому что мы на Переката обязательно наедем. План твой. А нас без тебя повяжут.

— Да уж, с такими ослами ты точно загремишь за решетку, — сказал Никита, усмехнулся и кивком показал на дверь, за которой остывал след Трэша и Угара.

— Давай без них. Прямо сейчас. Захомутаем Веронику, заманим на нее Переката.

— Не о том думаешь, — проговорил Никита. — Или Ефрем тебя не напрягает?

— Почему не напрягает? — Стас внимательно посмотрел на него.

— Кто-то бабки у вас прибрал.

— И что?

— А кто ментов на эти бабки навел?

— Ефрем.

— Через кого?.. Кто тебя Ефрему слил, Трэш или Угар?

— Трэш не мог, Угар тоже. Я думал об этом. Не надо стрелки переводить.

— А если они сами переведутся? Вдруг Ефрем уже знает, где Даша, и его люди Трэша с Угаром там, на даче, уже ждут?

— Это вряд ли.

— А может, нет никакого Ефрема?

— Как это нет? — вскинулся Стас.

— Ну, если тебе не страшно…

— А кто сказал, что мне страшно?

Никита пожал плечами. Если не страшно, то хорошо. А если нет никакого Ефрема, то еще лучше. Да и вообще, почему он должен бояться непонятно кого? У Ефрема к нему претензий нет, а Даша, похоже, стала для него вчерашним днем. Никите почему-то не хотелось больше с ней видеться.

— Это у тебя очко под кустом трясется, — с усмешкой проговорил Стас.

— Не страшно.

— Докажи.

— Тебе надо, ты и доказывай. Что задумал, то и делай. Сначала я к Веронике, а потом ты с Дашей. Закошмарим Переката, стрясем с него бабки. Только с одним условием!

— С каким? — Стас пристально посмотрел на него.

— Веронику Трэшу не обещай, не надо.

— А она что, вещь? Пошлет его куда подальше, да и все дела.

— Пошлет. — Никита согласно кивнул. — Но ты все равно не обещай.

— Да, хорошо.

— Тогда до завтра, — Никита поднялся, легонько хлопнул Стаса по плечу.

— Не понял.

— К Веронике я пойду.

— Завтра и пойдешь.

— Завтра Даша будет.

— Ничего, успеешь. Ты же в подъезде на раз-два, да?

— Мальчишник в подъезде не устраивают. Это на всю ночь.

— Мальчишник, стало быть?.. А потом Даша, да? Нормально. Может, меня с собой возьмешь?

— Ты уж сам здесь как-нибудь. Глянь, может, Трэш правую руку тут забыл?

— У меня своя есть. А ты так не шути! — Стас уныло усмехнулся.

— Не буду.

Никита вышел из дома и направился к автобусной остановке. У него будто гора с плеч свалилась. Все, хватит с него приключений. Заберет Веронику и отправится в Москву. А если она откажется, то уйдет сам.

Никита уже понял, что с ним происходит. Повзрослел он, пришла пора вить свое гнездо. Не будет Вероники, найдет себе другую девчонку, хорошенькую, без истории. Парень понял, что ему нужно в этой жизни. Наверное, Даша помогла ему в этом. Что ж, за это он скажет ей спасибо, но только мысленно. Встречаться с ней совсем не обязательно. Вдруг снова затянет?.. Похоже, он уже начинал бояться самого себя.

Роскошной тачки во дворе не было. В окошке у Вероники светился огонек, но дверь она открыла не сразу.

После этого девушка, ничего не говоря, ушла в гостиную, где работал телевизор, с ногами забралась в кресло. Халатик на ней шелковый, красного цвета, короткий. Возможно, Перекатников подарил, чтобы она его совращала. Никита подумал об этом совсем невесело.

На журнальном столике стоял стакан, до половины наполненный вискарем. Бутылки Никита не увидел, зато уловил запах перегара. Но если Вероника напилась, то винить в этом парень должен был только самого себя. Он ведь не просто ушел, а в душу ей плюнул.

— А если я не один? — спросил Никита.

— Извини, забыла, что козлы в одиночку не ходят. — Она резко поднялась, скользнула по нему невидящим взглядом, вышла из комнаты, заглянула на кухню и перекочевала в спальню.

Оттуда девушка вернулась в длинном, до пят, халате, волосы убрала в хост на затылке. Она села, вскинула голову, сделала вид, что погружается в содержание фильма, который крутился на экране, но смотрела при этом сквозь телевизор.

— Это ты меня извини, — сказал он. — Я и в самом деле повел себя, как козел.

— Почему как?

— Подумал, что не могу с тобой изменять.

— Со мной? Кому-то?

— Да.

— Нормально у тебя вышло. Сначала изменил, а потом подумал.

— Ты ведь тоже изменила.

— Потому что извращенка. Зоофилка. Козла полюбила!

— Саша недостоин твоей любви, — с улыбкой проговорил Никита.

— Он никогда от меня не сбегал!

— А сегодня?

— Просто не дождался.

— А завтра дождется.

— Жду с нетерпением!.. Уж он-то знает, как обращаться с женщинами!

— Ты его не любишь.

— Мне нужен только он!

— Нам с тобой он совсем не нужен.

— Нам с тобой? Это в каком измерении?

— В реальном. Давай уедем.

— Куда?

— В это самое измерение. У меня квартира в Москве. Маленькая, правда, зато своя, — сказал Никита.

— Своя? — Вероника внимательно посмотрела на него.

— Но маленькая.

— Однажды я проснусь, а у тебя уже другая своя квартира. Заодно и девушка.

— Ты со мной проснешься.

— Кобель ты, не верю я тебе.

Никита тихонько поднялся и вышел из комнаты. Вероника проводила его удивленным взглядом, потянулась за ним, но с кресла так и не поднялась.

Он прошел на кухню, не включая свет, встал у окна. Ждать долго не пришлось. Вероника ворвалась на кухню, с облегчением вздохнула, увидев его. Она вроде бы и не слышала, как открывалась входная дверь, но вдруг Никита все-таки смог незаметно уйти? Девушка испугалась, разволновалась.

— А ты чего здесь? — спросила она, подошла к нему, встала за спиной, прикоснулась к его плечу.

— Звезды считаю.

— А ты и считать умеешь?

— До одного. По одной звезде в день буду считать. Начиная с сегодняшнего дня.

— По звезде?

— Да, стану их считать и складывать в нашу корзину. Как только звезды на небе закончатся, так мы с тобой и умрем. В один день.

— Звезды никогда не закончатся.

— Значит, и ты не умрешь. Если, конечно, будешь жить со мной.

— Так не бывает. Но я все равно тебе верю. — Вероника прижалась к нему, прилепила ладони к его груди.

— Летим? — спросил он.

— К звездам?

— Да, прямо сейчас.

— Ракету на старт? — Ее рука скользнула вниз по его животу.

— На что ты намекаешь?

Рука у Вероники легкая, ей ничего не стоило повернуть ключ на старт.

— Я не намекаю!

— У вас, баб, одно на уме. Им душу открываешь, а они в трусы лезут.

— Да, мы такие! — Вероника энергично закивала в знак согласия.

Никита понял, что останавливать ее бессмысленно и жестоко. Сделать это сейчас мог только Перекатников. Но его здесь не было. Не появился он и потом, когда они вернулись из космоса на землю.

— А если я с тобой уеду, то у нас так каждый день будет? — спросила Вероника, неторопливо восстанавливая дыхание.

— Ты со мной уедешь, — подтвердил он.

— Завтра?

— Вчера.

— А как же Саша?

— Напишешь ему, пошлешь прощальный подарок.

— А потом он сам, как подарок, заявится. Думаешь, он меня так просто отпустит?

— Ты ему жена?

— Ну, он-то считает, что да.

— Я тоже считаю, что мир принадлежит мне. Кстати, могу его тебе подарить.

— Будет не мир, а война. Я же говорю, у него банда. Он меня из-под земли достанет.

— Я тоже говорю, что у меня папа мавританский король.

— Он у меня дома деньги держал. Три миллиона.

— И что? — с усмешкой спросил Никита.

Значит, не с потолка взялась эта цифра с шестью нулями.

— Ничего не говорил, думал, что я не знаю. А я узнала и сказала ему.

— Неужели он расстроился?

— Нет, сказал, что доверяет мне. А если вдруг что, то из-под земли меня достанет.

— А мама у меня мавританская королева.

— Правда, он потом эти деньги забрал. Но это из-за тебя. Я раньше к себе посторонних людей не приводила.

— Я не посторонний.

— Для него ты посторонний. Даже хуже.

— Давай рассуждать логически. Он забрал деньги, чтобы я их не украл, боится, что не сможет меня найти…

— А вдруг сможет?

— Но мы же уезжаем без денег, значит, не сможет, — сказал Никита, улыбкой компенсируя пробел в логической цепочке.

— Я снова хочу тебе верить, — сказала Вероника, вздохнула и прижалась к нему.

— Надо не верить, а знать.

— А если он вчера с деньгами приезжал? — Она встрепенулась, вскочила с дивана, унеслась в спальню, долго возилась там, что-то передвигала, вернулась, легла и затихла, глядя в потолок.

Молчал и Никита.

— Почему ты не спрашиваешь? — спросила Вероника через пару минут.

— Это ведь чужие деньги. А тебя да, тебя заберу.

— Три миллиона долларов! Ты представляешь, какие это деньжищи!

— Я представляю, какой это геморрой, — проговорил Никита и одобрительно улыбнулся самому себе.

Он не хотел связываться с чужими миллионами, понимал, что это очень опасно для жизни.

— У тебя же папа мавританский король.

— Сказать можно все, что угодно.

— Саша не сможет нас найти… А в полицию он точно обращаться не станет.

— А без денег жить нельзя? — спросил Никита и поморщился.

Вероника привыкла жить в достатке, на всем готовеньком, ни в чем себе не отказывая. Он и близко не сможет зарабатывать так, как Саша. Она это понимает, ей страшно.

Деньги, конечно, взять можно. Украсть украденное, экспроприировать экспроприированное. Но будет ли от них счастье?.. Никита был почти уверен в том, что нет.

— Как мы обойдемся без денег? — осведомилась Вероника.

Никита закрыл глаза. Миллионы людей живут от зарплаты до зарплаты, и ничего. И жизни радуются, и детей рожают, и внуков растят. А у них с Вероникой даже квартира своя будет. В Москве. А это, считай, уже целое состояние. Но если Вероника считает, что этого мало, и решит остаться здесь, то силком он ее тянуть за собой не станет.

— Хотя, в принципе, можно и без денег. Я, между прочим, институт в этом году закончила, — как-то не очень весело сказала она. — Дистанционно. Говорят, с таким дипломом хрен куда возьмут. Или врут?

— Не знаю, не пробовал.

— А у тебя диплом есть?

— Аттестат зрелости пойдет?

Не хотел Никита учиться после школы. Понимал, что нужно, родители на голове сидели, били в барабаны, требовали, но, увы, не достучались. Он даже два курса осилил, но на этом и сдался. Мол, зачем это мне? Я запросто сделаю блестящую карьеру в ММА. Но ведь с ней не сложилось. Уже ясно, что его поезд проехал мимо чемпионского вокзала.

— И кем ты работаешь?

— Охранником.

— У-у!.. А здесь что делаешь?

— Уже ничего. У нас там место экспедитора освободилось.

— И что?

— До ста штук в месяц можно поднимать. Но это полная занятость.

Он действительно мог устроиться экспедитором на сопровождение грузов, но тогда у него не останется времени на тренировки. А оно ему нужно?..

— Это же не в долларах, — сказала Вероника и уныло вздохнула.

— Так мы же не в Америке.

— И не будем. Долларов нет. Пусто.

— Тогда и говорить нечего.

— Не мог раньше меня за собой позвать?.. Там столько денег было! — Она махнула рукой в сторону соседней комнаты. — Рванули бы в рай, купили… Скажи, что лучше, рай в шалаше или шалаш в раю?

— В рай нам еще рано. Поэтому никаких денег.

— Да.

— Я тебя не заставляю.

Вероника встрепенулась, перевернулась на бок, забралась на него, легла на живот, локтями уперлась ему в грудь и спросила:

— Без меня уехать хочешь?

— На старт!

— А где ракета?

— Внимание!

Никита уложил Веронику на обе лопатки, поднялся, натянул джинсы.

— Марш!

— Куда?

Никита не ответил. Он продолжал одеваться, выразительно глядя на Веронику.

— А если ты меня бросишь, то Саша обратно не возьмет, — заканючила она. — Разве только на котлеты.

— Не брошу.

— Давай завтра. Утром.

— С цепями нужно расставаться легко и быстро.

— А если они такие теплые? — Вероника ткнулась носом в подушку.

— Я тебе позвоню, — сказал он, выходя из комнаты.

— У тебя нет моего номера! — Вероника вскочила с дивана и бросилась за ним, но вовсе не для того, чтобы дать ему номер своего телефона.

Все-таки она решилась ехать с ним.

Глава 10

Вероника уже собрала сумки, написала прощальную записку, даже пустила сочную женскую слезу по своей, как она говорила, глупости. Они уже готовы были к выходу, когда дверь открылась и в квартиру ввалился Саша. Именно ввалился, а не просто зашел. Он не был пьян, просто слишком резко перебросил через порог тяжелые чемоданы. Они потащили его за собой и бухнулись на пол.

Перекатников отпустил их, распрямился, увидел Никиту, мигом побледнел и протянул:

— Не понял!

— Не бойся, бить не буду. Если дашь уйти.

— Кому это уйти? — спросил Перекатников, возмущенно глядя на Веронику, которая пряталась у Никиты за спиной. — Тебе?!

— Саша, я все написала, — промямлила она.

— Ты хоть понимаешь, что делаешь, знаешь, с кем уходишь?

— Саша, не надо!

— Что не надо? Уходя — уходи!.. Все, давай, досвидос! Только знай, что этот придурок превратит твою жизнь в ад!

— Нет.

— Да!

— В сторону давай! — заявил Никита и с угрозой посмотрел на Перекатникова.

— В сторону?! — Глаза Саши готовы были задымиться от нервного напряжения.

— Да, в сторону.

— Ключи оставила? — спросил Перекатников, презрительно глянув на Веронику.

— Это же моя квартира!

— Ага, сейчас!

— Саша, так нельзя!

— Уже можно!.. Давай ключи и вали на выход! — сказал Перекатников, наклонился, взял чемоданы, оторвал их от пола.

В этот момент появился Стас. Дверь была открыта. Ему ничего не стоило шагнуть за порог и рубануть Перекатникова по шее. Кулак его был усилен шипованным кастетом, а в удар он вложил всю свою силу. Перекатников рухнул как подкошенный.

— Что в чемоданах? — спросил Стас, горящими глазами глянув на Никиту.

— Не знаю.

— А я знаю!

Один чемодан упал на пол, а другой Перекатников держал мертвой хваткой. Стасу пришлось поднапрячься, чтобы разжать ему пальцы.

Он схватил чемоданы и, сгибаясь под тяжестью, рванул к лифту. Даже не догадался Никиту на помощь позвать. Причину этого можно было понять без всякого труда.

— Это наши деньги! — выкрикнула Вероника, придя в себя.

Никита кивнул. Он тоже подумал, что в чемоданах могли быть деньги, но не исключал, что там всего лишь гири. Те самые, которые Шура Балаганов и Михаил Самуэлевич Паниковский пилили в поисках золота.

Стас пер как танк. Вероника перескочила через Перекатникова и бросилась за ним.

Никита очумело смотрел им вслед. Деньги — это хорошо, но нельзя же из-за них сходить с ума! Со Стасом понятно, но как Вероника могла голову потерять? Возможно, Перекатников лишился жизни, а случилось это в ее квартире. Нельзя так просто уходить! Ее же первую в убийстве обвинят, объявят в розыск.

Но Вероника забыла обо всем. Стас зашел в лифт, она за ним. Никита наклонился, хотел приложить пальцы к шее Перекатникова, но тот зашевелился, застонал. Жить будет.

Деньги Никиту за собой не тянули, но при этом он не забыл о сумках с вещами и в лифт заскочил в самый последний момент. Стас держал чемоданы, а Вероника пыталась вырвать один из них. Она даже зубы стиснула, мобилизуя все свои силы.

— Убери свою… эту! — Стас вовремя сообразил, что Веронику лучше не оскорблять.

— Это наши деньги! Саша мне их принес!

— А если это не деньги? — спросил Никита.

Стас истерично засмеялся и заявил:

— Хорош заливать!

— Деньги это! — сказала Вероника, вдруг отпустила Стаса, посмотрела на Никиту и спросила: — Ты его знаешь?

Это был вопрос, на который парню не хотелось давать ответ.

— Да, мы вместе приехали, — поджав губы, проговорил он.

— За деньгами?

— Ну а за чем еще? Не за твоей же неземной красотой! — заявил Стас и хохотнул.

— Никита, что он такое говорит? — Вероника возмущенно топнула ножкой.

— Он не говорит, а бредит!

Лифт остановился. Стас ломанулся на выход, и Никита не стал его удерживать. Как пришли деньги, так пусть и уходят. Они с Вероникой уже настроились на обычную жизнь. Под козырьком подъезда установлена камера, она покажет, кто есть кто. Стаса будут искать, а их с Вероникой если и привлекут, то как свидетелей.

Но Вероника не хотела отпускать Стаса. И ему, как оказалось, некуда было деваться. Чемоданы тяжелые, а машины у него не было. Как же он сейчас жалел о том, что отправил в ночь Угара с Трэшем!

— Машина где? — спросил Стас, страдальчески, с досадой глянул на Веронику и, не дожидаясь ответа, ломанулся к ее «Инфинити».

Никита мрачно усмехнулся. Вот уж машину они ему точно не отдадут. Во всяком случае, пока до Москвы не доберутся.

Чемоданы Стас забросил в салон, на заднее сиденье, сам умостился в обнимку с ними. Никита совсем не прочь был занять место рядом с водительским, но Стаса никак нельзя было оставлять у себя за спиной. Он уложил вещи в багажник, но крышку закрывать не стал, вырвал у Стаса чемодан, который тот держал на коленях и пытался открыть, забросил назад и устроился рядом с этим бандитом.

Вероника уже готова была ехать. Машина плавно стронулась с места и быстро набрала ход.

— Я не понял, что это было. — Стас очумело смотрел на свои колени, на которых только что стоял чемодан.

— Ты человека убил, — сказал Никита.

— Как убил?

Вероника еще только притормаживала, но Никита уже понял, что машину она не остановит. В голове у нее сейчас только деньги, эта особа теперь думала лишь о них.

Но мог ли Никита ее за это осуждать? Да, сейчас он готов был отказаться от краденых миллионов, но ведь привели его сюда, в этот город, именно они. Мало того, ему придется держать ответ перед Вероникой. Надо же было Стасу так не вовремя появиться. Или вовремя?..

— Не мог я его убить, — заявил Стас и мотнул головой.

— Ты же свинчаткой бил. Запросто мог.

— Да и хрен с ним!

— Там камера у подъезда.

— А на ней жвачка.

— А на жвачке твой пальчик.

— Да вот, проходил мимо, решил чисто приколоться. Какой там штраф за испорченную камеру?

— Три миллиона! — заявила Вероника, с досады чересчур сильно надавила на газ, и машина резко прибавила скорости.

— Нет, мне кажется, больше. Или Перекатов золотишком добавил!

Вероника сбавила скорость, попыталась глянуть через плечо на Никиту, но не смогла этого сделать. Он сидел сразу за ней, а на сто восемьдесят градусов она обернуться не сумела.

— Ты знал, что так все будет? — спросила девушка.

— Знал. Поэтому торопил тебя. Раньше надо было уезжать.

— Бабки тебе не нужны? — с ухмылкой осведомился Стас.

— И бабки не нужны.

— Очень хорошо, на тебя выделять не буду, — заявил Стас, схватил чемодан, стоявший рядом, бросил его себе на колени, достал нож, взломал замки.

А там деньги, сплошь стодолларовые банкноты.

— Ну вот! Я знал! — Стас просиял.

— Откуда он знал? — истерично спросила Вероника.

— Я ему сказал. Проболтался.

— Нет, вовсе не он. Это ты, девочка, проболталась, — заявил Стас и глумливо ухмыльнулся.

— Я проболталась?!

— Ляпнула, не подумав, — буркнул себе под нос Никита.

— Не помню.

— Да это уже не важно! — Стас шлепнул пальцами по водительскому сиденью.

— Никита, сказать тебе, кто ты после этого? — выкрикнула Вероника.

Никита качнул головой. Нечем ему крыть, поэтому лучше молчать.

— И во втором чемодане бабло. Миллион — это килограммов десять. — Стас причмокивал губами от удовольствия. — А каждый чемодан тянет на двадцать как минимум. Никитос, тебя включать в список пайщиков?

— Да пошел ты!

— Значит, вычеркиваю!

— Ага, прямо сейчас! — заявила Вероника. — Нас двое, у нас машина! Сколько вас там еще?

— Много.

— Один чемодан ваш, другой наш!

— Очень смешно! — выдал Стас.

— Такой чемодан за ремень не запихнешь, — сказал Никита.

— А ты попробуй, вдруг получится.

— Я Перекатникова не убивал, а тебя в тюрьму с чемоданом не пропустят. Сколько в задницу засунешь, столько и пронесешь.

— Пальчик, говоришь, на жвачке?.. — сощурился в нервном раздумье Стас. — А чьи пальчики там, на хате? А кто у нас крутой костолом из клетки?.. На тебя все спишут.

— Вот дерьмо из тебя и полезло. — Никита презрительно скривился.

— Нет, оно в тебе, пацан. Я сразу просек, что ты свинтить хочешь, за тобой пошел. Ты ведь кинуть нас хотел, разве не так?

— Ага, ждал, когда Перекатников деньги нам поднесет. На блюдечке с голубой каемочкой.

— Никита, ты Сашу не убивал! Я видела! — заявила Вероника.

— Да живой он, твой Саша. Хотя нет, уже не твой.

— Живой, говоришь? — Вероника обрадовалась, но еще больше испугалась.

— Ладно, хорош собачиться! — сказал Стас и резко хлопнул в ладоши.

Вероника от неожиданности вздрогнула и разжала руки. Машину повело в сторону, и это вернуло ее в чувство.

— Хорошо то, что хорошо кончается! — произнес Стас.

Никита скривил губы. Совсем не обязательно сотрясать воздух.

— Бабло у нас, Перекатников живой. Тачка не сломается. Она ведь новая, да? — утверждающим тоном спросил Стас.

— Саша старье не дарит, — ответила Вероника и вздохнула.

— И квартиру он тебе подарил, да? — не удержался Никита.

Если Вероника готова боготворить Перекатникова, то пусть делает это молча. Или одна, без него.

— А тебе еще и моя квартира нужна?

Никите снова нечем было крыть.

— Мне нужна! — заявил Стас. — Завтра Никита с Дашкой будет, а ты остаешься без пары. Он, правда, тебя Трэшу пообещал…

— Кому ты меня пообещал? — возмущенно простонала Вероника.

— Трэш отпадает. Ты со мной будешь.

— Там у нас чемодан из багажника сейчас выпадет, — стараясь казаться спокойным, сказал Никита и легонько тронул Веронику за плечо. — Давай тормози, можно порезче.

Она повелась, резко затормозила, чтобы сила инерции вернула чемодан на место, и в конце концов остановилась.

Багажник не открылся, чемодан и не думал выпадать. Зато Никита вывалился из машины.

Он понимал, что сладить со Стасом будет непросто, поэтому схватил его с такой силой, как если бы сражался с ним в октагоне, на пределе сил и острие реакции. Стас просто ничего не смог с ним поделать и врезался головой в придорожное дерево.

Никита ударил его вдогон, в промежность. От боли Стас взвыл белухой. Никита схватил его за плечи, рванул, поставил на ноги, развернул к себе. Стас махнул рукой, пытаясь его зацепить, Никита увернулся и врезал ему кулаком в лоб. Стас упал, тут же поднялся, но сфокусироваться на Никите не смог и равновесие не удержал, сел на задницу, подставил руку, чтобы не лечь.

Никита вернулся на свое место, захлопнул за собой дверь, но другая, со стороны Стаса, осталась открытой.

— Поехали? — спросила Вероника и поставила скорость на «драйв».

— Они от нас не отстанут, — сказал Никита.

Да и подло было уехать, бросить тут Стаса. И не важно, что он вовсе не товарищ, а заноза в заднице.

— Давай им чемодан отдадим! — предложила Вероника.

— Тот, который со мной, или тот, который в багажнике?

Этот вопрос загнал Веронику в тупик. Действительно, а вдруг во втором чемодане денег нет от слова «совсем»?

— Э-э…

Пока она перегружалась, в машину влез Стас. Одной рукой он сразу схватился за чемодан, другой закрыл за собой дверь.

Вероника вздохнула и отпустила педаль тормоза.

Какое-то время ехали молча. Потом Стас нашел в себе силы заговорить.

— А чего вы не уехали? — спросил он, побитой собакой глянув на Никиту.

Но слово взяла Вероника:

— Так мы же не сволочи!.. То есть Никита — да, он таков. Зато мой! Ты понял?

Стас это понял, затравленно глянул на Никиту и сказал:

— Давай так. Делим деньги и разбегаемся.

— Никита, скажи ему!..

У парня возникло такое ощущение, будто Вероника просила его вынуть язык из одного места. Вслух сказать не решилась, но смысл вложила. Никита понял, что пора включаться в борьбу за деньги. Хотя бы для того чтобы не выглядеть мямлей в глазах Вероники.

— Делим пополам и разбегаемся, — решительно сказал он.

— А как же Дашка? — спросил Стас.

— Извинись за меня.

— Что она тебе плохого сделала?

— Я плохой.

— Она тебя любит.

— Никита, меня сейчас стошнит! — истошно протянула Вероника.

— А почему пополам? — спросил Стас.

— А потому что Дашку твою искать никто не станет! — Вероника снова опередила Никиту. — А нас будут!

— И найдут запросто. Машина у тебя новая, дорогая. Спутниковая сигнализация, да? — Стас ухмыльнулся.

— Ну да, сигнализация. Никита, нас сейчас заблокируют! — Вероника правильно все поняла.

— И заблокировать могут, — подтвердил Стас.

— Что делать?

— «Секретку» можно выковырять. А вдруг там дублер есть?.. Диагностика нужна.

— А если в сервис заехать? — спросила Вероника.

— Тогда уже сразу в ГУВД. Чего мелочиться? — заявил Стас.

— И что делать?

— Пересаживаться. Ловим такси. Деньги у нас есть. Телефон у тебя хороший?

— Да, айфон последней модели.

— Все равно устарел.

— Почему это устарел?

— Да потому, что ты его сейчас выбросишь…

— Никита!.. — хныкающим голосом позвала Вероника.

— Не колотись, никуда он от тебя не денется. А Дашу я беру на себя, — сказал Стас. — Ты меня слышишь, Никитос?

— Допустим.

— Нельзя нам разбегаться, говорю, а то сожрут и не подавятся. До Москвы вместе, а там в разные стороны.

— Не знаю.

— Девочка правильно все говорит. Вас искать будут, а Дашку и Трэша — нет. Да и вообще, нам с Ефремом рассчитаться надо, а вам — бежать. Короче, делим пополам. Так будет справедливо.

Никита кивнул. Возможно, им с Вероникой и не стоит ехать в Москву. С деньгами они будут или нет, все равно их станут искать. А раз так, то им лучше быть не пустыми. Можно рвануть куда-нибудь на юг, снять домик на берегу моря и затаиться там.

— Не совсем справедливо, но пусть так и будет, — сказала Вероника.

— Никитос! — Стас хлопнул Никиту по плечу.

Похоже было на то, что этот орел педальный снова расправил крылья.

— Договорились.

— Отлично! Тогда я звоню Трэшу!

— Зачем? — встрепенулся Никита.

— Как это зачем?.. Ты же не думаешь, что я собираюсь их всех кинуть? Я, брат, не так воспитан. Они сейчас к нам, а мы к ним. В пути пересечемся. А насчет бабла скажем, что вы взяли всего треть. Ну, чтобы вопросов не возникало.

Никита кивнул. Дело не в том, что его устраивал такой вариант. Просто иногда нужно задавать Стасу взбучку, чтобы он не зарывался. Тогда все будет хоккей.

— Вопросы будут у Даши. — Стас развел руками. — Но тут извини, она моя сестра, и мне будет обидно, если ты с ней не объяснишься. Раз уж бросил ее, то будь мужиком, посмотри ей в глаза и скажи прямо. Можешь назвать себя козлом, она не обидится.

Никита приуныл. Что-то не хотелось ему объясняться с Дашей. Надо будет как-нибудь отмазаться от этого удовольствия.

Глава 11

Ночь, небо в звездах. Откуда-то из подлеска тревожной трелью выстрелил соловей.

Стас взял один чемодан Перекатникова, с деньгами, Никите достался второй, с вещами.

Оказалось, что Стас был прав. Перекатников принес Веронике не три, а четыре миллиона. Один Никита оставил в чемодане, второй разбил пополам и расфасовал по сумкам с вещами. Одну из них тут же схватила Вероника, повесила на ремень, перекинула его с правого плеча на левое, обняла, как малого ребенка. Ноша тяжелая, но ей вовсе не страшно было надорваться.

— Будем расходиться, — сказал Никита.

Сосчитать и разделить деньги — это была идея Стаса. Они добрались до кемпинга, куда должны были подъехать его дружки вместе с Дашей. Стоянка была на одной стороне дороги, а Стаса потянуло на другую. Там, в темноте, как воры в ночи, они и произвели расчет. Стас получил свое и вполне мог проваливать.

— Как это расходиться? Мы же договорились. Скоро Даша подъедет. Ты должен с ней поговорить, — заявил он.

— Я потом сам как-нибудь к ней заеду, — сказал Никита и глянул на фуру, которая выруливала с придорожной стоянки на шоссе.

Можно договориться с водителем, хорошо заплатить ему. В Москву им с Вероникой уже не нужно, нельзя сейчас туда. Затеряться надо, хотя бы на время.

— Ну уж нет, так не пойдет, — резко проговорил Стас.

— Нормально все.

— Слушай, а может, ты боишься? — спросил Стас, бросил чемодан на землю и полез в карман за сигаретами.

— Тебя?

— Нас. Вдруг мы тебя ограбим?

— Не боюсь.

— А мы ограбим. Если боишься. Страх, он ведь похож на сыр в мышеловке. У нас машина, нам ночь поможет.

— Это угроза? — спросил Никита и тоже опустил поклажу на землю.

— Понимай как хочешь. Можешь меня грохнуть. — Стас щелкнул зажигалкой.

— Не могу.

— Вот и я тебя не могу. Тебе ведь надо просто с Дашей поговорить. Вот и все.

— Давай так. Я отдам тебе пол-лимона, и мы с Вероникой спокойно уедем отсюда.

— Лимон.

— Договорились.

— Никита, ты псих! — выкрикнула Вероника, оттолкнула его, встала между ним и Стасом. — Никто ни о чем не договорился!

— Слово уже сказано, — заявил Стас.

— Никита, скажи ему!

— Я сам скажу, что пошутил. Гнаться за вами никто не станет. Если только Саша Перекатников не растормозится. Ты сам от него отобьешься? — спросил Стас и пристально посмотрел на Никиту.

— Попробую.

— А мы точно отобьемся. В тачке у нас два ствола… Один тебе отдам. Или ты все равно боишься?

— Боюсь. Дашу.

— Ника, он тебя уже бросал? — насмешливо спросил Стас.

— И не раз! — Вероника не смогла отбросить в сторону обиду.

— И не боялся. А Дашу мою боится. Хочет с ней когда-нибудь потом встретиться.

— Когда именно? — Вероника нахмурилась.

— Ну, потом, где-нибудь вдали от тебя. Заодно и развлечется с ней мимоходом..

— Никита, не нужно ни с кем встречаться.

— Вот и я говорю, что нужно решить вопрос прямо сейчас, — сказал Стас.

Никита снова глянул в сторону стоянки. Фуры там за оградой, фонари горят, синие с белым домики-модули вытянулись в длинный ряд. И охрана есть. Если вести себя осторожно, то у Стаса просто не останется шансов для нападения. Они с Вероникой снимут отдельный домик. Никита поговорит с Дашей и вернется в номер. Не станет же Стас выламывать дверь на виду у охраны.

— А утром мы уедем, — сказал Никита.

— Ну, если Перекатников не нагрянет, то не вопрос, — заявил Стас.

Никита усмехнулся. Как это ни странно, но Сашу он боялся меньше всего.

Стас взял чемодан, направился к дороге, набрал ход, но вскоре притормозил, и Вероника поравнялась с ним.

— Профилактика твоему Никитосу нужна, — благодушным веселым тоном сказал он. — Извинится перед Дашей, после этого с тобой не разлей вода будет. Ты согласна?

— Да, хотелось бы. — Вероника крепко прижимала к себе сумку, как будто боялась, что Стас вырвет ее.

— Мы, мужики, такие. Было у меня тут как-то, залетела одна, родила. Спрашиваю, что я, мол, тебе такого плохого сделал? Как это что? Ребенок у меня от тебя! В смысле, у нее. От меня. Хороший, спрашиваю, ребенок? Хороший, отвечает. Значит, я тебе такого хорошего сделал, а не плохого. Смешно?

— Что-то не очень.

— Вот и я думаю, вдруг Даша залетела?..

— От Никиты? — спросила Вероника.

В ее голосе звякнуло возмущение.

— Ну а от кого еще?

— А ребенок хороший будет?

— Ника, с тобой прикольно, — сказал Стас и усмехнулся.

Они перешли дорогу, а в воротах стоянки наткнулись на Трэша и Угара.

Стас сделал вид, что это стало для него неожиданностью.

— Вы уже здесь?

Он звонил Угару, сказал, что снимет номер в мотеле и будет их ждать. Но где именно, когда, не говорил. Не исключено, что Стас незаметно для Никиты отправил СМС-сообщение.

— Да, мы тут. Вот вас встречать вышли. — Трэш во все глаза смотрел на Веронику.

— Быстро же вы добрались, — сказал Стас.

В его голосе угадывалась ирония. Возможно, он хотел сказать совсем другое. Опоздали вы, ребятки. Раньше надо было на большую дорогу выходить, пока мы деньги не поделили.

— Давай помогу! — Трэш протянул руку, чтобы взять у Вероники сумку, но та шарахнулась от него как от чумы.

— Спасибо, я сама.

— Ага, понятно, — сказал Трэш.

Он не должен был знать про деньги, но был в курсе. Все-таки Стас скинул им информацию.

К ним подошел охранник, рослый, но довольно рыхлый парень в униформе. Рация, дубинка, электрошокер. Оружие у него несерьезное, но, как бы то ни было, стоянка охранялась. В случае чего по тревоге будет поднята вся смена, а там и наряд полиции из ближайшего населенного пункта подтянется. Нет, не рискнет Стас испытывать судьбу на прочность.

— У вас все в порядке? — спросил охранник.

— Нам бы номер снять, — сказал Никита.

— Это туда. — Охранник показал в одну сторону, а сам неторопливо побрел в другую.

— Мы на нас двоих номер снимем. — Никита вплотную приблизился к Веронике.

Трэш глянул на него зло, исподлобья, но промолчал.

— Так есть номер. Мы уже сняли, — сказал Угар.

— И заплатили? — Никита внимательно посмотрел на него.

— И заплатили.

— Знали, что у нас деньги есть.

— Все, пошли! — Стас продолжил путь.

Перед крайним домиком в длинном ряду Угар свернул в проход, который вел к домикам, составлявшим отдельный двор. Два номера справа, столько же слева, три по курсу, плюс туалет с душевым отсеком. В двух домиках горел свет, в остальных было темно. Над головой горел фонарь, под ним порхали мотыльки.

Проход был достаточно широкий для того, чтобы через него проехала машина. «БМВ» стоял во дворике, передком к проезду. Сел и поехал. Можно с трупом в багажнике, охрана не остановит, проверять не станет.

Никита почувствовал себя загнанным в западню.

А тут еще и Даша к ним вышла. В одной руке девушка держала нож, в другой — наполовину очищенное яблоко. Короткие шорты плотно прилегали к раздвоенности под молнией. Как будто она нарочно срам этот надела.

Даша скользнула взглядом по Никите, потом уставилась на Веронику и спросила:

— Что все это значит?

— Ты должна меня простить, — сказал Никита.

Но Даша его как будто не услышала, продолжала жечь взглядом Веронику.

— Ты думаешь, он тебя не бросит?

— Я тебя не брошу, — сказал Стас, пнул ногой свой чемодан и тихо проговорил: — По пол-лимона на брата.

— А можно глянуть? — дрожащим от волнения голосом спросил Угар.

Трэш на чемодан не смотрел, не сводил глаз с Вероники. Даша жгла ее с одной стороны, он — с другой.

— За нами Перекат гонится, — заявил Стас.

— Стволы у нас есть, — сказал Угар, достал из-под куртки револьвер с коротким стволом, протянул Стасу.

— И второй давай.

— У Трэша.

— Трэш!

Тот не хотел расставаться с оружием. Стас чуть ли не силой отобрал у него ствол и отдал Никите.

— Эй, это что за дела! — возмутился Трэш.

Даша удивленно посмотрела на Стаса.

— Это теперь другая семья. У нас договор, — сказал он ей.

Никита уже видел револьвер системы «Торус». Из этой бразильской штучки можно было стрелять как пистолетными, так и ружейными патронами. Пули, дробь, даже картечь.

Но больше всего Никите понравилось, что Стас соблюдал договор. Впрочем, это не повод для расслабления.

— Другая семья, да? — Даша глянула на Никиту с язвительной горечью. — Сказать тебе, кто ты такой?

— Он знает, — сказал Стас.

— Да, он очень хорошо это знает, — подключился Трэш.

Никита взвел курок.

— Стас, ты зачем отдал ему пушку? — с дрожью в голосе спросил Трэш.

— Угар, если мы проход закупорим, нормально будет? — Стас показал взглядом на машину.

Угар понял все правильно, сел за руль, загнал машину в проход между домиками. Ловушка захлопнулась.

Никита постарался сохранить присутствие духа. Сейчас главное — попасть с Вероникой в отдельный домик. Там должно быть окно, которое выходит на внешнюю сторону этого чертова загона.

Никита усмехнулся, увидев, как открылась крышка багажника. Угар так плотно закупорил проезд, что не мог выбраться из машины через боковую дверь, вынужден был выползать из нее через заднюю, багажную. А они с Вероникой вылезут через окно в домике.

— А теперь можно глянуть? — спросил Угар.

— Ты что, мне не веришь? — осведомился Стас.

— Почему не верю?

— Там два лимона. С каждого по сто двадцать пять штук… — Стас сперва ткнул пальцем в себя, потом показал на Дашу, Трэша и Угара. — Расплатимся с Ефремом и заживем на славу.

— А этот?.. — Трэш кивком показал на Никиту.

— Они свое забрали.

— А с них по сто двадцать пять кусков?

— Они не при делах, — сказал Стас, давая понять, что на самом деле так не думает.

— Не при делах? Так, может, это Никитос нас ментам сдал!

— Может, он и сам мент! — поддержал Трэша Угар.

— Он не мент, — проговорила Даша. — Но когда все случилось, был со мной.

— Никитос, с тебя сто штук! — сказал Стас вполне спокойно, стараясь не обострять ситуацию.

Впрочем, Никита и не думал жалеть чужие деньги. Он сунул руку в сумку, одну за другой достал десять пачек, протянул Стасу.

— А за развод? — едко спросила Даша.

— За развод половина причитается, — выдал Угар.

Никита кивнул и бросил на землю сумку. Там четыреста штук, пусть забирают.

— Ага, сейчас! — Вероника схватила сумку, обняла, прижала к груди.

Стас засмеялся и махнул рукой, как волшебник, обращая все в шутку.

— А чего ты такая жадная? — спросила Даша, угрожающе надвигаясь на Веронику.

Никита встал у нее на пути, но еще раньше это сделал Трэш. Он вовсе не хотел, чтобы Даша выцарапала Веронике глаза.

— Стас, давай закроем этот балаган, — сказал Никита. — Ты убираешь машину, я отдаю тебе пушку, и мы уходим.

— Угар, ты номер снял? — спросил Стас.

— Ну да, я же сказал! — Угар открыл дверь в домик, включил там свет. — Прошу!

Никита заглянул в домик. Там действительно было окно напротив двери, и решетки на нем вроде бы не имелось.

— До утра?

— До утра, — подтвердил Стас, провожая его взглядом.

Он, Даша и Трэш смотрели ему в спину. Никита всерьез испугался, что может вспыхнуть как факел. Но взгляды его не воспламенили. Он заглянул в номер, подался назад, пропустил Веронику, только тогда зашел сам.

Ключа у них не было. Дверь закрывалась на внутренний засов. Угар мог его сломать. Почему он этого не сделал? Это несогласованность в действиях или какой-то хитрый план? Никита хотел надеяться на первое, но не исключал и второго.

Вероника закрыла дверь, схватила чемодан, запихнула его под одну кровать, а Никите показала на вторую. Он кивнул, спрятал сумки.

Комната небольшая, две кровати раздельно, шкаф, стол, два окна напротив друг друга. Ни туалета, ни душевой, только раковина, но хоть что-то.

Вероника бухнулась на кровать, закрыла глаза, но тут же распахнула их и уставилась на дверь, которую можно было выбить сильным ударом ноги.

Никита откинул барабан револьвера, вынул патроны. Вроде бы нормальные, не похоже на то, что их кто-то вываривал в воде, чтобы испортить. Да и капсюли целые. Неужели Стас действительно соблюдает договор?.. В это верилось с трудом.

— Это какой-то кошмар! Я как будто в бреду! — простонала Вероника, поднимаясь с кровати.

— Знакомое чувство.

— Это ты превратил мою жизнь в ад! Саша правильно все сказал!

— Хочешь к нему вернуться?

— К нему — нет. Я хочу вернуться в свою уютную жизнь!

— Завтра утром мы в эту жизнь и отправимся.

— Думаешь, нас отпустят?

Вероника выключила свет, встала к окну, которое выходило на закрытый дворик. Там никого не было, все разошлись по домам. В окнах горел свет, мелькали силуэты, даже на изрядном расстоянии слышались голоса. Там кто-то с кем-то ругался. Или это Угар выл от восторга.

— Нет никого. Давай уйдем.

— Не бойся, ложись спать. Все будет хорошо.

— Ты в это веришь?

— Конечно.

— Шарик, ты балбес! Это же какие-то уроды из кунсткамеры!

— Нет, они только с виду такие.

Никита легко мог согласиться с Вероникой вслух, но подумал о коварных планах, которые строил Стас. В машине у него были не только стволы, но и маячки, жучки, компьютер со специальными программами для слежки. Угару ничего не стоило взять этот номер на прослушку.

— А если я не хочу их видеть?

— Так никто и не заставляет.

Дверь домика, стоявшего напротив, открылась. На крыльцо вышел Стас, вскинул голову и принялся массировать правую ноздрю. Похоже, он только что принял хорошую порцию дури. Его дружки тоже могли насосаться.

— Я боюсь! — Вероника сжалась, глядя на него.

— А ты не бойся.

Стас достал сигарету, закурил, щелкнул себя пальцем по голове, распахнул дверь в номер. Никита увидел Дашу в компании с Угаром и Трэшем. Стас тоже хотел посматривать на них, чтобы шаловливые ручонки не перепрятали деньги.

На столе стояли бутылки с пивом, но Трэша больше увлекало другое занятие. Он склонился над столом и всасывал в нос порошок.

— Они что, наркоманят? — спросила Вероника.

— Иногда это с ними бывает.

Стас зашел в номер с сигаретой в руке, закрыл за собой дверь.

Никита пожал плечами, глядя ему вслед. Компьютера он вроде бы не видел, не похоже было, что работала прослушка. К тому же вся компашка в сборе, на виду.

— А если у них крыша съедет?

— Как может съехать то, чего нет?

— А у тебя есть при таких вот друзьях, да?

— Да какие там друзья… — Никита мрачно усмехнулся.

— Да, но ты хотел ограбить Сашу!

— Они хотели ограбить банк, я подумал, что лучше прижучить Сашу.

— Ты идиот!

— Я исправился.

— Это ты зря.

— Не понял.

— Ты должен быть плохим парнем. Сперва выволоки меня из этого болота, а потом, так уж и быть, исправляйся. Ты же вытащишь меня отсюда? — Вероника подошла к Никите, обняла его за шею, прижалась лбом к подбородку.

— Все будет хорошо, даже не сомневайся.

— Я чувствую себя мышью, которую бросили в молоко. Барахтаюсь, барахтаюсь… Почему молоко не превращается в сливки?

— В сливки жизни?

— Сначала сливки, потом шоколад. Мы купим красивый дом. Ты же не будешь разбрасываться деньгами?

— Буду.

Вероника оттолкнулась от Никиты, возмущенно глянула на него.

Он улыбнулся, привлек ее к себе и шепнул на ухо:

— Мы выбросим их в окно.

— Зачем?

— А потом сами. — Никита приложил палец к губам, тихонько подошел к окну, осторожно, стараясь не шуметь, открыл его.

Сетчатый забор, тянущийся вокруг стоянки, находился в каких-то трех-четырех метрах от домика. Земля была засыпана щебнем, сквозь который клоками пробивалась трава. По нему, как по дороге, можно было добраться до самых ворот, спокойно выйти через них. Или даже выехать, если договориться с водителем. Револьвер Никита возьмет с собой на всякий случай. Мало ли, вдруг дальнобойщики попытаются их ограбить.

На Никиту накатила эйфория, которая тут же сменилась всплеском дурного предчувствия. Нервы дрогнули, он повернулся к Веронике с таким видом, как будто та замахивалась на него ножом. Но она и не думала бить в спину.

— Что там? — спросила девушка, тревожно глядя на него.

Никита усмехнулся. И сам всполошился, и ее напугал.

— Нормально все.

Они вытащили из-под кроватей сумки и чемодан, положили на пол под окно.

— Бросать не будем, — сказал он. — Сейчас вылезу, и ты мне подашь.

Никита мог бы выбраться ногами вперед, но вдруг это плохая примета? Тем более что в новую жизнь человек входит головой вперед. Он сел на подоконник, взялся руками за верхний наличник. Окно небольшое, мало было просто откинуться назад. Ему пришлось прижимать подбородок к груди, сгибаться в поясе.

Парень высунулся из окна, крепко зацепился за внешний наличник. Осталось только вынести тело и спуститься на землю.

Но вылезти он не успел. Сильный удар в затылок взорвал голову. Ослепительно яркая вспышка мгновенно сменилась кромешной темнотой.

Откуда-то издалека донесся чей-то мужской голос:

— Ты его убил.

Никита понял, что это про него, но осознать трагический для себя финал так и не успел. Все исчезло.

Глава 12

Мозги без черепа — как яйца без мошонки. А череп без мозгов… Но нет, мозги у Саши Перекатникова как раз были. Бабла он наколотил порядком. Суржик не знал, сколько именно, но догадывался, что четыре миллиона для него всего лишь маленькая тележка к вагону. Не потащил бы он все свои бабки к любовнице. Это было бы слишком глупо.

А по голове Саше настучали сильно, в больницу он без вариантов загремел.

— А если не выживет Александр наш, мать его, Матвеевич? — спросил Лелик.

Машина мягко шла по ухабистой дороге. Пневматическая подвеска — штука хорошая. Но глушитель к «Узи» куда полезней. А стволы в наличии, весь арсенал, считай, в машину загружен.

— И что тогда? — не оборачиваясь, спросил Суржик.

У него и у самого была мысль о том, что Саше пора сходить со сцены. Мало того, все к этому идет.

— Нет, я просто подумал.

— А я не просто думаю, — подал голос Аверьян.

Руль он держал двумя пальцами, и дело тут было не только в небрежности. Пальцы у него, как у некоторых руки, такие же толстые. Да и задница тяжелая. Вроде бы и не особо большая, но стоит ему только увидеть стул, как он тут же на него садится. Тяжелая задница. Из машины Аверьян мог не выходить сутками.

— Под Сашу менты копают, поэтому он и засуетился.

— Под него уже десять лет копают, — с усмешкой проговорил Суржик. — Да вот выкопать никак не могут.

— Нет, на этот раз все конкретно, — сказал Щелбан.

У этого типа голова тяжелая, мощная. Лоб выпуклый, но не от мозгов. Просто кость очень толстая. Такую не всякая пуля пробьет.

— Что там конкретно?

— А чего Саша заметался?

— Потому что заметают его. — Лелик усмехнулся.

— А чего тут смешного? — одернул его Аверьян. — Если его заметут, то он всех нас спалит.

— Думай, что говоришь, — сказал Суржик и поморщился.

— А что не так?

— Да если мы заговорим, то ему точно крышка.

— Ну, не знаю.

— Что ты не знаешь?

— Я не стал бы возвращаться.

— Может, и бабки не будем искать?

— Нет, бабки-то как раз надо добыть.

— А мы реально много знаем, — произнес Щелбан.

— И что?

— За молчание надо платить.

— Четыре лимона хорошо делятся. — Лелик четко подвел разговор под общий знаменатель.

Суржик промолчал. Саша ему друг, но бабки дороже. Тем более что за десять лет он не так уж и много заработал. Во всяком случае, миллион ему точно не помешал бы. Суржик и сам думал об этом, просто вслух не хотел говорить, чтобы подчиненных не расхолаживать.

— Ты сначала эти миллионы найди, — заявил Аверьян.

— Заправка впереди, — сказал Щелбан.

— Кто пойдет? — спросил Суржик.

— Да я бы сходил. В сортир охота, — отозвался Лелик.

— Тогда вместе идем, — сказал Аверьян.

— Если там есть сортир, — произнес Суржик.

Ночь уже на исходе, скоро светать будет, а они все едут. По малой нужде можно и на обочине сходить, но хотелось умыться. Да и кофе неплохо бы дернуть. Заодно и про беглеца поспрашивать.

Саша знал, кто его сделал. Это был реальный пацан, боец лучшей российской лиги ММА. Впрочем, у них есть «Узи». Против лома у Никиты Яшина приемов нет. Если только в упор с ним не сходиться.

Щелбан из машины выходить не стал. Суржик усмехнулся, глянув на него. С такой задницей разминка не нужна.

Лелика скрутило больше всех, потому и ломанулся первым. Навстречу ему шел мужик плотного сложения в черной куртке. Двери открылись автоматически, проход широкий, два человека запросто могли бы разойтись. Но Лелик не захотел уступать, а этот тип не посторонился. Они врезались плечо в плечо.

— Мужик, ты чего? — Дядечка развернулся к Лелику, зацепился взглядом за Суржика, Аверьяна и, кажется, даже «сфотографировал» их новенький «Гранд Чероки».

Он все понял, но не растерялся. Потому что вслед за ним шли такие же крутые на вид парни. У одного лицо в шрамах, у другого ломаный-переломаный нос.

Но Лелик не обратил на них внимания.

— А ты чего? — Он был в одном батнике, но это не помешало ему распахнуть на себе полы кожаной куртки, совершенно не важно, что воображаемой.

— Ну ты, в натуре!.. — В руке у плотного типа блеснул нож.

Суржик не растерялся, подскочил к нему, вцепился в эту руку, выхватил из-за пояса «Вальтер», но ствол направил вверх.

— Все нормально, пацаны! Расходимся тихо и спокойно, — он обращался не столько к этому плотному субъекту, сколько к его дружкам.

У одного из них в руке тоже появился ствол. А из «Чероки» выскочил Щелбан и тут же направил на толпу «Узи» с глушителем.

— Да ладно, нормально все, — сказал мужик со шрамами.

Он опустил правую руку, в которой держал пистолет, а левой кому-то подал знак. Оказывается, с другой стороны от черного «крузака» к ним пружинистой походкой спешил толстяк с дробовиком.

— Долго ехали, размяться захотелось. — Суржик кивком показал на Лелика.

— Да и у нас тоже кровь застоялась, — всматриваясь в него, проговорил меченый субъект.

— Расходимся.

— Да не вопрос. Откуда вы?

— Да оттуда.

— Местные? — Меченый тип глянул на номера их машины.

— Да, есть немного.

Суржик глянул на «Крузер». Номера московские, машина грязная.

— Как там погода в Москве?

— Снег.

— Какой летом снег?

— Теплый, — сказал меченый дядечка и тронул себя за кончик носа.

— Такого снега и зимой не допросишься.

— Только за бабки.

— Это предложение? — спросил Суржик.

Он и сам не прочь был немного закинуться. Если кокаин у этих парней хороший, то можно и отовариться.

— Нет, это мое настроение. Все, бывайте, братва!

Москвичи загрузились в свой «Крузер». Суржик держал себя на взводе, пока они не уехали. Мало ли, вдруг дурь им в голову ударит, выйдут из машины и начнут крошить всех, кто плохо стоит? Но нет, проблема исчезла в ночной дали.

Потом и сам Суржик со своими пацанами продолжил путь.

— Валить их надо было, — сказал Щелбан.

— А что тебе мешало? — осведомился Суржик и криво усмехнулся.

— Да народу много, камеры торчат.

— А чего тогда тарахтеть?

— Они дурь кому-то везут, — в раздумье проговорил Аверьян.

— Или кого-то ищут, — сказал Лелик.

— А если наших клиентов? — спросил Щелбан.

— Нет, это вряд ли. — Суржик нахмурился.

— Закон подлости — штука такая.

— Тогда надо было валить.

Суржик озадаченно поскреб затылок. Не хотелось бы ему столкнуться с московской братвой в схватке за четыре миллиона. Очень плохо, если его задача усложнилась.

— А может, они знают, куда надо двигать? — спросил Лелик.

Суржик ущипнул себя за кончик носа и выразительно глянул на Щелбана. Этот придурок мог бы ехать побыстрей.

Темно, тесно, колени едва не упираются в подбородок, шевельнуться невозможно. Никита мог бы подумать, что умер и в гробу транзитным рейсом прибыл на тот свет. Но после смерти голова вроде бы не болит, а тут в ней вулкан извергается, землетрясение, раскаленная лава, пожар. Непонятно, где верх, где низ, какая рука правая, какая левая, да и есть ли они вообще.

А голова болела, потому что его чем-то сильно ударили. Он вылезал из окна, кто-то подкараулил его и срезал на взлете.

Послышался щелчок, над головой у него открылась дверь. Никита Яшин понял, что находится в багажнике, и решил, что лучше не шевелиться.

— Лежит? — спросил Стас.

Он стоял совсем рядом, говорил медленно, растягивая слова. Может, у Никиты проблемы со слухом, или же Стаса тупо развезло от наркоты.

— А куда он денется? — вопросом на вопрос ответил Угар, сидевший за рулем.

— Да он-то не денется. Иди, помоги Трэшу. Эта коза там брыкается.

В салоне машины играла музыка. Двигатель, судя по легкой вибрации, работал.

Еще Никита понял, почему Угар вылезал из машины, перебираясь через него, через багажник. «БМВ» плотно запирал проход между домиками, через боковые двери никак нельзя было выйти.

Стас и Угар закрыли крышку багажника и куда-то ушли.

Какая коза там брыкалась? Почему Трэшу нужно помогать? Уж не за Веронику ли зашел разговор?

А дверь, судя по звуку, закрылась не совсем. То ли Угар слишком спешил, оттого и повел себя небрежно, то ли что-то мешало ей захлопнуться. Может, сам Никита.

Сначала он постарался разобраться со своим телом, почувствовал одну руку, другую, затем локтем надавил на крышку багажника, и та стала открываться. Но чтобы открыть ее совсем, нужно было сдать назад, а это требовало чрезмерных усилий. Яшину показалось, что голова его треснула от боли.

Но сознание он все же не потерял, вывалился из багажника на землю, стал подниматься. Если Вероника в опасности, то он обязан ей помочь, несмотря ни на что.

Парень поднялся, осмотрелся. Знакомый дворик между гостевыми модулями. На темном небе облака с розовым оттенком. У него галлюцинации, или же предрассветное солнце подсвечивает их снизу.

Где-то недалеко кто-то громко засмеялся. Никита повернулся на звук и увидел открытую дверь, за которой должна была находиться Вероника. О деньгах он подумал вскользь.

В окнах горел свет, за ними угадывалось движение. Там как будто кто-то боролся.

— Сука!.. Она меня укусила! — взвыл Угар.

Никита с трудом поднялся на дощатое крыльцо, открыл дверь.

Вероника лежала на столе, Угар держал ее за руки, Трэш пытался стащить джинсы. Стас просто стоял, в одной руке у него была сигарета, в другой — банка с пивом.

— Твари! — Вероника кричала, сопротивлялась, крутила бедрами, дрыгала ногами.

Однако Трэш все-таки смог снять с нее джинсы, стащил их до колен. Осталось совсем немного.

— Не понял! — Стас первым заметил Яшина. — Трэш!

Тот сдернул с Вероники джинсы и швырнул их в Никиту, а он даже не смог их отбить. Они хлестнули его по лицу, и вслед за ними прилетел кулак. Трэш ударил со всей силы. Никита упал и едва не перекувыркнулся через плечо.

— Никита, убей их! — выкрикнула Вероника.

А Трэш тем временем раздвинул ей ноги. Морда у него красная как у рака, глаза дикие, безумные. Этого зверя могла остановить только пуля. Или смертельный удар. Но пистолета у Никиты не было, а тело плохо слушалось его.

Тем не менее он поднялся, причем сразу. Трэш его не испугался, но от Вероники оторвался. А ведь он был очень близок к цели.

Трэш ударил его с разгона, ногой в грудь. Никита снова упал, но тут же поднялся. Голова его кружилась, глаза разбегались в разные стороны, и все же он попытался сконцентрироваться, сосредоточиться.

— Добей его! — сказал Стас.

— Да не вопрос! — Трэш схватил Никиту за грудки, собрался ударить его головой.

Но Яшин уже готов был к бою, он вцепился в правую руку Трэша, взял кисть на излом. Тот взвыл от боли, а Никита продолжал отводить от себя руку, сместил точку излома с кисти на локтевой сгиб. Когда Трэш открылся, он ударил его в горло согнутыми пальцами.

Трэш глянул на Никиту с болью и самым искренним удивлением. Похоже, он всерьез считал, что дерется не с человеком, а с полудохлым зомби. Удар в горло заставил его всего лишь попятиться. Но Никита добавил ему кулаком под нос, ломая и смещая хрящи.

Трэш поплыл. Яшин ударил его пальцами по глазам, а потом снова в нос, на этот раз локтем, в сближении.

Трэш упал, но Никита уже просто не мог добить его. В голове парня сиреной взвыла боль, она с треском отделилась от тела. Резкое или просто неосторожное движение могло лишить Никиту равновесия. И как ему подняться, если голова останется висеть в воздухе?

Трэш лежал, конвульсивно дергая ногой и рукой. Яшину казалось, что он пытался подняться, но не находил сцепки с замлей.

— Эй, что за дела? — спросил Стас, озадаченно глядя на него.

— Трэш, братуха! — Угар бухнулся на колени перед дружком, схватил его за дергающуюся руку.

— А если ты его убил? — Стас хищно сощурился.

Никита пытался, но не мог сфокусировать на нем взгляд. Он думал о том, как удержаться на ногах. Голова его висела где-то высоко над телом, в удушающей петле.

— Он его убил, — заявил Угар.

Тут вдруг откуда-то появилась Даша.

— О-о, Никита!

Он не смотрел в ее сторону, но понимал, что она подходит к нему все ближе и ближе.

— Живой!

— Он Трэша убил, — заявил Угар.

— Я же вам говорила, а вы не верили, — сказала Даша, ухмыльнулась и тут же добавила: — Значит, на троих все поделим.

— На троих? — Угар задумался.

— Что-то я не понял, на тебя что, жаба напала? — ехидно спросил Стас.

Он явно был под воздействием наркоты, взгляд пустой, дурной. Здравый смысл приказал долго жить.

— На меня?! — встрепенулся Угар.

— Стоишь, бабки чужие считаешь. За кореша спросить не хочешь? — Стас кивком показал на Трэша, перевел взгляд на Никиту.

— А где волына?

— Какая волына? На кулачках давай!

— Так он же… — Угар всполошенно глянул на Никиту.

Яшин усмехнулся. Голова на место вернулась еще не совсем, на ногах он держался не очень хорошо, но свое тело уже чувствовал и вполне мог постоять за себя. Похоже было на то, что Стас решил избавится от Угара чужими руками. А вдруг Никита еще способен нанести смертельный удар? Трэш уже не в счет, а если избавиться еще и от Угара, то четыре лимона можно будет поделить всего на двоих и оставить в одной семье.

— Давай-давай, — подзуживал Угара Стас. — И за Трэша спросишь, и за себя ответишь.

— За себя?

— А кто Нику пользовал?.. — Стас говорил нарочно громко, чтобы Никита услышал и был злее.

— Так мы же не успели.

— Еще успеешь, если сможешь, конечно. Тут ты или тебя!..

— Давай не здесь. — Угар мотнул головой.

— А чего так?

— Да светает уже, сваливать пора.

— Это ты так решил?

— Да уже давно пора!.. Нельзя здесь оставаться! — Угар глянул на Дашу в надежде на поддержку.

— Вообще-то, он прав, — сказала она. — Давно уже пора.

— Я никого не боюсь, — заявил Стас, наставил на Никиту ствол и добавил: — И тебя тоже!

— Завали его! — крикнул Угар. — За Трэша!

— И за Трэша спрошу, и за тебя.

— А за меня чего?

— Никитос, он твою бабу трахал! — Стас приставил ствол к голове Яшина.

Он явно хотел избавиться от Угара, но ведь и Никита был для него лишним.

Тот понимал, что ему не выжить, но в любом случае должен был драться. Умирать, так с музыкой. Хорошо, если это будут победные фанфары.

Глава 13

Трейлер стронулся с места тяжело, но скорость набрал довольно быстро. Взгляду Аверьяна открылся черный «Крузер», стоящий у придорожного кафе.

— Вот они! — заявил он.

Но Суржик и сам уже видел его и знал, что нужно делать.

— Щелбан!

Они проскочили съезд на стоянку для фур, но Щелбан не постеснялся нарушить правила движения, заложил крутой вираж и едва не зацепил машину, которая выкатывала на шоссе. Он заехал на стоянку со стороны выезда, дальнобойщик нервно ударил по клаксону, но Лелик показал ему «фак».

Это был тот самый «Крузер» с московскими номерами, но без пассажиров. Зато чуть у въезда на стоянку маячил охранник с дубинкой. Суржик направился к нему.

— Слышь, друг, тут наши парни должны быть, — спросил он, кивком показав на «Крузер».

Одной рукой охранник закрыл рот и широко зевнул, другой махнул куда-то вглубь стоянки.

— А машину они чего оставили?

Охранник пожал плечами и ничего не сказал.

— Может, ищут кого-то?

На этот вопрос последовал такой же невнятный ответ.

— А заехать можно?

— И заехать, и номер снять. — Охранник снова зевнул и заявил: — Любой каприз за ваши деньги.

Суржик глянул на него и уныло усмехнулся. Он заплатил бы за номер на год вперед, если бы точно знал, что четыре миллиона где-то здесь. Пока что у него было только предчувствие такой удачи.

Угар ударил быстро, мощно. Никита не успел увернуться, всего лишь повернул голову, и кулак прошел вскользь по челюсти. Было больно, но на ногах он удержался. А Угар учуял его слабость и снова рванул в атаку. Яшин понял, надо идти ва-банк, иначе ему не отбиться. Он резко сблизился с Угаром, обхватил его и, падая на спину, швырнул через себя. А там стояла машина.

Угар головой врезался в бампер, упал, а на него почему-то рухнул Стас. Даша завизжала, но кто-то схватил ее сзади, зажал ей рукой рот.

Никита увидел, как с крыши домика на землю спрыгнул человек со шрамом на лице. Один незнакомый тип схватил Дашу, двое других держали на прицеле Стаса и Угара. Пистолеты были у всех четверых, причем с глушителями.

Стас встал и с тоской глянул на револьвер, лежащий на земле. Хвататься за ствол в его положении было как минимум глупо.

Поднялся и Никита.

— Ты кто такой? — глянув на него, спросил человек со шрамом.

— Да так, мимо проходил.

— А с башкой что? — Этот субъект смотрел на Яшина так, как будто у него из головы торчала кость.

Только сейчас Никита догадался ощупать голову, то место, на которое пришелся удар. Делал он это осторожно, как будто пальцы могли провалиться через дыру в мякоть мозга, но без страха. Яшин понимал, что эти люди вряд ли отпустят его отсюда живым, а какая разница, как он будет похоронен, с проломом в черепе или без такового?

А пролом в черепе, возможно, был. Распухло там, пальцы нащупали разрез, под которым могла скрываться трещина или даже дыра в кости. Крови много, все липкое, мало того, торчал намокший клок волос. Возможно, тип со шрамом решил, что это кость вылезла или мозг.

— Бадик, я же говорю, мы вернем бабки! — сказал Стас, обращаясь к человеку со шрамом.

А тот уже смотрел на Дашу.

— Дело не только в бабках. И ты здесь?

— Бадик, давай не будем обострять. — Даша мило улыбнулась, подошла к мужчине, взяла его под руку.

— У тебя свой должок, — заявил этот тип и похотливо улыбнулся.

— Договорились. Сначала я отдам тебе деньги, а потом все остальное. Но не здесь.

— Здесь. И сейчас. Или…

— Грохнешь? — спросил Стас и угрюмо усмехнулся.

В ответ Бадик утвердительно кивнул.

— А деньги?.. — спросил Стас.

— Я же говорю, дело не в них.

— Ну да, сначала вы хапнули наше бабло, а потом дело не в нем… Это же ваши менты нас нагрели.

— Ты еще поплачь.

— Давай так, пятьсот штук, и никаких претензий друг к другу.

— Сначала бабки.

Стас выразительно глянул на Дашу, та едва заметно качнула головой. Стоит им только засветить тайник, и Бадик заберет все. А кто не согласен, тех в расход. Заодно и всех прочих.

— Давай, рожай.

— Сегодня не могу. А завтра подъеду, привезу пятьсот… нет, шестьсот штук.

— Здесь и сейчас или нигде и никогда. — Бадик пристально посмотрел на Стаса.

— Ефрему пятьсот штук, тебе двести. Но завтра.

— Завтра?

— Завтра.

Бадик не сводил глаз со Стаса, но выстрелил в Угара, который медленно поднимался с земли, опираясь на машину. Пуля ударила в лоб и пробила голову насквозь. Кровь забрызгала заднее стекло.

— Сегодня.

— Сегодня, — с бледным видом повторил Стас.

Бадик резко повернулся к Никите.

— Где деньги?

— Не знаю.

— Не знаешь? — Он спрашивал тем же тоном, с каким только что пытал Стаса.

— Не знаю.

— Нет?

— Нет.

Бадик смотрел на Никиту, а пистолет направил на Стаса. Все в точности так, как это было с Угаром. Стас пугливо шарахнулся в сторону. Бадик усмехнулся и услышал, как справа от него скрипнула приоткрытая дверь. За ней должна была находиться Вероника.

Бадик глянул на своего подопечного. Мужик с переломанным носом кивнул, неторопливо приблизился к двери, осторожно открыл ее. И тут же из глубины номера громыхнул выстрел. Мужик конвульсивно схватился за лицо, выронил пистолет, отскочил от двери, с воем упал. Бадик выстрелил, его дружки также открыли огонь. Глушители хорошо гасили звук, слышно было только, как щелкают затворные рамы.

Никита глянул на револьвер Стаса, шагнул к нему. Бадик тут же направил на него ствол, собираясь стрелять.

— Там его телка! — крикнула Даша.

Бадик передумал в самый последний момент.

Он не выстрелил, но руку не опустил и заявил:

— Сюда ее давай!

Никита кивнул, медленно подошел к двери. В спину ему смотрели три ствола. Выстрел мог последовать в любой момент.

Вероника сидела на полу, спиной вжимаясь в дальний угол. В руках она держала пистолет, направленный на Никиту.

— Это я, — сказал он.

Вероника испугалась и нажала на спуск. Раздался грохот, боль обожгла плечо Никиты. В спину ему тоже выстрелили, но пули прошли мимо.

Яшин нырком упал на пол, подскочил к Веронике, забрал у нее пистолет, обнял и прошептал:

— Тихо!

Она забилась в истеричных рыданиях, отталкивала его. Но Никита и без того должен был отстраниться то нее. Надо было разворачиваться к опасности лицом. Их с Вероникой положение было крайне уязвимым, но не безнадежным. Если тот же Бадик ворвется к ним, то у Никиты будет возможность его пристрелить. При этом он поймает пулю и закроет собой Веронику.

Машина затыкала проход, как пробка — горлышко бутылки. Но можно было перелезть через нее. Сначала на капот, потом на крышу. Суржик так и поступил. Снял туфли, забрался на капот, пузом лег на крышу. За ним последовал Аверьян.

Внедорожник перекрывал вход в маленький дворик, наполненный, как оказалось, живыми и мертвыми людьми. Суржик даже не ожидал, что так будет. Он явно попал впросак. Если бы меченый тип не был занят, то он точно заметил бы опасность слева.

Но этот субъект держал под прицелом приоткрытую дверь в жилой модуль. Два его бойца были заняты тем же самым.

Рядом еще двое. Парень выглядел так, как будто с перепуга в штаны наделал, девушка нервно смотрела на него.

Покойников тоже хватало. Суржик увидел два тела целиком, еще чьи-то ноги высовывались из-за машины.

— Стас, ну чего замер? Бабки тащи! — Меченый тип наставил ствол на чернявого парня.

Суржик все понял. Четыре лимона здесь. Московская братва наложила на них лапу. Вряд ли вопрос можно решить миром.

Сначала Суржика заметила девушка, а затем и меченый тип. А «Узи» наготове, и глаз — алмаз.

Суржик выстрелил первым. Тут же подключился Лелик. Они срезали двоих. Зато третий, перед тем как схлопотать свою законную пулю, сподобился сделать меткий выстрел. Лелик схватился за шею, скувырнулся с машины.

Суржик снял третьего, взял на прицел девушку. Чернявый парень опасности не представлял. Он лежал на боку, схватившись за живот, и сучил ногой.

Аверьян и Щелбан спрыгнули с машины во дворик, Суржик за ними. Лелик лежал на земле, пальцами пытаясь заткнуть фонтан, который хлестал из раны. Пуля перебила артерию, если ее не пережать, то все. А как это сделать, когда нет ни врачей, ни инструментов? Вызвать «скорую»? После того как Суржик завалил двоих?

Он набросился на девушку:

— Деньги где?

— Какие деньги?

Суржик выстрелил в парня, который доставал его своим воем. Пуля в живот — это жуть как больно и мучительно, зато в голову — раз, и все. Бедолага дернулся, вытянулся в струнку и затих. Зато скулил Лелик. Аверьян склонился над ним, и капли крови брызнули ему на лицо.

— Лелик, блин!

— Деньги где? — спросил Суржик.

— Ты его убил? — Девушка с ужасом смотрела на чернявого парня, уже мертвого.

— Ты сейчас рядом ляжешь. Где бабки?

— Ты убил моего брата!

Суржик едва не вжимал ствол ей в живот, но баба этого как будто не замечала и влепила ему пощечину. Нажать на спуск он не смог. Во-вторых, это женщина. Во-первых, кто-то же должен сказать, где деньги.

— Где мои четыре лимона? — заорал он.

— Да пошел ты!..

— Считаю до трех!

— Считай до десяти!

— Два!

— Ну хорошо.

Все-таки не выдержала она прессинга, показала кивком на приоткрытую дверь, изрешеченную пулями.

По домику стреляли наверняка не просто так. Возможно, там кто-то скрывался, причем с оружием.

— Давай!.. — Суржик схватил девушку за шею, толкнул к домику.

— Я не пойду! — Она остановилась и упрямо мотнула головой.

— Молись!..

— Хорошо-хорошо. Никита, не стреляй!

— Никита?.. — Суржик приятно удивился.

Если Никита Яшин здесь, то они точно на верном пути.

— Никита, это я!

Девушка осторожно открыла дверь, заглянула в дом. Из груди у нее вырвался облегченный вздох.

— Что такое? — спросил Суржик.

— Нет их! Сбежали!..

Суржик заглянул в дом, увидел настежь распахнутое окно, в которое издалека заглядывало рассветное солнце. В номере никого не было.

— С деньгами сбежали, — добавила девушка.

— Там два чемодана.

— И что?

— А не тяжело?

— Так Никита сильный.

— Ну да. — Суржик согласно кивнул.

Яшин не просто спортсмен, он боец ММА. Такой парень и десять миллионов на своем горбу утащит.

Он уже готов был броситься к окну, когда его осенило.

— А чего ты радуешься? — спросил Суржик, подозрительно глядя на девушку.

— Я радуюсь?! — Она ткнула себя пальцем в грудь.

— Да, ты радуешься.

— Ты моего брата убил… Как я могу радоваться?

— Не можешь. Но радуешься. Потому что денег здесь не было!.. Пошли! — Суржик схватил девушку за волосы.

Она в ответ ударила его локтем в живот, угодила в солнечное сплетение.

— Сука!

Он тоже ударил ее, и она кубарем вылетела из дома.

— Где бабки?

— Убежали!

— Тогда гуд бай! — Суржик навел на нее ствол, шевельнул пальцем на курке.

Девушка не выдержала напряжения и взмолилась:

— Все, не надо!

Лелик лежал на земле бледный как смерть и смотрел на Суржика гаснущими глазами.

Аверьян пытался остановить кровь, но бесполезно.

— В больницу его надо! — нервно выкрикнул он.

— Сейчас менты подъедут, и больница будет, и все остальное!

— А менты обязательно подъедут! — проговорила девушка и злорадно ухмыльнулась. — Вы тут такой шухер подняли! Вот они-то все бабки и заберут!..

— Так ты же сказала, что бабки ушли! — Суржик ударил ее наотмашь, и девушка распласталась по земле. — С Леликом уже все!.. Четвертой будешь? — спросил он.

— А ты замуж меня возьми, — заявила она, усмехнулась и стерла кровь с губы.

— Замуж?

— Ну, если бьешь, значит, любишь.

— Да, я очень тебя люблю!

— И замуж возьмешь?

— И замуж.

— Давай!

— Приданое где?

Бабки лежали под кроватью в номере, который занимала Даша. Два чемодана, полных денег.

— Никита свою долю в сумку переложил, — уныло сказала Даша.

— И что?

— Стас его убил. Почти. Потому что Никита со мной не хотел делиться. И тебе не будет удачи, если меня кинешь.

— Стас твой где?

Даша вздохнула, из глаз ее покатились слезы.

— Брат?.. — спросил Суржик.

— Родной.

Суржик с интересом глянул на Дашу. А ведь она очень даже ничего. Хотя, конечно, на миллион не тянет. Но так он и не собирался делиться с ней.

— Извини.

— Прощу. Если с собой возьмешь. А если нет, прокляну. С того света. После этого счастья тебе никогда не будет.

— А это что? — Суржик закрыл чемодан, шлепнул по нему ладонью.

— Ты их еще удержи, — поговорила Даша.

— Клюв защелкни!

Убивать он ее не стал, забрал с собой, заставил тащить чемодан. «БМВ» он трогать не стал, пусть стоит, затыкает проход к трупам. Они перебрались через машину, загрузились в «Чероки».

Лелик был еще жив, но кровь из него уже не хлестала. Может, еще и осталось что-то, но давления уже почти не было.

Суржик посадил Дашу рядом с ним, обнял за шею, привлек к себе и спросил:

— Замуж, говоришь?

— Но не сейчас, — сказала она и вымученно улыбнулась.

Охранник все так же стоял на воротах, но уже не зевал. На джип, проезжающий мимо него, он смотрел как-то уж очень подозрительно, прижимая к уху не рацию, а телефон. Уж не в полицию ли звонил?

— Срисовали нас, — сказал Аверьян, глянув на Суржика.

— Это плохо.

— Теперь всех жмуров менты на нас повесят.

Суржик посмотрел на Лелика. Тот сидел, головой упираясь в дверное стекло, глаза открыты, взгляд неживой.

— Лелику уже все равно.

— Все?.. — Аверьян вздохнул.

— Все. Героическая смерть. Всех завалил и сам погиб.

— Геморроическая смерть, — сказал Щелбан и усмехнулся.

— Вовсе нет. Геморрой у нас будет.

— Почему будет? Уже!.. Я знаю, где можно спрятать ваши больные задницы! — сказала Даша.

В ответ Суржик только фыркнул. Если он вдруг захочет обратиться к кому-то за помощью, то она точно будет последней.

— Лелику прятаться не нужно, — сказал этот фрукт.

— При чем здесь Лелик? — осведомился Щелбан.

— Сбросим его, менты оформят, похоронят как человека.

Вместе с ним будет найден и пистолет-пулемет, из которого Суржик завалил троих. На Лелика менты все и спишут.

— Ну, его-то похоронят. — Аверьян в раздумье качнул головой.

— И тебя тоже, — заявила Даша. — Ты только попроси.

— Суржик, заткни ей пасть!

— Тебе помочь? — Щелбан развеселился и похлопал себя по пузу под пряжкой ремня.

— Четыре лимона на троих плохо делятся. На двоих лучше. А если на одного, то вообще прекрасно, — выдала вдруг Даша.

Суржик понял, что эта милая девочка стравливает их, чтобы они перестреляли друг друга из-за денег.

— Ты что, сука, охренела?

Он с удовольствием снял бы стресс в постели с ней, но если она такая тварь, то лучше отказаться от подобной разгрузки. Мало ли что может произойти в ходе этого процесса.

Суржик крепко сжал ее шею, перекрыл воздух, притянул к себе. Даша задергалась, захрипела.

Тут вдруг где-то позади взвыла ментовская сирена.

— Суржик, мусора! — разволновался Щелбан.

— Остановишься, поцелуешь их в геморрой, извинишься. Вдруг простят.

— Да не буду я останавливаться.

— Тогда гони!

Впрочем, Щелбан и без того набирал скорость. А солнце уже взошло. Жаль. В ночной погоне было больше шансов уцелеть.

Щелбан гнал, но менты не отставали.

Суржик достал из кармана платок, торопливо протер свой «Узи», после чего вложил автомат в руки Лелику, набросил ремень ему на шею и сказал:

— Извини, братан, но так нужно!

Между ним и Леликом сидела Даша, но это не помешало ему вытолкнуть покойника из машины. Девицу тоже неплохо было бы вышвырнуть, но вдруг выживет? А ведь молчать она не станет.

Лелик вывалился на дорогу, кувыркнулся на обочину. Но, увы, менты не стали останавливаться, объехали труп и продолжили погоню.

— Другие подберут, — прокомментировал Аверьян.

— По рации скажут, — буркнул Щелбан.

— Заодно и вертолет вызовут, — не скрывая злорадства, проговорила Даша.

— Суржик, пусть она сдохнет! — психанул Аверьян.

— Ее жизнь в твоих руках.

Аверьян мотнул головой. Не захотел он брать грех на душу, когда менты на хвосте.

Да и Суржик не был идиотом.

Глава 14

Высота забора не имеет значения, если в нем есть пролом. Ночью Никита не заметил бы эту брешь, но было уже утро. В рассветных сумерках он увидел даже тропинку, которая к ней вела, и пустился по ней бегом, держа Веронику за руку.

На шоссе они решили не выходить, пошли через поле, к лесу, а там по проселочной дороге, куда глаза глядят, шагали, пока не отказали ноги.

— Все! Можешь меня застрелить, — сказала Вероника, села на ржавую железную бочку, лежавшую между кустами у обочины дороги, но не удержалась, стала падать.

Никита качнул головой, схватил ее за руку, потащил за кусты, по высокой траве, в заросли подлеска, там отпустил, сел рядом. Голова болела, кружилась, под горлом пульсировал тошнотный ком. Черепно-мозговая травма, простреленное плечо — неплохо повеселились.

Ранение в плечо не самое серьезное. Пуля прошла по касательной, кровь сама остановилась. Хотя, конечно, рану не мешало бы обработать, перевязать. А с головой вообще в больницу нужно. Но сейчас не до того. Да и ехать не на чем. Ничего у них при себе не было. Вероника успела прихватить с собой сумочку, но там не имелось ничего стоящего. А прокладка с крылышками оказалась бы сейчас очень кстати.

Никитка сидел с закрытыми глазами. Лечь он не мог. Вдруг голова тогда не просто закружится, а еще и отвалится, закатится в кусты? Как потом ее искать?

Зато Вероника легла прямо на землю. Откуда-то с ветки на нее быстро спустился паучок, но она его даже не заметила.

— Это все из-за тебя, — сказала девушка.

Никита кивнул в знак согласия.

— Ты превратил мою жизнь в ад.

Никита и не думал опровергать ее.

— Саша меня предупреждал. Ну вот какого черта?.. Или это ты черт?

— Бес. Искуситель.

— И бесы были, — заявила она.

— Были, — подтвердил он с упором на прошедшее время.

Трэша убил сам Яшин, Угар был застрелен у него на глазах. Еще он видел, как какой-то мужик пальнул в раненого Стаса. Сначала появились одни отморозки, затем другие. Весь гостиничный дворик был завален трупами. Жесть! Очень хорошо, что в номере имелось окно, через которое они с Вероникой и выбрались.

— Обдолбанные, — уточнила Вероника.

— Я так и понял.

— Ты видел, что было.

— Уже забыл.

— Ну да, конечно!

— Эти ублюдки никому ничего не расскажут.

— И Стаса убили. Я видела глаза того негодяя. Это не человек, а животное! А правда, что ты подарил меня Трэшу?

— Я хотел подарить ему мозги, а за тебя разговора не было.

— Этот ублюдок сказал… Ты же не думаешь, что меня?..

— Не было ничего.

— А вдруг ты думаешь, что было?

Никита пожал плечами. Не так уж и важно сейчас, было или не было. Главное, что Вероника жива.

— Ты же меня не бросишь? — с нескрываемой тревогой спросила она.

— Нет.

Никита не раздумывал над ответом. Если бы он и захотел бросить Веронику, то не смог бы этого сделать из-за чувства вины перед ней. Сам втянул ее в эту историю, вот теперь и вытаскивай. Похоже на то, что это на всю жизнь.

— Тебе больно? — Вероника осторожно провела пальцами вокруг раны на голове.

— Терпимо.

— Деньги-то тю-тю!

— И это переживем. Особенно если нас не догонят.

— А если догонят? Они там в очередь ко мне выстраивались.

— Покойники?

— Есть еще и живые.

— Да. И они быстро ходят.

— В том-то и дело.

Никита стал подниматься, но голова его вдруг отвалилась и покатилась в одну сторону, а сознание — в другую. Неужели это все?

Менты держались на хвосте как приклеенные. «Форд Фокус» — машина неплохая, на шоссе от нее уйти трудно. Поэтому Щелбан свернул на ухабистый проселок, но и там не смог оторваться от погони.

— Суржик, надо их валить! — крикнул Аверьян.

Тому ничего не оставалось делать, как согласиться.

— В два ствола! — сказал он.

— Мальчики, это вы о чем? — спросила Даша и как-то странно глянула на него.

Можно было поднять крышку багажника, но Суржик велел открыть всего лишь окно на нем. Щелбан это сделал. Суржик высунул ствол автомата из багажника, Аверьян приготовился стрелять через люк. Но, увы, менты их опередили. Один их автомат оказался куда эффективней двух «Узи».

Одна короткая очередь срезала Аверьяна, вторая заставила шарахнуться Суржика, третья ударила по колесу. Пуля пробила скат, машину резко повело в сторону. Ноги Аверьяна соскочили с подушки переднего сиденья, его мертвое тело влезло в салон. У него был выбит глаз, в затылке зияла дыра.

— Мамочки! — выкрикнула Даша и забилась в узкое пространство между задним сиденьем и спинкой переднего кресла.

— Суржик, мы не уйдем! — прорычал Щелбан.

— Тормози!

Суржик понимал, что имеет дело с отличным стрелком. К тому же менты были в бронежилетах, а у них, увы, не имелось никакой защиты. Но все же он решился на безумный поступок.

Глушитель снижал убойность и кучность стрельбы, поэтому Суржик открутил его. Щелбан остановил машину. Он выскочил из нее, упал, перекатился, поднялся во весь рост и рванул к ментовскому «Форду», который тоже останавливался.

Полицейский с широким раздвоенным носом правильно все понял, выскочил из машины и сразу же открыл огонь. Но Суржик оказался немного быстрей. Фортуна улыбнулась ему, а не его противнику.

Одна пуля попала менту в бедро под самый бронежилет, вторая перебила колено, подкосила ногу. Полицейский справился с болью, дал очередь, но промазал. Зато Суржик не промахнулся, поставил точку в этой дуэли.

Не растерялся и Щелбан. Он тоже вышел из машины с оружием в руках и длинной очередью уложил водителя, который пытался поймать Суржика в прицел своего пистолета.

Но этот самый водитель успел выстрелить в Щелбана. Пуля попала ему в бок, возможно, пробила селезенку. Щелбана скрутило от боли.

— Твою мать! — заорал он.

Полицейская машина стояла с открытыми передними дверьми. Один труп слева, другой справа. Под «торпедой» работала рация.

— Четвертый, ответьте Первому! — требовал чей-то взволнованный голос.

Ответить мог только Суржик, но ему это было не интересно. Надо было срочно менять колесо и рвать когти.

Щелбан помочь ему не мог. Это пришлось делать Суржику. Но прежде чем вытащить запаску, он нашел походную аптечку, а там полный набор, вплоть до хирургических инструментов. Суржик мог вытащить пулю из бока подельника, но для этого нужно было время.

Щелбан сидел на земле, спиной опираясь о машину. Даша пыталась осмотреть его рану, но он отталкивал ее. Правильно, гнать ее нужно. Ясно же, почему баба хочет быть полезной. Деньги ей нужны, а в машине целых четыре лимона. Лелика нет, Аверьян отошел, неизвестно, как долго протянет Щелбан. Останется только Суржик, и если всадить нож ему в спину…

От Даши нужно было избавляться однозначно. Но не сейчас.

— Перевязать сможешь? — спросил Суржик, бросая ей аптечку.

Она кивнула.

— Давай!

Суржик побросал на землю чемоданы с деньгами, достал запаску, домкрат, поставил машину на дыбы. Он спешил, дело у него спорилось, за десять минут ему удалось вернуть «Чероки» в строй.

Даша тем временем перевязала Щелбана, даже сделала ему укол промедола.

Суржик вернул вещи на место, помог Щелбану забраться в машину. Даша хотела сесть к нему, но Суржик показал ей на переднее пассажирское место. Однако сначала надо было вытащить из машины Аверьяна. Суржик бросил тело на обочине, вложил в руки покойника свой «Узи».

По-хорошему надо было отдать Аверьяну и ствол Щелбана, но не факт, что пацан выживет. Возможно, очень скоро его самого придется выбрасывать из машины вместе с паленым стволом. А пока Щелбан должен был держать на прицеле Дашу. Вдруг она взбунтуется, начнет бить копытом?

Даша вела себя ровно. Зато взбрыкнула машина. На бортовом компьютере высветилась ошибка. Сначала двигатель просто сбавил обороты, а затем и вовсе заглох. Виной тому была пуля, которая пролетела через салон, пробила «торпеду» и ушла куда-то в двигатель.

Суржик нашел техническое руководство, разобрался в поломке. С карбюратором что-то не так, а там сплошь электроника, сам черт ногу сломит.

Щелбан качнул головой. Мол, тут без автосервиса никак.

— Уходить надо. Ты сумеешь? — спросил Суржик.

— Ну, если потихоньку, — пробормотал Щелбан.

— Я помогу, — сказала Даша.

— Ты кое-что потащишь, — заявил Суржик, взял один чемодан, другой взвалил на Дашу.

Щелбан пошел сам — еле-еле душа в теле. А дорога сложная, через лес.

Суржик пожал плечами, глядя на Щелбана. Может, его сразу пристрелить? А Даша пусть пока живет. Тягловая лошадь лишней не будет.

Никита пришел в себя от сильной встряски. Он находился в тесной кабине грузовика. Машина угодила колесом в яму, сознание встряхнулось и проснулось. В кабине пахло бензином и машинным маслом, но по сравнению с тем ароматом, который источал водитель, сидевший рядом, это было чистым благоуханием. От мужика несло немытым телом и жутким перегаром. Лохматый, небритый, лицо мокрое от пота, морщины под глазами промаринованы грязью, в которую превратилась дорожная пыль.

Вероника сидела рядом, прижимаясь к двери. Окно открыто, но в кабине все равно душно. Девушка жадно втягивала носом свежий воздух.

— Куда мы едем? — спросил Никита.

Машина катила по какому-то поселку. Деревянные и кирпичные дома с потемневшими от времени крышами, покосившиеся заборы, коза на веревочке. Пацан-малолетка куда-то бежит, только пятки сверкают.

— Уже приехали, — сказал водитель и свернул вправо.

Никита думал, что машина упрется в ворота какого-нибудь дома, но нет, она въехала в проулок. Дорога резко пошла под уклон, грузовик набрал скорость, на полном ходу въехал в реку. Водой захлестнуло лобовое стекло, капли брызнули Веронике в лицо.

— Ой!

Никита решил, что машина застряла, но нет, она пересекла реку через брод, сразу же пошла в гору, теряя ход, и остановилась, не осилила крутой подъем. Но так ему только казалось, на самом же деле она просто завершила свой маршрут.

Бревенчатый дом со старой крышей и новым забором стоял на пригорке, над рекой. Деревня на том берегу. На этом — один-единственный дом, за ним лес, куда уходила узкая тропинка.

— Приехали! — сказал мужик, вышел из машины, скорым шагом обогнул ее спереди, открыл правую дверь.

Высокий, костлявый, горбоносый, с крупным кадыком. На улице лето, а на нем теплая рубашка с длинными рукавами, такая же грязная, как шерстяные брюки, давно уже не глаженные.

— Прошу! — Он улыбнулся, демонстрируя гнилые зубы, и протянул Веронике руку, желая помочь ей выйти из машины.

Но она мотнула головой и проговорила:

— Я же просила в больницу.

— Сейчас жена придет, будет вам больница. Она у меня фельдшер.

— Ну, хорошо!

Мужик по-прежнему тянул к ней руку, но Вероника брезгливо оттолкнула ее.

За ней из машины выбрался Никита. Голова у него болела, кружилась, тошнота стояла под горлом, но жить было вполне можно.

Мужик открыл калитку, пропустил Веронику во двор, а Никите перекрыл путь и заявил:

— Куда ты? Сначала разгрузить надо! — Он кивком показал на машину.

Кузов у нее не самый большой, но сена в нем хватало.

— Обязательно. Но потом, — сказал Никита и попытался отодвинуть мужика, но тот как будто в землю врос.

Можно было вырубить его ударом в живот, но ситуация к этому пока не располагала.

— Сейчас! — настаивал на своем этот тип.

— Ну, хорошо, загоняй во двор.

— Не надо во двор. Здесь давай.

— Куда давай? — вступилась за страдальца Вероника. — Ты что, не видишь, раненый он.

— Жена придет, перевяжет. А ты пока баньку истопи.

Мужик смотрел на Веронику голодными глазами. Это вызывало у нее отвращение, а брезгливость она скрывать не хотела.

— Я не умею.

— Тогда посиди, подожди.

Мужик легко забрался на машину, взял вилы и бросил их Никите так, как будто тот должен был поймать их на лету. А он всего лишь отошел. Вилы воткнулись в землю рядом с ним, а могли бы вонзиться и в него.

— Ты это, поосторожней, — сказал Яшин.

Но мужик его не услышал, вернее, сделал соответствующий вид.

Он откинул борт, взял вторые вилы, стал сбрасывать сено прямо на землю и распорядился:

— Давай, скирдуй! — Дядечка показал место, куда надо было складывать сено.

Никита пожал плечами, взялся за вилы. Один раз зацепил и бросил, другой. Ничего, голова на части не развалилась и даже кружиться стала меньше.

Но работал он все-таки медленно.

Мужик разгрузил кузов, спрыгнул, махнул рукой и заявил:

— Баста!

Никита остановился, оперся о вилы.

— Федот! — Мужик протянул ему руку.

Никита назвался, пожал его заскорузлую ладонь.

— Извини, я просто глянуть хотел, какой ты. Если дерьмо, то зачем тебя в дом тащить?

— А баньку истопишь? — с усмешкой полюбопытствовал Никита.

Уж очень хотелось ему сказать, что банька для Федота — первое дело. Тому надо мыться с утра до вечера. За один час с такой вонью не управиться. Однако Яшин промолчал.

А вот в доме, как это ни странно, было довольно-таки чисто. Полы некрашеные, но свежие, доски хорошо обструганы, крепкие, толстые. Печь совсем недавно побелена. Мебель самодельная, весьма основательная, похоже, дубовая. Скатерки, занавески, кружева — во всем этом чувствовалась женская рука.

На полу в горнице лежал старый, затертый до дыр ковер. Его можно было бы назвать чистым, если бы не бурое пятно в углу. Еще одно, почти такое же, Никита заметил на полу. Как будто сок томатный пролили, а потом затерли. Был бы пол крашеный, пятно легко смылось бы, а так сок впитался в свежие доски.

Федот провел Никиту в маленький закуток за печью. Окна здесь не было, вместо двери домотканая ширма. Кровать железная, на стене старая фотография — мужик в буденновке, женщина в платке. Иконы, лампадка, на тумбочке библия, богословские брошюры.

— Теща моя здесь умирала, — сказал Федот.

— Нормально.

— Все мучилась, страдала, да так и не умерла. Место это святое, намоленное.

— И где она сейчас?

— В колодец упала. Там у нас черт водится, он ее к себе и утащил.

— А вода из колодца? — спросила Вероника.

— Пить из колодца, в баню — из реки. Пойдешь сейчас и натаскаешь.

— Нет, пойдешь ты! — вздыбилась Вероника.

— Ух ты какая.

— Жена где твоя?

— А я на тебе женюсь.

— Никита тебе шею сломает.

— Шею?..

— Он чемпион по боям без правил! Голой рукой убивает!

— А ты голой можешь? — спросил Федот.

— Никита! — взвизгнула Вероника.

Яшин и сам понимал, что Федот перегнул палку. Если вдруг так и дальше пойдет, то справиться с ним будет не сложно. Кадык у него крупный, как свекла на грядке. Вырвется он так же легко.

Он повернулся к Федоту, но голова его вдруг резко закружилась, перед глазами образовалась воронка водоворота, в которую с шумом втянулось сознание.

Очнулся Никита на кровати, в одних трусах, под простыней. На руке повязка, голова перебинтована. Но Вероники рядом не было. И за ширмой тихо, только слышно, как тикают часы.

Где-то рядом банька. В печи горит огонь. В предбаннике там стол, на нем связанная Вероника задом к Федоту.

Никита сорвался с кровати, проскочил через горницу, вышел в сени, а навстречу ему Вероника с ведерком воды в руке. Оно небольшое, литров на пять-шесть, и полное.

— А этот где?

— Уехал. — Она протянула ему ведерко.

Никита автоматически взял его. Вода в нем чистая, прозрачная.

— Ты куда за ней ходила?

— К роднику. — Вероника кивком показала в сторону реки.

— А колодец?.. — Никита ткнул пальцем на скамью, на которой стоял оцинкованный бак с водой.

— А если там до сих пор теща плавает?

— Ну да.

— А родник совсем рядом, под березой. Там красиво.

Никита поставил ведро на скамью, сел. В закутке у него жарко, а здесь хорошо. Еще от студеной воды приятный холодок.

— А ты чего такой взъерошенный? Приснилось что-то? — спросила Вероника и совсем не весело улыбнулась.

— Ну, можно сказать, что так.

— Как мы с Федотом, да?

— Нет.

— Тебе это всегда теперь будет сниться.

— Не было ничего.

— А сниться все равно будет. Сказать, кто во всем виноват? — Вероника протяжно вздохнула.

— Скажи.

— Надо все сначала начать.

— Сначала деньги нужно вернуть, — заявил Никита. — И Стаса оживить. Вернемся к тебе, соберемся уходить, и тут появится Саша.

— Не нужно деньги возвращать. Просто к Саше надо вернуться. Вдруг простит?

— Тебя?

— А тебя зачем прощать? Ты можешь остаться здесь.

— Ты меня бросаешь?

— Я тебе не нужна.

— Может, это я тебе не нужен?

— Нет, ты мне нужен. Да и я тебе. Пока ты не поправишься. А потом я уйду.

— А деньги возвращать не надо? — осведомился Никита.

Он помнил, как вела себя Вероника, обуянная золотой лихорадкой. Иной раз ему даже стыдно за нее было. А еще парень чувствовал привкус разочарования. У него даже возникал вопрос: а нужна ли она ему? Но сейчас в этом не было никаких сомнений. Вероника должна быть с ним, и точка. Что бы ни случилось, он не бросит ее. Но если она сама хочет уйти, то зачем ее держать?

— Как ты их вернешь? — осведомилась девушка с неподдельным интересом.

— Через Сашу.

— Через Сашу?

— Это его люди были. Сначала подъехали бандиты Ефрема, затем — твоего Саши.

— Ты так думаешь?

— Важно не то, что я думаю, а то, что было на самом деле.

— Если деньги вернутся к Саше, то их можно будет у него отобрать, — заявила Вероника.

— Это не ко мне.

— Ты слабый, а Саша сильный.

Никита пожал плечами. Пусть Вероника думает, что хочет, это ее право. Но если она действительно так считает, то ей пора уходить. Вдруг Саша действительно простит ее, может, даже женится на ней? Он вернется в Москву и будет жить по-прежнему. Схватки, тренировки, бабы. Деньги заработает. Прорвется на самый престижный чемпионат, станет лучшим среди первых. Кто тогда посмеет назвать его слабым?

— Кто меня перевязал? — Никита провел пальцами по голове.

— Федот-идиот! Как я придумала?

— Ты в ударе, — с усмешкой произнес Никита. — Креатив из всех щелей так и прет.

— Ты мог бы ему и морду набить.

— Еще не вечер, — сказал Яшин, поднялся, вернулся в свою каморку, лег, подождал, когда уляжется головокружение.

— Чай будешь? — спросила Вероника.

Никита промолчал.

Она подсела к нему на кровать и спросила:

— Ты что, обиделся?

— Валить отсюда надо.

Не нравился ему Федот. И сам он какой-то не такой, и юмор у него нездоровый. Уехал куда-то, а вдруг вернется не один?

— Тебе нельзя. Хотя бы пару дней отлежаться надо.

— В больнице.

— У него жена фельдшер.

— И томограф у нее есть, да?

— Думаешь, там что-то серьезное?

Никита закрыл глаза. Сколько раз он пропускал сокрушительные удары в голову, и ничего. Вот и теперь там, в черепной коробке, само все утрясется. Пролома как такового нет, кровь не вытекает, мозги не вылезают. Надо отлежаться, и все пройдет.

— Нормально все будет, — сказала Вероника.

— Будет, — подтвердил Яшин.

— Тебе нужно поспать.

— Не знаю.

— Чего не знаешь?

— Страшно засыпать.

— Федота боишься?

— Боюсь. За тебя.

Никита действительно боялся заснуть, провалиться в небытие. Вдруг Федот что-то задумал? Ему голову отрубит, пока он будет спать, а Веронику… Потом еще и убьет.

— За себя бойся, — думая о чем-то своем, сказала Вероника.

— За себя не боюсь.

— За себя я буду бояться. Давай чайку попьешь и спать будешь. А я рядом посижу.

— Просто воды.

— Родниковой?

— Да, той, которая без тещи. — Никита улыбнулся.

— Тещей боишься заразиться?

— Нет. Пусть будет теща.

— Мама у меня хорошая.

Вероника принесла стакан воды, Никита выпил ее. Странная какая-то, вроде бы ключевая, а с примесью какой-то химии. Как будто хлорированная или еще что-то в этом роде.

Глава 15

Время, отведенное на отдых, истекло, пора было подниматься, но Щелбан не мог этого сделать. Взгляд тусклый, реакции вялые. Вроде бы и немного крови потерял, но сил у него больше не имелось.

— Оставь меня здесь, — тихо сказал он.

— А деньги? — спросил Суржик, внимательно глядя на него.

Щелбан думал недолго.

— Дай мне мою долю.

— Там целый чемодан. Ты не унесешь.

— Ничего, как-нибудь.

— А если помрешь?

— Это же мои бабки. Пусть они умрут вместе со мной.

— Пусть достанутся ментам, ты это хотел сказать?

— Менты — тоже люди, — прошептал Щелбан и закрыл глаза.

— Ты бредишь?

— Это не я говорю.

— А кто?

— Это со мной говорят те люди, из ментовской машины.

Суржик посмотрел на Дашу. Она сидела на чемодане, спиной прислонившись к сосне. Глаза у нее закрыты, ресницы подрагивают. Устала жутко, но уговаривать ее не придется. Скажет — пойдет. Нужно — понесет. А ему сейчас без тягловой силы никак. Уж больно тяжелые чемоданы.

Суржик зашел к Щелбану сзади, сел на корточки и спросил:

— Ты привет им передашь?

— Его Миша зовут, — произнес Щелбан.

— Кого Миша зовут?

— А кого ты убил.

— Не он первый, не он последний.

Одной рукой Суржик зажал рот Щелбана, пальцами другой защемил ноздри. Тот задергался, но Суржик крепко держал его голову.

— Извини, братан!

Щелбан понимал, что шансов у него нет, но все равно сучил ногами, пытался оттолкнуться от земли.

Даша смотрела на него большими глазами. В них были страх и паника, но удивления Суржик не заметил. Она все понимала и даже одобряла.

Еще ей было ясно, что Суржик не станет ее убивать. Поэтому девица не пыталась бежать, пользуясь моментом. А вокруг лес, деревья и кустарники, покрытые листвой. Спрятаться будет нетрудно.

Щелбан дернулся, вытянул ноги и затих.

— Все равно у него шансов не было, — глянув на Дашу, сказал Суржик.

— И у тебя шансов нет, — заявила она.

— Не понял. — Он нахмурился.

— Менты тебя не выпустят, — сказала Даша, поднялась, отряхнулась.

— А тебя?

— А мне чего бояться? Я никого не убивала.

— Тебе ствол нужен?

Суржик взял за ремень «Узи» Щелбана, поднял, протянул Даше. На самом деле он не собирался отдавать ей этот пистолет-пулемет. Нет уж, пусть это оружие остается с Суржиком. На нем его пальчики. На него менты и повесят гибель своих людей.

— Могу и подержаться. У меня приводов нет, отпечатки с меня не снимали, — заявила Даша.

— Ты такая хорошая? — Суржик опустил автомат, положил его рядом с покойником.

— Пай-девочка. — Даша зажеманилась.

— И с мальчиками не спишь? — Он подошел к ней.

Она обвила руками его шею и ответила:

— Только с пай-мальчиками.

Одну руку барышня оставила на шее Суржика, а другая проскользнула под полу его пиджака.

— И как, получается?

— У них?

Свой «Глок» Суржик держал в оперативной кобуре, которая находилась за спиной. Именно к нему и устремилась девичья рука. Суржик ничуть этому не удивился, резко сдал назад, поймал эту руку, заломил ее, вынудил Дашу повернуться к нему спиной.

— У моего мальчика всегда все хорошо получается, — сказал он и прикоснулся губами к ее шее.

— Твоему мальчику нужно спешить. Менты на хвосте. Слышишь?

Действительно, судя по звуку, где-то вдалеке летел вертолет.

— Так даже интересней, — сказал он, расстегивая пуговицу на ее джинсах.

— А если они собак по нашему следу пустили? Хочешь, чтобы они твоего мальчика отгрызли?

— Еще раз на меня дернешься, пристрелю, как суку последнюю! — прорычал Суржик и оттолкнул Дашу от себя.

— А потом уже трахнешь?.. — осведомилась она. — Некрофил!

— Чемодан бери!

Даша вздохнула, взяла чемодан в обе руки, прижала к себе. Тяжело ей, но она готова терпеть, чтобы когда-нибудь завладеть этими деньгами. Но это вряд ли. Суржик глянул на нее и едко усмехнулся.

— А если они и правда собак пустят? — спросила Даша.

— Ты что-то предлагаешь?

— По воде надо идти.

Суржик пожал плечами. Одни говорят, что вода от собак не спасает, другие утверждают обратное. Но если они перейдут реку по воде, то хуже от этого не будет. Тем более что река совсем рядом.

Штора сдвинута, за окном еще светло, но в закутке за печкой уже темно, и очень хочется спать. Как будто ночь на дворе. Или раннее утро? Вдобавок жарко, потому что Никита лежал под тонким одеялом из верблюжьей шерсти.

— Вероника! — позвал он, попробовал подняться, но вдруг понял, что одеяло не хочет выпускать его из своих объятий.

Кто-то пришил его к матрасу, да так крепко, что руки не вытащить.

— Вероника!

— Что такое?

Появился Федот, встал, плечом касаясь ширмы, сдвинутой в сторону. В одной руке у него картофелина, в другой — нож с коротким широким лезвием.

— Кто меня пришил?

— Ты о чем? Пришили — это когда… — Федот провел по своему горлу тупой стороной ножа.

— Вероника где?

— Ушла твоя Вероника. Пришила тебя и была такова.

— Ты хоть понимаешь, что с тобой будет? — спросил Никита и предпринял еще одну попытку высвободиться, но снова убедился в том, что стреножен он надежно, со знанием дела.

Федот глумливо усмехнулся, глянул на него и произнес:

— А я-то здесь при чем? Это Вероника твоя. Три таблетки снотворного после жены осталось, все тебе скормила. Хоть бы одну мне отдала.

— А жена куда делась?

— Жена-то?.. — Федот замолчал.

Он будто осуждал себя за болтливость, но в то же время понимал, что пленник ничем не опасен. Переиграл он их. Теперь и Вероника у него в руках, и сам Никита.

— А загуляла моя жена, — сказал он через минуту.

— Да оно и не удивительно, — заметил Никита.

— С тобой, пацан, загуляла. Зачем она тебе? — выдал вдруг Федот и хищно сощурился.

В его взгляде сквозило безумие маньяка, уверовавшего в свои же собственные бредовые фантазии.

— Ты больной? — спросил Никита и снова попытался высвободить руки.

На сей раз ему показалось, что одеяло уже не так плотно облегает его. Оно растянулось, или нитки дали слабину.

— Ты хочешь, чтобы она тебя вылечила?

— Ты больной, — повторил Яшин, не прекращая попыток вырваться.

— Она тебя вылечит. В баньке. Хочешь с ней туда в баньку?

— Вероника где?

Никита представил себе, как эта гнида насилует Веронику, привязанную к дивану. Злость придала ему сил, нитки затрещали, одеяло поднялось.

— Ушла твоя Вероника. Но я ее догоню. Как думаешь, что я с ней тогда сделаю?

Никита уже почти вырвался из плена, осталось совсем чуть-чуть. Но Федот прыгнул на него, навалился всей свой тяжестью, блокировал руки. Никита ударил его головой, но тот подставил свой крепкий лоб.

Казалось бы, ничего страшного, но в голове у Никиты как будто что-то лопнуло. Боль длинными когтистыми пальцами вонзилась в мозг. Тут же последовал сокрушительный удар в висок, и Никита окончательно потерял сознание.

День тянулся, как сама вечность, заполненная бесконечной дорогой, тянущейся через лес, вдоль реки. Суржик почти не сомневался в том, что их преследуют. У него не раз возникало желание вырыть большую яму, на дно положить чемоданы с деньгами, а сверху — труп Даши. Но для этого требовалась лопата. Да и яму рыть — время терять. А прятать чемоданы под куст было глупо. Найдут же обязательно. Места здесь не безлюдные, по лесам шляются грибники.

Да и менты наверняка взяли след. Вне всякого сомнения, они уже на ушах, но день тем не менее закончился. Стемнело уже, а они с Дашей все еще на плаву. И она устала, и у него язык на плече.

— Может, переночуем? — спросила девушка.

Они лежали в кустах на одном берегу реки, а на другом светилась огоньками какая-то деревенька. Оба очень устали, даже сидеть не могли. Да только вот залеживаться им было никак нельзя. Их спасение — в движении.

Вернее сказать, его спасение. Даша была обречена. Она и сама это прекрасно понимала, поэтому искала варианты. Но Суржик держался начеку, не давал ей возможности ударить в спину.

— Здесь переночуем, — сказал он, пятерней сжав ее упругий бюст. — По-быстрому.

— А не боишься?

Она покорно развела ноги, даже пуговицу на джинсах пальцем тронула. Мол, можно расстегнуть.

— А ты меня сифилисом не заразишь? — спросил вдруг Суржик.

— Урод! — Даша схватила его за руку, как будто собиралась скинуть ее со своей груди.

В общем-то, она так и сделала, но руку не отпустила, продолжила движение, пытаясь заломить ее за спину. Суржик вовремя понял, что эта особа пытается взять его на прием, и принял меры. В результате Даша сама легла на живот, с заломленной за спину рукой.

— Ну что, начнем? — спросил он, просунув руку под ее живот.

Суржик нащупал пуговицу на джинсах, расстегнул ее, справился с молнией. Но тут вдруг где-то неподалеку хлопнула дверь. Кто-то закрыл машину.

Суржик настороженно замер, нахмурился. Уж не менты ли засаду на пути выставили? Но тогда они так громко дверью не хлопали бы.

— Что там? — прошептала Даша.

— Да хрен его знает.

— Пойдем глянем?

Суржик кивнул. Машина ему нужна позарез. Если будет на чем увезти деньги, то надобность в Даше отпадет. Побаловаться с ней по-быстрому, и в землю. Хотя нет, закапывать ее совсем не обязательно. Трупом больше, трупом меньше.

— Давай ты первая! Только тихо! Как мой ствол! — Суржик провел рукой по глушителю на своем «Узи», потом прикоснулся к пистолету, вложенному в кобуру. Впрочем, он мог сломать шею этой девочки голыми руками.

Они вышли к дому, огороженному низким штакетником. У ворот под тусклым фонарем стоял древний «ГАЗ-52» с мятой и ржавой кабиной. Возле машины торчал какой-то мужик. Канистра на земле, от бензобака к ней тянулся шланг. Похоже было на то, что мужик сливал горючку. Но если он вор, то почему так громко хлопнул дверцей?

Свет в окнах не горел. Дом на отшибе, вокруг никаких других строений. Деревня за рекой, слышно, как собаки там лают, а здесь тихо.

— Тут переночевать можно, — сказала Даша.

Суржик пожал плечами. Если машина на ходу, то здесь он не останется. Но этот грузовик такой древний, что вряд ли заведется.

Мужик убрал шланг, закрыл бак, одной рукой поднял с земли нечто похожее на обрез охотничьего ружья, в другую взял канистру, понес ее к дому, спокойно открыл калитку, зашел во двор.

— Пошла!

Суржик стволом толкнул Дашу в спину, поднял с земли оба чемодана и, прикрываясь живым заслоном, направился к дому. Женщинам всегда нужно уступать дорогу, особенно если впереди мины или человек с ружьем.

Калитка была открыта, и Даша свернула к ней. Суржик опустил чемоданы, взял пистолет-пулемет на изготовку и двинулся за ней.

— Мужчина, что вы делаете? — спросила вдруг Даша.

Мужик поливал бензином порог дома. Не трудно было понять, зачем он это делал. Услышав голос, он бросил канистру, схватился за обрез.

Суржик должен был опередить его, но ему мешала Даша. Она стояла в калитке, сквозь нее стрелять он не мог. Да и опорный столб, на котором держался забор, не позволял с ходу открыть огонь. Нужно было поднять руки, прицелиться.

Пока он это делал, мужик выстрелил.

А Даша вдруг предательски исчезла.

— Мамочки! — вскрикнула она, опускаясь на землю с такой скоростью, как будто ее на санках уносило вниз под гору.

Но унесло самого Суржика. Сильный удар отшвырнул его назад, но, падая, он, успел нажать на спусковой крючок.

Сначала запахло бензином, затем громыхнули выстрелы, чуть погодя открылась дверь. Никита уже пришел в себя, лежал на кровати, намертво привязанный к ней веревками. Во рту кляп. Яшин пытался его вытолкнуть, но не смог.

В горнице включился свет.

— Эй, что здесь такое? — спросил знакомый женский голос.

Даша?! Откуда она здесь взялась?.. Никита не знал, что делать. Мычать, звать на помощь? Но разве у него нет гордости?

— Чем это он ее так? Ножом, что ли?

Никита нахмурился. О ком это она? Может, Веронику нашла? Если ножом, значит, она мертвая. Спасибо Федоту.

Занавеска сдвинулась в сторону, в каморку заглянула Даша и спросила:

— Кто здесь?

Она осторожно приблизилась к Никите, сощурилась, пытаясь разглядеть его в полутьме.

— Никита?! Ты?!

Он лежал, не двигаясь, и уныло глядел на нее. Никогда еще Яшин не чувствовал себя так униженно, как сейчас.

— А чего молчишь? — Она пальцем потрогала кусок материи, торчавший у него во рту. — Нечего сказать, да? А чего так? Ты не хотел, чтобы я вернулась? А Вероника твоя где?

Никита с надеждой глянул на нее. Если Даша не очень издевалась, говоря о Веронике, значит, там, в горнице, покоился кто-то другой.

— Ну так чего ты молчишь?

Никита закрыл глаза, давая понять, что нет у него желания общаться с такой идиоткой.

— И не обнимешь. А я так соскучилась! — Она стала стаскивать с него одеяло, но не сверху, а снизу.

Веревки сковывали руки Яшина, прижатые к телу, а ноги были относительно свободны. Брюк на нем не было.

— А ты почему не соскучился? — возмущенно спросила Даша. — Вероника все соки из тебя высосала?

Никита осторожно мотнул головой. Как он только мог жить с такой дурой, воспринимать ее всерьез? Нет, не зря они расстались.

— Не хочешь говорить, так и не надо, — заявила Даша. — Полежи тут, подумай над своим поведением. А я пока пойду. Да, кстати, тут тебя кое-кто сжечь собирался.

Никита напряженно посмотрел на нее. Да, если запахло бензином, то это значит, что Федот действительно мог его сжечь. Видимо, что-то у этого ублюдка пошло не так. Но ведь и Даша не совсем то, что нужно Никите.

— Ну что, будем прощаться? — Она внимательно посмотрела на него.

Он даже не шелохнулся, глядел на нее со спокойной обреченностью.

— Кстати, четыре лимона у меня. Все деньги теперь мои!

Никита даже не изменился в лице.

— Обидно, да?.. Так тебе и надо. Куплю виллу на Канарах. Говорят, там круглый год весна. Может, со мной поедешь? Будешь у меня садовником. Машинка у тебя вроде бы ничего, кусты подстригать умеешь. Я помню.

Никита повел головой, указывая ей на дверь. Дескать, задолбала ты меня своей трескотней.

Даша вышла из дома, Никита услышал, как закрылась дверь. Пусть уходит, лишь бы только дом не поджигала. Если с Федотом что-то случилось, то рано или поздно здесь появятся люди, которые освободят Никиту. А деньги… С ними он распрощался давно. Еще до того как Стас ограбил Перекатникова. И надо же было тогда Саше появиться со своими проклятыми миллионами!

Глава 16

Даша налетела как ураган, с ходу бросила ему джинсы и футболку и спросила:

— Твое?

Никита кивнул. И футболка мятая, и джинсы, но все чистое. Похоже, Даша сняла это все с бельевой веревки. Вероника постирала, повесила сушить. Не могла она уехать, бросить его. Значит, Федот что-то сделал с ней.

— Одевайся!

Никита глянул на Дашу с удивлением и осуждением. Он по-прежнему связан, а ей совсем не обязательно издеваться над ним.

Но Даша как будто и не заметила его возмущения, сначала вытащила изо рта кляп, затем срезала веревки.

Никита поднялся, натянул джинсы, футболку взял с собой, с ней через плечо выглянул в горницу. Там на диване лежала мертвая женщина с трупными пятнами на синюшном лице. В груди ножевая рана, весь халат в крови. Лет сорок ей на вид. Столько же примерно было и Федоту.

— Знаешь ее? — спросила Даша.

— Федот говорил про жену, — ответил Никита.

Загуляла жена, мол. С Никитой закрутила, в одном доме с ним и должна была сгореть. После того как Федот ее убил. А сделал он это, скорее всего, вчера, незадолго до того, как встретил Никиту и Дашу. Тогда в его больной голове и созрел не менее нездоровый план.

— А Вероника где? — спросил Никита.

Он обошел дом, но Вероники нигде не было. А во дворе Яшин нашел Федота. Мужик лежал у крыльца, от которого воняло бензином, с дыркой во лбу.

— Это Суржик его, — сказала Даша и показала на тело, которое лежало сразу за калиткой.

Там же в свете фонаря Никита увидел и чемодан, который показался ему знакомым.

— Уходить надо! — Даша подбросила в руке связку ключей и кивком показала на грузовик.

Но Никита бросился к хлеву, в котором Федот держал корову. Буренку он там нашел, а Веронику — нет.

Не было ее и в бане, а больше искать было негде. Но где-то же Федот держал тело своей жены. Вдруг Вероника в доме, в погребе?

Даша ждала его во дворе, у крыльца. Тело какого-то там Суржика по-прежнему лежало за калиткой, а чемодана уже не было. Никита слышал, как тарахтит грузовик.

— Долго же ты! — Она шлепнула себя ладонью по бедру, возмущенно глянула на него.

— Можешь отправляться без меня! — сказал Никита, кивком показал на машину и шагнул за порог.

Люк, ведущий в погреб, он нашел в сенях, под домотканым половичком, поднял крышку, по деревянной лестнице спустился вниз. Глубоко, прохладно, стеллажи с банками, стены из речного булыжника. Вероники здесь не было.

Может, она действительно ушла? Говорила же, что хочет вернуться к Саше, как только Никита поправится. Сказала и усыпила, чтобы он не проснулся, не остановил ее.

Никита поднялся, но крышку люка закрывать не стал и в горницу заходить не решился. Даша права. Нужно как можно скорей отсюда уходить. Даже если сама она уже уехала, все равно нужно делать ноги.

Но Даша никуда не делась, стояла у калитки, увидела Никиту, поманила к себе нетерпеливым движением руки и заявила:

— Давай быстрей!

Никита глянул на труп Суржика. Знакомое лицо. Не этот ли человек стрелял в Стаса?.. У Яшина было много вопросов к Даше.

— Ты поведешь или я? — спросила она.

— Ты не сможешь. Там гидроусилителя нет, — сказал Никита.

— Ты бы видел, как этот старичок заводится…

— Нормально заводится, — послышалось вдруг за спиной.

Никита решил, что это Суржик вдруг ожил. У него самая настоящая дыра в груди от крупного калибра. С такими ранами не оживают. Но так и его, Никиту, еще сегодня утром кое-кто считал мертвым.

Он обернулся и увидел двух мужичков, к которым по тропинке из леса подходил третий. Все с ружьями, одна двустволка направлена была на Никиту, другая — на Дашу.

— Нажал на педаль стартера, и все дела, — сказал мужичок среднего роста, плотного сложения, с рыжими, как огонь, волосами.

Глазки маленькие, выпученные, как у краба. Ноздри оттопыренные, как будто кто-то пытался вывернуть его нос наизнанку, но бросил на полпути.

— Кто такие? — спросил рослый мужик в бейсболке, одетой задом наперед.

Камуфляжная куртка, тельняшка, джинсы, заправленные в резиновые сапоги. Широкий нос, узкий подбородок, шрам на щеке от уголка рта к уху. Одному нос наизнанку кто-то пытался вывернуть, этому — рот порвать.

— Не с того начинаешь, Карпуша! — сказал третий, чуть выше среднего роста, в плечах косая сажень.

Широкое лицо, высокие скулы, острый нос. Внешне он чем-то похож был на женщину, труп которой находился сейчас в доме.

— Кто это такой? — спросил широкоплечий мужик, кивком показав на Суржика.

— Похититель мой, — ответила Даша.

Тот же человек подошел к ней, вытащил пистолет, который торчал у нее за поясом.

— А это что?

— Так забрала.

— Тут еще есть! — Рыжий мужичок, продолжая держать Никиту на прицеле, поднял с земли пистолет-пулемет с глушителем.

— Откуда все это?

— Я же говорю, похитили меня. — Даша ткнула пальцем на труп Суржика. — Я сбежала, а он меня поймал, падла, весь день через лес тащил. Пока сюда не пришли. А здесь мужик какой-то, бензином дом поливает.

— Мужик?..

Широкоплечий дядя сначала просто заглянул во двор, затем зашел туда, вернулся, исподлобья глянул на Никиту и спросил:

— Федота кто убил?

— Вот он и убил! — Даша опять показала на Суржика.

— Я у тебя спрашиваю. — Мужик в упор посмотрел на Никиту.

— Тебе же сказали.

— Ты кто такой?

— А ты не видишь? — Никита провел пальцами по бинтам на голове.

— В голову раненный?

— Федот меня на дороге подобрал, помощь оказал, а потом связал. Спасибо этому, выручил. — Пришла очередь Никиты кивком показывать на Суржика.

— Зачем он тебя связал?

— Чтобы вместе со своей женой сжечь.

— С Раей? — Мужик нахмурился.

— Он меня сегодня подобрал, а ее вчера убил.

— Что сделал?! — Широкоплечий мужик вытянулся в лице, рванул в дом.

— Что с Раисой? — спросил рыжий тип, в упор глядя на Никиту.

— Я ее не убивал.

— А Шатун тебя убьет, — заявил Карпуша, глянул на рыжего мужичка и сказал: — Черныш, кто там в машине, глянь.

— Нет там никого! — сказала Даша, но этим лишь усилила подозрение.

Черныш вытащил из машины чемоданы с такой легкостью, как будто они были набиты ватой. Так же запросто он положил их на землю, под ноги Карпуше.

Но без жалоб все же не обошлось:

— Тяжелый, блин!

— Что там? — спросил Карпуша.

— Деньги, — с едкой усмешкой сказала Даша.

— Много?

— Два миллиона долларов в одном, столько же в другом.

— Долларов? — Черныш скептически хмыкнул, уже нагнулся, чтобы открыть один чемодан, но передумал, замер.

— Долларов, — подтвердила Даша.

— А почему не евро?

— Я и сама об этом жалею. Там всего лишь доллары, — заявила Даша.

— Красиво загибаешь, — сказал Черныш.

Тут из дома выскочил широкоплечий Шатун. В какой-то момент Никите показалось, что на него несется бизон. Но руки у Яшина не связаны, голова землю с небом не путает, и бойцовские рефлексы на месте.

Он ушел от столкновения, поймал Шатуна, пропустил мимо себя и врезал головой в капот машины. Смешно это или нет, но от удара мотор заглох, и стало вдруг тихо-тихо.

— Эй, ты чего? — Рыжий Черныш пальцем надавил на спусковой крючок.

Еще мгновение, и прозвучал бы выстрел. Но вмешалась Даша, встала между ним и Никитой, хотя никто ее об этом не просил. А в нее стрелять Черныш не решился.

— Никита никого не убивал! Это Федот все! И девушку его убил! — выкрикнула Даша.

— Какую еще девушку? — поднимаясь с земли, сдавленным, стонущим голосом спросил Шатун.

— Девушка с ним была, Вероника зовут.

— Светленькая, блондиночка?

— Блондиночка, — подтвердил Никита.

— Губки сердечком? — продолжал Шатун. — Родинка под правым глазом.

Никита кивнул. Родинка у Вероники действительно была, маленькая, аккуратная. И губки у нее, можно сказать, сердечком.

— Ты ее видел? — поинтересовался он.

— До райцентра подбросил, дальше она сама. — Шатун цокнул языком с укором к самому себе.

Он как будто жалел о том, что отпустил Веронику живой и невредимой, когда мог связать ее и бросить в погреб.

— Так это она от тебя сбежала? — потирая отбитое надлобье, спросил он.

— От Федота.

— А может, она видела, как ты сестру мою убивал?

— Да, и сжечь себя хотел, — сказала Даша. — Ты понюхай своего зятька. От него бензином несет, как дерьмом из унитаза.

— У нас тут нет унитазов, — сообщил ей Шатун.

— Вот поэтому вы такие злые! На людей кидаетесь!

Шатун задумался, старался понять, какое отношение может иметь унитаз к характеру человека. Он приложил пальцы к своему подбородку, глубокомысленно глянул на Никиту и вдруг нанес удар кулаком в голову. Яшин поднырнул под руку и врезал в печень. Шатуна скрутило от боли, потянуло к земле.

Но все-таки прежде чем встать на колено, он сумел сделать пару шагов к своим и простонал:

— Ну все, гнида!

Черныш снова выжал слабину на спусковом крючке, но Даша и в этот раз пришла на помощь Никите.

— Там деньги! — крикнула она, показывая на чемодан, лежащий у него под ногами.

— Ну да! — Черныш не поверил, но стрелять передумал.

— Это выкуп за меня, — пояснила Даша.

— Четыре миллиона? — Карпуша ухмыльнулся, глянул на Шатуна.

Тот скривился, потер отбитый бок и пробурчал:

— Глянь, что там.

Карпуша кивнул, положил ружье, открыл чемодан. А там деньги, много!.. Мужики смотрели на них с таким видом, как будто жизнь перенесла их в кино. В сказку.

— Сколько здесь?

— Я же сказала.

— За тебя? — Шатун озадаченно посмотрел на Дашу.

— У меня отец миллиардер. Я даже боюсь называть его фамилию.

— Почему?

— Потому что вас всех тогда убьют.

— За что?

— Нельзя знать слишком много, — проговорила Даша. — Голова может взорваться. От выстрела. В упор. Знаешь, как это бывает?

— А зачем ты сказала про деньги? — спросил Черныш.

— Вы забираете их, и мы спокойно уходим, — ответила Даша.

— Все деньги?

— Это самый лучший вариант. Потому что вас всего лишь посадят.

— Посадят?

— Если вы возьмете деньги, то это будет значить, что действуете заодно с похитителями. Разбираться с вами никто не будет.

Бред, произнесенный уверенно и со всей серьезностью, таковым не является. Никита подумал так, глядя на Дашу. Ему казалось, что она ничуть не сомневалась в том, что говорила. Именно поэтому мужики ей верили.

— И надолго посадят? — осведомился Карпуша, приложил палец к щеке, а в глазах его закрутились счетчики.

Четыре миллиона разделить на три, затем — на десять лет лишения свободы. Это сколько выходит в год?

Но Даша тут же спустила его с неба в клеточку на землю в трупах.

— Деньги у вас все равно отберут. Вдобавок вы ответите за смерть Раисы и Федота, — совершенно спокойно произнесла она.

— Это не мы.

— Я же говорю, отец разбираться не будет. Давайте поступим так. Мы сейчас спокойно уедем, и вы про нас даже не вспомните.

— Ну, можно и так, — промямлил Черныш и разочарованно пожал плечами.

— А может, лучше полицию вызвать? — спросил Шатун, внимательно, с обличением глядя на Дашу.

— Это ты меня так напугал? — спросила она. — Давай полицию. Я быстрее дома буду. Если там, конечно, нормальные ребята. — Ее голос на последней фразе принял трагичный окрас.

— Участковый наш, — в раздумье проговорил Шатун.

— Давай его сюда. Если ты в нем уверен.

— Шатун!.. — позвал Карпуша и выразительно посмотрел на своего дружка.

Дескать, может, не надо с участковым связываться?

— А папа у тебя миллиардер? — Шатун не просто смотрел на Дашу, он просил избавить его от сомнений.

— Не искушай меня, а то вдруг назову его имя.

— А это выкуп?

— Спокойно разойдемся, нормально жить будете.

— Ну, хорошо. — Шатун принял решение.

Даша уже показала Никите на чемодан, когда вдруг появилась Вероника. Она вышла из-за машины, осторожно приблизилась к Никите, завороженно глянула на чемодан с деньгами.

В первый момент Никита решил, что Вероника ему померещилась. Но Шатун тоже видел ее. Он смотрел на эту красу неземную точно так же, как она — на деньги.

— Вероника?..

Она глянула на Шатуна, кивнула в знак приветствия.

— Ты что здесь делаешь? — спросил он.

— Да вот… — Она не знала, что сказать.

— Кто это? — Шатун показал на Дашу.

— В каком смысле? — не поняла Вероника.

— Деньги чьи?

— Мои.

— Ты тоже дочь олигарха?

— Почему тоже? — Вероника вопросительно глянула на Дашу.

Та подмигнула ей, настраивая ее на свою волну.

Шатун это заметил, ухмыльнулся и заявил:

— Я спрашиваю, кто из вас дочь олигарха!

— Даша, — ответила Вероника.

— А деньги чьи?

— Ну, я думала, что мои.

— Почему ты так думала?

— Одно время они были у меня. — Даша глянула на Никиту и поправилась: — У нас. Это долгая история.

— Так нам с тобой спешить некуда, — сказал Шатун и подошел к Веронике.

За плечи он ее взял мягко, но к себе развернул резко. Черныш держал на прицеле Никиту, Карпуша — Дашу. А Шатун мог делать с Вероникой все, что ему было угодно. Во всяком случае, он так считал.

— Ночь длинная, расскажешь мне все.

— У меня муж олигарх.

— Муж?

— Гражданский.

— Такой секретный, что нельзя назвать его фамилию? — поинтересовался Шатун.

— Почему нельзя? Можно.

— А нас потом не убьют?

— Ну, если вы нас отпустите, то нет.

— Сегодня у нас что, вечер смеха? — спросил Шатун.

— Да, только вот сестру твою убили, — проговорил Черныш.

— Вот это и плохо. — Шатун посмотрел на Никиту, и его глаза налились кровью.

— Он не убивал, — вступилась за Яшина Вероника.

— А я тебе верю?

— Я не убивал, — сказал Никита.

— Я вам не верю.

— Но я правду говорю! — Вероника пугливо вжала голову в плечи.

— И дальше будешь говорить. Всю ночь. А утром, если окажешься умницей, я тебя отпущу.

— А Никиту? — спросила Вероника.

— А Никита тоже хочет быть умницей? — Шатун сделал неприличный жест, приложил к ремню на своих брюках оба кулака.

— Я не хочу быть умницей. — Вероника в ужасе шарахнулась от Шатуна к Никите.

Тот потянулся за ней, сделал шаг-другой, поймал за руку, остановил и услышал:

— Не хочешь — заставим.

— Чур, я второй! — заявил Черныш и оскалился.

— Этих в расход! — На Никиту Шатун показал кивком, а на Дашу — пальцем.

— Пусти!

Вероника вырвалась, бросилась к Никите, Шатун рванул за ней, перекрывая Чернышу линию огня. Но тот все равно мог выстрелить и зацепить Веронику пулей или картечиной.

Никита уже понял, насколько все серьезно. Деревня дураков показала себя во всей красе. Сначала Федот, потом Шатун со своей компанией. Один убил жену, другие хотят застрелить Никиту и Дашу, отобрать у них деньги. Бабки-то ладно, черт с ними, а вот жизнь у всех одна. Опасность угрожала и Веронике.

Никита пришел в движение, мощным взмахом руки оттолкнул Веронику в сторону и набросился на Шатуна. Он умел протащить профессионального бойца, своего противника, через всю клетку, и сейчас ему ничего не стоило допихать Шатуна до Черныша, разворачивая его и прикрываясь им.

Но Карпуша все-таки выстрелил, причем сразу с обоих стволов. Одна пуля обожгла Никите ухо, а другая снесла Шатуну полбашки. Он налетел на Черныша.

Тот завопил, резко подался назад, плашмя прижимая к себе ружье, но споткнулся, стал падать. Тут-то его палец и нажал на спусковой крючок. Черныш выстрелил с одного ствола, но этого хватило, чтобы Карпуша схватился за живот, согнулся пополам. Черныш упал, мертвый Шатун рухнул на него.

Черныш принялся выбираться из-под Шатуна, отталкиваясь от него ружьем. Никита вырвал двустволку, отшвырнул его в сторону.

— Пусти! — заорал тот.

— Идиот! — Яшин с силой тряхнул его.

— Убей его! — истерично крикнула Вероника.

Никита мотнул головой. Никого убивать он уже не собирался.

— Чур, я первая! — заявила Даша, схватила ружье, которое выронил Черныш, направила ствол на него и нажала на спуск.

Разряженное ружье не могло выстрелить, но это не помешало Даше поднять шум.

— Бабах! — заорала она.

— Чур, я вторая! — Вероника тоже схватилась за ружье.

— Не надо! — Черныш в панике замотал головой.

— Вторым будешь, да?

Вероника приставила стволы к его хозяйству и нажала на спуск. Другой ствол оказался заряжен. Ружье выстрелило, Вероника не смогла удержать его, выпустила из рук, в страхе отскочила.

— Мама! — дико заголосил Черныш.

Никита резко повернулся к Веронике, бешено глянул на нее.

— Ты что наделала?

— А зачем он?.. Для чего? — бледная как смерть, бормотала она.

Шатун лежал без признаков жизни. Карпуша дергался, хрипел, не в силах даже скулить. Черныш катался по земле, от его звериного воя звенело в ушах.

— Давай за аптечкой! — Никита схватил Веронику за руку, толкнул ее к дому.

Она сделала несколько шагов, остановилась, посмотрела на него, перевела взгляд на Черныша, кивнула и побежала к дому.

Даша тут же схватила один чемодан, вцепилась в другой.

— Давай быстрей, пока она там бегает! — Голову она повернула к дому, а ноги понесли ее к машине.

— Что быстрей? — не понял Никита.

— Как что?! Уходим! Ты и я!

— А Вероника?

— Натворила бед, пусть теперь сама их и разгребает!

Даша забросила в кабину один чемодан, следом полетел другой.

Никита смотрел на нее с мрачной усмешкой. Мощная бабенка. Или это золотая лихорадка ей сил прибавила?

— Вероника натворила?

— Да если бы ты ее не искал, то и этих не было бы. Уехали бы мы с тобой, да и все. Давай! — Даша показала Никите на водительское место.

— Никуда мы без Вероники не поедем.

— Ну, как знаешь! — Даша обогнула кабину, открыла водительскую дверь.

Послышался истошный вопль. Вероника выскочила из дома, заорала и схватилась руками за голову.

Даша встала на подножку, но Никита не позволил ей сесть за руль, вернул на землю, закрыл дверь. К ним подбежала Вероника.

— Там труп в доме! — в ужасе глядя на Никиту, выпалила она.

Вероника прекратила вопить, и кругом вдруг стало тихо. Черныш больше не выл, даже не стонал, лежал на боку, прижав руки к промежности. Карпуша тоже не шевелился.

— Да здесь везде мертвые. — Никита подошел к Шатуну, за поясом у которого торчал пистолет, отобранный у Даши. — С косами. — Он наклонился, забрал его.

Без оружия сейчас, похоже, никак не обойтись.

— Он что, умер? — спросила Вероника и потрясенно посмотрела на Черныша.

Никита склонился над ним. Сначала проверил пульс, вернее, убедился в его отсутствии, затем поднял из травы «Узи», взяв его за ремень.

— Суржик полицейского застрелил, — сказала Даша.

— Из этого? — Никита вернул пистолет-пулемет на землю.

— Не знаю. У них там у всех были такие дуры. Они стреляли.

— Все замазаны?

Даша молча кивнула в ответ.

— И все из-за денег.

— Ну, не только.

— Из-за этих проклятых денег. Выбрасывай их немедленно!

— Как это выбрасывай! — воинственно вскинулась Даша.

— Зачем выбрасывать? — пискнула Вероника.

— А чтобы вы не перестрелялись!

Никита рванул к машине, вытащил из кабины один чемодан. Даша вцепилась в его руку, гирей повисла на ней. Но Яшин все же смог перекинуть чемодан в кузов. Туда же полетел и второй. А Дашу он затолкал в кабину.

Веронику запихивать туда не пришлось. Она села сама. А Никита занял водительское место.

— А ружье?! — дрожащим от волнения голосом спросила Вероника.

— Какое ружье?

— Из которого я стреляла. Там же мои пальчики, да?

— Соображаешь. Выходим!

Федот зарезал свою жену. С этим менты разберутся. Суржика он застрелил и получил при этом ответную пулю. С этим тоже вопросов не должно возникнуть. Шатуна завалил Карпуша, его самого — Черныш. Но кто положил Черныша? Вот с этим возникнут неясности. Менты будут искать Веронику, но может, пусть лучше они ловят Суржика? Разве он не мог устроить здесь мясорубку?

Никита не стал ничего объяснять. «Узи» с пальчиками Суржика он оставил на месте, а его труп затащил в кузов. Рядом с ним бросил и ружье, из которого тот стрелял.

Даша и Вероника как будто все понимали. Они даже помогли ему поднять тело.

— Может, деньги в кабину вернем? — спросила Даша.

— На твое место?

— А Нику в кузов.

— Сама давай в кузове! — возмутилась Вероника.

— Давать в кузове будешь ты!..

— Заткнись!

Никита понял, что не сможет их утихомирить, и вернулся в кабину. Девчонки мигом забыли о взаимных претензиях и поспешили за ним. После этого Даша заработала очко в свой актив. Вероника хотела сесть поближе к Никите, а она оттолкнула ее и сама заняла место посередине.

Никита качал головой, глядя на них. В кузове четыре миллиона зеленью. Как эти очаровашки не порешили друг друга из-за них? Может, и правда выкинуть деньги? Но тогда ему точно не жить. Две нежные барышни за это мигом порешат его самого.

Глава 17

По правую руку лес, по левую — поле. Прямо по дороге стелется, убегает под колеса тусклый электрический свет. В небе полная луна, но толку от нее ничуть не больше, чем от фар.

В этом сумраке Никите мерещилась всякая чертовщина. Ему хотелось спать. Двигатель работал громко, нестройно, но все же убаюкивал, создавал шумовой фон, в котором по полю широким фронтом ползли комбайны. На самом деле не было там ничего такого, но воображение Никиты упорно рисовало картину большой жатвы. А себя он почему-то представлял водителем, который везет через ночь зерно на элеватор. В памяти парня крутился старый фильм о хлеборобах. Он даже не помнил, в чем там суть, но у сознания свои бзики.

О том, что крутилось в голове у Даши и Вероники, он мог только догадываться. Но уже целый час они молчали. Даша держала голову на плече у Никиты, а Вероника прислонилась к двери.

Машина медленно ползла через леса, через поля, куда фары глядят, лишь бы подальше от места побоища. Она километров сто за ночь прошла по глухим проселкам, а это совсем не мало. Оторвались, можно сказать.

Да, дорога далась им непросто. Почти полчаса ушло на то, чтобы убраться с проклятого места. Никита попробовал развернуться на маленьком пятачке, но колесо влетело в какой-то провал, поросший травой, и никак не желало выкарабкиваться оттуда. Потом они чуть не застряли в реке. В деревне какая-то баба пыталась их остановить, бежала за ними, махая платком.

В бардачке у Федота нашелся старый атлас автомобильных дорог, но это не помешало им два раза упереться в тупик, а это пара часов потерянного времени. Но ничего, сотню километров они прошли.

— Сколько времени? — не открывая глаз, спросила Даша.

— Половина четвертого.

— Светает уже?

— Темнеет. Особенно в голове.

— Деньги на месте?

— Да, если Суржик не ожил, — ответил Никита.

Даша открыла глаза, оторвала голову от его плеча и сказала:

— В голове, говоришь, темнеет? Я так и поняла. Давай я тебя сменю.

— Давай, Никита, ко мне поближе, — пробормотала Вероника.

— А эту в кузов!

— Я не против.

— Никита, она не против! Об этом всем известно!

— Ты о чем? — спросил Никита и косо глянул на Дашу.

Но это ее не остановило.

— Все ее хотят! Очередь к ней занимают! Даже обидно.

Никита кивнул, осуждая Дашу и соглашаясь с ней. Федот на Веронику чуть слюной не истек, шатуновские ублюдки в очередь выстроились. Даша наверняка держала в уме и напрочь отмороженную компанию своего брата.

Но так Вероника даже по сравнению с ней красавица. Нежная, женственная. С норовом королевской кобылицы. Лягнула же Черныша насмерть. Даше неплохо было бы держать этот эпизод перед глазами, а она кобенится.

— Заткнись! — отреагировала Вероника.

— А то что? Ох, как страшно!

— Оставь Веронику в покое, — сказал Яшин.

— А ты чего за нее заступаешься? Она же тебя бросила!

— Я не бросила, — заявила Вероника.

— А что ты сделала? Просто уехала. До райцентра, да? А дальше куда?

— Дальше обратно.

— За деньгами, да?

— А я разве знала, что деньги вернулись?

— Они не вернулись, прошли мимо тебя.

— Я же сказал, деньги поделим поровну, — произнес Никита.

— Вот свою половину и поделишь! — отрезала Даша.

— Договорились.

— Можешь ей все отдать. — Дашин голос звенел от обиды.

— Если честно, достала ты меня. — Никита с досадой глянул на нее.

— Два лимона — это наша со Стасом доля!

Никита ударил по тормозам. Машина ехала медленно, но остановилась так резко, что Даша едва не выбила головой ветровое стекло. И двигатель почему-то заглох.

— Забирай чемодан, и скатертью на хрен!

— А ты с этой останешься? — Даша даже не глянула на Веронику, но ткнула в нее большим пальцем.

— Не твое дело, с кем я останусь.

— Эта сука тебя под Федота бросила. Ты заживо мог сгореть!

Никита пожал плечами. Как ни крути, а Даша права. Возможно, он и не простит Веронику. Но сейчас ему не хотелось думать обо всем этом. Сначала из ситуации нужно выбраться, с трупом что-то решить, деньги поделить.

— А ты со своим братом Никиту чуть не убила! — заявила Вероника.

— Я не знала, что так будет. — Даша ткнула Никиту локтем в бок, чтобы он слушал ее, а не Веронику.

— Знала!.. Вы все в одном номере были! — настаивала та. — Твой брат нарочно вышел, чтобы нам это показать. Мы смотрим, вы там все вместе. Никита в окно вылез, а кто-то его по голове…

— Кто-то, но не я!

— Этот кто-то через окно вылез! Чтобы мы не заметили! А ты видела!..

— Никита, скажи ей, чтобы заткнулась, а то я ее сейчас убью.

— Я не против. Сейчас высажу вас без денег, и будете убивать друг друга.

— Без денег? — Вероника задумалась.

— А зачем тогда убивать? — осведомилась Даша.

— Успокоились?

Барышни промолчали. Никита воспринял это как согласие и нажал на круглую, похожую на ружейную гильзу педаль, но мотор не заводился.

— Даже машина от вас устала! Не тарахтит так, как вы!

— А ты с ней поласковей поговори. Вдруг затарахтит? — сказала Даша.

— Может, ее в долю взять? Как думаешь, это ласково будет? — поинтересовался Никита.

— Не думаю.

— А если ей все отдать?

— А зачем ей деньги?

— Чтобы в «Феррари» превратиться и покойников на себе не возить.

Никита вышел из машины, глянул на восток, где над горизонтом уже светлело небо. Грузовик у Федота хоть и старый, но неплохо укомплектованный. Тут и лопата была, и ведро, и ручной стартерный ключ. Но с «кривой ручки» машина заводиться никак не хотела.

— Может, она устала? — спросила Вероника.

— А разве я не говорил, от чего она устала?.. — спросил Никита.

— Пусть отдохнет, — сказала Даша.

— Вот и я думаю, что вам пора поменяться местами.

Никита снял с держателей лопату, бросил ее на землю, достал из кузова вилы и только после этого взялся за труп. Он сам затащил тело за кусты, выбрал место для захоронения, лопатой отметил контур, снял дерн.

— Дальше сами! — вручая лопату Даше, сказал Яшин.

— А почему я? — возмутилась она.

Веронике он всучил вилы, чтобы без дела не простаивала.

— А я деньги пока посторожу, — сказал Никита и направился к машине.

— Я так не играю! — протянула ему вслед Даша.

— Как только починю, сразу же уеду. У вас всего два часа. Не поубивайте здесь друг друга.

Очень скоро он понял, что с машиной ему не справиться. Аккумулятор дохлый, искры не было, бензин в карбюратор не поступал. Все казни египетские разом.

У его девчонок работа тоже не шла. Ругались они куда бодрее, чем копали. Пришлось Никите самому браться за дело.

Было уже совсем светло, когда он вернул снятый дерн на место.

— Неужели все? — спросила Даша и зевнула от всей души.

Вид у нее был такой, как будто всю работу от «а» до «я» сделала она, причем в ударном темпе.

— Не все, — сказала Вероника. — Несколько добрых слов на прощание.

— Какие на хрен добрые слова? — возмутилась Даша. — Этот козел брата моего убил! Да и меня собирался прикончить. На себе заставлял деньги тащить, как будто я лошадь ломовая.

— Не знаю. Если бы не Суржик, то мы с Никитой не сбежали бы, — проговорила Вероника. — Спасибо ему!

— Он моего брата убил!

— Он Федота застрелил, который Никиту собирался сжечь. Твой брат Никиту хотел убить! А меня… Ты такая же тварь, как и твой брат!

— Ну ты, сука! — Даша размахнулась, чтобы ударить Веронику.

Но Никита поймал ее за руку и сказал:

— Ну нет, сначала яму выкопайте, а потом уже убивайте друг друга.

— Ты позволишь ей меня убить? — Вероника глянула на него с удивлением и обидой.

— Я за тебя отомщу.

— Что?!

— И за тебя отомщу, — Никита недобро усмехнулся, глянув на Дашу.

— Ты меня убьешь?

— Если с Вероникой что-то случится, — подтвердил он.

Яшин, конечно, не мог убить женщину, но страху напустить было просто необходимо, чтобы хоть немного охладить горячие головы.

— И меня убьешь? — спросила Вероника.

— А ты планируешь убить Дашу? — Никита с подозрением глянул на нее.

— Нет.

— Может, пора остановиться? — спросил он, кивком показав на свежее захоронение.

— Эй!.. — донеслось вдруг со стороны машины.

Никита выглянул из-за куста и увидел какого-то парня в ковбойской шляпе. Он стоял в кузове, в одной руке держал над собой ружье, а другой кому-то махал.

— Смотрите, что я нашел!

А по дороге шла целая процессия — четыре мужика и какая-то женщина с печатью вечной усталости на лице. Мужики вроде бы обычные работяги, с такими легко договориться. Но если они увидят деньги!.. Никита знал, как быстро добрые люди обращаются в злых зомби.

— А ну пошел оттуда! — возмущенно крикнула Даша.

Она рванула к машине, но Никита поймал ее за руку и удержал.

— Ты чего? — Даша дико глянула на него.

— Может, пора остановиться? — спросил он.

— В каком смысле?

— Пусть будет, как будет.

— А если этот придурок деньги заберет?

Никита пожал плечами. Слишком уж много крови пролилось из-за этих миллионов. И еще прольется, если не избавиться от этого проклятия. Отдать деньги этим колхозникам, и никаких проблем. Но Никита не решился озвучить свое предложение вслух.

Впрочем, Даша и без того все поняла.

— Ты чокнутый! — выкрикнула она, вырвалась и бросилась к парню, который хмуро смотрел на нее.

— Никита, не будь дураком! — сказала Вероника, устремляясь за ней.

— Слазь, кому сказала! — гаркнула Даша.

— А ружье? — Парень опустил стволы, но ему ничего не стоило их поднять и направить на нее.

— Оно не заряжено!

— Да мне и не нужно!

Мужики с женщиной пошли к машине, но и Даша уже была здесь. Она с ходу забралась в кузов, схватила ружье, вырвала его из рук парня.

— Эй, ты чего? — запоздало возмутился он.

Подошел к машине и Никита. Он с тоской смотрел на мужиков. Вдруг они взбунтуются, захотят отобрать и поделить? Ему жутко не хотелось связываться с ними. Но придется. Иначе Даша и Вероника его проклянут.

— Это ваша машина? — спросила женщина, устало, совершенно равнодушно глядя на Дашу.

— А то чья!

— Лешка, пошли!

— А в чемоданах что? — спросил парень.

— Лешка! — позвал мужик с большой бородавкой, которая смешно вросла в кончик носа.

Парень вздохнул, спрыгнул с машины, и процессия двинулась дальше. Высокий мужик с курчавой головой засмотрелся на Веронику, но женщина заметила это и что-то сказала ему. Кто-то тихонько засмеялся. На этом все и закончилось.

Процессия исчезла за пышным орешником, за которым дорога делала поворот.

Даша едко усмехнулась, глянула на Веронику и проговорила:

— Ну и чего стоишь? Тебя же позвали.

— Кто позвал?

— Кучерявый позвал!.. Куда они тебя обычно зовут!

— Эй! — крикнул Никита, быстро забрался в кузов, скинул на землю чемоданы.

— Ты что делаешь? — От возмущения Даша едва не подпрыгнула.

— Да пусть забирают!

— Все-все, молчу!

Даша спрыгнула на землю, схватила чемодан, забросила его в кузов.

— А почему не в кабину? — спросил Никита.

— Так Вероника там.

Никита усмехнулся. Ну вот, Даша уже не прогоняет Веронику. Хоть какой-то, но прогресс.

Даша схватила второй чемодан, но Никита ее удержал и заявил:

— Троллейбус дальше не идет!

— А мы?

— Мы идем.

— Куда?

Никита спустил на землю чемодан, взял другой и по бездорожью, через лес направился к реке. Он не знал, что там будет. Главное сейчас — уйти подальше от брошенного грузовика.

Мужики, проходившие мимо, наверняка сейчас говорят о них. Парень, который побывал в кузове, вспомнит про темные влажные пятна, поймет, что это кровь. Народ повернет назад и постарается выяснить, что почем.

Никита опустил чемоданы у места захоронения, стал рвать траву и набрасывать ее на могилу.

— Зачем это? — спросила Даша.

— Перинку сделаем.

— Для чего?

— Займемся на ней любовью.

— Втроем?

— Ты хочешь?

— Ну, если ее все хотят… — Даша пожала плечами, с едкой насмешкой глянула на Веронику.

— А как мне быть, если тебя никто не хочет? — огрызнулась та.

— А это уже не важно, хочешь ты или не хочешь, — проговорил Никита.

Он разровнял настил из травы, достал из маленького кармашка презерватив, отложенный в неприкосновенный запас, вынул резинку, развернул, смачно плюнул в нее и бросил на импровизированную лежанку.

— Поздно, девочки, все уже случилось.

— Хочешь сказать, что мы здесь любовью занимались? — Даша скривилась.

— Не знаю, как вы, а я затрахался, пока яму копал.

— Мы занимались любовью с покойником?

— Покойников больше не будет, это я вам обещаю.

— А деньги?

— А деньги мы поделим, — ответил Никита. — Одна половина мне, другая вам.

Один чемодан понесет он, а другой можно приторочить к палке, Даша возьмет за один конец, Вероника за другой. Так они и пойдут.

— А не жирно тебе будет? — возмутилась Даша.

— Ты можешь взять оба чемодана.

— А если надорвешься, то мы тебя пристрелим, — сказала Вероника. — Чтобы не мучилась.

Никита глянул на милых девочек и покачал головой. Он, конечно, мог взять оба чемодана, но тогда у склочниц будут развязаны руки. Нет, их просто обязательно надо нагрузить, всучить им чемодан. И палку. Одну на двоих.

Глава 18

Металлический стержень, окажись он под электрическим током, притянет к себе железный гвоздь. Так же и с деньгами. Суета вокруг них создает напряжение, и они начинают притягивать неприятности, как наэлектризованная расческа — перхоть. Нельзя трястись над ними, как Кощей над златом. В машину их нужно укладывать с той же небрежностью, как и обычный багаж.

Только вот как до машины добраться? С этим возникли проблемы. Решить их удалось только ценой неимоверного напряжения физических и нервных сил. И сам Никита был не в лучшей форме, и девчонки его устали, а до шоссе километров пятнадцать через леса и поля пешим шагом.

Ничего, добрались, вышли не абы куда, а к автозаправке. Потные, грязные, лохматые. У Никиты еще и кровь на одежде, голова перевязана.

При себе у них были только деньги, еще дамские сумочки с документами и косметикой. Девчонкам хватило часа, чтобы навести блеск на свою красоту. С одеждой было сложней — ни постирать, ни погладить.

Никита достал из чемодана пачку денег, отсчитал две тысячи, а Даша сняла водителя мини-вэна. За пару штук зеленью он согласился отдаться им вместе со своей машиной да самого Краснодара.

Деньги можно было бы загрузить в салон, но Никита выбрал багажник, чтобы чемоданы не создавали напряжения.

Водитель — мужик отнюдь не мягкотелый, с налетом кондовой брутальности. Взгляд хитромудрый, насмешливый. На девчонок он посматривал с блудливым интересом. В голове у него наверняка крутились вопросы, откуда они такие красивые, но вместе с тем и зачуханные, какие приключения нашли для себя их пыльные задницы? Откуда у них столько баксов?

В салоне было прохладно и сумрачно. Кресла кожаные, мягкие.

— Если никто не против! — сказала Даша, с шумом бухнулась на заднее сиденье, легла на спину, согнула ноги в коленях. Шорты на ней, ноги длинные, красивые, мелкие царапины от долгих и опасных блужданий по лесам не в счет. Но водителя больше интересовала Вероника, которая без сил опустилась в кресло за столиком.

— Кофе будешь? — обращаясь к ней, спросил он.

Вероника кивнула, скользнула благодарным взглядом по его лысине.

Водитель протянул ей термос, но взял его Никита.

— А меня Савелий зовут, — сказал дядя, глянув на Веронику в зеркало заднего вида. — Можно просто Савва.

Но та смотрела на магазин, мимо которого проезжал мини-вэн. Выбора там никакого, но лучше что-то, чем ничего. Тем более что они уже запустили руку в свою мошну, наличность есть.

Проигнорировала водителя и Даша. А Никита и не думал отзываться. Ведь Савва пытался познакомиться вовсе не с ним.

Яшин снял с термоса крышку, которая служила кружкой, налил кофе, подал Веронике. Хватило и Даше, а ему осталась только гуща на донышке. Можно было погадать, что ждало их впереди.

— А вам, значит, до Краснодара? — спросил Савва.

— У нас там с Никитой дом, — мечтательно протянула Даша.

Она поглаживала спинку сиденья, на котором лежала. Там, за ней, деньги, на которые можно было купить и дом, и все, что душе угодно.

— У них крепкая семья, — сказала Вероника. — Брат, сестра и кошка.

— А кошка это ты, да? — язвительно спросила Даша.

— Кошечка.

Вероника поднялась, села к Никите на колени, обвила руками его шею, сощурилась, злорадно глянула на Дашу и протянула:

— Сейчас замурлыкаю.

— А едете откуда? — спросил Савва.

Никита легонько ущипнул Веронику за локоток. С ответами нужно быть поосторожней.

— С птичьего рынка, — заявила Даша. — Жар-птицу хотели купить, а нам кота в мешке впарили. Вернее сказать, кошку драную.

Вероника дернулась, но Никита сильно сжал ее локоть и косо глянул на Дашу.

— Весело вы живете, — сказал водитель.

— Не весело. — Вероника тяжело вздохнула. — Мы сумки с вещами потеряли.

— А в чемоданах что?

— Носы, — не унималась Даша.

— Носы?

— От любопытных Варвар. И мешки. От кошек драных.

— Понятно. — Водитель замолчал, но его подозрения усилились.

Ничего другого Никита не ждал. Именно поэтому они заказали рейс только до Краснодара. Там арендуют другую машину и двинут на Черное море. Снимут дом через интернет-приложение. У Даши для этого есть смартфон.

Но до Краснодара еще нужно было доехать. Водителю рот заткнуть нетрудно, а вот что сказать ментам, когда они попросят открыть чемоданы? Тут еще и Савва запросто мог подгадить. Шепнет менту на ухо…

— Знаешь, чем опасны большие дороги?.. — тихо спросил Никита и тут же проговорил: — Там и разбойники, и менты.

— А между ними есть разница? — Вероника сделала удивленные глаза.

Она шутила, а Никита молчал, позволил ей самой дойти до всей серьезности ситуации.

— А если они попросят открыть?.. — Даша ахнула.

— Нужно что-то делать.

— А мы такие зачуханные. Надо поменять доллары на рубли.

Вероника бросила взгляд на водителя, но Никита качнул головой и сказал:

— На рынке обменяем.

Рано или поздно машина будет проезжать через населенный пункт с придорожной барахолкой. Торгаши с удовольствием купят баксы по сходному курсу.

— А чемоданы?.. Их нельзя здесь оставлять. Ты же не доверяешь Даше, так ведь?

— Я уже и самому себе не доверяю, — ответил Никита.

— Я тебе доверяю. Ты останешься в машине. А мне придется подружиться с этой сучкой.

Вероника спорхнула с его колен, подсела к Даше, что-то сказала ей на ухо, та откликнулась. Девчонки зашушукались. Им нужно было спасать деньги, ради этого они готовы были забыть о шпильках, которыми кололи друг друга.

Вскоре появился поселок, в центре которого был и рынок, и магазины. Никита попросил водителя сделать остановку. Даша и Вероника отправились на шопинг.

Ждать пришлось долго, зато девчонки вернулись с богатой добычей, принесли две дорожные сумки со всякой всячиной. Позаботились они и о Никите, купили ему джинсы, футболку и ветровку. Качество неважное, зато все новое и почти по размеру.

Они долго копошились, пристраивали вещи в багажник, вернее сказать, перекладывали их с места на место. Водитель смотрел на барышень с подозрением, но молчал.

Потом они снова ушли и вернулись примерно через час, благоухая чистотой и шампунем. Никита с завистью смотрел на них. Он тоже хотел бы принять душ.

А водитель смотрел на девочек с откровенным вожделением. Уж слишком короткие на них были юбки. У обеих туфли на высоком каблуке.

— Что-то долго вы, — сказал Савва.

— Извини. — Даша мило улыбнулась.

— Да дело не в этом. В ночь пойдем…

— В ночь нужно идти с соответствующим настроением.

Даша села вперед, к водителю, и завела с ним разговор, навевающий ночное романтическое настроение. Юбка у нее чуть ли не до пупа задралась. Если бы у водителя был взгляд как наждачная бумага, то он стер бы кожу на ее ногах до самого мяса.

— А у нас будет ночное настроение? — спросила Вероника, забросила ногу на ногу, обдала Никиту горячим взглядом, провела пальчиками по декольте.

А потом она глянула на заднее сиденье, где они могли бы уединиться, когда стемнеет.

— Люблю повеселиться, — сказал Яшин. — Особенно пожрать.

— Не творческая у тебя натура, — шутливо посетовала Вероника и полезла в пакет, из которого вкусно пахло. Никита со вчерашнего дня ничего не ел, а тут жареный цыпленок, сосиски в тесте, пирожки — все, чем богата придорожная кухня.

— Снимем дом, я тебе борща наварю, — сказала Вероника и улыбнулась, глядя, как он за обе щеки уплетал все эти деликатесы.

Никита улыбнулся, представив себя на открытой веранде с видом на море. Дом со всеми удобствами, бассейн во дворе, Вероника и Даша в мини-бикини, в руке бокал с коктейлем, никто никого не трогает, не убивает. Тишь да гладь на первом месте, секс — на втором. Даже если сразу с Вероникой и с Дашей, то все равно на втором.

Когда он наелся, Вероника достала из пакета автомобильную аптечку и сказала:

— Сменим бинты, потом переоденешься.

Вероника ухаживала за Никитой, а Савва посматривал на нее с желанием, так и норовил запустить глаза к ней под юбку. Яшина это стало раздражать. У него возникло желание набить мужику морду, заодно и за Дашу спросить, чтобы он не облизывал ей ноги.

Уже темнело, когда машина остановилась на стационарном посту. Инспектор с погонами старшего лейтенанта проверил у водителя документы, оценил Дашины ножки, но счастливого пути не пожелал и попросил открыть багажник.

Девочки переглянулись.

— Ника, твой выход!

— Ну, ни пуха!

— За волосы сильно не дергай!

Никита понял, что намечается какой-то спектакль. Барышни у него креативные, а энтузиазма у них, как денег в чемоданах.

Первой из машины вышла Даша, за ней выскочила Вероника. Но крышку багажника открыл водитель.

Даша оттолкнула его, кокетливо глянула на мента и спросила:

— Товарищ майор, а какая сейчас вода на море?

— Я не майор, — сказал старлей и, с интересом глянув на Веронику, покачал головой.

— Ну, все равно мужчина, а я девушка незамужняя. — Даша открыла сумку, а там свитер, кофточка, платье, коробка с обувью. — Вот, нарочно на шпильках взяла, — проговорила она, открыв коробку.

Босоножки из кожзаменителя сами по себе впечатления не производили, но старлей мог представить в них Дашу. Или Веронику. Тем более что они обе красовались перед ним на высоких каблуках.

Даша открыла вторую сумку. Там среди прочих вещей тоже была коробка с обувью.

— Ника, и у тебя на шпильке? — спросила она, открывая коробку. — Ой!

Там вместо обуви лежал большой резиновый самотык с характерными неровностями на нем.

— Ничего себе шпилька! — Даша громко, от всей души рассмеялась.

— Закрой, дура! — Вероника набросилась на нее, схватила за волосы, тут же получила такой же ответ.

Девочки крепко толкнули старлея раз, другой.

Он поднял жезл, как будто хотел покрутить им у виска, и заявил:

— Проезжаем!

— В машину давайте! — Никита хотел добавить, что спектакль окончен, но девушки и сами должны были это понимать.

Тем более что старлей уже дал зеленый свет.

Но Вероника лишь усилила натиск, а Даша ударила ее кулаком по голове. Не рассчитали девушки силу взаимной неприязни. Их бутафорская склока очень быстро перешла в реальную драку.

Старлей схватил за талию Дашу. Никита потянул на себя Веронику. Та попыталась ударить Дашу, не смогла дотянуться до нее, зацепилась за чемодан, потянула его. Тот упал на землю, стал раскрываться.

Никита отпустил Веронику, схватил чемодан, стал закрывать его, но пачки денег сместились вниз.

— Что там такое? — спросил гаишник и отпустил Дашу.

Она мигом все поняла и замотала головой. Взвившиеся волосы закрыли обзор. Во всяком случае, они должны были сделать это.

— Да ничего.

Никита кое-как закрыл чемодан, но две пачки вывалились. Ему пришлось пнуть их под колесо.

Мент оттолкнул Дашу, глянул на чемодан, но ничего подозрительного не заметил.

— Ну и дурдом тут у вас! — заявил он.

— Спасайтесь бегством, товарищ старший лейтенант, — посоветовал ему Никита и глянул на водителя, который стоял чуть в сторонке с безучастным видом.

Интересно, видел Савва деньги или нет?

— Да уж! — Гаишник мотнул головой, поправил фуражку и был таков.

А водитель остался на прежнем месте.

— Мы сами багажник закроем, — сказала Даша, глядя, как Никита поднимает чемодан.

Но Савва даже не шелохнулся. Он вроде бы хотел видеть, как Никита полезет под машину за деньгами. А если это сделает Даша или Вероника!.. Юбки-то у них очень короткие.

— Ты что, глухой? — резко спросила Вероника, раздраженно глянув на него.

Только тогда Савва убрался.

Никита нехотя встал на колени, сунул руку под машину, нащупал там одну, затем вторую пачку. Усаживаясь в машину, он тронул пальцами рукоять пистолета, засунутого за пояс.

— Даша, знаешь, кто ты? — обиженно спросила Вероника.

— Можешь назвать меня, как хочешь. Ты у нас теперь королева! У меня ведь нет такой большой резиновой штуки.

— Заткнулись обе! — не вытерпел Никита.

Вероника глянула на него возмущенно, Даша — зло, но рта никто из них не открыл.

Зато Савва вставил свои пять копеек:

— Зачем тебе такая штука, когда у тебя есть я?

Даша ничего не сказала, всего лишь окатила его презрительным взглядом и закрыла глаза, давая понять, как от всех устала.

Зажмурился и Никита. Неизвестно, что ждет их впереди. Пока есть возможность, нужно немного поспать.

Он очнулся, когда машина остановилась у какой-то придорожной кафешки. Даша спала на заднем сиденье, накрывшись пледом. Кемарила и Вероника, вытянув ноги под столиком. Такое же розовое в черную клетку покрывало было и на ней. О себе девчонки позаботились, а Никите плед купить не догадались.

— Можно сходить проветриться, — сказал Савва, открывая дверь.

Но никто не откликнулся. Спать хотелось всем, в том числе и Никите. Все же он проследил взглядом за Саввой и заметил, как мигнул фарами черный внедорожник, стоявший чуть в стороне от них. Возможно, водитель машины всего лишь попробовал переключиться с ближнего света на дальний. Но Яшин уже привык готовиться к худшему в надежде на лучшее.

Он достал пистолет, передернул затвор.

— Что такое? — встрепенулась Даша.

— Да о тебе вспомнил, — ответил парень.

— Чего?

— Мы с Вероникой в Москву, ты навстречу. Мы со Стасом, ты с Трэшем. Я не спрашиваю, как вы узнали, что именно и куда мы везем. Тогда деньги ждали вы, теперь их ждут другие люди, — сказал Никита и кивком показал на внедорожник, стоявший в отдалении.

— Ты уверен?

— Всего лишь думаю.

— Савва?

— А кто еще?

— Он мне сразу не понравился, — вставила Вероника.

— Это не Савва козел, это деньги проклятые.

— Не надо было ружье выбрасывать.

— А стрелять я умею, — встряла в разговор Вероника, которая, как оказалось, не спала.

Им все равно, что это за деньги, они готовились сражаться за них до последнего.

Никита подумал о том, что можно угнать машину, которая стояла с заведенным двигателем, но появился Савва. Он шел, размахивая руками, разминался, перед тем как сесть за руль, давал понять, что их впереди ждет долгая дорога. Без всяких остановок и разборок.

Но хватило его ненадолго. Он свернул на первом же перекрестке с проселочной дорогой.

— Ты куда? — спросил Никита.

— А я разве не говорил? — Савва изобразил удивление.

Никита глянул назад. С дороги вслед за ними свернул знакомый внедорожник. Водитель выключил фары.

— Пятьдесят километров сэкономим, — сказал водитель.

— А почему не сто? — спросил Никита, приставив к его голове пистолет.

— Эй, ты чего?

— Тормози, а то мозги вышибу!

— Не дури, парень! — Савва остановил машину.

Никита ударил его локтем в затылок, перегнулся через бортик и выдернул ключи из замка зажигания.

— Держите его, чтобы за мной не рванул, — сказал он, открывая дверь из салона.

Из машины Яшин вышел неторопливо, потянулся, встал, расстегнул ширинку. Он повернулся к подъезжающей машине левым боком, чтобы из нее не был виден пистолет в его правой руке.

Внедорожник остановился, из него выскочил человек с каким-то длинным предметом в руках.

— Слышь, парень, где тут Ивановская? — спросил он, стремительно приближаясь к Никите.

Еще быстрей надвигался приклад ружья, которое он держал в обеих руках. Никита стрелять не стал, всего лишь ушел от удара и рукоятью пистолета рубанул по уху.

Когда его противник упал, Яшин распахнул дверцу внедорожника. Там был только водитель. Он пытался выскочить из машины, но его дробовик застрял между креслами. Он лихорадочно дергал за ружье, а оно смеялось над ним.

— Давай помогу! — Никита просунул руку с пистолетом в салон.

Мужик отпустил ружье, в панике выскочил из машины и рванул наутек через поле, к лесополосе.

— Стой, сука! — Никита выстрелил ему вслед поверх головы, чтобы бежал как можно быстрей и без остановок.

Один удрал, другой лежал в отключке, а на третьего, как оказалось, набросились злые фурии. Как чувствовал Никита, что Савва очухается быстро. Так и случилось, но Даша и Вероника не выпустили его из машины. Они держали его, перекинув через перегородку. Он лежал на спине и махал руками в поисках точки опоры. А девушки с визгом били его по лицу, тыкали пальцами в глаза. Савва выл от отчаяния, но вырваться не мог. Со стороны могло показаться, что зомби пожирают живую плоть.

— Ну зачем же вы так с человеком? — спросил Никита и ударил Савву ребром ладони по горлу. — Нежней надо быть.

— Что там? — спросила Даша, бешено глянув на него.

— Меняем карету и уезжаем.

Они перетащили багаж в старенький «Ленд Ровер». Яшин прострелил колеса мини-вэна и сел за руль.

— Это какой-то трындец! — простонала Даша, когда они выехали на шоссе.

В ее голосе звучали возмущение и восторг.

— А мне нравится, — сказала Вероника, улыбнулась, опустила спинку переднего кресла.

— Ну да. Как мы этого козла!.. Я ему, кажется, глаз выдавила! — Даша потерла ладони.

— А я клок волос вырвала. — Вероника разжала пальцы, сначала глянула на ладонь, затем дунула на нее.

— Он же лысый, — с усмешкой проговорил Никита.

Но Вероника сделала вид, что не услышала его. Даша тоже пропустила его слова мимо ушей. Сейчас они были заняты друг другом, им не до него.

— Надо было второй глаз вырвать и на что-нибудь натянуть.

— Глазунья лучше, — сказала Вероника.

— Кладешь яйца на сковородку, и глаза сами вылезают? — осведомилась Даша.

Они хохотали долго, хотели, но все никак не могли остановиться.

— Деньги как делить будем? — спросил Никита.

Хохот оборвался, Даша и Вероника переглянулись. Что-то звякнуло, как будто скрестились две шпаги.

Никита усмехнулся. Вот и конец той сказочке о дружбе, которую они себе только что придумали.

— Ну как, на три части, — через силу выдавила Даша.

— На три части, — с трудом согласилась Вероника.

— И расходимся? — спросил Никита.

— Как это расходимся?! А дом возле моря? — возмутилась Вероника.

— Будем жить втроем, — заявила Даша.

— Большой дружной семьей?

— Не хотелось бы, — произнесла Вероника.

— Приятно слышать голос разума в пустыне.

— Вы что, не поняли? — спросила Даша. — Нам нельзя расходиться. Пока мы вместе, нас никакая зараза не возьмет.

— А нам она не нужна, — сказала Вероника.

— Да, но я не хочу, чтобы вы по утрам жарили глазунью… на моем терпении.

— Будем жарить на твоем желании, — заявила Даша. — Тебе понравится. Да, Ника?

— Я подумаю.

— Расходиться надо, — проговорил Никита. — Пока вы не поубивали друг друга.

— Из-за тебя?! — спросила Даша.

— Из-за денег.

— Не дождешься! — выдала Вероника.

— Свежо предание.

— А ты этого хочешь? — спросила Даша и ладонями на целую секунду закрыла Никите глаза.

— Зачем это мне?

— Заберешь все наши денежки.

Никита резко надавил на тормоз, и Даша лицом ударилась в подголовник.

— Ты что делаешь? — возмущенно протянула она.

— Еще не делаю! — Он остановил машину, вышел, открыл багажник, схватил один чемодан, но выбросить его не успел.

Даша и Вероника повисли у него на руке.

— Ты что, шуток не понимаешь? — хныкающим голосом спросила Даша.

— Мы обещаем тебе, что не будем убивать друг друга! — Вероника тужилась, удерживая Никиту, поэтому говорила сквозь зубы.

— Клянемся! — поддержала ее Даша.

— Все будет хорошо, вот увидишь! — заявила Вероника.

Никита разжал руку, чемодан упал на землю, но в тот же миг оказался в машине. Даша и Вероника разом подхватили его и вернули в багажник.

У Никиты остался только один способ разрубить этот гордиев узел — выбросить из своей жизни эти деньги вместе с их бешеными хранительницами. Но тогда Даша и Вероника точно убьют друг друга. Или их прикончат другие любители легкой наживы. Сколько таких Шатунов и Савелиев бродит по земле. Но Шатуна больше нет, и Савва надолго запомнит эту ночь. И с одной компанией они справились, и с другой. А все потому, что держались вместе. Даша права, расходиться им никак нельзя.

Да и зачем уходить от денег, которые сами просятся в руки? Если есть такая возможность, то почему бы не окунуться в красивую жизнь?

Глава 19

Красивый дом на массивном фундаменте, пышные магнолии вдоль сплошного забора, пальмы у бассейна. Дом высокий, на третьем этаже комната с баром, бильярдом и выходом на просторный балкон, с которого открывался вид на море. Но Никите больше нравилось загорать возле бассейна, чем любоваться этим пейзажем.

Хотя к самому морю он иногда спускался, ему-то не трудно. Он за свою долю переживал постольку-поскольку. Если девки вдруг решат ее прикарманить и сбежать, то и флаг им в руки. Бабы, как говорится, с возу…

— Прошу! — Вероника поставила на столик между шезлонгами бокал с коктейлем.

— А как же борщ? — спросил Никита.

— Давай завтра. — Вероника потянула из своего бокала, кивнула, оценивая вкус напитка, подошла к бассейну, грациозно села на бортик, опустила одну ногу в воду.

Фигурка у нее, конечно!.. А лицо, а волосы!.. Никита мог бы втрескаться в нее насмерть, но как-то не получалось. Он был в шаге от безумной любви, но золотая лихорадка разбудила бесов, спящих в этой особе. Никита все понимал и нисколько не осуждал Веронику, но дух не захватывало, сердце не замирало, когда он целовал ее.

— Тебя снять? — спросила Даша.

Она приближалась к Веронике со смартфоном в руке. На ней одни только стринги, грудь обнажена. Забор высокий, никто ничего не видит, а Никиту она не стеснялась. Он же все видел и трогал. В прошлом. До настоящего дело так и не дошло.

Первый вечер девчонки заняты были тем, что прятали свои деньги и скрывались при этом друг от дружки. Дом большой, участок немаленький, но, видимо, с тайниками все-таки было туго.

Второй вечер начался с хорошего ужина и закончился вкусным вином. Но напиваться барышни не рискнули. Разошлись по комнатам, а потом зашуршали как мыши, перепрятывая свои клады. Третья ночь прошла в том же духе.

Только вчера они более-менее успокоились, их потянуло на сладенькое. Никита выбрал Веронику, с ней и провел ночь. Даша старалась смотреть на это сквозь пальцы. Тем более что деньги волновали ее куда больше, чем секс.

— Меня уже Никита снял, — сказала Вероника и нехотя улыбнулась.

— Тогда пусть он и меня снимет.

Даша улыбнулась, не размыкая губ, протянула Никите смартфон и приняла интересную позу, выставила напоказ все части своего тела.

Яшин поднялся, сфотографировал ее в одном ракурсе, перешел на другой.

— Мне нравится, когда ты меня снимаешь, — сказала Даша, подошла к нему, одной рукой обвила его шею, другой забрала телефон, глянула на дисплей. — А почему тебя там нет?

— Потому что он в моем телефоне, — сказала Вероника.

— У него есть свой телефон! — Даша пальцем вычертила сердечко на груди у Никиты, а взглядом провела линию на его плавках. — Дорогой, что говорит тебе твой телефон?

— Год Свиньи, сказал, еще не наступил.

Никита отстранился от Даши и с разбега эффектным нырком ушел под воду. Вокруг такие девушки, а «телефон» у него не каменный. Если он нагрелся, то нужно его остудить.

Бассейн не очень большой. Никите хватило одной только инерции, чтобы проплыть под водой от одного бортика до другого. Он вынырнул и увидел Дашу, возвышающуюся над ним.

— А чем тебя год Свиньи не устраивает? — спросила она.

— Тем, что до него еще дожить надо.

— А может, тебе нравится жить по Корану, ненавидеть свинину, иметь гарем?

— Если б я был султан…

— Но ты же не султан. Тебе совсем не обязательно иметь трех жен. Достаточно двух. Сегодня одна, завтра вторая, послезавтра… Возможно мы с Никой согласимся на бутерброд.

— Это только если я в тебя влюблюсь, — сказала Вероника.

— От ненависти до любви… — Даша замолчала, пытаясь придумать что-нибудь такое эдакое.

— Один шаг, — сказал Никита.

Даша отрицательно качнула головой. Слишком просто.

— Через мой труп, — добавил он.

Даша улыбнулась, наставила на него указательный палец.

— Но тогда мы с тобой останемся вдвоем, — сказала Вероника, вопросительно глядя на Дашу.

— И заживем нормальной половой жизнью. — Та усмехнулась и тут же нахмурила брови. — Шучу.

— Может, вы будете шутить на кухне? — спросил Никита.

— Действительно, а почему бы нам не приготовить праздничный ужин? — Даша загадочно улыбнулась.

— Бутерброд? — Вероника иронично повела бровью.

— С его трупом? — Даша взглянула на Никиту.

— В сырном кляре. — Вероника взяла ее под руку, и они, наигранно виляя бедрами, направились к дому.

Никита невольно загляделся, провожал их поворотом головы. Две прекрасные грации с восхитительными опциями. Почему он не может принадлежать им обеим?

Чудный вечер с видом на море, вкусный ужин, пьяное вино, которое ударило в головы. Даша надела короткое платье для коктейлей, заигрывала и с Никитой, и с Вероникой, соблазняла их обоих. К морю они не спускались, но устроили дискотеку возле бассейна. Ночное купание голышом раззадорило всех. Вероника практически сдалась, согласилась на свальный грех.

Но Никита проснулся рядом с ней одной. Дашей здесь и не пахло. И все потому, что он удержал ситуацию под контролем, решил проявить характер и силу воли, увел Веронику в спальню и закрылся там с ней. Даша очень скоро все поняла, перестала стучаться.

Вероника открыла глаза, немного подумала, приложив палец к виску, приподнялась на локте и осмотрелась.

— А Дашки не было? — Она скорее утверждала, чем спрашивала.

— Я не султан, еще только учусь.

— Все правильно. — Вероника села, приставила палец ко лбу, пошевелила им так, будто хотела выковырять из головы умную мысль.

— Все должно быть правильно. Если я выбрал тебя, то должен быть с тобой, — сказал Никита.

Вероника пристально посмотрела на него. Он ждал от нее как минимум одобрения, но оказалось, что она думала совсем о другом.

— А где Даша?

— Ее здесь нет.

— А в доме?

Вероника вскочила, разогналась, на ходу попыталась смахнуть со спинки стула халат, но рука ее прошла мимо, а сдавать назад она не стала. Ей дорога была каждая секунда. Причину Никита понял сразу.

Но Даша была дома. И главное, деньги никуда не делись. Вероника успокоилась, вернулась в спальню.

— Спит, — сказала она, укладываясь на кровать.

— Одна?

— Ты думаешь, это справедливо?

— Ты же знаешь, я морально неустойчив. Одно твое слово…

Никита мог бы отправиться к Даше прямо сейчас. Пропустить пару бокалов вина, всколыхнуть старые дрожжи…

— Ты морально неустойчив? — спросила Вероника, глянув на него с восхищением и укором.

— Все тяготы и лишения уже позади, а на отдыхе человек начинает морально разлагаться.

— Разлагаются трупы.

— Морально?

— По-всякому. Дашка такая, что и пристрелить может. И тебя, и меня.

Никита повернулся к Веронике, приложил палец к ее лбу.

Он понял, к чему она клонит, и заявил:

— У тебя температура. Моральная. Сорок шесть и шесть.

— Я серьезно. Или мы решим с Дашкой, или она с нами.

— С такой температурой люди не живут.

— Ну да, температура у Дашки, а умирать нам.

— Пойду к ней. — Никита стал подниматься, но Вероника вцепилась ему в руку.

— Куда к ней?

— В постель. Возьму градусник, измерю температуру. Вдруг она не собирается нас убивать.

— А если собирается?

Никита усмехнулся. Кто о чем, а вшивый о бане. Вероника должна была думать, о каком таком градуснике шла речь и куда Никита собирался его вставлять. Но ей, похоже, все равно, будет он изменять ей или нет. Все мысли о деньгах.

— Тогда нам нужно разъехаться. Дашка пусть остается здесь, а мы что-нибудь придумаем.

— У нее больше миллиона. — Вероника скривилась.

— Забудь. — Никита с осуждением глянул на нее.

Достала его эта бабская жадность. Что одна дура помешалась на деньгах, что другая.

— У нее больше одного, а у нас — двух, — сказал он.

— Ну, это, конечно, хорошо, — смягчилась Вероника.

— Это очень хорошо.

— Ну да, очень хорошо. Только как подумаю, что эти уроды могли со мной сделать, а потом убить. Этот ее братец!.. Дашка за меня не заступалась!

— Сегодня же и уедем, — решил Никита.

— Ну, я не знаю. — Вероника задумалась.

— Или я уеду сам.

— Без меня?

Никита закрыл глаза, давая понять, что разговор окончен. Он сделал свой выбор, но силком за собой Веронику тащить не станет.

Где-то внизу загремела посуда.

Вероника встрепенулась.

— Дашка проснулась. Там столько уборки!..

— Ну, в принципе, я могу помочь.

Если Вероника не против, почему бы не попрощаться с Дашей. Она не откажет.

На этот раз Вероника поняла все правильно.

— Ну, ты, конечно, можешь нам помочь, — поднимаясь с кровати, сказала она.

Однако Никита остался лежать. Две бабы в доме, а мужик должен уборкой заниматься?..

Работы после вчерашнего было не так уж и много, но девчонки очень устали, поэтому подали на обед горячие бутерброды с колбасой и сыром.

— Это что, намек? — спросил Никита.

— А ты намеки понимаешь? — Даша с обидой глянула на него.

— Всему свое время.

— Какое время? Вы же сегодня того, тю-тю!

Никита удивленно глянул на Веронику. И почему бабы не умеют держать язык за зубами?

— Правильной жизни захотел? — наседала Даша.

— Это плохо?

— Хорошо. Если со мной.

— А если со мной, то еще лучше, — не осталась в долгу Вероника.

— Конечно, лучше! — всколыхнулась Даша. — У меня одна доля, а у вас две!

— И что? — Никита пристально посмотрел на нее.

— Так не честно!

— Что ты предлагаешь?

— Я?.. Ну уж нет, это ты должен предложить, весь из себя честный и порядочный!

— Короче.

— Миллион — это не так уж и много. Ну, куплю дом, а дальше что?

— Что?

— А вы и дом купите, и бизнес откроете. Так не честно!

— А как честно?

— Деньги нужно поделить пополам. Первая половина мне, вторая вам. Ну, если хотите, то первая.

— Хорошо, я отдам тебе половину своей доли, — сказал Никита.

— Эй! — От возмущения Вероника хватанула ртом воздух.

— А вторую половину отдам тебе, — продолжил Яшин.

Действительно, а почему бы не проверить Веронику на вшивость?

— Мне? — Она задумалась.

— Тебе половина и Даше столько же.

— Ну, можно и так, — сказала Вероника.

— Тогда зачем я тебе такой нужен?

— Зачем? — Вероника и сама хотела знать ответ на этот вопрос.

— Может, водителем к себе возьмешь?

Вероника озадачилась настолько, что не смогла ответить сразу.

Зато Даша не зевала.

— Я тебя к себе водителем возьму! — заявила она и усмехнулась.

— Ну уж нет, я его к себе водителем возьму! — всполошилась Вероника.

— А мужем? — едко спросил Никита и, не дожидаясь ответа, вышел из-за стола.

Что-то ему вдруг захотелось помыться после такого разговора, желательно с ног до головы. Бассейн как нельзя лучше подходил для этого.

Дашу и Веронику он оставлял в доме. И плевать, что ситуация накалена. Они могли сожрать друг друга из-за денег, но ему почему-то было все равно. Достали они его.

Он вышел из дома, скинул рубаху, прямо в шортах ушел под воду, вынырнул у самого бортика, поднял голову и увидел над собой голые ноги.

Вчера на этом самом месте стояла Даша, но у нее ножки ровные, гладкие, а эти кривые, волосатые, с мощными икрами. Шорты в стиле милитари по колено, белые носки, тупорылые башмаки на толстой рифленой подошве.

Никита не стал поднимать голову выше. Ему и так было ясно, что перед ним враг, от столкновения с которым необходимо уйти. Сначала надо было занять выгодную позицию, а затем контратаковать. Но оттолкнуться от бортика Никита не успел, что-то с силой ударило его по голове.

Очнулся он в том же бассейне. Руки его были связаны скотчем впереди, между ними возвышалась труба из нержавейки, вмурованная в парапет бассейна. Это была лестница, ступенек которой он даже не касался. Фактически Яшин был прилеплен к стенке бассейна, нижняя часть его тела находилась в воде.

Но этого, как оказалось, было мало. Над ним кряхтел какой-то тип, тем же скотчем приматывал его к поручню лестницы. От него воняло гнилыми зубами, сигаретами и прогорклым потом.

Из дома вышел плосколицый парень с коротким ежиком черных волос. Шляпа, солнцезащитные очки, рубашка с крабами, шорты. Если бы не пистолет в руке, то его можно было бы принять за типичного курортника.

— Нет никого! — сказал он и развел руками.

— А деньги? — спросил тип, который уже примотал Никиту к лестнице и оборвал скотч.

— Так искать надо.

— Ищи!

— Так это, там на кухне три чашки. Столько и людей в доме, стало быть.

— Ага! Очнулся! — Тип схватил Никиту за голову, присел, глянул на него в упор.

Мордастый, щекастый, нос крепкий, подбородок тяжелый. На лбу родинка, как намалеванная точка у замужней индианки. Никита видел его впервые.

— Деньги где? — спросил он, изрыгая зубную вонь.

— В Караганде!

Этот ублюдок оттолкнул от себя голову Никиты и тут же резко потянул ее на себя. Яшин врезался в трубу лицом, но хуже ему от этого не стало. Некуда было.

— Где Вероника?

— А почему Вероника? — осведомился Никита.

Понял он, от кого эти посланцы. Перекатников отправил за своими миллионами очередную порцию биомассы. Уже не важно, как именно эти утырки смогли выйти на этот дом.

— Где она? — спросил мордастый гад и вздрогнул, услышав ружейный выстрел за спиной.

Никита не знал, кто стрелял, но увидел, как из дома вывалился толстяк с лысой головой. Он падал, раскинув руки, лицом в землю. Кто-то пальнул ему в спину. Пуля насквозь пробила грудную клетку. Перед глазами у Никиты плыло, но все же он разглядел, как по белой футболке расползается красное пятно.

Толстяк мог наскочить на парня с плоским лицом, но тот шарахнулся от него и вскинул руку с пистолетом. Но было уже поздно. На крыльце стояла Даша с дробовиком в руке. Из-за ее спины показалась Вероника. У нее был пистолет, который она направляла на мордастого типа.

Даша выстрелила своей жертве в живот, а Вероника не торопилась. Взгляд сосредоточенный, на лице зверский оскал. Она шла на сближение, палец шевелился на спусковом крючке. Глядя на нее, трудно было усомниться в том, что она выстрелит.

Мордастый гад это понял, его затрясло от страха. Он лихорадочно дергал рукой у себя за спиной, но пистолет, засунутый за пояс, за что-то цеплялся, не хотел выходить.

— Эй, ты чего! — Он замахал свободной рукой.

— Ничего!

Грянул выстрел, пуля попала мордастому типу в грудь, толкнула назад, но упал он вперед. Руки его будто примерзли к земле, а вот ногам покоя не было. Одна конвульсивно дергалась, а другая к ней подтягивалась.

Даша стремительно приблизилась к Никите. Она держала ружье на изготовку, как будто собиралась выстрелить в него.

— Кто здесь еще? — спросила девушка.

Щека у нее подрагивала от нервного тика, глаза были какие-то дикие.

— Да вроде никого.

— Стреляли мы громко, — озираясь по сторонам, сказала Вероника.

Глядя на своих подружек, Никита ощутил себя заблудшей душой на сатанинском шабаше. Даша и Вероника в роли ведьм смотрелись бесподобно. И главное, органично. Если не сказать оргазмично.

— Думаешь, соседи слышали? — озадаченно спросила Даша.

— Вдруг они ментам позвонят?

— У нас тут подвал есть, — сказала Даша.

Они вроде бы совершенно забыли о Никите. Вероника схватила за ноги одного покойника, Даша — другого. В подвал можно было попасть как из дома, так и со двора, через дверь, нижняя часть которой находилась ниже уровня земли.

Никита видел, как Даша открывала дверь, как они с Вероникой затаскивали трупы. Тяжело им, тужатся, но не сдаются. Не хотят в тюрьму, на волю им нужно, с деньгами.

Барышни управились с первой партией, вернулись за второй. Мордастый тип все не хотел умирать, его правая нога время от времени дергалась. Дашу это насмешило.

— Может, снимем и в сеть выложим? — спросила она.

— На вечную память? — Вероника иронически хмыкнула.

Никита оторопело наблюдал за ними.

— Или просто пристрелить?

— Сам сдохнет.

Вероника схватила мордастого гада за руки, Даша — за ноги. У них даже спора не возникло, кому спереди его держать, кому сзади. Не думал Никита, что они способны на столь безупречное взаимодействие. Причем не только против налетчика. Похоже, они причислили к жертвам и его самого. И когда только успели так спеться?

Красавицы затаскивали мордастого типа в дверь, за которой в подвал спускалась лестница. Он все еще дергал ногой, но фуриям хоть бы хны. Они затащили труп в подвал и выбрались оттуда только минут через десять, с ведрами и тряпками.

Никита не уставал поражаться их энтузиазму. Сначала они просто замыли кровь, затем притащили шланг и полили всю плитку между домом и бассейном. Яшин молча наблюдал за ними и пытался ослабить путы на руках.

Наконец бестии зачистили поверхностные следы и вернулись к Никите.

— Его лучше утопить, — сказала Даша.

Она смотрела на него, как на какой-то неодушевленный предмет.

— Крови не будет, — сказала Вероника.

— Это у вас шутки такие? — осведомился парень и мрачно усмехнулся.

— С предателями не шутят, — серьезным тоном сказала Вероника.

— Я предатель?

— Сначала отказался от меня, потом от Ники. — Даша с сожалением посмотрела на Никиту.

— И все из-за этих проклятых денег, — добавила Вероника.

— Вы издеваетесь?

— Где твоя доля? — спросила Даша.

— В бильярдной, под стойкой бара.

— Так просто?

— Так я же не крыса, чтобы норы копать.

— Хочешь сказать, что тебе не нужны деньги? — Даша сначала посмотрела на Никиту, затем на Веронику.

— Забирайте их и катитесь к черту.

— Это обман. — Даша продолжала смотреть на Веронику. — На самом деле ему нужны были все наши деньги.

— Ну, можете убить меня.

— Это мы всегда успеем. Значит, за стойкой деньги?

— Я принесу, — сказал Никита.

— Ты сегодня такой забавный, — заявила Даша.

— Вам вместе за моими деньгами нельзя идти.

— Почему?

— Вы, конечно, суки…

— Да?

— Но я хочу, чтобы вы жили.

— Я это уже слышала, — сказала Даша.

— Давай оставим здесь оружие, — предложила Вероника и настороженно глянула на нее.

— Боишься? — спросила Даша.

— Нет.

— Пошли?

— Пошли.

Первой в дом зашла Даша, за ней Вероника. Никита зажмурил глаза в ожидании выстрела. Ну не верил он, что эти ведьмы смогут разойтись миром.

Ждал Яшин долго, минут пятнадцать. За это время он смог слегка ослабить узел на руках. А его чумовые подружки успели собраться в дорогу, накрасились, приоделись. У каждой по чемодану и сумке.

— Пришли с тобой попрощаться, — сказала Даша, уложив свой багаж на шезлонг.

— Не надорветесь? — Никита перевел взгляд с нее на Веронику, которая тоже опустила чемодан.

— Твоя доля карман не тянет, — проговорила Даша.

— Желаю удачи.

— А мне? — Вероника грустно посмотрела на него.

— А тебе здоровья и долгих лет жизни, — с намеком на туманное будущее сказал Никита.

— Спит и видит, чтобы мы застрелились. — Даша с укором глянула на него.

В сумочке у нее пикнул телефон, она взяла трубку, глянула на дисплей.

— Ника, твое такси подъехало.

Вероника кивнула, с тоской посмотрела на Никиту.

— Ты ничего не хочешь мне сказать? — спросила она.

Никита промолчал. Сказать, что разочаровался в ней? А так ли это на самом деле? Заявить, что разлюбил? Но так чувства еще остались. И все же хорошо, что она уезжает. Очень даже. Не тот это человек, который ему нужен.

— Мы же договорились. — Даша жестко глянула на Веронику.

— Беги от нее как можно дальше! — сказал Никита.

— Может, еще увидимся. — Вероника схватила чемодан, сумку и, не оглядываясь, направилась к воротам.

— Быстрей! — поторопил ее Никита.

— Не бойся, ничего с ней не случится, — заявила Даша.

— Я и за тебя боюсь.

— Вероника твоя — овца.

— Надеюсь.

— Может, вместе уедем? — спросила Даша.

Никита ничего не сказал. Вообще говорить не хотел. Он ждал, когда она исчезнет, чтобы вздохнуть с облегчением.

А если Даша его убьет, что ж, так ему и надо. Знал же он, с кем имеет дело. Надо было сразу рубить концы. Жил бы сейчас, горя не зная.

— Чего молчишь? — Даша разозлилась.

— Ты же видишь, я связан.

— Я развяжу.

— Все равно я к тебе не привяжусь.

— Козел!

— Уматывай!

— Ну хорошо! — Даша повернула к дому, спустилась в подвал, вернулась с пистолетом в руке.

Никита вздохнул и закрыл глаза. Но Даша всего лишь вложила пистолет ему в руки, тут же забрала его и завернула в носовой платок.

— Это чтобы ты трупы за собой убрал, — сказала она, укладывая пистолет в сумку.

У нее зазвонил телефон, но она не стала вынимать его, схватила чемодан, сумку.

— Эй, а развязать? — спросил Никита.

— Сам развяжешься, — на ходу бросила Даша и ушла, не попрощавшись.

Никита хотел сказать ей вслед, что это плохая примета, но она уже не услышала бы его.

Даша правильно все поняла, узел на руках действительно расслабился. Правда, Никите понадобился еще час, чтобы освободиться от пут.

Настал черед избавляться от трупов. Яшин спустился в подвал и погрузился в мертвую тишину. Ни одной живой души, даже мордастый гад отмучился.

Все трое были с пистолетами, но Никита ни одного не нашел. Тут было только ружье, которое обнимал мордастый тип. Неплохо Даша придумала, очень даже. Только вот менты так и не появились. Тихо вокруг. Если бы не духота в подвале, то можно было бы не спешить.

Никита вспомнил об угнанном «Лендровере», который они бросили, не доезжая до поселка. Машина должна была числиться в угоне, поэтому стоило от нее избавиться. Но Яшин не стал скидывать ее с обрыва, загнал в кусты, там и оставил. Сейчас машина могла бы ему ой как пригодиться. Подъехать к дому по темноте, загрузить покойников и вывезти в горы. Лопату найти не проблема.

Но ключей от машины нигде не было. Бабы все забрали. Деньги они поделили, а ключи?.. Кто собрался воспользоваться машиной? Если Даша, то Вероника могла ей помешать. Или наоборот. Где стоит машина, они знали.

Никита почувствовал, как по его спине пробежал холодок. И Даша сука, и Вероника ничем не лучше. В этом его не переубедить. Ни та не нужна, ни другая, но зла он им не желал, знал, что ему будет больно, если с ними что-то случится. Уже плохо. Что это, если не предчувствие?

Кое-какие деньги у Никиты оставались. Такси он смог заказать. Всю дорогу сердце его билось в учащенном ритме.

Он заметил знакомый поворот, с трудом, но разглядел дорогу, которая уводила с шоссе в заросли низкорослого горного леса. Яшин остановил машину, расплатился с таксистом и скрылся в зеленке.

Он помнил эту дорогу. Когда Никита ехал по ней, ветки деревьев нещадно скребли по кузову, сдирали краску, колеса все норовили провалиться в яму. Ему казалось, что машина застрянет, но все же они тогда смогли проехать с километр, прежде чем уткнулись в тупик.

Он помнил, как они шли по этой дороге, тащили на себе сумки, чемоданы, дробовик, с которым Даша не хотела расставаться. Но ничего, и к дороге выбрели, и машину остановили. Водитель смотрел на них с удивлением.

Да и заселение прошло не совсем гладко. Риэлтор что-то заподозрил.

Наследили они тогда. Возможно, посланцы Перекатникова как-то вышли на свидетелей. Не такие уж они и лохи, эти ребята.

Даша и Вероника расправились с ними запросто. А сейчас они могли покончить друг с дружкой.

Машина стояла на том же самом месте, но Даши возле нее не должно было быть. А она сидела на траве, рукой опираясь на открытую дверь. В груди маленькая дырочка, из которой вытекло всего несколько капель крови. Глаза стеклянные. Ни сумки, ни чемодана. Зато в руке пистолет.

Никита понюхал ствол. Он остро пах стреляным порохом.

Яшин вычислил место, откуда кто-то стрелял в Дашу, и на листьях молодого дубка увидел свежую кровь. Такие же пятна он заметил и на траве. Раненый человек подошел к Даше, забрал и чемодан, и сумку. Совсем нетрудно было догадаться, кто мог это сделать.

Сначала Вероника несла груз в руках, затем потащила все волоком, остановилась, выпотрошила сумку. Возможно, ей нужна была чистая тряпочка, чтобы остановить кровь. Еще она переложила деньги в сумку, чемодан бросила, а ее поволокла за собой. Крови больше не было, но след не пропал.

Продираясь сквозь лес и колючий кустарник, Никита вышел к месту, где на траве лежала Вероника, обнимая сумку с деньгами.

Все-таки добралась она до места, где оставила свои сокровища, и даже успела соединить свою долю с чужой. И сумка полна денег, и в чемодане битком. Без малого четыре миллиона. Но эти деньги стоили ей жизни.

Никита приложил пальцы к нежной девичьей шее. Он не надеялся на чудо, но пульс, как это ни странно, прощупывался. Мало того, Вероника открыла глаза и затуманенно посмотрела на него.

— Ты здесь? — спросила она.

На ее глазах выступили слезы.

— Какая же ты дура!

Никита подхватил ее на руки и понес к внедорожнику. Тут совсем недалеко. У Даши ключи, он заведет машину и отвезет Веронику в больницу.

Пуля попала в левый бок, скорее всего, задела печень. Никита не стал рассматривать рану. Он же не врач, его задача — как можно скорее доставить Веронику в больницу. Или в клинику. Она же клиническая идиотка. А там уже доктора разберутся.

Да и сам он разберется со своими чувствами. Не нужна ему девушка, которая так запросто могла пристрелить свою подругу, пусть и не самую лучшую. Но об этом Никита скажет Веронике потом.

— Ты куда? — спросила она.

— В больницу, куда еще?

— А деньги?

— Ты точно идиотка!

Он мог бросить Веронику, забрать все деньги, разбогатеть, но почему-то эта мысль не ударила ему в голову. Он даже не замедлил шаг.

— Деньги нельзя оставлять, — прошептала Вероника.

— Проклятые деньги.

— Это мои деньги! Они всегда были моими! — Вероника дернулась, как рыба, выброшенная на берег.

Никита с трудом удержал ее на руках.

— Дура!

Но Вероника его не слышала. Она была без сознания.

Никита донес ее до машины, открыл заднюю дверь, уложил девушку на сиденье. Нужно было обыскать Дашу, забрать у нее ключи.

Но Вероника открыла глаза, пронзительно посмотрела на него и сказала еле слышно:

— Это ты во всем виноват. — Она закрыла глаза, тихонько выдохнула и затихла.

Никита почувствовал, как каменеют мышцы в ее ногах, попробовал нащупать пульс, но увы.

Перед его глазами вспыхнули яркие огни в ночном клубе. Он увидел Веронику возле стойки бара, тут же оказался с ней в одной постели. Самое интересное было уже позади, они просто лежали.

Никита услышал ее голос:

«У него не дом, а пороховая бочка».

Вот зачем он тогда накликал на нее беду? Чего ради они связались с проклятыми деньгами?

Проклятие денег овладело Вероникой, свело ее с ума. Никита действительно в этом виноват.

Вероники больше нет, Даши тоже. Вокруг тишина, только слышно, как звенят цикады. Никита мог взять машину, погрузить в нее деньги.

Без малого четыре миллиона долларов! Ему этого хватит на всю жизнь. Не надо работать, убиваться на ринге. Можно жить в свое удовольствие, тихо, мирно, никого не трогая. Найти хорошую девушку, жениться, родить сына, построить дом, посадить дерево… А как же Вероника, Даша, совесть?

Никита открыл багажник, взял канистру с остатками бензина, нашел в бардачке зажигалку и вернулся к деньгам. Он полил их щедро, щелкнул зажигалкой, но не смог выронить ее из рук.

Все-таки четыре миллиона!.. Вероника сама во всем виновата. Он же говорил ей, что нужно бежать от Даши, а она пошла ее убивать. И Даша хороша… А проклятия никакого нет. То есть оно есть, но живет не в деньгах, а в самом человеке. Жадность, алчность — вот имя этому греху.

Никита отпустил палец, огонек погас. Похоже, он действительно погорячился. Нужно остыть, успокоиться, тщательно все взвесить.

А как же совесть? Вероника права, это он виноват во всем. С него все началось, им все и закончилось. Ни Стаса больше нет, ни его прибабахнутых дружков. А сколько других людей полегло. Никого больше нет, остался только он, Никита. У него есть возможность начать жизнь с чистого листа, без этих проклятых денег. Он щелкнул зажигалкой, разжал пальцы, и она полетела вниз.

Оглавление

Глава 1

Глава 2

Глава 3

Глава 4

Глава 5

Глава 6

Глава 7

Глава 8

Глава 9

Глава 10

Глава 11

Глава 12

Глава 13

Глава 14

Глава 15

Глава 16

Глава 17

Глава 18

Глава 19 Fueled by Johannes Gensfleisch zur Laden zum Gutenberg