«Ковбой с Манхеттена »

Ковбой с Манхеттена (fb2) - Ковбой с Манхеттена (пер. О. Сергиевская,О. В. Юмашева) 2480K скачать: (fb2) - (epub) - (mobi) - Картер Браун

Картер Браун Ковбой с Манхэттена Ковбой с Манхэттена. Этот милый старый блюз. Ранний Бойд. Убийство на конкурсе красоты. Любовник не возвращается

Ковбой с Манхэттена (Пер. с англ. О. Сергиевской)

Глава 1

Лето в Манхэттене было в самом разгаре. Водители такси, хитро поглядывая на пассажиров, уверяют, что виновата не только жара, но и высокая влажность. На девушках этим летом еще меньше одежды, чем обычно. Зато больше убийств и ограблений, и все собираются в следующем году поехать отдыхать в Коннектикут.

Я подумал, что могу и остаться здесь — ведь загрязнение воздуха затронет всех нас в равной степени: и коннектикутцев, и жителей Нью-Йорка.

Сидел я у себя в бюро в четыре часа и думал, что, черт возьми, я здесь потерял, когда я могу расположиться в каком-нибудь баре с кондиционером и потягивать холодный, как лед, мартини. К тому же у меня как раз отсутствовала секретарша, а дела шли так плохо, что я даже не был уверен, могу ли я вообще позволить себе какую-нибудь роскошь.

Внезапно хлопнула входная дверь, а потом раздался стук каблучков. Я едва успел подумать, что пора убирать ноги со стола, как в бюро появилась девушка.

— На дверях вывеска: «Мистер Бойд, акционерное общество с ограниченной ответственностью», — холодно сказала она. — Вы выглядите весьма ограниченно. Стало быть, вы и есть Бойд!

— Да, меня зовут Денни Бойд, — ответил я. — И я даже сражался в Черном каньоне, но их предводитель в черной шляпе на верблюде ускользнул от меня.

Дело в том, что она была так одета, словно собиралась сниматься в новом вестерне: начиная с белой амазонки и кончая лакированными сапогами. Волосы медного цвета свободно спадали на плечи, а широко расставленные глаза отличались какой-то необычной синевой. Нос узкий, прямой и презрительно сморщенный, а широкий подвижный рот она, казалось, унаследовала от фавна. На ней была короткая голубая куртка и штаны соответствующего цвета, но такие узкие, что я даже побоялся предложить ей присесть. Всякое могло случиться!

— Значит, вы что-то вроде детектива?

— Не вроде, а настоящий детектив. И причем высшего сорта. — После этого я повернул голову, чтобы она могла полюбоваться моим профилем.

— Я слышала, что вы прожженный негодяй, который за деньги делает все, что угодно, и всегда с успехом.

— Прошу садиться, — предложил я. — И, пожалуйста, смягчите ваши выражения.

Она села в кресло для посетителей, и, к моему удивлению, ее брюки не лопнули. Небрежным движением она сдвинула шляпу на затылок, а потом закинула ногу на ногу. Я внимательно посмотрел на них, но шпор не обнаружил.

— Я — Праймел Хилл, — сказала она, — а свои комментарии сберегите для будущего.

У меня создалось впечатление, будто ее стукнули в детстве пыльным мешком, и поэтому повернулся к ней правым плечом и застыл — глядя на меня в таком ракурсе еще никто не мог устоять, женщины прямо на улицах падали в обморок. Но Праймел Хилл и глазом не моргнула — вероятно, была лишена пола.

— О’кей, — сказал я. — Итак, вы — Праймел Хилл, а я — Денни Бойд. Что же произошло? Вас что, кляча переехала в Центральном парке?

— Я приехала из Вайоминга, — сказала она. — Мой отец умер три недели назад и оставил мне ранчо.

— И у вас неприятности с похитителями скота? Воруют бизонов? Сознаюсь, что мое представление о мире, находящемся за пределами Нью-Йорка весьма туманно. Или дикие переселенцы ломают ваши ограды?

— Что с вами? — удивленно спросила она. — Немного рехнулись или насмотрелись вестернов по телевидению?

— Но ведь у вас ранчо! — сказал я. — А на ранчо должен быть скот, если я не ошибаюсь?

— Наше ранчо предназначено для отдыха, — сухо сказала она. — У нас достаточно скота, чтобы декорировать ландшафт, и достаточно лошадей, чтобы гости могли кататься верхом. Есть у нас там и несколько бунгало, с кондиционерами, разумеется, где наши гости ночуют, развлекаются, пьют мартини и так далее.

— Очень заманчиво.

— Но все зависит от сезона, — уточнила она. Мои отец часто путешествовал, но когда возвращался на ранчо, любил попировать всласть. Точнее говоря, он все время пировал, когда жил на ранчо. И вот однажды он сильно напился, залез в седло и умчался по направлению к реке. Но лошадь внезапно остановилась у обрыва, а папу на следующее утро нашли в реке с лицом, искаженным от ужаса. Должно быть, здорово нагрузился. Он всегда пил только неразбавленное.

— Приношу свои соболезнования, — вежливо заметил я.

Она повела плечами и кивнула.

— Несчастный случай. Так, во всяком случае, я полагала сначала, но теперь я начала сомневаться.

— Почему?

— Двое мужчин и одна девушка приехали на ранчо. Сказали, что они друзья отца и хотят отдохнуть, разумеется, за плату — на этом они настаивали. Рассказали, что они с отцом побывали во многих местах: в Лас-Вегасе, Рено, Санта-Байе. По их словам, они знали его даже лучше, чем я. И первые дни они действительно вели себя очень мило. А потом, однажды вечером, когда мы сидели за рюмкой вина, они сказали, что отец задолжал им. Говорил об этом большой грузный тип, назвавший себя Вилли Фаррелом. Он сказал также, что мой отец не доверял деньги банку, так как подобные деньги банку не доверяют, и поэтому деньги спрятаны где-то на ранчо. Я ответила, что понятия не имею, о каких деньгах они говорят, и тогда они сразу утратили свое обаяние.

— А вы действительно не знали, о чем они говорили?

— Знала, — ответила она. — Мой отец всегда называл это «путь к одинокой сосне». Внизу, на берегу реки, стоит большая старая сосна, в которую лет десять назад ударила молния, и теперь она так и стоит полуобугленная. Но там есть дупло, и в нем отец держал свои незаконные деньги. «Вниз по реке» — так называлась его любимая песня. Когда он напивался, то становился сентиментальным и начинал петь. Я полагаю, он разбогател на разных не вполне законных делах и, разумеется, не мог да и не хотел отдавать львиную долю налоговому департаменту.

— А какого рода делами занимался ваш отец?

— Он никогда мне этого не рассказывал, да я и не спрашивала, потому что знала, что вместо ответа он залепит мне пощечину. У моего папочки была тяжелая рука. А у тех троих руки не тяжелые, но зато очень ловкие.

— И что случилось дальше?

— Какое-то время я терпела. Минут десять, наверное. Но за эти десять минут я хорошо поняла их, да и они слишком хорошо поняли меня. И я подумала, что если я им не скажу, где отец прятал ящик с деньгами, то они сумеют меня принудить. И в конце концов я решилась сказать правду. Вилли послал одного типа, и когда тот вернулся с ящиком, он так обрадовался, что угостил меня таким ударом по затылку, который вывел меня из строя до следующего утра. Разумеется, за это время они успели скрыться вместе с ящичком.

— Вы знаете, сколько там было денег?

— Я уже говорила, что никогда не спрашивала отца об этом. Знаю только, что он много ездил и совершал много сделок.

— А в полицию вы не обращались?

Она презрительно выпятила нижнюю губу.

— Что с вами, Бойд? Вы что, считаете меня полнейшей идиоткой? Ранчо и все остальное, что отец оставил мне, вполне законное наследство. Разве я могу рисковать? Да и, кроме того, что полиция может сделать в этой ситуации?

— А что, черт возьми, могу сделать я?

— Вы можете найти этих троих, — сказала она. — В ящичке были не только деньги отца. Там находились и мои: девять или десять тысяч, а также драгоценности, которые достались мне после смерти матери. Ну, как вам нравится мое предложение? А если вы их найдете, то постарайтесь вернуть то, что возможно.

— Вы что, шутите? Где я буду их искать? Они и везде, и нигде.

— Судя по их словам, они очень хорошо знали отца, — уверенно сказала она. — Значит, их нужно искать в городах, которые он упоминал: Лас-Вегас, Рено, Санта-Байя. Там вы наверняка наткнетесь на их след.

— Шансы минимальны, — ответил я. — Но, предположим, случится чудо, и я их найду. Что я им скажу? Что где-то в Вайоминге живет маленькая злая Праймел, которую вы обчистили, и вы должны вернуть то, что принадлежит ей? Иначе вам не сдобровать!.. Представляю, как они будут смеяться!..

— Вы бы, наверно, не отказались, если бы вам кто-нибудь одолжил немного ума, Бойд, не так ли? — Она покачала головой. — Вам ведь уже ясно, что мой отец приобрел эти деньги незаконным путем. Похитители денег знали о нем все или почти все, и поэтому напрашивается вывод, что они тоже занимаются подобными делами. Вы должны их найти и выяснить, какими именно. Тем самым вы получите в руки козырные карты. Потом вы должны выяснить, что осталось от денег, и припугнуть их. Понятно?

— Все это понятно, — ответил я. — Но ведь они тоже не будут сидеть сложа руки.

Она пожала плечами.

— Если вы так смотрите на вещи, Бойд, вам надо подыскать себе другую работенку.

— А вы представляете себе, во сколько вам обойдется даже первая часть работы — поиск?

— Об этом я уже думала. — Она улыбнулась, но эту улыбку трудно было назвать приятной. — Бюро у вас довольно скромное, Бойд, нет даже секретаря. Видимо, времени у вас хватает. Попытайтесь заняться этим в течение месяца. Я оплачу ваши расходы плюс тысяча долларов. А если вы доведете дело до конца, то получите треть денег, которые вам удастся вернуть. — На этот раз ее улыбка была более привлекательной. — Что вам терять?

Последняя фраза мне понравилась. Действительно, терять мне было нечего. Уже одна мысль о том, что я могу сбежать на целый месяц из жаркого и душного Манхэттена была очень привлекательной.

— Судя по всему, вас нельзя назвать доверчивой, — сказал я. — Какие гарантии вы можете получить от меня, что я не захвачу эту тысячу долларов, составлю большой перечень расходов и не поеду кутить в Рено или Лас-Вегас?

— В такой степени, полагаю, я могу вам довериться, — сказала она спокойно. — Мне вас рекомендовали, Бойд. И каким бы вы ни были, меня заверили, что на вас можно положиться.

— Еще одно, — продолжал я. — Предположим, я их найду и заставлю вернуть какую-то часть денег. Как вы узнаете, сколько именно мне удалось из них выжать? Неужели вы доверитесь лишь моему слову?

— Все просто, — ответила она. — Как только вы их найдете, вы позвоните мне. После этого появлюсь я. Ведь я должна удостовериться, что это именно те люди. Мне хочется не только вернуть деньги, но и посмотреть после этого на их кислые физиономии.

Я размышлял совсем недолго, а потом кивнул:

— О’кей! Вы меня убедили, Праймел Хилл. Никаких гарантий, никаких обещаний — вообще ничего. Если не считать того, что вы выкладываете тысячу долларов.

Она сунула руку в карман брюк и вынула оттуда чек. Я взял его и сунул в карман.

— Как звали вашего отца?

— Джо Хилл, — ответила она. — Это был высокий крепкий мужчина. Выше вас, Бойд, и, наверно, раза в три суровее. У него были густые черные волосы с сединой на висках и большие усы. Большие карие глаза и густой баритон. Смеялся он часто и громко.

— И он любил напиваться, вскакивать в седло и мчаться куда глаза глядят?

— Если вы хотите отпускать плоские шуточки в адрес моего отца, Бойд, — сухо сказала она, — то делайте это в мое отсутствие.

— А у этих трех мушкетеров, которые скрылись в сумерках с вашими деньгами, случайно не было имен?

— Конечно, были, — ответила она. — Но не думаю, чтобы они назвали мне настоящие.

— Вполне возможно, — согласился я. — И тем не менее я хотел бы их услышать.

— Один назвался Вилли Фаррелом, как я уже сказала. Самый высокий и крепкий из них. У него светлые волосы, и он любит смеяться. Он насмеялся вдоволь, когда они обчистили меня. Другой назвался Уолтом Карсоном. Среднего роста, стройный, лет тридцати. Черные волосы, холодные темные глаза. Очень немногословен.

— А девушка? — спросил я.

— Фей Николс. Лет двадцати пяти. Коротко подстриженные каштановые волосы, зеленые глаза, прекрасная фигура. Наверняка притягивает мужчин, как магнитом, совершенно не утруждая себя. Мне кажется, ей совсем не понравилось то, что сделали со мной те двое, но она не вмешивалась, молчала.

— Они больше не упоминали никаких городов, кроме тех трех?

Она покачала головой.

— Нет. И у вас есть выбор, Бойд. Откуда хотите начать?

— С Санта-Байи, — ответил я. — Этот городок я знаю лучше двух других.

— Позволю себе сказать, что там роскошный пляж. — Она снова улыбнулась. — Если я вас найду чересчур уж загорелым, я задам вам массу неприятных вопросов.

— Предположим, свершится чудо, и я найду их, скачал я. — А как мне в этом случае найти вас?

— На ранчо. Ближайший городок называется Ларами, а ранчо называется «Сухая глотка». Значит, договорились?

— «Сухая глотка»? — переспросил я. — Что за странное название?

— Так назвал ранчо мой отец, — ответила она, — а он любил юмор и умел его ценить. Возможно, он и умер, заливаясь смехом. Такая мысль мне иногда тоже приходит в голову.

Глава 2

Конец недели я провел в Рено, а последующие три дня в Лас-Вегасе. Попытал счастье за рулеткой, выбросив на зеленое сукно стола несколько блестящих долларов. И если кто-то из многих людей, кого я словно невзначай спрашивал о Джо Хилле и о его трех товарищах, действительно знал его, то ничем этого не выдал. И вот во взятой напрокат машине я поехал в Санта-Байю и снял номер в «Старляйт-отеле». С тех пор как я был здесь в последний раз, в отеле ничего не изменилось. Да и городок был таким же. Дорогой курорт, который славился и тем, что в нем по баснословным ценам продавали не имеющие вообще никакой цены дрянные антикварные вещи.

У меня был друг в Санта-Байе… Друг? Нет, это просто неудачная шутка. Скорее враг, лейтенант Шелл, и он ненавидел меня так сильно, как вообще может ненавидеть полицейский. Наши пути уже несколько раз пересекались, и по непонятным мне причинам он, казалось, был убежден, что как только я появляюсь в этом городке, улицы города начинают усеиваться трупами. Но ничего не поделаешь! Поскольку я считал, что след, оставленный отцом Праймел Хилл, все больше остывает, я набрался мужества, позвонил в полицию и попросил соединить меня с лейтенантом Шеллом. Чей-то голос ответил мне, что его сейчас нет на месте. На этого человека — видимо, дежурного — совершенно не произвело впечатление мое заявление, что меня зовут Денни Бойд и что я хотел бы встретиться с лейтенантом приблизительно часов в пять в бюро отеля.

После этого я поинтересовался у телефонистки отеля, как мне позвонить в редакцию местной газеты. Летом она выходила три раза в неделю, и я как раз успел дать объявление в завтрашний номер. Объявление гласило:

ДРУЗЕЙ И ЗНАКОМЫХ УСОПШЕГО В МИРЕ ДЖО ХИЛЛА ИЗ ЛАРАМИ

ПРОСЯТ СВЯЗАТЬСЯ С М-РОМ Д. БОЙДОМ,

ОСТАНОВИВШИМСЯ В «СТАРЛЯЙТ-ОТЕЛЕ».

Как говорится, запускают стрелу в небо, а потом осторожно оглядываются, чтобы эта стрела не впилась в собственную спину. Я распаковал чемодан, сунул свой 38-й в кобуру и спрятал ее в ночной столик, а потом отправился принимать душ. Когда я оделся, уже подошло время встречи с лейтенантом.

Со времени моего последнего посещения бар совсем не изменился. Его специализацией все еще оставался коктейль на ромовой основе, подаваемый в закамуфлированной под скорлупу кокосового ореха посуде, и также вполне приличный виски по двойной цене. Но я остановил свой выбор на мартини и задумался. За это время я выкурил пять сигарет, так и не решив, что меня в конце концов погубит — само курение или попытки бросить курить.

Шелл появился, когда я уже допивал свой мартини. За время нашей последней встречи, он изменился к худшему. Его серые глаза с мешками под ними взглянули на меня с неподдельным отвращением.

— Сейчас самый разгар сезона, — сухо сказал он. — И этот проклятый городок наполнен вшивыми туристами, к тому же целое стадо хиппи, которые доводят меня буквально до сумасшествия, обретается здесь, да еще по городу бегает какой-то сумасшедший, который насилует пожилых вдов, а теперь еще и вы! Только вас и не хватало!

— От всего сердца поздравляю! — сказал я.

— С чем? — Он поднял свои густые брови. — Может быть, с вашим приездом?

— Со званием капитана, — сказал я дружелюбно. — Вы его заслужили.

— Мне хочется залепить вам пощечину за вашу наглость, — буркнул он. — Просто начальнику полиции нужен был козел отпущения за ошибку, которую совершил он сам! А повышение в звании — это лишь пластырь на свежую рану.

— Что будете пить?

— В этом аду каждый знает, что я пью.

Словно в подтверждение его слов сразу появился официант и поставил перед ним вонючий ромовый коктейль.

— Ну и цены у вас здесь, — бросил я.

— Чего мне беспокоиться, — хрюкнул он. — Ведь расплачиваться будете вы!

— Я уже успел позабыть об удивительных особенностях вашего обаяния, — сказал я. — Но, может быть, как раз потому, что в нем нет ничего удивительного.

Он пригубил напиток из кокосовой скорлупы и сказал:

— Ну хорошо, Бойд… Где он?

— Кто?

— Труп!

— Никакого трупа нет, — заверил я.

— Тогда какого же черта вы от меня хотите?

— Доброго совета, — ответил я, — а может быть, и помощи.

— Вы шутите! — Он чуть не поперхнулся своим коктейлем. — Добрый совет, я, правда, могу дать: сматывайтесь-ка из Санта-Байи, пока я вас не арестовал за нарушение общественного спокойствия. Вы совершили криминальные действия уже тем, что здесь появились.

— Вы знаете человека по имени Джо Хилл? — спросил я.

— Нет, не знаю.

— Может быть, знаете его партнеров? Вилли Фаррела, Уолта Карсона и Фей Николс. Правда, их настоящие имена, возможно, звучат иначе.

— Вы хотите узнать, знаю ли я трех типов, имена которых могут быть не те, что вы назвали? — Он целых полминуты сидел, закрыв глаза, а потом сказал: — Мошенников, у которых могут быть вымышленные имена, я могу насчитать здесь более трех десятков. Вас удовлетворяет мой ответ, Бойд?

— Фаррел — высокий и мускулистый мужчина со светлыми волосами, часто смеется., Карсону лет тридцать: среднего роста, стройный, с темными волосами. А даме, видимо, лет двадцать пять. Прекрасная фигура, зеленые глаза, короткая прическа.

— А что они здесь делают?

— Этого я не знаю, — сказал я. — Один клиент поручил мне их найти. Судя по всему, они мошенники.

— И находятся здесь, в Санта-Байе?

— Надеюсь, — ответил я.

Он выпил свой коктейль, пощелкал пальцами, и на столе появилась еще порция.

— Судя по всему, у вас клиент какой-то ненормальный, — медленно сказал он. — Но так, наверное, и должно быть — других у вас и не бывает…

— А Джо Хилл, — уже отчаявшись, сказал я, — это мужчина лет пятидесяти пяти, с густыми темными волосами, сединой на висках и с большими усами. Низкий голос и тоже любит смеяться.

— Вы отлично рисуете портреты, Бойд, — скучно сказал он. — Мне думается, что здесь в баре я сейчас смогу найти пяток человек, которые подойдут под ваше описание.

— Но все здесь сидящие — люди честные, а Джо Хилл таковым не был.

— Тоже мошенник?

— Наверно.

— Наверно? — Он сочувственно вздохнул. — Забавный у вас клиент. Кому интересно платить, чтобы вы гонялись за призраками?

— Джо Хилл мертв, — ответил я, — а мой клиент заинтересован найти этих трех людей.

— Что послужило причиной его смерти?

— Несчастный случай.

— Где?

— В Вайоминге.

Шелл пожал плечами.

— Дайте мне его фото, тогда я смогу справиться в архиве.

— Большое спасибо, — горько сказал я.

— И если мне попадется человек по имени Джо Хилл, я передам дело судебному эксперту, чтобы тот выяснил, мертв он или жив.

Вторую порцию коктейля он проглотил с удивительной быстротой.

— Большего я при всем своем желании не смогу для вас сделать.

— А я тогда пришлю вам счет за коктейли.

Он поднялся, на мгновение задумался, а потом посмотрел на меня сочувственно.

— Возможно, есть способ найти их. Особенно, если у них нечистая совесть.

— Какой?

— Поместите объявление в газету. Лучше всего в отдел извещений о смерти.

— Большое спасибо, капитан, — сказал я. — Великолепная идея!

— Меня только удивляет, как вы сами до этого не додумались, — сказал он самодовольно. — Но вы ведь никогда не отличались острым умом, Бойд!

Когда он исчезал в дверях, я мысленно представил, как бросаю в его спину шесть блестящих ножей так, как это проделывают в цирке.

Поужинал я в отеле в одиночестве, а потом направился в кино — решил получить редкое для себя удовольствие, на которое у меня обычно не бывает времени. Фильм был «только для взрослых» и назывался «Нимфа, не знающая поражений». Зрители были уже преклонного, то есть такого возраста, в котором женским телом можно только любоваться. Около одиннадцати я уже снова оказался в отеле, а поскольку делать мне было нечего, то сразу же завалился спать.

На следующее утро, когда я еще переваривал завтрак, раздался звонок.

— Это мистер Бойд? — Женский голос звучал скромно и неуверенно.

— Да.

— Это вы дали объявление по поводу Джо Хилла?

— Совершенно верно.

— А могу я узнать, по какой причине вы им интересуетесь?

— Конечно, можете, но только не по телефону, — ответил я, стараясь придать своему голосу интонацию загадочности. — Почему бы нам не пообедать где-нибудь вместе, и тогда я бы все вам объяснил.

Я услышал щелчок, так как она повесила трубку. Но я был уверен, что на этом дело не кончится. Следующий звонок застал меня в баре, где я интенсивно угощался мартини.

— Бойд? — На этот раз голос был мужской, густой и неприятный.

— Да, Бойд, — подтвердил я.

— Что вы хотите знать о Джо Хилле?

— Это не телефонный разговор, — намекнул я.

— Вы за это заплатите?

— Конечно, — сказал я. — Разумеется, если это то, что мне нужно.

— Лучше бы в своем объявлении вы дали не адрес отеля, а номер почтового ящика, — сказал голос.

— Я как-то не подумал об этом, — буркнул я.

— Я вышлю за вами машину. Ждите перед отелем, скажем, минут через пятнадцать.

— Договорились! — согласился я.

— Но будьте пунктуальны, — предупредил голос, — машина ждать не будет.

Я заказал еще мартини, чтобы поездка не показалась скучной, вспомнил о револьвере, который оставил у себя в номере, но потом решил, что пусть он там и останется. Полуденное солнце перед отелем было таким жарким, что показалось мне, мой мозг начал пузыриться, и я спросил себя, не следует ли мне отпустить волосы, но все-таки решил не портить свой профиль.

Перед отелем остановилась голубая машина. За рулем сидела одна из этих смеющихся девушек: сочетание секса и жизнелюбия, которых можно увидеть только в телевизионной рекламе или на коробках со стиральным порошком. Блондинка в пуловере канареечно-желтого цвета и в суперкоротких шортах. Пуловер был достаточно узким, чтобы выгодно подчеркнуть ее полные груди, а шорты — достаточно короткими, чтобы можно было полюбоваться ее ногами на всем их протяжении.

— Мистер Бойд? — Девушка продемонстрировала свои белоснежные зубы.

— Да, я — Денни Бойд, — сказал я и в доказательство повернулся к ней в профиль.

— Садитесь, мистер Бойд.

Я плюхнулся на сиденье рядом с ней, и машина сразу сорвалась с места, словно она участвовала в каких-то гонках. Я едва успел подавить крик испуга, как она уже проскочила между «кадиллаком» и грузовиком, помчалась по прибрежному шоссе со скоростью миль на сорок превышающей дозволенную.

— Это не очень далеко, мистер Бойд, — сказала она. — Максимум минут десять езды.

— Я согласен и на пятнадцать, — робко заметил я. — Главное — доехать в целости и сохранности.

— Можете не волноваться, — самодовольно ответила она. — Я превосходно вожу машину.

Видимо, в доказательство она на повороте даже не притормозила, так что одна пара колес оторвалась от земли, и в таком положении мы проехали какое-то расстояние, прежде чем машина вновь встала на четыре колеса. В последнее мгновение она еще ухитрилась увернуться от столкновения с встречным автобусом.

— Как это вы умудрились дожить до нашей встречи? — спросил я с дрожью в голосе. — Видимо, вы просто везунчик…

Она даже не удостоила меня ответом и снова нажала на акселератор. Я же зажмурил глаза и постарался проглотить комок, подкативший к горлу. Несколькими мгновениями спустя, которые показались мне вечностью, я почувствовал, что машина сбавила ход. Это было слишком хорошо, чтобы поверить. Но, открыв глаза, я увидел, что мы уже свернули с шоссе и едем по проселочной дороге.

— Еще далеко? — спросил я.

— С полмили… У вас что, слабые нервы, мистер Бойд? У вас был такой вид, будто вы вот-вот отдадите концы.

— Я и чувствовал себя соответственно этому, — сказал я, не кривя душой.

Дорога дальше шла вверх, в, гору, и, наконец, сосны, окружавшие дорогу, расступились. Блондинка миновала ограду, видимо, какого-то ранчо и остановилась, наконец, на площадке, усыпанной гравием. Коттедж красовался на самом краю скалы, возвышающейся метров на сто над поверхностью океана. Я подумал, что из окон дома, наверно, открывается прекрасный вид на океан, но наслаждаться этим видом может лишь человек, абсолютно не подверженный головокружениям и не знакомый со страхом высоты.

Мы вышли из машины, и девушка остановилась передо мной, излучая секс и жизнерадостность.

— Извините, — сказала она, словно вспомнив о чем-то. — Чуть не забыла…

Она нагнулась, взяла с сиденья машины сумочку и, вытащив из нее короткоствольный револьвер 32-го калибра, направила на меня.

— Я — Вирджиния, — сказала она, — дочь Эдвина Бейли!

— А меня по-прежнему зовут Денни Бойд, — сказал я. — Если бы я знал, что на западном побережье револьвер служит символом гостеприимства, я бы захватил и свой.

— Отец ждет вас в доме, — холодно сказала она. — Идите впереди, мистер Бойд, и прошу вас, не делайте ошибочного заключения, что я не умею пользоваться этой штукой. Так что не вынуждайте меня доказывать обратное!

Мы пошли в дом, и я сразу почувствовал прохладу, нагнетаемую кондиционером. В таком помещении и воспаление легких схватить нетрудно. В гостиной находился бар, а стена, обращенная к океану, была сплошь стеклянной. Вид открывался умопомрачительный. У меня даже голова закружилась.

Человеку, который с бокалом в руке прислонился к стойке бара, было лет пятьдесят. Его чисто выбритая голова была смуглой, так же как и лицо. Узко поставленные глаза и полные губы, на которых лежал отпечаток презрения к окружающим, делали его похожим на персонажа из какого-нибудь научно-фантастического фильма. Такому типу я не доверил бы сторожить даже свою машину, ибо побоялся бы, что он просто-напросто сожрет ее, как только я повернусь к нему спиной.

— Вот я и привела тебе Денни Бойда! — сказала блондинка. — Он разыскивает приятелей Джо Хилла.

— По телефону я немножко покривил душой, мистер Бойд, — сказал Бейли. — У меня нет никакой информации, которую вы могли бы купить. Зато я хочу получить некоторую информацию от вас. Например, я хочу знать, что случилось с моей женой?

— Весьма законное желание, — сказал я, — тем более, если вы имеете в виду свою законную жену.

Я почувствовал, как в мою спину ткнулось дуло револьвера, а в следующий момент получил удар по затылку так, что искры посыпались из глаз. Спустя мгновение я лежал распластавшись на полу, и мне казалось, что пол ходит подо мной, как палуба корабля.

— Скажите спасибо, что отец не выносит вида трупов, — донесся до меня откуда-то издалека женский голос, — даже таких негодяев, как вы.

И действительно оба они постарались мне помочь. Дочь достала откуда-то стул, а палаша поднял меня и усадил. Когда я уселся, пол подо мной перестал качаться, так что я смог целиком сосредоточиться на боли в затылке.

— Я хочу знать, что вам известно о Джо Хилле, Бойд, — сказал Бейли. — Так что можете начинать исповедь.

Девушка встала рядом с ним и смотрела на меня своими бездонными голубыми глазами.

— А если вы не захотите говорить, мистер Бойд, — сказала она, — у меня найдется средство для того, чтобы вы изменили свое намерение.

— О нем я знаю только то, что он мертв, — сказал я. — Умер три недели тому назад в Вайоминге.

— Но, мистер Бойд! — Блондинка взяла револьвер за дуло и постукала рукояткой по моей переносице. — Я уверена, что вы знаете и еще кое-что… Так что выкладывайте!

— Думаю, что больше я ничего сказать не могу. — Слезы текли у меня по лицу. Мне было не только больно, но и смешно.

— Подержи-ка! — Девушка сунула отцу револьвер, чтобы освободить руки. После этого она развязала мне галстук и расстегнула рубашку. — Сейчас принесу нож. У этого петушка такой вид, что он сразу упадет в обморок, как только увидит цвет своей крови.

Решительным шагом, но умудряясь при этом покачивать бедрами, она удалилась. Я взглянул на Бейли, но его вид отнюдь меня не ободрил.

— Мистер Бейли, — сказал я осторожно, — я говорю вам сущую правду. Джо Хилл мертв. А о вашей жене я вообще ничего не знаю. Если ваша милая дочурка, вернувшись с ножом, начнет вырезать на моей груди свои инициалы, я закричу и стану рассказывать вам все, что угодно, но правдой это не будет.

— Если он мертв, — медленно произнес Бейли, — зачем вы поместили это объявление в газете?

— Потому что надеялся таким образом напасть на след его партнеров.

— С какой целью?

— У меня есть клиентка, которая должна получить с них деньги. И если я их найду, то, по ее мнению, она сможет оказать на них давление.

— Кто его партнеры?

— Их трое, — ответил я. — Двое мужчин и одна девушка. Я знаю их имена, но сомневаюсь, что они подлинные.

— Опишите их! — потребовал он.

— Высокий блондин, который много смеется. Темноволосый, лет тридцати, стройный. Девушка лет двадцати пяти, с короткой прической и зелеными глазами.

— Возможно, он не лжет, — сказал Бейли кому-то позади меня.

— Может быть.

В поле моего зрения снова появилась блондинка. Я обрадовался, увидев, что ножа у нее нет. Но она вытащила мой бумажник и просмотрела его.

— Частный детектив, — сказала она несколькими секундами спустя. — С нью-йоркской лицензией. Наверное, ты прав, отец.

— Тогда развяжи его, — сказал Бейли. — Может быть, выпьете что-нибудь, мистер Бойд?

— Двойную порцию бурбона, — сказал я.

— Мы ничего не имели против вас, мистер Бойд, поймите нас правильно. — Развязав меня, блондинка снова появилась перед моими глазами. — А насчет ножа это была просто шутка.

— Я так и понял, — ответил я, вставая и разминая затекшие руки. После этого я застегнул рубашку и куртку. — Просто вы очень любите шутить.

— Речь идет о жене моего отца, — тихо сказала блондинка. — Он уже два месяца ничего не слышал о ней.

— Боюсь, что ее уже нет в живых, — добавил Бейли.

Глава 3

— Как-то мы проводили уик-энд в Лас-Вегасе, — сказал Бейли. — Поиграли немного в карты и рулетку. И однажды за столом оказался Джо Хилл. Ему повезло. Он выиграл несколько сот долларов и настоял на том, чтобы мы все отпраздновали его выигрыш. Пэгги сразу в него втюрилась, но меня это мало беспокоило. А на следующий день он представил нас своим партнерам, вернее партнеру, который был такого же высокого роста, как и Джо, смеялся так же, как и он, но наверняка был лет на двадцать моложе Джо…

— И вас? — спросил я.

— И меня… — Бейли отпил из своего бокала. — Меня не особенно беспокоило, что он в следующие дни стал приударять за Пэгги, и это было моей ошибкой. Однажды вечером Джо и его партнер пригласили нас на вечер к себе в отель. И там через какое-то время я совершенно отключился. Позднее я пришел к выводу, что мне что-то подсыпали в стакан. Я проснулся только на следующее утро, в своей комнате и совершенно один. Чувство у меня было такое, словно моя голова…

— Вполне понятно, — нетерпеливо сказал я. — И после этого вы отправились на поиски своей жены?

— Да, но нашел я только Джо Хилла, — сказал он. — Я пытался вызвать его сочувствие, чуть не довел до слез. И тогда он передал мне письмо от жены, в котором она сообщила, что ушла с другим и что нет никакого смысла искать ее, потому что все равно никогда не найду.

— Но вы, тем не менее, попытались это сделать?

— В то время — нет. — Он облизнул свои толстые губы. — Добрый старик Джо представил меня еще одному своему партнеру — стройному черноволосому парню, очень немногословному. Тот высказал предположение, что знает, где может находиться моя жена и ее дружок, и спросил, не хочу ли я проехаться с ним.

— В то время мой отец был еще доверчивым человеком, — вставила блондинка, — и согласился поехать.

— Это оказалось чуть ли не на краю света, — продолжил Бейли. — Маленькая хижина, затерянная в пустыне, не менее чем в ста милях от Лас-Вегаса. И не успели мы войти в хижину, как они сразу набросились на меня. Обобрали до нитки в буквальном смысле этого слова. Потом притащили из машины стальную цепь, к которой с обеих сторон были припаяны наручники. Один конец они прикрепили к стальному стержню на веранде, а другой — к моей ноге. После этого они помахали рукой и укатили, не оставив ни еды, ни питья. Я подумал, что они просто бросили меня подыхать с голоду, но ошибся. Через два дня они появились.

— Отец всегда любит подчеркивать в людях их гуманные качества, — прокомментировала Вирджиния.

— Приехали они на двух машинах, машина, взятая напрокат, предназначалась для меня. Они даже вернули мне одежду. Но сказали, что жену я больше никогда не увижу. Она безумно втюрилась в своего нового любовника, который лет на двадцать моложе меня и, естественно, не такой импотент. Они также сказали, что с моей стороны было бы большой глупостью искать Пэгги или причинять кому-либо неприятности. А потом сунули мне кипу фотографий. Сказали, что, когда я особенно остро стану ощущать потерю жены, достаточно будет только взглянуть на эти фото, чтобы воздержаться от всяких хлопот. — Бейли допил свой стакан и поставил его на стойку. — Может быть, ты расскажешь ему об этих фото, дорогая?

— Я тогда подумала, что отец и Пэгги веселятся в Лас-Вегасе и что там им очень весело, — начала Вирджиния неуверенным тоном. — А однажды вечером, часов в одиннадцать, когда я как раз собиралась спать, появились они… Джо Хилл и высокий блондин. Они представились друзьями моего отца и сказали, что только что прибыли из Лас-Вегаса. На меня они произвели приятное впечатление, и я пригласила их войти. Джо Хилл вытащил револьвер еще до того, как я сориентировалась и успела захлопнуть дверь. Они провели меня в гостиную и сказали, чтобы я приготовила им что-нибудь выпить. Потом блондин стал устанавливать камеру и освещение. Когда это было закончено, они попросили меня быть любезной хозяйкой и немного попозировать им. Если же я откажусь, предупредили они, то будут бить меня до тех пор, пока я не соглашусь. Этот Джо Хилл, который постоянно смеялся, внушал мне больше страха, чем немногословный блондин. Мне пришлось уступить…

— В каких позах вас снимали?

— Сперва они заставили меня снять всю одежду, — жалобно проговорила Вирджиния. — Я стояла совершенно нагая, а Джо Хилл прикладывал мне револьвер то к голове, то к груди, то к животу… ну и к разным другим частям тела тоже… Пока я с ужасом не пришла к выводу, что они потешатся надо мной, а потом убьют. Но они этого не сделали. Они даже позволили мне снова одеться и сказали, что в ближайшее время увидят моего отца и отдадут ему эти фото. Джо Хилл также добавил, чтобы я не забывала, как стояла совершенно голая и к моему телу приставляли револьвер, ибо это может повториться, и тогда уже дело будет серьезнее. И чтобы мой отец не делал глупостей, ибо тогда будет совсем плохо.

— И ушли?

— Они сказали еще, что я должна передать отцу, мол, он должен им тридцать тысяч долларов. Эти тридцать тысяч отец может наскрести, сказал Джо Хилл. Они, дескать, досконально выяснили его финансовое положение.

Я взглянул на Бейли.

— И на этом все кончилось?

— Они все точно рассчитали, черт бы их побрал! — фыркнул он. — Как раз тридцать тысяч я еще мог наскрести. Это меня не разорило, хотя и причинило большой ущерб. Я не решился ставить под угрозу жизнь своей дочери. Но Пэгги все еще остается моей женой, и я хочу вернуть эту подлую тварь!

— Мой отец — мазохист, — с горечью сказала блондинка. — Если я доберусь до Пэгги первая, я выцарапаю ей глаза!

— А зачем в таком случае вы мне звонили?

— Я счел, что любой, кто ищет Джо Хилла, должен иметь для этого веские основания, — сказал Бейли. — И если бы вы оказались другом кого-то из этой банды, вы смогли бы мне сказать, где я ее могу найти. Но теперь я вижу, что вы тоже рискуете, начав эту игру. И, может быть, я смогу чем-нибудь помочь вам, не вовлекая глубже в это дело нас с Вирджинией.

— Вы сказали, что Джо Хилл мертв, — блондинка испытующе посмотрела на меня. — Это правда?

Я кивнул.

— Правда. Я как раз говорил вашему отцу, что разыскиваю сообщников Хилла.

— А вы не знаете, где их можно найти? — спросила она. — Поэтому вы и дали объявление в газете, не так ли?

— Верно.

— Но почему меня? — внезапно спросил Бейли. — Почему они выбрали именно меня из многих и многих сотен людей?

— Я думаю, что они очень тщательно выбирают свои жертвы, — высказал я предположение. — Эти люди должны быть состоятельными и, вместе с тем, легко уязвимыми. У вас были молодая дочь и молодая жена.

— Но как, черт возьми, они вообще узнали о моем существовании?

— Понятия не имею, — буркнул я. — Судя по всему, Пэгги была вашей второй женой. Как долго вы были женаты?

— Почти два года.

— Где вы с ней познакомились?

— В клубе. А что?

— В каком клубе?

— В «Бейсайд-клубе». Есть такой сельский клуб. — Его густые брови нахмурились. — Послушайте, Бойд, уж не хотите ли вы сказать, что Пэгги с самого начала была с ними в сговоре?

— Не обязательно, — ответил я. — Но такой вариант не исключается.

— Это Пэгги-то? — Его глаза стали еще более мрачными. — Вы с ума сошли, Бойд?

— А я считаю, что это первая умная фраза Бойда, с тех пор как он здесь появился, — возразила Вирджиния.

— Опишите мне ее, — быстро сказал я.

Несколько секунд он яростно смотрел на меня.

— Златоволосая, маленького роста, стройная фигура и…

— Я дам вам ее фотографию, — вмешалась Вирджиния. — Это избавит отца от необходимости вам ее описывать.

Она быстро выскользнула из комнаты. Бейли мрачно посмотрел ей вслед.

— Иногда я просто удивляюсь, какой бес в нее вселился, — сказал он. — Раньше они с Пэгги были настоящими друзьями.

— Не забывайте, Бейли, что они все-таки были в какой-то степени соперницами.

— Соперницами? — фыркнул он. — Что вы хотите этим сказать, Бойд, черт вас возьми?!

— Не будем об этом… — устало сказал я. — Друзья Джо Хилла… Ведь у них тоже были имена?

— Блондина звали Вилли, а черноволосого Уолт.

— А фамилий они не называли?

Он пожал плечами.

— Вы знаете, как это бывает, когда знакомишься в Лас-Вегасе. Там формальностей не соблюдают.

— И с тех пор вы больше ничего не слышали ни о них, ни о вашей жене?

— Ни слова, — буркнул он.

Вернулась Вирджиния и протянула мне фотографию. Снимок был цветной с желтым пляжем на заднем плане и голубым небом. Как и сказал мне Бейли, его жена действительно была златовласая — красноватого оттенка волосы ниспадали ей на плечи. Бикини, которое было на ней, ясно показывало, что это Венера в миниатюре: пышные груди, тонкая талия, стройные ноги. Лицо мне не понравилось: пухлый рот, курносый нос, серо-голубые глаза. В общем, Пэгги не произвела на меня впечатления.

— Могу я взять с собой это фото? — спросил я.

— Кладите его к себе под подушку, когда рядом с вами не будет женщины, — насмешливо сказала блондинка.

Раздался звук пощечины. Это Бейли не выдержал.

— Таких слов я никому не позволю! — глухо сказал он. — Даже тебе!

Вирджиния испустила какой-то гортанный крик и выскочила из комнаты. Бейли повернулся ко мне спиной и начал орудовать в баре.

— Может быть, вы подскажете что-нибудь, что помогло бы мне найти ее? — спросил я.

— Нет, — ответил он. — В данный момент я ничего не могу вам сказать, Бойд. Если что-нибудь вспомню, позвоню вам в отель.

— О’кей! — сказал я. — Большое спасибо за выпивку.

— Мне очень жаль, что мы с вами обошлись немного грубо, — сказал он. — Но мы должны были знать, на чьей вы стороне.

Перед домом в машине сидела Вирджиния и безучастным взглядом смотрела куда-то вдаль.

— Это такси свободно? — осведомился я.

— Садитесь, — сказала она. — Я отвезу вас обратно.

— Только не с такой скоростью, — попросил я.

— Не хотите — идите пешком, — фыркнула она. — Мне все равно.

Но я все-таки решился сесть в машину, и она сразу же сорвалась с места. Позади нас брызнула струя гравия. Мне трудно описать, как мы ехали, и были ли в пути опасные мгновения, ибо всю дорогу я держал глаза закрытыми. А когда мы, наконец, остановились, я с опаской открыл глаза и увидел, что машина уже стоит перед отелем.

— Сейчас я поставлю машину, а потом вы можете пригласить меня выпить, — сказала она.

— С удовольствием, — сказал я. — Буду ждать вас в баре.

Она покачала головой.

— Будет лучше, если мы пройдем к вам в номер. Надо поговорить. Закажите мне ромовый коктейль. Ведь отель славится этим напитком, не так ли?

Я вел себя совершенно безответственно, когда заказал в баре два ромовых коктейля, бутылку бурбона и лед. Официант появился в номере буквально через две минуты. Я налил себе виски и задумался о том, где она найдет место для машины, но она уже стучала в дверь.

Войдя в комнату, она сразу принялась за коктейль, и, пока я запирал дверь, она уже осушила добрую половину.

— Служащий на стоянке меня знает, — со злостью сказала она, — но, видите ли, у него не нашлось места. Каков подлец! Пришлось дать ему не один доллар, как всегда, а два!

— Сейчас сезон в разгаре, так что на стоянке действительно могло не оказаться свободных мест, а они этим пользуются.

— То, что вы сказали насчет Пэгги… — Она повернулась ко мне, и ее голубые глаза засверкали. — Чем дальше я над этим раздумываю, тем больше прихожу к выводу, что вы правы. Это она все придумала. Поездку в Лас-Вегас, знакомство и вообще все!

— Только одно не укладывается в эту версию, — заметил я. — Для этого ей вовсе не обязательно было выходить замуж за вашего отца.

— А возможно, просто устав жить со стариком, который ей в отцы годился, она сговорилась со своими друзьями облапошить его в Лас-Вегасе.

— А у нее были друзья? — спросил я. — Кроме Джо Хилла и его партнеров?

— Она никогда об этом не упоминала. Говорила, что сама из Лос-Анджелеса, но никогда не рассказывала о своей жизни, — ответила Вирджиния.

— А в «Бейсайд-клубе», — продолжал я допытываться, — у нее были друзья?

— Думаю, нет. Она выезжала в основном вместе с отцом, без меня.

— А чем занимается ваш отец?

— Он — маклер по земельным участкам. Попутно немного спекулирует, вкладывая капитал то в одно дело, то в другое. Обычно ему везет.

— А что вы можете сказать о себе?

Она допила свой первый коктейль и взяла второй.

— Я, собственно, никто. Отец дает мне достаточно денег, и я в основном путешествую. — Ее голубые глаза приобрели более мягкое выражение. — Бойд, я думаю, если вы найдете Пэгги, то найдете и остальных. И я с удовольствием помогу вам в этом.

— Чудесно, — сказал я. — Может быть, начнем с того, что заглянем в этот «Бейсайд-клуб»?

— Сегодня?

— Мы можем там поужинать.

— Хорошо, — быстро сказала она, — я заеду за вами в восемь. — Она допила свой коктейль. — А потом, Бойд, я смогу иметь на десерт вас?

Она одарила меня лучезарной улыбкой, слегка приоткрыв рот и обнажив свои белоснежные зубы. Дверь за ней бесшумно закрылась, и я спросил себя, с кем я имею дело: не с призраком ли?

Глава 4

В кафе отеля я с опозданием в одиночестве пообедал и вернулся в свой номер. Теперь пришло время все тщательно продумать, а делать это я могу только лежа на спине. Не успел я заснуть, как зазвонил телефон.

— Это Бойд? — прогремел в трубке мужской голос так что у меня чуть не лопнули барабанные перепонки. — Тот Бойд, который поместил объявление в газете?

— Именно тот, — подтвердил я.

— Я считаю, что это очень некрасиво с вашей стороны. — Мои перепонки опять чуть не лопнули от его раскатистого смеха. — Почему бы вам не поговорить со мной?

— Что-то я вас не понимаю. Да и кто вы, собственно, такой?

— Я хотел сказать, что если вы собираетесь встретиться с моими друзьями, то почему бы вам не встретиться и со мной?

— А кто вы такой?

— Джо Хилл! — ответил он.

— Откуда вы звоните? — спросил я.

— Я здесь, в Санта-Байе.

— Последний раз, когда речь шла о вашей персоне, мне сообщили, что вас похоронили в Вайоминге. Как же вам удалось выбраться на свет божий? Прорыли туннель?

— Кто-то зло подшутил над вами, Бойд, — весело сказал он. — Я жив и чувствую себя превосходно.

— Поздравляю! — сказал я. — А как чувствует себя Праймел?

— Праймел? — переспросил он удивленно. — Какая Праймел?

— Ну, хорошо, — сказал я, — у вас есть известия из Вайоминга?

— Конечно! Ковбои всегда дают о себе знать, не так ли? — Он раскатисто расхохотался, а я поспешно отвел трубку от уха. — А теперь послушайте, Бойд. — Он снова заговорил серьезно. — Меня, конечно, очень интересует, почему вы поместили объявление в газете и зачем вам мои друзья. Вы не хотите мне об этом рассказать?

— Только не по телефону, — ответил я.

— Понимаю, — быстро среагировал он. — Так почему бы нам не встретиться и не выпить по стаканчику?

— Где?

— Сегодня после обеда у меня деловое свидание, и раньше пяти я не освобожусь. Может, встретимся в шесть? В пяти милях от города есть бар вонючий, но с видом на океан. Поезжайте по шоссе в северном направлении, и вы не минуете его. Напитки там отличные, и мы сможем поговорить без помех.

— О’кей! — сказал я.

Он повесил трубку, а я еще какое-то время продолжал сидеть в неподвижности — не каждый день приходится беседовать по телефону с мертвецами. Я находился в таком состоянии, которое врачи называют шоковым. Мне нужно было как-то из него выбраться. Пришлось закурить…

Бар оказался именно таким, как его и описал человек, говоривший со мной по телефону: маленький, грязный, расположенный неподалеку от шоссе на проселочной дороге, но с чудесным видом на море, если встать на цыпочки и вытянуть шею. Бармен был похож на бывшего боксера-тяжеловеса, успевшего уже ожиреть. В баре не было никого, кроме двух человек, ехавших откуда-то издалека.

Я заказал бурбон, а затем присел к столику, откуда открывался вид на дорогу. В ближайшие пять минут вообще никто не подъезжал, а потом перед баром остановилась итальянская спортивная машина. Она приостановилась почти рядом с моей, взятой напрокат.

Из машины вышла девушка и не спеша направилась к бару. На ней была ядовито-зеленая шляпа, пуловер с широким вырезом и узкие льняные джинсы. Из-под шляпы выбивались локоны красных тонов, ниспадавшие на спину. Она была маленького роста, и это еще более подчеркивало ее пышные груди. Мне даже не надо было вытаскивать из кармана фото, чтобы узнать ее.

Те двое, что сидели в баре, уставились на нас, раскрыв рты, а женщина направилась прямо в мою сторону.

— Мистер Бойд? — спросила она с чувственными интонациями.

— Да, это я.

— Джо Хилл попросил меня встретиться с вами. — Она пододвинула стул и уселась напротив меня. Да, она была очень похожа на девушку с фото. Только глаза были скорее серо-зелеными, чем серо-голубыми.

— Он что, отдал концы во второй раз? — поинтересовался я. — Иначе, наверно, сдержал бы обещание.

— Нет, с ним не случилось ничего серьезного. — Она улыбнулась и на ее щеках появились ямочки, но я, тем не менее, инстинктивно посчитал, что лучше мне не иметь с ней дела. — Закажите мне что-нибудь выпить, а я вам тем временем кое-что расскажу. Путешествие по этим дорогам всегда вызывает жажду.

— Что вы будете пить?

— Пиво… — Она подняла ресницы. — Я пью не особенно много, мистер Бойд. Хотя бы по той причине, что другие удовольствия не оставляют мне на это времени.

Я повернулся в сторону бармена, но мне не понадобилось его подзывать. Он и так стоял у нашего столика и пожирал глазами мою златовласую собеседницу.

— Пиво для дамы и еще один бурбон для меня, — сказал я.

Он хрюкнул, что, наверно, должно было означать, что он принял заказ, и медленно направился к бару.

— Джо попросил меня извиниться перед вами, — сказала она. — У него все дела и дела.

— Да, это легко представить, ’ — согласился я, — ведь ему еще надо расплатиться с могильщиком, который его хоронил.

— Вы шутите, мистер Бойд. — Она надула губки и с упрекам посмотрела на меня. — Я пытаюсь говорить с вами серьезно, а вы все шутите.

— Ну так что предлагает наш добряк Джо? — спросил я. — Может быть, наша встреча переносится на завтра или послезавтра?

— Он хотел бы пригласить вас на ужин, — сказала она. — Мы здесь немного посидим, а он тем временем съездит домой и переоденется. Вы согласны, Бойд?

— Звучит многообещающе, — сказал я. — Но как вы сможете сесть за руль, напившись пива?

— Вы опять смеетесь?

Бармен принес заказ и с неохотой удалился. А я всякий раз, касаясь своего бедра, чувствовал контуры револьвера, и это придавало мне уверенности. Сам не знаю, что со мной было, но мой желудок как-то странно реагировал на эту встречу.

— А где мы будем ужинать? — спросил я. — У него дома?

Она кивнула.

— Да, это всего в двух милях отсюда. Вам там понравится, мистер Бойд. У Джо хороший вкус и дом очень элегантный.

— Нас будет там только трое? — спросил я.

— Да, только мы трое, — ответила она глухо. — А когда вы покончите со своими разговорами, мы можем остаться и вдвоем.

— Вилли, Уолт и Фей сегодня, значит, заняты?

Она удивленно уставилась на меня.

— Вилли, Уолт и кто еще, мистер Бойд?

— Ну, ладно, не будем об этом, — сказал я. — Вы можете называть меня Денни.

— Чудесно! — У нее опять появились ямочки на щеках. — Большое спасибо, Денни.

— А я вас буду называть Пэгги.

— Пэгги? — На этот раз ее взгляд выражал еще большее удивление.

— Ведь вас зовут именно так? Или я ошибаюсь?

— Откуда вы взяли?

Я вынул из кармана и показал ей фотографию. Ее мимический репертуар, казалось, был исчерпан. Она просто сидела и смотрела на фото.

— Пэгги Бейли, — сказал я. — Ведь таково ваше законное имя.

— Что ж, пусть будет Пэгги Бейли, — согласилась она. — Что дальше?

— А что сталось с Вилли? — спросил я. — Ведь это ради него два или три месяца назад вы бросили своего супруга.

— Джо был прав, — задумчиво сказала она, откинувшись на стуле. — Он так и предположил, что эта старая горилла нанял вас для того, чтобы найти меня. Он сказал это, как только прочитал объявление… Ну, хорошо, мистер Бойд, вы меня нашли. И можете сказать ему, что мне здесь живется гораздо лучше, и поблагодарить его за беспокойство. И пусть не воображает, что ему удастся вернуть меня. Да и от Джо передайте ему парочку слов. — Она нагнулась ко мне и заговорила тише: — Скажите, что на этот раз Джо посмотрит на эту историю сквозь пальцы. Не так уж страшно, когда по окрестностям шныряет сыщик-любитель. С такими людьми Джо справится в два счета. Но Джо очень рассердится, если он попробует сделать еще что-нибудь. И пусть не забывает о фотографиях. — Она снова откинулась на спинку стула. — Вы можете это все запомнить, мистер Бойд? Или ваша голова не удержит такого обилия информации?

— Я запомню каждое ваше слово, — сказал я. — Надеюсь, вы тоже не страдаете от недостатка памяти, Пэгги?

— От недостатка памяти? — Она наморщила носик, хотя и не должна была этого делать, имея такой курносый нос.

— А какое отношение ко всему этому имеет моя память?

— Дело в том, что у меня есть дело к Джо, — сказал я. — Моим клиентом является отнюдь не ваш супруг. Он лишь случайно повстречался мне. А мой настоящий клиент полагает, что Джо Хилл мертв. — Я выждал несколько секунд, но не для того, чтобы посмотреть, какой это произведет эффект, а чтобы самому собраться с мыслями. — Мой клиент пришел к выводу, что Джо Хилл умер не вследствие несчастного случая, а был убит тремя своими партнерами. Мой клиент нанял меня, чтобы я расследовал это дело. Но поскольку, как вы сказали, Джо Хилл жив и невредим, выходит, мой клиент сильно ошибся. Вот это все вы и можете рассказать Джо Хиллу. И передайте ему также, что он может отделаться от меня только тогда, когда докажет, что действительно жив. И, кроме того, ему, естественно, придется доказать, что он действительно Джо Хилл!

— Он же пригласил вас на ужин, — медленно протянула она.

— Но я бы на этом ужине, судя по всему, его так и не увидел, — сказал я. — Угадал?

Она нерешительно кивнула.

— Да, вы правы… С вас бы просто стали сдирать кожу и сдирали бы до тех пор, пока вы не рассказали, с какой целью ищете друзей Джо Хилла. Но Джо подумал, что всему виной я и что они избавят себя от многих хлопот, если на встречу с вами отправлюсь я. А вы нарушили все наши планы, понятно?

— Но Джо Хилл может все исправить. Ему достаточно появиться, — сказал я. — Не забудьте ему это передать. Конечно, если вам не понадобится для этого вызывать его с того света.

— Я непременно передам ему ваши слова, мистер Бойд, но не думаю, что они его обрадуют.

— Очень приятно было познакомиться с вами, Пэгги, — сказал я, вставая из-за стола. — А чтобы я тоже остался в вашей памяти, я разрешаю вам заплатить за выпивку.

Ее реакция была молниеносной и совершенно неожиданной для меня.

— Пит! — прокричала она таким тоном, от которого у нормального человека кровь могла бы свернуться в жилах. — Пит! Этот нахал только что меня оскорбил! Сделай что-нибудь!

Толстый бармен проявил неожиданную при его комплекции подвижность. Он вытянул из-под стойки бейсбольную клюшку и направился ко мне, сразу отрезав меня от двери.

— Пит — старый мой приятель, — со злорадством прошипела она. — Теперь вам не избежать синяков и шишек. Надеюсь, и это тоже заставит вас запомнить меня, мистер Бойд! — И она снова завизжала. — Он обливал меня такой грязью, Пит! А ты ведь знаешь, что я порядочная девушка?!

— Не беспокойтесь, мисс Пэгги! — засопел бармен. — Уж от меня он получит по башке! Может быть, это научит его хорошим манерам!

Тем временем я успел осознать, почему револьвер у меня под мышкой не придавал мне уверенности. Если я его выну, а эта глыба мяса не пожелает остановиться, что тогда? Не вешать же себе на шею процесс об убийстве? Тем более что Пэгги и два посетителя бара будут свидетельствовать против меня. Значит, мне нужно совершить какой-нибудь другой маневр, и для этой цели лучше всего подходила Пэгги. Я быстро схватил ее на руки, с радостью убедившись, что весит она не более 120 фунтов.

— Лови! — прокричал я бармену и бросил ему живой визжащий пакет.

Времени для раздумий у него не оставалось, и я мысленно поздравил его с тем, что он принял единственно правильное решение. Чтобы поймать Пэгги, обе его руки должны были оказаться свободными. А для этого он должен был выпустить из рук клюшку. Он так и сделал, благополучно поймал Пэгги и самодовольно улыбнулся. А я быстро поднял клюшку и стукнул его разок по правой коленке. Он издал какое-то рычание и медленно осел на пол. К сожалению, он не додумался выпустить Пэгги из рук и очутился на ней. Ее визг сразу прекратился, поскольку он своей тяжестью выдавил из ее легких весь воздух. Я еще раз воинственно взмахнул клюшкой и заметил, что остальные двое сразу потеряли ко мне всякий интерес. Они снова повернулись ко мне спиной и продолжали выпивать.

В семь часов я снова оказался в отеле и до встречи с Вирджинией Бейли у меня оставался еще час. Вполне достаточно чтобы принять душ и переодеться. Револьвер и кобуру я снова спрятал в тумбочку, ибо счел, что в добропорядочном сельском клубе он мне не понадобится. Потом я приготовил себе выпить и спросил себя, не слишком ли сложна вся эта история с Джо Хиллом. Я все еще размышлял над ней, когда внезапно зазвонил телефон.

— Мистер Бойд? — Это был все тот же нерешительный голос, обладательница которого в десять часов утра повесила трубку, не ответив мне.

— Да, — подтвердил я.

— Вы не могли бы любезно и честно ответить мне на один вопрос, мистер Бойд?

— Попытаюсь, — осторожно сказал я.

— Почему вы хотите войти в контакт с друзьями Джо Хилла?

Я понятия не имел, как ответить разумнее, и поэтому сказал наудачу:

— Они присвоили у одного моего друга много денег.

Я ясно услышал облегченный вздох.

— Я могу помочь вам найти их, мистер Бойд, но боюсь. И вам тоже следует опасаться, потому что этим объявлением вы сделали себя мишенью для атаки.

— Это я и сам понимаю, — ответил я терпеливо. — Но был бы очень рад, если бы вы согласились помочь мне в поисках.

— Но это опасно. И я думаю, лучше честно предупредить вас об этом.

— Риск возможен в любом деле.

— По телефону я больше ничего не могу сказать, — быстро проговорила она. — Может быть, встретиться завтра?

— Согласен! Когда и где?

— У побережья есть маленький ресторанчик в стиле английской чайной. Туристы охотно посещают его, потому что он находится между двумя магазинами, торгующими антиквариатом. Вы можете там быть завтра в одиннадцать?

— Конечно. А как я вас узнаю?

— Можете не беспокоиться, — ответила она. — Я сама подойду к вам. — С этими словами она повесила трубку.

Глава 5

Сельский клуб был таким же, как и все клубы подобного рода: роскошная обитель для людей среднего достатка и среднего возраста, которые считали, что чего-то достигли в жизни. Мы поели в ресторане и полюбовались налитыми виски монстрами за карточным столом. Успели и понемногу выпить в каждом из трех баров. Потом опять вернулись в «Мехико-бар». Я сразу понял, почему он так называется. Кто-то прибил на стену сомбреро, этакий своеобразный символ. Мы уселись в одной из ниш и заказали еще по порции. Когда я попробовал бурбон, мои подозрения подтвердились: он был ощутимо разбавлен водой.

— Мне пришла в голову одна мысль, — скучным голосом произнесла Вирджиния, — а именно: нам здесь совершенно нечего делать.

— Очень хорошая мысль, мисс Бейли, — согласился я. — Ваш отец, должно быть, мазохист, если он постоянный посетитель этого местечка.

— Я никогда не видела здесь никого, кто хоть немного был похож на Джо Хилла, — сказала она. — И его друзьями тоже даже не пахнет. Возможно, они здесь больше не бывают.

— Думаю, вы правы, — ответил я. — Давайте смоемся отсюда, пока еще не потеряли остатки благоразумия.

— Вирджиния, дорогая! — раздалось чье-то сопрано. — Как приятно встретиться с тобой снова!

Вирджиния с недоверием взглянула на меня своими голубыми глазами:

— Вы что, чревовещатель с женским голосом?

Однако уже в следующую секунду она поняла, что я здесь ни при чем: к нашему столику плыла, словно лебедь, статная брюнетка.

— О, извините меня, — сказала Вирджиния. — Это моя старая подруга, Луиза Кларк, королева ненасытных нимфоманок! Будьте начеку, мистер Бойд, иначе они лишит вас девственности!

Брюнетка была добрых шести футов ростом и обладала внушительной фигурой. На ней было закрытое длинное — до самого пола — платье, которое, по замыслу должно было свидетельствовать о ее скромности, но белый материал, тесно облегавший тело и подчеркивающий все формы, создавал впечатление, что она скорее раздета, чем одета. У нее были темные блестящие волосы с мужским пробором на бок. Рот большой, губы пухлые, а когда она улыбалась, ее зубы сверкали, как у хищника.

— Как чудесно, что мы увиделись, — сказала она Вирджинии и тесно прижалась к ней своей могучей грудью, умудрившись бросить на меня призывный взгляд. — И ты должна мне сразу сказать, кто этот привлекательный мужчина с тобой. Старомодная прическа и этот удивительный профиль. С ума можно сойти!

— Хватит с тебя и других, — отрезала Вирджиния, пытаясь освободиться от объятий подруги. Когда ей это удалось, она добавила: — Недавно я слышала, что, вступив в ряды женщин, борющихся за эмансипацию, ты теперь обслуживаешь всех мужчин в городе, за исключением мэра.

— Вирджиния, дорогая, можешь не беспокоиться. На сегодня мужчина у меня уже есть, — проворковала брюнетка. — Роскошный импотентик из Лас-Вегаса. Он пригласил меня провести с ним вечер и спросил, не могу ли я еще кого-нибудь пригласить с собой. И вдруг я увидела тебя  и твоего очаровательного мистера…

— Бойд, — представился я. — Денни Бойд.

— Божественное ирландское имя! Вы можете называть меня просто Луиза, Денни.

— Но, увы, недолго, — вставила Вирджиния. — Нам пора уходить, Денни, попрощайтесь, пожалуйста, с Луизой.

— Ты не можешь так со мной поступить, дорогая, — проворковала брюнетка, и в ее голосе послышались нотки искреннего отчаяния. — Уолт уже пошел организовывать вечер. И это будет приятный вечер, а не вульгарный, как здесь часто бывает. Только несколько близких друзей, которые соберутся выпить по стаканчику. Уолт снял особняк на Парадиз-бич, так что нам никто не помешает. Вы сможете делать все, что захочется. — Ее улыбка была обезоруживающе искренней. — Уолт очень хочет с вами познакомиться.

— Уолт? — переспросил я осторожно. — А как его фамилия?

— Так близко я его еще не знаю, — весело заявила Луиза. — К тому же я всегда забываю фамилии мужчин — конечно, если не собираюсь выходить за них замуж. А Уолт для меня нечто промежуточное. — Она умоляюще посмотрела на Вирджинию. — Не отказывай мне, дорогая. Уолт очень огорчится, если тебя не будет. Он был так обрадован, когда услышал твое имя, ибо уверен, что хорошо знаком с твоим отцом. Ведь твой отец был три месяца назад в Лас-Вегасе?

— Был, — глухо выдавила Вирджиния.

— А, может быть, действительно отправимся туда, Вирджиния, — сказал я. — Там может оказаться очень весело.

— Вот видите! Денни тоже считает это хорошей идеей! — Брюнетка бросила на меня лучезарную улыбку. Ее взгляд убеждал меня, что для нее нет ничего более приятного, чем провести со мной на необитаемом острове неделю, а еще лучше — две! Такая мысль привела меня в хорошее настроение, и я повернулся к ней в профиль — сперва с одной стороны, потом с другой.

— Ну хорошо, — согласилась Вирджиния. — Где это?

— Последний дом перед песчаной косой, на Парадиз-бич. Мимо вы не проедете. Кроме того, я вывешу большой плакат: «Добро пожаловать!». Вы только дайте мне четверть часа, чтобы я помогла Уолту все подготовить: наколоть льда и тому подобное…

— Нам что-нибудь захватить с собой? — спросил я.

— Только самих себя, дорогие. Там есть все! — Она послала нам по воздушному поцелую и, соблазнительно покачивая округлыми бедрами, выплыла из бара.

— Уолт… — сразу же выдавила Вирджиния. — Вы думаете, это тот самый Уолт?

— Со сколькими же Уолтами в таком случае познакомился ваш отец в Лас-Вегасе? — буркнул я.

— Значит, это ловушка?

— Думаю, что да. — В логике я всегда был силен. — И чтобы выяснить это, безусловно следует туда поехать.

— А мне постепенно становится ясно, что в героини я не гожусь, — сказала Вирджиния и попыталась улыбнуться. Но у нее ничего не получилось. — Ведь там могут оказаться и те, другие. Будет вполне достаточно, если там окажется сам Джо Хилл, не говоря уже о высоком блондине. — Она даже немного задрожала. — Вы просто не можете себе представить, что тогда было, Бойд. Как я себя чувствовала, когда стояла там нагая и абсолютно беспомощная.

— Значит, вы пасуете, так я понимаю? — спросил я.

Она благодарно улыбнулась мне.

— Когда дело доходит до решительных действий, я пасую… Да, вы в этом правы. Но не лучше ли спасовать вместе?

— Эти люди довольно ловки, — сказал я. — И приглашение через вашу подругу Луизу ясно свидетельствует о том, что это именно они, а не кто-либо другой, по крайней мере, кто-нибудь один из них. Если бы они сейчас хотели нанести удар, то не действовали бы так осторожно.

— Может быть, тогда вы поедете в моей машине? — предложила она. — А я возьму такси?

— Спасибо, — поблагодарил я. — А завтра я вам ее доставлю куда-нибудь.

— Можете не беспокоиться, я приду в отель. Можете пригласить меня на обед. А я постараюсь сдержать свое любопытство до обеденного часа. — Она вынула из сумочки ключи от машины и протянула мне. — Будьте осторожны, Бойд, — тихо добавила она. — Может, мне и не надо говорить это, но мне будет очень больно, если я найду вас убитым.

— А уж как будет больно мне, — воскликнул я. — Как мне попасть на Парадиз-бич?

— Просто поезжайте в южном направлении. Тут всего две-три мили, а потом свернете направо согласно указателям. Не собьетесь. Летом арендаторы этих коттеджей оставляют в этом городе огромные суммы. — Уголки ее рта внезапно опустились. — Но  они могут себе это позволить. Они основательно обобрали моего отца.

* * *

Стоял роскошный субтропический вечер. Бархатное небо было сплошь усыпано звездами. Я опустил крышу машины и не спеша ехал, наслаждаясь чудесной ночью.

Последний особняк улицы светился, как рождественская елка, и между гордым «линкольном» и скромным маленьким «порше» как раз оказалось место и для моей машины. Дверь в дом была приоткрыта. Луиза вывесила объявление, как обещала. На куске картона, который она прикрепила к двери, было начертано:

Девчонки, оставляйте здесь свои трико!

Мужчины, потерпите еще пару секунд!

У меня пересохло во рту.

Я постучал и стал вежливо ждать. Через несколько секунд дверь распахнулась и на пороге появилась Луиза. Она посмотрела на меня таким взглядом, словно я был единственным мужчиной в мире.

— Денни, дорогой! — нежно сказала она. — Как хорошо, что ты пришел! А где же ты бросил свою милую Вирджинию? Только не уверяй меня, что она не захотела заниматься с тобой в машине любовью, и поэтому ты ее бросил! Я все равно не поверю. Не поверю тому, что она не захотела заниматься любовью. Вирджиния делает это на профессиональном уровне.

— У нее внезапно разболелась голова, — сказал я. — Вот я и подумал, что ей лучше отправиться домой, принять аспирин и лечь спать.

— Спать? Одной? Как это скучно для маленькой девочки! — Луиза быстро подхватила меня под руку и втолкнула в дом. — Но как это волнительно для нас… То, что ты без девушки. Я ведь могу обращаться к тебе на «ты»?

Мы вошли в коридор, по одну сторону которого находились две спальни, по другую — ванная. Так, во всяком случае, я предположил. В конце его была расположена гостиная, откуда виден был океан. Из огромного окна перспектива открывалась во всей своей красе. Все кресла и два дивана были из бамбука и покрыты яркими пушистыми подушками. Даже бар был из бамбука.

Человек у бара внимательно на нас посмотрел, когда мы подходили к нему. Он был строен, черноволос, похож на университетского профессора редкой специальности. Но в глазах его мерцали волчьи огоньки, что позволяло заключить, что профессия у него все-таки иная.

— Вы еще не знакомы друг с другом, — сказала Луиза. — Уолт, это Денни.

— Бойд, — сказал он.

— Карсон, — сказал я.

— Что? — Луиза удивленно посмотрела на нас. — Так, значит, вы уже знакомы.

— Во всяком случае, мы уже слышали друг о друге, — сказал Карсон. — Что будете пить, Бойд?

— Бурбон.

Он налил мне и спросил:

— А Вирджиния не придет?

— У нее внезапно разболелась голова, — ответила Луиза. — Так мне сказал Денни. Придут еще два человека, и тогда вся компания будет в сборе. К сожалению, у нас мало девушек. — Она секунду помедлила. — Мне предпринять что-нибудь, чтобы поправить это, Уолт?

— Не стоит, пожалуй, — ответил он небрежно. — Хотя и очень жаль, что Вирджиния не смогла прийти. Мы здорово повеселились с ее отцом в Лас-Вегасе. Я надеялся, что она тоже окажется компанейским человеком.

— Голова у нее разболелась на нервной почве, — сказал я. — Она не хотела вмешиваться в это дело.

— Понимаю. — Он налил себе виски. — Вы долго пробудете в Санта-Байе, Бойд?

— Думаю, что достаточно долго, — ответил я.

В дверь постучали. Луиза взвизгнула от радости и побежала встречать новых гостей. Я отпил немного бурбона и стал терпеливо ждать развития событий.

— Вы ведь могли мне просто позвонить, — наконец сказал я. — К чему весь этот маскарад?

— Какой маскарад? — Он пожал плечами. — Просто я хочу приятно провести вечер.

Луиза вернулась в гостиную с новыми гостями. Мужчина был высокий, крепко сложенный и светловолосый. И я был уверен, что он любит смеяться. У спутницы его были роскошные золотистые волосы. Венера карманного формата. Как я уже знал, ее звали Пэгги.

— Ну вот, — сказала Луиза, — теперь все в сборе. — Это Денни Бойд, представила она меня. — А этих милых людей зовут Пэгги и Вилли.

— А мы уже сегодня встречались, — холодно сказала Пэгги.

— Хэлло, Бойд! — радостно поздоровался Вилли. — Пэгги мне уже рассказала, что вы сделали с этим толстым барменом. Очень здорово! — И он расхохотался.

— У меня до сих пор синяки не прошли! — фыркнула Пэгги. — А когда я уезжала, Пит все еще хромал и очень боялся за свое колено.

Уолт взглянул на Луизу.

— Пахнет чем-то горелым. Это не из кухни?

— Может быть, перекалилась пустая сковорода? — спокойно ответила она.

— А я уверен, что где-то что-то горит. — Он снова повел носом. — Может быть, ты сходишь и посмотришь? И забери с собой малышку Пэгги. Она просто незаменима в тушении пожаров.

— Ты что, издеваешься надо мной? — Луиза уперла руки в бедра. — Здесь распоряжаюсь только я. В отношении закусок, разумеется.

— Это была только шутка, дорогая! — Пэгги обняла ее за талию. — Просто мужчины хотят поговорить…

— Только не всю ночь, — бросила Луиза, — иначе я просто покончу с собой.

Дверь за ними закрылась, а Вилли подошел к стойке бара. Широкоплечий, высокий, с открытой улыбкой, он казался необычайно искренним и дружелюбным.

— Джо решил, что вас напустил на нас бывший муж Пэгги, — сказал он, — хотя от этого старика трудно было ожидать такой прыти. Но сегодня вы сказали, что ваш клиент не он, а кто-то другой. И мы подумали: или вас, действительно, нанял другой клиент, или вы просто темните.

— Мне позвонил какой-то человек, — неторопливо начал я, — и сказал, что его зовут Джо Хилл. Я ему ответил, что, по моим сведениям, Джо Хилл умер по меньшей мере три недели тому назад, а человек заверил меня, что еще никогда в жизни не чувствовал себя лучше, и договорился со мной о встрече. Но вместо него появилась только маленькая миленькая Пэгги.

— Я же вам сказал, — терпеливо повторил Вилли, — что мы хотим узнать, кто ваш клиент. И если этот клиент старик Бейли, то Пэгги смогла бы передать через вас, что она больше не хочет иметь с ним ничего общего. Но вы так и не ответили на мой вопрос, Бойд. У вас действительно другой клиент, или вы темните?

— А вы так и не ответили на мой: жив Джо Хилл или умер?

Я сконцентрировал все свое внимание на Вилли, который показался мне и более сильным и более опасным, и это было большой ошибкой. Профессор ударил меня сзади бутылкой по голове, и я мягко осел на колени. Повторялась постыдная для меня сцена, которую я уже пережил со стариком Бейли и его доченькой Вирджинией. Но, Вилли, добрая душа, пришел мне на помощь. Он поднял меня за отвороты куртки и прислонил к стойке бара. Профессор, вспомнив, что когда-то прошел курсы по оказанию первой помощи, схватил сифон с содовой и пустил струю мне в лицо. Мне показалось, что я тону и вот-вот захлебнусь…

— Скажите нам, кто вас сюда послал, и все будет в порядке, — сказал Вилли.

— Жив Джо Хилл или умер, — пробормотал я сдавленно. — И если умер, то почему вы хотите убедить меня, что он жив?

Вилли покачал головой, и лицо его омрачилось. Коротко размахнувшись, он нанес мне удар в солнечное сплетение.

— Мне надоели ваши идиотские шутки, Бойд, — устало сказал он. — Если вы мне сейчас не скажете, кто ваш клиент, я займусь вами всерьез!

— Я скажу это только Джо Хиллу, — пробормотал я, скривившись от боли, — и больше никому!

— Последний удар был только предупреждением, Бойд, — сказал он. — Если я займусь вами основательно, вы попадете в больницу.

— Пусть он поговорит с Джо, — неожиданно вмешался профессор. — Не все равно, кому он скажет, нам или Джо?

— Возможно, ты и прав, — согласился Вилли. — Я заберу его с собой, а Пэгги поведет машину.

— Я тоже поеду, — поспешно сказал Уолт. — Я хочу присутствовать при разговоре.

— Нет, ты останешься здесь развлекать эту нимфу, — раскатисто пробасил Вилли. — Ведь это она была инициатором этого вечера. Ты что, забыл?

Он снова схватил меня за куртку, оттащил от бара, и убедился, что при мне нет оружия. Все тело у меня болело, и мне было трудно стоять на ногах. Уолт взял серебряные щипчики и бросил кубики льда в бокал. После этого он налил туда порцию бурбона.

— Надеюсь, вы не откажетесь выпить, Бойд, — сказал он.

Я вытер лоб платком, сделай несколько глотков и сразу же почувствовал себя лучше, но ненамного.

— Ты займешься нимфой, — повторил Вилли. — Сходи с ней погулять по берегу. А когда вернешься, нас уже здесь не будет.

— И как я объясню ей ваше исчезновение? — поинтересовался Уолт.

— С такой женщиной объясняться излишне, — терпеливо ответил Вилли. — Просто бросишь ее на спину и задерешь юбку…

— У нее есть одно свойство, о котором ты и не подозреваешь, — недовольно перебил его Уолт. — Она никогда не перестает говорить. Никогда! Создается впечатление, что ты имеешь дело не с женщиной, а с транзисторным приемником. Послушай, Вилли, я ведь могу…

— Иди и делай, что сказано! — приказал Вилли.

Л когда вернусь, похлопочу, чтобы тебе дали орден за боевые действия.

Уолт обошел бар и с застывшим лицом покинул комнату, даже не закрыв за собой дверь.

Вилли не спеша наполнил свой стакан. Он снова выглядел таким же доброжелательным, как и вначале, и мне даже захотелось извиниться перед ним за то, что он был вынужден меня поколотить. Тем более что он совсем не испортил мой драгоценный профиль, хотя бил довольно основательно.

— Когда мы встретимся с Джо, вы все ему расскажете, Бойд? — спросил он.

— Во всяком случае, я готов вести переговоры, — осторожно ответил я.

— Чудесно! — ответил он. — Поместив в газете это объявление, вы попали в центр этого дела. Надеюсь, вы это понимаете?

— Конечно! Я знал, что оно принесет результат, — ответил я.

— И тем не менее это свидетельствует еще и о том, что вы мало знаете об этом деле, иначе вы так не поступили бы. И ваш клиент тоже недостаточно знает. Видимо, он только нащупывает следы.

— Все может быть. — Я пожал плечами. — Когда я смогу увидеться с Джо Хиллом?

— Сперва нужно, чтобы Уолт убрал эту нимфу, — ответил он. — Пейте, Бойд! Это лучше, чем ехать в санитарной машине в травматологический пункт.

Открылась дверь и появилась златокудрая Пэгги. Она хмуро посмотрела в нашу сторону.

— Судя по всему, Уолт куда-то утащил Луизу. Что дальше?

— Ты отвезешь меня и Бойда, — сказал Вилли. — Он хочет поговорить с Джо Хиллом. Я тоже думаю, что время для этого уже пришло.

— Ты что, с ума сошел? — Ее губы превратились в узкую линию. — Ты же знаешь, что это невозможно!

Впервые с тех пор, как я сюда попал, в комнате воцарилось напряженное молчание. Я воспользовался им, чтобы отхлебнуть большой глоток бурбона, который сразу наполнил мои внутренности теплом и блаженством.

— Так, значит, он все-таки мертв? — спросил я. — Вы меня обманули, мальчик Вилли.

— Ну, хорошо, — буркнул он, — будем говорить в открытую. Вашего клиента зовут Тайлер Морган, и он поручил вам выяснить, жив Джо Хилл или нет, не так ли?

— Это ваше предположение, — ответил я. — Вот все, что я могу ответить.

— Он вам сказал, что единственной зацепкой для выяснения этого факта являемся мы. Но он не знал, где мы находимся. Он высказал предположение, что мы можем быть в Санта-Байе, и вы нас нашли. А теперь делаете неправильные выводы, потому что Пэгги не может сдержать свой длинный язык… Скажи ему, Пэгги!

— Что? — Она ядовито посмотрела на Вилли. — Я вообще не знаю, о чем идет речь!

— Ты просто скажи, почему это невозможно. И быстро!

— Я не хочу, чтобы со мной обращались таким образом, Вилли, — сухо проговорила она. — И мне совсем не понравилось, что ты сказал о моем языке. Попроси вежливо — тогда я, может быть, скажу ему.

Он не спеша приблизился к ней и как-то даже элегантно ударил по лицу тыльной стороной ладони. Голова ее резко дернулась, и на секунду мне показалось, что она оторвется от шеи. Пэгги описала какой-то немыслимый пирует и рухнула на пол.

— Не люблю глупых шуток, — мягко сказал Вилли. — Ну, а теперь быстро выкладывай!

— Я сказала, что это невозможно, потому что… ну, потому что Джо нет здесь в Санта-Байе. Ему внезапно пришлось уехать в Неваду или еще куда-то.

— Далекую поездку он предпринял, не правда ли, Вилли? — заметил я. — Угораздило же его отправиться в Неваду!

— Я думаю, что мы можем поехать в маленький домик, который у меня есть в горах, — ответил Вилли. — Там вы можете погостить, пока Джо не вернется.

— Блестящая идея! — ответил я — Но только для таких дел у меня сейчас нет времени.

Он сунул руку в карман, вытащил револьвер и направил на меня.

— Насколько я знаю, у вас очень и очень много времени, Бойд, — дружески сказал он.

Глава 6

Этот домик мог быть хорошим местом отдыха в летнее время, и то только для определенной категории людей, к которой я не относился. Я хорошо понимал, почему первые переселенцы так торопились строить города — в своих деревянных хижинах они просто-напросто не выдержали бы. В домине имелась гостиная с камином, наверное, спальня, конечно, кухня и, к счастью, ванная с водой.

Вилли достал бутылку виски, три стакана и приказал Пэгги приготовить напитки. Та все еще казалась испуганной, привезла нас в этот домик довольно осторожно, с вполне умеренной скоростью, и открывала рот только тогда, когда Вилли с ней заговаривал. До сих пор у нее на лице оставались красные пятна.

— Тут не так уж роскошно, — сказал Вилли тоном радушного хозяина, — но вполне прилично. Ближайший дом находится только в миле отсюда. Можно кричать, сколько угодно, все равно никто не услышит.

— Вы напоминаете мне человека из старого анекдота, Вилли, — сказал я, — который всегда делает все самым тщательным образом, невзирая на обстоятельства. Например, совокупляется со своей подружкой, стоя в гамаке.

— И, разумеется, качаясь… — подала голос Пэгги, но тут же, словно поперхнувшись, принялась готовить лед и напитки.

— Я все-таки не понимаю вас, Бойд, — сказал Вилли. — Чего вы добиваетесь?

— А ведь все так просто. Начнем с того момента, когда Джо нарушил свое обещание, — начал я. — Если бы вместо Пэгги на встречу приехали вы, то вы могли бы сказать, что Джо Хилл уехал в Неваду и встретится со мной позднее. Я бы этим и удовольствовался. Но нет, вы должны были сперва послать Пэгги, а потом инсценировать эту вечеринку у Луизы Кларк. Позднее вся эта комедия с Уолтом, а теперь приезд сюда… Вы все делаете очень обстоятельно, Вилли.

— Ну вы же сами знаете, как иногда бывает, — ответил он. — Вовсе не всегда все хорошо получается.

— А теперь вы хотите держать меня здесь, пока Джо Хилл не вернется?

— Очень рад, что вы об этом спросили. — Он с улыбкой посмотрел на меня. — По дороге я все еще раз обдумал. И знаете, что мне пришло в голову, Бойд? Что мир вполне может обойтись и без вас.

— Возможно, — согласился я, — но это чертовски не понравится Тайлеру Моргану. — В этот момент я задал себе вопрос: кто же такой этот Тайлер Морган? — Как-никак, а он нанял меня специально для того, чтобы выяснить, жив ли Джо Хилл. И если найдут мой труп еще до того, как я дам ему ответ, его подозрения, конечно, усилятся.

— Он хочет от вас только одного, Бойд, — правдивого ответа. Морган ненасытен и теперь полагает, что его ожидают большие деньги. Он даже уже слышит, как они шуршат. Поэтому он будет доволен, если получит правильный ответ, пусть даже в письменной форме…

— Значит, я должен написать ему?

— А вы действительно догадливы, Бойд. Силенок у вас маловато, но в уме вам не откажешь. Вы напишите ему письмо, что Джо Хилл жив и здоров и все бразды правления находятся у него в руках. Морган обрадуется этому сообщению…

— А вы уберете меня из этого грешного мира? — прервал его я.

— Нельзя же всегда выигрывать, Бойд!

— Но до тех пор, пока я не напишу такое письмо, я буду жить, — сказал я. — Об этой возможности вы тоже, надеюсь, подумали, Вилли?

— Все зависит от обстоятельств, — ответил он. — У каждого человека есть свой личный болевой порог, то есть такая граница, за которой он не в состоянии переносить боль. Если у вас этот порог высок, то это только займет у меня немного больше времени. Вот и все.

Он встал, все еще держа револьвер в руке, и по его лицу опять расплылась широкая улыбка. Пэгги бросила на него робкий взгляд и решила, что уже может взять свой стакан. Вилли жил в своем мирке, где насилие было нормой, а все остальное — детской игрой. И тем не менее на дешевой демагогии я далеко не уеду. Не говоря уже о том, что все это дело начинало действовать мне на нервы. Сперва Вирджиния ударила меня по макушке револьвером, а потом Уолт Карсон использовал для этой цели бутылку.

Я должен был отсюда выбраться. Только, как это сделать? Трюк, который я применил с толстым барменом, здесь не пройдет.

Вилли, не раздумывая, выпустит всю обойму в свою карманную Венеру, когда она еще будет в воздухе. Да, и бейсбольной клюшки поблизости не было. Его нужно как-то отвлечь, но сделать это не так-то просто. Для этой цели имелась только златокудрая Венера, значит, мне нужно было найти на ней кнопку, на которую следовало нажать. И когда я нажму…

— Я бы с удовольствием чего-нибудь выпил, — сказал я.

Он взял со стола стакан с виски и подал мне. Я залпом выпил и покосился на почти полную бутылку виски.

— Жаль, что я так и не познакомился со всеми вами, — сказал я с огорчением.

— Со всеми?

— Ну да… С отсутствующим звеном вашего трио. С Фей… С девушкой, у которой короткие каштановые волосы, зеленые глаза и прекрасная фигура. Она что, тоже умерла, как и Джо Хилл?

— Фей? — переспросил он тихо, и улыбка застыла на его губах. — Кто вам рассказал о Фей?

— Пэгги, — ответил я. — Сегодня днем в этом вонючем баре. Она сказала, что вы всегда работали втроем, а Джо Хилл был вашим предводителем, пока не показался вам лишним.

— Это ложь! — фальцетом выкрикнула Пэгги. — Я ничего ему не говорила! Он лжет, Вилли! Он пытается…

— Заткнись! — приказал Вилли. — Продолжай, Бойд!

— Пэгги сказала, что если у меня есть хоть капля рассудка, я должен исчезнуть из Санта-Байи, естественно, пока жив. Джо Хилл встал вам поперек глотки, поэтому вы его и убрали, инсценировав несчастный случай. Она также сказала, что с удовольствием убежала бы от вас, но боится, что вы рано или поздно нападете на ее след.

— Это ты рассказала ему о Фей? — спросил Вилли все тем же тихим голосом.

— Я вообще ничего ему не рассказывала! Клянусь! — в отчаянии вскричала она. — Я делала только то, что ты мне приказал.

— Выходит, мне Джо Хилл об этом сказал, — вставил я с едким сарказмом.

— Я уже не раз говорил, что у тебя слишком длинный язык! — набросился на нее Вилли. — Но я не подозревал насколько длинный! Пора бы сделать выводы…

Он снова ударил ее тыльной стороной ладони по щеке, и не успела она вздрогнуть от этого удара, как получила удар и по другой. Я подумал: теперь или никогда, ибо все внимание Вилли было обращено на Пэгги. Мне нужно было начинать левой рукой и действовать быстрее, чем он.

Молниеносно схватив бутылку, что стояла на стойке бара, я размахнулся и выбил оружие из его руки, второй удар я нанес буквально в ту же секунду, целясь в висок. Сила удара заставила его отступить на два шага, но он был скорее удивлен, чем оглушен или ранен.

Тем не менее среагировать он не успел. Я ударил его носком ботинка по колену, а на голову со всей силы обрушил бутылку с виски. Он упал с таким грохотом, что я усомнился, выдержит ли фундамент этого домика. Но все обошлось. Миндальничать я не стал и напоследок заехал ему ногой по виску. Он перевернулся на живот и затих. Уж не пришиб ли я его до смерти? — подумал я, но решил, что это, собственно, не имеет значения. Я поднял с пола револьвер и увидел, что Пэгги с неподвижным лицом смотрит на меня.

Я схватил ее за руку и поволок к двери.

Когда мы подбежали к машине, оказалось, что ключи от зажигания торчали на месте, поэтому я толкнул Пэгги на место рядом с водителем, сел рядом с ней и запустил мотор. Несколько минут мы ехали в полном молчании, а потом она испустила какой-то горестный вздох.

— Ни звука! Или я высажу тебя из машины и пойдешь пешком до Санта-Байи! — гаркнул я.

— Теперь вы мне больше совсем не будете верить. И они тоже. Я просто не знаю, куда мне теперь деться. Ведь они меня прикончат…

— В этом я совсем не уверен, — снова прогремел я. — Но если ты не замолчишь, прикончу тебя я! Причем в ближайшие пять минут!

Она перестала причитать и засопела. Это я счел известным прогрессом.

— Не знаю, как это у него получится, но Бейли все еще надеется тебя возвратить, — сказал я. — Ведь ты его жена.

По неизвестной мне причине она снова завыла. Я постепенно начал понимать Вилли. Видимо, с Пэгги можно иметь дело, только если время от времени приводить ее в рассудок пощечинами.

— Вы сами виноваты во всей этой каше, — сказал я. — Если бы вы вели себя разумнее и не попались на удочку Вилли, ничего этого не было бы.

— Не думала я, что вы настолько глупы, — снова захныкала она. — Неужели вы думаете, что я сделала это добровольно?

— Так по какой же причине?

— Они знали обо мне все до малейшей подробности чуть ли не с момента моего рождения, — с горечью сказала она. — Все наказания, которые я получила за проституцию, порнографию, наркоту и всякое другое. Практически они имели на меня досье с именами и датами, фактами и цифрами. Что мне оставалось делать? Они поставили меня перед выбором: или я буду с ними, или они пошлют досье Бейли. Я вам говорила, что там были и фото, Бойд? Великолепные фото! Любого мужчину заведут, а законного супруга сведут с ума от ярости!

— А может быть, нам начать с самого начала? — сказал я. — Как вы стали женой Эдвина Бейли?

— Просто он сделал мне предложение, и я подумала, что у него я найду больше комфорта и поддержки, чем имела когда-либо в своей жизни. Я приехала в Санта-Байю, потому что уже не могла жить в Лос-Анджелесе. Все мне там опротивело. Я знаю, это звучит не очень убедительно, но я действительно хотела начать новую жизнь и получила место в ресторане. Эдвин там обедал три раза в неделю. Так мы и познакомились.

— А потом вы вышли за него замуж и жизнь показалась вам безоблачной и розовой. А потом вы попали в Лас-Вегас, и тут все началось…

— Все было бы еще лучше, если бы не его дочь. Вирджиния невзлюбила меня с самого начала и продолжала меня ненавидеть, несмотря на все мои усилия наладить отношения.

— Ну, а как было в Лас-Вегасе?

— Прекрасно! — ответила она. — Эдвин был очень мил, просто великолепен. А когда мы познакомились с Джо Хиллом, я нашла, что он очень хороший человек, только немного одинокий, поэтому я согласилась выпить с ним по стаканчику. А на следующий день появился его партнер — Вилли! Судя по его поведению, он с самого начала втрескался в меня, но это меня совсем не беспокоило. Наоборот, лишь забавляло и радовало. Как я была глупа! Ведь когда я выходила замуж за Эдвина, я поклялась себе никогда его не обманывать. Никогда! А на следующий день Вилли показал мне досье. — Ее голос зазвучал глухо. — У меня не было выбора, Бойд. Если бы Эдвин увидел это досье, это потрясло бы его больше, чем то, что случилось, то есть что я бросила его.

— Итак, вы что-то подсыпали Бейли в стакан, а когда он пришел к себя, вы с Вилли уже были далеко, — сказал я. — Что произошло потом?

— Мы приехали назад в Санта-Байю, — ответила она, — и Вилли сказал, что теперь я войду в их группу. У них была большая квартира за городом. Дня три или четыре спустя появился Джо Хилл и Уолт. Они были очень довольны и сказали, что вытянули из Бейли тридцать тысяч и что это оказалось очень просто.

— А что случилось с Фей?

— Я никогда ее не видела, — ответила она. — Они много о ней говорили, но мне так и не довелось ее увидеть. Они говорили, что Фей ловко одурачила Бейли, и все над этим много потешались.

— А что было потом?

— Мы оставались в этой квартире пять или шесть недель. Они часто куда-то отлучались, но говорили, что мне опасно часто выходить, ибо Бейли или его дочь могут меня встретить. Жилось мне в это время совсем неплохо. Я готовила на всех и выполняла всю домашнюю работу… Оказывала услуги и Вилли… — Она вся передернулась. — В нем нет ничего человеческого, могу вас уверить. Джо Хилл и Уолт тоже грязные подонки, но все-таки люди. А Вилли…

— Они брали вас с собой в Вайоминг?

— Вайоминг? — Казалось, она удивлена мои вопросом. — Если они и ездили туда, то даже не удосужились мне об этом сообщить. — Она немного помолчала. — Но, видимо, уже прошла целая неделя, когда они бросили меня одну в пустыне…

— В пустыне? — изумился я.

— В крошечном домике, в миллионе миль за краем света, — тихо сказала она. — Они оставили мне еды и питья и сказали, что если я буду экономна, хватит на неделю. Потом взяли длинную цепь и…

— Прикрепили один конец к железной подпорке, а другой к вашей ноге, — добавил я.

— Откуда вы знаете?

— Потому что точно такую же процедуру они совершили и с Эдвином Бейли. Но ему больше повезло — он находился в этой хижине только двое суток.

— Временами мне казалось, что я сойду с ума, — продолжала Пэгги. — По ночам я слышала за окном разные шорохи и не знала, люди это или звери. А в последние два дня я твердо решила, что они больше не вернутся. Хотела покончить с собой, но не смогла.

— Когда вы видели Джо Хилла в последний раз?

— В тот день, когда они меня оставили в пустыне. Через неделю они вернулись без него и забрали меня оттуда. Они сказали, что у Джо Хилла есть какие-то дела в Неваде и он вернется позднее. После этого они вновь отвезли меня в Санта-Байю.

— В ту же квартиру?

— Нет. — Она покачала головой. — Начиная с этого времени мы все время были в пути. Две ночи провели в одном мотеле, потом — в другом. Мне это казалось странным, но я не отваживалась спросить, почему так происходит.

— А где они живут сейчас?

— В домике на побережье, — ответила она. — Что мне теперь делать, Бойд? К Уолту я вернуться не могу. Если я ему расскажу, что случилось сегодня, он мне не поверит. А у меня только одежда, что на мне, да долларов тридцать в сумочке. Да и если я попытаюсь скрыться, они все равно меня найдут, я уверена.

Она снова беззвучно заплакала, пытаясь подавить слезы. Так плачут только маленькие девочки, у которых сломалась любимая кукла.

— В Вайоминг, — сказал я.

— Что?

— Я дам вам двести долларов, чтобы вы смогли туда добраться. Там они вас искать не будут.

— В Вайоминг? — пробормотала она. — А где это находится?

— Сядете в автобус и поедете до Рено, — сказал я, — а там спросите, как добраться до Вайоминга. В Неваде каждый это знает.

— А куда мне ехать потом?

— Поедете в городок под названием Ларами, а там спросите, как добраться до увеселительного ранчо «Сухая глотка». Там вы спросите девушку по имени Праймел и скажете, что вас послал Бойд. Сообщите ей также, что я живу в «Старляйт-отеле» в Санта-Байе, что я нашел то, что мы ищем, и что она должна мне позвонить.

— А вы меня не обманываете, Бойд? — спросила она со страхом.

— Двести долларов докажут вам, что я говорю правду, — ответил я.

— В конце концов, они меня все равно найдут, — сказала она. — Так не все ли равно, где умирать, в Вайоминге или здесь. Правда?

— Что вы знаете о Тайлере Моргане? — спросил я.

— Немного, — ответила она. — Для меня это только имя, не более. Они часто упоминали его при мне, но всегда говорили недомолвками. Я думаю, что он для них нечто вроде нового Эдвина. Может быть, это вам поможет?

— Может быть…

Я высадил ее на автобусной станции. Автобус на Рено отправлялся рано утром. Вытащив бумажник, я отсчитал двести долларов и дал их Пэгги. Она положила деньги в сумочку, даже не сказав «спасибо», и исчезла в направлении дамского туалета. Я проводил ее взглядом, надеясь, что она благополучно доберется до ранчо. Как-никак, тогда я сэкономлю деньги, которые потратил бы на телефонный разговор…

Глава 7

В одиннадцать часов английская чайная была так переполнена народом, что яблоку было негде упасть. Создавалось впечатление, что сюда собрались все матроны из Санта-Байи, чтобы обсудить достоинства и недостатки мужской половины рода человеческого. Я проскользнул внутрь, робко осведомился, не найдется ли свободного столика, и наконец получил место в самом углу — видимо, ядовито улыбнувшаяся официантка не хотела, чтобы я находился в поле ее зрения. В красочном меню было все, что угодно, начиная от английских хлебцев и кончая датским сыром. Я заказал кофе и стал терпеливо ждать, тем более что разрешил себе выкурить первую в этот день сигарету.

Синяки мои давали о себе знать, на них, похоже, действовал даже шум голосов, но внезапно послышался голос, который перекрыл все другие:

— Денни! — взвизгнуло где-то неподалеку от моего уха. — Денни Бойд! Что ты делаешь в этой конюшне?

Наступила полная тишина, и все матроны повернули головы в мою сторону. Я почувствовал, что моя голова сама собой втягивается в плечи, и рискнул, пока ис поздно, пока она еще не совсем вошла меж ребер, бросить взгляд в направлении, откуда исходил звук. Действительность оказалась хуже, чем кошмар. Ко мне и настоящем экстазе устремлялась Луиза Кларк, одетая в ярко-красную узкую блузу, четыре верхние пуговицы которой были расстегнуты. Но меня шокировала вовсе не эта деталь, а то, что под блузой у нее не было ничего. Эта блуза вместе с брюками из кожи, которые словно прилипли к ее широким бедрам, могли свести с ума даже самого хладнокровного мужчину. А на матрон гардероб Луизы произвел еще более сильное впечатление. Я услышал неодобрительное перешептывание, возгласы возмущения и со страхом ждал момент, когда они бросятся на вызывающего вида брюнетку и разорвут ее в клочья.

— Денни, дорогой! — произнесла Луиза так громко, что ее могли услышать и в Лос-Анджелесе. — Вот уж совсем не думала встретить тебя здесь. Не знала, что твоя тайная страсть — чай и английские хлебцы. Я думала, что ты без ума только от рыженьких малышек с большими грудями!

Я издал слабый стон, но она, тем не менее, села за мой столик.

— Зачем же так громко, чтобы все слышали? — умоляюще пробормотал я. — Не успеешь оглянуться, как эти дамы, сорвав с себя корсеты, усадят нас на раскаленную сковородку.

— Ты что, Денни?! Вот уж не думала, что ты такой нервный.

— Это не нервы, — сказал я. — Это нечто более серьезное. Страх смерти! Правда, у меня есть объяснение: у меня назначено здесь свидание. А у тебя найдется объяснение?

— Мир тесен, не правда ли? — сказала она небрежно.

— Мадам будет что-нибудь заказывать, — сухо спросила официантка.

— Мадам хочет кофе, — ответила Луиза, — и желает получить его немедленно, не позже чем через минуту. Мадам очень нервная и, если бывает недовольна, визжит, топает ногами… и вцепляется официанткам в волосы… Надеюсь, мадам выразилась достаточно ясно?

Официантка быстро исчезла. Видимо, она поняла, что совершила ошибку и слишком близко подошла к клетке с тигром. А во мне впервые проснулось к Луизе нечто вроде уважения.

— Значит, у тебя тоже здесь свидание? — задал я глупый вопрос. — Ты сказала, что мир тесен или что-то в этом роде…

— Я же не знала, что встречу тебя вчера вечером, — ответила она. — Это все организовал Уолт Карсон. Если бы я знала об этом раньше, мне не нужно было бы звонить тебе в отель. Но как бы то ни было, а вчера мы немного познакомились.

— Значит, это ты мне звонила? — с удивлением спросил я. — Таким робким голоском говорила!..

— Это оборотная сторона моей личности, — ответила она. — Под грубой оболочкой скрывается робкая девочка. Не часто, но бывает.

Официантка принесла кофе и исчезла еще быстрее, чем прошлый раз.

— А куда ты пропал вчера вечером? — спросила Луиза.

— Это все идея Вилли, а он такой человек, которому нельзя отказывать.

— А я гадала, что там у вас произошло, когда Уолт настойчиво стал предлагать мне прогулку по пляжу. Я заранее знала, что ничего путного из этой прогулки не выйдет. Ведь он импотент или выдает себя за такового.

— А что тебе нужно от меня?

— Во-первых, кое-какие сведения. — Она пригубила кофе и скривила лицо. — Я часто спрашиваю себя, как они умудряются готовить такой вонючий кофе. Может быть, они сначала кипятят в этой воде свое нижнее белье?

Я быстро отставил чашку.

— Какие тебе нужны сведения?

— Ты сказал, что хочешь найти друзей Джо Хилла, потому что они должны деньги одному из твоих друзей. Они, как ты сказал, его обманули.

— Собственно говоря, речь идет не о моем друге, а о моей клиентке, — ответил я. — Я — частный детектив. — Вынув из кармана свою лицензию, я показал ее Луизе. Она никак не отреагировала на это.

— У меня есть друг, — сказала она, — и мне кажется, что они собираются так же поступить и с ним.

— Тайлер Морган? — спросил я.

— Значит, ты уже знаешь?

Я покачал головой.

— Только слышал имя. Вот и все, что я знаю. А ты какое имеешь отношение к этой истории?

— Тайлер — мой очень хороший друг, — ответила она. — И к тому же советчик во всех моих капиталовложениях. У него есть грандиозный замысел, разумеется, финансовый, от которого он ждет очень многого и хочет, чтобы я тоже приняла участие в этой операции. Даже не просто хочет, а нуждается во мне. В дело нужно вложить по меньшей мере сто тысяч, или ничего вообще не выйдет. Тайлер может набрать только пятьдесят и надеется, что другие пятьдесят получит от меня. Вначале речь шла о некоем Джо Хилле с его друзьями Вилли и Уолтом Карсоном. Но сейчас Джо Хилл, кажется, куда-то исчез. Они говорят, что он очень занятый человек и сейчас находится по делам в Неваде, а наше дело может подождать. А мы, между тем, спрашиваем себя, участвуем ли мы в деле или нет. Срок истекает через два дня.

— Что же это за дело? — спросил я.

— Оно связано с земельными участками, — ответила Луиза. — Некто по имени Куттер продает неподалеку от города двадцать тысяч квадратных метров осушенной земли. Сперва он купил ее, вырыл там сточные канавы для осушения и уже хотел начать строить поселок, но тут с ним произошли какие-то неприятности. Кажется, его заимодавцы потеряли интерес к нему и к его делу. Они сочли, что Санта-Байя обычное курортное местечко и такого притока населения, какого ожидает он, здесь не будет, и поэтому, по их мнению, в Санта-Байе деньги гораздо легче делать другим путем. Просто выкачивать из туристов и этим довольствоваться. Теперь Куттер со своими дорогостоящими планами сидит на мели и не знает, откуда бы получить финансовую помощь. Он готов отказаться от дела и даже понести кое-какие убытки. Ему срочно нужны деньги.

— А что планируют Джо Хилл и его партнеры? — спросил я. — Надеюсь, они не собираются строить поселок?

— Понимаешь, — сказала она, — все дело в одном супермотеле, который предполагается построить, с плавательным бассейном и с лодками на канале. Если туристам предложить такую роскошь, то они спросят себя, зачем им обязательно побережье или пляж. Зачем им проделывать по жаре трудную дорогу на пляж, когда все их желания могут исполниться здесь, прямо в мотеле и рядом с ним?

— Звучит великолепно, — сказал я.

— Джо Хилл решил, что мы сможем купить эту землю за двести пятьдесят тысяч, и он готов заплатить сто пятьдесят, а остальные ожидает получить от Тайлера. Но мы должны спешить, пока эта выгодная идея не пришла в голову кому-нибудь другому, а Куттер не нашел другого покупателя. Теперь тебе все понятно, Денни?

— И потом вы должны будете построить мотель и бунгало?

— И найти для этого еще большие деньги, — сказала она. — Джо Хилл уверен, что он сможет достать деньги в Неваде, когда земля будет приобретена.

— А если что-нибудь сорвется? — спросил я. — Если, например, Джо Хилл с сожалением скажет вам, что совершил большую ошибку и не может достать денег?

— Тогда я и Тайлер окажемся в таком же положении, в котором сейчас находится Куттер. Тогда в наших руках будет две пятых части этого земельного участка с водосливными канавами, и нам придется эту землю продавать, конечно, если найдется покупатель.

— Вы, должно быть, плохо разбираетесь в конъюнктуре финансового рынка, если полагаете, что Джо Хилл может достать такие деньги. Ведь тут речь идет уже о миллионах…

О, у него очень много разных друзей в Неваде и знакомых финансистов, которые могут ссудить ему деньги. Он нам показывал письма. И все планы уже составлены. Джо Хилл очень хорошо все продумал. Мотель можно будет ввести в строй уже через полгода. Даже если осуществить весь план нам окажется не под силу, то через полгода мы сможем выгодно продать этот участок вместе с мотелем и удвоить затраченные средства.

— И за свои пятьдесят тысяч ты получишь сто?

— Денни, — сказала она с наигранным ужасом, — ты как-то мелко мыслишь. Он считает, что удвоится весь капитал. Если мы возьмем у финансистов пять миллионов, то продажная цена участка будет десять миллионов. Мы возвратим взятые взаймы пять миллионов, а остаток, за вычетом расходов, поделим между собой.

— Это самая большая афера, о которой я когда-либо слышал, — сказал я.

— Другие это уже делали и до нас, — ответила Луиза. — В деле есть, конечно, большой риск, потому что все может пойти не так, как мы планируем. Для успеха нужны смелые и решительные люди, да и тем должно немного повезти. Но замысел очень хорош. Мотель должен оправдать себя. Я только задаю себе вопрос: если это такое выгодное дело, то почему они берут в долю меня и Тайлера из-за каких-то ста тысяч?

— Мне хочется знать еще вот что, — сказал я. — Сколько вообще может стоить этот добряк Тайлер? Я имею в виду, сколько из него можно выкачать? Не совсем ободрать его до нитки, а так, чтобы у него все-таки кое-что осталось?

— Тайлер мелкий делец, — медленно ответила она, — и он вкладывает свои деньги в мелкие предприятия, которые приносят ему пятнадцать тысяч годового дохода.

— И сколько можно было бы из него выжать? Самое большое?

— Тысяч семьдесят пять… — Она ненадолго задумалась. — Если бы он смог вложить все сто тысяч, то зачем ему нужно было приглашать меня в качестве партнера?

— А у тебя?

— О, Денни, ты специалист по нескромным вопросам. — Ее темные глаза внимательно посмотрели на меня. — Я рано вышла замуж, Денни, за удивительного и сумасшедшего молодого человека. А каков он был в постели? Мечта! И он любил секс, но еще больше любил летать. И вот однажды он выделывал фигуры высшего пилотажа, чтобы позабавить себя и других людей. Это было над одним из каньонов. А потом внезапно его дурацкий самолет куда-то попал: то ли в яму, то ли это называется еще как-то, упал и взорвался. Он был довольно богат, во всяком случае, богаче, чем я думала, и оставил мне состояние. Часть в ценных бумагах, которые приносят мне двадцать тысяч в год, остальные я получила наличными. С помощью Тайлера я два или три раза уже вкладывала эти деньги и всегда успешно. Я ему очень за это благодарна и сейчас не хотела бы бросить его на произвол судьбы. Короче говоря, если поскрести как следует, у меня наберется тысяч восемьдесят.

— А скелеты в шкафу есть?

Она от удивления раскрыла глаза.

— Что, черт возьми, это означает?

— Какие-нибудь тайны в твоей жизни? Что-нибудь из твоего прошлого, о чем никто не должен знать?

— Нет, — ответила она решительно. — Единственный мой недостаток — это то, что я очень люблю мужчин. Но мне абсолютно наплевать, будут знать об этом люди или нет. Я полагаю, что мои друзья из Санта-Байи и так это знают.

— А как насчет Тайлера?

— Тайлер миленький маленький человечек, лет пятидесяти, лысый и близорукий. У него ужасная жена, которой он отдает все деньги, а та тратит их только на то, чтобы приобрести уважение в высших кругах. Тайлер не курит, пьет мало, и я думаю, самое большое наслаждение, которое ему доступно, — фильмы по цветному телевизору с участием Дорис Дей.

— А он пытался спать с тобой?

— Конечно, — сказала она с горькой улыбкой, — мо я ему отказала. Сказала, что будет нечестно по отношению к его жене, если мы переведем наши отношения в такое русло.

— И как он среагировал?

— Ему пришлось смириться.

— А те часто появлялись, когда началась эта афера с земельным участком? — поинтересовался я. — Не сам Джо Хилл, а его партнеры. Я их имею в виду…

— Даже слишком часто, — ответила она.

— Это хорошо для развития личных взаимоотношений, не правда ли? Уолт Карсон для тебя, а Пэгги — для Тайлера Моргана.

Ее лицо словно окаменело.

— С этой стороны я на дело еще не смотрела.

— Вот послушай, — сказал я. — Сейчас они знают о вас, может быть, даже больше, чем вы сами. Они проследили за вашей жизнью, начиная с того момента, когда вы были еще в пеленках. И если они даже и нашли что-нибудь постыдное или темное, они этим не ограничатся и постараются сфабриковать на вас какое-нибудь дело.

— Ты считаешь, что я должна оставить все это?

— Нет, — ответил я. — Ведь ты и так уже их боишься. Ты дважды звонила мне в отель, прежде чем решилась встретиться со мной.

— Ты полагаешь, они могут принять решительные меры, если я сделаю попытку выйти из дела?

— Решительные меры — это слишком мягко сказано.

Она тяжело задышала.

— Так что же мне делать, Денни?

— Куттер уже дал документы на участок Джо Хиллу и его партнерам?

— Этого я не знаю.

— Поговори с Тайлером Морганом и спроси его об этом. В обед я сегодня занят, у меня встреча, но во второй половине дня я свободен. Ты разрешишь мне прийти, скажем, в пять?

— Конечно, Денни! Я живу на Марино-драйв, 32.

— Отлично! — сказал я. — Ты давно знаешь Вирджинию Бейли?

— Несколько лет, — ответила она. — А что?

— Ты слышала, что ее отец вторично женился?

— Слышала. Я как-то завела с ней разговор на эту тему, но она не захотела распространяться.

— И ты встречалась с его новой женой?

— Нет. — Она покачала головой. — Эдвина Бейли я не видела уже несколько месяцев.

— Даже в клубе?

— С тех пор как он женился, он не показывался в клубе. По этому поводу члены клуба на первых порах шугали, что он, дескать, занимается со своей женой самыми дикими штучками. А до этого он там бывал каждый вечер.

Видимо мы были никудышными клиентами в этой английской чайной. Это можно было заключить по лицу официантки, которая с хмурым видом поглядывала на нас. Внезапно ее заметила Луиза, и в глазах ее появился странный блеск.

— Я ничего не имею против, — сказала она достаточно громко, чтобы ее все могли услышать, — я ничего не имею против того, что они кипятят в кофе свое нижнее белье, но тогда уж они должны употреблять другой стиральный порошок, а не этот! Ведь он ужасно пенится!

Глава 8

Незадолго до часа в моем номере появилась улыбающаяся Вирджиния. На ней были узкие джинсы и шелковая рубашка с вытканными узорами. Волосы у нее, как всегда, были растрепаны, и ворвалась она в комнату, словно торпеда. Будучи предусмотрительным, я успел заказать внизу два ромовых коктейля, и она сразу же набросилась на напиток, а лишь потом обернулась ко мне.

— Ну, выкладывай, Бойд, — сказала она, переводя дыхание. — Что там было на вчерашнем вечере? Все до малейшей детали! И не щадите меня… Лишила вас девственности эта Луиза? И если да, то сколько раз?

— Собственно говоря, это и вечером-то нельзя назвать, — сказал я. — Он кончился, не начавшись.

— А Уолт? — быстро спросила она. — Он оказался тем самым Уолтом?

— И тот самый Вилли, — подтвердил я. — А поскольку вы не пришли, там не хватало одной девушки. Но, как я уже сказал, вечера так и не получилось, так что беда невелика.

— Не хватало одной девушки, потому что не пришла я? — Она глубоко задумалась. — Значит, кроме Луизы, там была еще особа женского пола?

— Причем рыжеволосая, — сказал я. — Невысокая и не очень хорошо сложенная. Нечто вроде карманной Венеры.

— Пэгги?! — У Вирджинии был такой вид, будто на губах ее вот-вот появится пена. — Это дерьмо все еще продолжает портить воздух в Санта-Байе? Ну и нервы же у нее!

— Она пришла с Вилли, — сказал я, — и не думаю, что она получила от этого удовольствие.

— Если она когда-нибудь попадется мне в руки, я ее так разукрашу, что ни один мужчина больше на нее не взглянет! — гневно проговорила она.

— Мы ездили в горы, — продолжал я. — Втроем. Вилли, Пэгги и я. У него там есть небольшой домик, правда, особенно уютным его не назовешь. А Уолт остался развлекать Луизу.

Какое-то мгновение она смотрела на меня отсутствующим взглядом.

— Что же там у вас случилось?

— Вилли захотел, чтобы я написал письмо своему клиенту и подтвердил, что Джо Хилл жив и чувствует себя прекрасно. А после того как я напишу это письмо, по его мнению, мне больше нет надобности жить на этом свете.

— Я слышу ваши слова, Бойд, но их смысл как-то ускользает от меня, — сказала она. — Повторите, пожалуйста!

— Вилли хотел меня убить, после того как я напишу это письмо, — терпеливо пояснил я. — Вы же знаете: церемониться он не любит.

— Да, я это отлично знаю, — беспомощно сказала она. — А что было потом?

— Я его пристукнул, — скромно заметил я. — Сначала бутылкой виски, но и следующий удар ногой в висок тоже был неплох!

Она раскрыла рот от удивления и довольно долго не закрывала.

— Ну, а потом? — наконец выдавила она.

— Я посадил Пэгги в машину и отвез обратно в Санта-Байю. Я должен был оказать ей эту маленькую услугу, чтобы вернуть долг. Имея некоторые сведения, я преподнес их Вилли таким образом, что он подумал, будто это Пэгги мне о них рассказала.

— И что с ней стало?

Я пожал плечами.

— Я высадил ее в Санта-Байе, и она куда-то исчезла.

Вирджиния смотрела на меня некоторое время, а потом облизала кончиком языка верхнюю губу.

— Вы что, дурачите меня, Бойд?

— Никоим образом, — решительно ответил я.

— Ведь, судя по вашему рассказу, вы, возможно, убили Вилли?!

— Не знаю, — честно ответил я. — Не удосужился проверить, как он себя чувствует.

Она энергично потрясла головой.

— Я просто не могу переварить всего этого. И что теперь будет?

— Будем обедать…

— Я имела в виду: каковы ваши дальнейшие планы?

— Если Вилли не окочурился, он наверняка будет меня искать, — сказал я. — А если он мертв, то Уолт рано или поздно обнаружит это и бросится по моим следам.

— А вы собираетесь просто сидеть и ждать их появления?

— Сознаюсь, что эта идея весьма неудачна, но лучшей я пока не могу придумать.

— Мне кажется, вы просто с ума сошли, — сказала она. — Каким образом вы сможете вернуть деньги L поему клиенту, действуя таким образом?

— Мне нужно время, чтобы собрать материалы, а потом я просто передам их в руки полиции, — сказал я. — Они, разумеется, не захотят этого и пойдут на компромисс, то есть вернут деньги.

— А когда они вернут деньги, вам на остальное будет наплевать?

— Да, — подтвердил я.

— Даже если они и дальше будут обманывать людей и терроризировать моего отца?

— Если я передам их полиции, то, может быть, мне кто-нибудь и скажет спасибо. Но мой клиент не хочет мести, он хочет только вернуть свои деньги.

— Вы действительно самый аморальный тип, которого я знаю! — с убеждением сказала она.

— Возможно, — согласился я. — Когда вы покончите со своим коктейлем, мы можем спуститься вниз пообедать.

— Меня сейчас воротит от еды, — прошипела она. — Раньше я видела в вас нечто вроде героя, а теперь лак облупился…

— И проглядывает ржавое железо, не так ли? — Я с ухмылкой посмотрел на нее. — Значит, вы не поможете мне отыскать труп?

— Труп? — Она судорожно сглотнула. — Какой труп?

— Разумеется, Джо Хилла, — сказал я. — Он мертв. В этом я совершенно уверен. Вилли и Уолт пытаются уверить всех, что он жив. Вилли даже позвонил мне и говорил от имени Джо Хилла. Судя по всему, они его убили.

— С какой целью? — спросила она. — Ведь они были партнерами!

— Кто знает? — ответил я. — Может быть, Джо Хиллу надоели эти дела, а, может быть, они просто позарились на его деньги.

— Вы с ума сошли! — сказала она. — Я сейчас допью этот коктейль, потому что очень хочу пить, но потом исчезну из этого номера. И мне кажется, что нам больше нет смысла встречаться, Бойд.

— А вы не хотите знать, где ваша машина?

— Моя машина? А что с моей машиной?

— Где она?

— Стоит внизу у отеля.

— Каким образом вы ее получили?

Она посмотрела на меня таким взглядом, словно я действительно потерял рассудок.

— Луиза позвонила мне сегодня утром и сказала, что я могу взять машину, которая стоит перед ее домом. Она сказала, что вы ушли вчера вечером с кем-то другим, а Уолт привез ее домой в моей машине.

— Я спросил просто так, — сказал я устало. — Так значит, я вам не нужен в поисках трупа Джо Хилла?

— Конечно, нет! — Она вдруг вся затряслась. — У вас, Бойд, несносный характер.

— Может быть, вы еще измените мнение, — сказал я. — Кстати, давайте лучше пообедаем вместе.

— Нет! — Она свирепо уставилась на меня. — Я же вам сказала, Бойд, что больше не хочу вас видеть!

Она с шумом захлопнула за собой дверь, а я, выждав несколько минут, спустился в ресторан. После обеда я вернулся в номер и вынул из ящика револьвер. Я посчитал, что недооценил своих противников, и не хотел больше рисковать. Около трех я вышел из отеля и взял со стоянки свою машину. До моей встречи с Луизой оставалось еще добрых два часа, а день был такой роскошный, что просто грех было не поехать на побережье.

Домик казался необитаемым, когда я подъехал, но «порше» все еще стоял там. Я подошел к входной двери, позвонил, вынул из кобуры револьвер и взял его в правую руку.

Дверь раскрылась, и передо мной предстал профессор, щурившийся от яркого солнца. Я по-дружески ткнул ему в живот дуло револьвера и одобряюще улыбнулся.

— Хэлло, Уолт! — сказал я. — От Вилли есть какие-нибудь новости?

От Вилли? — Он замигал глазами. — Со вчерашнего вечера я его не видел и ничего о нем не слышал. А что?

— Просто любопытно, — ответил я. — А вы уверены, что в домике его нет и что он не лечит свои шишки какими-нибудь мазями и притираниями.

— Конечно, уверен! А что случилось, Бойд?

— Дружеский визит, небольшая беседа — больше ничего, — сказал я. — Может быть, мы пройдем внутрь? — Я ткнул его револьвером в живот.

Тщательно проверив весь дом, я убедился, что ни малейшего следа Вилли здесь нет. Я не думал, что пришиб его до смерти: такого человека, как Вилли, не так легко убить. Но, возможно, он мучается сейчас в горах небольшим сотрясением мозга. И это пойдет ему только на пользу.

— Я же сказал вам, что Вилли здесь нет, — наконец буркнул Уолт. — Может быть, вы уберете с глаз эту проклятую пушку.

— Ну хорошо! — согласился я и сунул револьвер в кобуру. — Я поразмышлял на досуге и пришел к выводу, что, возможно, неправильно начал это дело.

— Что вы имеете в виду? — выдавил он из себя.

— Вначале я предположил, что Джо Хилла убили вы с Вилли, — пояснил я. — Поэтому вы и начинаете нервничать, когда произносится его имя. Но есть и другой вариант: Джо Хилл просто исчез, и вы не знаете куда.

— Ну и что?

— И вы наверняка его искали. И теперь ищете. Ведь Тайлер Морган должен быть уверен, что Джо Хилл жив и невредим, не так ли?

— Я не понимаю, о чем вы говорите! — раздраженно бросил он. — Джо находится в Неваде по своим делам. Через несколько дней он вернется.

— Вчера Вилли потребовал от меня, чтобы я написал письмо Тайлеру Моргану, в котором бы уверил его, что Джо Хилл жив, — сказал я. — А после этого он хотел меня прикончить, поскольку я становился ему больше не нужным. Может быть, было бы проще вызвать из Невады Джо Хилла?

— Если Вилли сказал, что хочет вас убить и не убил, то считайте, что вам чертовски повезло, Бойд, — сказал он. — И не слишком испытывайте ваше счастье. Исчезните и забудьте о том, что произошло. Тогда вы можете дожить до старости. Но если вы останетесь здесь и будете нам мешать, мы уберем вас с нашего пути. Обещаю вам это!

— А Фей у Джо? — спросил я небрежно.

Его лицо нахмурилось.

— Фей? Не слышал такого имени…

— Пэгги вчера укатила в заоблачные дали, — сказал я. — Так что вам придется искать ей замену. Ведь какая-нибудь дама должна поддерживать тонус Тайлера Моргана?

— Вы действительно нагородили здесь много чуши, — ответил он, — но я не могу вам воспрепятствовать в этом.

— Мне опять приходит в голову имя Джо Хилла, — решительно продолжал я. — Самый современный образец обманщика. И он сколотил неплохую группу: вы, Фей и Вилли. Все одного пошиба. И ваш девиз — насилие, не так ли?

Он громко и протяжно зевнул.

— Пусть будет по-вашему, Бойд.

— Такой человек, как Джо Хилл, — продолжал я, — имеет уже богатый жизненный опыт. В самых разных планах. Возможно, у него даже где-нибудь есть семья.

— Это у Джо-то? — Уолт, откинув голову, рассмеялся. — Разумеется, у него восемь жен и две сотни ребятишек!

— Джо был умным человеком, — сказал я. — И никому из вас об этом не говорил ни слова. И никто не знает, где живет его семья. Поэтому вам его и не найти.

Внезапно Уолт стал прислушиваться к моим словам. Может быть, я действительно вывел его из равновесия.

— Если вы и дальше хотите фантазировать, — сказал он, — воля ваша. Я не могу вам помешать.

— Это хорошая мысль, — продолжал я. — Жил когда-то человек по имени Джо Хилл, а теперь вы его не можете найти. Возможно, где-нибудь живет сын Джо Хилла. Он вас знает, а вы его — нет.

— Я не понимаю, Бойд, к чему вы клоните, но тому есть, видимо, какая-то причина.

— Если вы еще когда-нибудь увидите Вилли, то передайте ему, что у него слишком длинный язык. Мой клиент, разумеется, не Тайлер Морган, но я ему благодарен, Вилли знает за что.

— Возможно, Вилли допустил вчёра ошибку, — сказал Уолт. — Но я понимаю, что вы имеете в виду. Джо Хилл исчезал уже неоднократно, но потом всегда появлялся. Может быть, вы и правы, и у него действительно где-нибудь есть семья. Разумеется, он нам сейчас нужен, но он об этом знает и обязательно вернется.

— Джо Хилл мертв, — спокойно сказал я, — и вы должны воспринимать это как факт. Да вы и сами это отлично знаете. Вы же сами ездили к одинокой сосне!

— К одинокой сосне? — повторил он. — Вы стали совсем заговариваться, Бойд!

Возможно, он был прав. В душе я уже ругал себя за то, что по заданию Праймел взялся отыскать этих троих. Я подыскивал какую-нибудь форму почетного отступления, но не мог найти.

— И вот что я вам скажу, Бойд, — неожиданно начал Уолт, — если вы пойдете в полицию, у вас не найдется никаких доказательств. Сделка с Тайлером Морганом — вполне легальна. Эдвин Бейли попридержит свой язычок, поскольку знает, что будет с его дочерью, если он заговорит. Итак, остаетесь только вы — нарушитель спокойствия. И если вы станете совать свой нос не в свое дело, мы будем вынуждены вам его отрезать. И уверяю вас, это будет очень болезненно. Сделайте выводы и выбирайте, как вам лучше поступить.

Глава 9

Двухэтажный дом на Марино-драйв был построен в калифорнийском стиле. Луиза Кларк открыла мне дверь, улыбнулась и провела в гостиную. Обстановка оказалась старинной, и меня нисколько не удивило бы, если бы по звонку серебряного колокольчика появилась официантка из английской чайной.

— Говорят, каков дом, таков и владелец, — сказал я в раздумье. — Надеюсь, все это несерьезно.

— Я еще не успела обставить первый этаж современной мебелью, — ответила она. — Поэтому и вид здесь, как в похоронном бюро. Я начала переоборудование с более важных помещений, в частности, со спальни и с ванной. Я их тебе потом покажу. Хочешь выпить?

— Конечно! — ответил я.

— Сейчас я быстро приготовлю мартини. — Картинно покачивая бедрами, она направилась к чудовищно некрасивому витражу. — Я думала, ты останешься со мной поужинать, и поэтому забежала в ресторан, чтобы захватить кое-что. Фазаны уже кончились, но зато мне удалось приобрести икру, крабов и кое-что другое. Надеюсь, у тебя нет к ним аллергии?

— Никоим образом, — успокоил я.

Она вернулась со стаканами и села на другой конец кушетки.

— Сегодня во второй половине дня я была у Тайлера. — Ее голос больше не казался веселым. — И думаю, ты был прав: они его уже обработали. Он не знает, выдал ли Куттер Джо Хиллу документ на землю, да и не хочет знать. Он говорит, что доверяет им, что это самое крупное дело в его жизни и что мы уже не можем отказаться. — Она пожала плечами. — Может быть, дашь мне хороший совет, Денни? Что мне теперь делать?

— До срока остается еще два дня, — сказал я. — Ты хочешь заставить Тайлера повременить?

— Думаю, что да. — Она прикусила нижнюю губу. — Он, конечно, не будет в восторге, но думаю, мне удастся его убедить. Однако к чему это?

— Чтобы выиграть два дня, — глубокомысленно сказал я.

— Да, и еще вот что, — продолжала она. — Тайлер говорит, что вчера ему звонил Джо Хилл. И он хочет свести нас с одним финансистом из Невады. Мы должны захватить наши деньги с собой.

— А где должна состояться эта встреча?

— В Рено, — ответила она. — Джо уже заказал номера в гостинице. У Тайлера был какой-то жадный блеск в глазах, когда он мне это говорил. Видимо, Джо пообещал ему какое-то особенное развлечение.

— Тайлер член «Бейсайд-клуба»?

— Конечно! Его жена член правления и судорожно пытается забрать бразды правления в этом ужасном клубе в свои руки.

Мартини был совсем не плох, в меру холодный и почти не пах вермутом. Я с наслаждением пил и пытался прийти к какому-то конструктивному решению. Эта комбинация не обязательно должна быть оптимальной.

— Ты не знаешь, как мне связаться с Куттером? — спросил я.

— Его телефон есть в справочнике.

— Разыщи, пожалуйста, его номер.

— Слушаюсь, мой повелитель! — сказала она с пафосом, поднялась и подошла к маленькому столику. Я сглотнул, попытался на октаву понизить голос и в то же время придать ему дружеский оттенок, чтобы он был похож на голос Джо Хилла.

— Но, детка, надеюсь, ты не собираешься меня обмануть?! Ха-ха-ха! Неужели имя Куттера есть в этой толстой книге?

Луиза остановилась, словно наступив на колючку, и повернулась ко мне.

— Что значит эти твои «ха-ха-ха»? Санта-Клаус появится только через пять месяцев.

— Тебе этот голос кого-то напоминает? — с надеждой спросил я.

— Голос какого-то сумасшедшего. — Она задумалась, а потом решительно покачала головой: — Нет, так говорить может только сумасшедший.

— А не Джо Хилл?

— Возможно, в те минуты, когда у него бывает припадок.

— А по телефону может сойти?

— Возможно, сойдет, но не уверена…

— Ну хорошо, — сказал я. — Терять нам совершенно нечего. Хочешь быть моим Пятницей?

— Я только что убежала от тебя.

— Тогда позвони Куттеру как секретарша Джо Хилла и скажи, что Джо Хилл на проводе. Это ведь нетрудно. Тысячи девушек делают это каждый день.

— Если бы ты хоть на минутку выкинул из головы секс, — холодно сказала она, — я бы, возможно, сделала попытку сосредоточиться.

Она разыскала номер, набрала его и спросила:

— Контора Куттера? Мистер Джо Хилл хотел бы поговорить с мистером Куттером. — Она снова немного помолчала, а потом произнесла чарующим голоском: — Мистер Куттер? С вами хочет говорить мистер Джо Хилл. — После этого она передала трубку мне.

Я снова сглотнул слюну и быстро гаркнул в трубку:

— Хэлло, мой дорогой! Я как-то позабыл, на какой срок мы договорились! Ха-ха-ха! Вы же понимаете, как это бывает?!

— О каком сроке? — Куттер был недоволен и даже зол.

— Срок опциона на ваше маленькое болото! Ха-ха-ха! Когда он кончается?

— Вам что плохо, Джо? — пробурчал голос на другом конце провода. — Он действует еще пять месяцев.

— Черт возьми, у меня столько дел в голове, что иногда путаешь совершенно разные вещи, — сказал я. — Огромное спасибо, мой дорогой, что освежили мою память.

— Может быть, вы пересидели за карточным столом в Рено, или Лас-Вегасе, или еще где-нибудь? — ядовито спросил Куттер. — И тем не менее хочу вам напомнить, что, если вы хотите иметь договор, это вам будет стоить пятнадцать тысяч.

— О, дорогой мой, сроки я могу забыть, но суммы не забываю никогда. — Предосторожности ради я еще раз расхохотался. — Повторите еще раз, сколько я должен выложить за новый опцион?

— Тридцать тысяч в ближайшие полгода, — кисло сказал он. — Скажите, вы случайно не пьяны?

— Ха-ха-ха! Бы изволите шутить, дорогой друг. Джо Хилл может быть иногда навеселе, но пьяным никогда.

— Ну, конечно! — сказал Куттер хмуро. — В таком случае позвоните мне еще раз, когда ваше веселье кончится. — И он повесил трубку.

Я тоже повесил свою и вернулся к кушетке и мартини. Луиза выжидательно смотрела на меня.

— Опцион кончается только через пять месяцев, — сказал я. — Последующие полгода можно получить за тридцать тысяч.

— Это чепуха, — Луиза озабоченно посмотрела на меня. — Почему же тогда они говорят, что срок кончается через два дня?

— А зачем вообще заключают опцион и платят за него так много, тем более что строительство невозможно без финансирования из Невады?

— Что-то не совсем понятно, — пробормотала Луиза.

— Все очень просто. Приобретают купчую за пятнадцать тысяч, подделывают подписи невадских финансистов и ждут простачка, который клюнет на эту удочку. Так, например, поймали и тебя с Тайлером Морганом.

— По твоему, никаких денег из Невады не будет?

— Твой разум чист, как никогда, непорочная Луиза, — сказал я. — Но трудно будет доказать, что в Неваде нет денег для этого проекта. Могу поспорить, что у Джо Хилла есть в Неваде подставное лицо, которое соответствующим образом ответит на все вопросы.

— И что же из этого получится? — поинтересовалась она.

— Самая настоящая афера. Забирают деньги и вдобавок шантажируют чем-то, что является сокровенной тайной человека, на тот случай, если ему захочется пойти в полицию.

Она задрожала.

— Все это ужасно, Денни!

— Многословие пробуждает во мне аппетит, — ответил я. — Где же обещанный ужин?

Ужин был превосходный, а напоследок Луиза достала даже бутылку французского коньяка. Тем временем солнце стало уже клониться к горизонту и океан был, как зеркало. Самое время расслабиться, подумал я и украдкой посмотрел на Луизу. К тому же я не знал, что предпринять дальше.

— Вирджиния забрала свою машину? — спросил я.

— Должна была забрать. Когда я ехала домой, ее уже не было.

— Хорошо, что ты ее узнала и увела оттуда, где была вечеринка.

— Я, собственно, и не знаю толком, на какой машине она ездит. Вирджиния меняет машины чаще, чем нижнее белье. Просто Уолт сказал мне, что это машина ее.

На ней все еще была красная блуза и черные кожаные брюки, и у нее был такой вид, словно она из сновидений созревающего подростка.

— Ты мне так и не показала свою новую мебель, — сказал я, полный надежд.

Мгновение ее голубые глаза внимательно смотрели на меня, а потом она сказала:

— Захвати свою рюмку.

Я последовал за ритмично виляющим задом, обтянутым черной кожей, вверх по лестнице и при этом пролил половину своего коньяка. А Луиза, распахнув дверь в спальню, отступила в сторону.

— Ну, взгляни и оцени мой вкус, — сказала она с деланным спокойствием.

Пол был устлан розовым шерстяным ковром, причем таким толстым и мягким, что было неизвестно, что станет с ногами, когда они ступят на этот ковер. Кровать была круглая, более двух метров в диаметре. На потолке, непосредственно над кроватью, было вмонтировано больше зеркало, а на стене висела огромная картина, изображавшая фавна и нимфу, занимавшихся таким делом, которое я с анатомической точки зрения счел бы просто невозможным. Непосредственно рядом с дверью находился пульт с шестью кнопками. Красивая округлая рука скользнула поверх моего плеча, а длинный указательный палец нажал на одну из них. Тотчас же заиграло стереофоническое устройство. Исполнялся номер на гитарах. Луиза нажала на другую, и спальня погрузилась в темноту, освещенной оказалась только картина, которая вдруг приобрела яркость, так что можно было разглядеть каждую деталь, включая и вторую пару позади первой, которую я вначале не заметил. Когда я наконец разобрал, чем они занимаются, я подумал, что так и шейные позвонки сломать недолго.

Указательный пальчик снова нажал на кнопку, и на стене появилась маленькая цветная кинопанорама. Следующая кнопка включила прожектор, направленный на центр кровати, так что все, что там могло происходить, четко отражалось в зеркале на потолке. И еще одна кнопка привела кровать в плавные колебательные движения. Но венцом всех кнопок оказалась последняя. Когда Луиза нажала на нее, картина с фавнами и нимфами начала поворачиваться, и вскоре вместо нее появилось фото Луизы в натуральную величину, естественно, в костюме Евы.

— Ну, что скажешь? — тихо спросила она.

— Только одно, — заикаясь проговорил я, — на похоронное бюро это вовсе не похоже.

Луиза игриво засмеялась.

— Ну, насмотрелся? А теперь пошли обратно и выпьем еще по стаканчику.

— Обратно?.. Так это что, была лишь фата Моргана?

— Просто я подумала, что нам некуда спешить, — небрежно сказала она. — Ты же останешься на ночь, не так ли?

— Нет, — сказал я, — из этого ничего не выйдет.

— Вот как? — В ее голосе внезапно послышались ледяные нотки. — Что ж, извини, если я что не так сказала.

— Нет, это я не совсем удачно выразился. Просто я жду одного важного телефонного звонка из Вайоминга.

— А я надеялась, что это тебя возбудит, — фыркнула она. — Пойду приготовлю еще что-нибудь выпить. — Она нажала на кнопку и спальня приняла первоначальный вид. — Я думаю, ты найдешь дорогу вниз и один. Только не споткнись.

— Я думаю, Уолт был прав, — сказал я в ответ.

Л вчера я не хотел этому верить.

— Что сказал Уолт? Что-нибудь обо мне?

— Он сказал, что ты никогда не закрываешь рта. — Я все больше и больше входил в раж. — И он сказал, что спать с тобой все равно, что спать с транзистором…

— С кем? С кем?

— С транзистором! — радостно возвестил я. — Его включают, и он больше не умолкает. — Я показал на кнопки. — Скажи, пожалуйста, какая из них выключает тебя?

Она издала какой-то сдавленный звук, прошла мимо меня и направилась в ванную комнату. Но перед дверью она внезапно остановилась и обернулась.

— Чуть было не забыла! — сокрушенно сказала она и снова направилась ко мне, пока не уперлась своей грудью в мою. Ее руки обвили мою шею, а губы с такой силой приникли к моим губам, что у меня перехватило дыхание. Но это было только началом. В следующее мгновение рот ее раскрылся, и язык начал свою исследовательскую работу в моем рту. Через какое-то время я должен был признать, что этот поцелуй побил все мировые рекорды как по длительности, так и по искусству страсти.

Когда она наконец оторвалась от меня, я должен был сделать шаг вперед, чтобы не упасть. А она удовлетворенно усмехнулась.

— Надеюсь, тебе понравилось, дорогой Денни, но в следующий раз тебе придется долго этого ждать.

Создалась ситуация, о которой обычно говорят: «Эх, если бы я знал!» Я оскорбил ее, отказавшись остаться на ночь, и она отомстила мне так, как может только очень чувственная женщина. Видишь, чего ты лишился, глупец, как бы говорила она. Мне оставалось только одно: ретироваться с хорошей миной.

— Ну, ладно, — неуверенно сказал я. — Я спущусь вниз и выпью стаканчик на прощанье.

— Ты будешь делать то, что я тебе скажу! — фыркнула она. — Останешься здесь и подождешь, пока я не буду готова.

Она снова прошла в ванную комнату и закрыла за собой дверь, оставив меня наедине с моими печальными мыслями. Со скуки я начал манипулировать кнопками. Через какое-то время я убедился, что можно включать и выключать одновременно несколько кнопок. Наконец дверь ванной снова открылась и на пороге появилась Луиза.

— Выключи эту чертову перечницу! — крикнула она.

— Хорошо, — сказал я и выключил кнопки.

— Ты еще не раздет? — поинтересовалась она.

— Что?

— Даю тебе пять минут, чтобы раздеться, — решительно произнесла она. — Иначе я все забуду.

Дверь снова закрылась, а я постарался как можно быстрее скинуть свою одежду. Конечно молния на моих брюках не хотела расстегиваться, и я извивался змеей, чтобы избавиться от брюк, когда в дверях снова появилась Луиза.

— Быстро в постель! — сказала она. — И сейчас я кое-что тебе докажу. Даю тебе еще несколько секунд! — Она снова исчезла в ванной.

Наконец мне удалось избавиться от брюк, и уже нагишом я сделал прыжок в постель, как раз в тот момент, когда дверь снова открылась.

— Я как раз успел! — радостно взвизгнул я.

Луиза ничего не ответила. Она приближалась ко мне спиной. Конечно, вид голой Луизы со спины был зрелищем впечатляющим. Широкие плечи, гладкая спина, сужающаяся к талии и потом расширяющаяся как раз там, где нужно, длинные и стройные ноги. На ее зад мог бы молиться любой мужчина. Но почему она двигалась ко мне спиной, как краб, ногами вперед?

— Луиза дорогая, — прошептал я.

— Уууууу!

— Что с тобой?

— Мммммм!

— Разговор был односторонним. Я подтянул ее к себе и наконец разложил на кровати, но когда увидел, что у нее на лице, спросил себя, не сошел ли я с ума. Победное выражение ее глаз доказало мне, что все так и задумано: ее рот был заклеен широкой лентой лейкопластыря.

Сперва я нашел этот способ опровержения не очень-то удачным и подумал, что Уолту лучше было попридержать свой язычок насчет транзистора. Но потом решил, что такой способ имеет свои преимущества. Она не сможет словами выразить мне свое одобрение или неодобрение и все свои чувства должна будет проявить действиями.

Я сладострастно улыбнулся ей, как фавн на картине.

— Луиза, дорогая, — прошептал я. — Как я рад, что ты додумалась до этого!

— Ммммммм!

— Какая великолепная находка этот пластырь! Я и не думал, что ты уже успела оценить меня…

— Ммммм!

Может быть, я немного самонадеян, но я всегда думал, что в постели все дозволено. И должен сказать, что по какой-то причине, которой я не понимаю, большинство женщин принимается стонать и скрипеть зубами уже через десять секунд после того, как я начинаю…

Глава 10

В этот вечер я вернулся в отель около одиннадцати и быстро проскользнул в свой номер. На столе стояло еще полбутылки бурбона. Я налил себе стакан, даже не позаботившись разбавить его кубиками льда. Сегодня у тебя был успешный день, Денни, сказал я себе. У тебя в жизни было много удачных дней, но таких, как с Луизой, тебе редко доводилось переживать. Не успел я сделать глоток, как зазвонил телефон. Я снял трубку и радостно сказал:

— Бюро Бойда слушает. Готовы оказать вам все услуги, если они не противозаконны.

В ответ я услышал только щелчок: звонивший положил трубку. Что за шутки в такое время? — подумал я, по довести свои мысли до конца не успел, поскольку в этот момент в дверь постучали. Я чуть было не tu крыл с пустыми руками — лишь в последний момент вспомнил о своем револьвере.

Это была снова она. По-прежнему с хлыстом и в блестящих лакированных сапогах. Только куртка на этот раз была короткая и без украшений, а брюки — из искусственной кожи. Широко поставленные голубые глаза зло посмотрели на меня.

— Вы, должно быть, здорово транжирите мои деньги, Бойд, если позволяете себе пить целый день и выполнять любые желания!

— Если бы я позвонил вам по телефону, то разговор затянулся бы и обошелся значительно дороже.

— Я уже два часа сижу в этом вшивом отеле, звоню к вам в номер каждые десять минут, и в конце концов мне это надоело. — Она прошла мимо меня и наморщила нос, когда увидела на столе бутылку бурбона.

— Хотите выпить? — Я закрыл дверь, сунул револьвер на место и подошел к ней.

— Я не пью, — решительно сказала она. — Пьянство погубило моего отца, поэтому я ничего не хочу слышать об алкоголе. — Она села на край кровати, хлыстом сдвинула шляпу на затылок и закинула ногу на ногу. Как я успел заметить, шпор по-прежнему не было.

— Вы прислали ко мне эту девчонку… Пэгги? И я подумала, зачем это? Неужели вы до сих пор ничего не слышали о телефоне? Могли бы позвонить и рассказать, чего успели добиться. И я смогла бы приехать сюда на целые сутки раньше. На целые сутки! Понимаете, Бойд?

— С Пэгги была проблема, — ответил я. — Она не знала, куда спрятаться, и я опасаюсь, что ее убьют, если она останется здесь.

— Она мне все уже рассказала. — Праймел Хилл презрительно повела носом. — Никогда еще не встречалась с такой болтливой особой. Я должна была взять себя в руки, чтобы не заткнуть ей глотку сапогом.

— С ногой или отдельно?

— Конечно, с ногой. — Она повела плечами. — Где они, Бойд?

— Они сняли на побережье домик, — ответил я. — Сегодня во второй половине дня Уолт был еще там. Где сейчас Вилли, я точно сказать не могу, даже не уверен:, на каком он сейчас свете. Если он мертв и труп его не найден, значит он лежит в горном домике. Фей я так и не смог разыскать.

— Расскажите мне обо всем, что вы сделали до сих пор, — сказала она. — Я все знаю о Бейли и его дочери — о Пэгги. — Она вздохнула. — Причем очень подробно. У этой Пэгги удивительная память.

Я рассказал ей обо всем, что произошло. И о так называемой вечеринке на побережье, и о поездке в горный домик, и о том, что там случилось, а также о приманке, которую они задумали для Тайлера Моргана и Луизы. Рассказал я все очень быстро, не останавливаясь на подробностях. Когда я закончил, лицо ее было хмурым и напряженным.

— Мне говорили, что вы профессионал, Бойд, — сказала она холодно, — поэтому я к вам и обратилась. Теперь, я вижу, что меня обманули.

— Обманули? — Я уставился на нее. — Я ведь нашел их!

— Двоих нашли, — сказала она. — А помните, что я вам сказала в вашем вонючем манхэттенском бюро? Сказала, что работа тонкая. Я думала, что у вас достанет разума, чтобы понять, что все нужно сделать очень аккуратно и осторожно, то есть ничего не разглашая. А вы вели себя, как слон в посудной лавке. Сказали им, что на кого-то работаете, и рано или поздно они выяснят, кто этот кто-то. Возможно, вы убили Вилли, а также выяснили, кто одна из его жертв, но как же я получу назад свои деньги?

Я открыл было рот, но потом снова закрыл его. И проделал я это несколько раз, так и не издав ни звука. А она продолжала с той же беспощадностью:

— Неловкого, неумелого человека я еще могу вынести, но глупца, выдающего себя за профессионала, — никак! Вы мне больше не нужны, Бойд! Я немедленно отказываюсь от ваших услуг!

Она поднялась, надвинула шляпу на лицо, сунула руки в передние карманы брюк, оставив снаружи только по одному пальцу.

— Будь я на вашем месте, Бойд, я бы села в ближайший самолет и отправилась восвояси.

— Вы, действительно, думаете, что сделаете все лучше? — недоверчиво спросил я. — Одинокая женщина одна в таком деле? Они вас изрубят на мелкие кусочки и используют в качестве приманки.

— Я дочь своего отца! — спокойно возразила она. — Со мной не так легко справиться! Беспокойтесь лучше о себе, Бойд, и постарайтесь впредь лучше обслуживать своих клиентов! Иначе ваши дела пойдут весьма плачевно.

— Предположим, что вы получите назад свои деньги, — сказал я. — Что дальше?

— Вернусь в Вайоминг и позабочусь о том, чтобы на этот раз спрятать деньги более надежно.

— А эта троица? Вилли, Уолт и Фей?

— А что с ними? — Она вопросительно посмотрела на меня.

— Вы не донесете на них?

— Зачем? — Вокруг ее рта появились жесткие складки. — Вы действительно невозможны, Бойд! Ведь в этом и заключается мой козырь. Они мне отдадут деньги, если будут знать, что я могу их выдать. А я скажу им, что все материалы на них находятся в сейфе моего адвоката и что он знает, как поступить, если со мной что-нибудь случится. Они побоятся вновь приехать в Вайоминг.

— Это настоящие бандиты, — сказал я. — И если они будут продолжать в том же духе, то рано или поздно кого-нибудь убьют… А может быть, уже и убили.

Она пожала плечами.

— Это меня не касается.

— Зато касается меня, — ответил я. — И если вы не собираетесь доносить на них в полицию, то это сделаю я.

Ее голубые глаза потемнели. Она внимательно посмотрела на меня.

— Вы это серьезно?

Я кивнул:

— Конечно.

— И даже деньги не изменят вашего решения?

Вопрос был щекотливый, но я не хотел тянуть с ответом, чтобы не показать свою слабость.

— Нет! — быстро ответил я.

— Тогда давайте заключим сделку, — сказала она. — Вы ожидаете два дня, прежде чем отправиться в полицию. Если я буду действовать быстро, мне удастся получить от них деньги за этот срок. — Она криво усмехнулась. — Вы должны мне дать этот срок, Бойд. Тысяча долларов была выдана вам на месяц, а прошло только две недели.

— Хорошо, согласен.

— Через два дня я подам вам весточку о себе, — сказала она. — А теперь, насколько я понимаю, нам говорить больше не о чем?

— Думаю, да… Как там Пэгги?

— Хорошо.

— Ей нравится на ранчо?

— Она сидит внизу, в баре. — Праймел рассмеялась, увидев выражение моего лица. А я подумал, что в присутствии Праймел лучше всего держать язык за зубами. Не знаешь, что можно от нее услышать. Кроме того, я вообще не люблю иметь дело с такими клиентами, которые при каждом удобном случае пытаются показать, насколько я глуп. — Я привезла ее с собой как объект для переговоров. — Стук захлопнувшейся за ней двери снова заставил меня закрыть рот. Я налил себе порцию бурбона, надеясь, что он утихомирит бунт в моем желудке.

Не успел я лечь в постель, как заснул мертвецким сном, а когда проснулся, почувствовал себя великолепно. Позавтракав на террасе отеля, я закурил первую сигарету и безмятежно выпустил в утренний воздух струю голубого дыма.

Стояло чудесное калифорнийское утро, солнце ярко светило с безоблачного неба, и я даже увидел птичку над морем, что доказывало, что мир наш совсем не так уж плохо устроен. Я поехал на машине к дому, стоящему над обрывом, и несколько секунд любовался чудесным видом, прежде чем позвонить. Через какое-то время я снова позвонил и продолжал терпеливо ждать. Когда на мой четвертый звонок никто не ответил, я бросил взгляд на гараж и увидел, что синяя машина находится на месте Я посмотрел на часы. Пять минут двенадцатого. Не так уж поздно. Я снова подошел к двери и настойчиво позвонил.

Полминуты спустя дверь с шумом распахнулась и пара глаз с ненавистью уставилась на меня.

— В чем дело? — фыркнула Вирджиния Бейли. — Вы что, страдаете бессонницей?

На ней был короткий халат, почти не закрывавший бедер, а на голове белый платок.

— Вы можете мне не верить, но я как раз была под душем, когда вы устроили здесь этот трезвон. Что вы хотите, Бойд?

— Сегодня такой чудесный день, вот я и подумал, а не заглянуть ли к вам, — миролюбиво ответил я. — Вы можете вернуться под душ, а я пока выпью стаканчик-другой, если не возражаете.

Я быстро прошел мимо нее и почти добрался до гостиной, когда она начала кричать.

— Поберегите свое горло, дорогая, — добродушно сказал я. — Вы же не собираетесь выбрасывать меня за дверь… Идите лучше в ванную.

Она обложила меня всеми ругательствами, которые были в ее лексиконе, а потом исчезла в ванной. Я выждал несколько секунд и на цыпочках отправился за ней. Дверь была лишь приотворена. Я прислушался и услышал, как льется вода. Тогда, осторожно приоткрыв дверь, я проскользнул в спальню. Кровать была неприбрана, одеяло валялось на полу, на комоде стояли различные баночки и горшочки с мазями и притираниями, которые делают женские лица такими, какими мы их видим. Но то, что я надеялся найти, находилось на подставке посреди комода.

Да, чудесный был день. Я решил не пытать больше счастья и закурил. Сделав пару затяжек, я услышал, что вода в ванной перестала шуметь, а вскоре появилась Вирджиния. На голове у нее по-прежнему был белый платок, но этим, собственно, ее одежда и ограничивалась. Ее полные груди перестали покачиваться, когда она остановилась и посмотрела на меня таким взглядом, словно не верила своим глазам.

— Какая вы все-таки свинья, — со злостью сказала она. — Если вы вздумаете хоть дотронуться до меня, я вас убью!

— Меня давно это интересовало, — сказал я. Ее волосы всегда были растрепанны, даже когда совсем не было ветра. Я прошел к комоду и провел пальцами по мягкому светлому парику, который висел на подставке на комоде. — Фей Николс! Девушка с короткими светлыми волосами, зелеными глазами и красивой фигурой. Ваши каштановые волосы легко превращаются в светлые с помощью парика, а глаза становятся зелеными с помощью контактных линз.

Я сорвал с ее головы тюрбан. Да, так оно и есть, ошибки быть не могло.

— Вы много путешествовали, — продолжал я, как ни в чем не бывало. — И вне дома вы были Фей Николс и работали вместе с Джо Хиллом и его подручными. А здесь, в Санта-Байе, вы были Вирджинией Бейли, и все вас знали еще с тех пор, как вы были маленькой девочкой и учились в школе.

Она закусила нижнюю губу.

— Вам не так-то легко было до этого додуматься, — сказала она. — Видимо, что-то натолкнуло вас на эту мысль.

— Наверно, шестое чувство. Слишком уж хорошо у меня все получилось, когда вы были поблизости. И еще лучше, когда вас не было вблизи. Не успел я вскользь упомянуть, что вашего отца начали обрабатывать в сельском клубе, как вы сразу же предложили отправиться туда пообедать. А потом внезапно появилась Луиза и пригласила нас на вечеринку, потому что Уолт, дескать, познакомился с вашим отцом еще три месяца назад в Лас-Вегасе. Даже самая глупая рыба становится недоверчивой, если видит крючок с четырьмя наживками. А потом вы вдруг вспомнили, как им пришлось изображать натурщицу поневоле, и элегантно вышли из этой аферы, сославшись на испуг. А потом вы сами сказали, что Луиза любезно привела им вашу машину, — продолжал я. — Но когда я уточнил это, выяснилось, что это начинание затеял Уолт. А вчера вам пришлось быстренько отменить пишу встречу, потому что вам понадобилось срочно ехать в горный домик, чтобы выяснить, жив ли Вилли… Кстати, как он себя чувствует?

— Ничего… — хмуро ответила она. — У него небольшое сотрясение мозга, но он чувствует себя неплохо. И ему не терпится расправиться с вами, Бойд!

— Мне хочется знать еще вот что, — сказал я. —  Почему вы выбрали жертвой именно вашего отца?

— Задумала преподать ему урок! — со злостью ответила она. — И причем такой, какой он не скоро забудет. Я не хотела, чтобы он еще раз совершил подобную глупость.

— Вы имеете в виду Пэгги?

— Да эту сучку, это потаскушку Пэгги! И поделом ему, старому болвану! Надо было высосать из него еще больше…

— Я просто не нахожу слов, Вирджиния, — сказал я с серьезным видом. — По сравнению с вами, она лишь безобидная кошечка. Где сейчас ваш отец?

— Он ночевал в клубе. Сейчас, когда Пэгги нет, он вернулся к своим старым привычкам. Каждую среду он играет в покер со своими друзьями и вернется он только во второй половине дня.

— А вы до его возвращения исчезнете?

— О чем вы, собственно, говорите?

— Я хочу дать вам шанс, Вирджиния, — сказал я, — и совсем не потому, что стремлюсь вернуть вас на путь истинный, а потому что считаю, что ни один отец не заслужил такой дочери, как вы. Напишите ему записку и сообщите, что вы опять отправились путешествовать. Пообещайте ему написать, скажем, недели через две, когда где-нибудь остановитесь. Но осуществлять обещание я бы на вашем месте не стал, потому что это может навести полицию на ваш след.

— Вы хотите идти в полицию?

— Пока нет. Я кое-кому пообещал подождать два дня. Столько же времени имеете и вы. Искать вас начнут через два дня. На вашем месте я бы не стал терять времени и начал собираться в дорогу.

— Мне спешить некуда, — тихо сказала она. — Через два дня вы будете мертвы, Бойд.

— Джо Хилл тоже мертв, — сказал я, — уже почти месяц, но как раз поэтому и заварилась вся эта каша. И ни неврастеник Уолт, ни богатырь Вилли не смогут ее расхлебать.

Она снова прикусила нижнюю губу, подошла к комоду, выдвинула ящик и вынула оттуда нижнее белье.

— Ну хорошо, — сказала она, — послушаюсь вашего совета, хотя ваши шансы остаться живым за эти два дня очень невелики. Скажем, один к тысяче, но я не хочу рисковать. Когда-нибудь я, конечно же, вернусь сюда и тогда с удовольствием станцую на вашем гробу, Бойд.

— Почему бы вам не отправиться в Вайоминг? — сказал я. — Говорят, что в это время года там восхитительно. Есть там и чудесное ранчо для отдыха под названием «Сухая глотка», неподалеку от города Ларами.

— Что это опять за болтовня? — спросила она, надевая белье.

— Это было убежище Джо Хилла, — сказал я. — Вы что, никогда там не были?

— Никогда о нем даже не слышала! Правда, Джо временами куда-то исчезал, но мы никогда не знали куда именно. Тот, кто его об этом спрашивал, немедленно получал пощечину. Так вы говорите, ранчо для отдыха в Вайоминге? — Она коротко рассмеялась. — Представляю себе Джо Хилла в широкополой шляпе и сапогах, расхаживающего между бизонами и туристами! Но вы, конечно, шутите?

— Может быть, мой вопрос покажется вам смешным, но мне хочется знать, как вы попали в эту компанию?

— Я как-то была в Рено и ужасно скучала, — ответила она. — А потом появился пожилой человек, который громко разговаривал, заразительно смеялся и шнырял деньги во все стороны. Этот пожилой человек был больше похож на мужчину, чем все молодые вместе взятые, конечно, из тех, кого я знала. Потом он представил меня своим партнерам, и те оказались такими же, как и он. Чего же девушке еще желать, имея таких мужчин? Мы чудесно с ними сработались.

Она натянула на себя пуловер и принялась за шорты.

— Однажды в Лас-Вегасе мы повстречались с малышкой, которая начала нам противоречить в самый последний момент. Никто из моих парней не мог нагнать на нее страху. И тогда Джо предоставил ее мне. — В глазах Вирджинии появились зловещие огоньки. — Когда я с ней покончила, она могла только уверять на пяти различных языках, что сделает все, что от нее потребуют.

Она посмотрела на себя в зеркало и надела светлый парик.

— Когда вы будете мертвы, Бойд, — весело сказала она, — я вернусь сюда и поведаю отцу всю эту историю с Джо Хиллом, Вилли и Уолтом. А напоследок я расскажу ему во всех подробностях, что я сделала в Лас-Вегасе с этой глупой гусыней… Во всех подробностях… — Она облизала пересохшие губы и поправила парик. — Это будет мой реквием в вашу честь, мистер Бойд!

Глава 11

Я какое-то время покатался на машине, а потом направился в отель пообедать. Сейчас мне оставалось только выжидать, и я подумал, что могу делать это и в горизонтальном положении. Около пяти я проснулся, принял душ, взял револьвер и вдруг почувствовал себя одиноким. Взяв машину со стоянки у отеля, я поехал на Марино-драйв.

Луиза отперла мне дверь буквально через несколько секунд после того, как я позвонил, но все, что я мог увидеть в щелку двери, — это ее настороженный голубой глаз.

— Денни, дорогой, — сказала она, — если ты пришел на повторный сеанс, то с сожалением должна тебе сказать, что повторными сеансами я занимаюсь только после захода солнца, да и то не всегда. Главное — настроение, а не принцип, ты понимаешь?

— Я пришел выпить стаканчик мартини, — ответил я, — поболтать немного и полюбоваться чудесным видом на океан, открывающимся из твоего окна. Вот и все. Ведь меня нельзя назвать ненасытным.

— Видимо, я неправильно тебя поняла, — сказала она и распахнула дверь.

На ней был легкий пуловер и изящные сандалии. Судя по всему, пуловер был растянут до той степени, до какой он вообще мог растягиваться, и простирался даже на область бедер. Он обтягивал ее фигуру так плотно, что в нем она казалась более обнаженной, чем если бы на ней вовсе ничего не было.

— У тебя есть что-нибудь под пуловером? — немного нервничая, спросил я.

— Ты имеешь в виду трико? — В ее глазах блеснул интерес. — Не помню даже. А разве это имеет значение?

— Я спрашиваю это просто для спокойствия души, — буркнул я.

— Я отношу тебя к возмутителям спокойствия. — Она подтянула пуловер до талии. — Ну как, доволен?

— Белые штанишки, — сказал я. — С маленькими волосатыми пучками! Это кто набрел на такую идею?

— Сумасшедший! — сказала она и снова опустила пуловер. — Но я не сумасшедшая, хочу тебя заверить. Я ношу эти вещи просто как вызов обществу!

Я последовал за ней в ее похоронное бюро. Она быстро приготовила два мартини.

— Ну как, тебе звонили? — спросила она.

— Звонили?

— Ты ведь ждал важного телефонного звонка из Вайоминга.

— Тот человек решил наведаться сам, собственной персоной.

— Это очень важный гость?

— Это не он, а она, — автоматически поправил я. — И она, наверняка, последнее, чего не хватало для решения моего ребуса.

— Она? — переспросила Луиза. — Чья-нибудь бабушка, я полагаю?

— Бабушкой ей никогда не быть, — отпарировал я. — Не такой она человек.

— Ты не считаешь, что наша болтовня какая-то беспредметная? — сдержанно спросила она.

— Я просто пытаюсь найти способ выжить в ближайшие два дня, — сказал я, извиняясь.

— Это меня сна не лишит, — жестко заметила она. — А кто собирается тебя убить?

— Но вместе с тем, мне хотелось бы быть под рукой у того человека, который собирается это сделать, — продолжал я.

— Ты должен все привести в порядок, — сказала она назидательно, — и в том числе — сохранить свою голову.

— Если они собираются покончить со мною, — продолжал я развивать свои мысли, — то попытаются это сделать в отеле. Не найдя в отеле, они будут искать меня здесь, поскольку кое-что знают о тебе. Вот я и подумал: если мне придется их ждать, то ждать их лучше в твоем обществе, а не в одиночестве.

— Ты говоришь это таким романтичным тоном, что прямо плакать хочется, — буркнула она.

— Заботит меня и кое-что другое, — сказал я. — В моем деле нужно быть катализатором.

— Ката… Кем?

— Тем, кто дает делу ход, — разъяснил я. — Я просто не могу сидеть и ждать, пока со мной случится что-нибудь ужасное.

— Ради тебя, Денни, — сказала она тихим голосом, — я охотно откажусь от своих привычек. Если это действительно нужно, я готова хоть сейчас идти в спальню.

— Предложение очень заманчивое, — согласился я, — но я имел в виду другое.

— Ты еще пожалеешь о своих словах!

— У тебя есть номер телефона Уолта?

— Конечно! А зачем он тебе?

— Позвони ему. Я хочу знать, там ли он сейчас.

— А если он там, что сказать?

— Просто «хэлло» и снова повесить трубку.

— Ты шутишь?

Тем не менее она встала и направилась к телефону. А я подошел к окну, захватив свой стакан, и подумал, что, если бы я был умным, то сейчас бросился бы в океан и плыл бы, пока не очутился где-нибудь на Гавайских островах или в Австралии. Луиза вернулась.

— Его нет дома. Это плохо или хорошо?

— Может быть, плохо, а может, и хорошо. Не знаю.

— Я могу еще что-нибудь сделать для тебя? — спросила она, пытаясь совладать со своими чувствами. — Может быть, постукать тебя головой о стенку?

— Позвони в отель, — сказал я, — и попроси к телефону мисс Хилл. А когда она ответит, повесь трубку.

Она уже почти дошла до телефона, когда до нее дошло.

— Мисс Хилл?

— Это дочь Джо Хилла. Она только что приехала из Вайоминга.

Минуты через две Луиза вернулась.

— Она подошла к телефону, а я повесила трубку. Что дальше?

— Будем ждать, — мрачно сказал я.

Минут через двадцать зазвонил телефон. Луиза быстро сняла трубку и протянула ее мне:

— Это тебя… Судя по голосу, бабушка из Вайоминга.

Я быстро схватил трубку и назвался:

— Денни Бойд.

— Надеюсь, я не нарушила интимность вашей встречи?

— Я просто забежал выпить стаканчик мартини.

— Вообще-то не в моих привычках извиняться, — сказала она. — Не люблю этого…

— Извиняться за что?

— Я ведь вам многое наговорила… А теперь мне нужна ваша помощь.

— В чем?

— Мы пришли к договоренности, — сказала она. — И я должна получить свои деньги… и деньги отца. Даже все. Но они немного недоверчивы и не хотят передавать их здесь, в Санта-Байе. Они хотят, чтобы я сегодня вечером приехала в горы, в этот маленький горный домик, о котором вы мне рассказывали.

— Ну, а дальше?

— Я немного нервничаю, — сказала она. — Мне нужен человек, который поддержал бы меня в трудную минуту и привез обратно в Санта-Байю. Кроме вас, мне больше некого просить, Бойд.

— Этот Вилли… — сказал я. — Он посмотрит на меня, как на самый дорогой подарок, который когда-либо получал к рождеству.

— Мне кажется, вы заблуждаетесь, — ответила она. — Они просто хотят, чтобы мы оба исчезли и никогда больше не показывались им на глаза. Потерю денег они перенесут, а я им пообещала, что мы оба завтра вылетим в Вайоминг. Я, правда, не сдержу своего обещания, но они-то об этом не знают. Не думаю, чтобы Вилли держал палец на спусковом крючке. — Она сделала небольшую паузу. — Но я понимаю, что это большая услуга, Бойд, и заплачу вам пять тысяч, как только мы снова окажемся в отеле.

— Звучит соблазнительно, — сказал я. — Пять тысяч? О’кей! Через пятнадцать минут я заеду за вами.

— Мы ждем вас, Бойд?

— Мы?…

— Я захвачу с собой Пэгги. С нами она будет в большей безопасности, чем одна в отеле. От них всего можно ожидать.

— Да, вы, наверно, правы, — буркнул я и повесил трубку.

Луиза с любопытством смотрела на меня, когда я допивал свой мартини.

— Ну как, опять будешь этим… как его… катализатором, что ли?

— Если бы мне знать! — буркнул я. — Я должен ехать в горы и, к сожалению, не имею ни малейшего понятия, кто кого там побьет.

— Но ты узнаешь это достаточно быстро, — оживленно ответила она.

— У тебя есть пистолет?

Она нахмурила брови.

— Как ни странно, есть… потому что я живу здесь уединенно и вообще одна…

— Ты дашь мне его на время?

— Конечно.

Она вышла из комнаты и через несколько минут вернулась назад с игрушкой, рукоятка которой была украшена перламутром. Обойма была полная, и я подумал, что, поскольку я еду охотиться не на слонов, мне этой маленькой штучки вполне хватит.

— Ты вернешься? — спросила она, когда я подходил к двери.

— Вернусь, но точно не знаю когда, — ответил я. — Но ты можешь привести в порядок свою спальню.

— Будь осторожен, Денни… Будет действительно жаль, если тебе отстрелят какой-нибудь орган.

Напутствие ее было ободряющим. Я подъехал к отелю и увидел, что обе женщины уже ждут меня перед входом. Праймел была в своем ковбойском наряде, а Пэгги в коротком хлопчатобумажном платье, в котором она выглядела очень молоденькой. Праймел села в машину рядом со мной, а Пэгги расположилась сзади.

— Туда долго ехать? — спросила Праймел, когда мы были уже в пути.

— Около часа, — сказал я. — Как дела, Пэгги?

— Я боюсь, — жалобным тоном сказала она. — Если Вилли увидит меня, он меня сразу убьет.

— Можете не бояться, — уверенно заявила Праймел. — Ведь мы будем рядом. Если хотите, можете завтра вернуться вместе с ними в Вайоминг. Мне нужна еще одна девушка на ранчо.

Пэгги издала какой-то невнятный звук, а потом в машине воцарилось молчание.

Мой револьвер лежал у меня в кобуре под мышкой, а игрушку Луизы я сунул под ремень. И тем не менее чувствовал себя неуверенно.

— У вас есть револьвер, Бойд? — внезапно спросила Праймел, словно отгадав мои мысли.

— Конечно!

— Не думаю, что вам придется его пускать в ход, — доверительно сказала она, — но тем не менее приятно сознавать, что ты вооружен и можешь постоять за себя.

Какое-то время мы ехали молча. Я вытряхнул сигарету из пачки и закурил. Узкая дорога пошла на подъем, а заходящее солнце мешало вести машину.

— Никто не хотел верить, что Джо Хилл мертв, — заметил я небрежно. — Вилли однажды позвонил мне и пытался выдавать себя за него, чтобы убедить меня, что ваш отец еще жив.

— Вы мне это уже рассказывали, — скучающим гоном ответила Праймел. — Они считают вашим клиентом Тайлера Моргана.

— Вот этого я не думаю, — сказал я, — и не думаю, чтобы кто-либо из них поверил, что Джо Хилл действительно мертв. Он и до этого часто исчезал на продолжительное время, поэтому они и на этот раз были спокойны. Они подозревали, что Джо Хилл ведет двойную жизнь, но не особенно беспокоились об этом, поскольку он всегда появлялся вовремя, как только наклевывалось какое-нибудь дело. Не появился он только на этот раз.

— Я вообще не понимаю, о чем вы говорите, — холодно заметила она.

— Если они не верят, что Джо Хилл мертв, и если они не имеют понятия о вашем ранчо «Сухая глотка» в Вайоминге, то, значит, они не были у вас в гостях и не крали деньги из тайника вашего папаши…

— Вы что, с ума сошли? — взвизгнула она. — Уж не думаете ли вы, что я выдумала всю эту историю?

— Возможно, — ответил я.

— И обвиняете меня во лжи?

— Можно сказать и так.

— А зачем же, черт возьми, мне это понадобилось?

— По моему разумению, ваш папаша погиб от несчастного случая. Но, возможно, перед смертью рассказал вам о своих друзьях и партнерах, ну и о деньгах тоже. И эта история вам понравилась. Возможно, что после его смерти вам захотелось занять его место. Но вы не знали, как это осуществить? У вас были лишь имена его партнеров и их беглое описание. Кроме этого, вы знали, что все они работали в районе Санта-Байи. В задачу Фей входило разыскивать там жертвы, а когда подходило время, эти бедняги попадали в тиски. Предпринимались, разумеется, необходимые меры безопасности, и операция осуществлялась или в Рено, или в Лас-Вегасе… И вот вы, решив, что дело это стоит трудов и известных издержек, приехали на побережье и наняли там частного детектива. Но вам нужно было какое-то подходящее обоснование, поэтому вы и выдумали смерть своего папаши и украденные ценности.

— Продолжайте, продолжайте, — подбодрила она.

— Денег у вас никто не крал, — сказал я. — Вы не хотите выдавать полиции этих троих, вы хотите только связаться с ними и совместно продолжить дело вашего отца. Хотите заполучить дело в свои руки и стать новым шефом.

— Если вы пришли к такому заключению, — спросила она, — то почему вы здесь?

— Потому что я рассказал сегодня утром всю эту историю Фей и посоветовал ей смываться из этих мест как можно быстрее, пока еще для этого есть возможность. Сделал я это совсем не потому, что на меня нашло великодушие, а потому что хочу уберечь ее отца от нервного потрясения.

— Фей? — тихо опросила Пэгги с заднего сиденья. — А кто она такая?

— Третий член блестящего трио, — ответил я. — Девушка, которая выискивала жертвы в Санта-Байе. Вы знаете ее под настоящим именем. Это — Вирджиния Бейли.

Пэгги испуганно вскрикнула и как-то обмякла на своем заднем сиденье. Я успел это заметить в зеркальце.

— Итак, я захотел, чтобы она исчезла, — продолжал я, как ни в чем не бывало. — Но тем не менее я чувствую недоброе. Думаю, что она ждет нас в горном домике вместе с Вилли и Уолтом.

Опять эта проклятая молния! — смиренным голосом сказала Праймел. — Эти застежки всегда отказывают в самый неподходящий момент.

Она нагнулась и начала себе что-то поправлять, а когда выпрямилась, в руке у нее был револьвер. Его ей юл твердо уперся мне между ребер, и я увидел в ее глазах победные огоньки.

— Продолжайте спокойно ехать дальше, Бойд! — сказала она. — И не пытайтесь выкинуть какой-нибудь фокус. Мне совершенно безразлично, когда я вас прикончу — сейчас или потом.

Свободной рукой она расстегнула мою куртку и вынула из кобуры мой револьвер. После этого она попела себя поспокойнее. У меня появилась надежда, что и люди в горном домике поверят, что я безоружен.

Минут через десять мы уже были у домика. Начинало смеркаться, и мне казалось, что мы находимся на краю света. Перед домиком стояли две машины — «линкольн» и голубой «кабриолет». Праймел уткнула револьвер мне в спину и повела в дом. Пэгги, как собачка, шла за нами.

Все трое уже ждали нас. Темный, интеллигентно выглядевший Уолт, блондинка, с хмурым видом посматривавшая на нас, и великан Вилли с большой повязкой на лбу, лишь частично скрывавшей его волосы.

— Я отобрала у него револьвер еще в машине, — самодовольно заявила Праймел. — У Бойда слишком длинный язык. Он не мог не похвастать мне о том, как он догадался обо всем. Но самое главное, что он здесь. На этом мы сэкономим массу времени, не правда ли?

— И маленькая Пэгги тоже здесь, — проговорила растрепанная блондинка.

— Вирджиния? — Пэгги неуверенно посмотрела на нее. — Бойд рассказал о тебе ужасные вещи. Надеюсь, все это неправда?

— Все правда, от первого и до последнего слова, — ответила она. — Ты не можешь представить себе, как я рада видеть твою глупую физиономию.

— А я рад видеть вас, Бойд, — проговорил Вилли, но я заметил, что у него уже нет прежней энергии. — Продолжим там, где мы остановились?

— Ты все это сделала очень мило, — сказал он Праймел. — Действительно, яблочко от яблони недалеко падает. Могу я забрать у тебя эту штучку? — Он взял у нее из руки револьвер. — Я еще понаслаждаюсь, Бойд, прежде чем пустить тебе пулю в брюхо.

— У нее есть и свой револьвер, — сказал я. — Этот она отобрала у меня. Так что у нее два.

— Нет, револьвер Бойда я оставила в машине, а это мой собственный… Кстати, почему это беспокоит вас, Бойд?

— Не считайте меня глупее, чем я есть, — ответил я. — Неужели вы всерьез думаете, что они возьмут вас на место вашего отца? Им хорошо и втроем. Зачем же делиться еще с кем-нибудь! Кроме того, такая конкуренция не понравится маленькой Вирджинии. До сих пор ее обслуживали трое мужчин и это ей очень нравилось. Теперь ей придется довольствоваться двумя… Так неужели вы действительно думаете, что она с вами поделится?

— У вас и впрямь слишком длинный язык, Бойд! — выдавила Вирджиния и ударила меня по лицу.

— И тем не менее я прав, — сказал я.

— Конечно, он прав, — весело заметил Вилли. Наша Праймел чересчур уж самонадеянна. Но давайте лучше наши проблемы разрешать практическим путем.

— Каким образом? — спросил я.

— Можно мне сказать, Вилли? — робко попросила Вирджиния.

— Почему бы и нет?! — разрешил он великодушно.

— Это будет один из извечных треугольников, — радостно сообщила она. — Избитая тема, но газеты радуются, когда им дают такой материал. Любовное гнездышко в горах! Эти трое: Бойд, который, как дикий дверь, развлекается с женой старого Бейли, и его клиент, который появляется в самый неожиданный момент и надеется на взаимность. Она приходит в ярость и убивает обольстителя и его подружку. А потом… — Вирджиния внезапно хихикнула. — А потом ее начинают мучить такие угрызения совести, что она приставляет револьвер к собственному виску и нажимает на курок. — Она облизала губы. — Ну как, Мэгги, неплохой вариант, правда?

Пэгги что-то промычала, прикрыла рот тыльной стороной ладони и безвольно прислонилась к стене.

— А ты? — Вирджиния посмотрела на Праймел, которая стояла с каменным лицом. — Ты, несчастный недоносок! Жалкое подобие Джо Хилла! Тебе ясно, как все будет обставлено? Или твоя телячья голова не может этого переварить?

Праймел сразу перешла к решительным действиям, причем гораздо быстрее и решительнее, чем можно было предположить. Схватив Вирджинию за пуловер, она приподняла ее в воздух и закружила вокруг себя. Болтающиеся ноги Вирджинии заехали растерявшемуся от неожиданности Вилли в живот, и он выронил револьвер, а Праймел отбросила Вирджинию и схватила оружие.

— Вот так-то! — сказала она, тяжело дыша и снова выпрямившись. — Нет худа без добра. Сейчас картина выглядит совершенно иначе. Я…

— Ты… — Вирджиния с трудом поднялась на ноги. Светлый парик сполз ей на затылок, что придало ее лицу гротескный вид. Из ее рта полился поток сквернословия, а сама она бросилась на Праймел.

— Ни с места! — резко приказала та. — Иначе пристрелю, как бешеную собаку!

Вирджиния ответила ей, что она не умеет обращаться о оружием, и успела подскочить ближе. Я вынул из-за пояса свой маленький пистолет, потому что вся эта комедия мне начала понемногу надоедать. Женские драки выглядят смешными только в кино… И уже в следующую секунду я понял, что здесь разыгрывается не комедия, а трагедия.

Праймел дважды нажала на курок, револьвер вздрогнул в ее руке, но с такого расстояния трудно было промазать. Вирджиния остановилась, а одежда ее сразу окрасилась в красный цвет. На мгновение пальцы ее скрючились, словно она хотела судорожно вцепиться в воздух, а потом она осела на пол. Вилли громко вскрикнул, вырвал у Праймел револьвер и направил на нее. Наши выстрелы прозвучали одновременно. Пуля Вилли пробила во лбу Праймел маленькую дырочку, а моя пуля угодила Вилли в грудь. Я выстрелил еще дважды, потому что мой револьвер был все равно, что игрушечный, а Вилли крупный парень…

И вот так внезапно все кончилось. Три трупа лежали на полу, Пэгги в истерике билась головой о стену, а Уолт замер и не шевелился. Он, видимо, еще не полностью переварил, что же все-таки произошло.

— Пэгги! — Я назвал ее по имени достаточно громко. Она вздрогнула и пришла в себя.

— Что? — сказала она отсутствующим тоном.

— Вы возьмете машину Вирджинии, что стоит у дома, и поедете к себе…

— К себе? — прошептала она.

— Как-никак, вы ведь замужняя женщина, — сказал я, — и вашему супругу очень вас не хватает.

— Эдвину? — Она медленно вытерла себе рот. — А что я ему скажу?

— Наверно, вам придется рассказать ему всю правду, — заметил я. — Кем были вы и кем была Вирджиния.

— Это разобьет его сердце.

— Думаю, он с этим справится… А что, собственно, вы еще можете сделать?

Она внимательно посмотрела на меня, потом медленно кивнула. Когда она подходила к двери, походка ее выглядела уже более решительной. Я закурил, и в этот момент услышал шум автомобильного мотора.

— Бойд?

— Что?

Я посмотрел в бледное как смерть лицо Уолта и заметил, что он весь трясется от страха.

— Что будет со мной? — прошептал он.

— Вам повезло, — сказал я. — Вы остались живы. Все получилось так, как планировала Вирджиния, только действующие лицо этого банального любовного треугольника оказались другими. Да, этот вечный треугольник! Бедняга Вилли! И зачем он только связался сразу с двумя экспансивными женщинами?! Рано или поздно кто-нибудь найдет их трупы…

— Вы не будьте звонить в полицию, Бойд?

— Не хочу связываться с полицией Санта-Байи. — Меня передернуло, когда я представил себе реакцию капитана Шелла. — Это все равно никому не поможет, и меньше всего Эдвину Бейли. Я считаю, что он и Пэгги снова должны найти друг друга. Иногда я тоже бываю сентиментальным, но только иногда, Уолт! И если я услышу, что вы снова оказались в Санта-Байе, я сразу же вернусь и призову вас к ответу. — Для острастки я оскалил зубы. — Попросту говоря, прикончу!

— Я понял, что покончу с этим, — быстро ответил он, — и больше не вернусь в Санта-Байю.

— В таком случае садитесь в «линкольн» и исчезайте, — сказал я. — Быстро! Пока я не передумал…

Он в мгновение ока выскочил из домика. Я подо-, ждал, пока шум мотора затих, а потом взял револьвер Луизы и тщательно его вытер. После этого я сжал его в руке Праймел, а потом бросил на пол. На ее руке были следы пороха от другого револьвера, и я понадеялся, что Шеллу этого будет достаточно.

Выйдя на улицу к своей машине, я поднял свой револьвер с сиденья и сунул его обратно в кобуру. После этого я сел в машину и поехал в город. Праймел Хилл дала мне тысячу долларов и обещала оплатить издержки, но они теперь должны пойти за мой счет. Две сотни из этой тысячи я дал Пэгги на дорогу в Вайоминг, а если еще вспомнить о расходах на дорогу, о счете за отель, о взятой напрокат машине и прочих расходах, то окажется, что я вернусь в Манхэттен лишь с какой-то мелочью в кармане. За это я должен найти себе какое-то утешение, подумал я. И я знал, где я найду это утешение и возмещение убытков…

Я лежал, вытянувшись на круглой кровати, и осторожно балансировал стаканом мартини на своей голой груди. Луиза быстрым движением стянула с себя пуловер и небрежно отбросила его.

— Денни, дорогой, — хрипло сказала она. — Я, конечно, не против заняться любовью. Я очень рада, что ты вернулся, и твое поведение в спальне делает честь и мне, и моей спальне, но неужели ты так и не расскажешь, что там произошло.

— Все довольно скучно, — ответил я. — Собственно говоря, там и не было-то ничего. Но когда в полиции тебя спросят о револьвере, ты скажешь, что одолжила его Вирджинии Бейли. Она была твоей старой подругой и чувствовала себя неуверенно в этом большом доме на скале, особенно, когда ее отец ночевал в клубе.

— Ты сказал «была»?

— Не печалься, Луиза, — сказал я. — Вирджиния была злой девушкой.

— Я всегда это знала.

— Джо Хилл тоже мертв и причем уже довольно давно, а Вилли и Уолт не доставят тебе больше никаких беспокойств.

— Рада это слышать. Должно быть, ты действовал очень ловко, — сказала она. — Ну, а теперь займемся любовью, или ты еще что-нибудь скажешь?

— Пожалуй, — ответил я и отпил глоток мартини. Оно было недостаточно холодное, но когда его подают второпях, то нечего предъявлять претензии. — Опцион Джо Хилла на участок Купера со временем кончится, и Джо не сможет возобновить договор, не правда ли?

— Да, — ответила она.

— Поэтому ты со временем сможешь приобрести этот участок намного дешевле, чем полагал Джо Хилл.

— А что я буду делать с этой бесполезной землей?

— У тебя же были планы насчет мотеля?

— Это Тайлер хочет там построить мотель.

— Так почему бы вам сначала не купить землю, а уж потом показать планы богатым людям в Санта-Байе?

— Ты думаешь, это имеет смысл?

— У тебя, с твоими связями… Ведь «Старляйт-отель» — конкурент несерьезный. Почему бы не попытаться?

— Если все это так просто, то почему Джо Хилл не подумал об этом? — с сомнением спросила она.

— Потому что он был всего-навсего крупный мошенник. Ему и в голову не могло прийти, что большие деньги можно заработать законным путем.

— Может быть, ты и гений, — пробормотала она. — И если дело выгорит, ты получишь от нас с Тайлером солидный куш за идею. Можешь быть уверен.

— Все обещания, обещания… — захныкал я. — А почему ты не забираешься в кровать?

— Я сперва хотела тебе кое-что показать, дорогой, — сказала она. — Небольшой сюрприз…

— Это недолго?

— Одно мгновение.

— О’кей! — Я пожал плечами. — Показывай!

Она взяла рюмку с моей груди и поставила на пол. Потом критически посмотрела на меня и сказала:

— Повернись немного набок.

Я повиновался.

— А потом вытяни руки над головой.

— Я обычно выполняю более интересные упражнения в постели.

Тем не менее я поднял руки. Луиза зашла за мою голову и я услышал какой-то металлический звук.

— Ну? — услышал я, — разве это не чудесно?!

— Что именно? — Я хотел убрать руки, но они не сдвинулись ни на сантиметр.

— Ты в наручниках, дорогой… Они вмонтированы в кровать. Достаточно нажать на кнопку и ты снова будешь свободен…

— Так нажми на эту проклятую кнопку…

— Только не сейчас, дорогой!

Она сказала это тоном, который мне не понравился. Выпучив глаза, я видел, как она исчезла в ванной, а через несколько секунд появилась снова. В ее глазах мерцали дьявольские огоньки.

— Вчера ты забавлялся надо мной, сегодня наступила моя очередь! — сказала она, забираясь на кровать.

— Что ты имеешь в виду? — с дрожью в голосе спросил я.

Она ловко уселась на мои бедра, улыбнулась ангельской улыбкой, а в следующую секунду уже налепила на мой рот широкую полоску пластыря.

— Уууууууууу! — промычал я.

— Может быть, я немножко бесцеремонна… — Она схватила меня за волосы на груди и слегка потянула. — Но я так же как и ты дорогой, считаю, что в постели все дозволено.

— Мммммммммм! — промычал я в отчаянии.

Она еще раз дернула меня за волосы на груди, а в следующий момент я почувствовал, что меня насилуют.

— Не волнуйся, дорогой, — нежно сказала она. — Это я сделала для твоей же пользы. — Она тяжело вздохнула:

— Не знаю, по какой причине, но когда я начинаю, большинство мужчин уже секунд через десять принимаются стонать и скрежетать зубами! Но, тебя, дорогой, я избавлю от этого!

Этот милый старый блюз (Пер. с англ. О. Сергиевской)

Глава 1

— Если вы не можете снять художественный фильм и срок, то вам нужно работать на телевидении, — прорычал Гуггенхаймер в телефонную трубку. — Вот как, она не смогла этого сделать? Мы выбрасываем каждую неделю тысячи долларов ради этого маскарада, только для того, чтобы устранить всякие неожиданности.

Он какое-то время помолчал, давая собеседнику возможность ответить, а потом серьезно сказал:

— Сделайте все крупным планом, начиная с шеи и дальше вниз. Вы думаете, зритель идет в кино, чтобы посмотреть только на ее физиономию?

Он бросил трубку на рычаг и уставился на меня.

— Что вы хотите, Бойд?

— Абсолютно ничего, — ответил я. — Это вы от меня чего-то хотели.

— Да, правильно. — Он наморщил лоб. — А что, черт возьми, я хотел?

— Хотели видеть Денни Бойда из фирмы «Бойд-Интерпрайз», — терпеливо ответил я. — Заставили меня приехать сюда из Нью-Йорка, то есть с одного конца страны на другой, и потратили на меня большие деньги ради того, о чем вы сейчас, похоже, даже не можете вспомнить.

Дверь внезапно открылась, и в кабинет вплыла красавица блондинка в бюстгальтере с серебристыми звездочками и в брюках в обтяжку. Когда я повернулся, чтобы разглядеть ее, мне показалось, что она выглядит немного грустной и обиженной.

— Гуггн! — заверещала она, от чего он воспрял, как жеребец, который только что понял, в чем его настоящее призвание.

— Что, дорогая? — осторожно спросил продюсер.

— Теперь он требует от меня, чтобы я залезла в клетку. — Она умело передернулась. — В клетку с настоящим львом.

— Не беспокойся, дорогая. — Он сальными глазками посмотрел на блондинку. — У них там не львица, а самец-лев. Все, что тебе надо сделать, — это потрепать его немного по носу, и он будет есть из твоих рук, как и все настоящие мужчины. — Он сделал движение рукой, дающее понять, что разговор закончен, но ей, видимо, этого оказалось недостаточно.

— Будет есть из моих рук? — запричитала она. — О, боже мой! Да он сразу оттяпает мне всю руку по локоть!

— Тогда мы должны взять на эту роль кого-нибудь другого, — серьезно сказал Гуггенхаймер. — Ведь в конце концов это цирковой фильм, не так ли? Так чего ты хочешь, черт тебя возьми? Стадо дрессированных блох? Если ты не желаешь браться за эту роль, то ты уволена, дорогая! А теперь исчезни с моих глаз да поразмысли над этим.

Громко выражая свое недовольство, блондинка вышла из кабинета. Гуггенхаймер зажег одну из своих огромных сигар и снова посмотрел на меня.

— Так на чем мы остановились?

— Вы как раз собирались вспомнить, зачем вы меня вызвали сюда, — любезно напомнил я.

— Правильно! — Он выпустил струю дыма мне в лицо. — Теперь я вспоминаю. Речь идет об этой Ван Равен.

— Глории Ван Равен? — спросил я. — Вы имеете в виду ту даму, которая даже в профиль не умещается на широком экране?

— Она от меня убежала, — задумчиво сказал он. — От меня, который вывел ее в люди и превратил из ничтожества в звезду. И что я за это имею? Ничего, если не считать одной крошечной уступки.

— Мне трудно об этом судить, — вежливо заметил я. — Но в чем, собственно, дело? Какие-нибудь трудности с договором?

— Не с договором, а с парнем, у которого голубая кровь и яхта, — Гуггенхаймер глубоко вздохнул. — И беспокоит меня не сама Глория. Но каждый раз, когда и снимаю фильм с ее участием, он мне обходится не меньше, чем в три миллиона долларов. Так что речь не о девчонке, поймите, Бойд! Не о девчонке, а о деньгах!

— Значит, я должен вернуть ее к вам, — констатировал я.

Он кивнул в знак согласия.

— Сегодня среда, если мой настольный календарь меня не обманывает, и если я не ошибаюсь, то ее чертова секретарша собирается сегодня поехать к ней. Значит, времени у нас до следующего вторника. За это время вы должны вернуть ее мне целой и невредимой.

— Где ее видели в последний раз? — спросил я.

— Свяжитесь с ее секретаршей, — коротко ответил он. — Она милая девочка.

— Здесь, в Голливуде? — Я с недоверием посмотрел на него. — Вы шутите.

У Гуггенхаймера внезапно сделался усталый вид.

— Нет. Не шучу. Для этого у меня есть специальные шутники, Бойд, которые и выдумывают гэги. Мое бюро выдаст вам адрес. Я имею в виду адрес ее секретарши. И если кто-нибудь и знает, куда исчезла эта рыжая, то только она.

— О’кей, — сказал я. — Теперь еще один маленький пунктик, мистер Гуггенхаймер…

— Правильно, — перебил он меня. — Две тысячи, если вы доставите ее в срок к съемкам, и жирный ноль, если вы этого не сделаете.

— С вашим талантом так ясно и выразительно высказывать свои мысли, вам нужно делать карьеру в политике, а не в целлулоидной промышленности, — сказал я почтительно.

— Вы называете производство художественных фильмов целлулоидной промышленностью? — прогрохотал он. — Черт бы вас побрал, Бойд, это еще хуже, чем плевать на ковер.

— Значит, ничего, если я сейчас плюну на ковер, так, что ли? — холодно спросил я.

Он так решительно запустил руки в свои густые волосы, словно там завелась какая-то живность.

— Так вот вы какой, Денни Бойд, — буркнул он. — Прошедший огонь и воду предприниматель с восточного побережья, которой урегулирует все дела за приличное вознаграждение. О’кей. Но одни хорошие манеры ничего не стоят, и вас ждет хорошее будущее, в том числе и другие мои поручения, если вы вовремя вернете мне Глорию.

— Меня радуют ваши слова, мистер Гуггенхаймер, — вежливо ответил я. — И я всегда буду о них вспоминать, когда по телевизору будут прокручивать старую целлулоидную ленту.

— Вон!

Я прошел в его бюро, и там мне сказали, что секретаршу Глории зовут Эприл Мауэр. Я ни на секунду не поверил в это, так как в Голливуде только такие имена как Смит или Джонс — подлинные. Во всяком случае эта Эприл Мауэр жила на вилле Глории Ван Равен за городом в Беверли-Хилле, и поэтому я сел за руль своего «кабриолета» и двинулся в направлении бульвара Сансет.

Стоял погожий солнечный день, и я откинул верх своей машины, чтобы прохожие могли полюбоваться профилем Бойда. Когда я этим утром покидал Манхэттен, шел дождь, и мисс Джордан, моя собственная секретарша с огненными волосами и холодными зелеными глазами, сунула мне в руки билет на самолет. Эта куколка не умеет бороться с трудностями жизни: она не способна ни поддерживать огонь в домашнем очаге, ни поймать такси в дождливую погоду.

Жилище Ван Равен имело такой же фронтон, как и его обитательница, оно тоже не поместилось бы на широком экране. Я провел машину по извилистой подъездной дорожке и остановился рядом с темно-серым «Континенталем», который выглядел весьма неопрятно, так как к его покрышкам прилипла грязь.

На мой звонок появилась голубоглазая блондинка. На ней был белый купальный костюм с короткой юбочкой, окантовка которой позволяла видеть выше колен загорелые ноги, юбка была чрезвычайно узкая, но ее хозяйка могла принимать в ней любую позу, подчеркивая прелести своей фигуры.

— Вы что-нибудь хотите? — спросила она холодным и спокойным тоном.

— Меня зовут Денни Бойд, — сказал я медленно и предоставил ей массу времени для того, чтобы она могла полюбоваться моим потрясающим профилем. — Со студии, — добавил я.

— Кажется, так оно и есть, — сказала она приветливо. — Только актер может говорить, глядя в сторону, чтобы быть уверенным, что его профиль не оставят без внимания. А как смотрится ваш профиль с противоположной стороны? Я думаю, тоже удивительно.

— Судя по всему, вы Эприл Мауэр, — сказал я. — А как вас звали раньше? Может быть, Мэй Шмальц.

— Если речь идет только о том, чтобы нанести мне оскорбление, то почему же студия не ограничилась тем, чтобы прислать какого-нибудь писаря? — с любопытством спросила она.

— Гуггенхаймер хочет, чтобы прелестный кусок плоти вернулся к нему до вторника, иначе он не сможет начать съемки фильма, — фыркнул я. — И он сказал, чтобы я спросил у вас, где ее можно найти.

Она неопределенно кивнула:

— Может быть, все-таки будет лучше, если вы войдете.

Дом был меблирован таким образом, словно в нем никто не собирался задерживаться на долгое время и вообще обращать внимание на обстановку, возможно, это был лучший вариант меблировки.

Эприл Мауэр подвела меня к хорошо оснащенному бару, который находился перед патио, выложенным белыми плитами. К нему примыкал плавательный бассейн, выдержанный в голубых тонах.

— Давайте что-нибудь выпьем, мистер Бойд, — сказала Эприл. — В такой день приятно выпить.

— Благодарю. Меня зовут Денни.

— Совсем не обязательно было упоминать об этом, мистер Бойд, — ответила она и мило улыбнулась. — Ведь вас об этом никто не спрашивал.

— Могу я приготовить для вас напиток? Может быть, сани-флаш с содовой, — недовольно пробурчал я.

— Я не пью.

— Чем же вы тогда занимаетесь, мисс Мауэр? — заинтересованно спросил я. — Пишете неприличные слова на стенах? Ведь каким-то пороком вы, конечно, наделены.

— Мне довольно и того, что я сижу тут и смотрю на вас, — ответила она. — Может быть, мне со временем и посчастливится увидеть ваш классический профиль.

Я наполнил бокал кубиками льда и щедро плеснул туда бурбона. Эприл Мауэр сидела, закинув ногу на ногу, на одном из табуретов бара, показывая при этом кусочек трусиков, вылезавших из-под короткой юбки купального костюма. Я сказал себе, что здесь не Нью-Йорк, и, наверное, месяца через три на такие вещи вообще перестанешь обращать внимание.

— Так где я могу найти Глорию Ван Равен? — спросил я.

— Не знаю, — деловым тоном ответила она. — Но думаю, где-нибудь на побережье.

— А не могли бы вы ответить мне точнее? — попросил я. — Хотя бы на каком побережье — западном или восточном.

— На восточном? — переспросила она с сомнением. — В этом я совсем не уверена, мистер Бойд.

— Может, мне сразу начать с Аляски, проехав одно побережье вниз, а другое наверх, на север?

На какое-то мгновение я обратил внимание на ногти ее правой руки, они были тщательно ухожены и покрыты золотистым лаком, но наверняка под ними я не найду Глорию Ван Равен.

— Это довольно сложно, — объяснила она.

— Так она?.. — я продолжал терпеливо допытываться.

— Глория и Эдвард.

— Эдвард?

— Эдвард Вулрих II, — ответила она. — Это огонек и душе Глории. Правда, последнее время он был еще небольшой, но может перерасти в настоящее пламя. В лесной пожар. Собственно, вы должны были слышать о нем.

— Нет, не слышал, — ответил я. — А почему я должен был?

Она мягко улыбнулась.

— Потому что он крупный хищник с Уолл-стрит. Так он говорит.

— А что сам Уолл-стрит говорит о нем? — спросил я.

— Я об этом никого не спрашивала.

Кубики льда застучали о мои зубы, когда я отпил изрядный глоток бурбона. Да, вот так-то! В этот прекрасный летний день я должен был найти весьма самостоятельную даму.

— Там только они двое? — спросил я безучастным тоном.

— Нет. — Она энергично потрясла своими светлыми густыми локонами. — Мускат Муллинс тоже отправился с ними. Вы знаете — джазмен.

— Трубач? — Я кивнул. — Я знаю некоторые из его вещей.

— И потом еще — Эллен Фицрой, — добавила Эприл.

— Можно подумать, что Глория забрала с собой весь свой цирк, — простонал я. — Кто, черт возьми, такая — эта Эллен Фицрой?

— Исполнительница блюзов из Чикаго. Поет в современном стиле. Они с Глорией то ли вместе учились в высшей школе, то ли занимались вместе чем-то другим. — Эприл пожала своими красивыми округлыми плечами. — Во всяком случае, Эллен — старая ее подруга.

— Представьте мне и остальное общество, — сказал я сонным голосом. — И можете не торопиться. В данную минуту я не нахожу ничего лучшего, чем внимать вашему голосу.

— Но их действительно было только четверо, когда они уезжали, мистер Бойд, — бодро ответила она. — Правда, возможно, они кого-нибудь и подхватили по дороге. Бы ведь знаете, как это бывает, когда человек пьян и тому подобное…

— По дороге куда?

— По дороге к яхте Эдварда. — Она удивленно подняла брови. — Вы что, не знаете, что у него яхта?

— Кажется, как-то доводилось слышать, — проскрипел я. — А теперь напрягите свою прелестную головку, Эприл, и скажите, где сейчас находится эта яхта?

— Они мне этого не сказали, потому что я их об этом не спрашивала. — Она наморщила лобик. — Но я почти уверена, что она находится у восточного побережья.

Я допил свой бурбон и заметил, что кубики льда выглядят таким образом, будто ждут, чтобы их снова залили виски. Да и я, откровенно говоря, в этот момент здорово нуждался в дополнительной порции.

— Когда они уехали? — спросил я.

— Два дня тому назад, приблизительно часа в четыре утра, когда допили все виски.

— А вы знаете других: этого Вулриха, Муллинса и эту даму по фамилии Фицрой? — спросил я с внезапной надеждой.

— Я была им представлена, — дипломатично ответила она. — Но я бы не назвала их личными друзьями, хотя этот Муллинс и пытался заигрывать со мной. Я считаю, что его руки стали такими подвижными только благодаря игре на трубе. А как вы считаете, мистер Бойд?

— Я все время думаю, имеются ли у вас какие-нибудь планы? Начиная с сегодняшнего дня и до вторника?

— Вы хотите сделать мне какое-то предложение, мистер Бойд? — В ее улыбке было что-то материнское. — Как наивно! Буквально до удивления. Я люблю простых людей.

— Восточное побережье довольно большое, — буркнул я. — А у меня только пять дней для того, чтобы прочесать его. Поэтому я подумал, что вы могли бы помочь мне. Тогда шанс найти Глорию был бы один к четырем, так как вы знаете, как выглядят трое других, которые находятся вместе с ней, в то время как я этого не знаю.

— Я бы с удовольствием вам помогла, мистер Бойд. Действительно с удовольствием, — сказала она дружелюбно. — Но пять дней наедине с вами — это уже слишком. Я устану от борьбы.

Где-то в доме настойчиво зазвонил телефон. Эприл какое-то время прислушивалась, а потом соскользнула со своего табурета, и прошла к другому концу бара, где находилось какое-то соединительное устройство циста слоновой кости. Она нажала на одну из кнопок, расположенных на цоколе аппарата, и сняла трубку. Я допил вторую порцию бурбона и закурил, в то время как Эприл бросала в трубку какие-то незначительные замечания.

Наконец она повесила трубку и с самодовольной улыбкой посмотрела на меня.

— Звонила Глория, — сказала она.

— Тогда скажите, черт возьми, где она находится! Иначе у меня могут лопнуть вены.

— О, крови не надо! — с наигранным страхом сказала она. — Она не будет гармонировать с мебелью. Глория находится в форте Лаудердел.

— А где находится этот форт? — спросил я, еле сдерживаясь.

— Во Флориде, мистер Бойд. Точнее, в море напротив Флориды.

— Значит, Глория находится на борту яхты Вулриха?

— Местечко называется Бахия-Мар, а они, как говорит Глория, находятся в роскошной гавани для яхт, — добавила Эприл. — Это похоже на Эдварда. Я никогда не считала его таким парнем, который рискнет плавать по всему свету.

— Благодарю вас, Эприл, — сказал я, направляясь к двери. — Я не стал бы утверждать, что роскошно поразвлекался тут с вами, поскольку это не соответствует действительности, но в конце концов мы кое о чем поговорили и пришли к общему знаменателю. Мне остается только добавить, что вы великолепно выглядите в этом купальном костюме. Еще только один вопрос: он имеет вшитый бюстгальтер?

— Конечно, нет, — ответила она честно.

— Значит, это все подлинное? — поинтересовался я, находясь под впечатлением. — Почему, черт возьми, Глория на могла остаться дома. Тогда бы мы поразвлекались пять дней, делая вид, что ищем ее.

Я как раз дошел до передней веранды, когда меня остановил ее голос:

— Мистер Бойд?

Она вышла на веранду, не торопясь, ибо чертовски хорошо знала, что я буду ее ждать.

— Насчет предложения, которое вы сделали. — Она сдержанно улыбнулась. — Я ведь могу и поймать вас на слове.

— Правда?

Мысль о том, что я могу провести пять дней и ночей с этой светловолосой красавицей, которой даже не нужен бюстгальтер, меня так взволновала, что я непроизвольно показал ей обе стороны своего профиля — сперва левую, потом правую.

— Глория хотела, чтобы я приехала в Бахия-Мар и привезла ей одежду, которую она забыла, — сказала она с невинным видом. — Так что вы можете помочь мне нести чемоданы.

Глава 2

Весь полет с Эприл Мауэр был заполнен бурным диалогом. Сразу после старта она ответила «нет», когда я спросил ее, заказать ли ей коктейль, и незадолго до посадки она спросила: «Что за бюстгальтер?» Это когда я спросил ее, кто виноват, что она выглядит как выжатый лимон: фигура или бюстгальтер. Между этими двумя репликами царило полное молчание, которое действовало на нервы Бойду.

Водный путь простирался от залива и до Нью-Джерси, и если кому-нибудь становилось скучно, то не было проблемой сойти на берег и просто пересесть на автобус, предоставив свою судьбу господу Богу. Бахия-Мар на первый взгляд казалась самой фантастической гаванью, которую вы только могли себе представить. Может быть, кроме изображенных на рекламных щитах, которые призывали курить ароматизированные сигареты с фильтром.

Здесь было все, что могло понадобиться обладателям яхт: и дамское обслуживание, и молчаливые портье, и демонстрация мод в роскошном зале ресторана.

К этому времени я знал Эприл Мауэр уже двадцать четыре часа, но за исключением тех реплик в самолете, мы совсем не разговаривали. Меня это немного угнетало. Не к лицу было путешествовать с таким скучающим видом — ведь путешествовала она не с кем-нибудь, а с Денни Бойдом.

Мы отыскали яхту Вулриха, пятидесятифутовый крейсер, который выглядел очень внушительно, элегантно и дорого, и поднялись по трапу на палубу. Я тащил два тяжелых чемодана, о которые уже успел оббить все ноги.

Откуда-то с нижней палубы до нашего слуха доносились приглушенные звуки трубы. Это была одна из вариаций блюза «Я не могу начать», и игралась она так хорошо, что у меня даже мурашки забегали по спине.

— Наверное, Мускат Муллинс, — сказала Эприл. — А вы как думаете?

— Кто же еще? Может быть, архангел Гавриил? — ответил я кисло. — Глупый вопрос. Нет больше ни одного человека в мире, который играет в таком стиле.

— Вы что, съели что-нибудь недоброкачественное? Или во всем виноват полет? — спросила она без особого интереса.

Я уже собирался огрызнуться, когда мое внимание привлекла девушка, внезапно появившаяся из рубки. Должно быть, она сидела там на одном из стульев, но я ее раньше не заметил, хотя верхняя часть рубки и была стеклянной, а сама девушка — безусловно достойной внимания: высокая брюнетка в бикини из белого шелка с черными точками на самых интересных местах. Ленивыми и чувственными движениями она приближалась к нам, и ее выразительные формы под крошечными клочками шелка так и играли при каждом шаге.

— Вы кого-нибудь ищете? — Она улыбнулась, и я констатировал, что ее крупные белоснежные зубы чудесно контрастировали с загорелым лицом. Я ничего не ответил, потому что у меня перехватило дыхание.

— Мы ищем Глорию Ван Равен, — сказала Эприл брюнетке. — Вы не помните меня, мисс Фицрой? Я — Эприл Мауэр.

Кто мог бы об этом забыть, но мисс Фицрой, тем не менее, забыла.

— Секретарша Глории?

Брюнетка сделала вид, что вспоминает, что, конечно, не соответствовало действительности.

— А это — мистер Бойд, — продолжала Эприл. — Его послала к ней студия, чтобы он усовестил Глорию или сделал что-нибудь еще.

— Хэлло! — Брюнетка мне улыбнулась — мило и многозначительно. Под ее жарким взглядом я буквально весь съежился. — Я — Эллен Фицрой, — представилась она, хотя я уже слышал ее имя от Эприл.

— Денни… — прохрипел я. — Денни Бойд. Но все мои друзья называют меня просто Денни.

— После того как он вышел от хирурга, сделавшего ему пластическую операцию, он считает, что стал мечтой для любой девочки, — заметила Эприл довольно холодно.

Когда откуда-то снизу сквозь переборки палубы донеслись резкие диссонирующие звуки трубы, я громко шмякнул оба чемодана на настил.

— Это Мускат Муллинс, — объяснила Эллен Фицрой. — Он опять напился. Глория и Эдвард отправились куда-то, насколько я понимаю, по каким-то делам. Но они должны скоро вернуться. Хотите что-нибудь выпить?

— Конечно, хотим, — быстро ответил я, хотя с ее стороны это была просто дань вежливости.

— Думаю, что сперва мне следует распаковать чемоданы Глории, — добросовестно заметила Эприл. — Где находится ее каюта?

— Идите вперед, мимо камбуза. Потом спуститесь по трапу, который ведет к каютам. Наша первая на левой стороне.

— Спасибо, — сказала Эприл и повернулась ко мне: — Денни? — При этом она недвусмысленно посмотрела на оба тяжелых чемодана, которые стояли между моими ногами.

— Теперь ваша очередь, мисс, — небрежно бросил я. — Когда мои ноги попадают на палубу, я полностью расслабляюсь. — И поскольку я — вежливый человек, я отступил от чемоданов, чтобы не стоять у нее на дороге.

Эприл удивленно посмотрела на меня и терпеливо улыбнулась. Наконец она подняла оба чемодана и направилась в сторону носа, бормоча про себя самые разнообразные морские проклятия.

Брюнетка посмотрела на меня такими глазами, словно ее впечатлял мой профиль, и у меня возникло предположение, что мою физиономию щадили при драках только ради нее.

Минуты через две мы уже сидели в рубке и прислушивались к немузыкальным, но очень приятным звукам, которые издавали кубики льда в наших стаканах с виски.

Внезапно из трубы, находящейся под палубой, донеслись какие-то дисгармонические звуки, а потом также внезапно умолкли. Непосредственно после этого раздался пронзительный крик женщины, а пять секунд спустя снова заиграла труба — это были первые аккорды увертюры к «Вильгельму Телю». Я вопросительно поднял брови и посмотрел на Эллен Фицрой.

— Это был Мускат, — сказала она. — Возможно, я должна была вас предупредить, что если вблизи от него появляется женщина, то у нее есть только одна возможность ускользнуть: размозжить ему черепную коробку графином. Или бутылкой.

— И как много бутылок вы уже разбили о его голову? — заинтересованно спросил я.

— Ни одной, — ответила она. — Но однажды мы стояли у перил, и он упал в воду от моего удара. Прошло какое-то время, прежде чем я поняла, что он не умеет плавать, и поэтому он чуть было не утонул. Но с тех пор он ни разу не пытался приставать ко мне. Может быть потому, что наглотался воды, прежде чем его вытащил Эдвард.

— Вы всегда так бурно реагируете на попытки мужчин сблизиться с вами? — спросил я испуганно.

— Все зависит от обстоятельств, — ответила она, пожав плечами.

— В зависимости от того кто? — попробовал я уточнить несколько секунд спустя.

Она покачала головой.

— В зависимости от настроения, Денни. Девушка должна иметь для этого определенное настроение, но я думаю, вы это хорошо знаете.

Итак, для меня открылась интересная и неисследованная область, и я уже готов был играть роль исследователя под этим углом зрения, как внезапно появилась Эприл, и она показалась мне такой же желанной, как чиновник из налогового управления.

На ее нежных щечках было немного больше румянца, чем всегда, да и дышала она учащеннее, чем обычно.

— Клянусь, что согну в бараний рог это шестирукое чудовище! — вырвалось у нее. — Что с ним, собственно, происходит?

— Он считает, что все это у него из-за музыки. — Эллен хихикнула. — Как насчет того, чтобы выпить?

Эприл энергично покачала головой.

— Спасибо, я не пью.

Брюнетка посмотрела на нее широко раскрытыми удивленными глазами.

— Это уже второе, чего вы не делаете, — констатировала она.

Эприл помешали ответить тяжелые шаги, которые прозвучали на палубе. Двери рубки резко распахнулись, и вошли два типа, которые относились к Бахиа-Мар не больше, чем я к годичному собранию общества изобразительных искусств.

Один казался таким же массивным и солидным, как форт Нокс. Другой был маленького роста и кривоногий, как бывший жокей, которого уволили из-за того, что лошади отказались иметь с ним дело. Они остановились и молча стояли так долго, что я даже спросил себя: не начнут ли они бросать в нас земляные орехи.

— Если вы ищете помойное ведро, — сказал я им, — то его уже вынесли. — А самый короткий путь с яхты — через перила.

Высокий внимательно посмотрел на меня и незаметно сделал разминочные упражнения.

— В голове — солома, — наконец поставил он тихим угрожающим голосом свой диагноз.

— Птичка певчая, — вторило ему резким голосом карманное издание человека.

— Парень, которому совершенно безразлично, останутся ли у него зубы или нет, — сказал мускулистый, не спуская с меня глаз.

— Послушайте, вы, Пат и Паташонок, — вмешалась Эллен, — что вы, собственно, хотите? Что-нибудь определенное? Или просто из любопытства кочуете по стране?

Форт Нокс уважительно склонил голову набок.

— Какие округлости! — вымолвил он. — И она еще может разговаривать.

— Леди тебя кое о чем спросила, и ты должен ответить, — пропищал экс-жокей. — Так скажи же хоть что-нибудь, чурбан!

— Угу! — По великану было видно, что он напрягает свой мозг. — Мы разыскиваем одного лентяя по имени Вулрих. Это ему принадлежит яхта, не так ли?

— Ему, — ответила Эллен. — Но сейчас его здесь нет. Он где-то на суше, и я не знаю, когда он вернется.

Форт Нокс наморщил лоб и принял великое решение.

— Мы его подождем, — просто сказал он.

— И выпьем по рюмочке, — добавил его кривоногий спутник. — Вы как раз этим и занимались, да?

Черт возьми, это была не моя яхта, и, возможно, оба парня были друзьями Вулриха или — что более вероятно — продавцами яхт, которые хотели отобрать у него судно, потому что он не заплатил очередные взносы. Меня это во всяком случае не касалось, так как я приехал, чтобы вытащить отсюда Глорию.

Музыка доносилась до моих ушей, и она становилась тем громче, чем дольше я прислушивался. Одинокие звуки трубы, исполняющей блюз, становились все мощнее, пока сама труба не появилась в рубке, таща за собой трубача.

Мускат Муллинс тщательно закрыл за собой дверь и оторвал трубу от губ. После этого он в изнеможении закрыл глаза.

— Я постепенно растворяюсь, — заявил он замогильным голосом. — Понятно? Я чувствую, что мне необходимо срочно выпить.

— Я приготовлю тебе напиток, — покорно сказала Эллен. — Или, быть может, лучше тебе дать сразу всю бутылку?

— Дайте ему рюмку, леди, — поспешно вставил экс-жокей. — Не забывайте, что здесь еще есть люди, испытывающие жажду.

Мускат покачнулся, ударившись о двери. Его густые черные волосы упали ему на лоб и закрыли один глаз. Под глазами у него были большие синие круги, а его кожа на скулах была так натянута, что выглядела как старый пергамент. Вообще, у него был такой вид, будто он вот-вот отдаст концы.

Эллен раздала напитки. Мускат выпил свой одним глотком и, не раздумывая, протянул рюмку, чтобы ее вновь наполнили. Когда она наполнила ее до краев чистым бурбоном, к ней протянулись еще две руки с пустыми рюмками.

После второй рюмки трубач уже смог открыть глаза и обозреть тех, кто пил вместе с ним.

— Представь меня, куколка, — еле ворочая языком, сказал он Эллен.

— С Эприл Мауэр ты уже, так сказать, знаком, — серьезно начала Эллен, и лишь какое-то подобие улыбки заиграло на ее устах.

— Если «так сказать», то мы вовсе не знакомились, — холодно отпарировала Эприл. — Да я и не собираюсь этого делать.

— Лицо кажется мне знакомым, — заметил Мускат, но смотрел куда угодно, только не на лицо Эприл. — Ты та, которая выскользнула из моих рук, — добавил он.

— А это Денни Бойд со студии Глории, — продолжала Эллен.

— Вот этот? — Мускат одним движением своей трубы как бы смыл мое существование. — Этого выброшенного из стада кастрированного легавого я и знать не хочу, — тактично добавил он.

— А эти два джентльмена, — быстро сказала Эллен и показала на них, — пришли сюда, чтобы вырыть могилу, но так и застряли здесь.

Высокий кашлянул.

— Меня зовут Мэрфи, — выдавил он, — но они называют меня Кусок Мяса. — Словно играючи, он толкнул кривоногого, который стоял рядом с ним, немного в стороне, так что тот ударился об окно рубки. — А это — Фингерс Меллой. Нам надо поговорить по делу с этим Вулрихом.

Кусок Мяса — это было точное определение для этой мускулистой гориллы, но Фингерс[1]? Он не давал мне покоя.

— Как он получил имя Пальцы? — спросил я.

Малыш вытащил из кармана брюк кошелек и сунул его Мускату под нос.

— Вы уже его видели? — спросил он своим детским голоском.

Муллинсу в его состоянии стоило большого труда сконцетрироваться на предмете, но через какое-то время ему это все же удалось.

— Черт возьми, — фыркнул он, — да ведь это мой проклятый кошелек!

— Правильно, — заметил Меллой и ухмыльнулся. — Теперь вы знаете, почему меня так зовут?

— Вам надо выпить еще. Денни, — сладким голосом сказала Эллен, — сегодня, кажется, не лучший ваш день.

В течение последующего часа я выпил еще целое озеро, другие, за исключением Эприл Мауэр, следовали моему примеру. Потом Мускат снова начал импровизировать на своей трубе. Сперва мелодии казались мне знакомыми, но потом он перешел на свои собственные, и я уже больше не мог разобраться в его импровизациях. Но кого это, собственно, занимало, пока он играл? В перерывах он тоже пил, и кто смотрел на него при этом, мог заключить, что он празднует свое воскрешение из мертвых.

Никто не обратил внимания на вновь прибывшего, пока дверь рубки с треском не захлопнулась на замок. Но тогда внезапно стало тихо, и все, даже Мускат, уставились на него.

Это был высокий, атлетически сложенный человек лет сорока пяти, с ухоженными усами и аурой авторитетности, которую распространяют вокруг себя миллионеры второго поколения и старшие официанты. На нем был прекрасного покроя серый костюм и гармонировавшая с ним серая шляпа. Пока он так стоял, в нем чувствовался класс, настоящий класс, как у человека, который перестал покупать «роллс-ройсы», с тех пор как фирма начала их рекламировать.

— Добрый вечер, — вежливо сказал он. — Я ищу мистера Вулриха. Точнее говоря, Эдварда Вулриха II.

— Его сейчас здесь нет, — ответил Мэрфи по прозвищу Кусок Мяса. — Но его виски еще не кончилось. Выпей рюмочку.

— Благодарю. — Его речь, чувствовалось, была речью культурного человека, но что-то в нем, чего я не мог определить, меня настораживало.

— А я как раз та девушка, которая приготовит вам выпивку, — с энтузиазмом сказала Эллен Фицрой. — В моем списке мужчин, составленном на эту неделю, вы сразу заняли первое место. Вы просто неотразимы.

— Благодарю, — ответил тот серьезно. — Я бы предпочел «Олд Фашионед». — Он пристально посмотрел на нее. — А вы наверняка Эллен Фицрой, которая поет в «Самба-клубе».

— О, значит, вы один из моих почитателей! — Она бросила на него пламенный взгляд и одновременно глубоко вздохнула. На какое-то время у меня появилась надежда, что ее бюстгальтер и бикини не выдержат давления и лопнут, так что она предстанет перед ним в своем первозданном виде, но они, к сожалению, выдержали, черт бы их побрал.

Эллен приготовила напиток, который он просил, и протянула ему рюмку. По ней было видно, что этот парень был мечтой ее бессонных ночей. Во всяком случае, так казалось.

— Вы часто заходите в «Самба-клуб»? — спросила она приветливым тоном.

Он покачал головой.

— Редко, — ответил он, — но я — владелец, понимаете?

Эллен удивленно посмотрела на него.

— Но ведь клуб принадлежит Эдварду Вулриху?

— Принадлежал. До трех часов вчерашнего дня, — уточнил человек высокой культуры. — Он был заложен на мое имя, и вчера я предъявил свои полномочия. Но мистер Вулрих должен мне еще очень много денег.

— Как вас зовут? — спросила Эллен почти шепотом.

— Бейли. Грэг Бейли… Я…

— Ты не единственный, кто хочет получить от него деньги, — обиженно заметил Кусок Мяса. — Мой босс тоже должен получить от него целую кучу. Ведет себя за игровым столом так, словно казино принадлежит ему, а потом испаряется, как облако, с двадцатью тысячами долларов! Вот мы и пришли, чтобы получить эти денежки!

— Очень жаль, — заметил Бейли дружеским тоном. — Но опасаюсь, что ваши шансы не лучше моих. Откровенно говоря, Эдвард Вулрих неплатежеспособен.

— Ты думаешь, у него нет денег? — испуганно спросил Кусок Мяса.

— Ни цента, — ответил Бейли. — У него ничего нет, кроме долгов, и на этот момент они равняются приблизительно двумстам тысячам долларов. Передайте вашему боссу, что он не получит от Вулриха и двадцати центов. Не получит никогда. Пока тот жив.

— Что ты хочешь этим сказать? — спросил Пальцы своим визгливым детским голосом и встал на цыпочки, чтобы дотянуться Бейли хотя бы до груди.

— Он хорошо застрахован, — ответил Бейли. — Мертвый он стоит больше, чем четверть миллиона. — Покорная улыбка появилась на его лице. — Но у Эдварда, конечно, отличное здоровье, и поэтому абсурдно думать, что мы когда-нибудь получим от него свои деньги.

— Отличное здоровье! — презрительно фыркнул Кусок Мяса. — Здоровье — это такая вещь, которую очень легко можно потерять. — И он прищелкнул пальцами.

— Мы можем дохнуть как мухи поздней осенью, — возвестил Меллой торжественным сопрано. — Кусок Мяса, я думаю, нам нужно немедленно переговорить с боссом.

— А кто ваш босс? — спросил я.

— Луи Барон, — уважительно ответил Кусок Мяса, и у меня сложилось впечатление, что если бы он был в шляпе, то снял бы ее, прежде чем упомянуть имя босса. — Ты уже слышал о нем.

Это имя заставило зазвенеть колокольчики в моей голове.

— Невада? — спросил я наугад.

— Вегас, — презрительно ответил Кусок Мяса. — Я никогда не слышал о городе с названием Невада!

— Луи придерживается мнения, что если клиент выигрывает, то казино обязано платить, — объяснил Пальцы. — Поэтому он считает, что, если клиент проигрывает, он тоже обязан платить. И если он этого не делает, это плохо для бизнеса, а если он скрывается, то это еще хуже.

— Это, кажется, плохо для здоровья Эдварда, не так ли? — Бейли широко улыбнулся.

— У нас еще достаточно времени, чтобы позвонить боссу, — решил Кусок Мяса. — Давай сперва выпьем еще по рюмочке. Тут чертовски хорошее виски.

Мускат поднял трубу и начал исполнять медленную и тягучую версию «Бил-стрит-блюза». Эллен Фицрой безучастно уставилась перед собой, а Кусок Мяса с Пальцами приготовили себе напитки — сразу по две порции на случай, если зима окажется суровой.

Я закурил и в этот же момент почувствовал легкое нажатие на свою руку.

— Я не хочу вам мешать, мистер Бойд, — сказала Эприл Мауэр тихо. — Но вы что, уже отказались от поисков Глории?

— Вас беспокоит только это? — холодно спросил я. — А в остальном вы чувствуете себя нормально? А как вы думаете, кого я здесь ищу?

— Именно этот вопрос я и задаю себе, — ответила она спокойно. — Если Эдвард Вулрих действительно обанкротился, как сказал этот мистер Бейли, то я не думаю, что он здесь задержится больше, чем нужно. Мне кажется, что он воспользуется первым самолетом или автобусом и исчезнет так быстро, как только сможет. — Она улыбнулась. — Ну, а теперь отгадайте, кого он возьмет с собой, чтобы не скучать в длительном путешествии?

— Глорию! — прохрипел я.

— Если вы поспешите, мистер Бойд, — сказала она, — то, возможно, мы еще успеем с ними попрощаться.

Глава 3

Я слетел по трапу с такой скоростью, словно полгода пробыл на ветхом паруснике, огибавшем мыс Горн, а потом вдруг вспомнил, что на свете ведь есть еще девушки. Надо мной светились в ночи окна ресторана, а до моего слуха доносилась тихая танцевальная музыка.

Войдя в ресторан, я увидел, что там довольно много людей, а шум стоит такой, что у меня заболели барабанные перепонки. Я протиснулся к бару и сделал знак старшему официанту.

— Добрый вечер, сэр, — вежливо сказал он. — Что желаете?

— Я ищу двух моих хороших друзей, — сказал я. — Мисс Глорию Ван Равен и мистера Эдварда Вулриха. Они сказали мне, что я могу найти их здесь.

— Очень сожалею, сэр. — Он сокрушенно покачал головой. Тем не менее все-таки следовало прощупать парня. Судя по всему, его сожаление было такого рода, которое можно облегчить несколькими «зелененькими». Я вытащил бумажник и достал банкноту в пять долларов. Он бросил на нее беглый взгляд, покачал головой и начал полировать стойку полотенцем.

— Боюсь, что сегодня вечером ваших друзей я не видел, — сказал он, хотя это и было излишне.

— Давайте не будем слишком долго задерживаться на предисловии, — предложил я. — Двадцати пяти долларов будет достаточно? Или такое отсутствующее выражение своего лица вы можете продать только за большую сумму?

— Пятьдесят долларов, — сказал он.

Я прибавил недостающую сумму и протянул деньги ему. Он ловко схватил их привычной рукой и сунул под баром в карман брюк.

— Странные вещи творятся с моей памятью, — заметил он. — Внезапно она ко мне снова вернулась.

— Выкладывайте, не стесняйтесь, — подбодрил я. — Иначе она опять пропадет.

— Я думаю, вы найдете их обоих по другую сторону шоссе, в одном из этих маленьких домиков, — наконец сказал он. — Многие наши клиенты арендуют эти домики. И в большинстве своем это люди с яхт. Им, кажется, слишком быстро надоедает вода.

— Могу себе представить, — заметил я холодно. — Какой номер домика?

— Этого я не знаю.

На какое-то мгновение мне очень захотелось выбить ему зубы, но потом я подумал, что он может действительно этого не знать.

— Но если я добавлю еще двадцать пять, вы, конечно, узнаете?

— В таком случае мне нужно позвонить по телефону, — любезно сказал он. — С вашего позволения, сэр, я отлучусь на минутку. — Он направился к телефону, находившемуся на противоположной стороне стойки и через тридцать секунд вернулся.

— В 73-ем, — сказал он. — Домик стоит во втором ряду, окнами в противоположную сторону. Там очень спокойно и мирно, сэр. В такую ночь вы можете даже услышать, как на пол падает бюстгальтер.

— Спорю, что вы часто проводите там время, занимаясь подслушиванием, — буркнул я.

Он пожал плечами.

— О чем речь-то? — спросил он. — О разводе?

Я покачал головой.

— Этот парень удрал с моей женой. Я просто проломлю ему череп.

Когда десять минут спустя я перешел шоссе и добрался до второго ряда домиков, я понял, что официант меня не обманул. Здесь действительно было очень тихо. Я прошел десять домиков, прежде чем первый раз услышал какое-то хихиканье.

Номер 73 был намалеван белой краской на дверях домика. Из-за занавешенного окна на дорогу падал узкий луч света. Несколько минут я прислушивался у двери и услышал неясные звуки голосов. Когда я постучал, голоса умолкли. Я забарабанил в дверь каблуками, пока она не закачалась в своей раме.

Наконец она резко распахнулась и передо мной предстал краснолицый парень, который выглядел довольно свирепо. Его лицо, до того как обросло жиром, было, должно быть, довольно красивым, но он и сейчас выглядел вполне прилично. Светлые волосы были коротко подстрижены, но голубые глаза немного налиты кровью.

— Что вам нужно, черт бы вас побрал? — спросил он заплетающимся голосом.

— Глорию Ван Равен, — ответил я, решив не скрывать истины. После того как я положил ему правую руку на грудь и немного нажал, он, покачнувшись, отступил в дом, и я последовал за ним с таким видом, словно был приглашен. Глория Ван Равен сидела на кровати и удивленно посмотрела на меня. Я тоже взглянул на нее и мгновенно забыл о пресноводном матросе, стоявшем позади меня.

Серебристая юбка и черная кружевная кофточка были небрежно повешены на спинку стула, и нетрудно было определить, что то и другое принадлежит Глории, так как на ней не было ничего, кроме бюстгальтера и черных трусиков. Это сразу же напомнило мне французский фильм, который был в прошлом году запрещен цензором из Южной Дакоты. Точнее одну сцену из него. Теперь я мог себе представить, о чем тогда думал этот цензор.

Золотоволосая Глория обладала такими же пышными формами, какие можно увидеть на картинах Ренуара. Обе ее груди плавно поднимались, когда она вздыхала.

— Кто вы, черт возьми? — спросила она ледяным тоном.

— Денни Бойд, — ответил я. — Гуггенхаймер дал мне поручение отыскать вас, и поверьте, это доставило мне удовольствие.

— Вот вы меня и нашли, — фыркнула она. — А теперь исчезните отсюда!

— Гуггенхаймер хотел бы, чтобы я вернул вас на студию — свежей, бодрой, веселой и готовой начать работу, — добавил я. — Поэтому мы ближайшим самолетом вылетим на западное побережье.

— Она и так вернется вовремя, — сказал Вулрих, напомнив мне о том, что он еще существует. — А теперь действительно исчезайте, пока я вас не выбросил.

— Только без громких слов, Эдди-бой, — дружески сказал я ему. — Представьте, как плачевно вы будете выглядеть, если я переломаю вас пополам.

— У мисс Ван Равен нет никакого желания отправляться с вами, Бойд. — Его голос дрожал от ярости. — Так что же вы предпримете в таком случае? Похитите ее?

— Если будет необходимо, так и сделаю, — деловито сказал я. — Как мне сказал Гуггенхаймер, он вложил в нее целый миллион. И ему совершенно безразлично, каким образом я ее верну. Самое главное — вернуть.

— Какой абсурд! — Это прозвучало не очень убедительно, и по тону было ясно, что он понял серьезность моих намерений.

А блеск в глазах Глории показал мне, что она относится к женщинам с горячей кровью.

— В ближайший вторник утром я вернусь на студию, — решительно заявила она. — Ну, а поскольку я уже здесь, то до вторника буду наслаждаться здешним климатом. А теперь всего хорошего, мистер Бойд, пока с вами еще не расправились!

Я озабоченно покачал головой.

— Так не пойдет, милашка, — сказал я. — Вы предпочитаете одеться, прежде чем идти, или хотите доставить наслаждение всем встречным и поперечным?

— Вы что, с ума сошли? — недоверчиво спросила она.

— Возможно, вы — мечта тридцати миллионов холостяков, куколка, — сказал я, — но для меня вы только ценная добыча, которую я должен охранять. А это означает, что я вырву вас из рук этого выродка Вулриха, тем более что он вот-вот взорвется.

— О чем это вы? — раздраженно спросил тот.

— Зачем вы пригласили на яхту Эллен Фицрой и этого сумасшедшего с трубой? — спросил я вместо ответа. — Вы что, от них тоже получаете деньги? Или они от вас?

— Я не понимаю, что вы имеете в виду, — буркнул он.

Но интерес Глории заметно возрос.

— Почему вы об этом спрашиваете? — поинтересовалась она.

— На яхте вас ожидает толпа кредиторов. Вернее, не вас, а этого Эдди-боя, — ответил я. — Два гангстера пришли по поручению игрока из Лас-Вегаса по имени Луи Барон. Они хотят получить должок в 20 тысяч долларов, который как-то выскользнул из памяти милого Эдди.

— Барону не нужно было этого делать, — невнятно проговорил Вулрих. — Я же сказал, что вышлю ему чек.

— Из резинки, что ли? Чтобы он мог сам с собой играть в футбол? — буркнул я. — Кроме того, там появился очень изящный джентльмен по фамилии Бейли. У него для вас новость, Вулрих: он прибрал к своим рукам «Самба-клуб», который до сих пор вроде бы принадлежал вам. Я имею в виду тот клуб, в котором чирикала эта канарейка Эллен Фицрой. Помните?

— Послушайте, вы! — Лицо Вулриха стало красным, как пион.

— Помолчи! — внезапно резко сказала Глория. — Я хочу слышать все.

— Этот Бейли действительно находчивый парень, — продолжал я. — Между прочим, он рассказал, что вы, Эдди-бой, живой гроша ломаного не стоите, но что вы здорово застрахованы и ваш труп стоит около четверти миллиона. Посмотрели бы вы на этих двух гангстеров, когда он сообщил это. Он открыл им совершенно новые перспективы для продолжения их бизнеса.

Постепенно краска исчезла с его лица. Я ожидал, что он все это станет оспаривать, но единственное, что он сделал, — издал какой-то булькающий звук, который родился у него где-то вне горла.

— Теперь вы видите, как обстоят дела? — спросил я Глорию. — Принимая во внимание всех этих кредиторов, которые окружили вашего Эдди-боя со всех сторон, и смазывают револьверы и точат ножи, я подумал, что вам будет довольно опасно оставаться рядом с ним, так как может статься, что один из кредиторов может послать пулю не точно в цель, а во что-нибудь, что находится рядом, не так ли?

Я закурил и стал ждать, какое впечатление произведут мои слова — такое, как я ожидал, или иное.

— Вшивая ты собака уличной воровки! — совершенно внезапно взорвалась Глория. — Ты… ты… ты… — Она тщетно пыталась найти новые, еще более красочные ругательства.

— Подожди минутку, дорогая, — нервно попросил Вулрих. — Я могу тебе все объяснить. Речь идет лишь о временных затруднениях. У меня много акций нефтяных компаний, которые временно понизились в цене. Вот и все.

— Что, черт возьми, все это значит? — прошипела Глория.

— Он пролетел, — сказал я. — Его акции вместо того, чтобы подняться, опускались в цене, и вследствие этого он обанкротился, как и сказал Бейли.

— Это ложь! — вскричал Вулрих. — Это лишь временные затруднения. Через две недели акции поднимутся и будут стоить дороже, чем я их покупал.

— Почему же вы в таком случае не предложите эти акции своим кредиторам в качестве гарантии, Эдди-бой? — мягко спросил я.

— Не говорите чепухи, Бойд, — буркнул он. — В настоящий момент они не стоят и бумаги, на которой напечатаны… — Слишком поздно он понял, что проговорился, и сразу стал выглядеть совсем несчастным.

— Ты! — фыркнула Глория. — Ты со своими проклятыми яхтами и крупными сделками! Мне бы нужно выбросить тебя за борт, чтобы другие акулы полакомились тобой.

— Это отличная мысль, милашка, — сказал я. — Но, к сожалению, в Бахиа-Мар нет акул.

— Значит, придется запустить несколько штук! — огрызнулась она и, похлопав себя по округлым бедрам, поднялась.

— Хватит с меня этих мифов Уолл-стрита, — сказала она. — Все, что нужно, это взять мой багаж с яхты, и я готова, Бойд, лететь с вами на западное побережье.

— Называйте меня Денни, — с надеждой сказал я. — У нас впереди долгий путь, так что лучше отбросить все формальности. К чему они!

Первый раз она посмотрела на меня внимательнее и обнаружила все прелести моего профиля.

— О’кей! — сказала она. — Если этот вид мужественности действует и на расстоянии, то отправимся на киносъемки, Денни.

— Не заботьтесь о расстоянии, милая Глория, — сказал я. — Во всяком случае, это действует в интимных ситуациях, и уж, имея дело со мной, вам не придется беспокоиться об акциях нефтяных компаний.

— Послушайте! — Вулрих сделал последнюю попытку. — Глория, ты не можешь так просто уйти. Ты могла бы остаться здесь хотя бы еще на два дня. И тогда…

— Что тогда, вонючий клоп? — язвительно спросила она. — И такое водится на Уолл-стрите!

Она натянула свою черную кружевную блузку и поправила ее грациозными движениями, которые меня буквально свели с ума. Потом она влезла в свою серебристую юбку и застегнула застежку-«молнию».

— Я готова, Денни, — сообщила она. — И давай поскорее исчезнем отсюда, пока это ничтожество не начало рассказывать о недавно открытом нефтяном источнике.

Я подошел к двери и открыл ее.

— Только после вас, дорогая, — сказал я с вежливостью истинного джентльмена.

Но я так и не узнал, действительно ли она вышла первая, так как в следующий момент увидел звезды… Удар пришелся мне как раз в правое ухо, и весь мир взорвался. А в следующее мгновение все погрузилось в темноту.

Когда я пришел в себя, в домике никого не было, и это меня совсем не удивило. Я с трудом поднялся на ноги. Пытаясь не обращать внимания на тупую боль в затылке, я спросил себя, чем Вулрих мог меня ударить. На часах было половина одиннадцатого. Ночь еще только начиналась, и у Вулриха была уйма времени, чтобы испариться. Я предположил, что сначала он отправится на свою яхту.

Миновав ресторан, в ярком свете я увидел трех мужчин, направлявшихся ко мне. Один из них узнал меня.

— Смотри-ка, ты! — Кусок Мяса с трудом ворочал языком. — Ведь это кастрированный легавый, выгнанный из своего стада.

— Угу! — резко воскликнул Пальцы Меллой. — Где ты был, болван? Опять рылся в дерьме?

Их реплики, похоже, доставляли им большое удовольствие. Они разразились смехом, но уже несколькими секундами позже замолчали, когда их головы с глухим стуком ударились друг о друга.

— Тихо вы, чурбаны! — прошипел третий и сразу их отпустил.

Кусок Мяса и Пальцы откачнулись в разные стороны, в то время как третий подошел ко мне.

— Меня зовут Луи Барон, — прокаркал он. — Я не знаю, кто вы, черт бы вас побрал, но, может быть, вы мне объясните, что здесь происходит. Эти два идиота так пьяны, словно они что-то отпраздновали.

— Может быть, — ответил я. — ,Они разыскивают Вулриха, потому что у вас есть его долговая расписка на двадцать тысяч долларов, не так ли?

— Правда, — ответил он с облегчением. — Мне надо было бы раньше догадаться, что нет смысла посылать этих двух чурбанов, чтобы они забрали у него деньги. Когда я это уразумел, я воспользовался ближайшим самолетом, который летел сюда.

Барон был маленький коренастый человек с большой головой и покатыми могучими плечами. Он стоял, слегка нагнувшись вперед, покачиваясь на носках, и его длинные руки свисали по бокам. Он заставил меня немного поволноваться, этот парень. Я никак не мог избавиться от чувства, что он разорвет меня на куски при первом же неудачном слове и бросит на съедение крокодилам — разумеется, в том случае, если он сам не голоден.

— Меня зовут Денни Бойд, — сказал я. — Студия Глории Ван Равен поручила мне вернуть ее домой, чтобы она могла начать работу. — После этого я рассказал ему все остальное: как Вулрих нанес мне сзади предательский удар и что глухая боль в голове вызывает у меня настоятельное желание встретиться с этим Эдди-боем и отплатить ему той же монетой. Так что я хочу его встретить не меньше, чем Луи Барон.

— Давайте сперва посмотрим на яхте, Бойд, — предложил Барон. — Может быть, он вернулся туда. Если он попадется мне в руки, то я…

— Будет очень приятно, если я смогу это увидеть, — бодрым голосом перебил я. — Это все, чего я желал бы.

Через несколько минут мы добрались до яхты, и приглушенные звуки трубы стали громче, когда мы поднялись на палубу.

— Кто это играет на трубе? — спросил Барон.

— Этого парня зовут Мускат Муллинс, — ответил я. — Он здесь гость или что-то в этом роде.

— Я так и подумал, — буркнул он. — Этот бродяга играл какое-то время в моем клубе — конечно, только тогда, когда мог держаться на ногах.

— Слишком уж приятная мелодия для Муската, — сказал я отрешенным тоном и остановился, чтобы прислушаться. — Ну да, конечно! Это «Он не шевельнулся?» Траурная мелодия диксиленда.

— Единственная мелодия, которую я знаю, — «Колесо фортуны», старая школьная песня, — буркнул он. — А что с этим диксилендом?

— Похоронная мелодия, — снисходительно пояснил я. — Ее исполняют, когда погибает товарищ.

С этими словами я побежал, как испуганная звезда, которая замечает, что продюсер собирается закрыть дверь на замок.

— Эй! — воскликнул Барон. — К чему такая спешка?

— Я же вам сказал, — бросил я через плечо. — Может быть, я и ошибаюсь, но меня охватило странное чувство, когда я услышал, как Мускат играет эту мелодию.

Барон пробурчал что-то нечленораздельное и, кряхтя, поспешил за мной. Мы не успели добежать до рубки, как послышались звуки марша.

— Это последняя часть, — прохрипел я. — Ее всегда играют, когда покидают кладбище, чтобы как-то взбодриться.

— Оставьте ваши познания при себе, Бойд! — прикрикнул Барон. — Давайте лучше доберемся до этого проклятого трубача, чтобы он прекратил здесь свои неумные выходки.

Я толкнул плечом дверь рубки, сделал три шага внутрь и остановился как вкопанный. Мускат сидел по-турецки на полу рубки с закрытыми глазами и благочестиво наигрывал последние аккорды марша. Закончив, он отложил трубу. По выражению его лица можно было заключить, что он уже достиг той степени опьянения, когда реальность не воспринимается, как таковая. Когда он открыл глаза, он посмотрел на меня, как на совершенно пустое место.

Но у его ног лежала на спине Эллен Фицрой. На ней все еще было шелковое белое бикини с черными точечками. Ее темные спутанные волосы обрамляли бледное лицо, и с первого взгляда казалось, что одна из черных точек с ее белого бикини случайно попала ей между глаз — только отверстие от пули не имело такого шелкового блеска, как черные «мушки» на бикини.

Глава 4

Я уставился на безжизненное тело Эллен Фицрой, которое лежало у моих ног, и услышал, как позади меня кто-то глубоко задышал.

— О, боже! — выдавил Луи Барон. — Эта куколка была очень симпатичной. И кому могло понадобиться ее убрать?

Лишь сейчас Мускат Муллинс, казалось, понял, что он в рубке не один. Он поднял голову, посмотрел на меня и, вытерев рот тыльной стороной ладони, спросил:

— У тебя не найдется чего-нибудь выпить?

Я начал бить его ладонью по лицу, так что его голова закачалась из стороны в сторону.

— Придите в себя, Мускат! — набросился я на него. — Что, черт возьми, здесь произошло?

— Я хочу выпить, — повторил он заплетающимся языком. — Человек, который играет эту вещь, потому что потерял хорошую знакомую, обязательно нуждается в выпивке.

— Он пьян в дымину, — презрительно сказал Барон. — И пройдет не меньше двух-трех часов, прежде чем он сумеет вымолвить разумное слово. Давайте исчезнем отсюда, Бойд. Мне все это не нравится.

— Я целиком с вами согласен, Луи, — ответил я вполне искренне.

А потом до нашего слуха донеслись со стороны трапа звуки тяжелых шагов. Создавалось впечатление, словно целый отряд моряков пришел попрощаться с девушкой. На какое-то время шаги смолкли, а потом направились к рубке. Барон взглянул на меня, потом сунул правую руку под плащ.

— Успокойтесь, — сказал я. — Здесь налицо убийство. Вы что, хотите еще больше усложнить дело?

Я было думал, что он меня не послушается, но он с сожалением пожал плечами, и когда его рука снова появилась на свет божий, в ней ничего не было.

Дверь открылась, и в рубку вошел высокий тощий человек с очень проницательным взглядом, в одном из дешевых костюмов, которые продаются партиями.

Он тщательно закрыл дверь и прислонился к ней. Взгляд его скользнул по Мускату, мне, Луи Барону и остановился на теле Эллен Фицрой. При этом он не сказал ни слова.

Волнуясь, я пытался придумать начало разговора. Может быть, просто познакомить всех друг с другом? Но, черт возьми, как можно познакомить с трупом?

— Когда он позвонил, он сказал, что это убийство, — вполне дружелюбно произнес, наконец, высокий человек. — Судя по всему, он был прав, не так ли?

— Кто вы, черт бы вас побрал? — глухо спросил Барон.

— Вполне резонный вопрос, — ответил высокий. — Меня зовут Хардинг. Лейтенант Хардинг из полиции.

— А я — Фрэнк Синатра, — насмешливо ответил Барон.

Хардинг сунул руку в карман и, вынув полицейский значок, показал его Барону.

— Как вы смотрите на то, чтобы объяснить случившееся? — сказал он все тем же дружелюбным тоном.

— О’кей! — Игрок заморгал глазами. — Я — Луи Барон из Невады. Пришел сюда, вернее приехал, час тому назад. Это — Бойд, он работает на киностудию, которая хотела вернуть Глорию Ван Равен.

— Мне кажется, в настоящее время нет смысла выяснять, что здесь произошло. Но что с ним? — он показал пальцем на трубача.

— Это Мускат Муллинс, — сказал я. — Трубач.

— У тебя не найдется чего-нибудь выпить? — с надеждой спросил Мускат лейтенанта.

— Покойная — певица из ночного клуба по имени Эллен Фицрой, — добавил я.

— Как это случилось? — спросил Хардинг.

Я взглянул на Барона, тот пожал плечами.

— Может быть, вам следует спросить об этом трубача, лейтенант, — буркнул он. — Мы с Бойдом прибыли на яхту три минуты назад и нашли ее уже мертвой, а трубача мертвецки пьяным.

— Я пытался привести его в чувство, — признался я полицейскому, — но, судя по всему, он нуждается в холодном душе. Тогда, возможно, он придет в себя. Как видите, лейтенант, он слишком поздно появился на свет — в тридцатые годы он был бы как раз на месте.

— Очень остроумно, — холодно заметил Хардинг. Он опустился на колени и заглянул Мускату в лицо. Потом он протянул руку и оттянул его веко.

— Это — не алкоголь, — хмыкнул Хардинг. — Парень весь пропитан наркотиками. — Он поднялся и посмотрел на меня. — Может быть, вы и правы, Бойд, говоря о холодном душе.

— Единственный человек с таким лицом, которого мне довелось видеть, находился на дороге к моргу, — тактично сказал я. — В его состоянии понадобилось всего три недели, чтобы туда добраться.

— Кому принадлежит яхта? — спросил Хардинг, отворачиваясь от трубача.

— Эдварду Вулриху II, — ответил я.

— И где он сейчас?

— Я бы и сам хотел это знать, лейтенант, — ответил я, как всегда, честно. — И мистер Барон хотел бы знать. Мы бы его немного пообтесали — все равно: отдельно или сообща.

— Кто еще находится в данный момент на борту?

— Никого нет, кроме нас, — ответил я. — Во всяком случае, мы никого не видели, не правда ли, Барон?

— Разумеется, — пробормотал игрок нетерпеливо. — Траурную процессию составляем Бойд, я и этот трубач.

В недолгой тишине, которая последовала за этими словами, на палубе послышался стук каблучков. Он прозвучал необычно громко. Хардинг поспешно подскочил к двери и, встав за ней, распахнул ее во всю ширь так, чтобы его не было видно.

В рубку вошла Эприл Мауэр и непроизвольно остановилась, увидев Эллен Фицрой, лежащую на полу. Краска постепенно исчезла с ее лица, и она, шатаясь, прислонилась к двери. Хардинг протянул руку и успел подхватить ее до того, как она начала падать.

— Не бойтесь, леди, — сказал он. — Я — полицейский офицер.

— Она умерла? — опросила Эприл.

— Да, умерла, — ответил Хардинг. — Кто-то ее застрелил, и я стараюсь пролить немного света на это темное дело. Кто вы такая?

— Я — секретарша мисс Ван Равен, — механически ответила Эприл. — Эприл Мауэр.

— Хорошая фамилия, лейтенант, — заметил я. — В апреле всегда бывает дождь.

— Я не понимаю, за что могли убить такую милую девушку, — бросил лейтенант, — когда вы все были поблизости и представляли более удобные мишени. — И, повернувшись к Эприл, спросил: — Ван Равен? Глории Ван Равен?

— Совершенно верно, лейтенант, — ответил вместо нее я с грустным видом. — Она до следующего вторника должна быть на киностудии и начать сниматься в новом фильме. Я думал…

— Вы собирались вытащить ее отсюда, не так ли? — закончил лейтенант мою мысль. — Очень вам сочувствую, Бойд. И вам, и Глории Ван Равен. Как жаль, что такая мелочь, как убийство, нарушит ваши планы.

— Это не совсем так… — Продолжить я не успел, так как на трапе вновь послышались шаги. Они направлялись в сторону рубки. Хардинг исчез за дверью, а когда она раскрылась, в ней появилась Глория Ван Равен в сопровождении Вулриха и Грега Бейли.

— Послушайте, Эд, — говорил Бейли своим хорошо поставленным голосом, — нет никакого смысла убегать или избегать своих кредиторов, пока они не избавились от назойливой привычки требовать долги…

Я не дослушал этой оригинальной теории, так как Глория, обнаружив труп, громко вскрикнула и умело упала в обморок, подхваченная Хардингом, которому мог бы позавидовать любой цирковой страхующий. Пока лейтенант укладывал Глорию на пол, Вулрих опустился перед мертвой на колени.

— Эллен! — вскрикнул он срывающимся голосом. — Крошка моя!

Услышав это, Глория быстро открыла глаза.

— Моя крошка? — повторила она срывающимся голосом. — Что это значит, будь ты проклят? Последние четыре дня ты мне только и говорил, что я — единственная женщина в твоей жизни!

Вулрих, казалось, этого не слышал. Он пребывал в мире скорби. Я взглянул на Бейли, чтобы определить, как он реагирует, но мне это не удалось. Он смотрел на убитую с неподвижным лицом, а потом перевел взгляд на Хардинга, словно ожидая, что тот представится.

— Я хочу выпить, — раздался голос Муската. — Что это за отель, черт бы его побрал!

Лейтенант Хардинг прохрипел:

— Ну теперь, наконец, все в сборе, или в машинном отделении спрятался еще целый кордебалет?

— Теперь — все, лейтенант, — успокоил я. — Больше никого нет.

— Тогда я, наконец, могу приступить к своим обязанностям, — сказал он. — Все остаются на своих местах. Через пять минут я вернусь.

После того как он ушел, никто не произнес ни слова. Вулрих все еще стоял на коленях подле мертвой и по его лицу текли слезы. Глория перестала изображать обморок, потому что это уже было ни к чему. Она стояла позади Вулриха и с ненавистью смотрела на него. У Эприл ноги словно приросли к полу, и в ее лице не было ни кровинки. У Бейли и Луи Барона были бесстрастные лица индейцев, которые опоздали к распределению жен и теперь вынуждены ждать следующего распределения. Мускат с остекленевшим взглядом все еще сидел на полу, держа трубу на коленях.

Я закурил и старался не думать о весьма вероятных осложнениях — ведь Глорию могут втянуть в дело об убийстве. Внезапно она схватила Вулриха за плечо.

— Послушай, ты! — воскликнула она. — Ты что, забыл обо мне? Ведь я была той девушкой, по которой ты сходил с ума всю последнюю неделю!

Вулрих стряхнул ее руку и посмотрел на нее так, словно видит первый раз. Потом его невидящий взгляд снова перекочевал на Эллен Фицрой.

— Она была моя жена, — просто сказал он.

Следующее утро было абсолютно ясное. Огромный огненный шар солнца отражался в голубой воде гавани. Но я не был расположен наслаждаться красотами Бахиа-Мар. Стоя в телефонной будке, я вел разговор с Голливудом.

— Во вторник! — прорычал Гуггенхаймер мне в ухо.

— Вы с ума сошли, — ответил я. — Это невозможно. Хардинг всех нас прижал. Мы даже не можем покинуть пределы гавани, пока он не найдет убийцу.

— Я бы ничего не имел против, если бы он справился с этим делом до вечера понедельника, — ледяным тоном сказал продюсер.

— Невозможно, — повторил я.

Потом наступила пауза. Когда он заговорил снова, в его голосе появились такие нотки, которые, вероятно, были свойственны Джеку Потрошителю:

— Ведь речь идет о ваших двух тысячах долларов, Бойд. Мне становится смешно, когда я вспоминаю, какие лестные слова говорят о вас, как о детективе. Который, кстати, не позволяет ускользнуть ни одному доллару.

— Вот как? — с сомнением произнес я.

— Да, да, — ответил он. — Если этот недоучка-полицейский не в состоянии найти убийцу, то это должны сделать вы. — Его голос грохотал в трубке. — Ведь это очень просто для настоящего профессионала.

— Но…

— Мне совершенно безразлично, кто найдет убийцу: вы или полиция, — продолжал грохотать он. — И как бы то ни было, вы не получите от меня ни цента, если Глория во вторник не появится здесь. И не только это. Я позабочусь о том, чтобы вы попали в черные списки, и ни одна студия здесь на западном побережье не будет иметь с вами дела. К тому же у меня хорошие связи и с Нью-Йорком. И я поведаю нью-йоркцам, какой вы ленивый и ни на что не способный парень…

Я повесил трубку, так как эта словесная канонада Гуггенхаймера меня совсем не интересовала. Выйдя из телефонной будки, я столкнулся с высоким стройным парнем в дешевом костюме.

— Заботы одолели? — спросил Хардинг и злорадно усмехнулся.

— Угу, — ответил я. — Как вы думаете, сколько времени вы нас будете здесь держать?

— До тех пор, пока не изобличу одного из вас в убийстве Эллен Фицрой, — небрежно бросил он. — А вы пока отдыхайте и наслаждайтесь Бахиа-Мар, Бойд. Я уже подготовил ряд временных пристанищ, где вы можете жить. Никто не вернется на борт яхты, пока дело не будет закончено. Так что, не волнуйтесь, Бойд.

— Я должен привезти Ван Равен на студию не позднее вторника, иначе не получу никакого гонорара, — ответил я. — У вас есть какие-нибудь затруднения, лейтенант?

— Если рядом со мной находится частный детектив с нью-йоркской лицензией, мои затруднения исчезнут сами собой, — ответил Хардинг с ухмылкой. — Почему бы нам не действовать вместе? Покажите провинциальному полицейскому, как нужно работать. Распутайте дело так, как показывают в телефильмах, — раз, два и готово.

— Как сегодня чувствует себя Мускат Муллинс? — спросил я, стремясь сменить тему.

— Полностью не в себе, как вы и предполагали, — ответил Хардинг, и ухмылка исчезла с его лица. — Вы правы, если он будет так продолжать, он долго не протянет. Он уже не раз проходил курс лечения, но для него это пустая трата времени. Все, о чем он может вспомнить, это то, что был пьян и играл на трубе. А между делом сходил к себе в каюту и сделал инъекцию. Все остальное исчезло из его памяти. Он утверждает, что у него всегда так.

— Может, он сам ее убил и теперь не может вспомнить об этом?

— Возможно, — недоверчиво сказал лейтенант. — Правда, я не могу себе представить, какой у него мог быть мотив, но от наркомана можно ожидать чего угодно. До сих пор мы не смогли найти орудия убийства. Я даже использовал водолаза, который обыскивает дно вокруг яхты. Если мы найдем оружие, это окажет нам большую помощь.

— А что скажете насчет телефонного звонка? — спросил я, вспомнив, что убийца позвонил в полицию. — Было бы неплохо узнать, кто звонил.

— Увы. Мы даже не можем установить, откуда последовал этот звонок, не говоря уже о том, что мы не знаем и вряд ли узнаем, кто звонил. В непосредственной близости от яхты Вулриха имеется, кажется, больше десятка телефонных будок.

— Понятно, — сказал я задумчиво.

— Но в этом деле есть пункты, на которые можно обратить внимание, — с энтузиазмом продолжал Хардинг. — Вулрих — банкрот. Он должен своим кредиторам больше денег, чем я смогу заработать за всю свою жизнь.

— Да, я слышал об этом, — подтвердил я.

— И уже месяц, как он женат на убитой.

— Это я тоже слышал, — сказал я и зевнул.

— В таком случае вы, вероятно, слышали и о том, что его жизнь застрахована приблизительно на 400 тысяч долларов?

— Нет, — об этом я не имею понятия. Я слышал только, что он застрахован.

На лице Хардинга появилось выражение удовлетворения, потому что он сообщил мне новость.

Вулрих говорил, что они запаслись такими страховками, чтобы если с одним из них что-нибудь случится, то другой не остался без средств. Во всяком случае у него был мотив для убийства, тем более что он обанкротился и его преследовали кредиторы.

— Тут есть над чем подумать, — сказал я с надеждой и, как всегда, уважительным тоном.

— Я говорил с компанией, которая его застраховала, — продолжал лейтенант. — Судя по всему, они придерживаются такого же мнения. И они хотят послать сюда одного из своих детективов. — Он кисло усмехнулся. — И почему только они не доверяют полиции?

— Хорошо, лейтенант, — сказал я удовлетворенно. — Значит, можно констатировать, что убийца известен, не так ли? Простой и обычный случай. Вулрих убил жену, чтобы получить страховую сумму.

Хардинг медленно покачал головой, и, когда я это увидел, настроение у меня упало, потому что появилось такое ощущение, будто я оказался на том самом месте, откуда начал.

— Есть еще и другие факты, Бойд, — задумчиво произнес он. — Вулрих проиграл Барону 20 тысяч долларов, и Барон приехал сюда, чтобы получить их. Если бы он убил Вулриха, он бы никогда не смог спокойно подобраться к его страховке, потому что в этом случае ее получила бы Эллен Фицрой. Но если бы он убил его жену, то тогда был бы почти уверен, что получит свой долг, как только Вулриху выплатят страховую сумму. Ясно?

— Ясно! — зло огрызнулся я в ответ.

— И потом еще этот Бейли, — продолжал Хардинг, которому, очевидно, эта тема доставляла удовольствие. — Это главный кредитор Вулриха. Следовательно, он имел такой же мотив, что и Барон, убить Эллен Фицрой. Ясно?

— Ясно! — выдавил я.

— К тому же нельзя забывать и эту Ван Равен. — Он ободряюще улыбнулся мне. — Она золотистая блондинка, и, видимо, ей свойствен темперамент, присущий этой масти. Она думала, что Вулрих пригласил ее на яхту, потому что влюблен в нее, и только в нее.

Женщины обычно ожидают именно этого от мужчины, который действует подобным образом. А теперь представьте, что она узнала о его женитьбе и убила Эллен Фицрой в приступе ревности.

— Черт возьми! — воскликнул я со злостью.

— А вы разве думаете не так? — спросил он с улыбкой.

Я сделал последнюю попытку.

— Согласно этим версиям, каждый из них имел мотив, — сказал я. — Но каждый ли имел возможность?

— На это я вам отвечу, — резко сказал Хардинг. — Муллинс все время был на яхте. У Барона нет алиби на все время, как он прибыл из аэропорта и до встречи с вами. Он, правда, встретил у ресторана своих подручных, но преступление было совершено значительно раньше.

После того как Вулрих и Глория Ван Равен покинули вас, они расстались и не видели друг друга более получаса. Точнее, те самые полчаса, когда было совершено преступление. Они, по их показаниям, гуляли, но не встретили никого из знакомых. Прогулки совершали чуть ли не все подозреваемые, например, Бейли утверждает, что он тоже прогуливался.

— А что вы скажете об Эприл Мауэр? — угрюмо спросил я. — На нее тоже падает подозрение.

— Нисколько, — бодро ответил Хардинг. — Она утверждает, что в то время, когда произошло убийство, она находилась в своей каюте и спала. Разумеется, она имела возможность совершить убийство, но у нее не было мотива. Единственная причина, которая привела ее на яхту, — это то, что она привезла гардероб для своей хозяйки Глории Ван Равен. То же самое относится и к вам, Бойд. Вы прибыли сюда только для того, чтобы по поручению студии увезти отсюда Глорию.

— Сердечно благодарен вам за эти слова, лейтенант, — с горечью сказал я.

— Поверьте, мне тоже было приятно не заносить вас в список подозреваемых, потому что таковых у меня и так больше, чем достаточно.

— О’кей, не буду больше вас задерживать, лейтенант. Время — это все, как обычно говорят в борделях.

— Надо немного поспать, — сказал он в ответ. — Всю ночь был на ногах. Но гавань кишит полицейскими, поэтому не советовал бы вам предпринимать что-либо, вроде попытки к бегству, поняли?

— Без Глории Ван Равен я никуда не уеду, — уверил я.

— Если вы сделаете такую попытку, я распоряжусь засадить вас за решетку как свидетеля обвинения, — пообещал он на прощание.

Я медленно побрел в сторону шоссе и тех домишек, которые нам предоставил Хардинг. Добравшись до них, я увидел, что Глория сидит на ступеньках своего жилища. На ней был купальный костюм. Вероятно, он немного сел или она несколько пополнела с того момента, как я видел ее в последний раз, поскольку он не скрывал, а, наоборот, подчеркивал ее наготу.

Ее окружали с десяток репортеров и фотографов. Один парень с фотокамерой даже лежал перед ней на животе, выискивая новый, наиболее интересный ракурс. Причем он настолько увлекся этим делом, что не замечал, как его коллеги буквально топчут его ногами.

— А как вам понравится это, мальчики? — медовым тоном спросила Глория, бросая одну ногу на другую и глубоко вздыхая. В ответ на это грохнул залп фотовспышек, и один голос, перекрывая другие голоса, громко спросил:

— Какое чувство владело вами, Глория, когда вы вошли в рубку и увидели на полу мертвую женщину?

Глория умело повела плечами, деля вид, будто ей страшно, но на самом деле преследуя совсем другую цель.

— Я упала в обморок, — сказала она просто. — Это был какой-то кошмар. В известном смысле это напоминало мне сцену из одного нового фильма. Я вам уже рассказывала, мальчики, как я играла роль миловидной, но затравленной девушки, которая…

Я уже почти прошел мимо этой толпы газетчиков, когда один из них повернулся и заявил с блеском в глазах:

— Глория поистине фантастическая женщина!

— Конечно, — вежливо ответил я. — И очень добрая.

Глава 5

Придя в свой домик, я закурил и растянулся на кровати. Из другого домика, расположенного неподалеку, до меня доносилось меланхолическое соло, исполняемое на трубе, и я поневоле подумал, что было бы очень интересно знать, как будет реагировать Мускат, когда узнает, что весь вечер провел рядом с трупом. Минут через пять в мою дверь постучались, и я крикнул:

— Войдите!

Дверь открылась, и в комнату вошла Эприл Мауэр. Она быстро закрыла за собой дверь и сказала:

— Доброе утро, мистер Бойд.

На ней были кожаные шорты цвета морской волны и белый бюстгальтер. Ее светлые волосы были заколоты толстым пучком и эффектно контрастировали со смуглым загорелым телом.

— Если вы хотите достигнуть своей цели, то вам надо почаще принимать душ, — сказал я, намекая на ее имя.

— Предоставляю это вам. Уж если вы к кому-нибудь пристанете, то будет нелегко от вас отделаться, — кисло заметила она.

— Ваш вид возбуждает, — покорно сказал я. — Вы всегда так возбуждающе выглядите?

— Конечно, — спокойно ответила она.

— Если я когда-нибудь сойду с ума до такой степени, чтобы жениться, то я хотел бы, чтобы моя будущая жена имела такой же возбуждающий вид по утрам. В этом случае я спокойно спал бы по ночам, не страшась того, что утренний кофе мне будет подавать страшилище, — ответил я.

— Любая девушка, которая возымеет желание выйти за вас замуж, должна сперва побывать у психиатра, — ответила она.

— Лучше бы — у френолога, — сказал я с надеждой. — Вы хотите, чтобы я исследовал ваш череп?

— О, боже ты мой, мистер Бойд, какие мысли рождаются в вашей голове! — заметила она и посмотрела на меня своими голубыми глазами. — Видимо, все зависит от формы вашего профиля. Вы считаете, что вам достаточно показать девушке ваш замечательный профиль, и все будет в порядке?

— Ну ладно, черт возьми, зачем вы ко мне пожаловали? — крикнул я. — Если вы хотите, чтобы вас утешили, поскольку вы, бросив взгляд на убитую, плохо провели ночь, то почему вы об этом не скажете без обиняков?

— Все имеет какую-нибудь причину, — холодно ответила она. — Но когда речь заходит о вас, мне трудно ее отгадать. — Эприл посмотрела на меня взглядом врача, исследующего пациента. — Возможно, ваша ненависть к женщинам объясняется тем, что еще ребенком вы возненавидели свою мать.

— Какую из них? — быстро спросил я. — К моему совершеннолетию у меня было четыре матери. Моего старика все звали Данни-Разведенец.

Она сунула руки в карманы шорт, и те сразу обтянули ее бедра и ляжки.

— Сдаюсь, — сказала она. — Я только что разговаривала с лейтенантом Хардингом, и он сказал мне, что никто не имеет права уехать, пока он не найдет убийцу. И я спрашиваю себя, как на это будет реагировать студия.

— Об этом я уже узнал, — ответил я со вздохом. — Я звонил Гуггенхаймеру, и он снова пропел мне старую песенку: если Глория не вернется ко вторнику, то…

— Что «то»?

— То я не получу своего гонорара, и он внесет меня в черный список, так что мне будет трудно найти работу, как на восточном, так и на западном побережье. После того как он перечислил все, что предпримет против меня, если я не доставлю Глорию своевременно, он добавил, что предпримет еще ряд других — весьма подлых мер.

— Я тоже хотела бы, чтобы Глория вернулась на студию своевременно, — сказала Эприл.

— Вот как? — Я недоверчиво уставился на нее. — У вас есть какие-либо причины желать этого?

— Я очень ценю регулярное питание, — ответила она. — А финансовое положение Глории в настоящий момент очень неважное. Все, что ей принадлежит, это заложенный дом, кабриолет, который может понадобиться только сумасшедшему, да два меховых манто. Я ничего не имею против меховых манто, но ведь они же несъедобны!

— Неужели ее дела действительно так плохи? — спросил я.

Она кивнула.

— Если не хуже. Мне кажется, она верила в то, что Вулрих окажет ей помощь, которая была так необходима. И, должно быть, узнав вчера вечером, что он банкрот, она чуть не впала в шоковое состояние.

— Теперь дело уже обстоит не так, — ответил я. — Он был настолько предусмотрителен и заботлив, этот парень, что застраховал свою жену сразу после свадьбы на огромную сумму.

Эприл удивленно подняла брови.

— Для этого он, должно быть, имел веские основания, не правда ли?

— Правильно, Шерлок Холмс, — ответил я. — Вы правы, и копы тоже успели об этом подумать. Но не только Эдди имел мотив. Он был один из многих. Хардинг считает, что это с таким же успехом мог быть и один из его кредиторов, которому пришла в голову мысль убить Эллен: или Луи Барон, или хотя бы Грег Бейли. Глории тоже могла прийти в голову такая мысль, или же она сделала это из ревности, после того как узнала, что Эллен Фицрой вышла замуж за Вулриха.

— А как насчет Муската Муллинса? — спросила Эприл. — Как я слышала, на борту находились две парочки: Глория — Эдвард Вулрих и Мускат — Эллен Фицрой.

— Теперь положение немножко осложнилось, — заметил я.

— Весь вопрос заключается в том… что вы теперь будете делать.

— Гуггенхаймер предложил мне самому найти убийцу, если копам это будет не по силам, — сказал я.

— И вы попытаетесь это сделать?

— Подумываю. Ведь если я этого не сделаю, то останусь в сплошных убытках.

— Я вам помогу, — спокойно сказала она.

— Благодарю от всего сердца, — буркнул я. — Теперь я уверен в удаче!

— Я сделаю это не ради вас, — умерила она мой восторг. — Я с удовольствием выполняю секретарские обязанности при Глории. Работа хорошо оплачивается — в тех случаях, когда вообще оплачивается, — и от нее не сильно устаешь. Но если Глория не появится в срок на студии, я останусь без работы. Поэтому мое предложение диктуется материальными соображениями, Денни.

— О’кей! Теперь у меня есть бесплатный помощник. У вас уже имеется какая-нибудь разумная идея?

— Конечно! — ответила она. — Надо поймать убийцу.

— Великолепно! — В отчаянии я даже закатил глаза. — А с чего мы начнем?

— Не имею понятия, — призналась она. — Но надеюсь, что вам что-нибудь придет в голову.

— Очень хорошо. — Я глубоко вздохнул. — Почему бы нам вдвоем не прогуляться по гавани. Может быть, на свежем воздухе нам что-нибудь и придет в голову.

— Согласна, — ответила она. — Вы действительно не знаете, кто убил Эллен Фицрой.

— Если бы я знал, то не сидел бы тут и не болтал с вами, — сказал я. — А уже катил бы вместе с Глорией в Голливуд.

— Я разочарована, — ответила она. — Я думала, что вы — настоящий детектив, мистер Бойд.

— Так мы пойдем прогуляться или нет? — вежливо спросил я и поднялся с постели. — Или вы предпочитаете, чтобы я вас придушил где-нибудь в темном уголке?

Мы медленно пошли по берегу мимо яхт, яхт и снова яхт. Постепенно мне наскучило это занятие, и у меня возникло желание прогуливаться где-нибудь подальше вдоль Гудзонова залива или вдоль Ист-Ривер. Но потом я увидел в акватории гавани нечто такое, что даже не поверил своим глазам. Я закрыл глаза в надежде, что видение будет вести себя благоразумно и исчезнет, но когда несколько секунд спустя я вновь открыл их, все оставалось по-прежнему. Когда видишь красных слонов, взбирающихся по стене, — это еще пустяки, но когда видишь, что в бассейн Бахиа-Мар входит испанская галера, совершенно такая же, какие строили лет пятьсот назад, это уже чересчур.

— Взгляните-ка туда, — прошептал я. — Христофор Колумб подплывает. Вы не хотите сказать ему, что он опоздал на пятьсот лет?

— Ах вот вы чему удивились! — презрительно заметила она. — А меня это нисколько не удивляет. Здесь есть все, что хотите. И самое фантастическое: китайские джонки, испанские и римские галеры, немецкие подводные лодки и даже ванны из искусственных тканей.

— О’кей, мисс Всезнайка, — ответил я. — Откуда в вас столько мудрости? Почерпнули дома из комиксов?

— Скажете тоже, — презрительно фыркнула она. — Я читаю энциклопедию, причем регулярно. Для отдыха. Сейчас я читаю том от «Пол» до «Рос» и с нетерпением жду, когда смогу перейти к следующему.

— Видимо, мне тоже имеет смысл обзавестись энциклопедией, — сказал я, больше обращаясь к самому себе. — Вы часто даете мне понять, что я ниже вас по интеллекту.

— Так оно и есть, — зло отпарировала она. — Вы действительно ниже.

Последующие несколько минут мы шагали в полном молчании.

— Ну что, еще не придумали, как мы будем ловить убийцу? — наконец спросила Эприл нетерпеливо.

— Я как раз думал об Эллен Фицрой, — ответил я. — Это была хорошенькая куколка и петь она умела. Так почему же она, черт побери, вышла замуж за такого бродягу, как Вулрих? Из сострадания, что ли?

— С ее точки зрения, Вулрих стоял выше нее на общественной лестнице, — быстро ответила Эприл. — И был сказочно богат. К тому же он был ее боссом.

— Для меня он как был, так и остается негодяем, — буркнул я.

— Он, кажется, тоже не хотел жениться на ней, — сладким голосом сказала она.

— Я бы уж точно не женился, — буркнул я.

— Что ж, очень рада это слышать, — заметила она с улыбкой.

Мы прошли еще ярдов пятьдесят, и тут у меня в голове родилась удивительная мысль. Я остановился, но Эприл продолжала идти дальше. Она даже не заметила, что я остановился, и все больше и больше удалялась от меня.

— Эй! — прокричал я ей вслед. Она остановилась и медленно обернулась.

— Не обижайтесь, — сказала она. — Где яхта, там и чайки.

— Мне пришла в голову мысль, — сказал я с глубоким вздохом.

— И вы хотели бы, чтобы я поместила вас с ней в формалин? — предположила она.

— Мускат Муллинс или сам убил Эллен или присутствовал при убийстве, — сказал я. — Поэтому мы должны еще раз побеседовать с ним.

— Вы считаете, что лейтенант Хардинг еще не сделал этого?

— Сделал. Но он допрашивал его или ночью, или ранним утром, когда тот еще по самое горло был напичкан героином, — ответил я. — А сейчас он, возможно, перешел в состояние кошачьего горя и сможет вспомнить о событиях прошедшей ночи.

— О’кей, — бросила она. — И это будет началом нашего расследования. Но до этого я бы хотела что-нибудь съесть. Просто умираю с голоду.

— И в этом вы сами виноваты, Эприл, — сказал я не без удовлетворения. — Если бы вы захотели…

— Меня заставил об этом забыть ваш профиль, — сказала она серьезно.

Когда мы позавтракали и направились к домику Муската Муллинса, было уже половина третьего и значительно жарче, чем утром. В домике никто не играл на трубе, и никто не открыл нам дверь, когда я постучал. Не открыли ее и тогда, когда я забарабанил по ней кулаками.

Я уже собирался перестать, когда в мое правое плечо ударило что-то вроде парового молота. Я сморщился от боли и медленно обернулся. В тот же момент я увидел волосатую грудь под прозрачной нейлоновой рубашкой. А чтобы увидеть лицо, мне пришлось задрать голову.

— Почем стоят акции, партнер? — спросил он громоподобным голосом, который чуть не разорвал мне барабанные перепонки.

Он, словно жонглер, перебрасывал жевательную резинку из-за одной щеки за другую и со счастливой ухмылкой смотрел на меня. Я не знал этого парня и совсем не имел желания познакомиться с ним поближе. Его внешность впечатляла и вызывала мурашки на спине. Он был ростом более двух метров и весил, наверное, все 250 фунтов. С ним могли бы справиться человек шесть, если бы у них имелось полмили железных цепей.

— Это что, твой дружок? — спросил я у Эприл.

Та покачала головой.

— Он только что подошел, и я, слава Богу, его никогда раньше не видела.

— Вы — Бойд, ищейка с киностудии, не так ли? — спросил он и снова перебросил жевательную резинку из-за одной щеки за другую.

— В известной степени, — осторожно ответил я. — А вы кто такой?

— Свайн, — ответил он, — детектив из страхового общества.

Я сразу вспомнил, что Хардинг упоминал о возможности его прибытия.

— Детектив из страхового общества Свайн, — обрадованно повторила Эприл. — Могу биться об заклад, что с таким телосложением вы можете убедить любого клиента!

Свайн критически осмотрел ее с головы до ног и сделал это весьма неторопливо. Когда он добрался до ее коленок, она покраснела.

— Эта баба довольно глупа, — наконец заметил он. — Но обладая такой фигурой, можно позволить себе болтать. Не правда ли, Бойд? — Он дружески ткнул меня под ребро, и я сразу же подумал, что, наверное, придется вызывать врача.

— Мистер Бойд! — вскричала Эприл, загораясь от гнева. — Вы что, будете стоять и безучастно слушать, как меня оскорбляют?

Я бросил быстрый взгляд на великана и кивнул.

— Конечно, милая, — сказал я самым сердечным тоном.

Свайн продолжал жевать резинку.

— Я уже говорил с местным полицейским, — сказал он. — А, возможно, в этой дыре имеются два полицейских? — Он затрясся от смеха по поводу своей же глупой шутки и дружески похлопал меня по плечу. Я не мог себе позволить посмеяться вместе с ним, так как мне мешала боль в позвоночнике.

— Его зовут Хардинг, — сказал Свайн, отдохнув от смеха. — Он ввел меня в курс дела и сообщил о вас, Бойд. Поэтому я считаю, что мы оба сидим в одной лодке, не правда ли? Так почему бы нам не сотрудничать?

— В каком плане? — хрипло спросил я.

— Нужно найти убийцу, эту гнусную вошь, которая расправилась с девушкой, — прорычал он. — Я совсем не собираюсь оставлять на воле этого проклятого выродка. — Он сжал свои могучие руки в кулаки. — Я разорву его на составные части. Вытащу все кишки и разложу по полочкам! Воткну нос в черепную коробку так, что он вылезет с противоположной стороны! Согну…

— Конечно, конечно, — поспешно перебил я. — Мне кажется, что я вас хорошо понял.

Свайн глубоко вздохнул.

— Я начинаю волноваться, когда думаю об этом грязном убийце, — спокойно объяснил он. — И чем быстрее мы его схватим, тем лучше, не так ли? — Он понизил голос до доверительного шепота, схватил меня за отвороты куртки и поднял на три-четыре дюйма в воздух, так что мне не надо было напрягаться, чтобы слышать его.

— У меня разработана отличная версия, — продолжал он громоподобным голосом. — Это был один из вас, верно?

— Судя по всему, да, — согласился я.

— Я так и знал! — триумфально кивнул он. — Я так и знал, партнер. Поэтому мы начнем с того, на кого падают наибольшие подозрения.

— Начнем что?

— Разлагать его на составные части, — спокойно ответил он. — Таким способом мы наверняка вытащим из него…

— Что вытащим? — осторожно спросил я.

— Убийца он или нет! — Свайн разжал руки, и мои каблуки вновь коснулись земли, причем так, что по моим позвонкам словно прошел электрический ток. — И не думаю, что мы потерпим неудачу.

— Скорее всего не потерпим, — ответил я, не решаясь смотреть на Эприл.

— Нам просто не может не повезти, — продолжал он с вдохновением. — Мы всех их переберем по одиночке, одного за другим. И, рано или поздно, они заговорят — особенно если услышат треск ломающихся костей.

— А что, если они все невиновны? — продолжал я допытываться.

Свайн пожал своими медвежьими плечами.

— Когда-нибудь мы все равно наткнемся на того, кого нужно, Бойд. А остальные должны немножко пострадать во имя справедливости. Может быть, это звучит довольно сурово, но у нас нет другого пути для достижения цели.

— Вы имеете в виду кого-нибудь определенного? Для начала? — нервно спросил я.

— Лейтенант дал мне список с именами, — ответил он радостно. — И мне сразу бросилось в глаза имя — Луи Барон!

— Вы считаете, что убийца он?

— Я не уверен. — Он на мгновение задумался. — Но я знаю, что это грязная крыса, которая имеет пользующийся дурной славой игорный притон в Лас-Вегасе. Этого Майку Свайну достаточно! Вывернуть ему руки будет для меня большим удовольствием, партнер.

Из-за его плеча я бросил взгляд на троих мужчин, приближающихся к нам, и сразу во мне поднялось сладкое чувство удовлетворения.

— Какой счастливый случай! — сказал я. — Вот и сам Луи Барон со своими соратниками.

— Правда? — Свайн улыбнулся. — Ну, это уже кое-что!

Барон приближался, окруженный своими соратниками — Куском Мяса с одной стороны и кривоногим Пальцами с другой.

— Мне познакомить вас? — с надеждой спросил я.

Свайн отрицательно покачал своей огромной головой.

— Совсем не обязательно, партнер, — сказал он и потряс кулаками. — У меня свои визитные карточки.

С этими словами он направился навстречу этой троице, которая уже находилась в нескольких шагах. Перед одним из них он остановился и спросил:

— Вы — Барон?

— Верно, — холодно ответил Луи. — Что вы от меня хотите?

— Настало время, когда порядочные люди начинают вами интересоваться, — медленно протянул Свайн. — Божьи мельницы мелят медленно, но зато удивительно мелко и чисто. Парни вроде вас понимают только один язык, и этим языком я сейчас и буду разговаривать.

Барон вопросительно взглянул на меня.

— Откуда появился этот идиот?

— Его зовут Свайн, — ответил я. — Майк Свайн. Он — детектив из страхового общества, из того, где была застрахована Эллен Фицрой. И оно прислало его сюда. Он считает, что самый легкий путь выяснить все обстоятельства — это разрывать подозреваемых на куски, одного за другим. У меня сложилось впечатление, что он хочет начать с вас…

— У вас сложилось правильное впечатление, — проворчал Свайн. — И я уже предвкушаю это.

Он вытянулся на цыпочках и словно выстрелил кулаком правой, который, несомненно, снес бы Барону голову, если бы попал в него. Но кулак пронесся мимо.

Кусок Мяса и Пальцы одновременно вступили в действие. Пальцы высоко подпрыгнул и приземлился каблуками точно на ногу Свайну. Мне показалось, будто я слышу треск кости, но уверен в этом я не был. В тот же момент подскочил Кусок Мяса и, когда Свайн открыл рот, чтобы заорать от боли, ударил его скрещенными ладонями снизу в подбородок так, что голова Свайна откинулась назад, и причем с такой силой, что — будь на его месте кто-нибудь другой — она бы вообще оторвалась от шеи.

Кусок Мяса исполнил всю работу. Сперва он нанес ребром ладони удар по шее и закончил раунд ударом кулака в нос, который приобрел цвет перезрелого помидора.

Когда Свайн начал валиться на спину, Пальцы предупредительно снял свою ногу с его. Земля задрожала, когда детектив рухнул на нее, а потом все затихло. Свайн не шевелился.

Кусок Мяса нагнулся над ним и внимательно его осмотрел.

— Он еще дышит, — констатировал он с огорчением.

Пальцы засмеялся.

— Вот уж никогда бы не подумал, — прохрипел он. — Парень пытался избить босса?

— Интересно, за кого он нас принял? За школьников? — с обидой спросил Кусок Мяса.

— О’кей! — фыркнул Барон. — Иногда я все-таки вижу, что не зря плачу вам, мальчики. Возьмите его и забросьте подальше. Мне нужно поговорить с Бойдом.

Я огляделся и только тут заметил, что Эприл Мауэр исчезла. Два телохранителя Барона оттащили Свайна куда-то в сторону, а сам он закурил сигарету.

— Что нового, Бойд? — спросил Барон.

— Насколько мне известно, ничего, — ответил я. — Мы все здесь и останемся на местах, пока Хардинг не найдет убийцу.

— А за это время дела, которые я оставил в Лас-Вегасе, меня разорят, — буркнул он. — А если я отсюда смоюсь, то они пришьют убийство мне. Тем более что я уже привлекался к ответственности ранее. Вы — частный детектив, не так ли? У вас нет какой-нибудь идеи?

— Ничего такого, о чем бы стоило упоминать, — признался я.

У Барона был очень кислый вид.

— Увы, и Хардинг выглядит не намного умнее, — заметил он. — Что касается меня, то я уверен, что ее убил Вулрих. Он и женился-то на ней только ради того, чтобы заграбастать кучу денег из страхового общества.

— Но если его изобличат в убийстве, он никогда ничего не получит, — ввернул я реплику.

— Не прикидывайтесь более глупым, чем вы есть на самом деле, — ответил он. — Какой убийца исходит из того, что его изобличат?

— Наверное, вы правы, — сказал я.

— С вами говорить — только время терять, — бросил он презрительно. — Где эта девчонка Мауэр?

— Зачем вам она? — поинтересовался я.

Он нахмурил лоб.

— Это вас не касается, но если уж хотите знать, то скажу: она чертовски неплохо выглядит. И если я вынужден оставаться здесь и ничего не делать, то почему бы мне и не поразвлечься?

— Я понятия не имею, куда она делась, — холодно бросил я.

— Ну ничего, не беспокойтесь. Я сам ее найду, — сказал он. — А вам, Бойд, советую приобрести собаку, чтобы с вами ничего не случилось.

Он направился вдоль ряда домиков, оставив меня в одиночестве. Я повернулся снова стучать в дверь к Мускату Муллинсу, но потом передумал и махнул рукой.

«К черту все это, — подумал я, — сперва надо выпить».

Глава 6

Я отыскал угловой столик в баре, заказал порцию виски и закурил. Не успел я погасить спичку, как услышал хриплый голос:

— Денни, я повсюду вас искала.

Я поднял глаза и увидел Глорию Ван Равен, которая с улыбкой смотрела на меня. Такие улыбки всегда грезятся женатым мужчинам в бессонную ночь.

— Хэлло! — сказала она нежно и уселась напротив меня. На ней был светлый летний костюм с глубоким декольте, которое показывало мне больше, чем какой-нибудь знаменитый каньон туристу.

— Вы искали меня? — спросил я и попытался забыть ту улыбку, о которой мечтали все женатые мужчины.

— Конечно, — ответила она. — Вы уже говорили с Гуггенхаймером?

К нашему столику подошел официант, и она тоже заказала себе выпивку.

— Да, — подтвердил я, когда официант удалился. — Я говорил с ним сегодня утром.

— И что он сказал?

— Или я привезу вас к нему до вторника, или останусь без работы.

— А как велики наши шансы вернуться в Голливуд до вторника? — спросила она.

— Можно сказать, что у нас вообще нет никаких шансов, — ответил я. — Хардинг не отпустит никого из нас до тех пор, пока не найдет убийцу Эллен Фицрой.

— Но это же нетрудно сделать, — гневно сказала она. — Он же должен знать, что это дело рук Вулриха.

— Кажется, вы в этом абсолютно уверены?

— Конечно, уверена! — сказала она убежденно. — Этот мерзкий обманщик все время ухаживал за мной, а на самом деле был женат на певичке из ночного клуба. Хвастал своими деньгами и своей яхтой, а на самом деле оказался банкротом!

— Мне остается только посочувствовать вам, Глория, — сказал я. — Но все это совсем не доказывает, что убил ее он. Или вы другого мнения?

Прежде чем ответить, она огляделась.

— Здесь неподходящее место говорить об этом, — сказала она. — Почему бы нам не отправиться в мой домик? Там мы будем вдвоем, и нам никто не помешает.

— Приятно слышать такие слова, Глория, — сказал я, рискуя бросить еще один взгляд на королеву широкого экрана, который сделал ее знаменитой на всех пяти континентах. И чуть не подавился, опустошая свою рюмку.

— Я рада, что вы согласны, — сказала она хрипло. — Я всегда считала, что люди больше сближаются, когда остаются в интимной атмосфере.

Когда мы пришли в ее домик, она закрыла дверь на ключ, и, видя это, я еще раз поперхнулся — на этот раз без виски. Ее квартира была так же комфортабельна, как и все остальные: гостиная, спальня, маленькая кухонька и ванная. На правой стороне Центрального парка за примерно такую же квартиру платят около восьмисот долларов в месяц.

— Извините меня, я отлучусь только на минутку, Денни, — сказала она. — Устраивайтесь поудобнее — если, конечно, можно удобно расположиться в такой каморке.

Она исчезла в спальне, а я принялся опробовать кушетку. Пружины были хорошие, не выпирали, поэтому я и уселся на ней.

Минут через пять из спальни появилась Глория. На ней было неглиже с кружевами на шее и на рукавах. Она подошла ко мне, имея источник света у себя за спиной, и я увидел, что это старый добрый прозрачный нейлон. Правда, под ним у нее было что-то надето, но очень немного. Шорохи, которые я при этом слышал, издавал не нейлон, а кровь, которая шумела в моих ушах.

Глория подошла ко мне, покачивая бедрами, и я пришел к убеждению, что единственной опорой, в которой она нуждалась, была финансовая. Потом она села рядом со мной на кушетку и придвинулась так близко, что нас отделял друг от друга только тонкий нейлон.

— Денни. — Ее пальцы ласкали мои щеки. — Я нахожусь в большом затруднении. Я должна вовремя вернуться на студию, так как остро нуждаюсь в деньгах. Этот оборванец Вулрих уверил меня, что у него денег куры не клюют! Поганый лжец! А он, оказывается, уже давно обанкротился и к тому же был женат на этой певичке из ночного клуба.

Она передернула плечами, и меня словно электрическим током ударило.

— Я еще должна считать себя счастливой, что не была его женой, иначе сейчас была бы мертва я, а не Эллен Фицрой.

— Вы считаете, что это он ее убил? — спросил я.

— Я не только считаю, я знаю! — заверила она. — Вы помните, как я сказала, что хочу идти с вами, когда вы зашли вчера вечером?

— Конечно. — Я провел рукой по затылку и помассировал место, куда пришелся удар Вулриха. — Очень хорошо помню, — добавил я.

— Это тоже был грязный трюк, — сказала она участливо. — Эдвард сделал мне знак, чтобы я занялась вами, и в то время как вы, будучи джентльменом, распахивали передо мной дверь, он хватил вас сзади стулом.

— А я подумал, что это была бейсбольная клюшка, — с кислым видом заметил я.

— Когда мы вышли, он сказал, чтобы я прошла в бар и ждала его, так как он должен принести с яхты деньги, — она перевела дух. — А я была так возбуждена, что не вошла в бар, а осталась перед рестораном и ожидала его возвращения. И долго ждала, Денни, наверное, с полчаса.

— И что он сказал, когда вернулся? — терпеливо спросил я.

— Он вернулся каким-то другим…

Глория задумалась, наверное, чтобы решить, каким «другим» вернулся Эдвард, и пока она над этим думала, она положила ноги на диван, вытянулась и склонила голову мне на колени. Ее сине-голубые глаза доверчиво смотрели на меня. Она взяла мою руку и приложила к груди, там, где находится сердце. На ощупь нейлон был таким же тонким, как и на взгляд, и моя рука ощутила ее плотную теплую грудь.

— Вам так удобно, Денни? — хрипло спросила она.

— Очень удобно, милая, — заверил я.

Конечно, мне не было удобно держать ее голову на коленях, зато было приятно.

— Вы мне как раз собирались объяснить, в чем же изменился Эдвард, когда вернулся с яхты.

— Он был такой предупредительный, — неуверенно сказала она. — Совсем другой по сравнению с тем, каким он ушел. Он сказал, что если я не хочу выпить, то мы могли бы вернуться на яхту. А если вы вернетесь и будете нас донимать, то он попросту вышвырнет вас за борт.

— И вы считаете, что это он убил Эллен, когда первый раз ходил на яхту? — задал я свой обычный вопрос.

— Похоже, что так, Денни! — Они подняла колени, так что неглиже соскользнуло с них и обнажило бедро до середины. — А вы считаете, что это не так? — мягко спросила она.

— Может быть, и так, — ответил я. — Но почему он, зная, что Эллен лежит мертвая в рубке, предложил вам туда вернуться?

— Он обязан был это сделать, Денни, — запальчиво возразила она. — Если бы он этого не сделал, то навлек бы на себя подозрения. Вы должны это понимать.

Глория подняла руку и провела ею по моему лицу.

— Но я не понимаю, почему мы заняты только разговорами, — прошептала она.

— Вы кого-нибудь видели, когда ждали у ресторана? — спросил я.

— Нет. А что?

— Хардинг может об этом спросить, — ответил я осторожно. — Ведь у вас тоже нет алиби.

Моя рука была отброшена как раз в тот момент, когда начала ощупывать холмик груди.

— Уж не хотите ли вы сказать, что это я ее убила? — прошипела она.

— Я только пытаюсь посмотреть на дело с точки зрения полицейского, — поспешно объяснил я. — Так как если бы вы уже знали, что он женат на Эллен и что она застрахована на большую сумму, то у вас могло быть два мотива для убийства. Могли бы, например, сказать, что вы ревновали его к Эллен и надеялись, что Вулрих выдаст вам часть страховой суммы, как только получит ее.

— Но ведь я не знала ни о том, что он женат на Эллен, ни о том, что он застраховал ее на такую большую сумму! — холодно ответила Глория.

— Это вы так говорите, дорогая, — ответил я с сожалением. — Но ведь ваши слова — это далеко не доказательства.

Она сняла голову с моих колен, спрыгнула с кушетки и встала передо мной, положив руки на талию. Она с ненавистью смотрела на меня. Прядь золотистых волос свешивалась ей на лицо, и вид у нее был такой, словно она собирается задушить меня голыми руками.

— Так, значит, вы считаете, что это я ее убила? — выдавила она сквозь сжатые зубы.

— Я ведь только был с вами откровенен, дорогая, — возразил я.

— Вы хотите «пришить» мне убийство! — Она тяжело дышала, так что нейлон туго натягивался над ее грудями. — На кого вы, собственно говоря, работаете, Бойд? — прошипела она. — На Гуггенхаймера или на Вулриха?

Я поднялся и мрачно посмотрел на нее.

— Не ведите себя, как ребенок, Глория.

— Как ребенок? — вскричала она. — Вы имеете наглость называть меня ребенком? Вы… вы…

Она схватила настольную лампу и запустила ее в меня. Это произошло так быстро, что я успел только нагнуться. В следующую секунду лампа ударилась о стену, разбилась и осколки ее свалились на кушетку. А Глория, закрыв глаза, бросилась на меня и забарабанила кулаками в мою грудь. Я подумал, что теперь уж не до любезностей, схватил ее за плечи и тряхнул так сильно, что у нее застучали зубы.

Внезапно раздался треск, материя порвалась и неглиже упало возле нее на пол. Нагая Глория отступила и спряталась в кресле, в то время как я продолжал стоять, держа в руке обрывок ткани. Это было похоже на немую сцену.

Но Глория недолго пряталась в кресле. Испустив воинственный клич, она вновь вскочила на ноги, дав мне возможность полюбоваться ее округлостями в другом ракурсе. Пошарив позади себя, она вытащила щетку для волос.

И ее она тоже бросила в меня.

— Убирайтесь вон! — выкрикнула она, — убирайтесь, или я вас убью!

Я улыбнулся в ответ.

— Если вы хотите, чтобы я вас немножко помассировал, то…

Она посмотрела на меня так свирепо, что я счел за лучшее отступить к двери.

— Я ведь только предложил…

Не прошло и минуты, как я снова очутился в своем домике. Не успел я закрыть за собой дверь, как понял, что у меня в комнате горит свет. Значит, кто-то ждет.

— Где это вы пропадали? — спросила Эприл Мауэр. — Я жду вас целую вечность.

На ней было шелковое платье без рукавов с глубоким вырезом в форме буквы У. Вместо ее прежней прически, поддерживаемой заколками, были густые локоны, которые опускались на плечи густыми волнами. Большие бронзовые серьги очень шли к ее смуглой загорелой коже. На левой руке красовался браслет из того же материала. Картину дополняли белые кожаные сандалии, явно приобретенные в салоне мод и произведшие на меня большое впечатление.

Я прислонился спиной к двери и, не торопясь, разглядывал детали ее экипировки, а также ее высокую грудь, горделиво натягивавшую ткань платья.

— Если не ошибаюсь, то во второй половине дня искал вас я, но вы словно сквозь землю провалились, — сказал я с упреком.

— Я не хотела и дальше подвергаться оскорблениям этого дефективного Свайна, хотя вы при этом присутствовали и ничего не делали, дабы прекратить это, — холодно сказала она.

— Он намного сильнее меня. — попытался я оправдаться. — Но вам нужно было все-таки остаться. Луи Барон натравил на него двух своих горилл, и те чуть не забили его насмерть.

Она пожала плечами. По всей вероятности, это ее мало интересовало.

— Послушайте… вернее, прислушайтесь, — сказала она.

Я прислушался и вскоре услышал тихие звуки трубы, которая наигрывала медленный блюз.

— Он находится где-то на улице, — мягко сказал я, — но у меня нет никакого желания составить ему компанию. На улице слишком холодно!

— Разве вы не хотели что-то у него выяснить? — нетерпеливо спросила она. — У вас же была такая идея, или нет?

— Была, — ответил я. — Мы хотели заняться Мускатом.

— Если это не его дух играет на трубе, то, следовательно, это делает он сам, — поддразнила она меня. — Так почему бы вам не отправиться к нему?

— Великолепно! — сказал я, и мы вышли из домика. А Мускат тем временем уже успел скрыться в своем домике и продолжал играть там. Когда я постучал, труба замолкла, и мгновение спустя он открыл дверь.

— Приветствую гостей! — мрачно сказал Мускат.

— Мы хотели бы поговорить с вами, — сказал я ему.

— О’кей! — ответил он и распахнул дверь пошире.

Его гостиная была такого же размера, как и другие, но зато лучше обставлена: на столе, чинно выстроившись в ряд, стояли пустые бутылки. Там же находились и полные.

— Как вы смотрите на то, чтобы выпить? — спросил он.

— Нет, спасибо, — ответила Эприл и решительно покачала головой.

— Не портите игру, куколка! — попросил он. — Я неохотно пью в одиночестве, это грех.

Он до краев наполнил рюмки и предложил нам.

— Мы подумали… — начал я и откашлялся. — Мы хотели бы…

— О, Бог ты мой! — сердито перебила меня Эприл и потом с улыбкой повернулась к Мускату. — Дело в том, мистер Муллинс, — сказала она, — что мы хотели бы просить вашей помощи, и больше ничего.

— Материальной? — спросил он. — Я бы с радостью, если бы у меня что-нибудь было, но у меня ничего нет. Дело в том, что я ужасный мот…

Эприл энергично запротестовала.

— Не поймите нас превратно, — сказала она, — но Глория должна во вторник быть уже в студии, потому что там начинаются съемки с ее участием. С другой стороны, лейтенант задерживает нас всех до тех пор, пока он не отыщет убийцу Эллен Фицрой. А Глория, если она вовремя не вернется, лишится работы, Бойд не получит своего гонорара, и в итоге я тоже окажусь без средств.

— Все это вполне понятно, — заметил Мускат, отпил большой глоток и снова взялся за свою трубу. Он извлек из нее очень диссонирующий диссонанс. Казалось, будто кто-то наступил кошке на хвост.

Но Эприл не сдавалась.

— Поэтому мы должны найти убийцу до вторника, — продолжала она, тяжело дыша. — И мы думали, что вы сможете нам в этом помочь.

Мускат удивленно посмотрел на нас и опустил трубу.

— Я! — спросил он. — Каким образом?

— Ну, вы же были здесь, когда это случилось, не правда ли?

— Думаю, что да, куколка, — заметил он осторожно. — Но я был наполнен до краев и витал в облаках. Полиция придерживается мнения, что выстрел был произведен откуда-то из-за моей спины. Но я даже не слышал выстрела, не говоря уже о том, что не видел человека, который стрелял. Понятия не имею, кто это был — мужчина или женщина.

— Но хотя бы что-то вы должны все-таки вспомнить, — продолжала она допытываться.

— Даже не помню, в какое время дня это случилось?

— Вечером, — холодно сказала Эприл.

Мускат с сожалением покачал головой.

— Раз вы говорите вечером, значит, так оно и есть, — заметил он.

Эприл беспомощно посмотрела на меня и пожала плечами. Я внимательно взглянул на ее плечи, надеясь, что они откроют мне то, что обычно спрятано по соображениям благопристойности, но на этот раз я глубоко ошибся.

А Мускат снова взялся за трубу и начал играть «Муд Индиго». В этот момент в моей голове родилась новая мысль — простая, но удачная. Эприл, смотревшая на меня с надеждой, спросила:

— Что с вами? Вам нехорошо?

— Нашел! — воскликнул я и прищелкнул пальцами. — Нашел выход! Знаю, как с ним надо обращаться, чтобы он вспомнил.

Мускат опустил трубу и посмотрел на меня.

— Давайте выпьем еще по одной, — предложил он.

— Вот именно, — сказал я. — Еще по одной, потом еще по одной и еще по одной. — И чтобы придать побольше любезности своим словам, я одним глотком осушил рюмку.

— Что это значит? — спросила Эприл.

— Все, что нам нужно, это немного поиграть, — объяснил я.

— Не понимаю, — сказала она. — Это что, шутка?

— Вот, что мы сделаем: мы просто-напросто реконструируем преступление.

Мускат и Эприл непонимающе посмотрели друг на друга.

— Ему нужно еще выпить, — наконец сказал Мускат.

— А я думаю, что он что-то не то съел, — ответила она.

— Я еще никогда не встречал таких непонятливых людей, — начал я защищаться.

— О’кей, мистер Всезнайка, — заметила Эприл. — Только выражайтесь яснее.

— Что ж, повторю еще раз. Нам нужно реконструировать преступление.

— И тем не менее я опять ничего не понял, — бросил Мускат, наполняя рюмки.

Когда это произошло, вы были пьяны, — объяснил я. — А сейчас вы трезвы, правильно?

— Почти трезв, — уточнил он. — Но, надеюсь, недолго.

— Вот и прекрасно, — сказал я. — Напивайтесь, и как можно скорее. Напивайтесь и дуйте в свою трубу, как вчера вечером. А потом мы разыграем сцену, которая, должно быть, произошла вчера вечером в рубке. Эприл будет исполнять роль Эллен Фицрой…

— Что, что? — сразу переспросила она.

— Вы слышали, что я сказал, — ответил я. — А я сам буду играть роль убийцы. Когда Мускат трезв, он, естественно, не может ни о чем вспомнить, потому что был пьян, когда это случилось. Но если он напьется и мы разыграем сцену, которая произошла вчера, то он, возможно, все вспомнит.

Эприл и Мускат какое-то время смотрели друг на друга. Наконец-то до них дошло.

— О’кей! — наконец сказала она. — На первый взгляд это кажется глупым, но это лучше, чем ничего.

— А что вы скажете? — спросил я.

Он пожал плечами.

— Пока мы будем пить, меня ничто не будет беспокоить, — ответил он.

— Вот и хорошо, — сказал я. — Сперва Мускат должен влить в себя с десяток порций спиртного, а потом мы…

— Минутку! — перебил он. — Вы что, хотите меня напоить, а сами будете только смотреть?

— Напиться должны вы, — сказал я. — Это главная предпосылка.

Он покачал головой.

— Только не так, любезный. Так я не могу. Если я пью, то и вы должны пить со мной.

— Ну, давайте же, Мускат, — попыталась уговорить его Эприл.

— Послушайте, Бойд, — холодно заметил он. — В конце концов эта сумасшедшая идея ваша, а не моя. Но я согласен и на это, лишь бы вы пили вместе со мной. Если нет, то и я пасую.

— О’кей! — согласился я и посмотрел на Эприл. — А что скажете вы?

— Поскольку речь идет о том, чтобы я сохранила свой заработок и могла регулярно питаться, то я присоединюсь к вам. — С этими словами она взяла нетронутую рюмку и выпила залпом, словно это было не спиртное, а лимонад.

— Вот это другое дело! — сказал Мускат и начал снова наполнять рюмки. — За реконструкцию преступления! — добавил он. — Это самая благопристойная причина, оправдывающая выпивку!

И мы начали пить. После седьмой рюмки я перестал вести счет. Постепенно я начал терять чувство времени, все предметы вокруг начали расплываться, но потом все стало опять очень рельефным.

Мускат сидел на полу, скрестив ноги, и играл на трубе. По нему было видно, что мысли его где-то витают. Рядом с ним стояли три бутылки и одна рюмка. Две уже были пусты, а в третьей еще оставалось много обжигающего напитка.

Эприл словно во сне танцевала по комнате. Я бы охотно составил ей компанию, но не нашел рубильника, который бы выключил шатающийся пол. Поэтому я лишь безрезультатно пытался установить, какой танец она танцевала. Наверное, какой-нибудь из новых.

Наконец она зашаталась и, лишь схватившись за край стола, смогла удержаться от падения.

— Эй вы, медленно думающий! — выкрикнула она.

— Это вы мне? — холодно спросил я.

— А кому же еще, болван? — спросила она. — Разве мы не хотели сделать что-то с кем-то когда-то?

— Вы имеете в виду, что я должен был улечься с вами в постель? — спросил я с надеждой.

— К черту вас! — четко ответила она. — Я говорю о рекон… рекон… Черт возьми, да вы знаете, что я имею в виду и что мы еще должны делать…

— Мы еще до сих пор не ложились с вами в постель, — напомнил я. — Значит, мы и не должны этого делать…

Мускат перестал играть и уставился на меня.

Что с вами? — спросил он. — Вы говорили об убийстве. — Он улыбнулся. — Даже я помню об этом, II я пьян.

— Вот как? — удивился я. — Значит, я здесь один грозный?

Я поднялся и это было моей ошибкой. Пол с такой стремительностью двинулся мне навстречу, что я поневоле резко отстранился, шлепнулся на пол и не без груда поднялся.

Мускат снова играл на трубе, а Эприл снова танце — нала.

— Слушайте! — крикнул я.

Мускат перестал играть, а Эприл остановилась. Наступившая вслед за этим тишина была почти невыносимой.

— Это уже лучше! — продолжал я. — О’кей. Мы начинаем. — Я показал пальцем на Эприл. — Вы исполняете роль Эллен, понятно?

— Понятно, — подтвердила она.

— А вы, Мускат, играйте на трубе, — сказал я ему. — Только не забывайте, что это не сегодняшний вечер, а вчерашний.

— Да, сейчас вчерашний вечер, — повторил он и поднес трубу к губам.

— А вокруг — яхта, — продолжал я. — И мы находимся в рубке. Здесь побывало множество людей, но все они, кроме Эллен Фицрой, ушли.

Я сделал знак Эприл, и она села на пол перед Мускатом.

— Мой милый Мускат, — нежно сказала она.

— Хэлло, Эллен! — Он взмахнул рукой и продолжал играть.

Я ждал и наблюдал, в то время как Мускат наигрывал блюз. Мне показалось, что некоторые такты я узнал, но потом он снова начал импровизировать.

Я вылакал свою рюмку и осторожно скользнул за спину Муската, стараясь больше не терять равновесия. Потом я вытянул указательный палец и изо всей силы выкрикнул:

— Пух-х!

Мускат даже бровью не повел. Он продолжал наигрывать свои импровизации. Эприл упала на пол, ее юбка задралась, так что можно было видеть бедра и подвязки. На какое-то мгновение Мускат перестал играть, что меня отнюдь не удивило, ибо поза Эприл заставила бы замолчать и целый симфонический оркестр. Мгновением позже вся моя теория разлетелась на осколки — точнее, когда полилась заупокойная мелодия «Разве он не шевельнулся».

— О’кей! — сказал я, покачивая головой. — Наверное, так и было.

Эприл приподнялась с пола и, чтобы снова не упасть, схватилась за край стола.

— Я пьяна, — сказала она.

— Перестань играть! — набросился я на Муската. — Ну как? — спросил я его с надеждой.

Он отложил трубу и уставился на меня остекленевшими глазами.

— Что вы сказали? — пробормотал он.

— Вам эта сцена о чем-нибудь напомнила? — спросил я. — Вспомнили что-нибудь?

— Что именно?

— Мы только что реконструировали сцену убийства. Вы не слышали, как я только что прокричал «пух-х!».

— Не слышал, — ответил он. — Я играл на трубе.

Я на мгновение закрыл глаза, потом снова открыл их и устало спросил:

— Значит, вы не можете вспомнить ни об одной детали случившегося вчера вечером?

— Все это ерунда, — ответил он. — И все же какое-то мгновение мне и правда показалось, что все это происходит вчера вечером. Я не отдавал себе отчет, вчера ли это происходило или сегодня.

— Давайте выпьем еще по рюмочке, — предложила Эприл. — Теперь мы хотя бы знаем, что это была идиотская мысль.

Я даже не попытался защищаться, а взял из руки Муската бутылку и налил всем по рюмке. Не успел я покончить с этим делом, как в дверь забарабанили.

— Интересно, кто это может быть? — громко спросила Эприл.

— Древесный червь на перепутье, — ответил я. Но вскоре в дверь снова забарабанили, причем так сильно, что она затряслась.

— Судя по всему, кто-то кому-то нужен, — глубокомысленно изрек Мускат, отставил пустую рюмку, взял трубу, и по комнате полилась мелодия «Никто не получил».

— Может быть, все-таки стоит посмотреть, кто это? — предложил я.

— Кто где? — заинтересованно спросила Эприл. — И кто это: мужчина или женщина?

По возможности перпендикулярно полу я направился к двери и открыл ее. Туша весом в полтора человека вошла в комнату. В первую минуту я подумал, что эта туша завязала на своем галстуке два узла, но, внимательно присмотревшись, я понял, что верхний из них была просто шишка. А там, где должен быть нос, красовалось нечто вроде раздавленной цветной капусты. Ко всему прочему, входя он так ковылял, что казалось, будто у него болят все члены.

— Я ищу вас, партнер, — выдавил он.

— О, да это милый добрый старина Майк Свайн? — узнал я.

— Угу, — хрюкнул он. — А вы тот парень, который натравил на меня Луи Барона. На что, собственно, вы надеялись, Бойд? Думали, что его бандиты прикончат меня до того, как мы с вами разберемся в этом деле? — Он насмешливо засмеялся. — Но это не получилось. И теперь ваша очередь быть разложенным на составные части, партнер!

Я размахнулся правой ногой и ударил его кончиком ботинка точно по коленной чашечке. Он упал на здоровое колено. Такое его положение меня гораздо больше устраивало — уже хотя бы потому, что мне не нужно было задирать голову, чтобы смотреть ему в лицо.

Но я не ограничился тем, что только посмотрел ему в лицо, я сделал еще кое-что. Я выстрелил своей правой ему прямо в рожу, причем вложил в этот удар все силы. Удар вышел приличный — Свайн медленно откинулся назад и удобно расположился на полу.

— Великолепно! — воскликнула Эприл радостно. — Почему вы не сделали этого еще днем?

— Днем он был еще в полной форме, — правдиво ответил я.

— О, мой герой! — выразила она свой восторг.

— Может быть, теперь нам лучше пойти домой? — пробормотал я. — Уже половина одиннадцатого. Как быстро прошел вечер.

Мы осторожно перешагнули через тушу и вышли из домика. Оглянувшись в дверях, я увидел, что Мускат снова взялся за трубу. Причем на его губах играла счастливая улыбка.

Через несколько секунд раздались звуки блюза «Разве он не шевельнулся».

Глава 7

Поддерживая друг друга, мы, наконец, добрались до домика Эприл, я втолкнул ее в комнату и начал шарить рукой по стене в надежде найти выключатель. Поиски увенчались успехом — вспыхнул свет.

— Я даже не могу предложить вам выпить, — сказала она, оглядываясь вокруг. — В доме нет ни капли. — Она внезапно разразилась слезами. — Разве это не странно?

— Пустяки, милая, — успокоил я ее. — Мне даже не хочется выпить…

— Мне начхать на то, хотите вы или нет. — Она заплакала еще громче. — Главное, что у меня ничего нет выпить! О, как это несправедливо!

У меня сложилось впечатление, что пришло самое время что-то предпринять.

— Подождите здесь, дорогая, — попросил я. — Я схожу и где-нибудь достану бутылку. И сразу же вернусь. Вас такой вариант устраивает?

— О, мой герой! — с пафосом продекламировала она и сразу же перестала плакать.

Я, шатаясь, снова выбрался в темноту и направился к домику Муската. Когда я пнул дверь ногой и ввалился в комнату, я увидел, что Майк Свайн все еще без сознания лежит на полу. Трубач сидел перед ним на корточках, и вид у него был задумчивый.

Что вам нужно, черт бы вас побрал? — Он поднял глаза и посмотрел на меня так внимательно, что я сразу почувствовал себя обвиняемым, хотя не получал обвинительного заключения.

— Чего-нибудь выпить, — просто сказал я. — Старый бродяга… друг любезный. Как вы смотрите на четвертинку?

— О’кей! — недовольно буркнул он. — Возьмите и сгиньте с глаз.

Я подошел к столу, взял что нужно и неуверенно направился к двери.

— Спасибо, старый бродяга! Я никогда этого не забуду.

— Подождите минутку! — позвал он.

— Что еще, старина? — сказал я и обернулся.

— Что с ним? — спросил он и презрительно показал на Свайна.

Я посмотрел на спящую глыбу и сказал:

— Мне он не нужен. Можете оставить его у себя.

— Мне он тоже не нужен, — буркнул Мускат. — Вы уложили этого парня — вы и убирайте его!

— Если вы настаиваете! — Я тяжело вздохнул. — От старого друга я ожидал чего-то другого. Вы меня очень обидели, приятель!

— Еще как настаиваю, — сказал он заплетающимся языком. — Как вы думаете, где мы находимся, черт возьми? В больнице Святого Джеймса, что ли?

Я сунул бутылку в карман брюк и нагнулся, чтобы схватить эту глыбу за ноги. При этом горлышко бутылки воткнулось мне в ребро, и я спросил себя, почему японцы, когда хотят покончить с жизнью, делают харакири. Движением бедра я отвел горлышко, ухватился покрепче и потянул глыбу за ноги к дверям.

Мускат захлопнул за мной дверь, как только голова Свайна оказалась за порогом. Создавалось впечатление, что трубач боялся выпустить пары виски из помещения.

Я оставил Свайна на земле и собирался возвратиться в домик Эприл, как последний вдруг захрипел и открыл здоровый глаз.

— Что со мной? — гневно спросил он.

— Вас лягнула лошадь, — ответил я доверительно и по возможности быстро, боясь, как бы он не вспомнил, что с ним случилось на самом деле.

— Кто?

— Мускат Муллинс, — солгал я таким тоном, словно говорю чистую правду, да еще под давлением обстоятельств. — Мускат действительно дикарь, особенно когда начинает играть.

Разумеется, я не стал дожидаться, пока он окончательно придет в себя и станет со мной расправляться, а поспешил к домику Эприл, с триумфом размахивая бутылкой.

— Мой герой! — воскликнула она, увидев меня. — В качестве вознаграждения можете налить мне рюмочку.

Пока я ходил за спиртным, она успела сбросить сандалии и сидела теперь на кушетке, подтянув к себе колени. Юбка ее немного задралась, и сейчас можно было видеть не только край ее трусиков, но и полоску незагорелой кожи. Пока я наливал, рука моя дрожала и рюмки тихо позвякивали.

Когда я поднес рюмки, она показала в сторону маленького столика, который стоял перед кушеткой.

— Поставь их туда! — сказала она.

Я так и сделал.

— А теперь садитесь рядом со мной, — ее голос перешел в хриплый шепот. — Поближе.

Не успел я сесть поближе, как она бросилась на меня и обвила мою шею руками. От неожиданного нападения я опрокинулся на кушетку, и в следующее мгновение Эприл уже удобно расположилась на мне.

Ее губы — жадные, ищущие — прижались к моим губам, и через какое-то время я сдался — не так уже часто женщина соблазняет мужчину.

Минут через пять, так же внезапно, как и при атаке, Эприл снова откинулась назад и потянулась к ближайшей рюмке на столике.

— Эту рюмку я пью за вас, Фанни, — сказала она, поднесла рюмку к губам и, запрокинув голову, осушила ее до конца.

— Меня зовут Денни, а не Фанни, — проворчал я, снова выпрямившись на диване.

— Пустая! — Некоторое время она с недоверием смотрела на пустую рюмку, потом огляделась и спросила:

— Где он?

— Кто? — спросил я.

— Жалкий подлец, который крадёт виски, когда я отворачиваюсь, — ответила она гневно. — Если я его поймаю, я вырву у него сердце из груди.

Потом, увидев вторую полную рюмку на столике, она радостно заулыбалась. Рывком подняв вверх рюмку, так что та расплескалась, и виски оставило мокрый след на моих коленях, она выпила — с такой же стремительностью, что и первую.

— Эту тоже за ваше здоровье, — возвестила она. — Как бы вас ни звали.

Она лихо кинула рюмку за спину, и та, оставив мокрое пятно на гравюре Пикассо, разлетелась вдребезги.

Ее голубые глаза снова заблестели, когда она с той же нежностью, что и прежде, нагнулась надо мной.

— Я с ума схожу по вам, — жарко прошептала она. — По вас и по вашему волшебному профилю, Деннис!

— Не Деннис, а Денни, — снова поправил я.

— Ах, да, конечно! — небрежно бросила она. — Но не перебивайте меня. Неужели это так существенно?.. Итак, на чем я остановилась?

— Мы только что взорвали ваш сарай, — сказал я с горечью. — И кусочки его носятся в стратосфере.

— С ума схожу по вам, — сказала она счастливым тоном и с блестящими глазами. — По вам и по вашим несчастным манерам… По вашей толстой морде и по тому виду, с которым вы идете по жизни. У вас такой вид, словно все женщины от 18 до 80 лет лежат у ваших ног, и это меня сводит с ума, мистер Бод!

— Бойд! — с горечью выкрикнул я.

Потом она снова прижалась ко мне, и я закрыл глаза, ожидая, что ее губы станут страстно искать мои. В этот момент я подумал, что в конце концов можно быть и великодушным. Почему бы не предоставить всю работу ей, если она так уж хочет?

Через некоторое время я почувствовал нежное нажатие на мою грудь. Я открыл глаза и увидел, что ее головка покоится на моем сердце. Нет причин волноваться, подумал я. Ночь только начинается, так почему бы ей и не передохнуть немного, прежде чем начать на меня новую атаку.

Вскоре она начала сладко похрапывать.

Есть в жизни мужчины (как мне сказала однажды блондинка, вышедшая замуж за учителя дзюдо) минуты, когда следует примириться с неизбежным.

Я осторожно выбрался из-под нее, положил ее голову на кушетку и закрыл за собой дверь. Дорога к моему домику показалась мне бесконечно длинной, но, тем не менее, я преодолел это расстояние.

В общем и целом день этот нельзя было назвать удачным, ибо я еще совершенно не представлял, кто убийца. Я даже не напал на его след. Не удалась мне и попытка привести Муската в такое состояние, чтобы он вспомнил детали. Да и Эприл я не смог в конечном итоге соблазнить. Соблазнила она меня, насколько я помнил.

Я сел на край кровати и принялся за тяжелую работу — стягивать ботинки так, чтобы самому не свалиться с кровати.

Я уже почти заканчивал эту работу, как кто-то постучал в дверь.

Может, это Эприл внезапно проснулась и решила продолжить охоту на меня? — кисло подумал я, поднимаясь и направляясь к двери. Но как только я ее открыл, понял, что ошибся. В дверях стоял Эдвард Вулрих. В глазах его было какое-то затравленное выражение.

— Бойд, — сказал он поспешно, — я разыскиваю вас весь этот проклятый вечер.

— Выкладывайте, зачем я вам понадобился, раз уж вы меня нашли, — буркнул я.

— Прошу вас уделить мне минутку, мне нужно с нами поговорить, — попросил он. — Уверяю вас, это займет совсем немного времени.

— О’кей! — неохотно согласился я. — Только покороче.

Он прошел за мной в гостиную и стал беспомощно переминаться с ноги на ногу. Я терпеливо ждал.

— Я очень сожалею… — наконец начал он. — Что я нас вчера ударил. Это было ошибкой с моей стороны.

— Но из-за этого вам не стоит, посыпать голову пеплом, — ответил я и поганенько ухмыльнулся. — В ближайшие несколько дней я сломаю стул о вашу голову, и мы будем квиты.

— Нет, я серьезно, Бойд… Ведь вы, кажется, детектив, не так ли?

— Кажется, что так, — ответил я. — Но в данный момент я не очень в этом уверен.

— Я неоднократно задавал себе вопрос, не могли бы вы работать на меня, — продолжил он.

— Я уже работаю на киностудию, — сказал я.

— Я хорошо заплачу, — выдавил он. — Пять тысяч долларов.

— За что?

— За то, чтобы вы отыскали убийцу моей жены.

Какое-то время я недоверчиво глазел на него.

— Где тут зарыта собака? — спросил я.

— Тут нет никакой собаки, — фыркнул он. — Для меня это очень серьезный вопрос. Я убежден, что полиция считает виновным меня.

— Виновным в убийстве с целью получения страховки?

— Вот именно, — ответил он. — Они считают, что я и женился на ней только для того, чтобы застраховать ее жизнь, а потом убить. Это какая-то фантастика!

— Никакой фантастики, поскольку она действительно убита, — буркнул я.

Он закусил нижнюю губу.

— Они считают, что я влюблен в Глорию и одним ударом убил двух зайцев: получу деньги, в которых так нуждаюсь, и обрету возможность жениться на Глории.

Я ничего на это не ответил.

— Ну так как, Бойд? — спросил он. — Возьметесь за эту работу?

— Нет, — сказал я.

— Десять тысяч!

— Нет!

— Пятнадцать!

— Нет.

Он закурил. Руки его дрожали.

— Мне нужна помощь, — взвизгнул он. — Помощь специалиста. Назовите свою цену, Бойд!

— Дело не в цене, — ответил я. — Если вы не убивали Эллен, вам и без меня нечего бояться.

— Не рассказывайте мне сказки! — нетерпеливо ответил Вулрих. Страховое общество уже послало сюда одного из своих детективов.

— Я имел честь с ним встретиться, — ответил я и передернул плечами.

— Мне он кажется похожим на беснующегося сумасшедшего, — продолжал Вулрих. — Он попытался силой вырвать у меня признание. К счастью, я как раз держал в руке клюшку для гольфа, которую ткнул ему в пузо. Когда он скорчился, я выскочил на улицу и запер за собой дверь. Минут двадцать он молотил кулаками по двери, а потом догадался вылезти в окно.

Да, складывалось впечатление, что Майк Свайн действует более чем оригинально…

— Послушайте, Бойд, — сказал Вулрих, возвращаясь к прежней теме, — неужели вы мне не поможете?

Я немного подумал, а потом сказал:

— Попытаюсь.

Он с облегчением вздохнул.

— Спасибо! Огромное спасибо!

— Меня не за что благодарить, — буркнул я. — Если убийца не будет быстро пойман, то я потеряю свою работу.

— Я вам заплачу, — уверил он меня. — Заплачу, как только убийца будет разоблачен.

Я зажег новую сигарету об окурок старой.

— Как это получилось, что вы сперва женились на Эллен, а потом предприняли этот вояж на яхте вместе с Глорией? — спросил я.

— На этот вопрос очень легко ответить, — сказал он с улыбкой. — Как вы знаете, я потерпел большие убытки на акциях, упавших в цене. В это время Эллен пела в клубе, который принадлежит, точнее сказать, принадлежал мне, и я там часто ее встречал. Мы поженились очень тихо, поскольку у меня уже тогда были затруднения с деньгами. Но в тот момент я думал, что найду выход и выпутаюсь. В Нью-Йорке у меня кредита не было, поскольку все знали, что я сижу на обесцененных акциях. А Глория и я были старыми друзьями, знали друг друга давно и очень хорошо. Вот я и подумал, что, если поухаживаю за ней, она мне, возможно, сможет одолжить тысяч двести. Этой суммы мне хватило бы, чтобы отделаться от наиболее настойчивых кредиторов. Конечно, при таких обстоятельствах нечего было и думать, чтобы представить Эллен как свою жену.

— Это ясно, — сказал я.

Он кивнул.

— Поэтому мы и организовали прогулку на яхте. Эллен пригласила своего старого почитателя — Муската Муллинса, я пригласил Глорию, и она до вчерашнего вечера думала, что Мускат и Эллен составляют парочку.

Вулрих с горечью улыбнулся.

— А вчера вечером я среди всего прочего узнал, что у Глории тоже ничего нет за душой. И она согласилась на эту прогулку только ради того, чтобы выкачать денежки из меня.

— Какая неудача! — сказал я, и глазом не моргнув.

— Да, старина, положение не из приятных, — поддакнул он. — Но его не изменишь. Звезда экрана, и вдруг банкротка!

— Такое же неприятное, как если бы банкротом оказался босс с Уолл-стрит, — сказал я.

Какое-то время он смотрел на меня, по всей вероятности, не зная, что сказать, а потом, видимо, решил забыть о моем замечании.

— Я любил Эллен, — серьезно сказал он. — Поверьте мне, Бойд, я ее действительно любил. И я просто не могу понять, кому понадобилось ее убивать.

— Полиция разберется, — ответил я. — А вы не допускаете, что это мог быть один из ваших кредиторов и сделал он это ради того, чтобы вы могли вернуть ему долг?

— О-о! — выдавил он.

— Барон, например, — продолжал я. — Если бы он прикончил вас, то ему нечего было рассчитывать на возврат вашего долга. Но, прикончив Эллен, он мог бы нажать на вас, и вы вынуждены были бы ему заплатить. И потом еще этот Бейли… Кто он такой, собственно говоря?

— Грег? — переспросил Вулрих. — Ну, он — финансист. Один из самых энергичных, каких я знаю. Он предложил мне большую сумму — вы знаете, как это обычно бывает. Поэтому я отдал ему в аренду некоторые мои заведения, но этого недостаточно, чтобы покрыть весь мой долг. Теперь фактически он хозяин и моего клуба, и моего дома, и моей яхты, и вообще всего, чем я владел.

— А зачем он приехал сюда?

— Хотел воочию убедиться, какие успехи я делаю в ухаживании за Глорией, — ответил Вулрих. — Дело в том, что я рассказал ему о своих намерениях, понимаете?

— Вы рассказали ему об этом, чтобы отвязаться от него на несколько дней?

— Можно сказать и так, — согласился он.

Я погасил сигарету.

— О’кей, — сказал я. — Спасибо.

Я подошел к двери и распахнул ее. Какое-то время он смотрел на меня, потом перешагнул порог.

— Вы сделаете для меня все, что сможете, не так ли, старина? — спросил он с надеждой.

— Поразмыслив над этим, — буркнул я, — я пришел к выводу, что единственное, что вас заботит, это получение страховой суммы. По сравнению с вами любой подонок выглядит гораздо более благородным и порядочным. Надеюсь, что страховое общество найдет какой-нибудь повод, чтобы оставить вас без гроша. Надеюсь также, что лейтенанту Хардингу удастся засадить вас за решетку за убийство вашей жены. И если он это сделает, то я обязательно буду среди ликующей толпы, которая придет посмотреть, как вас вздернут.

Захлопнув дверь перед его носом, я вернулся в спальню, разделся и лег.

Не знаю, сколько я спал, но потом внезапно проснулся и понял, что сна больше нет ни в одном глазу.

Я посмотрел на часы: было 5.30. Я спросил себя, кой дьявол мог меня разбудить среди ночи, а потом осознал, что мне почудился звук выстрела.

В следующий момент я уже выпрыгнул из кровати, оделся, схватил ботинки и выскочил из дома.

На улице я привел свою одежду в порядок и огляделся. Стояла светлая лунная ночь. С моря веял легкий бриз. В двух домиках зажегся свет. Сначала я ничего не видел, но через некоторое время заметил какую-то темную массу, которая лежала ярдах в шести от меня.

Подойдя поближе, я увидел, что на земле лежит человек. В тот момент, когда я присел около него на корточки, позади меня открылась дверь одного из домиков и на пороге появился Грег Бейли. Он был в халате.

— Мне послышался выстрел, — сказал он.

— Вам не послышалось, — возразил я.

Бейли подошел поближе и взглянул на труп, лежащий у моих ног.

— Это можно было бы назвать уравнивающей справедливостью, — буркнул я, поднимаясь на ноги.

— Уравнивающей справедливостью? — повторил он. — Что это значит, черт возьми?!

— Этого парня зовут Майк Свайн, — ответил я. — С тех пор как он появился здесь, люди пытались его убить. Сейчас, кажется, им это удалось.

— Свайн? — переспросил он.

— Да. Детектив из страхового общества, — ответил я. — И метод его состоял в следующем: он считал, что если вместо слов пускать в ход кулаки, то люди скажут ему все, что он хочет услышать. Правительства некоторых стран применяют этот метод уже много лет.

Бейли покачал головой.

— Вы не пьяны? — спросил он.

— Думаю, что да, — ответил я искренне. — Но тем не менее рассудок мой работает и я соображаю, что нужно вызвать полицию.

— У меня в домике есть телефон, — сказал он. — Я сейчас же это сделаю.

— Попытайтесь найти лейтенанта Хардинга, — предложил я. — Его это убийство очень заинтересует.

Бейли вернулся в свой домик. Вскоре открылась еще одна дверь. Кто-то вышел и нерешительно направился в мою сторону.

— Денни… — Голос Глории дрожал. — Это вы, Денни?

— Кого же еще вы ожидали здесь встретить, — огрызнулся я. — Святого Джозефа?

— Мне показалось, будто я слышала выстрел.

— Вам правильно показалось, — ответил я.

— Кто же стрелял?

— Этого я не знаю, — сказал я. — Но в кого попала пуля, знаю.

— И в кого же? — спросила она испуганно. Глория сейчас находилась между домиком Бейли и мной. На ней была прозрачная ночная рубашка, и свет, падающий из открытой двери, четко обрисовывал ее девичью фигуру, мечту любого арестанта тюрьмы Сан-Квентин.

— В детектива страховой компании Майка Свайна, — сказал я.

Вернулся Грег Бейли. Он многозначительно засвистел, когда увидел Глорию.

— Вам удалось связаться с Хардингом? — спросил я.

— С кем? — машинально переспросил он, не отводя глаз от Глории.

— С Хардингом! — Я плотно сжал зубы. — С лейтенантом полиции. Вы говорили с ним?

— О да! — быстро ответил Бейли. — У меня сложилось впечатление, что он отнюдь не обрадовался этому общению. И он уже едет сюда.

Он подошел к Глории и вежливо предложил ей руку.

— Разрешите мне, мисс Ван Равен, проводить вас до вашего дома, — сказал он. — Здесь не место для молодой дамы, тем более — такой симпатичной.

— О, благодарю вас, — поблагодарила Глория с внезапно вспыхнувшим интересом.

Я снова нагнулся над трупом и внимательно осмотрел его. Майк Свайн был убит выстрелом в голову. Пуля попала ему как раз между глаз. Так же, как и Эллен Фицрой…

Глава 8

В лучах восходящего солнца гавань для яхт выглядела очень мило. Вода искрилась и сверкала. Я закурил сигарету, и мне показалось, что так же, как и предыдущая, она пахнет соломой и навозом. Потом я снова взглянул на лейтенанта Хардинга.

— Вы всех допросили? — спросил я.

— Всех по очереди, — ответил он. — И почему, черт возьми, я должен отпустить их спать, когда я не имею на это права?

— Вы не полицейский, а настоящий садист, — в восхищении сказал я. — Верный слуга народа и так далее…

Он недоверчиво взглянул на меня.

— Прокурор разъярится, когда узнает об этом втором убийстве, — сказал он.

— Это было не что иное, как акт уравнивающей справедливости, — ответил я. — И как только этому парню удалось получить работу детектива в страховом обществе? Этого я никогда не пойму.

— Конечно, не поймете, — буркнул он, — потому что он был совсем не детективом!

— Как, как?

— Настоящий детектив из агентства прибудет только сегодня днем, и его зовут Чалмерс.

— А кто же, черт возьми, был тогда Майк Свайн? — спросил я.

— Какой-то мелкий мошенник, — ответил он. Горилла с огромными ручищами и двумя извилинами в черепной коробке — глупый и грубый. Вы знаете таких людей, Бойд?

— Думаю, что да, — согласился я. — Но как?..

— Кому-то пришла блестящая идея ввести его в курс дела, — перебил он. — И мне кажется, я даже знаю, от кого исходит эта шутка.

— От кого же?

— От Луи Барона! От кого же еще? — Хардинг пожал плечами.

— Но ведь Барон первый отколотил его. Телохранители Барона Кусок Мяса и Пальцы быстро с ним расправились, уложив его на обе лопатки.

— При свидетелях?

— Были я и Эприл Мауэр. Во всяком случае, когда это началось, — сказал я.

Хардинг кивнул.

— Знакомая песенка, приятель. Свайн мог позволить избить себя несколько раз. Самое главное, чтобы за это хорошо платили.

— Но я не понимаю, зачем это было нужно. Какая польза от всех этих избиений?

— Может быть, мы скоро это узнаем, — буркнул Хардинг. — Тем не менее надо еще раз допросить Барона. Можете остаться и послушать, если хотите.

— Спасибо, — сказал я и спросил себя, не ослышался ли я.

— Рассматривайте это как одолжение с моей стороны, Бойд, — добавил он холодно. — Но как единственное.

Хардинг позвал одного из полицейских в форме, которые стояли снаружи у двери, и поручил ему позвать Барона. Пока мы ждали, я подошел к окну и снова посмотрел на гавань. Из кабинета администратора ресторана, в котором мы находились, открывался прекрасный вид, так что мне даже захотелось провести здесь остаток моих дней.

А потом в кабинете появился Луи Барон. Его длинные руки болтались по бокам туловища, и вообще он показался мне одним из самых первых людей доисторической поры.

На нем была спортивная рубашка и хлопчатобумажные брюки. Темные очки немного уменьшали его большой череп, но не могли скрыть выражения его лица.

— Что это значит, лейтенант? — раздраженно спросил он. — Игра в кошки-мышки или что-то еще в этом роде?

Хардинг подошел к окну и бросил взгляд на блестящие волны залива.

— Разыгрываете из себя мудрого детектива, одного из тех, кого показывают в телевизионных фильмах?

— У меня есть два свидетеля, которые слышали, как Свайн угрожал вам вчера днем, — холодно сказал Хардинг. — Бойд и мисс Мауэр.

— Вот как? — Игрок пожал плечами.

— А вы натравили на него своих телохранителей и дали им задание избить его, — продолжал Хардинг.

— У них не было иного выбора, — ответил Барон. — Или он меня, или я его. Этот парень был просто кровожадный сумасшедший.

— Вот именно! — сказал, словно кнутом щелкнул, Хардинг. — Поэтому вы, вероятно, и не хотели идти на риск. На тот случай, если он встретит вас без телохранителей. И этой ночью пристрелили его, чтобы оградить себя от всяких случайностей.

— Вы совсем сошли с ума! — Барон поглядел на него таким удивленным взглядом, что его можно было бы причислить к великим актерам, если это удивление было наигранным.

— И тем не менее я обвиняю вас в убийстве Майка Свайна, Барон! — сказал Хардинг и повернулся. — Я думаю, что смогу доказать это!

Барон побледнел.

— Вам это не удастся, — прохрипел он. — Я найму лучших адвокатов, которых только можно найти во Флориде. Я сделал…

— Свайн был детективом страхового общества, перепил его Хардинг. — А это общество перевернет все и всех, когда услышит, что убили его детектива. У вас нет никаких шансов, Барон! Страховое общество, которое стоит за ним, слишком могущественное!

Луи Барон сорвал с себя темные очки и уставился на лейтенанта.

— Вы что, разыгрываете меня? — наконец спросил он. — Или говорите вполне серьезно?

— Вы считаете, что в пять часов утра я не мог найти для себя более подходящих занятий, чем разыгрывать вас? — недовольно ответил Хардинг. — Через минуту мы вернемся в город. А там у меня есть парочка горилл. Им будет очень приятно убедить вас в том, что лучше говорить правду — и причем со всеми подробностями.

— Вы этого не сделаете! — резко воскликнул Барон. — Таких методов нет больше со времен Аль Капоне. Я попрошу своих адвокатов…

— О чем вы попросите? — насмешливо спросил Хардинг. — Приехать сюда из Лас-Вегаса? Пока эти адвокаты приедут, вам уже будут нужны не они, а доктор.

Барон словно встряхнулся.

— Подождите еще минуту!

— Нет, уже время идти, — ответил лейтенант и взглянул на часы. — Время нельзя терять.

Барон закусил нижнюю губу.

— Олл-райт! — буркнул он. — Все это было игрой!

— Какой игрой?

— Этот Свайн, — выдавил Барон. — Он был не детективом страхового общества, а вшивым мошенником, которого я нанял вчера. Это убийство обойдется мне в копеечку! Я должен как можно скорее вернуться в Лас-Вегас. Поскольку у меня создалось впечатление, что здешняя полиция не торопится расследовать это дело, я и нанял этого идиота Свайна, чтобы он всех уверил, что он — детектив, и благодаря этому выжал бы из всех участников все сведения, которые только можно выжать. А для того чтобы ни у кого не возникло подозрений, мы и разыграли с ним такую сцену на глазах двух свидетелей.

Лицо Хардинга оставалось безучастным.

— Ну и получил ли он от кого-либо какую-нибудь информацию?

Барон презрительно покачал головой.

— Насколько я могу судить, его только били. Откровенно говоря, он должен быть только рад, что ему послали пулю между глаз — из чистой человечности.

— О’кей, — сказал Хардинг. — Мы это проверим. Я, правда, еще не убедился в том, что могу вас отпустить, может, лучше было бы задержать вас, но я хочу пока пустить дело на самотек. Вы можете идти.

Облегченно вздохнув, игрок поспешно вышел из комнаты. Когда дверь за ним закрылась, Хардинг с улыбкой посмотрел на меня.

— Не сильно же мы продвинулись, не так ли? — спросил он меня. — И вообще, я не знаю, поможет ли нам эта информация?

— Почему убили Свайна? — спросил я.

Он устало пожал плечами.

— Попробуйте отгадать сами.

— Может быть, он наткнулся на убийцу и силой вырвал у него признание? — предположил я.

Несколько секунд Хардинг смотрел на меня.

— Почему, черт возьми, я сам до этого не додумался? Конечно, это надо было сразу учуять. Эта идиотская идея Барона, осуществляемая еще большим идиотом, действительно оправдалась. У Свайна действительно было признание убийцы!

— Поэтому его и пристрелили еще до того, как он успел сообщить эту новость Барону, — дополнил я.

— Точно, — сказал лейтенант. — Но кто же убийца?

— Весь вопрос как раз в том и состоит, — ответил я. — Но как бы то ни было, а Барона и его двух горилл мы можем вычеркнуть из списка подозреваемых.

— Возможно, — согласился Хардинг. — Но, с другой стороны, это может быть и ловкой двойной игрой со стороны Барона. Чтобы отвлечь от себя подозрение.

— Давайте не будем еще усложнять и без того сложное дело, — предложил я.

— Никогда не знаешь, чем это кончится.

В этот момент в моей голове родилась еще одна идея.

— Если исходить из того, что Свайн насильно вырвал у убийцы признание, — начал я, — то на убийце должны остаться следы насилия.

— Никто из подозреваемых не несет на себе этих следов, — ответил Хардинг. — Вы же сами видели.

— Правильно, — вынужден был признать я. — Но, возможно, убийца сознался Свайну еще до того, как тот взял его в оборот по-серьезному.

— Тоже возможно, — согласился Хардинг и почесал затылок. — С таким же успехом можно предположить, что убийце не понравился Свайн, и он прикончил его ради удовольствия.

— Ах, к черту все это! — бросил я в сердцах.

В дверь постучали, и в комнату вошел полицейский в форме. Он сообщил лейтенанту, что приготовил им по чашке кофе.

— Чудесно! — сказал Хардинг.

— Люди за окном, — сказал полицейский. — Они начинают беспокоиться. Они и дальше должны оставаться здесь?

— Думаю, что нет, — ответил Хардинг. — Передайте им, что они могут возвращаться по домам.

Полицейский вышел, чтобы передать распоряжение.

— Вы нашли оружие, которым была убита Эллен Фицрой? — спросил я.

Он покачал головой.

— Это был револьвер 32 калибра. Свайн тоже был убит из револьвера этого калибра. Это объясняет, почему наш водолаз потерпел неудачу, когда искал револьвер на дне поблизости от яхты, — ответил Хардинг. — Кто бы ни владел этим оружием, он его хорошо спрятал. Яхту мы обыскали до последней щелочки, а недавно я отдал распоряжение обыскать все домики, в том числе и ваш.

— А сейчас он, возможно, уже покоится на дне залива, — сказал я.

— Об этом я тоже подумал, — ответил Хардинг. — Водолаз уже приступает к своим обязанностям. — Он тяжело вздохнул.

— Начинает светать, — заметил я.

— Трудность этого проклятого дела заключается в том, что мы имеем множество подозреваемых, и у каждого из них есть мотив, но ни одной улики, ни одного свидетеля — ничего.

Минут пять спустя я уже шел вдоль гавани, прикидывая в уме, во сколько обошлись все яхты, стоящие здесь на якоре. Дороже, чем яхта Вулриха, которая, вероятно, стоила более четверти миллиона, была испанская галера, которую мы вчера видели с Эприл. Она тоже сейчас стояла здесь на якоре, и кто-то сидел на палубе, покуривая большую трубку. Это был какой-то тощенький паренек с козлиной бородкой.

— Доброе утро! — дружелюбно крикнул он мне.

— Я тоже желаю вам доброго утра, дон Антонио! — крикнул я в ответ.

Он ласково улыбнулся.

— Меня зовут Вальдес, и в моих жилах действительно течет испанская кровь моих предков, — ответил он.

— Великолепно! — сказал я без воодушевления. — И вы умеете танцевать фламенко?

— Как вам понравится вот это? — спросил он, вскинув руки и начиная ими крутить, как крутятся лопасти ветряных мельниц. Видимо, это были те движения, которые делают, танцуя фламенко. При этом лицо его выражало грустное одиночество: ему явно не хватало хорошего друга.

Это действительно был милый паренек, а кем был Бойд, который собирался выместить на нем свое плохое настроение?

— Выглядите неплохо, — сказал я ему.

— Не хотите ли подняться на борт, чтобы полюбоваться окружающим видом? — предложил он любезно.

Сделай доброе дело — и тебя сразу схватят за горло, подумал я. Но тем не менее ступил на сходни и взошел на судно. Он повел меня по галере. Его главной гордостью было не большое, но точное воспроизведение капитанской каюты, как они, вероятно, выглядели четыре столетия тому назад. На одной из стен крест-накрест висели два сверкающих меча, один из которых я осмотрел более внимательно.

— Настоящая толедская сталь, — сказал Вальдес. Они настолько остры, что могут расщепить волосинку вдоль.

— Спасибо, — сказал я, — предпочитаю ножницы.

Он настоял на том, чтобы я остался позавтракать, и, пока мы ели, он рассказал мне, что распорядился построить эту галеру полгода тому назад. Когда она была готова, он продал свой дом и стал жить на борту.

— Чудесная жизнь! — воскликнул он с энтузиазмом. — Чудесная и замечательная, скажу я вам. Надоест вам одно место, вы поднимаете якорь и плывете дальше.

— А с этими парусами не много хлопот? — спросил я.

Вальдес даже немного покраснел.

— Они тоже для красоты, — сознался он. На судне есть машина и винт. А с ними обращаться намного проще.

Я посчитал, что дорогу к сходням я найду и один, попрощался с ним, поблагодарив за гостеприимство.

— Мне было очень приятно познакомиться с вами, мистер Бойд, — сказал он, и это прозвучало очень искренне. — Как только возымеете желание, запросто поднимайтесь ко мне на борт.

Я вернулся к себе и сразу же лег спать. Проснулся в начале второго и почувствовал, что голоден.

Я принял душ, побрился, оделся и подумал о том, что стоит чудесный день, словно созданный для того, чтобы пригласить кого-нибудь на ленч. Но кого же, как не ту, которая вчера пила со мной?

Но когда я постучался в дверь ее домика, в ответ раздался только тихий стон.

— Это опять вы, — сказала Эприл, открывая дверь. — Я умираю.

— Может быть, вы предпочтете отправиться на ленч?

— О, Бог ты мой… — снова простонала она.

— Сочный свежий бифштекс с луком и нежная телятина.

— Исчезните отсюда, вы, садист! — воскликнула она. — Вы что, хотите толкнуть меня на самоубийство?

— Вы не узнаете меня, дорогая? — воскликнул я. — Это я, Денни Бойд, парень с плохими манерами и отличным профилем, парень, которого вы еще недавно так страстно любили. Вспоминаете?

— Вы что, совсем потеряли рассудок? — выдавила она.

— Эти же слова вы мне говорили и ночью, — сказал я искренне.

— Как получилось, что я сегодня проснулась на диване? — спросила она после паузы.

— Не будем говорить о таких интимных деталях, — ответил я. — Нас может кто-нибудь подслушать.

И я отправился в ресторан один, сознавая, что сделал все, чтобы уговорить ее позавтракать со мной.

Пока в моем желудке переваривался бифштекс, я шел домой, играя в вопросы и ответы с самим собой. Игра эта имела лишь один недостаток: в нее нельзя было выиграть.

Вопрос: Кто был тот мистический человек и финансист из Манхэттена?

Ответ: Грег Бейли.

Вопрос: Кто был тот человек, который одолжил Вулриху целое состояние?

Ответ: Грег Бейли.

Вопрос: Кто знал, что мальчик Эдди банкрот, но у него есть крупный страховой полис? И кто знал, что свою жену он тоже застраховал?

Даже если бы я играл роль Ватсона при Шерлоке Холмсе, то и тогда пришел бы к выводу, что с Бейли следует поговорить, так как он, возможно, даст совершенно другие ответы на мои вопросы.

Я прошел уже половину дороги, когда заметил двух парней, которые направлялись в мою сторону. Еще издали можно было заметить, что у них какие-то серьезные намерения. Когда они остановились рядом со мной, у них был такой вид, словно их отторгло человеческое общество и они собирались занять у меня пару долларов.

Мэрфи-Кусок Мяса взволнованно переминался с ноги на ногу, и его голова склонялась то на один бок, то на другой.

— Тебе не нужно было этого делать, ищейка, — буркнул он озабоченно.

— У тебя солома в голове, — вторил ему Фингерс-Меллой своим резким детским голосом, противно улыбаясь. — Но ведь я уже говорил тебе, Кусок Мяса, когда мы его встретили в первый раз…

— Что случилось, братишки? — поинтересовался я.

— Босс считает, что ты настучал на него сегодня утром в полиции, — ответил Кусок Мяса. — И ему пришлось изрядно поволноваться.

— Что ж, пошлю ему открытку с извинениями, — ответил я. — А что вы скажете, если я попрошу вас отступить немного в сторону?

Они не тронулись с места, и это меня нисколько не удивило.

Пальцы внезапно рассмеялся, резко и громко:

— Босс сказал нам, чтобы мы отыскали ищейку и поработали над ней, как в свое время над Майком Свайном. Ничего серьезного не причинять, только так отделать, чтобы попал в больницу на пару деньков.

После того как я видел этих ребят в действии, перспектива эта мне нисколько не улыбалась. Не успел Фингерс закончить фразу, как я уже стремглав мчался обратно к гавани. Помчался — это не совсем то слово, какое здесь можно было употребить: ибо я летел так, что ноги едва касались земли.

Через полминуты я уже достиг гавани и бежал вдоль нее. Позади себя я слышал топот ног моих преследователей и уже считал себя погибшим.

Внезапно я увидел перед собой испанскую галеру. Вальдес сидел на перилах и болтал ногами.

— Эй! — крикнул я. — Помогите мне защитить ваш челнок!

Он удивленно посмотрел на меня, когда я побежал мо сходням на палубу, но прореагировал удивительно быстро: сунул мне в руки длинный багор, и с этим оружием я и повернулся, когда Кусок Мяса взбегал на сходни. Позади него ковылял Пальцы, у которого был такой вид, будто он потерял лошадь.

В долю секунды я взвесил мои шансы и то, как поступит лейтенант Хардинг, если я превышу пределы необходимой обороны, и решил скрепя сердце употребить тупой конец багра.

Испустив воинственный индейский клич, я схватил багор, как копье, и перешел в атаку. Тупой конец багра заехал Мэрфи как раз в солнечное сплетение.

Послышался какой-то шипящий звук, словно у него из легких выдавили весь воздух, и лицо его посерело. Медленно и величественно он отступил в сторону.

На его место с героической улыбкой на губах ступил Пальцы. Когда его рука исчезла во внутреннем кармане куртки, я сунул ему багор между кривых ног и начал массировать сразу обе ноги. Он полетел в воду, увлекая за собой своего напарника.

Я опустил багор и стал наблюдать за ними. Они плыли к берегу. Когда они достигли его, я подумал, что на какое-то время, наверное, остудил их пыл.

— Чудесно! — похвалил меня Вальдес. — Но что все это значит, мистер Бойд?

Я решил, что самое меньшее, что я должен для него сделать, это удовлетворить его любопытство. Правда, я тогда еще не знал, насколько любопытен этот юноша, так как прошли добрые полчаса, прежде чем он перестал задавать мне вопросы.

— Я заинтригован, — сказал он с чувством. — Меня всегда увлекало таинственное, а убийство — это самое таинственное из всего. Спустимся вниз и выпьем по рюмочке, мистер Бойд. И при этом вы мне сможете подробнее рассказать о вашей замечательной профессии.

— Мир Денни Бойда — это сплошная тайна, — ответил я.

Покинул я галеру только ранним вечером. По дороге к домикам еще раз мысленно повторил все вопросы, которые относились к Грегу Бейли, но задать их мне не удалось, так как его не оказалось дома. Тогда я прошел к следующему домику и тихо постучал к Эприл Мауэр.

— Кто там? — крикнула она. И голос ее показался мне получше, чем утром.

— Денни Бойд, — отозвался я. — Могу я войти?

— Думаю, что да, — ответила она безо всякого воодушевления.

Эприл сидела на стуле. Лицо ее было бледным, но уже с осмысленным выражением. На ней был черный пуловер из орлона и такого же цвета брюки, которые носят на ранчо — пронизанные серебристыми нитями, которые поблескивали при ее движениях.

— Вам приготовить чего-нибудь выпить? — спросил я.

Но ее при этом передернуло.

— Вы не должны больше употреблять это слово. И еще вашего любимого выражения: «Реконструировать преступление». Вы что, хотите реконструировать Эприл Мауэр? Сегодня мне это особенно нужно.

— Все это пустяки, — сказал я и внимательно посмотрел на нее. — Это скоро пройдет.

— Я утром думала, что умру, — ответила она глухим голосом. — А позднее даже желала смерти.

— А сейчас вы чувствуете себя настолько бодро, что хотите перекусить? — спросил я. — Мы смогли бы пойти в ресторан.

— Да, я голодна, — созналась она.

Официантка проводила нас к угловому столику, и в это мгновение я понял, что это будет дорогое удовольствие. После того как я сделал заказ, Эприл оперлась локтями на стол, положила подбородок на руки и взглянула на меня.

— Ну, расскажите мне, что сделал этот великий лейтенант за прошедшую ночь? — спросила она.

Я быстро пересказал ей все события, особенно те, которые произошли утром, а также подробно рассказал ей об охоте, которую учинили на меня Кусок Мяса и его маленький партнер, что, видимо, доставило ей большую радость. Но потом мы опять вернулись к убийству.

— Насколько я понимаю, Глорию можно скинуть со счета, — сказал я. — Она думала, что Вулрих напичкан долларами, а некоторая сумма ей бы здорово пригодилась. Она также не знала, что он женат, так как наш мальчик Эдди и его женушка всеми силами старались это утаить. Вулрих, со своей стороны, тоже хотел выкачать из нее кое-что.

— Так утверждает Вулрих, — недоверчиво заметила она.

— Что вы имеете в виду? — спросил я.

— Судя по всему, такое мог сказать только он, — резко ответила она. — Кто же еще?

Подошла официантка. Она убрала посуду и сервировала столик для кофе.

— Хотите рюмочку виски, сэр? — вежливо сказала она.

— Конечно, — ответил я. — Но лучше принесите двойную порцию коньяку в бокале, а для леди пустой бокал.

— Очень остроумно, — свирепо прошипела Эприл, когда официантка ушла. — Типичный бойцовский юмор висельника.

— Вшивые манеры, — согласился я. — Создается такое впечатление, будто он заарканил всех женщин, начиная с восемнадцати и кончая восьмидесятилетними…

Она внезапно покраснела, вспомнив о чем-то, и быстро меня перебила:

— Давайте вернемся к Эдварду Вулриху, хорошо?

— О’кей! — сказал я, пожимая плечами. — Значит, вы не верите его версии, не так ли?

— Оставим это, — мягко сказала она. — Вы — великий детектив. Продолжайте.

— Ситуация не лишена известной доли грубого юмора, — продолжал я. — Возьмите хотя бы Глорию, которая заигрывает с нашим мальчиком Эдди, потому что нуждается в деньгах, и потом этого Эдварда, который делает то же самое, чтобы получить деньги от нее.

Общее у обоих только то, что они не имеют ничего — я имею в виду деньги.

— Если вы считаете, что это юмор, то вам нужно наведаться к психиатру, — ответила Эприл. — Значит, вы больны… Ну, хорошо, допустим, Вулрих и Глория исключаются. А что с остальными?

— Мускат Муллинс? — сказал я, покачав головой. — Но у него нет мотива. Даже если он и был старым почитателем Эллен Фицрой, я все равно не вижу причины, по которой он мог бы убить ее.

— Никогда нельзя знать точно, — сказала она с чисто женской нелогичностью.

Вернулась официантка. Она нервно поставила перед Эприл пустой бокал, передо мной — полный и исчезла так быстро, словно точечки на моем галстуке были оспинами проказы.

— Не знаю, право, запустить ли мне в вас бокалом прямо сейчас или подождать, пока вы отвернетесь, — громко сказала Эприл.

— Давайте не будем отвлекаться и поищем других подозреваемых, дорогая, — сказал я. — Кто у нас следующий? Луи Барон?

— Вы же с Хардингом подвергли его проверке сегодня утром. Так, во всяком случае, вы сказали.

— Верно, — согласился я. — Он приехал, чтобы получить 20 тысяч долларов, которые мальчик Эдди проиграл ему за игорным столом, но я не могу себе представить, что Барон так нуждается в деньгах, что не останавливается даже перед убийством.

— Кто же остается?

— Самый опасный, — сказал я торжествующе. — Великий мистический финансист, который до сих пор еще никому не сказал, почему он появился здесь так внезапно и, как ни странно, ровно за два часа до убийства Эллен Фицрой. Я имею в виду холеного мальчика Грега Бейли!

— А почему вы его об этом не спросите? — холодно отпарировала она. — Конечно, если вы его подозреваете.

— Я хотел это сделать, но усомнился: умно ли это будет, — правдиво ответил я.

— Боитесь? — спросила она и сладко улыбнулась.

— Бейли знает, по какой причине я здесь очутился. И если я сейчас начну задавать ему вопросы, то ему в голову может прийти, что я хочу свалить все на него, чтобы вытащить Глорию.

— Ну и что? Разве вы этого не делаете, Денни?

Я оставил ее слова без внимания, так как в моей голове родилась новая мысль.

— Эприл, дорогая! — сказал я. — Теперь я понял. Бывают минуты, когда я боюсь самого себя.

— Например, когда вы бреетесь и видите себя в зеркале? — пришла она мне на помощь.

— Будет нехорошо, если я пойду сейчас к Бейли и начну задавать ему вопросы. Он же знает, что я хочу вытянуть Глорию из беды, — повторил я. — Но хорошенькую куколку со светлыми волосами и голубыми глазами он ни в чем не заподозрит. Если вы ему скажете, что влюбились в него с первого взгляда, то он поверит этому и станет в ваших руках мягкий, как воск.

— Я знаю таких людей, — бросила она самодовольно.

— Вот и решение вопроса, — продолжал я. — И вы можете заставить его растаять от таких, примерно, слов: «О, вы сильный и умный мужчина, а я девушка слабая и беззащитная». Вы могли бы также попросить у него подтверждения относительного того, действительно ли Вулрих банкрот, и как скоро он получит страховку. Вы можете даже сделать вид, будто вы озабочены…

— Понимаю, — сказала она, — однако в такие игры я не играю.

— Но, дорогая, — начал уговаривать я. — Мы же сидим в одной лодке, не правда ли?

— Не буду я делать этого, — жестко сказала она. — И не настаивайте, Денни.

— О’кей! — сказал я и пожал плечами, как человек, потерпевший неудачу. Но на самом деле я не был таким. — Не хотите — как хотите. Давайте поговорим о чем-нибудь другом. Например, о том, что произошло прошедшей ночью, с того момента, с которого вы можете вспомнить? — предложил я.

— Нет!

— Я предоставляю вам выбор, — улыбнулся я. — Или это, или игра с Бейли в вопросы и ответы.

— Мистер Бойд, — сказала она ядовито, — не думайте, что вам удастся шантажировать меня. Я буду…

— Вы были великолепны, — перебил я и откинулся на спинку стула. — Непосредственно после того, как мы отправились к вам домой, вы настояли на том, чтобы выпить за мое здоровье, и я был буквально потрясен. А потом вы мне сказали, дорогая, что я могу делать с вами все, что захочу. Потом мы…

— Перестаньте! — потребовала Эприл сдавленным голосом. — Олл-райт, вы победили! Когда я должна отправиться к Бейли?

— А почему бы не прямо сейчас? Или сегодня вечером? — предложил я. — Пригласите его к себе.

Ее глаза яростно засверкали.

— Вы что, с ума сошли? — воскликнула она. — А чем я буду от него защищаться? Вязальными спицами?

— Вам нечего опасаться, дорогая, — успокоил я. — Я буду поблизости от вашего домика, и вам достаточно будет закричать, как я приду к вам на помощь, чтобы защитить вашу девичью честь!

— Нет! — Она решительно покачала головой. — Это слишком ненадежно. Я бы хотела, чтобы вы были ближе, когда я буду разговаривать с Бейли. Он выглядит насильником.

— Скажите, где я должен быть, и я буду там, — ответил я галантно.

Она на мгновение задумалась.

— В спальне, — сказала она со сверкающими глазами, так что я даже не решился возразить. — Если вы пройдете в мою спальню до прихода Бейли, то можно будет оставить дверь приоткрытой, и вы услышите все, что говорится.

— Великолепная мысль! — произнес я со счастливым видом.

— В таком случае нам надо подготовиться к великой программе этого вечера, — сказала она. — Мауэр против Бейли! Победитель, как говорится, получает все!

— Не забудьте только Денни Бойда на заднем плане и качестве зрителя, — напомнил я.

Глава 9

Придя в домик Эприл, я уселся в гостиной и стал ждать, пока она выйдет из спальни, куда ушла, чтобы переодеться. Но она не возвращалась. Я выкурил с пяток сигарет, а потом спросил себя, не заснула ли она.

— Вам нравится? — прозвучало в этот момент позади меня.

Я повернулся и даже услышал скрип моих глаз, вылезавших из орбит. Эприл была в черном шелковом платье, по передней стороне которого бежала окантовка. Платье в обтяжку от шеи и до колен подчеркивало ее высокую тугую грудь, тонкую талию и крепкие бедра. Сбоку был разрез, и, когда она двигалась, были видны ее загорелые ноги.

— Мне кажется, что оно вам нравится, не так ли? — холодно спросила Эприл.

— Конечно! — ответил я хрипло. — В таком платье вам не придется упрашивать Бейли. Как только он увидит вас, он вообще переселится в ваш домик.

— Как раз этого я и боюсь, — сказала она. — Вы будьте в спальне поближе к двери.

— Не бойтесь, — заверил я. — Когда Бойд начеку, ничего страшного случиться не может.

Она вышла из домика, и я прошел в спальню, чтобы облюбовать себе пост для подслушивания. Много времени я потратил на дверь — то распахивая ее настежь, то прикрывая, но ни то и ни другое меня не устраивало. Если я хотел видеть, что происходит в гостиной и открывал дверь, то тогда и Бейли получал бы возможность видеть меня в спальне.

Наконец я вернулся в гостиную, огляделся и через пару минут сделал открытие: между кушеткой и полом было достаточно места, чтобы спрятаться человеку. А так как можно было предположить, что Эприл и Бейли, придя сюда, усядутся на эту кушетку, то у меня было отличное место для подслушивания. И я не только мог слышать все, о чем они будут говорить, но и все видеть.

Пыль, которая находилась под кушеткой, сначала заставила меня несколько раз чихнуть, но потом я привык к пыли и лежал, спокойно ожидая их прихода и чувствуя покалывание в окаменевших ногах.

Они появились, когда я уже отчаялся их увидеть и подумывал о том, что Бейли, наоборот, удалось затащить ее в свое логово.

— Очень мило с вашей стороны, мистер Бейли, что вы выслушали все о моих заботах, — сказала она. — Я чувствую себя до такой степени одинокой, что не знаю, что и делать.

Я услышал, как закрылась дверь, потом раздался чопорный голос Бейли:

— Называйте меня, Грег, крошка. Как это ужасно, что такая крошка, как вы, чувствует себя одинокой.

— Благодарю вас, Грег, — сказала она испуганно. — Вы не знаете, как чудесно встретить мужчину, который тебя понимает.

Я презрительно улыбнулся, когда услышал этот слащавый и сальный диалог. А потом под чьей-то тяжестью заскрипели пружины кушетки. Достаточно мне было повернуть немного голову, и я смог видеть непосредственно перед собой пару ног.

— Идите сюда и присядьте рядом со мной, Грег, — мягко сказала Эприл. — Когда вы рядом, я чувствую себя надежнее.

Пружины кушетки снова заскрипели, на этот раз сильнее и, как мне показалось, предостерегающе, а потом случилось самое ужасное, и это ужасное отозвалось в первую очередь на моей спине. Кушетка подалась под тяжестью Бейли и приковала меня к полу. Я сам показался себе бабочкой, которую накололи на буланку. А диагноз был таков: я был парализован с галопы до ног.

Они уселись удобнее надо мной, и каждое их движение причиняло мне новую боль.

— Послушайте, Грег… — Голос Эприл показался мне голосом маленькой девочки. — Я серьезно беспокоюсь за Глорию. Вы же знаете, что я работаю у нее, и я боюсь, что она меня уволит, потому что больше не сможет платить.

— Почему? — спросил тот участливо.

— Ну… — Эприл помедлила мгновение. — Она — банкрот. Она всегда тратила больше, чем получала. И потом эти налоги… Ну, вы меня понимаете?

— Она — усердная женщина, — сказал он, и я спросил себя, что он понимал под словом «усердная». Мне даже показалось, что он совсем не о деньгах думает.

— Я знаю, что она рассчитывала на помощь Вулриха, а потом выяснилось, что у него тоже нет денег, — робко сказала Эприл.

— Это верно, — согласился Бейли. — Долгов у него больше, чем можно себе представить.

— Я думала, что у нее есть веские основания приехать сюда, Грег, — так же робко продолжала Эприл. — Но, наверное, только вы приехали сюда не напрасно.

— Ну, мне беспокоиться нечего, — ответил Бейли. — Может быть, это покажется вам бессердечным, но я все-таки скажу, что жена Вулриха была застрахована на очень большую сумму.

— Я кое-что слышала об этом, — призналась она. — А как только услышала, у меня появилась ужасная мысль: а что если Вулрих сам убил ее, чтобы получить страховку?

— Нет, — убежденно сказал Бейли. — Он не убивал свою жену, и я не потерплю, чтобы кто-нибудь пытался навесить ему это убийство. Ее убил кто-то другой.

Они снова зашевелились над моей головой. В безмолвной ярости я уставился на две пары ног, которые находились от моей головы всего в паре дюймов.

— О, Грег, — сладко вздохнула Эприл, — вы такой удивительный человек…

Две пары ног придвинулись ближе друг к другу, потом все стихло.

— Как вам это нравится? — наконец спросил Бейли. — Вам удобно сидеть?

— Чудесно! — счастливо прошептала она. — Я как раз думала о том, Грег… Ну, вы понимаете, если это был не Вулрих, то кто же тогда?

— Вам не надо ломать вашу миленькую хорошенькую головку над этим вопросом, — сказал он ласково. — Но я догадываюсь, кто это мог быть.

— Скажете мне? — быстро сказала Эприл.

— Почему бы нам не оставить эту неинтересную тему и не повеселиться немножко? — спросил он заплетающимся языком.

Наверху опять все затихло, и я слышал только его тяжелое дыхание. Мой позвоночник снова получил несколько толчков, когда четыре ноги опять сдвинулись и пробыли в таком положении довольно продолжительно время.

— Это было очень мило, — прошептала Эприл.

— Вы — удивительная девушка, — сказал Бейли с чувством. — Вы напоминаете мне мою маму… — И во внезапную тишину, которая наступила после этих слов, когда он понял, что оговорился, хлынул новый поток слов: — Я имею в виду, что она выглядела так же, когда была одного с вами возраста.

— Принимаю этот комплимент, — сказала Эприл дрожащим голосом. — Он самый нежный из всех, которые мне говорили…

От ярости я крепко сжал зубы, в то время как они там, наверху, продолжали ерзать на кушетке.

— Дорогой, — сказала, наконец, Эприл дрожащим голосом, — еще минутку. Мое женское любопытство не дает мне покоя. Вы просто обязаны мне сказать, кто убил Эллен Фицрой.

— Разве дело в этом? — хрипло ответил Бейли. — Это не имеет значения теперь, когда мы…

— Нет! — резко перебила его Эприл. — Вы должны мне это сказать.

— Ол—райт, — пошел он на уступки. — Для меня совершенно ясно, кто убийца. Это не кто иной, как лот профессиональный игрок, Луи Барон. Эдвард задолжал ему крупную сумму, и Барон очень скоро понял, что единственный шанс вернуть ее — убить застрахованную жену Вулриха. Тогда тот, подучив страховку, расплатится… Ну, теперь давайте…

— Эй-эй! — воскликнула Эприл мгновение спустя. — Оставьте меня, пожалуйста!

Ее ноги начали танцевать перед моими глазами, а мой позвоночник получил еще порцию пинков.

— Вы играете со мной, дорогая, — прохрипел Бейли. — Я знаю все ваши штучки. Вы просто хотите меня распалить…

— Перестаньте! — закричала Эприл. — Если вы сейчас же не прекратите, я выброшу вас за уши на улицу, вы, тупоголовый бык!

— Вы что, шутите? — рассердился Бейли. — Вспомните сами, зачем вы меня сюда пригласили!

— Во всяком случае не для того, чтобы вы тут разыгрывали роль Казановы, — прокряхтела Эприл. — Я вас предупредила!..

В следующую секунду раздался звук пощечины, и, судя по всему, она была полновесной.

— Я этого не люблю, — прорычал Бейли. — Но если вы обязательно хотите начать таким способом, то я не возражаю…

— Денни! — в отчаянии прокричала Эприл.

— Я бы на вашем месте не полагался на то, что вам на помощь придет этот идиот, — подло хихикнул Бейли. — В этот момент он, наверное, находится у вашей хозяйки и премило проводит с ней время.

— Вы ошибаетесь, — ответила она. — Он здесь, в спальне. Выходи, Денни, и выгони этого волка.

Пара ног перед кушеткой исчезла, а потом я услышал, как открывается дверь спальни. В следующую секунду Бейли громко рассмеялся, и ноги вернулись на прежнее место у кушетки.

— Неплохая мысль, крошка, — сказал Бейли отеческим тоном. — На какое-то мгновение я и действительно подумал, что он там. Ну, а теперь вернемся к тому, зачем я сюда пришел.

— Денни! — отчаянный вопль Эприл был подавлен в самом зародыше. Ее ноги забарабанили по полу, я слышал, как Бейли захрюкал от удовольствия, а все остальное мог домыслить и сам. Пришло время Денни Бойду что-то предпринять, даже невзирая на боли в позвоночнике. С большим усилием я продвинул голову вперед и впился зубами в ближайшую ногу.

Раздался крик. Потом нога была выдернута из моих зубов, причем с такой силой, что я подумал, что у меня вылетела пара зубов, но давление на позвоночник быстро ослабло. Когда с кушетки вскочила и Эприл, я смог, наконец, выкарабкаться из своего логова.

— Денни! — Эприл с яростью уставилась на меня, пока я поднимался с пола. — Почему вы не появились, когда я позвала вас?

— Не будем об этом, — сказал я. — Где Бейли?

Она молча показала на пол, и я понял, что мой вопрос был совершенно излишним. Когда Бейли спрыгивал с кушетки, он опрокинул рядом стоящий столик и со всего размаха грохнулся о письменный стол у противоположной стены. Сейчас он лежал на полу без сознания.

— Уберите его, пока он не проснулся и не взялся за старое! — холодно потребовала Эприл. — Что вы делали все это время под кушеткой? Спали, что ли?

Убедительного ответа на этот вопрос я не нашел, поэтому сделал вид, что не расслышал, и взвалил Бейли себе на спину. Когда я вышел из домика, колени мои тряслись и подгибались под его тяжестью. Но тем не менее я отнес его в его домик. Добравшись до спальни, я сбросил его на пол и затолкал под кровать. Почему он должен лучше чувствовать себя, чем я? Прежде чем выйти из домика, я вывернул все лампочки, а потом закрыл за собой дверь.

Если после пробуждения у этого мальчика вновь возникнет тяга к любви, то она наверняка у него пройдет, когда он поймет, что лежит в темноте у себя мод кроватью. К тому же он потратит не так мало времени, чтобы сориентироваться на местности.

Вернувшись к домику Эприл, я увидел, что входная дверь закрыта на замок. Я подумал, что она испугалась оставаться одна, и поэтому решила запереть дверь на то время, пока я отсутствовал. Я постучался, так как полагал, что после матча по классической борьбе с Бейли ей понадобится некто, кто бы ее утешил.

— Кто там? — опросила она глухим голосом.

— Это я, Денни, — ответил я. — Вы можете открыть. Опасность миновала.

— Вы хоть раз в жизни вели себя разумно? — злобно отпарировала она. — Да, теперь опасность миновала, но как только я открою дверь, она возникнет снова.

— Но, Эприл, дорогая!

— Спокойной ночи!

— Так вот какая благодарность за то, что я спас вас от Бейли? — спросил я с горьким упреком.

— Это была ваша идея. Вы что, забыли? — желчно спросила она. — На эту ночь с меня хватит! Я и так сыта волнующими событиями в Бахиа-Мар.

— Подождите минутку, — попросил я. — Не судите обо всем так поспешно, Эприл! Подумайте только…

— Спокойной ночи, — перебила она, и тон, которым она это сказала, был настолько решительным, что я сразу понял: она говорит серьезно.

В следующее мгновение свет в ее домике погас, и мне пришлось уйти. Бойд был осужден еще на одну длинную одинокую ночь.

Я отправился к своему домику, но на половине пути вдруг почувствовал, что в мою спину ткнулся ствол. И как назло именно в то место, которое больше всего пострадало, когда я лежал под кушеткой.

— Не принимай это слишком близко к сердцу, ты, ищейка! — услышал я у самого уха голос Мэрфи. — Я бы с удовольствием продырявил сейчас твой пиджак, но босс сказал, что он хочет с тобой поговорить!

Мы отправились к домику Луи Барона. Я — впереди, два наемника — позади. Причем револьвер Мэрфи все время упирался мне в спину, так что я ни на секунду не забывал о своем положении.

Игрок удобно полулежал в кресле-качалке и держал в руке рюмку. Но если его поза говорила о расслабленности, то выражение лица совсем о другом. Кривоногий Меллой встал позади него, и было видно, что он искренне рад встрече со мной. Он бы с удовольствием сунул мне в карман гранату и выдернул предохранительную чеку.

— Вы начинаете действовать мне на нервы, Бойд, — признался Луи Барон. — Иными словами, вы заставляете меня принимать соответствующие меры.

На это нечего было сказать, по крайней мере, в настоящий момент, поэтому я продолжал держать рот закрытым и лишь легонько улыбнулся.

— Вы и этот глупый лейтенант, — продолжал Барон. — Я, по крайней мере, кое-что сделал для раскрытия убийства, не так ли? Этого нельзя отрицать. Я нанял этого идиота Свайна, и он, должно быть, напал на след убийцы, иначе не был бы убит.

— Все верно, Луи, — сказал я успокаивающим тоном. — Но вы допускаете ошибку, сваливая в один горшок лейтенанта и меня. И мое присутствие в кабинете лейтенанта, когда он вызвал вас и немножко нажал, не имеет ко мне никакого отношения. Это было случайно, и я присутствовал там просто как зритель, понимаете?

— Не надо, Бойд, — сказал он нетерпеливо. — На меня это впечатления не производит. Просто мне хотелось бы сказать вам кое-что. Мне надоело торчать в этом вшивом гнезде. Я хотел бы отправиться домой, и по возможности побыстрее. Кроме того я хотел бы получить 20 тысяч долларов, которые мне должен Вулрих, или, по крайней мере, быть уверенным, что я скоро их получу.

Он пожал своими мощными плечами.

— Это вам понятно, не так ли? — спросил он.

— Думаю, что понятно, — ответил я. — И вы вообще умный парень, Луи.

— И я могу разрешить обе эти проблемы, — продолжал он. — Если этот тупоголовый Хардинг сам не найдет убийцу, мы должны ему его преподнести.

После этого мы все сможем отправиться по домам. Вулрих получит страховку за свою жену, выплатит мне долг, и все будут счастливы!

— Звучит великолепно! — сказал я. — Но зачем в гаком случае вы отправили за мной своих наемников? Хотели быть уверены, что я первый услышу это сообщение?..

— Ах да, я забыл вам сказать, — заметил он. — Вы, Бойд, будете единственным человеком, который не поедет домой.

— Не поедет! — хихикнул Пальцы.

— Не поедет! — повторил Кусок Мяса.

Я взглянул на Барона и медленно покачал головой.

— Мне кажется, что постоянное общение с этими гориллами за последние несколько дней не пошло вам на пользу, Барон, — сказал я. — Видимо, кое-что от их глупости перешло к вам. Конечно, вы в этом не виноваты, Луи, потому что они уж больно глупы и эта их глупость, словно зараза, прилипла к вам.

— Ну что же, посмотрим, насколько вы сами умны, — буркнул Барон. — Что вы скажете, например, о таком варианте? Вы кончаете жизнь трагическим самоубийством и оставляете после себя письмо, в котором все объясняете лейтенанту.

— Что все?

— Как вы приехали сюда, чтобы вернуть Глорию на киностудию, как вы говорили с Вулрихом и как он признался вам, что он банкрот и что у него больше нет никаких шансов завоевать златокудрую красавицу, как только она узнает об этом. И, разумеется, он вам сказал, что у него было бы много денег, если бы его жена умерла и он смог бы получить страховку, которая составляет 400 тысяч долларов. Далее в письме вы объясните, что вам в голову пришла грандиозная мысль: помочь ему получить эту страховку, хотя его жена молода и здорова… Конечно, с оговоркой, что он выплатит вам сто тысяч.

— Если вы думаете, что в такую версию кто-то поверит, вы просто сумасшедший, — устало сказал я.

— Я навел о вас справки, — спокойно сказал Барон. — В Нью-Йорке вы известны тем, что за деньги готовы выполнить любую работу. Не думаю, что эта версия далека от истины. Во всяком случае, этот идиот Хардинг клюнет на нее.

— А как же Свайн? — спросил я. — Или вы расскажете лейтенанту, что я застраховал и его на большую сумму, чтобы потом прикончить?

— Свайн стал опасен для Вулриха, — ответил Барон. — Не нужно было затратить много трудов, чтобы заставить разговориться этого негодяя. Под нажимом Вулрих сознался Свайну во всем, а потом направился к вам, чтобы поплакать вам в жилетку. Следовательно, вы должны были убить и Свайна, чтобы ваша сделка с Вулрихом не выплыла на свет божий и не изобличила вас как убийцу его жены.

— Хардинг надорвет живот от смеха, когда услышит такое, — сказал я.

— Возможно, — мягко согласился он. — Но знаете, Бойд, я все равно попробую такой вариант!

Я посмотрел в его глаза. Это были холодные блестящие глаза убийцы. Мне стало ясно, что он не шутит. Этот сумасшедший действительно верил тому, что говорил.

В комнате на какое-то мгновение воцарилась тишина, а потом в дверь кто-то забарабанил и раздался звук трубы.

Луи Барон растерянно посмотрел на Мэрфи, стоявшего за моей спиной.

— Открой, — сказал он. — Кажется, к нам стучится этот сумасшедший трубач. Прогони его, и как можно скорее.

Револьвер Мэрфи перестал давить мне в спину, и в следующее мгновение Кусок Мяса отпер дверь. Но прежде чем он успел открыть рот, чтобы спровадить Муската, тот сам оттолкнул его и вошел в комнату.

В середине комнаты он, пошатываясь, остановился и выговорил заплетающимся языком:

— Я хотел бы что-нибудь выпить. Послушай, Барон! Угости меня чем-нибудь.

— Мы заняты, — буркнул Луи. — Уматывай отсюда!

— Так с приятелем не разговаривают, — выдавил Мускат и покачал головой. — Вы даже не даете приятелю выпить? Нет, сэр? Вы просто обязаны дать мне что-нибудь!

К нему подошел Кусок Мяса.

— Ты слышал, что сказал босс? Ну и убирайся!

— Прямо горе с вами, — застонал Мускат. — Это не по-товарищески… Вы давно мертвы, Бадди, и вечно одиноки. Переворачиваетесь в гнилом гробу… Так будьте же добры, пока вы живы. Выпьем, друзья!

— Выбросите отсюда этого бродягу! — презрительно сказал Луи.

Кусок Мяса мгновение помедлил, а потом нанес Мускату удар в живот, который заставил последнего сложиться вдвое, как закрывается перочинный ножик, но оказался недостаточно сильным, чтобы свалить его с ног.

— Ну вот, тебе опять повезло, — заметил Мэрфи. — У тебя есть возможность уйти отсюда на своих собственных.

Мускат медленно выпрямился. Его лицо пожелтело, как пергамент, только блестели его налитые кровью глаза.

— О’кей! — сказал он с каким-то свистящим придыханием. — Тогда я сыграю вам собственный марш.

Он начал колдовать над своей трубой, потом приложил ее к губам.

— О, боже ты мой! Да ведь он в стельку пьян! — хихикнул Пальцы. — На шесть футов выше ватерлинии.

— Вот именно! — подхватил Кусок Мяса. — Неужели этому архангелу удастся выжать из трубы какие-то звуки?

Это была одна из неудачных шуток Мэрфи. Потому что Мускат внезапно резко повернулся, схватился за трубу обеими руками и использовал ее приблизительно так же, как я — багор: сильно ударил мундштуком прямо по адамову яблоку Мэрфи.

Глаза гориллы полезли из орбит. Он схватился обеими руками за шею и стал судорожно глотать ртом воздух.

— Если ты дотронешься до меня еще раз, Бадди, то я выдавлю тебе трубой оба глаза, — пообещал Мускат и вышел из комнаты. Через несколько секунд снаружи прозвучал довольно смелый вариант «Когда святые маршируют» и вскоре замер вдали.

Мэрфи долго не мог откашляться. Его лицо посинело, и лишь когда он наконец смог более или менее вздохнуть, он немного встряхнулся.

— Убью я его, этого бродягу! — выкрикнул он дрожащим голосом. — Со мной такие фокусы не пройдут! Нет, не пройдут!

— И все-таки он тебя отделал, ты, чурбан! — выдавил Барон. — Я еще подумаю о том, выпускать ли тебя на улицу после наступления темноты, чтобы с тобой ничего не случилось.

— Послушайте, босс, ведь он напал на меня, когда я на него не смотрел, — попытался защититься Мэрфи.

— Ну и что с того? Какая разница? — нетерпеливо буркнул Барон. — Лучше продолжим. Найди бумагу и ручку, чтобы Бойд мог написать свое прощальное письмо лейтенанту Хардингу!

Внезапно мне в голову пришла спасительная мысль.

— Это не ваша идея, Луи, — медленно проговорил я. — Я имею в виду найти козла отпущения для полиции, которому можно приписать оба убийства. Эта идея взошла на каком-то другом навозе, а вы только исполнитель. И сколько вам за это отвалят?

— Какой умница! — буркнул он. — Получите сами, если сможете.

— За этим мог бы скрываться Вулрих, — раздумывал я вслух, — но это маловероятно, так как мальчик Эдди недостаточно хладнокровен. Это больше походит на Бейли. И у него были веские основания для такого плана, учитывая ту сумму, которую он получит от Вулриха, по сравнению с которой ваши 20 тысяч кажутся не больше чаевых.

— Вы говорите, словно речь держите, — хрюкнул Барон.

— Да, Бейли, — повторил я, убежденный в своей правоте. — И он вам сказал, что это выход из положения. Вы оба получите свои денежки, а кто такой Бойд, чтобы о нем кто-нибудь позаботился? Уверен, что именно ок подсказал вам этот план, а вы его бесплатно претворяете в жизнь.

По его кислой физиономии можно было понять, что я угадал.

— Вот, я все приготовил, босс, — доложил Мэрфи. — Бумага и чернила.

— Садись, Бойд! — хрюкнул Барон.

Кусок Мяса подошел ко мне с револьвером в руке и спросил:

— Пойдешь сам, ищейка, или тебе немного помочь?

Я прошел к столу и уселся.

— Вы все еще продолжаете ошибаться, Луи, если считаете, что я напишу признание, чтобы вы смогли отправить меня на тот свет! — сказал я.

Дуло револьвера жестко уткнулось в мой затылок.

— Если ты не напишешь то, что прикажет босс, я всажу тебе пулю в затылок.

— Ну, конечно, же, сделай это поскорее, и у тебя не будет никакого признания, а только труп на руках!

— О’кей! — устало сказал Барон. — Значит, вас надо немного взбодрить, Бойд? Пальцы, взбодри его немного!

Маленький человек услужливо подскочил к столу на своих кривых ногах, и я подумал, что он создан больше для верховой езды.

— У меня все еще болят колени, ищейка! — прохрипел он своим тоненьким голоском. — Могу биться об заклад, что ты надорвал живот от смеха, когда мне пришлось спрыгнуть со сходен. Смешно, правда?

Он сунул руку в карман куртки и достал оттуда складной стилет. Он нажал на кнопку и изнутри выскочило лезвие длиною сантиметров пятнадцать, правой рукой он схватил мое ухо. Когда я инстинктивно попытался увернуться, дуло револьвера подсказало мне, что этого делать не рекомендуется.

— Босс не хочет, чтобы на тебе было что-нибудь заметно, — пронзительно выкрикнул Пальцы. — Это может навести лейтенанта на определенные мысли. Ведь ты должен утопиться.

— Это ты так считаешь, — сухо ответил я.

— Поэтому я только обработаю тебе барабанную перепонку, ищейка, — сказал он. — Приблизительно вот так.

Я конвульсивно вздрогнул от колющей боли, которую причинило острие ножа моему уху.

— Не волнуйся, — сказал Пальцы. — Я могу простоять так всю ночь. А лезвие будет входит все глубже и глубже. Как тебе это нравится, легавый?

Он снова нажал, и хотя лезвие двинулось вперед лишь на какие-то доли миллиметра, боль стала ужасной.

Не было никакого смысла позволить ему перерезать мою барабанную перепонку.

— Олл-райт! — сказал я. — Я напишу это письмо.

— Жаль, — разочарованно буркнул Кусок Мяса. — Это лишит нас многих удовольствий.

Барон продиктовал мне текст, который я должен был написать, и ввел меня в курс деталей моей предполагаемой сделки с Вулрихом. Они состояли в том, что я убираю его жену за сто тысяч долларов. Я должен был написать, что, так как Свайну удалось выжать правду из Вулриха, мне пришлось убрать и его, чтобы он не смог поведать всей сути дела Барону. Я написал письмо и положил его на стол.

— Знаете, что я теперь собираюсь сделать, Луи? — спросил я. — Вдоволь посмеяться над вами.

— Не позволяйте эмоциям овладеть вами, — небрежно бросил он.

— И вы даже не спрашиваете почему?

— Ну, почему? — буркнул он.

— Потому что это так называемое прощальное письмо не даст вам сделать и шагу дальше, — ответил я, усмехнувшись. — Ведь согласно этому письму Вулрих является моим соучастником, он вместе со мной планировал преступление и покрывал меня после его совершения. Таким образом, он виноват в той же степени, что и я, и при таких обстоятельствах мы оба будем признаны преступниками. А я еще не слышал ни об одном страховом обществе, которое бы выплатило страховку человеку, совершившему преступление, чтобы ее получить.

— Вы правы, — ответил Барон. — И я полагаю, что Вулриху не поздоровится, когда за ним придут копы. Ведь он не мог рассчитывать на такой вариант, когда передал все свое имущество Бейли, в том числе и страховой полис на имя его жены. Так что денежки будет получать не он, а Бейли.

Он еще какое-то время посмеивался надо мной, но потом стал серьезным и резко сказал:

— Ну ладно, мы уже достаточно повеселились! Забирайте Бойда, увозите его и расправляйтесь с ним побыстрее!

Глава 10

Они взяли меня в клещи. Кусок Мяса повис на одной моей руке, а Пальцы держал с другой стороны нож, приставленный к моему горлу, так что бесполезно было даже пытаться вырваться из рук Мэрфи. Это все равно не помогло бы. С перерезанным горлом не убегают.

Так мы добрались до гавани и пошли вдоль берега, мимо ряда яхт, пока не дошли, наконец, до испанской галеры. Здесь мы остановились. Это было как раз то место, где оба негодяя выбирались из воды, после того как полетели со сходен.

— Мы должны поблагодарить тебя за то, что ты помог нам выбрать место, легавый, — пропищал Пальцы в мое ухо. — Оно действительно очень удобное.

— Ну что ж, сейчас представление закончится, — буркнул Кусок Мяса. — Мне хочется еще пропустить рюмочку виски, а до ресторана далековато.

И его рука внезапно легла сзади на мою шею. Я инстинктивно схватился обеими руками за нее, чтобы ослабить смертельную хватку, но в ту же секунду в действие вступил Пальцы. Он подскочил ко мне и нанес два коротких удара в солнечное сплетение.

Колени мои подогнулись, боль пронзила все тело, а рука Мэрфи еще сильнее сжималась вокруг моей шеи, перекрывая дыхание. В этот момент Пальцы нанес мне третий удар, от которого я согнулся пополам. Теперь меня поддерживала только рука Мэрфи.

Судя по всему, рассчитаться мне с ними не удастся. Рука Мэрфи сжималась все сильнее и сильнее, а перед моими глазами уже затанцевали звездочки, когда внезапно его хватка ослабла. Мне не оставалось ничего другого, как только упасть. Я больно ударился о бетонную набережную и, наконец, растянулся плашмя.

— А говорили, что это жесткий парень!

— Какой еще жесткий, просто мальчишка, — ответил Пальцы. — Бросай его в воду и пошли пить виски.

Тяжелый ботинок пришел в соприкосновение с моими ребрами, и я покатился по берегу. Прежде чем упасть в воду, я успел сделать глубокий вдох и ушел в воду на достаточную глубину.

Плыл я так долго, что, казалось, легкие вот-вот лопнут. Потом осторожно вынырнул на поверхность, быстро глотнул воздуха и опять ушел под воду. Так я делал несколько раз, не допуская ошибки и не появляясь более двух секунд на поверхности. А когда я все-таки вынырнул и осмотрелся, то увидел, что отплыл от берега на большое расстояние. Лишь смутно я видел на берегу две фигуры — Мэрфи и Пальцы, — шагавшие к ресторану, чтобы пропустить по рюмочке.

Видимо, они удостоверились в том, что я утонул, и это меня вполне устраивало.

Некоторое время я плыл на спине и отдыхал, пока оба не исчезли из поля моего зрения. После этого я взял направление на темные очертания испанской галеры. Вскоре я уже находился рядом с ней. Пришлось прокричать раз десять, прежде чем на палубе показался хозяин судна и с недоумением уставился на меня.

— О, это вы, мистер Бойд! — обрадовался Вальдес. — Вы еще купаетесь в такое время?

— Температура воды еще ничего, — прокричал я к ответ. — Вы не бросите мне конец каната? Или так и будете стоять у перил и ждать, пока я утону?

Четверть часа спустя я уже сидел в уютной каюте. На мне была сухая одежда, которую одолжил мне Вальдес, я покуривал сигарету и пил горячий черный кофе, которым он меня угощал.

— Если вы меня еще угостите миловидной блондиночкой, я уверюсь в том, что нахожусь в раю для частных детективов, и останусь здесь навсегда, — сказал я.

— Вы вполне уверены, мистер Бойд, что вы в полном порядке? — опасливо осведомился Вальдес.

— Все великолепно! — ответил я. — Разве что несколько шишек тут и там.

— Просто поразительно, что такое может случиться буквально на наших глазах, — сказал он с чувством. — Наверняка вы захотите уведомить полицию, чтобы она арестовала этих негодяев, у меня есть телефонная связь с берегом. Аппарат рядом с вами.

— Благодарю, — сказал я и снял трубку. — Ночь еще только начинается, не так ли?

— Половина одиннадцатого, — ответил он, взглянув на часы. — Для меня это уже позднее время.

Я позвонил в главное полицейское управление и выяснил, что Хардинг еще на месте. Через несколько секунд я уже слышал его усталый голос.

В нескольких словах я рассказал ему все, что со мной случилось, начиная с того момента, как Кусок Мяса ткнул мне в спину своим револьвером, и кончая тем, как Вальдес выловил меня из воды. Когда я кончил, на другом конце провода какое-то время было тихо, а потом он взорвался.

— Вы что, с ума сошли, Бойд, или напились?

— Все так и было! — уверенно повторил я. — Могу биться об заклад, что мое прощальное письмо будет лежать в моем домике еще до наступления утра.

— Невероятно! — сказал он. — Но я это проверю. Тем не менее вы должны согласиться со мной, что все это звучит фантастично — с самого начала и до конца. Поэтому оно меня и не удивляет.

— А ваше мнение о версии Барона, согласно которой Вулрих передал все, в том числе и страховой полис, Бейли?

— Это вполне возможно, — ответил Хардинг. — Я проверю и это.

— Если это верно, то Бейли был, должно быть, очень заинтересован в том, чтобы обвинить через Барона меня и Вулриха.

— А так как Бейли имеет страховой полис, то у него есть и повод для убийства, — добавил Хардинг.

— И если он убил Эллен Фицрой, то у него были все основания взвалить вину на кого-то другого. Что вы об этом скажете, лейтенант?

— Все это правильно, — ответил Хардинг, — но есть одна деталь, которая не соответствует этой версии. Бейли не мог убить Эллен Фицрой, потому что имеет стопроцентное алиби.

— Минутку, лейтенант, — перебил я. — Я вспоминаю о том, что в момент убийства он якобы прогуливался и никого из знакомых не встречал. Следовательно, у него не может быть алиби.

— Возможно, он никого и не видел, — возразил Хардинг, — но зато один из моих патрульных полицейских видел его. Этот патрульный нес службу в тот вечер и задержал одного преступника, у которого было много провинностей и до этого. Полицейский видел, как этот мелкий гангстер следовал за одним хорошо одетым джентльменом, и арестовал его в тот момент, когда тот собирался приступить к действиям. И гангстер, и полицейский — оба сходятся на том, что этим джентльменом был мистер Бейли, и это происходило как раз в то время, когда было совершено убийство на борту!

— Да, в таком случае сомневаться в его алиби невозможно, не так ли? — спросил я, теряя надежду.

— Не прикидывайтесь более глупым, чем вы есть на самом деле, — буркнул Хардинг. — Вы же сами понимаете, что это глупый вопрос.

— В таком случае этот Бейли не виноват ни в чем, кроме того, что хотел получить обратно свои деньги, — ответил я.

— Что бы вы хотели теперь, Бойд, — сказал он, — чтобы я засадил Барона и его подручных?

— Хорошо бы, — ответил я. — Но Барона лучше оставить в покое. Заберите обеих его горилл.

— А почему не самого Барона?

— У меня такое предчувствие, что он сможет привести нас к истинному убийце, если останется на свободе, — ответил я. — Он не сможет исчезнуть, не так ли? Вы же окружили гавань кордоном?

— Думаю, что да, — коротко ответил он. — Ну хорошо, Бойд. Мне терять нечего, кроме своей работы. Я сейчас вышлю патрульную машину, чтобы забрали обеих горилл. В чем мы будем их обвинять?

— Это уж предоставляю решать вам, — сказал я. — Ну, скажем, покушение на убийство.

— Этого будет достаточно, — сухо заметил он. — А вы не боитесь, что Барон постарается сам сделать то, что не удалось сделать его людям?

— Во всяком случае, не сегодня ночью, — ответил я. — Сперва ему нужно найти меня, а это не так-то легко сделать, так как я нахожусь на борту испанской галеры.

Хардинг повесил трубку. Я сделал то же самое. Когда я поднял глаза, я увидел, что Вальдес снова налил мне кофе.

— Я слышал, что вы говорили, мистер Бойд. — Он мило улыбнулся. — Разумеется, как говорится, добро пожаловать к нам на борт. Может быть, мы еще немного поболтаем об убийстве?

— Да, конечно! — ответил я вежливо, так как его гостеприимство тоже имело свое значение.

— У меня даже имеется личный интерес к поимке убийцы Эллен Фицрой, — сказан он. — Ведь я принадлежал к кругу ее почитателей.

— Каким это образом? — удивился я.

— У меня два хобби, — ответил он. — Эта посудина и джаз. И я уже несколько лет восхищаюсь Мускатом Муллинсом. Вы знаете, что они оба записали долгоиграющую пластинку? И не так давно, месяцев шесть тому назад.

— Нет, не знаю, — ответил я.

— Отличная пластинка. — Он уверенно кивнул головой. — Муската сопровождают только ударник и контрабас, но в главной вещи он исполняет соло на трубе. Эллен поет в шести или семи номерах на пластинке, но на ней есть и сольные номера Муската. Хотите послушать пластинку? А я пока приготовлю напитки. Мне понадобится какое-то время, чтобы приготовить охлажденный коктейль, но уверяю вас, на него не жалко потратить время.

— Что ж, я не против, — сказал я. — У вас здесь на борту есть все.

— Здесь, в Бахиа-Мар можно получить не только телефонную связь с берегом, но и электрический ток, — ответил он с улыбкой. — Чего они только не могут сделать! Даже, наверное, выкачать воду из гавани, если об этом попросить.

Он вытащил пластинку из шкафчика и поставил ее на проигрыватель. Потом он прошел к маленькому бару и начал сбивать коктейль.

Помещение наполнил сочный нежный голос Эллен Фицрой, которая спела «Тело и душа». Потом она исполнила «Вуд Индиго». Я словно видел ее, стоящую передо мной той ночью в своем белом бикини, обрамленную темными волосами.

Как и сказал Вальдес, у нее действительно был красивый голос, но на этой пластинке был отличный аккомпанемент, который делал ее пение еще лучше. Звуки сурдинки словно обволакивали ее слова, как узкое платье обволакивает красивую фигуру.

После того как ее пение закончилось, Вальдес подал мне приготовленный им коктейль.

— Благодарю, — сказал я, беря у него большой и холодный бокал. В эту минуту мне действительно нужно было что-нибудь выпить.

Но не успел я выпить и глотка, как по спине у меня пробежал холодок — я вновь услышал проникновенные звуки трубы. Мускат исполнял соло, сопровождаемое только заглушенными звуками оркестра.

Прослушав этот блюз какое-то время, я понял, что человек и его труба слились воедино. Мускат вкладывал в этот блюз всю свою душу и с помощью инструмента рассказывал простую историю — историю молодого человека и девушки, которые любили друг друга.

Вначале господствовали триумфальные нотки, одновременно яростные и нежные, свидетельствующие о том, что исполнилась великая мечта молодого человека. Потом мелодия и ритм изменились, труба оповещала нас о возникшей дисгармонии между ними. Он все еще страстно обожал ее, но она уже не хотела о нем знать, отвернулась от него, оскорбляла его, когда он приближался к ней, и уходила от него, оставляя его с разбитым сердцем.

Молодой человек винил себя во всем, просил ее сказать, что он сделал не так, но она ему не отвечала. Неприязнь ее к нему росла и закончилась открытой борьбой. Соло на трубе передавало это с помощью какой-то разрывающей душу какофонии.

Потом соло переходило в нежный и жалобный блюз. Женщина покинула его окончательно, и молодой человек обрел покой, но вместе с покоем пришли одиночество и боль воспоминаний. Он вспоминал о том времени, когда все представлялось ему в розовом цвете, вспоминал о своей юности, о своей страсти и пробуждался в тусклом одиночестве…

Позади меня раздался какой-то щелчок — это Вальдес выключил проигрыватель.

— Ну, послушали? — спросил он. — Отличное исполнение, не правда ли? А исполнитель просто гений!

— Да, — сказал я и вспомнил о коктейле, к которому я так еще и не притронулся. Я попробовал его и признал, что он превосходен. Мне пришлось признать, что Вальдес не только гостеприимный простачок, но и специалист по приготовлению коктейлей.

— Этот блюз Мускат, конечно, сочинил сам, — сказал он. — И назвал его просто «Милый старый блюз».

— Говорят, что джазмен только тогда играет поистине хорошо, когда он сам несчастлив, — сказал я. — Если качество исполнения этого блюза принять за мерило, то Мускат, должно быть, самый несчастный человек на свете.

— А почему вы думаете, что он не может быть несчастным? — мягко спросил он.

Лишь около полудня следующего дня я отправился к себе в домик, разумеется, после того, как привел себя в божеский вид — умылся, побрился и так далее. Я надел свою одежду. Когда же я опять собрался выйти из своего домика, ко мне в дверь постучали.

Пляжный костюм из белого нейлона не мог скрыть очертаний тела Глории Ван Равен.

— Я пришла извиниться за то, как я вела себя в последний раз, Денни, — сказала она своим хриплым голосом.

— Забудьте об этом, — сказал я с надеждой. Может быть, в следующий раз вы будете со мной более милы.

— Вы знаете, что уже воскресенье? — сказала она с трагическими нотками в голосе. — У нас осталось немного времени, Денни, если мы хотим быть на киностудии во вторник.

— Знаю, — ответил я. — У нас еще 24 часа, чтобы исчезнуть отсюда.

— Как вы думаете, до этого времени отыщут убийцу? — спросила она.

— Не знаю, — я пожал плечами. — Во всяком случае, Хардинг, как мне кажется, работает упорно.

— А вы, Денни? — Она подошла ближе. — Вы тоже работаете над этим делом?

— Конечно! — бодро ответил я. — Вы видели это сумасшедшее судно в гавани, похожее на каравеллу, на которой Колумб открыл Америку? Эту испанскую галеру?

— Да, видела. А почему вы спрашиваете?

— Ее владелец, человек по имени Вальдес, устраивает сегодня большую вечеринку, и все мы приглашены туда. Она начинается в восемь часов, и вы должны прийти туда, Глория.

— Зачем? — Она подошла еще ближе. Так близко, что ближе уже некуда. Я чувствовал вес ее тяжелых грудей на своей груди и ее крепкие бедра рядом с моими.

— Я слышал, дорогая, что на это вечеринке будет изобличен убийца, — доверительно сообщил я. — Вы должны пригласить мальчика Эдди, Грега Бейли и Муската Муллинса. Они, конечно, не захотят пропустить эту вечеринку, и если я правильно понял лейтенанта Хардинга, то он позаботится о том, чтобы на ней присутствовали все.

— Это звучит так романтично, Денни, — тихо промурлыкала она. — Расскажите мне побольше обо всем этом.

Я лишь махнул рукой.

— Я и сам ничего больше не знаю, — уверил я.

— Вы умный парень, Денни, — сказала она в волнении. — Я уверена, что именно вы и изобличите убийцу. — Она глубоко вздохнула, и ее всколыхнувшиеся груди чуть не подвигли меня на поступок. — Сделайте это, Денни, и вы заслужите мою благодарность, — нежно сказала она. — А я никогда не отказываюсь от своих слов. Вы действительно ее заслужите.

Внезапно она отступила и между мной и ею возникло некоторое пространство. В дверях она обернулась и сказала:

— Но сперва найдите убийцу. И не беспокойтесь, Денни, я всегда держу слово.

Когда я вскоре после нее вышел из дому, она уже была в десятке ярдов от меня и здоровалась с Грегом Бейли, у которого был такой вид, словно он всю ночь провел под кроватью. Я не стал его преследовать и направился к домику Эприл. Дверь была не заперта, и я даже не посчитал нужным постучать.

Когда я вошел в гостиную, она как раз выходила из ванной. Капли воды стекали с ее бронзовой кожи. Вокруг ее бедер было повязано полотенце, которое мне показалось маленькой салфеткой, оно ничего не прикрывало.

— Я как раз из-под душа, — сказала она, хотя это было ясно и без объяснений.

— Вижу, — ответил я. — С той точки, в которой я стою, вы выглядите совершенно чистой.

Она поспешно немного опустила полотенце, но это привело лишь к тому, что у нее больше приоткрылись груди. Она прикусила губы, так что можно было понять, что она не знает, как выбраться из этого положения.

— Почему бы вам не выйти, Денни Бойд, чтобы я смогла спокойно одеться?

— Не будьте ко мне так жестоки, Эприл, — взмолился я. — Для меня вы просто большая девочка, завернутая в полотенце, так что меня это не может возбудить.

— О-о! — Она с удивлением посмотрела на меня. — Что же заставило вас смотреть на меня без волнения?

— Глория, — сказал я слащаво. — Она пришла ко мне в тесном пляжном костюме и доверительно сообщила, что готова поиграть со мной в игры для взрослых.

— Вы, как и все мужчины, мистер Бойд, предпочитаете количество, а не качество, — ядовито заметила она.

— Этой ночью меня чуть было не убили, — сказал я, чтобы переменить тему. — Рассказать вам как?

— Это было бы интересно только в том случае, если бы вас убили. — Она повернулась и вышла в спальню.

Это оказалось ошибкой, ибо полотенце было слишком мало, чтобы закрывать и заднюю часть тела.

— Вот это да! — выкрикнул я в восторге. — У вас ямочка на самом интересном месте!

Она на мгновение застыла, по всему ее телу пробежала дрожь, а потом с криком раненой газели скрылась в спальне.

Минут через десять она появилась вновь, на этот раз в бюстгальтере и таких коротких шортах, которые не нуждались ни в какой рекламе. Она казалась спокойной и сосредоточенной, если не считать нескольких красных пятнышек на щеках.

— Вы все еще здесь?

— Я забыл вам сообщить о вечеринке, которая состоится сегодня вечером. Разумеется, вы на нее приглашены, — сказал я и кое-что поведал об испанской галере. Но на нее, казалось, это не произвело особого впечатления.

— Эприл, дорогая, — серьезно сказал я, — вы обязательно должны там быть. Мне нужна ваша помощь. На этот раз мы наверняка схватим убийцу.

— Вы — наглец, Денни! Настоящий наглец! - пропела она тоненьким голоском. — После того что случилось вчера со мной и этим Бейли, вы снова приходите ко мне и имеете наглость делать новое предложение…

— На этот раз все будет серьезно, — перебил я. — И все, что вам нужно будет сделать, это надеть парик и бикини.

— Звучит очень заманчиво! — Она на мгновение закрыла глаза, и по телу ее пробежала дрожь. — Если вспомнить о том, какое действие оказало на Бейли черное бархатное платье, то выступать в бикини и парике будет еще интереснее. Но какую роль играете вы сами? Вы что, распространитель билетов или что-нибудь в этом роде?

— Ну, хорошо, хорошо, — устало сказал я. — Забудьте об этом. Если вы не хотите, мне придется взять другую девушку, вот и все.

Я повернулся и направился к двери. Когда я уже был готов открыть ее, она спохватилась:

— Какую девушку?

— Разумеется, Глорию, — ответил я невинно. — Несколько минут назад она сказала, что сделает для меня все, что я пожелаю. И добавила, что она относится к той категории девушек, которые держат свое слово.

— Что бы вы ни предпринимали, Глория испортит вам всю сцену, — убежденно заметила Эприл. — Если вы действительно думаете, что на этот раз вы на верном пути, то я изменю свое решение и помогу вам. Разумеется, я не хочу стоять на пути у справедливости.

— Отлично! — сказал я радостно. — Подробности я сообщу вам позднее. Сначала я должен рассказать Вальдесу об этой вечеринке, которую он сегодня устраивает и на которую он тоже приглашен. Для него это будет большая неожиданность…

Глава 11

По вечерам Бахиа-Мар представляла собой нечто нереальное. Создавалось впечатление, будто кто-то набрасывал на нее огромное покрывало — бархатное, усеянное звездами. Луна словно была сделана из блестящей бумаги. Но людям, которые приезжали сюда, все это нравилось.

Когда Вальдес подошел к перилам галеры, я услышал лишь слабый шорох.

— На проводе лейтенант Хардинг, мистер Бойд, — быстро сказал он. — Я поставил аппарат на кухне еще до того, как началась вечеринка, чтобы вы могли беспрепятственно говорить.

— Спасибо, — сказал я. — Как проходит вечеринка?

— Думаю, что мой коктейль всем понравился, оказывает нужное воздействие, — ответил Вальдес. — Вы просто не представляете себе, как я благодарен вам за эту вечеринку, мистер Бойд. Я даже не верю, что на моем судне находятся такие знаменитости, как Глория Ван Равен и Мускат Муллинс, и я имел честь познакомиться с ними.

— Очень приятно это слышать, — сказал я и прошел на камбуз, нервничая по поводу того, будет ли доволен Вальдес, если вечеринка закончится так, как мы задумали.

— Что означает эта идиотская вечеринка на этом идиотском судне? — прогромыхал в трубке голос лейтенанта Хардинга, как только я взял трубку.

— Просто мне пришла в голову такая мысль, — сказал я вяло, — нарушить монотонность нашего существования.

— Иногда я даже боюсь ваших проделок, Бойд. Так же, как…

— Так же, как ночи в Бахиа-Мар, не так ли? — спросил я его.

— Во всяком случае, чем более идиотские мысли приходят вам в голову, тем спокойнее вы о них сообщаете. Вчера я подумал о ваших словах относительно того, чтобы не брать Барона, а оставить его в покое… К счастью, голова моя потом прояснилась…

— Вы что, засадили за решетку всех троих? — разочарованно спросил я.

— Судя по тому, что вы мне рассказали, вы страдаете манией преследования, — ответил он спокойно. — Их слова против ваших. Их трое — вы один. Свидетелей у вас нет.

— В доме Барона меня видел Муллинс, — ответил я.

— Это вы мне уже говорили, и я это проверил, — ответил Хардинг со вздохом. — Он ничего не помнит, потому что был мертвецки пьян. Как обычно. Поэтому я не стал сажать их за покушение на убийство, а посадил обеих горилл за бродяжничество. При их послужном списке этого будет достаточно. Но с Бароном дело другое. Раньше он под арестом не бывал.

— Вот как? — спросил я.

— Поэтому четверть часа назад я был вынужден его отпустить, — сказал лейтенант. — Мы продержали его целый день, но потом поняли, что это бессмысленно. И я хотел вам сообщить, Бойд, что он снова на свободе. Вы должны это знать. Я бы не хотел, чтобы в этом деле появился еще один труп.

Я повесил трубку, вышел на камбуз и прошел в главную каюту. Скрещенные мечи под иллюминатором поблескивали в свете китайских бумажных лампионов, которыми Вальдес украсил каюту.

Глория сидела на кушетке в шелковом платье стального цвета без рукавов и с бокалом коктейля. Рядом сидел Грег Бейли.

На последнем (как я помнил, он имел стопроцентное алиби) был обычный вечерний костюм и рубашка в мелкую голубую горошину. На противоположном конце каюты сидел подавленный и неряшливо выглядевший Эдвард Вулрих II и краем уха слушал то, что ему рассказывал Вальдес.

На Мускате Муллинсе была чистая голубая рубашка с открытым воротничком и наглаженные хлопчатобумажные брюки. Он сидел на полу, скрестив ноги по-турецки, а рядом с ним стояла наполовину опорожненная бутылка виски. Я подошел.

— Добрый вечер, Мускат, — сказал я дружеским тоном. Он с минуту смотрел на меня и лишь после этого узнал или, может быть, решил, что мы уже где-то встречались.

Он был чисто выбрит, но подбородок все равно уже отдавал синевой. Он то и дело нервно теребил пальцами свой инструмент.

— Добрый вечер! — ответил он. — Что-то скучно он проходит. Чтобы быть тут бодрым, надо как следует выпить… — И демонстративно глядя на меня, он схватил бутылку с виски и приложил ее к губам. Я уже подумал было, что он допьет ее до самого конца, но он все-таки оторвался от нее, когда там почти ничего не осталось.

Я прошел к Вальдесу, и Вулрих встретил меня улыбкой.

— Мне кажется, что Мускату нужна еще одна бутылка виски, — сказал я Вальдесу, который сразу же поднялся на ноги, чтобы не оставлять своих гостей на «голодном пайке».

— Как поживаете, Бойд? — нервно спросил Вулрих таким тоном, будто мой ответ его совершенно не интересовал.

— Все так же, — ответил я. — А вы как поживаете, Эдди-бой?

— Вы еще спрашиваете? — Он на мгновение закрыл глаза и испустил приглушенный стон. — Даже не знаю, смогу ли дальше жить… после того, как потерял Эллен.

— На вашем месте я бы взял себя в руки, Эдди-бой, — сказал я. — Если вы будете выглядеть так же, вы и суток не протянете.

Я вышел из каюты и заметил при этом, что Мускат старается открыть новую бутылку с виски. Почувствовал я ненавидящий взгляд Бейли, направленный в мою сторону, но меня это мало взволновало. Вернувшись на палубу, я занял свое место у перил, откуда были видны сходни.

Она появилась на борту минут через тридцать, когда я уже подумывал было, что она струсила и не придет. На плечи ее была наброшена длинная накидка от дождя, и в ней она выглядела как привидение.

Увидев меня, она облегченно вздохнула.

— О, это вы, Денни! — Она задрожала, когда я взял ее под руку. — Сперва я не могла разглядеть, кто это там стоит у перил.

— Как это вы так быстро сюда добрались? — спросил я. — Или самым коротким путем через Палм-Бич?

— Пришла так быстро, как смогла, — ответила она. — Я боюсь, Денни. Опять эта сумасшедшая идея. А что будет, если и она не удастся?

— Не беспокойтесь, дорогая, — успокоил я. — Ничего не случится. Но давайте спустимся вниз, чтобы вас никто не увидел, ведь не исключено, что кому-нибудь взбредет в голову подышать свежим воздухом.

Я взял ее с собой в камбуз, приготовил коктейль и запер ее. Захватив ключ с собой, я опять отправился в главную каюту, чтобы выяснить, как котируются мои акции. Когда я вошел, я увидел, что фирменный коктейль возымел свое действие. Глория и Бейли о чем-то оживленно беседовали. Лица раскраснелись. Они сидели близко друг к другу, и Глория явно заботилась о том, чтобы чаще наклоняться и чтобы при каждом ее наклоне Бейли мог заглянуть в вырез ее платья. И Бейли широко пользовался представленной возможностью.

Вальдес и Вулрих все еще продолжали беседовать на другом конце каюты, но мне показалось, что теперь владельцу галеры гораздо труднее поддерживать разговор, чем это было раньше. Мускат тоже по-прежнему сидел на полу со скрещенными ногами. Только вторая бутылка была уже почти пуста, а взгляд его стал совершенно отсутствующим — это свидетельствовало о том, что он скоро достигнет своей точки.

Я сделал знак Вальдесу. Тот извинился перед Вулрихом и, подойдя ко мне, вопросительно посмотрел на меня.

— Я подготовлю сегодня вечером большую неожиданность, — сказал я. — Поэтому не беспокойтесь, если вдруг погаснет свет или случится что-нибудь другое. Это будет просто шутка — ничего больше.

— Великолепно! — вежливо ответил он. — Надеюсь, наша неожиданная шутка не запоздает, а то Вулрих уже скоро будет неспособен что-либо понимать. У него такой вид, будто он вот-вот отдаст концы.

Вернувшись в камбуз, где тем временем Эприл успела настолько изнервничаться и рассердиться, что даже забыла отругать меня, я схватил телефонную трубку и спросил, могу ли я поговорить с Бароном.

Он сразу же подошел к телефону.

— Луи? — начал я, подняв голос на октаву выше.

— Да. С кем я говорю? — спросил он.

— Это совершенно неважно, — ответил я. — Вы знаете, что сейчас происходит на этой чертовой испанской галере?

— Какое мне до этого дело, черт возьми? — буркнул он. — Послушайте, если вы думаете меня…

— И все-таки вас это тоже касается, — перебил я. — Они все находятся там: и эта дама Ван Равен, и Вулрих, и Грег Бейли, и эта ищейка Бойд. И они хотят заложить вас, Луи. Хотят «пришить» вам убийство. А тот путь, каким они пытаются сделать это, не оставляет вам никакого шанса. Вы немедленно должны прийти на эту галеру. Немедленно, иначе будет поздно.

Он начал что-то говорить, но я повесил трубку.

— Что это значит? — удивленно спросила Эприл. Вместо ответа я приложил палец к губам и прислушался. Из главной каюты доносились звуки трубы. Мускат играл.

— О’кей, — сказал я. — Кажется, время пришло.

Она испуганно посмотрела на меня.

— А что… что мы будем делать, если у нас все сорвется?

— Тогда мы сделаем вид, будто внезапно сошли с ума, — успокоил ее я. — И не надо волноваться. Я убежден, что нам удастся.

Мы отправились к главной каюте. Я заглянул туда, прикрыв собой Эприл. Никто не обратил на меня никакого внимания. Глория и Бейли все еще сидели на кушетке, словно слившись друг с другом. Вулрих, казалось, к этому времени уже отдохнул немного и разговаривал с Вальдесом довольно громко, а тот удивленно смотрел на него. А Мускат играл на трубе — одинокий, весь ушедший в себя — словно принадлежал к другому миру.

Проигрыватель я подготовил заранее и сказал Вальдесу, чтобы тот ничего не ставил, пока я не дам сигнал. Следовательно, теперь мне оставалось лишь одно: выключить свет.

Глория взволнованно хихикнула, когда каюта погрузилась во мрак. Только китайские фонарики давали слабый рассеянный свет, освещая участки пола лишь непосредственно под собой.

Я сделал знак Эприл, и она скинула с себя накидку. Я быстро прошел к проигрывателю и поставил адаптер на пластинку. После этого я вновь отступил, вытирая тыльной стороной ладони пот со лба.

Через несколько секунд послышались звуки блюза «Тело и душа». Пела Эллен Фицрой, а аккомпанировал на трубе Мускат Муллинс.

У Муската труба вывалилась из рук, когда он услышал эти звуки. Он медленно приподнял голову и прислушался к голосу Эллен, который, казалось, доносился откуда-то из темноты.

— Эллен? — прошептал он.

Он поднялся и, пошатываясь, стоял на ногах с вытаращенными от страха глазами.

В этот момент дверь в каюту открылась и вошла девушка. В слабом сумеречном свете фонариков ее нельзя было хорошо разглядеть, но все-таки были видны и черные волосы, обрамлявшие ее лицо, и белое шелковое бикини с черными точечками, которое плотно прилегало к телу.

— Нет! Нет! — вскричал вдруг Мускат и передернулся. Потом протянул руки навстречу девушке, словно защищаясь от нее.

— Ты мертва, Эллен!.. И ты не имеешь права…

— Ты ошибаешься, Мускат, — ответила девушка нежным, словно неземным голосом. — Я не мертва… для тебя не мертва… Мы всегда будем вместе. Неужели ты этого не знаешь?

— Ты мертва! — истерически закричал тот. — Черт бы тебя побрал, чего ты хочешь здесь, перед моими глазами? Ты все время мучила меня, пока была жива… И я не хочу, чтобы ты меня мучила мертвой!

— Мускат, дорогой! — сказала девушка осторожно. — Наша милая старая любовь подобна «Милому старому блюзу». Я ушла, но, тем не менее, я останусь с тобой навсегда. Навсегда, как ты говоришь об этом в своем блюзе.

Он приподнял к лицу сжатые кулаки и потряс ими в бессильном гневе. По лицу его потекли капельки пота.

— Ты мертва! — На этот раз его голос был потверже. — Ты знаешь, что ты мертва, Эллен! Тебя убили из револьвера. Пуля попала тебе как раз между глаз…

— И все же я не мертва, — сказала девушка. — Не мертва для тебя, Мускат!

— Мертва, — словно выдохнул он, а потом слова полились из него, словно вода из крана. — У меня был револьвер, — захлебываясь, заговорил он. — Я прицелился, и я нажал на спуск. Я увидел темное пятно между глаз, и ты выглядела очень серьезно и странно… Очень странно. Твоя жизнь кончилась, и ты заслужила эту смерть. Ты всю жизнь мучила меня, вышла замуж за этого дешевого маленького бизнесмена с Уолл-стрит, а потом говорила мне, что все это чепуха и мы все равно останемся вместе. Мы только должны быть немного осторожнее, сказала ты… — Он с нескрываемой ненавистью посмотрел на девушку. — А потом эта ночь, — прошептал он! — Ты высмеивала меня, сказала, что за всю мою вшивую жизнь я первый раз оказался тебе полезен, потому что ты и твой сутенер голубых кровей хотели заставить раскошелиться Глорию Ван Равен, кинозвезду…

Мускат медленно покачал головой, словно сам не верил тому, что говорил.

— Я был по уши влюблен в тебя, Эллен, — продолжал он. — И ты это знала. Нас объединяла и музыка, и блюз, который я сочинил в твою честь. А потом ты начала высмеивать меня…

Призрачная фигура девушки стояла неподвижно на пороге, а он внезапно шагнул ей навстречу и сунул руку в карман.

— Ты будешь мертва, Эллен! Оставайся там, где тебе и положено.

Я прыгнул на него еще до того, как он смог вытащить из кармана руку с револьвером. Ударил его коротким прямым в челюсть так, что он потерял равновесие, а потом двумя ударами в область сердца заставил его свалиться на пол, где он и остался лежать, раскинув руки.

Вальдес подошел к выключателю и включил свет. Эприл Мауэр, белая как мел, стянула с головы парик и медленно тряхнула своими светлыми локонами.

— Вы были великолепны, бэби, — заверил я. — Просто великолепны!

— Я рада, что ваша очередная сумасшедшая идея принесла пользу, Денни, — ответила она дрожащим голосом. — Но теперь я уже сыта вашими идеями. Все! Конец!

Вулрих нетерпеливо схватил меня за руку.

— Как вы догадались, что это он? — спросил он с внезапным интересом.

— Ну, я думаю, что это следует объяснить моей проницательностью и умом, — скромно ответил я.

— А это означает, что он заподозрил Муската после того, как исключил всех остальных, — совсем излишне пояснила Эприл. — Вы помните, Денни, как вы сказали, что он вне подозрений, потому что был любовником Эллен и не имел никакого мотива?

— Я думаю, что все вы совершенно напрасно уверились в том, что убийство было связано со страховкой, — выговорил я сквозь плотно сжатые зубы.

— А что со Свайном, Денни? — спросила Эприл. — Почему Мускату понадобилось убивать и его?

— Мы полагали, что Свайн выбил из убийцы всю правду и последний был вынужден убить его, чтобы тот не рассказал об этом полиции, — ответил я. — Но Муската не так-то легко было запугать. Я вчера видел, как Кусок Мяса его ударил и как Мускат за это чуть не проткнул его горло мундштуком трубы. Поэтому я считаю, что первого удара Свайна было достаточно, чтобы вывести Муската из равновесия и заставить его схватиться за револьвер…

Позади меня раздался тихий болезненный стон и, обернувшись, я увидел, как Мускат поднимается с пола. Потом он заметил Эприл, которая теперь стояла на свету, с париком в руке, и глаза его расширились.

В тот же момент снаружи раздались тяжелые шаги, дверь каюты распахнулась, и вошел Луи Барон.

— Ну! — крикнул он с красным от гнева лицом. — Что здесь происходит?

— Все уже закончилось, — холодно сказал Бейли. — Можешь убираться, откуда пришел, Барон!

— Вот как? — Луи с ненавистью посмотрел на него. — Не торопись отделаться от меня, оборванец! Ты говорил, что здесь что-то затевается против меня! Ну так и выкладывайте, в чем дело?

Я услышал позади себя слабый шорох, быстро повернулся, но было уже поздно. Мускат уже стоял на ногах с револьвером в руке. Я заслуживал смерть уже только за то, что забыл вытащить револьвер у него из кармана.

— Никому не шевелиться! — приказал он своим тоненьким голоском.

Никто и не думал шевелиться. Даже Барон превратился в столб, широко раскрыв рот от удивления.

Мускат посмотрел на Эприл.

— Ты здорово меня разоблачила, — сказал он.

— Мы должны были бы предугадать это, — вставил я.

Когда он повернулся на эти слова в мою сторону, у меня желудок стал словно переворачиваться.

— А кто был тот гений, который до этого додумался? — спросил он. — Кому пришла в голову мысль натянуть на нее парик и белое бикини, чтобы она стала похожа на Эллен?

И в этот момент у меня в голове мелькнула еще одна идея. Казалось, что она буквально с неба упала.

— Конечно, он, — сказал я. — Именно ему она и пришла в голову, Мускат. И поскольку он все умело рассказал нам, мы поняли, что все должно получиться. Он полагал, что такого пьяницу, как вы, можно легко поймать на такое представление. Кроме того, он имел и личный интерес — после того, как вы убили парня, которого он нанял, этого Майка Свайна.

— Кто же это? — повторил Мускат.

— Мистер Барон, — ответил я невинно. — Кто же еще? Он все и придумал!

— Вы что, с ума сошли? — Барон отпрянул. — Не слушайте его, Мускат! Он лжет! Они планировали убить меня… Вы должны меня послушать, Мускат…

Два выстрела последовали так быстро один за другим, что, казалось, это был один.

Барон выдавил какое-то слово и беспомощно уставился на свою грудь, по которой расплывалось красное пятно.

— Ты в меня стрелял? — Он бросил взгляд на Муската, взгляд человека, который знает, что умирает.

В следующее мгновение голова его упала на грудь, колени подогнулись, и он, неуверенно сделав несколько мелких шагов, упал на пол.

— Это была только половина, — без эмоций констатировал Мускат. — Теперь я должен позаботиться и о другой половине. — Он взглянул на Эприл. — Вам не следовало этого делать, крошка: пытаться вернуть мою Эллен! Это было очень скверно с вашей стороны!

Эприл прижала ладони к лицу.

— Но вы, тем не менее, это сделали. — Он пожал плечами. — Так что вы можете ей составить компанию и петь вместе с ней мой «Милый старый блюз».

В этот момент я получил крошечный шанс, поскольку мне удалось достичь стены. Я просто должен был сделать эту попытку, иначе через пять секунд Эприл упадет мертвой рядом с Бароном.

— Луи!.. — резко выкрикнул я. — Он шевелится. Он еще жив…

В тот же момент, когда Мускат повернул голову, я стремительно отпрыгнул к стене и, сорвав один из мечей, взмахнул им. Толедская сталь холодно сверкнула в свете ламп.

Сперва я подумал, что промахнулся, но, услышав нечеловеческий крик Эприл, опустил голову и увидел, как отрубленная голова Муската подкатилась к моим ногам.

— Вы были просто замечательны, дорогой, — восхищенно сказала Глория, когда мы все трое собрались в ее комнате. — Вы были великолепны!

— Хотел бы я, чтобы и лейтенант Хартинг пришел к такому выводу, — кисло ответил я. — Ведь если подумать здраво, то он может упечь меня и за то, что я взвалил всю вину на Барона, и за то, что отрубил голову Мускату. Откуда мне было знать, что толедская сталь такая острая?

— Если все подытожить, можно сказать, что лейтенант поступил великодушно, — спокойно сказала Эприл. — Он только один раз ударил вас, а потом взял себя в руки.

— А мой профиль? — сказал я и ощупал свой нос. — Он ведь мог навсегда его испортить.

— Что бы там ни было, а во вторник утром я буду к студии, — бросила Глория и улыбнулась мне.

— Правильно! — сказал я. — А это уже кое-что, не правда ли?

— А что, собственно, с мистером Бейли и страховой суммой? — спросила Глория.

— Ну, это уже известно, — сказал я. — Вулрих передал ему право на получение страховки вместе с другими своими ценностями, и Бейли получил бы эту страховку, если бы не одно «но». Лейтенант уже говорил со страховой компанией, и ему объяснили, что хотя Вулрих и внес первые три взноса, но при этом применил недействительный чек. Поэтому ни Вулрих, ни Бейли не получат ни цента.

Если судить по выражению лица Глории, видно, Бейли многое ей пообещал, после того как получит страховку.

— Я рада, что буду сниматься в новом фильме, — наконец сказала она. — Есть тут и еще кое-что, о чем я чуть не забыла.

Она обогнула стол и подошла ко мне, нагнулась так, чтобы я мог увидеть все, что скрывается под вырезом.

— Денни! — Голос был сладкий, словно мед. — Вы изобличили убийцу, значит, и я должна сдержать свое обещание, не так ли?

— Все верно, — радостно сказал я. — Тем более что Глория Ван Равен никогда не берет своего слова назад.

Она откинулась на кушетке.

— Денни! — промурлыкала она. — Вы такой… — Внезапно она замолчала, потому что вспомнила, что Эприл сидела в кресле и наблюдала за всем.

— Я не знала, что ты еще здесь, дорогая, — сказала Глория. — Ты, наверное, устала после всех этих волнений. Почему бы тебе не прилечь? Ведь завтра нам предстоит далекое путешествие в Голливуд!

— Правильно! — сказала Эприл. — Она поднялась и накинула на себя накидку. — Спокойной ночи, Глория.

— Спокойной ночи, дорогая, — проворковала Глория. — Надеюсь, ты хорошо выспишься. — Потом она снова повернулась ко мне. — Что же вы будете делать с маленькой беспомощной девушкой? — прошептала она.

Я как раз собирался продемонстрировать ей это, когда внезапно ощутил, что она мне что-то сунула в руку, другая моя рука уже лежала на плече Глории, так что я сначала не мог разобрать, что это.

— Сохраните это для меня до завтрашнего утра, — сказала Эприл. — Доброй ночи, мистер Бойд!

— Хорошо, Эприл, — пробормотал я, но опять мое любопытство взяло верх. Я отпустил плечо Глории, разжал руку и увидел кусочек тонкого шелка.

— Черт бы ее… — начал я, но потом понял, что это такое. Я быстро поднял глаза и успел увидеть, как Эприл исчезла за дверью.

Глория сделала удивленное лицо, когда я оторвался от нее и побежал к двери.

— Денни! — воскликнула она. — Куда вы?

— Есть нечто, что не так уж часто можно увидеть! — крикнул я через плечо. — Ямочка на самом интересном месте, которую можно только увидеть.

— Немедленно возвращайтесь назад, Денни! — воскликнула Глория. — Иначе…

Остаток фразы я не услышал, так как уже выскочил из домика и двинулся вслед за Эприл. Я быстро рванул дверь.

Она лежала на кровати, положив руки под голову, и я остановился, словно вкопанный, пораженный ее неземной красотой.

— Ну? — сказала она. — Разве вы не мистер Бойд?

— Да, я — Бойд, — ответил я. — Человек с неземным профилем… Бродяга, который вбил себе в голову, что все женщины от восемнадцати до восьмидесяти…

— Мне двадцать четыре, — нежно перебила она меня. — И я не нахожу ничего неверного в вашей теории, мистер Бойд!

Ранний Бойд (Пер. с англ. О. Юмашевой)

Пролог

Я встретил ее у Джо Пила, в баре на Третьей авеню.

Стены там были увешаны старыми английскими гравюрами, метрдотель носил охотничий костюм с красным пиджаком. Богатая клиентура, которая живо реагирует, когда мимо проходит куколка в прозрачном платье. Моя клиентка носит одно из этих итальянских платьев из натурального шелка с абстрактными рисунками всех цветов, оканчивающееся немного ниже колен…

Ее светлые волосы каскадом падали на плечи, а голубые глаза, казалось, все в жизни видели. У нее был большой чувственный рот с немного вздутой верхней губой. Высокие скулы обтягивала кожа цвета слоновой кости. В общем, она была элегантна, рафинированна, и я спрашивал себя, чего она хочет от меня.

— Мистер Бойд? — бодро спросила она.

— Да, это я. Денни Бойд.

— Я Луиза д’Авенци.

Она устроилась на банкетке рядом со мной.

— У вас итальянский тип, но совсем нет акцента.

— Я была замужем за итальянцем, но два года назад мы развелись.

Она слегка улыбнулась мне.

— Я сохранила его фамилию. Луиза д’Авенци — это звучит лучше, чем Луиза Благг, вы не находите?

— Давайте выпьем, — предложил я.

— Водка с водой и цедрой.

Я повторил заказ, который произвел впечатление, и переключил внимание на блондинку.

— Вы — частный детектив, у которого репутация совершенно аморального человека, действующего совершенно без совести во имя удовлетворения интересов своих клиентов. Я ошибаюсь, мистер Бойд?

— Скажем просто, что я блестящий детектив. Этого достаточно.

— Мне вас рекомендовали в Санта-Байе, — продолжала она. — У меня создалось впечатление, что вы часто работали там.

— Я знаю это место.

— Я неожиданно пять дней назад исчезла из Санта-Байи, — спокойно проговорила она. — Я хочу, чтобы вы отправились туда поискать меня.

Официант принес девушке стакан, так что у меня появилась возможность закрыть рот, который открылся от изумления.

— Вы не могли бы медленно повторить мне все это? — попросил я.

— Где вы обычно останавливаетесь там?

— В «Старляйт-отеле», но…

— Это хорошо, — живо проговорила она. — Я буду вам время от времени звонить по телефону, чтобы узнавать, чего вы достигли. Возможно, будет лучше, если я стану выдавать себя за вашу секретаршу, когда буду звонить.

Она секунду-другую подумала.

— Ширли Спинделросс, что вы на это скажете?

Я проворчал:

— А что на самом деле произойдет, если я вас найду в Санта-Байе? Я вас буду крепко держать, ожидая, что вы позвоните мне из Нью-Йорка!

— У вас есть таинственный клиент, который нанял вас, чтобы отыскать меня, — пояснила она, — но, разумеется, вы не можете назвать его имени. Только когда вы обнаружите, что я исчезла уже несколько дней назад, вы заподозрите худшее.

— Худшее?

— Убийство, — твердо сказала она. — Вы очень громко выскажете свои подозрения, мистер Бойд.

— А кому? — спросил я. — Полиции?

— Всему свету.

— В том числе и полиции?

— Может быть. Это я оставляю полностью на ваше усмотрение. Это, возможно, окажется необходимым, чтобы доказать, что вы на самом деле беспокоитесь о моей участи.

— Там есть некий капитан Шелл, — нервно проговорил я, — и он любит меня, как брата, или, скорее, любил бы меня, если бы меня звали Авелем.

— Я дам вам список имен и адресов, — продолжала она. — Вы сможете повидать этих людей, когда захотите.

— Вам действительно трудно сказать мне, что все это означает?

— Мне трудно, — холодно ответила она. — Дело идет о подставке, мистер Бойд, и если вы будете знать все с самого начала, это все испортит. Я обещаю, что по мере продвижения дела буду выдавать вам некоторые подробности его.

— Спасибо тысячу раз, — проскрипел я.

Она открыла сумочку, достала листок бумаги и положила его передо мной.

— Я уверена, что вы будете согласны со мной, мистер Бойд, — пробормотала она.

Листок оказался чеком на две тысячи долларов. Я аккуратно сложил его и спрятал в бумажник, а потом, желая выразить благодарность, повернулся к ней так, чтобы она увидела меня в профиль справа. Она не закричала и не упала в обморок, что дало мне повод подумать, что она очень хладнокровна.

— Я полностью согласен с вами, — заверил я. — Только просто повторите мне главное.

— Вы немедленно отправитесь в Санта-Байю и, приехав туда, займетесь розыском Луизы д’Авенци. — Вы посетите всех лиц, имеющихся в списке, и скажете им, что вы частный детектив, которого наняли, чтобы найти меня. Вы не назовете имени вашего клиента, но будете говорить, что это исключительно важно — найти меня. Не колеблясь, уверяйте, что это вопрос жизни или смерти, и когда все будут утверждать, что я просто сбежала, вы опять посетите всех. Во втором туре вы скажете им, что уверены, что меня убили.

— А потом?

Она мило улыбнулась.

— Потом я позвоню вам в отель, чтобы указать, что делать дальше. Ширли Спинделросс, не забывайте этого.

Она снова открыла сумочку и достала из нее сложенный листок бумаги.

— Вот фамилии и адреса.

— А откуда у меня взялся этот список?

— Вам его дал ваш клиент.

Она посмотрела на свой стакан, слегка улыбнулась мне и встала.

— До свидания, мистер Бойд, — проговорила она. — Я в восторге от знакомства и буду держать с вами контакт. Надеюсь, что вы оцените этот уникальный эксперимент по достоинству.

— Уникальный эксперимент? — повторил я.

— Разговор с мертвой.

Я смотрел, как колышутся ее круглые ягодицы, обтянутые итальянским шелком, когда она шла к двери, и сказал себе, что это был самый привлекательный призрак в моей жизни.

Глава 1

Так как в списке первым стоял Грег Стоунли, я и решил начать с него. Взял свою машину со стоянки отеля и отправился. Вот уже четыре месяца, как моей ноги не было в Санта-Байе, но там ничего не изменилось, не считая того, что туристский сезон был в разгаре и тротуары были заполнены толстыми дамами, затянутыми в корсеты. Это было малопривлекательное зрелище, и я сосредоточил свое внимание на дороге.

Стоунли жил в одном из роскошных домов в двух-трех километрах от пляжа.

Дом стоял посредине парка размером в полгектара и был окружен мексиканскими соснами.

Я въехал в открытые ворота и остановился перед зданием в стиле мыса Код, казалось, перенесенным с востока, за тем исключением, что я не видел падающего с крыши снега. Оставив машину на красном гравии аллеи, я поднялся по ступенькам и позвонил. Через несколько секунд темноволосая девушка открыла мне дверь.

Ей было лет тридцать, и у нее была такая фигура, которая не оставляла никаких сомнений, что ее обладательница не прибавит и капли жира, даже если проживет еще пятьдесят лет. Ее волосы падали на плечи, а глаза были надежно спрятаны под солнечными очками. Большой рот с немного опущенными углами, отнюдь не украшал ее. Белая шелковая блузка туго обтягивала ее небольшую грудь с острыми сосками, направленными прямо на меня. Элегантные брюки подчеркивали ее круглые бедра и стройные ноги.

— Я ищу некоего мистера Стоунли, — сказал я ей.

— Грега? — равнодушно спросила она. — Это мой муж. Я Марша Стоунли.

— Могу я его видеть?

— Он в Лос-Анджелесе, — ответила она, — и вернется не раньше чем через день-два. Может быть, я смогу быть вам полезной?

— Может быть. Я — Денни Бойд. Частный детектив.

— Вы хотите сказать, что после всех этих лет замужества Грег обнаружил, что не может доверять мне? — Она слегка засмеялась. — Вы привели с собой свидетеля, мистер Бойд?

— Что? — пробормотал я.

— А, значит, это не то, что вы ищете? Стало быть, компрометирующие фото, чтобы помочь Грегу потребовать развод?

— У вас очаровательное чувство юмора, миссис Стоунли, — вежливо сказал я.

— Марша, — поправила она меня.

— Марша.

— А вы Денни. Входите же, Денни, пока вас не свалил солнечный удар.

Мы прошли в гостиную, большую, элегантно обставленную. Окна выходили на лужайку позади дома, сверкающую под лучами солнца. Она повернулась ко мне и сняла темные очки. Ее глаза темно-синего, почти черного цвета с любопытством смотрели на меня.

— Денни, который сейчас час? — спросила она.

Я посмотрел на часы.

— Почти полдень.

— Уже не слишком рано для стаканчика.

Она направилась к бару.

— Что выпьете?

— Джин с тоником будет в самый раз.

— Частный детектив, — сказала она, — я потрясена. Вы похожи на тех, которых показывают по телевидению. Но я всегда думала, что у частных детективов должен быть хитрый вид и что они должны быть грязными.

Она принесла из бара стаканы и протянула мне один.

— Какой ужасный секрет семьи Стоунли вы хотите узнать, а, Денни? — спросила она.

— Я ищу женщину по имени Луиза д’Авенци. Вы ее знаете?

— Луизу?

Она кивнула.

— Разумеется, я ее знаю. Но уже неделя, как я ее не видела. Вы спрашивали в «Старляйт-отеле»?

— Ее там нет, — ответил я. — Ее не видели уже пять дней. Мой клиент хочет, что я ее нашел. Это срочно, так как вопрос идет о жизни и смерти.

— Вас послушать, так это очень драматично. — В медленной улыбке она обнажила отличные зубы. — Не думаю, что смогу вам чем-либо помочь, Денни. Сожалею. В последний раз я видела ее на приеме у Нелсона Пемброка. Вы с ним уже говорили?

— Еще нет, но он в моем списке.

— В вашем списке?

— Мой клиент дал мне список людей, которых следует опросить, людей, которые хорошо знали Луизу д’Авенци.

— Кто они?

— Брад Масон, Алиса Фолкнер и Карол Даркас.

— Это кажется мне удачной мыслью. Один из них, возможно, знает, где находится Луиза. Знаете, это настоящая бабочка. Она прилетает и улетает.

— В самом деле? — протянул я.

— Мой вопрос, может быть, покажется вам нескромным, но кто же ваш клиент?

— Ваш вопрос действительно нескромен.

— Ее не видели в течение пяти дней, говорите вы. Примерно в это время Грег уехал в Лос-Анджелес. Не думаете ли вы, что они могли уехать вместе?

— Я абсолютно ничего не знаю.

— Мой Бог! Это возможно!

Она холодно посмотрела на меня.

— Да, это возможно. Я плохо себе представляю, что Луиза может найти в Греге. Он с катастрофической быстротой теряет волосы, у него растет животик, и он быстро напивается. Бывают моменты, когда я его не терплю. На всех этих проклятых вечерах он рассказывает одни и те же свинские истории, так что все пытаются бежать от него. Иногда мне кажется, что я сойду с ума только от того, что живу с ним под одной крышей. И я испытываю огромное облегчение, когда он уезжает. Без этих его деловых поездок я бы не выдержала. Знаете, Денни, я бы просто не смогла все время видеть его перед собой.

Она сделала большой глоток.

— Но если эта пройдоха д’Авенци прилепилась к нему в Лос-Анджелесе, я у него вырву сердце, когда он вернется. Что касается ее…

— Вы, должно быть, одна из тех редких жен, которые хранят верность мужьям.

Она одарила меня ледяной улыбкой.

— Мой муж быстро превращается в отвратительного маленького старикашку, и это мне совершенно не нравится, Денни.

Она вздернула плечи.

— Ах, ну его к черту! Поговорим о другом.

— Луиза д’Авенци, — спросил я, — она такая? Вы считаете, что она могла убежать в Лос-Анджелес вместе с вашим мужем?

— Я думаю, что она могла бы найти получше, — с горечью ответила она, — но на вкус и цвет… Во время приемов она всегда окружена мужчинами, которые млеют и у которых встают шишки в штанах. Я не понимаю почему. Она не настолько привлекательна. Я всегда думала, что ее главная цель в жизни — это деньги, ее деньги.

— Ее деньги? — спросил я.

— Луиза набита долларами, — уверила она. — Во всяком случае, она кажется такой. Говорят, у нее большие интересы в Санта-Байе. Я не знаю, имел ли Грег когда-нибудь деловые отношения с ней, но он постоянно говорит, что у нее здесь очень сильные позиции.

— А ваш муж чем занимается?

— Недвижимость. Особенно сбыт. Такие вот штучки: покупается болото, его превращают в канал, а потом строят дома, а может, и отель. И внезапно появляется модный район. Так, во всяком случае, надеются.

— А Луиза д’Авенци тоже занималась сбытом недвижимости?

— Я не знаю. По-моему, Грег хотел втянуть ее в это. Возможно, ему нужен капитал. Может быть, он получил хорошие шансы приобрести его во время поцелуев в Лос-Анджелесе, пока его верная жена дома занимается вязанием.

Я допил свой джин и деликатно поставил пустой стакан на маленький столик.

— Спасибо за джин и за беседу, Марша. Я должен вас оставить.

— Уже? — Она удивилась. — Вы не хотите поваляться на лужайке? Я могу оставить вас завтракать.

— Это было бы замечательно, но у меня очень нетерпеливый клиент.

— А обед?

Она медленно провела языком по губам.

— Таким образом вы смогли бы расслабиться после тяжелого дня. Никого, кроме нас двоих. Вот уже много времени, как я не делала этого! Обед при свете свечей, и все. Вы понимаете?

— Полностью, — ответил я.

Я надеялся, что мой голос звучал достаточно убедительно.

— Около восьми часов, и не беспокойтесь о костюме.

Она снова улыбнулась.

— Просто наденьте что-нибудь легкое, Денни, такое, что сможете быстро сбросить.

— Понятно.

Она проводила меня до двери, просунув свою руку под мою и крепко прижимая ее к груди.

— Я только что вспомнила, — сказала она, когда мы подошли к двери. — Но ваш клиент должен быть в курсе этого.

— Чего именно?

Я осторожно освободил свою руку, потом открыл дверь, чтобы иметь возможность убежать, если она вздумает силой оставить меня завтракать.

— Муж Луизы погиб около двух лет назад, — пояснила она. — Его нашли в машине в глубине оврага. Он был убит. Не обнаружили ни того, кто стрелял, ни причину этого преступления. Луиза была тогда в Нью-Йорке, что дало ей отличное алиби. Тогда ходили слухи, что она могла нанять убийцу, чтобы избавиться от своего мужа, но я этому не верила. Хотя он был на двадцать лет старше ее и набит деньгами. Она унаследовала и их, и все остальное.

— Вы просто бюро информации, Марша, — серьезно сказал я.

— А вы настоящий подонок, Денни, — заметила она, — несмотря на прическу щеткой и прочее.

— Это выделяет меня из толпы людей с длинными гривами, — пояснил я.

— И влюбленных в ваш профиль тоже, — продолжала она. — Может быть, сегодня вечером я воспользуюсь хлыстом. Вам понравится, если я удалю немного кожи с вашего каркаса?

— Совсем немного, — ответил я. — А вам понравится, если я сделаю то же самое?

— Я буду в восторге! — воскликнула она и улыбнулась. — С условием, что прежде вы уложите меня в постель. После этого вы сможете делать все, что захотите, если только не изувечите меня на всю жизнь.

— Хотите, чтобы я сказал вам, Марша? Вы должны записаться в Ассоциацию инициатив. Вы увеличите их доход вдвое.

Я вернулся к своей машине и открыл дверцу. Не успел я сесть за руль, как она очутилась возле машины.

— Мерзкий подонок! Жалкая личность! — воскликнула она. — Вы не придете сегодня вечером, не так ли?

— Вы шутите? Я скорее предпочту переспать со скорпионом.

Я вернулся в отель, так как решил, что остальные лица в списке могут быть похожи на Маршу Стоунли и что я нуждаюсь в передышке.

Потом, подумав, я позвонил в главное отделение полиции и спросил капитана Шелла. Мне ответили, что меня ждут через полчаса. Я сообщил свое имя и попросил передать капитану просьбу зайти ко мне в отель поговорить и выпить по стаканчику.

«Лио-бар» по-прежнему специализировался на таинственных коктейлях на базе рома, стоивших вдвое дороже настоящего алкоголя.

Я взял двойную порцию и, когда меня обслужили, закурил первую сигарету за день с уверенностью человека, пытающегося бросить курить.

Шелл пришел на двадцать минут позже. Его седеющие волосы были взлохмачены, когда он сел напротив меня, и серые глаза под тяжелыми веками смотрели на меня с глубоким презрением.

— Вот вы и вернулись, Бойд, — холодно сказал он. — Это самая плохая новость с тех пор, как моя жена объявила, что она решила уехать с соседом.

Я сделал неопределенный жест, лишенный энтузиазма, но бармен уже подходил со своей смесью для капитана.

— У нас в морге сейчас лежит неизвестный труп, — продолжал Шелл. — Скажите мне только одно, Бойд, почему вы его убили?

— Просто ошибся. Была ночь, и в тот момент я принял его за вас.

— Не воображайте, что я вам поверю.

Он сделал глоток, потом снова посмотрел на меня.

— Каждый раз, когда вы приезжаете в город, это неприятности для меня. Итак быстро, что вы хотите?

— Один труп по имени д’Авенци, — начал я, — приблизительно два года назад…

Он откинулся на спинку стула и немного подумал.

— Роберт д’Авенци. Ему всадили три пули в голову, сунули в машину, а потом спустили в овраг. Они думали, что она загорится, но этого не произошло…

— И кто это сделал?

— Мы его так и не обнаружили. — Он нахмурил брови: — Где вы находились в это время?

— И никаких подозреваемых?

— Естественно, жена считалась первой среди них, но она была в то время в Нью-Йорке, и у нее оказалось отличное алиби. Другая версия: она могла нанять убийцу, и мы ее проверили со всех сторон, но это ничего не дало. К тому же убийство не было похоже на работу профессионала. Даже если бы машина сгорела, мы все равно нашли бы пули в черепе. Если бы профессионал захотел, чтобы поверили в несчастный случай, он бы просто оглушил жертву.

Он задумчиво посмотрел на меня.

— А что вас интересует, Бойд?

— У меня есть клиент, которого это интересует, — ответил я.

Я подумал, что тут должна быть крупица правды.

— У вас есть клиент, интересующийся убийством, которое произошло два года назад? — удивленно воскликнул он. — Где он находился все это время? Вероятно, в Таиланде?

— Он мне не сказал этого. Что за человек был этот д’Авенци?

— Итальянского происхождения, но натурализовавшийся, — ответил Шелл. — Лет пятидесяти, очень богатый. Мы не смогли найти мотив. Может быть, месть? Но чья?

— А люди, которых он знал здесь, друзья, деловые связи?

— Он знал здесь множество людей, но они нам не помогли.

— Как и вы.

Он холодно улыбнулся.

— Хотите знать, Бойд? В первый раз с тех пор, как я имею несчастье быть с вами знакомым, я доволен, что вы здесь, в Санта-Байе. Когда вы начнете основательно копаться в деле д’Авенци, вы сможете, если вам повезет, обнаружить, кто его убил. Итак, если существует справедливость, я обнаружу ваш труп в машине и найду три пули в вашем черепе.

Глава 2

Дом был меблированным и стоял на вершине холма. Под обрывом в сотню метров сверкал бескрайний океан. Я нажал на кнопку звонка и услышал где-то в доме мелодичный звон.

С достойной похвалы выдержкой я воздержался от того, чтобы в ожидании закурить. Потом дверь открылась.

Я бы дал ей лет сорок. Высоко поднятые черные волосы открывали стройную шею почти без морщин. Темные, широко расставленные глаза, чувственный рот. Длинное темно-синее шелковое платье, обтягивающее полную грудь и округлые бедра. Наши глаза оказались на одном уровне, значит, ее рост с учетом каблуков был близок к метру восьмидесяти. Забавная женщина, и весьма волнующая.

— Добрый день, — приветливо сказала она.

— Салют. Я ищу Алису Фолкнер.

— Вы ее нашли, — ответила она. — Кто вы? — Она улыбнулась.

— Денни Бойд.

— Из Санта-Байи?

— Из Нью-Йорка.

— Кажется, это хорошо.

Она широко распахнула дверь.

— Не хотите ли зайти, мистер Бойд?

Я последовал за ней в обширный вестибюль, потом в гостиную. Мои ноги почти утопали в толстом ковре. Вся комната была обставлена позолоченной мебелью. Над массивным мраморным камином висела картина: обнаженная женщина, возможно, Ренуар.

— Если вы подождете здесь, мистер Бойд, — сказала темноволосая великанша, — я предупрежу Алису, что вы здесь.

Она жестом указала мне на хорошо оборудованный бар.

— Не хотите ли пока выпить чего-нибудь?

Она вышла из комнаты, а я подошел к бару. Так как для скотча было еще рано, я выпил коньяку, чтобы он присоединился к выпитому полчаса назад кофе. Пять минут спустя вернулась скульптурная брюнетка.

— Алиса примет вас, мистер Бойд. Вы можете, если хотите, взять с собой вашу рюмку.

— Никаких проблем.

Я проглотил остаток коньяка и поставил пустую рюмку в бар.

Широкая лестница вела на второй этаж. Брюнетка остановилась у подножия лестницы и указала рукой.

— Вторая дверь направо, мистер Бойд. Там ждет Алиса.

— Благодарю.

— Позабавляйтесь хорошенько!

Она адресовала мне улыбку и ушла.

Поднимаясь по лестнице, я подумал, что она, вероятно, немного ненормальная.

Я остановился перед второй дверью направо и скромно постучал. Глухой голос пригласил меня войти, и я вошел. Комната стоила того, чтобы на нее посмотрели.

Повсюду были ковры из белого меха, а задернутые белые занавески на окнах задерживали солнечные лучи. В комнате было свежо и царил полумрак. Огромная кровать, покрытая черным шелковым покрывалом с красными шелковыми подушками, притягивала взгляд. На потолке как раз над кроватью было огромное зеркало в позолоченной оправе.

Я закрыл за собой дверь и стал ждать. Через несколько секунд открылась дверь в ванную комнату и появилась девушка.

— Извините, — сказала она. — Надеюсь, я заставила вас ждать не слишком долго?

— Вовсе нет, не беспокойтесь.

Мой голос показался мне ватным.

Эта блондинка казалась не старше девятнадцати лет. Ее волосы цвета спелой ржи каскадом падали на плечи. У нее были яркие голубые глаза и красные полные губы, невольно складывающиеся в улыбку. На ней был доходивший до щиколоток черный шелковый халат, сильно затянутый на талии.

Когда она шла ко мне, я видел как непринужденно двигались ее груди под тонкой тканью, и у меня перехватило горло.

— Я — Алиса, — проговорила она слегка задыхающимся голосом. — А вы Денни, не так ли? Элоиза сказала мне.

— Я — Денни, — ответил я.

На этот раз мне показалось, что мой голос сломался.

— Вы мужчина именно такого типа, который мне требуется, чтобы заполнить пустоту мрачного дня.

Я почувствовал заметное шевеление в моем паху. Боюсь, что она тоже его заметила. Остановившись в десяти сантиметрах от меня, она улыбнулась.

— Не смущайтесь, Денни, — промурлыкала она. — Я была бы огорчена, если бы реакции не последовало.

— Уф! — произнес я.

Ее пальцы с небрежностью эксперта расстегнули молнию, и я почувствовал, как мой вставший член был нежно, но твердо охвачен мягкими пальцами.

— Это восхитительно, — прошептала она. — Он такой прекрасный, такой твердый и большой. Было бы несправедливо, Денни, оставлять его пленником ваших брюк. Вы могли нанести ему вред, вы отдаете себе в этом отчет?

Она улыбнулась мне.

— Почему бы вам просто-напросто не раздеться?

— Черт возьми! Вы совершенно правы! Почему бы мне просто-напросто не раздеться?

Пока я совершал стриптиз, она улеглась на кровати. Подняв колено, она одним движением распахнула халат, и я с трепетом увидел между округлыми бедрами ее лоно цвета меда. Я встал на кровати около нее на колени, расстегнул пояс ее халата и откинул его. Ее груди были крепкими и упругими, торчащие соски были напряжены.

Я крепко поцеловал ближайший. Алиса задрожала.

— Держу пари, что ты настоящий мужчина, Денни, — прошептала она.

Подняв голову, я уничтожающе посмотрел на нее и прошептал:

— Первый раз кто-то имеет глупость задать мне этот вопрос.

— Это потому, что день еще только начался, — сказала она, словно извиняясь. — У нас с тобой впереди еще много времени, и я не хочу тратить его зря.

Она положила ладонь на мою грудь и слегка толкнула меня, чтобы я упал на спину.

— Закрой глаза, Денни, и думай о чем-нибудь хорошем, — прошептала она.

Закрыв глаза, я почувствовал, как ее влажный язык бродит по моему животу до самого паха. У меня не хватило времени думать о чем-нибудь хорошем, потому что все мои нервы были напряжены. Ее язык коснулся конца моей колонны и медленно поднялся. Ее зубы схватили железу, и остаток моего самообладания мгновенно исчез. С этого мгновения началось веселье, и мы получали наслаждение в трех различных позициях.

Как я умудрился не повредить себе кое-что, до сих пор не знаю. Под конец я упал на кровать совершенно измученный.

Алиса улеглась возле меня не в лучшем состоянии.

— Эй, Денни, — мечтательно проговорила она через некоторое время, — это было фантастично!

— Точно!

— Ты хочешь кое-что узнать?

Ее пальцы перебирали волосы на моей груди.

— Почти жаль — брать деньги.

Я немного приподнялся, чтобы удивленно посмотреть на нее.

— Какие деньги?

— Двести пятьдесят долларов, — ответила она. — Я попрошу Элоизу сделать тебе скидку, но у нее вместо сердца касса.

У кого-то что-то булькало в горле, и мне понадобилось время, чтобы понять, что это у меня.

— Двести пятьдесят долларов? — прошептал я.

— Это мой нормальный тариф для дневного времени. Триста долларов ночью. Элоиза тебя разве не предупредила?

— Нет, — хрипло ответил я. — Она мне ничего не сказала.

— Она, вероятно, думала, что ты знаешь, — не колеблясь, сказала Алиса. — Конечно, тебе меня рекомендовали?

— Что тебя побуждает думать так?

Она приподнялась на локте и задумчиво посмотрела на меня.

— Ты спросил обо мне, назвав мое имя. Откуда ты мог знать этот адрес и о моем существовании, если бы тебе не рекомендовали?

— Хороший вопрос, — с горечью проговорил я. — Ты видела недавно Луизу д’Авенци?

— Кто это? — спросила она.

— Луиза д’Авенци.

— Я никого под этим именем не знаю, — убеждала меня Алиса. — Я не думаю, чтобы она когда-нибудь здесь работала. Во всяком случае, не в мое время, я убеждена в этом.

— Я заплачу, — с горечью проговорил я. — Я пришел сюда, чтобы получить сведения. Это обойдется мне в двести пятьдесят долларов, и ты ничего не можешь мне сообщить!

— Денни! — Она широко раскрыла глаза. — Значит, ты пришел сюда не для того, чтобы ласкать меня?

— Увы!..

— Для человека, не собиравшегося целоваться, ты очень быстро изменил намерения! — Она засмеялась. — А что ты думал, я здесь делаю? Ожидаю, что Денни Бойд войдет в мою жизнь?

— Вероятно, что-нибудь в этом роде.

Против желания я начал шутить.

— Если существует на свете что-то, что я ненавижу, так это неудовлетворенный клиент. Если ты хочешь начать все сначала, то я предлагаю тебе это от всего сердца и за счет дома.

— Нет, спасибо. Честно говоря, сейчас мне нужна лебедка, чтобы подняться на ноги.

— Это один из редких случаев, когда мне нравится моя работа, Денни, — уверила она меня. — Опорожни свою копилку и возвращайся сюда.

Я быстро принял душ и оделся. Когда я уходил, Алиса уже спала. Я чувствовал к ней настоящую симпатию. Элоиза, массивная женщина, встала со своего кресла, когда я вошел в гостиную.

— Хотите что-нибудь выпить, мистер Бойд?

— Сухого вина, пожалуй.

Она подошла к бару и начала готовить коктейль. Я закурил и, глядя на нее, упал в кресло.

— Надеюсь, все прошло нормально? — спросила она.

— Все было отлично. Только я не знал, какого рода заведение вы здесь держите.

Ее брови удивленно поднялись.

— Но вы назвали Алису по имени, мистер Бойд. В противном случае, каким образом вы…

— Хорошо, хорошо, я заплачу сколько нужно. Если есть что-то, что я ненавижу, так это парней, которые удирают, не заплатив за удовольствие.

Она прервала меня:

— Я что-то не понимаю. Если вы знали имя Алисы, то почему вы не знали остального?

— Ее имя мне было названо вместе с четырьмя другими. Это люди, которые знают Луизу д’Авенци. Но выяснилось, что Алиса никогда не слышала о ней.

Она принесла мне стакан и села на диван напротив меня. Я ждал, пока она старательно расправит синий шелк на своих крутых бедрах.

— Я знаю Луизу, — призналась она, — но вижу ее лишь изредка, так что не думаю, что смогу помочь вам. Могу я спросить вас о других именах в вашем списке?

— Конечно, — ответил я.

Я прочитал ей список.

— Ваш список мне кажется точным. По правде говоря, Луиза много ездит.

Я подумал, что настало время немного поимпровизировать.

— У нее было назначено свидание с моим клиентом. Это было очень важно и, когда мой клиент ее не дождался, он начал беспокоиться.

— А кто ваш клиент, мистер Бойд?

— Это конфиденциально.

Она пожала плечами.

— У Луизы множество дел в Санта-Байе, и не в ее характере пропустить важное свидание.

— Мой клиент беспокоится о ней. Он хочет, чтобы я как можно скорее нашел ее, так что все, что вы можете сообщить, чтобы помочь мне найти ее, будет мною с благодарностью принято.

— Я тоже беспокоюсь о Луизе, готова оказать вам возможную помощь, но все, что я скажу, должно остаться между нами.

— Разумеется.

— Луиза моя компаньонка, — заявила она.

— Вы вместе руководите этим борделем?

— Мы предпочитаем называть его особым клубом.

— Особый — это именно то слово. 250 долларов в день!

— У нас городская клиентура, — пояснила она. — Наши девушки высшего класса, а дом абсолютно респектабельный. Мы не принимаем приезжих и не рассчитываем на них. Друзья местных жителей — это, разумеется, другое дело. Именно так мы подумали и о вас.

— У Луизы есть еще и другие коммерческие интересы в Санта-Байе? — спросил я.

— Я в этом уверена, — ответила Элоиза, — но не смогу вам сказать какие.

— Где она живет?

— Иногда здесь. Она много ездит. После смерти мужа она продала дом, потому что не хотела жить с воспоминаниями. Так она мне сказала.

— Это был несчастный брак?

— Не знаю. Обстоятельства смерти мужа были очень неприятными. Может быть, именно с ними Луиза не хотела жить.

— Хорошо, иногда она жила здесь. А в остальное время?

— У друзей, — ответила Элоиза. — В «Старляйте» и других отелях. Как я вам уже говорила, она много путешествует.

— Вот уже около недели, как она уехала. Где мне начать ее поиски?

— Луиза никогда не позволяла увлечениям препятствовать ее делам, но я полагаю, что все возможно. На вашем месте, я думаю, я начала бы искать у Брада Масона. Если он тоже исчез на этой неделе, перед вами будет очень простая задача, мистер Бойд.

— Спасибо.

Я допил свой стакан и встал.

— Я остановился в «Старляйт-отеле». Если вы вспомните что-либо, могущее оказать мне помощь, я буду вам признателен. Позвоните мне тогда по телефону.

— Безусловно.

Она тоже встала и улыбнулась мне.

— Осталась последняя деталь, мистер Бойд.

— Какая же?

— Вы заплатите чеком или наличными?

Глава 3

Судя по списку, который мне дала Луиза д’Авенци, Брад Масон жил в одном из роскошных коттеджей на Парадиз-бич. Если он не дал себе труда в разгар туристского сезона переехать, следовательно, он был до глупости богат.

Было около половины седьмого вечера, когда я позвонил в его дверь. Я слышал изнутри какие-то глухие звуки, но никто не открывал мне. Я немного подождал и позвонил снова.

Опять непонятные звуки. Я достал из кармана пачку сигарет и старательно сосчитал их. Не более трех в день — тяжело, и ночь еще далеко.

Тогда я спрятал пачку и стал барабанить в дверь.

Тип, который мне открыл, был в коротком банном халате черного цвета с большим быком, вышитом на кармане. У него были черные растрепанные волосы и глаза с красными прожилками.

— Ладно, — проговорил он глухим голосом, — где-то пожар, но где?

— Вы — Брад Масон?

— Да, но я по-прежнему не вижу ни дыма, ни огня. Боже мой!

— Я — Денни Бойд. Я разыскиваю Луизу д’Авенци.

— Ее здесь нет, — проворчал он. — Поищите ее в другом месте.

— Кто это? — раздался женский голос из глубины коттеджа.

— Никого, кого бы ты хотела видеть, — ответил он и собирался было закрыть дверь перед моим носом.

Я толкнул дверь и быстро шагнул вперед, что позволило мне избежать удара дверью, который Масон хотел нанести мне, но потерял равновесие.

— Что, наконец, происходит, черт возьми! — послышался сердитый женский голос.

Идя на звук голоса, я вошел в гостиную.

Задернутые шторы погружали комнату в сумрак, но было еще достаточно светло, чтобы разглядеть рыжую девушку с огненными прядями волос, ниспадающими до пояса, совершенно голую. У нее были маленькие острые груди и ее лоно выделялось, как неоновая реклама.

— О, проклятие! — проворчала она, увидев меня. — Не говорите мне, что он привел приятеля.

Масон вбежал в комнату, откидывая с глаз пряди волос.

— Что с вами, Бойд? Сломанная рука — это то, что вы ищете?

— Разве это Луиза д’Авенци? — спокойно спросил я.

— Я — Карол Даркас, — ответила рыжая. — А вы кто?

— Денни Бойд. Я ищу Луизу д’Авенци.

Карол Даркас тоже фигурировала в моем списке, так что можно сказать, что я одним выстрелом убил двух зайцев. Она посмотрела на меня, устало покачала головой, потом повернулась к дивану, куда были в беспорядке брошены ее одежды. Ее маленькие груди были покрыты красными полосами так же, как и бедра.

— Мы сейчас занимались садизмом, — спокойно объяснил мне Масон. — Нам надоело нормально целоваться, и мы решили попробовать что-нибудь другое.

— Ну и как? — поинтересовался я.

— Сложность в том, что никто из нас не хочет быть мазохистом, — ответил он. — Каждому хочется стегать другого, а быть битым — это совсем другое дело, нежели бить.

— Это больно, — просто сказала рыжая. — Проклятье! Боже мой, как я теперь смогу сидеть?

— Я смажу тебя кремом, — сказал Масон. — И надо же, чтобы вы вломились в мою дверь!

— Не обращайте на меня внимания. Действуйте!

— Брось, — проворчала рыжая. — Это ведь чертовски глупо!

Я скромно вмешался.

— Вы хотите сказать, что это более глупо, чем позволить себя хлестать?

— Знаете что, Бойд? — угрожающим тоном проворчал Масон. — Я считаю, что должен сломать вам правую руку. Вот!

— Пойди лучше принеси нам выпить! — сухо бросила рыжая. — Это то, что нам сейчас очень нужно!

— Согласен, — пробормотал Масон. — Но если этот болван не уйдет к моему возвращению, я…

— Знаю! — закричала девица. — Иди за выпивкой!!

Продолжая ворчать, Масон вышел. Рыжая подобрала с дивана мини-платье и натянула его. Оно достигало верха ее бедер. Потом она взглянула на меня своими серо-зелеными глазами.

— Я была совершенно ненормальная, когда согласилась на это, — сказала она мне. — У меня зад пылает, как в огне.

— И вы одна подвергались такому обращению?

— Когда вы появились, должна была наступить его очередь. Этого я никогда не прощу вам, Бойд.

Масон вернулся со стаканами в каждой руке. Увидев меня, он осторожно поставил стаканы на стол.

— Согласен, — решительным тоном проговорил он. — У вас был ваш шанс, Бойд.

— Не будьте дураком, — посоветовал я.

Со сжатыми кулаками он подошел ко мне и выдал мне свинг в челюсть. Я сделал шаг в сторону и резко ударил его ногой в берцовую кость. Он издал вопль и стал прыгать по комнате на одной ноге, схватившись обеими руками за больную ногу. Я взял ближайший ко мне стакан, в то же время рыжая взяла другой. Масон описал еще один круг по комнате, прежде чем повалиться на диван.

— Боже мой! Как больно!

Он с яростью смотрел на меня и медленно качал головой.

— Нужно полагать, что я не создан для насилия!

— Я — частный детектив, — сказал я. — Мой клиент хочет, чтобы я нашел Луизу д’Авенци. Она исчезла неделю назад.

— Логично, — проворчал Масон. — Привычка к насилию — необходимый навык в вашей профессии.

— Ты отвлекаешься, — заметила Карол Даркас.

— Знаешь что, — проворчал он, — чем больше я думаю о том, чтобы отстегать тебя по заду, тем больше мне это нравится.

— Паршивый подонок, — прошипела она с холодной яростью. — Я могла бы тебя сейчас убить.

— Ты хочешь, чтобы я пошел за солью, чтобы втереть ее тебе в зад? — ласково спросил Масон.

Это был предел. Рыжая выплеснула содержимое своего стакана ему в лицо и, пока он судорожно тер себе глаза, она схватила стул, потом ногой ударила его по больной ноге.

Масон опрокинулся на спину и, держась обеими руками за ногу, заорал, так как рыжая высоко подняла стул, собираясь стукнуть его по голове. Я решил, что настало время вступиться, вырвал у девушки стул и отпихнул ее.

Она откинулась назад, сделала три маленьких шага и резко опрокинулась всей тяжестью на свой зад. После этого ее вопли перекрыли вопли Масона.

— Достаточно! — заорал я.

Крики вскоре прекратились, и оба испуганно посмотрели на меня.

— Вы можете убить друг друга, мне на это наплевать, — очень решительно проговорил я, — но сперва я хочу услышать о Луизе д’Авенци.

— Она приходит и уходит, — ответила Карол Даркас. — Если вы останетесь некоторое время в Санта-Байа, вы увидите ее.

— Послушайте, — проворчал Масон. — Она должна быть в моей конторе завтра в одиннадцать часов утра.

— Почему вы так уверены, — спросил я, — что она придет?

— Она хочет сорок за сто в одном большом деле, — насмешливо ответил он. — Если она не придет в этот час с подписанным чеком в своей маленькой лапке, она окажется с большим нулем.

— Для нас нужно было выбрать покрупнее персонаж, — пошутила рыжая. — Ты всегда нетерпелив, Брад. Если дело пойдет так, как ты хочешь, Луиза д’Авенци и Нелсон Пемброк будут насмешничать с улыбками, растягивающими их рожи, в то время как нам придется довольствоваться жалкими двадцать на сто.

— Так как во всех этих делах, — сказал Масон, — существует риск, — то дело пойдет плохо. А если дело повернется плохо, то мы немного пострадаем, но не придем в отчаяние. И будем продолжать жить, чтобы придумать новую комбинацию, разве не так?

— Вот что, — холодно сказала она, — я полагаю, что теперь я займусь твоим задом и так его обработаю, что на нем не останется и миллиметра кожи. Не подержите ли вы его, Бойд?

Масон внезапно забыл про свою больную ногу и вскочил.

— Послушайте, Бойд, — с беспокойством сказал он, — у вас нет никаких причин вмешиваться. Это только наше дело.

— Я останусь нейтральным, пока вы будете говорить.

— Хитрец!

Рыжая засмеялась.

— Расскажите мне еще об одном деле, — сказал я.

— Это конфиденциально.

— Это мое второе прозвище: Конфиденциальный Денни Бойд. Вам нечего опасаться, — твердо сказал я и повернулся к рыжей. — На поясе моих брюк есть большая металлическая пряжка. Я думаю, что вы сможете ею обработать его ягодицы, даже не вспотев.

— Хорошая идея. Вы его подержите?

— Я прибью его к полу, — пообещал я. — Таким образом, когда вы с ним покончите, я смогу два или три раза стукнуть его головой об пол для завершения картины.

— Вы оба сумасшедшие? — завопил Масон. Он начал понемногу дрожать. — Боже мой, ты ведь мой компаньон, а не его, Карол!

— Совершенно точно, — серьезно проговорила она. — Но ведь мы же договорились, и теперь твоя очередь дать себя отстегать по заду.

— Идет, — проскрипел Масон. — Есть только один деревенский клуб здесь, в Санта-Байе. Существует большой список лиц, желающих туда попасть, и если в конце концов тебя принимают, то обнаруживаешь самое мерзкое место.

— И тогда?..

— Тогда другой деревенский клуб, — сказал он. — Лос-Анджелес находится на расстоянии 130 миль, и множество людей оттуда покупают себе возможность провести уик-энд в Санта-Байе. Они хотят найти место, куда можно пойти в субботу вечером. У Луизы д’Авенци имеется большой дом, стоящий на краю холма. У Пемброка есть гектар или два густого кустарника около ее дома. В мэрии у нас есть банда хитрых урбанистов, которые не позволяют там строиться. Проклятые экологисты! Мы думаем, что если соединим их — дом и землю, то получим хороший клуб. Есть здание и достаточно места, чтобы устроить большой бассейн, теннисный корт и все прочее. Мы рассчитываем на согласие урбанистов.

Он подмигнул мне.

— Вот такое дело.

— Каким образом оно делится на троих?

— Мы считаем дом в сто тысяч долларов, землю — в пятьдесят тысяч. Строительство обойдется в полмиллиона. Луиза вносит дом и сто тысяч баксов. Пемброк землю и сто пятьдесят тысяч баксов, а мы двое — сто тысяч баксов. Все очень просто.

Я заметил ему:

— Если у вас не будет дома, комбинация провалится. Что произойдет, если завтра утром Луиза д’Авенци изменит решение?

— В настоящий момент она пользуется домом для других целей, — сказал Масон.

— Это очень шикарный бордель, — вмешалась рыжая.

— Сначала она отказывалась продать его, — продолжал Масон, — но мы ее убедили, дав ей понять, что мы сможем осуществить сильный нажим на самых именитых граждан города. Нелсон Пемброк — почетный гражданин, и он может не только помешать ее деятельности, но еще и представить ее дом как место, позорящее общественный порядок. Или она согласится на устройство клуба с большими шансами на фантастический доход, или не согласится, и тогда не только потеряет доходы со своего борделя, но, возможно, и сам дом, не говоря уже о своей репутации в городе.

— Вот уже около недели, как она исчезла, — заметил я. — Может быть, не по собственному желанию.

— Что вы хотите этим сказать? — закричала Карол.

— Предположим, что кто-то не хочет, чтобы дело выгорело. Лучший способ сорвать его — это помешать Луизе д’Авенци оказаться в вашей конторе завтра утром, чтобы подписать контракт, не так ли?

— А кто хочет сорвать это дело? — удивился Масон.

Я безразлично пожал плечами.

— Понятия не имею. Ведь это ваш город.

Они оба смотрели на меня в течение минуты, показавшейся мне очень долгой, потом рыжая повернулась к Масону.

— Это не так глупо — то, что он сказал.

— Но кто? — спросил Масон.

— Я тоже ничего не знаю, — сухо ответила она. — Но, может быть, нам нужно попытаться узнать.

— А Грег Стоунли? — предположил я.

— Стоунли? — прошипел Масон. — Что он может петрить в этом деле?

— Не знаю, — с невинным видом проговорил я, — Его имя просто всплыло недавно во время разговора.

— Стоунли?

Масон провел тыльной стороной ладони по губам.

— Над этим стоит подумать. Этот подонок суется во все дырки, где надеется заработать.

— Мне пришла в голову странная мысль, — заявила рыжая. Ее серо-зеленые глаза блестели и щурились, когда она рассматривала меня. — Ваш клиент, случайно, не Нелсон Пемброк?

— Нет, — ответил я.

И так посмотрел на Масона, что ему стало неприятно.

— Если это и так, — проворчал Масон, — то он должен знать что-то, что нам неизвестно. Держите с нами контакт, Бойд. Мы сделаем все, что возможно, чтобы помочь вам найти Луизу д’Авенци.

Глава 4

После долгого и крутого подъема по извивающейся горной дороге выезжаешь на плато.

Дом Нелсона Пемброка находился на краю этого плато с видом на весь город.

Дом был большой, построенный из камней лет пятьдесят назад, что для Санта-Байи считалось уже историческим зданием. Девушка с напряженным и официальным видом открыла мне дверь.

Ей было лет тридцать, у нее были черные волосы, зачесанные назад с пробором посредине, фиолетовые глаза с пустым взглядом за очками в темной оправе и немного сжатые губы, как будто она пользовалась ими только для разговоров или для еды. На ней была белая блузка и черная юбка до колен. Ее тяжелая грудь, похоже, была стиснута бюстгальтером, и, вероятно, ее бедра были также стиснуты каким-нибудь архаическим корсетом.

— Добрый вечер, — безразличным тоном проговорила она.

— Я хотел бы повидать мистера Пемброка. Моя фамилия Бойд.

— А я мисс Апплеби, личный помощник мистера Пемброка. Потрудитесь войти, мистер Бойд. Вас ожидают.

— Ожидают?

— Так мне кажется.

Она отстранилась, чтобы закрыть за мной дверь, и я прошел в большой вестибюль. Мисс Апплеби шла впереди, и, глядя на нее, я утвердился в предположении, что она носила корсет. Мы вошли в уютную комнату с книжными полками, письменным столом и несколькими глубокими креслами.

— Если вы не откажетесь подождать здесь, мистер Бойд, — сказала она, — то мистер Пемброк присоединится к вам через несколько минут.

Она вышла из комнаты и закрыла за собой дверь. Мне не пришлось долго ждать.

Типу, который вошел, было между сорока и сорока пятью, у него были густые вьющиеся волосы и небольшие усики. Высокий, худой, с загорелым лицом цвета светлого красного дерева.

Он владел тремя яхтами и считал себя важным бизнесменом.

— Я — Пемброк, — кратко представился он. — Бесполезно крутиться вокруг да около, Бойд. Масон позвонил мне, как только вы ушли от него, и сказал мне, о чем идет речь.

— Это освобождает от объяснений.

— Вероятно.

Он обошел письменный стол и сел в свое кресло.

— Садитесь, Бойд. Однако времени у меня немного.

Я сел в ближайшее к столу кресло и вежливо ждал продолжения.

— Я не имею ни малейшего представления, где может находиться Луиза д’Авенци, — сказал он. — Масон решил, что я ваш клиент, и мне с трудом удалось убедить его, что он ошибается. Это вы ему намекнули?

— Нет.

— А кто ваш клиент?

— Он не хочет, чтобы об этом знали.

— Но он дал вам список людей, среди которых, я полагаю, есть те, кто может знать, где находится Луиза. Значит, ваш клиент один из жителей нашего города, Бойд.

— Это лишь одна из возможностей. Мой клиент, предположительно, близкий друг Луизы, кто-то, кому она доверяет.

— Это не кажется мне вероятным, — сухо заявил он. — Мне также показалось, что Масон дал вам сведения о деле, чрезвычайно конфиденциальном, в котором мы оба заинтересованы.

— О новом клубе?

— Естественно, я надеюсь, что Луиза все же появится в конторе Масона завтра утром в одиннадцать часов, — продолжал он. — Если она не явится, тогда, возможно, я соглашусь на рассмотрение гипотезы вашего клиента о том, что она исчезла восемь дней назад.

— Мой клиент не думает, что Луиза д’Авенци исчезла по собственному желанию, — мрачно заметил я.

Пемброк ошеломленно посмотрел на меня.

— Он подозревает похищение?

— Или хуже того. По мнению моего клиента, возможно, она мертва.

— Убита? — воскликнул он.

Он долгое время смотрел на меня, потом покачал головой.

— Это сумасшествие! Кому может понадобиться убивать ее?

— Не знаю. Мой клиент хочет, чтобы я ее нашел.

— Я не могу согласиться с этим и обсуждать такую возможность, раз мне неизвестна фамилия вашего клиента, — заявил он сердито.

— Как я вам уже сказал, он не хочет, чтобы его фамилия была известна.

— Я терпеть не могу играть в глупейшие игры с такими типами, как вы, Бойд!

Он встал, обошел стол и открыл дверь.

— Карл! — закричал он.

Я сразу же с беспокойством подумал, что они, вероятно, поймали Тарзана и надели ему шоферскую форму. Ростом он был по крайней мере два метра, с длинными каштановыми волосами. От каждого его движения его черная одежда рисковала лопнуть: под ней скрывалась гора мускулов. Но что меня особенно насторожило, так это пистолет в его правой руке. Он подошел к моему креслу, наставил пистолет на мою голову и гнусно улыбнулся. Вместе с ним вошла затянутая в корсет мисс Апплеби.

Она остановилась в стороне и выжидательно смотрела на своего патрона.

— Я предоставляю действовать вам, — распорядился Пемброк. — Вы знаете, чего я хочу.

— Естественно, мистер Пемброк, — ласково ответила она. — Имя его клиента.

Пемброк вышел из комнаты и бесшумно закрыл дверь. Левой рукой шофер схватил ворот моего пиджака, без малейшего усилия поставил меня на ноги и старательно обшарил.

— Никакого оружия, — сказал он тоненьким голоском.

— Будет намного проще, если вы назовете нам имя вашего клиента, мистер Бойд, — просюсюкала мисс Апплеби.

Шофер выпустил мой пиджак и прижал дуло пистолета к моей щеке. Я неожиданно вновь очутился в кресле, комната завертелась передо мной.

— Вы поняли, что я хотела сказать, мистер Бойд? — осведомилась она.

— Начинаю понимать, — ответил я, потирая ушибленное место.

— Фамилию, прошу вас, — напомнила она сухо. — Или вы хотите, чтобы Карл продемонстрировал вам один из своих излюбленных приемов, предназначенных для того, чтобы заставлять людей менять решения?

— Если он откажется говорить, — сказал Карл, — я поработаю над ним и сделаю его по-настоящему несчастным, а потом вы модифицируете ваши методы убеждения.

После этих слов она фыркнула, и мне показалось, что имелось в виду что-то гнусное.

— Если нам придется дойти до этого… — сказала она. — Но я надеюсь, что мистер Бойд разумный человек.

Я немного поворчал, продолжая тереть щеку.

— Да, проклятие. После всего этого к чему мне ломать себе голову? Грег Стоунли.

— Это Грег Стоунли ваш клиент?

— Вот именно.

— Мистер Пемброк просил меня прослушать его разговор с Масоном по телефону. Тот сказал ему, что ваш клиент дал вам список из пяти человек, которые хорошо знали Луизу д’Авенци. Это точно?

— Разумеется.

— Тогда почему же, если Грег Стоунли ваш клиент, его имя также фигурирует в списке? — холодно спросила она.

— Прикрытие, — ответил я.

Она немного подумала над этим и потом, как бы с сожалением, кивнула головой.

— Полагаю, что это более или менее логично.

— Я сказал правду.

— Почему Стоунли решил, что Луиза исчезла?

Я быстро ответил:

— Потому что она должна была встретиться с ним в Лос-Анджелесе и тайно провести неделю страстной любви, но не приехала. Он уверен, что она никогда бы не отказалась от этого намерения, если кто-нибудь не заставил ее это сделать.

— Интересно, — прошептала она. — Я скажу об этом мистеру Пемброку.

Она вышла из комнаты и старательно закрыла дверь. Эта горилла Карл сунул свой пистолет в карман, сел на край письменного стола и адресовал мне широкую улыбку.

— Вы очень легко отделались, мистер Бойд, — сказал он мне своим смешным голосом. — Небольшой удар по голове, и вы готовы все выложить.

— Что с вами такое случилось? — с сочувствием проговорил я. — Вы что, прошли через мусоропровод?

Он издал что-то вроде шипения, соскользнул со стола и направился ко мне. В этот момент дверь открылась, и он остановился. Вошла мисс Апплеби в сопровождении Пемброка. Она посмотрела на меня так, словно я был противный и тяжело больной.

— Мисс Апплеби сказала, что ваш клиент Стоунли.

— Это верно.

— Вас недолго пришлось уговаривать нарушить его доверие.

— Я не создан терпеть насилие, — ответил я.

Карл начал сопеть.

— Я полагаю, что ваша миссия здесь закончена, Бойд, — продолжал Пемброк. — Я свяжусь со Стоунли и скажу ему, чтобы он переслал чек на вашу контору в Нью-Йорке.

— Я еще не нашел Луизу д’Авенци, — возразил я.

— Не беспокойтесь об этом. Просто завтра садитесь в самолет на Нью-Йорк, а я прослежу, чтобы Стоунли не забыл послать вам чек.

— Вы действительно распоряжаетесь в этом городе, — спросил я, — или только делаете вид?

— У меня достаточно влияния в этом городе, чтобы заняться жалким частным детективом из Нью-Йорка, таким, как вы, — ответил он сквозь зубы.

— Я оставлю свои поиски только после того, как мне об этом скажет мой клиент, не раньше.

— Вы сами этого захотели, Бойд, и вы это знаете.

— У него отсутствует уважение, мистер Пемброк, — вмешалась девица самым что ни на есть безапелляционным тоном. — Такое нельзя спускать.

— Вы правы, мисс Апплеби, — кивнул Пемброк.

— Дайте ему такой урок, чтобы завтра он почувствовал себя счастливым, садясь в самолет.

— К вашим услугам, босс.

— Я предоставляю действовать вам. — Внезапно голос Пемброка зазвучал мягче. — Ничего особенного, разумеется.

— Все понятно, босс. — Она улыбнулась, что не предвещало мне ничего хорошего. — Мы дадим ему понять, что такое настоящее смирение.

Пемброк кивнул и покинул комнату. Карл снова взялся за свою пушку, раньше, чем мне пришло в голову его ударить, и я подумал, что мне настало время переменить профессию.

— Я покажу вам дорогу, — сказала мисс Апплеби.

Я вышел из комнаты следом за ней. Карл со своим пистолетом шел позади меня. В глубине дома находилась лестница, ведущая в подвал. Это был настоящий чал для игр, с лампами, освещавшими голые стены.

На большом станке у стены громоздилось большое количество различных хлыстов, палок и других инструментов, еще более зловещих. Посредине зала располагалось треугольное устройство, выполненное из трех стержней из блестящего металла, заделанных в бетонный пол. Пара наручников свисала с острого конца. Сбоку находился верстак из светлого дерева со множеством ремней.

Мисс Апплеби повернулась ко мне и сказала:

— Раздевайтесь, мистер Бойд!

— Не стройте из себя идиотку!

Двумя секундами позднее моя голова от удара качнулась, Карл снова ударил меня дулом пистолета по голове, но не так сильно.

— Вы слышали, что она сказала? — прошипел Карл.

Это была моя минута. Это был момент, когда я должен был прыгнуть на него, и тем хуже для меня, что он был двухметрового роста и в руке у него была петарда.

Что же меня остановило? Уверенность, что я получу пулю в живот даже раньше, чем успею приблизиться к нему. Осознав это с большой горечью, я начал раздеваться.

— Привяжи его к треугольнику, — приказала мисс Апплеби, когда я остался голым.

С пистолетом, приставленным к боку, у меня не возникало выбора. Я подошел к треугольнику, поднял руки и Карл заключил их в наручники.

— Это все, Карл, — сказала брюнетка.

— А я не имею права тоже немного позабавиться? — спросил он обиженным голосом.

— Я сказала, что это все! — твердо ответила она. — А где ключ от наручников?

— Вам не нужен ключ, — проворчал он. — Они на рессорах. На каждом есть маленький рычаг, и их достаточно встряхнуть.

— Спасибо. Теперь ты можешь нас оставить.

Карл вышел из зала, волоча ноги. Мисс Апплеби закрыла за ним дверь и задвинула засов, потом с улыбкой повернулась ко мне. Мне совсем не нравилась ее улыбка.

— Вы мазохист, мистер Бойд? — спросила она.

— Скорее, я просто нервный.

— Жаль. Это было бы забавнее, если бы вы могли получать удовольствие. Но, конечно, гораздо приятнее для меня, если это вам не доставит удовольствия.

Не торопясь, она сняла с себя блузку, потом наступила очередь юбки. Причина, по которой ее груди не трепыхались при ходьбе, мне стала ясна. Она носила бюстгальтер и черный каучуковый пояс, который охватывал ее так крепко, что ничего не могло шевелиться. Она подошла к верстаку, стала рассматривать коллекцию садистских инструментов и, наконец, сделала выбор.

— Вы знаете, что это такое, мистер Бойд? — спросила она.

— Хлыст…

— С семью кожаными узкими ремешками. Вы будете счастливы узнать, что он не повреждает кожу, конечно, если им пользуется опытный и не очень сильный человек.

Она ухмыльнулась.

— Но он порождает восхитительное ощущение боли!

— Значит, восхитительное…

Я усмехнулся.

Она подошла к треугольнику и остановилась передо мной с широко раскрытыми фиолетовыми глазами за толстыми очками.

— Я доставлю вам это восхитительное ощущение, мистер Бойд, — проворковала она, — от плеч до колен. Что вы скажете об этом?

— Признаюсь, немногое. А к чему этот бюстгальтер и эти каучуковые штаны?

— Я в ужасе, когда меня трогают, — призналась она честно. — И обожаю чувствовать каучук на своей коже. Так тепло и так прекрасно облегает…

Ее голос сорвался, а глаза стали блестящими и влажными.

— Особенно в сочетании со стимуляторами? Несомненно, это так.

Легкая краска появилась на ее щеках.

— Вас это не касается, мистер Бойд. Этот вопрос очень нескромный, и вы должны быть наказаны за это.

Ее левая рука потянулась, чтобы схватить мой член, немного погладила его и поцарапала ногтями. Помимо моего желания он встал. Страшная боль заставила меня закричать, и мисс Апплеби удовлетворенно засмеялась.

— Надеюсь, это научит вас не задавать глупых вопросов, мистер Бойд, — задыхающимся голосом проговорила она. — Теперь я буду…

Она остановилась, потому что кто-то стал колотить в дверь.

— Проклятие! — вырвалось у нее. — Кто это может быть?

— Вы это узнаете, если откроете дверь, — заметил я.

После некоторого колебания она отвернулась и направилась к двери. Так как мои запястья были закреплены в вершине треугольника, то мои ноги едва касались пола. Я неуклюже сделал движение назад, моля небеса, чтобы наручники не звякнули. Никакого звука.

Тогда я сделал еще шаг назад, потом два быстрых шага вперед. Я на миг повис, пользуясь наручниками, широко раздвинул ноги и прыгнул. Мои ноги сомкнулись, как ножницы, вокруг талии брюнетки, притягивая ее ко мне, и это движение опрокинуло ее. Она громко закричала от страха, но я еще крепче сжал ноги.

За дверью продолжали стучать, но мне было на это наплевать. Я еще сильнее сжал ноги, и брюнетка начала задыхаться.

Я немного отпустил ее, и она застонала.

— Вы поднимите руки и откроете наручники, — приказал я. — В противном случае я задушу вас.

— Я не могу достать их, — жалобно проговорила она.

Я дал своим ногам соскользнуть до ее бедер и, схватив их, повис всем своим весом на запястьях.

Она подняла одну руку, ее рука дотянулась до наручника и нашла рычаг. Я резко раздвинул ноги, и она упала на пол с глухим шумом. Без особого труда мне удалось освободить вторую руку, и я почувствовал себя намного лучше. Без всякой нежности я поставил брюнетку на ноги. Она продолжала стонать. Я проворчал:

— Сейчас вы сделаете то, что я вам скажу! В противном случае я вас убью! Вы поняли?

Она со слезами кивнула головой.

— Да, понимаю, — прошептала она.

— Снимите бюстгальтер и штаны.

Она хотела протестовать, но я схватил ее за горло и начал душить. После этого уже не возникало никаких проблем. Она очень быстро сняла бюстгальтер и штаны. Ее груди были похожи на спелые плоды, а между бедрами у нее была густая черная растительность. Но теперь не время было заниматься инвентаризацией. Я толкнул ее в центр треугольника и надел наручники. Из-за разницы в росте между нами кончики ее пальцев едва касались пола, и все тело оказалось вытянутым. На ней по-прежнему были ее очки в черной оправе, которые довольно эротично контрастировали с ее бело-розовым телом. Я подобрал хлыст, который она уронила, и встал позади нее. Я был почти уверен, что не очень пострадал от ее действий, но по-прежнему чувствовал себя плохо. Она должна была заплатить мне за это. Все семь ремешков плетки просвистели, и она закричала, когда все они обрушились на ее круглые ягодицы.

Я бросил хлыст посредине зала и пошел посмотреть на верстак. Лучшим выбором мне показалось взять тяжелую палку с наконечником. Я ухватил ее за один конец и несколько раз взмахнул ею в воздухе. Наконечник служил отличным оружием. Я вернулся к двери, где кто-то усиленно продолжал стучать, отодвинул засов и сделал шаг в сторону. Дверь широко распахнулась, и Карл двумя огромными шагами вошел в зал и внезапно остановился при виде голого тела девушки, распятого на треугольнике. Так как она кричала и стонала, то даже не сразу заметила его. Но он, разумеется, сразу увидел ее. Его глаза неожиданно заблестели, и он пропел языком по нижней губе.

Я сделал шаг вперед и, широко размахнувшись, сильно ударил его палкой по черепу. Он упал на колени, и я без труда вытащил пистолет из его заднего кармана.

Потом я отбросил палку и стал поспешно одеваться. Когда я закончил, Карл по-прежнему оставался на четвереньках и начал понемногу трясти головой, что-то бормоча себе под нос.

Выйдя из зала, я старательно закрыл за собой дверь. С другой стороны тоже был засов, который я задвинул. У Карла, безусловно, до завтрашнего утра будет мигрень, сказал я себе, но мисс Апплеби, висящая голой на треугольнике, и хлыст на полу будут в его распоряжении, пока кто-нибудь не придет и не откроет дверь в этот подвал.

Когда я вошел в комнату с книгами, Пемброк работал за своим столом. Его глаза округлились, когда он увидел меня. Потом он заметил пистолет в моей руке и совсем занервничал.

— Встать!

— Нет, послушайте, Бойд, — заговорил он. — Может быть, я немного поторопился, но я уверен, что мы сможем…

Я прицелился в лампу на письменном столе в метре от него и выстрелил. Лампа разлетелась на тысячу кусочков с громким шумом, Пемброк поднялся, бледный, несмотря на его бронзовый загар.

— Раздевайтесь! — приказал я.

— Но…

Я направил пистолет на него, и его пальцы начали судорожно расстегивать пуговицы. Когда он разделся догола, я отвел его в подвал, прижимая пистолет к его боку. Дойдя до двери подвала, я негромко постучал в нее дулом пистолета, отодвинул засов и подождал несколько секунд.

— Бойд, — пробормотал Пемброк, — что вы собираетесь делать?

— Заткнитесь!

Он замолчал. Я ухватил его за шиворот, открыл дверь, потом сильно толкнул его, так что он долетел до середины зала.

Я рассчитывал на то, что Карл не откажется от хорошего трюка под тем предлогом, что его уже использовали при нем.

Я не разочаровался. Палка со свистом упала на голову Пемброка. Он плашмя упал на живот и больше не шевелился.

Карл появился позади двери с совершенно обезумевшим видом, но я наставил пистолет на его живот.

— Хорошо. Что вам надо? — простонал он.

— Я всегда думал, что втроем это более интересно и забавно, — приветливо сказал я. — А как думаете вы?

Перед тем как хлопнуть дверью и задвинуть засов, я успел заметить девицу, по-прежнему висевшую на треугольнике. Выражение ее лица явно свидетельствовало о боли, которую она чувствовала, от колен до талии она была покрыта красными полосами, делавшими ее похожей на зебру.

Да, Карл не терял времени во время моего отсутствия, подумал я, и когда Пемброк придет в себя и захочет на ком-нибудь излить свою ярость, жертвой, вероятно, станет мисс Апплеби. Безусловно, это неудачный день для бедняжки.

Глава 5

Телефонный звонок разбудил меня около девяти часов. Я нащупал рукой телефон, снял трубку и прижал к ней ухо.

— Мистер Бойд? — спросило красивое контральто.

— Не смею оспаривать…

— Это Ширли Спинделросс, — продолжал голос.

У вас есть прогресс?

— Вы мне должны двести пятьдесят долларов.

— А, вы уже видели Алису.

Она тихо засмеялась.

— Я включила ее имя в список как своеобразную премию вам, мистер Бойд. Не говорите мне, что вы жалеете потраченные деньги.

— Ну, конечно, нет. У вас проклятая банда друзей, Луиза д’Авенци. Единственная, кто не увлекается садизмом и мазохизмом, это ваша компаньонка в роскошном борделе.

— Как они реагировали на мое исчезновение?

— С некоторым недоверием и явным равнодушием, — ответил я. — Масон и Пемброк уверены, что вы появитесь сегодня в одиннадцать часов, чтобы осуществить затею с клубом. Вы там будете?

— Нет, — ответила она.

— Они думают, что у вас нет выбора, потому что у них есть возможность надавить на вас, например, разорить ваш симпатичный приют, который заставляет негодовать общественное мнение.

— Я вижу, вы еще ничего не сделали, мистер Бойд, — проговорила она. В голосе ее слышалось уважение. — Что вы еще обнаружили?

— Стоунли сейчас в Лос-Анджелесе. Его жена допускает, что вы можете быть там вместе с ним.

— А как вам понравилась очаровательная Марша? — проворковала она. — Она по обыкновению ненасытна?

— Она сделала мне предложение, но я ответил, что предпочел бы лечь в постель со скорпионом.

Она расхохоталась.

— Судя по тому, что время от времени рассказывал Грег, пояснение мне кажется хорошим. Больше ничего, мистер Бойд?

— Вы никогда не были изобличены в убийстве своего мужа.

— Вы неизбежно должны были услышать об этом. Знаете ли вы, что в течение некоторого времени я была подозреваемой номер один?

— Да, мне рассказывали. Вы могли нанять убийцу. Но, хотя дело расследовали со всех сторон, найти ничего не удалось.

— Как к вам отнесся Нелсон Пемброк?

— Не очень хорошо. Вы должны были предупредить меня о Карле.

— Я об этом думала, — ответила она, не стесняясь, — но потом решила, что будет лучше, если вы сами откроете его.

— Эта очаровательная девушка мисс Апплеби…

— Боже! — воскликнула она испуганно. — Неужели они показали вам свой подвал при первом же посещении!

— Пемброк хотел узнать имя моего клиента, и мне пришлось его назвать после того, как Карл меня ударил.

— Вы ему назвали мое имя?

Ее голос внезапно стал очень жестким.

— Я ему сказал, что Стоунли должен был встретиться с вами в Нью-Йорке для тайной недели безумной страсти, и так как он вас не дождался, то нанял меня, чтобы узнать, что же могло случиться.

— Мистер Бойд! — воскликнула она. Ее голос был снова приветливым и мурлыкающим. — Какая замечательная выдумка!

— Пемброк сказал мне, чтобы я все бросил и возвращался в Нью-Йорк и что он проследит за тем, чтобы Стоунли послал мне чек на покрытие расходов. Он счел, что у него гораздо больше шансов найти вас, чем у меня. Так как я был с ним не согласен, то он попросил мисс Апплеби немного поучить меня уважению в своем подвале.

— И как вы себя чувствуете?

— Не слишком плохо, за исключением одного деликатного органа, который еще не пришел в себя. Но в конце концов под воздействием обстоятельств мисс Апплеби приняла обработку на себя. Карл допустил серьезную ошибку и оглушил своего патрона палкой, потому что принял Пемброка за меня. Вчера вечером я оставил их всех троих запертыми в этом подвале. Может быть, они все еще там. Во всяком случае, я на это надеюсь.

Наступило молчание.

— Это все правда — то, что вы мне сказали? — спросила она.

В ее голосе явно слышалось некоторое недоверие.

— Абсолютная.

— На вашем месте, мистер Бойд, я была бы теперь очень осторожной. Нелсон Пемброк человек очень мстительный.

— Я всегда очень осторожен и всегда очень терпелив. Хорошо, что же вы теперь хотите, чтобы я сделал?

— Я надеялась, что вы будете катализатором, мистер Бойд, но не так быстро. Кажется, мне придется немного изменить свои планы. Когда я сегодня утром не появлюсь в конторе Масона, они начнут все трое по-настоящему беспокоиться. Мне нравится ваша идея представить Стоунли вашим клиентом. Вы знаете, сколько времени он должен оставаться в Лос-Анджелесе?

— По словам Марши, он должен вернуться через два дня, то есть завтра.

— Дорогая Марша! Она должна себя чувствовать такой грустной и такой одинокой. Почему бы вам не нанести ей визит, чтобы ее утешить, а, мистер Бойд?

— Каким образом? — проворчал я.

— Скажите ей, что Грег ваш клиент, и прибавьте вашу очаровательную историю о том, что у него было назначено со мной свидание в Лос-Анджелесе. — Она снова засмеялась. — Это должно сильно подействовать на нее.

— Так. Ясно. А что еще?

— Вы, естественно, встретились с Элоизой?

— Естественно.

— Пойдите снова повидать ее, — авторитетно проговорила она. — Поделитесь с ней своими сомнениями, расскажите ей, что основная причина, по которой ваш клиент беспокоится за мою жизнь, та, что я почти открыла, кто убил моего мужа и по какой причине.

— Я должен сказать это только ей и больше никому?

— С другими это может не пройти, не так ли? — разумно предположила она. — Вы им уже сказали, что ваш клиент Грег Стоунли и почему. — По-моему мнению, теперь нужно подождать, пока он их убедит, что это неправда, чтобы иметь возможность предложить им историю, которую вы расскажете Элоизе.

— А это правда? — спросил я.

— Нет, но я хочу, чтобы Элоиза в это поверила.

— Только один вопрос. Вам не будет трудно сказать мне, что же вся эта история означает в действительности?

— Сейчас мне это будет трудно, потому что еще рано. Я вас наняла, чтобы сделать то, что я вам сказала, мистер Бойд, и я хорошо плачу. Прошу вас этого не забывать.

— А ничего, если я потрачу еще немного ваших денег на Алису? — быстро спросил я.

Она резко бросила трубку. Я вылез из постели, потом, прежде чем одеться, проделал каждодневную процедуру: душ, бритье.

Было уже около десяти часов, когда я закончил завтрак в баре отеля, после чего вышел, чтобы сесть в свою машину на стоянке отеля. Так как была отличная солнечная погода, я поехал с открытым верхом.

Тщательный осмотр утром в ванной показал мне, что мое мужское достоинство не пострадало и мне не нужно больше думать об этом. Мне также нечего беспокоиться об этом ненормальной, которая была моей клиенткой, и об этой банде сексуальных маньяков, самым большим удовольствием которых было истязать себя и себе подобных.

Через двадцать минут я остановился перед нужным мне домом и поднялся по ступенькам на крыльцо, чтобы позвонить в дверь. Мне пришлось долго ждать, прежде чем брюнетка открыла мне дверь. Она была в банном халате, который едва прикрывал ее бедра, и с полотенцем на голове.

— Я не должна была сомневаться, что это вы, мерзкий подонок. Вы вытащили меня из-под душа, — холодно бросила она. — Чего вы еще хотите?

— Я кое-что обнаружил вчера вечером и подумал, что вы должны узнать об этом.

— Мне совершенно наплевать на то, что вы обнаружили. Вы можете отправиться к… — Она заколебалась в выражение любопытства появилось в ее темных глазах. — А что это такое?

— Вы хотите, чтобы я это сказал вам здесь, на крыльце?

— Ну ладно, — сказала она с возмущенным видом. — Входите.

Я проследовал за ней в гостиную.

— Вы сперва принимали ванну, прежде чем встать под душ? — вежливо спросил я.

— Да, — сухо ответила она, — но я не вижу никакой связи…

— Это просто, чтобы начать вежливый разговор…

Она устроилась в кресле, а я сел на диван напротив нее. В момент, когда она скрестила ноги, я на мгновение увидел черный треугольник и спросил себя, сделала она это нарочно или нет.

— Бесполезно пытаться быть вежливым, — сказала она. — Скажите мне, что вы обнаружили, а потом можете убираться отсюда.

— Вы задавали себе вопрос, возможно ли, что ваш муж находится в Лос-Анджелесе вместе с Луизой д’Авенци. Я подумал и решил, что вы имеете право знать правду.

— Какую правду?

— Это не из соображений морали, — проговорил я, нервно тряся головой. — Просто я считаю, что вы имеете право знать правду.

— Перестаньте болтать всякую чепуху и скажите мне, наконец, в чем она заключается, черт возьми.

Я спокойно соврал:

— Ваш муж — мой клиент. Он хотел, чтобы я пришел повидать вас и чтобы сделал вид, что ищу его. Его имя фигурирует в моем списке просто для отвода глаз.

— Грег ваш клиент?

Она долго и пристально смотрела на меня.

— Почему, черт побери, он хочет отыскать Луизу?

— Потому что она должна была встретиться с ним в Лос-Анджелесе. Для восхитительной любовной недели, как он сказал. Но она не приехала. Тогда он подумал, что с ней, вероятно, случилось несчастье, и нанял меня, чтобы отыскать ее.

— Для восхитительной любовной недели? — повторила она, задыхаясь. — Подонок! Ничтожный паршивец! Я убью его, как только он вернется!

Она вытягивала и снова скрещивала ноги, и на этот раз я был совершенно уверен, что то, что я видел, действительно черный треугольник.

— А что заставило вас изменить решение и все рассказать мне, Денни? — Она с большой натугой улыбнулась мне. — Ведь вчера наше расставание не было дружеским.

— Это исключительно по моей вине. — Я снова солгал. — Я подумал об этом вчера вечером. Это было нехорошо.

— Но это совсем непохоже на моего мужа! Боже мой! Когда он завтра вернется, он не знает, что его ожидает.

— Он нанял меня, чтобы найти Луизу, — сказал я.

Я старался казаться правдивым.

— Но я подумал, что мне не следует помогать ему обманывать жену!

— Я ценю это, Денни, — сказала она и улыбнулась. — Я очень ценю это.

— Спасибо. Но у меня есть еще проблема. Луиза д’Авенци.

— Я хотела бы помочь вам, Денни. Я тоже очень хочу разыскать ее, чтобы вырвать у нее сердце!

— Ваш муж уверен, что с ней что-то случилось, что ее похитили или еще хуже.

— Почему кто-то сделал бы с ней это? Из-за меня?

— Она замешана в одном деле вместе с Пемброком, Масоном и Карол Даркас, — ответил я. — Может быть, существует кто-то, кто не хочет, чтобы это дело выгорело.

— Кто, например?

— Иногда мне приходят в голову совершенно сумасшедшие мысли. Между прочим, я вспомнил, как вы мне сказали, что ваш муж занят недвижимостью.

— Грег?

Она снова пристально посмотрела на меня.

— Но ведь это он нанял вас, чтобы отыскать Луизу?

— Это тоже может быть просто хитростью, если он избавился от нее!

— О, боже мой!

Она медленно покачала головой.

— Я не могу в это поверить, Денни. У него не хватило бы смелости.

— Никогда ничего нельзя знать наверняка, — мрачно проговорил я. — Самый спокойный в мире человек может совершить самые невозможные поступки, когда находится в отчаянном положении. Он ничего не говорил вам о деле, которым занимался?

— Нет. Он рассказывал о новом клубе, но я плохо слушала. Грег всегда пытается затеять какое-нибудь исключительное дело, которое позволит нам до конца дней жить припеваючи, но никогда этого не осуществляет.

— Новый клуб?

— Да. Там, где находится старый дом Луизы. Наверху, на холме.

— Я слышал, что она продала этот дом после смерти своего мужа.

— Да, одной из своих приятельниц, Элоизе Харман.

— И ваш муж собирался заняться этим делом вместе с другими?

— Если и были другие, то он мне ничего о них не говорил. Сожалею, что ничем не могу помочь вам, Денни.

— Увы, — сказал я и встал.

— Ну что ж, настало время покинуть вас, Марша.

— Так скоро? — Она скорчила обиженную гримасу. — В тот момент, когда мы стали такими друзьями, Денни?

— Вы сами знаете, что это такое, — неопределенно проговорил я. — Мне нужно работать.

— А если вы вернетесь сегодня вечером пообедать со мной? Это было бы очень хорошо по отношению к Грегу, не так ли?

— Отлично. Около восьми часов?

— Все будет готово, — пообещала она. — Вот увидите, это будет замечательно. Я умею делать такие вещи, о которых вы даже и не мечтали, Денни!

— Охотно этому верю, — серьезно ответил я. — Значит, до вечера.

Я постарался поскорее дойти до своей машины из опасения, что ей вдруг станет невмоготу дожидаться вечера. По возвращении в город у меня было ощущение хорошо проведенной работы. Потом я стал думать, какого рода работу я вынужден буду проделать теперь. Иметь клиентом сумасшедшую — это не так уж плохо, — сказал я себе в утешение, — ведь это ни к чему, в сущности, не приводит.

Вернувшись в отель, я выпил стаканчик, потом позавтракал. Найдя в телефонном справочнике номера телефонов Масона и Даркас, я набрал номер. Без особой трудности я соединился с Масоном и назвался.

— Она не приехала, — ответил он мрачным тоном. — Мы ждали ее почти час.

— Значит, у нее действительно серьезные неприятности.

— Возможно, вы правы. Мы решили поместить ее дом в категорию борделей.

— Это не слишком-то хорошее начало для клуба.

— Может быть, но мы не можем ждать целую вечность.

— Я почти уверен, что Луиза или похищена, или убита, — сказал я.

— У вас невероятное воображение, Бойд. И Пемброк не ваш клиент, это уже точно. Увидев его реакцию, когда он услышал ваше имя сегодня утром, я понял, что он способен задушить вас собственными руками, когда увидит.

— Одна вещь меня смущает. Судя по тому, что я слышал, Луиза продала дом сразу же после смерти мужа, вернее, после его убийства, своей подруге Элоизе Харман.

— Она не продала дом, — возразил Масон. — Ее подруга просто поселилась там и устроила бордель. По-моему, они компаньонки. — Он грязно засмеялся. — Луиза не из тех женщин, которые отличаются скромностью, верно?

Глава 6

Дом по-прежнему казался спящим на вершине холма. Я нажал на кнопку и прислушался к звону где-то внутри дома.

Несколькими секундами позже дверь с большой осторожностью приоткрылась, и темный глаз с подозрением уставился на меня.

— Салют, — весело сказал я. — Я — Денни Бойд… Если можно, я хотел бы повидать Элоизу.

— Конечно, — был ответ. — Входите.

Дверь полностью открылась. Я вошел в вестибюль и замер на месте. Ее фигура свидетельствовала, что ей безусловно больше двадцати лет, но остальное говорило о другом.

Ее каштановые волосы были гладко расчесаны на пробор, и на лице совсем не было косметики. На ней был белый свитер с «Санта-Байа Хиг», написанными большими буквами на груди, и короткая плиссированная юбка. Ее загорелые ноги были голы и обуты в теннисные туфли. В руке она держала большой леденец на палочке.

— Я знаю, — нервно проговорила она, — это глупо, да?

— Признаюсь, все это меня немного поразило. Это что, костюмированный бал?

— Если хотите. Я вынуждена быть его маленькой подружкой с четырнадцати лет, с того времени когда ему самому было четырнадцать.

Она выразительно усмехнулась.

— По моему мнению, я родилась тогда, когда ему уже было четырнадцать, Я вам клянусь, что есть много ненормальных, мы их хорошо знаем, но этот парень уникальный. Вот уже целую неделю как это продолжается. Вчера я была индейской скво, а этой ночью Алиса была танцовщицей, приехавшей прямо из Мулен-Руж. Что он придумает завтра, я даже не могу себе представить!

Она улыбнулась.

— В конце концов, это моя проблема. Как сказал кто-то, я не сделала бы этого, если бы это было не ради денег.

Она повернулась ко мне спиной и начала быстро подниматься, и я заметил нечто интересное: маленькие штанишки под ее короткой юбкой. Внезапно она остановилась и повернулась.

— Простите, я забыла. Вы найдете Элоизу в гостиной.

Я постучал в дверь гостиной, потом вошел. Сидя в удобном кресле, Элоиза курила большую сигару. На ней снова было длинное, до щиколоток платье серо-металлического цвета.

— Мистер Бойд! — воскликнула она своим звучным низким голосом. — Вы должны были позвонить нам, прежде чем приходить сюда. Сегодня днем Алиса отдыхает, и она отправилась за покупками.

— Я хотел видеть вас, а не Алису.

— Если вы хотите только поболтать, пожалуйста.

Она улыбнулась мне вполне благожелательной улыбкой.

— Садитесь же, мистер Бойд.

Я сел напротив нее и выдержал искушение закурить сигарету.

— Я все еще не нашел Луизу д’Авенци, — сказал я. — Я опросил всех людей из списка, который дал мне мой клиент, и никто из них не видел ее и не имел о ней никаких сведений в течение этой недели.

— Это действительно огорчительно, мистер Бойд. Я хотела бы вам помочь разыскать Луизу.

— Мой клиент думает, что с ней случилось что-то очень серьезное, — решительным тоном проговорил я. — Он мне сказал, что она была близка к тому, чтобы обнаружить того, кто убил ее мужа и по какой причине.

— Откуда ваш клиент может знать это?

— Он не поделился со мной, — сокрушенно ответил я. — Но он очень боится, что она или похищена, или убита.

— Луиза мой компаньон и также мой лучший друг, — заявила Элоиза. — Вы пугаете меня, мистер Бойд. Но она часто исчезала дней на восемь и даже больше. Ей внезапно могло захотеться поехать в Сан-Франциско или в Нью-Йорк, или Бог знает куда. Если бы я точно знала, кто ваш клиент, я, возможно, осталась бы спокойной. А вас послушаешь, так у него очень мрачное воображение.

— Вы мне сказали в прошлый раз, когда я был у вас, что Луиза продала этот дом после смерти мужа. Вам?

— Да.

— Масон и Пемброк утверждают обратное. Они пытаются заставить Луизу продать им этот дом, обещая за это проценты с дела. Они хотят устроить здесь клуб.

— Я тоже хотела бы рассматривать его как клуб, — ответила она с улыбкой.

— Вы не ответили на мой вопрос.

Ее губы немного сжались.

— Луиза действительно не продавала мне дом, но она обсуждала со мной мои планы. Она думала, что так будет лучше для нее, поскольку она собиралась продолжать жить здесь, в Санта-Байе. Таким образом, она не ответственна за то, что я сделала с домом. Вы понимаете, что я хочу этим сказать?

— Разумеется. Получать пятьдесят процентов дохода, не неся при этом никакой ответственности.

— Что-то вроде этого.

— А кто, по вашему мнению, убил ее мужа?

— Не имею ни малейшего представления. Городская полиция очень старательно проводила расследование, но так и не обнаружила убийцу. Или убийц.

— У кого-то должна была быть основательная причина для преступления.

— Что бы там ни было, мне это неизвестно. Такой разговор, мистер Бойд, мне кажется, ни к чему не приведет.

— Вы совершенно правы.

Я встал.

— Спасибо, что приняли меня.

— Я бы очень хотела вам помочь. Я повторяюсь, понимаю, но это чистая правда.

— Конечно. А кто эта девушка, которая открыла мне дверь?

— Какая она из себя?

— Каштановые волосы, темные глаза, превращенная в девочку лет четырнадцати.

— А! — Она улыбнулась. — Это, должно быть, Делия.

— У ваших девушек действительно очаровательные имена.

— Они намного приятнее их настоящих.

— Она сказала мне, что так забавляется уже в течение восьми дней. Этот парень, видимо, выдумщик и, вероятно, очень богат!

Ее губы поджались.

— Она слишком много болтает.

— Она просто немного со мной поговорила, впустив меня в дом. Ну и что же? Одетая таким образом, с леденцом в руке, что она, по-вашему, должна была молчать?

— Без сомнения. — Она выпустила дым. — До свидания, мистер Бойд.

— До свидания, Элоиза. Когда я разбогатею, я тоже приду провести у вас неделю.

— Мы будем очень рады, — ответила она без всякого энтузиазма.

Я вышел из гостиной и осторожно закрыл дверь. Посредине вестибюля я замер.

Неделю? Это была сумасшедшая мысль, но мне ничего не стоило проверить ее. Я открыл входную дверь и захлопнул ее, потом проскользнул в глубь вестибюля и быстро поднялся по большой лестнице.

Когда я дошел до лестничной площадки, у меня оказался выбор из восьми дверей.

Проблема заключалась в том, чтобы обнаружить ту, которую занимали Делия и ее ненормальный дружок. Существовал только один способ.

Первая и вторая комнаты были пустыми, значит, оставалось еще шесть. В тот момент, когда я толкнул дверь третьей комнаты, у меня создалось впечатление, что мои глаза сыграли со мной злую шутку. Там находился большой волосатый тип, стоящий на четвереньках спиной к двери, так что он меня не видел. Но его наездница увидела меня и послала мне улыбку.

Это была высокая блондинка, совершенно голая, но на голове у нее была высокая шляпа, а на ногах сапоги для верховой езды со шпорами. Она твердо сидела верхом на волосатом типе, и у нее хватило времени весело приветствовать меня.

— Тайо! — бросила она мне.

— Тайо вам самим, — проворчал я.

Она стегнула хлыстом по ягодицам волосатого типа, и тот затопал по полу. Я закрыл дверь и пошел дальше.

Следующая комната была пуста, и мне остались лишь четыре комнаты по другую сторону коридора. Опять пустышка, после чего я попадаю на интересный сандвич, составленный из двух рыжеволосых дам и старого плешивого мужчины посредине. Мое появление их совершенно не потревожило, и они продолжали свое дело. Особенно активна была ближайшая ко мне рыжая. Она и крикнула мне, чтобы я закрыл эту проклятую дверь, потому что сильно сквозит.

В седьмой комнате мне крупно повезло.

К этому времени я уже научился открывать двери бесшумно, и они не увидели меня на пороге комнаты. Мужчина с очень редкими волосами сидел на краю кровати.

Делия, расположившаяся на коленях у типа, сосала свой леденец и, видимо, умирала от скуки. Одной рукой он обхватил ее за талию, а другой нежно поглаживал бедро.

— Ты знаешь, милочка, — гнусавым голосом проговорил тип, — я никогда не забывал бал в колледже. Ты помнишь это? Старик одолжил мне свою открытую машину, и потом мы отправились в Саолим Пойнт, и ты обещала, но не захотела!

— Вот как? Конечно, — сказала она и вытащила изо рта свой леденец. — Я хорошо помню.

— Я даже не успел сунуть руку в твои штанишки, как ты начала кричать во все горло!

Его рука, гладившая ее бедро, опустилась ниже.

— Ну, а теперь я скажу тебе, моя милочка, одну хорошую вещь. На этот раз все будет по-другому.

— Уверена, — пробормотала она, незаметно зевая. — Я не могу больше ждать, Грег!

— Я тоже, — сказал я.

Она издала вопль ужаса и спрыгнула с его колен, выронив свой леденец.

— Что все это значит? — закричала она.

— Извините, мне просто нужно сказать несколько слов вашему приятелю.

— Вы должны были постучать! — продолжала она возмущаться. — Вы могли вызвать у меня сердечный приступ. Вы отдаете себе отчет в этом?

— Просто скажите себе, что я главный зритель и объявляю сейчас конец представления.

Она вышла из комнаты, хлопнув дверью.

Парень, сидевший на кровати, пробормотал что-то бессвязное. Он оторвал леденец от своего живота и бросил его на пол.

— Я не знаю, кто вы такой, но я вас убью, — заявил он.

— Я — Денни Бойд. А вы — Грег Стоунли, не так ли?

Он встал, но и стоя у него был не более внушительный вид, чем сидя. Описание его внешности, сделанное Маршей, было правильным: старый толстый пузан, и весьма извращенный, который должен здорово надраться, чтобы переживать свои фантазии. Или, может быть, мечтатель, нуждающийся в том, чтобы забыться.

С его толстым животом и тоненькими ножками он представлял собой жалкое зрелище.

— В принципе, вы должны быть в Лос-Анджелесе, — невинным тоном проговорил я.

— Я вас убью, — повторил он.

Он сделал по направлению ко мне неуверенный шаг и медленно поднял свой правый кулак. Я поднял ногу, точно направил подошву своего ботинка на его живот и толкнул его. Он опрокинулся, его ноги стукнулись о кровать, и он упал на спину.

На комоде стояла бутылка с бурбоном, два стакана и на блюдечке кубики льда. Я не торопясь приготовил себе выпивку и к тому времени, как я покончил со своим стаканом, Стоунли выпрямился, держась за живот обеими руками.

— Это было нечестно, — сказал он и был уверен в своей правоте. — Вы меня ударили, когда я отвлекся.

— Почему вы не в Лос-Анджелесе? — настаивал я. — Ваша жена думает, что вы там.

— Пусть она отправляется к черту! — Он грязно засмеялся. — Вы видели ее, эту шлюху, мою шлюху-жену, я хочу сказать? Я бы много лет назад развелся с ней, если бы не совместное владением имуществом.

— Ваша жена считает, что вы находитесь в Лос-Анджелесе в компании Луизы д’Авенци, — повторил я.

— Что? — Он вытаращил свои круглые глаза. — Кто этот грязный лгун, который сказал ей подобную вещь?

— Я. Я пытаюсь отыскать Луизу д’Авенци. Я думал, что, если я скажу, что вы находитесь вместе с ней, она поторопится заставить вас вернуться. Мне не нужно было это делать, а?

— Еще бы! — проворчал он. — Такая удача в моей жизни, и нужно было, чтобы вы все испортили!

— О чем вы говорите?

— Одна неделя! Только одна неделя в таком прекрасном месте, как это, и все это за счет дома. Боже мой, что мужчина может желать лучшего?

— Одна неделя и за счет дома? Но благодаря чему вы выиграли первый приз?

— Это вас не касается! — огрызнулся он. — Я развлекаюсь здесь, начиная с понедельника, и у меня осталось еще два дня. Итак, почему бы вам не убраться отсюда, а?

— Я частный детектив, — сказал я, — нанятый для того, чтобы отыскать Луизу д’Авенци.

— Тогда ищите ее, — прошипел он. — Ее здесь нет, это уж точно. — Он начал смеяться. — Это ведь последнее место, в котором можно искать ее. Снежная королева! Держу пари, что она еще никогда этого не делала. С мужчиной, во всяком случае. Д’Авенци женился на ней рада ее внешности, это точно. И он никогда не смог дотронуться до нее!

— Когда вы видели ее в последний раз?

— Когда она играла в Деда Мороза.

Его толстое лицо приняло ханжеское выражение.

— Вы отдаете себе отчет, Бойд? Вот так спокойно она спросила меня, понравится ли мне провести здесь неделю бесплатно. «Скажите вашей жене, что вы должны по делам поехать в Лос-Анджелес, и сможете развлекаться здесь сколько хотите». — Он медленно покачал головой. — Вы не представляете, что здесь происходило. Но я могу сказать вам, каких девушек я здесь имел. Тут была танцовщица канкана, потом скво, самая что ни есть примитивная, с примитивными идеями об этих вещах, потом сандвич с двумя близнецами, похожими друг на друга как две капли воды, что производит впечатление прямо необыкновенное, а потом…

— Мне на это наплевать! Почему это Луиза стала такой щедрой?

— Я не дал себе труда спросить ее об этом. Когда получаешь шлюху, не смотришь на ее зубы.

— Согласен, — быстро проговорил я. — Расскажите мне лучше немного о клубе.

— С Масоном, Даркас и Пемброком как с компаньонами? Они мечтают об этом. Настоящие мечтатели, скажу вам! Луиза никогда не продаст дом, потому что она на нем слишком много зарабатывает.

— А вас это дело не интересует?

— Ну, нет, старина.

Он ласково подмигнул мне.

— Для клуба этот дом не подходит. Этот болван Пемброк ничего не понимает. Бросьте в один из дней взгляд на его барак. Вот там подходящее место для клуба.

Неожиданно открылась дверь и вошла Элоиза в сопровождении парня, который напомнил мне Карла. У этого типа были те же физические данные и, вероятно, такой же умственный уровень. И у него в руке тоже был пистолет.

— Я не могу мириться с этим, мистер Бойд, — холодно проговорила она. — Вы тайно пробрались в дом, вламываетесь к моим клиентам. Мне нужно защищать свою репутацию, а вы ее уже почти подорвали.

— Извините меня, — спокойно ответил я. — Я просто хотел поговорить с мистером Стоунли, который находится здесь.

— Устраивайтесь по-другому, — резко бросила она. — Встречайтесь с ним в другом месте.

— Можно еще только пять минут? — спросил я без особой надежды.

— Чик! — приказала она.

Копия Карла поставила на мою грудь пистолет.

— Вы слышали, что сказала дама?

Я сказал себе, что сходство с Карлом увеличивается с каждой секундой.

Я направился к двери, и Делия столкнулась со мной, когда снова вспрыгнула на колени Стоунли. Выходя в коридор, я слышал, как она ворковала:

— Не обращай внимания на этого болвана, мой дорогой. Расскажи мне еще немного о бале в колледже.

Дверь захлопнулась.

Мы начали спускаться. Когда мы оказались в вестибюле, Элоиза широко распахнула дверь и отошла в сторону.

— Вы нежелательный гость в этом доме, мистер Бойд, — проговорила она весьма убедительно. — Если вам когда-нибудь придет в голову глупая мысль посетить нас, я скажу Чику, чтобы он занялся вами так, как он это умеет. И очень хорошо умеет!

Глава 7

Вернувшись в отель, я поднялся в свою комнату. Было около пяти часов и еще очень жарко. Пять минут спустя дежурный принес мне большой «Том Коллинс», который я медленно выпил, пытаясь размышлять. К тому времени когда я допил стакан, мои размышления ни к чему не привели. Иметь клиенткой Луизу д’Авенци — это едва ли не хуже, чем не иметь клиентов совсем. Наступало время сигареты. Я не стал ждать установленного часа и закурил, посмотрев на свой профиль в зеркале.

Изображение показалось мне прекрасным, только немного искаженным беспокойством. Я отлично понимал в чем дело.

«Что, к дьяволу, нам теперь делать?» — спрашивало изображение, и у меня не было ответа. Чуть позднее зазвонил телефон.

— У телефона Карол Даркас, — объявил голос, когда я ответил. — Вы нашли Луизу?

— Еще нет.

— Мне кажется, что нам надо поговорить, — мрачным тоном сказала она.

— Согласен. Приходите ко мне в отель выпить стаканчик.

— Там слишком много посетителей. Я не хочу, чтобы меня видели вместе с вами, Бойд. В настоящий момент вы не очень уважаемая персона в этом городе.

— Тогда где же?

— Я нахожусь в коттедже на Парадиз-бич. У Брада сегодня вечером совещание, и он вернется поздно. Согласны?

— Отлично.

Я начал думать, что всюду, где я бываю в Санта-Байе, кто-то наставляет на меня оружие. Возможно, Карол Даркас не составит исключение. Тогда я надел свою амуницию о кобурой и пистолетом тридцать восьмого калибра внутри, а сверху спортивный пиджак, сшитый так, чтобы не было заметно выпуклости от кобуры. Мне понадобилось минут двадцать, чтобы доехать до коттеджа.

Карол открыла мне дверь. Ее пламенеющие волосы были хорошо причесаны, а одета она была совершенно непринужденно. Бежевая блузка была настолько прозрачна, что не скрывала ее небольшие острые груди, а широкий кожаный пояс плотно обтягивал талию. Мы прошли в гостиную и она указала мне на кресло.

— Я пью «Кровавую Мэри», — заявила она. — Я всегда думала, что томатный сок нейтрализует алкоголь. Хотите попробовать?

— Почему бы и нет? — приветливо ответил я.

Она приготовила смесь и подала ее мне, потом старательно стала устраиваться на диване напротив. Ее серо-зеленые глаза задумчиво рассматривали меня.

— Луиза не приходила в контору сегодня утром, — сказала она.

— Похоже на то.

— Брад был просто в бешенстве. Нелсон Пемброк тоже был очень недоволен. И раз мы заговорили о нем, что у вас произошло с ним?

— О чем вы говорите? — спросил я с невинным видом.

— Он приходит в ярость каждый раз, когда произносят ваше имя. Вы нажили себе опасного врага, Бойд.

Я заметил:

— Я вижу, что вы теперь можете садиться без особых проблем?

Она жалобно усмехнулась.

— Но должна быть очень внимательной. Я целый час потратила на то, что втирала в свой зад мазь, прежде чем лечь спать. Это успокоило боль.

— Вы должны были позвать меня. Я эксперт по всяким мазям.

— Знаете, я вам верю.

Она скорчила гримасу.

— Это вас, может быть, удивит, Бойд, но ваш восхитительный профиль меня совсем не пленяет. Я люблю некрасивых мужчин.

— Бросив взгляд на Масона, я охотно могу вам поверить. У кого из вас зародилась мысль заняться садизмом? У Нелсона Пемброка?

— Это была глупая идея Брада.

— У Пемброка дома есть очень интересный подвал. Я посетил его вчера вечером.

— Да? — недоверчиво протянула она.

— Если Масон будет нуждаться в консультации эксперта, то пойдите в этот подвал и проконсультируйтесь у его личной помощницы мисс Апплеби.

— Да? — повторила она. — Я ничего не знаю из того, о чем вы говорите, Бойд. Но что, если мы вернемся к нашим баранам?

— К Луизе д’Авенци?

— Я начала принимать вас всерьез, когда она сегодня утром подложила нам свинью, — продолжала Карол. — Если бы она могла прийти, она бы пришла. И теперь они запишут ее дом как бордель.

— Хорошее начало для нового клуба. Экс-публичный дом.

— Я вас прошу на этом остановиться, — закричала она. — Теперь отыскать Луизу нам необходимо так же, как и вам. Безусловно, есть возможность нам работать вместе.

— Мой клиент сказал, что Луиза почти обнаружила, кто и по какой причине убил ее мужа. И после этого она исчезла. Что вы об этом думаете?

— Ничего. — Она пристально посмотрела на меня. — Это кажется невероятным. Полиция произвела расследование и не нашла никаких следов!

— А кто его убил, по вашему мнению?

— По моему мнению? — Снова пристальный взгляд. — У меня нет ни малейшего представления.

— Многие люди, с которыми я говорил, считают, что это могла сделать сама Луиза.

— Почему? Ее муж был старше ее почти на двадцать лет и набит деньгами. Он все оставил ей. И вообще, Луиза не способна убить кого-либо. Это сумасшествие — так думать! — возмущенно проговорила она.

— Значит, вы одна из ее друзей?

Она кивнула.

— Мы добрые друзья уже в течение четырех или пяти лет.

— Но недостаточно добрые, чтобы отказаться от сотрудничества с Масоном и Пемброком и заставить ее сотрудничать в строительстве клуба.

— Это совсем другое, — живо возразила она. — Дело есть дело, и его не следует смешивать с дружбой.

— Вы были добрыми друзьями в тот момент, — упорно настаивал я, — когда было совершено преступление. Вы, Луиза, Пемброк и Масон…

— Естественно! Но я не вижу никакой связи!..

— А кто первый подал мысль о клубе?

— Забавно! Грег Стоунли. Я полагаю, что это единственная хорошая идея, которую этот бедный болван когда-либо выдвинул.

— Тогда почему же он не в деле?

— Идея широко распространяется по всему свету, если ее излагают кому попало, — ответила она. — К тому же Грегу нечего было внести.

— У Луизы есть дом, у Пемброка — земля. А вы с Масоном?

— Способности тоже имеют значение. Мы можем интриговать, комбинировать и практически получить все, что хотим, в этом городе. А это нелегко, Бойд. Иногда действия нуждаются в особой деликатности. Существуют влиятельные граждане, и, чтобы уговорить их, нужно иметь определенную репутацию и умение убеждать.

— Как, например, три пули в голову, прежде чем столкнуть машину в овраг? — предположил я.

— Вы просто невозможный подонок! — Она делала видимые усилия, чтобы подавить свою злость. — Все это не приведет нас ни к чему, Бойд. Если я предложила вам повидаться со мной, то это только потому, что я думала, что мы сможем договориться вместе искать Луизу.

— Хорошо, — сказал я. — Кто-то, возможно, похитил ее, чтобы помешать подписать соглашение в вашей конторе сегодня утром.

— Я не представляю себе, кто бы это мог быть. Это был наш секрет, нас троих, и мы действительно хотим завершить это дело. Луиза ведь не сама себя похитила, не правда ли?

— Конечно, — живо ответил я. — А что, если мой клиент прав? Если она почти выяснила, кто и почему убил ее мужа. Или, возможно, уже обнаружила убийцу.

— Вы хотите сказать, что этот кто-то хотел помешать ей передать его полиции?

— Нужно признать, что у вас острый ум, Карол.

— Перестаньте оскорблять меня, самодовольный дурак! — Она тяжело дышала. — Ладно, прошу прощения. Но единственной возможностью заставить ее молчать было бы…

— Убить ее, — закончил я.

Она невольно вздрогнула.

— Я даже не хочу и думать об этом. Это слишком ужасно!

— Будем надеяться, что мой клиент ошибается. Как я уже сказал, я вижу лишь один вариант, но вы не можете мне помочь ни с одной, ни с другой стороны. Итак, сотрудничество было отличным, пока оно продолжалось, но продолжалось оно недолго, не так ли?

— Может быть, все было бы гораздо легче, если бы вы мне сказали, кто ваш клиент, — сказала она самым что ни на есть убедительным тоном. — Потому что я, вероятно, знаю его, и это бы прояснило ситуацию и представило дело в другом аспекте.

Я грустно покачал головой.

— Это принцип Бойда. Я никогда не выдавал имени своего клиента без его разрешения. А клиент мне его не дал.

— Вы перестанете, наконец, издеваться надо мной? — презрительно бросила она. — Я знаю, что ваш клиент Грег Стоунли. Он собирался заниматься любовью с Луизой в течение восьми дней в Лос-Анджелесе, и когда она не приехала, он сразу же вообразил, что с ней случилось что-то невероятное.

— Кто вам это сказал? — спокойно спросил я.

— Нелсон Пемброк сегодня утром. — Теперь она начала насмехаться. — Он нам также рассказал, как вы испугались, когда его шофер слегка ударил вас по голове.

— Его шофер? В этом и состоит работа Карла?

— Я напрасно потеряла время, — сказала она. — Я надеялась узнать от вас что-нибудь, что помогло бы отыскать Луизу, но совершенно очевидно, что вы совсем не продвинулись.

— Но я познакомился с очаровательными людьми. Все самобичующиеся!

— Допивайте свой стакан и освободите место, — недружелюбно проговорила она. — Если у вас есть хоть на грош соображения, вы все бросите и вернетесь в Нью-Йорк, причем очень быстро. Нелсон Пемброк совершенно не тот тип, который забывает или прощает.

— А что это такое? — спросил я. — Нечто вроде клуба? Вы каждую пятницу вечером бываете в подвальном этаже дома, и мисс Апплеби занимается с каждым по очереди?

— Вы отвратительный, мерзкий подонок!

Черты ее лица исказились от ярости, когда она соскочила с дивана, чтобы броситься на меня и впиться ногтями правой руки в мое лицо. Было не время для джентльменства. Я схватил ее за запястье и сильно дернул, что заставило ее потерять равновесие. Секундой позже она уже лежала поперек моих колен вне себя от злости.

Я уже был готов отпустить ее, но она вонзила зубы в мою ладонь, и это причинило мне адскую боль. Я зажал ей ноздри, что вынудило ее дышать через рот, и когда она открыла его, я освободил руку. Ее зубы оставили на моей руке глубокие следы, которые начали кровоточить.

Я схватил ее за обе руки и крепко сжал их одной рукой, стараясь, чтобы на этот раз моя рука была подальше от ее зубов, потом я рванул ее пояс, пряжка отстегнулась, и я стал стягивать с нее юбку, в то время как она поливала меня отборной бранью. Так как она не носила трусиков, я внезапно увидел крупным планом ее пылающее лоно, но оно совсем меня не привлекло, потому что в данный момент я думал только о хорошей порке. Я сбросил ее со своих колен на пол, потом потащил к дивану, куда и бросил ее плашмя на живот.

На ее круглых ягодицах еще были ясно видны следы плетки. Я воспользовался моим ремнем, подумав о том, что мисс Апплеби, конечно, действовала бы той стороной, где была пряжка, но я не был садистом, как она. Я ударил шесть раз по ее бело-розовому заду, и при каждом ударе она испускала вопль, стараясь кричать все громче. Под конец я сбросил ее на пол, вернулся к своему креслу и взял свой стакан, стоящий рядом на маленьком столике. Карол Даркас рыдала, но больше от злости, чем от боли, как мне тогда казалось.

Я приветливо посоветовал ей:

— Вам нужно будет лишь в течение часа втирать крем, и, при небольшом везении, вы сможете садиться уже завтра вечером.

Она ответила мне бормотанием, не имевшим никакого смысла. Я допил свой стакан и поставил его, прежде чем направиться к двери.

— Подождите! — закричала она.

Я повернулся и увидел, что ей удалось выпрямиться при помощи рук и колен. Ее великолепные рыжие волосы беспорядочно падали на плечи, а серо-зеленые глаза злобно смотрели на меня, делая ее похожей на ведьму.

— Это шлюха, Бойд! — продолжала она. — И она всегда была шлюхой. К настоящему времени она уже переспала со всеми: со Стоунли, с Пемброком и с Брадом. Она любит и женщин. Вы знали это? Вашу мисс Апплеби и ее большую подругу Элоизу Харман. Он узнал об этом.

— Что вы такое говорите? Боже мой!

— Д’Авенци, — прошипела она. — Он узнал о том, что она делала, и не хотел выносить это! Он пытался развестись. Ей надо было помешать ему. У нее не было желания потерять все это: деньги, дом и все остальное. Тогда она его и убила!

— Луиза находилась в Нью-Йорке, когда его убили, — спокойно возразил я. — Полиция полностью проверила ее алиби.

— Разумеется, Луиза была в Нью-Йорке. Но у нее были друзья, не так ли?

— Кто, например?

— Среди других дорогая Элоиза, вот кто!

Это было правдоподобно, только бы она не выплевывала слова мне в лицо.

— Почему вы думаете, что Луиза стала ее компаньонкой и предоставила ей возможность превратить дом в бордель? Вы думаете, что Луиза нуждалась в деньгах?

— Я не знаю, нуждалась ли она, но этот домишко должен приносить немалый доход. Если она не дорожила этим домом, почему бы ей было не превратить его в выгодное предприятие? Просто невозможно быть таким дураком, Бойд!

Она встала и попыталась натянуть юбку на бедра.

— Если кто и избавился от Луизы, то это ее друг Элоиза. Вы хотите знать почему? Потому что с того момента, когда Луиза подпишет бумагу о создании нового клуба, Элоиза останется ни с чем! Нет борделя, нет клиентов, нет ничего!

— Предположим, что вы правы. Предположим, что Элоиза убила д’Авенци, и в виде компенсации получила свою часть борделя. Но почему Луиза внезапно изменила свое решение через два года или даже немного позже?

— Потому что она знала, что ей больше не удержать его, — ответила она. — Мы можем без особого труда закрыть ее бордель, и Луиза это знала. Лучше получать доход с хорошего дела, чем очутиться с пустыми руками и глупым видом!

— Если Луиза знала это, то, несомненно, знала и Элоиза.

— У Элоизы, может быть, были другие мысли. — Она нагнулась и подняла свой пояс. — Может быть, Элоиза решила помешать Луизе подписать, воображая, что этим она сможет терроризировать всех нас и заставить забыть о проекте клуба.

— У вас потрясающее воображение, Карол, — сказал я, — почти такое же, как и ваш отвратительный характер.

— Ваша клиентка, несомненно, — заорала она, — Элоиза! Она вас наняла, чтобы спутать все карты и отвести от себя подозрения! Или, может быть, вы находитесь в сговоре с ней, Бойд? Вы уже похитили или убили Луизу, и все эти истории о частных детективах лишь для того, чтобы заморочить нам головы.

— Я могу вам сказать одну вещь, Карол. Место, где вы храните свои мозги, гораздо более привлекательно, чем ваша голова.

Она продолжала поносить меня, потом, обернув пояс вокруг руки, направилась ко мне. Я видел, как блестели кнопки, и подумал, что надо ей поклониться: она нелегко сдается.

Внезапно юбка соскользнула с ее бедер, и колени запутались в ней. Она попыталась сделать шаг вперед, но внезапно упала на пол плашмя и стала истошно вопить, ругая всех и вся, потом стала колотить ногами об пол.

Я открыл дверь и вышел в сумрак вечера.

Я сказал себе, что это самое лучшее, что я могу сделать, потому что у меня создалось впечатление, что бы я ни сказал, ничто не смогло бы ее утешить.

Глава 8

Марша Стоунли осторожно приоткрыла дверь, потом широко улыбнулась, увидев меня.

— Я вас ждала в восемь часов, Денни. Но все равно, входите. Я только что из-под душа. Мне нужно одеться.

Я видел это. За исключением крошечного белого лоскутка трусиков, на ней ничего не было. Ее маленькие, высоко поднятые груди были совершенно круглыми, с соблазнительно торчавшими сосками. Все ее тело великолепно загорело, и его бронзовый цвет отлично контрастировал с белыми мини-трусиками. Какой-то девиз, исчезающий между бедрами, был написан на них. Я смог прочитать лишь первый слог.

— Обращаться с чем? — спросил я, очень заинтересованный.

— С любовью, — ответила она и засмеялась. — Чего только они не придумают! Хорошо, раз вы уже тут, а обед будет готов не раньше, чем через час, то не стоит терять время на одевание, правда?

— Моя дорогая, — серьезным тоном ответил я, — я никогда не задаю себе подобных вопросов.

— Что вы такое говорите?

— Может быть, мы пройдем в гостиную и выпьем по стаканчику? Я не знаю точно почему, но мне кажется, что мне будет легче сказать вам то, что надо, со стаканом в руке.

Она подозрительно посмотрела на меня.

— Вы уверены, что чувствуете себя хорошо?

— Теперь я знаю все, но то, что я обнаружил, меня совершенно не привлекает.

Мы вошли в гостиную, и я сразу направился к бару. Я приготовил хорошо смешанный бурбон со льдом, но без содовой и дал ей стакан.

— Выпейте немного и садитесь, — сказал я.

— Я начинаю верить, что вы действительно принесли дурные новости, Денни. — Теперь в ее голосе звучало беспокойство. — Не тяните и рассказывайте.

— Это действительно исключительный подонок, — мрачно проговорил я. — Никогда бы не поверил, что у меня хватит совести так относиться к прекрасным девушкам. Но я не смогу просто оставаться здесь, чтобы предаваться любви с вами сегодня вечером, зная то, что я знаю.

— Если вы немедленно не скажете мне всего, я сойду с ума! — закричала она.

— Это Грег, ваш муж. Я узнал об этом около часа тому назад.

— Что узнали?

— Он действительно был в Лос-Анджелесе, когда меня нанял, чтобы найти Луизу д’Авенци. Но в тот же день он вернулся сюда.

— В Санта-Байю?

Она ошеломленно смотрела на меня.

— Бы уверены в этом? Я его не видела.

— Вот как? Вероятно, его никто не видел. — Я с безнадежным видом пожал плечами. — За исключением этих шлюх, с которыми он осуществлял свои фантазии в течение недели.

— Шлюх?

Она конвульсивно передернулась и поперхнулась бурбоном.

Я похлопал ее по спине, и она немного успокоилась. Ее искаженное лицо приобрело фиолетовый оттенок, и я надеялся, что это произошло не из-за выпивки.

— Кто эта шлюхи? — наконец спросила она.

— У Элоизы. Он находится там с начала недели. И весь бордель к его услугам. Все фантазии, которые ему приходят в голову, исполняются, и он еще не покончил с ними. Танцовщицы канкана, индейская скво, ученицы лицея, две девицы одновременно… Все это должно было стоить целое состояние.

Она испустила приглушенный вопль.

— Грег всю неделю у Элоизы, хватая одну девушку за другой?

— А иногда сразу двух, — сказал я, чтобы усилить впечатление.

— Это правда?

Ее темные глаза сверкали, как раскаленные угли.

— Я его видел собственными глазами сегодня днем. Он был там с маленькой подружкой на коленях, ученицей колледжа. Она сосала леденец, а он пытался сунуть руку в ее штанишки. Он не слишком преуспевал с этими ученицами.

Она опять издала приглушенный вопль, и на этот раз я был уверен, что бурбон тут ни при чем.

— Он может так истратить все наши деньги!

— Я поинтересовался их обычным тарифом, — рассудительным тоном продолжал я. — Двести пятьдесят долларов за день и триста за ночь.

Марша Стоунли стала быстро прикидывать общую сумму.

— Если он там находится с начала недели, — подсчитала она, — то он уже потратил более трех тысяч!

— Я подумал, что вы должны быть в курсе дела, — сочувственно проговорил я. — И вот моя главная дилемма. Вы замечательная женщина, Марша, и я хотел бы заниматься с вами любовью больше чем с кем-либо другим, но как это возможно теперь? — Я развел руками. — Зная то, что я знаю…

— Вы очень милы, Денни. — Голос ее смягчился, и она погладила меня по щеке. — Я понимаю, как это произвело на вас впечатление, но вы правы, что сообщили мне об этом. Я вас отблагодарю за это, клянусь вам! Мы будем с вами заниматься любовью так, как вам до сих пор никогда не случалось этого делать. Но сейчас я хочу попросить вас о большой услуге.

— Вам достаточно сказать лишь слово, Марша, — заверил я. — И я буду полностью в вашем распоряжении.

— Не проводите ли вы меня в этот дом?

— Вы хотите пойти туда?

Я надеялся, что мой голос звучал достаточно удивленно.

— Я хочу пойти туда, — твердо проговорила она. — Я думаю, что я его убью! Подождите меня здесь, пока я оденусь.

— Хорошо.

Я допил свой стакан, потом то, что осталось в ее стакане. Я спрашивал себя, что заставляет меня изображать из себя подонка, потом решил, что такие мысли ни к чему не приведут. Через пять минут вернулась Марша, уже полностью одетая. На ней были черный свитер, черные брюки в обтяжку, а через плечо большая черная сумка.

В общем, получилась женщина-вампир, готовая наброситься на человека.

Первые минут десять мы ехали молча, пока она внезапно не схватила меня за руку.

— Без вас, Денни, я никогда бы ничего не узнала. Этот бесстыжий подонок вернулся бы домой и заморочил бы меня разными подробностями о большом деле, которым он якобы занимался в Лос-Анджелесе. — Она с горечью засмеялась. — Единственное, чем он занимался всю эту неделю, мерзавец, гнусным развратом!

— Вас, безусловно, встретят крайне неприветливо, когда мы туда придем, — осторожно проговорил я. — Вы об этом подумали, Марша?

— Мне нет необходимости думать об этом, — ответила она с некоторой снисходительностью. — Вы никогда не видели меня в деле, Денни, особенно, когда бывает замешана другая женщина. У них не будет ни малейшего шанса.

— Но Элоиза настоящая амазонка, и к тому же у нее есть вышибала, этакий колосс из сплошных мускулов.

— Вы займетесь им, Денни, — не колеблясь, проговорила она. — Я знаю, что вы настоящий мужчина. Я увидела это с самого начала.

— Может быть. Но для женщины Элоиза тоже очень сильна.

— Если бы я не знала вас так хорошо, то подумала бы, что вы боитесь.

— Это скорее вопрос стратегии.

Потом я рассказал ей о большой лестнице, ведущей в восемь комнат на втором этаже, и что ее муж находится в одной из них.

— Вам придется преодолеть препятствие, которое представляет собой Элоиза, и, по всей вероятности, еще и вышибалу. Я думаю, что смогу заняться им, но я еще никогда не бил женщину, во всяком случае, достаточно сильно, и у меня нет намерения начинать делать это.

— Предоставьте Элоизу мне, — с уверенностью проговорила она. — С ней у меня проблем не будет. Просто займитесь вышибалой, большего я у вас не прошу.

Четверть часа спустя мы доехали до места, остановились перед домом и вышли из машины. Мне не известно было, какую стратегию избрала Марша, и, безусловно, она не должна была быть выжидательной.

Марша быстро подошла к двери и стала судорожно звонить. Я осторожно держался позади нее и ждал, что будет дальше. Вскоре дверь открылась. У Элоизы был очень величественный вид, когда она немного подняла брови и свысока очень удивленно посмотрела на Маршу.

— Это не такого рода дом, милочка, — заявила она ироническим тоном. — Мы принимаем здесь только мужчин.

— В том числе и моего мужа, — прошипела Марша. — Отойдите от двери, вы, жирная шлюха!

— Что?!

Лицо Элоизы внезапно покрылось темными пятнами.

— Как вы смеете говорить со мной подобным образом… — Тут она наконец увидела меня и повернулась ко мне. — Бы опять пришли причинять нам неприятности, Бойд?

Сказав это, она подняла голову и принялась звать своим пронзительным голосом:

— Чик! Чик!

После этого она повернулась к Марше, но это оказалось ее большой ошибкой, так как Марша открыла свою большую черную сумку и достала оттуда аэрозольный баллончик.

Ее палец нажал на клапан, и плотное облако ударило Элоизу между глаз. Та отшатнулась, схватилась руками за глаза и стала пронзительно кричать. Я услышал топот тяжелых шагов, которые быстро приближались, и прошептал Марше:

— Скажите ему, когда он добежит сюда, что я нахожусь снаружи, и не стойте у него на дороге.

Я отступил на шаг, чтобы спрятаться у стены, и стал ждать.

Топот становился все громче, и тут Марша действительно выдала замечательный номер.

— Он снаружи! — заорала она и сделала неопределенный жест рукой. — Вы поймаете его, если поторопитесь! Он только что брызнул ей чем-то в глаза!

Раздалось что-то вроде рева, и Марша отскочила от открытой двери.

На мгновение передо мной мелькнуло красное от злости лицо Чика, и я выставил ногу. Его берцовая кость больно ударилась о мою. Он успел еще издать несколько воплей, прежде чем покинуть площадку. Он летел в горизонтальном положении. К несчастью, моя машина стояла как раз перед входом в дом, и это был случай, когда подвижный предмет ударился о неподвижный, но на этот раз неподвижный предмет оказался крепче.

Чик летел головой вперед, и громкий стук я услышал в тот момент, когда его полет закончился. Он тяжело ударился о машину. Я от всей души желал, чтобы он не умер, и пошел проверить это.

Я был удовлетворен. Хотя он лежал неподвижно, сердце его билось нормально, просто дыхание было медленнее обычного. Если ему повезет, подумал я, то у него будет сильно болеть голова, когда он очнется.

Я встал и внезапно обнаружил, что все вокруг стало очень тихо. Марша и Элоиза исчезли с порога, и в течение нескольких секунд у меня даже было ощущение, что они обе испарились. Я осторожно вошел в дом. Никого. Тогда я прошел в гостиную и все прояснилось. Марша действительно не теряла времени, пока я обследовал состояние здоровья Чика.

Элоиза сидела в одном из кресел. Ее руки были связаны позади сиденья какими-то большими кусками серого шелка. Можно было подумать, что вороны свили гнездо в ее волосах, а по щекам ее текли слезы. Куски серого шелка — это все, что осталось от ее платья. На ней теперь были только бюстгальтер из черных кружев, которому было трудно поддерживать ее тяжелую грудь, черные трусики с кружевами, черный пояс и черные чулки. Она словно вышла из фильмов ужасов времен немого кино. Рядом с ней стояла задыхающаяся, но вполне довольная собой Марша.

— Я думаю, что это удержит ее на то время, пока я поднимусь и убью этого подонка, — сказала она. — Мне очень понравилось, как вы избавились от вышибалы. Надеюсь, что вы здорово его стукнули.

— Он еще жив, но потерял всякий интерес к событиям этого мира, и это надолго.

Я посмотрел на слезы, которые текли по щекам Элоизы.

— Что вы прыснули ей в глаза?

— Очень дешевый одеколон. Это здорово щиплет, но не причиняет вреда. Она будет плакать до тех пор, пока его больше не останется в глазах. А потом, когда я покончу с ней, она все равно будет плакать. Можете мне поверить. Но начнем с начала, как говорят, Денни. Я поднимусь наверх. Хотите пойти со мной?

— Вы думаете, что я буду вам нужен?

— Нет. Я подумала, что, может быть, вам хочется посмотреть.

— Пока я останусь здесь. Если у вас будут трудности, вам стоит только позвать меня.

— Как хотите. Но не думаю, что этот мешок с салом может быть для вас хорошей компанией.

Марша нагнулась и резким жестом разорвала одну из бретелек Элоизы.

Мне показалось, что Элоиза заплакала еще сильнее, если бы это было возможно.

— Настало время отправить ее к живодеру, — прибавила Марша.

— К живодеру? — пробормотал я.

— Туда отправляют старых кляч в Англии, — весело объявила она, — когда они не годятся больше ни на что. Из нее самой выйдет много нужных вещей.

Марша быстро вышла из комнаты, а я почувствовал нечто вроде сочувствия, когда смотрел на слезившиеся глаза Элоизы. Я подошел к бару, намочил свой носовой платок в холодной воде и вернулся, чтобы вытереть ей глаза.

— Все щиплет?

— Нет, — ответила она.

Злоба в ее голосе заставила меня отступить.

— Вы ей все сказали, не так ли, Бойд?

— Что ее муж провел здесь неделю? Теперь, когда вы об этом заговорили, мне кажется, что было что-то вроде этого.

— Знаете, что? Это странно, но я на нее не сержусь. На ее месте я поступила бы так же. У меня была бы такая же реакция. Но вы!..

Ее дыхание внезапно стало свистящим.

— Вы все взорвали, вы это знаете? Глупец! Кретин!

— Моя драма заключается в том, что я никогда не мог понять, что я должен взорвать и чего я не должен был касаться. Понемногу это становится яснее, но еще не полностью.

— Я буду танцевать на вашей могиле! — пробормотала она.

— Не забудьте надеть тот же ансамбль, который сейчас на вас, — умоляюще сказал я. — Это действительно здорово, Элоиза, как старая грязная почтовая открытка, которые выпускались во Франции.

Эпитет, которым она меня наградила, я не стал бы повторять даже в мужском обществе. Я вышел из комнаты, а она продолжала называть меня не менее приятными прозвищами. Я решил исследовать нижний этаж. Там были элегантная столовая, прекрасно оборудованная кухня, и то, что, вероятно, было комнатой Элоизы: с большой кроватью и колонами.

Затем я обнаружил небольшую квартиру: гостиную, спальню и ванную комнату. Я прошел через гостиную, чтобы попасть в спальню, которую тоже нашел пустой. Из ванной до меня донесся шум льющейся воды.

Я толкнул дверь и вошел. Работал душ. Я отодвинул панель из матового стекла и залюбовался. Она стояла ко мне спиной, и шум от лившейся воды заглушил шум от скользнувшей панели. Несколько прядей светлых волос выбились из-под купальной шапочки. Круглые ягодицы радовали глаз так же, как и точеные бедра и щиколотки. Это была живая картина, от которой не хотелось отрывать глаз. Я протянул руку и просунул пальцы между бедрами и округлостью ягодиц.

Она вскрикнула и повернулась. Когда она остановилась, ее груди в форме дыни все еще продолжали слегка колыхаться.

— Итак, — нежно проговорил я, — это ведь Ширли Спинделросс! Как тесен мир!

— Вы, с вашими глупостями! — закричала она. — У меня мог случиться сердечный приступ!

— Неужели? — удивленно протянул я.

— Что вы ищете здесь, Бойд?

— Я подумал, что вы не можете быть далеко. Ни при каких обстоятельствах генерал не может быть далеко от своих войск.

— Вы невозможны! Убирайтесь отсюда, чтобы я могла выйти и одеться.

— Согласен, но потом мы поговорим.

— Да. Но пока убирайтесь отсюда.

Она повернула кран, и наступившее молчание через несколько секунд было нарушено шумом приглушенного выстрела.

— Что же это такое? — закричала Луиза д’Авенци.

Она глядела на меня широко раскрытыми глазами.

— Хороший вопрос. Вероятно, я должен пойти посмотреть.

Я выскочил из ванной и услышал звук второго выстрел, когда был еще в пути. А когда достиг вестибюля, то пришел как раз вовремя, чтобы присутствовать при параде. Прыгая сразу через три ступеньки, я увидел совершенно обезумевшую блондинку. На ней был только бюстгальтер и, судя по габаритам, эта одежда была не в силах выдержать свое содержимое. Последнее конвульсивное движение привело девицу к подножию лестницы, и ее груди воспользовались случаем, чтобы полностью избавиться от лифчика. Сперва я думал, что она приведет себя в порядок, так как грудь поднималась к самому подбородку, но она продолжала свой путь прыжками и скрылась за стеклянной дверью. Пятью секундами позже появился совершенно голый Грег Стоунли, который тщетно пытался поймать ее, с выпученными от страха глазами, дрожащий всеми своими членами. Следом за ним я увидел Маршу Стоунли с пистолетом в руке. Он еще раз выплюнул огонь, и я инстинктивно наклонился. Стоунли испустил жалобный стон и, казалось, еще ускорил бег.

Пуля повредила лепку потолка и осыпала Стоунли белой пылью, прежде чем он исчез за открытой дверью.

— Дерьмо! Грязный развратник! — вопила Марша.

Она спускалась по лестнице, как дикая кошка, преследующая добычу.

— Я тебе покажу! Ты узнаешь, как целовать шлюх за мои деньги!

Я сказал себе, что если бы был хитрым, то должен был бы ознакомиться с содержимым ее большой сумки, но теперь было уже поздно. К тому же, судя по впечатлению, которое произвела ее стрельба, я подумал, что те двое не отважатся ни на что, пока она наставляла на них оружие.

Марша тоже прошла мимо меня, рванулась к открытой двери, и тишина и спокойствие внезапно воцарились в доме. По моему мнению, Марша кончит тем, что свалится где-то на лужайке, но это была не моя проблема. Итак, я повернулся и прошел в гостиную небольшой квартиры. Луизы д’Авенци там не было.

Обе комнаты и ванная были пусты. Я вернулся назад и отправился в гостиную к Элоизе.

— Что означала эта стрельба? — промямлила она.

— Марша пытаясь угробить своего мужа, но не слишком беспокойтесь об этом. Она стреляет, как слепая.

— Если существует персона, которую мне противно просить об услуге, то это вы, Бойд, — хриплым тоном сказала она, — но не можете ли вы освободить меня от этого кресла?

— С удовольствием.

Я развязал куски тряпки и освободил ее руки. Она стала растирать себе запястья.

— Вы ее видели?

— Она принимала душ и теперь, если вы простите мое выражение, такое же старомодное, как и ваше белье, она навострила лыжи.

— Вы просто дурак, Бойд! Вы могли все испортить!

Я влез в машину как раз в тот момент, когда Чик начал подавать признаки жизни: он немного пошевелился, издавая слабые стоны. Что касается Марши, ее мужа и неизвестной блондинки, то Бог знает, где они были. В конце концов они могли просто вернуться к себе. И если им придется для этого бежать по городу, это будет настоящий праздник для туристов. Может быть, этого как раз и не хватает Санта-Байе: кавалькада голых людей, бегущих по главной улице мимо всех этих магазинов с фальшивым антиквариатом и жалкими чайными.

Вернувшись в отель, я почувствовал голод. Я пообедал в баре, который был похож на вход в ад с его решетками над пылающими поленьями, на которых жарилось мясо. Все это напоминало черную мессу. Потом я поднялся в свою комнату, чтобы приготовить себе стаканчик. Десятью минутами позднее зазвонил телефон.

— Я охотно бы убила вас! — проговорил ледяной голос. — Что вы там искали? Что вы хотели? Разорить дом? Я вынуждена была уложить в постель Элоизу, дав ей успокоительное. Что касается этой бедной девушки, которую гоняли по всему холму, то она до сих пор в истерике.

— Это то, что называется действовать по собственной инициативе, — спокойно ответил я. — Я был уверен, что вы хотели, чтобы я сделал что-нибудь, только вы не сказали, что именно в точности.

— Было необходимо посадить Грега Стоунли под колпак в течение недели, — пояснила она. — Лучшим способом для этого было предложить ему дом с девушками, и все за счет дома. Теперь, вероятно, вы все разрушили.

— Элоиза употребляла почти такие же выражения.

Я слышал ее тяжелое дыхание.

— Я начинаю думать, что ваша полезность подходит к концу, Бойд, — прошипела она.

— Тем не менее мне бы хотелось остаться еще немного, чтобы выяснить, кто убил вашего мужа.

— У вас есть соображения?

— Почти все думают, что вы. Так сказала Карол Даркас.

— А каково ее мнение?

— Она думает, что у вас близкие отношения с Элоизой, — нейтральным тоном ответил я. — По ее мнению, Элоиза убила вашего мужа, чтобы оказать вам услугу, и в благодарность за это вы сделались компаньонами, потом отдали ей свой дом, чтобы сделать из него роскошный бордель.

— У этой Карол много воображения, и ее мысли, хотя варварские, но все же мысли.

— Да, забавно, но то, что она говорит, действительно не лишено здравого смысла, — заметил я и стал ждать реакции.

— Я вас использовала как катализатор, Бойд, — откровенно призналась она. — До сих пор вы, безусловно, были таковым. Есть у вас какие-нибудь новости о Нелсоне Пемброке?

— Никаких.

— Они не замедлят появиться. Нелсон никогда ничего не забывает и никогда ничего не прощает. Самым надежным для вас было бы уложить свой багаж и уехать в Нью-Йорк завтра утром с первым же поездом.

— Это именно то, что хочет от меня Пемброк. Вы придерживаетесь того же мнения?

— Я полагаю, что втравила вас в очень скверную историю, — призналась она. — Если вы хотите теперь покончить с этим делом, я не буду возражать против этого.

— Как я вам уже сказал, мне все же хотелось бы остаться здесь, чтобы выяснить, кто убил вашего мужа. Я серьезно надеюсь, что это были не вы, Луиза, потому что это испортило бы наши отношения.

— Хорошо. Оставайтесь, если хотите.

— Чтобы что делать?

— По моему мнению, вам больше не нужно ничего делать. Те волны, которые вы вызвали, скоро начнут заливать вас самого.

Сказав это, она повесила трубку.

У меня был выбор: остаться здесь и погрузиться в глубокие размышления или кончить со всем, допить свой стакан и пойти спать.

Мне понадобилось всего пять секунд, чтобы решить.

Я допил свой стакан и лег спать.

Глава 9

Наступило новое летнее утро в Сайта-Байе с жарким солнцем в небе без единого облачка и с главной улицей, заполненной туристами. Я направился к роскошному жилищу, в котором Стоунли проводил свою идиллическую жизнь.

Мои часы показывали немногим больше одиннадцати часов, когда я приехал туда, и, вероятно, они уже успели сговориться, или, возможно, единственный оставшийся в живых сможет мне что-нибудь сказать.

Марша Стоунли открыла мне дверь и ласково улыбнулась Она была в желтом бикини, которое выгодно оттеняло ее загар.

— Салют, Денни, — проворковала она. — Хотите кофе?

— Почему бы нет? — ответил я вежливо.

Она проводила меня в гостиную, пригласила присесть и подождать, пока она приготовит кофе. Потом она направилась в кухню. Я имел право на сигарету не раньше полудня и грустно вздохнул. Это вопрос лишь силы воли, а в общем на все наплевать! Я с великим наслаждением выкурил примерно половину сигареты, когда появилась Марша с кофе. Она села напротив и поставила поднос, не переставая ласково смотреть на меня. Я заметил, что ее нижняя губа вздулась, как будто кто-то покусал ее.

— У меня никогда не будет возможности отблагодарить вас, Денни, — сказала она. — Когда мы вернулись в дом, вы уже ушли.

— Я внезапно вспомнил об одном неотложном свидании. А как там все закончилось?

— Восхитительно!

— Вы никого не убили?

Она насмешливо улыбнулась.

— У меня и не было такого намерения. Я просто хотела убедиться в том, что у Грега больше никогда не появится желания провести неделю в борделе. Я полагаю, что он получил хороший урок.

— А где он сейчас?

— Одевается. Он немного вяловат сегодня утром. У нас была очень бурная ночь. — У нее был довольный вид. — Очень насыщенная. Я уверена, что он убедился, что может получить у себя дома все, что хотел получить вне его.

— Он, должно быть, ненасытный, — пробормотал я.

— Это я ненасытная, — весело сказала она. — Грег просто с ума сходит по сексу.

— Я в восторге, что все закончилось так хорошо.

— Восхитительно. Он вдовое увеличил сумму, которую дает мне на расходы, а в следующий раз, когда он куда-нибудь поедет, возьмет меня с собой.

— Это замечательно, — сказал я и попробовал кофе.

— Я действительно очень благодарна вам, Денни, — проворковала она. — Если бы вы мне не сказали, где находится Грег, нам бы никогда не удалось так хорошо понять друг друга.

— Вы видели Элоизу перед уходом?

— Нам пришлось вернуться туда, чтобы Грег мог взять свою одежду, — приветливо ответила она. — Это было смешно. Вы не находите? Эта большая глупая кобыла, когда увидела меня, закричала и галопом умчалась от нас.

— Ну что ж, я ее понимаю.

Мы допили кофе, и она стала поглядывать на меня с некоторым интересом.

— Итак, — сказала она, — это было очень мило с вашей стороны прийти повидать меня, Денни. — Она встала. — Еще раз спасибо за все.

— Я надеялся немного поговорить с вашим мужем, — вежливо сказал я.

Она сощурила глаза.

— На какую тему?

— Я подумал, что он сможет мне немного помочь.

— Вы хотите, чтобы он рассказал вам, как провел эту неделю в борделе?

— Ни в коем случае! Ни за что на свете! — живо возразил я. — Я хотел поговорить об его опыте торговли недвижимостью.

— Ну что ж, — нехотя согласилась она, — но не задерживайте его долго, он действительно устал.

— Этому я охотно верю, — от всего сердца согласился я.

Она вышла, а я стал ждать, ощущая, как трудно и нудно сидеть без дела, и не смея закурить сигарету. Это действительно тяжело. Через две-три минуты вошел Стоунли. Он шел очень медленно, как будто ему было трудно ходить.

Его лицо было белым как мел, а глаза с красными прожилками печальны. Он приковылял к креслу, которое покинула Марша, и осторожно сел.

— Боже мой, Бойд, — тихим голосом сказал он, — что я вам такого сделал?

— На что вы жалуетесь? — удивленно спросил я. — Вы в течение восьми дней бесплатно пользовались борделем и кончили тем, что великолепно поладили со своей женой.

Он провел дрожащей рукой по губам.

— Она меня прикончит. Вы знаете, она хочет категорически доказать, что целует лучше, чем все шлюхи города. Это не так, но она сдерет с меня шкуру, чтобы доказать мне это.

— Почему вы должны были оставаться там целую неделю? — спросил я.

Он медленно сощурил глаза, и у меня создалось впечатление, что мигнули красные огоньки.

— Луиза д’Авенци предложила вам бесплатную неделю у Элоизы, чтобы отстранить вас от чего-то?

— Проклятие! Это была благодарность за оказанную услугу, вот и все.

— Какого рода услугу?

— Это не имеет ничего общего с вами, Бойд. До сих пор вы доставляли мне только неприятности, так что убирайтесь из моего дома, и немедленно!

— Я частный детектив, нанятый для того, чтобы отыскать Луизу д’Авенци, — сказал я. — Все во что бы то ни стало хотели узнать, кто мой клиент. Пемброк был так нетерпелив, что заставил своих людей узнать это у меня. Тогда я назвал ему ваше имя.

— Мое? — проблеял он.

— Конечно. Я сказал им, что вы собирались провести веселую неделю в Лос-Анджелесе вместе с Луизой, и, так как она не приехала, вы испугались, что с ней случилось несчастье, и наняли меня, чтобы я отыскал ее.

— Почему вы меня так ненавидите? — Он непонимающе покачал головой. — Ведь мы даже не были знакомы, а вы начали разрушать мою жизнь.

— Пемброк будет потрясен, когда узнает, что вы вернулись в город. Он не поверит вашим утверждениям, что вы не мой клиент.

— Вы взрываете все! — простонал он. — Вы знаете это, Бойд! Все!

— Может быть, и нет, если вы кое-что мне расскажете. Пемброк скорее поверит мне, чем вам, если я скажу ему, что вы никогда не были моим клиентом.

Он немного подумал, и по выражению его лица я понял, что это ему совсем не улыбается.

— Полагаю, что у меня нет выбора, — с горечью пробормотал он. — Что вы хотите знать?

— Пемброк, Масон и Карол Даркас хотят завладеть домом Луизы и превратить его в клуб. Это так?

— Да, — уронил он мрачно.

— Они хотят заставить ее сделать это, угрожая, что если она откажется сотрудничать с ними, то они зарегистрируют ее дом как бордель. У Масона достаточно влияния, хотя это нелегко, так как нужно будет убедить многих людей, которые также в числе клиентов Элоизы. Вчера вы мне сказали, что дом Пемброка гораздо больше подходит для создания такого клуба.

— Я это сказал?

Его лицо внезапно стало бессмысленным.

— Может быть, вы этого не помните, — холодно заметил я. — В этот момент вы были изрядно напичканы, а на ваших коленях сидела подружка из лицея.

Это воспоминание вызвало у него гримасу.

— О, эта, — пробормотал он.

— Тогда скажите мне, почему дом Пемброка больше подходит для клуба?

— Откуда я могу знать? — Он беспомощно пожал плечами. — Я просто так сказал. Как вы заметили, я был напичкан до краев.

— Нужно будет найти что-нибудь получше. Луиза исчезла, потому что не хочет подписывать контракт с Пемброком и остальными членами банды. А почему вы тоже должны были исчезнуть в это время?

— Я вам клянусь, что ничего не знаю. Я даже не знаю, правда ли это. Я помогал Луизе в двух или трех делах, и когда она предложила мне бесплатную неделю у Элоизы, я воспользовался этим предложением. Нужно быть дураком, чтобы отказаться!

— Кто, по-вашему, убил ее мужа?

— Не имею ни малейшего представления.

— У всех у вас есть своя гипотеза, — прошипел я. — А какая у вас?

— Многие думают, что в этом замешана Луиза и что она ответственна за его смерть. Лично я никогда в это не верил. Разумеется, д’Авенци был старше ее на двадцать лет, и она не спала с ним. Но он отлично обходился без ее услуг, Луизе было совершенно наплевать, когда он ходил с остатками банды к Пем…

Он умолк, как поперхнулся, и я увидел каплю пота, блеснувшую на его лбу.

— К Пемброку? В подвал?

— Вы в курсе дела?

— Я был там, где хозяйничает мисс Апплеби, внизу, где у нее каучук и прочее. Это настоящая сумасшедшая. А банда? Кто еще, кроме д’Авенци?

— Пемброк, естественно. Брад Масон и Карол Даркас. Мне кажется, что вроде все.

— А Марша и Грег Стоунли?

— Ладно! Мы ходили туда два или три раза. Это началось как нечто вроде групповой оргии, но Пемброк вскоре стал совершенно неудержим… с этой ненормальной Апплеби… Это все стало для нас немного слишком. Так что мы решили бросить это.

— Луиза никогда туда не ходила?

— Насколько мне известно, нет. Ее называли снежной королевой. Может быть, она лесбиянка. — Он пожал плечами. — О них с Элоизой ходили такие слухи. Одно несомненно: Луиза не интересуется мужчинами.

— А как случилось, что она вышла замуж за д’Авенци?

— Без сомнения, из-за его денег. Он, может быть, был счастлив получить ее для представительства и как доказательство своей мужской полноценности. Как можно знать подобные вещи?

— А Элоиза когда-нибудь присутствовала на этих играх в подвале Пемброка?

— Нет. — Он немного поколебался. — Подождите, да, один раз. Пемброк сказал, что она и девочка Апплеби были вместе внизу и не хотели, чтобы их беспокоили. Карол Даркас заявила, что они две ненормальные шлюхи, но Пемброк уверял ее, что она ошибается. Апплеби не хотела, чтобы кто-либо до нее дотрагивался, безразлично какого пола. Один раз я слегка хлопнул ее по попе, и она чуть не сломала мне руку за это.

— Хотите, я вам кое-что скажу? Вы были правы, что дом Пемброка лучшее место для создания клуба. Оттуда видна фантастическая панорама города до самого океана и все прочее…

— Он также более доступен и удобнее расположен, — добавил он. — И ни один пьяный не рискует ночью упасть с обрыва, как это может случиться у Луизы.

— А заинтересован ли Пемброк в этом? — спросил я.

— Безусловно, нет!

Он энергично покачал головой.

— Он богат, любит свой дом, обстановку. Никакие деньги не соблазнят его продать дом.

— Так что, если кто-нибудь будет очень воодушевлен этой мыслью, ему придется искать другую возможность уговорить его изменить решение?

— Не существует никакой другой возможности, — твердо заявил он.

— А шантаж? — предположил я.

— Если кто-нибудь попробует проделать это с Пемброком, он просто не выживет, — уверенно проговорил Стоунли.

Появилась возбужденная Марша и бросила на меня недовольный взгляд.

— Я не хочу, чтобы ты уставал. Тебе нужно хорошенько отдохнуть. Все твои силы понадобятся тебе сегодня ночью, мой зайчик.

— Я уже ухожу, — ответил я, вставая.

— Вы не забудете поговорить с Пемброком? — тревожно спросил Стоунли.

— Нет, не забуду, — пообещал я.

Он утонул поглубже в кресло и закрыл глаза.

Марша проводила меня до двери. Она была полна неуемной энергии, ничего хорошего не сулившей ее мужу.

— До свидания, Денни, — приветливо проговорила она. — Возможно, мы еще увидимся когда-нибудь.

— Возможно.

Она засмеялась.

— Только не очень скоро, прошу вас. Мы действительно будем очень заняты в следующие дни… и ночи.

— Скажите мне только одну вещь, — попросил я. — В подвале Пемброка вам уже пришлось попробовать сеанс бичевания?

Дверь хлопнула у меня перед носом.

Я пошел к своей машине, говоря себе, что невозможно всем нравиться.

Я вернулся в отель и позавтракал.

Это дало мне возможность использовать остаток дня, чтобы попробовать найти для себя полезное дело. Логика подсказывала, что нужно поразмышлять. Я растянулся на кровати и погрузился в размышления.

Было немногим более пяти часов, когда я проснулся, принял душ, оделся, потом спустился на стоянку, чтобы взять свою машину. Логика мне подсказала, что я должен нанести визит последней персоне в Санта-Байе, которая хочет меня видеть.

Через несколько минут я остановился возле коттеджа на Парадиз-бич и постучал в дверь. В тот момент, когда дверь начали открывать, я с силой толкнул ее и услышал сердитое восклицание. Я полностью распахнул дверь, а Карол Даркас как раз обрела равновесие. На ней был тонкий свитер и короткие шорты, демонстрирующие ее ноги в их полной красе.

Выражение ее серо-зеленых глаз показало мне, что я так же нежеланен, как налоговый инспектор.

— Опять вы! — закричала она.

— Опять я. А вы снова обрели способность сидеть?

Ее губы скривились в злобной гримасе.

— Вы знаете, Бойд, я готова убить вас!

— В прошлый раз вы уже должны были это сделать. Кто же вы такая? Сумасшедшая убийца?

Я сел на диван и с надеждой посмотрел на нее.

— Я охотно выпил бы чего-нибудь.

— Об этом не может быть и речи, — отрезала она. — Вы ничего не получите, Бойд. Скажите то, что хотели сказать.

— Про клуб садизма в подвале Пемброка. Вы ходили туда?

— Мне известно, что у вас извращенный ум, — сердито проговорила она. — И почему бы не демонстрировать его в другом месте?

— Все вы члены этого клуба, — продолжал я.

Вы и Масон, Марша и Грег Стоунли, естественно, что и Пемброк и его хозяйка-бичевательница мисс Апплеби. Не надо забывать и про д’Авенци, когда он был жив.

— Вы знаете, что мне очень хочется? — с чувством спросила она. — Отхлестать вас до бесчувствия. Потом я взяла бы острый нож и…

— Но не Луиза.

— Что?

— Луиза не состояла в клубе даже тогда, когда ее муж был его членом. Не так ли?

— Я вам сказала это в прошлый раз! Луиза — шлюха, которая одинаково любит и мужчин, и женщин.

— Вы говорили это, но это неправда.

Она сделала гримасу.

— Скажем так: я немного преувеличила.

— Она никогда не состояла в этом клубе, как вы сказали.

Карол злобно пожала плечами.

— По моему, Луиза лесбиянка и получает все удовольствия со своей подругой Элоизой.

— Но ее муж был членом клуба?

— Д’Авенци был большим проказником. Он не оставлял в покое ни одну женщину. Но почему он женился на Луизе, я никогда не узнаю.

— Он жил со всеми тамошними женщинами?

— За исключением мисс Апплеби. — Ее губы скривились в гримасе. — Вот это совсем сумасшедшая, Бойд!

— Я это заметил. Знаете, то, что вы рассказали мне тогда, когда я был у вас в последний раз, мне кажется совершенно логичным. В сущности, действительно, если это Элоиза убила д’Авенци и в благодарность за это Луиза позволила ей превратить свой дом в бордель, то, возможно, что Элоиза ответственна и за исчезновение Луизы.

— Ваша голова, кажется, не так уж и тупа, как кажется, — сказала она. — Что вам налить? Виски?

— С капелькой воды от вашего доброго сердца.

Она подала мне стакан, и сама села напротив меня, держа свой стакан обеими руками.

— Это правда, что Брад и я имели бы только двадцать процентов в этом деле, — сказала она, — но для нас это очень существенно. Уйдет много времени на то, чтобы классифицировать этот дом в категорию борделей, и это, конечно же, скверно для дома, который будет переоборудован под клуб.

— А там больше нет никаких домов, подходящих для этого? — с невинным видом спросил я.

— Не при данной ситуации и не при данном положении дел.

— А дом Пемброка?

Она засмеялась.

— Он не продаст его, даже если ему предложат цену в десять раз превышающую истинную стоимость.

— Если вы в состоянии внести дом Луизы в категорию борделей, почему бы не угрожать Пемброку тем, что вы обнародуете то, чем он занимается в подвале своего дома и вообще чем он занимается?

— И в скандале скомпрометировать нас всех?

— Вы совершенно правы. Это, без сомнения, глупая мысль.

— Вы внезапно стали что-то очень благоразумны, Бойд.

— Потому что вы единственная здесь, у кого есть мозги, и еще потому, что у меня всегда была слабость к рыжим.

— Это странно… — Она закусила нижнюю губу. — Я думала об этом сегодня утром. Вы помните, когда вы ворвались к нам. Брад и я как раз пытались вспомнить некоторые демонические моменты, пережитые там, в подвале Пемброка. Это оставляло меня совсем холодной. Но когда вы бросили меня поперек ваших коленей, это уже было не то же самое. — Какие-то огоньки зажглись в ее глазах. — Мне кажется, многое зависит от того, кто именно сечет вас.

— Я это тоже понял. Особенно после того, как мне удалось освободиться от ваших зубов, которые впились в мою руку.

Она очень естественно засмеялась.

— Когда вы найдете Луизу, почему бы вам не вернуться сюда, Бойд. Мы сможем вместе произвести действительно демоническую музыку.

— А Масон?

— Пусть он идет к дьяволу, — коротко сказала она.

Я допил стакан и встал.

— Скажите мне, Карол, вы боитесь Нелсона Пемброка?

— Все боятся его, и я в том числе.

— А куда ходил д’Авенци перед тем, как его убили?

— Я ничего об этом не знаю, А это важно?

Открылась дверь, и появился Брад Масон. Увидев меня, он замер на месте, и лицо его омрачилось.

— Что вам здесь нужно, Бойд?

— Я задал вопрос. Может, вы знаете ответ. Куда ходил д’Авенци, перед тем как его убили?

— К себе домой, — ответил он. — Он вышел из дома Пемброка, это было очень поздно вечером, и отправился домой на своей машине, только он так и не доехал до дому.

— После сеанса в подвальном зале?

Масон неопределенно пожал плечами.

— Весьма возможно. Но совершенно естественно, что на следствии об этом не говорилось.

— А где были в этот вечер вы?

Он живо покачал головой.

— Я был в отъезде и вернулся лишь через два или три дня после убийства.

— А кто там был тогда?

— Только жители дома. Так, во всяком случае, писали газеты, если память мне не изменяет: Пемброк, мисс Апплеби и Карл.

— Спасибо. Теперь мне нужно бежать.

— Но он вернется, когда найдет Луизу, — просюсюкала Карол Даркас. — У нас с ним дело идет на лад, Брад, а ты для меня ничего не можешь сделать.

— Подожди, глупая ты шлюха!

Масон, полный ярости, стал наступать на нее, а она, отступив на шаг, взяла бутылку виски. Чтобы пользоваться ею, как дубинкой, подумал он.

Я оставил их выяснять отношения, и вернулся к машине. Когда я включал мотор, их крики донеслись до меня. Заниматься любовью с Карол Даркас — это все равно, что зайти в клетку с тиграми, подумал я, но, возможно, это очень занимательно.

Глава 10

Элоиза открыла мне дверь дома, и ее лицо сразу же приняло озабоченное выражение.

— Чик все еще в постели, — недовольным тоном объявила она. — Врач сказал, что у него небольшое сотрясение мозга и он должен полежать в постели несколько дней. Итак, что же я должна сделать, чтобы вы оставили меня в покое, Бойд? Застрелить вас?

— Я огорчен за Чика, — ответил я. — Ведь я просто подставил ему подножку. На его несчастье, моя машина находилась как раз на пути его полета.

— Это лишняя причина ненавидеть вас. В мрачном юморе вы не очень сильны.

— Со мной сегодня нет ничьей разъяренной супруги. Все, что я хочу, это немного поговорить с Луизой.

— Перестаньте принимать меня за дуру. Она ушла примерно час назад, чтобы встретиться с вами в этом жалком баре.

— В каком баре? — спросил я.

— В том, который находится в конце Парадиз-бич, где вы собирались поделиться с ней своими знаниями о том, как вы обнаружили, кто убил ее мужа и почему.

— Я так сказал? — ошеломленно прошептал я.

— Это Луиза так сказала. — Ее глаза медленно округлились. — Вы не звонили?

— Может быть, мне все же лучше войти, чтобы поговорить обо всем этом?

Мы прошли в гостиную, и Элоиза села в одно из кресел.

На ней было длинное турецкое платье, и ее прическа по-прежнему была безукоризненна. Но вид у нее был больше не величественный, а просто испуганный.

— Я ей не звонил.

— Тогда это был кто-то, кто умело имитировал ваш голос, — пробормотала она упавшим тоном. — Луизу легко было обмануть.

— Это не очень-то трудно. Всегда можно сказать, что голос звучит иначе потому, что на линии плохая связь или что-нибудь в этом роде.

— Вы не поедете туда узнать, в чем дело? Ведь она ушла уже довольно давно, и тип, который ее туда заманил, безусловно, не терял времени даром.

— Я полагал, что она здесь. Кто-нибудь другой мог считать так же. Было не так уж трудно догадаться, что она моя клиентка, а это место наиболее вероятное убежище, где она должна прятаться.

— Что же с ней могут сделать? — спросила она с беспокойством.

— Я не знаю. Ничего приятного, конечно.

— Вы ничего не можете сделать?

— Луиза и Элоиза действительно очень похожие имена.

— Итак? — нетерпеливо спросила она.

— Две сестры.

Она испуганно кивнула головой.

— Две сестры. А что это меняет?

— Вы приехали в этот дом до смерти ее мужа?

— Приблизительно за три месяца до его смерти. Луиза пригласила меня.

— А что вы делали раньше?

— У меня был бордель в Неваде. Но его закрыли.

— Власти?

— Синдикат. — Она скорчила гримасу. — Пятидесяти процентов им было недостаточно. Они хотели посадить свою содержательницу дома.

— Что вы думаете о д’Авенци?

— Он был дурак. Он должен был знать еще до женитьбы, что Луиза крайне холодна, но он был слишком глуп и тщеславен, чтобы беспокоиться об этом. Все думали, что он обладает молодой и очаровательной женой, и у него не хватило духа раскрыть правду.

— И он вознаграждал себя в банде этого Пемброка, активно участвуя в его оргиях?

— Без сомнения.

— И вы тоже?

Она покраснела.

— Два или три раза. Я ведь тоже человек, между прочим.

— Но с особыми вкусами. Говорят, что мужчинам нет места в вашей интимной жизни.

— А какое значение это имеет для вас? Какое до этого дело вам? — злобно проворчала она.

— Признаюсь, я не знаю, может быть, это связано с остальным. Судя по тому, что я слышал, вы спускались в этот подвал единственный раз. Вы были наедине с этой подтянутой девицей мисс Апплеби.

Она с улыбкой покачала головой.

— Да! Я не люблю мужчин. Я мазохистка. Вы удовлетворены?

— А д’Авенци делал вам авансы? Он приставал к вам?

— Несколько раз, но очень скоро все понял.

— Он не проходил мимо ни одной женщины, с которой встречался.

— Весьма возможно. — Она пожала плечами. — Вы ничего не собираетесь делать, чтобы попробовать спасти Луизу?

— Собираюсь. Даже мисс Апплеби представляла собой вызов д’Авенци, так?

Она сухо засмеялась.

— Еще больше, чем я. И у него никогда не было возможности до меня дотронуться.

Я задумчиво пробормотал:

— Эта мисс Апплеби довольно странная со своим бельем из каучука и другим. Она садистка и не выносит, когда кто-нибудь дотрагивается до нее, какого бы пола ни был этот человек. Ведь это так?

— Так. Ну и что?

— Есть люди, которые утверждают, что это вы убили д’Авенци и что в благодарность за это Луиза позволила вам превратить ее дом в роскошный бордель, а она стала вашей компаньонкой.

— Вы верите в это, Бойд?

— Во всяком случае, убийца был любителем, — ответил я. — Профессионал сперва бы оглушил его, а уже потом столкнул бы вместе с машиной под откос в надежде, что полиция подумает, будто это несчастный случай. Но это было потерей времени и сил — сбросить машину, когда у него в черепе было три пули. Это работа любителя, впавшего в панику. Значит, убийство не было запланировано. По-моему, вы не поддаетесь внезапным импульсам, Элоиза.

— Нет, — решительно проговорила она. — Никогда.

— А почему Луиза была так холодна?

Ее пальцы начали барабанить по подлокотнику кресла.

— Она на пятнадцать лет моложе меня. Я была профессионалкой, а она еще школьницей. Наши родители умерли, не было совершенно никого, кто бы занимался нами, и у меня была единственная возможность зарабатывать себе на жизнь. Луиза жила в той же квартире, что и я. Она слышала все, что там происходило, и два или три раза случайно все видела. Это, вероятно, и внушило ей отвращение.

— Она выросла и вышла замуж за д’Авенци. Когда у старшей сестры возникли неприятности, она предложила ей убежище.

— Нечто в этом роде, — согласилась Элоиза. — Она тоже нуждалась в помощи. Муж начал мстить ей за ее холодность и даже отвращение. Он заставлял ее смотреть, как он спит с другой женщиной. Он бил ее. Это был по-настоящему скверный человек. Иногда, возвращаясь домой пьяный после разгула, он рвал ее самые красивые платья и швырял их ей в голову. Однажды он изнасиловал ее. Но даже такой мерзавец, как он, не решился повторять этого. Это было, как если бы заняться любовью с трупом, так он сразу же сказал Луизе.

— Следовательно, он должен был исчезнуть.

— Что? — Она резко подняла голову и посмотрела на меня жестким взглядом. — Что вы такое вообразили?

— Он должен был исчезнуть, — повторил я. — Вы обе должны были как-нибудь от него избавиться, нужно было, чтобы он умер, и Луиза смогла бы все унаследовать. Развода было бы мало. Тогда вы решили, как нужно поступить, чтобы обеспечить Луизе бесспорное алиби.

— Вы совершенно уверены, что никогда в детстве не падали на голову? — ледяным тоном спросила она.

— Речь идет о любителе, охваченном паникой, убившем д’Авенци. Но это не Луиза, которая была в Нью-Йорке. Это также не вы, так как вы никогда не поддаетесь панике. А ни у кого другого не было основания желать этой смерти. Он состоял в банде Пемброка, и это было очень удобно для них. Существует лишь одна персона, которая, логично рассуждая, могла его убить при сложившихся обстоятельствах.

— Раз уж вы такой проницательный, Бойд, скажите мне, кто это.

— Мисс Апплеби, подтянутая девица. Она должна была быть вместе с ним в машине в ту ночь. Он доехал до вершины этого уединенного холма, затем он захотел ее изнасиловать. Тогда она выстрелила в него. Единственное чего она не выносила, это когда до нее дотрагивались. Убив его, она была охвачена паникой и спустила под откос машину вместе с ним.

— Мисс Апплеби? Черт возьми, это возможно!

— Это более чем возможно, и я полагаю, что вам это было известно, Элоиза. Я даже подозреваю, что это именно вы устроили все.

— Вы сошли с ума! — закричала она.

— Вы сказали д’Авенци, что единственная возможность позабавиться с мисс Апплеби, это изнасиловать ее одну где-нибудь вне дома Пемброка. Может быть, вы даже предварительно убедились, что в ящичке для перчаток находится пистолет, или знали, что у д’Авенци оружие было с собой.

— Вы совершенно сошли с ума, Бойд, — прошептала она.

— Затем, так как Луиза вообще не любила жить в этом доме, вы предложили ей сделать из него бордель, которым будете руководить вы.

— Вот это правда, — согласилась она. — Город был идеальный, и можно было создать здесь отличный доходный бордель. Вспомните всех этих ненормальных, которые бегут развлекаться в подвал к Пемброку!

— Но тут в голову Пемброка пришла мысль, что этот дом может оказаться отличным клубом, — продолжал я. — Но ни вы, ни Луиза совсем не воодушевились такой идеей. Бордель приносит вам огромный доход. Пемброк при помощи Масона и Карол Даркас угрожал вам закрыть этот дом, если Луиза не согласится на его предложение. Может быть, Стоунли первый высказал предположение, что дом Пемброка был бы еще лучшим клубом, чем ваш.

Это навело вас на блестящую мысль. Луиза исчезнет, потом наймет частого детектива, чтобы тот провел следствие по ее исчезновению. Это породит немало беспокойства и сожаления в банде Пемброка. А потом, при условии, что она будет руководить мной в этом деле, я «сыграю» ее. Пемброк будет все больше тревожиться, особенно когда мой таинственный клиент скажет, что Луиза почти обнаружила убийцу своего мужа, и это произошло как раз перед ее исчезновением. В подходящий момент вы должны были пригрозить Пемброку, что сообщите полиции, что это мисс Апплеби убила д’Авенци, а также о том, что происходит в его таинственном подвале. И единственной возможностью помешать вам выполнить свою угрозу будет продажа его дома за понюшку табака.

— Вы сошли с ума! — повторила она.

— Встаньте!

— Что?

— Мы пойдем искать Луизу. Я хочу, чтобы вы были со мной, когда мы ее найдем.

Она с недовольным видом встала и посмотрела на меня.

— А куда мы пойдем?

— К Пемброку. Где еще, вы думаете, может она находиться.

Она медленно покачала головой.

— Я не пойду туда.

— Я нуждаюсь в вас, Элоиза, как в приманке, чтобы отвлечь их внимание и таким образом незаметно проскользнуть в дом.

— Я не поеду туда! — закричала она.

— Вы постучите в дверь и скажете им, что сходите с ума от беспокойства. Да, Луиза была у вас, когда все думали, что она исчезла, но теперь она исчезла на самом деле. Два часа назад ей кто-то позвонил по телефону, и она быстро ушла. Вы не знаете, кто ей позвонил, но вы уверены, что она в опасности, и пришли искать помощи у Пемброка.

— Он мне не поверит.

— Действительно. Но в тот момент он согласится с вами. Этого мне будет достаточно, чтобы проникнуть в дом и найти Луизу.

— Я туда не пойду, — повторила она.

— Если мы быстро не вмешаемся, они убьют ее, — серьезно проговорил я. — Вы это знаете. Идеальная ситуация: Луизу не видели в течение восьми дней или около этого. Я разыскиваю ее в течение недели. Тогда, если море выбросит ее труп на берег, не будет никакой связи между ее смертью и Пемброком. Он будет уверен, что сумеет заткнуть рот мне, и еще более уверен, что сможет подействовать на вас. Луиза мертва, и дом переходит к вам. Пемброк знает, что ему не будет стоить ни малейшего труда надавить на вас, чтобы заставить делать то, что он хочет, и согласиться на создание в этом доме клуба.

— Я не поеду туда! — в отчаянии закричала она.

— Даже для того чтобы спасти жизнь вашей сестры?

По всему телу ее пробежала дрожь.

— Я уже достаточно много сделала для Луизы. Вся эта идея была безумной с самого начала, и я сказала ей об этом. Я умоляла ее не делать этого, но она не пожелала меня слушать. Я умываю руки, что бы с ней ни случилось.

— Это же ваша сестра!

Она буквально выплевывала слова.

— Это она захотела любым способом избавиться от д’Авенци. Она его ненавидела до такой степени, что сама бы его убила и пошла в тюрьму, если бы мне в голову не пришла та идея. Это я сказала д’Авенци, что он сможет получить эту ненормальную мисс Апплеби, если захочет. — Ее безумные глаза пристально смотрели на меня. — А вы очень проницательны, Бойд! Я действительно сказала ему, что, если он выудит ее из дома Пемброка в уединенное место и изнасилует, ей это понравится. Этот дурак поверил. Я сказала ему, чтобы он положил пистолет в ящичек для перчаток. Я знала, что эта девица всегда нервничает, когда находится в изолированном и пустынном месте, как, например, вершина холма, и что ему придется показать его ей, чтобы успокоить. Я не могла гарантировать полный успех, но к тому было много шансов. Ну а если бы это не прошло, я всегда могла придумать что-нибудь другое.

— Этот вопрос мучил меня с самого начала, — сказал я. — Никаких фактов, никаких определенных причин, ничего, кроме банды сексуальных маньяков, которые бесятся от безделья.

Она меня даже не слушала.

Неожиданно она очень мягко проговорила:

— Хорошо. Итак, я теряю дом. Мне это безразлично. У нас были очень хорошие два года, и я отложила немного денег, так что у меня есть счет в банке и мне нечего беспокоиться. Пемброк предложил Луизе двадцать процентов в этом деле в обмен на дом, и я охотно соглашусь на это.

— А Луиза?

— Пусть она идет к черту! — пронзительным голосом закричала она. — Мне давно стоят поперек горла все комбинации моей сестрицы. Пусть она сдохнет!

— Вы пойдете со мной, Элоиза, — сказал я.

— А каким образом? — Она рассмеялась. — Вы понесете меня на руках или положите в карман?

Я достал пистолет и направил его на нее.

— Вы пойдете со мной!

— Ну что ж, стреляйте! — Она откинула голову и мерзко рассмеялась. — Вы не посмеете, Бойд!

Она продолжала смеяться, когда я взял пистолет и с силой ударил ее дулом по лбу. Она перестала смеяться и медленно упала на колени. Я просунул руку под нее, чтобы поставить ее на ноги.

Ее глаза были безжизненны, а тело висело мертвым грузом, когда я перекинул его через плечо и отнес в машину.

У меня все же было небольшое утешение: если уж мне пришлось ударить женщину, то хорошо, что это была мазохистка.

Глава 11

Когда мы приехали к Пемброку, Элоиза полностью пришла в себя.

У нее на лбу была шишка, но это совершенно не повлияло на ее поведение.

Она не переставала осыпать меня ругательствами и проклятиями, и я бы мог наслаждаться ее изобретательностью, если бы не был вынужден вцепиться в руль, который она хотела вырвать у меня из рук.

Я остановил машину и вышел, потом обошел машину, чтобы открыть для Элоизы дверцу.

Она, скрестив руки на своей тяжелой груди, с неприязнью смотрела на меня.

— Я не выйду! Я останусь в машине!

Я погрузил руку в ее прекрасные волосы и одним движением вытащил ее наружу.

Она испустила дикий крик, потом отбежала от машины на гравийную дорожку. Там она тяжело упала и стала вопить.

Все, что осталось от моего терпения, мгновенно испарилось.

Я сильно ударил ее ногой под зад и приказал встать.

Я сразу же обнаружил, что ошибся, сосредоточив свое внимание только на Элоизе, но ведь у меня не было выбора.

— Как это любезно с вашей стороны нанести нам визит, — проворковал голос, — и привезти с собой такую неожиданную гостью.

Пемброк и Карл стояли у входа. Карл, направляя пистолет, смотрел на меня, как кот на сало.

— Я пришел без воинственных намерений, с расчетом установить мир, чтобы помешать другим стать жертвой этой странной истории, — ответил я.

— Я в этом не сомневаюсь, — сказал Пемброк. — Входите же. И вы тоже, Элоиза.

К этому времени она уже поднялась на ноги, правда, не без усилий.

Она все же успела тыльной стороной ладони ударить меня по лицу, потом медленно направилась к входу.

Я последовал за ней немного оглушенный, потому что Элоиза ударила с силой мула.

Мы вошли в элегантную комнату, уставленную книгами.

Я упал в ближайшее кресло, но был немедленно выдворен из него Карлом.

Он вытащил пистолет из кобуры и снова толкнул меня в кресло.

Я пытался вскочить два или три раза, но потом стал искать сигареты.

Элоиза с предосторожностями села в другое кресло и попыталась привести свои волосы в порядок. У нее по-прежнему был ошеломленный вид.

Пемброк уселся на край своего письменного стола и смотрел на нас обоих.

— Я ничего не понимаю, — сказал он. — Вас, Бойд, я рано или поздно ожидал, но посещение Элоизы для меня неожиданное удовольствие.

— Я решил, что она должна меня сопровождать, — сказал я.

— Это совершенно очевидно, принимая во внимание то, с какой галантностью вы предложили ей выйти из машины. А почему?

— Вот уже два года как умер д’Авенци. Я действительно не вижу причины, почему кто-то другой должен умереть теперь.

— А вы знаете, кто его убил?

— Да, — заверил я его.

Он с задумчивым видом нахмурил брови.

— Видите ли, это немедленно создаст для нас нелегкую проблему. Вы можете гарантировать ваше молчание? И даже если можете, стоит ли мне соглашаться на эти гарантии?

— Есть очень простой способ все уладить, — сказал я. — Д’Авенци пытался изнасиловать мисс Апплеби, и она убила его, защищая свою честь. Простите меня за то, что я употребляю такие высокопарные выражения. Любой суд примет это во внимание. В обмен за оправдание Элоизы Луиза согласится подписать контракт, который позволит создать из ее дома новый клуб, и…

— Элоиза? — пробормотал он.

— Проклятый подонок! — заорала Элоиза. Она была вне себя от злобы. — Я могла бы вас убить, Бойд!

— Вот что проясняет вопрос, который я задаю себе уже давно, — пробормотал Пемброк. — Какой дьявол мог уговорить д’Авенци, что у него есть шанс приблизиться к мисс Апплеби? Я должен был сразу догадаться. Еще когда Элоиза позвонила и заявила, что ей нужно срочно повидаться с мисс Апплеби, но что она не может покинуть свой дом. А мисс Апплеби с большими колебаниями согласилась на предложение д’Авенци отвезти ее туда.

— Это ничего не меняет, — сказал я. — Я готов держать пари, что вы хотели бы, чтобы мисс Апплеби заплатила за это или получила отсрочку, и тайна смерти д’Авенци была бы раскрыта. В обмен на молчание об участии Элоизы в этом деле Луиза подпишет договор. Вы получите то, что хотели — новый клуб, — и все будет закончено.

— Скажите, Бойд, кто был автором блестящей идеи исчезновения Луизы и нанял вас, чтобы вы якобы разыскали ее?

— Это же Луиза, черт возьми! — вмешалась Элоиза раньше, чем я успел открыть рот. — Она сумасшедшая! Я ей говорила, что это не пройдет, но она думала, что вы уступите под угрозой разоблачения мисс Апплеби как убийцы и обнародования всех ваших штучек в подвале. Таким образом, вместо того чтобы продавать вам свой дом для нового клуба, она вынудит вас продать ваш.

— Слышите, Бойд? — Пемброк ласково улыбнулся мне. — Опять новые проблемы. Ведь не думаете же вы, что такая мерзкая интриганка, как Луиза, откажется, тогда как… — Он посмотрел на Элоизу и улыбнулся ей. — Тогда как ее сестра такая рассудительная. Мы прекрасно могли бы сговориться с ней. Если бы дом был ваш, Элоиза, вы возражали бы против нашей комбинации?

— Нет, — сквозь зубы ответила она. — Двадцать процентов — это мне вполне подходит.

— И все мы будем счастливы и удовлетворены. Но если Луиза убила своего мужа и тяжесть преступления слишком тяжелым грузом легла на ее плечи, замучила совесть, и она в приступе раскаяния покончит с собой после того, как напишет объяснительное письмо, тогда, действительно, все мы будем счастливы и довольны. Не так ли, Элоиза?

— Вы совершенно правы. Все окажутся счастливы. — Она повернула голову и посмотрела на меня полным ненависти взглядом. — Кроме него!

— Бойд представляет собой лишь ничтожную часть проблемы, — заверил Пемброк. — Когда найдут труп и письмо Луизы, его миссия будет полностью закончена, и никто не удивится, что его больше не видно в нашем городе. Я уверен, что он доставит мисс Апплеби все удовольствия, которые ей захочется получить в течение недели или двух. — Он равнодушно пожал плечами. Когда его тело обнаружат где-нибудь очень далеко от Санта-Байи, это станет лишь еще одним нераскрытым убийством.

— Вам никогда не удастся заставить Луизу написать такое письмо, — прошипел я в ответ.

— Наша дорогая мисс Апплеби обладает огромными возможностями убеждения, — заверил он меня. — Карл, проводите мистера Бойда в подвал и посмотрите, как там идут дела. Я хочу закончить дружеский разговор с Элоизой, чтобы окончательно выяснить все подробности нашего общего дела.

— Встать! — проворчал Карл.

Дуло его пистолета болезненно уперлось мне в затылок.

У меня действительно не было выбора.

Я встал и вышел из комнаты, подталкиваемый Карпом в спину.

Когда мы подошли к запертой двери подвала, Карл велел мне постучать.

Мы некоторое время ждали, пока дверь наконец слегка приоткрылась.

— Кто это? — нетерпеливо спросила мисс Апплеби.

— Карл, — ответил он своим тоненьким голоском. — Со мной Бойд. Мистер Пемброк просил меня сходить посмотреть, на чем вы остановились с девушкой.

— Вы можете войти, я полагаю, — ответила она. Ее тон был очень нервным. — Пока я еще ничего не добилась.

Карл подтолкнул меня дулом.

Я вошел в зал.

Мисс Апплеби в штанишках и бюстгальтере из каучука держала в руке плетку с семью кожаными хвостами.

Ее лицо раскраснелось, безусловно, от больших усилий, а фиолетовые глаза под очками в черной оправе имели просто дьявольское выражение.

Луиза д’Авенци висела на наручниках в центре металлического треугольника.

Она была к нам спиной.

Ее голова склонилась набок, и светлые волосы рассыпались по плечам.

Вся спина, ягодицы, ноги до колен были, как у зебры, покрыты полосами, эти полосы имели кошмарный вид и сильно кровоточили.

— Она без сознания, — заявила мисс Апплеби.

Ее правая рука внезапно поднялась, хлыст просвистел в воздухе, и его концы опустились на спину Луизы.

Тело слегка качнулось, но Луиза даже не вскрикнула.

— Вы понимаете, что я хочу сказать? — продолжала мисс Апплеби. У нее был неприязненный тон. — Настоящая ослиха.

— Она без сознания, — сказал я, — или мертва.

— Не будьте глупцом, — воскликнула она. — Она просто притворяется.

— Одну секунду! — Карл проявил беспокойство. — Патрон не хотел, чтобы ее убили.

— Она чувствует себя прекрасно, — уверила его мисс Апплеби. — Просто притворяется.

— Вы бы проверили, Карл, — посоветовал я. — Может, она мертва.

Он осторожно обошел меня, потом стал пятиться назад к треугольнику, не отводя от меня пистолет.

— Если она потеряла сознание, — сказала мисс Апплеби, — можете выплеснуть на нее ведро холодной воды.

Карл продолжал пятиться.

Дойдя до треугольника, он протянул левую руку, положил ее на плечо Луизы, заставив ее тело темного качнуться.

Ее большие, широко раскрытые глаза смотрели на нас, ничего не видя, но в них было осуждение, и ее язык был так сильно зажат между зубами, что немного крови вытекало из уголка ее губ, и капля за каплей падали на левую грудь.

— Она мертва! — воскликнул я. — Вы ее убили!

— Она без сознания, — возразила мисс Апплеби. — Вот и все!

Карл быстро прижал ухо к ее левой груди, пытаясь услышать биение сердца.

На несколько секунд он забыл обо мне.

Я вырвал хлыст из рук мисс Апплеби и поднял его высоко над головой. Секундой позже все семь кожаных концов с силой ударили по руке Карла и закрутились на ней.

Я резко рванул хлыст, и Карл, потеряв равновесие, сделал несколько поспешных шагов, чтобы удержаться на ногах.

Пистолет выскользнул у него из рук, когда он шел на меня.

Я снова рванул хлыст. Второй раз я ударил его по шее и по щеке.

Когда конец хлыста коснулся его щеки, он стал истошно вопить и бросился бежать, держась рукой за лицо. У него было только одно желание: как можно скорее удрать отсюда.

Он выскочил в открытую дверь и помчался по лестнице, не переставая вопить.

Я подобрал пистолет, потом пощупал запястье Луизы и констатировал, что пульса нет.

Мисс Апплеби не сдвинулась с места. В центре ее лба пульсировала жилка, а фиолетовые глаза странно блестели.

— Она мертва, — сказал я.

— Ладно, я причинила ей боль, но этого вовсе недостаточно, чтобы убить.

— Может быть достаточно, чтобы вызвать сердечный приступ.

— Откуда я могла знать, что у нее больное сердце? Она должна была предупредить меня.

— Может быть, она сама об этом не знала. — Я наставил на нее пистолет. — Теперь идите.

— Куда?

— Ваш патрон должен быть предупрежден. Вы должны ему сказать.

— Мистеру Пемброку это не понравится. — Она закусила губу. — Он рассердится. Вы думаете, он привяжет меня к треугольнику?

Ее глаза неожиданно наполнились слезами.

— Мне будет безразлично, заметьте себе, если мистер Пемброк отхлещет меня. Я это заслужила, не так ли?

— Двигайтесь, — прошипел я.

Мы поднялись в комнату, заполненную книгами.

По мере того как мы приближались, я услышал, как Карл продолжает стонать от боли, и голос Пемброка, искаженный от страшной ярости.

Я заставил мисс Апплеби остановиться в трех шагах от двери и встал позади нее.

— Пемброк! — закричал я.

— Что?

— Все кончено. Луиза д’Авенци мертва. Я войду, чтобы вызвать полицию. Не пытайтесь помешать мне, я вооружен.

— Входите, и я разнесу вам череп, Бойд! — заорал он. — Пусть она мертва, значит, мне нужно будет найти другую возможность. И вы не помешаете мне в этом.

— Это ваша ошибка, — совсем тихо прошептал я мисс Апплеби.

Она медленно кивнула головой.

— По-моему, самое лучшее, что вы теперь можете сделать, это войти и сказать ему, что произошел несчастный случай, что у нее был сердечный приступ.

— Вы думаете, что он поверит? — прошептала она.

— Может быть, не сразу, но нужно будет, чтобы вам кто-нибудь когда-нибудь поверил, потому что это правда.

— Вы совершенно правы. Если я предложу ему отхлестать меня у треугольника, он, может быть, не будет так сердиться.

— Возможно. Стоит попробовать.

Она пошла дальше, а я по-прежнему следовал за ней, но не очень близко.

— Я жду, Пемброк, — заорал я секундой раньше, чем она появилась на пороге.

Последовали два выстрела, потом Пемброк стал выкрикивать проклятия и ругательства, в то время как тело мисс Апплеби повалилось на ковер.

Я всадил ему две пули прямо в грудь, пока он не перестал орать.

Он опрокинулся на свой письменный стол и упал на другую его сторону.

Внезапно наступила полная тишина. Даже Карл перестал стонать и смотрел на меня испуганными глазами.

Элоиза, повалившись в кресло, потеряла сознание.

Я проверил состояние здоровья мисс Апплеби.

Это заняло у меня две секунды: обе пули Пемброка попали ей в лоб, едва в сантиметре друг от друга, и она была самая что ни на есть мертвая.

Я подошел к телефону, чтобы позвонить капитану Шеллу.

Я знал, что будет очень трудно объяснить ему все это, все эти убийства, но, повторяю, что у меня не было выбора.

* * *

Рыжая налила мне виски со льдом, потом снова села на диван, держа свой стакан в сжатых руках.

— Луиза и Пемброк мертвы, — пробормотала она, — не говоря уже о мисс Апплеби. Значит, это она убила мужа Луизы?

— Элоиза толкнула ее на это.

— Вам, вероятно, было очень трудно объяснить все это полиции?

— Вы говорите о капитане Шелле? — спросил я.

Воспоминание об этой беседе заставило меня вздрогнуть.

— Объяснял всю ночь до восьми утра. Когда я вернулся в свой отель, то повалился на кровать и проснулся только в пять часов дня.

— А что будет с Элоизой?

— Не знаю. Они ее еще допрашивали, когда я уходил. Шелл великодушно дал мне 48 часов для того, чтобы я убрался отсюда, предупредив, чтобы я держался поблизости на тот случай, если ему понадобится еще раз поговорить со мной, как со свидетелем. Если Элоиза будет молчать, то, по моему мнению, ничего особенного с ней не случится. Шелл ничего не сможет с ней сделать. Но, конечно, что верно, так это то, что он прогонит ее отсюда. И с борделем будет покончено. Его закроют.

— Из чего следует, что Элоиза сможет очень дешево продать свой дом, если завещание Луизы войдет в силу, — прошептала Карол Даркас. — Наше дело еще может состояться, Денни. — Но теперь у нас недостаточно денег, когда Пемброка не стало.

— Ну что ж, возьмите к себе Грега Стоунли.

При этой мысли ее лицо оживилось.

— Черт побери! Совсем неглупая мысль!

Я сделал глоток виски.

— Вы предложите мне обед до?

— Что значит «до»?

— Вы говорили, что мы можем проделать такую музыку — просто демоническую, мы оба. Я даже принес с собой скрипку.

Она громко расхохоталась.

Потом в ее глазах появилось выражение сильного беспокойства.

— Да, но, Денни, а что, если Брад появится посредине нашего концерта? Мне абсолютно на него наплевать, но я не хотела бы, чтобы затея с клубом полетела вверх тормашками.

— Вам совершенно незачем беспокоиться о Масоне, — уверенно заявил я. — Не более часа тому назад я разговаривал с ним по телефону.

— И что вы ему сказали?

— Я ему рассказал о том, что произошло, и о том, что полицейские собираются задержать Элоизу, по крайней мере, на двадцать четыре часа. Итак, я открыл ему возможность воспользоваться борделем. Все девицы, которых он только пожелает, поскольку они еще не знают, что произошло, будут в его распоряжении. Причем бесплатно! Он так обрадовался, что едва успел повесить трубку.

Она расхохоталась.

— Вы просто гений, Бойд!

— Итак, как обед?

Она решительно поставила свой стакан, потом встала.

Ее свитер и юбка исчезли мгновенно, и она выпрямилась передо мной совершенно голая.

— К дьяволу обед! — воскликнула она. — Вы сможете получить от меня лишь небольшой завтрак, но… значительно позже!

Убийство на конкурсе красоты (Пер. с англ. О. Юмашевой)

Глава 1

Возможно, что большинство мужчин привыкают к своим секретаршам, если имеют возможность постоянно видеть их в своем бюро. Со мной дело обстоит иначе. Каждый раз, когда я вижу перед собой Фрэн Джордан, со мной происходит одна и та же старая история. Я всегда как бы получаю удар.

Фрэн — золотоволосая с серо-зелеными глазами, которые порой бывают холодны и этим как бы пытаются прикрыть зрелую и чувственную красоту ее полных губ. А фигурка у нее такая, что смогла бы довести несколько журналов мод чуть ли не до разорения, если бы они попытались представить такую фигурку несовременной. Она напоминает песочные часы — высокие полные груди, тонкая талия и полные округлые бедра, которые каждый раз повергают меня в головокружение и поддерживают в этом состоянии, пока я нахожусь в относительной близости от них.

Этим утром на ней был белый пуловер и черная узкая юбка, и не успел я взглянуть на нее, как сразу почувствовал, что песок мой начинает пересыпаться вниз, как в песочных часах.

— Денни Бойд, — сказала она с упреком, — может быть, ты перестанешь пялить глаза на меня и выслушаешь, что я скажу?

— Я слушаю, — сказал я неповинующимся языком. — Но если я перестану пялить на тебя глаза, то тебе придется вызвать врача. Это будет означать, что я болен.

— По вечерам, — мрачно сказала она, — мне приходится раздеваться в темноте, потому что если я оставлю свет, у меня каждый раз появляется чувство, что ты за мной наблюдаешь. В твоем взгляде присутствует нечто, что есть в рентгеновских лучах.

— Мне пришлось потратить лучшие годы своей жизни, чтобы выработать такой взгляд, — объяснил я ей. — То же самое относится и к моему совершенному профилю. Ко всему прочему, я научился не замечать мелочей. Так, например, когда я смотрю на хорошенькую девушку, то ее одежду я не замечаю.

— Уже сегодня можно представить, каков ты будешь через десяток лет, — холодно сказала она. — Облысеешь, пожирнеешь и приобретешь привычку щипать девушек в лифтах.

— А ты разве знаешь лучшее место, чем лифт, где это можно делать? — спросил я.

— Ты бы мог хоть иногда вести себя деликатнее, — заметила она каким-то отсутствующим тоном.

— Я так веду себя только между этажами, — с радостным видом сообщил я. — Может быть, пойдем покатаемся на лифте, и я тебе продемонстрирую, как это делается. Ведь на тебе сегодня нет пояса.

— Я его вообще не ношу, — колко ответила она. — Ну, может быть, перестанешь пялить глаза и выслушаешь?

— Хорошо, — сдался я. — Только не понимаю, почему тебе всегда нужно разбавлять флирт деловыми сюжетами.

Фрэн глубоко вздохнула и при этом натянула пуловер до предела.

— У нас появился новый клиент, — сказала она. — Надеюсь, ты помнишь, что нам срочно нужен новый клиент? А этот — первый с тех пор, как ты три недели назад вернулся из Гонолулу.

— На Гавайях я работал, не покладая рук, — запротестовал я. — Мне нужен был отдых.

— Я знаю, что ты усердно потрудился, Денни, — сладко сказала она. — Жаль только, что этой работой ты не заработал ничего и вынужден был сам оплатить свои чудовищные расходы. Эта история стоила нам две тысячи долларов.

— Ну, хорошо, — отмахнулся я. — Так что там с этим новым клиентом?

— Речь идет о фирме «Мееркайд», которая занимается изготовлением купальных костюмов, — сказала она таким благочестивым тоном, словно речь шла о фирме, основанной Папой Римским.

— Я никогда не слышал о такой фирме.

— Никогда? Я разве тебе не говорила, что пятьдесят процентов всех девушек на пляжах, начиная с Флориды и кончая Лонг-Айлендом, будут носить этим летом купальные костюмы этой фирмы?

— Подожди, подожди! — сказал я заинтересованно. — Это нужно уточнить. Как это понимать: в костюмах на пляжах будут только пятьдесят процентов девушек, или каждая девушка будет иметь только пятьдесят процентов купального костюма? И если верно мое второе предположение, то какую именно половину костюма они будут надевать?

Фрэн разозлилась.

— Почему бы тебе не сходить домой и не пообедать? А потом мы продолжим наш разговор. Терпеть не могу, когда ты пытаешься продемонстрировать свое остроумие. В такие минуты ты бываешь хуже налогового инспектора.

— С этой минуты я буду вести себя серьезно, сказал молодой супруг в разгар свадебного путешествия, — извинился я.

— Они организуют последний тур соревнований во Флориде. Я имею в виду конкурс красоты фирмы «Мееркайд». Эти соревнования начинаются на следующей неделе в Майами, и ты должен быть одним из судей.

— А на улице все еще идет снег? — осторожно спросил я.

Фрэн взглянула на окна и кивнула.

— Да, идет. Но для Нью-Йорка снег в январе — дело обычное. Или ты не согласен с этим?

— Значит, у нас сегодня на первое апреля? — сказал я. — А я-то думал, что это первоапрельская шутка.

— Это — не шутка, — ответила она. — Они заинтересованы в том, чтобы при определении победительниц не было никаких грязных комбинаций. Поэтому-то они и обратились в детективное бюро Бойда.

— Теперь я понимаю, что все это шутки, — возразил я. — С каких это пор мое бюро начало пользоваться репутацией не терпящего грязных комбинаций?

— Не перегибай палку! — резко ответила она. — Они заплатили уже тысячу долларов в качестве аванса на расходы.

— А почему они так уверены, что я соглашусь на это?

— Но ведь от тебя не требуется ничего особенного, Денни! — заявила она с горячностью. — В понедельник утром ты садишься в самолет. Их местный представитель — его зовут Майер — связывается с тобой, когда ты прилетаешь. На заключительном этапе конкурса ты будешь выполнять функции судьи, а через неделю уже вернешься в Нью-Йорк. Ты проведешь в Майами всего лишь неделю, и причем в самый разгар сезона. Заметь также, что тебе там ничего не придется делать — только в течение всего дня любоваться девушками, которые будут дефилировать перед тобой словно на параде… И тебе еще заплатят за это!

— Ты меня почти убедила, бесценная ты моя, — сказал я. — Прошу тебя, расскажи мне еще что-нибудь про девушек в купальных костюмах.

— Я уже заказала тебе номер в «Стиксе» и купила билет на самолет. Но должна тебя предупредить, что они поставили одно условие: ты ни при каких обстоятельствах не должен никому говорить, кто ты на самом деле и по какой причине будешь выступать в роли одного из судей. То есть зачем ты вообще приехал туда.

— Кто-то ведь все равно будет знать, что я — один из судей, — ответил я раздраженно. — Как же иначе я подберусь к этим девушкам на такое расстояние, чтобы понять, что они не блефуют. Если они не запищат, то сразу станет ясно, что они положили себе что-то в известные места. Но для того чтобы иметь возможность ущипнуть их, нужно подойти к ним на близкое расстояние.

— Можешь щипать их, сколько будет угодно, — разгорячилась Фрэн. — Только не объясняй им, что тебя наняли для того, чтобы проверить, что никто из них не блефует…

Я был достаточно проворен, чтобы не позволить ей ускользнуть от меня, и она пискнула с довольным видом..

— В одном тебе нужно отдать должное, Фрэн Джордан, — сказал я с восхищением. — Ты действительно не подкладываешь ничего под свою юбку.

Согласно последним статистическим данным, которые попались мне на глаза, в Майами-бич имеется 381 отель. И все они, включая и «Стикс», просто сказочны. Я появился в отеле в полдень и нашел там для себя сообщение от Майера. В нем он приветствовал меня с прибытием и сообщал, что зайдет ко мне в три часа дня. Это позволило мне оглядеться в своем номере и перекусить. В бюро администратора я сказал, что Майер сможет найти меня в баре. Там он и нашел меня в 14 часов 31 минуту.

Он выглядел точно так, как и описала Фрэн, — толстенький и лысый, в легком костюме, который был, видимо, мятым еще тогда, когда он снимал его с вешалки. Я хотел спросить, сколько девушек он умудрился ущипнуть в лифте, но, посмотрев на его костюм, решил воздержаться от этого вопроса.

— Мистер Бойд? — Он неуверенно улыбнулся с вопросительным блеском в глазах, словно так и не нашел того, что когда-то потерял. — Меня зовут Морис Майер. Я — из фирмы «Мееркайд».

— Денни Бойд, — представился я. — Что будете пить?

— В рабочее время я никогда не притрагиваюсь к алкоголю, мистер Бойд. — Он вытер лицо скомканным платком. — Понимаете, работа и алкоголь не совмещаются.

— Джин с тоником — надежная смесь, — сказал я и сделал знак бармену снова наполнить мою рюмку.

— В центре мне сообщили, что вы прибыли сюда, чтобы стать третьим судьей на конкурсе красоты, — неуверенно сказал Майер. — У вас есть какой-нибудь… э… какой-нибудь опыт в этой области?

— Только обычное моральное образование молодого американца с горячей кровью, — ответил я. — С тех пор, как у меня произошел душевный надлом, я смотрю на девушек только критическим взглядом.

Майер опять смущенно улыбнулся.

— Два других судьи — крупные специалисты в этой области. Хотелось бы знать, почему центр…

— В этом случае у нас получается замечательное трио: два специалиста и один энтузиаст-любитель. А кто два других?

— Один из них — Блейк Керзок, издатель «Эксквазито», журнала мод. Вы наверняка знаете этот журнал.

— Разумеется, — холодно подтвердил я. — Целыми днями сижу на бархатных подушках, курю сигареты с шелковым мундштуком и взахлеб читаю этот журнал.

Он снова приложил платок к лицу.

— Я не хотел вас… Ну, я полагал, что вы слышали об этом журнале. Не хотел вас обидеть… Последнее, что я…

— А кто второй?

— Фотограф Дюваль.

— Его я тоже не знаю.

— Очень милый человек, — с воодушевлением сказал Майер. — Мы с ним отлично ладим. Достойный джентльмен. — Он увидел выражение моего лица и снова стал усердно отирать лоб. — И, пожалуйста, не поймите меня неправильно, мистер Бойд, я…

— Хорошо, хорошо, — перебил я. — Когда начинаются соревнования?

— Завтра утром. — Он судорожно сглотнул. — У нас тридцать девушек из всех уголков США. И вашей завтрашней задачей будет отсеять две трети из них с тем, чтобы в полуфинал вышли только десять. Позднее мы исключим еще пять, а оставшиеся будут конкурировать в заключительном туре.

— Я мог бы такую работу сделать делом всей моей жизни, — довольно иронически заметил я.

— Завтра в десять я пришлю за вами машину, мистер Бойд, — сказал Майер. — Думаю, что вы не откажетесь от этих услуг.

— В десять я буду готов…

— Конкурс состоится в загородном клубе «Пипресс». Там же каждый год проводится коронация Королевы Грейпфрута…

— И ее коронуют грейпфрутом?

Он откинулся на стуле и попытался тем самым удалиться от меня на возможно большее расстояние — на тот случай, если с меня начнет что-нибудь осыпаться, что могло бы испачкать его жеваный костюм.

— Ну, хорошо. — Он деликатно кашлянул. — Я думаю, что мы уже решили с вами все вопросы. Но если у вас имеются еще какие-нибудь пожелания и вопросы, мистер Бойд…

— Имеются, — сказал я, — но это можно будет урегулировать завтра, когда я познакомлюсь с участницами конкурса.

На лице Майера начало появляться выражение, весьма похожее на ужас.

— Уж не думаете ли вы, что вам можно будет лично встретиться с одной из участниц конкурса?

— Именно женского общества мне и не хватает, хотя я и не придаю этому большого значения, — ответил я. — Так почему же это общество не может составить мне одна из участниц? Ведь не у всех же из них будут кувалды вместо ног?

— Но вы не можете это сделать! — со всей страстью запротестовал он. — Такое не разрешается. Это противоречит всем правилам и может сорвать конкурс. Первое правило конкурса гласит, что ни один из судей не должен иметь личной заинтересованности в результатах участниц конкурса.

— Очень был рад с вами познакомиться, мистер Майер, — сказал я. — Могу вас уверить, что если когда-либо будет избираться королева кислого винограда, то у вас будут большие шансы ею стать.

— Пообещайте мне, что вы не будете завтра заговаривать ни с одной из участниц, мистер Бойд, — пролепетал он почти умоляющим тоном.

— Вам стоило бы в первую очередь побеспокоиться о более важных вещах, мистер Майер, — сочувственно ответил я. — Например, отутюжить свой костюм.

Глава 2

На следующее утро за мной заехал вишнево-красный «линкольн», который и отвез меня в загородный клуб «Пипресс». Этот конкурс должен был состояться рядом с плавательным бассейном, который имел самую нелепую форму, какую мне доводилось видеть в своей жизни. Шофер распахнул дверцу машины, я вышел и сразу заметил, что ко мне быстрыми шагами направляется Майер.

— Доброе утро, мистер Бойд. — Улыбка искривила его губы, но потом чего-то испугалась и исчезла. — И утро не только доброе, но и чудесное. Вы уже успели насладиться нашей прекрасной погодой?

— Я — домосед, — лаконично ответил я. — А что это случилось с вашим бассейном?

Майер испуганно обернулся через плечо, словно ожидал увидеть, что бассейн танцует ча-ча-ча.

— Не понимаю, мистер Бойд?

— У него такая странная форма… Вы не находите?

— Ах, вот вы о чем! — Он гордо рассмеялся. — Форма бассейна воспроизводит очертания Флориды. А какое великолепное впечатление оставляет парк, вы не находите, мистер Бойд? Вам нужно будет поближе с ним познакомиться, конечно, когда закончится конкурс. В нашем парке очень редкие растения. Например, мясопожирающее растение и стыдливое…

— А почему его так назвали? — удивленно спросил я. — Оно что, все время отказывается от опыления?

— Ха-ха-ха! — вымученно рассмеялся он. — Нет, оно просто закрывает свои лепестки, как только до него дотронешься. И потом, у нас тут есть одна особенно редкая роза. Вам обязательно нужно посмотреть ее.

— Где она? — жадно спросил я.

— Действительно чудесный цветок, — холодно добавил он. — Бутон белый, а сам цветок становится при заходе солнца красным.

— То есть ведет себя так же, как сенатский комитет, — бросил я. — Ну, а где девушки?

— Они готовятся к выходу вон в той полосатой палатке. Но пойдемте, мистер Бойд, я познакомлю вас с другими судьями.

Я последовал за ним по бетонированной дорожке, мимо маленькой группки людей, к столику, который был поставлен почти у края плавательного бассейна. За столиком уже сидели два человека, а между ними стоял свободный стул.

— Ну, вот и мы, наконец, — сказал Майер. — Да, это мы. Представляю вам третьего судью, Денни Бойда. — Он с улыбкой посмотрел на обоих сидящих, но выражение лица у него снова сделалось неуверенным. — Итак, мистер Бойд, я хочу познакомить вас с другими судьями. Сперва с мисс Элейн Керзон. Знакомьтесь, пожалуйста.

— Доброе утро, — кивнул я.

Элейн Керзон была темноволосой женщиной в белом костюме из грубой хлопчатобумажной ткани. Ее темные глаза были холодны, как лед, и она в качестве приветствия сдвинула голову на дюйм, а ее холодный взгляд заморозил мою кровь до такой степени, при которой она обычно хранится на станциях переливания крови.

Майер смущенно кашлянул.

— А это — мистер Дюваль. Клод Дюваль, знаменитый фотограф.

Дюваль был высоким и тощим, с длинным носом и меланхоличными глазами, как у овчарки-дегенерата, выведенной путем неправильного скрещивания.

— Очень приятно, — сказал он глухим, слегка гнусавым голосом.

— А это — ваше место, мистер Бойд. — Майер показал на свободный стул. — На столе перед собой вы найдете блокнот и карандаш. Сам процесс очень прост. Девушки поочередно будут проходить мимо вас, и на купальном костюме каждой есть номер. Когда они все пройдут мимо вас, вы сравните свои отметки и решите, каких девушек вы вычеркнете, а каких пропустите в следующий тур.

— Чудесно, — ответил я и направился в обход стола к свободному стулу.

— В таком случае, мы сразу же начнем. — Майер снова заулыбался. Сейчас я подумал, что он относится к той породе мазохистов, которые могут со всего разбега вонзиться в кирпичную стену, полагая, что она достаточно воспитанна, чтобы уступить ему дорогу.

После того, как он исчез, я закурил и мысленно спросил себя, почему он не послушался моего совета и не распорядился выгладить свой костюм.

— Как я ненавижу эти проклятые конкурсы красоты, — заявила Элейн Керзон сухим тоном. — Если бы фирма «Мееркайд» не помещала своих объявлений в журнале…

— Я целиком с вами согласен, — чопорным тоном поддержал ее Дюваль. — Если бы их рекламное агентство не заказывало мне фото…

— А я считаю, что это великолепно! — сказал я, с довольным видом потирая себе руки. — Сама мысль о проведении конкурса красоты уже великолепна, а когда начнешь любоваться этими восхитительными куколками…

— Куколками? — Дюваля всего передернуло.

— Если у вас в запасе есть еще подобные вульгарные выражения, мистер Бойд, — ледяным тоном заметила Элейн Керзон, — то лучше используйте их сейчас же, до начала конкурса. Так будет надежнее.

Из громкоговорителей, которые были расставлены вокруг бассейна, раздались звуки фанфар. Потом Майер возвестил о начале конкурса. Звуки бравурного марша незаметно перешли в печальные такты песенки: «Хорошенькая девушка подобна мелодии». И наконец первая из участниц конкурса начала свое шествие.

Еще никогда в жизни я не был таким внимательным, начиная свою работу. А когда мимо стола проходила участница под номером 26, я испытал то победное чувство, которое охватывает игрока в рулетку в Лас-Вегасе при крупном выигрыше после недели постоянных проигрышей.

Пока мимо меня проплывали первые двадцать пять пар чудесных округлостей, я просто смущенно сидел на своем месте. Практически в мою дверь все время стучала Фея Благоприятных возможностей, я же, как чурбан, просто сидел и наблюдал. Но когда появился номер 26, я сразу понял, что это мое счастливое число, и в тот же момент девушка мне подмигнула.

Волосы ее были светлые-светлые, почти как сметана, и ниспадали длинными ровными волнами до самых плеч. На ней было бикини с рисунком леопардовой шкуры, которое уже немного разносилось, но, к счастью, сам 26 номер вовсе не последовал примеру своего бикини. Это была крепко сколоченная высокая девушка с обтекаемыми формами, которые плотно наполняли ее бикини, чуть не разрывая его. Она медленно повернулась во все стороны, а затем снова посмотрела на нас. В следующее мгновение она взглянула на меня с усталой улыбкой на губах и подмигнула.

— Как вас зовут, мое сокровище? — спросил я.

— Элина… — Она вызывающе вытянула свои губки, когда произносила: — Элина Хоуп.

— С такими формами, как у вас, моя сладенькая, — сказал я неповинующимся языком, — можно смело рассчитывать на благосклонность судьбы.

— Мистер Бойд! — набросилась на меня Элейн Керзон. — Прошу вас, не забывайте, что вы судья.

— И причем самый неподкупный, — ответил я, не сводя глаз с девушки. — Вы случайно не свободны сегодня вечером, мое сокровище?

Ее улыбка стала более смелой.

— Совершенно свободна, — проворковала она горловым голосом.

— Когда и где? — спросил я.

— Вы задерживаете просмотр, мистер Бойд, — запричитал Дюваль. — Ради бога…

— В восемь, — быстро сказала сметанная блондинка. — В «Сирокко».

— Договорились!

Я записал имя и адрес.

Элина Хоуп одарила меня своей последней чарующей улыбкой и упорхнула от нашего стола. За ней последовала высокая брюнетка в купальном костюме с глубоким овальным вырезом на спине, который выгодно демонстрировал ее загорелую спину. Если бы я уже не договорился с Элиной Хоуп, то обязательно договорился бы о встрече с 27 номером. Тем более что меня очень подбодрил ее взгляд — она смотрела, как и Элина, только на меня и совершенно игнорировала обоих других судей. Но для того чтобы назначить в один вечер встречу с двумя девушками, надо быть или очень хорошим организатором, или вообще сверхчеловеком. Последние три девушки последовали за 27 номером довольно быстро, и теперь все находилось в руках судей.

— Начнем с первого номера, — деловито сказала Элейн Керзон. — Блондинка с прической как у пуделя. Мое мнение — отрицательное.

— Согласен, — со скучающим видом сказал Дюваль.

— А вы, мистер Бойд? — спросила она.

— Мое мнение положительное.

Ее губы напряглись.

— Ну, мы потом еще вернемся к этому вопросу и урегулируем наши разногласия. Номер второй. Я говорю: «Да».

— Согласен, — кивнул Дюваль.

— Не согласен, — решительно сказал я.

Они на какое-то время уставились друг на друга, а потом вперили в меня свои кровожадные зрачки.

Элейн бросила свой карандаш на стол.

— Это же смешно, — фыркнула она. — Судя по всему, вы выступаете в роли судьи впервые, мистер Бойд.

— Просто у меня есть вкус, — самоуверенно заявил я.

— Если дело пойдет так и дальше, то мы просидим здесь весь день, — бросил Дюваль в сердцах. — А у меня сегодня тяжелая вторая половина дня. Мне нужно сделать цветные снимки для одной из крупных сигаретных фирм. Меня ждут двенадцать моделей и плавательный бассейн.

— Может быть, сразу придем к соглашению? — спросил я равнодушным тоном.

— Что вы подразумеваете под этим? - насторожился он.

— Номера 26 и 27 проходят в следующий тур конкурса…

— Не пойдет, — сухо сказала Элейн Керзон.

— Не спеши, не спеши, моя дорогая, — быстро вмешался Дюваль. — А что будет, если мы согласимся на это?

— Тогда остальные восемь девушек можете выбирать по собственному усмотрению, — ответил я. — Ваши выводы меня интересовать не будут.

Он начал что-то быстро малевать в своем блокноте.

— Похоже, мы таким образом выберемся из всех затруднений быстрее всего, — наконец сказал он со вздохом.

— Шантаж! — выдавила Элейн с раздражением. — Неприкрытый, наглый шантаж! — Секунд десять внутри у нее, видимо, все клокотало, а потом наконец вырвалось: — Но, видимо, я должна согласиться, если не хочу сидеть здесь с вами целый день и спорить!

Пока объявляли результаты и десять прошедших в следующий тур девушек позировали перед камерой и снова проходили перед публикой, перевалило за полдень. Мы перекусили за счет фирмы «Мееркайд», а потом Майер настоял, чтобы мы прогулялись с ним и полюбовались парком.

Когда «линкольн» вишневого цвета подвез меня в отель, было около половины шестого. Я сделал бар своим перевалочным пунктом и погрузился в джин с тоником. Когда же я наконец удосужился взглянуть на часы, то вскочил на ноги. Было уже почти восемь, а я должен был появиться на свидании со сметанной блондинкой вымытым и переодетым.

Войдя в свой номер, я обнаружил, что у меня гости. Это были два парня в весьма дорогих костюмах, и только благодаря им они выделялись в толпе мелких негодяев. Но, тем не менее, выражение их лиц свидетельствовало, что с ними шутить нельзя.

Человеку, который удобно расположился в кресле у окна, было лет 45. С гладким, почти без морщин лицом, которое было с интересом повернуто в мою сторону. Я сказал бы даже, с вежливым интересом. У него были черные волосы и ухоженные усики, которые делали его в какой-то мере похожим на бизнесмена, отошедшего от дел. На нем была шелковая спортивная куртка, брюки из добротной хлопчатобумажной ткани, шелковая же, застегнутая на все пуговицы рубашка синего цвета с тонкими серебристыми нитями. Короче говоря, внешность его была такой же впечатляющей, как реклама старого доброго виски.

Его приятель стоял посреди комнаты и рассматривал меня с таким выражением лица, что более мрачное трудно себе представить. Опасный парень, ничего не скажешь, да и жирку в нем было немного. Волосы на его грубом лице были уложены таким образом, что явственно подчеркивалось отсутствие левой мочки уха.

— Если я ошибся номером и случайно попал в чужой, — сказал я, — то что делает здесь мой чемодан?

Элегантный бандит поднялся с кресла и бесстрастно уставился на меня.

— Фирма «Мееркайд» прислала вас сюда из Нью-Йорка, чтобы вы тут выступали в качестве судьи на конкурсе красоты, — сказал он таким тоном, который очень подходил к его ухоженным усикам. — Майер обращается с вами, как с какой-то высокой личностью, значит, люди из Нью-Йорка тоже, видимо, высокого мнения о вас.

— Ну, а что нужно вам? Автограф?

— Очень остроумно, Бойд, — сказал громила с отсутствующей мочкой уха. Голосок его был слишком пискляв для такого могучего телосложения. Этот голосок должен был показаться мне смешным, но мне было не до смеха.

— Мы можем перейти сразу к делу, Бойд, — спокойно сказал другой. — От фирмы «Мееркайд» неоднократно требовали, чтобы она отказалась от этого конкурса, но они не хотят и слушать об этом. Так вот, мы надеемся, что вы будете тем человеком, который объяснит им, что мы не шутим.

— Очень приятно слышать такие слова, — ответил я. — Фирма «Мееркайд» всегда готова заключить новые сделки. Сколько купальных костюмов вам нужно на этот сезон?

— Судя по всему, он начал отпускать свои остроты, еще находясь в утробе матери, Хэл, — монотонно пропищал второй. — Почему ты не смеешься?

— Я полагаю, что мистер Бойд просто еще не осознал всю серьезность своего положения, Чарльз, — сказал его напарник голосом, и в тоне его прозвучал мягкий упрек. — Видимо, мне придется объяснить ему все поподробнее.

Он подошел ко мне поближе со своей застывшей под усиками улыбкой.

— Вы должны передать своим хозяевам, мистер Бойд, что это — их последний шанс отказаться от конкурса, иначе… иначе произойдет нечто весьма неприятное. Я глубоко уверен, что несмотря на вашу прическу «ежиком», вы все-таки интеллигентный человек, и если мы убедим вас в важности нашего сообщения, то и вы в свою очередь не преминете убедить фирму, что мы не шутим. Я правильно говорю, Чарльз?

— Попал в самую точку, — пропищал тоненький голосок. — Мы сообщим все Бойду, а он передаст наше сообщение дальше. Таким образом, там все узнают, что мы не шутим.

— А вы не возражаете объяснить мне, в чем все-таки дело? — спросил я. — Только слегка подскажите, какого рода должно быть это сообщение.

Говоря это, я смотрел на Хэла, человека с военной выправкой, и ожидал ответа. Это было моей ошибкой. Ответ мне дал другой, Чарльз. Он мог двигаться быстрее, чем я предполагал — если судить по его конституции — и оказался позади меня раньше, чем я думал. Он обхватил меня своими лапищами и прижал мои руки к бедром.

— Скажите своему другу, чтобы он вел себя по-джентльменски, — повернулся я к Хэлу. — Кем он себя воображает? Медведем из детской сказки?

— Чарльз обладает необыкновенной силой, мистер Бойд, — сочувственно сказал Хэл, наблюдая за моими тщетными попытками вырваться из лап этого чудовища. — Поэтому советую вам не тратить силы на сопротивление. Мы уйдем, как только передадим вам сообщение. — Он закурил и какое-то время с явным интересом следил за дымком, поднимающимся вверх. — Я искренне надеюсь, что все это совершенно не касается вас лично. Вы понимаете? — В его голосе чувствовалась искренняя теплота офицера, спрашивающего одного из своих солдат, которому только что оторвало руку, хорошо ли он себя чувствует.

Он отступил на шаг, приподнялся на носки и взмахнул рукой, сжатой в кулак, вложив в удар всю тяжесть своего тела. Так как медвежьи лапы Чарльза крепко меня держали, у меня не было возможности уклониться от удара или попытаться смягчить его. Удар пришелся точно в солнечное сплетение, и все мои внутренности словно взорвались в болевом протесте. С той же тщательностью Хэл нанес и второй удар в то же самое место, а потом отступил и внимательно посмотрел на меня.

— Я думаю, теперь ты можешь отпустить мистера Бойда, — сказал он с отеческим благодушием.

Мои колени, казалось, налились водой, а горло, наоборот, совершенно пересохло. Я жадно ловил ртом воздух. Боль волнами распространялась по всему моему телу. Я почувствовал, что Чарльз переменил хватку, а потом я вдруг взмыл в воздух, в полете на мгновение увидел потолок совсем рядом с собой и грохнулся на пол. Приземлился я на правый бок, отлетел в сторону, а потом затих и стал раздумывать о том, могу ли я еще считать себя живым.

— Не забывайте этого, мистер Бойд, — с лукавой улыбкой сказал мне Хэл. — И будьте так любезны передать наше сообщение дальше. Мы действительно не шутим.

Он осторожно перешагнул через меня, словно опасаясь испачкать об меня свои ботинки, и направился к двери. Его приятель последовал за ним.

Когда они исчезли, я остался наедине с собой и своими болями. Минут десять я продолжал лежать на том же самом месте, пока у меня не восстановилось более или менее нормальное дыхание. Потом я осторожно начал двигать своими членами — сперва одним, потом другим, чтобы установить, что у меня сломано, а что осталось в целости. Через какое-то время я пришел к выводу, что почти все было цело, классический профиль остался неиспорченным, и я даже испытывал к ним нечто вроде благодарности за это, но, тем не менее, чувствовал я себя плохо — все во мне болело.

Приняв душ и переодевшись, я почувствовал себя значительно бодрее, хотя боль в области солнечного сплетения не исчезла. Часы мои показывали, что на свидание с Элиной Хоуп я опоздал уже на полчаса, тем не менее, я спустился вниз и попросил портье, чтобы он нашел мне такси.

Приехав в «Сирокко», я спросил в бюро администратора об Элине Хоуп, точнее, поинтересовался номером, в котором она живет, а потом поехал в лифте на пятнадцатый этаж, тайно надеясь, что она, отчаявшись дождаться меня, все-таки еще не успела уйти с другим. Постучав во второй раз, я обнаружил, что дверь открыта, и облегченно вздохнул. После этого я вошел в номер.

— Мое сокровище, — сказал я. — Возможно, вы не поверите, но я опоздал на встречу к вам только потому, что меня избили.

Нередко случается, что не успеешь бросить фразу, как ее тут же кто-нибудь подхватит. Именно это и произошло сейчас, а я не успел даже глазом моргнуть. Короче говоря, меня избили второй раз за этот вечер. Но на этот раз все было сделано быстрее и эффективнее — меня просто ударили по затылку, и боль, спускавшаяся от головы вниз, встретилась с болью, поднимавшейся наверх от солнечного сплетения. А когда они соединились, у меня внутри словно что-то взорвалось, а потом кто-то сразу выключил свет…

В беспамятстве я видел нечто вроде кошмарного сна: медведей-гризли, причем на каждом из них был надет купальный костюм фирмы «Мееркайд». Из этого кошмарного сна я постепенно перекочевал в мир болевых ощущений, а потом даже отважился открыть один глаз и осмотреться, чтобы выяснить, не ожидает ли меня еще какой-нибудь очередной сюрприз, а если и ожидает, то какой именно.

Через какое-то время я медленно приподнялся и сел. В следующее мгновение я убедился, что, кроме избитого и достойного всяческого сожаления Денни Бойда, в комнате никого не было. Ко всему прочему надо добавить, что находился я в своем собственном номере в отеле «Стикс». Как я очутился здесь, я и понятия не имел, и если верить моим часам, то было без пяти двенадцать. А когда я входил в номер Элины Хоуп в отеле «Сирокко», было около девяти часов.

Где же я провел последние три часа и каким образом очутился в своем отеле? Эти два вопроса меня очень волновали, и я решил снова отправиться в отель, где жила Элина Хоуп, чтобы получить ответы на эти вопросы.

От моего костюма несло как от подпольной самогонной фабрики, расположенной в горах Кентукки, поэтому я снова был вынужден переодеться. Поездка обошлась без происшествий, как и в прошлый раз, и закончилась в 12.30 перед дверью номера Элины Хоуп. Если мне опять откроет та же личность, то первое, что она увидит, будет мой сапог, причем в непосредственной близости от ее носа. Но на этот раз никто не открыл двери, и после того как я трижды безуспешно постучал, я установил, что она незаперта. Я распахнул ее пошире, выждал несколько секунд, а потом стремительно влетел в комнату, словно хотел в час «пик» попасть в вагон нью-йоркского метро.

Я остановился лишь в центре комнаты и был убежден, что на этот раз тут меня никто не ожидает, чтобы огреть по затылку. В ванной комнате горел свет, дверь ее была приоткрыта, и света было достаточно, чтобы убедиться, что в номере никто не спрятался. В какой-то степени меня это даже разочаровало. Не было и приглушенной музыки, когда я направился обратно к двери, чтобы закрыть ее за собой, а потом включить свет.

Меблировка комнаты сразу потеряла причудливые очертания, которые она имела в рассеянном свете, и превратились в конкретные предметы обстановки — два кресла, маленькая кушетка, письменный стол со стулом, туалетный столик с обычной для него мелочью, с помощью которой дамы приводят в порядок свою внешность. На кресле перед зеркалом, что находилось рядом с туалетным столиком, висело вечернее платье и кое-какое дамское белье из прозрачного нейлона. Тут же на полу стояли туфли на высоких каблуках, украшенные блестящими камешками.

Еще в детстве меня научили, что кратчайшее расстояние между двумя точками прямая, поэтому-то мой взгляд и последовал от кресла к постели. И тут я установил, что этим вечером Элина Хоуп ни с кем другим не уходила из своего номера. Она все еще находилась в нем.

Ее обнаженное тело лежало на кровати лицом вниз.

Для нее не существовало больше ни настоящего, ни будущего. Только прошлое. Кто-то задушил ее. Причем убийца имел довольно своеобразное понятие о юморе. Вокруг ее шеи был плотно обмотан купальный костюм. Я просто не мог не посмотреть на марку фирмы, которая была пришита к костюму. Откровенно говоря, для меня не было неожиданностью, когда я увидел надпись: «Мееркайд».

Я закурил и продолжал стоять возле кровати, задумчиво глядя на нее, как вдруг дверь с шумом распахнулась и в номер ворвались два человека. Они так спешили, словно хотели успеть на вечеринку, где уже кончились спиртные напитки.

3

Первый из них был худощав, с лицом, состоявшим только из резких черт, а взгляд его свидетельствовал о том, что он уже давно устал смотреть вообще на что-либо, а на людей — в первую очередь.

— Ну, хорошо, — прорычал он, — вы хоть скажите, зачем сделали это?

— Что именно? — поинтересовался я.

— Неужели непонятно, — удивился он. — Меня интересует, с какой целью вы задушили женщину, что же еще?

— А вам не кажется, что вы чересчур много хотите сразу узнать? — спросил я вежливо. — Вы что, родственник умершей?

— Я — лейтенант Райд, — ответил он холодно, — из отдела по расследованию убийств. А это — сержант Келсо. — Он показал на своего спутника. — Видимо, вы все-таки имели основания, чтобы убить ее?

— Я появился здесь только пять минут назад и нашел ее точно в таком же состоянии, что и вы, — ответил я в соответствии с истиной. — Но как вы сюда попали?

Он не посчитал нужным ответить на мой вопрос.

— Появились здесь только пять минут назад? — Он посмотрел на сержанта, словно ожидал от него помощи. — Келсо, вы меня знаете. Скажите, со мной можно иметь дело?

— Разумеется, лейтенант! — развязно ответил тот.

— Тем не менее иногда мне приходится прилагать очень большие усилия, чтобы понять своих современников. От природы я не недоверчив, даже служба в полиции не сделала меня недоверчивым… Вы можете утверждать, Келсо, что я имею обыкновение не доверять людям?

— Не могу, лейтенант.

— И я не хочу вести себя неразумно, — сказал Райд тихо и доверительные тоном. — Но… — Голос его внезапно поднялся высоко. — Но не рассказывайте мне сказки, будто вы пришли сюда только пять минут назад и нашли все в таком виде, как и сейчас, иначе я сделаю… — Он помолчал, а когда заговорил снова, то голос его снова был уже мягким и тихим: — Хоть бы один раз. — Он немного растянул губы, обнажив при этом зубы, что в африканских джунглях вполне могло бы сойти за улыбку. — Хоть бы один раз мне ответили действительно оригинально. Всю свою жизнь я выслушиваю одно и то же: «Меня приятель попросил передать этот пакетик, и я не знал, что в нем героин…» Или, «Честное слово, лейтенант, револьвер валялся на улице, и я только поднял его, когда на меня бросился полицейский…» Так почему бы нам не начать с самого начала?

— Благодарю вас, лейтенант, за то, что вы предоставляете мне такой шанс, — сказал я с оскорбленным видом. — Вы можете убедиться, что она задушена купальным костюмом…

— Не понимаю, какая тут связь? — спросил он заинтересованным тоном.

— Дело в том, что это был просто несчастный случай. Я поставляю купальные костюмы, а она была одной из моих манекенщиц. Этот костюм — самая последняя модель, вот мы и поспорили о прочности нейлона. Она утверждала, что нейлон не сможет удерживать даму таких форм, в каких она хотела быть, а я в ответ заявил, что ткань эта настолько прочная, что сможет удержать не только формы, но и дыхание. Тогда она заявила, что мои слова нуждаются в подтверждении, и, прежде чем я сам понял, что случилось…

— Хватит, хватит! — с раздражением бросил мне Райд. — Значит, вы утверждаете, что вошли сюда и обнаружили ее труп? — Он взглянул на часы. — Почти час ночи, а вы так просто вошли в ее комнату… Вы что же, ее супруг? Или любовник?

— Нет, — ответил я, — я только сегодня с ней познакомился.

— О, боже ты мой! — простонал он. — Что же, продолжайте. Судя по всему, вы сейчас находитесь в великолепной форме.

— Вы же хорошо знаете, как это бывает, лейтенант, — сказал я с надеждой в голосе. — Правда часто выглядит невероятной…

— А кто здесь говорил правду? — спросил он. — Я лично еще ее не слышал. Начнем сначала — так будет проще. Кто вы такой?

— Меня зовут Денни Бойд, — ответил я.

— А кто она?.. Точнее, кем она была? — Он показал на мертвую.

— Элина Хоуп.

— Значит, вы познакомились с ней только сегодня, и она пригласила вас к себе в номер около полуночи, потому что полагала, что ее убьют…

— Возможно, вы уже слышали, что фирма «Мееркайд» организовала конкурс красоты? — спросил я.

— Да. Я видел парочку фотографий в вечерней газете, — буркнул он.

— Я один из судей этого конкурса, официальный представитель фирмы «Мееркайд» на конкурсе красоты, — продолжал я. — Эта девушка была участницей этого конкурса, ну а там она мне… она мне, понимаете, подмигнула… Вы знаете, как это бывает, лейтенант. — Правда, я не был уверен, знал ли он, как это бывает. Тем не менее я храбро продолжал: — И вот наступает милое и приятное вечернее время, и тогда я подумал, лейтенант, а не зайти ли мне к ней на минутку, поэтому я и зашел в отель, дверь ее номера была незаперта, и я вошел… Но она уже была мертва… А буквально через пять минут вошли вы.

— Возможно, что она была порядочной девушкой, — сказал он. — Чистой и невинной. А в вас, после того как вы увидели ее в купальном костюме, проснулся первобытный зверь, так что вы просто не могли оставить ее в покое. Вы начали преследовать ее, добрались сюда, и когда она продолжала твердить, что вас знать не знает и не хочет иметь с вами ничего общего, вы потеряли контроль над собой, а когда вновь пришли в себя, она уже была мертва. Ну, сознайтесь, ведь было именно так?

— Почему бы вам не придумать что-нибудь получше, — буркнул я. — Почему бы вам для начала не вызвать врача и не установить, когда эта девушка была убита?

— Большое спасибо за совет, мистер Бойд, — прорычал Райд. — Может быть, вы посоветуете мне также поискать в номере отпечатки пальцев?

Рано или поздно, всегда наступает время, когда лучше придержать язык, а если ты разговариваешь с полицейским, то это время порой наступает чертовски быстро.

— У вас есть документы? — спросил он.

Я вынул бумажник и стал рыться в нем. Потом протянул ему водительское удостоверение. Мне казалось, что показать лицензию частного детектива еще рановато. Райд быстро посмотрел мои водительские права и вернул мне их.

— Вы давно в Майами?

— Со вчерашнего дня.

— Вы приехали сюда в связи с конкурсом по приглашению фирмы «Мееркайд»?

— Совершенно верно.

— Кто-нибудь может это подтвердить?

— Управляющий фирмой. Некто по имени Майер. Правда, я не знаю, где его можно найти в столь поздний час.

Райд снова посмотрел на сержанта.

— У них там есть ночной дежурный, — сказал он сержанту. — Позвоните туда и попросите дать нам домашний телефон Майера. Потом позвоните ему и спросите о Бойде. — Он снова посмотрел на меня. — В каком отеле вы остановились. В этом?

— В «Стиксе».

— Проверьте и это, Келсо, — сказал он. — А также позвоните в отдел и распорядитесь, чтобы сюда прислали врача. Пока вы будете отсутствовать, я попытаюсь выяснить у мистера Бойда еще что-нибудь полезное.

— Слушаюсь, лейтенант! — сержант кивнул головой и вышел.

Я закурил, сдвинул сигарету в уголок рта и выпустил большое облако дыма, которое потянулось по номеру словно грозовая туча, высматривающая, куда бы вылить накопившиеся в ней массы воды. Райд все еще оставался у изголовья кровати и какое-то время внимательно смотрел на убитую.

— Никакой борьбы не было, — наконец сказал он.

— Считаете, что это сделал человек, которого она знала? — рискнул я высказать предположение.

— Возможно, она просто не могла сопротивляться, когда это произошло. Или спала, или была чем-то одурманена. Скорее всего, была одурманена, — высказал он свою версию, и в ту же минуту в моем затылке начала сильно пульсировать кровь. — Или вы считаете невежливым оказывать сопротивление, когда вас собираются задушить? Даже в том случае, если знаете этого человека?

— Я уже потерял всякие надежды найти с вами общий язык, с того момента как упомянул о враче, — ответил я. — Мне надо бы вести себя поосторожнее. Я уважаю полицию.

— Значит, мы — друзья? — Он поднял брови.

— Я еще ничего не сказал о том, что вы снискали мое расположение, — заметил я.

— Если судить по тому, как вы говорите и как выглядите, я бы представлял вас в любой отрасли промышленности, но только не там, где изготовляются женские купальники.

— Я никогда не отвечаю отказом, если могу честно заработать несколько долларов, — ответил я.

— Именно в этом и зарыта собака, — бросил он. — Я никак не могу себе представить, чтобы такой парень, как вы, зарабатывал себе на жизнь честным трудом. Ведь это все равно, что сказать телевизионному ковбою, что он хороший наездник.

Он мягко дотронулся пальцем до плеча Элины.

— Холодная, — сказал он.

— Выходит, что я задушил ее больше, чем несколько минут назад.

— Возможно, вы задушили ее раньше, а потом вернулись, — устало сказал Райд. — Так многие поступают. Хотя бы для того, чтобы убедиться, что работа выполнена качественно. Понимаете, убийцы почему-то через пару часов после убийства начинают волноваться и вбивают себе в голову, что труп может снять трубку и позвонить в полицию.

— Откровенно говоря, не знал этого, — ответил я.

— Если посмотреть на дело с точки зрения статистики, вы уже тоже труп, мистер Бойд, — сказал он, — потому что в 98 случаях из ста подозреваемый оказывается убийцей. И я еще ни разу не встречался с таким явно подозреваемым, как вы.

— Есть в вас что-то такое, что мне очень нравится, — заметил я. — К сожалению, никак не могу понять, что именно.

В этот момент в номер вернулся сержант Келсо и я счел, что благоприятный момент наступил.

— Врач и другие уже находятся по пути сюда, лейтенант, — сказал он.

— И что вы узнали насчет Бойда?

— Я связался с Майером, с управляющим, — ответил Келсо. — Он подтвердил слова, Бойда. Он очень удивился, почему мы им интересуемся, но я, разумеется, ни о чем ему не сказал. В отеле тоже подтвердили слова Бойда. Он остановился в «Стиксе».

Лейтенант хмыкнул, но воодушевления в нем я не почувствовал.

— Вы долго собираетесь оставаться в нашем городе? — спросил он меня.

— До конца недели, пока не закончится конкурс.

— Только не вздумайте уехать раньше, — холодно бросил он. — Позднее я занесу ваши показания в протокол.

— Я не передумаю, лейтенант, — ответил я. — А сейчас я могу идти?

— Думаю, что да. — Он снова скривил губы в каком-то подобии улыбки. — Понимаете, сам я ничего не имею против советов, но доктор Дженнингс у нас очень чувствительный, и, наверное, лучше, чтобы вас здесь не было, когда он появится.

— Благодарю вас, — сказал я и повернулся в сторону двери.

Он позволил мне добраться до нее, а потом заговорил снова:

— Бойд, когда мы установим время смерти, вам понадобится алиби. Так что позаботьтесь о том, чтобы оно у вас было солидное. Я человек дотошный, и нужно потратить много усилий, чтобы убедить меня.

— Может быть, мне лучше покончить жизнь самоубийством и тем самым доказать свою невиновность? — предложил я.

Райд посмотрел на меня каким-то странным взглядом.

— Это тоже мысль! — бросил он.

Когда я проснулся на следующее утро, сквозь жалюзи пробивались лучи яркого флоридского солнца, и я подумал, что бизнесменов ждет хороший день и что их молитвы были услышаны небом. Я неторопливо поднялся с кровати и с радостью констатировал, что сильных болей больше не чувствую, хотя кое-какие болевые точки еще остались. В районе солнечного сплетения красовался огромный синяк. Поэтому я снова юркнул в кровать, позвонил официанту, который обслуживал номера, и заказал завтрак. Когда я пил уже третью чашку кофе, зазвенел телефон.

— Мистер Бойд? — Приятный женский голос был очень взволнован.

— Да, Бойд… А кто со мной говорит?

— Белла Люкас. Вы меня еще не забыли?

— А когда мы с вами встречались?

— Вчера. — В ее голосе появились обиженные нотки. — Я — одна из девушек, принимавшая участие во вчерашнем конкурсе. Брюнетка…

— Дорогая моя, — пожурил я ее. — На конкурсе было много брюнеток.

— Я была следующей после Элины Хоуп.

— Номер 27! — Вспомнив о ней, я сразу расцвел. — Как же я мог вас забыть!

— Я хотела бы срочно поговорить с вами, мистер Бойд, — сказала она. — Только не по телефону. Вы понимаете?

— Давайте договоримся встретиться вечером в конце недели, — предложил я. — Вчера мне пришлось пережить слишком много всякого… И я…

— Но как раз об этом я и хотела бы поговорить с вами, — быстро сказала она. — Я живу в том номере, в котором жила Элина Хоуп.

— Жила? — повторил я. Меня заинтересовало, почему она употребила прошедшее время.

— Ну как же, — оживленно сказала Белла Люкас. — Ведь она умерла, не так ли? Во всяком случае, так мне сказали в полиции, когда допрашивали сегодня утром.

— Никуда не уходите, — быстро сказал я. — Я сейчас приеду.

За десять минут я успел принять душ, побриться и переодеться. После этого я отправился в «Сирокко». Выйдя из лифта, я чуть было не попал в объятия Элейн Керзон. И тут я впервые осознал, что в отеле тоже имеется бассейн. Купальный костюм Элейн был явным доказательством этого, тем более что он был совершенно мокрым. Выдержанный в пестрых тонах с преимуществом белого цвета, он свидетельствовал о том, что у Элейн тоже имеются женские прелести, которых накануне я вообще не заметил!

— Вы неважно выглядите, мистер Бойд, — сказала она с прохладцей в голосе. — Наверное, еще не пришли в себя после вчерашнего свидания?

— Свидание с Элиной Хоуп вообще не состоялось, — сказал я. — Кто-то приложил вчера дьявольские усилия, чтобы помешать этому. Случайно, это не вы?

Она подняла брови на какую-то долю дюйма.

— Не воображайте, пожалуйста, что меня могут заинтересовать ваши дешевые приключения, мистер Бойд.

— Об этом свидании, кроме меня, знали только два человека, — сказал я. — Вы и Дюваль.

— В таком случае, поговорите лучше с Дювалем, — ледяным тоном ответила она и порхнула мимо меня в кабину лифта.

Белла Люкас открыла мне дверь еще до того, как я успел постучать, и быстро впустила в комнату. Кожа ее была смуглой от загара. На ней была хлопчатобумажная блузка, завязанная на талии, и узкие шорты.

Когда мы сели напротив друг друга, мне трудно было отвести глаза от ее ног медового оттенка и посмотреть ей в лицо.

Ее черные, как угольки, глаза смотрели на меня совершенно невинно.

— Я очень рада, что вы приехали, мистер Бойд, — сказала она. — Все приходят к одному и тому же выводу, что ямочки на коленях украшают мои ноги и делают их более привлекательными. Понимаете, длинные ноги почти у всех девушек высокого роста, но мне повезло не только с ногами, но и с фигурой. Я не плоская, как многие девицы высокого роста. — При этом она с нежностью провела рукой по груди, распирающей блузку. — У меня объем груди тридцать пять дюймов даже при неглубоком вдохе.

— Все-таки надо проверить это и замерить, — ответил я, немного повернув голову в сторону, чтобы дать ей возможность оценить все совершенство моего профиля, который в сочетании со всеми другими достоинствами Денни Бойда — открытым твердым взглядом и небрежной, покоряющей сердце дам улыбкой — гарантируют мне быструю победу, и причем победу без всяких оговорок и условий.

— Вы что, больны, мистер Бойд? — спросила Белла Люкас с испугом. — Или с вами случилось что-то другое? Может, вам принести стакан воды? У вас какой-то остекленевший взгляд…

— Нет, нет, спасибо… — Меня всего передернуло от мысли, что она принесет мне воды. — Расскажите мне лучше о вчерашнем вечере.

— Дело в том, — начала она, — что я видела, как вас выносили вчера из комнаты Элины Хоуп.

— Кто именно?

— Двое мужчин, — небрежно бросила она. — Я не могла разглядеть их, потому что открыла дверь своего номера только на мгновение, и в тот же момент один из них повернулся в мою сторону. Поэтому мне пришлось быстро закрыть свою дверь. Ведь мне совсем ни к чему лишние неприятности.

— Но кое-что вы должны были все-таки заметить, — сказал я. — Каковы их габариты? Были они высокие или маленькие, полные или худощавые?

— Один из них был высокого роста, — радостно подхватила она, но потом на ее лице появилось сомнение. — Правда, может быть, другой был маленького роста, и первого я посчитала высоким только по сравнению со вторым.

— Что ж, тем не менее, большое спасибо. Вы уверены, что эти двое несли именно меня, а не кого-нибудь другого?

— Да, уверена, что это были вы, мистер Бойд. Я помню, о чем я при этом подумала. Элина мне рассказала о вашем с ней свидании, вот я и подумала, что свидание с ней оказалось для вас слишком возбуждающим фактором.

Говоря это, она продолжала смотреть на меня своим невинным взглядом. Или она была так же глупа, как стручок фасоли, или же зря тратила время в этой фирме по пошиву купальных костюмов, вместо того чтобы попытаться проявить свои дарования на сцене.

— Еще раз большое вам спасибо, Белла, — сказал я. — Все, что вы мне рассказали, очень важно.

Я уже было поднялся со своего места, но как раз в этот момент она покачала головой.

— Вы рано уходите, мистер Бойд. Самую волнующую часть истории я вам еще не рассказала…

— Это о том, как вы глубоко вдохнули и довели объем своей груди до сорока дюймов?

— Минут через пять после того, как двое мужчин вынесли вас из номера Элины, — быстро сказала она, — я подумала: надо все-таки посмотреть, а все ли в порядке с ней. Понимаете, если я видела, как из ее номера выносили вас, то с ней ведь тоже могло что-нибудь случиться. Может быть, она в чем-то нуждалась…

— И с ней все было в порядке? — спросил я устало.

— Мне не удалось этого установить, — ответила она. — Не успела я выйти в коридор, как дверь из ее номера открылась и появился еще один мужчина…

— И вы снова юркнули к себе и закрыли за собой дверь, не так ли?

— Откуда вы знаете? — удивленно спросила она.

— И вы видели его только мельком. Он был невысокий, но и не маленький, не то, чтобы толстый, но, пожалуй, и не худой… Или, может быть, вы сравнили его на этот раз с собой? — недовольным тоном пробурчал я.

Она энергично покачала головой.

— Вы ошибаетесь… На этот раз я сразу его узнала.

— И кто же это был?

— После этого я уже так и не смогла повидать Элину, — сказала она, и в ее голосе опять появились неопределенные нотки. — Поскольку в течение пяти минут из ее комнаты вышло четыре человека, я подумала, что у нее, возможно, остался еще кто-то из мужчин. Я не знаю, как вы сами поступаете в таких случаях, мистер Бойд, но я обычно не люблю смущать людей, с которыми у меня дружеские отношения, появляясь у них в самый неподходящий момент.

— Осмелюсь спросить, у того человека, которого вы все-таки узнали, есть имя? — сухо спросил я. — Или на нем был только номер, как на конкурсе?

— Я вообще неохотно вспоминаю о конкурсах и конкурентках на конкурсе, — холодно сказала она. — Но зато мне всегда запоминаются судьи. Я считаю, что эти люди всегда могут оказать большое влияние на судьбу девушки.

— Значит, Дюваль?

— Да, это был он, — подтвердила она.

— Вы сказали об этом полиции?

В ее глазах появилось выражение ужаса.

— Разумеется, нет, мистер Бойд! Я не могла этого сделать.

— Почему?

Белла пожала плечами, вызвав при этом возбуждающее дрожание под блузкой.

— Я зарабатываю деньги, работая фотонатурщицей, и большинство заказов я получаю от Дюваля. Поэтому я и посчитала, что ему будет очень неприятно, если у него появятся неприятности с полицией и эти неприятности окажутся связаны с моим сообщением. Ведь он после этого вообще может лишить меня заработка.

— Кроме того, вы не любите приводить в смущение человека, с которым находитесь в хороших отношениях, — сказал я, скрипнув зубами. — Вы мне об этом уже говорили.

— А вы действительно случайно не больны? — спросила она боязливым тоном. — Давайте все-таки я принесу вам стакан воды, мистер Бойд.

— Называйте меня Денни, — сказал я. — И я действительно выпил бы чего-нибудь. Что у вас тут есть из спиртного?

— Ничего, — сказала она таким тоном, словно это подразумевалось само собой. — Сама я никогда не употребляю алкоголя, но если вы хотите что-нибудь выпить, я могу заказать.

— Джин с тоником и кусочком лимона, — сказал я.

— Я считаю, что нам давно пора выпить, — сказала она радостно. — А я закажу себе молочный коктейль.

Прошлую ночь я не мог назвать для себя удачной — видимо, день тоже не будет таким.

— Хотите закурить? — спросил я.

— Спасибо, я не курю, — ответила она, опустив трубку на рычаг. — Девушки всегда должны быть в форме.

— Вы уделяете много времени физическим упражнениям? — спросил я.

— Довольно много и занимаюсь этим регулярно, — ответила она с серьезным видом.

— Я занимаюсь спортом только в закрытых помещениях, — информировал я.

— Великолепно… — Глаза ее немного расширились. — Тогда вы должны взять меня с собой, когда отправитесь в кегельбан.

В этот момент появился официант. Он поставил заказанные напитки и снова исчез. Держа в руке стакан с джином, я почувствовал себя поувереннее и должен был отдать должное одному из великих создателей цивилизации. Официанты, обслуживающие номера, гораздо важнее автомашин, радио и телевидения. Черт возьми, чему бы вы отдали предпочтение, окажись на необитаемом острове — машине новейшей модели, трансляции концерта по радио, телевизионному фильму из жизни дикого Запада или официанту, который бы вас обслужил?

Белла Люкас попивала свой шипящий молочный коктейль с таким удовольствием, какое я испытываю только тогда, когда пью джин с тоником.

— Вы предположили, что если бы сказали полиции обо всем, что вы видели, то Дюваль лишил бы вас работы. Это вполне понятно. Я только не понимаю, почему в таком случае вы рассказали об этом мне?

— Лейтенант сообщил мне, что вы находились в номере, когда был обнаружен труп, Денни, — сказала она и оторвала стакан ото рта. Вокруг рта у нее была молочная пена. — Поэтому я и сочла, — продолжала она, — что вы должны знать об этом, потому что лейтенант также сказал мне, что сперва они подумали, что Элину убили вы, и лишь позднее они констатировали, что она была убита несколько часов назад, и это могло случиться как раз в то время, когда вас выносили из номера, и я видела это…

— В таком случае, значит, я — убийца?

Она с улыбкой покачала головой.

— Ну разумеется, нет! Разве рискнула бы я вам сказать, что вас выносили из комнаты как раз в то время, когда, по предположениям полиции, была убита Элина, если бы считала вас убийцей? Нет, Денни. Я предположила, что вы хотели найти настоящего убийцу и тем самым освободить себя от всяких подозрений. Я была уверена, что вы оправдаете мое доверие и… — Она перевела дыхание. — …И позволите мне помочь вам при этом.

— Помочь? — переспросил я. — В чем?

— Как в чем? Помочь вам найти убийцу, — сказала она нетерпеливо. — И не беспокойтесь, Денни, у меня есть опыт.

— Видимо, молочный коктейль тоже улучшает работу мозга, — проворчал я. — Я чуть было не принял это всерьез.

— Я знаю все, что нужно знать об убийцах, детективах и отпечатках пальцев, — сказала она самоуверенно. — Я уже несколько лет читаю детективные романы. — Она пронзила меня стальным взглядом. — Я даже являюсь членом-корреспондентом союза детективных писателей Америки.

— Великолепно! — сказал я. — Этим все сказано. И кто же, по вашему мнению, убийца?

— Эти два мужчины, которые вынесли вас из номера, — доверчиво ответила она. — И Дюваль, который появился после их. Но если я ошибаюсь, то полиция меня высмеет, и в этом случае я больше не получу работу у Дюваля. Поэтому нам сперва нужно убедиться, что убийца именно Дюваль. Мы должны доказать это.

— Каким образом? — спросил я без всякого интереса.

— Во всяком случае, мы знаем, что он имел возможность это сделать, — с волнением сказала она. — Нам остается найти мотив.

— Я отправлюсь к нему и спрошу его об этом, — сказал я решительно и поднялся.

— Самое главное — это умно задать вопросы, Денни. И дело будет сделано. — Она с глубокомысленным видом кивнула. — Поставьте ему подножку, завлеките его в ловушку своими вопросами.

— Это мне будет легко сделать, думаю, на это мне понадобится меньше времени, чем я потратил, чтобы вытянуть из вас то, что мне нужно, мое сокровище, — сказал я и направился к двери.

— Так вы не хотите, чтобы я вам помогла? — спросила она.

— Если вы мне будете помогать, и мы допустим ошибку, то вам уже больше никогда не придется позировать перед фотоаппаратом Дюваля, не забывайте об этом.

— Это верно, — Она задумчиво прикусила губу. — Ну, хорошо. Только держите меня в курсе дел. Я всегда смогу проанализировать положение, в котором вы очутитесь. В том числе — и ответы Дюваля.

— Разумеется, дорогая моя. — Я открыл дверь, потом обернулся и посмотрел на нее. — А что вы станете делать, пока я буду отсутствовать? Играть на скрипке?

— Что, что?

— Ну, хорошо… — Я пожал плечами. — Тогда можете сделать себе инъекцию героина.

— Вы смеетесь надо мной, Денни, — сказала она с упреком. — Точно так же всегда поступает и Ниро Вульф.

4

Я остановил такси, направился на фирму «Мееркайд» и отыскал Майера. Трудно было решить, рад ли он видеть меня, ибо каждый раз, как я показывался, он ускользал от меня. Наконец мы все-таки очутились друг против друга и между нами оказался только письменный стол.

— Какая ужасная трагедия, мистер Бойд. — Он глубоко вздохнул. — Полиция информировала меня сегодня утром во всех подробностях. Бедная Элина. Сперва она жила ожиданием победы на конкурсе, а потом ее просто-напросто убили. — Майер наложил на свое лицо выражение печали. — А вы как раз назначили ей свидание в вечер ее смерти, не так ли?

— Кто вам об этом сказал? — резко спросил я.

Он снова быстро ускользнул за свой письменный стол.

— Элейн Керзон за ленчем после того, как были подведены результаты первого тура. И она… э… очень неодобрительно отзывалась о вас. Судья не имеет права так себя вести… Это просто аморально. Так она сказала.

— А полиции вы что-нибудь сказали об этом? — спросил я.

— Ну да, сказал… — Он осторожно заморгал глазами. — Надеюсь, вы ничего не имеете против, мистер Бойд? Я считал своим долгом не утаивать ничего, на тот случай… Ну, чтобы это помогло расследованию.

— Если мне когда-нибудь понадобится верный друг, я обязательно вспомню о вас, — сказал я с мрачным видом. — Что теперь будет с конкурсом?

— С конкурсом?

— Ну да! Его не отменят в связи с убийством?

— Какая это была ужасная трагедия, — повторил он, поместив тем самым все происшедшее в прошлое — и причем довольно элегантно. — Но, как говорят в театре, мистер Бойд, представление продолжается. Мы не должны разочаровывать остальных девять претенденток на звание королевы красоты, которые будут соревноваться во втором туре. Ведь наверняка и вы так считаете. Каждый из нас должен выполнить свой долг до конца. — Он выпрямился во весь свой небольшой рост. — И я позабочусь обо всем.

— Я очень вам сочувствую, мистер Майер, — сказал я. — Ведь об этом станет известно и дело приобретет широкую огласку. Каждый раз, как будет произноситься имя убитой девушки, будут говорить и о купальниках фирмы «Мееркайд». Это действительно большая неудача.

— Действительно неудача? — сказал он с довольным видом. — Мысль о том, что смерть Элины Хоуп принесет предприятию прибыли, мне, разумеется, очень неприятна, но мы ведь ничего не сможем сделать, чтобы изменить это, не так ли?

— Абсолютно ничего, — согласился я. — Где живет Дюваль?

— Клод? В «Элитэ». Он всегда останавливается там, когда приезжает в Майами-бич. Его собственный дом находится за пределами района. Вы знали об этом?

— Я каждый день что-нибудь узнаю, — ответил я. — И временами это бывает утомительно. Большое вам спасибо за то, что вы уделили мне время, мистер Майер. Если я из-за вас попаду на электрический стул, то все-таки вспомню о том, что происшедшее было в интересах фирмы, и это станет для меня большим утешением.

— Вы большой шутник, мистер Бойд… — Его кадык несколько раз подскочил вверх. — Только не забудьте, что сегодня вечером состоится второй тур. В восемь часов. И я ожидаю судей в половине восьмого.

— Хорошо, — сказал я. — На том же месте?

— Ни в коем случае. — У Майера был очень довольный вид. — На этот раз мы арендовали здание театра, и конкурс действительно будет проходить на высоком уровне, мистер Бойд.

— На высоком уровне? — переспросил я.

— Да. Совсем не исключено, что нас будут показывать по телевидению. — Его глаза даже заискрились при мысли об этом. — Что вы на это скажете?

— Великолепно! И можете не беспокоиться — в связи с этим я обязательно приду в костюме Тарзана.

Я направился к ожидавшему меня такси и сказал шоферу, чтобы тот отвез меня к отелю «Элитэ». В бюро администратора я спросил о Дювале, и портье сказал мне, что Дюваль живет неподалеку от плавательного бассейна. Поэтому я начал пробивать себе путь между поджаривающимися на солнце телами, пока не отыскал жилище Дюваля. Это, собственно, был не номер, а однокомнатный домик с удобствами.

Я постучал, и Дюваль открыл мне дверь. Увидев меня, он не высказал никакой радости или воодушевления.

— Это вы? — Он сморщил нос. — Что вам нужно?

— Поговорить, — ответил я довольно лаконично.

— Через двадцать минут у меня встреча. — Он посмотрел на часы. — Возможно, я смогу уделить вам пять минут, Бойд, если это так необходимо. Входите.

Я последовал за ним и сразу же понял, что ошибся в Дювале. Он действительно был простым человеком, стремившимся к простой жизни. Это было видно и по скромной обстановке, и по неприкрытым ковром половицам, хотя ковер, как таковой, и существовал и поблескивал своими золотистыми тонами. Домашний бар был сделан из орехового дерева. На нем стояли отличные хрустальные бокалы. И даже незатейливые формы шведских кресел соответствовали классическому пониманию простоты.

Есть много людей, подобных Дювалю, которые отказываются подчиняться сложным требованиям и символам современной жизни, и большинство из них живет в «Вальсдорфе».

В соответствии с обстановкой Дюваль и сам вел себя просто: он не предложил мне ни присесть, ни выпить, хотя мои непритязательные вкусы были бы полностью удовлетворены, если бы он предложил мне любой напиток из тех, что красовались в его баре, а там было почти все.

— Ну? — вместо этого спросил он раздраженным тоном. — Что скажете?

— У меня была назначена встреча с участницей конкурса, выступавшей под номером 26, по имени Элина Хоуп, — сказал я. — Вы помните?

— Еще бы не помнить! Как же можно забыть такое непозволительное поведение судьи, Бойд? Я даже намерен довести это до сведения руководства фирмы «Мееркайд».

— Так вот, эту девушку вчера убили, — сказал я. — Я обнаружил ее труп, но к этому времени она уже несколько часов была мертва.

— Убили? Мертва? — Он неуверенно посмотрел на меня, нахмурив лоб. — Это что, ваши искаженные понятия о юморе? Или что-то другое?

Я рассказал ему, как появился в ее номере в первый раз, как получил удар, не успев практически войти, и потом как через три часа пришел в себя в своем номере.

— Вам надо или пустить кровь или обратиться к психиатру, — холодно заметил он. — А может быть, ваша фантазия вызвана алкоголем, Бойд?

— Вы еще не все знаете, — продолжал я, не обращая внимания на его слова. — Сегодня утром я нашел свидетеля, который видел, как двое мужчин выносили меня из комнаты Элины Хоуп после того, как я лишился сознания от удара.

— Но почему вы это мне рассказываете? — Он снова посмотрел на часы. — Почему бы вам об этом не рассказать полиции? И тогда они займутся этим делом.

— Разумеется, я поговорю с полицией на эту тему, — пообещал я. — Но я подумал, что лучше мне сперва поговорить с вами, потому что вы, возможно, сможете дать случившемуся логическое объяснение.

— Значит, вас из номера вынесли два незнакомых человека? — Он коротко рассмеялся. — С ума можно сойти! И я должен дать этим фактам логическое объяснение?

— Нет, не этим… Вы должны дать объяснение, каким образом случилось так, что спустя пять минут ее номер покинули и вы, — уточнил я. — Ведь это означает, что вы были последним человеком, который видел ее живой… Конечно, если она была жива, когда вы уходили от нее…

Его длинный нос на мгновение задрожал.

— Тот, кто утверждает это, нагло лжет, — заявил он прерывающимся голосом. — А вы убирайтесь отсюда, пока я вас не выкинул!

Это было уже слишком. Тихое жжение, которое я ощущал в своем теле со вчерашнего вечера, внезапно обернулось ярким пламенем. Какой-то неизвестный мне человек нанял меня от фирмы «Мееркайд» проследить за тем, чтобы на конкурсе красоты в Майами не было жульничества и подтасовок. По этой причине я и прибыл сюда. Но здесь меня сначала избили два громилы, потом меня лишили чудесного вечера, отправив на тот свет изумительную девушку, которой я назначил свидание. Ко всему этому мне еще попытались пришить убийство и чуть было не убедили лейтенанта Райда, что именно я являюсь преступником. А этот Дюваль, на которого теперь падают довольно тяжкие подозрения, собирается выкидывать меня за дверь вместо того, чтобы дать ответ на мой вполне законный вопрос.

Насилие, как таковое, всегда воспринимается в зависимости от того, на какой стороне ты стоишь. Я прибыл из Нью-Йорка два дня назад, и с тех пор меня постоянно пинали ногами. Я счел, что пришло время изменить ситуацию.

— Клод, — сказал я, — вполне возможно, что как фотограф вы настоящий кудесник, но в лжецы вы явно не годитесь. Да и роль супермена вам тоже не к лицу…

Я быстро поднял руку и схватил его за нос двумя пальцами. Потом другой рукой ударил себя по тыльной стороне ладони руки, державшей нос. Это было очень больно.

Дюваль отшатнулся, а из глаз у него сразу брызнули слезы. Он осторожно ощупал кончик носа, чтобы убедиться, что нос все еще находится на прежнем месте, а не спустился к нему на грудь.

— Не притрагивайтесь ко мне! — истерически закричал он. — Иначе я вызову администратора отеля и полицию, и привлеку вас к ответственности за нанесение увечий! Я засажу вас в тюрьму! Я…

— Я — человек разумный, — сказал я и наступил ему на ногу, чтобы доказать это. — И прошу у вас самую малость: сказать, что вы делали вчера вечером в номере Элины Хоуп.

— Это ложь! — прохрипел он. — Меня не было там!

— Клод, — сказал я печальным тоном, — почему вы не можете быть искренним со мной? — При этом я снова наступил ему на ногу.

Он поскакал на одной ноге, жалобно завывая, пока не натолкнулся на стенку бара, от чего бокалы зазвенели.

— Варвар вы, а не человек! — выдавил он. — Меня там не было! И я могу это доказать. Вчера я весь вечер провел у себя дома. Бот здесь!

— Что ж, доказывайте!

— Спросите об этом у Элейн Керзон, — прохрипел он. — Она была у меня.

— Что ж, хорошо! — буркнул я. — Я поинтересуюсь у нее. Но если мне ее ответ покажется недостаточно категоричным, я сюда вернусь!

Дюваль открыл бар и полез в один из ящичков. Когда его рука вновь появилась, она держала оружие, направленное на меня, при этом запястье его так дрожало, что опасность грозила не только мне, но и креслу, и двери, и даже ни в чем не повинным бутылкам. Но, в конце концов, он взял себя в руки.

— Если вы вздумаете вернуться сюда, Бойд, я вас пристрелю, — выдавил он с трудом.

Я спокойно направился прямо на него.

Он непроизвольно сделал шаг назад и натолкнулся на полку, стоящую позади бара. Бутылка, стоявшая там, покачнулась, потом упала на пол и разбилась со страшным грохотом, как будто выстрелили из револьвера.

Дюваль сделал па, словно балерина, глаза его закатились от страха, и он, потеряв равновесие, шлепнулся на пол и потерял сознание.

Глупая гибель «шерри» настолько меня потрясла, что мне понадобилось выпить три порции коньяка, чтобы вновь обрести душевное равновесие. Потом я вышел.

Возвращаясь в свой отель, я по пути пообедал. И потому добрался до своего номера только около трех. После обеда я больше всего нуждался в покое. Мне нужно было лечь в постель и спокойно полежать на спине. Но как только я открыл дверь своего номера, я понял, что ни о каком покое не может быть и речи. Меня поджидал лейтенант Райд. Когда он увидел меня, выражение его лица напомнило мне кобру, которая после долгого ожидания услышала наконец звуки дудки заклинателя змей и начала подниматься из своего логова.

Коньяк и обед немного погасили бушевавшее внутри меня пламя, но, тем не менее, язычки его все еще пробегали.

— Если вы собираетесь делить со мной этот номер, — буркнул я, — то вам придется платить половину. Тогда у меня не будет возражений.

— У вас плохая память, Бойд, — холодно ответил он. — И, возможно, вам следует привести ее в порядок, прежде чем у вас появятся действительно большие неприятности.

Я захлопнул за собой дверь, опустился в ближайшее кресло и закурил.

— Такое приветствие мне не нравится, — ответил я. — Оно сразу выбивает почву из-под ног. Язвы желудка появляются именно по этой причине… Но хорошо, что будет, когда я освежу свою память?

— Вы вспомните о том, что забыли мне сказать вчера.

— Но ведь все это сплетни, лейтенант. — Я ухмыльнулся, глядя на него. — Если к ним приглядеться, то за ними ничего не кроется.

— Эти слова мало помогут вам, Бойд, — сухо сказал он. — Вы забыли мне рассказать о свидании, которое назначили вчера Элине Хоуп, когда выступали на конкурсе в роли судьи. Теперь вспомнили?

— Ах, вот вы о чем?! — молвил я тоном мученика.

— Угу! Именно об этом, — ответил он. — Недаром вы так жаждали, чтобы я вызвал врача и установил время смерти. У меня есть для вас и кое-что новое. Смерть Элины Хоуп наступила вчера вечером между половиной восьмого и половиной девятого. На какой час у вас было назначено свидание?

— Какое совпадение! Теперь я кое-что вспоминаю, — ответил я. — Какое счастье, что я не сдержал своего слова и не пришел на свидание!

— А что же вы делали вместо этого? — мягко спросил Райд.

— Сидел у себя в номере, вот здесь, — нагло солгал я, пытаясь придать своему лицу смущенное выражение. — День выдался очень утомительный — вы сами понимаете, конкурс, распределение мест и все такое прочее — поэтому, придя в отель в половине шестого, я выпил в баре несколько рюмок, а потом решил немного прилечь, прежде чем отправиться на свидание. Я сразу же заснул как убитый. А когда проснулся, то увидел, что уже двенадцатый час. Я сразу позвонил Элине, но трубку никто не взял, поэтому я счел необходимым съездить туда, чтобы хотя бы извиниться перед ней. Понимаете?

Райд хрюкнул:

— Чертовски складно у вас получается.

— Очень рад, лейтенант, что вы так думаете, — вежливо ответил я. — Правда действительно порой выглядит весьма причудливо…

— Тут есть одна деталь, — грубо перебил он. — Как же вы тогда объясните показания швейцара и портье?

— Я не смогу вам их объяснить, пока не узнаю, в чем они состоят, — сказал я невинным тоном.

— Оба этих человека видели, как вас вносили в отель в начале десятого. Причем мертвецки пьяного.

— Меня?

— Оба готовы принести присягу, что это были вы. — Он поганенько улыбнулся.

— И тем не менее они могли и ошибиться, — осторожно заметил я. — Кого может заинтересовать пьяный человек, которого волокут через холл?

— И тем не менее портье заявляет, что хорошо вас разглядел. Оба ваших друга протащили вас непосредственно мимо него, и один из них даже дал ему пять долларов, когда потребовал ключ от номера… Выкладывайте все, Бойд! Зачем вы ее убили?

— Я этого не делал, — коротко ответил я.

Райд пожал плечами.

— Не хотите говорить — ваше дело, но в таком случае вы отправитесь вместе со мной в полицию.

Внезапно в дверь резко и повелительно постучали. Райд с раздражением оглянулся.

— Черт возьми! Кто это может быть?

— Сейчас погляжу, — сказал я.

— Нет, нет, я сделаю это сам, — сухо заявил он.

Он открыл дверь, и в номер влетела какая-то женщина, чуть не сбив его с ног. Подскочив ко мне, она вперила в меня холодный оценивающий взгляд.

— Вы — мистер Бойд? — коротко спросила она. — Денни Бойд?

— Разумеется, — признался я, хотя и был удивлен.

Если она воплощала собой новый тип работодателя, то я бы с самого утра занял очередь, чтобы получить у нее работу. Я бы согласился у нее работать даже в качестве секретаря, имея в своем распоряжении только половину письменного стола и даже никакого коврика под ногами.

Это была женщина высокого роста с шелковистыми волосами, в белом костюме из джерси — простом и в то же время элегантно скроенном, который не должен был, да и просто был не в состоянии скрыть волнующие округлости ее фигуры. Глаза ее отливали блестящей синевой, нос был прямым, а лицо в первую очередь характеризовал энергичный подбородок. Губы были плотно сжаты, образуя прямую линию, но как только они разомкнулись, я увидел, что они пухлые и чувственные, хотя выражение ее лица было далеко от всякой чувствительности. Короче говоря, женщина была чертовски аппетитной и любого ввела бы в искушение.

Райд смотрел на нее пару секунд каким-то невыразительным взглядом, а потом спросил оскорбленным тоном:

— А вы кто такая?

— Думаю, что вас это не касается! — ответила она холодно. — Я пришла, чтобы поговорить с мистером Бойдом.

— Я — полицейский лейтенант и поэтому считаю, что меня, хотя бы в некоторой степени, касается все.

— Полицейский лейтенант? — Она тотчас растаяла и одарила его очаровательной улыбкой. — О, прошу меня извинить! Я должна была догадаться об этом… Вы буквально излучаете уважение и авторитет…

— Я как раз собирался забрать Бойда в полицию, чтобы допросить его, — сказал Райд более мягким тоном. — И в этот момент появились вы…

— Значит, я появилась вовремя! — Платиновая блондинка облегченно вздохнула. Понимаете, во всем виновата я…

— В чем вы виноваты? — удивился Райд. — В том, что я забираю Бойда на допрос?

— Совершенно верно. — Она кивнула, и в ней внезапно появилась холодность и даже жесткость. — Меня зовут Ричмонд, Элен Ричмонд, и это я ангажировала мистера Бойда в Нью-Йорке. Он должен был прилететь сюда на конкурс красоты, и я настояла на том, чтобы он никому не открывал своего подлинного рода занятий. Дело в том, что в действительности он — частный детектив.

— И вы его наняли? — Райд удивленно посмотрел на нее. — С какой целью?

— Я — глава фирмы «Мееркайд» по пошиву женских купальных костюмов. — Она сказала это спокойным тоном. — Вы спрашиваете, по какой причине? Потому что я хотела быть уверенной, что во время конкурса не будет никаких подтасовок и махинаций. Вот так-то, лейтенант! Поэтому я и наняла мистера Бойда.

Райд задумчиво посмотрел на меня.

— Это верно?

— Разумеется, лейтенант. — Я достал из бумажника свою лицензию и протянул ему. Он начал изучать ее так основательно, словно пытался определить, как она могла быть выдана такому человеку, как я.

А Элен Ричмонд продолжала серьезным тоном:

— Как только я услышала об убийстве, я тотчас же села в самолет и прилетела сюда. Какие все-таки ужасные вещи могут случиться в наши дни, да еще с девушкой, которая принимает участие в нашем конкурсе! Майер, мой управляющий, рассказал мне все, что он знал, и я сразу поняла, что мистер Бойд, сохраняя лояльность по отношению к своему клиенту, может иметь неприятности. Поэтому я посчитала своей обязанностью поставить точки над всеми «і» — и как можно быстрее. Теперь вы понимаете ситуацию, лейтенант?

— Ну… — начал неуверенно Райд, протягивая мне лицензию. — В таком случае вам нет необходимости ехать сейчас в полицию, Бойд. Но тем не менее я требую, чтобы вы не покидали города.

— Благодарю вас, лейтенант, — выжидательно сказал я.

— И вы можете проводить меня до лифта. — Райд посмотрел на Элен Ричмонд. — Я его долго не задержу. Я хотел бы выяснить с ним несколько мелких вопросов.

— Ради бога, лейтенант. — Она мило улыбнулась ему.

Райд тоже выдавил из себя улыбку.

— Хотел бы я, чтобы у меня был такой работодатель.

— Я только сейчас понял, как мне повезло, — подхватил я его мысль.

— И вы должны быть благодарны, — сказал он. — А теперь объясните, что действительно случилось вчера вечером?

Я рассказал ему всю правду: как меня избили, когда я появился в номере Элины Хоуп, и что я не знал, что с ней случилось до тех пор, пока не пришел в себя три часа спустя в костюме, пропитанном спиртным.

— Все это глупо звучит, но тем не менее может быть правдой, — сказал он, когда я закончил. — Вы больше ничего не утаили от меня?

— Нет, — заверил я.

Потом я вернулся в свой номер и низко поклонился мисс Ричмонд.

— Вы появились в самый нужный момент, — сказал я.

Она не улыбнулась, теперь от нее исходил только холод, как от льдины. Она сидела в одном из кресел, закинув ногу на ногу, и пальцы ее рук нервно постукивали по коленке.

— Я вас наняла для того, чтобы вы уберегли меня от неприятностей, — сказала она ледяным тоном, — а вовсе не наоборот.

— Только успокойтесь, ради бога, — сказал я. — Никто же не сказал, что это убийство принесет вам неприятности. Ваши указания касались только того, чтобы во время конкурса не было никаких подтасовок и подлогов. Вы что, забыли об этом?

— При том гонораре, который я плачу вам, мистер Бойд, я хотела бы ожидать результатов, а не извинений. — Она поднялась и легкой походкой направилась к двери. — Надеюсь, что в будущем вы больше не разочаруете меня. Сегодня я буду участвовать в следующем туре, который состоится в театре. Встречаемся там в половине седьмого. И не опаздывайте, мистер Бойд.

Она вышла из комнаты, сильно хлопнув дверью.

5

Если судить только по форме, то его можно было принять за диктатора маленькой южноамериканской республики, но когда я подошел поближе, он показался мне больше похожим на театрального швейцара. И я не ошибся. Я объяснил ему, кто я и чего хочу, и он внимательно выслушал меня.

Несмотря на маскарадную форму, в этом человеке что-то было. Великан с большим крючковатым носом, изогнутым, как турецкая сабля, голубые глаза которого излучали какой-то мрачный свет.

— Ну, разумеется, милейший, — сказал он громовым голосом. — Вас ожидают. Идите вон по тому коридору. Третья дверь по правую руку, с табличкой «менеджер».

— Интересно, все швейцары в Майами так болтливы? Или вы исключение? — поинтересовался я.

— Отгадали, милейший, — сказал он в явным удовлетворением. — Временное падение с высот… Фортуна нахмурила свой лобик, вместо того чтобы улыбнуться мне. Поэтому-то вы и видите меня в такой смешной форме. По праву я должен был бы не стоять здесь, а демонстрировать свое искусство на подмостках, которые называют миром театра.

— Актер, — догадался я, продемонстрировав свою эрудицию.

— Один из великих, — уверил он меня, — но одержимый несчастной слабостью к внешним эффектам. Судя по всему, директора театров придерживаются мнения, что я… Ну, короче говоря, что я одержим дьяволом.

— И что же это за дьявол? Вы можете назвать его?

— Спиртное, — бросил он подавленным тоном. — Они мне больше не верят, что я могу выдержать в трезвом состоянии больше чем одно представление. Поэтому я и получаю иногда вот такой ангажемент. Двадцать долларов, а форму я должен возвратить.

— Да, неважные у вас дела, — посочувствовал я и хотел пройти в театр.

— Суровые настали времена, — поддакнул он, положив руку мне на грудь. — Но щедрые чаевые всегда помогают.

— Ну, разумеется, — вежливо ответил я. — Только уберите руку с моей грудной клетки, иначе я задушу вас вашими же побрякушками на форме.

Он убрал руку, порылся в карманах и вытащил оттуда выцветшую карточку.

— Вы пришлись мне по душе, приятель, — сказал он довольным тоном. — Я тоже всегда считал, что нет смысла экономить деньги себе на гроб. И если вам когда-нибудь понадобится верный человек, то вы всегда можете рассчитывать на меня. Разумеется, если речь пойдет не о пропаганде воздержания.

Визитная карточка была с очень приятной гравировкой, и на ней значилось:

ДОМИНИК ЛЮДД

актер гастрольных театров

В правом нижнем углу стоял телефонный номер.

В кабинете менеджера я нашел Элен Ричмонд и Майера. Никто не встретил меня улыбкой, когда я вошел.

— Вы опоздали на три минуты, — резко сказала она. — А я люблю пунктуальность, мистер Бойд.

— Это что, новая мода? — заинтересованно спросил я. — Это что-то еще более новое, чем японская школа.

Возможно, что азиатские ассоциации у меня вызвало ее платье — блестящее, из черного атласного шелка. Золотая нить подчеркивала как раз те места, где под шелком находились высокие упругие груди. Юбка имела по бокам большие разрезы, и когда она двигалась, можно было полюбоваться ее стройными ножками, упакованными в нейлон. Достаточно было повесить на нее номер, и она завоевала бы первый приз.

— Может быть, перейдем к делу? — осторожно спросил Майер.

— Зачем? — с сожалением спросил я. — Только ненормальные могут думать о каком-либо деле, когда видят мисс Ричмонд в таком туалете.

— Конкурс должен начаться в восемь, — нервно ответил Майер. — И я хотел бы, мистер Бойд, чтобы вы… э… чтобы вы воздержались от ваших фривольных замечаний в адрес мисс Ричмонд. Ведь она — ваша хозяйка.

— Вы должны признать, Майер, что мисс Ричмонд напрасно тратит время на всякие счета, проценты и другой бумажный вздор. Ей достаточно надеть один из купальников своей фирмы, и она бы сразу получила первый приз на конкурсе.

— Бойд! — Лицо Майера стало багрово-красным. — Я снова обязан сделать вам серьезное замечание. Вы не должны говорить о мисс Ричмонд в таких выражениях.

— Я говорю не с ней, а с вами, Майер, — ответил я. — И не забывайте, что я специалист по части женской красоты. Выступаю даже в качестве судьи. — Я критически посмотрел на Элен. — Фигурка и вообще весь внешний вид — на все сто процентов.

— Замолчите! — набросилась она на меня.

— …но как личность — абсолютный нуль, — закончил я. — Но ведь во всем мире не найдется ни одной дамы, у которой есть все, Майер, или вы в своих интимных отношениях никогда не выходите за рамки грез?

— Я… вы… я…

— Идите, Майер, — сказала нетерпеливо Элен Ричмонд. — Вы еще не доросли до такого. Идите и позаботьтесь об участницах конкурса, когда они появятся. Я сейчас хочу дать инструкции мистеру Бойду.

— Слушаюсь, мисс Ричмонд, — услужливо сказал Майер и затрусил к двери.

— Он каждый день приносит вам по яблоку, когда вы в Майами? — спросил я, когда он исчез.

— Мне хотелось бы, чтобы вы перестали отпускать свои шуточки, — сказала она. — Вам надо позаботиться о том, чтобы сегодня вечером не случилось никаких инцидентов.

— Вы подвергаете себя большому риску, оставаясь со мной наедине, — сказал я.

— Будьте же серьезным! — сухо бросила она.

— Я и так серьезен, — ответил я, не кривя душой.

— Мы должны позаботиться, чтобы сегодня вечером ничего не случилось, — повторила она.

— Зачем же в таком случае вы надели такое платье? — укоризненно спросил я.

— Вы в конце концов вынудите меня выбросить вас за дверь! — сказала она сквозь зубы.

Я заключил ее в свои объятия. Она боролась, как дикая кошка, благодаря чему ситуация стала вдвойне интересной — как с точки зрения спортивной, так и с точки зрения страстей. Когда я, наконец, поймал ее за запястье и завернул руки за спину, со спортивной частью было покончено. Оставалась лишь другая, касавшаяся страстей. Я и посвятил себя всего этой задаче, и секунд через десять она уже решила, что оставаться к этому полностью безучастной будет даже некрасиво. Губы ее раскрылись и стали пухлыми и чувственными, как я и ожидал.

Я прижал ее к себе так, что она полностью обрела равновесие. Ее руки обвились вокруг моей шеи, и пальцы начали нежно ворошить мои волосы. Я легонько провел рукой по ее закрытой шелком спине, и она, вся задрожав, еще теснее прижалась ко мне. Вот такой вид соревнований был мне больше по душе.

Стук в дверь последовал как раз в тот момент, когда страсти достигли точки кипения. Элен быстро оторвалась от меня и одним прыжком отскочила шагов на шесть. В следующий момент открылась дверь и вошла Элейн Керзон.

— Хэлло, Элен, — спокойным тоном сказала Элейн и одним быстрым, но всеохватывающим взглядом зафиксировала все существенные детали. — Я рада, что ты здесь. Майер сказал мне, что я тебя смогу найти здесь. — Она обратила свой взгляд на меня и холодно покачала головой. — Вы все еще продолжаете назначать свидания?

— Свидания? — переспросила Элен.

— Моя дорогая, — Элейн посмотрела на нее с лучистой улыбкой. — Неужели ты еще не слышала о новом и своеобразном типе судьи на конкурсе красоты? Мистер Бойд как раз относится к этому типу. Он считает, что самый верный способ назначать свидание с девушкой — прямо в разгаре конкурса, не вставая со своего места судьи. Именно таким способом он и назначил свидание с Элиной Хоуп, и она была убита. Это, конечно, чистая случайность. Но я надеюсь предотвратить следующее убийство, прося мистера Бойда не назначать больше свиданий участницам конкурса.

— Это очень интересно, — порывисто сказала Элен Ричмонд. — Действительно очень интересно.

— Ну, а теперь… Улыбка Элейн стала еще более лучистой. — Теперь, я думаю, мне пора припудрить нос — скоро начнется конкурс. Вы уже решили, кто станет победительницей, мистер Бойд, или же вы хотите, чтобы мы прошли все эти перипетии сначала?

— Вы действительно бесчувственны в сексуальном плане? — вежливым тоном спросил я. — Или же, наоборот, настолько страстны, что боитесь подпустить к себе мужчину на близкое расстояние?

Ее лицо побелело от гнева, а в следующее мгновение она уже выскочила из комнаты, сильно хлопнув дверью. Я неторопливо закурил, одновременно сделав вид, будто меня очень заинтересовал рисунок на обоях, так что практически не сводил с него глаз.

— Мистер Бойд? — проговорила Элен сладким голосом.

— К вашим услугам, — нервно сказал я.

— Я вас освобождаю от порученного вам дела…

— Минутку, — запротестовал я. — Ведь когда я назначал свидание с Элиной Хоуп, я вас еще не знал.

— Вы считаете, что это сыграло бы какую-то роль?

— Я только что доказал это вам.

На какое-то мгновение в глазах ее появился горячий блеск, но потом он исчез, и она снова превратилась в работодателя, который отдает приказы своим работникам.

— Было бы лучше, если бы вы проверили, все ли в порядке у участниц до того, как начнется конкурс, — коротко сказала она. — Сегодня я сама возьму на себя функции судьи вместе с Элейн и Дювалем. А вы можете присматривать за участницами перед их выходом на сцену, а также наблюдать за порядком в коридоре перед их гардеробными.

— Я не спущу с них глаз ни на секунду, — торжественно пообещал я.

— Это меня не удивит, — ответила она. — И тем не менее я считаю, что вам уже пора начинать отрабатывать свой гонорар. Ну, а теперь уходите. Мне нужно привести себя в порядок, прежде чем выйти на сцену.

Я вышел из кабинета и направился в сторону гардеробных. Там я увидел Майера, который разговаривал с Элейн, но как только он заметил меня, он нервно улыбнулся и заковылял мимо меня к кабинету. Видно, он хотел убедиться, что его хозяйка жива после встречи со мной.

Элейн бросила на меня презрительный взгляд. Я никогда еще не видел при взгляде на себя столько презрения.

— Маленький человек выдал мне вашу тайну, — сказала она. — Оказывается, вы частный детектив. Я и не знала, что они существуют в реальной жизни, — думала, что они бывают только в фильмах. Но все равно чувствуется, если судить по вам, что это отмирающая категория. И омертвение начинается с головы и шеи…

— Частные детективы — это просто шутники, которых, однако, люди определенной категории воспринимают всерьез, так же, как и свои идиотские журналы.

— Почему бы вам не приберечь свои шуточки для ваших малюток, мистер Бойд. Я имею в виду малюток в купальных костюмах. Уверена, что они больше их оценят.

— Разве купальные костюмы еще не ликвидированы, как нечто постыдное и излишнее? — спросил я голосом, в котором слышался благочестивый страх. — Лишнее доказательство этому, что вы издаете журнал мод. Что ж, хорошо. Но скажите мне, какая мода в этом году на ношение самих грудей? Носят ли их еще спереди или перевесили на спину?

— У меня нет времени выслушивать ваши пакости, — буркнула она. — Я буду…

— Я хотел вас спросить еще кое о чем, — перебил я ее. — Вопрос, так сказать, самый элементарный. Где вы были вчера вечером?

— Вы считаете, что имеете право задавать мне подобный вопрос?

— Я могу поручить сделать это лейтенанту Райду, — предложил я ей в качестве варианта.

Она пожала плечами.

— Я не делаю из этого тайны. Ужинала с Клодом Дювалем.

— Где?

— В его однокомнатном домике в отеле, где он живет, — ответила она. — Ну как, довольны теперь?

— В котором часу вы там появились?

— Около половины седьмого.

— И сколько времени вы там пробыли?

— Я считаю, что вас это не касается, но тем не менее отвечу. Я ушла где-то около одиннадцати. Может быть, даже в начале двенадцатого. У нас был деловой разговор. Я делаю всю рекламу для фирмы в этом году, а Дюваль делает снимки для моего журнала.

— Спасибо за исчерпывающий ответ.

— Вы что, не верите мне?

— Все будет зависеть от доказательств. Но я обещаю вам проверить все факты.

— Вы действительно неотразимый мужчина, — сказала она, скрипя зубами. — Роетесь повсюду и фыркаете, как настоящий боров.

— Ни одного мужчину нельзя назвать безбрежным морем, и ни одну женщину — льдинкой в нем, хотя, готов признать, что вы, возможно, и являетесь исключением.

Одна из дверей распахнулась, и меня оглушил гул женских голосов. Потом появились несколько участниц конкурса в своих костюмах — тесно прилегающих к телу и подчеркивающих их формы. Они прошли по коридору. Элейн Керзон пошла за ними, оставив меня наедине с моими мыслями.

Тем не менее я еще не сделал кое-что. Например, я еще ничего не сказал мисс Ричмонд о тех двух парнях и о их требовании прекратить конкурс… Но я подумал, что у меня для этого будет время, когда закончится сегодняшний тур. Она, конечно, примет соответствующее решение. Я уже пришел к выводу, что особа она весьма энергичная, но только решения принимает довольно своеобразные.

Внезапно чьи-то нежные руки дотронулись до моего локтя, и я вздрогнул.

— Оставьте! — раздраженно буркнул я.

— Простите, — сказала Белла Люкас извиняющимся тоном. — Я испугала вас?

— Угу, чуть не довели меня до инфаркта, — буркнул я. — А что вы хотели?

— Хотела поинтересоваться, допросили ли вы уже его? — спросила она нетерпеливым тоном. — И удалось ли вам заставить его признаться в преступлении? Почему он убил ее, Денни? Он вам сказал это?

— Вы имеете в виду Дюваля?

— Кого же еще? — Ее мягкие глаза с упреком посмотрели на меня. — Вы были у него или нет?

— Разумеется, — ответил я. — Но мне не удалось заставить его признаться в преступлении. У него есть алиби.

— Все это сфабриковано, — заявила она убежденно. — Вот увидите, Денни, мы уличим его в этом.

— Самое интересное заключается в том, что если алиби у него настоящее, то вся ваша история высосана из пальца, — ответил я. — А если вы лжете, то у вас должна быть причина для этого. Ваш номер в отеле находится рядом с ее номером, и ничто не могло воспрепятствовать вам пройти к ней сразу после того, как эти парни вынесли меня оттуда, и, задушить ее. Ну, как вам нравится такой вариант?

— Вы глубоко ошибаетесь, Денни, — сказала она со снисходительной улыбкой, покачав головой. — Вы должны придерживаться фактов и мотивов. Я подсказала вам, как надо действовать и кто виновен. Клод Дюваль! Он привел вам в ответ какие-либо факты? Нет! Он только попытался внушить вам, что у него есть алиби.

— Которое было подтверждено другим человеком, — ответил я. — В то время как вы, моя крошка, сделали мне заявление, которое не подтверждено никем.

— Вы просто не можете мыслить как нужно, Денни, — сказала она. — Ну, мне пора переодеваться. Мы поговорим об этом позже, хорошо? — Она снова притронулась к моему локтю и исчезла в гардеробной.

Я прошел по коридору назад, пока не добрался до задней части сцены, где несколько мужчин устанавливали помост для участниц и стол для судейской коллегии.

— Мистер? — неожиданно раздался поблизости от меня голос с южным акцентом.

Я обернулся и увидел хрупкую, пахнущую магнолиями рыжую блондинку, которая боязливо улыбалась мне.

— Вы мне не поможете? — боязливо и озабоченно спросила она.

— Могу попробовать, — ответил я.

— Я — Ивонна Клири, одна из девушек, участвующих в сегодняшнем конкурсе, — сказала она. — И я тут совсем запуталась, мистер. Где я тут смогла бы переодеться? Вернее, облачиться в свой красивый купальный костюм?

— Можно прямо здесь, — сказал я с надеждой в голосе.

— Но, мистер… — Она восхищенно захлопала своими длинными ресницами. — От ваших слов у меня даже дыхание перехватило.

Я уже хотел от слов перейти к делу и помочь ей скинуть одежду, чтобы она быстрее оказалась в своем купальнике, как вдруг, бросив взгляд в глубину сцены, заметил, что мы не одни.

— Гардеробные находятся вон в той стороне, моя сладенькая крошка. — Я показал ей где. — Но если вам действительно понадобится помощь, когда вы будете переодеваться, то кликнете Денни Бойда.

— Непременно это сделаю, — ответила она кокетливо. — Вы выглядите крепким мужчиной, именно в таком мужчине и нуждается девушка, когда попадает в совершенно незнакомый город.

Она медленно удалилась, оставив в воздухе стойкий запах магнолий.

Почти одновременно с ее уходом появился Дюваль. На его лице была словно приклеена улыбка.

— Я только что говорил с Элен Ричмонд, — сказал он. — Она уведомила меня, что вы частный детектив и что она наняла вас для защиты участниц конкурса. Это, разумеется, разъясняет вопрос, который вы мне сегодня задали, и я хотел бы извиниться перед вами за мою невежливость, мистер Бойд. Надеюсь, вы не злопамятны?

— Все в порядке, — сказал я. — Я уже проверил ваши слова.

— Я очень рад.

— Но не удивлены?

— А почему я должен быть удивлен?

— Ваше алиби было подтверждено, — ответил я.

Он посмотрел на меня непонимающим взглядом.

— Но ведь это само собой разумеется. Я рассказал вам правду и знал, что у Элейн не будет никаких оснований опровергать его.

— Тем не менее мне очень хотелось бы знать, что вы делали вчера вечером в номере Элины Хоуп? — сказал я.

— Но я там не был, — хмуро ответил он. — И я вам уже говорил об этом. Разве это не доказано моим алиби?

— Задайте мне этот же самый вопрос через недельку, — сказал я. — И, возможно, тогда я смогу на него ответить.

Когда начался конкурс, я все свое внимание направил на то, чтобы следить за девушками — как они выходили из гардероба, появлялись на сцене и, покрасовавшись там положенное время, вновь исчезали в гардеробной.

Потом были провозглашены имена победительниц. В их число вошли и Белла Люкас, и Ивонна Клири, малютка с рыжими волосами, которая заблудилась и искала гардеробную. Почти все произнесли речи — в том числе и Элен Ричмонд. А потом тур закончился. Оставалось ждать финала.

Я стоял, как сторожевой пес, перед дверьми гардеробных и ждал, пока все девушки покинут здание театра.

Шум и возбуждение постепенно сменялось тишиной и покоем. Мне внезапно показалось, что все куда-то исчезли, и я подумал, что они собрались где-нибудь, чтобы выпить в честь завершения тура. Могли бы вспомнить и обо мне, подумал я с раздражением. Неужели никто не догадался пригласить меня.

А потом появился Майер. Он направлялся по коридору в мою сторону.

— Кто-то просит вас к телефону, Бойд, — поспешно сказал он. — В кабинете менеджера.

— Передайте ему, что меня не смогли найти.

— Но он очень настаивает на том, чтобы вас обязательно отыскали, — настойчивым тоном сказал Майер. — И он не перестанет звонить, пока не переговорит с вами. Он просил передать вам, что его зовут Хэл.

— Хэл?

— Видимо, это ваш хороший приятель? — Майер испуганно посмотрел на меня.

У меня был только один знакомый по имени Хэл. Это был тот парень, который обрабатывал мой живот, в то время как его напарник держал меня за руки своей медвежьей хваткой. Парень с вежливым голосом и стальными кулаками. Вспомнив это, я решил все же подойти к телефону.

— Ах, так это старый добряк Хэл! — сказал я Майеру. — В таком случае я подойду.

— Ваш старый друг? — поинтересовался Майер.

— Я видел его всего один раз, — ответил я, — но он произвел на меня неизгладимое впечатление.

Я быстро прошел по коридору и вошел в кабинет, в котором никого не было. Трубка лежала на столе. Я поднял ее и назвал свое имя.

— Говорит Хэл, — послышался в трубке мужской голос. — Наверное, вы помните меня и нашу встречу?

— Разумеется, — ответил я.

— Очень рад, что вы еще не забыли ни меня, ни Чарльза, — сказал он холодно. — Но зато вы, видимо, забыли наши требования, Бойд. Я же вам сказал, чтобы этот чертов конкурс был отменен. Но вы его продолжаете. Я делаю вам сейчас самое последнее предупреждение. Одна девушка уже умерла, потому что отказалась повиноваться нам. Сегодня из-за вашей глупости умрет еще одна. А если состоится финальный тур, то умрут еще две. Вы меня поняли?

— Видимо, с вашей головой тоже не совсем в порядке. А в ваших устах скрываются могильные черви. На следующей неделе у вас уже и голоса не будет. Но если мне удастся поймать вас и вашего напарника, то я все же…

— У меня нет времени выслушивать ваше детскую болтовню, Бойд, — сухо перебил он. — Мисс Ричмонд вернулась в Майами. Передайте ей, что произойдет, если она не откажется от этого конкурса. И повторяю: это последнее предупреждение.

Когда он повесил трубку, меня словно что-то ударило в ухо. Какое-то время я задумчиво смотрел на телефон, но потом пришел к выводу, что он, разумеется, не знает о семейном альбоме Хэла, и положил трубку на место. На полпути к гардеробным я столкнулся с Майером.

— Ну как, поговорили, мистер Бойд? — поинтересовался он.

— Конечно, — ответил я. — А где остальные?

— Девушки, я думаю, еще переодеваются. — В его глазах на какое-то мгновение зажегся огонек. — Разумеется, я не подглядывал… э… в замочные скважины.

— Я имел в виду Дюваля, эту Керзон и мисс Ричмонд.

Он беспомощно покачал головой.

— Не знаю, мистер Бойд. Я сам везде искал их. Такое впечатление, что они все растворились в воздухе. Сознаюсь вам, я очень обеспокоен. Ведь не исключено, что у мисс Ричмонд есть для меня какие-нибудь распоряжения, а я нигде не могу ее найти.

— Если вам станет совсем плохо, можете поплакать, — посоветовал я ему.

— И не надо шутить надо мной, мистер Бойд, — сказал он обиженным тоном. — Вы должны понять, что я только делаю свою работу.

С этими словами он ушел, бормоча себе что-то под нос. Это означало, что у него был по меньшей мере один внимательный слушатель.

Минуты через две из ближайшего гардероба вышла первая девушка, за ней почти сразу последовала вторая. В помещении театра имелось шесть гардеробных, и первые восемь девушек расположились в них по двое, а две последние смогли занять по отдельной. Судя по всему, это были Белла Люкас и та хрупкая девушка с юга, которую звали Ивонна Клири.

Я закурил и стал терпеливо ждать, пока появятся оставшиеся. Минут через пятнадцать показалась Ивонна Клири. Она одарила меня улыбкой и запорхала по коридору к выходу, оставляя позади себя запах магнолии. Это была девятая девушка, и лишь Белла Люкас еще не выходила. Когда через пять минут она так и не появилась, я решил, что ни одна дама не может так долго одеваться, и громко постучал в дверь.

— Что-нибудь случилось?

Я узнал голос Элен Ричмонд и обернулся. Она стояла позади меня вместе с Элейн Керзон.

— Она — последняя, кто еще переодевается, — сказал я. — Мне кажется, что ей следует поторопиться. А если ей нужна помощь, то я помогу.

Я снова постучал в дверь, но мне никто не ответил.

— А вы уверены, что она еще там? — спросила Элен. — Возможно, она уже ушла.

— Нет, еще не ушла, — коротко сказал я.

Элен Ричмонд тоже подошла к двери и постучала в нее своими пальчиками.

— Хэлло! Есть там кто-нибудь? — громко спросила она. — И все ли у вас там в порядке?

Ответа не последовало.

— Это мне не нравится, — озабоченно сказала она. — Почему она не отвечает, если, как вы утверждаете, она все еще там?

— Это легко выяснить, — сказал я и нажал на ручку двери. Но она была заперта.

— Взломайте дверь! — взволнованно приказала Элен.

Для человека с такими мышцами, как у меня, это детская забава. Я так и сказал дамам, после чего отошел и двинулся на дверь плечом вперед.

Возможно, деревянная обшивка двери скрывала под собой сталь, и после того как я четырежды отскакивал от двери, Элен презрительно посмотрела на меня и потребовала, чтобы кто-нибудь принес топор.

— Теперь все будет в порядке, — пообещал я и, взяв разбег, словно бык, помчался на дверь.

В последний момент, прежде чем мне удариться в дверь, изнутри послышался какой-то глухой щелчок, и она вылетела с петель при первом моем нажатии. Я потерял равновесие, описал дугу и, согласно законам земного притяжения, пропахал носом пол. Шум моего падения, наверное, слышался в десяти кварталах от театра, и я уже рассчитывал на то, что новый вид урагана будут называть «Денни». Повинуясь рефлексу самоубийц, я неуверенно поднялся на ноги, вместо того чтобы остаться на полу без сознания, и посмотрел на тело, лежавшее передо мной.

Прелести, едва спрятанные под купальным костюмом, теперь красовались на все сто процентов и даже захватывали дух. А потом я заметил одну деталь и понял, что у участниц конкурса фирмы «Мееркайд» она начинает переходить в какую-то зловещую традицию. Вокруг шеи Беллы Люкас был туго перетянут купальный костюм.

6

Громко вскрикнув, Элен Ричмонд бросилась в комнату и опустилась на колени перед телом. Ее пальцы пытались в отчаянии развязать узел, который был завязан у девушки на шее.

— Она что, мертвая? — хриплым голосом выдавил я из себя и чуть было не упал на нее. Я был не в лучшей форме, но в тот момент вопрос казался мне соответствующим моменту.

— Нет. — Элен всю передернуло. — Она еще дышит. Должно быть, она услышала стук и каким-то образом добралась до двери, чтобы открыть нам.

Она подняла на меня взор, и в глазах ее сверкали молнии.

— Нет, благодаря вашей помощи она еще живет. Но как мог вообще кто-либо проникнуть сюда и попытаться ее задушить. Ведь вы должны были все время находиться здесь и следить за тем, чтобы все было в порядке?

Белла внезапно села на полу и обвела всех дикими глазами.

— Только не волнуйтесь, дорогая, — сказала ей Элен. — Теперь все в порядке.

— Я… я пыталась открыть дверь, — сказала Белла глухим голосом. — Я слышала, как вы рвались сюда, но не могла развязать купальник, стянутый вокруг моей шеи.

— Все понятно, — мягко сказала Элен. — Только не надо сейчас разговаривать. Сидите спокойно. А Элейн сейчас принесет воды.

— Сейчас, — быстро сказала Элейн. — Но ты не считаешь, что на нее следовало бы что-то надеть? Хотя бы купальник или вообще какую-нибудь одежду.

Белла взглянула на себя и громко вскрикнула:

— Я ведь совершенно раздетая! — Она начала краснеть и вся покрылась красными пятнами.

— Не беспокойтесь об этом, — ободряюще сказал я. — Вы выглядите намного лучше большинства девушек, так что вам нечего стыдиться…

— Убирайтесь отсюда, Бойд! — От ярости Элен чуть было не задохнулась.

— Ведь ее кто-то пытался убить! Вы что, уже забыли об этом? — с оскорбленным видом заявил я. — Может, нам лучше выяснить, кто именно пытался это сделать?

— Вот, возьмите! — Элейн Керзон с ее всегдашней проклятой щепетильностью набросила на Беллу халат. — Это усмирит Бойда на какое-то время.

— Спасибо, — тихо сказала Белла. — Какой ужас я должна была пережить… Какой ужас…

— Я вас понял, — нетерпеливо перебил я. — Вам пришлось пережить ужас. Но что именно случилось?

— Все произошло очень быстро, — ответила она, с трудом переводя дыхание. — Я даже не заметила, кто это был. Кто-то постучал в дверь. Я открыла, а потом больше ничего не помню. Кто бы это ни был, он, должно быть, ударил меня по голове чем-то тяжелым.

— Вы открыли дверь в таком виде? — Элен подняла брови.

— Разумеется, нет. — Белла снова покраснела, но на этот раз ее халат лишил меня удовольствия видеть полностью, как она краснеет. — Я уже собралась было надевать нижнюю юбку. Вероятно, он… он снова меня раздел…

— Выходит, что это был сексуальный маньяк, — предположила Элен.

— Почему вы при этом смотрите на меня? — быстро спросил я. — Я не страдаю манией купальных костюмов, по крайней мере, если они не находятся на теле красивой женщины!

— То, что я помню, кажется мне настоящим кошмаром. — Ее передернуло от воспоминания. — Моя голова гудела, как котел, и я не могла дышать. Я слышала, как стучат в дверь, а потом ваши попытки взломать дверь. Каким-то образом мне удалось доползти до двери, но что случилось потом, я не могу вспомнить.

— Слава Богу, что мы появились вовремя, — сказала Элен. — Хотя это и не было заслугой Бойда.

— Вы уже раз напоминали мне об этом, — сказал я. — Или вы хотите, чтобы это у всех врезалось в память?

— Я уже пришла в себя, — сказала Белла, массируя себе шею. — Только немного болит шея.

— Как вы думаете, вы сможете проводить мисс Люкас до ее отеля и не заблудиться при этом? — сухо спросила меня Элен.

— Думаю, что да, — ответил я.

— В таком случае, подождите в коридоре, пока она оденется.

Я бросил взгляд на свой профиль с левой стороны, посмотревшись в зеркало гардеробной, и вышел. Ведь когда я влетел в комнату, лицо мое было, так сказать, авангардом при атаке, именно лицом я упал на пол, и ему в какой-то степени досталось. Посмотревшись в зеркало, я убедился, что мои опасения имели основания. Левая сторона лица немного вспухла, а под глазом начинал разливаться синяк. В этот момент мне очень хотелось снова встретиться с агентом страхового общества, который рассмеялся, когда я возымел желание застраховать на сто тысяч долларов свой профиль, и заявил мне, что не может застраховать то, что вообще не имеет никакой цены.

После того как я успел выкурить в коридоре пару сигарет, дверь гардеробной открылась и, наконец, появились женщины. Белла была одета и выглядела посвежевшей и отдохнувшей.

— Немедленно отвезите мисс Люкас в ее отель! — коротко распорядилась Элен Ричмонд. — А позднее мы с вами еще поговорим. Я тоже живу в «Стиксе», в номере 1407. — Она взглянула на часы. — Жду вас в половине одиннадцатого.

— Я буду точен, — ответил я.

— Если не придет к какому-нибудь соглашению с Беллой по дороге в отель, — вставила Элейн Керзон сладким голоском.

Я взял Беллу под руку и вывел ее из здания театра.

Когда актер, разряженный под швейцара, подозвал нам такси, он снова многозначительно протянул руку. Я схватил ее и тепло пожал, прежде чем отбросить. Он сразу же повернулся, чтобы посмотреть, далеко ли она отлетела, а я вместе с Беллой быстро сел в машину и сказал шоферу, что можно ехать. Последнее, что я заметил, — это то, что Доминик стоял на краю тротуара и посылал мне вслед длинные фразы, в которых, судя по его артикуляции, рифм не было.

Мы быстро добрались до отеля, я расплатился с шофером и проводил Беллу до ее номера.

— Зайдите на минутку, Денни, — пригласила она. — Я должна вам рассказать кое-что важное.

— Что-нибудь о габаритах вашего тела? — с надеждой поинтересовался я.

Я проследовал за ней в комнату и видел, как она тщательно повернула ключ в замке. Потом поглядела на меня таким взглядом, словно мы оба в любой момент были готовы взорвать Белый Дом, как только таинственный мистер X даст нам на это приказ.

— Как вы думаете, они могут нас здесь подслушать? — прошептала она.

— Можете не беспокоиться, — нетерпеливо сказал я. — Они наверняка думают, что мы пришли сюда не шептаться.

— Значит, можно говорить, ничего не опасаясь? — спросила она.

— Если поспешить, то можете не опасаться.

Она глубоко вздохнула.

— Я солгала.

— Когда?

— Солгала, когда сказала, что не узнала убийцу.

— Почему? — Я непонимающе уставился на нее.

— Потому что была уверена, что мне никто не поверит. Я подумала, что если я назову его имя и ему станет известно, что я его узнала, то ему ничего не помешает сделать из меня холодный труп еще до того, как я успею связаться с полицией.

— Какая все это чепуха, крошка, — устало сказал я. — Может быть, вы все-таки перестанете говорить языком частного детектива из комиксов и выразитесь более четко и понятно? Кто был этот человек, которого вы видели?

— Конечно, Дюваль! Кто же еще?

— Дверь гардеробной была заперта изнутри. Каким образом ему удалось выйти?

— Через окно, — нетерпеливо, ответила она. — Окно выходит в тупик, находящийся позади театра. Неужели даже вы не заметили, что окно было открыто?

— Разве я мог вообще что-нибудь разглядеть, когда вы сидели совсем голенькая, моя дорогая? Вы недооцениваете свои прелести! — возмутился я.

— И что вы предпримете против Дюваля? — спросила она.

— Видимо, это вы должны что-то предпринимать. Так что вы предпримете против него? Оповестите полицию?

— Вы что, с ума сошли?

— А почему бы вам и не проинформировать об этом полицию? — поинтересовался я. — Если сегодня вечером Дюваль предпримет попытку убрать вас, то из этого вытекает, что он вас все равно больше не возьмет к себе на работу. Так что вы можете потерять, обратившись в полицию?

— Вы — самый глупый человек, с которым я когда-либо встречалась, — воскликнула она. — Неужели вам никогда не хотелось, чтобы слава в разоблачении опасного преступника целиком принадлежала вам?

— Нет, — ответил я чистосердечно.

Она порывисто отвернулась от меня и повернулась ко мне спиной. Так она и стояла какое-то время, вся дрожа от ярости.

— Я, видимо, обманулась в вас, мистер Бойд, — наконец сказала она каким-то отсутствующим тоном. — Я посчитала вас честным человеком, частным детективом, у которого есть мужество… Что ж, нам больше не о чем говорить. Можете идти!

Я повернулся и вышел.

Ровно в половине одиннадцатого — с точностью до секунды — я постучал в дверь номера мисс Ричмонд в отеле «Стикс». Я подумал, не возвестить ли о своем появлении какой-нибудь возвышенной фразой, но не смог на это решиться.

Она открыла дверь и посмотрела на меня таким взглядом, словно я был одним из ее купальных костюмов, пришедших к ней с рекламацией.

— Во всяком случае, без опоздания, — холодно сказала она. — Это уже кое-что. Входите!

Я последовал за ней в номер, точнее, в гостиную апартаментов, и, хотя заметил столик с напитками, но, откровенно говоря, не надеялся, что она мне что-нибудь предложит. После этого я посмотрел на саму Элен. На ней было неглиже из синего нейлона, то есть из того материала, который считают прозрачным, если подойти поближе и присмотреться, но который не оправдывает ваши надежды. Тем не менее у него есть преимущества — он так плотно прилипает к телу, что вы можете тщательно рассмотреть все формы, а у Элен были такие формы, которые так же реагируют на прилипающий материал, как и я.

— Садитесь, — неожиданно сказала она.

Я присел на кушетку, а она уселась против меня в кресло. Она так же пристально смотрела на меня, как и я на нее, но я посчитал, что ее интерес был совершенно другой природы.

— Просто из любопытства, — начала она, — мне бы хотелось узнать до того, как я вас выкину, что вы сделали, чтобы отработать хотя бы часть той тысячи долларов, которую я вам заплатила в Нью-Йорке.

— Спиртное придает моим мыслям кристально-чистую форму, — довел я до ее сведения. — И одной рюмки будет достаточно, чтобы открыть шлюзы.

— Получив тысячу долларов, вы сами можете обеспечивать себя спиртным, — резко ответила она. — Но я жду ответа. Значит, ничего?

Я поднялся, снял куртку, развязал галстук и начал расстегивать пуговицы рубашки. Она с беспокойством посмотрела на меня.

— Если вы не прекратите, я вызову полицию, — нервно сказала она.

Расстегнув последнюю пуговицу, я распахнул рубашку и показал ей черно-синий синяк, который образовался в районе моего солнечного сплетения.

— Вот что я заработал, начав работать для вас, — объяснил я. — И произошло это сразу после первого тура конкурса. Когда я вернулся сюда, меня уже поджидали два человека. Один из них назвался Хэлом, а другой — Чарльзом. И они передали мне приказание для вас. Вы должны отказаться от конкурса, или же… или же… Короче говоря, потом они своими действиями дали мне понять, что они говорят серьезно, и обработали меня.

Я застегнул рубашку.

— А потом, когда я стоял в коридоре, охраняя гардеробные, появился Майер и сказал, что меня просит к телефону в кабинете менеджера человек по имени. Хэл и что у него срочное дело. Я прошел в кабинет и начал с ним говорить. Он повторил свои угрозы и сказал, что если вы не послушаетесь его указаний, то будет убита еще одна девушка. А если вы проведете заключительный тур, то умрут еще две девушки. Не правда ли, щедр этот Хэл?

— У вас что, ни на что другое фантазии не хватило? — презрительно спросила она.

— Если бы я постарался, то мог бы высосать из пальцев еще многое, — ответил я. — Вы наняли меня в Нью-Йорке, чтобы я выступал в качестве судьи на конкурсе красоты, и при этом следил, чтобы не было никаких махинаций. Если бы вам действительно был нужен человек только для этого, то вы могли нанять любого из сотни частных детективов, которые живут здесь, в Майами. Зачем вызывать детектива из Нью-Йорка? Эти два парня — Хэл и Чарльз — наверняка угрожали не только для того, чтобы угрожать. Они не бросают слов на ветер. Элину Хоуп уже убили, и сегодня вечером кто-то попытался отправить на тот свет и Беллу Люкас. Я убежден, что вы знаете об этом деле больше, чем хотите показать…

— Вы утверждаете, что эти два человека действительно существуют, а не являются плодом вашего воображения? — спросила она.

— Так же, как и огромный синяк у меня на животе. — ответил я. — Хотите пощупать, чтобы убедиться, что я не нарисовал его?

— Нет, нет, я вам верю, — ответила она быстро.

— Что ж, дам как-нибудь пощупать Майеру — на него это произведет большее впечатление… А вы, значит, хотите узнать, что я успел сделать за вашу вшивую тысчонку? Что ж, слушайте. Меня избили, потом ударили по голове так, что я потерял сознание, и кому-то чуть было не удалось «пришить» мне убийство. Если бы вы предупредили, что меня может ожидать такое, то я, возможно, не был бы так доверчив.

— Может, выпьем по рюмочке? — нерешительно предложила она.

— Могу вас обслужить, — сказал я. — Что будете пить?

— Виски со льдом, — ответила она. — Только не кладите много льда, оставьте место и для виски.

Я подошел к шкафчику с напитками, налил две большие порции и вернулся к ней. Она взяла рюмку из моей руки и, закрыв глаза, небольшими глотками выпила.

— Рад, что у вас нет тяги к спиртному, — сказал я восхищенным тоном. — Вы даже не облизали куски льда.

— Мне необходимо было выпить, Бойд, — сказала она. — Прошу вас, садитесь.

— Меня зовут Денни, и мне нечем поручиться, кроме моего слова, что я вам сказал правду, но, тем не менее, я бы хотел, чтобы вы не обращались ко мне так официально.

— Хорошо, Денни. Но я вынуждена сказать вам, что не знаю этих двух парней и не знаю, на кого они работают…

— Почему же они так заинтересованы в том, чтобы лопнул ваш конкурс? Причем заинтересованность их так велика, что они убивают участниц этого конкурса.

Она беспомощно повела плечами.

— Я не знаю.

— Вы чертовски неопытны во лжи…

— Не говорите со мной в подобном тоне, иначе я… — В ее глазах вспыхнул гнев.

— …Иначе вы выбросите меня за дверь? Но вы уже делали это.

— Вы самый невозможный человек, который когда-либо встречался на моем пути, — сказала она устало. — А я была достаточно глупа, чтобы подумать, что мы можем разумно поговорить на эту тему.

— Пока вы разыгрываете из себя крупного промышленника, вокруг вас погибают девушки, — сказал я. — На это должна быть веская причина, и вы должны ее знать.

Мгновение она внимательно смотрела на меня, потом снова пожала плечами.

— Что ж, пусть будет так. Предположим, что я знаю эту причину. Мне нужна помощь, Денни, но я не хочу искать ее в полиции.

— Помощь, в которой нуждаешься, но за которой нельзя обратиться в полицию, дорого обходится, — сказал я довольным тоном. — Хотите услышать мои цены?

— Именно такой реакции я и ожидала от вас.

— Значит, вы не разочарованы моими словами. Тысяча, которую я от вас получил, уже кончилась десять минут тому назад.

— Если вы мне поможете, я заплачу еще тысячу, — сказала она хмуро.

— Не одну, а пять, — ответил я, — если работа будет столь же опасна.

— Пусть пять. — Она беспокойно заерзала в своем кресле. — Вы их получите.

— Вот и чудесно! А теперь откровенно расскажите мне, в чем здесь дело.

— Мой отец умер приблизительно восемь месяцев тому назад, — быстро сказала она, — оставив мне большинство акций фирмы «Мееркайд», но связал меня при этом определенными условиями.

— Это так же, как и с нейлоном — на нем обязательно где-нибудь потянется петля, — сказал я и вздрогнул, поймав ее взгляд. — Прошу вас, рассказывайте дальше.

— Я должна зарекомендовать себя, как бизнесмен, — сказала она, — и срок мне дается в течение года. Я никогда не была с отцом в хороших отношениях. Мне кажется, он не мог простить ни мне, ни моей матери, что у него родилась девочка, а не мальчик.

— Психологические моменты можно опустить, — сказал я. — Душа меня не интересует.

— Вы будете слушать?

— Да, да, продолжайте!

— Он жил своей жизнью, а я до самой его смерти жила своей, — продолжала она. — Мы даже не так-то часто и виделись. Он давал мне достаточно денег, чтобы я могла жить и делать то, что хотела. Но он считал, что я ограниченная и испорченная женщина, как говорится, дочь богача, и его завещание подтверждает это. Он оставил мне большинство акций фирмы, но с условием: чистая прибыль фирмы в первый год моего правления не должна быть ниже прибыли, которую получила фирма в предшествующем году.

— А если вам этого добиться не удасться?

— В этом случае большинство акций, которыми я владею в настоящее время, переходят к бывшей служащей фирмы, к женщине, которая многие годы была его правой рукой, и я предполагаю, что она была для него не только помощницей. Этот год с деловой точки зрения был плохим, и чтобы продавать купальные костюмы в достаточном количестве, я должна их рекламировать. В том числе и при помощи этого конкурса красоты. Если он пройдет успешно, я наверняка добьюсь успеха и в торговле, но если я его отменю, то меня можно будет сравнить с покойницей.

— Например, с Элиной Хоуп, — сказал я. — А кто она, эта бывшая служащая?

Элен горько улыбнулась.

— Она тоже здесь, в Майами, и даже одна из судей на моем конкурсе.

— Элейн Керзон?

— У меня были кое-какие основания назначить ее судьей, — сказала она. — Во-первых, в этом случае ей будет трудно саботировать это начинание, особенно если она окажется между двумя другими судьями, которые будут наблюдать за ней, а во-вторых, из-за той должности, которую она занимает сейчас. Ведь она, будучи издательницей журнала, находится на виду у общественности и должна соблюдать осторожность в своих словах и поступках. — Элен закусила нижнюю губу. — Во всяком случае, я именно так представляла себе все это до тех пор, пока не была убита мисс Хоуп.

— Почему вы ничего не сказали лейтенанту Райду о заявлении вашего отца? — с любопытством спросил я.

— Потому что у меня нет никаких доказательств, что Элейн каким-то образом связана с убийством. А если это дошло бы до общественности, то как бы я тогда выглядела? Все подумали бы, что я пытаюсь отделаться от конкурентки, несправедливо обвиняя ее в убийстве.

— Возможно, вы и правы, — согласился я. — А где она была сегодня вечером, когда была сделана попытка задушить Беллу Люкас?

— Понятия не имею. После окончания тура я какое-то время находилась за сценой и беседовала с менеджером театра. А Элейн и Клод попросту куда-то исчезли.

— Но ведь они не обязательно были вместе?

— Нет. Но я не видела ни ту, ни другого, пока не встретилась с Элейн возле гардеробной, когда вы уже стучали в двери.

— Что вы можете сказать о Дювале?

— Он хозяин фотоателье. И Элейн поручила ему сделать фотографии конкурса для своего журнала. Он всем хорошо известен, и поэтому имело смысл сделать и его тоже одним из судей.

— А Майер?

— Майер? — Она внезапно хихикнула. — Ну, этого малыша невозможно себе представить в роли таинственного незнакомца, который стоит за убийством или покушениями на убийство. Но, может быть, вы придерживаетесь другого мнения?

— Кто знает, какие мысли копошатся в его маленьком лысом черепе? Ведь именно он позвал меня к телефону в кабинет менеджера. Я оставил его перед гардеробными, а сам ушел, чтобы поговорить по телефону. Он мог бы постучать в дверь мисс Люкас и оглушить ее, когда она ему открыла.

— Майер никогда бы не отважился поступить таким образом и постучать в двери какой-нибудь девушки, — ответила она с насмешливой улыбкой. — Он побоялся бы, что дверь ему откроет его супруга. Вы еще не видели его жену, но я…

— Хорошо, я верю вам. Выходит, что у вас не так-то много фактов, чтобы дать им ход.

— Я убеждена, что теперь, когда речь пошла уже о пяти тысячах, вы добьетесь быстрых успехов, — холодно заметила она.

— Возможно, вы и правы, — согласился я. — И поскольку я теперь отношусь к категории высокооплачиваемых работников, могу я называть вас Элен?

Она снисходительно улыбнулась и пожала плечами.

— Если для вас это имеет значение, я ничего не имею против.

— Спасибо, Элен, — тепло поблагодарил я. — Просто я считаю чудовищным соблазнить существо женского пола, которое я вынужден называть мисс Ричмонд. Когда речь идет о жарких страстях, это было бы пустой формальностью, вы не согласны со мной?

Глаза ее расширились от удивления, и она быстро поднялась со своего кресла.

— Я думаю, будет лучше, если вы сейчас уйдете.

— Зачем противиться этому, сердечко мое? — сказал я сердечно и целеустремленно направился в ее сторону. — Страсти наши сильнее нас самих, но если вы вздумаете сопротивляться, то хочу напомнить, что я вдобавок ко всему сильнее вас. И к какому результату матча мы придем, как вы думаете?

Она метнулась в сторону, но я оказался быстрее и, схватив ее за плечи, притянул к себе. Все было так же, как и в первый раз, сегодня в театре. Она защищалась, как дикая кошка, а когда уже была не в состоянии делать это, то открыла рот, собираясь кричать. Я закрыл ей рот самым надежным и проверенным способом, наложив на него свои губы еще до того, как она успела издать хоть какой-нибудь звук. А потом за немногие секунды разыгралась совершенно та же картина. Руки ее обвили мою шею, тесно прижав мою голову к себе, а ее губы стали почти нестерпимо жаркими. Я понадеялся, что фортуна семьи Бойд на этот раз не отвернется от одного из ее членов и нам никто не помешает. Мои молитвы были услышаны небесами; и никто нам не помешал, и я полностью овладел ею.

7

Как и обычно, на следующее утро яркое флоридское солнце было светлее, чем Денни Бойд. Я заказал завтрак в номер, а к тому времени, когда принял душ, завтрак уже успел остыть. Яйца должны были подкрепить мои физические силы, а черный кофе должен был помочь мне раскинуть мозгами — дело, которым я очень не люблю заниматься по утрам.

За третьей чашкой кофе я пришел еще к одному заключению. Кто-то должен был мне помочь, если я хочу продвинуться в деле Элен Ричмонд. И этот «кто-то» должен хорошо разбираться в районе. Вскоре я уже нашел решение вопроса, вшивенькое, но единственное, которое мне пришло в голову. Визитная карточка все еще находилась в кармане костюма, в котором я был вчера, и я достал ее. После этого я набрал номер телефона, который красовался в правом нижнем углу визитки.

Я попал в отдел заказов и поручений. Я назвал себя и сказал, что мне нужно, чтобы мистер Людд позвонил в отель «Стикс» и связался со мной. Девушка скучающим голосом ответила, что передаст мою просьбу, если мистера Людда вообще можно будет найти и если он в этот момент находится в трезвом состоянии — судя по всему, она сомневалась и в том, и в другом. Я сказал ей, что если он не найдется до двух часов дня, то после этого времени можно уже не беспокоиться, и повесил трубку.

Минут через пять телефон зазвонил, и я уже подумал было, что телефонная служба связи работает лучше, чем я ожидал, но, услышав голос на другом конце провода, понял, что ошибся — голос был женский и звучал как-то плаксиво:

— Вы даже не позвонили мне и не поинтересовались, как я себя чувствую после вчерашнего вечера, — сказал голос Элен.

Но я ошибся и хорошо еще, что вовремя понял свою ошибку. Это была не Элен, а Белла.

— У меня было много дел, — ответил я коротко. — А вы как себя чувствуете, Белла?

— Едва говорю, так болит у меня горло, — ответила она. — Но это меня все равно не удержит.

— Вы все еще думаете о том, что простой народ называет сексом? — с любопытством спросил я.

— Денни! — Судя по голосу, она была шокирована. — Если бы я вас не знала, то могла бы подумать, что вы говорите серьезно.

— Вы еще плохо меня знаете, мое сокровище! — уверил я. — Но что же движет вами сейчас?

— Я все равно не упущу его, даже если он и проскользнет между вашими пальцами! — решительно заявила она. — Я не слезу с его пяток!

— С чьих пяток?

— Убийцы! Вы, идиот! Я имею в виду Клода Дюваля.

— Что ж, в таком случае желаю вам счастья, Белла, — сказал я. — Видимо, придется пустить слезу при вашем погребении.

— Вы можете сделать и нечто более существенное, — решительно заявила она. — Вы можете мне помочь разоблачить его!

— Я бы с удовольствием это сделал и помог вам, если бы не был занят. Но сегодня я, к сожалению, очень занят, — самым сердечным тоном ответил я.

— Это может подождать. Я сейчас же иду к нему. Я скажу ему прямо в лицо, что видела, как он выходил из номера Элины в те минуты, когда она была убита, и что вчера тоже в последний момент, прежде чем он ударил меня и я потеряла сознание, я разглядела его лицо.

— И чего вы этим добьетесь?

— Я скажу, что даю ему шесть часов времени, чтобы пойти в полицию и чистосердечно сознаться во всем, а если он этого не сделает за это время, то я сама пойду в полицию.

— Вы считаете, что он, как ягненок, сразу побежит в полицию? — спросил я хрипло.

— Разумеется нет, вы, глупец! — с презрением ответила она. — Но он будет знать, что в его распоряжении только шесть часов. Поэтому ему придется поспешить, чтобы помешать мне пойти в полицию.

— Если Дюваль действительно убийца, — сказал я, — то можете себе представить, каким образом он попытается вам помешать?

— Разумеется, он вновь попытается убить меня, — спокойно сказала она. — Неужели вы все еще не понимаете меня, Денни? Ведь я предлагаю себя в качестве приманки. И если бы вы прочли столько же детективных романов, сколько я, вы бы знали, что это уже испытанное средство при изобличении убийцы. Неужели вы даже не смотрите телевизионные фильмы?

— Я не очень хорошо разбираюсь в подобных вещах, — извинился я. — Значит, вы предлагаете себя в качестве приманки? А что потом?

— А потом наступит момент, когда мне понадобитесь вы. Я позвоню ему из моего номера в отеле и невзначай упомяну, что никуда не собираюсь уходить. И когда он явится ко мне, чтобы отправить на тот свет, вы выпрыгнете из шкафа и застанете его в последнюю минуту перед совершением преступления.

— А если предположить, что я запоздаю? — мягко спросил я.

Ответом было лишь продолжительное молчание.

— Об этом… об этом я не подумала, — сказала она наконец с дрожью в голосе. — Да, это было бы ужасно.

— И болезненно, — согласился я с ней. — Послушайте, сокровище мое, повремените немного, и я займусь Дювалем. Давайте встретимся сегодня вечером, и я сообщу вам о результатах моих усилий. А потом вы сможете погадать, почему я ставлю такие непонятные вопросы.

— Ну, хорошо, — с сомнением в голосе ответила она. — Но разве не лучше будет, если я пойду вместе с вами к нему? Вы один можете и не заметить, как он проговорится или сделает что-нибудь в этом роде.

— Хотя я и не профессионал, но постараюсь ничего не упустить, — ответил я. — А вечером вы мне объясните все ошибки, договорились?

— Что ж, пусть будет так, — сказала она более веселым тоном. — Но ведь чем-то я все-таки должна вам помочь?

Моя головная боль усилилась, пока я в отчаянии искал ответ на вопрос.

— Этот администратор фирмы, — сказал я бодро, — которого зовут Майер. Я подозреваю, что и он замешан в этом деле. Мне кажется, что у него была преступная тяга к девушке, которую он не мог преодолеть…

— Так же, как и вы?

— У него это было еще хуже, — буркнул я. — Почему бы вам не поискать предлог и не навестить его в фирме. Разыграйте перед ним сцену, будто вы считаете его чем-то среднеарифметическим между индустриальным магнатом и великим любовником. Постарайтесь сделать так, чтобы он пригласил вас в ресторан. Попытайтесь выведать у него, не тянули ли его к Элине и не было ли у него тайного соглашения с Дювалем.

— Вы действительно считаете, что все это очень важно, Денни?

— Белла, — сказал я с нажимом, — это гораздо важнее, чем мы думаем. Это настолько важно, что я даже не могу сказать почему. Во всяком случае, по телефону.

— Ну, хорошо, — сказала она заинтригованно. — Я сделаю так, как вы советуете.

— Я знал, что могу рассчитывать на вас, мое сокровище, — льстиво заверил я. — А сегодня вечером встретимся и сравним наши результаты.

— Я буду ждать вас, — пообещала она, и если бы это была какая-нибудь другая девушка, а не Белла Люкас, этот вечер обещал бы мне гораздо более радужные перспективы.

Приблизительно через час в дверь постучали, и к тому времени я уже был в той форме, которая позволяла принять на себя все то, что могло ожидать меня в этот день. Тем не менее я не был уверен, что смогу сравняться с тем человеком, который вошел в мою комнату, когда я открыл дверь.

На Доминике Людде не было той формы, которая красовалась на нем вчера, и выглядел он на удивление иначе. Я впервые видел его с непокрытой головой, и его голова оказалась совершенно голой, как и голова Юла Бриннера. Шея его была обвязана голубым шелковым платком, как у пирата, а рубашка была желтой о черными крапинками. Ко всему этому следует добавить мятые хлопчатобумажные брюки, которые уже давно нельзя было назвать новыми. Большой крючковатый нос и сардоническая ухмылка, разумеется, остались прежними, но для десяти часов утра вид у него был все же, как говорится, что надо.

— Приветствую вас, малыш! — прогрохотал он своим громоподобным голосом, который потряс не только стены, но и всю мою нервную систему. — Вам понадобилась моя помощь?

— Так же, как дырка в голове, — буркнул я. — Вы не могли бы немного повернуть регулятор громкости вашего голоса? Ведь вы им действительно можете просверлить дырку в голове!

— Когда Людд говорит шепотом в Голливуде, каждое его слово должно быть слышно в центре Лос-Анджелеса. — Он улыбнулся счастливой улыбкой при этом воспоминании. — Все дело в профессиональном образовании, малыш, и я не могу ничего поделать со своим голосом так же, как и вы со своим профилем, которому здорово не повезло.

— Не повезло? — пробормотал я. — Вы ничего плохого не можете сказать о моем профиле, уважаемый! Он просто совершенен!

— Вот именно! — Он кивнул в знак согласия. — О нем ничего не скажешь. Что можно сказать об абсолютном вакууме, окруженном оболочкой?

— Если вы не прекратите выплевывать свои шуточки, которые выглядят как детский лепет, я оторву вашу руку и изобью вас ею, — пригрозил я.

— Это же игра слов, — ответил он спокойно. — Но если вы хотите, чтобы я придерживался современных выражений, то я ничего не имею против.

— Ну, хорошо, — сказал я. — Вы знаете Майами и хорошо ориентируетесь здесь?

— Как в этикетках на бутылках с виски, — быстро ответил он. — А поскольку у нас речь зашла о виски…

— В этот утренний час?

Он пожал своими массивными плечами.

— Совершенно верно. Уже четверть одиннадцатого, а я еще ничего не пил.

Я заказал бутылку шотландского виски и лед, которые тотчас же принесли. Не успел официант выйти из номера, актер уже наливал себе вторую порцию — процесс несложный: взять бутылку и налить виски в рюмку.

— Хорошо! — Он прищелкнул языком, опустошив рюмку. — Такие вещи всегда заполняют пустоты.

— Продолжайте в том же духе — и вы очутитесь на улице, — предупредил я. — Прямо через окно.

— Кажется, прозвучал приказ: «К оружию!», — сказал он и снова наполнил рюмку. После этого он удобно расположился в кресле. — Я вас слушаю.

— Вы слышали, что вчера в театре чуть не задушили одну девушку?

— Я все слышал, — ответил он. — Вы хотите, чтобы я довел дело до конца?

Именно в этот момент я понял, что тоже нуждаюсь в виски. Выпив первую рюмку, я налил себе вторую и почувствовал, как теплая волна потекла по моим жилам, придавая мне уверенности, и тогда я выпил и вторую.

— А вы читали о другой девушке, которая тоже была одной из участниц этого конкурса и была убита в своем номере отеля?

— Я знаю все, что происходит в Майами, — скромно заметил Доминик. — И большинство из того, что из этого вытекает.

Я закрыл глаза и начал рассказывать о конкурсе фирмы «Мееркайд» вообще, об Элине Хоуп и о других лицах, связанных с этой историей. Говорил я быстро, так как боялся, что он меня прервет.

— И я хотел бы, — сказал я в заключение, — чтобы вы добыли мне соответствующую информацию. В первую очередь об Элине Хоуп, затем — о Дювале и Элейн Керзон и, наконец, о Морисе Майере, управляющим этой фирмы. Вы можете это сделать?

— Я располагаю всеми возможностями, чтобы раздобыть для вас эту информацию, друг мой, — заверил он. — Дело в самой малости…

— Понимаю, — хмуро сказал я. — Нужны деньги.

— Вы имеете в виду задаток? — Он скромно улыбнулся. — Разумеется, тут речь может пойти только об издержках. Я не возьму у вас гонорара до тех пор, пока не докажу, на что я способен.

— Для начала вам хватит 50 долларов, — сказал я, протягивая ему деньги.

— Когда вы ждете от меня сведений, малыш?

— Заходите сегодня около шести, — ответил я. — До этого времени вы должны кое-что узнать. И называйте меня, пожалуйста, Денни. Если вы будете продолжать называть меня малышом, я куплю себе игрушки и буду передвигаться только на четвереньках.

— Я приму это к сведению, Денни, — сказал он серьезным тоном.

— Вот и отлично! А теперь сгиньте с моих глаз, пока я не разнервничался и не пришел к выводу, что о вас следует поговорить с психиатром!

— Меня уже нет, Денни. — Он поднял свою массивную фигуру из кресла и направился к двери. Но его голова, словно притягиваемая магнитом, повернулась в сторону бутылки с виски. — Если она вам не нужна, Денни, то я могу…

— Можете взять, — сказал я устало. — И если вы будете обращаться с ней экономно, вам хватит ее до самого выхода из отеля.

— Вы — настоящий друг, — сказал он с серьезной миной. Потом закупорил бутылку и взял ее под мышку. — Немецкая пословица гласит: «Дружба — это всего лишь рассудительная любовь». Поставьте виски на место любви, и вы получите полную аналогию. Всего хорошего!

Дверь за ним закрылась, и я спросил себя: не было ли с моей стороны настоящим безумием взять себе в помощники этого комедианта. Но потом я вспомнил о пяти тысячах долларов, которые обещала мне Элен Ричмонд, если я добьюсь успеха, и сразу почувствовал себя лучше. Мне показалось даже, что я получил извне добрый заряд энергии.

Я снял трубку и попросил телефонистку соединить меня с номером Элейн Керзон. Вскоре я вновь услышал голос телефонистки, которая сказала мне, что Элейн не отвечает.

Тогда я спустился в нижний холл и поинтересовался в бюро администратора. Ключа от ее номера на месте не было, а это означало, что она должна была находиться где-то в отеле. Последний раз, когда я видел ее в отеле, на ней был купальный костюм, так что было не исключено, что она находится где-то у плавательного бассейна.

Подойдя к бассейну, я увидел, что в воде находятся всего несколько человек, а остальные пятьдесят лежали вокруг бассейна. Прошло какое-то время, прежде чем я смог найти Элейн. Она лежала на спине, и на ней был тот же самый купальный костюм, состоявший из двух частей. Как и в первый раз, при виде ее у меня слегка перехватило дыхание. Я присел рядом с ней и закурил.

— Какое чудесное утро для загара, мисс Керзон, — начал я веселым тоном. — Вы не будете возражать, если я задам вам вопрос?

Она медленно открыла глаза и посмотрела на меня, как на нечто из далекого прошлого, на что не подействует ни одно дезодорирующее средство.

— Буду возражать, — сказала она холодно и снова закрыла глаза.

— Мне только хотелось бы узнать, каковы будут ваши планы, если вы получите контрольный пакет акций фирмы «Мееркайд», — сказал я. — Продадите их или сами встанете во главе предприятия?

Глаза Элейн снова открылись. На этот раз в них была настороженность.

— Вот уж никак не ожидала, что вы станете тратить время на меня вместо того, чтобы попытаться назначить свидание еще какой-нибудь участнице конкурса.

— Не позволяет нервная система, — признался я. — Первая девушка, которой я назначил свидание, была убита. А вы, надеюсь, еще не забыли об этом? После этого меня охватило неприятное чувство — мне показалось, что я этим самым создал прецедент. Поэтому я сейчас назначаю свидания издателям модных журналов. Разумеется, только женщинам-издателям. Говорят, у них имеется все, что нужно.

— Все так же пытаетесь острить, как и раньше? — ледяным тоном сказала она. — А как я должна отнестись к вашему идиотскому замечанию относительно пакета акций фирмы «Мееркайд».

— Вы же наверняка уже знаете, что в действительности я частный детектив, который по поручению Элен Ричмонд скрылся под обликом судьи на конкурсе.

— Я слышала об этом. — Она сладко улыбнулась. — Для слабоумного человека трудно подыскать более неподходящие занятия, чем эти два.

— Так вот, меня наняли для того, чтобы конкурс прошел без всяких эксцессов, — мужественно продолжал я. — А у нас на шее уже висит убийство. Элен считает, что теперь я должен позаботиться о том, чтобы подобное не случилось впредь. Кроме того, она ожидает, чтобы я отыскал убийцу — до того как случится еще нечто подобное.

— Рассказывайте это кому-нибудь другому, кому это будет интересно. — Она зевнула и снова закрыла глаза.

— У меня есть помощник, — бросил я, словно невзначай. — Истинный знаток детективного дела. Он утверждает, что в первую очередь нужно искать мотив убийства. А теперь отгадайте, у кого этот мотив есть.

Настолько веский мотив, что мне нужно было бы искать дальше?

Ее глаза неожиданно вновь открылись.

— В то время когда девушка была убита, я ужинала вместе с Дювалем. Вы это уже знаете.

— Вы утверждали, что это так, — сказал я. — И Дюваль утверждал. Но я вовсе не уверен, что должен поверить вашим словам или словам Дюваля.

— Меня совершенно не интересует, кому вы верите, а кому нет, мистер Бойд.

— У меня есть свидетель, который видел, как Дюваль выскользнул из номера убитой приблизительно в то время, когда произошло убийство, — сказал я. — А это означает, что Дюваль лжет, утверждая, что в это время был в своем домике. В свою очередь это означает, что лжете и вы, утверждая, что были в это время вместе с ним. Я могу понять ложь Дюваля, если он действительно убил девушку, но вас я понять не могу — ведь вы пытаетесь подтвердить его алиби.

— Оставьте меня в покое! — резко сказала она.

— Вашу ложь можно объяснить только одним: вы заключили с Дювалем соглашение и согласились поделиться с ним добычей, если он будет саботировать конкурс.

— Вы совсем сошли с ума! — фыркнула она. — Совсем сошли с ума, мистер Бойд!

— А где вы были вчера вечером, когда кто-то пытался убить Беллу Люкас в театре?

— Вместе с Клодом, если вас это так интересует, — сказала она. — После конкурса мы пошли на сцену. Потом кто-то сообщил ему какую-то новость, и он ушел. А я бесцельно бродила по театру, попала в последние ряды зрительного зала. Я хотела переговорить с Элен, но считала, что это можно сделать после того, как разъедутся участницы конкурса. Мне казалось, что Элен так о них беспокоится, что не сможет сконцентрироваться, пока они не уедут. Элен подошла к гардеробным, когда я начала стучаться в одну из них, и вы уже были рядом с ней. Я видела, как девушки ушли, поэтому прошла к кабинету менеджера и встретила там Элен, — нетерпеливо объяснила она. — Элен хотела удостовериться, что уже все девушки покинули театр, прежде чем начать разговор со мной. Поэтому я пошла вместе с ней к гардеробным. Теперь вы удовлетворены?

— Нет, — ответил я.

— Пусть так. Но с меня достаточно. И если вы, мистер Бойд, немедленно не освободите меня от своего общества, то я попрошу помощи, и вас уведут силой.

— Тогда у меня появится возможность пойти в полицию, — сказал я, — и рассказать лейтенанту Райду о странном завещании старика Ричмонда и представить свидетеля, который видел, как Дюваль выскользнул из номера Элины Хоуп как раз тогда, когда она была убита. У вас есть выбор.

— Вы что, пытаетесь меня шантажировать? — тихо спросила она.

— Разумеется! — Я кивнул. — Чего не сделаешь ради правды. У вас есть два пути — рассказать ее мне или полиции. Можете делать выбор.

Она спокойно поднялась и взяла со светлого бетона свое полотенце и темные очки.

— Солнечных ванн на сегодня достаточно, — сказала она. — Думаю, что теперь хорошо бы выпить рюмочку. Вы не составите мне компанию, мистер Бойд?

— Всегда рад принять такое предложение.

— И лучше всего сделать это в моем номере, — сказала она вполне бесцветным тоном.

— Шантаж все-таки имеет свои преимущества, — сказал я с улыбкой. — Он иногда ведет к приятной встрече.

8

Мы поднялись в ее номер, который был очень похож на номер Элен Ричмонд, — настоящие апартаменты с отдельной гостиной и спальней. В этом отеле со всеми обращались лучше, чем со мной. У нее был даже такой же бар, как и у Элен. И, возможно, бутылок там было даже побольше.

— Называть шантажиста мистером Бойдом слишком уж официально, — спокойно сказала она. — Вас, кажется, зовут Денни, не так ли?

— Все верно, — ответил я. — Я тоже предпочитаю называть свои жертвы по имени. В Манхэттене меня иначе и не называют, как «милым шантажистом».

— Почему бы вам не приготовить напитки, пока я сниму купальный костюм? — спросила она.

— И наденете что-нибудь другое?

— Конечно, — непонимающе ответила она.

— В том и состоит весь трагизм моего существования, — мрачно сказал я.

Она исчезла в спальне, а я подошел к бару и начал приготовлять коктейли. Когда я покончил с этим, я услышал, как зашумел душ. Поэтому я и попробовал джин с тоником. Она вернулась в гостиную, когда я уже наливал себе вторую порцию. На ней был белый бархатный домашний халат, туго перетянутый в талии. На кармане халата была выткана русалка, которая не имела ничего, кроме грудей и хвоста. Три нижние пуговицы халата не были застегнуты, поэтому при ходьбе он распахивался, обнажая бедра красивой формы.

— Спасибо. — Она взяла рюмку из моей руки и отправилась с ней к кушетке. — Что это?

— Джин с тоником, — сказал я задумчиво, наблюдая, как она садится, беззаботно закидывая ногу на ногу и снова давая мне возможность полюбоваться стройными, округлыми бедрами.

— А я считала вас мужчиной, который пьет только ржаное виски вместе с джином, не добавляя туда ни льда, ни тоника. Но, видимо, я ошиблась в вас во многих отношениях.

Я прошел к кушетке и сел рядом с ней, почти касаясь ее бедер, которые оказались стройнее и длиннее, чем я предполагал.

— На это можно найти блестящий ответ, — бросил я.

Ее темные глаза так внимательно изучали мое лицо, словно пытались найти в нем щель, куда можно было бы бросить монетку.

— А вы не так глупы, как я полагала, — медленно сказала она. — Прошу извинения.

— Извинение принято, — великодушно бросил я. — Но в данный момент оно ничего вам не дает. Так как насчет Дюваля и акций фирмы «Мееркайд»?

— Мне как раз пришла в голову отличная мысль, — сказала она задумчивым тоном. — Если бы я была поумнее, Денни, я бы, наверное, должна была нанять частного детектива, как это сделала Элен. Причем очень хорошего детектива.

— Зачем?

— Но я думаю, что вы не захотите работать одновременно для двух клиенток. — Она едва слышно вздохнула. — Это, вероятно, несовместимо с вашими моральными концепциями.

— С моральными концепциями? — повторил я. — У меня нет таких концепций. Моя мораль совмещается со всем, чем угодно. Ради денег я жертвую всем… то есть почти всем.

Пальчик нетерпеливо забарабанил по коленке, а темные глаза подсчитывали, какую выгоду принесут ей последующие три монетки после того, как первая была проглочена мной как телефоном-автоматом.

— То, что я сейчас скажу, Денни, должно остаться строго между нами, — тихо начала она. — И если придется, я буду отрицать то, что сейчас вам скажу.

— Согласен.

— Меня шантажируют. И я говорю правду.

— И большую сумму требуют?

— Речь идет о больших процентах с прибыли фирмы «Мееркайд», если я когда-либо получу контрольный пакет акций этой фирмы, — сказала она с волнением. — Есть еще и другие вещи, как алиби, например.

— Значит, Дюваль?

— Кто же еще?

— Значит, его алиби действительно подстроено?

— Он позвонил мне, сказал, что вы расспрашивали его, что наверняка зададите такие же вопросы и мне, поэтому было бы лучше, если бы я дала правильные ответы, иначе…

— И вы дали правильные, точнее говоря, нужные для него ответы.

Она провела очень женственным жестом по своим густым черным волосам.

— Вы должны понять меня, Денни. Я не решусь отказать ему в алиби, пока он может меня шантажировать.

— Это понятно. Но чем он мог нагнать на вас такого страху?

— Фотографиями, — сказала она глухим голосом.

— Этими пресловутыми фотографиями?

— Дюваль — профессиональный художник и делает отличные снимки, — сказала она с горечью. — И он фокусник в такого рода съемках.

— Значит, вы боитесь за свою репутацию? — спросил я с сомнением.

— Денни. — Она попыталась улыбнуться. — Неужели вы так наивны? Вам Элен сказала, почему ее отец составил такое завещание?

— Вы работали несколько лет у ее отца секретарем, и Элен предполагает, что вы были для него не только секретаршей.

— И не ошибается в своем предположении, — ответила она каким-то безучастным тоном. — У него был летний домик в Рокленд-Каунти, и мы тайком туда уезжали на уик-энд — только вдвоем. Мы были уверены, что об этом никто не знает, но Дюваль оказался дотошным человеком, узнал об этом в один из своих визитов в Нью-Йорк и вмонтировал камеру с инфракрасной пленкой. Это такая пленка, которая не нуждается в свете при фотографировании.

— И с какой целью шантажирует вас Дюраль этой пленкой? — спросил я. — Ведь старик Ричмонд умер уже восемь месяцев тому назад.

— Вы знаете условия его завещания, — сказала Элейн. — Элен наймет целую армию адвокатов, если к концу года окажется, что она должна передать контрольный пакет акций в мои руки. И можете себе представить, что будет, если она предъявит эти пленки на суде, чтобы защитить свою собственность. Мои фотографии будут красоваться во всех бульварных листках на всем побережье.

— Таким образом, если я правильно понял, — подытожил я, — я достаю эти компрометирующие вас пленки, а вы разрушаете алиби Дюваля.

— Приблизительно так, — ответила она. — Но я готова нанять вас по всем правилам, Денни, и заплатить гонорар. Я знаю, как поступают в подобных случаях.

— Чтобы Элейн Керзон не была дискредитирована… — Я с улыбкой посмотрел на нее. — Что ж, хорошо, за деньги я всегда в вашем распоряжении. Тысяча долларов задатка, остальные четыре, когда я вручу вам фотографии.

— А вы не находите, что вы — слишком дорогой детектив, Денни?

— С гением никогда не нужно торговаться, дорогая, — скромно сказал я. — Как вы думаете, где у Дюваля эти фотографии? Здесь, в Майами?

— Да, — ответила она, кивнув головой. — Главная студия у него находится здесь. В Нью-Йорке у него только маленькая контора, и он проводит там каждый год не более двух-трех месяцев, главным образом для того, чтобы продать свою продукцию. Я думаю, что они у него здесь, под рукой, для того чтобы иметь их наготове, если я поведу себя не так, как ему хочется. Он держит их там, откуда можно их сразу достать, чтобы предложить Элен и заключить с ней сделку. Он действует наверняка, Денни. И он не может проиграть ни в том, ни в другом случае.

— Понятно, — сказал я. — Еще один вопрос. Вы не видели в обществе Дюваля когда-либо двух мужчин, которых зовут Хэл и Чарльз? Хэл — элегантно одетый и ужасно вежливый, а Чарльз гориллоподобен, и у него отсутствует мочка уха?

— Да, конечно, — спокойно подтвердила она. — Вы имеете в виду Хэла Стоуна и Чарльза Блера. Оба — деловые партнеры Клода. Во всяком случае, он так их представляет.

— Спасибо, — сказал я. — Теперь вам остается выписать мне чек на тысячу долларов, и я могу собираться в дорогу.

— Вы очень спешите? — небрежно спросила она.

— А вы можете предложить мне что-либо более интересное?

Она лениво улыбнулась.

— Я же сказала, что ошиблась в вас. Поэтому я считаю, что будет справедливо доказать вам, что и вы во мне ошиблись.

— В чем именно?

— В том, что касается секса. Ведь вы назвали меня чуть ли не бесполой или что-то в этом роде. К тому же еще остался открытым вопрос о форме и величине моих грудей.

— Если дело в этом, — сказал я, — то я охотно останусь. Люблю все проверять на ощупь. А что касается объема и формы грудей, то ничто не является более убедительным, чем вещественные доказательства. Я всегда придерживался этой точки зрения, не стану отрекаться от нее и сейчас.

Элейн поднялась с кушетки, подошла к окну и закрыла жалюзи от солнца. Гостиная сразу погрузилась в полутьму. После этого она вернулась к кушетке и склонилась надо мной.

День уже склонился к вечеру, когда я вернулся в свой номер. В эти минуты я сам себе казался боксером тяжелого веса, который только что закончил бой с чемпионом, продолжавшийся пятнадцать раундов. Я принял душ, заказал бутылку шотландского виски и лед и, усевшись в кресле, начал потягивать виски, хмуро уставившись на стенку перед собой.

Прошел, видимо, час, когда стук в дверь заставил меня подняться с кресла. Я открыл дверь, и комната сразу стала казаться меньше, когда ее заполнил Доминик Людд.

— Вот это дело! — сказал он, сразу направляясь к бутылке с виски. — Какой вы все-таки гостеприимный, Денни! У меня не было ни капли во рту с тех пор как…

— …С тех пор как вышли из бара, который находится внизу? — спросил я.

— Выпивка — это моя страсть, братишка, — с веселым видом заявил он. — Когда-нибудь я изобрету походный самогонный аппарат и наживу на этом состояние.

— Ну, а что вы принесли мне взамен моих пятидесяти долларов? — спросил я, не питая на этот счет никаких иллюзий.

— Я пытался исследовать прошлое этой бедной девочки, которая была убита. Я имею в виду Элину Хоуп. Вы знали, что она жила здесь, в Майами?

— Ну, а что еще?

— Боюсь, что не очень много, Денни. — Он удобно расположился в кресле напротив меня. — Никто в ее пансионе ничего о ней не знал. Вела очень уединенный образ жизни. И еще одно. Она, как утверждают, была манекенщицей. Поправьте меня, если я ошибаюсь.

— Да, я об этом уже слышал, — подтвердил я.

— Но почему она тогда не была зарегистрирована ни в одном из здешних агентств? А она действительно не была зарегистрирована. Я исколесил весь город, малыш, несмотря на жару. — На его лице появилось патетическое выражение. — Это было настоящей пыткой!

— Возможно, она работала манекенщицей другого рода? — высказал я предположение. — По ночам, на частных сборищах? Или что-нибудь в этом роде?

— Сомневаюсь. — Доминик решительно покачал головой. — У меня есть несколько друзей, которые… э… которые хорошо знакомы с этой стороной жизни. И ни один из них ничего о ней не слышал.

— Ну, а что в отношении других?

— Элейн Керзон издает журнал мод… — Он дал мне краткий отчет, но не сказал ничего, чего бы я не знал.

— Дюваль?

— Когда очередь дошла до него, у меня не было времени. — Доминик нежно провел пальцем по изогнутому носу. — Ведь я имел всего каких-то несколько часов.

— Вот именно! Тем более что на каждой улице имеется по несколько баров, — буркнул я. — Ну ладно. Вы знаете, где находится студия Дюваля?

— В квартале от Артур-Годфри-роуд в сторону Грик-Энда, — быстро ответил он. — Я же говорил вам, Денни, что знаю Майами, как свои пять пальцев.

— Хотелось бы мне посмотреть на его студию, — сказал я, — когда там никого не будет. И было бы неплохо сделать это сегодня ночью. Вы не хотите мне помочь?

— С превеликим удовольствием! — великодушно согласился он. — Ночная работа, разумеется, оплачивается по двойному тарифу?

— Разумеется! — буркнул я в ответ. — Сто долларов.

— Очень великодушно с вашей стороны, Денни. — Он поднялся и заботливо налил себе рюмку. — Могу я поинтересоваться, с какой целью мы организуем эту экскурсию?

— У него есть кое-что, что по праву принадлежит моему клиенту, — объяснил я. — От него требуют вернуть это, но он не отдает, поэтому мы должны изъять это у него другим путем. Вся загвоздка заключается в том, что наверняка он спрятал это в каком-нибудь надежном месте.

— Вы имеете в виду сейф?

— Что-либо в этом роде.

Мгновение Доминик смотрел на жидкость в рюмке, а потом сказал:

— Во время войны я по трагической ошибке одного идиота-писаря был записан в саперную роту вместо того, чтобы, как другие, проливать кровь на поле сражений. И большую часть своего времени мы расходовали на то, чтобы следовать за другой саперной ротой и взрывать все, что она построила. Поэтому, несмотря на свою скромность, я в известной степени вправе называть себя подрывником.

— Вскрывать сейф это совсем не то, что взрывать мост, — ответил я. — Разница все-таки есть.

— Только в силе заряда, малыш, — спокойно ответил он. — И за какие-нибудь вшивые дополнительные пятьдесят долларов я могу сегодня ночью продемонстрировать вам мои способности, захватив с собой необходимый для этого материал.

— Я постепенно прихожу к выводу, Доминик, что в обличье громилы вы чувствуете себя намного лучше, чем в амплуа актера. Вы уверены, что это не вы убили Элину Хоуп, чтобы иметь предлог получить у меня работу и высосать из меня денежки?

Пушистые брови Доминика превратились над изогнутым носом в одну прямую линию, а на его лице появилось сатанинское выражение.

— Что вы можете знать об этом, малыш? — сказал он с величественным видом. — Было время, когда за одно лишь дневное представление я получал гонорар в размере двухсот долларов, и причем в будний день.

— Ну, хорошо, хорошо, — сказал я. — Сколько вам понадобится времени, чтобы оснастить себя всем необходимым снаряжением?

— Час, — ответил он.

Я посмотрел на часы. Половина седьмого.

— Приходите сюда около девяти, — сказал я, — и мы поедем осматривать студию Дюваля.

— А не рановато, Денни? — Он немного выпятил губы. — Ведь в доме еще могут находиться люди.

— Не надо вторгаться в чужую область, Доминик, — сказал я. — Можете считать себя специалистом по части выпивки, но процессом мышления предоставьте заведовать мне.

— Как вам будет угодно, — дружелюбно ответил он. — И большое спасибо. В девять буду здесь.

Я внимательно посмотрел на него, но его лицо не выражало ничего, кроме дружелюбия и благодарности. Через несколько секунд после его ухода я понял причину — бутылки с виски на столике уже не было. Вероятно, он понял мои рекомендации по части выпивки буквально.

Все свидетельствовало о том, что ночь будет богата событиями, а позади был богатый событиями день. Неплохо было бы сейчас перекусить. Не успел я добраться до двери, как зазвонил телефон. Ну и черт с ним, пусть звонит! — подумал я, но потом все же решил подойти. Может быть, этот звонок принесет мне какие-нибудь важные известия. Но услышав в трубке голос Беллы Люкас, я понял, как глубоко порой можно ошибаться.

— Денни, ну что произошло с Дювалем? — с волнением спросила она.

— Пока еще ничего, — ответил я. — У меня пока не было времени нанести ему визит.

— Что же вы делали весь день?

— Не задавайте сейчас никаких вопросов, — поспешно сказал я. — Что с Майером? Вы смогли его уговорить поужинать с вами?

— Я была на фабрике и отыскала его, — ответила она без всякого воодушевления, — но он меня не пригласил. Даже после того, как я его об этом попросила. Я думаю, вы ошибаетесь в нем, Денни. Он не жаден до девушек, скорее, боится их.

— Ну, в таком случае мы можем вычеркнуть его из нашего списка. Это уже кое-что.

— Я хотела спросить, вы не будете против, если я нарушу нашу договоренность?

— Нашу договоренность? — Я с усилием попытался вспомнить, о какой договоренности шла речь. — Ах, да, правильно! Мы договорились сегодня вечером проанализировать, что неверно во всех тех вопросах, которые я еще не задал Дювалю.

— Тут появились новые обстоятельства, — сказала она. — Это очень важно для меня… Понимаете, это нечто личное, Денни. Сегодня вечером я должна встретиться с одним человеком. Вы не будете на меня сердиться?

— Разумеется, не буду, — сказал я почти с облегчением. — Наверное, встречаетесь с каким-нибудь молодым порядочным человеком из вашего родного города в Арканзасе?

— В Канзасе, — поправила она меня и недоверчиво добавила: — Вы что, подшучиваете надо мной?

— Я просто хочу быть в курсе всех дел, — объяснил я. — Я считал, что секс для вас вообще не существует, Белла.

— Существует разница… между этим занятием и настоящей любовью, — холодно ответила она. — Но я не требую от вас понимания, Денни.

— Звякните мне завтра утром и расскажите все подробности этой встречи. И желаю вам хорошо повеселиться.

— Я повеселюсь, но не в таком плане, как вы думаете! — ответила она и повесила трубку.

Я спустился в ресторан отеля и заказал бифштекс, не очень зажаренный, и салат. Кельнер принес также мартини, чтобы мне не было скучно, пока бифштекс поджаривается.

9

Доминик появился ровно в девять часов. В руке у него был потрепанный портфель. От него исходил крепкий аромат виски, но он, казалось, был в полной форме. Он ищущим взглядом осмотрел комнату, и на его лице появилось испуганное выражение.

— Вы ничего не забыли, малыш? — спросил он.

— На этот раз я все хорошо обдумал, — ответил я. — Вы получите виски только после того, как мы закончим свою работу в студии Дюваля.

— Суровый вы человек, Денни, — мрачно сказал он.

— А что должен означать сей портфель?

— Со свойственной мне еще от рождения предупредительностью я одолжил на вечер парочку приборов, которые могут понадобиться, — самодовольно ответил он. — И это будет стоить вам самую малость — пятьдесят долларов.

— Пятьдесят долларов? — буркнул я. — Как вы можете распоряжаться чужими деньгами?

— Это стоит того, Денни, — сказал он с упреком. — Эти инструменты я одолжил у виртуоза, настоящего специалиста своего дела. Жонглера, так сказать. И тут есть все, что нам может пригодиться.

— Что ж, придется поверить, — сказал я. — Во всяком случае, на этот раз еще поверю.

— Мне неприятно затрагивать один вопрос, дружище… — Он неуверенно посмотрел на меня. — Но с тех пор, как вы блокировали меня в отношении спиртного, у меня в голове внезапно появились кое-какие мысли. Вы уже подумали о том, как мы проникнем туда?

Я снял трубку и попросил соединить меня с номером Элейн Керзон. Она подняла трубку почти сразу же.

— Денни Бойд, — сказал я. — Ты одна?

— Денни!!! — Она рассмеялась гортанным смехом. — Неужели ты думаешь, что после бурных событий сегодняшнего дня я захочу выступить на бис?

— Это меня не удивило бы, — ответил я. — Я собираюсь сегодня вечером навестить Дюваля… Вернее, его студию. И мне нужна твоя помощь.

— Ты получил от меня чек на тысячу долларов. Ты что, уже забыл об этом? — В ее голосе чувствовался холодок. — Все остальное ты делаешь сам.

— Речь идет всего лишь об одном телефонном звонке, — сказал я. — Позвони ночному сторожу, управляющему или вообще кому-либо, кто находится в доме. Скажи, что тебе срочно понадобились кое-какие фотографии, сделанные во время конкурса фирмы «Мееркайд» Клодом Дювалем. Тебе они нужны уже сегодня вечером. И скажи им, что пошлешь своего помощника забрать их. Будет лучше, если ты предварительно позвонишь в саму студию, чтобы быть уверенной, что ни Дюваль, ни кто-нибудь другой там сегодня не задержится.

— Выходит, это уже два звонка, — ехидно заметила она. — Я скажу им, что говорит Элен Ричмонд, и если потом начнутся неприятности, то пускай она и расхлебывает их. Тебе перезвонить?

— Да, конечно, Элейн, — сказал я и повесил трубку.

Через пять минут раздался звонок.

— В студии никто не взял трубку. Видимо, там никого нет, Денни, — сообщила она. — Потом я позвонила управляющему, и он был очень рад, что ему оказана честь говорить с самой Элен Ричмонд. Он все знает о конкурсе. Одна из девушек, работающих в ателье, показывала ему фотографии. Поэтому он сейчас ожидает моего помощника, мистера Джонса, который появится с минуты на минуту.

— Чудесно, — сказал я. — И большое вам спасибо от вашего помощника Джонса.

— Кажется, все идет даже слишком гладко, — сказал Доминик, когда я повесил трубку. — Тем не менее мы должны быть осторожны. Я не настолько честолюбив, чтобы оказаться за решеткой.

— Все еще испытываете страх перед светом рампы, малыш, несмотря на большой профессиональный опыт? Но если вы действительно нервничаете, можете заглянуть по пути в бар.

— Вот это дело! — Он радостно улыбнулся. — Всего три порции, и тогда все дело представится мне в другом свете.

Вытащив его вовремя из бара, удалось сократить три порции до двух. Мы вышли из отеля и прошли пять кварталов по Артур-Годфри-роуд, потом миновали еще квартал и добрались, наконец, до высокого пятнадцатиэтажного современного здания, в котором находилась студия Дюваля.

Я нажал на кнопку ночного звонка. Через несколько секунд дверь осторожно приоткрылась и показалось обветренное лицо в синей форменной фуражке.

— Добрый вечер, — сказал я вежливо. — Меня зовут Джонс. Я из фирмы «Мееркайд». А это наш сотрудник, мистер Блау. Если не ошибаюсь, мисс Ричмонд звонила вам и…

— Да, да, все в порядке. — Дверь распахнулась, и по кобуре с револьвером на поясе я понял, что это был ночной дежурный по охране зданий. Я бы предпочел иметь дело с управляющим, который мог бы угрожать мне только веником, если бы что-нибудь пошло не так, как нужно.

Я вошел. Доминик последовал за мной. Ночной сторож провел нас к лифтам. Дверь одного из них была открыта.

— Студия находится на тринадцатом этаже, — буркнул он и нажал кнопку. — Я вас провожу. — Вы долго там пробудете?

— Нам надо просмотреть фотографии, чтобы выбрать лучшие, — ответил я. — Дело в том, что внезапно перенесли день выхода журнала в свет, и поэтому мы должны еще сегодня отослать эти снимки самолетом в Нью-Йорк. Нам надо тщательно все отобрать, и, конечно, для этого потребуется некоторое время.

Лифт остановился, и мы пошли вслед за сторожем по коридору, пока не добрались до затейливой двухстворчатой двери, на которой было написано золотыми буквами: «Клод Дюваль, фотограф». Вахтер нашел в связке нужный ключ и открыл дверь.

— Я буду внизу, — сказал он ворчливым тоном. — Дайте мне знать, когда закончите. Мне нужно снова все закрыть.

— Да, да, конечно, — сказал я. — И большое спасибо за хлопоты.

— Не стоит благодарности, мистер Джонс, — сказал он, но остался стоять на месте.

— Блау, — строго сказал я.

— Я, правда, могу выпить огромное количество, — прогрохотал позади меня голос Доминика, — но чтобы быть голубым…

— Мистер Блау, — резко перебил я его, — дайте, пожалуйста, нашему приятелю пять долларов за труды.

Доминик злобно сверкнул глазами, но потом вытащил из кармана пачку денег, которую я ему недавно дал, и отделил от нее бумажку в пять долларов.

— Не стоит благодарности, — повторил сторож и быстро выхватил деньги из руки Доминика. — Если я вам еще понадоблюсь, вы сможете найти меня на первом этаже.

С этими словами он направился в сторону лифта.

Мы вошли в студию, миновали богато обставленную приемную, прошли несколько кабинетов и добрались, наконец, до самой студии. Мне пришлось прокладывать себе дорогу через электрические кабели, между установленными лампами и штативами, пока я не добрался до облицованной деревянными панелями двери, на которой красовалась надпись: «Клод Дюваль».

— Было бы неплохо, если бы вы поведали мне, что нам следует искать, — холодно сказал Доминик.

— Фотографии, — ответил я. — Непристойные фотографии. Они не могут быть развешаны в приемной и не лежат там в каком-нибудь шкафу. Их можно найти только в кабинете самого Дюваля.

Я толкнул дверь и включил свет. В личном кабинете Дюваля вся мебель была выдержана в светлых тонах. Повсюду на стенах висели образцы фотографического искусства, все — с фирменной маркой Дюваля. В кабинете находились два шкафа, и мы с Домиником взяли себе по шкафу. Через 15 минут я просмотрел последнюю папочку фотографий в нижнем ящике шкафа и выпрямился. К тому времени Доминик уже успел справиться со своим шкафом.

— Ничего? — спросил я.

— Ничего, — ответил он. — Что будем делать теперь?

— Судя по всему, тут должен быть где-то потайной сейф, — сказал я и снова осмотрелся. — И скорее всего, он замаскирован одной из фотографий, висящих на стене.

Вскоре Доминик действительно нашел его за фото, на котором была снята обнаженная девушка, запутавшаяся в рыболовной сети и находившаяся в объятиях тоже обнаженного мужчины. Дюваль даже дал фотографии оригинальное название: «Секс в сети», и наверняка моделью ему служила одна из манекенщиц.

Я снял фотографию со стены, и Доминик начал исследовать замок сейфа с таким серьезным выражением лица, что можно было подумать, что он действительно специалист в такого рода делах. Через какое-то время он открыл свой портфель и достал оттуда сверло.

— Надеюсь, вы отдаете себе отчет в своих действиях? — поинтересовался я.

— Можете на меня положиться, малыш, — ответил он самоуверенно. — Парочку дырочек, наполненных кое-чем, и сейф будет открыт. Все очень просто.

Я докурил сигару, а он тем временем спокойно буравил дырки в сейфе. Закончив, он достал из портфеля тюбик с какой-то массой, с которой обращался так нежно, как любящая мать со своим ребенком.

— Что это такое? — поинтересовался я.

— Нитроглицерин, — спокойно ответил он. — Когда имеешь с ним дело, трудновато рассчитать дозу, зато его легко достать, если нужно что-либо подобное…

Еще до того, как он успел договорить, я очутился в самом углу кабинета и спрятался за одним из шкафов. Осторожно выглянув из-за него, я увидел, как он заполнил обе дырочки, а потом принялся орудовать с двумя проволочками. Вскоре он уже начал пятиться назад, разматывая на ходу эти проволочки, пока в свою очередь не добрался до шкафа и не спрятался за него.

— Будет очень громко? — спросил я голосом, который внезапно стал двумя октавами выше, чем обычно.

— Громко? — Он с оскорбленным видом посмотрел на меня. — Не громче обычного кашля.

— А вы уверены в этом?

— Вы уже не раз задавали мне подобные вопросы, Денни. — Он взглянул на меня, нахмурив брови. — Неужели вы мне не доверяете?

— Нет, — ответил я. — Но, увы, не могу и ждать, пока это доверие у меня появится.

Он выключил одну из ламп, отвинтил декоративную пластинку выключателя, обнажил один из полюсов и подключил к нему один из проводов. Пока он присоединял вторую проволоку, я начал размышлять о том, не воспримет ли он как оскорбление, если я подожду результатов на первом этаже. Но мне не представилось возможности спросить его об этом.

— Вот сейчас мы сделаем небольшой взрыв! — радостно возвестил Доминик, протягивая руку к выключателю.

Я юркнул за шкаф и закрыл уши руками. Услышав звук, похожий на покашливание, я продолжал ждать взрыва. Но его не было. Наконец, я высунул голову из-за шкафа и увидел, что Доминик со скучающим видом стоит у другого шкафа.

— Беру свои слова назад, малыш, — искренне сказал я. — Вы сказали, что взрыв будет не громче покашливания, и он действительно был не громче. — Я посмотрел на сейф, увидел, что дверца его так и осталась нетронутой, и мое воодушевление исчезло так же быстро, как и появилось.

— Халтурщик! — прошипел я. — Что, не сработало?

Он ничего не ответил, поэтому я нагнулся над ним и сильно потряс его за плечо.

— Черт бы вас побрал, Доминик…

Его плечо выскользнуло из-под моей руки, и он осел на пол. Опускаясь, он перевернулся и растянулся на спине. На лице у него было написано нечто вроде мягкого удивления, а меж бровей красовалась маленькая и аккуратная дырочка. Гигантский нос был забрызган мельчайшими каплями крови.

Какое-то мгновение я оторопело смотрел на него, отказываясь поверить, что’ он мертв, а потом чей-то голос позади меня сказал довольно холодно:

— Если вы дотронетесь до выключателя, вас ожидает то же самое, Бойд.

Я медленно повернул голову и увидел их, двоих, стоявших у двери — парни с высшим образованием, всегда сопровождающие свои сентенции сильными ударами: Хэл Стоун со своим вежливым голосом, который так сочетался с его усиками, и Чарльз Блер, у которого, правда, отсутствовала мочка уха, но руки имелись. И сейчас его руки держали револьвер 38 калибра, ствол которого из-за надетого на него глушителя казался необычно длинным.

— Я с самого начала считал вас глупцом, Бойд, — мягко сказал Хэл, — но не таким большим! Выходите-ка из-за своего шкафа с поднятыми вверх руками.

Я повиновался, потому что благодаря этому надеялся прожить на этом свете лишние мгновения. Хэл профессионально обыскал меня и, убедившись, что у меня нет оружия, снова отошел. Он несколько раз ткнул Доминика ногой, а потом с недовольным видом пожал плечами.

— Он мертв, Чарльз, — сказал он с легким упреком. — Нам придется каким-то образом избавляться от трупа.

— Черт возьми! — сказал я. — Как вы очутились здесь в самый неподходящий момент? Только не рассказывайте мне сказок, что это случайно.

— Двери этого кабинета снабжены сигнальным устройством. — Хэл злорадно усмехнулся. — Все элементарно для любого человека, обладающего хоть самым малым профессиональным опытом, Бойд. А фирма сигнальных устройств имеет указания оповещать в таких случаях нас, а не полицию. Нас всегда интересует, кто проявляет повышенный интерес к этой студии.

— И вам обязательно надо было его убивать? — Я показал головой на труп.

— Откровенно говоря, совсем не обязательно, Бойд, — сказал Чарльз, и внезапно в его голосе послышалась какая-то противная вибрация. — Просто трудно было отказать себе в этом удовольствии.

— Теперь нам придется обставить это дело соответствующим образом, — сказал Хэл. — Я спущусь и доведу до сведения охраны, что в бюро проникла кошка или что-нибудь в этом роде, и скажу ему, что он может не беспокоиться. А ты, Чарльз, погрузишь Бойда и труп в грузовой лифт и спустишь их вниз, в подвальное помещение. Я подведу машину к задней стороне дома и встречу тебя там. На все это должно уйти не более пяти минут. Дай Бойду возможность пролить пару слезинок, пока он ждет.

Он быстро вышел из бюро, а Чарльз посмотрел на меня с голодным выражением в глазах.

— Вы потащите своего приятеля, Бойд, — приказал он. — Я буду наблюдать за вами, но если вы его не потащите, то я расправлюсь с вами, как с ним, и потащу вас обоих. Можете выбирать.

— Я потащу его, — малодушно согласился я.

Я не имел никакого представления, насколько тяжелым может оказаться Доминик, пока не попытался его поднять. Пролив энное количество пота, мне все же удалось поднять его на плечо, и, согнувшись под его тяжестью, я поплелся к двери.

Чарльз прошел вслед за мной через студию и кабинеты и провел меня потом до грузового лифта. Мы спустились вниз, и дверца лифта автоматически раскрылась. Чарльз выключил рубильник и взглянул на часы.

— Еще минуты три, — сказал он.

Эти три минуты показались мне вечностью. Мои коленки уже начали дрожать, но я понимал, что если я опущу Доминика на пол, то мне его уже не поднять. У меня появилось недоброе чувство, что этот парнишка Чарльз вообще не понимал шуток. Возможно, ему действительно было проще прикончить меня и тащить сразу два трупа вместо того, чтобы приглядывать за мной. А потом послышался металлический звук, когда начала раскрываться раздвижная дверь, которая выходила в тупик позади дома. Зеленый, почти новый «бьюик» задним ходом въехал в подвальное помещение и остановился приблизительно в двадцати футах от лифта.

— Быстро, Бойд! В машину! — скомандовал Чарльз. — Своего друга можете спокойно разместить сзади на полу. Теперь ему все равно где лежать. А потом садитесь впереди, вместе с Хэлом.

Я погрузил Доминика в машину на заднее сиденье, а сам сел туда, куда мне было приказано. Чарльз сел на заднее сиденье, бесцеремонно сдвинул Доминика в угол, а потом захлопнул дверцу. Хэл вывел машину на улицу и прижал к моим ребрам пистолет, в то время как Чарльз вышел из машины и закрыл двери. Как только он вернулся, Хэл спрятал свое оружие и машина тронулась. Было совершенно ясно, что теперь меня держал на мушке Чарльз. У меня даже волосы на затылке топорщились от этого.

— Что собираешься с ним делать? — внезапно спросил Чарльз минут через пять.

— Сбросить в Атлантику, — ответил Хэл. — Это чище и надежнее, чем все остальное. Ты не находишь?

— Правильно! — И Чарльз внезапно хихикнул. — И Бойд будет нам благодарен.

— Благодарен? — непонимающе повторил я. — Что-то непонятно.

— Это опять свидетельствует о состоянии вашей мыслительной деятельности, — с довольным видом сказал Хэл. — В этом случае вам не понадобится рыть яму. Вернее, могилу.

— Что?

— Могилу, — коротко повторил он.

Вскоре мы добрались до небольшой частной пристани, к которой была пришвартована лодка с подвесным мотором и со всеми необходимыми принадлежностями.

Мы быстро пересели в лодку, затащив туда Доминика. Его мы оставили на палубе, а сами перешли в каюту, где было даже два стула.

— Парочка вопросов, прежде чем мы отъедем, — начал Хэл. Его тон был еще более вежлив, чем обычно. — Что вы собирались искать в сейфе и кто вам подсказал, что там можно что-то найти?

— Когда я последний раз был у Дюваля, я оставил у него пачку сигарет, — ответил я. — Вот я и предположил, что он сунул ее в сейф, чтобы она не пропала.

Чарльз, словно нехотя, ударил меня пару раз тыльной стороной ладони, но так, что я полностью ощутил всю тяжесть его руки на своих щеках. Как реакция на это, голова моя загудела, словно колокол, а весь мой скелет задрожал мелкой дрожью. Я пошатнулся и потерял равновесие, но Чарльз не дал мне упасть, нанеся еще один удар с другой стороны.

— Что вам нужно было в сейфе? — терпеливо переспросил Хэл.

— Снимки, — вяло сказал я. — Порнографические снимки.

— Вы что, коллекционируете подобные вещи? — спросил он. — Или речь идет об определенных снимках?

— Если бы я их нашел, то смог бы доказать, что Элину Хоуп убил Дюваль, — ответил я.

— Очень интересно! — Хэл действительно с интересом посмотрел на меня. — Почему вы пришли к такому выводу?

— Это фотографии Элейн Керзон и старика Ричмонда. — Я все еще не мог говорить совершенно отчетливо. — И Дюваль шантажировал ими Элейн. И ко всему прочему требовал от нее, чтобы она подтвердила его алиби на то время, когда была убита Хоуп.

— И если бы вы достали это фото для Элейн, то она бы разбила алиби Дюваля? Так, что ли? — спросил Хэл с довольным видом.

— Так, — подтвердил я.

— Он действительно не в своем уме, — сказал Чарльз и снова хихикнул.

— Ведите себя поосторожнее — у( меня есть друзья.

— Ладно, надо доводить дело до конца, — бросил Хэл. — Не будем же мы тратить ночь на эту комедию. — Он со скучающим видом огляделся в каюте. — Надо было бы выпить немножко, прежде чем отплыть. — Внезапно в его глазах появился блеск. — Черт возьми, а что это?

Он сделал шаг к скамейке с обивкой, которая тянулась вдоль всей каюты, и приподнял одну из подушек. Под ней было что-то спрятано, похожее на кусок шелка. Он приподнял это нечто, и я увидел, что это купальник.

— Ничего не скажешь! — хихикнул Чарльз. — Клод, видимо, недавно здорово повеселился.

— Никогда бы не подумал, что Клод может справлять такие дикие оргии, — ответил Хэл, вертя купальник в своих руках и выискивая этикетку. — Разумеется, фирмы «Мееркайд».

— Может быть, он просто захватил его для того, чтобы с его помощью задушить свою очередную жертву? — высказал я предположение.

— Может быть, вы все-таки придержите свой язычок? — тихо спросил Чарльз.

— Не перебивай его, — вставил Хэл. — У Бойда тоже могут появиться неплохие мысли.

— Относительно чего? — презрительно спросил Чарльз.

Хэл смотрел на меня внимательным взглядом каннибала, который решал вопрос, какой кусочек мяса этого миссионера будет более сочным.

— Раздевайтесь, Бойд, — наконец сказал он любезным тоном.

— Что? — Я непонимающе уставился на него.

— Вы меня правильно поняли. Раздевайтесь догола!

— Идите-ка вы ко всем чер… — Оставшуюся часть фразы срезала очередная пощечина Чарли. Она проехала по нижней части лица и задела адамово яблоко. Видимо, всю оставшуюся жизнь у меня будет такой хриплый голос, что мне будут завидовать все эстрадные певцы.

— Вахтеру он сказал, что его зовут Джонс, — задумчиво сказал Чарльз. — А на свете слишком много Джонсов, чтобы хватились одного из них.

— Раздевайтесь, или вам поможет Чарли, — резко сказал Хэл. — Меня не интересует, каким образом это будет сделано.

Его это не интересовало, но мне было не все равно. И я начал раздеваться, как исполнительница стриптиза в ночном клубе. Хэл бросил Чарльзу купальник.

— Возьми, — сказал он. — Позднее он тебе пригодится. А теперь едем. Бойд останется в каюте, пока мы не выйдем в море.

Они вышли из каюты и заперли за собой дверь. Через несколько секунд я уже почувствовал, как пол под моими ногами начал вибрировать, и я услышал шум мотора. Потом послышался шорох каната, который подтягивали на лодку, открепив его от пристани. И вот суденышко уже поплыло — все быстрее и быстрее. Я сидел в костюме Адама на скамейке и впервые в своей жизни почувствовал себя объектом для порнографического снимка.

Мне показалось, что прошло довольно много времени, прежде чем мотор умолк. Покачивание стало более заметным, когда суденышко потеряло скорость, а потом оно стало просто покачиваться на волнах. С палубы послышалась какая-то возня, за которой последовал всплеск. Нетрудно было догадаться, что на свете одним актером стало меньше. В следующий момент щеколда каюты отодвинулась и дверь открылась.

— Выходите, Бойд! — Голос Чарльза прозвучал более грозно, чем раньше. Он держал оружие в руке и внимательно смотрел на меня. Я вышел на палубу. — Назад, на корму! — приказал он и противно ухмыльнулся.

Хэл уже поджидал там. В губах у него торчала сигара, и он стоял на корме, расставив ноги для равновесия. Он был похож на пирата двадцатого века.

— Судя по всему, вас нельзя назвать романтиком, Бойд. — Он мило улыбнулся мне. — И вряд ли вам доставит удовольствие лежать на дне морском под толстым слоем воды.

— Не портите себе настроения ради меня, Хэл, — ответил я. — Ведь я тут лишь ненужный балласт.

— Я просто подумал, что вы найдете какой-нибудь другой, более интересный выход, — ответил он. — В конце концов, мы в этом не виноваты, мы вас предупреждали, чтобы вы воспрепятствовали продолжению конкурса фирмы «Мееркайд».

Хэл бросил взгляд на своего компаньона.

— Дай мне оружие, Чарльз! — Он ловко поймал брошенный ему револьвер и направил на меня. — Вы умрете за свою фирму как лояльный работник, как надежный и верный служащий, Бойд. — Его улыбка стала еще шире. — С купальником фирмы «Мееркайд» на шее.

— Я уже догадывался об этом, — сказал я. — И этого могло бы не случиться, если бы я держал язык за зубами.

— В будущем у вас будут неограниченные возможности для этого, — дружелюбно ответил Хэл. — И я думаю, такой вариант найдет ваше полное одобрение. Когда вас выловят из воды, для газет это будет настоящая сенсация. И вы станете знамениты, Бойд. Возможно, это прослывет самым сенсационным нераскрытым преступлением в последующие пятьдесят лет.

— Вы знаете, кого вы мне напоминаете, — сказал я, — самого грязного преступника Манхэттена, который шарит по темным закоулкам…

Лицо Хэла неожиданно исказилось.

— Ну ладно, мы и так с ним довольно долго провозились, Чарльз! — прошипел он. — Кончай с ним!

Со свойственным ему хихиканьем милый Чарльз направился в мою сторону. Я размахнулся и неожиданно ударил его в солнечное сплетение. Он хрюкнул, а потом схватил своими лапами мои запястья и завернул мою руку таким образом, что я вынужден был повернуться или вывихнуть себе плечо.

Внезапно он отпустил меня и набросил на мою шею купальный костюм. Я закрыл было рот, чтобы сделать вдох, но почувствовал, что не могу этого сделать. А купальник все туже и туже стягивал мою шею.

Вместо того чтобы попытаться сбросить с себя купальник, я безвольно опустил руки и неожиданно заехал ему затылком в лицо. Он снова хрюкнул, и давление купальника на мою шею на мгновение ослабло. Я быстро упал на колени и заехал ему в живот.

Он дико вскрикнул и вообще выпустил купальник из рук. Я сразу попытался сорвать его с моей шеи. Мне удалось ослабить его настолько, что я снова смог дышать. В следующее мгновение я вскочил и быстро повернулся, чтобы оказаться с ним лицом к лицу.

У меня оказалось время, чтобы бросить быстрый взгляд на Хэла. Он небрежно держал револьвер в руке и с удовольствием наблюдал за представлением. Он наверняка был убежден, что Чарли быстро со мной расправится, и наслаждался, наблюдая за поединком.

Человек нередко знает свои достоинства и недостатки. Например, я знаю о себе, что у меня совершенный профиль и ум гения, но я отнюдь не герой. Поэтому я быстро стал отступать.

Он надвигался на меня, и вскоре я уже оказался в двух футах от поручней. Губы Чарли скривились в нечто похожее на улыбку. Я продолжал пятиться, поскользнулся и упал на четвереньки. Еще падая, я уже понял, что у меня не будет времени, чтобы подняться до того, как он схватит меня.

Неожиданно я почувствовал что-то холодное под рукой. Я, не раздумывая, схватился за него и понял, что это наконечник от гарпуна. Все еще стоя на коленях, я увидел огромную фигуру Чарли, который возвышался надо мной. Его чудовищные лапы схватили меня за горло, а я бросился ему навстречу…

Раздался страшный крик, и он грохнулся на палубу, вонзив в себя гарпун своей собственной тяжестью.

Не долго раздумывая, я вскочил на ноги и в тот же момент услышал выстрелы. Пули впились в палубу в опасной близости от меня. С секунды на секунду он выпустит и роковую пулю. Не раздумывая, одним отчаянным прыжком я перемахнул через борт судна.

10

Больно ударившись о воду, я погрузился на несколько футов и какое-то время находился под водой. Потом снова выплыл на поверхность и стал жадно ловить ртом воздух. Снова послышался выстрел, и пуля вошла в воду футах в трех от моей головы. Я скрылся под водой, пока мои легкие снова не потребовали свежего воздуха.

Когда я вновь очутился на поверхности, судно было уже далеко и, казалось, продолжало удаляться. Видимо, Хэл посвятил себя компаньону, хотя я был почти уверен, что он не выживет, а судно было предоставлено самому себе и покачивалось на волнах. Но он каждую минуту мог включить мотор и начать поиски Денни Бойда. Поэтому мне нужно было как можно скорее удаляться от этого места.

Судя по всему, берег находился недалеко, так как с одной стороны мерцали обнадеживающие огоньки. По моим расчетам, они находились приблизительно в полумиле. Недолго думая, я поплыл в ту сторону, скорее, даже не плыл, а позволил приливу нести себя, чтобы сэкономить силы.

Тем не менее они все убывали, ноги и руки как бы наливались свинцом, и каждый раз, когда я пытался сделать вдох, вместо воздуха мне в рот попадала вода.

Я постарался продержаться еще какое-то время, и вдруг моя голова наткнулась на какой-то предмет. В тот же момент гневный голос воскликнул:

— Черт бы вас побрал! Вы что, не видите, куда лезете?

— Господи! — подумал я. Разве такое бывает в открытом море? Я открыл глаза и удивился еще больше — передо мной в воде стояла какая-то фигура. В первый момент я подумал, что слишком наглотался соленой воды, и у меня, как следствие этого, начались галлюцинации.

— Вы — только продукт моего воображения, — хрипло прошипел я в сторону фигуры. — Но тем не менее я не позволю вам так спокойно стоять в воде, в то время как мне приходится, выбиваясь из сил, плыть. Ну-ка, посторонитесь, толстяк, я встану рядом с вами.

Я опустил ноги, ожидая, что пойду ко дну, но неожиданно натолкнулся на него и понял, что глубина здесь не превышала и трех футов.

— У вас, видимо, в голове помутилось, — сказал человек, который, как оказалось, не был продуктом моего воображения. — Иначе я бы ответил на ваш удар головой.

— Что ж, тем лучше. Если не хотите драться, то приберегите силы для чего-нибудь более подходящего, — сказал я пропитанным соленой водой голосом, но довольно бодро.

Передо мной лежал Майами-бич, ярко освещаемый, словно сейчас было двенадцать часов дня. На побережье было много людей. Я радостно сделал пару шагов в сторону берега, но потом внезапно остановился, почувствовав, что потянуло холодным воздухом. Я быстро сел в воду, внезапно вспомнив, что на мне ничего не было, кроме купальника фирмы «Мееркайд», да и он был у меня не там, где надо, а на шее. Погрузившись по шею в воду, я попытался натянуть его туда, где ему и нужно находиться. И тут меня опять ждали настоящие мучения. Купальник был женский, рассчитанный на стройную фигуру, а я весил приблизительно 220 фунтов, и рост соответствовал этому. Добавить надо и то, что купальник был сшит из латекса, который совсем не растягивался. Минут пять я боролся с купальником с ожесточением обреченного, пока мне наконец не удалось натянуть его от бедер до талии. Сзади у меня был вид отнюдь не салонный, но, во всяком случае, терпимый.

Совершенно изможденный, я вышел на берег и, видимо, никому не бросился в глаза, ибо все здесь были в шортах или купальниках, да и не особенно приглядывались к тем, кто проходил мимо. Ткань обтягивала мои бедра настолько туго, что я порой чувствовал себя женщиной, и мне даже хотелось повилять бедрами.

Но как только я покинул территорию пляжа, на меня сразу начали обращать внимание. Коллинс-авеню можно было назвать настоящими неоновыми джунглями, и здесь в свете ламп и рекламы, казалось, было еще светлее, чем днем. И тут я ничего не мог поделать. Мой отель находился отсюда в трех кварталах, и я был вынужден идти пешком. Не успел я пройти и десяти ярдов, как двое молодых людей внезапно остановились и оторопело открыли рты.

— Послушай, — наконец сказал один другому, — кто это? Он, она или оно?

— Кто бы это ни был, — ответил другой, — но у этого существа есть нервы. — Он с восхищением посмотрел на меня, потом добавил: — Ты когда-нибудь видел куколку с волосатой грудью?

— Нет, еще не доводилось, — сказал его приятель.

Я хотел остановиться и попытаться выбить из их голов ум, которого у них не было, но в этот момент вокруг меня уже стала собираться толпа и я поспешил дальше. Пройдя квартал, я рискнул обернуться и неожиданно увидел, что вся группа в полном молчании следует за мной. А когда я прошел еще квартал, они начали отпускать неподобающие замечания, поскольку толпа все разрасталась и разрасталась, а человек, чувствующий поддержку себе подобных, всегда становится наглее. Через несколько минут толпа стала такой большой, что перекрыла движение. Шоферы выглядывали из окон машин, чтобы получше разглядеть странную фигуру в женском купальнике, шагающую по городу в ночной час.

Полицейский появился, когда я был уже всего в ярдах двадцати от отеля.

— Эй, вы! — набросился он на меня. — Что это должно означать?

— Всего лишь реклама, уважаемый, — сказал я и неожиданно почувствовал прилив вдохновения. — Рекламирую купальные костюмы фирмы «Мееркайд». Надеюсь, вы слышали о конкурсе красоты?

— Ах, вот оно что, — сказал он, но не очень убежденно. — Да, я слышал об этом конкурсе…

— А это — только попытка привлечь внимание публики, — продолжал я своим полупарализованным языком.

— Да, но вы задерживаете движение, мистер. — Он с сомнением посмотрел на меня. — Надеюсь, у вас все в порядке с головой?

— Разумеется! — Я даже заскрежетал зубами. — Мне осталось пройти всего несколько ярдов до отеля «Стикс».

— Ну что ж, идите, — сказал он недовольным тоном. — Только побыстрее, иначе вы соберете еще большую толпу.

Я сделал глубокий вдох и помчался по мостовой. Толпе, видимо, понравилась такая забава: раздались ликующие крики, и многие помчались за мной.

Наконец я добрался до отеля, чувствуя на себе удивленные взгляды служащих и восхищенные мальчишек-лифтеров и газетчиков. Все в холле словно бы застыли. Но я и сам остановился посреди холла.

Через несколько секунд сюда хлынула толпа с улицы, заполнила все помещение и с ликующими криками окружила меня.

— Мадам! — послышался голос позади меня, довольно близкий к истерике. — Так не пойдет! В отеле нельзя расхаживать в купальном костюме, да еще надетом задом наперед!

Я повернулся и с кровожадным выражением лица уставился в рыбьи глазки второго администратора. Он сразу словно подавился.

— Простите, сэр… Я хотел… а что… Что это такое?

— Вас это не касается, черт бы вас побрал! — буркнул я и, решившись идти напролом до конца, направился к лифту. Один из лифтов как раз опустился в тот момент, когда я подошел к нему. Двери раскрылись, и я вошел в кабину.

— Так всегда ведут себя люди фирмы «Мееркайд»! — закричал я хриплым голосом в толпу, сопровождающую меня до лифта. — Чтобы покорять, надо всегда быть мужественным.

Прежде чем выйти из лифта, я сказал мальчику-лифтеру, чтобы он снова спустился вниз и передал администратору, что если тот в течение двух минут не появится с ключами от моего номера, то я снова вернусь в холл — но на этот раз вообще без купальника, чтобы он не смог меня упрекнуть,’ что я его надел задом наперед. Дверь лифта с шипением закрылась, и кабина пошла вниз.

Я начал вслух отсчитывать секунды и дошел до шестьдесят второй, когда дверь лифта снова открылась и администратор чуть не упал в мои объятия. На его лице была какая-то вымученная улыбка, а в руке ключ от моего номер.

— Вот, пожалуйста, вам ключик, мистер Бойд, — сказал он, обращаясь ко мне, словно к ребенку. — Ваш миленький маленький ключик от номера. Как вы думаете, может, лучше мне открыть вам дверь, чтобы вы могли…

Я вырвал ключ из его руки и затолкал его обратно в кабину лифта. Лифтер со страхом посмотрел на меня, но я в ответ лишь оскалил зубы и прорычал:

— Вниз! Быстро!

— Разумеется, сэр! — В следующую секунду дверь уже закрылась, и я прошел к своему номеру, отпер дверь и снова запер ее за собой.

Мне понадобилось три минуты, чтобы вылезти из купальника, а когда я, наконец, избавился от него, я улегся на кровать, чтобы немного передохнуть. После всего пережитого мною за последние 12 часов, я, по моему мнению, нуждался в покое. Полежав минут пять на кровати, я уже начал подумывать о горячем душе, коньяке, крабах и о заливном из фазана.

А когда я открыл глаза, комната уже была наполнена лучами яркого флоридского солнца. Поднявшись с кровати, я почувствовал, что все мои мышцы болят, словно сговорившись действовать против меня. Даже телефонная трубка показалась мне словно налитой свинцом, когда я поднес ее к уху.

— Центральная, — ответил чей-то вежливый голос.

— Сколько времени? — прохрипел я.

— Десять минут двенадцатого, сэр.

— Дня?

— Конечно, сэр. — Я почувствовал в ее голосе какие-то странные нотки, но ведь мои часы так же размокли от воды, как и мой мозг.

— А какое сегодня число? — На этот раз я проявил действительное упорство.

— Девятнадцатое, — сухо ответила она.

— День недели?

— Пятница. — Голос ее начал уже немного вибрировать. — Могу также сказать вам и месяц, сэр. Сейчас у нас январь…

— Большое спасибо, — сказал я с нескрываемой благодарностью. — Еще один вопрос, прежде чем вы соедините меня с официантом. Я действительно нахожусь в Майами, штат Огайо?

После этого я заказал себе завтрак. Когда официант вошел в номер, я уже был одет и вид у меня был вполне пристойный.

Позавтракав, я позвонил в театр и добрался до управляющего. Голос его слегка дрожал, словно я позвонил ему в самый неподходящий момент, когда он, наконец, после долгих усилий остался наедине с танцовщицей и предвкушал такие радости, какие вряд ли ему еще когда-либо достанутся. Я сказал ему, кем я был и кем не был, точнее представился одним из руководящих представителей фирмы «Мееркайд». Его голос продолжал дрожать, но на этот раз, наверное, от уважения.

— Мне нужно навести справки относительно вашего швейцара, — сказал я ему. — Я имею в виду человека со странным именем Доминик Людд.

— Мне очень жаль, мистер Бойд, — ответил он услужливо. — Но мы сами не имеем швейцара как такового. Понимаете, мы сдаем наше здание разным ансамблям и труппам для разовых представлений, как, например, сдали его вашей фирме для проведения конкурса красоты, и поэтому не нуждаемся в собственном швейцаре.

— Но тем не менее в тот вечер у входа в ваш театр стоял швейцар, — сказал я. — Человек с большим изогнутым носом и громовым голосом. Вы наверняка его видели.

— Да, да, теперь я припоминаю… — Управляющий наверняка чувствовал себя беспомощно. — Но, насколько я помню, это единственный вечер, когда он у нас работал.

— Где вы его нашли? — нетерпеливо спросил я. — Мне нужен его адрес. Какое агентство вам его рекомендовало?

— А вы что, этого не знаете, мистер Бойд? — спросил он дрожащим голосом.

— А почему, черт возьми, я должен это знать?

— Ведь его наняла ваша фирма. Точнее, один из работников вашей фирмы, и он не посчитал нужным вводить меня во все детали. Ваша фирма наняла весь персонал для конкурса, не исключая и швейцара.

— Почему же мне никто об этом не сказал, — промямлил я и повесил трубку.

После этого я сразу позвонил на фабрику Майеру и заявил ему, что мне нужно срочно поговорить с Домиником, поэтому меня интересует, через какое агентство он был нанят на вечер.

— Вы имеете в виду швейцара, мистер Бойд? — осторожно спросил тот. — Мне очень жаль, но я об этом вообще ничего не знаю.

— То есть как это не знаете? Вы ведь управляющий, не так ли?

— Да, но подготовкой тура в театре занимался не я, мистер Бойд, — нервно ответил он. — И не будьте так агрессивны, если так можно выразиться. Мисс Ричмонд все организовала первоклассно. Поэтому я думаю, что по этому вопросу вам лучше всего поговорить с ней самой… А вы… э… вы так не думаете?

— Может, вы тогда соедините меня с ней? — проворчал я.

— Ее здесь нет, — сказал он с нотками триумфа в голосе. — Мы ее не видели все утро.

Я попытался найти ее в отеле, но поскольку там никто не снял трубку, я прекратил свои попытки. Почти в тот же момент, когда я положил трубку, зазвонил телефон.

— Денни? — Голос был свежий, звонкий, женственный и принадлежал Элейн Керзон.

— Элейн? — узнал я.

— Что случилось вчера вечером?

— В его студии оказалось сигнальное устройство, — ответил я. — Мы его привели в действие, и, как следствие этого, там появились две гориллы из его окружения.

— Вам пришлось трудно?

— Во всяком случае, нелегко, — ответил я.

— Но все кончилось хорошо? Тебя не ранили?

— Ранили лишь мою гордость, — сказал я. — А твои фотографии он, должно быть, хранит в своем бюро, в сейфе. Это — единственное место, куда мы не смогли заглянуть, так как нас прервали как раз на этом месте.

— Как бы то ни было, но ты сделал все возможное, — ответила она. — И я благодарна тебе за это.

— Может, следующий раз мне повезет больше.

— Думаю, что следующего раза не будет, Денни. Дюваль нанес мне сегодня утренний визит. Он показал несколько фотографий, чтобы доказать, что негативы все еще в его руках, и сказал, что, если я попытаюсь еще раз сделать нечто подобное, он все доказательства немедленно передаст Элен.

— Запугивает.

— Не думаю, Денни, — сказала она серьезным тоном. — Во всяком случае, я не могу идти на такой риск. Ты заслужил свой гонорар, но в будущем, боюсь, мне придется отказаться от твоих услуг.

И она повесила трубку, не дожидаясь моего ответа.

11

Сразу после обеда я взял такси и направился к отелю «Элитэ». Пройдя через холл, я вышел во внутренний дворик и направился к домику Дюваля. Он открыл мне дверь и холодно уставился на меня.

— У вас отличные нервы, Бойд, — приветствовал он меня сухим тоном. — Особенно, если учесть, что произошло вчера вечером. Подумать только, проникнуть в мою студию и попытаться взорвать мой сейф! Вам еще повезло, что вас накрыли Стоун и Блер, а не полиция.

— Дело вкуса, Клод, — ответил я. — Мне было бы намного приятнее, если бы я имел дело с полицией, когда привел в действие сигнальное устройство.

Он удивленно посмотрел на меня.

— Сигнальное устройство?

— Ну да, этот прибор, который стоит на вашей двери.

— Вы что, совсем спятили? — удивленно спросил он. — Неужели вы думаете, что такая чепуха мне бы помогла?

— Значит, там нет сигнального устройства?

— Конечно, нет.

— Выходит, что ваши помощники — ясновидящие?

— Они зашли туда совершенно случайно, чтобы проверить кое-какие цифры, — ответил он. — На мое счастье.

— Ну, хорошо, Клод, — сказал я. — Пусть так. Но не лучше ли мне войти? Вы нальете мне рюмочку, и мы поговорим.

— Мне нечего вам сказать. — Он хотел было закрыть дверь, но я, приложив немного усилий, снова открыл ее, оттолкнув его при этом в комнату.

Очутившись внутри, я закрыл дверь и прислонился к ней спиной.

Дюваль, тяжело дыша, со злобой посмотрел на меня.

— Предупреждаю вас последний раз…

— Приберегите свои угрозы для кого-нибудь другого! — отрезал я. — Вчера вечером у меня был напарник и этот ваш Чарльз убил его. Потом…

— Убил? — повторил Дюваль в полной растерянности. — Это что, одна из ваших неудачных шуток?

— Никакие не шутки, и вы сами отлично знаете это! — хмуро бросил я.

Он покачал головой.

— Я не видел Чарли целый день, но Хэл мне сегодня утром сообщил, что они застали вас в моем бюро, когда вы пытались с помощью нитроглицерина взорвать мой сейф. Далее он сказал, что они предпочли дать вам урок, вместо того чтобы вызывать полицию.

— И он вам не сказал, что Чарли тоже погиб?

— Погиб? — повторил он каким-то визгливым голосом. — Надеюсь, что это все же шутки…

— Лучше перемените пластинку, Дюваль! — предложил я. — Эта уж слишком заезженная! Я хочу получить фотографии Элейн.

Какое-то мгновение он лишь смотрел на меня, а потом на его лице появилось презрительное выражение.

— Вы никогда не сможете это сделать, Бойд, — спокойно ответил он. — Я предупредил Элейн сегодня утром, что при повторении подобного с ее стороны я сразу же позабочусь о том, чтобы Элен Ричмонд немедленно получила эти негативы. Поэтому вы можете применить свой юмор где-либо в другом месте. Как вы сами изволили выразиться: старая пластинка слишком заезжена.

— Я вас согну в бараний рог! — пообещал я ему с улыбкой. — Вы убили Элину Хоуп и сделали попытку убить Беллу Люкас. Вы виноваты и в том, что вчера вечером был убит мой напарник. И, разумеется, не ваша заслуга, что я вчера лишь чудом избежал смерти.

— Я уже устал повторять, что я не убивал Хоуп, — сухо ответил он. — Интересно, зачем мне нужно было это делать?

— Мотивы у вас были самые веские. Если Элейн Керзон получит контрольный пакет акций фирмы «Мееркайд», то вы с помощью шантажа выманите у нее все состояние.

— Вы отлично знаете, что у меня есть алиби на то время, когда была убита девушка, — сказал он.

— И это алиби вы получили тоже только благодаря Элейн, — ответил я. — А что вы скажете относительно покушения на Беллу Люкас в театре? В те минуты вы были одни. Я уже проверил.

На какое-то время в его глазах появилось озабоченное выражение.

— Я так и не понял, что за всем этим скрывается, — нетерпеливо сказал он. — После конкурса я прошел за сцену вместе с Элейн. А потом швейцар сказал мне, что в кабинете менеджера меня ждет кто-то, кто хочет поговорить со мной по важному вопросу. Но когда я пришел туда, там никого не оказалось. Я прождал там минут десять, а потом решил, что человек, который собирался говорить со мной, видимо, очень спешил и уже ушел. Или все это было ловко подстроено.

— Клод, — с упреком сказал я, — если бы вы постарались, то могли бы придумать что-нибудь более разумное.

— И, как ни странно, все это правда, — холодно ответил он, — хотя и звучит невероятно. Есть у вас еще ко мне вопросы, Бойд?

— Кажется, нет… Правда, вы могли бы передать кое-что Хэлу Стоуну от моего имени, когда увидите его.

— Если нужно, могу это сделать.

— Передайте ему, что он относится к той категории людей, которые кончают жизнь насильственной смертью, и что я поставил себе целью, чтобы эта смерть не заставила себя ждать.

Я вышел через холл отеля на улицу и с помощью доллара поручил портье подогнать мне такси. Когда я уселся в машину по дороге на фабрику «Мееркайд», у меня было время подумать кое о чем.

Видимо, воздух Флориды был причиной тому, что люди здесь были честными и искренними, что они быстро доверились незнакомому человеку, которого видели всего десять минут. Почему, например, Белла Люкас рассказала мне, что видела как Дюваль выходил из номера Элины Хоуп, когда девушка была убита? Она также сказала мне, что именно Дюваль пытался задушить ее в гардеробной. Но тем не менее она отказалась сообщить об этом полиции. Возможно, что только я вызывал в ней доверие.

Потом была еще и Элен Ричмонд, которая слишком поспешила рассказать мне о завещании папаши и о его связи с Элейн Керзон. Далее — сама Элейн. Мне достаточно было задать ей всего три вопроса, и она уже рассказала мне, что Дюваль ее шантажирует, и даже высказала желание нанять меня, точнее, войти со мной в сделку: если я достану ей фото, сделанные Дювалем, то она разрушит его алиби.

И, наконец, сам Дюваль. Сначала он все отрицал, но потом признался, что шантажировал Элейн, и даже не отрицал, что при возможности завладеет акциями Элейн, если она когда-либо получит контрольный пакет от Элен.

И если уж говорить о чистосердечных признаниях, то даже мои добрые друзья Хэл и Чарльз с самого начала буквально горели желанием посвятить меня в их собственные планы, касающиеся проведения конкурса красоты.

Такси высадило меня у фабрики, и я сказал милой блондинке с невероятным бюстом, которая сидела в приемной, что хочу поговорить с Майером. Он довольно долго заставил себя ждать, но все же не так долго, чтобы я пришел в ярость по этому поводу. Его личная секретарша неизмеримых размеров, чью полноту не мог умерить даже пояс, и к тому же, видимо, страдавшая плоскостопием, провела меня в его кабинет. Я невольно задал себе вопрос, не миссис ли Майер подыскала для своего супруга секретаршу.

Майер сидел за письменным столом, который — если оперировать категориями одежды и обуви — был на несколько размеров больше, чем ему следовало бы иметь. Ему бы следовало подыскать что-нибудь более подходящее.

— Добрый день, мистер Бойд! — приветствовал он меня. — Чем могу быть вам полезен?

— Вы знаете, что мисс Ричмонд поручила мне проследить, чтобы конкурс красоты протекал в нормальных условиях. И поскольку последний тур не за горами, мы должны принять все меры, чтобы ничего дурного не случилось.

— Разумеется, мистер Бойд, — ответил он с серьезным видом. — И вы можете в этом рассчитывать на мою поддержку.

— Отлично! — сказал я. — И, возможно, вы могли бы мне помочь, предоставив кое-какую информацию. Вы давно руководите фабрикой здесь, в Майами?

— Только полтора года, — ответил он. — Раньше я служил в главном управлении в Нью-Йорке.

— В то время Элейн Керзон еще работала в фирме?

— Да, конечно.

— Она была правой рукой мистера Ричмонда, даже более, чем правой рукой?

— Мистер Бойд! — Он покраснел. — Прошу вас! Ведь это может услышать кто-нибудь из обслуживающего персонала.

— Этот пункт представляется мне довольно важным, — сказал я. — Вам было известно об их связи?

— Да, — неохотно признался он. — Само собой разумеется, я сожалел, что это так, но, с другой стороны, ведь это меня не касается.

— А вам знакомы условия, которые мистер Ричмонд поставил в своем завещании?

— Да.

— А как это выражается в денежном отношении? Я имею в виду стоимость акций этой фирмы?

— По сегодняшнему курсу, — сказал он благоговейным тоном, — что-то около миллиона долларов.

Судя по всему этому, я не продвинулся ни на шаг вперед, и поэтому сменил тему, спросив, как обстоят дела с подготовкой заключительного тура конкурса. Его лицо сразу прояснилось.

— Это будет чудесный вечер, мистер Бойд, могу вас уверить в этом. Он снова пройдет в клубе «Пипресс», но на этот раз при полном освещении. Должен сказать, что мисс Ричмонд проявила недюжинные организаторские способности. Она сама взяла на себя всю организацию. Помню, это было ровно неделю назад, она сидела как раз в том кресле, где вы сидите сейчас, и сказала, что ей безразлично, сколько она потратит на заключительный тур конкурса, главное — сделать так, чтобы все было на высшем уровне.

— Неделю назад она сидела в этом кресле, — повторил я. — А я слышал, что она в это время была в Нью-Йорке.

— Разумеется, так вам и должны были сказать, мистер Бойд. — На его лице появилось самодовольное выражение. — Это было сделано преднамеренно. Маленький обман, на который пошла мисс Ричмонд в интересах предприятия. Она хотела посвятить себя целиком — в полной тишине и спокойствии — организации конкурса. Поэтому она арендовала маленькую виллу, где могла работать совершенно без помех. Она — блестящий руководитель, мистер Бойд. Я бы сказал… э… старой закваски, что ли.

— Очень яркая характеристика, — признал я. — Я должен ее запомнить, мистер Майер.

— Большое спасибо. — Он посмотрел на меня с довольной улыбкой. — Вы хотите, чтобы я ответил еще на какие-нибудь вопросы?

— Только на один. Эта девушка, которую звали Элина Хоуп, тоже была родом из этого города и жила здесь, в Майами? Может быть, вы слышали о ней раньше или даже встречались с ней?

— Как же, как же, было такое, — ответил он задумчиво. — Погодите, дайте вспомнить… Кажется, это было четыре месяца назад. Да, именно четыре месяца. Она работала в качестве фотомодели для одного журнала и прибыла к нам, чтобы примерить новые модели с тем, чтобы потом иметь возможность демонстрировать их.

— Вы помните для какого журнала она работала?

— Разумеется! Для «Эксквизита». Я даже помню, что вместе с ней приходила мисс Керзон.

— Мисс Керзон, должно быть, здорово повезло, что она сразу стала издателем этого журнала, после того как ушла из фирмы «Мееркайд».

Майер, блестя глазами, перегнулся через стол, чтобы быть поближе ко мне.

— Это больше, чем везение, мистер Бойд, во всяком случае, мне так кажется, — доверительно прошептал он.

— Вы наверняка один из тех людей, мистер Майер, которые идут в ногу со временем. Я думаю, что на свете существует очень мало вещей, о которых вы не знаете.

— Во всяком случае, я знаю о прошлом этого журнала и обо всем, что за этим кроется. — Он снова доверительно улыбнулся мне. — Шесть месяцев назад журнал был куплен, как говорится, со всеми потрохами. Всего четырьмя людьми, которые и владеют акциями этого журнала. Эти люди: Клод Дюваль и его сотрудники Стоун и Блер, а так же мисс Керзон. Я слышал, что она не внесла ни цента при этой покупке, но, тем не менее, имеет акции журнала — свои двадцать пять процентов, как и другие.

— А как сейчас обстоят дела у этого журнала?

— Когда эти четверо его купили, он приносил очень скромный доход, — ответил Майер. — Но, как я слышал, мисс Керзон очень щедро вкладывает средства в производство, и теперь он встал на ноги.

— Еще раз большое вам спасибо, — мистер Майер, — сказал я. — Вы мне очень помогли.

— Если вам снова понадобится моя помощь, Бойд, — сказал он довольным и слегка покровительственным тоном, — можете, не стесняясь, обращаться ко мне.

Был уже час коктейлей, когда я вернулся в отель «Стикс» и поднялся в номер Элейн Керзон. Она открыла дверь и была несколько удивлена, увидев меня.

— Я же сказала тебе, что все дела между нами закончены, Денни, — промолвила она спокойным тоном. — И об этом Клод основательно побеспокоился сегодня утром.

— Я пришел только для того, чтобы поболтать немного, — ответил я. — Надолго я тебя не задержу.

— В моем распоряжении только десять минут. Я привожу себя в порядок перед выходом на улицу, и мы сможем говорить только в спальне.

— Такой разговор может оказаться весьма интересным, — высказал я вслух свою мысль. — Возможно, даже с толикой удовольствий.

Мы прошли через гостиную в спальню. На Элейн была только нижняя юбка — голубая, тесно прилегающая к телу оболочка из шелка, которая слегка шуршала вокруг ее бедер, когда она двигалась.

Она села перед туалетным столиком, провела себе по плечам, словно играючи, пуховкой для пудры и посмотрела на мое отражение в зеркале.

Я с интересом разглядывал тонкие тесемки на ее плечах.

— Ты никогда не носишь бюстгальтера?

— Ты пришел для того, чтобы спросить меня об этом, Денни? — Ее глаза с насмешкой посмотрели на меня. — Вчера у тебя получалось лучше — ты не тратил лишних слов.

— Женщина в бюстгальтере и корсаже все равно, что рыцарь в доспехах, — сказал я. — Под ними могут скрываться чудесные вещи, но пока занимаешься кропотливой работой, чтобы обнаружить их, интерес может и улетучиться.

— Я не ношу ни бюстгальтера, ни корсажа, — терпеливо ответила она. — И француженки тоже этого не делают. Но они одеваются так, чтобы порадовать взгляд мужчины, в то время как типичная американка одевается так, чтобы быть одетой лучше типичной американки в соседнем доме.

— Я как раз подумал, что ты — нечто вроде гибрида последовательности и непоследовательности, — сказал я. — Последовательность касается шантажа и известных фотографий. Во всем остальном ты непоследовательна; Возможно, психиатры и смогут объяснить этот феномен.

— Ты уже потратил пять минут из отведенных тебе десяти. — Она вытянула губы и начала аккуратно их подкрашивать бледной губной помадой.

— Эти фото, на которых фигурируешь ты и старик Ричмонд, — сказал я, — сделанные при инфракрасном свете. Странно еще, что Дюваль не сообщил тебе выдержку и диафрагму, чтобы быть уверенным, что и твоя версия покажется достоверной тому, кому ты ее расскажешь.

— Что все это значит? — холодно спросила она.

— Ты все очень ловко устроила, Элейн, — признался я. — Как только я стал задавать вопросы, ты сразу все выложила. И о Дювале, который хранит фото, чтобы шантажировать тебя, и предложение, сделанное мне — чтобы я достал эти фото, и твое желание разрушить алиби Дюваля, как только я достану эти снимки. Ты не остановилась ни перед финансовыми, ни перед физическими издержками, зная, что эти две стороны жизни интересуют меня больше всего…

— Какая чепуха!

— После этого я позвонил тебе и попросил помочь, предупредив о моем приходе сторожа в том здании, где находится студия Дюваля. Ты это сделала. Я смог туда проникнуть, а сотрудники Дюваля смогли меня найти. Они имели все возможности покончить со мной и были очень близки к этому…

— Денни! — Она недовольно покачала головой. — Зачем мне нужно было это?

— Потому что ты знаешь, что будущее Элен Ричмонд зависит от того, удастся ли ей удачно провести конкурс. От этого зависит, останется ли контрольный пакет акций фирмы «Мееркайд» в ее руках или перейдет к тебе. И организованный тобой саботаж конкурса отвечает всем современным требованиям, дорогая, — продолжал я. — И ты, и Дюваль были судьями на конкурсе. Двое из трех судей. А третьим Элен внезапно пригласила незнакомца, а именно меня. Вам обязательно нужно было узнать, кто я такой и почему Элен пригласила меня третьим судьей. И узнать это нужно было быстро. Один козырь сразу появился у вас в руках. Симпатичная блондинка, одна из участниц конкурса, девушка по имени Элина Хоуп. Ты поручила ей расставить мне сети, и я, как всегда, клюнул на это, договорившись с ней о встрече в вечер первого тура.

Далее ты подстроила, чтобы Хэл и малыш Чарли подождали меня в моем номере, пригрозили мне и немножко меня обработали, чтобы установить, легко ли меня запугать…

— Ты вообще с ума сошел! — прошипела она. — Убирайся отсюда!

— Мое свидание с Элиной было запланировано как военная операция. Она должна была меня уверить, что я первый, который произвел на нее такое впечатление, в то время как Чарльз и Хэл прятались где-то поблизости, выжидая нужный момент, чтобы испугать меня до смерти. Это старый и проверенный метод. А потом кому-то из вас, возможно, и тебе пришла в голову гениальная мысль, что девчонка вообще-то лишнее звено и почему бы ее не убить еще до того, как я вообще появлюсь, и не применить для этой цели купальник фирмы «Мееркайд». Чарли и Хэл могли меня пристукнуть, как только я появлюсь в ее номере, облить меня виски и отправить обратно в отель. Когда я приду в себя, я буду в абсолютной растерянности и к тому же подозреваемым номер один. Кто, черт возьми, сможет поверить в мою историю, которую я буду рассказывать, чтобы доказать свое алиби? Короче говоря, этого оказалось бы вполне достаточно, чтобы убрать меня с пути, и к тому же это было первым практическим шагом, чтобы помешать проведению конкурса.

— У тебя богатая фантазия, Денни, но ты так основательно ошибаешься во всем, что тебя даже смешно слушать.

— А как дело с журналом? — продолжал я дружеским тоном. — Ты заключила с Дювалем и его двумя компаньонами небольшую сделку. Они назначили тебя издателем и дали тебе 25 % акций. А ты в обмен на эту любезность должна была выдать им акции фирмы «Мееркайд». Понятно, что в таком случае напрашивается вопрос, каким путем ты получишь эти акции. Но это нетрудно было сделать, имея поддержку со стороны Дюваля и его сотрудников.

— Твои десять минут уже истекли! — резко сказала она. — Убирайся к черту и оставь меня в покое!

— А ты не считаешь, что до этого я должен в какой-то форме выразить тебе свою благодарность? — спросил я.

— Вон! — истерически закричала она и швырнула в меня флакон с духами.

Я поспешил ретироваться, причем меня провожали щетки для волос и флакончик с кремом для кожи. Если мне повезет, подумал я, то в другом номере этого отеля я найду более мягкий прием.

12

Элен Ричмонд была дома, и она пригласила меня войти с улыбкой на губах. Это любезное приглашение после длинного и утомительного рабочего дня я воспринял с сердечной благодарностью.

— Как я рада, что ты пришел, — сказала она. — Я уже часа два без толку звоню в твой номер. Нам обязательно надо поговорить, потому что я назначила заключительный тур конкурса на завтрашний вечер. Он состоится в клубе «Пипресс». Я трудилась весь день и разработала все условия.

На ней было волнистое платье из непрозрачной синей ткани.

— В таком одеянии ты роскошно выглядишь, — сказал я. — Как это называется?

— Фризирный халат, — ответила она. — Но он мне немного узковат.

— Это как на чей взгляд… — Я пощупал нейлоновую ткань рукой. — Он, наверное, сделан из звездной пыли?

— Просто какая-то старая тряпка, которую я купила где-то на распродаже за какие-то несчастные 90 долларов. Но я рада, что тебе он нравится.

Я приготовил напитки, принес их к дивану, и мы уселись на нем. Синее, как ночное небо, одеяние из нейлона великолепно гармонировало с блеском ее светлых волос, с мягкими бархатистыми плечами и округлыми коленями.

— Я нервничаю, Денни, — призналась мне Элен, когда мы уже потягивали виски со льдом. — И словно предчувствую, что завтра вечером что-нибудь произойдет.

— Что может произойти? — ответил я. — Ты сделала все, что могла. Отлично поработала последние недели! Как ты смотришь на то, чтобы уединиться в твоей маленькой вилле, когда все будет уже позади?

Она посмотрела на меня поверх своей рюмки.

— Откуда ты знаешь, что у меня есть вилла?

— Я же частный детектив, — сказал я. — Ты что, забыла?

— Только уединившись, чтобы мне не мешали, я и смогла подготовить конкурс.

— Разумеется, — согласился я. — Кстати, твоя уловка тоже удалась. Я полагал, что ты сама наняла меня в Нью-Йорке.

— Я позвонила руководителю нашего филиала в Нью-Йорке и поручила ему это сделать. Я намеренно не дала ему точных указаний, потому что не хотела, чтобы он понял, что я боюсь, как бы на конкурсе не случилось чего-либо. Поэтому и ты не получил точных указаний.

— Как бы то ни было, но ты действовала правильно, — подтвердил я. — Кстати, я хотел тебя спросить кое о чем. Я попытался кое-что узнать от театрального швейцара, одного полусумасшедшего по имени Доминик Людд…

— Ах, от него! — Элен кивнула. — Он действительно немного не в своей тарелке, ты тоже так решил?

— Где ты его нашла?

— Не знаю. Спроси об этом у Майера.

— Я уже это сделал. И он сказал мне, что всех людей нанимала ты, во всяком случае, всех людей, относящихся к конкурсу, и он ничего о них не знает.

— Ах, да! Я уже и забыла… — Она небрежно повела плечами. — Значит, нашла в каком-то агентстве. Если тебе важно знать это, я посмотрю у себя в конторе в своих записях и позвоню тебе.

— Отлично! Мне только хотелось бы знать, может быть, у него есть жена или какие-нибудь родственники. Ведь они имеют право знать, что с ним произошло…

— А что с ним произошло?

— Он умер.

— Умер? — В ее глазах появился страх. — Надеюсь, это ничего общего не имеет с конкурсом, Денни?

Я рассказал ей, как я нашел Доминика, попросив его помочь мне проникнуть в бюро Дюваля, как нас там обнаружили Стоун и Блер и как Блер убил его. Напоследок я рассказал ей, что произошло на судне Дюваля.

— Как все это ужасно, Денни! — Она вся передернулась, когда я закончил свой рассказ. — И не потому, что погиб этот старый комедиант, а потому, что при этом чуть не погиб и ты. Да, они, видимо, не остановятся ни перед чем. Ты сообщил об этом лейтенанту Райду?

— Нет.

— Но почему же?

— Я проник в кабинет Дюваля нелегальным путем, и к тому же мне за это заплатили, — ответил я. — Далее, я… вернее, мне пришлось убить малыша Чарли. Правда, я сделал это, обороняясь, но там не было свидетелей, кроме Хэла. Так что с одной стороны будет слово Стоуна, а с другой мое. Исходя из всех фактов, меня не удивит, если лейтенант Райд поверит не мне, а Хэлу Стоуну.

— А это свидетельствует о том, что они не остановятся ни перед чем, только бы сорвать завтрашний конкурс, — прошептала она. — Что мне делать, Денни?

— Ты уже сделала все, что в твоих силах, — сказал я. — К тому же ты наняла меня.

— Послушай, Денни. — Она придвинулась ко мне поближе, так что ее бедро прижалось к моему по всей его длине, а рука схватила мою руку. — Я должна тебе сознаться кое в чем…

— Что ты страдаешь раздвоением личности и твое второе «я» зовется Хэлом Стоуном? Так что ли?

— Я наняла не только тебя, но и Людда.

— В каком-то агентстве, но в каком именно ты уже не помнишь.

— Это не так, — тихо сказала она. — Но ты помнишь, что после вторника я уже не была так уверена в тебе. Элина Хоуп была убита, и полиция, казалось, подозревала тебя в убийстве. А Людд в этом городе имеет известную репутацию. Он знает, вернее, знал всех в городе, а также обо всех грязных делишках в городе. Поэтому я и наняла его, чтобы держать всех под надзором, всех, кто появится в театре, а также для того, чтобы защитить девушек.

— И именно по этой рекомендации он должен был предложить мне свои услуги?

— Э… Да…

— Чтобы ты была хорошо осведомлена обо всем том, что я делаю?

— Ты сердишься на меня за это?

Я провел своим указательным пальцем по ее плечу, коснулся, словно нечаянно, ее правой груди, и она вся передернулась.

— Как я могу на тебя сердиться, если я сижу так близко? — сказал я.

— Кое-что я сделаю наверняка, — решительно сказала она. — Я попрошу лейтенанта Райда, чтобы он завтра организовал охрану конкурса.

— Тоже неплохо, — согласился я.

— Элейн и Дюваль сейчас наверняка не знают, что предпринять, — предположила она. — Но они постараются сделать все возможное, чтобы я лишилась руководства фирмы.

— Не беспокойся об этом, — сказал я небрежным тоном. — Позвони Райду завтра утром, и у него будет достаточно времени, чтобы организовать защиту конкурса. А сейчас и думать об этом не стоит.

Я опять провел рукой по ее спине, а потом, скользнув на грудь, захватил немного и округлости, и она снова вся задрожала.

— Ты умеешь разговаривать с женщинами, Денни.

Она повернулась в мою сторону и очутилась в моих объятиях. Я распахнул ее халат, и оказалось, что никаких других препятствий для Денни Бойда нет…

Где-то в районе полуночи она сказала, что мы тоже нуждаемся в ночном покое, тем более что завтра предстоит напряженный день. Я попытался переубедить ее, но она ничего больше не хотела слушать, и, как следствие этого, час спустя я очутился в своем номере и улегся в кровать с бокалом коньяка. Я знал, что коньяк не принесет мне эротических ощущений, но, тем не менее, выпил его.

Над Майами снова засияло утреннее солнце, но так как день обещал быть богат событиями, я не стал нежиться в постели.

Элен высказала пожелание, чтобы я появился в клубе «Пипресс» около семи, а сам конкурс должен был начаться в восемь.

Был один человек, которого я уже давно не видел, а так как я считал, что для этого человека день этот тоже мог быть богат событиями, то я счел, что этот человек имел право на моральную и физическую поддержку со стороны Денни Бойда. Поэтому-то я и нанес визит Белле Люкас, девушке, одержимой детективным тщеславием, удовлетворить которое ей так еще ни разу и не удалось.

На ней был светлый пуловер и черная юбка. Увидев меня, она очень удивилась.

— Денни, — сразу начала она взволнованно, — я вчера звонила несколько раз в ваш номер, но вас не было дома.

— Ходил полюбоваться фризирным халатом, — ответил я.

— А я думала, что мужчины спят в пижамах, — удивленно ответила она.

Я прошел мимо нее в комнату. Она закрыла дверь и последовала за мной, указав мне на кресло. Она никогда не указывала на диван, как уже отметил Зигмунд Фрейд-Бойд.

— Ну, рассказывайте, чего вы добились за это время? Побывали у Дюваля?

Я уселся и закурил.

— Давайте лучше поговорим о вас, — предложил я.

— Обо мне? — Она с улыбкой покачала головой. — Я всего лишь девушка в купальном костюме, которая питает слабую надежду стать сегодня вечером «мисс Мееркайд».

— Вы гораздо больше, чем просто девушка в купальном костюме, дитя мое, — ответил я. — И вы не должны умалять свои достоинства и свое значение. Во-первых, вы свидетельница, которая видела, как меня выносили из комнаты Элины Хоуп и как оттуда минут пять спустя выскользнул и Дюваль. И, кроме того, вы девушка, которую чуть было не задушили в театре купальным костюмом.

— Я вас раньше не поняла, — сказала она серьезно. — Я что, должна для вас проанализировать ответы Дюваля, Денни?

— Я хочу, чтобы вы проанализировали для меня один сложный человеческий характер — характер Беллы Люкас, — ответил я. — Эта девушка сразу узнала меня, когда меня бесчувственного выносили из номера, но которая и понятия не имела о тех людях, которые меня выносили. Она даже приблизительно не могла описать их внешность. И эта же девушка смогла открыть дверь гардеробной, несмотря на то, что купальный костюм вокруг ее шеи был затянут так крепко, что она едва могла дышать.

Белла удивленно покачала головой.

— Я вас не понимаю, Денни. Вы за что-то рассердились на меня?

— Прошло много времени, прежде чем я наконец понял, что за всем этим скрывается, — сказал я. — Интересно, из скольких процентов вы работаете и много ли зарабатываете? А потом я нашел ответ сразу на все вопросы, и это можно выразить одним словом: шантаж. Вы считали, что достаточно нагнать страху на Дюваля и он станет платить и удержит вас от того, чтобы вы рассказали обо всем полиции. Поэтому я и должен был объяснить ему, что я обо всем знаю, поэтому вы и заставили меня играть роль злого человека, пока он не начнет платить денежки, чтобы купить наше молчание.

Большие слезы, словно перламутровые бусинки, цепочкой покатились по ее щекам.

— Вы — страшный человек, Денни… Она уже рыдала вовсю, и ее слезы буквально разрывали сердце на части. — Все время я только тем и занимаюсь, что помогаю вам расследовать убийство, а теперь вы заявляете, что я пыталась кого-то шантажировать! Вы настоящее чудовище, Денни Бойд! Настоящий монстр…

— А вы маленькая лгунья и шантажистка, — ответил я. — Хотите, чтобы я ушел?

— Убирайтесь вон! — внезапно выкрикнула она. — Не хочу вообще больше видеть вас! Никогда! Убирайтесь!

— Напоследок дам только один совет, — сказал я с улыбкой и поднялся. — Если Дюваль не опередит вас и не отправит на тот свет, то вы можете еще взять несколько уроков, как писать письма с угрозами и шантажировать людей с помощью писем. Я думаю, вам это придется по душе.

Обедал я снова в своем отеле, а потом прошел в номер и проспал всю вторую половину дня. Около шести часов я был голов, чтобы отправиться в клуб — этому времени я уже принял душ, побрился, почистил зубы. Я тщательно уложил свои волосы щеткой, помассировал виски. Серый костюм из итальянского шелка был совершенно новым и стоил мне 250 долларов. Но самое большое достоинство этого костюма как раз и заключалось в том, что он выглядел на 250 долларов, никак не меньше.

Чтобы окончательно завершить экипировку, мне нужно было еще подвесить свой револьвер 38 калибра, вытащив его предварительно из чемодана. Я достал его, проверил и засунул под пояс. Я подумал, что если Хэлу Стоуну вдруг взбредет в голову случайно забрести на этот конкурс, то мне будет гораздо приятнее — в порядке исключения — выступить против него уже как достойный противник.

Ровно без пяти минут семь я прибыл в клуб «Пипресс» и увидел, что работа, на которую Элен Ричмонд потратила две недели, полностью себя оправдала. Снова на краю бассейна, форма которого воспроизводила очертания штата Флорида, в тени пальм была воздвигнута палатка, которую участницы конкурса могли использовать в качестве гардеробной. А когда они появятся оттуда, то должны будут пройти вдоль всего бассейна, пока не достигнут помоста, на котором находился судейский столик. Они должны будут взойти на помост, продемонстрировать свои прелести судьям, а потом, следуя вдоль бассейна, снова вернуться в палатку.

Зрители уже теснились на противоположной стороне, а оркестр, состоящий из шести человек, обдавал всех из репродукторов брызгами громоподобной музыки. Вокруг помоста были установлены прожектора, а также ряд телекамер и толпилось множество репортеров. Покуривая, репортеры бродили, как неприкаянные, и, видимо, молились втихомолку, чтобы Господь Бог послал на землю проливной дождь и смыл всю эту мишуру.

Позади судейского стола были поставлены шесть рядов скамеек, с тем чтобы наиболее уважаемые зрители не переутомились, наблюдая за всей процедурой стоя.

Я закурил сигарету и при этом заметил, что в мою сторону направилась Элен Ричмонд. Шла она в окружении двух мужчин. В блестящем черном платье с открытыми плечами и с глубоким вырезом сзади, с бриллиантовым ожерельем на шее она выглядела прекрасно. С одной стороны ее сопровождал лейтенант Райд, как всегда безучастный и в костюме прошлогоднего покроя. Клод Дюваль, шагавший по другую сторону, выглядел полной противоположностью лейтенанту. Он был похож на человека, принадлежавшего к сливкам общества. На нем был безупречный синий смокинг с красной гвоздикой в петлице.

— Денни, — сердечным тоном приветствовала меня Элен, когда они приблизились ко мне, — как я рада, что ты приехал своевременно. Лейтенант везде расставил своих людей и выразил уверенность, что никаких эксцессов не будет.

— Отлично! — сказал я. — Как поживаете, лейтенант?

— Продолжаю работать над делом Элины Хоуп, — ответил он. — В последнее время вам никого не удалось убить?

— Об этом вам лучше спросить Клода Дюваля, — ответил я. — Он посвящен во все мои тайны.

На лице Дюваля появилось меланхолическое выражение, какое бывает у цепной собаки, когда она слишком долго сидит на привязи, и это выражение еще усилилось, когда он посмотрел на меня.

— Вы должны меня извинить, лейтенант, — сказал он, — но шутки Бойда действуют мне на желудок, который и в нормальных условиях создает мне проблемы. — С этими словами он направился к судейскому столику.

Элен взглянула на часы.

— Девушки должны приехать в половине восьмого, Денни. Лейтенант Райд сопровождает их машину мотоциклистами. Ты уже видел Элейн?

— Нет, — ответил я.

— Если ты не против, Денни, то прошу тебя: следи сегодня вечером за всем, чем можешь. А за судейским столиком тебе сидеть не обязательно.

— Это излишне, — заметил Райд сухо. — Я разместил своих людей вокруг палатки, а несколько человек наблюдает снаружи. Ни у кого не будет возможности выкинуть сегодня вечером какой-нибудь фокус, мисс Ричмонд.

— Я очень благодарна вам за помощь, лейтенант, — сказала Элен дружеским тоном. — Тем не менее я хотела бы, чтобы Денни был начеку на тот случай, если…

Пока она говорила, я обратил внимание, что скамейки быстро заполняются так называемой почетной публикой и среди занявших передние ряды сидел Хэл Стоун. Рядом с ним, важно восседал во фраке с белым галстуком-бабочкой Морис Майер, подле которого возвышалась глыба женского пола — видимо, его жена — завернутая в несколько десятков ярдов цветастой хлопчатобумажной ткани.

— Сколько времени продлится вся эта процедура? — спросил я у Элен.

— Думаю, что самое большое час, — ответила она. — Я начну с небольшой рекламы фирмы, потом будет балет в воде, который продлится не более 20 минут, и, наконец, распределение призов.

Какая-то темноволосая женщина приблизилась к нам, шагая вдоль бассейна. На ней было платье из белого сатина такой простоты, на которую может решиться только женщины, имеющая безупречную фигуру. И Элейн Керзон имела ее. Она коротко улыбнулась Элен и Райду, когда проходила мимо, а на меня не обратила ни малейшего внимания, словно меня и не существовало. В следующее мгновение она уже присоединилась к Дювалю, сидевшему за столиком.

Оркестр внезапно заиграл «Хорошая девушка подобна мелодии», а два полицейских на мотоциклах, скрипя тормозами, подкатили к клубу. Из машины, которая подъехала вслед за ними, вышли четыре участницы финала.

— Надо позаботиться о том, чтобы девушки были в хорошем настроении, — сказала Элен. — Извините, пожалуйста.

Райд закурил, как только Элен отошла от нас.

— Сегодня днем мне нанесла визит Белла Люкас, Денни. Она рассказала мне о двух людях, которые вынесли вас из номера Элины Хоуп, и о том, как минут через пять из того же номера вышел Дюваль. Она вела себя так, словно по какой-то причине сильно разгневалась на вас.

— Я упрекнул ее за то, что она не сообщила вам вовремя то, что видела. Она хотела этим шантажировать Дюваля, — ответил я. — Я сам не верил в то, что наговорил ей, но хотел, чтобы у нее создалось определенное представление об этом.

— Это имеет какое-нибудь значение? — ворчливо спросил он.

— Я подозреваю, что она работает на преступников, но сама об этом не догадывается.

— Вы имеете в виду Дюваля?

— Давайте оставим пока этот вопрос открытым, лейтенант, — предложил я. — Дело в том, что я и сам еще не уверен в этом. Надеюсь, что благодаря показаниям Беллы с меня снимаются подозрения?

— Стоун утверждает другое. Он говорит, что был вместе со своим напарником Блером, а того я нигде не могу найти. В последние 48 часов он словно сквозь землю провалился. А Дюваль имеет алиби.

— И это алиби дает ему Элейн Корзон!

— Пока ясно только одно: что я имею дело с целой бандой проклятых лжецов, — с кислой миной заявил лейтенант Райд. — С такими лжецами я еще никогда не имел дела. И я считаю вполне возможным, что и вы относитесь к их числу.

13

Оркестр заиграл туш. Джерри Уинсор, профессиональный конферансье, подошел к микрофону, и вечер начался.

Уинсор произнес свое вступительное слово с профессиональной ловкостью акробата, который всю жизнь зарабатывает себе на пропитание этим делом. Он отпустил несколько шутливых замечаний, ненастойчиво похвалил преимущества купальников фирмы «Мееркайд», а потом с искренним уважением предоставил слово Элен Ричмонд.

Элен хорошо знала свое дело. Своим звонким, приятным голосом она рассказала о конкурсе, об участницах конкурса и о преимуществах купальников ее фирмы, потратив на все не более пяти минут.

А потом под бурные аплодисменты Уинсор возвестил о начале водного балета. Сразу же на другом конце бассейна появились танцовщицы. Их разноцветные кринолины создали очаровательную игру красок, как только они храбро приоткрыли свои широкие юбки.

Потом, словно по сигналу волшебной палочки, все кринолины оказались на земле и все девушки остались только в купальных костюмах, плотно обтягивающих их формы. Одна за другой они попрыгали в воду и начали свое представление, образуя в воде разные фигуры, одна красивее другой.

Прошли и эти двадцать минут. Танцовщиц наградили бурными аплодисментами, когда они вылезали из бассейна. На сцене вновь появился Уинсор и сообщил, что начинается главная часть вечера — определение судьями «мисс Мееркайд», победительницы конкурса красоты.

После своей речи Элен сошла со сцены и села где-то между зрителями в первых рядах. Я попытался определить, куда именно, но там было слишком темно, и все лица казались лишь расплывчатыми пятнами, хотя я и стоял буквально у первого ряда.

— Первой из наших четырех участниц, попавших в финал, дамы и господа, — возвестил Уинсор, — будет выступать мисс Ивонна Клири, из Атланты!

Огни вокруг бассейна внезапно погасли, а потом зажегся один мощный прожектор, направленный на палатку, перед которой уже стояла девушка. Это была платиновая блондинка в черном купальном костюме, который поблескивал в ярком свете прожектора. Она медленно начала свое шествие вдоль бассейна по направлению к сцене. Круг света сопровождал ее, когда она подошла к столику, за которым сидели судьи, и мне даже показалось, что легкий бриз донес до меня запах магнолий. Потом она сошла со сцены и вернулась по другой стороне бассейна к палатке.

— Мисс Белла Люкас! — возвестил Уинсор. — Из Нью-Йорк-Сити!

Луч прожектора поймал Беллу Люкас, которая уже стояла у палатки в миниатюрном бикини блестящих голубых тонов. Она медленно начала свой путь вдоль бассейна в сторону судейского столика. Она прошла приблизительно полпути, когда тишину нарушил пронзительный крик.

Какое-то мгновение луч прожектора колебался, словно не зная, что ему делать, а потом своим ярким белым светом осветил судейский столик.

Элейн Керзон сидела, откинувшись, на своем стуле. Голова ее безвольно свисала на правое плечо. Из ее левой груди торчала рукоятка ножа, и верхняя часть платья постепенно окрашивалась в красный цвет.

Я промчался десять шагов, которые меня отделяли от Беллы, и схватил ее за руку. Она сильно вздрогнула и посмотрела на меня расширенными от страха глазами.

— Слушайте, вы! — быстро выпалил я. — Вы по самую шею увязли в этой истории! И у вас есть только один способ выбраться из нее… Хотите его использовать?

— Денни! — Зубы ее стучали от страха. — Я никогда не думала, что все так кончится. Я не хочу впутываться в это дело. Я хочу…

— В таком случае быстрее бегите к судейскому столику, — сказал я. — Покажите пальцем на Дюваля и крикните как можно громче, что вы видели, как он убил ее! И не теряйте времени! Через десять секунд будет уже поздно.

Белла вырвалась из моих рук и, как сумасшедшая, помчалась к столику, в яркий поток света. Ее рука прямо показала на Дюваля.

— Убийца! — с какой-то дикостью в голосе прокричала она. — Я все видела! Я видела, как вы вонзили в нее нож! Убийца!

Где-то в задних рядах с какой-то дамой случился истерический припадок, а потом началась совершенная неразбериха, и каждый орал что было сил. У Дюваля не выдержали нервы. Он вскочил, отшвырнул свой стул и уставился на Беллу, как кролик на удава.

— Это не я… — попытался перекричать он всех, но у него ничего не вышло.

Отовсюду неслось:

— Убийца! Вздернуть его! Линчевать его!

Шум стоял такой, что у меня чуть не лопнули барабанные перепонки.

А Белла теперь действительно была в истерике и в каком-то исступлении начала барабанить по груди Дюваля. Он грубо оттолкнул ее, а потом его рука скользнула в карман и снова появилась, уже с оружием. В этот момент вокруг бассейна вновь вспыхнули прожектора и полностью осветили всю сцену.

— Осторожно! — крикнул я. — Он сейчас выстрелит!

В руке у меня уже был мой револьвер 38 калибра. Я тщательно прицелился и выстрелил ему в правое плечо. Пуля попала именно в то место, куда я и хотел. Силой удара Дюваль был отброшен в сторону и пистолет выпал из его руки.

Я сразу же обернулся и увидел то, что и надеялся увидеть: на меня уже мчался Хэл Стоун. В ярком свете прожектора лицо его казалось белым как мел, но оно было полно ненависти. Он взмахнул рукой, направляя свое оружие на меня.

На этот раз я не стал тратить время, чтобы тщательно прицелиться, а просто плавно нажал на спуск. На его лбу внезапно появилась маленькая аккуратная дырочка, но он успел еще пробежать два шага, прежде чем упасть.

В этот момент я услышал позади себя топот полицейских сапог и понял, что это Райд. С ним мне придется потяжелее, чем со Стоуном.

Около одиннадцати часов мы вернулись в отель, и я сказал Элен, что мы оба нуждаемся в выпивке. Ее номер был для этого очень подходящим местом, и она ответила усталым тоном:

— Хорошо.

Как только мы оказались у нее, она опустилась на кушетку, а я пошел готовить коктейли.

— Я думала, лейтенант Райд продержит нас целую ночь и засыпет самыми разными вопросами, — сказала она. — Нам просто повезло, что его вдруг куда-то вызвали. Хотела бы я знать, что еще случилось. Видимо, что-то серьезное, иначе он не убежал бы просто так.

— Возможно, он опаздывал на полицейский бал, — сказал я. — Да и кого это может интересовать.

Я подошел к ней с рюмками и подал ей одну из них.

— Спасибо вам, Денни. — Она с благодарностью выпила. — Во всяком случае, теперь все кончилось. Не понимаю только одного, как Белла могла увидеть, что Элейн убил Дюваль. Ведь в этот момент горел только один прожектор, и он бил ей прямо в глаза.

— А она этого и не видела, — спокойно сказал я.

Элен удивленно посмотрела на меня.

— Почему же в таком случае она закричала, что это сделал он?

— Потому что я приказал ей сделать это. Дюваль никак не мог убить Элейн…

— Я сейчас сойду с ума, — сказала она глухим голосом. — Белла заявила, что она видела, как Дюваль убил Элейн, потому что ты приказал ей сделать это! А теперь ты заявляешь, что он этого не делал?!

— У меня был должок к Дювалю за те неприятности, которые он мне причинил, — ответил я. — Всадив ему пулю в руку, я считаю, что расплатился с ним. Но еще больше мне хотелось расплатиться с Хэлом Стоуном, и когда не выдержали нервы у Дюваля, то не выдержали они и у Стоуна. Он схватился за свое оружие, а я только этого и ожидал. Послав ему пулю в лоб, я расплатился с ним за Доминика и за те выстрелы, которые он произвел по мне из лодки.

Элен медленно кивнула.

— Дьявольский метод — расплачиваться таким образом со своими долгами, но я это могу понять. Но если Дюваль не убивал Элейн, то кто же это сделал?

— Видимо, в какой-то степени ты можешь винить в этом своего папашу…

— Послушай, Денни, если уж я в какой-то степени сумасшедшая, то ты еще больше сошел с ума. Мой отец умер уже восемь месяцев назад.

— В таком случае виновато его завещание, — сформулировал я более точно. — Ведь большинство акций фирмы «Мееркайд» равняется приблизительно, по словам Майера, одному миллиону. Он оставил их тебе, но с условием, что если тебе не удастся получить в первый год такого прироста капитала, который имел место в предшествующем году, то большинство этих акций перейдет к Элейн.

— Все верно, — сказала она без всякого выражения.

— Следствием этого явился тот факт, что ты и Элейн стали яростными соперницами. Конкурс красоты должен был послужить приросту товарооборота и, тем самым, помочь тебе сохранить фирму за собой. Если бы конкурс провалился, то ты бы проиграла в этой борьбе. Ведь ты сама всем об этом рассказывала — в том числе и мне.

— И это верно, — спокойно подтвердила она.

— Но существовала и более легкая возможность сохранить за собой это состояние. Такая легкая, что потребовала особого рода логики… Твоей логики, мое сокровище. Завещание твоего отца недвусмысленно толкует, что если ты окажешься не в состоянии руководить фирмой, то она переходит в руки Элейн. Но в этом завещании ничего не было сказано о наследниках Элейн и о том, кому перейдет фирма в том случае, если она умрет. Таким образом, если Элейн умерла бы в первый год после смерти твоего отца, то она, как соперница, автоматически отпала бы. А ты становилась победительницей вследствие технических недоделок в завещании.

— Денни! — Ее голос внезапно стал очень холодным. — Неужели ты отважишься утверждать, что я желала смерти Элейн только по той причине, чтобы она не смогла отнять у меня фирму?

— Ты все отлично продумала, — сказал я с искренним восхищением. — Ты даже ее сумела убедить, что этот конкурс очень важен для тебя. Ты все знала о ее сделке с Дювалем и его партнерами в отношении журнала. Поэтому ты позаботилась о том, чтобы все были у тебя перед глазами, и пригласила Дюваля и Элейн быть судьями в твоем конкурсе. А потом ты выпустила на арену меня, частного детектива из Нью-Йорка, как приманку, чтобы отвлечь их внимание. Ты знала, что они послали на конкурс своего представителя — Элину Хоуп. Поэтому и ты, со своей стороны, отрядила представителя — Беллу Люкас. И ты поместила ее в отеле рядом с Элиной Хоуп, чтобы она следила за ней. В течение всего этого времени ты якобы находилась в Нью-Йорке, но на самом деле ты была здесь, в Майами.

— Я не желаю больше выслушивать подобную чепуху! — сказала она и хотела подняться с кушетки.

Я снова толкнул ее на кушетку.

— Это совсем не чепуха. Когда, я договорился с Элиной о свидании, Белла на конкурсе шла следующим номером. Она слышала мои слова и передала их тебе. Более удачной возможности нельзя было придумать, и ты это поняла. Ты отправилась в ее номер приблизительно за полчаса, как там должен был появиться я, и задушила ее. Судя по всему, это легко было сделать, так как она ни о чем не подозревала и слишком поздно поняла твои истинные намерения. После этого ты ушла, а на месте преступления появился Дюваль со своими мушкетерами. Они намеревались дать мне урок, чтобы запугать меня, и, должно быть, обнаружили труп Элины непосредственно перед тем, как я постучал в дверь. В этих обстоятельствах они сделали единственное, что могли: оглушили меня и испарились. Ты же в свою очередь нуждалась в свидетеле, который бы видел, как меня выводили из номера Элины, чтобы потом превратить меня в главного подозреваемого. Поэтому ты и приказала Белле внимательно следить за дверью номера Элины. Она действовала точно в соответствии с твоими указаниями и видела, как меня выводили или выносили из номера и как минут через пять оттуда вышел Дюваль. После этого она или ты оповестила полицию.

— Если мне нужно было избавиться от Элейн, — прошипела она, — то зачем мне нужно было убивать Элину?

— Если бы ты этого не сделала и убила сразу Элейн, то тогда мотив убийства был бы слишком очевиден, — ответил я. — Я думаю, что ты еще раньше угрожала Элейн убийством, если она добровольно не откажется от своих притязаний на наследство. И когда она отказалась подчиниться, ты устранила ее шпионку, предупредив ее тем самым, что шутить не собираешься. К тому времени ты ее уже так глубоко затянула в эту историю, что ей все равно никто бы не поверил, если бы она сказала правду — а именно, что ты ей угрожала и даже убила Элину Хоуп, чтобы показать ей, что угрозы твои не шутка.

— Всего хорошего, мистер Бойд, — сказала Элен. — И надеюсь, что самолет ваш потерпит аварию по пути в Нью-Йорк. Я больше не желаю вас слушать.

— Я был уверен, что именно так ты и отнесешься к моим словам. — сказал я. — Но мы можем все это доказать, мое сердечко. Белла была сегодня вечером вне себя от страха, и она все выложит полиции чистосердечно, даже если ты и попытаешься заткнуть ей рот. Майер тоже знает, что все это время ты была не в Нью-Йорке, а здесь, и он тоже даст показания в полиции. А поскольку мотив стоит миллион долларов, мое сокровище…

— Я должна подумать, — глухо сказала она. — Сейчас только закурю…

Она взяла сумочку, которая лежала рядом с ней, и вынула оттуда… револьвер.

— Есть люди, Денни, — сказала она, — которые хотят быть умнее, чем это им надо для их же пользы. Я убила Элейн не только ради того, чтобы она не отняла моей части состояния, но и потому, что я ее ненавидела. Я ненавидела ее уже за одно то, что она доила моего отца. И за ту ложь, которую она ему вдалбливала обо мне. Когда она по понедельникам сидела за своим столом у нас в конторе, я знала, что она проводила уик-энд с моим отцом. И для меня было наслаждением убить ее, Денни. Ты можешь это понять? Когда я всадила в ее грудь нож и услышала ее крик, я испытала самое дикое наслаждение за всю свою жизнь.

Ее глаза стали покрываться какой-то серой пеленой.

— Но я не собираюсь отвечать за это преступление, Денни. Это было бы несправедливо. Она заслужила смерть за все зло, которое причинила мне. Мне очень жаль… действительно очень жаль, но ты — единственный человек, Денни, который представляет для меня опасность…

— А ты разве не помнишь, как долго со мной говорил Райд сразу после того, как я убил Хэла Стоуна? — перебил я. — И как ты думаешь, о чем мы говорили?

— Не выкручивайся, Денни, — сказала она почти скорбным голосом. — Теперь уже (ничего изменить нельзя…

— Мы говорили как раз о том, о чем я только что тебе рассказал, — продолжал я быстро. — Я предложил ему, чтобы он ушел раньше нас. Поэтому-то его так внезапно и вызвали. До этого времени он успел добраться сюда и спрятаться в твоей спальне, а я тем временем пытался заполучить твое признание.

Элен внезапно противно рассмеялась.

— Что, не мог придумать ничего более правдоподобного? А я-то считала тебя достаточно умным, чтобы придумать что-нибудь оригинальное. Значит, по твоим словам выходит, что лейтенант Райд подслушивает сейчас наш разговор из спальни?

— Совершенно верно, — сказал лейтенант Райд, стоя в открытых дверях спальни. — И я очень советую вам, мисс Ричмонд, бросить револьвер на пол.

Она быстро повернула голову и увидела лейтенанта. Увидела она и то, что за ним стоят два человека в штатском. Пальцы ее медленно разжались, и револьвер со стуком упал на пол. После этого она закрыла лицо руками и тихо заплакала.

— Такой конец причиняет мне не меньшую боль, чем тебе, Элен, — сказал я печальным тоном. — Теперь больше не осталось никого, кто мог бы заплатить мне мой гонорар.

Райд сделал знак своим спутникам, они подошли к Элен и помогли ей подняться. Так втроем они и исчезли за дверью.

Райд достал из кармана пачку сигарет, закурил и смерил меня хмурым взглядом.

— Вероятно, вы ждете от меня благодарности, Бойд! — прорычал он громовым голосом. — Ведь вы в какой-то степени помогли раскрыть истинного виновника…

Я скромно покачал головой.

— Не нужно мне никакой благодарности, лейтенант. Я только хочу попрощаться с вами. Завтра утром я вылетаю в Нью-Йорк.

— Вот и отлично! — сказал он. — И если вы вздумаете когда-либо отправиться в отпуск, не советую вам проводить его здесь, в Майами. Вы все поняли?

— Я понял это как нельзя лучше, — ответил я, повернулся и вышел из комнаты, не сказав больше ни слова.

Любовник не возвращается (Пер. с англ. О. Сергиевской)

Пролог

Утро ранней осени, одно из тех, когда небоскребы Манхэттена еще спят, окутанные мягким туманом.

Она здесь, со взглядом, устремленным в воды реки; руками, засунутыми в карманы непромокаемого плаща, тесно стянутого в талии. Условленный час и место. Поблизости нет даже ни одной кошки, и нужно быть сумасшедшим, чтобы прогуливаться под этим мелким ледяным дождем в подобный час. Я пришел к заключению, что это и есть та добрая женщина, которая назначила мне свидание.

Я приблизился к ней.

— Это — Денни Бойд. Что вы здесь ищите. Воспаление легких?

Она медленно повернулась ко мне.

Если она и расчесывала когда-нибудь свои золотистые локоны, наверное, это было до потопа, но с таким лицом, как у нее, можно многое себе позволить: безукоризненный овал, высокий лоб, нос прямой, а кожа гладкая, как мрамор Каррары. Короче говоря, лицо Снежной Королевы, полное ледяной красоты.

Затем я вижу ее глаза!

Огромные, глубоко посаженные, кобальтовой синевы, с танцующими жесткими огоньками, насмешливые и плотоядные. Может быть, она и Снежная Королева, но чувствуется, что она частенько посещала ад и имеет туда абонементную карточку.

— Вы пунктуальны, мистер Бойд, — в ее голосе очаровательная хриплость. — И вы совсем такой, каким я себе вас представляла: самовлюбленный, но, тем не менее, отнюдь не пренебрегающий долларами, особенно, если их можно легко заработать.

— Если вы назначили мне свидание под таким дождем только для того, чтобы оскорблять меня…

— Полно, мистер Бойд, будем серьезны! За тысячу долларов вы бросились бы вниз головой в реку!

Я возразил.

— Только летом! Надо соблюдать свое достоинство. Но к чему это тайное свидание? И почему вы не пожелали назвать ваше имя? В этом непромокаемом плаще вы точно сошли с экрана, на котором демонстрируется шпионский фильм времен немого кино.

Уголки ее губ медленно опустились, и она молча посмотрела на меня.

— Я остерегаюсь, — произнесла она наконец. — Есть у вас сигареты?

Я поднес ей сигарету и огонь.

— Чего вы остерегаетесь?

— Меня убьют, — сообщила она безразличным тоном. — И думаю, очень скоро.

— Убьют? Что это значит? Вы не шутите?

— Увидите!

Я вздохнул.

— Знаете, моя красавица, госпиталь «Белльвю» в двух шагах отсюда. Вы должны пройти туда. Там, кажется, лечат таких, как вы.

Она предпочла не обратить внимание на мое замечание и выпустила мне в нос ленту голубого дыма.

— Я хочу, чтобы вы нашли моего убийцу, мистер Бойд.

Я постарался сохранить спокойствие.

— Вы хотите сказать, что желали бы, чтобы я нашел какого-то типа, которого вы подозреваете в намерении убить вас, и помешал ему реализовать его черные замыслы, не так ли?

— Нет, я хочу сказать именно то, что сказала.

Я бросил на нее испуганный взгляд, но не увидел ничего особенного. В конце концов я пожал плечами.

— Хорошо, а теперь привет, куколка! Всего наилучшего! — Но я не сделал и трех шагов, как ее хрипловатый, волнующий смех заставил меня остановиться… а уж я повидал женщин!

— Разве вы не хотите получить тысячу долларов, которые я обещала вам по телефону, если вы придете повидаться со мной, мистер Бойд?

Я повернул голову и увидел, что она вынимает руку из кармана. А в руке у нее хорошенький, довольно пухлый конверт.

Ненормальные, конечно, не по моей части, но ненормальная, сующая мне в нос тысячу долларов, совсем другое дело, и я быстро возвращаюсь.

— Я была уверена, что это заставит вас изменить мнение, мистер Бойд. — В лице ее ничего не изменилось, но глаза откровенно смеются. — По крайней мере, вы не станете думать, что мне необходимо лечиться.

— Крошка, деньги звучат нежной музыкой в ушах многих людей. А для Денни Бойда это мелодия просто неотразима. Вы уверены, что я говорил вам о лечении?

Она выбросила окурок в реку и приказала:

— Вскройте конверт!

Я исполнил ее желание. Тысяча долларов в новых купюрах по 50 долларов налицо. Внутрь вложен и другой конверт, запечатанный. На нем написано:

«Мистеру Джемсу Барту, адвокату» и адрес.

— Сохраните это письмо до тех пор, пока не узнаете о моей смерти. И тогда отнесете его мистеру Барту.

— И что после этого произойдет?

— Он прочтет письмо, затем даст вам инструкции, — объяснила она, вооружась терпением. — Вот и все, что вы должны сделать за эту тысячу долларов. Я очень рада была с вами познакомиться, мистер Бойд. И на вашем месте я не оставалась бы слишком долго под дождем.

Я проворчал:

— Еще одну минуту! Я хотел бы узнать еще кое-что.

— Зачем?

— Убедиться, что это не глупая шутка моих так называемых друзей.

— Меня сильно удивило бы, если бы ваши так называемые друзья решились выбросить тысячу долларов на ветер ради шутки, — возразила она довольно ядовитым тоном.

Я согласился:

— Вероятно, вы правы. Но я даже не знаю вашего имени.

— В этом нет необходимости.

— Но это бессмысленно! — Я почти задохнулся. — Вы предполагаете, что вас собираются убить и ничего не предпринимаете, чтобы помешать этому?

— Но это же не уверенность, а, как вы верно сказали, только предположение, мистер Бойд. Надеюсь, что этого не случится… и в таком случае, вы станете богаче на тысячу долларов, только прогулявшись под дождем.

— Предположим, что произойдет худшее… Что помешает мне забыть наш договор и разорвать письмо, адресованное Барту?

Она тяжело вздохнула.

— Я не считаю себя идиоткой… но, может быть, я и ошибаюсь. Я осведомлялась о вас, мистер Бойд. Вы дерзки на язык, вы не пропускаете ни одной юбки, и у вас весьма сомнительные представления о нравственности, но вы имеете репутацию хорошего детектива. Ну что же, если вы не сделаете того, о чем я прошу, когда придет для этого время, мистер Барт получит другое письмо, в котором будет указано, что он должен будет сделать с вашей репутацией…

— Ясно, моя красавица, но это не мешает мне думать, что вы не в своем уме.

— Для меня не представляет никакого интереса, что вы думаете. До свидания, мистер Бойд!

Она повернулась ко мне спиной и стала удаляться, засунув руки в карманы плаща.

Я окликнул ее.

— Эй! А как я узнаю, что вас убили?

Она обернулась, и я даже издали различил искры, мелькавшие в ее кобальтово-синих глазах.

Я остаюсь с открытым ртом и смотрю ей вслед. В тот момент, когда она исчезает, над рекой раздается заунывный вой буксира.

Я спросил себя, не проснусь ли я сейчас в теплой кровати. Но ощутил в руке толстый пакет, в котором было 1000 долларов. Этого достаточно, чтобы убедиться, что я не сплю.

Глава 1

Деревья уже совсем белые, а озеро Центрального Парка превратилось в каток. Дед Мороз разгуливает по тротуарам Пятой Авеню, позванивая в свой колокольчик, и если я сейчас не найду клиента, мне придется последовать его примеру.

Вхожу в свое бюро и констатирую, что Фрэн Джордан, моя рыжая секретарша с зелеными глазами, погружена в чтение журнала.

— Добрый день, Денни, — бросает она мне, не поднимая глаз от страницы. — Как случилось, что я не слышала колокольчика?

Я смеюсь:

— Я его продал, чтобы уплатить за квартиру. В этом году вы можете забрать в оплату мебель из конторы. Если поторопитесь, можете опередить судебных исполнителей.

— Не думаете ли вы, что бывают дни, когда хорошо бы остаться в постели? — бормочет она мечтательно.

— Конечно, — отвечаю хриплым голосом. — Я каждый раз думал бы так же, просыпаясь на вашей подушке. Но оставим это… Что нового? Может быть, новый клиент?

— Что? — У нее откровенно удивленный вид. — Насколько я понимаю, вы думаете, что наступило время мне подыскивать новое место? А?

— Если вы это сделаете, я ограблю банк и убегу на юг загорать на пляже.

— Остерегайтесь, там полно акул. Вы можете кончить, как бедная Лейла Жильберт.

— Лейла Жильберт? Кто это такая?

— Разве вы не читаете светскую хронику? Это дочь Дэймона Жильберта, умершего шесть месяцев тому назад и оставившего ей пять миллионов долларов.

Фрэн протянула мне журнал.

— Читайте!

Во всю страницу большой заголовок: «Богатая наследница, проглоченная акулой!» и большое фото Лейлы Жильберт.

— Должно быть, Австралия — опасный уголок для тех, кто любит купаться и ловить рыбу. Поэтому, дорогой мой, хорошенько подумайте, прежде чем очищать банк, и выбирайте другое место, чтобы загореть! Этот заголовок не заставляет вас содрогнуться?

Если я не отвечаю, то потому, что рот мой широко открыт, а глаза прикованы к фото Лейлы Жильберт. Ее волосы — бесформенная масса, как будто она неделю не причесывалась, но с ее лицом она могла себе это позволить: безукоризненный овал, громадные глаза и откровенно презрительная улыбка.

— Денни, вы меня не слушаете? Что с вами?!

Я отвечаю сдавленным голосом:

— Думаю, что мы нашли клиента!

— Каким образом? Одним движением вашей магической палочки?

— Нет. На первой странице газеты.

— Лейла Жильберт? Но она же мертва, — удивляется Фрэн.

— И она меня наняла. Я удираю в город. Мне нужно повидать адвоката.

— Вы хотите сказать — психиатра?

— Жаль, что она умерла, — задумчиво говорю я. — Она была красивой, стройной девушкой.

— Жаль, что вы свихнулись, — отвечает она, грустно покачивая головой, — вы были красивым молодым человеком!

Часом позднее я сижу перед Джемсом Бартом. Я смотрю, как он распечатывает конверт и читает его содержимое.

Барт толст и лыс, как Ванька-Встанька, и, должно быть, проводит большую часть своих дней в созерцании второй пуговицы своего сюртука, находящейся как раз на уровне его пупа.

Пока он читает, я успеваю выкурить две сигареты и изучить все японские эстампы, украшающие его бюро. Затем Джемс Барт соединяет концы своих пальцев, поднимает голову и в течение нескольких бесконечно долгих минут меня разглядывает.

— Когда мисс Жильберт вручила вам этот документ, мистер Бойд?

— Шесть недель тому назад. Однако, в тот момент я не знал, что она и есть Лейла Жильберт.

— Не угодно ли вам детально рассказать о вашем свидании с ней?

Я рассказываю о раннем дождливом утре на берегу Ист-ривер, о белокурой чертовке и о ее предположениях, что она будет убита.

Он внимательно, не перебивая, слушает.

— Мистер Бойд, — спрашивает он, когда я окончил, — вы прочли детальное описание ее смерти?

— Нет, только бегло просмотрел. Яхта среди ночи наткнулась на риф: судно разбилось и стало тонуть. Все спаслись, кроме мисс Жильберт, и предположили, что она утонула. Один из спасшихся слышал, как она кричала, затем видел что-то, плещущееся в воде и решил, что на нее напала акула.

— Находите ли вы, что это похоже на преступление, мистер Бойд? — конфиденциально шепчет Барт, как хирург, готовящий вас к самому худшему.

Я пожимаю плечами.

— Судя по газете, это похоже на несчастный случай, но я думаю, что местная полиция уже произвела расследование.

— Вы понимаете, мистер Бойд, что, принеся мне этот конверт, вы освободились от ответственности в этом деле, за которое мисс Лейла Жильберт заплатила вам тысячу долларов.

— Я думаю, это несколько сложнее, мистер Барт. Она мне сказала, что ее могут убить и хотела, чтобы я нашел ее убийцу и чтобы вы возложили эту миссию на меня.

— Но мы знаем, что она не была убита, мистер Бойд.

— Пока я знаю только то, что прочел в газете.

— Я звонил по телефону в Австралию, сегодня в 8 часов утра, — беглая улыбка осветила его лицо цвета поблекшей бронзы. — Полицейское расследование окончательно установило, что смерть мисс Жильберт произошла в результате несчастного случая!

— А умела ли она плавать? — осведомился я.

— Она была чемпионкой своего колледжа, мистер Бойд. — Он все время слегка покачивал головой. — Судьба иногда проявляет иронию, как вы находите? Все остальные пассажиры спаслись. Нужно же было случиться, чтобы та, которая плавала лучше всех, стала жертвой акулы!

Я согласно киваю головой.

— Ну что ж, хорошо. И, видимо, дело уже сдано в архив, мистер Барт?

— Минуточку, — говорит он, — согласно инструкциям в этом документе, если смерть мисс Жильберт последует не от преступной руки, я должен вас поблагодарить за то, что вы исполнили свои обязанности, вручив мне это письмо…

— Но ничего более…

— …и компенсировать вам расследование, которое не придется вести, — продолжил он. — Да, извините.

Он вытащил из ящика бюро чековую книжку и твердой рукой вписал туда цифру. Потом осторожно оторвал чек и вручил его мне. Я три раза прочел, чтобы убедиться, что зрение меня не обманывает.

Но, нет, действительно, три нуля и перед ними цифра пять. Пять тысяч долларов!

— Можно сказать, что мисс Жильберт была эксцентрична, — пробормотал Барт. — Можно сказать также, что сегодня для вас хороший день, мистер Бойд.

Я покинул его бюро и зашел в первый же встречный бар, чтобы выпить за великолепную, страстную и филантропическую мисс Жильберт, затем поспешил отнести чек в свой банк.

Был уже полдень, когда я возвращаюсь в свою контору. Зеленые глаза Фрэн испытующе смотрят на меня, когда я подхожу к ней.

— Судя по вашему блаженному виду, в воздухе пахнет деньгами. Новый клиент?

— Была клиентка, — радостно говорю я. — И она уже уплатила. По этому случаю необходимо устроить празднование Рождества и все перевернуть вверх дном.

— Замечательно, — недоверчиво говорит она. — И кого вы пригласите?

— Вас, конечно!

— И кого еще?

— Голубка моя, — говорю я вкрадчиво, — вы же знаете, что, когда на вечере присутствуют трое, они наступают друг другу на ноги. Приходите и…

— И вы мне покажете свою коллекцию марок? Нет, благодарю вас, мистер Бойд!

— Досадно, что у вас потрясающе отсутствует оригинальность. Нет романтики даже на два цента. Неужели у вас нет ни малейшего стремления к обжигающему приключению, желания взорвать трепещущие границы женственной тайны и… что это там такое?

Вид тщательно запакованного пакета на моем бюро заставило меня потерять нить высокой лирики.

— Это прислано четверть часа тому назад со специальным курьером. Адресовано вам с указанием «Лично». Так как я хороший секретарь, я его не вскрыла. Впрочем, с вами никогда нельзя быть уверенной: там может быть бомба замедленного действия или отравленная карамель.

— Вы думаете?

Я приближаюсь к пакету с большой осторожностью.

— Тиканья не слышно, — говорит Фрэн, чтобы подбодрить меня. — Я внимательно прослушала.

— Не встряхнули ли вы его два-три раза? Могло бы засвистеть или заворчать, — я осторожно касаюсь пакета указательным пальцем. — А если там скорпион?

Фрэн вспылила:

— Как он смел, этот великий частный детектив! Не опустить ли вам его на две недели в ведро с водой?

Я принимаю вид оскорбленного достоинства, беру ножницы, вскрываю таинственный пакет и вытаскиваю магнитофон. И все. Никакой записки, ничего… Чувствую у своего локтя что-то теплое, одновременно твердое и понимаю, что женское любопытство увлекло ее за границы осторожности и что к моей руке невзначай прижалось тугое полушарие, в то время как Фрэн заглядывает в содержимое пакета.

— Магнитофон! — говорит она с веселым возбуждением.

— Без сомнения, Шерлок Холмс.

— Самое вероятное, мой дорогой Ватсон!

— Забавно, ведь я всегда думал, что вы носите накладные, — говорю я и тихонько прижимаю локоть к упругому и нежному полушарию.

Условный рефлекс заставляет ее отскочить и бросить на меня зловещий взгляд.

— Если вам это прислали, то, конечно, для того, чтобы пустить в ход. Чего же вы ждете?

Сколько ни ломаю голову, не вижу ничего другого, что бы я мог сделать. Некоторое время вожусь с аппаратом. Две-три секунды в комнате слышен глухой шум. Затем вдруг с удивительной четкостью слышны слова.

Волосы становятся дыбом у меня на голове, когда я слышу этот хрипловатый голос с его страстными интонациями.

— Когда вы услышите это, мистер Бойд, — произносит голос, — я буду мертва и вы будете знать, что меня зовут, или вернее звали, мисс Лейла Жильберт. А так как я уже мертва, не позволите ли мне называть вас просто по имени?

Глаза Фрэн расширяются уже до величины блюдечек.

— Это… это шутка? — заикаясь, спрашивает она.

— У меня возникло много затруднений, чтобы привести все в порядок, Денни, — продолжает голос Лейлы Жильберт, — но с большими деньгами все возможно, и когда вы получите эту бандероль, вы, без сомнения, уже повидали моего доброго друга Джемса Барта. Держу пари, он вам сказал, что вам нечего беспокоиться, и выдал вам в вознаграждение чек на пять тысяч долларов. Правильно ли я угадала?

Как я умру, Денни? Вероятно, это будет иметь вид несчастного случая. И все же не забывайте, что я буду убита. Эти пять тысяч долларов нужно заработать, как я уже сказала вам тогда у реки, найдя моего убийцу.

Может быть, я могла бы немного помочь вам. Мой отец умер не вследствие несчастного случая. Он убит одним из хищников, которые вертелись вокруг него в течение нескольких лет. Они хотели выманить у него кое-что, и так как не могли добиться этого, один из них подумал, что было бы легче добиться чего-то от дочери. Вот почему умер Дэймон Жильберт. Однако они ошиблись, так как не замедлили заметить, что дочь так же тверда, как и отец. Вот почему я умерла, Денни.

Посмотрите на этих хищников: они образуют тесную, связанную между собой группу. Среди них вы найдете того, кто в течение года убил двух Жильбертов. Возьмите карандаш, я продиктую вам имена.

— Амброз Норман — гениальный автор драматических произведений, Ларри Чамплин — коммерческий директор моего отца, Феликс Паркер, — его старый слуга, человек двуличный и лживый, Бетти Адамс — его секретарь и любовница, настоящий Иуда женского пола. И, наконец, его поверенный, которого вы уже знаете, старый мошенник Джемс Барт.

Именно один из них убил моего отца, а затем и меня. Не забудьте, что у них не было необходимости делать это самим, они могли и нанять убийцу! Эти пять тысяч долларов вам на расходы. Если вам удастся разоблачить убийцу, для вас есть еще десять тысяч долларов. Всего хорошего, Денни! — В ее хрипловатом голосе вдруг появился оттенок грусти.

Голос наконец замолкает. Я выключаю аппарат. Фрэн смотрит на меня пустыми глазами. Я принужден два раза щелкнуть пальцами у нее перед носом, чтобы привести в себя.

— Невероятно! Слушать этот голос… у меня мороз по коже…

— Где именно? — машинально спрашиваю я.

— Вас не касается. Что вы будете делать, Денни?

— Именно то, что просила Лейла Жильберт, — отвечаю я. — За десять тысяч долларов можно себе это позволить…

Глава 2

Я останавливаю аппарат и откидываюсь на спинку кресла.

Барт тихонько постукивает кончиками пальцев. В его глазах туман еще гуще, чем всегда.

— Очень интересно, мистер Бойд, — бормочет он.

— Неоспоримо, это голос Лейлы Жильберт, нет и тени сомнения. Признаюсь, что я в замешательстве. Есть у вас какие-нибудь соображения, относящиеся к делу?

— Она высказывает их уже не в первый раз, — говорю я. — Шесть недель тому назад она говорила, что ее убьют. Она, должно быть, подозревала эту банду перед отъездом в Австралию. Она говорила, что вы дадите мне чек на пять тысяч долларов, чтобы забыть эту историю, что вы и сделали. Может быть, она была права. Может быть, ее убили. Может быть, и отец ее также был убит.

— Совершенно не мотивированная гипотеза, мистер Бойд. — Его тон вкрадчив, почти нежен. — Вы не располагаете ни одним фактом, чтобы подтвердить эту версию.

— Она умерла, это уже факт. Ее отец тоже умер от несчастного случая?

— Дэймон Жильберт был человеком более, чем странным, — говорит Барт. Он пытается соорудить из пальцев пирамиду так тщательно, точно в ней хранится тайна вселенной. — Я часто думал, что слово «гений» недостаточно сильно, чтобы объяснить комбинацию артистической и финансовой интуиции, которой он обладал. И думаю, что такое соединение различных свойств делало из него существо разочарованное и ранимое, способное погрузиться в самую глубину депрессии.

— Я не интересовался вашим психологическим анализом, Барт. Только факт: как он умер?

— Он утонул в море возле своего имения. Коронер вынес решение, что смерть была случайной. Весь вечер он сильно пил, что засвидетельствовали все приглашенные, и внезапно у него возникло желание выкупаться в три часа утра. Он был первоклассным пловцом, как и его дочь, и у меня всегда было сомнение относительно причин его гибели.

Удивленный, я спрашиваю:

— Вы думаете, что его могли убить?

Он слегка покачивает головой.

— Я думаю, что Дэймон мог покончить с собой в припадке хандры, — бормочет он. — Но это только мое личное мнение.

— Кто там присутствовал из тех пяти, которых перечислила Лейла?

— Все.

— Не исключая вас. Узнав об этой банде сегодня утром, я внимательно прочитал статьи в газетах и журналах и узнал, что четверо других находились с Лейлой на яхте, когда она наткнулась на риф.

Губы Барта начинают вздрагивать, и мне кажется, что он улыбнется. Но он овладевает собой.

— Это делает меня менее подозрительным в ваших глазах, мистер Бойд?

— Как уже заметила Лейла, мог быть нанят профессиональный убийца, мистер Барт.

Адвокат склоняет голову на несколько миллиметров и бормочет, обращаясь к японскому эстампу на стене позади меня.

— Лейла была странной особой и имела много общего со своим отцом. Смерть Дэймона Жильберта вполне могла ей подсказать идею последней шутки, самой лучшей.

— Для этого она и бросилась в пасть акулы?

Он пожимает плечами.

— Кто наследует состояние после смерти Лейлы Жильберт?

— Она умерла, не оставив завещания. Я не раз уговаривал ее составить завещание, но она всегда отказывалась. Есть дальние родственники в Оклахоме, но доказать их наследственные права будет очень сложно.

— Представляю.

Барт вынимает из жилетного кармана золотые часы и изучает их так, будто на циферблате не цифры, а санскритские надписи.

— Через пять минут у меня важное свидание, мистер Бойд. Надеюсь, вы меня извините, если я перейду прямо к делу.

— Пожалуйста.

— Каковы теперь ваши намерения?

— Ну что ж, я буду делать то, о чем просила мисс Лейла Жильберт, — говорю я равнодушно. — Я поеду туда и постараюсь найти убийцу.

— Ассигнуете ли вы пять тысяч долларов на свои расходы? Если вы рассчитываете совершить путешествие в Австралию, мистер Бойд, я должен вас предупредить: этой суммы хватит не надолго.

— Я постараюсь ее растянуть, — говорю я скорее с надеждой, чем с убеждением.

— Почему вы не рассматриваете эти деньги как аванс в счет вашего гонорара, в качестве некоторой гарантии, пока вы не окончите расследование и не изобличите убийцу или придете к убеждению, что смерть Лейлы Жильберт была случайностью? — спрашивает он.

— Извините, я не совсем хорошо понял.

— Я готов оплатить все ваши расходы, мистер Бойд, — говорит он, снова водворяя свои часы в карман жилета. — Не кажется ли вам справедливым такое соглашение?

— Значит, вы будете моим клиентом?

— Нет. Я ничего не хочу знать о вас до конца расследования, каковы бы ни были окончательные выводы. Посылайте счета ваших расходов в мое бюро, и они будут немедленно оплачиваться.

Я недоверчиво спрашиваю:

— Почему вы это делаете?

— Я предупрежу о вашем приезде в Австралию, — продолжает он, не ответив на мой вопрос.

Я настаиваю:

— Зачем вам это?

Его губы начинают дрожать и наконец складываются в улыбку.

— Затем, — бормочет он, — чтобы предупредить, что смерть Лейлы становится предметом расследования. Таким образом, они приготовятся принять вас… как найдут наиболее удобным. Есть также и другая сторона вопроса. Предположим на минуту, что Лейла Жильберт была убита наемным убийцей. Если ваше расследование кого-нибудь потревожит, то Австралия — идеальное место для того, чтобы устранить вас, поверьте мне.

Он откидывается на стуле и смотрит мне прямо в глаза первый раз с той минуты, как я вошел в бюро.

— Видите ли, мистер Бойд, — признается он со вздохом сожаления. — Я не чувствую к вам большой симпатии.

Вот что дало мне повод для размышления на обратном пути. У меня уже возникло тягостное ощущение загнанного оленя, а я еще даже не покинул Нью-Йорка.

У Фрэн был утомленный вид.

— Надеюсь, вы едете в Австралию?

— Ну, конечно, — говорю я.

— Есть самолет завтра в восемь утра. Отправляется из Иддевильда, — она лукаво улыбается. — Придется вам подняться пораньше! — Она заглядывает в записную книжку. — Где же это?… Ах, вот! Тонсвилль, местечко, наиболее близкое к театру драмы. Вы могли бы взять билет до Сиднея. Хорошо?

— Ладно. Переведите мне телеграфом две тысячи долларов в Сидней.

— Хорошо. О! Я совсем забыла: вас ждет какой-то господин.

— Что ему надо?

Она пожимает плечами.

— Видеть вас. Очень необходимо, как он мне сказал.

— На кого он похож?

— Никогда в жизни не видела сутенеров, — говорит она задумчиво. — Увидев его, я, кажется, не смогу больше этого утверждать.

Я иду в свой кабинет, и тип, пачкающий одно из моих лучших кресел, обитых белой кожей, устремляет на меня пустой взгляд глаз цвета навозной жижи. В остальном этот персонаж подходит к описанию Фрэн: сутенер самого низкого сорта.

Я спрашиваю:

— Вам что-нибудь нужно?

— Конечно, — отвечает он как-то равнодушно.

— Послушайте, старина, я очень занят. Поэтому давайте поскорее.

— Вы — Бойд, — говорит он мне. — Я — Дженнилс, Пет Дженнилс.

Он роется в портфеле и подает мне засаленную карточку.

Читаю:

П. ДЖЕННИЛС Частный детектив Полная секретность Специалист по разводам

— Я рад бы побеседовать с собратом по профессии, но, как я вам уже сказал, у меня нет времени.

— Вы уезжаете в Австралию, а? — он вытаскивает из нагрудного кармана тонкую черную маленькую сигару и деликатно всовывает ее между зубов. — Я понимаю! Нужно быть очень ловким, чтобы подцепить десять больших бумажек, особенно за расследование среди веселящихся богачей.

Я сразу же перестаю быть излишне занятым. Я опускаюсь в кресло и закуриваю сигарету.

— У вас слишком большие уши для мелкого разгребателя навоза, специализирующегося на разводах.

— У нас с вами общий клиент, Бойд, — он улыбается. — Забавно работать для трупа, не правда ли?

— Расскажите-ка мне немного об этом.

— В свое время я делал кое-какую работу для ее старика. Пять недель тому назад она явилась в мою контору с видом проститутки ценою в 50 долларов, но готовой всегда снизить цену, если вы желаете сэкономить сорок девять долларов…

На минутку тень печали омрачила его отвратительное лицо.

— Короче говоря… «Сохраните это, — сказала она, кладя пакет на мое бюро. — И читайте газеты, потому что в один из ближайших дней может появиться сообщение о смерти Лейлы Жильберт». Сначала я подумал, что это вздор, но ничего не сказал. После этого она сообщила мне ваше имя и адрес.

— А когда вы узнали, что она умерла, вы не выпустили меня из вида до тех пор, пока не удостоверились, что я пошел повидаться с Бартом, ее поверенным. Тогда вы отнесли пакет в мое бюро. Не так ли?

— Она заплатила мне 500 долларов. Могу сказать, что первый раз за последние двадцать лет я так легко получил деньги.

— Кроме шуток?

Я начинаю кипеть от нетерпения.

— Именно так, как я вам сказал, коллега. Но откуда мне было знать, почему она мне всунула этот пакет. Может быть, в нем было двадцать граммов чистого героина и я заработал бы пять лет.

— Не рассказывайте мне ничего, — говорю я, сдвигая брови. — Дайте мне угадать. Вы открыли пакет. Правда или нет?

— Честное слово, вы медиум? — он еще и улыбается. — Вы думаете, она правильно угадала, что он один из пяти, которые убрали ее старика, а теперь и ее также?

— Я знаю только одно: стоит туда поехать и посмотреть.

— Да-а… — он медленно покачивает головой. — С пятью большими бумажками, которые дал вам Барт, и перспективой заполучить десять других, если вы наложите руку на убийцу… да-а… это стоит труда.

— С удовольствием вижу, что мы сходимся во мнениях. Я с большим удовольствием поговорил с вами. А теперь привет!

Он с важным видом улыбается и стряхивает пепел сигары на мой ковер.

— Я чувствую, старина, что не смог бы спать по ночам, если бы предоставил вам одному встречать все опасности этого расследования. Если бы с вами что-нибудь случилось, Денни, я никогда не простил бы себе.

— Что вы хотите этим сказать? — говорю я.

— Я хочу сказать, что кулич делится пополам. Согласны?

— Что за глупости приходят вам на ум? А теперь, если вы тотчас не уберетесь, я заткну вашу грязную сигару вам в глотку так далеко…

На мой ковер падает новая кучка пепла.

— Не будьте глупцом, Денни, — бросает он мне тоном упрека. — Над этим делом надо работать артельно. Понимаете ли, я мог бы стать очень полезным. Не забывайте, что я работал на ее старика. Немало дел обделал для него, и, случалось, они касались и людей из этой банды. Я многое знаю.

— Я не покупатель.

— Пораздумайте хорошенько, Денни. Эти люди там отнюдь не херумивчики! Вы не имеете понятия, на что они способны, когда предполагают, что кто-то чужой хочет сунуть нос в их дела!

— Все же я не покупатель. У вас есть пять секунд, чтобы очистить помещение.

Он грустно качает головой.

— Вы не хотите реализовать ситуацию, Денни. Все, что я говорю, это же для вашей пользы. Но если вы хотите разыгрывать скупого, то у меня нет выбора. Вы подумали о шпиках? Хотите, чтобы они зашли поболтать с вами?

Я принимаю презрительный вид и бросаю:

— Вы думаете, они станут терять время и слушать инсинуации такого фазанчика, как вы, Пет?

— Не знаю, захотели бы они меня выслушать или нет. Но они, конечно, поговорят с бандой, о которой я им намекну. Что вы на это скажете, а?

Тут он меня взял. Если шпики узнают список банды, они тотчас же навострят уши, и дело пойдет как по маслу. Они начнут задавать мне нескромные вопросы, например, почему я не предъявил им этот звучащий документ сразу же после того, как его прослушал. И я должен буду проститься с Австралией, даже не повидав ее.

Я вздыхаю и спрашиваю Пета:

— Вы хотите ехать со мной в Австралию?

— Я? Вы с ума сошли! Нет, но думаю, что вам нужен будет кто-то здесь, в Нью-Йорке. И как только произойдет что-нибудь интересное, я вам дам телеграмму. Согласны?

— Согласен, — ворчу я.

Он вынимает сигару изо рта и, улыбаясь, показывает обломки своих зубов.

— За удачу нашей кооперации, Денни! Но вы, наверное, очень заняты. Не буду больше отнимать у вас время. Отсчитайте мне 2500 долларов и я ухожу.

Я задыхаюсь.

— Две тысячи пятьсот чего?

Он принимает оскорбленный вид.

— Послушайте, Денни, мы уже говорили, что разделим грушу пополам, разве вы не помните? Половина пяти тысяч, которые дал вам Барт, и составляют две тысячи пятьсот.

— Это на мои расходы!

— Не думаете ли вы, что у меня не будет расходов?

Я зову Фрэн, и через несколько секунд она появляется с карандашом и блокнотом.

— Мистер Бойд?

— Выпишите чек на тысячу долларов на имя мистера Дженнилса, присутствующего здесь, — говорю я.

— На мистера Дженнилса? — Ее глаза округляются, затем она поворачивается ко мне с недоверчивым видом. — Что вы купили? Гарем?

— Он возьмет чек с собой, — говорю я, старательно избегая ее взгляда.

— Что это за овечка? — спрашивает Дженнилс, когда Фрэн вышла. — Конечно, вы используете ее еще для чего-нибудь, кроме стучанья на машинке, не правда ли?

Я бросаю на него взгляд, и меня распирает желание бросить в него что-нибудь такое… Но я сдерживаюсь и спрашиваю его сухим тоном:

— Вы говорили, что выполняли кое-какие поручения Дэймона Жильберта. Какого рода?

— О! Я совал нос то туда, то сюда. Приходится зарабатывать на хлеб. — Он разводит руками жестом фаталиста. — Молодчик любил почесать шерсть у тех, с кем водился. Чаще всего это была простая слежка. Время от времени небольшое мероприятие…

— А нельзя ли поточнее, а? Например, имена…

— А? Да, конечно, — у него шокированный вид. — Мы теперь союзники, не так ли? Ну, например, Амброз Норман, тип, пишущий для театра. Этот парень, как говорится, имеет экзотические вкусы. Мистер Жильберт хотел знать все детали: когда, где, имена его партнеров. То же самое относительно Чамплина, его коммерческого директора: сколько у него в банке, сколько он расходует в месяц, с кем встречается. Вспоминаю один случай, когда я открыл, что у него два счета в различных банках. Жильберт был очень доволен.

— В общем, это клиент такого жанра, какой вам нужен, не так ли, Пет?

Дженнилс воспринимает это как комплимент. Он улыбается и принимает притворно-скромный вид.

— Девушка Адамс, его секретарь, помните? Она была замужем, но у нее не ладилось с ее Жюлем. Однако она не разводилась. Затем я открыл, что она обделывает делишки с одним актером, мелкой звездой одного из театров, который Жильберт финансировал на Бродвее. Контракт парня кончился, и он не хотел его возобновлять. Вот там и я предпринял кое-что для Жильберта.

— Расскажите, — говорю я.

— О! Просто сноровка, знаете ли, я сделал несколько хорошеньких фото актера и девушки Адамс на койке, затем я показал им мои художественные снимки обнаженных тел, объяснив, что это будет некрасиво выглядеть в бракоразводном процессе. Ведь малый был женат. На другой день он возобновил свой контракт, и я опять получил на чай.

— А Феликс Паркер, его старый друг, двуличный друг, как говорит Лейла?

— Они много лет были дружками, вместе учились в колледже. — Дженнилс кудахчет. — Единственный тип на свете, которому Жильберт считал возможным доверять. — Дженнилс кудахчет. — До того дня, когда открыл, что Паркер спит с его дочерью.

— С Лейлой?

— А с кем же еще? Когда я сообщил ему эту новость, с ним сделался припадок. Я никогда не видел его таким. Кончил он тем, что успокоился и попросил сделать для него еще одно дело.

Лицо Дженнилса становится вдруг серьезным, он хлопает веками с таким видом, что ему не по себе.

— И что же вы сделали?

Дженнилс пожимает плечами.

— У Паркера была сестра, гораздо моложе его, незамужняя. Она работала преподавательницей в Нью-Джерси. Я устроил так, что она провела уик-энд с Жильбертом в его имении в Лонг-Айленде.

— Она согласилась без возражений?

Дженнилс внимательно изучает телефон.

— У нее не было выбора. После этого Жильберт сказал Паркеру, что каждый раз, как он проведет ночь с Лейлой, его сестра проведет ночь с ее отцом. Авантюра была окончена.

— А сестра? Она же могла обратиться в полицию… Или нет?

— В последний вечер уик-энда Жильберт пригласил Паркера обедать. У них что-то там произошло. И Жильберт сказал сестре Паркера, что, если она расскажет кому-нибудь о том, что с ней было во время этого уик-энда, он сделает так, что ее брат проведет остаток своих дней в госпитале. Она усвоила урок. Должно быть, она любит братца, как вы думаете?

— В общем, Жильберт был опасный маньяк, которому давно пора было исчезнуть? — осведомился я.

— Я никогда и не утверждал обратное, — сказал Дженнилс обиженно.

— Что же заставляло вас работать на него?

— Нужно ведь заработать на мясо, — он пожал плечами. — Не всегда имеешь выбор, не правда ли, Денни?

— Вы думаете, что Жильберта убили?

— Старина, я избегаю думать о том, что мне ничего не приносит. А вот относительно Лейлы, это другое дело, потому что под замком лежит толстый пакет для нас обоих, не правда ли?

— Я очень хорошо понимаю, что у кого-нибудь могло появиться желание ликвидировать Жильберта. Я даже в какой-то мере это оправдываю. Но Лейла? Почему захотели убить ее?

— Денни, мальчик мой. — Дженнилс медленно поднимается. Он стряхивает с пиджака пепел сигары. — В этом-то и вопрос. Будем надеяться, что в Австралии вы найдете ответ.

— У вас нет хотя бы какой-нибудь идеи?

— Нет. Но она была достойной дочерью своего отца, может быть, и этого достаточно. — Он идет к двери, затем оборачивается, на его губах скверная улыбка. — Желаю вам удачи, коллега!

Я жду, пока он уйдет из конторы, затем иду к Фрэн.

— Вам заказан билет на самолет, — говорит она равнодушным тоном. — В-601, в восемь утра, не забудьте!

— Благодарю, не забуду. Когда самолет вылетает из Сан-Франциско?

— В 14.30.

— Запросите кампанию завтра около двенадцати по нью-йоркскому времени, чтобы удостовериться, что самолет отбыл вовремя, хорошо?

— Зачем? Вы боитесь, что меня одолеет беспокойство о вашей особе, Денни?

— Когда вы будете уверены, что моя особа летит над волнами океана по направлению в Австралию, обратитесь в банк и опротестуйте чек, который я только что выдал Дженнилсу.

— С радостью, — говорит она. — Я чувствовала, что его мерзкие маленькие глазки ползали по мне, как тараканы, пока я выписывала чек.

Фрэн поднимает голову, и я читаю одобрение в ее взгляде:

— Значит, вы не покупаете гарем для компании на самолете?

— Ваше мнение о Дженнилсе совершенно правильное, моя душенька. Мне отвратительно иметь дела с таким мелким сводником.

Глава 3

Для такого человека, как я, едва удерживающего крик ужаса перед перспективой, открывающейся из окна на втором этаже, лететь на высоте трех тысяч метров над бесконечным морем, когда не на чем остановить взгляд, кроме облаков, плывущих в неизмеримом пространстве, — испытание невыносимое.

Последние 24 часа не оставили в моей памяти ничего, кроме туманного следа, и я совершенно не помню, что происходило в среду.

После посадки в Гонолулу мы снова поднялись в воздух во вторник вечером. Но не пробыли в воздухе и получаса, как появился капитан, чтобы сообщить нам о меридиане 180 и об изменении даты. И хоп! Оказалось, что наступил четверг!

Когда самолет уменьшил скорость до 500 километров в час и начал терять высоту, у меня появилось ужасное ощущение, что он остановился в воздухе, и не замедлит упасть камнем вниз, и утонет в быстро приближающемся океане.

— Через пять минут мы приземляемся, — сказала мне стюардесса. — Застегните, пожалуйста, ваш ремень, — прошелестела она надо мной игривым тоном, оплаченным компанией.

— Вы смеетесь! Я его не расстегивал уже две недели, с тех пор, как покинул Иддевильд.

— Не беспокойтесь, все будет хорошо, — сказала она мне с улыбкой.

— Ах! Нет! — усомнился я дрожащим голосом, указывая пальцем на иллюминатор, совершенно закрытый угрожающим берегом. — Как можно лететь ниже линии берега?

Она улыбнулась.

— Мы летим вдоль берега. Только и всего.

Затем быстро сказала:

— Извините. Я должна заняться другими пассажирами.

Я разочарованно посмотрел ей вслед.

Наконец самолет сел и остановился. Но именно теперь я испытал наибольший ужас. Когда самолет встал у аэровокзала и другие пассажиры направились к выходу, я остался прикованным к сиденью, полный отчаяния. Через пять минут стюардесса услышала самый раздирающий из моих отчаянных криков и подошла, чтобы посмотреть, что случилось.

— Мы прибыли, сэр, — говорит она осторожным голосом. — Это Сидней.

— Я знаю.

— Хорошо, но… — Она обескураженно пожала плечами. — Вы не хотите выйти из самолета?

— Не желаю ничего лучшего. Но я не могу!

— Почему? Правительство Австралии не согласно на ваш приезд?

Я пробую объяснить ей ситуацию:

— Я парализован. Ноги мне не повинуются!

Ее глаза вылезают из орбит.

— Вы уверены?

Я вооружаюсь терпением.

— Я три раза пытался подняться с места… и три раза падал обратно. Должно быть, у меня что-нибудь с позвоночником. Вероятно, из-за мартини с несвежей оливкой, которую вы мне подавали. А также от адского шума мотора.

Вдруг глаза ее расширяются: она наклоняется надо мной, и ее правая рука тянется к моему солнечному сплетению. Я поспешно закрываю глаза, решив, что у нее припадок: вид бледного калеки пробудил в ней инстинкт садизма. Затем я слышу сухое пощелкивание, сопровождаемое ее смехом.

— Не хотите ли попробовать еще раз, мистер? Теперь, когда ваш ремень отстегнут!

Я поспешно, но все же недостаточно быстро покидаю самолет, чтобы избежать неприятного зрелища трех давящихся от истерического хохота стюардесс.

Моя слабая надежда на великое человеческое братство испарилась, когда я наткнулся на бюрократический барьер, возникший между мной и Австралией.

Меня обследовали, и только через полчаса я расстался с доктором, который был, кажется, очень разочарован, что не встретился с оспой.

Последний барьер — таможня, я провел там еще неприятные четверть часа, пока какой-то тип осматривал мой чемодан.

У австралийцев очень отсталые взгляды на импорт в их страну орудий уничтожения, а я не имел желания объяснять кому бы то ни было, почему я считаю, что мой 38-й калибр является жизненно необходимым элементом моего визита. Каждую минуту я ожидал, что он приподнимет мой пиджак и нащупает за поясом контуры пистолета. Но этого, к счастью, не случилось и вот я волен распахнуть двери и познакомиться с шестым континентом.

Аэровокзал похож на все аэровокзалы на свете: половина людей лихорадочно торопится улететь, тогда как другая половина с мрачным видом чего-то ждет…

— Мистер Бойд? — раздался теплый и властный женский голос.

— Да. Это я.

Обернувшись, я увидел красивую девушку, высокую, элегантную. Ее черные волосы, разделенные пробором, обрамляли лицо, как бархатистые крылья ворона. Невольно возникало желание провести по ним рукой, чтобы удостовериться, так ли они мягки на ощупь, как на взгляд.

Лицо овальное, волевой подбородок, кожа цвета меда, бархатистая. В общем, стоило совершить путешествие в 12 000 километров, чтобы на нее посмотреть.

Она излучала жизненную силу, на 50 % состоящую из чувственности, а на остальные 50 % из чего-то другого, что проявляется в четком изгибе шеи, в твердом и жадном рисунке губ.

— Я — Бетти Адамс. — Огонек на мгновение зажигается в ее цвета ночной синевы глазах. — Говорят, вы любите новые знакомства, мистер Бойд.

— У меня впечатление, что с вами скучать не придется, — простосердечно ответил я.

— Мне звонил мистер Барт. Он много говорил о вас и рассказал, что вы собираетесь здесь делать. Между Сиднеем и Тонсвиллем немалый кусок пути, я подумала, что будет лучше встретить вас здесь.

— Прекрасная идея. Ничего, если я буду называть вас Бетти? Что-то мне подсказывает, что мы вскоре будем добрыми друзьями.

— Если захотите, — она снисходительно улыбается.

— Денни Бойд, — говорю я. — Денни и Бетти. Вы не находите, что это хорошо звучит?

— Денни, вы устали! Я заказала вам номер в «Хилтоне» на эту ночь. Завтра утром мы можем вылететь в Тонсвилль, если вы согласны.

— Никогда ни в чем не отказываю дамам, — сказал я. — А вы где ночуете?

— В том же отеле!

— Великолепно! — Я с энтузиазмом одобрил это обстоятельство. — Мы можем пропустить два-три стаканчика перед завтраком, два-три после завтрака, и несколько перед обедом, а после обеда мы можем…

— Вам придется идти бай-бай, — говорит она. — Если вы раньше не окажетесь под столом.

Носильщик достал нам такси, и через полчаса я уже зарегистрировался в отеле. Бетти Адамс, должно быть, использовала свое влияние, и мне дали номер на втором этаже с великолепным видом на порт, мост и все окрестности. Я провел добрых десять минут у окна, восхищаясь видом, прежде чем упасть на кровать.

Меня разбудил настойчивый звонок телефона, и теплый вибрирующий голос Бетти Адамс вернул меня на землю.

— Семь часов, — сообщила она. — Даю вам полчаса, чтобы присоединиться ко мне в баре. Хорошо?

— Хорошо. Не опоздайте же!

Я обрызгал торс, побрился и облачился в костюм, стоивший мне сто долларов в минуту безумия, охватившего меня прошлым летом на морском берегу.

Едва я устроился в баре, как появилась Бетти Адамс. На ней было шелковое платье с белыми и голубыми горизонтальными полосами, оставлявшее совершенно обнаженными ее гладкие бронзовые плечи, туго обтягивавшее ее соблазнительный бюст и тонкую талию. Я услышал очаровательный шелест, когда она садилась рядом со мной; серебряный браслет тонкой работы украшал ее запястье.

— Вы прекрасны, как миллион долларов, — сказал я.

— Благодарю. — Она улыбнулась. — Вы тоже не дурны, Денни.

Я заказал бокал для нее и зажег наши сигареты. Вырез ее платья был так глубок, что мне трудно было поднять взор на ее лицо. Когда гарсон принес ее бокал, она в течение нескольких секунд бесстрастно рассматривала меня.

— А теперь не пора ли приступить? — спросила она, обмакивая губы в стакан.

— Приступайте!

— Мистер Барт рассказал нам фантастическую историю о том, как Лейла наняла вас шесть недель тому назад найти ее убийцу… Правда ли, что в тот день, когда газеты Нью-Йорка сообщили о ее смерти, вы получили магнитофон с записью голоса Лейлы, который продиктовал вам список наиболее вероятных ее убийц из пяти имен, в том числе и моего, не так ли?

— В том числе и вашего, действительно.

Она сделала изрядный глоток.

— Это похоже на историю с сумасшедшинкой, — сказала она. — Но это в стиле именно жутких фарсов, которые любила Лейла. Вы же знаете, Денни, что она не была убита. Это был несчастный случай, ужасный и такой нелепый… но, тем не менее, всего лишь случай!

— Я готов с этим согласиться. Но, говорят, что семья Жильберт притягивает несчастные случаи. Сначала отец тонет у своего личного пляжа возле Лонг-Айленда, затем дочь дает себя съесть акуле у берега Австралии…

— О да! — она с рассчитанной медлительностью поставила свой бокал. — Я забыла об этом. Лейла в своем звуковом послании сказала и о том, что ее отца убили? Конечно, Барт должен был изложить вам все слово в слово. — Она погрузила свои черные глаза в мои на целую минуту. — Остальные также в курсе дела. И совсем не одобряют ядовитые замечания, сделанные Лейлой о каждом из них. Вы станете не слишком популярны на Северном берегу Австралии, Денни.

— Я покорю их своим очарованием, — уверенно возразил я. — Все они: коммерческий директор, пьяница, адвокат, предатель или Иуда женского пола… для меня ничего не значат.

Она слегка поджала губы.

— Что ж, надеюсь, вам все удастся. Позвольте мне еще раз повторить, что это был несчастный случай.

Я вежливо прошу:

— Не расскажете ли вы мне об этом, Бетти? Сообщения газет были довольно неясными.

— Лейла наняла у одного типа по имени Джек Ромней яхту для морской прогулки к рифам Большого Барьера, — произнесла она безразличным тоном. — Это произошло на третью ночь, около трех с половиной часов утра. Судно наткнулось на подводный риф и начало тонуть. Ромней был единственным, не спавшим в это время. Он разбудил всех нас, но сделать уже было ничего нельзя. Оставалось только покинуть каюты и как можно скорее прыгать в воду. Лейла и Ромней оставались на борту последними, и поэтому в воде оказались далеко от нас. Я слышала, как Ромней закричал, но только позднее поняла почему.

— Вы были недалеко от берега?

Она утвердительно кивнула.

— Мы были всего в двухстах метрах от маленького острова. Ночь была хороша, а море теплое. Для Лейлы, плававшей как рыба, это было бы пустяком. — На миг она закусила нижнюю губу… — Если бы не акула!

— Вы не видели, как Лейла прыгнула в воду?

— Я вам уже сказала, что она осталась последней на борту вместе с Ромнеем.

— Вы не видели акулу? Вы не слышали, как Лейла закричала?

— Нет. — Она качает головой. — Я слышала только крик Ромнея.

— Тогда откуда же вы знаете, что на нее напала акула? Как вы можете утверждать, что Лейла вообще покинула судно?

Ее глаза округлились.

— Уж не обвиняете ли вы Ромнея в том, что он убил Лейлу? — Легкий смех слетел с губ Бетти. — Зачем бы ему это делать? Для него она была только богатой американкой, нанявшей его яхту, чтобы совершить со своими друзьями морскую прогулку.

— А мог кто-нибудь нанять его для ее убийства?

Ее плечи опускаются.

— Подождем, пока вы не встретите Джона Ромнея, и не увидите, что это за человек. Он — убийца?!

— Хорошо, я могу потерпеть до завтра, — сказал я недовольным тоном. — Но как случилось, что все вы собрались в Австралии?

— Идея принадлежала Лейле. Она дважды совершала со своим отцом путешествие в Австралию, и страна ей очень понравилась. Пьеса Амброза Нормана скоро должна была быть поставлена, и ему нужно было окончательно ее отредактировать. Лейла думала, что это будет идеально: мы могли бы работать, как бы находясь на каникулах.

— Насколько я понимаю, Лейла взяла дела отца в свои руки?

— Да, так оно и было.

С минуту я размышлял.

— Я понимаю, почему там находились автор пьесы Амброз Норман и импрессарио Чамплин. Но что там делал Феликс Паркер?

— Перед смертью Дэймон Жильберт обещал Феликсу проценты с будущей пьесы Нормана, и Лейла исполняла обещание отца.

— Вы были личным секретарем Дэймона. Почему же вы присутствовали на празднике?

Бетти бледно улыбнулась.

— Потому что Лейла вместе со всем остальным унаследовала и меня.

— В общем, ей нечего было делать только с адвокатом.

— Именно.

Я зажигаю две новые сигареты.

— Мне пришла другая идея по поводу вашего дружка Ромнея, — сказал я. — Все, что вы мне рассказали, могло быть оплачено?

— Воображение, Денни, — обронила она ледяным тоном. — Смешная идея!

— Ладно, вечер еще не окончился, может быть, мне придет в голову более интересная мысль. А Дэймон Жильберт — каким он был человеком?

На момент она задумалась, постукивая пальчиками по своему серебряному браслету.

— Это трудно сказать. Он был руководителем театра, но это все равно, как если бы я сказала, что Шекспир был драматургом. Человек в высшей степени интеллигентный, умевший делать деньги при помощи искусства и делать искусство при помощи денег. К тому же очень странный.

— Чем именно?

— Его взаимоотношения с людьми были… — она ищет подходящее слово, — …беспокойными. Дэймон подозрительно относился ко всему на свете. Он был ревнив, властен, ему нужно было так или иначе властвовать над своим окружением. Он никому не позволял ускользнуть от подчинения ему.

— Вы хотите сказать, что, если кто-нибудь хотел покинуть его, он этого не позволял?

— Чем больше они брыкались в оглоблях, тем сильнее он натягивал вожжи, — сказала она с горечью. — Ему нужно было подавлять людей, душу и тело которых он держал в своей власти…

— В общем, тиран!

Бетти Адамс улыбнулась почти против воли.

— У вас создалось такое впечатление? Может быть, я зашла слишком далеко, но вы меня так настойчиво расспрашивали.

— А Лейла? Она была сделана по такой же мерке?

— Вы же ее видели, — возразила она. — Какое у вас создалось впечатление?

— А в каких отношениях она была с отцом? — вместо ответа на ее вопрос я задаю свой.

— Странное смешение любви и ненависти. Почти тотчас же после его смерти она стала очень на него походить… в худшем смысле.

— Стала таким же тираном?

— Я знаю, что все это имеет идиотский вид, но так оно и было, — пробормотала Бетти. — Но лучше сказать, что она была одержимой.

— Была ли она в Лонг-Айленде в тот вечер, когда утонул ее отец?

— Да, она была в доме уже несколько дней. Именно Лейла нашла тело на следующее утро. — Бетти вдруг охватывает дрожь. — А не пойти ли теперь поесть? Завтра утром надо будет рано встать, чтобы попасть на самолет.

— Прекрасная идея, идем.

Деликатесы Сиднея для меня настоящее откровение. Я проглатываю две дюжины устриц, величиной с мою ладонь, сопровождая их омарами, обмениваясь с Бетти банальными репликами, обычными, когда у людей занят рот.

В десять часов Бетти напомнила, что завтра мы должны рано встать, и заверила меня, что провела очаровательный вечер. Так как ее номер на том же этаже, что и мой, тремя дверями дальше, для меня не составляло затруднения проводить ее. Дойдя до своей двери, она с минуту колеблется.

— У меня есть превосходное вино, Денни. Не хотите ли наскоро выпить по последней?

Я ломаю голову, пытаясь понять, что скрывается в глубине ее черных глаз, но это все равно, что проникнуть сквозь защитный экран атомного реактора.

— Мне кажется, что это замечательная идея, — соглашаюсь я.

В ее номере я усаживаюсь на диван, в то время как она разливает вино. Она принесла бокалы и села рядом со мной, позаботившись оставить между нами сантиметров пятьдесят пустого пространства.

— Итак, за Тонсвилль, — говорю я, поднимая бокал, вполне счастливый такой находкой.

— За Тонсвилль, — без энтузиазма отвечает она.

— Сколько это километров от Сиднея?

— Две тысячи. Расстояние не имеет большого значения в этой стране.

— Значит, четыре или пять часов полета?

— Да, около этого. — Она бросает на меня заинтересованный взгляд. — Но почему такой внезапный интерес к географии?

Я скромно объяснил:

— Я представляю, что вы проделали этот путь вовсе не для того, чтобы со мной познакомиться. Значит, должна быть другая причина, и значительная, не так ли?

— Да. Это вызывает у вас беспокойство?

— Да. Если это сделано для того, чтобы внушить мне, что смерть Лейлы только несчастный случай, так можно было бы подождать моего приезда. Но, может быть, вам не хотелось встречаться со мной в Тонсвилле, и поэтому вы встречаете меня в Сиднее. Не хотите ли попробовать купить меня, моя душенька?

Она невольно улыбнулась.

— Я думала об этом. Но, увидев вас, поняла, что это идиотская мысль.

— Итак, что же вы собираетесь делать?

— Не знаю. — Она испытующе вглядывается в мое лицо, с понимающим видом покачивая головой. — Если я вам предложу свое тельце, белое как снег, вы все равно сядете завтра утром на самолет.

Я прошептал:

— Почему вы не хотите, чтобы я приехал в Тонсвилль, душечка? Опасаетесь, что я найду убийцу?

— Это всегда дело случая. Но другие… они вынуждены оставаться там, пока коронер не окончит следствие, еще дня четыре. А они все в очень печальном состоянии, Денни. У всех у них депрессия или еще хуже. Я боюсь, как бы ваше пребывание там не привело к катастрофе. Вы могли бы подействовать как катализатор, как бомба замедленного действия, брошенная к их ногам, и я даже не осмеливаюсь представить себе, что могло бы произойти, если бы она взорвалась.

— А все же, что, например, могло бы произойти?

— Не знаю, — пробормотала она. — Это кажется глупым, не правда ли? Право, я не знаю, но как только я об этом подумаю, у меня мороз по коже пробегает. Как будто все они закрыты в большой бутылке и каждый раз, когда они трутся друг о друга, идет дым. Кто знает, что оттуда появится, если вы вытащите пробку.

— Все черные тайны, скрытые в изгибах их души?

— Может быть, более чем это. — Она вздрогнула. — Вся ненависть и жестокость… и она может поглотить нас всех, Денни. Вас, меня и всех остальных.

— Думаю, моя дорогая, что вы позволили вашему воображению слишком далеко вас увлечь. Если дело идет только о несчастном случае, зачем им портить себе кровь?

— Вы никогда не жили в тени Дэймона Жильберта, Денни, — сказала она. — Или его дочери…

— Вы хотите сказать, что они так травмированы тираном, что, если некто по имени Бойд придет со своим большим скальпелем и начнет зондировать их тайные раны, они все полезут на стену?

— Думаю, что именно так, — сказала она, покачивая головой. — Вы очень проницательны, Денни.

— О, это пустяки, — важно проговорил я. — Но не побеседовать ли нам о чем-нибудь другом? Не встречали ли вы недавно того актера, у которого есть жена в Уичестере?

Она взглянула на меня и побледнела: ее загар принял сероватый оттенок. Затем ее рука опустилась на мою щеку. Тип, изобретший выражение «увидеть 36 свечей» был близорук, я увидел больше сотни.

— Уходите! — бросила она хрипло.

— Как вам угодно, Бетти, — сказал я, вставая. Ее глаза были плотно закрыты, а ногти впиваются в ладонь.

— Презренный грубиян! — прошипела она.

Я уже открыл дверь, когда услышал шепот:

— Денни!

— Что?

Я повернулся, закрыл позади себя дверь и посмотрел на Бетти. Она поднялась с дивана, быстро пересекла комнату и остановилась передо мной. Потом она коснулась моей щеки.

— Прошу прощения, — прошептала она. — Было очень больно?

— Вы очень рисковали, Бетти, — сказал я сердито. — Вы могли испортить мое лицо.

— Кто сказал вам обо мне и об актере?

— Один человек с грязными ногтями. Тип, который смеялся, рассказывая мне эту историю.

— Дженнилс! — с отвращением догадалась она.

— Дэймон получил обратно своего актера, актер — свою жену, а вы — хорошенький разводик! Дженнилс полагает, что все довольны.

— Он забывает только один пустяк. — Голос Бетти показался мне далеким и беззвучным. — Я была без ума от моего актера. Мне понадобился год, чтобы прийти в себя. Ах! Эти вечера, когда мне хотелось быть одной, чтобы выплакаться, но я должна была улыбаться и благодарить, когда Дэймон предлагал мне бесплатные билеты, чтобы я могла присутствовать на представлении! Но это в счет не идет, я думаю?

— Дженнилс не сентиментален, знаете ли. Покажите ему банкноту в сто долларов и вы услышите, как бьется его сердце.

Ее пальцы снова ласкают мою щеку.

— Я огорчена, что ударила вас, Денни. Вы не были виноваты.

— Не будем больше говорить об этом. И идите, наконец, спать, весь вечер говорили, что завтра утром надо быть свежей и розовой.

Она повернулась ко мне спиной, сделала несколько шагов до середины комнаты и остановилась как вкопанная.

— Доброй ночи, Бетти, — сказал я.

— Не уходите, Денни, — пробормотала она. — Я не могу оставаться наедине с собой всю ночь! Я не хочу, чтобы вы уходили!

Я успокоил ее:

— Две таблетки аспирина, и вы уснете, как новорожденная.

— Я уже сказала… не уходите! — закричала она пронзительно.

Я ласково спросил:

— Дорогая, вы думаете, что это будет очень романтической сделкой?

Вдруг руки ее задвигались с удивительной быстротой и с нежным шелковым шелестом упало платье. Сна быстро освободилась от остатков своей одежды и совершенно обнаженная подошла ко мне… Откинув голову, она заглянула в мои глаза, и я увидел огоньки, переливающиеся в глубине ее зрачков.

— Ах, Денни, Денни! — лихорадочно шептала она в темноте, когда прошло уже много времени. — Это было чудесно! Ты не сердишься, любовь моя?

— Хочешь знать одну вещь, Бетти? В сущности, ты тоже нечто вроде Дэймона Жильберта.

Она не ответила, и только через несколько минут, когда я начал погружаться в сон, я понял почему: она плакала, уткнувшись в подушку.

Глава 4

У меня появилось предвкушение рая, когда мы достигли дороги, идущей вдоль залива по направлению к северу. Мы ехали в роскошном авто с откинутым верхом под голубой синевой неба, где сверкало раскаленное солнце, жар которого умерялся сильным бризом, дующим с моря. Пейзаж стоил того, чтобы приехать.

Мы сидели втроем: Бетти между мной и Ларри Чамплином. Чамплин ждал нас в аэровокзале, и его прием оказался менее холодным, чем я ожидал. У этого парня среднего роста такие сильные плечи, что он кажется коренастым. Сорок пять лет, черные волосы, короткие и волнистые. С тех пор как мы познакомились, он еще ни разу не вынул изо рта толстую сигару.

Бетти показывает на темную массу острова в семи или восьми километрах от берега и что-то кричит, но ветер мешает мне расслышать.

— Что?

Она наклонилась ко мне и приблизила губы к моему уху:

— Это Магнетический остров.

— А! Да?

— Каждый год происходят гонки от Тонсвилля до острова. Конкуренты плывут в корзинках под наблюдением сторожевого судна, из-за акул.

Я кивнул, а затем сообщил ей на ухо.

— А в этом году я объявлю о преступлении.

Через десять минут авто мягко остановилось перед большим домом в колониальном стиле, окруженном широкой верандой. Он построен в большом парке, откуда открывается потрясающий вид на океан.

Я вышел из экипажа. Бетти последовала за мной, а Чамплин отправился пристроить таратайку в гараже позади дома.

— Не плохо здесь? — спросила Бетти. — Лейла написала Джеку Ромнею, чтобы он подыскал ей что-нибудь. Владельцы этого дома как раз собирались провести три месяца каникул в Европе. Но мы не могли найти прислугу. У нас только две приходящие женщины для кухни и уборки. Амброз следит, чтобы бар был всегда наполнен, если его не отвлекают другие занятия.

— Вы хотите сказать, что он пишет пьесы?

Она с насмешливым видом подняла брови.

— Мистер Бойд… вы смеетесь! Другие занятия Амброза называются Соней… Это эстонка, пять или шесть лет тому назад эмигрировавшая со своей семьей из Америки. Ее родители умерли, а брат работает шахтером на Западе. У меня впечатление, что у нее уже в течение двух лет нет никаких средств. Когда она дошла до самого дна, она вполне созрела для Амброза… И он появился! Не знаю, как он устраивается, но где бы он ни появлялся, он всегда находит девушку такого сорта. Как вы думаете, не определяется ли развращенность по каким-нибудь тайным знакам, Денни?

— Да, конечно, если деньги соединяются с удовольствием, — объяснил я.

— Вообще говоря, каждый поступает как хочет, не советуясь с другими, — сказала она несколько тише. — По крайней мере, так было до этого случая. Теперь они задержались здесь, ожидая расследования коронера, точно персонажи из какой-нибудь пьесы Амброза!

Мы поднялись на веранду, проникли в свежесть обширного холла и оказались в громадном помещении с солидной мебелью, комфортабельной, но лишенной всякого стиля. В глубине был гигантский бар и перед ним ряд табуреток. Приблизившись, я заметил, что единственный клиент, сидящий на крайнем стуле возле стены, — очень молодая девушка. За стойкой какой-то тип играл с полдюжиной бутылок различного размера.

— Соня, — сказала Бетти, когда мы вошли, — представляю вам мистера Бойда.

Прежде всего меня удивил ее юный силуэт. Ей было самое большое восемнадцать. На ней свитер, плотно облегающий ее маленькие остроконечные грудки, и панталоны из нейлона. Все это черное и усеянное пятнами еще более подчеркивало ее детский вид. Когда она повернула ко мне голову, я прибавил ей еще пять лет. Маленькое лицо, жесткое, угловатое и хмурое, и грязно-желтые глаза того же цвета, что и волосы, подобранные в шиньон, напоминающий гнездо птицы, не убиравшей свое хозяйство уже недели три.

Когда она устремила на меня глаза, ее оценивающий взгляд напомнил мне взгляд бродячей кошки, раздумывающей, богата ли фосфором предлагаемая ей сардинка.

— Здравствуйте, Соня, — сказал я ей.

— Не теряйте времени, — перебила она меня с сильным акцентом, указав пальцем на типа за прилавком. — Я с этим парнем.

— Не задирай нос! — сухо бросила ей Бетти. — Денни только хочет быть вежливым.

— А! Вижу… — по тонким губам Сони скользнула понимающая улыбка. — Ты уже побывала в Сиднее, а? — Сна так смотрела на меня большими круглыми глазами, как будто была полна восхищения. — Он, должно быть, настоящий молодец! Он еще стоит на ногах и даже не выглядит утомленным!

Два красных пятна вспыхнули на белых щеках Бетти.

— Ах ты, захудалая…

Тягучий голос из-за прилавка прерывает цепь эпитетов клинической точности, которые она собирается выложить.

— Привет! Я думаю лучше мне представиться самому: Амброз Норман.

Шелковая рубашка агрессивно лилового цвета частично покрывала его торс, густо поросший шерстью, и выступающее брюшко. Должно быть, он от рождения слишком толст.

Волосы его длиннее, чем следует, на добрых десять сантиметров и пяти или шести оттенков, начиная от светло-белокурого до мышино-серого.

Лицо его — лицо херувима, давно уже впавшего в немилость. Щеки розовые, как яблоки, и тройной подбородок как бы призваны подчеркивать выражение невинности, но тонкая сеть лиловых вен и припухшая кожа преждевременно старят его.

— Денни Бойд, — говорю я, чтобы не оставаться в долгу.

— Не хотите ли рюмашку? Объявите только цвет, и я вам поднесу такую микстуру, что вы упадете перед ней на колени.

— Определенно! — прокомментировала Соня с мрачной гримасой.

Амброз посмотрел на меня и пожал плечами с видом фаталиста.

— Бывают дни, когда я говорю себе, что самое большое препятствие для общения между мужчиной и женщиной — слова! Мне хотелось бы оказаться на пустынном острове с женщиной, немой или говорящей только на суахили. С той или другой, я думаю, можно было бы ужиться.

— Я выпила бы мартини, Амброз, — сухо сказала Бетти, — и посоветовала бы приготовить и для Денни, пока он не умер от жажды.

— Конечно, конечно, — он широко улыбнулся. Затем бросил лукавый взгляд на Соню. — А тебе, мой маленький примитив?

— Пива!

— Не отвратительна ли она? — снова широкая улыбка. — Спросите-ка ее, с каких пор она не мылась.

— Амброз! — Бетти с отвращением морщит нос. — Вы непристойны!

— С пятницы, — сообщает Соня. — Мыться слишком часто не хорошо для кожи.

Автор драм испустил радостное кудахтанье, приготовляя коктейль с ловкостью профессионального бармена.

— Бетти, — сказал о бросив на нее острый взгляд, — мне требуется доказать, что бедная Лейла не лгала Денни, а? — Секунды две он размышлял, затем пожал плечами, очень гордый собой. — В некотором смысле это меня устраивает, или нет?

Он поставил бокалы на стойку перед нами и пригласил меня широким жестом. Я взобрался на место через два табурета от Сони, а Бетти села рядом со мной.

— Где Феликс? — спросила она.

— Наша другая знаменитость? — Амброз тихонько помешивал напиток тонкой стеклянной палочкой. — Он вышел с нашим героем, галантным капитаном, единственным господином на борту после господа Бога… господином нашей судьбы, человеком, который называется…

— Довольно! — оборвала его Бетти.

— …Джек Ромней, да будет благословенна его недоразвитая душа, — закончил Амброз. Затем удивленно посмотрел на нее. — Разве я говорю что-нибудь плохое?

— Вы и так мне достаточно надоели, — ответила Бетти свирепым тоном. — Но когда вы начинаете разыгрывать Петрушку, я не могу больше выносить!

В мое солнечное сплетение упирается локоть: это Соня наклонилась к Бетти и шевелит обгрызенными ногтями перед ее носом.

— Оставь его в покое, или я выцарапаю тебе глаза, распутница!

В сильном эстонском акценте ясно слышна злоба. Бетти соскользнула с табурета, в ее глазах появился жестокий блеск, а рука потянулась к горлышку ближайшей бутылки. Амброз, не торопясь, отодвинул бутылку за пределы досягаемости, затем схватил Соню за руки и потянул к себе. Мартини упал на пол, а Соня распласталась на прилавке, размахивая ногами в пустоте. Один каблук коснулся моего подбородка, и моя голова чисто рефлекторно откинулась. Амброз немного сильнее сжал кисть Сони, и ее маленькие округлые ягодицы заерзали на прилавке.

— А теперь иди прогуляйся, моя маленькая орхидея, — ласково сказал он.

— Ах, ты…

Дальнейшие ругательства она изрыгала на родном языке, но я так хорошо схватывал их смысл, что подумал: или я очень способен к языкам, или эстонский язык гораздо легче, чем принято думать.

— Ну, хорошо, иди-ка свари яйцо страуса, — сказал ей Амброз, — и оставь в покое цивилизованных людей, которые не привыкли выцарапывать друг другу глаза при посторонних. Иди, мой дикий цветочек, или папе придется опять задать тебе трепку.

Перед его мягкой улыбкой она стушевалась, как бы став совсем маленькой, и ярость в ее глазах сменилась страхом. Она отвернулась, соскользнула на пол в трех сантиметрах от ног Бетти и вышла в холл, с раздражающей медлительностью волоча ноги.

Амброз, без сомнения, счел, что должен дать мне разъяснения, так как едва Соня вышла, разразился длинной тирадой.

— Я жил в Нью-Йорке пятнадцать лет, — начал он тоном старого гангстера, делящегося воспоминаниями о Синг-Синге. — Наступает момент, когда чувствуешь, что уже достаточно фальсифицированных кукол Манхэттена…

Он оперся локтем о прилавок и на минуту погрузился в воспоминания.

— Я всех их имел, Денни…

Бетти прервала его.

— Даже если я закрою глаза и заткну уши, чувствую, что непристойности облепляют меня, как тина! Не поговорите ли вы о чем-нибудь другом, Амброз?

— Если вам не нравится слушать, идите в другое место, — очень недовольный, проговорил он.

— Денни, я пойду посмотрю, приготовлена ли вам комната, — сказала она. — Быть может, ее нужно проветрить, если дверь была открыта, когда Соня проходила мимо.

Она вышла, постукивая каблуками.

— Как я вам говорил, — продолжал Амброз, как будто его не прерывали, — я всех их имел… этих баб, которые даже не помнят, где они вошли в контакт, настолько они торопятся отдать вам все свое существо в обмен на вашу подпись на чеке. Через некоторое время вам уже не хочется и шагу сделать по Манхэттену и вы сыты по горло изысканнейшими из магазинов, приличными разговорами и платьями по тысяче долларов за штуку. Эти женщины занимаются любовью, как игрой в бридж: нужно знать все тонкости игры и даже плутовать немного, если партнер не смотрит.

Он медленно покачал головой.

— Я понял, что все это окончено для меня вскоре после того, как встретил одну молодую южноамериканку в Гринвич-Виллидж. Она знала разные трюки на каждую ночь в году, она хотела написать книгу, но не удавалось найти художника, способного ее иллюстрировать. В конце концов я отдал ключ от моих комнат одному из моих старых недругов, а он подумал, что я ему даю цветок…

— Вам нет надобности объяснять мне все про Соню, Амброз, — сказал я. — Для моего дела…

— Денни, если вас спросят, что доставляет вам самое большое удовольствие, что бы вы ответили?

Я не колебался ни секунды:

— Мартини!

Положительно, в этом бистро обслуживание заставляет желать лучшего, а что касается болтовни, то бармен установил мировой рекорд.

Он приготовил напиток, поставил передо мной стакан и с улыбкой сказал:

— Извините, но эта маленькая дикарка — такой сюрприз для меня. Но не поговорить ли нам о вас, чтобы сменить тему разговора?

— О! Не о чем говорить, знаете ли! Я — всего-навсего бедный детектив, который не может позволить себе соревноваться с вами на такой специальной почве.

— Льстец! Но вы совсем неплохо разбираетесь во всем, старина! Вчера вечером вы укротили тигрицу… а этого и Дэймону Жильберту никогда не удавалось.

— Неужели? — вежливо спросил я.

— Именно так. — Скверный огонек зажегся в его глазах. — Были моменты, когда это сводило его с ума. По его мнению, все курочки покупаются, нужно только выяснить их цену. Сто раз он пытался узнать, сколько стоит Бетти Адамс, но никогда не мог достичь цели. Однако он был очень великодушен с ней, на свой манер, конечно. Был один актер, игравший главные роли в одном из его заведений, и…

— Я уже слышал эту историю.

— Смотри-ка, вы неплохо информированы, как я вижу! — Вид у него был разочарованный. — Короче говоря, Дэймон не получил удовлетворения.

— Чем больше я слышу о Дэймоне Жильберте и о кружке его интимных друзей, — задумчиво проговорил я, — тем чаще я себя спрашиваю, кто из вас ненавидел его больше всех.

— Я никогда не ненавидел Жильберта, — с живостью возразил он. — Жильберт гораздо больше нуждался во мне, чем я в нем! В течение одиннадцати лет я пять раз имел успех на Бродвее, а он был продюсером. Амброз Норман создал Дэймона Жильберта, запомните это!

— Вы, должно быть, обожали его, так как все время возобновляли с ним контракт. — Я здесь нащупывал наугад, уверенный, что рискую немногим. — Действительно, это с вашей стороны было очень великодушно, так как вы могли получить в десять раз больше от какого-нибудь другого продюсера с Бродвея.

— О! Знаете ли, на прибыль существует лимит, — пояснил он. — Перейдете его и налоговое ведомство заберет все. Поэтому тот ли, другой ли продюсер — все примерно одинаково.

— А не зависело ли кое-что и of того, что можно было увидеть в досье, в котором регистрировалась ваша охота за экзотикой?

Его могучие руки сжали край стойки, и суставы пальцев медленно побелели.

— Кто рассказал вам эту гнусную ложь? — спросил он, с трудом сдерживая голос.

— Не имеет значения. Для меня Жильберт был убит и тот, кто убил его, убил и его дочь. В списке подозреваемых перечислено пятеро, и вы один из них, Амброз. Я знаю, что у вас были мотивы, но я хотел бы знать, имеете ли вы для этого достаточно смелости. Маленькая сценка с Соней убедила меня: вы не позволите наступить себе на ногу!

— Вы с ума сошли! — его голос поднялся на целую октаву. — Если вы думаете, что у меня были мотивы, посмотрите на остальных!

— Я их видел.

— Бетти Адамс. — Он сделал презрительно отстраняющий жест. — А Ларри Чамплин, его коммерческий директор, обкрадывавший его? Знаете, что Дэймон сделал с ним? Заставил написать полную исповедь, отправившуюся прямо в сейф его адвоката. Затем он наполовину уменьшил его содержание и посоветовал ему заново изучить свою профессию. Через неделю он поставил Ларри контролировать билеты у входа в зал!

— Вы хотите заставить меня поверить, что Ларри позволил обращаться с собой, как с мальчишкой?

— Если бы он отказался, его исповедь направилась бы прямо к прокурору. В течение нескольких недель все, кому насолил Ларри, явились бы к нему на расправу, могу вам поклясться!

— Если Чамплин имел мужество это перенести, конечно, он нашел бы мужество и для другого, — сухо сказал я. — Я сохраню его в моем списке.

— А Паркер? — агрессивно то ли спрашивает, то ли утверждает он. — Самый старый друг Дэймона… обаятельный тип и вместе с тем благовоспитанный! А ну-ка, Бойд, как вы с ним поступите? Добрый, старый товарищ, который был так занят обольщением дочери Дэймона, что почти не имел времени для ее отца!

Я пожимаю плечами.

— Тем не менее он был менее уязвим, чем вы, с этим детальным рапортом о ваших пороках и экзотических фантазиях, Амброз.

— Напротив, он был в тысячу раз более уязвим, чем мы все! — гневно выкрикнул он. — Жильберт больше беспокоился о Лейле, чем о себе самом. Когда он узнал, что произошло, он совсем вышел из себя, и если бы Феликс был в этот момент в городе, он задушил бы его голыми руками. Но когда Паркер вернулся, Дэймон уже несколько пришел в себя. Достаточно для того, чтобы изобрести трюк, которым можно было бы заставить Феликса страдать. Вы знаете, что он сделал? У Феликса была сестра, преподавательница в Нью-Джерси…

— Эта история мне тоже известна…

— А вы знаете, Бойд, где теперь находится его сестра?

— Нет.

— В сумасшедшем доме, вот где! Вы ищите ненависть, Денни, а? Ну, хорошо, вы ее нашли! Но один только человек, который настолько ненавидел Дэймона Жильберта, что не мог поступить иначе, как только утопить его в океане, это…

— Продолжайте, Амброз, — произнес баритон с вежливым энтузиазмом, — Я восхищен. Значит, это…

— Вы давно здесь? — прохрипел Амброз.

— Достаточно, чтобы услышать вашу клевету на Лейлу Жильберт и на меня, — отвечает кто-то ледяным тоном. — Это я еще мог бы вам простить. Но примешивать имя моей сестры к вашим мерзким фантазиям, чтобы попытаться спасти свою шкуру, — вот что непростительно. Боюсь, как бы вы не пожалели об этом, Амброз!

Я оборачиваюсь и вижу двух человек, стоящих в проеме открытой двери. Тот, который говорил и который не мог быть не кем иным, как Феликсом Паркером, входит в комнату и ленивой походкой направляется к бару.

Глядя на него, нельзя не прийти к выводу, что к нему вполне подходит эпитет «благовоспитанный». Он высок, атлетически сложен, уверен в себе. Должно быть, ему около пятидесяти, но весь его вид говорил, что он рассматривает последние двадцать лет, как простую арифметическую прибавку, не отражающуюся на нем. Волосы его сохранились полностью, они были цвета голубоватой седины, их очаровательная волнистость не нарушала его мужественного вида. Смуглый цвет лица придает его голубым глазам удивительный блеск. Короче говоря, облик героя, и я представляю, что любая баба от двенадцати до двадцати лет должна растаять, увидев его.

Амброз Норман, опираясь на край стойки, следил за тем, как он подходит. Пот скользил по его подбородку.

Малый с лицом героя слегка сгибает правую руку, и через мгновение его кулак спускается на тройной подбородок Нормана.

Глаза Амброза Нормана вдруг превращаются в два стеклянных сгустка, заставляющих вспоминать о моллюсках в склянке с формалином. Затем его руки выпускают край стойки и он медленно исчезает из поля зрения. Слышен мягкий стук, когда он касается пола.

Герой поворачивается ко мне и протягивает руку, на этот раз с протянутыми пальцами. Очаровательная улыбка освещает все его лицо.

— Как поживаете? — спрашивает он. — Я — Феликс Паркер.

Глава 5

Второй, оставшийся у дверей, в то время как Феликс Паркер нокаутировал Амброза, теперь с непринужденным видом направился к стойке.

— Джек Ромней, — представляет его мне Паркер.

— Денни Бойд.

Последовало рукопожатие, и у меня возникло ощущение, будто я сунул руку в камнедробилку. Он почти того же роста, как и Феликс Паркер.

— Вы не думаете, что следовало бы отнести крикуна в его комнату? — вежливо предложил он.

— Ему очень хорошо там, где он лежит, — возражает Паркер. — Собаки всегда снят на земле. Зачем нам пачкать руки, дотрагиваясь до Амброза Нормана.

— Думаю, что вы его хорошо отметили, старина, — широко улыбаясь, сказал Ромней.

Нельзя сказать, что его акцент неприятен, но он явно не австралийский и не английский. Так как это меня интересует, я спросил об этом.

Он улыбнулся еще шире.

— По происхождению я англичанин, но так как я поселился в Австралии по окончании войны, то и получился такой акцент.

Он лет на десять моложе Паркера, но сложен солиднее, его кожа темна, а голубые глаза окружены сетью тонких морщин. По сравнению с Паркером, в его лице совершенно отсутствует изящество, но зато оно внушает больше доверия.

— Наполним стаканы и вынесем их на веранду, — жестким тоном предлагает Паркер. — Здесь сплошной свинарник.

Через две минуты мы устраиваемся в комфортабельных креслах на веранде под нежной лаской морского бриза.

— Ситуация и без того достаточно затруднительная, чтобы еще больше осложнить ее формальностями, — сказал Паркер. — Если нет возражений, будем обращаться друг к другу по имени.

— Меня это не стеснит, — ответил я.

— Хорошо. — Он достал из кармана спортивной курточки безукоризненной формы золотой портсигар, вынул сигарету и приступил к ритуалу закуривания. — Естественно, мы все понимаем, зачем вы здесь, Денни. Я не знаю в точности, каковы были ваши намерения относительно Амброза, но вы уже проделали превосходную работу к тому моменту, как мы вошли в комнату.

— Можно сказать, что он прыгал, как кот на горящей крыше, — пробормотал Ромней.

— Чем больше я стараюсь узнать, была ли случайной смерть Лейлы Жильберт, — говорю я, — тем больше прихожу к убеждению, что ее отец был убит.

— Он приезжал сюда два раза, — Ромней разжигает старую трубку. — Интересный субъект, старый Жильберт, но у меня было впечатление, что он не всегда был удобен.

Паркер холодно сказал:

— Дэймон был гораздо значительнее всех нас.

На ступенях внезапно появился большой коренастый Ларри Чамплин.

— Послушай, Феликс! Я только что получил пачку писем и две каблограммы. В одной из них предлагается серьезная проблема. Думаю, что надо принять быстрое решение и тотчас же телеграфировать ответ.

— Иду, Ларри. — Паркер поднялся со своего кресла. — Извините, господа, — проговорил он и удалился за Чамплиным в большой холл.

Я остался с Ромнеем.

— Скверно получилось с вашим судном, Джек, — говорю я.

— Оно было застраховано, — ответил Ромней. — Хуже получилось для бедной Лейлы.

— Вы абсолютно уверены, что это была акула?

Он покачал головой.

— Почти уверен. Вы знаете, что это произошло в открытом море. Конечно, было темно, луны не было, так что я не могу быть абсолютно уверенным. Но Лейла плавала намного лучше, чем все остальные вместе взятые.

— Вы покидали судно последним, не так ли?

Ромней повернулся и посмотрел на меня, по его губам медленно скользнула улыбка.

— Денни, старина, — вежливо пробормотал он, — я уверен, что вам хотелось бы услышать всю историю с самого начала. Вы совсем не раздражаете меня, нисколько. Я знаю, что вы делаете свою обычную работу.

Я в свою очередь ответил ему широкой улыбкой.

— О’кей. И не пропускайте даже самой маленькой детали.

— Может быть, я должен сначала поговорить о географии. Большой Барьер тянется на две тысячи километров от Новой Гвинеи до бухты Гарвей, на четыре градуса к югу от того места, где мы находимся в настоящее время. Это обширная цепь островов и коралловых рифов, окаймляющая берег, самый большой ансамбль подобного типа во всем мире.

— Продолжайте, — поощрил я.

— Очень важно, чтобы вы поняли это, Денни. Так как я уверен, что вы думаете: нужно быть полным идиотом, чтобы разбить яхту о риф.

— Я только задал вопрос, Джек, — возразил я. — Я еще не посетил эти места.

В течение нескольких минут голубая струйка дыма лениво поднимается из отверстия его трубки.

— Между берегом и тем, что называют внешними рифами, находится лагуна, которая нигде не имеет глубины более восьмидесяти метров. Здесь находятся самые красивые кораллы в мире. Здесь также охотятся на зеленых черепах. В это время года они выходят откладывать яйца на песчаные пляжи коралловых островов.

— Джек, — без энтузиазма замечаю я, — мне уже кажется, что я знаю Большой Барьер, как свои пять пальцев.

Он ласково улыбнулся.

— Хорошо, но я не могу иначе. Зеленые черепахи в начале всей истории… Не забывайте, что среди этой лагуны сотни маленьких островов и рифов.

— Не забуду.

— На второй день мы увидели нескольких черепах, но никто ими особенно не интересовался. Затем после полудня Лейла вдруг проявила лихорадочный интерес к этим зверушкам и пожелала во чтобы то ни стало вернуться. Меня это несколько рассердило, потому что у меня были свои дела на остаток дня, и проклятые черепахи нарушали все мои планы. Две предыдущие ночи я причаливал к одному из больших необитаемых островов, чтобы все могли спать спокойно, конечно, и я тоже. Лейла во что бы то ни стало хотела видеть черепах, и я не мог заставить ее от этого отступиться. Тогда мы заключили договор: мы возвращаемся с условием, что все будут ночевать на борту, чтобы сберечь время.

Кораллы — живые организмы. Они, не переставая, размножаются. Я провел в этих водах двенадцать лет, Денни, и в конце концов так к этому привык, что просто не замечал этого. Однажды вдруг видишь риф или остров, поднявшийся на том месте, где ничего не было полгода назад, но ночью…

Я прервал его:

— Джек, как вы устраивались ночью на борту?

— Пространство было невелико, но была каюта с четырьмя койками и две каюты с двумя. Трое мужчин помещались в большой, а девушки занимали маленькие.

— А вы не собирались спать?

— Я предпочитал не спать. Мы наткнулись на риф около половины четвертого утра, и он разорвал мне судно, точно оно было из картона.

Я тотчас же понял, что времени у нас нет, самое большое — две-три минуты. Я только успел заметить темную массу острова в двухстах-трехстах метрах от правого борта и помню, что подумал: «Слава Богу, никто не утонет», и тут же закричал, чтобы они проснулись и прыгали в воду. Первыми прыгнули Амброз Норман и Ларри Чамплин, за ними последовали Бетти Адамс и Феликс. Лейла, как всегда, не торопилась, хотя нос яхты был уже под водой.

Когда она оказалась готова, другие уже плыли к острову. Я хорошо видел рябь на поверхности моря там, где они плыли.

Трубка Ромнея погасла добрых пять минут тому назад, но он не замечал этого и с жаром продолжал:

— Лейла предложила мне пари на пять долларов, что она опередит меня самое меньшее на пятьдесят метров, сделала прекрасный прыжок и поплыла очень быстро. Я показался себе стариком, собираясь погрузиться вслед за ней, как краб. Она была в двадцати метрах впереди меня, когда это произошло. Это… это трудно с точностью передать. Я скорее вообразил себе, чем увидел внезапное волнение воды впереди меня. Понадобился миг, чтобы поднять голову, посмотреть вокруг, и уже ничего больше не было! Лейла исчезла… Я позвал остальных, но они были слишком далеко, чтобы понять, что я хотел им сказать. Я плавал вокруг места, где видел ее в последний раз, описывая все более широкие круги, пока не выбился из сил. Мне пришлось прекратить поиски, иначе я не смог бы добраться до острова.

Ромней вынул трубку изо рта и внимательно рассматривал ее, как будто в ней заключен секрет, который он должен разгадать.

— Вот и все, — сказал он, наконец. — Два всплеска воды, и Лейлы Жильберт больше нет. Как глупо!

— Сколько времени после этого вы оставались на острове?

— Несколько часов. Рыболовное судно подобрало нас вскоре после восхода солнца. В то же утро власти предприняли поиски, только из чистой формальности.

— А ваша яхта, Джек?

— Она на глубине пятисот морских саженей. Не знаю, найдут ли нужным страховые чиновники поднимать ее, и, откровенно говоря, мне на это наплевать.

Я зажигаю сигару и смотрю, как заходящее солнце сверкает в голубых водах бухты. Трудно найти такой безмятежный пейзаж… И подумать только, что там, под этой мирной поверхностью, может быть, блуждает странное животное в форме торпеды, быстрое и молчаливое.

Джек Ромней встал и бросил на меня вопросительный взгляд.

— Есть ли у вас ко мне еще какие-нибудь вопросы, Денни?

— В настоящую минуту больше нет. Благодарю, Джек.

— Вы продолжаете думать, что Лейла Жильберт была убита?

Он это спросил, как будто не придавая значения, но я чувствовал, как напряженно он ждал ответа.

— Мне еще трудно составить мнение, — ответил я. — Однако ваш рассказ кажется мне убедительным.

Он отвернулся и рассматривал бухту. Но ему не удалось скрыть свое раздражение, которое прорвалось вопросом.

— Что вы хотите этим сказать, Денни?

— Только то, что сказал… Но, как вы думаете, мог бы я позаимствовать авто на час или два? Я хотел бы сделать кое-какие покупки: зубной порошок и другую мелочь.

— Это не проблема, Денни. — Он стал более спокойным. — Еще Лейла наняла машину, и ключи всегда на месте. Каждый может ее использовать. Поэтому не стесняйтесь!

— Благодарю. Вам ничего не нужно в городе?

— Нет, ничего.

Я спустился на две ступеньки, потом обернулся:

— Джек!

— Что, Денни?

— Как вы думаете, могу я завтра нанять лодку? Мы могли бы проехать в сторону этих рифов?

— Это легко сделать, — вежливо ответил он.

— Не могли бы вы этим заняться?

— Конечно.

В его вежливом голосе звучит легкая хрипота.

— Еще раз благодарю, — сказал я и направился к гаражу.

Выводя машину по аллее, ведущей к дороге, я задал себе вопрос относительно Ромнея. По первому впечатлению он мне показался порядочным человеком. Но я вспомнил множество других парней, которые на первый взгляд тоже казались порядочными, например, Синяя Борода или Ландрю.

Тонсвилль — хорошенький городок, окруженный холмами, улицы широки, окаймлены деревьями, и дома в колониальном стиле часто окружены крытой галереей.

Я применяю безошибочную теорию, согласно которой самый быстрый способ получить сведения в чужом городе — поставить машину возле ближайшего бара. Первый парень, которого я остановил, чтобы спросить у него, где я могу найти бар, посмотрел на меня глазами жареного мерлана.

— Бар? Что это такое?

Теперь уже я посмотрел на него, выпучив глаза.

Мне посчастливилось больше, когда я остановил второго туземца.

— Держу пари, что вы янки, — сказал он со снисходительной улыбкой.

— Совершенно верно, — осторожно ответил я. — Не хотите ли вы сказать мне: «Убирайтесь домой!»

С минуту он молча рассматривал меня, затем ответил:

— Вы знаете, как называется вот эта лужа, которую вы видите?

— Конечно, — ответил я, довольный собой. — Коралловое море.

— Прекрасно! В таком случае я не скажу вам «Убирайтесь домой»! Вы — единственный янки, который знает это название.

Затем он отвечает на мой первый вопрос.

— Здесь не говорят «бар», здесь это называется отелем, а в отеле всегда есть зал с буфетом, где можно выпить, но вне отеля вы нигде не найдете стойки.

— Не можете ли вы указать мне дорогу к ближайшему отелю, и что скажете, если предложу вам выпить?

— Я скажу, что эта прекрасная идея.

Когда мы проникли в бар отеля, сначала у меня возникло впечатление, что мы ошиблись адресом и попали в телевизионную студию. Громадный зал, в котором можно разместить кавалерийский полк. Ни одного сиденья. За гигантской стойкой, которая тянется от одного края зала до другого, лихорадочно мечутся две утомленные женщины. Клиенты толпятся перед стойкой компактной массой в двенадцать рядов, пьют, курят и разговаривают.

— Я знаю здешних служащих, — сообщил мне новый товарищ. — Я попробую что-нибудь добыть. Чего вы желаете, янки?

— Для меня мартини.

— Что?

Я быстро осведомился:

— А что будете вы?

— Шоопер.

— О! — я слабо улыбаюсь. — Должно быть, недурно. А что это такое?

— Пиво. — Он посмотрел на меня, как на слабоумного. — Не говорите, что вы еще не пробовали наше пиво.

— Я только вчера приехал.

— Это настоящее пиво, а не кошачья моча, которую подают у вас, — любезно объяснил он. — Вот увидите. Два пива!

Затем он глубоко вздохнул и нырнул в толпу, находящуюся между ним и прилавком. Я отвернулся, чтобы не видеть, как человека в расцвете лет разорвут на куски у меня на глазах. Через полминуты я услышал его голос: «Вот и я!» и увидел моего приятеля с двумя громадными кружками пива.

— Вот и шоопер, — сказал он, всовывая одну из них мне в руку. — За ваше здоровье!

Что касается пива, он был прав: никогда в жизни не пил я такого хорошего. За третьей порцией я окончательно согласился с ним, что у нас вместо пива подают кошачью мочу и потребуется много времени, чтобы наши пивовары научились доводить алкоголь до двенадцати градусов, как в Австралии.

Моего нового приятеля зовут Кларенс, но он попросил называть его Кларри. Так как он ростом почти два метра и весит сто килограммов, я не чувствую охоты спорить с ним. Он участвовал в войне в Новой Гвинее, был резчиком сахарного тростника, работал в ранчо на севере, и вот уже пять лет водит сторожевое судно между Тонсвиллем и одним из самых больших островов, ставшим значительным центром туризма.

Я перевожу разговор на акул, и оказывается, что Кларри знает об этих животных. Один профессор Мельбурнского университета отдыхал на острове в прошлом году, и Кларри много раз возил его на прогулку, чтобы показать акул на практике, а профессор делился с ним своими теоретическими познаниями.

— Самый опасный — морской тигр, — поучал меня Кларенс, — и именно в окрестностях Тонсвилля вы имеете больше шансов встретиться с ним.

— Набрасывается ли он ночью?

— Им все равно когда, Денни! Чем теплее вода, тем их больше, а летом с ноября по январь они подходят совсем близко к берегу.

Я спрашивал себя, не помутило ли ему пиво мозги, когда вспомнил, что нахожусь в южном полушарии и в настоящее время хожу головой вниз. От этого у меня появилось легкое головокружение, а может быть, и от пива.

Я с безразличным видом спросил его:

— Слышали ли вы о женщине, которую несколько дней тому назад сожрала акула? После того как ее яхта наткнулась на риф?

— Еще бы! Весь город ни о чем другом не говорит с тех пор, как это случилось. Ах, да! Ведь они были янки, как и вы! Вы случайно не знакомы с ней?

— Я однажды видел ее в Нью-Йорке.

— Сочувствую, Денни. — Он покачал головой. — Вот чего надеюсь никогда не увидеть и не услышать…

— Услышать?

— У меня был друг, ловивший устриц возле Брума некоторое время тому назад, и акула схватила одного из его ныряльщиков в тот момент, когда он уже поднялся на поверхность. Мой друг говорит, что у него до сих пор мороз по коже, когда он вспоминает крики бедного малого.

Я машинально переспросил:

— Крики?

— А вы бы не кричали, если бы у вас вырывали руку или ногу? — спросил Кларри.

— Разве акула не может схватить кого-нибудь так, чтобы тот не успел крикнуть? Если, например, она утащит его в глубину или сразу же откусит голову?

Он энергично потряс головой.

— Они начинают с того, что обгоняют тех, кого преследуют, все равно рыба это или пловец. А потом поворачиваются на бок, чтобы пустить в дело зубы. Они нападают быстро, одним ударом, и продолжают свой путь. Профессор говорил мне, что они близоруки и не различают цвета, но обоняние у них очень острое. Запах крови их совершенно сводит с ума. Они чувствуют его на расстоянии нескольких километров…

— Вы уверены, Кларри, что они не могут убить жертву с одного удара так, чтобы у нее не было времени крикнуть?

— Во всех случаях, о которых я слышал, жертва погибает после удара в результате шока или увечья, — категорически настаивал он. — Представьте же, как двойной ряд треугольных зубов впивается в ваше тело, Денни! Здесь не только боль, но и ужас… Вы думаете, что не заорали бы?

— Еще как!

— Всегда ужасно, когда на кого-то нападает акула. Здесь это происходит слишком часто. Вы знаете Джека Ромнея? Владельца яхты?

— Да, я разговаривал с ним часа два назад.

— Я его знаю только шапочно, — продолжал Кларри. — Но здесь у него хорошая репутация. Смерть этой женщины нанесла ему удар, и, кроме того, он потерял свою яхту. А такое судно не найдешь на каждом шагу.

— Но оно было застраховано?

— Ну, а я слышал другое, — говорит он безапелляционным тоном. — В маленьких городках все известно, Денни. Его страховка кончилась два месяца тому назад, и он ее не возобновлял. Для него это большая потеря.

Мы выпиваем еще по кружке пива на дорогу, обмениваемся адресами. Кларри дает мне свой номер телефона на случай, если у меня появится жажда или я не смогу вспомнить, как выглядит моя гостиница.

Я возвращаюсь домой очень медленно и очень осторожно. Не знаю почему, но чувствую, что голова моя совсем легка: чистый воздух океана с непривычки опьяняет как вино!

Глава 6

Обед мрачен, и разговор состоит из самых простых фраз, но пища съедобна. Бетти Адамс на одном конце стола, Соня — на другом.

Я рядом с Бетти, Амброз между мной и Соней, Ларри Чамплин прямо против меня, к счастью, во время еды он не курит сигару. Только между блюдами.

На Бетти блузочка из белого шелка с целой кучей кружев, широкая юбка из черного сатина и цепочка из больших колец, заменяющая пояс. Она повергла меня в раздумье об эпохе Крестовых походов: я спрашивал себя, что делал сеньор, когда возвращался домой после пятилетнего отсутствия и обнаруживал, что пояс целомудрия у его дамы совсем проржавел.

Соня сделала большую уступку этикету, расстегнув три верхних пуговицы своей блузки, показывая всем, что не носит бюстгальтеров; впрочем, она и не имела в нем никакой надобности.

После кофе Феликс Паркер предложил выпить коньяку, и это было самое умное замечание за весь вечер.

— Прекрасная идея! — восклицает Амброз, в первый раз открывая рот за столом.

Большой синяк, украшающий его подбородок, начинает принимать красивый лиловый оттенок и, должно быть, чертовски болит.

Соня добросовестно, один за другим вылизывала пальцы с каким-то угрюмым удовлетворением, вероятно, она решила, что после этого сможет не мыться еще неделю.

Я предложил Бетти сигарету, и мы зажгли их от общего пламени. Она не сказала мне и десяти слов за столом. Может быть, она думает, что Амброз оскорбил ее сегодня днем в баре.

Феликс с наполненными стаканами на подносе вернулся к столу и вежливо спросил у Сони, не желает ли она коньяку. С минуту она критическим взглядом созерцала бутылку, а потом заявила:

— Хорошо… только нальешь в стакан, бутылка слишком велика.

— Как хорошо сказано, моя обожаемая голубка, — иронизирует Амброз.

Все выпили.

— Денни! — вдруг сказал Джек Ромней. Все вздрогнули, как будто звук человеческого голоса — самое неподходящее для нашего слуха.

Я ответил:

— Что?

— Завтра утром у меня будет судно, — сообщил он равнодушно. — Если вы хотите вернуться до ночи, нужно выехать в половине восьмого.

— Хорошо.

— Судно? — спросил Ларри Чамплин, раскуривая новую сигару.

— Денни хочет посмотреть на риф, где произошла катастрофа, — объяснил Ромней. — Это большая лодка. Нет ли еще любителей прогулок?

Бетти посмотрела на него, открыв рот.

— После того что произошло? Да я никогда в жизни не захочу больше и смотреть на судно.

— Судно? — пропищала Соня. — Совершенное идиотство. И в тот раз ты хотел, чтобы я поехала, — сказала она Амброзу. — Я и тогда говорила тебе, что это идиотство. Разве я не была права?

— Да, да, — проворчал он. — Ты идиотка, это ясно.

— У меня впечатление, что мы будем одни, Денни, — сказал Ромней. — Если только вы не хотите, чтобы нас сопровождал кто-то третий, дабы гарантировать, что я приведу на то самое место.

Это заявление прозвучало в полной тишине.

— Что это значит?

Ларри Чамплин был так взволнован, что даже вынул сигару изо рта.

— Спросите у Бойда, — ответил Ромней ледяным тоном.

— Хорошо, — Чамплин пожал плечами и вернул сигару на место. — Итак, Бойд?

— Вы стесняете его, беднягу! — Ромней невесело посмеивался. — Постойте… Я нарисовал карту.

Он вытащил из внутреннего кармана листок бумаги, заботливо разгладил его, затем протянул своему соседу — Феликсу Паркеру.

— Передайте, пожалуйста, Бойду, Феликс, — сказал Ромней. — Мне хотелось бы, чтобы вы бросили сюда взгляд и сказали, точно ли означен на карте риф.

«Благовоспитанный» парень в течение нескольких секунд внимательно изучал бумажку, затем кивнул головой.

— Карта мне кажется точной.

— Благодарю, — ответил Ромней. — Не передадите ли вы ее мистеру Чамплину, чтобы он также удостоверил это.

Ларри Чамплин взял карту из рук Феликса и в свою очередь изучил ее.

— Да, должно быть, так, — наконец сказал он.

— Достаточно ли вам этих двух подтверждений, Денни? — спросил меня Ромней. Или вы желаете других?

— Но что все это значит, Джек? — спросил заинтригованный Феликс.

— Бойд просил меня рассказать ему о кораблекрушении… о смерти Лейлы, — ворчливым тоном объяснил Ромней. — Сегодня я детально рассказал ему обо всем. Он не назвал меня лжецом, но дал ясно понять, что не верит ни одному слову в этой истории.

— Правда, Бойд? — Чамплин бросил на меня строгий взгляд. — Мне кажется, вы должны извиниться перед Джеком или дать объяснение.

— Скажите мне, Ларри, извинялись ли вы или давали объяснения, когда проверяли билеты у двери театра?

Его бычья шея сразу же покраснела. Он прорычал:

— Что это значит? Я…

Он был готов вскочить со стула, когда рука Феликса опустилась ему на плечо, принуждая снова сесть.

— Вы могли бы поблагодарить за это нашего друга драматического автора, — произнес Феликс. — Когда я входил сегодня с Джеком, он был занят вливанием желчи в уши Бойда, который нас также не видел. Мы добрых десять минут стояли в дверях.

Чамплин с минуту смотрел на меня, затем повернулся к Амброзу, который сделался совсем маленьким в своем углу. Если я хорошо понял взгляд Ларри, брошенный на меня, то он означал: «В настоящую минуту есть более важные вещи, но не беспокойся, подлец, тобой займутся».

— Можно ли думать, что в этой куче жира есть еще место для гордости? — резко спросил Чамплин.

— Оставьте его в покое! — пронзительно заявила Соня. — Или я вам…

— Тише, мой маленький страстный попугайчик, — проговорил Амброз с доброй улыбкой, поглаживая ее руку.

— Я не знал, что у вас есть секреты друг от друга, — невинно заметил я. — Вы все набросали мне довольно живой портрет человека, каким был Дэймон Жильберт. Я думал, что между вами должно быть нечто вроде взаимной симпатии.

Чамплин опустил кулак на стол, опрокидывая стаканы. Пятно от коньяка медленно расползалось по белой скатерти.

— Продолжайте в том же духе, Бойд, — проскрипел он сквозь зубы. — И я так вас отделаю, что вас госпитализируют года на два.

— Вот теперь меня не удивляет, — сказал я, — что Дэймон вынужден был отправить вас проверять билеты.

— Ларри! — бросил Паркер.

Чамплин сделал над собой усилие и остался на месте. Я видел, как сжимались его челюсти и почти услышал скрип зубов.

Феликс одарил меня чистосердечной улыбкой.

— Денни, старина, я не понимаю вас, — в его теплом голосе все оттенки искренности. — Когда мы сегодня встретились в первый раз, у меня было впечатление, что мы поймем друг друга с полуслова. Своего рода молчаливое соглашение. К чему повторять домыслы Амброза Нормана? Чего вы хотите добиться?

Он смотрит на меня одобрительным взглядом, и я думаю, что Феликс не угадал своего призвания. Он был бы замечательным дипломатом.

В это время я почувствовал, что рука Бетти настойчиво сжимает мою.

— Прошу вас, Денни, не настаивайте, — прошептала она. — Давайте забудем все это!

Я отнял свою руку и весело повторил:

— Чего я хочу добиться? В этом-то и вопрос, не так ли, Феликс?

Его глаза сузились.

— Действительно.

— Я повторяю всем, кого встречаю, но они не слушают или не хотят слушать. В конце концов, это угнетает, Феликс. Я почти уверен, что Дэймон Жильберт был убит и все более и более убеждаюсь, что была убита и Лейла.

— Слушайте-ка меня, Бойд! — проговорил Чамплин сквозь сжатые зубы. — Черт возьми, я…

— Минуту, Ларри! Я не кончил. Еще минутку пожуйте вашу сигару. — Я повернулся к Паркеру. — Ладно. В настоящую минуту это просто гипотеза: одно, может быть, два убийства, объявленные несчастными случаями. Давайте пока рассматривать проблему под таким углом зрения. Если это было преступление, то убийца сидит за этим столом. Мне нужно прежде всего установить, кто из вас виновен, а затем построить обвинение против него или против нее.

— Денни! — в голосе Бетти задрожали слезы. — Остановитесь, ради Бога! Вы не ведаете, что творите!

— У меня есть одна идея, душенька, — сказал я, не отводя глаз от Паркера. — Эти измышления, с которыми сегодня выступал Амброз, я уже слышал из уст отвратительного человека по имени Пет Дженнилс. Может быть, вы его помните?

Его взгляд все время устремлен на меня. В нем была надежда, но теперь, я вижу, в глубине сверкает ненависть. Он медленно повернул голову и взглянул на остальных.

— Неужели мы никогда от этого не избавимся? — мрачно спросил он. — И всегда, куда бы мы ни пошли, под той или другой личиной будет находиться Денни Бойд? — он устало покачал головой. — Я думал, что мы покончили с этим, когда…

— Когда вы в ту ночь держали голову Жильберта под водой? — спросил я с нажимом.

— Не будьте смешным, Бойд! Когда Дэймон умер, вот и все, что я хотел сказать.

— Извините меня, — спокойно проговорил Ромней. Холодная угроза, прозвучавшая в его голосе, заставила всех замолчать. — Гипотеза относительно Дэймона Жильберта меня не касается, потому что меня невозможно подозревать в его убийстве. Но смерть Лейлы Жильберт касается меня, и Бойд сказал, что он все более убеждается в том, что она убита. — Его голос делался все неприятнее. — Итак, мне хотелось бы знать, Бойд, кто я, по вашему мнению? Лжец, убийца, или и то и другое? Я хотел бы получить точный ответ, если вам угодно.

Чамплин рычит:

— Но о чем вы говорите. Господи Боже!

Я с изумлением разглядывал их.

— Никогда не видел такой банды комедиантов! Вы все начали скандалить, услышав о себе правду, хотя она уже обнаружена. Феликс продолжает играть в добродетели, хотя весь свет знает, кто он такой: Иуда, продавший своего лучшего друга, соблазнивший его дочь и не имевший достаточно смелости, чтобы защитить сестру, когда Дэймон отомстил за себя. А посмотрите на Чамплина! Охвачен благородным негодованием, когда я напоминаю, что он был низведен до ранга контролера билетов… тогда как у него не было выбора. Кто вы все такие в конце концов? Кого вы думаете обмануть?

Напряженная тишина, последовавшая за моей речью, внезапно прервалась Соней, толкнувшей острым локтем в бок Амброза:

— Ха, ха! Вот дрянной человек! Вчера он дал мат проститутке, а сегодня нагоняет страх на всех!

— Я очень терпелив, Бойд, — проговорил Ромней. — Я все еще жду ответа.

— Правильно, я забыл. Извините, старина!

— Вас это забавляет, Бойд? — проворчал он. — Но, может быть, вы несколько позднее заметите, что сделали большой промах.

— Сейчас будет ответ, мистер Ромней, — вежливо сказал я. — Но для этого мне нужна ассистентка. Бетти, вы этим займетесь.

— Чем?

— Будьте внимательны, мисс Адамс, — проговорил я строго. — И говорите только тогда, когда вас спросят.

— Но… что говорить?

— Вы помните историю Ионы и Кита?

— А… да, конечно… — Она посмотрела на меня большими глазами. — И что же?

— Как бы вы назвали эту историю, мисс Адамс?

— Что? Я… не знаю. Басня?

— Басня! Вот превосходный ответ, мисс Адамс. А теперь я могу рассказать вам другую. Она называется «Лейла и акула».

Я ожидал, что все они закричат. Ничего подобного. Они молчали. Я настаивал:

— Вы знаете такую басню, мистер Ромней?

— У меня впечатление, что вы ненормальный и вам требуется серьезно позаботиться о себе, — ответил он. — Я не буду терять времени, слушая ваши глупости, Бойд. Я ухожу к себе.

— Вы не слышали еще самого главного: как акула проглотила Лейлу целиком и так быстро, что она не успела и крикнуть.

— Хорошо, очень хорошо. — Ромней с покорным видом глубже утопает в кресле. — Только будьте кратки, Бойд, это все, о чем я прошу.

— Согласен, — ответил я. — Буду краток. Вы здесь на месте за этим столом, Джек. И если говорить о лжи, я полагаю, что вы побьете всех.

— Подождите немного с вашими оскорблениями и избавьте нас от выдумок, — ворчит он.

— Сегодня я разговаривал с экспертом, — продолжил я, думая, что здесь, к сожалению, нет Кларри и что он не может узнать о своем внезапном повышении. — Он находит, что дело происходило не так, как представляется некоторыми… Когда двойной ряд зубов впивается в тело, человек испытывает ужасные мучения и приходит в ужас. Надеюсь, вы понимаете, к чему я веду, мистер Ромней. Жертва испускает крики, ужасные, раздирающие. Она все время кричит.

Он с раздражением встал.

— Вы кончили?

— Почти. Вы, кажется, не очень торопитесь поднять вашу затонувшую яхту, не правда ли?

— Нет. Я вам уже сказал почему: мое судно было застраховано, так для чего же мне это делать?

— Уже два месяца, как окончился срок вашего страхового полиса, а вы не позаботились его возобновить. Вы не получите ни копейки за вашу прекрасную яхту, спящую сейчас на дне моря, и вам на это наплевать? — Я посмотрел ему прямо в глаза. — Я нахожу это любопытным.

Он оттолкнул свой стул.

— Я не желаю больше слушать ваши сказки, Бойд, — произнес он почти жалобно. — И если желаете знать мое мнение — вы сумасшедший!

Он направился к двери и почти выбежал из комнаты. Полный надежды, я спросил:

— Интересует ли это кого-нибудь? Хотя бы немного? По-моему, если он так мало беспокоится о своей потерянной яхте, это значит, что ему уже заплатили, и гораздо больше, чем она стоит. Итак, в последний раз спрашиваю, благородные дамы и господа, кто же заплатил и почему.

Можно было подумать, что подан какой-то невидимый сигнал, понятый всеми. Стулья почти в унисон стукнули об пол, они все поднялись и направились к двери во главе с Бетти. Казалось, что все ее тело охвачено дрожью.

— Хорошо… — Я старался придать своему голосу дружескую теплоту. — Увидимся у коронера на следствии.

Снова дан невидимый сигнал. Настоящая живая картина.

— У коронера? — медленно повторяет Чамплин. Он передвинул сигару из одного угла рта в другой. — Кто нас туда приглашает, Бойд?

— Моя социальная совесть, — елейным тоном ответил я. — Нужно помогать правосудию, не правда ли?

— Вы это серьезно? — Феликс бросил на меня пронзительный взгляд. — Но зачем вы хотите это сделать, Боже мой?

— Разве не коронер должен составить вердикт о причине смерти Лейлы Жильберт? Мне кажется, что все здесь уверяют, что ее смерть была случайной, что она съедена акулой, большой, как кит Ионы. Будет справедливо рассказать ему, что я думаю о том, как она погибла и почему…

— Идиот! — бросила Бетти и быстро покинула комнату.

Чамплин и Парк взглянули друг на друга, затем повернулись ко мне.

— На вашем, Денни, месте я бы ничего не делал, — задумчивым тоном предупредил меня Феликс. — Это было бы неблагоразумно.

— Я сказал бы даже, что это было бы глупо! — проворчал Чамплин. Его могучие плечи приподнимали его пиджак, он вынул сигару изо рта и держал ее перед собой. — Я вам уже сказал, что вы заходите слишком далеко, Бойд, один лишний шаг и…

Он разжал руку, и сигара упала к его ногам. Он посмотрел на меня, улыбаясь, и раздавил ее.

— Пойдем, Ларри, выпьем по стаканчику, — предложил Феликс, и они оба вышли из столовой.

Я подобрал со стола карту Ромнея, заботливо сложил ее и положил в портфель. И только теперь заметил, что в комнате есть еще две персоны.

Соня обошла вокруг стола и кошачьими движениями приблизилась ко мне. Можно сказать, что эта женщина не умеет ходить, как все, у нее всегда вид, как будто она крадется к добыче.

— Это было здорово! — одобрила она и прижала ладони к моей груди. — Вы очень сильны? Да, вы нагнали на них страху.

Ее пальцы произвели быстрое исследование моей груди.

— Хе, хе!

Затем в ее глазах зажегся недобрый огонек. Лицо ее оживилось и вдруг потеряло свой мрачный вид.

— Шлюха! — выпалила она презрительно. — В кровати Соня гораздо лучше.

Затем, погрузив мне в грудь ногти почти с садистской страстью, она отходит от меня. Розовый кончик ее языка облизал нижнюю губу.

— Хе, Бойд? Может быть, на днях проверим, которая лучше в койке… До скорого!

Она направилась к двери, картинно покачивая бедрами. Затем обернулась ко мне:

— Я обещаю, Бойд! — Ей весело от своих шуток. — И сначала я вымоюсь!

После этого она исчезла.

Амброз поднимает брови, затем плечи.

— Можно сказать, что вы произвели на нее большое впечатление, Денни.

— Она принадлежит вам, старина, — с живостью ответил я.

— Забавно… — Я заметил, он становится меланхоличным как раз перед обедом: — Я спросил себя, каковы были бы сорок последних ночей с этой южноамериканкой, о которой я вам говорил. Может быть, я уже покончил с примитивной стадией.

— Если примитив покончил со стадией Амброза?

— Могу ли я быть великодушным и сделать вам подарок, Бойд?

— У меня впечатление, что вы принадлежите к людям, которые любят освобождаться от того, что им надоело. Но я не любитель.

Он недовольно посмотрел на меня. Затем понизил голос:

— Может быть, я мог бы дать вам кое-что другое. Например, добрый совет.

— Я слушаю.

— Если вы хотите спать спокойно, почему бы вам не отправиться в город? Там есть отличные отели.

— Вы это делаете для меня или для Сони?

— Я за вас беспокоюсь, Денни.

— Вы думаете, что со мной что-то случится, если я останусь здесь?

Он пожал плечами.

— У меня нет хрустального шара! Но после всего, что вы им сегодня сделали… Вы обнажили их души, не оставив даже кальсон… Но у меня впечатление, что с вашей стороны было бы осторожнее не вводить их во искушение. — Он на минуту закрыл глаза. — Я все еще вижу, как Ларри давит сигару ногой. — Он простонал: — Я не переношу вида крови. Почему бы не быть благоразумным? Послушайте разумный совет.

— Я должен рано встать, чтобы отплыть туда по голубым волнам, — сказал я.

— Что у вас зудит, Бойд? — Его голос становится все более жалобным. — Вас преследует мания самоубийства или что?

— То, что у меня зудит, это желание узнать, каким образом умерла Лейла Жильберт, Амброз. Я видел ее только раз, но если кто-нибудь убил ее, то он уничтожил настоящую женщину, и у меня такое чувство, точно я потерпел убыток.

— Хорошо, ступайте разыгрывать героя, и вам перережут горло, — сказал он мрачно.

Я оставил его стоящим со стеклянным взором посреди столовой.

Проходя перед открытой дверью гостиной, я бросил туда взгляд и заметил Феликса и Ларри, погруженных в серьезный разговор. Все комнаты расположены в задней части дома, а моя самая последняя. Я знал, кто какую из них занимает, и без затруднения нашел ту, которую искал. Постучал в дверь.

Она почти немедленно открылась, и показалось лицо Ромнея, который неподвижно смотрел на меня.

Я сказал:

— Уделите мне еще пять минут.

— Пять, не больше, — ответил он. — Я уже достаточно насмотрелся на вас за сегодняшний вечер, Бойд.

Он отступил и открыл дверь, чтобы я мог войти, и закрыл ее за мной.

— В семь тридцать завтра утром… так и остается?

— В семь тридцать… Маленькая прогулка в лодке, которую мы наметили? — Он покачал головой. — Одна мысль провести целый день на море только с вами уже переворачивает мне желудок, Бойд. Я не поеду.

— Вы боитесь, как бы я не нашел чего-нибудь на этом рифе?

— Мы могли бы встречаться возле рифа хоть два месяца, я бы и глазом не повел, — отвечает он злобным тоном. — Не просите меня идти туда вместе с вами, вот и все. Наймите другого моряка, вы найдете их без труда.

— Это не одно и то же. Вы знаете место.

Бледно-голубые глаза Ромнея смотрели на меня со странной настойчивостью. Наконец, он сказал:

— У вас есть карта, которую я вам дал. Если хотите, могу дать вам номера телефонов двух-трех людей, достойных доверия, которые будут рады предоставить вам лодку!

— Благодарю. Одного я уже знаю. Хотите, чтобы я сказал вам одну вещь, Джек?

— Ничто не изменит моего ответа. Говорите!

— Как актер, вы никуда не годитесь.

С минуту его лицо выражало полное изумление.

— Что это значит?

— Если вы этого не знаете, старик, — проговорил я с видом искреннего сожаления, — значит, я совершил большой промах! Но я все-таки уверен, что вы понимаете, что я хочу сказать. Итак, вы ночуете здесь? Если этой ночью примете какое-нибудь важное решение, вспомните, что в семь часов я буду уже на ногах!

— Доброй ночи!

Телефон находится в столовой. Я возвратился туда и нашел комнату пустой. Амброз, по-видимому, выбрал нечто лучшее, нежели оставаться здесь.

Я набрал номер, данный мне Кларри, и первое, что услышал, — громкий взрыв явно женского смеха. Затем красивое контральто спросило:

— Да, милый?

— Пожалуйста, не могу ли я поговорить с Кларри?

— Конечно, если мне удастся оттащить его от стакана с пивом! Кларри! Тебя спрашивает Грегори Пек.

Через десять минут я услышал его голос.

— Говорит Денни Бойд. Вы меня помните?

— О! Это вы! Если хотите пива, приходите, старина!

— Я хотел бы нанять лодку, чтобы выехать рано утром и вернуться до ночи.

— Завтра утром… я буду занят. О! К черту! Она подождет. Хорошо, Денни, лодка у вас будет.

— Благодарю! Чудесно! У вас есть авто?

— Только старая таратайка, но она двигается.

— Можете вы заехать за мной завтра утром?

Я называю адрес.

— Согласен. А куда мы направимся?

— Не знаю, но у меня есть карта, она нам поможет. Можете вы позаботиться о закуске?

— Не забуду и пива, — с жаром заверил он. — Ни о чем не беспокойтесь, Денни. Я всем займусь.

— Кларри, вы опора моей старости! — с облегчением сказал я.

— Все это я повторяю каждый день Дарис. — Он разразился громким смехом. — Только она говорит, что никогда старики не ведут себя, как я… это было бы неприлично.

Я вежливо спрашиваю:

— Дарис?

— Это она ответила вам по телефону, — объясняет Кларри. — Это моя любимая подружка. Она создана для комфорта и для холодных зимних ночей, когда не затрудняешься в выборе, чтобы согреться.

Я слышу вдалеке теплый смех и контральто и думаю, что было бы гораздо приятнее пить пиво с ними, чем идти спать одному, да еще с вечерними напутствиями Амброза.

— Я пошутил, Денни, — весело продолжал Кларри. — Хорошо, я приду за вами завтра в семь часов. О! Я забыл одну небольшую деталь: хотите знать, сколько вам это будет стоить?

— Я доверяю вам, Кларри. До завтра, развлекайтесь как можно лучше!

— Доброй ночи, Денни.

Должно быть, было около полуночи, когда я внезапно проснулся и услышал, как кто-то тихо скребет в дверь. Я вынул из-под подушки револьвер и, держа его в руке, на цыпочках пересек комнату. Царапанье за дверью очень настойчиво и, должно быть, продолжается давно и уж, конечно, не случайно.

Я отодвинул запор и распахнул дверь во всю ширину. Бетти поспешно вошла, и я закрыл за ней дверь на ключ.

— Прошу, не зажигайте свет! — торопливо прошептала она.

Луна достаточно освещала комнату, и я мог различить округленные очертания ее тела сквозь прозрачный шелк ночной рубашки, едва доходящей ей до колен.

— Привет, Бетти! Как мило прийти ко мне с визитом. Могу ли я спросить… вы по делу или для развлечений?

— Ты совсем безумец, Денни! — с горечью ответила она. — Я пыталась в Сиднее остановить тебя, вспомни! А теперь уже слишком поздно!

— Слишком поздно… для чего?

— Ты должен понимать, что делаешь, — безнадежно проговорила она. — Но нет, тебе нужно доводить их до крайности! Теперь они уже не могут отступить! Зачем тебе понадобилось говорить им, что ты рассчитываешь присутствовать на следствии коронера?

— Душенька, я стараюсь следовать за тобой, но ты бежишь слишком быстро для меня! Перед чем они могут не остановиться?

— Я считаю, что они собираются тебя убить! — ответила она напряженным тоном. — После того как ты ушел спать, они устроили в баре конференцию. Я хотела остаться с ними, но Ларри почти выбросил меня вон, уверяя, что мне нечего за себя беспокоиться, что они позаботятся, чтобы «этот мерзавец» не свидетельствовал перед коронером.

— Не хотят ли они предложить мне тридцать серебряников? — говорю я, полный надежды.

— Скорее несколько граммов свинца. Ты знаешь, почему я приехала ждать тебя в Сиднее… но сделка не состоялась.

— Сколько же ты могла мне предложить?

— Для начала двадцать тысяч, — она пожала плечами. — Потолок — шестьдесят. Но теперь это не имеет значения. Может ли это сообразить твой глупый мозг, Денни?

— Попробую. Но ты не знаешь деталей… Когда? Где? Как?

— Я слышала, как Ромней говорил что-то о завтрашнем дне. Но затем Чамплин выставил меня за дверь. Мне кажется, что сегодняшнюю ночь ты можешь спать спокойно. Здесь они ни на что не покусятся. Место с их точки зрения неподходящее.

— Не находишь ли ты, что без достаточных оснований хоронишь меня?

— Между прочим, я спрашиваю себя, зачем пытаюсь прийти тебе на помощь, Денни Бойд. Во всяком случае, не из любви, можешь быть уверен!

— Может быть, ты просто по натуре добра?

— В жизни я любила только одного человека. Но ты, без сомнения, даже не понимаешь, что значит это слово…

— Хорошо… я…

— Ты ревешь, как бык, и скребешь копытами каждый раз, когда перед тобой появляется юбка, — она презрительно поджимает губы. — Держу пари, что в течение всей своей ничтожной жизни ты ни к кому не испытал нежного чувства!

— Ну… можно сказать…

— О! Молчи! Ты вызываешь у меня тошноту, Бойд! Ты и твой прекрасный профиль и твоя фатовская улыбка…

— Хе! Но что я тебе сделал?

Внезапно она наклоняется вперед, обеими руками хватает свою ночную рубашку, снимает ее через голову и быстрым движением выпрямляется. Свет луны освещает изгибы ее великолепного тела. На краткое мгновение время задерживает свой полет, и передо мной замирает серебристая статуя…

— Бетти, дорогая… Я огорчен. Я не знаю, что тебя беспокоит и не стремлюсь узнать, но уверяю тебя, — я действительно огорчен.

— О! — настойчиво прошептала она. — Иди же, скорее!..

Глава 7

Когда Кларри пришел на следующее утро за мной, я взял с собой только самое необходимое: револьвер и пачку сигарет. Я поместился рядом с ним в его древний автомобиль и мы с шумом направились туда, где стояла на якоре его лодка.

— Вам повезло, Денни, — сказал Кларри, глядя на небо. — Если такая погода продлится, на море не будет даже ряби. Это будет стоить вам двадцать пять монет, старина, хорошо? Да, еще два бакса за жратву и напитки.

— Дело нужно сделать, — отозвался я. — А в каких монетах вы считаете?

— В ливрах. — Он презрительно фыркает. — Вы что, не понимаете по-английски?

Я буквально разинул рот, увидев его судно. Он говорил о сторожевой лодке, но, скорее, его можно было назвать миноносцем: совсем новое, с начищенной до блеска палубой.

Нам понадобилось около получаса, чтобы перенести на борт провизию (само собой и пиво) и приготовиться к поднятию якоря. Наконец мотор начал работать, палуба задрожала под моими ногами.

Я остался рядом с Кларри у руля, пока мы тихо отплывали от причала, и начал ощущать тихую радость при мысли, что мне сейчас нечего бояться «Общества по устранению Денни Бойда», о существовании которого известила меня вчера Бетти. Она покинула мою комнату сегодня утром, после того как долго умоляла меня не показываться в доме. Я спросил, за кого она меня принимает, и она ответила, что, конечно, я сам себя принимаю не за того, кто я на самом деле. Короче, это было нежное прощание.

Мы проплыли мимо стоявшей на якоре роскошной яхты. Какой-то тип у руля делал нам знаки, когда мы проходили мимо.

— Привет, Кларри! — кричал он во всю силу своих легких. — Не видел ли ты Джека Ромнея?

Кларри покачал головой.

— Нет.

— Он нанял на день мою старую посудину, — орал тип. — Сначала их должно было быть только двое, а теперь выяснилось, что придут четверо или пятеро. Хотелось бы мне знать, какого рода поездку он хочет организовать!

— День обещает быть хорошим, не правда ли? — во весь голос проревел Кларри.

После того что я услышал, у меня возникло впечатление, что будет не только хороший день, но и хорошая трепка Денни Бойду. И я сказал себе, что нужно с открытым сердцем поговорить с Кларри, прежде чем он превратится в могильщика.

Через час судно вошло в голубые воды рифов Большого Барьера. Солнце быстро поднималось по небу, а Денни Бойд закончил рассказывать свою историю, начавшуюся одним дождливым осенним утром на берегу Ист-ривер.

Когда я замолчал, Кларри задумчиво произнес:

— И вы думаете, что придется туго?

— У меня возникла неприятная догадка, что им легче освободиться от меня в открытом море, чем на твердой земле, — сказал я. — Теперь, если вы хотите отказаться, делайте пол-оборота и отправляйтесь обратно. Я не рассержусь на вас, Кларри.

— Но вы не хотели бы этого?

— У меня особые причины. И мне за это заплатили.

— Мне тоже, — говорит он. — Двадцать пять монет — не забудьте.

Птица кружилась над нашими головами, испуская хриплые крики. Кларри закурил, затем опять принялся чесать нос.

— Эта хлопушка, что болтается у вас в кармане, револьвер?

— Да, 38-й. А что?

— У меня в ящике есть старое оружие, — сообщил он с невыразительной миной. — И пятьдесят патронов. Но я очень удивлюсь, если будет какая-нибудь серьезная причина для беспокойства, Денни. — Он вытащил из кармана рубашки мою карту и в течение нескольких секунд изучал ее. — Этот риф несколько в стороне от основных маршрутов. Бывает, что здесь и кошки не увидишь… Подожди-ка… — он указал рукой направо. — Вы видите?

Я прикрыл глаза от солнца и заметил плывущий по морю серый треугольник.

— Серая акула, — говорит Кларри. — Что скажете относительно пива?

Вскоре после полудня мы замечаем на горизонте две возвышенности. После этого мне кажется уместным открыть второй ящик с пивом.

— Вот ваш остров, Денни, — сказал Кларри, покачивая головой. — И не наливайте так быстро — пена хороша только для стирки белья.

— Который остров мой?

— Налево. Согласно вашей карте, мы в двухстах метрах от этого берега. Спасибо!

Он взял у меня из рук налитый мною стакан и оглядел его критическим взором.

— Если бы видела моя Дарис, с ней случился бы приступ! — сказал он недовольно. — Она профессионалка.

— Кто?

— Она — девушка в баре.

— У меня пусто в желудке. Когда бы нам поесть?

— Прекрасная идея!

Когда мы покончили с едой, острова были уже совсем близко. Кларри заглушил мотор и протянул руку.

— Видите эту белую линию как раз перед островом слева от него? — Он презрительно фыркнул. — Ромней был совсем без ума, если не увидел этого ночью! Или заснул. Тут у нас всякий знает, что эта линия — прибой у самого рифа. На какое расстояние вы хотите приблизиться к рифу, Денни?

Я рассматривал другой остров справа от нас.

— На каком расстоянии друг от друга эти два острова?

Он прищурился.

— Около восьмисот метров. Может быть, немного меньше, но не слишком. Вы прибыли сюда для того, чтобы осмотреть этот риф, покрытый пеной, не так ли?

— Хорошо, предположим, что я изменил намерение, — медленно проговорил я. — Теперь я предпочел бы бросить взгляд на другой остров, Кларри.

— Хорошо, в конце концов, ведь платите вы. — Он с равнодушным видом пожал плечами и изменил направление.

Остров приблизился и показался мне гораздо больше; Кларри считает, что его площадь три километра. В центре три небольших холма, и весь остров покрыт густой растительностью, спускающейся почти до воды. В продолжение нескольких минут мы плыли вдоль берега, затем Кларри сказал:

— Есть маленький пляж в глубине бухточки, посмотрите!

— Туда!

Он аккуратненько направляет судно в бухту. Мать, баюкающая своего ребенка, показалась бы рядом с ним резкой. Нос мягко коснулся маленького пляжа.

— Теперь идите, — сказал мне Кларри. — И ждите моего сигнала. А мне что делать? Остаться на якоре, пока вам не надоест играть в Робинзона Крузо?

Я подумал и пришел к заключению: что бы ни случилось в ближайшие часы, место здесь идеальное.

— Да… Бросайте якорь и ждите меня. Когда появится Ромней с остальными, скажите им, что я сошел на берег, согласны?

— Хорошо, а потом?

— Потом — ничего. Ждите, пока я не вернусь на пляж и не подам вам знак.

— Советую вам сделать это дотемна, — проворчал он. — Иначе вы рискуете махать рукой до утра.

— Хорошо.

Я оставил его и двинулся вперед.

— Денни!

Я обернулся к Кларри, силуэт которого рисуется на фоне ослепительной синевы моря.

— А если будет драка? — спросил он.

— Может быть, и не будет.

— Я думаю, старина, что вы поступаете как сумасшедший, высаживаясь на этот остров. Вы даже не сможете бежать: он слишком мал. Мне нужно было бы потребовать авансом мои двадцать пять монет. Не оставайтесь там слишком долго, Бойд!

Я прыгнул через борт и оказался в воде, поздравляя себя с тем, что сообразил поднять мой 38-й над головой. Судно медленно удалялось от меня. Когда оно оказалось примерно в сотне метров, я увидел, как оно повернулось бортом и вышло в море. Я помахал рукой и Кларри ответил мне, поднимая руку над головой.

Я выбрался на пляж и вдруг почувствовал себя совершенно отрезанным от мира. Я выбрал камень, который показался мне симпатичным, уселся на него, чтобы просушить обувь, и закурил.

Я сидел и быстро подсыхал. Судно уже было только черной чертой на горизонте — не толще карандаша. Я потрогал ботинки, они уже высохли. Надел. Остров так спокоен! Я подумал, как прекрасно быть последним человеком на земле.

Но постепенно начал находить тишину давящей. Закурил вторую сигарету для того только, чтобы услышать чирканье спички.

Я спросил себя, как поживает Манхэттен в отсутствие Денни Бойда. Вспомнил, что осталось всего двенадцать дней до Рождества, и меня охватила ностальгия. Как хорошо было бы лакомиться в компании Фрэн Джордан жареными каштанами, глядя, как падает снег на деревья Центрального Парка!

И вдруг произошло то, чего я не ожидал: сначала послышался неуловимый шелест. Но я уже настолько привык к тишине, что он произвел на меня впечатление взрыва. Я услышал, как кто-то постепенно приближался, и, наконец, густая листва позади меня раздвинулась с легким шорохом.

— Вы нашли время, чтобы прийти сюда, Денни Бойд! Вот уже около недели, как я прикована к этому паршивому острову!

Лейла Жильберт вышла на песок и уставилась на меня, уперев руки в бедра. Ее белокурая шевелюра была еще более спутана, чем тогда, когда я увидел ее в первый раз, но теперь солнце ее почти совсем обесцветило, а лицо Снежной Королевы приобрело красивый медный оттенок. Только глаза не изменились: они были все той же кобальтовой синевы, и в них по-прежнему плясали адские огоньки. Голубой шелковый платок, небрежно завязанный на спине, почти не скрывал ее грудь, а шорты, когда-то белые, стыдливо прикрывали несколько сантиметров ее полных бедер. Ее длинные ноги, стройные, гибкие, были того же медного цвета, как и вся она.

— Где Джек Ромней? — спросила она своим хрипловатым голосом, от которого щекочет внутри.

— Он придет с остальными, я думаю.

— Они знают?

— Не думаю, если только он им не сказал.

Она наклонилась и вытащила из кармана моей рубашки пачку сигарет и спички.

— Уже два дня, как мои кончились, — объяснила она. — Теперь рассказывайте новости. Мне кажется, что я потерпела кораблекрушение в 1908 году.

— О! Ничего особенно интересного, — ответил я. — Ваша смерть заняла первую полосу во всех нью-йоркских газетах.

Она уселась рядом со мной и с наслаждением затягивалась сигаретой.

— Скажите мне, Денни, в какой момент вы поняли?

— Вчера вечером, когда Ромней нарисовал мне карту, чтобы указать риф, где его яхта затонула, и остров, где укрылись другие… Только он обозначил на карте два острова.

— Джек славный парень, — непринужденно сказала она. — Я знала, что вы достаточно хитры для того, чтобы сунуть нос сюда и пронюхать кое-что странное, Денни. Знаете ли, я для этого вас и ангажировала.

— Ваш отец часто пользовался услугами Дженнилса. Я думаю, что Барт познакомил их.

— Верно.

— Таким образом, после того как я вручил Барту ваше запечатанное письмо, ему оставалось только войти в контакт с Дженнилсом и поручить ему отнести магнитофон в мою контору. Дженнилс попробовал меня шантажировать, чтобы вытянуть из меня деньги. Идея принадлежала вам?

Она взяла в руку горсть песка и следила, как он течет между пальцами.

— Я полагала, что вы прибудете сюда быстрее, если у вас появится конкурент, — сказала она.

— Значит, Джек Ромней бросил свою яхту на риф с заранее обдуманным намерением, не так ли? Естественно, что вы оба заботливо выбрали время и место таким образом, чтобы в наступившей панике никто не заметил, что Лейла Жильберт, не имеющая себе равных в плавании, избрала противоположное направление. Но есть один пункт, который меня интересует. Какую историю должен был преподнести Ромней, найдя всех на острове? Она должна была быть очень убедительна, чтобы они ее проглотили всухую.

— Он заметил, что я не выскочила из каюты вместе со всеми… — Лейла разражается циничным словом. — Тогда он поспешно вошел и увидел, что я уже мертва, убитая ударом кинжала в сердце!

— Вы подумали, что они испугаются увидеть себя в списке подозреваемых, а тот, кто убил вашего отца, еще сильнее испугается при мысли, что ваше убийство приведет к новому расследованию обстоятельств той смерти.

— Конечно, — ответила она. — Должны были появиться вы и подогреть их добела, используя всю мерзость, которую (я была уверена в этом) вы привезете из Нью-Йорка. Джек должен был рассказать историю о рифе, которого он не заметил, и об акуле, которая сожрала меня, делая это таким образом, чтобы история показалась вам достаточно странной. Я знала, что остальные наложат в штаны при мысли, что вы можете вырвать у Ромнея правду, то есть то, что они считали правдой, — будто бы я убита. Мне оставалось сделать только одно, прежде чем Джек проговорится.

— Ликвидировать Денни Бойда? — тихо спрашиваю я.

— Очевидно. Они должны были действовать таким образом, чтобы устранить вас и бросить жребий, кому это сделать. Так и вышло: западня была хорошо поставлена. Тот, кто мог больше всех потерять, неизбежно должен был вызваться добровольцем. Разве это не элементарная логика?

— Однако доброволец мог бы и не ждать долго. Он мог бы решить действовать сам по себе, прежде чем остальные поймут опасность. Вы об этом подумали?

— Это был рассчитанный риск.

Она зевнула.

— В общем вы жертвовали Денни Бойдом?

— Но я была уверена, что худшего не произойдет. — Она повернулась ко мне, и ее громадные глаза пристально взглянули на меня. — О’кей, Денни, вы очень забавны! Теперь вы мне скажете?

— Что скажу?

— Кто?

— Что значит — кто?

— О! Полно! Перестаньте смеяться надо мной. Говорите, кто убил моего отца.

— Но откуда мне знать?

Лейла посмотрела мне в глаза и побледнела, поняв, что я говорю правду.

— Значит, это не кончилось? — грустно прошептала она. — Тогда почему вы здесь?

— Крошка моя, мне надоело быть всеобщей мишенью. — Я злобно улыбнулся. — У меня есть желание поменяться местами с той, которая поставила меня в такое положение.

В знак протеста она покачала головой.

— Но вы мне сказали, что Джек не замедлит явиться вместе со всеми остальными.

— Да, они могут появиться с минуты на минуту. Относительно Ромнея ничего не знаю, но остальные думают, что придут сюда, чтобы с полным спокойствием избавиться от опасности, которую представляет Бойд.

— Может быть, когда они придут, Джек будет знать кто именно, — с надеждой предположила она. — Но если он ничего не знает, и они найдут меня здесь живой…

— Ну что ж, без сомнения, они должны будут прийти к заключению, что вам предпочтительнее оставаться мертвой. Мне кажется, что рано или поздно вы кончите тем, что сами себя раскроете, душенька!

Она вскочила одним прыжком и буравила меня взглядом, вся дрожа от ярости.

— Вы… вы… хотите выдать меня?

— Вы, душечка, быстро соображаете. Интересная ситуация, как говорят в театре, вы не находите?

Она подступила ко мне, ее ногти угрожают впиться мне в лицо. Я схватил ее за кисти рук и заставил отклониться в сторону. Она уткнулась носом в песок и на минуту осталась в таком положении.

— Все не так серьезно, крошка. Согласен, что могу сделать из вас прекрасную мишень, но и себя подвергну такой же опасности. Если они захотят вас убить, то должны будут убить также и меня: они не могут позволить себе оставить живого свидетеля.

Я беру свой 38-й с камня, на котором сидел, и тихонько покачиваю его в левой руке.

— Есть чем защищаться.

Когда я произнес эти слова, дрожь пробежала у меня по позвоночнику. А если кто-нибудь другой выбрал меня мишенью, прежде чем я вступил на этот остров?

— Что с вами? — приглушенным голосом спросила Лейла. — Глядя на вас, можно подумать, что из-под вас только что выбили стул.

Она медленно стала на колени и еще медленнее подняла ко мне лицо.

— Что случилось, Денни?

Я смотрю на 38-й, лежащий на моей ладони.

— Слишком глупо, — говорю я, — я его проверял вчера вечером. И с тех пор не выходил из моей комнаты.

— Объясните же, ради Бога!

Я поднимаю правую руку и направляю револьвер на ствол дерева: нажимаю на курок, слышу легкое щелканье и все. Я рассматриваю револьвер, чтобы удостовериться в том, что уже знаю: он не заряжен.

— Забавное совпадение, милочка? — я слабо улыбнулся ей. — Вы наметили меня в качестве мишени… а я вас. И вот я только что заметил, что еще кто-то выбрал меня мишенью. Честное слово, можно подумать, что происходит игра в кошки-мышки!

Она прижала руку к губам и посмотрела на меня с ужасом в глазах.

— Это еще Джек Ромней, — сказала она, точно для того, чтобы меня успокоить. — Дорогой старый Джек! — Она глухо засмеялась. — Какими глупыми мы бываем!

— Спрашиваю из простого любопытства. Сколько Ромней зарабатывает на этом деле?

— Вы хотите спросить, сколько он уже получил? — Лейла сладострастным жестом поглаживает бедра. — Есть вещи, о которых дама не может говорить… Кроме денег, конечно.

— Представляю себе. Но скажите о практической стороне?

— Двести тысяч долларов, — говорит она. — На это можно купить флотилию новых яхт, если есть желание.

— Постойте-ка, мне приходит в голову… Барт мне сказал, что вы умерли, не оставив завещания.

— При условии, что я мертва, — напоминает она. — Но представьте, что я жива.

— Вы дали мне имена пяти подозреваемых, со всеми их тайными пороками, — проговорил я. — Но о Барте ничего. Дженнилс сказал мне, что ничего не мог открыть о нем. Я нахожу это странным. Вы знаете, чем ваш адвокат зарабатывает себе на хлеб?

— Джемс не дурак, — говорит она с улыбкой. — Он всегда зарабатывал на доверии, занимаясь частными делами моего отца!

— Так, так! Жильберт давал свои инструкции Барту, а Барт давал инструкции Дженнилсу. Все были довольны и все были прикрыты.

Лейла пожала плечами.

— Как я вам уже сказала, это человек закона.

Я случайно поднял глаза. Там вдали, на голубом море, искрящемся под солнцем, теперь уже два силуэта, похожие на карандаши, приближались друг к другу.

— Не желаете ли приготовить кофе или еще что-нибудь? — спросил я охрипшим голосом.

— Для чего?

Отяжелевшей рукой я указал на два судна на горизонте.

— Мне кажется, что скоро нам нанесут визит.

Глава 8

— Здесь, — говорит Лейла. — Я хорошо помню. Когда мы приезжали, Джек всегда бросал здесь якорь.

Мы в двухстах метрах от маленького пляжа, за ним голубое дно. Вода исключительно прозрачна, можно видеть стаи пестрых рыб странной формы, проплывающих на глубине более чем десять метров.

— Денни! — торжествующе воскликнула Лейла. — Смотрите сюда! — Она указала пальцем на толстый ствол дерева, на котором ясно видны следы веревки. — Здесь Джек привязывал яхту.

— Замечательно! — без особого энтузиазма согласился я.

Теперь я видел на горизонте только одно судно. Силуэт его теперь сузился, что, конечно, означало, что оно направляется прямо на остров. Это судно, нанятое Ромнеем. Но где же Кларри?

— Денни! — Лейла схватила меня за руку. — Они будут здесь через пять минут! Что нам делать?

— Вот разумный вопрос. Я буду принимать их, а вы спрячьтесь где-нибудь в стороне. Подождите показываться, пока они все не сойдут на землю. Вы стоите атомной бомбы, и она разорвется, если Ромней попытается использовать эффект неожиданности.

— Хорошо, — бормочет она. — Но я так боюсь, Денни!

— А я, вы думаете, сделан, — ворчу я, — из бронированной стали?

Взглянув на море, я увидел, что судно увеличивается. Я уже различал его детали.

— Вы хорошо сделаете, если тотчас же спрячетесь, — сказал я Лейле. — Кто-нибудь из ваших друзей, может быть, уже навел на нас бинокль.

При этой мысли Лейла завизжала и исчезла среди густой зелени, которая легко могла бы скрыть даже броненосец. Я достал сигарету, но прежде чем закурить, подождал несколько минут, опасаясь услышать вопрос, не предпочитаю ли я, чтобы мне завязали глаза. Револьвер в кармане кажется мне еще тяжелее от сознания, что он не может мне служить. Вот, что значит быть идиотом!

Ромней подводит яхту к берегу. Он вышел из рулевой рубки и бросил мне канат. Я еще тянул его, когда он уже оказался на земле рядом со мной.

— Дайте, я это сделаю сам, Денни, — сказал он.

— Узнали вы, кто…

Но я быстро замолк, увидя предупреждающий блеск в его глазах, еще прежде, чем в моих ушах раздался голос Ларри:

— Ну как, Бойд? — приветливо спросил он. — Разыгрываете роль одинокого пирата?

Я обернулся и увидел в двух метрах позади его неизменную сигару, торчащую между зубами. Позади него Феликс Паркер помогал Бетти спуститься на берег. Они подошли к Чамплину в то время, как Амброз Норман спрыгнул на землю с фацией лягушки.

У всех был веселый вид, можно было подумать, что они приехали на пикник.

— Мне хотелось бросить взгляд на этот уголок, — ответил я на вопрос Чамплина.

— Нашли что-нибудь интересное?

— Нет, — я бросил полный надежды взгляд на Ромнея. — Значит, вы изменили мнение?

— Все остальные нашли, что это прекрасная идея, — сказал он.

— А погода великолепная.

— Мне хотелось бы знать, кто приготовит нам выпить, — сказал Амброз, подходя к остальным.

— Один раз проживете без выпивки, — раздраженно бросила Бетти.

Я спросил:

— Вы не привезли с собой Соню?

— А! — Амброз со смехом обратился ко мне и Ромнею. — Понятно, вы не знаете, Бойд! У нее приступ! Сумасшествие настигло ее без предупреждения за завтраком, сразу за третьей чашкой чая!

— Сошла с ума? Каким образом? — удивился я.

— Она отказалась провести день на яхте с нами, — медленно проговорил Амброз, смакуя каждое слово. — Потому что у нее есть другие дела. Угадайте какие?

— Не знаю.

— Она внезапно решила отправиться в город в институт красоты! — с триумфом сообщил он.

— Соня? — переспросил я.

— Представляете, какие лица будут у людей, когда она войдет туда? — он разразился смехом. — Осел бы произвел меньше шума. — Болотная тварь, которая просит прополоскать ее и одеть!

Его охватил безумный смех, он не мог остановиться.

— Чувство юмора у Амброза, может быть, и ограничено, — угрюмо сказал Феликс, — но когда он понимает шутку, то извлекает из этого максимум удовольствия.

— Теперь, когда мы нашли Денни, — напряженным тоном проговорила Бетти, — не вернуться ли нам на судно? Не знаю, что нам здесь делать?

— Парень, у которого вы наняли’ лодку, сказал нам, где вас можно найти, Бойд, — сказал Чамплин. — Ему сообщено, что вы вернетесь с нами и ему нет надобности оставаться здесь.

Я широко улыбнулся ему:

— Вы все предусмотрели. Что же он ответил?

— Что это его устраивает. — Чамплин пожал плечами. — Что же вы хотите, чтобы он сказал?

— Ну, не знаю… может быть, до свидания?

Амброз встал с земли, усилие вызвало гримасу на его лице.

— Ах! Как только я подумаю об этой милой маленькой Соне, входящей в институт красоты… О господи!  Боже мой!

Все, в том числе, понятно и я, оборачиваются, чтобы увидеть, что случилось. В этот момент Лейла раздвинула заросли и вышла на маленькую лужайку.

— Лейла! — вскрикнула Бетти и вся кровь отхлынула от ее лица.

— Как дела, дорогая? — с нежной заботливостью осведомился Ромней. — Я не мог приехать раньше…

Два выстрела чуть не разорвали мои барабанные перепонки. Ромней застыл на месте. Струйка черной крови полилась из его груди, он повалился назад и упал в воду.

Лейла испустила вопль. Она бросилась к воде и застыла, точно окаменев, с широко открытыми глазами.

Все три подбородка Амброза задрожали в унисон: выражение полного изумления.

— Феликс, — его голос пресекся, он говорил с трудом. — Почему вы это сделали?

Паркер держал пистолет твердой рукой. У меня было впечатление, что он направлял его на меня.

— Я почти не сомневался, — сухо сказал Паркер, — что Лейла не умерла… Следовательно, Ромней не мог найти ее мертвой в каюте в известную ночь. Значит, Ромней был с ней в заговоре. Понятно?

— Но так как мы видим Лейлу живой, — задыхающимся голосом сказала Бетти, — нам нечего больше бояться. Не будет расследования и ничего больше… — Она повернулась и посмотрела на Паркера. — Зачем было убивать Ромнея? В этом нет надобности! Это глупо!

— А помните, что я говорил вчера вечером? Что это никогда не кончится! Всегда под той или другой личиной найдется какой-нибудь Денни Бойд, куда бы мы ни направились.

— Да, — проворчал Чамплин, — чертовски хорошо помню, потому что я думал то же самое. Пораскиньте мозгами, Бетти, и вы, Амброз, — говорит он едва слышно. — Разве это не началось с Дэймона Жильберта? Он начал с того, что унижал нас, и мало-помалу кончил тем, что ограбил наши души. Хотите знать почему? Потому что у нас никогда не хватало мужества дать ему отпор!

— Феликс! — завизжал Амброз. — Может ли быть, что вы…

— Что я убил его? Совершенно верно, я убил его. Если бы вы могли представить себе удовольствие, с каким я удерживал руками голову Жильберта под водой, пока он не захлебнулся!

Я услышал хриплое дыхание Лейлы, оторвавшейся от созерцания. Первый раз с той минуты, как был убит Ромней, ее глаза обратились на Паркера. Ее лицо стало похоже на маску с чертами, искаженными ненавистью.

— Вы понимаете, к чему я веду? — спросил Паркер тоном полнейшей искренности. — Я слишком долго ждал, пока наберусь достаточно мужества, чтобы освободиться от человека, который терроризировал меня даже во сне! Если бы у меня хватило решительности сделать это раньше, всего этого не случилось бы. Вот, почему я убил Жильберта.

— Не вижу причины, — мрачно проговорила Бетти. — Дэймона Жильберта, я еще понимаю, но Ромнея?

— Дэймон умер, но оставил дочь, и она, кажется, решила идти по стопам отца и пользоваться его методами, чтобы закрутить гайки всему своему окружению. Вы согласны с этим? Затем мы поверили, что совершилось чудо и она мертва. А затем кто появился?

— Бойд? — спросил Амброз.

— Вчера вечером мы все согласились, что необходимо отделаться от него, — заявил Феликс. — Для этого выбрали меня. Поэтому мы и здесь, не так ли? И что же произошло? Лейла Жильберт воскресла. Автоматически мы оказываемся в том же пункте, от которого отправились, кроме того, положение, может быть, еще хуже. И вот появляется Бойд, который знает достаточно, для того чтобы сорвать с нас последние клочья самолюбия и оставить голыми, как только у него появится желание открыть рот.

Чамплин, ворча, свирепо пережевывал свою сигару.

— Поэтому я и говорю, что нужно кончать, — продолжал Феликс. — И убив Ромнея, освободиться от Лейлы и Бойда.

— Вполне верное рассуждение, — спокойно подтвердил Ларри Чамплин.

— И что же… что вы теперь будете делать? — заикаясь, спросил Амброз.

— Вернемся к нашему первоначальному плану и освободимся от Бойда, — успокоительным тоном объяснил Феликс, как няня, успокаивающая ребенка. — В общем, ситуация остается неизменной, Амброз.

Бетти спросила:

— А Лейла?

Феликс широко улыбнулся:

— Лейла же мертва! Она съедена акулой, разве вы не помните? Ромней известил нас об этом.

— И приняв во внимание, что она уже мертва… — подсказал Чамплин.

Феликс закончил:

—…ей нет никакой надобности умирать во второй раз.

— Я увижу, как вас будут поджаривать на адском огне, вы убили моего отца и… — зловеще пригрозила Лейла.

— Заткнитесь! — закричал ей Феликс. — Трупы не разговаривают!

— А что вы скажете, когда мы вернемся? — спросила Бетти. — Как вы объясните исчезновение Ромнея и Бойда этому типу, нанятому Денни? Ведь он знает, что они были с нами. Вы потеряли голову, Феликс, если воображаете, что у нас есть хоть маленький шанс выйти из этого положения.

На наших глазах с Феликсом произошло внезапное изменение. Злобный, затравленный человек, борющийся за свою жизнь, снова превратился в героя с неотразимым обаянием. Казалось, что он вырос на 10 сантиметров и снова подавлял нас своей благовоспитанностью.

— Сейчас мне пришел в голову способ разрешения этой небольшой проблемы, дорогая Бетти. Бойд не проглотил историю с акулой, которую преподнес ему Ромней. Он пожелал произвести свое маленькое расследование на месте. Он нанял лодку и приехал на этот остров. Позднее мы, его добрые друзья, отправились искать его. Когда хозяин лодки, нанятой Бойдом, сказал нам, что он высадился здесь, ужасное изменение произошло с Ромнеем, он точно сошел с ума! — Феликс тихонько засмеялся: — Я думаю, что это понравится вам, Ларри! Едва мы сюда прибыли, как Ромней выпрыгнул на берег и исчез среди деревьев. Мы отправились его искать и через десять минут услышали два выстрела. В конце концов мы их нашли. И знаете что? Лейла Жильберт попала не в пасть акулы, а в руки полупомешанного сексуального маньяка. Он держал ее здесь, чтобы удовлетворять свои эротические фантазии вдали от мира и вполне безнаказанно, так как ее считали мертвой.

Бойд помог Лейле выйти на пляж, когда им навстречу попался Ромней, разъяренный до сумасшествия. Бойд сразу же это заметил, но Ромней уже всадил ему пулю в грудь. Думая, что Бойд мертв, Ромней повернулся к Лейле и убил ее. Но тем временем храбрый частный детектив сумел достать свой револьвер. — Феликс пародировал тон радиокомментатора новостей, и должен сказать, что ему это удавалось. — Перед тем как испустить последний вздох, Бойд направляет оружие на Ромнея и стреляет. Происходит то, что и произошло действительно несколько минут назад: он навзничь упал в воду.

— Феликс — вы гений, — воскликнул Чамплин с восхищением. — Замечательно!

Паркер принял воинственный вид:

— Теперь пусть каждый выскажется. Я знаю, что Ларри со мной. А вы, Амброз?

— Я? — Амброз проглотил слюну. — Хорошо… да… я с вами, Феликс. Но, знаете ли, мне все это не очень нравится.

— Я был уверен, что вы согласитесь, — сказал Феликс. Уголки его рта с презрением опустились. — Ну что же, Бетти, остаетесь только вы…

Она смотрела на него добрых десять секунд. Ее глаза, точно два черных отверстия в свинцовой маске.

— Нет, — проговорила она наконец. — Я не могу… и не хочу! — Она безнадежно покачала головой. — А знаете, Феликс? Вы хуже Дэймона Жильберта!

— Право, я огорчен, что вы так думаете, Бетти, — произнес он. — Вы абсолютно уверены, что это ваше последнее слово?

— Уверена, — почти беззвучно ответила она.

— Нельзя знать, сколько человек убьет безумец, забравшийся на такой миниатюрный островок, не так ли, Феликс? — сказал Чамплин. — Мне кажется, что общее число может и увеличиться на единицу.

Феликс кивнул.

— Совершенно верно. И я думаю, что нам нельзя больше терять времени. Вот что я предлагаю: я начинаю с того, что убиваю одного из них, затем в свою очередь каждый из нас убивает своего. Таким образом, вина будет разделена равномерно, и каждый из нас будет уверен, что остальные сохранят тайну. Возражений нет?

— Никогда в жизни не держал в руках револьвер, — захныкал Амброз. — Феликс, я не человек дела, нужно, чтобы вы…

— Не глупите, — оборвал Феликс, — я вас научу пользоваться пистолетом. Если понадобится, буду держать вашу руку.

Оружие в его руке поднимается на три сантиметра; на этот раз нет ни малейшего сомнения, оно направлено на меня.

— Выбираю я, — сказал он. — Признаюсь, что настаиваю на своем праве, потому что никому не хочу уступать удовольствие убить Бойда. Но успокойтесь, Денни… — он улыбается во весь рот. — Мы из вас сделаем героя легенды.

Раздался выстрел, и в ту же минуту Паркер согнулся от боли, пистолет выскользнул у него из рук, и он, покачиваясь, жалобно застонал.

Чамплин на четверть секунды опаздывает. Я разбил ему пальцы ударом каблука. Он взвыл и после этого больше совершенно не интересовался пистолетом.

Он медленно повернулся ко мне, втянув голову в массивные плечи, что придало ему вид злой гориллы. Я стремительно бросился на него и трижды ударил кулаком в желудок. Никакого результата — у этого парня желудок из бетона. Тогда я нацелился в его адамово яблоко. Но я недостаточно быстр, и его большая костлявая рука замыкается вокруг моей шеи и начинает ее сжимать.

Я знал, что у меня нет ни одного шанса освободиться из тисков и остается очень мало времени, пока небольшое количество воздуха в легких будет использовано до конца.

В эту минуту я ощутил тяжесть своего револьвера в кармане и моя правая рука сжала его дуло.

Оглушительный звон наполнил мои уши, и гримасничающее лицо Чамплина передо мной делалось все туманнее. Невероятным усилием я заставил свою правую руку описать полукруг, и револьвер ударил в его висок с отвратительным звуком…

Тиски вокруг моей шеи сразу же ослабли, и, раскинув руки, он тяжело свалился на землю.

Я жадно глотал свежий воздух, зрение мое прояснилось, и шум крови в ушах постепенно затих. Чамплин лежал на земле, и я понял, что в настоящий момент могу им не заниматься. Тогда я повернулся, чтобы посмотреть, что стало с Феликсом Паркером. Он стоял у воды спиной ко мне.

Непонятно, что с ним происходило. Почему он застыл на месте? Я приблизился к нему. Ноги плохо меня слушались, но я заставлял их идти. Еще два шага, и я, оказавшись рядом с ним, с трудом прочистил горло и позвал его:

— Феликс?

Кажется, он меня не слышал. Я, вытягивая шею, разглядывал его. Его широко раскрытые глаза были устремлены на что-то у его ног.

Лицо его застыло в неподвижности. Только губы лихорадочно шевелились, испуская бессвязный поток слов.

Я опустил глаза к его ногам и ощутил леденящий ужас. Спинные плавники прорезали поверхность воды в двух метрах от меня, затем внезапно исчезли. У меня перед глазами кипела покрасневшая вода. Серые хищники рвали на части свежее мясо. Одна из акул мертва, и ее жадно пожирают другие.

Теперь я понимаю значение звуков, выходящих из уст Паркера: это литания страха и покаянная молитва. Отступая, я на мгновение вижу на поверхности белое брюхо и открытую пасть с двойным рядом гигантских зубов.

— Денни? — прозвучал позади меня беспокойный голос. — Хорошо ли вы себя чувствуете, старина?

Широкий силуэт Кларри появился из-за деревьев; в руке он, как игрушку, держал ружье.

— Я заблудился, возвращаясь на этот проклятый остров, — сказал он. — Иначе появился бы уже давно. — Он взглядом оценил обстановку. — Я не думал, что попаду в этого курильщика.

Затем он взглянул через мое плечо, и глаза его округлились.

— Черт возьми!.. — начал он хриплым голосом. Я обернулся и увидел, что Лейла быстро подошла к Феликсу. Теперь они оба были в двадцати сантиметрах от воды. Она с демонической улыбкой что-то шептала ему на ухо.

Кларри направился к ним. Я тоже. Но Лейла не вовремя обернулась и заметила наше приближение. В последний раз я увидел ее кобальтово-синие глаза: они как будто из огня, точно мелькающие в них искорки вдруг зажгли зрачки.

— Мой отец Дэймон Жильберт захотел бы этого, — проговорила она тоном школьницы.

После этого она обвила обеими руками талию Феликса Паркера и вместе с ним упала в воду.

Она испустила крик, когда они оба коснулись поверхности. На минуту резня прекратилась и вода исступленно забурлила. Я не мог пошевелиться, если бы даже хотел. Кларри гигантским шагом приблизился к краю. Когда он повернулся ко мне, лицо его было серым и глаза отражали только что увиденный кошмар. Бетти и Амброз окаменели, охваченные ужасом.

— Кларри, — наконец спросил я. — Как случилось, что вы оказались здесь как раз вовремя?

— Я проехал вокруг острова и бросил якорь на противоположной стороне. — Он слабо улыбнулся. — Я сказал себе: этому проклятому Денни Бойду всегда нужно сунуть нос в осиное гнездо. А он даже не говорит по-английски!

— Научите меня, милый брат! Лучшего профессора мне не найти.

Кларри опустился на колени возле Чамплина, который не сделал ни одного движения с той минуты, как упал на землю, и внимательно осмотрел его. Поднявшись на ноги, он сказал мне:

— Вы раздробили ему голову, как яичную скорлупу. В общем, все злые умерли, а все добрые уцелели!

— Добрые… и большой трус Ларри.

Он вежливо посмеивался, потому что решил, что мое замечание продиктовано скромностью. Но глаза Амброза Нормана обещали мне вечную благодарность.

Кларри указал на яхту, нанятую Ромнеем.

— Невозможно вести два судна, старина, — сказал он. — А вот это избавит нас от ходьбы пешком. Я завтра вернусь за своим.

— Как вам угодно.

Через пять минут мы подняли якорь. Я бросил последний взгляд на воду: она была девственной чистоты и светла, как кристалл. Все вокруг дышало тишиной и покоем. Воплощение идеи, каким должен быть коралловый остров.

— Денни? — сказала Бетти нежным голосом. — В сущности, акулы играют полезную роль, благодаря им море становится чистым.

— Это такая же точка зрения, как и всякая другая, — искренне ответил я.

Следующие два дня я переживал другой кошмар, населенный синими мундирами и жужжащий миллионами вопросов. Но, в сущности, я понимаю, что волновало этих людей. Они ждали обычного расследования случайной смерти, а у них оказалась четверка мертвецов: три трупа послужили пиршеством для акул, а у четвертого раздроблен череп. Не считая известного Дэймона Жильберта, утонувшего год назад в Соединенных Штатах. К несчастью, единственный труп у них в руках тот, за который отвечаю я, — Чамплин.

Другая деталь, еще более отягощающая: смерть причинена пулей от Смита и Вессона-38, незаконно провезенного в страну, и был момент, когда я почувствовал, что нужно готовиться к длительному пребыванию в Австралии.

Наконец, по истечении двух недель, дела начали устраиваться. Согласно показаниям Бетти и Амброза, я использовал незаряженный револьвер для законной самозащиты, и, если бы я этого не сделал, мы все трое были бы убиты. Кроме того, Кларри был известен в стране, имел хорошую репутацию, обстоятельство, которое было даже важнее, чем два других свидетельства.

В конце концов я заплатил штраф в триста долларов за незаконный провоз оружия в страну, кроме того, они конфисковали револьвер. Но я не огорчился: с деньгами всегда можно купить другой.

Кларри настаивал на том, чтобы устроить прощальный вечер: он начался в шесть часов вечера в пятницу и закончился в следующий вторник. Несмотря на это, мне не удается вспомнить, как выглядит Дарис. Отправляясь на самолет, Бетти составляет мне компанию: только путешествие продолжается на неделю дольше, чем если бы я был один.

Когда я, наконец, снова увидел Манхэттен, Рождество уже далеко позади, но снег все еще лежал. Хмурым днем в середине января я шел по Уолл-стрит.

Джемс Барт, все такой же лысый увалень, бормочущий свои конфиденции, обращаясь к мебели своего бюро. Я солгал бы, если бы сказал, что он заплакал от радости, увидев меня.

— Насколько я помню, мистер Бойд? — проговорил он скрипучим голосом, адресуясь к своему календарю. — Чем могу быть вам полезен?

— Мало ли чем, — ответил я. — Например, вручив мне десять тысяч долларов, которые обещала мне Лейла Жильберт, если я найду убийцу ее отца.

— Как вы уже знаете, мистер Бойд… мисс Жильберт мертва и не оставила завещания.

— Я могу доказать, что она обещала мне десять тысяч долларов. У меня сохранился магнитофон.

Он пожал плечами.

— Никакой надежды!

— Я могу доказать, что нашел убийцу ее отца. Записано в рапортах австралийской полиции.

— Смешно! — холодно обронил он.

Я с конфиденциальным видом наклонился к нему через бюро и бросил на него многозначительный взгляд.

— А как вы зарабатываете себе на хлеб теперь, когда оба Жильберта мертвы?

На его скулах загорелись два симметричных красных пятна, а рука, схватившая карандаш, задрожала.

— Поразмыслив, мистер Бойд, — прошептал он своим ручным часам, — я решил, что ваши притязания на часть наследства мисс Жильберт обоснованы. Естественно, я не могу обещать, но думаю, что не ошибусь, если скажу, что не будет необходимости в документах, доказывающих ваши права на эту часть наследства. Думаю, что окажется достаточно моего подтверждения.

— Благодарю, мистер Барт. Надеюсь скоро получить от вас известия.

— Потребуется всего несколько дней, мистер Бойд, — заверил он. — Я употреблю весь мой авторитет, чтобы этот вопрос был быстро урегулирован.

— Вы очень любезны, мистер Барт.

— Пустяки! Просто я хочу, чтобы до конца ваших дней у вас не было повода заходить в мою контору, мистер Бойд!

Чтобы отпраздновать свое возвращение, я повел Фрэн Джордан обедать в самый интимный кабачок.

Не просидели мы и двадцати минут, как я заметил, что через два столика сидит Амброз Норман. Он был с девушкой высшего класса, настоящей куклой Манхэттена в черном платье от Диора. Несколько безделушек очень хорошего вкуса от Картье.

Когда я подошел к их столу, чтобы поздороваться, девушка небрежно играла маленьким портсигаром, инкрустированным настоящим жемчугом. Я подошел сзади и вдохнул духи ценою в пятьдесят долларов.

— Денни Бойд! — У Амброза был такой вид, как будто он рад видеть меня. — Вы один? Сядьте же к нам.

— Я с моим секретарем, Фрэн Джордан.

— Приведите и ее! Пусть она выпьет стаканчик в нашей компании.

— Согласен.

Я сделал ему знак, чтобы он представил меня своей последней победе.

— О! Извините, — Амброз удивленно посмотрел на меня. — Крошка, это Денни Бойд.

Она медленно повернула голову и улыбнулась мне. Она замечательна! Ее элегантное, тонкое очарование медленно проникает в вас. Естественная блондинка с прической в три этажа — последний шик! Что касается ее ореховых глаз — они интригуют.

— Хэлло, Денни, — промурлыкала она очаровательным голосом. — Счастлива вновь увидеть вас.

— О!., я… слишком любезно. Но… значит, мы уже встречались?

Уголки ее рта слегка искривились.

— Вы меня не узнаете? Позвольте освежить вашу память.

Под мою руку проскальзывают пальчики с наманикюренными ногтями и тихонько прижимаются к моей груди. Божественное ощущение!

Через минуту у меня вырвался крик боли, когда ногти впились в тело.

Я смотрел на нее и не верил своим глазам.

— Соня?!

— Конечно же, Денни, — говорит она скромным тоном. Ее губы мило улыбались, в глазах сверкали насмешливые искорки.

— Я покончил с примитивным периодом, — с энтузиазмом объяснил Амброз, — и перешел в период переходного состояния. Вы не находите, что Соня неплохо выглядит?

— Фантастично! — сказал я. — Как ей удалось утратить акцент и так быстро овладеть английским?

— Я нашел ей английского учителя. Молодой парень, похожий на Эрроля Флина в молодости.

— Такая же мускулатура, — шепнула Соня.

— Они работают день и ночь без перерыва.

— Особенно ночью.

Соня нежно улыбнулась.

— Мне доставило большое удовольствие повидать вас, — заверил я прерывающимся голосом. — Ну, мне пора к моему столику. Фрэн там совсем одна…

— Да, конечно, я понимаю, — согласился Амброз. — До свидания, Денни.

Примечания

1

Fingeis — пальцы (англ.).

(обратно)

Оглавление

Ковбой с Манхэттена (Пер. с англ. О. Сергиевской)

  Глава 1

  Глава 2

  Глава 3

  Глава 4

  Глава 5

  Глава 6

  Глава 7

  Глава 8

  Глава 9

  Глава 10

  Глава 11

Этот милый старый блюз (Пер. с англ. О. Сергиевской)

  Глава 1

  Глава 2

  Глава 3

  Глава 4

  Глава 5

  Глава 6

  Глава 7

  Глава 8

  Глава 9

  Глава 10

  Глава 11

Ранний Бойд (Пер. с англ. О. Юмашевой)

  Пролог

  Глава 1

  Глава 2

  Глава 3

  Глава 4

  Глава 5

  Глава 6

  Глава 7

  Глава 8

  Глава 9

  Глава 10

  Глава 11

Убийство на конкурсе красоты (Пер. с англ. О. Юмашевой)

  Глава 1

  Глава 2

  3

  4

  5

  6

  7

  8

  9

  10

  11

  12

  13

Любовник не возвращается (Пер. с англ. О. Сергиевской)

  Пролог

  Глава 1

  Глава 2

  Глава 3

  Глава 4

  Глава 5

  Глава 6

  Глава 7

  Глава 8 Fueled by Johannes Gensfleisch zur Laden zum Gutenberg