«Том 15. Таинственная блондинка»

Том 15. Таинственная блондинка (fb2) - Том 15. Таинственная блондинка [Объект их низменных желаний. Пока не разлучит искушение. Холодная зеленая бездна. Таинственная блондинка] (пер. А. М. Машезерский,Павел Васильевич Рубцов) 2120K скачать: (fb2) - (epub) - (mobi) - Картер Браун

Картер Браун Том 15.Таинственная блондинка [Объект их низменных желаний. Пока не разлучит искушение. Холодная зеленая бездна. Таинственная блондинка]

Объект их низменных желаний (Пер. с англ. П. В. Рубцова)

Глава 1

День был слишком хорош, чтобы думать об убийстве. Огромные тихоокеанские волны с ревом набрасывались на берег и растекались тысячами пенящихся ручейков. Небо было лазурным, солнце — палящим, и я мечтал провести остаток дня растянувшись на песке рядом с какой-нибудь русалкой в бикини. Но мечты — весьма скоротечная штука для таких парней, как я, которые полностью зависят от ежемесячного жалованья. Поэтому я вылез из машины и зашагал к переднему крыльцу. Маленький домик казался слегка покосившимся, как будто после продолжительной борьбы ему пришлось сдаться на милость океанским ветрам.

Сильно пахло жимолостью, что следовало бы считать романтичным, если бы от этого запаха у меня чертовски не першило в горле. Я нажал на кнопку звонка и прождал секунд пятнадцать, прежде чем распахнулась входная дверь и на меня уставилась брюнетка довольно безумного вида. Во всяком случае, мне показалось, что она уставилась, так как глаза у нее фокусировались не очень здорово.

— Алый — цвет позора благородной Элинор, — продекламировала она каким-то замогильным голосом. — Коричневый — цвет ее обагренной кровью груди.

— Я лейтенант Уилер из службы окружного шерифа. — Я вытащил свой значок и помахал им перед ее носом, словно это был магический талисман от злых чар.

— Пульс не прослушивается, ткани изуродованы, — продолжала она тем же ненатуральным голосом. — О, опустите черный гроб в сырую землю. Начните танец траурного ритуала.

— А где рифма? — попытался я прервать ее.

— Белым стихам рифмы не нужны. — Она еще раз посмотрела на меня, поморгала, затем ее глаза приняли осмысленное выражение. — Как вы себя назвали?

— Уилер, лейтенант Уилер.

— …Из службы окружного шерифа, — закончила она за меня. — Первый из многих, надо думать?

— Что вы имеете в виду? — пробормотал я.

— Бедная Элинор! — Она печально покачала головой. — Похожие друг на друга серые полицейские офицеры будут смотреть с вожделением на твой обнаженный позор, близорукие хирурги будут копаться в твоих внутренностях, а гробовщик с потными ладонями позаботится об остальном. — Неожиданно ее темные глаза презрительно взглянули мне в лицо. — Полагаю, вы хотите ее видеть?

— И полагаете не напрасно, — осторожно ответил я.

Она провела рукой по длинным темным волосам, которые беспорядочной массой покрывали ее плечи, очевидно решая, можно ли впустить меня в дом. Это дало мне возможность очухаться от всей этой ерунды с белыми стихами и посмотреть на нее более внимательно, что явно не было излишним. Итак, лет двадцати с небольшим, не просто хорошенькая, а, можно сказать, красивая. Черный облегающий свитер обрисовывал ее полные груди со всеми деталями; на ней были вылинявшие голубые джинсы, которые неизвестно каким манером ей удалось натянуть на себя: природа наделила ее широкими бедрами и внушительных размеров задницей.

Я мог бы поспорить, что она весьма высокого мнения о собственной внешности, поскольку неосознанно поддерживала постоянный контакт со своим телом. Пока пальцы ее правой руки любовно приглаживали длинные шелковистые волосы, вторая рука скользнула вдоль крутого бедра, затем рассеянно коснулась груди. Судя по манере разговаривать, она была малость «ку-ку», но, возможно, это было результатом эмоционального шока. Не исключено, что мне удастся это узнать (я мысленно скрестил пальцы), когда она поостынет.

— Я ведь не могу помешать вам войти, не так ли? — вдруг произнесла она. — Грязному, прогнившему, вонючему миру недостаточно, что она уничтожена? Она мертва, но все равно должна быть выставлена на публичное обозрение. Таков ритуал, не так ли?

— Я всего лишь коп, — мягко пояснил я. — Когда кого-то убивают, мне платят за то, чтобы я установил, кто это сделал.

— Да. — Она быстро закивала, в то время как ее правая рука рассеянно поглаживала основание левой груди. — Вы абсолютно правы! Вы виноваты не больше, чем я. Не мы с вами повинны в этом мерзком злодеянии, верно? — Она шире распахнула дверь и отступила в сторону, пропуская меня. — Она в спальне. Я… я ничего не трогала.

Я прошел мимо нее в гостиную, потому что никакой прихожей не было. Сквозь зеркальное стекло открывался великолепный вид на пляж и океан, а в очаге торчал традиционный обломок плавника. В остальном комната была обставлена в псевдоколониальном стиле и производила впечатление нежилой.

Я почувствовал, как моего локтя коснулась рука, и посмотрел на брюнетку, которая кивком указала на дверь слева.

— Вон там, — сказала она, ее руки при этом медленно одергивали юбку на тонкой талии.

— Думаю, вы должны все знать?

— О чем?

— Об Элинор. — Она на мгновение прикусила указательный палец, затем — возможно, он пришелся ей не по вкусу — как бы отбросила от себя. — Я имею в виду, чем она занималась и с кем этим занималась, ну и все такое?.. — Смех у нее был застенчивым, но, как мне показалось, неестественным. — Я думаю, вы захотите узнать все и обо мне?

Это было спорно. Не желая уточнять, я спросил:

— Вы Анджела Палмер?

Верно.

— А это? — Я жестом указал на запертую дверь.

— Элинор Брукс.

— Наверное, мне лучше пойти взглянуть, — пробормотал я.

Тяжелые шторы на окнах были плотно задернуты, и комната тонула в полумраке. Я закрыл за собой дверь и включил верхний свет. И очутился в духоте — в спальне пахло табачным дымом и дорогими духами. Мои глаза, привыкнув к яркому желтому свету, увидели разбросанную по всему полу одежду. У самых моих ног валялось смятое платье. Недалеко от него — черный шелковый бюстгальтер, крошечный пояс с резинками и пара нейлоновых чулок, черная нижняя юбка и, наконец, у изножья огромной кровати — черные кружевные штанишки. Обнаженное тело девушки раскинулось по диагонали на голубом шелковом покрывале.

Я подошел и взглянул повнимательней.

Это была блондинка примерно такого же возраста, что и брюнетка, впустившая меня в дом. Глаза у нее были широко раскрыты и уставились в потолок. Рукоятка ножа торчала над ее левой грудью, повсюду была кровь. Прежде чем она запеклась, кто-то написал ею на лбу убитой большую букву «J»[1].

Пока не прибыли эксперты, мне было нечего делать, поэтому я снова вернулся в гостиную. Анджела Палмер сидела в псевдоколониальном кресле, нежно лаская руками свои бедра. Она посмотрела на меня с почти виноватой улыбкой:

— Это ужасно, не правда ли?

Я закурил сигарету и задал ей несколько вопросов. Выяснилось, что она приехала около десяти часов, открыла дверь собственным ключом и увидела труп. Сразу же позвонила в службу шерифа и стала ждать, когда я приеду. Элинор Брукс была ее близкой подругой, они делили этот пляжный домик на двоих. Она не рассчитывала встретить здесь Элинор среди недели. У них было нечто вроде расписания на субботы и воскресенья. У Анджелы и Элинор есть квартиры в Пайн-Сити — в одном и том же доме и на одном и том же этаже.

К этому времени прибыли эксперты во главе с доктором Мэрфи, так что с остальными вопросами пришлось подождать. Минут пятнадцать я стоял в спальне, прислонясь к стене, и наблюдал, как они работали. Эд Сэнджер, гений из криминалистической лаборатории, следил за тем, как его помощник действовал фотоаппаратом, искал отпечатки пальцев и производил остальные трюки, потом он поднял на меня глаза и пожал плечами.

— Черт знает сколько следов, возможно, все — девушек, — угрюмо буркнул он. — А на ноже, могу поспорить, не окажется ни единого. Иногда я даже думаю: ну чего ради нас беспокоят?

— Звучит многообещающе, — усмехнулся я.

Какое-то мгновение он смотрел на кровать, пожевывая свою губу:

— Какая несправедливость. Красивая девица, а?

Доктор Мэрфи запер свой зловещий черный чемоданчик с не менее зловещим щелчком и подошел к нам.

— Полагаю, причина смерти ясна даже для такого тупицы, как вы, Уилер?

— Он вынужден постоянно оскорблять людей, потому что у него комплекс неполноценности, — пояснил я Сэнджеру. — А этот комплекс имеется у него потому, что он неполноценен. Последний раз, когда анализировали его состояние, ему рекомендовали самоубийство как наиболее гуманный акт.

Худощавая физиономия Мэрфи приобрела еще более сатанинское выражение.

— Последний раз, когда анализировали состояние Уилера, выяснилось, что его основной проблемой является широта взглядов — например, если его заставить хотя бы пару минут не думать о девицах, он, скорее всего, превратится в идиота.

Как всегда, Эд Сэнджер пропустил нашу пикировку мимо ушей и вернулся к делу:

— Что вы скажете об этой букве, нарисованной у нее на лбу?

— А что? — спросили мы с Мэрфи в один голос.

— Ну, — он подозрительно посмотрел на нас обоих, — это должно что-то означать, не так ли?

— Он прав, Эл, — совершенно серьезно произнес Мэрфи. — Что скажете?

— Разумеется, прав, — мрачно подтвердил я. — Похоже на «J», а?

— Хватит! — окрысился Сэнджер. — Человек пытается вести какой-то разумный разговор, а что получается?

— Согласен, — тут же сказал я, — эта буква что-то означает, но в настоящий момент я знаю одно: у меня есть скверное предчувствие, что потребуется черт знает сколько времени, чтобы найти ответ на этот вопрос.

Мэрфи взглянул на часы и неожиданно фыркнул, будто только что вспомнил, что его ожидает еще пяток трупов.

— Смерть произошла девять-десять часов назад, — быстро сообщил он. — Вскрытие постараюсь сделать сегодня же. Когда закончу, возвращу вам орудие убийства, договорились?

— Конечно, док. — В голосе Эда не чувствовалось энтузиазма. — Во всяком случае, выглядит оно как самый обычный кухонный нож.

— Если вы, парни, будете и дальше стоять тут и подбадривать меня, я, пожалуй, расплачусь, — уныло заметил я. — Почему бы вам не исчезнуть?

— Труповоз уже в пути, — сказал Мэрфи и тихонько вздохнул: — Никак не возьму в толк, почему мне когда-то казалось, что медицина — это что-то романтическое?

Когда они наконец удалились — Эд увел на буксире и своего помощника, — я обыскал комнату. На это ушло не более пары минут. В стенном шкафу находилось несколько самых обычных пляжных платьев, в тумбочке — две смены нижнего белья. В изголовье кровати имелось два ящичка, по одному с каждой стороны, в левом обнаружилась маленькая вечерняя сумочка черного цвета. Я открыл ее. В ней лежали кружевной носовой платочек, губная помада и пудреница, а также четыре ключа на колечке. Я закрыл сумочку и забрал ее с собой в гостиную, где сидела, обхватив себя руками, ненормальная брюнетка. На мой взгляд, есть несколько куда более плодотворных возможностей ничего не делать, чем сидеть таким вот образом.

Она взглянула на меня с вымученной улыбкой и сказала:

— Новые вопросы?

— Знаете ли вы кого-нибудь, кому хотелось бы убить Элинор Брукс?

— Нет, — твердо ответила Анджела. — Не думаю, чтобы кто-нибудь назвал ее приятной девушкой, но в душе она была славной, не злой, если вы понимаете, что я имею в виду.

— Тогда почему бы не назвать ее приятной? — удивился я.

— Свободная любовь — превосходная штука, своего рода адреналин, который заставляет петь менестрелей и творить поэтов. — Она улыбнулась, увидев мое недоумение, и нежно потерлась щекой о собственное плечо. — Но сколько прилагательных в превосходной степени известно вам для определения любви, к которой заранее прикреплена бирка с ценой? Возможно, самыми милостивыми являются в этом случае слова «низкая» и «грязная». Элинор знала это, но ей было наплевать. Она считала, что так легче всего заработать себе на жизнь. У Элинор был практичный ум, и она жила на широкую ногу. По ее словам, имела в среднем по три сотни в неделю.

— Она была профессиональной проституткой, девушкой по вызову?

— Да. — Анджела Палмер кивнула. — А ответ на ваш следующий вопрос будет отрицательным. — Я — нет.

— Мне это не нравится, — пробормотал я.

— Что именно? Что я — нет, а она — да?

— Мне это не нравится потому, что ее мог убить один из клиентов, — пояснил я. — Какой-нибудь случайный тип, возможно параноик, который находился в Пайн-Сити проездом и выбрал ее потому, что она показалась ему легкодоступной мишенью. Не исключено, что в данный момент он уже на полпути в Чикаго или куда-то еще.

Она решительно покачала головой:

— Я так не думаю.

— Почему?

— Я знаю, как Элинор обычно действовала, — совсем не так, как вы представляете себе. Она мне все откровенно рассказывала, и слушать ее было ужасно интересно, особенно мне, любительнице в лиге начинающих! Элинор подходила ко всему очень по-деловому. У нее были только регулярные клиенты, которые платили по сотне долларов за каждое посещение или ночь. Если требовалось нечто большее, цена возрастала, но она никогда не занималась делом в уик-энды или праздничные дни, потому что ценила свое свободное время. Работала она две, иногда три ночи в неделю, и только. У нее была весьма ограниченная клиентура, как я уже говорила. Максимум шестеро мужчин.

— Может, у нее где-нибудь записаны их имена? — мечтательно проговорил я.

— Ну, — спокойно ответила Анджела, — возможно, такой список и есть. Элинор была аккуратной девушкой, она считала, что всегда нужно быть честной и платить налоги. Я уверена, что она вела запись всех своих дел.

— И где могут быть эти записи? У нее дома?

— Где же еще? — Она слегка пожала плечами и погладила себя по бедру. — Если вы собираетесь поехать взглянуть на них, я тоже поеду и помогу вам, лейтенант. Не хочется здесь задерживаться дольше, чем это необходимо.

— У вас есть ключи от ее квартиры?

— Нет. — Она кивнула в сторону маленькой черной сумочки, которую я продолжал держать в руках. — Но, думаю, они есть у вас. Я узнаю сумочку Элинор!

— Ладно, мы отправимся, как только прибудет тру… э-э… санитарная машина, — сказал я. — Помню, вы заявили, что не занимаетесь тем, чем занималась Элинор. Тогда чем же вы зарабатываете?

— Я танцовщица, — ответила она и при этом непроизвольно повела бедрами, — исполняю экзотические танцы.

Моя квартира рядом с квартирой Элинор, поэтому мы и познакомились.

— И так подружились, что решили разделить этот пляжный домик?

— Совершенно верно.

— Почему вы надумали выбраться сюда сегодня утром?

— День-то чудный. Мне захотелось поплавать. — Она на мгновение закрыла глаза. — Мой гороскоп предупреждал меня, что сегодня неудачный день для путешествий. Нужно было отнестись к этому серьезно!

— Исполнительница экзотических танцев, которая увлекается белыми стихами? — задумчиво произнес я.

— А что, есть какой-то закон против этого? — спокойно осведомилась она.

— Придется свериться с гражданским кодексом… Но сочетание весьма необычное.

— Пожалуй, взгляну еще разок на Элинор, — несколько напряженно сказала она. — Это не возбраняется законом?

— Нет.

Анджела прошла мимо меня в спальню и вернулась секунд через тридцать. Ее лицо было белым как мел, а в глазах снова появилось сомнамбулическое выражение. Она подошла прямиком ко мне, обхватила мою шею руками и уткнулась лицом в плечо. Какое-то время я остро ощущал упругость ее грудей и твердость лона, прижавшегося ко мне. Потом она отпустила мою шею и отступила назад.

— Плоть к плоти, — тихо произнесла она, — мне необходимо было взять себя в руки. Тепло, ускоряющийся пульс, ощущение продолжающейся жизни… Извините.

— Это доставило мне удовольствие, — искренне ответил я.

Снаружи послышался шум мотора, через какую-то минуту труповоз остановился возле домика. На мгновение воцарилась тишина.

— «Плач по утраченной подруге», — сказала она и вздрогнула. — Хотела бы я знать, какой зверь в образе человеческом до сих пор гуляет вокруг?

Глава 2

По дороге в Пайн-Сити брюнетка сидела рядом со мной и почти все время молчала. Я ехал на патрульной машине, потому что моя собственная спортивная модель пару дней назад сильно пострадала: какой-то пьяный тип неожиданно вывернул из-за угла на скорости сто семьдесят миль в час и рванул мне навстречу.

Когда мы въехали в город, Анджела Палмер показала мне кратчайшую дорогу, так что буквально через пять минут я уже притормозил перед новым высоким домом.

— Должно быть, вы хорошо зарабатываете экзотическими танцами, — заметил я, когда мы поднимались на лифте на пятнадцатый этаж, — раз живете в таком роскошном доме.

— Я собиралась стать доктором литературы, пока не устала от попыток пробиться через ряды своих коллег, и все такое. — Она беспечно махнула рукой. — Разве вам неизвестно, лейтенант, что девушка может заработать гораздо больше своим телом, нежели головой?

Мы вышли из лифта и, пройдя по устланному ковровой дорожкой коридору, остановились перед дверью апартамента 15-С. Анджела Палмер достала ключ и открыла дверь.

— Это моя обитель, — сказала она, — квартира Элинор напротив, но если вы не возражаете, я бы хотела немного привести себя в порядок.

— Если на это уйдет не очень много времени, — ответил я.

Я закурил сигарету и остался ждать в элегантно обставленной гостиной, а она исчезла. Возле кушетки на низеньком столике стояла фотография в рамке. Я наклонился и внимательно на нее посмотрел. Это был весьма привлекательный тип лет тридцати, с густыми блестящими черными волосами, откинутыми со лба, небольшими усиками и ровными зубами, обнаженными в широкой улыбке. На фото размашистым почерком было написано: «Анджеле — навсегда, Найджел». Надпись показалась мне довольно избитой.

Но тут Анджела вернулась в гостиную; единственная разница, которую мне удалось заметить, заключалась в том, что она причесала волосы.

— Я ведь недолго, верно? — улыбнулась она.

Раздался звонок в дверь; она слегка нахмурилась.

— Извините, не представляю, кто бы это мог быть в столь ранний час?

Она вышла в переднюю, до меня донеслось неясное бормотание, затем она возвратилась в сопровождении высокого широкоплечего типа, физиономия которого была запечатлена на фотографии в рамке.

— Лейтенант, я хочу вас познакомить с моим другом Найджелом Слейтером. Это лейтенант Уилер, Найджел.

Мы обменялись рукопожатиями, при этом Слейтер смотрел на меня с явным недоумением.

— Лейтенант? — переспросил он.

— Из службы окружного шерифа, — уточнил я.

Он оторопело взглянул на брюнетку:

— Разве вчера вечером в клубе была облава?

— Не глупи. Это в связи с Элинор. Вчера ночью ее убили.

— Элинор? Убили? — Он буквально остолбенел.

— Перестань изображать эхо! — Она повысила голос. — Ты ее почти не знал, но мне-то она была лучшей подругой, а я сегодня утром обнаружила ее мертвой в пляжном домике.

Ее лицо исказилось от боли, и она поспешно повернулась к нам спиной.

— Анджела, дорогая! — Он неловко обнял ее за плечи, но она тут же нетерпеливым жестом сбросила его руки. — Мне очень жаль, — пробормотал он, — правда жаль! Я знаю, что она была твоей лучшей подругой, вы с ней были очень близки.

На этом запас слов у него иссяк, он растерянно переминался с ноги на ногу, поглаживал большим пальцем свои усики в поисках вдохновения.

— Ну, — я осторожно откашлялся, — мне нужно заняться своими официальными обязанностями. Рад был познакомиться с вами, мистер Слейтер.

Он состроил вежливую гримасу, когда я проходил мимо него, направляясь к двери. Анджела Палмер продолжала стоять повернувшись к нам спиной, ее плечи спазматически подергивались. В тот момент я не был расположен заниматься всякой чепухой вроде белых стихов, а поэтому пересек комнату и вышел в коридор. Мне повезло: первый же из четырех ключей на кольце подошел к двери убитой девушки.

Гостиная была обставлена в калифорнийско-японском стиле, центральное место в ней занимала огромная композиция из цветов, напоминающих ландшафт Хиросимы после атомной бомбежки. Затем я прошел в спальню — здесь доминировала колоссальная кровать, дополненная косо повешенным над изголовьем зеркалом со скрытой подсветкой. Покрывало и накидка из пухлых подушек были из черного атласа, и я подумал, что Элинор Брукс обладала необычайно профессиональным воображением.

Я принялся за обычную, рутинную работу, примерно через десять минут, открыв запертый ящик бюро одним из ключей на связке, нашел настольную книгу записей, из тех, где на каждый день недели отведен свой листок. Большинство страниц оказались незаполненными. Более тщательная проверка показала, что записи делались только по ее рабочим дням, то есть ночам. На каждом таком листке имелась короткая запись, сделанная очень аккуратным почерком: имя, сумма. В среднем таких записей приходилось по две-три на неделю. В дневнике был только один минус, который не позволил мне отнести его к разряду безукоризненных: кое-какие странички были вырваны. Последняя запись была сделана три дня назад, в субботу.

Я забрал дневник с собой в гостиную и увидел, что в проеме двери стоит Анджела Палмер, крепко скрестив руки под высокой грудью.

— Так вы нашли его? — Какая-то искра мелькнула в ее глазах, когда она увидела дневник.

— Да, нашел, — подтвердил я. — А куда девался Слейтер?

— Ушел. — Она нетерпеливо пожала плечами, — Временами он бывает таким толстокожим ублюдком, что я поражаюсь, за что я его люблю.

— Должно быть, вы скрытая мазохистка, — высказал я предположение. — Значит, по-вашему, клиентура Элинор насчитывала не более шести человек?

Она кивнула.

— А их имена вы уже обнаружили?

— Всего четыре. Нескольких страниц не хватает.

— Да? — Она медленно заморгала. — И кто же они? Может, я кого-то знаю?

— Джил Мейсон, Том Лабелл, Джесс Дрери, Фрэнк Вагнер, — перечислил я, с надеждой глядя на нее.

— Том Лабелл? — Ее брови взметнулись вверх. — Здорово!

— Здорово?

— Ну разве жизнь не полна самых вонючих сюрпризов? Он владелец той «коробки», где я танцую. Но Элинор ни разу не упомянула его имени за время всех наших разговоров о ее работе. Н-да, пусть твоя левая рука не знает… и так далее.

— А как насчет других имен?

— Фрэнк Вагнер, — без раздумий произнесла она. — Это имя она упоминала несколько раз. Он частенько смешил ее. Маленький толстячок, считавший себя величайшим донжуаном в мире. Ей было трудно воспринимать его всерьез — или серьезно отдаваться ему, наверное, так будет правильнее сказать.

— Больше она ничего про него не говорила? Где он живет и чем занимается?

— Он владелец магазина дамского белья, и почему-то, по ее словам, это делало его еще более смешным. Он постоянно дарил ей совершенно потрясающие комплекты белья.

— Действительно, в комнате очень много хорошего белья, — заметил я. — Думаю, стоит проверить этикетки. Ну а еще двое?

— Нет. — Она решительно покачала головой. — Ни разу не слышала, чтобы она упоминала Дрери или Мейсона.

— Ну а какие-то еще имена она называла?.

— Не помню, к сожалению.

— Где та «коробка», в которой вы работаете? Ну, где я могу найти Лабелла?

— Клуб «Джаззи-шасси». — Она презрительно наморщила нос. — Это название — идея самого Лабелла, так что можете себе представить, что это за тип. Если вы заглянете туда поближе к ночи, то сможете с ним встретиться и полюбоваться малюткой Анджелой, которая будет исполнять свой эротический танец падшего ангела. Это на Пайн-стрит, в двух кварталах южнее Мейн.

— Возможно, я и заеду. У Элинор был приятель?

— Не думаю. Секс был ее бизнесом, и она гордилась тем, что преуспела в своем деле, если вы понимаете, что я имею в виду. Но помимо этого, как мне кажется, секс ее не интересовал.

— Ну что ж, для начала у меня есть четыре имени, — пожал я плечами. — Думается, мне следует этим воспользоваться.

— Мне бы не хотелось учить лейтенанта полиции, как поймать убийцу. — Она неуверенно улыбнулась. — Но как насчет этих исчезнувших страниц? Похоже, что убийца вырвал их, потому что там было записано его имя, верно?

— Ну и?..

— Возможно, он был чертовски уверен, что оставленные им имена принадлежат тем людям, которые ничего не знают ни про него, ни про его отношения с Элинор. Я хочу сказать, он намеренно направил вас по четырем дорогам, которые могут привести только в тупик.

— Эта очаровательная мысль уже пришла мне в голову, — не слишком любезно заметил я. — Но все равно огромное спасибо.

— Извините. — Она разжала руки и принялась медленным размеренным движением поглаживать себя по бедрам. — Никогда не умела держать язык за зубами. Так что лучше я перестану вас изводить и попытаюсь немного отдохнуть. Я увижу вас сегодня вечером в клубе?

— Непременно, — сказал я. — Но ничего не говорите мистеру Лабеллу про убийство.

— Не беспокойтесь! — Она тихонько хмыкнула. — Мне не терпится взглянуть на его физиономию, когда вы скажете ему, кто вы такой и зачем к нему пожаловали. — Она повернулась и неторопливо вышла в коридор: ее бедра исполняли собственную медленную фантазию. — Надеюсь, вы отыщете его, лейтенант, — бросила она через плечо. — Боюсь, мне не удастся спокойно уснуть, пока я не буду уверена, что этот маньяк схвачен.

После ее ухода я вернулся в спальню и проверил пару ящиков, забитых восхитительным дамским бельем. Примерно восемьдесят процентов этикеток были одинаковы, и это показалось мне достаточно убедительным. Затем я вышел из квартиры и запер за собой дверь.

По какой-то непонятной причине, стоя в лифте, я думал об одежде: в спальне и в пляжном домике. К тому моменту, когда я достиг первого этажа, я сообразил, что именно не давало мне покоя: недоставало туфель. Элинор Брукс не та особа, которая станет разгуливать босиком. Тогда где же ее обувь?

Витрина была полна экзотики, от полукорсетов с расцветкой под леопарда до совершенно прозрачных бюстгальтеров, и это именовалось «интимным салоном». Внутри атмосфера оказалась еще более интимной: толстенный ковер и насыщенный мускусом воздух.

Я нервно шаркал ногами по ковру, приминая высокий ворс, пока из-за занавеса, состоящего из длинных ниток крупных бус, не появилась блондинка. У нее были волосы цвета шерри, зачесанные на самую макушку, с длинной челкой, почти закрывающей сапфировые глаза. Полные губы были плотно сжаты, изгиб нижней губы выдавал настороженность. На ней был оранжевый брючный костюм без рукавов, сильно приталенный; тонкая ткань подчеркивала агрессивный напор ее маленьких упругих грудей. Брюки плотно обтягивали изящные бедра и длинные стройные ноги.

Когда она увидела меня, бровь у нее непроизвольно приподнялась, а губы раздвинулись в насмешливой улыбке:

 — Что-то для вашей супруги… конечно?

— Я не женат, — объяснил я ей.

— Для вашей приятельницы?

— У меня нет приятельницы.

Я проследил, как ее вторая бровь приподнялась вслед за первой, а затем бросил на нее плотоядный взгляд.

— Я трансвестит, — сообщил я и указал на безрукий и безголовый манекен на прилавке, одетый в светло-голубое бикини и такого же цвета лифчик, все — из совершенно прозрачного нейлона. — Не согласитесь ли примерить? Похоже, вы как раз моего размера.

Какое-то мгновение казалось, что она зальется краской, затем в ее глазах зажегся огонек и она рассмеялась:

— Видимо, я это заслужила. Должна признаться, я была излишне подозрительна, но видели бы вы тех ублюдков, которые порой сюда заходят!

— Я искал мистера Вагнера, — пояснил я. — Но, очевидно, я лишился рассудка, — продолжил я, встретив изумленный взгляд сапфировых глаз. — Как я мог надеяться увидеть его здесь? Ведь тут находитесь вы.

— Естественно, я восхищена вашим прекрасным вкусом. — Она довольно долго всматривалась в меня, потом пришла к определенному выводу: — Вы что-то продаете?

— Только самого себя! — чистосердечно признался я. — Вы заняты сегодня вечером?

Брови снова взметнулись вверх.

— Что вы имеете в виду?

— Обед, — с надеждой проговорил я. — После этого мы могли бы послушать музыку на моей первоклассной аппаратуре…

— Которая находится в вашей холостяцкой квартире?

— Которая находится в моей холостяцкой квартире, — согласился я.

— Неподалеку от огромной мягкой кушетки?

— Неподалеку от моей…

Я запнулся и бросил на нее нервный взгляд.

— По всей вероятности, вы психиатр или нечто в этом роде?

— Только для тех парней, которые хотят, чтобы я демонстрировала им прозрачное белье, даже не потрудившись со мной познакомиться, — холодно сказала она. — Благодарю за любезное приглашение, мой ответ…

— «Нет»? — произнес я печально.

— Давайте договоримся на завтра, часиков этак в восемь. Мы с вами где-нибудь встретимся и поужинаем. Что касается музыки, вопрос остается открытым. Меня зовут Нэнси Льюис, а вас?

Я пару раз открыл и закрыл рот.

— Эл Уилер, — удалось мне все же выдавить из себя. — Что скажете про «Алую голубку»? Название премерзкое, и меня раздражает, что они подают блюда под стеклянными крышками, но еда отменная. Так в восемь?

Она кивнула:

— Прекрасно. Вы по-прежнему желаете видеть мистера Вагнера?

— Да.

— Мистер Уилер, представляющий…

— Лейтенант Уилер, представляющий службу окружного шерифа.

— Ой, нет! — Она снова негромко рассмеялась. — Неужели я договорилась о свидании с копом?

— А что тут забавного? — проворчал я.

— Даже не верится! Дело в том, что в этом отношении я воспитана телевизором. Во всех телепередачах лейтенанты всегда бывают скучными домоседами. У них непременно куча детей и толстушка жена, она кудахчет над мужем как наседка в каком-нибудь невзрачном домишке, перед которым стоит седан образца пятьдесят второго года. И у этих жен есть все основания для беспокойства, потому что беднягу лейтенанта непременно убивают где-то на середине сериала.

— Вы меня заинтриговали, — искренне сказал я.

— Я знаю все типы копов. Капитан — непременно любящий отец, что бы он ни делал, все благо. К тому моменту, когда он заканчивает объяснять, что произошло, даже вдова убитого лейтенанта убеждается, что он прав.

— Она без ума от своего весельчака соседа, — подхватил я, — а лейтенант в свое время предусмотрительно застраховался, чтобы все его семеро детишек могли до конца своих младенческих лет досыта наедаться мороженым.

— Сержант, — решительно прервала она меня, — молод, безумно красив и энергичен!

— Мне просто не дождаться, когда вы познакомитесь с нашим сержантом Полником, — сказал я.

— Конечно, — она проигнорировала мое заявление, — иногда сержант допускает ошибки. Например, он решил, что за всем делом о шантаже стоит жена капитана, но когда капитан пригласил его к себе в кабинет и терпеливо растолковал, в чем именно сержант ошибается…

Занавес из бус снова раздвинулся, из-за него резво выскочил маленький толстяк, как будто уже наступила весна и он только что пробудился от спячки.

— Мисс Льюис, почему вы теряете здесь время, если вас ожидает новая партия товара и… — Он поднял глаза и только тут увидел меня. — О, я не понял, что вы заняты с клиентом!

Он наградил меня широкой лицемерной улыбкой, которую при всем желании нельзя было назвать приветливой.

— Это не клиент, мистер Вагнер, — сообщила блондинка и улыбнулась ему, я бы сказал, по-тигриному. — Это лейтенант Уилер из службы шерифа, он желает с вами побеседовать.

— О?

Притворная улыбка моментально исчезла, а его рыбьи глаза вновь украдкой взглянули на меня, только на этот раз в них была тревога.

— У вас есть какое-нибудь приватное местечко? — осведомился я.

— Мой офис. — Он с трудом сглотнул. — Сюда, лейтенант.

Я прошел следом за ним сквозь занавес из бус и попал в складское помещение, почти до самого потолка забитое коробками, так что мне невольно подумалось: сколько же нарядного белья требуется женщине? Вскоре мы оказались в какой-то комнатенке, где помещались небольшой стол, стул и кресло для посетителей.

Вагнер с трудом протиснулся за стол, жестом предложил мне садиться, после чего плюхнулся сам.

— Ну? — На лбу у него проступил пот, он старался говорить небрежно, но голос его напоминал испуганное кваканье. — Чем могу быть полезен, лейтенант?

— Скажите, где вы находились между часом и двумя ночи, — спросил я.

— Сегодня ночью? — Он просунул палец за воротничок рубашки, который вдруг стал слишком тесен для него. — Ну… я был здесь, разбирался с новой партией товара.

— Мисс Льюис вам помогала?

— Нет, я был один.

— Так поздно?

— Все мои заказы пришли в один день, похоже, поставщики решили сэкономить на транспорте. — Он попытался подмигнуть, но у него ничего не получилось. — В дальнейшем мне следует не только учесть свои ошибки, лейтенант, но и призвать к порядку своих поставщиков.

— В котором часу вы ушли?

— Около половины второго, полагаю, но специально я не засекал время.

— А потом?

— Прямиком отправился домой. Я ужасно устал!

— Может быть, ваша супруга припомнит, когда вы вернулись?

— Не думаю. Она крепко спала, и я не стал ее будить. — У него задергался кадык. — Послушайте, лейтенант, а в чем, собственно, дело?

— Девушка по имени Элинор Брукс, — сказал я. — Кто-то убил ее прошлой ночью.

Его толстые щеки вздрогнули, а затем приобрели отчетливо выраженный зеленоватый оттенок.

— Какое это имеет отношение ко мне? — проблеял он.

— Вы же были ее клиентом.

— Клиентом? — Он часто заморгал, — Не припоминаю никого с таким именем в нашем бизнесе.

— Она вела дневник, мистер Вагнер. — На мгновение я оскалил зубы и сурово глянул на него. — Там — имена, даты и суммы денег, которые вы ей платили за каждый визит. Последняя запись была сделана неделю назад — в среду, насколько я припоминаю, — и это обошлось вам в сотню долларов.

Воздух медленно выходил у него из легких, он все больше напоминал ребенка, пойманного в кладовке во время очередного налета на банки с вареньем.

— Ужасно! — прошептал он. — И все это обнаружится? Я имею в виду мою связь с Брукс? Неужели всем необходимо знать об этом?

— А это уже не мой департамент, — ответил я. — Но чем больше вы нам поможете, тем скорее мы схватим убийцу и тем меньше шансов, что ваша связь с нею станет достоянием широкой публики, конечно, если вы ее не убивали.

— Я убил ее? — Он начал неистово жестикулировать. — Это безумие! С чего бы я вздумал ее убить? Все, чем она была для меня, можно назвать одним словом — развлечение, и за это я ей платил.

— Как за вечер в кинозале…

— Как за вечер в… — Он осекся, на щеках у него появились красные пятна. — Мне очень жаль, что она мертва, правда очень жаль! Но в подобной ситуации я должен в первую очередь думать о себе. Вы можете это понять, лейтенант?

— Расскажите мне про Элинор Брукс, — потребовал я.

— А что рассказывать? — Он смущенно пожал плечами. — Как я уже говорил, все было построено на чисто деловой основе. В среднем я встречался с ней раз в неделю. Проводил вечер в ее квартире и уходил около одиннадцати. Вот и все.

— Она когда-нибудь упоминала других своих клиентов?

— Нет. А зачем ей это делать?

В этом имелась несомненная логика, поэтому я назвал ему три других имени из ее дневника.

— Мейсона я знаю, — сразу же сообщил он. — Он познакомил меня с Элинор, и, черт побери, как я сожалею теперь, что он это сделал!

— Тогда расскажите мне о Мейсоне, — попросил я.

— Джил — потрясающий малый. — Впервые физиономия Вагнера немного оживилась. — Вы знаете, из тех, кого называют ушлыми. Мне кажется, он знает решительно все о каждом жителе нашего города, который того заслуживает. Однажды вечером мы выпили, ну и я вроде бы стал жаловаться, что дела не дают мне возможности — как бы это выразиться? Ну, держат меня на голодном пайке, понимаете?

Ему удалось выжать улыбку многоопытного человека, ведущего чисто мужской разговор, но я тут же прогнал ее прочь, сердито нахмурившись.

— Так или иначе, — он нервно откашлялся, — Джил рассказал мне про эту девицу, Элинор Брукс, и дал мне номер ее телефона. Вот так оно и началось.

— Чем занимается Мейсон?

— Чем занимается? — Судя по выражению его лица, подобный вопрос никогда не приходил ему в голову. — Ну, в точности я не знаю, лейтенант, но что бы это ни было, он явно преуспевает.

— Может быть, сводничает? — ухмыльнулся я.

— Ничего подобного, лейтенант! Просто хороший человек поделился со своим другом, дал ему дельный совет.

— Где я могу разыскать этого хорошего друга?

— Я не знаю, где он живет, мы вращаемся в разных общественных кругах. — Он бросил на меня укоризненный взгляд. — Моя супруга просто не оценила бы такого человека, как Джил Мейсон!

— А что насчет его службы?

— Да ведь я уже говорил: я не в курсе, чем занимается Джил.

— Должно же существовать такое место, где его можно отыскать? — Я глубоко вздохнул. — Не мог же он просто материализоваться из ниоткуда?

— Я всегда встречался с ним в барах и клубах.

— В каких именно? — терпеливо спросил я.

— Ну, чаще всего я встречал его в баре «Даунтаун», иногда в клубе «Конфиденшиел», затем в «Джаззи-шасси» и в «Хозшу». В таких вот местах, понимаете?

— Как выглядит Мейсон?

— Примерно вашего сложения, мне кажется, лейтенант. Стрижка «ежик», на висках седина. Очень элегантно одевается, в галстуке бриллиантовая булавка — стоимостью, должно быть, в пару тысяч долларов.

— Ладно. — Я кивнул. — Полагаю, это пока все!

— Пока?

Ему явно меньше всего хотелось примкнуть к клубу прокаженных, членами которого являются полицейские, знающие решительно все о его связи с проституткой по вызову.

— Вы же были одним из ее клиентов, — напомнил я ему. — У вас нет алиби на время ее убийства. Разумеется, я еще вернусь.

Когда я выходил, платиновая блондинка вопросительно приподняла бровь.

— Что он натворил? Избил карлика?

— Некачественные товары, — серьезно ответил я. — Продажа дешевых вещей, которые можно носить не более тридцати минут, а потом краска переходит на тело. У нас пятнадцать жалоб от дам, которые оказались ярко-зеленого цвета в самых неподходящих местах.

— Могу поспорить, вы лично проверили каждую жалобу, — холодно проговорила она.

— Я же нудный лейтенант-домосед, не забывайте, — сказал я, — и, кроме того, я не обжора. После тринадцатой я позволил заниматься проверкой сержанту Полнику.

— Может быть, из соображений безопасности завтра вечером мне вообще ничего не надевать? — подумала она вслух. — Но когда я начинаю думать об этой аппаратуре и кушетке… Может быть, для данного случая мне следует приобрести новое белье, что-нибудь из нержавеющей стали?

— Надеюсь, вы не боитесь щекотки? — заботливо осведомился я. — Мне бы не хотелось, чтобы у вас началась истерика, когда я воспользуюсь автоматическим консервным ножом.

Глава 3

После позднего ленча я возвратился в офис около четырех часов. Секретарша шерифа, золотистая блондинка Аннабел Джексон — красавица южанка, которая великолепно умела срезать меня, — подняла голову, и в ее ясных голубых глазах появилось настороженное выражение.

— Вы выглядите потрясающе, очаровательное создание, — сообщил я ей.

— А у вас такой вид, будто вы замыслили что-то в отношении очаровательного создания, — фыркнула она. — Приблизьтесь хотя бы на шаг, Эл Уилер, и я ударю вас вот этой стальной линейкой!

Она схватила со своего стола грозное оружие и замахнулась им на меня.

— Я сказал вам комплимент, а что получил в ответ? — грустно пожаловался я. — Объявление войны, как вам это нравится?

Я одарил ее печальной улыбкой, надеясь заставить ее сердце обливаться кровью из-за проявленного по отношению ко мне недоверия, и вошел в кабинет шерифа. Окружной шериф Лейверс поднял голову с сердитым сопением и покачал ею из стороны в сторону.

— Вы когда-нибудь научитесь стучаться, черт подери?

— Зачем? — поинтересовался я. — Или вы только что засунули в нижний ящик письменного стола девушку по вызову?

— Потому что… Ах, не имеет значения!

Он нетерпеливо переместил свою тушу под другим углом, и кресло громко запротестовало.

— Что вы выяснили по поводу убийства этой Элинор Брукс?

Я плюхнулся в кресло для посетителей и перечислил ему все, что мне удалось узнать. Когда я закончил свой отчет и бросил взгляд на его физиономию, то понял: давать мне медаль он не собирается.

— Итак, вы имеете данные о двоих клиентах из четырех, упомянутых в дневнике, — проворчал он. — Большое дело!

— О троих, — поправил я. — Не забывайте Мейсона.

— Могу поспорить, вы все наперед рассчитали, лейтенант! Воображаете, что пару недель будете болтаться по барам и ночным клубам, разыскивая этого Мейсона и нисколько не думая о расходах налогоплательщиков!

— И что еще мне предстоит сделать? — радостно спросил я.

Его лицо побагровело.

— Если вы воображаете, что я пойду на это, значит, вы окончательно свихнулись!

Дверь с шумом распахнулась. В кабинет торопливо вошел доктор Мэрфи и громко захлопнул дверь.

— Разве вы не знаете, что нельзя врываться в кабинет без стука? — укоризненно произнес я. — Откуда вам известно, сколько здесь бегает голых дамочек? А вдруг им не хватит нижнего ящика письменного стола?

— Это правда? — Мэрфи хмуро взглянул на Лейверса. — Ладно, шериф, по одной голой дамочке мне и Уилеру, и город никогда об этом не узнает.

— Я… — Лейверс глубоко вздохнул и бессильно откинулся на спинку кресла. — Какой толк с вами пререкаться?

— Протокол вскрытия… — Мэрфи бросил бумаги на письменный стол. — Могу точно сказать, чего здесь не было: преступления в порыве страсти.

— Вы хотите нам что-то сообщить? — догадался я.

— В сексуальном плане ее никто не трогал, — пояснил Мэрфи. — На затылке имеются следы двух сильных ударов, но кожный покров не нарушен.

— Значит, по всей вероятности, убийца сначала ее оглушил, а уже потом, когда она потеряла сознание, ударил ножом? — уточнил я.

— Правильно, — подтвердил он. — Хотите еще что-нибудь услышать от своего блестящего медика?

— Попробуй вас теперь остановить! — простонал я.

— Мне неожиданно пришла в голову одна мысль, — самодовольно заявил он.

— Для вас это было бы уникальным явлением! — хмыкнул Лейверс.

Мэрфи мельком глянул на него, но решил игнорировать это замечание.

— Я подумал, что это стоит проверить. Помните букву «J», нарисованную у нее на лбу? Эд Сэнджер еще обратил на нее особое внимание. Это была не ее кровь.

— Ну-ка повторите, — попросил я.

— Другая группа крови. У нее нулевая группа, а буква нарисована кровью группы A-В. И та и другая — распространенные группы крови, так что это мало что дает, но я подумал, что вы должны это знать.

Лейверс несколько секунд энергично растирал себе скулы, затем хмуро глянул в мою сторону:

— Ну и что из этого следует, Уилер?

— Ритуальное убийство? — Я растерянно пожал плечами.

— Может быть, она не платила налог в профсоюз девушек по вызову, коли такой существует? Кто, черт побери, может в этом разобраться, кроме того психа, который ее ухлопал?

— Я просто подумал, что на этот факт следует обратить внимание, — повторил Мэрфи. — Может, один из непонятных вывертов?

— Вы оказали неоценимую услугу, док, — проворчал я. — Чем больше я думал о вас, тем более неуправляемыми становятся мои человеконенавистнические импульсы. Вы не взглянули на ее ступни?

— Для чего?

— Исчезли ее туфли, вот я и подумал: не ходила ли она босиком? Если так, то это было бы видно, правильно?

— Тогда бы я непременно заметил это, — уверенно заявил Мэрфи.

— Выходит, она сняла обувь уже после того, как вошла в дом? — Я снова пожал плечами. — Теперь нам известно, что мы ищем типа, совершившего ритуальное убийство, который, возможно, использует собственную кровь, чтобы нарисовать букву на лбу своей жертвы, и, кроме того, оставляет себе туфлю в качестве фетиша. О-ля-ля!..

— Ну, — Мэрфи печально вздохнул, — я не виноват, что мои блестящие открытия слишком замечательны, чтобы помочь тупоголовым копам разрешить загадку. Между прочим, орудие убийства я отдал Эду Сэнджеру, он сказал, что представит вам полный отчет завтра. — Мэрфи на мгновение остановился в дверях и с ухмылкой взглянул на нас: — Думайте, друзья, даже если вы к этому не привыкли!

И дверь за ним захлопнулась. Лейверс тихо застонал и уставился на меня, как будто во всем был виноват я один.

— Какого черта вы тут торчите, когда вам следует заниматься остальными подозреваемыми?

Я вскочил со стула:

— Так вы считаете, что сержанту Полнику нужно отправиться в этот пляжный домик и хорошенько поискать исчезнувшие туфли? Не только внутри, но и возле домика?

— Полагаю, что да, — буркнул он. — А почему эти туфли так важны?

— Я не уверен, что они важны, — признался я, — но  если убийца забрал их с собой, значит, он считал их важными. Мне бы хотелось выяснить, его ли рук это дело.

— Будем надеяться, что один псих поймает другого! — проворчал Лейверс. — Полника я отправлю гуда в ближайшее время.

Когда я выходил из кабинета шерифа, на столе Аннабел Джексон зазвонил телефон. Она взяла трубку, послушала, потом протянула мне, прикрыв ее рукой.

— Это вас. — Ее голос звучал очень удивленно. — Должно быть, вы сдаете — вас спрашивает мужчина.

Я мрачновато подмигнул ей, взял трубку и громко произнес:

— Уилер.

— Вы парень, который занимается убийством этой дамочки Брукс? — спросил хриплый мужской голос.

— Точно.

— Возможно, нам следует поговорить.

Голос звучал так, будто его владельцу когда-то наступили на голосовые связки.

— Прекрасно, — сказал я. — Кто говорит?

— Не имеет значения, с этим можно подождать. Вы знаете бар под названием «Даунтаун»?

— На Мейпл?

— Будьте там через тридцать минут.

Раздался резкий щелчок — он повесил трубку.

Я вернул трубку Аннабел и рассеянно принялся изучать очертания ее зрелой груди, прекрасно обрисованной плотно облегающей белой шелковой блузкой. Рука Аннабел автоматически потянулась к стальной линейке, потом неопределенно повисла в воздухе.

— Ваше сердце не в ней, — почти с упреком проговорила она.

— Что-что?

— Вы же пытаетесь смотреть сквозь мою блузку. — Она медленно покачала головой. — Что вас так заинтересовало, Эл?

— Эти самые штучки, как они там? — мрачно спросил я. — И еще — просто так, для отчета, — на вас белый кружевной лифчик.

Она вскинула светловолосую головку и принялась лихорадочно осматривать себя спереди, потом уставилась на меня.

— Это невозможно, сквозь эту блузку ничего нельзя увидеть! Каким образом вы можете судить о бюстгальтере?

— Элементарная дедукция, золотко, — сообщил я. — Черный бы просвечивал сквозь белый шелк, верно?

— Да, — с сомнением протянула она, — ну а кружева?

— Исключительно по памяти, — сказал я со счастливой улыбкой. — Вы же всегда носили кружевные бюстгальтеры и кружевные трусики, кружево…

Линейка больно ударила меня по косточкам правой руки.

— Эл Уилер, — задыхаясь, произнесла она, — вы просто наглец. Только потому, что я однажды…

— Это вечно будет жить в моей памяти. — Я поспешно попятился, чтобы оказаться вне досягаемости. — Розовое и золотистое, блестящее, с тонкими кружевами по…

— Я ничего не понимаю! — Ее брови подозрительно сошлись. — Но звучит это как грязная непристойность! Убирайтесь отсюда, Уилер, пока я не избила вас этой линейкой!

Я ушел. По временам Аннабел оттаивает, но такое случается нечасто, нынче определенно был не тот день.

Я добрался до бара «Даунтаун» минут за пятнадцать. Это одно из новомодных заведений с официантками в бикини и соответствующими ценами. Пышногрудая брюнетка в бикини с серебряными блестками провела меня к угловой кабине и, когда я уселся, одарила лучезарной улыбкой:

— Что скажете о большом специальном, сэр?

— Нет, благодарю. — В ответ она тоже получила широкую, теплую улыбку. — Предпочитаю выпить, прямо сейчас. — Потребовалось несколько секунд, чтобы она отвела от меня взгляд. — Виски со льдом и немного содовой.

Вскоре она вернулась и поставила передо мной стакан; на лице ее было то особое выражение, с каким большинство людей наблюдает за гремучими змеями, потом повернулась и зашагала прочь, ухитрившись не вилять при этом весьма солидными половинками.

Минут через десять, когда я уже приканчивал второй стакан, совсем рядом послышался тот же грубый голос. Я поднял глаза и пожалел, что это сделал. Но было поздно: я уже увидел его. В нем было около шести футов с пятью дюймами, а весил он приблизительно двести пятьдесят фунтов. Его русые волосы были коротко острижены и покрывали голову наподобие щетины, а физиономия выглядела так, будто по ней несколько раз проехал десятитонный каток.

— Точно, — вежливо сказал я, — я Уилер.

Каким-то образом ему удалось втиснуть свою гигантскую задницу на сиденье, не перевернув при этом стол.

— У меня есть для вас послание, — заговорил он устрашающе скрипучим голосом. — Джесс говорит, что не имеет с этим ничего общего.

— Джесс Дрери? — уточнил я.

— Да, он самый.

— Мне бы хотелось поверить ему на слово. Но вы же знаете, каковы копы. Мы народ недоверчивый.

Он задумался — по крайней мере, мне так показалось, но разве можно узнать, что творится за этой расплющенной физиономией?

— Джесс сказал, что не желает иметь никаких неприятностей с копами и что он чист. Все, что ей от него было нужно, — это сотню баксов за ночь. И все.

Он опустил перед собой на стол огромный кулачище, затем медленно расправил пальцы.

— Где я могу найти Джесса? — осведомился я.

— Не найдете.

— Найду.

— Ни малейших шансов, — заверил он. — Но Джесс говорит, что окажет вам любезность. Поговорите со сводником.

— С каким именно?

— У нее имелся всего один, — важно сообщил он. — Мейсон.

— Где мне его найти?

Он посмотрел на меня, и его грязновато-карие глаза неожиданно приобрели усталое выражение.

— Вы самый настоящий незнайка, хотя и коп!

— Вы же пришли сюда, чтобы указать мне Мейсона, — холодно отчеканил я. — Вот и делайте это.

— У него есть конура в центре города, на Четвертой улице за больницей.

— А что, ремесло сводника стало невыгодным?

— Откуда мне знать? — Он пожал широченными плечами. — Триста двадцать один, по Четвертой улице. Логово на третьем этаже, 3-Д.

— Все же я хочу потолковать с Джессом.

— Исключается. — Он стряхнул со стола серебряные блестки. — Теперь мне надо идти. — Он ухмыльнулся, и я успел заметить, что у него во рту осталось всего несколько сломанных зубов. — Ты ведь не станешь останавливать меня, коп?

— Нет необходимости.

— А? — Он покосился на меня.

— Ты, должно быть, бывший борец, — пояснил я. — И фигура и внешность у тебя весьма примечательные. Могу поспорить, тебя многие помнят!

— О чем это вы толкуете?

— Получить на тебя наводку куда легче, чем стребовать сдачу в этом кабаке, — терпеливо пояснил я ему. — Я найду тебя и найду Джесса, понятно?

Пока он раздумывал над моими словами, его пальцы вновь сжались в огромный кулак, наконец он все же покачал головой:

— Ничего не получится. — Но на этот раз его голос звучал неуверенно. — Джесс велел передать еще кое-что. — Все три дюйма его лба сложились в глубокие складки. — Ну вот! Он сказал, что сводник потерял ее из-за какого-то другого парня, а сводники этого не любят.

— Что за другой парень?

— Джесс не сказал. Просто: «какой-то другой парень».

Возможно, было бы проще установить контакт с марсианином. Я глубоко вздохнул и предпринял новую попытку:

— Откуда Джесс узнал, что я его ищу?

— Джесс знает все, он голова! — Бывший борец победоносно покачал своей собственной головой. — Мы с Джессом старые друзья, еще с давних времен. Теперь он стал большим человеком, но все равно обо мне заботится.

— А ты, значит, у него на побегушках? — усмехнулся я.

— Точно! — Он снова кивнул. — Ради Джесса я бы отрезал себе правую руку.

— Или прикончил девушку по вызову?

— Я? — Его глаза на мгновение широко раскрылись, потом он разразился таким хохотом, что мисс Серебряные Блестки, находившаяся на расстоянии тридцати футов, чуть не впала в истерику. — Ты шутишь, коп, да?

— И все же мне придется, я думаю, задержать тебя в качестве основного свидетеля, — заявил я.

Он схватил полупустой стакан, стоявший передо мной, и сжал так, что тот полностью исчез в его ладони. Костяшки пальцев побелели, раздался слабый треск, и виски закапало на стол. Затем он разжал ладонь и стряхнул с нее осколки стекла прямо передо мной.

— Так ты хочешь задержать меня, коп? — спросил он.

Я с любопытством посмотрел на мозолистую ладонь, на которой не осталось ни царапин, ни крови, и покачал головой:

— Не сейчас.

— Это хорошо. Я не люблю калечить людей. — Хриплый голос звучал очень искренне. — Но Джесс сказал, чтоб я сразу вернулся, понимаете?

— Нет, но, по-видимому, это не имеет значения. А как насчет того, чтобы передать кое-что Джессу?

Его узкий лоб снова нахмурился, потом он медленно кивнул:

— Думаю, это можно.

— Скажи ему, что он сэкономит нам обоим кучу времени и избавит от ненужных хлопот, если поговорит со мной. И как можно скорее.

— Я передам ему, но если б Джесс хотел с вами поговорить, он бы сам пришел. А теперь мне нужно идти. — Он поднялся, и весь бар, казалось, съежился. — Купи себе еще стаканчик, коп, похоже, он будет не лишним.

На мгновение снова показались его сломанные зубы, затем он с грохотом вывалился на улицу, раскидывая по сторонам облаченных в бикини официанток.

Я посидел еще минут пять, горестно удивляясь, сколько еще ночных кошмаров можно пережить, пребывая весь день с открытыми глазами.

На протяжении трех кварталов Четвертая улица смахивает на трущобы. Как раз в центре этих трущоб возвышался многоквартирный дом. Мои часы показывали начало седьмого, когда я припарковал перед ним машину. Было еще жарко, но поднявшийся вечерний бриз слегка шевелил мусор на тротуаре. Лестница была узкой, грязной и провоняла какими-то кислыми запахами, которые мне совершенно не хотелось анализировать.

Добравшись до третьего этажа, я постучал в дверь квартиры 3-Д и подождал. Никого. Я снова постучал, на этот раз достаточно громко, чтобы разбудить даже мертвого. Некто высунул голову из-за двери квартиры напротив и пронзительно завопил:

— Тише!

— Я ищу парня, который здесь живет, — объяснил я. — Не знаете, он дома?

Некто широко распахнул дверь и вышел в холл. Им оказалась увядшая блондинка лет сорока с бигуди в волосах, облаченная в выцветший халат, говоривший о том, что его владелица знавала лучшие времена.

— Он уехал, — ответила она. — Пару дней назад. Весьма поспешно. Могу поспорить, он задолжал за квартиру.

— Не знаете, куда он отправился?

— К черту, надеюсь! — воскликнула она со свирепой искренностью. — Мерзкий, ни на что не годный тип! А вам-то он зачем? Вы что, разыскиваете сбежавших должников?

— Вы хорошо знали Мейсона? — с надеждой осведомился я.

— Мейсона?

Она раздраженно пожала плечами, при этом ее халат распахнулся, демонстрируя помятое нижнее белье не первой свежести.

— Какой еще Мейсон? Я говорю о Джонни Ферано, этом мелком негодяе. Он случайно наткнулся на меня и даже не поздоровался.

— Я разыскиваю Джила Мейсона, — объяснил я. — Его друг сказал, что он здесь живет.

— Так, может, он только что въехал? — Она поплотнее завернулась в халат и моментально утратила интерес к происходящему. — Тогда я не в курсе дела. Пару дней я не выходила из своей квартиры, неважно себя чувствовала. Понимаете?

— Конечно. — Запах дешевого вина в ее дыхании подсказал мне, как обстоят дела. — Что ж, придется зайти попозже.

Неожиданно лицо блондинки застыло, она смотрела как бы сквозь меня.

— Что это? — прошептала она.

Похоже, ночные кошмары снова наваливаются на меня.

— Что — это? — пробормотал я.

— Там… — Она ткнула пальцем в закрытую дверь квартиры 3-Д. — Я что-то слышала…

— Всего лишь ваше воображение, — откликнулся я.

— Да нет же, слушайте!

Мы постояли неподвижно секунд пять, и тут я действительно что-то услышал — слабый стон, заставивший меня вздрогнуть.

Выцветшие голубые глаза неряшливой блондинки внезапно остекленели.

— Он умирает, — уверенно заявила она. — Мой муж издавал точно такие же звуки. Они как будто застревают в горле, а после этого… — Она резко сдавила пальцами собственное горло: — Вот так: с-с-с…

Стон повторился, на этот раз чуть отчетливее. Я попятился в конец холла и продемонстрировал нечто вроде прыжка с разбега. Что-то должно было не выдержать. Сдалось мое плечо, дверь устояла. Выцветшая блондинка посмотрела на меня довольно презрительно, видимо поражаясь, какой же я болван, потом спокойно нажала на ручку двери и повернула ее. Дверь стала медленно отворяться, и блондинка удовлетворенно вздохнула:

— Сынок, сначала всегда нужно делать так.

— Вы правы.

Я остановился, растирая ушибленное плечо и разглядывая — по мере того как открывалась дверь — разворачивающуюся передо мной панораму.

Это была однокомнатная квартира; разобранная раскладушка у стены завалена постельным бельем. На трех квадратных футах вытертого линолеума лежал побитый молью выцветший ковер, а в центре его находился парень, медленно, со стоном поднимающийся на колени. В данный момент он даже отдаленно не напоминал старину Ромео: черные блестящие волосы свисали на глаза, и даже кокетливые усики утратили свой шарм — казалось, они прикрепились к его верхней губе совершенно случайно.

— Все в порядке, этот тот самый приятель, которого я разыскивал, — сказал я глазастой блондинке! — Иногда, хватив лишнего, он начинает спотыкаться о собственные ноги, — пояснил я и вежливо закрыл дверь перед ее носом.

— Лейтенант Уилер?..

Найджел Слейтер искоса посмотрел на меня, поднялся с колен и с трудом доковылял до кровати, потом свалился на нее и сжал голову руками.

— Я думал, он убьет меня!

— Кто?.

— Похож на гориллу. Даже не представлял, что бывают такие громадины! Я постучал в дверь, он отворил ее, схватил меня и втянул сюда. Я даже не успел ничего сказать. Одной рукой он держал меня за горло, а второй избивал!

— Когда это случилось?

— Не знаю. — Он медленно поднял голову и поморщился от боли. — Один удар, и я потерял сознание.

— Вы помните, в котором часу пришли сюда?

— Примерно в четверть шестого, возможно, парой минут позднее.

— Значит, вы находились без сознания самое малое около десяти минут. А что вы здесь делали?

— Искал человека по имени Мейсон. — Он принялся осторожно ощупывать двумя пальцами челюсть. — Что все это значит, лейтенант?

— Это вы мне скажите, — сурово отрезал я.

— Ну, мне позвонил этот тип, Мейсон. Сказал, что знает про убийство Элинор Брукс и что, если я не хочу, чтобы то же самое случилось с Анджелой, мне лучше его выслушать. Поэтому я сказал: «О’кей, я слушаю», но он отказался разговаривать по телефону. Он назвал мне этот адрес и велел немедленно приехать. Я подумал, может, этот какой-нибудь псих, пытающийся меня напугать, но потом решил, что лучше все выяснить, и как можно быстрее. Вскочил в машину и поспешил сюда. А тут, как я уже говорил, Кинг-Конг отворил дверь и набросился на меня. Вот и все.

— Видимо, покинув бар, горилла сразу же передумал или Дрери передумал за него, — пробормотал я.

— Как вас понять, лейтенант?

Я взглянул на его недоумевающее лицо и пожал плечами:

— Этот Дрери послал большую обезьяну встретиться со мной в баре и сказать, где я могу найти Мейсона. Горилла ушел из бара раньше меня, и, по-видимому, что-то заставило его передумать. Поэтому он явился сюда, чтобы убрать с дороги Мейсона до того, как я приеду, но пока они находились тут вдвоем, появились вы. Услыхав стук в дверь, горилла, наверное, решил, что это я, но выяснять ничего не стал — у него просто не было на это времени. Он сделал самое простое: ударил вас, чтобы иметь возможность убрать отсюда Мейсона.

— Вы думаете, Мейсон пошел с ним по доброй воле? — полюбопытствовал Слейтер.

— А какое это имело значение, если горилла уже решил что-то сделать? — ответил я вопросом на вопрос.

— Думаю, вы правы. — Он запустил руки в волосы в тщетной попытке привести их в порядок. — А что же будет с Анджелой? — По его глазам было видно, что он за нее волнуется. — Есть ли хоть доля правды в том, что говорил мне по телефону Мейсон, — будто ее жизни угрожает опасность?

— Нет, если только она не знает чего-то такого, о чем не сказала мне, — ответил я. — К примеру, почему Элинор Брукс была убита или кто это сделал.

— Уверен, что она не знает. Сегодня утром после вашего ухода мы немного поговорили. Естественно, она была страшно расстроена, потому что Элинор была ее лучшей подругой, но я уверен: если бы ей было известно что-нибудь еще, она бы мне все выложила.

На его лице появилось какое-то отрешенное выражение, я не сразу сообразил, что бы это значило, но потом до меня дошло: он просто старается выглядеть скромным.

— Она от меня без ума, лейтенант. И рассказывает мне решительно все. Так было всегда!

— Она рассказала вам, что Элинор Брукс зарабатывает себе на жизнь как профессиональная девушка по вызову?

— Что? — У него отпала челюсть. — Вы надо мной смеетесь!

— Я говорю вам правду, и я вовсе не без ума от вас, — проворчал я.

— Элинор? Проститутка? — Его — это было совершенно очевидно — переполошило то, что лучшей подругой Анджелы была девушка по вызову. — Это невероятно, лейтенант!

— Но тем не менее правда, — устало произнес я. — Она вела дневник. Имена, даты, суммы за каждое свидание. В дневнике упомянуто имя Мейсона. И Дрери, владельца обезьяны. Но несколько страниц вырвано, так что, по всей вероятности, одно или несколько имен пропущены. Раз Анджела никогда не говорила вам о профессии своей ближайшей подруги, значит, может существовать еще несколько вещей, о которых она вам не сказала — как и мне, — они-то и могут быть опасными секретами. Почему бы вам не расспросить ее?

— Я расспрошу, — сказал он осевшим голосом. — Проклятие! Если она подвергает себя опасности из дурацкой преданности памяти Элинор…

Он был так возбужден, что вскочил с кровати и принялся расхаживать по комнате.

— Теперь вы чувствуете себя нормально? — спросил я.

— Конечно, просто великолепно! — Он сделал еще пару шагов и подмигнул мне. — Скажем так: почти великолепно. Послушайте, лейтенант. Я собираюсь прямо сейчас навестить ее. Если она что-то скрывает — пусть даже самый пустяк, — я это выясню и свяжусь с вами.

— Прекрасно. Позвоните по домашнему телефону, номер есть в справочнике.

—Я так и сделаю. Знаете, Анджела настолько наивна, что считает случившееся чем-то вроде личной вендетты.

— Дама, которая с такой легкостью сочиняет белые стихи, способна решительно на все, — согласился я.

После того как Слейтер ушел, я осмотрел квартиру. Допотопный комод. Ни одежды, ни продуктов, никаких личных вещей. Так что если Мейсон въехал сюда пару дней назад, он решительно ничего с собой не привез. Иначе говоря, он не жил в этой квартире, но сбитое в кучу постельное белье говорило о том, что он спал в ней. Это казалось бессмысленным, но, с другой стороны, не противоречило общей картине, которая стала вырисовываться с того момента, как я впервые увидел тело Элинор Брукс. Буква «J» на ее лбу, написанная чьей-то кровью, исчезнувшие туфли, маленький толстяк, который дарил ей дорогое белье и не имел алиби, исполнительница экзотических танцев — в прошлом претендентка на звание доктора литературы, и большая обезьяна, которая пошла на крупный риск, чтобы объяснить мне, где можно найти Мейсона, а после этого пошла на еще больший риск, чтобы я с ним не встретился.

Чем больше я над этим размышлял, тем сильнее крепла во мне уверенность, что мне необходимо расстаться с собственной квартирой и перебраться на жительство в какие-нибудь башенные часы, откуда я смогу ежечасно высовывать голову и вопить «ку-ку».

Я вышел из квартиры. У двери напротив, прислонившись к косяку, стояла обесцвеченная блондинка. Она многозначительно посмотрела на меня, подмигнула и начала бормотать о том, что догадывается, кто мы такие.

— Есть в доме привратник? — прервал я ее бормотание.

— Смеетесь? — Она расхохоталась. — Вы знаете, как поступают на этой помойке с мусорным ведром? Открывают дверь и вываливают все обратно вам в квартиру!

— Но кто-то же должен собирать арендную плату? — настаивал я.

— Свини! Он живет в подвале, там ему и место, проклятой крысе. Но только если он привратник, то я — мисс Вселенная.

Я действительно отыскал Свини в подвале. И воняло там еще сильнее, чем на лестнице. Он оказался тощим человечком в замызганном комбинезоне, и вид у него был тот еще. Деятели из департамента санитарии и гигиены просто не поверили бы, что такое создание может проживать в их чистеньком, красивом городе.

Ему ничего не известно о человеке по имени Мейсон, сообщил он мне скрипучим голосом. Джонни Ферано заплатил за квартиру за месяц вперед и предупредил, что на некоторое время уезжает из города, а в его квартире в это время поживет его приятель. Свини не стал от меня скрывать, что ему совершенно безразлично, кто живет или умирает в квартирах, лишь бы за них аккуратно платили. И он не имеет понятия, куда отправился Ферано.

Одним словом, он здорово мне помог.

Глава 4

На клубе «Джаззи-шасси» была большая неоновая вывеска, которая подсвечивала двух мерцающих красоток ростом футов в восемь, имеющих статистически выверенные размеры жизненно важных частей: 90–60–90. Внизу, если до вас еще не дошло, мигала надпись: «Девушки, девушки, девушки!»

Все это подействовало на меня так удручающе, что я подумал: неужели Запад в качестве своих даров преподнес цивилизации лишь стриптиз и кокосовое масло?

Спустившись по коротенькой лесенке, я оказался в клубе. Девушка в гардеробе была явно оскорблена, убедившись, что я не ношу шляпы. Метрдотель бросил на меня скучающий взгляд и отвернулся, но вдруг его физиономия оживилась, то есть она перестала быть похожей просто на побитый бильярдный шар и выглядела теперь как побитый бильярдный шар, который умеет улыбаться.

— Мистер Уилер? — спросил он почтительно.

— Верно.

— Мисс Палмер сказала, что вы придете. Для вас оставлен самый удобный столик впереди, мистер Уилер. Мисс Палмер сказала, что присоединится к вам сразу же после своего выступления.

— Замечательно, — ответил я.

— Для друга мисс Палмер все самое лучшее. Сюда, прошу вас.

Я пошел следом за ним. Освещение было минимальным, обстановка — претенциозной, и я порадовался, что уже поел. Метрдотель прокладывал мне путь между столиками, пока мы не добрались до эстрады, где для меня был приготовлен стул.

Я уселся, оказавшись всего в каких-то пяти футах от блондинки, которая, стоя на слегка приподнятой эстраде, медленно расстегивала «молнию» на своем вечернем платье. «Молния» начиналась под мышкой и доходила до щиколоток; когда замочек преодолел нужное расстояние, платье соскользнуло вниз. «Поясок невинности», украшенный блестками, не прикрывал шрама, оставшегося после удаления аппендикса.

Все говорило за то, что вечер будет сногсшибательный.

— Что пьете, мистер Уилер? — спросил бывший вышибала.

— Виски со льдом и немного содовой, — ответил я. — Принесите три порции.

— Вы ждете друзей?

— Просто нервничаю, — ответил я. — Когда выступает мисс Палмер?

— Как только закончит комик.

— У вас есть еще и комик? — Я содрогнулся. — И когда он начнет?

— Как только закончит Лулу.

Я непроизвольно откинулся назад — довольно увесистый зад исполнительницы, усыпанный блестками, промелькнул совсем недалеко от моего носа.

— Это Лулу?

— Да, сэр, — с гордостью ответил вышибала. — У нее есть класс.

— Где только она его прячет? — подумал я вслух. — Нет-нет, не обращайте внимания! Принесите-ка выпивку, хорошо?

— Конечно, мистер Уилер.

Лулу закончила свой номер; потягивая виски, я стойко выдержал выступление комика, состоящее из затасканных и непристойных шуток. Продолжалось оно минут десять, кто-то из зрителей громко высказал пожелание, чтобы репертуар был немного обновлен. Возможно, комик посчитал это чем-то вроде красного сигнала, потому что вскоре удалился. Надеясь, что он больше не вернется, я приступил к третьей порции.

И тут прожектор осветил центр эстрады и голос по микрофону объявил, что несравненная Анджела исполнит сейчас свой танец падшего ангела. Послышался барабанный бой, почитатели таланта танцовщицы замерли в ожидании, и в центре светового пятна появилась Анджела Палмер.

На ней было длинное белое одеяние, черные волосы свободно падали на плечи. Довольно долго она стояла совершенно неподвижно, опустив голову, прислушиваясь к негромкой печальной музыке. Затем, когда темп музыки ускорился, она подняла голову и насторожилась. Одной ногой она принялась отбивать такт, при этом на ее губах появилась поистине языческая улыбка. И тут она начала танец: медленно, ее ноги едва двигались. Темп музыки снова участился, послышались хрипловатые трубные звуки, и все тело танцовщицы ожило. Некоторое время — возможно, на протяжении минуты — это была смесь традиционного и современного балета, потом музыка взметнулась в каком-то диком неистовстве, а вместе с ней и Анджела. В момент бешеного вращения развевающееся белое одеяние внезапно разлучилось со своей владелицей и оказалось на полу, оставив Анджелу в малюсеньких белых трусиках и узенькой полосочке бюстгальтера. Теперь от классического балета уже ничего не осталось, начался настоящий экзотический танец. Последние пять минут были откровенно эротическими, а когда она закончила, упав на колени и призывно протянув к зрителям руки — при этом ее полные груди страстно вздрагивали, — мужчины просто взбесились. Аплодисменты не смолкали и после того, как погас свет; тишина восстановилась, только когда был объявлен тридцатиминутный перерыв.

В зале загорелся свет, и все одновременно заговорили.

Я заказал дополнительный стаканчик проходящему мимо официанту, закурил сигарету и стал ждать. Минут через пять падший ангел приблизился к столику. Она стянула волосы на затылке, обнажив при этом грациозную линию шеи, и оделась в изящное черное мини-платье на бретельках с блестящими пряжками и пышной юбкой-оборкой, не достигающей дюймов трех до соблазнительных колен с ямочками. Я любезно придвинул ей стул, а сам сел напротив. Она погладила свою руку медленным ласкающим движением, затем улыбнулась мне:

— Вам понравилось шоу, лейтенант?

— Представление было дерьмовое, — ответил я. — А вот вы — великолепны.

— Благодарю вас. — Она снова улыбнулась и спросила мурлыкающим голосом: — Нашли донжуана из магазина дамского белья?

— Нашел. А Слейтер вас отыскал в начале вечера?

Она издала приглушенный смешок.

— Что это за странная история о звонке Мейсона и о человеке-горе, избившем его?

— Это чистая правда, — проворчал я. — Я нашел его, когда он уже начал приходить в себя.

— Что за дикость! — Ее палец прошелся по краю глубокого дёкольте, и я зачарованно следил за тем, как он замер у начала расщепления двух холмов.

— У Найджела пунктик, он считает, что я в опасности, потому что скрываю какую-то ценную информацию или нечто в этом роде.

— А вы не скрываете?

Лицо у нее помрачнело, она медленно покачала головой:

— Вы же знаете, как я относилась к Элинор. Неужели вы думаете, я не помогла бы вам поймать этого зверя, если бы знала что-то такое, что могло бы вам помочь?

— Полагаю, вы правы, — согласился я. — Где я могу отыскать Лабелла?

— В глубине бара. Он сейчас в своем офисе, надо думать. Я покажу вам дорогу. — Поднимаясь с места, она снова улыбнулась. — Как я сказала вам утром, лейтенант, это единственное зрелище, которое бы мне не хотелось пропустить!

— А вы не боитесь рисковать? Может, ему не понравится, что вы станете свидетельницей нашего с ним объяснения?

— Я единственный талант, работающий в его дыре, — спокойно заявила она, — и он это знает!

Я следил за ритмичным покачиванием оборки на ее коротенькой юбке, изо всех сил стараясь не поднимать глаз выше, пока она шла впереди меня, направляясь к другой стороне эстрады, туда, где находилась узкая дверь. Затем мы прошли по длинному коридору, миновали кухню (пожалев собственный желудок, я предусмотрительно отвернулся) и в конце концов уперлись в дверь, на которой золотыми буквами было выведено: «Менеджер». Анджела не стала стучать, она просто открыла дверь и вошла. Я последовал за ней.

В углу офиса находился бар, потертый ковер обрамляли видавшие виды кресла. За не менее потрепанным письменным столом сидел крупный малый с совершенно лысой головой, но, можно сказать, без единой морщинки. Под нависшими густыми бровями прятались голубые, очень холодные глаза. В белых зубах была зажата длинная сигара, а сильные руки с поразительно изящными пальцами пересчитывали деньги.

— Мистер Лабелл, — заговорила брюнетка голосом маленькой девочки, — это лейтенант Уилер из службы окружного шерифа, он хочет побеседовать с вами.

Все это было сказано на одном дыхании. Закончив, она смиренно сложила перед собой руки — ну просто девчушка, ожидающая похвалы за примерное поведение.

— Лейтенант? — Пальцы Лабелла перестали считать деньги и стали складывать их в аккуратные кучки. — Чем могу быть полезен?

У него был самый настоящий красивый бас. Мне приходилось на ходу вносить коррективы в свое представление об этом человеке.

— Вы знаете девушку по имени Элинор Брукс?

Он кивнул:

— Несомненно.

— Ее убили вчера ночью.

— О?! — Он задумчиво выпустил изо рта сигарный дым.

— Вы были ее клиентом, — заметил я.

— Регулярным клиентом, лейтенант. — Он слегка усмехнулся. — Это стоило мне кучу денег, но, как я понимаю, специалисты высокого класса в любом деле котируются высоко.

Его апломб раздражал меня. Ему следовало вести себя как подозреваемому, нервничать и колебаться.

— Где вы были вчера вечером?

— Вы уверены, что не хотите иначе сформулировать вопрос, лейтенант? — спросил он ровным голосом. — «Вчера вечером» охватывает весьма большой отрезок времени.

— Между часом и двумя ночи, — уточнил я.

— Прямо здесь. Мы не закрываемся раньше половины третьего.

— Кто-нибудь может это подтвердить?

— Уверен, что смогут. — Он взглянул на Анджелу. — Может быть, вы, милочка?

— Вчера вечером я отправилась домой сразу после своего номера, — сухо ответила она. — Ушла отсюда еще до полуночи.

— Ну что ж. Вы можете поговорить с метрдотелем и кое-кем из парней, лейтенант. Убежден, что они видели меня в тот отрезок времени, который вас интересует.

— Непременно поговорю, — строго произнес я. — Знаете ли вы человека по имени Мейсон, Джил Мейсон?

Он снова кивнул:

— Конечно.

— Где я смогу его отыскать?

— Вы хотите знать, где он живет? — Он пожал плечами. — Крайне сожалею, но тут я не могу вам ничем помочь, он просто время от времени появляется в клубе. Фактически именно Джил познакомил меня с Элинор Брукс.

— Можете ли вы его описать?

— Он довольно рослый, пожалуй, примерно вашего сложения, лейтенант. Волосы коротко подстрижены, всегда хорошо одет. Постойте, только что припомнил: он всегда носит большую…

— Можете не продолжать, — проворчал я, — бриллиантовую булавку для галстука.

— Совершенно верно. — Он слегка заинтересовался: — Вы уже слышали об этом?

— А что скажете про некоего Дрери, Джесса Дрери?

— Никто никогда не слышал о парне по имени Джесс Дрери, — отрезал он.

— А про его приятеля, в недавнем прошлом человекообразную обезьяну?

— Никто никогда не слышал про Джесса Дрери или его гориллу, известную под кличкой Большой Майк. — Его прикрытые тяжелыми веками глаза довольно долго смотрели на меня в упор, потом он аккуратно стряхнул пепел с кончика сигары. — Пайн-Сити слишком маленький городишко, чтобы кто-нибудь признался, что знает любую из этих личностей.

— Значит, мы с вами играем в игры?

Он пожал плечами:

— Каждому когда-то приходится играть. Дрери в них играет постоянно, причем очень круто, лейтенант, и мне не хотелось бы в них участвовать.

— Дайте мне на него наводку, и, возможно, ему придется прекратить эти игры, потому что он окажется лицом к лицу с обвинением в убийстве, — сказал я. — Где мне его найти?

— Не имею представления.

— Ладно… — Я горестно покачал головой. — Очень жаль, но придется прикрыть ваше заведение.

— Что?..

— Ваша кухня находится в антисанитарном состоянии, — сообщил я ему. — У вас нет положенного количества запасных выходов на случай пожара. Ваш бармен разбавляет вино водой. Ваша так называемая развлекательная программа непристойна, и могу поспорить, если копнуть поглубже, непременно выяснится, что среди ваших стриптизерок есть несовершеннолетние.

Несколько секунд он яростно попыхивал сигарой, затем мрачно подмигнул.

— Ладно, лейтенант, вы мне выкрутили руки! Если вы хотите нормально работать в этом городе, вам нужно сначала познакомиться с Джессом Дрери или же полностью отказаться от всех своих намерений. В руках этого парня всё, он может раздобыть всё, что придет вам в голову. Лицензии, помещение, определенное поле деятельности, рекомендации, поставщиков… Только назовите, он все достанет и проверит, чтобы вы это получили.

— Но не безвозмездно?

— За это Джесс получает процент от прибыли. — Лабелл развел большой и указательный пальцы примерно на дюйм. — Не очень большой, он слишком умен, чтобы жадничать.

— Раз он такой крутой делец, как случилось, что я никогда о нем не слышал?

— Потому что он слишком умен, чтобы преступать законы, но если кому-то заблагорассудится перейти ему дорожку, он высылает Большого Майка. — Лабелл усмехнулся, сверкнув превосходными зубами. — А это равносильно убийству!

— Ну и где же я его найду?

— Я не знаю, где он живет. И не уверен, что кому-нибудь про это известно, он держит это в тайне, но у него есть контора в центре города, называется «Уильям Уоллер и компания». Хотя если там когда-то и был Уильям Уоллер, теперь его и близко нет.

— Ладно. — Я не спеша раскурил сигарету. — Давайте на минуту вернемся к девице Брукс. Не знаете ли вы кого-нибудь, кому хотелось бы ее убить?

— Нет. На мой взгляд, это настоящее злодеяние. У этой девушки был талант!

— А вам известно о других ее клиентах?

Лабелл торопливо покачал головой:

— Элинор оказывала весьма интимные услуги, лейтенант, если так можно выразиться. Когда она кого-то обслуживала, ему даже в голову не приходило, что точно так же она может обслуживать кого-то другого в другое время.

— Когда вы в последний раз видели ее?

— Мне думается, десять дней назад. В пятницу.

Это совпадало с дневником. Мои вопросы иссякли, но в силу привычки я еще несколько секунд взирал на него особым холодным взглядом копа. По-моему, это обеспокоило его не больше, чем если бы на него уставился Багз Банни[2].

— Утром я пришлю кого-нибудь проверить все те алиби, про которые вы мне сказали, — проговорил я.

— В любое время, лейтенант. — Медленная улыбка появилась на его лице, когда он взглянул на Анджелу: — Вам что-нибудь нужно, золотце, или вы пришли в качестве участника рейда?

— Элинор была моей лучшей подругой, — отрезала та. — У меня личный интерес к этому делу.

— A-а, вот, значит, как… — Он не торопясь раздавил кончик сигары в пепельнице. — Может, нам стоит подумать о новом танце для вас? «Оплакивание», нет, «Погребальная песнь по прекрасной блуднице»?

Лицо Анджелы исказилось от ярости, она перегнулась через стол и вцепилась ногтями в его физиономию. Я схватил ее за руки и с трудом оттащил назад.

— Полагаю, теперь нам надо идти, — вежливо сказал я, продолжая удерживать разъяренную красотку. — Но прежде, мистер Лабелл, мне бы хотелось попросить вас об одолжении.

— Все, что пожелаете, лейтенант.

— Как вы посмотрите на то, чтобы ради меня обновить программу комика?

— Если на его месте будет настоящий комик, представление утратит марку, — сказал он беспечно. — Не думаете ли вы, что наши посетители приходят сюда, чтобы посмеяться?

Вот теперь можно было уходить, что я и сделал, утащив за собой упирающуюся Анджелу Палмер. Дойдя примерно до половины коридора, я почувствовал, что ее сопротивление немного ослабело, и разжал руку. Когда мы миновали кухню, она остановилась и холодно взглянула на меня:

— Здесь есть запасной выход, не надо будет снова проходить через главный зал, если, конечно, вам не хочется посмотреть остальную программу.

— После танца падшего ангела все остальное кажется жалкой претензией на искусство, — искренне ответил я.

— Благодарю вас. — Она машинально улыбнулась. — Знаете, вам не надо было мешать мне выцарапать его мерзкие глаза!

— Вам вряд ли понравилось бы оказаться в столь поздний час за решеткой за оскорбление действием.

— Для копа вы необычайно человечны. — Она слегка коснулась моей руки. — Должно же у вас быть какое-то имя, кроме «лейтенант»?

— Эл.

— Эл и Анджела. — Она тихонько рассмеялась. — Звучит как комедийный дуэт: веселый болтун и маленькая простушка.

Она отворила дверь, и мы вышли в проулок за домом. Я предложил Анджеле подвезти ее до дому, и она с радостью согласилась. Когда мы туда добрались, она предложила мне выпить стаканчик, и, разумеется, я не стал отказываться.

Оказавшись в элегантно обставленной гостиной, я сел на кушетку, наблюдая, как Анджела смешивает напитки. Она принесла мне бокал, попросила извинить ее и скрылась в спальне. Я отхлебнул виски и поставил бокал на низкий столик возле кушетки. Столик показался мне каким-то пустым. Некоторое мгновение я не мог сообразить, чего на нем не хватает, но потом вспомнил, как он выглядел утром, и понял, что исчезла фотография Найджела.

Ну что ж, плакать я не стану.

Анджела вернулась в гостиную уже в другом туалете. На ней была блузка без рукавов из серебряной парчи с глубоким вырезом, заполненная двумя розовато-кремовыми волнами ее высоких грудей. Снизу — пара черных бархатных брюк до колен, настолько узких, что, по-видимому, требовался какой-то особый прием, чтобы натянуть их.

Короче, она выглядела как мечта любого парня, которую он хотел бы увидеть, придя домой, и черт с ним, с обедом!

Я зачарованно наблюдал за восхитительными очертаниями ее обтянутых бархатом округлых ягодиц, когда она брала свой бокал, затем за серебристо-розовым колебанием ее грудей, когда она направилась к кушетке. Запах ее пряных духов, как по волшебству, перенес меня в какой-то арабский рай, и я бы ни капельки не удивился, увидев рядом с этой гурией нубийского мальчика с опахалом из страусовых перьев.

— Что случилось с Найджелом?

Я кивком указал на пустое место на столике, где еще утром стоял портрет.

— Я выбросила его в мусорный ящик, он начал действовать мне на нервы. — Она отняла бокал от губ. — После того как утром я рассказала ему про Элинор, он все время о чем-то думает, но только не обо мне. — Она надула губки. — Мне это не нравится.

— Я думал, вы его любите.

— Я тоже так думала! — Ее черные глаза на мгновение блеснули, а когда она заговорила, голос стал еще более глубоким: — Но разве достаточно одной страсти для удовлетворения плотских желаний? Что скрывается за вожделением в его глазах, в которых отражается моя собственная легко ранимая нагота? Ночная тьма, зов крови, тайное предательство и порочная вина, неужели они все гнездятся за зеркалами его глаз, когда он улыбается, а его сильные холодные руки ласкают мое тело?

— А-а… — догадался я, — белые стихи, свободная любовь!

Она глубоко вздохнула, а видимые доказательства правильности моего глубокомысленного высказывания кружили мне голову.

— Вы ведь не относитесь к копам интеллектуального типа, Эл?

— Я коп практического типа, — с уверенностью сообщил я, — из тех, кто задает тысячи вопросов, пока не услышит чей-то неправильный ответ.

— Хотела бы я задать Найджелу несколько правильных вопросов!

— О чем?

— Это моя проблема. — Она сделала большой глоток. — Сама не знаю, о чем именно, но по какой-то причине с сегодняшнего утра он выбросил меня из головы. А ведь я кое-что смыслю в любви. — Она невесело рассмеялась. — Я, исполнительница экзотических танцев, имеющая самые сексуальные склонности! Но секс — это одно, а любовь — совсем другое. Любовь — это отдача обеих сторон, она должна основываться на вере и полнейшем доверии, а тем более… — Она многозначительно прищелкнула пальцами. — Все это исчезло в один миг. История моей жизни и внезапное окончание моей любви к Найджелу Слейтеру — все наступило — и произошло? — сегодня утром. Конец исповеди! — Она допила свой бокал и протянула его мне. — Наполните еще раз, прошу вас.

Я приготовил пару бокалов и понес их на кушетку. Ее руки осторожно поглаживали бедра от талии до колен, пока я не поднес ей бокал и она не схватила его.

— Не мог же он придумать эту историю о звонке Мейсона, как вы считаете? — спросила она через несколько секунд. — Или мог?

— Я так не думаю, — ответил я, присаживаясь на кушетку рядом с ней. — Зачем?

— Не знаю… Он явился сегодня около семи вечера, словно белый рыцарь, требующий моего очищения. Но у меня появилось смутное ощущение, что все это только игра. Игра! Я понимаю, смерть Элинор вывела меня из равновесия, но, честное слово, это было ужасно неискренне — то, как он вел себя. Будто все отрепетировал заранее и знал все слова наизусть. Будто я — публика и он играет передо мной.

— Он актер? — вежливо осведомился я.

— Найджел? — Она было рассмеялась, но тут же остановилась. — Дайте подумать: я не знаю, кто он и чем занимается. Никогда не интересовалась этим. Мне он казался потрясающим парнем, в которого я влюбилась почти с первого взгляда, мы были созданы друг для друга. — Она медленно прикончила свой второй бокал. — Вся эта любовь и взаимопонимание, предельная откровенность — никаких секретов друг от друга, — мы хотели быть не такими, как все! Он относился с полнейшим пониманием к тому, что я вынуждена выставлять напоказ свое нагое тело, что стала исполнительницей экзотических танцев, а не доктором литературы. Я понимала его непонятную манию — или причуду? — в отношении обуви, и, не споря, демонстрировала ему какую-нибудь пару туфелек, если это доставляло ему удовольствие. Существуют ведь самые разнообразные фетиши, не так ли?

— Туфельки-фетиши? — медленно повторил я.

— В особенности на высоких каблуках. — Она пожала плечами. — Я достаточно сильно его любила, чтобы смотреть сквозь пальцы на эту причуду: ну подумаешь, маленький невроз, говорила я себе. Может быть, в нем сидит извращенец или что-то в этом роде, в общем, кому какое дело? А уж теперь-то мне совсем наплевать, с сегодняшнего дня он для меня — прошедшее время. — Она торопливо допила свой бокал, будто кто-то собирался его отбросить, и сунула мне в руку. — Поставьте его на стол, а?

Я прикончил свою выпивку в более умеренном темпе, поставил оба бокала на стол и решил, что пора отправляться восвояси.

— Вы знаете, что мне необходимо, Эл? — неожиданно спросила она голосом маленькой девочки. — Утешение. Утешение по-мужски.

Она закинула руки за голову и очень ловко расстегнула «молнию» на серебряной блузке. Я сидел неподвижно, наблюдая за тем, как ее одежда постепенно превращается в мягкую груду. Затем, уже обнаженная до пояса, она подобрала ноги на кушетку и откинулась назад, так что ее голова оказалась у меня на коленях. Отыскав мою руку, она подсунула ее себе под левую грудь, издав при этом какое-то мурлыканье.

— Эй, мужчина… — прошептала она, ее темные глаза жадно смотрели на меня. — Приласкай же меня! Утешь и успокой!

Глава 5

Офис «Уильям Уоллер и К0» находился на седьмом этаже нового роскошного служебного здания в центре города. Платиновая блондинка — секретарша в приемной — посмотрела на мой значок, как будто он был поддельным, затем ворчливо соизволила сообщить, что мистер Дрери на месте, но в данный момент у него совещание.

Было половина одиннадцатого, яркое солнечное утро, кресла выглядели весьма удобными, поэтому я решил, что могу подождать. Во всяком случае — пять минут. Я ей так и сказал, но это не произвело на нее особого впечатления. Целых пять минут я просидел в мягком кресле, читая весьма интересную статью об унисексе, то есть о том, что все современные девушки смахивают на парней, а парни на девушек, и что же это означает? К тому моменту, когда я дочитал статью, у меня сложилось впечатление, что написавший ее парень тоже этого не знал. Ну что ж, во всяком случае, я был не одинок!

Я поднялся и вернулся к столу секретарши. Ее лицо было непроницаемой маской из косметики, а глаза отражали пустоту в том месте, где у нормальных людей находится мозг.

— У мистера Дрери все еще совещание, — холодно сообщила она, — как я предполагаю, оно продлится по меньшей мере час.

На ее столе имелось переговорное устройство с десятью кнопками, установленными в два ряда; каждая, надо думать, была связана с отдельным офисом. С помощью обеих рук я ухитрился нажать одновременно на все и громко произнес:

— Здесь лейтенант Уилер, он хочет видеть мистера Дрери. Мистеру Дрери остается либо выскочить из окна, либо немедленно встретиться с лейтенантом.

Как только я отдернул руку от кнопок, раздалось какое-то дребезжание. Платиновая блондинка дрожащей рукой нажала на одну из кнопок, и разъяренный голос загремел:

«Черт возьми, что это значит?»

— Ужасно сожалею, мистер Дрери! — Казалось, она вот-вот разразится горючими слезами. — Но я не успела остановить его!

«Кто это сделал?»

— Вот этот ненормальный лейтенант, который стоит рядом со мной.

«Так это не шутка? — В его голосе звучало непритворное удивление. — Ну что ж, направь его сюда, глупая девка!»

Она с ненавистью посмотрела на меня, затем указала на вращающуюся дверь.

— Сюда… — Ее голос дрожал. — Третья дверь налево.

— Большое спасибо, — сказал я, — и если вас хотя бы немного утешит, вы вовсе не глупая девка, может быть, туповатая, но не глупая.

Третья дверь слева была отделана дубовыми панелями и не имела надписи. Я постучал, голос предложил мне войти. Внутри обстановка была неброской, что говорило о высоком классе и огромных деньгах, потраченных на эту дорогостоящую простоту. Пока Дрери поднимался из-за стола, чтобы приветствовать меня, я думал о том, скольких же деловых людей он доит. Дрери был среднего роста, довольно худощавый, с ухоженными густыми седыми волосами и серыми глазами. Его костюм стоил не менее пятисот долларов, а приветливая улыбка была рассчитана с точностью до десятой дюйма.

— У вас довольно необычный способ объявлять о своем приходе, лейтенант…

— Уилер, — подсказал я. — Поскольку в вашей приемной не было места, чтобы разбить палатку, я решил, что это единственный шанс проникнуть к вам до захода солнца.

— Эта Марго! — Он неодобрительно покачал головой. — Она импозантна, но глупа как пробка. Садитесь, лейтенант, и скажите, в чем дело.

Я погрузился в глубокий комфорт голландского кресла и потянулся за сигаретой.

— Мне любопытно, почему вы передумали насчет Джила Мейсона. Ну чтобы я его разыскал. Стоило ли тогда заставлять Большого Майка встречаться со мной, чтобы сообщить мне его адрес?

Он снова уселся за свой стол и, перед тем как ответить, пару секунд задумчиво смотрел на меня.

— Я вовсе не передумал, — мягко сказал он.

— Мейсон ушел до того, как я туда явился, — фыркнул я. — У меня имеется свидетель, который приехал в эту квартиру минут за десять до меня. Большой Майк отворил дверь и сбил его с ног.

— Давайте выясним. — Он нажал на кнопку на своем маленьком черном ящичке и сказал: — Скажите мистеру Крамеру, чтобы он немедленно пришел сюда.

Я зажег сигарету, которую все еще держал между пальцев, и наблюдал за тем, как над ней поднимается голубоватый дымок и исчезает через вентиляторы кондиционера. Дрери сидел спокойно сложив руки на столешнице — как будто размышлял над одним из наиболее темных положений философии Гегеля. Вдруг, прежде чем распахнуться, дверь как бы затрепетала, и с громким топотом в кабинет ввалился орангутан.

Увидев меня, он замер на месте, от удивления у него открылся рот, и он ткнул в меня пальцем.

— Он! — В хриплом голосе звучало неподдельное возмущение. — Черт побери, как он ухитрился попасть сюда?

— Это не имеет значения, — спокойно ответил Дрери. — Вопрос в том, что ты делал после того, как вышел из бара, в котором вчера вечером встретился с лейтенантом Уилером?

— Сел в машину и немного покружил, просто чтобы убедиться, что он не увязался за мной. Затем остановился возле бара и выпил пару кружек пива, а потом подобрал вас в восемь часов, как вы мне сказали.

— Так ты не ездил на квартиру Мейсона?

На исковерканной физиономии вообще ничего не отразилось.

— Чего ради?

— У лейтенанта есть свидетель, который утверждает, что видел тебя там.

— Он проклятый лжец или ненормальный! — заревел Большой Майк.

— Хорошо. — Дрери поднял руку. — Это все, Майк.

Орангутан бросил на меня злобный взгляд, видимо посчитав, что во всем виноват я один, и, закрываясь за ним, снова вздрогнула на петлях дверь.

— У вас миллион вопросов, лейтенант, — небрежно бросил Дрери. — Давайте-ка я сразу отвечу на некоторые, таким образом мы сэкономим уйму времени. Джил Мейсон сутенер. Девица Брукс работала на него. Обычная схема: он поместил ее в приличную квартиру и забирал большую часть денег, которые она зарабатывала, возможно, процентов восемьдесят. Но пару недель назад он передал ее другому типу. По крайней мере, так говорят. Вы понимаете, я не знаю, кто этот тип. По роду своей деятельности я слышу очень многое. Например, я слышал, что вы нашли дневник убитой девицы, в нем упомянуты кое-какие имена, в том числе и мое. Совершенно верно, я был ее клиентом, но я не убивал ее. И я не желаю быть замешанным в расследовании ее убийства. Мне кажется, наиболее вероятным кандидатом является Мейсон. У него имелся мотив, к тому же он неожиданно исчез, оставил свою квартиру и засел в той дыре. Когда один из моих помощников обнаружил, где он отсиживается, я решил, что самое правильное — поставить вас в известность. Вот почему я послал Большого Майка.

— А он не мог солгать насчет того, что случилось после его отъезда из бара?

— Нет, не мог. Он солжет вам, лейтенант, или кому-то еще, но только не мне.

— Вы поразительный человек, мистер Дрери, — проворчал я. — Вы ставите себя выше закона, не желая мириться с неудобствами, связанными со следствием, а потому пытаетесь подсунуть мне линию расследования, которая устраивает вас.

Он широко развел руками:

— Я всего лишь хотел помочь.

— Я бы назвал это попыткой затруднить расследование, — холодно возразил я, — а это уже уголовное деяние!

— Убежден, что у моих адвокатов будет иное мнение. — Он обезоруживающе улыбнулся. — У меня мания, я люблю уединение, а потому живу в разных местах под разными именами. Полагаю, не стоит напоминать вам, что жить под вымышленным именем не является противозаконным деянием, если это не связано с мошенничеством или преступными намерениями, и что вы не нашли бы меня, не заговори один из моих сотрудников. Но коль уж вы меня нашли, почему бы нам не покончить со всем этим? Задавайте любые вопросы, которые придут вам в голову.

— Где вы находились в ту ночь, когда была убита девушка? Меня интересует время от часа до двух.

Он долго думал, затем покачал головой:

— Я не могу ответить на этот вопрос.

— Вы хотите сказать, что не станете отвечать?

— Да нет, просто не могу в точности припомнить. Я был либо с моим приятелем, либо ехал домой, либо то и другое. Но из любви к личной свободе я не стану сообщать вам имя своего приятеля или адрес того дома, куда я позднее вернулся.

Я вздохнул:

— Вижу, мне придется попросить окружного прокурора потолковать с вашими адвокатами об этом пресловутом «личном уединении», мистер Дрери. Это нечто новое в юридической практике, не так ли?

Он улыбнулся и кивнул:.

— Почему бы вам действительно этого не сделать?

— Потому что мне нечего терять, кроме собственной головы, — угрюмо пробормотал я. — Поэтому продолжаю свои вопросы. Как выглядит Мейсон?

— Рост около шести футов, крепкое телосложение, — сразу же ответил он, — волосы с проседью, короткая стрижка «под ежик», постоянно носит в галстуке весьма вульгарную бриллиантовую булавку.

— Рад, что вы не сообщили мне цвет его глаз, — хмыкнул я, — со мной случился бы удар!

— Не понимаю…

— Не имеет значения… Знакомы ли вы с неким Фрэнком Вагнером?

— Нет, не думаю.

— Ну а с мистером Лабеллом?

— Том Лабелл, который управляет этим кошмарным стриптиз-бардаком?

— Он самый.

— Его я знаю довольно хорошо. Фактически я имею небольшую долю в его деле. — А… — В его глазах блеснул огонек. — Вот, значит, как вы меня нашли?

— Мне пришлось вывернуть ему руки, — буркнул я, — если это вас немного утешит.

— Ни капельки, но теперь это уже не важно.

— Как вы считаете, у Лабелла могли быть какие-нибудь причины для убийства?

Он покачал головой:

— Абсолютно никаких. Я уже сказал вам, лейтенант, кто, на мой взгляд, наиболее очевидный подозреваемый.

— Джил Мейсон, и он исчез, — отозвался я. — Где же он жил до того, как перебраться в эту дыру на Четвертой улице?

— Я не помню его точный адрес, но смогу это узнать.

Он снова нажал на кнопку звонка.

— Марго? Выясните у мистера Крамера адрес Джила Мейсона, по которому он жил до того, как перебрался на Четвертую улицу. Запишите его и отдайте лейтенанту Уилеру, когда тот будет уходить. — Он отпустил кнопку и внимательно посмотрел на меня: — Есть еще вопросы, лейтенант?

— Вы знаете Найджела Слейтера?

— Хорошо знаю. — Впервые после того, как я вошел в кабинет, на его физиономии появилось удивленное выражение. — Он здесь работает.

— И чем именно он занимается?

— У нас много инвестиций в недвижимость, и мы расширяем эту сферу деятельности. Слейтер ведет бухгалтерию. — Какое-то время он внимательно изучал свою наманикюренную руку. — Он тоже каким-то образом причастен к этому делу?

— Он всего лишь приятель ближайшей подруги Элинор Брукс, — объяснил я, — вот почему мы с ним познакомились.

Его брови приподнялись.

— Она, случайно, занимается не тем же делом, что Элинор?

— Нет. — Я поднялся с места. — В данный момент у меня больше нет вопросов, мистер Дрери. Благодарю за то, что вы уделили мне столько времени. Полагаю, если понадобится, я всегда смогу разыскать вас через этот офис?

— Безусловно, лейтенант, — ответил он так, будто одарил меня щедрым подарком.

— Было приятно узнать, что вы воистину законопослушный гражданин. — Я усмехнулся ему прямо в лицо. — Послушать, как отзывается о вас Большой Майк, так вы основное движущее колесо любого рэкета в Пайн-Сити.

Он тоже усмехнулся в ответ:

— Майк — неизлечимый романтик. Глядя на него, трудно в это поверить, но за этим изуродованным лицом скрывается что-то вроде детского романтизма, который так и не смогли выбить двести схваток на ринге.

— Он был тяжеловесом?

— Борцом, не боксером. — В его голосе зазвучала ностальгическая нотка. — Его наиболее уязвимым местом были ноги, он не успевал переставлять их достаточно быстро. Временами я просто не мог наблюдать за боем — столько ударов сыпалось на него. Но все равно у него и в мыслях не было бросить борьбу. Однако судьба распорядилась иначе.

— А что случилось?

— Он убил человека. Несчастный случай, конечно. Произошло это в захолустном городишке, а убитый был сыном местного политикана.

— Он убил его на ринге?

— В баре, — коротко сказал он. — Тот парень был пьян в стельку и такой же верзила, как Майк, ну и вознамерился показать всем присутствующим, какой он герой: побил профессионального борца. Майку здорово от него досталось, пока он не вышел из себя и не стукнул того парня. Всего один раз — под сердце. Беда в том, что сердце у того было не в порядке. Оно моментально остановилось. — Дрери пожал плечами. — Папаша-политикан стал нажимать на прессу, и дело выглядело очень скверно: руки борца-профессионала — смертельное оружие, и все такое.

— Его осудили?

— Я привез парочку горячих адвокатов из Нью-Йорка, чтобы защитить его, ну и парочку других парней, строго анонимно, которым удалось раскопать много чего про папашу-политикана. Это помогло. Майк отделался шестью месяцами работ на строительстве дорог.

— А почему вы так им заинтересовались?

— Я несколько лет следил за этими сражениями на ринге. Майк стал для меня чем-то вроде талисмана: понимаете, я смотрел, как он стоит, его избивают, а он все равно не сдается. Ну и когда дела у меня шли плохо, я думал: раз он способен на это, значит, и у меня получится. — Он усмехнулся и покачал головой. — Загляните любому под черепушку, и вы найдете там примерно такую же ерунду! Короче, после этого Майк решил, что я Робин Гуд или кто-то в этом роде, и, когда его выпустили на свободу, стал играть роль Маленького Джона при моей особе. Вот почему я сказал вам, что он не лжет. Мне он не стал бы лгать.

— Очевидно, было нелегко заставить его приспособиться к новой работе?

— А он и не приспосабливался. Он скорее мой личный слуга, идеальный помощник.

— Думаю, если кому-то потребуется изменить мнение ваших партнеров по тому или иному вопросу, Большой Майк является весьма убедительным средством? — небрежно спросил я.

— Это мысль, — ответил он еще небрежнее. — Нужно ее запомнить. Благодарю вас, лейтенант.

— Не стоит благодарности.

Когда я выходил из офиса, платиновая блондинка вручила мне конверт с прежним адресом Мейсона, причем на этот раз ее губы приветливо улыбались. Я совсем было собрался сказать ей на прощанье что-нибудь остроумное, но потом передумал. В основном потому, что после беседы с Дрери юмора у меня не осталось.

Когда я вошел в офис, Аннабел Джексон задумчиво посмотрела на меня, будто ей было известно что-то такое, о чем я не имел понятия, и эти сведения лишь подтверждали то, о чем она давно догадывалась. Правда, бывают дни, когда подобные мысли возникают у меня в голове буквально после одного взгляда на эту своенравную красотку.

— Кто-то названивает вам с самого утра, — сообщила она ледяным голосом, — женщина, конечно.

— Да? — спросил я, стараясь не проявлять никаких эмоций.

— Похоже, ей хочется разорвать вас на части.

— После того, что произошло этой ночью, я нисколько не удивлен.

Наступила ее очередь говорить «Да?». Судя по ее интонации, у меня была мораль настоящего суперкролика.

— Эй, лейтенант!

Знакомый громоподобный голос заставил меня повернуть голову как раз вовремя, чтобы заметить, что сержант Полник ринулся на меня, как разъяренный бык на матадора.

— Сержант? — Я невольно занервничал.

— Я всюду искал эти туфли. — Теперь его голос звучал жалобно. — И в домике, и на пляже. Какая-то дамочка в бикини, — в его голосе послышалось возмущение, — которая жарилась там на солнце, даже сказала, что, если я не уберусь, она вызовет полицию. Веселенькое дельце!

— Так ты не нашел туфли?

— Все, что я раздобыл, — это песок в носках. Когда я вернусь домой, моя старушка ни за что не поверит, что я работал! Решит, что я один из этих бездельников — ну, вы знаете, о ком я говорю, — которые целыми днями валяются на пляже. Под одной рукой у них дамочка, а в другой — какой-нибудь заморский напиток.

— Заморский напиток? — Это был любопытный голосок Аннабел — красотка явно метила в меня. — Ну да, всякие там… Как это?.. Камп Гарри и сода?

— Вот уж не знал, что кампари пьют только Гарри и в студенческих кампусах, — заметил я. — Ладно, кончай искать туфли и отправляйся в стриптиз-притон.

С минуту он оторопело смотрел на меня, его заблестевшие глаза говорили о том, что он не доверяет собственным ушам.

— Вы, наверное, шутите, лейтенант?

— И не думаю, — заверил я его и растолковал все в отношении Лабелла: каким образом я хотел бы проверить его алиби. Я сказал также, что, если у него будет время, он может проверить и стриптизерш. Он выскочил из офиса как стрела из лука, его круглая физиономия сияла от удовольствия.

Я вошел в кабинет шерифа и первым делом увидел нож на его столе, затем обратил внимание на выражение его лица и подумал, что сегодня утром мне следовало бы сказаться больным.

— Сэнджер принес свой протокол. — Лейверс презрительно фыркнул. — Большой жирный нуль. На ноже никаких отпечатков. Следы пальцев в комнате принадлежат жертве и Анджеле Палмер, что вполне объяснимо, поскольку она разделяла это жилище с девицей Брукс, и еще сотни разных смазанных пятен. Орудие убийства, — он снова фыркнул, — это может удивить вас, Уилер: простой нож! — Он укоризненно ткнул в меня пальцем. — Откройте ящик любого кухонного стола в Пайн-Сити, и можете не сомневаться, что обнаружите там точно такой же. В универсамах они продаются коробками.

— Это все? — спросил я.

— Все! Ну а вы что выяснили? Я понимаю, чертовски глупо задавать подобный вопрос, но если я его не задам, жители Пайн-Сити могут подумать, что им нужен новый шериф, тем более что приближается время выборов.

Я рассказал ему про Большого Майка и про то, что вместо Мейсона обнаружил в квартире на Четвертой улице Слейтера; затем о стриптиз-баре с Лабеллом и об утренней встрече с Дрери. Выражение его лица постепенно менялось: сначала оно выражало сомнение, потом недоверие, а к тому времени, как я закончил, — полнейшее недоумение.

— А вы, Уилер, не накачались чего-нибудь вроде ЛСД, а? — взволнованно спросил он.

— Увы, нет, — откликнулся я. — Потому что тогда можно было бы получить больничный.

— Фантастика! — пробормотал он. — От начала до конца. Этот орангутан — как из фильма ужасов. Этот Дрери, который ведет себя так, как будто в Пайн-Сити не существует закона, и вспоминает о нем, лишь когда желает им воспользоваться. Сводник Мейсон, который ухитряется все время куда-то исчезать. Вы хоть что-нибудь поняли?

— Вы смеетесь? — обиделся я.

Он откусил кончик новой сигары и зажал ее между зубами, как будто собирался проглотить, потом все же поднес спичку.

— Но это должно иметь какой-то смысл, — решительно заявил он.

— То же самое я говорю и самому себе, — признался я. — Возможно, я буду твердить эти слова, когда на меня наденут смирительную рубашку и повезут в сумасшедший дом. — Я закрыл на минуту глаза и постарался заставить себя не думать о таких кошмарах. — Вы когда-нибудь прежде слышали про этого Дрери?

— Нет! — отрезал Лейверс.

— Если он и в самом деле имеет по кусочку от каждого грязного бизнеса в городе, как утверждает Лабелл, тогда мы должны были бы про него слышать, — медленно заговорил я. — Но если он занимается совершенно законными операциями, как утверждает он сам, а дело выглядит именно так, если судить по его офису, тогда нет никаких оснований для того, чтобы вы слышали о нем, верно?

— Логично, — снизошел шериф. — Но что это нам дает, хотел бы я знать?

— Лично мне — ничего. Разве что одно: если Лабелл лгал, то интересно выяснить, зачем это ему понадобилось. Есть и еще кое-что. Мейсон является общим фактором в этом деле, он познакомил всю троицу — Вагнера, Лабелла и Дрери — с девицей Брукс.

— Точно. Сутенер.

— Но если он был ее сутенером, как получилось, что он попал в дневник наряду с остальными — в качестве клиента, который платил ей?

Шериф довольно долго размышлял над этим, причем с каждой проходящей минутой его физиономия приобретала все более озабоченное выражение, пока, наконец, он не выступил с блестящим решением.

— Уилер, — взмолился он, — почему бы вам не пойти отсюда к чертовой матери?

— А пока я буду в отсутствии, как насчет эксперта-графолога, чтобы проверить почерк в ее дневнике?

Я остановился возле стола Аннабел, потому что меня не оставляло такое чувство, будто я о чем-то забыл. И оказывается, я не ошибся.

— Если вы хотя бы наполовину так умны, как стараетесь казаться, позвоните ей, — сказала она кислым тоном. — Мисс Палмер, говорю на тот случай, если вы ее уже забыли. Судя по тому, как звучал ее голос, когда она звонила последний раз, она может оказаться здесь с минуты на минуту, вооруженная, как минимум, дробовиком.

Зазвонил телефон. Аннабел подняла трубку и молча протянула ее мне.

— Уилер, — признался я.

— Я должна извиниться за прошлый вечер. — Голос у нее был таким холодным, что я почувствовал, как у меня в ухе образуется сосулька.

— Уж если кто-то должен извиняться, Анджела, то это я.

— Нет, вы были совершенно правы. Просто вчера был безумный день, спиртное, а потом еще прозрение в отношении Найджела — все нахлынуло на меня одновременно. — В ее голосе зазвучали ядовитые нотки. — Конечно, позднее я чувствовала себя довольно глупо, лежа полуголой на кушетке, готовая и жаждущая отдаться, а затем наблюдавшей за вашим бегством!

— Крайне сожалею, Анджела, — повторил я. — Мне казалось, что это единственно правильное решение.

— Пожалуйста, не извиняйтесь! Мне следовало бы знать, что вы такой же, как все. И почему бы вам не предать меня, ведь все остальные предали? — Она рассмеялась, от чего у меня по спине пробежал холодок. — Вы считаете, что я презренная особа, но не это меня ранит, Эл. Мучает предательство, оно для меня самое страшное. Забавно, я считала, что уже привыкла к этому, но нет. Еще долгое время после того, как вы ушли, я хотела просто свернуться калачиком и умереть. Потом я стала желать вам смерти. И до сих пор желаю, Эл! — В ее голосе звучали теперь визгливые ноты. — Надеюсь, это случится очень скоро. Вы умрете медленно и мучительно, а потом черви будут…

Я слушал ее еще секунд пять, затем осторожно положил трубку.

— Судя по истеричным звукам, доносившимся из телефонной трубки, она поведала вам о вашем прошлом, настоящем и будущем, причем весьма подробно, — заметила Аннабел. — Давно пора, чтобы какая-нибудь несчастная женщина поквиталась с вами!

— Хотите кое-что знать? — спросил я. — Если я вам скажу, почему она так рассвирепела, вы мне просто не поверите!

— Ха!

— Это в вас говорит южанка, — заметил я. — Каждый судит о других в меру своей испорченности.

— Уходите немедленно, Уилер! — обозлилась Аннабел.

— Уже иду, — произнес я голосом маленькой девочки, — но вы, Аннабел Джексон, делаете большую ошибку. Прошлую ночь я был джентльменом, это-то и обидно.

— Ступайте, Эл… — Она притворно зевнула. — Чего я не выношу, так это смотреть, как взрослый коп заливается слезами.

Глава 6

Адрес, переданный мне Дрери через его секретаршу, оказался квартирой на втором этаже в здании, которое хотя и сильно уступало тому, где Элинор Брукс имела свое «рабочее место», все же стояло много выше на общественной шкале ценностей, нежели крысиная нора на Четвертой улице. Я постучал в дверь по привычке и так и не понял, кто же больше удивился — я или парень, который отворил ее буквально через пять секунд. Он был в очках, с шапкой рыжих волос, его карие глаза, посаженные слишком близко друг к другу, недоуменно уставились на меня. Время приближалось к трем часам дня, но он до сих пор не снял помятую пижаму: похоже, он только что вскочил с постели.

— Мистер Мейсон? — спросил я.

— Его нет, — ответил он скрипучим голосом. — Он в отпуске. Я присматриваю за его квартирой.

— Джонни Ферано? — сообразил я.

Его глаза слегка расширились.

— Черт побери, кто вы такой? — Вид моего значка явно не поднял ему настроения. — Выходит, вы коп. Меня разыскивают?

— Всего лишь та сильно выцветшая блондинка, которая живет через холл от вас на Четвертой улице, как я понимаю.

Он брезгливо передернул плечами:

— Эта ненормальная сплетница! Дошло до того, что я стал запираться по вечерам на замок. Господи! Как я счастлив, что хоть немного отдохну от нее!

Он закатил глаза, белки у него были такие же красные, как и его волосы.

— Вам нужен Мейсон? Как я уже говорил, он в отпуске.

— Вы не возражаете, если я взгляну?

— Да Бога ради… — Он раздраженно пожал узкими плечами. — Только не разводите грязь в квартире.

Я прошел мимо него в комнаты и осмотрел их. Постель не была убрана, похоже, что Ферано только что выбрался из нее. Когда я снова вернулся в гостиную, он уже приготавливал себе выпивку. Меня он не угостил, но я не огорчился, учитывая, что встал из-за стола всего полчаса назад.

— Куда он девался? — спросил я.

— Отдыхает. Мне он не говорил, куда едет. Позвонил и сказал, что я могу на месяц перебраться сюда и смотреть за квартирой, пока его не будет. Я обрадовался и не стал спрашивать, куда и с кем он уезжает. А сам он мне этого не сказал.

— Могу сообщить, где он находился вчера приблизительно до шести вечера, — холодно произнес я. — В твоей берлоге на Четвертой улице.

— Правда?

Стакан в его руке нервно задрожал, ему пришлось отпить немного, чтобы жидкость не пролилась.

Я присел на ближайший подлокотник дивана, не спеша закурил сигарету и выдал ему настоящий «взгляд полицейского», тот самый, что я целый год вырабатывал у себя в академии каждый день по часу. Взгляд подействовал — стакан снова задрожал в его руке.

— Окажи сам себе услугу, Джонни, — наконец произнес я, — не заставляй меня специально заниматься твоей особой!

— А? — Он на мгновение выпучил глаза. — Не понимаю вас, лейтенант.

— Уверен, на тебя имеется досье, — устало проворчал я. — Как бы ты ни зарабатывал на жизнь, ты нарушаешь закон. В данный момент я расследую убийство и хочу разыскать Мейсона. Если мне придется тратить время на выяснение твоей личности, ты сам понимаешь, как мне это понравится. А в состоянии раздражения я готов на все. Так что не доводи меня, Джонни.

— Послушайте, лейтенант! — Ноющие нотки в его голосе достигли высшего предела. — Честное слово, я ничего не знаю. Просто Джил попросил меня…

— Эта увядшая блондинка через холл была вне себя — она считает, что ты надул ее. Могу поспорить, она сможет сообщить мне несколько интересных фактов о Джонни Ферано, верно?

— Ладно, ладно!

На этот раз он таки выплеснул вино из стакана.

— Так вот, позвонил Джил и сказал, что у него неприятности и ему нужно на пару недель исчезнуть. Все, что от меня требуется, — пожить здесь, а если кто явится, объяснить, что он уехал на месяц неизвестно куда.

— Что за «неприятности»?

— Этого он не сказал, но если б я знал, что он замешан в убийстве, меня бы здесь не было, лейтенант!

— Он твой старый приятель?

— Работали вместе несколько лет назад.

— Он, должно быть, сутенер что надо, — хмыкнул я. — А у тебя что, таланта не хватило?

Он прикончил выпивку, и на его физиономии появилось угрюмое выражение.

— Вы же знаете этих пустоголовых девок? Они не могут заниматься этим только ради денег. Им обязательно нужно думать, что они делают это ради парня, который их пасет. Джил — высокий, красивый малый, он умеет умаслить любую девку. А я? Дамочка надевает туфли на высоком каблуке и смотрит на меня сверху вниз!

— Да, тяжелое положение, — согласился я. — А сколько таких девиц пасет Джил?

— Откуда мне знать? Последние три-четыре года мы не были особенно близки. Виделись с ним, лишь когда ему что-то требовалось от меня, какая-нибудь незначительная услуга. Он за нее платил, но не слишком щедро.

— Какого рода услуги?

Он недоверчиво прищурил глаза.

— Вы, часом, не из тех сообразительных копов, которые все мотают себе на ус, а потом являются нежданно-негаданно и… Вы не приметесь за меня, когда сцапаете Джила?

— Нет, если ты не будешь морочить мне голову, Джонни, — честно ответил я, — можешь не сомневаться, все равно я это выясню.

— Ладно…

Он несколько раз кивнул.

— Он никогда не просил меня сделать что-нибудь незаконное, понимаете? Просто мне было известно, чем он занимается, и все такое… Один раз он попросил заложить его бриллиантовую булавку для галстука и… — Он заметил мой нетерпеливый взгляд и заторопился. — Пару раз поручал мне последить кое за кем.

— Давай-ка выкладывай поподробней.

— Он хотел, чтобы я засек одного парня, когда тот выходил из многоквартирного дома, и выяснил, куда этот парень отправится.

— Ты сообразил почему?

— Тут большого ума не требуется, лейтенант, — усмехнулся он. — Совершенно ясно, что в этом здании работала одна из его девок, ну а тот парень, что его заинтересовал, был клиентом. Скорее всего Джил прирабатывал шантажом.

Многоквартирный дом был тот, где проживала Элинор Брукс, что совершенно не явилось для меня сюрпризом. А описание внешности двух мужчин, за которыми следил Джонни, соответствовало Дрери и донжуану из магазина дамского белья, Фрэнку Вагнеру. Маленький толстячок не был проблемой: Ферано проследил за ним до самого дома — тот жил за городом и доложил Мейсону. Но Дрери живенько обнаружил слежку и сумел без особого труда оторваться от преследователя. Мейсон не пришел от этого в восторг, поэтому Ферано предложил повторить попытку, уже бесплатно, коли подвернется такая возможность, но Мейсон велел ему забыть обо всем.

Я задал еще несколько вопросов, но мелкий жулик поклялся, что он выполнял только эти два задания, больше ему нечего сообщить про Джила Мейсона.

Я остановился, уже достигнув входной двери, и задал ему последний вопрос:

— В котором часу вчера ты сказал Большому Майку, где найти Мейсона?

Его глазки снова забегали.

— В жизни своей ни разу не видел этого верзилу! — прошептал он. — Я отворил дверь около трех часов дня, он схватил меня за перед рубашки одной ручищей и приподнял на пару футов над полом. Даже если б Джил был моим братом, я бы все равно сказал обезьяне, где его найти. — Он вздрогнул, вспомнив пережитое. — Знаете, даже после того как я уже рассказал ему все, был момент, когда я подумал, что он разорвет меня на части, просто так, ради собственного удовольствия!

— Да… — протянул я, — с такими друзьями, как ты, Мейсону враги не нужны.

Далее я отправился в роскошный многоквартирный дом, где занималась своим ремеслом Элинор Брукс. Признаюсь, я таки нервничал, думая о встрече с исполнительницей экзотических танцев, которая считала, что по сравнению со мной помойка благоухает розами. В моем распоряжении было несколько секунд после звонка, чтобы подумать, какова будет реакция Лейверса, если я сообщу ему, что в целях самозащиты мне пришлось застрелить свидетеля. Но тут дверь распахнулась. Она стояла в проеме, облаченная в тоненький свитер, подчеркивающий ее роскошный бюст, и юбчонку, не доходившую на пять дюймов до колен.

Выражение ее лица подтвердило правильность моей теории о помойке и лейтенанте Уилере.

— Приторный запах измены проникает в мои ноздри, — заговорила она замогильным голосом, — зловоние отказа повисло в воздухе. Я вижу улыбку Иуды на его лице и чувствую жестокое злорадство садиста в его мозгу.

— Это официальное дело, — сухо сообщил я. — Вы хотите, чтобы убийца вашей ближайшей подруги был схвачен и наказан, я тоже. В этом мы едины, верно?

— Можете войти. — Она отступила от двери. — Но не затягивайте визит, я не уверена, сколько времени мой дезодорант способен выдержать ваше присутствие!

Я прошел следом за ней в гостиную. Она упала на кушетку и скрестила ноги, ее мини-юбка задралась так, что опустить ее было бы невозможно никакими силами. Усилием воли я заставил себя сосредоточить внимание на ее лице. Оно было хмурым, озабоченным и говорило о ее намерении всеми доступными ей средствами выражать презрение к моей недостойной особе.

— Одно из имен в дневнике Элинор было «Мейсон», — сказал я.. — Вы никогда не слышали, чтобы она его упоминала?

— Нет, я уже говорила вам об этом.

— Я все еще не могу найти его, — продолжал я, — но мне стало известно очень многое о нем. Он был сутенером, сутенером Элинор.

— Это смешно! — Ее рука рассеянно поглаживала внешнюю сторону левого бедра. — Элинор не была такой грязной и низкой.

— Очень многие утверждают обратное. Говорят, пару недель назад кто-то сменил Мейсона. Если это правда, у него был весьма серьезный мотив, чтобы убить ее.

— Если это правда, значит, именно об этом Элинор не хотела мне ничего рассказывать, — пренебрежительно фыркнула она. — Но я не верю этому, не хочу верить.

— Ладно. — Я не стал спорить. — Есть еще кое-что. Ваш бывший приятель Найджел Слейтер.

— Пусть он сдохнет! И чем скорее, тем лучше! — взорвалась она.

— Он работает в фирме, которая зовется «Уильям Уоллер и К0».

— Я потрясена! — иронически воскликнула она.

— Руководит ею человек по имени Дрери, он имеет долю в клубе «Джаззи-шасси», владельцем которого является Лабелл, припоминаете?

Она выпрямилась, глаза у нее немного расширились.

— Дрери и Лабелл фигурировали в записях Элинор!

— Правильно…

— Ну и как это касается Найджела?

— Пока еще не знаю. Мне бы хотелось иметь с ним дружескую продолжительную беседу, но не в его офисе. Где он живет?

— Как раз через улицу, но он непременно заходит вечером в бар, чтобы выпить пару стаканчиков, прежде чем вернуться домой. — Она на минуту задумалась. — Который час?

Я взглянул на часы:

— Десять минут пятого.

— Если хотите, я могу позвонить ему в офис и сказать, что хочу срочно его видеть. Он прибежит. — В ее голосе не было хвастливых ноток, она всего лишь констатировала факт, не более.

— Когда он явится сюда, можете иметь с ним свою дружескую продолжительную беседу. Я незаметно исчезну, разумеется.

Я попытался придумать что-нибудь получше, но не смог.

— Замечательно, — сказал я, — премного благодарен.

Она раздраженно пожала плечами, поднялась с кушетки и подошла к телефону. Я закурил сигарету и прослушал ее разговор, который был удивительно кратким, чтобы не сказать лаконичным.

— Я должна тебя видеть, — сказала она ровным голосом. — Сейчас! — После этого положила на место трубку и вернулась к кушетке.

Я опустился в кресло, повернулся к ней лицом, и ее невоспитанная мини-юбка снова начала меня терзать.

— Что собой представляет Вагнер? — неожиданно спросила она.

— Он такой, каким вы могли его себе представить по описанию Элинор Брукс, — пожал я плечами. — Маленький толстячок, которого смерть Элинор встревожила гораздо меньше, чем то, что теперь все может стать известно его супруге.

— Мужчины! — Она сложила руки под грудью и крепко обхватила ими себя. — До чего же я их ненавижу, все это вонючее стадо!

Ее темные глаза на какое-то время возложили на меня одного ответственность за всю сильную половину человечества, затем она отвернулась.

— Ну а Дрери?

— Само очарование. Вообразите седовласую пантеру, облаченную в дорогой импортный костюм от Савилл Роу, и вот вам Дрери. У него также имеется приятель, известный под кличкой Большой Майк. Представьте гориллу-переростка с вечно больной головой, это и есть Большой Майк.

Она снова фыркнула:

— На каких очаровательных людей работает Найджел! Но вообще-то, если хорошенько подумать, он хорошо вписывается в эту компанию.

Я совсем было собрался предложить ей улучшить настроение одним-двумя бокалами спиртного, пока мы ожидаем появления провинившегося Найджела, но мое «Как насчет…» было прервано ледяным взглядом, сказавшим мне, что она прочла мои мысли и не намерена тратить виски на данного представителя «вонючего стада».

И мы продолжали сидеть как два каменных изваяния, пока наконец — этак лет через пять — не раздался звонок в дверь.

Анджела поднялась с кушетки и прошла в переднюю.

Остановившись перед дверью, она взбила себе волосы и тыльной стороной ладони размазала губную помаду. Пока я раскрыв рот наблюдал за всеми этими приготовлениями, она немного задрала свой свитер, так что под грудью образовались складки и обнажилась полоска голого тела.

После этого она открыла дверь. Слейтер сделал всего один шаг и замер на пороге, уставившись на нее.

— Привет, Найджел. — Она принялась нарочито медленно одергивать свитер. — Не думала, что ты так быстро придешь. В обществе Эла ни одна девушка не замечает, как летит время! — Она тихонечко фыркнула, не выказав никакого смущения, скорее наоборот. — Ты помнишь Эла? Я хочу сказать — лейтенанта Уилера?

Слейтер с видимым усилием закрыл рот… и взглянул на меня так, как будто я был чем-то оставшимся после дренажа болота.

— Разумеется, — выдавил он, — я помню лейтенанта. Вы сейчас в отпуске или же округ оплачивает вам это время?

— Ну, — Анджела наконец все же одернула свой свитер, — полагаю, если вы хотите поговорить по-мужски, мне разумнее вас оставить.

Покачивая бедрами, она медленно подошла к двери в спальню и остановилась, чтобы отворить ее. Потом приподняла еще выше подол мини-юбки и потерла без особой спешки розовато-кремовую кожу. Ее темные глаза с упреком взглянули на меня.

— Я думаю, у меня теперь будет синяк! — сказала она и исчезла в спальне.

— Черт побери, что здесь творится? — рявкнул Слейтер.

— Не то, что вы предполагаете, — усмехнулся я. — Это какая-то игра: Анджела забавляется в одиночку.

— Ха! — Он сделал еще пару шагов мне навстречу, усики у него свирепо подергивались и, казалось, были готовы сорваться с места.

— Очень убедительно!

— Хватит! Заткнитесь и сядьте! — рявкнул я. — У вас куда больше причин для беспокойства, чем вам кажется.

Огонь медленно исчез из его глаз, он неохотно опустился на кушетку.

— Это вы придумали заставить ее позвонить мне в офис?

— Нет, идея ее собственная; я просто хотел потолковать с вами, но не в офисе, — пояснил я. — Скажите, вы прирожденный лгун?

— Что? — Глаза у него округлились. — Послушайте, Уилер, коп вы или не коп, но я не…

— Квартира Мейсона на Четвертой улице, — напомнил я. — Большой орангутан, который открыл вам дверь и одним ударом вывел вас из строя, припоминаете?

— Припоминаю ли я? — Он раздраженно потер подбородок. — Еще бы! Болит до сих пор.

— И вы его прежде никогда не видели?

— Я уже говорил вам.

— Его фамилия Крамер, — сказал я. — Он также известен как Большой Майк. Работает на человека по имени Дрери, владельца фирмы, именуемой «Уильям Уоллер и К0». Вы тоже там работаете. Так как же прикажете вас понимать? Каждый день, когда вы приходите на работу, платиновая блондинка в приемной завязывает вам глаза?

Он задумался над моими словами, лицо у него сразу осунулось.

— Ладно, лейтенант, — наконец пробормотал он. — Я солгал, что не знаю Большого Майка. Но, черт возьми, как еще я могу поступить? Я подумал, что он оказался там, потому что его послал Дрери, а Дрери — мой хозяин. Если бы я рассказал вам про Большого Майка, через десять секунд Дрери, скорее всего, выгнал бы меня с работы. Вот я и решил, что лучше притвориться, будто я его совершенно не знаю.

— Ну а что в отношении остальной истории: как он вас стукнул и вы потеряли сознание?

— Все это чистая правда, каждое слово!

— Где вы находились той ночью, когда убили Элинор Брукс? От часа до двух?

— Дома, в постели. Спал, наверное.

— Один?

— Конечно. — Он часто-часто заморгал. — Это же резонно, в такое-то время!

— Возможно. — Я пожал плечами. — Но это не алиби. Вы хорошо знали Элинор?

— Почти не знал. Встречал ее здесь пару раз. Она была ближайшей подругой Анджелы — это все, что мне про нее известно.

— Вы когда-нибудь ездили в пляжный домик?

— Конечно, несколько раз. На уик-энд с Анджелой.

— Тело лежало на кровати. Нагое, — мягко сказал я. — Вся одежда была разбросана на полу. Но куда-то исчезли ее туфли. Вам это не кажется странным, Слейтер?

На лбу у него проступила капелька пота; отвечая мне, он старательно смотрел в сторону:

— Странным, лейтенант?

— Не вошла же она в пляжный домик босиком. Значит, убийца, уходя, забрал ее туфли с собой. На кой черт они ему понадобились?

— Ну а мне-то откуда знать? — Он хотел произнести это возмущенно, но у него получился какой-то нервный хрип.

— Мне просто подумалось, нет ли у вас на этот счет какой-нибудь теории, — пояснил я. — А вам известно, что ваш босс был одним из ее постоянных клиентов?

— Дрери? — Глаза у него снова полезли на лоб.

— Дрери, — повторил я, — а Большой Майк — продолжение его собственной руки. Тот самый Майк, который оглушил вас, когда вы вчера вечером приехали на квартиру Мейсона. Это одна из причин, почему я не захотел разговаривать с вами в вашем офисе. Мне кажется, что Дрери мог бы слишком заинтересоваться тем, что происходит.

— Я понял! — Он с умным видом закивал головой. — Для меня это все самый настоящий удар, лейтенант. Сегодня в офисе я не видел Большого Майка, но он, должно быть, рассказал Дрери про случившееся вчера вечером. — Он нервно пожал плечами. — Только Дрери не обмолвился ни единым словом по этому поводу.

— Вы занимаетесь недвижимым имуществом, сказал он мне. Ну, а чем еще занимается фирма?

— Инвестиции разного рода, лейтенант. Дрери лично руководит многими отраслями городского бизнеса: клубы, рестораны, магазины и тому подобное. — Он беспокойно провел пальцем по своим усикам. — Полагаю, вам не нужно объяснять, как неудобна для меня подобная ситуация? Это хорошая работа, мне не хочется ее терять, но, с другой стороны, меня волнует, в какую историю я угодил.

— Возможно, Дрери просто хочет выйти сухим из воды, — беспечно произнес я. — Я бы не стал терять из-за этого сон, Слейтер. Но если он сам или Большой Майк что-нибудь скажут по этому поводу, я бы хотел, чтобы вы дали мне знать.

— Конечно! — Он энергично закивал. — Непременно это сделаю. Есть еще какие-нибудь вопросы, лейтенант?

— Пока никаких, можете идти.

Он медленно поднялся, посмотрел на дверь спальни, затем снова на меня. Наконец, убедившись, что я не собираюсь делать ничего, кроме как сидеть на месте, медленно двинулся к выходу. Я подождал пару секунд после того, как захлопнулась входная дверь, и сказал нормальным голосом:

— Теперь можете выходить.

Неплотно запертая дверь спальни распахнулась, и Анджела вернулась в гостиную. Она причесалась, подкрасила губы, свитер утратил свой мятый вид. Когда она села на кушетку, мини-юбка вновь задралась, но она тут же придала ей более или менее нормальный вид, чтобы она не привлекала моего внимания.

— Вы знали, что я слушаю?

— Прижавшись ухом к щели двери. Интересно, о чем вы думали?

— В каком смысле?

— Может, вы решили, что, как только откроете Слейтеру дверь, я усажу вас к себе на колени? — сурово спросил я. — Перестаньте проделывать со мной такие штучки, иначе я тоже начну шутить.

— Возможно, вчера вечером мне бы это понравилось, — на ее лице вновь появилось угрюмое выражение, — но попробуйте что-нибудь подобное сейчас, Уилер, и я выцарапаю вам глаза.

— Ясно. Ну, так каково ваше мнение?

— Мне показалось, он смертельно испугался, когда вы упомянули про туфли Элинор. Надо сказать, что мне тоже стало не по себе, я ведь не знала, что они исчезли. — Она положила руки между коленями и крепко их зажала. — Не знаю, что вы делаете с людьми, но я тоже начинаю бояться.

— Иногда я сам себя пугаю, — подмигнул я ей. — Главным образом когда бреюсь. Так что я делаю с людьми?

— Найджел… — Она внезапно задрожала, при этом тесный свитер подчеркивал каждое ее движение. — Я не уверена, что все это только потому, что он испугался или старался умничать. Не только из-за этого он так глупо себя вел, я хочу сказать.

— Не понимаю, — честно признался я.

— Он же весьма сообразительный, весьма! Это меня и привлекло в нем. — Ее нижняя губа на мгновение изогнулась. — Но то, как он разговаривал с вами… Можно было подумать, что это какой-то дурачок, который смертельно боится своих хозяев, их подручных и вообще всех, в том числе и вас. Это не укладывается у меня в голове.

— Зачем бы ему вести такую игру?

— Не знаю. — Она медленно покачала головой. — Возможно, я утратила способность рассуждать здраво с того часа, как вошла в этот пляжный домик и обнаружила там тело Элинор. Меня не покидает мысль, что все его слова — о том, что он беспокоится за меня, — всего лишь игра. Не верю, что Мейсон звонил ему и сказал, будто я скрываю важную информацию, а потому нахожусь в смертельной опасности. Одно время я действительно заволновалась: а что, если я на самом деле знаю нечто важное, только не догадываюсь, что именно? А потом у меня появилась безумная мысль — Найджел просто запугивает меня. — Она вопросительно посмотрела на меня своими черными глазами. — Но это же чистейшее безумие, не так ли?

— Не знаю, — небрежно бросил я. — Но если бы он меня боялся, то не примчался бы сюда в такой спешке, в особенности после того шоу, которое вы устроили ему у двери.

— Пожалуй, вы правы.

Взгляд у нее стал каким-то отрешенным, как будто она утратила интерес к разговору.

— Никак не могу выбросить из головы это отвратительное замечание Лабелла — что мне следует создать новый танец и назвать его «Плачем по блуднице». Весь день думаю об этом. — Она замолчала на мгновение, затем проговорила медленно и четко: — Она была женщиной, прекрасной женщиной, объектом их низменных желаний. Затем один, тот, кто не мог мириться долее с красой, оборвал ее недолгую жизнь и бросил на попрание пред жадными глазами толпы. Те, кто знал и использовал ее, наплевали на ее образ и скрылись под личиной порядочных людей, надеясь, что никто и никогда не узнает про их преступную похоть. Мужчина — предатель! Мужчина — убийца! Мужчина…

— Звучит потрясающе, — сказал я, быстро поднимаясь с места. — Уверен, что когда-нибудь мне захочется это дослушать, Анджела, но в данный момент я слышу, как меня зовет окружной шериф.

Я достиг двери четырьмя большими шагами и даже не попрощался. Эти стихи определенно были белыми, но цена за их прослушивание, на мой взгляд, была непомерно высока.

Глава 7

Нежная музыка лилась из пяти репродукторов, вмонтированных в стены гостиной. Мягкий свет ламп, затененных абажурами, превращал ее в маленький интимный оазис, находящийся далеко-далеко от делового мира. На моей огромной кушетке сидела потрясающая блондинка с волосами цвета шерри, в руках у нее был бокал, в глазах — мечтательное выражение. На ней была серебристая кофточка с белыми и розовыми блестками и длинной «молнией» спереди, раздвинутой дюймов на шесть от ворота. Обед был столь великолепным, что она даже не стала возражать, когда я предложил потом свою квартиру и музыку.

Вообще-то пора было включать волшебную песнь Синатры о Нэнси, и тогда размягчающая пауза будет завершена. Я сидел в противоположном конце кушетки, неотрывно наблюдая за своей гостьей и изредка потягивая из бокала. Потом ее головка повернулась ко мне, и мне показалось, что я заметил первые признаки капитуляции в ее сапфировых глазах.

— Эл! — негромко окликнула она.

— Нэнси!.. — промурлыкал я.

— Выключите ее.

— Что?

— Выключите музыку.

Командирские ноты в ее голосе заставили бы встать по стойке «смирно» бывалого моряка, не говоря уже о копе. Я поднялся с кушетки, выключил проигрыватель и уставился на красотку.

— Вам не нравится музыка?

— Я же говорила, что у меня особое мнение. Музыка, доносящаяся изо всех концов помещения, усыпляет. А я не хочу быть убаюканной, Эл Уилер.

— Куда-то спешите? — печально спросил я.

Она подмигнула, выпятив нижнюю губу.

— Идите-ка сюда и садитесь рядом. — Она похлопала по кушетке. — У нас состоится уютный дружеский разговор.

Через секунду я действительно сидел рядом с ней, это было уже кое-что, но не слишком много, решил я, судя по тому, как были приподняты ее брови.

— Вместо того чтобы сидеть тут без дела, — проворчал я, — вы могли бы продемонстрировать мне потрясающее женское белье…

— Вам следовало бы с самого начала сказать, чего вы хотите, — произнесла она с упреком, — тогда бы я захватила с собой мистера Вагнера. Вообще-то у него не идеальные габариты, но, могу поспорить, в голубовато-дымчатом нейлоне он выглядел бы сногсшибательно.

— А вы хитрющая, — признал я. — Холодная, но хитрющая.

— Вы приложили столько стараний, чтобы заманить девушку к себе в квартиру, а затем так старались освободить ее от одежды, что у вас просто не осталось времени поговорить с девушкой, — заявила она бесцветным голосом. — Я чувствую себя оскорбленной, Эл. Меня превозносят за мои остроумные и содержательные разговоры, а вы лишаете себя возможности оценить мой талант. Почему бы вам не расслабиться и не побеседовать со мной?

— Ладно, — я пожал плечами, — желание дамы — закон. Но мы бы могли вести беседу и в то время, когда вы будете демонстрировать свое потрясающее белье. Разве нет?

Она тихонечко вздохнула:

— Беда в том, что вы ненасытный, а я всего лишь любопытна. Вам следовало бы знать, что любопытство у любой женщины стоит на первом месте.

— Ну что ж, — уныло согласился я, — давайте заведем какую-нибудь остроумно-занимательную беседу. Что бы вам хотелось узнать? Какую тему вы можете предложить?

— Вы и мистер Вагнер. После разговора с вами он ходит сам не свой. Судя по тому, как он ведет себя, можно предположить, что он замешан в массовых убийствах или в чем-то таком.

— За последнее время у нас не было массовых убийств, — заверил я ее и быстро скрестил пальцы. — Скажите, что он за человек как работодатель?

— Самая настоящая старая дама: вечно беспокоится из-за того, что никогда не случается, но, полагаю, он мог бы быть и похуже. Большую часть времени он сидит в своей каморке и предоставляет мне заниматься клиентами, за исключением его специальных клиентов, конечно.

— Специальных клиентов? — переспросил я.

— Вы же помните, он принял вас за одного из них? Услыхал мужской голос и тут же выскочил.

— Припоминаю, вы говорили, что стоило бы видеть кое-кого из тех ублюдков, которые иногда заходят к вам в магазин.

— Их можно заметить еще на улице, — со вздохом ответила она. — Они всегда входят бочком, нервно оглядываются по сторонам, как будто чего-то опасаются.

— И с ними занимается сам Вагнер?

— Это его особые клиенты… Честное слово, я только рада.

— Может быть, они и его заставляют нервничать, вот почему у него такие перегруженные полки.

— Да, он все время пополняет свои запасы! — Она презрительно фыркнула. — Я-то думаю, когда он отправляется к оптовикам, то чувствует себя такой крупной фигурой, что просто не может остановиться, коль скоро начал. Но видели бы вы, как он все это хранит. За семью замками! Можно подумать, что у нас ювелирный бизнес или что-то в этом роде. Никто не смеет дотронуться до его запасов, а когда он все это выкладывает на прилавки, вид у него такой, будто он расстается с золотом.

— Возможно, в глубине души он романтик. Если парень продает товары для моряков, он непременно мечтает о семи морях, ну а о чем может мечтать человек, торгующий дамским бельем и галантереей?

Ярко-сапфировые глаза мельком взглянули на меня.

— Я возражаю против этой ерунды. — Она допила свой бокал и снова украдкой взглянула на меня. — Так или иначе, но вы перевели разговор на меня. Полагаю, это сила привычки: вы ведь лейтенант полиции и постоянно настороже.

— Вы хотите сказать, что я больше не умный и не находчивый? — обиженно осведомился я.

— Я хочу сказать, что вы так и не ответили на мой первый вопрос о мистере Вагнере! — отрезала она.

— Не припомню, чтобы вы спрашивали о нем, — сказал я ей. — Все, что вы сказали, — это как он реагировал на мой визит.

— Эл Уилер, вы прекрасно поняли, что это и есть вопрос.

— Ну так кто из нас ходит вокруг да около? — усмехнулся я. — Он вам когда-нибудь рассказывал о своей домашней жизни?

— Нет, и я вполне могу это понять. Однажды я видела его супругу и искренне пожалела несчастного маленького человечка.

— А других он никогда не упоминал?

— Других? — Ее глаза на мгновение широко раскрылись, потом она нетерпеливо наклонилась ко мне. — Впервые слышу, что он был до этого женат.

— Пять раз, — очень серьезно сообщил я, — насколько мы можем судить, но эксгумация — дело медленное. — Я понизил голос до доверительного шепота: — Как она выглядела, когда вы видели ее в последний раз. Здоровой?

— Ну да. Я так думаю… Но она сложена как раскормленный бульдог, так что сказать наверняка довольно трудно… А что случилось с прежними женами?

— Синяя Борода из магазина нарядного женского белья… — Я медленно покачал головой. — Так мы называем его в службе шерифа. Не могу понять, где он добывает столько цианида.

Неожиданно в ее глазах мелькнуло недоверие.

— Вы морочите мне голову!

— Что скажете насчет еще одного бокальчика?

Я забрал у нее пустой фужер и отправился на кухню. Когда вернулся, она сидела закинув ногу на ногу погруженная в глубокое раздумье. Она даже не заметила, как взяла у меня бокал. Я снова сел рядом, отпил немного и стал терпеливо ждать.

— Значит, вы просто не желаете ничего мне сказать, не так ли? — спросила она наконец обиженным голосом.

— Какая жалость, что вы не захватили с собой мистера Вагнера, — задумчиво произнес я. — Демонстрируя это белье, он бы выложил вам решительно все.

Холодные голубые глаза бросили на меня убийственный взгляд.

— Уж не собираетесь ли вы заключить здесь какую-то сделку?

— Я? — Я принял оскорбленный вид. — Мы, лейтенанты полиции, никогда не идем на сомнительные сделки, вспомните-ка свой телесериал. Самое большее пару раз в неделю!

— Шантаж! — Она отпила немного из бокала и поморщилась, как будто это был цианид, а не прекрасное шотландское виски. — Больше всего на свете ненавижу вымогателей!

— Забавно! А вот я больше всего ненавижу любопытных людей. Вы таких знаете, конечно. Вечно задают вопросы и никогда не демонстрируют нарядное женское белье.

Она решительно пожала плечами:

— А вы думаете, мне нравится, когда какой-то лейтенант-зазнайка до смерти пугает несчастного маленького мистера Вагнера? Это же его бизнес, и что бы он там ни делал — идите-ка вы к черту, Уилер! Так что же он сделал?

— Оставляю это вашему воображению, точно так же, как вы многое оставили моему воображению… Давайте подумаем о чем-нибудь остроумном и щекочущем нервы, о чем мы могли бы поболтать.

— Как бы мне хотелось иметь немножко цианида! — с жаром воскликнула она. — Тогда я могла бы стать Синей Бородой женской лиги и для начала поквитаться с одним зазнайкой лейтенантом!

— Знаете, это бы очень подошло к вашим глазам, но не носите слишком длинной бороды, потому что каждый раз, когда вы будете ею кивать, она станет щекотать ваш потрясающий водораздельчик.

Она неожиданно разразилась громким смехом, и я совсем было решил воспользоваться оттепелью, когда зазвонил телефон. Ничто так не портит настроение, как звонящий телефон, поэтому я решил поднять трубку и предложить звонившему, кто бы он ни был, пойти и сунуть голову в помойное ведро. Соответственно при следующем звонке я схватил трубку и рявкнул:

— Уилер!

— Лейтенант Уилер? — Это был мужской голос — я не узнал чей, — и он очень нервничал.

— Это лейтенант Уилер, который в данный момент отдыхает у себя дома, — ответил я более чем прозрачно.

— Я позвонил в офис шерифа, а когда сказал какому-то парню, что дело срочное, он дал мне номер вашего домашнего телефона. Я должен поговорить с вами, и немедленно. Меня оклеветали.

Для словесного портрета вполне хватает.

— Кто вы?

— Меня зовут Мейсон, Джил Мейсон.

Этого было достаточно.

— Ладно. Где вы находитесь?

— Одно вы должны понять, — частил он хриплым голосом. — Она была сукой, хитрющей сукой, но я ее не убивал!

— Безусловно, не убивали. Но где вы сейчас?

— Меня оклеветали, я ее не убивал! — твердил он, как будто его заело на одном месте. — Разумеется, мне пришлось прибегнуть к особой рекламе, чтобы повысить ее цену, но я не стал бы ее убивать. Проклятие! Да кто в здравом уме захотел бы угодить в газовую камеру из-за обычной мерзкой шлюхи?

— Вы совершенно правы, — спокойно ответил я, — но какая польза от нашего телефонного разговора? Нам надо немедленно увидеться. Если вас на самом деле ложно обвинили и вы нуждаетесь в защите, — я именно тот, кто может ее вам обеспечить!

— Чертовски забавная вещь, но вы абсолютно правы. Вот уж не представлял, что может прийти такой день, когда Джил Мейсон будет просить защиты у копа. — Он замолчал, должно быть, секунд на пять. — Послушайте, я не уверен, но у меня такое чувство, что за мной следят, возможно, в течение последнего часа. Не исключено, что это плод моего разыгравшегося воображения. Оно и не мудрено — после того, как я увидел на постели ее тело с ножом, торчащим из груди!

— Вы видели ее тело?

— Это было частью сфабрикованного против меня обвинения, — горько произнес он. — Она позвонила мне и выдала душераздирающую историю о том, как она сожалеет и как жаждет, чтобы я вернулся. Не приеду ли я в пляжный домик, чтобы обговорить все? Когда я вошел туда, она была мертва, но это случилось только что. Кровь еще лилась, все было разбросано, и я… — Его голос прервался. — Я испугался! Сначала я подумал, что ее убийца все еще в доме, и убежал оттуда как полоумный. Только позднее я сообразил, что являюсь подозреваемым номер один: первый же коп, которому будет поручено расследование, тут же начнет разыскивать меня, причем все сразу же сообразят, что у меня нет алиби.

— Потерпите до нашей встречи! — взмолился я. — Где вы?

— В аптеке. Мне здесь нравится. Много света и людей. И вроде бы никто не собирается пырнуть меня ножом!

— Прекрасно, я еду в аптеку!

— Не годится! Если я прав и за мной следят, значит, он в данный момент торчит на улице. Если он увидит, что в аптеку входит коп, он может от отчаяния пойти на риск. Нет, я сначала оторвусь от него, а потом мы встретимся в баре. Знаете забегаловку под названием «Джимми-плейс»?

— Знаю, — ответил я.

— Встретимся там через тридцать минут.

— Прекрасно, но не рискуйте напрасно.

— Вы смеетесь? — Он пронзительно расхохотался. — Я так нервничаю, что, если из переулка выйдет кошка, я подскочу на пятьдесят футов!

Он резко замолчал, оставив меня с мертвой трубкой в руке.

Когда я обернулся, Нэнси Льюис была на ногах, на лице у нее застыло какое-то непривычно покорное выражение.

— Поскольку мне не пришло в голову своевременно заткнуть уши, я невольно слышала ваш разговор. Вас призывает долг, Эл?

— Я бы сказал: ну и черт с ним! — но этот парень страшно застенчив, и, когда ему охота поговорить, я должен его выслушать. — Я почти извинялся.

— Конечно, — сказала она, — я все понимаю. Во всяком случае, спасибо за вечер, было очень весело.

— Может, мы когда-нибудь все повторим? — с робкой надеждой в голосе спросил я. — Например, завтра вечером?

Она задумчиво покусала нижнюю губу.

— Почему бы вам не позвонить мне завтра утром? А сейчас не мешкайте, я могу вызвать такси.

— Спасибо, — сказал я. — А завтра я позвоню вам где-нибудь около одиннадцати.

— Ой! Неужели вы всегда так рано встаете?

Ее брови на мгновение дрогнули, но глаза были совершенно серьезны, чтобы не сказать грустны.

— Еще одно, прежде чем вы уйдете, — задумчиво сказала она. — Вы считаете, что удовлетворили мое ненасытное любопытство относительно мистера Вагнера?

— Вы хотите услышать продолжение истории о донжуане из магазина дамского белья? — весело подхватил я. — Завтра вечером вы услышите новый захватывающий эпизод, дорогая. Я всегда говорю: подозрение порождает любопытство. А вы что всегда говорите?

Выражение ее лица сказало мне, что лучше оставить этот вопрос без ответа, поэтому я дружески помахал ей рукой и двинулся к выходу. И уже подошел было к двери, когда у меня за спиной раздался снисходительный голос.

— Ладно, черт побери! — произнесла она. — Ваша взяла.

Я оглянулся как раз в тот момент, когда она остервенело дернула за «молнию» и все ее одеяние распахнулось до самого низа. Затем она сильно передернула плечами, и оно превратилось в поблескивающую оборку вокруг ее колен. Она переступила через нее с необычайной грацией и встала передо мной подбоченившись.

Ее серовато-голубой бюстгальтер оказался целиком из кружев и лишь слегка поддерживал снизу небольшие, но заманчиво округлые груди. Трусики из такой же ткани правильнее было бы назвать бикини, они так плотно прилегали к ее изящным бедрам, что это можно было бы объяснить лишь их боязнью гравитации. Стройные длинные ноги, узкие лодыжки… Она медленно повернулась на каблуках, описав полный круг, так что я имел возможность увидеть ее со спины, затем снова уставилась мне в лицо.

— Ну а теперь вы мне расскажете о мистере Вагнере? — спросила она замогильным голосом.

— Хотел бы, — прохрипел я, — но в данный момент я полностью утратил дар речи.

Она издала звук, похожий на боевой клич индейцев, и потянулась за тяжелой бронзовой пепельницей на столе, явно намереваясь запустить ее мне в голову.

— Прошлой ночью убили его приятельницу, — поспешно сообщил я.

— Убили? — Пепельница замерла в воздухе, потом благополучно возвратилась на место.

— Убили, — подтвердил я.

Ее ярко-сапфировые глаза вспыхнули.

— Вы сказали «его приятельницу»? То есть любовницу?

— Если желаете, можно выразиться и так, — пробормотал я. — Неполный рабочий день, оплата наличными.

— Девушка по вызову? У мистера Вагнера? — На ее лице появилось типичное женское брезгливое выражение. — Не верю.

Но если судить по тому, как она облизала губы розовым язычком, она верила каждому слову и была в неописуемом восторге.

— Однажды он хотел пощекотать меня, а когда я ударила его по руке, у него чуть не случился сердечный приступ. Господи, ну кто бы мог подумать, что этот забавный маленький человечек ведет двойную жизнь?

— Только не его жена, надеюсь ради него самого! А теперь я должен идти.

— Нет, вы не уйдете! — завопила она в отчаянии. — Я еще не знаю никаких подробностей! Ни одной детали, Эл Уилер!

— Завтра вечером, — сказал я и ухватился за ручку двери.

— Обещаете?

— Я говорю, а вы демонстрируете. Это деловое соглашение.

— Вы развратник! — в отчаянии сказала она.

— А вы любопытная кошка, — констатировал я. — Так что мы квиты. Выбор за вами.

— Если вы воображаете, что у меня войдет в привычку устраивать показ дамского белья в вашей квартире, Эл Уилер… — Она глубоко вздохнула, и серовато-голубые кружева натянулись до отказа, — значит, вы сумасшедший!

— Значит, мне не звонить вам завтра утром? — спросил я, приоткрывая дверь.

— Минуточку! — Ее лицо представляло наглядное пособие по изучению противоречивых эмоций, затем она испустила глубокий страдальческий вздох. — Буду здесь в восемь.

— Почему бы нам сначала не поесть? — предложил я.

— Я не собираюсь тратить время в ресторанах, — бросила она. — Не хочу, чтобы нас прерывали! Я принесу обед с собой. Только будьте на месте!

— Я буду на месте! — воскликнул я, улыбаясь во весь рот. — Как насчет того, чтобы все было нежно-розового цвета? Я согласен, что этот серовато-голубой восхитителен, но надо же увидеть вас и в чем-то другом. Для сравнения!

Она закрыла глаза и издала жалобный звук.

— Меня шантажируют! И кто? Лейтенант полиции. Мне следует донести на вас в бюро благонравных копов или куда-то еще. Светло-розовый? — Она вздрогнула — чудесное бледно-голубое видение. — Вы проделываете это со всеми девушками, которых приглашаете к себе, Эл Уилер?

— Нет, — ответил я мечтательно. — Как правило, я заставляю их бегать нагишом и петь языческие песни.

Она схватила тяжелую пепельницу, и я поспешно выскользнул за дверь.

«Джимми-плейс» был предназначен для серьезных попоек, здесь ничто не отвлекало внимания посетителей от стоявшего перед ними зелья. Вдоль одной стены тянулся бар, а вторую занимал ряд кабинок, отделенных одна от другой высокой деревянной перегородкой, дабы создать иллюзию полнейшего уединения. Освещение давало возможность видеть на расстоянии одного фута перед собой, по-видимому, владелец заведения был человек милосердный и не хотел, чтобы кто-нибудь свалился замертво еще до того, как напьется.

Войдя внутрь, я подождал несколько секунд, чтобы мои глаза приспособились к полумраку, затем медленно двинулся вдоль линии кабин. Было уже поздно, в заведении почти никого не осталось, только пара молодцов громко возмущалась дороговизной внебрачных связей, да элегантная седовласая матрона, возле которой стояла полупустая бутылка, потягивала джин, и еще сидел молодой парень с молоденькой блондинкой, которая пронзительно взвизгнула и оттолкнула прочь его руку, когда я проходил мимо.

Наконец я нашел его в предпоследней кабине.

Несомненно, это Мейсон, решил я. Описание внешности, которое я слышал от многих, точно подходило этому человеку. Фигурой он походил на меня, одет неприметно, волосы коротко подстрижены, с сединой на висках. И самая верная примета — булавка в галстуке со слишком крупным, вульгарным бриллиантом. Он сидел прислонившись спиной к деревянной перегородке, глаза у него были закрыты. На столе перед ним стоял нетронутый бокал, кубики льда почти полностью растаяли.

Я пару раз окликнул его, но он не расслышал, поэтому я опустил руку ему на плечо и тихонечко его потряс. Он выскользнул у меня из-под руки и повалился вбок, сильно ударившись головой о деревянное сиденье. Но, казалось, это его ни капельки не обеспокоило.

В следующее мгновение я увидел почему: меж его ребер торчала рукоятка ножа, по пиджаку расплывалось большое пятно крови.

Глава 8

— Лейтенант, мне еще подождать здесь этих людей? — спросил сержант Кайли.

— Полагаю, это излишне, — сказал я. — Запишите их имена и адреса, и пусть отправляются по домам. — Я снова повернулся к доктору Мэрфи: — Может, поделитесь со мной перлами вашей потасканной мудрости?

— Интересно, а этот убийца закупает свои ножи партиями? — Мэрфи в задумчивости потер подбородок. — Это стало у него скверной привычкой, вы не находите?

— Уже полночь, — проворчал я. — Прежде чем вы снова превратитесь в перезревшую тыкву, не сообщите ли мне что-нибудь посущественнее?

— Вы что, не видите собственными глазами? — фыркнул он. — Кто-то всадил ему нож между ребрами и убил его. Когда точно вы его нашли?

— Около одиннадцати.

— Вы уверены, что у входа не столкнулись с убийцей?

— Так, значит, это был он? — Я благоговейно воззрился на него. — Парень со зверской ухмылкой на физиономии и капавшей с рук кровью?

— Вы с ним разминулись, — холодно пояснил Мэрфи. — Опоздали максимум на десять минут.

— Можно свихнуться, — вздохнул я. — Здесь находилось шесть человек, включая бармена. Все, что они видели, — как двое парней вошли в зал, а минут через пять один из них ушел. Как он выглядел? Да очень просто! Высокий, низенький, худощавый, толстый, с шапкой густых волос, лысый, молодой, старый, то ли в шляпе, то ли без, возможно, в пальто, а может быть, в плаще, а то и просто в костюме.

— Это ваши проблемы, а мне надо ухитриться немного поспать, — прозвучал безжалостный ответ. — Я произведу вскрытие утром, как можно раньше.

— И проверите, не совпадает ли группа его крови с той, которой нарисована буква «J» на лбу у девушки, — попросил я.

— А вы умнеете, Эл. — Он на секунду задумался над сказанным, а потом продолжил: — Но если он и убил ее, то сегодня явно не сам всадил себе нож между ребрами. Кому-то пришлось оказать ему эту услугу.

— Ну почему бы вам в следующий раз не баллотироваться на пост окружного шерифа? — простонал я. — Непростительно, чтобы такие блестящие дедуктивные способности растрачивались впустую!

— Я просто пытался вам помочь, — сказал Мэрфи с высоты своего роста. — Но теперь понимаю — никакая помощь вам не нужна, этакий вы кретин! Может, эти два вурдалака в белом уберут, наконец, труп или вы надеетесь, что убийца вернется над ним поплакать?

— Если я буду при смерти, то покончу с собой, прежде чем обращусь к вам за помощью.

— Эл, зачем вам затруднять себя? — Его черные глаза сатанински сверкнули. — Обратитесь ко мне, и я с радостью окажу вам эту услугу. — Он махнул рукой, и белые халаты приблизились к останкам незадачливого сводника.

Я предоставил им заниматься своим делом и пришел в бар, где Кайли методично извлекал содержимое из карманов Мейсона. Там была связка ключей, бумажник почти с тремя сотнями долларов, шелковый носовой платок, полупустая пачка сигарет и серебряная зажигалка. Я перевернул пачки и убедился, что обратная сторона пуста, никакого послания, написанного кровью.

Ко мне подошел Кайли и остановился в вежливом ожидании.

— Сколько раз вы перепроверили показания бармена? — спросил я его.

— Трижды.

— Значит, с моими, — шесть, — задумчиво произнес я. — Вошло двое парней; тот, который мертв, заказал выпивку, бармен их обслужил. Через несколько минут один из парней ушел.

— У нас имеются описания его внешности, — хмыкнул Кайли. — Он был высоким, низким, толстым…

— Вот именно! — простонал я. — Как они сидели в кабине?

— Когда бармен принес выпивку — лицом друг к другу.

— Так что убийца, должно быть, обошел вокруг стола и уселся рядом с Мейсоном, потом всадил ему нож между ребрами… Что нам это дает, сержант?

— Ничего, лейтенант.

— Вы правы, — согласился я. — Вам никогда не приходило в голову изменить профиль своей работы?

— Как раз сейчас я об этом подумал.

— «Великие умы и отчаиваются одинаково», — процитировал я чье-то изречение из недавно прочитанной книжонки. — Как вы смотрите на то, чтобы закруглиться и отправиться домой?

— Прекрасно, лейтенант! — Он немного приободрился. — Я подумал, с этим делом мне придется торчать тут до утра.

— Ну что вы, дело совсем плевое, — сообщил я ему, — хотя и безнадежное.

— Вы возвращаетесь в офис шерифа?

— Только не я. — Я решительно покачал головой. — Немедленно отправляюсь в стриптиз-притон.

От «Джимми-плейс» до «Джаззи-шасси» — десять минут езды. У меня было время подумать о парне, который пришел вместе с Мейсоном в бар, убил его и спокойно вышел вон. Это должен был быть человек, которого Мейсон знал и которому доверял. Вывод вроде бы естественный, и он удовлетворял меня в течение нескольких минут, пока я не припомнил, что Мейсона смертельно напугал его преследователь. Возможно, он заподозрил, что преследователь подставил его, подстроил все так, чтобы на Мейсона пало обвинение в убийстве Брукс. И тогда он решил пригласить этого типа в бар, зная, что через несколько минут там появлюсь я, так что ему удастся сдать мне парня и в то же время снять с себя подозрение.

В таком виде история имела больше смысла, но я все еще продолжал блуждать в тумане.

Бывший вышибала, маскировавшийся под метрдотеля, встретил меня печальным сообщением о том, что танец падшего ангела закончился пять минут назад. Я сказал ему, что найду утешение в костюмерной мисс Палмер, путь в которую мне известен. А через тридцать секунд я уже постучал в ее дверь и услышал приглашение войти.

Она сидела перед зеркалом (на ней была всего лишь узенькая полосочка — символ бюстгальтера) и деловито удаляла с левой груди белую краску. Подняв голову, она слегка улыбнулась и продолжила свое занятие. Я подумал, что ситуация требовала от меня отвернуться, но девушки, сложенные так, как Анджела, попадаются нечасто, к тому же я находился при исполнении служебных обязанностей.

— Вы сказали, что Слейтер живет как раз против вас, — заговорил я. — Не могли бы вы дать мне его адрес?

— Разумеется, — сказала она. — Вы намерены навестить его посреди ночи?

— Вот именно. — Тут мне пришла в голову новая мысль: — У вас, случайно, нет ключа от его квартиры?

Она повернула ко мне голову, глаза ее слегка расширились.

— Я же совершенно забыла — у этого паршивца остался ключ от моей квартиры!

— Значит, я смогу воспользоваться его ключом?

— Почему бы и нет? — Она слегка пожала голыми плечами. — Но вам придется подождать, пока я оденусь, ключ находится где-то в ящике стола у меня дома.

— Я отвезу вас домой, — сказал я. — Сколько времени вам потребуется на одевание?

— Дайте мне десять минут.

— Ладно, через десять минут я вернусь.

Я прошел до конца длинного коридора, постучал в дверь с надписью «Менеджер», распахнул ее и вошел. Лабелл сидел за письменным столом, зажав в зубах сигару, все это походило на повторение моего первого визита, за исключением того, что на этот раз он не считал деньги.

— Снова вы, лейтенант? — Судя по выражению его лица, он был не в восторге. — Разве этот ваш сержант не сообщил вам, что мое алиби было проверено вперед, назад и во все стороны?

— Я его еще не видел, а к вам заглянул просто для того, чтобы задать парочку вопросов.

— Так задавайте, но поскорее. У меня был длинный, утомительный день.

— Я долго беседовал с Дрери, — пояснил я. — Разговор показался мне любопытным. Как получилось, что вы так легко выдали мне его убежище?

Он довольно долго вглядывался мне в лицо холодными светло-голубыми глазами под тяжелыми веками, потом пожал плечами:

— Как я уже говорил, у Дрери есть небольшая доля в этом заведении. Для него все очень просто: он сидит в кресле и проверяет инвестиции. Ну а мне приходится бегать следить за тем, чтобы нас не обманули официанты, подбадривать этих ненормальных стриптизерок и не спускать глаз с пьяниц, которые, чуть что, готовы швырять друг в друга столики или норовят искусать девушек. Это нелегко. Управление этой дырой сделало меня настоящим неврастеником, особенно болезненно я реагирую на копов. Если бы я не сказал вам, где найти Дрери, вы бы, несомненно, начали нажимать на меня и все равно добились бы своего. — Он пожал плечами. — Чтобы избежать ненужной нервотрепки, я не стал морочить вам голову.

— Я просто поинтересовался, — миролюбиво пояснил я.

— Есть еще вопросы, лейтенант?

— В данный момент нет.

— У этого сержанта особая система расследования, а? — На этот раз в его голосе звучало неподдельное любопытство. — Он потратил максимум минут тридцать на официантов и кухонный персонал и около пяти часов — на стриптизерш, с каждой беседовал отдельно.

— Сержант исключительно добросовестный работник, особенно когда дело касается артистов, — сурово произнес я. — Если вам когда-нибудь покажется, что одна из ваших девиц пытается вас надуть, позовите сержанта Полника, он все выяснит.

Я оставил его размышлять над моими словами, сам же вернулся в костюмерную Анджелы. Она была одета, и я по глупости решил, что можно отправляться. Но не тут-то было. Лишь через десять минут ее лицо и волосы были приведены, как ей показалось, в надлежащий вид, и мы наконец отбыли. К ней на квартиру мы приехали около часа ночи. Я остался ждать в гостиной, через несколько минут она вышла из спальни со связкой ключей в руке.

— Я тут подумала, — ее темные глаза блеснули, — не проще ли будет, если я перейду вместе с вами на ту сторону улицы и покажу вам его квартиру?

— Вы — вторая за сегодняшний вечер особа женского пола, обладающая ненасытным любопытством, — проворчал я и миролюбиво подмигнул ей: — Почему бы и нет!

Мы пересекли улицу, подошли к зданию напротив и поднялись на лифте на двенадцатый этаж. Я трижды нажал на звонок, но никто не ответил, пришлось воспользоваться полученным от Анджелы ключом. Гостиная была обставлена, если можно так выразиться, в нейтральном стиле: личность владельца абсолютно никак не просматривалась. Мы сели на кушетку, и я закурил.

— Будем ждать до его прихода? — спросила Анджела.

— Или до тех пор, пока станет ясно, что он не придет.

Глаза у нее сверкнули.

— Эл, а в чем, собственно, дело?

— Сегодня я нашел человека, которого разыскивал, — Мейсона, — объяснил я. — Он позвонил мне, и мы договорились встретиться в баре. Но когда я туда приехал, Мейсон был мертв, убит ударом ножа точно так же, как Элинор.

Она шумно втянула в себя воздух.

— Какой кошмар!

— «Пульс не прослушивался, ткани изуродованы», — процитировал я ее.

— Эл! — Темные глаза взглянули на меня с замогильным ужасом. — Вы же не думаете, что это сделал Найджел?

— Я никогда не обвиняю человека, если не могу доказать его вины, — сказал я, поднимаясь с кушетки. — Пока мы ждем, мне бы хотелось тут оглядеться.

— Я помогу вам, — откликнулась она.

— Ладно, — согласился я, понимая, что ее не остановишь, разве что приковав к кушетке.

После десятиминутного осмотра мне пришлось признать, что гостиная ни о чем не говорит, и я прошел в спальню, причем Анджела не отставала от меня ни на шаг. Видя, что я приступил к верхнему ящику небольшого комода, она не выдержала:

— Можно мне помочь? — взмолилась она.

— Почему бы и нет? Только я и сам не знаю, чего ищу…

Анджела быстро осмотрела комнату, дыхание у нее участилось, как у ищейки, идущей по следу, затем она направилась к стенному шкафу. Я сосредоточил внимание на комоде и через пять минут добрался до нижнего ящика, когда услышал в стенном шкафу подобие стона. Потом послышался шепот: «Эл», — и у меня в голове мелькнула дикая мысль: а вдруг там спрятался Слейтер, и теперь он душит не в меру прыткую девицу. Но когда я подскочил туда, внутри находилась одна Анджела. Она стояла, прислонившись спиной к стене, и, дрожа всем телом, зажимала себе рот рукой.

— Что такое? — проскрежетал я.

— Вот там! — Она ткнула пальцем в неплотно закрытый чемодан, стоявший у задней стены. — Я подумала, что стоит заглянуть в него… — Она шумно вздохнула: — А там…

Я приподнял крышку и увидел, что в чемодане нет ничего, кроме пары туфель. Я вытащил их и тупо на них уставился. Слишком малы для Найджела да и не его стиля — узконосые лодочки на «гвоздиках».

— Вы их узнаете? — спросил я.

Анджела кивнула:

— Это туфли Элинор. Она купила их всего месяц назад. Помню, я еще дразнила ее, потому что до сих пор она не носила такие каблуки. — Она замолчала с открытым ртом, очевидно, только сейчас до нее дошло значение ее находки. — О Господи!..

Я схватил ее за локоть и буквально потащил назад в гостиную, на кушетку. Она свалилась на нее и уставилась ничего не видящими глазами на стену. Я поставил туфли на кофейный столик, прошел к бару в противоположном углу комнаты, налил порядочное количество чистого бренди и отнес стакан к кушетке. Анджела послушно взяла его и выпила почти половину, но выражение ее лица не изменилось. Глядя на нее, можно было точно сказать, что, разразись сейчас третья мировая война — прямо в этой гостиной, — она бы ничего не заметила.

И тут я услышал, как поворачивается ключ в замке, и через пару секунд в комнату вошел Слейтер.

Увидев нас, он замер на месте, у него даже слегка задрожали усики.

— Черт возьми, что вы делаете в моей квартире? — холодно осведомился он.

— Ожидаем вас. Что вы сделали с ножом?

— С ножом? — Он тупо уставился на меня. — Ни черта не понимаю. О чем вы толкуете?

— О том самом ноже, которым вы убили Мейсона сегодня вечером в баре, — снизошел я до объяснения. — Но почему бы вам сначала не присесть, у вас такой изможденный вид!

Он опустился в кресло и уставился на меня. Лицо у него осунулось и застыло, даже черные волосы утратили свой блеск.

«Должно быть, убийства ужасно изматывают», — подумал я.

— Анджела была вашей приятельницей, а у нее имелась близкая подруга по имени Элинор Брукс, — заговорил я ровным голосом. — Может быть, вы стали обхаживать ее, а может быть, ей самой показалось заманчивым увести вас из-под носа у Анджелы. В любом случае, это не так уж и важно. Но после того, как вы весьма уютно устроились, она рассказала вам кое-какие факты из жизни девушки по вызову, в том числе и о своем сутенере, Джиле Мейсоне. Потом одному из вас — не важно кому — пришла в голову блестящая мысль, что вы можете занять его место и сэкономить таким образом кучу денег, которые уплывали в его карман.

— Вы сошли с ума! — прохрипел Слейтер.

— Догадываюсь, что Элинор оказалась настоящей золотоносной жилой по части фактов. — Я тщательно раздавил окурок в пепельнице. — Ее клиентами были интересные люди вроде вашего босса, Дрери, и Лабелла, владельца клуба, в котором работает Анджела. Еще маленький толстячок, владелец магазина женского белья — Вагнер. Когда Элинор объяснила, что у нее всего три клиента, потому что у Джила есть специальный договор с Дрери, вам до смерти захотелось выяснить, что же связывает вашего босса с двумя другими. Даже когда вы выяснили, что «Уильям Уоллер и компания» владеет частью клуба Лабелла, а также магазина белья, полагаю, этого было недостаточно. Но каким-то образом вы установили все связи и после этого решили заняться вымогательством. Однако Элинор на это не согласилась. Она сообщила вам, что Мейсон поручил кому-то следить за ее клиентами, когда они выходят от нее. Однако Дрери удалось обнаружить хвост и скрыться. После этого он пригрозил Мейсону и Элинор расправиться с ними, если кто-нибудь попытается проделать это снова. Большой Майк — вот что их ожидало бы, а ни одному из них такая встреча не улыбалась. Кроме того, Элинор любила свою работу: имея троих постоянных клиентов, она получала хорошие деньги, особенно не переутомляясь. Но вы-то человек честолюбивый; с тех пор Элинор стала для вас серьезной проблемой. Вы начали обдумывать, как избавиться от строптивой девицы, и в конце концов решили, что единственный надежный способ — убить ее.

— Убить Элинор? — Он только что не вывалился из кресла. — Да я сходил по ней с ума!

— Точно так же, как и по Анджеле, — повысил я голос. — Вы отвезли Элинор в пляжный домик, заставили позвонить Мейсону и пригласить его туда, а потом убили ее. Сначала вы ее оглушили, сорвали одежду и разбросали ее по всей комнате, чтобы придать случившемуся вид сексуального убийства, а потом вонзили нож. Затем стали дожидаться Мейсона.

Сперва вы планировали прикончить и его, чтобы это выглядело как самоубийство на почве раскаяния. Но у вас ничего не получилось — Мейсон удрал. Возможно, вы его все же слегка поранили, и это подсказало вам идею своеобразного «утешительного приза». Вы воспользовались его кровью, чтобы нарисовать у Элинор на лбу букву «J». Это ничего не означало, важно было, что буква написана его кровью. Вы считали, что все равно расправитесь с ним в скором времени и этот трюк сослужит вам службу. Когда копы найдут Мейсона, — после того как он «покончит с собой», — они проверят группу его крови и выяснят, что она идентична той крови, которой написана эта идиотская буква на лбу убитой девушки.

Потом вы вернулись в квартиру Элинор и вырвали кое-какие страницы из ее дневника — на тот случай, если что-то не сработает и Мейсон выложит правду копам еще до того, как вы доберетесь до него. Пропавшие страницы должны были свидетельствовать о том, что у Элинор был еще один клиент, который мог убить ее и уничтожить страницы со своим именем. После этого вы подделали ее почерк и вписали в дневник имя Мейсона, который якобы был клиентом, дабы заставить копов приняться за его поиски. Если ему станет известно, что мы разыскиваем его по обвинению в убийстве — а уж вы позаботились довести этот факт до его сведения, — можно не опасаться, что он явится к нам.

Слейтер снова опустился в кресло и медленно покачал головой:

— У вас необузданное воображение, лейтенант! Все, что вы тут наговорили, пустая болтовня, у вас нет никаких доказательств!

— Вы еще не все знаете, — фыркнул я. — Когда я нашел вас в убежище Мейсона на Четвертой улице, вы сказали, будто бы Большой Майк отворил вам дверь и тут же оглушил вас, припоминаете? Вы не знали, что Дрери отправил Большого Майка сообщить мне, где можно разыскать Мейсона, так что с его стороны было бы бессмысленно сказать мне это, а потом броситься туда и куда-то его убрать. И другой факт: сегодня вечером я должен был встретиться с Мейсоном в том баре. Он сам позвонил мне, потому что боялся скрываться дольше — он знал, что за ним следят. У нас состоялась продолжительная беседа!

Испуганное выражение его лица подсказало мне, что я попал в точку. Я дал ему десять секунд поволноваться, а потом заговорил снова:

— Полагаю, фетиш — это нечто такое, против чего вы не в состоянии устоять? Нечто вроде необоримого искушения?

— Ну а теперь, черт побери, о чем вы бормочете? — возмутился он.

— С вашей стороны было колоссальной ошибкой взять ее туфельки на «гвоздиках», — сказал я, — а еще большей ошибкой — сохранить их. — Я подошел к низенькому кофейному столику и поднял туфли так, чтобы они были хорошо видны. — Если как следует подумать, то пустой чемодан в стенном шкафу — не самое надежное место в мире.

— Их никогда не было в моем стенном шкафу. Вы лжете! — Он вскочил с кресла и уставился на меня бешеным взглядом. — Вы сами их туда подбросили!

— Это что-то новенькое! — Я неприятно ухмыльнулся. — Теперь вы пытаетесь убедить меня, что вас ложно обвинили?

Внезапно его лицо исказилось от страха.

— Мейсон! — прошептал он. — Он оказался куда сообразительней, чем я считал. После того как он убил Элинор, я был уверен, что стою следующим в его списке, вот почему мне следовало первому добраться до него. — Он неожиданно залился каким-то отвратительным бессмысленным смехом. — И что же я теперь узнаю? Оказывается, он ухитрился так все обтяпать, что я стал козлом отпущения за то убийство, которое совершил он! Ловкач, ничего не скажешь! — Он резко вскинул голову и посмотрел мне в глаза: — Хотите знать, что в действительности произошло тем вечером? Элинор позвонила мне — Мейсон, возможно, был уже там — и сказала, чтобы я срочно приезжал в пляжный домик. Я поехал и обнаружил на кровати ее труп. Я понимал, что ее, по всей вероятности, убил Мейсон, после того как вынудил позвонить мне, чтобы у меня не было алиби, и раз он убил ее, то, конечно, попытается убить и меня. И единственный способ помешать этому — первым убить его. Вы совершенно правы относительно того случая на Четвертой улице, но в остальном глубоко ошибаетесь. Мейсон подбросил мне эти туфли и… — Его глаза потускнели, когда он посмотрел на меня. — Вы ведь не верите ни единому моему слову, верно?

— Не верю, — подтвердил я.

— Самое забавное, я уверен, вы повесите на меня убийство Мейсона, связав его с убийством Элинор. Последнее, как мне кажется, вам будет несложно сделать. Туфли… — Он искоса глянул на Анджелу, которая с застывшим лицом сидела на кушетке. — Тем более, что навеки любящая Анджела подтвердит решительно все о моем фетишизме. — Он стиснул челюсти и медленно покачал головой. — Мне не нравится такое положение дел, лейтенант, и я не хочу дожидаться судебного разбирательства.

Я выхватил из поясной кобуры свой тридцативосьмидюймовый и зажал его в руке дулом вниз.

— Только без глупостей, Слейтер, — спокойно сказал я. — Вам не добраться до двери.

— Я вовсе не думаю о двери. — Он направился к бару. — Я думаю о выпивке. Вы не возражаете, лейтенант? Последний бокал перед тем, как осужденный будет брошен за решетку, и все такое?

— Пейте, но побыстрее.

Он открыл бар, налил себе большой фужер виски, бросил туда несколько кубиков льда и поднял.

— За неудавшееся преступление! — Он осушил бокал тремя большими глотками, поставил его осторожно на стол и подмигнул мне: — Не стану называть наше знакомство приятным, лейтенант, поэтому расстаюсь с вами без горечи.

Я заметил, как напряглись у него мускулы, и поднял пистолет на уровень его груди, но он вдруг прыгнул — и не ко мне, а от меня. Все произошло за долю секунды: послышался звон разбитого стекла, и он сиганул из среднего окна, захватив с собой бокал. Анджела испустила пронзительный крик, который резанул меня по нервам, и упала без сознания на пол.

Секунд через пять до меня долетел слабый крик с улицы, но, конечно, не Слейтера — невозможно кричать, пролетев двенадцать этажей вниз. Я вернул пистолет в кобуру и подошел к телефону. Анджела уже дышала довольно ровно, я решил, что теперь она справится сама. К тому же я опасался, что, вздумай я к ней приблизиться, она опять заговорит этими немыслимыми белыми стихами, а моим нервам в эту ночь и так здорово досталось.

Глава 9

Я появился в офисе около половины третьего на следующий день. До постели я добрался лишь к четырем часам утра, поэтому посчитал, что имею право как следует отдохнуть утром. Аннабел выглядела встревоженной, и при виде меня она ни капельки не успокоилась.

— За последний час я несколько раз звонила вам домой, — пожаловалась она. — Где вы были?

— Завтракал, цветок магнолии, — с довольной улыбкой сказал я. — И только сегодня мне открылся секрет счастливой жизни: не надо подниматься с постели раньше полудня.

— Не знаю, понравится ли эта программа шерифу, — нервно проговорила она. — Он рвет и мечет с того самого момента, как у него побывал доктор Мэрфи, более часа назад.

— Ну что ж, я внесу немного солнечного света в его унылое существование, — доверительно сообщил я.

— Смотрите, чтобы он не обрушил на вашу голову торнадо!

Стоило мне переступить порог, как Лейверс действительно чуть не взорвался от ярости, поэтому я сел в кресло для посетителей и стал терпеливо дожидаться, когда буря поутихнет, что случилось приблизительно минут через пять. Из несвязной обвинительной речи, в которой мое имя упоминалось несколько раз, монолог шерифа постепенно превратился уже в более связную речь, а точнее, в головомойку. Но всему приходит конец, очевидно, у него иссяк запас слов, да и дыхания не хватило, и он просто сидел, смертельно ненавидя меня.

— У меня сложилось впечатление… что-то не так? — осторожно спросил я.

— Не так?

Он задохнулся от негодования, и это дало мне возможность закурить сигарету.

— Прошлой ночью, когда Слейтер выбросился из окна, я продумал ваше объяснение, как и из-за чего он убил девицу Брукс и Мейсона, и нашел его убедительным. Сегодня утром, когда вас, разумеется, здесь не было, ввалился Мэрфи с актом вскрытия Слейтера и развеял все ваши блестящие теории.

— Группа крови Слейтера не соответствует той группе крови, которой написана буква «J» на лбу девицы?

— Вы чертовски правы, не соответствует! — Он с негодованием воззрился на меня: — Вы-то откуда знаете?

— Я не знал. Но вы упомянули акт вскрытия. — Я рассматривал кончик сигареты, будто в нем таился секрет сфинкса, затем в целях эксперимента слегка улыбнулся: — Ну что ж, во всяком случае, мы знаем, что Мейсона убил он. Он признался в этом вчера в присутствии девицы Палмер. Возможно, он сказал правду, утверждая, что Мейсон ложно обвинил его в убийстве Брукс, так что если у Мейсона та же группа крови, что и на букве…

— У меня новости для вас, Уилер, — прервал он мои объяснения. — Мэрфи это уже проверил. Не та…

— Ну а еще что новенького? — спросил я, скрывая разочарование.

— Ну, поскольку вы спрашиваете об этом, — тут его губы искривились в жалком подобии улыбки, — могу сообщить. Сегодня утром, еще до прихода доктора Мэрфи, я подписал информацию для прессы. Она основана на том, что убийца Элинор Брукс и Джила Мейсона предпочел аресту самоубийство. Там упоминается ваше имя и, если не ошибаюсь, мое тоже.

— В десять раз чаще, чем «Уилер», но в данном конкретном случае меня это устраивает, — не без злорадства заметил я. — Ну так что?

— А вот что! — Он глубоко вздохнул. — Где-то в Пайн-Сити убийца девушки надрывает живот от смеха!

— Существует старая пословица: поспешишь — людей насмешишь! Зачем было торопиться с…

Но шериф сделал вид, что не слышит меня.

— Вы знаете, я человек разумный! Поэтому даю вам двадцать четыре часа, чтобы найти этого мерзавца, иначе должность лейтенанта в отделе по расследованию убийств будет объявлена вакантной.

— А я-то думал, что вы сама сердечность, — горько посетовал я. — Но теперь мне известна правда: у вас нет сердца, а голова — просто большой бетонный шар!

— Оскорбления дешево стоят! — хмыкнул Лейверс.

— Что сказал графолог об имени Мейсона в дневнике Брукс? — спросил я, чтобы переменить тему.

— Вы были правы, — признал он, — это не почерк Брукс, но великолепная подделка, сказал эксперт, она могла обмануть кого угодно, кроме специалиста.

— Ну что ж, начинаю искать заново, — сказал я.

— Подумайте о городском отделе по расследованию убийств и о работе под началом капитана Паркера, — напутствовал меня Лейверс. В его глазах мелькнул злобный огонек. — Я разговаривал с ним пару дней назад, он все еще ненавидит вас, Уилер!

Эта подбадривающая фраза ускорила мое отбытие. Я поехал домой, чтобы надо всем подумать, но допустил ошибку и прилег.

Проснулся я лишь в половине восьмого, еще тридцать минут ушло на то, чтобы вновь трансформироваться в энергичного элегантного Уилера. К восьми часам я был полностью готов и с нетерпением ожидал звонка в дверь. А через пятнадцать минут горестно размышлял над тем, явится ли она вообще; в половине девятого уже не сомневался, что свидание не состоится. Но тут раздался звонок, а когда я распахнул дверь, на пороге стояло переливающееся всеми цветами радуги видение с очаровательным личиком — олицетворенное нетерпеливое любопытство.

— Крайне сожалею, Эл, — затараторила Нэнси Льюис. — Я знаю, что пришла ужасно поздно, но мистер Вагнер ушел рано — ему нужно было отвезти куда-то на обед свою супругу или что-то в этом роде, а к тому времени, когда я смогла запереть магазин…

— Главное, что вы здесь! — воскликнул я счастливым голосом и увидел у нее в руках какую-то коробку.

— А это что такое?

— Наш обед.

Она первой прошла в гостиную, я плелся сзади. Широко улыбаясь, она объяснила, что нас вполне устроит что-нибудь «простое и холодное».

— У вас это звучит как у окружного шерифа, — заметил я с невольным вздохом. — Что вы хотите? Сделать из меня каннибала?

Тут я заметил, что она уже успела уйти на кухню и я говорю сам с собой.

Вскоре она вернулась, но уже без картонки, по-прежнему сверкающая в своем переливающемся платье-рубашке. Спереди на нем была «молния», и я обратил внимание, что она расстегнута от шеи дюймов на шесть.

— Вы что-то сказали? — вежливо осведомилась она.

— Не имеет значения, — бросил я. — Присаживайтесь, а я приготовлю выпить.

— Я пойду вместе с вами, — проговорила она сияя, — и, приготовляя нам коктейли, вы расскажете мне про мистера Вагнера.

— С историей о мистере Вагнере можно подождать, — твердо заявил я. — Сначала мы выпьем по бокалу, затем…

— О, извините! — Ее улыбка стала немного натянутой. — Это же честная сделка, не так ли?

Она дернула за «молнию» и расстегнула ее донизу.

— Подождите! — воскликнул я, уставившись на нее. — Вы меня неверно поняли, дорогая. Мне следовало выразиться иначе: с мистером Вагнером нельзя тянуть!

Она часто-часто заморгала:

— Вы меня совершенно запутали, Эл.

— Не переживайте, — успокоил я ее. — Застегните свою «молнию» и выслушайте меня.

— Ладно.

Она застегнула «молнию» под самое горло и одарила меня холодным взглядом:

— Вы передумали в отношении нашей сделки, Эл? Вы собираетесь рассказать мне про мистера Вагнера, но не хотите взглянуть на мое розовое белье?

— Все совсем не так, — промямлил я, — но мы должны…

— Понимаю… Что такого особенного в Нэнси и ее белье, да? — Голос у нее стал арктическим. — Будьте любезны, скажите мне — просто так, для сведения, — что произошло? Я имею в виду, я слишком худосочна, или кособока, или…

— Вы просто поразительны в своем белье! — завопил я в отчаянии. — И если желаете в таком виде пройтись по улице, я не возражаю!

— Пройтись по улице? — Обладательница сапфировых глаз внезапно занервничала. — Вы сошли с ума?

— Следующий эпизод сериала о приключениях мистера Вагнера будет происходить в его магазине женского белья, потому что, насколько я помню, у вас есть от него ключи, — деловито заговорил я. — Так что пока наш холодный обед оттаивает, мы съездим туда и живенько все осмотрим.

— Зачем? — удивилась она.

Я схватил ее за руку и быстро потащил к выходу.

— Он кое в чем замешан, и, разумеется, это не относится к дамскому белью.

К тому моменту, когда мы доехали до магазина, я сообщил Нэнси основные данные о Дрери и о связи между ним, Лабеллом и Вагнером. Нэнси по-прежнему думала, что я помешался, но, во всяком случае, теперь она была готова поднять меня на смех, а это уже кое-что.

Она дала мне ключи, и я отпер дверь. Мы вошли внутрь.

— Вы не знаете, у кого он арендует это помещение? — спросил я у Нэнси, тщательно заперев дверь.

— Я где-то мельком видела название… — Она на минуту задумалась. — Если не ошибаюсь, «Уолдер»?

— «Уильям Уоллер и компания»?

— Точно.

— Это Дрери, — сказал я. — Вчера я догадался об этом и сказал Слейтеру. Слейтер этого не отрицал. Но мне хотелось удостовериться.

Я быстро осмотрел прилавки и находящиеся за ними полки, но, очевидно, то, что я искал, находилось в кладовой, поэтому я быстро направился туда.

— Эл, обождите! — раздался отчаянный крик Нэнси.

— Сейчас не время думать о новом неглиже, — бросил я через плечо не останавливаясь.

— Не ходите!.. — Она испуганно ахнула.

Я высунул голову из кладовой и посмотрел на нее:

— А в чем, собственно, проблема?

— Теперь это уже не моя, а ваша проблема, — сурово произнесла она и показала мне ключик. — Полагается сперва вставить его в эту маленькую черную коробочку на стене возле вас, а потом уж входить.

— Значит, это охранная сигнализация, — пояснил я. — Ни разу не слышал сигнального звонка.

— Потому что он раздается в кабинете какого-то охранного агентства в центре города. — Она испуганно улыбнулась. — Теперь его нельзя отключить, он будет звонить, пока сюда не приедет кто-нибудь из охраны и не отключит его.

— Я ему скажу, что подумал, будто кто-то прокрался внутрь, — доверительно произнес я. — Ему придется мне поверить, иначе союз копов отнимет у него лицензию, или жену, или еще что-нибудь ценное.

— Может быть, вы не заметили — я-то не коп, — заметила она.

— Как насчет того, чтобы взять мою машину и уехать ко мне домой? Подождите меня там. — Я бросил ей ключи. — Я вернусь через часок.

— Мне это не нравится, Эл. — Она закусила нижнюю губу. — Это может быть опасным.

— Не переживайте, все обойдется, — сказал я. — А теперь побыстрее исчезайте.

Она неохотно повиновалась, я чуть ли не насильно вывел ее из магазина. Убедившись, что она уехала, я вернулся в кладовую. Минут через двадцать я был завален до колен пустыми коробками, нарядными пеньюарами, трусиками, бюстгальтерами и прочим бельем, так и не найдя в этих коробках ничего, кроме нижнего белья. Я продолжал поиски, но сердце мое не лежало к этому занятию — уж больно не мужское это дело. Возможно, я бы по самые уши зарылся во всех этих кружевах и оборочках, если бы через пять минут у меня не появилась компания.

— Что-то ищете, лейтенант? — осведомился спокойный голос за моей спиной, и я чуть ли не взвился под самую крышу.

Я обернулся и увидел Дрери, который наблюдал за мной с едва заметной усмешкой.

— Черт возьми, как это вы незаметно подобрались ко мне? — проворчал я.

— Просто вошел через заднюю дверь.

— Я-то думал, что сигнализация соединена с каким-нибудь охранным агентством в центре города.

— Так оно и есть, — небрежно заметил Дрери, — но это агентство принадлежит мне.

— Ага, и его сотрудникам даны указания немедленно сообщать вам, если сигнал тревоги прозвучит здесь или в одном из офисов «Джаззи-шасси»?

— Нечто в этом роде.

Он пригладил одной рукой красиво уложенные седые волосы, которые вовсе не требовалось приводить в порядок, вторая рука оставалась там, где была все время: в кармане.

— Что вы здесь так старательно ищете, лейтенант? Вы даже сочли возможным тайком забраться сюда.

— Вообще-то я не совсем уверен, — ответил я, пожимая плечами, — но это должно быть нечто специфическое, судя по тому, как аккуратно и продуманно вы все организовали. Вы сдаете этот магазин, и вам принадлежит часть заведения Лабелла. Это два таких места, где постоянно бывает масса народу. К примеру, если сюда является парень приобрести нарядное белье своей супруге, Вагнер непременно обслуживает его лично. Думаю, если обратиться к кому следует или сказать нужное слово, тебе будет обеспечено специальное обслуживание и в кабаке Лабелла. Так?

— Значит, Слейтер разговорился? — вежливо осведомился Дрери.

— Этого не потребовалось. Лабелл живенько указал мне на вас, потому что один вид копа в его заведении напугал его до полусмерти. С Вагнером только что не случилась истерика, когда я вошел сюда, и он тут же принялся мне подробно объяснять, каким образом приобретает свое белье. Вы не похожи на человека, который нянчится со своими работниками, но с этими двумя вы носитесь словно с собственными сыновьями. Этакая группа избранных — включая и вас, конечно, — которым вы даже предоставили право пользоваться услугами стодолларовой девушки по вызову. На работе и на отдыхе они находились под вашим неусыпным наблюдением, как будто являлись вашей личной инвестицией, куда более ценной, чем все остальные, Вместе взятые. Поэтому, как я сказал, здесь должно быть что-то специфическое.

— Попробуйте угадать.

— Героин?

Я заметил, как потемнели его глаза, и понял, что попал в точку.

— Наркоманы вполне уместны в стриптиз-баре, но не в магазине женского белья, — продолжал я. — Так что, скорее всего, вы поставляете наркотики для толкачей-оптовиков. Цена, разумеется, ниже, но зато это имеет свои преимущества. Их приобретают большими партиями, платят наличными и — немедленно исчезают. У вас, конечно, имелась проблема: что делать со всей этой кучей денег? — но на то у вас есть инвестиционная компания. Кое-что подправить в гроссбухах — и все ваши капиталовложения вроде бы приносят неплохой доход. Вы платите налоги и чисты как стеклышко!

— Я недооценил вас, лейтенант, — произнес он почти смущенно, — я думал, вас вполне устроит Слейтер.

— Поэтому вы послали Большого Майка сообщить мне, где я могу отыскать Мейсона, а потом сказали Слейтеру, где его найти. Если бы все сработало, я оказался бы там как раз в тот момент, когда Слейтер прикончил его?

— Мейсон здорово нам мешал, — признался Дрери. — Вообще-то он не знал ничего важного, но все время шнырял вокруг и разнюхивал, что к чему. Мы могли бы его убрать, но тогда девица превратилась бы в проблему. Никто из нас не хотел ее терять, она была настоящим мастером своего дела! — Он мечтательно улыбнулся. — Слейтер был дамским угодником. Непонятно почему, но ни одна женщина не могла устоять перед ним. Тогдашняя его любовница была к тому же приятельницей Элинор, так что в тот момент все выглядело логичным. Слейтер разыграет целый спектакль для Элинор и отберет ее у Мейсона, став ее сутенером. Тогда — никаких проблем, никакого риска, и все получают свое удовольствие. Мне бы, конечно, следовало сообразить, что Слейтер необычайно честолюбивый малый. Конечно, когда мы связали его с Элинор, он ничего не знал о наших планах, но, будучи человеком сообразительным, решил повернуть все в свою сторону. С ее помощью, несомненно. Ведь все мы были довольно откровенны в ее присутствии.

— Так что потом вам пришлось ее убить? — спросил я.

— Нет. — Он, казалось, слегка изумился. — Ее убил Слейтер. Вы же сами намеревались арестовать его, когда он выбросился из окна.

— Но он ее не убивал, — настаивал я.

— Ну… — Он пожал плечами. — Я не думаю, что теперь это имеет какое-то значение.

В его глазах появилось мечтательное выражение, он вытащил из кармана руку, в которой был зажат пистолет.

— Трагический несчастный случай! — прошептал он. — Один из сотрудников агентства приходит сюда проверить, почему сработала система, и слышит, как кто-то ходит в кладовой. Он приказывает человеку выйти, но тот пускается наутек. Сотрудник агентства преследует его, держа пистолет в руке, спотыкается о груду тряпья на полу, и его пистолет случайно стреляет. Пуля проделывает аккуратную дырочку в голове вора, и он мертв. Мы никогда не узнаем, что делал лейтенант полиции в магазине женского белья, ибо, увы, трагический несчастный случай оборвал его жизнь. Я лично пришлю венок.

— Сначала вам придется найти парня, который возьмет на себя ответственность, — проворчал я.

— Нет проблем, — уверенно заявил я. — В выплатной ведомости агентства числится Большой Майк. Ради меня он согласится отрезать себе правую руку. Тем более, что ему предъявят всего лишь обвинение в непреднамеренном убийстве.

— Я бы не рассчитывал на это, — сказал я. — Не забывайте, что у Большого Майка скверная репутация. Вы говорили, он уже отбыл шесть месяцев на принудработах за убийство. Окружная прокуратура все раскопает, можете не сомневаться. Никому в органах закона и порядка не нравится, когда убивают копа. Сразу встает вопрос о пожизненной пенсии для иждивенцев, поэтому они придерживаются одного простого правила: никому не спускать убийства копа, как бы оно ни было совершено.

— Возможно, вы и правы. — Он лениво зевнул. — Но так или иначе, Большим Майком можно пожертвовать. Было время, когда от него был толк, но не теперь. Теперь он путается у меня под ногами, я не знаю покоя из-за глупой обезьяны! Вот и сейчас: он настоял, чтобы отправиться вместе со мной, и мне пришлось его оставить на улице — пусть наблюдает за домом, вдруг еще кто-нибудь появится. Я уверен, что такого не случится, но когда даешь ему какое-то поручение, он просто счастлив, а я на время могу о нем забыть.

Поверх его плеча мне было видно, как тихо открылась дверь, и весь проем заполнил огромный силуэт. Он начал медленно к нам приближаться, и мне показалось, что комната сразу уменьшилась.

— Вы хотите сказать, — быстро заговорил я, — что собираетесь убить меня здесь и разрешите Большому Майку взять на себя вину только потому, что он постоянно путается у вас под ногами? Ну а что в отношении всей той ерунды, которую вы наговорили мне в своем кабинете? Душещипательная история о том, как Большой Майк никогда не знал, почему он проигрывал на ринге, а вы вроде бы его усыновили, посчитав, что он приносит вам удачу. Что, когда он случайно убил человека во время пьяной драки, вы отстаивали его, не жалея ни денег, ни времени?

— Так оно и было, — сказал Дрери высоким голосом, — но ведь тогда я не знал, каково мне будет служить опорой такому пустоголовому орангутану. Бывают дни, когда я готов волком выть, глядя на его уродливую рожу! — Теперь его пистолет был на уровне моей груди. — Полагаю, мы потеряли впустую много времени, лейтенант. Повернитесь-ка кругом!

Массивная лапа опустилась на плечо Дрери и повернула его кругом, как игрушку. Он оказался лицом к лицу с обезьяной.

— Какого черта ты это сделал? — рявкнул Дрери. — Ты, проклятый глупый осел!

— Джесс, — в хриплом голосе слышалось страдание. — Ты ведь не это имел в виду?

— Что «не это»?

— То, что ты вот сейчас наговорил про меня? Что тебе хочется выть, когда ты смотришь на меня?

— Не глупи! — коротко сказал Дрери и снова повернулся ко мне.

— Я должен знать, Джесс! — Тяжелая лапа опять легла на плечо Дрери и повернула его лицом к себе. — Коп говорит, что ты хочешь ухлопать его, а я чтоб взял на себя ответственность? Но это неправда, а?

— Будь ты проклят! — Дрери больше не мог сдерживаться. — Убери прочь свои вонючие лапы!

Несколько секунд Дрери беспомощно извивался, пытаясь освободиться от ручищи, вцепившейся в его плечо, потом взорвался:

— Конечно, правда, ты, безмозглый сукин сын! — завопил он. — Это же единственный способ избавиться от тебя и одновременно помочь самому себе. Пойми, это всего лишь случайное совпадение! Я все равно должен буду избавиться от тебя, потому что сойду с ума, если и дальше буду постоянно видеть перед собой твою безобразную рожу! — Он с трудом перевел дыхание. — А теперь — живо убирай свои вонючие лапы!

Большой Майк уронил руки и бессильно повесил голову.

— Тебе не следовало говорить такое, Джесс! Это неверно. С тех пор как ты уладил то обвинение, я всегда желал только одного: отплатить тебе за добро так, как я умею.

— Заткнись! — прикрикнул на него Дрери. — Поговорим об этом позднее! — Он повернулся ко мне и увидел в моей руке пистолет.

— У меня оказалась уйма времени, пока вы тут спорили. Брось оружие, Дрери, или ты свое получишь, — сказал я очень спокойно.

Мой пистолет был направлен прямо на него, ему же надо было повернуть свой по крайней мере на шесть дюймов, чтобы накрыть меня. Он понял это в одно мгновение и разжал пальцы — пистолет утонул в куче нейлонового белья.

— Смотри, что ты натворил, безмозглый орангутан! — Дыхание застревало у него в горле, его трясло от ярости. — Если бы я хорошенько подумал, я бы оставил тебя до конца жизни мостить ту дорогу!

— Джесс, — взмолился гигант, — пожалуйста, не говори больше ничего. Ты же на самом деле такого не думаешь, я…

— Не думаю?! — Губы Дрери побелели. — Я в жизни не говорил так искренне. Ты, вонючий…

Большой Майк ударил его. Медленный, обычный размах руки, но когда тыльная сторона его ладони достигла физиономии Дрери, удар прозвучал как ружейный выстрел. Крупный инвестор пролетел по воздуху и врезался в стену, находящуюся в десяти футах от него. Его тело рухнуло на пол и замерло, как изуродованная тряпичная кукла, с головой, повернутой под каким-то немыслимым углом.

Я наблюдал, как Большой Майк прошагал по комнате и опустился на колени.

— Он умер! — Плоское уродливое лицо повернулось ко мне, и я увидел в его глазах слезы. — Я убил его!

— Ты же не хотел его убивать, — мягко сказал я. — Это получилось нечаянно. Я свидетель. Просто последнее время тебе не везет.

Он медленно поднялся на ноги и уставился на меня ничего не видящими глазами.

— Во всем виноват Джесс. Ему не следовало со мной так говорить, он просто дразнил меня. У него и в мыслях такого не было.

— Разумеется, — заверил я его. — Давай-ка пройдем туда, где есть телефон. Ладно?

— Да-а. Думаю, теперь уж я ничего не смогу сделать для Джесса?

Он дождался, пока я кивнул, выражая согласие, и прошаркал мимо меня к двери.

Все же я держал его под прицелом и пока звонил в офис, и последующие четверть часа — до приезда копов, хотя этого можно было и не делать — Большой Майк вообще не шевелился. Он стоял и тихонько плакал.

Глава 10

Я ожидал в костюмерной, пока кончится представление, и, казалось, она была приятно удивлена, увидев меня.

— Эл? — У нее на лице появилась ласковая улыбка. — Похоже, это становится привычкой?

— Как белые стихи, — усмехнулся я.

Она села за туалетный столик в одних белых трусиках и узенькой полосочке, символизирующей бюстгальтер, как все стриптизерши, совершенно не замечая своей наготы.

— Я читала вечерние газеты, — сказала она. — Там упоминается ваше имя. Это что-то меняет? — Она посмотрела на меня через плечо. — Я хочу сказать, нужна ли хорошая реклама лейтенанту полиции?

— Все зависит от того, кто ей верит. В данный момент мне думается, что это не пойдет мне на пользу, потому что написанное не соответствует истине.

Она негромко рассмеялась:

— Не надо скромничать, я же присутствовала при этом, помните?

— Слейтер на самом деле убил Мейсона, но он не убивал Элинор Брукс.

Смех замер у нее в горле.

— Вы уверены?

— Его группа крови не соответствует той группе крови, которой была написана буква на лбу Элинор, — пояснил я, — поэтому я вернулся к тому, с чего начал. Почти к тому же, если не считать, что сначала у меня было четверо подозреваемых — имена в дневнике, — теперь же у одного из них неопровержимое алиби, а трое других убиты.

— Трое?

— Дрери мертв. Он было обрушился вчера вечером на своего любимца, а делать такое весьма опасно, если любимец в два раза больше тебя и в десять раз сильнее. — Я пожал плечами. — Дрери руководил весьма симпатичным рэкетом по распространению наркотиков, так же как ваш старый приятель Лабелл.

— Лабелл? — Ее глаза сверкнули. — Если вы намереваетесь арестовать его прямо сейчас, можно мне поехать вместе с вами, чтобы присутствовать при столь знаменательном событии?

— Этим займется сержант Полник, — сказал я. — А у меня имеются собственные проблемы, например то, что не осталось подозреваемых.

— Ни одного? — Она надула губы. — Это никуда не годится, Эл. Вы абсолютно уверены, что у вас нигде не завалялся какой-нибудь третьесортный субъект?

— Только вы, — сказал я.

Она отвернулась и уставилась в зеркало.

— Не вижу ничего смешного! Элинор была моей лучшей подругой и…

— Именно это вы и твердили мне с того самого момента, как открыли дверь пляжного домика, — холодно произнес я. — Ну и подруга! Она увела у вас прямо из-под носа парня, которого, как вам казалось, вы любили, и сделала его своим сутенером!

— Не смейте так говорить, — прошептала она. — Я не хочу вас слушать!

— У вас нет выбора. Вы продели кольцо мне в нос и заставили двигаться в том направлении, в каком вам хотелось. Вся беда в том, что я все время находился слишком близко от вас и поэтому не замечал этого. Если вы узнали о связи Слейтера с Элинор, у вас был сильный мотив отомстить им обоим. Именно вы обнаружили тело и сообщили об убийстве, поэтому я даже не спросил вас, чем вы сами занимались и где находились от часа до двух ночи. Исчезли ее туфли, и именно вы объяснили мне, какое значение придавал обуви Слейтер. Именно вы нашли их в стенном шкафу в его квартире, а ведь ключ от нее был у вас, значит, вы могли в любой момент их подбросить. И Слейтер, и Мейсон заявили, что Элинор позвонила им и попросила приехать вечером в пляжный домик по неотложному делу. Может быть, к тому времени она была уже мертва? Вы как ближайшая подруга могли легко имитировать по телефону ее голос.

— Я думаю, что вы ненормальный, — прошептала Анджела. — И невероятно жестокий к тому же! Единственное, что я хотела сделать, — это помочь вам отыскать зверя, убившего Элинор.

— Еще один прием, — усмехнулся я. — Вы упорно твердили о «звере», «он», «ему»… И все эти маленькие доверительные признания о том, как Слейтер неожиданно изменился на следующий день после убийства. Из парня, от которого вы были без ума, он превратился вдруг в человека, в котором, по вашим словам, вы неизвестно что нашли. А потом и вовсе перестали доверять ему. «Что скрывается за вожделением в его взоре… темнота ночи, тайное предательство и греховная вина?» — продекламировал я, не будучи уверен, что воспроизвожу точно.

Ее пальцы начали было стирать грим с левой груди, но затем остановились.

— Мне нужно переодеться, — заявила она ледяным тоном. — Будьте любезны удалиться.

— Вы уговорили ее провести с вами ночь в пляжном домике, — продолжал я. — Вы ударили ее сзади, сорвали с нее одежду, уложили на кровать, затем вонзили в нее нож. Потом разбросали ее одежду, забрали туфли и ключи от ее квартиры и вернулись в город. Туфли вы держали наготове до того момента, когда будет удобно подбросить их в квартиру Слейтера. Войдя в жилище Элинор, вы отыскали ее дневник, о существовании которого вам было хорошо известно, — подруги привыкли поверять друг другу свои маленькие тайны! — и, подделав почерк Элинор, вписали в него имя Мейсона. Вообще-то это был весьма ловкий ход, надо отдать вам должное. Вам нужно было, чтобы с самого начала я связал Мейсона с этим убийством. Затем вы вырвали несколько листков, чтобы заставить меня думать, — позднее, конечно! — что одним из ее клиентов был Слейтер и именно он вырвал страницы со своим именем.

— Я все еще жду, когда вы дадите мне возможность переодеться! — Ее шепот звучал как яростный крик.

— Ничего, подождете! — грубо отрезал я. — Процесс исключения подозреваемых проходил, если можно так выразиться, насильственным путем, и теперь остались только вы одна. Особа с мотивом и возможностями. Мы сравним группу вашей крови с той, которой была написана буква на лбу Элинор Брукс. Если они совпадут, это еще не будет неопровержимым доказательством, но лишь укажет на то, что такое предположение не лишено смысла. Но, падший ангел, графологическая экспертиза — нечто совсем другое. Результаты ее станут решающими!

Она повернулась ко мне лицом, темные глаза яростно сверкали на бледном лице.

— Если бы я написала букву у нее на лбу, я должна была бы воспользоваться собственной кровью, верно?

Я кивнул.

— А откуда я могла ее взять?

Она встала с места, подняла руки над головой и медленно повернулась, описав полный круг.

— Вы видите какие-нибудь царапины?

— Нет, — откровенно сказал я, — и вот почему я собираюсь сидеть здесь и наблюдать за тем, как вы будете переодеваться.

Внезапно она буквально упала снова на стул и с минуту смотрела на меня какими-то пустыми глазами.

— Нет, вы не посмеете!

— Это сделает вместо меня полицейская надзирательница. Не сомневайтесь, вам этого не избежать, Анджела!

— Мужчины! — Это слово прозвучало у нее как ругательство. — Грязные, лживые, сластолюбивые существа, которые платят ненавистью за любовь, предательством за веру, насилием за…

— Что означала буква «J», объясните мне? — прервал я ее.

— Иезавель![3] — Она буквально плюнула в меня этим именем. — Если Каиново клеймо можно выжечь на лбу мужчины, тогда, подумала я, будет только справедливо, если найдется подходящее клеймо для такой особы, как она! Моя лучшая подруга! Даже в тот вечер она воображала, что обманывает меня и что я ничего не знаю про нее и Найджела! Думаю, она считала, что это будет забавно — провести ночь одним, без кавалеров, в пляжном домике. Вот почему она нарядилась в эти туфельки на высоченных «гвоздиках» — с них можно было начать разговор о причудах Найджела. Я не уверена, что в душе она не смеялась надо мной, когда мы ехали туда, да и в самом домике, когда мы остались вдвоем. Я не имела ничего против. Я знала, мое время придет. И оно пришло! Я здорово посмеялась, когда уложила ее на постель и всадила ей нож между ребер!

Она села очень прямо, на ее лице появилось выражение детского негодования, глаза засверкали.

— Элинор Брукс, — произнесла она тоненьким голоском, — была настоящей… — И она разразилась потоками грязной брани.

Когда через несколько минут приехали Полник и Кайли, за которыми плелся даже не бледный, а, скорее, зеленый от страха Лабелл, Анджела все еще продолжала сквернословить. Я нашел в шкафу какую-то накидку и набросил ей на плечи. Похоже, она даже не заметила, когда Полник взял ее за локоть и осторожно повел к двери. Возможно, потому, что уже в третий раз начала в подробностях описывать все многочисленные прегрешения Элинор Брукс.

Время близилось к одиннадцати, когда я возвратился на квартиру, где на кушетке сидело ослепительное видение с холодным непримиримым лицом.

— С возвращением, Эл Уилер, — проговорила она дрожащим голосом. — Я уж подумала, что вы умерли.

— Крайне сожалею…

Я осторожно опустился в кресло и повернулся к ней:

— Я просил Полника вам позвонить.

— Он звонил, — угрюмо сообщила она. — Могу повторить дословно: «Лейтенант велел сообщить вам, что он вернется часа через два, потому что поехал к стриптизерше».

Я заморгал.

— Дело обстояло не совсем так.

— Вы хотите сказать, что не ездили к стриптизерше?

— Нет, я ездил, но потому…

— Не беспокойтесь! — На губах у нее промелькнула улыбка. — Терпеть не могу дурацких объяснений. — Она чуть приподняла одну бровь. — Вы голодны?

— Умираю от голода, — обрадовался я. — Почему бы нам…

— Прекрасно! — Она удовлетворенно кивнула. — Я съела, сколько могла, паштета и даров моря, кстати сказать, крабы были превосходны, а остальное выбросила в помойное ведро.

— Выбросили? — Я оторопело посмотрел на нее. — А вы не вылили ли заодно и виски в раковину?

— Нет. — В ее голосе звучало искреннее сожаление. — Я как-то не подумала об этом.

Я прошел на кухню, обнаружил в столе кусок засохшего сыра и приготовил два больших фужера выпивки.

Увидев меня с моей добычей, Нэнси безмерно удивилась.

— Вы уверены, что сможете еще пить? — фыркнула она. — Насколько я понимаю, вы со своей стриптизершей уже проглотили несметное количество зелья?

Я сунул ей в руки бокал:

— Держите, вы, безработная колдунья.

В сапфировых глазах появилось удивление, и она молча взяла стакан. Я вновь уселся в кресло, проглотил почти полностью свою порцию и хмуро поглядел на нее.

— Я отправился к ней, к стриптизерше, чтобы арестовать ее за убийство Элинор Брукс, — произнес я как можно отчетливее. — Именно это меня и задержало. До этого у меня была куча самых невероятных развлечений в кладовой мистера Вагнера, включая встречу с одним типом, который вознамерился прикончить меня, и только чудо спасло мою жалкую жизнь. За все это время я не съел ни кусочка и не выпил ни одной капельки спиртного.

— Эл… — Она растерянно заморгала. — Я только…

— Помолчите! — посоветовал я. — Сейчас я сообщу вам действительно интересные новости. Теперь вы безработная.

— Что?.. — Она уставилась на меня.

— В данный момент мистер Вагнер, вероятнее всего, следует в окружную тюрьму. Всем этим таинственным личностям, которых он обслуживал, требовалось не белье, а героин.

Какое-то мгновение казалось, что Нэнси вот-вот потеряет сознание, потом она решила, что ее спасет спиртное, и необычайно быстро осушила свой бокал.

— Так заканчивается история о мистере Вагнере, во всяком случае на ближайшие десять лет, — изрек я. — А теперь, если вы желаете сообщить что-то разумное, я разрешаю вам говорить.

Очевидно, все дело было в том, что она слишком быстро заглотнула виски, потому что ей не сразу удалось справиться с кашлем, да и глаза у нее слезились.

— Очень сожалею! — робко заговорила она. — Я вообразила, что вы променяли меня на какую-то кошмарную стриптизершу, так что вас больше не интересует, как я выгляжу в своем розовом белье, и все такое. Конечно, я разозлилась на вас до смерти!

— И выбросили эту потрясающую еду в помойное ведро! — простонал я.

— Да нет же! — Она энергично затрясла головой. — Мне хотелось это сделать, но я не смогла. Рука не поднялась. Все в морозильнике.

— Так какого черта вы тут расселись? Идите и накройте на стол!

Через пять минут я с неимоверной жадностью поглощал дары моря. И мне казалось, что это воистину пища богов. По непонятным для меня соображениям Нэнси настояла, чтобы я ел на кухне. Меня это ни капельки не оскорбило. Даже если бы она отправила меня ужинать в чулан, я бы не стал пререкаться.

Неожиданно ее рука похлопала меня по плечу, так что я едва не подавился.

— Что случилось? — осведомился я.

— Когда покончите с едой, возвращайтесь в гостиную, — нежно сказала она. — Я приготовила для вас небольшой сюрприз.

— Хотите поведать мне, что подсыпали цианид в «морской салат»?

Она застенчиво улыбнулась:

— Я думала, что мы с этим покончили.

— Полагаю, что да, — милостиво улыбнулся я. — С каждым съеденным куском я все больше и больше прощаю вас.

— У вас поразительный дар деликатно излагать свои мысли, Эл. Ну да ладно, приходите, когда закончите.

Минут через десять я действительно закончил ужин, потому что все было съедено и выпито, и подумал, не предложит ли она в качестве сюрприза замороженный десерт. Это стоило проверить.

Музыка зазвучала, как только я переступил порог гостиной. Нежные мечтательные звуки гитары в сочетании с приглушенным ритмом банджо. Горела всего одна лампочка, и абажур был повернут так, что свет падал на переливающееся платье, превращая его в сказочно-прекрасную рождественскую елку. Лицо Нэнси оставалось в тени, я не видел его, но голос звучал мягко и ласково:

— Вы просили розовый, но мне кажется, что этот оттенок лучше. В магазине его именуют «телесным».

Ее рука поднялась к горлу и одним движением расстегнула «молнию» до самого низа. Затем нетерпеливо повела плечами, и ее радужное платье превратилось в мерцающую массу вокруг ее лодыжек, бесстыдно подмигивающую мне разноцветными блестками. Нэнси грациозно переступила через нее и остановилась подбоченившись, с улыбкой взирая на меня. Она была абсолютно нагой.

— Вам нравится?

В ее голосе звучало легкое беспокойство.

— Думаю, это просто великолепно! — ответил я осевшим голосом. — Но все равно мне это кажется розовым.

— Да? — Ее голос звучал как музыка. — Может быть, вам следует присмотреться поближе?

Она неторопливо шагнула ко мне навстречу и остановилась только тогда, когда ее тело вплотную прижалось к моему.

— Так лучше видно? — прошептала она.

— Пока что еще не видно. Спросите меня еще раз завтра утром.

Пока не разлучит искушение (Пер. с англ. П. В. Рубцова)

Глава 1

За горой Болд, милях в десяти от Пайн-Сити, в самом центре области, находящейся под юрисдикцией окружного шерифа, раскинулась Виста-Вэлли. Когда-то тут были непролазные заросли, но сейчас все это место занято огромными частными владениями, что привело к исчезновению доброй половины, если не больше, этих самых непроходимых зеленых чащоб. Одним из крупнейших здешних поместий является имение Каттера.

Я вел свою новехонькую машину по извилистой дороге на разумной скорости шестьдесят миль в час, предусмотренной требованиями дорожной полиции, и, чтобы не терять зря времени, припоминал все, что мне было известно о Николасе Каттере.

Этот застройщик начал с пары сотен акров заросшей низкорослым кустарником земли и превратил их в процветающий пригородный населенный пункт с гаражами на две машины и скучными аккуратными участками, владельцы коих были навеки обречены на монотонное существование в соответствии с уровнем их достатка. Некоторые называли предпринимателя Стариной Ником[4] и при этом никогда не улыбались.

Похоже, это все, что я о нем знал.

Прямо скажем, довольно мало, поскольку речь шла о человеке, по чьей милости меня вытащили из постели, ибо он оказался настолько неосмотрительным, что позволил ухлопать себя прямо среди ночи.

Вилла стояла по меньшей мере в четверти мили от бронзовых ворот, вмонтированных в высокую кирпичную стену, окружавшую владение, и была выдержана строго в стиле американского Юга: с огромными белыми лепными колоннами, с балконом на втором этаже, протянувшимся по всему фасаду. Во всех высоких окнах горел свет.

Припарковавшись возле патрульной машины, я поднялся по широким ступеням крыльца к парадной двери, нажал на звонок и приосанился, не сомневаясь, что дверь мне откроет молодая жизнерадостная Скарлетт О’Каттер[5] и посмотрит на меня с выражением затаенного ожидания чуда, но передо мной — увы! — стоял всего лишь сержант Полник.

— Лейтенант Уилер?

Взглянув на его бесхитростную физиономию, я понял, что уж кого-кого, а меня он увидеть не рассчитывал.

— Надо же случиться такой неприятности, а? Я хочу сказать, вам пришлось подняться с постели, и все такое.

— Я здесь по зову долга, — ответил я. — Шериф Лейверс ревел мне в ухо, как взбесившийся от безответной любви бык. И я понял, что скучаю без работы, а посему тотчас же оседлал свой кабриолет.

— Хотите взглянуть на тело, лейтенант?

— Нет, — честно ответил я, — но, полагаю, у меня нет выбора.

Я вошел в холл, в котором, на мой взгляд, мог бы спокойно заседать конвент. В нем имелась винтовая лестница, устремленная вверх, прямо в космос.

Бывает, на меня производит впечатление то великолепие, которое можно приобрести за деньги, но в тот момент я не почувствовал зависти: жилище Каттера было не в моем вкусе — если бы какая-нибудь соблазнительная блондиночка укрылась вдруг в одном из уголков, у меня не было бы ни малейших шансов отыскать ее. Такие вот в этом доме пространства. Компактное гнездышко вроде моего, оснащенное первоклассным проигрывателем и широкой кушеткой, имеет несомненное преимущество.

— Тело в библиотеке, — напомнил мне Полник.

— В библиотеке? — пробормотал я.

— Это такая комната, где хранятся книги. — Его лицо просияло от скромной гордости. — Господи, а я считал, что вам это известно, лейтенант!

— Догадываюсь, что природа не наградила меня столь пытливым умом, как тебя, сержант, — произнес я смиренно. — Ты проведешь меня туда?

Как Полник и сказал, библиотека действительно оказалась комнатой, где хранились книги. Но она же была помещением, в котором находился труп, облаченный в голубой шелковый халат поверх такой же пижамы. Он лежал лицом вниз, распростершись перед письменным столом с обитым кожей верхом, на персидском ковре. С виду этому человеку было лет пятьдесят пять. Кем бы ни был убийца, он поработал на славу: затылок мистера Каттера был превращен в кровавое месиво. На полу рядом с телом валялось орудие преступления — прекрасная бронзовая голова, основание которой было покрыто кровью и прилипшими клочками волос.

Я взглянул на Полника — просто чтобы отвести взгляд, — и по контрасту его простоватая физиономия показалась мне очень привлекательной.

— Неприятное зрелище… — пробормотал я.

— Да! — Он энергично закивал. — Надо же, человека забили до смерти его собственной головой! Как вам такое нравится, лейтенант?

— О чем это ты? — осторожно спросил я.

Полник жестом указал на бронзовую голову в половину натуральной величины.

— Это — голова Николаса Каттера, а то, — он указал на тело, — сам Николас Каттер, правильно?

Логика его была безупречна.

— Думаю, преступник использовал эту скульптуру в качестве орудия убийства чисто случайно. — Я слегка вздрогнул. — Трудно представить, что у кого-то может быть столь мрачное чувство юмора.

— Убийство — не шутка, лейтенант! — Полник неодобрительно посмотрел на меня, словно я занимался черт знает чем — высмеивал полицейскую братию, например.

— Ты прав, — согласился я. — Давай-ка займемся им последовательно, с самого начала.

— На этой неделе у меня сплошь ночные дежурства, вызов поступил приблизительно в два тридцать, поэтому я позвонил шерифу. Он приказал мне быстро лететь сюда, позаботиться о деталях.

— О деталях? — переспросил я.

— Точно. Вы же понимаете — коронер и парни из криминальной лаборатории. Ну и вы… — Его физиономия внезапно покраснела. — Я вовсе не хотел сказать, что он вас посчитал деталью, лейтенант, но шериф страшно расстроился, можете мне поверить.

— Я прощаю его. Кто сообщил об убийстве?

— Миссис Каттер. Сказала, что тело обнаружила горничная, за пять минут до того, как она нам позвонила.

— В половине третьего ночи? — Я с минуту в изумлении смотрел на него. — Какого черта горничная делала в библиотеке среди ночи?

— Я ее еще не расспрашивал, — просто ответил Полник. — Я приехал сюда всего за десять минут до вас, лейтенант, и все это время ушло на то, чтобы привести в чувство миссис Каттер. У нее самая настоящая истерика.

— Где она сейчас?

— В гостиной. Через холл.

Я прислушался. Несомненно, по подъездной дороге сюда спешила машина — очевидно, уголовная бригада.

— Как ты смотришь на то, чтобы провести их всех сюда, когда они подъедут? Пусть займутся своим делом. А я пойду потолкую с вдовой. Да, обойди весь дом и проверь, не проник ли сюда кто-нибудь из посторонних.

— Для чего, лейтенант? — недоуменно заморгал Полник. — Когда я приехал, парадная дверь стояла настежь.

— Неплохой вопрос, сержант, — процедил я сквозь стиснутые зубы. — Все же сделай это, хорошо?

Внезапно его физиономию озарила широкая улыбка.

— Все понял, лейтенант! Может, он из тех придурков, что надевают штаны через голову, правильно?

— Правильно, — подтвердил я и быстро устремился к двери. Все, что угодно, лишь бы не дать запутать себя в поразительных хитросплетениях Полника с его куриными мозгами! Даже перспектива разговора с находящейся в состоянии истерики вдовой уже не казалась мне столь ужасной.

Когда я был на середине холла, раздался звонок. Но это уже проблема Полника, и я, не замедляя шага, добрался вскоре до гостиной таких же размеров, что и холл. В ясный день противоположную ее стену можно, пожалуй, разглядеть и от входа.

В глубоком кресле, съежившись и закрыв лицо руками, сидела брюнетка. Когда я остановился перед ней, она подняла голову и посмотрела на меня.

Я бы дал ей лет тридцать, и, если бы ее лицо не распухло от слез, а глаза не покраснели, ее можно было бы назвать даже красавицей. Очи темные и наверняка мечтательные, веки тяжелые — то ли от плача, то ли от тяжести длинных, загнутых кверху ресниц, выглядевших как настоящие! Густые, блестящие черные волосы были коротко подстрижены и походили на шапочку, плотно сидящую на голове. Черный пеньюар, сшитый главным образом из кружев, почти не скрывал находившегося под ним тела — приятно округлого и очень женственного.

— Миссис Каттер? — Я дождался, когда она кивнет. — Я — лейтенант Уилер из службы шерифа.

— Да, — прозвучал едва различимый шепот.

— Очень сожалею, — сказал я, — но мне придется задать вам несколько вопросов.

— Понимаю… — Она неловко обтерла лицо кружевным платочком. — Я… я думаю, это шок вывел меня из строя. Больше чем что-либо другое…

— Можете ли вы мне рассказать, что произошло сегодня? Так, как вы это помните?

— По сути дела, нечего рассказывать… — В ее темных глазах появилось какое-то отсутствующее выражение. — Я отправилась в спальню около одиннадцати. Разбудила меня Тони, моя горничная. Сначала я подумала, что ей приснилось что-то страшное, но когда я прошла в кабинет и увидела Ника на полу… — Ее губы на мгновение задрожали. — Потом я позвонила в офис шерифа.

— Вы не знаете, ложился ли ваш муж спать?

— Нет, не ложился. — Ее темные глаза вопросительно уставились на меня. — О, мне следует объяснить, лейтенант, что у нас отдельные комнаты. Рядом, но отдельные. Он чем-то еще занимался, когда я пошла спать, и был полностью одет.

— Кто еще находился в вашем доме, кроме вас, вашего мужа и горничной?

— Больше никого, — покачала она головой. — Нам как-то не везет с прислугой. Мой муж… Он был трудным человеком, ему было почти невозможно угодить. Три дня назад он рассчитал решительно всех. Тони, моя личная служанка, с ним, конечно, не конфликтовала.

— Наверное, очень трудно вести хозяйство в таком огромном доме без прислуги? — спросил я на всякий случай.

— Просто невозможно. Ник обещал мне до конца недели нанять новых слуг, иначе я бы уехала в Палм-Спрингз. — Она с силой прикусила нижнюю губу. — Все это ужасно, но, как я теперь припоминаю, последний раз я разговаривала с Ником тоже из-за прислуги. Мы поссорились — перед тем как я ушла спать. Я накричала на него, наговорила Бог знает чего, вроде того, что, если он вынудит меня уехать, я вообще сюда больше не вернусь. Хотя бы меня ждал целый полк прислуги!

— Значит, в доме никого нет, кроме вас и горничной? — упорствовал я. — Ни родственников, ни друзей, приехавших к вам погостить?

— Никого, — твердо произнесла она. — Очевидно, Ника убил какой-то маньяк. Или, может, он натолкнулся на грабителя?

— Вы не знаете, мог кто-нибудь желать смерти вашему мужу? — напрямую спросил я.

— Нет! — Она протестующе затрясла головой. — Я знаю, с Ником не так-то легко было ладить. Наверняка многие коллеги по бизнесу его недолюбливали. Но вот так убить… — Она еще яростней затрясла головой. — В такое я не могу поверить, лейтенант!

— Где я могу найти вашу горничную?

— Думаю, она в своей комнате. Направо, на верхней площадке лестницы. Четвертая дверь слева. — Слегка поколебавшись, она предложила: — Если хотите, я провожу вас.

— Спасибо, сам разыщу… Я могу попросить доктора Мэрфи заглянуть к вам и дать снотворное.

— Нет, благодарю. — Она печально улыбнулась. — Я позвонила Джорджу, младшему брату Ника. Он уже едет сюда с женой. Они останутся со мной, пока все… ну… завершится.

— Прекрасно, — сказал я. — Тогда пойду поговорю с вашей горничной.

Поднявшись на верхнюю площадку, я дошел, как мне было сказано, до четвертой двери по левой стороне и постучал. Приглушенный голос предложил мне войти. Я отворил дверь и вошел.

Перед туалетным столиком стояла высокая блондинка в белом свитере, туго обтягивающем маленькие груди, и коротенькой юбке на пару дюймов выше колен. Большие голубые глаза равнодушно смотрели на меня, пальцем правой руки она подкручивала светлый завиток волос на затылке.

— Вы горничная? — спросил я с сомнением.

— А кого вы ожидали увидеть? — произнесла она хрипловатым голосом. — Какую-нибудь старую грымзу в хрустящем черном платье, отвечающую на все: «Да, мэм» или: «Нет, мэм» — этакий забавный персонаж из старомодной комедии? Вы, должно быть, в свое время насмотрелись по телевизору слишком много старых фильмов.

— Я — лейтенант Уилер из службы шерифа, — представился я. — Что же касается телевидения, то оно исключительно для нестроевиков, тех, кто начисто забыл о существенном и славном различии между полами.

— Я Тони Моррис, личная служанка миссис Каттер. — Медленная улыбка преобразила ее нижнюю губу в спелый чувственный бутон. — И я никогда-никогда не смотрю телевизор.

— Но засиживаетесь допоздна — на случай, если ваш хозяин будет убит, чтобы сбежать вниз и первой обнаружить тело? — подсказал я.

Ее замедленная улыбка исчезла.

— Что должен означать ваш выпад?

— Мне любопытно, как получилось, что вы обнаружили тело — внизу, в библиотеке — в половине третьего ночи?

— Я не могла заснуть, — холодно сообщила она. — И в конце концов решила приготовить себе кофе. Когда я спустилась в холл, то заметила, что в библиотеке все еще горит свет. Мистер Каттер частенько засиживался там за работой, вот я и подумала, не предложить ли и ему чашечку. Я постучалась, вошла и… — На секунду голос у нее прервался. — Он лежал на полу, мертвый.

— Что вы сделали после этого?

— Побежала наверх, разбудила миссис Каттер и сообщила ей, что случилось. Увидев тело, она тотчас же вызвала полицию. Я пробыла с ней минут пять. Потом она сказала, что предпочитает побыть в одиночестве. Я вернулась в свою комнату, оделась и стала ждать… вашего прихода. — Она поморщилась. — Но если бы знала, что явится столь разбитной лейтенант, то не стала бы ждать!

— Вы ничего не слышали до того, как спустились вниз?

— Ничего. Учитывая размеры этого дома, мистер Каттер мог бы играть у себя в библиотеке на трубе, и я вряд ли бы его услышала.

— А миссис Каттер спала, когда вы вошли в ее комнату, чтобы рассказать о случившемся?

— Да, спала! — Голубые глаза слегка расширились. — Уж не думаете ли вы…

— Я вообще ничего не думаю, — прервал я девушку. — Что за человек был Николас Каттер?

Она пожала плечами:

— Вот так вопрос! Ничего себе, я считаю. Он вечно громыхал по всему дому, но я думаю: лаять — не кусать. Так, много шума из ничего.

— Значит, до укусов дело не доходило?

— У вас живое воображение, лейтенант! Словно сточная канава! Игра в пятнашки с мужем хозяйки никогда не отвечала моим представлениям о веселом времяпрепровождении, и, раз уж речь зашла об этом, я не уверена, что он вообще воспринимал меня в этом смысле.

— Ладно, — кивнул я. — Нет ли какой-нибудь мыслишки, почему кому-то понадобилось убить его?

— Нет. — Ее пальцы рассеянно начали крутить локон за ухом. — Судя по тому, что я видела и слышала, мистер и миссис Каттер были совершенно нормальной супружеской парой, если не считать того, что они не любили друг друга.

Раскуривая сигарету, я обдумывал ее определение нормального супружества.

— Вы проверили дом до приезда полиции?

Она вздрогнула.

— Вы смеетесь? После того как я оставила миссис Каттер в гостиной, я прямиком побежала сюда и заперлась на ключ. А вышла, когда приехала полиция. Я до смерти боялась, что убийца скрывается где-то в доме.

— Парадная дверь была открыта, когда сюда приехал сержант, — заметил я.

Это не произвело на нее особого впечатления.

— Надо думать, мистер Каттер не запер ее как следует, когда вернулся домой.

— В котором часу это было?

— Точно не знаю. Где-то от девяти до половины десятого, мне кажется. Я как раз закончила прибираться на кухне. Миссис Каттер уже, наверное, сказала вам, что прислуга ушла три дня назад. Я слышала, как они разговаривали в гостиной, когда я поднималась к себе наверх.

— Разговаривали?

— Ладно! — Большие голубые глаза сердито посмотрели на меня. — Да, они ссорились. Они вечно ругались из-за прислуги. Мне кажется, ругаться им было куда интереснее, чем смотреть телевизор.

— У миссис Каттер есть приятель?

— Если и есть, то это ее секрет.

— А как насчет вас?

— Постоянного нет. А зачем вам это знать?

— Я просто подумал, не погуливали ли вы изредка с парнем, который живет неподалеку? — ответил я довольно туманно.

— Ох! — Она сердито поджала губы. — Вы имеете в виду приятеля, для которого я могла бы оставить входную дверь незапертой, чтобы он нанес мне визит среди ночи? Я правильно вас поняла, лейтенант? Он больше сюда не приходит. Он не мальчик, и ему надоело тайно бегать вверх-вниз по лестнице.

— Я вынужден был задать этот вопрос, — оправдываясь, пробормотал я. — У мистера и миссис Каттер отдельные комнаты, так?

— Комната миссис Каттер находится прямо против моей, — произнесла она недовольным тоном. — Его комната рядом с ее, следующая по коридору.

— Благодарю вас.

— Я с удовольствием ответила на единственный, не относящийся к моей персоне вопрос, — фыркнула она. — Но теперь, очевидно, вы пожелаете перепроверить историю моей сексуальной жизни, выяснить, какого цвета белье я предпочитаю и…

— Больше никаких вопросов, — пожал я плечами. — Я бы с радостью сказал, что вы оказали мне существенную помощь, но вы не хотите, чтобы «разбитной лейтенант» оказался отъявленным лгуном, не правда ли?

— Мне нет дела до того, кем окажется разбитной лейтенант! Точка! — бросила она.

Я снова вышел в коридор, тщательно прикрыл за собой дверь и направился в комнату Каттера.

Покрывала на кровати имели тот идеально непотревоженный вид, который в три часа ночи просто искушает человека, приглашая его прилечь хотя бы на полчаса. Костюм был небрежно брошен на спинку стула.

Я выудил из внутреннего кармана пиджака бумажник и заглянул в него. Кредитных карточек, которые там лежали, хватило бы, чтобы оплатить пять кругосветных путешествий в арендованном лично для вас реактивном самолете; еще я обнаружил около восьмидесяти долларов наличными и маленькую записную книжечку черного цвета, на обложке которой по диагонали было выведено золотыми буквами: «Записная книжка», на тот случай, если вы случайно забудете, для чего эта штуковина предназначена. Внутри была куча пленительных пометок вроде: «Проверить Куртис Ламбер подтвердил поставки 8 янв. по проекту Деламара». Я обнаружил также пару записей настолько непонятных, что они меня заинтересовали. Первая представляла собой номер телефона в Пайн-Сити рядом с именем, походившим на «Донован». Вторая гласила: «Проверить данные о Л.Л. до того, как начать переговоры об основной передаче».

Я сунул записную книжку к себе в карман, бумажник же оставил на месте.

Когда я спустился в библиотеку, она уже превратилась черт знает во что. Эд Сэнджер, из криминальной лаборатории, приехал с новым помощником, который заполнил помещение даже большим количеством разной аппаратуры, чем прежний. Это был длинный, тощий парень со скошенным подбородком, и у него был такой вид, что мне подумалось: лучше бы он занялся каким-то другим делом, например хоровым пением. Там бы он чувствовал себя более уверенно.

На круглой физиономии наблюдавшего за ними Полника ясно обнаружилась вертикальная линия — верный признак того, что он ошарашен, ну а доктор Мэрфи занимался тем, что убирал в свой зловещий черный чемоданчик какие-то блестящие инструменты, которые лично мне напоминали средневековые орудия пыток. Он поднял на меня глаза, и по его улыбке я понял, что следующим кандидатом на дыбу являюсь я.

— Знаю, знаю, — быстро заговорил я, — он мертв. Кто-то нанес ему сильный удар по затылку чем-то тяжелым. Огромное спасибо, доктор!

— Я окружной коронер старого типа, — проворчал он, — который не любит выносить суждения до вскрытия. — Он поднялся на ноги и отряхнул колени. — Но поскольку вы не задавали вопросов, вам, так и быть, скажу: смерть наступила от полуночи до часа ночи.

— Могла это сделать женщина?

Он несколько секунд внимательно разглядывал орудие убийства, затем пожал плечами:

— А почему бы и нет? Полагаю, эта бронзовая голова не такая уж тяжелая штука, чтобы женщина не могла поднять ее. Достаточно разок взмахнуть ею, и жертва полностью утратит интерес к окружающему. Впрочем, похоже, что ударов было несколько.

Новый помощник издал мяукающий звук, его необычный подбородок стал еще острее. Эд Сэнджер какое-то время пристально разглядывал его, потом повернулся ко мне:

— Мне думается, мы здесь почти закончили, лейтенант.

— Есть что-нибудь примечательное, Эд?

— Пока ничего определенного. Черт знает сколько отпечатков пальцев, но ведь так всегда бывает. Возможно, нам что-то подскажет орудие убийства. — На его физиономии появилась легкая недобрая улыбка. — Херби, не забудьте захватить его с собой.

— Кто, я? — Новый помощник задрожал. — Вы хотите, чтобы… — Голос у него прервался. — Чтобы я тащил эту штуковину?

— Естественно, но сначала заверните ее во что-нибудь, — деловито бросил Эд. — Например, в свое пальто.

— Я проверил все вокруг дома, лейтенант, — заговорил Полник. — Не похоже, чтобы кто-то пытался проникнуть в дом незаконным путем.

— Прекрасно, — рассеянно сказал я.

— Труповоз уже выехал, — оживленно сообщил Мэрфи. — Мне тоже пора в путь-дорогу. Почему трупы вечно обнаруживают по ночам? Неужели не найдется ни одного человека, который хотя бы из благодарности сообщил о подобной находке днем?

— Док, не сомневаюсь, целое стадо богатых вдовушек в неоплатном долгу перед вами. И почему бы вам не попросить одну из них расплатиться?

— О, они не так щедро расплачиваются со мной, Уилер! — хохотнул Мэрфи, бросив на меня воистину сатанинский взгляд. — Но ведь я — джентльмен. Не вовлекать же женщину в дело об убийстве.

Пока я обдумывал достойный ответ на последнее изречение доктора, раздался телефонный звонок. Трубку взял Полник и тут же сказал:

— Вас спрашивает шериф, лейтенант.

Таким образом я смог с честью выйти из нашего словесного поединка.

— Ну? — Загудел у меня в ухе голос Лейверса. — Есть какие-нибудь успехи, Уилер?

— Картина более или менее ясна, — ответил я. — Каттер схватил собственную голову и забил себя до смерти.

Даже когда я объяснил шерифу, что представляет собой орудие убийства, он еще долго не мог успокоиться.

— Перестаньте валять дурака, лейтенант! — возмутился он.

— В данный момент дело выглядит именно так, — сказал я, — но, возможно, когда-нибудь нам удастся найти объяснение получше.

Глава 2

— Я все еще не могу этому поверить! — Подчеркивая свои чувства, Джордж Каттер стукнул кулаком себя по ладони. — Немыслимо! Просто невозможно! Чтобы кто-то сотворил такое с Ником!

Младший брат — сорокалетний здоровяк с подстриженными ежиком волосами и темно-карими глазами, которые, возможно, впервые в жизни выражали растерянность, — был одет в предназначенный для заседаний правления компании костюм за двести долларов с таким старомодным галстуком, что его почти не было заметно на фоне рубашки.

Его жена находилась наверху, дабы поддержать безутешную вдову в ее горе и помочь ей в делах. Таким образом, мы остались с ним вдвоем в просторной гостиной.

— Но ведь кто-то все же убил вашего брата, — произнес я рассудительно. — Были у него враги, мистер Каттер?

— Враги? — Он презрительно фыркнул и пожал массивными плечами. — Разумеется, были. А у кого их нет? Но никто не мог ненавидеть его до такой степени.

— Если это так, значит, его убили из корыстных побуждений? — высказал я предположение. — Кто выиграл от его смерти?

Кустистые брови сошлись на переносице. Он задумался.

— На этот вопрос чертовски трудно ответить, лейтенант. — Внезапно он коротко хохотнул. — Прежде всего, если хотите знать, я сам.

— Каким образом?

— Это же маленькая империя. — Он махнул рукой куда-то в сторону. — И что бы ни происходило, все по спирали возвращается во «Владения Каттера», возглавляемые всего двумя директорами: Ником и мною. Существует договоренность, в соответствии с которой в случае ухода в отставку или смерти одного из нас другой имеет право выкупить долю своего партнера. Стоимость ее определяется по специально разработанной сложной формуле. Мне, например, придется заплатить более миллиона. Но судя по тому, как обстоят сейчас дела, доля Ника принесет мне неплохие доходы. — Он ударил себя кулаком по ладони. — Хорошенькое дельце! — Он внезапно болезненно поморщился. — Ника зверски убили, а я тут толкую о прибыли!

— Ну а его жена?

— Ник оставил ей все.

— Таким образом, вы оба хорошо заработали на его смерти.

Его глаза слегка расширились.

— Мириам? Вы не можете рассматривать ее в качестве подозреваемой — это несерьезно.

— Почему? — холодно спросил я. — Как я слышал, они постоянно ссорились.

— Правильно, но из-за пустяков. Ник вечно увольнял слуг. Это, естественно, доводило ее до бешенства. Но в серьезных вопросах они были единодушны. Мириам?.. — Он несколько секунд смотрел на меня в недоумении. — Если хотите знать, она и мухи не обидит.

— Это отнюдь не означает, что она не смогла бы убить своего мужа, — хмыкнул я. — У нее был приятель?

— Приятель? — Лицо у него побагровело. — Вы с ума сошли! Послушайте, я не знаю, с кем вы привыкли иметь дело, но семью Каттера уважают в этом округе. Если сомневаетесь, поговорите со своим боссом, шерифом, он быстро объяснит вам, что к чему.

— Я так и сделаю.

— Вот и сделайте. — Его голос снова зазвучал ровно. — Прошу вас никогда больше не говорить со мной о Мириам в таком тоне.

— Не буду, — обещал я. — Ну а что вы скажете про своего брата? Была ли у него подруга?

На мгновение мне показалось, что он задохнется от злости и отдаст Богу душу прямо у меня на глазах. Но потом ему все же удалось снова набрать воздуха в легкие.

— Почему вы… — Пальцы у него сжались в увесистые кулаки. — Мне следует…

— Вам следует отвечать на мои вопросы, а не кипятиться. Я расследую убийство, а не веду светскую беседу.

С видимым трудом он взял себя в руки.

— Ладно, но если вы не перестанете меня оскорблять, лейтенант, вы вылетите отсюда без парочки передних зубов. Смотрите, я предупредил вас!

— Итак, была у вашего брата подруга? — повторил я.

— Нет.

— Может быть, он забавлялся с горничной своей жены?

— Нет! — Он на минуту крепко зажмурился. — Голубчик, вы сами напрашиваетесь на неприятности!

Я выудил из кармана черную записную книжку и неторопливо перелистал ее.

— Что такое проект Деламара?

— Строительство на берегу озера, — сразу же ответил он. — Жилой массив на пятьсот домов. Чтобы у каждого имелся доступ к большой воде, мы предусмотрели прокладку каналов, достаточно глубоких для лодок и катеров. А что?

— Просто меня заинтересовало… — Я перелистал еще несколько листков. — А что скажете про Л.Л.?

Он вытаращил глаза:

— О чем это вы?

— «Проверить данные о Л.Л. до того, как начать переговоры», — прочитал я вслух запись из книжки.

— Мне это ни о чем не говорит, — произнес он ворчливо. — Как я понял, вы нашли черную книжку Ника. Знаете, у него имелось что-то вроде собственных стенографических значков… Впрочем, я этим как-то не интересовался.

Он опять сжал пальцы в кулак.

Я перекинул еще несколько страничек.

— Кто такой Донован?

Широкие брови Джорджа Каттера снова сошлись на переносице, потом он покачал головой:

— Нет, это невозможно.

— Кто такой Майк Донован, о котором вы сказали «невозможно»?

— Его конкурент! — коротко бросил он. — Так, мелочевка, малоприятный тип. Не думаю, чтобы Ник вел с ним какие-то дела.

— Я проверю. Где его можно отыскать?

— Фирма «Строительство Донована» есть в справочнике… — Он нетерпеливо стиснул челюсти. — Полагаю, мне надо пойти посмотреть, что там делают Ив и Мириам. Она была страшно расстроена, когда мы приехали сюда, и я не хочу, чтобы все трудности свалились на мою жену. Ваши глупые вопросы еще не иссякли, лейтенант?

— Остался всего один на сегодня. Где вы находились от полуночи до часа ночи?

Он было опять вскипел, но тотчас взял себя в руки.

— Случилось так, что я был дома, лежал в постели.

— С женой? — Я неторопливо приподнял брови.

Лицо у него перекосилось.

— Да, с женой! Будьте вы прокляты с вашими бесстыжими… — Его челюсть застыла, будто вылепленная из бетона. — И я должен тратить время на разговоры с таким ничтожеством! Я еще потолкую с вашим боссом. Спокойной ночи, сержант!

Я разрешил ему дойти до двери и только тогда сказал:

— Когда подниметесь наверх, пожалуйста, попросите спуститься сюда вашу жену.

Его затылок вполне определенно выразил все, что он думал обо мне, однако на этот раз он воздержался от высказываний. Я закурил новую сигарету, а минуты через две в гостиной появилась Ив Каттер — аппетитная блондиночка с торчащими грудями и стройными ножками. По ее лицу было видно, что она всегда старается быть приятной. По всей вероятности, она беспрестанно прыскала от смеха в любом разговоре, но не сегодня, поскольку была потрясена кошмарной трагедией.

Если на самом деле ей и было известно что-то важное, то она меня ловко провела. Брат Джорджа был удивительным человеком! Она не имеет представления, кто бы мог задумать такое — его прикончить! Не считаю ли я, что это дело рук какого-нибудь маньяка, случайно забравшегося в дом?

Она подтвердила алиби мужа. Да, с полуночи до часа ночи они были в кровати. Даже с половины двенадцатого, вплоть до той минуты, когда Джорджу позвонила Мириам и сообщила об этом несчастье, случившемся с бедным Ником.

Я изо всех сил гнал из головы дурацкую мысль о том, каково это — лежать рядом с пухленькой блондиночкой, которой так хочется всем угодить. Поблагодарив ее, я не без удовольствия наблюдал за плавным покачиванием ее округлых половинок, когда она выходила из комнаты.

Потом я приказал сержанту Полнику провести остаток ночи в доме — вдруг здесь и в самом деле орудовал маньяк и ему взбредет в голову вернуться и позаботиться об остальных обитателях, — сел в машину и отправился домой. К счастью, я не нарвался на этого убийцу на совершенно пустынной дороге в Вэлли: поскольку в этот день мне определенно не везло, исход нашей встречи мог бы оказаться для меня весьма плачевным.

Если бы вы видели, каким взглядом наградил меня шериф Лейверс, когда я завалился утром в его кабинет! Можно было подумать, что он подозревает в данном преступлении меня самого. Как всегда, его солидная задница свешивалась со всех сторон с сиденья стула, а все шесть подбородков дружно дрожали от едва сдерживаемой ярости.

— Уилер, — заворчал он, — когда вы захотите еще раз изобразить из себя большого начальника, выбирайте собеседника более тщательно.

— Вы уже поговорили с Джорджем Каттером? — осведомился я.

— Ошибаетесь, это он разговаривал со мной. Мне не удалось вставить ни словечка!

— До чего же чувствительный и обидчивый человек! — Я неодобрительно покачал головой. — Беда в том, что я тоже обидчивый, а вот он об этом не подумал!

— Как что — все шишки валятся на меня! — заревел Лейверс. — Мне приходится быть политически гибким и предусмотрительным — в конце года перевыборы. Догадываетесь, кто делает самые большие вклады в партийную кассу в нашем проклятом округе?

— Джордж Каттер?

— Нет, его брат. Теперь же, когда тот умер, я лелеял надежду, что Джордж пойдет по его стопам. Я имею в виду, в политическом плане. — Лейверс трагически вздохнул. — Но вы на славу поработали в эту ночь, Уилер! Как я понял, вы оскорбили не только его лично, но и всю его семью!

— Значит, родной брат убит, а он обижается, что коп задает ему вопросы. — Я взглянул вверх в поисках ответа, но засиженный мухами потолок ничего мне не подсказал.

— Если кому-то в нашем округе сойдет с рук убийство миллионера, — продолжал менторским тоном Лейверс, — то не только все остальные богачи Виста-Вэлли будут чувствовать себя неуютно; даже бедняки, гнущие спину за пятьдесят тысяч в год, и те начнут волноваться. В итоге начнется всеобщая паника. Так что найдите убийцу, Уилер, и побыстрее!

— Ха!

— Что это значит?

— Я его быстро найду, — пообещал я, — но прежде, черт побери, неплохо бы знать, с чего мне начать?

— Ну а что вы уже успели выяснить?

Я рассказал ему, затратив на это совсем немного времени. Выражение его лица менялось — от недовольного до чуть ли не испуганного.

— И это все?

— Все, — И не понятно, куда еще смотреть.

— Как насчет этой горничной, которая из-за какой-то бессонницы поднимается в половине третьего ночи?

— А как мне доказать, что у нее не было бессонницы?

— Не спрашивайте меня! — заревел шериф. — Считается, что вы — специалист по подобным делам в нашем округе, с постоянной оплатой, освобожденный от работы в городском отделе по расследованию убийств, ну и все такое. Может быть, мне вернуть вас туда и попросить обратно мои деньги?

— Может, вам следует…

Но мысль о работе под началом моего давнишнего врага капитана Паркера удержала меня от завершения фразы.

— Мне необходима информация о семье Каттера, — заговорил я энергично, деловым тоном. — Судя по вчерашней ночи, Джордж не горит желанием сообщить мне эти сведения. Так что, шериф, вам самому придется заняться раскопками.

— А вы пока устроите себе каникулы? — хмыкнул он.

— А я пока произведу проверку некоторых людей, не относящихся к данной семье, — спокойно пояснил я. — Хочу разобраться, что творится в их бизнесе. Как ладили друг с другом братья. Как давно женат Ник, не ходят ли какие-нибудь слухи по этому поводу. То же самое касается Джорджа и его жены. Обычная повседневная работа, шериф. Но без нее не обойтись.

Какое-то время он смотрел на меня, потом неохотно кивнул:

— Ладно, Уилер, я это сделаю. У меня имеется парочка конфиденциальных источников и… — На его лунообразной физиономии появилась хитроватая улыбка. — Как вы бы сказали, прямая труба к ним обоим.

— Вот уж не знал, что вы участвуете в самогонном бизнесе, шериф! — бросил я на него восхищенный взгляд. — А что, у этих двух братцев — перегонный аппарат или целый винокуренный заводик? А вы просто заполняете бутылки и наклеиваете на них фальшивые этикетки?..

— Убирайтесь к чертовой матери! — завопил он. Я был уже на полпути к двери, когда он снова заговорил, на этот раз удивительно мягко: — Уилер…

— Да, сэр? — Я был сама вежливость.

— Вы хотите, чтобы я порылся и в прошлом горничной?

— В этом нет необходимости, шериф, — ответил я почтительно. — С этим я справлюсь.

— Так я и подумал.

Он все еще посмеивался, когда я закрыл за собой дверь. Оказавшись в приемной, я постоял немного, прислушиваясь к дробному стаккато пишущей машинки, затем незаметно шмыгнул за стул белокурой секретарши шерифа и нежно провел пальцем по ее спине — от талии до самой шеи. Стук машинки сразу же сменился пронзительным криком Аннабел Джексон, которая вскочила со стула, вообразив, должно быть, что в город ворвался Чингисхан, а все остальные девушки уже успели удрать в горы.

— У вас слишком напряжены нервы, милочка, — ласково заметил я. — Вам просто необходимо расслабиться. Как вы смотрите на то, чтобы нам сегодня вместе пообедать?

Она резко повернулась ко мне. Лицо у нее пылало, глаза сверкали от ярости.

— Эл Уилер, разумеется! Ну как я сразу не поняла?

— Именно это говорят все девушки, но, как правило, когда все позади, — заметил я, сочувственно покачивая головой. — Пообедаем, а потом заглянем ко мне в квартирку и…

— Послушаем проигрыватель, пока вы будете гоняться за мной вокруг вашей громадины кушетки! — заключила она ворчливо. — Надеюсь, вы — последний в этом мире крупный соблазнитель при малых затратах!

— Правильно ли я расшифровал ваш ответ? Вы не принимаете мое предложение?

— Совершенно правильно! — Она с шумом втянула воздух. Оборочки из органди на ее белоснежной блузке призывно затрепетали, и я в который раз отметил, что Аннабел чертовски женственна. — Я бы даже не согласилась ехать с вами в одном автобусе, Эл Уилер, разве что вы сидели бы на последнем сиденье, а я — на самом первом и между нами было бы не менее трех десятков пассажиров.

— Полагаю, все дело в вашем южном воспитании, цветок магнолии, — произнес я с восхищением. — Я имею в виду вашу силу воли, позволяющую вам подавлять безудержную страсть ко мне. Я… Ох!

Я запрыгал на одной ноге, ожесточенно растирая голень, по которой Аннабел ударила меня изо всей силы острым носком своей модной туфельки. Сама же она с безжалостным смехом откинулась на спинку стула и скрестила руки под своими грудями, смахивающими теперь на огнестрельное оружие, нацеленное на меня, и угрызения совести ее явно не мучили.

— Оказывается, не у одного Ахиллеса есть уязвимая пята! — мстительно заявила она. — Я только что проверила это на практике.

— Раз уж вы так увлеклись мифологией, — завопил я, добравшись до ближайшего стула, — советую припомнить историю Леды и лебедя!

Протянув руку к телефонному справочнику, я занялся поисками «Строительства Донована», затем набрал номер его телефона. Вежливый женский голос сообщил мне, что мистера Донована не будет в офисе весь день, но если я по срочному делу, то смогу разыскать его на строительной площадке «Воды Венеции». После этого она подробно объяснила, как туда проехать, так что мне оставалось лишь поблагодарить ее и повесить трубку.

— Леды и лебедя? — заинтересованно переспросила Аннабел.

— Вы такая находчивая, — усмехнулся я, ковыляя к двери. — Думаете, все предусмотрели? Держись подальше от проигрывателя и огромной кушетки, и все будет в порядке? Ну так вот, в следующий раз, когда увидите летящего лебедя, ищите укрытие понадежнее. — Я самодовольно хохотнул. — Так как насчет лебедя? Все поняли?

— При чем тут лебедь? — удивилась она.

— А при том, что в него превратился один из самых необузданных богов, — объяснил я. — Ясно, что может случиться с девушками-недотрогами?

Я прикрыл за собой дверь и, все еще хромая, добрался до машины — предмета моей гордости. Пьяный водитель разбил мою предыдущую тачку, но я не слишком горевал, поскольку страховая компания повела себя по-джентльменски, и я стал теперь владельцем новехонького белоснежного «Остина-З000» с красной обивкой внутри. Я влез в автомобиль, включил мотор и помчался по дороге, воображая, будто участвую в гонках на Гран-при Америки и уже оставил позади самого Джека Брэбхема.

Иногда меня удивляет, почему я коп, а не гонщик. Правда, тогда бы мне не хватало той наглой самоуверенности, которая развивается на моей работе. И, собственно говоря, что есть у международного автогонщика такого, чего не было бы у меня, кроме девушек, смелости и денег, конечно?

Инструктаж, полученный мною от девушки в офисе, оказался достаточно точным. Приблизительно через полчаса я притормозил у поворота на грунтовую дорогу, тянувшуюся вдоль берега океана, и вылез из машины. На обочине возвышался огромный щит, на котором светящимися красками была изображена благодушная домашняя сцена: образцовый папа, увлекающийся атлетической гимнастикой и имеющий, по всей вероятности, два комплекта крупных белых зубов. Мама — загорелая красотка в широкополой шляпе и бикини, достаточно смелом, но все же пристойном. Трое детишек поразительно здорового вида, таких можно лицезреть лишь на живописных опусах. Мама тянула лет на двадцать, хотя старшему дитяти перевалило за пятнадцать. Счастливая семейка бежала по зеленой лужайке от сверкающего белизной здания на заднем плане к лодке, поджидавшей их на неправдоподобно синих водах в конце двора. Полуметровые буквы под картиной гласили: «Мы никогда не знали, что означает быть вместе всей семьей, пока не перебрались на постоянное жительство в „Воды Венеции“». Еще одна надпись оповещала, что цены на участки — от двадцати двух с половиной тысяч при минимальном задатке.

Однако сие оптимистическое произведение было водружено здесь явно преждевременно. С того места, где я стоял, отчетливо виднелась сплошная завеса пыли, нависшей над гигантскими бороздами, проделанными в рыжевато-коричневой почве массивными землеройными машинами. Примерно в пятидесяти ярдах впереди стояло нечто похожее на сарай, на его стене огромными желтыми буквами было намеловано слово «офис».

Когда я подошел, дверь была распахнута настежь, и мне ничего не оставалось, кроме как прямиком двинуться внутрь.

Два парня — один большой, второй маленький — вели дружескую беседу, которую они не прервали и при моем появлении, так что мне пришлось откашляться и громко спросить:

— Мистер Донован? — дабы они обратили на меня внимание.

— Проваливай! — твердо заявил длинный. — Я занят.

— Прекрасно, — улыбнулся я ему, — в таком случае я отвезу вас в город, где мы сможем поговорить, не опасаясь, что нам кто-то помешает.

Холодные голубые глаза взглянули на меня с некоторым любопытством.

— Какого черта ты тут слоняешься, приятель?

— Как бы занимаюсь опросом общественного мнения, — ответил я, показывая ему свой значок. — Каковы ваши взгляды на убийство, мистер Донован?

Я разглядел, что он просто огромного размера и, как говорится, поджарый: одни мускулы, ни капельки лишнего веса. Возраст — около сорока, волосы огненно-рыжие, физиономия необыкновенно плоская, словно по ней несколько раз проехал бульдозер. Одежду его составляли спортивная рубашка с короткими рукавами и воротом нараспашку, открывавшим густую рыжую шерсть на груди, и выцветшие голубые бумажные брюки, заправленные в поношенные кожаные сапоги. Талию обвивал широкий ремень с серебряной пряжкой в форме змеи. Я бы не обрадовался, встретив его в яркий солнечный день, ну а натолкнуться на подобного типа в ночное время просто небезопасно. Однако, как любят выражаться женщины, внешность бывает обманчивой.

— На убийство? — нахмурился Донован. Затем ткнул большим пальцем куда-то за плечо. Маленький сразу понял намек и вышел из помещения, неслышно прикрыв за собой дверь. — Какое убийство? — раздраженно спросил он.

— Николас Каттер, — пояснил я. — Прошлой ночью кто-то превратил его затылок в кровавую кашу.

— Я слышал об этом по радио. — Он с такой силой поскреб щетину на подбородке, что послышался хруст. — Ник был парень что надо.

— Судя по тому, что я слышал, вы выражаете мнение меньшинства.

— Ник многого добился. Большинству людей это не по вкусу. И, думаю, по пути наверх он наступил на много мозолей.

— И на ваши тоже?

— На мозоли Майка Донована никто никогда не наступал! — отрезал он.

— Я тут потратил некоторое время и рассмотрел ваш щит. Как я понимаю, вы — самый настоящий конкурент каттеровскому проекту Деламара.

Он коротенько хохотнул, мне же послышалось, будто тигр прочищает горло.

— Догадываюсь, что вы плохо информированы, лейтенант. Я и есть тот самый каттеровский проект Деламара.

— Нельзя ли повторить это еще разок, и помедленнее?

— Ник остыл к своему проекту, поэтому я приобрел его у него.

— Когда это произошло?

— Примерно с месяц назад.

Запись в черненькой книжечке была сделана восьмого января, припомнил я, а сейчас был июнь.

— Ночью я разговаривал с Джорджем Каттером, — сказал я. — Похоже, он до сих пор думает, что проект Деламара принадлежит им.

— Джордж! — Рот Донована презрительно скривился. — Да, он сразу не понял, что к чему. Заправлял всем Ник, лейтенант, и, думаю, он никогда не считал нужным посвящать в дела своего брата.

— Что за человек был Ник?

— Ну и вопрос, черт побери! — Он снова неспешно поскреб подбородок. — Его нос сразу чуял: заработает он пару сотен долларов на десятидолларовом куске болота или потеряет. Он ухлопал чуть не двадцать лет, чтобы поднять тот бизнес, что у него был. Стоит только заглянуть в каттеровскую строительную фирму — и пожалуйста, вы уже покупаете выстроенный им дом или какое-нибудь оборудование, а иной раз одалживаете у него деньги, чтобы приобрести что-то в рассрочку.

— Ну а как реагирует ваш нос на десятидолларовые болота? — поинтересовался я.

— Он у меня самый обычный.

— И все же достаточно чуткий, чтобы не посчитаться с мнением Каттера. Когда тот отказался от «Вод Венеции», это строительство купили вы?

— Конечно. — Он кивнул пару раз. — Только его нос тут ни при чем. Дело в самом Нике. Понятия не имею, что с ним стряслось, но он вдруг утратил к проекту всякий интерес. И предложил этот объект мне. Я был бы ненормальным, если б отказался.

— Вы уверены, что не представляете, почему он потерял интерес к этому делу?

— Уверен. — Он усмехнулся, продемонстрировав слегка пожелтевшие, но все еще крепкие зубы. — Послушайте, лейтенант, вне сферы бизнеса мы с Ником вращались в разных мирах. У него — шикарный дворец в Виста-Вэлли и в приложение к этому жена — настоящая великосветская дама. У меня же — квартирка на Четвертой улице и случайная деваха, которой нравятся рыжие волосы и мускулатура. Я понятия не имею, какая муха его укусила, и никогда, черт возьми, не стал бы его об этом спрашивать.

— Он умер. Кто-то его хладнокровно убил среди ночи, зверски убил, — сказал я. — Вы не представляете, кто бы мог сделать с ним такое?

— Нет! — Это было сказано без малейшего колебания.

— Знаете ли вы кого-нибудь в строительном бизнесе с инициалами Л.Л.?

— Нет!

Возможно, ответ прозвучал слишком быстро, но на лице его ничего не отразилось. На таком лице никогда ничего не отражается, сообразил я.

— Ладно. — Я порылся в кармане и протянул ему визитную карточку. — Если надумаете что-нибудь полезное, дайте знать. Буду очень признателен.

— Конечно. — Он взглянул на карточку. — Лейтенант Уилер. — Огромная рука порылась в заднем кармане выцветших брюк и извлекла потрепанный бумажник. Из него на свет Божий появилась засаленная карточка. — Если захотите связаться со мной, тут домашний и рабочий телефоны. В личном плане Ник не больно много для меня значил, но никто не должен умирать таким вот образом.

Лишь усевшись за руль, я почувствовал, что мой мозг сверлит какая-то мысль. В данный момент подобную активность моего мозга можно было только приветствовать, поэтому я сидел неподвижно и ждал, во что это выльется. Потом извлек из кармана засаленную карточку Донавана и сверил ее текст с записями в черной книжечке Николаса. Номер телефона офиса совпадал — я уже звонил по нему на стройку Донована, но номер домашнего телефона не имел ничего общего с тем, что было записано Каттером против его фамилии в черной книжечке.

Глава 3

По адресу, который я выяснил в телефонной компании, назвав им номер телефона из маленькой черной записной книжки, находилась квартира в новом шикарном доме в шести кварталах от Четвертой улицы.

Я трижды нажимал на звонок и собирался уже сдаться, как дверь внезапно отворилась. У меня сразу отвисла нижняя челюсть, и, поскольку мне никак не удавалось вернуть ее на место, я был лишен возможности произнести хотя бы слово. Ну кто бы мог рассчитывать, что средь бела дня в Пайн-Сити ему явится Персонаж из арабских сказок?

Длинные темные волосы гурии ниспадали с плеч широким веером. Чаровница обладала также черными бархатистыми глазами и молочно-белой кожей. А ее полураскрытый рот имел совершенно немыслимый изгиб, в особенности нижняя губа, говорившая о взбалмошном характере. На ней было что-то вроде топика, расшитого золотыми галунами и украшенного монетками, которые сверкали при каждом ее движении, но отвлечь мой взгляд от удивительно плавного подъема ее груди так и не смогли. Черные шелковые шаровары туго обтягивали ее ноги до колен, а далее, расширяясь, ниспадали до самого пола глубокими складками.

Когда она повернула голову, я заметил цыганские серьги, позвякивавшие у нее в ушах, и подумал: по кому, черт побери, этот звон?

— Я… ух… — беспомощно пробормотал я.

— У вас перехватило дыхание. — В голосе ее звучало сочувствие. — Может быть, начинается ангина?

С трудом проглотив комок, я предпринял новую попытку:

— Я хотел поговорить с мистером Ландау.

— Я бы не стала на этом настаивать. — Губы гурии изогнулись еще сильнее, она улыбнулась, показав белые зубки. — Он умер три года назад.

— Вы его вдова, миссис Ландау? — догадался я.

— Да, Лиза Ландау.

Ее глаза осматривали меня неспешно, с тщательностью рентгеновского аппарата, и я ясно ощутил, как по жилам моим распространяется радиация.

— Что вы продаете? Учебник самоуверенности?

— Я лейтенант Уилер из службы шерифа. — Ритуальная формула слегка восстановила во мне ту самую самоуверенность, которую я утратил так позорно в тот миг, когда она отворила мне дверь. — Разрешите войти?

Прелестница распахнула дверь пошире. Но я невольно задержался на пороге, ожидая, что она хлопнет в ладоши и откуда-то в облаке белого дыма возникнет фигура могучего джинна с черными усищами. Однако миссис Ландау молча повернулась на каблучках и направилась в гостиную. Я пошел следом, с трудом заставляя себя отрываться иногда от пленительного зрелища ее обтянутых черным шелком ягодиц, которые при каждом шаге совершали определенные движения с достойной подражания синхронностью.

Обстановка в гостиной была типично женской. Мои ноги утонули в длиннющем ворсе ярко-синего ковра. Повсюду стояли маленькие диванчики на две персоны и низенькие кресла с мягкими сиденьями. С одной стены загадочно улыбалась обнаженная великанша тициановского типа, не сводя глаз с небольшого бара у противоположной стены. Если красавица на картине была обречена всю жизнь лежать обнаженной, то смотреть на бар было все же приятнее, чем на какого-нибудь мужчину.

Хозяйка присела на один из двухместных диванчиков и похлопала по свободному месту рядом с собой, приглашая и меня последовать ее примеру. Я не медля исполнил желание дамы. В итоге мы оказались совсем близко друг от друга, наши колени едва не соприкасались. Через пару минут они все же соприкоснулись, и ее улыбка приобрела лукавство, уголки губ изогнулись кверху.

— Лейтенант Уилер, — произнесла она, напирая на первое слово. — Я просто поражена. — В ее смехе слышалось что-то такое, от чего тут же разыгралось мое не в меру богатое воображение. — Вас не шокирует, что я недостаточно почтительна?

— Признаюсь, я впервые провожу расследование в такой неофициальной атмосфере, — ответил я. — Но мне это нравится.

— Я уверена, мы станем друзьями. — Давление ее колена на мою ногу немного усилилось. — Если, конечно, вы не арестуете меня за что-нибудь кошмарное, чего я не совершала. Так что, пожалуйста, зовите меня Лиза. И сообщите мне свое имя, потому что каждый раз, когда я произношу «лейтенант», мне хочется отдать вам честь.

— Эл, — сказал я. — И я явился сюда, чтобы задать вам несколько вопросов. Не торопите меня, возможно, мне удастся припомнить хотя бы один из них.

— Я вдова Ландау, — беспечно прощебетала она. — Через три месяца после того, как мы с ним разбежались, и за два месяца до бракоразводного процесса мистер Ландау совершил весьма благородный поступок — погиб в автомобильной катастрофе, не успев изменить условия своего завещания. Так что теперь, три года спустя, я являюсь богатой вдовой Ландау, совершенно свободной двадцатисемилетней женщиной, и, если мне захочется скрасить свое одинокое существование, я могу заняться любовью с понравившимся мне лейтенантом полиции, и ничто меня не остановит! — Она положила руку мне на бедро; даже сквозь материал я почувствовал, как впились в меня ее острые ногти. — Я хочу!

— Прекратите! — завопил я. — Вы с ума сошли? Мы и знакомы-то не более пяти минут!

Она согласно кивнула:

— Я считаю, это идеальный срок. Если выяснится, что вы меня разочаровали — хотя вообще-то я этого не думаю, Эл! — нам не придется тратить время на долгое расставание, верно?

— Я слышал о любви с первого взгляда, но это же просто смешно! — буркнул я.

— Мы говорим лишь об акте любви с первого взгляда, — холодно уточнила она. — То есть совсем о другом!

Я ухватил сладострастницу за запястье, вытащил алчные ногти из своего бедра и вернул руку обратно на ее колени. Поступок, прямо скажем, опрометчивый: ведь при этом моя собственная рука непроизвольно дотронулась до ее бедра, и я ясно ощутил под тонким черным шелком теплоту упругого тела. Ситуация самая идиотская, потому что фантазия, так и не успев воплотиться в реальность, живо трансформировалась в некое подобие кошмара.

— Убийство! — повысил я голос. — Вот о чем я хотел поговорить с вами. Об убийстве!

— Потом, — отмахнулась она. — Не до, а после — самое лучшее время для серьезных разговоров, Эл.

Я вскочил с двухместной ловушки, метнулся к противоположной стене гостиной и замедлил шаг лишь тогда, когда расстояние между нами достигло пятнадцати футов. Затем медленно, с нарочитой тщательностью раскурил сигарету и только после этого снова взглянул на диванчик. Лиза Ландау по-прежнему сидела на нем. Лицо ее ровным счетом ничего не выражало, но темные глаза следили за мной с холодной напряженностью.

— Кем был вам Николас Каттер? — спросил я.

— Просто другом.

— Вы знаете, что его убили прошлой ночью?

— Да, и мне его очень жаль. Но если между нами что-то и было, то с этим теперь покончено.

— И давно?

— Несколько недель назад.

— И кем?

— Мною. Ник тяжело переживал, но я знала, что он с этим справится. — Она слегка повела плечами. — Так всегда бывает…

— Что вы скажете про Майка Донована?

— Он мой друг.

— Друг с очень плохой памятью, — усмехнулся я. — Я его спросил, не знает ли он человека с инициалами Л.Л., и он ответил отрицательно.

— Не думаю, чтобы Майк забыл меня. — Она насмешливо скривила губы. — А может быть, он хотел быть галантным? Решил не впутывать меня в расследование убийства? Под грубой внешностью бьется сердце настоящего джентльмена.

— А что бьется под вашей столь красивой внешностью?

— Как я уже говорила, Эл, какое-то время я пробовала жить жизнью замужней женщины, — произнесла она ровным голосом. — Но из этого ничего не получилось. Оставаться верной одному мужчине страшно скучно. Трудность брака состоит в том, что ты должна не ошибиться в мужчине, а я довольно скоро убедилась, что он для меня просто не существует. Поэтому с тех пор я предпочитаю беречь свою свободу: приближать к себе мужчину, который в данный момент мне нравится, и отделываться от него, как только он надоест.

Я раздавил окурок в хрустальной пепельнице в виде сердца, затем прошел к одному из маленьких кресел и уселся в него лицом к Лизе.

— Расскажите мне про Ника Каттера.

— Что вы хотите узнать? Каков он был в постели?

— Как вы с ним познакомились, сколько времени знали его, и все такое.

— Я встретила его у Майка Донована. Иногда я люблю выезжать на машине и наблюдать за тем, как Майк работает. В нем есть какая-то примитивная притягательная сила. Эти его мускулы, энергичные движения… — В глазах ее засиял свет и тут же погас. — Полагаю, это было месяца четыре назад. Как-то я приехала на строительную площадку, они там вдвоем о чем-то разговаривали. Майк нас познакомил и спросил, не подвезу ли я мистера Каттера обратно в город. В Нике было что-то особенное, с чем я до этого еще не сталкивалась, и это меня привлекло. У Майка все на виду — я имею в виду его физическую мощь, — а у Ника, наоборот, все внутри. Прирожденное чувство власти, надо полагать. Уверенность, что мир — у его ног, что каждый, не задавая лишних вопросов, точно выполнит все, чего он от него ждет. Я ощутила это уже в машине и была так поражена, что привезла его сюда — вместо того чтобы высадить где-то в центре.

Слушая ее, я решил, что занимаюсь не тем делом. Мне бы быть психиатром, а не копом и предъявить ей счет на пятьдесят долларов за часовую консультацию. Судя по тому, как она со мной говорила, подобный самоанализ доставлял ей истинное наслаждение. Хотя не исключено, все это — дымовая завеса, чтобы скрыть какие-то неприглядные факты.

— После того дня у Ника выработалась привычка проводить со мной время, — продолжала она. — А может быть, я к нему привыкла. Во всяком случае, в течение первых двух месяцев мы бывали вместе довольно часто. Потом положение дел стало меняться.

Она поднялась с диванчика и медленно пошла в противоположную от меня сторону. Сделав над собой усилие, я уставился в потолок, чтобы не смотреть на соблазнительное покачивание обтянутых черным шелком округлых половинок ее мягкого места, и опустил глаза вниз только тогда, когда Лиза подошла к бару.

— Мне необходимо выпить, — объявила она, бросив на меня мимолетный взгляд. — А вам?

— Скотч со льдом и немного содовой, — ответил я.

— Как всегда, я начала скучать… Он мне надоел. — Она откупорила непочатую бутылку «Джонни Уокера» и налила в стакан, предназначавшийся для меня, тройную порцию. — И я решила его отвадить, если вас не коробит такая манера изъясняться. Ну, как обычно: когда он приходил, меня не было дома, посреди разговора я бросала телефонную трубку, и все такое. Но это не действовало на Ника. Он родился с удивительно односторонним умом. — Лиза, тихонечко вздохнув, плеснула в мой стакан чуточку содовой. — Понимаете, он просто не воспринимал отказ. Развязка наступила четыре-пять недель назад, он устроил мне черт знает какую сцену! — Себе она приготовила весьма простой напиток: налила в стаканчик на четыре пальца коньяку и бросила туда один-единственный кубик льда. — Однажды вечером он ворвался сюда и в полном смысле слова попытался насильно овладеть мною. — Она подняла брови, придав этим своим словам насмешливый оттенок. — Грубый мужик, настоящий мужлан! Ничего возвышенного! Надавал мне пощечин, потом сорвал с меня одежду, дотащил до спальни и бросил на кровать. Но есть безотказный способ прекратить подобные штучки.

— Какой? — спросил я заинтересованно.

— Я рассмеялась, — просто ответила она. — Лежала на кровати и хохотала. Этого секс не выносит. Ник тут же утратил самоуверенность, он был уязвлен. Вы понимаете, что я имею в виду? Он вспыхнул как рак и пару минут ругал меня последними словами. Но это не прибавило ему самоуважения, и он пулей выскочил из квартиры. Больше я Ника Каттера не видела. — Нижняя губа опытной соблазнительницы вытянулась вперед. — Вы придете сюда за своим стаканчиком или все еще боитесь, как бы я не лишила вас невинности прямо тут, у бара?

— Надо рискнуть, — мужественно ответил я и пересек комнату.

Мы уселись друг против друга. Она подняла свой стакан и одним глотком, словно это был апельсиновый сок, ополовинила его. В ее глазах появилось грустное выражение.

— Ник всегда говорил, что был страшно несчастлив, — медленно заговорила она. — Обычно так говорят все женатые мужчины своим очередным избранницам, но, как я думаю, Ник был искренен. Жена его — пустоголовая светская дамочка — вечно нанимала каких-то немыслимых слуг, а потом, когда Ник их прогонял, устраивала ему сцены.

— Но ее личной горничной, — заметил я, — он не отказывал от места.

Она слегка удивилась:

— Вам об этом известно?

— О чем?

— О горничной. Его жена не разрешала ему увольнять девушку, что бы та ни вытворяла. Она даже пригрозила оставить его, если он только попытается это сделать.

— А вы не знаете, почему она так сильно привязана к этой особе?

— Нет. Думаю, Ник тоже не знал, и это его тревожило. По какой-то причине он чуть ли не ненавидел девицу. Но каждый раз, когда я принималась его расспрашивать, он бормотал что-то нечленораздельное о дурном влиянии, которое та оказывает на его супругу, и сразу же менял тему разговора.

— Как вы думаете, кто бы мог его убить? — задал я обязательный вопрос без всякой надежды на вразумительный ответ.

— Ну хотя бы тот же недоумок братец Джордж, — спокойно проговорила она. — Ник, судя по его словам, обращался с ним как с грязью, настоящей грязью. — Она медленно облизала кончиком языка верхнюю губу. — Мне кажется, Ник ненавидел его.

— Почему?

— Вы задаете вопросы, как положено копу или следователю… — Допив свой стакан, она вновь наполнила его. — Не знаю. Меня это не очень интересовало, и я не расспрашивала. Он просто не выносил его, только и всего.

— А кого-нибудь еще вы можете назвать?

— Конечно. Как можно забыть о Берте Эвансе!

— Верно, — согласился я. — Но только кто он такой, черт возьми, этот Берт Эванс?

— Господи! — В ее глазах мелькнул злой огонек. — Оказывается, мы не располагаем никакой информацией, да?

— Интересно, как бы вам понравилась весьма распространенная в полиции зуботычина? — спросил я довольно миролюбиво.

— Одно время Берт Эванс был крупным дельцом в Санта-Байя. Но это уже не ваша территория, Эл, поэтому вы, очевидно, о нем и не слыхали.

— Никогда, — согласился я.

— Пару лет назад туда прибыл Ник и сразу же умерил его аппетит. Больше того, вскрыл организованный Бертом красивый маленький рэкет с некачественными строительными материалами: дома проваливались в болота, не осушенные должным образом, ну и много всего прочего. Игра велась весьма жестко, говорил Ник, совсем как в вестернах, играли мускулами с обеих сторон. Но в конечном итоге Ник вышел победителем: Эвансу пришлось убраться из Санта-Байя чуть ли не нагишом. Он всегда клялся, что расквитается с Ником. Возможно, так он и сделал.

— Да, точь-в-точь как в вестерне, — сказал я. — Даже с такой же концовкой.

Пару секунд Лиза следила за одиноким кубиком льда, плававшим в ее свеженалитом стакане, затем поднесла спиртное к губам.

— Ник немного забеспокоился, когда месяца два назад Берт появился в Пайн-Сити, — добавила она, ставя пустой стакан на стойку бара.

— Иногда я просто пугаюсь: а вдруг вы скажете еще что-нибудь, — горестно произнес я. — Что-нибудь этакое, а?

— Боюсь, вы не стали бы слушать.

— Итак, Берт Эванс в данное время находится здесь, в Пайн-Сити? — решительно продолжил я. — Вам известно, где его можно разыскать?

— Какой же вы умник-разумник, Эл Уилер! — Ее белые зубки сверкнули в насмешливой улыбке. — Разыщите его тем же образом, что и меня.

— Ваш телефонный номер был в черненькой книжечке Каттера, — пояснил я. — Так же как и таинственная запись о том, что нужно проверить вашу биографию до того, как приступить к переговорам об основной передаче.

— Славный, осторожный старина Ник! — Она подняла стакан в издевательском приветствии. — Могу поспорить, что даже сейчас, где бы он ни находился, он не сдвинется с места, пока не прочитает все, что по этому вопросу напечатано.

— О чем он вел с вами переговоры? Что собирался приобрести?

— Я же вам все уже рассказала, — ответила она, обиженно надув губы. — Очевидно, вы не слушали, о чем я говорила.

— Не люблю касаться таких вульгарных вещей, но не давал ли вам Каттер деньги?

— Теперь-то я твердо знаю, вы не слышали ни единого сказанного мною слова! Я ведь объяснила с самого начала, я — богатая вдова Ландау, помните?

— Я не назвал бы эту запись романтичной, — усмехнулся я. — Каково это — знать, что бывший любовник упомянул вас в связи с «основной передачей»?

Какое-то мгновение мне казалось, что она выплеснет содержимое своего стаканчика мне в физиономию. Однако потом она, по-видимому, передумала.

— Я не знаю, какого черта означает эта запись: я не делец и не финансист! — отрывисто бросила она. — Во всяком случае, теперь уже слишком поздно спрашивать у Ника, так почему бы нам об этом не забыть?

— Ладно! — кивнул я. — А вы уверены, что не сможете подсказать мне, где найти Берта Эванса?

— Ник как-то упоминал, что Эванс арендовал дом в Вэлли в двух милях от его особняка, так что они оказались соседями. Он был просто вне себя.

— Благодарю, — произнес я устало. — Вытягивать из вас информацию все равно что снимать обломанными ногтями кожицу с винограда.

— Я буду сама очищать его для вас, Эл, если вы этого пожелаете! — сразу же предложила она.

Рука ее потянулась к «молнии» на спине и быстро дернула ее вниз. Потом она соединила руки на груди, и я чуть было не ослеп, когда она мгновенно стянула через голову сверкающий лиф со всеми нашитыми на него золотыми цехинами и оказалась совершенно нагой выше пояса, если не считать бюстгальтера, рекламируемого в приложении к газете «Санди». Я впервые видел такой в натуре, а это, скажу я вам, совсем не то, что фотография. По-моему, я не только вытаращил глаза от изумления, но и невольно прищелкнул языком.

— Они называют его «нагая нимфа», поскольку материал совершенно прозрачный, — поведала мне Лиза то, что я и так сообразил.

— В этом наряде вы выглядите более голой, чем если бы на вас вообще ничего не было! — пробормотал я смущенно.

— Вы не поверите, Эл, — промурлыкала она доверительно, — но я могу выглядеть куда более обнаженной, чем сейчас.

Она соскользнула с высокого табурета у бара и принялась расстегивать кнопки на черных шелковых шароварах.

— Стойте! — Я вцепился в край бара, чтобы скорее подняться с табурета. — Не тратьте напрасно время, я ухожу.

— Так быстро? — Ее глаза внимательно всматривались в меня из-под полузакрытых век с длинными ресницами: она явно была озадачена. — Кто вы, Уилер? Гомосексуалист или что-то еще в том же роде?

— Просто коп, — произнес я, но почему-то мне этот ответ показался неубедительным, поэтому я попытался объяснить: — Лиза, вы очень красивая женщина с потрясающим телом, и я убежден, что в постели вы — настоящее чудо. Но где битва?

— Битва? — Она растерянно заморгала.

— Где борьба и победа? — уточнил я ворчливо. — Вы предложили мне себя ровно через две минуты после того, как я переступил порог вашего дома. Случилось так, что я коп, но что от этого меняется? Очевидно, вам совершенно безразлично, кто я такой: молочник ли, соседский парень, зашедший одолжить у вас немного сахару, или же телевизионный мастер.

— Вы хотите, чтобы я добивалась вас, любимый?

Она чарующе улыбнулась, затем эротическим движением — настоящая музыка! — стянула верхнюю часть своих необычных шаровар, после чего они сами упали на ковер, так что ей оставалось лишь переступить через них. Она стояла передо мной в совершенно прозрачном бюстгальтере и таких же прозрачных трусиках из черных нейлоновых кружев.

Ну а я столкнулся с дилеммой: удрать из ее квартиры или же окончательно сойти с ума. Если не считать бляхи и пистолета, то самой важной принадлежностью копа является ум, поэтому я устремился к выходу. Говоря откровенно, сбежал.

— Эл! — летел мне вслед растерянный голос. — Что случилось? Какая муха вас укусила?

Глава 4

Телефонная компания сообщила мне фамилию Ландау на основании номера, записанного в черной записной книжке Каттера, а агентство по продаже недвижимости в Виста-Вэлли тут же назвало мне адрес Берта Эванса.

В тот же день, в самом начале шестого, я припарковал машину на подъездной дорожке и направился к парадному крыльцу. Дом этот не шел ни в какое сравнение с роскошным особняком Каттера, хотя хижиной его тоже не назовешь.

Я нажал кнопку звонка и прислушался к его мелодичному трезвону, приглушенному запертой дверью. Портик фронтона выходил на запад, при каждом вдохе знойный воздух буквально обжигал мне легкие.

Наконец дверь отворилась. В проеме со страдальческим выражением на физиономии, как будто я пробудил ее ото сна среди ночи, стояла пародия на королеву красоты 1956 года. Женщине можно было дать самое меньшее лет тридцать пять; одутловатое лицо и непричесанные белокурые волосы со странным розовым оттенком. Трикотажная майка лимонного цвета и такие же шорты плотно охватывали расплывшуюся фигуру, которую если и можно было назвать полной, то только лишь для того, чтобы польстить даме.

— Я отдыхала, — известила она сварливым голосом. — Или где-то пожар, что вам понадобилось вытаскивать меня из постели?

— Могу я видеть Берта Эванса? — произнес я.

— Он тоже отдыхает. — Ее усмешка не предвещала ничего хорошего. — Если я вздумаю его разбудить, он, вероятно, расквасит вам рожу.

— Подобное деяние не только противозаконно, но и считается в нашем округе сурово наказуемым правонарушением, — произнес я жестко, затем предъявил ей свой значок и назвал себя.

Вообще-то это не произвело на нее особого впечатления, но все же она пригласила меня войти.

Я сидел в гостиной, лишенной всякой индивидуальности, что характерно для всех арендованных домов.

Прошло несколько минут. Однако ни Эванс, ни дородная блондинка не подавали признаков жизни. Я сидел в кресле с прямой спинкой, сконструированном, должно быть, маркизом де Садом, и курил. Так прошло еще пару минут. Затем дверь отворилась, и в комнату ввалился молодой парень, на вид не более двадцати пяти лет. На мой взгляд, его тщательно расчесанные светлые волосы были слишком длинны, а сочетание пунцовой шелковой рубашки с небесно-голубыми брюками предназначалось не для дневного времени. Часы-браслет на руке представляли собой подлинное платиновое чудо.

Примерно шести футов роста, он обладал воистину атлетической фигурой — от широченных плеч и до практически отсутствующих бедер. По-детски круглая физиономия с ясными голубыми глазами, казалось бы, должна была произвести приятное впечатление. Но мне он почему-то не понравился.

— Мистер Эванс? — спросил я.

— Он скоро будет здесь, — ответил парень низким баритоном. — Я — Ленни Силвер, его личный помощник.

— Я…

— Знаю. — Он усмехнулся, потом внезапно наклонился вперед, как будто намеревался поднять меня на несуществующие рога. — Вы легавый. Из местной полиции. Мелкая сошка, без всяких прав. Чего же вы хотите, коп?

— Я достаточно крупная фигура, чтобы не иметь дела с личными помощниками. — И подарил ему снисходительную улыбку. — Так что почему бы вам не пустить пыль в глаза кому-нибудь другому?

Пока задира обдумывал ответ, в комнату вошел другой тип, лет на двадцать постарше, среднего роста, худощавый и жилистый. Большие залысины его ни капельки не портили. Если не считать небольшой темной бородки, сильно загоревшее лицо его было чисто выбрито, глубоко сидящие зеленовато-карие глаза под тяжелыми веками смотрели выжидательно и настороженно.

— Лейтенант Уилер? — Он коротко кивнул. — Я — Берт Эванс. Вижу, вы уже познакомились с Ленни.

— Меня заинтересовало, как это он помогает вам лично, — сказал я. — Что именно он делает? Выносит помойные ведра?

Силвер издал приглушенный крик, застрявший в глубине его горла, и шагнул ко мне. Эванс произнес всего одно слово: «Ленни!» — но оно прозвучало наподобие небольшого взрыва, и скандалист замер на месте.

— Ты опять дал волю своему языку? — Медленно покачивая головой, Эванс неодобрительно посмотрел на своего «личного помощника». — Пора бы запомнить — не все полицейские офицеры одинаковы. Сколько раз нужно тебе повторять: те, что изувечили твоего брата, были исключением.

— Вонючий легавый! — рявкнул Ленни.

— Думаю, тебе лучше уйти отсюда, — вкрадчиво посоветовал Эванс. — Не всем по душе твое ребячество!

В глазах Силвера промелькнула жгучая ненависть, затем он разыграл целую комедию, выверяя время по платиновым часам.

— Двадцать минут шестого, — объявил он. — Мне в любом случае пора уходить: у меня на вечер назначено интересное свидание.

— Мне остается лишь пожелать, чтобы она была дальтоником, — широко улыбнулся я. — Это было бы вам на руку!

Выругавшись достаточно громко, чтобы я его расслышал, он поспешил убраться. Эванс вновь неодобрительно покачал головой и заговорил чуть ли не извиняющимся тоном:

— Пару лет назад его брат, пьянчуга-дебошир, затеял драку с двумя полицейскими офицерами, которые зашли в бар, и те не погладили хулигана по головке. С того момента Ленни возненавидел всю полицию и никак не может избавиться от комплекса родовой мести.

— Где это случилось?

— В Санта-Байя, — улыбнулся он. — Но, полагаю, вы пришли сюда не для того, чтобы говорить о Ленни?

— Я пришел поговорить о Николасе Каттере.

Он кивнул:

— Понятно. Должно быть, я выгляжу подарком, ниспосланным лейтенанту самим Господом Богом. Интересно, думал ли об этом убийца Ника? — Он указал на кресло: — Садитесь, лейтенант.

Дождавшись, пока я осторожно приземлюсь на это произведение искусства, он устроился напротив меня. Вид у него был самый безмятежный, и только выражение глаз выдавало внутреннее напряжение.

— Вы знаете про наш с Ником конфликт в Санта-Байя?

— Ознакомьте меня со своей версией.

Он сунул руку в карман спортивной куртки из натурального шелка, извлек наружу тоненькую темную сигару и неторопливо поднес к ней спичку.

— До тех пор, пока в Санта-Байя не приехал Ник, я единолично занимался там землей и жилищным строительством. Конечно, меня не обрадовало появление конкурента, но в то же время я подумал, что здоровое соперничество обострит мои рефлексы, да и город от этого только выиграет. Однако Ник имел иную точку зрения. Он не верил в соревнование, поэтому с самого начала задался целью разорить меня.

— Каким образом?

— Имелось много способов. — Облачко синеватого дыма на какое-то мгновение окутало его лицо. — Вполне легальных. Прежде всего, ценовая политика. Он намеренно занижал цены на свои участки под застройку, причем столь резко, что я не мог последовать за ним, не разорившись: он ведь располагал значительно большими средствами, чем я. Кроме того, он прибегнул к незаконным действиям. По району внезапно прокатилась волна вандализма, почему-то задевшая лишь мои участки. И тогда же он обратился к людям, которые знали, как навредить мне. К тем, кто мог извлечь на свет Божий старинные кодексы по строительству, о существовании которых я и не подозревал. К тем, кто с готовностью стал бы изводить моих людей, лишая их сна и покоя, срывать снабжение моей стройки необходимыми материалами и чинить всякие подлости. Ник нанял группу настоящих бандитов, и те терроризировали моих работников. У меня тоже появился «штурмовой отряд», но соотношение было два к одному в пользу его головорезов. — Усмехнувшись, Эванс затянулся сигарой. — Признаться, я играл круто, но Ник не оставил мне выбора. Вам, наверное, не понравится то, что я скажу, лейтенант, но я не сомневаюсь: брата Ленни избили не просто так, те два бугая наверняка были подкуплены Ником. Он был уверен, что Ленни выйдет из себя и сделает какую-нибудь глупость. Так оно и случилось. На одном из строительных участков Ника произошло настоящее побоище, которое удалось остановить только с помощью карательного отряда. Многие тогда были покалечены.

А через пару дней меня засыпали судебными повестками и исковыми заявлениями. Мое имя стало притчей во языцех, жители всерьез поговаривали о моем принудительном выселении. Вот тогда-то я и понял, что в Санта-Байя мне больше ничего не светит, и сдался. Но я дал себе слово, что в один прекрасный день отомщу негодяю. Я сделаю с Ником Каттером то же, что он сделал со мной. И притом в его собственном городе.

— И по этой причине вы его убили? — спросил я самым будничным тоном.

Он рассмеялся, и довольно естественно.

— Хотите знать правду, лейтенант? Имеется всего один человек, которого я ненавижу почти так же сильно, как Ника Каттера. И это — его убийца! Он обманул меня. Для Ника бизнес был все равно что жизнь, и я собирался медленно отобрать ее. Я хотел так его измотать, чтобы он умирал по дюйму в день, если можно так выразиться. А если я когда и помышлял о его убийстве, то лишь накануне своего отъезда из Санта-Байя.

— Как давно вы оттуда уехали?

— Пару лет назад.

— Сколько времени вы находитесь здесь?

— Около трех месяцев.

— Дайте подумать… — Голос у меня звучал очень холодно. — Где-то в эти двадцать с лишним месяцев скончался ваш дядюшка и оставил вам все свои нефтяные вышки. Вы продали их за пять миллионов долларов и перебрались сюда, чтобы одержать над Ником Каттером верх на его собственной территории.

— В Санта-Байя я понес поражение в чисто тактическом плане. Собственно говоря, я не был разорен, — спокойно объяснил Эванс. — Ведь огромное имущество моей, так сказать, обанкротившейся фирмы осталось практически целехоньким. Я реализовал его, вырученные средства вложил в высокоприбыльные предприятия Лос-Анджелеса и стал членом влиятельного синдиката. Так что я собрал довольно большой капитал и приехал в Пайн-Сити, чтобы открыть охоту на Ника.

— Вы с ним встречались хотя бы раз за эти три месяца, что находитесь здесь?

— Разумеется! — энергично закивал он. — Раза три-четыре. Он знал, почему я здесь. Мне кажется, это его немного тревожило. Сначала он вел себя так, будто ему все это безразлично: он разорил меня в Санта-Байя, разорит и в Пайн-Сити, только теперь гораздо быстрее. Потом, приблизительно с месяц назад, он запел по-другому. Время от времени я наступал ему на хвост. Но все это были мелочи, особого ущерба он не нес. И тем не менее… — Эванс с сомнением пожал плечами. — Знаете, Ник Каттер совершенно изменился. Он утратил свой боевой задор. Мне трудно было в такое поверить, я решил, что это хитрая уловка, чтобы притупить мою бдительность.

— Значит, вы видели его последний раз месяц назад?

Он глубоко затянулся сигарой, а когда дымок рассеялся, я заметил в его глазах выражение неуверенности.

— Я не уверен, — медленно проговорил он. — А если разговор еще не окончен, пусть он состоится в присутствии моего адвоката. Хорошо?

— Почему бы нам не заключить джентльменское соглашение? — предложил я. — Вы не станете утруждать себя и вызывать адвоката, а я оставлю мысль о том, чтобы забрать вас в управление для допроса?

— Вы умеете убеждать, лейтенант, — хмыкнул он неохотно. — Ладно, раз уж я начал, надо продолжать… Я видел Ника Каттера вчера вечером.

— Где?

— Прямо здесь. Мерл открыла дверь и чуть не умерла от неожиданности. Мы с ним разговаривали минут двадцать, но я не поверил ни единому его слову. Не мог поверить. Этот хладнокровный негодяй — такого другого я не встречал за всю свою жизнь, — чуть ли не стоял передо мной на коленях. Он знает, что гнусно поступил со мной в Санта-Байя, и больше не желает со мной бороться. Что я запрошу за то, чтобы прекратить преследовать его? Он даст мне деньги, землю. Даже уступит значительный пай в его предприятии — стоит мне только сказать, чего я хочу. Естественно, я ему ответил, что он сошел с ума. И я поступлю с ним так же, как он поступил со мной. А он даже не слушал, когда я оскорблял его, только молил сообщить ему мои условия. — Берт развел руками. — Я ничего не понял, лейтенант, и до сих пор не понимаю. Даже не верится, что это был тот же самый Ник Каттер.

— В котором часу это было?

— Он явился около половины девятого, а ушел сразу после девяти.

— Силвер был здесь?

— Нет. Только мы с Мерл. У него тогда тоже было «важное свидание».

— Что вы сделали после его ухода?

— Выпил стаканчик: мне это было необходимо. Потом добавил еще. Полагаю, я здорово нагрузился. Мерл сказала, что сунула меня в кровать уже около часа ночи.

— Каковы ваши планы теперь, когда Каттера не стало?

— Задержаться здесь на какое-то время. — Сунув недокуренную сигару в пепельницу, он внимательно следил за поднимающимся спиралью дымком, словно надеялся узреть в нем свое будущее. — Я уже успел затеять тут пару дел, а раз Ник не будет больше вставлять мне палки в колеса, передо мной открывается широкое поле деятельности. Только поворачивайся!

— Но Джордж Каттер — на месте, — напомнил я.

— Этот придурок? — Голос его зазвучал презрительно. — Господи, да он не смог бы возглавить даже сосисочную, не говоря уже о проектах Каттера, пусть самых незначительных. Ник был мозговым центром организации, а теперь, когда его не стало, вся его империя развалится на кусочки. От нее не останется и осколков.

В комнату вернулась дородная блондинка. Сейчас она была одета несколько пристойнее, однако далеко не лучшим образом: в брючном костюме из черной с белым клетчатой ткани она выглядела на четыре дюйма ниже ростом и на восемь толще, особенно в бедрах. Но волосы она все же причесала, и я посчитал, что такой чести удостаиваются не все посетители.

— Берт! — В голосе ее было неприкрытое раздражение. — Ты позабыл, что нам все же надо поесть?

— Мы не закончили наш разговор с лейтенантом, — произнес он спокойно. — Тебе придется потерпеть.

— Я ухожу, — отозвался я, с радостью поднимаясь с кресла маркиза де Сада. — Приеду завтра днем, чтобы побеседовать с Силвером.

— В таком случае до свидания! — обрадовалась пышная блондинка и, подбоченившись, остановилась перед Эвансом, широко разводя руками: — Ты! Быстро переодевайся, я терпеть не могу опаздывать!

Он встал со стула и смотрел на нее с какой-то непонятной улыбкой. Затем его правая рука пришла в движение. И тут же раздался небольшой взрыв — тыльной стороной ладони он ударил ее по лицу. Блондинка отлетела и летела до тех пор, пока не уперлась в стол.

— Чего я совершенно не переношу, так это придирчивых женщин!

Тихонечко всхлипнув, Мерл осторожно дотронулась одним пальцем до пылающей щеки. Очевидно, она ушибла бок, потому что изо всех сил терла его, пока, всхлипывая, приближалась к мужу. Я следил за ее медленной походкой и раздумывал, не придется ли мне играть роль рефери в этой семейной схватке. Но, добравшись до Берта, Мерл молча прижалась головой к его плечу, затем подняла к нему подведенные глаза, в которых читалась не то собачья преданность, не то кошачье обожание.

— Не думала, дорогой, что ты все еще обращаешь на меня внимание! — глухо пробормотала она.

— Пойди приведи в порядок лицо, Мерл-беби, — сказал Эванс.

Пока она шла к двери, его глаза неотступно следили за немного гротескным покачиванием ее подушкообразной задницы.

— Этот брючный костюм сидит на ней просто изумительно! — воскликнул Берт совершенно искренне и не без гордости посмотрел на меня: возможно, хотел убедиться, что я понимаю, каким сокровищем он обладает. — Чего я не выношу, так это костлявых женщин. Возьмите мою Мерл, вот это, скажу вам, изобилие! Разве я не прав?

— Правы, конечно! — торжественно кивнул я. — Не беспокойтесь, я сам выберусь отсюда.

— Благодарю, лейтенант! А мне действительно надо переодеться. — Он понизил голос до конфиденциального шепота: — Я скажу вам что-то такое, чему вы ни за что не поверите. Моя Мерл когда-то работала стриптизеркой в одном шоу.

— Да что вы говорите! — воскликнул я, надеясь, что выгляжу достаточно потрясенным.

— Конечно, в то время она была довольно тощей, весу в ней было не более ста сорока фунтов, это в одежде. Но она любила покушать, и необходимость соблюдать диету просто сводила ее с ума. В тот вечер, когда я сказал ей, что она уйдет со мною и бросит проклятое шоу… Ой! — Он восхищенно затряс головой. — Я до сих пор помню, как вытаращился официант, когда Мерл подналегла на еду. Она начала с полудюжины морских моллюсков, сопроводив их миской взбитых сливок. Потом нам принесли томатный суп и жареную утку с французским картофелем фри. Отведав в заключение четыре порции пирога с банановым кремом, она снова пожелала сбитых сливок, но теперь уже с орехами. А какими глазами смотрела она на меня, когда я оплачивал счет за обед! Тут-то я и понял, что Мерл будет от меня без ума до конца своей жизни.

— А вы тоже любитель хорошо поесть? Не уступаете ей? — полюбопытствовал я.

— Я? Какое там! В тот раз я съел всего лишь один ростбиф с французским салатом… — Он даже нахмурился. — Чтобы я был любителем поесть при моем-то скверном обмене веществ? — Он похлопал себя по впалому животу. — Мне достаточно просто посмотреть на крекер, как я уже начинаю прибавлять в весе. — В его глазах появилось мечтательное выражение. — Но у дамочек вроде Мерл жирок откладывается в самых интересных местах, вы согласны со мной?

Мне повезло — выходя из дома, я не столкнулся с толстухой Мерл. Если бы я увидел ее в тот момент, то не сомневаюсь, мое живое воображение сыграло бы со мной злую шутку: я бы непременно увидел дрожащую гору из пирога с банановым кремом, пытающуюся выбраться из слишком узкого брючного костюма, а заодно и пирамиду из взбитых сливок с орехами, увенчавшую памятную трапезу.

Как мне показалось, чтобы проехать в моей новенькой машине две мили до особняка Каттера, вообще не потребовалось времени. Но к тому моменту, когда я поднялся по широким ступенькам парадного крыльца и нажал на звонок, видение пирога с банановым кремом, благодарение Богу, поблекло. Я несколько раз надавил на кнопку, но безрезультатно: дом хранил молчание, а слепые глаза высоких окон как бы медленно закрывались, когда длинные вечерние тени подбирались к их рамам. Мимо моего левого уха пролетел с гудением шмель, и от неожиданности я чуть не закричал. Прежде чем отправиться назад к машине, я позвонил еще раз — наверное, от обиды. И вот когда я совсем уже потерял надежду, дверь, словно движимая неведомой силой, внезапно распахнулась чуть ли не на фут, и из-за нее выглянула взлохмаченная голова блондинки. Большие голубые глаза гневно сверкнули.

— Мне следовало знать, что только вы способны поднять такой трезвон! — заворчала она отнюдь не поэтично. — Зря теряете время. Их никого нет. Уехали на обед к Джорджу. Миссис Каттер останется там на ночь. Так что, лейтенант, желаю удачи! И… Эй! — Глаза у нее широко раскрылись, она почти что улыбнулась. — Нет, я, наверное, обезумела! Меня подвел мой слабый канзасский умок! Вы же посланы мне самим Небом! Рыцарь на белом коне! Входите, не стесняйтесь, лейтенант!

Она полностью распахнула дверь и отошла в сторону. На лице ее застыла очаровательная улыбка, ну а что касается тела, то оно было прикрыто тоненьким нарядным халатиком, сшитым в основном из кружев. Туфельки состояли из кожаного носика и высоченного каблука, соединенных вместе полосочкой кожи чуть-чуть потолще. Интересно, как можно удержать такую штуковину на ноге?

— Обождите здесь, в холле, — распорядилась она тоном командира. — Я вернусь ровно через пять минут, обещаю вам.

Повернувшись, она зашагала через огромный зал к винтовой лестнице. Закатное солнце, проникшее в комнату поверх моих плеч, создавало вокруг ее светлых кудрей настоящий ореол, и мне внезапно показалось, что это видение должно сейчас исчезнуть. Мне удалось разглядеть узкую ленточку бюстгальтера на ее плече, туго натянутые эластичные трусики и элегантные очертания длинных ног. Потом, поднимаясь по лестнице, она оказалась в тени и снова превратилась в обычную девушку в нарядном пеньюаре.

Я вошел в зал, прислонился к стене и закурил. Обещанные ею пять минут растянулись до десяти; наконец я снова увидел ее наверху лестницы. Помахав мне рукой с таким видом, как будто только что возвратилась из длительной поездки по Европе, она легко сбежала вниз. Теперь на ней было тонкое платье из шелкового шифона, верхняя часть которого начиналась с небесно-голубых тонов, постепенно переходивших в более темные. Юбка заканчивалась в трех дюймах выше колен. В руках девица держала обычную сумку, которую пассажиры берут с собой в самолеты. Признаться, этот аксессуар меня сильно удивил. Уж не намерена ли эта красотка тайно бежать с ничего не подозревающим растяпой лейтенантом?

— Вы видите, — ослепительно улыбнулась она, — я задержала вас даже меньше чем на пять минут!

— Совершенно верно, — согласился я, поскольку уже давно понял, что подобные споры с женщинами никогда не кончаются в пользу мужчин. — Вы очень милы и любезны, потому что вам нужен транспорт, чтобы добраться до города. По природе своей я услужлив и вежлив, но должен предупредить: оставайтесь всю дорогу такой же милой и любезной, иначе я высажу вас из машины и вам придется прогуляться пешком.

— Я уверена, что мы станем друзьями! — заявила она, подхватила меня под руку и только что не вывела на парадное крыльцо. — Миссис Каттер предложила мне взять свободный вечер, что было с ее стороны необычайно любезно, учитывая, что у меня нет своей машины. Сначала я решила пораньше забраться в кровать с порнографическим романом, но потом пустой дом меня доконал! — Она вздрогнула. — Знаете, оставаться одной в такой громадине после того, что тут произошло, очень неприятно. В голову лезет всякая чушь, невольно прислушиваешься к каждому звуку… — Она отпустила меня на секунду и хлопнула парадной дверью, вложив в этот жест все свое негодование. — И тогда я подумала: наплевать на расходы. Позвоню-ка в бюро проката и попрошу прислать мне легковушку с шофером. Но все получилось куда лучше: уехать с вами на… — У нее открылся рот, когда она взглянула на мой «остин». — Что за чудо! Это ваша собственная машина? Или вы ее у кого-то похитили? Тогда мне лучше с вами не связываться!

— Не смейте говорить такое о мечте моей жизни, — сурово сказал я. — Неужели вам не придется увидеть, как я езжу с ветерком?

Она покосилась на меня:

— Как прикажете вас понимать? Лихая езда с аварией в конце?

Настал мой черед хватать ее за руку и тащить вниз по широким ступенькам. Засунув дорожную сумку на заднее сиденье машины, я любезно распахнул дверцу и наблюдал, как она устраивается на сиденье для пассажиров. Уверяю вас, зрелище было потрясающее: подол у нее при этом задрался чуть ли не до половины бедер, и, конечно, она не спешила его одернуть.

Наконец я обошел вокруг машины и занял водительское место.

— Моя обувь не приспособлена для уличных прогулок, придется позаботиться, чтобы эта поездка оказалась самой приятной для нас обоих, — прощебетала она кокетливо. — Можете звать меня Тони. А как мне вас называть?

— Эл.

— Эл? — Она неодобрительно фыркнула. — Мне кажется, это имя вам не подходит, как вы считаете?

— Отсюда до Пайн-Сити ровно двенадцать миль, — холодно заметил я. — Если вы привыкли много ходить пешком, то за час сумеете пройти четыре мили. Будете на месте около десяти вечера.

— Эл? — промурлыкала она нежным голоском. — До чего же очаровательное имя — Эл!..

— Оно мне тоже нравится, — скромно заметил я. — Но Тони… Что это за имя для девушки? Я имею в виду вас: вы ведь девушка?

— Если я не девушка, значит, вы попали впросак, — фыркнула она. — Я же видела, какими глазами следили вы за мной, когда я поднималась по лестнице!

— Откуда вам знать, что я следил за вами? — буркнул я довольно смущенно.

— Я ясно чувствовала, как ваши глаза прожигали мне дыры в… Ладно, не стану уточнять. Скажу только, что я явственно ощущала ваш взгляд.

— Очевидно, мне придется приобрести черные очки, — подумал я вслух. — Что вы намереваетесь делать, когда доберетесь до нашего города-гиганта?

— Поеду к своей подруге Дорис и заночую у нее.

— Какое странное совпадение, — заговорил я словоохотливо. — Каждый раз, когда я встречаю эффектную девушку, у нее непременно бывает подружка по имени Дорис. Могу поспорить, что я сумею ее описать. Она близорукая, плоскогрудая, с волосами мышиного цвета и в довершение всего сильно сутулится. Я прав?

— Зрение у Дорис — единица, бюстгальтер четвертого размера, волосы рыжие, работает манекенщицей, демонстрирует купальные костюмы, — сообщила Тони ровным голосом. — Полагаю, ваши дедуктивные таланты сильно помогают вам в работе, да, Эл?

Я резко переключил скорость, стук мотора усилился, по всей видимости, моя чудо-машина относилась резко отрицательно к строптивым нападкам на ее владельца со стороны пассажирки. Минут пять мы оба молчали.

— Ну а если бы у Дорис и вправду была такая наружность, как вы описали, могла бы я ей помочь? — спросила наконец она.

— Нет, конечно, — ответил я почти ласково. — Но все же вам не следует поднимать на смех мои дедуктивные способности. Если бы Дейл Карнеги случайно познакомился с вами, убежден, он бы решил, что вы бросаете ему вызов.

— Я в вашей власти, — произнесла Гони слабеньким голоском. — Извините, Эл, очень сожалею, но уж такой у меня длинный язык. Не мне судить о ваших дедуктивных и прочих способностях: наверное, вас бы никто не держал в лейтенантской должности, если бы вы были недотепой. Даже в таком захолустном городишке, как Пайн-Сити. Разве что у вас имеется какая-то сильная заручка. — Она помолчала пару секунд, прежде чем спросить невинным тоном: — Как поживает ваш папочка-шериф?

— Мое терпение лопнуло! — сообщил я ворчливо. — Теперь вам остается одно из двух: либо убираться из машины к чертовой матери, либо согласиться поужинать со мной сегодня вечером.

Она глубоко вздохнула:

— А я уже думала, что вы никогда об этом не попросите. Все приятели Дорис с приветом: она вбила себе в голову, что секс противопоказан ее фигуре. Эл, отвезите меня куда-нибудь с хорошей кухней, я умираю от голода.

Неожиданно мне в голову пришла страшная мысль.

— Скажите-ка, вы любите, — я чуть не подавился на этих словах, — пироги с банановым кремом?

— Фу! — содрогнулась она. — Вы, должно быть, садист.

— Я тут разговаривал с одной такой любительницей, — пробормотал я. — Видать, заразился.

Глава 5

Я включил свет и, опустив руку ей на плечо, легонько подтолкнул в гостиную. Сумку ее я предусмотрительно оставил на полу в прихожей. «С глаз долой — из памяти вон», — переиначил я известную пословицу, имея в виду ручную кладь Тони. Ни к чему вспоминать сейчас о своей приятельнице Дорис.

Дойдя до середины комнаты, девица замерла, увидев мою кушетку.

— А что это такое? — Ее указательный палец, направленный в ту сторону, окаменел от удивления.

— Кушетка, — ответил я охотно. — Разве вы не знаете? Она предназначена для того, чтобы на ней сидеть.

— Я как-то не сразу сообразила, — медленно сказала она. — Но вы меня успокоили. С того места, где я стою, она походит на символ совершенно нового образца жизни.

— Нам необходимо немного выпить и послушать хорошую музыку, — быстро нашелся я. — Что вы предпочитаете?

— Ваш голос, но с расстояния не ближе шести футов, — ответила она без раздумий.

— Ха-ха-ха! — вежливо хохотнул я, направляясь к проигрывателю.

Я не стал посвящать ее в технические подробности своей аппаратуры, решив, что она сама разберется, что к чему, когда заработают все пять динамиков, установленные в разных концах комнаты. Руководствуясь прошлым своим опытом, я быстро отобрал несколько пластинок и нажал на кнопку включения. И еще до того, как я направился на кухню, звуки испанской гитары заполнили помещение нежно-призывной мелодией. А когда я возвратился, Тони по-прежнему стояла на том же самом месте посреди комнаты, где я ее оставил. Поразительно!

Она неохотно взяла у меня бокал и посмотрела на него с таким выражением, словно это был афродизиак — средство, усиливающее половое влечение.

— Почему вы не садитесь? — вежливо осведомился я.

— Я не устала. — Ее смех был какой-то ненатуральный, почти истеричный. — Я люблю пить стоя. Правда-правда, Эл! Благодаря этому спиртное быстро достигает моих ног и…

— Самое лучшее средство против усталости ног — натереть их обычным спиртом.

— Верно! — Ее лицо приобрело напряженное выражение. — Здесь слишком темно.

— Ну как вы можете такое говорить? — Я даже обиделся. — Буквально пару дней назад я ввинтил в настольную лампу пятнадцатисвечовую лампочку.

— Неужели? — Теперь взгляд у нее был какой-то затравленный, что, как ни странно, вполне сочеталось со звуками гитары. — Эл, вы не возражаете, если я воспользуюсь вашим телефоном?

Я взглянул на ее лицо и сразу понял: она ни за что не поверит, коли я скажу, что он не работает. Не знаю, какая муха ее укусила, но она была чуть ли не в панике.

— Конечно, — ответил я, пожимая плечами. — Аппарат вон там.

Она промчалась вихрем через комнату и вцепилась в трубку, как будто от нее зависела ее жизнь. Я выключил проигрыватель, одним глотком выпил свой скотч и отправился на кухню, чтобы вновь наполнить стаканчик. Вернувшись, я увидел, как Тони положила трубку на рычаг и повернулась ко мне с нервной улыбкой.

— Оказывается, мои дедуктивные способности не хуже ваших.

— В каком смысле?

— Дорис. — У нее вроде бы даже осунулось лицо. — Сегодня у нее ночует приятель. Новый фотограф, который хочет использовать ее в качестве основной манекенщицы для демонстрации каких-то сногсшибательных итальянских купальников. У него заказ от популярного журнала мод, сказала Дорис. Он может ее прославить, и я ее понимаю, не так ли?

— А это не повредит ее фигуре? — спросил я самым невинным тоном.

— Я попробовала нажать на это… — жалобно проговорила девушка. — Дорис говорит, что Алекс — ее новый фотограф — уверяет, что казачий способ, который является их фамильным секретом, поведанным ему его бабушкой, великой княгиней, не только полезен для здоровья, но и уменьшает избыточный вес.

— Казачий способ? — пробормотал я с сомнением. — Едва ли… Вы интересовались подробностями?..

— Нет, конечно! — Она быстро затрясла головой. — Дорис на самом деле застенчивая девушка. — Осознав, что стаканчик все еще находится у нее в руке, она осторожно поднесла его к губам. — Скотч?

— Афродизиак, — ответил я без тени улыбки. — Секретная формула, полученная от моего прадеда, известного сатира в Сент-Поле, штат Миннесота, и во всех поселениях западнее. Всего один глоток, и девушка в порыве необузданной страсти немедленно срывает с себя всю одежду, а потом сама бросается на кушетку. Действует особенно сильно, если его пить под аккомпанемент испанской гитары.

Тони внезапно расхохоталась и никак не могла остановиться, затем она опустилась на кушетку, чтобы успокоиться. Я подумал было, не сесть ли мне рядом с ней, потом решил не искушать судьбу.

— Знаете, когда я только вошла сюда, у меня появилось кошмарное ощущение, что у вас тут как-то уж слишком все предусмотрено, организовано, если вы понимаете, что я имею в виду… — Она помолчала, чтобы вытереть глаза. — Но соблазнитель с чувством юмора — с таким я смогу справиться. Садитесь-ка сюда, Эл, вы меня больше не пугаете.

— Не уверен, что меня это сильно радует.

Я присел на кушетку — не вплотную к девушке, но и не слишком далеко, чтобы иметь возможность приступить к активным действиям, коли станет ясно, что таковое приветствуется.

— Ладно, за вашего прапрадеда! — Она выпила немного скотча. — Знаете что? Раньше я даже не предполагала, что у офицера полиции может быть личная жизнь. Никогда! — Она медленно провела рукой по лежавшим на кушетке подушкам. — Если бы они могли говорить.

— Они не решаются. Знают, что я тут же сдам их в химчистку!

Она внимательно посмотрела на меня своими огромными голубыми глазами и спросила:

— Что вы испытываете, когда расследуете дело об убийстве?

— Утомление и разочарование.

— Это не ответ, учитывая, что в данный момент я оказалась замешанной в таковое… — Она со вздохом покачала головой. — По всей вероятности, я тоже являюсь подозреваемой, да?

— Само собой разумеется!

— Как вы думаете, с чего бы вдруг я стала убивать мистера Каттера?

— Ну, например, вы выяснили, что забеременели от него, и когда он узнал об этом, то просто рассмеялся.

— Вам придется придумать что-нибудь получше. — Она презрительно выпятила нижнюю губку. — Мистер Каттер был далеко не Ромео!

— Но зато он был богат, это могло бы сделать его Ромео в глазах уймы девушек.

— Мне думается, вы не сильны в установлении мотива! — решительно заявила Тони. — Объясните-ка мне популярно, почему я вообще являюсь подозреваемой? Потому что находилась в доме, когда это случилось?

— И поэтому тоже.

— А еще почему?

— Вы должны играть в эту игру по всем правилам, — заявил я. — С этого момента я начинаю хитрить.

— Только не зарывайтесь!

— Я выразился так в иносказательном плане, — буркнул я. — Третье золотое правило, которое в нас вдалбливается в полицейской школе, гласит: когда допрашиваешь подозреваемого, держи ухо востро!

— Ладно, валяйте! — фыркнула она. — Начинайте хитрить.

— Каттер упорно увольнял прислугу, а его жена с не меньшим упорством нанимала ее. Он хотел уволить и вас, но она на это не соглашалась. Почему?

— Действительно, — кивнула она, — вопрос достаточно хитроумный. Ответ таков: миссис Каттер всегда видела во мне скорее подругу, нежели просто горничную.

— Сколько времени вы находитесь при ней?

— Около шести месяцев.

— Это была дружба с первого взгляда, правильно?

— А разве это запрещается?

— Золотое правило номер четыре в полицейской школе: задавая хитроумные вопросы, будь напористым и не отступай! Почему вы горничная? Вы совершенно не похожи на тех горничных, с которыми мне приходилось сталкиваться. И, черт побери, говорите вы тоже не как горничная.

— Я работала в рекламном агентстве в Нью-Йорке. Они там якобы изобрели какое-то чудотворное средство для повышения работоспособности человека. Вот мне и приходилось это демонстрировать, так сказать, наглядно. Металась как угорелая кошка от одного прибора к другому. Кончилось тем, что заработала истощение нервной системы. Психиатр заявил, что если я не дам себе отдыха хотя бы на год, то окажусь в психушке. «Уезжайте немедленно из Нью-Йорка, — сказал он, — поезжайте куда-нибудь, где побольше солнышка, и расслабьтесь». Я отправилась в Калифорнию, с солнышком там все обстояло прекрасно. Вот только я не знала, как прожить на сотню с небольшим долларов, что я скопила. Мне позарез нужно было найти работу, причем такую, где бы я не переутомлялась. И тут я увидела рекламный листок агентства по найму домашней прислуги и решила изменить свою жизнь. Горничная всегда живет бесплатно в каком-нибудь большом красивом доме, бесплатно ест, причем хорошо, и ей еще за это платят.

— Хорошо. — Я поднял руки, сдаваясь. — Это весьма убедительно объясняет, почему вы выглядите и говорите не как горничная. И не по этой ли причине вы нравитесь миссис Каттер и не нравились мистеру Каттеру?

— Мне кажется, я не соответствовала его представлению о прислуге. — Она слегка нахмурилась. — К тому же он считал недопустимым, чтобы его супруга была на дружеской ноге с горничной.

— Вы сказали мне, что у вас нет постоянного приятеля, для которого надо было бы отворять дверь среди ночи. Теперь я этому верю.

— Ну что же, благодарю! — Она собиралась вспылить, но неистребимое женское начало — иначе не скажешь! — а возможно, любопытство взяло верх. — А почему вы мне верите теперь?

— События сегодняшнего вечера. Если бы поблизости находился какой-то ваш приятель, он бы или сам заявился к вам вечером и остался до утра, чтобы составить вам компанию, или поджидал бы вас где-то, чтобы увезти в какую-нибудь гостиницу за городом. Не окажись меня, вы бы вызвали машину из ближайшего агентства. Значит, никакого приятеля!

— Ваши дедуктивные способности улучшаются, — признала она. — Полагаю, они все же нуждаются в стимулирующем средстве вроде скотча.

— Отнюдь нет: если они в чем-то и нуждаются, то только в дополнительных упражнениях, — заметил я небрежно. — Так кто пришел последним в дом вчера вечером? Кроме убийцы, конечно. Николас Каттер, так? Следовательно, он-то и оставил входную дверь незапертой. Следующий вопрос: был ли он крайне рассеян или сделал это сознательно?

— С какой стати он стал бы оставлять открытой парадную дверь?

— Ну, например, мистер Каттер мог ожидать посетителя и не хотел, чтобы он или она поднимали трезвон среди ночи.

— Ох, конечно! — Она что-то уж слишком ретиво закивала головой. — Какая же я тупица!

— Ну, я бы так не сказал, — пробормотал я. — Допустим еще, он считал, что в те вечера, когда его не было дома, вы тайком приводили к себе своего приятеля. Потому-то он вернулся вчера столь неожиданно — проверить, а не удастся ли ему поймать эту особу. Ясно, вы не могли допустить, чтобы ваш дружок звонил в дверь, значит, вы сами тихонечко спускались вниз и оставляли дверь открытой. Поэтому Каттер намеренно не запер за собой дверь и, усевшись в библиотеке, стал терпеливо ждать, когда появится ваш приятель.

— Но вы же только сейчас сказали, что убедились — никакого приятеля у меня нет.

— Правильно! — подмигнул я ей. — Теперь вам придется использовать свои дедуктивные способности, чтобы ответить на вопрос, почему Каттер сознательно оставил входную дверь незапертой, если он не ожидал никаких посетителей и тем более не собирался ловить вашего мифического приятеля.

— Я… — Она медленно облизала губы. — Я не вижу никаких причин, почему он сделал это, Эл.

— Кто еще, кроме вас и мистера Каттера, находился вчера в доме?

— Миссис Каттер, конечно, но…

— Но допустить, чтобы она вдруг забавляла какого-то посетителя мужского пола среди ночи, когда ее муж отсутствовал, просто невозможно?

Тони отвернулась от меня, и я обратил внимание на то, как побелели косточки на ее руке, когда она крепко обхватила свой стаканчик.

— Такая мысль мне никогда не приходила в голову, — пробормотала она ослабевшим голоском.

— Черта с два она вам не приходила, — возразил я. — Потому-то Каттер и не любил вас. Он не сомневался, что вы активно помогали его супруге наставлять ему рога в его отсутствие.

— Вы сошли с ума! — Но ее голос безнадежно утратил убедительность.

— Миссис Каттер просто не терпелось сообщить мне, что они поссорились из-за слуг, — продолжал я невозмутимо. — Вы тоже с места в карьер сообщили, что слышали, когда поднимались к себе в комнату, как они ссорились по этому поводу. Вы оба так спешили как можно скорее поведать мне одну и ту же историю… Какой вывод делаете вы из этого, лейтенант Моррис?

— Только один: рассказ не соответствует истине! — прошептала она.

— Вчера вечером его дома не ждали, — сказал я. — Когда же он внезапно приехал, это был первый удар. Второй удар — когда он заявил жене, что ему известно о ее измене и он намерен поймать того парня, с которым она спит, пока его нет в городе.

— Вам обязательно употреблять такие выражения?

— Мы говорили о нарушении супружеской верности, о прелюбодеянии. Как вы это назовете: «шаловливые отступления от чистой любви»? — Тони ничего не ответила, и я вернулся к своей теме: — Итак, жену и горничную разогнали по их комнатам наверху, а обманутый муж поджидал внизу появления любовника. Возможно, Каттер был достаточно хорошо информирован и точно знал, что тот непременно должен явиться этой ночью, а посему входная дверь и осталась незапертой — чтобы донжуан мог проскользнуть в дом. Естественно, в подобной ситуации никто не спит. Жена, скорее всего, сидит с горничной — для компании. Время тянется медленно. Уже половина третьего ночи, и миссис Каттер не выдерживает. Сама она не осмеливается спуститься вниз посмотреть, что же случилось, но выяснить это ей необходимо. И она просит горничную сбегать на разведку. Та легко находит предлог, вроде как у нее бессонница и ей хочется выпить кофе. У жены же такой номер не пройдет. — Я с минуту помолчал. — Мне эта история нравится больше, чем повествование о горничной, которая долго не могла уснуть, потом случайно прошла в библиотеку и обнаружила там труп своего хозяина. А каково ваше мнение?

Тони сунула мне пустой стакан:

— Мне надо выпить.

— Нам обоим это необходимо.

Я отнес стаканы на кухню и приготовил свежую выпивку. А когда вернулся, девушка сидела в дальнем конце кушетки, крепко обхватив себя руками.

— Вы правы, — произнесла она лишенным всякой выразительности голосом. — Того, что произошло в ту ночь, я не забуду до конца своей жизни. — Глаза у нее инстинктивно зажмурились. — Я постучала в дверь, но мне никто не ответил. Тогда я подумала, что мистер Каттер, по всей видимости, заснул. Но мне нужно было убедиться в этом, и я распахнула дверь… — Голос у нее дрогнул. — Он лежал на полу… А голова у него…

— Страшное зрелище! — согласился я. — Так с кем же Мириам Каттер проводила время?

— Не знаю.

— Только не морочьте мне голову!

— Это правда. — Глаза у нее широко раскрылись. — Клянусь, я не знаю. Как вы не понимаете, Эл? Уже одного, что я в курсе происходящего, достаточно плохо, и меньше всего мне хотелось бы знать, кто этот тип.

Она только что доказала, что является потрясающей вруньей, и с моей стороны было бы наивно воображать, будто она столь быстро «исправилась». Но и настаивать на своем не имело смысла. Ее рука торопливо потянулась за спиртным, и она в один миг опустошила стакан наполовину.

— Как вы узнали о том, что творится в доме? — поинтересовался я.

— Однажды ночью я проснулась и услышала, как кто-то осторожно крадется по дому. Мистер Каттер был в отъезде, значит, оставались лишь мы вдвоем. Я запаниковала, бросилась к миссис Каттер и постучала в ее дверь. Они, должно быть, безумно напугались. Во всяком случае, отозвался мужской голос. Ну а я, естественно, завопила в страхе: «Миссис Каттер!» Она была вынуждена сказать мне, что все в порядке. На следующее утро у нас состоялась продолжительная конфиденциальная беседа о том, как скверно обращается с ней ее муж, что между ними вообще нет физической близости, как он запер ее в этом огромном доме, похожем на тюрьму. Мне все это было не по душе, Эл, но что я-то могла сделать? Мистер Каттер и в самом деле был холодной рыбой, и я невольно прониклась к ней жалостью. В конце-то концов, она была на двадцать пять лет моложе его, а он обращался с ней как со служанкой, если не хуже.

— Вы могли бы сообщить мне все это еще вчера.

— Вчера ночью я сама не знала, что делать, — прошептала она. — После того как я обнаружила его тело, у меня был шок, а тут еще миссис Каттер принялась умолять меня ничего не говорить про нее и ее любовника. Я растерялась. Видимо, потому я и была так резка и сруба с вами, когда вы принялись расспрашивать меня. Что-то вроде самообороны, наверное. — Она смотрела на меня испуганными глазами. — Что вы собираетесь теперь предпринять?

— Узнать имя ее любовника. Для этого существует весьма простой способ.

— Спросить у миссис Каттер?

— А что же еще?

— И вы скажете ей, что это я вам про все рассказала?

— Да, если придется, — не стал я ее обманывать.

Она на мгновение прикусила нижнюю губу.

— Наверное, я помешалась, когда вздумала играть с вами, Эл Уилер. Судя по всему, вы — один из авторов учебника по криминалистике! — Она невесело рассмеялась. — Я ведь была уверена: вы разыграли спектакль — ну, когда привезли меня сюда после обеда, — только чтобы соблазнить меня. На самом же деле вам хотелось еще порасспрашивать меня, верно?

— И обольстить тоже, — уточнил я.

— Потому-то вы и лейтенант полиции? — холодно спросила она. — Я хочу сказать, ваше звание дает вам ощущение власти? Возможность сыграть, пусть в небольших масштабах, роль всемогущего Бога?

— Отчасти да…

— Ну а еще что? Чек в конце месяца?

— Он тоже необходим. Мне ведь надо не только пить-есть, но и содержать машину и квартиру. — Заметив холодный гнев в ее глазах, я усмехнулся: — Вижу, вы специалист по психоанализу. Как вы смотрите на то, чтобы вытянуться на кушетке, положить мою голову себе на колени и выслушать все, что я расскажу вам о своем странном детстве?

— Только и всего? — фыркнула она. — И это тоже часть столь любимой вами работы?

— Еще у меня есть кое-какое представление о справедливости и правосудии.

— И самоотверженная вера в закон и порядок? — Она покачала головой. — Не могу представить вас рыцарем на белом коне, ломающим копья во имя светлой идеи.

— Закон и порядок в форме ежемесячного жалованья тоже необходимы, хотя оно и не является гарантией правосудия. — Я отпил еще немного скотча и тупо подумал: как это нас угораздило добраться до таких философских вершин? — Я верю в торжество правосудия. Во имя этого-то я и служу. Убийцы не должны разгуливать на свободе. Однако порой такое случается. Законодательство отнюдь не безупречная структура, в нем масса всяких лазеек, а это значит, что копу иной раз приходится действовать неортодоксальными методами, иначе справедливость может не восторжествовать.

— Ох, великолепно! То, что вы так красиво сформулировали, в действительности означает, что вы легко обходите закон, если он стоит у вас на пути. Под справедливостью вы подразумеваете только личные представления Эла Уилера о ней. Добро и зло, невиновность и вина для вас всего лишь обтекаемые термины, произвольно интерпретируемые вами на свой лад.

Я на минуту задумался над ее словами, затем кивнул:

— Пожалуй, вы правы. Во всяком случае, когда речь идет об убийстве. Ведь это самое большое зло, которое один человек может совершить по отношению к другому. Поэтому убийца непременно должен быть пойман и наказан. Лично я считаю, что если бы все придерживались такой точки зрения, тем же копам стало бы намного легче. К сожалению, это не так. Взять хотя бы вас. Каттера зверски убили, ударив по голове, вы обнаружили его труп. Ну и что, вы сразу же подумали о том, как бы вам помочь схватить преступника?

— Я… — Неожиданно она покраснела.

— Ничего подобного! — невольно повысил я голос. — Вас заботило только одно: как проявить лояльность к его вдове. Она попросила вас скрыть важнейшие факты, касающиеся убийства, и вы не задумываясь пошли на это. Так что, милочка, уж если вам хочется порассуждать о моральных аспектах такого понятия, как долг, потрудитесь-ка прежде почистить собственные доспехи — они в этом нуждаются.

— Будьте вы прокляты, Эл Уилер! — негромко произнесла она. — Вы правы.

— Я знаю это. Потому и не возражаю против теоретических споров.

Она снова хотела было взорваться, но потом, взглянув на меня, сообразила, что я ее просто поддразниваю. И решила допить свой скотч.

— Не думаю, что я алкоголичка. — Она сунула мне в руки пустой стакан. — Но разговоры с вами вызывают у меня ярко выраженную потребность в алкоголе — понятно, в лечебных целях. Иными словами, злюка Уилер, мне нужно еще выпить!

— Конечно. — Я забрал у нее пустую посуду. — Почему бы нам не поговорить о чем-нибудь другом, когда я вернусь? Я сыт по горло учеными спорами об этике и убийствах.

— Я тоже. — Она энергично закивала. — Прекрасная мысль… О чем же мы будем говорить?

— Вы же моя гостья, вам и карты в руки, — произнес я галантно. — Почему бы вам не высказать свое пожелание?

Она медленно заморгала, прикрывая длинными ресницами яркую синеву глаз, а когда снова взглянула на меня, то взор ее вроде бы был затуманен, чего я до этого не замечал.

— Я кое о чем подумала. — В голосе у нее появились хрипловатые звуки. — Включите-ка снова ваш проигрыватель, Эл. Приятно, когда звучит негромкая музыка.

По пути на кухню я включил музыку, потом без излишней спешки приготовил напитки. Когда же возвратился в комнату, Тони стояла повернувшись спиной к кушетке и негромко прищелкивала пальцами в такт медленному ритму испанского танца, заполнившему всю комнату. Взяв у меня из рук стаканчик, она осторожно пригубила его, потом подняла на меня огромные глаза:

— Виски?

— Афродизиак, — ответил я.

— Ну нет! — Глаза у нее стали еще больше. — А что, он действительно изготовлен по тайному рецепту, полученному вашей прабабкой от сатира из Сент-Пола, штат Миннесота, известного не только в этом городе, но во всех поселениях к западу от него?

— Совершенно верно.

— И этот напиток особенно эффективен, если его пить под звуки испанской гитары?

— Ну разумеется!

— В таком случае уже слишком поздно! — Тони откинула назад голову, поднесла стакан к губам и медленно выпила все до конца. — Теперь я во власти Эла Соблазнителя. — Она сунула пустой стакан мне в руки. — Держите, коварный враг! Я чувствую, как приближается всесокрушающее неистовство!

Отступив на шаг в сторону, она принялась вальсировать. Ее шифоновая юбочка образовала прозрачное завихрение вокруг бедер, которое неожиданно как бы взмыло вверх, чудодейственным образом пролетело по воздуху и приземлилось на спинке ближайшего стула. Белый бюстгальтер, очевидно, являлся составной частью трюка: только что он был на месте, а секундой позже таинственным образом исчез.

Внезапно девушка остановилась. Ее небольшие торчащие груди продолжали дрожать, их розовые кнопочки выглядели призывно-заманчивыми. Беленькие мини-трусики, больше походившие на полупрозрачную вуаль, отороченную кружевным воланчиком, подчеркивали крутую линию бедер.

— Вы ощущаете это, Эл Афродизиак? — пробормотала она, приближаясь ко мне скользящими шажками большой кошки.

— Что «это»? Всесокрушающее неистовство? — деловито справился я. — Мое сердце стучит, как гаитянский барабан. Ты должна его слышать.

— Мое тоже!

Подойдя ко мне, она взяла мою правую руку.

— Давай послушаем! — И прижала мою руку к своей левой груди. — Стучит?

Я опустил ей на плечо левую руку и, притянув к себе, провел ладонью по ее голой спине.

— Куда увлекательнее ученой беседы, всегда так считал. — Моя рука опустилась ниже, задержавшись на округлой упругой полусфере, тепло которой я ясно ощущал сквозь тонкие шелковые трусики. — А ты как считаешь?

— Никогда не смешивай разговоры с действиями, лично я придерживаюсь такого правила! — прошептала она. — Но я могу прямо сейчас излечить тебя от столь гнусной привычки. Ну-ка выдвинь вперед свою нижнюю губу, Эл Говорун!

Я послушался, и она впилась в нее зубами. Затем неожиданно отпрянула от меня, глаза ее выражали ужас.

— Проклятый вампир! — проворчал я. — А теперь что случилось? У меня что, кровь не той группы?

— Чары афродизиака все еще действуют! — Она засунула большие пальцы под резинку своих трусиков и одним махом стянула их. — Живо! — Она принялась дико вращать глазами, осматривая комнату. — Ага, так вот она где!

Прыжок с разбегу — и она уже растянулась во весь рост на кушетке.

— Был какой-то момент, когда мне показалось, что я не смогу этого сделать. — Губы у нее изогнулись в призывной улыбке. — Только не говори мне, что действие напитка заканчивается, Медлительный Эл.

— Активный Эл! — снизошла она двумя секундами позже.

— Умный Эл! — проворковала она еще через десять секунд.

— Могучий Эл! — заявила она спустя полчаса.

— Невероятный Эл! — устало сказала она около часа ночи.

— Эл? — В ее голосе зазвучали истерические нотки, когда в комнату проник серый рассвет, а я всего лишь потянулся за сигаретой.

Глава 6

Шериф Лейверс, благодушно попыхивая сигарой, одарил меня отеческой улыбкой.

— Вы просили меня навести справки о личной жизни Ника Каттера, и я это сделал, Уилер.

— Замечательно, — одобрил я его.

— Невосполнимая утрата для нашего города! — Он печально покачал головой, и все его подбородки затряслись, выражая сочувствие ему самому. — Трагическая потеря! В нашем округе немного найдется таких людей! Он обладал колоссальной энергией, которая не только обеспечивала ему успех в собственных делах, но и давала возможность помогать менее удачливым согражданам.

— Вы имеете в виду таких людей, как окружной шериф, столкнувшийся с нехваткой средств на проведение избирательной кампании? — спросил я с самым невинным видом.

Благодушная улыбка исчезла с физиономии Лейверса.

— Подобные дешевые шуточки могли бы показаться забавными, не говори вы о прекрасном человеке, который был недавно убит!

Итак, он посвятил свою жизнь работе и общественной жизни на благо сограждан. А что скажете о его личной жизни?

— Образцовая! — рявкнул Лейверс. — Женился два года назад. Супруги были преданы друг другу. Никто из них не был замешан ни в какие скандальные истории.

— Шериф! — произнес я печально. — Похоже, вы беседовали с парнями из Сити-Холла.

Он подозрительно прищурился:

— Ну и что такого, черт побери?

Как вы говорили до этого, он был крупнейшим спонсором партийных фондов во всем округе, поэтому мы все должны лелеять память о нем и надеяться, что оставшийся в живых его младший брат пойдет по его стопам и не сократит ежегодных вливаний в эти самые партийные кассы.

Я раскурил сигарету, затем глянул через стол на Лейверса, тот сосредоточенно смотрел на меня, при этом на щеках у него ходили желваки.

Так что вы хотите? — спросил я лишенным всяких эмоций голосом. — Точнее сказать, что вам требуется: отыскать его убийцу или защитить его репутацию?

Мне не нравится такая формулировка, особенно в ваших устах, лейтенант. — Пока еще он контролировал свой голос, но его пухлые пальцы уже выстукивали на краешке стола какой-то боевой мотивчик. — После всех тех лет, что мы работали вместе, я бы счел этот вопрос излишним. Вы прекрасно знаете, что мне нужно. Убийца Каттера!

— Прекрасно. — Я чуть-чуть расслабился. — У него была любовница, во всяком случае, еще месяц назад. Особа по имени Лиза Ландэу, «Л.Л.» из его черной записной книжки. У его жены тоже имелся любовник, он собирался навестить ее прошлой ночью. Да только Каттер неожиданно вернулся домой и заявил ей, что ему все известно про парня, который замещает его, когда он уезжает. Он разогнал супругу и его горничную по их комнатам, сам же уселся в своем кабинете и стал поджидать ловеласа, который должен был проникнуть в дом через специально оставленную незапертой входную дверь.

У Лейверса вытянулась физиономия.

— Вы в этом уверены? — спросил он и сам же ответил на собственный вопрос: — Понятно, вы не стали бы придумывать такую историю!

Я сообщил ему про Майка Донована и подробно пересказал все, что услышал от Лизы Ландау про ее связь с Ником Каттером. Узнал он и о том, как она навела меня на Берта Эванса.

Лицо шерифа помрачнело еще сильнее, когда он слушал версию Эванса о случившемся в Санта-Байя. Наконец я поведал ему и о том, что Тони Моррис вынуждена была признаться: она знала о любовнике миссис Каттер.

— Вы поверили, что она не знает имени этого человека? — спросил Лейверс, когда я закончил.

— Она не такая уж искусная врунья, — сказал я. Разумеется, я ей поверил. Существует один весьма простой способ выяснить, кто он. Спросить саму миссис Каттер. Именно так я и намеревался поступить, когда направлялся сюда.

— Представляете? А я-то поверил парням из Сити-Холла, когда они объяснили мне, какой великий и чистый человек был Николас Каттер! — Лейверс стукнул огромным кулачищем по столу, и тот возмущенно подпрыгнул на всех четырех ножках. — Значит, они водили меня за нос!

— Может быть, они сами этому верили? — пожал я плечами. — Если Эванс хотя бы наполовину прав в отношении того, как Каттер хозяйничал в Санта-Байя, это лишь доказывает, что в родных краях он действовал весьма осторожно. Ну а что касается остального… Сколько мужчин, о которых никто не слышал ничего плохого, обманывают своих жен? И сколько женщин наставляют рога своим муженькам?

— Вообще-то вы правы! — Шериф даже скрипнул зубами от злости. — Есть ли у вас какие-нибудь соображения, кто убил Ника?

— Очевидный кандидат — любовник. Возможно, слишком уж очевидный. Вы получили протокол вскрытия?

— Конечно. — Лейверс шлепнул ладонью по папке, лежавшей у него на столе. — Он всего лишь подтверждает то, что Мэрфи уже сказал. Эд Сэнджер тоже не добавил ничего нового. На бронзовом бюсте не было никаких отпечатков пальцев, да и вообще ему не удалось обнаружить ничего интересного. Так что действуйте на свой страх и риск. Было бы очень неплохо, — он мечтательно улыбнулся, — если бы вам удалось найти разгадку побыстрее, Эл.

«Эл»? Я с минуту смотрел на него вытаращенными глазами. С каких это пор мы стали такими закадычными друзьями? Потом я сообразил:

— Когда Джордж Каттер услышит, что у его брата была любовница, а у вдовы его брата есть любовник, он взовьется от ярости. Вам нужно, чтобы убийца оказался за решеткой до того, как Сити-Холл насядет на вас, шериф?

Он закрыл глаза на пару минут, потом бросил на меня убийственный взгляд.

— Я могу как-нибудь помочь? — сдавленно спросил он.

— В Санта-Байя есть такой лейтенант Шелл, — сказал я. — Я с ним встречался пару раз. Может, вы сумеете позвонить ему по телефону и перепроверить версию Эванса о событиях в Санта-Байя? Мне также хотелось бы знать подробности о брате Ленни Силвера. Если Каттер на самом деле купил тех двух бугаев, Шелл достаточно честный человек, чтобы сказать вам об этом.

— Ладно. — Шериф хмуро посмотрел на меня. — Но я не вижу, какое это имеет отношение к убийству.

— Я тоже. Но шестое чувство подсказывает мне: если у Ленни есть причины ненавидеть копов, то мне придется поглядывать себе через плечо, пока он живет в Вэлли.

— Вы его боитесь? — с любопытством спросил Лейверс.

— Вы же знаете, какой я нервный! Я всего боюсь. По временам даже вы меня пугаете.

— Свежо предание… — буркнул он. — Хорошо, я позвоню этому лейтенанту Шеллу. Чего еще вы хотите?

— Мне бы хотелось узнать побольше про Майка Донована и о его деятельности. Может быть, вы сумеете уговорить кого-нибудь из прокуратуры заняться его финансовыми операциями, а Полник присмотрит за самим Донованом.

— Нас никогда особенно не любили в окружной прокуратуре. Уж кому-кому, а вам-то следует об этом помнить! — Кровь понемногу отхлынула от его лица, он махнул рукой, показывая, что сдается. — Ладно, попытаюсь. Но зачем вам Полник? Учитывая его тактичность и сообразительность…

— Это-то мне и надо…

— Что именно?

— Чтобы Донован убедился, что мы ему не верим и, возможно, считаем, что Ника Каттера убил он. Я хочу, чтобы Полник превратился в его тень и изводил его глупейшими вопросами. Тогда даже такой тип, как Донован, начнет нервничать. А там посмотрим.

— Ну а если он разнервничается, то что, по вашему мнению, может сделать?

— Надеюсь, какую-нибудь глупость! — ответил я искренне. — Велите Полнику спросить у него, почему он лгал про знакомство с Лизой Ландау и кто она ему. Учитывая особенность мышления Полника, этих двух вопросов вполне достаточно. Ему их хватит на пару дней. Он доведет Донована до белого каления, и тот скоро на стенку полезет.

— Ладно. — Лейверс снова побарабанил по письменному столу, но выражение разочарования так и осталось на его лице. — Что еще, лейтенант? Может, вы хотите, чтобы я встал на голову и просвистел какой-нибудь мотивчик? И простоял так все утро?

— Потрясающая идея, шериф! — воскликнул я с энтузиазмом. — Можете пригласить парней из Сити-Холла послушать ваше выступление, и тогда Джордж Каттер не смог бы связаться…

Я вышел из кабинета, все еще продолжая говорить. Лейверс же сидел с таким видом, будто опасался кровоизлияния в мозг. Мне даже показалось, что, если бы он в данный момент его получил, это принесло бы ему несомненное облегчение.

Аннабел Джексон отсутствовала: скорее всего, пудрила нос или занималась чем-то подобным, поэтому я прошел через опустевшую приемную, не услышав ни одного словечка, которое наставило бы меня на путь истинный.

Поездка до Виста-Вэлли заняла около сорока минут и дала бы мне возможность подумать, если бы у меня были хоть какие-то конкретные темы для размышлений. Дверь отворила Тони, которая приветствовала меня бледной улыбкой. Под глазами у нее были круги, чему вполне соответствовали черное форменное платье и чулки. В ответ я одарил ее солнечной улыбкой, и она, чисто рефлекторно, посторонилась.

— Вы? — прошептала она. — Вот неугомонный. Вас следовало бы называть «вечным двигателем».

Я ступил в холл как на спортивную арену, и она опять отступила.

— Если вы воображаете, — проворчал я, — что я намерен наброситься на вас в этой голливудской обстановке, то вы, должно быть, ненормальная.

— Вы из тех, кто с удовольствием занимался бы любовью с девушкой-космонавтом в межпланетном корабле, — сказала она, задыхаясь, — лишь бы сорок миллионов человек наблюдали за вами по телевидению, а комментатор поздравил вашу мать с таким изумительным сыном.

— Я бы хотел поговорить с миссис Каттер, — холодно произнес я.

— Она там! — указала Тони на гостиную.

— Вы не хотите предупредить ее о моем приходе?

— Я даже не хочу вас видеть, Эл Динамо! Во всяком случае, пару дней, пока ко мне не вернется нормальное дыхание.

Я оставил ее стоять у входа все с тем же потрясающим выражением лица, а сам направился в гостиную. Насколько я мог разглядеть, не имея бинокля, в ней находился только Джордж Каттер. Несмотря на дорогой костюм и безукоризненную стрижку, вид у него был какой-то подавленный, чтобы не сказать жалкий, словно он в одночасье утратил всю свою самоуверенность.

— Закройте дверь! — рявкнул он.

Я тщательно прикрыл за собой дверь, потом приблизился к нему.

— Можете не извиняться, — заговорил он, старательно подбирая слова. — Да потом, я просто не принял бы извинений от такого сукиного сына, как вы, Уилер.

— Горничная сказала, что здесь миссис Каттер, промолвил я.

— Мириам наверху. Решает, выброситься ей из окна или отравиться. Хороша эта горничная! Вчера распустила язык, а сегодня утром полна раскаяния. Мириам мне все рассказала, когда очнулась после истерики. Я посоветовал ей лить слезы в своей спальне, ну а с вами поговорю я сам. — Он на какое-то мгновение закрыл глаза. — Чего бы мне хотелось больше всего, так это разорвать вас на куски голыми руками. Но, очевидно, это проблемы не решит, не так ли? Наверное, вы накопали еще чего-нибудь там, откуда вы пришли.

— Вы пытаетесь мне что-то сообщить или же впадаете в детство? — вежливо осведомился я.

— У Мириам был любовник, — изрек он. — Вы об этом догадались, а горничная подтвердила. Правильно?

— Если вы намерены сказать мне, что вы и есть любовник Мириам, я этому поверю.

— Ни черта не поверите!

— Вы как раз наиболее очевидная фигура. Ваш брат держал ее тут взаперти, никуда не брал с собой, а слуги дворецкий или шофер — не задерживались настолько долго, чтобы заинтересовать ее в этом смысле. Вот и получается, что вы — единственный мужчина, которого она видела в доме.

— Теперь вы все знаете! — Он бросил на меня свирепый взгляд.

— И как давно это продолжается?

Он раздраженно передернул могучими плечами, как будто хотел наподдать кому-то, но в данный момент не мог позволить себе сделать это.

— Месяцев шесть, пожалуй.

— Когда об этом стало известно вашему брату?

— Откуда, черт возьми, мне знать?! Мириам говорит, что он неожиданно возвратился вечером домой в тот самый день, когда его убили, и сказал ей, что все знает, но не сообщил, когда и как узнал.

— Был ли он еще жив, когда вы ушли из дома в ту ночь?

Он резко вскинул голову, в его глазах появилось удивленное выражение.

— В ту ночь меня здесь не было!

— Послушайте! — нахмурился я. — Он знал, что вас ждут. Чтобы поймать вас, когда вы будете проходить через парадную дверь, он ее специально оставил открытой, как это всегда делала его жена.

— Мириам ожидала меня, правильно. Но я не мог прийти в ту ночь. Обычно я говорил Ив, моей жене, что уезжаю из города по делам. Но в тот день я засиделся в офисе до шести часов. Я был один в кабинете, все остальные уже ушли. И вдруг услышал чьи-то шаги. Я выглянул и заметил, что Ник направляется в свой личный кабинет. Для меня это было полнейшей неожиданностью, поскольку предполагалось, что до конца недели он пробудет в Санта-Байя. И как только дверь за ним закрылась, я выскользнул из кабинета и отправился домой. Поверьте мне, лейтенант, я не настолько глуп, чтобы действовать наобум. Ив я сказал, что поездка в последний момент была отменена. Мы спокойно поели и рано легли спать.

— И вам даже в голову не пришло позвонить Мириам и предупредить ее о Нике?

— В этом не было необходимости, — коротко ответил он. — У нас имелась своя система предупреждения. Ее комната находится в передней части дома. Мы договорились, что, когда Ник дома, она оставляет в этой комнате свет. Если же все в порядке, свет там выключается.

— В котором часу вы обычно являлись в этот дом?

— По-разному. Но после двенадцати. Чтобы быть уверенным, что горничная уже спит.

— Где вы оставляли машину?

— Какая разница?

— Где вы оставляли машину? — холодно повторил я.

— На дороге.

— Припарковывали у каменной стены?

— Нет, конечно. — Лицо у него потемнело. — Вы думаете, я бы стал так рисковать? Да любой, возвращаясь ночью домой, мог бы узнать мою машину. Нет, обычно я ставил ее в сотне ярдов от дома, чуть дальше по шоссе, под деревьями.

— Вы не знаете, каким образом Ник узнал про вас и свою жену?

— Я уже говорил: не знаю!

Послышался стук в дверь, и в комнату вошла горничная.

— Извините, лейтенант. Вам звонят по телефону в холле.

Слышали бы вы, как вежливо это было сказано!

— Спасибо, — поблагодарил я ее. — Передайте, что я подойду через минуту.

Дождавшись, когда за ней закроется дверь, я поднял глаза на Джорджа Каттера.

— Думаю, на сегодня хватит. Я приду позднее и задам вам еще кое-какие вопросы. Надеюсь, что к тому времени вдова справится со своей истерикой.

Он открыл было рот, чтобы ответить, но передумал и крепко закрыл его. Я вышел в холл.

— Уилер, — произнес я в трубку.

— Я звонил Шеллу в Санта-Байя, — сказал Лейверс. — Передал ему, что мы хотели бы узнать. Он не мог ничего сообщить с ходу, но его молчание было напряженным. Потом он заявил: если вам нужна информация, можете подъехать в Санта-Байя… И повесил трубку.

Я на минуту задумался. Санта-Байя находилась в сотне с чем-то миль к югу от нас, не более чем в трех часах пути.

— Ладно. Еду туда немедленно, вернусь назад к вечеру.

— Вы считаете это настолько важным? — с сомнением в голосе спросил Лейверс.

— Любовником оказался младший братец Джордж, алиби на время убийства ему обеспечивает жена, — объяснил я угрюмо. — Вот почему я так хочу встретиться с Шеллом.

— Хорошо. — По голосу шерифа чувствовалось, что он не в восторге. — Я поручу кому-нибудь из прокуратуры проверить компанию Донована, а Полника пошлю дразнить ее владельца.

— Прекрасно. До завтра, шериф.

— А почему не сегодня вечером?

— Весьма любезно с вашей стороны, но, признаться, вы не в моем вкусе!

Я поспешил повесить трубку прежде, чем она успела взорваться.

Глава 7

Шелл откинулся на спинку стула и закурил сигарету, являя собой картину отдыхающего человека.

— С вашей стороны было крайне любезно угостить меня обедом, Эл, — подмигнул он мне. — И ради этого приехать сюда из Пайн-Сити!

— Я не хотел бы подгонять вас, Дон, — заговорил я со вздохом, — но на мне висит это проклятое дело об убийстве.

— Вы слишком тревожитесь… — Голос у него звучал благодушно. — Относитесь ко всему философски. Если вы и не поймаете убийцу, он все равно когда-нибудь умрет от старости, верно?

— Объясните это окружному шерифу! — хмыкнул я. — Он очень нетерпеливый, ему подавай все сию минуту!

— Значит, он похож на вас? — Шелл тихонечко хохотнул. — Ладно, поехали!

— Назад, в ваш офис?

— Но с остановкой в пути. Есть один человек, с которым вам следует встретиться.

Я оплатил счет и скрестил пальцы, чтобы Лейверс счел эту сумму законными служебными расходами, а затем направился вслед за Шеллом к машине. Высокий малый с коротко подстриженными седыми волосами и темными глазами, прикрытыми тяжелыми веками, — вот и все, что можно сказать вкратце о внешнем облике моего сослуживца. А если кого интересует, добавлю следующее: он, как говорится, себе на уме и самый настоящий коп. Дон Шелл мне нравился, что вовсе не означало, что я ему слепо верил — точно так же, как он мне, надо думать.

Мы сели в его машину и минут десять ехали в полном молчании, пока он не остановился у небольшого каркасного домишки в одном из самых бедняцких районов города. Я прошел следом за Доном по коротенькой бетонной дорожке к крыльцу. Игнорируя звонок, лейтенант широко открыл рот и гаркнул:

— Чарли!

Секунд через десять дверь распахнулась. На пороге стоял высокий изможденный тип. На мой взгляд, ему было за шестьдесят, а если точнее, то под семьдесят. Кожа на его лице была туго натянута и казалась восковой, а выцветшие голубые глаза были затуманенными, почти незрячими.

— Лейтенант? — Тонкие губы изогнулись то ли в улыбке, то ли в болезненной гримасе. — Не видел вас целую вечность!

— Как поживаете, Чарли? — участливо спросил Шелл.

— Не жалуюсь, — пожал плечами старик. — Да и кто бы стал слушать, если б я решил жаловаться?

— Познакомьтесь с моим приятелем, лейтенантом Уилером из Пайн-Сити. — Голос Шелла звучал энергично. — Эл, это Чарли Прейхен, уволенный из полиции пару лет назад.

— Сделал блестящую карьеру, — подмигнул мне Прейхен. — Начал службу патрульным и им же закончил. Рад с вами познакомиться. — Уилера интересует Пит Силвер, — ровным голосом сообщил Шелл. — Я думаю, вы смогли бы рассказать ему, что произошло тем вечером.

— Почему бы и нет? — Ухмылка исчезла с лица старика. — Конечно, когда-нибудь мне придется все это позабыть, но пока не получается… Случилось это вечером, около половины десятого. Из бара выскочил толстяк и закричал, что в баре какой-то пьянчуга крушит все налево и направо. Ну, мы с Лоу Штерном пошли туда. Там бушевал этот детина, лет двадцати, не больше. Забавлялся тем, что ломал мебель. Когда мы подошли ближе, он поднял над головой стул. Я велел ему бросить его, но он швырнул его в Лоу, сбил того с ног и буквально затолкал под стол. Поэтому я решил слегка отрезвить его своей дубинкой, хотел ударить по плечу, но он ухитрился отскочить в сторону. — Прейхен покачал головой. — В жизни своей не видел, чтобы кто-нибудь двигался так быстро, как этот детина! Он вырвал у меня из рук дубинку и тут же огрел меня ею по затылку. Я упал, а он продолжал дубасить меня по спине. У стула, которым он стукнул Лоу, были металлические ножки. Одна из них раскроила Лоу лоб, кровь заливала ему глаза. Но все же Лоу удалось вытащить пистолет. Он приказал молодчику ложиться. Но тот и ухом не повел и продолжал меня избивать. И тогда Лоу выстрелил ему в ногу.

— Пуля раздробила молодчику кость, — сообщил Шелл тем же ровным голосом. — Я не знаю медицинских терминов, но в конечном счете сейчас одна нога у детины на два дюйма короче другой и ему придется таскать ее за собой до конца жизни.

— Пита Силвера судили? — спросил я.

— Кое-кому в Санта-Байя он нравился, — хмыкнул Шелл. — Для него отыскали ловкого адвоката и полдесятка подставных свидетелей, которые единодушно присягнули, что в то время находились в баре и видели все своими глазами. Если послушать их, молодчик был пьян, но и только. Они не заметили, чтобы он крушил мебель или швырял стулом в Лоу Штерна. Зато видели, как двое копов ворвались в бар и принялись избивать дитятко дубинками. Дитятко рассердилось, отняло дубинку у ближайшего копа и стало возвращать то, что само получило. Тогда второй коп выхватил пистолет, прицелился и выстрелил в ногу несчастному. Жюри признало Силвера невиновным. Все только что не обливались слезами, созерцая, как парень ежедневно появляется в суде в инвалидной коляске. Так что вот как оно было. Когда Чарли ровно через три месяца вышел из больницы, его тут же отправили на пенсию — он не мог больше работать… Чарли, объясни-ка лейтенанту, что у тебя обнаружили, когда привезли в больницу?

Старик кивнул:

— Что бы вам ни говорили, лейтенант, у меня был перелом пяти ребер, одна отбитая почка и четыре трещины в позвоночнике, уж не помню, как это по-научному называется.

Шелл хмуро добавил:

— С тех пор Чарли носит специальный корсет, да и ходить-то долго не может, сразу же начинаются боли.

— Доктор все время дает мне специальные пилюли, — пояснил Прейхен, — но я стараюсь обходиться без них… Лейтенант, почему бы вам и еще парочке ребят не собраться ко мне как-нибудь вечерком на покер?

— Неплохая мысль, — кивнул Шелл. — Что скажете про следующий вторник?

— Прекрасно! — заулыбался Прейхен, потом обратился ко мне: — Надеюсь, мы с вами как-нибудь еще увидимся, лейтенант.

— Непременно.

Я молча следил, как старик медленно — буквально на дюйм за раз — повернулся и с трудом зашаркал назад в дом.

Когда мы вернулись в машину, Шелл закурил сигарету.

— Чарли всего сорок шесть лет, — глухо сказал он. — Его пенсии едва хватает на оплату квартиры да на самые необходимые продукты. Жене пришлось пойти работать уборщицей, и лишь таким образом они кое-как сводят концы с концами. Если его кто-то купил в тот вечер, то, должно быть, бедняк из бедняков!

— Да, я понял, — сказал я.

— Я хотел, чтобы вы все увидели собственными глазами.

Он включил мотор и отъехал от обочины.

— Если бы кто-то рассказал мне здесь такую же историю и сказал, что она произошла в Пайн-Сити, думаю, я все равно продолжал бы сомневаться, даже если бы поговорил лично с вами по телефону… — Он искоса взглянул на меня. — Не то чтобы я усомнился в ваших словах, Эл, но, как известно, «пока не увижу — не поверю». Ведь так?

— Я все понял. А теперь расскажите мне про Каттера и Эванса. Как проходила борьба между ними?

— Полагаю, истоки вам известны. Эванс был здесь сам себе хозяин, пока не появился Каттер. Я наблюдал их обоих в то время: один другого стоил. Соперничество было нешуточным, игра становилась все ожесточеннее, и в ход шли любые средства. В конце концов Ленни Силвер совершенно открыто принял сторону Эванса. После случившегося с его братом он стал всюду кричать, что все было подстроено Каттером, и организовал настоящую схватку между людьми Эванса и парнями, работающими на Каттера. Было столько разбитых голов, что нам пришлось вызвать отряд для их успокоения. К счастью, обошлось без убитых. Каттеру ничего не стоило доказать, что все затеял Силвер, или, иными словами, Эванс. Общественное мнение было настроено против Эванса. Он понял, что проиграл, и поспешил отступить. Я не могу этого доказать, но не сомневаюсь, что у Каттера рыльце было сильно в пушку, именно поэтому он и не настаивал на суде над Силвером и его людьми. На этом все и кончилось.

— Каттер здесь женился? — спросил я.

— Точно. Выдающееся общественное событие. Три сотни приглашенных. Как раз после того, как он выставил Эванса из города. Его рейтинг был необычайно высок.

— А его жена местная жительница?

— Да, Мириам Перкинс. — Он покосился на меня. — А что?

— Вам что-нибудь известно о ней? Чем она занималась до замужества?

— Немного… — Его губы сложились в узкую линию. — Почему вы спрашиваете об этом, Эл?

— Вы же знаете, как это бывает при расследовании убийств, Дон, — пояснил я весьма неопределенно. — Иногда ты сталкиваешься с людьми, которым буквально не терпится рассказать вам о других людях, проходящих по делу. И когда они лезут вон из кожи, ты начинаешь сомневаться, что в их показаниях правда, а что — ложь, рассчитанная на то, чтобы заставить тебя смотреть в неверном направлении. За последние дни чего я только не наслушался о Мириам Каттер! Так что заглянуть в ее прошлое не мешало бы.

— Ладно. Перед тем как вы отправитесь назад в Пайн-Сити, посвятим этому минут пятнадцать. Я бы не стал этого делать, если бы не чувствовал себя в долгу за превосходный обед!

— Спасибо, но мне кажется… — Я посмотрел на него. — О чем вы говорите?

— Вообще-то я не принадлежу к категории сентиментальных копов, — проворчал Шелл. — Но я по-прежнему считаю, что если кто-то ставит крест на рэкете и хочет стать честным, такой человек заслуживает уважения. Надеюсь, вы думаете так же, лейтенант?

— Пожалуй, да, лейтенант… Мы что, больше не друзья?

— Мы никогда ими и не были, — усмехнулся он. — Возможно, мы немного симпатизируем друг другу, Эл, однако оба прекрасно знаем, насколько один коп может доверять другому.

— Я как-то раньше об этом не задумывался, — ответил я, — но, возможно, вы и правы.

— Прав, прав, и вы это знаете, чертов лжец!

Он завернул на парковочную площадку и поставил машину туда, где на асфальте темной краской было выведено его имя. Поднявшись на второй этаж управления, мы прошли в какой-то кабинет. Его единственным обитателем оказался довольно тучный парень с добродушной физиономией, добросовестно изучающий цветной вкладыш в мужской журнал — на нем была изображена полногрудая блондинка.

— Это сержант Хенсон, — представил его Шелл. — Джек, я хочу познакомить тебя с лейтенантом Уилером из Пайн-Сити.

— Привет, лейтенант! — Упитанный сержант помахал рукой, не отводя глаз от вкладыша. — Послушай, Дон! Ты знаешь, что здесь написано? Что хобби этой красотки — коллекционирование старых пивных кружек. Бьюсь об заклад, она насобирала уйму старых пивных кружек, но только на уме у них была не выпивка, а? — Он закатился хохотом. — Чего вы, ребята, от меня хотите?

— Хочу на несколько минут позаимствовать у тебя дело «троицы», — спросил Шелл.

— Ради Бога, если только сумеешь его разыскать, — пожал плечами Хенсон. — По-моему, пару лет назад мы подложили эту папку к старым делам.

— Я отыщу ее, — сказал Шелл и направился к стеллажам в конце кабинета.

Сержант снова вернулся к нагой красотке на вкладыше.

— Вот видите, лейтенант? Им пришлось сложить страницы, и эту шлюху тоже — в самом интересном месте. Если бы моя жена без одежды хотя бы вполовину выглядела так же привлекательно, я бы сжег все ее ночные рубашки и пеньюары!

Появился Шелл с синей папкой под мышкой.

— Пошли в мой кабинет, Эл. — Он мельком взглянул на увлеченного сержанта. — Спасибо, Джек! Я поставлю это на место.

Через несколько минут я сидел глядя на него через стол. Он открыл папку, извлек из нее большую фотографию и перебросил ее мне. На меня смотрели встревоженные глаза молодой миссис Каттер с нервически поджатыми губами.

— «Мириам Перкинс, незамужняя, возраст — двадцать пять лет, ранее приводов не имела», — зачитал Шелл. — Дело это приблизительно трехлетней давности. Тогда она была девушкой по вызову. Из очень дорогих. — Он усмехнулся. — Брала по сотне баксов за визит, а чтобы в нашем городе девушке по вызову получить такие деньги, она должна отлично знать ремесло. Мы получили жалобу от одного типа, достаточно пожилого, чтобы разбираться в подобных вещах, ну и вызвали ее. По ее словам, он пожаловался потому, что она отказалась остаться у него на всю ночь и ушла. Мы проверили ее подноготную. Она из хорошей семьи, отец ее был вице-президентом какой-то оптовой компании средней руки. Дома — куча денег и никаких эмоциональных проблем с родителями. Проституцией она занималась ради острых ощущений — так она заявила. Возможно, это и было правдой, но как она дошла до жизни такой? Через своего приятеля, сказала она. Этот приятель познакомил Мириам с другой девицей, постарше ее. Та играла роль организатора, договаривалась о свиданиях и получала по сорок баксов с каждой сотни, заработанной девушками.

— «Троица»? — спросил я.

— Правильно. — Он несколько раз кивнул. — Мы сразу же проверили двух других. У второй было почти такое же прошлое, как и у Мириам Перкинс. Та, что постарше, была иной.

— В каком смысле?

— Тертый калач, занималась рэкетом несколько лет. Если бы не эти девицы, мы бы до нее ни за что не добрались. Я считаю, у нее был подлинный талант подбирать подходящих девушек, таких «любительниц острых ощущений», как Мириам Перкинс, Тони Моррис и…

— Минуточку! — завопил я.

— Что-нибудь не то съели? — Он с удивлением взглянул на меня.

— Повторите-ка еще разок второе имя.

— Тони Моррис.

Он вытащил из папки вторую фотографию и протянул ее мне. Тони Моррис, только более молоденькая, довольно хмуро смотрела на меня большими невинными глазами.

— «Тони Моррис, незамужняя, двадцать три года, приводов не имела», — прочитал Шелл. — Была девушкой по вызову. Занималась этим из «интереса», да и деньги ей были не лишними. Средств, получаемых от папочки — пятьдесят долларов в неделю, было недостаточно на приобретение тех красивых тряпок, до которых она была большой охотницей. По временам она подрабатывала еще манекенщицей в шикарном магазине готового платья. Но постоянной работы не искала, потому что, как она выразилась, «было бы слишком нудно ежедневно высиживать положенное количество часов в каком-нибудь скучном старом офисе». Трогательно, не так ли?

— Могу я взглянуть на фотографию вдохновительницы всего дела? — спросил я.

— Конечно!

Он бросил мне через стол третий снимок. Обрамленное длинными черными волосами лицо, на которое я смотрел, было почти прекрасным. Женщина слегка улыбалась, как будто то, что ее фотографировали для постановки на учет в полиции нравов, забавляло ее. Полураскрытые губы капризно изогнуты, нижняя губа чуть ли не вывернута.

— Лиза Неттхейм, — сказал Шелл. — «Двадцать восемь лет, незамужняя, в Калифорнии ранее приводов не имела». Мы не стали проверять в других местах, но я убежден, что она — фигура, известная еще в двух-трех штатах.

— Она вышла замуж за парня по фамилии Ландау, — заметил я. — Он умер.

— Как вы узнали? — искренне изумился он. — Она сообщила нам об этом в тот вечер, когда мы привезли сюда всех троих. Попросила, чтобы мы оставили в покое двух других, они — всего лишь глупые девчонки и теперь настолько перепуганы, что больше не будут этим заниматься. А что она может сказать о себе, спросил я ее, и тогда она поведала нам, что собирается выйти замуж. — Шелл медленно покачал головой. — Вы бы ее видели! Сидела здесь словно титулованная особа и выглядела на миллион долларов. Ландау, старикан чуть не семидесяти лет, был ее постоянным клиентом. Он надумал жениться на ней главным образом потому, призналась она, что хотел сэкономить деньги. И она решила принять его предложение. Но последним-то, как оказалось, смеялся старик. Он умер три месяца спустя и оставил ей состояние, обремененное такими долгами, что весь ее реальный доход составлял не больше сотни в неделю. Я иногда думал, что с ней случилось.

— В данное время она живет в Пайн-Сити, — буркнул я. — По всей вероятности, мне следует назвать сегодняшний день днем открытий или даже днем разоблачений. — Я поискал в кармане сигарету, нашел одну и поднес к ней спичку. — А каким образом Мириам Перкинс превратилась в миссис Каттер?

— Каттер присоединил предприятие ее отца к своей империи. Полагаю, именно так они и повстречались… Мы, как положено, предупредили их всех: в следующий раз… и так далее и тому подобное, — и отпустили на все четыре стороны. Представляете, как я был поражен, прочитав о свадьбе Каттера? И вместе с тем порадовался — оказывается, и коп может сыграть роль доброго Санта-Клауса. Думаю, насчет этого я ошибся, верно?

— Не знаете, хоть одна из этой троицы была как-нибудь связана с Эвансом?

— Не знаю. Отъезд Эванса не был большой потерей для города, но, откровенно говоря, Каттер оказался не лучше. Насколько мне известно, Эванс не женат, так что вполне вероятно, что он знал одну из них или даже всех троих.

— Отсюда Эванс отправился в Лос-Анджелес, — сказал я. — Надо думать, что Ленни Силвер поехал вместе с ним, поскольку сейчас оба они в Пайн-Сити. Там же и бывшая королева ночного клуба по имени Мерл. Говорит, что нашел ее в Сан-Франциско. Она не жила здесь пару лет назад?

— Не думаю.

— Ну что ж, огромное спасибо, Дон! — Я поднялся. — Благодарю за все.

— Кто знает, может, в следующий раз и мне понадобится выяснить что-нибудь в Пайн-Сити. — Он с минуту поколебался. — Мне очень не хочется спрашивать, но если не спрошу, эта мысль будет беспокоить меня еще пару дней. Как там Тони Моррис?

— Имеет вполне законную неплохую работу. Она — личная горничная миссис Каттер.

— Ну и ну! — На мгновение у него на лице появилось сочувственное выражение. — Ну что ж, желаю вам разобраться с вашим убийством, Эл. Не сомневаюсь, вам это просто необходимо.

— Да, пожалуй, — согласился я со вздохом. — Кстати, вы никогда не сталкивались в сфере строительства и благоустройства жилых районов с парнем по имени Донован? Майк Донован?

— Нет, — ответил он без колебаний. — Никогда не слыхал о таком.

— Это уже кое-что… А Лиза Неттхейм-Ландау не говорила, в каких краях она пребывала до того, как перебраться в Санта-Байя?

Шелл на мгновение задумался, затем покачал головой:

— Не думаю, а если и говорила, то я не помню.

— Ну, до встречи, Дон!

— Пока. В любой момент, как только вам снова захочется угостить меня обедом, сразу катите сюда.

Глава 8

Дверь мне открыла пышная блондинка с розовато-желтыми волосами, с таким же страдальческим выражением на лице, как и во время нашей первой встречи. Мне было жарко и хотелось пить после дороги из Санта-Байя, но я догадался, что гостеприимство не входит в число ее достоинств. На этот раз на ней были обтягивающая белая рубашка и такие узкие черные брюки, что оставалось только поражаться прочности ткани, выдерживавшей сопротивление ее телес.

— Снова вы! — проворчала Мерл каким-то утробным голосом. — Почему это вам обязательно нужно было явиться сюда в шесть вечера?

— Вы и сегодня изволите есть? — спросил я ядовито.

— Мы всегда едим.

— Оно и видно. Можете не прерывать из-за меня свое любимое занятие, мне нужен только Силвер.

— В таком случае поторопитесь, хорошо?

Она пошире распахнула дверь и, грузно переваливаясь, прошла в гостиную.

На кушетке, наблюдая за тоненькой струйкой дыма, поднимавшейся спирально из его трубки, лежал Берт Эванс. Он выглядел, пожалуй, чересчур расслабленным, но, возможно, мне это просто показалось.

— Опять он, — злобно сообщила Мерл. — Хочет поговорить с Ленни.

— Вот и пригласи его сюда. — Эванс принял сидячее положение. — Возьмите себе стул, лейтенант.

Я дождался, когда Мерл вышла из комнаты, и спросил:

— А как вы расслаблялись в Санта-Байя?.

— Вы имеете в виду особый вид расслабления?

— Ну, как сейчас с Мерл, — подмигнул я ему. — Так что вы для этого делали?

— Вы хотите, чтоб я обрисовал вам свою сексуальную жизнь?

— А почему бы и нет?

Его губы растянулись в автоматической улыбке, в то время как глаза под тяжелыми веками настороженно следили за мной.

— Я бы сказал, что вы шутите, но вы, похоже, не из тех копов, кто любит дурачиться. Вас интересует что-то определенное? Тогда спрашивайте напрямик. — Он легонько поскреб свою загорелую лысину. — А я либо отвечу на ваш вопрос, либо скажу, чтобы вы занимались своими собственными чертовыми делами.

— Девушки по вызову. Сотня долларов за сеанс. Красивая брюнетка, которая стоит ровно столько и ни цента меньше. Звали ее Лизой Неттхейм.

— Точно, Лизу я знал! — кивнул он. — И вы правы: она стоила тех денег, что ей платили. С ней произошла ужасная история, лейтенант. — Он печально покачал головой. — Я до сих пор переживаю. Она вышла замуж и бросила свое занятие!

— И стала вдовой через три месяца, — подхватил я. — Сейчас она живет в Пайн-Сити. Известно вам это?

— Нет! Чего вы хотите, лейтенант? Толкнуть меня на прелюбодеяние?

— Упаси Боже! Значит, в последнее время вы не встречались?

— Я не виделся с ней с той поры, когда она выскочила замуж, уехала из Санта-Байя и ушла из моей жизни. — Его лицо на мгновение исчезло в облаке дыма. — Лучше бы вы мне не говорили, что она поблизости, да еще и вдова! Знаете, у меня сразу появился зуд.

В комнату, приглаживая длинные светлые волосы, грациозной походкой вошел Силвер. Он был одет в шелковый эффектный костюм из дымчатого шелка с искоркой, который буквально переливался, когда парень проходил сквозь сноп солнечного света, падавшего из окна. Сегодня платиновые часы-браслет красовались на его левой руке, составляя единый ансамбль с платиновыми же часами на ремешке на правой руке, и я даже прислушался, не бряцают ли они при ходьбе. Ярко-синие глаза на его по-детски миловидном лице чуть не вылезли из орбит, когда он увидел меня.

— Теперь я знаю, почему здесь так воняет! — произнес он брезгливо. — Снова явился легавый.

— Сегодня я видел того «быка», которого ваш брат избил в Санта-Байя, — заговорил я с ним. — Он три месяца пролежал в больнице, а затем его убрали на пенсию. Пенсия небольшая, и его жена вынуждена работать уборщицей, а сам он носит спинной корсет.

— Вы разбиваете мое сердце! — фыркнул Силвер. — На суде все было сказано о том, что они вдвоем сделали с Питом в тот вечер, коп!

— Где ты находился в ту ночь, когда был убит Николас Каттер? — рявкнул я.

Он пожал плечами:

— У меня было ответственное свидание.

— Где и с кем?

— Не ваше собачье дело!

— Столь же ответственное, что и вчера?

— Возможно.

— Такое же, как и сегодня?

— Возможно!

— Ошибаешься, — поправил я его. — Сегодня тебе предстоит свидание со мной. Действительно, весьма ответственное. В управлении.

Берт Эванс тихонечко кашлянул.

— Я попрошу моего адвоката встретить вас там, лейтенант.

— Прекрасно. Но это только в том случае, если. Пенни будет держать себя в руках во время поездки.

— Что, черт побери, это значит? — возмутился Силвер.

— Ты относишься к тем легко возбудимым типам, которые пылают ненавистью к копам. — Я нехорошо ухмыльнулся, посмотрев на него. — К тем, что способны напасть на меня по дороге в город. Так что мне придется тогда утихомирить тебя ударом пистолета по голове и упрятать за решетку в тот миг, как мы доберемся до управления.

— Этот номер у вас не пройдет! — завопил он.

Я развел руками.

— Ты вчера верно сказал, я — мелкий коп, работающий в службе шерифа небольшого округа. Но именно это и облегчает мою задачу, Ленни. Все достойные люди этого города возмущены зверским убийством одного из наиболее уважаемых граждан. Так неужели ты думаешь, они станут беспокоиться о том, что случится с каким-то молодчиком, который отказывается отвечать на вопросы?

— Скажи ему, Ленни, — вкрадчиво произнес Эванс.

— Я был с дамой. Провел всю ночь у нее в квартире, — равнодушно сообщил Ленни. — Что в этом такого?

— Не будем пускаться в дебаты, — снизошел я. — Ее имя и адрес.

— Берт, — Ленни неуверенно облизал губы, — боюсь, тебе это может не понравиться…

— Я сообщу тебе свое мнение, — пообещал Эванс.

— Она позвонила как-то вечером, когда вас с Мерл не было дома, дня через два после того, как мы приехали сюда, — неуверенно заговорил Силвер. — Сказала, что хотела бы видеть тебя, просто чтобы вспомнить прежние времена. Ну я и рассказал ей про Мерл. Тогда она спросила, почему бы мне как-нибудь не заглянуть к ней. — Он смущенно пожал плечами. — Ну я и заглянул.

Какое-то мгновение Эванс недоверчиво смотрел на него.

— Лиза Неттхейм?

— Теперь она Лиза Ландау, вдова.

— Ты мелкий тупой шпаненок!

Эванс встал, аккуратно положил трубку на край пепельницы и повернулся к Силверу. Поднял его за шиворот со стула и тыльной стороной ладони с силой ударил сначала по одной щеке, потом по другой.

— Блудливый щенок! Мне плевать, с кем ты спишь в нерабочее время! — глухим голосом проговорил Эванс. — Но о ней ты должен был сказать. Она могла быть приманкой, подосланной Николасом Каттером. Ты об этом подумал?

— Проклятие! — пробормотал Силвер распухшими губами. — Мне это просто не пришло в голову! Крайне сожалею, Берт! Честное слово!

— Раз Ник мертв, это уже не имеет значения. — Эванс взял трубку и снова уселся на кушетку. — Но такое могло случиться.

— Где она живет? — спросил я.

Силвер не задумываясь назвал ее точный адрес.

Я закурил сигарету, чтобы иметь пару минут на размышление, но больше вопросов у меня не было. Алиби Ленни на время убийства Каттера было установлено, и если я не смогу доказать, что оно фальшивое, мне придется этим удовлетвориться.

— У вас есть еще вопросы, лейтенант? — резко спросил Эванс.

— Пожалуй, нет.

— Значит, я теперь могу идти? — обрадовался Силвер.

— Нет, черт побери! — внезапно рявкнул Эванс. — Ты и Лиза Негтхейм — к такому мне надо еще привыкнуть, для меня это полная неожиданность. Во всяком случае, одну ночь ты можешь пропустить. Останешься сегодня дома, Ленни, сэкономишь силенки.

Я двинулся к двери, но тут Силвер загородил мне дорогу. Глаза у него будто остекленели от ненависти.

— Я кое-что должен тебе за это, коп! — прошипел он.

— Вот и ударь меня, Ленни, — сказал я! — Оставь на мне синячок. Меня это вполне устроит. Пожалуйста.

— Только попробуй тронуть лейтенанта! — послышался за моей спиной холодный голос Эванса. — Сразу же взлетишь под потолок полумертвый, Ленни. То, что мне и надо. Ну а уж об остальном позабочусь я сам.

Какое-то мгновение Ленни находился в смятении, не зная, что предпринять, потом медленно попятился. Я прошел мимо него в холл и увидел, что Мерл уже успела распахнуть для меня входную дверь.

— Могу поспорить, вы опять отбили у него аппетит, — проворчала она. — Вчера вечером он практически ничего не стал есть.

— Зато вы, могу поспорить, приналегли на пирог с банановым кремом!

Ее глаза округлились от изумления.

— Откуда вы про это знаете?

— Мерл, дорогуша! — Я нежно провел пальцем по тому месту, где у нее должна была быть талия. — На тебе все видно!

Направляясь к дому Каттера, я проехал две мили по Вэлли, затем двинулся вдоль высокой кирпичной стены, огораживающей его владение. Единственная группа деревьев, замеченная мною на протяжении последующих двух сотен ярдов, отстояла от шоссе самое малое на четверть мили, и я решил, что добраться до нее можно разве что на тракторе. Сделав подковообразный поворот, я вернулся к подъездной дорожке и несколькими секундами позднее припарковал свою машину перед входом в особняк.

Дверь отворила горничная и, для подруги, которая всего лишь накануне разделяла со мной постель, выказала при виде меня на редкость мало энтузиазма.

— Привет, Тони!

Я выдал ей свою широкую неотразимую улыбку, ту самую, которую я репетирую перед зеркалом во время бритья, хотя из-за этого часто зарабатываю порезы.

— Джордж Каттер вернулся к себе домой около трех часов дня, — вежливо сообщила она, — а миссис Каттер спит, она приняла сильное снотворное, ее нельзя тревожить. Таков приказ доктора.

— Какого еще доктора?

— Доктора Ригби.

— Вы знаете его номер?

— Конечно.

— Вот и прекрасно! — Я прошел мимо нее в холл. — В таком случае я ему позвоню.

— Ради Бога!

Она первой прошла к телефону, отыскала требуемый номер в небольшой книжечке рядом с аппаратом и сообщила мне.

Я сам набрал номер и переговорил с доктором Ригби. Он видел миссис Каттер днем, около половины третьего, она никак не могла оправиться от долгого приступа истерии, что вполне понятно при данных обстоятельствах. Поэтому он дал ей сильное снотворное и распорядился, чтобы до самого утра ее не беспокоили. Я поблагодарил его и повесил трубку.

— Я и сама решила лечь пораньше, — слабо улыбнулась Тони. — Неизвестно почему, я чувствую себя совершенно обессиленной.

— Тони Моррис, — заговорил я, пытаясь поточнее припомнить содержавшуюся в протоколе формулировку, — не замужем, возраст двадцать три года, ранее приводов не имела. Девушка по вызову. Занимается этим ради острых ощущений, но деньги ее тоже интересуют, поскольку пятидесяти долларов в неделю, что она получает от отца, ей не хватает. Постоянной работы не имеет, потому что быть занятой определенное количество часов представляется ей крайне нудным.

По щекам у нее пошли пятна.

— Вы наводили справки обо мне в полиции Санта-Байя?

— Это получилось случайно, — честно сказал я. — Мне нужно было выяснить кое-что про Мириам Каттер, и вдруг я неожиданно услышал ваше имя.

— Полагаю, вы считаете себя обманутым, узнав, что спали с бывшей девушкой по вызову?

— С чего бы это мне считать себя обманутым, если вчера я сам вас соблазнил — назовем это так, — до того, как узнал о ваших прошлых проказах? — Я подмигнул ей. — Неужели я похож на болвана, который ничего не смыслит в жизни? Но меня интересует другое: как получилось, что сейчас вы отрабатываете положенное количество часов в качестве личной горничной? И куда девался снисходительный богатый папенька?

— Год назад снисходительный богатый папенька прослышал о «временной работе», — ответила она. — Не знаю, кто сказал ему, но уверена, что не лейтенант Шелл — он мне понравился, парень не из тех, кто нарушает данное слово. Ну, тогда это уже не имело значения. Дорогой папочка пожелал узнать, правда ли это. Я призналась, что да. И тогда он вышвырнул меня из дома, из семьи, из своей жизни. Я уехала с тремя чемоданами личных вещей и сотней долларов в кармане. Единственным знакомым мне человеком была Мириам. Я созвонилась с ней, и она предложила мне это место. Все очень просто, Эл.

— А как насчет Лизы Неттхейм? — спросил я. — Вы встречались с ней после этого?

— Нет. Я слышала, что она вышла замуж за какого-то богатого старикашку и они уехали из Санта-Байя. Было это года три назад.

— Сейчас она живет в Пайн-Сити.

— Ох! — удивилась Тони совершенно искренне. — А я и не знала!

— Вы не помните человека по имени Берт Эванс в Санта-Байя?

— Помню.

— Он был клиентом Лизы Неттхейм?

Тони кивнула:

— Постоянным клиентом, его она держала для себя.

— А что скажете про Ленни Силвера?

На лице ее появилась гримаса отвращения.

— Он просто больной, настоящая скотина! Лиза договорилась через Мириам о свидании с ним, когда я наотрез отказалась видеть его еще раз, но потом и она сказала «нет». Поверите ли, несколько месяцев после этого я видела во сне всякие кошмары.

— А как к нему относилась Лиза?

— Думаю, она просто хотела сделать одолжение Эвансу, своему постоянному клиенту. Для Лизы самое главное бизнес. Я сомневаюсь, чтобы она когда-либо занималась сексом ради удовольствия.

— Вы удивились, узнав, что Джордж Каттер был любовником Мириам? — спросил я, резко меняя тему разговора.

— Скорее меня это позабавило… — Она медленно улыбнулась. — Никогда б не подумала, что Джордж — тот тип мужчины, который нужен Мириам. Он такой скучный.

Я осмотрел огромный холл, заполненный тенями.

— Вам никогда не бывает тоскливо в этом мавзолее?

— К этому привыкаешь. Возможно, если мне станет уж очень тошно, я уеду и проведу ночь со своим приятелем на огромной кушетке под звуки проигрывателя.

— В любое время, — сказал я. — Это напомнило мне, что я должен пополнить свои запасы афродизиака.

— Славный дедушка Уилер! — По пути к двери она просунула свою руку под мою и крепко прижала ее к себе, так что я почувствовал твердость ее груди.

— Знаете? За всю свою жизнь я встретила всего четырех человек, которые мне понравились, и двое из них были копами.

— Копы — симпатичные люди, если их поближе узнать! — хмыкнул я.

Она отворила дверь, подождала, пока я вышел на парадное крыльцо, и произнесла, покачав головой:

— Копы могут быть симпатичными, а вот люди — никогда.

Возвращаясь в город, я раздумывал над последним философским изречением Тони. Никаких определенных планов на вечер у меня не было, но я все же остановился, чтобы перекусить мясным сандвичем. А в половине девятого оказался у квартиры Лизы Ландау и нажал на кнопку звонка. Через несколько секунд ее голова осторожно выглянула из-за двери, а затем, увидев меня, Лиза просияла приветливой улыбкой.

— Входите же, Эл! — воскликнула она приятным голосом и открыла дверь пошире.

Я перешагнул через порог и буквально замер на месте.

— Конечно, я слышал про «блудницу в пурпуре», но до сих пор мне не доводилось встречаться с нею во плоти!

«Во плоти» было точным определением. Ярко-красная рубашка, расстегнутая спереди и плотно обтягивавшая высокую грудь, чуть сборилась на талии и вновь натягивалась на полукружьях бедер, чтобы почти сразу же закончиться — видимо, из-за нехватки материала. Длинные стройные ноги выглядели маняще белыми, а когда она повернулась и направилась в гостиную, я заметил, что в рубашке по бокам имеются разрезы, позволявшие рассмотреть мини-трусики голубого цвета.

— Я не знала, что вы явитесь с визитом! — бросила она мне через плечо. — Иначе бы я переоделась.

— Тогда бы я много потерял!

Усевшись в кресло, она неторопливо закинула ногу на ногу, я же поспешил плюхнуться на стул, стоявший на безопасном расстоянии от этой красотки в красном.

— Цыпленочек! — улыбнулась она, и ее нижняя губа чуть не коснулась подбородка. — Не понимаю, почему вы боитесь меня, Эл?

— Может, потому, что вы такая лгунья? — высказал я предположение. — Вы же знаете, например, что вам на четыре года больше, чем те двадцать семь лет, которые вы мне назвали?

Ее улыбка застыла.

— Привилегия дамы — скрывать свой возраст, и не очень-то галантно со стороны… джентльмена уличать ее в этом!

— Вы мне сказали, что являетесь богатой вдовой Ландау, — продолжал я без тени смущения, — но ваш супруг оставил свои дела в таком плачевном состоянии, что вы получаете не более сотни в неделю. Возможно, это не бедность, но, безусловно, не богатство!

— Надеюсь, вы не собираетесь изображать из себя паука, который заманивает муху в паутину в ее собственной гостиной? — Ее темные глаза утратили сонное выражение и казались теперь весьма настороженными. — Вижу, вы провели кое-какое расследование в отношении меня, не так ли? В Санта-Байя, вероятно?

— Интересно, не проделал ли то же самое Ник Каттер? — сказал я. — Возможно, именно это и означала пометка в черной книжечке: проверить данные о Л.Л. до начала переговоров об основной передаче.

— Кто знает? — Она слегка пожала плечами. — Итак, вам уже известно, что я была в Санта-Байя. Но с той поры много воды утекло!

— Где вы находились в ту ночь, когда был убит Каттер?

— Здесь.

— Одна?

— Нет, кое с кем. С одним приятелем.

— Что за тайны мадридского двора? У вашего приятеля наверняка есть имя.

— Но, возможно, он предпочитает оставаться неизвестным. Это так важно, Эл?

— Важно, это проверка.

— Ленни Силвер, — заявила она. — Ну не странно ли — как вас увижу, так меня сразу тянет к спиртному?

Она поднялась с кушетки и прошла к бару. Ее походку в красном одеянии — искусное покачивание обтянутых красным шелком ягодиц, изредка подчеркиваемое промелькнувшей каемочкой голубых трусиков, — можно было назвать «эротической фантазией».

— Могу ли я предложить вам стаканчик?

— Благодарю. — Я поднялся с кресла и пошел следом за нею к бару. — В котором часу в тот вечер пришел сюда Силвер?

— Около восьми, полагаю. — Она занялась бутылками, бокалами и кубиками льда. — А может, и в половине девятого, не уверена.

— А когда ушел?

— После завтрака. Тоже затрудняюсь сказать, в котором это было часу. Утром, но не слишком рано, это уж точно.

— Он уплатил вам обычную сотню?

Она и не подумала оскорбляться, просто улыбнулась мне:

— Для Ленни это было бесплатно. В этом парне есть какая-то примитивная грубость, которая привлекает меня.

— Та самая, которая оттолкнула Тони и Мириам в Санта-Байя?

— Они были тогда всего лишь парой девчонок. — Она подтолкнула мне бокал через стойку бара. — Слишком молодых, чтобы оценить редко встречавшиеся в жизни вещи. — Она приподняла свой бокал, ее глаза насмешливо смотрели на меня поверх его края. — Что вы хотите, Эл? Вызвать у меня комплекс вины?

— Нет, хочу дать вам шанс, — ответил я ровным голосом. — Слушайте хорошенько, Лиза, потому что он у вас всего один.

— Я слушаю.

— Думаю, обнаружив, что нет никакого наследства, вы вернулись к своему прежнему промыслу. Но потом, не знаю, каким образом, может, просто увидели снимок в га — зете, вам стало известно, что жена миллионера Николаса Каттера — не кто иная, как Мириам Перкинс, ваша бывшая партнерша по определенным забавам. Вы перебрались в Пайн-Сити, дабы заняться этаким аккуратненьким вымогательством. Не знаю, как вы познакомились с Донованом, но почти не сомневаюсь, что эта встреча была преднамеренной, а не случайной. С его поддержкой вы выработали превосходный план ненавязчивого шантажа. Вы не станете разоблачать Мириам перед всем миром, особенно перед тесным социальным мирком Пайн-Сити, до тех пор, пока она платит за молчание. Причем вы не требовали с нее огромных сумм — это слишком вульгарно, да и опасно: за вами можно было бы проследить. Вместо этого вы предложили Нику заключить деловую сделку с Донованом на весьма выгодных для последнего условиях — продать ему по дешевке проект Деламара.

— У вас необузданное воображение!

— Естественно, вам пришлось пустить в ход все свои чары, чтобы обольстить Донована, — продолжал я совершенно невозмутимо, — но при этом вы обнаружили определенные изъяны в его характере. Он стал бы нервничать из-за шантажа и, более того, начал бы сомневаться в своих возможностях руководить таким крупным проектом. Иными словами, вам нужен был кто-то еще — покрупнее и посильнее. И тогда вы вспомнили о кровавой вражде между Ником и Бертом Эвансом. — Тут я остановился и прислушался к отзвукам собственного голоса у себя в голове. — Одну минуточку, постойте! Конечно, здесь я напутал. Первым был Эванс. Скорее всего, именно он предложил Донована в качестве промежуточного звена; ему не хотелось, чтобы Нику стало известно, кто стоит за всем делом, — по крайней мере до того времени, пока он решится на убийство.

Вдова Ландау аккуратно поставила свой бокал на бар.

— Вы сошли с ума! — сухо произнесла она. — Я вообще не понимаю, о чем вы толкуете! Я же вам сказала: у меня с Ником была связь, только и всего. Даже подсказала вам, где найти Берта Эванса, верно? Неужели вы рассчитывали, что я сама расскажу вам о Санта-Байя и о том, что Эванс был моим постоянным клиентом? Или, может, вы хотите пристыдить меня за то, что я пытаюсь сохранить лицо?

— Ладно. — Тремя большими глотками я выпил виски. — Еще одна попытка, Лиза: где вы находились в ту ночь, когда был убит Ник?

— Здесь, у себя в квартире.

— Одна?

— Я уже говорила, что была с Ленни Силвером.

— Спасибо за выпивку. — Я поднялся с табурета возле бара. — Можете не провожать, я сам выйду.

— Эл? — Лиза перегнулась через бар. Кончики ее грудей только что не протыкали тонкий шелк красной рубашки. — Не уходите отсюда таким сердитым! Пожалуйста, задержитесь немного: а вдруг мне удастся убедить вас, что я вовсе не такая уж плохая, как вы считаете?

— Я не захватил с собой шлепанцы, — сказал я. — И боюсь, что Ленни испортит нам задушевный разговор.

— За кого вы меня принимаете? — вкрадчиво спросила она. — За женщину, у которой телесные потребности превозмогают разум, так что она не в состоянии думать ни о чем, кроме секса?

— Ну что вы, дорогуша, вы куда более сложная натура, — произнес я устало. — Я скорее назвал бы вас роскошным телом, которым управляет острый как бритва ум. До сегодняшнего дня я предполагал, что, возможно, вас втянули в эту аферу, но сейчас я убежден, что вы сами нырнули в нее вниз головой.

Губы у нее поджались, но она ничего не сказала.

Я мысленно попрощался с обнаженной красавицей более чем в натуральную величину, бездумно улыбавшейся мне с противоположной стены, и направился к передней двери. Лифт, который в пронзительной тишине опускал меня вниз, был одним из последних изобретений инженерной мысли, и я подумал, уж не психические ли травмы заставляют его ломаться и застревать между этажами. Мысленно я даже написал диалог по этому поводу: «Скажи мне, машина, когда ты впервые почувствовала щемящее чувство неуверенности между этажами?» — «Думаю, когда заметила, что люди, нажимающие мои кнопки, совершенно не думают обо мне».

Лифт благополучно доставил меня до тротуара, где я почувствовал, что мне совершенно необходимо выпить. Через дорогу находился бар, и я проторчал там целый час, обдумывая, что же теперь делать. После трех рюмок я расхрабрился: провались все в тартарары, я еду домой и заваливаюсь спать!

Я приехал к себе около десяти и решил, что сейчас в самый раз дать полный отдых психике Уилера, а потому поставил на проигрыватель пластинку с музыкой Сибелиуса. На половине второй стороны диска раздался телефонный звонок.

— Уилер? — Голос шерифа был едва слышным, словно он боялся, что его подслушают. — Я в доме Джорджа Каттера… Постарайся сразу же приехать сюда.

— Где он находится?

— В миле от дома его брата. Сержант Полник будет ждать вас снаружи.

— Ладно, — сказал я. — А почему такая спешка?

— Убита его жена, — произнес Лейверс голосом, лишенным всяких эмоций, и тотчас повесил трубку.

Глава 9

В свете фар материализовалась коренастая фигура, и я затормозил возле сержанта Полника. Он уселся в машину рядом со мной и неопределенно махнул рукой:

— Ворота будут слева — ярдах в двадцати отсюда, лейтенант.

— Когда это случилось?

— Не знаю. Муж позвонил шерифу и сообщил об убийстве что-то около десяти.

— Почему шериф мне сразу не позвонил?

— Он звонил, но вас не было.

Это казалось логичным. Я завернул свой «остин» на подъездную дорожку и остановил его рядом с ближайшей патрульной машиной.

— Как ты поладил с Донованом? — спросил я, выключив мотор.

Он секунд пять сидел и раздумывал.

— Я все допытывался у него, почему он врет, будто не знает эту дамочку Ландау; через некоторое время он начал просто бегать от меня. Ну а я, понятное дело, ходил за ним по пятам и задавал один и тот же вопрос. Потом, уж не знаю, какая муха его укусила, он вдруг взбесился и ударил меня.

— Надеюсь, он не покалечил тебя, сержант?

— Меня? — Полник недоверчиво рассмеялся. — Вы шутите, лейтенант?

— Что было дальше?

— Ну, я подумал, что у копа тоже имеются кое-какие права. То есть если люди будут разгуливать и бить копов когда им заблагорассудится, к чему это приведет?

— Ты совершенно прав, — поспешил я его подбодрить. — И что потом?

— Я его тоже стукнул.

Следующий вопрос я задал чисто машинально:

— В какой он больнице.

— В Бэйсайде. Док сказал, что челюсть у него не сломана.

— Может, небольшая трещина?

— Смещение — вот как определил док. — Он искоса посмотрел на меня и смущенно спросил: — Вы не сердитесь, что я немного поддал ему, лейтенант?

— Он же первый тебя ударил. И потом, как мне кажется, он должен быть тебе благодарен: теперь у него превосходное алиби на время убийства.

Полник облегченно вздохнул:

— Верно! Я как-то об этом не подумал.

Мы вылезли из машины и вошли в дом. Сержант провел меня в гостиную, забитую людьми. Тело пухленькой блондиночки лежало на боку посреди пола. На ее лице застыло выражение ужаса. Над правым глазом чернело отверстие, окруженное загустевшей кровью. Убийство — это убийство, но когда убивают женщину, да еще молодую и привлекательную, это уже ни во что не вписывается.

Я подошел к шерифу, разговаривавшему с доктором Мэрфи. Эд Сэнджер и его новый помощник все еще занимались своими хитроумными изысканиями, вокруг стояли несколько копов в форме и изо всех сил старались не показать, как им все это осточертело.

— Джордж Катер обнаружил ее в девять тридцать вечера, — сказал Лейверс. — Доктор Мэрфи определил, что она убита самое большое за десять минут до этого. — Кивком шериф указал на Сэнджера. — У Эда имеется орудие преступления. Оно лежало на полу рядом с телом. «Смит-и-вессон» тридцать восьмого калибра. Джордж сказал, что это пистолет его брата. Он всегда хранил его в верхнем ящике своего письменного стола в библиотеке.

— Его не было в ту ночь, когда был убит Николас, — напомнил я.

— Правильно, — кивнул Лейверс. — Так что предположить, что убийца, застрелив Ника, забрал его пистолет, а потом прикончил им Ив Каттер.

— Где сейчас Джордж?

— Я поместил его в другой комнате, за ним наблюдает офицер. — Лейверс осторожно погладил один из своих подбородков. — Анонимный телефонный звонок выманил его из дома, а когда он вернулся, то обнаружил жену убитой. Вы этому верите, Уилер?

— Еще не знаю, — взглянул я на него. — А вы нет?

— Думаю, мы закончили дело, я имею в виду оба убийства. Вообще-то это даже забавно. Мы начали, не располагая никакими уликами, и преступление выглядело необычайно сложным, а теперь у нас есть ответ, и оказывается, весьма очевидный и простой. Полагаю, я должен поблагодарить вас за то, что вы мне его подсказали.

— Какой это ответ я вам подсказал? — спросил я будничным голосом.

— Когда я позвонил вам утром в тот, другой дом насчет Шелла, — заговорил он нетерпеливо, — вы мне сказали, что любовником оказался младший брат Николаса, а алиби на время убийства Джорджу обеспечивает его жена. Все это вы аккуратненько увязали вместе. Джордж той ночью отправился на очередное тайное свидание со своей невесткой и, совершенно неожиданно для себя, столкнулся с подстерегавшим его братцем. Они прошли в библиотеку, поскандалили, и Ник выхватил из ящика письменного стола пистолет. Ну а Джордж схватил бронзовый бюст и прикончил его. Ему потребовалось алиби, и он уговорил жену предоставить ему таковое. Все было прекрасно до той минуты, пока вы не узнали о его связи с женой Ника. Джордж понимал, что рано или поздно его жена непременно узнает про его похождения и тогда, несомненно, выложит нам всю правду, разбив вдребезги его алиби. Потому ему пришлось заткнуть ей рот, прежде чем она направит его прямиком в газовую камеру.

— Может быть, — пожал я плечами.

— К черту всякие «может быть»! — рявкнул Лейверс. — Вам не нравится это только потому, что все оказалось так просто и не вам первому пришло в голову. — Он с надеждой посмотрел на Мэрфи: — Ну а как на ваш взгляд?

— С каких пор я стал копом? — непочтительно буркнул врач.

— Ну, во всяком случае, все так и было! — Шериф гневно посмотрел на нас обоих. — И Джордж уже готов расколоться, прямо сейчас. Продлить допрос на пару часиков, и он нам выложит все с мельчайшими подробностями.

— Я бы хотел поговорить с ним, — заявил я. — В какой он комнате?

— Через холл. — В голосе шерифа звучало недоверие. — Интересно, о чем это вам понадобилось беседовать с ним, Уилер?

— Об анонимных телефонных звонках, — сказал я. — Такие, как Джордж, весьма услужливы в подобных делах. Возможно, вы добьетесь от него признания, только если будете с ним очень вежливы. Когда я приехал к нему домой сегодня утром, он уже ждал меня, чтобы сообщить, что проводил время со своей невесткой. А теперь он вновь оказал помощь следствию, когда подсказал вам, что его жена застрелена из пистолета его брата, не так ли?

— Куда, черт возьми, вы клоните? — загрохотал Лейверс.

— Всего лишь рассуждаю о том, что Джордж принадлежит к весьма услужливым убийцам, с которыми нам не часто приходится сталкиваться, — ответил я, не повышая голоса. — Может быть, прежде чем отправить его в газовую камеру, выдать ему награду за активную помощь в раскрытии преступления? «Самому сознательному убийце года», нечто в этом роде!

— Будь таких преступников побольше, и вы бы остались без дела, шериф, — невозмутимо заметил доктор Мэрфи. — Вы хоть подумали об этом?

Я посмотрел на побагровевшую физиономию Лейверса и понял, что самое время уйти куда-нибудь подальше.

Когда я вошел в комнату, где, уставившись невидящими глазами в противоположную стену, съежился в кресле Джордж Каттер, коп в форме вышел в холл.

— Мистер Каттер? — негромко окликнул я его.

Он медленно повернул голову и посмотрел на меня. Вся его надменная самоуверенность бесследно исчезла. Несмотря на мускулистую фигуру, он выглядел теперь слабым и хрупким.

— Ив мертва… — Казалось, он не понимает того, что это значит. — Такое случается с другими людьми, лейтенант. Ты зачастую читаешь об этом в газетах, прежде чем доберешься до спортивного раздела. Но такое не может случиться с твоим родным братом, — тут его голос понизился до едва различимого шепота, — и тем более с твоей женой.

— Что произошло сегодня вечером? — спросил я.

Я не был уверен, что Джордж слышал меня, потому что несколько минут он продолжал сидеть совершенно неподвижно, глядя на стену. Но потом снова заговорил — совершенно измученным голосом:

— У Ив никогда не было никаких проблем. Она была моей женой и любила меня. Большего она и не желала. Она свято верила в свои клятвы, данные при венчании.

«Беречь и ценить, любить и лелеять в радости и в горе, в здравии и в болезни, в достатке и в нужде…»

— «Пока нас не разлучит искушение», — подхватил я.

— О чем это вы?

— О Мириам, — сказал я сурово. — О жене вашего брата, припоминаете?

— Мириам? — тупо повторил он. — Ах да, верно! Я почти забыл про нее и про себя.

— Расскажите мне, что произошло сегодня, — повторил я.

— Доктор дал Мириам сильную дозу снотворного, поэтому я вернулся домой около трех часов. Я был счастлив немного отдохнуть после этих двух страшных дней, а Ив мне сказала, что она с удовольствием приготовит что-нибудь вкусное для нас двоих. Мы как раз заканчивали обедать — где-то около восьми вечера, мне кажется, — когда раздался телефонный звонок. Я взял трубку. Какой-то мужчина заявил, что ему известно, кто убил Ника, и он может это доказать, если я хорошо заплачу за информацию. Я ответил, что согласен заплатить, но только после того, как услышу от него имя убийцы и получу соответствующие доказательства. Он предложил мне немедленно встретиться с ним в конце дороги на Вэлли. Это примерно в пяти милях отсюда — там, где начинается еще незаконченное шоссе, ведущее к озеру. Он велел мне проехать полмили по этой дороге, остановиться и ждать его. Я так и сделал.

— Но он не появился?

— Да, не появился. — Джордж очень медленно покачал головой, как будто опасался, что она свалится у него с плеч. — Я прождал не менее получаса, но он не приехал. Я подумал, что его могло задержать какое-то непредвиденное обстоятельство, поэтому предоставил ему еще пятнадцать минут и только после этого понял, что, проторчи я там хоть неделю, он все равно не появится. Повернув машину, я поехал домой… — Дыхание у него стало прерывистым. — И когда вошел в гостиную, увидел на полу Ив…

— Вы не узнали голос по телефону?

— Знаю одно: говорил мужчина.

— На какой машине вы ездите?

— «Кадиллак».

— Четырехколесный?

Он вскинул на меня по-прежнему пустые глаза.

— Это какая-то шутка, лейтенант?

— Наверное, но теперь это уже не имеет значения.

Я вышел в холл и увидел Полника. Он стоял засунув руки в карманы возле входной двери и без всякого интереса разглядывал висевший на стене натюрморт. Подойдя к нему, я почувствовал приступ зависти — у Полника никогда не бывало проблем. Если что-то внезапно угрожало превратиться в таковую, он просто переставал об этом думать, и не устраивавшая его мысль постепенно исчезала из его памяти.

— Поедешь со мной, сержант, — деловито сказал я, выходя с ним на крыльцо.

Не задавая вопросов, он зашагал за мной к машине и уселся на место для пассажира.

— Куда мы едем, лейтенант?

— Кое-куда, где я намереваюсь оставить тебя наедине с красавицей блондинкой, — ответил я, затем включил мотор и, как только мы оказались на шоссе, прибавил скорости. — Это очень важно, сержант. Когда мы туда заявимся, я попрошу прекрасную блондинку кое-что сделать для меня, после чего мне придется уехать. Если тебе покажется, что она собирается ослушаться, твоя обязанность не допустить этого. Меня совершенно не интересует, какими методами ты этого добьешься: решай сам. В случае необходимости ударь ее по рукам. Или просто схвати и прижми к себе.

— Даже так, лейтенант? — В голосе его послышалось благоговение. — В жизни своей не хватал за руки прекрасных блондинок и уж конечно не прижимал их к себе.

— Возможно, сегодня ты испытаешь такое удовольствие, — проворчал я.

Минут через десять мы подъехали к белому особнячку, погруженному в полнейший мрак. Я нажал на дверной звонок и не отнимал от него пальца до тех пор, пока секунд через тридцать в прихожей не загорелся свет. Потом дверь отворилась, и на меня сердито уставилась всклокоченная блондинка, подслеповато моргая со сна. Халат из полупрозрачного розового нейлона, накинутый поверх кукольной пижамы, не был застегнут, так что малоопытный в дамских туалетах Полник не смог сдержать полузадушенный вскрик при виде представившейся ему картины.

— У вас нет времени, чтобы устраивать мне сцену по поводу того, что я извлек вас с постели среди ночи! — Я быстро взглянул на часы. — Сегодня в четверть двенадцатого зверски убита Ив Каттер, и в качестве жертвенного быка шериф задержал Джорджа.

— Ив Каттер… убита!

Глаза Тони явно собирались закатиться, а посему я был вынужден шлепнуть ее легонько по обеим щекам, дабы предотвратить нежелательный обморок, суливший куда большую потерю времени.

— У вас нет на это времени, — напомнил я. — Как чувствует себя Мириам Каттер?

— Я дала ей таблетки около восьми вечера, — ответила Тони тусклым голосом. — Потребуется землетрясение, чтобы пробудить ее раньше утра.

— Вот и прекрасно. — Я взял ее за локоток и провел через весь холл к телефону.

Полник, естественно, топал следом за нами.

— Следующие полчаса вы будете заняты выше головы. — Я усадил ее на стул перед телефоном. — Хорошенько слушайте. Ваша преданность Мириам была дурно использована. Косвенно она явилась причиной двух убийств.

Она широко раскрыла глаза:

— Эл, я же…

— Вам придется поверить мне на слово. Сейчас вы можете кое-что сделать, чтобы в какой-то мере сравнять счет с преступником. Но тут нельзя допустить никакой оплошности.

Она неуверенно кивнула:

— Я постараюсь.

— У вас будет двадцать минут, чтобы попрактиковаться… Сержант, сходи и приготовь мисс Моррис питье.

— С удовольствием, лейтенант! — Глаза Полника полезли из орбит, когда он осмотрел колоссальный холл. — Где в таком амбаре может храниться спиртное?

— Бар в гостиной, — подсказала ему Тони. — Мне еще никогда так не требовалась выпивка, как сейчас!

Ее начало трясти — то ли от холода, то ли от страха, и она поплотнее завернулась в пеньюар.

— Вы помните, как говорит Лиза Неттхейм? — спросил я у нее. — Очень спокойно и сдержанно, как бы взвешивая каждое слово.

— Помнить помню, но смутно, — пробормотала Тони. — Она очень давно мне не звонила.

— Попытайтесь припомнить получше. — Я слегка нахмурился. — Вам придется убедить Берта Эванса, что вы — Лиза Ландау.

— Что?

Глаза у Тони снова широко раскрылись, дрожь усилилась.

— Я не смогу это сделать, Эл! У меня ничего не получится!

Появился Полник со стаканом в руке.

— Вот питье, лейтенант.

Забрав стакан, я заглянул в него.

— Что это?

— Бренди. Импортное, судя по бутылке.

— Выпейте! — протянул я Тони стакан.

Она сделала глоток и тут же поперхнулась.

— Но это же неразбавленный коньяк!

— Ну и отлично! — заявил я. — Сейчас вы станете бесшабашно смелой и настойчивой!

— Но девушки не пьют… — Она внимательно посмотрела на меня и внезапно прыснула со смеху. — Возможно, коньяк и в самом деле пойдет мне на пользу. — Она отпила еще немного, на этот раз не поперхнувшись. — Не так уж и страшно, Эл!

— Вот именно. Когда будете разговаривать с Эвансом, не повредит, если вы будете запинаться и перевирать слова. А коли он заявит, что не узнает ваш голос, скажите ему, что нализались. Именно так, «нализались» или «налакались», как вам больше нравится.

— Хорошо. — Судя по голосу, она уже свыклась с этой мыслью. — Что еще я должна ему сказать?

— Скажете, что с вас достаточно, вы больше не желаете участвовать в игре. Уилеру уже слишком многое известно, так что сразу после этого разговора вы собираетесь позвонить ему и пригласить к себе на квартиру, чтобы объяснить остальное. Вы уверены, он так сумеет обставить дело, что вы останетесь в стороне.

— Это все?

— Ну-ка потренируйтесь сначала на мне.

Она сказала все, но весьма неуверенно. Я велел ей выпить еще бренди и повторить все сначала. После десятой попытки стакан почти опустел. Зато на щеках у Тони появились два ярких пятна, а голос зазвучал уверенно, даже с некоторым вызовом, хотя слова она выговаривала с излишней старательностью, что меня, однако, вполне устраивало.

— Замечательно! — похвалил я. — Скажите Эвансу все, что надо, и неожиданно, не закончив фразы, повесьте трубку. Потом, и это крайне важно, сразу же позвоните Лизе Ландау.

— И о чем мне говорить с этой сукой?

— О чем угодно, это не имеет значения, лишь бы поддерживать разговор. Если она не пожелает разговаривать, тут же позвоните еще раз и продолжайте в том же духе минут пятнадцать. Я не хочу, чтобы Эванс имел возможность дозвониться до нее: если ему удастся это сделать, мой план тут же лопнет.

— Я все поняла, Эл. — Она допила стакан и протянула его Полнику. Пурпурные пятна на ее щеках разгорелись еще ярче. — Налейте мне еще стаканчик этого потрясающего заграничного напитка, милейший. — Она с минуту рассматривала его. — Видит Бог, мне бы хотелось потерпеть кораблекрушение и оказаться с тобой на необитаемом острове. Мы бы раскачивались там на лианах, ну и все остальное!

Полник покраснел как вареный рак и чуть не выронил стакан.

— Да, мэм!

Он засеменил по направлению к гостиной, а я принял необходимые меры, чтобы по его возвращении полный стаканчик попал ко мне в руки. Я осторожно опустил напиток на стол, затем повертел пальцем перед носом Тони.

— Предполагается, что, разговаривая с Эвансом, вы будете слегка навеселе, но не слишком перегружайте себя. Так что — последний маленький глоточек, и все!

— Ладно, — тяжело вздохнула она. — Нудный Уилер! Жадина-говядина!

Я посмотрел на Полника:

— Если через пятнадцать минут она все еще будет в таком состоянии, вылей ей на голову ведро холодной воды.

— Понятно, лейтенант, — серьезно кивнул он.

— Мой потрясающий дикарь с необитаемого острова не может быть таким грубияном. — Тони сделала глазки Полнику и при этом едва не сползла с кресла.

— Приготовь сразу два ведра холодной воды! — распорядился я.

— Я в порядке, честное слово! — сказала она, старательно выговаривая слова.

— Это в ваших же интересах.

Я схватил телефонный справочник, отыскал номер Лизы Ландау и записал его на листочке. Потом припомнил, что Эванс живет в арендованном доме, значит, телефон там зарегистрирован на имя домовладельца. На телефонистку произвели магическое действие слова «полиция» и «жизненно важно», но она объяснила, что, поскольку я не знаю фамилии владельца, ей придется разыскать необходимый мне номер по адресу, на что потребуется некоторое время. Когда она найдет его, то сама мне позвонит.

Я повесил трубку и от нетерпения чуть не стал грызть ногти.

Телефонистка позвонила лишь через семь бесконечно долгих минут и сообщила, что телефон зарегистрирован на имя Бракена.

— Вам повезло, — добавила она. — А что, если бы фамилия владельца была Цикиас или, скажем, Эксмер?

Сколько бы тогда времени ушло на проверку? — Она весело рассмеялась, а я заскрежетал зубами и поспешно записал на том же листке номер и этого телефона.

— Сейчас, — я снова взглянул на часы, — без четверти двенадцать. Позвоните Эвансу пять минут первого.

— А вдруг его не окажется дома? — неожиданно спросила Тони.

— Даже не говорите об этом! — нахмурился я. — Он обязан быть дома!

— Ну а потом я пятнадцать минут буду разговаривать с этой сукой Лизой, так?

— Все правильно.

Я строго посмотрел на Полника и ткнул пальцем в стаканчик с бренди:

— Ровно один глоток перед первым разговором, ясно?

— Ясно, лейтенант! — Внезапно его глаза засияли. — А когда она покончит со всеми разговорами?

— Тогда можешь полностью опустошить бар, — разрешил я.

— Понятно!

— Ну, я пошел.

— Желаю удачи во всем, что вы там собираетесь сделать, Эл, — с явным сомнением произнесла Тони.

Последнее, что я слышал, выходя из дома, был ее воркующий голос, вопрошающий: «Спорю, ты и не представляешь, что у такой девушки, как я, могут быть волосы на груди, а, мой славный примитив?»

Глава 10

Она сразу же отворила дверь и стояла в своей пламенной рубашке: платьем назвать эту поддергушку было невозможно! При виде меня у нее непроизвольно отвисла челюсть.

— Эл Уилер?

Но потом ей удалось все же выдавить подобие улыбки.

— Ну и сюрприз! Кто бы мог подумать, что… — В комнате зазвонил телефон. Глаза Лизы злобно сверкнули. — Опять эта ненормальная девка Моррис! Видать, совсем свихнулась! Звонит и звонит, вот уже минут пятнадцать. Я четыре раза бросала трубку, но ее ничем не проймешь!

— Я сам подойду, — предложил я, быстро прошел мимо нее в комнату и поднял трубку.

— Лиза, дорогуша! — Голос Тони звучал явно устало. — С твоей стороны ужасно невоспитанно вот так прерывать разговор. Ну что я могу поделать, если на меня нахлынули воспоминания о добрых временах? Какое было тогда житье, верно? Помнишь, ты забирала по сорок центов с каждого доллара, что я зарабатывала? Ты не забыла, как однажды…

— Теперь можешь перестать об этом вспоминать, Тони, — произнес я, тихонько посмеиваясь. — Как прошел первый разговор?

— Эл? — тяжело вздохнула она. — Господи! Значит, я могу отдохнуть и с головой окунуться в этот коньячный чай?

— Как прошел твой первый разговор?

— Нормально. Я думаю, он мне поверил.

— Замечательно… На всякий случай не забудь, что Полник женатый человек.

— Да? А ведь он мог бы меня обмануть! — Она неожиданно громко захихикала, потом коротко взвизгнула.

— Черт побери, что там такое? — подозрительно спросил я.

— Ничего, ровным счетом ничего… Всего лишь примитивный рефлекс, надо полагать. Пока. — Она бросила трубку на рычаг.

Держа трубку в руке, я оглянулся и увидел, что Лиза с любопытством наблюдает за мной.

— Больше она не побеспокоит вас, — весело сообщил я.

— Чудесно. — Подождав пару секунд, Лиза резко спросила: — А почему вы не кладете трубку на место?

— Верно, все время держать ее в руках утомительно. Постойте, мне пришла в голову более удачная мысль.

Я нажал на кнопку, прерывая соединение, дождался, когда она снова выскочит, и осторожно положил трубку рядом с аппаратом.

— Видите, теперь уж нас никто не прервет.

— Что вы себе позволяете?

— Важно, чтобы нам никто не помешал, — произнес я беспечно. — Потому что нам необходимо поговорить совершенно откровенно, Лиза. А у вас на это почти не остается времени.

— О чем нам говорить? — Она заметно побледнела. — Какая-то идиотская шутка, да?

— Никаких шуток. Этот разговор начнется с того места, где он оборвался вечером. Припоминаете, последний шанс, которым вы не пожелали воспользоваться?

— Помнится, вы несли какую-то чепуху, потом разозлились из-за того, что я ничего не могла понять. — Она отодвинулась от меня на пару шагов. — Мне начинает казаться, что вы действительно помешались!

Я не стал спорить, поскольку время работало против меня. А просто схватил ее за локоть и протащил через всю комнату к кушетке. Лиза свалилась на подушки, при этом ее красное одеяние задралось чуть ли не выше головы, мелькнули белые ляжки, испещренные тоненькими голубыми прожилками. Однако в следующее мгновение она уже выпрямилась и в ярости уставилась на меня.

— Я разобрался, почему был убит Ник Каттер, — сказал я деловито. — Это была ошибка.

— Ошибка? — Она закинула ноги на кушетку и безуспешно попыталась прикрыть их подолом платья.

— Иначе не скажешь. Он был гусыней, которая несла золотые яйца, идеальным объектом шантажа для вас самой и для Берта Эванса. Ну а Донована вы использовали, чтобы придать вымогательству вид деловой сделки. Меньше всего вам или Эвансу хотелось смерти Каттера. Вот и получается, что он был убит чисто случайно.

— Я все еще не понимаю, о чем вы говорите. — Ее голос дрогнул, что я и отметил с радостью.

— Несчастный случай, который оказался ошибкой. Непоправимой ошибкой, к тому же весьма опасной. Если бы убийца, кто бы он ни был, умел логически мыслить, он бы подумал, какая сложилась ситуация перед смертью Ника Каттера. Думаю, план шантажа предусматривал два этапа развития событий. На первом этапе после тщательно подготовленной встречи с Каттером и Донованом вы затащили Ника сюда и сообщили ему, кем в прошлом была его жена. Возможно, даже предъявили ему в качестве доказательства кое-какие фотографии, если он не поверил вам на слово. В качестве первого платежа Ник очень дешево продал Доновану проект Деламара. Возможно, Донован — и даже вы — был готов удовлетвориться деньгами, но Эвансу этого показалось мало. Он ненавидел Ника и задался целью полностью разорить его. Полное и окончательное уничтожение Николаса Каттера — таков был второй этап осуществления плана. Для достижения этого Эванс встретился с Мириам Каттер и пригрозил ей сообщить ее мужу, кем она была до того, как они поженились, если она откажется стать его любовницей. Она ведь не знала, что Нику и так все известно!

— Вы ненормальный! — прошептала Лиза.

— В ту ночь, когда Ник был убит, он вовсе не собирался ловить любовника жены — он ждал Эванса. Вечером того дня Каттер по приглашению Берта заехал к нему домой, и тот рассказал ему о неверности жены. Эванс обещал предоставить Нику доказательства, и они договорились встретиться несколькими часами позже в доме Каттера. Думаю, когда Эванс сообщил Николасу, что любовник Мириам — он сам, тот не выдержал. Началась борьба. Эванс схватил бронзовый бюст и ударил им Ника по голове, но не рассчитал своих сил и, сам того не желая, убил его. И тут-то ему понадобился козел отпущения. У Мириам не было другого выбора, кроме как согласиться стать его пособницей, поскольку она была практически прямой причиной случившегося. Несомненно, полиция в первую очередь заподозрит ее саму. Эванс посоветовал ей подвести полицию к мысли, что у нее был любовник, которого она поджидала в тот вечер. Но только Ник неожиданно рано возвратился домой и заявил ей, что ему все известно.

С помощью преданной горничной, решил он, им удастся обтяпать дело таким образом, что полицейские посчитают себя весьма сообразительными копами.

Правда, в конце концов придется назвать любовника; а кто же подходил больше всех на роль козла отпущения, как не младший брат Каттера? Если Мириам расскажет ему хотя бы половину правды о себе, он предпочтет умереть, лишь бы спасти от позора блестящее имя Каттера, которым они так гордились. И впрямь, исходя из этих соображений, Джордж, пусть и неохотно, но все же соглашается признать, что был любовником Мириам. Кстати, никакая опасность ему не грозит, поскольку его жена может предоставить ему подлинное алиби на время убийства.

Вот почему Эванс убил сегодня и Ив Каттер: с ее смертью рушилось алиби Джорджа. К тому же подозрение в убийстве Ив опять падало на Джорджа: ему нужно было прикончить ее прежде, чем она успеет лишить его алиби, узнав «правду» про него и Мириам.

— Я не поняла ни слова из всего того, что вы тут наговорили!

— Все было обтяпано весьма ловко, — продолжал я. — Маленькая черная книжечка Ника привела меня к Доновану и к вам. Вы указали мне на Эванса и Силвера. Эванс постарался, чтобы все выглядело не слишком уж гладким и подготовленным. В качестве алиби у него имелась его толстуха, ну а у Силвера в тот вечер было какое-то свидание, сказал он. Они прекрасно разыграли сценку. Я требовал назвать имя особы, с которой у Силвера было свидание, а он не желал его мне сообщать. Потом Эванс, как бы желая помочь мне, нажал на Силвера, и тот назвал мне — догадываетесь кого? — Лизу Ландау. Очаровательный замкнутый круг, в котором нет места для меня. Вы подтвердили его алиби, ну и мне вроде бы некуда податься, разве что вернуться к Джорджу.

— Ваша история настолько дикая, что, как я понимаю, вам будет чертовски трудно обосновать ее. — Улыбнувшись, она вытянула на кушетке ноги, нимало не заботясь о том, что ее красное одеяние задралось настолько, что стали видны голубенькие трусики с пышными оборочками по краям. — Могу поспорить, любовник вы гораздо лучший, нежели коп, Эл! — Она откинула назад голову и залилась гортанным смехом. — В постели невозможно быть столь же беспомощным!

— Что касается доказательств, то они у меня будут, — весело проговорил я и рассказал про звонок Тони к Эвансу и почему она специально занимала ее телефон, пока я не приехал к ней в дом. — Так что когда раздастся звонок в дверь, знайте, что к вам явился с визитом ваш старый приятель Берт Эванс, — подмигнул я. — И в постели я тоже не беспомощный.

— Ну и что это докажет, если он приедет? — фыркнула она. — Наверное, после идиотского звонка Тони Моррис, назвавшейся мною, он решил, что я помешалась.

— Он уверен, что, позвонив ему, вы сразу же позвонили мне и пригласили к себе. Полагаю, когда он увидит здесь меня, вы можете уверять его в своей невиновности хоть до посинения, он не поверит вам. Вот так-то, дорогуша!

Она моментально села, краска сбежала с ее лица.

— Вы… вы…

В ее глазах появился страх, она вскочила с кушетки и куда-то метнулась, но я успел схватить ее и прижать к себе. Она стала вырываться, и тут раздался звонок в дверь. Она открыла рот, чтобы завопить, и тогда я поцеловал ее в крашеные губы, постаравшись размазать помаду по ее лицу: небольшое вещественное доказательство нашего тесного союза не повредит Эвансу, решил я.

Пока она билась в моих медвежьих объятиях, прозвучал второй звонок — еще более требовательный. Оставив в покое ее губы, я обхватил Лизу за талию и подтолкнул к двери.

— Отвечайте же!

Она совершенно машинально обтерла губы тыльной стороной руки, отчего помада размазалась еще сильнее. Неожиданно ее тело обмякло.

— Он же убьет меня! — прошептала она. — Вы не знаете, какой он зверь!

— Он убьет нас обоих, если предоставить ему хоть полшанса. Полагаю, вам выгоднее перейти на мою сторону, Лиза.

Она согласно кивнула, но ее глаза по-прежнему выражали полнейшее отчаяние: по всей вероятности, она не очень-то полагалась на меня.

— Идите откройте ему!

Схватив Лизу за плечи, я повернул ее лицом к двери и легонько подтолкнул. Она вышла из комнаты и, спотыкаясь, направилась к двери.

Я выбрал кресло, стоявшее в стороне от двери, вытащил из кобуры свой тридцать восьмой, засунул между подушкой и подлокотником и уселся в кресло. Пальцы моей правой руки находились в каком-то дюйме от оружия, и это вселяло в меня чувство уверенности. Я слышал, как отворилась входная дверь, раздались голоса, и через пару секунд Лиза возвратилась в комнату в сопровождении Эванса.

— Лейтенант! — заговорил он сурово. — Может, вы объясните мне, что все это значит? Примерно полчаса назад раздался сумасшедший звонок от Лизы, затем, не договорив, она бросила трубку. Я попытался ей перезвонить, но линия была все время занята, и я тогда подумал, что разумнее приехать сюда.

— Одному? — спросил я.

— Конечно. — Он медленно подмигнул. — Вы же не думаете, что, навещая Лизу, я стану таскать с собой Мерл?

— Лиза пришла к выводу, что отвертеться от двух убийств не так-то просто, — сказал я равнодушно, — и решила, что лучше ей иметь дело со мной. Она позвонила и изложила все — от точки до точки, и это, Эванс, так же точно, как то, что вы здесь.

— Он врет! — Лиза схватила Эванса за руку. — Клянусь, Берт, он врет! Это просто подтасовка фактов. Я не думала тебе звонить, я…

Эванс неторопливо двинул рукой, и она, спотыкаясь, отлетела в сторону.

— Продажная тварь! — завизжал он. — Так он врет? Взгляни на него: сидит здесь с самодовольной рожей, как кот, который только что проглотил канарейку!

Она открыла было рот, чтобы возразить, и тут же пронзительно вскрикнула, потому что Эванс неторопливо двинулся к ней. Ее ноги упирались в край кушетки — бежать ей было некуда. Он ударил ее по губам тыльной стороной руки. Лиза бесформенным кулем повалилась на кушетку, громко всхлипывая, как испуганный ребенок.

— Крутишь любовь и целуешься с лейтенантом перед тем, как отправить меня в газовую камеру? — прошипел он. — Мне следовало бы…

— Убийство Ника, видимо, было несчастным случаем, — прервал я. — Так как же это произошло?

Он медленно повернул ко мне голову и молча смотрел на меня пару секунд, а я ожидал, когда с его губ сорвется поток ругательств.

— Несчастный случай? — Он согласно кивнул. — Пожалуй, можно сказать и так. Ник никак не мог примериться, что Ленни был любовником его жены в течение нескольких последних месяцев. Так что парню пришлось показать ему кое-какие фотографии. Ну а тот обезумел от ярости, выхватил пистолет из ящика письменного стола… — Эванс слегка пожал плечами. — Тогда Ленни схватил эту бронзовую голову. С ним всегда одно и то же: коли он закусил удила, его не удержишь. Когда мне удалось наконец поймать его руку, было уже слишком поздно.

— Но затылок Ника был превращен в кровавое месиво. Если он целился в Ленни из пистолета, как вы рассказываете, то должен был стоять лицом к нему.

— Ник целился в меня, — усталым голосом пояснил Эванс. — Он же знал, что идея принадлежит мне. Ленни был у него за спиной. Позднее я даже не мог на него по-настоящему разозлиться, потому что, я думаю, он спас мне жизнь. Можно не сомневаться, что Ник нажал бы на спуск.

— Это Ленни забрал с собой пистолет и опробовал его на Ив Каттер?

— Ленни нравится убивать людей. Даже больше, чем просто калечить. — Эванс широко мне улыбнулся. — А больше всего Ленни хотелось бы убить копа. Но такой возможности у него не было… пока.

— И не будет, — заверил я его совершенно искренне. — Теперь я понимаю, почему Мириам смирилась с убийством Ника: оно уже произошло, она же могла потерять все, если бы всплыла правда о ней самой. Но почему вы решили, что она смирится и со вторым убийством?

— Вы просто не знаете дамочек, лейтенант. Мириам могла бы воспротивиться, когда Ленни впервые нажал на нее. У нее тогда был выбор: либо согласиться на требование Ленни, либо рассказать мужу о своем прошлом и, так сказать, сдаться ему на милость. Но на последнее у нее не хватило духу, и она предпочла тайком проводить Ленни в свою спальню. Из таких дамочек, как она, если уж они разок уступили, можно потом веревки вить: они все покорно снесут. Ну а коли у дамочки есть мозги, то держи ухо востро. — Он взглянул на продолжавшую всхлипывать на кушетке Лизу. — Вроде нее, к примеру. Она — жадная сука, ради денег пойдет на любую подлость. Но чуть начнет припекать, она тут же в кусты и готова на все, лишь бы спасти свою красивую белую шкуру.

— Полагаю, остальное вы продиктуете в офисе шерифа, — сказал я. — Где Ленни?

Я почувствовал прикосновение. Холодный металл уперся в мой затылок.

— Я здесь, — раздался торжествующий голос у меня за спиной. — Поднимайся со стула, коп, да не спеши! Пошевелишь хотя бы одной рукой, и ты покойник!

Мой тридцать восьмой находился у меня под рукой, но с таким же успехом мог быть где-нибудь за много миль отсюда. Я не имел возможности схватить его, а потом повернуться назад. Ленни всадил бы в меня все шесть пуль, прежде чем я приступил бы к своему маневру. Поэтому я выполнил в точности все, что он велел: медленно поднялся на ноги.

— Садись на кушетку рядом с рыдающей красоткой, — приказал он.

Я подошел к кушетке. Лиза немедленно приняла сидячую позу. Глаза у нее потемнели от страха. По лицу полосами расплылась косметика.

 — Донован решил, что он нашел в Лизе что-то вроде Санта-Клауса, только в женском облике, — словоохотливо сообщил мне Эванс. — Он был в восторге от нового знакомства. Мне не хотелось лишать его иллюзий, ввалившись сюда как-нибудь в то время, когда он наслаждался своей рождественской сказкой. Поэтому я стал пользоваться служебным лифтом и входить через запасной выход на кухне. У меня был дубликат ключа, его и одолжил сегодня Ленни.

— Эл, — Лиза вцепилась в мою руку острыми ногтями, — вам ведь теперь все равно. Скажите ему правду — как вы обвели меня вокруг пальца. Скажите ему, что я и не думала ему звонить! Прошу вас, Бога ради, объясните им все.

— О том, как вы договорились со мной, чтобы сорваться с крючка? — спросил я, пожимая плечами. — Эванс это уже знает.

— Так вы не скажете?

Она довольно долго не могла этому поверить, потом завила по-звериному и попыталась вцепиться мне в лицо. Мне пришлось схватить ее за запястья и крепко держать.

— Ведите себя прилично, куколка! — Эванс нетерпеливо фыркнул и двинулся к кушетке. Красный шелк затрещал, когда он, ухватив его, рывком поднял Лизу с кушетки и пару раз ударил ее ладонью по губам. Колени у нее подкосились, голова поникла. Вцепившись в ворот ее яркого одеяния, он рванул его, и платье разорвалось до самого низа. Потом он с силой толкнул ее назад на кушетку. Платье окончательно соскользнуло с женщины, выставив на всеобщее обозрение ее полные груди и крошечные трусики, тоненькой полосочкой опоясывающие бедра.

— Эй, — хрипловатым голосом произнес Ленни, — я бы не прочь воспользоваться этим…

— Развлекайся хоть всю ночь, Ленни! — сказал Эванс, отходя от кушетки и потирая костяшки пальцев. — Пусть это будет на десерт, а в качестве закуски тебе придется убить копа.

Ленни одной рукой откинул назад свои слишком длинные светлые волосы, другой крепко прижимал пистолет к моему животу. Я наблюдал за тем, как глуповатая улыбка осветила его ребячью физиономию, а в обычно холодных голубых глазах разгорелись огоньки под стать сверкающим платиновым браслетам на обеих руках.

— Ты ведь не обманешь меня, Берт? — спросил он осторожно. — В тот день, когда покалечили Пита, я дал себе слово, что убью не одного копа, а целый десяток!

— Ну и как далеко вам удастся потом удрать? — обратился я к Эвансу. — Максимум на милю до того, как вас схватят.

— Когда Лиза позвонила мне и бросила трубку, а потом я не мог до нее дозвониться, я решил, что мне приготовлена ловушка. — Он задумчиво поскреб свою загорелую лысину. — Но потом мне это показалось полной бессмыслицей: куда проще окружить мой дом десятком копов, включить парочку прожекторов и приказать нам выйти с поднятыми кверху руками. Затем до меня дошло. Чтобы решить эту задачку, мне нужно было сначала разобраться в вас, лейтенант. — Внезапно он залился противным кудахтающим смешком. — Вы — единственный в своем роде коп-одиночка. Вы все хотите сделать самостоятельно, верно? Итак, вы потолковали с Лизой и заставили ее позвонить мне. Если я приеду сюда, вы сможете сами арестовать меня и утереть нос шерифу. Если же я сюда не приеду, то вы передадите распоряжение о моем аресте. Таким образом, вы ничем не рискуете. Когда мы с Ленни приехали сюда, то первым делом обследовали улицу в обе стороны на пару кварталов. В данный момент поблизости — ни одного копа!

— И все-таки нужно, чтобы все выглядело как надо! — вмешался Силвер, смущаясь из-за собственной смелости. — Не так ли?

— Уилеру известно, кем она была в Санта-Байя: руководила группой девиц по вызову, — сказал Эванс. — Он был от нее в восторге, но сам он ей не нравился. Мысли о ней не давали ему покоя, ну а сегодня ночью он больше не мог сдержаться. Ворвался сюда — и полюбуйтесь сами. Ленни, ты же видишь, как он ее измордовал, сорвал с нее всю одежду. К тому времени, когда ты покончишь со своим десертом, станет совершенно ясно, что он тут с ней творил. Я-то тебя хорошо знаю! Он вошел в такой раж, что совершенно забыл о своем пистолете. Когда он собрался уходить, она схватила насильника и застрелила его. А потом, будучи эмоциональной дамочкой, покончила с собой, сообразив, что сделала.

— Мне это нравится! — буквально промурлыкал Пенни. — А этому поверят?

— Ничего другого в данный момент я не могу придумать, — признался Эванс. — Да и выбора у нас нет. Шериф твердо убежден, что Ника и жену убил Джордж Каттер, а посему не сможет связать происшедшее здесь с практически закрытым им делом о двойном убийстве. Так что волей-неволей ему придется принять версию о лейтенанте, который оказался сексуальным маньяком и погиб от пули своей жертвы. — Он искоса посмотрел на меня: — Не желаете ли проткнуть несколько дыр в данном построении, лейтенант?

— Я реалистически мыслящий коп-одиночка, — мрачно заявил я. — Как вы только что сказали, у вас нет выбора: вам придется убить меня и девушку. И поэтому, с моей точки зрения, вопрос о том, удастся ли вам выйти сухим из воды, является чисто риторическим.

— Люблю людей начитанных, лейтенант! Жаль, что нам придется расстаться.

— Я бы хотел выпить, прежде чем отправиться в последний путь, — сказал я. — Вы не возражаете? Алкоголь, обнаруженный при вскрытии в моем желудке, подтвердит выдвигаемую вами версию, не так ли?

С минуту подумав, он кивнул:

— Правильно. Думаю, мы все можем выпить. Только помните, теперь или позже, но Ленни непременно вас застрелит.

Поднявшись с кушетки, я сделал пару шагов к бару и сразу услышал окрик Ленни:

— Стой!

Я замер на месте и посмотрел на него. Он отошел от кресла, за которым стоял, и осторожно приблизился ко мне.

— Я становлюсь беспечным, — вкрадчиво проговорил он. — Сначала я заберу у тебя пистолет, коп, а уж потом ты зайдешь за стойку бара.

— У меня нет оружия, — ответил я.

Он нетерпеливо щелкнул пальцами.

— Давай его сюда!

Я распахнул пиджак и хлопнул себя по пустой кобуре.

— Видишь?

Он прищурился и взглянул на Эванса.

— Кобура пустая, Берт.

Эванс подошел к Силверу и встал рядом с ним.

— Он не носит оружия, всего лишь пустую кобуру. — Его глаза под тяжелыми веками быстро мигнули. — Ну а что бы вы стали делать, лейтенант, если бы я воспротивился аресту? Швырнули бы в меня своими подтяжками? — Он взглянул на Силвера и скривил губы. — Он его спрятал, тупица! Где-то в комнате!

— Ладно, коп! — рявкнул Силвер. — Где?

— Не помню.

Пистолет в его руке слегка приподнялся.

— Говори, или я немедленно прикончу тебя!

— Это было бы глупо, Ленни, — быстро сказал я. — Убившая меня пуля должна быть выпущена из моего пистолета, иначе рушится весь план Берта.

— Он прав, — нетерпеливо произнес Эванс. — Не трать время на расспросы, выбей это из него.

В глазах Силвера вновь вспыхнул звериный огонь. Я начал отступать по дуге, без всякого труда сохраняя на своем лице испуганное выражение.

— Черт побери, да стой же на месте! — заорал он.

— Чтобы позволить тебе избить меня?

Я сделал еще несколько шагов по намеченной мной дуге.

— Черт тебя подери! — завопил Ленни, сделал какое-то движение, похожее на прыжок, и изо всей силы ударил меня рукояткой пистолета по животу.

Я испустил громкий вопль и скрючился, но Силвер ударил меня костяшками пальцев по лбу и заставил выпрямиться. Комната крутилась перед глазами, потом до меня долетел его голос, вопрошавший, где мой пистолет.

— Поищи сам! — процедил я сквозь сжатые зубы.

Рукоятка пистолета вновь углубилась в мой живот, на этот раз на пару дюймов глубже, и я стал складываться пополам. Чтобы заставить меня подняться, Ленни снова стукнул меня по лбу, теперь уже пистолетом. Ноги у меня подкосились, и я тяжело рухнул в кресло. Комната опять закачалась, и лишь через минуту я увидел физиономию Ленни, прыгавшую вверх и вниз перед моими глазами.

— Пистолет! — Он почти подавился этим словом. — Если ты и дальше будешь мотать мне нервы, коп, я по-настоящему озверею!

— Ладно, — пробормотал я, — дай минуточку, чтобы комната перестала прыгать перед моими глазами.

Я заставил себя принять сидячую позу и закрыл лицо обеими руками. И сразу же мне послышались звуки, напоминавшие шум прибоя, набегающего на берег, по всей вероятности, это струился в моих венах адреналин.

— У тебя нет времени, коп, — зашипел Ленни. — Где он?

Я отнял руки от лица и посмотрел на него. Его физиономия больше не прыгала, комната тоже успокоилась. За спиной Ленни я разглядел Эванса, наблюдавшего за нами со скучающим видом.

— Моя голова! — простонал я громко. — Я почти ничего не вижу!

— Пистолет! — Это слово прозвучало у Силвера как выстрел.

— Кушетка, — быстро ответил я. — Я подумал, если Эванс придет, он наверняка притащит тебя с собой, и, возможно, ты попытаешься провернуть что-то вроде того, что ты сделал: воспользуешься черным ходом или задержишься незаметно в прихожей. Так что когда Лиза пошла отворить дверь, я сунул пистолет под одну из подушек на кушетке.

— Болван! — насмешливо воскликнул Ленни. — И как это шериф решается отпускать тебя одного?

Он повернулся ко мне спиной и бросился к кушетке. Лиза забилась в самый уголок и смотрела на него перепуганными глазами. Эванс наблюдал, как Силвер засунул руку под ближайшую подушку, затем глаза Эванса расширились.

— Ленни! — В его голосе зазвучала тревога. — Он не сидел на кушетке, когда я пришел. Он сидел в…

— …Здесь, в этом кресле, — закончил я за него, сжимая в правой руке ствол своего тридцативосьмидюймового. — Бросай оружие, Ленни!

Он замер, все еще стоя спиной ко мне.

— Нет!

— Если я застрелю тебя сейчас, то самое страшное, что получу, — это медаль, — холодно произнес я. — Бросай оружие!

— Нет! Нет! Нет! — услышал я истеричные вопли Лизы, которая прижалась к самой стенке. Глаза ее буквально вылезли на лоб.

— Все, что я должен сделать, — это спустить курок, и пуля будет у нее в том месте, где всего больнее, — сообщил мне Ленни. — Коп, ты хочешь, чтобы женщина умерла?

— А почему бы и нет? — вежливо осведомился я. — Если тебе станет от этого легче, действуй!

Секунды три в комнате стояла тишина.

— Берт, — голос Ленни звучал довольно напряженно, — он что, шутит?

— Не уверен, — ответил Эванс осторожно.

— Конечно же он шутит! — Но Ленни все же не был вполне уверен. — Он же коп, верно? Считается, что он не должен разрешать убивать женщин.

— Даже если ей осталось жить совсем немного, — сказал я, — никто не сможет сказать, что это не было интересно. Не тяни, Ленни, и дай мне повод всадить пулю в твою пустую башку!

— Ты — мерзкий, вонючий коп! Бесчестный ублюдок! — Он был на грани истерики. — Тебя это устраивает, да?

— Идиотский вопрос! — возмутился я.

— То же самое было и с Питом! — Голос у него дрожал от жалости к самому себе. — Они выждали, пока он стал совершенно беспомощным, и прострелили ему ногу, теперь он инвалид на всю жизнь. Нет, со мной это не пройдет, коп! Я не буду стоять и дожидаться, когда ты всадишь пулю мне между лопатками. Я…

Он начал медленно поворачиваться ко мне, одновременно стреляя из пистолета. Наверное, он надеялся, что свинцовая очередь имеет больше шансов поразить меня, чем одиночная пуля, и, возможно, так он чувствовал себя уверенней. Но что бы там ни было, это ни к чему не привело: после четвертого выстрела его лицо по отношению ко мне переместилось с профиля в анфас, так что я увидел один пылающий яростью глаз и губы, искаженные беззвучным рычанием. Я дважды нажал на спуск своего тридцать восьмого. Первая пуля продырявила ему скулу как раз под глазом, вторая угодила в грудь. Он перестал поворачиваться и свалился поперек кушетки. Выпавший из руки пистолет со стуком упал на пол.

Вдруг послышался какой-то булькающий звук. Я взглянул в сторону Эванса — он крепко прижимал обе руки к животу, пытаясь остановить кровь, сочившуюся между пальцами. Его глаза под тяжелыми веками в растерянности смотрели на меня.

— Этот ублюдок!.. — Губы у него широко растянулись, обнажив зубы. — Он даже не сообразил, что я нахожусь на линии огня, когда открыл стрельбу.

— А может быть, как раз и сообразил, Берт? — попытался я утешить его. — Может, именно поэтому он и открыл пальбу?

Губы у него застыли в том же положении, но больше из них не вылетело ни одного слова. Он опустился на колени и уставился в пол, словно там находились все жизненно важные тайны, которые он обычно улавливал в сизом дымке, вившемся над его трубкой. А еще через пять секунд тихонечко вздохнул и уткнулся лицом в ковер.

— Эл! — Лиза стремительно, как будто сидела на паяльной лампе, спрыгнула с кушетки и обеими руками обхватила меня за шею. — Вы спасли мне жизнь! Вы спасли жизнь нам обоим! Вы герой! Самый настоящий герой!

Я отвел ее руку от своей шеи и оттолкнул прочь.

— Посмотрите, как вы выглядите, — проворчал я. — Идите приведите в порядок лицо и что-нибудь наденьте.

Она осторожно дотронулась кончиками пальцев до распухших щек.

— Догадываюсь, какой у меня вид. Хорошо, герой! Пойду займусь своим лицом и… — Она с нескрываемой гордостью посмотрела на свою обнаженную грудь и игриво добавила: — И что-нибудь надену на себя. — Остановившись на мгновение на пороге, она улыбнулась. — Я долго не задержусь. Обещаю! Как вы относитесь к тому, чтобы приготовить за это время нам по бокалу?

Засунув пистолет в кобуру, я опустился на колени возле Эванса и перевернул его на спину. Его прикрытые тяжелыми веками глаза уставились в потолок, и я подумал, что толстухе блондинке отныне придется снова сесть на диету, потому что парень, который оплатил тот счет, ушел безвозвратно в бананово-кремовые рощи или куда-то еще, куда отправляются такие, как Берт Эванс.

Я поднялся с колен, подошел к телефону и позвонил в контору шерифа. Полник уже возвратился туда, так что разговаривать пришлось с ним. Шериф все еще в доме Джорджа Каттера, объяснил сержант, и, по его мнению, продолжает допрашивать Джорджа. Я поручил ему позвонить Лейверсу и сообщить, что произошло, до того, как он предоставит Джорджу шанс привлечь его к судебной ответственности за необоснованный арест. После этого вернулся к бару, наполнил пару бокалов, как посоветовала Лиза, и выпил их оба. Приготовил еще два, закурил сигарету и через пару секунд услышал ее голос:

— Как вам нравится мой костюм, Эл?

Она стояла в дверном проеме с самонадеянным видом и ждала моего одобрения. Косметический пластырь прикрыл ее распухшие щеки и кровоподтеки, искусно наложенный грим почти полностью скрывал следы недавних слез, а густо намазанная помада придавала распухшим губам соблазнительный вид. Одеяние — мини-бюстгальтер из совершенно прозрачных кружев и соответствующие трусики — дополнялось парой лакированных черных лодочек.

Под моим оценивающим взглядом улыбка стала еще шире, она постояла немного и, покачивая бедрами, медленно направилась к бару.

— Ну как, хорошо? — Остановившись возле меня, она взяла с бара ближайший бокал. — Вы сами велели мне надеть что-нибудь на себя.

— Наряд очаровательный, — сказал я, посмотрев на часы. — Ребятам из уголовной бригады, которые будут здесь через пару минут, он тоже понравится, могу поспорить.

Лицо у нее окаменело, и коньяк выплеснулся из бокала, когда она поставила его, не сделав и глотка.

— Вы меня не выдадите?

— Что за дурацкий вопрос? — проворчал я.

Она прикусила нижнюю губу.

— Мне хотелось бы задать вам один вопрос. Можно? Когда Ленни заявил, что застрелит меня, и вы ответили ему: «Валяйте», — вы ведь знали, что он всего лишь блефует, верно?

Я внимательно посмотрел на нее и покачал головой.

— Ох! — Она быстро отвела глаза. — Так что со мной будет?

— Если вам повезет, то лет через десять, считая от сегодняшнего дня, вас выпустят на свободу. Все зависит от того, какого судью вам назначат.

— Десять лет в одном бюстгальтере и штанишках — долгий срок, — глубоко вздохнула она. — Может, пойти и надеть на себя что-нибудь еще?

— Если не хотите простудиться, — заметил я.

Она повернулась и, согнувшись, медленно пошла к двери. Я поднял свой бокал, отпил еще немного водки и наконец-то почувствовал приятное тепло в желудке.

— Эл Уилер!

Лиза стояла в дверях с перекошенным от ярости лицом.

— Ленни был прав! Вы действительно паршивый, вонючий коп!

— Мне не нравится то, что Ленни и Эванс сделали с Ником Каттером, — пояснил я спокойно. — Не нравится и то, что они сделали с Ив Каттер. Но больше всего мне не нравится то, что вы сделали с Мириам Каттер, потому что именно с этого все и началось.

— Ну и ерунду вы говорите, — насмешливо сказала она. — Не вам меня судить. Вы сами только что убили человека!

Я с минуту внимательно присматривался к ней. Все ее тело напряглось в ожидании.

— Хотите что-то знать, Лиза, дорогуша?

— Что?

— Ваша левая грудь почти на дюйм ниже правой.

Это был черт знает что за день! Лейверс молча слушал, а я в мельчайших подробностях объяснял ему все с самого начала. Когда я закончил, он разок кивнул и вышел из кабинета, оставив меня сидеть там в одиночестве.

Аннабел Джексон заявила, что я нечто вроде звероподобного Бенедикта Арнольда, который намеренно предал своего босса. Последний же к тому времени, как она закончила свой монолог, превратился у нее в подобие святого. Полник болтался неподалеку, с упреком посматривая на меня. Лейверс только чудом не спустил с него шкуру, когда он, в соответствии с моими указаниями, позвонил ему в дом Джорджа Каттера.

Но стало еще хуже, когда во второй половине дня в контору явился Джордж Каттер и принялся благодарить меня. Казалось, что его большая часть умерла вместе с женой, и я не сомневался, что пройдет много времени, прежде чем он оправится от потери и вновь почувствует вкус к жизни. Он сидел против меня совершенно опустошенный и изо всех сил пытался подыскать нужные слова. Он знал, что по-прежнему ненавидит меня и что мне об этом известно, но это его не останавливало. А я был вынужден выслушивать вежливые фразы, ничего не значащие слова и смотреть в его пустые равнодушные глаза.

Я ушел из конторы около пяти часов и, чувствуя себя отверженным, нырнул в ближайший бар. А через пару часов вышел оттуда все с тем же чувством, если не хуже. Отвратительный обед в отвратительном зале осел у меня в желудке могильной плитой.

Когда я вернулся домой, у меня даже не нашлось сил поставить пластинку на проигрыватель. Я просто свалился в ближайшее кресло, горестно размышляя о том, что случилось с этим поразительным Элом Уилером, парнем, наделенным сильным характером, смелостью и находчивостью, которого я когда-то хорошо знал.

Минут через тридцать раздался звонок в дверь.

Несомненно, это брат Ленни Силвера с обрезом под мышкой, поэтому я даже не подумал подниматься с места.

Но трезвон не прекращался, и передо мной встала дилемма: подойти к двери или тихонечко сойти с ума.

В прихожей я прислонился спиной к стене и приоткрыл дверь на пару дюймов, чтобы, если повезет, выстрел из дробовика не попал в меня — пусть уж он натворит черт знает что в комнате.

Ничего не произошло. Тогда я открыл дверь чуть пошире.

Секунд через десять в щель заглянула белокурая головка, и большие голубые глаза вопросительно уставились на меня.

— Не помню в точности, что плохого я сделал вам, — невнятно пробормотал я, — но что бы это ни было, я крайне сожалею.

Дверь распахнулась полностью. Я даже зажмурился на мгновение, чтобы не видеть, как блеснет нож, когда она ударит им меня в грудь. Когда же я все же решился открыть глаза, дверь уже была заперта, а Тони Моррис стояла посреди прихожей и разглядывала меня с неподдельным изумлением.

— Я только что разговаривала по телефону с вашим симпатичным примитивом, — пояснила она. — Никто больше не любит лейтенанта, сказал он мне. Судя по вашему виду, я думаю, что он прав.

— Разве вы не должны ухаживать за Мириам Каттер? — спросил я. — Ох, до меня дошло! Она отправила вас передать мне, как сильно она меня ненавидит! Верно?

— Сегодня днем Джордж отвез ее в частный санаторий, так что я теперь то, что называется «свободный служащий». — На ее щеках появились ямочки. — До сих пор не поняла, это взлет или падение по сравнению со стодолларовой девушкой по вызову?

— Вы что, особая разновидность садиста? — спросил я. — Перестаньте морочить мне голову пустыми разговорами и начинайте ненавидеть меня, понятно?

— Я же явилась с миссией милосердия, Эл Уилер. Вам необходимо немного света и радости в жизни, ну а я как раз та девушка, которая может позаботиться о деталях.

Она прошла мимо меня в гостиную, и я обратил внимание, что у нее в руках снова знакомая мне сумка авиакомпании. Я отправился следом — главным образом потому, что в прихожей не было стульев, а мне захотелось снова сесть.

На Тони было легкое пальто, застегнутое на все пуговицы до самой шеи, так что мне было совсем не сложно высказать обоснованное предположение.

— Дорис? — спросил я.

— Что там с Дорис?

Она прошла в спальню и вскоре появилась оттуда, но уже без сумки.

— Вы намерены у нее переночевать?

Тони Моррис медленно покачала головой:

— У Дорис останется на ночь приятель. Итальянский граф. Он полагает, что ему удастся устроить ее в кино. С субтитрами, конечно.

Я заинтересовался:

— Итальянский метод?

— Я не спрашивала, — скромно ответила Тони.

— Конечно. — Я понимающе закивал. — Дорис на редкость застенчивая девушка.

Тони прошла к шкафчику для пластинок и принялась их рассортировывать, как будто собиралась устроить прощальную вечеринку. Наконец она отобрала что-то, остальные поставила на место и отправилась на кухню. Возможно, за острым ножом, подумал я. Но какое это имело значение?

Она вернулась, держа по стакану в каждой руке, осторожно поставила их на кофейный столик и подошла к проигрывателю. Я услышал характерный щелчок, когда она его включила, и через секунду со стен полились медленные завораживающие звуки испанской гитары. Тони подхватила стаканы и подошла к креслу, в котором сидел я.

— Выпейте это! — И сунула мне в руки стакан.

— Виски? — машинально спросил я.

— Афродизиак! — В ее глазах мелькнул лукавый огонек. — Приготовлен по секретной формуле моей бабушки, которая была родом из военной семьи и славилась в Вест-Пойнте как целительница всяческих недугов. Впрочем, не только там, но и всюду южнее и севернее этого города. — Она высунула кончик языка и по-кошачьи облизнулась. — Я пошла в свою бабушку.

Против воли я заинтересовался:

— И это зелье особенно эффективно, если выпить его под звуки испанской гитары?

— Точно!

Я сделал большой глоток. Снадобье странным образом походило на виски.

— А что будет теперь?

— Разве вы не чувствуете, как неудержимо подступает неистовство?

— Нет, — ответил я с сожалением. — Может, виновата печень?

— А может, первой реакцией и должно стать разочарование?

— Вы хотите сказать — очарование?

— Возможно, вы правы, — тепло улыбнулась она. — В любом случае у вас перед глазами мелькает образ полу нагой блондинки.

Я наклонился вперед, широко раскрыв глаза:

— Ничего не вижу!

— Так сделайте еще глоток афродизиака.

На этот раз виски показалось мне куда вкуснее. И чтобы проверить свое ощущение, я сделал третий глоток. Почему-то повернувшись ко мне спиной, Тони принялась расстегивать пальто. Это дало мне возможность допить свой афродизиак и утащить с кофейного столика ее полный стакан.

— А теперь вы видите что-нибудь? — бросила она через плечо.

— Блондинку, — пробормотал я неуверенно. — Закутанную в какую-то плащ-палатку.

— Сосредоточьтесь!

Я сосредоточился и сделал еще пару глотков афродизиака. Пальто соскользнуло с ее плеч. Она подхватила его голой рукой и швырнула в угол комнаты.

— Ну а сейчас что вы видите?

Я тут же был очарован. Передо мной стояла почти нагая блондинка. Кончики высоко поднятых грудей гордо смотрели на меня, явно бросая вызов. Полосатые трусики, выражая полное понимание того, что они скрывают, плотно облегали ее бедра. Что-то вроде левитации поставило меня на ноги и вернуло ее недопитый стакан на столик. Я схватил ее за руку, привлек к себе и прижал ее ладонь к своей груди.

— Вы чувствуете, как подступает неистовство? — спросил я шепотом. — Мое сердце колотится, как будто я пробежал целую милю.

— Вы должны послушать и мое, — пробормотала она и тут же нежно улыбнулась: — До чего же я глупая! Вы уже слышите.

Мои руки скользнули вдоль ее спины, по твердым округлым щечкам ягодиц, затем я согнул колени, подхватил ее за бедра и подставил свое плечо под ее нежный живот, потом снова быстро выпрямился — теперь она висела у меня на плече. Потом я добрался до спальни и нежно опустил ее на кровать. Она лежала, поглядывая на меня с легким удивлением.

— А чем плоха кушетка?

— Кушетка хороша для Невероятного Эла, — пояснил я, — но не для Эла Супермена.

— Я должна успеть на поезд в пятницу, — сказала она. — Буду осваивать новый тип деятельности.

— У тебя уйма времени, — проворчал я. — Сегодня только вторник.

Она презрительно приподняла брови.

— Тогда какой же ты супермен?

Холодная зеленая бездна (Пер. с англ. П. В. Рубцова)

Глава 1

Лишь только я открыл дверь своего номера в мотеле, яркий солнечный свет буквально ослепил меня, и какое-то мгновение невозможно было ничего разглядеть, кроме мерцающего золотисто-каштанового сияния. На пару секунд я крепко зажмурился, потом осторожно приоткрыл глаза. На этот раз под шапкой темно-рыжих волос я смог различить кое-какие интересные подробности. Невероятно распутное личико с блестящими зелеными глазами и носиком, который нельзя было назвать ни маленьким, ни курносым. Когда она улыбнулась, нижняя губа выпятилась, придав лицу чувственное выражение.

Я бы дал ей лет двадцать пять, но, судя по всему, опытности ей было не занимать. Открытая голубая кофточка плотно облегала высокую грудь, бюстгальтера на ней не было. Выцветшие брючки сидели низко на бедрах и тесно обтягивали аппетитные ягодицы и стройные ножки. От шеи до пупка тянулась полоска обнаженной кожи. Втянутый живот напоминал драгоценное изделие из слоновой кости руки знаменитого мастера.

— Мистер Уилер? — У нее был хриплый, приглушенный голос.

— Да.

— Я проверила по регистрационному журналу: вы из Пайн-Сити.

— Верно.

— Не отпразднуете со мной? Пить одной скучно.

Она встряхнула шейкер, и я услышал, как мелодично звякнули опущенные в него кубики льда.

— Можно ВОЙТИ?

Я распахнул пошире дверь и машинально шагнул в сторону. Она прошествовала мимо меня, ритмично покачивая упругой задницей. Меня заворожило это зрелище. Гостья остановилась возле письменного стола.

Я закрыл дверь номера и медленно подошел к ней, опасаясь, как бы она не оказалась всего лишь плодом моего не в меру разыгравшегося воображения.

— Найдется тут из чего выпить? — Нетерпение сквозило в ее голосе.

Я принес два бокала из ванной комнаты, налил в них коктейль из шейкера и протянул один ей. Девица уселась в ближайшее кресло, скрестила длинные стройные ноги, и мне почему-то показалось, что она живет в моем номере по крайней мере уже пару дней.

— Что мы празднуем? — вежливо осведомился я.

— То, что я не получила развода. Но, скажу я вам, это была приятная попытка. Мне почти все удалось. — Она медленно улыбнулась. — Между прочим, мое имя Трейси Тенисон.

— А я — Эл Уилер.

— Трейси и Эл! — Она с минуту подумала, потом поморщилась. — Звучит как в каком-нибудь современном газетном юмористическом рассказе, где я лесбиянка, а вы паинька. Так или иначе, — она приподняла свой стакан, — выпьем за мою чудесную свободу.

Хотя я предпочитал скотч, мартини был превосходно смешан семь к одному. Когда я опустил стакан, то обнаружил, что она разглядывает меня холодным оценивающим взглядом. Мелькнула неприятная мысль, что она может оказаться местным Джеком Потрошителем и прикидывает сейчас, как сподручнее перерезать мне горло.

— Вы надолго в Рино? — неожиданно спросила она.

Я покачал головой:

— Я провел пару недель на Востоке. Теперь отпуск мой подошел к концу, и я решил возвращаться домой северным путем. Все эти открытые равнины в Вайоминге пробудили во мне ностальгическую грусть о прежних славных днях, куда по всем телевизионным каналам с утра до ночи крутили вестерны.

— Вы просто треплетесь, не так ли? — Она весело засмеялась. — Уж не заставляю ли я вас нервничать?

— Естественно, — ответил я честно, — объясните, в чем, собственно, дело?

— Есть две вещи, которые меня в вас вполне устраивают, приятель. — Она медленно потягивала свой мартини. — Вы выглядите достаточно мужественным, способным в случае чего постоять за себя, и к тому же направляетесь в Пайн-Сити.

— Чего мне не хватает, так это интуиции, — буркнул я. — Может, разъясните, что к чему?

— Хочу, чтобы вы подвезли меня в своей очаровательной маленькой спортивной машинке, что стоит перед мотелем. — Она облизала нижнюю губу розовым кончиком языка. — Гарантирую, вы не соскучитесь в пути, а когда мы доберемся до Пайн-Сити, я заплачу вам пару сотен долларов.

— Почему вам нужна защита? — спросил я.

— Мой муж, Дейн Тенисон, человек весьма вспыльчивый, обозлился на меня за то, что я пыталась получить развод. Я буду в безопасности, как только вернусь в Пайн-Сити. Он это прекрасно знает и наверняка попытается помешать мне. Так что путешествовать одной — примерно то же, что самой подтолкнуть его к решительным действиям.

— Видимо, ваш брак был прямо-таки потрясающий, основанный на доверии и всей прочей чепухе, — покачал я головой. — Вы не шутите? Это не какой-то хитроумный розыгрыш?

— Если он надумает остановить меня, то пойдет на все, — произнесла она ровным голосом. — Например, наймет грузовик, чтобы столкнуть нас под откос. — Она сжала губы. — Дейн — очень решительный!

Я поставил стакан на стол и закурил сигарету. Ощущение нереальности, охватившее меня в то мгновение, когда я отворил дверь и увидел это мерцающее золотисто-каштановое сияние, постепенно усиливалось.

— Ваш муж всегда действует самостоятельно?

— Дейн? — Ее нижняя губа презрительно изогнулась. — Он никогда не делает сам грязную работу, предпочитая обращаться к услугам профессионалов. Могу поспорить, он и на собственные похороны уже нашел двойника! — Она допила свой стакан и взглянула на меня через него. — Ну так что, Эл?

— Даже не знаю, что сказать, — пробормотал я неуверенно.

— Если дело в деньгах, я накину еще немного, — пообещала она.

— Деньги меня не интересуют.

— О?! — Ее брови слегка приподнялись. — Выходит, вас интересует нечто иное? — Она облизала нижнюю губу. — Может, небольшой задаток придаст вам решимости?

Она поднялась с кресла, сбросила сандалии и одним движением стянула с себя голубую кофточку. Ее крепкая грудь классической формы с сосками, похожими на розовые бутончики, надвинулась на меня. Набухшие в возбуждении соски трепетали прямо перед моими глазами. В этот момент она расстегнула «молнию» на джинсах и стащила их с себя, пленительно изогнувшись. Теперь она была только в маленьких черных трусиках, с трудом прикрывающих холмик Венеры. Тем не менее ее глаза внимательно наблюдали за мной.

— Все, что я прошу, Эл, это защитить меня.

Неожиданно в дверь громко забарабанили. Можно было подумать, что явилась сама богиня возмездия Немезида. Учитывая подобные обстоятельства, я бы сказал, что Трейси Тенисон отреагировала в высшей степени хладнокровно: прошла к столу и вновь наполнила из шейкера свой стакан. Я имел удовольствие восхититься ее трусиками на ягодицах. Стук прекратился на пару секунд, но затем возобновился с удвоенной силой.

— Может, вам следует отворить дверь? — мило улыбнулась мне рыженькая. — Кажется, там не собираются уходить.

Я отворил дверь. В комнату ворвались двое парней с таким грохотом, будто небо обрушилось на улицу. Первый, с физиономией, имевшей весьма отдаленное сходство с человеческой, напоминал бесформенную глыбу затвердевшего бетона и мог быть смело назван профессиональным убийцей. Зато его напарник был маленьким тщедушным человечком с длинными светлыми волосами и кроткими голубыми глазами, казавшимися за линзами очков без оправы непомерно большими.

Горилла наградил меня небрежным пинком, от которого я отлетел в конец комнаты, недоросток же тем временем аккуратно закрыл за собой дверь на ключ.

— Тебя ждут большие неприятности, мистер! — прорычал амбал.

— Несложно догадаться, — ответил я устало. — Леди — ваша супруга, и конечно вы оскорблены в лучших чувствах, поскольку застали ее в моем обществе, к тому же полуодетую. Думаю, единственный способ вернуть вашему лицу присущую ему счастливую улыбку — это вручить вам солидную пачку денег, не так ли?

Горилла медленно повернул голову и уставился на своего дружка.

— Что за тип? — спросил он жалобно. — Псих какой-то.

— Джентльмен думает, что мы занимаемся вымогательством, — весело ответил тот. — Однако подобные забавы вышли из моды уже лет тридцать назад. Непростительная ошибка с его стороны, Олби. — Он сочувственно улыбнулся мне. — Сожалею, сэр, что нам пришлось расстроить ваши планы, но мы за этой леди. Мы должны вернуть ее туда, откуда она явилась. Не сомневаемся, что в этой грустной мелодраме вы всего лишь ничего не подозревающий наблюдатель, каким и останетесь, если только вас не спровоцируют на необдуманные действия рыцарские чувства. В этом случае, предупреждаю, Олби продемонстрирует вам, что произойдет со сторонним наблюдателем, если он вмешается не в свое дело.

— К примеру, я вколочу тебе зубы в глотку, — доступно объяснил Олби.

— Полураздетая ты просто восхитительна, Трейси! — восторженно заметил маленький. — Но мы не хотим привлекать внимание на улице славного города Рино, а посему изволь-ка надеть на себя остальные вещички.

— Нет, — напряженно ответила она.

Тогда он с удивительным проворством подскочил к ней и залепил звонкую пощечину. Удар был таким сильным, что голова ее дернулась в сторону, а на щеке появился красный отпечаток пятерни.

— Не заставляй тащить тебя силой, Трейси, — произнес он раздраженно. — Натягивай поживее одежду, и пойдем.

— Она поедет со мной, — заявил я.

Он взглянул на меня с сожалением:

— Жить надоело? Хотите, чтобы Олби отделал вас хорошенько?

Я сунул руку в карман брюк. Горилла отреагировал так, будто мы с ним разыгрывали заранее отрепетированную сценку из кинобоевика: его правая рука моментально нырнула под пиджак и извлекла оттуда тридцать восьмой.

— Замри! — рявкнул он. — А не то схлопочешь пулю промеж глаз!

Я протянул вперед сжатую в кулак руку и не спеша раскрыл пальцы.

— Лучше взгляните сюда, — обратился я к коротышке. — Олби, по-моему, не умеет толком читать.

Он приблизился, взял из моей ладони полицейский значок, и через мгновение его неестественно большие глаза недоверчиво уставились на меня.

— Вы — лейтенант? — прокаркал он.

Я ответил типичным полицейским лающим басом:

— Отдел по расследованию убийств! Прикомандирован к службе шерифа округа Пайн-Сити! — Затем ткнул пальцем в рыжеголовую красотку: — Эта женщина важный свидетель, и она поедет со мной.

— Этот тип — и вдруг полицейский? — разочарованно промычал Олби.

— Похоже на то. — Коротышка быстро сунул мне мой значок, будто он жег ему руку. — Может, нам подумать немного, а, Олби?

— Какая, к дьяволу, разница, полицейский он или нет? — рассердился горилла. — Он не может помешать забрать ее!

— Попробуйте только сделать это, и через пять минут все полицейские в Рино пустятся за вами в погоню, — усмехнулся я.

— Это произойдет, даже если мы не возьмем ее с собой… — Маленький внимательно посмотрел на меня. — Ведь я прав, лейтенант?

— Мое дело — доставить свидетельницу в Пайн-Сити, — сказал я, пожимая плечами. — Если вы оба уберетесь отсюда, я забуду о вашем существовании.

— Ладно, — сердито пожал он плечами, — мы уходим.

— Есть еще кое-что перед тем, как вы уйдете! — напряженным голосом произнесла рыженькая.

— Что? — повернулся к ней тщедушный.

И тут она залепила ему звонкую оплеуху. Он остолбенел на несколько секунд, затем затрясся от сознания собственного бессилия, резко повернулся на каблуках и выскочил из комнаты. Олби убрал в кобуру пистолет и с выражением сожаления на тупой физиономии последовал за приятелем. Конечно, ему было обидно, что не пришлось никому своротить скулу. Дверь за ними захлопнулась, и напряжение в комнате постепенно спало.

— Вы были прекрасны, Эл! — с энтузиазмом заговорила Трейси. — Не представляю, как вам удалось убедить их в том, что вы лейтенант полиции. Но чтобы там ни было, они поверили!

— Полагаю, моя задача была облегчена тем, что я действительно лейтенант полиции, — произнес я негромко.

Ее зеленые глаза подозрительно посмотрели на меня.

— Вы водите меня за нос!

— Вы воображаете, что игрушечный значок одурачил бы этих двух скотов? — хмыкнул я.

— Господи, смешно до слез! — Она захохотала. — Обратиться за помощью именно к вам! Выбрать из всех обитателей Рино настоящего копа!

— Вы думаете, они попытаются остановить вас по дороге в Пайн-Сити? — спросил я обеспокоенно.

— С вами нет, — без раздумий ответила она. — Уверена, они поверили в историю про важного свидетеля.

— Прекрасно, — заметил я. — Когда тронемся?

— Вы прелесть! — Она буквально засияла. — Дайте мне четверть часа на сборы.

— Олби из тех недалеких ослов, которых любой может нанять на почасовую работу, — констатировал я, наблюдая, как она снова натягивает кофточку на свои великолепные груди. — Но кто этот тщедушный малый?

— Не имею представления. — Она влезла в выгоревшие джинсы, плотно облепившие ее округлые бедра. — Надеюсь, мне удалось выбить парочку его самых любимых зубов.

— Он вас знал. Несколько раз обратился по имени.

— Мой драгоценный муженек позаботился, чтобы этот ублюдок узнал его жену с первого взгляда! — фыркнула она. — Слушайте, прекратите рассуждать как коп. Лучше подумайте о предстоящей ночи в Кармеле!

— До него семь часов езды, — проворчал я.

— Ох… — Она закатила глаза. — Впервые сталкиваюсь с такой романтической реакцией, Эл Уилер. Я знаю один отель со сказочным видом на океан, и ничто не может помешать мне отпраздновать первую ночь после моего несостоявшегося развода с другим мужчиной. Так что закройте рот и начинайте укладывать вещи.

Она забросила руки мне за шею и впилась в мои губы долгим поцелуем, обещавшим ни с чем не сравнимое блаженство в будущем. Волнующее тепло исходило от ее тела, от ее податливых грудей, со всей силой упершихся в меня. Потом она отправилась в свой номер. Я покидал пожитки в сумку, расплатился за мотель и стал ждать ее в машине. Но она появилась лишь после того, как я чуть было не уверовал, что все случившееся — только мираж.

По дороге мы остановились всего раз — на десять минут, чтобы проглотить по гамбургеру и чашке кофе. Мы прибыли в отель в Кармеле в одиннадцать часов ночи. Бетонная лента дороги все еще продолжала раскручиваться перед моими глазами, когда мальчишка-посыльный провел нас в номер с балконом, выходящим на океан.

— Я должна освежиться! — заявила Трейси, как только за ним закрылась дверь. — А вы пока закажите бутылку скотча.

Через некоторое время она вышла из ванной в белом халатике, доходящем ей всего лишь до середины бедер. У меня просто закружилась голова, когда я взглянул на ее высокую потрясающую грудь. Взяв приготовленный для нее стаканчик, она уселась на край кровати и небрежно скрестила ноги. Халатик распахнулся, она ленивым движением поправила его, но я на короткое мгновение успел заметить темно-золотистый треугольник между ее бедрами. Я быстро разделался со своим скотчем и тоже прошел в ванную. Когда же, покончив с душем и чисткой зубов, возвратился в номер, он был погружен в темноту.

Трейси была на балконе. Ее обнаженное тело купалось в лунном свете. Я приблизился к ней и, прижавшись, обнял за талию. Ее гибкое тело волшебным образом подействовало на меня, мой член тут же дал о себе знать. Если она и почувствовала это, то ничего не сказала. Одной рукой я провел по изгибу ее бедра, а другой по груди.

— Вы не простудитесь?

— Я общаюсь с Тихим океаном — со своей первой и единственной любовью, — сказала она тихо, затем взяла мою руку и прижала ее к своей левой груди. Ее сосок сразу затвердел под моими пальцами. Она откинула голову на мое плечо.

— Я люблю плавать под водой в холодной зеленой бездне. Дейн потерял разум, вообразив, будто в силах помешать мне возвратиться сюда. Эл, послушай, как накатываются на берег волны! Это самый прекрасный и самый тоскливый звук во всем мире!

— Романтическое настроение? — пробормотал я. — Новенькая грань личности Трейси Тенисон?

— Это ненадолго… — хрипло рассмеялась она. — Не хотите ударить меня своей резиновой дубинкой, прежде чем мы займемся любовью?

— Мы больше не орудуем дубинками. С тех пор как цены на них подскочили.

— Тогда отнесите меня на кровать, лейтенант! — Она слегка поежилась. — Ой, сейчас чихну…

— Никто бы не посмел! — заверил я ее. — Это запрещено городскими властями.

— Может быть, кто-то проплыл над ней! А, к черту все это, — решительно затрясла она головой. — Я становлюсь болезненно впечатлительной. Не хочу, чтобы мой бывший муж злорадствовал!

Она высвободилась из моих объятий и вернулась в темную комнату. Я имел возможность любоваться точеными формами ее потрясающе изящного тела и при лунном свете. Лишь когда она полностью растворилась во мгле, я последовал за ней.

Она уже лежала на кровати, ожидая меня. Тени играли между ее ног и грудей. Когда она протянула ко мне руки, тени шевельнулись. Полный возбуждения, доходящего почти до физической боли, я не смог больше сдерживаться и упал на нее.

Она занималась любовью неистово, я бы даже сказал — безрассудно, яростно отдавая этому процессу всю себя. Ее тело дико извивалось подо мной, ноги со всей силой сжимали мою талию, а я глубоко и ритмично входил в нее. Наши движения становились все быстрее, все безумнее, перерастая в бушующий, неуправляемый натиск. Ее коготки исцарапали мои плечи и спину. Наши тела растворились друг в друге, казалось, они никогда не разделятся. Ее глаза были закрыты, а голова металась из стороны в сторону по смятой подушке. Стоны шли откуда-то из глубины и дрожали на полуоткрытых губах.

Когда мы наконец достигли апогея, она издала пронзительный, затянувшийся крик, тело ее изогнулось навстречу мне и застыло неподвижно.

Тесно прижавшись, мы сжимали друг друга в объятиях, тяжело дышали, с трудом переводя дыхание. Когда мой опавший член выскользнул из нее, она еще раз вскрикнула.

Чуть позже мы опять занялись любовью. Но теперь все это происходило медленнее и дольше. Она сидела на мне верхом, откинувшись назад и медленно вращая бедрами, а я ласкал ее груди. Наш одновременный оргазм был еще острее.

Через какое-то время меня разбудили приглушенные рыдания, прорезавшие абсолютную ночную тишину.

— Что случилось, дорогая? — спросил я.

— Ты такой ублюдок, но я так тебя люблю! — простонала она. — Ты знаешь, все было бы нормально, не потеряй ты самообладание.

Когда до меня наконец дошло, что она говорит вовсе не со мной, а с каким-то другим парнем, которого я никогда не встречал, она уже мирно спала возле меня.

Когда я проснулся в следующий раз, яркий солнечный свет вовсю заливал наш номер. Мне потребовалось менее минуты, чтобы обнаружить, что пропала не только Трейси, но и все ее вещи. В воздухе все еще ощущался слабый запах ее духов, доказывающий, что она была здесь.

Дежурный администратор сообщил мне, что она взяла напрокат машину и уехала час назад. Самодовольная ухмылка на его лице говорила о том, как он завидовал мне ночью и как не завидует сейчас.

Глава 2

— Если бы это не означало, что жертва мертва, — ворчливо рассуждал шериф Лейверс, — я был бы рад тому, что подвернулось убийство. Вы вернулись из отпуска уже неделю назад и ровным счетом ничего не делаете, только и знаете, что увиваться вокруг секретарши.

— Я все надеялся, что она интереса ради сама начнет преследовать меня, — заявил я мечтательно, — но по непонятной женской логике этого почему-то не произошло.

— Парадиз-Бич, — буркнул он. — Патрульная машина уже там. Они ждут вас, чтобы показать тело. Окружной следователь выезжает через десять минут. Собирайтесь живее, лейтенант.

— Подробности? — спросил я.

Он самодовольно поджал губы.

— Не собираюсь вмешиваться в вашу работу, Уилер. Второстепенные детали только спутают вас. Я хочу, чтобы вы управились с этим делом сами, и искренне надеюсь, что оно удержит вас подальше от офиса хотя бы месяц.

— На улице дождь! — Я бросил на него взгляд великомученика.

— Если не уберетесь отсюда в течение пяти секунд, нарветесь на торнадо, — пообещал он.

Решив не искушать судьбу, я выскочил в приемную. Пишущая машинка замерла на полуслове. Аннабел Джексон вскинула головку с волосами липового меда. Ее по-детски голубые глаза настороженно следили за каждым моим движением.

— Голубушка, — произнес я печально. — Возможно, это мое последнее «до свиданья». Самоубийственное поручение! Никто не захотел, никто не хотел выполнять его, даже я. Но шериф все же послал меня, своего лучшего сотрудника.

— Не думаю, что было бы справедливо поручать это больному сержанту Полнику, — заметила она с ехидным смешком.

— Вот он и послал меня, а не Полника, — проворчал я.

— Я в восторге от того, что шериф наконец нашел, чем вас занять. Теперь мне не нужно будет убегать всякий раз, когда я замечу, что ваши гадкие, назойливые руки тянутся ко мне.

— Вы совершенно не разбираетесь в языке любви, — ответил я ей.

— Точнее, похоти! — Она одарила меня вероломной улыбкой. — Ну что же, до свидания, Эл Уилер! Я не буду скучать, так что, пожалуйста, задержитесь там подольше, хорошо?

Пишущая машинка насмешливо застрекотала мне вослед. Дождь лил со свинцового неба сплошной завесой. Такое утро никак не подходило для осмотра трупа. На самом деле, мечтал я, в такое утро хорошо бы оказаться в постели с медовой блондинкой! Мечты! Пустые мечты!

Когда я отъезжал от тротуара, то чуть не столкнулся с проезжавшим мимо грузовиком. На голову моих бедных родителей обрушились такие проклятия, которые кого угодно заставили бы усомниться в том, что я — представитель человеческой расы.

Парадиз-Бич — летняя площадка для игр самых богатых людей, тех, кто может позволить себе наслаждаться уединением в собственном особняке, раскинувшемся на целых двести футов вдоль побережья Тихого океана. В такую погоду у трупа в распоряжении весь пляж, подумал я.

Минут через двадцать показалась дорога, ведущая с шоссе на пляж. Там меня уже поджидала патрульная машина. В ней сидели двое одетых в форму ребят, мне они показались вроде бы знакомыми. Действительно, за рулем оказался костлявый Маркс, а рядом с ним — крепыш Вили. Я махнул им, чтобы они указывали дорогу, и поехал следом.

Через несколько минут мы достигли вытянувшейся по берегу линии роскошных коттеджей полумиллионеров. Патрульная машина остановилась перед витиеватым двухэтажным домом белого цвета. Я поднял повыше воротник своей куртки и выбрался под проливной дождь.

— Паршивый денек для убийства, лейтенант! — заговорил Маркс, подходя ко мне. — Джо подождет следователя, чтобы показать ему дорогу.

— Прекрасно! Пошли посмотрим.

Мы вошли через двустворчатые ворота, обогнули дом и увидели посреди двора аккуратно подстриженную лужайку. Через решетчатую калитку мы попали на пляж, и тут у самой кромки воды я увидел мертвое тело. Оно лежало так, что казалось меньше, чем было на самом деле.

— Сейчас отлив, поэтому мы оставили труп на месте, — пояснил Маркс. — Подумали, вы не захотите, чтобы мы что-либо трогали, лейтенант.

— Кто нашел тело? — спросил я.

— Уборщица. Она была наверху в коттедже. Выглянула в окно и заметила, что волна вынесла его на берег. Произошло это примерно час назад. Когда мы приехали, у нее была истерика. Поэтому мы забросили ее домой, когда встречали вас.

Мокрый песок под ногами был твердым, волны грохотали удивительно мрачно и уныло. Маркс первым добрался до трупа и остановился, вытирая тыльной стороной мокрой руки дождевые капли с лица.

— В утопленниках есть что-то такое, что всякий раз мучает меня, — признался он смущенно.

Нагое тело явно принадлежало молодой привлекательной женщине. Ее лицо уткнулось в сгиб локтя и было скрыто мокрыми рыжими волосами. Я опустился на колени и осторожно повернул тело на спину. Сначала я оцепенел и не поверил, потом, узнав, впал в болезненный шок. Широко раскрытые зеленые глаза Трейси Тенисон утратили блеск, в ее выступающей губе больше не было ничего чувственного. Если бы я был настоящим суперменом, то, вероятно, пожал бы плечами и прошептал: «Вот мы и свиделись, детка!» Но вместо этого у меня в ушах зазвучал ее хрипловатый голос, рассказывающий мне, как любит она Тихий океан.

— «Холодная зеленая бездна…», — машинально произнес я, поднимаясь.

— Что, лейтенант? — Маркс с любопытством посмотрел на меня.

— Ничего, — пробормотал я и, повернувшись лицом к дому, увидел спешивших к нам Вили и доктора Мэрфи.

— Черт знает что за день для убийства! — проворчал последний, ставя свой черный чемоданчик на песок. — Теперь все опять встанет на свои места, раз вы вернулись из отпуска, Уилер. — Потом он вдруг нахмурился, внимательно присматриваясь ко мне, брови его слегка приподнялись. — Эй, впервые замечаю, чтобы вас проняло…

— Утопленники, — пробурчал Маркс, — почему-то они всегда портят настроение.

Мэрфи присел на корточки возле тела Трейси и приподнял ее руку ладонью вверх, чтобы мы смогли разглядеть сморщенные кончики пальцев.

— Она недолго пробыла в воде, — пробурчал он. — Кожа, как у прачек, не доходит до второго сустава, значит, бедняжка проплавала несколько часов.

Он приступил к более тщательному осмотру, я отвернулся и прошел несколько ярдов по мокрому песку, потом остановился, бездумно глядя на мрачное небо и море. Минут через пять ко мне присоединился Мэрфи.

— У нее на затылке пулевое отверстие. Полагаю, с остальным можно подождать до вскрытия. — Он изо всех сил старался говорить бесстрастно. — Вы знали ее, Эл?

— Да, причем это было менее чем двадцать четыре часа назад. Она была исключительно жизнелюбивым созданием, если вы понимаете, что я имею в виду.

— Сожалею, — произнес он искренне. — Я позабочусь обо всем и сообщу вам о результатах.

Я кивнул с благодарностью и зашагал к решетчатой калитке, ощущая, что за мной внимательно наблюдают три пары глаз. Мне хотелось одного: поскорее убраться отсюда, подальше от сей мрачной юдоли смерти. К своей машине я уже практически бежал. Я поехал прямо в город и остановился против бара на Пятой улице: это заведение посещали серьезные выпивохи, так что пустая болтовня мне не грозила.

Где-то через час я уже принял достаточно скотча, чтобы выйти из шокового состояния, но не для того, чтобы перестать думать. В телефонной книге значились три Тенисона с буквой «Д» в инициалах. Я решил посетить их, пока доктор Мэрфи не сказал о результатах вскрытия.

К трем часам выяснилось, что первые два адресата пустышки, последняя надежда — некий Д. К. Тенисон, живший в Гринвилл-Хайтс, в здании под названием «Кейп-Код».

Дом выглядел солидно, к нему вела вымощенная подъездная дорога, вокруг подстриженные лужайки и кустарники. Тишину нарушал лишь собачий лай. Я нажал на дверной звонок и стал ждать. Дождь уже прекратился, и низко опустившееся небо постепенно поднималось. Возможно, завтра будет прекрасный день, но разве Трейси Тенисон, лежащей в холодильной камере морга, не безразлично все это?

Когда дверь отворилась, я испытал потрясение, пожалуй, посильнее того, что пережил на пляже в Парадиз-Бич.

— Да? — Глуховатый голос был до боли знаком.

— М-м… Ух! — Я конвульсивно проглотил слюну и попробовал снова:

— Я хотел бы видеть мистера Дейна Тенисона.

— Сейчас его нет в городе, но, возможно, я смогу вам чем-то помочь? — Она вежливо улыбнулась. — Я Трейси Тенисон, его жена.

Стоявшая на пороге зеленоглазая рыжеволосая женщина была, должно быть, призраком…

Моя голова перестала идти кругом, лишь когда я стал замечать небольшие, но существенные различия. Ее волосы были длиннее, а нос определенно не такой курносый, хотя нижняя губа ее выпячивалась так же чувственно. Ее цветастое шикарное платье с глубоким вырезом убедило меня, что в мире по-прежнему все прекрасно.

Когда я представился, вежливая улыбка на ее лице сменилась недоумевающим взглядом.

— Что Дейн натворил на этот раз? — резко спросила она. — Забыл заплатить за парковку машины или что-то в том же роде?

— Дело более сложное, миссис Тенисон. Не могли бы мы поговорить более обстоятельно?

— Конечно. Проходите, пожалуйста.

Я последовал за ней через просторную прихожую в огромную, элегантно обставленную гостиную. Ее высокие круглые ягодицы зазывно покачивались под струящейся тканью платья.

— Я жду Дейна либо сегодня вечером, либо завтра утром, — сказала она. — Будьте любезны объяснить мне, в чем дело, лейтенант?

— У вас есть сестра, миссис Тенисон?

— Да. Луиза. — Она смутилась. — Луиза Фаулер.

— Вы знаете, где она сейчас?

— Полагаю, все еще живет с приятельницей в квартире на другом конце города. — Голос ее был холоден. — Я не видела Луизу уже несколько месяцев: мы с ней не слишком близки. Вообще-то я думала, вы хотите поговорить о моем муже.

— Можно воспользоваться вашим телефоном?

— Если это сделает вас менее таинственным, — заявила она ядовито.

Я прошел к маленькому столику в дальнем углу комнаты, поднял трубку и набрал номер окружной больницы. Уже через двадцать секунд послышался усталый голос доктора Мэрфи.

— Уилер, — произнес я. — Вы закончили осмотр?

— Если вы имеете в виду вскрытие, то я завершил все час назад.

— И каковы результаты? — спросил я, тщательно выбирая слова, поскольку рыженькая слышала каждое произнесенное мною слово.

— В левом предсердии воды не было. Значит, она умерла до того, как оказалась в воде. Пуля вроде бы от пистолета тридцать восьмого калибра. Я ее отправил к баллистикам. Кровоподтеков на теле не обнаружено, что для утопленников не типично. Как я и предполагал, тело не могло долго находиться в воде.

— В какое время это произошло?

— Трудно сказать, Эл. Где-то от двенадцати до двадцати четырех часов назад. Если считать от того момента, когда я увидел ее утром на пляже.

— Где сейчас ваш пациент?

— Если вы имеете в виду тело, — проворчал Мэрфи, — то оно в морге. Куда еще я мог его отправить?

Когда служитель морга вывел миссис Тенисон на свежий воздух, здоровый цвет кожи на ее лице приобрел землистый оттенок, а зеленые глаза были пустыми.

— Это Луиза, — промолвила она чуть слышно.

— Мне очень жаль.

Традиционная фраза, звучащая так нелепо!

— Мы никогда не были особенно близки, но увидеть ее… — Она беззвучно разрыдалась.

— Вам надо выпить!

Я взял ее под руку и повел к машине.

Занятый нами отдельный кабинет являлся своего рода оазисом в полутемной атмосфере плюшевого бара. Миссис Тенисон отказалась от сигареты и сидела неподвижно, словно творение великого скульптора. После того как официант принес спиртное, она медленно повернула ко мне голову:

— Кто ее убил, лейтенант?

— Не имею представления! — ответил я правдиво. — Ее тело вынесло волнами сегодня утром на один из пляжей Парадиз-Бич.

— Бедная Луиза! — Она сильно прикусила нижнюю губу. — Мы ужасно поссорились около трех месяцев назад, даже перестали общаться друг с другом.

— Вы сказали, что она делила квартиру со своей приятельницей?

— Да, с Марди Роббинс. В самом лучшем многоквартирном доме в конце Элм-стрит.

Я, как прилежный полицейский, записал имя и адрес в свою записную книжку и спросил:

— Из-за чего вы поссорились?

— Из-за моего мужа, — холодно ответила она. — Луиза не давала ему прохода, даже в моем собственном доме. Когда на нее накатывало этакое сумасбродство, она была способна на все. Я пыталась сначала не обращать на это внимания, но заметив, что Дейн начинает откликаться на ее заигрывания, положила этому конец.

— Итак, вы поссорились, сестра ушла от вас, и больше вы ее не видели?

— Совершенно верно. — Она отпила немного водки с мартини. — Боюсь, я больше ничем не смогу вам помочь. Когда она стала преследовать моего мужа, я тут же пресекла это, и перестала с ней общаться, хотя она и была моей младшей сестрой.

— Где сейчас ваш муж?

— В Лас-Вегасе или где-то в Неваде. — Она натянуто улыбнулась. — Дейн — профессиональный игрок. Я выяснила это уже после того, как мы поженились. Но я до сих пор его люблю. Вообще-то могу выложить вам всю нашу историю, лейтенант, ибо вы все равно до всего докопаетесь рано или поздно. Это мой второй брак. Мой муж погиб в автомобильной катастрофе. Мне было тогда всего двадцать один год. Вторично я вышла замуж уже в зрелом возрасте, три года тому назад. Мне как раз исполнилось двадцать пять. В конце концов я устала наблюдать, как Дейн проигрывает мои деньги и купила ему пакет акций в одном из небольших казино в Вегасе. Я подумала, что таким образом он сможет возвращать хотя бы небольшой процент из тех денег, которые оставляет в игорных домах. Вот и теперь я держу пальцы скрещенными в надежде на то, что он все еще в «Кристалл-Инн».

— Когда он уехал? — спросил я небрежно.

— Почти три недели назад. Позавчера он звонил из Вегаса. Сказал, что рассчитывает вернуться домой сегодня вечером. — Она сделала еще один глоток из бокала, потом поставила его на стол. — Почему вы так интересуетесь моим мужем, лейтенант?

— С чего вы взяли? — ответил я, пожалуй, излишне быстро.

— Прошу вас, не лгите мне, — произнесла она ровным голосом. — Когда вы пришли сюда, то спросили Дейна. И еще: увидев меня, вы в первый момент явно испытали шок. Потом поинтересовались, есть ли у меня сестра, а когда я ответила утвердительно, вы на какое-то время полностью позабыли о моем муже.

— Я был повержен в шок вашим необычайным сходством с Луизой Фаулер, — пояснил я.

— Правильно, вы даже не подозревали о моем существовании до того момента, пока я не открыла вам дверь. А вот Луизу и Дейна вы откуда-то знали и даже связали их между собой.

— На сегодня это конфиденциальная информация.

— Если между ними происходило нечто такое, что мне неизвестно, то полагаю, вы должны сообщить мне об этом!

— Вам так хочется все выяснить? — пожал я плечами. — В таком случае возьмите да и порасспросите мужа.

Ее зеленые глаза холодно сверкнули.

— Спасибо, лейтенант. Я так и сделаю. — Быстро расправившись с выпивкой, она поднялась. — Домой я поеду на такси. Мне бы не хотелось, чтобы вы сопровождали меня. До свидания, лейтенант!

После того как она ушла, я выпил еще один бокал, расплатился по счету и вышел в холодный, мрачный мир. Было начало шестого, и я решил, что для одного дня более чем достаточно. К черту Лейверса с его офисом, к черту Трейси Тенисон и к черту такой мир, в котором молодая, энергичная Луиза Фаулер окончила жизнь с пулей в затылке!

По дороге я немного поостыл и припомнил старую истину: если коп становится сентиментальным, ему самое время расставаться со своим значком. Когда я теряю самообладание, мне часто приходят в голову такие блестящие афоризмы.

Дома я в первую очередь поставил на проигрыватель свою любимую пластинку, а уже затем, сбросив пиджак и поясную кобуру с пистолетом, налил себе выпить и развалился в кресле. Я изо всех сил старался позабыть и про Луизу Фаулер, назвавшуюся в Рино Трейси Тенисон, и про Трейси Тенисон, супругу игрока по имени Дейн.

Через какое-то время мне почти удалось это сделать, как вдруг неожиданно раздался дверной звонок. Я открыл дверь и опять оказался действующим лицом в сценке из кинобоевика.

Олби, типичный бандит, прижав дуло своего тридцать восьмого к моей груди, оттеснил меня назад. Маленький тщедушный парень с длинными светлыми волосами и в очках без оправы аккуратно закрыл за собой дверь и улыбнулся мне:

— В одиночестве, лейтенант? А мне казалось, вы испытываете определенную сексуальную жажду, требующую постоянного присутствия рядом с вами полураздетых красоток.

— В одиночестве, — сказал я. — Что за игру вы затеяли на сей раз?

— О, совершенно новую! — бодро ответил он. — А называется она «убить копа». Мы придумали ее только сегодня.

— Я всегда мечтал убить полицейского, — пробурчал Олби. — Это… Черт побери, как это там говорится?

— Символ статуса, — подсказал коротышка весело.

— Да, точно. — Олби подмигнул мне, что было еще отвратительнее, чем его обычное рычание. — У тебя найдется какая-нибудь выпивка, коп? Чтобы мы смогли выпить за упокой твоей души!

Глава 3

Я сидел на диване в гостиной. Пистолет Олби все еще был направлен мне в грудь. А недомерок все это время рыскал по квартире. Чуть позже он присоединился к нам с моим пистолетом в руке, на его физиономии читалось полнейшее удовлетворение.

— Раскаяние, — произнес он, — ведет к отчаянию. А отчаяние к самоубийству. Вы как раз приблизились к завершению периода отчаяния, лейтенант.

Положение, в которое я попал, вполне соответствовало сегодняшнему совершенно нереальному дню. Они не могли говорить серьезно об убийстве, твердил я себе вновь и вновь, но уверенность моя довольно быстро таяла. Один только вид пистолета Олби заставлял адреналин быстро бежать по моим венам. Я почувствовал на лбу холодные капельки пота.

— Объясните-ка мне, — обратился я к заморышу, — почему это как раз сейчас я нахожусь на грани самоубийства?

— Непреодолимое чувство вины! — сказал он жестко. — Человек вашей профессии, посвятивший себя служению закону, убивает женщину, а потом, по иронии судьбы, он же должен раскрывать преступление, которое совершил. Не кажется ли вам, что лучше умереть, нежели пережить такой позор. Не расстраивайтесь! — Он противно захихикал. — Через несколько минут все будет кончено.

Горилла нетерпеливо пожал плечами:

— Хватит болтать! Пора браться за дело, Хэл!

— Не спеши. Надо позаботиться о кое-каких весьма существенных деталях! — холодно произнес его напарник.

Он перебросил мой пистолет в кобуре через спинку кресла, извлек из кармана своего пиджака пару белых нитяных перчаток, тщательно натянул их на руки и подошел к проигрывателю.

— Хорошая у вас вертушка, лейтенант! — воскликнул он в восхищении. — А не поставить ли какую-нибудь похоронную музыку? Как вам такая идея?

— Неужели вы думаете, что я — единственный коп, которому известно, что рыжеволосая, выдававшая себя за Трейси Тенисон в Рино, была в действительности сестрой Трейси, Луизой Фаулер? — проворчал я.

— Уверен в этом, — сказал он, хотя выглядел не очень-то уверенно. — Мы сделаем так, что полиция быстренько разберется, почему вы ее убили.

Он повернул ручку громкости у проигрывателя. Музыка зазвучала в полную силу.

Он зашел за кресло, поднял мой тридцать восьмой и вытащил его из кобуры. Его близорукие голубые глаза были до жути спокойны, когда он двинулся ко мне. У меня было два пути: не двигаться с места и быть убитым или вскочить с кресла и, вероятно, тоже быть убитым. Принятое мною молниеносное решение вызвало неприятное ощущение в желудке, тем более я знал, что Олби во всей этой раздаче попадал в фактор «икс». Я поднялся на ноги достаточно медленно, чтобы не пробудить его рефлексов.

— Сядь! — прорычал горилла.

— Если это не будет выглядеть как настоящее самоубийство, то грош цена вашим стараниям, — быстро и громко заговорил я, двигаясь от дивана к двери, ведущей в прихожую. — Единственный способ придать самоубийству надлежащий вид — это приставить к моему виску дуло моего собственного пистолета — а он в руке у Хэла — и спустить курок. Если Олби сейчас пристрелит меня, любой коп из службы шерифа сообразит, что кто-то осмелился поднять руку на полицейского.

Парочка морщин прорезала лоб амбала. Видать, пытался осмыслить мои слова. Однако партнер его не собирался медлить.

— Дай-ка мне пистолет, тупица! — прошипел Хэл. — И хватай его живо!

Подошла и моя очередь действовать, как и положено бесстрашному и находчивому лейтенанту. Я развернулся на каблуках и рванул со всех ног из квартиры. Я мчался вниз по лестнице, перепрыгивая сразу через несколько ступенек. Когда я достиг второго этажа, то услышал, как с грохотом за мной неслись преследователи, отставая всего на пару маршей. Как принято выражаться, смертельный ужас придает крылья. Оказавшись в вестибюле, я с силой толкнул стеклянную дверь на улицу, закачавшуюся взад-вперед от столь невежливого обращения, и, не задерживаясь, нырнул в подвальный этаж. Тут мне повезло: управляющий домом как раз отворял дверь собственного жилища. Времени на обвинения у меня не было, и я, толкнув его в спину, вместе с ним влетел в его квартиру. Я моментально запер дверь — и не только на задвижку, но и на цепочку. Затем огляделся и придвинул к двери стоявший неподалеку сундук. Тут послышался звук как при ударе. Повернув голову, я увидел, что управляющий лежит на полу, очевидно, потерял сознание от страха. К счастью, сперва у него подкосились ноги, что смягчило падение.

— Крайне сожалею о случившемся, — произнес я, как только он пришел в себя, — но меня пытались убить двое головорезов.

— Где они? — Он медленно поднялся на ноги, с безумным блеском в глазах. — Пойду присоединюсь к ним!

Если удача улыбнется мне, подумал я, то они должны клюнуть на раскачивающуюся на петлях дверь и выскочить на улицу. В нашем тихом районе пара парней, размахивающих пушками, обязательно привлечет внимание, так что им быстренько придется умерить свой пыл.

А пока я решил все же успокоить управляющего. Мне это удалось после того, как я пообещал ему бутылку скотча в виде компенсации. А через двадцать минут он согласился — уже за вторую бутылку — проводить меня до моей квартиры.

Дверь была распахнута настежь, но чужаков и след простыл. Я почувствовал себя намного лучше, увидав на кресле свой пистолет и поясную кобуру, и уж совсем хорошо, когда и то и другое удобно устроилось у меня на талии. Управляющий с притворным бурчанием принял стаканчик, поскольку он был налит не из предназначавшихся ему двух бутылок, и потом, удовлетворенно крякнув, удалился со своими трофеями.

Я устроился в кресле со второй порцией спиртного и понемногу пришел в себя.

Меня тревожили некоторые мысли. Почему бы, например, Хэлу и Олби не попытаться вновь инсценировать мое самоубийство. А раз так, то я должен как можно скорее разыскать убийцу Луизы Фаулер, что значительно повысило бы мои шансы остаться в живых.

Единственной зацепкой была Марди Роббинс, подруга Луизы, проживавшая с ней в одной квартире. И я решил не откладывать встречу с ней.

По дороге я остановился проглотить сандвич со свиной отбивной и выпить чашечку кофе, так что до места добрался лишь без четверти девять.

Как и говорила миссис Тенисон, здание это находилось в наиболее приличном конце Элм-стрит и представляло собой типичную новостройку. Квартира была на втором этаже. Я нажал на звонок и подождал несколько секунд, пока дверь мне не отворило некое дитя из космоса. У нее были волосы цвета только что скошенного сена. Они свисали до плеч, аккуратно обрамляя наивное личико. Однако густые ресницы не скрывали порочного взгляда ее прозрачных голубых глаз, а капризный изгиб губ как бы призывал к удовольствиям разнузданной сексуальной жизни.

На ней была надета совершенно прозрачная оранжевая туника, под которой, совершенно очевидно, больше ничего не было. Свет, льющийся из квартиры, освещал ее со спины, ясно подчеркивая чувственные изгибы ее тела. Как истинный джентльмен я не мог позволить себе пялиться на нее во все глаза, а потому бросал быстрые взгляды, и это было нелегко. Соски ее спелых, круглых грудей чуть не прорывали тончайшую ткань. Ноги и бедра вырисовывались особенно отчетливо и будили воображение. Обнаженные руки золотились коричневым загаром. Каждое движение девушки кружило голову.

Неожиданно меня перестал интересовать какой бы то ни было розыск. Я почувствовал себя дома.

— Вы, должно быть, один из наиболее приличных друзей Луизы? — Голос у девицы был притягательным. — Ее нет в городе, и я не знаю, когда она вернется. Вы, наверное, один из ее приятелей по игре?

— Точно, — кивнул я. — Эл Уилер Счастливчик.

— Вы на колесах, Эл?

— Да. Два из них спереди и два сзади, — заверил я ее.

— Тогда считайте, что у вас сегодня вечером свидание. Входите.

Она резко повернулась и вошла в дом. Ее ягодицы аппетитно задвигались.

Дитя из космоса обернулось ко мне, одарив потрясающей белозубой улыбкой:

— Я — Марди Роббинс, подруга Луизы. Мы делим с ней эту лачугу. Возможно, она говорила обо мне?

— Да, конечно.

— Где вы с ней встретились? В Вегасе?

— В Рино. Пару недель назад.

— Эта девчонка наверняка где-то поблизости. Где бы что ни происходило, она тут как тут. Своего не упустит… — Она оценивающе посмотрела на меня и быстро провела язычком по нижней губе. Эффект был что надо. — Уверена, вечеринка, на которую мы собираемся, не покажется вам скучной. Я имею в виду всякие сексуальные игры. Там всегда так. Обмен партнерами, немного порнушки.

— Вечеринка как вечеринка, что в этом нового? — пожал я плечами.

— Я и говорю, вам не будет скучно. Надеюсь, мы сможем и поплавать в бассейне. Там есть один по соседству.

— Очень хорошо.

— Джеми собирался подкинуть меня, но его колымага сломалась, и он сейчас рыдает в гараже. Вас просто небо послало мне, Эл! Я невероятно счастлива.

— Где это все будет происходить?

— В Парадиз-Бич.

— Там замечательно, — заметил я.

— В особенности сейчас! — фыркнула она. — Сезон-то прошел. Мы собираемся у Верблюда. Особняк принадлежит его старикам, но они сейчас в Европе, так что порядок!

— Представляю, как там будет шумно. А Верблюд, это кто?

— Конечно, не настоящее имя. Мы зовем его так потому, что он никогда не пьет воду.

— Только спиртное?

— Только спиртное.

— Хитро!.. Мне это нравится.

— Раз уж разговор зашел о спиртном, нам надо захватить с собой бутылку. Вас это устраивает, Эл?

— Вполне, — ответил я не моргнув глазом. А сам подумал, что за этот вечер это уже третья бутылка скотча, которую я кому-то вручаю.

— Ну, двинулись!

Она направилась к выходу, и снова ее ягодицы закачались передо мной. У меня просто руки зачесались дотронуться до них.

Она на секунду остановилась.

— Пэт Нелсон в городе. Думаю, он тоже будет там. Вы с ним знакомы?

— Не думаю.

— Игрок. Один из приятелей Луизы. Уверена, вы ее с ним встречали. На мой взгляд, это просто отвратительная распутная мразь, но, вероятно, страсть к игре делает выбор любовников очень странным.

— Страсть — это именно то, в чем все мы нуждаемся! — пробормотал я.

Она быстро взглянула на меня:

— Вот бы не подумала, что вам ее не хватает! Ведь она вспыхивает в ваших глазах всякий раз, когда вы моргаете!

Она удовлетворенно мурлыкнула, когда мы остановились перед винным магазином и купили скотч. Я опять еле сдержался, чтобы не положить ей руки на бедра. Позже, подумал я. Впереди вся ночь.

В самом начале одиннадцатого я вновь очутился в районе полумиллионеров, где параллельно пляжу выстроились в длинный ряд дома. Мы остановились перед зданием в стиле ранчо, приблизительно в полумиле от белого особняка, возле которого я уже побывал сегодня утром. Я заглушил мотор. Марди Роббинс, немного поколебавшись, сказала:

— Сделайте мне небольшое одолжение, Эл!

— Выкладывайте.

— Не могли бы вы сегодня ночью выступить в роли моего постоянного ухажера. Вечеринки у Верблюда становятся крайне разнузданными, и, поскольку Джеми со мной нет, кое-кому из парней могут прийти в голову нехорошие мысли.

— Мне это не доставит никакого труда! — заверил я ее.

Я наклонился и открыл дверцу с ее стороны. Пока Марди обходила машину, быстро отстегнул кобуру и сунул ее под переднее сиденье. Если атмосфера на вечеринке накалится до такой степени, что мне вздумается расстегнуть пиджак, то вид торчащего из-за пояса тридцать восьмого едва ли прибавит мне популярности.

Верблюд оказался высоким тощим малым, преждевременно облысевшим. Его осоловелые глаза говорили о том, что он уже изрядно принял.

В просторном и элегантном строении легко разместились два десятка людей, прибывших раньше нас. Мы направились прямо к бару, и я налил выпивку из своей бутылки скотча. Проигрыватель включили чуть ли не на полную мощность, так что разговаривать было невозможно. Марди представила меня своим знакомым, оравшим во всю глотку в надежде быть услышанными в этом гаме. Воспользовавшись тем, что она пошла танцевать с каким-то бородатым типом, походившим на беженца из общины хиппи, которой пришел конец, я снова наполнил себе стаканчик и вышел с ним на балкон, где было относительно тихо. Облокотившись на чугунные перила, я наблюдал за набегавшими на берег волнами.

— Вы пришли с Марди Роббинс? — раздался позади меня голос.

Я повернулся и увидел высокую брюнетку, неодобрительно разглядывавшую меня сквозь очки в толстой оправе. На ней были черный свитер с высоким воротом и клетчатая юбка до колен. Широкие плечи, маленькие груди, широкие плоские бедра и тяжелый зад. Зачесанные наверх волосы были собраны в небрежный узел.

— Марди и Джеми — близкая парочка, вам это известно? — слова она произносила невнятно. Потом глотнула мартини, возможно, в качестве противоядия.

— Джеми подвели колеса, — пояснил я.

— Весьма правдоподобная история! — Она попыталась усмехнуться, но верхняя губа плохо слушалась ее. — Как вас зовут?

— Эл, — ответил я.

— А я — Сэм, это от Саманты. Надо же было идиотам родителям наделить меня этаким именем! — Она быстро заморгала. — Не хотели бы заняться со мною любовью, Эл?

— Пока я трезв, вряд ли, — заявил я холодно.

— Ну ладно! — Она выразительно пожала плечами. — Я просто хотела защитить интересы Джеми, только и всего!

— Вы что-то не похожи на девочку-скаута.

— А на кого я похожа? — Пару секунд она ожидала ответа, потом уголки ее губ печально опустились. — Ладно, можете не отвечать, я и сама знаю. Просто я чувствую себя не в своей тарелке. Это не моя стихия.

— А где ваша стихия, Сэм? — вежливо поинтересовался я.

— Вон там. — Она кивнула на океан. — Обожаю подводное плаванье. Посмотрели бы на меня когда-нибудь в мокром купальнике: глаз не отвести!.. Вы знаете, сегодня утром здесь в Парадиз-Бич выбросило на берег утопленницу!

— Правда?

— Я читала об этом в газете. Неопознанная девушка, так там сказано.

— Весьма прискорбно.

— Вы не слишком разговорчивый, верно? — В голосе ее послышалось раздражение. — Меня мороз продирает по коже, когда я думаю об этой несчастной девушке. А ведь это могла быть я. Тем утром я плавала и ныряла часа два, не меньше.

В этот момент на балкон вышла Марди Роббинс в сопровождении высокого парня с атлетической фигурой и красивым загаром. Одет он был в какой-то немыслимый спортивный костюм. Густые светлые волосы выгорели на солнце, а в голубых глазах искрилась высокомерная самонадеянность. Я предположил, что ему около тридцати пяти лет и он наверняка пользовался успехом у женщин любого возраста.

— Привет, Марди! — сказала брюнетка. — Я тут беседовала с твоим новым другом. Правда, из него трудно вытянуть хотя бы одно словечко. — Затем она вопросительно взглянула на блондина: — Это твой катер я видела в море сегодня рано утром?

— Нет, — ответил он весело. — Я не вылезал из постели до полудня.

— Счастливая девушка! — пробормотала Сэм. — Кто бы она ни была.

— Познакомьтесь с Пэтом Нелсоном, Эл! — прервала ее Марди.

— Марди говорит, вы — из тех игроков, что приятельствуют с Луизой, — заявил блондин. — Значит, мы с вами напарники, мистер Счастливчик.

«Скажешь глупость, так она потом пристанет к тебе напрочь», — подумал я и решил уже сообщить ему свое настоящее имя. Вдруг, совершенно неожиданно, мне захотелось сохранить этот псевдоним: в жизни копа Эла Уилера не было ничего стоящего, не считая раскрытия убийств. А вот как там у Эла Счастливчика? Мне не составило особого труда представить себе Эла Счастливчика у стола с рулеткой, равнодушно ставящего целую гору фишек на номер тринадцать, в то время как ошеломленные зрители затаив дыхание следят за каждым его движением. Колесо завертелось, Счастливчик, зевая, глядит в потолок, а юркий белый шарик бежит, позвякивая, по кругу. Когда выпадает номер пять, он пожимает плечами и слегка морщится, видя, что все его фишки исчезли. Сзади кто-то шепчет, что Счастливчик проиграл уже шестьдесят тысяч…

— Вы любите играть, мистер Счастливчик?

Голос Нелсона вернул меня к действительности.

— Игра — моя жизнь, — просто ответил я.

— Вы давно знаете Луизу?

— Я встретил ее в Рино пару недель назад. Трейси Тенисон знаю куда лучше.

— Мир тесен! — широко улыбнулся он. — Ее муж — один из моих партнеров. Мы непременно сразимся с вами, Эл, когда вы в следующий раз будете в Вегасе. В «Кристалл-Инн». Уверен, вам там понравится.

— С удовольствием, Пэт.

То, что мы стали называть друг друга по имени, получилось само собой, ведь мы теперь как бы давнишние приятели-игроки.

Сэм допила свой бокал и протянула его Нелсону:

— Угости меня еще одним.

— Я помогу тебе раздобыть выпивку! — решительно заявила Марди и утащила ее в гостиную.

— В трезвом состоянии эта Сэм — холодная рыба, но стоит ей накачаться, в нее вселяется настоящий бес: не дает проходу ни одному мужику, — задумчиво произнес Нелсон.

— Видимо, ей необходимо согреться, чтобы компенсировать тот холод, который испытывает она, ныряя под воду?

— Поразительная теория! — рассмеялся Нелсон. — Получается, для того чтобы подогреть какую-нибудь девку, ее надо предварительно охладить.

— Вы — человек, как я понимаю, с немалыми возможностями, у вас — собственный катер.

— Катер не мой, — быстро возразил он. — Дейн разрешает мне пользоваться им, когда я здесь бываю. А вообще-то это суденышко его жены. Но я никогда ее не видел, она не выносит игроков.

Я слегка удивился:

— И в то же время приобретает для Дейна часть акций игорного заведения?

— Она просто решила, что хоть что-то сэкономит, если Дейн будет играть там, где ему причитается часть прибыли. — Он улыбнулся. — Но самое смешное, Эл, что Дейн с того самого дня, когда его супруга приобрела эти акции, больше не играет за нашими столами! Это стало ему неинтересно.

— Я слышал, он сейчас в Вегасе?

Нелсон покачал головой:

— Думаю, что так Дейн сказал жене. Он не появлялся в «Кристалл-Инн» вот уже пару месяцев.

Внезапно многоголосый гул и звуки музыки перекрыл неистовый вопль. На террасу выскочила перепуганная Марди Роббинс, преследуемая бородатым типом, с которым она не так давно танцевала.

— Эл! — взмолилась Марди. — Прогоните его!

Она спряталась за моей спиной. Бородатый же с похотливым блеском в остекленевших глазах продолжал преследование.

— Прекрати! — крикнул я, но с таким же успехом мог бы обратиться и к локомотиву. Из-за его плеча выглядывало лицо Сэм, выражавшее крайнее возбуждение.

— Сегодня Джеми нет, — раздраженно пробормотал бородатый, — поэтому Марди моя на сегодня: я первым сделал заявку. — Его глаза сузились, когда он взглянул на меня. — Прочь с дороги, мальчишка! Иначе я оторву тебе руку и проломлю ею твою башку!

Я изо всей силы вдарил ему по левому колену, это заставило его остановиться. Стоявший подле меня Нелсон, грациозно развернувшись на одной ноге, нанес ему ребром правой руки резкий удар по шее. Бородач испустил придушенный крик. Колени у него подогнулись, и он, повалившись на бок, замер на полу, как будто всю жизнь только о том и мечтал, чтобы превратиться в коврик.

— Благодарю, — сказал я с сомнением в голосе.

— Сущие пустяки! — подмигнул мне Нелсон. — Все это — ради Марди, не так ли?

— Марди! — презрительно воскликнула Сэм. — Почему все в таком восторге от этого маленького ничтожества? Я хочу знать, что у нее есть такого, чего нет у меня?

— Всего, — подсказал Нелсон.

— Сначала Луиза, теперь Марди. Думаю, пришло время сделать кое-что, чтобы снискать расположение Нелсона. — Брюнетка сорвала с носа очки и сунула их Нелсону. — Вот, держи!

Он взял очки и с недоумением посмотрел на них. Сэм между тем в один момент стащила свитер через голову и оказалась в черном лифчике без бретелек. Затем расстегнула «молнию» на юбке и потянула ее вниз, быстро вращая бедрами, в результате чего юбка съехала до лодыжек. Трусики на ней тоже были черные.

— Сэм, — дрожащим голосом заговорила Марди, — не надо.

— Заткнись! — заорала брюнетка, сдернула черный лифчик и швырнула его на пол.

Когда же она стянула трусики и кинула их с презрением в угол, на балконе воцарилась мертвая тишина. Она стояла перед ними абсолютно обнаженная и вызывающе улыбалась.

— Ну? — Ее голос прозвучал открытым вызовом.

В одежде тело брюнетки выглядело неуклюжим и неповоротливым, но без одежды оно было почти совершенным. Кожу покрывал теплый медовый загар. Небольшие с розовыми торчащими сосками груди имели красивую округлую форму. Бока у нее были гладкие, а некоторая тяжесть бедер компенсировалась длиной ног с тонкими лодыжками. Внизу ее живота располагался аккуратный треугольник густых вьющихся волос. От нее исходило какое-то особое женское тепло, так что ни о чем другом уже думать не приходилось.

— Эй, Сэм, — вкрадчиво произнес Нелсон, — каким образом удавалось тебе скрывать все это?

— А сам ты не мог выяснить, Пэт? — Она медленно, чувственным жестом провела ладонями по бедрам. — Верни мне мои очки, без них я ровным счетом ничего не вижу!

— Пойду прогуляюсь по берегу. — Голос Нелсона звучал нарочито равнодушно. — Если ты хочешь получить свои очки, Сэм, тебе придется догнать меня.

— Даже так? — пробормотала она.

— А как же еще? — усмехнулся он. — Надень снова свою одежду, и тогда я не позволю тебе ловить меня.

Сэм залилась счастливым смехом:

— Ладно, зверюга, договорились!

Нелсон прошел в конец балкона, где имелись деревянные ступеньки, ведущие к пляжу. Сэм последовала за ним. Я заинтересованно рассматривал ее со спины. Небольшие, но приятно округлые ягодицы оставались неподвижными при ходьбе. Ничего, со временем, после нескольких упражнений, она изменит походку. Нелсон ей в этом поможет. Но тут болезненный стон с пола напомнил нам о бородатом парне.

— Эл, — беспокойно сказала Марди, — прошу вас, отвезите меня домой. Я уже по горло сыта этой вечеринкой!

— Хорошо. А не хотите ли сорвать с себя одежду и погоняться за мной по пляжу?

— Отвезите меня домой, — простонала она.

Мы нашли хозяина дома в переднем холле. Теперь его осоловелые глаза еще и остекленели. Он сделал неуверенный шаг нам навстречу, но понял, что лучше прислониться к стене.

— Спокойной ночи, Верблюд! — вежливо произнесла Марди.

— Еще рано, — запротестовал он. — Веселье даже не началось. Большинство еще даже не скинули с себя одежду.

— Ей необходимо лечь в постель с ее хорошим другом, — объяснил я ему.

Хозяин попытался осмыслить мой ответ, но понял, что это бесполезно.

— Послушай, золотко, — пробормотал он, — в следующий раз непременно захвати с собой Луизу, ладно?

— Если она вернется из Невады или откуда-то еще, — ответила Марди. — Ведь она отсутствует уже почти три месяца, Верблюд.

— Она вернулась. — Он закрыл глаза, пытаясь сосредоточиться. — Да, точно, вернулась. Была здесь вечером в прошлую субботу с… черт, как же его? Ты знаешь партнера Пэта в его игорном деле.

— Дейн Тенисон? — быстро спросил я.

— Нет, — решительно покачал головой Верблюд. — Другой. Которого я не выношу. Ага!.. — Пальцы не послушались его, когда он попытался ими прищелкнуть. — Вспомнил! Чак Фенвик! Вот с кем она приезжала!

Глава 4

Я осторожно сидел на стуле, который, как мне казалось, мог развалиться под моей тяжестью, и пил кофе, великодушно приготовленный Марди. Она сидела против меня на продавленной кушетке. Правильные очертания ее фигуры дразняще манили сквозь легкую оранжевую ткань. Очаровательная грудь слегка приподнималась при каждом вздохе.

— Крайне сожалею, что вечеринка оказалась такой отвратительной, Эл! — заговорила она извиняющимся тоном. — Но по большей части все они — друзья Луизы, вот я и подумала, что вам будет интересно с ними встретиться.

— На все это стоило посмотреть, — заверил я ее.

— Мне никто из них особенно не нравится, но Джеми любит там бывать, чтобы иметь возможность наблюдать за ними.

— Наблюдать?..

— Он пишет диссертацию об азартных играх, только это должно остаться между нами. — Она наморщила лоб. — Знаете, я расстроилась, когда Верблюд заявил, будто Луиза была там в прошлую субботу. Ведь я ее лучшая подруга, раз делю с ней эту квартиру, да и вообще… Она могла хотя бы позвонить. Но, конечно, Верблюд был пьян, не так ли? Возможно, он все напутал?

— Очень может быть, — пробормотал я и проглотил последнюю каплю отвратительного кофе.

— Почему вы отвечаете мне так сердито? — обеспокоилась она.

Я мысленно приказал себе быть поосторожнее.

— Я не сержусь, а улыбаюсь.

— В следующий раз, если захотите улыбнуться, лучше уж сердитесь, Эл! Да я и не обижаюсь, просто у меня разгулялись нервы после того, как этот ужасный бородач гонялся за мной по всему дому. А потом я еще испугалась, что Пэт Нелсон убил его и мы все загремим в тюрьму. А Сэм-то хороша! — Она с сомнением покачала головой. — Вам когда-нибудь приходилось наблюдать столь отвратительное представление?

— Вы ее не любите?

— Сэм Конви очень сложная девушка. Она слишком много пьет, а потом становится как сумасшедшая. Нет, она мне не слишком нравится!

— Она живет в Парадиз-Бич?

— Да, рядом с Верблюдом. Он поэтому и пьет все время. Кто бы не пил, имея такую соседку? — Ее блестящие голубые глаза благосклонно посмотрели на меня. Или мне это почудилось. — Принести вам еще кофе, Эл?

— Нет, благодарю! — Я чуть не содрогнулся. — А вот выпить чего-нибудь было бы в самый раз.

— Вы имеете в виду спиртное? Жаль, что мы оставили ваш скотч на вечеринке. — Она на секунду задумалась. — Не уверена, что у меня что-нибудь есть, но я посмотрю на всякий случай…

Я старался не смотреть на ее радостно подпрыгивающую высокую грудь, когда она выходила из комнаты, потому что она все-таки была девушкой Джеми. Да, явно жизнь Эла Счастливчика столь же скучна, как и у профессионального копа Эла Уилера.

Марди принесла с кухни большой графин, почти до краев заполненный какой-то темно-красной жидкостью.

— Это все, что мне удалось отыскать, Эл. Скорее всего, осталось после одной из вечеринок Луизы. — Она медленно прочитала этикетку: — «Бургундское вино». Так написано. Пятнадцать процентов алкоголя. Это хорошо?

— Давайте проверим, — предложил я осторожно.

Она наполнила вином два небольших фужера. Что-то вроде уксусной кислоты, но все же лучше, чем кофе.

Марди немного отпила из своего фужера, и ее лицо прояснилось.

— Мне это нравится! — объявила она. — Совсем не похоже на алкоголь, верно?

— Я не уверен, что это вообще на что-либо похоже, — признался я. — Они что, всегда на вечеринках Луизы пьют подобную дрянь?

— Что принесут, то и пьют. Первой всегда напивается Сэм и становится необычайно влюбчивой. Луиза постоянно приглашает к себе одних и тех же партнеров по игре, ну и мне приходится присутствовать из-за диссертации Джеми.

— Вы когда-нибудь встречались с сестрой Луизы Трейси Тенисон?

— Нет, но зато пару раз видела ее мужа вместе с Луизой. Он вроде бы симпатичный, но никогда нельзя быть уверенной. Я имею в виду, как можно встречаться с родной сестрой своей жены? — Она поднялась, наполнила свой фужер и вернулась на прежнее место на кушетке. — Хорошее вино! Знаете, Эл, вы ничуть не похожи на остальных игроков. Вы мне нравитесь!

— А что скажете про Пэта Нелсона?

Она поджала губы:

— Я уже говорила, что это отвратительный тип, развратный. Кстати, его партнер, Чак Фенвик, не лучше.

— Это тот парень, с которым Луиза была в доме Верблюда в прошлую субботу? — подсказал я.

— Если Верблюд ничего не напутал, — с сомнением в голосе ответила она. — Лично мне кажется, что в голове у Верблюда полнейшая мешанина из дат, людей и событий.

— Откуда у Луизы деньги для игры в казино?

— Не знаю, никогда не спрашивала. — Она поднесла фужер к губам, осушила его, потом пошла налить еще. — Вы ведь вряд ли относитесь к тем мрачным людям, которые считают, что все должны непременно чем-то заниматься, правда? В противном случае вы бы меня осуждали. Мой отец оставил мне немного денег. Мне их вполне хватает, поэтому я могу не работать, а просто наслаждаться жизнью, что и делаю с удовольствием. — Она нахмурилась, о чем-то задумавшись. — Но иногда мне приходит в голову, что в жизни должно быть нечто большее, чем Джеми.

Она выпила полный бокал зараз, будто это был лимонад, и вновь отправилась за вином.

— Эй! — воскликнул я. — Это уже четвертый фужер!

— Знаю. Но на меня совершенно не действует. Пятнадцать процентов алкоголя — эта надпись лишь для повышения цены, верно?

Налив себе еще, она опять уселась на кушетке.

— Не поймите мои слова превратно, Эл, — заговорила она с подкупающей искренностью. — Мне очень нравится Джеми, но он для меня скорее старший брат. Рядом с ним спокойно и уютно, но не более того. Я все чаще и чаще задаюсь вопросом: а где же радость и волнение? Где безумное счастье? Ответ прост: с Джеми этого не будет, определенно! — Она застенчиво улыбнулась. — Хотите, скажу один секрет? Я даже была довольна, что у него сломалась машина и отпала необходимость ехать на эту мерзкую вечеринку Верблюда. Но когда вы неожиданно появились, я решила пойти туда, лишь бы провести вечер с вами.

— Весьма польщен.

Я плохо вникал в смысл ее слов, поскольку меня волновала совсем другая проблема: если выпить еще один фужер бургундского, не сведет ли мне зубы так, что они повыскакивают из десен?

— Что вы думаете обо мне, Эл, дорогой?

Ее проникновенный голос заставил меня моментально забыть и о зубах, и о вине. Вскинув голову, я увидел, какими голодными глазами она смотрит на меня и как ярко блестят они под густыми ресницами. Фужер ее снова был пуст.

— Думаю, вы очень умная, Марди! — пробормотал я.

— Умная? — проворчала она. — Ни разу в жизни не получала такой характеристики. Все-таки вы такой же, как и все эти мерзкие игроки. Вы совершенно не разбираетесь в девушках!

В ее глазах мелькнул злой огонек, и я понял, что следует ждать неприятностей. Поэтому предусмотрительно пригнул голову как раз за секунду до того, как ее пустой бокал разбился о стену позади меня.

— Марди, золотко, — затараторил я. — Вы же меня не…

— Заткнитесь! — рявкнула она совсем как боцман на параде, и я послушно «заткнулся». — Вы меня разочаровали, Эл Счастливчик, — продолжала она хрипло. — Я вообразила, что вы отличаетесь от остальных, но вы точно такой же!

— А каким вы желали бы меня видеть? — занервничал я.

Она встала и, презрительно усмехнувшись, посмотрела на меня.

— Как же вы похожи на этого отвратительного Пэта Нелсона, но меня это ни капельки не удивляет! Вам нравятся такие, как Сэм Конви, которая, напиваясь, срывает с себя всю одежду. Ну что ж, вам повезло, Эл Счастливчик!

Я открыв рот наблюдал, как она быстро стянула с себя тунику и осталась в крошечных прозрачных трусиках. Затем подсунула большой палец под резинку трусиков и медленно, невероятно медленно, избавилась от них.

— Ну? — Она уперла руки в бока. — Как я в сравнении с Сэм?

Подобный вопрос требовал серьезного ответа, поэтому я не стал спешить. Обе девушки были полностью покрыты золотистым загаром, правда Марди, несомненно, имела более развитые формы. Ее полные груди с коралловыми сосками вызывали в мужчине определенную реакцию. У обеих — длинные стройные ноги, и я бы затруднился сказать, чьи мне нравились больше. То, что скрывалось под вьющимися волосами на лобке, просто поразило мое воображение.

— Ну? — повторила она. — Что скажете теперь?

Я не знал, что сказать, я вообще уже ничего не соображал.

Марди направилась ко мне, слегка покачивая бедрами. Ее нетвердая походка свидетельствовала, что она здорово пьяна. Подойдя ко мне, она опустилась на колени прямо между моих ног и резко сжала рукой мой возбужденный член. Это было сделано с такой силой, что я подскочил на стуле.

— Вижу, вы уже готовы заняться со мной любовью. — Она говорила неразборчиво, искоса наблюдая за мной. Ее пальцы продолжали орудовать у меня в брюках. Вдруг Марди закатила глаза, и ее голова упала на мои колени.

Она пару раз простонала и утихомирилась.

К тому моменту, когда я перетащил ее на кровать и прикрыл одеялом ее прекрасные плечи, Марди Роббинс уже тихонько похрапывала. В подобной ситуации профессиональный игрок непременно бы расправил плечи и насмешливо улыбнулся. К черту Эла Счастливчика! Я решил, что этот бездельник родился неудачником. Во мне тут же проснулся профессиональный полицейский. Сама судьба подарила ему возможность осмотреть без помех квартиру, которую Луиза Фаулер делила с Марди.

Я нашел вторую спальню, имевшую явно нежилой вид, и догадался, что это комната Луизы. В ящиках комода хранилось несметное количество нарядного белья, чулок и других необходимых предметов женского туалета. В стенном шкафу широкий ассортимент всяких платьев, и я уже было собрался захлопнуть дверцу, как вдруг мое внимание привлек странный узел в дальнем углу. Разобрав его, я обнаружил голубую блузку и полинявшие джинсы. Именно это было на Луизе, когда я встретился с ней в Рино, и в этом она отправилась со мной вместе в Кармел. Каким же образом одежда оказалась в шкафу, если, как уверяет Марди, Луиза не была здесь вот уже несколько месяцев?

Мои часы показывали, что уже начался новый день, и я решил, что мои проблемы могут обождать, пока я немного посплю. Я вышел на улицу и зашагал к ожидавшему меня у обочины автомобилю.

Минут через двадцать, остановившись перед своим домом, я сунул руку под сиденье, но, к ужасу своему, не обнаружил там пистолета и кобуры. Я тотчас ощутил пульсирующую боль в желудке. Что за чертовщина? Пистолет должен быть здесь! Еще несколько минут лихорадочных поисков окончательно убедили меня, что мое оружие исчезло.

Я тщательно раскурил сигарету, пытаясь сосредоточиться. Несомненно, Хэл и Олби, вооружившись моим пистолетом, терпеливо ожидают, когда я приду, чтобы на этот раз более удачно организовать задуманное «самоубийство». Но ведь у меня, как у полицейского, есть своя гордость. Что будет, если я позвоню шерифу и попрошу прислать сюда ближайшую патрульную машину, а в квартире никого не окажется? «Бесстрашный Уилер»! Я уже слышал их злорадный хохот в свой адрес. «А, это тот парень, что боится возвращаться к себе домой. Можем поспорить, он просто выбросил свой пистолет, потому что испугался, что угодит в себя, вытаскивая его из кобуры».

Конечно, есть управляющий. Но представляю, какова будет реакция, если я осмелюсь разбудить его среди ночи и сказать, что те двое головорезов, которые пытались ухлопать меня днем, возможно, находятся в квартире, да еще попросить войти туда первым!

— Ты что, трус, Эл Уилер? — спросил я себя и стал обдумывать дальнейшие действия. Когда сигарета была докурена, я решил, что тянуть дальше не имеет смысла. Одна надежда: если мне не повезет, округ же не поскупится на похороны.

На ватных ногах я пересек вестибюль своего дома. Когда я поднимался по ступенькам, они вообще меня не слушались, а сердце колотилось так, словно вместо него в груди был вмонтирован взбесившийся метроном. Я вставил ключ в замочную скважину, осторожно повернул его, слегка приоткрыв дверь, и присел на корточки. Тишина вокруг была зловещей. Я широко распахнул дверь и бросился в прихожую головой вперед. Проехался на животе по натертому паркетному полу, и вдруг моя правая рука слегка задела какой-то металлический холодный предмет. Пошарив поблизости, я ухитрился вновь обнаружить его и чуть не заорал от радости: в руке у меня был пистолет! Я тотчас поднялся на ноги и, пятясь назад к входной двери, стал искать левой рукой выключатель на стене. Когда наконец свет зажегся, я увидел, что прихожая пуста. Я медленно двинулся по направлению к гостиной и в последний момент совершил летящий прыжок сквозь распахнутую дверь. И тут же убедился, что мои предположения подтвердились лишь на пятьдесят процентов. Только один парень ждал меня здесь. Впрочем, слово «ждал» не совсем уместно. Олби сидел согнувшись в кресле, а из пулевого отверстия между глаз стекала по его лицу струйка свежей крови.

Я быстро удостоверился, что в квартире больше никого нет, и вернулся в гостиную. На кушетке валялась пустая кобура. На мгновение я оцепенел, а потом попытался сообразить, что же случилось с моим тридцать восьмым. Я с ужасом посмотрел на пистолет, который сжимал в руке. Проверив обойму, я удостоверился, что не хватает одного патрона. Скорее всего, пуля, выпущенная из моего личного оружия, обнаружится где-то в черепушке у Олби. Уверен, гориллу ухлопал Хэл, но почему?

«Ну и ловкий же ты детектив! — прозвучал у меня в голове насмешливый голос. — Олби убит в твоей квартире из твоего пистолета, и преступник бросает оружие в твоей прихожей, как раз надеясь на то, что ты окажешься достаточно глупым, чтобы поднять его».

Достав из кармана носовой платок, я уж было собрался стереть с пистолета отпечатки моих пальцев, как вдруг невольно рассмеялся. Какой бы сумасшедшей ни казалась эта история, все же правдоподобнее будет, если на пистолете найдут мои отпечатки. Все-таки, мрачно подумал я, направляясь к телефону, это не Эл Счастливчик родился неудачником.

Через пару часов после того, как, казалось, весь мир протопал через мою квартиру, я остался наедине с шерифом Лейверсом. Громадная туша шефа уменьшила в размере мою просторную кушетку. Его тяжелые челюсти выглядели так, будто их накрепко схватил быстро твердеющий бетон.

Наконец с видимым усилием шериф разжал рот:

— Док Мэрфи сказал, что смерть наступила где-то в районе часа и половины второго. У вас есть алиби на это время, Уилер?

— Нет, сэр. — Я тихонечко откашлялся. — Видите ли…

— Знаю, — повысил он голос. — Девица Роббинс напилась и заснула мертвым сном, поэтому вы уложили ее в кровать и обыскали ее квартиру, прежде чем вернуться сюда. Вы обнаружили, что ваш пистолет украден из-под переднего сиденья машины, и решили, что те двое хулиганов дожидаются вас в вашей квартире, чтобы прикончить. И вместо того чтобы вызвать на помощь ближайшую патрульную машину, вы храбро бросились головой вперед в свою прихожую и ухитрились по пути схватить орудие преступления.

— Понимаю, все это звучит немного дико, но…

— «Немного дико»? — Лицо его побагровело. — Эта чертова история с самого начала является самой дикой фантазией из всех, какие мне когда-либо доводилось выслушивать, включая сказки про всяких там белоснежек… — Он провел ладонью по челюсти, издав при этом глухой неприятный звук. — Вы признаете, что имели в Рино и Кармеле близкие отношения с этой девицей Фаулер, представившейся вам под именем своей сестры. А откуда же мне знать, что ваша связь не была куда более длительной, чем уверяете вы? Может, вы и правда убили пресловутую Фаулер, а два хулигана были единственными свидетелями, знавшими о ваших отношениях с ней. Может, они пытались шантажировать вас, а вы, может, задумали убить их сегодняшней ночью, но один удрал. Что скажете на это?

— Неужели наша долгая совместная работа дает вам основания высказывать подобные вещи, шериф? — произнес я с горечью.

— Какого черта?! — пожал он массивными плечами. Его необъятное пузо затряслось с невольной симпатией. — Представьте, как это может выглядеть со стороны: коп убивает невооруженного человека в своей собственной квартире. Прекрасный заголовок для газеты!

— Когда вы собираетесь арестовать меня, прямо сейчас или чуть позже?

— Не обижайтесь, Уилер! — Он выудил сигару из нагрудного кармана и сорвал с нее целлофановую обертку с таким мрачным удовлетворением, будто сдирал кожу с меня. — Возможно, я временно отстраню вас от работы и передам дело в городское управление.

— Прекрасная идея! — восхитился я.

— Ха? — презрительно фыркнул он. — Еще один отпуск! Всего лишь через неделю после того, как вы приступили к выполнению своих обязанностей! Нет, Уилер, ничего не выйдет! На этот раз вы будете расследовать преступление обычными методами! Будете действовать под моим личным руководством. Это понятно?

Я медленно покачал головой:

— Уж лучше отстраните меня от работы.

— Почему вы… — Голос у него сорвался, и он издавал что-то наподобие индюшачьего кудахтанья, похожего на благодарственный молебен.

— По какой-то идиотской причине мне отведена в данном деле роль козла отпущения, — быстро заговорил я. — Хэл стремится либо убить меня, либо добиться моего отстранения от расследования. Когда он не смог инсценировать мое самоубийство, то решил пустить в расход Олби, с тем чтобы подставить меня. В любом случае, отстранив меня от дела или запретив действовать так, как я считаю нужным, вы сыграете на руку этому подонку, шериф!

Густое облако едкого сигарного дыма сконцентрировалось над его головой, пока он неохотно обдумывал мои слова.

— Ладно! — хмыкнул он наконец. — Но для вас лучше как можно быстрее добиться хоть каких-то положительных результатов — я могу и передумать.

— Спасибо, шериф! — произнес я прочувствованно. — Я всегда знал, что под непробиваемым слоем жира у вас бьется доброе сердце!

Он, подняв свое грузное тело с кушетки, неторопливо направился к двери. Тут я вспомнил еще об одном деликатном вопросе, которого мы не коснулись, и бросился ему наперерез.

— Этот Хэл — убийца. Он может повторить свою попытку, шериф.

— Ну и что?

— Но ведь мой пистолет на баллистической экспертизе. — Я широко развел руками. — Не имею ничего против того, чтобы стать живой наживкой для убийцы, но без оружия?..

Отталкивающая улыбка искривила его лицо.

— Здесь есть парочка моментов, лейтенант. Во-первых, о существовании этого Хэла я знаю лишь с ваших слов. Может, он — плод вашей фантазии, придуманный вами в трудную минуту. И во-вторых, я ожидаю, что вы представите нам этого бандита живым, а не мертвым: мертвый Хэл не поможет вам выпутаться. — Он просто весь светился садистским весельем. — Так что в ваших собственных интересах, Уилер, в данный момент обойтись без пистолета.

— Что скажете, если я подарю вам собственный труп? — спросил я мрачно. — Это бы удовлетворило вас?

— По крайней мере вопрос бы был закрыт.

Он вышел в коридор, и я, прежде чем захлопнуть за ним дверь, услышал довольный смешок.

Глава 5

Парадиз-Бич купался в лучах полуденного солнца, когда я припарковал машину возле особняка в стиле ранчо, обращенного окнами на океан. Четыре часа сна оставили меня с воспаленными глазами и в дурном настроении, меня не радовало даже то, что я все еще жив.

После шестого звонка Верблюд соизволил наконец отворить дверь. Взглянув на него, я сразу почувствовал себя лучше. Совиные глаза были приоткрыты ровно на столько, что можно было увидеть налитые кровью белки, а сморщенная, восковая кожа на лице выглядела как гнилое яблоко. Солнечные лучи плясали на его лысой макушке, что его, видимо, здорово раздражало.

— Уходите. Дайте умереть в мире, Эл Счастливчик, — проворчал он.

— Счастливчик — был вчера вечером, а сегодня — Уилер, — твердо произнес я. — Лейтенант Уилер. — И сунул ему под нос свой значок.

— В данный момент я готов поверить чему угодно, но давайте уйдем с этого ужасного пекла!

Он развернулся и заковылял в дом. Я последовал за ним. В гостиной творилось что-то невообразимое. Уйма грязных стаканов, многие были разбиты и валялись на полу; сигаретные окурки не только переполняли пепельницы, но и засыпали весь ковер, всюду темнели не просохшие еще винные пятна; в углу пьяно скособочилась пара стульев с отломанными ножками, а бронзовый бюст Наполеона выглядел более чем легкомысленно из-за оранжевых трусиков, переброшенных через его плечо.

Верблюд ухитрился доплестись до бара и резким взмахом руки освободил стойку от грязных фужеров, разлетевшихся вдребезги на полу. Затем, порывшись на верхней полке, он с победным кличем извлек бутылку скотча:

— Присоединитесь, лейтенант?

— Нет, благодарю.

Он налил себе солидную порцию и, игнорировав содовую и лед, одним махом выпил все до конца.

— Возможно, я останусь жив. — Он искоса посмотрел на меня. — Загадочный субъект сбросил маску и предстал перед нами в истинном обличии представителя закона! Полагаю, вы пришли не веселиться.

— Я тут в связи с Луизой Фаулер. Когда я уезжал отсюда с Марди вечером, вы упомянули, что Луиза была у вас в прошлую субботу.

— Точно. С Фенвиком, — подтвердил он.

— Как она себя чувствовала?

— Превосходно. — Он заморгал в недоумении. — А почему вы спрашиваете?

— Марди уверяет, что Луиза не появлялась в их квартире вот уже два или три месяца. Последний раз ее видели в Рино десять дней назад. А потом, в субботу, она оказывается у вас на вечеринке.

— Это что, так важно?

— Помните неопознанное тело, которое вчера утром выбросило волнами на берег? Так вот, это Луиза Фаулер.

На мгновение у него был такой вид, будто я с силой вдарил ему между глаз. Потом он быстро выпил и налил еще.

— Бедная девочка, — приглушенно произнес он. — Как это произошло?

— Ее убили, сначала выстрелили в затылок, а затем тело сбросили в воду. Все, что вы сможете сообщить мне о ней, поможет в расследовании преступления.

— Ну что сказать? — беспомощно пожал он плечами. — Я знаю ее около года. Как-то раз ее привел ко мне на вечеринку Пэт Нелсон, мой приятель еще со старших классов. Потом я был в гостях у нее, где встретился с Марди и ее приятелем Джеми. Через какое-то время мы стали часто собираться здесь. Луиза, Пэт, его партнеры, Чак Фенвик и Дейн Тенисон. Не могу сказать, что хорошо знаю кого-то из них. Просто с ними интересно проводить время, понимаете?

— Ну а что в ту субботу?

— Луиза выглядела превосходно. — Он робко посмотрел на меня. — Насколько помнится, она пробыла здесь совсем недолго. Они оба ушли часа через два, а то и раньше. Вроде бы она что-то такое говорила, что ей крупно повезло в Рино и теперь она хочет попытать счастье в Вегасе.

— Марди Роббинс была на той вечеринке?

— Нет. Я приглашал ее, но в тот вечер она встречалась с Джеми или что-то в том же роде.

— Что-нибудь еще вспомните?

— Право, не знаю… — неуверенно улыбнулся он. — Боюсь, я не смогу особенно помочь.

— Почему? Все отлично!.. Вам что-нибудь известно о личной жизни Луизы?

— Лишь то, что она была заядлым игроком и делила ту ужасную квартирку с Марди Роббинс. — На лице у него появилось простодушно-удивленное выражение. — Подумать только, как мало мы знаем о своих друзьях!

Звук чьих-то шагов на балконе избавил меня от необходимости комментировать эту прописную истину. В гостиную вошла Саманта Конви в белом купальнике, облегавшем ее загорелую фигуру столь плотно, что он казался просто нарисованным. Мокрые черные волосы свободно падали на плечи. Она была похожа на водяную нимфу, только что вышедшую из океана.

— Привет, Верблюд, — произнесла она хриплым голосом.

— Привет, Сэм! — у него хватило сил протянуть ей пару пальцев.

Она близоруко прищурилась сквозь очки и вежливо улыбнулась мне:

— Мы не встречались с вами раньше?

— Встречались. Здесь. Прошлым вечером.

— Да, конечно, — пробормотала она неуверенно.

Верблюд вытаращил глаза:

— Сэм, это же…

— Эл Счастливчик! — Я бросил на него предупреждающий взгляд.

— Точно, Эл Счастливчик, — быстро подтвердил он.

Высокая брюнетка опустилась в ближайшее кресло и тяжело вздохнула:

— Чувствую себя совершенно разбитой сегодня. Даже не смогла нырять. Только быстро поплавала туда-сюда, чтобы стряхнуть с себя эту паутину. — На лице у нее появилось недоумевающее выражение: — Верблюд, ты не помнишь, во сколько я ушла с вечеринки?

— Нет, помню только тех, кто болтался здесь в шесть утра, — мрачно буркнул он. — А что?

— Какая-то чертовщина! — Она неуверенно рассмеялась. — Никак не могу найти шмотки, в которых была вчера.

— Черный свитер, — сказал я. — Шотландская юбка.

— Фантастическая память. — Она посмотрела на меня с милой улыбкой.

— А под ними, — продолжал я увлеченно, — черный бюстгальтер без бретелек и трусики под стать.

Ее лицо окаменело.

— Вы отвратительны.

— Я превосходно все помню, — сказал я. — Все это вы посрывали с себя на балконе — прежде чем погнаться за Пэтом Нелсоном по пляжу в чем мать родила.

— Я вернусь позднее! — Она вскочила с кресла, яростно взглянув на Верблюда. — После того, как этот похабник уберется отсюда!

Она демонстративно повернулась ко мне спиной и гордо вышла из комнаты.

— У Сэм есть проблема, — прошептал Верблюд.

— Знаю, — тоже шепотом ответил я. — В пьяном виде она секс-бомба, а в трезвом — льдышка.

— Более того, — сообщил он. — Отрезвев, она совершенно ничего не помнит о том, что вытворяла, будучи пьяной. Такое ощущение, что строгий цензор в ее мозгах вычеркивает все воспоминания, пока она снова не напивается.

— Так она что, на какой бы вечеринке ни побывала, потом ничего не может вспомнить, пока опять не загрузится?

— Вы правы, лейтенант! В ней как будто уживаются два разных человека: мисс Чопорность, когда она трезва, и мисс Похоть, когда загружена. Причем эти личности каждая сама по себе.

Душераздирающий, отчаянный вопль заставил меня выбежать на балкон. Там застыла Сэм с выражением крайнего ужаса на лице. В одной руке она держала свитер и юбку, а в другой — черный лифчик и трусики.

— Не верю, — простонала она. — Это невозможно… Я не могла… Я не должна была…

В этот момент Сэм, видимо, узнала меня, она развернулась и бросилась вниз по ступенькам, ведущим на пляж.

— Травма, — пробормотал за моей спиной Верблюд. — Мисс Скромность повстречалась с мисс Похотью.

Я быстро взглянул на него:

— Как вылечить подобную травму?

— Напиться!

— Где она живет?

— Рядом. — Он ткнул пальцем через плечо. — Белая вилла в испанском стиле.

— Никуда не уходите, — предупредил я, — скоро вернусь.

— Стяните там какую-нибудь выпивку, — взмолился он. — Не уверен, что мне надолго хватит этой бутылки.

Я спустился по деревянным ступенькам, по пляжу прошел к соседнему дому и, поднявшись по бетонной улице, оказался во внутреннем дворике. Распахнутые настежь французские двёри явно приглашали войти. У противоположной стены располагался огромный полукруглый бар. Брюнетка за стойкой смешивала коктейль. Затем осушила его тремя глотками. Я заинтересованно наблюдал, как она готовила вторую порцию. Сэм расправилась с выпивкой и удовлетворенно вздохнула. Лицо ее просветлело. Я кашлянул и тихо подошел к бару.

— Кто здесь? — Какое-то мгновение ее глаза ничего не выражали, потом она тепло улыбнулась:

— Это же Эл Счастливчик! Правильно?

— Правильно.

— Вы были вчера на вечеринке у Верблюда. Хотите выпить, Эл? Я как раз собиралась налить себе стаканчик.

— Прекрасно! — Я устроился на высоком табурете напротив нее. — Как прошел вчерашний вечер?

— Знаете что? — Она заговорила шепотом. — Я думаю, Пэт Нелсон — гомик. Секс его не интересовал. Он стал задавать мне скучнейшие вопросы о катере, который я видела вчера утром.

— О том самом, что вы приняли за его?

— Да, да. — Она приготовила мартини и протянула мне. — Я так хотела заняться с ним любовью, а его интересовала только эта вшивая болтовня. — Она надула губы. — Это просто оскорбительно для девушки!

— Особенно для девушки с такой прекрасной фигурой, Сэм! — согласился я.

Она выглядела довольной.

— Это действительно так, Эл?

— Конечно, он просто псих, раз не оценил того, что вы предлагали ему вчера, — продолжал я. — Если, конечно, у него не было чего-то на уме.

— Имеете в виду катер?

— Да, — кивнул я. — Возможно, он был обеспокоен тем, что вы узнали его посудину. Вспомните-ка про труп, который вчера утром нашли на пляже!

Ее глаза за стеклами очков потемнели, затем она автоматически приняла самые действенные меры против шока: поднесла к губам стакан и с такой скоростью опустошила содержимое, будто действовала мощным насосом.

— Черт побери! — пробормотала она потрясенно. — Такое мне и в голову не приходило!

— Сэм! — Я склонился к ней, придав голосу доверительность. — Мне требуется ваша помощь!

Бутылка с джином остановилась на полпути, а Сэм уставилась на меня.

— Хорошо, — сказала она хрипло. — Только мне надо сбросить купальник.

— Не в этом смысле, — завопил я и тут же попытался исправить ошибку. — Во всяком случае, не сейчас. Это касается Луизы.

— Луизы? — Холодный блеск появился в ее глазах.

— Я плохо знаю эту девушку, — пробормотал я, — но Марди беспокоится за нее.

Это была вторая непростительная ошибка с моей стороны. Сэм поджала губы и презрительно фыркнула:

— Марди?

— Очаровательный ребенок. — Я пытался выпутаться. — Джеми просто счастливчик. У него такая преданная, такая любящая подружка.

— Они с Джеми буквально созданы друг для друга, верно?

— Вы правы, — подхватил я. — Но она действительно переживает, и я обещал ей помочь. Она не видела Луизу около двух месяцев, а вчера вечером Верблюд сказал, что Луиза была у него в доме в прошлую субботу.

— Луиза всегда то появляется, то исчезает, — презрительно пожала плечами Сэм. — Непредсказуемая особа, ее волнуют только азартные игры!

— Все-таки здесь есть какая-то связь, Сэм. — Я мрачно взглянул на нее. — В прошлую субботу Луиза была у Верблюда с Чаком Фенвиком, но даже не заглянула к себе домой. И вот во вторник, то есть вчера утром, здесь, в Парадиз-Бич, волны выбрасывают на берег труп неизвестной девушки. В тот же вечер Пэт Нелсон так разволновался, что вы ранним утром видели его катер неподалеку от берега, что даже не стал заниматься с вами любовью. — Подождав пару секунд, я поморщился. — А кто партнер Пэта Нелсона в казино? Чак Фенвик, вот кто!

Она смотрела на меня широко раскрытыми глазами:

— Эл, вы хотите сказать, что волны выбросили на берег труп Луизы?

— Возможно, — кивнул я. — Чтобы разобраться во всем, надо проследить все передвижения Луизы после субботнего вечера. Марди говорит, в полицию обращаться глупо. А если Луиза объявится через пару дней живой и невредимой?

— Вегас! — неожиданно произнесла Сэм.

— Что Вегас? — переспросил я.

— Она находится в Вегасе. — Голос ее звучал уверенно. — Если бы я сейчас была там, то, несомненно, разыскала бы ее. — Она щелкнула пальцами. — Без всякого труда!

— Каким образом?

Она приготовила себе еще выпить и снисходительно улыбнулась мне:

— Это же ее любимое местечко! Я пару раз была там вместе с ней. Она всегда играет в «Кристалл-Инн». И эта троица — Чак, Дейн и Пэт — ее верные спутники. Я знаю, какой отель она предпочитает, где обычно обедает. Так что я сумею ее разыскать всего за час, если только она не перебралась куда-нибудь еще — на озеро Тахо или в Рино, например.

— Как вы зарабатываете себе на жизнь, Сэм? — полюбопытствовал я.

— Да никак. — Похоже, мой вопрос слегка шокировал ее. — Я богата. Ну, не я, конечно, а предки, что, впрочем, одно и то же, когда имеешь парочку таких идиотов.

— Где твои родичи сейчас?

— В Европе, вместе с родителями Верблюда. — Внезапно глаза у нее засияли. — Эл, мне в голову пришла потрясающая идея!

— Какая?

— А не отправиться ли нам в Вегас прямо сейчас на поиски Луизы? Сделаем подарочек Марди да и сами развлечемся.

— Вы с ума сошли! — машинально пробормотал я.

— Почему нет? Вы же игрок, не так ли? — Она даже взвизгнула от восторга. — С таким именем, как Счастливчик, кем еще вы можете быть?

«Почему нет?» — этот вопрос засел у меня в мозгах. Конечно, Луизы Фаулер в Вегасе не могло быть, ее тело в морге. Но не исключено, что там Чак Фенвик и, может, мне удастся узнать, что случилось с Луизой после ее отъезда из Кармела, прежде чем ее кто-то убил.

Я решил, что самое правильное — отправиться в путь незамедлительно, а Лейверсу сообщить обо всем задним числом.

— Договорились, — сказал я. — Заеду за вами часов в пять?

Она надула губы:

— А почему бы не поехать прямо сейчас?

— Сначала мне надо уладить кое-что. Мы доберемся туда за шесть часов, так что на месте будем в одиннадцать вечера. В это время Вегас только-только оживает, не так ли?

— Ну ладно, — неохотно согласилась она. — Но чем мне заняться на это время?

— Не беспокойтесь, дорогая, компанию я вам найду! — пообещал я, соскользнув с табурета. — И не забудьте уложить вещички, пока меня не будет.

Я вернулся в ранчо Верблюда. Он все еще топтался у бара. Его физиономия разочарованно вытянулась, когда он увидел, что в моих руках ничего нет.

— Вы без выпивки? — жалобно протянул он. — Разве закон запрещает копам красть спиртное?

— Верблюд, у меня для вас важное задание, — сказал я. — Вы должны составить Сэм компанию за бутылочкой скотча. Но не дайте ей напиваться так, чтобы она свалилась на пол к моему возвращению в пять часов. Она должна быть только чуточку навеселе. Не хочу начинать с ней все заново.

Его лицо прояснилось.

— С удовольствием! У Сэм всегда полно выпивки. Может, мне полицейскую медаль дадут? Или еще чего?

— Еще чего, — проворчал я, — вы обязательно получите, если проболтаетесь, что я вовсе не Счастливчик, а полицейский. А если расскажете ей, что Луиза Фаулер мертва, я выволоку вас на берег и утоплю собственными руками.

— Вы можете на меня положиться, лейтенант, — произнес он торжественно. — Болтаю я только в трезвом состоянии. Как выпью, слова из меня не вытянешь!

— Еще один вопрос: вы когда-нибудь встречались с Трейси Тенисон, сестрой Луизы?

Верблюд решительно затряс головой:

— Только с Дейном, когда он приходил с Луизой. Было похоже, между ними явно что-то было, но я считал, что это меня не касается.

— Ну ладно. Надеюсь, вы поняли, в каком состоянии должна находиться Сэм к моему возвращению.

Я вернулся в город, проглотил на ленч пару бутербродов, и снял со счета в банке двести долларов, оставив там восемьдесят пять. Я скрестил пальцы в надежде на то, что Лейверс посчитает поездку в Вегас служебной командировкой и возместит расходы.

Из банка я поехал домой и быстро уложил вещички в кейс. Пустая кобура все еще свисала со спинки стула, вызывая у меня тоскливое ощущение в желудке. Конечно, я мог купить себе другой пистолет, но ведь Лейверс предупредил меня о том, какова будет реакция, если я заявлюсь с убитым Хэлом. Убитый Уилер, разумеется, устроил бы его куда больше!

В полдень я приехал в Гринвилл-Хайтс. Плюшевые окрестности по-прежнему выглядели сонными, даже одинокая пчела, кружившая над цветами, жужжала, видимо, про себя.

Дверь отворила Трейси Тенисон, на этот раз — в сногсшибательном платье без рукавов. На его черном фоне были разбросаны большие белые цветы, казавшиеся живыми. Зеленые глаза угрюмо смотрели на меня.

— Снова вы?

— Таковы мои обязанности, — заявил я. — Неусыпная бдительность стоящего на страже закона офицера, бессонные ночи и…

— Ох, заткнитесь!

Она повернулась и пошла в дом, но дверь не закрыла. Я посчитал это за приглашение и нагнал ее уже в гостиной. Она застыла в самом центре ковра, сцепив пальцы рук. Всем своим видом она показывала, что долго со мной беседовать не намерена.

— Ваш муж дома? — спросил я для начала.

— Нет! — Она коротко рассмеялась. — Дейн в своем репертуаре. Сегодня утром я получила от него телеграмму. Он известил, что у него пошла полоса везения и посему он задерживается еще на несколько дней.

— Откуда телеграмма?

— Из Лас-Вегаса. А это означает, что именно там его и нет. Дейн просто запутывает следы, чтобы я не смогла связаться с ним и не заставила вернуться домой.

— У вас есть катер, миссис Тенисон?

— Да, небольшое прогулочное суденышко. Я купила его для Дейна, но он им не пользуется. А что?

— Кто-то узнал ваш катер вчера утром в Парадиз-Бич, — пояснил я, лишь слегка погрешив против истины. — Всего за несколько часов до того, как было найдено тело вашей сестры.

— Все может быть, — согласилась она. — Дейн всегда щедр, когда дело касается моей собственности. Я знаю, что он предлагал своим друзьям пользоваться катером в любое время, когда бы они ни захотели.

— Как мне проверить достоверность ваших слов?

— Судно стоит на якоре примерно милях в трех к югу от Парадиз-Бич. Если хотите, могу позвонить туда.

— Прекрасно! Я хотел бы прослушать вашу беседу по параллельному аппарату.

— Пожалуйста! Аппарат в прихожей! — Ее губы искривились в улыбке. — Излишне доверчивым вас не назовешь!

Я прослушал весь ее разговор с каким-то Барни, работающим на пристани. Он сообщил, что в понедельник около шести вечера один из приятелей мистера Тенисона воспользовался катером и возвратил его на следующий день в полдень. Имени не помнит. С виду ему лет сорок, лысоват, с черными пушистыми усами. С ним никого не было — ни когда он явился за катером, ни когда возвращал его.

Трейси Тенисон поблагодарила Барни и повесила трубку.

Когда я вернулся в гостиную, она сидела на диване и курила сигарету. Ее улыбка потеплела на градус. Она пригласила меня присесть в кресло напротив.

— Весьма интересно, лейтенант! Вы слышали описание внешности того человека?

— Конечно. Подходит к кому-нибудь из тех, кого вы знаете?

— К Чаку Фенвику, одному из партнеров моего мужа в «Кристалл-Инн».

— Что вам о нем известно?

— Боюсь, не очень много. — Правой рукой она разгладила платье на груди, вроде бы машинально, но при этом ее внушительный бюст подчеркнулся еще больше.

— Какое-то время назад Дейн представил мне его как совладельца «Кристалл-Инн». Я была поражена, что среди его знакомых оказался человек, делающий деньги на игре, в то время как Дейн их только теряет… Чак упомянул мимоходом, что им нужен еще компаньон, я этим заинтересовалась. И в конце концов приобрела одну треть акций на имя Дейна, надеясь, что таким путем он вернет хотя бы часть тех денег, которые постоянно проигрывает. — Она глубоко вздохнула. — Но надежды мои не оправдались.

— Я разговаривал с Марди Роббинс, — произнес я. — Она не видела Луизу более двух месяцев, но считает, что в этом нет ничего необычного. По словам мисс Роббинс, Луиза часто отсутствовала, играя в разных местах. Мне любопытно, откуда она брала деньги на игру. У вашей сестры имелся личный доход?

— Нет. И я не знаю, где она брала деньги. От мужчин, по всей вероятности.

— Вы имеете в виду какого-то определенного?

Зеленые глаза холодно блеснули.

— На ваш, лейтенант, не сформулированный четко вопрос замечу лишь, что мой муж едва ли давал их ей.

— Самое главное найти человека, у которого мог быть мотив для убийства вашей сестры. На сегодня, миссис Тенисон, я не вижу другой кандидатуры, кроме вас.

— Если бы я хотя бы подумала, что Дейн серьезно относится к ней, я бы немедленно развелась с ним, — спокойно промолвила она. — Убийство — не просто недостойный и опасный способ разрешения конфликта, но и крайне глупый, поскольку не избавит от проблемы.

— Бывает, в момент совершения преступления человек перестает соображать… Ну что же, благодарю вас за помощь, миссис Тенисон.

Она первой прошла в прихожую и вдруг повернулась спиной к двери.

— Вы женаты, лейтенант?

— С моим-то жалованьем?

Ее нижняя губа чувственно выдвинулась. Она медленно приблизилась ко мне, и наши тела соприкоснулись. Я ясно ощутил податливую тяжесть ее груди, плотно прижатой к моей. Ее бедра призывно извивались, тело пульсировало. Она подняла руки и стала гладить мое лицо.

— Порой, — пробормотала она, — мне одиноко без мужчины в доме.

— А как же Дейн? — спросил я резко, уступая ее ласкам. Сдерживаться становилось все труднее. — Вы же любите его.

— Вы правы. Действительно люблю. — Она говорила с придыханием. Ее руки продолжали гладить меня, ее бедра призывно манили. — Беда в том, что он редко бывает дома, и поэтому я постоянно испытываю то, что в журналах называют «нормальным, здоровым сексуальным аппетитом». Я мечтаю об оргазмах, сильных и регулярных. Никакая девушка не захочет всю оставшуюся жизнь пользоваться вибратором. Это суррогат секса.

Ее острые зубки довольно болезненно впились в мочку моего уха.

Мои руки соскользнули с ее бедер, и я с силой оттолкнул ее от себя. Мой возбужденный член встал между нами прочным барьером. Мои пальцы потянулись к ее податливым соскам, ее рот нашел мой. Она прижала меня к стене, раздвинув мои ноги своей ногой, и сильно уперлась бедром мне в пах. Резкая боль не погасила желания. Ее губы раздвинули мои, и быстрый язычок проник в мой рот.

— Быстрее, — прошептала она. — Сейчас, сделай это сейчас.

Она стянула с себя платье, сорвала трусики и улеглась прямо на пол, влажная, ждущая, задыхающаяся. Больше я сдерживаться не смог и упал сверху, вонзившись в нее своим твердым, как жезл, членом. Мы двигались в такт в бешеном ритме до тех пор, пока тело ее не изогнулось подо мной, став совершенно жестким. Она издала утробный стон, а потом завизжала от восторга.

Позднее, когда мы уже оделись, она спросила:

— Почему бы вам не навестить меня попозже вечером? Надеюсь, ночью вы забудете и об убийстве, и о мотивах…

— Не вижу препятствий! — пожал я плечами. — Ну а если станет скучно, спланируем, как лучше всего избавиться от вашего мужа.

Она отодвинулась от меня и взглянула с удивлением:

— Так вот какой вы представляете меня, лейтенант? Готовой любой ценой, расплачиваясь даже собственным телом, выпутаться из неприятности? — Она широко распахнула передо мной дверь — Можете идти. Вы управились со своими обязанностями. Больше я в вас не нуждаюсь.

Я прошел мимо нее, спустился по ступенькам и направился к своей машине. В голове у меня была полнейшая неразбериха. Что за женщина Трейси Тенисон? Я спрашивал себя об этом миллион раз, пока ехал в Парадиз-Бич, но ответа не находил.

Думать о Фенвике казалось безопаснее, поэтому я им и занялся. Он посетил с Луизой вечеринку в доме Верблюда менее чем за тридцать шесть часов до того, как ее тело было найдено на пляже. И именно он воспользовался катером Тенисона в ту ночь, когда ее убили.

Одно это подстегивало меня к поездке в Лас-Вегас.

Я решил войти в особняк Сэм со стороны пляжа, поскольку и она и Верблюд, по моим расчетам, должны находиться где-то рядом с баром. И я оказался совершенно прав. Верблюд как раз сполз с табурета, когда я вошел в комнату. Добродушнейшая улыбка застыла на его физиономии.

— Сэм в полном порядке, приятель, — гордо заявил он. — Я пожертвовал собой и ничего не пил весь день, но это ведь моя обязанность, так ведь? — Он неуверенно шагнул мне навстречу. — Хочу пожать вам руку, Счастливчик, и пожелать удачи в Вегасе!

— Спасибо, Верблюд! — Я наблюдал, как он медленно опустился на колени. — Вам помочь?

— Все в порядке. Небольшая качка. — Он многозначительно подмигнул. — Я спокойненько полежу и подожду, когда мы выберемся из этой воздушной ямы.

Он и в самом деле осторожно растянулся на полу, подложив под голову руки.

— Позовите стюардессу, пусть пристегнет меня к сиденью.

Я взглянул на Сэм, сидевшую у бара. Она опять зачесала волосы наверх. По выражению ее лица невозможно было понять, в каком она состоянии.

— Верблюд напился! — Самодовольная улыбка осветила ее лицо. — А я нет, вещи уложила, в общем, готова ехать.

Она поднялась и, обойдя стойку бара, медленно и осторожно двинулась ко мне. На ней были совершенно прозрачная розовая кофточка и серая юбка. Но я не заметил бюстгальтера.

— По-моему, вы забыли надеть лифчик.

— А зачем? — возмутилась она. — Вроде у меня и без него все в порядке.

До Вегаса было шесть часов езды. Я не думал, что Сэм полностью отрезвеет за это время, но все же решил захватить с собой бутылку скотча.

Сунул бутылку под мышку, одной рукой подхватил с кофейного столика ее сумку, а второй крепко взял девушку за локоть и легонько подтолкнул к выходу.

— В темноте я очень соблазнительна, — прошептала она. — И знаете почему? Потому что мне не нужны очки. В темноте все плохо видят, правда ведь?

— Да, да! — согласился я.

— Так оно и есть. — Она так неистово закивала головой, что я перепугался, не сместилась ли она у нее с шеи. — В темноте мужчины всегда пристают к девушкам без очков. По этому поводу даже есть какое-то известное высказывание. Так что это правда.

Я вывел ее из дома через парадный вход, и мы добрались до автомобиля без особых происшествий. Я распахнул перед ней дверцу, и она плюхнулась на переднее сиденье, а мне осталось только затолкать ее длинные ноги в машину. Когда я закрывал дверцу, ее глаза уже были закрыты, по-видимому, она заснула. Так она спала возле меня, пока мы не отъехали миль на восемьдесят от Пайн-Сити. Внезапно Сэм ахнула и выпрямилась на сиденье.

— Верблюд! — трагически произнесла она.

— Что с ним? — проворчал я.

— Вы же не попросили стюардессу пристегнуть его. — Она залилась горючими слезами. — Он, наверно, сейчас уже болтается из стороны в сторону, бедняжка!

Глава 6

Каждый раз, когда я еду вдоль Стрипа всего со скоростью двадцать пять миль в час, испытываю не поддающееся описанию чувство внутреннего восторга, возникающее во мне при виде огромных неоновых реклам.

— Здесь направо. Мотель посреди квартала, — тусклым голосом пробормотала Сэм. — Черт побери, у меня голова раскалывается. — Она исподтишка взглянула на меня. — Но ведь не расколется, правда, Эл?

Сэм сидела в машине, пока я заказывал номер. Невысокий толстяк в черных очках молча наблюдал, как я выводил на регистрационном бланке: «Мистер и миссис Счастливчики».

— Номер шесть. — Он протянул мне ключ. — На день или на ночь?

— И на день, и на ночь, — ответил я.

— Вы приехали в Вегас, чтобы выспаться? — пожал он плечами. — Оригинально!

— Здесь что, можно еще чем-то заняться? — спросил я с невинным выражением лица.

Перво-наперво я доставил в номер в целости и сохранности Сэм и бутылку скотча, потом приготовил своей спутнице солидную порцию спиртного и распаковал вещи.

К тому времени, когда я и себе налил стаканчик, Сэм уже была готова повторить.

— Ах! — Очки в толстой оправе весело блеснули. — Моей голове уже лучше. Еще пару стаканчиков — и в «Кристалл-Инн».

Тут я запустил обе руки в ее идиотскую прическу и растрепал ее. Волосы рассыпались по плечам.

— Для чего это? — вскричала Сэм.

— Так гораздо лучше. Сексуальнее. Не верите — посмотрите на себя сами.

Она отворила дверцу стенного шкафа с зеркалом с обратной стороны и с сомнением взглянула на свое отражение. А затем страдальчески взвизгнула:

— Эл, почему вы не сказали мне, что я забыла надеть бюстгальтер?

— Я не заметил, — вежливо соврал я. — К тому же лифчик вам совершенно ни к чему.

— Да? — Она вгляделась внимательнее. — Возможно, вы и правы, но я боюсь простудиться.

Она открыла сумку и вытащила белый атласный бюстгальтер. Я с интересом наблюдал, как она расстегивала блузку и очень надеялся, что на это не уйдет слишком много времени. Мы могли опоздать на игру. Я вдруг понял, что раздвоение личности на копа и игрока становится проблемой. Эл Счастливчик с нетерпением ожидал игры. А Эл Уилер переживал, что он еще ничего не сделал как полицейский, и с ужасом представлял себе реакцию Лейверса на это.

Сэм наконец надела бюстгальтер под блузку и принялась энергично расчесывать волосы. Теперь они густыми волнами обрамляли ее лицо, непостижимым образом гармонируя с ее большими очками в модной оправе.

— Как я выгляжу? — спросила она озабоченно.

— Великолепно! — совершенно искренне похвалил я.

— Вы очень добры ко мне, Эл Счастливчик! — произнесла она торжественно. — Но есть еще кое-что, от чего мне необходимо избавиться. Она блаженно улыбнулась. — Надо обязательно бросить пить.

— Не сходите с ума! — Я выхватил у нее пустой стакан и от души плеснул в него скотча. — Я видел, какая вы холодная в трезвом состоянии, дорогуша, и больше не желаю это наблюдать.

— Ох! — Она на секунду прикусила нижнюю губку. — Это ужасное зрелище, да? Я никогда ничего не помню.

— Не беспокойтесь. Допивайте, и тронулись.

— Хорошо, но когда-нибудь вы расскажете мне подробно, какова я трезвая. Меня это сильно тревожит.

На такси мы добрались до «Кристалл-Инн», в самом начале Стрипа. Внутри было полно народу, но Сэм уверенно прокладывала себе путь в толпе. Я старался не отставать от нее. Неожиданно мои уши игрока уловили характерный звук: шарик скакал по кругу рулетки и металлически позвякивал «однорукий бандит».

Сэм остановилась перед мускулистым парнем в вечернем костюме и тепло улыбнулась ему:

— Привет, Джо!

Его физиономия не внушила мне доверия. Он пару секунд вглядывался в нее, потом его тонкие губы скривились в улыбке:

— Это же мисс Конви! Приятно снова видеть вас!

— Это мой друг, Эл Счастливчик, — сказала она. — Эл, это Джо.

— Ваша девушка — настоящий игрок, мистер Счастливчик! — Его мутные глаза разгорелись от жарких воспоминаний. — В последний раз мисс Конви все время проигрывала. Она даже заложила собственные трусики. А потом она выиграла пять раз подряд, но уже трудно было понять, должны ли мы ей что-нибудь.

— Я надеялась, что вы уже забыли об этом! — сердито воскликнула Сэм. — Мистер Фенвик здесь?

— Не уверен. Загляните в его кабинет.

Он громко щелкнул пальцами, и в тот же миг рядом с ним материализовался еще один головорез в вечернем костюме.

— Эти славные люди хотят повидаться с мистером Фенвиком, — объяснил Джо. — Проводи их, пожалуйста.

Обитая стальная дверь прямо за клеткой кассира открывалась двумя ключами. Как только мы оказались за ней, бандюга снова запер ее, весьма тщательно.

— Как вам удалось добиться такой предупредительности к себе? — спросил я Сэм, пока мы двигались по лабиринту коротких коридоров.

— Я просадила здесь около девяти тысяч, — бросила она небрежно. — Папа чуть с ума не сошел и на целый месяц оставил меня без денег.

— Скотина, — с чувством воскликнул я.

Парень неожиданно остановился и указал на закрытую дверь:

— Сюда.

Голос его звучал так, будто на месте дыхательного горла у него резиновый шланг. Я еще раз глянул на его рожу, но решил, что такое возможно.

Я постучал, открыл дверь и пропустил вперед Сэм. Красавчик Пэт Нелсон вышел из-за огромного письменного стола, чтобы поприветствовать нас. Я позавидовал его шикарному костюму, который, несомненно, был сшит самой известной парижской фирмой. Он улыбнулся нам всеми своими блестящими зубами, пробудив во мне при этом горячее желание посмотреть, как он будет выглядеть после того, как я съезжу ножкой стула по его челюсти.

— Сэм, какой приятный сюрприз! — воскликнул он и повернулся ко мне, все еще улыбаясь во весь рот. — Как дела, Эл? Я польщен, что вы так быстро навестили меня в «Кристалл-Инн».

— Сочетаем приятное с полезным — надо помочь одной знакомой, — сказала Сэм. — Я детали плохо знаю. Эл объяснит. — Она с надеждой взглянула на Нелсона. — Дайте чего-нибудь выпить.

Нелсон открыл погребок в стене и на полном серьезе спросил, что мы предпочитаем. Разлив спиртное, он взглянул на меня вопрошающе?

— Так в чем же проблема, Эл?

Я обрисовал ее так же, как до этого Сэм: Марди Роббинс беспокоилась из-за Луизы, которую не видела уже пару месяцев, но тут услыхала от Верблюда, что Луиза побывала у него на вечеринке в прошлую субботу вместе с Чаком Фенвиком. Поскольку мы с Сэм планировали пару деньков поболтаться в Вегасе, то пообещали Марди выяснить у Фенвика, что ему известно о Луизе.

— Уверен, с Луизой все в порядке, — произнес Пэт беспечно. — Сейчас Чака здесь нет. Он звонил около десяти и обещал прийти попозже. А вы пока можете поиграть.

— Действительно. — Сэм машинально протянула ему свой пустой стакан. — Попытаем счастья, правда, Эл?

— Безусловно.

После того как она прикончила второй стакан, Нелсон проводил нас в казино. Сэм выписала чек на тысячу долларов, получила на эту сумму фишки и подошла к ближайшему столу. Пару минут она внимательно изучала крупье, маленького толстяка, у которого от напряжения на лбу выступили капельки пота, потом с улыбкой повернулась ко мне.

— Прирожденный неудачник! — сказала она о нем и поставила пятьдесят долларов, но, естественно, проиграла.

— Ему повезло впервые в жизни, — фыркнула она, удвоив ставку. И снова проиграла.

— Принесите мне выпить, — напряженно попросила Сэм. — Это становится интересным.

Мой пустой желудок давал себя знать. Я решил сначала перекусить в буфете и уже потом идти за выпивкой. Через десять минут я подошел к Сэм. Ее горка фишек уменьшилась где-то на одну пятую, а маленький толстячок с удовольствием вращал рулетку.

— Я вот-вот выиграю! — уверенно заявила брюнетка, выхватила из моих рук стакан и осушила его до дна. — Принесите еще, дорогой! А я продолжу.

Я не успел далеко отойти, как путь мне преградил тот же мускулистый тип в вечернем костюме.

— Мистер Фенвик, — сообщил Джо конфиденциально, — ожидает вас в Изумрудном баре отеля «Магараджа», в паре кварталов отсюда. — Он еще сильнее понизил голос: — Мистер Фенвик просит, чтобы вы были один. — Парень забрал у меня из рук пустой стакан. — Я прослежу, чтобы мисс Конви принесли выпить.

— Благодарю, Джо. Передайте ей, что мы увидимся в мотеле. Похоже, она собирается играть всю ночь.

— Я скажу ей, мистер Счастливчик. — Он усмехнулся. — На этот раз я не допущу, чтобы она заложила свои трусики. Мне бы не хотелось, чтобы у вас сложилось о нашем заведении превратное представление.

Я добрался до отеля пешком, пробился сквозь заполненное народом казино в бар, который оказался почти пустым. И сразу узнал Фенвика по описанию, услышанному во время телефонного разговора миссис Тенисон со сторожем на причале. Остатки черных волос он зачесал с макушки головы назад, а свисающие пушистые усы наверняка сохранились с военных времен.

— Мистер Фенвик? — спросил я, подходя к его столику. — Эл Счастливчик.

— Садитесь, мистер Счастливчик.

Его карие глаза смотрели настороженно, пока он пару секунд изучал мое лицо. Потом подозвал проходившего мимо официанта.

— Что будете пить? — обратился ко мне Фенвик.

— Скотч со льдом, немного содовой, — попросил я, садясь за столик.

Фенвик сделал заказ, закурил сигарету и медленно улыбнулся.

— Пэт, конечно, знал, где я, но решил перестраховаться: вдруг я не захочу с вами говорить. Откровенно говоря, мне трудно было решиться на встречу с вами.

Он подождал, пока отойдет официант, принесший мне бокал.

— Вы избрали себе подходящее имя для игрока — Счастливчик. Но ведь на самом деле вы Уилер, не так ли? Лейтенант Уилер из службы шерифа Пайн-Сити?

— Как вы узнали? — поинтересовался я.

— Луиза мне все рассказала о том, как вы спасли ее от наемных убийц Дейна в Рино. Она вас подробно описала, лейтенант, так что с моей стороны было бы непростительной глупостью поверить в существование некоего Счастливчика.

— А где Луиза сейчас?

— Мы оба знаем, что она мертва, — проговорил он глухо. — Возможно, я не прав, что разговариваю с вами так откровенно в отсутствие своего адвоката… А впрочем, все не так просто. — Он яростно затушил сигарету в пепельнице. — Я не сидел бы с вами здесь сейчас, если бы не верил, что это принесет пользу. Получилось так, что я замешан во всей этой чертовщине, и вы единственный человек, который в состоянии помочь мне выбраться из западни.

— Объясните, в чем дело?

— Вам известно положение дел в «Кристалл-Инн», я думаю. Дейн Тенисон — никудышный азартный игрок, которому сильно повезло: он женился на богатой даме, решившей помочь ему. Она приобрела муженьку третью часть акций казино. Но этого ему было мало: он ухитрился влюбиться в родную сестру собственной жены! Они вместе, Дейн и Луиза, пару месяцев назад влезли в крупную игру. Какое-то время жили на озере Тахо, потом перебрались в Рино. Там между ними начался разлад. Луиза требовала, чтобы Дейн развелся с ее сестрой и женился на ней. Но он совершенно этого не хотел, поскольку в таком случае лишился бы верного источника дохода.

— Вам это рассказывала Луиза?

Он кивнул:

— В конечном итоге они разругались. Луиза заявила, что ей наплевать на него, что она поедет в Пайн-Сити и обо всем расскажет сестре. Дейн понял, что у него есть единственный шанс — первому явиться к жене и настроить ее против Луизы, чтобы она не поверила ни единому ее слову. Он нанял двух профессиональных бандитов с целью задержать Луизу в Рино, а сам поспешил в Пайн-Сити. Луиза пришла было в отчаянье, но потом сообразила: если ей удастся найти среди постояльцев мотеля кого-нибудь, кто направляется в Пайн-Сити, то он смог бы…

— Понятно, — сказал я нетерпеливо. — Она наткнулась на меня. Я вполне подходил для роли защитника. Но ведь она могла позвонить сестре.

— Она пыталась, — перебил он меня, — но Трейси не стала разговаривать с ней: они еще задолго до этого порвали всякие отношения друг с другом.

— Ну и что случилось после того, как Луиза сбежала от меня в Кармеле?

— Она поехала в Пайн-Сити в надежде увидеть сестру, но Дейн ее опередил. Он объяснил, что Трейси ни за что не поверит ей. А если она не уймется, ею займутся двое его бандитов. Тогда Луиза заявилась ко мне и, рыдая, выложила всю историю. Она сказала, что не оставит Дейна в покое. Если он не согласится развестись с сестрой и жениться на ней, заявила Луиза, она заставит его заплатить ей за все, и заплатить сполна.

— Шантаж? — догадался я.

— А что еще?

— Почему она пришла к вам?

— Она знала, что я сходил с ума по ней, ну и считала поэтому, что может мне полностью доверять. Я поселил ее в мотеле на окраине города и попытался урезонить. Уверяю вас, это было непросто. К концу прошлой недели мне удалось уговорить ее отказаться от шантажа. Она вроде пришла в себя. Я предложил ей поехать со мной на уик-энд в Пайн-Сити, и она согласилась. В субботу вечером мы заскочили к ней домой — она хотела захватить там кое-что из вещей, и потом отправиться на вечеринку к Верблюду.

— Марди Роббинс была в квартире, когда вы заезжали?

— Нет, — покачал он головой. — После вечеринки мы возвратились в мотель, а наутро Луизы уже не было.

— Представляю, что вы почувствовали.

— Да уж!

Казалось, его усы повисли еще сильнее, если только это было возможно.

— Я оставался в мотеле до конца недели, надеясь, что она вернется. В понедельник утром она позвонила. Все выглядело ужасно таинственным. Она велела мне в шесть вечера взять катер Дейна со стоянки, а это не составит особого труда, поскольку все организовано, пригнать его на пристань в двух милях южнее. Там она будет ждать меня, и все объяснит. Когда я стал задавать вопросы, она бросила трубку. Я делал как она велела. Представьте, какой шок я испытал, когда увидел на пристани не только Луизу, но и Дейна. Луиза сияла. Она сообщила, что они обо всем договорились, но Дейн боится, что жена следит за ним. Поэтому катер единственное место, где они могли считать себя в безопасности. Мне все это не нравилось, но для Луизы я готов был сделать все, и она это прекрасно знала. Парочка поднялась на борт, и мы отплыли. Два часа я провел за рулем, ведя суденышко вдоль берега. А они были внизу, в каюте. Потом Дейн принес мне выпить. Мы дружески поболтали, и вдруг я заснул мертвецким сном.

— Не объясняйте, — воскликнул я с преувеличенным сочувствием. — Он подсыпал вам снотворное!

Фенвик глубоко вздохнул:

— Понимаю, это звучит неправдоподобно, а дальше будет похлеще.

— Да, стоит послушать все до конца.

— Очухался я примерно в два часа ночи. Катер стоял у пустынной пристани. Я спустился в каюту и обнаружил там тело Луизы. — Голос у него стал грубым. — С пулевым отверстием в затылке. Пистолет валялся возле трупа, а Дейн исчез. Я не представлял, что делать. Но потом подумал, раз Дейн планировал ее убить, значит, позаботился о надежном алиби. Возможно, я напрасно запаниковал. Однако парень-то на стоянке видел меня. Кто же мне поверит, что позднее я посадил в него не только Луизу? Какое-то время я бесцельно кружил неподалеку от берега, пытаясь найти выход из положения. Единственное средство обезопасить себя, решил я, это выбросить тело Луизы в воду. И туда же пистолет. Так я и поступил, а затем пригнал катер обратно.

— Вы бросили ее в воду неподалеку от Парадиз-Бич?

— Глупо, конечно, я понимаю, — пробормотал он. — Но в тот момент я надеялся, что полиция посчитает важным то, что тело прибило к берегу именно в этом месте.

— Чтобы через Дейна Тенисона выйти прямо на вас? — фыркнул я.

— Я действовал как последний кретин! — Он допил скотч и жестом велел официанту наполнить бокал. — Вот так все и было, лейтенант. Вы, конечно, мне не верите.

— В котором часу вы сбросили ее тело в воду? — спросил я.

— Утром, около семи, я думаю. После этого я еще немного покрутился взад-вперед, пока не сумел взять себя в руки. И только тогда направился на стоянку.

— Это было около полудня. А что вы делали потом?

— Вернулся сюда. — Он протянул ко мне руку ладонью вверх. — Да и что еще, черт побери, я должен был сделать?

— Вы же были без ума от Луизы Фаулер, — медленно заговорил я. — Дейн Тенисон убил ее, оставив вас наедине с ее телом: собственно говоря, подставил вас, и вы ничего не предприняли?

Его карие глаза с ненавистью посмотрели на меня.

— Я испугался! — сказал он чуть слышно. — Не знал, что делать. Не знал, где искать Дейна. А если бы и нашел, что дальше? — Он мрачно взглянул на официанта, принесшего ему выпить. — За прошедшие сорок восемь часов я едва ли проспал один час. До сих пор мне не все ясно. Скажите же, что будет теперь?

— Вам следует поехать утром в Пайн-Сити, прямиком в службу шерифа, и сделать заявление.

— И вы упрячете меня за решетку по обвинению в преднамеренном убийстве?

— Я нет. К сожалению, не могу сказать, что сделает шериф.

— Я предполагал, что вы настоящий сукин сын, — рыкнул он. — Но вы превзошли все мои ожидания!

— «Кристалл-Инн» принадлежал вам и Пэту Нелсону, — сказал я деловито. — Почему же вы решили продать треть акций Трейси Тенисон на имя ее мужа?

— Нам нужны были деньги, — сказал он, с прежней ненавистью глядя на меня. — Мы хотели обновить помещения и пристроить верхний этаж для наиболее уважаемых клиентов. Такой компаньон, как Дейн, которому ни до чего нет дела, был для нас предпочтительнее чересчур активного.

— Сколько выложила миссис Тенисон за это партнерство?

— Двести тысяч в виде первоначального взноса. Через месяц ей предстоит сделать второй взнос на ту же сумму.

— Вы, должно быть, богатый человек, мистер Фенвик.

— Как и все в этом городе, лейтенант. Игра! Казино дает хороший доход, но мы не застрахованы от того, что в один прекрасный момент потеряем все.

— Я что-то уже ничего не соображаю. Лучше скажите, что вы думаете о Трейси Тенисон?

— Крутая бабенка! — В его голосе невольно зазвучало восхищение. — Дама, которая, несомненно, знает, чего хочет. Единственная ее слабость — это муж-ублюдок.

— Какие условия она выдвинула?

— Не понял. — Он недоуменно посмотрел на меня.

— Не могла же она выложить четыреста тысяч долларов от имени своего мужа, не оговорив условий?

— Ах, это? — Лицо у него прояснилось. — Дейну причитается третья часть прибыли казино. Он не имеет права участвовать в управлении нашим заведением и распоряжаться капитальными вложениями. Ее адвокат все это зафиксировал в договоре.

— Как вы думаете, где сейчас Дейн?

— Черт возьми, откуда мне знать? — проворчал он. — Где угодно!

— Тогда вернемся к Луизе. Что вы сделали с ее одеждой?

— Что? — На его физиономии вновь появилось недоумение.

— Она была абсолютно голой, когда ее выбросило на пляж, — терпеливо пояснил я. — Вы же не будете уверять меня, что в таком виде она явилась на борт судна.

— Я забыл, лейтенант. — Он принялся энергично тереть себе щеку. — От нашего разговора зависит моя жизнь. — Когда я нашел ее в каюте, на ней не было никакой одежды. По всей вероятности, Дейн, удирая с катера, прихватил ее с собой. Но зачем, это известно лишь ему одному.

— Вы помните, во что она была одета?

Он задумался.

— Синие джинсы и блузка… тоже вроде синяя.

— Эта компания в Парадиз-Бич — Верблюд, Сэм Конви и остальные… Как вы с ними познакомились?

— Через Луизу. Дейн несколько раз приходил с ней в казино, и однажды она пригласила меня и Пэта на вечеринку к Верблюду. Через какое-то время мы стали собираться там всякий раз, когда кто-нибудь из нас — Пэт или я — оказывался в Пайн-Сити. — Он усмехнулся. — Хотя, конечно, Пайн-Сити до Вегаса далеко!

— Так зачем же вы туда ездили?

— Там живет наш третий партнер. Поверьте, миссис Тенисон требует регулярных отчетов о деятельности казино, о доходах и расходах, вообще обо всем. Эта дамочка не глупа!

— Больше вопросов у меня нет, — сказал я. — Поеду в мотель.

— Зато у меня есть вопрос, лейтенант. Что будет, если я не появлюсь завтра у вашего шерифа?

— Полагаю, это будет расценено как признание в убийстве, — вежливо ответил я.

— Не сомневался. — Он медленно кивнул. — Обязательно прибуду.

Я взял такси на Стрипе и уже через десять минут подкатил к мотелю. Толстяк все еще сидел за регистрационным столом, и, когда я проходил мимо, его темные очки заинтересованно блеснули.

— Мистер Счастливчик? — окликнул он меня.

Я остановился:

— Да?

— Извините мое любопытство, сэр. — Он тяжело сглотнул от волнения. — А что случилось с миссис Счастливчик?

— Я потерял ее у игорного стола, — произнес я и пошел дальше.

Номер был пуст. Я налил себе скотча, сделал пару глотков, принял душ, переоделся в пижаму и затем допил свой стакан. Часы показывали без пяти три: совсем ранний вечер для Вегаса. Я лег в постель и подумал, что Сэм Конви, наверно, будет играть до самого завтрака. Через какое-то время я проснулся оттого, что кто-то дубасил меня чем-то тяжелым по груди.

— Эл! — Голос Сэм звучал страшно возбужденно. — Вы только посмотрите на это!

Я с трудом сел в постели и только тут сообразил, что она колотит меня своей сумочкой.

— А, так это сумочка, — хмыкнул я.

— Раскройте ее!

Я повиновался, а потом довольно долго сидел, тупо уставившись на толстую пачку стодолларовых банкнотов внутри. Сэм сунула стакан с выпивкой мне в руки, а свой приподняла высоко над головой.

— Я выиграла! — заявила она счастливым голосом. — Выпьем же за Сэм Конви, величайшего на сегодняшний день игрока во всем Вегасе! — Она залпом опустошила стакан. — Здесь около шести тысяч, Эл! Вы не завидуете?

— Завидую, конечно! — Я положил сумочку на тумбочку и принялся медленно прихлебывать скотч. — Как вам это удалось?

— Поначалу я играла с переменным успехом: то выигрывала, то проигрывала. Потом неожиданно потеряла все — результат дурацкой ставки. Здесь же находился один громадный техасец. Я почувствовала, что ему должно повезти, поэтому стянула трусики и, бросив их на стол, спросила, не рискнет ли кто-нибудь оплатить мою ставку. Техасец оказался настоящим джентльменом. Он сунул мои трусики в карман пиджака вместо платочка. Талисман на счастье — так он сказал, и выложил за меня пятьдесят долларов на цифру тринадцать. Сам же запустил рулетку. С той минуты мне стало везти.

— Ну, — широко зевнул я, — занятная история.

— Вы мне не верите, Эл?

— Разумеется, верю, — фыркнул я. — Точно так же, как верю в Золушку и в маленьких зеленых марсиан с остроконечными головами.

Стекла ее очков в толстой оправе сердито сверкнули. Нарочито медленно она поставила стакан на стол и повернулась ко мне. Потом расстегнула «молнию» на юбке и спустила ее до колен.

— А теперь вы мне верите? — спросила она отчужденно-вежливо.

— Я… ух!..

Вид Сэм, совершенно нагой ниже талии, лишил меня дара речи и вызвал настоящее нервное потрясение. Я закрыл глаза и ухитрился кивнуть.

— Вы так себя ведете, будто раньше вообще не видели девушек, — пробормотала она обеспокоенно. — Вы, случаем, не гомосексуалист?

«Какого черта!» — подумал я и открыл глаза.

Сэм явно не теряла времени даром. Ее блузка и бюстгальтер свисали со спинки стула, так что теперь она была полностью раздета. Сэм открыла дверцу шкафа и восхищенно взглянула на свое отражение в зеркале. Она легким движением рук приподняла свои грудки, на какое-то мгновение замерла и принялась оглаживать бока и бедра и даже черный треугольник между ног. Потом сняла очки и, отвернувшись от зеркала, положила их рядом с пустым стаканом. Грациозно подошла к кровати. Ее темные близорукие глаза оказались на удивление большими и красивыми.

— Проклятие! — Она ударилась коленом о край кровати и упала поперек. Ее лицо оказалось рядом с моим, а симпатичная попка смешно оттопырилась.

— А, это вы.

Она довольно улыбнулась, протянула руку и отняла у меня стакан.

— Вы знаете, что случается с теми, кто медленно пьет, дорогой? — Она закинула голову и заглотнула скотч одним залпом.

— Они остаются трезвыми, — сказал я сердито.

Она вернула мне пустой стакан, и я поставил его на стол рядом с ее сумочкой. Сэм сбросила с кровати покрывало, расстегнула мою пижаму и вытянулась во весь рост поверх меня. Твердые соски ее маленьких грудей уперлись мне в грудь. Я почувствовал, как внутри меня возникает желание, и медленно провел ладонями по ее спине, пока они не достигли округлых половинок ее задницы.

Она приподняла голову:

— О чем вы думаете, любимый?

— Ни о чем важном. Просто раньше меня никогда не насиловали.

Она нежно рассмеялась. Я легонько подсунул одну руку ей под живот. Мои пальцы дотронулись до восхитительных волосков на ее лобке, затем спустились ниже, разыскивая заветное местечко. Когда они добрались до цели, ее тело стало двигаться навстречу моей руке. Через какое-то время она приподнялась и, усевшись на меня верхом, начала целовать мои соски, осторожно покусывая их. Ее рука обхватила мой возбужденный член, пальчики легонько пробежались по нему и с силой сжали. Прикосновение ее губ было восхитительно прохладным.

Глава 7

Кровать затряслась так, будто в городе началось землетрясение, затем пронзительный крик пробудил меня окончательно.

Сэм, закутанная в простыню, сидела в самом дальнем углу кровати и смотрела на меня широко открыв глаза.

— Что вы делаете в моей постели? Кто вы такой? — спросила она дрожащим голосом.

«Отрезвела!» — в отчаянии подумал я и стал соображать, как ей получше ответить. Тут раздался телефонный звонок. Сэм чуть не прошибла головой потолок: так бурно она отреагировала на этот звук. Утихомирить ее не было никакой возможности. Оставалось заткнуть телефон. Я вскочил с кровати и спотыкаясь бросился через всю комнату к телефону. Сэм снова завопила, да так, что у меня заложило уши.

— Оденьтесь, ради Бога! Вы омерзительны!

Я схватил телефонную трубку и прижал ее к уху:

— В чем дело, черт побери!

— Уже полдень, лейтенант! — послышался насмешливый голос. — Не пора ли поспешить на поиски правды и справедливости?

Я тут же вспомнил тщедушного парня в очках без оправы, с длинными светлыми волосами.

— Что вы хотите? — раздраженно спросил я.

— Меня побеспокоили, а я в свою очередь побеспокою вас, — заявил он. — Мне это также не понравилось, как и вам. Можете мне не верить, но Олби был моим другом.

— Пытаетесь убедить меня, что это не вы застрелили его из моего пистолета и оставили труп в моей квартире? — пробормотал я недоверчиво.

— Но я действительно ни при чем, — натянуто произнес он. — Я с удовольствием подстрелю копа, если это требуется для дела, но и мне не нравится, когда мой клиент убивает ради собственных интересов моего партнера! Вот почему я подбрасываю эту информацию, лейтенант, и надеюсь, вы выслушаете меня внимательно, потому что я не люблю повторять дважды.

— Хэл, — заявил я мрачно, — в один прекрасный день непременно узнаю вашу фамилию и тогда уж доберусь до вас.

— Как только мы с вами закончим, лейтенант, я тут же исчезну, — беспечно воскликнул он. — Вы ведь разыскиваете моего бывшего клиента, Дейна Тенисона. Так вот, лишь крайне тупой коп не может заметить очевидного.

Я с трудом удержался от желания переломить телефон на две части.

— Очевидного? — проговорил я как можно спокойнее.

— Он скрывается в собственном доме. Его обожаемая женушка сделала все, чтобы он не попался на глаза случайному гостю, а в особенности такому, как вы!

— Вы хотите сказать, Тенисон убил вашего приятеля-бандита?

— Я хочу сказать, лейтенант, — тихо вздохнул он, — что вы поймаете его, хотя и не сразу.

— Если это он вытащил мой пистолет из-под сиденья, то получается, он следил за мной в тот вечер?

— Очевидно, так и было, — сказал Хэл. — Я не знаю деталей, но поверьте, Тенисон убил и Олби, и Луизу Фаулер. И это еще не все. Я бы предпочел, чтобы Тенисона арестовали законным путем, и надеюсь, это удастся сделать. Иначе… Пару часов назад Фенвик отбыл в Пайн-Сити, прихватив с собой компаньона. Даю вам на задержание Дейна время до десяти вечера, лейтенант. В десять я позвоню Фенвику и сообщу ему, где скрывается его старый дружок.

— Подождите! — прорычал я. — Вы же не можете…

— И смогу, и сделаю! — огрызнулся он. — Я закругляюсь, поскольку вам пора двигаться. — Он добродушно хохотнул. — А еще вашей близорукой подружке надо одеться и собраться. Не забудьте, что вы должны обнаружить Тенисона до десяти. Иначе Фенвик окажется там первым. — Он бросил трубку, не дав мне возразить.

Сэм смотрела на меня остекленевшими глазами, раскрыв рот. Потом она медленно подняла правую руку и кулаком несколько раз стукнула себя по лбу.

— Это отвратительно! — произнесла она трагически. — Никак не могу проснуться. Я все еще в этом кошмарном сне, в этой мерзкой комнате, которую я никогда прежде не видела. И совершенно голый мужик сообщает по телефону о том, что кого-то застрелили из его пистолета и оставили труп у него в комнате! — Она опять ударила себя в бешеном отчаянии. — Это несправедливо! — завыла она. — Даже если я свихнулась, то все равно не должна была оказаться в такой ситуации.

В бутылке оставалось еще достаточно скотча, чтобы совершить фокус перевоплощения. Я с надеждой принялся смешивать коктейль.

— Что это? — с сомнением спросила Сэм, когда я протянул ей стакан.

— Лекарство, — уверил я ее. — Пусть вас не смущает его вкус, оно успокоит ваши нервы.

Она сделала один глоток и содрогнулась.

— Откуда мне знать, что это не яд?

— Подождите пятнадцать минут после того, как допьете: если останетесь живы, значит, не яд, — резонно заметил я.

— Да? — Она кивнула, затем стала дико озираться. — Моя сумочка?! Вы украли мою сумочку!

— Да вот она, на тумбочке с моей стороны. — Я протянул ей злосчастную сумочку.

Она извлекла оттуда толстую пачку банкнотов и, близоруко щурясь, поднесла ее себе прямо под нос.

— Деньги? — осведомилась она дрожащим голосом. — Откуда?

— Это мои, — ответил я. — Пять тысяч за ночь с такой куколкой, как вы, не жалко заплатить.

Она крепко зажмурилась и широко раскрыла рот, видимо, собралась опять завопить. Я тут же сунул ей в руки недопитую бутылку скотча, схватил свои вещи и ретировался в ванную.

Когда я через пятнадцать минут вернулся в комнату, предварительно приняв душ, побрившись, почистив зубы и полностью одевшись, я был уверен, что справлюсь с ситуацией. По крайней мере, уверен до тех пор, пока не увидел, что половина Сэм отсутствует. Ее округлые ягодицы и загорелые длинные ноги лежали под прямым углом поперек кровати, остальная же половина пропала.

— Эл? — услышал я приглушенный голос, слабо доносившийся неизвестно откуда. — Где ты, черт побери?

В следующее мгновение ее попка высоко приподнялась в воздухе и медленно придвинулась ко мне. Когда же наконец появилась и ее всклокоченная голова, я почувствовал облегчение.

— Ты решила, что я забрался под кровать? — поинтересовался я.

Она повернулась на звук моего голоса и с благодарностью посмотрела на меня:

— Я проснулась и испугалась, что ты ушел, любовь моя! Я стала искать тебя. Подойди сюда! А то ты как в тумане.

Я протянул ей очки:

— Одевайся живее, слышишь? Мы должны немедленно вернуться в Пайн-Сити.

— Зачем?

— Объясню по дороге. Скажу лишь, что медлить нельзя.

— Ты, случаем, не из категории «секс-до-завтрака», дорогой? — спросила она нежно. — А то булочка на ночь — это все, что я проглотила. — Ее взгляд остановился на пустой бутылке из-под скотча. — Я не двинусь отсюда, Эл Счастливчик, пока не позавтракаю.

— Прекрасно, — хмыкнул я. — Ну и что ты хочешь на завтрак?

— Двойное мартини с соком лимона. И не смей меня подгонять!

— Я закажу омлет и тосты, — промолвил я. — Когда поешь, получишь мартини. Договорились?

— Хорошо. — Она кивнула. — Бессмысленно спорить с таким глупцом… Лучше пойду приму душ.

Она скрылась в ванной, а я заказал завтрак по телефону, закурил и задумался о Хэле, но вскоре мои мысли перекинулись на Луизу Фаулер, Дейна и Трейси Тенисон, Чака Фенвика, Пэта Нелсона и на ряд других персон. Я даже обрадовался, когда стук в дверь прервал мои размышления. Вошел маленький толстяк с подносом и поставил его на стол. Его темные очки, показалось мне, смотрели настороженно.

— Мы освобождаем номер примерно через двадцать минут, — предупредил я.

— Мы? — Он задумался на секунду. — Так ваша жена вернулась?

— Мне сказали, что она не вертится так же легко, как игральные кости, поэтому швырнули ее мне в физиономию, словно поддельный чек! — объяснил я с самым серьезным видом.

Дверь в ванную комнату слегка приоткрылась; и неожиданно появились голова, шея и голое плечо Сэм.

— Будь добр, Эл, найди мои трусики! — Она ослепительно улыбнулась. — Вы ведь не хотите, чтобы я простудилась без них? — Тут она заметила коротышку, приросшего к месту. — Привет! — сказала она хрипло. — Как у вас с сексуальной жизнью?

— Ух! — Он явно задумался над этим, потом повторил слова: — Ух… х… ух!

— Суахили! — произнесла Сэм возбужденно. — Обожаю людей, говорящих на иностранном языке!

Я залез в ее сумку и извлек оттуда черные кружевные трусики — явную причину первородного греха.

— Эти подойдут? — Я смущенно протянул ей трусики.

— То, что надо. — Она схватила их и одарила толстяка лучезарной улыбкой. — Этот предмет скорее символический… От холода они не спасут, но придадут девушке чувство защищенности. Понимаете, что я имею в виду? И еще я хочу сказать, что вы можете всегда принимать со мною душ!

Дверь в ванную резко захлопнулась. Несколько секунд в комнате царила тишина, затем толстяк жалобно хмыкнул и пошел прямиком на стену. Я схватил его за плечи, повернул лицом к двери и отпустил, решив, что теперь-то он не собьется с пути. Сделав три нерешительных шага, он обернулся.

— Вы мне ничего не должны, — произнес он напряженно, — даже не затрудняйтесь выписываться из мотеля. Когда я вернусь на место, я первым делом вырву страницу из регистрационного журнала, где вы записаны. Вас здесь никогда не было, понятно? Мне не хочется верить в то, что на свете может существовать пара таких людей, как вы и ваша жена!

— Ну что ж, спасибо! — ответил я. — И всегда, когда вам заблагорассудится принять душ с одним из нас, — милости просим, слышите?

Он снова жалобно хныкнул, затем сорвал с носа темные очки, бросил их на пол и принялся топтать ногами.

К счастью, это происходило уже за порогом нашего номера, так что мне удалось беспрепятственно запереть за ним дверь.

К тому времени, как Сэм вышла из ванной, я уже покончил с завтраком, так что имел возможность проследить за тем, чтобы она съела все, что ей было положено, прежде чем приняться за мартини.

Мы покинули мотель около половины первого, а как только оказались за городской чертой, я максимально вдавил ногу в педаль газа.

— Эл, — нерешительно спросила Сэм, когда мы проехали уже миль пятьдесят, — какого черта мы так спешим в Пайн-Сити?

— Полагаю, пришло время рассказать о моей двойной жизни, — спокойно произнес я. — По вечерам я пустоголовый игрок Эл Счастливчик, а днем — самоотверженный полицейский по имени Эл Уилер. Между нами говоря, Эл Счастливчик умер этой ночью с улыбкой экстаза на лице. Так что привыкайте к Элу Уилеру.

— Здорово! — весело рассмеялась она. — Значит, нас здесь четверо в этой машине!

— То есть?

— Я имею в виду, что мы оба страдаем раздвоением личности. Я трезвая и пьяная, а ты Счастливчик и Уилер. Мне это кажется просто замечательным!

Да, Сэм имела весьма своеобразное мышление и непонятную мне логику. Однако оставлять ее в неведении было опасно, поэтому последующие две сотни миль я рассказал ей всю историю, начиная с событий в Рино и кончая звонком Хэла этим утром.

— Бедная Луиза! — едва слышно пробормотала Сэм в конце моего повествования. — Мне так жаль, что она умерла.

— А океан, который она так любила, вынес на берег ее тело! — подхватил я. — Это ужасно подействовало на меня.

— Луиза любила океан?! — Очки Сэм блеснули, когда она повернула ко мне голову. — Ты шутишь?

— Она сама сказала мне это ночью в Кармеле, — холодно отрезал я. — «Тихий океан — моя первая и единственно настоящая любовь» — вот ее слова.

— И это сказала Луиза? — Ее голос звучал недоверчиво. — Ты уверен, что мы говорим об одной и той же девушке? Никогда не забуду тот день на пляже, когда она в течение часа билась в истерике из-за того, что ноги ее окатила какая-то малюсенькая волна!

— Ах да, — проворчал я. — Ты же прекрасная ныряльщица! Извини за забывчивость! И плюс ко всему обманщица.

— Черт, — сказала Сэм расстроенно. — Если я такая, когда пьяна, то что же я представляю собой в трезвом виде?

— В трезвом состоянии ты даже не можешь вспомнить, что творила в пьяном, пока снова не напьешься. Конечно, потеря не велика, дорогуша. Когда ты трезва, с тобой и не может приключиться ничего интересного!

— Большое спасибо! — чуть слышно проговорила она. — Хотелось бы мне знать, что произошло с симпатичным парнем по имени Эл Счастливчик, которого я когда-то знала?

Остальную часть пути мы ехали в полном молчании. Я высадил Сэм в Парадиз-Бич возле белой виллы в испанском стиле и достал из багажника ее сумку.

— Я потом пришлю Верблюда захватить мои вещи, — жестко заявила она. — Прощайте, лейтенант!

— До скорой встречи, Сэм!

— Едва ли, — холодно улыбнулась она. — Не хочу видеть вас ни в трезвом виде, ни в пьяном!

Я ехал в город и размышлял, что мне следовало вовремя извиниться перед Сэм. Да и почему, черт побери, я обозлился на нее? Хотя все понятно. Просто я вспомнил о той единственной ночи с Луизой Фаулер в Кармеле. Уж слишком грубым был переход от интимности к смерти на протяжении всего одной недели! И все же это не оправдывало моей резкости с Сэм.

Элм-стрит выглядела все такой же, как и в прошлый раз. Я поднялся на третий этаж и с силой нажал на звонок. Через пару секунд Марди Роббинс отворила дверь. — Одета она была в тонкое платье из джерси, которое подчеркивало ее формы. Оно обтягивало невысокий холм между бедер и соски, торчащие как восклицательные знаки. При каждом ее вздохе я получал урок анатомии.

— Эл? — Она растерянно улыбнулась. — Я так переживаю из-за того, что случилось в тот вечер. Видимо, все дело в отвратительно дешевом вине. На следующее утро моя голова просто раскалывалась изнутри. Входите же, прошу вас!

Когда мы вошли в неприбранную комнату, она обернулась и простодушно посмотрела на меня своими прозрачными голубыми глазами.

— Я еще не поблагодарила вас за то, что вы тогда уложили меня в кровать. — Она медленно облизала губы. — Не представляю, что вы теперь должны думать обо мне, после того как я так вот бесстыдно посрывала перед вами всю одежду с себя.

— Я и не заметил.

— Вы, конечно, лжете.

В другое время, подумал я с сожалением, подобная болтовня с Марди могла бы оказаться весьма плодотворной. Но сейчас у меня оставалось всего три часа до срока, назначенного Хэлом. Я вытащил из кармана свой значок и сунул ей под нос.

— Пришлось ненамеренно обмануть вас, Марди! К числу игроков, приятелей Луизы, я не имею никакого отношения. Эл Уилер — полицейский.

— Но как? Почему? Почему вы мне сразу же не сказали? — Она изумленно смотрела на меня. — И что офицеру полиции нужно от Луизы?

— Все очень сложно, в данный момент мне трудно все объяснить.

Я взял ее за локоть и подвел к двери ближайшей, спальни.

— Это комната Луизы, правильно?

Она кивнула:

— Да, это ее комната.

Я открыл дверь, зажег свет, подошел к стенному шкафу и вытащил оттуда голубую кофточку и вылинявшие джинсы.

— Чак Фенвик говорит, что они с Луизой были здесь в прошлую субботу вечером в ваше отсутствие, — сказал я. — Луиза хотела переодеться. Но я совершенно случайно знаю, что в понедельник вечером она была вот в этой самой одежде. Так каким же образом она оказалась здесь?

— Понятия не имею! — Она беспомощно пожала плечами. — Я ведь говорила, что не видела ее месяца два. — Она наморщила лоб. — Подождите! — Марди забрала у меня одежду и принялась придирчиво ее рассматривать.

— Но это же не Луизины вещи! И вообще она никогда не надевает джинсы, потому что считает, что у нее слишком толстая задница!

— Вы уверены?

— Конечно. К тому же она ненавидит голубой цвет.

— Спасибо, — угрюмо протянул я. — Можно позвонить от вас?

— Ради Бога!

Она все еще была ошеломлена и явно начала нервничать, будто боялась, что я ее покусаю. Впрочем, копы почему-то всегда вызывают у людей неприятные ощущения.

Я вернулся в гостиную и набрал номер домашнего телефона Лейверса. Его грубый голос ответил лишь на четвертый звонок, я даже успел решить, что нападение моя лучшая зашита.

— Вы задержали Фенвика? — спросил я твердо.

— Уилер! — Его голос просто разорвался у меня в ухе. — Где вас черти носят последние тридцать шесть часов?

— Не имеет значения, — рявкнул я в ответ. — Вы задержали Фенвика?

— Нет, — забормотал он невнятно. — Какой-то тип ворвался ко мне в кабинет и сообщил, что хочет сделать заявление по поводу убийства Луизы Фаулер. После своего заявления он имел наглость спросить, задержу ли я его. Пока я обдумывал, что ему ответить, он поинтересовался, здесь ли вы, и тут же выпалил, будто вы обещали, что его не задержат.

— Он был один?

— С ним был хлыщ по имени Нелсон, который что-то там верещал об адвокатах. Я отпустил Фенвика, потому что решил, что даже такой идиот, как вы, без всякой на то причины не стал бы его задерживать.

— Вы правы, шериф, — произнес я сочувственно. — И вы должны быть рады, потому что случается такое не столь уж часто.

— Послушайте! — Его голос сорвался. — Если вы не…

Я тихонько опустил трубку в надежде, что еще минут десять он будет читать мне нотации.

Марди Роббинс сидела на кушетке, плотно сжав колени, ее вязаное платье высоко задралось на бедрах, но не настолько высоко, чтобы я смог разглядеть, что там дальше.

— Расслабьтесь, дорогая, — попросил я. — Вам нечего бояться.

— Значит, вы полицейский! — Два ярко-красных пятна вспыхнули у нее на скулах. — Как подумаю, что я говорила, когда раздевалась перед вами… — Она жалобно застонала. — Джеми с ума сойдет, если узнает об этом.

— Не узнает, — пообещал я. — Вы хотите выйти замуж?

— Да, хочу! — страстно произнесла она. — Но когда я заговариваю с ним на эту тему, он начинает разглагольствовать о своей диссертации.

— Что же вы его не обработаете, как меня той ночью? — предложил я.

— Вы думаете, подействует?

— Уверен.

Ее лицо прояснилось.

— Я никогда даже не думала об этом. Спасибо, Эл… Ой, лейтенант.

— Эл лучше, — заметил я. — Помните, как мы приехали к Верблюду на вечеринку тогда?

— Да, конечно. — Красные пятна снова вспыхнули на ее щеках. — Но если бы я знала, что вы полицейский офицер, Эл, это бы меня не обеспокоило, честное слово!

— Вы имеете в виду мой пистолет?

Она кивнула:

— Я видела, как вы сунули его под сиденье, когда обходила вокруг машины, и испугалась, потому что еще не знала вас как следует.

— Это понятно, — успокоил я ее. — Ну и что вы предприняли?

— Рассказала Верблюду. Он посоветовал мне не беспокоиться и пообещал, что кто-нибудь займется этим.

— Кто?

— К сожалению, не знаю. Позднее, когда вы разговаривали на балконе с Пэтом, Верблюд передал мне, что все в порядке, чтобы я не волновалась.

— Спасибо большое, Марди. Теперь мне надо идти.

Она проводила меня до двери и уже на пороге схватила меня за руки и крепко сжала их.

— Эл, скажите мне правду про Луизу. Я чувствую, что дела плохи. Уже несколько дней меня преследуют дурные мысли.

— Она мертва, — произнес я как можно мягче. — Кто-то убил ее.

Краска сбежала с ее лица, она замерла.

— Кто это сделал?

— Вот это я и хочу выяснить… Где Джеми?

— Дома, работает над диссертацией, — сказала она равнодушно.

— Вам давно пора заняться им. И хорошо бы начать сегодня вечером.

— Вы стараетесь быть хорошим парнем, Эл. — Она слабо улыбнулась. — Уверена, ваш совет по поводу Джеми великолепен, но не сегодня. Луиза была слишком дорога мне.

— Что вы можете сказать о ней?

— Она вся состояла из противоречий… — Марди пожала плечами. — Впрочем, как и все мы. Она могла быть очень страстной и очень холодной, безрассудно щедрой и ужасно скупой. Скорее все-таки она была эгоисткой с трудным характером, но все это было покрыто блестящей оболочкой. Надо было пожить с ней вместе, чтобы понять это. — Она поморщилась. — Подобные некрологи не принято печатать в газетах, верно?

— На самом деле вы не очень-то ее любили?

— Да, наверно, даже себе неприятно признаваться в этом. Особенно после того, что вы увидели: сначала шок, потом сентиментальность и наконец правда — и все это на протяжении пяти минут.

— Подозреваю, вы очень изобретательны в обмане, — заметил я.

Вдруг она улыбнулась:

— Вы знаете, мне кажется, сегодня самое время заняться Джеми!

— Только не вздумайте больше пить это бургундское! — предупредил я ее. — Желаю удачи.

Когда я возвращался к машине, то вспомнил, что стоянка катера называлась «Дел Мэр»: так называл ее парень, разговаривавший с миссис Тенисон по телефону.

Я остановился у первой же аптеки и узнал адрес стоянки по телефонному справочнику, а заодно проглотил сандвич и выпил чашечку кофе.

Судя по виду яхт, стоянка была для богатых. Я увидел шикарный освещенный офис в морском стиле. Сидевший внутри мужчина наверняка в прошлом был моряком. Ему было около пятидесяти, седые волосы коротко подстрижены, обветренное загорелое лицо.

— Я ищу Барни, — сказал я.

— Вы нашли его, — приветливо улыбнулся он.

Я показал значок, который не произвел на него особого впечатления.

— Вы не помните, кто в прошлый понедельник около шести часов вечера брал катер миссис Тенисон?

— Конечно помню, — кивнул он. — Забавно, но она тоже звонила по этому же поводу.

— Как он выглядел?

— Лет сорок, я думаю. Густые черные усы, лысеющий.

— Почему вы разрешили ему взять катер?

— В тот день позвонила миссис Тенисон и предупредила, что он приедет. — Он слегка пожал плечами. — Я подумал, это ее дела, а не мои.

— В котором часу он вернулся?

— На следующее утро, часов в шесть. Меня тогда не было, здесь дежурил другой парень.

— Кто-нибудь еще пользовался катером?

— Мистер Тенисон, понятно. — Он медленно поскреб подбородок. — Еще один тип, его зовут Нелсон. Он тоже брал его несколько раз.

— А миссис Тенисон?

— Да, конечно! — Его голос немного потеплел. — Месяц назад она регулярно пользовалась катером. Сейчас редко встретишь женщину, которая так бы любила океан, как она.

Глава 8

Гринвилл-Хайтс в вечернее время выглядел точно так же, как и днем, если не считать темноты. Повсюду плюшевый покой, и даже освещенные окна оставались по-прежнему самодовольными. Здание же «Кейп-Код» напоминало силуэтом гигантскую гробницу.

Я нажал на звонок, а затем при свете лампочки над входной дверью взглянул на часы. Было двадцать пять минут одиннадцатого, что означало, что крайний срок, назначенный Хэлом, истек. Пусть еще кто-нибудь волнуется об этом, но не я.

Дверь открылась, и передо мной возникла хозяйка дома, изумрудное видение в элегантном облегающем платье. Неужели это та самая женщина, что грубо овладела мною на полу в прихожей? Рыжие волосы мерцали под светом лампочки.

— Ну, — произнесла она насмешливо, — неужели лейтенант, потрясающий любовник снова с визитом? Вы лучше войдите и чего-нибудь выпейте, а не то сгорите от страсти прямо здесь, на ступеньках дома.

Я прошел в гостиную. Она села на диван и сказала:

— Приготовьте себе выпить сами. Я же воздержусь, потому что добавила во все бутылки цианид в ожидании вашего возможного прихода.

Я уселся в кресло и закурил:

— Выпивка подождет.

Ее брови приподнялись.

— Вы что, собираетесь здесь надолго задержаться?

— Я подумал, вам интересно узнать, кто убил вашу сестру.

— Естественно. — Она напряженно подалась вперед. — Так кто?

— Ваш муж.

— Дейн? — Она сразу расслабилась в кресле. — Вы не можете быть серьезным!

— Это сказал один из моих осведомителей, — безразлично пожал я плечами. — Количеством информации я могу поспорить разве что с разведслужбами. Другой же осведомитель сообщил, что Дейн здесь, в этом доме… И все время тут и был. Здорово придумано, ничего не скажешь. Если хотите что-то надежно спрятать, положите на видное место…

— Все ваши информаторы просто выжили из ума, — холодно заявила она.

— Я бы хотел проверить.

— Не будьте смешным. Разумеется, его здесь нет.

— Я могу произвести обыск официально, если вы этого желаете.

По ее зеленым глазам было видно, что она взвешивает мои слова. Затем, наклонив голову, произнесла:

— Хорошо, лейтенант, ищите.

— Меня кто-то разыскивает? — раздался голос из прихожей.

Через пару секунд в комнату вошел высокий малый лет тридцати, с густыми блестящими черными волосами. У него были светло-карие, широко расставленные, глаза, слегка вздернутый нос, воинственно выдвинутая вперед квадратная челюсть и в то же время слишком маленький женский рот. На нем были синий двубортный пиджак с простыми серебряными пуговицами и брюками в тон. Невообразимо яркий галстук придавал всему ансамблю несколько бесшабашный оттенок.

— Я Дейн Тенисон. — Он встал за кушеткой, положив одну руку на плечо рыжеволосой красотки. — Так что это за чушь, будто бы я убил Луизу?

— Где вы скрывались последние несколько дней? — спросил я небрежно. — В стенном шкафу?

Он поджал губы.

— Это не важно. Я задал вам вопрос, лейтенант, и жду ответа.

— У шерифа округа находится подписанное Чаком Фенвиком официальное заявление, — сказал я. — Мы можем отправиться туда и ознакомиться с ним. Или, если желаете, могу быстренько изложить его суть.

— Заявление Чака Фенвика? — Голос его прозвучал куда визгливее, чем ему хотелось, и он торопливо откашлялся. — Он, должно быть, с ума сошел. Хотя могу послушать вас.

Я повторил историю Фенвика о том, как Дейн и Луиза весело болтались, играя по Неваде, пока не прибыли в Рино. Там они крупно поругались, потому что Дейн не соглашался на развод с женой. Луиза бросилась к Фенвику и поклялась, что будет шантажировать Дейна. Фенвик увез ее в какой-то мотель на окраине города. Наконец решил, что ему удалось-таки отговорить ее от такого шага. После вечеринки у Верблюда Луиза удрала от Фенвика, а утром в понедельник позвонила с просьбой взять катер Тенисона и встретить ее на пристани в двух милях от места стоянки судов.

Они оба внимательно дослушали до конца мой рассказ о том, как удивлен был Фенвик, увидев на пристани не только Луизу, но и Дейна. Я поведал им также про снотворное, подмешанное в спиртное, и про то, как поразился Чак, обнаружив, что катер стоит у пристани, Дейн исчез, а Луиза с дыркой в затылке лежит на полу в каюте.

— Он ненормальный, — взорвался Тенисон, когда я закончил. — Ему надо провериться у врача.

— Дорогой! — Трейси Тенисон дотронулась до его руки. — Я же знаю, что в понедельник ты всю ночь был здесь, со мной.

Ее губы изогнулись в плотоядной улыбке.

— Помнишь? — промурлыкала она. — Мы пользовались шариком. Хорошеньким и гладеньким.

— Это Фенвик сказал вам, что я здесь? — гневно спросил Тенисон.

Я покачал головой:

— Нет, один блондинистый малыш в очках без оправы. Отзывается на имя Хэл. Думаю, вы его знаете.

— Хэл? — Даже его яркий галстук слегка поблек. — Нет, вроде бы такого я не знаю.

— Этим утром я был в Лас-Вегасе, — заговорил я охотно. — Он позвонил мне и сообщил, что вы скрываетесь здесь. И много другого интересного.

— Что именно? — резко спросила рыжеголовая.

— Что Дейн убил его партнера, надеясь подставить меня. Партнером Хэла был бандит по имени Олби. Поэтому, если это вы его уложили, то заслуживаете одобрения. — Я тепло улыбнулся Тенисону. — Но вот еще что…

Я дал им попотеть пару секунд, притворившись, что о чем-то задумался.

— Правильно, крайний срок!

— Крайний срок. — Его голос завибрировал на последнем слоге.

— Он еще сказал, что предпочитает, чтобы вас арестовали законным путем, но если этого не произойдет, то кто-нибудь другой разберется с вами. Фенвик вместе с Нелсоном покинул Пайн-Сити пару часов назад. Хэл предоставил мне крайний срок для вашего ареста — десять часов. Ну а после этого времени он намеревался сообщить Фенвику, где вы скрываетесь. — Я глянул на свои часы. — Назначенный срок уже прошел. Не понимаю, что задерживает Чака?

— Все это вранье, конечно. — Губы у него предательски дрожали. — Но если действительно Чак спешит сюда с безумной уверенностью, будто бы это я убил Луизу и подставил полиции его вместо себя… — Он неуверенно махнул рукой. — Вы должны защитить меня, лейтенант!

— Почему? — поинтересовался я.

— Почему?! — Его глаза чуть не вылезли из орбит. — Да потому, что я невиновен, вот почему! Вы — офицер полиции, и вы должны защищать невиновных граждан от… — Его пальцы сжали плечо рыжеволосой. — Бога ради, скажи ему, Трейси!

Она резко сбросила его руку с плеча.

— Ты слишком серьезно все воспринимаешь, Дейн, но я уверена, что лейтенант защитит нас обоих в случае необходимости. — Она подняла голову и улыбнулась ему. — Я понимаю, ты крайне обеспокоен и напряжен. Почему бы тебе не пойти в свой кабинет и не выпить стаканчик? Расслабься, пока я обсужу все с лейтенантом.

Руки его дрожали, когда он вынимал из кармана носовой платок и вытирал им лоб.

— Хорошо, — пробормотал он тихо, — если ты так считаешь…

— Иди же, дорогой, — ласково улыбнулась она.

— Даже если они вдвоем решили сделать вас козлом отпущения, — сказал я Дейну ободряюще, — это вовсе не означает, что вас убьют. Во всяком случае, не обязательно!

Он с ненавистью взглянул на меня, потом он быстро повернулся и вышел из комнаты.

— Вы садист! — пробормотала рыжеволосая.

— Трейси, — сказал я спокойно, — такое красивое имя! Однажды я уже встретился в Рино с одной Трейси. Она рассказала мне, что ее муж в бешенстве из-за того, что она решила развестись с ним. Он до того дошел, что нанял даже двух бандюг, чтобы вернуть ее в Пайн-Сити. Эти два головореза ворвались к нам в номер и, наверно, утащили бы ее силком, если бы я как гениальный коп не отделался от них. То были Хэл и Олби — я уже упоминал их, помните? В общем, Трейси поехала со мной в Кармел. Там мы остановились на ночь в отеле. В номере был балкон с видом на океан. Все это выглядело романтично! На следующее утро она сбежала, еще до того, как я проснулся. В следующий раз я увидел ее уже на пляже. Меня ничего не смущало, пока я не постучался в дверь вашего дома после полудня и не увидел вас на пороге. Честное слово, я испытал еще один шок в этот день. — Я поднялся с кресла и слегка потянулся. — Если не возражаете, я бы сейчас выпил, — сказал я.

— Конечно, не возражаю! — произнесла она низким голосом. — Тяжелые переживания, лейтенант! Даже не знаю, что сказать… — Она медленно покачала головой. — Но почему Луиза назвалась моим именем?

— Заботилась о будущем, возможно? — Я подошел к бару и налил себе выпить. — Чуть раньше я разговаривал с Барни. Помните, парень со стоянки судов. Он признался, что скучает без вас. Вот уже месяц вы не пользуетесь катером.

— Да? — Ее голос ничего не выражал.

— В тот день, когда я утром увидел тело вашей сестры, а в полдень встретился с вами, я сказал себе: вечером непременно случится еще что-нибудь. И действительно, стоило мне вернуться домой, как минут через десять меня посетили два гостя — Хэл и Олби. Они намеревались прострелить меня из моего же оружия, придав всему этому вид самоубийства. Я же сначала решил, что это какой-то идиотский розыгрыш, но потом сообразил, что они не шутят. Хэл любезно объяснил мне, что я решил свести счеты с жизнью из-за угрызения совести. Мне, преданному своему делу полицейскому, по иронии судьбы было поручено расследовать убийство, совершенное мною же. Тут я сказал, что он опоздал: не только я знал, что рыжеволосая девушка, назвавшаяся в Рино Трейси Тенисон, была в действительности сестрой Трейси, Луизой Фаулер. И вот тогда-то он невзначай подбросил мне прекрасную идею, обмолвившись по глупости, что они не желают затруднять полицию выяснением причин, почему она была убита.

— Я ровным счетом ничего не понимаю! — заявила миссис Тенисон.

— Они были уверены, что я провел с нею ночь в Кармеле, но и только. Но тут я припомнил одну вещь, которая придала случившемуся совершенно иную окраску. Раз они решили устранить меня независимо от того, удастся им придать моей смерти вид самоубийства и свалить на меня смерть девушки или нет, значит, я им мешаю. — Я повернулся к Трейси со стаканом в руке и облокотился на бар. — Мне потребовалось немало времени, чтобы вспомнить, какую фатальную ошибку допустил Хэл. Когда они ворвались к нам в номер в Рино, он назвал Трейси Тенисон, с которой я там был, ее настоящим именем — Трейси!

По ее лицу нельзя было сказать, что она растерялась.

— Не уверена, что я понимаю вас, лейтенант!

— Я совершил непростительную для копа ошибку, — продолжал я. — Я посчитал слово одного человека за достаточное основание для идентификации трупа. Трейси Тенисон любила океан. Она сказала мне в ту ночь в Кармеле. А ее сестра ненавидела воду. С ней однажды была настоящая истерика на пляже Парадиз-Бич, когда волна окатила ей ноги. Есть еще другие моменты. — Я устало пожал плечами. — Но, полагаю, теперь это уже не важно. Как долго вы рассчитывали продолжать этот обман, Луиза?

Какое-то время она молчала, потом ее нижняя губа чувственно оттопырилась.

— Достаточно долго, как я надеялась. Никто даже в диком бреду не мог представить, что Трейси откопает где-то офицера полиции, чтобы он вывез ее из Рино. Ну разве можно было такое предусмотреть?

Я кивнул.

— А Луиза, которая появилась в прошлую субботу на вечеринке у Верблюда, была самая настоящая, то есть вы?

— Да, я хотела, чтобы позднее полиция выяснила, что Луиза была жива и здорова в то время и находилась в Пайн-Сити, — усмехнулась она. — Вы мне, конечно, не поверите, но я тогда даже не предполагала, что она будет убита. Единственное, чего мне хотелось, это чтобы Дейн отделался от Трейси и женился на мне.

— Вы своего рода мастер по экспромтам, — произнес я с восхищением. — Если мы еще поговорим, то минут через пять я начну проливать слезы сочувствия к вам!

Раздался дверной звонок. Она замерла, как пантера перед прыжком.

— Не заставляйте их ждать, — сказал я ей, — идите и откройте.

Торжествующий огонек сверкнул в ее глазах. Она поднялась и не спеша вышла в прихожую. Я допил свой стакан и поставил его на стойку бара. Через несколько секунд в комнату стремительно вошел Фенвик, а следом Нелсон. Замыкала шествие Луиза.

— Это правда, лейтенант? — возбужденно спросил Фенвик. — Дейн действительно дома? Вы уже нашли его?

— Не утруждай себя, — презрительно рассмеялась Луиза. — Прекрати эту идиотскую комедию: он все знает.

— Что? — повернулся к ней Фенвик. — Черт побери, о чем ты говоришь?

— Он знает, что я Луиза, а не Трейси, тупица! — прорычала она. — Теперь всем нам надо подумать, что делать дальше.

Нелсон быстро выхватил пистолет из внутреннего кармана пиджака.

— Не пытайтесь геройствовать, Уилер! — бросил он.

— Я еще ни разу не встречал копа, которому хотелось бы стать героем посмертно, — заверил я его.

— Надеюсь.

И все же он упорно целился мне в пупок, что, надо признаться, вызывало у меня тошнотворное ощущение.

— Где Дейн? — крикнул он.

— Наверху, в кабинете, — ответила Луиза.

— Хорошо. Пусть будет там. — Нелсон не отводил от меня глаз. — Чак, сбегай к машине, приведи Хэла. Луиза правильно сказала, нам надо подумать.

Фенвик выбежал из комнаты. Луиза, скрестив руки, беспокойно ходила взад-вперед.

— Отодвинь его от бара, — раздраженно сказала она. — Я хочу выпить.

— Не сейчас! — бросил Нелсон и мрачно посмотрел на меня.

— И почему вы не остались в Вегасе, Уилер, вместе с вашим хитрым сообщником, Элом Счастливчиком? Поразвлекались бы подольше с девушкой, которая поставила вместо денег трусики и выиграла шесть тысяч.

В комнату вернулся запыхавшийся Фенвик, за ним вошел тщедушный коротышка, дружелюбно улыбаясь. Очки без оправы повернулись ко мне, и сильно увеличенные голубые глаза взглянули приветливо: он узнал меня. И тотчас стал приближаться кругами, пока не оказался в четырех футах от бара.

— Два шага вперед, лейтенант, если не возражаете. И руки над головой, разумеется.

Я сделал, как он сказал, и стал терпеливо дожидаться, пока он подойдет ко мне сзади и мастерски обыщет.

— Он чист. — Голос его был удивленным. — Никогда прежде не встречал ни одного копа, который даже в ванную ходил бы без оружия!

— Садитесь, Уилер! — Нелсон указал на кресло и, когда я уселся, убрал свой пистолет. — Так, что вам еще известно?

— Могу ли я наконец выпить? — нетерпеливо спросила Луиза.

— Налей-ка нам всем, включая лейтенанта, — велел ей Нелсон и кивнул мне: — Слушаю вас.

— Луиза и Дейн отправились играть по всей Неваде, Трейси последовала за ними, — начал я.

— Они оставили за собой такой след от озера Тахо до Рино, что даже слепец не мог бы не заметить его, — подхватил Нелсон. — И вот однажды ночью в их гостиничный номер вошла Трейси и застукала их вместе. Тут уж она окончательно раскрыла глаза, и она заявила Дейну, что разводится и позаботится, чтобы он не получил ни гроша. Он решил попытаться задержать ее в Рино, чтобы иметь время отделаться от Луизы и замести следы, тогда у Трейси не будет достаточно улик для развода.

— Для этого он нанял Хэла и Олби? — спросил я.

— Совершенно верно. Они поселились в гостинице прямо напротив ее мотеля, и Дейн предупредил Трейси, что если она попытается улизнуть из Рино, то ее так изобьют, что она загремит в больницу, как минимум, на три месяца. Тогда-то она и отыскала ваше имя в регистрационном журнале. Тем временем Луиза примчалась в Вегас и рассказала мне эту печальную историю.

Отдельные детали начали складываться у меня в голове в цельную картину.

— Так вот куда отправилась Трейси после того, как оставила меня в Кармеле! В Вегас!

— Для чего? — Нелсон уставился на меня своими ярко-синими глазами.

— Она же заключила контракт с вашим казино на четыреста тысяч долларов и уже выплатила половину, — с готовностью ответил я. — Это было сделано исключительно ради мужа. Теперь же, когда она собралась разводиться, ей необходимо было изъять свою долю.

— И она могла бы так поступить, — вкрадчиво добавил он. — Наши паршивые адвокаты неправильно истолковали некоторые хитрые пункты контракта. А мы уже потратили ее первые двести тысяч и воспользовались еще не выплаченными вторыми двумястами тысячами для получения кредита. Если бы она их не внесла, это означало бы конец для нашего заведения, а мы с Чаком вообще могли бы оказаться за решеткой. — Он нахмурился. — Как, черт возьми, вы докопались до этого?

— Чак упорно втолковывал мне, что Дейн убил Трейси, — усмехнулся я. — Однако он не подумав дал мне прямой ответ на вопрос, по его мнению пустяковый. Когда кто-то рассказывает вам, что некая особа незадолго до своей насильственной смерти сделала крупное денежное вложение в то или иное предприятие, сразу же перестаешь думать о преступлении в порыве страсти или о чем-то подобном.

Нелсон бросил свирепый взгляд на Фенвика:

— Ну и длинный же у тебя язык.

— Извини, Пэт! — занервничал тот. — Но откуда мне было знать?

— Видимо, как только Трейси прибыла в Вегас, вы сразу же упрятали ее в укромное местечко, чтобы ее никто не увидел? — предположил я.

— Мы должны были решить, что делать дальше! — воскликнул Нелсон.

Луиза сунула мне в руки бокал со спиртным.

— Я уже устала слушать о его догадливости! — заявила она едко. — Естественно, это мне первой пришла в голову мысль подменить собою мою драгоценную сестрицу. Мы вращаемся в разных кругах, а Дейн, пожалуй, единственный общий знакомый. — Она рассмеялась неприятным скрипучим смехом. — Трейси была крайне нелюдимой, и единственный человек, которого она когда-нибудь любила, был Дейн. Если его не было рядом, она предпочитала проводить время на своем катере или оставалась дома. Мы рассудили, что если удастся не вызвать подозрений в течение первых двух недель после гибели сестры, то дальше все будет проще. Мистер и миссис Дейн Тенисон отправятся в шестимесячное кругосветное путешествие.

— Где же мы ошиблись? — проворчал Нелсон. — Что было неправильно?

— Хэл, — сказал я. — Это была его идея инсценировать мое самоубийство.

— Не продумано, согласен, — пробормотал белобрысый коротышка печально. — В Рино я допустил непростительную оплошность и не сомневался, что раньше или позже, но вы непременно припомните, как я назвал Трейси ее настоящим именем в комнате мотеля. — Он слегка пожал плечами. — Однако в тот момент моя идея казалась мне оригинальной.

Я взглянул на Нелсона:

— Уверен, это вас Верблюд попросил предпринять что-нибудь в отношении моего пистолета, оставленного под сиденьем в машине?

— Меня.

— А Сэм предоставила вам великолепную возможность беспрепятственно изъять мой пистолет и передать его Хэлу.

— Да, и я ему все популярно объяснил, — сурово сказал Нелсон.

Хэл вежливо улыбнулся нам обоим:

— Пэт правильно заметил: я не только не выполнил задание Дейна, но и в десять раз усложнил положение после этой неудачной попытки инсценировать самоубийство. Пэт сказал, что за свой провал я должен принести жертву, и я с ним согласился. Пришлось пожертвовать Олби.

— А он, бедняга, считал, что вы задумали новую попытку самоубийства? — покачал я головой с сожалением. Уселся в моей квартире, вероятно в темноте, а вы тем временем вытащили мой пистолет из кармана и всадили ему пулю между глаз.

— Мы рассчитывали, что таким образом избавимся от вас: если не арестуют, так непременно отстранят от дела. — Хэл неодобрительно поджал губы. — Вечные хлопоты с этими государственными учреждениями в небольших городах — никакой дисциплины!

— Что еще, Уилер? — резко спросил Нелсон.

— Одежда, которая, по идее, должна была быть на ней, когда ее убили, — сказал я. — Голубая кофточка и выцветшие джинсы. Это было надето на ней в Рино. Когда Чак рассказал мне слезливую историю о том, как Дейн подставил его, он на мгновение позабыл, что волны вынесли на берег нагое тело. Это достаточно потрясло его, чтобы описывать одежду, в которой она была на пристани. И тогда все встало на место. Я нашел эти вещи в спальне Луизы. Марди Роббинс сказала, что у ее подруги никогда не было таких вещей, потому что она не любила голубой цвет и — я усмехнулся женщине напротив, слушавшей меня с каменным выражением лица, — никогда не носила брюк, поскольку считала свою задницу слишком толстой.

— Вещи должны были утонуть вместе с пистолетом в море, — пробормотал Нелсон. — Но мы не хотели рисковать: а вдруг по злосчастной случайности их найдут? Шкаф казался более подходящим местом. После похорон Луиза — уже как Трейси — послала бы Дейна к ней домой забрать всю одежду.

— Ну а почему вы решили подставить мне Дейна? — поинтересовался я.

— Мы дважды пытались подставить вас, но оба раза промахнулись. И тогда решили: раз избавиться от вас не удалось, то надо преподнести вам убийцу на тарелочке.

— А вы ведь здорово рисковали! — изумился я. — Ну задержал бы я его, а дальше что? Уже через час он доложил бы шерифу все, что знал.

Нелсон покачал головой:

— Мы рассчитали операцию с точностью до минуты. Наша машина стояла за квартал отсюда, мы приехали за два часа до назначенного срока. Луиза должна была за двадцать минут выяснить, как много вам известно, и задержать вас с обыском дома. Если бы возникли какие-то осложнения, ей достаточно было приподнять одну из занавесок. Мы сразу бы пришли на подмогу… Дейн сидит в кабинете. Луиза оставила заднюю дверь открытой. Все бы сработало, если бы вы, Уилер, не спутали нам карты. Чак должен был ворваться в дом с воплями о том, что здесь скрывается убийца. Мы бы с ним задержали вас здесь ненадолго — всего лишь на три минуты. Этого времени вполне хватило бы Хэлу, чтобы подняться по черной лестнице в кабинет Дейна.

— Таким образом, — сказал я, — лейтенант Уилер блестяще завершает свое расследование…

Улыбка Хэла была почти застенчивой.

— Времени вполне достаточно, чтобы после выстрела перебежать из кабинета в спальню на верхнем этаже. После того как вы достигнете кабинета, я быстро спущусь и выскользну из дома через заднюю дверь.

— Все должно было получиться, — сказал Нелсон мягко. — Как вам кажется, лейтенант?

— Что вы имеете в виду?

— Хэл поднимается по лестнице (здесь его как бы вообще не было), затем раздается выстрел. Мы все бросаемся к кабинету, там на полу мертвый Дейн с пистолетом в руке. Убийца Луизы Фаулер, осознав, что бесстрашный лейтенант обложил его со всех сторон, решает пустить себе пулю в лоб, нежели вынести позорное судебное разбирательство.

— И вы не возражали против этого? — спросил я рыжеголовую. — А я-то считал, что Дейн — ваша настоящая любовь!

— Единственная причина, по которой я заинтересовалась им, — это переплюнуть мою сестрицу! — Она медленно облизала нижнюю губу, не в силах скрыть торжества. — Я добилась того, чего никто никогда не добивался, Уилер! — Ее зеленые глаза заблестели опасным светом. — Вы что, не понимаете? Ведь теперь я одновременно и я, и моя сестра!

— Таким образом, — сказал Нелсон убежденно, — больше не осталось бы никаких проблем. Вы бы получили своего убийцу, а мы бы сохранили казино, что позволило бы нам не забыть о старых друзьях. — Он прищурился. — Скажем, ежегодный небольшой процент с общей суммы прибыли? Это будет не менее пятнадцати тысяч. Что скажешь, Чак?

— Не меньше, — быстро отозвался Фенвик. — Возможно, даже на пару тысчонок больше.

— И наконец последнее, — тепло улыбнулся мне Нелсон, — ваша жизнь.

— Здесь как-то мерзко воняет, — воскликнул я. — Только не пойму от кого.

— Это было ваше предсмертное послание потомкам. Самое время завязать вам глаза. — Хэл как-то застенчиво посмотрел на меня. — Вы уверены, что не передумаете, лейтенант?

— Предложение заманчивое, хотелось бы в него поверить, — ответил я ему. — Но рассудите сами. Нелсон, Фенвик и Луиза, которая стала теперь своей собственной сестрой, как она справедливо заметила, владеют этим казино. Так неужели же они собираются посадить нас на свои шеи до конца наших дней? Или они через несколько месяцев организуют для нас обоих «несчастный случай с фатальным исходом»?

— Есть много способов обеспечить взаимное доверие между друзьями, — нерешительно пробормотал Хэл. — Так это ваше последнее слово, лейтенант?

— Да! — рявкнул я.

— Очень жаль! — Он посмотрел на Нелсона. — Здесь?

— Лучше на катере. — Он раздраженно взглянул на Луизу: — Ты бы переоделась. Это платье явно не для круиза.

— Но, — ее лицо неожиданно исказилось от страха, — я не хочу выходить в океан.

— Все поедут! — сурово отрезал Нелсон. — Я не хочу, чтобы кто-то из нас чувствовал меньшую ответственность, чем другие, когда все будет закончено. Мы должны быть вместе. Тебе лучше позвонить на стоянку и предупредить, что миссис Трейси Тенисон с друзьями отправится на прогулку через час.

— Пэт! — Она попыталась улыбнуться, но у нее ничего не вышло. — Ты же знаешь, как вода пугает меня.

— Делай, что сказано! — Сжав губы, он отвернулся от нее. — Чак, сходи за Дейном и приведи его сюда.

— Хорошо! — Вдруг Фенвик дернулся. — А если он не пойдет?

Нелсон на мгновение прикрыл глаза.

— Сунь пистолет ему в левую ноздрю. Уверен, сразу же передумает.

Усы у Чака уныло обвисли, и он медленно вышел из комнаты.

— Каковы последние распоряжения? — уважительно спросил Хэл.

— Почему бы вам просто не столкнуть наши тела в воду и не позволить им спокойно поплыть в Парадиз-Бич? — посоветовал я. — Тамошние жители уже настолько привыкли к этому, что уже не замечают трупы.

— У меня неплохая идея! — возбужденно воскликнул Нелсон. — Не забывайте, что в живых остаются четыре человека, которые смогут впоследствии выступить со свидетельскими показаниями. Например, они подтвердят, что Уилер с его манией величия собрал всех заинтересованных лиц на судне якобы для морской прогулки, — так сказать, «подстроил ловушку в замкнутом пространстве», — а потом изобличил убийцу. Не беспокойтесь, что подобное чаще всего встречается в третьесортных приключенческих телефильмах, Хэл! — Он весело хохотнул. — Такие парни, как Уилер, обожают эффектные номера!

— Психологически это правильно, — одобрительно кивнул Хэл. — А пока Уилер разоблачает преступника, у того сколько угодно времени, для того чтобы выхватить пистолет и начать стрелять. Храбрый недалекий лейтенант умирает от ран, но прежде успевает застрелить убийцу. Мне это нравится!

— Мы сможем обсудить все детали на борту, — довольно заявил Нелсон. — Мне тоже нравится этот план. А вам, Уилер?

— Лично я предпочитаю держать язык за зубами, — проворчал я.

Глава 9

Машина подъехала к освещенному зданию офиса морской стоянки. Я сидел на заднем сиденье между Луизой и Хэлом, пистолет которого упирался мне в ребра. Дейн Тенисон был стиснут Фенвиком, сидевшим за рулем, Нелсоном, прижавшим пистолет к его ребрам.

Фенвик с силой нажал на гудок. Луиза опустила стекло.

Если вы попытаетесь предупредить об опасности, лейтенант, — прошептал Хэл мне в ухо, — придется убить и свидетеля.

— Как я догадываюсь, вы больше любите действовать, чем думать, Хэл, — хмыкнул я. — Видимо, по этой причине вы чаще проигрываете.

Молодой парень выскочил из офиса и подбежал к машине. Луиза высунула голову из окошка:

— Миссис Трейси Тенисон. Я звонила вам с час назад по поводу моего катера.

— Да-да, миссис Тенисон. — Он запнулся и, выпучив глаза, уставился на Луизу. — Ваш катер готов и ждет вас примерно в пятидесяти ярдах от пристани. Вы можете оставить у меня ключи от машины: я потом припаркую ее, а ключи будут в офисе.

— Благодарю вас, — снисходительно улыбнулась Луиза. — Вы очень любезны.

— Рад услужить.

Он потупил глаза и зашаркал ногами. Я подумал, что в молодости был таким же болваном. Впрочем, могу и не узнать, что такое старость.

Мы выбрались из машины и все в том же составе зашагали по причалу. Дейн пару раз споткнулся. Нелсон и Фенвик подхватили его под руки с двух сторон и потащили дальше. На катере Хэл загнал нас с Дейном в каюту. Чуть позже к нам присоединилась Луиза. Двое других остались наверху; чтобы отчалить от пристани.

Каюта была просторной, с черными кожаными сиденьями вдоль переборки. Тенисон безвольно опустился в углу. Его лицо приобрело землистый оттенок, он зажал себе рот трясущейся рукой и прикусил ее зубами.

Луиза присела напротив меня. Она была явно не в лучшем состоянии в своих черных свитере и юбке. На ее ногах были высокие, до колен, сапожки. Вся эта одежонка выглядела как снаряжение номер пять из руководства для девушек-шпионов. Я мог видеть под юбкой и ее бедра, и белый треугольник трусиков тоже. Но вряд ли в тот момент у кого-нибудь из нас были в голове игривые мысли.

Хэл сел рядом с Луизой и опустил свою правую руку с пистолетом на ее колено. Стоило ему только слегка пошевелить пальцем, и моя голова слетит с плеч.

Переборка задрожала, когда внезапно заработал мотор. Луиза испуганно ойкнула.

— Расслабься, — сказал ей Хэл и легонько похлопал ее по бедру свободной рукой. — Тебе не о чем беспокоиться, Луиза!

— Я ужасно боюсь воды, — прошептала она. — С самого детства. Ты не представляешь, что сейчас творится у меня внутри. Чертов катер. Мне кажется, я сейчас развалюсь на части!

— Все будет прекрасно. Я позабочусь о тебе, дорогуша!

Какое-то мгновение его рука оставалась на ее бедре, потом скользнула выше на несколько дюймов и уже куда смелее сжала гладкое округлое тело. Я углядел за стеклами очков Хэла похотливый блеск его близоруких глаз. Возможно, он был одним из тех обделенных судьбой мальчиков, которые могут возбуждаться, только лаская украдкой обычно ничего не подозревающих женщин.

Мотор приобрел постоянный мурлыкающий звук и, ощутимо сотрясаясь, двинулся своей грудью по волнам. Через пару секунд двигатель заработал на полную мощность, и катер заскользил ровнее, набирая скорость. Луиза издала жалобный животный стон и зарылась лицом в плечо Хэла. Он ее успокаивал и, воспользовавшись случаем, продвинул руку еще выше по ее бедру. Капельки пота выступили у него на лбу, стекла очков затуманились. Если он продвинет свою лапу еще выше, подумал я, то, не ровен час, воспламенится.

— Хэл, — прохрипел Тенисон из угла, — ты не можешь им разрешить так поступить со мной. Ведь это я первым нанял тебя, помнишь? — Голос у него сорвался. — Должен же ты, черт возьми, быть мне преданным!

— Заткнись! — тихо произнес Хэл.

С Луизой от качки началась настоящая истерика. Она обхватила Хэла за шею обеими руками и еще сильнее зарылась лицом в его плечо. Я видел, как на его руках постепенно белели косточки: с такой силой стискивал он ее бедро. Он весь взмок, его увеличенные стеклами очков глаза выражали омерзительное возбуждение. Я немного наклонился к нему, и его пистолет тут же уставился на меня.

— С того места, где я сижу, зрелище потрясающее! — Доверительно сообщил я ему, словно мы два приятеля, хорошо понимающие друг друга.

— Да? — Он самодовольно ухмыльнулся.

— Везет же вам! — Я выразительно закатил глаза. — Еще парочку дюймов?

Я откинулся назад и прикрыл глаза, будто не в силах побороть искушение. Когда открыл их снова, то заметил, что он внимательно наблюдает за мною. Я снова наклонился к нему. На этот раз он вытянул в нетерпении шею, как будто боялся упустить хотя бы одно слово.

— На ней белые шелковые трусики, — пробормотал я. — Полупрозрачные, обтягивающие. — Я снова закатил глаза и даже сладострастно застонал. — Парень, они все равно что вторая кожа!

Этого он уже не мог вынести и, издав придушенное мычание, стремительно запустил руку под юбку.

Луиза резко выпрямилась и отпрянула от него. Потом издала возмущенный вопль оскорбленной женщины, широко размахнулась и со всей силой врезала ему по физиономии. С Хэла слетели очки, и я успел заметить выражение шока от испытанного им унижения, когда бросился за его пистолетом. Вырвать его не составило для меня ни малейшего труда, его пальцы даже не сопротивлялись.

Луиза упала на мягкое сиденье, уткнулась лицом в руки и истерически зарыдала. На лице Хэла отразился весь пережитый им позор. Я понял, что он просто умоляет убить его. Тогда я ударил пистолетом по его голове, и он завалился на бок, при этом его голова оказалась на коленях у Луизы.

Дейн Тенисон наблюдал за мной с надеждой.

— Это было великолепно, лейтенант! — прошептал он хрипло. — Теперь мы с ними справимся! Вы и я, верно?

Я направил на него пистолет.

— Только пошевелитесь! — пригрозил я. — Если только мне покажется, что вы собираетесь закричать, я тотчас всажу вам пулю в голову!

— Ладно, ладно. — Он снова забился в угол. — Я же хотел помочь, лейтенант!

— Я видел, как вы помогли Трейси! — возмутился я. — Только за одно это следовало бы пристрелить вас и выбросить за борт!

— Я не убивал ее, клянусь!

Его пальцы зацарапали по стальной переборке, словно он пытался вырыть себе укромное местечко, чтобы надежно спрятаться.

— Тогда кто?

— Пэт… Пэт Нелсон! Чак привел катер к старой пристани и забрал нас троих на борт. Но я не предполагал, что он хочет убить ее, пока он это не совершил. Клянусь!

— Почему же он застрелил ее так, чтобы каждый понял, что это убийство? Почему просто не швырнул ее в воду, чтобы она утонула?

— Он не хотел рисковать. Трейси была хорошей пловчихой, она могла бы долго продержаться на воде. И ее подобрало бы какое-нибудь проплывающее судно.

— Но ее можно было бы оглушить перед тем, как скинуть в воду.

— Конечно, конечно! — Его голова закивала, как у марионетки. — Вы правы, лейтенант. Я говорил все это Пэту, но он, идиот, не желал меня слушать.

Тут я ударил пистолетом по его макушке, иначе через секунду уже всадил бы в него пулю. Его тело обмякло: было похоже, будто ему все-таки удалось спрятаться в переборке катера.

Я направился к выходу, но внезапно почувствовал направленный на меня взгляд зеленых глаз.

— Куда вы? — шепнула она.

— На палубу.

— Я с вами.

— Здесь вам будет безопаснее. Как только я прикончу Нелсона, катер устремится к пристани.

— Я умру, я чувствую это, — произнесла она обреченно. — Лучше уж на чистом воздухе на палубе, а не в этом жутком душном гробу, с надвигающимися на меня все ближе стенами.

— С вами ничего не случится, если останетесь тут! — резко прикрикнул я. — Все это продлится недолго.

— Я поднимусь с вами, — упрямо повторила она. — Если вы попытаетесь остановить меня, я буду кричать. Можете прикончить меня, чтобы я заткнулась, но тогда они услышат выстрел!

«Ее не остановить, — подумал я, — разве что обойтись с нею так же, как с этими двумя». Но я не мог ударить по голове беззащитную женщину.

— Ладно, — обреченно согласился я. — Идите первой. Но на палубу выползайте на четвереньках и сразу же ложитесь у борта, пока я не скажу, что дальше делать.

— Поняла.

Она поднялась и неуверенно двинулась к лестнице. Я шел по пятам. До люка восемь ступенек. Вроде он открывался позади мостика, и я скрестил пальцы, чтобы оба они — и Нелсон и Фенвик — находились в рулевой кабине. Луиза опустилась на колени у подножия лестницы и с трудом, останавливаясь на каждой ступеньке, стала взбираться наверх. Мне показалось, что прошло очень много времени, прежде чем ее голова вырисовалась на фоне ночного неба. Я подождал, пока ее ноги не скроются из виду, и тоже начал осторожно подниматься на палубу.

Оказавшись наверху, я увидел, что Луиза стоит во весь рост в нескольких шагах от меня.

— Ложитесь, кретинка! — зашипел я.

Она среагировала так, словно я подал сигнал утренней побудки. Ее ноги пришли в движение, и она бросилась как сумасшедшая к мостику, крича во весь голос:

— Пэт! Посмотри, Пэт! У Уилера пистолет, он сзади тебя!

Нелсон испуганно ругнулся, но как рулевой он быстро сообразил, что делать. При резком повороте влево катер занесло вбок и он сильно накренился. Я схватился свободной рукой за комингс, чтобы удержаться на лестнице, потому что крен все увеличивался. Дикий пронзительный крик заставил меня посмотреть вперед, где Луиза, потеряв устойчивость, катилась в сторону по палубе. Ее руки сигналили в последнем немом призыве о помощи. Потом она с силой ударилась бедром в бортовое ограждение. Голова и верхняя половина туловища перевесилась наружу, зацепившись за туго натянутую проволоку.

Судно, завершив полный поворот, вернулось на прежний курс. Палуба сильно задрожала, и я бессильно наблюдал, как при каждом очередном толчке ноги Луизы все выше поднимались над палубой, пока спустя несколько секунд ее колени не скользнули через борт и она не исчезла из виду.

Вспышка пистолетного выстрела где-то прямо передо мной заставила меня инстинктивно присесть. Пуля с отвратительным визгом отрикошетила от комингса, за который я только что держался.

Подождав немного, я приподнял голову. Выстрел последовал мгновенно. Пуля угодила в крышку люка позади меня, и я даже испугался, что она непременно отскочит мне прямо в спину.

Я понял, что Нелсон находится в более выгодном положении. Он уже привык к ночному освещению на палубе, в то время как у меня не было такой возможности. Моя голова была для него превосходной мишенью каждый раз, когда я выглядывал из-за своего укрытия. Я пару раз быстро выстрелил в воздух, чтобы убедить Нелсона, что я все еще нахожусь поблизости, и стремительно скользнул вниз по лестнице.

Те двое все еще пребывали в бессознательном состоянии. Я схватил Хэла за шиворот и повторил его же фразу о том, что кого-то надо принести в жертву. Какое счастье, что он был таким маленьким и тщедушным, подумал я, легко вытащив его вверх. Достаточно одного выстрела в воздух, чтобы привлечь внимание Нелсона.

Я спустил курок и тут же подхватил Хэла обеими руками под мышки и осторожно подтолкнул его вверх. Как только голова его выглянула из-за комингса, один за другим прозвучали два выстрела, и одна из пуль с отвратительным чавканьем вошла в череп Хэла. Я издал испуганный крик и отпустил тело. Оно полетело вниз по лестнице, и наделало столько шуму, что всякий бы понял, что произошло. Я спустился следом, втащил Хэла в каюту и, встав на колени, затаился возле двери с пистолетом в руке.

Казалось, я провел в ожидании не менее десяти лет, прежде чем что-то произошло. К тому времени мои ноги свело судорогой. Наконец я различил едва слышный скрежет где-то наверху у самого люка, потом опять наступила абсолютная тишина. Мой палец находился на спусковом крючке, и именно в этот момент мне приспичило чихнуть. Пару секунд я промучился с этой напастью, а потом до боли в ушах напряг слух и опять различил тот же скрежет — на этот раз гораздо ближе… А может, черт возьми, мне все это просто чудилось?

В темном прямоугольнике открытого люка промелькнули расплывчатые очертания быстро движущегося тела, прямо у лестницы. Изнутри я не мог как следует разглядеть тот дальний угол, где укрылся противник, но это не означало, что он не видел, что делается в каюте.

Впервые в жизни мои рефлексы опередили сознание. Пока мозг рассуждал, как поступить, я, выпрямившись в полный рост и вытянув правую руку, бросился вперед. Я молниеносно пересек каюту. Мои голова и плечи оказались за дверью, и я неожиданно увидел согнутую фигуру прямо перед моим пистолетом. Когда я выстрелил два раза подряд, фигура бесследно исчезла, как это случается с тенью, когда солнце прячется за тучу. Я встал на четвереньки и только тогда сообразил, что фигура исчезла, потому что человек припал к полу и сейчас лежал ничком.

Я с трудом поднялся на ноги, немного подождал, затем подсунул носок ботинка под свою жертву и перевернул ее на спину. На мгновение я испытал шок, увидев уставившиеся на меня безжизненные глаза Фенвика. Значит, это он ругнулся, когда Луиза предостерегла его на палубе о моем приближении. Ну что ж, все правильно! Фенвик не сумел бы так быстро отреагировать на ее крик.

Я осторожно поднялся по трапу на палубу и с большими предосторожностями стал пробираться к рулевой кабине. Только когда я приблизился совсем близко, силуэт человека за рулем приобрел более или менее определенные очертания.

— Ты позаботился об этом ублюдке, Чак? — со смехом произнес Нелсон, поворачивая ко мне голову.

— Да, черт возьми! — ответил я, прижав дуло пистолета к его загривку. — Но зато вы хорошо позаботились о Луизе?

Он замер на несколько секунд, потом сказал:

— Я видел, как она рухнула, когда я сменил курс. — Он старался держать себя в руках. — А что случилось? Она повредила ногу или еще чего-нибудь?

— Она сильно ударилась о заграждение и, не удержавшись, упала за борт.

— Какое несчастье! — Он тяжело вздохнул, не выпуская руль из рук. — Ну что же, очевидно, все проясняется. Вы, конечно, хотите, чтобы мы вернулись к причалу?

— Конечно. И если мы не доберемся туда за час, я прострелю вам башку и сам займусь изучением навигации!

— Мы доберемся туда, — проворчал он. — Но сначала скажите мне вот что. Любой может завопить от боли, но я готов поспорить, что всадил пулю в вашу голову. Уверен даже, что слышал глухой звук, с которым она вошла туда!

— Звук тот, голова не та.

— Не понял.

— Хэл великодушно пожертвовал собой, — объяснил я. — Впрочем, он никогда не узнает, кто его ухлопал, потому что был без сознания.

— Вы хитрый хладнокровный сукин сын!

Береговые огни вырисовывались все отчетливее. Вскоре я уже смог различить светящуюся рекламу и опознавательные знаки нужной нам пристани.

— А теперь расскажите мне кое-что, — обратился я к Нелсону. — Зачем вы застрелили Трейси Тенисон? Ведь сразу стало ясно, что ее убили. Вы даже не пытались, что бы это выглядело как несчастный случай.

— Полагаю, вы понимаете, что, избавившись от Трейси Тенисон, я устранил угрозу, нависшую над казино. Поскольку всегда, когда совершено убийство, полиция начинает искать преступника, я заранее подготовил для нее подарок.

— Дейна?

— Кого же еще?

— Почему?

Огни стоянки были совсем близко, и Нелсон уменьшил газ.

— Он был не тот мужчина, что ей нужен, — ответил он после короткой паузы. — Я понял это с той самой минуты, как впервые увидел ее. Много ли таких, как она, зеленоглазых рыжеволосых красоток мужчина встречает в своей жизни?

Я не знал, что ему ответить, потому сосредоточился на том, чтобы вытащить свободной рукой сигарету из пачки и раскурить ее.

— И еще одно! — Его голос зазвучал неподдельно горестно. — Она должна была сказать мне, что ее боязнь воды вовсе не каприз!

— Она пыталась, — возразил я.

— Не слишком! Если бы она настаивала, я бы не взял ее на катер.

Нелсон включил задний ход, и мы медленно подошли к причалу.

— Странно, — пробормотал он, — но я никак не могу отделаться от одной мысли. Где она сейчас?

— Дрейфует… в холодную зеленую бездну.

— Что это значит?

— Ничего. — Я снял указательный палец со спускового крючка, а потом отвел пистолет от его шеи. — Эти слова произнес один человек, с которым я был недолго знаком некоторое  время назад.

Совещание с Лейверсом продолжалось пять часов, но я не помню, как оно закончилось и что там говорилось. Я даже не понял, остался ли я на работе. К восьми утра я вернулся домой и свалился на кровать. А около шести вечера меня разбудил какой-то психованный репортер. Он просил, чтобы я осветил ему всю историю убийства с новой точки зрения. Его интересовало, действительно ли я прошлой ночью, будучи безоружным, прикончил двух бандитов и скольких бы я мог поубивать, будь я вооружен. Я сообщил ему, что шериф вернул мне пистолет, я готов начать все сызнова и его имя возглавит список.

Затем я принял душ и оделся. Пара пропущенных мною стаканчиков оказались такими мерзкими, будто предупреждали, что пора вообще бросить пить. И даже мой проигрыватель не успокоил меня. А было уже около восьми, и я вынужден был признать, что медленно, но верно схожу с ума. Что-то такое грызло меня изнутри, но вот что?

Через полчаса раздался звонок в дверь. По пути в прихожую я решил, что если это опять псих-репортер со своей новой точкой зрения на случившееся, то я прибью его на месте и в оправдание скажу, что это была самооборона.

Я широко распахнул дверь и в изумлении уставился на Сэм Конви в очках с толстой оправой и в подпоясанном желтом плаще.

— Вы знаменитость! — объявила Сэм Конви невыразительно. — Ваша фотография помещена на первой странице вечерней газеты. В передовице сказано, что вы — герой, а какой-то там специальный местный корреспондент уверяет на пятой странице, что вы приверженец суда Линча и вас следует привлечь к суду. Но большинство людей все же читают передовицы, а потому вы — известный герой. Ну и куда мне пройти поздравить вас?

— Сюда! — воскликнул я и повел ее в гостиную.

Она остановилась на пороге комнаты и внимательно все осмотрела, словно была новым судебным приставом и нуждалась в практике.

— Уютно, — наконец изрекла она. — Глядя на эту кушетку, готова поспорить, что ее пружины могли бы поведать немало пикантных подробностей из вашей сексуальной жизни.

— Почему вы не снимаете плащ? У меня в квартире идет дождь? — спросил я.

— Немного погодя, — сказала она. — Я не уверена, что задержусь у вас надолго, только на столько, чтобы хотя бы оправдать физические усилия, затраченные на поездку. Вы ничего не замечаете?

— Что? — пробурчал я.

— Я рассердилась на вас за то, что вы были так грубы со мной на обратном пути из Вегаса, — произнесла она. — Но вы правы! Поэтому я и приехала поблагодарить вас за то, что вы изменили мою жизнь. Так вы действительно ничего не замечаете?

— Ну что? — Я уже начал раздражаться.

— Ваше имя — Эл Уилер, вы — лейтенант полиции, — быстро заговорила она. — Вы обожаете скотч со льдом и небольшим количеством содовой и — о да! — вы чертовски хороший трахалыцик.

— Сэм! — Какое-то мгновение я смотрел на нее во все глаза, потом медленно нагнулся к ее губам и, принюхавшись, завопил: — Вы же трезвы!

— И я даже помню Эла Счастливчика, — хихикнула она торжествующе, — которого не узнала в то утро, проснувшись в мотеле.

— Эй, — восхитился я, — как вам это удалось?

— Все, как вы и говорили, трезвой я была чопорной, жеманной, неуравновешенной, вспыльчивой, в общем, совершенно невыносимой! И только при помощи алкоголя я могла избавиться от самой себя и превратиться в ту, которой хотела бы и могла бы быть. — Она говорила все тише.

— Проклятие, Эл Уилер! — воскликнула она печально. — Я поняла все это только после встречи с вами.

— Ну и как насчет выпивки? — спросил я небрежно.

— Иногда, — вздернула она подбородок, — я могу выпить просто для настроения. Но в данный момент мне не нужна выпивка!

— Какое совпадение! Я проспал весь день, следовательно, должен бы чувствовать себя прекрасно. Но это было не так. Тогда опрокинул для бодрости пару стаканчиков, но они оказались настоящей отравой. О еде вообще думать противно. И даже мой великолепный проигрыватель и любимые пластинки не в состоянии вернуть меня к жизни. Меня что-то грызет изнутри, я чего-то ожидаю, но чего? Не имею понятия. Как вы думаете, я заболеваю?

— Нет, — легонько покачала она головой. — На самом деле… это вполне приятный комплекс героя. И я приехала сюда, чтобы позаботиться о вас.

Я недоверчиво уставился на нее:

— Вы, случаем, не получили ученую степень по психиатрии после нашего возвращения из Вегаса?

— Эл! — Она улыбнулась снисходительно. — Поверьте мне, пожалуйста! Я точно знаю, что вас тревожит, и я смогу действительно быстро с этим справиться — или медленно, как вы пожелаете.

— Быстро! — бросил я с вызовом.

— Хорошо. Только сначала я сниму плащ. Эта дверь — спальня?

— Почти, спальня за этой дверью на самом деле, — мило улыбнулся я ей. — Мне бы не хотелось, чтобы вы всю ночь блуждали вокруг двери!

— Это часть другого классического синдрома, — пробормотала она, направляясь в спальню. — Жалкое заблуждение, ничтожный сарказм вдруг превратился в блестящее остроумие.

Дверь с силой захлопнулась за ней.

Я выключил проигрыватель, потому что отвратительная какофония звуков, производимая им, грозила мне глухотой. От одного взгляда на бутылку виски на кухонном столе меня затошнило. Я вернулся в гостиную и уставился в окно, прикидывая, как лучше из него выброситься, чтобы добиться положительного результата.

— Эл? — проворковала сзади Сэм.

Я с усилием обернулся. Высокомерная усмешка на моем лице сразу же потухла. Сэм стояла возле кушетки с доверчивым выражением на лице. В спальне она сняла с себя не только плащ. Я изумленно уставился на нее. Я с жадностью смотрел на ее крепкую грудь, плоский живот, пушистый треугольник между ног. На сто процентов это была Сэм.

— Какова реакция вашей глубокой печали? — спросила Сэм, скользнув в мои объятия и с силой прижимаясь ко мне маленькими круглыми грудками.

— Удивительно приятное теплое чувство сейчас прогонит ее. Эй, а вы не простудитесь в этом… уж не знаю, как его назвать… наряде?

— Разве вы не собираетесь согреть меня?

Разумный вопрос. Мой пробуждающийся член с силой уперся в нее.

— Вы можете в любое время принимать со мною душ! — заметил я.

Она болезненно укусила меня за ухо.

— По-моему, вы выбрали быстрый способ исцеления.

— Правильно. Но могу я изменить его на медленный, но продолжительный?

— Конечно, дорогой. — Она застенчиво взглянула на меня.

Таким путем мы и пошли. Когда первый приступ страсти был удовлетворен, мы просто лежали рядом, отдыхая и лениво играя друг с другом, пробуждая себя к новой страсти…

Позже, когда мы лежали без движения, Сэм вдруг зарылась лицом у меня в паху. Ее губы, язык и пальцы потихоньку ускоряли движение. Я не смог больше сдерживаться, перекатил ее на живот, достаточно грубо схватил за соски и потянул к себе…

Так продолжалось всю ночь.

Рассвет уже прокрался в комнату, когда мы, изнуренные ночью любви, собрались наконец спать. Но прежде Сэм еще раз удобно устроилась у меня в паху.

Таинственная блондинка (Пер. с англ. А. М. Машезерского)

Глава 1

Оставалось проехать совсем немного до места, где дорога, петлявшая по дну Старого каньона, упершись в огромную скалу, заканчивалась тупиком. И тут я заметил какую-то грязную и совершенно разбитую колею. Резко крутанув руль своего «остина», я свернул на это подобие дороги и, снизив скорость, стал осторожно продвигаться вперед. Машину так сильно трясло и кидало на бесконечных ухабах и рытвинах, что у меня было полное впечатление, словно с минуты на минуту мой позвоночник рассыплется на отдельные сегменты.

И вдруг я чуть не подскочил на сиденье: тишину ночи разорвали вопли. В следующее мгновение в свете фар появилась блондинка, бежавшая навстречу машине. Я тотчас затормозил, вылез из машины и направился к ней. Обезумевшая женщина продолжала бежать сломя голову, пока не натолкнулась на меня.

Я попытался удержать ее.

— Успокойтесь, все в порядке, — быстро проговорил я. — Вы можете мне поверить, я полицейский, и вам ничего не угрожает.

— Там Гленн, — в страхе пробормотала блондинка. — Его убили!

Произнеся эти слова, женщина вдруг обмякла и, закатив глаза, выскользнула из моих рук. В ту же секунду прогремел винтовочный выстрел. Я мгновенно упал на землю рядом с распростертой женщиной, осознавая, что звон разлетевшегося стекла означал потерю моей машиной одной фары. Вслед за первым грохнул второй выстрел, и разлетелась другая фара. Затем воцарилась гробовая тишина.

Я лежал и думал, что отправиться прямо сейчас искать снайпера — все равно что смеху ради войти с завязанными глазами в клетку с голодными львами. Довольно долго вокруг ничего не происходило, и я начал было расслабляться. И вдруг в окнах находившегося впереди здания вспыхнул свет. Таким образом снайпер извещает, что готов к приему посетителей, подумал я, и холодные мурашки поползли по моей спине. Не успел я осмыслить ситуацию, как совсем рядом заработал двигатель машины. Когда я поднялся с земли, звук мотора замирал уже где-то вдали. Я поднял безвольно обмякшую блондинку и почти потащил ее к дому.

Входная дверь была распахнута настежь. Я прошел прямо в гостиную и опустил женщину на кушетку. Отыскав в баре непочатую бутылку скотча, я приготовил две порции спиртного и, в три глотка осушив свой стакан, вернулся к кушетке. Блондинка с трудом заставила себя сесть и с ужасом наблюдала за мной широко раскрытыми голубыми глазами.

— Лейтенант Уилер из службы шерифа, — представился я.

— Слава Богу, — слабо откликнулась она. На ее лице застыло выражение ужаса. — Эти выстрелы! Вы его поймали? — дрожащим голосом спросила она.

— Вы хотите, чтобы я был героем за свою зарплату? — вежливо осведомился я.

Блондинка взяла из моих рук стакан и стала медленно прихлебывать, предоставив мне возможность как следует рассмотреть ее. Я прикинул, что женщине где-то около тридцати. Коротко, по-мужски остриженные волосы цвета спелой пшеницы подчеркивали выдающиеся скулы и твердую линию подбородка. Она была высока и стройна. У таких сексуальных блондинок всегда великолепные ноги. Ярко-оранжевый свитер сидел на ней как влитой, четко обрисовывая маленькие груди, а белые шерстяные брюки ловко облегали округлые бедра и длинные ноги. На среднем пальце левой руки я заметил тонкое платиновое кольцо.

Покончив со скотчем, женщина поблагодарила и отдала мне пустой стакан.

— Я все еще под впечатлением какого-то дьявольского кошмара, лейтенант. Когда я вошла в студию и нашла Гленна, лежавшего, как… — Она содрогнулась. — Я просто потеряла голову…

— Гленн ваш муж? — перебил я.

— Меня зовут Айрис Мерсер. — Блондинка густо покраснела. — Гленн был… в общем, просто другом.

— Где находится эта студия? — спросил я.

— Надо пройти вон через ту арку, — показала она пальцем куда-то позади меня. — Вы не возражаете, если я останусь здесь? Я не вынесу этого зрелища!

— Конечно, — охотно согласился я. — Подождите здесь.

Миновав арку, я очутился в большой продолговатой комнате с окнами вдоль одной стены. В дальнем ее конце на старой кушетке распростерлось тело мужчины. Я быстро пересек комнату, и у меня по спине вновь поползли холодные мурашки. С беспокойством и недоумением я уставился на лежавшего мужчину. Невероятно! У парня с огненно-рыжей шевелюрой — иссиня-черные усы и такая же борода! Причем один ус торчал вверх, а другой — вниз!

Однако, приблизившись вплотную к кушетке и вглядевшись повнимательнее в лицо лежавшего человека, я понял, что и усы и борода просто нарисованы на чисто выбритом лице. Черная краска не успела еще даже просохнуть. Пуля проделала в груди парня изрядную дыру, и мне не хотелось даже думать, какого размера может быть ее выходное отверстие в спине. Нижнюю часть тела убитого прикрывали четыре холста. Я перевернул холст, и он упал к моим ногам.

Я не поверил своим глазам: на портрете в полный рост была изображена голая рыжеволосая особа с взъерошенной прической. Небрежно положив руки на стройные мальчишеские бедра, она стояла, развернув плечи и демонстрируя свои полные груди, похожие на дыни. Художник скрупулезно изобразил все детали фигуры, не оставив зрителю простора для игры воображения. Я сдернул на пол второй холст. На нем зазывно улыбалась мне с кушетки совершенно голая Айрис Мерсер. Она лежала, заложив руки за голову и картинно согнув ногу в колене.

Обнаженные модели на остальных двух холстах были полным контрастом друг другу. На одной маленькая блондинка, похотливо подмигивая, ласкала руками свою соблазнительную грудь, а на другой презрительно улыбалась высокая, стройная, великолепно сложенная брюнетка, державшая в руке бокал шампанского.

Вернувшись в гостиную, я отыскал телефон и позвонил в офис шерифа. Дежурный сержант недовольно заворчал, когда я затребовал всю команду: следователя, труповозку, спеца из лаборатории и сержанта Полника, — однако пообещал сделать все, что в его силах. Повесив трубку, я повернулся к Айрис Мерсер и был приятно поражен. Она была не только жива-здорова, но и полностью одета. Неизгладимые воспоминания о ее портрете в костюме Евы заставляли меня чувствовать себя несколько неловко, словно я подглядывал в замочную скважину.

— Придется подождать, пока они сюда доберутся, — как можно внушительнее сказал я.

— Я вижу, вы жаждете задать мне кучу вопросов, — хмуро заметила она. — Похоже, этого не избежать…

— Этот парень в соседней комнате, Гленн, — кто он такой?

— Гленн Торп. — Айрис, сцепив руки, зажала их между колен. — Хэл убьет меня, когда узнает об этом!

— Ваш муж? — уточнил я.

Блондинка кивнула:

— Он прирожденный руководитель и так занят своей персоной, что, пробивая себе путь к вершине, совершенно забывает обо всем остальном. У него не хватает времени даже на меня. Однако он требует от окружающих абсолютной преданности и каждый раз взрывается, если замечает невнимание к себе или обнаруживает обман.

— Расскажите мне, пожалуйста, поподробнее о Торпе, — попросил я.

— Гленн — художник, вернее, был им. Мы познакомились на вечеринке около двух месяцев назад, и он сразу же приударил за мной. — Айрис горько улыбнулась. — Ему не пришлось особенно стараться! Мой муж полжизни проводил в разъездах по делам компании, и появление Гленна отвечало сокровенным желаниям соломенной вдовы. Мы с ним встречались регулярно, когда муж был в отъезде.

— Сейчас вашего мужа тоже нет в городе? — уточнил я.

— Он в Детройте. И не вернется до конца недели. Сегодня вечером, как только его самолет оторвался от земли, я прямо из аэропорта позвонила Гленну. Он сказал, что в девять вечера ждет своего агента, поэтому просил меня до одиннадцати не появляться.

— Своего агента? — заинтересовался я.

— Лероя Дюма. Я как-то сталкивалась с этим человеком. — Айрис презрительно скривила рот. — Мерзкий маленький гомик!

— Торп был преуспевающим художником?

— Если вы имеете в виду финансовую сторону его деятельности, то я думаю, что нет. Гленн вечно нуждался в деньгах.

— Сколько же он из вас выкачал? — небрежно спросил я.

Женщина взглянула на меня с ненавистью.

— Наверное, несколько сотен долларов, — опустив голову, произнесла она. — Он всегда брал в долг, чтобы продержаться, пока не продаст одну из своих картин. Но обычно так получалось, что почему-то на нее не находилось покупателя.

— Вы кого-нибудь подозреваете? Кто бы мог желать его смерти?

— Наверное, вы никогда не были в связи с замужней женщиной, лейтенант, — пожав плечами, проговорила Айрис. — В таких случаях никто из партнеров не делится подробностями своей жизни.

— Ваш друг Торп был женат?

— Уверена, что нет, — отрезала блондинка.

— А как вам кажется, в его жизни были другие женщины? — стараясь быть деликатным, спросил я.

— Не смешите меня! — категорически отрицала Айрис.

Я аккуратно собрал все холсты, находившиеся в соседней комнате, и сложил их в стопку на кушетке изображениями вниз. Сверху красовался портрет Айрис Мерсер.

— Эти рисунки закрывали нижнюю часть тела Гленна, — сообщил я. — Вам это ни о чем не говорит?

— Может быть, — нетерпеливо произнесла она. — А что, это важно?

— Смотрите сами, — равнодушно бросил я.

Женщина взяла в руки верхний холст, перевернула его и тут же уронила, словно он обжег ей руки. Густо покраснев, блондинка отвела глаза.

— Думаю, только профессиональная натурщица или женщина, ослепленная любовью, смогла бы с таким настроением позировать для подобного портрета, — невозмутимо заметил я.

— Я вижу это впервые, — в замешательстве пробормотала она. — Вообще-то Гленн показывал мне некоторые наброски. Но, конечно, они не были так откровенны. — Айрис возмущенно постучала пальцем по холсту. — Все это выглядит так, будто я позирую специально для какого-нибудь порножурнала.

— Заметьте еще, что вы совсем не одиноки, — подлил я масла в огонь. — Взгляните на остальные картины.

Пока она рассматривала оставшиеся три портрета, на ее лице успела отразиться целая гамма чувств: сначала искреннее недоумение, затем изумление и, наконец, возмущение и дикая ярость.

— Лживый гнусный ублюдок, — взвизгнула она. — Знаете, я рада, что он мертв! Рада!

— Вы знаете кого-нибудь из этих женщин? — поинтересовался я.

— Еще бы! — От ее зловещего смеха мне стало как-то не по себе. — Подумать только, — раздраженно продолжала блондинка, — ведь это у нее на вечеринке я познакомилась с Гленном. Какое совпадение!

— Которая из них? — Я положил портреты рядом.

— Упитанная брюнетка, пьющая шампанское, — указала на один из них Айрис. — Причем, вероятнее всего, оно куплено на мои деньги!

— Она тоже замужем?

— Лиз Нил заботится только о своей карьере. Эта женщина ведает счетами клиентов в рекламном агентстве, — многозначительно подчеркнула блондинка. — Думаю, что, занимаясь любовью со своими клиентами, она все имеет и всем довольна, так что замужество ее вряд ли волнует.

— Вам известно название этого агентства? — спросил я.

— Насколько я припоминаю, что-то вроде «Лейн, Ллойд и Гарсиа».

— Этот Гарсиа… — громко размышлял я вслух. — Как, черт возьми, он попал сюда?

— Через постель Лиз, как и все остальные, — пожала плечами моя собеседница. — Меня все это нисколько не удивляет! Могу себе представить, — Айрис Мерсер скорчила гримасу, — какой сюрприз меня ожидает, когда Хэл узнает обо всем этом! — Она в бессильном гневе постучала кулачками по коленям. — Столько времени я была всего лишь одной из четырех женщин, с которыми в свое удовольствие развлекался Гленн!

— Вернемся к сегодняшнему вечеру, — поспешно перебил я, опасаясь, что блондинка впадет в истерику. — Что вы делали после звонка Торпу из аэропорта?

— Во-первых, пообедала и пропустила пару стаканчиков, просто чтобы убить время. Потом приехала сюда, поставила машину перед гаражом и подошла к крыльцу. Дверь была открыта. Гленн всегда оставлял дверь незапертой, когда ждал меня.

— Свет горел? — уточнил я.

Она на мгновение задумалась:

— Свет горел во всем доме. Я окликнула его, вошла в гостиную. Его там не было. Не дождавшись ответа, я прошла в студию и… — голос Айрис задрожал, — и увидела его лежащим на кушетке. Сначала я решила, что, ожидая меня, Гленн уснул. Но, подойдя поближе, поняла, что он мертв. Я закричала, и тут же погас свет. У меня возникло ужасное ощущение, что убийца Гленна ждал, когда я войду в дом, чтобы убить заодно и меня. Какое-то время я стояла парализованная страхом. А потом кинулась бежать оттуда со всех ног. Все время, пока я бежала, меня преследовали дикие вопли. И только столкнувшись с вами, я поняла, что это я кричала как резаная.

— Не сходится, — задумчиво заметил я.

— Может, бравый полицейский и не закричал бы, — парировала Айрис, — но я…

— Я имел в виду не это, — поморщившись, перебил я. — Сегодня вечером примерно в половине одиннадцатого кто-то позвонил шерифу и сказал, что здесь произошло убийство. Если звонил убийца, то вряд ли он стал бы дожидаться вашего появления целых полчаса, ежеминутно рискуя нарваться на полицию.

— А если звонил кто-то посторонний? — предположила Айрис. — Это мог быть, скажем, Лерой Дюма.

— Возможно, — согласился я. — Однако обратите внимание на одно обстоятельство. Если злоумышленник намеревался разом покончить и с вами, он мог легко вас пристрелить, пока наши силуэты четко вырисовывались в свете фар. Но он этого не сделал. Он просто выбил обе фары.

Блондинка медленно покачала головой:

— Во всем этом нет никакого смысла, верно?

— Вы правы, — проворчал я. — Давайте еще выпьем.

Мы вместе подошли к бару, Айрис уселась на стул и стала наблюдать, как я разливаю спиртное.

— У меня вдруг сложилось чувство, что мы с вами старые друзья, — произнесла она мягким хрипловатым голосом. — Я хочу сказать, после того как вы увидели мой портрет, и все такое! Это очень точное изображение, вплоть до смешной маленькой родинки на внутренней стороне моего левого бедра…

Размышляя над ее словами, я медленно придвинул Айрис стакан. Посмотрев на нее, я заметил, как потеплели ее глаза. Блондинка положила теплую руку на мою ладонь и слегка сжала пальцы.

— Вы очень привлекательный мужчина, лейтенант, — прошептала она. — И я нисколько не возражаю, чтобы вы любовались моим портретом! — Она еще сильней сжала пальцы. — Если захотите поближе увидеть оригинал, я буду счастлива устроить вам это.

— Вообще-то надо сказать, что место и время выбраны довольно неудачно, — пробормотал я, — поскольку в соседней комнате лежит мертвый Гленн.

Блондинка часто заморгала, затем, глубоко вздохнув, выпятила нижнюю губку.

— Все верно, конечно. Я просто думала, что можно выбрать другое время и другое место. Например, вашу квартиру, — нашлась она.

— Замечательная мысль. — Я ухмыльнулся. — Полагаю, мы могли бы встретиться, например, через неделю, когда ваш муж слегка поостынет?

— Как я понимаю, вы обо всем ему сообщите. — Отдернув руку, Айрис скорчила презрительную гримасу. — Вы такой же мерзавец, как и все остальные!

— Неужели все полицейские мерзавцы? — поинтересовался я.

— Все мужчины мерзавцы! — воскликнула блондинка, преисполнившись жалостью к самой себе. — Вы не знаете Хэла! Он наверняка убьет меня, когда узнает обо всем!

— Представляю себе эту душераздирающую картину, — невозмутимо произнес я. — Поднимаясь по трапу самолета, ваш муж прощается с вами. А вы в ответ машете рукой, втайне сгорая от нетерпения поскорее встретиться с любовником.

— Ерунда! — зло фыркнула женщина. — Его рейс объявили, когда мы все еще сидели в баре. Хэл заторопился, сказал, что остается очень мало времени, поэтому мы распрощались прямо в баре.

— И вы не можете с точностью утверждать, улетел ваш муж или нет, — подсказал я.

— Ну конечно же он улетел! — С этими словами Айрис с тревогой в глазах уставилась на меня. — Разве вы сомневаетесь?

— Думаю, мы это выясним, — попытался я успокоить ее. — Где он обычно останавливается в Детройте?

— В отеле «Плаза». — Женщину начала бить дрожь. — Но на Хэла это не похоже. Если бы он узнал о моей связи с Гленном, он убил бы и меня заодно!

— Может быть, он приберег вас на десерт, — пошутил я.

Глава 2

Сержант Полник сосредоточенно наморщил лоб, в то время как его глаза маслено заблестели, будто их залили маринадом. Я понял, что Полник напряженно шевелит мозгами, и мне ничего не оставалось, кроме как терпеливо ждать.

— По-моему, вам плохо. Правда, лейтенант? — в конце концов изрек он.

— Я чувствую себя замечательно, — разочаровал его я.

— Тогда я ничего не понимаю. Почему вы хотите, чтобы именно я отвез эту блондинку домой? — Он неопределенно помахал рукой. — Хочу сказать, что обычно вы сами, лейтенант, присматриваете за дамами. А я, как правило, либо задаю кучу идиотских вопросов, либо мерзну ночами, наблюдая за чьей-нибудь квартирой.

— Это начало новой эры, сержант, — сердечно улыбнулся я. — Кто знает, что ждет нас впереди.

— Ух ты! — Он чуть не задохнулся от волнения. — У меня нет слов, лейтенант.

— Итак, повторим еще раз, — предложил я. — Отвозишь миссис Мерсер домой на ее машине. Заходишь вместе с ней в дом, чтобы удостовериться, что ее действительно зовут миссис Мерсер и она действительно там живет, понятно?

— Понятно! — Сержант снова наморщил лоб. — А как я потом вернусь в контору?

— Позвони и вызови патрульную машину, — терпеливо объяснял я.

— Так это та самая миссис Мерсер? — Он недоверчиво посмотрел на меня. — А где ее муж?

— В Детройте, — сообщил я. — И это несколько минут назад было подтверждено с помощью междугороднего телефонного разговора. Сразу после полуночи он зарегистрировался в своем отеле.

— Что ж, лейтенант, вижу, вы не хотите, чтобы я продолжал здесь болтаться, — расплылся в улыбке Полник. — Я отправляюсь прямо сейчас!

Со счастливым видом он пулей вылетел из студии. Ему не хватало только виляющего собачьего хвоста. Закрыв за сержантом дверь, я не спеша закурил и тут же обратил внимание на то, что док Мэрфи оставил свою профессию ради искусства. Он был занят тем, что внимательно изучал три ню, а Эд Сэнджер тем временем нацеливался фотоаппаратом на четвертый портрет.

— Не хотелось бы отвлекать вас от изучения анатомии, док, — миролюбиво проворчал я, — но хотелось бы знать, не сообщите ли вы мне что-нибудь интересное о трупе?

Мэрфи медленно повернулся ко мне.

— Надо отдать вам должное, Уилер, — процедил он с сатанинской усмешкой. — Вы ведь никогда не связываетесь со скучными рутинными убийствами. Я отказываюсь верить, что эти четыре роскошные красотки — всего лишь плод творческого воображения.

— Так не верьте, — поспешил я поддержать его.

— Смерть наступила между десятью и одиннадцатью часами вечера, — отрывисто произнес он. — И была мгновенной. Я уверен — вскрытие покажет то же самое.

— Я извлек пулю из кушетки, — сообщил Эд Сэнджер, укрепляя на мольберте брюнетку с пышными формами вместо длинноволосой блондинки. — Выстрел был сделан из крупнокалиберной винтовки, возможно, винчестера восемьдесят восьмой модели. Баллистики уточнят. — Он снова нацелился фотоаппаратом. — Сколько снимков тебе нужно, Эл?

— Один комплект, — уточнил я.

— Всего два, — вкрадчиво произнес Мэрфи. — Один для лейтенанта, один для меня.

— Когда отпечатаешь, пошли его жене, Эд, — беззаботно посоветовал я.

— Я начинаю осознавать, что нам вас будет не хватать, Уилер, — торжественно объявил Мэрфи. — Когда-нибудь удача должна вам изменить. Я ночами не сплю, ломая себе голову, что же будет тогда. И наконец пришел к отличному решению: после вскрытия вашего трупа приглашу своего друга-таксидермиста[6]. — Док злорадно ухмыльнулся. — Я представляю, как вы стоите у меня в прихожей, широко раскинув руки, — прекрасная вешалка для шляп!

— Получился бы грандиозный фильм, — вставил Эд Сэнджер.

— Под названием «Набитое чучело»? — ехидно осведомился я.

— Кто будет смотреть на название, если главную роль играет Вешалка Уилер? — просиял Мэрфи.

— Если вы здесь всё закончили, то почему бы вам не отправиться домой и не плюхнуться в ванну с формалином? — проворчал я.

— Не касайся моей личной жизни! — Мэрфи подхватил свой зловещего вида черный чемоданчик и направился к двери. — Эл, когда захочешь свести счеты с жизнью — дай мне знать. Я не могу допустить, чтобы ты без необходимости портил себе шкуру. — Он вдруг хихикнул. — Знаешь, таксидермисты берут дорого!

Док быстро закрыл за собой дверь, чтобы последнее слово осталось за ним. Эд Сэнджер снял фотоаппарат со штатива и громко зевнул.

— Думаю, мне здесь больше нечего делать, Эл, — проговорил он. — Утром первым делом получишь снимки.

— Отлично, — кивнул я. — Что-нибудь еще?

Эд мрачно покачал головой:

— Тебе выпало неудачное убийство, старина. Кто-то с винтовкой приходит в дом. Жертва, получив пулю крупного калибра, тут же умирает. Убийца же спокойно удаляется, забрав винтовку с собой. Преступник — мыслящий тип. Он способен провести нас обоих! За собой он ничего не оставляет — ни оружия, ни отпечатков пальцев, ни даже отпечатка ботинка.

— После твоих слов я стал чувствовать себя значительно лучше! — огрызнулся я.

— Утром в лаборатории мне снова придется возиться с пробирками и прочими штуковинами, — мрачно отозвался он. — Ты же отправишься на поиски четырех прелестных дам, чтобы сравнить их подлинный облик с обнаженной натурой на этих картинах. И ты еще жалуешься!

Примерно в полтретьего я вернулся домой. Поскольку обе фары у меня были выбиты, мне пришлось ехать следом за Сэнджером. Он был из тех водителей, которые считают сорок миль в час бешеной скоростью, допустимой только на гонках в Индианаполисе.

Я поставил пластинку Лайзы Минелли, приготовил себе выпить и стал слушать чарующий голос певицы, приглашающий в кабаре. Когда пластинка закончилась, я уже достаточно расслабился, пребывал в блаженном состоянии и готов был отправиться на боковую. Я занес пустой стакан на кухню и уже почти дошел до спальни, когда в дверь позвонили. Я решил, что если это таксидермист, друг дока Мэрфи, который явился, чтобы предварительно измерить кандидата на чучело, то я сначала рассмеюсь ему в лицо, а потом уж уложу ударом в челюсть.

Открыв входную дверь, я не поверил своим глазам: прямо передо мной в ореоле мерцающего света стояла высокая брюнетка. Мои глаза постепенно привыкли, и я понял, что это мерцание исходит от вышитого бисером длинного платья, украшающего ее великолепное тело. Сложная прическа черной блестящей короной венчала ее головку, что придавало брюнетке царственный облик. Блеск больших темных глаз успешно соперничал с блеском бусин на платье.

— Лейтенант Уилер? — осведомилась она глубоким контральто.

— Несомненно, — кивнул я.

— Я Лиз Нил, — сухо представилась гостья.

— Я бы сразу вас узнал, даже без бокала шампанского, — хрипло произнес я.

Злобно прорычав какие-то слова, женщина, словно горная пантера, пронеслась мимо меня. Догнал я ее уже в гостиной.

— Мне позвонила Айрис Мерсер, — решительно заявила она. В паузах между ругательствами она сообщила мне некоторые факты. — Это правда, что Гленн Торп был убит сегодня вечером?

— Правда, — подтвердил я.

— Значит, правда и то, что убийца накрыл тело Гленна четырьмя портретами обнаженных женщин. Ваша шуточка насчет бокала шампанского полностью это подтверждает. — Она нетерпеливо передернула плечами, и бусины на ее платье еще ярче засверкали. — Я так и думала, что Айрис не хватило бы воображения выдумать подобную историю.

— Вы именно так и позировали для портрета? — поинтересовался я. — Бокал шампанского и все прочее?

— Конечно. И я буду вам благодарна, лейтенант, если вы оставите свои грязные мысли при себе. — В ее глазах появилось выражение ужаса. — О черт! Я все делаю не так. Давайте начнем сначала, пожалуйста!

— Не возражаю. Давайте для начала я налью чего-нибудь выпить, — предложил я.

— Отличная идея, — горячо поддержала брюнетка. — Мне то же, что и вам, только побольше.

Когда я вернулся из кухни, она уже сидела на кушетке. От изгиба ее сверкающего бедра у меня перехватило дыхание и сладко заныло сердце. Вручив брюнетке ее порцию спиртного, я уселся в кресло перед ней.

— Полагаю, Айрис вам все обо мне рассказала, — осторожно спросила гостья.

— Только то, что вы имеете дело со счетами клиентов в рекламном агентстве. Еще то, что она впервые встретила Торпа на вашей вечеринке, — честно признался я.

— Вот почему я здесь, — тут же отреагировала она. — Я не могла позволить вам явиться ко мне на работу, лейтенант. Согласитесь, что полицейский, задающий вопросы по поводу убийства, не способствует укреплению репутации.

— Не способствует, — согласился я.

— У некоторых важных клиентов, с которыми я работаю, очень старомодные понятия. Им не понравится, что наше агентство причастно к истории, связанной с убийством. — Брюнетка обнажила зубы в гримасе, которая, как я не без сомнения предположил, должна была означать улыбку. — Поэтому я решила облегчить работу полиции, явившись к вам сама.

— Признателен вам за это, — учтиво поблагодарил я.

Осушив одним глотком половину стакана, она выжидающе посмотрела на меня:

— Итак, я жду, лейтенант.

— Чего, если не секрет? — сделав вид, что не понял, спросил я.

— Ваших вопросов.

— Ах, это! — Я крепко зажмурил глаза. — Извините, но сейчас мне ничего не приходит в голову. Думаю, это все из-за блестящих бусин: они оказывают на меня гипнотическое воздействие.

— Ради Бога, простите. — В голосе брюнетки явственно слышались сочувственные нотки. — Мне следовало одеться менее броско. Но можно найти выход из положения. Если мое платье вас беспокоит, лейтенант, я его сниму…

В этот момент я решил, что мне послышалось, будто она сказала, что снимет свое платье. Если эта женщина существовала в действительности, то я, скорее всего, ослышался. Лучше мне не открывать глаза. Ведь это могло быть всего лишь частью моего фантастического сна. А кто же в такой момент захочет проснуться?

— Ну вот! — весело объявила гостья. — Так лучше?

Для меня наступил момент истины. Я неохотно открыл глаза, и они чуть не вылезли у меня из орбит. Брюнетка без платья стояла передо мной и вопросительно глядела на меня. На ней были только бюстгальтер и трусики из ярко-желтой ткани, усеянной пунцовыми розами. Туалет дополняли серебристые сетчатые чулки с черными кружевными подвязками, которые резко контрастировали с молочно-белой гладкой округлостью бедер.

— Теперь вы сможете сосредоточиться, лейтенант? — лукаво спросила она.

— Вы с ума сошли! — чуть не подавился я.

Она опустилась на кушетку и глубоко вздохнула:

— Естественно, вы хотите знать, где я была вчера вечером. Обедала с Джилом Лейном у него на квартире. Это один из моих партнеров в агентстве. Я ушла от него где-то около полуночи, Джил может это подтвердить.

— Я к этому еще вернусь, — пообещал я. — Расскажите мне пока о Торпе.

— Что рассказывать? — Брюнетка пожала плечами. — У нас с ним была связь, и все шло прекрасно. Но длилось это недолго. Как только он встретил Айрис на моей вечеринке, я тут же была списана в архив. — Лиз натянуто улыбнулась. — Я взрослая девочка, лейтенант. И достаточно импульсивная: если мужчина мне нравится, я тут же ложусь с ним в постель. Таким образом я расслабляюсь после тяжелого трудового дня в агентстве. Гленн был привлекательным мужчиной, но, должна сказать, ничего сверхъестественного. Через пару недель я забыла и его, и этот проклятый портрет!

— Вы когда-нибудь давали ему деньги? — прямо спросил я.

Ее лицо застыло.

— Возможно, я не в вашем вкусе, лейтенант. Но если наступит день, когда мне придется платить мужчине, чтобы он со мной переспал, я совершу что-нибудь безумное. Например, выйду замуж!

— Не будьте такой чувствительной, а то ваши розы завянут, — сухо заметил я. — Я имел в виду, он занимал у вас деньги?

— Никогда, — решительно отрицала она. — Не думаю, что он мог потрясти мир своими картинами. Но, насколько я знаю, у него было достаточно средств, чтобы расплачиваться с кредиторами.

— Вы когда-нибудь встречались с его друзьями?

— Не думаю, чтобы у него были друзья. — Ее длинные ресницы дрогнули. — Во всяком случае, среди мужчин.

— Не приходит ли вам в голову какая-нибудь причина, по которой его могли убить? — не отступал я.

— Ревнивый муж, а может быть, любовник? — нерешительно проговорила она. — Интересно, а что, остальные две женщины, которых он изобразил, тоже замужем, как Айрис?

— Я еще не знаю, кто они, — ответил я.

— Любопытно. — В темных глазах Лиз Нил загорелся огонек. — Я имею в виду, какие они по сравнению с нами. Айрис просто костлявая шлюха! А еще две, что они собой представляют?

— Маленькая блондинка и рыжая с пышным бюстом, — сообщил я. — Это что-нибудь вам говорит?

Женщина покачала головой:

— Ваше описание несколько неопределенно. Которая же из четверых вам больше всего понравилась, лейтенант?

— Больше всего мне понравился натюрморт, — серьезно ответил я. — Бокал шампанского выглядел таким настоящим, что мне захотелось выхватить его из ваших рук!

— Надо же. — Брюнетка вдруг хихикнула. — Подумать только, коп с чувством юмора!

— Вас волнует возможный визит копа к вам в агентство, потому что это может испортить вам репутацию, — заметил я. — А позировать обнаженной для Торпа — это вас не смутило!

— Женское тщеславие! — Она с восхищением посмотрела на свою грудь и тихо вздохнула. — Я люблю свое тело. Желание запечатлеть его на холсте для потомков было непреодолимо. Я решила, что этот портрет обеспечит мне нечто вроде бессмертия. Ну и конечно же в тот момент я была совершенно пьяна! — Лиз подняла пустой стакан. — Можно мне еще?

— Конечно.

Я забрал у нее стакан и направился в кухню.

— Как вас зовут? — вдогонку спросила она.

— Эл.

Бросив взгляд через плечо, я обратил внимание на задумчивое выражение ее лица.

— А меня Лиз. Ты покончил с вопросами, Эл?

— Думаю, что да. А что? — отозвался я уже из кухни.

— Значит, я могу поставить пластинку. Не каждый день мне приходится общаться с лейтенантом полиции.

— Будь как дома, — разрешил я.

Вернувшись из кухни, я услышал, как гитары приглушенно наигрывают самбу, или мумбо-юмбо, или как там это называется. Стаканы нервно задрожали в моих руках, когда передо мной предстала Лиз Нил, крутившая своими пышными бедрами в ритме ча-ча-ча.

— А знаешь, — изумился я, — в первый раз вижу настоящий живой цветник.

— Не поняла.

Брюнетка озадаченно повернулась ко мне.

— Глядя на тебя, все видишь в розовом цвете, — проговорил я.

— Мне нравится пестрое белье, — самодовольно произнесла она. — Кроме того, прикалывать настоящие розы не очень удобно: у них колючие шипы. — Взяв у меня стакан, Лиз привычным глотком осушила его. — Не хочешь ли потанцевать, Эл?

— Нет, спасибо, — отказался я. — Хоть я и не боюсь наступить тебе на подол юбки, но уж наверняка подставлю тебе подножку как раз перед открытым окном.

— Да еще на пятом этаже. Ужасно! — Она вздрогнула с притворным испугом. — А может, поиграем во что-нибудь? Ты знаешь какие-нибудь игры?

— Только ночные, — с надеждой намекнул я.

— Я знаю одну отличную игру вроде шарады, — воскликнула она с неподдельным энтузиазмом. — Иди сядь на кушетку. И не смотри, пока я тебе не скажу. Ты должен потом отгадать, кто я такая.

Не в силах сразу сориентироваться, я просто потерял дар речи.

— Ты, должно быть, спятила!

— Будет очень весело, честное слово! — Брюнетка мягко подтолкнула меня к кушетке. — Иди и сядь, Эл. Обещаю, что очень скоро я буду готова.

— Ладно, Лиз, — пожал я плечами. — Терять мне нечего. Разве что сойду с ума.

Какое-то время я послушно сидел на кушетке, уставившись в стену. Слава Богу, под рукой было достаточно виски, потому что сразу же мой мозг начала сверлить гнусная мыслишка: а вдруг эта женщина — психопатка? И сейчас точит тесак, принесенный в сумочке, готовясь раскроить мне череп? Я даже представил себе свое чучело в прихожей дока Мэрфи.

— Я готова, Эл, — прервало мои мысли прозвучавшее у меня за спиной глубокое контральто.

Я встал с кушетки и повернулся. Тот самый портрет ожил. Лиз стояла передо мной в чем мать родила и презрительно улыбалась, держа пустой стакан. Вызывающе торчали полные груди с коралловыми остриями сосков, а белизна ее округлых бедер была просто восхитительна. С сияющими глазами брюнетка ожидала моей реакции.

— А теперь, — хрипло произнесла она, — ты должен отгадать, кто я такая.

— Не торопи меня. — Сделав серьезное лицо, я притворился, что напряженно размышляю, и наконец победно щелкнул пальцами. — Есть! Ты голая женщина-пьяница, верно?

— Очень смешно! — Она бросила в меня пустой стакан, и я едва успел поймать его. — Ты прав, Эл. Ты совершенно не умеешь играть.

Взяв со стола трусики, Лиз нехотя натянула их, затем застегнула эластичный пояс. Этот «стриптиз наоборот» закончился сверкающим платьем.

— Спокойной ночи, лейтенант.

Сияние давно исчезло из ее глаз, теперь они выражали только скуку и равнодушие.

— Я что-то не так сказал, мисс Нил? — вежливо осведомился я. — Или сделал?

— Скорее не сделали, — сухо ответила она. — Пытаясь соблазнить мужчину, женщина может дойти только до известного предела. Потом она начинает терять к себе уважение.

— Я считаю тебя очень привлекательной, почти красивой и весьма сексуальной, — честно признался я.

— Но ты не позволил мне соблазнить тебя, — обиженно констатировала она.

— Не при данных обстоятельствах, Лиз, — согласился я.

— О каких обстоятельствах ты говоришь?

— Я бы не хотел сейчас быть тебе чем-нибудь обязанным, — улыбнулся я. — Потому что, возможно, уже завтра мне захочется навестить тебя в твоем агентстве. И задать целую кучу вопросов…

— Ты, должно быть, очень дисциплинированный коп, — усмехнулась она. — Или получаешь удовольствие от разочарования?

— После того как ты покинешь меня, скорее всего, я проведу остаток ночи рыдая на кушетке, — с чувством сообщил я. — Посмотрим фактам в лицо, Лиз. Признайся, ведь не мои мужские достоинства заставили тебя раздеться. Ты просто хотела прозондировать почву.

— В любом случае ты этого никогда не узнаешь, — отрезала она. — И я искренне надеюсь, что еще и по этой причине ты будешь рыдать сегодня ночью!

Я проводил гостью к выходу, и на прощанье она официально протянула мне руку.

— Наша встреча была необычной, лейтенант, — заметила она.

— Я уверен, что мы еще встретимся, Лиз, — холодно отозвался я. — Между прочим, Гленн Торп был застрелен из крупнокалиберной винтовки. Пуля проделала в его груди дыру размером с четвертак, а выйдя из спины — размером с серебряный доллар.

Женщина отшатнулась, как будто я дал ей пощечину.

— Зачем ты мне это сейчас говоришь? — прошептала она.

— Потому что ты так об этом и не спросила, — жестко ответил я.

Глава 3

На следующее утро у меня не было никакого желания выслушивать шерифа Лейверса. Он стал бы задавать миллион вопросов, на которые я не мог ответить. Поэтому я сразу отправился в лабораторию судебной экспертизы и был там уже в начале десятого. Стояло яркое солнечное утро. Однако после короткого четырехчасового сна я был не в состоянии наслаждаться природой. Будучи совершенно не в духе, я даже пожелал, чтобы, в Южной Калифорнии время от времени выпадал снег. Эд Сэнджер, наоборот, выглядел на редкость бодрым и веселым, и я за это возненавидел его заодно с погодой.

— Фотографии готовы, — оживленно сообщил он.

— Благодарю, — сухо буркнул я. Затем забрал их у него и сунул во внутренний карман пиджака. — Когда, черт возьми, ты приступил к работе сегодня? — тем же брюзгливым тоном спросил я.

— Около семи. — Судя по его интонации, Эд был просто счастлив. — Ненавижу валяться в постели после восхода солнца, — бодро добавил он.

— Понятно. Вампиры обычно трудятся по ночам, но ты — дневной вампир!

— Баллистики проверили эту пулю, — продолжал Сэнджер с таким видом, будто мир рухнет, если он скажет еще хоть слово. — Калибр 358. И специалисты согласны со мной в том, что выстрел, вероятно, был произведен из винчестера восемьдесят восьмой модели. — Эд самодовольно ухмыльнулся. — Это такая винтовка, если ты не знаешь.

— А я всегда считал, что это позиция в сексе, изобретенная одним из средневековых королей Старой Англии, — огрызнулся я.

— Я часто задаюсь мыслью, как ты, с твоим интеллектом, работаешь в полиции, — задумчиво произнес он. — Это просто удивительно. Однако, как бы то ни было, сейчас у тебя есть шанс поработать в другом направлении.

— Что ты имеешь в виду? — настороженно спросил я.

Наклонившись, Сэнджер похлопал меня по карману пиджака и радостно хохотнул:

— Порнографические картинки!

— Смешная штука, — осторожно начал я. — Помнишь, вчера ты говорил, что тебе придется возиться в лаборатории с пробирками, в то время как я буду разыскивать четверых дам и сравнивать оригиналы с живописными портретами?

— Конечно, — кивнул он. — Ну и что?

— А то, что три из них заявлялись уже ко мне домой с одной и той же мыслью. Все дамы готовы были отдаться мне в обмен на мое обещание сохранить их личности в тайне.

— Да ну? — Эд быстро заморгал. — Врешь!

Я ответил ему снисходительной, сонной улыбкой:

— Ну конечно.

— Держу пари, ты отправился прямо домой и тут же завалился спать! — В его голосе прозвучала слабая надежда.

— Действительно, я лег в постель, как только очутился дома, — подтвердил я. — Но о сне не могло быть и речи…

— Почему? — хрипло спросил он.

— Эд! — Я бросил на него страдальческий взгляд. — Ты пробовал когда-нибудь заснуть, если в твоей постели еще три человека!

Он судорожно сглотнул и пробормотал осевшим от зависти голосом:

— Я все равно не верю!

— На брюнетке было очень яркое белье — большие красные розы на желтом фоне, — мечтательно произнес я. — Ты бы видел, как она в одних трусиках танцует ча-ча-ча…

Он уставился на меня горящими глазами.

— Эл, скажи мне одну вещь. Ну а как, на твой взгляд, остальные две? Длинноволосая блондинка с такой фигурой, — он завертел в воздухе руками, рисуя соответствующие пышные формы, — и рыжая с растрепанной прической?

— Я все расскажу тебе, Эд, если сначала кое-что расскажешь мне ты, — пообещал я.

— Конечно, все, что угодно! — Парень так энергично закивал головой, что я испугался, как бы он не сломал шею.

— Так что же такое винчестер восемьдесят восьмой модели? — деловито осведомился я.

Солнце стояло в зените, и мне показалось, что никогда раньше я не видел такого яркого, сияющего дня. Я надел темные очки, и мир вокруг сразу же окрасился в темно-зеленый цвет. Наверное, такого же цвета и моя печень, мрачно подумал я. Я проехал восемь кварталов до Пайн-стрит, где, если верить Айрис Мерсер, вершил свои дела агент покойного художника.

Фасад художественной галереи с двух сторон зажимали магазин женской одежды и роскошная витрина, в которой красовались экзотические фрукты. Едва я переступил порог, как ко мне с решительным выражением лица направилась высокая худощавая девушка. Коротенькое платьице открывало взгляду ее тощие ноги, практически ничего при этом не скрывая. На шее девицы таинственно позвякивали причудливые бусы.

— Чем могу служить, сэр? — спросила она тоном, который у большинства людей ассоциируется со смертью близкого родственника.

Я с любопытством взглянул на стоявшее поблизости сооружение из металла, которое должно было обозначать скульптуру. Оно живо напомнило мне обломки, оставшиеся от страшной автокатастрофы. По сравнению с картинами, занимавшими стены, творения абстракционистов выглядели детскими рисунками. Один из этих шедевров представлял собой холст, целиком выкрашенный в черный цвет, который жил своей загадочной жизнью. Каждые пять секунд в центре холста загоралась неоновая надпись: «Жизнь — это растущий спрут». Смысл этого послания до меня как-то не дошел.

— Чем могу служить, сэр? — повторила худышка. На этот раз в ее похоронный тон вкралась нотка нетерпения.

— Я ищу одну картину, — деловито сообщил я. — У вас нет, случайно, портрета бабушки Моисея?

В ответ она что-то невнятно промяукала. При этом вид у девицы был такой, словно она собиралась превратиться в нечто созвучное металлической скульптуре.

— Боюсь, что вы обратились не по адресу, — тоненько пропищала она. — В этой галерее выставляются только произведения авангардистов.

— Я просто пошутил, — великодушно успокоил я. — Мистер Дюма на месте?

— Его кабинет в конце галереи. — Она с подозрением покосилась на меня. — Он сейчас очень занят.

— Я интересуюсь работами художника Гленна Торпа, дела которого ведет Дюма, — пояснил я.

Девушка всплеснула руками.

— Я уверена, что мистер Дюма сможет вам помочь.

— Вам не нравится стиль Торпа? — спросил я, заметив изменившееся выражение ее лица.

— Я считаю, что времена, когда художник писал картины с точностью фотоаппарата, давным-давно прошли!

— Этот художник в основном пишет обнаженную натуру, верно?

— Единственные картины Торпа, которые я видела, были этюды с изображениями головы и плеч, — равнодушно ответила она. — Но я уверена, что мистер Дюма расскажет вам все, что вы хотели бы знать.

Я прошел в указанном направлении и вошел прямо в кабинет — дверь была широко открыта. Мужчина, сидевший за письменным столом, поднял голову и удивленно посмотрел на меня. Это был маленький, хрупкий человечек с резкими чертами лица, глубоко посаженными глазами и роскошными каштановыми кудрями. Картину дополнял синий пиджак, надетый поверх розовой водолазки, и китайский медальон на золотой цепи, обязательный для такого рода одеяния. Одним словом, всем своим обликом этот человечек напоминал стареющего фавна.

— Мистер Дюма? — осведомился я.

— Я Лерой Дюма. — В его мягком голосе слышался подчеркнутый акцент. — Чем я могу вам помочь?

— Я хотел бы, чтоб вы познакомили меня с подробностями интимной жизни Гленна Торпа, — попросил я.

— Что? — У хозяина кабинета буквально отвисла челюсть.

Я вытащил четыре фотографии и разложил их перед ним на письменном столе.

— Только не говорите мне, что он писал их, пользуясь исключительно силой воображения.

Он бросил на снимки быстрый взгляд и с подозрением посмотрел на меня:

— А кто вы такой?

Я вынул свой значок и уронил его на стол.

— Лейтенант Уилер из службы шерифа округа. Вчера вечером Торп был убит, — не дав ему опомниться, сообщил я.

— Гленн — убит? — ошеломленно прошептал Лерой Дюма.

— И возможно, вы были последним, кто видел его живым, — прибавил я.

— Он, безусловно, был жив, когда я покинул его дом вчера около десяти вечера, — быстро возразил он. — Эти картины имеют какое-то отношение к его смерти?

— Холсты лежали на его теле, прикрывая нижнюю часть, — объяснил я. — Убийца не пожалел времени, чтобы нарисовать на его лице усы и бороду. — Может быть, убийца — художественный критик?

Воцарилось молчание. Агент Гленна стал прикуривать изысканную черную сигарету с золотистым мундштуком, руки его дрожали. Почувствовав аромат дорогого балканского табака, я ощутил себя смуглым богатым греком.

— Для меня это настоящий шок, лейтенант, — негромко произнес наконец Дюма. — Я был другом Гленна и одновременно его агентом. У вас есть какие-нибудь соображения насчет возможного убийцы?

— Я надеялся, что вы могли бы мне в этом помочь, — многозначительно проговорил я.

— Женщины были его единственным увлечением. Вот эта, — Лерой легонько постучал пальцем по фотографии с изображением Айрис Мерсер, — была его последней любовницей. Вчера вечером он просто-таки вытолкал меня из своего дома, потому что ждал ее к одиннадцати часам.

— Она и обнаружила труп, — сообщил я. — Вы узнаете кого-нибудь из остальных женщин?

Какое-то время он внимательно изучал фотографии, затем отрицательно покачал головой:

— Нет. Боюсь, что не смогу вам помочь. Гленн никогда не распространялся о своей личной жизни. Я только однажды встретил Айрис Мерсер у него в доме. Это произошло чисто случайно.

— Торп был преуспевающим художником?

— В финансовом отношении — нет. Его фотографический талант в наше время не котируется. На жизнь ему хватало, но не более того.

— Может быть, он имел побочный источник дохода? — предположил я.

— Если даже и имел, то я об этом ничего не знаю.

— Что вы делали после того, как покинули его дом вчера вечером?

— Вернулся сюда, поработал пару часов, а потом отправился домой.

— Кто-нибудь может это подтвердить?

— Боюсь, что нет, лейтенант. — Дюма затолкал сигарету в медную пепельницу. — Я никогда не зарабатывал много денег на Гленне Торпе, но он был не таким уж плохим клиентом. — Слабая улыбка. — По крайней мере, мне не было нужды убивать его!

— Очень смешно, — спокойно констатировал я. — Вам ничего не приходит в голову, что могло бы указать на убийцу?

— Извините. — Он развел руками. — Возможно, убийство из ревности?

— Муж Айрис Мерсер прошлой ночью находился в Детройте, — проворчал я. — Мы проверили.

— Полагаю, что у некоторых из этих, э-э, леди тоже имеются мужья?

— Возможно. — Я собрал фотографии и спрятал их во внутренний карман пиджака. — Если что-нибудь вспомните, мистер Дюма, позвоните мне, я буду рад.

— Конечно, лейтенант. — Он выпрямился и оказался чуть выше, чем показался мне с первого взгляда. — Я искренне надеюсь, что вы отыщете убийцу Гленна!

Я закрыл за собой дверь кабинета и медленно побрел вдоль длинной галереи. Учитывая ценность полученной от Лероя Дюма информации, я с таким же успехом мог бы остаться дома. Мисс Антисекс ждала меня при входе, и на ее губах играла ядовитая улыбка.

— Сколько вы купили? — спросила она. — Шесть?

— Шесть чего? — с подозрением уставился я на нее.

— Картин Гленна Торпа, конечно. Вас они поразили, правда?

— Если у нас просто светская беседа, — с расстановкой произнес я, — то, черт возьми, я просто не понимаю, о чем вы толкуете.

— О цене! — Девица презрительно фыркнула. — Или вы не договорились с мистером Дюма?

— Нет, не договорился. — Во мне вдруг проснулось любопытство. — А вы что, прямо сейчас устраиваете распродажу произведений Гленна Торпа?

— Последняя картина ушла за три тысячи долларов. — Худышка смущенно рассмеялась. — Только не падайте в обморок, я сама была потрясена! Но, с другой стороны, было бы несправедливо, если бы такие богачи обладали еще и художественным вкусом.

— Наверное, вы правы, — согласился я. — И кто же это? Человек, у которого куча денег и ни капли вкуса?

— Я не помню, как ее зовут. — Девица снова фыркнула, и я понял, что это одна из ее милых привычек. — После ее ухода потребовалось почти четыре часа, чтобы из помещения выветрился удушливый запах духов.

— Вы бы могли ее узнать? — прямо спросил я.

— Думаю, что да. А в чем дело? — насторожилась она.

— Вы такая утонченная, ультрасовременная девушка! С таким вкусом, о чем говорят эти изысканные бусы и все прочее, — смело пошел я в атаку. Быстро вытащив из кармана фотографии, я вручил их девушке. — Посмотрим, узнаете ли вы покупательницу среди этих женщин?

Она скользнула взглядом по верхней фотографии, и глаза ее чуть не вылезли из орбит. Похоже, пора было показать ей свой значок. А то, чего доброго, она могла бы принять меня за профессионального насильника. Я тут же сообщил девице, что Торп убит и что эти картины обнаружили на его теле. Почему-то после таких разъяснений она приободрилась и уже внимательнее просмотрела оставшиеся фотографии.

— Вот эта! — внезапно завизжала она. — Вот эта рыжая с…

— С взлохмаченной прической? — пришел я на помощь. — Когда она купила ту картину?

— По-моему, примерно три месяца назад.

— В галерее должна иметься запись, — заметил я, — включающая ее имя и адрес.

— Разумеется, — закивала моя собеседница.

— Как-нибудь, когда Лерой Дюма отлучится, я бы попросил вас проверить факт этой купли-продажи и передать мне информацию. — Я вручил ей свою карточку. — Звоните в любое время и, кстати, проверьте заодно, не продавал ли Торп еще какие-нибудь картины.

— Ничего не имею против, лейтенант. — Она нервно повертела в руках мою визитку, — Но вы могли бы и сами все узнать у мистера Дюма, — нерешительно проговорила она.

— Вам нравится здесь работать? — спокойно поинтересовался я.

— Это чудесно! — просияла она. — Я всегда сходила с ума по современной живописи и…

— У меня есть одно предчувствие, — перебил я. — Если Дюма когда-нибудь узнает о том, что вы мне только что рассказали, вам больше здесь не работать.

Охнув, она прикусила нижнюю губу.

— Вы хотите сказать, что он — подозреваемый?

— Я думаю, ему есть что скрывать. И как раз вы это мне открыли.

— Мне бы надо научиться держать рот на замке! — горько заметила девица.

— Может, вам удастся просмотреть записи, когда он уйдет на ленч?

— Думаю, что смогу. — Она вернула мне фотографии и глубоко вздохнула. — Знаете, что меня просто бесит? Если я разденусь догола, любой художник умрет от смеха.

Глава 4

На ремонт фар потребовался целый час. И я благоразумно не стал слоняться поблизости, дожидаясь, когда шериф получит счет. Позавтракав сандвичем с мясом и тремя чашками кофе, я решил, что, может быть, и доживу до вечера. Даже зеленый мир, на который я смотрел сквозь темные очки, перестал казаться таким унылым и мрачным.

Когда я вошел в кабинет, Аннабел Джексон, секретарь шерифа и гордость Южной Калифорнии, стояла склонившись над нижним ящиком картотеки. Мини-юбка открывала моим взорам захватывающую дух панораму. Услышав мои шаги, секретарша, быстро выпрямившись, повернулась ко мне с враждебным огоньком в светло-голубых глазах. Я отметил, что золотистые волосы, уложенные в аккуратную прическу, красиво обрамляли ее головку, челка спускалась почти до самых бровей.

— Мне нравится твоя новая прическа, солнышко, — одобрительно произнес я.

— Секунду назад ты глазел вовсе не на мою прическу! — отрезала она.

— Откуда ты знаешь? — миролюбиво поинтересовался я.

— Я чувствовала. Своим взглядом ты просто прожигал дыры в моих… — Тут Аннабел замолчала.

— Зеленовато-голубых трусиках? — пришел я на помощь. — Я их даже не заметил.

Девушка покраснела.

— Эл Уилер, вы самый отвратительный мужчина, какого я когда-либо встречала в своей жизни!

— И самый сексуальный тоже, — самодовольно подсказал я. — Где шериф?

— Вышел! — Она уселась за письменный стол и сердито забарабанила по клавишам пишущей машинки.

— А сержант Полник?

Щелканье клавиш прекратилось.

— Он искал вас сегодня утром, но шериф Лейверс отправил его обыскивать дом Торпа, — сдержанно ответила она.

— Я это уже проделал прошлой ночью! — возмутился я.

— Наверное, именно поэтому он и послал Полника все как следует проверить, — невинно улыбнулась Аннабел. — Вы же знаете, как шериф вам доверяет!

— Похоже, мне пора менять работу, — мрачно пробубнил я. — Не хочешь ли купить несколько порнографических картинок?

Аннабел наклонила голову и снова принялась стучать по клавишам машинки. Я подошел к ободранному письменному столу, который служил мне рабочим кабинетом. Закурил. Если Торп рисовал еще и обнаженных мужчин, размышлял я, то, занявшись порнобизнесом, я мог бы найти покупателей среди лиц обоего пола. Зазвонил телефон, я поднял трубку.

— Лейтенант Уилер, — послышался женский голос. — Это Дебора Хёрли.

— Дебора кто? — тупо осведомился я.

— Девушка из галереи.

— Ах да, конечно, извините, я на секунду позабыл, как вас зовут, — попытался оправдаться я.

— Вы такой же, как и все остальные, — грустно заметила она. — Ни один мужчина не удосуживается спросить, как меня зовут. Послушайте! Вы не знаете какую-нибудь диету для того, чтобы поправиться?

— Просто ешьте с утра до вечера без остановки, — посоветовал я.

— Вы шутите! — Дебора невесело рассмеялась. — Я съедаю столько же, сколько требуется четверым футболистам-профессионалам для поддержания спортивной формы. Во всяком случае, — она тихо вздохнула, — я раздобыла для вас то, что вы просили.

— Великолепно! — обрадовался я.

— Отмечено только три факта продажи, — уточнила она. — Первая картина была продана одиннадцатого февраля мисс Нил. Она обошлась ей в две тысячи долларов. Вам нужен ее адрес?

— Нет, — ответил я. — А что остальные две?

— Вторая картина досталась некоему Джону Смиту двадцать седьмого апреля за четыре тысячи долларов.

— Мне нужен его адрес, — попросил я.

— К сожалению, в гроссбухе упоминается только Пайн-Сити.

— Все верно, — решительно заявил я. — И наконец, последняя продажа?

— Десятого июня некая миссис Ллойд уплатила три тысячи долларов. Это та рыжая, о которой я утром вам рассказывала.

— Ее адрес?

— Дейл-стрит, 214, Вэлли-Хэйтс.

— Большое спасибо, Дебора, — искренне поблагодарил я. — Я вас прошу, присмотрите за Дюма, ладно?

— Присмотрю. А вы действительно не знаете ничего такого, что помогло бы мне прибавить в весе? Я сама не своя с тех пор, как вы показали мне эти проклятые фотографии!

— Подождите минутку. — Я прикрыл трубку ладонью. — Аннабел! — заорал я.

— Что еще? — перестав печатать, откликнулась секретарша.

— Ты не знаешь какую-нибудь диету, чтобы потолстеть?

— Конечно знаю, — уверенно заявила она. — Не поверишь, но я была в свое время самой тощей девчонкой в Южной Калифорнии!

— Не может быть, — засомневался я.

— Клянусь, — убеждала она. — Все мальчишки смеялись надо мной, когда я…

— Мне не нужна твоя автобиография, — нетерпеливо перебил я ее. — Только диета.

— Я наткнулась на нее чисто случайно, — сказала Аннабел. — Можно в течение четырех дней прибавить пятнадцать фунтов, если придерживаться этой диеты. Четыре раза в день — пицца и мороженое, и больше ничего! А в промежутках жевать арахис и пить как можно больше содовой.

— Ты меня дурачишь! — я задохнулся от возмущения.

— Чистая правда! — Аннабел поспешно перекрестилась, и это меня убедило.

— Дебора, — сказал я в трубку. — Эту диету посоветовала мне одна особа, которая была самой костлявой во всей Южной Калифорнии. А сейчас ее параметры: 37–25–38[7].

— Неужели ты еще помнишь? — нежно промурлыкала Аннабел.

После того как я подробно повторил весь рецепт диеты, на другом конце провода воцарилась томительная тишина.

— Вы меня слушаете? — спросил я.

— Черт с ним со всем, — раздался наконец голос. — Лучше я останусь худой!

Повесив трубку, я некоторое время не отрываясь смотрел на Аннабел.

— Скажи мне одну вещь, — умоляющим тоном произнес я. — Как ты напала на эту диету?

— Меня очень огорчала моя комплекция, не нравилось, что я худая. Поэтому решила есть все, что только мне нравится! И плевать я хотела на любую сбалансированную диету!

Я содрогнулся, но тут же взял себя в руки.

— Мне нужно кое-куда отлучиться, — пробормотал я. — И прошу тебя, сделай что-нибудь, чтобы я позабыл эту нашу глупую беседу.

— Шериф должен вернуться к четырем часам. — Аннабел вопросительно изогнула брови. — Что-нибудь передать, Эл?

— Передай, что я собираюсь перепроверить работу Полника, — ответил я. — Заодно спроси, не интересуется ли он порнографическими картинками?

Дом в Вэлли-Хэйтс оказался огромным коттеджем. И я подумал, что его владелец наверняка будет помирать со смеху, когда на маленькие домики его соседей обрушится первый в Южной Калифорнии снежный шквал. Припарковав машину у обочины, я направился по широкой подъездной дорожке к входу в дом. Мелодичная трель дверного звонка нарушила сонную тишину жаркого дня. Почти сразу же дверь распахнулась, и на пороге возник рослый мужчина. Он свирепо уставился на меня.

Этому человеку было немногим за сорок. Он был одного роста со мной, но гораздо массивнее. Густые черные волосы уже основательно тронула седина, но это не убавило мужественности его облика — под рубашкой бугрились мускулы, а угрюмое выражение лица не сулило ничего хорошего.

— Черт вас всех подери! — заорал он. — Неужели и в собственном доме не дадут человеку отдохнуть?

Решив, что это чисто риторический вопрос, я сообщил ему, кто я такой. При этом подчеркнул, что мне нужно встретиться с миссис Ллойд.

— Зачем это вам, черт побери? — осведомился он.

— Хочу задать несколько вопросов, — мягко пояснил я. — Простая формальность.

— Я Херман Ллойд, ее муж, — рявкнул он. — И не морочьте мне голову болтовней насчет простых формальностей! Я хочу знать, в чем дело.

— Что случилось, Херман?

За его спиной появилась женщина.

— Этот тип утверждает, что он лейтенант полиции, и хочет задать тебе несколько вопросов, — раздраженно сообщил ей Херман.

— Тогда почему ты не приглашаешь его в дом? — У нее был приятный, мелодичный голос.

— Потому что он, черт его побери, не желает объяснить мне, в чем, собственно, дело! — огрызнулся мистер Ллойд.

— Он объяснит это мне, — терпеливо объяснила жена, — а я смогу потом рассказать тебе. А сейчас, мне кажется, тебе нужно оставить нас и заняться тем, чем ты занимался до прихода лейтенанта.

Какое-то время хозяин дома размышлял, свирепо глядя на меня своими серыми глазами. Потом круто повернулся и протопал внутрь дома.

— Пожалуйста, входите, — весело пригласила женщина. — Представьте, Херман считает, что, когда ему удается улизнуть с работы, никто не имеет права нарушать его покой.

— Меня это не удивляет, — заметил я, проходя в прихожую. — Людей моей профессии не любят, миссис Ллойд.

— Мы можем поговорить здесь. — Она открыла дверь в гостиную, — лейтенант…

— Уилер, — подсказал я.

Сквозь огромное зеркальное окно солнечные лучи заливали комнату ярким светом. После относительно темной прихожей они просто ослепили меня, заставив усиленно заморгать. Дойдя до середины гостиной, Натали Ллойд с вежливой улыбкой повернулась ко мне. Ее яркая шелковая блузка вся была в красных и синих абстрактных завитушках, а голубые брюки так ловко сидели на ней, словно шились на заказ. Женщина стояла, развернув плечи и как бы специально подчеркивая пышность своей груди. Ее руки спокойно лежали на стройных мальчишеских бедрах, и у меня вновь возникло знакомое чувство, будто я подсматриваю… Даже волосы ее были так же растрепаны…

— И о чем же вы хотели поговорить со мной, лейтенант? — с улыбкой спросила она.

— Наверное, это не очень вежливо с моей стороны, — сказал я, — но то, что я хочу сказать, убережет вас от нагромождения ненужной лжи. Вчера вечером был убит Гленн Торп. Убийца оставил на трупе четыре портрета. — С этими словами я вытащил из кармана фотографии и вручил их женщине.

И тут вся ее элегантная манера держаться куда-то испарилась. Передо мной была просто испуганная женщина. Она бессильно опустилась в ближайшее кресло и подняла на меня синие глаза, в которых застыла мольба.

— Что я скажу Херману? — растерянно прошептала она. И вдруг в ее голосе прорезалась визгливая паническая нотка: — Если я расскажу ему правду, это будет конец!

В любом случае это были ее проблемы.

— Вы знаете кого-нибудь из остальных женщин? — невозмутимо спросил я.

— Только Лиз Нил. Она работает в рекламном агентстве моего мужа.

— «Лейн, Ллойд и Гарсиа», — уточнил я. — Это тот самый Ллойд?

Она кивнула:

— Впервые я встретила Гленна на вечеринке в квартире Лиз. Мы с мужем оба были приглашены. Но в последний момент Херман не смог поехать, помешала какая-то срочная работа.

— Держу пари, Торп сразу же пустил в ход все свои чары, — подсказал я дальнейший ход событий.

— Наверное, вы не в первый раз слышите подобную историю, лейтенант. — Женщина еще раз быстро просмотрела фотографии и передала их мне. — Один из гнусных мужских способов заработать себе на жизнь!

— Возможно, именно поэтому его и убили вчера вечером, — заметил я. — Вы неспроста купили этот портрет у его агента Лероя Дюма. Это была своего рода: плата. Вас шантажировали, и вы откупились. Верно?

— Если бы я этого не сделала, он предложил бы портрет Херману! — Она сжала губы. — Гленн был хитрым ублюдком! Он заставил меня уплатить три тысячи долларов за эту паршивую картинку. В противном случае он выставил бы ее на продажу законным путем, и мне бы никогда не оправдаться!

— Но он все же не отдал вам и не уничтожил тот портрет в обнаженном виде? — спросил я. — Даже после того, как вы заплатили?

— Таким образом он застраховался на случай, если я попыталась бы доставить ему неприятности. Этот мерзавец был великим психологом во всем, что касалось женщин. Он не пытался обобрать меня дочиста: потребовалась лишь солидная сумма, которую, как он знал, я могу себе позволить. На этом все закончилось. Но портрет он оставил себе! Ему было безразлично какие чувства я испытывала, униженная и обманутая им самым подлым образом. Он знал, что я ничего не смогу предпринять.

— Вы купили картину пятнадцатого июня, примерно три месяца назад, — уточнил я. — Тогда и закончилась ваша связь с Торпом?

— Конечно, черт побери! — энергично воскликнула она.

— Где вы были вчера вечером?

— Здесь, дома. Играла классическую роль добропорядочной жены. В переводе это означает, что я сидела перед этим чудовищным телевизионным ящиком и медленно напивалась. В конце концов я с трудом доползла до постели.

— Ваш муж был дома?

— Как обычно, что-то стряслось в конторе! Бог его знает, когда он пришел домой. Как только я рухнула на кровать, сразу же отключилась.

— Ну что ж, спасибо за сотрудничество, миссис Ллойд, — учтиво поблагодарил я.

Натали поднялась с кресла, и — чисто автоматически — ее плечи развернулись, а руки легко опустились на стройные бедра.

— Скажите, эта история будет предана гласности, лейтенант? Моя фотография вместе с тремя остальными появится в газетах? — Ее голос дрогнул. — Публика обожает подобное сомнительное чтиво: повествующее о великом художнике-любовнике и тайном месте, где женщины радостно позируют ему обнаженными…

Я улыбнулся:

— Тон ваших высказываний наводит на мысль, что подобное чтиво вам тоже нравится! Может быть, вам следовало бы предвосхитить события? Напишите душераздирающую историю о вашей связи с Торпом. Уверен, вы смогли бы безбедно существовать на доход от такой публикации!

— Я серьезно, лейтенант! — Женщина яростно сверкнула глазами. — Ответьте на мой вопрос!

— Честно говоря, не знаю, — признался я. — Если все это как-то связано с мотивами убийства, то в суде, безусловно, все детали выплывут на свет Божий. До тех пор, с моей точки зрения, нет никакой причины упоминать о ваших приключениях. Полагаю, многое будет зависеть от того, насколько вы и остальные дамы сможете держать язык за зубами.

— Надеюсь, у них найдутся веские причины помалкивать, — с жаром заявила Натали. — По крайней мере, у Лиз Нил! И тем не менее это никак не решает мою проблему — что сказать Херману.

У меня хватало своих проблем, поэтому я, попрощавшись, удалился. Открыв дверцу своей машины, я обнаружил в ней пассажира.

— Поезжайте вокруг квартала и остановитесь на соседней улице, — хрипло попросил Ллойд.

Соседняя улица выглядела точно так же, как и Дейл-стрит. Разнообразия ради я припарковал машину перед каким-то домом, смахивавшим на ранчо. Ллойд поерзал на сиденье и устремил на меня немигающий взгляд своих холодных глаз.

— Я подслушивал в прихожей и слышал почти все — достаточно, по крайней мере! — глухо проговорил он.

— И что? — соображая, что может последовать за таким заявлением, проворчал я.

— А то, что я не желаю знать об этом ни от Натали, ни от вас. Уясните себе это, лейтенант! Когда я вернусь домой, то расскажу ей о нашей с вами беседе. Вы сообщили мне об убийстве Торпа. Добавили, что хотели с ней встретиться только потому, что проверяете всех недавних покупателей картин Гленна на предмет их личного знакомства с ним. Естественно, Натали вам заявила, что никогда лично не была знакома с художником. Вот и все!

— Вы считаете, что она поверит? — осторожно спросил я.

— Вы слабоумный или как? — рявкнул он. — Будьте спокойны, она на это купится! — Херман резким движением сунул сигарету в рот и прикурил от золотой зажигалки. — Как муж я никуда не гожусь, и я об этом знаю. Работа отнимает почти все мое время и силы, и Натали достаются одни огрызки. Поэтому ей вскружил голову какой-то профессиональный ухажер. А закончилось все это тем, что он шантажом вынудил ее купить свою мазню. Я не виню ее после всего, что она вытерпела со мной. Вся эта история давным-давно закончилась, и самое лучшее для меня — притвориться, что я ничего не знаю!

— Я удивлен, — медленно произнес я. — Представьте, считал вас наглым грубияном, но никак не ожидал такого великодушия.

— Бывают моменты, когда я сам себе удивляюсь! — Ллойд скупо улыбнулся. — А теперь дайте мне взглянуть на эти фотографии.

— Вы любите подглядывать? — мрачно осведомился я.

— Не представлял себе, что коп может быть таким тупым, — фыркнул он. — Возможно, я кого-нибудь узнаю.

— Не только великодушный, но еще и милый! — Я извлек фотографии из кармана и передал Ллойду.

Пока он внимательно изучал фотографию своей жены, его лицо хранило непроницаемое выражение. Затем он вручил мне снимок с этого портрета.

— Это Лиз Нил! — Херман быстро передал мне очередную фотографию. — Натали вам о ней уже рассказала.

На очереди была длинноволосая блондинка. Он восхищенно присвистнул, и в его глазах загорелся огонек желания.

— Вы ее знаете? — поинтересовался я.

— Нет, — хрипло ответил он, — но был бы не прочь познакомиться! Мне нравятся такие стройные маленькие шлюшки, у которых все на своих местах! — Наконец он с видимой неохотой передал мне фотографию. — Вы бы не могли оказать мне большую услугу, лейтенант, и отпечатать для меня еще один снимок этой дамы?

— Нет, — отрезал я.

— Не обращайте внимания. Это было несерьезно. — Он пожал массивными плечами и вдруг вытаращил глаза на последнюю фотографию. — Бог мой, да это же Айрис Мерсер! — Он втянул в себя воздух и шумно выдохнул. — Натали, Лиз и вдобавок Айрис Мерсер! У вас когда-нибудь появлялось ощущение, что вы сидите на мине с часовым механизмом, лейтенант?

— А что, вы так себя чувствуете?

— Нужно все объяснить. — Херман раздраженно потер подбородок. — Но если это когда-нибудь попадет в газеты, все чертово агентство разлетится в пух и прах!

— Так объясните, — попросил я, — а я послушаю. Большую часть своей жизни полицейский выслушивает то, что ему рассказывают другие. Поэтому в вашем случае для меня нет ничего нового. Просто вы еще отвратительнее, чем те люди, с которыми я встречался по долгу службы, например, насильники и убийцы.

— А теперь кто из нас грубит? — взорвался он.

— Я слушаю, — невозмутимо ответил я.

— Несколько лет назад я работал вместе с Джилом Лейном в одном нью-йоркском агентстве, — начал он. — Он воплощал в жизнь всякие идеи, а я занимался административной работой. Нам хорошо работалось вместе, мы прекрасно ладили. В конце концов мы решили стать партнерами и основать собственное дело. В то время «Корпорация точного приборостроения» Хилбранда подыскивала новое агентство, и мы сделали им предложение. Это крупная фирма, лучшая в своей области. Конечно, мы слабо надеялись одержать верх в борьбе с более крупными и известными агентствами, которые тоже предложили свои услуги этой корпорации. Но именно нам удалось прийти с ней к соглашению!

— Мне всегда нравились истории со счастливым концом, — пробормотал я. — И когда же выстрелит ружье?

— Когда у вас взорвется пылесос! Вы это услышите! — огрызнулся он. — Если хотите знать, как обстоят дела сейчас, я должен сначала рассказать, как все начиналось.

— Ладно, — согласился я. — Мне еще не приходилось наблюдать закат в Вэлли-Хэйтс.

— Джадсон Хиллбранд — представитель третьего поколения своей семьи — президент этой компании, — продолжал Ллойд. — Лично ему принадлежит в ней шестьдесят пять процентов акций. В свое время он словно помешался — твердил, что в восточных штатах плохой климат, слишком сильные профсоюзы, а моральные устои рушатся на глазах. Поэтому Джадсон просто построил новый завод в Южной Калифорнии и переехал сюда. Мы с ним пришли к соглашению на одном условии: организовываем наше агентство в Пайн-Сити — ближайшем от завода городе. Прошло два года, как мы здесь обосновались, и за это время мы заключили еще несколько контрактов. Но без Хиллбранда мы завтра же окажемся на улице.

Ллойд окинул меня убийственным взглядом, предостерегая, чтобы я не вздумал его перебивать.

— Позвольте мне рассказать кое-что о Джадсоне Хиллбранде! Его жена умерла около двадцати лет назад, детей у них не было. Для этого человека компания — его семья. Себя он считает Великим Белым Отцом! Джадсон фанатичный пуританин, считающий, что секс допустим только между мужем и женой, когда они хотят завести ребенка. Любого, имеющего более троих детей, он считает развратником и обязательно найдет предлог, чтобы избавиться от этого парня!

— Айрис Мерсер? — деликатно поинтересовался я.

— Жена Хэла Мерсера, личного помощника и фаворита Хиллбранда! — Херман сунул мне в руки фотографию. — Теперь вы понимаете, что я имел в виду, говоря, что мы сидим на мине замедленного действия, Уилер? Три из четырех женщин, позировавших Торпу, непосредственно связаны с компанией Хиллбранда. Если до ушей Джадсона Хиллбранда дойдет малейший слушок, Мерсера моментально вышвырнут вон. И нас заодно с ним.

— Это интересно, — анализируя про себя услышанное, протянул я.

— Лично у меня от этой истории все внутри переворачивается! — Ллойд скорчил гримасу. — Знаете, что меня сейчас просто сводит с ума? Каким образом эта маленькая блондинка вписывается в общую картину? Не дай Бог, Торп рассказал ей об остальных женщинах! — Он снова скорчил гримасу. — Тогда прощай, «Лейн, Ллойд и Гарсиа»!

— Я хотел спросить у вас, кто он такой, этот Гарсиа?

— Это просто шутка. Когда мы затевали наше агентство, Джил Лейн решил, что две односложные фамилии на вывеске не впечатляют. Поэтому мы придумали третьего партнера. Гарсиа — в сочетании с Лейном и Ллойдом — этого было как раз достаточно, чтобы вызвать интерес.

— Безумно смешно, — без восторга пробормотал я.

— Тут я с вами согласен, — признал он. — Наверное, в тот вечер, когда Джил преподнес мне эту идею, я был изрядно пьян.

— Кстати, о вечерах, — небрежно заметил я. — Где вы были вчера вечером?

— Работал допоздна в конторе.

— Один?

— После восьми, во всяком случае, один. Домой я приехал около часа ночи. — И тут вдруг до него дошло. — Черт возьми! Вы что, подозреваете меня в убийстве этого ублюдка?

— Почему бы и нет? — невозмутимо заявил я. — Ревнивый муж, который хочет сейчас выглядеть передо мной святым с крылышками за спиной, — уже резко пояснил я. — Человек, который давно знал о связи своей жены с Торпом, но и пальцем не пошевелил. Потому что считал это неизбежным, — ведь сам он оказался никудышным мужем.

— Я не думаю, что вы сумасшедший, Уилер, — медленно произнес Ллойд. — Уверен, что вы просто осел! Покорно благодарю! Пожалуй, я пойду домой.

Ллойд вылез из машины и, набычившись, быстро пошел по тротуару. Закурив, я следил за ним, пока он не завернул за угол. Каким бы там мужем он ни был, милосердия от Хермана Ллойда, решил я, ждать не приходится!

Глава 5

Квартира Лиз Нил располагалась на десятом этаже нового многоэтажного здания. Около семи вечера я позвонил в ее дверь. И вдруг задался вопросом: может, я своего рода мазохист, мечтающий еще раз отвергнуть щедрое предложение лечь с ней в постель? Еще страшнее мне стало при мысли, что я просто женоненавистник и сам не подозреваю об этом.

Входная дверь отворилась, и вместо черноволосой сирены в живописном белье, которую я ожидал увидеть, передо мной возник парень лет тридцати пяти. У него были длинные черные волосы, а одет этот тип был так, словно только что сошел с рекламного плаката, для того чтобы посмеяться над моим костюмом.

— Привет! — ослепил он меня улыбкой. — Я Джил Лейн.

— Эл Уилер, — представился я. — Я…

— Входи, Эл, — сердечно пригласил он. — Мы как раз собирались выпить. — Он прошел впереди меня в гостиную. — Эй, Лиз! — позвал он. — Здесь твой друг, Эл Уилер.

В проеме кухонной двери возникла голова брюнетки, ее темные глаза обдали меня холодом.

— Что, черт подери, нужно этому мерзавцу? — отрывисто бросила она.

— Выпить, — быстро ответил я.

— Ну конечно! — На лице Лейна блуждала неопределенная ухмылка, как будто он наслаждался ее явной враждебностью ко мне. — Эл просто заскочил выпить, Лиз. Поэтому будь умницей и приготовь ему что-нибудь, как подобает гостеприимной хозяйке.

— Ублюдок! — Ее голова скрылась на кухне.

— Присаживайся, Эл. — Лейн опустился на край кресла, а я устроился на диванчике. — Мы с Лиз вместе работаем в агентстве, и этот стаканчик после работы стал для нас своеобразным ритуалом. Вы давно ее знаете?

— Не слишком, — уклончиво ответил я.

— Любопытно. Она никогда не упоминала о вас. — Его живые голубые глаза сосредоточенно обшаривали мое лицо, как будто на нем демонстрировался эротический фильм. — Я всегда подозревал, что в жизни Лиз должен быть какой-нибудь таинственный незнакомец! — Парень громко расхохотался. — Вы не против таких шуточек, а, Эл?

— Не против, — вежливо отозвался я.

— Ну же! — Он резко щелкнул пальцами. — Расслабься немного, Эл, детка! Решительный молчаливый образ вышел из моды вместе с Гари Купером[8], помнишь?

— Если сейчас в моде пронырливый болтун, — осклабился я, — то я лучше останусь с Купером.

Длинные ресницы скрыли внезапно вспыхнувшую в его глазах ярость.

— Извини, Эл, если обидел тебя, — произнес он с неподражаемым достоинством. — Просто мы с Лиз старые друзья. Как бы то ни было, — он резко поднялся, — я не люблю быть третьим лишним.

— Рад это слышать, — искренне одобрил я. — До свидания, Джил.

Его лицо побелело, а правая рука непроизвольно сжалась в кулак.

— Могу сказать только: помоги ей Бог, если вы действительно таинственный незнакомец и герой ее романа! — Джил Лейн вышел из гостиной, и я услышал, как за ним захлопнулась дверь.

У меня было достаточно времени, чтобы, закурив, сделать несколько затяжек, прежде чем дверь на кухню отворилась и появилась Лиз Нил. При виде ее мой мозг получил очередную подзарядку. На ней было платье-комбинезон из какого-то эластичного материала в разноцветную горизонтальную полоску. Ткань чутко повторяла каждое ее движение. Когда Лиз покачивалась, платье покачивалось вместе с ней, когда резко поворачивалась, платье реагировало соответственно. Общее впечатление от всего облика девушки было явно и откровенно сексуальным.

Лиз поставила поднос с напитками на кофейный столик и медленно обернулась.

— Что случилось с Джилом?

— Он ушел, — коротко объяснил я. — Надо организовать для старины Хиллбранда парочку девушек по вызову на ночь.

Она выпятила нижнюю губу.

— Гений сыска снова за работой! Очередная шутка предупреждает подозреваемую, что он раскопал целую залежь смертоносной информации. И если подозреваемая не сознается, то к утру закончит свой жизненный путь в газовой камере!

— Где моя порция? — пропустив мимо ушей ее реплику, спросил я.

Пока хозяйка усаживалась рядом со мной и вручала мне мой стакан, разноцветные полоски на ее груди колыхались и прыгали у меня перед глазами.

— Ты рассказал Джилу, кто ты такой? Поэтому он и ушел?

— Нет, — сказал я чистую правду. — Он решил, что я твой таинственный возлюбленный, о котором ты ему никогда не говорила. Я же посоветовал ему держать свой нос подальше от нашей личной жизни. Тут он почему-то взбесился и ушел.

Она хрипло рассмеялась:

— Джил не будет разговаривать со мной до конца недели. Он был совершенно уверен, что между нами нет секретов!

— Твой приятель гомик? — прямо спросил я.

Лицо брюнетки стало серьезным.

— Я сама об этом думала. По-моему, он неравнодушен к лицам обоего пола. Сколько я его знаю, он никогда не пытался за мной ухаживать. Но это может быть просто его принципом: не смешивать бизнес и удовольствия.

— Это платье сводит меня с ума! — пожаловался я.

— Вы всегда в разговоре перескакиваете с предмета на предмет? — Лиз ехидно улыбнулась. — Во всяком случае, я рада, что вы начинаете понимать, какую возможность упустили прошлой ночью!

— Боюсь, мне следует освежить свою память. — Я вытащил из кармана фотографии, перетасовал их так, что снимок Лиз оказался сверху, и начал внимательно его изучать.

— Как вы думаете, суд меня оправдает, если я сейчас раскрою вам череп? — угрожающим тоном осведомилась она.

— Ссылайтесь на потерю памяти, — посоветовал я. — Но чтобы это было правдоподобно, нужно будет отметить, что это у вас уже не в первый раз.

— Это что, очередной зловещий намек мастера сыска? — зло поинтересовалась она.

— Вы забыли рассказать мне, что в феврале купили картину Гленна Торпа за сущий пустяк — пару тысяч долларов, — заметил я.

— И из этого следует, что я убийца? — насмешливо спросила она.

— Проверим вашу память. — Я снова перетасовал фотографии и показал ей верхнюю. — Кто это?

— Надеюсь, что, глядя на эту фотографию, вы еще больше оцените то, что отвергли прошлой ночью! — самодовольно заявила она.

— А это кто?

— Айрис Мерсер, — хихикнула Лиз. — Никогда не думала, что жердь может выглядеть такой сексуальной.

— А что вы скажете о номере третьем? — Я показал ей фотографию кругленькой, маленькой длинноволосой блондинки.

Некоторое время моя собеседница внимательно изучала снимок, потом отрицательно покачала головой:

— Она мне определенно незнакома. У нее такой вид, будто ей самой так хорошо, что не нужен и партнер!

Я показал ей последнюю фотографию, и у брюнетки перехватило дыхание.

— Назовите ее, — предложил я.

— Натали Ллойд! — Лиз замотала головой. — Хоть я и держу в руках ее фотографию, но не могу в это поверить!

— Вы малость переигрываете. — Я засунул фотографии обратно в карман и поднял с пола свой стакан. — Как советует жене Вебстер в своем словаре, вам следовало бы изумиться — но не до такой степени!

— Вы снова вывели меня из себя, — раздраженно заявила она. — Объясните мне все простыми и ясными словами.

— Не знаю, где вы впервые встретили Торпа, — резко начал я, — но я точно знаю, где Натали Ллойд встретила его. В этой самой квартире, на устроенной вами вечеринке. Хотите угадать, где Айрис Мерсер впервые встретила Торпа?

— Совпадение! — быстро сказала Лиз.

— Слишком много совпадений, — пожал я плечами. — Вы уплатили шантажисту, купив его мазню за две тысячи долларов. Но он продолжал держать вас на крючке. Заставлял находить для него новых птичек, правильно?

Брюнетка залпом проглотила то, что оставалось в стакане, и страдальчески поморщилась.

— Натали все рассказала вам насчет приобретения картин вместо платы наличными? — жалобно спросила она.

— Да, рассказала, — согласился я. — Он не успел выпотрошить Айрис Мерсер, потому что она и так время от времени, ну, скажем, одалживала ему пару сотен долларов.

— Вы упомянули Хиллбранда, — тихо произнесла Лиз. — Что вы о нем знаете? Я хочу сказать, что он за человек?

— Ревностный пуританин. Каждый, кто с ним связан, становится как бы членом его семьи, и он охраняет его от нечистоплотности этого мира.

— Да, Джадсон такой! Когда в наших отношениях еще царила полная идиллия, я сделала роковую ошибку, рассказав Гленну о Джадсоне. Торп угрожал послать мой портрет Хиллбранду, если я не выполню его требования. Тогда у меня было всего две тысячи долларов, и он сказал, что этого недостаточно. Но я могла бы отработать оставшийся долг, поставляя ему других женщин, по возможности замужних и неудовлетворенных. У меня не было выбора. И я попыталась убедить себя в том, что это не моя вина, если они завяжут интрижку с Гленном. В конце концов, они сами делали свой выбор.

— Наверное, так оно и было, — согласился я.

Лиз яростно замотала головой:

— Вы не знали Гленна! Он обладал каким-то животным магнетизмом, который неотразимо действовал на женщин, особенно на тех, кто несчастен и нелюбим. Я только сводила его с такими женщинами. Но поскольку он уже знал от меня всю ее подноготную, каждая новая знакомая становилась легкой добычей Гленна. — В голосе Лиз послышалась горечь. — У них не было выбора! Я отнимала у этих женщин свободу выбора прежде, чем они могли ею воспользоваться.

— Не слишком угрызайтесь, — проворчал я. — Дамы получали удовольствие, это уж точно. И держу пари, что для рыжей Натали Ллойд три тысячи долларов — это недорого!.

Лиз уставилась на меня широко раскрытыми глазами.

— Вы на самом деле так считаете, Эл?

— Иначе какого черта я стал бы все это говорить? — огрызнулся я. — Вы попались в сети, и единственным выходом было делать то, что велел Торп. В конце концов, пострадал сам Торп — когда кто-то всадил ему пулю в грудь. Если тебе так хочется, оплакивай его, а не себя. И делай это без меня!

— Эл Уилер, — горячо произнесла Лиз, — я приношу свои извинения за то, что назвала вас мерзавцем. Я ошиблась ровно наполовину!

— Большое спасибо, — с иронией произнес я.

— Это только снаружи вы жестокий, холодный — профессионал до мозга костей. А внутри — теплый, нежный и милосердный! — с чувством продолжала она.

— Вам следовало бы стать специалистом по рекламе, — чуть не подавился я. — Они мелют такой же вздор о близости и единстве душ!

— Наверное, мне надо выпить чего-нибудь, — заявила она. — А ты?

— Мне пока хватает, — отказался я.

Лиз поднялась с диванчика и направилась на кухню, а я внимательно следил за игрой разноцветных полосок на ее круглой попке. Как только девушка скрылась за дверью, во мне вновь заговорил полицейский. Ну, что? Теперь, когда ты установил очевидный факт шантажа Торпа, ты готов расслабиться и попытаться уговорить даму повторить предложение, которое она сделала прошлой ночью? Отлично, мастер-ищейка. Так кто же убил Торпа? Все правильно! Ты так же далек от поимки убийцы, как и в тот момент, когда впервые увидел труп, не так ли?

К счастью, в комнату вернулась Лиз Нил. И тут сексуально ориентированный тип, гнездившийся в моем подсознании, легко прихлопнул во мне полицейского.

Глаза брюнетки по-прежнему тепло светились. На этот раз Лиз села на диванчик почти вплотную ко мне, и наши бедра соприкоснулись. Глядя на меня поверх стакана, девушка многозначительно улыбалась.

— Ты обедал, Эл? — проворковала она.

— Нет еще. Ты хочешь пойти куда-нибудь поесть? — спросил я.

— Думаю, это дурацкая идея. — Она выпятила нижнюю губу, — Я могу состряпать такое фондю[9], какого ты в жизни не пробовал. К тому же в моем холодильнике припасена бутылка хорошего белого вина.

— Я остаюсь, — быстро отреагировал я.

— Прекрасно. — Лиз счастливо выдохнула. — Ты даже не представляешь, что ты сделал для меня, Эл! Снял тяжесть с моей души. Я снова чувствую себя свободной. В первый раз за последние полгода.

Внезапно у меня в голове шевельнулась одна мыслишка.

— Ты уверена, что полностью освободилась от камня на сердце? — прищурившись, спросил я.

— Что ты имеешь, в виду? — насторожилась она.

— Я размышлял о твоем алиби, — пояснил я. — Ты действительно провела с Джилом Лейном весь вечер, вплоть до полуночи?

Лиз прикусила нижнюю губу. Она явно была расстроена.

— Ну, может, я немного преувеличила, Эл. Я действительно обедала вместе с ним в его квартире! Но около половины девятого ушла. Ему нужно было еще поработать, и он сказал, что не сможет сосредоточиться, если я буду рядом. Поэтому я вернулась домой и занялась хозяйственными делами. Но едва я улеглась в постель, мне позвонила Айрис Мерсер.

— И тут ты натянула первое попавшееся платье, оказавшееся тем самым диковинным бисерным туалетом, и помчалась ко мне? — съязвил я.

Лиз нерешительно улыбнулась:

— Просто я хотела произвести на тебя впечатление.

— А также создать видимость, что, только что вернувшись домой с позднего обеда, не успела переодеться?

— И это тоже, — тихо согласилась она.

Я позволил паузе несколько затянуться, а Лиз между тем тактично покраснела.

— Лейн и Ллойд, похоже, странная парочка, — задумчиво проговорил я. — Ни за что бы не подумал, что они ладят друг с другом.

— Наверное, из них получились хорошие партнеры именно потому, что они противоположные натуры, — сказала она — в ее голосе чувствовалось облегчение от того, что я поменял тему разговора. — У Джила блестящий творческий ум, но он терпеть не может прорабатывать детали. Херман хороший администратор, очень упорный, работает как зверь. Оба они интуитивно чувствуют, когда между ними назревает стычка, и искусно избегают ссоры. В этом залог продуктивности их отношений.

— В наше время, когда ветры перемен постоянно меняют направление, — с важным видом заявил я, — единственные рентабельные отношения — чисто прагматические. Ты согласна?

— Полностью согласна! — с энтузиазмом подтвердила она. — Сложная структура человеческого общения так хрупка! Никто не может позволить… — Она с подозрением уставилась на меня. — Ты меня разыгрываешь!

— Не стану отрицать, — признался я. — Иначе у нас назреет стычка и я так и не попробую твое замечательное фондю.

— Прекрасно, — улыбнулась Лиз, — я поняла. Иду на кухню. Это не займет много времени, но все равно чувствуй себя одиноким, пока меня не будет.

Фондю было грандиозным, а импортное «Шабли» стоило тех денег, что были за него уплачены. К тому моменту, когда мы закончили пир и вернулись на диванчик, изрядно нагрузившись напитками, я был уже полностью осведомлен о подробностях жизни работника рекламного агентства, ведающего счетами клиентов.

— Ты распоряжаешься счетом президента «Корпорации точного приборостроения» Хиллбранда? — спросил я.

— В общем, да, — ответила Лиз. — Если случается что-то важное, например, клиент недоволен или агентство пытается подкинуть клиенту новую идею, тогда за дело берутся партнеры, Джил и Херман. Так что если говорить о счете Хиллбранда, я — высокооплачиваемая девочка на побегушках!

— Как тебе Хиллбранд?

— По-моему, с ним все в порядке. — Она пожала плечами. — Немного странный. Особенно когда начинает разыгрывать из себя Большого Папу и давать ненужные советы насчет личной жизни. Я всегда делаю вид, будто я чиста и непорочна, как только что выпавший снег. И пару раз у меня возникало ощущение, словно он во мне немного разочарован. Возможно, подобные люди, одержимые заботой о моральной чистоте других, тем самым сублимируют свое собственное половое влечение.

— Глубокая мысль, — согласился я. — Если хочешь, я покажу ему эти четыре фотографии и понаблюдаю за его реакцией.

Лиз вздрогнула от притворного ужаса.

— Только попробуй! Это одним махом уничтожит все проклятущее агентство! А я девушка, любящая комфорт.

— Лейн не женат? — предположил я.

— Только не Джил. Как я уже говорила перед обедом, он, по-моему, неравнодушен к лицам обоего пола. А может, он кастрат. Наши отношения с самого начала были абсолютно бесполыми.

— Ты когда-нибудь встречала агента Гленна?

— Лероя Дюма? — с отвращением произнесла она. — Маленькая гадина! Только один раз, когда, действуя согласно инструкциям Гленна, я отправилась в галерею и купила эту мерзкую мазню за две тысячи долларов.

— Где ты ее повесила? — лениво поинтересовался я.

— Нигде, — промурлыкала она. — Первое, что я сделала, вернувшись в тот день домой, это разрезала ее на мелкие кусочки и спустила в унитаз! — Лиз откровенно зевнула. — Знаешь что, Эл? Ты начинаешь нагонять на меня скуку.

— Что ж, я отправлюсь домой, как только допью свой стакан, — проворчал я.

— Я не это имела в виду, — быстро сказала она. — Твои разговоры начинают мне надоедать. Что нам нужно в данный момент, так это сменить тему. Возможно, музыка поможет.

Она подошла к проигрывателю и не спеша выбрала пластинку. Когда Лиз вернулась к диванчику, из проигрывателя уже доносился страстный звон струн.

— Еще один вопрос перед тем, как закончить разговор, — твердо сказал я. — Ллойд знает о связи своей жены с Торпом и о вашей, кстати, тоже. Он знает также и об Айрис Мерсер, чей муж является персональным помощником Хиллбранда и его фаворитом. Он наверняка обо всем расскажет своему партнеру.

— Ну и что? — холодно поинтересовалась она.

— А то, что мне нужна услуга. Я хочу узнать, как Лейн отреагирует на плохие новости.

— Ладно, — согласилась Лиз, — я расскажу тебе, когда узнаю. Это так важно?

— Я не уверен, что это важно, — искренне признался я. — Но сегодня днем я наблюдал за реакцией Ллойда. Было бы интересно выяснить, как поведет себя его партнер.

— Это был последний вопрос? — после небольшой паузы спросила она.

Я утвердительно кивнул.

— Я рада, что мы наконец покончили с допросом! — Подняв руки над головой, Лиз сладко потянулась и откинулась на подушки. — Как тебе нравится мой выбор музыки?

— Слащавая!

— Что ж, по крайней мере ты не можешь сказать, что я не пыталась направить нашу беседу в другое русло, любитель серьезных разговоров! Теперь твоя очередь.

— Какую же ты хочешь тему для беседы? — вежливо поинтересовался я.

— Что-нибудь другое! — Она томно застонала. — Я сыта по горло шантажом и убийством. Говори о чем угодно, Эл, но пусть тема будет волнующей и соблазнительной!

— Ладно, — согласился я. — Ты носишь что-нибудь под комбинезончиком?

Ее умные глаза сосредоточенно изучали мое лицо.

— Ты считаешь этот вопрос волнующим и соблазнительным? — в конце концов спросила она.

— В ожидании ответа я готов сойти с ума, — убежденно заявил я.

Брюнетка прикусила нижнюю губу, и в ее глазах загорелся похотливый огонек.

— Может, и правда ты страстно желаешь моего тела, Эл?

— Мое вожделение огромно, Лиз, — подлил я масла в огонь.

— Ты не просто желаешь женщину, а желаешь именно меня?

— Ты читаешь мои мысли! — все больше распалялся я.

— В таком случае, — промурлыкала она, — я отвечу на твой вопрос.

— Я просто счастлив, — огрызнулся я. — Еще десять секунд, и я вообще забуду, о чем, черт побери, я тебя спрашивал!

— Смотри, вот он, ответ, — пробормотала она.

Брюнетка поднялась с диванчика, медленно повернулась и, изогнувшись, потянулась к «молнии». Я вскочил так стремительно, будто диван был трамплином, и расстегнул «молнию» на ее спине сверху до самой поясницы. Затем я стянул комбинезон с ее плеч и освободил ей руки. Она с готовностью стянула платье дальше вниз. Я подождал, пока девушка выпутается из платья, а затем, взяв ее за руки, повернул к себе лицом. Затем взял в ладони ее красивую полную грудь, приподнял и крепко сжал. Ответ на мой вопрос был ошеломляющим. Она судорожно вздохнула, отвела мои руки в стороны и упала в мои объятия. Ее губы были мягкими и податливыми, а язычок сразу же отправился на разведку. Скользнув руками по ее бедрам, я стиснул упругие ягодицы. Мы стояли вроде как сросшись друг с другом довольно долго.

— В этот момент, Эл Уилер, — хрипло произнесла она, откинув голову назад, — твоя цель должна быть однозначной. Никакой двойственности!

— А рентабельные отношения должны быть прагматичными, — добавил я. — Ты согласна?

— Еще бы! — нежно прошептала она. — Но я тем не менее настаиваю на том, что сложная структура человеческого общения такая хрупкая, — я почувствовал, как она начала ритмично крутить попкой, — что нам следует направиться в спальню.

— Лучшего места для очной ставки нам не найти, — радостно согласился я. — Один чисто прагматический вопрос?..

— Спальня слева! — понимающе ответила она.

Глава 6

— Лейтенант! — Когда я входил в контору шерифа, передо мной возник Полник. Вид у него был столь решительный, что мне понадобился бы, как минимум, взвод охраны, чтобы убрать его с дороги.

— Сержант, — вежливо откликнулся я.

— Эта миссис Мерсер, та, которую вы велели проводить домой и выяснить, настоящая ли она миссис Мерсер и действительно ли это ее дом…

— Я помню, — подбодрил я его.

— Это она и есть. И она действительно там живет, — мрачно произнес он. — Но вы ошиблись, лейтенант!

— Ошибся? — Я тщетно пытался понять, о чем он, черт побери, толкует. Но мне это не удалось.

— Вы сказали, что мне потребуется патрульная машина, чтобы забрать меня. — На его физиономии кроманьонца[10] появилось точно такое же агрессивное выражение, как у его далекого предка, когда тот смотрел на своего собрата, промахнувшегося и не убившего спящего бронтозавра. — Мы не пробыли в доме и пары минут, как она начала вопить во всю глотку. Мне пришлось вызвать машину из ближайшей аптеки!

— Возможно, она немного нервничала или была расстроена? — пустил я пробный шар. — Когда миссис Мерсер начала вопить?

— Когда я начал проверять, действительно ли она настоящая миссис Мерсер. Та, что на портрете, или просто подделка, — проворчал он. — Может, вы этому и не поверите, лейтенант, но я многому научился, работая вместе с вами. Метод исключения, и все такое!

— И дедукция тоже, без сомнения! — восхитился я.

— И все это вы используете при работе с дамами, — согласился он. — Так почему же это не сработало с миссис Мерсер?

Я вспомнил, что в разговоре с Полником хитрость состоит в том, чтобы извлечь из этой словесной трясины ключевое слово. Оно-то и может привести вас к пониманию того, о чем, собственно, идет речь. Я вздрогнул, когда ключевое слово дошло до моего сознания.

— Портрет?

— Какой портрет? — нервно осведомился он. — Я не вижу никакого портрета, лейтенант!

— Ты сказал, что хотел проверить, действительно ли она настоящая миссис Мерсер, та, что на портрете. — Я одарил его безжизненной улыбкой. — На внутренней поверхности ее левого бедра должна быть родинка.

— Вы попали в точку, лейтенант, — просиял сержант.

— И как только ты задрал ей юбку, она начала вопить во все горло?

— На ней не было юбки, лейтенант, — снисходительно поправил он. — Она была в брюках.

Я мысленно взвыл и внезапно успокоился.

— Она была в брюках? — медленно повторил я.

— Я только начал их стягивать, как она начала орать и царапаться как сумасшедшая. — Полник беспомощно пожал плечами. — Вдобавок чисто случайно я зацепился пальцами за ее трусики!

— Я бы не стал волноваться, сержант, — пробормотал я. — Случайность может произойти в любой момент, и я полагаю, в тот момент миссис Мерсер была слегка навеселе.

— Все равно, у нее не было никакой причины бить меня коленом в пах, лейтенант. Я только выполнял свой долг.

— Ты прав, — медленно произнес я. — Беда некоторых женщин заключается в том, что они просто не понимают всю привлекательность метода исключения.

— Наверное, вы правы, лейтенант, — глубоко вздохнул Полник, — Некоторые дамы никак не могут сообразить, что у тебя наилучшие намерения. А вдобавок начала звать полицию. Вот это да! Меня еще никогда так не унижали!

— Ты ничего нового не обнаружил, когда осматривал дом Торпа? — быстро спросил я.

— Ничегошеньки, лейтенант, — сокрушенно признался он. — Я провел там весь день. Единственное, чего мне удалось добиться, так это неправильного номера…

Я почувствовал, что у меня снова голова пошла кругом.

— Неправильного номера? — как можно спокойнее повторил я.

— Около трех часов дня зазвонил телефон, и я решил схитрить, — охотно пояснил сержант. — Поэтому, подняв трубку, я просто сказал: «Хэлло!» — и ни слова о том, что я полицейский.

— Ты быстро сообразил, — одобрил я.

— Все это было ни к чему, — тяжело вздохнул Полник. — Просто какая-то дама хотела поговорить с каким-то парнем по имени Гарсиа.

— Что она в точности сказала? — нетерпеливо спросил я.

— Что-то вроде: «Это ты, Гарсиа?» Потом она расхохоталась, как будто выдала нечто действительно смешное! Я сказал, что она ошиблась номером, и повесил трубку.

Я подавил желание послать этого болвана в нокаут.

— Какой у нее был голос?

Он тупо уставился на меня.

— Это была дама, лейтенант. У них у всех одинаковые голоса, выше, чем у мужчин, верно?

— Не понимаю, как я мог об этом забыть, — огрызнулся я.

— Вы уверены, что хорошо себя чувствуете, лейтенант? — с беспокойством осведомился Полник. — За последние пять минут вы уже во второй раз что-то забываете. Вы даже не вспомнили, что на миссис Мерсер были брюки!

— Должно быть, я похож на нее, — процедил я сквозь зубы. — Мы помним только важные вещи вроде твоих зацепившихся пальцев!

Возможно, именно выражение моего лица заставило беднягу быстро отступить в сторону, и я смог пройти в контору. Аннабел Джексон взглянула на меня из-за своего стола и сочувственно улыбнулась.

— Он старается изо всех сил, — заметила она. — Вам просто не повезло, что вы встретились с ним в самом начале рабочего дня.

Я достал сигарету и только с третьей попытки зажег спичку.

— Если бы удалось убедить шерифа, что нам крайне необходимо послать кого-нибудь на Аляску проверить среднюю толщину снежного покрова!

— Лучше бы вы не упоминали о шерифе! — Аннабел скорчила гримасу. — Вчера, вернувшись в контору, он сразу начал орать. Требовал ответа, где вас носит весь день.

— Ну а сегодня утром? — поинтересовался я.

— То же самое! — махнула рукой секретарша.

— Очевидно, мне самому следует отправиться на Аляску, а оттуда по телефону убедить его, что это жизненно необходимо, — удрученно пробормотал я.

— Вчера было просто обычное представление, — сообщила Аннабел. — Но сегодня утром он получил счет за ремонт фар вашей машины… Эл, я на вашем месте не стала бы уезжать на Аляску, шеф непременно ухватится за эту возможность оставить вас там навсегда!

— Уилер! — От вопля шерифа в окнах зазвенели стекла. — Зайдите ко мне!

Когда я с опаской просунулся к нему в кабинет, все его шесть подбородков тряслись от неудержимой ярости. Вздувшиеся вены превратили его лоб в рельефную карту плато Аламр, а щеки пылали закатом на Гавайях. Я бочком придвинулся к ближайшему стулу и опустился на краешек.

— В следующий раз, когда купите модный иностранный автомобиль, — пытаясь сдержаться, произнес он, — не думайте даже закрепить его за этим учреждением!

— Как только я появился возле дома Торпа, кто-то выстрелами выбил мне фары, — как можно миролюбивее проговорил я. — Так что это случилось при исполнении служебных обязанностей, шериф!

— Если когда-нибудь мне попадется тот, кто это сделал, я задушу его голыми руками! — скрипя зубами, пообещал шериф Лейверс.

— Ценю вашу заботу, сэр, — поблагодарил я.

— Вопиющая уголовная небрежность! — заорал он. — Тратить хорошие патроны на пару паршивых фар, когда можно избавить округ от самого тяжкого финансового бремени, влепив пулю вам между глаз!

— Я сделаю все, что в моих силах, на благо округа, — возразил я, безмятежно улыбаясь. — Чищу свой значок в свободное от работы время, и все такое. Конечно, мой вклад несравним с тем, что делаете вы, проводя служебное время на поле для игры в гольф, шериф.

— Может, ты мне расскажешь, наконец, о деле Торпа, — огрызнулся он. — Прежде чем я задушу тебя голыми руками!

Я кратко изложил шефу все факты, опустив незначительные подробности, вроде моей ночевки в квартире Лиз Нил. После того как я закончил, шериф, совершенно ошарашенный, потянулся за сигарой.

— Так вот, Уилер, позвольте мне сообщить, что я не понял ни единого треклятого слова! — Сквозь клубы густого вонючего дыма он свирепо уставился на меня налитыми кровью глазами. — Поэтому давайте-ка упростим! Какого прогресса в этом деле вы добились за тридцать шесть часов, прошедших после убийства? Между прочим, я ценю ваш энтузиазм и то, что вы так быстро вернулись ко мне! — съязвил он. — Однако что, черт подери, вас так задержало? — прогремел он уже серьезно.

— Мы установили, что Торп был шантажистом, — медленно произнес я. — Полагаю, это могло послужить мотивом для его убийства. Художника могла убить одна из жертв его шантажа или кто-то близкий к этому кругу.

— Например? — проворчал он.

— Здесь у нас загвоздка, — признал я. — Никогда в жизни не встречал столько подозреваемых без всяких признаков алиби! Торпа мог убить любой: Дюма, Лиз, Нил, Натали Ллойд или ее муж. — Я беспомощно пожал плечами. — Конечно, если забыть о неизвестной длинноволосой блондинке на портрете. Или о каком-то покупателе картин Джоне Смите, которого тоже несомненно шантажировали. Ведь он выложил в галерее Дюма четыре тысячи долларов за безвкусную мазню Торпа!

— А что ты думаешь о жене Мерсера? — вкрадчиво спросил шериф.

— Когда кто-то высадил мои фары, она стояла прямо передо мной, — заметил я. — Возможно, у Айрис Мерсер был сообщник, но все равно, на мой взгляд, во всем этом нет никакого смысла.

— Ну а ее муж?

— Он чист. Дежурный сержант звонил в Детройт. Там ему подтвердили, что муж миссис Мерсер тем вечером зарегистрировался в своем отеле.

— А на следующее утро подтвердили обратное, — проскрипел шериф. — Если бы вчера ты удосужился выкроить минутку и заглянуть в офис, ты бы сам все узнал!

— Я был в офисе около трех часов дня, — извиняющимся тоном проговорил я. — Простите, что разминулся с вами, шериф. Но я не мог ждать, когда вы закончите партию в гольф. — Лейверс резко изменился в лице. Казалось, он вот-вот взорвется, а кому, черт побери, охота погибать от извержения Лейверса?! — И что же произошло?

— Полицейские Детройта наведались в отель. Дежурный портье сообщил, что Мерсер уже зарегистрировался, — нервно проворчал еще не остывший от гнева шериф. — Тогда на следующее утро они решили перепроверить. Оказалось, что ночной портье перепутал имена: в тот же вечер в отеле зарегистрировался парень по фамилии Морта.

— Так что же случилось с Хэлом Мерсером? — в недоумении спросил я.

— Вот в том-то и вопрос! — воскликнул шериф. — В Детройте он пока что не объявился. Иначе бы нам тотчас же позвонили. Со вчерашнего утра наблюдают за его домом. Но и там он тоже пока не показывался.

— Может, его жена что-нибудь знает? — пробормотал я.

— Есть только один способ выяснить это, — рявкнул Лейверс. — Пойти и спросить ее!

— Спасибо за подсказку, шериф, — пробормотал я. — Отправлюсь прямо сейчас.

— У меня для тебя есть другое великолепное предложение. — Бархатный голос шефа остановил меня почти у самой двери. — Если тебе все еще интересно, кто такой Джон Смит, уплативший четыре тысячи долларов за мазню Торпа, почему не спросить у Дюма? — Тут он заорал во всю глотку. — Это он продал чертову картину, ведь правда?

Я быстро закрыл за собой дверь.

— Несколько минут назад тебе кое-кто звонил, — холодно сообщила Аннабел. — Некая мисс Нил. Просила, чтобы ты связался с ней как можно скорее. По-видимому, ей это крайне необходимо. — Секретарша ехидно усмехнулась. — Может, она что-то оставила прошлой ночью в твоей квартире?

— С чего ты взяла? — слабым голосом запротестовал я.

— Ты бы слышал ее тон! — Аннабел рассмеялась, и в этом смехе послышался скрежет стали. — Значит, так. Она звонит тебе. Я беру трубку. Как женщина, она немедленно проникается подозрениями к другой женщине, работающей с тобой в одной конторе. Поэтому, произнося твое имя, она интонацией ясно дает понять о своих особых с тобой отношениях!

— И все это ты почерпнула из одного-единственного телефонного разговора? — недовольно буркнул я.

— Ты всего лишь мужчина. И к тому же, надо сказать, не самый яркий представитель своего племени! — усмехнулась Аннабел. — Так что тебе просто не дано понять. Я записала ее номер в твой блокнот. Звони. Если, конечно, у тебя хватит сил поднять трубку после разгульной ночи.

Я убедился, что не дождусь сочувствия от Аннабел. Поэтому, усевшись за свой стол, я набрал номер, записанный в блокноте, и, услышав голос телефонистки с коммутатора, попросил соединить с мисс Нил.

— Лиз Нил слушает. — Голос в трубке звучал отрывисто и деловито.

— Это Эл Уилер, — представился я.

— Не тот ли Эл Уилер, с которым я завтракала сегодня утром? — игриво спросила она.

— Тот самый, — невозмутимо подтвердил я. — Сколько у нас с вами состоялось очных ставок прошлой ночью?

— Я считаю, что леди неприлично вести подобный счет. — Она хрипло рассмеялась. — Конечно, практичность сама по себе вещь хорошая. Но наступает момент, когда изысканность — непременное условие страстных отношений — берет верх. Ты согласен со мной?

— Я думаю, в жизни каждого должны присутствовать подобные моменты, — откликнулся я. — Как ты провела сегодняшнее утро?

— Ужасно! — Голос вдруг стал серьезным. — Просто рухнули небеса, когда Херман Ллойд все рассказал Джилу. Лейн прямо полез на стенку и до сих пор с нее не спустился! Он собирается предъявить иск Херману за беспричинный развал агентства. А меня собирается не только уволить, но и позаботиться о том, чтобы я не смогла устроиться больше ни в какое агентство!

— Как я понимаю, теперь ничто не мешает мне наведаться в твою контору, — заключил я.

— Я была бы рада, Эл, если бы ты приехал, — тут же отреагировала она. — Так приятно именно сейчас увидеть дружеское лицо.

— Мне нужно еще кое-что сделать, — сказал я. — Но я приеду, как только освобожусь.

— Буду ждать, — с надеждой откликнулась она.

По дороге к машине я прихватил Полника и посадил его на место пассажира. Всю дорогу он держался с полнейшей невозмутимостью и встрепенулся, только узнав дом, перед которым я затормозил.

— Лейтенант… — По лицу сержанта пробежала судорога. — Это же здесь живет ваша ненормальная Мерсер!

— Знаю, — подтвердил я. — Мы собираемся задать ей несколько вопросов по делу.

— Но когда она увидит меня, то снова примется орать во все горло! Это уж точно! — взволновался Полник.

— Вот почему я и взял тебя с собой, — мягко объяснил я. — При твоем виде она потеряет голову.

Как только я позвонил в дверь, Полник попытался спрятаться за моей спиной. Айрис Мерсер почти сразу же открыла входную дверь. Она встретила меня холодным взглядом. На хозяйке ладно сидело темно-синее платье, его подол заканчивался широкой белой лентой. Платье было очень коротким, и я про себя с удовлетворением отметил, что шокирующее влияние Полника от этого усилится.

— Что вам нужно, лейтенант Уилер? — ледяным тоном осведомилась она.

— Мы хотели бы задать вам несколько вопросов, — объяснил я.

— Мы? — Она глянула поверх моего плеча, и глаза ее чуть не вылезли из орбит. — Держите этого насильника подальше от меня, слышите! — Блондинка чуть не задохнулась от возмущения. — Он набросился на меня тогда ночью! Хотел сорвать с меня одежду!

— Уверен, что вам это показалось, — снисходительно произнес я. — Тем более, что вы были слегка не в себе после того, как обнаружили труп Торпа, и все такое. Сержант Полник — один из самых уважаемых во всей округе офицеров полиции.

Я шагнул к ней, и Айрис с выражением ужаса на лице быстро отступила в прихожую. Когда же прикрытая сержантом Полником дверь щелкнула, в глазах блондинки я прочел отчаяние.

— Где Хэл? — резко спросил я.

— Хэл? — Она непонимающе смотрела на меня. — В Детройте, конечно. Ваша контора проверила это той ночью.

— Они получили неверную информацию, — холодно сообщил я. — На следующее утро позвонили из полиции Детройта. Вашего мужа не было в этом отеле.

— Тогда где же он? — растерянно спросила она.

— Я думал, что вы сможете рассказать нам об этом, — жестко сказал я.

— Я не знаю. — Тело блондинки начала бить дрожь. — О Боже! Может, вы угадали тогда. Он так и не улетел в тот вечер!

— А может, вы знали, что он и не собирается улетать? — намекнул я. — Вы вместе могли все спланировать. Покончив с формальностями в аэропорту, он вернулся в машину, и вы отправились в дом Торпа. Хэл убил его, затем позвонил в контору шерифа и анонимно сообщил об убийстве. Как только вы заметили фары моей машины, он выключил в доме свет и вышел в темноту с винтовкой. Вы с воплями помчались ко мне, а он, расстреляв мне фары, создал вам алиби.

— Нет! — Закрыв лицо руками, женщина начала судорожно всхлипывать. — Это все неправда! От первого до последнего слова. Если Хэл не объявился в Детройте, значит, с ним что-то случилось. — Она отняла руки от залитого слезами лица: ее глаза напоминали большие голубые лужи. — Как все ужасно! — прошептала она.

— Мне кое-что известно, — заявил я. — Ваш муж — личный помощник Хиллбранда, а старик — фанатичный пуританин во всем, что касается моральной чистоты связанных с ним людей. Попадись ему на глаза ваше обнаженное изображение, Хэла бы тотчас уволили!

— Мужу ничего не могло быть известно об этом портрете, — захныкала Айрис. — Я сама о нем ничего не знала до тех пор, пока той ночью вы не показали мне ту картину! Вы помните, я говорила, что Гленн демонстрировал мне только наброски.

— Ну хорошо. — Я картинно пожал плечами. — Предположим, я поверю, что вы с Хэлом невиновны в убийстве Торпа. Однако ваш муж так и не появился в отеле в Детройте. И уже почти двое суток его нигде не могут найти. Вы считаете, с ним случилось что-то ужасное?

— Я имела в виду, — запинаясь произнесла блондинка, — что Хэл мог попасть в аварию или что-то в этом роде.

— Вы отъявленная лгунья! Может быть, ваш муж сейчас в опасности? Может, его тоже убили, как и Торпа? Но вы не даете нам ни малейшего шанса попытаться спасти его! — Я окинул женщину презрительным взглядом. — Что же вы за человек?

Айрис лихорадочно схватилась за ворот своего платья.

— Хэл слишком много выпил в аэропорту, — дрожащим голосом сказала она. — Он боится летать, но никогда и никому в этом не признается. Наверное, тогда алкоголь развязал ему язык, и он начал хвастаться передо мной.

— Чем хвастаться? — нетерпеливо проворчал я.

— Хэл говорил, как все эти годы он ненавидел работать на Хиллбранда. Но теперь, мол, все будет по-другому…

— Почему по-другому?

— Я не могла ничего понять, — продолжала Айрис. — Хэл все время со смехом повторял, что я не должна волноваться, уж теперь-то он прижмет Хиллбранда. Я просила его, чтобы он все объяснил. И в конце концов муж сказал, что скоро сообщит мне кое-что. А я уж и сама смогу все понять к тому моменту, когда он вернется из Детройта. И тут он наговорил кучу всякой чепухи!

— Например?

— Что-то вроде того, что он нашел человека, который никогда не существовал, и связал его с девушкой, которой никогда не было и не будет. Это такая комбинация, сказал он, до которой никто не додумается!

— Что еще? — спросил я.

— Говорил, что он обязан всем этим могуществу рекламы. — Айрис медленно покачала головой. — Я решила, что все это пьяная болтовня — из-за большого количества спиртного, которое он выпил. Я не рассказала вам об этом, лейтенант, по той единственной причине, что я даже не подумала… — По ее лицу снова потекли слезы. — Но вот оказывается, что он так и не добрался до Детройта!

— Ладно, сержант, — обратился я к Полнику, — ты можешь подождать в машине.

— Конечно, лейтенант! — с благодарностью отозвался он и быстренько удалился.

— Вы должны понять, как мыслил сержант и почему он так действовал. А это не просто! — начал я объяснять плачущей блондинке. — Я велел ему проводить вас домой и удостовериться, что вы настоящая миссис Мерсер. Сержант видел в доме Торпа портрет миссис Мерсер в обнаженном виде и решил, что существует единственный способ проверки. Если у вас имеется родинка на внутренней поверхности левого бедра, как у той женщины на портрете, значит, вы и есть настоящая миссис Мерсер.

— Так вот почему он вдруг схватил меня и начал стаскивать с меня брюки! — Прислонившись спиной к стене, женщина залилась истерическим смехом.

— Как я уже говорил, — улыбнулся я, — вы должны по достоинству оценить его мыслительный процесс!

Айрис перестала смеяться.

— Ну а что же с Хэлом, лейтенант?

— Мы сделаем все, что в наших силах, чтобы его найти. — Я попытался придать своему голосу уверенность. — Если с ним что-то случилось, мы скоро об этом узнаем.

— Вот еще что, — хмуро добавила блондинка. — Я обнаружила это только час назад, когда вошла в его кабинет, чтобы вытереть пыль. На стене отсутствует одна из его охотничьих винтовок!

Глава 7

Окинув взглядом приемную рекламного агентства, я решил, что ее интерьер вполне бы одобрила та худышка из галереи Дюма. Комната напоминала студию авангардистов, где создаются яркие, футуристические образы, которые должны привлекать потенциальных клиентов. Я самодовольно подумал, что если хочешь проникнуть в самую суть рекламного бизнеса, то нужно в первую очередь переспать с исполнительным бухгалтером.

— Пройдите, пожалуйста, в кабинет мисс Нил, — медовым голосом произнесла секретарша. — Прямо по коридору, третья дверь налево.

— Благодарю, — откликнулся я и тут же врезался головой в свисавшую с потолка металлическую конструкцию, которая, похоже, была изготовлена из спинных плавников старого марлина[11].

— Осторожнее! — в волнении воскликнула секретарша. — Это подлинный Крага!

— А вы меня не дурачите? — раздраженно проворчал я. — Я было решил, что это декоративная мухоловка.

Осторожно выбирая путь, я добрался до кабинета Лиз. Переступив порог комнаты, я несколько удивился, увидев мисс Нил в строгом шелковом костюме сидящей за огромным полированным столом. Сбоку в глубоком кресле расположился Херман Ллойд, а Джил Лейн стоял ко мне спиной и глядел в окно.

— Входи, Эл, — мрачно пригласила Лиз. — Добро пожаловать в морг.

— Не знаю, какого черта ты все это затеяла, Лиз! — Ллойд сердито взглянул на меня. — При второй встрече этот тип кажется еще большим идиотом, а я считал, что это невозможно.

— Рехнуться можно, — заметил Лейн, не оборачиваясь. — Когда я встретил его вчера вечером в квартире Лиз, я решил, что это ее таинственный незнакомец, а оказывается, это грозный коп!

— Не обращай внимания на оскорбления, Эл, — слабо улыбнулась Лиз. — Дело в том, что сейчас они немного не в себе.

— Если бы только сейчас, — невозмутимо заметил я.

Лейн резко обернулся, его голубые глаза гневно сверкали.

— А кто, черт побери, не свихнется в подобной ситуации! После того, что я услышал сегодня утром! Убивают какого-то сумасшедшего художника, а на трупе оставляют четыре его картины. Четыре обнаженных портрета с тщательно выписанными деталями! На одном изображена Лиз, на другом — жена Хермана, на третьем — жена Хэла Мерсера, личного помощника самого Хиллбранда. — Он громко застонал. — Если Джадсон Хиллбранд хоть краем уха услышит об этом, мы тут же очутимся на улице! — Джил Лейн глубоко вздохнул. — И никогда больше не сможем заниматься рекламой!

— По моим подсчетам, ты говоришь это уже в десятый раз, — заметила Лиз.

— Ты уволена! — завопил он.

— Я это слышу тоже в десятый раз. — Брюнетка тихо вздохнула. — Джил, ты бы подумал для разнообразия о каком-нибудь конструктивном предложении!

— Нельзя обвинять всех этих женщин, — вмешался Ллойд. — Они не могли знать, что этот мерзавец Торп задумал использовать картины, чтобы шантажировать их. Тем более они не могли знать, что кто-то его убьет и оставит портреты на трупе!

— Я благодарен тебе, Херман, за твою чуткую и ясную позицию в этом деле, — тихо произнес Лейн. — Ты не злишься на свою жену за то, что она позировала художнику обнаженной. Ты даже стараешься не обращать внимания на ее любовную связь с Торпом. Ты взбесился только потому, что портрет Натали лежал на трупе, а все полицейские глазели на него!

Ллойд побагровел.

— Послушай, Джил, — с яростью прошипел он, — я не собираюсь выслушивать это ни от кого, даже от тебя!

— Тебе придется еще многое выслушать от меня, приятель! — злобно огрызнулся Джил.

С каким-то хищным рычанием Ллойд выбрался из кресла и медленно, вразвалку направился к Лейну.

— Херман! — взвизгнула Лиз. — Ради Бога, не надо!

— Либо Джил возьмет назад свои слова, либо я убью его, — притворно мягким тоном произнес Ллойд.

Лейн с отвращением отмахнулся.

— Беру свои слова обратно, Херман, извини меня. Лиз права, скандал нас ни к чему не приведет. Но, черт подери, я не могу придумать ничего конструктивного в этой дьявольски запутанной ситуации!

— Возможно, нам поможет, если лейтенант удосужится поймать убийцу? — Лейн перенес свой гнев с партнера на меня. — Учитывая расходы налогоплательщиков, мы вправе рассчитывать на эффективную работу органов охраны правопорядка!

— Знакомая песня, — тихо вздохнул я. — По-моему, то же самое я слышу каждый раз, когда начинаются окружные выборы.

— Очевидно, Херман слегка перегнул палку, — вкрадчиво произнес Лейн, — но его можно понять. Как идет ваше расследование?

Я обратил внимание на его тон. Он был таким же, как и прошлым вечером в квартире Лиз. Мне уже тогда что-то в нем не понравилось, что-то беспокоило. Сейчас это беспокойство стало еще сильнее, но я не знал почему.

— Если бы кто-нибудь смог представить приличное алиби, — широко развел я руками. — Но никто не удосужился состряпать ничего подходящего. В ночь убийства, например, каждый из вас троих был один…

— Я могу понять вашу точку зрения, Эл, — сочувственно улыбнулся Лейн. — Но, безусловно, расследование не может целиком опираться на алиби?

— Конечно, существует еще и мотив, — согласился я. — Беда в том, что когда убивают шантажиста, то у целой толпы людей имеется вполне достаточный мотив.

— Вы выиграли, Уилер! — усмехнулся Ллойд. — Все, что касается убийства, выше моего понимания. И вы это знаете!

— Успокойся, Херман. Не прошло еще и двух суток с тех пор, как был обнаружен труп. Ты же не думаешь, что Эл — волшебник! — понимающе улыбнулся мне Лейн.

— Здесь нужен грамотный полицейский, — проворчал его партнер.

— Мне наплевать на то, что ты думаешь, Ллойд, — весело заметил я. — Но чтобы найти твою жену, пришлось поработать головой и ногами. Хотя проще было бы предоставить газетчикам ее фотографию в обнаженном виде и предложить опубликовать ее на первой странице!

Херман побледнел.

— Я, э-э-э, извините, лейтенант, — пробормотал он. — Я просто не подумал.

— Эл, есть ли шансы замять дело, если вы поймаете убийцу? — нетерпеливо спросил Лейн.

— Все зависит от того, признается ли он, — ответил я. — Тогда шансы будут несколько лучше, чем сейчас.

Джил поспешно кивнул.

— Можем ли мы чем-то помочь? — Он отстучал пальцами резкое стаккато. — Я хочу сказать, если вы уперлись лбом в одну точку, то, может быть, стоит оглянуться вокруг? Один из нас мог бы выдать какую-нибудь дикую идею, вдруг она что-то даст?

— Шерлок Лейн! — сухо заметила Лиз. — Сыщик-молния: намекните ему, подождите тридцать секунд — и вот уже готов ответ!

— Если бы ты и остальные глупые коровы не выставляли напоказ свои отвислые груди и толстые задницы, мы не оказались бы в безвыходной ситуации, — зло прокомментировал Лейн. — Может, моя идея и дикая.

Но не считай себя слишком умной, Лиз. Все, что ты можешь предложить, — это твое тело, то есть попросту кусок сырого мяса.

— Приятно услышать это от тебя, Джил, — обиженно прошептала она. — Ты очень здорово разложил все по полочкам и избавил меня от всяких сомнений. Теперь я уверена, что ты гомик!

Лейн застыл, прижав руки к бедрам, конвульсивно сжимая и разжимая кулаки. Ллойд с беспокойством наблюдал эту сцену, потом перевел взгляд на меня.

— Рассчитывайте на нас, лейтенант, — серьезно сказал он. — Рассчитывайте на нас.

— Один вопрос, — обратился я к присутствующим. — Кому-нибудь известно, чем должен был заниматься в Детройте Хэл Мерсер?

— Я даже не знал, что он там был, — мрачно отозвался Ллойд.

— Старик Хиллбранд послал туда своего личного помощника с инспекцией, — объяснила мне Лиз. — Обычная проверка. С тех пор как Джадсон обосновался на Западе, он не перестает волноваться о состоянии дел на Восточном побережье!

— Это важно, Эл? — Лейн, взяв себя в руки, говорил спокойно. Но дрожащие пальцы все же выдавали с трудом сдерживаемую ярость.

— Не думаю, — ответил я. — Вот только он улетел самолетом в тот же вечер, когда был убит Торп. Любопытное совпадение. — Я посмотрел на Лиз. — Хочешь позавтракать со мной?

— Спасибо, Эл, — благодарно улыбнулась брюнетка. — Идиотство, конечно. Но по какой-то непонятной причине я буду чувствовать себя предательницей, если сейчас покину эту крепость.

— Конечно, — с пониманием кивнул я. — Еще увидимся.

— Вы будете поддерживать с нами связь, лейтенант? — озабоченно спросил Лейн. — Мы просто будем сидеть здесь, терзая себя и друг друга, пока не услышим вас.

— Если что-нибудь прояснится, дам вам знать, — пообещал я.

— Спасибо, дружище! — Он сказал это почти искренне.

— Да, еще раз спасибо, лейтенант, — застенчиво улыбнулся Ллойд. — Полагаю, если кто-то и вел себя глупо, так это был я.

Я поспешно вышел из кабинета. У меня было такое впечатление, что еще немного — и мы все, рыдая, бросимся друг другу в объятия и примемся рассказывать историю своей жизни от колыбели до могилы. Секретарша, безупречно одетая и причесанная платиновая блондинка, с одобрением наблюдала, как я на этот раз благополучно миновал металлическое сооружение. Эта девица выглядела такой ухоженной, что я готов был держать пари: она могла бы без внешних потерь пережить четырехдневную оргию.

— Визит оказался удачным? — проворковала она.

— Это было грандиозно! — с чувством произнес я. — Никогда бы не поверил, что можно собрать в одной комнате всех этих голых девочек, если бы не увидел это собственными глазами.

Она на мгновение вытаращила глаза, но тут же вежливо улыбнулась:

— Очень смешно! Не забыть бы рассказать об этом остальным девочкам за ленчем.

— Возможно, к тому времени они уже оденутся, — предположил я.

— Умираю от смеха! — снова ослепительно улыбнулась она. — Что ж, до свидания. И возвращайтесь поскорее, слышите!

Спускаясь на лифте, я предавался злорадным размышлениям. Хорошо, если бы в этом мире осталась хоть какая-то справедливость. Тогда в одно прекрасное утро эта секретарша сама себя воткнет в коммутатор и мгновенно перенесется за тысячу миль, в пустынный оазис, который окажется местом пребывания племени изголодавшихся по женщинам кочевников.

Около часа Дня я появился в художественной галерее и в дверях чуть не столкнулся с высокой костлявой брюнеткой.

— Привет, лейтенант, — тепло поздоровалась она.

— Привет, Дебора, — откликнулся я. — Дюма на месте?

— Только что вернулся. А я бегу на ленч.

— Ешьте как следует, — посоветовал я. — И еще раз спасибо за информацию. Вы мне очень помогли.

Девица яростно замотала головой.

— Это мне следует вас благодарить, лейтенант! — Ее глаза сверкали от возбуждения. — Уже два фунта, и это меньше чем за сутки!

— Что такое? — Я с опаской поглядел на нее.

— Это диета, о которой вы мне рассказали. Она действует! — Дебора задохнулась от восторга. — Я знаю, вы меня правильно поймете, мне просто необходимо с кем-нибудь поделиться своей радостью, а то я умру! — Тут она перешла на доверительный шепот. — Сегодня, перед тем как принять душ, я посмотрела на себя в зеркало, и в первый раз в моей жизни они были там!

— Где кто был? — чуть не подавился я.

— Сиськи! — просияла Дебора. — Мне двадцать четыре года, и до сегодняшнего утра на том месте, где полагается быть бюсту, я видела только впадину. А теперь… Разве это не удивительно? Конечно, они пока маленькие. Но раз уж начали расти, значит, будут продолжать, правда? — Она скрестила пальцы на руке. — Чтобы они выросли большими! Я всегда хотела носить бюстгальтер, — грустно заключила девушка.

Я наблюдал, как Дебора, счастливая, бежит по улице. И мне даже показалось, что ее худые бедра, прикрытые мини-юбкой, действительно стали немного полнее.

Я обнаружил Лероя Дюма в его кабинете. Он задумчиво курил одну из своих черных сигарет с золотистым мундштуком. При моем появлении Лерой убрал ноги со стола и вскочил. Его костюм по стилю повторял вчерашний, но цветовая гамма совершенно изменилась. Он по-прежнему был похож на стареющего фавна.

— Привет, лейтенант. — Его голос прозвучал на октаву выше, чем обычно.

— Я размышлял о том, — сообщил я ему, — какие комиссионные получает агент художника, когда продает картину своего клиента.

— По-разному, — быстро ответил он. — Зависит от того, сколько времени, усилий и денег вкладывает галерея в акт продажи.

— Сколько вы берете комиссионных? — продолжал выяснять я.

— Тридцать процентов. — Дюма быстро заморгал. — Это в среднем.

— Здорово у вас получилось с Гленном Торпом! — восхищенно произнес я. — За три проданные картины вы в сумме получили девять тысяч долларов. Давайте теперь прикинем — тридцать процентов составит две тысячи семьсот долларов, верно?

На его лице появилось страдальческое выражение.

— Полагаю, что да, лейтенант, — прошептал он.

Я холодно улыбнулся:

— А знаете, вы мне нравитесь, Лерой! Жизнь трудна, и где бы мы были, если бы не помогали друг другу?

— Простите, лейтенант. — Фавн стиснул руки и прижал их к груди. — Но я не совсем понимаю, что вы имеете в виду…

— Я повторяю вам по слогам, Лерой, — великодушно предложил я. — Торп занимался небольшим симпатичным рэкетом, который приносил ему постоянный доход. Этот художник соблазнял женщину и уговаривал ее позировать в обнаженном виде. Рисовал портрет этой женщины, изображая ее в чем мать родила, не пропуская при этом ни одной детали. Затем угрожал продать портрет ее мужу или кому-нибудь другому, кто, увидев картину, наверняка разрушил бы ее карьеру. Это была особая форма шантажа, тут имелся один небольшой нюанс. Женщины расплачивались, покупая за непомерную цену какую-нибудь безобидную мазню, состряпанную Торпом во время перекура. Причем эти дамы должны были покупать у вас, в вашей галерее.

Я не спеша закурил и заметил, что лицо Дюма заметно посерело.

— Как я уже говорил, мы должны помочь друг другу, Лерой. Я не хочу верить в то, что говорят о вашем активном сотрудничестве с Торпом в этом грязном шантаже! Я заинтересован в том, чтобы найти убийцу художника. Для меня это вопрос профессиональной чести.

— Понимаю, — прошептал Дюма.

— Я считаю, что если вы поможете мне поймать убийцу, то этим безусловно докажете: ваше участие в делишках Торпа было минимальным и совершенно невинным.

— Я ничего не знал о шантаже, ничего! — Он весь позеленел от страха.

— Конечно, не знали, — спокойно согласился я. — Но Торп наверняка показывал вам портреты обнаженных дам, даже если не предлагал их для продажи.

— В общем, да. — Хозяин кабинета лихорадочно облизал губы. — Даже для художника Гленн был чрезмерно тщеславен. Должен признать, что я находил его картины вульгарными до отвращения!

— Конечно, — снова согласился я.

Не мешкая, я разложил на его столе четыре фотографии. В эту минуту у меня появилось нехорошее чувство, будто я рекламирую порнографические открытки.

— Лиз Нил, — начал я перечислять. — Она уплатила две тысячи долларов. Следующая — Натали Ллойд. Ей это обошлось на тысячу дороже. Айрис Мерсер была очередной кандидаткой, которую Торп еще не выдоил. — Показав пальцем на последнюю фотографию, я медленно пододвинул ее Дюма. — Кто это? — резко спросил я.

Он быстро вскочил и некоторое время не отрывал взгляда от фотографии длинноволосой блондинки.

— Я не знаю, — упавшим голосом произнес наконец Лерой. — Я как-то видел портрет, когда он был почти закончен. Но Гленн никогда мне о ней ничего не рассказывал.

— Я обращаюсь к вам за помощью, Лерой, — бесстрастно напомнил я. — Точно так же, как вы обращаетесь ко мне!

— Я говорю вам правду, — захныкал агент. — Вы думаете, в такой момент я могу лгать?

— Надеюсь, со следующим вопросом вы справитесь лучше. За этот портрет заплатили четыре тысячи. Что это за транжира по имени Джон Смит?

— Я никогда его не видел. Деньги принес посыльный в запечатанном конверте. Портрет, написанный Гленном Торпом, за который заплатили этими деньгами, по-прежнему висит в галерее.

— Знаете, Лерой, — с сожалением заметил я, — у меня вдруг появилось ощущение, что вы не хотите мне помочь.

— Если бы я мог выдумать подходящую ложь, чтобы вас удовлетворить, вы думаете, я бы не попытался? — прохрипел он.

— Третья и последняя попытка, — твердо заявил я. — Зачем Торп хотел встретиться с вами в тот вечер, когда был убит?

— Из-за Айрис Мерсер. Эта блондинка ему до смерти надоела. Она всего-навсего глупая шлюха, которая и в постели-то не особенно хороша. Я никогда не видел, чтобы Гленн так дергался из-за женщины — он чуть ли не брызгал слюной!

— Что еще? — настаивал я.

— Да нет, разговор вертелся только вокруг Айрис. Гленн хотел, чтобы я был готов к сделке. Он считал, что из Айрис вполне можно выудить пять тысяч долларов. — Тонкими пальцами Дюма нервно выбивал дробь на столе. — Поймите, лейтенант, такое впечатление осталось у меня от того вечера. Но мне казалось, что в последнее время Гленн был в каком-то страшном напряжении. И причиной была Айрис Мерсер. После нервного тридцатиминутного разговора о ней он, похоже, окончательно рехнулся. Схватив кисть, Гленн обмакнул ее в черную краску и, стоя перед зеркалом, нарисовал на собственном лице какую-то немыслимую бородку и усы!

— При первой нашей встрече вы мне ничего об этом не говорили, — заметил я.

— Я не осмелился, — тихо пролепетал Лерой. — Вы тогда сильно меня напугали. Поскольку мне показалось, что вы придаете большое значение этой бороде и усам, я решил, что вы посадите меня в тюрьму, если я расскажу вам правду!

Я зажмурился и постоял с закрытыми глазами, чтобы успокоиться.

— Продолжайте, — хрипло произнес я.

— Он придумал провести с Айрис какую-то карнавальную ночь. И говорил, что если она не разрешит ему нарисовать на ее лице бороду и усы, то он объявит, что между ними все кончено. А если это не сработает, — в голос Дюма вкралась нотка изумления, — он настоит на том, чтобы полностью выкрасить их тела в черный цвет. Потом они займутся любовью, пока краска еще свежая!

— Вы меня разыгрываете! — рявкнул я на него.

— Невозможно выдумать такую сумасшедшую историю, лейтенант, — равнодушно отреагировал Дюма. — Сразу после этого разговора я ушел. Я испугался, что в любой момент он может превратиться из просто помешанного в буйного!

— И вы вернулись к себе и немного поработали, прежде чем отправиться домой спать, — устало заметил я.

— Верно. — Стареющий фавн сделал над собой усилие и попытался расправить худые плечи. — Итак, лейтенант, — его голос предательски дрогнул, — что теперь?

— Я считаю вас бесхребетным аморальным человеком, который с удовольствием сотрудничал с Торпом из-за денег. И еще — что не умеете ни отказаться от сотрудничества с подонком, ни защитить себя! Окружной прокурор рехнется от вас на перекрестном допросе в суде! — Я на некоторое время задумался… — Вам нельзя оставаться в Пайн-Сити, — решил я. — Или я каждый раз, проходя мимо вашей двери, буду испытывать колики! Идите, Лерой, ищите новые пастбища. Займитесь наконец честным бизнесом, и желательно на Восточном побережье!

— Я вам искренне признателен, лейтенант, — растроганно забормотал он. — Но чтобы продать галерею, потребуются месяцы! Приходится просто сидеть и ждать, пока появится состоятельный покупатель. А состоятельные покупатели картинных галерей появляются не слишком часто!

— Так сделайте Дебору своим менеджером, и она присмотрит за галереей, пока не состоится продажа, — парировал я.

— Замечательная идея! — просиял Дюма. — Она очень способная девушка и по-настоящему хорошо разбирается в современном искусстве.

— А теперь у нее еще и сиськи есть, — сказал я без всякой задней мысли.

— Что такое, лейтенант? — не расслышал он.

— Забудьте! — Я пригрозил ему пальцем. — Вернусь сюда через неделю, — объявил я. — Если найду вас здесь, то раздену догола, выкрашу черной краской с головы до пят и сдам в ближайшую психушку как спятившего художника!

Глава 8

На дубовой двери красовалась скромная табличка с золотыми буквами: «Президент», а прямо под ней чуть побольше: «Джадсон X. Хиллбранд». Верная секретарша шефа осторожно постучала по дверной панели и тут же замерла, прижавшись ухом к двери. Через несколько секунд она облегченно вздохнула и выпрямилась.

— Мистер Хиллбранд говорит, что вы можете войти, лейтенант.

— Как вам это удается? — полюбопытствовал я.

— Это трудно, — признала она. — Понимаете, мистер Хиллбранд никогда не повышает голоса и при этом любит, чтобы дверь его кабинета была постоянно плотно закрыта.

Секретарша прижалась спиной к стене и, протянув руку, быстро повернула дверную ручку. Как только дверь немного приоткрылась, она снова прижалась к стене.

— Он что, не выносит даже вашего вида? — удивился я.

— Секретарей без необходимости не должно быть ни видно, ни слышно, — шепотом пояснила она. — Пожалуйста, входите, лейтенант. Мистер Хиллбранд просто ненавидит открытые двери!

Я слегка удивился, однако довольно решительно вошел в просторную комнату и тщательно прикрыл за собой дверь. И тут же чуть не до колен утонул в толстом темно-коричневом ковре. Царившую в кабинете президента мертвую тишину нарушало лишь громкое тиканье высоких напольных часов. Вдоль правой стены тянулись книжные полки из дорогого красного дерева. Противоположный конец комнаты занимал большой письменный стол красновато-коричневого цвета, тщательно отполированный до мягкого сияния. Когда я приблизился, сидевший за столом человечек встал и вежливо поклонился.

Темный костюм был ему великоват, а высокий воротничок белой рубашки свободно болтался на худой шее. Картину дополнял узкий темно-синий галстук, завязанный крошечным узлом. Однако больше всего меня поразили две длинные тонкие пряди волос, артистически зачесанные назад на совершенно лысом и гладком черепе. Скрытые старомодными очками в золотой оправе светло-голубые глаза не мигая уставились на меня.

— Мистер Хиллбранд? — Я остановился в шаге от письменного стола.

— Это я. — Тембр голоса этого человека совершенно не вязался с его обликом и напоминал надтреснутый звонок, звучавший всегда на одной ноте. — А вы лейтенант Уилер из службы шерифа округа? Присядьте, лейтенант. — Хозяин кабинета махнул худой до прозрачности рукой в сторону массивного кресла с неудобной спинкой.

Я уселся, но сиденье кресла нисколько не прогнулось.

— Не хотел бы отнимать у вас время, мистер Хиллбранд, — вежливо начал я, — но…

— Отнимать у меня время, лейтенант? — Он закряхтел, изображая смех. — Глупости! Первый раз меня навестила местная власть, отвечающая за порядок! И я рад, что удостоился вашего персонального посещения, мой мальчик.

— Спасибо, — смущенно поблагодарил я. — Я также хотел бы упомянуть о…

— Что вы думаете о моем новом заводе? — радостно хохотнул он. — Лучший из подобных во всей стране!

Обошелся мне в кругленькую сумму, но он того стоит. Знаете, на нем работает около двух тысяч человек. — Он многозначительно поднял вверх указательный палец. — Но никто из моих работников не доставит вам никакого беспокойства, лейтенант. Могу лично вас в этом заверить. Кораблем командую я, и команда это понимает. Нашему семейному бизнесу более сотни лет, и на капитанском мостике всегда место только для одного. Каждый работающий у меня получает больше, чем предусмотрено профсоюзным тарифом, и он держится за свое место. Все также понимают, что я не потерплю никаких махинаций! Один неверный шаг и работник вылетает за ворота завода независимо от его квалификации!

— Я в этом уверен, мистер Хиллбранд. — Я сделал паузу, чтобы перевести дыхание, но его было не остановить.

— Точное приборостроение, лейтенант. Хиллбранд — это лучшая марка во всей стране. Мы не признаем никаких плюс-минус, никаких допусков, мы — точные приборостроители!

— Не хотел тревожить вас, мистер Хиллбранд, — решительно затараторил я, — но я расследую дело об исчезновении одного из представителей вашей администрации.

— Что такое, мой мальчик? — От неожиданности он остолбенел, однако быстро оправился и, бросив взгляд на большую фотографию в рамке, стоявшую у него на столе, заерзал в кресле. — Нет, это невозможно, — закудахтал он. — Все на местах и готовы отчитаться; на борту любого корабля Хиллбранда регулярно проводится инспекторская проверка! Как вы сказали, его зовут?

— Мерсер, — впервые произнес я это имя. — Хэл Мерсер.

— Глупости! — громко фыркнул президент. — Он в Детройте, в командировке. Это входит в обязанности моего личного помощника. Я должен знать, что происходит на Восточном побережье. — Он свирепо уставился на меня, как будто я сказал что-то совершенно нелепое. — Не могу допустить, чтобы они там вообразили, будто, переехав на Запад, я размяк в жарком климате! Кто сообщил об исчезновении Хэла?

— Его жена, — сымпровизировал я. — Вчера утром она позвонила ему по междугороднему телефону в связи с каким-то личным делом и обнаружила, что Хэл так и не зарегистрировался в отеле прошлой ночью.

Хиллбранд нахмурился.

— Не похоже на Хэла. Менять отель, не известив нас! Представители Хиллбранда всегда останавливаются в Детройте в отеле «Плаза». Так было всегда со дня его открытия весной восемьдесят седьмого. Когда Мерсер вернется, мне придется с ним серьезно поговорить. Все это плохо отражается на моральном облике его жены! Знаете, жены вообще играют очень важную роль. Если их поведение не отличается безупречностью, это влияет на мужа.

— Мистер Хиллбранд, по-моему, вы не вполне понимаете ситуацию, — в отчаянии заявил я. — Полиция Детройта проверила все отели, и ни в одном из них Мерсер не регистрировался!

— Это очень дурно с его стороны. — Потирая руки, он снова захихикал. — Но, знаете, мальчики есть мальчики. Должен признаться, со мной это однажды тоже было. Летом тридцать второго. Или это было в тридцать первом? Мой отец послал меня в Онтарио проверить сбыт продукции. Я хорошо это помню. Я как раз собирался сесть в поезд, когда почувствовал, как солнце невыносимо печет мне шею. Я посмотрел вверх, увидел сияющее летнее небо и внезапно почувствовал, как я устал от графиков, расписаний и ответственности!

— Очень интересно, мистер Хиллбранд, но…

— Знаете, что я сделал? — перебил он, намеренно понизив голос до театрального шепота. — Я повернулся спиной к поезду и отправился удить рыбу. На целую неделю! — Джадсон улыбнулся, продемонстрировав неровный ряд желтоватых клыков. — Не волнуйтесь, мой мальчик. Я уверен, что Хэл проделал в точности то же самое. К концу недели он вернется смущенный и раскаивающийся. И самое главное, горящий желанием снова влезть в упряжку. — Хиллбранд погрозил мне пальцем. — Но Хэл, конечно, свое получит! Я не позволю своему личному помощнику выйти сухим из воды; это подорвет дисциплину.

Черт побери! Я понял, что мое дело было безнадежным с самого начала. Где-то, в каком-то месте его разум треснул вместе с голосом.

— Спасибо, мистер Хиллбранд, за то, что уделили мне время. — Я поднялся. — Надеюсь, как вы говорите, нам не придется слишком долго волноваться по поводу исчезновения Мерсера.

— Подождите, мой мальчик! — Президент «Корпорации точного приборостроения» торжественно взмахнул рукой. — Идите сюда, обойдите стол. Я бы хотел, чтобы перед уходом вы кое-что увидели.

Я покорно выполнил его просьбу, потому что, не считая возможности раскроить его череп о крышку этого самого стола, у меня не было выбора. Джадсон подошел вместе со мной к окну, из которого открывался вид на земельные владения, окружавшие его новый завод. В течение следующих пяти минут он обрушил на меня лавину статистических данных, касающихся точного приборостроения. Мой мозг полностью отключился уже на втором слове. Спустя некоторое время я вдруг осознал, что он перестал говорить и выжидающе смотрит на меня.

— Великолепно, мистер Хиллбранд, — громко сказал я. — Очень любезно с вашей стороны не пожалеть времени, чтобы рассказать мне об этом.

— Мне бы хотелось, чтобы у меня действительно было время, чтобы рассказать вам обо всем, лейтенант. Но на это понадобятся месяцы!

Я быстро отвернулся от окна, опасаясь, что он вздумает продолжить свои пояснения, и обнаружил прямо перед собой фотографию в рамке на его столе. Длинные светлые волосы блондинки были перехвачены ленточкой, а на губах играла застенчивая улыбка. Но в ее глазах, в их невинном взгляде, можно было заметить скрытое распутство. К тому же скромное платье с белым воротничком не могло скрыть ее пышных форм.

— Я вижу, что вы восхищены моей племянницей, лейтенант, — поймав мой взгляд, сказал Хиллбранд.

— Очень хорошенькая девочка, — охотно согласился я.

— Не совсем девочка. Ей уже двадцать один. Эта фотография была сделана три года назад, как раз когда она закончила среднюю школу.

— Наверное, она сейчас в колледже? — спросил я.

— Насчет этого я был и остаюсь эгоистом. Привилегия старика. Анна — единственное, что у меня осталось. Ее родители трагически погибли в автомобильной катастрофе, когда ей было всего двенадцать лет, и я взял ее под свое крыло. С тех пор Анна со мной. Когда я порвал с Востоком, она бросила колледж и поехала со мной. У меня хватило ума купить дом с бассейном, и теперь Анна обожает Калифорнию.

Это замечательно, — одобрил я. — Она безусловно красивая девушка.

— Да, это так. — Хиллбранд снова уселся за письменный стол и, видимо, чисто случайно локтем толкнул фотографию так, что она упала лицом вниз. Старик, похоже, даже не заметил этого.

— Я прощаюсь с вами, лейтенант, и буду ждать вашего следующего визита. Хотя, уверен, ваши обязанности по поддержанию законности и порядка в округе оставляют вам мало свободного времени!

— Это правда, — согласился я. — Но я ценю вашу любезность. До свидания, мистер Хиллбранд.

Под мерное тиканье часов я направился к выходу. И уже был у самой двери, когда за спиной услышал сухой скребущий звук. Я не сразу сообразил, что это старик прочищает горло.

— Лейтенант!

— Мистер Хиллбранд?

Я повернулся. На расстоянии сидевший за письменным столом старик казался просто карликом. Черты его лица были неразличимы, только поблескивали линзы очков в золотой оправе.

— Вы действительно все поняли насчет Хэла? — В его надтреснутом голосе появилась новая властная нотка. — Мой личный помощник просто решил устроить себе недельные каникулы. Я думаю, что вы могли бы именно об этом неофициально намекнуть его жене. Чем он занимается на отдыхе? Охотится, вот что! Скажите ей, что Хэл уехал на охоту. Конечно, он плохо поступил, не сообщив никому из нас, куда уехал. Но он вернется, поджав хвост, к концу недели… — Очки внезапно сверкнули. — Мне вряд ли стоит напоминать о том, что я буду очень сильно возражать, если в прессе появится сообщение о его предполагаемом исчезновении.

— Вам нет необходимости упоминать об этом, мистер Хиллбранд, — холодно заметил я.

— Конечно нет!

Я уже было схватился за дверную ручку, когда вновь услышал сухой скрипучий голос:

— И еще одно, лейтенант, хотя это может показаться вам прихотью. Если по какой-то невероятной случайности с Хэлом случилась беда, я надеюсь, что мне немедленно сообщат об этом.

— Вы об этом услышите! — отрезал я.

— Я и только я услышу об этом, лейтенант! — ледяным тоном подчеркнул он. — И я буду решать, информировать об этом его жену или кого-нибудь еще!

— Своим заводом вы управляете по-своему, мистер Хиллбранд, — спокойно заметил я. — Но никто не вправе указывать мне, как управлять округом.

— Не будьте столь наивны, мой мальчик! — противно хихикнул он. — Если сомневаетесь, поговорите с мэром или с шерифом. Думаю, они вам скажут то же самое. Они нуждаются во мне больше, чем я в них!

Осторожно прикрыв за собой дверь, я наткнулся на верную секретаршу.

— Я провожу вас до машины, лейтенант, — предложила она. — Как прошла беседа?

— Прекрасно, — сообщил я, направляясь вместе с ней к лифту. — Мы очень мило по-дружески поболтали.

— Я так рада! — вздохнула девица. — Вероятно, он будет в хорошем настроении до конца дня.

— Ваш шеф рассказывал мне о доме, который купил, когда переехал сюда, — небрежно бросил я. — Я не уверен, правильно ли я понял адрес — Вэлли-Хэйтс?

— Неправильно, лейтенант! — радостно пропищала она.

— Не похоже, чтобы такой человек, как мистер Хиллбранд, жил в предместье, — пробормотал я.

— Он купил особняк Штернхейма на северном конце Парадиз-Бич, — сказала она. — Дом великолепный, настоящий дворец! Я помню, когда я была маленькой, мы часто проезжали мимо него по воскресеньям. И я всегда загадывала, что буду жить, когда вырасту, в этом доме. — Секретарша застенчиво улыбнулась. — У детей бывают такие глупые мечты!

— По крайней мере, вы работаете у человека, который действительно там живет, — заметил я. — В детстве я мечтал, что стану самым знаменитым вором-домушником, а стал полицейским.

— Это интересно. — Девушка задумалась. — Может, сработало ваше подсознание, и вы сделали выбор в пользу полицейского?

— Конечно, — согласился я. — Боязнь высоты!

До северного конца Парадиз-Бич я добрался уже где-то около четырех. Передо мной возвышался большой белый дом, жалкая версия Тадж-Махала. Частное шоссе пестрело предупреждающими табличками и заканчивалось у массивных ворот. Я посигналил, и некоторое время спустя появился крупный мужчина в темно-синей форме.

— Служба шерифа, — сообщил я.

— В таком-то рыдване? — усмехнулся он.

Я вылез из машины, подошел к воротам и показал ему свой значок.

— Извините, лейтенант, — пробормотал привратник. — Что стряслось?

— Хозяин дома? — строгим голосом спросил я.

— Раньше семи вечера его не будет. Дома его племянница. Она может чем-нибудь помочь?

— Пожалуй, я мог бы поговорить с ней, — задумчиво произнес я, делая вид, что колеблюсь.

— Никаких проблем, — заторопился страж. — Она сейчас около бассейна. Я открою вам ворота, лейтенант.

— Владельца зовут Хиллбранд, верно? — с деланной небрежностью поинтересовался я.

— Верно, — поспешно подтвердил привратник. Он понизил голос: — С ним все в порядке?

Я кивнул.

— Можете оказать мне услугу? До нас дошли слухи, что существует угроза похищения племянницы.

— Вот это да! — Страж присвистнул.

— Лично я считаю, что все это чушь, — подмигнул я ему. — Но проверить надо. Я поболтаю с племянницей пару минут и выясню, не заметила ли она в последнее время чего-нибудь необычного. Не пугая ее и не объясняя причины. Но старика просто так не проведешь. Если хозяин узнает, что приходил лейтенант полиции, он начнет рыть землю, чтобы выяснить причину.

— Я понял вас, лейтенант! Для старика вас здесь не было, правильно?

— Вы правильно поняли, — подтвердил я. — Спасибо.

— Слева от дома, недалеко отсюда, вы увидите дорогу. Она приведет вас прямо к бассейну, — объяснил привратник.

Спустя минуту я остановил машину рядом с громадным бассейном в форме звезды и вылез наружу. Одинокая фигурка, стоявшая на краю трамплина на противоположном конце бассейна, не двигалась. Некоторое время понаблюдав за мной, девушка грациозно нырнула в воду. Очень скоро ее головка вынырнула совсем близко от места, где стоял я. И я удивился, что она смогла проплыть такое большое расстояние за такое короткое время.

Девушка заметила это и улыбнулась:

— Все объясняется формой бассейна, которая создает оптический обман. Бассейн кажется гораздо шире, чем он есть на самом деле.

Племянница Джадсона Хиллбранда легко вылезла из воды на широкий бетонный парапет и направилась ко мне, ее грудь подпрыгивала в такт ходьбе.

— Привет! — Она стянула с головы купальную шапочку, и длинные светлые волосы рассыпались по плечам. — Я Анна Хиллбранд.

— Лейтенант Уилер, — представился я. — Вы знаете, что двое суток назад был убит Гленн Торп?

Она долго смотрела на меня, пытаясь заставить себя не поверить мне. И вдруг ее лицо сморщилось. Девушка медленно опустилась на колени, закрыла лицо руками и затряслась от рыданий. Я ничего не мог поделать, мне оставалось только ждать, когда она успокоится. Я отвернулся и закурил сигарету. Я успел выкурить сигарету и затушил окурок. И тут услышал позади себя слабый шуршащий голос.

— Как это произошло? — зло спросила она.

Анна стояла на коленях, время от времени яростным жестом смахивая с лица слезы, и внимательно слушала меня. Я рассказал ей об убийстве Торпа, о шантаже. Показал фотографии всех портретов. Терпеливо ждал, пока она обзывала меня бессовестным лгуном и еще всякими разными словами, — некоторые я услышал впервые. Прошла, казалось, целая вечность. И она все-таки мне поверила, потому что ничего другого ей и не оставалось.

Потом Анна вдруг исчезла на несколько минут и появилась закутанная в купальный халат. Глаза были уже сухими, но опухшее лицо покрывали красные пятна. Глубоко засунув руки в карманы халата, она смотрела на меня ничего не выражающим взглядом.

— Не дадите ли мне сигарету? — нарушила она наконец молчание.

— Конечно. — Я протянул ей пачку и зажег спичку.

— Спасибо. — Девушка сделала несколько жадных затяжек. — Извините, что наговорила вам все это!

— Меня обзывали и похуже без всякого повода, — пожал я плечами.

— Вы милый. Вот уж чего никак не ожидала от полицейского! — Анна задумчиво склонила голову набок. — Вас только что ужасно оскорбляли. Вы видели портрет работы Гленна: малышка Анна в чем мать родила, готовая предаться сексу. Но мне совсем не стыдно. — Она еще раз энергично затянулась и швырнула сигарету в пруд.

— Гленн был моей жизнью, моим бегством из этого вонючего мавзолея! Теперь я никогда не буду свободной, пока жив дядя Джадсон. А он из тех, кто живет вечно! — Ее губы тронула странная улыбка. — Видите, как получается, лейтенант? Похоже, теперь я оплакиваю себя!

— Имеете полное право, — поддержал ее я.

— Я больше не заплачу. По крайней мере сейчас, это точно, — задумчиво произнесла Анна. — Может быть, даже никогда.

— Сделайте для начала минутный перерыв, — пошутил.

— Ради Бога, прекратите! — вдруг взорвалась она. — Когда вы так говорите, то становитесь похожи на моего дядю. Банальные истины Джадсона Хиллбранда для ежедневного использования. На любой случай жизни у него припасена соответствующая заповедь. — Она злобно фыркнула. — Хотя я никогда не слышала, чтобы он высказался по поводу оргазма!

— Я что, должен стоять и слушать, как вы ненавидите вашего дядюшку? — раздраженно бросил я. — Или попытаетесь помочь мне выяснить, кто убил этого бездельника Торпа?

Анна на мгновение зажмурилась.

— Уж лучше это, — прошептала она. — Что вы хотите знать?

— Как вы с ним познакомились? — задал я первый вопрос.

— Через Лиз.

— Лиз Нил? — уточнил я.

— Значит, вы знаете ее? — воскликнула девушка. — Она ведет счета клиентов в рекламном агентстве и поддерживает связь между агентством и дядей. Это, наверное, единственная женщина, которой он откровенно восхищается. Он доверяет Лиз. Поэтому я совершенно спокойно могла встречаться с ней, и мне было даже разрешено оставаться на уик-энд в ее доме. С самого первого дня, как мы приехали в эту чертову Калифорнию, дядя помешался на мысли о том, что меня необходимо защищать! Я чуть не свихнулась от всего этого! Я никогда не встречалась с моими сверстниками. И даже когда выезжала, чтобы купить что-нибудь из одежды, шофер должен был постоянно находиться рядом со мной.

— Обычная жизнь маленькой богатой девочки, — сказал я. — Печально, но не оригинально.

— Я рассказала все это, чтобы объяснить, как здорово было проводить уик-энды вместе с Лиз! — огрызнулась она. — В один из таких уик-эндов к ней заскочил Гленн. Через полчаса у Лиз разыгралась мигрень, и она, проглотив пару таблеток снотворного, скрылась в спальне. Я почувствовала, что не могу больше оставаться девственницей, и Гленн конечно же не заставил себя долго ждать!

— По-настоящему романтическая история, — прокомментировал я. — Лиз не возражала, когда вы с Торпом проводили время у него дома, а не у нее на квартире?

— Она благожелательно отнеслась к этому. И она знала, что Гленн для меня все.

— Когда он нарисовал портрет?

— По-моему, ранней весной.

— Двадцать седьмого апреля кто-то уплатил шантажисту четыре тысячи долларов, чтобы сохранить тайну этого портрета, — медленно проговорил я. — Вы уверены, что это были не вы?

Анна вспыхнула.

— Последний раз я спала с Гленном всего пару недель назад. Вы думаете, я пошла бы на это, если бы он шантажировал меня в апреле?

— Полагаю, что нет, — согласился я. — Вы встречались с Джилом Лейном и Херманом Ллойдом — руководителями рекламного агентства?

— Да, конечно, — равнодушно ответила она. — Скучища!

— А что скажете насчет Хэла Мерсера?

— Даже не упоминайте в моем присутствии имя этого паршивого ублюдка!

— Почему? — строго спросил я.

— Я предпочитаю это не обсуждать! — упавшим голосом сказала она.

— Замечательно! — устало заметил я. — Вы хотите помочь мне поймать убийцу вашего любовника, но как только начинает вырисовываться правда, что-то начинает вас смущать, и вы тут же трусите!

— Уверяю вас, это никак не связано с убийством Гленна, — отрезала она.

— Откуда вы знаете? — усмехнулся я. — Давно ли вы служите в полиции?

Пятна на ее опухшем лице побагровели.

— Ладно! Вы его знаете?

— Нет, — ответил я. — Встречался только с его женой.

— Мне ее жаль! Хэл Мерсер — я нарисую вам его портрет — из тех мужчин, которые считают себя просто неотразимыми для всех женщин, начиная с тринадцати лет и выше. Свои черные вьющиеся волосы он всегда зачесывает назад, чтобы скрыть лысину на макушке. Но это не помогает. Еще у него есть черные колючие усы. Хэл слишком много пьет, а его живот растет как на дрожжах. Трезвый, этот человек неприятен, агрессивен, упивается собственным тщеславием. С каждым глотком спиртного, естественно, эти милые черты усиливаются. Совершенно иную картину можно увидеть всякий раз, когда он находится рядом с моим дядей. Тогда Хэл становится подобострастным, виляет хвостом, никогда не скажет «нет», и все это еще более отвратительно!

— Ясно, — перебил я, — портрет этого человека вы мне нарисовали. Так что же все-таки произошло?

— Это было примерно три месяца назад, — поколебавшись, начала Анна. — Я поехала вместе с дядей на завод, потому что мне нечем было заняться, и я отчаянно скучала. Уже не помню, то ли техника вышла тогда из строя, то ли еще что-то случилось. Дядя собирался задать всем взбучку. Так вот, я сидела в похоронном бюро…

— Где? — не понял я.

— В его кабинете! Потом вошел Хэл. Он показался мне более симпатичным, чем обычно, хотя я и чувствовала, что от него несет спиртным. Мы немного поболтали, а потом он предложил отвезти меня домой. Я была в восторге от возможности выбраться из этого мавзолея. К тому же и Хэл казался другим, не похожим на того Хэла Мерсера, которого я знала. Сначала все было прекрасно. Но очень скоро он начал делать определенные предложения. Вы знаете, что я имею в виду… Сначала я притворялась, что не понимаю или не слышу его. Но его намеки становились все грязнее. В конце концов я заявила, что мне это не нравится, и попросила остановить машину. Ничего хуже я не могла придумать! Тогда Хэл заявил, что знает обо мне все и что я — самая отъявленная шлюха во всей Калифорнии. В ход пошло все! Закончив подробное описание анатомии моего тела, этот подонок перешел к обсуждению моей сексуальной жизни, расписывая различные позиции, которые я предпочитала, и комментируя почему… — Анна устало покачала головой. — Я уговаривала себя, что он просто болен и ему нужно показаться врачу, но в глубине души вся тряслась от страха. Но доехав пяти миль до дома, он начал всерьез ко мне приставать. Это было похоже на нападение медведя гризли. Я пыталась бороться, но он был гораздо сильнее меня. Как будто все происходило в жутком ночном кошмаре, и я никак не могла проснуться…

— Что было дальше, когда вы вернулись домой?

— Мы так и не добрались домой! Он внезапно свернул с дороги и, продравшись сквозь кустарник, остановился на мысу. Затем, бросив меня на заднее сиденье, Хэл навалился на меня и попытался изнасиловать. Только мне повезло, лейтенант. Я пнула его ногой в самое больное место и вырубила его. Хэл свалился обратно на переднее сиденье и лежал там, издавая стоны и осыпая меня проклятьями. Я открыла заднюю дверь и уже было собиралась выйти из машины, как вдруг до меня дошел смысл его слов. Он описывал мой портрет в обнаженном виде и, если отбросить гнусные преувеличения, это описание было точным во всех деталях. И тут я кинулась бежать со всех ног. Я даже не помню, как очутилась дома. Помню только, что стояла под душем, наверное, два часа и все думала, сумею ли я смыть с себя всю эту грязь!

— Потом вы говорили об этом с Торпом?

Она кивнула.

— Опуская при этом, конечно, все мерзкие подробности. Гленн клялся, что, кроме нас двоих, никто никогда не видел этого портрета. Говорил, что не знает никакого Мерсера. Уверял, что, должно быть, я все это вообразила.

— Вы называли Гленна как-нибудь по-другому? Например, каким-нибудь прозвищем?

— Это имеет какое-то значение? — холодно поинтересовалась она.

— Может быть, и имеет! — с нажимом сказал я.

— Гарсиа, — ответила она. — Звучит дико, если не знаешь, что к чему, но мы здорово веселились. «Вот послание от Гарсиа — специальная доставка!» Своего рода семейная шутка. Вся радость в том, что делишь ее только с одним человеком.

— Вы помните, кто придумал эту шутку?

— Гленн, — без колебаний заявила она. — Как-то ночью он вышел в студию и вернулся с нарисованными на верхней губе какими-то идиотскими усами. При этом он торжественно объявил, что его зовут Гарсиа. — Анна нетерпеливо пожала плечами. — В то время это прозвучало как-то таинственно.

— Это вы вчера днем звонили ему домой?

— Мне показалось странным, что мне ответил какой-то скрипучий голос, и я сказала, что ошиблась номером. — Девушка передернула плечами. — Я хотела сказать ему, как мне его не хватает, что я жду не дождусь, когда мы снова займемся любовью… А в это время его тело уже лежало в морге!

— У меня больше нет вопросов, — заключил я. — Не вспомните ли чего-нибудь еще, что могло бы помочь?

— Не думаю, — уверенно проговорила она.

Я рассказал Анне, как встретился на заводе с ее дядей и увидел ее фотографию у него на столе.

— Если Джадсон узнает, что я повидался с вами сразу же после встречи с ним, он начнет разбирать контору шерифа по кирпичику, — сказал я. — И тогда узнает все.

— Вы здесь никогда не были, — мгновенно отреагировала девушка. — Но ведь есть охранник у ворот?

— Думаю, он будет держать рот на замке, — заверил я и повторил историю о возможном похищении, которую скормил охраннику. — Вы могли бы поговорить с ним после моего отъезда. Некий заговор молчания, так сказать. Вы не хотите пугать дядю, а он не хочет пугать своего босса.

— Это нетрудно. Я все улажу, — охотно согласилась она.

— До свидания, Анна.

— До свидания, лейтенант. — Мне показалось, что глаза девушки затуманились. — Наверное, я вас больше не увижу?

— По крайней мере, какое-то время, — уклончиво проговорил я.

— Все уходят, — грустно пробормотала она. — Гленн никогда не вернется, и мне уже не нужно больше лелеять свою тайную мечту.

— Я бы рискнул сейчас сказать какую-нибудь пошлость, но я хорошо помню, как вы на это реагируете! — заметил я.

И, забравшись в машину, завел двигатель и включил первую передачу.

— Эй! — окликнула она меня. — Напишите мне, если задумаетесь об оргазме, обещаете?

Глава 9

В четверть седьмого я вернулся домой и направился прямиком на кухню. Я как раз наслаждался первым глотком виски, когда зазвонил телефон. Черт с ним, решил я и сделал еще глоток. Тут мне пришло в голову, что я что-то упускаю. А вдруг это звонит убийца и хочет мне сдаться? Или Джадсон Хиллбранд собирается предложить мне занять место президента его компании? А может, это организаторы конкурса «Мисс Вселенная» жаждут, чтобы я опекал претенденток? Я чуть не сломал ногу, кинувшись к телефону.

— Уилер, — спокойно произнес я.

— Лейверс, — зарычал голос в трубке, и все мои фантазии растаяли как дым. — Патрульные только что обнаружили тело на дороге в Старом каньоне.

— Рядом с домом Торпа? — поспешно спросил я.

— На другом конце, — проворчал шериф. — В районе перекрестка. Я пришлю коронера и всех остальных. Сейчас же мчитесь туда. Возможно, это шанс для всех нас.

— Да еще какой толстый! — заметил я.

— Как вы меня назвали! — завопил он.

— Я никак вас не называл, — возразил я.

— Нет, ясно слышал, как вы назвали меня толстым.

— Вы хотите, чтобы я остался здесь и придумывал, как вас назвать? — теряя терпение спросил я. — Или чтобы я отправился взглянуть на этот труп?

Перед тем как повесить трубку, шериф что-то прорычал. Я тоже положил трубку на рычаг, покончил с виски и снова направился к выходу. Иногда я задаюсь вопросом, какого черта я вообще называю это помещение своим домом.

Солнце уже садилось за гору, когда я остановил свой «остин» позади патрульной машины. Я решил, что светло будет еще, по крайней мере, полчаса, и этого вполне достаточно для моей продуктивной работы. Когда я вылезал из машины, один из патрульных с довольным видом подошел ко мне.

— Нам повезло, лейтенант. — Он радостно улыбнулся. — Мы остановились здесь только потому, что Чарли захотелось — ну, вы понимаете — и он отправился к деревьям, и чуть не упал, споткнувшись о труп.

— В гробу я видел такое везение! — огрызнулся я. — Только я собрался выпить и немного расслабиться, как позвонил шериф…

— Я вам сочувствую, лейтенант! — Патрульный попытался стереть с лица радостную улыбку, но это ему не удалось. — Хотите взглянуть?

— А вы думаете, я мчался сюда только для того, чтобы поболтать с вами? — со злостью спросил я.

Убитый, разбросав руки и ноги, лежал в густом подлеске совсем близко от дороги. Чтобы получше его рассмотреть, я опустился на колени. Это был мужчина лет тридцати пяти, со спутанными черными волосами и густыми черными усами. Глаза его были закрыты. Пуля вошла в нижнюю часть подбородка и вышла через затылок. Мне стало просто нехорошо, когда вдруг показалось, что одно веко дернулось. Меня начало мутить. Я понял, что труп слишком долго находился на солнце.

Поднявшись с колен, я посмотрел на патрульных. Они глазели на меня в надежде, что я вдруг взорвусь, обращусь в клуб дыма и улетучусь.

— Вы нашли оружие? — невозмутимо спросил я.

— Примерно в шести футах отсюда, — гордо заявил Чарли. — Это…

— Винчестер восемьдесят восьмой модели, — закончил я за него.

— Откуда, черт побери, вам это известно? — вытаращил он глаза.

— Здесь нет никакого секрета, — признался я. — Просто это сходится с тем, что мне уже известно. Так же как сходится и то, что этого парня зовут Хэл Мерсер.

Примерно час спустя, когда эксперты уже закончили втаптывать улики в землю, я стоял рядом с шерифом Лейверсом, ожидая, когда док Мэрфи закончит осмотр. Пару минут спустя он присоединился к нам. Лицо его было хмурым.

— Жаль, что никто не нашел его раньше, — сказал он. — Мне все равно придется делать вскрытие!

— Сколько времени прошло с момента его смерти? — нетерпеливо спросил Лейверс.

— Трудно сказать, — пожал плечами Мэрфи. — Во всяком случае, он лежит здесь достаточно долго.

— Возможно, сорок часов? — не отставал Лейверс.

— Возможно.

— Скажите, а мог убитый сам нанести себе такую рану? — шепотом спросил шериф, как бы опасаясь, что его обычный звериный рык спугнет ответ.

— Конечно! — Криминалист холодно посмотрел на Лейверса. — Никакой особой сноровки не требуется, чтобы опустить подбородок на дуло винтовки и нажать на спуск. Единственное, что здесь требуется, это определенная сила воли, чтобы не бросить курок на полдороге!

— Нет! — заявил я шерифу. — У вас не получится аккуратно обтяпать это дельце. Так что хоть сейчас пиши мемуары, — добавил я.

— Погоди минуту, Уилер! Мы знаем, что Мерсер так и не улетел в Детройт. Торп был убит из такой же винтовки. Потом, когда ты подъехал к дому, убийца всадил пару зарядов в фары твоей машины, а миссис Мерсер помчалась тебе навстречу. Правильно?

— Абсолютно, — подтвердил я. — После того как он дважды выстрелил, а я сразу прилип к земле, мы услышали, как завелась и уехала какая-то машина.

— Я помню, что ты мне об этом рассказывал, — кивнул Лейверс.

— Поблизости нашли какую-нибудь машину? — спросил я.

Молчание затянулось. Наконец Лейверс осторожно откашлялся.

— Убийца мог ее где-нибудь спрятать.

— Он мог даже ее разжевать и проглотить! — с иронией возразил я. — Вы считаете, что Мерсер убил Торпа, выбил мне фары, чтобы я не мог его преследовать, уехал на машине, а потом — вдруг — раскаялся и решил застрелиться. Скажите, в подобной ситуации стали бы вы где-то прятать машину, а потом тащиться несколько миль, прежде чем ткнуть себе ствол под подбородок?

— Томкинс! — рявкнул Лейверс, и тут же примчался один из патрульных. — Тебе не попадались в последние дни брошенные машины?

— Нет, сэр. Никто еще никогда не бросал здесь машину.

— Почему? — резко спросил Лейверс.

— Потому что отсюда слишком далеко добираться домой пешком! — рассмеялся Томкинс, но тут же замолк, заметив выражение лица шерифа.

— По-моему, нет смысла сейчас все это обсуждать, — раздраженно сказал Лейверс, глядя куда-то поверх моего плеча. — Подождем, пока будут готовы все отчеты экспертов. Знаешь, в чем твоя беда, Уилер? Тебя почему-то никогда не удовлетворяет простое и логичное объяснение!

— Шериф, уж если вы хотите получить результаты побыстрее, — вежливо посоветовал я, — тогда давайте дождемся рассвета, украдем где-нибудь автомобиль и спрячем здесь, пока никто не смотрит!

Караван во главе с машиной Лейверса, отдохнув, двинулся в путь. Я сидел в «остине» и курил сигарету. Между тем с гор стремительно спускалась ночь. Всю дорогу мне не давал покоя один вопрос: когда Торп впервые применил свой нестандартный и совершенно уникальный способ шантажа? Когда ему в голову пришла идея убедить охваченную страстью даму позировать обнаженной, а потом угрожать продать портрет мужу или еще кому-нибудь, если она не заплатит. Я решил, что это могло произойти по-разному. Во-первых, такая идея могла поразить его как гром средь ясного неба. И он немедленно принялся за работу. А может быть, он уже написал портрет обнаженной дамы и просто сидел, в восхищении глядя на картину. И тут вдруг его осенило. Предположим, кто-то сидел рядом с ним и тоже восхищался портретом. И они подумали о возможности шантажа?

Мне больше нравился последний вариант. Он открывал целый ряд захватывающих комбинаций. За спиной Торпа — чей-то мастерский ум, планирующий каждый его шаг. Откинув голову, я громко рассмеялся, но тут же замолк: в моем мозгу что-то как бы щелкнуло. В следующее мгновение все разрозненные части головоломки встали на свои места.

Мне понадобилось пять минут, чтобы добраться до тупика в Старом каньоне, где я свернул на разбитый проселок. Как я и ожидал, дом был погружен во мрак. Я не зря понадеялся, что Полник не переусердствует, запирая дом перед своим уходом. Оставив фары включенными, чтобы была видна дорожка, я направился к входной двери. Как только я толкнул ее, она тут же распахнулась. Я пошарил рукой по стене в поисках выключателя. Со светом было все в порядке, поэтому я вернулся к машине и выключил фары. Мысли сержанта, должно быть, были заняты родинкой на бедре Айрис Мерсер; где уж там помнить о таких пустяках, как дверные замки и выключатели!

Вернувшись в дом и взявшись за телефонную трубку, я ощутил угрызения совести. Однако, услышав знакомые телефонные гудки, я успокоился и набрал номер Лиз Нил. На третьем гудке она ответила.

— Это Эл Уилер, — сказал я.

— Эл, любимый! — глубоко вздохнула она. — Ну и денек у меня выдался — не жизнь, а сущий ад! А что у тебя?

— Временами так же, как и у тебя, — ответил я.

— Думаю, что я не настолько в форме, чтобы вынести еще одну ночную очную ставку, — простонала Лиз. — Это, наверное, тебя тоже тревожит?

— Я просто схожу с ума, — сообщил я. — Но знаешь, сейчас я звоню по другому поводу!

— Ну вот, теперь ты меня совсем озадачил: не знаю, должна ли я чувствовать себя благодарной или оскорбленной! — тихо рассмеялась она. — Так что же у тебя на уме?

— Когда я утром покидал твой офис, — сказал я, — то пообещал, что вернусь, если в деле Торпа откроется что-нибудь важное. И это произошло.

— Эл! — От ее глубокого контральто у меня зазвенело в ухе. — Так это же замечательно! Расскажи мне, что случилось?

— Не по телефону, — отрезал я. — Сейчас я нахожусь в доме Торпа. Если бы вы с Джилом Лейном сейчас подъехали сюда, думаю, мы раскололи бы этот орешек за пару часов. С Ллойдом я тоже свяжусь, так что не беспокойтесь.

— Любимый, при одной мысли о том, что придется куда-то ехать, у меня исчезает всякий энтузиазм! Это не шутка, Эл? Ты серьезно настроен?

— Лиз, прелесть моя, если бы я был игриво настроен, — проворчал я, — то, поверь, вместо шуток мчался бы сейчас на всех парусах к тебе на очную ставку!

— Уговорил, — прожурчала она. — Я знаю, что Джил дома, потому что никто из нас не собирался уезжать из города после того, что мы пережили сегодня. Мы приедем как можно скорее.

— Прекрасно, — сказал я и повесил трубку.

Затем я позвонил Херману Ллойду. Рассказал ему то же, что и Лиз Нил, и попросил привезти с собой жену. Он не выказал особого энтузиазма, но пообещал, что они отправятся немедленно.

Мне оставалось только ждать. Мой желудок напомнил, что я с утра ничего не ел, и я отправился на поиски съестного. В холодильнике нашелся замороженный обед из полуфабриката. После разогревания такое блюдо напоминает по вкусу, должно быть, то, чем, по мнению ученых, человечество будет питаться в двадцать первом веке. Отведав его, я понял, почему они так беспокоятся. В спальне в стенном шкафу я обнаружил бутылку виски, полную на треть.

Повсюду царила тишина. Опустившись в гостиной в кресло и прихлебывая виски, я принялся размышлять о тех женщинах, с которыми Торп занимался любовью в этом доме. И о том, сколько еще было таких, о которых я ничего не знаю? Окна неприятно зияли черными квадратами, и немного погодя я встал и задернул штору. Закуривая сигарету, я чуть не подскочил от неожиданно громко затрещавшей спички. И какой псих, мрачно подумал я, первым сказал, что в городе человек чувствует себя одиноко?

Первыми прибыли Херман и Натали Ллойд. Рыжая миссис Ллойд была одета в своем стиле. На этот раз на ней были белая шелковая блузка и светлые шелковые брюки. Этот наряд, как обычно, превосходно облегал ее фигуру. Прибывшие нерешительно прошли в гостиную, и Ллойд тут же извлек прихваченную с собой непочатую бутылку виски.

— Я подумал, что здесь не найдется ни капли спиртного, лейтенант, — пробормотал он.

— Я нашел бутылку, пустую на две трети. Так что вы оказались недалеки от истины, — заметил я. — Советую вам отправиться на кухню и приготовить напиток себе и вашей жене.

Дождавшись, когда он вышел из комнаты, Натали Ллойд улыбнулась мне.

— Я надеюсь, лейтенант, это означает, что притворству так или иначе будет положен конец?

— Притворству? — медленно повторил я.

— Это так трогательно! — В ее синих глазах я прочел усталость и разочарование. — Ллойд изо всех сил притворяется, что не знает о моем романе с Гленном, о портрете и о том, почему вы в тот день приехали задавать вопросы! — Она тяжело вздохнула. — Иногда мне хочется, чтобы он сделал что-нибудь, даже избил меня — все, что угодно, лишь бы покончить с этим раз и навсегда.

— Я рассчитываю, что все закончится сегодня ночью, миссис Ллойд, — постарался я успокоить ее.

— Ради Бога, зовите меня Натали! — Она весело рассмеялась. — Это просто смешно, лейтенант. Что вы говорите каждый вечер, опустошая карманы перед тем, как лечь в постель? Когда мое изображение в голом виде падает на крышку стола? «Спокойной ночи, миссис Ллойд!» — Она насмешливо выпятила нижнюю губу. — Держу пари, лейтенант, вы говорите в этот момент нечто менее формальное!

В комнату вернулся Ллойд с напитками, и разговор сам собой прекратился. Наконец появилась вторая машина. Лиз Нил буквально ворвалась в дом. На ней был знакомый комбинезончик, и я не мог не задаться все тем же вопросом: носит ли она что-нибудь под ним для защиты от горной прохлады?

— Эл, ты гений! — Лиз звонко чмокнула меня в щеку. — Я так взволнована, что просто не могу успокоиться!

— Я это заметила, дорогая, — нежно промурлыкала Натали Ллойд. — Целесообразно было бы выпускать специальные бюстгальтеры для таких крупных девочек, как ты.

— У меня смутное ощущение, будто я первый раз присутствую на каком-то местном шабаше, — вмешался Джил Лейн. — Эл, старина, не будет ли сегодняшний вечер напоминать нечто подобное?

— Слушайте! — Хриплый голос Ллойда заставил замолчать всех остальных. — Мы все знаем, что поставлено на карту. Лейтенант сдержал слово и, возможно, собрав нас здесь, поможет нам. — Он вопросительно посмотрел на меня. — Пожалуйста, ваше слово, лейтенант!

— Спасибо, — поблагодарил я. — Сегодня около шести вечера недалеко отсюда, вниз по дороге, мы нашли тело Хэла Мерсера.

Глава 10

Лиз смотрела на меня горящими от возбуждения глазами.

— Наверняка это был Хэл Мерсер, Эл! Все сходится: мотивом убийства была ревность. И у него имелись и время, и все возможности сделать это. Он был в аэропорту, но так и не сел в самолет. Поехал домой за винтовкой…

— На чьей машине? — перебил я. — Позднее тем же вечером сюда приехала Айрис Мерсер на их собственном автомобиле.

Лиз нетерпеливо передернула плечами.

— Возможно, он заранее взял напрокат машину и оставил ее в аэропорту. Потом приехал на ней сюда и убил Гленна. Услышав, что появилась Айрис, он выскользнул из дома…

— Включил и выключил свет, выбил мне двумя выстрелами фары, а потом уехал неизвестно на чем, — снова перебил я. — А потом, терзаемый угрызениями совести, решил застрелиться. Куда девалась его машина?

— Знаешь, Лиз, это серьезный аргумент, — заметил Джил Лейн. — Автомобиль не может просто растаять в воздухе?

— Может, он оставил его на обочине, — не сдавалась брюнетка, — а кто-то наткнулся на него и украл!

— Например? — огрызнулся я. — Вряд ли кто-нибудь живет по эту сторону гор. Ближайший дом находится по меньшей мере в трех милях отсюда!

— Думаю, лейтенант прав, — мягко вмешалась Натали.

— Нет, он ошибается! — бросила Лиз.

— Я считаю, что это Мерсер, — медленно произнес Херман Ллойд. — Кто же еще?

— Я воздерживаюсь от выводов, — равнодушно заявил Джил Лейн. — Но, если хотите знать, я склонен поддержать Эла. Он не получил ответа на вопрос, что случилось с машиной. И я не могу придумать мало-мальски правдоподобного объяснения.

— Повеселились, и хватит, ребята, — холодно объявил я. — Я собрал всех здесь не для того, чтобы решить, убил Мерсер Торпа или нет. Я не верю, что он это сделал, поэтому должен выдвинуть какие-то альтернативные предположения. Вот истинная причина, по которой я попросил вас приехать. Хочу, чтобы вы помогли мне проверить мою версию и определить, вписываются ли они в общую картину.

— Гений сыска вернулся. — Присвистнув, Лиз махнула рукой.

Я преподнес им теорию, которую так тщательно разработал в машине, о тайном вдохновителе и руководителе; стоя за спиной Торпа, он планировал каждый шаг художника-шантажиста. Лиз тряслась от хохота, а Джил сидел задумавшись. Херман был явно смущен, а Натали, по-моему, даже не слушала. Похоже было, что я стартовал неудачно.

— На первый взгляд, остроумная теория, лейтенант, — вежливо заметил Херман. — Но затевать всю эту возню ради жалкой суммы?.. — Он пожал массивными плечами. — Лиз уплатила две тысячи, вот и все!

— И я уплатила три, дорогой, — небрежно бросила Натали.

— Да, — машинально кивнул он, — ты уплатила… — С отвисшей челюстью Херман уставился на жену.

— Так что теперь ты можешь перестать притворяться, что до сих пор ничего не знал, — твердо заявила она.

— Хороший вопрос, Херман, — громко сказал я. — И не просто хороший, а отличный! Потому что, можете быть уверены, я пока не знаю на него ответа!

Ллойд тут же забыл про свою жену и повернулся ко мне.

— Я вас не понимаю, лейтенант.

— Давайте все вместе подойдем к столу, и я попытаюсь объяснить, — предложил я. — И не стоит относиться к этому, как к партии в бридж с соседями, которых вы ненавидите.

— Что дальше? — поинтересовалась Лиз, вставая со стула. — Фокусы?

Я уселся во главе стола, по обе стороны которого разместились чета Ллойдов и другая парочка. Затем я выложил на стол фотографии четырех обнаженных дам.

— Элементарная арифметическая операция, — сказал я. — Лиз — две тысячи. — Я отложил ее фотографию в сторону. — Неизвестная, неопознанная длинноволосая блондинка — четыре тысячи. — Ее фотография легла рядом с фотографией Лиз. — Натали — три тысячи. Остается Айрис Мерсер. Торп считал, что из нее можно вытрясти пять, но этому не суждено было сбыться, потому что Гленна убили. Девять тысяч за шесть месяцев; если считать Айрис — четырнадцать за семь. Минус проценты Дюма за обеспечение легального прикрытия для денежных выплат. Вы правы, Херман. Для такого человека, как Торп, который, как мы знаем, любил женщин, это была хорошая кормушка. Но настоящий делец даже и связываться бы не стал с такими деньгами!

— Так о чем мы толкуем? — простонала Лиз.

— О неизвестном факторе, — спокойно сказал я и положил одну из фотографий обратно в центр стола. — Придумайте имя этой длинноволосой блондинке, например, Анна Хиллбранд, и таинственный шеф снова в деле.

Натали посмотрела на мужа.

— Племянница старика?

— Это она, — пробормотал Херман.

— Прости, Эл, — тихо сказала Лиз. — Конечно, мы все знали, кто она. Но не решились назвать тебе ее имя.

— У меня просто сердце обливается кровью, Лиз, — с иронией произнес я.

— Погодите, Эл! — вмешался Джил, приглаживая рукой свои длинные черные волосы. — Вы сказали, что, раз замешана Анна Хиллбранд, мошенник снова в деле. Но с другой стороны, пару минут назад вы сообщили, что она уплатила четыре тысячи долларов. Разве это такая крупная сделка?

— Эту сделку Торп провернул на стороне, он обманул своего шефа, — объяснил я. — У Гленна был готов портрет обнаженной Анны, и, конечно, у него чесались руки, а его шеф не разрешал использовать портрет. Поэтому художник отправился к единственному человеку, который заплатил бы ему наличными в обмен на товар — Хэлу Мерсеру, личному помощнику Хиллбранда.

Я закурил сигарету, подошел к двери и привалился к ней спиной.

— Почему вы все не сядете? — резко бросил я. — Никто никуда не уйдет, пока я не закончу. Все вечеринки в прошлом.

Присутствующие вернулись к своим стульям и снова уселись, внимательно глядя на меня. Я мысленно скрестил пальцы в надежде, что оставшиеся двадцать процентов кусочков головоломки тоже встанут на свои места.

— Сегодня днем я разговаривал с Анной Хиллбранд в доме на севере Парадиз-Бич. — Я кратко изложил им историю девушки. — Еще один факт ложится в общую картину, — сказал я в заключение. — В тот вечер в аэропорту Мерсер был пьян и хвастался своей жене, что скоро прижмет Хиллбранда. Когда Айрис насела на него с требованием все объяснить, Хэл сказал, что нашел человека, который никогда не существовал, и связал его с девушкой, которой никогда не было и не будет.

— Ничего не понимаю! — проворчал Херман.

— Девушка, которой никогда не будет, вероятно, Анна Хиллбранд, — предположила Натали. — Все говорят, что старик ее чересчур оберегал.

— А мужчина, который никогда не существовал, это наш партнер Гарсиа, ты, клуша! — Джил Лейн чуть не подавился от смеха. — Гарсиа! По какой-то темной причине он решил использовать это имя как псевдоним.

— Помнишь, Лиз, ты мне рассказывала, как Торп заявил, что двух тысяч ему недостаточно. И если у тебя нет наличных, то ты должна стать сводней? — спросил я.

Лиз вздрогнула, но ее голос оставался спокойным:

— Да, помню, Эл.

— Находить для него подходящих подружек, скучающих жен, богатых дам — он так говорил? — Брюнетка кивнула. — Кого вы ему нашли, Лиз?

— Натали, — тихо сказала она, — и Айрис Мерсер.

— Что? — Синие глаза Натали потемнели от гнева. — Ты, грязная шлюха! Хочешь сказать, что моя встреча с Гленном на твоей вечеринке была подстроена?!

— Поздновато беситься по этому поводу, — заметил я. — Успокойтесь!

— Я успокоюсь, — кипя злобой, заявила Натали. — Но никогда этого не забуду!

— Ты забыла про Анну Хиллбранд, Лиз, — напомнил я. — Расскажи, как кстати подвернувшаяся мигрень заставила тебя удалиться в свою спальню через полчаса после того, как в гости к тебе случайно зашел Торп. И ты оставила Анну с ним наедине. А кто тебя саму подставил этому великому любовнику?

— Что ты имеешь в виду? — строго спросила брюнетка.

— Ты подставила тех трех. Разве тебя в свою очередь никто не подставил?

— Нет. Я встретила Гленна чисто случайно в ночном баре. Мы разговорились, так все и началось.

— Он нарисовал тебя обнаженной просто так, без всякой причины? — прищурился я.

Лиз покраснела.

— Торп сказал, что такого красивого тела, как у меня, он не встретил ни у одной женщины, — почти прошептала она. — Наверное, мне хотелось ему верить…

— Затем в один прекрасный день, когда ты восхищалась своим портретом, тебе в голову вдруг пришла мысль, — начал рассуждать я. — А что, если бы это был портрет замужней женщины, написанный ее любовником? Сколько она заплатит за то, чтобы этот портрет не попался на глаза мужу?

— Не мели чепуху! — выпалила она.

— Я не совсем уверен в том, что Эл мелет чепуху, — спокойно возразил Джил Лейн. — Разве лейтенант не сказал в самом начале, что хочет проверить свои предположения и посмотреть, не впишутся ли они в общую картину? — Он щелкнул пальцами, и от этого резкого звука напряжение в комнате достигло высшего предела.

— Джил! — Лиз умоляюще посмотрела на него. — Пожалуйста, не надо!

Взгляд Лейна стал жестким и настороженным, и было в нем еще что-то неуловимое. Может, намек на торжество победителя, подумалось мне. Джил продолжал щелкать пальцами, все время ускоряя ритм.

— О Господи! — Выдержка изменила Лиз, и она расплакалась. — Чего ты добиваешься? — бессвязно повторяла она, — Я больше не могу! Я тебе уже говорила сегодня вечером. Я больше не могу, Джил. Ты меня слышишь?

— Наша Лиз, — ликующе произнес он. — Она же шеф?

Лиз закрыла лицо руками и громко зарыдала. Натали с нескрываемым торжеством смотрела на нее. Я почувствовал жалость к Херману Ллойду, потому что понял, что он женат на одной из самых отъявленных стерв, которые когда-либо рождались на этой земле.

— Лиз! — Я вложил достаточно мощи в свой голос, чтобы перекрыть ее рыдания. — Анна наверняка рассказала тебе, как Мерсер набросился на нее в машине. Ведь она считала тебя своим единственным настоящим другом. Верно?

— Да! — Брюнетка подняла измученное лицо и посмотрела на меня; в ее взгляде странным образом смешались страх и презрение. — Конечно же, черт возьми, рассказала!

— И тогда Лиз, то есть шеф, поняла, что художник ее надул. Это чертовски захватывающая история, — весело заявил Джил. — Как думаете, Эл, мы уже приближаемся к вершине? Вот почему она убила Гленна Торпа — из мести?

— Все, что касается убийства Торпа, вертится вокруг двух основных пунктов, — сказал я. — С одной стороны — Хиллбранд, большая шишка. С другой стороны — ваше рекламное агентство, которое рухнет, как только лишится поддержки Хиллбранда. Четыре женщины, вовлеченные в шантаж с помощью портретов, — это племянница Хиллбранда, жена его личного помощника, жена одного из партнеров в агентстве, а также управляющая счетами клиентов из того же агентства. — Я посмотрел на Ллойда. — Могу себе представить, что значит быть партнером в вашем агентстве. Это значит работать как проклятый и в то же самое время сознавать, что находишься полностью во власти Хиллбранда. Это может сделать жизнь невыносимой.

— Действительно, иногда я плохо сплю по ночам! — Херман пожал плечами. — Все равно мало что можно сделать. Только работать и постараться изменить ситуацию.

— А трюк с портретами обнаженных женщин может в этом деле сыграть свою роль? — осторожно заметил я. — Вы могли бы задумать план изменить ситуацию таким образом, чтобы Хиллбранд оказался в вашей власти.

— Простите, лейтенант, — растерянно произнес Ллойд. — Вы ставите меня в тупик…

— Наверное, это потому, что вы администратор, Херман, — улыбнулся я. — Человек, который постоянно имеет дело с реальными фактами. Для такой фантастической идеи, которая пришла в голову нашему воображаемому шефу, требуется почти гений!

Ллойд, раскрыв рот, недоверчиво уставился на меня.

— Лиз? — выдохнул он.

— Эта девушка достаточно честолюбива, чтобы помогать своему шефу, — возразил я. — Но пожалуй, хватит. У нас не остается выбора. Как однажды выразилась Лиз, это должен быть человек с блестящим творческим умом. Ваш партнер, Херман, и одновременно тот, кто оживил несуществующего партнера Гарсиа!

— Что это, Эл, как будто неудачная шутка? — Лейн опустил веки, и длинные ресницы скрыли его сосредоточенный взгляд.

— Я не шучу, старина Джил! — огрызнулся я. — Во-первых, у художника не хватило бы на это мозгов. Идея зародилась у вас, когда вы увидели обнаженную Лиз на картине. Потом вы задумались над тем, под какой вывеской получать деньги. Торп знал одного владельца картинной галереи по фамилии Дюма. Наш гений решил, что если деньги за шантаж будут идти на оплату законной сделки по продаже картины, то все будет в порядке. Оставался один последний вопрос: можно ли доверять Дюма? Поэтому вы использовали портрет Лиз для его проверки. Она отправилась в галерею и вручила две тысячи долларов за дурацкую мазню, а Дюма тут же приехал сюда и передал деньги Гленну за вычетом комиссионных. Таким образом, у вас все было готово. Первой вашей жертвой оказалась жена вашего партнера. Потом вы нацелились на главную мишень, Анну Хиллбранд, и все вышло как нельзя лучше. По крайней мере, вы так считали до тех пор, пока Лиз не передала вам рассказ Анны о Мерсере. Тогда вы поняли, что Торп обманул вас на стороне. Но гораздо хуже было то, что личный помощник Хиллбранда Мерсер представлял собой реальную угрозу вашему тщательно разработанному плану.

— Вы рассказываете не так, как было на самом деле, старина, — небрежно бросил Джил, — но у вас хорошо получается! Что дальше?

— В качестве следующего задания художнику вы наметили Айрис Мерсер. Он не осмелился протестовать, чтобы не вызвать у вас подозрений. Поэтому и жил в постоянном страхе, что либо вы, либо Мерсер обнаружите, что он вас обманывал. Да, Джил, в этом есть что-то от Маккиавелли!

— Наконец-то кульминация! — Лейн снова принялся щелкать пальцами, но на этот раз не так громко. — Жду не дождусь эпилога и момента истины, когда с настоящего негодяя срывают маску!

— Лиз наверняка рассказала вам о командировке Мерсера в Детройт, — продолжал я. — Вы взяли напрокат машину и оставили ее в аэропорту. Затем подождали, пока Хэл отправится к самолету. Догадываюсь, что, если бы с ним рядом оказалась жена, это было бы для вас несчастьем. Вам пришлось бы дожидаться другого случая. Вы ринулись к нему и выложили историю об отношениях Айрис и Торпа. Мол, в тот самый день вы видели ее портрет в обнаженном виде в доме художника. Убедить его в этом не составило особого труда, потому что вы описали ее во всех деталях, включая родинку на внутренней поверхности левого бедра.

Мерсер отреагировал точно так, как вы и рассчитывали. Особенно если учесть, сколько он выпил в аэропорту. Вы поехали к нему домой, чтобы взять винтовку, а потом привезли его сюда. — Я насмешливо улыбнулся. — Как только в человеке действия просыпается аналитический гений, все начинает рушиться! Приехав сюда, вы обнаружили, что у Торпа сидит Дюма. Поэтому вам пришлось спрятаться и подождать, пока он уйдет. Тогда вы вошли в дом и нашли Торпа, который, окончательно размякнув под гнетом своих обманов, нарисовал на своем лице какие-то немыслимые усы и бороду. Вы меня извините, Джил, но с этого момента я могу только догадываться о том, что произошло дальше.

Я сделал паузу, чтобы закурить. Но никто не нарушил тишины. Лиз, прекратив плакать, сидела низко опустив голову. Но я был уверен, что она не пропускает ни единого слова.

— К этому времени, я думаю, Мерсер уже достаточно протрезвел и начал колебаться, убивать или не убивать Торпа, который производил впечатление буйно помешанного. Поэтому, чтобы не рухнул ваш великолепный план, вы выхватили винтовку из рук Мерсера и сами всадили пулю в грудь Торпа.

Когда вы собирали портреты, внезапно появилась Айрис Мерсер. Вы оба выбрались через заднюю дверь. Мерсер спрятался в траве, а вы пошли к главному рубильнику, надеясь напугать Айрис так, чтобы она тут же кинулась прочь. Выключив свет, вы действительно напугали ее — она чуть не попала под колеса моей машины. Вы снова включили свет, со всех ног помчались туда, где ждал Мерсер, и заставили его стрелять в мои фары, чтобы улизнуть без помех.

Да, старина. Держу пари, что в машине вы чувствовали себя достаточно неуютно. Вместо Мерсера художника убили вы. За убийство должен был ответить Мерсер, а отвечаете вы! Возможно, вы решили, что у вас нет выбора. Поэтому под каким-то предлогом остановили машину, оглушили Мерсера, прежде чем приставить ему ствол под подбородок и нажать на спуск. Убийца застрелился — дело закрыто! Только эти четыре портрета оставались в доме, закрывая нижнюю часть тела Торпа. Там, где вы в панике бросили их, когда услышали шум машины Айрис Мерсер.

— Замечательная история, Эл! — тепло улыбнулся Джил, по-прежнему прищелкивая пальцами. — В ней даже звучит грозное предупреждение об опасности косвенных улик! Послушайте, старина, вы настоящий профессионал. Но как же вы намереваетесь сплести изобличающую историю на основании каких-то событий, не предложив при этом ни одного доказательства? — Он медленно покачал головой.

— Почему вы думаете, Джил, что доказательств нет? — спокойно спросил я.

— Вы не представили ни одного. — Он взмахнул длинными ресницами.

— Теперь в этом нет нужды, — сообщил я. — Я задержу вас по подозрению в убийстве. Для этого в данный момент у меня имеется больше оснований, чем нужно.

— Не пройдет и часа, как мой адвокат вытащит меня на свободу! — усмехнулся он.

— Давайте договоримся, Джил, — предложил я. — Я не буду советовать вам, как организовать рекламную кампанию, а вы не будете рассказывать мне о процессуальных тонкостях. Ты что, ублюдок, не понимаешь? Я арестую тебя по подозрению в тяжком двойном убийстве первой степени. У тебя столько же шансов освободиться под залог, как полететь, замахав руками!

— И все равно никаких доказательств! — выпалил Лейн.

— Да, кстати, я забыл упомянуть, что арестовываю и Лиз в качестве как прямого, так и косвенного соучастника. — Я подождал несколько секунд, чтобы мои слова как следует дошли до него. — Как думаешь, старина, сколько может продержаться Лиз на непрерывном допросе в полиции? — добавил я. — Не считая перекрестного допроса в зале суда.

— Вы правы, Эл. — Джил перестал щелкать пальцами, тихо вздохнул и пожал плечами. — Да, все правильно.

Мне следовало бы помнить, что я имею дело не просто с психопатом, а с гениальным психопатом! Ранее, когда мне случалось видеть его впадающим в ярость, это всегда был лавинообразный процесс. Сначала в его глазах появлялась настороженность, а пальцы начинали щелкать. Потом они щелкали все быстрее и быстрее, пока эти щелчки не превращались в сплошную пулеметную дробь. Однако только что я наблюдал обратную последовательность. Его пальцы постепенно перестали щелкать, а в голосе и взгляде появилась покорность. Поэтому я, коп, профессионал до мозга костей, спокойно наклонился, чтобы загасить окурок в ближайшей пепельнице, которая случайно оказалась на ручке стула, где сидела Натали. А когда я снова выпрямился, дуло пистолета смотрело прямо мне в живот.

— Ты зря тратишь время, Джил, — не теряя самообладания, произнес я. — Даже если ты выйдешь из дома, что ты будешь делать? Куда пойдешь?

— Я беру Лиз с собой, — резко возразил он. — Мы справимся!

— Нет, Джил, — отказалась брюнетка, — я остаюсь здесь.

— Видишь, старина. — Я продолжал говорить очень спокойно. — Не надо разыгрывать бессмысленный спектакль. Отдай мне оружие, а потом мы сядем и выпьем.

— Это последний шанс, Лиз, — резко бросил Джил. — Мы сотрудничаем с самого начала и должны быть вместе до конца! Ты не можешь сейчас выйти из игры.

— Я вышла из игры гораздо раньше, — тихо возразила она. — Сразу после того, как ты нарисовал мое будущее, включая наши отношения. Помнишь, как ты назвал меня просто большим куском сырого мяса, не стоящим на рынке ничего, кроме того, что может принести мое тело! — Она с ненавистью посмотрела на него. — Прощай, Джил, — хрипло произнесла она. — Сумасшедший маленький гомик!

Длинные ресницы плавно опустились, и Джил расплылся в широкой улыбке.

— Прощай, большой кусок сырого мяса!

Затем, не переставая улыбаться, он быстро трижды нажал на спуск. При звуке выстрелов Натали дико завизжала, а Лиз рухнула на стол. Из ран на ее груди струилась кровь. Моя рука замерла, не дотянувшись до кобуры, когда холодное дуло пистолета снова уперлось мне прямо в живот.

— Бессмысленный спектакль, Эл? — хохотнул Лейн. — Ты по-прежнему думаешь, что Лиз сломается на непрерывном допросе?

В его темно-синих глазах появился какой-то странный блеск, и я вдруг понял, что он окончательно спятил.

— Я не собираюсь рисковать, — быстро добавил он. — Вы все слишком много знаете. — Он снова начал щелкать пальцами свободной руки. — Покончить с вами, старина, и с Херманом — это будет просто наслаждение. Мне немного жаль Натали. Я всегда питал слабость к женщинам с пышным бюстом, у которых напрочь отсутствуют бедра. Классический двуполый идеал, как думаете?

— Натали? — медленно спросил Ллойд. — Ты собираешься убить Натали?

— Как всегда, дорогой партнер, ты все схватываешь на лету! — презрительно улыбнулся Джил. — Единственное, что делало наши отношения сносными в последние три месяца, так это то, что ты просиживал ночи напролет в офисе. А тем временем твоя жена развлекалась с Гленном Торпом! И это исключительно моя заслуга, дорогой партнер; вся слава организации этого дела принадлежит мне.

Ллойд взревел, поднялся со стула.

— Я знал это! — хрипел он. — Я чувствовал, что ты в этом замешан, Джил. Но я не хотел себе в этом признаваться; я всегда притворялся, что все в порядке. Натали с другим мужчиной — само по себе плохо. Но по крайней мере я мог бы ее понять. Но этот портрет, Джил… — Под его пиджаком заиграли мускулы. — Ты не можешь себе представить, как я все это ненавидел! Моя жена, выставляющая напоказ свою наготу, как дешевая шлюха в ночлежке, чтобы каждый, кто хочет, мог полюбоваться… Весь мир мог глазеть на нее, было бы желание!

Он сделал шаг в направлении Лейна.

— Вот почему я хочу убить тебя, Джил, — спокойно добавил он.

— Считаешь, что ты быстрее пули? — возбужденно рассмеялся Лейн. — Супермен Ллойд! Подойди поближе, Херман, я хочу посмотреть, как твои мозги брызнут на пол!

Ллойд продолжал медленно приближаться к Джилу. Я не отрывал взгляда от дула пистолета, приставленного к моему животу, а правая рука уже начала болеть от напряжения.

— Прощай, Херман! — возбужденно воскликнул Лейн, и ствол его пистолета развернулся в другую сторону.

Я быстро дотянулся до кобуры, и мои пальцы сжали рукоятку тридцать восьмого. Но тут же я заметил, как пистолет в руке Лейна снова смотрит в мою сторону.

— Пока, старина! — истерически завизжал Лейн.

Я успел только наполовину вытащить тридцать восьмой из кобуры, когда физически ощутил, как напряглись пальцы Лейна, сжимающие рукоятку пистолета, упершегося в мой живот. Краем глаза я заметил, как что-то мелькнуло, и услышал дикий крик. Раздался выстрел. Пуля вошла в стену рядом с моей головой, и в лицо мне брызнули кусочки штукатурки. Еще один вопль, полный мучительной боли, разорвал мои барабанные перепонки. Затем раздался какой-то сухой треск, и вопль оборвался.

Я тряхнул головой, чтобы сосредоточиться, и вся картина ясно встала у меня перед глазами. В центре комнаты, тяжело дыша, стоял Ллойд. Лейн, скорчившись, лежал у его ног. Его голова была как-то странно повернута — глаза мертвеца, казалось, смотрели на его собственный позвоночник.

— Спасибо, Херман, — искренне поблагодарил я. — Вы спасли мне жизнь.

Он глубоко вздохнул:

— Это было непреднамеренно, лейтенант!

— Вы меня слышали? — рявкнул я. — Вы только что спасли мне жизнь.

— Да, спасибо, — задохнулся он. — Я только что спас вам жизнь…

Я бросил взгляд на его рыжую жену, застывшую на стуле. Ее глаза были полны ужаса.

— Натали, вы знаете, что сделал сейчас Херман? — спросил я.

Она молча пошевелила губами.

— Нет, — с трудом буркнула она.

— Он только что спас мне жизнь, — медленно произнес я.

Натали равнодушно посмотрела на меня и отвернулась. Я размахнулся и влепил ей оплеуху с такой силой, что голова ее резко дернулась в сторону.

— Вы знаете, что сейчас сделал Херман? — едва сдерживаясь, повторил я.

— Да! — отчаянно закивала она. — Он только что спас вашу жизнь!

Я перевел взгляд на Ллойда и улыбнулся.

— Будет чертовски хорошо, если мы все скажем правду о том, что вы спасли мне жизнь. Копы странные люди; они начинают нервничать, когда им приходится выслушивать различные версии по поводу истины.

— Вам лучше знать, — сказал он.

— Лейтенант! — Голос Натали звенел от праведного негодования. — Вы меня ударили!

— А разве это не правда? — спросил я.

Прошла неделя, и шрамы в моей душе, оставшиеся после жестоких ран, нанесенных шерифом Лейверсом, начали потихоньку затягиваться. Бесполезно было ему доказывать, что если у тебя на руках два трупа, то очень выгодно считать, что это убийца и его сообщник. Я вынужден был признать, что анонимный звонок насчет убийства Торпа исходил от Лиз. При плохой связи ее глубокое контральто легко можно было принять за мужской голос. Она, должно быть, знала, что Лейн и Мерсер появятся в этом доме самое позднее в половине девятого. Но она не могла знать, что к тому времени там уже будет находиться Дюма и им придется ждать. Поэтому я задавался вопросом, почему она позвонила не сразу? Очевидно, считала, что в таком случае полиция появится сразу после убийства и поймает Лейна и Мерсера с поличным. Однако точно я этого теперь уже никогда не узнаю.

Еще одно не давало мне покоя. Шериф снова начал разговаривать со мной только в пятницу утром — и то это было преимущественно невнятное ворчание. В пятницу днем он сказал, что я могу отдыхать до вторника. Его чуть не хватил удар, когда я попытался его поблагодарить, а потом он отпустил какую-то странную шутку: не замолвлю ли я за него словечко перед моими друзьями в мэрии?

Секретарша шерифа Аннабел Джексон проводила свой отпуск где-то на Юге. И я решил, что мне самое время побыть дома. Поэтому в субботу вечером я включил музыку и устроился на диване с бутылкой виски, размышляя о том, что сегодня делают одинокие люди. Очевидно, то же, что и я.

«Я люблю тебя!» — доносился до меня из динамиков голос Лайзы Минелли. И я подумал, что конечно же она меня разыгрывает.

Около девяти в дверь позвонили. Я не поверил своим ушам. Но звонок повторился. Бросившись к двери, я распахнул ее и прижался к косяку, чтобы восстановить дыхание. У меня осталось смутное впечатление, что какая-то маленькая блондинка пронеслась мимо меня с огромным чемоданом. Но я приписал это видение действию виски. Когда же я вернулся в гостиную, то увидел, что она действительно сидит на диванчике, а у ее ног стоит огромный чемодан. Длинные светлые волосы рассыпались по плечам этой девушки, а ее пышные формы подчеркивало какое-то крошечное пестрое платьице, с трудом сдерживавшее выпирающую грудь; бедра оно и вовсе не прикрывало.

— Привет, лейтенант, — радостно сказала она.

— Привет, Анна Хиллбранд. — Я присел рядом с ней на кушетку. — Какие новости?

— Можно мне сигарету? — попросила Анна.

— Конечно. — Я дал ей сигарету и поднес горящую спичку.

— Благодарю. — Она несколько раз энергично затянулась. — Вас зовут Эл, не так ли?

 — Эл, — подтвердил я.

— Не Бог весть какое имя.

— Зато короткое, — возразил я.

— Я прочла обо всем в газетах, — пробормотала Анна. — И очень расстроилась из-за Лиз. Сначала Гленн, мой любовник, а потом Лиз, моя единственная подруга! Газеты писали, что лейтенант блестяще расследовал это дело. Но где находились вы, когда началась стрельба?

— Прятался за спиной ближайшей женщины, — пошутил я.

— Похоже! — Она громко фыркнула. — Я так была расстроена в тот вечер, что пошла к дяде и все рассказала.

— Поэтому и придется перестраивать мэрию?

— Дядя был просто потрясен историей с Хэлом Мерсером и всем прочим. Он даже серьезно подумывал о том, чтобы нанять кого-нибудь со стороны на должность своего личного помощника.

— Замечательно, — пробормотал я.

— А знаете что? — застенчиво улыбнулась она. — Я всегда считала дядю твердолобым старым ублюдком, но он оказался еще тверже! Он вроде как винит себя во всем, что случилось со мной. Признал, что двадцать один год — достаточный возраст для девушки, чтобы развлекаться, как ей хочется. Даже предложил мне найти себе нового мужчину, а я сказала, что единственный мужчина, который мне нравится, — простой полицейский, и наверняка работает все выходные. Дядя сказал, что это он с легкостью может уладить. Все ясно, Эл?

— Безусловно, — блаженным голосом ответил я.

— И вы одобряете? — заглянула она мне в глаза.

— Несомненно.

— Я рада, что ты рад, потому что я тоже рада! — Она легко спрыгнула с диванчика. — Я только отнесу свой чемодан в спальню.

— Конечно, — разрешил я. — На обратном пути можешь принести мне что-нибудь выпить из кухни.

Мне показалось, что она отсутствовала целую вечность. И я было уже начал с тревогой размышлять, что, черт возьми, за напиток она мне готовит. В этот момент чей-то голос сказал мне прямо в ухо:

— Пошли! А то опоздаешь на оргию. И ты до сих пор не разделся!

— Какую оргию? — не понял я.

— Нашу оргию, глупый! — В ее голосе слышалось глубочайшее презрение. — Я уже раздета!

Анна появилась перед диванчиком, и у меня чуть глаза не вылезли из орбит. На ней не было ничего, за исключением голубых кружевных трусиков, да и те состояли в основном из одних дырочек. Ее вызывающе торчащие груди были воплощением живой поэзии, а сияющие глаза обещали настоящий экстаз.

— Тебе приходила в голову подобная банальность? — спросила она, и я виновато покачал головой. — Не важно, — отрывисто бросила она. — Беги, раздевайся а потом мы приступим, к практической части!

Примечания

1

Читается по-английски «джей».

(обратно)

2

Багз Банни — кролик из известного американского мультсериала. (Примеч. перев.)

(обратно)

3

Jezebel (англ.).

(обратно)

4

Одно из имен дьявола. (Примеч. ред.)

(обратно)

5

Намек на героиню романа Маргарет Митчелл «Унесенные ветром» — Скарлетт О’Хара. (Примеч. перев.)

(обратно)

6

Таксидермист — специалист по изготовлению чучел. (Здесь и далее примеч. перев.)

(обратно)

7

Объем груди, талии, бедер в дюймах. 1 дюйм = 2,54 см.

(обратно)

8

Гар и Купер — знаменитый голливудский актер, играл в вестернах ковбоев, шерифов.

(обратно)

9

Фондю — кушанье из яиц и расплавленного сыра.

(обратно)

10

Кроманьонцы — древние люди современного европейского типа.

(обратно)

11

Марлин — крупная морская рыба.

(обратно)

Оглавление

Объект их низменных желаний (Пер. с англ. П. В. Рубцова)

  Глава 1

  Глава 2

  Глава 3

  Глава 4

  Глава 5

  Глава 6

  Глава 7

  Глава 8

  Глава 9

  Глава 10

Пока не разлучит искушение (Пер. с англ. П. В. Рубцова)

  Глава 1

  Глава 2

  Глава 3

  Глава 4

  Глава 5

  Глава 6

  Глава 7

  Глава 8

  Глава 9

  Глава 10

Холодная зеленая бездна (Пер. с англ. П. В. Рубцова)

  Глава 1

  Глава 2

  Глава 3

  Глава 4

  Глава 5

  Глава 6

  Глава 7

  Глава 8

  Глава 9

Таинственная блондинка (Пер. с англ. А. М. Машезерского)

  Глава 1

  Глава 2

  Глава 3

  Глава 4

  Глава 5

  Глава 6

  Глава 7

  Глава 8

  Глава 9

  Глава 10 Fueled by Johannes Gensfleisch zur Laden zum Gutenberg