«Каре для саксофона»

Каре для саксофона (fb2) - Каре для саксофона [СИ] 1186K скачать: (fb2) - (epub) - (mobi) - Милена Иванова - Михаил Привалов

Милена Иванова Михаил Привалов КАРЕ ДЛЯ САКСОФОНА

«Любовью не торгуют — любовь покупают»

Ночь. Август. Как здорово, что мы сегодня собрались. Мальчишник в два-три месяца, это, пожалуй, все, что осталось моим друзьям от их жен. Все-таки как хорошо, что я свободен. Мне не надо спешить, придумывать какой-нибудь душераздирающий повод, который на несколько часов оторвал бы меня «против воли» от ее юбки, или полчаса осматривать рубашку в туалете, опасаясь, что какая-то росомаха в пьяном порыве оставила поцелуй жирно напомаженных губ. Напротив, можно позволить себе проводить понравившуюся девушку домой, не опасаясь посторонних взглядов, что, собственно, всегда и происходило на зависть друзьям.

Настроение было отличное. То ли от прилично выпитого в ресторане, то ли от дурманящего воздуха созревшего лета, в голове мелькали разноцветные мысли. Ну, вот и родная улица — как всегда пустынна в это время суток. Как и десять лет назад я иду по ней под марш только своих шагов, скользя в белесой темноте, разрываемой парой фонарей где-то в перспективе. Господи! Все, как тогда: и воздух, и запах остывающего асфальта, а главное — эти разноцветные мысли. Они будоражат голову, внезапно возникая и легко растворяясь в ночи, разные, абсолютно порой не связанные друг с другом, но создающие ощущение полноты и радости жизни.

Первый, случайно пойманный взгляд, улыбка, легкий флирт типа «девушка вы всегда так прекрасны» — и вот уже тост «за любовь». Далее все как по маслу: такси, ее квартира, некоторое смущение, порой со слезами, переходящими в бурную карусель объятий. Ее предложение остаться до утра, как правило, отклоняется якобы для сохранения остроты ощущений, красоты мгновения, да и вообще — с раннего утра завтра на работу разгружать вагоны с углем. Подобная фраза неизменно приводила к желаемому результату. Дам с высокой самооценкой она повергала в ужас и готовность «провалиться на месте», ибо ночь с грузчиком никогда не входила в их ожидания, а дорогой прикид и машина почему-то сразу уходили на второй план. Те же, кто попроще, страстно прощались в прихожей, выражая полное понимание и участие, иногда даже предлагая еды в дорогу, но особо не настаивали на продолжении отношений и не задерживали. Да, тогда это было легко…

В этот вечер было все по-другому. Она сидела с подругой за соседним столиком, о чем-то тихо разговаривала. Девушки настолько были увлечены беседой, что казалось, никого не замечали вокруг. Наконец они подняли бокалы, и ее взгляд скользнул по нашему столику, наши глаза на мгновение встретились. Брюнетка около тридцати лет с мягкими, абсолютно правильными чертами лица, заметив мой интерес, слегка приподняла свой бокал, картинно опустошила его и, улыбнувшись, снова погрузилась в разговор с подругой.

Для меня, имевшего ранее значительный опыт в подобных ситуациях, решение созрело бы молниеносно, своей улыбкой она как бы приглашала продолжить общение в более интимной обстановке без свидетелей, но чрезмерная доступность в ее поведении настораживала. Ведь не девочка восемнадцати лет, и все же любопытство взяло верх над осторожностью. «Зарекался волк пасти стадо овец».

К этому времени за нашим столом пьянка достигла апогея: вспоминая какую-то старую историю, мы громко хохотали, да и во всем зале стоял перекрывающий все остальные звуки гул. Музыканты, отыграв программу и не видя желающих продолжить вечер за чаевые, торопливо сворачивали аппаратуру. Народ медленно начал расходиться, хотя до закрытия ресторана было больше часа. Им принесли счет. Как по команде, они сняли со спинок стульев сумочки и углубились в их чрево. Брюнетка достала кошелек и маленький листок бумаги, что-то быстро черкнула на нем. Рассчитавшись с официантом, они направились к выходу. Я последовал за ними.

А дальше все как в шпионском романе: легкое, незаметное даже подруге, пожатие ее горячей руки с шепотом в ухо: «Захочешь в гости — позвони», и только шлейф аромата духов овеял лицо ветерком закрывшейся двери. В руке я держал клочок бумаги с номером ее сотового.

Даже в фойе я слышал, как квартет моих друзей затянул какую-то старую студенческую песню, глупо пытаясь разложить ее на голоса, получалось весело, и я поспешил вернуться.

Тук-тук-тук, одинокий глухой звук моих каблуков вернул меня в реальность летней ночи. До дома оставалось минут пятнадцать ходьбы, похоже, ночь начинала отступать. Воздух стал прохладней и казался каким-то горьковато-пряным. Я вспомнил аромат ее духов и вновь погрузился в размышления о новой знакомой. Что-то было не так. Попрощавшись с друзьями, я сразу набрал ее номер и хотел уже вывалить кучу комплиментов вперемешку с проблемами бездомного человека, но не успел — женский голос назвал адрес, и потекли короткие гудки.

В ее двухкомнатной квартире все было просто и изыскано в стиле hi-tech. Линии мебели, стен, потолка были абсолютно правильны и гармоничны, собственно, как и линии ее тела. Десять минут разговора ни о чем отсрочили постель. Она была странной. Ее взгляд и действия явно выражали желание близости, но вместе с тем какая-то отстраненность от реального мира придавали ей загадочность и непостижимость. И вот она ослабила пояс халата, и все закрутилось…

Инстинкты, инстинкты — они способны поднять нас к небесам блаженства, или сбросить в канаву порока и бессмысленности, к сожалению, только сознание и разум могут привести нас к вершинам мироздания. И, именно эти понятия позволяют радоваться жизни, пусть она и конечна, и влюбляться по-настоящему.

Ослабевшие, мы растеклись по постели в полном молчании. Через несколько минут я сбросил на пол ноги и взял с тумбочки два бокала, к которым мы пока так и не притрагивались. Она прильнула ко мне сзади, обняв шею, тихонько прошептала: «Я знаю, что тебе понравилось, ничего не говори, у тебя есть мой телефон, как-нибудь позвони», и, взяв у меня бокал, картинно, как в ресторане, осушила его.

В мои планы это не входило, я был на отдыхе, до турнира «Gold Poker's Club» в Монте-Карло оставалось почти два месяца, но остановить процесс анализа не удалось.

Мозг работал ритмично. В ресторане я увидел ее в первый раз, это точно, зрительная память меня не подводила. Дальше… На удивление, был полный зал мужчин, и многие, мягко говоря, к ней «клеились», но тщетно. Участие подруги в амурных делах, от любопытства до желания познакомиться, вообще свелось к нулю — это противоестественно. А главное квартира — в ней не было привычных мелочей, которыми пространство обычно обрастает помимо даже самой сильной воли к порядку. Сняла на ночь. А эмоции… как искренне, ерунда, просто профи.

Вот я и дома. Приличная двухкомнатная квартира на втором этаже многоэтажки. Она осталась мне от родителей, вернее, от отца, матушка долго болела и оставила нас, когда мне было восемь. Отец очень любил ее, поэтому женился во второй раз лишь через двенадцать лет после ее смерти. К тому времени я уже был относительно самостоятелен и учился в Ленинградском политехе на физмате. Отец заключил контракт с какой-то крупной строительной фирмой и уехал с новой пассией в Харбин, а по окончании договора купил там дом и остался. На родину он приезжал редко, а потом совсем перестал. Пару раз я был у них в гостях, новая хозяйка при этом очень стеснялась, было забавно, и чтобы не смущать ее, мы с отцом перешли в телефонный режим.

Достав сигарету, я вышел на балкон. На Востоке рдел рассвет, подкрадывалось утро. Мысль о не случайности «случайной встречи» не отпускала. Зачем? Дав на этот вопрос ответ, даже сулящий кучу серьезных проблем, можно было бы успокоиться и идти спать. Утро вечера мудренее. До турнира девять недель, а ведь это не так много, как мне сначала показалось, когда первый раз вспомнил об этом. Если бы я находился в Монако, такие сюрпризы точно бы происходили, но в России, за тысячи километров…. По крайней мере, раньше такого не случалось. Ну, что, Михаэль Руман — имя по моему израильскому паспорту второго гражданства, подарка двоюродного дяди, крупного чиновника Израиля, эмигранта первой, еще советской волны, в русском более прозаично — Михаил Рюмин — поздравляю, ваш рейтинг растет. Значит, мой успех на турнире — шестое место в Австрии — не остался незамеченным, во мне видят противника. Ну что ж, придется поиграть и на этом поле, но сначала хорошенько выспаться, — и я растянулся на диване.

«Большая… секста… вниз»

Сегодня она возвращалась одна. Её неизменный спутник, саксофон слегка покачивался в правой руке, одетый в скромный чёрный футляр. Наконец-то закончилась ещё одна корпоративка в ресторане, невидимкой «артистка» улизнула от провожатых. Публика была посредственна, если схалтурить — ни у кого уши в трубочку не свернутся, и настроение к танцполу не прижмётся, но отыграла она хорошо. Музыка пела в её голове с детства. Молодцы французы! Любимый Selmer Mark VI практически играл сам, сводя с ума всех в радиусе звука.

Ночь. Август. Родная улица. Легко стучат каблучки по асфальту. Три дня назад была поставлена жирная точка в отношениях с бой-френдом. Свободна! Сейчас она придёт домой, смоет этот день без остатка, упадёт в постель и отправится беззаботно гулять по снежным облакам босиком, держа верный Альт. «Всё-таки молодцы французы!.. большая… секста… вниз…»

«Не каждая кошка — Мурка»

Я открыл глаза. В комнату через открытую балконную дверь, надувая занавеску пузырем, втекал гул проснувшегося города, день был в разгаре. Состояние было отличное, голова не болела, значит, водка была не паленой. Зарядка, душ, завтрак, если это можно назвать завтраком в середине дня, но это для меня привычно. Во время турниров нет этих понятий — обеда или ужина, а есть прием пищи в отведенное регламентом время.

Совершив утренний обряд, включил комп, зашел на любимый сайт «Poker Star» в раздел «Not limit H'oldem» немножко поразмяться. Все получалось, как обычно. После получасовой игры, складывалось впечатление, что девять участников за столом перед ставкой показывают мне свои карты. Игра в инете — своеобразна. Ты не видишь противника воочию, однако его действия со временем приоткрывают его суть и внутренний мир, он становится реален, а поэтому уязвим. Психология — одно из орудий в покере, а если игра идет на реальные, большие деньги, оно становится главным. Вот именно в эту область моего подсознания и направлен удар в виде «случайной знакомой». Мне и раньше приходилось слышать, вращаясь в предтурнирной суете, как конкуренты подводили сильным игрокам «красоток», задача которых состояла в деморализации соперника. Возникали скандалы, но цель достигалась. Так писаный красавец Говард Линк, победитель турнира «Freedom Ingles» во Франции, в Лос-Анжелесе до начала престижнейшего турнира с призовым фондом двадцать миллионов долларов был, якобы, уличен в интимных связях с женой какого-то крупного чиновника. Результат — не прошел даже и пяти раутов.

Кто ты, моя новая знакомая?…

Один день сменял другой, никаких звонков, все было в норме. Возможно, я себе польстил в отношении своей значимости, загордился.

Но я не ошибся, ожидаемый звонок застал меня врасплох. Томный голос на том конце трубки кокетливо ругал меня за долгое молчание и требовал новой встречи. К этому времени, удалось узнать через моих друзей, что «случайную знакомую» зовут Анна Кренева, она москвичка, не замужем, единственная дочь очень состоятельных родителей, закончила факультет журналистики во Франции, работала в иностранных компаниях, но скорее не из-за денег, а любопытства. И вот где-то на перекрестках Европы ей и предложили «интересную работу». Я не понимал, что ей нужно от меня, поэтому согласился. Нельзя «прятать голову в песок», иначе процесс становится неопределённым, а значит, может оказаться опасным.

Все было красиво, как и в первый раз. После недолгих жеманных упреков в мой адрес мир был восстановлен и скреплен постелью. За бокалом вина Анна случайно обронила, что через месяц собирается в Ниццу отдохнуть, на золотые пески Ривьеры, при этом пристально посмотрела в глаза, изучая мою реакцию. К подобному повороту событий я был готов и «включил дурака», признавшись, что тоже собираюсь в Монако и был бы несказанно рад встретиться там. Моя «искренность» была настолько убедительна, что Анна подвоха не заподозрила, заверив наш договор мимолётным поцелуем.

Следующий звонок Анны, как и предыдущий, прозвучал неожиданно, за неделю до турнира:

— Я опять тебя потеряла. Где ты? Я хочу вечером тебя видеть, — голосом, не требующим возражений, начала она.

— Очень много работы, перед поездкой. Кручусь как белка в колесе, ни одной минутки свободной, — как можно учтивее пытался отказаться я.

— Но этот вечер, я надеюсь, мой, — продолжала настаивать Анна.

— Ты знаешь, к моему великому сожалению, я действительно не могу, — придавая голосу мучительное огорчение, произнес я.

— Я очень хотела увидеть тебя до поездки. Я соскучилась, — капризничала девушка.

— А может, встретимся в Монако, без суеты и спешки? — обнадеживающе предложил я. Нельзя было отталкивать агента синдиката, чтобы не спутать их карты, а значит иметь возможность управлять ситуацией.

— Хорошо, но как приедешь туда, позвонишь мне в первый же вечер. Согласен? — снова перейдя в атаку, видя, как первая захлебнулась, продолжала Анна.

— Да, конечно, — быстро, с готовностью согласился я и, обменявшись поцелуями по телефону, отключил трубку.

«Поезд Москва-Ницца отправляется с третьего пути»

Едва солнце коснулось ресниц, она, щурясь, приоткрыла глаза. В большой комнате на диване раскрытый футляр с саксофоном придавил афишу, на которой читалось «…Милан». На полу ведро с цветами и стул с небрежно брошенным платьем просились на картину художника-акварелиста. Утопая в лучах утреннего света, она поднялась с постели и подошла к окну. Из него были видны переулок, кофейня, автобусная остановка, дворник вяло гонял метлу, знакомый драный кот шмыгнул в подворотню. Всё такое простое, обыденное. Значит, ничего особенного не произошло? Всё как всегда?

Взгляд упал на туалетный столик. Там рядом с белым планшетом лежал билет на поезд. Неожиданное очень выгодное предложение подзаработать и где!.. Сегодня! Наконец-то! Предчувствие чего-то необычного вошло с запахом духов и кофе. Она встряхнула светло-русые волосы и, весело напевая, закружилась в водовороте дел и забот.

Ева прыгнула в четвёртый вагон за минуту до отправления поезда. «Домчаться» до Ниццы предстояло за 1 день 23 часа 16 минут. Это следовало сделать в третьем купе. Она с удивлением обнаружила, что поедет не одна как планировал спонсор, там уже расположилась семейная пара. Когда багаж занял предназначенное для него место, состоялось знакомство с попутчиками. Обоим было где-то за тридцать, довольно стройная симпатичная женщина — крашеная блондинка Людмила, которая была на голову выше мужа, и Эдуард — коротко стриженный небольшого роста живчик, едва удерживающий себя в купе. Выяснилось, что они едут в Брест к родственникам забирать пятилетнего закормленного, зацелованного сынишку, чтобы вернуть в Ковровский детсад. А прапорщик Эдик сразу пойдёт зарабатывать на южную поездку будущим летом. Во второй класс поезда, путь которого проходит по территориям шести стран Европы, попали случайно, Люда впервые покупала билеты через интернет.

После вынужденного обмена информацией вновь прибывшая пассажирка планировала уединиться на второй полке и через наушники утонуть в джазе, но не получилось.

— А вы в Ниццу на заработки?.. Скрипачка?! Я сразу поняла… — Людмила говорила быстро со знанием дела, наблюдая, как Ева впихивает футляр с саксофоном в верхний багажный отсек.

— А может она к мужу едет? — вставил Эдик, явно провоцируя жену.

— Ты думай, что мелешь! У меня глаз-алмаз, не замужем она! С Москвы…

— Точно! — успела вставить слово «предмет обсуждения», поняв, что много говорить не придётся, так как за неё всё расскажут соседи.

— А я свою с ребёнком взял! Дочка ещё у нас тринадцати лет! С тёткой осталась, учится плохо…

— Взял он меня! — Люда деловито выгружала на стол съестные припасы. — Да, я замужем ещё была! Пристал как банный лист, проходу не давал, наплёл, что за границей служил и опять поедет. Ну, я своего алкаша и выставила, а этот тут же с цветами и тушёнкой припёрся. Оставила тебя, пожалела «два вершка»! — она махнула рукой.

Стук по вагонному пластику прервал содержательный разговор, дверь купе отъехала в сторону и, не дожидаясь разрешения войти, в тесное пространство ввалился плотный закаленный жизнью дядька лет пятидесяти.

— Слушай, — он протянул руку для пожатия Эдику, — дай закурить. Свои сунул куда-то.

— Ты кто? — Эдик втянул мужчину в купе. — Садись, обойдёмся без церемоний.

— Антон, в соседнем едем, — просто представился и припал к руке Евы.

— Понравилась?!

— А то, супер!

— А я Людочку как в Коврове увидел, понял всё, моя! У неё же руки золотые! На огороде арбуз даже вырастила! Ни у кого нет, а у неё…

В узком рукаве коридора: «Сергей», — кивнул всем среднего роста мужчина с фигурой, которая свидетельствовала о регулярном посещении тренажерного зала. Его взгляд быстро перебрал лица в купе, и новые попутчики переместились в тамбур.

— Вот я и говорю, — жена прапорщика по-своему отреагировала на безучастную к мужскому вниманию Еву, — могла бы выйти за другого, так этот не дал! Что первый был «гэ», что второй… Но как говорится, хоть и гэ, а своё родное…

Она рассуждала обыденно, деловито, как о неоспоримом факте, на правду и обижаться-то бессмысленно. Благоверный же пропускал всё мимо ушей, так и норовя удрать из купе.

— Сейчас начнёт болтаться по вагонам… К женщинам смотри не приставай! С поезда снимут тебя дурака, здесь в Европу едут. Всё равно красивее меня никто не позарится!

— Я за чаем, — вот и осуществил свою мечту Эдуард.

С тех пор сосед появлялся периодически, снабжая купе напитками, едой и разовыми средствами личной гигиены, оправдывая своё военное происхождение — «прапорщик».

Поезд час за часом отбивал свой привычный железнодорожный ритм. Альт и компактная дорожная сумка плавно покачивались почти под потолком в небольшой багажной нише.

В четыре часа пополудни, замученная подробными рассказами о бурной семейной жизни, Ева по совету крепкого попутчика Сергея, чтобы приподнять рейтинг наземного транспорта перед воздушным, торопливо покинула купе и направилась в вагон-ресторан.

За единственный свободный столик на четыре персоны у большого окна светло-русая евро-пассажирка с выразительными зелеными глазами присела под любопытные взгляды немногочисленных соотечественников и иностранцев. Когда куриная грудка в апельсиновом маринаде с запечённой грушей и Шардоне уже стояли на красной сервировочной салфетке, более того лакомый кусочек птицы был готов отправиться по назначению, над ухом прозвучало:

— Не возражаешь? — и напротив приземлился уверенный худощавый мужчина средних лет с бородкой-эспаньолкой.

— А мы на ты? Не припомню.

— Знакомы, знакомы. Фестиваль в Муроме три года назад…

Ева пролистала воспоминания провинциальных гастролей трёхлетней давности. Единственное, что осталось именно от той поездки, так это водитель автокара. Откровенный неврастеник вёл машину рывками. Когда авто резко срывалась с места, пассажирам казалось, что они вот-вот вылетят на креслах в задние двери и по инерции, планируя, проследуют за транспортным средством. А после неожиданного торможения у большого рекламного щита, на котором крупным шрифтом вещалось «Небо для всех одно!» и чуть ниже подпись рекламодателя «Агентство ритуальных услуг», пассажиры-музыканты, вдавившись впереди стоящие кресла, вдруг стали молиться всем богам сразу… Точно! Там сидел этот, как его… Бороды не было!

— Помню, фестиваль народной музыки… Я с саксофоном и контрабасист — чуждые элементы под лён, лапти, балалайки… — и кусочек курочки все же лег на язык.

Кстати, «бородка» заплатил только толстяку с контрабасом. Да и то после слов: «Тогда тащи сам, гад!», когда тощий продюсер был придавлен внушительным инструментом.

— Слушай, у меня хороший проект выгорает в Ницце, ты в него вписываешься идеально… — эспаньолка заходила вверх-вниз.

— Я бесплатно больше не работаю, — глоток Шардоне уравновесил лёгкое раздражение от никчёмного диалога.

Уговоры продолжались до последней капли. Собеседнику доставили на белом большом блюде эскалоп. А за окном проплывали живописные пейзажи под теперь уже монолог «бородки», обещавшего ещё и золотые горы. Ева щёлкнула по экрану айфона, вот уже сорок минут она откровенно пропускала болтовню о насильственном трудоустройстве, и реакции ноль: «Зануда!»

Двери вагона-ресторана распахнулись, и в поиске, куда бросить своё бренное тело, возник попутчик из соседнего купе — Антон.

— Пристаёт? Может помочь изменить имидж, нанести, так сказать, естественный макияж в область глаз? — он занял место рядом с мнимым продюсером, хлопнув твёрдой рукой с часами швейцарской марки Richard Mille по плечу «бородки-эспаньолки».

— Да, не стоит. Случайная встреча со старым знакомым.

И со словами: «Тогда давай, друг, жахнем виски за твоего цирюльника и мою одноразовую бритву!», — Антон сделал заказ в 87 евро, чем вызвал глубокое уважение сотрапезника и желание общаться. После пары мужских стопок Ева ретировалась под обещание «нового спонсора», что контракт они обсудят позже.

— Я позвоню! — и «бородка» лихо нащёлкал в память смартфона произвольно названный Евой номер.

Кокетливо хихикая, Людмила отложила газету с крупным заголовком «Знаменитые кражи алмазов…», едва «скрипачка» вернулась в родное купе. С попутчиком Сергеем явно не было скучно.

— Представляешь, мой опять!..

Как говорила Люда, у Эдика был «ёрш» в одном месте. К обеду его знал почти весь поезд: где-то успел повздорить с денежным белорусом, а потом с ним же опрокинул по стопочке коньячку, где-то закатил скандал проводнице и тут же загладил конфликт, прихватив парочку пакетиков чая. И, наконец, на остановке в Минске «звезда» ворвался собственной персоной:

— Людочка, открывай окно! — и сам опустил раму в узком вагонном коридорчике. — Клава, Клава! — крикнул он. — Картошечки горячей сделай!

— Щас, до Нюрки добегу и вернусь! Не закрывай! — донёсся с перрона удаляющийся женский голос.

На платформе как обычно перед отправлением была лёгкая суета, Антон и Сергей из соседнего купе заинтересованно беседовали, затягиваясь содержимым новой пачки. Вдоль вагона медленно проследовал люксовский пассажир в дорогом тёмно-коричневом костюме и с тростью. Мужчина лет шестидесяти в сопровождении одинаковых денди приостановился у проводницы и, узнав, что это вагон второго класса, проследовал дальше.

— Смотри! — Эдик кивнул Еве. — Во как надо жить! Идёшь, а за тобой чемоданы возят…

— Какие чемоданы? Скорее всего он налегке… Зачем ему багаж?

После «поезд № 17 отправляется через 5 минут» немногочисленный людской поток совсем иссяк, и знакомые пассажиры заполнили рукав коридора, чтобы разойтись по купе.

Неожиданно для шустрого соседа вагон вздрогнул и медленно тронулся. Эдик засуетился под удивлённый взгляд Антона, выхватил из рук жены сотку и вдруг улькнулся в узкий проём окна, при этом крикнув:

— Тоха, держи! — мужчина едва успел схватить попутчика за ноги.

За окном, перепрыгивая через чемоданы и сумки, словно кенийский бегун Эзекьель Кембой, неслась Клава с полиэтиленовым мешочком картошки, от которого шёл пар. Вдруг поезд резко затормозил, и рама поползла вверх, пережав ноги «гимнасту» Эдику, Люда тут же самоотверженно повисла на ней, спасая свой будущий отпуск.

— Ой, Клава, давай быстрей! — и горячий гарнир лёг в протянутую мужскую ладонь. — А-а-а-а-а! — раздалось на весь перрон.

— Эдуард Сергеевич! Зачем вы так?! Меня ж уволят! — подскочила, причитая, проводница и тоже ухватила за штанину беспокойного пассажира.

Клава ещё гонялась за заработанной соткой, сбиваемой с асфальта ветром, а Эдуард Сергеевич весь потный от перенапряжения уже лежал на нижней полке, причитая:

— Надо же, чуть не умер! Всё для тебя, Людочка!

Через час прапорщик был уже в строю и опять исчез в темноте тамбура, а появился часа через три, когда его Людмила собирала вещи, чтобы в полночь навсегда покинуть поезд евро класса.

В проёме двери периодически «тело»-портировался из первого класса во второй бородатый «работодатель», но Ева в наушниках, поджав ноги, сидела на нижней полке у окна, и доступ к ней был перекрыт суетливыми соседями.

— А что здесь этот крутится? Дай-ка сумку-то сюда… — Эдик отстранил от входа в купе жену.

— Да, нужна ему твоя сумка! К Еве дорожку топчет. Все вы только за порог и сразу холостые…

— Эх, Ева! — хохотнул, потрясся указательным пальцем, Эдуард Сергеевич. — Что-то не нравится он мне. В армии, дать пить, не служил, бородёнка смешная как у козла… Ха-ха! Его бы нашим дембелям… С тазом воды сто приседаний…

— Молчи уж, мачо! Мужчина модный с деньгами — следит за собой…

Ева взглядом мельком зацепила бланк договора в руках «бородки-эспаньолки»: «Да, он сумасшедший!»

Поезд подъезжал к станции «Брест-Центральный», чтобы поменять колею и не только…

Пассажиры стояли гуськом друг за другом, ожидая, когда проводница откроет двери, и вдруг какое-то движение за спиной привлекло Еву: аккуратно оттесняя других, к ней пробирался «работодатель».

— Соседи, выходят? Я к тебе перееду после таможни. Всё обсудим… — показал ручкой на бумаги он.

Ева вдруг как-то занервничала: «Надоел!», — и сильно обхватила ладонью запястье Эдика, что тот даже обернулся.

— Ты так заботился обо мне, — вполголоса проговорила она ему. — Услуга за услугу! Видишь, тот… с бородкой? — Эдик кивнул в ответ. — Он очень не корректно отзывался о Людочкиных бёдрах. Я бы сказала, это звучало довольно пошло… И даже выпросил номер телефона у твоей жены… Но, тссс!

Шустрый Эдик отреагировал молниеносно: пихнув сумку супруге и крикнув «Посторонись!», он, за что-то зацепившись, раскачался на руках и приземлился ногами в грудь ничего непонимающего «обидчика», сбив его на коврик вагона со словами: «Так вот зачем ты, хмырь, в купе лез!» Завязалась потасовка.

— Что вы себе позволяете! — отбивался «бородка-эспаньолка», когда прапорщик тряс его за грудки. — Мне нужно пройти!

— Я вас маньяков издалека чую! Людочка! — орал Эдик. — Иди сюда! Он сейчас прощение просить будет! Вот тебе моя жена, вот!.. — совал он кукиш в нос возмущенному пассажиру.

Ревностная разборка, как торнадо, засасывала мирных граждан, желающих выйти. Ева оказалась в эпицентре и решила воспользоваться интересным маленьким гаджетом. Этот предмет пару раз уже выручал в щекотливых ситуациях и всегда был при ней. Она надавила в кармане на кнопку. Сильный пронзительный женский крик, от которого хочется выброситься из окна, удавиться, прыгнуть в пропасть, пронёсся смерчем по барабанным перепонкам наполняющих вагон смертных. Народ, не найдя источник sos, рванул к выходу, зажав в мёртвой петле потасовщиков и Люду с сумками. Накачанный сосед Сергей, среагировавший на истошный вопль и на ругань с явным лидерством знакомых интонаций соседа-прапорщика и оценив, что к чему, вытянул Еву из воронки, прорывающейся к выходу толпы, приняв на себя её недовольство.

На перроне оба активных участника драки попали в бдительные руки правоохранительных органов. Правда, Эдик был тут же отбит встречающими родственниками с проснувшимся ребёнком на руках, зарыдавшим «Папа, папочка!», и под уверенные заявления пассажирок из другого вагона в его полной невиновности. У «бородки» такой группы поддержки не оказалось, и его с вещами этапировали с поезда.

— Не беспокойтесь, как только выяснится, что у вас нет проблем с законом, мы вас отправим следующим евро поездом к пункту назначения. — Без эмоций изрёк белорусский милиционер.

— Но этот поезд курсирует раз в неделю! Следующий будет только в четверг! У меня встреча!

— А вы думаете, российские коллеги подтвердят вашу честность быстрее? Проходите, гражданин, разберёмся!

«Продюсер» бросил прощальный взгляд через вагонное стекло Еве. «C» est la vie», — пожала она плечами.

— За что его? — спросила проводница у строгой дамы в хай-тековских очках.

— Ясно за что, за маниакальную склонность к замужним женщинам! Если бы не Эдуард Сергеевич, он мог бы напасть на меня этой ночью, — вздохнули тяжело «очки».

С перрона зашли сотрудники брестской таможни, быстро собрали и тут же вернули паспорта. Затем около двух часов поезд простоял в депо — меняли колёсные пары.

На польской стороне в вагон тоже вошли таможенники, наполнив пространство голосами и суетой. Молодой польский офицер бесцеремонно открыл дверь в купе Евы.

— Оружие, контрабанда, наркотики, документы, пожалуйста, — увидев молодую красивую девушку, улыбнулся и заученно произнес он.

— Только паспорт и билет, — протянула документы пассажирка.

— Вещи к досмотру, — продолжил офицер, листая паспорт и отвлекаясь на совершенство женского тела, слегка обнажённого поползшей вверх майкой при извлечении багажа из верхнего отсека.

— Вы музыкант? Откройте, — его внимание привлек закрытый футляр с инструментом.

— Да, — щелкая замками, спокойно ответила хозяйка саксофона. Таможенник лениво оглядел инструмент:

— Какой он все-таки красивый… Выставочный? Антикварный?

— Нет, концертный рабочий Альт.

— Сыграйте, — таможенник то ли сомневался, то ли шутил, разглядывая сверкающий раструб.

— Нет проблем, — улыбнулась Ева и быстро с помощью лигатуры прикрепила трость к мундштуку.

Короткий отрывок известной мелодии легко закружился в маленьком пространстве купе, выпорхнул в ночной вагон, открывая притворенные двери и растворился. Правда, профессиональный слух исполнительницы всё же ощутил легкую дисгармонию звучания.

— Браво, жаль очень мало времени, — весело отреагировал таможенник, возвращая паспорт и покидая купе.

Наконец, шум стих, и поезд не спеша тронулся дальше.

Утром примерно в десять часов в купе, опираясь на трость, вошёл Олег Петрович и сел напротив. Набалдашник трости с головой льва, отшлифованный временем, гордо взирал на Еву вместе с мягким взглядом хозяина.

— Ты очень талантлива. Я всегда нахожусь под впечатлением от твоего блюза…

— Спасибо за вашу эмоциональную отзывчивость. Мягкий бархатный блюз — это состояние души! — искренняя «улыбающаяся» радость вдруг вырвалась наружу, не желая прятаться и скромно отсиживаться в музыкальном сердце.

Рука старика скользнула во внутренний карман безупречного тёмно-коричневого костюма. Он слегка наклонился к Еве и вложил что-то в её ладонь.

— Ты умница! — старик встал. — Носи постоянно. Увидимся.

А затем толкнул тростью дверь и поспешно вышел.

Лишь теперь Ева разжала пальцы, на ладони дарило блеск кольцо с большим зелёным камнем, через прозрачные грани которого просматривалась корона, словно скопированная с рыцарского шлема или щита. Для её пальчика украшение было чуть великовато, но смотрелось стильно: «Интересно, это плата за mini-концерт перед таможенником или за аренду инструмента нынешней ночью и установку mini-камеры? Какая разница! Прислушаюсь к внутреннему голосу — «не париться». Хороший выход, когда покидать вагон ещё рано, а возвращать «гонорар» уже поздно» — она покрутила подарок и надела на средний палец левой руки. В наушниках вторил голосу разума Фредди Меркьюри «…хочу вырваться на свободу».

Ева всё же проверила Альт, не пострадал ли звук. Её тонкий слух фальши не уловил.

Видеокамеру Ева сразу даже взглядом не зацепила, настолько та была миниатюрна, лишь проведя пальцами по корпусу саксофона, смогла определить её расположение над сложной системой клапанов, имитирующей ещё один из них. Мастерски выполненный фальшклапан вероятно был негласным пунктом договора, который она ещё и в глаза-то не видела. Что ж за обещанную ей сумму и ради выступлений перед европейской публикой, она готова принять «реконструкцию» Альта.

Далее Ева ехала одна. Купе было полностью оплачено до Ниццы. Соседи, Антон и Сергей, словно ошпаренные выскочили из вагона в чешском Бржецлаве, не доехав до места назначения.

Время тянулось медленно, предстояло ещё почти сутки провести в вагоне. Ева взялась бы репетировать, прорабатывая сложные в исполнении музыкальные фрагменты, но в сложившихся обстоятельствах это было исключено.

Отвела душу, поболтала по телефону с подружкой Юлькой, которая уже два года жила заграницей.

— Привет! Не виделись-то сколько! Всё из-за твоей Америки! Не может быть, мы с тобой в Монте-Карло?!

Насмешливый голос в трубке уверенно согласился: «Я тоже скучаю по волынке».

— Но-но! Это француз Сельмер Марк VI, мой любимый Альт! Прошу не путать с шотландским деревенским пузырём!

В пути ничего примечательного не происходило, кроме наличия странного субъекта, наблюдавшего за ней на остановках. Однажды этот тип даже заглянул к ней в купе, задержал взгляд на кольце и почтительно поздоровался. «Определённо кольцо начинает магически действовать на плотно сложенных мужчин, впрочем, и на меня тоже!» — подумала Ева, рассматривая чистый изумруд яркого глубокого зелёного цвета.

Поезд весело стучал колёсами, вагон мерно покачивало, от чего ложка в стакане позванивала, наполняя типичным дорожным сопровождением купе. За окном спускался сумрак, и лишь мелькающие время от времени фонари мешали накрыть окно тьмой.

Завтра Ницца!

«Классика жанра — … не суетись»

Аэропорт. Стеклянные двери приветливо распахнулись передо мной, приглашая вовнутрь. Зал ожидания был наполнен — лето. Пробежав глазами электронное табло вылетов, я сразу же направился на регистрацию, до вылета рейса Аэрофлот-177 Москва-Ницца оставалось два часа. Где-то здесь меня должен был ждать Аркадий Борисович Свирский — клерк от Федерации спортивного покера России. Звучит, конечно, глуповато, покер сложно отнести к спорту, с таким же успехом можно было бы создать федерацию по ловле бабочек, или любителей морских свинок, но эти парни свой громадный куш в 90-ые, на волне демократии, срубили — молодцы. Именно они, почувствовав послабление, начали повсюду открывать покерные клубы и казино, где крутились рулетки и шуршали карты на зеленом сукне. Где денежные потоки избранных делали богачами, а остальных бросали на дно. Суммы были настолько умопомрачительными, что криминал, в конце концов, полностью затмил этот бизнес. Аркадий Борисович выжил. Это был высокий, крупный весельчак, лет шестидесяти, с землистым цветом лица — видимо, пошаливало сердце, — словоохотлив и коммуникабелен. К молодежи всегда относился по-отечески, передавая, как он считал, драгоценнейший опыт. Сколько я его знал, он никогда не доходил до призов. Но после вылета в первой половине турнира активно болел за оставшихся, вел какие-то переговоры с организаторами, устраивал встречи, словом, являлся представителем Федерации покера в России. Я звонил ему накануне уточнить некоторые детали турнира, и выяснилось, что мы летим одним рейсом.

У терминала уже суетился народ, его не было. Беглого взгляда было достаточно, чтобы выхватить из толпы отдыхающих двух мужчин, скромно ожидавших своей очереди несколько поодаль. «Мой размерчик», — подумал я. До турнира оставалось пять дней, и подобные встречи были не редкость, участники собирались со всего мира, а из России, где покерные турниры запрещены, и подавно.

Они были полной противоположностью друг друга. Первый — лет тридцати, высокий, темноволосый, с аккуратной короткой стрижкой, атлетического телосложения, холеной, чуть загорелой кожей, в дорогом летнем бежевом костюме. Он внимательно, со слегка высокомерной улыбкой слушал рассуждения второго, сопровождаемые активной жестикуляцией. Говорившему было за пятьдесят, но его активности можно было позавидовать. Худой, невысокого роста, с огромной блестящей лысиной, окаймленной седым пушком. В одежде он был менее изыскан: белая рубашка и слегка помятые светлые брюки, задний карман которых дразнящее оттягивало толстое портмоне. Около их ног стояли два «Louies Berry», удобных чемодана для коротких командировок.

Наконец, я увидел Аркадия Борисовича. Его полностью седая голова, как макушка айсберга над толпой, неуклонно приближалась ко мне.

— Миша, ты уже здесь, а я-то старый, чуть не опоздал, — причитал Аркадий Борисович, преодолевая последний разделяющий нас рубеж в виде толстой туристки в шортах и ядовито желтой футболке. — Ну, слава богу, успел, — выдохнул он, пожимая мне руку.

— Да, еще только движение началось, — поторопился успокоить его я.

— Миша, а ты почему грустный, что-то случилось? — спросил он «с ходу в карьер».

— Во Франции опять жгут машины на улицах — беспредел просто, — сказал я первое, что пришло в голову.

— Княжество Монако — это далеко не Франция, хотя и рядом, организация безопасности лучшая в мире… расслабься, не грусти, — хлопая меня по локтю, оптимистично уверял Аркадий Борисович. И вдруг его взгляд упал на парочку, стоявшую поодаль. Он приподнял в приветствии руку и сухо поздоровался с ними. Потом, приблизившись ко мне и повернувшись боком, чтобы они не могли видеть его губ, тихо произнес: — Черт, вот их только нам и не хватало.

— Кто эти люди — игроки? — вторя Борисычу, так же тихо спросил я.

— Да, но очень плохие игроки, Михаил… — еще более понижая голос, прошипел Борисыч. — Поговорим об этом в самолете, если не будет докучать сосед с третьего кресла, а уж я постараюсь, с моей комплекцией положено два… — И он улыбнулся. — Борт импортный, должны предоставить.

И мы стали обсуждать мотели, где могли бы разместиться.

Боинг натужно пыжился, но легко разогнался и, оторвавшись от земли, начал набирать высоту. Заявление Аркадия Борисовича о расположении на двух креслах было удовлетворено, и нам относительно никто не мешал.

— Знаешь, Миша… — сразу став серьезным, начал он: — Это страшные люди, вернее они ими стали. В начале 90-х начинали вместе, только они в Москве, а мы в Питере. Работали над популяризацией покера, открывали клубы, организовали телепрограмму, пробовали турниры… Ну, сам знаешь, — Улыбка невольно пробежала по моему лицу. — Нет, не думай, все было легально и почти прозрачно… — засуетился Борисыч, отмахиваясь от меня рукой. — Но вот когда дело пошло в гору семимильными шагами, большие деньги их подломили, и они начали, как говорится, передергивать карты — работать по заказу. Вот тогда в бизнес ворвался крупный криминал, — Борисыч выдохнул, как будто сказал что-то запрещенное, и продолжил: — Мы сначала пытались как-то абстрагироваться от них, ввести спортивность, открытость, создали Федерацию, но все было тщетно. Они как паутина расползались по другим городам, в итоге накрыли и нас. Игорный бизнес превратился в теневую отрасль экономики. А тут еще эти… — оживился Борисыч. — «Автоматчики», заставили все своими «столбами», простому народу даже за угол сходить было некуда, высасывали у бедняков последнее, доконали дело окончательно. Но главное… — Борисыч склонился к моему уху и перешел на шепот: — После официального запрета они слились с международным криминальным синдикатом в этой сфере, и теперь от них можно ожидать чего угодно.

Внимательно слушая Аркадия Борисовича, я молчал, что, видимо, его несколько настораживало, а затем разряжая паузу, оптимистично произнес:

— У нас в России, на всякую гайку есть болт с винтом.

— Да, кстати, про Россию… — снова оживился Борисыч: — Ты, под каким флагом собираешься «куш рвать»?

— Думаю, под чужим… есть кое-какие мыслишки, — внося интригу, загадочно произнес я.

— Ой ли? Почувствовал вкус денег в Австрии, молодой человек, теперь «море по колено».

— Нет, просто негоже быть кроликом, когда кругом лисы! — еще больше запутывая в своих догадках Борисыча, констатировал я.

К тому же мне было известно по своим каналам, что престижный турнир в Монте-Карло с призовым фондом 15 миллионов евро действительно под пристальным вниманием синдиката, и они на нем готовят крупную аферу прямо под носом лучшей системы безопасности. Но что конкретно, не знал никто.

Самолет снижался, под нами были Альпы. Сейчас он сделает размашистую петлю над морем и благополучно приземлится в аэропорту Ниццы. Еще в Шереметьево мы выбрали отель «Metropole Monte Carlo Luxury» на 4 Avenuede la Madone, во-первых, он находился в двух кварталах от казино, что очень удобно, а во-вторых, очень дорогой, что давало шанс разместиться без проблем.

«Dress Code — деньги»

Гид доставила Еву в отель. Свободно владея французским и чуть хуже английским, Ева не испытывала дискомфорта в общении, который присутствовал на первом этапе становления. Частые выступления на сцене перед публикой воспитали в ней уверенность и умение быстро адаптироваться в любой обстановке, тем более в роскошной.

Интерьер номера был выдержан в неоклассическом стиле, стены декорированы фотографиями, картинами и предметами антиквариата. «А здесь очень даже можно жить…и долго. Но буду скромнее, и пару недель хватит» — Ева быстро разделась и растаяла в ванной. Выйдя без полотенца, она покрутилась перед зеркалом, рассматривая, как капельки влаги, неся в себе свет, стекают по атласной коже, и набрала нужный номер:

— Я в отеле «Metropole Monte Carlo». Номер 312.

— O» key.

«Всё пора за инструмент. Гид сказала, что здесь хорошая звукоизоляция. Сейчас проверю! Надеюсь, не выселят за нарушение правил проживания среди миллионеров», — накинув сверху тонкую тунику, Ева взяла в руки саксофон, вставила мундштук, и в незримом присутствии Лестера Янга стала играть «Lady Sings The Blues».

Через два часа она отдёрнула штору и выглянула в большое окно от пола до потолка. Ярко светило солнце. На пальму села птичка, вдалеке неспешно двигался «Роллс-Ройс», будто страдая от собственной лени. Стерильные дома, улочки, люди… Здорово! Любимое лето! Она всегда знала, что если чему-то необычному в её жизни суждено случиться, то это будет обязательно летом.

И тогда тоже было лето, совсем другое лето. Она — девочка из провинции приехала поступать на факультет музыкального искусства и эстрады, в сумочке лежала та сумма, которая позволяла скромно пережить экзамены, и два красных диплома гимназии и музучилища-экстерном, а выпускные баллы, казалось, позволяли осуществить любую мечту. Но государство смогло обеспечить бесплатной учёбой только «особо одарённых» — сына чиновника из департамента культуры, несколько абитуриентов южных кровей с запредельными баллами и двух здоровенных льготников — инвалидов детства. Получить образование платно не позволяла та мелочь, бряцающая в кармане, и стыд — как с её способностями, в которых не сомневались не только родители, но и учителя, одноклассники и вся общественность города, всё же не пройти по конкурсу в университет. А всевозможные призы: игрушки, вазочки, статуэтки?.. А дипломы, грамоты, похвальные письма?.. Что теперь она скажет всем, когда вернётся? Может нужно было поступать на французский… переводчиком? Её знакомая, так же не дотянувшая до первого курса, решила эту проблему просто: «А, найду богатого «папика». Не возвращаться же теперь обратно в нашу дыру!»

Она попробовала договориться, чтобы её ещё раз прослушали. Один из экзаменаторов быстро согласился, но вместо того, чтобы включить слух, почему-то очень заинтересованно изучал её фигуру, а потом, проворно подскочив уже у дверей, сначала мял руки, дрожа всем телом, а затем придавил к стенке. «Я для тебя сделаю всё! Только согласись…» — хрипел он. От неожиданности наивная абитуриентка даже не сразу поняла, что хочет от неё этот дирижёр юных, но незаблудших душ, а потом попыталась вырваться, но кольцо липких рук не оставляло никаких шансов.

— Мы чудно проведём время! — облизывался чей-то «папик», гадко заглядывая в небольшой вырез воротника.

Но она ответила твёрдо: «Вы мне не нравитесь!», и направила чистый прямой взгляд в запачканную похотью душу сеятеля прекрасного и вечного. Любвеобильный педагог отпустил её и уверенно произнес: «Наш город сломает тебя. Лучше уезжай…»

Она брела по главной улице, не принявшего её в свои объятья, мегаполиса с саксофоном и удушающими своей беспросветностью мыслями. Художники, музыканты дарили прохожим своё искусство за небольшие деньги, улыбались, а ей хотелось плакать навзрыд и раствориться где-нибудь в параллельных мирах, раз здесь она больше не нужна.

Вот перед ней седовласый человек расчехлил инструмент — это был классный сакс — раритетный американец «Мартин». И она всё забыла, замерла, перестала дышать, видеть, слышать, что происходит вокруг. Только они — два друга — маэстро и его Тенор! Мурашки пробежали у неё по спине, когда первый звук покинул раструб саксофона. Мужчина играл божественно! Инструмент повиновался ему полностью, посылая застывшей девушке мелодию любви и одиночества, сменяющуюся шепотом прибоя об исчезающем наивном детстве. Вот саксофон замер, дав перевести дыхание, и опять позвал за собой виртуозной импровизацией. Слёзы катились по лицу, попадали на кисти рук. Музыка стала таять, уходить, отрываясь от души. Пальцы саксофониста замерли. Она рассеянно вытирала щёки и смотрела на маэстро.

— Может, сыграешь? — спросил он, попав глазами на футляр её инструмента.

— После вас немыслимо…

— Ну же, смелее… давай.

Когда мундштук занял положенное ему место, она постаралась повторить мелодию на слух и поймать импровизацию. И у неё получилось!

Маэстро слушал внимательно и удивлённо.

— Только поставить звук, деточка. Только звук! Ты где-то учишься?

Тут она вернулась в действительность… И почему-то стала быстро сбивчиво рассказывать о настигшем её огромном бедствии, которое, впрочем, ежегодно вымывает обратно домой из больших городов тысячи провинциалов и заставляет навсегда похоронить заветные мечты о другой яркой жизни. Она замолчала:» Сейчас скажет, езжай домой к маме и папе, вернёшься следующим летом. Тоже мне горе!», и сникла.

— Жить есть где?

— Конечно…только до завтра, — вспомнила о мелочи в карманах.

— А ну-ка за мной! Здесь недалеко.

Евгений Юльевич, будущий гениальный учитель, привел её в свою маленькую трёшку.

— Марго! У нас гостья. Дадим этому детёнышу приют, а то наши учёные коллеги ещё один талант в землю зароют? Да и отчаянье — опасная штука.

— Что ж придётся цепляться, карабкаться, — улыбнулась Марго, показывая маленькую комнатку-хранилище элитных саксофонов и небольшую софу для новой ученицы.

Как потом сказала Юлька, поступив одним махом в престижный Московский вуз, запустив при этом на экзамене остроту преподавателю, когда поняла, что тонет, и затем всё-таки обнаружила себя в списках:» Эх, повезло! И всё же интересно, какая должна быть грудь, чтобы проложить ею дорогу в светлое будущее?!»

* * *

Ева улыбнулась, щурясь от солнца и вдыхая незнакомые головокружительные ароматы. Сейчас в 23 года у неё хорошая подруга, отличное образование, профессия, которую она очень любила. А теперь ещё и Монте-Карло…Она мечтала попасть сюда, но не думала, что это случится так скоро. Только маленькое поручение Олега Петровича, которое уже перекочевало в сейф номера 312, давило на ответственность.

«Роскошь губительна пока о ней только мечтают»

Аэропорт — точка, которую мы замечаем только в период отправления, а по прибытию ощущаем в корешках билетов в номере отеля. Ницца — не исключение, комфортабельные автобусы должны доставить нас в отель, замечу, наше желание было приоритетным для водителя. Нас высадили на 4 Avenue de la Madone около небольшой площади между домами.

Войдя через громадную арку, обвитую множеством лиан, перед нами открылся прекрасный вид здания в стиле барокко — лучшем отеле города. Да, и ресепшен подтверждал уровень. Все утопало в роскоши. Огромные вазы китайского фарфора с невообразимыми букетами роз, величественно возвышаясь на подиумах, образовывали галерею, ведущую глубину зала. Причудливая подсветка настенных фресок отражалась в полированном мраморе пола всеми цветами радуги. Громадные бронзовые люстры с бесчисленным количеством ламп заполняли пространство до невидимого в вышине потолка. Потрясающе…

Осмотревшись, мы подошли к стойке.

Администратор, способная говорить на любых языках, через полминуты не сомневавшаяся, что мы французы, говорящие на английском, предложила нам номера. Каково же было ее разочарование узнать, что среди нас один русский, а другой еврей. Но было поздно. Получив портье в сопровождение, мы направились по номерам.

В этом отеле, в отличие от Аркадия Борисовича, я был первый раз. Интерьер поразил меня. Было такое впечатление, что я попал в 19 век со всеми вытекающими отсюда последствиями. Но вместе с тем, подойдя к лифту, инкрустированные под старину двери бесшумно разомкнулись и пригласили легким электронным колокольчиком внутрь. Мы вмиг долетели до третьего этажа. Выйдя из лифта, картинка не поменялась, 19 век был и здесь, тяжелые портьеры окаймляли барельефы, наверное, заслуженных людей в нишах стен.

Идя по мягкому ковру коридора, я думал о сказке, все было великолепно, и мягкая музыка саксофона, дополняя атмосферу, создавала ощущение нереальности. Портье чувствовал наше восхищение, поэтому шел медленно, скорее плыл, давая нам возможность ощутить все величие интерьера. Остановившись у номера «320», он вставил пластиковую карту в замок и легко распахнул перед нами с виду массивную белую дверь:

— Ваши апартаменты, сэр… — отойдя в сторону и приглашая зайти внутрь, произнес портье и продолжил. — Ваши вещи будут доставлены в номер через минуту.

Дав ему пять долларов, я зашел в номер. Аркадий Борисович проследовал дальше, его апартаменты были следующими.

В номере также господствовали изысканность и стиль. Все пространство, от пола до потолка, было в пастельно-бежевых полутонах с отдельными элементами декора белоснежной ткани с мельчайшими синими цветами на спинках кресел и широкой двуспальной кровати, ничего лишнего. В гостиной, при входе у стены находились значительных размеров тумба с тремя горизонтальными ящиками, стол темного дерева, инкрустированный золотом с витыми ножками, и четыре не менее изящных стула. В углу, около высокой вазы с цветами — небольшой рабочий столик, на котором находился комп-моноблок и клавиатура. У другой стены стояли два мягких кресла, а на противоположной, около двери в спальную, висела плазма. Четвертой стены не было, вернее, она представляла собой стеклянную дверь и окно на большую лоджию. Я открыл ее, и свежий морской воздух ворвался в комнату — воздух странствий и приключений таких же, порой, рискованных и опасных, как и поджидающих меня в этом раю.

В дверь постучали. Портье, как и обещал, доставил мои вещи, вернее, внушительного размера саквояж, неизменного спутника моих многочисленных путешествий. Оторвав лейбл аэропорта, я перенес вещи в спальню. Спальная комната была небольшая и очень уютная, в той же цветовой гамме как и гостиная. Огромная кровать, манящая своей мягкостью, две прикроватных тумбочки у изголовья со стильными торшерами на витиеватых ножках давали ощущение размеренности и спокойствия. Изюминкой, помимо прочих элементов, был вместо одной из стен витраж из цветного стекла с окном, окаймленный многорядными портьерами, изящно собранными золотой перевязью.

Услышав щелчок дверного замка, я вернулся в зал. Дверь открылась, и в комнату втекло грузное тело Аркадия Борисовича в красной бейсболке, белой майке с какой-то надписью на арабском и бежевых, невообразимо огромных, шортах.

— Ты еще не переоделся, — с порога забасил Борисыч. — Зачем окно открыл, здесь же супер кондиционирование, — и, отведя в сторонку небольшую портьеру, казавшуюся лишь элементом декора, открыл моему взору две дверки, сейфа и встроенного холодильника, а чуть ниже блок управления микроклиматом. — Вообще-то, в тумбочке есть «лентяйка», — как бы вспоминая, продолжил он, и уже весело, — Чего рот открыл, будешь переодеваться, или так пойдешь?

Будто моя летняя рубашка и песчаного цвета брюки нарушали его дресс-код.

— Пожалуй, чашечка кофе не повредила бы, — быстро согласился я, делая шаг к дверям, тем самым показывая свою готовность.

«Играть на саксофоне? Нет проблем! Попробуйте дуть от себя»

Около девяти вечера позвонили — это была Юлька.

— Ещё не готова? Через три с половиной часа ты играешь в Ницце в клубе «Le Baccara». Уже еду за тобой.

— Я пулей! — она заметалась в пространстве дорогого интерьера, на ходу переодеваясь в рваные шорты, топик и одновременно поправляя волосы.

Наконец, сунула ноги в босоножки и, запихнув в сумку платье и чулки, с саксофоном выскочила из номера. Бросая взгляд по сторонам, отметила, что в отеле такого класса, она впервые.

На улице Ева увидела свою лучшую подругу за рулём красного «Феррари». Юлька, интеллектуалка среднего роста с тёмно-русыми слегка выгоревшими волосами ниже плеч, приятным лицом овальной формы с чрезвычайно открытым и весёлым выражением, дружелюбная и легкая на подъём, смотрела и улыбалась. Единственным недостатком подруги являлось неприятие тупых, ограниченных «особей» и людей с потаёнными тёмными мыслями. Появление таковых рядом делало её всегда язвительно-насмешливой, даже дерзкой.

— Ничего себе! — Ева обошла машину кругом. — Гуманитарная помощь князя Альбера?! Здесь всем отстёгивают или особо приближённым?

— Ага, особо обнажённым… — насладившись произведённым эффектом, подруга подмигнула, намекая на слабость князя к женскому полу. — Ныряй скорей!

— Теперь убедите нас практически, что не в деньгах счастье, — целуя Юльку и устраиваясь рядом, Ева погладила рукой авто, и обе рассмеялись.

«Феррари» плавно тронулся с места, оставляя позади трёх мачо, желающих познакомиться. Подруги сделали вид, что не заметили пламенных взглядов, а, немного отъехав, переглянулись и залились звонким смехом.

— Чьи «лошадиные силы»? Колись.

— Кратова Димки. Я ему в Америке помогла применить нужный закон, чтобы выпутаться из стремой ситуации, а подобных у него немерено, — поведала Юлька. — Кстати, с папочкой бизнесменом и депутатом мосгордумы обещал познакомить. Так ты обращайся, если что… работёнку организуем.

— Будить депутатов? И потом по рядам с шапкой пройтись, а избранники будут прятать глазки и засовывать подальше кошельки, сетуя, что потратились на Мальдивах на безработный любовный эскорт, — их хохот подхватили в соседнем мерседесе.

Проезжая мимо известного на весь мир Казино, они стали двигаться очень медленно.

— Представить себе не могла, что бывают пробки из «Ламборджини», «Бентли» и «Феррари»», — улыбнулась Ева.

— Здесь ты увидишь много интересного! Но предупреждаю, категория граждан без счёта в банке здесь в диффиците.

— Ура! Значит, живём на полную катушку! А не выживаем…

Ева вспомнила: как-то ещё в школе на уроке ОБЖ по теме «Автономное выживание в лесу» Юлька нарисовала, как медведь жарит на костре человеческую ногу; учитель хотел было отчитать её, но после реплики «Так по теме же», рассмеялся со всеми.

— О, смотри, смотри! Ну, точно француз! — Юлька кивнула на впереди постоянно петляющую машину. — Как на танцполе. Французы очень плохие и опасные водители. Если ты вздумаешь состариться во Франции, будь готова остаток жизни провести исключительно на своей стороне улицы, — со свойственной ей иронией поделилась опытом автовождения подруга пока Ева натягивала платье, слегка пригнувшись.

В клубе «Le Baccara» с одиннадцати до часа ночи играла живая музыка — блюз, рок-н-ролл, французский шансон и даже фортепиано. Сегодня Ева завершала программу. Юлька, высадив её у входа, умчалась в будущую ночь, сказав, что вернётся.

Публика была разной: постоянные посетители, те, кто случайно зашли, услышав живой звук, и те, кто специально пришёл на конкретного исполнителя. Немного оглядевшись вокруг и взяв саксофон, она шагнула на сцену. Гомон и разговоры сразу стихли, как только луч света выхватил стройную светло-русую девушку в платье цвета моря, изящных туфельках и с единственным украшением — кольцом с зелёным камнем на левой руке. Это её первое выступление в Европе! Одно произведение за другим, а от зрителей не было ни возгласа одобрения. «Неужели провал?» — Ева замерла в ожидании, как только последний звук исчез в глубине зала. Вот у дверей послышались аплодисменты, которые волной накрыли весь клуб.

С боку из темноты к сцене подскочил какой-то пьяный лысеющий гражданин и щедро, опустошая карманы пиджака, высыпал у её ног игральные фишки. Двое крепких молодых людей подхватили мужчину под руки и отправили в темноту под крик его же собственного голоса «Она наша, русская!»

Когда включили свет, Ева увидела Юльку с застывшей у выхода компанией. Показывая туда, где обычно носят часы и пробираясь к сцене, подруга всем своим видом показывала, что здесь больше делать нечего. Разноголосые комплименты на французском, итальянском и родном языках звучали как первый маленький международный успех, а бурная жестикуляция превращала успех в восхищение. И вот седьмое небо от счастья было обеспечено в первый же вечер.

— Едем к Димону на яхту, там оторвёмся. И никаких возражений! Здесь про сон можешь забыть, а если не выдержишь, то, в крайнем случае, перейдёшь на колыбельные. Ха, не отдыхать же ты сюда приехала?! — Юлька вернула воспарившую от «мировой» славы подругу на землю французской Ривьеры.

* * *

— К чёрту монегасков! — шептал Кратов, целуя Еву на яхте с российским флагом в рассвете нового дня.

Этой ночью вся кратовская тусовка по просьбе Евы отправилась вдоль разноцветной набережной поплавать в море. Почти нагишом они быстро занырнули в солёный прибой, будто его вот-вот сотрут ластиком. И опять на яхту.

Небольшими порциями в Еву упала информация, что монегаски — это граждане, освобождённые от уплаты налогов. Вероятно, чтобы стать одним из них, Димон периодически пробовал монегасочек, но явилась мадемуазель Блюз и одним махом сбросила его карту в свою пухлую колоду: «А он неплохо сложен, ямочка на подбородке».

Ещё Юлька поведала, что яхта не 27-летнего темно-русого мажора, а его отца: «Сама понимаешь, на что готовы родители ради единственного сына. Ха-ха! Но значительный промах предков — средний рост. Вот Джастин!» — добавила она, представляя своего бой-френда — молодого американца, студента Гарварда.

— Надеюсь, будущий президент США, — демонстрировала она безупречный английский, хихикая с двухметровым сопровождением.

Димка не сводил глаз с босой Евы, не подпуская к ней никого из своих многочисленных друзей.

— Твой сакс стал лучшим моим впечатлением от Ниццы в этом сезоне.

— Я сама его люблю как живого, и он платит мне тем же… Но здесь модный курорт с публикой, которая пресытилась зрелищами и бесконечным ослепляющим потоком «звёзд»… Что ожидать?

— Тебе бояться не чего! Сама поймёшь, чуть позже… Я многих видел…

Вокруг парочки уединялись и появлялись вновь.

— На самом деле мне всё надоело, — шепнул хозяин яхты, прижав палец к губам, когда они на пару минут остались одни. — Этот фальшивый гламур, льстивые речи тех, кто смотрит на мой карман. А ты настоящая и очень красивая, — Димка провёл рукой по её мокрым волосам и чуть коснулся щеки. — Я разгоняю всю эту публику? Останемся вдвоём! — завёлся он, когда Ева искала босоножки, чтобы отправиться в отель.

— А «aimer Eve» ты торопишься…

— Не останешься?

— Нет.

— Жаль, очень жаль… Я позвоню завтра, — мужские губы коснулись нежной шеи, а сильная рука неохотно отпустила девичью талию.

* * *

Войдя в фойе и взяв на ресепшн программу пребывания в Монте-Карло, никому неизвестная «le saxophoniste» шагнула в лифт всемирно известного отеля, налетев на высокого парня на своём этаже и буркнув «Прошу прощения», исчезла в номере. Теперь её нет ни для кого на 3–4 часа уж точно. Щелчок, выключенного iPhone, это подтвердил.

«Ladies and gentlemen — не желаете ли квасу»

— Осторожнее, красавица! — только и успел крикнуть вдогонку Борисыч, я же, не поворачиваясь, пошел к лифту. Пройдя сквозь роскошь и изысканность временного пристанища, мы вышли на улицу и, перейдя Avenue de la Madone, попали в парк с изящными фонтанами, высокими пальмами и морем благоухающих цветов.

— Наслаждайся, дыши полной грудью, цени прекрасное, молодежь, — восторженно призвал Аркадий Борисович, — А то вылетишь в первом туре, и вспомнить будет нечего.

Воздух, наполненный свежестью близости моря, насыщенный запахами множества цветов и приправленный истомой пальм под палящим солнцем, действительно был дурманящим.

— Не дождутся, Борисыч, мы еще повоюем, — весело бросил я и продолжил: — Мне кто-то говорил, что мы от Казино в двух шагах.

— А мы уже и пришли, — перехватил фразу Борисыч.

Действительно, мы вышли на просторную площадь, в центре которой, распыляя вокруг миллиарды брызг, красовался фонтан в форме креста.

— Это, юноша, площадь Казино, за которой и есть одноименный дворец, — победно констатировал Борисыч.

Монументальное здание в смешанных стилях барокко и позднего ренессанса с большим трехдверным входом, башенными часами над статуями воинов, увенчанное куполом и двумя башнями, предстало нашему взору. Влево уходили, построенные как единый комплекс, но в разное время, многочисленные разнящиеся по стилю игровые залы. Площадь была заполнена отдыхающими.

Борисыч уверенно повернул налево, я проводил его взглядом и увидел, что он направляется к кованой чугунной арке с надписью «Kafe de Paris». Маленькое с виду кафе представляло собой капитальный навес из стекла и кованных ажурных элементов, в этом же стиле была и мебель, за исключением барной стойки, выполненной из красного дерева, за ней размещались другие крытые залы. Внутреннее пространство ограничивалось цветами в вазах и кашпо.

— Здесь такие вкусные кальмары в сырной корочке — пальчики оближешь, — устремляясь к свободному столику, замурлыкал, как кот, Борисыч, плюхнулся на стул и начал глазами искать официанта.

В мои планы на сегодня не входило долгое общество Борисыча, пора было заняться подготовкой к турниру, но обижать его нельзя — это срез информации, особенно из штаба организаторов, которая могла пригодиться, и я сел рядом.

На мое счастье, не успели мы заказать блюда, как Борисыч увидел давних знакомых и пригласил к нам за стол. Это были ирландцы, их характерный, грубый в произношении английский выдавал национальность. Они тоже приехали на турнир, но по количеству спиртного, оказавшемуся на столе, было ясно, что решили расслабиться. Выпив чашку кофе и улучив момент, я поспешил покинуть веселую компанию и направился к морю.

Монте-Карло находится в предгорье Альп, уходящих в море, поэтому найти дорогу к набережной проще простого — надо идти вниз. Так я и сделал: спустившись по проспекту Monte-Carlo, вышел на бульвар Lui II и увидел море.

Море предстало ярко-синей подавляющей бесконечностью, теряющей краски лишь у линии горизонта, сливаясь с небом.

Бесконечность — это все, что угодно, не имеющее определение… то есть, не определено в данный момент, сию минуту — как космос, вселенная или видимая линия горизонта. Турнир — тоже бесконечность, пока он не начался.

Я медленно шел вдоль набережной, мимо пирса с множеством пришвартованных яхт, таких одинаковых и разных, чем-то напоминающих людей. Легкий бриз ласкал лицо, и звук саксофона где-то далеко в данный миг был бесконечностью…

…В размышлениях я незаметно для себя обогнул порт и оказался на проспекте Карантэн, который вывел меня на скалистый мыс, далеко выступающий в море, в парк музея океанографии.

Море, нестесненное молами и волнорезами, бушевало, безуспешно стараясь поглотить пенными губами подножие скал. «То, что надо», — подумал я, увидев под невысокими деревьями одиноко стоящую скамейку: — «Никто не помешает сосредоточиться», — и, разместившись по удобнее, начал мозговую атаку.

Пока все идет хорошо. Команда работает… да, команда. Канули в небытие времена богатырей-одиночек или сальных супергероев. Судя по полученным смскам, дела идут неплохо. Выявлено около дюжины прихвостней синдиката, но нет логова, да и неизвестно, какая часть преступной когорты работает по турниру. Алекс и Александер, мои старые друзья студенческой поры, отрабатывают участников. Бурное недалекое прошлое этих парней в определенных международных службах вселяло оптимизм.

Год назад, до турнира в Австрии, мы случайно встретились в Питере и, конечно же, решили «спрыснуть» это событие. Сидели в каком-то небольшом ресторане, и я рассказал ребятам, что профессионально играю в покер, даже участвую в международных турнирах. Это их очень заинтересовало, они поведали мне про синдикат, о потере друга и попросили меня помочь. С их коллегой Леонидом я встретился, когда ребята уже работали в Интерполе. Высокого роста блондин, атлетического телосложения, выделялся развязной манерой поведения. Как они объясняли, «вживался в образ». «Артисты на сцене — это ерунда», — говорил он, смеясь: «А вот в реальной жизни всё гораздо сложнее, чтобы убедительно сыграть подонка, надо, по меньшей мере, им стать». Как потом мне намекнули, он готовился к внедрению в какую-то международную криминальную сеть, поставлявшую молодых девушек из стран Азии и Африки для европейских и американских борделей. Синдикат вычислил его, видимо, где-то была допущена ошибка, и он погиб.

Действительно, мотивация была крепкой, за гибель друга они поклялись разрушить до основания эту преступную сеть. В последнее время, по их сведениям, этот спрут запустил свои щупальца в игорный бизнес. В нашу последнюю встречу за пару недель до отъезда мы подробно проговорили наши действия. Идея состояла в том, что синдикат проявил интерес к турниру в Монте-Карло, и теперь можно попытаться выйти на главарей изнутри. Такой шанс не использовать было нельзя. Отведенная мне роль не противоречила моим желаниям.

— Тебе нужно ярко играть, тогда они клюнут, а мы уж постараемся, не сомневайся, — наставлял во всем уверенный Алекс. Александер менее оптимистично добавил: — Риск, конечно, есть, и не малый, но, сколько я тебя знаю, ты — игрок и игрок рискованный, другого я бы не попросил…. И все равно выбор за тобой, дружище.

Меня уговаривать не пришлось, после этих слов о сомнениях никто больше не говорил, все было ясно.

Абсолютно точно: ребята сделают все, что возможно. А теперь — в отель, скоро вечер и надо быть в форме.

«За пазухой. В раю»

Ева проснулась от стука портье в дверь, который принёс изысканный букет с запиской о том, что Димка уже внизу и «хватит спать!» Вот бы ещё расслабиться и побродить по улочкам Монако, отдохнуть на пляже с Юлькой и её приятелем. Но сегодня её главный выход, за который, между прочим, предусмотрена кругленькая евросумма: «Минимум два часа проката вечерней программы! Минимум!» Пляжное платье, саксофон, и вот она уже на первом этаже фешенебельного отеля.

В фойе было многолюдно: вновь прибывшие и весьма состоятельные граждане с нескрываемым внутренним достоинством прохаживались по вестибюлю, время от времени кого-нибудь приветствуя. Они раскланивались и с Евой, как будто старые знакомые. Особенно её внимание старалась привлечь симпатичная брюнетка лет тридцати. Наконец, она подошла и представилась: «Я — Анна Кренёва, журналистка, хотела бы взять у вас интервью». «Интервью, уже? Но пока подержу паузу», — подумала Ева, а вслух мягко ответила: «Лучшее интервью — это моё выступление сегодня. Приходите!»

У выхода афиша-коллаж иллюстрированная красочными фото и анонсом концертных номеров вещала, в том числе, и о русской саксофонистке «EVA MILAN». «Вот в чём дело. Ух-ты, как приятно похрустывает незаслуженная слава! Ещё ни одной ноты не взяла… репетировать срочно!»

В довершение на улице, подчёркнуто галантно распахнув дверь «Феррари» и чмокнув в щёчку, Дмитрий Кратов произнёс: «Я весь в твоём распоряжении».

И уже через какие-то полчаса на яхте под пассажи Альта оба наслаждалась видом и запахом моря, красивой набережной. Само собой разумеется, счастье разливалось по Еве от макушки до кончиков пальцев. Иначе и быть не могло!

Отдыхающие групками сменяли друг друга у русской яхты, думая о том, как же хорошо всё устроено в Княжестве Монако — живой звук профессионального саксофона в «мини-кафе», жаль «занято».

«И у зажённого фитиля бочки с порохом можно согреться»

Крис Ольсон — бывший физик из Стокгольма — прибыл в Монте-Карло за три дня до турнира. Все шло «как по маслу». Номер в гостинице на его имя был забронирован. На пластиковой карте появился обещанный аванс, позволяющий безбедно предаваться отдыху. Турнир его особенно не волновал, он не первый раз «работал в команде». Когда-то Крис окончил Парижский университет и работал в специальной лаборатории, затем проект закрыли, и он остался не у дел. Еще в университете он увлекался древней цивилизацией Майя, поэтому, недолго думая, завербовался в археологическую экспедицию и уехал в Гватемалу на раскопки древнего города Сейбаля. Спустя три года не совсем законно привезенные артефакты древней цивилизации, коих было значительное количество, стали первыми экспонатами его коллекции и дали возможность перевести дух в материальном плане. Именно тогда он и попробовал себя в покере. Математический склад ума, некоторый авантюризм и удача быстро принесли свои плоды. У него получалось, и его заметили. На одном из турниров к нему подошли представительного вида люди и, намекнув о его давнем увлечении археологией, предложили сотрудничество. Деваться было некуда, и он согласился. Сейчас он ни о чем не жалел. Он мог играть в свою любимую игру в клубах, участвовать в мелких турнирах — это не возбранялось, но в крупных обязан работать «на дядю». Он знал, что инструкции получит только завтра, а сегодня — свобода, можно «оторваться», и Крис спустился в ресторан отеля. У входа в зал высокий молодой француз лет тридцати что-то объяснял двум роскошным блондинкам, а они громко смеялись.

— А вот и четвертый, — весело глядя на Криса, сказал француз, — Надеюсь, девочки не против? — адресуя вопрос скорее ему, добавил он.

— С удовольствием, — не задумываясь, выпалил Крис, еще больше развеселив компанию.

— Алекс, — протягивая руку, представился француз и добавил, — А это Сью и Мэт…любят повеселиться в хорошей компании.

— Крис, — как можно раскованнее ответил швед, пожимая руку.

Ресторан был полон и гудел как улей. На нескольких подиумах у шестов танцевали полуобнаженные девушки. Музыка, разноцветье света и одежд присутствующих наполняло пространство праздником. Все было занято, но Алекс уверенно вел компанию в центр зала, где, к общей радости и удивлению, пустовал один столик на — четверых, неестественно выделяясь среди остальных, за которыми было людно.

— Вы бы знали, сколько я оставил здесь чаевых — неделю можно ужинать бесплатно, — предвосхищая вопросы и плюхнувшись в кресло, пояснил Алекс. — Обозначьте вектор своих вкусов, а остальное я беру на себя.

Действительно, моментально появился официант и принял заказ, а еще через минуту на столе уже разливалось спиртное. После тоста: «За знакомство!», Алекс водрузил к себе на колени Мет и начал что-то шептать ей на ушко. Мет игриво смущалась, кокетливо уклоняясь от поцелуев, но покидать объятья француза не торопилась. Крис налил полные бокалы и галантно произнес: — Сью, позвольте предложить вам выпить на брудершафт.

— Ты бы еще при этом сделал тройной поклон с полным реверансом, — сострил Алекс.

— Это, наверное, из-за близости моря, все так быстро… — посетовала Сью, протягивая на встречу руку с бокалом. И все дружно рассмеялись.

Пары определились, в глазах заискрилась симпатия, вечер приобретал очертания. Принесли холодные закуски, Мет заняла свое место. За бокалом вина разговор принял непринужденный характер. Девушки рассказали, что прибыли из Парижа, недельку понежиться под ласковым солнцем на пляже и остановились в отеле Ниццы. Сегодня у Сью последний вечер, а завтра она уезжает домой, Мет же летит самолетом на следующий день, так как плохо переносит автомобиль. Перед отъездом решили посетить достопримечательности Монте-Карло и приехали сюда на машине Сью.

Крис, заметно расстроившись, обнял Сью и запричитал:

— Моя красавица хочет бросить меня в первый же вечер….

— Я с удовольствием бы осталась, но у меня послезавтра очень важная встреча, которую отложить нельзя, — с сожалением, немножко кокетливо, подставляя щеку для поцелуев, мурлыкала Сью.

— Тогда, может, поднимемся ко мне в номер? — еще больше распаляясь, продолжал Крис.

— Мы с Мет обязательно должны вернуться сегодня в Ниццу, — сопротивлялась Сью.

— Извини, подружка, без меня, я остаюсь с Алексом, — решительно заявила Мет: — А он меня завтра отвезет… Правда, милый?

— Яволь… — не задумываясь, подчеркивая безусловное подчинение, по-немецки бросил Алекс и был награжден откровенным поцелуем.

— Хотя бы на полчаса… — не унимался Крис.

— У меня другое предложение, — вдруг интригующе произнесла Сью: — Если Мет остается с Алексом, я в номере буду одна, а мне этого очень бы не хотелось, — и вопросительно взглянув на Криса, продолжила: — Крис, поехали в Ниццу, и вся ночь будет с нами…

— Хоть на край света, с радостью… — в восторге выразил полную готовность Крис, привставая из-за стола.

— Постойте, постойте… — охлаждая пыл шведа, завозмущался Алекс: — Вы, сначала поужинайте — сейчас принесут горячее — а потом проваливайте на все четыре стороны. Кстати, Сью, а как ты поедешь за рулем «под градусом», а если полиция?

— Я с двенадцати лет за рулем, и потом, полицейские не останавливают красивых девушек, тем более блондинок.

Довод был убедительный, и влюбленная парочка стала усердно работать ложками. Закончив трапезу и торопливо попрощавшись, получив при этом в назидание кучу колкостей от Мет и Алекса, они покинули ресторан.

Сев всеребристую «Camry», Крис набросился на Сью и начал жадно покрывать ее тело поцелуями.

— Остынь, юноша, потерпи…двадцать минут дороги, — смеясь, сопротивлялась Сью, наконец, ей удалось защелкнуть замок ремня безопасности и ограничить движения пассажира: — В машине не буду, ни за какие коврижки, — выдохнув с облегчением, добавила она и отпустила тормоз, машина тронулась.

Сью на приличной скорости, подобно гонщику Формулы-1, входила в многочисленные повороты и, наконец, вырвалась на свободу трассы, город остался позади. Дорога была пустынной, и Сью увеличила скорость. Внезапно дальний свет фар встречной машины ослепил обоих. А еще через мгновение — отчаянный скрип тормозов и удар…

Крис, наконец, осознал, что он придавлен к спинке кресла подушкой безопасности. Открыв дверь и отстегнув спасительный ремень, он с трудом выбрался наружу. Машина Сью врезалась в пустой, неудачно припаркованный на обочине автомобиль. Обежав машину сзади, он открыл водительскую дверь. В салоне вспыхнул свет, освещая страшную картину. Милая головка Сью бездыханно, с застывшей улыбкой на лице, лежала на руле. Подушка не сработала. Изо рта зловещей струйкой на ее колени капала темная кровь. Крис машинально закрыл дверь и оказался в кромешной темноте. В полузабытьи, скорее подчиняясь инстинктам самосохранения, он судорожно начал протирать ручки дверей, злосчастную подушку и прочие детали, к которым мог прикасаться.

Машин на трассе не было. Пробежав метров сто по асфальту, он спустился с насыпи и вдоль кустов побежал обратно в город. Именно сейчас ему хотелось как можно скорее оказаться в отеле, в своем номере.

…Фары, десять минут назад ослепившие Сью, снова зажглись, черный «BMW» медленно тронулся в сторону аварии и, поравнявшись с ней, остановился. Из машины вышли двое, Алекс и Мет. Алекс открыл водительскую дверь и стал придирчиво осматривать тело Сью.

— Нет, я бы улыбку убрал, ее трудно сохранять долго, — начал комментировать Алекс, — Да и крови в следующий раз надо побольше, а то не поверят.

— Но он-то поверил, — не меняя позы, в тон ответила Сью, расплываясь в улыбке.

— Этот Крис во что угодно поверил бы, Сью его с ума свела….помнишь, он ее чуть в ресторане не начал раздевать, — решила подержать подругу Мет.

— Ладно, девочки, хватит причитать, быстро в машину, — по-деловому заговорил Алекс, — Сью, переодень платье, оно на заднем сиденье, а то еще кого-нибудь сведешь с ума.

Мет помогла Сью переодеться, бросив запачканное «кровью» платье, колдовавшему у разбитой машины Алексу. Через минуту машина вспыхнула, и Алекс, быстро запрыгнув в «BMW», дал задний ход и, развернувшись, поехал в Ниццу.

Всю дорогу Сью эмоционально рассказывала про то, как Крис стал приставать к ней только сев в машину, и как она мужественно держалась, затягивая время, чтобы дать ребятам время уехать подальше вперёд. И как она крутилась по городу, дважды проехав через одно место, а Крис, увлеченный ею, даже не заметил. И про то, как она четко рассчитала тормозной путь и силу удара, после которого Крис, барахтаясь, начал бороться с подушкой безопасности, что, собственно, и вызвало ее «смертельную» улыбку, позволившую ей наблюдать за панически испуганным Крисом, открывшим водительскую дверь.

— Молодец… — подытожил всплески эмоций Алекс: — Вы у меня обе молодчинки, — затем, перейдя на серьезный тон, продолжил: — Сейчас я привезу вас в отель, из номера постарайтесь не выходить, приведите себя в порядок…на ваш вкус, у нас еще очень много работы. Александер просил ускориться, время мало.

— Как у него дела? — заботливо спросила Сью, услышав имя.

— Пока не знаю, он не звонил….Все, девочки, приехали. Отдыхайте. До завтра, — быстро выпалил Алекс, и, высадив попутчиц у дверей отеля, скрылся в ночном городе.

«Attention — не заплывайте за буйки»

Уже второй вечер в казино отеля Port Palace повеса из Америки Пол нарушал привычную размеренную жизнь. Крупье и бармены уже знали, что американцу крупно повезло на рулетке в каком-то казино Монте-Карло, и теперь он пребывал в расслабленном состоянии прожигателя изрядной суммы шальных денег. Он угощал присутствующих выпивкой, делал какие-то ставки, играл в карты, при этом выигрыш его особенно не интересовал. В случае победы бурно реагировал, раздавал большие чаевые работникам казино. Руководство казино это устраивало, потому что Пол своими действиями разряжал обстановку в целом и придавал легкость игре даже за соседними столами. Другими словами не было бы Пола, его нужно было бы придумать.

Рихард Краузен и Митчелл Ван Гирен прибыли из Нидерландов в Монако для участия в турнире. Они были знакомы давно, учились в Оксфордском университете на одной специальности. Увлечение теорией случайных чисел привело их, в конце концов, за карточный стол. Они разработали методику, которая давала некую закономерность выхода карт, и им не терпелось опробовать ее по-крупному. Окончив университет, устроившись на работу и скопив достаточную сумму денег, они поехали в Вегас и влились в отряд «считал». Дела шли неплохо, но безоблачность существования нарушили крепкие парни одного из игровых заведений, где они в очередной раз сняли приличные деньги. Жизнь оказалась дороже, и они пополнили ряды синдиката. Это был их четвертый турнир на новых условиях, которые их в конечном итоге устраивали.

Отыграв очередной сет с крупье, они подошли к барной стойке, где всем движением заправлял неугомонный Пол.

— Хочу угостить вас коньяком, как коллег по цеху, — приветствовал подошедших Пол, видя в руках у одного из них специальный контейнер, полный полосатых фишек. Рихард и Митчелл уже знали историю американца, поэтому с удовольствием согласились.

— Митчелл, — добродушно представился среднего роста блондин лет тридцати в расстегнутой светлой рубашке поверх майки песочного цвета и бежевых джинсах: — А это Рихард, — показывая на держащего в руках контейнер с фишками, полного шатена невысокого роста с веснушчатым детским лицом в светлой рубашке в мелкий цветочек и темных брюках.

— А я тот самый Пол, который выиграл кучу денег, — весело закончил процедуру знакомства американец.

— Вы тоже приехали на турнир? — осторожно поинтересовался Рихард.

— Нет, я не игрок, мое увлечение — яхты, — придав голосу широту, распевно начал Пол: — Первую мне подарил на двадцатилетие отец, ну а потом я сам начал….Сейчас у меня супер-яхта, хочу на ней в кругосветку, — и, сделав глоток из бокала, романтично добавил: — Мечта жизни.

— Яхты, наверное, дорогое удовольствие? — с пониманием, потягивая коньяк, спросил Митчелл.

— Не дороже денег. «Оливия» мне обошлась в пятьдесят миллионов, — спокойно ответил Пол и, видя какое воздействие оказала названная сумма на собеседников, продолжил: — Это надо видеть — сказка, прямо со стапелей.

— И вы приплыли на ней в Монте-Карло из Америки? — поинтересовался шатен.

— Во-первых, не приплыл, а пришел, плавает ммм…нефть в Мексиканском заливе, — поправил голландца Пол и продолжил: — Во-вторых, я ходил на ней и подальше.

— А можно на нее взглянуть? — вкрадчиво произнес Рихард.

— Ну, сегодня день потерян, — глядя на бокал с коньяком, начал американец: — А вот завтра я заеду за вами в отель ровно в восемь, и мы выйдем в открытое море, господа, — напыщенным тоном объявил Пол и, подняв бокал, предупредил: — Да, и попрошу не опаздывать, «Оливия» не любит ждать, — и засмеялся.

Голландцы допили коньяк, попрощались, как близкие знакомые, с радушным американцем и покинули заведение.

Ровно в восемь утра к отелю подъехало такси с Полом, голландцы уже ждали на улице. Их лица светились улыбками, видимо, сомнения по вчерашнему предложению окончательно рассеялись.

Яхта действительно была роскошной: тридцатиметровое двухпалубное судно с высокими бортами. Пол, предварительно надев белую морскую фуражку, вместе с друзьями вступил на палубу. С капитанского мостика привычно сбежал среднего роста, крепкого телосложения блондин в белом легком костюме.

— Мистер Пол, судно готово, жду ваших распоряжений, — по-военному отрапортовал крепыш.

— Познакомься, штурман Джонсон, это мистер Рихард, а это мистер Митчелл, — приняв доклад и пожав ему руку, представил гостей Пол, а затем скомандовал, обращаясь к работникам пирса: — Отдать концы!

Джонсон вихрем влетел на мостик и, умело маневрируя, вывел яхту в открытое море.

— Какие будут команды по курсу, шеф? — крикнул штурман.

— Зюйд-Зюйд-Вест-Африка-Тунис, — по-морскому коротко высказал курс американец.

— Мы пойдем в Африку? — акцентируя внимание на слове «пойдем», растерянно спросил Рихард.

— Курс, дружище, необязательно порт прибытия, это только направление — разъяснил Пол и добавил: — Время с нами, но отобедать прошу на яхте, Джонсон отлично готовит черепаший суп и устриц. Согласны?

Успокоенные ответом, и в предвкушении изысканной кухни голландцы дружно закивали головами.

— А теперь я хотел бы провести экскурсию по «Оливии», — радушно предложил Пол, увлекая гостей во чрево яхты.

Спустившись, они оказались в просторном коридоре, отделанном красным деревом, двери в каюты с золочеными ручками были из того же материала, пол был застелен ковровой дорожкой. Американец открыл несколько кают, изысканное убранство и роскошь которых окончательно сразили голландцев. Вернувшись на палубу, Пол провел их в переднюю часть яхты.

— А это мой конференц-зал, — обводя рукой пространство, рассказывал Пол: — Здесь я принимаю гостей, работаю с картами, да и просто отдыхаю.

Внушительного размера помещение не уступало по красоте уже увиденному. Вдоль стен с многочисленными окнами, убранными стильными портьерами, стояла кожаная мягкая мебель. Богатство интерьеру придавали картины с морскими пейзажами, а на одной из стен висели две скрещенные турецкие сабли.

Действительно, в зале было все: и барная стойка, и громадная «плазма», и музыкальное оборудование, и другие бытовые приборы, а главное — уже сервированный холодными закусками шикарный стол, приведший гостей в нескрываемый восторг. К этому времени берег растворился вдали. Компания расположилась за столом и приступила к трапезе. Пол увлекательно рассказывал морские истории. Наконец, двигатели сбросили обороты, появился Джонсон и отрапортовал:

— Мистер Пол, мы на безопасном участке моря, разрешите лечь в дрейф?

— Разрешаю, и давай занимайся кухней, — в тон ему ответил Пол и предложил выйти на палубу.

Погода была превосходной. Светило солнце, и легкий прохладный бриз мягко ласкал лицо. Двигатели встали. Воцарилась тишина. Вокруг было море, и только на востоке сквозь дымку виднелась земля.

— Джонсон, что у нас на востоке? — поднося бинокль к глазам, спросил американец.

— Остров Сардиния, сэр, — коротко ответил штурман.

— Я не землю имею в виду, а шхуну, — уточнил вопрос Пол.

— Наверное, рыбаки, сэр, — снова коротко ответил Джонсон, суетясь с кастрюлями.

Удовлетворившись ответами, хозяин с гостями вернулись к столу. Все шло своим чередом. Коньяк был великолепен, Джонсон принес удивительных устриц.

Вдруг раздался шум подвесного мотора и какие-то голоса.

— Корсары, сэр! — разгорячено, на испанский манер, назвал пиратов штурман: — Они хотят захватить вашу яхту.

— Только этого мне не хватало, Господи, двадцать первый век…. - выдохнул Пол, снимая турецкие сабли со стены и отдавая одну из них Джонсону: — Минуточку, господа, сейчас мы все уладим, — сказал он и вышел на палубу…

* * *

…В полицейском участке города Альгеро начальник полиции Франческо Муччо, невысокого роста, круглый, с лысиной в полголовы и взрывным характером, проводил второе совещание с оперативным составом за день. Первое закончилось неожиданно и трагически. Собрав у себя в кабинете помощников, он хотел довести до них срочную информацию, полученную по каналам Интерпола и, подчеркивая свою значимость в международных кругах перед подчиненными, решил, на американский манер, забросить ноги на стол. Стул не выдержал…. он упал и сломал руку. Вернувшись из больницы, собрал всех снова.

— Я получил от друзей в Интерполе, — многозначительно начал Франческо, поглаживая гипс здоровой рукой: — Очень серьезную, а главное, секретную информацию. Наше побережье хотят использовать террористы для доставки оружия и наркотиков. Предлагаю блокировать побережье. Разбиться на мобильные группы и контролировать море.

— А когда это будет, не сообщили? — осторожно попытался поинтересоваться помощник.

— А мы на что? Вам бы все с ложечки да в ротик, — взорвался Франческо: — Приступаем к операции немедленно. Три человека — машина, бинокль, три человека — машина, бинокль. Разбейтесь по квадратам. Брать живыми. Я буду находиться штабом на пляже Ля Морипоза. Обо всех передвижениях по морю информацию срочно мне. Не дадим возродиться сицилийской мафии! — вскочил из-за стола Муччо и потянулся к громадному кольту в подмышечной кобуре, но пистолет не достал….

* * *

… Через несколько минут с поднятыми руками в кают-компанию вошли Пол и Джонсон в сопровождении двух пиратов, держащих по «М-16» наперевес. Если бы не автоматические винтовки, они были бы полной копией тех средневековых пиратов, которых мы видим сегодня в фильмах. Особый колорит добавляли турецкие сабли в их руках. Старший, с черной повязкой через правый глаз, усадил пленников к испуганным голландцам и грубо начал:

— Документы, телефоны, деньги и прочие излишества всякие на бочку.

Пленники дружно подчинились, роясь в карманах и выкладывая на стол все, что в них было, одновременно снимая цепочки, браслеты, часы.

— Теперь я хочу знать, кто хозяин это посудины, — продолжал пират, удовлетворенно поглядывая на стол.

— Я, гражданин Америки, — гордо сказал Пол.

— Не угадал, вшивый американец, теперь я, — с сарказмом произнес пират и, на всякий случай, приподнял винтовку.

— А кто управляет этой яхтой, тоже ты? — пират с издевкой оценивающе посмотрел на Пола.

— Я, сэр, — как обычно по-военному быстро ответил штурман.

— Махмуд! — громко прохрипел старший и, указывая на Пола, добавил: — Этого в трюм, пригодится при продаже, а этого на мостик, он поведет яхту, — махнув рукой в сторону Джонсона.

— А этих двоих куда? — спросил Махмуд.

— Теперь лодка нам не нужна, пусть убираются по добру по здорову. Они мне не нужны. Да и крови я не люблю, — вдруг смягчился пират.

Пола и Джонсона увели. Одноглазый приказал ошарашенным голландцам встать и повел их на корму. У кормы была пришвартована достаточно большая надувная виниловая лодка с подвесным мотором и дистанционным управлением.

— Вперед! — подталкивая пленников в лодку, хрипел пират. — А то передумаю. Двигатель заводится зеленой кнопкой. Если будете двигаться на край острова, по прямой, бензина хватит. Ну, пошел… — и, толкнув отвязанную лодку от борта ногой, поднялся на палубу, наблюдая, как двое испуганных голландцев суетливо пытаются завести мотор. Наконец у них это получилось, мотор неспешно набрал обороты, и лодка стала удаляться.

Через минуту Джонсон завел двигатели яхты, и она взяла прежний курс на Тунис.

… В кают-компании собрались пираты и американец, оружие навалом лежало в кресле.

— Александер, а по поводу хозяина, согласись, я не соврал, — смеясь, уже избавившись от хрипоты и повязки на глазу, начал бывший «старший пират», обращаясь к Полу.

— Да, получилось весело и правдоподобно, — с улыбкой ответил Александер: — Теперь, Святая Мария, только б итальянцы не подвели.

— Я был там, в полицейском участке… полный фурор, они еще со вчерашнего дня патрулируют. Комар носа не подточит, — включился в разговор бывший «Махмуд»: — Расчет точный, через четыре часа лодка будет на побережье.

— Джонсон, сколько времени необходимо «Silver Star» до базы в Ницце на полном ходу? — сняв трубку связи с рубкой, спросил бывший «старший пират».

— Если сейчас повернем, три часа, мистер Мак-Кинли.

— Поворачивай, дружище.

* * *

…Митчелл крепко держал руль на протяжении несколько часов, лодка медленно, но уверенно приближалась к берегу. Вот уже можно рассмотреть побережье. Рихард предложил причалить в людном месте, ему было не по себе от пережитого на яхте. Вскоре они увидели пляж, большой и хорошо оборудованный, видимо, центральный, но народу на нем, к счастью, было мало. Несколько человек прямо по курсу лодки загорали на песке. Между ними ходил торговец с лотком и настойчиво предлагал мороженое, одна рука у него была в гипсе. Наконец, лодка, не доходя до берега пары метров, во что-то уперлась днищем, Митчелл заглушил мотор. Мороженщик, отбросив лоток в сторону, здоровой рукой выхватил изпод белого, явно не по росту, халата огромный пистолет, выстрелил в воздух, и с криком «Мамма Миа! Вперед за Родину!» бросился к лодке. Все без исключения редкие загорающие как по команде подскочили и с оружием в руках последовали его примеру. Голландцев скрутили и на всякий случай вставили в рот кляпы. Выяснилось, что лодка пуста, и шума от маленького человека заметно добавилось. По команде Франческо лодку вытащили на берег, сняли двигатель и перевернули. Под днищем лодки находился значительных размеров пластиковый мешок. Франческо бросил пистолет в песок, выхватил у кого-то нож, полоснул по мешку. В нем оказалось полтора десятка автоматических винтовок «М-16» и туго заклеенные и перетянутые скотчем пакеты.

— Святая Дева! Аминь! — вознес руки к небу Франческо…

«Коктель «Секс на пляже» подаётся в бокале «хайбол» и не разочарует»

После полудня, предоставив возможность Дмитрию Кратову прокрутить пару дел до вечернего выступления и доставить Альт в отель, Ева ступила на шикарный песчаный пляж «Larvotto», окружённый барами и ресторанами на любой вкус при наличии статусных пластиковых карт и припухших портмоне.

Ева, Юлька и Джастин, сбросив одежду, бросились в море. Наплававшись вдоволь, они упали на песок рядом с шезлонгами и стали разглядывать публику, беззаботно болтая то на русском, то на похрамывающем со стороны Евы английском языке, чтобы Джастину было интересно.

Женщины на пляже ходили топлесс, не забыв при этом надеть драгоценности. Увидев, как их соотечественника соблазняет иностранка, Юлька не смогла промолчать:

— Смотрите! В то время как наши гламурщицы охотятся на олигархов по клубам и бизнес-форумам, француженки берут их в голом виде прямо у воды! Здесь в каждом русском видят миллионера, что пока недалеко от истины.

— А что за девушка идёт со свитой молодых людей? Явно она фаворитка — чуть капризна и высокомерна… — спросила Ева.

— Это Изабель — дочь владельца банка и управляющая одновременно. Между прочим, одного из самых крупных в Монако. К ней клеился наш друг Кратов, чтобы решить какие-то свои дела. Но она его так по-светски бортанула — до сих пор заикается, произнося её имя, — рассмеялась подруга.

Искупавшись ещё несколько раз, Ева пешком отправилась в отель. Юлька же обещала позвонить ночью, после её главного музыкального выхода. «Даже тебя нужно слушать дозировано, иначе у души будет аллергическая реакция», — со свойственной иронией пояснила она.

* * *

Вечером в зале модного клуба при всемирно известном Казино, Ева ждала своего выхода.

«Я подарю вам Вселенную… берите она ваша»

В номере запиликал телефон. На другом конце провода Аркадий Борисович тоном, не допускающим возражений, объявил:

— Миша, сегодня в зале Гарнье главного Казино организаторы турнира проводят, как вы говорите, «тусовку», но только для «узкого круга». Будет много высоких гостей и игроков первого ряда, — сделав паузу, и подчеркивая значимость своей персоны, продолжил:

— Накинь на себя чего-нибудь поприличней, и через полчаса встретимся в холле. Пригласительный я на тебя взял.

Надев шёлковую белую рубашку, темно синий костюм и спрыснув волосы «Armanicode», я спустился вниз. У выхода меня ждал Борисыч в полной «боевой готовности»: черный блестящий костюм, белая накрахмаленная рубашка, лакированные туфли. Писк придавала малюсенькая бабочка, которая смотрелась до смешного крохотной в сравнении с его грузным подбородком.

— Пора бы иметь фрак, молодой человек, — весело пробасил Борисыч, оглядывая меня с ног до головы и одновременно открывая дверь в легком поклоне: — Прошу вас, сэр…

— Don't mention» s it, — нарочито небрежно, подыгрывая Борисычу, бросил я и вышел.

Ночной Монте-Карло от иллюминации сверкал всеми цветами радуги. Казалось, было даже светлее чем днем, да и движения на улицах заметно прибавилось. На площади Казино было оживленно. Фонтан, как бы чувствуя, что он в центре внимания, высоко подбрасывал голубые струи и пенился жемчужной пеной. Несколько поодаль рядами стояли машины, вернее аппараты стоимостью соизмеримые с бюджетом небольшого города.

Пройдя пять-шесть ступеней из шикарного полированного мрамора с золотыми прожилками, мы вошли в святыню игровой индустрии. Взору предстал атриум с мозаичным полом, окруженный двадцатью восьмью ионическими колоннами из оникса, величаво держащими массивный свод. У широкой мраморной лестницы мы подошли к статуе всадника — Людовика XIV. Колено лошади выделялось неестественно светлым пятном.

— Игрокам рекомендовано дотронуться до колена лошади, — поучительно начал Борисыч, будто по секрету передавал мне тайный ритуал, а затем продолжил:

— Говорят, после этого обязательно повезет в игре.

— Спасибо, но на бога надейся, а сам не плошай, — весело ответил я.

— Не кощунствуй в Храме, — и его лицо расплылось в улыбке.

— Борисыч, расслабься, вот начнется турнир, тогда и потрогаем, может, даже морду натрем или хвост, лишь бы помогло, а сейчас — Оперный театр, или как его ещё называют, «зал Гарнье».

Концертный зал был сказочным. Его роскошь восторгала и душила. Декорированный в пурпурном с золотыми узорами цвете и украшенный великолепными фресками, барельефами и скульптурами, он был неподражаем.

Мы прошли вдоль стены к сцене, и ряду на пятнадцатом «приземлились» на первые попавшиеся места. Борисыч, бегло пробегая глазами программку, встрепенулся: — Смотри, саксофон, Россия, правда, фамилия какая-то нерусская — Милан. И ударение на первом слоге — «ми».

— Да и имя тоже, — подытожил я.

— И все равно, глоток Родины здесь, на чужбине, вдали от дома, — начал было Борисыч, но я не дал ему развить мысль: — Э-Э… Борисыч… Ау, еще суток не прошло, а ты в слезы.

— Вам, молодежи, не понять патриотизма, — расстегнув английский пиджак и взглянув на швейцарские часы, Борисыч весь превратился во внимание.

Вспыхнула разноцветьем рампа, и действо началось. Номера сменяли друг друга, артисты работали на высоком уровне.

Но вот зал погрузился в темноту, и в самых её недрах стали рождаться звуки. Их количество нарастало, своей мелодичностью обволакивая слушателей. Мелодия занимала всё большее пространство, проникала в каждого, кто находился в нём. Она порабощала сердца и заманивала в великолепный мир гармонии. Белый луч, медленно разрастаясь, осветил девушку в темно-зелёном изящном платье, облегающем прекрасную фигуру; светло-русые волосы и отсутствие излишнего макияжа придавали ее лицу непринужденность и свежесть.

Борисыч напрягся и невольно подался вперед.

Небольшой пучок света мягко лёг на саксофон и стал дюйм за дюймом увеличиваться, пока не осветил лицо исполнительницы, её пальцы, которые уверенно создавали мелодию, импровизировали и не давали опомниться зрителям. Голос саксофона всей своей полнотой разрывал пространство, а когда затих и ушёл в темноту, в зале была такая тишина, что я даже слышал дыхание Борисыча….

Вспыхнул свет. Она стояла посреди сцены, опустив глаза, держа в руках инструмент. Еле уловимое движение пронеслось по рядам, схожее с закрывающимися ракушками в момент опасности. Видимо, музыка и темнота позволили присутствующим раскрыться, а теперь они спешили принять первоначальный облик. Повисла напряженная тишина. И вдруг гром аплодисментов потряс своды дворца. Ева Милан поклонилась и вышла за кулисы. Зрители продолжали аплодировать.

— Ты видел, как она… Нет, ты видел…Это класс! — не унимался Борисыч, рискуя разбить свои ладони в пух и прах.

Постепенно аплодисменты стихли, и публика без суеты и давки потекла к выходу.

За дверями всех ждал сюрприз. Пустое пространство от зала Американских игр до внутреннего парка Казино после концерта преобразилось в громадный ресторан с множеством удобно расставленных диванов и стульев, с многоярусными столами напитков и легких закусок, с многочисленной армией официантов, каких-то репортеров и прочей братии. Я не так часто принимал участие в подобных мероприятиях, тем более такого уровня, поэтому решил держаться рядом с Борисычем. Он понимал это и выглядел нарочито напыщенно.

Кто-то из организаторов объявил в микрофон:

— Участников международного турнира «Gold Poker's Club» прибыл поприветствовать Его светлость князь Монако Альбер II, — присутствующие оживились. Двери учтиво распахнулись, и в зал вошел здоровяк среднего роста лет пятидесяти пяти с добродушной улыбкой, глубокими залысинами в светлом пиджаке и темных брюках. Князя сопровождали две сестры — принцесса Стефани и принцесса Каролина. Сестры с разницей в возрасте лет десять и одеты были в совершенно противоположном стиле. Каролина — квинтэссенция элегантности — в длинном платье светло-лилового оттенка. Стефани — небольшая поклонница королевских нарядов, в оранжевом платье до колен, украшенном пионами. Обратившись к собравшимся с короткой речью и пожелав красивой победы в турнире, князь со своей многочисленной свитой растворился среди гостей.

— Ну, вот, официальная часть закончена, — выдохнул Борисыч. — Теперь можно оглядеться, — потом, как бы спохватившись, снял с подноса два бокала с шампанским у неизвестно откуда появившегося официанта и продолжил:

— Да, Михаил, не пора ли по глоточку? — протянул мне фужер. — Расслабься, дыши полной грудью, наслаждайся жизнью, — не унимался Борисыч, принимая мою задумчивость за стеснение.

Я же в этот момент наблюдал за четверкой мужчин, стоящих у фонтана в саду. Двое из них были мне знакомы по аэропорту, только вид сейчас был более респектабельный: белые рубашки и черные костюмы с бабочками. Андрей Кудрин помоложе и Сергей Самарин постарше. С ними, вальяжно разговаривая, стояли Люсьен Тирон — худощавый француз высокого роста с очевидной сутулостью и темными длинными волосами, и Лесли Тронтон — англичанин, среднего роста, с короткой стрижкой рыжих волос, пышными усами того же цвета, крепкого телосложения. Вся четверка из синдиката. За час до вечера Александер продемонстрировал на компьютере у меня в номере фотографии десяти игроков, принадлежащих к синдикату, которых на тот момент удалось выявить.

— Запомни их, но на рожон не лезь, — инструктировал Александер, рассказывая о личностях, появлявшихся на экране. — Ты теперь их знаешь, а они тебя нет. В этом сила, братишка. Правда, до турнира они дойдут не все.

— В смысле…? — спросил я.

— Да, не бойся, не мокруха, мы ведь не они, но все же жизнь — штука сложная и всякое бывает. Потом, мы тебе подскажем, кого не будет на турнире, чтоб ты не распылял внимание и успокоился, — подытожил Александер.

Борисыч, видя приближающийся поднос, быстро допил бокал и тут же обменял его на другой. — Настоящее… Францией пахнет, даже в дюти-фри такого не купишь, — смакуя второй бокал, приговаривал Борисыч.

— Да, шампанское — прелесть, — скорее, чтобы прервать молчание, согласился я.

Где-то играл диксиленд, воздух был насыщен морской свежестью и запахами духов, разноцветная иллюминация наполняла пространство праздником. Борисыч потянул меня в сторону.

— Пойдем, я познакомлю тебя со своими друзьями, а то в ресторане нехорошо получилось, — причитал Борисыч.

Не далеко от лестницы я увидел двух ирландцев из ресторана. Они были поглощены фотосессией Милы Йовович, происходящей у входа в Казино. Очаровательная Мила в черном длинном платье с боковым разрезом до бедра, в красных туфельках на высоких шпильках, в тончайших перчатках по локоть того же цвета, улыбаясь, купалась во вспышках многочисленных фотокамер.

Ирландцы бурно отреагировали на наше появление.

— Познакомься, Михаил, это Льюис и Джеймс из Дублина, они родные братья и большие любители покера, участвуют практически во всех турнирах, — а потом по-русски добавил:

— Правда, везет им меньше чем тебе, в призах я их не помню.

Действительно, Льюис и Джеймс были очень похожи, обоим около сорока, выше среднего роста, рыжеволосы, атлетического телосложения, шумные весельчаки.

Мы заговорили о турнире. Каков же был их восторг, когда Борисыч похвастался моим шестым местом в Австрии. Это было отмечено опустошением бокалов залпом, по-русски. И пока Льюис рассказывал о своих достижениях, я продолжал рассматривать окружающих.

Взгляд остановился на одиноко стоящей у фонтана девушке в вечернем, искрящемся всеми цветами радуги, блестящем платье. Ее темные волосы были собраны в стильный пучок и подхвачены роскошной диадемой. «Царица и русалка в одном лице», — подумал я. На удивление, девушка тоже смотрела в мою сторону, не отрываясь. «Господи, да это же Анна, старая знакомая!» — как током ударила мысль: «Спокойнее, все идет так, как надо».

Придав лицу самое благочестивое выражение, я направился к ней. Выставив вперед руку для поцелуя, Анна пошла в атаку: — Проси прощения, негодный, — с искусственной надменностью начала она, — Я уже здесь второй день, а ты до сих пор не позвонил… Как это понимать?

— Принцесса!.. — решил подыграть я. — Падаю ниц, сдуваю пылинки с ваших каблучков, прошу дать время загладить, искупить…

— Да ладно тебе, хватит, Казанова, — засмеялась Анна. — Хотя в отношении каблучков я подумаю на досуге.

Мир был восстановлен, и мы направились к моим собеседникам.

Ирландцам и Борисычу моя спутница понравилась. Они как павлины распушили хвосты и начали засыпать ее комплиментами. Взяв меня под руку и прижавшись, Анна весело отшучивалась.

— За счастливчика Михаила, которому везет и в покере и… другом, — почему-то смутившись, пафосно произнес Джеймс, и мы дружно выпили.

Борисыч, отойдя на несколько минут, вернулся в компанию с высоким американцем лет сорока пяти, чем-то похожим на Брюса Уилиса — крепким телосложением, мужественными чертами лица.

— Гордон Грокмен — один из лучших игроков Америки, — представил нового знакомого Борисыч и продолжил:

— Уж он, парни, точно без призов не уедет.

— Как карта ляжет, — несколько смущенно парировал американец. — Во всем воля Всевышнего, — подняв глаза к небу, с улыбкой закончил он.

За фонтаном, на пальмовой аллее, снова засверкали фотовспышки, любопытные папарацци нашли новую жертву. Ей оказалась известная любительница вечеринок Пэрис Хилтон, посещающая Монако на собственной яхте. В окружении двух или трех бой-френдов Пэрис в роскошном голубом вечернем платье с удовольствием позировала страждущим фоторепортерам.

К тому времени мы достаточно поговорили о турнире и делах, поэтому разговор, как бы сам собой, естественно, перешел на красивых женщин. Не сговариваясь, почему-то всех поразил русский саксофон в конце концерта и его молодая хозяйка, и речь пошла о девушке. Больше всего Джеймса забавляло «русское» имя — Ева Милан.

— Я сомневаюсь, что она русская? Милан…

— Конечно, если бы прозвучала балалайка или какой-нибудь рожок, ты бы не сомневался, но саксофон… — иронично вторил Гордон.

— Ева — имя библейское, а значит, международное, — защищался Борисыч, — да и «Мила» — милая, тоже по-русски, — как бы невзначай опуская конечную букву «н», не сдавался он.

— Никто же не сомневается, что Обама — стопроцентный американец, — поддержал Борисыча я. После этой фразы все дружно рассмеялись.

— Это действительно русская девушка, — неожиданно включилась в разговор Анна. — И чтоб не было сомнений, я готова вас с ней познакомить, — уверенно предложила она.

Компания заметно оживилась, особенно Борисыч, и Анну стали упрашивать представить нам незнакомку. Анна кокетливо сопротивлялась, но все-таки была вынуждена покинуть компанию. Я взглядом проводил ее грациозно удаляющуюся фигуру.

Анна — симпатичная девушка, но мысль, для чего ее подвели ко мне, не отпускала.

Алекс и Александер ещё раз подтвердили ее причастность к синдикату, но тоже не знали, какие ей поставлены задачи.

«Знаешь, Миш, чтобы приоткрыть завесу, — как-то рекомендовал Алекс. — Надо создать конфликт. Переключись на другую девушку, и тогда посмотрим. Только сделать это нужно аккуратно, естественно. Женщины в ревности себя не контролируют, и она обязательно сделает ошибку. Вот увидишь».

Знакомый женский голос пригласил к общению…

«Сто друзей или сто рублей? Попрошу не выражаться! Только евро!»

Огромное пространство зала-ресторана с большим количеством дорого одетых незнакомых людей, сюда Ева была приглашена организаторами покерного турнира по просьбе зрителей. В руках у неё была только непривычно маленькая яркая сумочка вместо увесистого футляра с саксофоном. Глазами она искала Даниэля Марсе, члена попечительского совета при Казино, черноволосого тридцати пятилетнего красавца. Идея пригласить Еву сюда принадлежала ему, правда с подачи постоянного русского посетителя. В следующую минуту перед ней вырос Дмитрий Кратов с изумительной редкого сорта розой.

— Ева, я сражён твоим музыкальным клинком, влюблён и неизлечимо болен. Моя сердечная рана затянется только от твоего спасительного «Да», — поцеловал руку он.

— Спасибо! Главное не утонуть в этой роскоши! — Ева пробежала глазами по убранству зала. — Тусовка какая-то замороченная…

— Собранный здесь «важняк», с первого взгляда, может показаться примитивно закодированным файлом, взломать который не составит труда, — он взял Еву под руку. — Ты не смотри, что здесь всё излишне помпезно. Между тем, рассекретить этот файл не по зубам ни Гейтсу, ни хакерам компьютерного братства. Конечно, есть и примитивные человеческие особи, находящиеся в этом зале ради престижа, чтобы потом где-нибудь похвастаться, что стояли рядом с великими. Но приглядись получше, моя звезда, и ты увидишь сильнейших покерных игроков с мощнейшим мозговым центром внутри каждого из них и натренированной интуицией. Хотел бы я быть на их месте, но не потяну. Не только без бизнеса, без штанов оставят, ха-ха! — Димон сунул руку в карман брюк.

— Ух, ты! Значит, нужно быть настороже с «экстрасенсами».

— Тебе не нужно. Ты для них профессионал, но в своём деле. Если б ты осознавала, что делаешь с людьми, производя звуки… Да, и разные глупости красивым девушкам позволительны.

Пришла sms-ка от Юльки «Если отец Джастина будет приглашать на яхту, обязательно соглашайся, я здесь».

Вдруг от группы мужчин в другом конце зала отделилась красивая темноволосая молодая женщина в ярком вечернем платье и направилась в их сторону. Это была журналистка Анна Кренёва.

— Здравствуй, Ева! Ты просто прелесть, все только о тебе и говорят. Позволь представить тебя моим знакомым? — И запросто взяв «восходящую звезду» за руку, как будто они знают друг друга давно, повела через зал.

* * *

— Михаэль Румен, — над Евой прозвучал редко встречающийся чистейший драматический баритон.

Статный высокий блондин с карими глазами, прервавший общение с собеседниками, уже держал у губ её музыкальные пальчики, и явно не спешил их отпускать.

Ещё четверо мужчин весело и подчеркнуто галантно представились.

Наконец, женская ручка обрела свободу и артистично сымитировала, будто обожглась.

— С вас мазь от ожога, — Ева ничуть не смутилась открытого и вдумчивого взгляда молодого мужчины.

А он продолжал смотреть с нескрываемым интересом, словно писал незримый портрет.

— … и фотография тоже… впрочем, набросок в стиле сюрреализма ближе к оригиналу.

— Сон и реальность — прямо в точку! — Михаэль Румен ответственно «стенографировал» произведённое им впечатление.

«Тааак! Экстрасенс number one», — Ева поправила прядь волос и сунула сумочку подмышку, рентген содержимого ей ни к чему.

— Гордон! — обменявшись с Евой лукавой улыбкой, прогремел отец Джастина. — Друзья моего сына, мои друзья!

«Number two!»

Ева уже знала от подруги, что Джастин Грокмен 25 лет — 100-процентный американец в пятом поколении. В его жилах течёт кровь ирландцев, итальянцев, немцев и поляков, отправившихся когда-то покорять Северную Америку. Родился в Вашингтоне, где его отец Гордон довольно успешно занимался реставрацией памятников архитектуры, а потом переключился полностью на покер. Джастин же, пройдя сложную систему отбора, стал студентом юридического факультета Гарвардского университета. С Юлькой познакомился на курсах изучения русского языка, который она успешно преподавала, имея, правда, незаконченное юридическое образование. Юльке подфартило уехать в Америку по контракту, взяв академичку в одном известном Московском вузе.

Ева попрощалась с новыми знакомыми, подчёркнуто задержав лучистый взгляд на Михаэле, и почувствовала, что журналистка Анна занервничала.

Гордон Грокмен, подхватив Еву и Анну, отвёл в сторонку и пригласил к себе на яхту. К ним присоединился и Дмитрий Кратов.

Выйдя из здания в новой компании, Ева вдруг решила вернуться за оставленной на мраморном столике у окна сумочкой.

— Я сейчас догоню, — уже скрываясь в дверях, крикнула она Кратову.

Обведя глазами зал, Ева увидела своего старого знакомого Олега Петровича, окружённого серьёзными людьми и держащего в руках её разноцветную сумочку, и вздохнула свободно. Заметив её, Олег Петрович одобрительно кивнул.

— Здравствуй, здравствуй, Ева! Теперь мы все твои верные поклонники, — он прошёл взглядом по лицам собеседников.

Услышав всеобщее одобрение, Ева ответно вернула любезность — да, очень признательна за лестные отзывы о скромном исполнении, и улыбнулась такой открытой обаятельной улыбкой, что мужчины расправили плечи и весело загудели на разные голоса, забыв о серьёзных темах их явно не простого диалога.

Олег Петрович, передав Еве сумочку, тихо сказал, что она может рассчитывать на него при любых сложных и не очень ситуациях. — Я помогу тебе во всём. Посылку забрал. И всё-таки носи кольцо чаще, всякое может быть, — заметил он, не увидев подарка на пальцах Евы.

* * *

Михаэль Румен, выделяющийся не только ростом и тембром голоса, но и располагающей улыбкой на загорелом лице, остановил её почти у дверей:

— Хоть один недостаток я у вас обнаружил — рассеянность, — рассмеялся он, кивнув на забытый женский аксессуар.

— Да, да, да. Между прочим, как говорила Марлен Дитрих, женщины делятся на две категории, для меня выбирайте любую — рассеянные, которые вечно забывают перчатки, и внимательные, которые одну перчатку обязательно приносят домой, — звонким смехом ответила Ева. — А ваша наблюдательность меня несколько обескураживает…

— Скажу больше, если бы меня не опередили, эта кожаная вещица от «Juicy Couture» была бы под надёжной охраной. Хочу вас увидеть ещё! — от его слов у Евы внутри чуть-чуть ёкнуло: «Вау! Не заморачивается, сразу к делу!»

— Почему нет? Я в Монако на несколько дней, — кинула она на ходу.

Выйдя на улицу, Ева нашла там Димона, который без неё и не собирался никуда уходить.

— Кто этот Михаэль Румен, не знаешь? — спросила Ева.

— Думаю, самоуверенный выскочка, который вылетит в первом туре без цента! Надеюсь, обратный билет он уже купил. Ха-ха! Здесь ни разу не видел и не слышал о нём ничего, не обращай внимания! — и они направились в сторону моря.

«Сто против одного — хороший Drink»

Когда появилась Анна с Евой Милан, я стоял не один. Лишь взгляд остановился на девушке с большими выразительными зелёными глазами, словно у неисправимого ловеласа у меня стремительно пронеслась мысль: «Ну, вот он — счастливый случай. Теперь держись, Анна, ты сама готовишь себе плаху». Конечно, пухлые губки и стройные ножки не могут оставить равнодушным ни одного правильно ориентированного мужика. Но женственность и манера держаться делали Еву несравненно обворожительной и неповторимой.

Еще не развеялся запах духов покинувших нас девушек, Борисыч произнес сакраментальную фразу:

— Великая сила — молодость, сшибает наповал, — и, продолжая мысль, добавил с сожалением, — Эх, лет двадцать скинуть бы…

— Значит, у нас есть шансы, если такой возрастной ценз определил наш русский друг Арк, — внес оптимистичную нотку Джеймс, обращаясь к Льюису.

— По-моему, Ева оставила шансы только Михаилу… Да, кстати, какая из super girl произвела самое неизгладимое впечатление? — с нескрываемой надеждой спросил меня Льюис.

— Ну, а ты как думаешь? — внося интригу, вопросом на вопрос ответил я. — А кто был с ней?

— Да, какой-то русский, ничего особенного…

— Ясно… Джеймс, а Анна тоже звезда!.. — не сдавался Льюис, и я понял, что интриги не получилось.

— Какая к черту Анна?.. Анну пять минут назад увел «мировой жандарм» в неизвестном направлении. Так что облизнись братишка и расслабься, — самодовольно подытожил Джеймс.

В этот момент Борисыч увидел кого-то в глубине аллеи, приветственно поднял руку и, засуетившись, произнес на русском:

— Ну вот, Михаил, а теперь займемся тем, зачем, собственно, пришли, — и быстро попрощавшись с ирландцами и тем самым не дав им опомниться, потащил меня к зданию.

Пройдя по галерее в полном молчании, мы оказались в небольшом уютном зале. В глубине его, около стола, сервированного напитками, стояло несколько мужчин. Прервав разговор, они внимательно следили за нашим приближением. Наконец, Борисыч широко развел руки, и на лице одного из присутствующих, явно старше всех остальных, появилась улыбка. Он шагнул на встречу, оказался в объятиях и, что-то шепнув Борисычу на ухо, пристально посмотрел на меня. Это был ровесник Аркадия Борисовича, среднего роста, с тщательно уложенной гелем прической, без седины в темных волосах. Подчеркивали его интеллигентность очки в тонкой золотой оправе.

— Господин Свирский, Федерация Покера, Россия, — представил он присутствующим Борисыча, освободившись из его объятий. — Это мой старый друг.

— Михаэль Руман, Израиль… Я ему тоже полностью доверяю, — в тон предыдущему, представил меня Борисыч, озадачив вторым гражданством. Но уже через минуту я понял, для чего. В числе присутствующих был Отто Уфф — победитель турнира в Австрии, с которым я играл за финальным столом именно как гражданин Обетованной.

Отто — эстонец, среднего роста, лет тридцати, крепкого телосложения. Короткий «бобрик» темно-русых волос и трехдневная щетина на лице забавно сочетались с безукоризненным черным костюмом, белой сорочкой и бабочкой. Он тоже меня узнал, и мы обменялись рукопожатиями.

— Лоран Тесье, — уже с более радушным видом представился знакомый Борисыча и продолжил: — Один из организаторов турнира от сети WPT. А это мой коллега из Ongame — Кристофер Оун, тоже из числа организаторов, — указав на здоровяка невысокого роста лет сорока, продолжал Лоран.

— Даниэль Марсе…не обманывайтесь молодостью, это член попечительского совета Казино, — обратил моё внимание Лоран на высокого парня с длинными вьющимися волосами, заметив мое менее учтивое рукопожатие. — Ну, и… с Отто, как я понимаю, вы уже знакомы.

Затем, взяв со стола бокал и сделав маленький глоток, как бы завершая знакомство, понизил голос и серьезно продолжил: — Обстановка вокруг турнира накаляется. В газетный хаос попали сведения о пропаже нескольких участников турнира. Информация через наши источники об их исчезновении полностью подтвердилась. Мало того, на Отто вышли неизвестные и шантажировали, заставляя принять их условия, которые будут высказаны перед турниром, — затем, обращаясь к нам, добавил: — С Отто говорили по телефону на английском, но он услышал на том конце угрозы на фоне русской речи. Поэтому, Аркадий, мы и пригласили тебя.

Борисыч помрачнел, а через паузу задумчиво произнес: — Я не думал, что они дойдут до этого…

— Кто они, Аркадий? — встрепенулся Лоран. — Скажи…

— Да я и сам толком не знаю, слышал о каком-то международном синдикате, но кто они…может, и наши проходимцы в нем есть, — ответил неуверенно Борисыч.

— А интересовались, откуда информация о пропавших попала в прессу? — пришел я на помощь Борисычу, уводя разговор в сторону, чем заметно его удивил.

— Да, от представителей сети Poker's Adеm, — быстро, по-деловому ответил Кристофер и добавил: — Эти парни в покерном мире малоизвестны и мы не берем их в компаньоны, вот они и пытаются «совать палки в колеса».

— Отто, а что тебе-то предлагали? — снова спросил я, уже вызвав удивление у Лорана, но Борисыч утвердительно кивнул и тот успокоился.

— Да был грешок, по молодости, гоняли с друзьями машины, угнанные в Европе, и раз попались…. сразу под статью. Денег кучу отвалили, но отмылись. После того случая я с этим завязал и думал, что все, — заново переживая, говорил Отто, массируя висок ладонью: — Но они вспомнили и припугнули, что ряд дел еще не закрыт…. Ну и так далее…. Я сначала подумал, что денег попросят… ну, после Австрии, а они нет… — с выдохом заключил Отто.

— А конкретно, что ты должен делать? — продолжал я.

— Сказали, что инструкции дадут за день до турнира, — упадшим голосом ответил эстонец.

— Михаэль, а вам подобных предложений не делали, вы ведь тоже взяли место в Австрии? — неожиданно подключился к разговору Даниэль.

— Пока что нет… — задумчиво ответил я.

— Похоже, кто-то очень хочет скомпрометировать наш турнир, или, по крайней мере, устроить грандиозный скандал, — снова включился в разговор Кристофер.

— И все же, Аркадий, что это за синдикат? — вернулся к первоначальной теме Лоран.

Борисыч сделал большой глоток из бокала и поведал о том, что рассказывал мне в самолете. Все внимательно слушали, и к концу повествования было понятно, что голова спрута, конечно же, не в России.

— А кто эти парни, что исчезли? — вдруг спросил Отто после монолога Борисыча.

— Ольсон из Швеции, Краузен и Ван Гирен из Нидерландов… — начал Лоран: — Вообще, игроки неплохие, звезд с неба, правда, не хватают, но всегда где-то в двадцатке, хотя Ольсон как-то был первым.

Фамилии всех троих были в нашем черном списке. «Ребята работают» — подумал я, и тень улыбки пробежала по моему лицу.

— Да, Ольсон хороший игрок, я встречался с ним за столом в Испании, — поддержал Лорана Борисыч.

— Надо сообщить в полицию, но желательно по своим каналам, не привлекая лишнего внимания, — предложил Кристофер, глядя на Даниэля.

— Конечно, я смогу это организовать, — быстро согласился Даниэль.

— А мне что делать? — чувствуя окончание разговора, спросил Отто.

— Отто, а когда произошла история с полицией? — поинтересовался Даниэль.

— Да где-то лет шесть назад… — с надеждой произнес эстонец.

— Тогда, похоже, это блеф по поводу незакрытых дел, их больше трех лет не держат, — уверенно констатировал Даниэль и продолжил: — Тебя просто «берут на пушку».

Подобный ответ не добавил спокойствия Отто, и он продолжал заметно нервничать.

— Знаешь, Отто… — решил я внести свой вклад в поддержку эстонца: — Соглашайся на встречу, сделай вид, что повелся, прими их условия, по крайней мере, мы поймем, что им от тебя надо, а там по ходу чего-нибудь придумаем.

Незаметно компания в зале поделилась на две группы. Лоран, Кристофер и Борисыч увлеченно обсуждали возможность проведения турниров в России после известных запретов, нас же больше интересовал турнир нынешний и судьба Отто. Поэтому, повысив голос, чтобы привлечь внимание всех присутствующих, я произнес: — Разрешите нам троим откланяться, — и увидел одобрение Даниэля и Отто.

— Здесь решается будущее Российского покера, а ты…Еву бежишь разыскивать? — с явной досадой обрушился на меня Борисыч.

— Израилю российский покер не интересен, — с иронией парировал я и, договорившись об обмене информацией, мы попрощались и втроем покинули зал.

Выйдя на площадь к фонтану, Даниэль спросил:

— Михаэль, твой друг имел в виду красавицу с саксофоном?

— Да… — с удивлением ответил я, не ожидая такого поворота.

— У нее, насколько мне известно, очень много поклонников, — продолжал Даниэль. — Но могу тебе помочь. Я собираюсь на вечеринку, где, возможно, будет она.

— Спасибо, не сегодня… Возьми с собой Отто, ему наверняка нужно развеяться, — отказался я от приглашения, но Отто отрицательно замотал головой, видимо, его планы на вечер как и мои с подобным приглашением не совпадали.

И мы, попрощавшись, разошлись. Но мадемуазель Блюз меня зацепила и думал я о ней несколько чаще, чем следовало в пред турнирных обстоятельствах.

«Она бессмертна? Безусловно»

Олег Петрович Гаровский в свои 62 года был крепким жилистым мужчиной среднего роста с коротко стриженными, зачёсанными на бок седыми волосами и проницательным взглядом, который, как рентген, просвечивал собеседника. Аккуратен и внимателен он был не только к своей одежде, но и к окружавшим его людям и событиям, которые были не доступны другим.

Когда-то, будучи молодым и амбициозным, любящим риск и деньги, презирающим страх, он выбрал криминальный жизненный путь. Обладая потрясающей ловкостью рук, имея картёжный и математический таланты, он научился практически всегда выигрывать, вскрывать любые замки и приобрёл много других навыков в этой же области.

Младший брат Олега Петровича Рудольф пошёл уже знакомой дорогой, приобретя кличку «Руда». Оба брата, завоевав уважение и проявив себя в тёмных делах, были коронованы и стали криминальными авторитетами. «Руда» был очень жестким и злопамятным. Его «ребятишки» занимались разбоями на трассах, вымогательством, рэкетом, выбиванием долгов и крышеванием бизнес-структур. У Олега Петровича же интересы лежали в области стратегии, банка данных о нелегальной преступной сети в целом и её участниках, которые интересовали его в первую очередь.

При переделах сфер влияния на них не раз покушались, стреляли и нападали, но они, как заколдованные, выходили из этих переделок живыми.

«Руда» был уверен, что благодаря природному чутью брата, он умрёт собственной смертью. Он не раз испытывал судьбу, но девять лет назад в 47 лет был застрелен более молодыми криминальными силами, когда брат, уже занимаясь легальной продажей алмазного сырья и изумрудов, находился в Америке как представитель Всемирной федерации алмазных бирж, имея двойное гражданство.

У «Руды» остался сын, рождённый вне брака. Заботу о мальчике Олег Петрович полностью взял на себя. Теперь это был темноволосый 25-летний парень с исключительно правильными чертами лица и тренажёрно-прокаченными пропорциями тела, который привык иметь всё, что захочет.

Проницательный дядя стремился устроить его судьбу как можно скорее, чтобы с племянником оказалась рядом чистая порядочная девушка, на которую в будущем не жалко было оставить «скромные» вполне легальные сбережения.

Два с половиной года назад старинный знакомый Олега Петровича, саксофонист экстра-класса Евгений, попросил помочь его ученице. Нужна была работа, связанная с сольными выступлениями, хотя бы в одном из ночных клубов для поддержания тонуса юной особы и материального благополучия. Просьбу Олег Петрович выполнил, а через какое-то время поручил своему племяннику Максиму присмотреть за девушкой, дабы никто не обидел, а сам отбыл по срочным делам в одну африканскую страну.

И Макс как-то вечером, прихватив с собой трёх приятелей, подкатил на «Хаммере» с крутой графикой по правому борту к небольшому ресторанчику на окраине города. Убедившись, что здесь играет на саксофоне девушка с именем Ева, он с друзьями уверенно прошёл в зал и не увидел свободных мест. Немного удивившись и решив эту проблему с помощью денег, приятели уселись прямо напротив сцены, небрежно развалившись на стульях. Макс был уверен, что сегодня, если внешность девушки стоит того, он вернётся в стометровую двушку не один. Ева вышла и улыбнулась залу, охватив бездонным взглядом публику… А пока играла, Макс не спускал с неё глаз, мысленно раздевая и предвкушая будущую ночь. Он послал друга за цветами и после каждой мелодии подчёркнуто «галантно» вкладывал по орхидее в раструб саксофона. Ева терпеливо передавала цветы охраннику ресторана, стоящему у сцены. Закончив выступление, она попросила вернуть охапку цветов обратно, что тот и сделал, но как-то виновато, узнав наглого парня. Ева выскользнула из зала в служебное помещение. А Макс, сунув букет первой попавшейся девушке, тихо поговорил с охранником, положив ему в карман деньги, и быстро вышел с друзьями к машине. Когда Ева покинула ресторан через служебный выход, ей перекрыл дорогу на улицу мощный джип, а охранник тут же запер дверь изнутри.

Но планам Макса не суждено было сбыться. Из двери ресторана, оттолкнув охранника, вышли высокие ребята спортивного телосложения, постоянные посетители этого заведения. Драка была быстрой, без слов, удары наносились исключительно в болевые точки.

— Не в бицепсах счастье… — процедил Макс, когда мышечный тюнинг дал сбой. — А охрана у девчонки уже есть! — он едва шевелил рассечённой губой.

Вернувшись в Россию, дядя пробовал выжать из племянничка информацию о «знакомстве», но тот в ответ раскритиковал музыкантов в заведении — саксофон очень слабенький… и только ударные хорошо по ушам ездят.

Вечером того же дня Олег Петрович уже слушал профессиональный альт и познакомился с Евой: «Супер, а не девочка! Максика похоже бортанула…»

* * *

Выйти из поезда в чешском Бржецлаве Гаровского Олега Петровича заставили дела. Накануне отъезда ему поступила информация, что в Москве задержаны руководители «Беларус-диаманда», причастные к аферам с драгоценными камнями. В ходе обысков было изъято несколько тысяч бриллиантов, изумрудов и рубинов, в основном добытых на уральских месторождениях, на сумму свыше 200 млн. долларов. А это приносило большие потери и делу Олега Петровича. Необходимо было договориться с белорусами о компенсации и доставке денежных средств в благоприятную зону.

Вот теперь он в Монако ждёт курьера. Ева — умница! Розовый фламинго, 10 карат «чистой воды» доставлен! И аплодисменты зала «Гранье» у нашей талантливой девочки… Гаровский Олег Петрович не сомневался, что и дальше всё пройдет как по нотам.

«Number two»

Современную яхту, словно огромную рыбу с большими глазами Гордон Грокмен снял на время турнира. Её дизайн так поразил Еву, что с губ сорвалось: «Не может быть! Какое чудо!» Белозубые улыбки отца и сына Грокмен эмоционально вещали о том, что яхта арендована именно для восхищённых возгласов друзей и знакомых.

— Да, огромное морское создание со ртом и глазами как у кита и маленьким плавником сверху, — добавила детской радости американцам журналистка Анна. — Этот плавучий шедевр стоит 90 миллионов долларов…

— Сущие пустяки, — утвердительно кивнул Кратов, который был в курсе подобных новинок на побережье.

После обзорной экскурсии Ева и Юлька приземлились на удобный диванчик чуть поодаль от других, чтобы пообщаться.

— Ожидала увидеть перед собой типичного американца: громогласного, дружелюбного, обращающегося с любым запанибрата, а назавтра готового забыть, как нас зовут. Я угадала? — Ева с удивлением читала, доставленную айфоном смс: «Мы обязательно встретимся! Михаэль Румен».

— Гордон типичный американец в той части, что «Победа-это не самое главное. Это единственно главное». Он приехал на покерный турнир как сильнейший игрок, в покере с 19 лет, интеллекта ему не занимать. У него острый ум и цепкая память, но не это мне в нём нравится — он добродушный и общительный…когда спит за закрытой дверью. Шучу, — рассмеялась подруга. — А вот с журналисткой посложнее. Не та ли это Аннушка, что пролила масло на трамвайных путях? Внешне ничего, наверное, мужики западают… Гордона на эмоцию раскачивает, тобой очень интересовалась. Масленую статью накатает — не отмажешься.

— Угу, красивая! Пиар или репутация? Хороший выбор!

— Но Грокмен старший совсем не прост. Он выиграет, как пить дать! Владелец яхты тоже в этом уверен, поэтому и арендная плата чистые пустяки. А как тебе Кратов? Я его таким ещё не видела. У него здесь бизнес намечается, к девушкам-монегаскам с местной пропиской и без налогов в бой-френды набивался. А теперь по телефону от всех открещивается…

— Я два дня в Монако!

В конце вечера разговор зашёл о турнире.

— В букмекерских конторах Нью-Йорка и Лос-Анжелеса ставят на Гордона! — флирт и томный взгляд Анны действовали на американца весьма тонизирующе. — Я могу быть чем-то полезной?

— Как говорил Джеймс Бонд: «Вы, несомненно, можете быть полезной. Вы позволите вас обнажить?» — на русском съязвила Юлька.

— А на Михаэля Румена ставки принимают? — вопрос Евы на минуту повис в паузе.

Фаворит турнира, немного взвесив, уверенно ответил: «Почему бы нет. В покере удача ключевое слово! Я бы на него поставил! Ха-ха, но всё же Гордон Грокмен более надёжное капиталовложение!

Перед тем, как уйти Ева получила от Анны Кренёвой приглашение на утренний кофе.

А букмекерские конторы в разных концах света предлагали делать ставки на игроков покерного турнира в Монте-Карло!

«Зигзаг и точка…нет, ещё и тире»

Гуляя по парку в ожидании Алекса, я еще раз процеживал все то, что удалось узнать за вечер. Ребята работали, и мне очень хотелось быть им как-то полезным помимо турнира. Наконец, в глубине пальмовой аллеи замаячила атлетическая фигура Алекса.

— Привет, дружище, что стряслось, неужели на тебя вышел синдикат? — без всяких вступлений начал Алекс, крепко пожимая мою руку.

— Нет, но есть информация, которая может вам помочь, — так же быстро ответил я, предлагая присесть на скамейку.

— Валяй, Миха, я весь во внимании, — разрешил Алекс.

И я начал подробно рассказывать, что мне удалось узнать на встрече с организаторами турнира полчаса назад. При упоминании сети Poker's Adеm Алекс заметно напрягся, задал несколько уточняющих вопросов, и я понял, что попал в точку. Также его заинтересовала информация про Отто.

— Пока на тебя не вышли, не будем терять время, поработаем по эстонцу, — увидев вопрос в моих глазах, добавил. — Да не переживай, попробуем установить, кто на него выходил или выйдет.

— А теперь — самое главное, — понижая голос, начал я, — Организаторы дали задание одному из членов Попечительского совета Казино подключить полицию по фактам исчезновения участников турнира.

— Дружище, действительно, это самое главное, — неожиданно весело согласился Алекс, — Мы тебе как-нибудь расскажем — за живот схватишься от смеха, — и, перейдя на тон одного из героев известной комедии, продолжил, — Все идет по ранее намеченному плану, без шума и пыли, Шэу…

И я понял, что опасения за моих товарищей напрасны.

Дойдя до гостиницы и пролетев через уже привычную роскошь, я оказался в своем номере. Чувство безмятежности и защищенности вдруг охватило мое сознание, наверное, подобное испытывает моллюск, закрывая створки своей раковины в случае опасности. «Душ и спать», — другие мысли растворились в ночной разноцветной мгле за стеклянной стеной.

«Главное быть в тренде»

Было около часа ночи, когда после звонка Димке Кратову, почти вся компания отправилась на частную вечеринку монегасков. Столь пристальному вниманию со стороны местной молодёжной тусовки друзья обязаны Еве, — объявил Дима.

— А я в этот закрытый клуб так и не попал, что только не предпринимал. И вот, пожалуйста, одна импровизация на саксофоне этого нежнейшего существа — и все двери открываются сами собой!

— Твоя тяга к монегаскам мне понятна, — хихикнула Юлька.

— Всё, поехали! — позвал Дима.

Гордон пожелал остаться и, конечно, не один. До трапа друзей сопровождало плохо скрываемое разочарование Анны.

— Эх, какой репортажик с места событий упустила! — прокомментировала Юлька.

* * *

Проехав по дорожному серпантину минут пятнадцать, их серебристый Мерседес остановился у здания с фасадом в стиле старинного замка с тяжёлыми резными дверьми.

— Сейчас выйдет сенешаль, распорядитель замка, и, осмотрев меня с головы до ног, захлопнет перед носом дверь. А всё ты, Дима: «Какой дресс-код! У них демократично…», — скисла Ева.

— Не комплексуй! Мы же русские! Нас из дверей, а мы в окно. В крайнем случае, твой Альт вставим в дверной проём, — хохотала Юлька.

Димка набрал нужный номер, и из дверей вылетел высоченный темноволосый кудрявый парень в мокрых футболке и шортах.

Мгновенно осмотрев всю компанию, кивнув Джастину, как старому знакомому, и пожав всем руки, он остановил взгляд на Еве и, улыбаясь только уголками губ, по-французски сказал:

— Какая ты маленькая!

— Звёзды на небе тоже кажутся небольшими… — на хорошем фрацузском прозвучал ответ.

— Для меня ночь превратилась в день. Я — Николас, — задержав руку на груди и поклонившись, сказал великан и втянул новых знакомых внутрь.

Димка и Юля тоже представились. А Николас, поцеловав Юле руку, шепнул Джастину, чтобы было слышно всем: «Она прелесть!»

— Не скрою, приятно, — не удержалась подруга.

Хлюпая мокасинами по мраморному полу, француз провёл всех через первый этаж к открытому, сделанному в виде лагуны бассейну и, предложив напитки, ушёл переодеться, оставляя мокрые следы.

— Я Николаса знаю. Мы с ним играли в баскетбол. Кстати, я выиграл, — сказал Джастин.

— Обстановочка далеко не камерная, — заметила Юлька. — А ты боялась! Эх, оторвёмся!

— Красиво! Я на работе!

Искусственная лагуна утопала в экзотической зелени и цветах. Вдоль её были расставлены деревянные шезлонги необычной формы, напоминающие ветки деревьев. Чуть в отдалении стояли столики, а через огромную от пола до потолка открытую стеклянную дверь к приятелям неслись французские мелодии, под которые танцевали десятка два юношей в шортах и девушек в купальниках.

Оставаясь незамеченными, молодые люди рассмотрели всю тусовку. Было где-то человек тридцать. Среди них Изабель, и здесь окружённая молодыми людьми. Чёрные длинные вьющиеся волосы, большие карие глаза, стройная фигура, и чуть надменное выражение лица мешало сразу принять её красоту. На ней было короткое белое платье с открытой спиной и пляжные белые босоножки. Рядом с ней высокий красивый Даниэль. Тёмно-карие глаза, в глубине которых таилась лёгкая насмешка, как будто искали кого-то. Лицо, открытое и честное, почему-то наводило на мысль о благородном происхождении. Он был одет в лёгкие светлые брюки и жёлтую рубашку.

— С Даниэлем Марсе ты знакома, — Димка Кратов заметил, что Ева внимательно рассматривает месье. — Кстати, не смотря на молодость, является членом попечительского совета при Казино. Очень образован. Если не ошибаюсь, это его идея пригласить тебя сюда.

Вернулся Николас: «Твоя игра на саксофоне никого не оставляет равнодушным. Мы признательны, что ты приняла наше приглашение. В течение вечера, когда захочешь, поиграешь для нас?»

— Мой инструмент скучает уже сейчас, — щелкнули замки на футляре с саксофоном.

В просторном помещении акустика была лучше, чем у воды. Ева поднялась на небольшой подиум… И «Мадемуазель поёт блюз», французский шансон, «Под небом Парижа» на зрителей обрушились водопадом звуков. Не делая пауз, Ева импровизировала, не давая никому опомниться. Альт попрощался с публикой минутным tremolo.

По восхищённым возгласам зрителей и балдевшему Кратову Ева поняла, что угадала настроение слушателей.

Димон подхватил её, едва она спустила ногу с подиума:

— Всё, ты в тренде! Ни одного равнодушного взгляда.

И тут посыпалось… Еву расспрашивали, где она получила такое блестящее музыкальное образование, кто были её учителя, перечисляли известные русские фамилии, с представителями которых якобы были знакомы.

— Ну, как оно, ха-ха, на гребне славы?! — Юлька с бой-френдом вышли только что из бассейна. — А мы без фанатизма, ты в курсе…

— И напрасно, ха! Сегодня я в тренде!

* * *

Ночная жизнь лагуны протекала в беззаботном весёлом русле. Кто-то терзал босоножками и голыми пятками танцпол, а переполненный напитками бар и фуршетные столы дополняли атмосферу благоденствия. Молодые люди, которым хотелось привлечь к всеобщей радости ещё и лабиринты сознания, в мягких подушках курили кальян с подзаряженными задорной травкой смесями.

Кратов комфортно себя чувствовал в окружении довольно симпатичных местных аристократок, так как Ева остаток ночи провела с Даниэлем и Изабель, без грамма снобизма и высокомерия узнав много интересного о княжестве из уст первоисточников.

— Монте-Карло ослепительный город. Прекрасные, вежливые люди. Я обязательно захочу вернуться в Монако ещё раз, — делилась впечатлениями она. — Но скоро мне необходимо будет открыть счёт, а я в полном недоумении, в каком банке и как сделать это здесь.

— В Монако очень развитая финансовая система. Более 40 банков. Кстати, больше половины накоплений, хранящихся в них, принадлежат иностранцам, — пояснял Даниэль.

— Если тебе будет угодно, то я помогу открыть счёт в «Банк Монегаск де Гестьон», которым владеет наша семья, — предложила Изабель. — В любом банке Европы не резидент, открывающий банковский счёт, должен предоставить справку о доходах и квитанцию об уплате налогов, а княжество Монако отказалось выполнять этот пункт в договоре ЕС. Поэтому любой гражданин любой страны может открыть счет в банке Монако, перевести на него любую сумму в любой валюте, а потом снять эти деньги или перевести их на другой счет, но уже в евро.

Они с большим интересом беседовали и о французской культуре, музыке, традициях, кухне.

— Ева, что тебе удалось посмотреть в Монако? — спросил Даниэль, скользя взглядом по её лицу и наслаждаясь каждым глотком «Мерло».

— Прямо сейчас в твоём присутствии продолжается мой третий день в княжестве. Кроме городского пляжа, выступлений в Ницце и зале» Гарнье», конечно, не считая роскошного отеля, я нигде не была. Даже ваше самое известное во всём мире Казино мне так и не удалось рассмотреть.

— Это легко исправить. Проводя там экскурсии, наш управляющий рассказывает как некий русский капитан, спустив в рулетку корабельную казну в дореволюционные времена, потребовал вернуть деньги, угрожая расстрелять игорный дом из пушек. Но моряка удалось образумить…

Увидев как у Евы поднялась бровь, Даниэль, смеясь, продолжил:

— Сегодня такие эксцессы — история. В Монако целых пять казино, в которых около 1100 игровых автоматов. Все казино принадлежат «Обществу морских купален», которое также владеет крупнейшими гостиницами и ресторанами в княжестве. Официальный ежегодный оборот казино превышает 220 млн. евро.

— Ты имеешь к этому отношение? Ты игрок? — удивилась девушка.

— Ну, что ты, — улыбнулся Даниэль. — Местным жителям запрещено играть в Казино. Но к управлению Казино я имею некоторое отношение. А ты играешь?

— Конечно! Я неплохо играю на саксофоне. А вот в покер, рулетку и тому подобное вряд ли. Так что княжество не пополнит свою казну с моих выступлений.

Оценив шутку Евы, француз вместе с ней рассмеялся и поцеловал руку.

* * *

Ранним утром на обратной дороге в серебристом Мерседесе немного сонный «тренд ночной тусовки» восхищалась гостеприимным, безопасным и благопристойным княжеством Монако.

— Между прочим, здесь отмывается столько денег! Это считается противозаконным, но финансисты ставят превыше всего конфиденциальность клиентов. Не случайно княжество называют «золотым дном».

— Конечно, это затрагивает сферу твоих интересов… И обязательно русская ложка дегтя… — едва слышно проговорила Ева, засыпая на его плече.

«Не верю глазам… чужим»

…Вокруг море, бескрайнее и спокойное. Мое обессиленное тело каким-то непонятным образом еще удерживается на доске от виндсерфинга, спасибо парусу, не дающему мне уйти на дно. Нещадное солнце жжет спину. Очень хочется пить. Сколько времени я один? Мысли еще возникают в голове, значит, живой. Затуманенный взгляд выхватывает вдали судно, оно стремительно приближается ко мне. Оно уже совсем близко. Хочется приподняться и крикнуть, но ватное тело не слушается. В ушах тревожная нескончаемая сирена….

Я открыл глаза. Телефон на прикроватной тумбочке захлебывался звонком. «Слава богу, сон», — пронеслось в голове, и прохладный пот выступил на лбу. Пришлось подчиниться настойчивому звонку и взять трубку.

— Утро светит ярким светом стены древнего Кремля, — услышал я в трубке знакомую песню в исполнении Борисыча и был несказанно рад осознать, что реальность куда приятнее сна. Закончив первый куплет, он пошел в атаку:

— Ну что, гуляка, спишь? Давай просыпайся. Тебе на сборы полчаса.

Борисыч настолько, видимо, был уверен в правильности своих действий, что не стал дожидаться моего ответа, и повесил трубку. На самом деле я был благодарен ему, потому что существовала реальная опасность проспать до обеда. Через полчаса мы с Борисычем вышли в холл гостиницы. Первое, что бросилось в глаза — сидящая в удобном кресле у окна Анна. Она увлеченно рассматривала какой-то журнал и всецело была поглощена этим.

— Слушай, Михаил, похоже, по твою душу. Не хорошо заставлять девушку ждать, — назидательно произнес Борисыч.

— Да я-то здесь причем?

— Хватит мне морочить голову, сознайся, что ты втихаря принял мусульманство, и вера не претит тебе многоженство, — начал ехидничать Борисыч.

— У нее встреча не со мной, или, по крайней мере, я о ней ничего не знаю, — не сдавался я.

Анна приподняла свои длинные ресницы, и наши глаза встретились. Тень смятения и беспокойства промелькнула по ее лицу.

— Кого красавица ждет? — слащаво, но бесцеремонно спросил Борисыч.

— Мы с Евой договорились сегодня посидеть в кафе, попить кофе, — растерявшись и почему-то оправдываясь, ответила Анна.

— А разве Ева остановилась в нашем отеле? — подключился к разговору я.

— Да, а что, вы не встречались вчера ночью? — с некоторой надеждой воодушевилась Анна.

— Вот тебе, бабушка, и юрьев день, — запричитал Борисыч. — Сама Ева Милан в нашем отеле, а мы, лопухи, ничего не знаем.

«Number one? Не факт»

Утро Евы началось звонком на мобильник. Это была Анна. Как же хотелось в этот момент быть безответственной, отказаться и ещё полчасика поиграть с лучом солнца в прятки. Но обещания нужно выполнять и заставлять журналистку ждать некорректно. Она соскользнула с кровати и направилась в ванную. Опуская лицо в ладони с холодной водой, Ева не вернула чувство реальности. Нет, всё, что с ней происходит — это красивый сон, который растает. И опять корпоративки, жующие лица и дождь.

Ева оделась, на среднем пальчике ловил солнечные блики зелёный камень с короной внутри. Она взяла саксофон с надеждой, что где-нибудь поддержит музыкальную форму в рабочем режиме, и в фае отеля обнаружила Анну, Михаэля Румена и его знакомого, Аркадия Борисовича.

Оказалось, что Михаэль и Аркадий Борисович живут в этом же отеле: «Вот откуда мой номер у…!»

— Мы в кафе, — быстро сказала Анна, увлекая Еву за собой.

— Смею утверждать, что Еве будет скучно без нас, — уверенно взял саксофон и подставил локоть Михаэль.

— Да, чашечка кофе в это время суток только на пользу, — весело вторил Аркадий Борисович.

— Возможно, мой Альт попал в надёжные руки, — Ева с улыбкой приняла приглашение.

В кафе они выбрали столик у окна, утонули в мягких креслах, и Михаэль от всех сделал заказ. Официант, казалось, растворился в воздухе и также возник, принеся с собой ароматный запах кофе и невесомое пирожное.

— Ева, ты давно играешь на саксофоне? — поинтересовалась Анна.

— Вообще-то, сначала моим основным инструментом вполне традиционно было фортепиано. Лет в четырнадцать, когда я гостила по обмену в американской семье в Нью-Йорке, мне в руки попал профессиональный саксофон вместе с владельцем, — пошутила девушка. — Этот человек показал мне, как устроен сакс, и первые уроки игры — тоже он. В Россию я вернулась с поддержанным инструментом и с уверенностью, что уже никогда с ним не расстанусь. Преподаватели и родители уговаривали оставить эту блажь и стать пианисткой, но в результате нашли хорошего учителя и отступились.

— Я долго не мог придти в себя после того, как услышал вас вчера в «Гарнье», — искренне сказал Аркадий Борисович.

— Очень приятно слышать это от вас, — поблагодарила Ева.

На протяжении всего разговора Михаэль Румен просто молча смотрел на неё, не отрываясь.

— Твой кофе остынет, — напомнила Анна.

— Михаэль, ты тоже участник покерного турнира? — спросила Ева.

— Он не просто участник, а входит здесь в пятёрку самых перспективных и талантливых игроков. Его шансы весьма высоки! — опередил с ответом Аркадий Борисович.

— Я не суеверный, но, пока не будет известен результат, предпочитаю о своих возможных достижениях не говорить. К тому же в моей голове сейчас далеко не покер, — поймав взгляд Евы, улыбнулся «number one».

— Да, берегись, Ева. Это не только опытный игрок, но и очень уверенный в себе мужчина, который не раз одерживал победы в обольщении женщин, — неожиданное разоблачение от Анны повисло в неловкой паузе.

— Какие же это победы! Данный аспект всего лишь характеризует женщин, падающих в постель с первым встречным, — вернул прозрачный намек на какие-то события Михаэль.

— И всё-таки я редко ошибаюсь в мужчинах, — не сдавалась журналистка, ловя его глаза, и положила ладонь на руку Михаэля.

«No, number one!», — Ева поспешно стала прощаться:

— К сожалению, мне пора. Ещё нужно найти место для репетиции, сегодня вечером я опять играю…

— Я помогу, — уверенно отстранив руку Анны, поднялся Михаэль.

— Никогда не был на репетиции, — встав из стола и поклонившись Анне, вежливо попрощался Аркадий Борисович.

Журналистка, нисколько не смутившись, ответила:

— Ну, а у меня здесь ещё одна очень важная встреча!

* * *

Выйдя из кафе, они втроём отправились на набережную. Прежняя общая неловкость сменилась на удивление лёгким весёлым разговором. Аркадий Борисович со смехом делился своими жизненными историями, и Михаэль своим красивым баритоном дарил Еве комплименты и рассказывал о покере занимательные вещи.

— А ты знаешь, Михаэль, что у тебя очень редкий приятный тембр? Так уж сложилось, что мой слух ловит даже малейшие оттенки и интонации. А память коллекционирует уникальные звуки. Теперь твой голос будет томиться на её полке, — звонко рассмеялась Ева.

— Нечего бездельничать. Он подарит тебе ещё много красивых слов.

На набережной было много людей, не смотря на жару, гуляющих вдоль моря. Бедные мимы терпели свой грим и то и дело резко меняли позы перед туристами, принимающими их за статуи. У лотка с засахаренными фруктами пахло ванилью. Чуть вдалеке, на газоне Ева заметила слепого саксофониста, тщетно пытавшегося привлечь публику, и исчезла в толпе равнодушных к музыке прохожих.

— Я скоро! — долетело до оторопевших мужчин.

Они нашли её в тени экзотических растений. Ева что-то говорила музыканту по-французски, тот кивал. Ева достала саксофон и сначала подыгрывала, чтобы не обидеть. А затем музыкальную инициативу взяла на себя, наращивая силу звука и меняя темп. Популярные мелодии сменяли друг друга, собирая всё больше и больше слушателей. В футляр посыпались деньги, потрясённый музыкант жестом показал «супер!», когда оба перешли на джаз. Найдя глазами Михаэля и Аркадия Борисовича, Ева улыбнулась «Мадам и месье, делайте ставки!», приток евро-купюр усилился, в том числе и от новых знакомых. Наконец, работа щедро была оплачена, и мадемуазель медленно остановила мелодию. Под аплодисменты высыпав деньги в футляр музыканта и шепнув ему что-то, Ева вернулась к Михаэлю и Аркадию Борисовичу.

— Вот репетиция и состоялась, — поправив волосы, сообщила она.

— Как это по-русски! — растроганный Аркадий Борисович погладил футляр с саксофоном французского производителя «Henri Selmer Paris».

— Мазь от ожогов я купил, — целуя руки Евы, сказал Михаэль.

«Дайте мне рычаг, и я переверну Землю…к чертовой матери»

Анна проводила взглядом компанию и углубилась в экран сотового телефона. Быстро набрала номер и, перейдя на английский, произнесла: «Мистер Хиндли, я уже освободилась». Видимо, на том конце провода высказали неудовлетворение, и девушка начала оправдываться. Анна заказала еще чашечку кофе и устроилась напротив входа, откуда просматривалась парковка. Наконец, она увидела ожидаемую машину и, быстро расплатившись с официантом, покинула кафе. Водитель всю дорогу в Ниццу ехал молча, Анна на заднем сидении не находила себе места и заметно нервничала. Автомобиль, пропетляв по улицам города, остановился у глухих автоматических ворот. Створки медленно распахнулись, и взору Анны представился просторный парк с южными хвойными насаждениями и исключительно ровным травяным газоном, в глубине которого виднелся внушительного вида особняк с глиняной черепичной крышей. Водитель очень осторожно провел машину по дорожкам парка и остановился недалеко от особняка. К машине подошел крепкий молодой мужчина, учтиво помог Анне выйти и предложил следовать за ним. Обойдя дом, они оказались в другой части парка, с большим искусственным водоемом, дно которого было выложено голубой плиткой, придававшей воде соответствующий оттенок. На берегу около пляжной зоны красовалась беседка — изящный ажурный навес из сухих пальмовых листьев. В беседке находились трое мужчин, сидевших за столом. Они неспешно о чем-то разговаривали и курили сигары.

— А вот и наша девочка, — добродушно приветствовал Анну один из сидящих за столом. Это был мужчина лет пятидесяти с короткой стрижкой, крупными чертами лица, а небольшой шрам на щеке добавлял выражению мужественность. Его белый костюм скрывал крепкое атлетически сложенное тело. Выпустив очередное облачко дыма, внимательно разглядывая Анну, теребящую в руках дамскую сумочку, он продолжил, обращаясь к присутствующим: — Посмотрите, какая прелесть…. Нет, чего еще ему нужно? — и жестом предложил Анне присесть на свободное кресло рядом с собой.

— Анна, как ты оцениваешь свои перспективы с Михаэлем, — переходя на серьезный тон, продолжил он.

— Все шло хорошо, мистер Хиндли, пока не появилась эта саксофонистка, — немного раздраженно начала Анна. — Он как завороженный ходит за ней.

— Завороженный, говоришь…ну, это тоже не плохо — значит нехладнокровный. Конечно, если бы мы рассматривали его как конкурента… А он нам нужен как партнер, и это поручалось тебе, — в голосе прозвучал металл.

— Я не знаю, что делать… мне мешает Ева, — оправдывалась Анна.

— Хорошо, допустим, Ева — наркоманка, и попала в тюрьму, — увидев удивление собеседницы, уточнил: — Нет, я говорю — допустим. Ты способна вернуть Михаэля?

— Да, — уверенно сказала Анна. — Тогда он будет только моим.

— Ну, вот и молодец. Пойди, погуляй по парку, подыши хвойным ароматом, а мы тут с друзьями помозгуем — что да как, — жестом позвав охранника, закончил: — Анна, это Джойс, он в твоем полном распоряжении, покажет все прелести парка, а как мы закончим, я тебя приглашу. Не отчаивайся, все будет о» кеy.

Дождавшись, когда Анна с охранником отойдет на достаточное расстояние, и облокотившись на стол локтями, Хиндли обратился к собеседникам. Одним из них был долговязый брюнет лет сорока, его щербатое от перенесенной оспы лицо и длинные волосы, забранные в косичку, придавали ему грозный вид. Второй был полной ему противоположностью — среднего роста одутловатый блондин с круглым лицом и маленькими бегающими глазами, кудрявые волосы были поджаты вверх темными очками.

— Ну, что, господа, необходимо что-то предпринять. Этот Михаэль очень… просто чрезвычайно важен для нас. Я давно за ним наблюдаю, это один из наиболее перспективных игроков, и я не удивлюсь, если он снимет основной куш. Анна начала работать с ним еще с России, и вроде у нее неплохо получалось. А сейчас… Ну, вообще, вы все слышали сами.

— Нет тела… — начал долговязый, но Хиндли не дал ему закончить:

— Нет, Рич, здесь другой случай. За эти несколько дней эта музыкантша стала звездой Монте-Карло, и ее исчезновение приведет к грандиозному скандалу. Из-за нашей неважной репутации нам и так вменяют пропавших участников турнира.

— Знали бы, кто они… — возмутился блондин: — Всех собак хотят на нас повесить.

— Хорошо, что не знают, Род, было бы еще хуже, — парировал Хиндли и продолжил:

— Нужно что-то потоньше, деликатнее, так сказать. Артисты — народ экспрессивный, для тонуса потребляет всякую гадость…. Вот, где-то в этом ключе попробовать.

— А чего пробовать, гадости хорошего качества у нас навалом, можем и Ниццу, и Канны зараз ширнуть, — оптимистично поддержал направление Рич, но Хиндли остудил его глобальный порыв:

— Зачем так много? Достаточно доз пять, но по адресу, прямо в номер, под носом у лучшей службы безопасности. Изящно? — и сам же ответил, размышляя: — Изящно, но кто внесет груз в номер незаметно под десятками видеокамер?

— А может, попытаться через Анну, она ведь с этой Евой вроде как знакома, — осторожно включился в рассуждения Род и, видя удачность предложения, решил закрепить его: — И стимул, по-моему, у нее есть — отомстить сопернице.

— Молодец, Род, вот это слова не мальчика, а мужа, — воодушевляясь, засуетился Хиндли: — Вот это — мысль, не зря я плачу вам деньги, — немного подумав, и перейдя на деловой тон, продолжил: — Так, теперь о деталях…. Рич, передаешь Анне пять, нет, десять доз героина — не будем мелочиться — и сопровождаешь ее до встречи с Евой, желательно, у отеля. А ты, Род, в этот момент крутишься где-то около ближайшего полицейского поста, и как только Анна выйдет на улицу, наедешь на полицейских, что, дескать, эта девушка при тебе продавала малолеткам наркотики, а сейчас зашла в отель. Потом, ссылаясь на занятость и ненужность проблем, забираешь Рича и Анну, отъезжаете в сторону и контролируете выход из отеля. Ну, а как все произойдет — пулей ко мне.

— Какую машину взять на операцию? — поинтересовался Рич, всем видом показывая, что других вопросов нет.

— Возьмите «Мерседес», не так броско…. Да, и никакой самодеятельности, а то я вас знаю. Задачи понятны, — и, откинувшись на спинку кресла, Хинди расслабленно скомандовал: — Рич, позови девочку.

Анна вернулась в беседку успокоенной, видимо, благодатная атмосфера парка сделала свою работу. Хиндли мягким, но вместе с тем не требующим возражений тоном, провел полный инструктаж, расписав задачи каждому.

— Анна, девочка моя, у тебя все должно получиться — это твой последний шанс, — акцентировал Хиндли, видя напряжение Анны, и закончил: — Тебя сейчас доставят обратно, отдохни, а как договоришься с музыкантшей, дай знать Ричу.

Машина с Анной выехала в город, ворота медленно закрылись за ней, обрывая связь спокойствия и размеренности прикотеджного парка с городской суетой. Анна смотрела в окно, прокручивая детали только что состоявшегося разговора. Настроение было отвратным. Ее взгляд машинально скользил по проплывающему мимо скверу, выхватывая безмятежные картинки. Вот дети, играющие на лужайке с мамой, сидящий на скамейке папа, с плеером в наушниках слушающий музыку и читающий газету. «Господи! Мне бы их проблемы», — невольно подумала Анна и снова углубилась в свои мысли.

Как только машина, выехавшая от особняка, скрылась за углом, мужчина свернул газету, встал и направился к недалеко припаркованному черному «BMW». Сев в машину, набрал по сотовому телефону номер.

— Александер, это Алекс. У меня запись разговора…. Цунами, — радостно от распиравшего чувства большой удачи отрапортовал Алекс: — Бросай все, нужно срочно встретиться.

— Источник надежный? — сухо спросил Александер.

— Анна, — быстро ответил Алекс, а затем поправился: — Вернее, ее сумочка.

— Ты где сам-то?

— В Ницце, Саша, в Ницце….

— Понял, через полчаса в нашем кафе, — предложил Александер и отключился.

Водитель, не проронив ни слова, вернулся в Монте-Карло. Анна остановила машину у своего отеля «De Paris» и вышла. На душе скребли кошки, и в тоже время она понимала, что если поднимется в номер, то в одиночестве будет еще хуже, и направилась в ресторан, который был шикарен, как и сам отель, и даже в дневное время привлекал массу туристов. «Кстати», — подумала Анна, увидев, что и сегодняшний день не был исключением. Выбрав свободный столик и заказав легкий фруктовый коктейль, позвонила Еве. Встреча была назначена на вечер. В размышлениях Анна невольно оглядывала присутствующих, пока ее внимание не привлек молодой симпатичный брюнет, неотрывно наблюдавший за ней. «Да, я чертовски хороша собой, это я знаю», — чтобы как-то себя взбодрить, подумала Анна и, кокетливо поправив прическу, улыбнулась.

Брюнет счел этот жест за приглашение, поднялся из-за стола, где сидели двое его друзей, и вальяжно, нетвердой походкой, направился к ней.

— Мадемуазель, я бы хочу бросить для вашей шеи брильянтами, — на ломаном французском с русским акцентом начал подошедший.

— Расслабьтесь, мы с вами соотечественники, — смеясь, ответила Анна, чем привела его в нескрываемый восторг.

— Позвольте представиться — Макс, как вы угадали — из России, а как зовут прелестную незнакомку?

— Меня зовут Анна, — дружелюбно произнесла девушка, интуитивно чувствуя к парню интерес, и игриво добавила: — Что вы говорили насчет брильянтов, или это у вас получается только по-французски?

— Я готов осыпать вас алмазами или принять мученическую смерть за одну ночь с вами, — закрыв глаза и вытянув вперед подбородок, видя, как ее рука начала движение, на одном дыхании выпалил Макс. Но вместо удара женская рука нежно скользнула по его щеке.

— Я не Клеопатра, — мягко сказала Анна. — Поэтому шутка с алмазами мне нравится больше.

— Анна, я не шучу… я сражен вашей красотой и готов на все, — взволнованно начал Макс, протягивая девушке кольцо с большим брильянтом и, видя ее удивление, как бы оправдываясь, добавил:

— У моего дяди алмазные прииски, а я наследник.

Анна приняла кольцо. Ей приходилось ранее иметь дело с брильянтами, и она отметила, что камень настоящий. «Похоже, мальчик заслуживает внимания», — подумала Анна, а вслух произнесла:

— Макс, вы, скорее всего, под влиянием Бахуса, и он говорит за вас.

— Дайте мне шанс, и я вас не разочарую. Хотите прямо сейчас…

— Макс, а вы опасный человек, перед вами вряд ли устоит слабая женщина, — продолжала подогревать эмоции парня Анна.

— Я вас обожаю, и другие женщины перед вами меркнут. Все в ваших руках.

— А если я замужем? — примеряя кольцо на указательный палец, не сдавалась Анна.

— Это будет трагедия, которую я не переживу, — упавшим голосом произнес Макс.

— Я свободна, — смеясь, начала Анна и более серьезно продолжила: — Возможно, я делаю очень большую ошибку, но вы меня заинтриговали.

— Неужели я могу надеяться на чудо? — страстно воскликнул Макс.

— Посмотрим. Через полчаса я жду вас в номере 423, - с легким недоверием в голосе сказала Анна, вставая из-за стола.

— Богиня, это будут самые долгие полчаса в моей жизни!

— Надеюсь, что это так, посмотрим, — повторила Анна и покинула ресторан, оставив Макса в счастливом замешательстве.

Ровно через полчаса, секунда в секунду, в номер 423 осторожно постучали. Анна в легком шелковом халате открыла дверь. На пороге с охапкой цветов стоял сраженный ею Макс…

После двух часовой постельной гонки Макс лежал на ней, продолжая покрывать ее лицо и шею поцелуями. Зазвонил телефон. Анна протянула руку и взяла с тумбочки трубку. Уворачиваясь от поцелуев Макса, она направила его голову вниз по телу и ответила спокойным голосом, как ни в чем не бывало: — Да?

— В какое время вы договорились встретиться? — услышала она на том конце провода грубоватый голос Рича.

— В половину десятого в отеле «Метрополь», — ответила Анна.

— Хорошо, мы с Роем заедем за тобой в девять, черный «Мерседес», будь готова, — коротко, не терпящим возражений тоном произнес Рич и повесил трубку.

Анна опустила телефон на подушку, перевернула Макса на спину, и, сев на его живот верхом, мягко сказала:

— Максик, ты не обманул моих ожиданий, мне очень понравилась твоя пылкость в постели и тайны твоего дядюшки, у нас много с тобой общего, но, к сожалению, у меня на вечер сегодня другие планы.

— Анна, но ты свободна? — с надеждой спросил Макс.

— Да, мой милый, просто встреча с тобой была неожиданной, и мне не отменить намеченного. Ну а завтра мы обязательно встретимся, я тебе позвоню, — успокоила Анна и, легко спрыгнув с постели, ушла в душ….

«Средиземноморский аватар»

Толпа зевак, собранная Евой, постепенно рассеялась.

— А теперь позвольте откланяться, — все ещё с волнением в голосе сказал Аркадий Борисович, увидев знакомых у рекламного щита, на котором крупными буквами сообщалось о покерном турнире. — Уверен, вам не будет скучно, — уходя, как-то грустно улыбнулся он.

Вдруг Ева услышала голос Юльки:

— Вот же она! Мы тебя ищем с самого утра. Ты что на звонки не отвечаешь.

— Привет! Я телефон в номере забыла.

Ева представила её Михаэлю.

— Может в море, а то я растаю как мороженое, — выдохнула Ева.

— Поддерживаю! — Михаэль тоже не желал плавиться на солнце.

Юлька тихо сигнализировала:

— Тебя здесь Кратов обыскался, с ума сходит. И ведь он прав, ха-ха, ни на минуту оставить нельзя!

И, посмотрев на нового знакомого, добавила:

— А он ничего! Одобряю!

— Мы только в кафе посидели, а ты уже планы строишь.

— Всё, молчу.

Наконец, сбросив обувь, все трое утопили ноги в нежном тёплом песке шикарного пляжа «Larvotto», который встречал их музыкой, солёным прибоем и весёлой беззаботностью.

Оставив одежду на берегу, а Альт под охрану бармена летнего кафе, они растворились в море. Через полчаса, упав на песок солёными и счастливыми, компания уже разглядывала посетителей пляжа и отпускала лёгкие шуточки в адрес друг друга.

— Да, подруга. Чтобы найти тебя, достаточно двигаться в сторону звучащего саксофона. Кому ты сегодня собирала средства на закуску? — цепляла Юлька.

— А что, такое в порядке вещей? — улыбаясь, спросил Михаэль.

— Ну, что ты! В подземных переходах я зарабатывала меньше, — смеялась мадемуазель.

— Просто толпа тинэйджеров решила завалиться в Макдональдс, посчитали деньги — мало. И Ева впервые получила дивиденды за своё бесконечное пиликанье на саксе в переходе.

— Судя по сегодняшнему спонсорству, вам должно было на дорогой ресторан хватить, — пошутил Михаэль.

— No, народ жадный оказался.

Кратов налетел как ураган:

— Куда ты пропала? Мой знакомый позвонил утром и попросил устроить ему морскую прогулку. Хочешь в открытое море? Юлька пас…

— Конечно. Но я не одна.

— Всех бери, пока вместимость яхты позволяет, — Димон торопливо бросил взгляд на спутника подруги и скрепил более тесное знакомство рукопожатием. — Учти, вечером презентация уникальной яхты будет. Даниэль на тебя рассчитывает! — И за руку потащил в сторону яхты.

Через двадцать минут они втроём уже были на яхте. Их встретили Виктор и его жена, женщина лет пятидесяти слегка полноватая, среднего роста, с тёмно-русыми волосами в лёгком цветном свободном платье и с бриллиантами в ушах и на пальцах.

Оксана и Виктор Онищенко прибыли из Белоруссии с большим желанием приобрести недвижимость в Монако.

Виктор незаметно перемигнулся с растерявшейся от неожиданности Евой, и, переведя взгляд на жену, вздохнув, пошутил:

— Эх, сколько ж мужчин, ошеломлённых бюстом, женятся на всём остальном!

Все, кроме Оксаны, рассмеялись.

— Милочка, вы заставили нас ждать! — обращаясь только к Еве, сказала женщина.

— Да?

— Ей простительно. Она на работе, — заступился Михаэль.

— Ну, ладно. Мы тоже недавно с Виктором приглашали артистов на вечеринку для друзей. Расскажешь потом, что ты там умеешь делать, — уходя, снисходительно проговорила бриллиантовая дама.

Ева с ужасом вспомнила о корпоративках. Увидев её большие глаза, Кратов зашептал:

— Навязались на мою голову! Но с деньгами у них проблем нет. С очень крупными деньгами…

— Понимаю, это ради бизнеса. И она будет наслаждаться морской прогулкой со мной плечо к плечу? — настороженно спросила Ева.

— Извини, я всё улажу. Виктор — хороший яхтсмен, он у штурвала.

Яхта отчалила от берега и, наращивая скорость, устремилась в открытое море. На носу судна были удобные лежаки и потрясающий вид на большую водную гладь, икрящуюся на солнце.

При появлении новой знакомой едва наметившаяся улыбка на лице Евы растаяла бесследно.

— Штормит? — понял её настроение Михаэль. — Не переживай, всё будет хорошо, — он тихо сказал что-то Кратову, и они подошли к бесцеремонной даме, остановившейся у борта, поговорив с ней не более минуты. Вдруг Оксана Онищенко исчезла в чреве яхты и появилась уже с подносом, на котором были напитки, ваза с фруктами и даже мороженое.

— Угощайтесь! — льстиво улыбаясь, сказала она Еве. — Извините, я же не знала! — и немного приплясывая, ушла к мужу.

Парни режиссировали пьесу о мировой знаменитости, скрывавшейся от папарацци.

«Акула — может быть уловом, только с равным с рыбаком шансом»

Яхта Дмитрия Кратова встала в дрейф. Её владелец ушел в рубку к Виктору, и через некоторое время зашелестела лебедка якоря. Яхта остановилась и, медленно поворачиваясь, встала по ветру.

— Ветер слабый. Под нами эхолот показывает двенадцать метров и рельеф живописного кораллового рифа. Можно понырять, покататься на «гидрике» и виндсерфинге, — вернувшись, объявил программу Дмитрий и добавил: — Конечно же, первый выбор за гостями, — и грустно посмотрел на доску от серфинга, лежащую у борта. Оксана, не решавшаяся выразить желание вперед знаменитости, пожирала глазами то гидроцикл, то Еву.

— Кratov, do you have two aqualungs? I want to drop to the bottom like a dead fish… Michael, join the company, — на чистом английском прервала затянувшуюся паузу Ева — With pleasure, my Queen — весело ответил я и, увидев полное отсутствие понимания белоруски, пришел ей на помощь, добавив по-русски: — Почему «мертвая», разве в аквалангах нет воздуха?

После слова «акваланг» Оксана заметно оживилась и стала звать Виктора, который по-прежнему был в рубке.

— Все есть: и воздух, и бензин, — радостно засуетился Кратов, понимая, что на его доску с парусом никто не претендует, и начал объяснять, где находится оборудование.

Я вытащил из палубного рундука два баллона с компенсаторами и легочниками, Ева спустилась в каюту и принесла оттуда маски, ласты и два легких гидрокостюма. Мы, не мешкая, начали переодеваться. Кратов с Виктором спускали на воду гидроцикл, Оксана уже барахталась в воде. Димка дал последний инструктаж Виктору, гидроцикл взвыл и, выбрасывая сноп брызг, понес белорусов от яхты в открытое море.

Я проверил оборудование и помог Еве экипироваться. Но когда Димка увидел, как я легким движением через голову забросил свой баллон за спину, он потерял к нам всякий интерес, понимая, что его советы нам не нужны, и увлекся шарниром паруса.

Мы с Евой поочередно прыгнули в море, выпустив воздух из компенсаторов, медленно погрузились. Подводный мир завораживает, и пусть это неестественная среда обитания человека, акваланг позволяет превратиться в полноправную громадную рыбину. Ева, приняв горизонтальное положение, начала погружение, направляясь к едва проступающему через синеву толщи воды кораллу, я последовал за ней. Она дышала ровно и размеренно, выпуская грозди воздушных пузырьков, устремляющихся вверх. Мы приблизились ко дну. Продувшись раз пять, можно было предположить глубину метров десять, и здесь нас ждал сюрприз. Все дно, насколько хватало глаз, было покрыто громадными конусовидными растениями высотой полтора-два метра с широкими горловинами, направленными вверх. Они находились на расстоянии друг от друга, будто деревья в парке. Ева весело плавала между ними, заставляя их слегка покачиваться и делая картинку еще более фантастичной. Она действительно была похожа на русалку, беззаботно играющую в сказочном лесу, казалось, что она сейчас сбросит баллон и маску, и я услышу под водой ее звонкий смех. Ева подплыла ко мне и, взяв за руку, увлекла за собой. Так, держась за руки, мы пробирались средь конусов. Наконец, Ева остановилась, и нашему взору открылась громадная темная рыба. Это была очень крупная особь, около двух метров. Её любопытство оказалось не меньше нашего, и она медленно подплыла к нам. Ева крепко сжала мою руку, увидев, как я потянулся, чтобы его потрогать, видимо, ей хотелось подольше понаблюдать за ней с близкого расстояния. Я безропотно подчинился, тем более находка была ее.

Рыба повернулась к нам в профиль, завалилась набок и в таком положении скрылась в зарослях «рощи». Ева снова сжала мою руку, я посмотрел ей в глаза. Она неспешно сдвинула маску на лоб, вынула изо рта загубник. Сделав глубокий вдох, я повторил ее движения, и мы слились в поцелуе. В этом сказочном лесу, обнявшись, мы лежали на дне, и я жадно ласкал ее соленные нежные губы, самые желанные губы в мире. Через некоторое время мы обрели чувство реальности, все элементы экипировки вернулись на свои места и, убедившись, что все друг у друга нормально, направились к кораллу.

Глубина заметно уменьшилась, появились цвета — синий, зеленый, красный. Именно на малых глубинах в три-четыре метра подводный мир кишит разноцветьем и разнообразием, тем более у кораллов, и наш был не исключением. Множество стаек разноцветных рыб по-хозяйски утюжили каждую щелку или выступ подводного острова. Мы для них были настолько крупными обитателями, что они не обращали на нас внимания. Видя это многообразие, приходит ощущение большого аквариума. Идиллию нарушил звон в ушах, я посмотрел вверх и увидел приближающийся к яхте гидроцикл — вернулись белорусы. В то же время Ева пристроилась к косячку небольших рыбок и так увлеклась подражанием их движениям, что не заметила этого. На манометре было семьдесят бар — достаточно много, но Ева хотела покататься на гидроцикле сразу после Оксаны с Виктором. Я отстегнул от бедра нож и постучал рукояткой по баллону, привлекая ее внимание. Наконец, Ева оставила бедных рыбок и подплыла, а, увидев у корпуса яхты гидроцикл, сразу же согласилась вернуться. Мы всплыли у кормы, прямо у трапика, и, сбросив ласты, поднялись на борт.

На палубе нас встретил Виктор: — Ну, что, подводники, как дела?

— Нет, Виктор, подводники — это на подводной лодке, а мы дайверы, — поправил я белоруса, снимая с Евы баллон.

— Ну, а как вы, техника справилась? — намекая на немалую массу ездоков, включилась в разговор Ева.

— Все было просто супер, Витюша так разгонялся, у меня душа в пятки уходила, а один раз даже чуть не перевернулись, — выходя из каюты с прохладительными напитками, эмоционально запричитала Оксана.

— Неудивительно, двести пятьдесят лошадок… целый табун… надо аккуратнее, — с легкой ехидцей продолжала подтрунивать Ева, видимо, мстя за первую встречу, затем надела солнцезащитные очки, спасательный жилет и направилась к гидроциклу.

— Ева, что, и чаю не попьешь? — попытался я шуткой притормозить ее порыв.

— Табун требует пастуха, приходится подчиняться большинству, — смеясь, ответила Ева, усаживаясь на сиденье. Двигатель мягко заурчал и, отойдя от яхты на несколько метров, Ева дала полный газ. Гидроцикл резко закинул нос, затем со всего маху плюхнулся на воду, породив грандиозный веер брызг, и умчался в открытое море.

Оксана и Виктор, проводив взглядом Еву, утонули в шезлонгах, потягивая через трубочки апельсиновый сок.

Я поднялся на мостик, взял мощный морской бинокль и начал осматривать акваторию. Наконец, я отыскал парус Кратова — его здорово отнесло от яхты, а возвращаться против ветра, хоть и слабого — не подарок. Затем в поле зрения попала Ева, летящая на предельной скорости, в отсутствие большой волны, видимо, искусственно раскачивающая гидроцикл для остроты ощущений и выбрасывающая снопы брызг. Она приблизилась к Кратову, сбросила скорость, прошла с ним некоторое время параллельным курсом, а затем полетела дальше. Димка против ветра галсами начал приближаться к яхте. Его парус несколько раз падал, но он не сдавался, всегда ловко поднимал его и продолжал движение. Через некоторое время вернулась Ева и, сделав около судна несколько умопомрачительных виражей, вспенивая море и обдавая все вокруг брызгами, пристала к яхте. Я зачалил гидроцикл и помог ей забраться на борт. Ева от прогулки была в восторге. «И все же девочку немного укачало», — подумал я, глядя на не совсем уверенные движения. Но ее абсолютная фигурка, обтянутая гидрокостюмом, пластично балансировала, что придавало походке изящную раскованность.

— Хочу пить…Шампанского! — освобождаясь от жилета и увидев на яхте «мертвое царство», громко, шутливо закапризничала Ева.

Я понял шутку и начал расстегивать заднюю молнию ее гидрокостюма, но Оксану было уже не удержать, она суетливо соскочила с шезлонга и с возгласом «Минуточку!» скрылась в каюте. И действительно, через минуту вернулась, важно неся на подносе вазу с фруктами, бутылку шампанского и бокалы. На легкое позвякивание посуды на палубу подтянулся Виктор и наполнил бокалы.

— Подождите, а где хозяин яхты? — вдруг спохватилась Ева.

Все устремили взоры туда, где мог быть Димка. Метров в пятидесяти от борта его обессиленное тело с трудом удерживалось на доске для серфинга. Нещадное солнце жгло спину. «Знакомая картинка», — вспомнил я про сон. И вдруг холодок пробежал по спине…

Метрах в двадцати, медленно петляя, к Диме приближался серый акулий плавник. Все истошно закричали, призывая Кратова оглянуться. Я быстро надел ласты и маску, застегнул на груди гидрокостюм, сделав пять глубоких вдохов, проверив нож на бедре, нырнул с кормы в его сторону. Димка уже увидел опасность, бросил доску и из последних сил старался доплыть до яхты. Тем временем, акула подплыла к сёрфу и, ткнув его несколько раз носом, приподнимая то один, то другой край доски, поменяла цель и направилась в сторону Димки.

Погрузившись метров на шесть, я поднял голову. Крест довольно крупной коралловой акулы был совсем уже близко к барахтающемуся пловцу. Достав нож и активно работая ластами, я устремился к рыбе. Расчет был правильным, я зашел к акуле снизу и сзади, тем самым попадая в мертвую зону рыбьих глаз, а ее отвлеченность пловцом добавляла мне шансы на успех. Все произошло молниеносно: подплыв снизу и используя инерцию тела, я вонзил нож чуть ниже плавников в брюхо. Акула сделала отчаянный кульбит, круша мордой и хвостом все вокруг, развернулась и спокойно пошла на глубину, оставляя за собой едва заметную кровяную дымку. Я вынырнул, Димка был рядом и смотрел на меня огромными испуганными глазами. Экипаж яхты, вооружившись, кто чем мог, шумно приветствовал победу.

— Не бойся, нет страшнее животного, чем человек, — почему-то с грустью сказал я Димке, вспоминая смертельно раненую уплывающую рыбу.

— Спасибо, Михаэль, — наконец выдавил Кратов, и мы обнялись.

— Я твой должник, — сказал серьёзно Димка.

Так уж вышло само собой, что теперь в глазах Евы я был герой-спасатель, который в реальности не мог отпустить её даже в мыслях. А Анне явно не разрешали отпустить меня. Заглянув в телефон, я увидел три пропущенных звонка. Четвёртый рингтон застал меня уже у трапа: «Михаэль, Ева играет сегодня на яхте «Остров». А я пишу рекламную статью о мероприятии. Жду её полдесятого в фойе отеля. Передай!»

Я не передал.

«Я дам вам водяной пистолет, осторожно, вода заряжена»

Около девяти Анна вышла из отеля в вечернем открытом бирюзовом платье, в перчатках по локоть того же цвета и туфельках на высоченных каблуках, немного поодаль стоял черный «Мерседес». В машине были Рич и Рой, она села на заднее сиденье.

— Сама грация! И перчаточки надела, умница, — вместо приветствия начал Рич, видимо, здесь он был старший. — Мы посмотрели отель, кругом камеры. Мертвые зоны только в номерах, в лифтах и на лестнице. Есть еще один пятачок в фойе за колонной у окна перед входом, где стоят три кресла, но это на самый крайний случай. Поэтому ты должна зайти в номер и именно там постараться положить порошок в футляр саксофона, это самое безопасное место. После чего найди предлог и незамедлительно покинь отель. Я буду ждать тебя в машине у фонтана на выходе, Рой присоединится к нам чуть позже, — и, сделав небольшую паузу, завершил. — Все понятно?

— А если у меня не получится в отеле? — с сомнением, тихо произнесла Анна.

— Тогда подбросишь герыч на яхте, — быстро ответил Рич.

— Но заключительный аккорд тогда будет значительно трудней, — подключился к разговору Рой.

— Время не ждет, пора выдвигаться. Рой, передай даме дурь, — заторопился Рич, заводя машину. Рой надел тканевые перчатки, достал из кейса небольшой сверток и протянул Анне.

— Не перепутайте назначение, леди, — поехидничал Рич, увидев, как сверток быстро исчез у девушки в сумочке.

Машина подъехала к отелю. Рой вышел и неспешно направился к недалеко припаркованному полицейскому автомобилю.

— Я буду ждать тебя вон на той развилке у фонтана, совсем рядом, — попытался немного успокоить девушку Рич.

Анна вышла и направилась к входу. Автоматические двери послушно открылись, пропуская ее внутрь. Анна шла на ресепшен, вернее, плыла, вложив в походку все свое изящество, а природная красота довершала облик совершенства. Она видела восторженные взгляды портье и посетителей, и это ей льстило. За стойкой стоял мужчина — среднего роста брюнет с блестящими волосами, в белом фраке и черной бабочкой под цвет брюк, учтиво склонивший голову при ее приближении. «Ну, с этим мы быстро договоримся», — подумала Анна, видя лакейский, заискивающий взгляд администратора.

— Меня зовут Франсуа, мадемуазель, чем могу быть полезен? — как показалось Анне, с некоторым волнением спросил администратор.

— Я бы хотела подняться к подруге в номер, распорядитесь, чтобы портье меня проводил, — надменным тоном произнесла дама.

— Прошу прощения, кого желаете посетить? — любезно спросил Франсуа.

— Еву Милан, — сухо, немного раздражаясь, ответила она.

Администратор отпустил взгляд во чрево стойки, посмотрел какие-то записи, картотеку с ключами от номеров и с глубоким разочарованием, извиняясь, произнес:

— Ева Милан в настоящее время отсутствует, мадемуазель.

— Как? — не скрывая удивления, возмутилась Анна. — Мы договаривались на девять тридцать.

— Сейчас еще только девять ноль восемь, — бросив быстрый взгляд на часы, попытался успокоить даму администратор. — И, возможно, Ева Милан прибудет с минуту на минуту. Вы можете подождать в фойе, присядьте за любой столик и я распоряжусь, чтобы вам принесли кофе.

Это было полное фиаско, такого развития событий Анна не предполагала. Она, неосознанно сохраняя достоинство, проследовала к креслам, о которых в машине говорил Рич. Погрузившись в одно из них, она бросила сумочку на стол. Через мгновение у постамента с розами мелькнула тень, и мальчик лет двенадцати, схватив сумку, метнулся к выходу. Анна рефлекторно вскочила и побежала за ним. Стук ее каблуков по мраморному полу привлек внимание портье, они бросились на помощь. Она и сама могла бы догнать воришку, пока автоматические двери еще были закрыты, но они медленно раздвинулись, дав малолетнему наглецу свободу. Анна выбежала на улицу, но вечерний туалет и высокие каблуки не давали ей ни единого шанса для погони.

Рой, увидев выбегающую из отеля Анну, вступил в запланированный диалог с полицейскими. Рич же, узнав женскую сумку в руках мальчика, выскочил из машины и бросился ему наперерез. Полицейские, увидев непонятное движение и не дослушав Роя, включили мигалки и сирену и тоже устремились к месту событий.

Приближение полиции моментально охладило пыл Рича догонять воришку, он развернулся и, не сбавляя скорости, вернулся к машине. Анна и Рой подошли к ней практически одновременно. Взвизгнув шинами, черный «Мерседес» быстро ретировался.

Дорога в Ниццу пролетела незаметно, все были взвинчены, и каждый «варился в собственном соку». Наконец, троица вошла в особняк. Хиндли находился в каминном зале в компании неизвестного Анне мужчины лет пятидесяти, среднего роста, его каштановые волосы были аккуратно уложены, серые, в слащавой улыбке глаза, не стесняясь, жадно скользили по ее ногам и бедрам в вечернем туалете.

— Кому я обязан провалом на этот раз? — раздраженным тоном начал Хиндли: — Зачем мне помощники, которые, как зайцы, носятся по Монте-Карло от полиции, ставя под угрозу все мероприятие в целом? Какого черта я плачу вам деньги?!

Затем, обращаясь к незнакомцу в соседнем кресле, с издевкой добавил:

— Вы видели этих дармоедов, мистер Рольф, вот с кем приходиться работать.

— А что случилось, Майкл? — держась на равных, спросил Рольф, не отрывая взгляда от тела Анны.

— Эти идиоты рыли на дороге канаву и чуть сами в нее не попали, — продолжал злиться Хиндли. — Ну, кто хоть слово скажет в оправдание? С мозгами языки потеряли что ли?!

Отвечал за всех Рич. Он подробно рассказал о случившемся. За исключением факта отсутствия Евы в номере, Анна утаила эту мелочь.

Хиндли не находил в действиях группы никаких изъянов, поэтому продолжал нервничать.

— Хорошо, но как ты сумку-то не доглядела? — обратился хозяин к Анне.

— Я уже шла к лифту, чтобы подняться к Еве, — лукавила Анна. — Он подбежал ко мне сзади и выхватил из рук сумку, ремешки лопнули. Я попыталась его догнать, но в таком виде, сами понимаете….

— А куда смотрели портье? — раздосадовано продолжал Хиндли.

— На мои ноги… — с легким вызовом ответила Анна, намекая на взгляды Рольфа.

— Нет, это какое-то проклятье, вроде все продумано — и на тебе…, - не успокаивался босс. — Нет больше счастья в этой жизни, ничего не получается.

— Смею не согласиться с вами, мистер Хиндли, — чувствуя, что именно сейчас можно реабилитироваться за все разом, оптимистично начала Анна. — Сама удача идет к нам в руки.

Вся компания в каминном зале с удивлением уставилась на девушку.

— Я не шучу, — медленно продолжала она, купаясь во внимании. — Я сегодня познакомилась с племянником хозяина Сибирских алмазных приисков, и он, восхищенный моим телом… — Анна снова посмотрела на Рольфа, но Хиндли жестом попросил, чтобы она не отвлекалась.

— Так вот, этот племянничек, сошедший от меня с ума, поведал мне великую тайну….- напряжение слушателей возросло до предела. — Его дядя находится сейчас в Монако и ждет курьера с громадным количеством русских алмазов на сотни миллионов зеленых. А главное, — продолжала Анна, полностью овладев присутствующими. — Племянничек обещал взять меня на встречу с курьером, похвастаться своими камушками.

Общий глубокий выдох со стонами вырвался у слушателей и отразился гулом под сводами зала. Все без исключения оживились, Анна купалась в благодарных взглядах. Такая мелочь, как провальная операция, испарилась эфиром безвозвратно.

«Самые заветные желания… за ваши деньги»»

Даниэль заехал ровно полдевятого вечера, как и предупредил его Михаэль, сославшись на желание мадемуазель заранее осмотреть декор предстоящего выступления.

Ева надела светло-зелёное вечернее платье до середины колена. По открытой спине от шеи изящно спускалась длинная изумрудная ниточка, которая смешно щекотала талию. Серёжки змейкой извивались вдоль линии шеи и играли со светом. Открытые босоножки на прозрачном каблучке с такими же прозрачными ремешками делали ножки незащищёнными. На руке было кольцо, подаренное в поезде Олегом Петровичем.

— Ты прелесть! — поцеловал ей руку Даниэль, когда Ева спустилась в фойе.

Сев в машину, они поехали в сторону моря.

— Организаторы хотели, чтобы ты приехала позже, когда дизайн и технические новинки этого уникального судна будут представлены посетителям, возможно, будущим владельцам. Но я проведу тебя первой.

Пересев на катер, они отчалили от берега, и через несколько минут Ева увидела «Плавучий остров», окружённый водой и освещённый так, что, казалось, свет идёт со дна моря. Катер, заглушив мотор, пришвартовался.

Даниэль показал Еве, куда нужно встать, чтобы эффект от её появления перед публикой был максимальным, рассказал, что импровизированной сценой будет площадка на широкой винтовой дорожке, ведущей на второй этаж, и, осмотрев шедевр кораблестроения, вернулись в исходное положение.

В назначенное время в зале яхты-острова стало шумно, все обсуждали увиденное и выражали своё восхищение. Вдруг большая стена зала пришла в движение, исчезнув где-то вверху. Благодаря техническим возможностям огромной яхты, складывалось впечатление, что появившаяся на фоне звёздного неба хрупкая девушка с саксофоном вышла из воды. Ева даже не заметила, как под аплодисменты очутилась на площадке. После небольшой паузы она стала играть. И вот теперь музыка царила на дорогом судне и побеждала изысканность и роскошь, забирала владельцев у их бриллиантов, дорогих часов и туалетов, похищала мужчин и женщин друг у друга, раздевала души и пленяла сердца, показывая совершенство своего мира и обыденность окружающего. Закончила своё выступление Ева импровизацией на «Елисейские поля». Потребовалось немного времени, чтобы зал пришёл в себя, а перед девушкой появилось облако потрясающих белых роз.

— Нет, определённо, саксофон — мой любимый инструмент, — держа цветы и улыбаясь, сказал Михаэль.

— Ты вовремя. Что ж, спасай меня от собственной уникальности, не дай акуле эгоизма поужинать мной на этой яхте, — звонко рассмеялась Ева, ловя аромат и касаясь щекой розовых бутонов.

Держа девушку за руку, Михаэль провёл её через весь зал к столику, за которым сидели знакомые и друзья.

— Я думала, что иду ко дну от переполняющих всех чувств, — как всегда шутила Юлька, уже наслушавшись саксофона с детства.

— Спасибо, подруга! Моё самомнение быстро улетучивается рядом с тобой! — Ева опустилась на предложенный Михаэлем стул.

Он сел напротив, чтобы видеть её глаза.

Откуда-то сверху в зал спустился Кратов и приземлился рядом с Евой:

— О тебе только все и говорят. Эх, имей я твой талант, уж не поскромничал бы!

— Не ты один, — сказала Юлька. — Здесь, среди тех, кто не имеет талантов, а только деньги, скромников мало. Вон, здоровенный мужик в белом костюме с лысиной больше чем голова, видишь? Знаешь его?

— Конечно. Это газовик Дятькевич. Он, конечно, русский и акциями «Газпрома» уже туалет оклеивает, — все рассмеялись.

— Скажу больше, — продолжила Юлька. — Он купил виллу в Бельвью-Сюр-Мер недалеко от Монако, и, говорят, был жутко недоволен тем, что по соседству с его домиком проходит железная дорога. За каких-то 100 миллионов евро захотел стать акционером железнодорожной компании, чтобы пробить решение о переносе рельсов. Ему пока отказали, так он готов увеличить сумму.

Во время разговора Михаэль взял Еву за руку, и по ней прошла такая сильная энергетическая волна, что, казалось, все заметили это и смотрят только на неё. Она быстро пробежала взглядом по лицам — нет, все по-прежнему общались, пили аперитив, рассматривали яхту. Она вернулась в его глаза, только Михаэль всё почувствовал и понял.

— А видите, мужчина в смокинге парится с длинноногой моделью рядом? — продолжил Димка. — Между прочим, отечественный банкир. Как писали в газетах — оснастил свою виллу в Монако системой видеонаблюдения, более подходящей для военной базы, чем для мирного жилища. Это вызвало ряд слухов о грядущих военных конфликтах на Средиземном море. Но, как выяснилось позже, ему просто захотелось понаблюдать из своего московского кабинета за цветами в его местном саду.

— Ева, Михаэль! Вы хоть слышали о чём речь? — спросила Юлька с ехидной улыбочкой.

— Конечно. О банке, в котором что-то клеили, — уверенно ответила Ева.

— Нет, установили сигнализацию из-за конфликтов с клиентами, — поправил Михаэль.

Компания рассмеялась. А Михаэль и Ева недоумённо переглянулись.

— С ними всё ясно! — толкнув Джастина в бок, продолжала смеяться подруга. — На вас уже вся тусовка обращает внимание! Никому не хочется, чтобы вы устроили здесь чувственный пожар. Между прочим, яхта немалых денег стоит — 160 миллионов долларов. Ой, мы с Джастином уже горим! — подтрунивала Юлька. — А вот и шампанское!

Все взяли с подноса по бокалу принесённого официантом вина.

— Я отдал бы всё, что у меня есть, если бы ты на меня так смотрела, как на него, — тихо шепнул Димон Еве, касаясь губами мочки ее уха.

— Прости, нечаянно, — содержимое бокала Михаэля подмочило безупречную репутацию кратовского смокинга.

— Да понял я всё, понял, — обиделся Димка. — И не вздумай ставить на него брокерам, без цента останешься! — обратился к Еве и быстро ушёл.

— Ловко нейтрализовал! — хихикнула Юлька. — Учись! Чик, и соперник на полвечера в туалетной комнате у сушилки! Джастин по-своему всё понял:

— По-моему, организаторы явно перестарались, пригласив вас вдвоём. Этот супер-остров уже не интересует того господина с тростью, который пристально наблюдает за Михаэлем и Евой уже в течение часа.

— Олег Петрович!

Ева встала, узнав мужчину и поклонившись издалека, но её удержал Михаэль и стал рассказывать какую-то интересную историю.

Вернулся Димка в новой рубашке и с Изабель.

— Друзья? Обязан жизнью, — протянул Димка руку Михаэлю.

— Несомненно!

И Димка Кратов поведал историю с акулой, после которой авторитет двухметрового спасателя достиг Эвереста.

Михаэль и Ева увлечённо о чём-то беседовали, когда к Михаэлю подошёл его знакомый — молодой крепкий мужчина лет тридцати с когда-то модной трёхдневной щетиной, которого звали Отто. Он был явно взволнован, сказал что-то тихо Михаэлю и, окинув невидящим взглядом молодых людей, быстро ушёл.

— Я вынужден откланяться, — сказал Михаэль, целуя Еву в щёчку. — Мне жаль тебя оставлять. Давай увидимся завтра.

У выхода из зала его остановил Олег Петрович, и они о чём-то беседовали минут двадцать, в это время Отто несколько раз возвращался, заметно нервничая. Наконец, Михаэль махнув Еве рукой, вышел. Это было немного странным. Какое-то время спустя девушка подошла к Олегу Петровичу.

— Здравствуй, Ева. Как всегда великолепна. Я вижу, ты в Монако освоилась.

— Да, мне здесь нравится. И много друзей…

— С друзьями всё-таки будь поосторожнее. Молодая ещё, доверяешь всем. Море, солнце расслабляют, делают людей уязвимыми и доступными. Вот этот парень из вашей компании — азартный игрок, готов на всё ради того, чтобы просадить деньги в казино, явно опытный в амурных делах. Что хорошего он может тебе дать? Ты — создание другого мира: музыкальная, трогательная, красивая, воспитанная. У тебя должна быть другая жизнь. Да, мужчины к твоим ногам обязаны бросать свои титулы и богатство. Уверен, так и будет.

— Но без любви жизнь пуста и бессмысленна, — сказала Ева тихо.

Гаровский слегка сжал её руку и повторил:

— Создание другого мира, — и почти про себя произнёс. — Вот как твой хрупкий мир сохранить?

Отыскав глазами, какого-то парня, Олег Петрович позвал того жестом:

— А чем плох мой племянник — Максим?

Ева даже отпрянула, узнав нагловатого парня, который вёл себя вызывающе в российском ресторане.

— Вы, ведь кажется знакомы? — Олег Петрович метнул взгляд на родственника.

— Немного. Он потратил целое состояние на орхидеи для моего саксофона, — с улыбкой произнесла девушка, сняв напряжение в разговоре и вызвав благодарный взгляд Макса.

Оставив племянника с Евой, Гаровский пошёл смотреть трюм яхты и электронное оснащение мега-судна.

— Ева, прости! Ну, дурак был. А потом голову от тебя потерял. Пойдём, покажу верхнюю палубу, — не дожидаясь ответа, Макс потянул Еву по винтовой дорожке вверх.

На верхней палубе в бассейне маленькими бриллиантами отражались звёзды.

Макс принёс по бокалу аперитива:

— Пьют какую-то гадость! Сейчас бы водочки или виски, — слегка сморщившись, посетовал он.

— Похоже, виски волновал твою душу ещё до этой яхты, — рассмеялась Ева.

— Нет, это коньяк, — поддержал шутку Евы Макс, опрокинув бокал аперитива.

Захмелев чуть больше, Макс у всех на глазах опустился перед Евой на колени, заведя руки за спину как арестант, и громко сказал:

— Прости, Ева! Божество неприкосновенно! Виноват, искуплю!

Встав, Макс полез за звёздами в бассейн. Девушка вернула полный бокал официанту и хотела незаметно для «ухажёра» уйти, но к ней подошёл Даниэль:

— Извини, был занят в продаже яхты, не мог уделить тебе внимание. Выступила ты виртуозно. А это ещё одно разбитое сердце? — показав на Макса глазами, спросил Даниэль.

— Ну что ты! Это загадочная русская душа, о которой у вас будут все говорить.

— В отель?

— Да.

«На Том Свете: «Что-то и здесь я неважно себя чувствую»»

В катере мы с Отто не проронили ни слова. Я понимал, что на эстонца вышел синдикат, это было ожидаемо, поэтому волновало меньше, нежели только что состоявшийся разговор с неким Олегом Петровичем. Кто он Еве, и почему наши отношения с ней раздражают его настолько, что он, в конце концов, скатился до угроз? Я точно знал, что Ева свободна и, с ее слов, замуж не собиралась. Тем более что о нашей взаимной симпатии друг к другу известно половине Монте-Карло. На синдикат тоже не похоже, Олег Петрович упомянул покер в крайне негативном свете всего лишь раз, указывая на низость моего положения в обществе. Кто этот средневековый инквизитор, вдруг появившийся на нашем совсем не безоблачном горизонте? Погрузившись в размышления, я не заметил, что катер-челнок поменял привычный маршрут и причалил к солидной яхте, пришвартованной на другом конце пирса. Отто предложил подняться на борт.

— Отто, что это за яхта? — недоумевая, спросил я.

— Михаэль, с тобой хотят поговорить, — отводя глаза в сторону, произнес эстонец.

— А хочу ли этого я, ты подумал?

— А здесь думаем мы, молодой человек. Поднимайтесь, — дружелюбно, но твердо сказал крепкий мужчина лет пятидесяти, находящийся на яхте, и протянул руку. Деваться было некуда, на пирсе и палубе находились ребята крепкого телосложения и спортивного вида, и я вместе с Отто пошел в кают-компанию. Перед входом мужчина остановился и обратился к Отто:

— Ты пока побудь на палубе, а если потребуешься — мы тебя пригласим.

Он взял меня под локоть, завел внутрь. В кают-компании по центру стоял стол с четырьмя мягкими кожанами креслами, два из которых были свободны. Провожатый сел сам и предложил свободное кресло рядом.

— Ну что, господа, вот он — Михаэль Руман собственной персоной, а ты, Рольф, не верил, что он так запросто согласится прийти, — обратился он к мужчине того же возраста с каштановыми волосами, сидевшему напротив.

— Причем тут я, Майкл, это Сэм, — кивая в сторону третьего, выглядевшего немного постарше и чем-то напоминавшего Клинтона, картинно завозмущался Рольф.

— Давайте по делу, — серьезно отреагировал Сэм на слова Рольфа и наклонился к столу.

— Михаэль, какое ваше социальное положение в России? — начал вопросом Сэм.

— Никакое, — с сарказмом ответил я, вспоминая разговор со странным Олегом Петровичем.

— Что, у вас нет никакого бизнеса? — искренне удивился тип с каштановыми волосами.

— Сдачу в аренду некоторой недвижимости трудно назвать бизнесом.

— А как близкие относятся к вашему увлечению покером? — спросил тот, кого называли Майклом.

— У меня нет близких — я сирота. Вернее, отец после смерти матери бросил меня в семнадцать лет. Так что я — «вольный стрелок».

— Ну, а невеста уже есть? — продолжал Майкл.

— Я - игрок, господа, и за столом и в жизни, — уклончиво ответил я, уже прийдя в себя от неожиданной встречи.

— А как вы относитесь к Еве Милан, дружок? — спросил Сэм, и я почувствовал в голосе угрозу, тем более, он, не отрываясь, смотрел мне в глаза.

— Очень красивая девушка, как и многие другие, — абсолютно равнодушным тоном ответил я.

— А если вы проиграете турнир? — не успокаивался похожий на Клинтона.

— Поеду домой, мне не привыкать, — безразлично ответил я и почувствовал, что начинаю раздражать присутствующих своими ответами.

— Ладно, давайте по делу, — возглавил разговор Майкл: — Вы в последнее время достаточно часто принимали участие в турнирах, но звезд с неба не хватали. Любой не выигранный турнир — это расходы, крупный — большие расходы. Мы предлагаем вам работу и возьмем все расходы по турнирам, какими бы крупными они не были, даже в случае проигрыша, на себя.

— А что потребуется от меня? — взяв небольшую паузу, спросил я.

— Играть. Просто хорошо играть и стараться выиграть — и все… — как при дружеском разговоре ответил Майкл, пожимая плечами и разводя ладони в стороны.

— Тогда в чем интерес?

— Молодой человек, видите ли, в чем дело, — решив подготовить почву для основного предложения, пустился в рассуждения Майкл:

— Если взять полсотни оставшихся в конце турнира игроков, которые уже почистили всю остальную слабую часть, то их шансы на победу становятся практически одинаковыми. Не мне вам объяснять, что на этой стадии покер — это большей частью случайность и блеф, — сделав паузу, Хиндли налил в два стакана виски и придвинул один ко мне. Рольф и Сэм закурили сигары, а он продолжил: — Так вот, представьте себе, что половина из оставшихся играет на единую цель, всячески помогая друг другу, используя секретные жесты. Неважно кто из них победит конкретно. Все без исключения участники этой группы получат комиссионные. Гарантированный куш, так сказать, — и, обведя присутствующих лукавым взглядом, закончил: — По-моему, справедливо?

— Мне не нужно сто раз по рублю, мне нужно просто сто за раз, — произнес я, понимая, какое предложение сейчас прозвучит, и этим отрубая концы. В воздухе, наполненном сигарным дымом, повисла тяжелая пауза. Хиндли в одной руке держал виски, большим и указательным пальцами другой массировал подбородок, размышляя над тем, что со мной делать дальше.

— А вы не боитесь жить, Михаэль? — прервал молчание Рольф, наблюдая, как дым сигары пульсирующей струйкой поднимается вверх.

— Я молод и не хотел бы умереть больным стариком, — ответил я, глядя на Рольфа.

— Вы проиграли турнир, юноша, я вас не задерживаю, — потеряв всякий интерес к разговору, произнес Хиндли и позвал охранника: — Проводите его на берег, он больше не нужен.

Я вышел на свежий воздух, Отто был в другом конце палубы, и охранник не дал нам переброситься парой фраз, да и эстонец, видимо, не жаждал этого, а может, был запуган.

Как только Михаэль покинул яхту, и шум челнока удалился, взял слово Сэм:

— Вот бог послал сироту, и поддеть его нечем.

— Именно, оттого, что сирота и никого не боится, он и играет дерзко и напористо, — пояснил Майкл.

— Но девку, эту Еву, он любит, врет. Я это чувствую, — с сарказмом включился в обсуждение Рольф: — Может, все-таки попробовать через девчонку?

— Шантажировать его девчонкой, по-моему, бесполезно, вдруг ему на самом деле наплевать на нее, — начал Майкл вдохновленный от только что пришедшей идеи: — А вот если ее хорошенько припугнуть и завербовать против Михаэля — вот это да.

— А что она для нас сможет сделать? — недоуменно спросил Сэм.

— Да что угодно. Своровать выигрыш Михаэля, если тот выиграет, например, — уже для себя приняв решение, быстро ответил Хиндли: — Надо эту мысль серьезно обдумать.

— Ева нужна, и все сразу встанет на свои места, — поддержал идею Рольф.

— Да она мотается по городу одна с саксофоном, как беспризорница, это проще простого. Завтра и сделаем, оттягивать нельзя, — подвел черту Хиндли….

«Любовь — женщине, честь — никому…задаром»

Анна проснулась рано и привела себя в порядок. До встречи с курьером, о котором говорил Макс, оставалось часа два. Она набрала по телефону Макса.

— Твоя королева проснулась, а ей никто не подает кофе в постель, — кокетливо закапризничала Анна.

— Извини, я сам только что проснулся, вчера была презентация огромной яхты, и я, похоже, перебрал малость. Дай мне полчаса — и я у твоих ног, — начал оправдываться Макс.

— Когда у тебя встреча?

— В десять на набережной.

— Тогда приходи быстрей, я буду ждать тебя в постели, — жеманно произнесла Анна.

Через двадцать минут в предусмотрительно открытую дверь влетел Макс, на ходу снимая рубашку и расстегивая джинсы. Анна, голая, лишь прикрытая краешком одеяла в районе бедер, картинно возлегала на кровати. Макс, не мешкая, оказался рядом. Анна легко соблазняла мужчин, не прилагая особых усилий, красота и манера держать себя делали это за нее.

Стрелка неумолимо приближалась к половине десятого. Специально засуетившись, как будто увлеклась, девушка оттолкнула Макса и убежала в душ, затем быстренько оделась, пока он приводил себя в порядок, и с нежностью сказала:

— Если алмазы такие же крупные и чистые, как твои чувства ко мне, я, наверное, умру от счастья.

— Тогда поспешим, чтобы скорее вернуться, — с готовностью предложил Макс, и они вышли из номера.

У отеля они сели в машину Макса и, петляя по улицам, поехали в сторону набережной. Макс лихо закладывал виражи, не обращая внимания на то, что за ним от самого отеля на некотором расстоянии следует машина. Пребывая на седьмом небе от новой знакомой, он совсем позабыл вчерашние наставления Олега Петровича, что про встречу с курьером никто не должен знать и прибыть на нее необходимо одному, желательно пешком, проверив, нет ли за тобой «хвоста». Он беззаботно остановился около места встречи. Недалеко по набережной прогуливался курьер. Он был среднего роста, крепкого, даже немного грузного телосложения, на плече у него висела значительных размеров спортивная сумка. Макс вышел из машины, помог Анне и в обнимку с ней направился в его сторону.

Когда до курьера оставалось два десятка шагов, он вдруг посмотрел всторону. Прямо через газон к нему бежало четверо парней спортивного вида. Курьер, отбросив сумку, ударил первого из нападавших, сбив его с ног. Завязалась драка. Макс бросился на помощь. Подбежав, сразу же получил разящий удар в голову локтем и упал на землю. Он пытался подняться, но из-за головокружения у него это не получалось. Рядом с ним лежали двое нападавших, не подаваяя признаков жизни. Макс видел, как Анна схватила сумку и скрылась, как отчаянно сопротивлялся курьер, получивший уже несколько колотых ран стилетом. Макс, наконец, собрал последние силы, поднялся и, сделав несколько неуверенных шагов, хотел нанести удар парню со стилетом, но тот без труда отбил его руку кулаком вооруженным лезвием и ударил ногой в пах. Макс снова оказался на земле, чувствуя, как теплая кровь течет по ладони. Раненый курьер использовал это отвлечение, и ударив ногой под колено вооруженному громиле, побежал к морю на пирс.

— Никуда теперь не денется, — остановив парня со стилетом, сказал бугай, растирая колено. — Теперь по крови найдем, посмотри лучше, что с нашими. Через несколько минут четверка вступила на пирс, Максим остался лежать на месте драки.

«Фортуна улыбается смелым или тем, кому улыбается»

Я зашел к Димке на яхту пораньше, чтобы наверняка застать его на месте. Мне хотелось узнать, как закончилась тусовка на «Острове» и где сейчас можно найти Еву. Выяснив, что Ева сначала с Даниэлем собиралась утром на экскурсию в Казино, а затем Димка обещал отвести ее в банк, я решил поехать вместе с ним, а пока помочь с делами на яхте.

Через час мы увидели, как Виктор Онищенко бежит по пирсу.

— Ребята, слава богу, вы здесь! — услышали мы задыхающийся голос Виктора, зажимавшего рукой раны, вся его майка была в крови. — Меня преследуют четыре бандита, мне нужна помощь… немеет бок… Дима, ты можешь выйти в море немедленно?

— Нет, у меня сегодня должны закончить профилактику двигателя, а сейчас он разобран! — стал сокрушаться Кратов, и Виктор, по-моему, совсем упал духом, тем более мы увидели, что на пирс забежали четверо парней, и у нас оставалось меньше минуты.

— Димка! Ласты и маску! — крикнул я, доставая из рундука полный баллон с компенсатором и легочниками. — Виктор, тебе приходилось?

— А если даже не приходилось, — пытался шутить Онищенко. — Теперь уж точно придется. Только, боюсь, раны не обработали, кровью истеку. А, да ладно…

— Тогда хватай пояса потяжелей и полотенце, — скомандовал я, одевая принесенные Димкой ласты и маску, жилет с баллоном был уже за спиной. — Димка! Только Еве ни слова! За борт!

Мы упали в воду. Виктор в выборе поясов огрузки не ошибся, к тому же на нас не было гидрокостюмов, и мы легко опустились на дно. «Один баллон, два легочника, на полчаса должно хватить», — подумал я и, обмотав грудь Виктора полотенцем, как громадная птица, несущая в когтях жертву, поплыл, увлекая за собой тело. Виктор сначала помогал, работая ногами, затем, видимо, силы стали оставлять его. «Лишь бы дышал», — думал я, наблюдая за гроздями пузырьков воздуха, вырывавшихся все с большей паузой.

Пирс давно закончился, мы приблизились к берегу. Глубина была метра полтора, я всплыл и поднял голову. На скалистом берегу никого не было. Вытянув тело Виктора на песок среди камней, я осмотрел его раны. Его состояние было очень тяжелым, дыхание слабым. От большой потери крови едва прощупывался пульс. Виктор открыл глаза и взял меня за руку:

— Ты, парень, сделал все, что мог, спасибо, — и, видя, что я собираюсь что-то сказать, слабо сжал мою кисть некогда могучей рукой, прося не перебивать. — Я чувствую, мне осталось недолго, но есть дело, не закончив которое, я подставлю свою семью. Надо передать содержимое одной ячейки Олегу Петровичу Гаровскому, я у Евы видел перстень с зеленым камнем — это его знак, значит, она его знает и тебе поможет.

Виктор назвал номер ячейки, код и потерял сознание. Укрыв его полотенцем, я побежал в сторону улиц. К счастью, удалось быстро вызвать скорую помощь, когда она подъехала, Виктор еще дышал. Выяснив, в какую больницу он будет доставлен, и сообщив свои координаты, я решил с аквалангом вернуться на яхту, чтобы не оставлять оборудование на берегу.

«На спортивной машине можно, а в спортивном костюме нельзя?»

Утром голосом Дела Шеннона запел телефон. Ева еле нашла его где-то у кровати, но села батарея: «что за напасть?»

Даниэль сдержал слово, в девять часов они вошли в Казино.

— В самом красивом зале ты уже играла — это зал «Гарнье». Теперь мы пойдём в другие залы, где вы ещё не были. Нынешнее здание Казино было построено в 1910 году. Атриум здания облицован мрамором и окружён 28 колоннами из оникса. Казино состоит из галереи игорных залов. Их пять.

И они прошли в зал в стиле Ренессанс, затем следовали Европейский и Белый залы, и о каждом Даниэль подробно рассказывал, вспоминая интересные истории. В самом большом зале Американских игр должен состояться грядущий покерный турнир. Столов было очень много, и Ева спросила, чем вызвала улыбку француза:

— А за каким будет играть Михаэль?

— Твой вопрос только подтверждает, что ты у нас в первый раз. Он будет играть за разными столами, и сказать точно, где, невозможно. А вот если выйдет в финал, то за этот стол попадёт обязательно.

— Несомненно!

— Игра непредсказуема. Сколько преуспевших в бизнесе людей говорят, что фортуна улыбнётся им и в игре. Они любят риск, верят в свою звезду и убеждены, что они лучшие. Иногда в казино их ждет разочарование.

— А зачем эти прозрачные окна?

— Это телестол. Игроки за столом, получая карты, располагают их над этими окнами, а камеры, установленные внизу, транслируют и записывают изображение. Затем оно накладывается на запись внешних камер, фиксирующих поведение игроков за столом, и получается полная картинка. Это делается для того, чтобы можно было показать ход турнира изнутри, а главное, финальную игру, конечно же, после его окончания. Чтобы все, кто захочет, могли проанализировать ход игры и, может быть, пополнить свой опыт…

После экскурсии, с комфортом разместившись на террасе, Ева наслаждалась видом на парк Казино, фонтанами и пальмами.

— Даниэль, а кто играет лучше: мужчины или женщины?

— Таких данных у меня нет, но, по-моему, женщины более уравновешенны и спокойны в игре, лучше владеют собой.

— А чем отличаются русские клиенты?

— Не хочу обобщать, но в последние годы русские тратят очень большие деньги. Понимаю, страсть к игре — часть вашего национального характера.

— Особенно я. Самый яркий представитель той самой страсти! — рассмеялась Ева.

— Вы, мадемуазель, как я видел и чувствую, вызываете другую страсть, которая намного сильнее азарта. Ева, твоя красота и нежность манят мужчин больше, чем наше Казино, поверь мне. Вот, кажется, и я не устоял. А эти музыкальные пальчики могут сделать с нами, что захотят. Уже знаю, в твоём сердце он… Жаль, не я.

— Наверное, Монако живёт от доходов Казино? — перевела разговор на другую тему мадемуазель, покручивая перстень с зелёным каменем.

— А вот и нет. Всего 3 % бюджета, остальное — туризм и другие сферы деятельности. Между прочим, само Гранд Казино определенную часть доходов имеет от финансовых операций с «депозитами» — обменом реальных денег на игровые фишки. А на таком рынке коротких кредитов это довольно приличный оборот, поскольку известно, какую сумму каждую ночь казино может прокредитовать. Извини, Ева, увлёкся. Зачем тебе это слушать…

— Даниэль, ты — самый лучший гид. Теперь я знаю, что в Монте-Карло находится единственное настоящее казино в Европе, и никакое другое не имеет такой репутации, истории и даже ауры.

— Ну, что ж, мне пора. Турнир начинается завтра и нужно проверить, всё ли готово к его началу, — попрощался француз.

Оксана Онищенко, едва заметив «мировую знаменитость», шлёпнулась на стул рядом с девушкой, опустив у столика многочисленные фирменные пакеты известных марок.

— Здравствуйте, Оксана! Удачный шопинг?

— Ой, я столько всего накупила! — и стала с удовольствием доставать вещи.

На них косились посетители кафе и просто прохожие, а одна пухленькая женщина подняла большой палец вверх, выказывая своё одобрение.

— Мы здесь договорились встретиться с Виктором. Не видела его? С утра ушёл, на звонки не отвечает.

— Не волнуйтесь, он обязательно найдётся.

— Я, пожалуй, отнесу всё в отель и вернусь, — и, подхватив покупки, Оксана неспешно покинула террасу.

* * *

— Её формы с трудом сдерживали содержание. Привет! — раздался Юлькин голос. — Мне про тебя Даниэль доложил. А это кто такая? Подруга, некоторые твои знакомые меня начинают серьёзно беспокоить.

— Между прочим, у неё муж потерялся! — сказала Ева, заметив, что странный субъект чуть поодаль пошёл за Оксаной.

— Женатый мужик — это мотоцикл с коляской. Её муж, похоже, коляску уже отстегнул. Катается теперь где-нибудь с француженкой. Они наших толстосумов любят. А вы, супермен, куда убегаете? — зацепила Юлька парня крепкого телосложения, который, сверля взглядом Еву, покидал террасу.

Кратов тоже человек слова! Потребовал немедленно отправиться с ним в банк.

— Если я тебя не вытащу, деньги за выступления в мешках привезут, а на границе конфискуют как контрабанду. Ха!

«Вездесущий Димон! Но не Михаэль, и Аркадий Борисович его тоже ищет…»

Их ждала Изабель. Еве быстро открыли счёт, вручили карту VIP-клиента, рассказали, что обо всех операциях со счётом и новых услугах банка информация будет поступать на телефон и электронную почту.

— А я прослежу, чтобы все средства от выступлений очень быстро сделали твой счёт весомым. Давай провожу!

— Нет, Димка, останься. А я с удовольствием прогуляюсь по Монако.

Она вышла на улицу. Всё было замечательно. Солнце, море, благодарная публика, друзья. И, как бы сказала Юлька, ещё и «втрескалась по уши». Счастье прыгало где-то там, в области солнечного сплетения.

«Я бы вас простил…дайте повод»

Мимо девушки проезжали дорогие автомобили, владельцы которых предлагали её подвезти, показывая на тяжёлый футляр с саксофоном. Но она мотала головой и весело шла дальше. Вот около Евы остановился чёрный «Hummer». Стекло опустилось, мужской голос спросил, как проехать к Казино. Ева подошла ближе, махнув рукой в нужную сторону, но машина не уехала. Сильные руки схватили её и втянули в салон, дверь хлопнула, и машина помчалась в неизвестном направлении. Еве завязали глаза повязкой, кричать она не пыталась, Леди Гага слишком громко звучала в шести динамиках автомобиля. Как показалось, они ехали около часа. Нащупав футляр с любимым саксофоном, ей почему-то стало немного легче. Машина по пути останавливалась несколько раз, но это, видимо, были вынужденные остановки. Наконец, мотор заглушили, и в салоне началось движение. Ее вывели на улицу и сняли повязку, пред ней был парадный вход богатого особняка. «Может, очередной поклонник?», — успокаивала себя Ева. Ее завели в каминный зал, один охранник вышел, другой остался за спиной. В воздухе, в свете богатой бронзовой люстры, клубами медленно переливался сигарный дым, царило какое-то напряжение. В центре зала за столом в мягких креслах сидело двое мужчин с раскрасневшимися лицами, обоим было за пятьдесят. Один — крепкого телосложения, с небольшим шрамом на щеке, другой — высокий, со светлыми волосами с проседью, чем-то напоминавший Клинтона, внимательно разглядывали девушку. В глубине зала находилось еще несколько человек, однако полусумрак из-за прикрытых тяжелыми с золоченой нитью шторами окон не давал рассмотреть их лица. Среди них была девушка, она стояла спиной к Еве, в ее движениях было что-то очень знакомое.

— Джойс, свидетели были? — прервал паузу мужчина со шрамом, обращаясь к охраннику.

— Нет, мистер Хиндли, все было чисто, пискнуть не успела, — ответил стоящий за спиной.

— Посмотри, Сэм, такая хрупкая девушка…тростиночка, можно сказать, а уже «Золотой саксофон России», похоже, все в шоу-бизнесе теперь измеряется смазливой мордашкой и длиной ног, — с огорчением произнес Хиндли.

— Ты забыл, Майкл, еще толстым кошельком, — добавил второй. — А так ли уж она талантлива? Просто раскручивает девочку богатый воздыхатель…

Ева поняла, что это не поклонники, и холодок пробежал по спине, и вдруг дерзкая мысль про камеру пришла в голову: «Помирать, так с музыкой». Она достала из футляра саксофон, быстро вставила эску, надела мундштук с тростью, закрепила его лигатурой и вольная импровизация на тему «Мурки» разорвала пространство. Ева играла экспрессивно, полным звуком. До самого конца её никто не перебивал. Отыграв, она опустила саксофон и только теперь перевела дух.

— Настоящая Ева Милан! Посмотри, Анна, — бросил через спину в угол зала Хиндли: — Вот у нее все получается. Покорила пол-Монако, Михаэля у тебя увела, я думаю, поручи ей курьера — алмазы были бы сейчас здесь, на столе.

На удивление, к столу как ни в чем не бывало подошла журналистка Анна Кренева.

— Это не мой прокол, я сделала все, что от меня зависело, — стараясь не смотреть Еве в глаза, оправдывалась Анна: — Я привела ваших мачо прямо на место, а они двух мужиков скрутить не смогли.

— Ладно, иди. Они уже получили по заслугам, — заворчал Сэм, видно, бойцы были его.

— Все? — коротко выдавил сквозь зубы Майкл.

— Да, все четверо, надо набирать новую группу, — спокойно ответил Сэм.

— Подойди, девочка, к столу, что стоишь у дверей, как не родная, — обратился к Еве Хиндли: — Вот, присаживайся к нам. Инструмент-то оставь, — видя, что девушка собирается садиться в кресло с саксофоном, заботливо предложил Хиндли. Ева сняла саксофон и положила перед собой на столе. Сэм жадно посмотрел на ее руку с перстнем.

— Видишь, мы играем с тобой в открытую, — начал радушно Майкл: — Потому что шансов выйти отсюда живой у тебя меньше, чем ты думаешь, и шутить, как ты, наверное, поняла, мы не любим.

— Скажи, можно играть на саксофоне одной рукой? — вдруг спросил Сэм. Девушка поняла, к чему вопрос, на ее лице был явный испуг, но она пожала плечами.

— Какой ты кровожадный, Сэм, я думаю, Ева сама отдаст перстень, который тебе понравился, и до этого не дойдет, — попытался успокоить девушку Майкл, отстригая щипчиками кончик сигары, — Она девочка умная, правда?

Ева сняла перстень с зеленым камнем с проступающей в его глубине короной и положила на стол.

— Что вам надо от меня? — спокойно, собрав все свое хладнокровие, спросила пленница, и ее голос не дрогнул.

— Я хочу наказать Михаэля, — раскурив сигару, произнес Хиндли, выпуская облачко дыма. — Не удивляйся, Ева, я знаю его давно, гораздо дольше, чем ты.

Ева насторожилась, но пыталась не показывать виду, Майкл расценил реакцию девушки по-другому: — Он обманул нас в Австрии, когда принимал участие в турнире, дал обещание и не выполнил, и мы понесли очень большие убытки. Но главное, Ева: этот мерзавец опозорил мою дочь, небезызвестную тебе Анну, и лишил наследников, заставив сделать ее аборт, и теперь она не может иметь детей. Похоже, и тебя ждет то же самое.

Ева слушала молча, опустив глаза, на лице Сэма промелькнула улыбка, когда речь зашла о дочери, а шрам на щеке Хиндли стал глубже и безобразней. Полумрак, сигарный дым и низкий, почти рычащий голос Майкла Хиндли вселяли страх.

— Конечно, я мог бы его убрать, — спокойно, будто о пылинке на одежде, рассуждал Хиндли: — Но это было бы очень легко для Михаэля, поэтому я придумал другой способ его наказать, чтобы он как следует прочувствовал. И в этом, Ева, я прошу тебя помочь.

— Что я должна сделать? — неожиданно для мужчин, подняв свои большие зеленые глаза, твердо и уверенно спросила девушка. Оба заметно оживились.

— Ева, — начал вкрадчиво Хиндли. — Этот Михаэль, насколько мне известно, последние деньги вложил в этот турнир. Используя от нас полученную обманным путем информацию, может победить, и тогда он будет продолжать глумиться над бедными молодыми девушками типа тебя и жить припеваючи. Да и долг перед нами он должен вернуть.

— Я пока не понимаю, чем могу вам помочь, говорите прямо, — твердо произнесла Ева.

— Не торопись, бэби. Скажи, ты хочешь его наказать? — чтобы окончательно развеять сомнения, спросил Хиндли.

— Да, он мне не интересен, — не задумываясь, ответила девушка.

— Но этот подлец от тебя без ума. Отбрось свою гордыню и продолжай принимать его ухаживания, а когда он окончательно потеряет голову, якобы в знак гарантий его намерений предложи дать тебе доверенность на получение выигрыша в банке, заодно проверишь его чувства. По процедуре оформления мы тебе подскажем. Сейчас нужно твое принципиальное согласие. В случае победы треть заберешь себе в виде компенсации, а остальное… пойдет в счет долга. Да, и перстень к тебе вернется. Мы же, в свою очередь, сделаем так, что Михаэль тебя больше не потревожит. Это я тебе обещаю. Ну, как?

— А разве у меня есть выбор? — вопросом на вопрос ответила Ева.

— Вот и умница, — по-отечески начал Хиндли, но с металлом в голосе добавил: — Но нужно постараться, в противном случае я не дам за твою жизнь и ломаного гроша. На сегодня закончим. Позже инструкции получишь через Анну, — и, махнув рукой охраннику, распорядился: — Верните девушку обратно.

Ева вышла к машине, вдохнув свежий воздух, почувствовала легкое головокружение, то ли от только что пережитого нервного напряжения, то ли от дурманящего запаха хвои. Выехав за ворота, она вскоре узнала улицы Ниццы, куда приезжала с Юлькой на свой первый концерт.

Ева оказалась на том же самом месте, в руках у неё был саксофон без футляра. Светило солнце, мимо проезжали дорогие автомобили, у какого-то бутика смеялись девушки. Высокий парень, стоящий с ними, махнул Еве. Это был Николас. Она ответила, едва подняв руку, и быстро пошла в сторону отеля. Для Евы этот искрящийся беззаботный мир стал другим, нужно было обдумать дальнейшие шаги, и проиграть было бы обидно. «Только бы не встретить сейчас никого из знакомых», — думала она, и, чтобы не ловить на себе любопытные взгляды, незаметно проскользнула в лифт. Закрыв за собой дверь в номер, Ева наконец-то осталась одна. Напряжение и страх покинули её под струями прохладной воды в ванной.

«Cherchez la femme»

«Неудобно собирать выбитые зубы сломанными руками», — подумал с иронией Макс, когда добежал до машины и упал в кресло водителя. Раз он был способен шутить, значит, с головой более-менее всё в порядке, а вот рука и лицо… Он попытался завести машину, но из-за травмы это получилось не сразу. Наконец, двигатель заработал, и автомобиль, постепенно набирая скорость, стал удаляться от места нападения. Чтобы понять, сломана у него челюсть или нет, Максим прикусил себя за палец здоровой руки: «Хоть в чём-то повезло. А то пришлось бы двигать в лицевую хирургию». Рука сильно болела, рану необходимо было быстрее обработать или хотя бы чем-то замотать, но Макса несло на улочку Жан Эмиль, где его дядя снимал небольшой особняк. Главное, не потерять сознание и не столкнуться с полицией, чтобы потом не объяснять — мол, неудачно задел лицом дерево, на котором вместо листьев висели гири, а руку слегка поцарапал стальной игрушкой с заострёнными шипами — ребёнок обронил.

Добравшись до места и заехав в уже открытые ворота, Макс почти влетел в дом. — Я пустой. На нас напали. Где сейчас курьер — не знаю. Олег Петрович дал команду, чтобы Максу обработали раны. Сергей осмотрел руку и, покачав головой, сказал: — Колото-резаная рана. Видимо, провернуть успел стилет муфлон. Он принёс шовный материал и иглу в спиртовом растворе.

— Настоящему мужику хоть раз нужно почувствовать, как штопают собственную шкуру, — спокойно сказал Сергей и стал без обезболивающих зашивать рваное место, затем сделал укол от столбняка и дал антибиотик.

Макс терпел, как мог, и думал, стоит упоминать об Анне или нет, но, зная своего дядю, решил рассказать подробно обо всём, а там будь что будет.

Олег Петрович внимательно слушал племянника, ни один мускул на его лице не дрогнул. Но Макс понимал, что ничего хорошего ждать не приходится. Дядя дал какие-то распоряжения Антону, и тот быстро сел в машину и уехал. — Олег, прости! Прокололся, говори, что делать. На всё пойду, чтобы исправиться!

— Скурвился! Получил пня и умчался, высоко поднимая колени. Зачем курьера бросил подыхать? — Наконец, произнёс Олег Петрович.

— Да я сам был в отключке. Вырубили меня. Я хотел… — не успел договорить Макс. — Отмазывайся теперь! Да ты курьера должен был искать! А он, видите ли, раны приполз зализывать, слизняк! Погряз в пьянках, разврате и детских драках! — Олег, найди этих муфлонов поганых! Я их на куски порву! Не трус я! — горячился Макс. — Всё, хватит хлебалом щёлкать. Только и можешь, что язык драть да гнуть неумелые пальцы на припаркованный бульдозер. Куда делась лярва, с которой ты забавлялся? — Сейчас поеду, найду её. Она мне всё расскажет, — скороговоркой проговорил Макс. — Сиди пока! Сдаётся мне, что не простая эта девка, меченая, — задумчиво сказал Олег Петрович и вышел на улицу. Он сделал несколько звонков и вернулся в дом. — Антон появится — сразу ко мне, — обратился он к Сергею. — Этого в койку, на курорт — его что-то кроет, — добавил он, посмотрев на бледного Максима. — Да, и морду ему почини, что ли. Он мне ту бабу должен отыскать.

Часа через полтора вернулся Антон с Буркалычем, так звали мужчину, который ещё в поезде присматривал за Евой. — Олег, курьер пропал. Там на пирсе крови много. Точно порезали его, может, с собой взяли. Кто такие — пока не узнать, время нужно, — поделился информацией Антон. — Ладно, раз масть так легла — знать, судьба. Ищите концы, ищите. Если серьёзные люди — стрелку забейте. Уж падать с коня — так с вороного, а не с клячи.

— Там курьера его баба ищет, — обратился Буркалыч к Олегу Петровичу. — Всё побережье кипешнула.

По приколу мужика своего с другим на пляже попутала, завизжала как пилорама по утру, на другую бабу налетела, чуть нурло ей не поправила. С полицией разнимали. Потом каялась. Из наших чувачки оказались, по тихой откупился. Смешная баба. На кой курьер её с собою притащил?

— Умный, вот и притащил. С такой понты стелить — самое то. Кто подумает, что конкретный человек посылку везёт? — пояснил Олег Петрович. — А с ним проблем ещё не было. Если б Макс его не засветил…

— Да, слышал я, Еву полдня два парня разыскивают — знакомые её, — добавил Буркалыч. — Сергей! Запись мне с камеры саксофона, — приказал Олег Петрович.

Когда пошла запись в режиме онлайн, все замерли, не ожидая увидеть и услышать то, что они увидели и услышали. — Макса сюда, срочно! Запись была не идеальной: сначала Ева держала саксофон в руках, играя на нём, а потом положила на стол. Но этого было достаточно. Когда Еву везли из Ниццы в Монако, Олег Петрович уже отдал приказ Буркалычу стать теперь её тенью.

Увидев Еву на видео, а затем узнав Анну, Макс схватился за голову:

— Во, я урод! С кем связался! — Ну, что эта лярва — твоя? Да? — негодовал Олег Петрович.

— Да, она тебя, лоха, ещё в ресторане срисовала, — усмехнулся Антон.

— Всё, я тебя гарантийки лишаю. Будешь в подчинении у Антона и Сергея капусту стричь, а за большие бабки шкурой рисковать. Гимназистка! — сказал, как отрезал Олег Петрович. Они стали прослушивать запись вновь. Речь зашла о Еве. — Какая выдержка! Какое воспитание! Ни одной слезинки! Уважаю, — прокомментировал Сергей. — Если я позволю сглотнуть стёб этих придурков над девочкой, то через короткое время придётся сглатывать собственные зубы. Она под моей защитой, — сказал Олег Петрович, и его голос немного дрогнул. — Да, грязь нужно вычищать, иначе замучает дизентерия. Аккуратно, без общественного резонанса устроим им утренник в гестапо? — спросил Антон у Олега Петровича. — Безусловно. — Олег, отпусти, прошу! Я найду и курьера, и Анну! — почти закричал Макс.

— Не верещи как баба. Лучше собери в мыслительном порыве остатки спинного мозга и вспомни, что ты там начирикал, когда кувыркался на койке с этой биксой, — обратился Антон к Максу. — Подробности давай, всё до мелочей. Максим по деталям стал вспоминать, что спрашивала и говорила Анна.

— А ты, Макс, случайно перед носом у неё родословной ксивой не размахивал? Может, адресок черканул? На чифирь не зазывал? Уж мы бы ей баланды-то не пожалели, — с усмешкой сказал Сергей.

— Сумку эта кошка забрала. Если груз там был, то она этому Хиндли ни беса не отдала — кинула, либо груза там не было. Раз. Судя по записи, курьер им не достался. Два. Тогда где он? Либо кранты ему, либо отлёживается где-нибудь, либо в лазарете, — анализировал Олег Петрович.

— Перстень — твой подарок — с Евы сняли, гады! Шняга какая-то, — добавил Максим.

— Для Евы у меня изумрудов хватит. А эти мелочью не брезгуют, перстенёк-то краплёный.

— Не такая уж мелочь, — вступил в разговор Антон. — Именной как-никак, в России многие бы хотели такой перстенёк носить не снимая.

— Всё, не пыли. Ты узнай мне, кто этот Хиндли — жиган или фраер. А я решу, как карты бросить, — ответил Олег Петрович.

— А кто такой Михаэль, о котором так много базарят? — спросил Сергей.

— Знаю, кто. На турнир покерный приехал. Посмотрим, какой он игрок! — ответил Олег Петрович. — Запудрил молоденькой девочке мозги, а её теперь прессуют из-за него. Это чисто его проблемы, зачем Еву подставил? Но и ты, Макс, не для неё. Облажался в конец! А девушка — то, что надо. Признаю, не достоин ты её. — Что там за водоросль Еве угрожала? Сэм, кажется? Я ему сам грабли обломаю, на перо поставлю, будет кровью кашлять! — опять завёлся Макс.

— Не шамкай попусту, а то я тебя очень расстрою, — предупредил Олег Петрович. Какой-то важный звонок заставил его спешно покинуть комнату.

— Антон, мы уезжаем, — вернувшись, быстро сказал Олег Петрович. — Сергей и Макс, ждите здесь моих распоряжений. И они куда-то уехали.

«Бриллиант — тот же камень, только бьют по голове не им, а за него»

Обратный путь налегке пролетел незаметно. Подплыв к Димкиной яхте, я приставил ухо к днищу. На яхте прослушивалось движение, значит, на ней находились люди. Выбор был небольшим: стрелка барометра лежала на нуле, все равно нужно всплывать. Я вынырнул у кормового трапа. На палубе никого не было. Осторожно поднявшись по трапу и сняв уже бесполезное оборудование, я подошел к входу в трюм, около которого стояли канистры с машинным маслом, снизу из глубины раздавалась французская речь. «Профилактика двигателя», — успокаивающе пронеслась мысль. Димки на борту не было. Французы не удивились моему «пришествию», хозяин их предупредил. Коротко расспросив, как разыскать Centre Hospitalier Princesse Grace на Avenue Pasteur, я переоделся и покинул яхту.

Госпиталь находился недалеко, поэтому я нашел его без труда. Стеклянные двери автоматически открылись, учтиво приглашая внутрь. Просторный холл скорее напоминал дорогой отель, нежели больницу, но персонал в халатах различного цвета подчеркивал медицинскую направленность учреждения. В регистратуре, ознакомившись с моими документами, сообщили, что Виктор Онищенко находится в реанимационном отделении и вежливо попросили подождать доктора. Через несколько минут появился высокий краснощекий здоровяк в легком медицинском костюме цвета морской волны и направился ко мне. После короткого приветствия и объяснения, кем приходится мне пациент, доктор без недомолвок начал:

— Состояние критическое. В результате обильной кровопотери пациент находится в постгеморрагическом шоке. Проводим искусственную вентиляцию легких и переливание крови. Главное в настоящий момент — поддержать сердечно-сосудистую и дыхательную системы, но положение очень серьезное.

— Доктор, конечно, может быть рано, но скажите, какие прогнозы? — поинтересовался я.

— Да, о прогнозах можно говорить дня через два-три, а в целом мозг не пострадал, организм крепкий, я думаю, выкарабкается. Важно, что вовремя доставили, еще бы полчаса — и все было бы бесполезно. Ну, а теперь поборемся, — оптимистично закончил здоровяк.

— Надеюсь, что все будет хорошо. Спасибо! — произнес я, крепко пожимая руку врачу.

— Это наша работа, — завершил диалог доктор и направился к дверям.

Уточнив, как по телефону можно получить справку о больном, я покинул госпиталь.

Быстро поймав такси, я обратился на русском к водителю, француз не понимал ни слова, это было кстати: можно спокойно говорить по телефону. Перейдя на его родной язык, я с ним договорился. В Ниццу, где находилась ячейка, я решил ехать, не откладывая. Мне было неизвестно, удалось ли узнать бандитам эту информацию. Надо было спешить. По дороге я связался с Александером и просил меня подстраховать, когда буду забирать содержимое камеры хранения на железнодорожном вокзале — находиться рядом, но не вмешиваться, если не будет необходимости. Ева трубку не брала. «Только бы Димка не проболтался», — подумал я, мне почему-то очень хотелось услышать ее беззаботный и веселый голос. Подъехав к вокзалу, я отпустил такси, встретился глазами с Александером, они с Алексом о чем-то увлеченно беседовали, стоя прямо у входа в зал. Войдя внутрь, я уверенно подошел к нужной ячейке, набрал код, дверка, освободившись от замка, приоткрылась. Я извлек из полости полупустую спортивную сумку средних размеров и направился к выходу. На вокзальной площади я вновь взял такси и поехал в отель. До выезда из города на некотором удалении нас преследовала черная «BMW», а затем и она исчезла, значит, «хвоста» не было.

У отеля, расплатившись с немногословным водителем, я поднялся в номер и плотно закрыл за собой дверь. Оставшись наедине, я, наконец, решил изучить содержимое сумки, которое, со слов умирающего Виктора, ставило под угрозу его семью. Расстегнув молнию, я достал папку с документами, кожаный мешочек, туго перехваченный шнурком, и пачку евро, завернутую в листок, на котором были записаны какие-то расходы. Я развязал шнурок и высыпал содержимое на стол. Невообразимое количество бриллиантов заискрилось всеми цветами радуги, играя в лучах дневного солнца. Все встало на свои места, теперь было понятно, чем рисковал белорус, не передай он адресату груз.

Вдруг, смотря на эти камни, я отчетливо осознал всю опасность своего положения. Бандиты, напавшие на Виктора, вряд ли остановятся. Возможно, они, запугав на яхте Димку, узнали про меня и активно разыскивают, а ведь рано или поздно найдут. «Кто такой Олег Петрович? Почему он Еве подарил кольцо? Что делать дальше?» — задавая себе эти вопросы, я набрал телефон Евы, он снова не ответил. Я позвонил Кратову, на том конце Димка, сгорая от любопытства, набросился на меня с вопросами:

— Ну, как вы там? Что с Виктором?

— Все нормально, Виктор в больнице. Ты лучше скажи, что с бандитами?

— А чего?.. Они залетели на мою яхту, дескать, где беглец, и знаю ли я его? Я тупо сказал, что нет.

— А про меня что-нибудь спрашивали?

— Нет, тебя они вообще не видели, а я сказал, что какой-то мужик забежал на яхту, схватил баллон и прыгнул в воду. Я предложил вызвать полицию, но они отказались, сославшись на то, что дело семейное и они сами разберутся. Потом обошли яхту и ушли.

— Здорово. Слушай, звоню постоянно Еве, она не берет трубку. Ты встречался с ней?

— Да, как и договаривались, я забрал ее из Казино и отвез в банк к Изабель. Она открыла счет и ушла.

— Одна?

— Да. Михаэль, не переживай ты так, оставила телефон в отеле и загорает где-нибудь на пляже.

— На нее это не похоже. Ладно, позвони ребятам, может, кто чего подскажет, а вечером увидимся, будь на связи.

Я убрал содержимое сумки в сейф. Димкина информация о бандитах обнадеживала, мой след ими был потерян, теперь нужно срочно связаться с Гаровским. «Девочка моя, где же ты, солнышко», — подумал я о Еве и снова стал набирать ее номер. На удивление, пошли длинные гудки, наконец, я услышал спокойный голос Евы. «Слава богу, с ней ничего не случилось», — мелькнула в голове мысль. Я не стал ее ни о чем расспрашивать, а просто попросил номер телефона Олега Петровича, она продиктовала цифры, и мы договорились о встрече.

— Слушаю вас! — ударил в ухо чем-то взволнованный голос Олега Петровича.

— Это Михаэль, мы вчера разговаривали на презентации яхты, ваш номер мне дала Ева, — представился я.

— Если вы по поводу вчерашнего разговора, молодой человек, то я многие слова забрал бы обратно.

— Нет, я предлагаю забрать нечто материальнее слов, что вы, похоже, потеряли.

— Где мы можем увидеться? — быстро, видимо догадавшись, спросил Олег Петрович.

— Я буду ждать вас в отеле, — и хотел произнести название, но Гаровский сухо перебил:

— Я знаю, буду через пятнадцать минут, предупредите администратора.

Через четверть часа в дверь моего номера постучали, это был Гаровский. Молнии в его глазах, сверкавшие на яхте, исчезли, лицо было спокойным и добродушным. Он вошел в номер и сел в предложенное мною кресло, положив рядом с собою трость.

— О чем вы хотели поговорить, Михаэль? — с некоторым напряжением в голосе прервал паузу Гаровский.

— Речь пойдет о Викторе Онищенко, — спокойно ответил я, видя, как лицо Олега Петровича от удивления вытянулось, и он даже слегка привстал с кресла.

— Что с ним? — взволнованно спросил он.

— Он в больнице, в очень тяжелом состоянии, врачи борются за его жизнь.

— Как он туда попал? — спросил Гаровский, и я рассказал, что произошло утром.

Во время рассказа Олег Петрович не проронил ни слова, он внимательно слушал и иногда гладил колено, видимо, доставлявшее хлопоты. На пальце его руки я увидел перстень с зеленым камнем, через который просвечивалась корона — такой же, как у Евы. Но когда я упомянул, что Виктор назвал мне номер ячейки и код, Гаровский напрягся, как пружина.

— Почему он доверился вам? — вдруг спросил он.

— У него не было другого выхода, — ответил я, открывая сейф, и, достав оттуда сумку, поставил ее на стол перед Гаровским. — Он просил передать ее вам лично.

Олег Петрович вскочил с кресла и судорожно попытался открыть заевшую молнию, наконец, это у него получилось. Он вытащил папку с документами и, быстро пробежав глазами несколько первых страниц, бросил ее на стол. Затем он вытащил кожаный мешочек и, аккуратно опустив его на стол, начал развязывать шнурок. Высыпав несколько искрящихся бусин, взял одну и, положив на ладонь, поднес к глазам.

— Михаэль, посмотри, какая огранка — прелесть! — рассматривая камень, по-дружески, перейдя на «ты», произнес Олег Петрович, и лицо его просветлело.

— Олег Петрович, я не особенно понимаю в бриллиантах.

— Можно просто Олег. Ты не представляешь, что сделал для меня, юноша. В этих камушках сотни миллионов евро, и я не хочу быть неблагодарным. Проси чего хочешь. Хотя, чего я тебя спрашиваю, ты же ни черта не попросишь. А, ладно, сам чего-нибудь придумаю, по крайней мере, обещаю, теперь ни в чем нуждаться не будешь, — ссыпая камушки обратно в мешочек, по-отечески заключил Олег Петрович и продолжил в том же тоне: — А за вчерашний разговор — извини, ошибся я по-стариковски.

Гаровский неспешно сложил все обратно в сумку, взял трость и, учтиво попрощавшись, направился к двери. Я вышел за ним в коридор и, несколько ошарашенный, смотрел ему в след.

«Счастливей в мире нету грёз, чем жизнь в отсутствии угроз!»

Только выйдя из ванной, Ева вспомнила, что ещё в банке отключила телефон, чтобы не отвлекаться на вызовы. Как только он стал доступен, раздался звонок.

— Да, — стараясь говорить спокойно, ответила Ева.

Это был Михаэль.

— Ева, ты куда пропала? Я ищу тебя с утра! С тобой что-нибудь случилось?

— Нет, всё нормально.

— Помнишь, ты говорила вчера на яхте, что знакома с неким Олегом Петровичем, можешь дать мне его телефон?

Девушка продиктовала номер.

— Давай встретимся на площади перед Казино часа через два, через три — не могу сказать точнее. Ты только подожди меня там. Не исчезай! — попросил Михаэль, явно куда-то спеша.

После его звонка Еве стало как-то спокойнее. Значит, с ним ничего не случилось.

— У тебя почему телефон не отвечает? — звонил Димка Кратов. — Всё Монако с Михаэлем перевернули.

— Я была занята, — тихо ответила Ева.

— Тут такие события, а она, видите ли… — вдруг почему-то осёкся Димка. — Когда за тобой зайти?

— Через час, — понимая, что возражать бессмысленно, согласилась девушка.

В назначенное время она спустилась в холл отеля в обтягивающих белых брючках и в бело-бирюзовой прозрачной кофточке. На лице не было и тени беспокойства, правда, улыбалась она только уголками губ.

— Так что ты там говорил о каких-то событиях? — спросила она Димку.

— Да нет, просто Михаэль тебя очень искал и пришёл ко мне на яхту, а потом Виктор, как оказалось, слегка приболел, — явно что-то недоговаривая, уходил от разговора Димка.

— Виктора жена искала полдня.

— Надеюсь, уже нашла, — беспокоясь, произнёс Кратов. — Куда идём?

— На площадь перед Казино. Михаэль туда придёт. Звони Юльке.

Ева надеялась, что именно подруга своими шуточками спасёт её от навязчивых мыслей. Дождавшись Юльку, Джастина и Жана у центрального фонтана на площади, они всей компанией направились на террасу кафе, где за столиком уже сидели Даниэль и Николас с бокалами вина, приглашая к ним присоединиться.

— Хотите анекдот? — лукаво посмотрев на французов, спросила Юлька. — Француза спросили, что он делает для своего здоровья: — Для улучшения пищеварения я пью пиво. Если же у меня низкое давление, я пью красное вино. От гриппа я пью коньяк. От ангины — ликер. — А когда ты пьешь воду? — Такая болезнь мне не известна.

Все рассмеялись, Ева пропустила шутку мимо ушей.

— Да, этот анекдот знаком мне не понаслышке, — показывая глазами на бокал и продолжая смеяться, добавил Николас.

—" Папа, что такое ноты? — Это такой MIDI-файл, только на бумаге…». Подруга, что такая квёлая! Словно подменили, — обратилась Юлька к Еве.

— Всё хорошо.

Поняв, что расспрашивать бесполезно, Юлька обратилась к необычно молчаливому Димке:

— Может, ты в курсе, что происходит? На вас смотреть жалко.

— Да, день сегодня трудный выдался, — уклончиво ответил он.

Николас, придвинув стул поближе к Еве, тихо спросил:

— С тобой что-то случилось? И к этому причастна та чёрная машина? Я могу помочь.

— Нет, нет. Это поклонники…

Николас переглянулся с Даниэлем:

— Если не хочешь, никто не узнает.

Ева поняла, окинув всех взглядом, что напрасно привлекает внимание. Это ее игра и не стоит посвящать в нее даже хороших друзей. Обратись она к ним, тут же бросятся ей помогать, но это может навредить задуманному. Ей самой нужно сделать всё, что бы угрозы не стали явью. В конце концов, это только деньги…

Друзья беззаботно болтали на террасе, перебрасывались анекдотами, Николас и Джастин нашли повод для спора. Вдруг Кратов вскочил со стула и быстрым шагом направился к фонтану. Он почти побежал к появившемуся Михаэлю и стал, нервно жестикулируя, о чём-то с ним разговаривать. Михаэль Румен был спокоен, глазами разыскал Еву и сел рядом.

— Как прошёл день? Телефон сделал тебя недоступной, — поцеловал в щёчку он.

Она молча вложила холодные пальчики в его.

На дне её души нёсся поезд без остановок, без пассажиров, без света, без воздуха. Он стучал колёсами, отдавая в виски, пульсируя в венах, и был неуправляемым, без машиниста. Она спрятала эмоции, и уже решила, как поступить.

С приходом Михаэля, выпив по бокалу вина, компания оживилась.

— Мы сейчас придём, — Михаэль увлёк Еву за собою в парк.

Он целовал её губы, она отвечала и смотрела своими глубокими зелёными глазами, на дне которых поселилось противоречие. Вернулись к друзьям, когда уже спускалась ночь.

— Наконец-то я тебя нашёл! Завтра турнир, а ты развлекаешься. — Аркадий Борисович искренне пытался образумить подгулявшего игрока. — Пора настраиваться на игру, хотя бы за компьютером, и потом спать. Ева, помоги мне его уговорить!

— Всё, иди. Завтра увидимся.

К радости опекуна, что разум одержал верх над эмоцией, Михаэль ушёл.

Через час и Еве захотелось вернуться в отель, зная, что только там она может сосредоточиться и обдумать дальнейшие действия. С друзьями в этот поздний час ей не хотелось оставаться, к тому же трудно разыгрывать безмятежность и лёгкость. Она попрощалась, а по дороге к отелю её догнал Николас.

— Я тебя провожу. Ты чего-то не договариваешь, меня не обманешь. Не хочешь рассказывать — дело твоё, но одна больше не ходи, — предупредил он.

Ева вернулась в номер и вышла на балкон. Там, внизу, она увидела очень красивый бассейн с морской водой. Ни в нём, ни вокруг никого не было. Разве сейчас уснёшь! И быстро надев купальник и поверх лёгкий коротенький халатик, девушка сбежала по ступенькам вниз, не встретив никого из постояльцев отеля.

Лёгкая матовая подсветка по периметру бассейна и тёмная вода, в которой отражались звёзды и луна, приглашали в таинственный нереальный мир. Мадемуазель улыбнулась и вошла в воду, доплыв до середины, перевернулась на спину и стала рассматривать небо, ища знакомые созвездия. На одном из балконов появился силуэт и быстро исчез. Минуты через три кто-то также тихо поплыл по зеркальной глади. Михаэль! Ноги Евы коснулись дна. Тонкий волнующий аромат её духов сливался с запахом морской воды. Он, нежно целуя её лицо, шею, плечи, зашептал: «Ты сводишь меня с ума, не оторваться!» Она, почти теряя сознание, ответила женским бессознательным порывом. Звёзды затопили бассейн, лунный свет подчёркивал красоту молодых загорелых тел.

Но идиллию разрушил скрип открывающейся балконной двери, быстро восстановил сознание и заставил скрыться обоих под водой, чтоб вынырнуть у борта.

— Интересно, меня с моей девушкой когда-нибудь оставят в покое?! Гости и жители Монако, аууу!

— Всё. Завтра турнир, тебе нужно отдохнуть. Да и я почему-то замёрзла, — пряча глаза, проговорила Ева и, накинув халатик, быстро исчезла в отеле.

Она вернулась в номер и, забравшись в постель, долго не могла согреться.

«Не много ли я на себя беру… Смогу ли?.. Конечно смогу… Всё будет хорошо. Может…быть…».

«Не поменяете пятак по рублю? Можно червонцами…»

Я взглядом проводил изящную удаляющуюся фигурку Евы, махнул рукой стоящему на балконе Борисычу, и посмотрел на воду, ещё сохранявшую волнение от нашего купания. Звёзды мерцали на маленьких волнах, как бы разыгравшись, и не могли остановиться. День был настолько суматошным, что выделить главное было не просто. Завтра начнётся турнир, но меня это не пугало: первый день отсеивает новичков, к которым я себя не причислял. Пяток удачных раскладов — и можно спокойно сбрасывать карты, играя только на обязательных блайндах без ставок. Набросив на себя халат, не спеша, пошел в номер. Поднявшись на третий этаж, на площадке я, к своему удивлению, встретил Отто, он ждал меня. Я сухо поздоровался и предложил пройти к себе, видя, что он чем-то очень подавлен.

— Отто, ты сделал свой выбор, я свой, менять его не собираюсь, — спокойно сказал я, чувствуя, что эстонец не может начать разговора.

— Нет, Михаэль, у меня не было выбора, — взволнованно произнёс Отто и, не останавливаясь, продолжил: — Помнишь, я рассказывал про машину, на которой «подлетели», так вот, её хозяин умер насильственной смертью, причем его труп нашли только через три недели, и по срокам получалось, что и мы могли его «порешить». Хотя клянусь, мы этого не делали, я сам угонял этот автомобиль. Полиция к тому времени нас уже отпустила, и это убийство повисло «глухарем», но срок давности, увы, закончится не скоро, если вообще когда-нибудь закончится. Они об этом как-то пронюхали и пообещали в случае моего отказа подсказать полиции, что да как.

— Я тебя не осуждаю, но не понимаю, чем могу тебе помочь.

— Помогать мне не надо, раньше надо было думать, сам вляпался, — сокрушался эстонец. — Но я не хочу быть мошенником, как они. Михаэль, поверь мне, для меня это очень важно. Этот турнир я уже проиграл, но я не хочу, чтобы проиграл его ты. Именно об этом я и хотел с тобой поговорить, если позволишь.

Я видел, что Отто очень переживает и говорит искренне, чувство вины сжигает его изнутри, он не свободен и ничего не может с этим поделать, но всё же пытается оставаться человеком. Необходимо было дать ему шанс.

— Я слушаю тебя, Отто.

— Михаэль, это — целый мафиозный картель, и возглавляет его небезызвестный тебе Хиндли, — выдохнув с облегчением, быстро заговорил Отто. — Меня сегодня вечером вызвали на инструктаж. Хиндли возмущался, что осталось только шесть его игроков, что добрая половина по каким-то роковым обстоятельствам отпала. Один уехал домой, выплатив компенсацию и не объясняя причин, трое вообще исчезли, двое попали в больницу. Причем один, кстати, русский, сломал обе руки, хорохорясь перед девочками, пьяный прыгнул с пирса «щучкой» на глубине метр, а второй попал в инфекционное отделение с подозрением, что внутри его поселился какой-то моллюск. Хиндли предположил, что против них действует какая-то сила, но какая — не знает, у него нет зацепок.

" Еще бы, ребята — профи, работают чисто», — подумал я. Эстонец продолжал:

— Члены группы не знают друг друга в лицо. Пароль у них свой — стопка из семи любых фишек с монетой «один евро» наверху. Попадая за один стол, они общаются посредством знаков, используя пальцы левой руки, лежащей на столе. Например, у меня по флопу слабая пара — я слегка сгибаю мизинец, а если самая сильная — подгибаю его вовнутрь, безымянный палец — две пары, и так далее. Распластанная кисть — каре, а кулак — флэш-стрит.

Рассказывая, Отто демонстрировал все знаки своей левой рукой и, убедившись, что я всё запомнил, перешёл к своим перспективам:

— Конечно, я поиграю места до двадцатого, но потом спрыгну. Пошли они к чёрту!

— А может, наоборот… не вылетай раньше меня, попробуем доиграть до финала, а там посмотрим, что делать, — неожиданно озвучил я пришедшую дерзкую мысль, видя, как она обрадовала Отто.

— Слушай, точно, если повезёт, и мы будем за финальным столом, я же смогу сыграть на тебя, — воодушевился Отто. — Я согласен!

— Ну и отлично, — подбодрил я эстонца. — Встретимся после турнира, чтобы не вызвать лишних подозрений. Надеюсь, к тому времени многое может поменяться, — глубокомысленно завершил я. Отто долго тряс мою руку, прощаясь, от волнения перейдя почему-то на английский, и осторожно покинул мой номер.

Я принял душ, выпил холодного сока и нырнул в постель, поглотившую своей мягкостью мое тело. Мозг выхватил какие-то элементы дня и отключился.

«Мысль это безобидное для всех действие»

Утро. Я открыл глаза, когда до сигнала будильника оставались считанные секунды.

«Всё-таки странная вещь — подсознание. Казалось бы, оно постоянно с нами. Прислушайся, и оно тебе многое подскажет и о многом предупредит, так ведь нет, мы ощущаем его не осознанно и лишь иногда интуитивно», — подумал я, вскакивая с постели. Настроение было приподнятое — сегодня начало. Быстро совершив утренний моцион и одевшись, я подумал о соседе, и тут же раздался телефонный звонок. На трубке был Борисыч. «Подсознание включило интуицию — к турниру готов», — мысленно отрапортовал я себе. Мы спустились с коллегой по цеху в ресторан, чтобы плотно перекусить, зная, что потом, до ужина, будет только кофе и бутерброды. Борисыч тоже был на подъёме, много шутил и рассказывал смешные истории. Сидя в ресторане и поедая отбивные, которых заказал сразу несколько, Аркадий Борисович вдруг вспомнил:

— Помнишь двух в аэропорту? Один, Андрей Кудрин, сошёл с дистанции. Дурак, познакомился с какими-то девчонками-иностранками и прямо у берега, на спор, нырнул в воду. Сломал обе руки. Хорошо хоть шею не свернул. Вчера отправили домой. Эх, молодежь!

— Борисыч! Куда в тебя всё влезает? Уснёшь же на турнире, — посетовал я, закончив с завтраком и наблюдая, как тот поглощает одно блюдо за другим, находясь где-то посредине.

— Надо как следует подкрепиться, чтоб мозгу было чем питаться, — отрезая очередной кусочек мяса, произнес он. — Чувствую, сегодня день будет жарким!

Закончив с трапезой, мы направились в Казино. До начала турнира оставался час. На площади перед Казино было многолюдно. Еще бы, турнир с таким громадным призовым фондом даже для Монте-Карло явление редкое. Разночинная по своему социальному положению масса была едина в удовлетворении своего любопытства. Покер — самое демократичное состязание, в нём может принять участие каждый, кто хоть немного знает правила игры, и твой рейтинг или родословная никому не интересны. Главное — внести задаток в сорок пять тысяч долларов, и перед тобой откроются все двери.

Вовнутрь пока пускали только участников, мы предъявили пригласительные, и портье учтиво предложил нам войти. В первом зале шла регистрация участников, каждый игрок получал номер стола, за которым начнёт турнир. Выбор осуществляет специальная компьютерная программа, поэтому он абсолютно случаен. Мне выпал стол № 17, Борисычу — № 32, получив жетоны, мы направились в зал Американских игр занимать свои места. За семнадцатым столом уже разместились семь участников. Предъявив жетон крупье, я занял свое место. Через минуту подошел девятый игрок. Оглядывая свою первую команду, я сделал вывод, что мне повезло. Во-первых, не было членов синдиката, а во-вторых, отсутствовали покерные знаменитости. Наоборот, по одежде чувствовалась неискушенность игроков в затяжной баталии: кожаные куртки, синтетика, дорогие тяжелые костюмы с шарфиками — скорее акцент на шоу — против моей легкой бежевой толстовки. «Вот уж действительно встречают по одёжке», — проскочила мысль.

Раздался гонг. Турнир начался. Загорелись десятки табло. Бегущая строка доводила информацию о фамилии участника, стране и размере его стэка — количестве игровых фишек, пока было равенство, сектор о десятке лучших пустовал. Я надел зеркальные очки, пряча свои глаза от соперников. Эта привычка родилась сама собой ещё в институте, когда как-то летом играл с друзьями в карты. Светило яркое солнце, и я надел затемнённые очки. Казалось бы — мелочь, но в своих эмоциях я стал непроницаем для них. После этого на всех турнирах очки стали моим постоянным атрибутом.

Крупье, дождавшись, когда будут выставлены обязательные блайнды[1], профессионально раскинул по две карты. Игра началась. Валет бубей, семерка треф, не задумываясь, полетели в пас, тем более один игрок с бегающими глазками, лет сорока, поправив свой классический костюм, выдвинул все фишки в «all in»[2], а через игрока второй добил ставку. «Пусть погрызутся, эта спесь пролетает быстро. Так ведут себя компьютерные игроки в безлимитном хольдеме — всё и сразу. А здесь турнир вживую, надо держать ухо востро», — думал я, наблюдая за происходящим со стороны. Желающих больше не нашлось, карты вскрылись: две семёрки и разномастные туз с десяткой. На флопе[3] упала десятка, и с учётом мною сброшенной семёрки шансов у младшей пары практически не было. Костюм покинул место. Помимо нашего случая комментатор захлебывался сообщениями о потерях за другими столами. Начальный этап всегда несёт суету и излишнюю горячность, но не нужно поддаваться этому, через два-три часа всё примет более размеренный вид.

Первые полтора часа пролетели незаметно, был объявлен перерыв. Сто сорок два игрока уже покинули турнир. Я два раза удвоил, а затем утроил свой стэк стритом[4] от туза на флопе, и теперь чувствовал себя более или менее спокойно, занимая тридцать третье место. Из знакомых, попавших в десятку после первого раута, был Грокмен (США) с шестым местом, все остальные фамилии ничего не говорили. Найдя глазами Борисыча у барной стойки, я направился к нему.

— Как дела у старшего поколения? Всё ли хорошо?

— Как уж на сковородке кручусь, — прожевав значительный кусок бутерброда, запивая его кофе, начал Борисыч. — За столом одна молодежь. Палец покажешь — того гляди, с креслом проглотят. Ни минуты покоя. А у тебя как?

— Нормально, пока серьезных оппонентов не попадалось, — уклончиво ответил я и, видя, что первый короткий перерыв подходит к концу, пожелал Борисычу не сдаваться и вернулся к своему столу.

Второй раут так же пролетел быстро. Гонг прозвучал, когда я был в игре. Получив на флопе к паре королей третьего с разномастными двойкой и девяткой, я тихонько хлопнул ладонью по столу, провозглашая «чек»[5]. Следующий за мной сделал небольшую ставку, трое поддержали игру, и я, как бы нехотя, добил её. Выпала семёрка пики. «Флеша[6] не будет», — подумал и снова «чеканул». Сосед, заметно оживившись, пошёл в «all in».

Все кроме меня сбросили карты, я неожиданно для него коллировал[7] ставку. Мы открылись. У соперника были две пары — девяток и семёрок. Увидев мою комбинацию из трёх королей, он был подавлен, шансы на выигрыш растворились. Никто из-за стола не поднялся, хотя исход был предрешён. На ривере[8] упала никчёмная пятёрка, и всё было кончено.

Я видел на табло, как тридцать седьмое место — Руман, «Израиль» — поменялось на восемнадцатое. За моей спиной появилась девушка, она вежливо предложила контейнеры для фишек и сообщила номер стола и место, где я продолжу турнир после перерыва. Я собрал накопившийся, уже достаточно внушительный стэк, и перешёл к столу номер 22. В соседнем зале заиграл саксофон — это была Ева. Участники и зрители, не сговариваясь, потянулись на музыку, и я последовал их примеру. Ева сыграла три композиции, сорвав, как всегда, гром аплодисментов, спустилась с подиума и подошла к нам. Она была великолепна. Тонкое легкое платье на бретельках с боковым разрезом, облегавшее ее стройную фигурку и открывавшее при ходьбе изящную ножку, дополняло образ совершенства.

— Ну, мальчики, как дела? — чмокнув меня в щёку и подставив Борисычу одновременно ручку для поцелуя, весело спросила Ева.

— Твой-то уже в первой двадцатке, — посетовал Борисыч.

— Не скромничай, сам-то смотри, как усилился, — поддержал Борисыча я, он действительно поднялся по таблице и был в первой сотне.

— Значит, завтра вы в турнире, молодцы. А давайте съездим сегодня вечером в Ниццу, посидим в кафе и отметим ваш промежуточный успех.

— Я бы с удовольствием, — решил поддержать Еву Борисыч.

— Хм, тогда надо прямо отсюда стартовать на машине по окончании, — согласился я.

— Едем с Даниэлем на его авто, — Ева нежно погладила меня по щеке.

Раздался гонг, и мы с Борисычем разошлись по своим столам. Турнир продолжался.

«В том самом месте, но не в то время»

* * *

Билли сидел, развалившись на уже ставшей родной террасе Café de Paris на удобном диванчике. Он, как и было поручено, контролировал вход в Казино и опять караулил ту девчонку, которая очень соблазнительно смотрелась ночью в бассейне. Он сидит у неё на хвосте уже вторые сутки! Ах, если бы только она не нужна была мистеру Хиндли!..

* * *

Ева, с которой все так носятся, афиша которой видна даже отсюда, да и с тем парнем, похоже, она может делать всё, что захочет… Да, если бы она была с ним в той звёздной луже! Какая фигурка, а грудь и всё остальное… Билли мечтательно прищурил глаза и… раздался звонок — это был мистер Хиндли.

— Прокатись-ка по госпиталям Монако. Узнай, не поступал ли нужный нам пациент. А девчонка всё равно забавляется на турнире со своим саксофоном и никуда не денется.

— Хорошо, босс, — нехотя ответил Билли и отправился к машине.

Как только девчонка будет не нужна, он точно её не упустит. А тот парень пусть лучше играет в свой покер.

Это был третий адрес, куда Билли приехал навести справки о необходимом ему человеке. «Центральный госпиталь им. Принцессы Грейс» — было написано на табличке у входа. Неуклюже задев стеклянную дверь, он прошёл в большой холл и сразу направился к регистратору. Молоденькая девушка любезно улыбнулась и спросила, что бы он хотел узнать.

— Меня интересует пациент с тяжёлыми травмами, которого вчера привёз мой брат. Он наш родственник, и мы хотим оплатить его лечение, — доверительно сообщил он, отвлекаясь на всхлипывающую женщину, которая сидела подле стойки регистратуры.

— А вот его жена, — ответила медсестра. — Мадам Онищенко, о вашем муже справляется его родственник, — обратилась она на русском языке к женщине.

Мадам Онищенко, не сразу поняв, что ей сказала регистратор, медленно подняла глаза на Билли. Увидев растерянность на его лице и обретя твёрдую уверенность, что таких родственников у них с мужем нет, мадам встала и вдруг резко, при этом, продолжая всхлипывать, подскочила к Билли и вцепилась ему в волосы. И то, как легко она это сделала, наводило на мысль, что для неё это привычное дело. Билли пытался освободиться, чтобы быстрее сбежать от этой сумасшедшей, но у него не получалось. Мадам держала его мёртвой хваткой, при этом повизгивая и что-то крича. В холл госпиталя вбежали двое мужчин лет пятидесяти. Билли с надеждой посмотрел в их сторону. Но неожиданно один из них, сказав что-то по-русски, легко отстранил мадам и стал сам напирать грудью на Билли, говоря и по-французски и по-русски одновременно:

— Сергей, не этот ли месье вчера на террасе тёрся около молодых девчонок, а сегодня нашу бабу за грудь тискает?!

Далее шёл непереводимый русский.

— Что вы! Мадам меня с кем-то перепутала, — оправдывался Билли.

— Точно он! Сексуально домогается и хамит культурным людям! Давай сдадим его полиции!

Опять последовал почему-то непереводимый русский. Мужчины схватили под руки упирающегося Билли и вытащили на улицу. Медицинский персонал госпиталя, собравшийся на крики мадам Онищенко и ничего не успевший понять, стал расходиться, недоумённо косясь на женщину, которая заворожено и медленно говорила охрипшим от недавнего крика голосом: «Мужики хорошие попались… Такая взаимовыручка! Всё-таки белорусы и русские — народы-братья!»

Оказавшись на улице зажатым, как тисками, с обеих сторон крепкими мужчинами, Билли не мог понять, что от него нужно. Он уже хотел привлечь к себе внимание прохожих, но получил резкий удар в живот и как-то сразу обмяк и смирился со своим положением. Когда Билли запихивали в машину, с ног соскользнули сандалии. Посмотрев на его голые ступни, один из мужчин сказал:

— Они всё равно тебе больше не понадобятся.

Билли почему-то вспомнил родителей в далёком Детройте, где чтят законы и права человека: «Эта долбанная Европа! А ещё врут, что Монако — самое безопасное место в мире!»

Автомобиль вплотную подъехал к небольшому катеру. Когда Билли опять хотел что-то крикнуть, взывая о помощи, то получил тот же резкий удар, только чуть сильнее, и ему заклеили рот. Билли показалось, что мотор катера как-то дико взревел и бешено понёс их в открытое море. Он сидел на корме, а перед ним лежал большой камень, обвязанный толстой верёвкой, на конце которой была петля. Смутные сомнения превратились в чёткую картинку, и ему показалось, что он уже умер: «О, боже! И всего-то узнал о пациенте!»

— Что побледнел-то, сявка иностранная? — мешая французский с русским, спросил тот, кого звали Сергей. — Друга вы нашего крепко обидели, а мы своих не бросаем.

— Сергей, а ты хохотальник-то ему освободи. Слышь, ты, тормоз, захлёбываться будешь — рот и пригодится, — показав глазами на камень, грубо сказал другой.

— Отпустите! Я уеду и сохраню всё в тайне. С другом вашим не я…

— Тайна нужна юной невесте в первую брачную ночь, если с девственностью незадача. А ты у нас и так молчать будешь, — сказал Сергей, похлопав по камню. — Раздевайся!

Поняв, что конец близок, Билли стал медленно снимать с себя одежду. «Вдруг передумают», — промелькнула мысль.

— Стриптиз какой-то! — сквозь зубы проговорил второй бандит.

— Ладно, некогда! — быстро сказал Сергей, поддав Билли сзади.

Очутившись в море и поняв, что его отпускают, Билли нервно стал грести к берегу.

— Эй, унесённый ветром! Передай Хиндли, чтоб в своём болоте сидел! А ты уезжай из Монако, везунчик! Климат здесь для тебя убийственный!

Катер, сделав круг, устремился к берегу, до которого было километра три.

— Как думаешь, доплывёт? Вроде амбал, а нежный какой-то, — спросил Сергей.

— Труп выловят — узнаешь. Доплывёт. Смотри, ветками шлёпает, старается. В Средиземке столько соли, что захочет — не утонет, — ответил Антон, и оба рассмеялись. — Часа через три этот бубен выберется. Пока наготу прикроет «секонд хендом»… Кстати, одежонку-то его за борт отправь, не прачечная здесь. Потом Хиндли на судьбу пожалуется. Время у нас есть.

— Ну, что, сейчас в больничку? Курьеру особый режим оплачивать? Да, и жене его премию выдать необходимо. Нам и пасти его не нужно, она сама всё сделает. Теперь туда никто не сунется.

Предусмотрительно пришвартовав катер в другом месте, Антон и Сергей покинули набережную.

«Что-то было в нем не русского, или черный цвет кожи, или чужая речь»

Тем временем первый день турнира подходил к концу, заканчивался последний раут. Только треть участников продолжала борьбу, из них десятка три, имеющие незначительные стэки, — весьма номинально. Им, чтобы улучшить своё положение, необходимо было постоянно рисковать, уходить ва-банк. Соперничество же с неизмеримо большим стэком изматывает, эмоции в напряжении поглощают разум, и игрок, в конце концов, допускает ошибку. С сокращением числа участников пришлось несколько раз менять столы. Где-то в середине третьего раута к нам за стол посадили Люсьена Тирона. Вытряхнув из контейнера фишки значительного стэка, он не спеша сложил отдельно семь штук в столбик и увенчал монетой, после чего вступил в игру. Натянув на лицо маску постоянно «недовольного» картами, он тем самым вводил в заблуждение. Соперники рисковали и попадали в ловушку. Играл он жестко и напористо с тем, кто имел небольшой стэк, ко мне же он относился с осторожностью и уступал. Игровое время заканчивалось, за столами активность резко пошла на спад, никто не хотел покидать турнир за несколько минут до отдыха. Можно было подвести некоторые итоги. Грокмен чуть сдал свою позицию и занимал девятое место, а вот на четвертой строчке появилась фамилия Тронтон — Великобритания. «Один из синдиката уже в лидерах», — подумал я и к своему удовлетворению увидел под своей двенадцатой строчкой «Уфф — Эстония». Отто был рядом, мне почему-то хотелось ему верить, и я невольно вспомнил ночной разговор. Аркадий Борисыч занимал семьдесят третью строку, был в серединке. Удачный ва-банк с равным стэком — и он мог существенно улучшить своё положение, но это уже завтра. Прозвучал гонг.

«Чёрная роза — эмблема печали»

Ева ещё днём по телефону договорилась с Юлькой и Димкой Кратовым, что они приедут в Ниццу ближе к ночи, чтобы посидеть вместе в каком-нибудь клубе.

Девушка спешно натягивала светлые лёгкие джинсы, как в дверь номера вдруг постучали. Быстро одев открытый ярко-зелёный топ, а на него невесомую прозрачную кофточку, которая смягчала цвет топа, Ева без опаски распахнула дверь и на пороге увидела футляр от саксофона, забытый у тех людей в Ницце. Она от неожиданности вздрогнула и хотела уже захлопнуть дверь, но подумала: «Может, всё-таки его просто вернули?» Девушка подняла футляр и, затворив дверь, открыла его, чтобы поместить туда саксофон. Но на дне футляра лежала чёрная роза с отпечатанной запиской: «Ты помнишь, что обещала? Сегодня я найду тебя в Ницце. Время пришло. Будь умницей. Анна». Ева опустилась на краешек стула, бесовский огонек сверкнул в ее глазах. Раздался телефонный звонок.

— Ева, поторопись! — услышала она голос Михаэля.

— Я выйду через пять минут.

Надев белые сабо на небольшой платформе с каблучком, и взяв футляр с саксофоном, Ева покинула номер.

По дороге к Казино девушка воткнула в обшивку рекламного щита ни в чём не повинную чёрную розу. Она уже стремительно приближалась к месту встречи, а тёплый ветер ещё гонял скомканную записку по тротуарной плитке возле отеля, пока чья-то рука не подняла листок.

Ева подлетела к машине, когда все мужчины были в сборе и ждали только её. Даниэль, как и обещал, был за рулём новенькой белой Ламборджини с открытым верхом. Это глянцевое чудо собрало много зевак, владельцев других престижных и дорогих авто. «Ламбо» скорее была похожа на истребитель, а суперсовременный дизайн приглашал в салон именно Еву и Михаэля в их демократичных светлых джинсах. Усадив девушку на переднее сидение, Михаэль, легко перемахнув через борт, опустился рядом с Аркадием Борисовичем, которому больше подошёл бы Rolls-Royce.

— Эх, где наша не пропадала! — довольно кряхтя, отреагировал Аркадий Борисович, когда машина плавно тронулась с места и стала набирать ход.

— Здесь двигатель 650 лошадиных сил, работающий в паре с шестискоростной трансмиссией. Вместе они разгонят нас до сотни всего за три с половиной секунды, — рассказывал Даниэль.

Он выехал на супермашине за пределы Монако и уступил место водителя Михаэлю. Чмокнув Еву в щёчку, тот уверенно повёл «Ламбо» в Ниццу, будто делал это не в первый раз, но было видно, как он получает истинное наслаждение, находясь за рулём такого автомобиля. Ева едва сдерживала себя, чтобы не нажимать разные кнопочки на панели управления.

Они въехали в Ниццу.

Стремительная «Ламбо» уже несла своих пассажиров по спускающейся ночи до Клуба La Bacarra к друзьям. Туда, где Ева играла в первый день пребывания в Ницце. Дразня своими металлическими формами проезжающие мимо автомобили и прохожих, рассекая тёплый воздух и свет фар, «Ламбо» бесшумно скользила по ночной Ницце.

Михаэль и Ева уже перебрались на задние сидения. Слегка скользя по лицу девушки губами, Михаэль шептал перевод одной песени «Глаза Любви твоим именем зову… Никто: лишь ты и я под лунными небесами…».

— Мы на Английской набережной. Это место считается одним из самых престижных в Ницце, — словно исполняя роль гида, сказал Даниэль, подъезжая к месту встречи. — Через дорогу — море и знаменитая бухта Ангелов, там Старый город и огромный парк Albert I, — продолжал он, показывая направления.

У входа их ждали Юлька с Джастином и Димка Кратов с Изабель. Компания вошла в Клуб, и администратор провёл посетителей к обособленно стоящему от всех остальных сервированному на восемь человек столу, вокруг которого располагались мягкие кресла. И ещё небольшой столик находился рядом.

Сделав заказ, друзья обменивались впечатлениями прошедшего дня. Приглушённый свет и живой звук фортепиано предвкушали приятный спокойный вечер. Все сидели в удобных креслах, когда управляющий Клубом месье Марсе принёс Еве аккуратно сложенные в специальной коробочке игральные фишки. Поймав на себе удивлённые взгляды, он пояснил:

— Мадемуазель Ева забыла их после своего выступления в нашем Клубе.

— Ах, да! Какой-то пьяный соотечественник швырялся фишками как золотыми монетами, пока ты ещё не была засвечена на лазурном побережье, — напомнила Юлька подруге.

— Вспомнил! Это когда я застыл вон в тех дверях из-за тебя и твоего саксофона, — подтвердил Димка Кратов, вызвав ревнивый взгляд Изабель.

— Какие неожиданные сюрпризы ещё меня ждут? — улыбаясь, спросил Михаэль у Евы.

— А ты теперь вляпался по полной… Это всего лишь маленький эпизодик, плавно вытекающий из большой любви к искусству. Далее, ты будешь втянут в более масштабные события. Опомнись, пока не поздно! — смеялась Юлька.

— Если она скажет «Жизнь не хороша!», брошу свой мир к её ногам, — перевёл Михаэль на русский язык текст известной песни.

— Всё, горит парень! — вступил в диалог Аркадий Борисович. — Голову терять ещё рано! Впереди два дня турнира. Сегодня для меня праздник, а для Михаэля — лёгкая разминка перед большим стартом.

— Он выиграет, — уверенно сказала Ева.

— Любимая, ты торопишься, — тихо сказал Михаэль, сжав её руку.

Неожиданно за маленьким столиком рядом с их компанией расположилась журналистка Анна Кренёва с мужчиной лет сорока в строгом дорогом костюме, очки и деловой кейс делали его образ ещё более респектабельным. Она поздоровалась и представила своего спутника. Его звали Фредерик Робер.

— А знаешь, подруга, с тобой приятно иметь дело! Управляющий месье Марсе сказал, что для Евы и её друзей напитки за счёт заведения, — сообщила Юлька чуть сникшей девушке.

— Похоже, предложение хорошо пошло! — улыбнулся Михаэль, показывая на полупустые бокалы.

— Присоединяйтесь! — пригласил Аркадий Борисович, наполнив бокалы вновь. — Отметим мою маленькую победу!

Ева слегка пригубила вино, поймав на себе пристальный взгляд Анны.

В Клубе зазвучал французский шансон, и несколько пар вышли танцевать.

— Разрешите пригласить Вас, юная леди?! — поклонился Еве Аркадий Борисович.

В ответ она сделала реверанс и пошла танцевать. А когда танец закончился, и они возвращались к столику, мадемуазель галантно подхватил за талию Фредерик Робер и закружил в следующем медленном танце. Ева видела, как Анна, подойдя к Михаэлю сзади, опустила руки ему на плечи, а затем обняла, скользнув одной рукой под футболку. Он перехватил её руку и что-то сказал. Анна, показав глазами в сторону Евы и Фредерика, повела его танцевать, привлекая к себе внимание мужчин. Михаэль пытался поймать взгляд Евы, но ей явно это всё не нравилось и смотреть в его сторону она не хотела. Анна что-то страстно говорила Михаэлю, явно дразня и прижимаясь к нему всем телом.

Наконец, музыка стихла, музыканты сделали перерыв. Пары вернулись к своим столикам. Когда Фредерик проходил мимо Юльки, сверкнув дорогими часами, она просто не могла удержаться:

— Подумаешь, «Роллекс»! Зато мои китайские ходят быстрее!

Джастин уже привык к постоянным шуточкам подруги и теперь смеялся только глазами. Под воздействием горячительных напитков остальные веселились от души. Но не те двое…

— Ты что скисла? Мне никто не нужен, кроме тебя, — он попытался взять за руку, но Ева не дала, и стала беседовать с Даниэлем о французском шансоне.

Анна торжествующе смотрела на Михаэля, когда Фредерик наполнял бокалы.

— Джентльмен никогда не предложит даме дешёвый коньяк, если она и так согласна, — громко запустила стрелу Юлька.

Михаэль благодарно кивнул и попросил всех наполнить бокалы.

— Я хочу поднять этот тост за Еву! Лишь она занимает все мои мысли! Да, я хладнокровный расчётливый игрок… И только от неё у меня нет иммунитета!

— А я вообще давно болен! За Еву! — крикнул подвыпивший Кратов.

— Раз ты так влюблён и готов на всё, так докажи это! Мне ты тоже много чего обещал! — с нотками раздражения и ревности в голосе вмешалась Анна. — А ты, Ева, не слушай его! Перед тобою весь мир, а он исчезнет, как только получит, что ему нужно: тебя и выигрыш! — пылко продолжала она.

Ева растеряно смотрела на Михаэля, не зная, что сказать.

— Не слушай ты её! — вмешалась подруга.

— Право, не стоит. Я знаю Михаэля уже давно, — поддержал Аркадий Борисович.

— Ты его приз и только! — смотря на девушку, торжествовала Анна. — Что ж он не подтверждает делами свою так называемую любовь? Пусть возьмёт, да и подарит тебе свой будущий выигрыш! Это всего лишь деньги, которых нет и, возможно, не будет! Вон, Фредерик нотариусом работает, наверняка у него найдётся нужная бумажка к этому случаю. Но Михаэль этого не сделает! У него на тебя другие планы!

— Я исполню любой каприз Евы, — сказал твёрдо Михаэль. — Что такое выигрыш? Она забрала моё сердце! Пусть только захочет — отдам всё!

— Ну, Ева, твоё слово! — возбуждённо сказала Анна.

Немного помедлив, девушка произнесла:

— Да, я хочу!

— Давай бумаги, Фредерик! — уверенно сказал Михаэль.

— Ева, Михаэль! Не делайте глупостей, вас провоцируют, — попытался отговорить от необдуманного поступка Даниэль.

— Я ей верю! Бумаги!

Фредерик долго копался в своём кейсе, вызвав негодующий взгляд Анны. Наконец, он извлёк доверенность и вписал нужные реквизиты, фамилию, имя, отчество девушки. Михаэль подписал документ, который давал право Еве снять любую сумму наличными с его счёта в банке Изабель. Сверкнув золотым пером, ручка исчезла в кейсе Фредерика, а доверенность была вручена Еве.

— Чтобы заработать хорошее состояние, нужен, конечно, стартовый капитал, — показав глазами на кейс Фредерика, язвительно сказала Юлька. — А чтобы появился стартовый капитал, для начала нужен хотя бы стартовый пистолет, — посмотрев на Анну, добавила она.

— Да, Ева, он действительно тебя любит! Теперь верю! — пропустив колкость Юльки.

Отведя «предмет» страсти покерного игрока в сторону, высокомерно сказала Анна.

— Вот и умница! Давай эту бумажку, она поможет вернуть его долг мистеру Хиндли, а не то твой Михаэль не уедет из Монако живым, скорее всего, и ты тоже.

У Анны зазвонил телефон: «Занята…» — на том конце бросили трубку.

— Последнее слово техники, как обычно, оказалось нецензурным?! — спросил с иронией Михаэль, уводя Еву от нежелательной собеседницы.

— Михаэль, эту бумажку, так сказать, можно считать лишь как договор о намерениях, не более. Чтобы оформить реальную доверенность, необходимо присутствие обоих в банке, — спокойно пояснила Изабель. — Поэтому подумай, взвесь все как следует.

Когда все заняли свои места, за столиками воцарилось неловкое молчание. Сделав несколько глотков из бокала, Анна с раздражением сказала:

— Что ж, нам с Фредериком пора. Очень приятно было пообщаться! — пробежав по всем глазами и послав воздушный поцелуй Михаэлю, попрощалась журналистка.

— Честных людей всегда больше, чем тех, кто не врёт! И нам очень… — не смогла остаться в долгу Юлька.

Анна, связалась по сотовому с Хиндли:

— Мальчик созрел, для Евы готов на все что угодно. Доверенность у Федерика, но это лишь бумажка, необходимо предоставить мальчика с девочкой в банке и заполнить карточку по месту. Девочка не против, а подпись мальчика у нас в оригинале…

— Умница…отдыхай.

Посидев полчаса с друзьями, Михаэль и Ева решили вернуться в Монако. Аркадий Борисович и Даниэль тоже не возражали. Ева смогла расслабиться только на заднем сидении «Ламбо». Машина вынесла пассажиров из Ниццы, разрывая черноту ночи.

— Я оценила твой жест….. приятно, — Ева выглядела трогательной и очаровательно наивной.

— Помирились! — Аркадий Борисович заметно повеселел.

— А мы и не ссорились, — отозвался Михаэль.

— И всё-таки нельзя поддаваться на провокации в составлении документов, — Даниэль не одобрял действия Михаэля.

— Ева научила меня летать!

Белоснежная «Ламбо» притормозила у отеля. Ночь полностью владела Монте-Карло.

«Как веревочке не виться…»

Выйдя на улицу, Фредерик раскланялся и растворился в разноцветье ночного города. Анна шла по Английской набережной, настроение было отличное. По крайней мере, подпись этого Михаэля у нас есть, а остальное дело техники. Наконец, ее внимание привлек маленький ресторанчик, у входа в который стояли роскошные пальмы, и молодая женщина, не задумываясь, вошла внутрь. Посетителей было немного, но это Анну особенно не интересовало, она хотела побыть одна. Сев за столик в уголке и заказав махито, журналистка спокойно предалась своим мыслям. Картинка была радужной. В конце концов, выполнив задание шефа, она наверняка получит приличный бонус, и к тому же отомстила Михаэлю и Еве, при друзьях растоптав их чувства. Да и Хиндли, хоть и очень жесткий человек, но если дело выгорало, не скупился, поэтому ее мечта — купить отдельный домик на Сейшелах, набрать кучу прислуги и жить королевой в своем маленьком государстве — принимала реальные очертания. Она уже представляла, как вступает ножкой на тёплый белый мельчайший песок, слегка проваливаясь…. Вдруг, что-то привлекло её внимание из внешнего мира. Это были два симпатичных молодых человека примерно ее возраста, которые сидели за соседнем столике и, не стесняясь, смотрели на девушку. «Да-да, именно таких и наберу в прислугу — пусть будут для души», — подумала Анна, нехотя возвращаясь в реальность. Тем временем мужчины подошли к её столу и, не спрашивая разрешения, присели на свободные стулья. На их лицах были приветливые улыбки, и Анна уже приготовилась слушать комплименты, но разговор принял неожиданный оборот.

— Анна, позвольте прервать ваши размышления, — начал по-английски первый, сохраняя улыбку, видя, что девушка крайне удивлена обращением к ней по имени:

— Меня зовут Дин, к сожалению, ситуация не терпит отлагательства, — Анна насторожилась. — Мистер Хиндли очень обеспокоен развитием событий в Монте-Карло, а главное — угрозой для вас после осуществления операции, — девушка с облегчением выдохнула, но он продолжил: — Поэтому нам поручено срочно вывезти вас в Италию, Рим.

— Причём как можно скорее, — подключился второй, которого звали Том.

С Анной подобное уже случалось, когда дело было фактически сделано, ее, не дожидаясь результатов, вводили в другую «игру». Так было и во Франции, большая афера уже подходила к развязке, когда её срочно направили в Россию к Михаэлю. «Эх, опять Сейшелы накрылись», — подумала она, но твёрдо спросила:

— Когда я должна отбыть?

— Прямо сейчас, надеюсь, документы с собой? — ответил вопросом Том.

— Да, но можно я заберу вещи в отеле?

— Отель «Де Пари» отошлёт ваши вещи в отель Рима, все распоряжения уже сделаны. Вот вам тридцать тысяч евро, это на первое время, потом деньги пойдут на ваш счёт, — протягивая внушительного вида конверт, инструктировал Том.

— Что я должна делать в Риме? — по-деловому, убирая конверт в сумочку, спросила Анна.

— Пока разместиться и ждать. Вам Рой позвонит через два дня.

— На чём мне надлежит отбыть? — услышав другие знакомые имена и совсем успокоившись, спросила Анна.

— На яхте, она уже ждёт с экипажем на пирсе.

— Но я могу хотя бы допить свой коктейль? — весело и жеманно спросила девушка.

— Конечно, — добродушно разрешил Дин и добавил: — Если поторопитесь.

И все дружно рассмеялись. Анна поднялась из-за стола и в сопровождении мужчин вышла на воздух. Ницца незаметно отходила ко сну, улицы опустели. Они пересекли Английскую набережную и углубились в небольшой сквер. Внезапно им преградили дорогу трое.

— Мама дорогая, Семен, а ты бачил, что дамочка будет одна, — начал один из незнакомцев.

— Изя, ну что ты сотрясаешься, эти канделябры зажглись недавно, — произнёс другой: — И, таки, наверное, пока не в теме.

— Какого чёрта вы тут нарисовались? — выступая немного вперёд, на чистом русском, к крайнему удивлению Анны, встал на защиту Том.

— Мужчина, не надо наезжать на порядочных людей. Эта барышня обидела моих друзей до безобразия. Я таки на доктора не кончал, но здоровьишко у них не фонтан, — подключился к разговору третий, сложив руки на груди и оголяя рукоять ножа, пристегнутого чуть выше запястья. Дин в ответ отвёл полу пиджака, показывая пистолет в подмышечной кобуре. Анна напряглась, не понимая, что эти трое хотят, но готова была выхватить пистолет и начать стрельбу.

— Я вас умоляю, вы что, собираетесь пыхать огнём за эту газету? — прервал паузу Семен, доставая из-под полы куртки «Узи»: — Не надо понтоваться, господа, не на привозе.

— Да, в общем-то, нет, похоже, её дальнейшая судьба вас интересует куда больше, чем нас, — неожиданно произнёс Том и отступил назад.

— Не берите в голову, господа, всё будет в ажуре, — и, видя, что Анна намерена сбежать, Семен схватил её за руку: — Анюта, не суетитесь под клиентом. Мальчики, бистренько, бистренько девочку в карету.

Двое, подхватив девушку и зажав при этом ей рот, унесли к машине.

— Семен, — позвал Том. — Я не знаю, кто вы, но нам эта девка тоже очень насолила, мы, конечно, поизящней хотели её слить, засунули ей тридцать кусков фальшивых в сумку, ну и…. А коль так вышло, то хоть знайте.

— Приятно иметь дело с соотечественниками. На полном серьёзе, ничего личного, будете у нас, про нас не спрашивайте. Авось свидимся. Чао! — садясь на переднее сиденье автомобиля, крикнул на прощанье Семен. Анна, зажатая с боков, наконец-то перестала сопротивляться. К её ужасу за рулем сидел Макс.

— Вижу фею! — криво усмехнулся он.

— Максик, меня заставили! Это страшные люди!

— А ты знаешь, я верю! Мы ж с тобой о-о-очень близки. А я ваще в долгу. Тебя когда-нибудь на асфальте мелом обрисовывали? Или… Вот, в машинке всё продумано до мелочей, — похлопал он по рулю. — Уснула за штупвалом и твоё лицо уже на подушке. Подумай пока. Именной букет я уже заказал.

Машина, взвизгнув резиной, скрылась в темноте.

— Алекс, ты чего-нибудь понял? — обратился бывший «Том» к «Дину».

— Главное, Александер, эту стерву мы, похоже, больше не увидим, — ответил Алекс и добавил: — Работа чужими руками — верх мастерства, помнишь? Теперь Миха немного успокоится. Одно мне не нравится: от этой Евы он совсем голову потерял, а в Питере клялся, что это тема его на турнире не интересует.

— Да, он всегда по девочкам был мастер, видимо, это уже не исправить. Конечно, жалко девчонок, они то чем виноваты.

— Ладно, сам пусть разбирается. Это его личное дело, ему виднее.

— Слушай, а ребята тоже конкретные, натянуть бы их на синдикат.

— Слишком конкретные, ещё дров наломают, — не согласился Алекс: — Но все равно, надо попробовать пробить, что за гуси на нашем поле, да ещё в нашей стае.

— Им, похоже, неоспоримые доказательства, которые мы собираем, да ворох согласований по всем инстанциям вряд ли нужны.

— Утро вечера мудренее, вот завтра и подумаем. Да, Александер, дай отбой ребятам в Риме, скажи, что проблему решили на месте.

«Покер это очень простая игра — отдал деньги и… «Адью»»

— И снова в бой, покой нам только снится, — твёрдо произнёс Борисыч, решительно входя в Казино. Поднимаясь по лестнице, он остановился у бронзовой статуи Людовика:

— Вот теперь самое время натереть ей холку, или чего там трут.

— Борисыч, ты, похоже, нервничаешь, расслабься, играй как вчера, и всё будет окей, — решил поддержать коллегу Михаэль.

До начала второго дня турнира оставалось около четверти часа. Зрители уже заняли свои места и наполняли пространство предматчевым гулом, обсуждая первый день. Прозвучал гонг, и карты мастерски полетели к игрокам из рук крупье. «Первый час, как и вчера, будет суетливо напряженным, поэтому не стоит зарываться и рисковать, нужно взять паузу и спокойно, с минимальными потерями, попытаться войти в рабочий ритм», — подумал Михаэль. Сбрасывая слабые карты, он невольно думал о последней встрече с Алексом и Александером. Ребята подошли к самой верхушке синдиката и сейчас отрабатывали его «подвиги» в других странах. Ожидание информации было самым утомительным этапом, но без неё главари были недостаточно уязвимы, не хватало веских доказательств, именно на это и были брошены все усилия. Как бы не закончился турнир, дни синдиката были уже сочтены. Осознание того, что и он не последняя спица в этом колесе событий, придавало ему уверенность и гордость за друзей.

В середине второго раута за его столом оказались Сергей Самарин и Антонио Коллано, сложившие столбиком фишки с монетой наверху. «Началось», — подумал Михаэль и посмотрел карты — дама бубей и десятка червей. Никто из игравших не поднял ставки выше обязательной. На флоп крупье вынес разномастных туза, валета и девятку. Антонио убрал мизинец под ладонь. И тут Михаэль понял, какую дорогую услугу оказал ему Отто. По знаку у итальянца стало два туза, и он сделал небольшую ставку. За исключением двоих, остальными ставка была принята без рейз[9]. На тёрне[10] открылась восьмерка бубей, в масть с выпавшим ранее тузом, закрывая Михаэлю стрит от дамы, однако, делая возможный флэшдро[11]. Антонио, не изменив положение пальцев, сделал ставку на половину своего стэка. На стол последовательно полетели сброшенные в пасс карты, в том числе и Самарина. Один игрок пошел ва-банк, его стэк был несколько меньше ставки. Михаэль начал размышлять, вернее, мгновенно просчитал, что Антонио не имеет флэша — это точно, одномастный туз на столе — но теперь итальянец уже вряд ли остановится, выставит все, и даже пусть у второго будет ожидаемый флэш, он возьмёт лишь малую толику выигрыша. Эта пауза была обманным ходом — блефом, на который и должен был клюнуть противник. Михаэль потянулся, чтобы сбросить карты в пасс, но сделал вид, будто бы в последний момент принял другое решение и коллировал ставку. На ривер пришла трефовая двойка. Михаэль опустил глаза и начал пересчитывать оставшиеся у него фишки. Антонио, немного подумав, выдвинул фишки в «all in» — попался. «Вот он — адреналин. Хорошая получилась игра. Одним махом удвоил свой стэк и выбил одного из пяти», — думал Михаэль, видя, как с каждой секундой всё больше капелек пота выступает на лбу у итальянца, но изменить уже ничего нельзя. «Call»[12], - негромко, но твердо произнёс он и чуть отодвинул от бортика все свои фишки. Антонио показал туза и только сейчас начал сомневаться в силе своей пары. Второй игрок действительно ждал флэш, поэтому ещё после выпавшей на ривере двойки порывался встать и покинуть стол. Итальянец с надеждой или даже с какой-то мольбой ждал, когда Михаэль откроет карты; дама-десять добили его окончательно. «Стрит от дамы», — объявил крупье, выстроив комбинацию из выпавших карт. Антонио нервно засмеялся: — Да, я проиграл, — только и смог вымолвить он, в подавленном состоянии уходя из-за стола. Через два круга Михаэлю снова пришлось поменять соперников. Его стэк составлял больше семисот тысяч и большей частью состоял из красно-белых полосатых фишек номиналом по десять тысяч. Гонг известил, что очередной раут закончен. Из соседнего зала зазвучал саксофон, это была Ева, и у него на душе стало как-то спокойней. Выпив по чашке кофе, они с Борисычем решили выйти на воздух.

«Спасение утопающих, дело рук самих утопающих»

* * *

Ева вышла из Казино и, отправив посыльного с саксофоном в отель, набрала номер Изабель.

— Изабель, мне нужно с тобой встретиться! Ты в банке? Я могу сейчас прийти?

— Я заеду за тобой сама! Ты, конечно, в Казино?

В это время был объявлен перерыв, и участники турнира потянулись в парк. Михаэль и Аркадий Борисович увидели Еву и подошли.

— Любимая, давай встретимся после турнира и сходим куда-нибудь? Я уже соскучился, — поцеловал её Михаэль.

— Сегодня не смогу, извини, — уклончиво ответила девушка. — Да и у тебя завтра очень важный день. И я выступаю на закрытии турнира. У меня сегодня несколько встреч и репетиция.

— Может, ты и права, но вот уже несколько дней по-настоящему я отдыхаю только с тобой, — с сожалением отозвался он.

— Умница, Ева! Пусть он лучше настраивается на финал, — одобрил Аркадий Борисович.

Подъехала Изабель. Девушка быстро чмокнула Михаэля и уехала.

Изабель пригласила Еву в комнату для VIP-клиентов и предложила кофе.

— Пожалуй, — кивнула девушка.

— Я подготовила выписку с твоего счёта. Поступившие средства подтверждают твою невероятную популярность в Монако. Смею предположить, что и дальше будет много хорошо оплачиваемых выступлений, — заверила Изабель.

— Мне, право, неудобно спрашивать… Что если мы с Михаэлем придем оформлять доверенность, эта бумажка даст мне полное право на его деньги? — Конечно. Это даже не документ, в смысле, не бумажка, а зарегистрированное в аналах банка право по которому ты сможешь получить любую сумму со счёта Михаэля.

— Значит, я не получу бумажной формы этой пресловутой доверенности?

— Но, обычно, доверенности на физических лиц выдаются нотариусами, но если это для тебя так важно, я распоряжусь. Хотя ты сможешь воспользоваться своим правом и без нее.

— А как быстро проходит трансакция начисления выигрышей турнира?

— Все участники турнира являются клиентами нашего банка, чему мы очень рады. На каждого из них открыт счёт. Как только кто-то из них выигрывает любую сумму, деньги тут же поступают на счёт, и клиент или его доверенное лицо могут их снять в любое время работы банка.

— Изабель, а если это очень большая сумма, скорее всего, нужно ждать несколько дней?

— Нет, что ты! Все деньги турнира уже в банке.

— Но с наличными, наверное, сложнее?

— Перед турниром нам настоятельно рекомендовали, чтобы при желании победителей турнира они могли получить всю сумму сразу в течение двух часов после объявления результатов.

— А если банк будет уже закрыт?

— Мы очень заинтересованы, чтобы устроители турнира и его участники пользовались услугами нашего банка, поэтому в этот день будем работать до тех пор, пока даже самый маленький выигрыш не будет получен или переведён в любую страну мира по желанию участника.

— И я смогу так же быстро получить деньги по доверенности?

— Конечно! Я сама лично прослежу, чтобы это произошло, — посмотрев с интересом на Еву, добавила Изабель. — А Михаэль будет об этом знать? А, впрочем…

— Знаешь, это будет для него мой сюрприз с салютом, — ответила с лёгким напряжением Ева.

— Понимаю! — едва сдерживая удивление, произнесла Изабель.

— Ну, а для полного фейерверка, Изабель, можно покинуть банк так, чтобы никто не заметил, даже если бы очень захотел? Меня беспокоит, что все знают о наших близких отношениях с ним, и в случае выигрыша, за мной могут следить.

— Да, конечно, у нас есть запасной выход, из которого ты сначала попадаешь в оранжерею, а затем, не выходя во двор, можно попасть в кафе на другой улице. Мы эти двери открываем крайне редко, и о них мало кто знает. Но для тебя откроют, я распоряжусь, когда ты будешь в банке, и потом провожу, — проникаясь заговорщическим настроем, поддержала план Евы банкирша.

— Спасибо за консультацию. Не удивляйся, но я действительно…

— Ты моя клиентка. И доверенное лицо Михаэля, если он подпишет в банке соответствующий документ, разрешающий тебе любые сделки с его средствами.

— Ну, это если повезёт!

— Я дам распоряжения, и vip-обслуживание будет на высоком уровне даже в моё отсутствие.

Ева вышла из банка и направилась в сторону отеля. Вдруг рядом с ней стала притормаживать чёрная машина. Девушка прибавила шаг. Проехав чуть дальше, автомобиль остановился. Открылась дверь, и из салона мерседеса вышел Олег Петрович. Ева облегченно выдохнула.

— Давай-ка поговорим. У тебя столько друзей, а ты по-прежнему ходишь одна. Я знаю немного больше о Монако и предупреждаю тебя, что здесь совсем не безопасно. Ты и сама об этом знаешь, — намекая на историю с Хиндли, произнёс Олег Петрович. — Садись в машину, отвезу, куда скажешь.

В салоне мерседеса Олег Петрович продолжил разговор.

— Ева, я настоятельно рекомендую бросить эту затею. Ты можешь попасть в очень скверную историю, и я не смогу тебе помочь.

— Нет, я уже все решила и не могу бросить игру. И отложить никак не могу. Я должна…

— Это очень опасно! Здесь взрослые игры! Нежной хрупкой девушке нужно подальше держаться от этого.

— Олег Петрович, вы не сможете меня отговорить! Меня ничто не остановит! Мне нужно это! — взорвалась Ева.

— Хорошо — хорошо. Это твой выбор. Тогда давай подумаем, как тебе помочь. Я сделаю для тебя все, что пожелаешь.

— Из банка я могу уйти через запасной выход, потом через кафе я попаду на другую улицу. Вот только машиной друзей я воспользоваться никак не смогу. Она очень приметная. Подстрахуете?

— Не вопрос, тебя будет ждать синяя машина с номером 371. Только на ней ты можешь уехать! Ты поняла меня?

— Да.

— Водитель отвезёт тебя, куда скажешь, в Париж, в Италию — не имеет значения. Я не понимаю…

— Но ведь вы намекнете ему после турнира, что я не такая дрянь.

— Ладно, попробую тебя реабилитировать, а где ты будешь его ждать?

— В море, в паре миль от стоянки яхт, он ведь после турнира собирался со мной и друзьями в Италию.

— Как романтично…

— Подождите, но ведь без денег он может отложить поездку, — вдруг спохватилась Ева.

— Но это мы поправим, я его должник, — затем, перейдя снова на серьезный тон, Олег Петрович повторил: — запомни синяя машина, номер 371 водитель будет отвечать за тебя головой. Куда ты сейчас? Одну не отпущу.

— В отель.

— Ты божественно играешь. Зачем тебе спускаться в этот порочный мир. Живи музыкой…

— Я хочу чтобы моя жизнь била ключом, — сказала она, выходя из машины.

— Вот если бы на ее месте был Макс — даже представить не могу, мозгов, как у малюска, одни понты! — с досадой проворчал Олег Петрович.

Ева поднялась в номер отеля, прихватив на ресепшен саксофон. Было очень жарко, и она, сбросив одежду, направилась в душ. Стоя под струйками воды, она думала о том, что там, в России не могла даже предположить, чем обернётся её не гласный договор с Гаровским Олегом Петровичем. И один рискованный шаг, перейдёт во второй.

Набросила халатик на мокрое тело, и раздался звонок:

— Ева, тебя ждет Михаэль внизу в машине, срочно спускайся: — произнес незнакомый голос.

Ева вышла на балкон. Там, внизу, ловя солнечных зайчиков, переливался бассейн, скучая без влюблённой пары. Тёплый воздух наполнил лёгкие: «В конце концов, жизнь продолжается!»

Набросив на себя что попалось под руку и взяв сумочку, Ева вышла на улицу. Она увидела в тени деревьев «Мерседес» явно ожидавший кого-то.

— Вы не меня ждете?

Затемненное окно медленно открылось — Да, мадемуазель, — ответил водитель, — паспорт при вас?

— Да.

— Тогда, вас ожидают на заднем сидении.

Ева распахнула дверь и вздрогнула, на заднем сидении сидел…

— Михаэль?!

Присмотрелась, это был очень похожий на оригинал двойник.

— Ну что прокатимся, до банка, — весело, вместо приветствия, начал Федерик: — А то «твой красавчик» стечет как свеча. На нем силикона ведро. Зато от оригинала не отличишь, и при подписи рука не дрогнет. Верно, говорю, Эрик?

— Ок. Надо бы поторопиться, — двойник жестом запретил его трогать.

И Ева поймала себя на мысли, что и тембр голоса был очень похож.

— Тогда не будем терять время, я готова, — без тени смущения произнесла Ева, садясь на заднее сидение рядом с «Михаэлем».

В банке все шло, «как по маслу», персонал чётко выполнил свою работу, так как накануне сама хозяйка хлопотала по счету Евы, а это было самой дорогой рекомендацией. Через полчаса все документы были подписаны. Федерик, не скрывая удовольствия, еще раз внимательно просмотрел заветный бланк и убрал его в кейс.

— Если потребуется, ты его получишь, — предвосхищая вопрос Евы, победно произнес нотариус.

Раскланявшись с сотрудниками банка, они вышли на улицу.

— Ну, я вам, наверное, больше не нужна. Далее вы сможете все сделать сами? — намекнула на двойника Ева. — Деньги вы сможете получить и без меня.

— Ошибаешься, девочка. Кто знает сейчас этого Михаэля кроме нас с тобой да еще может быть десятка из вашей тусовки, а тебя, благодаря твоим концертам, уже знают все. Тебя подвести?

— Нет, до отеля недалеко, я прогуляюсь.

— Ну как знаешь. Пока! — Федерик занял на переднее сиденье. И через мгновение Ева осталась одна.

Она набрала номер Димки Кратова.

— Дим, привет! Ты где?

— Я за рулём. К Изабель еду, — почему-то вяло отозвался Димка.

— Да я хотела к тебе на яхту напроситься, порепетировать. Да и на душе почему-то кошки скребут. Ладно, извини.

— Ничего, не отменяй! Ты у Казино? В отеле? Спускайся, буду ждать.

Через сорок минут у отеля её подхватил Кратов на красном Феррари, и они направились к яхте.

— Хочешь, уйдём в море часа на три? — спросил Димка, когда они уже были на палубе.

— Это как раз то, что мне нужно.

В открытом море друзья два часа рассекали на гидроцикле.

Потом Ева расчехлила свой Альт.

— Люблю, когда ты играешь только для меня! — с удовольствием произнёс Димон, лёжа на шезлонге и держа запотевший бокал, когда мелодия на время стихла. — Так романтично и стильно. Только помани, и я твой.

Ева улыбнулась, поправила влажные волосы. Мягкий загар и Альт делали её ещё более притягательной.

— А ты действительно готов пойти ради меня на всё? — полушутливо и кокетничая, подхватила мадемуазель — блюз.

— Зря иронизируешь. Захочешь, я твой без ограничений, — серьёзно ответил Димка.

— Тогда ты мой завтра, после обеда. Но я не могу назвать время.

— Я буду ждать, сколько скажешь, — он внимательно посмотрел на Еву. — Ты что-то задумала.

— Пусть яхта будет «под парами», — та спокойно выдержала прямой пытливый взгляд Димона.

— И, конечно, об этом я должен молчать?!

— Ты удивительно тонко чувствуешь мою натуру, Димочка! — подтвердила Ева.

Солнце спускалось за горизонт, когда яхта Кратова причалила к берегу, и девушка вернулась к парку у Казино.

«Знал бы прикуп, жил бы…нет, не жил бы — наслаждался»

Второй день турнира закончился лишь, когда число участников сократилось до положенной последней девятки. Где-то в середине третьего раута прозвучало объявление: «Осталось сорок два участника, турнир покинул Свирский — Россия». Хоть это и было ожидаемым, но Михаэлю стало немного грустно. Гул разочарования болельщиков, которых, видимо, было не мало, взорвал и без того напряженную атмосферу в игровом зале, когда шестнадцатым, в шаге от заветного призового рубикона, выбыл из игры француз Марсель Круа. Шёл уже шестой раут. Битва чек-лидеров и аутсайдеров в конце игрового дня из-за усталости участников всегда принимает некоторую скоропалительность по принципу: «либо пан, либо пропал», добавляя турниру излишнюю динамику. Мозг Михаэля наоборот работал как часы, он не чувствовал особого напряжения, играл легко, но осторожно, поэтому повторная вынужденная пауза с объявлением ожидания «игры за руку»[13], говорящая, что осталось лишь десять игроков, его немного огорчила. Прозвучал гонг, за соседним столом с десятым местом и призовым четверть миллионом евро из игры выбыл немец — Крамер, а стэк Гордона и его позиция в таблице заметно усилились. В результате после второго дня от синдиката остались трое, если не считать Отто, все были в лидерах, а Тронтон вообще занимал первую строчку. «Будет нелегко», — подумал Михаэль, закончив изучение итогового табло. К нему подошел Гордон и пожал руку:

— Михаэль, а вы действительно неплохо играете — четвёртая строчка в финале турнира. К сожалению, нам пока не пришлось встретиться за одним столом….а может, к счастью, но теперь уж точно этого не избежать.

— Но ваше второе место и финальный аккорд всё же почётней, — ответил он комплиментом.

— А, друг Аркадий вышел где-то сороковым, я в этот момент был в игре и не расслышал, — оглядывая присутствующих, произнёс американец.

— Сорок третьим, — поправил его Михаэль и увлёк к выходу в парк, где стоял Борисыч с Даниэлем.

— Вот они — будущие чемпионы, — раскинув руки в стороны и улыбаясь, приветствовал Аркадий Борисович: — Жаль, что кто-то обязательно должен победить.

— Борисыч, расскажи, как получилось-то, не томи, — подойдя, живо поинтересовался Михаэль, чувствуя при этом, что вниманием «поливает бальзам на душу».

- Это войдет во все анналы покерных учебников, — начал Борисыч:

— В общем, на флопе получаю третьего валета, на ривере повторяется двойка — фулхаус[14], я ва-банк, а у оппонента каре[15] из двоек…. Эх, никогда не угадаешь, — завершил он свой короткий монолог, махнув с досады рукой.

— Не везет в картах — повезет в любви, — весело сказал Михаэль.

— Про любовь…. А что у тебя с Евой, вы не поругались? — озабоченно спросил Борисыч, видимо, вспомнив последнюю их встречу.

— Да нет, все нормально, просто за ней трудно порой угнаться.

— Смотри, догонит кто-нибудь другой, — с весёлой иронией включился в разговор Даниэль. — Я только в Монте-Карло дюжину назову.

— Я ей верю. Еву нельзя держать в клетке, даже золотой, — парировал влюбленный в девушку игрок.

Ева вышла из Димкиного Феррари и встретилась глазами с Михаэлем. Он стоял с Даниэлем в окружении нескольких участников турнира. Турнирный день закончился, и все обсуждали результаты.

— Добрый вечер! Кого можно поздравить? Михаэль?!

— Я жду только твоих поздравлений! — торопливо отводя Еву от всех, как будто считая минуты до встречи, поцеловал её Михаэль.

Он пытался привлечь её к себе, а она отстранялась, возбуждённо что-то говоря и пытаясь в чём-то его убедить. Со стороны было видно, как Михаэль немного обескуражен и не согласен с доводами Евы, но под напором её зелёных глаз и обаяния сдался. Они вернулись несколько разгорячённые, Михаэль не хотел отпускать девушку, обнимая её за плечи и уговаривая остаться, но Ева всё же ушла, акцентировав внимание на посланном ему прощальном воздушном поцелуе.

— Я всех приглашаю в ресторан, посидим, вспрыснем за мою свободу от турнира… без излишеств, — распевно произнёс Борисыч через паузу, провожая взглядом удаляющуюся девушку.

— Это как у вас русских говорится — «без фанатизма», — пошутил Даниэль.

— Да, простенько, по-стариковски, — согласился Борисыч и продолжил: — Я пригласил Кристофера и Лорана, если вы не возражаете. Посидим, выпьем по рюмке, Михаэлю надо отдохнуть, завтра самый напряженный день.

— Я - за, — быстро ответил француз.

— Эх, Борисыч, мертвого уговоришь, — согласившись, пошутил Михаэль.

— А почему мёртвого? — не понял Даниэль.

Аркадий Борисович засмеялся и, взяв его под локоть, повёл в направлении отеля, объясняя многогранность русского языка.

«Добро пожаловать, уважаемый Семён Ермолаевич!»

Правильное кольцо сигарного дыма, немного переливаясь в воздухе, медленно поднималось вверх. Хиндли, удобно растекшись в кресле, с удовлетворением следил за этим своим произведением.

— Сэм, меня эти внезапные исчезновения настораживают. Куда делась Анна? — спросил он, потеряв интерес к кольцу, превратившемуся в бесформенное облачко.

— Я сегодня утром разговаривал с Фредериком, он подтвердил, что они с Анной вчера вечером оформили доверенность Михаэля на эту музыкантшу. Всё прошло без эксцессов. Потом он предложил Анне поужинать вместе, но она ему отказала.

— Ещё бы, он не в её вкусе, — иронично заметил Хиндли. — Вот если бы он был арабским шейхом или каким-нибудь принцем, она бы не устояла. Вообще, девушка талантливая. Она манит, как магнит.

— Майкл, она просто безумно красивая, поэтому к ней все и тянутся, — вступил в разговор Рольф, покачивая стаканом с виски и наблюдая за кусочком льда.

— Рольф, признайся, что и ты, похоже, к ней не равнодушен, каждый раз облизываешь её взглядом с ног до головы, — продолжал Хиндли.

— Не скрою, не отказался бы, — сознался Рольф.

— Так вот, анализируя события последних дней, у меня не выходит из головы этот русский. Как его там — Леонид, по-моему? — резко перейдя на серьёзный тон, начал Хиндли: — Он сидел за столом вместе с нами, как мы сейчас, но что успела настучать про наши дела эта полицейская ищейка — вот в чём вопрос. А во-вторых, его ликвидация поручалась тебе, — обратился он к Сэму: — Ты уверен, что он был мёртв?

— Абсолютно точно, Майкл, мертвее не бывает, контрольный я стрелял сам, — твёрдо ответил Сэм.

— Ладно. Осталось каких-то девять игрочишек, и лишь пятеро наших, а вы представьте, если бы все наши мальчики приняли участие в турнире, можно было бы уже сейчас подсчитывать дивиденды, — переключился на турнир Хиндли.

— По-моему четверо, Майкл? — не уверенно поправил Рольф.

— Четверо по прямому контракту и Михаэль в тёмную через Еву. Бедняга даже не догадывается, что уже подарил свой выигрыш «дяде», — с сарказмом произнёс Хиндли.

— Я что-то не особенно доверяю напуганным бабам, — высказал сомнения Сэм.

— А я после этих потерь не доверяю ни кому, — жёстко прервал реплику Хиндли: — Поэтому на операцию после турнира поедем втроём и примем девку прямо из банка с деньгами этого выскочки, если ему удастся выиграть, а остальные заберём позже. И, наверное, с покером надо завязывать, что-то мне сердце подсказывает.

— Майкл, а кто её будет вести в Казино и до банка? — через некоторую паузу спросил Сэм.

— Ну, ты же своих почистил после курьера, поэтому до банка пусть работают твои люди, Рольф. Только не надо всех. Два, максимум три. Наблюдают тихонечко, пошла девочка в банк, тебе позвонили и растворились, и чтоб у банка никого не было. Ты понял?

— Да.

— Ну и отлично, — подвёл черту Хиндли, а затем, подняв свое грузное тело с кресла и подойдя ближе к Сэму, вполголоса произнёс: — Ты всё-таки пошарь в том квартале сам. Может, что зацепишь, жалко было бы потерять Анну.

* * *

День был в разгаре. Ницца, заполненная туристами, была вся в движении, как громадный муравейник. Сэм направлялся по заданию Хиндли на Английскую набережную, где Фредерик расстался с Анной. Он мысленно представлял ее прекрасный, но несколько заносчивый образ, как вдруг стоп-сигналы впереди идущей машины неожиданно ударили в глаза. Всё произошло мгновенно, Сэм отчаянно вдавил педаль тормоза и чувствовал, как резина колес течет по разогретому асфальту, неся его автомобиль к неминуемому столкновению. Удар! «Вот только этого мне не хватало», думал он, выходя из машины. На встречу ему из разбитой «Феррари» двигались двое крепких парней.

— Опаньки! Я что-то не понял, что за перец мою машину грохнул! — сказал один из них, при этом Сэм не разобрал ни единого слова.

— Антоша, это кто ж меня инвалидом сделал! — показав на голову и слегка пошатнувшись, вторил другой, мешая французский с русским, и по телосложению напоминая Чака Норриса. — А где полиция?! А то я нервничаю…

— Вас не должно это беспокоить. Я всё оплачу. Зачем нам полиция? — улыбаясь, вступил Сэм.

— Нет, друг, ты слышишь?! Только собирались на экскурсию, что тут у них: дельфинарий, зоопарк, Диснейленд, а, неважно… А этот жёлудь моё любимое авто раскурочил! Я что теперь, трезвый пешком ходить должен?! — отреагировал Антоша.

— Нет, ему-то весело! А я на этом металлоломе позориться буду! — возмущённо ответил другой, посмотрев на несколько царапин и содранную краску на бампере. — Нет, мне мозоли натирать, за виски бегать! Мы отдыхать приехали или мороженое кушать, я не пойму?! С утра трубы горят, горло пить просит… — расстроено добавил он.

— Минералка? Содовая? — предложил Сэм.

— Он что, издевается?! После аварии башка трещит, дядя! Лечиться пора! Водки хочу! Вод-ки! Заторможенный какой-то… — недоумённо разводя руками, посмотрел он на друга.

Только сейчас Сэм понял, что перед ним русские.

— Серёга, интересно, здесь все такие или реальные пацаны встречаются?! Уже полчаса с этим бивнем слова гоняем, а в меня ещё ни литра не упало, — показывая на массивные золотые часы и хлопнув по животу, сказал Антон.

— Тоша, полицию вызывай! Пусть они здесь базар устраивают, а мы с тобой зря время теряем.

— Всё нормально будет, — улыбаясь и наконец-то понимая, что обязательно договорится с новыми знакомыми, отозвался Сэм. — Могу я пригласить вас в бар утолить жажду парой бокальчиков виски?!

— О, немой заговорил. Конечно, можешь! Калькулятор возьми, чувачок, бокалы считать, — громко рассмеялся Анатолий. — И это всё?! Не, он меня нищим хочет сделать! А джорджики где? Я что, на Ермолая похож? Лохов из нас делаешь? — прокрутил он массивный золотой перстень на мизинце.

И Сэм стал отсчитывать купюры, смотря в глаза одному из мужчин, пока не понял, что тот удовлетворён полученной суммой.

Они отправились в бар. Сэм рассчитывал сразу уйти, купив спиртное этим невежам. Знали бы они, с кем имеют дело. Ах, жаль нельзя будет разрядить обойму в их пьяные тела. Но мужчины и не думали его отпускать.

— Как тебя? Сэм? — придвинувшись ближе, начал Сергей. — Ты и за здоровье моё не выпьешь? Интеллект мне поправил, значит. Я теперь бином Ньютона формулой записать не могу, «проблему Пуанкаре» с Гришкой Перельманом перетереть не получится, да что там — нобелевская накрылась твоими колёсами! А ты выпить за меня не хочешь!

Сэм впервые заинтересованно посмотрел на собеседника, решив не спорить.

— Вам виски содовой разбавить? Со льдом? — обратился к мужчинам бармен.

— Нет, ну это невозможно! Я про содовую слышать не могу. Какой лёд! Сейчас воды насыплет, я соки не пью! У нас хоть по тихой разбавляют, а здесь всё по чесноку, советуются, — улыбнулся Антон. — Я чистый продукт люблю. И бокалы какие-то маленькие…

Сделав два глотка, Сэм отвлёкся на входящего полицейского. В это время Сергей что-то подсыпал в его бокал. Удостоверившись, что всё в порядке, полисмен вышел. Мужчины опять стали пить виски.

Сэм почувствовал, что сильно опьянел, когда осушил бокал до дна. Он, было, направился к выходу, но ноги не слушались его.

— Куда подвезти? — подхватив его под руки, поинтересовался Сергей.

Сэм что-то промычал в ответ.

— Надо же, готов! Зачем пить, если не умеешь! — обращаясь к бармену и оставляя хорошие чаевые, сказал Антон. Тот покачал головой и услужливо улыбнулся.

Мужчины вывели Сэма на воздух.

— Звони Максу, пора!

Через пять минут огромный джип остановился перед тремя мужчинами.

— Макс, ты нашёл переноску?

— Вот! — показал Макс на носилки, ручки которых упирались в грудь Сэму, едва поместившемуся из-за них справа на заднем сидении.

— Эй, чудила! Тебе ничего поручить нельзя. Мы что, эту биту на себе понесём? Где только ты надыбал такие!

— Да санитар у больницы оставил… Я что, спрашивать буду? Ну и взял. Не было на колёсах. Не было… А что, и цвет подходящий, крови видно не будет, когда я этому баклану на клык навалю за Еву.

— Не пыли! Ладно, времени нет, твои подставы исправлять.

Через полтора часа у аэропорта Ниццы остановился черный джип. Из него вышли трое мужчин, погрузив на носилки четвёртого с перевязанной головой, в яркой летней рубашке с петухами и голубых шортах, поставили на его живот шлёпанцы и направились в здание аэропорта. Двое держали носилки, а третий, с небольшой сумкой и пакетом, периодически укладывал четвёртого, который пытался встать, со словами «Сёма, так надо. Полечишься, протрезвеешь, понты поправишь».

— Буркалыч, так мы тебе ксиву психотерапевта нарисуем.

— Зря ты так, Сергей. У него последние минуты курортные…

— О, смотри, дед в коляске сидит! Антон, сливай пассажира! Нам трудодни ни к чему, — сказал Сергей, и оба, бросив носилки так, что больного слегка подкинуло вверх, направились к старику.

— Месье, не откажите! — подняв ничего не понимающего старика на руках и усадив в кресло зала ожидания, обратился к нему по-французки Сергей. — Как-нибудь верну! Друг травму получил, с яхты прыгал, о якорёк ударился. Тяжёлый, гад!

Антон, быстро взяв инвалидную коляску, с помощью Буркалыча стал усаживать в неё Сёму.

— Месье, сувенир из России! — сказал уже улыбающемуся старику Сергей, прицепив на его грудь значок, на котором на фоне решётки была надпись «Век воли не видать!» — От себя отрываю, кореша подарили, — добавил он, похлопав деда по плечу.

Объявили посадку на рейс «Ницца-Москва». Странная компания встала в очередь на регистрацию. Вдруг Сёма, слегка оклемавшись, завопил на чистом французском «Кто я? Где я?!» и, открыв пакет, который сунул ему Буркалыч, стал доставать оттуда матрёшек, значки с видами России и со словами «Месье, мадам! Я вас люблю!» совать пассажирам. Антон хотел забрать у него пакет, но не успел, его содержимое уже полетело вверх, осыпая людей вокруг, вызывая у одних недоумение, а у других смех. Одна увесистая матрёшка попала в голову солидной даме.

— Вот такие алкаши и позорят Россию! — сказала та обидчиво, вернув сувенир Антону.

— Мадам, извините! Этот добрейший паренёк резвился в море и стукнулся «репой», ой, простите, головой о пирс! Где ваше сострадание?! Его вылечат. У него дома много друзей. Оставьте телефончик и, уверяю вас, не пожалеете, — заговорщически проговорил Сергей.

Дама гордо отвернулась.

Проходя паспортный контроль, Буркалыч с Сёмой были задержаны пограничниками.

— В состоянии алкогольного опьянения нельзя! — сказал работник аэропорта.

— Что вы, разве можно? — возмутился Буркалыч, протягивая пачку евро, завернутую в справку из госпиталя Монако о нарушениях опорно-двигательного аппарата.

— Только что сделали перевязку с дезинфекцией перед полетом, — обдав весь пост сильным запахом виски, объяснил Антон.

— Обратите внимание! У них визы сегодня заканчиваются, — на чистом французском обратился к пограничникам Сергей, стоя в некотором отдалении.

«Обнаглели эти русские, считают, что за деньги все можно купить», — ловко пряча банкноты в нагрудном потайном кармане, при этом, отключая замок турникета и пропуская необычных туристов, думал пограничник.

— Ну, что, лягушатник хренов, поехали! — процедил Буркалыч. — Друг мой, бедолага! — повернувшись к пограничникам, с теплотой в голосе добавил он.

А вдогонку им неслось: «Сёма! Франция помнит тебя!».

В самолёте странные пассажиры вели себя тихо. Только один из них всё время что-то лепетал по-французски.

В Шереметьево пассажиров приняли заботливые руки таможенников и пограничников.

— Хренозадов Семён Ермолаевич! — едва сдерживаясь от смеха, проговорил русский пограничник. — Как он с такой фамилией? — спросил мужчина, посмотрев на невменяемого Сёму.

— Через неё и страдает, — показав на перевязанную голову, ответил Буркалыч. — А по матери ещё хуже.

— Мы с вами, оказывается, счастливые люди!

В зале ожидания парочку встретили трое крепких ребят.

— Этого отвезите, вон, в Долгопрудный, благо здесь рядом. У воды бросьте, пусть думает, что море… — засмеявшись, распорядился Буркалыч и растворился за раздвижными дверями аэропорта.

«Счстье — это когда тебе… наливают»

Россия встретила Сёму ночной прохладой и грубостью сопровождающих. «Опять эти невежи…», — медленно проползла как змея неясная мысль, и в голове вновь воцарился хаос.

Он не помнил, сколько времени спал, но стало как-то зябко, и подушка казалась очень жесткой, как, собственно, и матрац. Сэм открыл глаза. Под ним была скамейка, а вместо подголовника нащупал рукой бутылку из-под водки. Первой, кого он увидел, была старая женщина, почему-то в заношенной зимней куртке и серой шерстяной бандане на голове, сидевшая у изголовья.

— Где я? — приподнявшись на руках, заплетающимся языком, по-французски спросил Сэм.

— Вот и проснулся, милый человек, вам бутылочка не нужна? — косясь на «подушку», вкрадчиво спросила женщина по-русски.

— А вы кто? — перейдя на английский, не успокаивался мужчина.

— Ну и славненько, — вместо ответа сказала женщина, забирая посуду: — Идите домой, под утро сядет роса, — заботливо посоветовала она и ушла.

Сэм сел и огляделся. Было темно, но в свете луны он увидел перед собой небольшой пруд, поросший осокой и кувшинками, стоящие за спиной березы мало были похожи на пальмы. Наконец, его взгляд выхватил урну, стоящую рядом с «постелью». Он вытряхнул содержимое, пытаясь по мусору определить, куда он попал, мозг отказывался объяснять происходящее, при каждой попытке отвечая тупой головной болью. Несколько оберток «Snickers», пустая пачка «Malboro» и какие-то рваные домашние тапочки. «Похоже, всё-таки в Европе», подумал Сэм. — «Но почему же так холодно? Еще эти комары, лягушки… Бррр».

Он оглядел себя с ног до головы и обомлел… «Всё забыл. Я клоун?» Поменять одежду от Giorgio Armani на это! Ощутив что-то в кармане, Сэм сунул туда руку и извлёк «passport», а прочитав его и увидев свою фотографию, поразился ещё больше. «Россия?…русские…виски…» — неслось в голове. — «Калькулятор… бином… матрёшка… Я — Семён?!»

И он опустился на скамейку. Нет, это чья-то злая шутка! «Я их… Кого?» — он не смог ответить. Сэм сидел и пытался ещё что-нибудь вспомнить, но ничего не получалось. Наконец, он увидел приближающиеся силуэты. Это были трое парней и одна девушка. Все были пьяны. «Ну, да, так принято у русских…»

— Э-э, дядя! Это наше место! Вали отсюда! — услышал Сэм незнакомую речь.

— Пардон!

— Какой «пардон», козёл! Сейчас фото тебе поправим! Дуй отсюда! Бомжей развелось! Интеллигентно посидеть негде!

Сэм не уходил.

— Дёма! Он меня раздражает! — сказал один из парней и толкнул так, что неприятель упал за скамейку.

Сэм встал, отряхнулся и громко выругался:

— Гот демент!

— Дёма, он тебя гадом назвал, — удивился один из парней. Второй, недолго думая, заехал бомжу в глаз, и тот плашмя упал на землю.

— Пнаехали сволочи, — потирая кулак после удара, удовлетворенно произнёс Дёма.

Сэм решил больше не вставать и потихоньку уполз в ближайшие кусты. Почувствовав себя в некоторой безопасности, крикнул обидчикам: — Рашин порко!

— Ах, тебе наша порка не нравится? — услышал он в ответ и увидел как пустая бутылка, ломая ветки, пролетела рядом с его головой. «Они, наверное, не понимают иностранных языков», — успокаивал себя Сэм, пробираясь через кусты подальше от пьяной компании.

Уже светало. Мужчина, чтобы согреться, стал прыгать и растирать тело руками. Как вдруг у своих голых ног явно ощутил чьи-то зубы, и грозное рычание пробежало мурашками по его коже. Там, внизу, глаза бультерьера медленно наливались кровью.

— Тузик, ко мне! — послышался женский голос.

— Леди! — стараясь не злить пса, позвал Сэм.

— Не бойтесь! Он у нас добрый, просто на ваши ноги так реагирует. Есть хочет, — сказала женщина, оттаскивая животное, которое норовило сомкнуть челюсти в районе голени.

Но к неудовольствию Сэма эту собаку сменила другая, по размеру напоминавшая отожравшегося волка. Псина понюхала замеревшего на месте мужчину и, подняв ногу, пометила его как уже освоенную территорию.

Сэм не знал, что на рассвете все владельцы собак России как заговорённые ведут своих питомцев на прогулку, чтобы другие граждане чуть позже крыли их не переводимым народным фольклором.

Бегом, преодолевая препятствия пересеченной местности парка, через кусты, а порой и ползком, стараясь миновать знакомства с различными Тузиками, Шариками и прочими, он, тем не менее, оставался объектом повышенного внимания друзей человека. Его находили и дружно облаивали, а наиболее смелые, приложившись несколько раз к его шортам, сделали их более демократичными.

Наконец, он вышел на какую-то улицу. «Слава Всевышнему, хоть какая-то цивилизация», — подумал Сэм с фингалом под глазом в разорванных шортах с грязными коленками в резиновых вьетнамках на босу ногу: «Теперь надо добраться до французского посольства». Снова ощупав карманы, он обнаружил купюру незнакомой валюты, очень схожую с российскими рублями достоинством «пять тысяч бабок» и поднял руку, пытаясь остановить проезжавшие мимо автомобили.

Машины пролетали мимо, никак не реагируя на его жесты. Спустя полчаса, к его радости, небольшой автомобиль марки что-то типа «Окей» затормозил. Открыв переднюю дверь, и небрежно бросив купюру водителю, он плюхнулся на переднее сидение со словами: «Французское посольство, месье». Взглянув на купюру, водитель — розовощекий мужик, крепкого телосложения — почему-то зло улыбнулся и врезал Сэму в левый здоровый глаз так, что тот без задержки вылетел из машины и упал на газон, в голове опять поплыли какие-то видения из прошлой жизни.

Спустя некоторое время, ощутив, что в его рот заливают какой-то суррогат, и он вынужден его глотать, Сэм открыл глаза. Двое небритых мужчин в потрепанной несуразной одежде склонились над ним. Один из большой бутылки что-то вливал ему в горло, а другой неспешно ощупывал карманы, при этом они о чём-то говорили.

— Слышь, Вась, а Сёма-то отошёл, я всегда говорил о животворящем действии «Агдама», — философски рассуждал вливающий.

— Что бы он, бедолага, без нас делал, — соглашался второй, листая паспорт «спасаемого» и читая вслух написанное.

Сэм ощутил прилив спокойствия и умиротворения, а, сделав уже не через силу еще несколько глотков, вдруг поймал себя на мысли, что понимает, о чем говорят его новые знакомые. «А может, я действительно Сёма из России?», — пронеслась мысль, и он снова закрыл глаза. Следующий миг, который выхватило его сознание, была подворотня, где он в кругу каких-то людей что-то пил, закусывая чёрным хлебом, макая его в огуречный рассол. Все дружно пели, и он тоже пытался подпевать, как вдруг остановился какой-то обшарпанный микроавтобус с синей полосой, из которого выскочили трое мужчин в серой военной форме и бесцеремонно начали грузить всех присутствующих внутрь. Некоторые пытались возражать, но доводы резиновой палкой по спине были весьма убедительны, поэтому Сэм принял это как должное.

««Ещё не вечер» — думал Икар, подлетая к солнцу»

После того, как Ева попрощалась у Казино с Михаэлем, она хотела отправиться спать. Эти дни в Монако были так насыщенны событиями, а некоторые из них очень напряжёнными и даже опасными. Ева понимала, что необходимо отдохнуть, набраться сил, всё еще раз взвесить — завтра очень важный день, который может изменить жизнь и даже отнять её. Она почему-то спешила быстрее добраться до номера, будто кто-то невидимый вот-вот остановит её стремление к уединению. Так и вышло. Мобильник любимой мелодией отложил одиночество.

— Да, — откликнулась девушка на настойчивый звонок телефона.

— Здравствуй, Ева! Это Майкл Хиндли. Накануне известного события я много думаю о тебе, а моё время — деньги. Иди сейчас в ресторан «Синий залив» на проспект Принцессы Грэйс 40. Там тебя уже ждут. И в твоих интересах, чтобы эта встреча осталась незамеченной Михаэлем, друзьями, знакомыми.

— Пусть ждут. Я приду.

— Вот и умница. С тобой приятно иметь дело, схватываешь всё на лету. Надеюсь, ты меня не разочаруешь, и твоё будущее состоится, — раздались короткие гудки, мистер Хиндли не любил лишних слов.

Вдруг девушку кто-то подхватил сзади и, немного прокружив, поставил на ноги. Как не кстати!

— Что напряглась? Не узнаю весёлую беззаботную Еву!

— Николас! Ты напугал меня, — отпуская напряжение, выговорила девушка.

— Опять одна так поздно! — укоризненно качая головой, сказал француз.

— Не беспокойся. Я рядом с отелем. До завтра! — помахав рукой и стремительно удаляясь, попрощалась Ева.

Она чувствовала, что Николас смотрит ей в след и не уходит. Наконец, девушка скрылась за поворотом и отправилась искать ресторан «Синий залив». Сверкающие огнями витрины, фонари и заманивающая в ночные увеселительные заведения реклама освещали ей путь. Вот то, что она искала.

На морском побережье с видами на великолепные сады ресторан распахнул свои двери для Евы, но в ней не было радости от элегантного интерьера, выполненного с французской тонкостью и от ароматов кулинарных изысков, наполняющих собой всё пространство. Её ждала неприятная встреча.

Только увидев Еву, официант тут же провёл её к нужному столику, как будто только для этого и простоял весь вечер у входа в зал. За столом, который был отгорожен лёгкой ширмой от всего зала, сидели Фредерик Робер и мужчина лет пятидесяти, который бесцеремонно рассматривал Еву с ног до головы, восхищённо прищёлкивая языком.

— Знакомься, это мистер Рольф, — подобострастно и заискивающе представил нотариус своего шефа.

Ева в ответ слегка наклонила голову, неприятно ощутив на себе вожделеющий взгляд зрелого мужчины.

— Да, юность и непорочность привлекают в тебе также сильно, как красота и утончённость, — начал мистер Рольф, жестом приглашая девушку присесть.

Официант услужливо отодвинул стул.

— Мадемуазель, любые блюда и напитки… — протягивая меню, начал работник ресторана.

— Спасибо, не стоит беспокоиться, — прервала его Ева своим отказом.

Но мистер Рольф распорядился иначе, и перед девушкой появился кулинарный шедевр французской кухни и бокал с вином.

— Никак не мог понять Михаэля, игрока с расчётливыми и явно незаурядными мозгами, подписать в тёмную доверенность на какую-то смазливую девчонку, которая всего лишь хорошо пиликает на саксофоне?! Пожалуй, вот теперь понимаю. Есть от чего сойти с ума! — продолжил разговор Рольф, остановив взгляд на губах Евы и медленно опустив его в зону декольте, что заставило девушку поправить слегка сбившуюся кофточку и пожалеть, что та предательски просвечивает.

— Ты так напряжена, расслабься. Ещё не случилось ничего такого, о чём придётся жалеть. Мои люди докладывают мне, что ведёшь ты себя очень правильно. Михаэль прямо ловит твой взгляд и использует любой повод побыть с тобой. Не исключаю, что и в финале он оказался не без твоего косвенного участия. Конечно, умный, признаю. Но хочет показать тебе всё, на что способен. Любовь к женщине может вознести до небес или отправить в ад.

Ева внимательно слушала и не вступала в разговор.

— А купание в бассейне ночью! Мой человек долго не мог прийти в себя от увиденного. Ни разу ещё не замечал, чтобы Билли был сентиментальным. Способная девочка, умеешь расположить к себе мужчин, — Рольф противно улыбался и сверлил Еву взглядом, пытаясь вызвать у неё ответную реакцию.

Девушка подняла глаза и уверенно посмотрела на мистера Рольфа.

— Я заметила вашего человека.

— Да, у нас везде глаза и уши, — удовлетворённо сказал мужчина. — Я всё о тебе знаю. Пусть не будет сомнений, если что-то пойдёт иначе, чем задумали мы, тебя сразу доставят к мистеру Хиндли, а уж он расстарается, поучаствует в твоей судьбе, и, поверь мне, она будет весьма незавидна — обслуживать клиентов в каком-нибудь азиатском борделе, — криво усмехнулся говоривший.

— К чему эти угрозы? Я сделаю, что обещала, — ответила Ева твёрдо.

— Да, вот и Анна, твоя подруга, уверяет, что ты умеешь держать слово, — добавил Рольф, пронизывающе смотря на девушку и стараясь разгадать, известно ли ей что-нибудь о журналистке.

Ева промолчала, и он продолжил:

— Теперь непосредственно к делу. Михаэль уже при деньгах, даже к началу финала. Значит, расплатиться с нами уже есть чем. Но он, конечно, будет играть до победы и позиции свои не уступит никому… Кроме прелестницы Евы, — рассмеялся он вместе с Фредериком. — Ты будешь наблюдать за игрой и сделаешь всё, чтобы Михаэль не сомневался в твоей благосклонности, что он получит твою любовь после турнира, хотя наши ребята за столом вряд ли дадут ему взять первый приз, — мужчина в очередной раз провёл глазами от выреза кофточки до губ девушки, не скрывая желания. — Мои люди контролируют каждый твой шаг. Когда закончится игра и будет понятно, какой суммой владеет твой воздыхатель, Фредерик подскажет, что делать дальше и даст тебе команду, когда настанет пора уходить.

— Ева, не беспокойся, я всегда буду рядом и решу все щекотливые ситуации, это моя работа, — почему-то вкрадчиво и слащаво, при этом посматривая в сторону босса, проговорил нотариус.

— Я всё поняла. Теперь я могу идти? Уже поздно, — стремясь избавиться от неприятных собеседников, спросила девушка.

— А ты не торопись. Ночь со мной может дать тебе в несколько раз больше, чем утехи с покерным игроком, — пытался задеть гордячку Еву Рольф, не сводя с неё глаз. — Ладно, иди! — закончил он властно и подозвал официанта.

Когда официант вывел девушку на улицу, минуя общий зал, Ева жадно вдохнула морской тёплый воздух, и негодование, тщательно прятавшееся во время разговора где-то там, глубоко внутри, вырвалось наружу. Только ночь была свидетельницей столь необычного обновления. Девушка ощутила, что её собственный стержень, обретённый ещё в ранней юности, вдруг стал стальным. А бездонные зелёные глаза обрели холодную непостижимость.

«Ещё посмотрим, кто хозяин моей судьбы!» — Ева быстрым уверенным шагом направилась в отель.

Попав в номер, она позвонила Димке Кратову и, получив от него утвердительный ответ, спокойно легла спать.

«Подкидной покер — это круто»

Борисыч, вопреки своим уверениям, заказал шикарный стол в ресторане отеля «Метрополь», рассчитывая погулять с размахом. Я понимал, чем это может закончиться, и через часик по-английски покинул вечеринку, поэтому в благодарность за это утром организм чувствовал себя великолепно. Отдохнувший, готовый свернуть горы, да и не только, я не шёл, а скорее летел в Казино. Именно сегодня решится судьба турнира и, естественно, громадного выигрыша. Я хорошо помнил ошибки в Австрии и надеялся их не допустить, к тому же главный оппонент — синдикат — благодаря Отто был обезоружен, и мне даже было выгодно сохранять его членов за столом как можно дольше. А главное, я был близок к мечте, зародившейся ещё в далекой России.

На площади Казино, казалось, собралось всё Монте-Карло. Большой плазменный экран транслировал пока ещё пустующий стол. Не без труда я пробился к центральному входу и предъявил охране «Золотой купон» участника, сорвав при этом восторженные аплодисменты рядом стоящей толпы. Внутри зал с колоннадой встретил меня какой-то неестественной пустотой, лишь несколько охранников и работников турнира находились в районе бронзовой статуи всадника и о чем-то неспешно разговаривали. Наконец, мужчина в униформе сделал несколько шагов ко мне на встречу и, увидев в моей руке купон, предложил следовать за ним. Мы миновали американский зал, где по моему предположению находился финальный стол, и оказались в уютном небольшом помещении с удобными креслами и сервированными столиками. Большинство финалистов уже были там. У барной стойки я заметил Отто с Даниэлем и направился к ним. Эстонец, увидев меня, дружески подмигнул и обратился к бармену за чашечкой кофе, взяв которую, отошел в сторону. Даниэль, радушно поприветствовав меня, начал жаловаться на последствия, нанесённые вечеринкой Борисыча, здоровью. Затем, пожелав победы, присоединился к группе организаторов.

Ровно в десять мы заняли свои места за столом, раздался гонг, и рука крупье, выстреливая картами, дважды обошла стол. «Конец начался», — щёлкнула в голове короткая мысль. Тронтон, Тирон, Самарин и Отто сложили неизменные стопки фишек с монетой наверху, удовлетворенно обменялись многозначительными взглядами. Я посмотрел свою пару карт — дама и тройка разной масти не задели моего воображения и были сброшены. «Пусть Самарин или бельгиец Рам дерутся, у них стэки мизерные, и через несколько кругов обязательные ставки их окончательно «съедят», — рассуждал я, рассматривая игроков: «Или огромных размеров толстяк мексиканец Торро, вот уж действительно, у мексиканцев всё большое», — вспомнил я старый анекдот: «А вот его стэк подкачал, чуть больше пятидесяти тысяч против наших миллионов, пусть вот он копья ломает».

Первый круг пролетел бескровно, все по очереди сбросили карты, и немец, наверное, с самой распространённой фамилией — Мюллер — сгреб фишки анте[16] и блайндов. Вторую пару — четвёрку с семеркой — постигла та же участь, однако Самарин, Мюллер и Грокмен без рейзов вступили в игру. На флопе вышли разномастные туз, семь, два, Самарин пошёл ва-банк, Мюллер сбросил карты, а американец коллировал ставку, открыв при этом туза с королем. У россиянина с тузом и десяткой на руках ещё оставался победный шанс на вторую пару в случае появления десятки, но выпавший на тёрне король подвел окончательную черту, и после пяти минут финальной игры Самарин покинул стол. Вокруг раздались аплодисменты, оглядевшись, я увидел, что вокруг стола на некотором удалении в полутьме расположены зрительские места, и переоборудованный после вчерашнего дня американский зал скорее напоминает арену, в центре которой находится игровой стол. Игра шла вяло, быть может, оттого, что мне не приходила карта, или мне так казалось, однако, всё равно, через полчаса за столом нас осталось шестеро: покинули турнир бельгиец Рам и мексиканец Торро.

Приподняв уголки карт над стеклянным окошечком в столе, как того требовали правила финальной игры, я обнаружил валета и даму червей. «Есть смысл попробовать», — подумал я и поддержал ставку большого блайнда. В игре приняли участие Отто, Тирон и Мюллер. Первые три карты — туз, семерка червей и тройка бубей — давали мне неплохой шанс, и я сделал «pay off» — маленькую ставку скорее для того, чтобы пощупать комбинации соперников. Тирон коллировал её, подогнув мизинец, без рейза бросилфишки немец, Отто ушёл в пас. Тёрн сохранил красноту карт двойкой червей. «Жаль, что не король», — мелькнула в глубине мысль, заставив сказать: — «Чек». Остальные повторили то же. Крупье пятой картой открыл двойку треф. «Ах, если бы не король, хотя вероятность очень мала. Француз точно не на флэше, да и фулхаус вряд ли. Что у немца? Неужели флэш с королём? Все равно рискну», — подумал я и выставил четверть стэка. Француз, не задумываясь, сбросил карты. Мюллер в упор смотрел на меня, моих глаз из-за очков он видеть не мог, скорее, он пытался что-то определить по мимике лица. Я видел, как напряглись сосуды на его висках. Если он добьёт и проиграет, то потеряет больше половины своего стэка, и шансы на победу станут тогда весьма иллюзорными. Наконец, он ещё раз посмотрел свои карты, выдохнул и сказал: «Чек», а затем открыл разящую мою комбинацию пару карт: короля и тройку червей, продолжая обречённо смотреть на меня. Не открывая карт, к его неописуемой радости я сбросил их в пасс на стол. Среди зрителей пронесся гул. «Что же, это игра. Ничего, попадёшься ты мне как-нибудь в тёмном переулке да связанный», — успокаиваясь, вспомнил я старую шутку. На табло фамилия «Руман» заняла пятую строчку, пропустив наверх эстонца, Мюллер даже после победы, почти удвоив свой стэк, замыкал список. Следующие полчаса практически не поменяли ситуации, схватки были мелкие, как говорится, «местного значения». Первый раут подходил к концу, когда, слегка раздвинув карты и отогнув уголки, я увидел «DD»[17], это достаточно сильная рука в формате двух-трёх участников, поддержал ставку лишь Мюллер. Флоп порадовал третьей трефовой дамой, хотя насторожил восьмёркой той же масти, четвёрка червей была нейтральной, но, как только на тёрне выпала трефовая, пара четвёрок сделала мою комбинацию «Monster»[18]. Я попытался сохранить самообладание, постучал ладонью по столу, определяя «чек», не давая повода противнику догадаться о полученном фулхаусе. Но и немец, как мне показалось, оживился после тёрна и, отсчитав десяток красно-бело-полосатых фишек, бросил в центр стола. Выдержав паузу, я коллировал ставку. На ривере открылся валет бубей. Поиграв фишками и немного понаблюдав за поведением соперника, понимая, что моя рука непобедима с выложенным на столе бордом[19], каре исключалось, я приготовил для выдвижения десятка два фишек общим достоинством двести тысяч, но вернул их к себе, бросив в центр стола одну стотысячную чёрно-белую. Мюллер уверено целиком выдвинул свой стэк от себя, множество разноцветных фишек растеклось по столу: «All in», — громко произнёс он. «Ну, вот нас и пятеро. Говорил, что попадёшься, и часу не прошло. Теперь, пожалуй, мы квиты. Чао!», — вспомнил я про шутку. — «Call», — также уверенно ответил я, предъявляя двух дам. Мюллер был настолько обескуражен, что вскочил с кресла и склонился над моими дамами, не веря глазам. В сердцах он открыл свои карты, как бы оправдываясь перед присутствующими, и, сокрушаясь по тому, что трефовый туз и король, давшие ему флэш от туза, оказались биты. «Зачем же так нервничать, я был на твоём месте полчаса назад, думать надо было, идя ва-банк. Полмиллиона евро — тоже деньги хорошие. Ладно, проехали, теперь можно и передохнуть», — подумал я.

«Сто друзей»

Когда ещё утром Ева вышла из отеля в сиреневых джинсах и короткой белой кофточке с серебряно-фиолетовым абстрактным рисунком, она заметила машину, которая медленно сопровождала её до самого Казино, но девушке было всё равно, кто это.

В зале Американских игр всё было готово к турниру. Справа от телестола за отгораживающей лентой стояли зрители, а слева расположенные лесенкой несколько рядов стульев были почти заполнены более важными персонами.

Среди них находились Юлька с Джастином и Аркадий Борисович, рядом с которым и приземлились Ева, а подруга с американцем оказались у них за спиной.

— Спасибо, что заняли для нас места, — поблагодарила девушка.

— Это Даниэль выполнил обещание, данное мне вчера между второй и третьей рюмкой, — улыбаясь, отреагировал Аркадий Борисович, держа наготове записную книжку и ручку.

Игра началась, и Ева, видя напряжение и сосредоточенность игроков и пытаясь понять, что происходит, периодически заглядывала в записи Аркадию Борисовичу». А когда стол покинули бельгиец Рам и мексиканец Торро, она на время успокоилась и стала рассматривать зрителей напротив.

Но вдруг устремила взор на Михаэля, а потом на монитор и вытянулась в струнку, а потом привстала. На большом дисплее фамилия «Руман» опустилась на предпоследнюю пятую строчку.

— Игра — это не только сахар побед, но и соль огорчений. Главное, Михаэль оказался в финале, — наклонившись к Еве, неудачно попытался успокоить её Джастин.

— Уйми друга! Мы рассоримся! — по-русски бросила Ева подруге.

Напряжение в зале тем временем возрастало, подогреваемое постоянным гулом после каждого раунда игры. Сидящие за столом казались абсолютно спокойны, но картинка была обманчивой, равно как штормовое море выглядит издалека. Никто из игроков не рисковал. Стоило только кому-нибудь поднять ставку, как оппоненты тут же сбрасывали карты в пас. Наконец Михаэль и ещё двое завязали игру. Ева не видела карт Михаэля, да и не понимала в них ничего, но её сердце забилось учащенно. Как у воробушка, попавшего в клетку, которого она держала в руках перед тем, как выпустить на свободу в своем далёком детстве.

Ещё раз взглянув на монитор, девушка закрыла лицо руками и опустила голову на колени.

— Не переживай, Михаэль — опытный игрок. Это может быть не его конец, а кого-то другого, — успокаивал Аркадий Борисович.

Еве казалось, что прошла целая вечность. Вдруг Мюллер вскочил с игрового кресла и навис над столом, хлопая глазами. Девушка услышала возбуждённую немецкую речь справа у себя за спиной и без сил прислонилась к спинке стула.

— Смотри, он в первой строчке! Эх, молодёжь! Мне бы ваши эмоции, — Аркадий Борисович обнял Еву, которая ещё несколько минут назад готова была заплакать, а теперь почти прыгала от радости.

Вылет игрока на этой стадии — некий шок для всех оставшихся, поэтому до гонга никто не предпринимал серьёзных шагов, и раут закончился без изменений.

Михаэль вышел из зала с Грокменом, и сразу же попал в кольцо друзей, радующихся их промежуточному успеху. Ева, обняв возлюбленного, прильнула головкой к его груди.

— Я так боялась за тебя, думала, умру, — прошептала она.

— Котёнок, это только игра, не стоит принимать так близко к сердцу, — успокаивал Михаэль, целуя в макушку.

— Эх, жаль, что победитель всегда один, вы оба заслуживаете её, — снова сокрушался Борисыч.

— Михаэль, у тебя болельщиков значительно больше, но пощады от меня не жди, турнир есть турнир, и он играется до конца, — весело прервал идиллию Грокмен.

— Конечно, насмерть, ничего личного, — ответил в тон игрок, что добавило в компании веселья.

— Анекдот почти про вас, — вставила Юлька, верная себе. — Девушка жениху: «Вчера мой отец проиграл в покер всё своё состояние, и мы теперь не сможем пожениться». Парень: «Не волнуйся, дорогая! Это я у него выиграл. На всякий случай».

— Тебе шуточки, а я могу не дотянуть до конца игры. Сижу, ничего не понимаю, и только его строчка в мониторе то вниз, то вверх. Лучше бы десять концертов отыграла! Уж этот мне покер!

— Всё, Михаэль, пора! — сказал Аркадий Борисович, внезапно появившийся откуда-то из кулуаров.

— «Как твоя девушка относится к тому, что ты играешь в покер? — Говорит, что плохо, но я чувствую, блефует!» — бросила подруга вдогонку удаляющемуся игроку.

Прозвучал гонг. Игра продолжалась.

«Настоящий Блеф — это когда тебе верят»

Начало второго раута развенчало моё лидерство, я прозевал «pocketpair»[20] — карманную пару француза, доведённую на борде до тройки[21]. Слава богу, хватило интуиции с двумя парами не выставиться по полной. Просчитать карту оппонента в этом случае практически невозможно. Проиграв семьсот тысяч, я упал на последнюю строчку.

На Еву было страшно смотреть.

Через несколько пассивных раундов мы вновь столкнулись с французом. Теперь удача была на моей стороне, правда, Тирон оказался осторожней, и вернуть удалось только половину, хотя и она увеличила мой стэк до миллиона шестисот и подняла на второе место. С разницей в сто тысяч «в спину дышал» Тронтон, а лидировал Грокмен, в его активе было два миллиона с лишним. Неожиданно в середине раута завязалась борьба на префлопе[22]. Тронтон знаком показал французу два туза, и они решили реализовать «collusion»[23]. Тронтон и Тирон поочередно рейзовали, заставляя американца постоянно добивать ставку, но, видимо, обладая сильной картой, Грокмен не уступал. Наконец, француз, выставив половину своего стэка, сбросил карты в пас. Американец коллировал последнюю сотню англичанина, выставив в целом шестьсот тысяч. На стол крупье последовательно выкладывал стрит-дро[24] «offsuit»[25] от восьмерки, и тот, и другой после каждой карты хватались за фишки, но уходили в итоге в «чек».

Вскрывшись, Тронтон показал «overpair»[26] в виде двух тузов, Грокмен сбросил карты закрытыми, он проиграл.

В таблице они поменялись местами. Лидерство с двумя миллионами шестисот перешло к англичанину. Тирон, сыграв на партнёра, со стэком в пять раз меньше замыкал группу. И снова рутина. Анте, блайнды, мелкие ставки и осторожная игра, редко доходящая до ривера. К концу второго раута мне пришла хорошая карта: туз и король треф, я сидел в выгодной поздней позиции перед «button» — таблетки на столе, определяющей поочередно место номинального дилера. Отто и Тирон вступили в игру. Крупье на флопе открыл туза и какую-то разномастную мелочь, эстонец подогнул мизинец, привлекая моё внимание к тому, что у него теперь пара тузов, сделал небольшую ставку, я коллировал её. Француз, переглянувшись с «партнером по синдикату», сделал маленький рейз. Я посмотрел на его левую кисть, слегка полусогнутый мизинец говорил о слабенькой паре, похоже, имея маленький, в сравнении с нашими, стэк, он предлагал коллеге развести меня как американца. Отто понимал, что я знаю о его создавшейся паре, и если я коллирую ставку, значит, моя комбинация сильней, но решил не рисковать, впереди были ещё две карты, и они могли изменить ситуацию. Он и я коллировали ставку. Тёрн и ривер не давали ни флэша, ни стрита, сохранив руки. Отто, посмотрев на меня, сделал значительную ставку, чуть меньше стэка Тирона, я, не задумываясь, добил её, показывая ему, что у меня «overpair». Француз, по-своему понимая маневр эстонца, пошёл ва-банк, определяя небольшой рейз. Отто ещё раз пристально посмотрел на меня, видя, что я абсолютно спокоен, отодвинул от бортика все фишки и произнёс: «All in». Сквозь тёмные очки я смотрел на Отто, сознательно отдавшего мне свой стэк. Он был спокоен и, по-моему, счастлив тому, что не сломался и не пошёл наповоду у синдиката, а остался самим собой.

«Спасибо тебе, Отто, я постараюсь оправдать твои надежды. Мои друзья разорвут этого спрута, и ты снова будешь свободным», — размышлял я, создавая для всех иллюзию сомнений и внутренней борьбы, а потом уверенно произнёс: «Call». Эстонец сбросил туза с вольтом открытыми, показывая «партнёрам», что имел действительно сильную карту, однако тайно догадываясь ещё в игре о моём преимуществе. Этот шаг Отто сократил играющих до трёх, сделав меня чек-лидером с активом в почти три с половиной миллиона и большим отрывом от конкурентов.

Гонг прозвучал неожиданно. Накал финала за столом стирал временные промежутки, подчиняя разум и волю игре.

Я видел, как Ева встала со своего места и направилась к выходу из зала, но когда мы с Гордоном оказались в кругу друзей, её не было. Аркадий Борисович, видя, что я ищу Еву глазами, успокоил:

— Миша, турнир уже на исходе, а девушке ещё выступать, ей нужно подготовиться. Да и это к лучшему, она себя с ума сведёт, если останется в зале.

— Ну и сюжетец у вас там — Чикаго! Правда, Джастин, уж точно не для слабонервных? — включилась в разговор Юлька. — Неплохо бы по рядам молоко разносить за вредность.

— Уж лучше виски или коньяк, — не понял советской заботы о трудящихся Джастин.

Перерыв подходил к концу, а Ева так и не появилась. «Видимо, прав был Борисыч, она с организаторами обсуждает детали выступления», — размышлял я.

У меня была уверенность, что за первое место мы сразимся именно с Горданом Грокменом, хоть сейчас впереди его и был англичанин. Постепенно зрители потянулись в зал, кульминация захватывающего зрелища, где за минуты становятся миллионерами, манила и завораживала. Отто, занявший четвёртое место, получил чек почти на миллион двести тысяч евро, а дальше — ещё больше, выходит, есть на что посмотреть.

«Или паночка, или гори всё под музыку»

Весь второй раунд Ева просто перестрадала. Ни один её собственный концерт не уносил столько сил, как эта игра. Она то вставала с места, то закрывала лицо руками, чтобы не видеть той назойливой строчки на табло, и прятала голову в плече Аркадия Борисовича. Вокруг публика тоже слегка бесновалась, активно обсуждая позиции игроков и накал их борьбы на английском, французском, немецком языках. И, конечно, понимая и сочувствуя девушке из России, эмоции которой передавались и им. Кто-то даже упомянул о загадочной русской душе, которая, впрочем, сейчас была как на ладони и вздрагивала, казалось, от каждого движения за столом.

Наконец, прозвучал гонг, приглашая на перерыв. Болельщица направилась к Михаэлю, но чьи-то руки вытащили её из толпы зрителей и оттеснили её хрупкую фигурку от друзей. За спиной стояли два огромных плечистых амбала.

— Неужели, девочка, ты могла подумать, что я забыл твои прекрасные зелёные глаза? — увидела она перед собой лицо Фредерика. — Твои эмоции заслуживают нашего пристального внимания, а забывчивость и невыполнение важной договорённости стоит твоей маленькой жизни.

— Я выполню ваши условия.

— Обязательно! После того, как сделаешь свою работёнку на саксофоне перед публикой после турнира, — принижая значимость Евы в этом бренном мире, прошипел Фредерик.

— Ты под нашим пристальным наблюдением. Не успеешь опомниться, как со своей дудкой будешь ублажаешь менее чувствительного к музыке клиента в обшарпанной комнатёнке дешёвого кафе в Бангкоке.

В ответ Фредерик Робер увидел как заискрили глаза гордячки холодным металлическим блеском, и понял, что в угрозах перестарался.

Ева вошла костюмерную и через некоторое время появилась в концертном платье.

— Поверь мне, мистер Хидли умеет быть щедрым с теми, кто выполняет поставленные задачи, — обескураженный красотой девушки, — попытался всё исправить Федерик.

Ева погасила свой гнев и вернула решимость, обретённую прошедшей ночью. Она спокойно выслушала инструкции о том, где её будет ждать автомобиль после выступления, как ей нужно вести себя в банке и как отвечать на возможные вопросы по столь крупной сумме. И что деньги она должна отдать самому Майклу Хиндли в его машине, номер которой она узнает позже.

«Не рой яму другому, потом тебе же закапывать»

Мы сели на свои места. Количество фишек в стэках заметно поубавилось, организаторы турнира обменяли их, подняв номинал каждой, поэтому стопка в полтора миллиона у Грокмена, занимавшего третью строчку и отстающего более чем на девятьсот тысяч от стэка англичанина, имела весьма скромный вид. Первые пять-шесть раундов никто не рисковал, дело порой не доходило до флопа. Пирамидка американца заметно убывала, съедали обязательные ставки, и он начал нервничать. Он понимал, что надо рисковать, но, видимо, приходила слабая карта, и он после малой ставки противника уходил в «пас». Наконец он коллировал ставку Тронтона. Крупье открыл очередной флоп: разномастные валет, семь, шесть. Грокмен объявил «All in», англичанин не торопился сбрасывать карты, он пристально всматривался в лицо соперника и, пытаясь найти какую-то подсказку, спросил, улыбаясь в рыжие усы:

— Наверно, у тебя две пары, что-то ты больно резво…. А если у меня два валета, не боишься?

— Давай посмотрим, я свой ход сделал, слово за тобой, — невозмутимо ответил Гордон. Время на обдумывание хода подходило к концу, англичанин ещё раз взглянул на свои карты, тяжело вздохнул и сбросил в «пас», тем самым заметно улучшив настроение американца. «Неужели блефовал? Что ж, выдержке позавидуешь», — подумал я, понимая, что с малым стэком другого пути у Грокмена просто нет. Тем временем американец стал играть более агрессивно. Делая приличные ставки или отвечая рейзом на наши, он создавал впечатление наличия у него хорошей карты и «воровал» анте и блайнды, понемногу увеличивая свой стэк.

Игра была на пике эмоций, когда появилась Ева. Приковав внимание публики к себе, она прошла к своему месту. Собранные вверх волосы, обнажая шею, придавали грациозность. Девушка была неотразима в бирюзовом платье, доходящем до середины колена и не скрывающем её стройные ноги, расшитым серебряным бисером с изящным рисунком и тонкой строчкой по декольте. По правому чулку сбоку спускалась вниз тонкая серебряная ниточка к маленькой бирюзовой бабочке, готовой взлететь с ножки, едва хозяйка сделает шаг в красивых туфельках на каблучках. Её сверлили глазами, ещё не веря, что перед ними всё та же впечатлительная зрительница, только теперь её лицо выражало совсем другие эмоции.

Очередной ва-банк американца на префлопе неожиданно коллировал Тронтон, я ранее сбросил свои карты. Англичанин гордо открыл пару тузов против короля и дамы червей расстроенного Грокмена. Первые три карты на столе — валет, семерка червей и десятка треф — кардинально изменили ситуацию. Сохраняя лидерство англичанина, они открыли Грокмену флэш-дро и стрит-дро, давая множество дополнительных аутов[27]. Даже в случае выпадения туза он уже играл на стороне американца. Гордон встал из-за стола, внимательно следя за выходящими картами, решалась его судьба. После разочарования при раскрытии карт, флоп дал ему шанс, а значит, надежду. Теперь на Тронтона жалко было смотреть, его взгляд выражал только одно: как можно проиграть с такой картой в «Heads up»[28]. Он напрягся, подался вперед и, облокотившись на локти, следил за крупье. Восьмёрка бубей на тёрне не изменила ситуации, напряжение возрастало. Крупье бесстрастно открыл на ривере десятку бубей, и Тронтон, выдохнув с облегчением, рухнул в кресло — он выиграл. Грокмен, по-моему, увидел номинал карты ещё в руках крупье, поэтому, когда она опустилась на стол, он уже с достоинством принял поражение. Подойдя к Тронтону, Гордон пожал ему руку, поблагодарив за хорошую игру, а затем направился в импровизированную студию в сопровождении работников турнира давать интервью.

Среди зрителей штормило. Когда напряжение за покерным столом между тремя соперниками стало высоковольтным, и явно решалась судьба третьего игрока, Джастин Гордон привстал с места и провёл рукой по лбу, который взмок от переживаний. Юльке было явно не до шуток, и лишь Ева была холодна. Она по-прежнему ловила на себе многочисленные взгляды, понимая, что некоторые зрители ждали от неё прежней эмоции.

Через минуту Гордон проиграл и вышел из зала. Джастин же упал на стул, слегка откинул голову назад и тяжело вздохнул.

— Игра — это не только сахар побед, но и соль огорчений, — повторила Ева фразу, сказанную Джастином, когда Михаэль оказался на пятой строчке.

Американец, соглашаясь, развёл руками, не понимая иронии, но Юлька это стерпеть не смогла.

— Злая! «Когда я проигрываю партию, я чувствую себя королём, который подаёт нищему», — бросила подруга цитату.

— «Или умейте побеждать, или умейте дружить с победителем», — быстро парировала Ева.

— Девочки, не ссорьтесь! Играть — это производить опыты со случаем, — мягко сказал Аркадий Борисович, прекращая дуэль двух неожиданных соперниц.

Юлька махнула рукой, объясняя себе, что подруга не в духе или настраивается на выступление, и лучше её не задевать. Тем более игра продолжалась, и теперь всем хотелось, чтобы победил Михаэль.

Его Величество Покер властвовал в Казино!

С Тронтоном мы остались вдвоём, он сразу пошёл в атаку. Его состояние мне было понятно. Три минуты назад он находился на грани полного краха: взрыв адреналина в крови, повышенный тонус. Сейчас ему «море по колено». Из информации моих друзей по членам синдиката, я знал, что Лесли Тронтон — обычный бухгалтер одного из коммерческих предприятий в Англии. По роду своей службы он вряд ли переживал подобные стрессы, а значит, организм не готов к таким перегрузкам. Добавить к этому возраст за пятьдесят, и можно предположить, что через пятнадцать минут он свалится в депрессию. Что ж, подождём и поиграем аккуратно. В размышлениях, став обладателем не плохой карты, я на тёрне сделал небольшой рейз, англичанин сбросил карты. «Ну, вот и началось», — увидев на его лбу капельки пота, подумал я: «Теперь нужно усиливать прессинг».

Выход карт в покере — это вероятность, которая при бесконечном множестве событий будет рассматриваться как некое равенство всех возможных вариантов, но за столом даже за весь турнир их количество мизерно. Господа «Случай» и «Интуиция» вершат судьбы игроков за столом, особенно, когда игра идёт в режиме «Heads up». Пятьдесят две карты в колоде и только семь открываются для тебя в раунде, всё остальное недоступно и возможно, хотя и оппонент всего лишь один, а значит и многообразие возможных вариантов против тебя минимум.

Дождавшись карманной пары в две девятки и находясь на малом блайнде, я вступил в игру, Тронтон тремя фишками определил рейз в триста тысяч, я коллировал ставку. Туз, девятка и шестёрка «offsuit» со стороны не вносила особой интриги, однако последовала ставка Лесли в пятьсот тысяч, я продолжил игру без рейза. На тёрне открылся король, в ответ на мой быстрый «чек» Тронтон пошёл Ва-банк. Я начал считать варианты, мне нужна была только победа и, если я проигрывал этот раунд, то добиться её было практически не возможно. «Лесли, сколько заплатит тебе хозяин?», — размышлял я: «Наверное, копейки, а остальное будет питать преступную сеть, поставляющую на конвейер разврата и извращений молодых глупых девчонок. Сколько их потеряет человеческий облик или погибнет, принося нескончаемое горе родным и близким. Нет, нужна только победа», — и я вернулся к картам.

Накладывая практику предыдущей игры с англичанином на его психическое состояние в данный момент, я понял, что он способен играть только по карте, на блеф у него сил уже нет. Тогда что мы имеем? Небольшой рейз на префлопе, вряд ли он ограничился им, имея на руках пару тузов. Ставка на флопе — скорее всего, у него на руках туз. Ва-банк на короле, возможно, вторая карта — король, под стрит-дро сейчас мало кто бы рискнул пойти «All in». Принимая, что у Лесли на руках нет «рocket pair», его максимум — две пары и, возможно, два туза и два короля, выигрышные ауты на ривере только туз или король, их в колоде осталось всего четыре карты, у меня остальные сорок две. Шанс один к десяти, очень хороший шанс, и я коллировал ставку. Мы вскрылись. Туз — король англичанина подтвердили мои рассуждения, но когда Тронтон увидел две мои девятки, облокотился на локти и закрыл лицо ладонями. Крупье сделал паузу, понимая драматизм ситуации. Напряжение возросло до предела, я ощущал учащенно бьющееся сердце где-то в горле. Ривер превзошел все математические ожидания, самым маловероятным аутом на стол упала карта, на которой в два ряда было восемь красных квадратиков и один между ними — четвёртая девятка. «Каре», — гулом прошла по залу волна. Я не видел реакции Тронтона и того, что происходило вокруг, мои глаза следили за тем, как дилер на столе выкладывал к тузу четыре девятки и, наконец, объявил: «Four of a kind»[29].

«Чем пахнет Слава? Конечно, новенькими евро!»

Когда до публики дошло, что драматичная и тяжёлая игра закончилась, зал взорвался бурными овациями. Михаэль, который внутренне настраивал себя на победу, оказался совсем не готов к столь внезапному всеобщему обожанию аудитории зала. К нему бросились три десятка ярых любителей покера, а теперь и его самого. А потом началось…

Ему пожимали руки, трясли за плечи, словно дерево с золотыми яблоками, просили автограф. В его жизни ещё не было такого ликования, виновником которого являлся он. Михаэль даже сказал себе вычитанную однажды мудрость «Не гордись! Помни, что ты только человек!» Так когда-то говорили римским триумфаторам, напоминая, что судьба переменчива, несмотря на сегодняшние почести и признание.

Друзья не смогли подойти к победителю, а Ева так и осталась стоять у своего стула. А когда в зал пустили журналистов, и работники Казино корректно, но настойчиво оттеснили толпу от Михаэля, представители прессы, прокричав «Здесь Ева Милан!», бросились не только к победителю, но и к девушке, привлекая за собой зрителей и засыпая её вопросами.

— Вы знакомы с победителем?

— Да.

— Давно ли вы вместе?

— С Михаэлем Руманом я знакома всего неделю.

— Вас связывают близкие отношения?

— Мы друзья.

— Ходят слухи, что вы влюблены в друг друга. Так ли это?

— Об этом говорить ещё рано. А живущие только слухами быстро глохнут.

Даниэль прервал интервью: «Мадемуазель, пора готовиться к выступлению».

Михаэль перебирал глазами людей, оборачивался, при этом быстро отвечая на вопросы. Далее была съёмка для телевидения и интервью.

— Как ты готовишься к турнирам? — под вспышки фотокамер прозвучал первый вопрос.

— Я учусь у титулованных покерных игроков, изучаю их тактики и приёмы ведения игры, — начал Михаэль.

— Какова твоя наисильнейшая стратегия и как ты воплощаешь её в игру?

— Она очень проста. Я всегда хочу быть первым. И делить победу даже с самыми опасными соперниками не хочу и не умею.

— Чтобы ты мог рассказать для новичков об игре в турнирах и о самых популярных ошибках неопытных игроков?

— Не надо торопиться выиграть, если ты сможешь вжиться в игру и понять её суть, то победа найдёт тебя сама.

— Часто игроки шли в олл-ин вместо того, чтобы просто добить ставку соперника, как будь-то, боясь получить повторный рейз. Это правильно?

— Трудно сказать, каждый играет по-своему. Тайтовые игроки берегут стэк и стараются играть только на «тяжёлой» карте. Минус в том, что если вы всегда будете играть так, то пропустите другие комбинации с очень сильными руками, ведь три двойки бьют двух тузов, верно? А значит, в итоге вы потеряете весь свой стэк. Всё должно быть сбалансировано.

— А чем ты ещё занимаешься кроме покера?

— Спорт, дайвинг, очень люблю слушать саксофон, — ответил Михаэль.

— Ты одинок? Теперь ещё и богат. Ведь это, пожалуй, самый крупный выигрыш в покерных турнирах. Самые красивые девушки будут охотиться за тобой. Мечтаешь встречаться с какой-нибудь звездой или такой же успешной, как ты?

— Спешу разочаровать прекрасную половину человечества. У меня уже есть любимая девушка.

— Кто она? Откуда?

— Из России, — ответил Михаэль кратко, давая понять, что интервью закончено.

Небольшая фотосессия за покерным столом — ещё одно приложение к славе и огромному выигрышу, как оказалась, была весьма утомительна. Михаэль подозвал Даниэля и, шепнув ему несколько слов, объяснил репортёрам, что хотел бы перевести дух и отдохнуть, а затем быстро вышел.

— Где Ева? — спросил он.

— Готовится к выступлению.

— Мне тоже туда. Можно как-то миновать толпу у выхода?

— Не проблема, — ответил Даниэль, устремляя взгляд в толпу, и подозвал жестом охрану.

Трое работников турнира организовали небольшой коридор, мягко оттеснив желающих задать вопрос или просто пожать руку победителю. Выйдя в переход между залами, не отказываясь от услуг охраны, Михаэль проследовал в гримёрную зала Гарнье, где расположилась Ева. Девушка сидела в концертном наряде у зеркала, поправляя легкий грим. Увидев отражение входящего Михаэля, она устремилась на встречу и прильнула к его груди, и уворачиваясь от поцелуев, подставляла то ушко, то шейку, пытаясь сохранить макияж.

— Я верила, что ты сможешь и сделаешь это сам, — шептала она.

— Всё для тебя, моя маленькая принцесса, — целуя доступную шейку, вторил он.

— Я знаю, — немного задумчиво ответила девушка.

— Сейчас — твой последний выход, ты готова?

— Да.

В гримёрную постучали, и она, взяв инструмент, направилась к дверям, послав на прощание ему так и не пригодившийся на турнире воздушный поцелуй. Во взгляде Михаэля проскочили сомненье и тревога, но, быстро собравшись, через некоторое время он вышел следом.

Ева незаметно, чтобы осмотреться, вошла в зал. Там было очень оживлённо. Участники турнира, выигравшие в нём, активно делились впечатлениями. Там, у окна, весело щебетали на английском хорошенькие аристократки в присутствии своих бой-френдов, не дошедших до финала, но всё равно пополнивших личный счёт. Рядом с ними группа солидных джентльменов обсуждала организацию турнира. В дальнем углу зала она заметила друзей, окруживших Гордона. У стены стоял Фредерик в компании игроков и крепких молодых людей, взгляд, которого бегал по залу, неизменно возвращаясь к Еве.

Мадемуазель встала там, откуда звук будет максимально доступен всем присутствующим в полном объёме и мощи. Окинув ещё раз публику, она уверенно взяла самый выразительный, как она считала, из семейства саксофонов — Альт, коснулась губами мундштука и… Джазовая композиция Пола Дезмонда «Take five» мягко пустилась по залу, незаметно входя в души людей и утоляя их своим дыханием.

— Ну, наконец-то я тебя нашел, где ты пропал? — обнимая одной рукой за плечи, закрывая от толпы, налетел на меня Борисыч: — Ритуал чествования победителя ещё не закончен. Тебе нужно быть в зале.

Войдя в малый концертный зал и утопая в звуках саксофона, мы подошли к Даниэлю. Вокруг не было уже ставшей привычной после турнирной суеты и ожидания князя Монако Альбера. Присутствующие заворожено следили за каждым движением прекрасной Евы, растворившись в её музыке, даже появление победителя турнира осталось незамеченным. Её игра была вдохновенна, она незаметно переходила с одной композиции на другую, немного интригуя слушателей, но, не обманывая их ожиданий. Некоторый шум и движение у дверей свидетельствовало о прибытии Князя со свитой, однако он дал знак, чтобы Еве позволили закончить композицию. Саксофон в её руках, наконец, стих. Зал взорвался аплодисментами.

Ева, поклонившись публике, жестом адресовала её внимание к стоящему у входа князю Альберу и скрылась за дверями. За ней, стараясь не привлекать к себе внимание, выскользнул из зала Фредерик Робер.

Под несмолкаемые аплодисменты князь в лёгком летнем костюме в сопровождении одной из сестер — Каролины в перламутровом шикарном платье с элегантной отделкой, а также организаторов турнира от сети «WPT» Лорана Тесье и «Ongame» Кристофера Оуна, поднялся на подиум. Князь Альбер тепло поприветствовал собравшихся, затем, заострив внимание на турнире, высказал свое удовлетворение организацией и, подводя черту, пригласил победителя. Михаэль под рукоплескания влетел на сцену. Князь долго тряс ему руку, восхищаясь его молодостью, а затем под овации зала вручил символический чек на семь миллионов евро. Каролина, присев в лёгком реверансе, вручила победителю букет алых роз. Михаэль галантно поцеловал ей руку, затем повернулся к залу, подняв над головой символический чек и цветы, зал вновь взорвался аплодисментами. На авансцену вышел Лоран Тесье:

— Ваша светлость, — начал он, сделав лёгкий поклон князю и, повернувшись к залу, продолжил: — Мадам и месье, разрешите поблагодарить вас за столь пристальное внимание, уделённое нашему турниру. Мы постарались сделать праздник для вас, и, по-моему, он удался. Теперь у нас есть победитель, а значит, пришло время объявить турнир «Gold Poker's Club» в Монте-Карло закрытым. До новых встреч, друзья!

«Кабы не покер, то жизнь ваша… была бы совершенно несносной»

Покинув зал, Ева хотела отправиться в гримёрку, так как после закрытия турнира Лораном Тесье она должна была сыграть ещё две-три композиции, пока будет расходиться публика. Но её остановил Фредерик, больно сжав локоть.

— Ты напрасно спешишь избавиться от меня! Именно сейчас тебе предстоит выполнить то, что обещала! — в некотором волнении произнёс нотариус.

— Но я буду ещё играть…

— Тебя ждёт другая работа с риском для твоей дальнейшей жизни или за хорошие деньги. Ты готова?

— Да! — ответила девушка, убирая саксофон в футляр.

— Тогда прошу… — заставив Еву взять его под руку, Фредерик вывел её из Казино и посадил в серебристую машину рядом с водителем. Как только дверца хлопнула, раздался щелчок от её блокировки. Автомобиль тронулся с места и сразу свернул на второстепенную улочку. Проехав чуть больше половины пути, он уже почти вывернул на более оживлённое шоссе, как был остановлен полицией. В бок Евы упёрлось холодное дуло пистолета.

— Сиди смирно, — прошептал ей кто-то на ухо.

Полицейский попросил опустить стёкла и проверил документы водителя.

— Мадемуазель, у вас всё в порядке? — спросил он у Евы, оглядев салон автомобиля с мужчинами на заднем сидении.

— Да, всё хорошо! — уверенно ответила девушка. — Мы очень спешим. Пожалуйста, отпустите нас на свободу! — кокетливо улыбнулась она.

— Ваш автограф и вы свободны, — узнал Еву Милан полицейский, афишу которой не раз видел у Казино.

Наконец, машина опять стала постепенно набирать скорость.

— Какая понятливая девочка! — одобрительно сказал парень, сидящий сзади, убирая оружие.

— Ева, ты прелесть! — выдохнул Фредерик. — В банке тоже будь умницей. Инструкции помнишь?

— Да.

— Вот, возьми. Будет куда складывать долг твоего Михаэля, — добавил он, протягивая две сумки, в сложенном виде похожие на кошельки. Ева заинтересованно посмотрела на них и сунула в футляр саксофона. — Да, и только один работник банка может помочь отнести деньги в машину! Один!

— Поняла.

* * *

Недалеко от банка, в тени пальм, стоял аккуратно припаркованный черный «Порш». На заднем сидении в полумраке от тонированных окон и в искусственной прохладе кондиционера сидели Хиндли и Рольф.

— Знаешь, что, дружище, я долго размышлял над этими внезапными исчезновениями, — доверительно рассуждал Хиндли. — И меня как током ударило: не спелись ли Сэм с Анной?

— А какие у тебя аргументы? — спросил Рольф.

— Вот смотри, у Анны не получилось подбросить наркоту Еве — пусть случайность, допускаю, но затем провалилась операция с алмазами, хотя сумку курьера она утащила, и позже представила её нам пустой. А?

— Так Сэм здесь причём?

— Да притом, что люди на операциях, которых он успешно потом ликвидировал, были его.

— Тогда что нам сейчас ожидать от Евы? — с опаской произнёс Рольф.

— Ну, с девчонкой последнее время работает Фредерик и твои люди, да и мы оба здесь. Нет, и всё равно, это мой последний покерный турнир, хотя вложения неплохие — почти десять мультов, как с куста…. К черту! — в эмоциях махнул рукой Хиндли.

Заиграла музыка на сотовом Рольфа, звонил Фредерик:

— Мистер Рольф, мы подъезжаем с девочкой к банку, какие будут указания?

— Когда подъедете, покажешь нашу машину и проводишь её до входа, а потом отъедешь куда-нибудь на соседнюю улицу и жди команды. Понял?

— Да, сэр!

Замок автомобиля опять щелкнул. Дверцу распахнул нотариус и протянул мадемуазель руку. Бирюзовая бабочка на чулке вздрогнула, когда Ева выходила из машины, как будто понимая, что ждёт хозяйку, если та сделает что-то не так.

— Даже в банк с этой дудкой, — с сарказмом сказал Хиндли, подышав на изумруд в кольце с проступающей золотой короной, видимо, вспомнив о нём при виде Евы. Затем отвёл руку в сторону водителя, чтобы на него упал свет, оценил искрящийся блеск на своём мизинце. Фредерик проводил Еву до дверей банка, учтиво раскрыв их перед ней, вернулся к машине и уехал.

Она вошла в банк.

Банковские служащие засуетились, сначала не признав клиентку в её наряде. «Это Ева Милан!» — засуетились ещё больше. Заранее проинформированные о цели визита, они проводили её в специальную комнату для оформления бумаг.

— Здравствуй, Ева! Слышала, Михаэль выиграл! Информация о суммах к нам уже поступила. Поздравляю! — восторженно сказала Изабель, входя в помещение.

— Спасибо. Скажи, что я должна сделать? — протягивая доверенность и паспорт, спросила девушка.

Получив помощь и оформив нужные документы на получение семи миллионов евро наличными, Ева решительно встала.

— А Михаэль знает? — спросила Изабель.

Но Ева пропустила вопрос мимо ушей.

— Где я могу получить деньги?

— Сейчас принесут сюда.

Через десять минут в комнату торжественно внесли целое состояние. Все сто сорок пачек банкнот достоинством пятьсот евро перекочевали в футляр саксофона и в белый дамский чемоданчик, который в дороге обычно служит мини салоном красоты. Сия ёмкость предусмотрительно попала в банк ранее именно для этого случая. Самый крупный выигрыш покерного турнира был аккуратно уложен красивыми женскими пальчиками так же умело, как они нажимали клапаны инструмента, извлекая звуки. А сумки Фредерика благополучно приземлились в корзину для мусора. Саксофон попал в большой рекламный пакет известной фирмы, словно только что купленные сапоги.

— Надеюсь, мне не придётся самой нести это всё до машины? — спросила Ева, уже зная ответ.

— Конечно, нет! — Изабель позвала работника банка.

Они покинули комнату и, пройдя по витиеватому коридору через служебный выход, оказались во внутреннем дворике банка и затем через подсобку попали в кафе. Кивнув бармену, Изабель с Евой вышли на улицу, благоразумно оставив носильщика с семью миллионами в дверях.

Ева, увидев синюю машину с номером 371, махнула рукой, и та подъехала.

— Куда желаете, мадемуазель? — спросил водитель.

* * *

Чуть ранее, когда Ева только ещё вошла в банк, серебристый «Лексус», обогнув квартал, остановился в тени здания, недалеко от припаркованной у какого-то кафе синей иномарки. Фредерик от нечего делать стал рассматривать проходящих по улице девушек, акцентируя внимание на красивых фигурках. Время ожидания следующих команд шефа текло медленно. Веки нотариуса наливались тяжестью и готовы были вот-вот сомкнуться, чтоб отправить хозяина в сон. «Эти красивые туфельки на высоком каблучке, делающие ножку девушки такой привлекательной, напрягая чуть мышцы голени и выравнивая в коленочке», — уже грезил Фредерик, поднимая взгляд: «Жаль, что выше они закрыты футляром музыкального инструмента… Саксофон!.. Ева!» Он встряхнул головой, отбрасывая остатки сна, а девушка уже села в машину, припаркованную у кафе. Он пытался вспомнить картинку, ведь он не спал, и точно видел Еву.

В авто-371, опустившись на заднее сидение рядом с белым чемоданчиком и пакетом — временным прибежищем её Альта, держа на коленях драгоценный футляр, Ева махнула рукой банкирше, и тут же стекло спрятало её от внешнего мира.

Фредерик набрал Рольфа:

— Мистер Рольф, мы находимся на улице за банком, очень похожая на Еву девушка, тоже с саксофоном, вышла из кафе, села в машину и уехала.

— Не может этого быть, она из банка не выходила, ты ничего не напутал?

— Нет, — уверенно ответил Фредерик, вспомнив цвет туфель Евы на сцене, где он любовался её ножками и миг, когда он, стряхнув с себя сон, успел запечатлеть одну из них, исчезнувшую в салоне автомобиля перед закрытием двери: — Сомнений быть не может.

— Ник и Стивен с тобой?

— Да.

— А в той машине?

— Только водитель и она.

— Нет, это не Ева, — с сомнением произнёс Рольф, а через паузу продолжил: — Значит так, догоняете где-нибудь в малолюдном месте, выясняешь, только без лишнего шума, и сразу звони. Всё ясно?

— Да.

* * *

Нервы у Евы были на пределе, скорее интуитивно она обернулась и через заднее стекло на некотором отдалении увидела серебристый джип, преследовавший их.

— За нами погоня, — тихонько прошептала упавшим голосом она, узнав машину Фредерика. Водитель набрал какой-то номер и лаконично сказал:

— Мотя, отгони назойливых мух от нас…. Хорошо, вторая арка от парка направо…. Серебристый «Лексус»…. Какой к чёрту номер, ты ещё размер тапочек спроси…. Через пять минут…. Ладно, сделаю небольшой кружок, буду вовремя.

Водитель, до этого не произнёсший ни слова, повернулся в пол-оборота к испуганной мадемуазель, улыбнулся и заботливо произнёс:

— Сейчас ребята купят «Фумитокс» и насекомых будет меньше, а пока полюбуйтесь на город изнутри.

Машина, действительно следовавшая по центральным проспектам, сделав круг, свернула в проулок, пересекла небольшую площадь, а затем, юркнув в арку и промчавшись через внутренний двор, вновь выскочила на простор улицы. Преследователи исчезли. Ева с благодарностью посмотрела на водителя, но он лишь пожал плечами, поймав её взгляд в зеркале заднего вида. Девушка не стала расспрашивать и уже перестала удивляться происходящему вокруг неё. Ева всегда задавалась вопросом появления в её судьбе Гаровского, не говоря о его возможностях, но ей всегда почему-то было приятно это участие.

Тем временем серебристый джип влетел в арку и резко затормозил. На выходе из неё стоял откуда-то взявшийся небольшой тёмно-синий фургон, полностью перекрывший дорогу, на боку которого белыми буквами было написано «WWW. MYCOP Ltd. RU». Около машины находились двое мужчин в униформе ассенизаторов. Двое крепких бойцов и Фредерик, набиравший номер на сотовом телефоне, вышли из машины и вдруг услышали непонятный говор.

— Мама дорогая! Сева ещё с Советов привык непристойно уменьшать последствия катаклизмов. Это ж не мухи, а жеребцы какие-то. Слушай, Мотя, опыляй скорее эту братву, они, похоже, не цацкаться к нам идут.

— Рома, какой ты не рациональный, пусть поближе подгарцуют, я шо, грузчик с привоза, до машины их переть целый квартал?

Наконец, нотариус дозвонился до шефа:

— Мистер Рольф, у нас тут маленькая проблема, я просто хотел сказать, что Ева, судя по всему, направляется во Францию.

— А что за проблема? — спросил шеф.

— Да так, фирма «Майкоп» — мелочь…..

В этот момент люди в униформе быстро одели маски, висевшие под подбородком, а затем один из них направил на подходящих раструб распылителя. Хлопок — и облако сизого дыма поглотило их. Трое без чувств свалились на землю, как подкошенные. Через некоторое время дым полностью рассеялся. «Ассенизаторы» сняли маски.

— Вот, Мотя, смотри, СМИ не врут: капля никотина убивает лошадь.

— Рома, ну тут, положим, далеко не капля.

— Да и мы положили не лошадь, а целый табун, — продолжал настаивать Рома.

Телефон Фредерика продолжал работать, Рольф пытался понять, что происходит на другом конце, но почему-то слышал русскую речь: «Мотя, цепляй этого борова за штаны… Он шо тебе, родственник?.. Рома, грузите апельсины бочками, плотнее, говорю, клади, не торговать везём!»

Рольф отключил телефон. Хиндли, не сводивший с него глаз, не выдержал:

— Говори, что случилось?

— Там какие-то Мотя, боров, табун, апельсины… — растерянно произносил Рольф запомнившиеся ему русские слова.

— Опять эти русские! — взорвался в порыве гнева Хиндли.

В этот момент в окно машины со стороны водителя постучал какой-то мальчик лет тринадцати, эмоционально жестикулируя руками. Тонированное стекло начало медленно опускаться и как только достигло середины, в салон влетел небольшой цилиндр, а ещё через секунду раздался тихий хлопок, наполнивший пространство сизым дымом.

Мальчик, сев на велосипед, как ни в чём не бывало, возобновил движение.

Спустя какое-то время к машине подошёл мужчина с тростью в элегантном белом летнем костюме и широкополой шляпе того же цвета. Склонившись, он заглянул в салон припаркованного на улице чёрного «Порш». Открыв заднюю дверцу, быстро снял кольцо с изумрудом, сквозь который проступала золотая корона, с мизинца безжизненно лежащего на заднем сидении мужчины и тихо произнес: «Ошибкой было обижать хозяйку этого кольца». А затем быстрой походкой удалился.

Алекс и Александер выдвинулись к банку, но встали поодаль, чтобы не сорвать операцию по аресту Хиндли и его приспешников, которую проводил офицер «Интерпола» и их друг Николас. Со своего наблюдательного пункта профессиональным взглядом они заметили, как на площади перед банком скапливались под различными легендами сотрудники. Наконец, прошёл сигнал к захвату, когда пятеро или шестеро парней находились близи к одиноко припаркованной машине. Всё прошло молниеносно, через несколько секунд на микроавтобусе прибыл и сам Николас, но что-то явно шло не так. Алекс созвонился с коллегой и попросил разрешения подойти. Когда они подошли, всё стало ясно.

— Ребята, мы всю сеть, все филиалы в других странах накрыли, а главаря кто-то на блюдечке выложил. Вон, в отключке лежат. Чёрт! Кто-то опередил, видимо, параллельно с нами шёл, — причитал Николас, давая различные команды подчинённым. — И камеры почему-то не работают в этом секторе. Всё не слава богу.

Александер с Алексом осмотрели машину. Да, это был Хиндли. И теперь для них было неважно, кто в конечном итоге ещё сводит с ним счёты, главное, они довели это дело до конца, синдиката больше не существует, а значит, и смерть Леонида была не напрасной.

«Любовь зла, полюбишь и козу»

Михаэль спустился со сцены и вновь оказался в кругу своих знакомых. Борисыч забрал у него символический чек и примерял его к себе, позируя окружающим, а Юлька с Джастином подтрунивали над ним. К компании подошёл чем-то озабоченный Даниэль:

— Михаэль, ты не видел Еву?

— Она, наверное, в гардеробной, я сам собирался преподнести ей эти прекрасные розы.

— Её там нет и, похоже, в здании тоже, — огорчился Даниэль. — Сейчас её выход, а она исчезла по-английски.

Ситуацию разъяснила пробившаяся через праздничный бомонд Изабель:

— Михаэль, ты же знаешь, Ева полчаса назад сняла все твои деньги и уехала во Францию!

Ответ чемпиона повис в продолжительной паузе.

— Я что-то упустил… Как так? Ах, да, доверенность….Но ведь вы мне сказали, что эта бумажка-фикция, — выдохнул он и быстро набрал номер Евы.

Все услышали: «Телефон выключен или находится вне зоны действия сети».

— Мне сразу надо было сказать….Да, но вчера вы приходили в банк вместе и всё оформили, как положено. Я сегодня утром проверяла, все документы были в порядке. — Изабель недоумённо смотрела на обескураженного победителя.

Компания друзей замерла в ожидании. Всеи стало ясно, что ничего подобного Михаэль даже не мог предположить. Собрав волю в кулак, как и подобает игроку экстра класса, Михаэль отдал Изабель цветы, предназначенные для мадемуазель-блюз и спокойно сказал:

— Вы поступили правильно, но вот не задача — я вчера не был в банке. Но похоже сдержал слово — выигрыш к её ногам, — в уголках губ застыла горькая усмешка, и он быстро пошёл к выходу.

Уже у дверей его еле догнали Борисыч с Юлькой. Из Юльки рекой лились какие-то реплики в защиту подруги, Борисыч, обняв Михаэля за плечи, сказал по-отечески:

— Ева любит тебя, и не могла так поступить, скорее, её кто-то вынудил это сделать и, возможно, сейчас ей угрожает опасность.

— Теперь уже не угрожает, — неожиданно включился в разговор неизвестно откуда появившийся Олег Петрович. — Я не оправдываю её, но прошу принять происходящее, как подобает настоящему мужчине.

Затем, взяв Михаэля под локоть и отведя в сторону, продолжил, отдавая пластиковую карту:

— Здесь три миллиона, а в случае расхода она будет пополняться автоматически через сутки после платежа. И не держи на неё зла.

Михаэль отрешённо смотрел на цветную пластинку в своих руках и молча слушал. Олег Петрович, как бы спохватившись, достал из кармана пиджака перстень с зелёным камнем, через который проступала золотая корона, и протянул на ладони Михаэлю:

— У тебя будет возможность передать это Алисе, — видя удивление Михаэля, — спокойно продолжил: — Да Алисе, Ева это ее творческий псевдоним, так вот это случится, если ты не изменишь планы, и с друзьями на яхте отбудешь в Италию… — как бы, между прочим, произнес Олег Петрович и пристально посмотрел игроку в глаза. Лицо Михаэля просветлело, и он молча кивнул.

— Возьми его на память о Монте-Карло, — закончил фразу Олег Петрович, отдавая кольцо.

И Гаровский неспешно вышел из зала.

Михаэль вернулся к Аркадию Борисовичу и Юльке, до сих пор внимательно наблюдавших за происходящим. Теперь подруга пошла в атаку:

— Кто этот мужчина и почему кольцо Евы оказалось у него? Что, в конце концов, с ней случилось?

— Ева потеряла это кольцо, а он нашёл и хотел вернуть, но, узнав, что девушка покинула княжество, передал его мне, — на удивление с некоторой живостью ответил Михаэль. — Он сам не знает, где она.

— Нет, я всё равно не могу поверить, что Ева на такое способна, — не успокаивалась Юлька.

— Не стоит так отчаиваться, представь, что ты вылетел двадцатым, ведь мы и к этому должны были быть готовы. Верно? — пытался как-то поддержать коллегу Борисыч.

Михаэль неохотно согласился, вдруг его взгляд привлёк мужчина, который знаками просил его выйти из зала.

— Кто это? — озабоченно спросил Борисыч.

— Это друзья, я сейчас вернусь, — бросил обманутый вкладчик банка с надёжной репутацией.

В саду дворца Казино его ждали Алекс и Александер, по их лицам было видно, что они расстроены.

— Миха! Нам Николас сказал, что тебя Ева кинула с выигрышем, это правда? — начал осторожно Алекс.

— Ребята, вы скажите, что с синдикатом? — пропустив вопрос мимо ушей, с надеждой спросил Михаэль.

— Всё, тема закрылась, взяли всех, можно сказать, синдиката больше не существует, — произнеся по буквам последнее слово, отрапортовал Александер. — И всё же, что с Евой?

— А что с Евой? Она получила весь мой выигрыш по доверенности, которую я сам ей дал, и скрылась в неизвестном направлении.

— Какого чёрта ты дал ей бумагу? — взвился Алекс.

— Потому что любил, — спокойно ответил Михаэль.

— А как же клятва, ты же говорил, что на турнире ни-ни, — «пошёл ва-банк» Александер.

— Парни, на тему этих высоких материй я не хотел бы говорить сегодня.

— Значит, денежки тю-тю, Рим накрывается медным тазом, а он спокоен как удав, — отреагировал Алекс на философское изречение Михаэля.

— Не трогай его, ему и так тяжело, — пытался поддержать друга Александер.

— Нет, ведь мы ему предлагали пробить эту Еву, и чего тогда отказался, а мы, дураки, согласились, лучше бы не спрашивали, пробили, да и всё, наверняка мошенница. Я таких встречал.

— Ладно, наезжать-то, — притормозил коллегу Александер. — Что делать-то будем?

— Парень, тебя на семь мультов пронесли, очнись! За такие деньги и поискать можно.

— Ну, вот в Риме и подумаем над этим, — прозвучал оптимистичный ответ. — Кое — что удалось заработать и вне турнира.

— Значит, Рим не откладывается, — констатировал Александер.

— Правда, возможно скромнее, чем планировалось, без победной помпы.

— Да она и не нужна, извини, что нашумел, — успокоился Алекс.

— Только Борисыча берём с собой!

— Главное, отдых не отменяется, бери кого хочешь, — весело разрешил Алекс.

— Я думаю, одним больше, одним меньше — без разницы, американец будет не против, — более сдержанно выразил своё согласие Александер.

— Через два часа у отеля, — подытожил Алекс, и друзья обнялись.

* * *

Михаэль, вернувшись во дворец Казино, отыскал глазами Отто, который вместе с остальными финалистами отмечал победу, хотя было видно, что эстонец опечален.

Михаэль отвёл его в сторону:

— Отто, я хотел тебя поблагодарить за помощь.

— Не стоит, я сделал то, что обещал, тем более, я чувствовал свой близкий конец. Всё равно львиную долю выигрыша я не получу.

— Помнишь, я тебе говорил, что может что-то произойти?

— Михаэль, не томи, что произошло?

— Хиндли и синдиката больше нет. Ты свободен, как ветер и все деньги твои.

Отто бросился от радости на шею Михаэлю, чем удивил окружающих такой бурной запоздалой реакцией.

— Скажи это и остальным, платить никому больше не надо, — подвёл черту Михаэль, с трудом освободившись из объятий.

В окружении победителя настроение по-прежнему было отвратительным. Все заметили, что он пытается держать себя в руках, но поступок его любимой девушки омрачал положение.

— Ну что, Борисыч, пойдём в отель, пора собирать вещи, скоро отбываем, — прерывая молчание, произнёс обманутый любовью вкладчик, сухо попрощавшись с присутствующими и услышав по второму кругу слова поддержки и сожаления, покинул Зал.

Борисыч вышел за ним, неся под мышкой символический чек — всё, что оставалось от выигрыша.

— Билеты закажем из отеля? — спросил Борисыч, догнав Михаэля.

— Какие билеты? Мы через пару часов отбываем в Италию, ребята за нами подъедут на машине.

— Ты серьёзно?

— Конечно. Не задавайте лишних вопросов, Аркадий Борисович.

«Своя ноша не тянет, или…доигрались»

Ева долго не могла отдышаться. Сбросив с ног туфли, она сидела, обхватив колени, и безучастно смотрела на удаляющийся берег. Рядом лежали футляр и белый чемоданчик с деньгами, а из пакета, как бы напоминая о себе, поблёскивал раструбом саксофон. Димка Кратов, начав маневрирование, раза три уже выбегал на палубу, бросая штурвал и суетливо показывая на вещи:

— Отнеси их в каюту! — просил он.

Девушка равнодушно поднимала глаза и не трогалась с места. Последние слова Олега Петровича по телефону: «У тебя все получится — ты умница, вот так бы Макс — мой племянник что-нибудь замутил. Михаэль искренен в своей любви к тебе и, поэтому беззащитен».

Мысль: «Наверное, журналисты беснуются… Сенсация! А для него ва-аще шоковая терапия» — пульсировала у нее в висках.

Наконец, Димка махнул рукой и уже просто смотрел на неё из рубки: «А может, с Михаэлем у неё уже всё? Я смогу занять его место?» — думал он, и от этой мысли его бросило в жар. «Ну, конечно! А эти деньги по доверенности? Точно, не смогла устоять! Бежит, ломая себя… А мне остаться резидентом в Монако? Скука! Вот из-за любви бросить всё к её ногам, как сделал это он, не каждый сможет… Маленькая глупая девочка! Но я бы смог!»

Димка видел, как Ева с трудом подняла футляр двумя руками и, ступая без туфелек по палубе, пытаясь не упасть вместе с тяжёлой ношей и покачиваясь, отнесла его в каюту. «Это дитя еле тащит миллионы здесь, а что она с ними будет делать дальше!» — сочувственно улыбнулся Кратов, когда при втором заходе белый чемоданчик чуть не отправился за борт, оттянув девушке правую руку, и был пойман налету левой.

В каюте Ева набрала телефон Олега Петровича:

— Вы говорили с ним?

— Да, он все понял.

— Мы на месте.

— Молодец, ты делаешь все правильно… — прозвучало в трубке и пошли гудки. После этих слов Ева почувствовала сильное облегчение.

— Остановись здесь и брось якорь, — почти приказала она, заглянув в рубку.

— Но это не безопасно! — бесполезно сопротивлялся Димка.

— Не нужно дальше. Здесь отдохнём. Посиди со мной. Не хочу быть одна.

Яхтсмен, наконец, сдался, и судно встало в дрейф. Димка принёс фрукты и сок.

— Я отвезу тебя, куда скажешь, отправлю в любую страну. Помогу с любым банком. Всё, что захочешь! Если ты так решила — я не вправе тебя осуждать.

Но деньги — это ещё не всё, поверь мне! У меня они есть и не принесут счастья, когда ты исчезнешь, — безрадостно сказал он.

— Не скажи! Деньги — это шестое чувство, без которого остальные пять бесполезны, — ответила Ева.

— Ну, зачем тебе это?! Миллионный куш вскружил тебе голову! А, делай, что хочешь!

— Ошибочка! Семи миллионный! Ты очень надёжный друг. — Чмокнула авантюристка капитана в щёку. — Я сыграю для тебя, ладно?

— Буду рад, но потом отдаём концы. Я тобой рисковать не хочу!

— Обещаю! Этот концерт — последний!

Димка даже вздрогнул от сказанных слов. «Такие деньжищи, нас только двое…один! Куда этой птичке в драку. Много ли ей надо…» — думал он.

Но вот полились божественные звуки, в которых растворились тревога, грусть и предосторожность. Над всем властно царил саксофон, которым управляла хрупкая девушка. Теперь уже ночь молчала и прислушивалась чутко, удивлённо. Бирюзовое платье было словно дневной кусочек неба.

«Невозможно пресытиться женской красотой!» — думал Димка Кратов, любуясь Евой и вбирая в себя знакомую вереницу звуков композиции «Легкомысленный шепот».

Яхта покачивалась на волнах, музыка стихла, и только теперь звук работающего двигателя предупредил о приближающемся судне. Димка Кратов вскочил и нырнул в рубку. Оттуда он вернулся с оружием.

— Говорил, нельзя останавливаться! Уходить уже поздно. Не успеем!

— Да не волнуйся ты так! Может, туристы?

— Какие туристы?! О чём ты говоришь? Глупая, ты не знаешь, что творится вокруг! — вспомнив про кровавую рану Виктора Онищенко, взволнованно говорил он. — Ева, эти миллионы убьют тебя!

Димка бросился к гидроциклу, таща её за собой, но, вспомнив, что там нет горючего, решил спрятать девушку в трюме. А потом, подумав «Вдруг подожгут! Тогда она не выберется», остановился и закрыл собой, держа наготове оружие.

— Вали всё на меня! Денег не жалей, отдай!

На незнакомом судне заглушили мотор, оно вплотную приблизилось к яхте.

Ева вышла из-за Димкиной спины и, улыбнувшись, сказала:

— Чему быть, того не миновать, — и шагнула навстречу судьбе.

— Стой! — отчаянно крикнул Кратов, пытаясь схватить её за руку.

Но было уже поздно. Судно пришвартовалось.

Легко перепрыгнув через леера яхт, к удивлению Димки, граничащему с шоком, на палубе его яхты оказался Михаэль. Ева бросилась ему на шею. Обнимая девушку и наслаждаясь пьянящим запахом её волос, он повернулся к друзьям, оцепеневшим от неожиданности происходящей сцены, и радостно объявил:

— Знакомьтесь, господа, это Алиса — девушка моей мечты, Ева — это концертный псевдоним, — а затем заглядывая в ее зеленые глаза, тихонько спросил: — Чем еще удивит моя принцесса?

Первым на подошедшей яхте пришёл в себя Борисыч:

— Не зря, я не мог поверить, что Ева, извиняюсь, Алиса способна на гадость, — торжественно констатировал свою оправдавшуюся догадку он и добавил:

— Да, кстати, Михаэль по российскому паспорту — Михаил, так что выходит — один-один.

— Господи! Александер, она нас, профессионалов, провела как юнцов. Какая интрига — Шекспир отдыхает, — перебивая Борисыча, воскликнул Алекс.

— Нет, Михаил, скажи, всё-таки твоя подруга Ева или Алиса хотела смыться с деньгами? — попытался сохранять рассудительность, спросил Александер.

— Да просто Ева разыграла комедию, — называя по привычке по-старому и целуя её, весело ответил Михаил.

Всех отвлёк звук выстрела. Это у Димки Кратова упал взведённый пистолет, чуть не оставив дырку в его ноге.

— Димочка! Ну, прости, что ничего не сказала! — бросилась к нему девушка. — Не могла я открыться. Да и втягивать тебя в эту опасную историю я не имела права, — виновато добавила она.

— Нет, а ей такие игры в самый раз! — воскликнул Димка.

Поставив на предохранитель опасную игрушку.

— Дима, не бросайся оружием! Забавы с огнестрелом, до добра не доведут — назидательным тоном произнес Михаил, обнимая любимую.

— У меня тоже есть недостатки. Да ладно, мальчики! Всё же хорошо! — весело прозвенел женский голосок. Ну, хотите, я…

— Нет! С меня хватит! Устал! Я в Монако — сердечные капли глотать! — вытер пот Кратов.

— Мистер Мак-Кинли, возьмём ещё одну пассажирку на борт? — крикнул в темноту Михаил.

— С удовольствием, — выйдя из рубки, произнёс здоровяк в капитанской фуражке, не особенно понимая, что происходит. — Джонсон, обеспечь погрузку пассажиров по левому борту.

— Ну что, Дима, давай прощаться. Жизнь — она штука непредсказуемая. Извини, что пришлось поступить подобным образом, не держи на нас зла, — пожав руку Кратова и хлопав по плечу, по-дружески произнёс Михаил. А затем, легко подхватив увесистый футляр саксофона и белый чемоданчик, покинул его яхту.

— Я всегда буду помнить тебя! Спасибо за всё! — помахала рукой Алиса.

— А я буду искать такую, как ты! Ну, что ж, теперь можешь бросать деньги на ветер! — грустно улыбнулся обмякший от её слов Кратов.

— Обязательно! Если ветер встречный!

Наконец, все собрались в кают-компании, и яхта «Silver Star», издав два гудка, объявив об отходе, продолжила путешествие в Италию.

Звонок на только что включённый мобильник отвлёк Алису от начавшегося общего разговора. Это была Юлька.

— Привет, подруга! Ты где-то уже соришь деньгами? Телефончик отключила. Кинула Михаэля на семь лимонов, который, между прочим, своим автографом отсчитал тебе их как с куста, доверил, так сказать, по большой любви, — стала отчитывать она. — Свою мелочь, как моя зарплата за пять лет, на счётике в банке оставила, Изабель поведала. Конечно, а зачем? На них ты себе теперь и туфли не купишь, не по статусу!

— Ну, дай сказать! — пыталась остановить Юлькин монолог девушка.

— Наверняка, и Кратов с тобой как хвост, на всё готов! Лишь бы Евочка сказала «Да!». Ты такого парня бросила! Будешь жалеть об этом всю жизнь! К слову, он сейчас в Италию едет с друзьями…

— Да, он со мной! Трубочку передать? — засмеялась подруга.

В трубке раздались бряцающие звуки.

— Ой, телефон чуть не разбила! Больших денег стоит. Вам, миллионерам, не понять!

— А мы тебе их мешок подарим за верность и дружбу! — крикнул в трубку Михаил.

— Нет! Теперь не откупитесь! Неужели развела всех, как мосты в Питере?! Как я-то попалась?!

— Подруга, ты уж там реабилитируй меня перед друзьями — Джастином, Гордоном, Даниэлем. Я в их глазах такая скверная… — попросила Алиса.

— Не сомневайся! — и раздались гудки.

Небольшую паузу, возникшую после того, как Алиса положила на стол телефон, нарушил хозяин яхты. Мак-Кинли, наполнив бокалы, встал и пафосно произнёс:

— Мне, конечно, трудно понять, что здесь происходит, но я рад, что моя посудина послужила воссоединению двух любящих сердец. Это счастье, господа! Я предлагаю за это поднять тост.

Все дружно поддержали.

— И всё-таки, зачем весь этот цирк? — отхлебнув из бокала коньяк, любопытствовал Борисыч.

— Это не цирк, — вдруг взяла слово Алиса, вызвав удивление присутвовавших:

— Какой-то преступный клан во главе с неким Хиндли хотел ограбить Михаэля с моей помощью… Ну я им и помогла…

В каюте воцарилась на мгновение гробовая тишина и взорвалась хохотом.

— Ты сказала Хиндли? — возбужденно переспросил Михаил. Получив в ответ кивок продолжил: — Борисыч, помнишь наш разговор в самолёте? Так вот, международная криминальная структура действительно проявила интерес к этому турниру и пыталась всеми ей доступными средствами забрать максимальное количество призовых. Но за этой организацией водились куда более тяжкие грехи: торговля людьми, наркотиками и тому подобное, поэтому мои друзья, давно разрабатывавшие этот синдикат, — взглядом показал на Алекса с Александером, — предложили мне помочь в этом деле. Ребята давно работали по этой теме, но не всё получалось, они даже потеряли друга, и здесь стопроцентной гарантии никто не давал. Ребята всё же в последний момент со своей задачей, слава Богу, справились.

— И среди игроков были эти бандиты? — взбеленился Борисыч.

— Нет, на них работали обычные игроки, ранее добившиеся успеха на турнирах, но запуганные этим синдикатом и принявшие их условия. Кстати, возможно, и у вас за столом они были, их отличала стопка из семи фишек с монетой наверху.

— Да, двое были за нашим столом, я пол стэка проиграл.

— Их было гораздо больше, но ребята помогли, — снова устремив взгляд в сторону друзей, продолжил Михаил. — Расскажите, вы обещали, что это будет забавным. И присутствующим будет интересно.

— Ну, кое-кто лично принимал участие в этом, — начал лукаво Александер, глядя на хозяина яхты, тот в ответ, улыбаясь, подмигнул. Ребята вдохновенно начали рассказывать истории о том, как они «убирали» тёмных игроков. Кают-компания наполнилась хохотом. Но когда Алекс в конце упомянул своего коллегу по Интерполу — Николаса, Алиса немного напряглась, и внимательно посмотрела на рассказчика. Он уловил её взгляд.

— Алиса, не обижайся, нам Мишка о тебе все уши прожужжал. Он, конечно, просил нас не вмешиваться, но мы, на всякий случай, попросили Николаса присмотреть за тобой.

— Ладно, за «уши» не сержусь, — улыбнулась Алиса и прижалась к Михаилу.

— Вот только мы не разгадали одного ребуса, — поняв, что инцидент исчерпан, продолжил Алекс. — Когда мы пытались сплавить небезызвестную многим здесь Анну Кренёву с фальшивыми купюрами в Италию, вмешались какие-то хлопцы, но их намерения в отношении её были куда более серьёзны, а в итоге не разнились с нашими, и мы уступили.

— А что, и вам Анна помешала? — услышав имя, спросила Алиса.

— Вовсе нет, она хотела помешать тебе, — парировал вопрос Алекс и в красках рассказал, как они с Александером, переодевшись полицейскими, прикрывали операцию по изъятию наркотиков.

— Какая-то сила, да ещё, похоже, из соотечественников, всё же поучаствовала, главарей выложили «на блюдечке», как сказал Николас, — вернулся к прежней теме Александер, глядя на «артистку».

Алиса улыбаясь, выразила полное недоумение.

— А что означает «на блюдечке» на вашем профессиональном сленге? — поинтересовался Борисыч.

— Когда производили захват главарей в машине, они в ней уже спали мертвецким сном и очухались только в «кутузке», — разъяснил Александер.

Михаил достал из кармана перстень с изумрудом и протянул его на ладони Алисе.

— Знаешь, мы встретились после турнира в Казино, он нашёл потерянный тобою перстень и просил его передать.

Она взяла кольцо и одела его на средний палец, она знала, что за сила помогала ребятам.

А интересные рассказы продолжались. Все и хохотали, и спорили, как лучше было поступить в разных щекотливых ситуациях. А когда Алиса стала, беззаботно смеясь, рассказывать об угрозах синдиката, как пошло всё иначе, чем планировалось, как пришлось быстро искать выход, мужчины немножко сникли, понимая, что благодаря своей юности эта девочка так и не осознала, как с ней играла судьба.

— А вообще нам, русским, не нужен план действий, мы всем страшны своей импровизацией! — заключила Алиса, лукаво посмотрев на Алекса с Александером, и сняла небольшое напряжение в мужских сердцах.

— И всё-таки я считаю, что ты подверглась неоправданному риску, — вздохнул Аркадий Борисович. — Вы молоды и совсем не цените жизнь. Очаровательная мисс должна была ждать своего героя в России.

— «Кабы не покер… — начала весело Алиса.

— …то жизнь ваша в Москве была бы совершенно несносна», — улыбаясь, подхватил Михаил фразу Коровьева из «Мастера и Маргариты».

— И кому я это всё говорю! — махнул рукой Борисыч.

Вся компания рассмеялась.

— Вы что же, и фразами одинаковыми шпарите?! Прямо мистика какая-то! — подыгрывая, воскликнул Алекс.

— Ну, что вы! Потусторонние силы здесь ни при чём. Мы, похоже, с Мишкой просто инкарнированы из одного хрустального ведра! — и под звонкий смех молодые люди ретировались на верхнюю палубу.

Поднявшись, он взял её на руки и сел на диван, стоящий посреди палубы. Они прижались друг к другу и их учащённо бьющиеся сердца слились воедино.

— Как хорошо, что не надо больше ничего скрывать, — прошептала она.

— Да, — согласился он, и их уста встретились в сладострастном поцелуе.

Мягкие, уверенные, тёплые, сильные губы целовали Алису. Его рука нежно скользила по мягкому шёлку чулка, но бабочка не торопилась покидать свою хозяйку, даже оказавшись под его ладонью. Алиса чувствовала жар его рук, пробующих лёгкий бархат её кожи.

Девушка отстранилась на пару сантиметров, изображая строгость:

— Да, ты мне не рассказал, что сказал про меня Олег Петрович.

— Он сказал, что ты самая лучшая на свете, — восторженно произнес Михаил.

— Это правда, — кокетничала Алиса, снова прижимаясь.

А вокруг разыгрывалось светопреставление. Море зажглось идущим из глубины то затухающим, то разгорающимся с новой силой сине-зелёным пламенем. Звёздное небо, тоже отражённое в нём, создавало иллюзию полной сферы Вселенной. Влюбленные находились в центре её. Абсолютно одни в этом бесконечном пространстве, подсвеченном млечной луной и миллиардами песчинок далёких звёзд. Они были вместе, наслаждаясь желанной близостью, и внутри них была своя Вселенная под названием Любовь, такая же всевластная и бесконечная… Волны бились о борт, ветер перемен дул им в лицо. Алиса слушала любимый голос, её обнимали руки, в которых была её сила и надежда.

Неожиданно судно, сбросив скорость, резко накренилось на левый борт, да так, что влюблённая парочка чуть не слетела с диванчика, а затем на правый. Было ясно, что яхта маневрирует, обходя какое-то внезапно появившееся препятствие. Михаил с Алисой, качаясь, поспешили к кормовой части палубы, вглядываясь в темноту моря, пытаясь увидеть нарушителя спокойствия. Но на поверхности ничего не было, лишь бурун от работающих винтов за бортом, подсвеченный невидимым планктоном, придавал картинке нереальность. Вдруг молодые люди, не сговариваясь, вздрогнули. За кормой на гребнях волн, переливающихся фосфоресцирующим блеском, напоминающим жидкий голубой огонь, они отчетливо увидели белый чемоданчик и футляр от саксофона. А это зрелище было куда более завораживающее, таинственное и необъяснимое. Драгоценнейшие предметы на последнем издыхании держались на поверхности.

— Стоп машина! — закричал Михаил, устремившийся вниз.

— Люди за бортом! — вторила Алиса за его спиной, придавая значимость случившемуся.

Кают-компания встретила встревоженных вбежавших влюблённых торжественным молчанием. Присутствующие стояли вокруг стола с серьёзными лицами и полными бокалами в руках.

— Один — один, — громко крикнули друзья, сдвинув фужеры и залпом опустошив их.

— Не всё коту масленица, говорят в России, не только вам потешаться над бедными людьми. Ву-аля! — как фокусник произнёс Борисыч, срывая покрывало со стула, на котором аккуратно были сложены все сто сорок пачек банкнот. И яхта снова наполнилась весельем.

Разбивая волны, судно держало курс к берегам Италии.

ЭПИЛОГ

Анна уже четвёртый месяц работала на копях Гаровского в ЮАР. Карьера её стремительно шла вверх — от уборщицы помещений, через чернорабочего в карьере и до помощника вахтёра на контрольно-пропускном пункте. Анну трудно было узнать: волосы, спадавшие ниже плеч, были коротко острижены. Простая, но калорийная еда по режиму превратила её в более дородную женщину, несколько округлив и увеличив ранее совершенную фигуру, а рабочая униформа довершила образ, сделав не узнаваемой. По началу она вела себя вызывающе, отказывалась от работы, требовала консулов, адвокатов, и лишь потом вспомнила про маму, понимая, что родители вряд ли будут её разыскивать самостоятельно, потому что, попав в Европу и получая неплохие деньги, Анна прервала с ними связь. Первый месяц она пыталась сбежать, обольщая охранников, что без особых усилий у неё получалось. Но те, обещая ей помочь, почему-то лишь пользовались её услугами, не предпринимая никаких ответных действий. Работая чернорабочей на копях, она решила вынести с прииска несколько алмазов. Улучив момент, когда контролёр смотрел в другую сторону, она быстро проглотила несколько камней. Заработав сильнейшее расстройство желудка, пройдя через вереницу клизм и прочих процедур, их удалось вывести наружу. Однако полное разочарование наступило, когда выяснилось, что проглоченные минералы лишь сопутствуют алмазам и никакой ценности не представляют, и все её мучения были напрасны. Камни торжественно были вручены Анне на долгую память. После всех этих неурядиц девушка смирилась со своим положением. До конца её ссылки оставалось четыре года и восемь месяцев….

* * *

В штате Северная Дакота близ городка Гранд Форкс рядом с небольшим домиком вырос, к удивлению соседей, большой открытый бассейн. Хозяин его, здоровяк Билли, трудился над строительством в течение нескольких месяцев, не покладая рук. Говорили даже, что он ухлопал все деньги, которые привёз из Европы. Надо сказать, вернулся парень оттуда странным. Долго хоронился от кого-то, запрещая родителям рассказывать, где он, не отвечал на звонки. А самое удивительное, что при его шевелюре стригся теперь всегда наголо, утверждая, что это гарантия его безопасности. Когда же друзья однажды попросили у Билли верёвку для проведения национальных состязаний, он в истерике закрылся в доме, а потом долго кричал по ночам «Захлёбываться рот пригодится…климат убийственный…всё в тайне…». Все немного успокоились с появлением у Билли светловолосой девушки, на которую он не мог надышаться и буквально сдувал пылинки, пока не заполнил бассейн водой, сыпанув туда пять мешков морской соли. Какая муха его укусила — не ясно, но свою подружку он заставлял плавать и даже нырять, а бедняжка боялась воды с детства. Он даже пригласил тренера, который добился, чтобы трусиха хоть как-то держалась на поверхности. Билли был на седьмом небе от счастья! И даже прыгнул в бассейн, чтобы подплыть к зазнобе, но вынырнул у другого борта, врезавшись в острый край губой. Как оказалось потом, девушка решила сбежать из водоёма, пока милый не видит. После этого бойфренд потерял к ней всякий интерес, и они расстались. И вот сейчас Билли сидел у своей голубой мечты в шортах с оголённым торсом. На морскую воду падали первые снежинки, и она покрывалась тонкой корочкой льда. «Ничего», — думал он. — «Через каких-нибудь десять месяцев я опять воспользуюсь им. А рядом будет обязательно та, что играет на саксофоне…» Билли погнал машину среди ночи в магазин музыкальных инструментов.

* * *

Сэм уже около месяца жил в России, его первые собутыльники в этой чуждой стране, Вася и Толик, стали закадычными друзьями. Они как собаки по запаху находили его в любой подворотне, где бы ни застала очередная пьяная ночь. Их почему-то иногда забирали в полицию, немного били, а потом кормили и снова отпускали. Жизнь текла своим чередом. Сэм уже неплохо освоил русский язык в части прикладного варианта, и хотя по-прежнему не понимал некоторых слов, но произносил их твёрдо и уверенно. А главное, он осознавал, какая примерно реакция будет у собеседника или полицейского, скажи он их вслух, и это его забавляло. Ему всегда наливали, потому что он стал обладателем странного феномена — говорить на языках потребляемого спиртного. Товарищи специально где-то добывали различные напитки, чтобы послушать иностранную речь. Хуже у Сэма получалось с алкоголем стран СНГ, постсоветского пространства и Латинской Америки, так как требовалась большая доза, после чего его произношение, по оценке товарищей, хромало. Наконец, весть о языковом полиглоте дошла до научных кругов в лице доктора Ромашкина Ивана Ивановича, практикующего в психиатрической больнице. Он убедил главврача взять интересного пациента на обследование. Главный, Родин Пётр Кузьмич, согласился, если изученный феномен будет назван и его фамилией. Иван отловил изучаемого на территории небольшого завода в собачьей будке, причём здоровый кобель, прикованный цепью, яростно защищал своего гостя. Семён Хренозадов проснулся с похмелья на больничной койке в отдельной палате под неусыпным контролем доктора. «Похоже, пациент перебрал вчера «Бургундского», — услышав французскую речь, подумал Иван Ромашкин. За своё имя в мировой науке Пётр Кузьмич выписал Ромашкину премию в размере двух окладов, на первое время должно было хватить. Исследования начались. Иван закупил значительное количество водки, дешёвого виски и каких-то бюджетных французских вин, последняя позиция вызывала у главного некоторое сомнение в чистоте эксперимента, потому что трудно было представить французское вино по сто пятьдесят рублей за бутылку, хотя и виски тоже, судя по цене, был не настоящим.

— Дорогу осилит идущий, — пафосно произнёс Пётр Кузьмич, разлив бутылку виски на троих и, видно, решив лично поучаствовать в первом эксперименте: — Ну что, коллега, с богом.

— С богом, — ответил Иван и быстро опрокинул стакан, причмокивая и показывая всем своим видом, что напиток хороший. Семён выпил вместе с докторами до дна и замертво упал на подушку.

— Слабак! — раздосадовано произнёс главврач и разлил вторую бутылку на двоих: — Знаешь, коллега, позаботься завтра о закуске. За начало.

Сэм, услышав звон бокалов, зашевелился и гнусаво во сне произнёс:

— Let» s drink for me.

Выпив по второй и услышав фразу, доктора, как подкошенные, плюхнулись в кресла. Они стояли у истоков великого открытия, запахло «Нобелевской». Главный уже представлял, как будут пестреть заголовки средств массовой информации: «Великое открытие русских учёных», «Феномен Родина-Хренозадова» и прочее, и прочее. Иван разлил по третьей, объяснив, что по две пьют только на поминках, Кузьмич не возражал, тем более, что начало было положено. На следующий день Ромашкину была выписана дополнительная премия в большем объёме, так как руководитель решил довести начатый с коллегой эксперимент до конца, количество спиртного, на всякий случай, было удвоено. Как ни странно, но труднее всего было добиться результата при потреблении отечественных напитков, видно, качество говорило само за себя. Кузьмич даже усомнился в открытии Ломоносовым водки, хотя впоследствии им была выдвинута научная гипотеза, что англичане и французы тоже приложили там руку. Исследования продолжались. Изучалось воздействие японской саке, специально закупленной в большом количестве. Эксперимент буксовал. Было принято решение повысить дозу исследователям, так как ни тот, ни другой не знали языка страны восходящего солнца. И в этот момент в больницу нагрянула проверка…

Теперь Сэм сидел, поставив одну ногу на подоконник, а другой болтал навесу и весело рассматривал уже изученное до каждой трещинки помещение. Бренча железным ведром с намотанной на швабру тряпкой из старого картофельного мешка, пожилая уборщица медленно продвигалась по широкому коридору больницы. Депрессивные стены, окрашенные в грязно-синий цвет, не оставляли сомнений: если психически здоровый человек попадёт сюда даже случайно, то его сознание обязательно тронется с положенного природой места, и у homo sapiens непременно съедет «крыша». А вот захочет ли рассудок вернуться назад после изрядной дозы вколотых транквилизаторов, назначенных добрейшим доктором, прибывшим на место Ромашкина — профессионалом из нескольких больших букв, которыми украшены все заборы России, и получившим диплом психиатра в 90-е годы в деканате московского перехода, неизвестно. Но Сэму нравилось здесь, его больше не заставляли пить, и он уже выбился в санитары. И женщину эту он любил, ведь это она помогла ему оставить рубашку с петухами и резиновые шлёпанцы, когда Сэм, плача, вцепился в них, не отдавая злому парню в серо-белом халате со штампом их заведения в непристойном месте. Теперь он раскладывает рубашку на подушке и лишь тогда сладко засыпает. И Шарля де Голля, который пронёсся сейчас как смерч, чтобы преподать французский язык их заведующему отделением, он любил. Тот обещал подтянуть его произношение, потому что, как сказал новый главврач больницы, оно у Сэма очень хромает. Ему вообще везёт! Даже фамилия радует всех и поднимает настроение! Единственное, что огорчает Сэма — запрещено иметь матрёшку. Но он уже договорился с новым врачом, что разгрузит машину кирпичей у него на даче. Вот тогда!.. И Сэм помчался помогать мыть пол. Ему нравилось, как уборщица вскидывала руки, когда он выплёскивал коричневую воду из ведра на стены и пол, пытаясь вымыть потолок с плафоном, спрятанным за железную решётку. Она кричала«…хххранцуз окаянный!», тем самым подтверждая, что верит в его благородное происхождение.

* * *

Самое лучшее в Европе Казино принимало туристов. Управляющий водил по нему людей, а они восхищались убранством и роскошью. Экскурсанты вошли в зал Американских игр. Увидев телестол, вопросы посыпались один за другим. Работник Казино, месье Лоран, подробно отвечал на них, не выказывая сильных эмоций, пока сам не заговорил о прошлогоднем покерном турнире. Он поведал слушателям о семи миллионах евро, которые выиграл Михаэль Руман из Израиля. А потом рассказал красивую историю любви победителя к русской девушке, Еве Милан, виртуозно владевшей саксофоном. Он сам был свидетелем, как публика долго не могла прийти в себя после её выступлений. Парень дал возможность Еве получить любую сумму с его счёта в банке ещё до финала игры, подписав нужные бумаги. А когда выиграл, любимая упорхнула с семью миллионами, ходили слухи, в Италию. Так что деньги правят в Казино, и даже всесильная любовь бьётся на мелкие осколки, если гора купюр довольно внушительна. Туристы понимающе закивали и потянулись к выходу. А оставшаяся молодая пара заспорила — смогли бы они выдержать такое испытание или нет. Из глубины зала к ним подошёл высокий молодой француз и уверенно сказал, что Михаэль и Ева вместе, а он их друг.

* * *

В одну из музыкальных школ Санкт-Петербурга поступила партия новеньких профессиональных саксофонов от неизвестного спонсора. Старенький учитель, когда-то саксофонист экстра-класса, на все вопросы о таинственном меценате разводил руками: «Не знаю, кто…». Но, подходя к окну и видя во внутреннем дворике школы бронзовую фигуру Чарли Паркера в полный рост с Альтом, появившуюся так же неожиданно и тайно, он улыбался: «Ну, конечно же, это она, моя самая талантливая и лучшая ученица!»

Примечания

1

Блайнд — (карт.) большой и малый, обязательные ставки двух игроков до раздачи карт.

(обратно)

2

All in — (англ.) ва-банк

(обратно)

3

Флоп — первые три общие карты, которые открывает крупье на столе в мексиканском покере.

(обратно)

4

Стрит — (карт.) комбинация в покере, пять карт по порядку

(обратно)

5

Чек — (англ. карт.) продолжение игры без повышения ставки.

(обратно)

6

Флэш — (карт.) комбинация в покере, пять карт одной масти

(обратно)

7

Коллировать — (карт.) уравнять ставку соперника.

(обратно)

8

Ривер — (карт.) пятая открытая карта крупье.

(обратно)

9

Рейз — (карт.) повышение предыдущей ставки.

(обратно)

10

Тёрн — (карт.) четвёртая карта, открываемая крупье на столе.

(обратно)

11

Флэшдро — (карт.) четыре карты одной масти до открытия крупье последней карты

(обратно)

12

Call — (карт. англ.) выражение игрока, уравнивающего предыдущую ставку.

(обратно)

13

«Игра за руку» — при достижении определённых рубежей раздача карт на всех столах идет одновременно

(обратно)

14

Фулхаус — (карт.) комбинация в покере, когда к трём картам одинакового достоинства добавляются две другого одинакового достоинства.

(обратно)

15

Карэ — (карт.) комбинация в покере, четыре карты одинакового достоинства.

(обратно)

16

Антэ — (карт.) в финале обязательная ставка для всех игроков до раздачи карт.

(обратно)

17

«DD» — (карт.) «D» — обозначение на карте Дамы.

(обратно)

18

«Monster» — (карт.) очень сильная комбинация в покере.

(обратно)

19

Борд — (карт.) пять общих открытых на столе карт.

(обратно)

20

Poketpair — (карт. англ.) две карты одинакового достоинства, пришедшие игроку при раздаче.

(обратно)

21

Тройка — (карт.) комбинация в покере из трёх карт одинакового достоинства.

(обратно)

22

Префлоп — (карт.) период торговли между игроками до открытия крупье общих карт.

(обратно)

23

Collusion — (карт.) сговор двух игроков против третьего.

(обратно)

24

Стрит-дро — (карт.) четыре карты по порядку до открытия последней карты на столе.

(обратно)

25

Offsuit — (карт. англ.) карты одной масти.

(обратно)

26

Overpair — (карт. англ.) главенствующая пара.

(обратно)

27

Аут — (карт.) возникновение комбинаций в покере при выпадении нужной карты.

(обратно)

28

Heads up — (карт. англ.) игра один на один.

(обратно)

29

Four of a kind — (карт. англ.) четыре карты одинакового достоинства — карэ.

(обратно)

Оглавление

«Любовью не торгуют — любовь покупают»

«Большая… секста… вниз»

«Не каждая кошка — Мурка»

«Поезд Москва-Ницца отправляется с третьего пути»

«Классика жанра — … не суетись»

«Dress Code — деньги»

«Роскошь губительна пока о ней только мечтают»

«Играть на саксофоне? Нет проблем! Попробуйте дуть от себя»

«Ladies and gentlemen — не желаете ли квасу»

«За пазухой. В раю»

«И у зажённого фитиля бочки с порохом можно согреться»

«Attention — не заплывайте за буйки»

«Коктель «Секс на пляже» подаётся в бокале «хайбол» и не разочарует»

«Я подарю вам Вселенную… берите она ваша»

«Сто друзей или сто рублей? Попрошу не выражаться! Только евро!»

«Сто против одного — хороший Drink»

«Она бессмертна? Безусловно»

«Number two»

«Зигзаг и точка…нет, ещё и тире»

«Главное быть в тренде»

«Не верю глазам… чужим»

«Number one? Не факт»

«Дайте мне рычаг, и я переверну Землю…к чертовой матери»

«Средиземноморский аватар»

«Акула — может быть уловом, только с равным с рыбаком шансом»

«Я дам вам водяной пистолет, осторожно, вода заряжена»

«Самые заветные желания… за ваши деньги»»

«На Том Свете: «Что-то и здесь я неважно себя чувствую»»

«Любовь — женщине, честь — никому…задаром»

«Фортуна улыбается смелым или тем, кому улыбается»

«На спортивной машине можно, а в спортивном костюме нельзя?»

«Я бы вас простил…дайте повод»

«Cherchez la femme»

«Бриллиант — тот же камень, только бьют по голове не им, а за него»

«Счастливей в мире нету грёз, чем жизнь в отсутствии угроз!»

«Не поменяете пятак по рублю? Можно червонцами…»

«Мысль это безобидное для всех действие»

«Что-то было в нем не русского, или черный цвет кожи, или чужая речь»

«Чёрная роза — эмблема печали»

«Как веревочке не виться…»

«Покер это очень простая игра — отдал деньги и… «Адью»»

«Знал бы прикуп, жил бы…нет, не жил бы — наслаждался»

«Добро пожаловать, уважаемый Семён Ермолаевич!»

«Счстье — это когда тебе… наливают»

««Ещё не вечер» — думал Икар, подлетая к солнцу»

«Подкидной покер — это круто»

«Сто друзей»

«Настоящий Блеф — это когда тебе верят»

«Или паночка, или гори всё под музыку»

«Не рой яму другому, потом тебе же закапывать»

«Чем пахнет Слава? Конечно, новенькими евро!»

«Кабы не покер, то жизнь ваша… была бы совершенно несносной»

«Любовь зла, полюбишь и козу»

«Своя ноша не тянет, или…доигрались»

ЭПИЛОГ Fueled by Johannes Gensfleisch zur Laden zum Gutenberg