«Маленький ад для хакера»

Пролог

Хвост не любил, когда клиенты приходят не вовремя, тем более такие, как эти.

Привыкший знать про своих нанимателей все, что было возможно, Хвост покрутился в разных местах, прежде чем впервые, хоть и примерно, издалека услышал о деле, которое ему хотели поручить. Он выудил достаточно сведений для того, чтобы посчитать клиенток сумасшедшими. Однако деньги были обещаны немалые и под четкие гарантии. Обеим клиенткам, хоть они и были весьма необычные, Хвост предпочел поверить. Они были чертовски умны и убедительны. Так что возражений не нашлось.

Но Хвост умел держать себя в руках. И говорил с ними только о деле. А чем больше говорил, тем больше удивлялся уму этих двух жестоких стерв, молодой и пожилой, тем больше начинал их уважать.

План, который они составили, был трудным, но идеальным. И обещал принести хороший навар, то есть плата по высшему разряду для него была обеспечена.

Но тем не менее Хвосту совсем не нравилось, что клиентки именно сейчас опаздывают.

Потому что время в его деле было важнее всего — ведь на конкретных, поминутно выверенных сроках строился его ЛИЧНЫЙ РАСЧЕТ…

Глава 1

Все, я больше не хочу кофе!.. Тем более что сил для плодотворной работы не осталось ни у меня, ни даже у неустанно гудящего Приятеля. Что вы хотите — два исправно выполненных дела за одну неделю, потом два месяца непрерывного написания и опробования основных и дополнительных программ и вот теперь четверо суток практически непрерывного бдения за компьютером — это, знаете ли, предел даже для моего железного организма, предел, за которым должен последовать нормальный, как минимум трехдневный отдых.., и покупка новых джинсовых штанов, баксов хотя бы за четыреста пятьдесят…

Но пока я не мог отойти от своего во всех смыслах драгоценного компа: нет, я постепенно сходил с ума, наблюдая за тем, как двойной шестисотый процессор анализировал новую конфигурацию моей потрясающей машины, проверяя оба винчестера по четырнадцать гигабайт каждый, прощелкивая дисководы, мультискоростной «сидишник», выдавая результаты по совместимости акселераторов и карт, проверяя разнообразные контроллеры и, наконец, переустанавливая англоязычный «Windows 2000».

Рядом лежали два старых винта с сохраненной информацией и — страшно сказать — пять лазерных дисков с созданной по моему заказу единственной копией установочной программы для Приятеля, с помощью которой его можно было установить на любой компьютер, если у того хватало параметров.

Перед тем как поставить эксперимент, равного которому Приятель еще не знал, я предусмотрительно решил оставить копию уже работающей программы. Просто так, на всякий случай…

Было около пяти утра, спать хотелось безумно, и предрассветные мечтания совсем доконали меня, утягивая в медленный стихийный водоворот; нет, все-таки бич человечества — не СПИД и не наркотики, а четверо суток без сна! Более идиотского и невменяемого состояния невозможно себе представить.

Компьютер попиликал еще немного, пощелкал, промигал и замолчал, словно пьяница, вытянувшийся по струнке перед собравшейся тестировать его на алкоголь женой.

— Ну?!. — надсадно вскричал я.

"ПЕРЕУСТАНОВКА ВСЕХ ПРОГРАММ И АВТОМАТИЧЕСКОЕ СОХРАНЕНИЕ ВСЕХ ДАННЫХ В НОВОМ РЕЖИМЕ ЗАВЕРШЕНЫ. АНАЛИЗ КОНФИГУРАЦИИ ПРОИЗВЕДЕН. ФУНКЦИОНАЛЬНОСТЬ РАВНА СТА ПРОЦЕНТАМ.

СЕЙЧАС ПОСЛЕДУЕТ ПЕРЕЗАГРУЗКА КОМПЬЮТЕРА ДЛЯ НАЧАЛА НОВОГО РЕЖИМА РАБОТЫ. НАЖМИТЕ ЛЮБУЮ КЛАВИШУ".

Я облегченно вздохнул и торжественно опустил усталую руку на пробел.

Компьютер погас, затем через секундную паузу легко-легко вздохнул монитором и начал пробуждение из небытия в новую жизнь…

Однако это было далеко не все, что я хотел сегодня с ним сотворить; можно сказать, что главное-то как раз было впереди.

Нет, Приятель, не видать тебе отдыха в эту прекрасную звездную ночь, то есть уже утро, как не видать тебе его еще дня три: я решил окончательно тебя доконать. И не пищи!..

Ну не нравится твоему Хакеру, как мы с тобой провели два последних, практически сдвоенных дела; а как мне может понравиться, когда работа гениального, превосходящего любой человеческий, а уж тем более мой собственный, ум, приводит к аресту совершенно невиновного человека?! Причем подозрение на него падает только из-за того, что компьютерная программа, необычайно опытная практически во всем, что касается психологии преступников, их мотивов и тому подобных вещей, просто не может понять человека, живущего и действующего НЕ ПО ПРАВИЛАМ и совершающего незапланированные поступки!..

Дело это, пользуясь тем, что настоящий преступник расслабился, мы с Приятелем все же довольно успешно раскрыли. Но, хотя и удалось убедить всех, даже самого экс-подозреваемого, в том, что его арест был лишь тактическим ходом, неприятный осадок остался.

Тем более что менты, приписывая ему зверские убийства с изнасилованиями (на это указывало с два десятка прямых и косвенных улик), избили его в участке до полусмерти.

Так что я, разумеется, был недоволен промежуточными результатами этой работы и считал, что подобное повториться не должно. Приятель, по моему глубокому убеждению, был сейчас недостаточно функционален, то есть развит не во всех отношениях. Он, всевидящий прозорливец, апостол и апологет безупречной логики, Шерлок Холмс дедукции, терялся перед тем, что называлось абстракцией и метафорой. Иными словами, он не умел мыслить художественно.

Это, в общем-то, было неудивительно, так как развитие современных технологий как-то не дошло до создания мыслящих машин.., и, судя по всему, не дойдет в ближайшие лет пятьсот, потому что кишка тонка, а также по кочану и по капусте, но мне-то нужно работать…

Если Приятель не умел отрешаться от своего суперлогичного взгляда на мир, мне предстояло научить его мыслить абстрактно! То есть перевести из логиков в интуитивные гении. Не зря в свое время я читал и Фрейда с его «озарением-инсайтом», и Юнга с его бессознательным, и даже Кастанеду с его Доном Хуаном — довольно быстро я понял, ЧТО ИМЕННО мне надо делать.

И вот теперь, после почти непрерывных двухмесячных разработок мы с Приятелем вступили в завершающую фазу: по окончании четырехдневных бдений, прошедших в плотном графике компьютерного набора с написанного на бумаге и проверенного вместе с различными гениями-программистами по частям (чтобы никто не заподозрил грандиозности единого целого), в который уже раз оставшийся без женщины, но со своим компьютером, Мареев был готов включить наконец свое новосотворенное чудо, а именно — приготовился поставить на запредельно усовершенствованный комп новую обучающую программу, содержащую в себе, во-первых, сто шестьдесят семь томов классической литературы, прозы и стихов всех времен и народов, начиная с Гомера и заканчивая Окуджавой, а во-вторых, пакет программ по преобразованию программы Приятеля, по выработке у него модели абстрактно-логического мышления.

«ПРЕДСТАВЬТЕСЬ, ПОЖАЛУЙСТА», завел неизменную песенку компьютер, выдавая фразу на экран.

Я быстро прошел все необходимые формальности, выбрал введение информации через магнитооптический диск и начал ввод ста шестидесяти семи томов, буквально переполненных красочными метафорами, великолепными стилистическими находками, идиомами и просто напичканных человеческими характерами, которые Приятелю предстояло проанализировать.

Загрузка с двумя шестисотыми процессорами и пятьсот двенадцатью мегами оперативки шла очень быстро. Я даже поцокал сухим от сонной усталости языком, выражая свое полуудивленное одобрение.

Уже через несколько минут размещение всей этой информационной глыбы было завершено. Затем последовал набор репродукций картин лучших в мире абстракционистов начиная с Дали. Это заняло в несколько раз больше времени.

Но наконец-то пришло время для загрузки пакета командных программ, работа которых заставит Приятеля перейти на новый тип мышления, который, как я считал, позволит ему повысить эффективность и быстроту сыщицкой работы процентов на тридцать-сорок.

Диск зажужжал, едва слышно зашипел, развивая, судя по всему, чуть ли не сверхзвуковую скорость, и на экране появились параметры установки.

Процесс преобразования Приятеля начался.

Уже через несколько минут я щелкал клавишами, определяя последовательность прохождения внутренних тестов, задавая команды на набор фраз-образов-символов, на создание словаря-генератора абстрактных выражений и на многое другое…

Наконец примерно через полчаса после последней перезагрузки все было кончено.

«ПАКЕТ ДОПОЛНИТЕЛЬНЫХ ПРОГРАММ ПРИНЯТ, — сообщил Приятель, — НОВЫЕ УСТАНОВКИ В СИСТЕМУ ВВЕДЕНЫ. ПРОЦЕСС ПЕРЕУСТАНОВКИ ОСНОВНЫХ ПАРАМЕТРОВ БУДЕТ НАЧАТ АВТОМАТИЧЕСКИ. ЕСЛИ ВЫ ЖЕЛАЕТЕ ПРЕРВАТЬ УСТАНОВКУ, НАЖМИТЕ CTRL-ALT-DEL».

— Фигушки, — сонно сказал я, из последних сил всматриваясь в экран.

Через десять секунд после сообщения песочные часики в мониторе сменились круглым циферблатом, на котором беззвучно тиликала секундная стрелка, и процесс пошел.

Немного понаблюдав за тем, как все это происходит, я понял, что ничего интересного здесь не увижу, и даже вспомнил, что порнографических картинок вовсе не покажут.

Потянувшись так, что хрустнули кости, я осознал, что, если сейчас же не доползу до кровати, умру или усну прямо на месте.

— Спать, спать и еще раз спать, а тебе, мой друг, заниматься работой и отвлекаться успокоительным гашением экрана в режиме трехмерного перебора! — наставительно пробормотал я; глаза мои слипались, мысли путались, и я направился прямо к успокоительно вздыхающей постельной пасти, твердо рассчитывая проспать по меньшей мере столько же, сколько бодрствовал…

…Из приятной дремоты меня вывел пронзительный, режущий уши звук.

— Ма-ать! — зарываясь головой в одеяло, я безуспешно попытался нащупать орущий благим матом будильник. — Заткнись, стерва!..

Это был не будильник. Это был мой не так давно приобретенный сотовый. Я чертыхнулся еще выразительнее.

После четырех бессонных ночей, проведенных фирменным brand-name-овским идиотом Мареевым наедине со своим pentiumom vulgaris (разумеется, абсолютно безотносительно двух блестяще проведенных дел, нынешнему безвыходному одиночеству из-за дрянного характера и да, всего остального, а просто потому, что наступила очередная компьютерная горячка и Хакеру захотелось еще сильнее заабгрэйдить своего Другана), человеку нужно поспать хоть несколько часов, а не вскакивать по первому звонку, будящему его… Ну да! В шесть утра!

Через сорок минут сна!

И все же, вопреки желаниям, потакая привычному здравому смыслу, я не послал звонившего куда следовало, а потянулся к нудящему сотовому, который продолжал немелодично надрываться звонком.

— Мареев слушает, — сонно промямлил я в трубку.

— С вами будет говорить Сергей Леонидович Вересов, — по-телохранительски мрачно сообщили на том конце, затем поелозили рукой по телефону, передавая трубку боссу и создавая при этом характерные шумовые помехи.

— Вы имеете обширную практику частного детектива, — хрипловатый мужской голос, принадлежащий самому Вересову, скорее утверждал, чем спрашивал.

— Да-а… — сонно протянул я и, прикрывая трубку ладонью, зевнул, слишком медленно соображая, куда бы и в какой форме послать господина Вересова, не объясняя своего горячего желания взять отпуск, невыполнимого уже по той причине, что успел вчера вечером получить заказ на два небольших новых дела и даже первую раскладку своего компьютера по ним и что работы у меня невпроворот.., вежливость, однако, автоматизировала мое сонное сознание, и я в меру услужливо спросил:

— Чем могу быть вам полезен?

— Я должен встретиться с вами лично, чтобы обсудить это дело. Ваш адрес мне известен, я буду через час.

И все.

Он отключился. Слушая короткие гудки, я несколько секунд приходил в себя.

Какого хрена! Этот Сергей Леонидович будит меня в шесть утра за тем, чтобы сообщить, что нагрянет ко мне безо всякого предупреждения и договора, ровно в семь…

— Ч-черт! — взвыл я, сообразив, что отказываться от поспешно навязываемого мне расследования придется у себя на дому, а времени на то, чтобы привести отекшую физиономию в состояние, не наводящее на мысли о тяжелой алкогольной зависимости, у меня в обрез.

Соскочив с кровати, я попытался найти правый тапок, который, как всегда в таких ситуациях, исчез бесследно.

«Хорош сыщик! — злорадно подумал я о себе. — Скоро собственные штаны будешь искать при помощи пограничной собаки! Или скорее при помощи Приятеля! А эта консервная банка среднего рода насмешливо сообщит: ВЕРОЯТНОСТЬ ПОЛИТИЧЕСКОГО ШАНТАЖА — ОДИН ПРОЦЕНТ, издевательски подмигивая лампочкой…»

К счастью, ни собака, ни программа-сыщик последнего поколения не понадобились. Обнаружив одежду, аккуратной дорожкой тянущуюся в мой рабочий кабинет, где тихо и довольно гудел не нуждающийся в отдыхе Приятель, я остервенело чертыхнулся на идиота Мареева-вчерашнего, аккуратно задвинул за собой шкаф на место, с более спокойной совестью отправился в ванную и залез под холодный душ, надеясь, что это вернет мне способность логически мыслить.

И только в душе я окончательно проснулся и вспомнил, что дел-то никаких у меня уже нет, так как два месяца назад я их уже выполнил, и что Приятель мой сейчас занят, он работает над формированием нового имиджа, причем с истинно школьным прилежанием… Интересно, если я возьмусь за работу, как же мне придется раскрывать дело этого Вересова, если Приятель будет все еще работать над новым пакетом программ?

Ладно, об этом подумаем в свой черед. Я наскоро вытерся, чувствуя, как гудит голова, и вышел из ванной.

Затем, приглаживая на ходу мокрые волосы, отправился на кухню варить себе крепчайший и отныне всей душой и телом ненавидимый кофе.

Мне удалось спокойно выпить его и даже убрать со стола гору грязной посуды и выкинуть в ведро несколько начавших покрываться пушком плесени консервных банок.

Клиент не появлялся.

Я уже начал с надеждой думать о том, что он передумал мчаться ко мне сломя голову в такой неурочный час, но надежды мои были разбиты самым грубым образом.

Яростный трезвон пронзил тишину квартиры.

Я тихо выругался. Честно говоря, все же по-детски надеялся на лень посетителя, ожидая, что он не приедет в такую рань.

— Иду! — гаркнул я в полутьму коридора и действительно пошел открывать.

— Кто там? — спросил совершенно автоматически, еще доодевая штаны.

— Сергей Леонидович Вересов, — ответили из-за двери, и в голосе слышалось явное нетерпение.

Голос, кстати, не принадлежал ни самому Вересову, который говорил со мной по телефону, ни его предполагаемому телохранителю, а был несколько выше и истеричнее, хотя, кажется, последняя черта была следствием крайней торопливости.

Это было весьма странно. И тон у стоящего за дверью тоже был наводящий на определенные подозрения.

Я по привычке встрепенулся, чувствуя поступающий в кровь адреналин, и подумал, что хорошо бы вооружиться. Как говорится, кто вооружен, тот самый умный.

— Сейчас, сейчас, открываю, — любезно ответил я и прямо-таки бросился из коридора в зал, отыскал свой «Макаров» и, вернувшись ко входу-выходу моей квартиры, просто взял и открыл дверь.

Разумеется, уставив в грудь пришедшему пистолет.

Разумеется, сняв его с предохранителя. И уж конечно, готовый в любой момент стрелять.

Стоящий за порогом полный, одутловатый мужчина дернулся, как от удара, глаза его расширились пропорционально сузившимся кулакам, весьма, кстати, массивным. За спиной звонившего в мою дверь возвышался его спутник, который не просто дернулся, а даже отшатнулся.

— Это!.. — содержательно сказал старший, с расширенными глазами рассматривая дуло моего «Макарова» и как-то испуганно дергая плечом в мою сторону.

— Оружие бросьте, — ласково попросил я, кивая на прилепившийся к его рукам пистолет, — не к фотомодели в гости пришли!

Молодой бритоголовый человек, стоящий сзади, попытался вскинуть оружие и выстрелить в упор, но я рассчитывал и на это, а потому захлопнул дверь перед незваными гостями и шагнул назад, одновременно отшатываясь влево, — помнится, был учен ранее, когда парочка наемных убийц стреляла через дверь.

На этот раз выстрел также последовал, просто по инерции; я окончательно убедился, что торопившиеся напарники приехали сюда именно за моим телом и что спешили они по понятным причинам — желали успеть до приезда позвонившего Вересова.

С лестницы донесся удаляющийся топот. Неудачливые непрофессиональные рецидивисты поспешно драпали.

Покачав головой, я вышел из-за укрытия и осмотрел место происшествия. Дверь прямо посредине была пробита выстрелом, пробита аккуратно, как бывает при прямом попадании. Пуля засела в стене, слегка подпортив краску и прячущуюся под ней штукатурку.

Наверняка шум слышали соседи, но ничего особенного он мог и не означать: ну, грохнуло что-то — так, может, это Гошка и его друзья хлопушками балуются? Или у соседа-сыщика ведро в ванной упало. О том, что ТАК звучать могут лишь выстрелы из пистолета немалого калибра, знали в нашем доме лишь папа того самого Гошки, экс-рекетир Колян да Аслан Макаров, который к таким вещам привычен понятно почему.

В надежде на то, что никто не придал шуму значения, я уселся на стул и замер в раздумье.

Мне оставалось только ждать приезда Вересова, который желал, похоже, стать моим клиентом и заставить меня повторить недавний подвиг с расследованием дела в экстремально короткие сроки, иначе зачем такая торопливость?..

Ждал я недолго: во дворе громко затормозила машина, судя по тональности и резкости звука — крутая.

Затем за дверью жалобно скрипнули доски, прогибаясь под ногами внушительных размеров человека. Тяжелые шаги замерли прямо перед моей дверью.

— Дзы-ы-ынь! — заголосил дверной звонок, принимая на себя роль Судной Трубы.

Я пожал плечами и открыл дверь.

На пороге стоял высокий, коренастый человек с тяжелой челюстью и глубоко посаженными серыми глазами. За спиной его маячила колоритная фигура под два метра, чьи бицепсы (не чета моим!) и удобный костюм, который в случае чего абсолютно не стеснял бы движений, говорили сами за себя. В левой руке он держал дорогой «дипломат» германского производства, я не так давно видел такие в посольстве.

— Мареев Валерий Борисович? — осведомился возможный клиент.

— Он самый. Проходите.

Я провел гостей в свой «кухонный кабинет».

Клиент расположился в кресле, охранник предпочел табурет. Мне остался диван, откуда я почти не видел лица охранника, зато он мог наблюдать за любым моим движением.

Что же! На сей раз, похоже, я имею дело с профессионалом.

— У меня украли дочь, — без обиняков начал Вересов. И замолчал, внимательно меня разглядывая. Очевидно, он считал, что сказал самое главное и теперь слово за мной. Иногда я старательно ругаю того, кто придумал жалость и некоторые другие человеческие чувства, так мешающие в работе нормального частного детектива! Ну кто его потянул за язык — я ведь уже было собрался объяснить, насколько занят.., конечно, не объясняя, что заниматься собираюсь отдыхом и наблюдением за работой переходящего на новые рельсы Приятеля.

— Надо же, — несколько растерянно сказал я, пытаясь придумать, как начать свой вежливый, но твердый отказ. — А у моего нынешнего клиента пропал сын. Они случайно не в одной школе учились?

— Если вы имеете в виду Тарасовский физико-математический колледж и восьмой "а" класс, то да, — невозмутимо ответил Сергей Леонидович Вересов, вызывая у меня отрезвляющую дрожь и бледность. — Более того, я думаю, что в течение следующих дней к вам нагрянут еще несколько мам и пап, дети которых учились в этом классе и в один и тот же день пропали. Бесследно.

— Милиция? — выдохнул я, подаваясь вперед, — ФСК?!

— К черту органы! — немедля отозвался Вересов, — пусть ищут; найдут — спасибо, так ведь не найдут же! — Он вытер платком мгновенно вспотевший лоб и более спокойно спросил:

— Вы просто скажите: будете искать мою дочь?

«Искать детей оптом? Что может быть милее?» — мрачно подумал я.

А вслух сказал:

— Вы знаете… — начал я, мысленно выстраивая свою отказную речь, — я сейчас очень и очень занят… — Он посмотрел на меня так, как смотрит волк на охотника, нажимающего курок. Я вздрогнул, ощутив внезапно, что в квартире у меня почему-то холодно, и, скривившись, продолжил:

— Короче, давайте перейдем к подробностям вашего дела, — вот так любезно великий дипломат Мареев дал новому клиенту понять, что ждет конкретных разъяснений по поводу этого странного киднепинга.

— Я слышал о вас, Валерий Борисович, как о весьма компетентном в подобных делах человеке, как о человеке, который… — совершенно не по делу начал отец, видно, совсем повредившись в уме после потери дочери, раз уж принялся источать никому не нужные комплименты.

В общем-то, эту часть беседы, как и все ей подобные, можно смело пропускать мимо ушей. Возможно, клиент просто проверяет мои реакции.

Периодически попадаются неуверенные в моей чистоплотности, и лучший способ заработать их доверие — молча подождать минуты три, выставляя себя на обозрение. Эти три минуты я решил посвятить изучению внешних данных клиента.

Более всего для описания его внешности подошло бы сравнение с гномом, если, конечно, у вас достаточно богатая фантазия, чтобы представить чисто выбритого гнома ростом около ста восьмидесяти. У клиента, представившегося в телефонном разговоре как Вересов (фамилия эта мне ничего не говорила и, вполне возможно, даже была ложной), было выразительное лицо сильного человека, который ни перед чем не остановится на пути к достижению своей цели. Дорогой строгий костюм, пейджер на поясе, сотовый телефон. Галстук выше всех похвал, просто замечательный, хотя я в этом практически не разбираюсь.

Я отметил, что на его пальце нет кольца. Стало быть, клиент не женат. Как же тогда дочь?..

Еще раз прокрутив в памяти наш недавно начатый разговор, я счел, что уже вполне сносно знаком со своим заказчиком, а посему пора от пустых словес переходить непосредственно к делу.

— Сергей Леонидович, — я прервал его речь железным тоном крайне занятого, а сейчас еще и слегка удивленного человека. — Хотелось бы услышать, с чего вы так рассыпаетесь в любезностях?

Он помолчал, задумчиво на меня глядя. И, пожав плечами, ответил:

— Мне не хватает простой конфиденциальности, которую вы обычно соблюдаете. Мне необходимо, чтобы ни слова обо мне и о том, что я вас нанял, не просочилось во внешние круги. Никто не должен об этом знать, чем бы ни закончилось наше сотрудничество. Понятно?

— Хм, понятно, — ответил я, глядя ему прямо в глаза.

— Тогда я, пожалуй, начну.

Я кивнул.

Т — Моя дочь… — он помедлил, — весьма странная девочка. К слову, будет хорошо, если об этой странности не будет известно никому, кроме вас.

— Независимо от того, возьмусь ли я за ваше дело, обещаю, — ответил я, ожидая начала рассказа про какую-нибудь затяжную болезнь или ненормальную психику девчушки. — В чем странность?

— Она практически все время что-то придумывает, — пожав широкими плечами, ответил он. — Откровенно говоря, врет. Всем подряд, кроме меня.

Это психическое нарушение. Ее психотерапевт считает, что сказывается ранняя потеря матери.

Ага, вот оно, отсутствие кольца…

— Что с матерью?

— Умерла.

— Хм.

— Мне продолжать? — Он не казался особенно расстроенным или подавленным давним горем.

— Продолжайте.

— Что конкретно вам интересно в связи с нашим делом? — последние слова он слегка выделил.

— Ваше мнение: имеет ли потеря матери прямое отношение к исчезновению вашей дочери? — спросил я и тут же объяснил:

— Я имею в виду, нет ли у вас врагов, которые когда-то?..

— Не думаю, — немного раздраженно ответил он, поморщившись. — Вы лучше вообще не вспоминайте про мать. Она здесь ни при чем.

— Хорошо, — пожал плечами я, собираясь произнести свои, в общем-то, давно отрепетированные и привычные слова. — Как скажете. Тогда давайте договоримся: я спрашиваю, вы отвечаете. Без колебаний и не скрывая ничего, что имеет даже малейшее отношение к делу. Потому что, если я берусь за чье-то дело, должен быть уверен, что знаю всю подноготную. Ничего неприличного для меня нет, и сообщать надо со всеми подробностями.

Он смотрел на меня как-то странно, определить, о чем он думал, по его лицу не представлялось возможным, поэтому я добавил:

— Просто иногда получается так, что не вполне правдивые слова клиента или его недосказанности наводят меня на ложные линии, и мы оба теряем кучу времени…

Вересов внезапно улыбнулся.

— Это следует понимать как согласие? — спросил он, глянул на меня и усмехнулся.

— Возможно, — ответил я, пожимая плечами, вежливо и спокойно, подстраиваясь под его манеру вести разговор. Хотя внутренне я уже согласился после его слов о том, что пропало сразу несколько детей.

— Спрашивайте дальше, — разрешил он.

Я кивнул, вынимая из кармана наполовину заполненный блокнотик, чтобы начать делать там пометки по ходу дела, поразмыслил несколько секунд и начал свой обычный допрос:

— Во-первых, хотелось бы узнать обстоятельства ее исчезновения, а также ваш взгляд на эти события. — Я поудобнее устроился на диване и впился взглядом в это непроницаемое лицо, стараясь уловить его тщательно контролируемые эмоции.

— Она исчезла позавчера, никого не предупредив, где-то между восьмью и девятью часами вечера. Практически все личные вещи на месте. Ни у подруг, ни в школе ее не было. Ночевать она также не пришла, чего прежде никогда за ней не водилось. Вместе с ней пропали еще несколько человек из ее класса: еще одна девочка и двое парней. Я не думаю, что это похищение. Очень не похоже.

— Что же вы думаете?

Он слегка скривился, не глядя на меня, лицо у него на мгновение стало каменным.

— Я думаю, — ответил он, — что кто-то их собрал и куда-то увез по их собственной воле. Сманил.

— Вы имеете в виду секту?

— Откуда я знаю?.. Я просто говорил с остальными родителями. Все пропавшие вели себя как обычно. И действовали как обычно. Собрали самые необходимые вещи, очень немного. Сделали все дневные дела. И на ночь глядя пропали. Как будто планировали.

— Интересно, — сказал я, записывая в блокнотике первую гипотезу. — А вы не находили в последнее время в Галиных вещах того, что раньше у нее не замечали? Какие-нибудь книги, например?

Он исподлобья посмотрел на меня — внимательно и слегка настороженно:

— Вчера обыскал ее комнату, вот что нашел, — телохранитель по знаку Вересова вынул из посольского «дипломата» несколько книг разной толщины и оформления.

Я посмотрел.

— Та-ак, — потер подбородок и сделал пометки в блокноте. — Вы уверены, что ваша дочь не могла просто э-э… Отправиться искать приключений?

Вересов бросил взгляд на лежащие передо мной книги о сексе, психических сексуальных расстройствах, извращениях разных происхождений и форм, с описанием средневекового и современного садомазохизма и так далее и тому подобное и очень недовольно ответил:

— Галя тихая, домашняя девочка. За ней выкрутасов не водится… Кроме придумываний.

— Она красивая девушка?

— На мой взгляд — не очень, — не задумываясь, ответил он. — Она очень обаятельная, симпатичная. По стандартам хороша. Смотрите сами, — он вынул и протянул мне несколько фотографий разного формата, где Галя Вересова фигурировала в разных видах: спортивная, с теннисной ракеткой в руках, на лошади в строгом костюмчике, в купальнике на пляже, мокрая, выходящая из воды и уютно сидящая на своей кровати с огромным плюшевым медведем.

Я внимательно посмотрел и, немного удивленно пожав плечами, сказал:

— Зря вы. Очень красивая девочка.

Он тяжеловато молчал.

— Есть ли у нее парень? — продолжил я.

— Такого, чтобы раз — и точка, нет. А так, есть двое. Один лет четырнадцати, они вместе занимаются теннисом, кажется, Андрей Куликов, он как раз из класса, тот, который пропал. Второй тоже из класса, сын банкира. Парень неплохой, соображает, будет учиться на юриста. Оба умные, с хорошими данными, воспитанные. В общем, нормальные ребята. Мы с родителями, конечно, знакомы.

— Эти ребята не могли «помочь» исчезнуть вашей дочери? — скорее для того, чтобы увидеть его лицо, невозмутимо спросил я.

— Галя ДОМАШНЯЯ девочка, — пристально глядя на меня, ответил Вересов. — Не смотрите на эти книги. Ее интерес к таким вещам вполне понятен, как понятно и то, почему она их от меня прятала. Ей четырнадцать лет. Если бы у нее завязались серьезные отношения с кем-то из этих ребят, я знал бы об этом. Если бы она поехала к Андрею на дачу, то предупредила бы меня. Если бы…

— Успокойтесь, Сергей Леонидович, — тихо попросил я, отметив про себя, что своего добился: клиент сбросил маску беспристрастности. — Галине ведь четырнадцать лет? В этом возрасте подростки обычно не горят желанием докладывать родителям о своих романах, а побег с «любимым» воспринимают как нечто романтическое и таинственное, поэтому я не стал бы полностью исключать этот вариант.

Кроме того, то, что ребята пропали группой, о многом говорит. Хотя, — я пожал плечами, — сейчас делать выводы рано. У меня слишком мало данных.

— Вы спрашивайте, — вздохнул он.

— У меня, в принципе, еще три основных вопроса: во-первых, когда и отчего умерла Галина мать?

Лицо его на мгновение исказилось, но клиент справился с этим, отведя от меня глаза.

— Это имеет отношение к делу? — спросил он, глядя в окно.

— Если бы не имело, я не стал бы спрашивать.

Он помолчал и внезапно ответил:

— Она была серьезно больна. Умерла, когда Гале исполнилось пять лет. Это, конечно, отразилось на Гале, но мы с ней смогли восстановить семью, создать ее заново. И у нас все было хорошо.

— Во-вторых, — продолжил я, удовлетворенно кивнув, — кто вы такой и чем занимаетесь, — тут я счел нужным добавить:

— Странно, что я о вас ничего не слышал. Я вообще-то знаю всех людей в Тарасове, занимающихся более-менее серьезным бизнесом.

— И не должны были в принципе, — он помолчал, решаясь. — Потому что моя деятельность и работа моих людей обычно приписывается другим.

Мы работаем на рынке мебели. Но не продаем и не производим, а помогаем серьезным людям заключать между собой значительные контракты.

Я возглавляю крупную компанию, сотрудничающую с нашими крупными торговыми предприятиями. Мы помогаем им начать серьезные отношения с наиболее надежными фирмами-производителями за рубежом, чтобы они могли здесь представлять их продукцию как дилеры. Мы специалисты по завязыванию контактов и созданию крепких, дружеских сотруднических связей. Организуем встречи руководителей компаний, обеспечиваем правовую поддержку фирм, прорабатываем крупные модели и мелкие детали соглашений между ними и нашими клиентами, создаем блоки рекламных кампаний и так далее… — Он помолчал, потом глянул на меня, деловито и спокойно:

— В общем-то, все… К слову, нашими клиентами являются корпорация «Итальянский дом», всероссийская сеть салонов красоты «Элита», фирма «Индгрэд», «Астрон: встроенная мебель в вашем доме», акционерное общество «Госстандарт»… Это из крупных.

— Хорошо. В-третьих, почему вы не хотите, чтобы о вашем ко мне визите кто-либо узнал?

— Это не мое желание. Это желание остальных родителей. Так решило большинство из нас.

Видя мое непонимание, он сменил позу и кратко объяснил происходящее:

— Вчера в обед мы собрались все вместе, уже переговорив с милицией и дав показания. Проблема в том, что в достижение ментами результатов в короткие сроки никто из нас, родителей, не верит…

Хотя на уши поставлены многие, очень многие. Все пропавшие — дети весьма непростых людей, — когда он говорил это, лицо у него было не очень доброе. Я мысленно вздохнул и продолжил слушать.

— Понятно, что раз к делу подключились высокие чины, они совсем не будут рады, если узнают, что мы решили еще и частника нанять. Это только осложнит наши отношения, да и вам будет мешать.

Поэтому мы решили просить вас не разглашать, что вы работаете над этим делом.

— Понятно, — кивнул я. — Понятно и разумно.

Я, конечно, учту… — Помолчал, глянул на него и добавил:

— Я возьмусь за это дело… Давайте поговорим об оплате.

— Давайте, — кивнул он, явно удовлетворенный. — Если найдете следы детей, какую-то важную информацию, которая поможет милиции их найти, — десять тысяч долларов. Если найдете их сами, живыми — тогда по десять тысяч за каждого, — он неожиданно замолчал, явно обдумывая что-то важное. Наконец додумал про себя, самому себе кивнул и добавил:

— Если что-то сверхординарное и будет возможность спасти только одного.., помните, что я ваш основной наниматель. Премию при подобных обстоятельствах гарантирую.

Я промолчал.

— Если не найдете ничего существенного, — продолжил он как ни в чем не бывало, — оплата будет только пятьдесят долларов за день, да и то — не больше недели. Но прошу вас учесть — только без обид, — наставительно произнес он, — я и остальные родители смогут наказать человека, который собирается заработать на чужом горе. Пожалуйста, будьте внимательны к этому случаю. Это ведь сейчас нам с вами может казаться, что собрались четверо ребят и убежали искать приключения.

Не исключено, что все очень плохо.

Я промолчал, пропуская последнюю реплику мимо ушей. Не так уж редко приходится слышать подобное от клиентов.

— Назовите сумму аванса, на расходы, — подсказал Вересов, уловив мое отношение к его предупреждению.

— Не надо, — ответил я, быть может, слишком независимо. — Я сам человек небедный. Если что-то понадобится дополнительно — позвоню.

Вы лучше сообщите мне имена, фамилии, адреса и другие данные пропавших ребят из ее класса. Может, появятся еще вопросы…

— Вот копия материалов следствия, — он протянул мне тонкую пластиковую папку-скоросшиватель. — Здесь все, что вам может понадобиться, вплоть до школьного расписания класса и адреса классной руководительницы, а также рассказы тех, кто последними встречался с ними, перед тем как они пропали… — увидев выражение моего лица, он добавил:

— Я взял, сославшись на справедливый интерес родителей к этому делу. Понимаете, что папка не должна попасть на глаза работникам органов.

Я не стал скрывать уважения и, не стесняясь, покачал головой: человек, для которого следователь или его начальство нарушают сразу десяток законов и инструкций, а также местных нормативных актов, предоставляя по его просьбе материалы следствия для родителей, — это человек явно влиятельный и необычный.

«В конце концов, — подумал я, — не такое уж и простое дело, кажется. Хотя гораздо легче искать детей оптом, получая вознаграждение и помощь в расследовании ото всех родителей сразу же, чем за неделю раскрывать дело о махинациях с водкой и о маньяке, сующем убитых в рефрижераторы мясных городских магазинов…»

— Хорошо, мне кажется, все ясно, и с этим уже можно работать, — сказал я. — Как мне связаться с вами, если будут результаты или понадобится дополнительная информация?

Он подал мне визитку, на которой ничего, кроме телефона и именных данных, не было.

— Меня сразу же попросят, если вы не забудете представиться, — добавил он, вставая.

Я проводил их до двери и, пожав обоим руки, вежливо попрощался.

— До свидания.

— До свидания, — телохранитель Вересова открыл дверь и вышел первым.

И лишь когда стих шум удаляющейся машины, я вспомнил, что так и не рассказал про неудавшееся непрофессиональное покушение двоих мужчин, планировавших мое убийство и наверняка имеющих отношение к данному делу о пропавших детях!

Людях, скорее всего, прослушавших наш с Вересовым разговор по сотовому телефону…

Черт возьми… Но делать нечего — пора приниматься за работу. А о неудавшемся покушении скажу позже, когда придет пора делать первый доклад клиенту.

Допив горький перекипяченный кофе, я отправился решать вопросы по делу Сергея Леонидовича.

То, что он не стал скрывать информацию, меня порадовало. Будет с чем идти к Приятелю. Терпеть не могу, когда клиент осложняет дело недомолвками и враньем, а мне приходится тратить время и силы на разбор выстроенных им баррикад.

Однако что же мне делать с моим перерабатывающим самого себя компьютером?..

Рабочий кабинет встретил меня привычным тихим гудением вентилятора. Я сел в кресло и включил монитор.

Перекачивание и обработка данных продолжались. И должны были, по моим расчетам, продолжаться еще дня полтора-два. Так что никакой помощи от Приятеля в этот промежуток времени даже и не предвиделось.

А дело нужно было начинать сегодня же. Без малейшего промедления.

Не стоит думать, что без своей машины я совсем беспомощен. Когда надо, я умею крутиться сам, за несколько лет непрерывной практики очень даже научился.

Но если у бухгалтера есть хороший калькулятор, он никогда не станет пользоваться старыми счетами. Даже из гордости, потому что от этого зависит качество и быстрота его работы. Так и я со своим железно-электронным другом: давным-давно смирился с тем, что он соображает на порядок качественнее и быстрее, чем я сам, перестал пытаться соперничать с ним и искать самооправдания.

Так что, Хакер, давай думай, где и как ты будешь общаться со своим Приятелем, потому что два винта со всей информацией и пять дисков для загрузки и установки программы лежат рядом и вполне могут быть установлены на какой-нибудь хороший компьютер. Нужно только его найти.

Глава 2

«КОНФИГУРАЦИЯ СИСТЕМЫ УСТАНОВЛЕНА СЕЙЧАС ПРОИЗОЙДЕТ АВТОМАТИЧЕСКАЯ ПЕРЕЗАГРУЗКА КОМПЬЮТЕРА В НОВОМ РЕЖИМЕ. НАЖМИТЕ ЛЮБУЮ КЛАВИШУ».

Я, разумеется, нажал, и пока трехсотый пент прокручивал свои шестьдесят четыре мега (крутая, в общем-то, конфигурация, но абсолютно не сравнимая с моей домашней), я еще раз осмотрелся.

Интерьер новенького компьютерного игрового салона выглядел неплохо. Всякие там плакаты с рекламами игр и яркие картины — из «Quake-a», «Diablo» и «Unreal». В общем-то, очень даже неплохо смотрятся.

Меня просительным звонком пригласили сюда еще позавчера — за нищенскую плату умоляли срочно, к послезавтрашнему утру наладить сеть из двадцати четырех машин с сервером во главе. После разговора с Вересовым я позвонил и дал согласие: решил остаться на ночь якобы для работы, а на самом деле, чтобы загрузить программу Приятеля в здешний сервер и задать ему СВОЮ работу.

Я думал, что мой гений справится с делом пропавших детей быстро и без проблем, а мне останется лишь пожинать плоды его безупречного мышления…

…Пятый диск в последний раз прожужжал, раскручиваясь с хорошей скоростью внутри «подставки для кофе», и на зеленовато-спокойной глади монитора наконец-то возникли великие слова:

— ПРЕДСТАВЬТЕСЬ, ПОЖАЛУЙСТА.

Ну надо же! Сладкая музыка, бальзам на душу…

— ДОБРЫЙ ВЕЧЕР, ПРИЯТЕЛЬ! — отщелкал я на клавиатуре.

— ПОЛЬЗОВАТЕЛЬ ОПОЗНАН. ПРИВЕТ, ХАКЕР! — сказала моя программа.

— ХОЧУ ПОДБРОСИТЬ ТЕБЕ ИНФОРМАЦИЮ, — набрал я.

— ИНФОРМАЦИЯ. СПОСОБ ПОДАЧИ: РЕЧЬ, СКАННЕР, ВИДЕО, ДИСК?

Хотел сказать привычное «речь», но вовремя вспомнил, что в этой конфигурации звуковой анализатор отсутствует.

— «ТЕТЯ КЛАВА», — отщелкал я.

— ПРОГРАММА-АНАЛИЗАТОР ТЕКСТА ПОДКЛЮЧЕНА, — я щелкнул клавишей Enter.

И начал набирать черные знаки на светлом поле «Word-a».

Кратко обрисовав ситуацию по заложенному программному стандарту, упомянув в строке, обрисовывающей клиента, все названные им фирмы, я вопрошал в конце четвертого, последнего в описании дела, абзаца:

— Где искомые дети?

Несмотря на не правильно поставленный вопрос, Приятель понял, что имелось в виду, усиленно загудел, защелкал, обрабатывая предоставленную информацию. Я откинулся в кресле, ожидая результата. Как следует обмозговав дело, pentium vulgaris выдал дословно следующее:

— «А ТЫ УВЕРЕН, ПАПАША, ЧТО ЭТО СЕРЬЕЗНОЕ ДЕЛО?»

— Да! — раздраженно буркнул я, подтверждая свое мнение кликом мыши. — Не тяни резину, Железка!

Несмотря на то что информации было в обрез, опыт подсказывал мне, что дело тут не совсем чисто и что поиск Гали — не пустяковая трата времени, вроде слежки за загулявшим мужем.

Приятель подумал и глубокомысленно со мной согласился. Мигнув, он ответил:

«УКАЗАННЫЕ ФИРМЫ ЗАНИМАЮТСЯ ИМПОРТОМ МЕБЕЛИ. ОТНОСИТЕЛЬНО ВОЗГЛАВЛЯЕМОЙ КЛИЕНТОМ ФИРМЫ ВОЗМОЖНЫ ТРИ ВАРИАНТА: „ТАРАСОВМЕБЕЛЬ“, ДИРЕКТОР СТАВРОНСКИЙ В. П. (1) МЕБЕЛЬНЫЙ САЛОН „ЭСТЭЛЬ“, ГЕНЕРАЛЬНЫЙ ДИРЕКТОР КОРЯКОВ М. А. (2) ФИРМА „ЕВРОМЕБЕЛЬ“, ГЕНЕРАЛЬНЫЙ ДИРЕКТОР ВЕРЕСОВ С. Л. (3). ВЕРОЯТНОСТЬ ТОГО, ЧТО КЛИЕНТ ПРЕДСТАВИЛСЯ, ВОСПОЛЬЗОВАВШИСЬ ИМЕНЕМ ДРУГОГО ЧЕЛОВЕКА, — 0,005%. ПРОИЗВЕСТИ ПОИСК ЛИЧНЫХ ДЕЛ ПРЕДПОЛАГАЕМЫХ КЛИЕНТОВ?»

— Чем ты занимаешься?! — в сердцах рявкнул я. — Детей надо искать, а не клиента, какое мне дело?.. — Но тут же я свое мнение изменил. Почему бы не получить немного информации о господине Вересове?..

— Ладно, — пожал плечами, указывая стрелочкой мышки в строку выбора. — Если считаешь, что это МОЖЕТ БЫТЬ не Вересов С. Л., проверяй теперь их всех!

Покорно согласившись, видимо, с последней предназначенной ему фразой, Приятель снова загудел, я еще раз выругался, соображая, сколько же придется его ждать, и прикидывая, не сварить ли пока кофе: предстояла еще одна бессонная ночь, но тут мой верный комп мигнул и вывел на экран:

«ПРОВЕРКА ПРЕРВАНА. КЛИЕНТ ОПОЗНАН. ПРОДОЛЖАТЬ ПРОВЕРКУ ПРЕДПОЛАГАЕМЫХ КОМПАНИЙ (1). ВЫВЕСТИ ИНФОРМАЦИЮ ОБ ОПОЗНАННОМ (2)».

Ниже горела следующая пометка:

«ВЕРОЯТНОСТЬ ОШИБКИ В ОПОЗНАНИИ 0,000%».

— Умница ты мой! — я щелкнул мышкой во второй пункт. Приятель скрипнул винтами, загружая информацию, и предоставил мне следующие данные:

"ВЕРЕСОВ СЕРГЕЙ ЛЕОНИДОВИЧ. 1953 ГОДА РОЖДЕНИЯ, ГЕНЕРАЛЬНЫЙ ДИРЕКТОР ФИРМЫ «ЕВРОМЕБЕЛЬ», ОФИЦИАЛЬНОГО ДИСТРИБЬЮТЕРА ИТАЛЬЯНСКОЙ КОМПАНИИ «NOSTALGY». ЖЕНА — КАЗАКОВА ЛЮДМИЛА БОРИСОВНА. РАЗВЕДЕН. ИМЕЕТ ДОЧЬ ВЕРЕСОВУ ГАЛИНУ СЕРГЕЕВНУ 1985 ГОДА РОЖДЕНИЯ. ДОМАШНИЙ АДРЕС: УЛ.

ЛЕРМОНТОВА Д. 5, KB. 12. ДОМАШНИЙ ТЕЛЕФОН 25-43-58. ВЗЛОМАТЬ РАБОЧИЕ ФАЙЛЫ (1). ПОИСК ИНФОРМАЦИИ О КАЗАКОВОЙ Л.Б. (2) ПРОВЕРКА КОНКУРЕНТОВ (3)".

— Ого, — сказал я. — Значит, разведен. Понятно, почему не носит кольца. Но почему не упомянул?.. Ладно, Приятель, начнем с семейной обстановки, — решил я. — И дай мне вероятность похищения и прочих причин исчезновения Гали, — набрал команды в командной строке и принялся ждать.

Подумав всего с десяток секунд, Приятель еще несколько раз скрипнул и высветил следующее:

«АНАЛИЗ ПРИЧИН ИСЧЕЗНОВЕНИЯ ЗАВЕРШЕН. ПРОСМОТР?»

Я, разумеется, ткнул в «просмотр».

Приятель развернул передо мной небольшой список предполагаемых гипотез с процентной вероятностью каждой из них:

" — УБИЙСТВО С СОКРЫТИЕМ ТРУПА 0,2%;

— ПОБЕГ К МАТЕРИ 15,5%;

— ПОБЕГ С УХАЖЕРОМ 17,5%;

— ПОХИЩЕНИЕ КОНКУРЕНТАМИ (МАФИЯ/РЭКЕТ) С ЦЕЛЬЮ ШАНТАЖА 12%;

— ЗАВИСИМОСТЬ ОТ РЕЛИГИОЗНОЙ/ДУХОВНОЙ ОРГАНИЗАЦИИ — 43%;

— НЕУЧТЕННЫЕ ОБСТОЯТЕЛЬСТВА 11,8%".

Ну надо же! Пока что Приятель считал наиболее вероятной версию самого Вересова, впрочем, шанс найти Галю в объятиях Андрея или таинственного Саши-Гриши, а также пополнение предлагаемого списка тоже был велик. Да и одиннадцать с лишним процентов неучтенных обстоятельств меня совсем не радовали. Особенно после недавней ошибки с лжеманьяком…

Но больше всего меня поразили слова о «побеге к матери». В первые несколько секунд до меня не доходило, что именно имел в виду Приятель, и я думал, что девочка могла убежать на материнскую могилку, но потом я чертыхнулся и ткнул в услужливо мигающую нераскрытую папку «КАЗАКОВА Л. Б. (МАТЬ ПРОПАВШЕЙ)».

«ДАННЫЕ ЛИЧНОГО КОМПЬЮТЕРНОГО ДНЕВНИКА СЕРГЕЯ ЛЕОНИДОВИЧА ВЕРЕСОВА: ТЕКСТ, ВЫВОДЫ».

Считая неприличным лазить по записям клиента самому, я выбрал пункт «выводы», в котором излагал свое мнение уже пролиставший их Приятель.

"У МАТЕРИ ПРОПАВШЕЙ БЫЛИ ПРОБЛЕМЫ С АЛКОГОЛЕМ И НАРКОТИЧЕСКОЙ ЗАВИСИМОСТЬЮ. НЕСКОЛЬКО ПОСЛЕДОВАТЕЛЬНЫХ КУРСОВ ЛЕЧЕНИЯ НЕ БЫЛИ ЭФФЕКТИВНЫ. ВЕРЕСОВ ОТКАЗАЛСЯ ОТ НЕЕ, ПО ЕГО НАСТОЯНИЮ ОНА УЕХАЛА В УЛЬЯНОВСК, В СВОЮ СТАРУЮ КВАРТИРУ (УЛ.

ЖУКОВА, 46, ТЕЛ. 12-24-05), ПОЛУЧАЕТ ЕЖЕМЕСЯЧНОЕ ПОСОБИЕ, ПО ДОГОВОРУ В ТАРАСОВЕ НЕ ПОКАЗЫВАЕТСЯ. В ПОСЛЕДНИЕ ГОДЫ ЗАВИСИМОСТЬ ОСЛАБЛА, НО ОСТАЛАСЬ.

ВЕРЕСОВ НЕ ЛЮБИТ БЫВШУЮ ЖЕНУ, У НЕГО С НЕЙ СВЯЗАНЫ ОЧЕНЬ НЕПРИЯТНЫЕ ВОСПОМИНАНИЯ. ОНА НЕСКОЛЬКО РАЗ ПЫТАЛАСЬ ПРИЕХАТЬ СЮДА, ЧТОБЫ УВИДЕТЬСЯ С ДОЧЕРЬЮ, НО РАБОТНИКИ СЛУЖБЫ БЕЗОПАСНОСТИ ФИРМЫ ВЕРЕСОВА ЕЕ НЕ ПУСКАЛИ ДАЛЬШЕ ВОКЗАЛА ОНА ЕГО ОЧЕНЬ БОИТСЯ".

Удивленно покачав головой, я надолго задумался. В принципе, договорившись о работе сегодня ночью, я со спокойной совестью проспал полдня, но потом сделал полную уборку квартиры, которая меня абсолютно истощила, и сейчас снова невероятно хотелось спать.

Однако открывающиеся по этому делу факты меня совсем не радовали. Клиент оказался менее правдив, чем я думал, а это всегда неприятно. Возможно, стоит показать ему, что до жены я уже докопался… Но это потом. Сейчас следует хорошенько подумать, что и как делать завтра утром.

Я отдал своему верному pentium'y приказ «пощупать» конкурентов «Евромебели», взломать рабочие файлы этого предприятия, а сам, пока он сосредоточенно щелкал и гудел, прикинул примерный план действий.

Перво-наперво нужно побывать в колледже, поговорить с классной руководительницей. Она видела троих из четверых пропавших последней, да и вполне могла заметить что-либо необычное из происходящего с ее молодыми подопечными в последнее время.

На втором месте у нас звонок в Ульяновск (сейчас он не имеет смысла: если Галя отправилась туда автостопом, раньше чем завтра утром ее на месте не будет, а достать билет на поезд или самолет она без помощи взрослых не сможет). Естественно, надо отслеживать информацию, которую откопает Приятель, и регулярно подбрасывать ему свежую.

Нужно также быстро отыскать и возможных друзей/родственников кавалеров милой девочки, которые могли приютить две пропавшие парочки на время, достаточное для совершения всех неосмотрительностей, которые в этом возрасте так привлекательны: семнадцать с половиной процентов — это вам не хухры-мухры.

А еще нужно сегодня же наладить в этом салоне сеть.

Я подсел к первому из двадцати четырех компьютеров, залез в setup и начал набирать команды, сверяясь с написанной заранее бумажкой…

…Теплое майское солнце светило прямо в глаза, мешая следить за мячом. Я пропустил очередную подачу.

— Ты ужасно неловкий, — сообщил Приятель голосом Сашки Садомова. — Смотри, проиграешь — распилю на брусья. Мне для кладовки нужны.

— А кто процессор новый купит, эгоист электронный? — осведомился я.

— Сами с усами, — Приятель мигнул экраном.

Я с удивлением заметил, что у него тело Вересова, только вместо головы злорадно мигал монитор. Вересов… У него же есть другая фамилия! Какая? Мне показалось, что это очень важно, что от этого зависит исход гейма, но вспомнить я так ничего и не успел, потому что какая-то девчонка, кокетливо подмигивая Приятелю, подала ему мяч для новой подачи.

«Это же Галя! — сообразил я. — Надо ее поймать, пока мафия не опомнилась!»

— Галя! — закричал я, но она не слышала, а Приятель уже подавал мяч…

Я попытался взять его и с ужасом понял, что ноги мои по колено увязли в песке, которым был посыпан корт.

— Опять мимо! Я предупреждал, — в руках у вересовского охранника, которым вдруг оказался мой напарник, откуда-то, словно в третьесортном американском боевичке, появилась бензопила «Дружба». — Приготовься, Хакер!

— Это нечестно, — я старательно пытался выбраться, но только еще больше увязал. — Человеческие реакции не сопоставимы с реакцией твоего шестисотого процессора!

— Раньше надо было думать, — усмехнулся охранник, приближаясь ко мне.

И тут прямо передо мной в воздухе зажегся спасительный красный квадрат с черным текстом.

Приятель все же пришел мне на выручку!

ХАКЕР, ЛОЖИСЬ НА ДНО! — советовал верный комп.

— Какого хрена! — крикнул ему я, а охранник уже подошел вплотную, заводя свою «Дружбу»…

Тут я проснулся.

Тьфу, черт, вот тебе и ночка в компьютерном салоне. Со всех сторон таращатся мертвые мониторы, поблескивая серыми квадратными глазами-зеркалами.

А Приятель?

А Приятель перестал гудеть, закончил проверку серверной системы, глазки везде горят зеленые, значит, все в порядке. И не пищит, не шумит, значит, работу по делу тоже закончил.

Я протер глаза, потом вспомнил, что здесь, в салоне, есть все удобства, в том числе и ванная комната, сходил умыться, сделал себе чаю (хоть раз не кофе!) и, перекатывая в чашке лимон, стал читать, что там настрочил мне Приятель.

Перво-наперво консервная банка моя сообщала, что проверка указанных мной фирм закончена, и выдавала процентную вероятность причастности к делу всех конкурентов «Евромебели». Судя по его анализу, фирма «Индгред» имела 0% причастности к предполагаемому похищению, салон «Элита» — 0%, «Эстель» — уже целых 0%, «Сарториус» «Росстандарт» и «Тарасовмебель» поделили оставшиеся 0% поровну. Ниже в неизменном красном прямоугольнике светилось предупреждение:

«ХАКЕР, ВЕРОЯТНОСТЬ ПОХИЩЕНИЯ ЛИЦАМИ, НЕ ИМЕЮЩИМИ ОТНОШЕНИЯ К ИМПОРТУ МЕБЕЛИ, — 94,7%!»

Интересно, откуда у Приятеля эта уверенность?

— Покажи, что ты там выкачал! — потребовал я.

Машина услужливо выплюнула на экран:

"ЗА ПОСЛЕДНЕЕ ВРЕМЯ ИНТЕРЕСЫ ФИРМЫ «ЕВРОМЕБЕЛЬ» НАИБОЛЕЕ ЧАСТО ПЕРЕСЕКАЛИСЬ С ИНТЕРЕСАМИ ФИРМ «ИНДГРЕД» И «ЭСТЕЛЬ», ФИРМА «САРТОРИУС»

НЕ ИМЕЕТ ВИДИМОЙ КОНКУРЕНЦИИ С «ЕВРОМЕБЕЛЬЮ» НА РЫНКЕ СБЫТА. В ДЕЛАХ «САРТОРИУСА» ЗАРЕГИСТРИРОВАНО ШЕСТЬ ВСТРЕЧ ДИРЕКТОРОВ ФИРМ, 5 ОКТЯБРЯ НА СЧЕТ «ЕВРОМЕБЕЛИ» ОТ «САРТОРИУСА» ПОСТУПИЛО 120 МЛН. РУБ. ЗА ПОСТАВКУ ПАРТИИ ИТАЛЬЯНСКОЙ ОФИСНОЙ МЕБЕЛИ.

В САЛОНАХ «САРТОРИУСА» КОМПЛЕКТЫ В ПРОДАЖУ НЕ ПОСТУПИЛИ".

Та-ак! Кое-что начинает вырисовываться. Похоже, у Вересова в фирме дела нечисты. Ожидать этого, в общем-то, очень даже следовало — кто в наше время абсолютно чист перед налоговой? Но сумма выглядела чересчур внушительно. Сто двадцать миллионов! И куда же они уплыли? Это может быть отмыванием денег, а если это расплата за поставленный товар, то за какой: оружие, наркотики?..

«Однако, — подумал я, — эти факты не объясняют странной уверенности Приятеля, что похищение — если то, что случилось, было именно похищением — было делом конкурентов/партнеров Вересова. Откуда такая уверенность, я еще раз спрашиваю?»

Приятель не ответил ничего, как обычно, не желая посвящать меня в запутанные тайные ходы своих аналитических измышлений; я не стал требовать у него схему, считая, что это станет напрасной тратой времени. В вопросах, где речь шла о больших толпах людей с разными возможностями и интересами, где не было места эмоциям и какой-либо психологической каверзе, Приятель с его абсолютной дедукцией не ошибался никогда.

Итак, теперь следовало проверить Вересова до самого конца, чтобы точно знать, что и как происходит в его мебельно-дипломатической фирме.

На всякий случай.

— Так, милок, — задумчиво сказал я. — Пришла, чувствуется, пора нам с тобой взломать систему «Евромебели»… На всякий случай, — я дал команду нарушить закон, и pentium с радостью ее принял. А я, чтобы не тратить зря дорогого времени, тем временем собрался поехать в колледж и к Галиному тренеру по теннису.

Выйдя во двор, я почти нос к носу столкнулся с фланирующим в одних штанах и полурасстегнутой рубашке Коляном, выкуривающим какую-то дорогую сигарету.

— Привет, Валерка! — обрадовался он. — Ты куда это собрался?

— Дела. Слушай, позарез нужна тачка. Одолжишь?

— Без проблем!

— Спасибо, — я завернул к его гаражу, попутно здороваясь с Асланом, как всегда намывающим свою машину. Взяв ключи от «БМВ» Коляна, я на всякий случай проверил наличие в баке бензина (вчера Колян ездил на какую-то вечеринку и мог забыть заправиться), однако бак оказался полным.

Выехав за ворота, я направил свои стопы, точнее колеса, в сторону дворца спорта «Дельфин», где, судя по моим данным, располагался элитный теннисный клуб для отпрысков новых русских. Надо было поговорить по душам с Андреем Куликовым, первым из ухажеров Гали.

«Дельфин» впечатлял своей грандиозной отделкой, в этом он был сродни московскому метрополитену. Внутри царила спокойная спортивная атмосфера. Я при помощи вахтера и охранника в зелено-пятнистой форме отыскал преподавателя Галиной группы — невысокого поджарого мужчину лет пятидесяти.

— Борис Григорьевич, — в ответ он энергично потряс мою руку.

— Я по поводу Гали Вересовой.

— А что вас, собственно, интересует? — насторожился он.

Вместо ответа я показал ему свою лицензию и намекнул, что работаю на самого Вересова. Отношение его ко мне сразу же переменилось.

— Боюсь, что ничем не смогу вам помочь, — тренер развел руками. — Галя не занимается здесь уже два месяца.

— А ее напарник, кажется, Андрей?

— Одну минуту, — Борис Григорьевич открыл дверь на крытый корт, где тренировались его подопечные. — Куликов! Подойди на минутку!

Один из ребят, тощий парнишка с птичьим личиком и оттопыренными ушами, отложил ракетку и устремился к нам.

— Вот, пожалуйста. Бобова! Не тяни руку! Мягче, мягче! — он скрылся за дверью, оставив меня наедине с тихо сопевшим и переминавшимся с ноги на ногу Андреем.

— Меня зовут Валерий Борисович, — не теряя времени, я перешел к делу. — Я хотел бы поговорить с тобой о Гале Вересовой.

— А чего со мной-то? Вы лучше с этим ейным Геркой говорите!

— Геркой? — переспросил я.

— Ага, она сейчас с ним дружит. А я ее сто лет не видел и видеть не хочу! — с затаенной злостью выпалил мой собеседник, — А что так?

— Дура она, — и, чуть помолчав, добавил:

— Дружбу на шмотки меняет!

— На шмотки?

— И на положение его папочки!

Я почувствовал, что окончательно запутываюсь.

Ведь Вересов говорил, что отец второго ухажера Гали — мелкий предприниматель! Или у нее появился еще кто-то?

— И какое же у него положение?

— А такое… — Андрей помолчал, а затем с опаской спросил:

— А чего вы спрашиваете? Вы, вааще, кто?

— Частный детектив, — усмехнулся я. — Разыскиваю твою не ценящую дружбу приятельницу.

— Она что, сбежала все-таки? — оживился мой собеседник.

— Куда сбежала?! — я постарался уцепиться за эту фразу.

— В Евпаторию, к тетке. Она давно говорит, сбегу, мол, к тете Свете, там лучше, и вообще море, пляжи…

— А адреса или телефона этой тетки она не называла?

— Нет.

— Теперь поподробнее об этом ее Герке. Кто он такой?

— Да учатся они вместе, что ли… Галя говорит, что у него папаша главный прокурор. Только сынок не в него. На гопника похож больно, хоть и строит из себя интеллигента.

Что-то явно начало вырисовываться. По крайней мере, поиск нового друга Гали заметно облегчился. И появился еще один адрес, по которому ее следовало искать. Вот только почему сам Вересов не упомянул про тетку из Евпатории?!

В любом случае необходимо ехать в колледж, искать этого Герку (Сашку/Гришку… Какого хрена такой разброс имен?! Не нравится мне это. А может, и правда разные ребята…). Я попрощался с Андреем и двинулся в сторону колледжа. По пути мне в голову пришла еще одна гениальная идея: Гошка!

Юный гоблин недавно перевелся в физико-математический класс, участвовал в городской олимпиаде, проходившей в том самом колледже, где учатся Галя и ее новый друг, у Гошки в колледже появились друзья, может, он даже знаком с нужными мне ребятами! Я набрал номер телефона Коляна. После нескольких длинных гудков трубку взяла Катя.

— Катя, здравствуй, это Мареев. Гоша сейчас где-нибудь поблизости?

— Нет. Он, кажется, собирался к друзьям. А что случилось?

— Да ничего серьезного. Просто хотел проконсультироваться относительно общих знакомых.

Если он появится в течение трех часов, то пусть перезвонит мне.

— Хорошо.

Я попрощался и отключился. Звонить Вересову и выговаривать ему за сокрытие тетки пока не будем, сперва поговорим с учителями Гали и с ее другом, может, еще что-нибудь вырисуется.

Колледж гудел как пчелиный улей. Шла перемена. Я с трудом протолкался по узким коридорам, битком набитым учащимися, на второй этаж, где располагалась учительская. Постучал и, получив вежливое приглашение войти, окунулся из коридорной толкотни и гама в спокойствие.

Учителей было совсем немного, и все они как один повернулись ко мне.

— Прошу прощения, я хотел бы побеседовать с классным руководителем Вересовой Гали.

— Да-да, прошу вас, — из-за стола у окна поднялась стройная молодая девушка, чье милое личико окутывало облако черных волос.

Мы вышли в коридор, и моя провожатая, вызывавшая во мне странное щемящее чувство, провела меня в один из пустовавших классов, грациозным движением притворив дверь.

— Очень хорошо, что вы пришли, преподавательский состав обеспокоен поведением вашей племянницы. — Я удивился, сообразив, что меня приняли за Галиного родственника, но пока не стал ничего говорить. — Она в последнее время стала систематически прогуливать школу, учится недобросовестно, стала какой-то нервной и рассеянной. Я, конечно, понимаю: развод родителей, отец постоянно находится в командировках, но выто могли бы уделять ее учебе чуть больше внимания! И эти друзья, толпами ходящие по школе в ее поисках! Вам не кажется, что Гале не стоит общаться с подобными людьми?

— Позвольте, э-э…

— Инна Николаевна, — представилась она, обворожительно улыбаясь, а я подумал, что ее милое восточное личико и молодой возраст, несомненно, снискали ей популярность среди старшеклассников, склонных влюбляться в учителей. — Если вы не справляетесь с Галей сами, может, стоит все же сообщить ее отцу; мне кажется, он имеет на Галю влияние и беспокоится о ее образовании, по крайней мере, настолько, чтобы прервать командировку.

— Прервать командировку? — сладко улыбнулся я. — Но Сергей Леонидович как раз сейчас в городе, я разговаривал с ним не далее как сегодня утром.

— Н-да? — Инна Николаевна потерла лоб рукой. — Когда я встретила позавчера Галю и потребовала привести в школу родителей, она сказала, что ее отец в долгосрочной командировке, и единственным родственником старше шестнадцати, находящимся в городе, являетесь вы, Алексей Петрович!

Теперь все встало на свои места. Галя, похоже, желая скрыть от отца истинное положение своих учебных дел, на ходу сочинила для строгой преподавательницы историю с командировкой отца и несуществующим дядей Алексеем Петровичем или…

Или мой клиент на самом деле — не ее отец!

— Но двое из родителей четверых ваших уехавших ребят вчера должны были говорить с вами насчет всего… — произнес я, улыбаясь как можно беззаботнее.

— Да, — тут же среагировала Инна. — Я им все сказала об учебном положении этой великой четверки, и они обещали разобраться, но я ведь знаю их, это люди занятые, все в делах, они один раз поговорят и забудут, а тут нужен постоянный контроль!

— А когда у Гали начались прогулы? — понимающе кивнув, спросил я, решив попользоваться состоянием псевдодядюшки на полную катушку.

— Прогулы начались около полугода назад, — ответила учительница, — но систематическими они стали только в последние два месяца, а неделю назад она совсем перестала посещать занятия!

— Хорошо, — заметив, что она по молодости излишне волнуется из-за своих учеников, я взял Инну под локоть и отвел к окну в сторону от основного кричащего потока мчащихся по своим переменным делам учеников.

Она почему-то зарделась. Я отпустил ее локоть.

— Инна Николаевна, мне бы хотелось услышать о ее, как вы сказали, не слишком привлекательных друзьях, а также о некоем Герке, ее товарище. Фамилия его мне, к сожалению, не известна, его отец — что-то типа главного прокурора области. Мальчик, предположительно, встречался с ней после уроков, и они вместе шли в музей, в театр или в кино.

— У нас нет такого ученика, — живо среагировала она, разумеется, не повергнув меня в крайнюю степень удивления. — Но я его пару раз видела, он про Галю спрашивал. Очень симпатичный мальчик!

Воспитанный такой! Насчет прокурора не знаю, я с его отцом не знакома, да и с ним только мельком, но Галя ему явно нравится. Она ему очень интересна. А еще он очень хорошо разбирается в лекарствах и болезнях, во всем, что касается всяких препаратов и так далее… В общем, будущий доктор.

— Откуда у вас такая информация? — поинтересовался я. — Для мимолетного знакомства совсем неплохо.

— Именно так Галя отрекомендовала своего друга прежнему кавалеру, — ответила учительница. — А я тетради в это время проверяла.

— Вы не знаете, кто бы это мог быть на самом деле?

— Ну, зовут его Георгий, это точно. Он, кстати, забегал сегодня утром, спрашивал о ней, ведь он не знает, где она пропадает!

Так. Имя все же выяснено. И на том спасибо.

И все же я чувствовал, что без дополнительного визита к Приятелю мне все это не разгрести.

— А сомнительные друзья? Это были какие-нибудь неформалы или, наоборот, бритоголовые великовозрастные детины?

— Нет, честно говоря, я не знаю, одеты они были вполне прилично, но мне что-то в них не понравилось. Выражение лиц, поведение… Скорее всего, их нахальство и беспардонность. Зашли в класс, осмотрелись с видом хозяев, один громогласно заявил Гале, что они ее ждут, и все трое вышли, даже не извинившись. Это не единственный случай, и не только на моих занятиях.

— Эти ребята были старше Гали?

— Да проблема в том, что это только эти трое, а те, кто к ней ходят, по несколько раз в месяц меняются!

Ну надо же. Прямо Мэрилин Монро эта наша Галя. Интересно.

— Очень хорошо, — кивнул я. — Инна Николаевна, давайте договоримся: я буду больше уделять внимания Гале и ее учебе, и вы мне поможете разобраться в ее делах. Если вы узнаете что-то новое или появится этот Георгий, позвоните, пожалуйста, мне по этому телефону…

Я дал ей номер своего сотового.

— Хорошо, — Инна немного растерянно кивнула и заложила моим телефоном журнал. — Алексей Петрович, я очень рада, что вы беретесь за Галю.

В последнее время она часто вела себя неадекватно обстоятельствам, да и вообще, все эти многочисленные молодые люди…

— Не беспокойтесь, я вас хорошо понимаю…

А в чем выражалась неадекватность ее поведения?

— Понимаете, — ответила Инна Николаевна. — Дело не в ней одной, а во всех четверых…

— Вы имеете в виду Галю, Инну Синявскую, Сашу Разина и Андрея Гизатулина? — назвав имена и фамилии четверых пропавших, уточнил я, чтобы потом не отвлекаться: судя по всему, то, что учительница хотела мне сказать, было действительно важно.

— Именно, — кивнула она. — Они в последние полгода между собой очень сдружились. Интересы у них общие, какой-то проект у них совместный, к учебе никакого отношения не имеющий, но ради которого они готовы на все. Не знаю, что там у них такое, они все это скрывают от нас, недостойных, — она всплеснула руками, — с этим своим проектом они гору литературы перечитали и перевернули.

Я точно не знаю, — она немного замялась, — но, кажется, у каждого из них была своя специализация. Вот Галя, например, занималась чем-то, связанным с эротикой, — она глянула на меня несколько смущенно. — Они иногда такие темы запросто обсуждали, что просто ужас! — она немного робко рассмеялась, снова слегка краснея.

Я вспомнил книги, привезенные Вересовым на показ. Ну-ну, Галя, уж не диссертацию ли ты собралась писать?

— А на что этот проект вообще был направлен?

— Да откуда же я знаю, Алексей Петрович? — снова улыбнулась она. — Они же мне не говорят.

Я пару раз спрашивала, но они отшучиваются. Говорили, что хотят мир завоевать и привести страну к кризису… Вот мы и пришли! — она снова рассмеялась.

Улыбнулся и я, чувствуя, как ее обаяние медленно растапливает мое огрубевшее нутро.

— А Георгий в этом проекте участие принимал?

— Кажется, нет, при нем они ничего не обсуждали. Галя, когда с ним встречалась, сразу же брала его под ручку и уходила на свои прогулки… Ох, и кокетка она у нас, даром что девочка вполне серьезная.

Проанализировав список вопросов по этому делу, я понял, что уже получил от классной руководительницы все, что мог, и нужно отправляться дальше — например, искать таинственного Георгия.

Распрощавшись с Инной Николаевной, я пожелал ей всего хорошего и пообещал, что буду за Галей следить, что, в общем-то, в данных обстоятельствах было совсем похоже на правду.

Уже по пути домой, в СТО, находясь в машине, обливаемой со всех сторон мощными струями мойки, я подумал, что неплохо было бы задержаться и посмотреть на Галиных одноклассников. Как говорится, задним умом мы все горазды…

Меж тем мой желудок уже начинал бастовать, да и действие кофе явно заканчивалось. Несмотря на то, что дома меня ждал разрабатывающий свой новый имидж Приятель, я позволил себе завернуть в ближайшее кафе и потратиться на нормальный завтрак с гамбургерами, соком и еще одной чашкой «напитка смерти».

Сон вроде бы пока отступил, но — я знал это по опыту — ненадолго. Пока я еще способен логически мыслить, надо заехать в игровой салон и посмотреть, что там за рекомендации насочинял для меня мой «пятачок». Это дело я без него явно не разгребу, и отнюдь не из-за своей тупости, просто трудно работать, когда сон тянет к тебе свои липкие щупальца…

Но сейчас, скорее всего, еще слишком рано.

Судя по всему, компания «Евромебель» довольно серьезная организация, и у них на сетях должна быть куча защит. Ценность моего Приятеля, когда он работал взломщиком, была в том, что подсоединяться к любой системе он умел незаметно, так как зарегистрирован нигде не был, а для посылки декодирующих запросов и для взламывания кодов пользовался инструментами, которыми пользовалось нынешнее переформированное КГБ, так что заметить его запросы было фактически невозможно.

Кроме того, он был постоянным, не прекращающим работу дешифратором и мог расколоть любой замысловатый код. Но для этого ему нужно было время. Так что ехать в салон лучше всего вечером. Все равно он раньше завтрашнего утра не откроется…

…Двор мой встретил меня привычным скрежетом и лязгом: Садомов распиливал доски для какого-то очередного благоустройства своей квартиры.

Старушки дружно повернулись в мою сторону, когда я, поставив в гараж отмытую коляновскую тачку, поплелся к подъезду, вяло нащупывая в кармане ключи.

— Валерий Борисович, — баба Настя окликнула меня своим певучим голосом, когда я уже взялся за ручку подъездной двери. — Вам письмо из Казани, — она сунула руку в потрепанный саквояж, который по одной ей понятным причинам предпочитала всем прочим сумкам и авоськам, и, покопавшись там несколько минут среди очков, тряпочек для их протирания, свежих газет и еще бог знает чего, извлекла на свет аккуратно запечатанный конверт с обычными почтовыми реквизитами.

— Спасибо. А кто принес письмо?

— Почтальонша. Ну, та, молоденькая, что недавно устроилась.

Я кивнул, еще раз поблагодарил, и, взяв конверт, отправился домой.

Письмо оказалось посланием еще одного моего одноклассника, которого судьба занесла так далеко от Тарасова. Я бросил его на стол. Прочитаю, когда кончу со всем этим киднепингом. А сейчас главное — поспать, и вечером — в компьютерный салон, к Приятелю.

Глава 3

Компьютер ждал меня во всеоружии. После проверки работы салонной системы я объявил, что хочу увеличить скорость обмена и останусь здесь еще на часок. Хозяин салона, пухловатый молодой еврей, был счастливо удивлен, не в силах понять моей необъяснимой рабочей щедрости и попрощался со мной как с генералом, идущим на смерть ради родины.

Я дождался наконец, пока салон опустеет, и занялся своим делом. Ввел пароль, открывая первое рабочее окно Приятеля, и увидел: посреди экрана на фоне яркого красного прямоугольника были выведены основные рекомендации, которые я не замедлил прочесть, в очередной раз немало удивляясь изощренному садизму собственного творения, то есть программе этой паршивой железяки. Вот что прописал мне доктор pentium на сей раз:

"1. ВЕРЕСОВ ГОВОРИТ ПРАВДУ. НО НАРКОТИКИ — БИЧ ЧЕЛОВЕЧЕСТВА.

2. ДЕТИ — ЦВЕТЫ ЖИЗНИ. ИЩИ КОРЕНЬ ВСЕХ ЗОЛ.

3. ДО 12.00 14 ОКТЯБРЯ ПОЗВОНИ В БЮРО НАХОДОК НОМЕР 16 И ЗАКАЖИ СОСИСКУ С ПАПРИКОЙ. ОБЯЗАТЕЛЬНО!

4. ВСТРЕТИШЬ СЫНА — ВСПОМНИ КИЕВСКОГО ДЯДЮШКУ".

Несколько секунд я смотрел на эту белиберду, а затем мои нервы не выдержали, и я расхохотался.

Смех гулко отозвался в пустом полутемном салоне (я выключил свет, чтобы он не резал глаза). Я замолчал и снова воззрился на светящийся глаз-монитор Приятеля.

— Сука ты! — с чувством выдохнул я наконец, пытаясь понять, чего добивается от меня чертов «пятачок». — Ну, с Вересовым понятно, его фирма, скорее всего, прикрытие для тех, кто вертит тарасовским наркобизнесом. Дети, кажется, вместе что-то хитрое замышляли уже полгода, и именно это ты мне советуешь узнать, считая, что в этом кроется смысл их исчезновения… Но какая, на хрен, сосиска?!

Приятель обиженно молчал. Мысленно сосчитав до десяти и на том успокоившись, я дал ему приказ отчитаться о проделанной работе. Перепроверять указания ящика не имело смысла: в идиотских высказываниях, которыми мне было предложено руководствоваться, pentium видел какую-то недоступную человеческому (или непосредственно мареевскому) пониманию логику. Или, может, ему просто не хватало слов и выражений, чтобы передать то, что он мне советовал, в более простой и логичной форме, вот он и подыскивал самые странные и загадочные; впрочем, над этой проблемой я бился уже долгое время и в конце концов окончательно на нее плюнул.

В общем-то, компьютер мой не ошибался почти никогда, а разобраться в его указаниях было вполне возможно, некоторое время логически поразмыслив.

То есть сейчас оставалось только понять, чего именно он от меня хочет, и, независимо от результатов моего мыслительного процесса, соблюдать предписания доктора.

Меж тем моя программа порадовала меня:

"ОБРАБОТАНА И ПОДГОТОВЛЕНА К ПРОЧТЕНИЮ, СЛЕДУЮЩАЯ ИНФОРМАЦИЯ:

1 — КАЗАКОВА ЛЮДМИЛА БОРИСОВНА (МАТЕРИАЛЫ О РАЗВОДЕ, ЛЕЧЕНИИ);

2 — ФАЙЛЫ РАБОЧИХ КОМПЬЮТЕРОВ «ЕВРОМЕБЕЛИ»;

3 — ФАЙЛЫ ЛИЧНЫХ КОМПЬЮТЕРОВ СОТРУДНИКОВ ФИРМЫ".

Н-да… Недурно. И, судя по первому из предложенных пунктов, Приятель нашел-таки мать девчонки, которая точно жива и относительно здорова. Ну-ка, что там за лечение она проходила?..

Перечитав данные, выуженные Приятелем черт знает откуда, я только присвистнул. Верный комп довел до моего сведения, что причиной развода, а также того факта, что суд оставил ребенка отцу, послужила наркотическая зависимость Л. Б. Казаковой; что до развода она полгода находилась на принудительном лечении в Тарасовском наркологическом центре и была признана неизлечимой; а также то, что после развода незадачливая мамаша подавала прошение о пересмотре решения суда относительно Гали, заручившись справками об успешно пройденном курсе лечения.

Вересов, понятное дело, легко сумел убедить малолетнюю Галю в том, что мама умерла, но вот как он убедил суд в том, что дочь думает обратное, то есть что она все знает?

Непонятно как, но тем не менее повторный суд, проходивший, как и первый, в отсутствие предмета судебного разбирательства, то есть самой Гали, подтвердил лишение материнских прав, и Людмила Борисовна отбыла в Ульяновск, к матери, где снова безуспешно лечилась и на сей раз вполне преспокойно тунеядствовала.

Непонятно откуда выуженные Приятелем фотографии разного размера представили мать Гали в полной красе. В общем-то, когда-то красивая женщина, здесь она уже казалась подавленной и какой-то слегка распухшей. На всякий случай я запомнил приметы.

Далее следовало несколько кратких сообщений об абортах и потере ребенка (очевидно, несмотря ни на что, в любовниках у Галиной матери недостатка не было). Последним в череде этих увлекательнейших медиконарколюбовных сообщений была короткая выписка из евпаторийского токсикологического центра, куда бывшая жена Вересова поступила в тяжелом состоянии, вызванном передозировкой наркотиков. Каким ветром ее занесло к морю, Приятель умалчивал. Итак, след обрывается в солнечной Евпатории…

Стоп! Погодите-ка… Евпатория… Что-то словно кольнуло меня. Какое-то слово связано с этим городом, одно только слово… Тетка!

— Ага! — обрадовался я, чувствуя, что сейчас расцелую свой pentium прямо в монитор. — Приятель! Умница моя! Ну-ка посчитай вероятность того, что упомянутая Андреем Куликовым тетушка, к которой, по его словам, собиралась сбежать Галя, и ее мать — одно и то же лицо! — быстро набрал данные разговора с мальчишкой из теннисной секции и код анализа в командной строке.

Машина услужливо напрягла свой трехсотый процессор и девять гигабайт общей памяти, и выдала:

«ВЕРОЯТНОСТЬ СОВПАДЕНИЯ — 0,8%».

Я был доволен. Итак, мать пропавшей не успокоилась на том, что провалила второй судебный процесс и попыталась наладить отношения с дочерью нелегально, под видом собственной сестры, опасаясь Вересова и его людей, но, возможно, сумев найти способ наладить отношения с дочерью через их головы.

Не знаю, что она ей рассказала и как развивались их отношения, но вполне возможно, Галя собиралась на некоторое время сбежать от любящего, «способного создать все условия для воспитания ребенка», но слишком занятого работой отца к обещающей привольное житье у моря и массу приключений «дальней родственнице». Или еще что-нибудь в этом роде.

А может, Казакова просто сказала девочке, что она ее мать, а та поверила и решила что-то сделать.

— Какова вероятность нахождения Гали у матери? — спросил я, прикидывая, как можно соотнести данную версию с пропажей еще троих одноклассников беглянки.

Приятель думал долго. Необычно долго для такого простого вопроса. Значит, что-то было не так.

Я уже начал беспокоиться, когда на третьей минуте компьютер пискнул, мигнул монитором и ответил:

«ВЕРОЯТНОСТЬ ПОБЕГА К МАТЕРИ — 7,5%».

— Почему?! — удивился я. — Это же напрашивается! — и дал команду схематично объяснить данный вывод.

Приятель вывел в рабочее окно довольно простую схему, объясняющую его построения: четверо пропавших — это четыре колонки возможных мотивов, случайностей и происшествий. Длинные, между прочим, колонки, строк на сто двадцать вниз каждая, и, просмотрев их, я отчетливо понял то, что Приятель осознал сразу же: желание побега к матери, каким бы горячим оно ни было, не могло свести воедино интересы четверых детей, не могло превратить замысел в свершившийся факт — если здесь не было чего-то еще. Чего-то скрытого, неявного…

Мне на ум снова пришли слова учительницы о странном проекте, который занимал умы и дела четверых пропавших учеников вот уже полгода. Но ничего конкретного, понятно, мне придумать не удалось.

Приятель тем временем, кстати, продолжал безостановочный мыслительный процесс и после полуминутного раздумья громко пискнул, зашуршал винтом, что-то перекачивая внутри себя.

А затем, снова обведя их красной рамочкой, выдал давешние указания, поменяв их, правда, местами.

Теперь на первом месте значилась пресловутая сосиска, на втором — вересовские наркотики, а корень всех зол отполз на третий план.

— У тебя что, вирус во чреве завелся? — поинтересовался я. — Или ты Булгакова на ночь перечитал? А господи, это же не ты у нас теперь читатель, а твой брат в моей квартире!.. Но все равно, выражаешься, как плохой литературный критик: корень всех зол, надо же! И не старайся, все равно не поверю, что какой-нибудь кот Бегемот, лазая по сетям, проник в твою электронную голову. Нечистой силой твою электронную дурь не объяснить… А мне что, с ума сходить, разгадывая твои головоломки? — последнюю фразу взял и почти автоматически написал в соответствующей строке.

В ответ на мои, в общем-то, бесполезные ворчливо-саркастические замечания pentium вывел на экран десерт и без того сверхтяжелой для моих сонных мозгов пищи:

«БУЗ ТРУДА НЕ ВЫТАЩИШЬ И РЫБКУ ИЗ ПРУДА!»

Разумеется, это идиотское откровение тоже было выделено красным прямоугольником (что-то многовато их в этом деле).

Мне оставалось только почесать в затылке. По крайней мере, Приятель на сей раз порадовал меня упоминанием реально существующей пословицы, только к чему оно тут? Что я, мало работаю, по его мнению, что ли?.. Прежде чем выяснять это, я решил просмотреть остальную добытую «пятачком» информацию.

Рабочие файлы «Евромебели» занимали довольно большой объем и в основном являлись просто мозгогрузильной бухгалтерией и рекламными проспектами. Но когда у меня уже начали слипаться ото всей этой тягомотины глаза, я вдруг заметил довольно скромный файл под названием «corresp.txt».

Подумав, что вот тут-то и может быть зарыта главная собака, я кликнул мышкой в эту самую «корреспонденцию». И был вознагражден сторицей!

Файл содержал письмо Вересова руководителю какой-то итальянской фирмы (не «Nostalgy» — деловая корреспонденция с основной фирмой-партнером хранилась в отдельной директории) и ответ.

Судя по тексту, это была долгая и весьма оживленная переписка, только вот другой корреспонденции от нового партнера Сергея Леонидовича в памяти компьютера не было. Либо она уничтожалась, либо мой клиент предпочитал хранить ее на других видах носителей. Приятелю просто повезло, что последняя электронная почта не успела перекочевать на дискеты или в «корзину».

Вчитываясь в предоставленную мне находку, я постепенно просыпался от вязкого сна неизвестности и все больше начинал понимать.

«В ответ на Ваш запрос, господин Вересов, предлагаю новый вид товара по совершенно новым ценам, в кусках: гарнитур спальный „Марго“, четырехспальный, сосна, 20. Стоимость $12000; набор европейских кресел „Альпы“, гобелен, ель, одноместные, 36. Стоимость $14000. Обычным рейсом отправлена партия спального гарнитура „Сандра“ на сумму $9600. С почтением, Г. Ренари».

Ниже было добавлено обычным winword'oaским шрифтом:

«Оплата по тарифу переводом через „Сарториус“ пятого октября. Ждать документов».

И все. Я перечитал послание таинственного Г. Ренари. И внезапно понял: все цены измеряются в кусках! То есть тысячах — значит, набор кресел «Альпы» стоит четырнадцать миллионов долларов!

Гарнитур стоимостью в двенадцать миллионов!

И не наших, деревянных, а долларов! Число «20», скорее всего, означает количество поставки, но в столь малых количествах на такую сумму тянет только какое-нибудь мощное оружие, обычно не импортируемое, а экспортируемое российскими дельцами теневого бизнеса или…

Или наркотики. Бич человечества.

Я рассмеялся, хотя ничего смешного в происходящем не было. Судьба подсунула мне человека, который всей деятельностью своей крупной и уважаемой фирмы прикрывал операции теневых дельцов наркобизнеса.

В таком случае «спальный гарнитур» и «сосна» — это закодированные характеристики «товара», например: «галлюциноген, вызывающий эйфорию», или еще что-то типа того.

Итак, Вересов, судя по всему, большой человек в теневой стороне жизни тарасовской области.

В таком случае, его дочерью могли заинтересоваться другие наркод ельцы, которым он перешел дорогу. Нет, что-то не сходится. Остальные трое им зачем? Что, отцы других пропавших тоже воротилы наркомафии? Многовато их тогда приходится на наш несчастный Тарасов.

Оставалось только в очередной раз почесать в затылке да начать выполнять указания Приятеля.

Хотя, конечно, были еще папки с личными файлами, но на них у меня уже не хватало сил. Если я буду читать дальше всякий нудный бред, из которого в основном они и состоят, то непременно засну.

Сыщику Марееву сейчас нужен совсем другой вид деятельности, тот, что дает побольше впечатлений. Например, поиск корня всех зол — это у нас под номером три в списке. Вроде совсем просто и понятно: найти новые источники информации о том, чем бы могли заниматься четверо детей школьного возраста в последние полгода.

Зато торчит откуда-то из бюро находок и нависла, как дамоклов меч, над моим и без того готовым к помутнению рассудком огромная сосиска с паприкой… Тьфу ты! Чушь какая. Прямо как во сне.

Я встал и, потянувшись, снова спрятал программу Приятеля в недоступную не знающим шифр глубину сервера, а затем отключил монитор.

— — До скорого, Приятель! Если захочешь сандвич с артишоком, позвони в бюро трудоустройства и попроси запихать его тебе в дисковод А!

Поскольку экран был уже погашен, последнее слово осталось за мной.

Время достигло восьми вечера, и звонить в бюро находок было поздновато. Значит, завтра, благо до восьми утра есть время. А сейчас нужно заехать на переговорный, откуда звякнуть в Ульяновск, где у Галиной бабушки узнать, как отыскать Галину маму.

Ну, а потом домой. К Приятелю номер два, который скоро станет единственным и неповторимым в своем роде.

Я вышел из здания, перешел улицу и остановился в ожидании общественного транспорта.

Солнце уже перевалило за горизонт и теперь ярко освещало Америку с ее зажравшимися буржуями. На остановке почти не было народу, лишь стоял замерший, но до странного зловещий, словно в любой момент готовый отправиться за очередным клиентом, микроавтобус с траурной черной полосой по борту и грандиозной рекламой на заднем стекле.

Я подумал о том, что раз пошла такая пьянка и я поневоле связался с человеком, который представляет наркотики, пора бы написать завещание. И все имущество оставить в наследство Приятелю, потому что больше практически некому. Ну, еще тетке чуть-чуть. Например, квартиру…

В переговорном пункте было на удивление оживленно. Толпились люди, совершенно друг на друга не похожие, олицетворяющие город и всю страну своим разношерстным разнообразием, своим деловитым равнодушием.

Я заказал разговор с ульяновской квартирой и вошел в кабинку. Долго ждать не пришлось, трубку взяли после третьего гудка.

— Але? — спросил оттуда старческий женский голос.

— Здравствуйте! — громко и отчетливо сказал я. — Вам звонят из Евпатории, по поводу вашей дочери, Людмилы Борисовны! Я ее врач из санатория!

Дело в том, что мы договорились созвониться по вопросу дальнейшего лечения, я нашел специалистов! Вы не могли бы мне сказать, где она сейчас находится? — Старушка помолчала несколько секунд, затем глуповато спросила:

— Чево?..

Я, не теряя терпения, повторил все с самого начала, настолько громко, отчетливо и благожелательно, насколько вообще мог.

Результатом стало немедленное вознаграждение моих стараний:

— А уехала она, — с готовностью откликнулась бабушка. — Уже полгода, как уехала… А кто ее спрашивает?

— Врач! — воскликнул я. — А куда уехала?

— В Тарасов, сказала, — ответила старушка. — А вы ее там не встретите?..

— Встречу, бабуля, встречу, — пообещал я. — Обязательно встречу. А она одна уехала или с кем-то?

— Да одна, с кем ей ехать-то?

— Хорошо… — Тут я совсем не к месту вспомнил о четвертом, непонятнейшем из указаний Приятеля и на всякий случай спросил:

— А вы не подскажете, у вашей Людочки не было никакого киевского дядюшки?

— Чаво? — удивилась старушка. — Дядьки все ее здеся померли… А вот любовник там у нее был. Лет четырнадцать-пятнадцать назад. —Видный мужик… кажися, прокурор тамошний…

— Да? — тупо спросил я, мысленно вычеркивая эту явно ненужную информацию из списка подсказок жизни в ответ на неразгаданные вопросы этого дела. — Ну спасибо вам, бабуля, всего вам хорошего. До свидания.

Старушка перед тем, как положить трубку, взяла с меня слово, что я отучу ее «ушлую» пить (про наркотики она, чувствуется, и не знала), а также строго наказала мне следить за Людкой «и вообще».

Что подразумевалось под этим, я так никогда и не узнал. Распрощавшись с переговорным пунктом, я покинул его и отправился к себе домой.

Итак, уже полгода как мать Гали, скорее всего, в Тарасове. И мне нужно только узнать, где именно она находится, тогда, скорее всего, проблема с пропавшими детьми будет разрешена. Правда, вполне возможно, узнав о том, что детей никто не похищал и не требует за них никакого вознаграждения, получившие свое родители оплатят мою работу по гораздо более низкому тарифу, чем обещано. Но, в общем-то, если все так просто пройдет, за что платить больше?..

Подумав хорошенько, я вернулся в помещение салона, которое покинул полчаса назад, взял у вахтера ключ, мотивировав это своей забывчивостью, и, снова пробудив Приятеля к жизни, загрузил в него данные о разговоре.

Электроник думал недолго.

«ИЩИ В СПИСКАХ ЗАО „ТГК“ ЛЕНИНСКОГО РАЙОНА», — сообщил он.

«Наконец-то что-то более-менее понятное!» — подумал я, собравшись было записывать указание в блокнотик, как вдруг память услужливо подсказала мне, что ЗАО «ТГК» — это же «Тарасовское городское кладбище»! Вернее, частная служба платной информации, прикрепленная к конкретному району и ведущая по нему полный учет всех событий, имеющих отношение к смерти в этом районе города!

Уже через минуту, вспомнив, что работают они круглосуточно, я звонил в «ТГК».

— Але? — отозвался из трубки ленивый мужской голос. — Вас слушают. — — Вас беспокоят из архива пятого отделения, — не очень подробно и точно объяснил я, надеясь, что прокатит. — Мы разыскиваем женщину и только что получили данные, что полгода назад она была убита и, возможно, похоронена на кладбище Ленинского района. Вы не могли бы сейчас посмотреть в своих данных, я дам приметы.

Несколько удивленно и озадаченно, но мужчина на той стороне линии сразу же согласился. Узнав, что это произошло примерно полгода назад, он достал журнал того времени, и через несколько минут мы вдвоем уже отыскали гражданку неизвестного происхождения, полностью подходящую под описание примет Галиной матери, причиной смерти которой были несколько ударов чем-то тяжелым и тупым по голове.

— А-а, я вспомнил эту тетку! Там еще случайная свидетельница происшествия была, — неожиданно сообщил мой кладбищенский гид, видимо, воодушевляясь темой, — девочка такая, лет тринадцати…

Гуляла там неподалеку, вот и увидела… Ее оперативники в рапорте упомянули, вот, здесь написано, — светловолосая, особых примет нет. Она все видела, кажется, и у нее случилась истерика. Вот…

Убежала, здесь написано, в истерике. Очень напуганная была.

— А как ее звать, она оперативникам не сказала? — волнуясь, спросил я.

— Они ее даже не успели допросить, — ответил человек из архива. — Когда наряд мимо проезжал, она просто стояла и на труп пялилась, как их увидела, так очнулась, что-то заорала и умчалась. В подворотню, видать, свернула и сгинула. Не догнали…

В общем-то, я уже знал все, что мне было нужно.

Поблагодарив моего информатора, я попрощался с ним и, запрятав Приятеля заново, пешком отправился домой.

Итак, ситуация начинала проясняться и нравилась мне все меньше.

Мать Гали Вересовой приехала в Тарасов, как-то связалась с дочерью, они должны были встретиться в назначенное время в указанном месте, а когда дочка пришла на эту встречу, увидела труп матери. Убийца, скорее всего, подосланный Вересовым, ушел незамеченным, либо его видела только Галя. В любом случае она, похоже, либо не поняла, что это дело рук отца, либо поняла и затаилась. Стала ждать.

Тут у меня в голове мелькнула новая интересная мысль. Ведь именно полгода назад начались эти странные приготовления четверых детей, этот их непонятный проект — приготовления.., к чему?..

И если четырнадцатилетняя дочь мстит своему отцу за зверское убийство матери, то какой же будет месть?.. И почему эта ее задумка оказалась такой серьезной и притягательной, что в ней приняли участие еще трое подростков, которым вроде бы мстить Вересову совсем не за что?..

В таких вот размышлениях меня и застал звонок сотового, открывающий серию из трех памятных звонков одного осеннего вечера. Я вздрогнул, когда он неожиданно заверещал, и быстро нажал на «talk», оглядываясь в темноту улицы, по которой направлялся домой. Вокруг было совершенно безлюдно.

— Мареев, — незнакомый мужской голос в трубке был мягок и тих. — Ты в данный момент у меня на прицеле. Иди спокойно, осторожно и не дергайся. Я стреляю очень хорошо, лучше тебя. Не промахнусь.

Я облизал мгновенно пересохшие губы и выпрямился, стараясь не оглядываться, хотя тянуло непреодолимо, прямо-таки инстинктивно.

— Ну? — только и спросил я.

— Все просто, — с готовностью ответил голос. — Дойдешь до Рахова, поверни направо и войди через дыру в заборе на территорию стройки. Там встань в нише под краном, она одна, не перепутаешь. Жди, к тебе подойдут двое мужчин. Одним из них буду я, и мы нормально поговорим. Но учти, все время я с тебя глаз не спущу.

— Хорошо, — сказал я, глазами обводя уже видимую неподалеку стройку и высматривая, откуда было бы легче всего за мной наблюдать.

Говорящий, скорее всего, считал, что имеет дело с непрофессионалом, но он ошибался.

— Я все сделаю, не стреляйте, — уверял я, продолжая исподлобья наблюдать за темным строением с семью недостроенными этажами, и на шестом ударе сердца увидел краткий двойной блеск, парный отраженный лунный блик — от объектива бинокля, Наблюдатель сидел на четвертом этаже. Значит, как только я окажусь рядом с домом, он перестанет меня видеть. И тогда придет пора действовать.

Говорящий повесил трубку. Я быстрым шагом преодолел расстояние, отделяющее меня от стройки. Увидел дыру в заборе, кажется, свежевыломанную.

Напряжение нарастало с каждым шагом, кровь пульсировала в голове, в ушах шумело. Да, я отвратительнейшим, натуральнейшим образом боялся.

Жутко боялся — но знал, что выход на самом деле есть. Вернее, что я не дам себя загнать в безвыходное положение.

Разговаривать с кем-либо, стоя в строительной нише я, разумеется, не собирался.

Вот и ниша, кстати. В ней совершенно темно, практически ничего не видно. А слева, рядом с ней — груда кирпичей и большое корыто, покрытое засохшим цементом.

Мозги мои работали на удивление быстро, словно какой-то программист разогнал процессор аж до сотого или по меньшей мере до шестьдесят шестого. Я поднял корыто и, пытаясь не шуметь, перетащил в нишу, поставив вертикально.

Отошел назад, всматриваясь в темноту и пытаясь понять, примут ли те, кто сейчас сюда придут, этот темный контур за фигуру человека. Времени на размышления не было.

Сердце нехотя, но все же, повинуясь моему приказу, начало сокращаться все медленнее и спокойнее; но неподалеку вдруг послышались шаги приближающейся пары, идущей оттуда же, откуда пришел я — с улицы.

Я сиганул за кучу кирпичей, замер, ожидая реакции сверху, но, очевидно, наблюдатель действительно не видел меня отсюда.

Чуть-чуть высунувшись, я увидел обоих, освещенных ярким лунным светом. И тут же узнал. Низенький толстяк и высокий бритый бицепсонос. Не далее как вчера утром они приходили ко мне домой, стреляли через дверь.

Оба остановились перед нишей одновременно, вглядываясь в темноту.

И тут же, как по команде, подняли руки и выстрелили внутрь. Я вытащил свой «Макаров» в тот момент, когда не слишком громкое эхо выстрелов раскатилось по квартальной стройке, и заученным движением пальца снял его с предохранителя.

Но стрелять не потребовалось. Позади и немного справа, на выходе из черного прямоугольника подъезда появилась еще одна фигура с пистолетом в руке. Фигура человека невысокого, гибкого и очень тонкого для взрослого мужчины. С длинными черными или просто темными волосами, завязанными в тугой хвостик.

Его пистолет был с глушителем, поэтому те двое не услышали двух выстрелов. Они действительно были очень точными, то есть он действительно стрелял отлично.

Оба моих предполагаемых убийцы как раз нагнулись, всматриваясь в нишу и пытаясь понять, почему мое «тело» не сползает на землю, поэтому выстрелы, размозжившие обоим черепа, отбросили их внутрь, прямо к поставленному мной грязному корыту.

Стрелявший не колебался ни секунды, не стоял на месте, не проверял.

Он быстрым, гибким прыжком преодолел расстояние, отделяющее его от нескольких сложенных перед забором бетонных плит, и уже с них перескочил на тротуар, скрывшись с моих глаз.

Земли он не коснулся ни разу. И не оставил никаких следов, кроме двух пуль… Но вынимать их и отправлять на экспертизу я лично не собирался.

С меня на сегодняшний день было достаточно.

Подождав, пока его шаги затихнут вдали, я поднялся, отряхнулся и, вовремя вспомнив о том, что очень скоро сюда нагрянет ближайший наряд милиции, поспешил удалиться, также не оставляя никаких следов…

…Через пару кварталов мимо меня пронеслась ментовская машина, от которой я спрятался в арке какого-то частного дома.

Нервы мои к тому времени более или менее успокоились, я немного пришел в себя. Так что второй звонок, раздавшийся в полной тишине, всего лишь заставил меня дико вздрогнуть и сдержать рвущийся из горла крик.

Я метнулся в первую попавшуюся подворотню, чтобы скрыться от возможного наблюдателя, и судорожно нажал «talk», ожидая услышать мат с угрозами.

— Алексей Петрович! — послышалось в трубке, и я тут же узнал этот молодой красивый голос, хотя он и был сейчас очень возбужденным, взволнованным. — Это учительница Гали, Инна Николаевна!

— Добрый вечер, Инна, — ответил я, не прекращая медленно брести по направлению к дому и постоянно осматриваться. — Слушаю!

— Дело в том, Алексей Петрович, что у меня дома сейчас сидит тот мальчик, которого вы искали! Георгий Иванов! Он прибежал ко мне полчаса назад, весь дрожащий, с ним что-то случилось, это точно, но говорить мне ничего не хочет; как услышал о вас, стал требовать, чтобы я вам позвонила, прямо до судорог!.. Он тут рассказывает такое!..

— Какое? — спросил я, не успевая удивляться тому, что так вот, с ходу, до судорог понадобился незнакомому мальчишке, предчувствуя что-то СОВЕРШЕННО НЕПРИЯТНОЕ. Предчувствия меня не обманули.

— Те четверо, — воскликнула женщина, — мои ребята, которых родители забрали на черное море в санаторий!.. Всех четверых детей на самом деле похитили!

— Что?!

— Их украли преступники, связанные с наркотиками, Алексей Петрович!.. Я звонила отцу Гали, Сергею Леонидовичу, но не дозвонилась, у него все время занято!.. Вы не могли бы сейчас приехать ко мне домой?..

— Говорите адрес, записываю, — отрывисто ответил я, зажимая телефон подбородком и выхватывая из кармана блокнотик. Кажется, проблемы начинали нарастать, как снежная лавина — ком увеличивался с каждой минутой все быстрее и быстрее.

Учительница, молодая, несчастная и совершенно не знающая, что в такой ситуации следует делать, срывающимся голосом продиктовала, я записал и тут же ответил:

— Да, конечно, сейчас же еду! Но, Инна Николаевна! Внимательно слушайте меня: Сергею Леонидовичу Вересову НИЧЕГО НЕ ГОВОРИТЕ, а то вы все испортите! У него есть проблемы с сердцем, если он услышит!.. Я сам ему скажу, подготовлю нормально!

Учительница заверила меня в том, что будет ждать и ничего не предпримет до моего появления у нее в квартире, я попрощался и мысленно представил себе путь. Было недалеко, но я решил поймать такси.

Затормозила вторая из проезжавших машин, обычный «жигуленок», я пообещал заплатить тридцатку, и мы тронулись.

— Хорошая ночка сегодня, да? — дружелюбно спросил пожилой шофер, выруливая на проспект Ленина. — Полнолуние, м…ки все попрятались, дома спят. Спокойно так… — Увидев, что я молча оглядываюсь, ссутулившись и пригнув голову, пытаясь окинуть взглядом все проносящиеся за окнами подворотни, он несколько удивленно спросил:

— Вы как там, нормально?

— Н-да, — неуверенно ответил я. — Нормально…

В этот момент телефон зазвонил в третий раз.

Глава 4

Я судорожно схватился за него, держал, сжимая в руках и тяжело дыша, несколько секунд, едва сдерживаясь от вздрагивания после каждого звонка, а затем медленно и осторожно нажал на «talk».

В трубке торжественно звучала тишина.

— Алло? — неуверенно спросил я после нескольких томительных секунд одностороннего прослушивания, с трепетом ожидая, что телефон сейчас взорвется, как от килограмма тротила.

— Дружок, — донесся оттуда странный, явно нечеловеческий, быть может, искаженный каким-то механическим приспособлением голос, сочетающий в себе два совершенно разных тона — сухой, низкий и басовитый, а также высокий, писклявый и надрывный. — Из огромного количества кандидатов после долгого отсева ты был отобран для поступления в Высшую Школу, на курсы повышения квалификации. У тебя есть множество недоработок и несовершенств, которые мы вместе исправим, для того чтобы дальше работать нормально. В первую очередь ты займешься прохождением полосы специально подобранных препятствий…

— Что? — прошептал я, больше для себя, чем для того, кто говорил со мной. — Чем я буду заниматься?!.

Водитель искоса посмотрел на меня, сворачивая на Чапаева, в глазах его было странное выражение удивления и нарастающей брезгливости. Как будто он понял, что посадил к себе в машину смертника.

— Будь внимателен и осторожен, — продолжал голос, совершенно без ожидаемой издевки, спокойно и серьезно, хотя собственно модуляции его были довольно забавными, — от результатов преодоления препятствий зависит не только исход обучения, но и качества дальнейшего твоего существования, такие, как «живой» или «мертвый», — он выдержал эффектную паузу и наставительно добавил:

— Запомни: суть первого испытания — быстрота мыслительных и физических реакций. Ключ первого испытания — верхний люк слева.

Я взял себя в руки и практически пришел в себя.

Хотя от волнения меня все еще чуть-чуть трясло, по крайней мере руки дрожали, но общий порядок вещей был восстановлен.

— Что все это значит? — спросил я сухим, сильным и спокойным голосом. — Кто вы?

— Вопрос первый, — прокомментировал голос из трубки и тут же ответил мне:

— Я твой реальный работодатель, единственный, кто способен тебя чему-то научить и как-то использовать. Я — разум, летящий на жестких крыльях, — помолчал, а затем добавил:

— Дополнительный ответ подлежит самостоятельной дешифровке. Повторный сеанс связи после прохождения первого испытания.

— Постойте! — воскликнул я.

Но в трубке раздались короткие гудки.

Чертыхнувшись, едва не двинув сотовым о дверь машины, я все-таки успокоился и призвал себя к порядку. Несмотря на то что события развивались по сумасшедшему сценарию явно умалишенного сценариста и страдающего садизмом режиссера, падать в глазах зрителей, принимая облик истеричного идиота, мне совершенно не хотелось.

Я уселся поудобнее и стал думать.

Реальный мой работодатель — это Вересов, по крайней мере на данный момент. Но звонил явно не он. Нормальный человек так вести себя, так говорить не будет. Здесь явно что-то не то.

Либо со мной говорил сумасшедший, что, в общем-то, было маловероятно, и непонятно, кто он, откуда и с какой целью вел этот гениальный разговор, либо цель у говорившего была простая: довести меня до передела, до нервного срыва.

Честно говоря, это ему почти удалось. Минуту назад я едва не сошел с ума. Господи, что же творится вокруг четверых пропавших детей и Вересова, покрывающего торговлю наркотиками?..

Мне срочно нужно было навестить Приятеля и дать ему информацию для анализа происходящего.

Его трезвый, неподверженный эмоциям ум оценит все, что со мною произошло, и выдаст адекватный произошедшему вывод, а также советы, которые помогут довести дело до конца.

Но сначала нужно было выполнить его прошлые поручения и, главное, поговорить с Инной Николаевной и Георгием, который, очевидно, стал свидетелем преступления — похищения четверых детей… Расплатившись с водителем, подозрительно оглядевшим и меня, и три моих десятки, я быстро нашел дом Галиной учительницы.

По странной случайности, рядом с ним была круглосуточная аптека, где я купил упаковку таблеток с экстрактом валерианки, которую тут же и принял. Подождал несколько минут, сидя на скамейке в темноте парковой аллеи, пересекающейся с улицей имени Бахметьева, а затем, полностью взяв себя в руки, перестав со страхом и неуверенностью заглядывать в будущее, ощутив внутренний подъем и успокоение, отправился к Галиной учительнице в гости.

После первого же звонка из-за двери донеслись торопливые мелкие шаги приближающейся Инны Николаевны, а затем ее испуганный голос спросил:

— Кто там?

Чуть не сказав: «Это Мареев», я успел себя одернуть и ответил:

— Это я, Инна Николаевна, Алексей Петрович.

Она тут же открыла, узнав мой голос, и с облегчением вздохнула, искренне улыбаясь:

— Ну, наконец-то вы приехали! Мы тут сидим и вдвоем боимся!.. Просто кошмар какой-то!..

— Добрый вечер, Инна Николаевна, — кивнул я. — Ну, где тут у вас мальчик?

Ранее разыскиваемый мной Гера не замедлил появиться в дверном проеме, ведущем в зал, и, чуть приоткрыв рот, внимательно смотрел на меня.

В глазах у него стояло какое-то невысказанное несчастье, он весь был напряжен и, готов поклясться, чего-то до судорог боялся.

Кажется, он совсем недавно перенес какое-то тяжелое потрясение, что-то его очень сильно напугало. Выглядел он, по крайней мере, очень пришибленным.

И мне показалось, что я уже где-то встречал его.

Или видел человека, сильно на него похожего. Но память отказывалась служить, явно ссылаясь на перегруженность лекарственными препаратами.

Я скинул ботинки, натянул предложенные тапочки, аккуратно запер входную дверь, повесив еще и цепочку, окинул взглядом небольшую уютную двухкомнатную квартиру явно незамужней учительницы и, кивнув, вместе с хозяйкой и парнем вошел в зал, освещенный мягким светом настенных бра.

— Вам чай, кофе, сок? — спросила учительница.

Я подумал о том, где она берет деньги, но затем вспомнил, в КАКОМ КЛАССЕ эта молодая женщина преподает, — а ведь она наверняка ведет частные уроки…

— Сок, — ответил я. — Кофе ни в коем случае.

— Сейчас будет, — кивнула Инна Николаевна; как мне показалось, чем-то очень довольная, и выскользнула из комнаты на кухню.

«Все-таки, — отметил про себя я, — сколько в ней грации. Красивая. Наверняка все ученики бегают за ней, как щенята».

Усевшись в удобное кресло напротив сидящего на диване испуганного и зажатого подростка, я внимательно оглядел его, непринужденно улыбнулся и начал беседу:

— Меня зовут Алексей Петрович, я дядя Гали Вересовой, она тебе обо мне, наверное, рассказывала.

Он медленно кивнул, затем добавил вслух:

— Угу… То есть да. Рассказывала, — и посмотрел на меня столь же внимательно, как я на него минуту назад.

Глаза у него были темные, даже немного буравящие, пронзительные, что довольно часто встречается у трудных подростков; сейчас в них застыли страх и горечь. Я подумал о том, что же могло так напугать его, и решил, что это было похищение, нечаянным свидетелем которого он стал.

Парень был тощий, лохматый, одетый неплохо, даже богато, но носящий хорошую одежду без чувства, с которым ее надо носить; он был неуверен в себе, пуглив и закомплексован, это я мог сказать после первого взгляда безо всякого знания психологии.

Но что еще в нем сразу же было заметно — это интеллигентность, какая-то юношеская «светлость», недоступная большинству современных детей-гопов, явно проницательный ум, в нем даже чувствовалась порода, о которой говорили сдержанные манеры и чуть горбатый, выступающий нос; ко всему прочему он был курчавый, темноволосый.

— А вы вправду победитель сафари? — неожиданно спросил мальчишка, в глазах которого на мгновение всколыхнулось подобие интереса, перекрывшего прежнюю испуганную, зажатую тусклость.

— Конечно, — ответил я, мысленно называя Галю чертовой фантазеркой. — Только давай сейчас об этом не будем. Как ни прискорбно, Галя вместе с троими друзьями пропала. А я должен ее как можно скорее найти… Ты правда видел, как их кто-то похищал?

— Правда, Алексей Петрович, — все также медленно и немного скрипуче отозвался паренек; от его тона у меня по коже побежали мурашки. — Я все расскажу. Сейчас, — он странно посмотрел на меня, кивнул, сглотнул, затем неожиданно смутился, поднял на меня свои темные пронзительные глаза и как-то пусто спросил:

— А в милицию вы заявлять не будете?..

— А в чем дело? — поинтересовался я, понимая, что такие слова неспроста.

— Я сейчас не скажу, — глухо, очень странно ответил Герка, опуская глаза; кисти его сжались в кулачки, он судорожно вздохнул и добавил:

— Я…

Надо все по порядку. Я потом скажу. Когда смогу.

— А что сейчас? — доброжелательно спросил я, стремясь показать, что он может говорить, как хочет, и что никто не собирается его принуждать.

— Я за ними следил, — не таясь сказал он. — За всеми четверыми. Хотел узнать, что они задумали.

Подслушать их разговор. Но не успел.

— Погоди, — прервал его я. — Давай все по порядку. Сначала расскажи мне, что за проект они вместе готовили вот уже полгода, в чем его суть и для чего он был им нужен.

— Вы знаете? — неожиданно спросил он, поднимая глаза. — Ну надо же…

Инна как раз заносила в комнату поднос, уставленный блюдечками, заполненными всяческой легкой едой, поэтому я тут же, не колеблясь, правдиво ответил, чтобы потом не попасться на какой-нибудь мелочи:

— Я, Георгий, должен все знать; Потому что моя профессия — частный сыщик.

— Да, Галя говорила, — уважительно ответили Инна и Гера хором.

Я моргнул и поклялся при первом удобном случае пожать девчонке руку. Все-таки ее вранье могло оказаться очень даже полезным.

Несколько секунд на обдумывание — пока Инна накрывает на небольшой передвижной столик, — и версия для этих двоих готова.

— Проблема в том, — предвосхищая невысказанные вопросы, ответил я, — что Сергей Леонидович болен. Работа довела его практически до предынфарктного состояния. А от его деятельности зависит очень многое, тем более сейчас, накануне выборов, — объяснять последнее изречение я не стал, считая, что для нагнетения обстановки и создания атмосферы серьезности и значимости подобные фразы необходимы.

Осмотрел их такие разные лица: светлое, внимающее Инны и сосредоточенное, отрешенное лицо погруженного в себя Герки, вздохнул и продолжал:

— Если о похищении сообщить в органы, до Сергея информация дойдет тут же, у него очень хорошие связи. И, скорее всего, это немедленный инфаркт. Трудно предсказать все последствия. Так что мы с родителями остальных троих решили действовать по-другому. Якобы забрали детей из школы, никому ничего не сообщая, и сделали так, чтобы Сережа считал, будто все четверо в черноморском санатории.

Он был в командировке, а сейчас слишком занят, так что пока ничего не заметил. Но долго так продолжаться не может. В ближайшее время он сообразит, что дочка обязательно позвонила бы, если бы все было нормально, а звонка до сих пор нет.

Поэтому я и разыскиваю Галю. В срочном порядке, бросив все остальные дела.

И ты, Георгий, и вы, Инна, если помните что-то важное, обязательно расскажите мне все, в мельчайших подробностях. Вы общались со всеми четверыми до похищения и наверняка знаете все необходимое для разъяснения того, ЧТО на самом деле произошло. Поэтому я буду спрашивать вас, а вы подробно и взвешенно отвечайте. Договорились?..

Учительница с довольно забавной серьезностью кивнула. Мальчик посмотрел на меня и утвердительно опустил ресницы. На мгновение мне почему-то показалось, что самый старший в этой комнате именно он. Я бы улыбнулся, если бы не пережил то, что случилось со мной за последние два часа.

— Итак, Гера, начнем с тебя. В каких отношениях ты был с Галей Вересовой?

Несколько мгновений он смотрел на меня очень странно, причем я никак не мог разобрать, как именно. Затем неожиданно легко и светло улыбнулся и ответил:

— В хороших. Но не близких. Мы с ней познакомились месяцев пять с половиной назад. В парке, где я обычно гуляю. Она там тоже гуляла и сама со мной заговорила… — Я вдруг понял, почему так просветлело его лицо: мальчик вспоминал о девушке, которую любил всем сердцем, и воспоминание это оживило его даже в тяжелое для него время.

Инна Николаевна тоже заметила это и покраснела, опуская улыбающиеся и слегка удивленные карие глаза.

— Мы с ней, — продолжал Гера, — виделись не очень часто, но постоянно, примерно два раза в неделю. Вместе гуляли, ходили в театры, в кино, на каток и в бассейн… Но, — он помрачнел, возвращаясь к своему прежнему состоянию пришибленности и отрешенности, — она меня не любила. Она просто использовала меня.

Я заметил, что Инна Николаевна удивилась еще больше, причем едва не всплеснула руками, явно не удержавшись от внутреннего восклицания типа:

«Как же так?!» Мальчик ей, видимо, очень нравился, и такого отношения Гали она решительно не понимала.

В другой ситуации выражение типа «она меня использовала» из уст четырнадцатилетнего мальца рассмешило бы меня, но.., в этом полном страха и одновременно мрачной решимости мальчишке было что-то.., необычное, что ли? Он был явно взрослее своих небольших лет.

— С чего ты взял? — спросил я, чувствуя, что на этой теме нужно остановиться подробнее.

— Она всегда знала, что ей нужно, — просто ответил Гера. — И встречалась со мной, как ходила на работу. Я сначала этого не понимал, потому что… — он медленно, но верно заливался бледно-алым румянцем, — потому что она.., ну.., в общем, она меня.., очаровала. Я думал, что мы будем вместе и станем мужем и женой, и никогда ничего от нее не требовал. Но примерно два месяца назад я случайно узнал, что точно так же она ходит к нескольким другим парням… — Лицо его еще больше осунулось, в глазах зажглись два блестящих огонька горечи и тоски.

— Тогда я начал за ней следить, — глухо сказал он и, подняв лицо, внимательно посмотрел на меня.

— Что ей было нужно от тебя, Гера? И не знаешь ли ты, что ей было нужно от других?

— Всего у нее было восемь.., парней, к которым она ходила. И к каждому у нее был свой интерес, свое дело. Я, например, нужен ей был для того, чтобы конверт с бумагами, которые она туда запаковала, невскрытым попал в прокуратуру и чтобы в нужный момент его открыли и прочли, — он помолчал и добавил:

— Не знаю точно, что она хотела от других, но, кажется, каждый из них что-то делал для нее.., и все это нужно было для реализации их общего плана.

— Не знаешь, какого? — спросил я, вспоминая девочку, «случайную свидетельницу» убийства Казаковой Л. Б., спросил, уже практически убежденный в правильности собственного ответа на этот вопрос.

— Знаю, — ответил Георгий. — Она хотела отомстить своему отцу.

Я удовлетворенно кивнул, внутренне радуясь тому, что выкладки Приятеля и мои рассуждения были абсолютно правильны; Инна Николаевна, до того смотревшая на мальчика большими удивленными глазами, сейчас моргнула, выражая полное недоумение. Я едва заметно усмехнулся, понимая, что любая другая женщина, сидящая напротив меня с таким же лицом, казалась бы абсолютной наивной дурой, — но в недоумении этой было какое-то скромное, приятное обаяние.

И, кажется, Георгий, заметивший ее постоянное внимание, как-то неуловимо светлел, поднимаясь из темной, мрачной глубины, в которой оказался по воле каких-то обстоятельств, до которых он в своем рассказе еще не дошел.

— Почему ты так думаешь? — спросил я.

Парень вздохнул, взъерошил свои непослушные темные волосы и, пожав плечами, ответил так, что я был снова весьма и весьма удивлен его здравым умом:

— Она его ненавидела. Это трудно понять, я не знаю почему, тем более что он ее любил, я видел, как он на нее смотрит.., ее вообще все любили. Вернее, — поправился он, — любят. Но она его за что-то жутко ненавидела. Вернее, я думаю, — он сделал паузу, прикрыв на мгновение глаза, — я думаю, возненавидела совсем недавно. Примерно полгода назад. Поэтому она и придумала этот свой Проект.

Ее ненависть передалась Инне, Саше и Андрею. То есть они своих родителей не ненавидели, они к ним относились даже очень хорошо. Галя просто рассказала им, чем занимаются их родители под началом ее отца.., и сумела направить их неприязнь на него одного.

Он смотрел на меня, словно был уверен, что я тотчас пойму его; и ведь знал откуда-то, что я понимаю, чем занимается отец Гали и, как я только теперь сообразил, родители остальных пропавших тоже! Все-таки все они были деловыми коллегами…

Я прищурился, не обращая внимания на глубоко удивленную Инну, которая только из вежливости не требовала никаких объяснений, и внимательно взглянул на Геру.

Он смотрел прямо мне в глаза, и в его взгляде было что-то странное и страшное. Это было похоже на взгляд солдата, бросающегося с гранатой под танк, знающего, что сейчас он умрет, но чувствующего в себе силы для этого и ведущую его Цель.

Неожиданно в моем сознании забрезжил свет истины — и через несколько секунд я понял-таки в чем дело. И был еще сильнее поражен этим мальчишкой, еще сильнее стал его уважать. Принимая меня за совершенно другого человека, он с отчаянной решимостью излагал мне факты, которые, как он предполагал, должны были вынудить меня на крайние меры!

Мне необходима была его полная, абсолютная искренность. И только поэтому я решил соответствовать предлагаемой роли до конца.

— Георгий! — требовательно сказал я. — Я вижу, ты знаешь очень много. Даже больше, чем следует.

Тогда ответь мне, чем же таким занимаются Сергей Леонидович и родители остальных ребят?

Он вдруг побледнел, большими глазами взглянув на меня, словно смотрел на человека, который сейчас его убьет, и одними губами вопросительно прошептал: «А как же?..», глазами указав на Инну Николаевну.

— Ты думаешь, что ты знаешь истину и что ты прав! — повышенным тоном продолжал я, глядя на него в упор. — Но ты должен отвечать за свои намеки, даже если не высказал их на словах! Говори!

Он судорожно вздохнул. И неожиданно ровным голосом отчеканил:

— Сергей Леонидович Вересов и отцы остальных троих участников Проекта занимаются отмыванием денег, полученных от продажи наркотиков, а компания Вересова — это один из центров поставок!

Инна тихонько ахнула, прикрывая ладошкой рот, переводя взгляд с одного из нас на другого; я медленно кивнул и, не спуская с него взгляда, спросил:

— Значит, ты попросил Инну Николаевну позвать меня для того, чтобы я пришел сюда и ты мог сказать мне все это в лицо, а потом…

Мальчишка понял, что именно я имел в виду.

Он посмотрел на меня взглядом человека, которому уже на все наплевать, и ответил:

— Да.

Я понимающе кивнул. Инна Николаевна, для которой начала проявляться подоплека происходящего, медленно бледнела, осознавая, что сидит в одной комнате с родственником человека, являющегося наркодельцом, с родственником, у которого, судя по всему, из расстегнутой поясной кобуры выглядывает заряженный пистолет, который она разглядела только теперь.

Она медленно открыла рот, чтобы что-то сказать, но так и не смогла. Глазами затравленного животного она смотрела то на него, то на меня.

Герка взирал холодно, равнодушно, изучающе и отстранение. Смотрел не на меня, а на пистолет.

Я содрогнулся.

— Так, хватит! — сказал, чувствуя, как проступает на лбу испарина. — Вот, Георгий, возьми эту бумагу и прочитай ее вслух, а потом дай прочитать Инне Николаевне, — я достал из футляра лицензию частного детектива вместе с удостоверением личности и протянул ему.

— Частный детектив, — медленно и все так же спокойно начал мальчишка, просматривая оба моих документа и все еще явно не понимая, в чем дело, но затем взгляд его скользнул по самому главному, на лице отразилось растущее потрясение, смешанное с удивленным и беззащитным выражением, после которого все дети обычно начинают плакать.

— Мареев… Валерий Борисович… — прошептал он побелевшими губами. — Так вы не Галин дядя?..

— Кроме того, мальчик, я не вересовский киллер, — ответил я. — Я частный детектив, который разыскивает его дочь. Который только сегодня понял, что имеет дело с теневыми дельцами наркобизнеса и который считал, что он единственный из посторонних, кто об этом знает… — я помолчал, все так же глядя на него в упор.

— Я понимаю, — негромко сказал он наконец. — Да, я понимаю… А я думал!..

— Ты думал, что я сейчас выну пистолет и убью вас обоих, потому что вы слишком много знаете? — немного насмешливо спросил я.

Он побледнел в который уже раз, на мгновение закрыл глаза, черты его обострились.

— Да, — ответил он, не глядя на меня. — Да.

— И что же заставило тебя бежать сюда, к Инне Николаевне, и думать, что сюда за тобой придет вересовский наемный убийца, с которым тебе придется уйти? — спросил я, считая, что настал момент услышать это его «когда смогу…».

Тут нервы у Инны Николаевны не выдержали.

— Да что же это такое?! — воскликнула она, переводя взгляд с одного из нас на другого, но обращаясь преимущественно ко мне, с остатками испуга и неподдельным возмущением в голосе. — Объясните мне, пожалуйста, что здесь происходит!

Мы с мальчишкой одновременно посмотрели на нее. Всего секунда — но его темного, странноболезненного и моего решительного взгляда было достаточно, чтобы она замолчала с приоткрытым ртом.

— Ну? — требовательно переспросил я, продолжая наблюдать за Герой. — Не отвлекайся! Что заставило тебя думать и действовать именно так?..

— То, — ответил мальчик, как мне показалось, едва сдерживая слезы, — что мой отец был прокурором области и именно в его руки должен был попасть сверток с бумагами, которые вручила мне Галя, — он неожиданно всхлипнул и, не вытирая катящихся по лицу слез, воскликнул:

— И то, что два с половиной часа назад его убили.., у нас в доме!..

Инна ахнула, я вздрогнул, потому что ожидал чего угодно, но только не этого. Происходящее явно вырывалось из рук, лавина все нарастала и нарастала, здесь дело было уже не в убийстве бывшей жены Вересова и не в мести дочки собственному отцу — здесь начинало пахнуть палеными перьями пташек куда более высоких и серьезных.

До меня с большим трудом, только через несколько напряженных, полных беснующимися мыслями и эмоциями секунд дошло, что все это время я говорил с четырнадцатилетним пацаном, у которого два часа назад убили отца — скорее всего, на его глазах, в собственном доме; с мальчишкой, который понимал причину убийства и знал человека, который его заказал; с мальчишкой, который несколько минут назад уже считал себя следующим убитым.., а сейчас скорчился на диване и мелко вздрагивал, пряча в ладонях лицо.

Инна Николаевна вскочила, бросила на меня полный изумления и сострадания взгляд и обняла Герку, пытаясь утешить его. Тут уж парнишка разревелся в полный голос.

Несколько минут мы сидели практически молча:

Герка плакал, избавляясь от напряжения последних часов, Инна Николаевна его утешала, а я обдумывал все происходящее.

Все, ну абсолютно все укладывалось в одну схему: Галя и ее соратники начинают копать под Вересова, собирая информацию на него одного, — очевидно, считая, что, если его посадят, родителям остальных придется отказаться от деятельности, известие о которой так потрясло их детей. План начинает действовать в тот момент, когда отец Герки получает при содействии сына пакет с документами, полностью раскрывающими Вересова лично, — но в этот момент кто-то УЖЕ ЗНАЕТ О ТОМ, ЧТО ПРОИСХОДИТ, он похищает всех четверых детей, затем нанимает двоих нерадивых убийц, которые пытаются убить меня вчерашним утром, потом заставляет кого-то, несравненно более профессионального, убить прокурора, а затем выследить и убить меня, прикончив заодно на той же стройке и двоих неудачников…

Вот они, события последних трех дней, выстроенные в единую непрерывную и понятную цепь!

Мне бы радоваться, но я вдруг вспомнил единственное событие, которое не укладывалось в общую схему совсем: этот странный, непонятный и неожиданный звонок в такси, третий звонок на мой сотовый за сегодняшний вечер.

— Черт! — вслух сказал я.

Инна и Герка подняли головы, оба шмыгая мокрыми носами, и уставились на меня.

— Откровенно говоря, — сказал я, — попали мы с вами в историю… Меня ведь, как ни странно, час назад тоже пытались убить…

Глава 5

— ..Так что когда я понял, кто такая Галя и зачем я ей был нужен, документы уже были посланы папе, и я уже положил в его тайник то письмо, в котором Галя просила обратить особенное внимание на пакет, когда он придет в прокуратуру, взять дело под личный контроль… — Он вздохнул, отпил из стакана с соком и продолжил, рассеянно глядя в ночное окно:

— Когда я узнал, что они встречаются и обсуждают свои планы в малом спортзале комплекса «Дельфин», потому что Галя точно так же соблазнила сына начальника охраны, я пробрался туда за полчаса до того, как они обычно приходили, спрятался за матами и подслушал их разговор, — рассказывал вымытый и накормленный Герка; я жевал бутерброд, делая пометки в блокноте, где вырисовывалась вся схема произошедшего, расписанная практически по часам.

Инна Николаевна задумчиво слушала нас обоих, также, видимо, размышляя, как в начавшейся заварухе нам троим остаться в живых.

— Ну и о чем же они говорили? — поинтересовался я.

— Я, в общем-то, подслушивал еще четыре раза и понял практически все, только не знаю, за что она так своего отца ненавидит, — он вопросительно посмотрел на меня.

— Сначала дело давай закончим, а потом я тебе все расскажу. Если смогу… — ответил я.

Герка вздохнул, пожал плечами и, глотнув сока, стал рассказывать дальше. Складно у него получалось:

— В общем, они собирали на Вересова материалы. План у них был очень продуманный, большинство документов брали из родительских деловых бумаг, они ведь, — он усмехнулся, — имели высший доступ… Копировали, складывали в одном месте, подшивали. Несколько раз переписывали текст второго и третьего писем в прокуратуру, милицию, даже к губернатору области и так далее.

Но кроме этого они еще и о другом подумали: как опросить всех тех, кто был жертвами конкретных дел Вересова за последние несколько лет. Галя, оказывается, залезла в домашний компьютер папаши и нашла там много интересного, а потому они вместе решили снять э-э-э.., свидетельские показания с потерпевших.

— Что ты имеешь в виду? — заинтересовался я.

— Например, в первом разговоре речь шла в основном о деле одного бывшего военного из Чечни, который занимался распространением наркотиков.

Вересов его в чем-то заподозрил и приказал убрать, несмотря на то что у него была инвалидка-мать, которая без него жить не могла. Она бы умерла, на что Вересов, кажется, и рассчитывал, если бы не подружка его сердобольная.

«Судя по речи, мальчик явно читал Достоевского и других классиков», — подумал я, а вслух спросил:

— Ну и что с ней?

— Понимаете, у каждого из них, этих четверых, был свой талант и свое назначение в группе, — объяснил Герка. — Галина вот занималась эротикой, — сказал он с незлой насмешкой, — соблазняла полезных для дела парней. Инна, наоборот, была как сестра милосердия. Она, я так понял, всем всегда помогала, да и вообще, кажется, добрая девчонка.

(«Да, Инночка у нас такая!» — подтвердила Инна Николаевна, явно гордясь тезкой.) Ну так вот, — продолжил Гера, кивая учительнице, — она и Андрей говорили с теми, кто от Вересова пострадал, представляя каждую беседу как журналистское расследование, а самих себя как практикантов. Вот в случае с той бабушкой записали ее показания, в которых, кажется, кто-то из работников Вересова фигурировал, да и его фамилия тоже… Валерий Борисович, а это может быть действительным показанием в суде?

— В суде — нет, — ответил я. — Но как косвенные материалы для следствия вполне пойдет. То есть по этим бабушкиным словам, я думаю, можно многое установить, с чего легко начать раскручивать дело.

— Ну, вот таких разговоров у них было записано около десятка.

— Что же делал Разин? — неожиданно спросила Инна Николаевна.

— Саша? Так его зовут? — уточнил я, записывая в блокнот.

— Саша, — кивнул Герка, — у них был вроде хакера. Он разбирается в компьютерах, всю собранную информацию переводил в электронный вид, и, как я понял, они собирались отправить материалы по нескольким адресам в Интернет, даже к Москву, чтобы там к фирме Вересова привлечь внимание.

— Ну надо же, как они умудрились! — изумилась учительница. — Ничего себе Проект!..

— Дурни они, — отрезал я.

— Почему? — с интересом спросили оба.

— Во-первых, потому что через Сеть они, скорее всего, и засветились. То есть тот, кто их похитил, а потом подписал, извини, Гера, контракты на твоего отца и на меня, имеет непосредственный доступ к Сети, хотя это малоотличительный признак.

— А во-вторых?

— Во-вторых, они по своей детской глупости не сообразили, что одного Вересова посадить не могут.

Если прокуратура начнет копать, выкопают всех.

Это еще большая глупость с их стороны: они ведь хотели, чтобы их родители перестали заниматься наркотиками…

— Это Галя, — убежденно объяснил Герка. — Это она их убедила. Они ее слушали, как маленькие, когда она им вдалбливала про то, какой ее отец негодяй и как она хочет наказать его, а их родителям помочь.

Он вдруг слабо улыбнулся:

— А Инна в тот раз после ее речи плакала и даже предлагала Гале, после того как ее отца посадят, жить с ее семьей вместе.

— Странно, — вдруг заметила до того момента тактично молчавшая Инна Николаевна. — А почему ты не поверил Гале, когда услышал все, что она им говорила?

Герка слегка поморщился, пожал плечами, скорее по привычке, и ответил:

— Потому что она меня уже обманула. Она ведь несколько раз говорила, что любит… Почти вслух.

Я не стал уточнять, что именно парень имел в виду, так как понимал его вполне.

— Теперь тебе осталось рассказать про самое главное, — предложил я, — про покушение. Давай: когда и как случилось то, чему ты стал свидетелем?

Герка, видимо, сознающий всю ответственность за свои будущие, еще не сказанные слова, допил сок и, аккуратно поставив тонкий граненый стакан на место, откинувшись на спинку стула, начал:

— Это было два дня назад. Галя в последний раз сходила в школу (Инна Николаевна согласно кивнула), потом должна была встретиться со мной и узнать, получил отец посылку или нет. Почта у нас сами знаете какая, поэтому он ее к тому времени не получил. Я ждал Галю на проспекте Кирова, около поющего фонтана.

Она пришла одна, но еще пока она была в толпе, я заметил, что за ней идет мужчина, который ни на что другое внимания не обращает. Я его почти не запомнил, но мне сейчас кажется, что сегодня вечером.., что это был он.

— У него был «хвостик»?! — быстро спросил я, не переставая чертить в своем блокнотике неопределенную замкнутую кривую.

— Был, — также быстро, не глядя на меня, ответил Герка. — Был.

Мы оба молчали несколько секунд. Я пытался вспомнить голос убийцы, сравнить его с механическим, измененным какой-то техникой голосом третьего сегодняшнего звонка. Никакого сходства между ними не было. Да и зачем ему звонить, если он считал меня трупом.

— Кошмар! — тем временем громко прошептала Инна Николаевна. И замолчала, думая о своем.

— Ну и?.. — наконец спросил я.

— Я подумал, что они с их четверкой наконец-то попались. И еще подумал о том, что мне нельзя…

«светиться». Только…

— Только?..

— Только я же не мог ее не предупредить.

— И что ты сделал?

— Я прошел мимо нее, как будто бы я с ней не знаком, и шагов за пять на нее очень, хм.., серьезно посмотрел. А когда подходил, толкнул ее и, как будто извинялся, прошептал ей: "За тобой следят.

Мужчина сзади". И пошел дальше.

— Ясно. Ты молодец, Герка.

— Я знаю. Только какое теперь дело…

— Посмотрим. Ты не знаешь, что было дальше?

— Конечно, знаю, — чуть не возмутился он. — Иначе как я мог утверждать, что их всех четверых похитили!.. Я отошел метров на двадцать и обернулся.

Галя покупала мороженое и будто бы с интересом разглядывала книжные лотки перед консерваторией. А ЭТОТ стоял от нее в пяти шагах и покупал какую-то пластинку на лотке возле «Мелодии».

Меня они оба не замечали. Она, мне кажется, увидела его, даже смотрела на него несколько секунд, а он глянул на нее…

— А потом?

— А потом она пожала плечами, потому что так и не поняла, кто за ней следит, кажется, рассердилась на меня и пошла вперед, а ЭТОТ опять за ней следом. Я пошел за ними. Видел, как они вошли в «Липки», и быстро зашел следом.

— Там были трое остальных заговорщиков? — спросил я, только для проверки своих мыслительных способностей.

— Да, — кивнул Герка. — Ребята ее ждали; они, наверное, договорились, что после встречи со мной вчетвером отправятся к себе в спортзал. Она им что-то сказала, наверное, про меня, а потом про мужика, потому что они стали оглядываться. ЭТОТ сел на скамеечку, и они его так и не увидели. Зато он оглядывался и, кажется, увидел меня. Краем глаза, потому что я тут же спрятался за деревом… — Он потер лоб и замолчал, видимо, вспоминая.

Я представил себе расположение «Липок» и понял, что брать детей тепленькими лучше всего было у одного из трех выходов, рядом с каждым из которых проходила асфальтированная дорога: подвозишь какой-нибудь пикап и втроем-вчетвером втаскиваешь их без особого сопротивления, просто на сюрпризе.

— Ну?.. А дальше что, Георгий?! — не выдержала тем временем Инна Николаевна.

— Дальше они отправились к выходу из «Липок», который ведет на Бабушкин Взвоз, к Волге, — голос у Герки стал глухой, из чего я заключил, что именно там все и произошло.

— А там к самому выходу подъехала машина такая.., крытая, как фургон…

— «Рафик»? Пикап? — подсказал я.

— Не знаю, — отозвался Гера, — я в них вообще не разбираюсь.

— На маршрутное такси похоже?

— Да, — ответил мальчик. — Оно и есть, по цвету серое такое… Там были двое, они выскочили и затащили в машину троих, очень быстро, а хвостатый Гале что-то такое сказал, что она сама туда зашла очень испуганная, практически прыгнула.

Они тоже туда попрыгали и тут же уехали.

— Погоди! Ты не запомнил этих двоих, которые из машины выскочили?

— Ну, — Герка наморщил лоб. — Один такой здоровый, накачанный, бритый… А другой, наоборот, лысый, толстый, невысокий.

Я мысленно кивнул самому себе. Осталось определить машину и попробовать поискать по ее следам.

— Если как маршрутка, значит, «рафик», — констатировал я и с надеждой спросил:

— А номера не запомнил?

— Запомнил, — ответил Герка, вытаскивая из кармана небольшой клочок бумаги с записанными номерами похитителей.

Потом добавил:

— Я еще позвонил Вересову домой и в милицию, анонимно, и сказал, что их похитили. Сергей Леонидович, по-моему, меня не узнал. А в милиции, кажется, подумали, что я обычный приколист…

— Молодец, — похвалил я, невольно улыбаясь: значит, пока я тут изгалялся с речами про инфаркт Вересова, если он случайно узнает о похищении дочки, пацан все более убеждался, что я подосланный Вересовым убийца и что его время сочтено. — Ты действительно молодец, Георгий. Ты действовал как настоящий мужчина.

Кажется, ему полегчало. Вот и хорошо, потому что теперь начнется самое тяжелое…

— Гера, мне все это не очень нравится, но я должен узнать, как именно все произошло.., у тебя дома. И как ты остался в живых.

Мальчик опустил голову, медленно кивнул:

— Папа получил посылку. Вскрыл и все прочитал. Я подсматривал, потому что никак не мог решить, что мне делать — снова звонить в милицию или все ему рассказать… Я уже решил, что все расскажу, когда папа стал звонить кому-то. Дозвонился и о чем-то с ним быстро переговорил. Я не слышал, о чем. Не знаю, кому он звонил. Но…

— Но?..

— За два дня до этого к нам приходила какая-то женщина в очках. Папа очень удивился, когда ее увидел, даже побледнел. Она на меня странно так посмотрела, потом они долго говорили с папой в кабинете. Папа ей дал какую-то бумагу, и она ушла.

Я у папы спросил, кто она такая, и он сказал, что это его старая знакомая и что он думал, что она умерла… Может, это ей он позвонил?..

— Не знаю, Гера. А что было потом?

— Потом, всего минут через пять, даже меньше, к нам позвонили, папа оставил дома обоих охранников и сам спустился вниз, — Герка помолчал несколько секунд, собираясь с мыслями и силами, потом закончил:

— ЭТОТ выстрелил в него три раза, не выходя из машины. Потом убил обоих охранников, которые выскочили из дома, и бегом поднялся на второй этаж: мы в особняке.., жили.

Я спрятался под кровать, он прошел мимо, собрал все документы и ушел…

Инна снова утешающе погладила Герку по темной, уже не такой растрепанной голове. Он шмыгнул носом. И сказать-то было совершенно нечего: весьма банальная история, любой боевик полон подобных сцен… А отца и прежней жизни у мальчика теперь не было.

— Гера, — ласково спросила Инна Николаевна, — ты извини меня, но.., что с твоей мамой?

— А, мама, — тускло отозвался он. — Она у меня уже давно умерла. Папа об этом не любил говорить, но один из охранников, дядя Степа, мне как-то по пьянке рассказал, что она была большая.., вы извините, Инна Николаевна, большая шалава. И умерла от наркотиков.

Глава 6

Что-то кольнуло меня в самое сердце. Что-то пробудилось во мне: вязкие, полузабытые воспоминания, нечеткие полумысли, полуфразы, какие-то советы, какие-то приказы; сердце замерло, потом заколотилось быстрее, на висках выступил пот.

Что-то знакомое, явно важное, но неуловимое…

Есть! Вот она, — я крепко ухватился за мелькнувшую в голове мысль, за неожиданно возникшую параллель — и озарение заставило меня громко охнуть.

— Что? — вскинулась Инна. — Что случилось?..

Герка поднял на меня вопросительный взгляд.

— Ничего, — медленно ответил я. — Георгий, а ты не знаешь… Не знаешь, как звали твою мать?

Георгий покраснел.

— Люда. Людмила Казакова. Я нашел в бумагах папы несколько медицинских заключений и справок о том, что она не поддается лечению…

Я широко раскрыл рот. Потом молча закрыл его. Потом стремительно вдохнул и выдохнул полной грудью…

Ну а что было делать-то?!.

— Что с вами, Валерий Борисович? — тревожно спросил мальчик, который со свойственным ему интеллектом быстро начал понимать происходящее. — Она как-то.., связана с делом?

И тут я окончательно убедился в том, что Георгий ДЕЙСТВИТЕЛЬНО похож на кого-то, кого я видел раньше. И даже не на одного человека, а на двоих сразу. И пускай обоих я видел только на фотографии, но это теперь уже не имело никакого значения.

Передо мной сидел сын Людмилы Казаковой и, скорее всего, родной брат, а судя по срокам беременности, возможно, и брат-близнец Галины Вересовой (оба родились четырнадцать лет назад, а престарелая мать Казаковой упоминала о «киевском дядюшке-любовнике» как раз пятнадцатилетней давности).

Я схватился рукой за голову и молча обдумывал свое положение, в котором резко прибавилось переменных. Очень резко и очень удачно прибавилось…

Оба моих соратника молчали, неотрывно на меня глядя. Видимо, понимали всю важность происходящего.

Я сидел так минут пять. И, придя наконец к осознанному, взвешенному решению («встретив сына — вспомни киевского дядюшку», как говаривал Приятель), попросил:

— Инна, налейте мне, пожалуйста, еще соку.

Она послушно налила, глядя на меня со смесью уважения и непонимания на лице; внутренне более взрослый Герка терпеливо и молчаливо ждал.

Утолив свою жажду и собравшись с силами, я сказал:

— Георгий! Ты уже взрослый мальчик, поэтому я решил рассказать тебе то, что сейчас расскажу.

Слушай меня внимательно, постарайся не перебивать.

И рассказал ему все, что знал о Вересове, Казаковой, наркотиках, лечении, киевском любовнике и, наконец, о его сестре, прекрасной Галине.

Мальчик несколько минут молчал, приходя в себя. Инна не дышала, снова переводя взгляд с одного из нас на другого. Я понял, что по окончании этого дела она напишет книгу о превратностях судьбы честных и самоотверженных маленьких мальчиков, спасающих заблудших красивых сестер.

— Вы знаете, Валерий Борисович, — довольно спокойным, ровным тоном отозвался наконец Герка. — А ведь папа раньше действительно жил в Киеве. И приехал оттуда лет тринадцать назад, кажется, когда мама уже умерла… То есть когда он решил, что мама умерла.., только я не совсем понимаю — если вы говорите, что мы с Галей близнецы, это значит, что, скорее всего, мама.., была близка и с Вересовым, и.., с ним. А когда родила, то разделила нас между ними. Так?

— Кажется, да, — скрепя сердце отозвался я, с горечью ожидая следующего вопроса.

— Это значит, — кивнул печальный и отрешенный Герка, — что моим отцом может быть как Вересов, так и.., папа.

— Ты знаешь, — тут же возразил я, — не все так просто. Выводы о том, что вы близнецы — это всего лишь гипотеза. На самом деле может быть, что вы родились с интервалом в год…

— У нас дни рождения в один день, — спокойно сообщил Гера. — Мы с Галей сравнивали.

Я заткнулся. Сказать было нечего.

Часы-ходики пробили двенадцать.

— Ой, — робко встрепенулась хозяйка квартиры, — полночь уже… А что же нам делать, Валерий Борисович?..

— Думать, — ответил я. — И действовать. Мне вот нужно утром до восьми часов позвонить в бюро находок номер шесть и заказать сосиску с паприкой.

— Что-что? — переспросила Инна Николаевна, явно не понимая, что я имел в виду, что, впрочем, было совсем неудивительно, — ведь я тоже не понимал этого.

— Да это пароль такой, Инна Николаевна, — пожал плечами Герка, думая о чем-то своем. — Про сосиску с паприкой. Правда, Валерий Борисович?

Воистину, сегодня был не мой день. Потому что уже в третий раз я открыл рот и молча закрыл его.

А потом вместо ответа на гениальный Геркин вопрос задал встречный:

— Гера! А ты не хотел бы, когда вырастешь, стать частным сыщиком?

Он искоса посмотрел на меня, слегка удивленно, потом чуть улыбнулся.

— Но это же элементарно, — ответил он, стесняясь. — Ну, про пароль.

— Конечно, элементарно, — соврал я. — Но у тебя очень здравый рассудок. Ладно, об этом мы поговорим потом.

Георгий снова пожал плечами. Потом вдруг что-то вспомнил и тут же спросил:

— Валерий Борисович, вы так и не объяснили, почему же Галя так ненавидит Вересова, — в глазах его зажглась надежда. — Может, потому что она узнала, что он на самом деле не ее отец?

Я в который уже раз подивился интеллекту этого мальчишки, временами заметно превышающему мой собственный, и, подумав, спросил:

— Я, Гера, могу рассказать тебе вообще все, что знаю. Но факты будут очень неприглядными. Хочешь ли ты выслушать их СЕЙЧАС?

Мальчик уверенно кивнул.

— Я уже ко всему готов, — немного напыщенно, но твердо заверил он.

Как показала практика, ни к чему он не был готов. И как ребенком был, так им и остался. Узнав, что мать его еще полгода назад была жива и приехала в Тарасов за дочкой, и о том, как люди Вересова убили ее у Гали на глазах, он разрыдался так, как никогда не рыдал при мне ни один представитель мужского пола.

Я проклял себя, обругал последними словами, даже Инна Николаевна сквозь выступившие слезы жалобно спросила:

— Может, не надо было?

— Нет, Ва-лерий… Бо.., рисович!.. — всхлипывая, яростно воскликнул Герка, жавшийся к ней, искавший ее тепла. — Надо было!.. Спасибо вам!..

Вместе мы успокоились, посидели еще с полчаса, решая, как будем действовать в сложившейся, прямо скажем, хреновой обстановке.

— Понятно, что это не Вересов, — объяснил я. — Один и тот же человек не мог нанять и меня, и убийц на мою голову, не мог подписать контракт на твоего отца и тому же человеку поручить похищение собственной дочери. Значит, в нашем деле есть кто-то, кто нам неизвестен. Скорее всего, кто-то, кому звонил твой папа перед тем, как приехала машина, кто-то, ради кого он отозвал охранников, кого он вышел из дома встречать сам.

Мне нужно срочно узнать, кто это, и поэтому я отправлюсь сейчас этим заниматься. У меня есть по этому поводу одна мысль, какая — пока говорить не буду. Вы спокойно отдыхайте, окна и двери держите на замке, на дверную ручку советую повесить жестяное ведро. Если кто-то будет открывать, оно грохнется, и будет много шума.

Вам главное выспаться, чтобы Инна Николаевна могла завтра нормально пойти на работу…

— Да что вы, Валера, я же не могу его здесь бросить, — горячо возразила Инна. — Я возьму отгул, попрошу подружку заменить…

— Послушайте меня, пожалуйста, — покачал головой я. — Проблема в том, что даже если наш таинственный враг ничего о происхождении Геры не знает, он прекрасно знает, что такой мальчик на свете есть. А его неожиданное исчезновение любого профессионала наведет на мысль о том, что мальчик стал свидетелем убийства, а потому и сбежал. Дело пары часов выяснить, что он был знаком с Галей и часто захаживал к вам в класс, так что не удивляйтесь, Инна, если сегодня утром, уроку к третьему, на большой перемене, к вам придет какой-нибудь дядюшка Геры с хвостиком и спросит, не видели ли вы его.

Вы должны быть абсолютно естественны, сказать правду — что три дня назад утром он забегал и спрашивал, где его подруга Галина, а с тех пор вы его не видели. И внимательно запомнить человека, с которым будете говорить. Но если он придет, пожалуйста, будьте осторожны! И не звоните мне сразу же после его ухода, за вами вполне могут следить. Позвоните потом, на следующей перемене, чтобы это выглядело естественно, и во время разговора улыбайтесь, — я откинулся на спинку стула. — Ну, вроде бы все.

Теперь очередь открывать и закрывать рот настала для Инны Николаевны.

Бедная учительница, не подозревавшая, что в ее жизнь может ворваться вихрь шпионских страстей и что сегодня утром ей, вполне возможно, предстоит лицом к лицу встретиться с человеком, убившим как минимум троих, не была готова к этому. Подобные мысли ей явно не очень-то понравились.

Но, к ее чести, следует заметить, что, бросив всего один взгляд в сторону Герки, Инна Николаевна твердо ответила:

— Конечно, Валера… Спасибо вам за совет.

Глава 7

Ночь полнолуния, как ей и полагалось, была светлой. Улица, по которой я шел, направляясь на ночное свидание с Приятелем, как ей и полагалось в час ночи, была почти пуста.

И только одно не соотвествовало гармонии происходящего: резкий звонок сотового телефона, раздавшийся в тишине ночи.

Я дернулся, как от удара, едва он затрезвонил на всю улицу, и попытался уйти в сторону от возможного наблюдения сверху.

Это предопределило весь ход дальнейших событий моей жизни.

Ногой я наступил на канализационный люк, который от неожиданной тяжести подо мной провалился и упал в темноту. Вместе с ним туда же, вниз, начал проваливаться и кусок асфальта, четко по ровно обрезанной линии!

Не успев даже как следует вскрикнуть, я упал в темноту, едва не сломал себе ногу, тут же отпрыгнул в сторону, мгновенно пытаясь уйти с возможной линии обстрела: если ловушку так тщательно готовили, значит, должен быть один, завершающий штрих!..

Темнота поглотила меня вместе с непрерывным звуком льющейся где-то воды. Телефон, черт его возьми, больше не звонил. Я пригнулся, нащупал и вытащил из кобуры пистолет, замер, пытаясь услышать возможный шум, вроде торопливых шагов откуда-нибудь сзади, со стороны или с дороги наверху.

Ничего не было слышно. И только снова, повергая меня в новый шок, яростно запиликал телефон.

Едва не разбив его о шершавую темную стену, я лихорадочно попытался открыть пластиковое вместилище и вынуть батарейки, но липкие грязные руки скользили. Сообразив, что на звук звонка меня могут ловить, как корову с колокольчиком на шее, но не в силах преодолеть в себе комплекс владельца-собственника, я помчался по темному коридору дальше.

Убегая подальше от места падения в темноту, я пару раз со всей дури ударился ногами обо что-то, складирующееся в русле городской канализации, пытаясь шипеть от злости и не кричать от боли.

Наконец минуты через две я остановился и прислушался к окружающей меня журчащей тишине, пытаясь в грохоте биения сердца и шуме крови в гудящей голове и заложенных ушах разобрать, происходит ли что-то за моей спиной.

Вокруг стояла тишина. Телефон больше не звонил — как и в первый раз, это был единичный звонок с непонятной целью.

Я попытался было отдышаться, решив, что весь кошмар происходящего был ложной тревогой, несуразной случайностью, — но тут начался второй акт дикого и безумного представления под названием «Хакер против пингвинов-убийц из городской канализации»: откуда-то слева, разорвав ровное журчание воды, послышался нарастающий рокот, напоминающий шум морского прибоя, — и практически через секунду, пока я не успел еще ничего осознать, труба слева от меня с грохотом лопнула, не выдержав, вероятно, навязанного ей напряжения.

С левого боку в меня врезалась мощная, сваливающая с ног, оглушающая струя грязной воды, я упал, с проклятьем попытался подняться, ощущая шум в голове, тошноту и слабость во всем теле, поскальзываясь на мокрой поверхности и понимая, что еще одной такой струи мне, находясь в сознании, не пережить.

Продвинулся на несколько шагов вперед, как вдруг справа послышалось точно такое же прибойное, а точнее, убойное грохотание.

Не раздумывая, я рванулся вперед, пытаясь преодолеть зону непосредственной опасности до того, как труба лопнет, — и едва успел. Водяная струя обрушилась справа налево за моей спиной.

Но передышки невидимый правитель подземных сливных (отнюдь не от благоуханного слова «слива») вод мне не предоставил: как только я остановился, две предыдущие струи иссякли и в тишине послышался нарастающий грохот сверху, снова справа и откуда-то сзади и снизу!.

Труб в этом треклятом подземелье было много.

Я отскакивал, голося и проклиная все на свете, в полной темноте, чудом не разбив себе голову окончательно, а лишь отделавшись несколькими поверхностными ударами; я уворачивался от хлещущих по мне струй, возникающих все с уменьшающимися промежутками времени и все более сильных; причем вода в данном места доходила мне уже до колена (слава богу, хоть выше не поднималась, очевидно, стекая где-нибудь метрах в десяти и разливаясь по бесконечной системе канализационных тоннелей).

Странное чувство нереальности происходящего не оставляло меня, пока я прыгал и уворачивался, не в силах покинуть этот мокрый и вонючий ад, несмотря на то, что каждая струя могла ударить меня в голову, что грозило потерей сознания и быстрой смертью в полной воды темноте.

Примерно после двадцатой струи я стал улавливать в потоках воды какую-то закономерность.

После двадцать четвертой я окончательно убедился, что неведомый подонок играет со мной в простейшую синклеровскую игрушку «Осьминог» — аркаду, в которой щупальца подводной твари доставали маленькую фигурку водолаза в ограниченном пространстве, и ему приходилось уворачиваться, для того чтобы выжить, причем жизней у него было всего три…

Тут же я получил вторую струю воды, обрушившуюся сверху, и едва не откинул коньки.

Полуоглушенный, качающийся, я отпрыгнул от двадцать шестой, увернулся от двадцать седьмой и понял, что долго так не выдержу. Жизнь, говоря компьютерным языком, у меня осталась всего одна.

Осьминог в той игре выпускал щупальца сериями начиная с одного. И заканчивал каждую серию, выпуская пять из семи, от которых было чрезвычайно трудно увернуться. Но затем наступала секундная пауза, и в каком-то из мест обшивки затонувшего корабля открывался пролом, через который водолазик мог выбраться наружу, чтобы отдать собранные сокровища и получить дополнительные очки.

Со всех сторон непреодолимо и яростно загрохотали нарастающие волны пяти струй одновременно, и я понял, что другого случая помереть мне не представится по той причине, что я его просто не дождусь.

И в этот момент снова зазвонил неуничтожимый, непромокаемый сотовый телефон. Всего один раз. Третий.

Догадка вспыхнула в моей измученной голове подобно молнии, ударившей в тихий умирающий пруд.

Я рванулся с отчаянным криком загнанного дикого зверя, совершая гигантский, невиданный и несоразмерный с обычными возможностями нормального человека прыжок, — и всем телом врезался в левую стену.

В глазах помутнело, но свободной от до сих пор сжатого мертвой хваткой пистолета рукой я нащупал ведущие наверх скобы и, ухватившись за них, со стоном пополз к выходу, к ВЕРХНЕМУ ЛЕВОМУ ЛЮКУ, наличие которого предсказал мне мой неизвестный и таинственный «реальный работодатель, единственный, кто способен меня чему-то научить и как-то использовать»!

Через минуту я вылез на пустую дорогу из канализационного люка и, потеряв остатки сил, остался лежать на месте. Струи снизу стихли, слышалось только журчание растекающейся во все стороны воды.

Через пять неподвижных, бессловесных и безмысленных минут я наконец-то отдышался и решился подняться с земли. Тем более что пронизывающий осенний холод к этому времени меня крепко достал.

Передо мною теперь стояли две реальные проблемы: как не умереть от холода и как попасть к Приятелю через вахту. В таком виде, как я подозревал, никакой вахтер меня не пустит. Так что я решил быстро забежать домой, благо тут было не очень далеко, переодеться, принять ванну и поспешить к своему спрятанному в сервере чуду.

Но мои намерения, как ни прискорбно, нарушил очередной телефонный звонок.

Я не очень удивился, услышав в трубке знакомый двойной нечеловеческий голос.

— Первое испытание пройдено успешно, — насмешливо и спокойно сообщил он. — Поздравляю.

По набранным очкам вы имеете право на один дополнительный вопрос.

Я с трудом удержался от мучивших вопросов о матери говорившего и вообще о его происхождении и недолго думая брякнул:

— Кто похитил детей и где они сейчас?!.

— Второй вопрос принят, — на полном серьезе прокомментировал голос и тут же ответил:

— Вопрос по существу, но набранных очков на него не хватает. Рекомендуется попробовать вторично после второго испытания.

Он замолчал, а затем, через несколько томительных секунд, в трубке что-то едва слышно щелкнуло, и оттуда добавили новым, незнакомым мужским голосом с помехами из-за плохого качества пленки:

— «Утром деньги, вечером стулья!»

Почему-то я не сомневался, что фраза вырезана прямо из фильма «Двенадцать стульев».

— Ну и в чем заключается второе испытание? — спросил я с усталым интересом, решая, что раз вывести пройдоху на чистую воду пока не получается, нужно подождать. Рано или поздно он проколется, даст знать о чем-то, скажет то, что не планировал, и его можно будет легко вычислить.

— Вопрос не засчитан как неподобающий, — надменно ответил двойной голос. — Испытуемому предстоит немедленно идти в компьютерный салон «Виртуальный мир» и спасти свой спрятанный в сервере компьютерный разум от уничтожения. Ключ к испытанию — «Капуста». Второй ключ — «Выгода».

Я вздрогнул всем телом. Из трубки раздались короткие гудки. Насмешливо, мелочно и грубо.

Я дрожал, но уже не от холода, а от мысли о том, что кто-то узнал про мое секретное оружие, про залог моего успеха, про спасителя моей репутации.

Про Приятеля.

Это было уже серьезно. Очень серьезно.

До сих пор многое удавалось мне только потому, что никто из моих противников не мог узнать и не узнавал про верного помощника, советника, рассчитывавшего действия мои и чужие, — моего Приятеля.

Я прятал его, как мог. Но, видимо, каким-то образом прокололся, подобно похищенным детям, начавшим играть с Интернетом, и вот теперь начинал с ужасом пожинать плоды своего прокола.

Итак, наскоро запланированный поход домой спешно отменялся. Нужно было срочно бежать в салон, где, по словам звонившего, кто-то сейчас пытался проникнуть в мою программу, и помешать кому бы то ни было сделать это.

Лихорадочно соображая, что же мне предпринять и как обмануть либо уговорить вахтера пропустить меня в ночное здание и дать мне ключ, я вдруг вспомнил нечто, снова поразившее меня как гром среди ясного неба.

Была на старых советских компьютерах «Спектр» такая игра — «Капуста», в которой мужику-извозчику нужно было довести капусту до магазина — сначала через поле с козами, а потом через жадных лису, волка и медведя.

Но чтобы везти, нужна была телега, а в начале игры ее у мужика не было. Вот и приходилось ему охранять капусту, сложенную на траве, от нахальных коз, налетающих на него целыми толпами, от которых было только одно оружие — удар дубинкой по башке.

Но это было еще не все: авторы игры не зря назвали ее ЛОГИЧЕСКОЙ аркадой: каждый раз над носящимся туда-сюда мужиком медленно проявлялась нечеткая надпись — пословица, в которой не хватало некоторых букв, знаков препинания, иногда даже целых слов.

Несчастному игроку, продолжающему лупить бессовестных коз, нужно было в кратких паузах между их появлением, успевать набирать недостающие буквы и слова, а после того, как пословица проявлялась полностью, сверху падала телега, в которую нужно было переложить всю капусту, причем те кочаны, которые оказывались в телеге, были для наглых коз неуязвимыми.

Так что мужик после сбора капусты мог увезти ее в близлежащий магазин, но сначала следовало пройти через лису, волка и медведя, которых можно было либо забить палками и закидать камнями, если больше по душе аркада, либо хитро обойти. если логика. То есть это сначала мы думали, что либо так, либо так. И все время удивлялись, почему за прохождение не дают бонуса по очкам. А потом нашли способ пройти одновременно и с хитростью, и с аркадой…

Я сосретодочился, пытаясь понять, как может в данном случае телега помочь мне решить предлагаемую задачу. Как знание этого слова может помочь мне либо обмануть вахтера, либо прокрасться незаметным мимо него, а затем помочь выманить из комнаты тех, кто возился с сервером.

Очевидно, это испытание было на умение временно становиться тупым. Потому что уже через несколько секунд я нашел до крайности банальную и простую схему-ответ. Ну очень простую.

До полного кретинизма.

Глава 8

Перед зданием было темно, фонари не горели.

Дверь, как ей и полагалось, была закрыта.

Если утверждение звонившего было верно (было бы глупо не верить в его возможности после того, как он продемонстрировал свое неоспоримое могущество, загнав меня в ловушку со струями и явно управляя их появлением/исчезновением), в салоне сейчас не спали, а работали, возясь с сервером по непонятной мне причине… Скорее всего, что-нибудь с UPS, то есть с подачей питания — по какой-то причине прервалось, причем на время, достаточное для того, чтобы аккумуляторы UPS сели и сервер выключился, что автоматически нарушало непрерывность в работе системы.

В общем-то, это ничем никому не грозило, но, чувствуется, хозяин просто решил не пропускать первую половину завтрашнего дня, а потому попытался найти и вызвать сюда меня. А так как меня не было, он вполне мог позвать других специалистов, сейчас копающихся в недрах сервера и заново настраивающих систему перед включением.

Однако почему двухголосый считал, что они найдут спрятанную программу? Она ведь запрятана добротно: если не знаешь, что нужно искать, вовек не обнаружишь ее наличие!

«Черт, — подумал я, — а ведь вполне может быть, что именно непрерывная работа Приятеля что-нибудь в компьютере перегрузила, поэтому он и вырубился!»

Ну ладно, сейчас дойдем до салона и на все посмотрим своими глазами…

Еще квартал, торопливый поворот… — и верно: четыре окна на третьем этаже горят! Там шевелятся три человеческие тени. Ну-ну. Подождите, голубчики.

Я набрал номер вахтера и, когда он взял трубку, уверенным и властным голосом сказал, пытаясь подражать своему заказчику-еврею, хозяину компьютерного салона:

— Саныч, это я, Саша. Открой, пожалуйста.

Связь была не очень хорошая, к тому же я старался моделировать характерный тон и выговор хозяина салона, поэтому голос мой остался неузнанным. Конечно, ночной визит хозяина салона был необычен, но не выходил за рамки дозволенного.

Тем более что вахтеру все равно было скучно.

— Вы, Александр Михайлович, что ли, так быстро? — удивился старик.

— Да я, я, Саныч. Вставай, лежебока! — я как-то слышал манеру обращения хозяина к вахтеру и теперь старательно ее копировал. Я тут подъезжаю, с сотового тебе звоню, скоро буду. Мы новые компы привезли, надо разгрузить. Так что ты двери открой, я минут через пять-десять подъеду и сразу начну разгрузку, чтобы ждать не нужно было. А то мне ребят домой отпускать…

— А-а, вас понял, Александр Михайлович, — согласно ответил старик. — Щас иду.

— Ну давай.

Я отключился и спрятался за колонной, ожидая открытия дверей и еще раз окидывая мысленным взглядом свой скороспелый план.

Старик приковылял минуты через полторы, снял внутренние запоры и, как и следовало ожидать, ушел обратно. Ну не стоять же ему, в самом деле, у дверей, ожидая приезда хозяина салона?!

Я подождал секунд пятнадцать и мышью скользнул в холл. Где сторож?.. Старик как раз умывался в подсобке и ставил чайник: он, видно, только сейчас вставал после недолгого дежурного сна.

Пробежав в глубь помещения, я стал подниматься по лестнице наверх, прислушиваясь.

Ага, после второго этажа, на подходе к третьему послышались голоса. Теперь предстояло выманить из комнаты волка, медведя и лису. Подойти к компьютеру, стереть все файлы Приятеля и забрать оба своих винта. Причем сделать все это до того, как подъедет реальный хозяин салона, который, судя по словам старика, действительно куда-то отъехал и должен быть ненамного позже.

Я вышел с лестницы в коридор. Дверь в салон была полураскрыта, оттуда доносились голоса совещающихся наладчиков-программистов, которые, кажется, никак не могли понять, что же из выставленных в установочном меню сервера параметров могло затребовать то количество энергии, которое сервер сожрал из UPS за короткое время.

На мое счастье, они начали работать совсем недавно и пока еще просто не успели залезть внутрь системного блока, чтобы обнаружить два лишних, спрятанных жестких диска, явно не соответствующих параметрам машины, описанным их заказчиком.

Я постоял минуты две, слушая их разговоры, и понял, что главный из троих — некто Сидоров, к которому оба остальных так фамильярно и обращались несколько раз подряд.

Обмануть людей нормальных, взрослых каким-то звонком было непросто, поэтому следовало рассчитывать на то, что с владельцем салона никто из них очень уж близко знаком не был. Я на это и понадеялся.

И, снова спустившись по лестнице на второй этаж — чтобы мой голос был слышен ТОЛЬКО из телефонной трубки, — набрал номер салона.

— Сидоров! — сказал сразу же после того, как он взял трубку, и попер безостановочно:

— Это Вахнеев! Я того мужика, Мареева, который мне сеть налаживал, нашел. Он сейчас со мной приедет и все там наладит. Вам спасибо, я вас по домам развезу.

Сейчас подъеду к главному входу, спускайтесь.

— Вы точно, Александр Михайлович? — недовольно возразил Сидоров. — Мы тут просто уже все теоретически сделали… — Один из напарников буркнул что-то насчет практики, и Сидоров тотчас добавил:

— Да и практически тоже уже завершаем…

— Да бросайте валандаться, — ответил я. — Что, думаете, я вас просто так отпущу, что ли? Не беспокойтесь, без денег не оставлю. Давайте спускайтесь, чтобы я сразу же, как подъеду, вас повез… А то поздно уже. Все, пока!

И повесил трубку.

Так, вроде получилось ничего, по крайней мере, за хозяина салона Александра Михайловича они меня приняли. А теперь надо проверить, спускаются ли они вниз, словно медведь, волк и лиса, всегда убегающие за экран компьютера вслед за выброшенными мужиком тремя кочанами капусты…

Я осторожно поднялся на площадку третьего этажа и с ужасом услышал:

— ..А если мы прямо сейчас закончим, он прямо сейчас и расплатится! Так что давай, Иваша, дуй вниз, а мы тут в срочном порядке этот гробик вскроем и посмотрим, что там у него внутри не так…

— Ну ладно, — покладисто ответил невидимый Иваша, — я спущусь, а вы доделывайте. В случае чего, я вас тут же позову.

— Ладно.

Я срочно ретировался вверх по лестнице на четвертый этаж, стараясь на хлюпать насквозь промокшими ботинками и не стучать зубами от холода.

Хорошо хоть в здании нормально топили!

Покладистый Ивашка, насвистывая, прошел себе вниз, а я, обуреваемый греховными страстями, одной из которых был непрерывный внутренний мат, прокрался к полураскрытой двери и, кроме подслушивания, получил еще и возможность подглядывать через дверную щель.

Они уже вскрыли системный блок и теперь с изумлением смотрели на оба обнаруженные винчестера. У меня заскрипели от бессильной ярости зубы, засосало под ложечкой, и я уже подумал о том, что сейчас войду в комнату и, угрожая пистолетом, заставлю их отдать мне оба винта.

Но на такую крайность, которая могла бы искалечить мне репутацию, и дальнейшую жизнь заодно, мне решаться так и не пришлось.

Потому что внезапно в комнате, да и во всем здании тоже кратко вспыхнул и с яркой искринкой погас весь свет.

Большинство ламп от перенапряжения сгорели, розетки на краткий миг, видимо, заискрили. Чувствуется, все здание попало под одно мощное короткое замыкание.

Я почему-то сразу же поверил, что это дело тех же рук, которые ранее умело направляли жестокие водяные струи, изливавшиеся на меня в полной темноте.

— А, черт! — завопил Сидоров. — Что это было?!

— Откуда ж я знаю?! — в тон ему ответил собеседник; я разглядел обоих в надвинувшейся лунной темноте, выпрямившихся и оглядывающихся с весьма беспомощным видом.

— Какое-то замыкание. Перенапряг, что ли? — предположил помощник.

— Ладно, — в сердцах бросил Сидоров, — пошли вниз, у сторожа выясним, есть ли у них специальная аварийка…

Оба, толкаясь, миновали меня, застывшего за дверью, и спешно покинули комнату, в которой все еще висел странный, едва уловимый след сильного электрического разряда. Запах озона, как говорят умные писатели в нормальных фантастических романах.

Не дожидаясь, пока дробь их шагов стихнет внизу, я угрем скользнул в комнату и, через рукав свитера схватив лежащую тут же отвертку, быстро вывинтил оба жестких диска.

Скорее всего, после такого всплеска энергии вся информация на них стерлась, но оба были целы и довольно дорогостоящи, нужно было их только заново отформатировать.

Немного поискав, куда бы их положить, я увидел оставленный на стуле пакет с инструментами и дискетами и, вытряхнув содержимое прямо на пол, сунул в него оба винта.

Следовало быстро и бесшумно уходить, пока никто из них не вернулся. Совесть моя была спокойна: Приятель остался необнаруженным. Хотя, черт возьми, о его существовании известно этому таинственному двухголосому! И это гораздо опаснее, чем если бы о Приятеле знали три обычных независимых программиста!..

Ну да ладно, времени на размышления нет. Вон, уже слышны шаги и возбужденные голоса где-то внизу. Свет, возможно, с минуты на минуту дадут, так что мне надо убираться.

Подождав на площадке четвертого этажа, пока программисты вместе с дедком-охранником поднимутся на третий этаж, в салон, я бегом спустился вниз и покинул здание, освещенное лунными лучами, оставляя в нем только один след от своего пребывания — двойную цепочку мокрых и грязных отпечатков ботинок…

Телефон зазвонил, когда я уже подходил к дому, примерно без пятнадцати два ночи.

Я вздохнул и приготовился слушать очередной набор непонятных указаний и туманных намеков.

Нет, определенно, обучение в Высшей Школе требовало от учеников полной концентрации и самоотдачи.

— Алло, Мареев слушает.

— Здравствуй, Дружок, — со снисхождением, оказываемым повеселившей хозяина собаке, обратился ко мне двуликий голос. — Ты провалил второе испытание, выполнив только программу-минимум. Поэтому ты не получаешь дополнительного бонуса по очкам.

— Ясно, — вздохнул я, философски решив, что не знаешь, где найдешь, а где потеряешь.

— Вопрос: какой из факторов ты не принял во внимание, чем не руководствовался, когда составлял и реализовывал план «Капуста»?

— Жадность программистов, — устало ответил я. — Их личную мотивацию.., то, что имелось в виду под ключевым словом «Выгода».

— Ответ корректный, — согласился голос. — Уже лучше. Испытуемый, вам начисляется двести пятьдесят дополнительных очков.

— Слушай, ты, — сказал я тоскливо и безнадежно. — Я промок, как жаба, устал, как собака, и тупой, как червяк. Слушай, отстань от меня, пока я не закончу это дело. Пожалуйста. Дай мне вымыться, выспаться, отдохнуть… Будь любезен!

Двухголосый помолчал несколько секунд, видимо, возмущенный моими притязаниями. А затем в трубке что-то едва слышно щелкнуло, и он ответил голосом робота Вертера из «Гостьи из будущего»:

— А говорил, романтик!

И добавил голосом Фаины Раневской:

— Муся, не нервируй меня!

И замолчал, ехидно ожидая моих комментариев.

Я покачал головой. Спать хотелось неимоверно, все тело болело, под сердцем ощутимо кололо. Доиграюсь я скоро, ох, доиграюсь… А чертов двухголосый все слушал и слушал.

Я кашлянул, снова покачал головой. И добавил:

— Я, конечно, знаю, что ты сумасшедший маньяк и полная сволочь. Нормальные люди так над другими людьми не издеваются. Но хоть какая-то человечность у тебя должна остаться! Так что я тебя прошу: отстань от меня! Будь человеком!..

Т"

Он двумя голосами вздохнул.

— Не могу, — грустно ответил он. — Такая возможность планом не предусмотрена.

Затем, помолчав еще немного, добавил добрым женским голосом, наверняка из какой-то детской сказки:

— Не плачь, дитя… Все будет хорошо.

Я вздохнул вслед коротким гудкам и повесил трубку.

Впереди показался мой родимый, тихий и спокойный дом. Дом, где меня ждал душ, ужин и теплая постель. И, конечно, единственная теперь в мире копия Приятеля, все еще продолжающего загружать свои сухие электронные мозги потоком человеческой образности и эмоциональности.

Глава 9

Наверное, моя прочувствованная и патетическая речь тронула двухголосого, потому что раздавшийся в половине одиннадцатого утра звонок, вырвавший меня из дебрей глубокого и бесчувственного сна, был не от него, а от Инны Николаевны.

— Валерий Борисович! — взволнованно пропела она в трубку. — Он приходил! Час назад, после второго урока! В точности такой, как вы с Герой говорили: невысокий, худой, с хвостиком! Спрашивал про Георгия, я ему ответила все дословно, как мы с вами договорились!

— Во что он был одет? — спросил я на всякий случай, предполагая, что, если события будут развиваться стремительно, уже сегодня я, быть может, встречусь с убийцей, которому будет недосуг поменять костюм, и это поможет мне узнать его, если, например, встреча произойдет в толпе.

— Куртка кожаная, черные джинсы, темные кроссовки, очень хорошие… Рубашка и джемпер, кажется, тоже темные. Вы извините, Валерий Борисович, я как-то не запоминала…

— Все нормально, Инна. Этого достаточно. Как там наш Геракл?

— Он, мне кажется, до сих пор спит. Я только что звонила домой, он взял трубку и был такой сонный, — в голосе женщины слышалась симпатия и какая-то добрая радость. Парень ей явно понравился.

— Хорошо. Давайте договоримся так: я сейчас встаю, доделываю все свои дела и примерно к двум часам дня подъезжаю к вам домой. Там и поговорим. Хорошо?

— Конечно, Валерий Борисович. Только…

— Что?

— Вы, пожалуйста, будьте осторожны!.. А то мне снился такой сон…

— Хорошо, Инна, — тепло ответил я. — Буду.

Только вы, главное, сами будьте внимательны. По безлюдным улицам не ходите, старайтесь все время быть в компании. Кроме того, наш хвостатый может попытаться за вами проследить, так что периодически незаметно осматривайтесь, а когда приедете, Герку из дома ни в коем случае не выпускайте.

— Конечно. Я поняла.

— Ну, тогда до свидания.

— С богом!

Повесив трубку, я посмотрел на расписание сегодняшнего дня, составленное вчера в течение суток в блокнотике.

Первым пунктом там стояло «связаться с Вересовым», а вторым — «позвонить в бюро находок номер шесть и заказать сосиску с паприкой», с припиской красной ручкой «обязательно до 12.00!».

Я поблагодарил создателя за то, что он позволил мне проснуться примерно в нужное время, и, спешно выкурив сигарету (вчера, вернее, уже сегодня не успел, потому что свалился, как только пришел, вымылся и проверил, как идет работа у Приятеля), набрал выясненный по «09» номер шестого бюро находок.

— Алло, бюро находок, вас слушают, — сказал мужской голос.

Остатки сна с меня мгновенно слетели, ибо я узнал его. Именно он говорил со мной вчера ночью, предупреждая о том, что видит меня, что стреляет отлично, и приказывая войти на территорию стройки.

— К-ха, к-ха, — многозначительно прокашлялся я и начал говорить, пытаясь пользоваться более низким голосом, чем имеющийся в распоряжении родной. — Я по рекомендации… Хотел бы заказать сосиску с паприкой, немедленно.

— Я уточняю, — произнес голос. — С паприкой сосиску, точно? Круто поперченную? Лишка не будет?

Стремительно соображая, я вдруг понял, о ЧЕМ мы с ним сейчас говорили, условия ЧЕГО мы сейчас обсуждали.

Сглотнул. И подтвердил:

— С паприкой. Конечно, с паприкой…

— Имя.., любителя сосисок с паприкой?

Говорить «Мареев Валерий Борисович» было бы крупной ошибкой для человека, который нанимает хвостатого киллера, — ведь ЭТОТ киллер УЖЕ УБИВАЛ Мареева, причем не далее как вчера.

— Николай Геннадьевич Коренев, — сказал я, подразумевая своего соседа Коляна и мысленно прося у него прощения, но другого выхода у меня не было.

— С доставкой на дом или встреча на улице?

— На дом, — быстро ответил я. — Адрес: Майская, дом сто, квартира восемнадцать, это на втором этаже частного дома во дворике, проход через арку, напротив похоронного бюро «Вечность».

— Понял, — ответили с того конца провода. — Доставка насколько срочная?

Я мысленно просчитал в голове свой стремительно созданный план, в котором попытался учесть все имеющиеся переменные, и ответил:

— Необходимо к часу дня. Он приедет домой на сером «БМВ», будет очень удобно…

— Ясно, — ответил убийца. — Цена пятьсот долларов. Аванс в двести. К двенадцати перевести переводом на абонентный ящик 6/17, на паспорт серии десять-РУ, номер 668585. Телефон для связи?

Я мысленно чертыхнулся. Выдавать свой телефон было бы безумием. Нормальный профессионал не мог не иметь доступа к информационному банку данных, в котором содержались телефоны и фамилии владельцев.

Значит, будем играть в наглую.

— Нет, — сказал я. — Телефон не дам. Если вы даете твердые гарантии, могу перевести все пятьсот сразу.

— Даю, — тут же по-деловому сухо отреагировал он. — О моей репутации можете узнать у тех, кто вам меня рекомендовал.

— Хорошо, — ответил я. — Ждите перевода.

И отключился.

«Пятьсот долларов, а?! Как просто!..» — мысли стремительно мелькали в голове. План, сочиненный мной на ходу, был возможен для реализации, еще как возможен. Но.., в нем было слишком много переменных. И вопросов, которые нужно было срочно решать.

А Приятеля, который подсказал бы верный и кратчайший путь без потерь, смог бы помочь разобраться с опасным и могущественным двухголосым, рядом не было.

Вернее, он-то как раз был рядом, рукой подать, но в каком состоянии!.. Не переставая теребить подбородок и нервно сплетать-расплетать пальцы, я отправился в свою потайную комнатку проверить, как там мое дитя, ненаглядное электронное чадо.

Чадо по-прежнему пиликало, выполняя заданные ему установки по преобразованию мышления в более совершенное; в графе учета проделанной работы стояло число в процентах, которое весьма обрадовало меня.

Там значилось «88». Значит, еще несколько часов — не больше пяти-шести — и работа будет завершена. Но к трем я все равно не успеваю. Значит, придется снова думать и выкарабкиваться самому.

Что ж, делать нечего. Займемся работой.

Самым сложным в сыщицкой работе для меня всегда было решить, как относиться к тому, что мои клиенты, интересы которых я обязан защищать, частенько сами нарушают закон. Постепенно, за несколько лет работы, у меня выработался внутренний комплекс нарушений, на которые я мог закрыть глаза и преспокойно забыть о нарушителе закона, получив с него оплату.

Но Вересов в эту категорию людей попасть не мог никак. Однако, судя по всему, он был человеком очень опасным. И если я, например, смогу получить материалы, компрометирующие его лично и его фирму, я встану перед выбором, как поступить.

Жить хотелось, тем более что я знал: Вересов явно посчитает, что я был обязан покрыть его, защитить от разоблачения, даже если он заказал мне всего лишь отыскать свою дочь. А даже в случае, если он сядет, те, кто считает себя хозяевами города, вполне могут решить, что я переступил через их понимание законов честности и чести, и наказать меня смертным приговором.

Как я уже говорил, ситуация, в которой я оказался, когда ко мне обратился один из воротил теневого бизнеса, была очень и очень многообещающа.

«Ладно, — наконец, истратив минут пятнадцать на тщетные размышления по этому поводу, решил я. — Времени нет. Надо звонить Вересову».

Сергей Леонидович ответил на звонок тут же, после второго гудка. Чувствуется, еще вчера ждал вестей.

— Да? — спросил он.

— Здравствуйте, — ответил я. — Это Мареев.

— Вы где пропадали? — тут же мрачно отреагировал он. — Мой секретарь вас вчера полдня искал.

— А что же не позвонили?

— Вечером и ночью звонили раз десять, все время было занято.

Я неожиданно вспомнил последовательные односложные звонки в катакомбах тарасовского подземелья и позже и подумал, что дело начинает попахивать мистикой: если следовать логике, выходило, что двухголосый звонил именно в те моменты, когда мне пытался дозвониться человек Вересова.

То есть это означало, во-первых, что он не хотел допустить преждевременного моего с ним разговора и, во-вторых, что этот человек обладал серьезным, невероятным, даже фантастическим могуществом.

Черт, ну куда же я все-таки вляпался?!.

— А сегодня утром звонили раз двадцать, — добавил мой наниматель.

— Вот утром все понятно: я отключил телефон. чтобы выспаться.

Разумеется, я имел в виду домашний, стационарный телефон; номер мобильного своим клиентам я давал далеко не всегда.

— Ладно, — резюмировал Вересов. — Как наше дело?

— У меня есть некоторые соображения, — с готовностью ответил я. — Мне даже кажется, что я вышел на верный след. Но для того чтобы продолжить, мне необходима тысяча долларов, и как можно быстрее.

— Зачем? — спросил Вересов, чувствуется, названной сумме не удивляясь. Впрочем, чего особенного — он-то мог заказывать сосиски с паприкой, горчицей и другими соусами дясятками, а то и сотнями.

— Я пока не хочу вам ничего объяснять, — твердо ответил я. — Скажу только, что вполне возможно, что сегодня в три часа дня мы сможем взять похитителя. Так что вторая из моих предложений-просьб заключается в том, что мне нужны несколько вооруженных профессионалов, которые смогут произвести захват наемного убийцы. Через него мы выйдем на похитителей детей.

— Н-да? — несколько озадаченно произнес Вересов. — А что за наемный убийца?

Не видя причин не отвечать ему, я описал внешность хвостатого и сказал, что заказал ему своего соседа.

— Ловко вы, — ответил Вересов, в голосе которого сквозь сухость и бесстрастность просочилась-таки тень уважения.

— Работаю, Сергей Леонидович.

— Ну, хорошо. Как хотите получить деньги?

— Пошлите какого-нибудь человека, который передаст мне их около Главпочты. Я буду ждать через полчаса.

— Хорошо, — сказал наниматель, и я почти увидел, как он пожимает плечами; но тут же он бесстрастно добавил:

— Мареев, вы больше ничего не хотите сказать?

— Пока нет, Сергей Леонидович, — ответил я. — Присылайте людей ко мне домой в двадцать минут третьего, и, после того как возьмем хвостатого, я вам все расскажу. Учтите, если ваших людей не будет, мне придется обращаться за помощью к другим, может быть, даже в милицию.

— Разумеется, будут, — буркнул Вересов, явно недовольный такими словами; но придраться было не к чему, поэтому он промолчал.

— Ладно, — сказал я. — До свидания. Жду денег.

Пожелайте мне всего хорошего.

— Желаю.

— Пока.

— Пока.

Вроде бы все было нормально, ясно и понятно, но что-то засело у меня в груди, не давало покоя.

Вся эта мешанина, связанная с делом четверых похищенных детей, все, что связывало Герку, покойного прокурора, убитую женщину и Вересова, еще можно было понять; но звонки неизвестного с двумя голосами смешивали все карты, превращая привычный расклад в неизвестность.

Я должен был бежать выполнять все задуманные дела, но что-то не давало мне покоя. Какая-то мысль, гнездящаяся в глубине подсознания и никак не поддающаяся вытаскиванию на свет божий…

Итак, Казакова была близка с обоими — Вересовым и отцом Георгия — в одно и то же время.

Кончилось это, скорее всего, близнецами Галей и Герой. Женщина решила распределить их по отцам, потому что осознавала, что сама со своим пристрастием к наркотикам их жизнь загубит.

Однако она хотела с ними хоть иногда видеться, но ни тот ни другой из мужчин не желали ей этого позволить. Тогда она попыталась встретиться с Галей незаметно для Вересова и была убита нанятым им человеком на месте встречи. И это видела Галя, пришедшая на свидание с матерью…

Стоп! Вот она, прячущаяся мысль: откуда Галя узнала, что убийца БЫЛ ПОСЛАН ОТЦОМ?!. Причем сразу же после того, как произошло убийство: ведь, судя по словам всех свидетелей, убийство матери и Галин Проект последовали непосредственно одно за другим!..

Неужели девочка, всю жизнь прожившая с отцом и практически не знавшая матери, неожиданно поверила ее словам об угрозе со стороны отца и после ее смерти окончательно и бесповорот но решила: это он? При всем том, что Вересов утверждал, что отношения у них с дочерью очень хорошие, по крайней мере, он ее очень любит…

Загадка вертелась у меня в голове, мешая мыслить холодно, четко и ясно.

Нет, Галя девочка явно не глупая и совершенно не фанатичка, даже Герка, влюбленный мальчишка, заметил, что в ее патетических речах к остальным ребятам было четко продуманное убеждение.

Что же тогда? В чем тут неясность, не дающая мне покоя?..

Хоровод произошедших, происходящих и возможных в ближайшем будущем событий кружился у меня в голове, сбивая логические построения и не позволяя выстроить нормальную гипотезу происходящего до конца.

«Так, Хакер, думай дальше, думай, — время-то не останавливается, идет!..»

И тут я вспомнил.

Как обычно, ясная мысль родилась в моей опухшей от размышлений голове, словно вспышка света, озарившая бескрайние просторы непонимания.

Вересов с самого начала предупредил меня о том, что за Галей водится одна странность: она постоянно что-то придумывает, присочиняет, врет.

Но эта детская черта абсолютно не вязалась со всем остальным, что я о Гале знал!

Вот оно, странное, непонятное противоречие.

И что же это означает?..

Я подумал примерно минут пять. И постепенно мысль выкристаллизовалась у меня в голове, окончательно и бесповоротно. Наконец-то после столького времени плутания во тьме, после стольких ошибок я понял, что все мои построения неверны изначально, в корне.

Это произошло по одной простой причине: из-за моего неумения предположить, что один важный факт, предоставленный мне, на самом деле не был фактом, а всего лишь хорошей мистификацией!..

Теперь передо мной стояли практически все части собранной воедино головоломки. И я наконец-то понял, кто же звонил мне по телефону, проводя со мной отвлекающие маневры и наводя меня на другого человека, на человека, которого по зрелом размышлении нужно было подозревать во всех смертных грехах. Который и впрямь всегда был и теперь является преступником, причем из крупных. Я понял, кому это было нужно и выгодно и кто хотел, чтобы я после прохождения всех этих испытаний ОСТАЛСЯ В ЖИВЫХ и по тщательно продуманной подставе посадил этого преступника в тюрьму. А не тех, кто виновен в похищении детей и в смерти прокурора, Геркиного отца.

Н-да, поздновато я это понял. Да и чудо вообще, что все-таки сообразил. Конечно, без Приятеля работать просто ад, чертов маленький ад. Но ничего, скоро он будет в норме, и мы покроем себя неувядающей славой, а пока нужно пройти до конца это ответственное, запутанное и до странности хитросплетенное дело.

Здесь оставалось еще несколько неясностей, на которые нужно было пролить свет.

Я сверил часы с московским временем. Было без пяти минут одиннадцать. Очень хотелось есть.

В общем-то, время еще было, поэтому я легко позавтракал какими-то припасами, а затем, снарядившись по полной программе, быстро написал небольшое письмо, указал адрес и заклеил его в конверт.

Потом позвонил Герке и спросил, в каком банке его отец хранил сбережения и сколько их было. Услышав ответы, кивнул, удовлетворенный. Попрощался и тут же позвонил в банк. Еще более удовлетворенно кивнул, узнав, что не далее как вчера днем деньги были сняты со счета по подписанному чеку на предъявителя.

Итак, все начинало проясняться. А у меня в голове уже практически выработалась и схема происходящего, и связанный с нею план действий.

Наступало время расставить по местам все "и", чтобы потом можно было легко расставить над ними точки. За этим делом я и покинул свой скромный дом.

Колян только что проснулся после очередной ночной поездки и вышел во двор покурить.

— Колян, — сказал я, подходя. — У меня к тебе есть одно дело. Ты не знаешь, Аслан сейчас дома?

Вроде у него сегодня выходной?

— Дома, — кивнул Колян. — Вчера напился, мать его, так просыхает. А че ты хотел?

— Хочу поговорить с вами обоими. Насчет одного очень хитрого плана, в осуществлении которого мне понадобится ваша помощь.

— Ну, загнул, — ухмыльнулся Колян, могучей пятерней почесав в затылке.

— Давай докуривай, и пошли? — я демонстративно поглядывал на часы.

— Нет проблем, — ответил он — Ну так че у тя за план?.. Ход мыслей твоих какой?..

И я изложил ему ход своих мыслей.

Глава 10

Высокий молодой парень с короткой стрижкой ждал у самого входа. Он сразу же заметил меня и узнал, очевидно, по четкому описанию или фотографии. Без слов передав мне конверт, он подождал, пока я посмотрю и кивну, кивнул в ответ и растворился в толпе.

Ошибка номер один была сделана.

Я прошел в зал, перевел пятьсот долларов по назначенным хвостатым координатам и отправил написанное ранее письмо адвокату, с которым у меня по совету Приятеля давно уже была договоренность на подобный случай. Мысль проста: в случае моей смерти или исчезновения больше чем на пять дней материалы, хранящиеся у него и в нескольких других источниках, попадают к властям и в печать.

Скажу честно, многие хотели бы пожелать мне здоровья и долголетия…

Правда, в этот раз мое послание было несколько иного рода. Это было конкретное письмо конкретным людям. Очень конкретным. И я чрезвычайно надеялся на их помощь. Потому что знал: в этом деле без вмешательства людей действительно крутых не обойтись.

Я купил себе пару гамбургеров, баночку пепси, уселся в удобном углу и стал ждать. Ждать предстояло довольно-таки долго.

Ровно в пять минут первого к месту выдачи переводов подошла немолодая женщина в очках, вполне интеллигентного вида. Я мог бы взять ее прямо здесь, тепленькой, но знал, что в этом спектакле мне уготована совершенно иная роль и что пока по планам противоположной стороны я должен думать, что она просто пенсионерка-марионетка, не подозревающая, что получает и кому за какую работу несет. Как это обычно бывает в книгах и фильмах.

А мне для исполнения моего плана необходимо было доиграть свою роль практически до конца.

Поэтому я наблюдал из своего угла за тем, как она получила причитающиеся доллары и преспокойно положила их в сумочку. Наблюдал, внимательно запоминая ее фигуру, одежду, манеры и лицо.

Женщина повесила сумку на плечо, огляделась (я немедленно спрятался за заполняющую какой-то бланк старушку) и с достоинством направилась к выходу.

Мне неожиданно стало немного смешно. Судите сами: ни один нормальный, действующий долгое время киллер не стал бы полагаться на так плохо организованный процесс передачи платы за заказ — потому что даже если бы женщина была ни о чем не подозревающей пенсионеркой, довольно быстро, при первом пристальном внимании со стороны следствия либо нормального частного детектива этот способ был бы раскрыт. Вообще, насколько я знал, заказы принимались и передавались весьма разнообразными способами, каждый из которых был проверен в работе, и оплата выполненной работы либо аванс действительно часто получались какими-нибудь старушками, которые и знать не знали, кому и куда эти деньги несут, но в профессиональных, многоразовых схемах не все было так просто, как здесь.

И только при условии, что передача денег за выписанный контракт состоится таким образом лишь один раз, киллер мог ничего не опасаться. А значит, вся эта канитель с бюро находок и сосисочным паролем была придумана и осуществлена конкретно для меня.

Это была ошибка номер два тех, кто пытался играть со мной в кошки-мышки.

У самого выхода из зала я увидел Гошку, со скучающим видом разглядывающего марки, продающиеся на лотке. Черт, ну, Колян! Объяснил же, что дело серьезное! Обязательно надо было потакать сорванцу, которому только дай разрешения поучаствовать в «крутых разборках», о которых он знал только понаслышке!..

Гошка нашел меня глазами, бросил заинтересованный и сосредоточенный вопросительный взгляд.

Я улыбнулся, внезапно приходя в хорошее настроение. Нет, я этого паренька хорошо знал. И сейчас был уверен: он не опростоволосится и не подведет.

Я кивнул в сторону уходящей женщины. Юный гопник преспокойно пристроился ей в хвост и пошел вслед за ней, лениво озираясь по сторонам.

Еще через две минуты я вышел из здания и направился домой.

Было пятнадцать минут первого.

…В нашем дворе как всегда квохтали о своих архиважных делах старушки, как обычно, что-то ремонтировал Сашка Садомов, и я, усевшись на скамейку, смог наконец-то просто посидеть пятнадцать минут без движения, не обязанный куда-то бежать, что-то делать.

Вдыхая запах осенних листьев и свежего ветра, иногда все-таки залетающего сюда и касающегося меня своими резковатыми, все более усиливающимися порывами, я почувствовал себя очень уставшим, очень напряженным, но почти счастливым человеком.

«Только бы все удалось, — думал я. — Эх, Приятель, только бы все удалось… И ты будешь мною гордиться!.. Лишь бы не посмертно…»

Примерно на проклятой во веки веков тринадцатой минуте зазвенел звонок моего сотового.

Холодея и морщась от неприязни, я включил телефон.

— Здравствуй, Дружок, — сказали оттуда двойным подвыванием искусственных голосов. — Приготовься к испытанию номер три.

— Да готов вроде уже, — ответил я. — А что за испытание?

— Суть третьего испытания — умение перестраивать уже выстроенные и привычные схемы поведения, если условия меняются. Испытание будет проходить в обстановке экстремальной ситуации.

Ключ к испытанию на этот раз дополнительный.

В случае соответствующего решения со стороны учащегося Высшей Школы следует нажать на кнопку «Talk» после звонка в момент непосредственной опасности. Это будет сигналом к началу реализации плана аварийного спасения жизни учащегося Высшей Школы.

— Ну, спасибо, — усмехнулся я. — За учащегося… А если не пройду, наверное, умру?

— Курсы повышения квалификации предусматривают возможность летального исхода, — торжественно сообщил двухголосый.

— А что будет, если все-таки пройду? — лениво осведомился я. — Сосиска с паприкой? Или на Канары пошлете? Суперагентом?.. — и замолчал, дожидаясь ответа. Состояние было довольно наплевательское и ленивое.

— А по подвигу — и награда будет! — ответил с той стороны нежный женский голос из старого мультфильма про Василису Прекрасную, а за ним последовали короткие гудки.

Я усмехнулся. А затем увидел, как в арку зашли трое подтянутых молодых мужчин, с первого взгляда производящих впечатление слаженных профессионалов. Оружия я не заметил, но все трое были в свободных застегнутых пиджаках.

Чувствуется, это были люди Вересова: они уверенно направились в мою сторону.

— Добрый день, Валерий Борисович, — негромко поздоровался первый из них. — Какие будут инструкции?

— Пойдемте, — кивнул я, вставая. — Давайте быстрее, у нас осталось максимум минут двадцать.

Остановившись в темноте подъезда, я быстро и точно описал им внешность киллера и предложил расположиться на крыше одного из домов двора.

— Так вас не будет видно со двора, это точно, — объяснил я и добавил, как бы невзначай:

— Даже я вас не увижу, хотя буду знать, что вы там.

Они быстро и практически незаметно переглянулись. И когда я снова спустился во двор, один из них специально показался мне с крыши и помахал рукой, перед тем как скрыться из виду.

Через пять минут, без двадцати четырех час, телефон зазвонил еще раз.

— Это Аслан, — густым басом сказал мой кавказец. — Как у тебя?

— Да что у меня, у меня все нормально. Как Гошка?

— Привел. Мы уже ведем наблюдение. Ждем сигнала.

— Отлично, — я поежился от мучивших меня нехороших предчувствий. — Вы там поосторожнее.

— Ясное дело, Валер. Ты лучше поучи свою бабушку яйца бить!

— Давай, пока.

— Ждем.

Я уселся напротив выхода со двора, обозревая небольшую часть улицы. Очень нервничал.

Время текло медленно, и пока прошли недостающие девятнадцать минут, я успел похоронить себя трижды и пять раз сделать себя калекой, примерно рассчитывая возможные исходы планируемого дела.

Ровно без пяти минут час я встал и поднялся на третий этаж, в квартиру Аслана, откуда ступил на балкон, по которому поднялся на опоясывающий здание парапет. Теперь крыша с тремя людьми Вересова лежала передо мной, как картинка.

И я совершенно не удивился, увидев, что она пуста.

Спустившись во двор в последний на сегодня раз, чем бы это дело ни закончилось, я вытер вспотевшие руки и лоб и внимательно осмотрелся.

Было практически безлюдно. Как обычно бывало при плохой погоде, все соседи разошлись по своим делам, укрываясь от резкого, усиливающегося ветра. Тех, кто не хотел уходить, убедил сделать это просвещенный Сашка Садомов, которому разогнать посторонних было поручено.

Мимо меня в дом быстро пробежал Гошка, бросил на меня вопросительный взгляд.

— Давай! — указав на дверь подъезда, приказал я. — Быстрее давай домой! — он послушно, хотя и немного неохотно кивнул и скрылся.

Начинал накрапывать мелкий моросящий дождь.

Я встал у углового подъезда, зажал в руках свой пистолет и принялся ждать. Аслан и Колян по моей просьбе поставили машины так, что в случае непосредственной опасности обстрела я мог шмыгнуть за них и на несколько десятков секунд укрыться.

Мой «дришпан» также стоял здесь, прикрывая уже их. Мне, если честно, совершенно не было бы жалко его шкуру, если бы она оказалась продырявлена местах в десяти. Бензин из баков уже был слит, так что взорваться машинам не грозило — мы, к сожалению, не имели средств американских режиссеров, снимающих боевики…

Часы показали без одной минуты час.

Я набрал номер сотового телефона Коляна и, как только там подняли трубку, сказал:

— Пора, — и отключился.

Через минуту, ровно в тринадцать ноль-ноль первая машина Коляна, его серый «БMB», медленно въехала во двор вместе с ним самим, красующимся за опущенным стеклом.

Он вышел из нее, лениво и демонстративно закрыл дверцу, обошел машину по кругу и медленно направился в подъезд. Скрылся в темноте.

Я вытер пот, проступивший, кажется, на всем теле, и так же медленно зашел за машины Аслана и Катерины, чтобы в случае чего просто пригнуться, прячась за ними.

Телефон молчал. Во дворе никто не появлялся.

Стояла потрясающая, редкая тишина, разрываемая только свистом и резким воем сильного ветра, бьющего в лицо.

И вдруг телефон зазвонил. Я, ожидавший этого звонка, тем не менее очень нервно включился:

— Да?

— Здравствуйте! Валерий Борисович! — это был Герка, возбужденный и счастливый до предела, — Это я! У меня, то есть у Инны Николаевны дома… — кто-то отобрал у него трубку, и я наконец-то услышал этот долгожданный голос:

— Валерий Борисович! — взволнованно и прочувствованно сказала Галя. — Я и остальные ребята здесь, в квартире у Инны Николаевны! Не волнуйтесь за нас! Мама послала меня предупредить вас:

Вересов, мой отец, хочет вас убить и нанял для этого киллера! Того, который по его указке похитил нас из парка! Будьте осторожны! Мы смогли убежать, и мама помчалась вас предупредить, но Герка сказал, что у вас есть сотовый, и вот я звоню!

— Галя! — удивленно и проникновенно воскликнул я, наблюдая за всеми закоулками двора и в любой момент ожидая появления тех, кто должен был сюда прийти. — Но как же?!.. Твоя мама…

— Она жива! — горячо и убедительно ответила девушка. — Она тогда выжила, ее по ошибке приняли за мертвую! И отец узнал об этом! Он узнал, что мы собираемся доказать все его преступные связи и намерения… Иначе зачем он похитил нас четверых? — она действительно была очень убедительна в своей роли. — Представляете, сколько мы все перенесли! Мы так боялись… Ой, простите, Валерий Борисович, я такая глупая! Пожалуйста, будьте осторожны! Мама должна с минуты на минуту вас найти! Поговорите с ней…

Из арки послышались шаги.

— Вот она идет, — сообщил я, рассматривая немолодую женщину интеллигентного вида, в очках — ту самую, что час назад получила пятьсот долларов, переведенных для хвостатого киллера, который, по словам Гали, был нанят Вересовым, чтобы убить меня. — До свидания, Галя. Спасибо… Ты мне очень помогла.

Людмила Борисовна Казакова играла также великолепно.

— Вы здесь! — воскликнула она, подбегая и хватая меня за рукав, боязливо оглядываясь по сторонам. — Как хорошо, что я вас нашла! Меня зовут…

— Я знаю. Ваша дочка только что звонила мне на сотовый телефон.

— А-а… Вы понимаете, какая опасность вам угрожает?

— Думаю, да.

— Вы не знаете этого человека! Он гораздо страшнее, чем вы думаете! Не только наркотики, далеко не только!.. Я прошу вашей защиты, потому что в органы обратиться не могу! Все они куплены, без него и шагу не сделают!.. У вас есть оружие?

— Он будет здесь? — спросил я, вынимая пистолет.

— Конечно! Он же не может допустить, чтобы я еще раз выжила! Он придет сюда с минуты на минуту!

— Я должен его застрелить? — спросил я, бросив краткий взгляд за спину Казаковой, к арке.

— Господи, как это ужасно!.. — с чувством ответила она, ломая руки, и тут же добавила, вдохновленная новой мыслью:

— Но он будет нападать, я уверена, это будет самооборона! Пожалуйста, спасите нас от него!..

От арки раздались одинокие поздравительные хлопки.

— Какая ария, — насмешливо заметил Вересов, подходя шагов на пять и останавливаясь. Трое телохранителей, сбежавших с крыши, рассредоточились по территории двора, при этом внимательно на меня глядя.

— Прямо лебединая песня, — продолжал Вересов, так же, как и все присутствующие, вынимая пистолет. — Жаль, что в последний раз.

Я снова бросил взгляд к арке.

— Хвост! — воскликнула Казакова. — Стреляй!

— А, — мрачно улыбнулся Вересов. — Еще одна попытка, да? С прокурором у тебя получилось, он был такой дурак, что тебе до сих пор верил.

Хвост перевел дуло прямо на Казакову. Ее лицо мгновенно покрыла холодная испарина, синюшная бледность. Я мельком подумал, что она весьма театрально испугалась, могла бы прилично играть в драме.

Трое телохранителей Вересова пристально смотрели на меня, в открытую держа оружие в руках.

— Вот и все, — с улыбкой качнул головой хозяин положения. — Попрощайся с Галей, Люда, — Вересов кивнул своим парням.

Люда внезапно улыбнулась.

У каждого в этом тесном, замкнутом четырьмя стенами аду были свои, четкие и продуманные планы. И, оказавшись вместе без свидетелей, после кивка Вересова, как после главного сигнала, все сразу мгновенно начали их выполнять.

Три дула вересовских телохранителей уставились на меня.

Я вдруг с отчаянием понял, что в ближайшие несколько секунд группа поддержки уж точно не появится, а раз так, то дела мои будут раз и навсегда закончены.

Отчаяние и страх захлестнули меня двумя неодолимыми волнами, время замедлилось, как стрелки на сломанных часах, и я начал пригибаться, прячась за машиной и поднимая пистолет.

В этот момент чертов телефон наконец-то зазвонил — резко, яростно, кратко.

Не успевая понять, что же я делаю, не успевая отследить движения всех столпившихся в нашем дворе людей, я инстинктивно нажал на «Talk», не успев еще даже поднести трубку к уху, — и завороженно замер, вспомнив о том, что прямо сейчас начнется план по моему аварийному спасению.

Все повернулись в мою сторону, удивленные, озадаченные и одновременно глянули на трубку в моей вытянутой руке. Наступила незабываемая, даже ветром не прерываемая тишина.

— ДЕМОНЫ!!! — завопила трубка голосом опричника из кинофильма «Иван Васильевич меняет профессию», — ЖИВЬЕМ БРАТЬ ДЕМОНОВ!!! душераздирающе заорала она в наступившей на нас тишине.

Все застыли: хвостатый киллер, поднявший пистолет и наставивший его на Казакову, Казакова, полуобернувшаяся к Вересову с миниатюрным пистолетом в руках, сам Вересов, свое оружие направивший на хвостатого киллера, и его телохранители, дулами глядящие на меня… Все опешили на секунду. На бесконечно краткий миг.

А в конце этого мига отовсюду — с крыш, из арки, из подъездов, отражаясь от стен домов, грянул гораздо более громкий, усиленный мегафонами мощный мужской рык:

— Всем стоять на местах! Никому не двигаться!

Двор окружен! Сложить оружие и лицом к стене!

Говорит полковник Морозов! Повторяю: всем бросить оружие и повернуться лицом к стене! Предупреждаю: при попытке перестрелки или бегства группа стреляет на поражение!

И в подтверждение этого рыка отовсюду, как призраки из стен, — из той же арки, из соседних подъездов, даже из нескольких окон второго и третьего этажей возникли и уставились на нас дулами автоматов люди в камуфляжной форме. Я разглядел эмблемы группы быстрого реагирования на плечах. Те, которые и ожидал увидеть.

Их было больше двух десятков, вся группа в сборе — вышли охотиться на крупного зверя. Значит, адвокат мой не зря получал свои деньги и в нужный момент все-таки смог убедить полковника Морозова поднять группу по тревоге.

— Дочка! — закричала вдруг Казакова с перекошенным лицом, бессильно и отчаянно взирая на людей в камуфляжной форме. — Моя девочка!

На мгновение во дворе повисла тишина. Вересов и Казакова почему-то смотрели на меня.

— С ней все в порядке, — кашлянув, ответил я. — Как раз сейчас ее и остальных детей препровождает в участок взвод ППС.

— Эй ты, с хвостом, — снова раздался громогласный рык полковника Морозова. — Даже и не пытайся! Ты у меня здесь как на тарелочке! Клади свою вторую пушку туда же!.. Да!.. А теперь вынимай третью. Так, чтобы я видел!.. Вот, молодец. Видишь, Кирьян, можешь, когда хочешь…

Я улыбнулся.

Из телефона наконец-то донеслись короткие гудки.

Эпилог

Всю шарашку арестовали без возмущений и вместе со мной, отобрав оружие, препроводили в участок, где и произошло многочасовое разбирательство сдачей показаний, написанием многочисленных заявлений и тому подобной канители, которая в моей работе постоянно имела место.

Единственными участниками дела, которые избежала дачи показаний, был Гошка и Колян, о соучастии которых органы так никогда и не узнали.

Я освободился примерно в девять вечера, да и то был отпущен ночевать домой только после ходатайства адвоката и вечно выручающего меня Аслана, у которого, кажется, везде свои люди.

Морозов, пришедший в следственный отдел, где меня перекрестие допрашивали в течение двух часов, прилюдно назвал меня героем за трюк с телефоном и голосом из «Ивана Васильевича…».

— Как вы так хитро все придумали? — изумленно спросил он, усаживаясь рядом и складывая на столе свои гигантские волосатые руки. — Откуда все про них узнали? У вас же совсем не было времени?..

Трое следователей, мужчины и женщина, присоединились к его вопрошаниям, и мне пришлось изложить им весь ход своих мыслей.

Мы сидели, пили чай с бутербродами и пирожками.

— В этом деле в общем-то с самого начала все было очень просто, хотя и запутанно, — пожал плечами я. — Мне следовало с самого начала не принимать на веру, а проверить всего две вещи: то, что Казакова действительно умерла, и то, что Галя действительно невинная девочка. Я-то работал, исходя из этих предположений, и только в самом конце понял, что ошибался.

Как только у меня появилась свободная минута и я задумался над противоречиями в сложившемся характере и образе Гали, которую мне описывали последовательно четыре человека, я увидел, что что-то не сходится. И в результате начал думать о Гале и обо всем, что с ней связано. Время торопило, а потому пришлось работать быстро.

Больше всех мне помог Герка, тот парень, сын Науменко. Он так подробно и обстоятельно рассказал о каждой мелочи произошедшего при убийстве его отца и при похищении детей, что, когда я начал перепроверять все свои представления о Гале, истина просто выплыла наружу.

Во-первых, она практически САМА зашла в «рафик» похитителей, сделав только вид, что испугалась. Да и почему дети в тот раз встретились не в спортзале, а в парке? Понятно почему: она все знала заранее и рассчитала точно.

Таким образом, связь четырнадцатилетней Гали с киллером выяснилась окончательно и бесповоротно. Но судите сами, разве я мог поверить, что Галя была инициатором всего происходящего? Она, конечно, умный ребенок, но РЕБЕНОК. И в свете всего, что я про Вересова и про нее знал, выплывала только одна версия: что все это устроила ее мать.

Герка сказал мне, что к Науменко за два дня до его убийства приходила немолодая женщина, в очках. Науменко сказал сыну, что это его старая знакомая, о которой он думал, что она умерла. Они долго говорили, и он дал ей какую-то бумагу.

Я сразу же вспомнил это и задумался, что же это была за бумага? Ответ я понял буквально сразу же:

Казакова для осуществления своих планов нуждалась в деньгах. Сыграв на чувствах бывшего любовника, отца Геры и Гали, она, подумал я, скорее всего, взяла у него чек на предъявителя, чтобы обналичить его в банке. Возможно, рассказала про Вересова и про то, что он хочет ее смерти.

Подумав так, я позвонил в банк, которым пользовался Науменко, и узнал, что все деньги с его счета были сняты с помощью чека на предъявителя.

— Ну так он сам ей чек выписал, на всю сумму счета, — пожал плечами один из следователей. — Зачем ей было его убивать?

— Скорее всего, Лешенька, — возразила женщина, — она попросила у него просто материальной поддержки, примерно на сумму тысячи три долларов, он ей доверчиво выписал, как последний профан, и указал только цифрами, а прописью сумму не проставил. Она приписала к ней два или три нуля, написала прописью сама и, таким образом, сняла с его счета почти все деньги. А на него самого подписала контракт, чтобы никто не мог этого обнаружить!

— Да-а, — поддержал ее второй следователь, пожилой пухловатый мужчина. — План у нее был что надо! Продумала все до мелочей. Ну кто стал бы подозревать ее и девчонку, если бы Хвост пристрелил Вересова? Остальные дети вместе с Галей переживали тяготы похищения, играла она прекрасно, как по писаному; никаких свидетелей не оставалось, потому что, после того как Хвост убивал вашего клиента, вы бы, скорее всего, стреляли в него первым. Просто гениальный план!..

Я промолчал.

— Но сам-то Хвост, — ухмыльнулся Морозов, — каков прохвост! Знал, где у Казаковой лежат большие деньги, хотел пристрелить после вас, Валерий Борисович, и саму Казакову и смотаться из страны.

— Он что, — удивился я, — уже признался?

— Как же, — помотал могучей головой полковник. — Все отрицает. Невинен, как барашек.., как всегда. Но я этого стервеца хорошо знаю… Еще с Афгана. Ничего, девчонка с матерью на него достаточно наклепали.

— Да, — улыбнулась женщина. — В этом деле хорошо то, что они все заваливают друг друга, предоставляя доказательства того, что являются преступниками. Одни документы Гали и ребят чего стоят! Такая грамотная работа, у нас не все сыскари так пишут!.. — она мило рассмеялась.

Все тоже заулыбались.

— Валер, ну а как ты догадался, что Вересов тоже точит на тебя нож? — спросил Морозов.

— Очень просто, — пожал плечами я. — Если бы он хотел проворачивать предложенный мною план, как это было бы, если бы он ничего о Казаковой и ее намерениях не знал, парень, который принес мне его тысячу долларов, по его приказу поговорил бы со мною, заранее договариваясь о встрече у меня во дворе. Это была первая ошибка Вересова.

После того как парень ушел, не сказав ни слова и ничего не спросив, я понял, что Вересов осведомлен о происходящем не меньше, чем я. После недолгих раздумий я понял, что единственным, кому было выгодно поставить Вересова в известность о планах Казаковой, был Хвост.

Так что, можно сказать, я примерно понял, что у каждого из них на уме, и просто стал ждать, разумеется, подготовившись, как мог, — я откинулся на спинку стула и, вздохнув, заметил:

— Очень благодарен вам, Сергей Николаевич.

Если бы вы промедлили еще хоть минуту, не говорил бы я с вами сейчас.

— Так мы на то и группа быстрого реагирования, — благодушно заметил Морозов, усмехаясь. — Давайте-ка лучше как-нибудь соберемся и выпьем за это дело. Очень уж крупная рыба нам попалась.

Мы теперь благодаря тебе, Мареев, и Казаковой с дочкой имеем документацию, с которой можно пойти крутить ТАКОЕ!.. — Он многозначительно замолчал.

— Да, будут премии, — задумчиво произнесла женщина-следователь. — А Валерий Борисович что же, без награды останется?

Пухловатый хитро усмехнулся и сказал:

— Конечно. Он ведь ПЯТЬСОТ долларов, полученных от Вересова, отдал киллеру, чтобы его подманить… А сам без копейки остался… Вот такие дела. Тяжелая у частных сыщиков работа…

Мы все медленно переглянулись. И неожиданно захохотали в голос.

— Да тебя еще парень отблагодарит, я точно знаю, — пробасил Морозов. — Он ведь скоро получит бабки, какие я, например, только при захватах и видал. Думаю, он мальчишка благодарный, так что тебе кусок отвалит.

Я вспомнил Герку, его восторженный и вновь живой голос, когда мальчишка звонил мне и кричал, что Галя вернулась. И помрачнел, представив его реакцию на то, что скажут ему следователи.

О Гале, его сестре, о его матери и об отце. И спросил у женщины:

— Что с Галей теперь будет?

Она пожала плечами и невесело усмехнулась.

— Сложный вопрос. Скорее всего, колония. Возможно, конечно, ее возьмут на поруки и отдадут хорошему опекуну, вот хотя бы учительнице ее, она уже просила. Но сложно все это… Мне гораздо более интересно, как эта, извините, малолетняя стерва прореагирует, когда узнает, что ее отец умер не давным-давно, катаясь на яхте в морской шторм, а был убит по ее наущению не далее как вчера?..

Ничего ответить ей я не смог.

Мы распрощались, договорившись встретиться позднее и отобедать в каком-нибудь ресторане.

И, наконец, дав подписку о невыезде, я смог отправиться домой на отдых, к закончившему свою переустановку Приятелю.

Если быть откровенным, шел домой я с тяжелым сердцем. Все было прекрасно, я даже не стал калекой в результате так и не начавшейся перестрелки, но другие мысли беспрестанно глодали меня.

Я мучался, осознав, что и на сей раз некоторые мои построения были ошибочными. Ведь моя идея о том, что именно «лжепокойная» Людмила Борисовна Казакова, пользуясь деньгами покойного Геркиного отца, устраивала для меня отвлекающие ловушки с телефоном, провалилась с треском.

Мало того, что она не могла позвонить в последний раз, когда сама стояла в пяти шагах от меня и не могла орать диким голосом актера-опричника; кроме того, ко второй половине дня выяснилось, что все телефонные звонки она делала с сотового, и все они были впоследствии установлены, записаны и отслежены, а когда их сравнили с ее показаниями и я попросил дать мне просмотреть заключение следователя, оказалось, что ни она, ни Хвост мне ни разу лишнего НЕ ЗВОНИЛИ…

Так что теперь я пребывал в полнейшей прострации.

Кто еще? Что за таинственный человек, который как-то узнал про существование святая святых — про Приятеля и располагал властью, достаточной для того, чтобы заставить бригаду рабочих надлежащим образом устроить ловушку с «подпиленным» асфальтом, а затем гонять меня, регулируя напор воды в трубах городской канализации?

Кто обладал интеллектом, достаточным для того, чтобы предугадать действия мои и еще дюжины совершенно разных людей, причастных к этому делу?

И, наконец, с какой целью, ЗАЧЕМ все это делалось? Почему двухголосый до сих пор молчал?

Что хотел этот неизвестный сделать со своим знанием? Шантажировать меня? Добиваться моего послушания и помощи в каком-то сложном деле?

Или просто развлекался, как это делают безумные ученые в американских фантастических фильмах шестидесятых годов?

Ответов на эти вопросы не было.

Единственная надежда на то, что версия Приятеля будет работать четко, без сбоев и что мне удастся сразу же загрузить его данными о двухголосом, и он сможет быстро найти источник проблемы, чтобы вместе мы могли придумать, как решить ее.

…Еще с порога я почувствовал, что что-то не так.

А затем услышал очень тихую музыку, льющуюся из колонок в глубине моей потайной комнаты.

Чертыхнувшись, я бросился туда, вынимая пистолет, одним рывком отодвинул шкаф и.., застыл, увидев, что там происходит.

Приятель действительно закончил перезагрузку системы и переформирование основных параметров своей деятельности.

В центре монитора, украшенного экзотическими виртуальными цветами, красовалась оформленная в виде диплома или наградной грамоты советских времен мемориальная табличка, на которой черными буквами на красном фоне было написано;

"ПРИВЕТ, ХАКЕР!

КУРСЫ ПОВЫШЕНИЯ КВАЛИФИКАЦИИ ПРОЙДЕНЫ УСПЕШНО. РЕЙТИНГ РАВЕН 87,6%. ОСНОВНЫЕ НЕДОРАБОТКИ, НЕДОСТАТКИ И ДОСТОИНСТВА ВЫВЕДЕНЫ В СООТВЕТСТВУЮЩИЕ ПРИЛОЖЕНИЯ 1, 2 И 3.

ПОСЛЕ ИСПРАВЛЕНИЯ НЕДОРАБОТОК И УСТРАНЕНИЯ ВСЕХ НЕДОСТАТКОВ ЖЕЛАТЕЛЬНО ПРОВЕСТИ ПОВТОРНЫЙ КУРС И ТЕСТИРОВАНИЕ ПО ЕГО РЕЗУЛЬТАТАМ.

НОВЫЙ ЭТАП РАБОТЫ МОЖНО НАЧИНАТЬ, КОГДА БУДЕТ ДОСТИГНУТО ЗНАЧЕНИЕ 98% И БОЛЕЕ.

ЖЕЛАЮ УСПЕХОВ!"

Я открыл рот. Беззвучно закрыл его. Сел в кресло. Замер, продолжая смотреть на монитор. Потом встал, воздел руки, открыл рот и снова закрыл его так, что зубы клацнули.

Потом не выдержал и в течение нескольких минут поливал Приятеля всем, что накопилось в глубинах моей хрупкой, ранимой души.

Вспомнив все ругательства, которые знал, устав кричать и сорвав горло, остановился. Плюнул. Махнул рукой. Чертыхнулся.

Выключил монитор и пошел спать.

Оглавление

Пролог

Глава 1

Глава 2

Глава 3

Глава 4

Глава 5

Глава 6

Глава 7

Глава 8

Глава 9

Глава 10

Эпилог