«Охота на Черных Вдов»

Охота на Черных Вдов (fb2) - Охота на Черных Вдов (Истребитель - 2) 1116K скачать: (fb2) - (epub) - (mobi) - Сергей Александрович Коротков

Сергей Коротков Охота на чёрных вдов

© ЭИ «@элита» 2014

* * *

Посвящаю своему брату Денису

«Auferte malum ex vobis»

(лат. «Исторгните зло из среды вашей»)

Пролог

ОНА была очень красивая! Маленькая головка и спокойствие во всём теле напоминали чем-то спящего ребёнка. Внимательные серо-зелёные глаза приковывали ЕГО любопытство, прямо смотрели в душу, и если бы не выскакивающий постоянно раздвоенный влажный язычок, отвлекающий ЕГО, мини-искорки злости и хитрости в зрачках, и не знания о ядовитых змеях, ОН бы с нежностью погладил это пресмыкающееся по извилистому, стройному и крепкому телу!

Ещё час назад, неожиданно повстречавшись с ней, и в такой неудобной позе, ОН сразу определил её название: пустынная среднеазиатская кобра, и дал ей имя: Смерть. И вот сейчас, сидя на корточках и чуть уперев колени в песок, с опущенными руками, ОН думал об одном: как не пошевельнуться и тем самым продлить себе жизнь. Рядом с НИМ с правой стороны лежала полуприсыпанная песком книжка, раскрытая на странице с заголовком «17 октября». Слева – сумка с торчащим термосом. Чашка с недопитым чаем зажата в левой руке и висит над песком в трёх сантиметрах. Напротив – ОНА. Грациозно изогнув тело вопросительным знаком, устремив немигающий взгляд на человека, подогнув хвост под себя, ОНА ждала ЕГО ошибки.

Экземпляр достигал метра два в длину, в самом толстом месте – с предплечье. Чешуйчатая иссиня-чёрная с зеленоватым оттенком кожа блестела на солнце. Брюхо чуть светлее песка. По характерным признакам ОН сразу определил самку. Еле-еле качалось её тело, язык выскакивал с неодинаковыми интервалами, то часто и быстро, то редко и неохотно.

Наверное, надо быть ещё спокойнее! Сколько так можно сидеть? Но если бы ОН знал, что ОНА всё-таки уползёт, то просидел бы и полдня.

Шёл второй час поединка. Эта схватка непростая! Здесь не нужны противникам физические способности. Это поединок умов: хитрых и коварных, выносливых и осторожных. Поединок Разумов. Человек и змея. Змея или Человек. Он ждал, ЕМУ жизнь дороже. Но и Она знала, кто ОН. Самый опасный и сильный враг в пустыне. Они ждали.

Но становилось всё хуже. Это невыносимо. Солнце безжалостно палило, мелкий песок иногда задувало в уши, рот, глаза. По тени от неё ОН примерно определил время: около двух часов. Значит, ОН сидит уже три часа. Третий час ОНА гипнотизировала ЕГО мозг. Стало невыносимо тяжело дышать, а моргать вообще нельзя. Это ОН видел по её глазкам. Они разгорались, язык мелькал изо рта, тело чуть подавалось вперёд, но опять возвращалось, когда ОН внимательно смотрел ей в глаза. О-о! Как это нудно и тяжело! Можно свихнуться запросто, можно и упасть!

Чашка стала тяжёлой, будто кирпич. Ноги затекли и одеревенели, как и шея. В спине и пояснице адская боль. Медленно, незаметно, ОН опускал чашку на песок. Это заняло минут десять. Скрюченные пальцы не чувствовали тепла песка. А между тем воздух, накалённый до предела в это время дня и года, не давал дышать. Пот с песком на лице неприятно щипал, в носу и горле чесалось. Но ОН терпел! ОН не сдавался… И всё из-за кого?! Из-за твари, спокойно восседающей напротив! Гадина! Убила бы сразу, а лучше уползла бы! ОН сходил с ума! Но как ОНА может? Разве ей не надоело, разве ОНА не устала!? Царица пустынь, ёптеть!

Сердце стучало так сильно, что ОН начал бояться, как бы ОНА не услышала. Лишний шорох, или движение – и ЕГО нет! Чёрт! У НЕГО нет в сумке противоядия! Всё! Стоп. Надо вспомнить что-нибудь из жизни, не волноваться. Сердце и правда готово вырваться. Спокойно!

ОН посмотрел поверх змеи, вдаль, где каракумские барханы с мелкими редкими кустиками саксаула соединялись с небом. Оно там, на горизонте, такого же цвета: бело-жёлтого, знойного, тлеющего. Выше – бело-голубая муть, ещё выше переливающаяся сине-голубая – настоящее небо. ОН смотрел туда, в голубую пустыню, и думал о таком же светлом и приятном. Детство! Приятные воспоминания овладели ИМ. ОН забылся…

Ой! Что это? Кто-то вскопал под ЕГО коленом песок. Центр тяжести тела давно перешёл на колени, поэтому они стали вдавливаться в песок. ОН медленно опустил глаза. ОНА смотрела устало и вяло. Но это только внешне! ОНА хитрая! Давала понять, что сейчас уползёт, а сама и не думала.

Кто-то опять стал копошиться. Возникло чувство, что в песке образовалась воронка, и незнакомое существо выглянуло наружу. Как хотелось посмотреть, кто там! ОН поймал взгляд кобры. Почудилось, что она начала прищуриваться. Но взглянуть вниз не посмел. Опять гипноз!

Тушканчик, или другой пустынный зверёк, словно вылупившийся из яйца цыплёнок, повертел головкой по сторонам: то на Человека – редкого и безобидного гостя пустыни, то на кобру – опасное и злое существо, враг всех грызунов. Зверёк непонимающе заморгал, задрожал и, будто опомнившись, пропал в песке. Это движение успел заметить ОН, опустив глаза…

Вместе с грозным шипящим свистом ОН почувствовал удар хлыста по бедру, заметил выпад кобры и тут же свалился набок. От неожиданности вскрикнул. Её не видно.

ОН долго лежал, прислонившись щекой к горячему песку, и тут начал понимать, что произошло: ОНА дождалась своего, ОН отвлёкся, и ОНА ударила ЕГО. Но укус пришёлся на боковой карман спецовки, на бедре. А в нём платок и салфетки, плотно и аккуратно сложенные. Зубы не достали тела, и весь яд остался на вещах.

ОН перевалился на спину, потрогал и расстегнул карман, достал содержимое. Удар был сильный: туго сложенные бумага и платок прокушены почти насквозь.

ОН развернул салфетки, увидел жёлтое мокрое пятно. На штанах остались две маленькие рваные дырочки на расстоянии двух сантиметров друг от друга. И тут ОН понял, как ЕМУ повезло. Смерть прошла мимо. Она не взяла ЕГО, то есть не захотела взять. Она проиграла Человеку!

Потихоньку двигая ногами и руками, сжимая пальцы, вертя головой, ОН окончательно сбросил напряжение, затёкшие части тела снова обрели былую подвижность.

Змеи особенно злы до и после спячки, буквально разъярённые. Последний период связан с размножением пресмыкающихся. Обычно весной змеи рьяно оберегают своих самок, мало охотятся, и очень жестоки к тем, кто мешает им или чем-то отвлекает. Они не церемонятся с жертвой, но здесь, видимо, особый случай: может, потому что кобра была самкой, а может, какие другие причины. И время-то года другое!

Не спеша ОН сложил разбросанные вещи в рюкзак-сумку, но какой-то сверхъестественный инстинкт заставил ЕГО обернуться. О, боже!..

ОН увидел её опять! ОНА возвращалась! На жёлтом песке отчётливо виднелась извивающаяся лента, поминутно останавливающаяся и поднимающая голову в сторону Человека. Ещё тридцать метров…

И вдруг ЕГО осенило: ОНА поняла, почувствовала, хоть и поздно, что жертву не убила: зубы не достали плоти. «Он жив!» – подумала ОНА. Поэтому возвращалась.

Мгновенно ОН оценил ситуацию, бросил в сторону кобры взгляд: ОНА приближалась. Принял сумасшедшее решение. Не схватил сумку и не побежал прочь, а устроился поудобнее: сел на ноги, лицом в её сторону, вытащил носовой платок и подцепил к нагрудному карману, прямо на сердце, и стал ждать. В правой руке, спрятанной за спиной, держал наготове нож – острое стальное лезвие, блестящее на солнце.

Наступал вечер. Сумерки, характерные для этих мест, начинали сгущаться, но было по-прежнему светло: небо стало золотым, чуть-чуть красноватым там, где должен быть заход солнца. Сама же жемчужина неба медленно скатывалась к горизонту.

ЕЁ приход обозначился резким шипением и тонким свистом: «Я вернулась!» И вот через несколько секунд ОНА снова заняла боевую стойку: глаза налились кровью, белые зрачки смотрели мертвенно и холодно, капюшон раскрылся и стал величиной с человеческую кисть, язык беспрерывно выскакивал между невзрачных неприятных челюстей. Хвост, в отличие от первого раза, постоянно двигался из стороны в сторону, как бы выполняя действия хлыста. Грациозная шея, носящая красивый капюшон чёрно-зелёного цвета с очковым белым рисунком и золотистую головку, непринуждённо извивалась, шаталась, как на ненадёжной опоре, как последний листок на дереве.

В следующий момент задуманное свершилось. Один из последних предвечерних жарких ветерков пустыни подхватил платок на ЕГО груди, который в первое мгновение шевельнулся раз, затем другой. Кобра сию секунду широко раскрыла рот с двумя ужасными и смертельными зубцами и чуть дёрнулась вперёд. ОН почувствовал, как нервы защекотали, мышцы напряглись, рука с ножом вздрогнула: пальцы впились в рукоять. ОНА, ядовитое безжалостное существо, воистину царица пустынь, красивая, но таинственная и страшная, не убила ЕГО и в этот раз. ОНА даже не тронула своего врага. ОН понял: в третий раз будет борьба! И ждать пришлось недолго!

Опять платок затрепетал от ветерка, её глаза сузились, расширились, взгляд упал на движущийся предмет и молниеносный удар завершил возбуждение. Но, готовый к выпаду змеи, ОН выкинул ей навстречу руку с ножом. Змея и рука столкнулась в воздухе. Кобра разделилась на две части. Одна, короткая, с глазами и зубами, упала, как камешек с глухим звуком. Другая, длинная и толстая, забилась в агонии, вспучивая и взрыхляя песок. ОН вытер нож о штанину, разогнулся, выступивший на лбу пот смахнул рукавом и облегчённо посмотрел вокруг. Пора идти.

Жалеюще и сочувственно ОН смотрел на затихающую змею, которая с трудом выделывала разные причудливые петли телом. ОН взялся за нож и присел рядом с убитой.

Через полчаса человек, чуть встрепенувшись, кинул взгляд в сторону, затем на солнце, потом на часы, повернулся и быстро-быстро зашагал прочь. Хотя ноги по щиколотку увязали в песке, ОН скоро удалился так, что видны были только тело и голова. Ещё спустя полчаса человек растаял в золотисто-красных песках великой пустыни. Только последний дневной ветер задувал по низинам барханов, шевелил верблюжьи колючки, перегонял перекати-поле, да заносил небольшой холмик на месте недавнего поединка. Здесь была погребена ОНА – царица Каракумов, проигравшая в схватке своему злейшему врагу – Человеку.

Часть 1

Авиарейс Екатеринбург-Ашхабад. 11 октября 1996 г.

Тяжёлый «Ил» неохотно оторвался от уральского аэродрома и, задрав тупой нос, стал набирать высоту. Двигатели-турбины мирно и ровно гудели за бортом, вселяя надежду в пассажиров. Но лёгкое волнение в салоне витало долго и обычно растворялось после приземления. Удачного приземления! Ведь в последнее время стало опасно летать в России на самолётах! Так участились авиакатастрофы, пополняя списки случайных жертв! Серая жизнь! Убогое время!

Никита Топорков закрыл глаза. Потянуло в сон. Вроде выспался за эти два дня, но в самолётах, как известно, всегда клонит в сон и притупляются чувства. Особенно на высоте, после перепадов давлений.

Никита сглотнул, еле-еле нацедив языком хилую слюну. Пробка на время исчезла из ушей. По лицу пробежали лёгкие морщины.

Он снова поднял веки. Взглянул в овальное окошко иллюминатора: на бело-розовую вату облаков, затянувших весь горизонт, на прямые прозрачные лучи солнца, слепящие глаза. Вздохнул. Пошевелил ногами. И сконцентрировал внимание на невидимой точке пространства. Глубоко задумался. А чтобы лучше вспоминалось, снова прикрыл веки и слепил ресницы. И отдался власти памяти…

…В середине июля этого года, после успешной чистки родного города от высшей иерархии криминальных структур, после удачно выполненной работы, ЕГО работы, он подался в Чечню, в Грозный.

В Астрахани встретился с друзьями. Затем с Филином и Черёмухой проникли на Майдан. Так обозначался конспиративный центр и пункт сбора некоторых лиц 7-го подотдела: боевых самрасчётов и «внештатников».

В трёхкомнатной квартире, расположенной на Красногвардейской, недалеко от рынка, собрались все «боевые самрасчёты» и агенты-нелегалы.

Их было восемь человек. Тех, кто смог прийти и кто захотел! Восемь бойцов. Спецы, профессионалы, своего рода супермены!

Никиту представили как Истребителя. Кратко. Чётко. Без отчества и фамилии. Имя, прозвище, род деятельности, регион.

Топорков пристально изучал манеры, характеры, судьбы товарищей. Жадно впитывал любую информацию, повадки, опыт бойцов.

Полковник Шулепов. Его называли все «Ильич». Старше всех. Эрудированный, чуть осевший, но очень крепкий. Короткая седая стрижка. Серая униформа-камуфляж. Руководитель и командир. Бывший начальник 7-го подотдела физических воздействий «СМ» Особого отдела ГУ ФСБ РФ.

Филин. Черёмуха. Оба хорошо знакомые.

Николай. «Гарпун». В прошлом боевой пловец из Тихоокеанского разведывательно-диверсионного подразделения «Мурена». 32 года. Ревизор Приморского края.

Фёдор. Федя. «Буран». Лейтенант антитеррористической спецгруппы «Альфа». Снайпер высокого класса. 35 лет. Женат. Двое детей. После вынужденной отставки в 1992 г. и развала элитного подразделения – офицер ФСК. Агент «семёрки». Ревизор Карельского региона.

Игорёк. Прозвище «Мозамбик». Старший лейтенант «девятки» КГБ. Кличку получил в Африке, когда охранял там советских послов и видных дипломатов. 31 год. Ревизор Черноморского региона.

Вячеслав. Из «внештатников». «Штурмовик». 42 года. Женат. Детей нет. Инженер-физик. Последнее место «работы» – Байкальский регион.

Остальные не явились по зову Шулепова. Не смогли или не захотели.

Война в Чечне давно приняла затяжной характер. Без передышек и отпусков. Бойня. Мясорубка. Сотен и сотен российских парней. Тысячи смертей. Взрывы и перестрелки. Атаки и контратаки. И на фоне этих Хаоса и Краха – война представителей «плаща и кинжала».

Наркотики. Бесчисленное оружие. Человеческие органы для трансплантации. Коррупция. Финансовые аферы на высшем уровне. Открытый терроризм. Шпионаж. «Фальшиво-валютные коридоры». Измена Родине.

И многое другое.

Здесь была работа. Здесь нужна была их «работёнка».

Здесь только их и не хватало.

Доверенное лицо Александра Ивановича в беседе с глазу на глаз сообщило Секретарю СБ:

– У меня есть люди, которые сделают ТАМ всё, что потребуется!

– Это хорошо! Мне нужны такие! Мне лично и для всей страны в целом. Там уже жарко. Скоро будет ещё хуже! Мне нужны ОНИ!!!

Ответ бывшего генерала-десантника устраивал его помощника-консультанта, в прошлом подполковника КГБ. Жёсткий, холодный и острый, как сталь. Как прямая речь Робокопа или Терминатора. Машина.

А там в это время продолжались кровопролития. Убивали часто. В грудь, голову, лицо. Убивали в спину. В упор, в затылок. Пытали, издевались, уродовали. Глумились. ТАМ давно все деградировали!

Но ТАМ тоже нужна была Чистка. Всей Чечни. Ликвидация и истребление, полное уничтожение врага.

А под словом «враг» понималось очень многое и многие!

«Эскадрон смерти», «летучий отряд», «чёрные волки». Так прозвали ТАМ маленькую, но сильную и сверхопасную группу полковника Шулепова.

Их никто не знал. Более того: их почти никогда никто не видел. Они были неуловимы, незаметны, отчаянны и жестоки. Именно жестоки. Этому их научила жизнь. И чужие смерти.

Современные винтовки из арсенала «семёрки», бывшей ФСК и ГУО РФ, коллиматорные, инфракрасные оптиприцелы и всевозможные ночные очки, зрительные трубы, пламязвукогасители и вкладыши бесшумного ведения огня, универсальные портативные миномёты и гранатомёты, ручные ракетные установки и прочее, прочее, прочее. Всё это обернулось против «наблюдаемых и видимых объектов».

Мелькнул зелёный камуфляж, бородатое лицо, красно-зелёный берет и автомат «Волк» наперевес. Выстрел. Объект уничтожен. Незамедлительный уход с удобной позиции!

Шарахнулись к только что убитым солдатам-мотострелкам трое в серых униформах, с белыми повязками на рукавах. Один на «стрёме» с «Калашниковым», двое других с аптечкой, скальпелем и приборами-сосудами Дьюара.

Орудуют быстро. Раскладывают, раздевают, очищают и дезинфицируют. Вырезают.

Но сложить и упаковать человеческие органы в сосуды для заморозки тканей, как правило, не успевают. Если поблизости группа «Ильича»!

Один выстрел. В объективе, на том конце траектории полёта ракетки или гранаты, мины или снаряда – взрыв. Сами вы теперь трупы!

И сразу же отход, изменение НП, подстраховка.

Иногда на место ведения скрытого огня обрушивается шквал смерти, град пуль и осколков, бывает – окружают, штурмуют, прочёсывают очередями и ручными гранатами только что оставленную позицию. Матерно орут и метают молнии из чёрных глаз, из-под чёрных бровей.

Но «волков», «эскадрона», БСР, уже нет! Испарились. Спецы!

Ханкала. В аэропорту идёт загрузка раненых, цинковых гробов, контейнеров. Только утром «Л-410» увезёт грузы. Ночью в самолёт проникают люди в штатском, укладывают тёмно-зелёные квадратные ящики, обитые жестью, среди гробов и тряпичных тюков. На них ярлыки Министерств Обороны, Внутренних Дел, ФАПСИ. При чем тут спецсвязь?! Да и при чем тут МВД, МО и всякие грифы и значки МЧС, комитетов гуманитарной помощи, РКО (Российское Казачье Общество)?! Ведь грузят крепкие, молчаливо-суровые люди в штатском не что иное, как наркотики!

Наркотики!

Спецрейсом из Азии, из «Золотого Треугольника». В Россию, на Украину и в Прибалтику. Там их ждут! С нетерпением.

Били и этих! Поджигали лайнеры, устраняли «махинаторов», гасили предателей. Уничтожали кули и коробки с марихуаной, гашишем, кокой.

Палили и стирали с лица земли транспорты и грузы с оружием.

До хруста в зубах и треска в скулах сжимали челюсти, плевали озлобленно в сторону, тяжело вздыхали, брали в крепкие руки оружие, припадали к окулярам и стреляли. Били, уничтожали, распыляли в пух и прах.

В последних числах августа напоролись на банду Тютюхина, специализирующуюся на изготовлении, сбыте и распространении фальшивых долларов.

Схватка была жестокой.

Силовики-«тютюхинцы» оказались тоже ребята не промах. Снайперы и штурмовая бригада боевиков буквально через несколько секунд после начавшегося обстрела, потеряв с полдесятка людей, ответили своим профессионализмом и всеми спецсредствами уничтожения.

«Ильич» давно пас эту группировку, работающую совместно с отрядом Гасаева, СОМом (сводный отряд милиции Грозного) и плечом к плечу с «федералами» ВВ.

Их засекли ещё в полдень, но в сумерках вечера с тыла НП Игоря «Мозамбика» появились сам Тютюхин, Гасаев и человек в чёрном комбинезоне: осторожный, спокойный (в отличие от дёрганых главарей банд) и …безоружный.

Пасущая «делаваров» «двойка» Мозамбика и Штурмовика заметила угрозу сзади слишком поздно.

«Делаваров» сразу накрыли огнём, ликвидировав всю группу (22 августа на Ленина найдут обгорелые трупы рабочих-фальшивомонетчиков, разрушенный станок, ксероксы, и 486-й допотопный IBM).

Страхующий Игоря Славик из «РГ-6» моментально обработал отряд Тютюхина и охраняющих своих командиров боевиков, следующих поодаль.

Но человек в чёрном успел рассредоточить силы правильно, поэтому гранаты достали немногих.

Оба бойца из команды Шулепова вмиг осознали своё удручающее положение. И вызвали помощь.

Филин, Никита и Гарпун прибыли на место через двенадцать минут, обходя чеченские патрули, открытые места и убрав по пути трёх подозрительных кавказцев в штатской одежде.

«Гасаевцы», силовики Тютюхина и ещё какие-то неизвестные в серых униформах окружили пятиэтажку, на две трети покинутую жителями и на треть разрушенную войной.

«Двойка» огрызалась до конца, кладя спецов-бандитов одного за другим.

Судя по манере поведения и сноровке, человек в чёрном комбинезоне занимал высокую должность где-то в спецслужбах России.

Его люди хитро и скрытно проникли в дом.

Эфир наполнился матом и шифрованными командами. Мозамбик и Штурмовик держались молодцами. Даже когда их стали забрасывать ракетами «Искра» и гранатами. Фугасные начинки «Искр», как напалм, сжигали дом.

Но в пламени и дыму боя разрывная пуля Игоря достигла Тютюхина. Причём не шальная! Точный выстрел снёс главарю грозненских славянских бандформирований полголовы вместе с наушниками.

И, видимо, в следующий момент смертельная огненная волна накрыла Мозамбика. Он недолго метался по комнате, охваченной пожаром. Новый взрыв поразил тело профи десятком осколков.

Помощь прибыла, когда Слава-Штурмовик, изрешечённый свинцом, корчился в агонии на ступеньках подъезда. Враг был на лестничной площадке этажом ниже.

Никита слышал в наушники бессвязную речь товарища и спешил.

В это время Филин и Гарпун обрабатывали окрестности дома.

Нужно было торопиться, так как после подобного обычно появлялись вертушки войск МВД и обрушивали смертельный шквал на место скоротечных боёв.

Без разбору! Своих и чужих. Был приказ. Там, в командно-руководящих верхах Тихомирова, эти перестрелки не были запланированы. Значит, «не наши»! Значит, место очистить.

И очищали! Море всепожирающего огня, свинца и взрывной волны.

Мало, кто оставался целым после этого.

Никита из «Бизона» достал противника в серой униформе, подобрал Славика и поволок прочь.

Полуистреблённая банда Гасаева и несколько силовиков-«тютюхинцев» отошли за бывшую автобазу, а Филин, Никита и раненный в плечо Гарпун вынесли умирающего Штурмовика и скрылись в садах частных домов.

Позади них, на высоте трёхсот метров, шелестели военные «мишки», изредка пуская осветительные ракеты, ИК-ловушки и простреливая улицу, где только что проходил бой.

А они уходили всё дальше и дальше, в своё логово. Логово «волков».

Но героическая эпопея продолжалась недолго. И то, что сделали ОНИ за сорок девять дней своего пребывания ТАМ, стало лишь каплей в море приближающейся победы, в океане противостояния Беспределу в родной стране.

Ещё 6 августа боевики Саманова и Кандарбиева спонтанно, неожиданно для федеральных войск, вторглись в Грозный, сокрушая всё на своём пути. Расслабившиеся защитники города и полусонные блок-посты не смогли оказать должного сопротивления и несли большие потери.

Это были чёрные дни российской армии и всей войны на Северном Кавказе. Траурные. «Федералы» и народные дружины президента Чечни Завгаева гибли пачками, а полторы тысячи сепаратистов, окрылённых победой и озлобленных кровью, взяли треть Грозного и часть Красногвардейской, где находился Майдан.

Прорыв боевиков застал Никиту врасплох. Он в это время выслеживал с Филином передачу оружия несколькими российскими военнослужащими группе кавказцев, косящих под мирных жителей Грозного.

Ильич с Бураном пытались предотвратить теракт на железнодорожном вокзале, куда прибыла с Большой земли «гуманитарка» и дизтопливо. Охрана состава была усилена СПЕЦНАЗом, но люди Ярбаева давно готовились к операции. Ситуация накалялась.

Черёмуха с Гарпуном действовали в районе аэропорта, устраивая несколько наблюдательных пунктов на важном стратегическом узле.

Славика похоронили. Под краткую жёсткую клятву Ильича и слёзы Черёмухи. В скорбном молчании помянули Игоря-Мозамбика.

Где-то на юго-западной окраине города раздалась канонада. Тысячи стволов разнокалиберного оружия заголосили, сея смерть и увечья. Так начали операцию Саманов и Кандарбиев.

Все шестеро из группы Ильича внимательно прослушивали и расшифровывали разговоры и крики в эфире, настроившись на определённую частоту спецслужб и городской милиции.

Послушав перебранку офицеров-федералов, разведгрупп и радистов блок-постов, убедившись в угрозе с тыла, «волки» начали форсирование.

Никита с Филином залпом из «Осы» ликвидировали «мирных жителей», затребовавших оружие, а своих же русских парней расстреляли из автоматических винтовок, целясь преимущественно по ногам. Но, надо сознаться, пули попадали и выше.

Расстреляв всю сходку, «двойка» удалилась, взяв курс на Майдан.

Ильич с Бураном снялись с места без единого выстрела, но связались с руководством охраны ж/д состава и анонимно предупредили о готовящемся нападении.

Теракт головорезам Ярбаева не удалось совершить: СПЕЦНАЗ принял меры.

Гарпун и Черёмуха тоже удалились с позиций, направившись на конспиративную квартиру, но встретили по пути несколько бандитов, мобилизованных на поддержку штурмующих город земляков.

Гарпун, получив контузию от взрыва гранаты, на короткое время вышел из строя, но успел спрятаться: следующий выстрел из «РГД» его не нашёл. От осколков его спас защитный жилет и боеприпасы разгрузки.

Черёмуха попыталась отомстить и устранить всех чеченцев, среди которых мелькали славянские лица. Потеряв трёх-четырёх человек, банда отступила.

«Двойка» вернулась на «базу».

Вспомнилось, как Ирина и Николай смотрели друг на друга, пожирая глазами, с трудом сдерживая страсть и желание.

Они любили. Об этом знали все. Уже в июле Ирина соблазняла Никиту, но вдруг обострившиеся память и любовь к жене остановили парня, не дали согрешить снова.

И Ира Сазонова поняла, что это конец их связям. Какое-то время она ходила мрачной и молчаливой.

Потом как-то незаметно у них с Николаем завязалась дружба. Больше! Любовь. А потом, очень скоро, оказалось, что Ирина беременна. Боевой пловец нарадоваться не мог. Но появлялись определённые заботы и проблемы.

А город жил. Грозный существовал, несмотря на постоянные обстрелы, бомбёжки, убийства, голод и грабежи, на нескончаемый поток беженцев.

Плодоносили и ароматно пахли на всю округу частные сады, запылённые, задымлённые и обгорелые. Радовали взор чёрно-зелёные резные листья, оставшиеся деревья и редкие цветники. Хотя радовать было особенно некого.

После захвата большим отрядом сепаратистов части Грозного работы у группы Ильича прибавилось. «Чёрные волки» были повсюду!

«Двойка» (один основной, один страхующий) появлялись, в основном, ночью.

Чёрные эластичные непромокаемые одежды, современное оружие и средства связи, большой опыт и отменное мастерство, строгая дисциплина и преданность Отечеству.

И они чистили город. Они истребляли нечисть, мало отвлекаясь на открытые выступления боевиков и их схватки с «федералами». Они занимались только потусторонним. Теневая война! Чистка.

«Волки» и потом сделали многое: после вновь начавшихся в первых числах сентября боевых действий между самановцами, Кандарбиевым и «федералами».

Участвовали в освобождении тринадцати журналистов, ослабляли кольцо вокруг Управления ФСБ Грозного, где осаждённые спецы и работники Службы Безопасности дрались с отчаянной жестокостью.

Так и не сдались, не проиграли!

В середине сентября полковник Шулепов получил сигнал-шифровку от друга, бывшего кэгэбэшника, помощника Секретаря СБ Российской Федерации.

– Ребята… бойцы! Все вы знаете, как сейчас стране необходим мир с Чечнёй! – как-то обратился к своим бойцам Ильич. – Неважно, будет это победа или просто мирное заключение, но сделать это НУЖНО! Президент доверил это Секретарю СБ, а теперь, дорогие братцы-кролики, просят помощи и поддержки у нас! Да-да, не удивляйтесь! Вот шифровка от моего друга, который является доверенным лицом Секретаря СБ. Можете убедиться сами. Шестнадцатого ОН сам будет здесь, в Грозном!!! Наша обязанность – подстраховать! Дальнее окружение, радиус до километра…

В ус дунули, как говорится, все!

Приготовились, собрались, рассредоточились автономные самрасчёты.

И, несмотря на обилие в городе экстремистов и большое количество противника, приезд Секретаря СБ и двухдневные переговоры с главарями сепаратистов прошли удачно.

И «объект» остался невредимым (хотя это заслуга не только группы Ильича, но и тройной Безопасности «важняка»), и звезда мирных соглашений засияла ярче.

Но в Чечне война продолжалась!

Никита, видевший доселе не одну смерть, сам истребивший не одну жизнь, столько убитых и изуродованных не представлял. Его «послужной чёрный список» перевалил за сотню. Но он не останавливался и уничтожал дальше, дырявил, кромсал, распылял.

Восемнадцатого список убиенных резко пополнился. Из городской тюрьмы бежало более трёхсот заключённых, которые незамедлительно начали убивать, насиловать, мародёрствовать. Возникла опасность присоединения их к пятитысячной армии Салманова и Кандарбиева, заполненной такими же головорезами и бандитами.

Недалеко от тюрьмы расположился НП Никиты и Филина. По рации уловили донесение командира СОМа из разгромленной зоны о побеге зеков.

Вскоре Никита и сам увидел людей в грязных рваных тюремных формах, одних осторожных, других наглых, счастливых, злых и обезумевших.

Под рукой был «РГ-6», а у Филина пулемёт «Шквал». Ручные гранаты и автоматы «Кедр».

В ход пустили всё! И трупов было море. Как и крови.

Как-то Никита наблюдал из очередного НП, как снайперы из контрразведки совместно со СПЕЦНАЗом ликвидировали целый автобус с боевиками. Все сорок человек.

Снова сообщение: под угрозой нападения 2-я городская больница. Цель боевиков – наркотические вещества, морфий и тому подобное. Захватить. Следовательно?

У больницы дежурили Ирина с Гарпуном. Четыре дня наблюдали засаду ОМОНа, ударной группы ВВ и ещё каких-то незнакомых в серой однотонной униформе. «БМП», два «БэТээРа» и новейший танк «Т-80У».

Ирина щёлкала «сто семнадцатой эмкой» всех подозрительных в округе. Гарпун уничтожил автомобиль с боевиками. По тому, как рвало «Ниву» и полыхало кругом, «двойка» догадалась, какие сюрпризы везли в ней.

И, как всегда, стремглав исчезли, сменив НП.

Но в конце лета – начале осени 1996 года, машина перемирий ускорила обороты.

26.08. генерал ввёл в Грозном и других пунктах Чечни совместные посты-патрули, как когда-то в Приднестровье. Молодец! Задуманное свершилось! Патрульные славянской и кавказской национальности крейсировали по улицам и окраинам спокойно и открыто, хотя недоразумения с обеих сторон были. То действовали отдельные банды «непримиримых» или нелегальные формирования сепаратистов, то палила в темень «второго Сталинграда» дежурная вертушка – «мишка» МВД или строчил «КПДС» с «БТРа». А война снайперов вообще не прекращалась! И здесь ещё работали «волки» Ильича.

Но в общем российско-чеченские мирные переговоры набрали силу. Особенно после полутаинственных личных встреч Мосхадова и Секретаря Совета Безопасности.

Не хотел только почему-то принимать у себя Секретаря СБ РФ сам Президент. Не мог? Скорее, не хотел!

Но пришлось. Больной, опухший, невнятно бормочущий нечленораздельные фразы, последний всё-таки дал «добро».

И с 1 сентября 1996 года начался вывод федеральных войск из Чечни. Война потихоньку стала ослабевать.

Кто-то торжествовал: очень многие и многие, но кое-кто метался, злился и ворчал. На ухо Президенту и премьеру.

Генерал-десантник обвинял министра МВД, а тот огрызался на Секретаря Совета Безопасности России. Но скрытно, скупо, лихорадочно протирая очки и крутя головой, как орёл на горе.

Были враги! Много было заинтересованных в войне. Война – деньги! Деньги – власть! Власть – война, деньги!!! Чёрный круг.

Шептались, шушукались, бранились. Подлизывались и сговаривались. Суетились.

Работа в Чечне для «волков» закончилась. Начиналось другое «дело». Они теперь нужны были в Москве и в самой России. Так сказал Ильич. Так просил помощник Секретаря СБ. Так хотел ОН!

Свернувшись и уничтожив следы, группа выбиралась из Грозного. И, в отличие от «федералов» и беженцев, нелегально и тайно. В глубоком молчании.

8 сентября Топоркову Никите запомнилось отчётливо и на всю жизнь. Шли гуськом, с интервалом в двадцать метров. Ночью. Первым с прибором инфракрасного наблюдения и металлопоиска двигался Ильич. Далее – Гарпун, Черёмуха, Филин, Никита. Замыкающим – Буран.

Обошли минные поля, просочились через совместные заградительные отряды, миновали, уложив двух постовых в состояние обморока, полосу внутренних войск.

За городом очутились на берегу реки. Карабкались по галечнику и валунам, пробирались сквозь лес.

В километре от Грозного непростительно сгруппировались. Интервал нарушился из-за пересечённой местности и угрозы потерять друг друга из вида.

Ильич проворонил, точнее, не усёк прибором пластиковую мину. Противопехотную, пакистанского производства.

Взрыв грозой пронёсся по опушке леса, и эхо утонуло в ущелье и густых зарослях массива. Залегли.

Скоротечный осмотр и беглая связь определили и выявили неутешительное, прискорбное, горькое.

Гарпуна изрешетило насмерть. Ирине проклятый, невидимый рентгенами осколок, попал в живот. Самому полковнику оторвало стопу ноги, изуродовало гениталии. Но жив остался, хотя потерял много крови, пока Филин и бывший «альфовец» смогли что-то сделать.

Сазонова Ирина умерла на руках Никиты. Успела только сказать:

– Никит… он умер? А я… туда? Да?! Мамочка!.. Всё, Ники… Я так люблю… Прости!

Эти слова Топорков запомнил навсегда. До боли и слёз.

– Я не могу, Сергей! – сказал он через пять минут после взрыва, зажав голову руками в беспалых перчатках.

– Хорошо, Никит! Я сам.

Но Топорков видел, как тяжело Филину совершать этот акт. Он взглянул на удаляющихся Бурана и Ильича на плече «альфовца», на испуганного парня, на раздетые и обезоруженные трупы Николая – боевого пловца и Ирины Сазоновой – его коллеги и хорошей подружки, высыпал на их лица и кисти рук порох и поджёг. Огонь быстро уничтожил внешность погибших друзей. Но этого Никита уже не видел: он догонял «двойку» Ильича, смахивая на ходу слёзы.

Скоро его нагнал и Филин…

…Никита открыл глаза. Еле-еле проглотил ком в горле и почувствовал сильную жажду. Вытянул шею, разыскивая взглядом стюардессу, но спасение в форме симпатичной стройной блондиночки уже шло навстречу.

Девушка угостила газировкой, булочками и колбасой. Желудок проурчал, высказывая нетерпение, а губы прошептали благодарность красотке. Вскоре скупой завтрак пропал в чреве молодого организма. Утолив голодные и сухие спазмы желудка, парень посмотрел в иллюминатор. Чистое, сине-розоватое небо. Далеко внизу – перина кучерявых облаков, с того борта лайнера нещадно палит солнце, а прикрывшиеся от него пассажиры тихо дремлют в мягких креслах.

Никита поёрзал, бросил равнодушный взгляд на соседку, читающую запоем любовный роман, и снова погрузился в воспоминания…

…Прощались в Краснодаре. Шулепова, переодев и облегчив от всякого оружейного хлама, отправили в больницу. Полковник лёг на койку и побледнел, как покойник. Пока Филин улаживал все формальности по лечению и комфорту Ильича с главврачом, двигая по полированному столу тоненькую пачку крупненьких американских купюр, Топорков и Фёдор разговаривали с командиром.

Полковник, приподнявшись на локтях и поправив ворот пижамы, обратился сначала к Бурану:

– Федя, если ты точно решил отправиться к семье, обратно в логово этого Михася, ты должен понять одно: тебе теперь сможет помочь лишь Никита! Я теперь не боец, Фил уходит ТУДА, других надёжных и верных друзей у тебя не будет! У парня работы хватит. А вот тебе придётся туго! Ты хорошо решил?

– Да, Ильич!

– И не уйдёшь из города?

– Я уже подумал, Ильич. Я останусь. У меня есть планчик небольшой! С женой и детьми. Но закончить с ребятами Михася я обязан!

– Понял, боец! Действуй. И будь собран всегда! Такая уж у тебя работа! А Никиту вызывай только в крайнем, понял?

– Знаю, Ильич.

Полковник повернулся к Топоркову, свесившему голову ниже шеи. Похлопал его по колену.

– Никита, тебе предстоит не менее опасное!

– Ильич, да ладно…

– …Для тебя, парень, эта работа новая, попотеть придётся! И совершенно незнакомая! Справляйся, Истребитель!

– Постараюсь! Ты только выздоравливай, командир! А там бегать будешь, как архаровец! Протезы сейчас знаешь какие делают!?

Шулепов потупил взгляд, сжал скулы и покрылся красными пятнами.

Никита наступил на больную мозоль: все знали, что полковник больше никогда не сможет бегать по пересечённой местности, лазить по горам и лесу, драться и держать себя в былой физической форме. Правильно сказал: больше не боец!

– Извини, Ильич! – сказал парень.

– Пустое, парень, пустое!

Они прощались. Теперь друзья знали, что встретиться им не суждено. Наверняка не доведётся.

Они обнимались и целовались. Как братья. Как прощаются только самые хорошие друзья. Они и были лучшими друзьями!

Ильич остался в Краснодаре. Надолго. Ему никто не завидовал.

Бывший «альфовец» Фёдор Буран, верный отчизне сын, не плюнул на всю эту чехарду. Подобно Никите Топоркову, он расправился с мафией у себя на родине, в Карелии. Но там ещё была и месть. Люди местного «крёстного» убили его брата и отца. Поступили непростительно. И теперь раскаивались: Буран всё ближе и ближе подбирался к горлу главаря, оставляя после себя штабеля трупов. И если бы не вызов Ильича, не Чечня, оторвавшая его от семьи и «работы» на два месяца, в родном регионе всё стало бы чисто. Теперь он возвращался.

Филин, не внимая советам и просьбам командира, уговорившего Топоркова, ослушался и решил эмигрировать. Навострился в Европу. Здесь ему делать было нечего: так считал он. А за границей плакали по нему денежки, спокойная ровная жизнь, беззаботность, комфорт и многое другое.

Выбрал Бельгию. И намылился туда. Но не теряя связь с друзьями.

– Если что, зовите! Помогу обязательно. Да и про меня не забывайте. Мало ли что!

Топорков Никита засобирался в Москву. По наставлению Ильича. Связаться с полковником Сафоновым, заменившим Шулепова на посту начальника 7-го подотдела физвоздействий «СМ». Держаться за него. Хороший человек. Новый Секретарь СБ плохих не ставил.

Выяснить насчёт своих следов в Особом отделе, прощупать ситуацию в Шумени – как там, что там. После него!

И обязательно через полковника встретиться с Секретарём Совета Безопасности России. Тому нужна помощь. Очень.

Какая, зачем, почему именно Топорков, Никита не знал. Да и Ильич понятия не имел. Примерно, вокруг да около. Секретарю СБ нужна безопасность, помощь, верный человек. Профессионал.

– И этим профи будешь ты, Никита! – твёрдо сказал Шулепов.

На следующий день после помещения Ильича в больницу друзья расстались. И никто не думал, что навсегда.

В полдень и вечером, по одному, с разных точек, в полной конспирации и усиленном гриме спецы, «чёрные волки» покинули Краснодар. В разных направлениях.

Полковник Шулепов Пётр Ильич остался в южном городе. Этого человека, по последнему паспорту Паршина Николая Васильевича, ждало впереди не менее загадочное, неизвестное и где-то жестокое будущее.

Все последующие события Никита Топорков помнил более чем отчётливо. До мельчайших подробностей. Потому что такое не забывается!

Москва. 29 сентября 1996 г.

Столица встретила парня шумом, невообразимым гвалтом и необычайно пёстрой цветовой гаммой. Такого скопища народа, машин и зданий Никита не видел давно. Со времён срочного устранения Ревизора. И хотя многое, что предстало перед глазами по прибытию на вокзал, не отличалось от той же Шумени или других крупных городов страны, всё же обратило в лёгкий экстаз, в панику.

Всё те же – смог в воздухе, челночники и цыгане, хачики и бичи, которых мэр первопрестольной обещался вышвырнуть за 101 километр; нужды и заботы, мелкий, незаметный рэкет и серые патрули, коммерческие ларьки и бабки-попрошайки!

Гудки, смех, ругань, крики, скрип, шипение, лай, хлопки. Тарахтение, вой, лязг и дребезжание, свист и стоны. Шепотки на фоне грохота, грома и гула.

Но это была Москва! Сердце, оплот, волшебное, магическое и неповторимое.

Для кого-то гадюшник и всесоюзная помойка, для кого-то – идеал, мечта, культ, предел фантазии. Центр чистоты и порядка.

Но Москву надо смотреть в разных ракурсах. Это спектр, где нужно выбрать какой-нибудь цвет и размер, а затем наблюдать, поглядывать, взирать. И наслаждаться или негодовать.

Это Москва, где совсем разные взгляды, представления, настрой и отзывы. Несравнимы здесь мысли о родном городе жителей-патриотов и приезжих-иногородних! Белое и чёрное. Небо и земля.

Для Топоркова столица осенью девяносто шестого показалась чем-то средним между «нормально» и «отвратительно».

Первые впечатления, ахи и охи улеглись, свет лучезарного города потихоньку померк, а парень окунулся в рутину и сумрак большого и очень проблематичного центра всей России.

Пока освоился и обустроился в гостинице, как только облегчённо вздохнул и более-менее расслабился, наступил вечер.

Долго бродил по Москве, обходил крупные магазины, супермаркеты и Красную площадь, пристально изучал Кремль, собор, Мавзолей, памятники великих и известных.

Скоро всё закрылось, запретилось, город засыпал и затихал. Но начиналась ночная забавная жизнь столицы. Гуляния, вечеринки, клубы и рестораны, тусовки, дежурные патрули и разноцветные фонари на улицах. Да ещё какой-то фейерверк на Садовом кольце. Видно, какой-то загулявший авторитет отрывался.

Никита поздно возвратился в гостиницу, помылся, перекусил едой, купленной в бистро, и заснул.

Завтра его ждали новости, предложения, дела. И снова прыжок в будущее, игра со Смертью, прятки-догонялки.

Завтра его ожидало НЕЧТО!!!

Полковник Сафонов, как всегда, встал в шесть утра, сделал зарядку, отдёрнул шторы и разбудил жену. Физические упражнения он обязательно выполнял каждый день, и ещё более важным пунктом в разминке значилась темнота. Профи бодрил тело гимнастическими и силовыми упражнениями в абсолютной тьме. И только после этого раздвигал светонепроницаемые шторы и встречал утро.

И сейчас он всё выполнил по старой привычке. Пока полусонная супруга умывалась и готовила завтрак, что-то бурча под нос, Сафонов оделся, собрал в папку из крокодильей кожи все необходимые сегодня документы и хотел взглянуть на себя в зеркало, как вдруг зазвонил телефон.

Полковник немало удивился. Утром, в полседьмого, да к тому же домой, ему никто никогда за последние одиннадцать месяцев не звонил.

Тем не менее он взял трубку телефона, махнув рукой жене, чтоб та удалилась.

– Слушаю Вас!

– Леонид Борисович, доброе утро! – раздался в трубке стальной однотонный грубоватый голос.

Сафонов сразу узнал его. И заметно вздрогнул, побледнел и невольно вытянулся по струнке.

– Доброе утро, Александр Ива…

– … Лёня, как идут дела с сектой? Что нового? Ты сделал то, что я просил?

– Да… нет. Я сегодня встречусь со своим человеком, доложу вам. Это не телефонный разговор, извините! Во сколько Вы меня примете, Але…

– … Если я звоню, дорогой Лёнечка, значит, можно! Хорошо, в 11.00 будь у меня. Что с твоим человеком?

– Скоро будет. Очень скоро. Ожидаем со дня на день.

– Скоро? Та-а-к. Ну-ну.

– Надёжный человек! Верный!

– Хорошо, Леонид, в 11 часов!

Ухо прострелили гудки. Сафонов выдохнул. Провёл ладонью по лицу, снимая невидимую усталость и напряжение. Это с утра-то!

– Верный! – вслух сказал полковник, застыв возле телефона в тяжёлых думах. – Откуда я знаю, чёрт побери!

Пятиэтажный кирпичный дом, где заканчивалась сходка членов ультрарадикальной террористической группировки, в узких кругах спецслужб – секты «Чёрные Вдовы», находился в глубине микрорайона, расположенного в юго-западной части Москвы.

Улица, где стоял дом, не имела названия, то есть видимого, так как таблички пятиэтажки и прилегающих домов отсутствовали или были затёрты и замазаны краской.

Обыкновенный кирпичный жилой дом с шестью подъездами, детская площадка, автостоянка, несколько гаражей, да сплошной забор соседнего роддома.

Народ во дворе не наблюдался в это время, поэтому мужчина в вязаном сером свитере и молоденькая женщина в зелёной кофточке из ангорки опытному разведчику стали бы подозрительны. Но так как никто из спецов и профи секретных федеральных служб во дворе не присутствовал, то парочка на крыльце среднего подъезда не привлекала внимания.

Это была охрана нелегального формирования, причём звено среднего кольца безопасности. На теле каждого висел «Скорпион» и по паре югославских ручных гранат «Балк».

Внутренняя охрана затаилась на лестничных площадках и в трёхкомнатной благоустроенной квартире, где только что велись жаркие дискуссии по поводу дальнейших действий всех членов группировки радикалов и принимаемых мер безопасности для каждого.

В большом, со вкусом обставленном мебельным гарнитуром зале, при свете жёлтого абажура и задёрнутых портьерах, в дыму ментоловых сигарет, разговаривали восемь человек.

Беседовали тихо, спокойно, особой внешностью не выделялись, шоркали ногами по эмиратскому ковру да елозили на местах, постоянно меняя позы.

Добрые приятные лица, негромкая тактично выслушиваемая речь очередного оратора, иногда ровные непринуждённые монологи. Без криков, эмоций, ругани. Без заметной возни или стресса.

Всё бы ничего, да только компания имела две особенности: все присутствующие были женщинами! И все вынашивали вслух и про себя страшные опасные и вредные планы!

Здесь собралось ядро, элита секты «Чёрные Вдовы»! И намерения их виделись в чёрном цвете, и более чем нечеловеческими.

– Он должен быть ликвидирован, – говорила самая главная, лидер секты, пожилая, но миловидная женщина в белой кофте и юбке из мокрого шёлка. – Если мы не можем его убрать из Игры калекой, инвалидом, или заставить покинуть поле и отойти от всех дел, то нужно стереть его с лица земли вообще. И сделать мы ЭТО должны любой ценой и очень скоро. Чем быстрее, тем лучше. У меня всё, дамы.

Все члены Высшей Касты «Чёрных Вдов» переглянулись и почти одновременно посмотрели на первую.

Эта же, в свою очередь, взглянула на каждую из них. Знакомые родные чистые лица со взорами преданности и верности. Разный возраст, разные привилегии, совершенно различные работы и семьи. Но у всех одно ДЕЛО, одна вера, одна задача! И все профессионалки.

«И они всё сделают лучше мужчин!» – подумала Первая Чёрная Вдова, бывшая супруга одного из самых высокопоставленных чинов правительства бывшего СССР, имеющая связи среди ближайших друзей Президента РФ.

Она поднялась с кресла и сделала жест рукой, означающий конец сходки, собрания, планёрки. И начало осуществления террористической аферы, страшной Игры в смерть, затрагивающей многие и многие лица высшей иерархии управления страны.

Утром в субботу, в полдесятого, Топорков Никита выстоял очередь в телефон-автомат, достал бумажку с цифрами, которые ему дал в Краснодаре Ильич, и набрал номер.

– Слушаю Вас! – отчётливо услышал парень в трубке, представляя, как где-то автоматически включаются записывающие устройства, в машину прыгают отлично подготовленные ребята из спецслужб, а кто-то, наверное, левый, прослушивает разговор. И, кстати сказать, он почти не ошибался. Поэтому говорил чётко, кратко, уже обдумывая план дальнейших действий (ПДД) и подстраховки.

– Леонид Борисович?

– Он самый! А кто…

– … Гость с Майдана! – выразительно представился Никита и сильней прижал трубку к уху ладонью-лодочкой. – Не называйте моё имя на всякий случай. Я в Москве. По просьбе Ильича. Готов вас выслушать и помочь. Работа, я понял, оплачиваемая!

– Конечно, дорогой! Но сейчас не об этом разговор. Приезжай сейчас…

– … Встречаемся на Пушкина, возле магазина, напротив театральных афиш, – отрезал Никита и взглянул на часы, – будем закругляться, Леонид Борисович. И никаких фокусов! На стрелке я подойду только к вам! До встречи через двадцать минут.

Вероятно, Сафонов хотел сказать ещё что-то, но Топорков повесил трубку и быстро зашагал вдоль дома, смешиваясь с толпой.

Назначенное парнем время истекло, и ровно за минуту до приезда полковника появилась «восьмёрка» синего цвета, сбросившая скорость на перекрёстке и медленно двигающаяся вдоль противоположного тротуара к месту встречи.

Истребитель был парень не промах! Подстраховался серьёзно.

Десять минут назад он подошёл к первому встречному молодому мужичку, предложил сотню долларов. За что? Нужно постоять возле коммерческого ларька, пока сам он, плательщик, сбегает в магазин. Если подъедет автомобиль и его окликнут, пусть скажет, что хозяин, сам парень, сейчас подойдёт.

– Понял, земляк?

– Лады, братишка!

Никита дал задаток пятьдесят «баксов» и сиганул в продуктовый, где заранее присмотрел проход через служебное помещение во дворы домов, кое-кому дал на лапу.

Ничего не подозревающий и ни о чём плохом не помышляющий мужик в тренерке «Монтана» и синих джинсах исправно отрабатывал лёгкие деньги, мысленно тратя их на дешёвую куртку из грузинской кожи. Скоро ведь холода настанут!

Никита обошёл здание и выглянул из арки. В руке у него находился букет гвоздик. Для отвода глаз.

Непринуждённый равнодушный взор, поза ожидающего возлюбленную молодого человека. Внимательные острые глаза под маской невинности и простодушия. Крепкая рука.

«Восьмёрка», не останавливаясь, опустила боковое тонированное стекло. Кто там сидел, трудно различить. Двое или трое мужчин.

Мужичок в джинсах и тренерке заметил пристальный взгляд из машины. Вздёрнул брови и неопределённо протянул руку.

Незнакомцы в синем авто шелохнулись и оценили жест приглашения. Затем «восьмёрка» взревела и помчалась по проспекту.

А мужчина, нанятый Топорковым, согнулся пополам и завалился на тротуар. Дёрнул ногой и затих.

В следующие секунды к нему кинулись прохожие.

Никита хмыкнул, на всякий случай запомнил номер автомашины и зашагал через дорогу к парку, к афишам театра.

Сафонова он увидел первым. Расселся с цветами, подарив их полковнику в машине под улыбку шофёра и смех человека в штатском на переднем сиденье, разрядил обстановку шуточкой, снял с боевого взвода «Стерлинг Мк-7» в рукаве и посоветовал водителю побыстрее сматываться.

Чёрная тонированная «волга» без шума поплыла по проспекту, аккуратно соблюдая правила дорожного движения, и скоро скрылась за парком.

Комната, в которой спустя сорок минут разговаривали друг с другом полковник ФСБ Сафонов и Топорков, находилась на пятом этаже белой «девятины», торчащей свечой в районе Лужников.

Маленькая, в восемь квадратов, завешанная и заставленная картинами, иконами и скульптурами, тихая, полузатемнённая – она казалась клеткой какого-то таинственного и добродушного зверька.

Несмотря на обилие в комнате предметов и вашей, загадочную атмосферу, царящую здесь, кругом было чисто и свежо. Видимо, кто-то следил и ухаживал за квартирой, но не жил. Так, навещали регулярно и наводили порядок. Ни пыли, ни мусора, ни застоявшихся запахов.

И еле-еле пробивающийся сквозь окно и тюль матовый, слабенький луч субботнего осеннего солнышка.

Здесь и очутились Истребитель и Сафонов, носящий в узких кругах спецслужб прозвище «Беркут».

Ещё в машине Топорков рассказал полковнику о трагедии на улице Пушкина. Всё в подробностях.

Сафонов внимательно разглядывал загримированного парня и так же внимательно слушал его.

Сейчас же, не пропуская ничего мимо ушей и аккуратно раскладывая по полочкам мозга информацию, Никита долго внимал речи особиста.

Желтолицый то ли от курения, то ли от какой-то болезни, маленький, но коренастый, с небольшой лысиной спереди, Сафонов производил впечатление хитрого и опасного шпиона, этакого карлика-агента 008. В его поведении, жестах и мимике лица сквозили мудрость, остроумие, а также сила.

Он говорил внятно, гладко, медленно, будто пытался хорошо внедрить в мозжечок парня всё, что знал сам, не только главное. И при этом ни на миг не отрывал рентгеновского взгляда от Топоркова.

Полковник вкратце ознакомил Никиту со своей биографией, хотя парень не понимал, зачем ему это надо. Рассказал о работе в спецслужбах России, некоторые секреты деятельности ФСБ, последние неудачи и будущие назревающие проблемы.

– Я, в принципе, наслышан об этом, Леонид Борисович! – известил полковника Топорков, заёрзав в кресле и поправляя сбившуюся со спинки накидку.

– Тебя Ильич обо ВСЁМ проинформировал? – спросил Сафонов, присаживаясь на скрипучий стул.

– О многом!

– Та-а-к. Ладно, – вздохнул полковник, подтянул галстук и достал зажигалку и сигареты, – куришь?

– А вы не знаете? – ехидно бросил парень.

– Гм, острый ты парень! Наслышан, наслышан! Ты мне доверяешь? – вдруг спросил эфэсбэшник, сунув руку во внутренний карман пиджака.

– Почему-то да! Хотя я ещё вас мало знаю. Вообще не знаю!

– Почему-то?!

– А спецслужбам сейчас, да и раньше, никогда не доверяли! Многие. А я отношусь ко «многим». Но вам верю, Леонид Борисович! Если б не Ильич, я бы сюда не приехал.

– Что, так бы инкогнито и метался по стране? – пробурчал полковник сквозь сигарету во рту, не переставая копошиться в нагрудном кармане.

– Может быть! Мне не привыкать.

Сафонов понял наконец, что внимание Топоркова рассеялось, мгновенно выдернул руку из-за отворота пиджака и… метнул в парня одноразовую стеклянную зажигалку. С такой скоростью, что на размышления и действия оставалась ровно секунда.

Он догадывался о том, что парень – фокусник тот ещё. Знал и заочно любил Никиту, за его способности. Профессионалов полковник уважал. Он предполагал, что Истребитель ловок, стремителен, хитёр и остроумен.

Но не до такой же степени!

То, что увидел Сафонов, он раньше никогда не встречал и запомнил на всю жизнь. Такие трюки не забываются.

Никита дёрнулся всем телом, оторвав его от кресла, пружиной взмыл на метр вверх, и в прыжке, описывая в воздухе удар ногой полукругом, туфлей сбил зажигалку на лету. Та устремилась к стене и разлетелась на кусочки.

Молчание длилось несколько секунд.

– Неплохо, неплохо, парень! – отозвался наконец ошеломлённый полковник, вдавливая тело в стул и не сводя взгляда с Никиты.

– Может не будем терять время на проверки и перестраховки?! – ехидно проворчал Топорков. – Что детский сад тут устраивать?!

Они встретились взглядами.

– Правильно, парень, давай! – и Сафонов ещё раз убедился в верном выборе спецагента.

Никита заметил, что эфэсбэшник хочет сказать что-то ещё, но перебил его, невзирая на всякие этикеты, культуру ведения диалога Карнеги и прочих королей вежливости и такта.

– Насчёт будущей работы хотелось бы кое-что обсудить, – сказал парень и, догадавшись, что полковник об этом и собирался побеседовать, продолжил: – Работать у ВАС я буду! Это однозначно. Это мой долг, если предстоящее дельце связано с защитой и интересами страны и народа! Это не громкие слова, Леонид Борисович! Как хотите, воспринимайте мою клятву, но я сделаю всё, что от меня требуется. Проследить, выяснить, подставить, убрать или прикрыть – я всё выполню! Мы с ребятами поклялись. За погибших и за живых! Единственное, что хочу отметить: не играйте со мной и не предавайте! Не прощу! У меня всё.

Сафонов проглотил ком в горле. Парень ему определённо нравился. Он должен быть ЗДЕСЬ, с ним, с полковником!

«Человек Шулепова – мой человек!» – считал Сафонов.

Он провёл рукой по лицу, затем полуобернулся, взял с пола дипломат шоколадного цвета и достал из него кое-какие бумаги. Одну протянул Топоркову.

– Прочитай. Ознакомься.

Никита сначала бегло, а потом более внимательно пробежал напряжённым взглядом по печатным строчкам серого листа.

«Чёрные Вдовы. Членистоногие ядовитые насекомые. От 10 до 70 мм в диаметре. Чёрной, тёмно-коричневой и серой окраски с яркими красными или оранжевыми пятнами на головобрюхе. Представители в Северной Америке, Южной Европе, Африке, Юго-Восточной Азии и Австралии. Плетение паутины как для охоты и откладывания яиц, так и для собственной безопасности, в отличие от остальных видов паукообразных. Самки рьяно и ревниво оберегают яйца. Линька до 7–8 раз за время существования. Несмотря на броскую расцветку, отлично маскируются и жестоки в обороне. Укус «чёрной вдовы» смертелен для животных и человека».

Никита посмотрел на полковника, брови поползли вверх, а уголки губ чуть опустились: гримаса недоумения.

– Глупый вопрос, но при чём здесь пауки?

– Я ждал твоего глупого вопроса! – воскликнул Сафонов и протянул Топоркову следующую бумагу.

Снова такой же серый листочек, ровные чёткие печатные слова, интересная информация. Кратко, понятно, ошеломляюще.

«Чёрные Вдовы. Ультрарадикальная террористическая организация, бывшее прокоммунистическое боевое объединение «Красные маски». Маскировка: религиозная сатанинская секта. Вид деятельности: преследование, шантаж, вымогательство, боевые выступления, как массовые, так и одиночные. Заказные и самостоятельно спланированные убийства. Шпионаж. Диверсионные операции. Прямое участие в политических распрях, отстрел неугодных высших должностных лиц верхнего эшелона власти и видных уголовных авторитетов криминальной среды. Существует с 1983 года, предположительно сформирована бывшим генерал-лейтенантом КГБ СССР Прушниковым А.А., эмигрировавшим в 1991 г. в ЮАР.

Глава организации – объявленный в федеральный розыск Шлюсов В.Г., в прошлом секретарь небезызвестной СДПР – Социал-Демократической партии России.

Лидер «Чёрных Вдов» – женщина 45–50 лет неопределённой внешности и телосложения. Сведений не имеется.

Состав секты – 15–20 человек, большинство женского пола.

Район деятельности – Москва, столицы Прибалтики, Минск, Санкт-Петербург, бывшие азиатские республики СССР и Центральная Европа.

Оснащены современными видами огнестрельного оружия, опасны в близком бою, владеют уникальным секретным средством уничтожения живой силы, созданным на основе контактных комплексных Растительно-Животных Ядов ЦАНИЛ СССР.

Опасны и жестоки.

Список жертв УПТО «Чёрные Вдовы» прилагается».

Никита просмотрел «чёрный список» и ужаснулся. Многие фамилии ему были известны: политики, учёные и таланты в сфере искусства кино, театра, литературы и экономики. Некоторые «крёстные» СССР и России. Зарубежные «звёзды».

Топорков прочитал всё, но отметил главное, подчёркнутое жирными красными линиями. Долго и пристально рассматривал фотографии некоторых членов секты и подозреваемых в сотрудничестве с ними.

– Ну как?!

– Мдаааа уж! И что нужно от меня? Ликвидировать всю секту или найти и скормить крокодилам в Африке этого Прушникова?!

– Давай серьёзно!

– Хорошо! Извините.

Сафонов показал фото одного человека и тотчас спрятал в нагрудный карман.

– Узнал?

– Конечно!

– Следующей жертвой Чёрных Вдов будет ОН!

– !!!

– Ему нужна наша помощь! Защита.

– Почему… почему «будет»? – рассеянно спросил Никита, потирая большим пальцем висок.

– Что? – не понял Сафонов.

– Вы сказали: «следующим будет он». Почему «будет»?

– Я хотел сказать «назначен»! ОНИ задумали теракт над НИМ! Известно из достоверных источников.

– А-а, понятно! – промямлил парень.

– Никита, удивляться здесь нечему! Это действительно так. У Секретаря, назовём его так, много врагов. Больше, чем друзей! И очень многие из врагов желают расквитаться с НИМ, упрятать в подполы Кремля, или вообще избавиться. Послушай теперь меня внимательно. Не перебивай. То, что я сейчас расскажу – не только моё мнение. Запомни!

Когда-нибудь, может быть, очень скоро, Секретаря уберут всё равно! Да-да, не удивляйся! Не «Чёрные Вдовы», так другие. Его смерти хотят. Считают, что ОН лишний, неугодный. Слишком рьяно взялся за новую работу, новая должность не для него, предполагает очистить всю верхушку, пробежаться огнём по всей структуре. Искоренить коррупцию в Думе, Кремле, спецслужбах и «обороне». Но и это не всё! Журналисты и министр МВД кричат, что ОН намерен создать так называемые «эскадроны смерти». Эти карательные отряды, «летучие», как их ещё упоминают некоторые посвящённые в ЕГО секретные дела профи, должны внедриться и серьёзно заняться чисткой криминальных структур. Действовать жёстко, более того – жестоко! Методом расстрелов на месте преступлений и физических расправ. Эхо НКВД, но более мобильное и совершенное. Состоящие в этих супергруппах спецы должны быть и будут самыми надёжными, сильными и отчаянными. Элита. Избранные! Машины смерти. Сто человек на всю страну. По пять на регион и область. Со всеми правами и вседозволенностью. На грани закона и беззакония. Быстро, смело, эффектно.

И я верю в такие эскадроны!

Ты знаешь, Никита, ЭТОМУ ЧЕЛОВЕКУ не дадут совершить задуманное! Как пить. Скинут, попросят, сдвинут, уберут. Не знаю как, но свершить эти планы Секретарю, мне кажется, не удастся!

Чему удивляться?! Страной-то правит не Президент, а его окружение! Те, кому ЭТО выгодно! Кто посадил Первого на кресло и дал ему Управление. Кто заинтересован сейчас в продолжении войны в Ичкерии, те, кому на руку огромные затраты и растраты, долги перед народом по всей стране и забастовки, валютные коридоры за кордон и прочее дерьмо.

Я знаю несколько весьма влиятельных лиц, располагаю кучей фамилий и должностей, наслышан о тех, чьи делишки взбудоражили бы весь честной народ и вызвали бы сенсацию, взрыв, волнения в печати и телевидении.

Я ходячий взрывпакет с зажжённым шнуром! Пожалуйста, не задавай лишних вопросов, но я скоро отдам тебе эти списки. Ты их получишь. Мне же опасно держать секретные данные, которые я не должен иметь! Что ты с ними сделаешь – твоя воля. Но об этом будут знать только я и ты, Никита! Обещаю!

Вернёмся к Секретарю. Чёрные Вдовы решили покончить с НИМ. Они пытались сделать это один раз, но помогло чудо, случай, и Секретарь остался жив, даже без царапины. Тогда предположили, что в покушении был задействован один из депутатов Госдумы. Вот его фото и фамилия. Знаешь?

– Угу, – кивнул Никита.

– Прямых доказательств его причастия к операции не нашли, – продолжил Сафонов, убрав фотоснимок в дипломат, – но то, что он состоит в секте – стопроцентно! Запомни на всякий пожарный. Дальше. Чёрные Вдовы сильны и, по всему, могущественны. Крах в покушении на Секретаря ОНИ потерпели, я считаю, только из-за совместного участия в этом деле силовиков одного из авторитетов Москвы – Сильвестра. Вот он!

Что-то не согласовали, не рассчитали, не уложились. Ты знаешь, в операции погибло семь человек из охраны Секретаря и спецподразделения «Орион»?! А со стороны Чёрных Вдов только один. Один! Ты представляешь?! Правда, потом нашли на пятьдесят седьмом километре микроавтобус с пятью трупами боевиков Сильвестра. Предположительно, Вдовы убрали лишних свидетелей-участников покушения из команды авторитета. Но, по нашим сведениям, Сильвестр не мстил секте, что само по себе из ряда вон выходящее! Сильвестр никогда не прощает обмана, предательства и наезда! Да много ли тех, кто такое прощает!?

– Извините, Леонид Борисович, как возможно то, что Сильвестр ещё на свободе и безнаказан? В Шумени, например, уже таких нет!

– Он на прицеле, Никита. Об этом позже, – Сафонов взглянул на часы, – у меня сейчас встреча с Секретарём. Изложу тебе основное, а потом встретимся опять. А пока ознакомься с некоторыми документами. И послушай ещё.

Внимательно изучишь вот ЭТИ бумаги. Секретарь сейчас в большой опасности. «Чёрные Вдовы» вне закона. ЧП может произойти в любой момент. Но по нашим расчётам, а им стоит доверять, покушение на Секретаря СБ РФ произойдёт по строгому плану, повариантно. Объясняю. Первой предположительно выступит известная и популярная в стране певица. Вот она.

– Но это же… – воскликнул Топорков, увидев фото молодой эстрадной певицы.

– … Да, парень, она самая! И она тоже в «Чёрных Вдовах»!

– Неужели это так… Как же так?!

– Никита, ты парень смышлёный! Сам прикинь, как, где, когда ЭТО может случиться. Вот тебе необходимые путеводители, описания, короче, все бумаги. Разбирайся. Я приеду, что-то новенькое привезу. Я знаю, что тебе поможет! Она должна на следующей неделе встретиться с группой политиков. Там будет и Секретарь. Вероятно, покушение состоится при встрече тет-а-тет.

– А…

– …Избежать контакта Секретаря с Вдовой не получится. Везде оповестили и пропиарили встречу. Никак иначе!

– Так серьёзно?! Она точно Вдова?

– Без сомнений!

– А зачем они собираются?

– Встречаются. Шоу-театр Пугачёвой в целях рекламы и поднятия престижа затеял это. А напросилась для этой цели ОНА. Там, возможно, и случится непоправимое.

– Охрана? Люди?

– Никита, если Вдовы задумали операцию, то во второй раз уже никто не спасёт Секретаря. Очередной трюк высших чиновников в Кремле. Я уже говорил, что ЕГО хотят уничтожить.

– Значит, я понял, нельзя допустить, чтоб ОНА и Секретарь встретились? Перехватить раньше?

– Да! Ликвидировать. Но это сложно. Очень, Никита!

– Не бывает ничего…

– …Бывает, парень! – перебил Сафонов Никиту и метнул испуганный взгляд на часы. – Ну всё, мне пора! Читай, разбирайся, хотя там всё ясно и чётко. Решай. Строй. Я погнал к НЕМУ! Доложу о тебе.

– Я слышал, он мне тогда, в Шуменской Чистке, помог? – спросил Топорков уже вставшего со стула полковника.

– Да. И даже больше, чем ты думаешь! Потом расскажу.

– Мне здесь остаться?

– Оставайся. Здесь ни ушей, ни глаз. Чисто. Там Буслаев, мой человек, – Сафонов показал на входную дверь, – Свой! Страховка. И спец высокого класса.

– Это как сегодня на Пушкина?! – съязвил Никита.

– Извини ещё раз! Наш промах. Сейчас там разбираются наши спецы. Здесь надёжно. Ну, до скорого!

Полковник заспешил в коридор, хлопнул дверью и исчез. Никита остался наедине с документами и фотографиями. Спокойно и методично думал, изредка посматривая в бумаги.

Чёрные Вдовы. Женщины-пауки. Религиозно-террористическая секта. Сильные, хитрые и влиятельные. Подпитка из Кремля. Секретарь Совета Безопасности Российской Федерации под их прицелом! Так. Сафонов. Можно доверять? Можно. Подзащитному? Чёрт его знает! Буслаев на стрёме! Этого я проверю самолично. Но Ильич меня заверил! А это железно!

Категория опасности? Высшая. Уровень подготовки и инфы – ниже среднего. Круто! Ничего не скажешь.

Убрать эту певунью! Вот я становлюсь шоу-киллером. Влезаю в какую-то трясину! Так. Ладно.

Бумаги. Снимки. Здесь что? Здесь. Анкета. Записи по прослушке и видеосъёмке. Выводы. Аналитические расчёты. Яблочко на тарелочке с голубой каёмочкой. Ан нет! Это только… только…

Никита в который раз посмотрел на окно. Сквозь тюль еле заметны соседние девятиэтажки.

Что-то нехорошее, колкое засвербило в голове. И до этого такое же состояние наблюдалось. Плоховато!

Когда в душе неудобно, нужно прислушиваться к интуиции. К ней всегда надо прислушиваться! Топорков ЭТО проверял не раз. На деле. И всегда помогало. Пока.

Никита встал с кресла, оглядел живопись и скульптуры, взглянул в окно, скрываясь за портьерой.

Соседний дом. Дом как дом. Ничего подозрительного. Окна блестят на солнце.

Снайпер? Всё может быть. Ведь случай на Пушкина совсем не ординарный. Сквозит что-то!

Никита зашторил окно. Теперь плотная ткань навеяла тоску, мрак, но надёжность. Скрыла от посторонних глаз. Возможных потусторонних.

Топорков постоял, немного подумал и передвинул картину местного художника на другое место.

Но и этого показалось мало. Он огляделся. Наморщил лоб. И увидел скульптуру: бюст Андрея Сахарова…

…Человек высокого роста, стоявший у окна соседнего дома, чертыхнулся и оторвался от окуляра. Почесал пальцами ладони, поиграл желваками и снова приник к объективу «СУОНки».

Парня даже сквозь «тепловик» не видно. Вот гад! Просили тебя шторы закрывать да картину перемещать!? Теперь нужен инфраструктурный пунктир! Время уходит.

Мужчина в китайской ветровке опять поднял голову от устройства наблюдения. Немолодое покрытое оспинами и красными пятнами лицо, приняло оттенок мёртвого. Побледнело, зрачки запали, щёки втянулись, а губы сжались.

Человек что-то невнятно шепнул, закрыв глаза. Затем встрепенулся и вышел из состояния зомби. Дотронулся до винтовки, судя по ярлыку на цевье, латиноамериканской штучной сборки. Вздохнул. Бросил взгляд на спортивную сумку и бумажный свёрток, торчащий из неё «Спектр» – инфраструктурный пунктир-монокль специального назначения. Класс секретности – А2.

Снайпер-силовик даже не задумывался о последствиях своих действий. Не вспомнил о двух своих работах: снайпером в спецподразделении «Витязь» и силовиком в боевой организации «Чёрные Вдовы». И напрочь забыл о трупе женщины в коридоре – хозяйки квартиры, где сейчас находился сам.

Он припал к «Спектру» и стал рассчитывать координаты местонахождения парня. Кресло, голова. Через триста метров, сквозь стекла, тюль, шторы, полотно картины. Для спецвзгляда «Спектра» и 9-и миллиметровой тупорылой пули с СЦТ это не было помехой.

У него было задание, и был стимул для такой работы!

Полковник Сафонов, проинструктировав лейтенанта Буслаева – черноволосого угрюмого крепыша тридцати лет, вдвоём с водителем отправился к высокопоставленной персоне всех спецслужб России. Соблюдая все меры осторожности, самосохранения и страховки.

Он думал, что скрылся из района конспиративной квартиры незамеченным. Как и часом раньше появился здесь с Истребителем.

Но он крупно ошибался.

Двое силовиков из «Чёрных Вдов» попросту обошли пост внешнего наблюдения ФСБ и удачно проникли в подъезд. Нужный подъезд, где на пятом этаже дежурил профи седьмого подотдела ГУ ФСБ РФ Буслаев Руслан Тимурович. Лейтенант. В штатском.

Три минуты назад он, закончив разговаривать с объектом охраны Топорковым, снова насторожился и приступил к своим прямым обязанностям, выполняя приказ полковника. В принципе, он никогда и не расслаблялся. Ни в диалоге, ни дома, в семье, в ванной или на очке.

«Что ЕМУ надо было от меня?» – недоумевал Буслаев, прислушиваясь к звукам подъезда и чувствуя каждое изменение атмосферы. Руку держал на скобе спускового крючка «МСП».

Парень расспросил лейтенанта о запасном канале связи, секретном арсенале спецснаряжения, шифрах и фамилиях теперешнего седьмого подотдела. Что-то пробурчал насчёт Чёрных Вдов. Узнал про семью Буслаева.

«Что он хотел? А глаза блестели, как у росомахи! А физиономия, как печать, как старая обшарпанная дверь коммуналки. Загримировался конкретно! Слой штукатурки, как у Майкла Джексона! Етить твою налево! Что ему надо было?! – размышлял Буслаев, кусая губу. – Сафонов разрешил давать парню любую информацию. Любую! ОС и ОВ даже! Хорошо!»

Мысли эфэсбэшника прервали шорох платья и стук каблуков по ступенькам. Кто это может быть? Жильцы? Соседи? Противник?

Идёт женщина. С нижнего этажа. Почему не на лифте? Он рабочий. Так. Внимательно! Вспоминай лица хозяек и соседок. Сопоставь. Реагируй на мелочи мимики и жестов. Страхуй лифт. Слушай все звуки подъезда.

Лифт включился. Две секунды. Едет вверх. Восемьдесят процентов – сюда. 85. 90. 95.

– Парень, внимание! Посторонние на лестнице. Витя, Гоша. Внимание. Обоюдный подход к объекту, – отчеканил Буслаев в эфир и напрягся, заметив женщину с хозяйственными котомками.

Никита воспринял сообщение так же внимательно, как и поняла «наружка» ФСБ.

Топорков не знал, что у него на раздумья и действия остаётся полторы минуты.

Агенты внешнего поста наблюдения не догадывались, что это серьёзно и что их напарнику и коллеге грозит смерть. Но зашевелились, двинулись к подъезду.

А лейтенанту Буслаеву и вправду грозила смерть.

Он не узнал по фотопамяти женщину. В списке и числе жительниц дома её точно не было.

– Вы к кому, девушка? – спросил особист, пальцы его сжали рукоять небольшого спецпистолета.

– К Ерохиным, в сто пятьдесят четвёртую квартиру. А что? – возмутилась женщина, начав трясти сумками, из которых выпали две спелые хурмы.

– А-а-а… к Ерохиным… – замялся Буслаев, буравя незнакомку взглядом профи, но услышав лязг остановившегося лифта и скрип открывавшихся дверец, – Тревога! Тре…

Сотрудники ФСБ «Витя» и «Гоша» кинулись к девятиэтажке, надрывно вызывая по рации Сафонова.

Топорков услышал на лестнице и площадке сухие щелчки и стоны, отпрянул от двери и метнулся в комнату. Но застыл на пороге, вздрогнув от неожиданности.

Прямо в метре от него гипсовая голова академика Сахарова разлетелась на куски, рассыпавшись по креслу и полу. Вслед за этим раздались звон стекла на окне и хруст картины. Портьера шелохнулась, родив на ткани дыру величиною с олимпийский рубль СССР.

Фокус, уловка сыщика Шерлока Холмса удалась. Сыграла-таки свою роль подставная фигура!

Никита моментально переиграл ПДД и увидел косяк двери. Не случайно заметил, а именно увидел, направленно и запланированно. Старый хитрый приём должен выручить и здесь!

Топорков запихал документы в бумажную папку и засунул её под тренерку на грудь. Ей-богу бронежилет! Липовый!

Выхватил «Зарю», приготовил к боевой деятельности «Стерлинг Мк-7» и ловко полез на дверной косяк, выступающий над стенами комнаты на два сантиметра.

Невольно вспомнилась родная Шумень, перестрелки в помещениях. Грозный, Чечня. Городская война. Выживание и смертельные поединки. Когда за любым поворотом или стеной таился враг, где тебя ждали боль и вечная тьма.

Упираясь руками в потолок и осторожно передвигая в удобное положение ступни ног, искривляясь всем телом, парень занял исходную позицию. Этакий червь на стене!

Аккуратно дотягиваясь до спускового крючка пальцем, Никита услышал щелчок в замке входной двери.

Без скрипа, шороха и возни в квартиру проник враг.

Как паук, спец из «Чёрных Вдов» шевелил конечностями и пробирался по коридору. Страшный зрачок набалдашника ПБС «Макарова» глядел вперёд по ходу движения тела и глаз человека.

Прошла минута. У Топоркова начали затекать спина и запястья левой руки. В коленях появилась предательская дрожь от перенапряжения.

Спас случай! В подъезде громко заговорили, где-то хлопнула дверь. Кто-то ругался.

Киллер шмыгнул в кухню, профессионально осмотрел туалет и ванную комнату, мастерски безопасно для себя расхабаривая двери, затем подкрался к комнате. Время на задание истекало, крики на лестнице торопили к действиям. Но он тщательно продолжал поиск и осмотр.

«Вот чёрт!» – подумал Топорков, выворачивая кисть правой руки с зажатым в ней оружием.

В комнату влетела граната вроде «Зари» или «Астры», для светошумового эффекта.

Без слов! Что делать в такой ситуации?

Доли секунды, секунда. Сейчас ещё две и всё! До конца жизни если не слепой, то глухой, точно. Бывает и труп.

Никита отпустил руки и расслабил тело. Начал падать. И в воздухе выстрелил в размытую фигуру. Ещё выстрел. В район головы и шеи. Почти контрольный.

Сам опрокинулся и пружиной взмыл вверх, зажимая ладонями уши и зажмуривая глаза. По инерции падения прыжок не удался, но тело кулём повалилось на только что ликвидированного киллера.

Страшный треск и ужасный гул прокатились по квартире, оглушив людей в подъезде и соседскую кошку.

Ослеплённый умирающий мужчина в клетчатой рубашке извернулся, вздрогнул и замер. Из его ушей и носа брызнула кровь. Никита присел на корточки так низко, что ягодицы коснулись пола. «Стерлинг» устремил взор в коридор. Никого!

Опасаясь снайпера в соседней «девятине», Топорков скрытно миновал коридор и прихожую, выглянул на лестничную площадку.

Неподвижное тело Буслаева на ступеньках и труп женщины у батареи отопления с окровавленным лицом. Рассыпанные там и сям фрукты, крики и испуганные причитания соседей.

Парень стрелой прыгнул к лифту. Но лифт был уже кем-то занят и, судя по всему, подъезжал к этому этажу.

Топорков быстро осмотрелся и кинулся наверх, через этажи. К полутёмной загрязнённой железной лестнице, чердаку и спасительной крыше. Он надеялся на спасение!

Москва. ГУМ. 2 октября 1996 г.

В самом большом и респектабельном магазине столицы как всегда народу было хоть отбавляй. Не толкучка, не митинг, а просто каша из человеческих тел, голов, сумок. Сплошной гул голосов и звуков. Пугающие лабиринты ходов, этажей, лестниц и прилавков. Нагромождения продуктов и промтоваров.

Кругооборот денег. Валюта. Недочёты и пересчёты. Махинации. Дежурные наряды УГПС. Дети и жвачки. Заполненные урны. Неоновые вывески. Сосиски в тесте. Стук машинок в кассах. Очереди. Угрюмые недовольные мины вперемешку с возбуждёнными и счастливыми. Но первых больше.

Сюда приходили, приходят и будут приходить не только за покупками. Поговорить, встретиться, сделать что-то совершенно левое. Погрозить, порадовать, понаблюдать. Выяснить или сговориться.

Для чего-то подобного сюда и явились Анна Павловна – Первая «Чёрная Вдова», и женщина по имени Надежда – агент «наружки» террористической организации. Начальница и подчинённая. Королева и пешка.

Тихий непринуждённый разговор на втором этаже ГУМа, рядом с отделом канцтоваров. Две подружки встретились и болтают о проблемах насущных. Это со стороны!

А на самом деле?!

Анна Павловна облокотилась на перила и взглянула на море голов, суетящихся на нижних площадках магазина. Поправила причёску. Зажала сумочку подмышкой. Посмотрела добрыми голубыми глазами на собеседницу. Но та почувствовала себя неуютно.

– Надя, ты знаешь, что парня этого не убрали? Ты понимаешь, что экспресс-операция провалилась?

– Не может…

– …Смогло ведь, девочка моя, смогло! – перебила молодую симпатичную агентку Анна Павловна. – Твой Чингиз обосрался, извини меня! Я уже начала было восхваляться твоим протеже. Спец, профи, мастер! Опыт! Как же так, Надюш?!

– Я разберусь! К вечеру доложу, Анна Павловна.

Они разговаривали спокойно, не боясь прослушки и слежки.

Они ощущали себя в полной безопасности.

Ещё бы! Среди океана людей в этом магазине несколько человек были своими, надёжными. Из «Чёрных Вдов».

И они охраняли. Умрут, а двух женщин возле канцтоваров защитят и спасут стопроцентно!

Поэтому обе не беспокоились и не оглядывались. Говорили, и всё!

– Мы упустили его! – продолжала Первая. – Даже не успели заснять! Как всё гладко складывалось с самого начала! Или он чересчур глуп, что мы разбежались, не учтя мелочи, или наоборот! Какой-нибудь очередной супермен. Сколько уже пыталось внедриться к НАМ, взять, уничтожить! Неужели это так важно?! А может быть, ОНИ ТАМ крутят что?! Серьёзная опасность? Пасут? Контролируют? Или ХОТЯТ взять контроль в свои руки?! Вот скотство! Не зафиксировали этого спеца. Теперь глазеть надо в оба! И искать! Искать, искать и искать. Он где-то здесь, рядом. Далеко он не уйдёт! И надо полагать, располагает кое-какой информацией. Пусть малопригодной, сухой, но это НАМ уже большой минус! Человек со стороны, а за сутки узнал больше, чем вся Безопасность за несколько лет. Ты слышишь, Надя, теперь ОН – главная и единственная наша задача! Секретарь и этот парень! Вот за них и возьмитесь серьёзно. Да тебе ли об этом говорить?! Подключи всех и всё, что МЫ имеем в поле деятельности и в запасе. Действуй, Надюш! А насчёт провала в субботу забудь! Считай, что этого не было. Коля Горохов и Света погибли – их уже не вернуть! Только мстить. Но даже этого МЫ сейчас не можем! А Чингизу я всё-таки доверяю! Для него нет ничего невозможного. Если б не верила, его с нами бы уже не было! Ладно. Что-то хочешь сказать?

– Да, Анна Павловна. Планчик маленький есть. И соображения кое-какие, – сказала девушка, поправляя волосы.

– Ты девка смышлёная, бойкая! И умная чересчур. Поэтому и у меня! Моя левая рука. Говори!

– Допустим, ОН владеет каким-то сведениями. Что он может знать? Наши биографии? Следы? Наклонности и привычки? И всё! ВСЁ! Помешать в осуществлении НАШЕГО ПЛАНА он не сможет! Об этом нужно не только догадываться и слышать. Чтобы этой информацией владеть, надо быть кем-то из НАС! Что ОН предпримет? Пускай будет хоть Рембо, хоть апостолом Иоанном!?

– Я жду, девочка!

– Вклиниться в нашу компанию! Приблизиться. Или устроиться очень и очень близко! Так? Иметь необходимое снаряжение. Так? Держать связь с Сафоновым. Чем-то он выдаст себя всё равно!

– Я поняла тебя, Надя! Значит, возьми на себя все подходы, дома и здания, эфир и внешнее наблюдение. И дай задание Ярославу, пусть неотлучно следит за полковником. Ухом и оком. ЭТОТ запросто может выйти на Особый отдел! Для помощи или просто для передачи сведений. Косте я поручу усиление нашей охраны и внутреннее наблюдение.

– Может, связаться с Сан Санычем?

– У него ТАМ не должна болеть голова, милочка! И в Африке дел полно. А мы ещё будем эфир засорять!

– Шлюсова подключить? – подсказала агентка.

– Пожалуй, Вениамина Григорьевича мы проинформируем! Он поможет, хотя я ещё не знаю, чем!

– И кто теперь куда? Я по Секретарю! – пояснила Надя.

– Всё по плану. Седьмого ОН встречается с нашей несравненной Алексеевной. Отложить шоу-рекламный визит ОН уже не сможет! Поэтому шанс отправить его к праотцам большой! Главное, чтобы они увиделись, поцеловались, поболтали! А там без проблем! Ведь так?! Но, Надюш, кроме всего, что я тебе наговорила по поводу спеца-инкогнито, необходимо усилить и обеспечить Алексеевне охрану. Чтоб ни одна сволочь не проползла и не пролетела! Поняла?

– Да, Анна Павловна!

– Так. Лида у нас на подстраховке. Если что, не дай Бог, не получится у Алексеевны – Лида будет ликвидировать Секретаря в Бельгии. ОН всё равно полетит в Европу. Встреча там России нужна, как вода!

– А Четвёртая, Седьмая, Восьмая?

– Ирина отправится курьером в Челябинск. её цель по-прежнему Город-60, заложники, вынужденная встреча с нашим незабвенным Секретарём СБ. Страховка. Ольга аналогично на подхвате. Дача премьер-министра. Рита параллельно в Кремле. Премьер наметил с НИМ и Мосхадовым встречу. Лариса летит в Туркмению. Операция «Бархан». Ну а Инна Иосифовна едет в Сибирь. У неё там сын сидит. Освобождение плюс захват заложников. Требование сама знаешь! Всё.

– А Валентина Николаевна? – спросила Надя, внимательно, но искоса взглянув на Первую.

– А она здесь остаётся, со мной… с нами. Есть кое-какие дела. Об этом сообщу позже. Пока решу да соображу. Наверное, отправится в Чечню. Там есть наш запасной козырь, Завгаев.

– Президент?!

– Да, Надюш, он самый!

Они опять переглянулись. Молодость и жизненный опыт. Сила и власть. Третья и Первая. Острые карие глазки и большие голубые.

– Как у тебя на розовом фронте? – с улыбкой спросила Первая. Вдруг.

– Не очень, Анна Павловна! Могло быть и лучше! – угрюмо шепнула Надя, вспомнив о разлуке с любимой девчонкой.

– Ну ничего, у тебя, у молоденькой, всё впереди! Это не моё! Я уже тринадцать лет одна! С тех пор, как Аркаша меня оставил на этой земле! И может быть поэтому я сейчас здесь, вдохновитель «Чёрных Вдовушек»!

– Я знаю, Анна Павловна! Извините…

– …Брось, Надюш! Будь хоть ты счастлива, девочка моя!

Они расстались. Сделали определённый жест, отменяющий встречу и охрану этого места, и разошлись. В толпе народа еле видимо передвинулись телохранители. И, забегая немного вперёд, окружив незаметным, но плотным и надёжным кольцом подопечных, направились к выходам из ГУМа.

Почти все они были бывшими работниками различных спецслужб СССР и РФ. А значит, им можно довериться!

В тот же холодный пасмурный день на скамейке возле фонтана на ВДНХ встретились полковник Сафонов и руководитель ЭСО Особого отдела подполковник Башкатов.

Сафонов вообще любил людные места. А по работе такие точки особо необходимы. Слабость контрразведчиков и шпионов.

Шесть человек охраняли беседу двух профессионалов. Шесть бдительных и реактивных спецов разного пола, возраста и телосложения.

Кругом бегали дети, тихо сплетничали старушки, бойко торговали мороженым, пивом и цветами лоточницы. По площади туда-сюда бродила группа интуристов-студентов во главе с гидом-переводчиком.

Маленький, чем-то обеспокоенный полковник уселся на голубую скамейку. Ждал недолго. К нему подсел широкоплечий, седой не по годам загорелый мужчина в свитере и потёртых, когда-то синих джинсах.

Провёл крепкой рукой по затылку, крякнул, поздоровался открыто и приветливо. Весельчак по натуре, новоприбывший подполковник в штатском сейчас был не очень-то радостным. Его оптимизм сменился на озабоченность и тяжёлый взгляд уставшего старого человека.

Это и был Башкатов Анатолий Васильевич – начальник экспертно-следственного отдела «семёрки» ОО ГУ ФСБ России.

И встретились эти двое тет-а-тет здесь не случайно.

– С чего начать, Лёня?

– С начала! – пробурчал полковник, в глазах которого блеснул весёлый огонёк и живой интерес. – Как, где, куда? Всё рассказывай.

– Значит так! – начал Башкатов, удобно усевшись на волнообразной скамейке и глубоко вздохнув. – Не буду про наши суперприборы и экстраметоды, перейду к результатам экспертизы. Но будь спок, Лёня, всё точно, как в аптеке!..

– Не томи, а!

– Он пережёг дужку замка на люке чердака. Скорее всего, зажигалкой вашей «технички». Пробрался через хозбытовку к лестнице, ведущей наверх, там очутился на крыше.

Башкатов заулыбался и на секунду замер. Сафонов уловил в его глазах коварный огонёк, искру восхищения. С жадным любопытством полковник впялился в Башкатова.

– Ну, что? Говори! Куда и как он девался с крыши?!

– По кабелю. Вниз. Кусок толи и… естественный лифт унёс его на землю. Это с другой стороны девятиэтажки. В зоне гаражей и мусорных баков.

– Так. А…

– …Кабеля нет! – перебил Башкатов слушателя.

– Как?! А куда же, интересно, он делся? Кто-то с крыши сбросил, заметая следы? – съязвил Сафонов.

– Нет, дорогой Лёня, всё намного проще! Не дам времени тебе на догадки – ты всё равно додумаешься! Просто-напросто, всего-навсего, делов-то! Заранее прилепил эту самую зажигалку к кабелю и включил её самоликвидатор. Спустился. Кабель разорвало, и он слетел вниз. Мы нашли его! Он в контейнере для мусора! Вот так!

– А… а дальше?

– Ушёл через гаражи и детсад. Потом его следы затерялись на соседней улице. У меня всё по бегству парня!

– А по квартире? – спросил рассеянно полковник, потупив взгляд.

И пока руководитель ЭСО рассказывал в подробностях результаты обследования и экспертизы, Сафонов мысленно проделывал те же трюки, которыми воспользовался находчивый парень.

И где он сейчас? Что делает? Живой ли? Должен же выйти на меня! Обязан. Или не может?! Эти суки пытаются вычислить его! Вывести из игры. Это мои ошибки! Мои проколы! Не дай-то бог!..

…Коллега сообщил о причинах смерти обоих киллеров, Буслаева, о хитром приёме Топоркова с дверным косяком, о снайпере в соседней «девятине». Показания свидетелей. Предположения и выводы.

Выводы его выводов теперь должен сделать сам полковник…

…Где ОН? Как ОН?..

И Сафонов в который раз крепко задумался. Снова основным и главным вопросом встало перед ним решение о чистке своих рядов. «Нужно кровью смыть всех шпиков, «жуков» и изменников. Искоренить коррупцию хотя бы в Особом отделе, хотя бы у меня! Вымести сор из избы!» – сказал он себе. – «А то на хвосте внаглую сидят! Вперёд меня всё знают и действуют. Сволочи!»

Из состояния коматоза его вывел Башкатов.

– Ты меня слушаешь?

– Да, Толя, конечно! Ты приготовил мне на бумаге?

– Естественно! Лёня, дело, я гляжу, серьёзное?

– Мало сказано! Дело жизни и смерти!

– Александра Ивановича касается?

– Прямым образом!

– Понятно! – вздохнул Башкатов и откровенно взглянул на Сафонова, – Опасно! Не сдрейфишь?

– А! – отмахнулся полковник. – Теперь уже напролом!

Они расстались и исчезли в неизвестных направлениях. Унося охрану и секретные, особо важные сведения. На этот раз обоим удалось уйти от слежки, от прослушивания и видеосъёмки.

Они смогли. Они должны были уметь делать это! Ведь они были «спецами»!

Назавтра в голове Сафонова созрел грандиозный план уничтожения и чистки шпионско-диверсионной ауры, так плотно охватившей в последнее время спецслужбы России и, в частности, даже седьмой подотдел.

И завтра, третьего октября, он начнёт претворяться в жизнь!

Топорков Никита Сергеевич по прозвищу «Истребитель» отчуждённо смотрел телевизор, развалившись в кресле двухместного номера гостиницы «Россия».

С экрана плыли и сыпались неутешительные и безрадостные новости. В основном по Чечне, что за последний год уже поднадоело и тянуло к рвоте. В целом по стране тоже не лучше: забастовки, авиакатастрофы, террористические акты, предстоящие выборы в губернаторы, да ещё для многих (всё ещё многих!) россиян тяжёлая весть: Президент неизлечимо болен, на грани жизни и смерти. Поговаривают о предстоящей в конце осени операции.

А в Грозном, во всей Ичкерии, жуть какая-то! Опять беспредел. После долгожданного перемирия снова наступили чёрные деньки. Опять перестрелки. Оппозиционеры Мосхадова под неусыпным надзором самого главаря сдают оружие федералам. Россия выводит войска. Потихоньку. Не торопясь. Отстреливаясь. От кого? «Непримиримые» бандформирования Басаева Шамиля и Руслана Галаева воюют! То ли свою родину защищают, то ли уже так, по привычке, вкусив кровь и порох, уничтожают первых попавшихся в прицелах. Да ещё уголовники наплыли! Откуда взялись? Откуда на их вооружении гранатомёты «Удар», «Шмель», «Накал», «Гвоздика», автоматы последних моделей, снайперские винтовки «СВД» и «СВС»?! Да что там «СВД»?! «Винторезы» и «СВУшки» имеются!

Никита чертыхнулся. С дистанционного пульта выключил телевизор «Тошиба», подошёл к окну и отодвинул портьеру.

– Стоишь, первопрестольная! Красуешься! Разрастаешься? А сама не видишь, что в твоём чреве творится! Чьи деяния скрываешь! Какие сволочи тебя оскверняют! Аа, да ну тебя! Никогда не лелеял и сейчас, извини, до фени! Большой город – большие проблемы. А моя работёнка – капля в море. Это не Шумень! И ты мне чужая! Извиняй!

Топорков уселся за журнальным столиком, уставился на разложенные на нём бумаги, фотографии и слайды.

Все уже были изучены, проштудированы. Вся информация с документов улеглась в голове ровными правильными пластами. Запомнилось, прочно засело. По всем агентам и многим членам секты. По их боеготовности, привычкам, манерам.

Всё! Что можно было выудить «топтунам», «наружке» и из допрашиваемых «провальных каналов». И аналитикам с Лубянки.

Теперь оставалось действовать. Никитина задача. Самостоятельно и чётко. А главное – продуктивно!

Никита взял листок с печатным текстом. Ещё раз внимательно прочитал содержание. Задумался, но брови лукаво вздёрнулись вверх.

– Певица, говоришь! Звезда поп-эстрады! Чёрная Вдова! И ты туда же! И ты в политику лезешь!

Топорков не жаловался на свою память. Особенно чудесной у него была зрительная. Он вспомнил ЭТУ шоу-артистку, в памяти возникло молодое лицо с белыми волосами и яркой помадой. Всплыли знакомые слова известной песни:

Выпей вина и снова меня ты захочешь Тело ласкай и губы мои поцелуем закрой! Я знаю, тебя назад никогда не воротишь Но почему, но почему сейчас ты с другой?!

Никита щёлкнул языком. Красивая, стерва! Жаль такую убирать. И опасная! Как и все остальные. Спринцовка. Яд из группы комплексных контактных. Трудно определяемый. Мгновенно действующий. Хороший ядок-то! Медичи позавидовала бы этой новинке! Вызывает паралич, отёки, затем смерть. Через какое время? Зависит от дозы и места контакта. Оказывается, есть разница: воткнуть иглу в ногу или в шею. Но в любом случае – пусть это контакт с кожей, слюной или кровью, пяткой ступни или спинным мозгом – наступает смерть. Подобным Никита пользовался в Шумени, запасом покойного Бондаря.

Состав сложный и интересный. Смесь. Яды африканской дикой пчелы, жуков-нарывников и бабочки-пестрянки рода Zyqaena. Морской змеи и огненной саламандры. Контаридин жуков Paederus и гемолимфа личинок африканских (опять же) листоедов…

Мне говорили: «Потом не ищи ветра в поле!» Советы забыла и думала, что всё это неправда Взберусь я на скалы и кинусь в холодное море И пусть для тебя это будет награда, будет награда!

Никита чертыхнулся. Строчки из песни певуньи упорно, назойливо лезли в голову.

– Уж лучше б сама покончила с собой и кинулась в море! – сказал вслух парень и опять стал читать сведения об опасной певице, Чёрной Вдовушке.

Выводы были неутешительные, но малопригодные для дальнейших действий.

Вот уже две недели Алексеевна (как её называют в узких кругах секты) закрыта от глаз человеческих. Не выступает, не показывается на тусовках в любимой «Метелице», никуда и нигде. Сидит в своём замке, в коттедже, в Вишнёвом, замурована и защищена. Куча охраны. Собаки. Система электронной сигнализации. Толстенные стены. Крепкие решётки. Прочные жалюзи.

Достать её могли бы только спецы. Только из Системы!

Как? Трудно сказать, тем более сделать.

Кто? Он, Никита Сергеевич.

Когда? Да чем скорее, тем лучше! До 7 октября надо успевать. Встречу допустить нельзя. Обыскивать её нельзя тоже – скандал может поднять невообразимый! Та ещё вертихвостка! А её подхватят, поддержат недруги Секретаря.

Значит, надо убирать! Или хотя бы сильно-сильно покалечить. Чтоб встать не смогла, сказать, спеть. Чтоб пописать было больно, покушать, помыться. Покушать?! Помыться?! Ну-ка, ну-ка! Покушать… Помыться…

Никита привстал с кресла. Сглотнул воздушную пробку в горле. Губы моментом высохли, и язык тут же пробежался по ним. Обычно это бывало, когда парню приходили в голову хорошие идеи, грандиозные планы, страшные мысли! Идеи! Только рисковые и очень хорошие!

Подмосковье. Барвиха. 2.10.96.

Пресс-секретарь Игорь Стржижебский – сравнительно молодой, изысканно одетый, хмурый по возрасту человек стоял возле широкого окна, засунув руки в карманы, и смотрел на парк. Парк, в котором часто любил прогуливаться Президент. Парк, который тщательно и надёжно охранялся невидимыми призраками из ГУО и Охраны Президента. И хотя защита и безопасность Перового была теперь не в компетенции Моржакова, но его сменщик, человек весьма противоречивый по характеру и политическим взглядам, но верный до гроба (как говорили в Кремле) пока отлично справлялся со своими обязанностями. Живая защита Барвихи и впрямь была незаметна, но всесильна и мгновенна.

Почему Стржижебский подумал сейчас об этом? Он и сам не мог сказать. Может, после разговора с этой милой дамой, бывшей супругой, вдовой когда-то могущественного министра. Кажется, при Андропове… или Черненко!? Дай бог памяти! Не старый ведь ещё! Далеко не старый! Один из самых молодых в окружении Президента, и при этом один из самых доверенных и близких в Команде.

– Дорогая Анна Павловна! – он обернулся к покорно молчащей дамочке, собачкой глядевшей на него. – Хорошо, я доложу ЕМУ об этом вопиющем факте! Не беспокойтесь. Меры будут приняты. Я гарантирую! Хотя, конечно, это решать не только НАМ!

– Игорь Витальевич, рада помочь! А ЭТО возьмите на заметку. Если будет какая-то новая информация, я немедленно доведу до вашего сведения! Ну что ж…

– …Секундочку, Анна Павловна! А почему именно я? – спросил Стржижебский, вынув руки из карманов и с прищуром взглянув на женщину.

– Я вам верю больше всех! – твёрдо и чётко ответила та, будто ответ был приготовлен заранее.

Пресс-секретаря это немало удивило, но в то же время обрадовало. Он вздохнул гордо и легко, откровенно приняв слова женщины за лесть.

– Спасибо за доверие! Спасибо! Я обязательно сделаю всё, что от меня требуется. Звоните. Докладывайте в любое время. А сейчас оформите пропуск на первом этаже и до свидания! Я очень был рад нашей встрече!

Они мягко пожали друг другу руки. Анна Павловна скрылась за дверью, на которую указал он, и в коридоре вновь завис аромат её духов, ощутимый после дуновения воздуха.

Краснова… Краснова? Где-то он слышал эту фамилию! При Андропове? Нет, скорее при Брежневе! Или… А, да ну её!

Стржижебский попытался переключиться на сегодняшние проблемы, вопросы и распорядок дня, но Анна Павловна и её сообщение не выходили из головы. Как он решился?! Что он себе воображает? Надо проверить. Что-то здесь не так! Верить ли этой дамочке? «Я вам верю больше всех!» – вспомнил пресс-секретарь. А я вам?!

Стржижебский нахмурился ещё больше, потёр бровь, отметил про себя, что шагает по мягкому ковру взад-вперёд.

Ну Секретарь! Ну Безопасность! Не успели выбрать, уже паутину плетёт. Ну, Шурик! Неужели это возможно?!

Его размышления прервала тихая, слышная только молодому уху, поступь Первого.

В конце коридора беззвучно высунулась коротко стриженная голова охранника, метнула фоторентгеновский взгляд на пресс-секретаря и исчезла.

Стржижебский вытянулся, затаил дыхание и уставился на другую дверь, из-за которой появился седовласый Президент.

Подмосковье. 93-й километр Муромского тракта. 4.10.96.

На Ольшанский силикатный завод Топорков приехал в обеденное время. Рабочие разбрелись и разъехались по домам, столовым, кафе. Кое-кто остался внутри предприятия жевать бутерброды да запивать чаем из термосов.

Вонючий, мерцающий на свету смог в цехе № 3 немного улёгся, но Никита вошёл в огромные железные ворота с респиратором на лице.

Мимо прошёл задумчивый мужчина пожилого возраста, где-то в центре цеха копошился другой. Топорков огляделся и взял курс на него.

У станка, напоминающего остов танка, возился парень лет восемнадцати. Грязное лицо в респираторе, измазанный маслом и солидолом комбинезон, силикатные блёстки на одежде, скрюченная в три погибели фигура и тяжёлое сопение-похрюкивание.

Никита ещё раз осмотрелся: никого. Тронул рукой плечо рабочего. Тот спокойно обернулся и выпрямился.

– Здорово, земляк! – начал Топорков, а про себя подумал: только бы не отвалились фальшивые брови и переносица, сдавленные респиратором. – Саша.

Никита протянул руку для рукопожатия.

– Фёдор, – пробубнил парень, ответив на приветствие, – ко мне?

– Да! Отойдём?

– Пошли.

Они миновали ещё три станка-котла, чугунную перегородку с сеткой, штабель двухдюймовых трубок, и оказались на небольшом пятачке коридора, возле умывальника и сушилки. Оба сняли «намордники».

Оба внимательно оглядели друг друга.

– Федя, ты кем здесь? – спросил Топорков.

– Рабочий-стеклодув. На практике. С седьмого ПТУ, с Ольшанки. А ты?

– Я из Москвы, из ЦЛХА, лаборатория по гидролизам перманганатов при НИИ имени Менделеева, – соврал Топорков, внутренне отметив сборище малопонятных слов и тупость практиканта, – я сюда приехал по делу!

Парень по имени Федя заинтересованно и вместе с тем удивлённо уставился на незнакомца. Снова осмотрел его и, видимо, убедившись в правдивости сказанной фразы, спросил:

– А при чём тут я? Чем интересуетесь?

Никита воспрянул духом, не упустив и то, что парень перешёл на «вы». Спустил пары, незаметно для собеседника прочесал цех взглядом и снова обратился к Фёдору-стеклодуву:

– У меня к тебе дело, Федя! Именно к тебе. Дело в том, что для очень большого опыта и научных исследований мне кое-что нужно. Это очень важно, Федя! У вас здесь имеются какие-нибудь кислоты, щёлочи, растворы солей?

– Кислоты? – Федя почесал щетину на подбородке. – Есть какие-то щёлочи, солянка и азотная, ещё чё-то. А что, купить надо?

– Догадливый ты парень, Федя! Да, для опытов очень нужно кислоту. Любую, – сказал Никита и насторожился, не сболтнул ли лишнего или подозрительного.

Сболтнул конечно, но паренёк ничего не понял.

– А через отдел снаб…

– …Понимаешь, земляк, там очень дорого, а у нас в лаборатории денег – куры клюют! Я уже разговаривал с этим… как его… Алексеем… ну, как его?

– С Петром Алексеевичем, наверное? – поправил Федя.

– Да, с Петром Алексеевичем, – спохватился Никита.

Хитрый номер прошёл и здесь. Чисто игра воображения и интуитивный отбор популярных имён и отчеств.

И продолжил ложь.

– Очень уж дорого! Да мне оптом и не надо. А этот… Пётр Алексеевич из снабжения предлагает оптом.

– А вам сколько надо?

– Одну канистру, флягу или… в чём там она?

– Кто?

– Кислота. Соляная. Азотная.

– В баллонах. По двадцать литров, по-моему. И сколько вы предлагаете за штуку? – Федя прищурился и сглотнул слюну. Слюну наживы и выгоды. Так расценил Топорков.

– Четыреста долларов отдам! – проинформировал «представитель химлаборатории имени Менделеева».

– Пятьсот! И она у вас в машине! – громко воскликнул практикант, аж чмокнув губами.

– О’кей, парень, железно!

Среди хлама инструментов, заготовок и кучи свёрнутого брезента, запас кислот и щелочей для приготовления и обработки стекла, пластика и целлулоида отыскали быстро.

Отобрали по совету «Шурика» одну из объёмистых бутылей с азотной кислотой и перетащили в багажник «пятёрки», которую четыре часа назад Топорков арендовал в ТОО «ВАЗтехносервис», выдающем автомобили напрокат.

На две недели. Правильно сделал!

Расплатившись «пятихаткой» «баксов» с обрадованным донельзя парнем, Никита развернулся на площадке дворика и направил машину через ворота к тракту.

Практикант-стеклодув Федя Дружинин проводил белые «Жигули» благодарным взглядом, поозирался по сторонам и чуть не вприпрыжку помчался в родной задымлённый ужасный цех.

На душе у парня царил праздник.

В столицу Топорков въехал полтора часа спустя. А ещё через двадцать минут «его» авто притормозило возле тротуара на Маломосковской, рядом с ПРСУ садоводческих товариществ. Но…

…Остановка белых «Жигулей» омрачилась пренеприятным известием, дурацкой сценкой, ЧП.

Но кто знает, чем обернулось это происшествие для Топоркова позже!? Рок.

В зеркало заднего обзора Никита заметил «Вольво» цвета «мокрый асфальт».

Иномарка звонко въехала в зад «жигулей» и притихла, как вкопанная.

Никите сумасшедший автопоцелуй показался очень долгим и длинным, как в замедленной съёмке.

Он не спеша выбрался из машины, открыв рот в беззвучном крике. Взгляд его рассосался по объектам: в поле зрения одновременно попали смятый задний левый угол «пятёрки» с разбитыми стоп-сигналами, искорёженным крылом и загнутым вверх бампером, менее изувеченный передок «Вольво», выскочившая из неё симпатичная девушка, сцепившая руки в замок, охающие прохожие, тявкающая дворняга.

Топорков, вероятно, бы разразился руганью водителя-неудачника, раздул скандал или заскрежетал зубами в безмолвном негодовании, но его более целенаправленный взор вмиг притупил злость и изменил настрой.

Он в доли секунды привычным фотографирующим взглядом окинул ахающую девушку в норковой безрукавке, высоких шнурованных ботинках и меховом берете, зажавшую чёрными бархатными перчатками маленький аккуратненький ротик с чувственными идеально накрашенными губками. И более пристально осмотрел личико, но незаметно, также быстро, искоса.

Небольшие ямки на щёчках, красивые глаза, острый подбородок, еле заметная из-под берета каштановая прядь.

Не всё соответствовало описаниям и подлинному фото.

Но Топорков узнал её! Узнал по снимкам из папки Сафонова.

Крымова Надежда, 25 лет, студентка заочного факультета ИНЯЗ МГУ. Аутсайдер фирмы «Билайн».

Третья Чёрная Вдова в секте!

Одна из главных и первых целей в объективе Истребителя.

И одна из самых опасных!

В том, что побледневшая рядом девушка-водитель и Вдова-преступница Крымова Надя – одно и то же лицо, Никита не сомневался. Зрительная память и информация последних дней не могли подвести.

Поэтому он с явным трудом, поборов мимику и ярость, остановив жесты, сделал глуповато-простяцкое выражение лица и издал томное мычание, как Киса Воробьянинов в известном романе. Этакий совок, лопух и тормоз!

Девушка взглянула на обомлевшего олуха, снова на место соития автомобилей, опять на беднягу-парня.

Её милая мордашка тотчас изменилась на другую: мольба, жалость, извини, прости, не хотела!

– А… А как… что это? – еле внятно пробормотал Никита, отвесив нижнюю челюсть и щёки, разводя руки и вжимая голову в плечи.

– Извини, лапочка! Извини, милый, не специально! Видит бог, – начала бесконечный монолог спецагентка «Чёрных Вдов» под маской случайной простой горожаночки, попавшей в нелепую ситуацию.

Пока она говорила, тесно прижавшись к Топоркову, сам Никита, ощущая в штанах оживление, лихорадочно соображал.

Подстроенная авария? Продуманная? Как так?! Заехать к бордюру и трахнуть его в зад… его «Жигули»! Если первое, то он уже под прицелом, на волосок от гибели. Значит ОНИ разгадали и выследили его!

Никита начал составлять неизменный в такой ситуации ПДД его будущего, не пропуская мимо ушей ласковый шёпот девушки, но вдруг подумал о другом.

А если и вправду случайно?! Совершенно случайно! Если и впрямь мир тесен?!

Топорков не успел поразмышлять дальше, поподробней и подетальней: девушка дёрнула его за рукав, привлекая к вниманию.

– Слышишь, бой?

– Да-да! – живо отозвался парень. – И что?

– Что-что?! Милицию вызывать, наверное, не будем! Уладим всё так. У меня есть отличные мастера: всё сделают как надо! Через два дня… нет, даже завтра, «жигуль» твой, милый мой, будет как новенький! А сейчас пошли вон в тот дом, там у меня подруга живёт, обговорим кое-какие детали. Пойдём, хороший мой!

Никита насторожился. Она явно звала его или трахаться, замаливая грехи с аварией, или попросту выдоить кое-какие сведения и убрать.

Первое или второе? Один или два? Это сверхважно!

Девушка набрала по сотовому телефону номер:

– Костя? Это я… Вероника! Да, я! Найди ребят… по автомобилям, пускай приедут на «аварийке», заберут мою «вольвочку» в ремонт, да белую «пятёрку»…

Она повернулась к Никите:

– …Забери из машины всё необходимое, сейчас приедет «техничка» из аварийной, отбуксируют и выполнят до завтра косметический ремонт. Всё сделают на «пять»!

– Не-е, – возмутился с недоверием и сомнением Топорков, хорошо играя трагика, – я так не могу… не так…

– Ой, Господи! – сказала симпатяга. – Никуда твой «жигуль» не денется! Вот адрес… возьми визитку. Вот мой. Ладно, потом поговорим и обсудим делишки.

И опять в трубку сотового:

– Костя! Тогда мою заберите, а «пятёрку» не трогайте, осмотрите только, сделайте необходимые замерки и готовьте у себя ТАМ заказ.

Предпоследнее слово она намеренно или невольно выделила.

Никита думал о фляге с кислотой в багажнике, о Крымовой Наде, о Косте – предполагаемом начальнике охраны в секте (судя по услышанному имени!).

Думал и о своей безопасности. Умирать сейчас, да и вообще, не хотелось что-то! А пахло здесь смертью!

Чьей-то!

– Пойдём? – позвала красавица-норка, убирая телефон и взяв парня за локоть. – А то все смотрят. У тебя в тачке ничего не осталось? Не бойся, ничего не украдут, не снимут, не разломают! ГАИ тоже не пугайся! Всё будет хоккей! Пошли.

– Ты, что ли, крутая? – лукаво, боязно и смущённо спросил Никита у девушки.

– Я? – она засмеялась (боже, какая она была в этот момент симпатичная и сексуальная!), осмотрелась на предмет движения по улице автотранспорта и повела его под руку через дорогу. – Богатая просто! И смелая! Лучше скажи, как тебя величать!?

– Олег, – естественно соврал Никита, – а тебя?

– Вероника! Ты, наверное, слышал?

– Да-да!

– Хорошо слышишь!

«Вероника»-Надя улыбнулась, взглянув ему прямо в глаза со вставными линзами, отчего парню стало не по себе.

– Где бачишь?

– Что?

– Работаешь?

– Да, в компании «Росинвест». Клерк.

– А машина твоя… или батина? – поинтересовалась она, про себя с усмешкой отметив, как таких лопухов туда берут.

– Моя! – с гордостью сообщил Топорков, облизнув губы. – Заработал!

– Молодец, Олег… – она замялась, – …как тебя по батьковичу?

– Степанович.

– Олег Степанович!

– А ты, Вероника, называй меня просто по имени!

– Хоккей, Олежка! Теперь сюда.

Они прошли по тротуару метров пятьсот (ПРСУ садоводческих обществ остались позади), свернули в арку и зашли в подъезд с филёнчатыми голубыми дверями.

Попутчица чуть не зацепилась за перила.

– Тебе не жарко, Вероника?

– Ты про шубу? Холодно сегодня, скоро снег пойдёт! Завтра минус четыре обещали.

– А-а-а! – протянул Никита, намеренно слегка споткнулся, усугубляя к себе отношение и мнение Вдовы.

А сам запоминал, строил дальнейшие действия, думал.

Всё пока шло нормально. Убирать его если и будут, то не раньше, чем в квартире лжеподружки. Ликвидировать Надю Крымову Никита сейчас не мог: их запомнили прохожие. Да и узнать он мог кое-что получше или, не дай бог, похуже.

Лифт довёз их на седьмой этаж, они очутились перед железной дверью. Площадка на этаже была просторной и чистой, без пристроек.

Она позвонила странно, очень странно. Три коротких, один длинный, ещё один короткий. И тотчас взглянула на него:

– Прямо как азбука Морзе или шифр радистки Кэт получилось!

Она улыбнулась, что сделал и Никита.

– Никого. У меня ключи есть. У нас с ней общие.

Пока Третья Вдова отворяла двери, Топорков промямлил:

– А машину точно не это… ну…

– Я же сказала, глупышка! Я отвечаю за неё!

Они вошли в квартиру. Заперлись. Оба огляделись, как в первый раз. По крайней мере, он.

– Будь как дома, Олежек! – сказала она и стала мучиться со шнурками метровой длины.

Никита догадался снять с неё жилетку, белый шарфик и берет. Положил всё на пуфик в прихожей.

– Остальное я сама! – улыбнулась она, послав сексапильный взгляд и приняв соблазнительную позу.

Никита не пропустил мимо её многозначительную фразу и улыбку, махом снял осенние туфли, скинул курточку и бросил на вешалку кепку.

Прогулялся по коридору, бренча в руке связкой ключей, заглянул в обе комнаты, вслух отметил чудо-хоромы.

Как ему ни хотелось, он переборол желание осмотреть кухню, туалет и ванную комнату, чтобы не вызвать подозрение у Вдовы. Потому как профессиональная привычка всех оперативников и спецслужащих из Органов – проверять сразу и незаметно всю квартиру на наличие возможной опасности. В такой ситуации!

Никита вздохнул, и ему пришлось пройти в спальню и приземлиться на жёлтый пуфик у комода с зеркалом.

Судя по всему, что успел заметить Топорков, в квартире действительно жила женщина. И, скорее всего, одна! Судя по обуви, одежде, по цветам в горшках, книгам и чистоте в комнатах.

В крайнем случае – конспиративка! Но спецами ФСБ не отмеченная. В документах Сафонова эта хата не значилась. Может быть поэтому Топорков преспокойно выруливал на своём авто по Маломосковской.

Он не знал, что здесь жила временно подруга и любовница Нади Крымовой, Алёна. Они занимались лесбийской любовью, пока вторая не встретила друга. Парня.

И эта квартира не была конспиративной, только приют для любовных утех двум молодым козочкам.

Никита не знал и не узнает никогда, что Алёну найдут мёртвой в декабре на стройке жилого дома по Мичуринскому проспекту.

Потому что Вдовы не допускали измен и каких-либо разглашений своих тайн. А свидетели – они всегда лишние!

Надя пока не догадывалась об истинном и настоящем призвании «Олега». Она ничего не знала о Никите. Но могла подозревать: это входило в её компетенцию, способности и обязанности.

И должна была проверять и перепроверять любого! И никогда никому не доверять!

Как и Никита Топорков!

Костя Дробышев, начальник охраны «Чёрных Вдов», в недалёком прошлом капитан черноморских боевых пловцов подразделения «Барракуда-2», уволенный за аморальное поведение и жестокое обращение с рядовыми (попросту говоря, садизм), приняв сигнал от Нади, отдал необходимые распоряжения группе «Лешего» и связался со всеми агентами в цепи Секретарь – Сафонов – Башкатов – спецподразделение «Орион» – силовики штурмовой группы ФСБ «Гранат» – поисковая партия «топтунов» за Истребителем. Чтобы все держали вверенные им посты наблюдения, докладывали ему и были предельно осторожны.

Сам с двумя лучшими сотрудниками безопасности ожидал возможного контроль-сигнала и являлся ударным звеном боевых действий, так называемым «чистильщиком».

А кто такие чистильщики – объяснять не приходится!

Полковник Сафонов проводил Чистку своих рядов и кабинетов, своего подотдела и даже шерстил смежные отделы Главного Управления.

Двоих взяли с поличным. Вызванные Сафоновым «техничка» ФСБ и «машинка» ФАПСИ обнаружили через полтора часа тщательных поисков два «жучка» и кучу «клопов» почти во всех помещениях и кулуарах Управления. Много и качественно, что совсем неприемлемо в России!

В кабинет КНИ и ТАИ группа захвата Внутренней Службы Безопасности ГУ ФСБ вошла стремительно и неожиданно.

Компьютерщика Сизова грубо скрутили, надели наручники и на глазах изумлённых побледневших коллег вывели из помещения.

Молча, и так же скоро, как и вошли.

Тридцативосьмилетний Сизов, инженер-программист, находящийся на службе в Безопасности (а точнее сказать – на обычной контрактной работе) третий год, беспрекословно и обречённо следовал по длинным коридорам, ведомый тремя крепкими угрюмыми парнями.

Он и вякать не смел, потому как отлично знал свою вину.

И уже понял, что пятнадцать-двадцать минут назад совершил непростительную ошибку, в очередной раз включив «глазок».

Семнадцать минут раньше техники спецотдела УФСБ засекли работающую в стационарном режиме минивидеокамеру, включённую Сизовым и направленную на его дисплей и монитор расставленных на столе приборов.

Старшего лейтенанта Жеманина брали ещё тише и осторожнее.

Двадцатидевятилетний офицер Службы контрразведки был молод, горяч и далеко не слаб.

Особо секретную информацию он пытался просто заполучить с зашифрованного файла чужого компьютера, в чужом кабинете, по чужой код-визитке.

Его арестовали.

В коридоре он начал было качать права, но старший группы захвата холодно и презрительно взглянул на него и шепнул несколько трудноразличимых, но хорошо понятных слов, отчего Жеманин сконфузился и поник.

Сведения, которые через сорок минут легли на стол директора ФСБ РФ, полковника Особого отдела, майора спецотдела и полковника Сафонова, заставили каждого выматериться и испортили настроение очень надолго.

Информация с видеокамеры стоила многого и считалась особо важной, за разглашение подобного лишались головы.

На плёнке таились записи о частоте, кодировке и режиме связи с рядом «внештатников» ФСБ по всей стране и в Ближнем Зарубежье.

Мало того, вслед за этими данными шли планы модернизации штурмового подразделения «Гранат», часть анкет и личных досье нескольких сотрудников и агентов структуры спецподразделений Внутренней Контрразведки.

Через двое суток допросов без пристрастий (в спецслужбах часто обходятся без этого, в отличие от того же МВД) Сизов даст показания и кое в чём сознается.

Окажется, что с Жеманиным он не был связан и о его шпионской деятельности не слышал.

Кроме перечисленного, «глазком» фирмы «Сони» были зафиксированы расшифровки по агентурным каналам ГУО, ФСК, затем ФСБ РФ, автономным НП и спецпостам Внутренней Контрразведки, реквизитам и адресатам некоторых секретных отделов и подотделов «связистов» из ФАПСИ и всё той же ФСБ. Частично записаны сведения о рекогносцировке подразделения «Орион», ударно-штурмовой группы «Факел», спецотделений «Буран» и «Вега».

Эти отряды спецназначения когда-то входили в одну большую и сильную систему специального и быстрого реагирования под названием «Альфа». Потом разделилась эта маленькая элитная армия на кусочки (точнее, её разорвали), и по отдельности стали ребята работать на разные Конторы. Служить и умирать, но как бы для общего дела, во имя Отчизны.

Нельзя сказать, что высшее руководство ГУ ФСБ обрадовалось полученным итогам большой Чистки, но кое-что успокаивало.

Хотя бы то, что не вся секретная информация вышла за пределы Управления, никаким образом шпионско-диверсионная деятельность (Сизов вносил ложные факты в программы КНИ и ТАИ, для чего – так и не удалось выяснить, но что само по себе являлось диверсией) не коснулась Системы Внешней Контрразведки, а также выяснили и обнаружили заказчиков и каналы приёма и связи с внешним миром.

Но, как окажется впоследствии, НИ ОДНОГО выявленного Получателя задержано не будет! НИ ОДНОГО!!!

Вот они, интриги и могущество верхних эшелонов власти! Вот она, как бы сказал любой простолюдин, МАФИЯ! С приставкой «ГОС».

Но это немного другая тема, другая история.

Больше всех, кажется, негодовал полковник 7-го подотдела Сафонов.

Именно его касались информация с «жучка» и показания второго арестованного.

Именно Жеманин обескуражил руководителя «семёрки» «СМ» физических воздействий Особого отдела.

Потому что единственной, но очень страшной новостью, какую смог выудить ЭСО Управления из допросов старшего лейтенанта и данных его записей и шифровок, была информация об Истребителе – Топоркове Никите Сергеевиче! ОС и ОВ, хотя и скудные сведения: о «Деле № 237», начатая разработка и анализы его деятельности в 13-ом подотделе (бывшем Спецотделе ФСК), а главное, всплывшие шифрограммы покойного Ревизора Сибирского региона майора Протонова. Годовые отчёты. Письма покойника.

Никита влип в дерьмо!

И это Сафонов ощутил всеми клетками своего существа.

Истребитель – ходячий призрак! Мертвец!

Но…

Сафонов плотно и мгновенно ухватился за тонкую ниточку…

И в течение последующих трёх часов тщательных проверок и анализов выяснил: афиширования сотрудника ФСБ и бывшего «внештатника» Топоркова, рассекречивания и возможного преследования Истребителя можно избежать!

Сафонов временно бросил дальнейшее расследование коррупции в Управлении, очистил всю ОС и ОВ в подотделе номер 13, уничтожил доклады Протонова и навёл марафет в смежных, любым образом причастных к «Делу № 237» подотделах.

И связался с Секретарём.

Как Никита ни пытался играть тюфяка, не снимая маски артиста, тюфяка в постели ему изображать было трудно.

Почти невозможно. Ибо в сексе он считал себя мастером.

Может быть поэтому Крымова начала смутно подозревать случайного партнёра по половому акту. Сомневаться в истинном амплуа этого парня.

А в сомнительных сделках и ситуациях Чёрные Вдовы решительны и жестоки! Смерть – и никаких «но»!

Они не просто занимались сексом, но, как любят повторять по двадцать раз в одном фильме на видеокассете гнусавые переводчики – трахались.

Поначалу Топорков вяло орудовал своей грешной плотью, медленно и осторожно, будто нехотя.

Но Надя, раскинувшая розовые ножки в стороны, чувствовала всем нутром, что это – игра, подготовительная прелюдия, проба.

И начинала понимать: этот лоховатый парниша не тот, за кого себя выдаёт.

Вскоре Никита превратился в зверя. Он загибал, комкал, скручивал и рвал девушку-красавицу, всячески переворачивал её и топтал в буквальном смысле слова, как курочку.

Она застонала. Она позволила себе вскрикнуть и пустила слезу блаженства, удовольствия, кайфа.

Насколько она помнила, с ней никогда такого не бывало, хотя до двадцати пяти лет на ней перебывала куча мужиков и женщин.

Когда наступил у неё оргазм, она тихо всхлипнула и задёргалась в мелкой агонии.

Чуть погодя заполнил розовый польский презерватив и Никита.

Через семь минут к Крымовой вернулись сознание и почти прежняя бодрость. Ещё через две она соображала о дальнейших своих действиях, контрольной проверке парня.

Сходила в ванную, подмылась, мило поулыбалась, вслух отметив достоинства Никиты. Поцеловала, зажевав губы парня в страстном долгом засосе.

– Ну что, ты доволен? – спросила Афродита.

– Это я тебя должен спросить, Вероника Батьковна! – контратаковал Топорков.

Она как-то странно усмехнулась и кивнула. Вывернулась из объятий партнёра и накинула на тело через голову белую тонкую водолазку. Но острые соски чётко выделялись на ткани, по-прежнему сводя с ума.

Гетры она натягивала уже на кухне. Топорков слушал её притворную болтовню, а сам ощупывал части своего маскарада: перекрашенные на один раз волосы, линзы голубоватого цвета, специальные эластичные фильтр-тампоны в ноздрях, меняющие форму носа по желанию хозяина, якобы золотые коронки спереди, косметически ухоженные кисти рук и обязательный маникюр. От ударных в рукопашном бое фаланг и костяшек, покрытых лёгкими мозолями и старыми ссадинами, не осталось и следа.

Изменять внешность и тщательно накладывать грим Топорков научился отменно. Почти без теории, но благодаря очень хорошей практике!

– Можешь, мой мальчик, плейбой, пока потихоньку одеваться, умываться, и тому подобное! – бросила лукаво Надя-«Вероника» с порога кухни. – Я пока свяжусь с Костей, узнаю, как обстоят дела с нашими тачками и их предстоящим ремонтом. Дыши ровно, милый, всё будет хоккей!

Она исчезла в чреве кухни, набирая по сотовому нужный номер, намеренно отойдя подальше, к самому окну.

Топорков выполнил все отвлекающие психологические манёвры: нарочно громко зевнул, поскрипел креслом-качалкой, включил тихую мелодию на музыкальном центре и побрякал подкассетниками.

Сам же продолжал пристально вслушиваться в шёпот за стеной, почти нормально улавливая все слова Крымовой. Ведь слух у охотника был изумительный.

– Костя, это я, Вероника! Посмотрели машины?

– МАЛЫШ! ЭТО ПОДСТАВНОЙ! В «РОСИНВЕСТЕ» ЧЕЛОВЕКА ПО ИМЕНИ «ОЛЕГ СТЕПАНОВИЧ» НЕТ! МАЛЫШ, ТЫ В БЕЗОПАСНОСТИ?

– Да, Костя! Я так и думала, что крыло надо менять! ЭТО ОЧЕНЬ СЕРЬЁЗНО! – сказала в трубку Надя и шарахнулась на цыпочках к выходу, резко заглянула в комнату.

Никита стоял у окна и смотрел на улицу через тюль.

– Слышишь, Олег! Мою уже отбуксировали, с твоей сняли замеры. Говорят, что крыло надо поменять, остальное ерунда! Завтра до обеда должны управиться, – отрапортовала, будто это так и было, Крымова Надя, качнув под белой тканью тёмными сосками и аккуратными грудями.

– Я уже вижу, Вероника, что твою отогнали! – кивнул сочувственно парень и потянулся.

– Надевай штаны, голый король! Ишь, болтается! Я сейчас, улажу все финансовые вопросы, и ты отвезёшь меня домой. Хотя нет, наверное, поедешь один. Распакуешь свои вещички и отгонишь «жигуль» в авторемонт. Адрес у тебя есть?! Там Костя за главного. Остальное он знает! Я сейчас. Жди и, пожалуйста, Олежек, оденься, а то я снова загорюсь!

Она порхнула обратно на кухню. Никита оторвался от кнопок «Айвы», стоящей у окна, и передвинулся к стене.

– Костя, это снова я, Вероника! Я насчёт оплаты?

– «ПЯТЁРКА» НЕ ЕГО! ИЗ ПРОКАТА НА ИМЯ КОЗИНА ЕВГЕНИЯ ТАРАСОВИЧА. В ТАЧКЕ ЧИСТО, В БАГАЖНИКЕ ФЛЯГА АЗОТНОЙ КИСЛОТЫ И ОДЕЖДА: ИМПОРТНЫЙ КОСТЮМ, ВЕТРОВКА И ДВЕ ПАРЫ ПЕРЧАТОК. ЗАМОК С КОДОМ, ЕЛЕ ОТКРЫЛИ! СООБРАЖАЙ, МАЛЫШ!

– Я заплачу наличными сама! Что? – спросила Надя.

Костя Дробышев на секунду растерялся, но решил выдать всю информацию:

– МАЛЫШ! ХВОСТА НЕТ, ЖУКОВ ТОЖЕ! ОН ОДИН! АБСОЛЮТНО!!!

– Ха-ха-ха, – рассмеялась артистка, – правда?

– УВЕРЕН! ТАЧКУ ЦЕПЛЯТЬ БУЛАВКАМИ НЕ СТАЛИ. ЕГО НАДО УБИРАТЬ! ЧИНГИЗ НА ШЕСТОМ. ИЛИ ТЫ САМА?

– Посмотрим. Я останусь дома, а Олег подъедет к вам! Оформите его, как полагается моих друзей! Понятно?

– ХОККЕЙ, МАЛЫШ! ТЕПЕРЬ ТЕНГИЗ НЕ ОБЛАЖАЕТСЯ! ТОЛЬКО ПУСТЬ ОН ВЫХОДИТ ОДИН! ТЫ ОСТАВАЙСЯ! УЙДЁШЬ ПО СВОЕМУ ВАРИАНТУ. ЧИНГИЗА ЖДЁТ ТАЧКА. ЕСЛИ ЧТО, РЕБЯТА НА УЛИЦЕ ПОДСТРАХУЮТ! МАЛЫШ, ТЫ ДУМАЕШЬ – ЭТО ОН?!

– Девяносто пять долларов, Косточка!

– Я ПОНЯЛ! ВСТРЕТИМСЯ У МЕНЯ НА «ТРОЙКЕ». ПОКА!

Крымова отключила связь и проглотила горькую слюну. С трудом поборола дрожь в похолодевших руках и быстро стала размышлять.

Топорков осторожно повертел в пальцах сомнительную заколку «Вероники» и щёлкнул застёжкой. Страшная игла спружинила, обнажая остриё.

Теперь из подозрительной колючая побрякушка с мелкими бриллиантами превратилась в ужасное оружие.

Комплексные контактные яды!

Топорков распознал в дорогой заколке для волос хитроумный механизм, несущий смерть. Сейчас эта штучка находилась в его руках. Он успел спрятать руку с иглой в тёплой рубашке, которую натягивал на тело и присесть на край кровати.

В комнату зашла она.

– Оделся? Молодец! Значит так, Олег. Отгони свою «пятёрку» к Косте, а сам жди меня у… Нет, знаешь что?! Попросишь Костю, чтоб он отвёз тебя ко мне на квартиру. Он знает! Ты сможешь, милый мой мальчик, заночевать у меня? – проворковала девушка-убийца. – Папа отпустит?

– Обижаешь, Вероника! Обязательно приеду!

Он стал целовать её и ласкать руками, шептать нежности и комплименты, а сам соображал о последующих событиях.

Никита повалил Вдову на кровать, осыпая поцелуями.

– Что ты, Олежек, ну хватит, вечером… ну! – застенчиво сопротивлялась Надя, но насторожилась.

Эти его очередные ласки и притворство ей уже не нравились. Это становилось крайне и резко опасно!

Никита, естественно, не мог слышать слов Кости Дробышева, его анализов и выводов, но натянутая нервная струна и бурлящий водоворот мыслей SOS в башке сделали должное.

Срыв. Атака!

Крымова Надя, Третья Вдова в секте, любимица Анны Павловны, опоздала на какие-то секунды.

Пока она принимала необходимое решение по своей безопасности, изоляции и нейтрализации парня, мысленно и визуально искала заколку и пыталась претворить в жизнь шокирующие и парализующие приёмы из СНО НКВД или КГБ, когда всё путалось, а внутренний голос предательски замолк, её враг – Топорков Никита Сергеевич – уже ткнул беднягу пару раз иглой, затем царапнул девушку по локтю и слегка тюкнул большим пальцем в висок.

Три минуты. Он оделся, прибрался и затёр возможные следы и отпечатки пальцев полотенцем, хотя таковых вообще-то не оставил.

На руки натянул тонкие резиновые перчатки, на голову кепку, расправил тканевые наушники и схватил меховую жилетку Крымовой.

Она зашевелилась. Пришла в сознание, скомкала в руке простыни и дёрнулась всем телом.

Через две-три секунды она умерла.

Никита вздохнул и ощутил, как кровь отлила от лица. Взял руку Крымовой и стал надевать на неё норку.

Чингиз поёжился. Плотней прижал руки к телу. В подъезде чересчур прохладно, а кожаная бронекуртка «Кираса-Универсал-4КЖ» весом в пять кило ничуть не грела, только тянула книзу, да придавала организму ощущение кильки в консервной банке.

Палец скользнул на спусковой крючок чехословацкого автомата, обратно.

Ноги синхронно пошевелились, разминая стопы в лёгких туфлях. Сегодня действительно похолодало!

Снова мысли улетели к тому неудачному дню, резанули сердце острой бритвой. Как он тогда оплошал!

Как?! Профи! А через «Спектр» смежные комнаты-помещения, будь они прокляты, просмотреть не удосужился! А так бы не проморгал затаившегося хитреца, будь проклят он! Гиена! Нужно было…

…Думы и неприятные воспоминания прервал звук наверху. Дверь отворилась. Мужской голос. Вслух попрощался с хозяйкой, с Надеждой. Перевалился с ноги на ногу.

Снова звук – щелчок, бряканье цепей, гул и скрип.

Вызвал лифт.

Чингиз еле слышно для собственного сердца расстегнул пуговицу, сжал в кулаке крепче рукоятку «Скорпиона» и беззвучно и легко стал спускаться по ступенькам широкой лестницы.

Приостановился. Замер.

Лифт встал. Чуть дёрнулся от принятого на палубу груза. Дверцы сомкнулись.

Чингиз метнулся вниз, размахивая скорострельным автоматом, снабжённым ПБС двухдециметровой длины.

Пятый, четвёртый, третий этажи… первый. Благо, в подъезде никого!

Теперь объект не уйдёт! В ближнем-то бою! С Чингизом! «Капец тебе, гиена!»

Притих. Никого. Лифт подъезжал.

Чингиз присел напротив двух узких зелёных дверец и направил на них отверстие набалдашника «глушителя».

Приехал. Огонь!

Глухо, монотонно, часто забарабанил «Скорпион». Уродуя пластик лифта, пронзая его насквозь.

Середина, низ вдруг упал на пол! Вверх, середина.

Обойма опустела.

Где-то в уголках подсознания смутно ёкнуло. Что бы это значило?

Почему лифт не раскрывается? Повредил пульт? Дверцы должны автоматически разомкнуться…

Глухой, парализующий удар в шею, острая боль в затылке, тьма. И как в тумане – прыжок парня сверху, с лестницы.

Никита мгновенно обшарил киллера, снял с него чёрные перчатки и заснул себе в карман. Помог крепкой волосатой вялой руке подержаться за рукоятку и обойму. Свинтил ПБС, который исчез в том же кармане. Вставил новый магазин из запасов убийцы.

Выглянул из коридора на улицу. Двери подъезда настежь открыты. А там – засада! Противник. И, возможно, смерть!

Прямо напротив крыльца стояла «копейка» тёмно-синего цвета. Водитель. Машина с включённым движком. Наверное, и дверца приоткрыта! Ждёт.

Топорков услышал скрип наверху, где-то на пятом-шестом этажах. Люди!

Рванул к двери квартиры номер 3, позвонил.

Одновременно набрал номер «дежурки» РОВД этого квартала, вызвав его из памяти. Заметил, что киллер очнулся, но не шевелится. Притвора! А ведь он, Никита, почувствовал!

Снова нажал на кнопку звонка.

Вверху вызвали лифт.

Чёрт! Не получается! Не успевает!

– Кто там? – голос за дверью и клацающий звук замка.

– Я это, дядь… Лёш! – пробурчал Никита и рванул ручку на себя. Его величество Случай!

Дед лет шестидесяти, а может и больше, в тапочках и халате, вылетел на парня.

Пахнуло табаком и старыми вещами.

Удар. «Извини, старик!» Обморок. Падение.

Угроза сбоку. Атака! Сразу контратака.

Чингиз с болью в голове и мутью в глазах смело бросился на противника. Но сильный удар ногой в колено сбил его на пол.

Лифт поехал ввысь.

– Алло, это милиция? Тут стреляют! Убивают! Маломосковская…

Топорков запихал сотовый покойной Крымовой в карман ветровки и резко опустил ногу на локоть киллера.

Хрустнула кость или сустав.

Адская боль вернула Чингиза из забытья в явь.

И неожиданно уши заложило оглушительным треском.

Топорков выпустил пол-обоймы в изрытую голую стену лифтовой шахты.

На улице, да и в подъезде, очередь из автомата услышали.

Долой магазин. «Скорпион» мигом очутился в здоровой руке Чингиза.

И сквозь гул в барабанных перепонках и туман в башке голос:

– Пошёл вон, козёл! Быстро. Через пять секунд – смерть!

Слабые ноги сами понесли Чингиза к выходу. Да ещё сзади пихнули грубо в спину.

С автоматом в руке и болью в членах Чингиз буквально вылетел из подъезда. На глазах ошарашенных прохожих.

Надо заметить – многочисленных!

Секунда, две, три. Крик напарника.

Автомат. Гиена! О бл…!

До него вдруг ясно дошло: это ПРОВАЛ!

Эти пучеглазые зеваки, автомат в руке, странная подозрительная одежда, стрельба на всю округу! КАПЕЦ!!!

Но, может быть, всё обойдётся?!

– Гони, шакал! – заорал Чингиз, захлопывая левой здоровой рукой дверцу, хотя было неудобно.

– Звиздец нам! – матернулся напарник, но машина сорвалась с места под взорами испуганных прохожих.

Серая «восьмёрка», делая вид, что спокойна и равнодушна, поехала вслед «копейке». Знала, что не упустит: под капотом покоился форсированный движок.

Никита втащил старика в квартиру и запер дверь на замок. Проследовал через квартиру к окнам, выходящим на другую сторону дома и смело взялся за щеколды.

Слава богу, первый этаж!

Извини, дедушка, жить будешь! И никому ни-ни!

Старик, понятно, не слышал нахала и мирно сидел в кресле, свесив седую голову набок. Крепкий дед: всё будет нормуль!

Лифт открылся перед сдрейфившими людьми – молодыми, прилично одетыми семьянинами.

Изрешечённые створки расплылись.

Парочка шарахнулась назад, завопив и округляя глаза.

Кровь брызгами, дыры в стенах из пластика, изуродованная женщина в когда-то красивой и дорогой шубке из норки.

Скрюченное мёртвое страшное тело на полу.

Короткий крик и топот по лестнице наверх.

Тёмно-синяя «копейка» пушечным ядром вылетела на проспект Мира и помчалась, скрипя колёсами, дёргаясь и оставляя на ровном сером асфальте чёрные полосы.

«Лада-восьмёрка» не упускала её из виду. Двое парней в ней торопливо связывались с боссом – Костей Дробышевым.

– Боря, это Леший! Мы на Мира, в хвосте у Стрелка. У них, кажется, проблемы! Завал.

– Вовик, они сделали работу?

– Хрен его знает! Их видели и засекли на улице…

– …Ликвидация, парни! Чтоб следа не осталось. Я пока свяжусь с Третьей.

– Может…

– …Я сказал – ликвидировать! И уходите на «Тройку», там увидимся. Всё.

Один из мужчин, по прозвищу «Леший» переглянулся с напарником и молча кивнул.

– Понятно! – буркнул водитель и крутанул руль.

«Жигули» тёмно-синего цвета свернули на Кибальчича, не доехав ста метров до поста ГАИ. «Восьмёрка», пуская облака отработанных газов, тянулась за ними.

Постовой милиционер что-то пробурчал, сплюнул по привычке под ноги и зевнул, оставаясь на прежнем месте.

А ведь подумал: сейчас остановит! Промазал!

Леший навернул на ствол «ТОЗ-111с» ПБС, поставил на боевой взвод пистолет и дал знак водителю сближаться.

Злополучное место с рекламным щитом «Голосуем за…», портретом Президента и одиноким пешеходом неотвратимо плыло навстречу.

Чингиз сморщился от боли в сломанной руке и оглянулся.

– Гиены! Они в жопе у нас! Вот дерьмо!

– Думаешь, будут мочить? – спросил водитель, бледнея.

– Уверен, Саша! Догоняют. А-а-а!

Чингиз завопил и задёргался в кресле. Водитель от крика и испуга вместо зеркала посмотрел через плечо, заметив руку Лешего с пистолетом, торчащую из окна «восьмёрки».

Выстрел. Ещё.

Парень по имени Саша вывернул руль, то ли от простреленного заднего колеса, то ли от внезапности и страха, обернулся и дугой выгнулся на сиденье.

Перед глазами вырос парень лет двадцати в спортивном костюме и короткой кожанке на фоне старого рекламного щита.

Смышлёный случайный юноша прыгнул в сторону, но крыло «Жигулей» зацепило голень.

Бедняга с сильным ушибом покатился по тротуару, а рядом с грохотом и дребезгом автомобиль влепился в фанерный щит с железобетонной основой.

От приличного удара Чингиз пробил головой лобовое стекло, но остался в салоне.

Водителя болтануло так, что треснули шейные позвонки, но ремень безопасности выдержал.

Парнишка, корчась на асфальте, пытался встать и пялился на аварию. С мольбой и болью в глазах он проследил за коренастым человеком в джинсах. Тот, холодно окинув жёстким взором место катастрофы, подошёл к «копейке».

Удивительно, но и Чингиз и водитель были в сознании. Вертели окровавленными и ушибленными конечностями, стонали, но спасти свои обречённые души не пытались.

– Ребята, что ж вы так обосрались!?

Леший направил «ТОЗ-111с» на них. ПБС издал четыре хлопка. Тела в машине затихли. Рука достала из кармана ветровки радиоуправляемый фугасный заряд «Красный Мак» с крупными жёлтыми буквами «ЗРУФ-3» на чёрно-матовой поверхности.

Большой палец нажал нужную клавишу.

Фугас упал на заднее сиденье и тонко пискнул.

Леший вздёрнул брови, заметив парня на тротуаре и быстро осмотрелся – никого. Но в окнах стали появляться лица.

– Вот дурачок!

– Нет… не надо, дядя! – смешно и боязно прохныкал молодой и прикрылся ладонью.

Последний патрон вылетел из пистолета и звякнул на асфальте. Парнишка с пробитым черепом сник в форме вопросительного знака.

Умер мгновенно.

Серая «восьмёрка» буркнула и устремилась вглубь улицы.

Из-за угла показался маленький отряд ребятишек из детсада во главе с молодой воспитательницей.

– Алло! Это Первая? Это Боря. Да, Третья не отвечает. Что? Вообще не выходит на связь! Возможно. Хорошо!

Отключение. Молчание. Скорбная нудная тишина.

– Что, шеф?

– Быстро на Маломосковскую! Надя в смертельной опасности!

Сопение, глубокие частые вздохи и урчание двигателя. Инерционное отклонение.

На квартире Сафонова затренькал телефон. Трубку взял полковник.

– Слушаю.

– Беркут, это Сапран! Новости.

– Говори.

– На Маломосковской номер… Алло?

– Да, слышу тебя!

– Треск какой-то.

– Говори осторожно!

– По конспиративному адресу – серые. Зафиксирована смерть Третьей. Крымова ликвидирована! Вы слышите, Беркут?!

– Да! – полковник прикрыл глаза и чуть улыбнулся. – Дальше!

– На Кибальчича, в соседнем квартале, сгоревшая автомашина «Жигули» с двумя трупами внутри и один возле. Подробности смогу дать только часа через четыре.

– Это ОН?! – спросил и утвердил одновременно Сафонов.

– Возможно! Сообщу ближе к вечеру.

– Хорошо! Очень хорошо! Отбой, Сапран.

Полковник облегчённо отвалился в кресле и провёл ладонью по лбу. «Нужно связываться с Секретарём! Только не отсюда, конечно! Первая победа, Истребитель! Твоя первая победа ЗДЕСЬ!»

– Ты слышал, Петя? Третью замочили! Суки! И он ещё радуется!

– Ты записал?

– Конечно! Кто такой Сапран?

– Там разберутся. Я звякну Боре и Первой. Ты собери инструмент и дуй на «Тройку».

– Может, Первой не надо? Запрещено!

– Надьку грохнули! Ты понимаешь?! Всё, конец связи.

На Маломосковской царило оживление, как, впрочем, и на смежной, на Кибальчича. И первыми прибыли на место те, кому нужно больше всего: следственные группы, эксперты, сотрудники УОП и УФСБ, многочисленные зеваки из прохожих и жителей соседних домов. Наряд ППС для охраны места происшествия.

Костя Дробышев, показав удостоверение сотрудника УВД, беспрепятственно прошёл в подъезд, уже не пустой и серый, а кипевший ярким светом и десятком мозгов в оболочках.

Перед его взором предстали открытая дверь квартиры на первом этаже, двое криминалистов возле открытого лифта, изувеченного автоматными пулями, снующие взад-вперёд, вверх-вниз люди.

Кровь, гильзы, запах курева, одеколона, разгорячённых тел.

Ему нужно убедиться в смерти Нади! Ему необходимо увидеть труп Крымовой, труп Малыша.

Напарники-чистильщики остались на улице, каждый выполняя свои обязанности по безопасности шефа.

Пусть кто появится на улице лишний или неизвестный! Сразу шеф будет в курсе, да и меры примут должные!

Ребята были классные! В смысле подготовки и обучения. Дело своё знали. Не зря их натаскивали когда-то в СПЕЦНАЗе и ДШП!

Но парни из Особого отдела ФСБ РФ не считались хуже.

Хотя парнями всех не назовёшь: некоторым за тридцать и даже за сорок.

Взяли обоих без шума.

Профи!

Один вскоре умрёт в камере-одиночке, а другой будет раболепствовать больше восьми месяцев в тюрьме под Челябинском. А далее его дела сложатся ещё хуже.

Дробышев Костя шагнул к двум санитарам в белых халатах – рассеянным, среднего телосложения, разговорчивым.

Полная противоположность «волкодавам» ФСБ!

Но именно они это и были!

– Товарищ, а вы из какой Конторы? – послышался голос сзади.

– Я? – Костя стал оборачиваться, опуская руку к полам пиджака.

«Гюрзу» он выхватить не успел. «Санитары» не дали. Только заломили руки и ударили по икрам, «спустив колёса» бывшему боевому пловцу. Суперпистолет так и остался лежать в кармане, снятый с предохранителя.

– Суки! – процедил сквозь зубы Дробышев Костя-«Боря».

Ему запрокинули голову, скрутив волосы-косичку, и сдавили горло. Жёстко.

Затем доложили полковнику Сафонову и полковнику Ремезову – руководителю Особого отдела ГУ ФСБ России.

Одному домой, другому в Управление.

– Отлично, ребята! Ведите их в «бастион». Там будем говорить. И никого, кроме меня, Ремезова и директора, не пускать!

Сафонов положил трубку и выпустил пар. Сегодня определённо везло. Фу, чтоб не сглазить!

Тревожным набатом вдруг зазвонил колокольчик в квартире.

После привычных обязательных проверок Сафонов впустил внутрь трёх человек: «техничку» своего подотдела.

Все трое мужчин занялись делом, выполняя работу, которой посвятили всю жизнь.

Распаковали «СРМ-900А» – приборы защиты от наблюдения и прослушки, разложились по комнатам, защёлкали тумблерами, кнопками, протянули провода.

Молча и сноровисто. Время поджимало.

Супруга-домохозяйка ахнула с порога кухни, завидев табор техников-специалистов, пожала плечами и удалилась.

Жена у Сафонова не отличалась разговорчивостью. Сама покорность, невинность и простота!

Один порхал по квартире с радиозондом «XR-R» и низкочастотным зондом чувствительностью до 80 дБ.

Другой восседал за сигнальным монитором, дисплеем из 24 сегментов на жидких кристаллах, ковырялся с блоком питания и запасным сетевым адаптером.

Третий эфэсбэшник орудовал вспомогательным аудиовидеовходом, водя им по всем помещениям, телеаппаратуре, радио и розеткам. И постоянно поправлял наушники, прижимая их плотней к мочкам ушей.

Сафонов вышел в подъезд, на лестничную площадку, спустился до окна и выудил из пакета СРТПУ «Б. Джонс».

Он знал, что сверху и снизу его охраняют верные парни, а соседи у Сафонова – надёжные, честные и проверенные люди.

– Сапран! Сапран! Я Беркут. Сапран, я Беркут. Перехвати арестованного Дробышева Костю. Перехвати. Объект уничтожить! Объект уничтожить! Конец связи.

Зашёл в квартиру. Подумал. Показал утешительный жест супруге. Тихо шагнул в зал. В ответ на его вопросительную мимику старший группы кивнул и продолжил работать.

«Я так и знал! Вот гады!» Он присел на тумбочку и замер в одной позе.

Как там Истребитель? Где сейчас? Если спецпосты и арсеналы пусты – значит, действует! Да и картины в Останкинском районе – его рук дело. Молодец, парень! И Секретарь рад.

Но певица сейчас важнее и опаснее. Ладно, до седьмого время ещё есть. Крайний срок – пятого. Хорошо б, если Ник пощёлкал этих Вдов! А я пока шушеру всю уберу. Очистим Москву от секты и от пауков!

Техники закончили через четверть часа.

Представили результаты и доложили по форме.

Квартира Сафонова была нашпигована насекомыми: «жучок» из серии «бесконечных», кабель с проводным горячим микрофоном скачкообразного изменения частоты, «клоп»-дистанционка.

Когда успели?! Придётся рапорт писать!

Зло быстро улетучилось в башке, а зло в виде электронных штучек ликвидировали, отключив и попрятав в дипломаты.

И только после этого полковник связался с группой захвата.

Уже по чистому телефону.

– Ребятки, берите радиста! «Москвич-412» жёлтого цвета на перекрёстке моей улицы и проспекта Гения. Вперёд, орлы!

Поблагодарил техников, отпустил их и снова связался с Секретарём.

Планы Секретаря Совета Безопасности Российской Федерации завтра сменятся. Он создаст новый вариант своих дальнейших действий. В обход «Чёрных Вдов». Изменит режим недели. Сделает кое-какие перестановки.

Но, как окажется впоследствии, это его не спасёт, и намеченная на послезавтра поездка в Брюссель станет последней в его политической деятельности.

«Москвич-412», старый как дерьмо динозавра, «волкодавы» ФСБ взяли вместе со всей аппаратурой, оцениваемой грубо в сотню тысяч долларов, и её «рулевым» – техником терорганизации «Чёрные Вдовы».

Через сорок минут арестованного и конфискованное доставили в Управление.

Иногда – бывает, часто, бывает, редко – тайны скоропостижно лопаются, как мыльные пузыри. Любые! Когда-нибудь.

И спецслужб – без исключений!

Грешно, но то, что случилось на Мира, в километре от роковой Маломосковской, и суперсекретом СБ не назовёшь!

Это не просто грех: это злодейство, чёрный миф, грязная быль.

Мало кто об этом знает.

Побег Кости Дробышева попросту инсценировали. Его подставили.

Выкинули из чёрной «волги» нового образца и пристрелили.

Ведь пытался же удрать!

А от спецслужб России никто не уходил!

Стреляли, конечно, прицельно, одиночными, с колена и с положенными окриками.

Зашибленного Костю понесло на бордюр, ватные непослушные ноги заплелись.

И выстрелы из «Гюрзы» навсегда покончили с боевым пловцом.

– Первая? Приём. Приём. Вызываю Первую. Как слышите, Первая?

– Первая слушает.

– Говорит Леший. У нас проблемы!

– Первая слушает.

Лёгкое однотонное гудение в эфире. Тяжёлое, как после бега, дыхание мужчины. И как противоположность этому – терпеливое, но не без волнений, ожидание женщины.

– Первая, Третья стала «двухсотой» (арм. сленг – умерла, погибла, прим авт.). Повторяю. Третья в номере 200! Стрелок и Шурик тоже «двухсотые». Шеф, Боря там же. Боря – 200! Сучьи потрохи! Извините, Первая! «Девятки» Бори в «трёхсотых». Ребят взяли. Забрали и «машинку» с объекта. Петя возвратился, а Эдика взяли. Это западня! Первая, что делать?

Леший на миг представил, что творится сейчас в душе Первой. Если у него кошки насрали, то про неё и говорить нечего. Надька была лучшей в команде Вдов, любимицей Первой, да и Костя занимал высокое положение.

«Сейчас она будет разоряться! Крыть…» – подумал Леший, но услышал в наушниках совсем другое:

– Я поняла! Я всё слышу. ОНИ НАЧАЛИ!

Молчание.

По тону и дребезжанию в голосе Леший понял: Первая ценой невероятных усилий переборола крик, гнев, трагическую новость. Держалась и сдерживалась. Но что будет с ней потом – одному богу известно.

Могильная тишина.

Леший пошевельнул обкусанными губами микрофон на скобе наушников:

– Извините, Первая, время связи выхо…

– …Я знаю! – твёрдо сказала она, словно стукнула кувалдой. – Вы где?

– На «Тройке».

– Все?

– Да. Кто остался!

– Немедленно уходите! Ставьте «пробки» и очищайтесь. Время прежнее. Встреча с Седьмой на «Колечке». Ты и Тимур. Остальные пускай ждут по домам.

– Пробки сразу?

– Интервал для полного ухода. И «Тройку» в расход. Ничего не трогайте там, и сию минуту уходите! Предельная опасность!

– Вас понял, Первая!

– Конец связи.

Анна Павловна нажала мини-кнопочку, вспомнила вдруг о том, что ребята не знают о провале Игоря Жеманина, взятого в клещи «особистами». Только она подумала о его дальнейшей судьбе, как перед глазами поплыло страшное сообщение Лешего.

Надя, Костя, парни из «девятки»!

Она сильно ударила ребром ладони по столу и навалилась корпусом на его край.

Плечи её дико задёргались в беззвучном плаче.

Несколько раньше Никита Топорков преспокойно покинул квартиру старика, обошёл три дома на Маломосковской и сел в белые «Жигули», требующие косметического ремонта. Хорошего ремонта!

Разъезжать по столице на такой тачке невозможно, иначе первый же пост ГАИ затормозил бы её. Особенно за городом, куда так необходимо попасть парню.

И поэтому курс подбитой автомашины лёг на «ВАЗтехносервис».

Топорков дураком себя не считал! Это безоговорочно.

А то, что в фирме автопроката сейчас засада, мог догадаться любой дурак.

По пути в смертельно опасное место он сделал остановку на одной из строек жилых домов Москвы. Договорился со сторожем объекта – молодым рыжим парнем, разглядывающим порногазеты и жующим бутерброды.

– Стольник сейчас, стольник потом, когда буду забирать! Вероятно, поздно вечером. О’кей?

– Замётано! Мужики уже уехали, завтра будут в 9 утра. Успевайте!

Они выгрузили баллон с кислотой. Сторож проигнорировал надпись на ней и прикрыл ёмкость старой фуфайкой.

Оставив опасную жидкость в углу вагончика и всучив парню сто тысяч рублей, Топорков поехал на улицу Народного Ополчения, где в одном из домов, на одном из этажей, был у него небольшой тайничок.

Мимо плыли здания, парки, заборы и заборчики, транспорт, заполонивший столицу до предела, люди, люди, люди.

Рабочий день закончился, и толпы гомо сапиенс ринулись по домам и магазинам.

Из арсенальчика Топорков забрал всё.

Теперь он ехал в «ВАЗтехносервис», ощущая какую-никакую силу и смелость.

Соваться в ловушку к зверю не очень-то приятно! И желания особого не было. Но поменять автомобиль просто необходимо, потому что на угнанной тачке долго в столице, а особенно за её чертой, не поездишь! Да и угонять транспорт Истребитель так и не научился, хотя у покойного Лысого можно было пройти отличное обучение и практику.

И вдруг Никита затормозил. Сзади истошно засигналили звереющие водилы, пытаясь выматериться на неудачника за весь напряжённый день.

Он вывернул руль, взял левее, встал впритык к киоску «Роспечати».

А стоит ли лезть в эту дыру?!

Так. Если не менять авто, а просто сдать и заплатить штраф!? Засада! Ну, возьму другую, так ОНИ всё равно засекут, выследят и так далее. Стоп, стоп, стоп!

Если не сдавать её в фирму проката!? Бросить? А там? Схватятся, начнут ворошить, искать. Ну, и? Козин. Фальшивый документ, ложный адрес, некоторая сумма денег. Залог в семь «лимонов». Жалко, конечно.

Кинуть «пятёрку», взять срочно напрокат другую тачку! Обязательно в иной фирме! И срочно!

В справочной по телефону Никита узнал адреса всех фирм по автопрокату, для себя выбрал самую дальнюю, на окраине, в стороне Люберцов.

«Пятёрку» поставил возле школы, закрыл и с прорезиненной сумкой в руке направился к метро.

Вскоре парень подъезжал на такси к ТОО «Инавтоцентр».

В седьмом часу Топорков остановился в трёхстах метрах от указателя «Автомойка. Эстакада. Техобслуживание. Вулканизация».

Взятый в ТОО напрокат автомобиль «Ауди» работал ровно и бесшумно. В салоне пахло освежителем и новой велюровой обивкой кресел. У зеркала заднего обзора весело болтался ЗигЗаг из «Утиных историй», тепло окутало ноги водителя из чрева японской печки, а руки лежали на мягком обруче руля.

За всю эту беду пришлось отдать пока что одиннадцать миллионов наличными отечественными как залог, и семьсот долларов за прокат.

Дороговато! На компьютере «Инавтоцентра» осталась копия паспорта лжеКозина.

И «капусты» почти не осталось.

По крайней мере, с собой.

Никита ещё раз прочитал визитку «притона», которую добровольно получил недавно от Вдовы, окинул оценивающим взглядом соседнее сиденье с оружием из тайника-арсенала.

СПП «Кедр», 4 обоймы, «ТОЗ-111с» с обязательным прибором бесшумной стрельбы, 3 обоймы, «ГР-7» в количестве трёх штук, называемые в диверсионно-штурмовых подразделениях «русские груши», один «Красный Мак», два спецпатрона-самоликвидатора «ПЛ-3А», две «Зари», дымовая шашка «СХП-900», ПСН инфраструктурный электромонокль «Сыч», ПНВ «Изумруд» и специальный нож «Оборотень-2».

Жвачку в рот, арсенальчик на себя, маску на голову.

Никита неторопливо натянул перчатки без пальцев, потёр их мелом, чтоб не потели и не липли. Надул пузырь.

Застегнул «липы» жилетки и стал пичкать себя хохоряшками спецснаряжения.

Протянул на «Ауди» вперёд двести метров.

Смеркалось. «Темнота – залог успеха!» – повторил про себя Топорков, рассматривая в «Изумруд» окрестности и район «Автосервиса».

Ещё подал чуть-чуть. Свернул.

Без включённых фар, на первой скорости, с затемнёнными стёклами.

Миновал свалку железа, кирпичные завалы, заборы РСУ.

Быстро натянул «Сыч» и внимательно прочесал стены.

На первый взгляд шесть человек. Отдаление – сто пятьдесят метров.

Долой ПСН. Оружие в руку. Вперёд.

Из иномарки не первой свежести выскользнул уже не Топорков, а Истребитель.

«Чёрный волк».

Именно так называли их в Чечне «чехи».

Немолодая сухонькая молчаливая женщина с каштановыми короткими волосами, плохо скрывающими седину, в форме майора Федеральной Службы Безопасности России, аккуратно положила трубку спецтелефона со знаком герба на аппарате, бросила отрешённый взгляд на табличку «Внимание! Вести переговоры по телефону строго запрещено!» и постучала костяшками тонких пальцев по серому столу.

Обернулась.

Никого в сумрачном длинном коридоре.

Только далёкие шорохи и разговоры в смежных кулуарах и на соседних этажах. Да дыхание транспорта на улицах вечерней Москвы.

«Самое время! Сейчас или никогда!» – сказала еле слышно женщина и в который раз посмотрела на часы.

Резко развернулась на коротких каблуках и тенью заскользила вглубь унылого тоннеля Управления.

Всё. Ровно семь. Он должен отключить «глазки». Запустить предохранительный сигнал. И отвлечь дежурного! Пора!

Она без труда проникла в изолятор по известному маршруту с помощью выявленного три месяца назад кода.

А это очень большая работа. И не только из-за того, что коды меняют каждые пятнадцать недель.

Лак специального состава на подушечках пальцев не оставлял каких-либо следов. Вот почему так бренчали-стучали её конечности по столу!

К двери одиночной камеры нужно подойти максимально осторожно и беззвучно. Буквально подпорхнуть на крыльях.

Там, за стальной клёпаной защитой, человек. Когда-то опасный, хитрый и верный, отчаянный и умный. Очень опасный!

А сейчас – тем паче! Вдвойне.

И он не спит! Бдит.

Чувствует чутьём зверя.

Человек перед смертью, говорят, превосходит самого себя, и все его органы работают в суперрежиме.

Майор ФСБ прислушалась последний раз, засекла время: 19.11. и, распрямив кулачки, с холодной страстью уставилась на ладони. Точнее, на то, что на них покоилось.

Длинная капроновая нитка, свёрнутая в клубочек, минифутляр с одноразовой иглой, желатиновый шарик с какой-то полупрозрачной жидкостью внутри.

Женщина проделала быстрые манипуляции пальцами обеих рук: микрошприцом вытянула из шарика жидкость, сняла трубку-поршень, распутала нитку и привязала к тупому концу иглы.

К безопасному.

Спрятала лишнее, отсоединила от автоматической чернильной ручки стержень, вставила иглу с непонятной тревожной начинкой, расправила нить.

Повернула кнопку-торец ручки против часовой стрелки.

Расслабилась, закрыв глаза.

Точно на секунду.

Поднесла странный механизм в виде пишущей авторучки к окошку толстой двери.

Другой рукой медленно и тихо отворила ставню наблюдательного окошка.

Десять на десять сантиметров.

Осторожно посмотрела внутрь камеры.

Арестованный днём старший лейтенант ФСБ РФ Жеманин не спал. Не мог, не хотел, и не должен был спать!

Обдумывал поганую ситуацию, в которой оказался, просчитывал, сочинял, вспоминал и соображал.

И готовился к самому худшему. К концу.

И последний не заставил себя долго ждать.

Жеманин не был старшим офицером, не имел большого опыта и навыков. И находился в безвыходном тупике.

Здесь всё решалось сверху! А ещё временем.

Он почувствовал!

Ощутил кожей шеи, клетками мозга и молодым сердцем.

Но развернуться не смог.

Так и сидел спиной к двери, на коленях, в полумедитации.

И доживал последние секунды.

– Сынок, ты только не бойся! Прими всё, как есть! – раздались приглушённые слова женщины в отверстии окошка.

– Вторая? Это вы, Ва…

Тихий-тихий щелчок. Игла на полсантиметра впилась в шею сзади. Лейтенант вздрогнул и судорожным движением руки попытался схватить колючку, но женщина резко дёрнула за нитку и быстро подтянула к себе иглу.

Скомкала нитку и закрыла смертельное остриё колпачком.

– Суки! Звери! Волчьи выперды… – закричал Жеманин, но вцепился пальцами в место укола. Стало очень душно, жарко, сухо. Внезапно.

Он попытался встать, но на полпути тело сдало. Скрючилось в агонии. Дёрнулось в предпоследний раз. Пальцы застыли паучьими конечностями.

Жеманин вздрогнул ещё и замер.

Карельцева Валентина Николаевна, Вторая «Чёрная Вдова», майор ФСБ, руководитель аналитического отдела Управления, прикрыла ставенку, задвинула щеколду и зашагала в сумрак переходов и коридоров.

Девятнадцать часов четырнадцать минут.

Полковник Сафонов прибежал домой, как взмыленный конь. Потянул ворот сорочки, заглотил бутерброд с копчёной колбасой, запил кофейком, который по ранее сделанному звонку приготовила любимая супруга.

Через пятнадцать минут нужно быть на планёрке. Опять в Управление.

Парней и «техничку» Вдов сдали и оформили. Сейчас с ними работали ребята-особисты. Круто взялись! Сразу же.

Крымова, Дробышев, Жеманин, «девятки» из охраны Вдов!

Отменный список!

Через четверть часа встреча со старшими офицерами Управления, затем допрос задержанных по второму кругу, пока не успели очухаться. Потом снова Жеманин. Первичное заключение ЭСО, а дальше разговор с Ремезовым. На него можно положиться! Думается.

Сафонов вспомнил беседу с Секретарём. Почему-то в голове осели только короткие, как всегда жёсткие, словно обрубленные фразы:

– Десятого я еду в Европу. Сам знаешь, зачем! Этих дегенератов раскручивай по полной. Выбей из них то, что они не знают! Всё выжми, чтобы потом доказательств было достаточно. И так прижали, ублюдки! И ищи парня! Ищи! Дай бог ему! Свяжись. И подстрахуй Истребка! Не потеряй парня! Я приеду, возьмусь за Чистку Системы САМ! Наведу марафет!

Он говорил о возможной поездке в Чечню (второй за месяц), о необходимости мира, о новой встрече с Мосхадовым в Москве. Речь опять зашла об элитных «летучках» супербойцов, об истреблении мафиозных структур.

– Лёня, я знаю кое-что серьёзное! У Саши Моржакова имеются необходимые документы по президентской команде. Стоит мне взять в руки власть, я обрублю и расчленю эту иерархию! У меня есть надёжные люди и ты – в их числе! Они бравые ребята! Среди них много офицеров. Ты некоторых знаешь.

Секретарь «Совбеза» назвал несколько фамилий.

Сафонов прекрасно помнил их в лицо, а про остальное ничего не слышал.

– Это не второе ГКЧП? Не путч? – спросил полковник.

– Нет! – твёрдо сказал Секретарь. – Это более грандиозное и гуманное! Это РЕВОЛЮЦИЯ!

Сафонову хотелось откровенно усмехнуться, но если слова высокопоставленного собеседника казались смешными, то смысл их и предназначение были честны и реальны. Правдивы и, прямо говоря, страшны!

– Вот главные и самые влиятельные банки страны, которые держат правительство, власть и управление в своих дензнаках, ценных бумагах, а, следовательно, в своих руках.

– Но здесь почти все столичные! – изумился полковник, пробежав глазами список.

– Да, четыре из шести – головные здесь, в Москве! И у них куча филиалов по России и в Зарубежье. Если ты не догадался, я еду в Европу не только по делам Безопасности и заключению договоров! Мне нужно проверить пару банков в Женеве и Бонне. Даже МНЕ не узнать всей подноготной валютных нелегальных каналов и счетов Кремля, но кое-какой планчик имеется!

– Александр Иваныч, это чревато! Поймите меня правильно, но игра… – Сафонов заметил, как по лицу бывшего генерала пробежала тень недовольства, поэтому и осекся, – … операция ВАША очень опасна!

– Мне не привыкать ИГРАТЬ с огнём!

Полминуты длилось молчание.

– Потом будет работка и для твоей Конторы! Заказная.

– Кого?

– Приеду, дам ЦУ. Если всё будет нормально! А подготовиться успеешь! Ладно. Хорошо. Теперь я хотел поговорить поконкретней о Вдовах…

…Сафонов вздрогнул от телефонного звонка. Взял трубку.

– Лёня, здравствуй! Как здоровье?

– Вечер добрый, Александр Васильевич! Здоров! Тебя слушаю.

– Чисто?

– Так точно!

– Ты сегодня с Иванычем встречался?

– Да.

– Нужно встретиться ещё! Нам троим. Есть разговор. И это очень важно как для Секретаря, так и для тебя!

– Я понял! Сделаем. Давай в одиннадцать у тебя, Саша!

– Приезжай. И сообщи ЕМУ о предстоящем чаепитии. Ты сообщи! Ты меня понимаешь?

– Конечно, Саша! Сделаем.

– Ну, до вечера! Хотя уже темнеет! Привет супруге!

– Свою поцелуйте тоже!

Сафонов положил трубку. Задумался.

Как всё-таки тяжело и одиноко Моржакову сейчас! Ненадёжно он ТАМ держится! Грезится мне, грядут перемены в СБП, да и во всем ГУО! Вот уроды!

Сафонов смог дойти только до кухни, чтоб передать привет жене от приятеля – начальника Службы Безопасности Президента, но очередной звонок изменил его планы.

Полковник взглянул на часы. Осталось десять минут.

«Ладно, успеем! Гоша за пять сек домчит до «Управы»! Кто там ещё?! Не Топорков ли?» – мелькнуло в голове Сафонова.

– Я слушаю!

– Товарищ полковник! У нас ЧП!

– Сапран?! Ты почему по прямой?

– Нормально! Я с автомата. У нас сорок секунд.

– Что, говори?

– Жеманина низом провели! Точнее не бывает! У вас чисто?

– Сейчас да!

– Там сейчас эксперты Башкатова работают. Медэксперт, капитан Козлов, сказал, что никаких следов. Вторичный осмотр даст точные результаты через полчаса. ЕГО УБРАЛИ!

– Я понял! Скорее всего, Вдовы! Так. Сапран, передай Ремезову, чтоб никого не впускал, не выпускал из Управления! Я сейчас приеду. Ко мне не подходи! Тепашин там?

– Да.

– Пусть Ремезов поставит ребят на этажах! Своих ребят! И проконтролируй сам! Засекай всё, что движется и шевелится!

– Уже сделано!

– Отлично, Сапран!

– Да уж ничего хорошего, товарищ полковник! Лейтенанта же прижучили!

– Отбой, Сапран.

Полковник невидимо сплюнул и матернулся.

Дела действительно плохи! Это после побед днём.

Сафонов накинул плащ на синтепоне, натянул кепку, надел осенние туфли, положил на место язычок и позвал жену, чтобы дать некоторые указания и попрощаться.

Она вышла к нему из кухни в длинном переднике и с мокрыми руками.

Его неувядающая любящая и родная женщина. Милая и чуть робкая.

– Светлана!.. – начал он.

Опять неожиданно затренькал телефон.

Сафонов чертыхнулся и сам прошёл к аппарату. Прямо в туфлях по ковру.

– Я слушаю.

– Полковник Сафонов? – раздался возбуждённый голос в трубке.

– Нет, Министерство культуры! – так же ответил он.

– Слушай, придурок, ты залез в говно! Ты сунулся не в свои дела! Занимался бы…

Сафонов напрягся. Зрачки его расширились. Мозг в черепной коробке колыхнулся так сильно, что в висках больно загудело. Он бросил тревожный взгляд на супругу и показал ей пальцем на ванную комнату. Сделал жест, чтоб торопилась.

Жена военного, офицера спецслужб и, честно говоря, смертника уже двадцать три года, незамедлительно кинулась по направлению жеста.

– …Лучше своей мокрой работёнкой! Не боишься, друг?

– Послу…

– …Земляк! Ты со своим Сапраном, Истребителем и Секретарём влез в дерьмо! Так оставайся же там навсегда, сука!

Гудки в динамике. Два, три, четыре.

Сафонов хлопнул по кобуре с пистолетом и, не скидывая плащ, кепку и обувь, с кейсом в руке бросился к двери. Закрыл её полностью, метнулся к зашторенному окну, одновременно включая по нагрудному служебному радиотелефону связь с водителем в «волге» на улице.

Осторожно выглянул из-за ткани в сумрак вечера.

Гоша не отвечал. Потому что был умерщвлён прямо за рулём.

На почти чёрном асфальте, почти неосвещаемом дворе, и почти безлюдной улице, замершим силуэтом скульптуры выделялся неопознанный объект.

И вдруг он очень стал страшен!

Не из-за темноты, одиночества и не после странного звонка! А при нацеливании на окно эфэсбэшника какого-то смутно различимого оружия. Скорее всего, ракеты или гранатомёта.

Полковник шарахнулся прочь от окна, скачками преодолел коридор и прыгнул, именно прыгнул, а не шагнул, к ванной.

Мой дом – моя крепость!

Сафонов крикнул жене, чтоб та лезла прямо в ванну: тонкая деревянная дверь не внушала доверия.

И сам задумал схорониться там.

Но немного не успел.

Взрыв – огромный, всепожирающий, фугасно-осколочный, застал его на пороге ванной.

Реактивный снаряд УПРК класса «Д» попал в зал. А мощность смертоносного заряда портативного ракетного комплекса «Д» равняется силе брикета пластита весом граммов в двести.

Огненный смерч пронёсся по всей квартире, сжигая всё на своём пути, сея осколки и руша стены ударной волной.

Сафонова ударило в спину и швырнуло к раковине и туалетному столику.

Дверь болтнулась и повисла на одной петле, вспыхнув костром.

Супруга эфэсбэшника избежала участи мужа. Её волна не задела, но одежда и рука загорелись.

Огонь, как чудовище, пожирал полковника, лежащего на полу в осколках раковины и зеркала.

Шум оранжевого зверя заглушили стоны супругов.

Женщина умудрилась включить кран и затушила спасительной водой себя, а затем мужа. Эффект был, словно облили спиртом.

Истошные крики. И мольбы о помощи.

Взрыв разметал квартиру. Выжег огнём помещение. Картина после ликвидации пожара могла сравниться с пейзажем бомбардированного Нагасаки.

Кроме этого пробитый пол, а, следовательно, потолок нижней квартиры, погрёб под тяжёлыми обломками женщину шестидесяти трёх лет, которую вскоре освободят из руин мёртвой.

Кащей, по настоящему паспорту Витюк Григорий Андреевич, после запуска ракеты опустил ствол универсальной мини-зенитки и, созерцая фейерверк на верхнем этаже, зловеще усмехнулся.

Задание Четвёртой он выполнил. Никто в этом аду не выживет! Даже до двери не успеет добежать!

Теперь надо уходить. Его ждёт «Тойота» одноразового использования, затем срочная поездка-прикрытие на Дон. Под видом командировки. Ведь он – водитель-дальнобойщик СП «РосАвстр». Это его легальная работа.

Там отсидеться, и по зову Четвёртой (а значит, и Первой) вернуться в первопрестольную под новой фамилией и даже кличкой.

А пока он Тимошин, но Кащей.

Он развернулся, и здесь-то спецпуля «Чирок», выпущенная снайпером «Чёрных Вдов» из «эСВэДэшки», разрывая грудную клетку, отбросила киллера на три метра.

Со всех сторон из подъездов посыпались люди.

А в соседнем дворе тихо заурчал «БМВ». Чистильщик-профи не стал рассматривать место происшествия, снял «ОН-20» с лица и сунул очки в бардачок. Винтовку уткнул прикладом в правую дверцу, ствол уложил на колени, нажал акселератор и стал выруливать со двора.

Исчезла машина так же незаметно, как и появилась.

А в белой, после капремонта, «Тойоте» никого не появилось.

Спустя полторы минуты она взорвалась от подложенного в неё «ЗРУФ-3» и до приезда пожарных сгорела дотла.

Строения «Автосервиса», называемого в террористической организации «Чёрные Вдовы» «Тройкой», выглядели почти как все сооружения подобных техцентров. Только более сумрачно и простовато.

Однотипные гаражи в количестве трёх штук, эстакада, два больших вагончика, двухэтажное панельное здание на триста «квадратов», деревянный одинокий туалет. И всё обнесено где бетонным забором из цельных плит, где оцинкованным железным, а где просто сеткой, как ни странно, со спиралью Бруно.

Напротив этого не менее угрюмым выглядело РСУ «Москаналстрой», где в полуподвальной комнатёнке спал пьяный сторож.

Никита подкрался к объекту со стороны туалета, надеясь на самое безопасное место подхода.

А зря! Ошибся он крупно!

Как раз в этот момент в отхожее место направился охранник «Автосервиса», некий Машков.

С «МикроУзи» под курткой.

Человек миновал пятачок, скудно освещённый лампочкой в 100 Ватт, поёжился от холода и темноты, и быстро зашагал к грязному обшарпанному домику.

Никита вынул «ТОЗ-111с» и осмотрел местность через натянутый на маску ПНВ «Изумруд».

Окрестности и вправду казались посыпанными изумрудной крошкой. Или будто атомный торнадо прошёлся по округе.

Никого.

Тенью, мягким ниндзей, Топорков прокрался к дверце с широкими щелями, вполсилы забитыми ДВП.

Услышал бульканье струи из мочеканала, и решил, что самое время.

Пистолет-пулемёт спецназначения передвинул набок, левой рукой распахнул дверь, а указательным пальцем правой нажал спусковой.

Два почти беззвучных выстрела в смутные очертания тела, затем через пару секунд ещё один.

Мёртвый охранник кулём повалился на «очко».

Никита слегка пнул ногой и помог трупу упасть в трясину дерьма. Ведь дыра была огромной, а процесс – эффектным и забавным.

Присел, огляделся.

Мелкими шажками, полупригнувшись, в полуприсядку засеменил к главному корпусу.

Ну точно японский шпион-убийца!

Внутри панельной двухэтажки оказалось ничуть не светлее. Лампочки меньшей мощности и тоже в малом количестве, как и во дворе.

Старые деревянные перила, ограждающие лестницы и коридорчики. Полутёмные закоулки здания пугали и отталкивали.

Нагромождение коробок, бочек, канистр. Какие-то инструменты, ветошь, тряпки, станки фрезерные и токарные, ящики, пара корпусов от автомобилей. Цепи, провода, шкафы и двери.

Сырость и запах бензина.

Очень и очень пейзажик помещения напомнил Топоркову склад из фильма Гайдая «Операция «Ы», который грабила известная в стране троица актёров.

Никита улыбнулся и выплюнул жевательную резинку.

След? Да нет, его потом не будет!

Движение слева. Внимание!

Никита сунул пистолет в набедренную кобуру, прижал к плечу и щеке малогабаритный бесшумный «Кедр» и повёл им в сторону источника звука. Кулак крепко сжал матовую обойму.

Наверху раздался голос старшего. В приказном тоне, с ноткой возбуждения и тревоги. Это был Леший, только что переговоривший с Первой.

Сразу помещение оживилось.

Слева показался человек. В спортивном эластиковом костюме, в вязаной шапочке, в кроссовках. За плечом «АКМ». Небритый и с похмелья (что в секте строго наказывалось).

Рот парня не успел открыться, только шевельнулись губы.

«Кедр» Топоркова издал глухую дробь. Мелодичную и суперчастую.

Поражённый в грудь и живот боевик покривлялся, подёргался в стиле быстрого «техноденса», шагнул назад и рухнул на грязный пол.

Никита перебежал в дальний конец коридора и присел на корточки. Из-за серой двери вывалился ещё один.

В тёмных очках, в кепке и плаще. Руки в карманах. Верзила метра под два и в сто десять кило. Зевнул.

Остро заточенное широкое лезвие «Оборотня» глубоко полоснуло по шее, чуть ниже кадыка.

Истребитель сразу отпрянул и переметнулся к лестнице.

Громила, пустив фонтан крови, сполз по стене, и в перерезанном горле забулькало.

Никита поборол рвоту и тошноту, глубоко подышал и вскинул отечественную копию «Узи».

На полатях вверху шумно загомонили двое. Один с «АКМ» на груди, другой с укороченным дробовиком «ТОЗ-104».

– Что, уходим? – спросил впереди идущий, в свитере и бейсболке.

– Ты же слышал, Сом! Лешему, по-моему, Первая звякнула. Надо зачищать «Тройку» и концы в воду! Шабаш!

– Ставим фугасы?

Услышать ответ Топорков ему не дал. Как и шанса ответить другому, в ветровке производства Китая и светлых штанах.

Никита разрядил магазин пистолета-пулемёта в парочку, наблюдая через «Изумруд» пробиваемые 9-и миллиметровыми пулями агонизирующие тела.

Оба тихо улеглись на шатком деревянном полу второго этажа, но без шума всё-таки не обошлось.

СПЕЦНАЗ бы сделал ЭТО более профессионально!

Дробовик звонко грохнулся на бочку с керосином.

– Чирик, глянь, что там! – послышалось за фанерной стеной на первом этаже.

Никита на ходу поменял обойму и щёлкнул затвором, спрятался за железным контейнером и замер.

В «холле» мелькнула тень противника.

И почти в ту же секунду параллельно ей, в десяти метрах, отворилась дверь импровизированного кабинета шефа «Автосервиса».

– О бл…! – раздался голос, а затем сорвался на крик. – Леший, атас!

Никита резко выпрямился и нажал спуск.

Очередь «Кедра» прошила ДСП, столб-опору, и фигуру в пиджаке с пистолетом.

Топорков сделал кувырок и прижался к стене за ящиками.

Он дождался, когда противник, не выдержав, прыжками стал преодолевать дистанцию до надёжного укрытия, коим оказался пустой железный бак для мусора.

Для мусора парни из «Автосервиса» приспособили отличный контейнер со стенками из нержавеющей стали толщиной в 5 мм.

Человек за баком притаился, выжидая удобный момент и пытаясь связаться с группой поддержки, с кем-то из Вдов.

А может, он соображал, как выбраться отсюда живым?!

Или готовился к атаке!?

Этого Никита не знал. Парень не дал врагу опомниться и сделал решительный жест.

«Русская груша», брошенная «навесиком», прочертила в затхлом воздухе дугу и с громким бряканьем застучала по дну пустого контейнера.

Кидать гранату рядом с врагом не стоило: взрыв мог поджечь запас ГСМ в здании.

А эффект Топоркова удался на славу!

«ГР-7», разорвавшись, явилась шестым Адом, разрушая перепонки, и громадной дубиной приласкав голову околосидящего.

Леший, а это был он, выпустив из рук американский «Икс П-100» со стволом всего в двадцать семь сантиметров, зажал ладонями голову и повалился на спину.

Очухивался он долго.

Но когда пришёл в себя, утирая кровь из ушей и носа, сконфузился: перед ним и почти над ним стоял человек в чёрном камуфляже. С направленным на него, Лешего, стволом «Кедра».

– Говори, ублюдок! Говори всё, что знаешь о Вдовах!

Леший скорчился и понял, что наступает конец.

Почти сразу после разговора с Лешим Первая связалась с Седьмой. Та, как всегда в это время, находилась на работе, на своей прямой работе.

Седьмая Вдова, Ольга Фёдоровна Шалых, имела должность горничной.

Да-да, горничной!

Только не в гостинице или в доме «нового русского», а на даче самого премьер-министра.

Кроме того, она работала личной медсестрой и няней. Когда-то, лет восемь назад, премьеру, а сейчас второму лицу в правительстве страны, сделали сложную операцию на сердце. Такую же в скором будущем собирались провести Президенту.

Хозяин не жаловался на свою «батарейку», но медсестру держал при себе постоянно. Опытную, красивую, честную.

А няней Ольга Фёдоровна стала для маленьких внуков премьера, которые каждую неделю гостили у дедушки на вилле.

Убиралась в коттедже, сама готовила стряпню, ухаживала за двумя ротвейлерами – любимицами премьер-министра.

Тщательно и постоянно проверялась комитетчиками, работягами из ГУО и СБП, но каждый раз выходила сухой из воды.

Однажды премьер узнал о режимных плановых проверках и долго разорялся. Кого-то даже уволил, кого-то лишили премий.

Как Седьмая ни старалась, премьер ни разу не соблазнился на её магнитные волны. Что у него было с потенцией – никто не знал.

Зато липли все остальные: обслуга, охрана, секретари, члены его команды.

Ну и не всегда впустую.

Седьмая являлась важным звеном в цепи агентуры и деятельности секты. Поэтому, хоть и была седьмой по счёту, но занимала не меньшее положение, чем впереди стоящие подруги.

Ей поручали только большие дела и срочную работёнку. Поэтому приказ-просьба Первой сильно удивила тридцатилетнюю Ольгу.

Ведь то, что сообщила Анна Павловна, казалось немного абсурдом, ничтожно малым, и, по идее, не в её компетенции.

Но… приказ командира не обсуждают!

И, следуя приказным ноткам Первой, Седьмая гнала сто км в час на трассе по направлении к городу, на час отпросившись у администратора премьера. Якобы по личным делам.

Не доезжая до первого микрорайона столицы, до новостроек, должен появиться поворот на «Автосервис».

Ещё раньше Седьмой Вдовы из столицы выехали ребята Сильвестра – одного из первых авторитетов Москвы. Человека, пользующегося дурной славой в кругах осетинской, чеченской и даже славянской мафий.

Его компаньонами были только Солнцевские и Люберецкие группировки, да гастролёры с Нижнего.

С остальными не совсем ладил «крёстный».

С «Чёрными Вдовами» Сильвестр сошёлся два года назад. Тогда, осенью 1994-го, Вторая сама вышла на него, запросив небольшой помощи в некоторых финансовых делах.

Потом были заказы, договоры. Но редкие, ограниченные. Не лишённые чуждости и недоверия.

Неприятный и горький осадок остался после операции с Секретарём летом.

Сильвестр так и не узнал окончательно, кто в деле проштрафился: его боевики или спецы Второй.

До Первой его не допускали. Он и слухом не слыхивал о Красновой. И правильно Вдовы сделали, что дезинформировали авторитета. А его «топтуны» и «глазомеры» – туфта, шелуха по сравнению с профессионалами секты.

Так или иначе, но авторитет остался как бы не при делах, и поэтому бесновался.

Пять трупов лучших боевиков остались висеть на его шее и гнить в земле московской! Поэтому в последнее время Сильвестр упорно искал встречи со Второй, рассылая гонцов, телеграммы «срочного реагирования» и суля приличные гонорары за любую информацию о секте.

Единственной зацепкой его «топтунов» стала слежка за одним из шофёров «Чёрных Вдов». Конечным пунктом их эскорта стала некая фирма «Автосервис», в узком кругу «Тройка».

Выследили водилу благодаря недавним связям с сектой и совместным операциям, и можно смело сказать, что Сильвестр узнал о террористической диверсионной организации не меньше спецслужб.

И точно знал, что секта не похожа на известные наименования «Аум СИНРИКЕ» и «Жёлтый лебедь», и цели «Чёрных Вдов» совсем иные. Да и стаж работы у них огромный. И сейчас люди Сильвестра в количестве четырёх человек во главе с долговязым мордоворотом в длинном кашемировом пальто, направлялись на «Джипе Чероки» в сторону сервиса техобслуживания. Чтобы проверить и разузнать всю подноготную базы.

В запасном полку, в километре от поворота на «Тройку», стояли совсем не полки Дмитрия Донского, а три мощных автомобиля с боевиками Сильвестра. На подхвате.

Мало ли что там может произойти? До столицы, до первого пункта правоохранительного порядка, далековато, да и до блок-поста ГАИ (то бишь «терминала» автоинспекции) тоже. Хотя «ДэПээСники» не в счёт. Так, мешки с «железками-пукалками».

Серьёзной опасности со стороны ментов боевики не ждали. Совсем иначе обстояли дела с людьми Вдов.

«Джип», не притормаживая на повороте, устремился по второстепенной. В армейский бинокль «Автосервис» виден уже не был, поэтому применили зрительную ночную трубу серии «Филин-2».

Фары осветили «Ауди» без хозяев. На обочине.

Приостановились, записали номер, послали по сотовому заказ своим – узнать по компьютеру принадлежность.

В целях конспирации трогать тачку не стали: внутри мигала лампочка сигнализации.

Газанули и по-хозяйски свободно и спокойно заехали в ворота «Автосервиса».

Так начиналась боевая операция сильвестровской группировки.

Никита не знал, ЧТО здесь разыграется через четверть часа.

Интуиция пока говорила о другом: пора заканчивать допросы и сматывать удочки.

Оба колена Лешего уже были прострелены, пальцы на правой руке сломаны, а иссиня-чёрная голова и красная маска на лице доводили до тошноты.

Но такие пытки были необходимы. Потому как Леший упорно и долго молчал. Сначала.

Потом заговорил. Рассказал немногое, но действительно важное. Даже о предстоящей свиданке на «Колечке» – на объездной по Калининскому.

Пока Топорков про себя составлял ПДД, Леший что-то бормотал несуразное. Ёрзал на полу и стонал.

Услыхав шелест колёс по гравию, Никита метнулся к окошку, заставленному бутылками и склянками.

В ворота въезжал внедорожник автофирмы «Джип». Зверь-машина. И сидели в нём тоже не ангелы.

Никита встрепенулся и бросился к Лешему. Тот попытался улыбнуться, но на страшной физиономии вышел собачий оскал.

– Наши приехали! – торжественно сообщил он опухшими разбитыми губами и издал ужасный рык.

– Ага, ваши!

Никита не любил добивать человека. Но полтора месяца в Чечне научили и этому.

Перед ним лежал не человек. Машина. Робот. Убийца. Без жалости и совести.

А этот был врагом, чудовищем, волчарой. И даже раненный он являлся опасным.

Вон, рука медленно ползёт к щиколотке! За ножом! Гад! Зарезать Топорков Лешего почему-то не мог. Вот так, перебитого и исковерканного.

Здорового, в нападении или обороне, мог! А этого…

Он вынул «ТОЗ-111с» и пустил Лешему пулю в лоб.

И стремглав кинулся в темень помещения.

Седьмая повернула налево, к «Автосервису». Включила фары, выключила – помигала. Зачем? Кому?

Её «десятка» – «Жигули» последней модели – снизила скорость возле «Ауди» и через спецсвязь микрофона сделала запрос в Москву. Попросили подождать минут десять.

Из всего оружия, что имелось у неё при себе, в возможном ближнем бою могли пригодиться только авторучка и малахитовая заколка – подобие той, которую когда-то носила Надя Крымова и которая сейчас находилась в руках Топоркова Никиты.

«Чистой» Седьмая была по той лишь причине, что постоянно проверялась на вилле премьера. Более популярное оружие, огнестрельное, покоилось в надёжном месте, её личное и вспомогательное. Но тайник был не по пути.

И задачей её стояла проверка сборов ребят Лешего с базы. А по необходимости, только в самом крайнем случае, ликвидация всех на месте. Трофейным оружием. Вот она и прибыла сюда, в полутёмный «Автосервис», под видом случайной проезжей.

Никита сделал круг в темноте и очутился за спинами всех. Появлению народа он удивился, но ещё больше был изумлён тому, что произошло позже.

Он, конечно, предполагал такую сценку, но то, что получилось в конечном итоге – просто уму непостижимо!

Все четверо, во главе с Банниковым Алексеем Петровичем, 1967 года рождения, уроженцем Архангельской области, хлопнули дверцами «танка» и шагнули к широким дверям панельного корпуса.

Впереди идущий, по прозвищу, о котором нетрудно догадаться из фамилии, натянул на ходу чёрную перчатку и отдал короткие приказания.

Один повернул вправо, другой влево. Двое вошли в здание. Можно представить, что они увидели внутри и как среагировали! Но держались молодцами, ибо видали и не такое.

Не заорали, не заблевали пол и не попадали в обмороки. За сорок секунд обошли корпус и осмотрели всё и вся.

На понимание происшедшего ушло ещё почти столько же.

Трупы, оружие, тишина и безмолвие. Так. Ещё что? Свежие трупы, одного пытали, видимо, дознавались правды. Как обычно! Ни следов от пуль, ни гильз. Так, чуть-чуть. Перестрелки не было. Их расстреливали по одному. Максимум действовало двое. Хороших специалистов. А если один? Тогда… тогда отличный!

Убирали? Чистильщик? Возможно. Заказной? Тоже вероятно.

В корпус вбежали остальные из четвёрки Бани. Доложили об отсутствии посторонних или хозяев. Увидели страшную картину. Сжали скулы и напряглись. И не более того! Крепкие парни. Бравые. И не «зелёные!»

Баня, в прошлом контрактник ДШП, осознал происшедшее в доли секунды. Сделал выводы. И принял единственно верное в такой ситуации решение:

– Дуть, ребя, отсюда надо! Немедленно! А то можно в подставного сыграть. Пошли.

Они высыпали на свежий воздух. И тут их ослепили фары новых «Жигулей». Ребята сжались и поспешно рассредоточились по линии в десять метров.

Машина замерла на месте. Они тоже.

Седьмая хлопнула дверцей и огляделась. Они тоже.

И дальше действия Ольги Шалых и следопытов Сильвестра носили аналогичность, схожесть и некую параллельность.

Она шагнула к ним, и Баня ей навстречу.

Руки он держал в карманах, как и остальные члены четвёрки.

– Здравствуйте, молодой человек! Это «Автосервис»? – поинтересовалась Седьмая, поправляя причёску маленькой белой ладошкой.

– Что? А… да! Да! – подавил заминку Баня. – Что вы, девушка, желаете? – он искоса взглянул на подчинённых, и те уловили его мимику. Но не совсем расшифровали. Поэтому медленно и почти незаметно стали менять позиции, охватывая беседующих в полукольцо.

Но эти действия не ускользнули от взора Седьмой.

– Подвеска что-то заскрипела. Машина новая, а там, внизу, скрежет! Ой, я так испугалась! Посмотрите? Или вы уже закрываетесь?

– Да нет!.. Мы это… круглосуточно! – замямлил Баня, поёживаясь от холода и быстро соображая, что сказать. Что делать, он в принципе уже знал!

– Сейчас посмотрим! Федя, – обратился он к одному из парней, – глянь днище!

«Федя» стал приближаться, долговязый в пальто тоже, остальные обходили автомобиль с тыла. И ситуация стала критической.

– Послушай, мальчик! – сказала громко Ольга Фёдоровна и включила неуловимым жестом спецсвязь. Иголочное ушко микрофона в воротнике короткого кожаного плаща отогнулось и стало сверхчувствительным и чутким.

Весь разговор должен лечь на плёнку в запись. И чтоб её слышала группа поддержки Ярослава, которую снарядила Первая для подстраховки.

– Не связывайся с Вдовами! Чёрными Вдовами!

Это был гром среди ясного неба. Баня сразу всё понял и осознал. Он вынул руки из карманов и развёл в стороны. Эти знаком дал команде отбой. Потом засунул их обратно.

– Вы, девушка, как я понял, из этой самой «ПАУТИНЫ»?

– Ты не ослышался! – строго сказала Седьмая и хотела добавить ещё что-то, но её перебил Баня. Нечаянно.

– Это точно так? – спросил он, наклонив голову набок. – И какая вы по счёту в секте?

– Молодой человек, не знаю вашего имени! Это и необязательно! Когда разговариваете с дамой, вынимайте, пожалуйста, руки из карманов! Убери псов своих, чтоб я их не видела! И не задавай лишних, а тем более глупых вопросов! Уверена, ты не хочешь остаться молодым навсегда!

Баня опешил. Хотел ухмыльнуться, но физиономию свела судорога от нахальства, страха и удивления, от прямых и крутых слов, брошенных ему в лицо. Как наплевали!

Он машинально высунул руки из глубоких потайных карманов.

Состояние стало поганым, настроение вконец исчезло.

Она его обезоружила, чего никогда не бывало даже на тренировках и боевых учениях в диверсионно-штурмовых подразделениях.

– Мне нужно кое-что посмотреть, – сказала Седьмая, шагнув в сторону корпуса, – где здесь обслуживающий персонал?

– Там, – Баня показал рукой на здание, – все там! Послушайте, я с вами хотел поговорить!

– Откройте ворота! – приказала женщина.

И, что интересно, один из парней в дутой куртке выполнил приказ.

– Мне это не нравится! – шепнул Баня и устремился вслед за дамочкой.

– Мне тоже! – подхватила Седьмая.

Ей действительно здесь не нравилось! Ни парни, ни отсутствие Лешего и его людей, ни голос Ярослава по спецсвязи:

– Седьмая, мы едем!

Она откровенно прослезилась и покрылась пятнами, увидев картину массового уничтожения товарищей. Ещё и потому, что один из трупов, Тимур, был её любовником. Хорошим любовником.

– Курвы! – еле слышно молвила она и повернула к Бане страшное лицо. – Зачем?!

– Постойте, жен… Леди, подождите! Это не наша работа! Это не мы! Я отвечаю! Я…

– Ублюдки! – закричала Вдова и дёрнулась в сторону долговязого.

– Дорогая! Крэк! – позвал Баня, обхватив женщину за талию и сжимая в сцепе-замке.

Подоспел помощник и принял участие в полугрубом успокоении разбушевавшейся дамочки.

– Извините, леди, но я не хочу осложнений! Нам нужно с вами серьёзно и по-деловому поговорить! Это не мы!

– У вас уже есть осложнения! – воскликнула Седьмая, вырываясь.

Баня слыл профессионалом. И являлся таковым. Поэтому понял без промедлений. Прошерстил таможенным взглядом Вдову и заметил на шее волосинку с головкой.

Спецсвязь!

– Ёб… – Баня бросил длинную матерную фразу. – Как вас зовут? Быстро!

– Пошёл ты! – рявкнула Седьмая, дёрнувшись в зажиме стальных рук. – Вы трупы, ребятки!

– Уходим быстрее! – заорал Баня и стал связываться по сотовому с командой, ожидающей их на тракте.

– Дерьмо!

– Звиздец!

Парни кинулись к «Джипу», оставив посты наблюдения. Баня и ещё один устремились туда же.

– Это не мы! Нас подставили! Стопудово! – крикнул он Вдове и отвернулся от неё на бегу.

У внедорожника оказались пробиты все четыре колеса. Когда-то мощных и шипованных. Это было начало конца!

Баня развернулся на каблуках и увидел не менее ужасную сцену.

Вдова, раскинув руки и извиваясь, падала ничком на крыльцо корпуса. Ни звука, ни вспышки, ни духа!

Она грубо шмякнулась на твердыню, и изо рта у неё хлынула чёрная кровь.

Баня встрепенулся. На спине женщины красовалась ужасная дыра с рваными краями.

Внутри! Кто?

– Оцепить! – завопил он на подчинённых, выхватывающих из-за пазух оружие. – Стойте! Надо линять! Нет… О, бл… Взять его! Он в здании, или здесь… на территории!

Он сам выхватил из кармана «ТТ» и стал ошарашенно озираться, пока его люди оккупировали панельный корпус.

Присел. Перекочевал к «Жигулям». Метнулся к воротам.

Свет вспыхнувших фар мчавшихся на него машин резко ударил в глаза.

Как на мишени! С пистолетом в руке и дёрганый!

Из первого автомобиля марки «Нива» ударила короткая очередь и повергла Баню, вспоров светлое кашемировое пальто. Он крутанулся и упал в грязь, прихваченную тонким льдом.

– Мочите всех! – гаркнул светловолосый во второй машине и передёрнул затвор «Скорпиона». – Всех!

Семь крепких мужчин в тёплых ветровках и коротких куртках просочились на базу и растеклись по всей округе.

Через несколько секунд тишину вечера оглушил треск разнокалиберного и разномастного оружия.

Никита прополз на животе по ещё зелёной, но уже не сочной травке вдоль стены, прицелился и нажал спуск.

Главаря нападавших он вычислил точно!

Светловолосый, с серьгой в правом ухе и одетый в серый плащ, по имени Ярослав, недавний «топтун» за полковником Сафоновым и «левая рука» покойного Кости Дробышева, погиб.

Даже ничего не понял и почти не почувствовав боли!

Топорков подкрался к мёртвому Бане и отобрал у него сотовый, толстый портмоне и снял золотые штучные «Полёт». Зачем?

План созревал в голове со скоростью мчавшейся «Формулы-1», но пока Топорков определённо не мог сказать, что его побудило присвоить чужие часы.

Он перескочил чёрную дорогу и вдоль обочины побежал к «Ауди», набирая по памяти номер РУОПа.

Сообщив о перестрелке в районе «Автосервиса» на таком-то тракте, которая ещё не утихла (видно, трое боевиков Сильвестра ожесточённо сопротивлялись, и парни были не слабые, под стать силовикам Вдов, потерявшим командира), Никита подобрался через кусты молодого орешника к иномарке.

Но вдруг тьму холодного вечера разрезали лучи фар и прожекторов несущихся на скорости машин.

«Ещё одни! Три штуки», – отметил про себя парень и сполз в канаву.

Два мощных «Чероки» и «Форд» промчали мимо, врываясь прямо с ходу в бой.

Один микроавтобус тёмного цвета притормозил и высадил возле «Ауди» крепыша в толстом свитере и жилете из войлока. А затем устремился дальше, в атаку.

Мужичок в камуфляжной маске, с «АКСУ» наперевес, поправил микрофон и осмотрел автомобиль.

Сквозь затемнённые стекла он мало что увидел, заглянул прищуренным оком в чернь придорожной канавы и, видимо, оставшись довольным отсутствием опасности, расслабился.

Присел на корточки и связался с кем-то из боссов.

Никите ничего не оставалось, как убрать мужичка.

Страхуясь бесшумным пистолетом, он решил испытать Судьбу, выбравшись на дорогу и метнув в спину врага «оборотень».

«Целился в пятку, попал в нос!» Так говорят в народе.

Никита невольно вспомнил эту притчу, расстреливая противника из «ТОЗ-111с».

То ли темнота, то ли недостаточная практика в метании холодного оружия помешала выполнить содеянное: большой острый нож рукояткой ударился о шею боевика, не причинив вреда.

И тут же Истребитель исправил свою оплошность: три пистолетные пули вынесли душу врага из плоти.

Никита сел в авто, развернулся и погнал подальше от мясорубки, которая разыгралась не на шутку в районе станции техобслуживания.

Парень вырулил на головную дорогу, проехал по междугороднему тракту полтора километра и свернул на второстепенную.

Через дачи, карьер и какую-то бездействующую фабрику он проехал за десять минут и вскоре бросил иномарку в осиновом лесочке, недалеко от высоких новостроек Москвы.

В то же время усиленная спецгруппа РУОПа при поддержке дежурного отряда УГПС с налёту пошла на штурм «Автосервиса», пытаясь одновременно окружить станцию и предлагая всем сдаться.

Но никто из боевиков Сильвестра и «Чёрных Вдов» не реагировал на призывы правоохранительных органов, и вскоре округу огласила канонада из стрелкового оружия разных образцов.

Никита, потирая от радости руки, торопливо шагал к шоссе. Оттуда его мысленный путь пролегал до ближайшей станции метро и в гостиницу.

Упаковав оружие и амуницию в сумку, он большими шагами мерил тропинку, не предполагая, что трудный, но удачный рабочий день для него не закончен.

В спецбольнице ФСБ на площади Курчатова полковник Сафонов пребывал не в столь возбуждённом состоянии, как Никита Топорков, направляющийся в это время через подземное метро к Главному Управлению Службы Безопасности страны, а в менее удручённом.

Ему оказали первую скоротечную, а затем вторую медицинскую помощь, накололи успокоительным и обезболивающим и оставили в покое.

Охранно-пропускная система в учреждении работала безотказно и круглосуточно, но помимо этого Секретарь распорядился выставить на этаже палаты Сафонова контрольные блок-посты из своих верных людей.

Вопреки разрешениям врачей, ему удалось целых пятнадцать минут поговорить с больным тет-а-тет. О чём они беседовали в закрытой одиночной палате, никто не знал, но по истечении четверти часа Секретарь вышел из помещения, и твёрдым решительным шагом, в сопровождении двух мужчин в строгих серых костюмах, направился по коридору, вниз и к машине. Ему нужно было срочно переговорить с Моржаковым.

А полковник после разговора с генералом достал дрожащей перебинтованной рукой серую коробочку передающего устройства спутниковой связи «Б. Джонс» и набрал код Истребителя.

В чёрном безразмерном пространстве Вселенной, в четырёхстах двадцати километрах от поверхности Земли, шевельнулся СРС «Рубин», замигал пуще прежнего и защёлкал зажимами и электроконтактами пускателей.

В атмосферу бело-жёлто-голубой планеты полетел сигнал с точностью попадания до девяти миллиметров.

На СРТПУ Топоркова Никиты легла следующая информация: «Истребитель! Приём, Ник. Срочно провести низом фигуру «большой коробки». Опознавательные данные: майор, женский пол, Вторая. Повторяю…»

Полковник отключился от связи и набрал код Сапрана. Агенту ФСБ, в настоящее время принимающему участие в организации карантина в Главном Управлении для обнаружения и поимки убийцы заключённого Жеманина, поступило на личное СРТПУ аналогичное сообщение. Но Сапран знал, что ему делать…

…Бывший «внештатник», а затем действительный сотрудник ФСБ Российской Федерации Мусихин Игнат Борисович по прозвищу «Сапран» пережил не менее увлекательные, насыщенные и опасные события, чем Топорков.

Судьбы их были схожи.

Мусихин служил в войсках КГБ, участвовал в боевых операциях в Красноярске, Барнауле, Степанакерте, Кишинёве и в самой Москве. В основном, восставшие зеки, террористы или оппозиционеры.

Малость пострелял в Сербии, затем оказался в Первомайском, откуда вовремя сделал ноги. И правильно поступил: там спецслужбы конкретно облажались, а увильнувший офицер остался непомеченным стыдом и позором.

Код «Сапран» Мусихин заслужил на Кавказе. Он действовал издалека, резко, с упорством и стремительностью этой хищной птицы. Также был дальнозорок и жесток, как горно-степной сокол.

В 96-ом, в конце весны, он вернулся как-то вечером домой и обнаружил в разгромленной квартире трупы жены и дочери.

И пускай с женой он был не в ладах последнее время, а семилетняя дочка почти не видела отца из-за его работы, Игнат любил их всей душой, и поэтому их смерть не осталась безнаказанной.

В ходе самоличных следственно-розыскных мероприятий через две недели в районе Манежной площади он настиг непосредственных убийц родных.

Он ушёл чистым и остывшим.

А через час в сером «Фольксвагене» были обнаружены три мёртвых человека.

Ими стали «быки» крупного авторитета столичной уголовной среды Мохнатого. Сам «папа», как оказалось потом, не отдавал никаких распоряжений по семье Мусихина. А поработали здесь Вдовы! Те самые, из террористической организации, скрывающиеся под очередной сатанинской сектой, которые задумали на осень 1996-го ликвидацию Секретаря СБ России и, кажется, начали водворять планы в жизнь.

Они наняли боевиков Мохнатого, подключившись со стороны. Как и людей Сильвестра, только чуть позже, летом. Но последний узнал про таинственную секту, их намерения и предложил свою помощь.

Вдовам ничего не оставалось, как пойти на его прямые просьбы, ведь мочить всех подряд в команде Сильвестра они не могли, иначе бы многое стало известно спецслужбам, уже который год охотившимся на организацию.

Мусихин внёс сумятицу в ряды Вдов и народных ополченцев мафии.

Его приговорили.

Но Игнат Борисович вдруг куда-то запропастился. Сделал косметическую операцию, изменил полностью внешность, бесследно исчез.

Помогли другу на время раствориться верные товарищи из ГРУ.

Его потеряли, но не забыли.

Знали прежнее лицо, работу, звание и адреса.

Ничего не слышали о кличке, новой маске и новых конспиративках.

И с удивлением обнаружили его появление и связь с полковником 7-го подотдела «СМ» физвоздействий Сафоновым.

Тщательные наблюдения, прослушивания и умозаключения выявили одно, но самое важное: дело по «Чёрным Вдовам» не сгнило, не затухло и не испарилось. Оно росло и процветало, беря секту за горло железными щупальцами. И единственной главной и разгаданной задачей явилось выявление основных персон, топором палача нависшими над головой «Чёрных Вдов»: Моржаков – Секретарь – Сафонов – Мусихин – Истребитель.

Первые трое в опасной цепи были известны. А известны, значит, почти уничтожены!

Главного телохранителя Президента скоро убрали. Не совсем, но из Кремля и вообще с поля зрения. И хотя он бесновался, словно рысь в клетке, и грозился опубликовать многие и многие компроматы на Первого, команду и «внештатников» этой команды; в частности, на секту Вдов, опасности он уже не представлял.

Сафонова приговорили к смерти, но играя с ним и дёргая за поводок, выжидали не только удобного случая, но и разгадки цепи вплоть до самых мелких пешек, до «внештатников» и непосредственных исполнителей ликвидации секты.

И дождались. Таковыми оказались уже нашумевшие Мусихин и новая звезда «небосвода» Особого отдела – некий Истребитель.

Игра переросла в хорошо различимую войну. Нужно было уничтожить и Секретаря и руководителя 7-го подотдела «особистов».

Сафонова попытались убрать, как только с его стороны начались боевые действия против Вдов.

За один октябрьский день он очень многого добился!

К нему направили лучшего (надо отметить, последнего) бойца-мужчину из оставшихся в живых. Энергия секты заметно таяла, кадры внезапно и стремительно стали отпадать по одной причине – смерти.

Нужна была основная операция, ответный ход, яростная и мгновенная контратака!

Многолетний опыт, техническое обеспечение, стабильное и щедрое финансирование из ЮАР, Колумбии, Кубы, Пакистана и Чечни, а главное, тесное сотрудничество и хорошие связи с верхними эшелонами власти, позволяли и позволили совершить задуманное.

Теперь от секты остались только самые совершенные, верные и непоколебимые – сами Вдовы.

Секретаря заочно списали: до его конца остались считанные дни.

Мусихин наполовину известен и обнаружен, а значит, уничтожен. Это тоже дело времени.

Истребитель! Вот кто тревожил сердца Вдов и некоторых представителей высшей иерархии страны.

Кто? Где? Откуда?

Только ответив на эти три вопроса, можно было спокойно перечеркнуть его прозвище и забыть о нём навсегда. Но это и стало первоочередной проблемой «Чёрных Вдов».

Пешка в шахматах – главная фигура! Так считала Первая, так думали и высокопоставленные персоны Кремля: премьер-министр, главы Администрации Президента, Правительства РФ и Государственной Думы, министры МВД и финансов.

Лишиться пешек в игре – трагедия. Лишить их – задача.

Это задача Вдов превратилась в трагедию Вдов.

Гонка за «Летучим голландцем», Истребителем, показала одно: это было начало конца – и секты, и терорганизации, и угрозой сподвижникам Вдов в Кремле.

Начало конца. Банально? Да нет, простая, но логически верная и великая фраза. Когда отнести её к конкретному случаю. Как в случае со Вдовами.

Как ни банально, но именно Истребитель – то ли робот, то ли призрак, а может и человек без лица, адреса и следов – являлся целью номер один.

А тем временем, пока Вдовы безуспешно пытались замести следы, найти его, и парня, который состоял на службе в 7-ом подотделе, но в Управлении о таком и не слышали, пока «чёрная десятка» теряла лучших людей и элиту силовых подразделений секты, Сапран безмятежно контролировал любое несанкционированное продвижение по Управлению СБ через ЦКО и оценивал ситуацию в здании.

За окном чёрным покрывалом нависла ночь, где-то в хороших квартирах Москвы отходили ко сну семьи, куранты Кремля отбивали десять часов, перебивая гул редеющего транспорта, а контингент служащих Главного Управления не уменьшался ни на одного человека.

Люди проверялись и перепроверялись на наличие оружия, посторонних предметов и следов, данные идентифицировались и поступали в ЦКО ГУ.

Благо технические возможности и физические способности персонала охраны позволяли сдерживать в четырёх стенах злобу, стыд, эгоизм, наглость, негодование и вместе с тем ложь, предательство и измену.

Сапран знал убийцу по досье. Он следил только за ней. Но не предпринимал никаких действий против Карельцевой, потому что ждал.

Ждал. Чего? Связи, побочных явлений, негативных эмоций, каких-либо действий с её стороны.

Ну не мог же он вот так взять и пристрелить Вторую прямо в «Управе»?! Или задушить, зарезать, отравить?! Да мало ли способов умерщвления человека?!

Ждать? Но чего? Когда Тепашин взорвётся и выкинет из Управления всех к чёртовой матери?!

Конечно, насильственная смерть Жеманина в «одиночке» явилась сверхскандальным и беспрецедентным вопиющим фактом и событием ФСБ, но всему наступает конец.

Хороший он или плохой, положительно решён, или наоборот.

«Её надо мочить!» Однозначно.

Но как? И кто?

Сапран получил сигнал полковника. Ну и что? Что дальше? Как это сделать?

Если бы спецслужбам, конкретно «семёрке» Особого, можно было действовать самостоятельно, без оглядки «наверх», то почти вся секта лежала бы в земле или витала в небесах. Но…

…Этим занимаются другие! Совершенно посторонние, но заинтересованные люди. ДРУГИЕ.

Сапран провёл запястьем по виску. По седому виску. Это в тридцать-то лет!

Он нажал клавиши компьютера. Хотел переключиться на буфет Управления, где в настоящий момент ужинали уставшие сотрудники.

И вдруг экран вспыхнул. Пропищал зуммер включения в сеть. Фон дисплея сменился на зелёный с жёлтой полосой.

– Вирус, что ли? – напрягся Сапран.

Он успел подумать, что этого ещё не хватало, но на жёлтой полосе поплыли чёрные буквы.

«Капитан Козлов, – прочитал он про себя и дёрнулся от нехорошего предчувствия, ибо это была его новая, с июля 96-го, фамилия, – оставайтесь в здании и не предпринимайте лишних телодвижений! Иначе пойдёте низом! Лучший выход из тупика вашей Судьбы – личное табельное оружие! Это последний совет. Всего хорошего Вам, Мусихин!»

– Еб. ть-копать! – вырвалось у Мусихина вслух, но на вопросительный жест коллеги – лейтенанта, сидящего через два стола правее, он отрицательно покачал головой.

Это был его последний выход на сцену.

И даже коллега не должен знать о настоящей фамилии Сапрана.

Он набрал шифр и стёр фразу с компьютера. Это не было доказательством! Это было приговором!

Сапран откинулся на спинку стула и закрыл глаза. Теперь он думал лишь об одном: всё или ещё не всё.

А в эту минуту Управление покидала первая группа перепроверенных и освобождённых из-под «служебного» ареста сотрудников – два полковника, четверо «подполов», три майора, шесть капитанов, шесть лейтенантов и один прапорщик.

По распоряжению директора ФСБ Тепашина.

И среди них значилась майор-аналитик Главного Управления Карельцева Валентина Николаевна. Вторая Вдова.

И, кажется, никто уже ничего не мог предпринять.

Краснова Анна Павловна отдала необходимые распоряжения Четвёртой, Пятой и Шестой и вернулась к составлению пояснительной записки министру МВД.

– Очкарик прочитает – охренеет! – сказала себе под нос Первая и черкнула на гладкой лощёной бумаге несколько слов.

Вскоре на домашнем ксероксе она откатала шесть экземпляров письма и взглянула на настенные часы.

Пора!

И тут раздался звонок.

– Аня, ты?

– Риточка? Ой, как давно тебя не видела! Ну, рассказывай!

Занавес театра раздвинулся. Теперь следовала конспирация.

– Еду с ним! Хочу выяснить отношения. Как думаешь? Или подождать?

– Ну, если наша Люда-Лидочка не перескачет тебя, не отобьёт парня у тебя?!

– Посмотрим!

Они долго разговаривали, точнее, болтали о делах насущных, о любви, о погоде.

Но занавес секретности был сомкнут.

Когда Первая положила трубку, в кабинете её коттеджа наступила тишина. Настольная лампа сиротливо освещала пятачок стола с бумагами. В воздухе витал аромат спелых груш из блюда на банкетном столике.

За стеной внучка включила телевизор. В это время спать детям надо, а они (телевидение) мультяшки крутят!

Анна Павловна вздохнула и хотела взглянуть на себя в зеркало, но в голову «ударила моча»: вспомнилась Надя. Одновременно затренькал телефон.

Через несколько секунд ей сообщат о гибели Седьмой и всех ребят на «Тройке».

Валентина Николаевна Карельцева, руководитель аналитического отдела ГУ ФСБ РФ и второе лицо в «десятке» Вдов, вышла напротив памятника Гоголю и подняла высокий меховой воротник.

Служебный «Икарус» поурчал и попёр дальше, развозя сотрудников Управления по домам.

Огни Москвы ничуть не согревали ни тело, ни душу, наоборот, холод (в этом году ранний) пробирал до костей.

Жирка у худощавой женщины было маловато, да и короткое пальтишко не грело, и очень быстро она стала замерзать.

Шагая по тротуару мимо небольшого парка, Вторая обратила внимание на отсутствие охраны.

Её охраны из секты!

Никого из знакомых лиц. Чужие, отрешённые, бледные и скучные.

Она почувствовала себя одинокой. И сразу же ощутила страх. Страх и смутное беспокойство. Отчего?

Нет привычных лиц Тимура и Олежки? Темно и немноголюдно? Тревога и проверки на работе? Холодный, почти равнодушный взгляд капитана Мусихина под маской Козлова? Молчание девочек?

Что-то, а может статься и всё это, наводило панику, опасность. В душе всё покрылось инеем. Но не от морозца на улицах!

Она прибавила шаг, свернула на булыжную мостовую, миновала забор из декоративных ягодных кустов и потопала на пункт связи «Киоск-7».

Зачем Вторая попросила высадить её у Гоголя, никто и не задумывался. Все офицеры в автобусе размышляли о другом: о прошедших проверках, контроле и ожидающих их семьях и женщинах.

Только она сама знала, что делает. Отсутствие охраны! Есть! Наличие слежки? Надо проверить!

Майор ФСБ выполнила несколько приёмов ухода от возможного преследования, петляя зигзагами по улицам и подворотням, выжидала, срывалась на бег. Вроде никого?!

Последний кульбит хитрого сплетения следов решила исполнить в незнакомом дворе, через неосвещённый подъезд первого попавшегося дома.

Так иногда делают агенты, уходящие от наблюдения.

Чревато, но эффектно. Куда может подеваться объект? Как сквозь землю!..

Но не для охотника, следопыта и «зверолова» суперкласса Топоркова.

Интуиция? Случай? Везение и успех?

– Вы не меня ищете, Валентина Николаевна? – раздалось за спиной эфэсбэшницы и заставило её вздрогнуть.

Надеясь на темень подъезда, грязное мутное окно третьего этажа, свой опыт и секретное оружие, Вторая медленно обернулась на голос. Молодой!

– Вы кто? Не пани…

– …Вторая Вдова, кажется?! – спросил Никита, шевельнув рукой.

Карельцева различила в серой темноте чёрный ствол.

Толстый и тупой. Страшный зрачок величиною с пуговицу.

Щёки женщины нервно задёргались.

Она опустила взгляд, пытаясь определить: как незнакомец подкрался бесшумно, как фантастически материализовался в пустом и неприметном подъезде?

Обыкновенные тёплые туфли; может, полуботы турецкого производства. На рынке такие три сотни от силы.

Но Вторая не видела специальных мягких стелек на «липах», прикреплённых на подошвах.

Да и повадок охотника не учитывала, потому как не разбиралась в этом.

А молодой Топорков слыл неплохим сибирским охотником. И бойцом-невидимкой. После Шумени и Чечни.

Карельцева была штабной крысой. Аналитиком. Человеком умственного труда. И, в первую очередь, женщиной.

Покойная Черёмуха тоже была женщиной. Прекрасной. Но по выучке, боевым способностям и выживанию, стояла намного выше Вдовы. А по званию – ниже.

Но Вторая имела хорошие данные! Самые лучшие в «десятке».

И Истребитель победил её.

– Ты тот самый? Истребитель? – шепнула она.

– Тот самый!

– Такой молоденький и…

– … Мне некогда! – перебил Вдову Никита, не упуская из поля зрения лицо и руки эфэсбэшницы, а также держа ухо востро. – Я очень устал сегодня!

– Может, я…

– У меня был продуктивный денёк! Ты третья будешь!

Сообщение киллера вконец выбило Вдову из колеи. Где-то в теле заёкало, голова заныла, а руки предательски ослабли. В коленях начались судороги.

Такого с ней, профессионалкой, доселе ещё не происходило.

– Мы договоримся, Истребитель!

– Я так не думаю! Ты читала Фирдоуси? «Ну хватит! Кровь должна пролиться!» Так, кажется!?

Вдова уже заочно умерла. Но пыталась вылезти из бездны. Последнее усилие, но пустое и бесполезное. Выставила ладонь и прищурилась. Биоэнергетический удар, которым обладают и владеют единицы в суперспецподразделениях страны, должен был помочь и сейчас. Но на его осуществление нужны секунды и даже минуты.

Их у Второй не оставалось.

И всё-таки, кроме «Молнии» в кармане и смертельной заколки, это был единственный шанс. А что делает с человеком биоэнергетический удар, известно только Вдове.

Она не успевала.

Никита, ощутив внезапную тяжесть в голове и резкую меланхолию, сумел понять хитрый приём секретного искусства.

Он опять шевельнул рукой, чуть изменив направление ствола и ПБС «ТОЗ-111с». Лоб.

И нажал спусковой.

Часть 2

Ашхабад. 11 октября 1996 г.

Тяжёлый и неуклюжий «Ил» грузно коснулся плит полосы, проскрипел всеми колёсами шасси, сдирая слой мастики, покрывающий ВПП после недавнего капремонта, и неуклюже стал разворачиваться на манёвровой площадке.

Через семь минут после полной остановки и пришвартовки борта пассажиров начали выпускать.

Никита выглянул из чрева аэробуса вслед за миловидной светловолосой дамочкой, вдохнул свежий воздух в лёгкие, и… чуть не поперхнулся.

Горячее, раскалённое, лишённое кислорода дыхание Туркмении опалило Топоркова, как паяльная лампа сосульку.

Да-а, это была не Москва и даже не «Ебург»!

Ашхабад!

Впервые в жизни Топорков ступил на землю Средней Азии и ощутил духоту здешнего климата.

Разве можно передать те чувства, которые испытывает эскимос, оказавшийся в Африке, или негр, очутившийся где-нибудь на Ямале?!

Вертя головой во все стороны и дыша через раз, Никита находился под большим впечатлением. И хотя аэродром Ашхабада – не вся Туркмения, Туркменистан, но парень начал осознавать, куда его доставила огромадная махина.

Его и всех пассажиров самолёта перевезли к зданию аэровокзала и направили в широкие стеклянные двери для тщательных проверок таможни.

Парень успел оглянуться на аэродром с двумя десятками огромных лайнеров, на переливающееся марево воздуха, стоящее над ВПП и окрестностью аэропорта, устремил прищуренный взор на солнце, низко висящее над Туркменией, и, влекомый толпой прилетевших, нырнул внутрь высокого международного вокзала.

Его не встречали здесь, хотя было кому. Его не сопровождали, несмотря на важность задания и операции. За ним не следили, не зная о его приезде и намерениях.

И пускай аэровокзал главного города в маленькой пустынной стране кишел озлоблёнными, враждебно настроенными людьми аморального поведения.

ЕГО не засекли, не покалечили и не замочили. Тем более, не взяли.

Он прибыл сюда тайком, инкогнито и, предполагалось, ненадолго.

Он прилетел безоружным и абсолютно чистым. Ни «клопов», «жучков» и «глазков», ни зондов и всякой «радиопыли», ни шифров, записок или письменных кодов!

Всё, что ему могло понадобиться в предстоящем «деле», ему должны были дать здесь агенты СБ, а самую подробную информацию он мог заполучить от «внештатника» Особого отдела «Эфы».

Никита прибыл чистейшим, следовательно, скоро и без проблем прошёл таможенный контроль и очутился на широкой округлой площади, покрытой песком и потрескавшимся асфальтом, который обычно летом сильно плавился.

Около сотни автомобилей сгрудились на асфальтовом пустыре. Большей частью легковые: такси, частники, встречающие. Несколько автобусов и грузовиков.

К парню кинулись сразу шестеро «водил», но Топорков вежливо отказался от их услуг и потопал с единственной спортивной сумкой к окраине площади.

Облюбовав внимательным взглядом из-под ладони старую обшарпанную и отшлифованную песком, камнями и ещё бог весть чем «двойку», Топорков шагнул к унылому скучающему старику.

Смуглый, изборождённый глубокими морщинами и покрытый россыпью пигментных пятен аксакал, не веря старым глазам, вскочил с асфальта из тени машины и спросил только одно:

– Куда пожалуете?

– В город, на улицу Ленина, старик! – громко сказал Никита, догадываясь о глухоте аксакала.

– Я хорошо слышу! Пятьдесят тысяч рублями, сынок, – сказал дед, проведя сухой рукой по короткой седой острой бородке, – если в манатах, то…

– …Хорошо, старик! В рублях, договорились!

Они сели в «Жигули», с трудом открыв дверцы, и медленно тронулись с места.

Ехали очень долго. Старый частник не превышал пятидесяти километров в час, постоянно забывал включать поворотники и с душераздирающем хрустом в коробке передач переключал скорость.

Старик чесался и сопел. Его кряхтение осточертело Никите, но парень молчал.

Он не оборачивался назад, не пытался выяснить наличие слежки по зеркалу, треснувшему посередине, не давал команды древнему водителю на манёвры и отрыв.

Ехали молча и медленно. Так тихо и скучно было в салоне, что невольно перед глазами парня поплыли воспоминания недельной давности…

Ночью Топорков умудрился довести суточную работу до конца. С частником вывез баллон азотной кислоты из сторожки рыжего парня. Обоим хорошо заплатил из кошелька покойного Бани и доставил ёмкость в один из дворов центра Москвы.

Отправив водителя восвояси, Никита уложил баллон между двумя крайними гаражами. Прикрыл толью, поправил сетку ограждения и на всех парах помчал к проезжей части.

Вскоре такси доставило его до гостиницы, и там Топорков смог сбросить с себя только туфли. Затем повалился на кровать и, задавленный невероятной усталостью, накопившейся за день, уснул мёртвым сном.

Где-то под утро встал, как зомби, прошагал в туалет, слил всё из переполненного мочевого пузыря и снова бухнулся в постель.

Окончательно и крайне разрушенным парень проснулся аж в полпервого…

…Утренним октябрьским рейсом Секретарь отбыл с деловой поездкой в Европу.

Его второй переводчицей являлась Рита Зимина, тридцать девять лет, образование МГУ и спецкурсы «ЕШКО», стаж работы с переводами около пятнадцати лет.

Английский, немецкий, французский и испанский. Симпатичная строгая и деловая женщина с греческим профилем лица и родинкой над губой. Настоящей и красивой. Даже сексуальной.

А в Брюсселе делегацию Совета Безопасности Российской Федерации ждала Лида Овсеева – туристка, «челночница» и спортсменка.

Двукратная серебряная чемпионка Зимних Олимпийских Игр по биатлону. Бывшая.

Коммерческий директор столичного турагентства «Глобус». Настоящая. И к тому же «делаварка» Охотного ряда, «челночница», торгующая бытовыми кухонными приборами и телеаппаратурой в Москве и Санкт-Петербурге.

И сейчас Овсеева прибыла в Брюссель, чтобы отдохнуть по блатной путёвке недельку и закупить кое-какую аудиовидеосистему по заказу. Но истинным назначением её присутствия в столице Бельгии являлось другое: ликвидация Секретаря.

Потому как Риту в секте терорганизации «Чёрные Вдовы» называли Восьмой, а Лиду Овсееву – Шестой.

И если сам Секретарь знал об этом лишь частично, то Топорков Никита разузнал о них и о подготовке убийства всё!

Из секретных документов, и от Лешего на «Тройке». Когда пытал того.

Когда человеку ломаешь кости и суставы, простреливаешь по несколько раз каждую конечность – это неприятно. Больно. А ещё эффектно и полезно. Как в данном случае для Секретаря и, Никита надеялся и верил, для Отчизны в целом.

Нет, Топорков не стремился уничтожить всех Вдов сам, своими руками. Достать их и пришлёпнуть в короткий срок он бы не смог.

И в Европу ехать, охранять и предотвращать нападение на Секретаря он был не в состоянии. Да и желания такого не существовало.

У Никиты было много друзей: преданных, дорогих и надёжных. И где-то там в Европе сейчас шастал и добывал себе на пропитание хлеб насущный Филин.

Карпов Серёга. Офицер, боец и профи.

Они обещали друг другу помогать. И его помощь нужна была сейчас и именно там, за тысячи километров от Родины.

Никита не сомневался, что Сергей справится с предложенной работой на «отлично»: парень очень хорошо знал бывшего эфэсбэшника и воина. Главное заключалось в том, чтобы информация достигла его и при этом вовремя.

«Он сделает ЭТО! Он выполнит ВСЁ! Как надо. И обязательно выживет! Иначе не может быть и речи! И они очень скоро удивятся, сразу после завершения операции, сразу после окончания Охоты!» – так думал Топорков. Он знал это.

Послав чёткую зашифрованную и полную информацию Филину через СРТПУ «Б. Джонс», Никита позволил себе немного расслабиться.

Два дня он кутил и отдыхал, разбрасывая деньги налево и направо. Но толстый портмоне отдавшего концы Бани тоже не вечен. В понедельник киллер из Шумени с грустью обнаружил пустой кошелёк и карманы. Ладно хоть гостиница была оплачена вперёд.

«Нужны «бабки»! И много!» – мелькнуло в горячей башке уже в который раз, и вдруг пришла идея. Никита спохватился и уцепился за смутную мысль всеми клешнями.

– В конце концов, Москва не пуп земли, а Шумень не хуже столицы! – сказал вслух Истребитель и приступил к осуществлению задуманного.

Секретарь Совета Безопасности России со свитой посетил Бонн, Цюрих, Женеву, и с дружественным визитом прибыл в Брюссель.

Старинный город Европы встретил генерала туманом, кратковременными дождями, сыростью и прохладой.

Оказывается, и Европе плохая погода не чужда.

Вдовы, не откладывая дело в долгий ящик, решительно приступили к осуществлению плана покушения.

Бывшая биатлонистка, по бельгийскому паспорту и под эгидой коммерческой поездки, приобрела необходимую одежду, косметику, грим и оружие (последнее через агента, состоящего на службе у русской бригады «Нарциссы», контролирующей Северо-Западный регион Европы). Выполнила и прошла маскировку, контрольные проверки и конспирацию.

И, как считала сама, появилась в центре столицы чистой и подготовленной к операции.

Её не то что контролировали, а, лучше сказать, охраняли. Бельгийский агент Вдов и бывший сотрудник СВР, работающий на «Нарциссов». Обоим в опыте и профессионализме было не занимать – первоклассные ребята!

И вот эта троица теперь ждала Секретаря на улице Жана Боденберга, через которую, по словам Восьмой, вот-вот должен будет проехать эскорт объекта ликвидации.

Филин, получив на пульт донесение и просьбу Никиты Топоркова, незамедлительно приступил к построению плана по пресечению ликвидации Секретаря.

Честно говоря, к самому «важняку» Безопасности Карпов Сергей не питал чувств нежности, благодарности или дружбы. Не то, чтобы уважал и почитал, просто надеялся и верил в этого генерала. Естественно, в сопоставлении с интересами Родины.

Но просьба Истребителя?!

Парню нужно помочь! Любой ценой! Для него или для кого бы то ни было. И опять же – для Отчизны!

План созрел быстро, и Клод Манен (по новому паспорту) начал его водворять в жизнь.

Генерал сидел на мягком кожаном диване, глубоко утопая в нём, и хмуро созерцал мрачные лица.

В народе говорят, у него это постоянная мимика. Дежурная. Или врождённо-наследственная.

Сильные руки спокойно лежали на бёдрах, ступни ног покоились в осенних французских туфлях и были широко расставлены на полу автомобиля, носками чуть врозь.

Чёрный длинный плащ на синтепоне был застёгнут на все пуговицы, и лёгкого итальянского бронежилета под ним поэтому никто не видел.

Чёрная тёплая кепка лежала рядом. Между ним и начальником охраны. Не из ГУО РФ, а из личной, надёжной и постоянной.

Напротив, в таком же широком кресле, сидели первая переводчица, секретарь-референт и сотрудник из СБ «Брюссель Гросс».

Последний, тщательно проверенный и верный человек бельгийских друзей Секретаря, что-то непрерывно шептал в радиотелефон.

Остальные в бронированном «БМВ» были свои.

Секретарь поёрзал ягодицами, унимая щекотку, и глухо кашлянул. Начальник охраны посмотрел на шефа и снова уставился в окно. Приближалось время «Ч».

Филин заметил прикрытие киллера буквально в первые часы слежки. Острым тренированным взглядом выцепил мужчину в сером плаще. Изменил позицию, исчез, появился в другом месте. Но «плащ» уже не упускал из виду.

Затем ждал. С самого утра караулил караван Секретаря, зорким оком фотографируя объекты наблюдения.

В поле зрения попал ещё один.

Проверка.

Пропал, снова материализовался.

Точно, ещё человек! В тёплой спортивной куртке «Чикаго Булс», плотных брюках из английского сукна и высоких кроссовках. На голове бейсболка.

В руках ничего нет! Вероятно, на теле.

Как и у Филина! Оружие дальнего радиуса действия, как и хороших приборов, он не нашёл и не имел, как тогда в России. Поэтому при себе был только «Вальтер» 9-миллиметровый, добытый уже здесь, в Европе, у польского сутенёра. Да внушительный штык-нож от немецкого карабина, приобретённый на «барахолке» в той же Польше.

И всё, не считая всяких заточек, верёвок, игл и шариков-подшипников, так иногда пригодных в обороне и нападении, а в умелых руках, при отсутствии иного вооружения, очень действенных и полезных.

Ничего другого Филин позволить себе не смог, и сейчас торопливо толкал острый стержень, запихивая в манжет рукава.

– Должен быть кто-то ещё! – вслух шепнул бывший эфэсбэшник и снова стал менять исходную. В целях страховки и конспирации.

И он увидел истинного убийцу. Совершенно случайно. Мельком.

Вгляделся. Запомнил ориентир, приметы и покинул позицию опять.

Как снайпер высокого класса. Коим Карпов Сергей являлся тоже.

Вот он, киллер! Точнее, она!

Филин вынул блокнот, шариковую ручку, сделал вид, что рисует или записывает номера домов и в открытую шагнул на булыжную мостовую, вертя головой и осматривая верхние этажи жилых домов.

– Это Лев. Шестая, хвост – не хвост, но проверить надо! Мужик в пальто по улице бродит. Я мигом!

– Осторожно Лёва! Действуй сам. Борис мне нужен. Спасибо!

Лида Овсеева мило улыбнулась цветочнице и засеменила по тротуару вдоль лотков.

Филин усмехнулся, завидев краем глаза её телодвижения. С явно атлетической фигуркой так вилять и шагать!.. Показуха!

Медлить нельзя!

В любую минуту мог проехать Секретарь, а троицу нужно ликвидировать любой ценой.

Филин поправил полы пальто и, якобы рассмотрев нужный подъезд с цифрой 28 под козырьком крыльца, зашёл в него.

Разведчик юркнул за ним через пятнадцать секунд.

Кортеж Секретаря приближался к роковой улице. Ребята из СБ и охраны генерала двигались параллельно трём автомобилям эскорта, но невидимо: сверху, с боков, сзади и спереди.

Бельгийская «БГ» давала зелёный свет на всех перекрёстках, но без сигналки и прочего афиширования. Просто «Мерседес» без каких-либо опознавательных знаков вилял по многочисленным узким улочкам города, пугая скоростью и всем своим видом прохожих, запоминая подозрительные машины, избегая просторных многолюдных мест.

Вслед за ним мчался кортеж из «мерина», затем две «бэхи», совершенно одинаковых и непроницаемых для оптики, невооружённых взглядов и пуль.

Замыкал шествие «Мерс» личной охраны генерала.

Где-то в ста метрах вверху, в плотном тумане, шелестел лопастями бесполезный в такую погоду вертолёт типа «Робинсон» Службы Безопасности «Брюссель Гросс», а по крышам и чердакам метался двойной специальный оптивзгляд, выявляя снайперов и прочих враждебно настроенных стрелков.

Но всё это может и не помочь, если операция «Ч» задумана и подготовлена. Тем более когда о нападении не знаешь.

Знал Филин. И торопился.

Неприметный с виду, среднего телосложения, простолицый и вроде бы невозмутимый, как и большинство разведчиков из СВР или ГРУ, мужчина напрягся и приготовил оружие: спецпатрон, «ПММ» и «Стерлинг Мк-7».

Прислушался, пригляделся.

Тёмный подъезд на двенадцать квартир, крутые ступеньки, искусственные цветы и приятный аромат освежителя воздуха.

Тишина. Вверху мяукнула кошка. Или кот. Или человек!

Разведчик поплыл вдоль стен, ушные раковины всасывали любой шорох и звук, словно уши зверька.

Эскорт стал поворачивать на Фило-проспект, перпендикулярный роковой улице.

– Лев, это Шестая! Какая ситуация?

– Шестая, это Лев! Меня не вызывать. Молчание в эфире. Сам выйду! И справлюсь сам! Конец связи.

Шестая миновала лоток с бижутерией и поднесла ладонь к виску, будто поправляя локон хорошенькой причёски. На самом деле включилась в связь с агентом в дутой спортивной куртке.

– Что у Восьмой? Говори, Боря.

– Восьмая молчит. Ноль на палочке!

– Не до шуток, Борис! Жди сигнала и будь начеку. Смотри за моей спиной и за маркетом. Что-то там не то! Конец.

Лида Овсеева потрогала на ощупь запонку, перебрала в пальцах заколки и брошь, усыпанную искусственными гранатами кровавого цвета, и что-то спросила у лоточницы. Та приятельски закивала и улыбнулась.

Заколка как заколка. Словно из цыганского тайника. То ли дело у неё, у Шестой! Смертельная.

Кортеж Секретаря на постоянной скорости приближался к перекрёстку.

Разведчик Леонид Вавилов, спец СВР и силовик русской бригады в Брюсселе «Нарциссы», окончательно убедился в своих предположениях: мужик в кремовом пальто и с блокнотом в руках опасен.

Контрразведчик Сергей Карпов почувствовал хвост. И тоже опасный.

Он вынул холодной белой рукой кусочек лезвия, а другой слегка подёргал. Так, чтобы из манжеты рукава показался наконечник заточки. Простая отвёртка, доведённая шлифованием до состояния шила. Очень острого.

Стрелять нельзя, поэтому действовать можно только ударно-холодным оружием. «Ничего! В руках профи и носовой платок – смертельное оружие!» – повторил про себя любимую фразу Филин и приступил к выполнению первого пункта операции.

Негромко стукнул ногой по перилам, топнул пару раз, зашуршал подошвами, снова постучал по стене, крякнул, запыхтел и грузно бухнулся спиной в жестяную перегородку этажей.

Опять потопал, застонал.

Имитация тихой короткой схватки, драки, удалась на славу.

Улёгся на пол, удобно для себя, но в то же время с виду – неестественно.

Будто замочили его и бросили на произвол. А сами убежали.

Простой, глупый и буквально всего на грамм хитрый приём!

С ожиданием контрольного выстрела в череп или полным уходом противника.

Но спец СВР «Лев» Вавилов клюнул на подвох. Повёлся.

Стрелять в труп грешно, да и чревато. Да ещё неизвестно, кто за покойником стоит!

Это первое, что пришло в голову разведчику. Мысли, которые ему шарахнули в следующие секунды, были рваные и беспорядочные.

Филин про себя сосчитал до пяти и начал.

Без резких движений, без вскакивания и крика. Махнул правой рукой. Метко, а главное, неожиданно пущенная заточка до рукоятки вошла в жилистое тело Вавилова, как в масло.

И вот теперь, после этого, Филин дёрнулся в сторону. И вовремя. Разведчик, скорее от боли в левом боку, чем от реакции, выстрелил в противника. Промахнулся, но пуля разорвала рукав пальто на плече.

Повёл стволом «ПММ» на тело врага, прыгнувшего в жёстком приёме каратэ. Куда на этот раз угодила пуля, Вавилов не узнал: рифлёная подошва сильно ударила в плечо.

Оба покатились по ступенькам. В руке ещё живого и в сознании разведчика вяло шевельнулся пистолет, а в раненой кисти контрразведчика появилось лезвие от «Брауна».

Автомобильный конвой с Секретарём свернул на улицу Жана Боденберга.

Шестая, тряся в воздухе деньгами и неся какую-то чепуху в адрес лоточницы, внутренне сжалась.

От еле слышного хлопка в подъезде, от сумасшедшей мысли, от сигнала Бориса, извещающего о показавшейся цели «Ч».

В соседнем лотке, с маленькими нэцке и миниатюрными художественными картинами, в боевом снаряжённом состоянии покоился «АРПГ».

Дамская сумочка на плече, брошенная умелой рукой, могла бы отправить к праотцам грузовик вместе с шофёром. Не говоря уже о легковом транспорте!

– Боря, готовность! Валим оба БМВ. Ни пуха!

– Понял, Шестая! Работаем.

Филин полоснул лезвием безопасной бритвы в опасной области шеи. Тотчас горло Вавилова окрасилось в багровый цвет, но в сумерках подъезда колориты и тона не очень-то были видны.

Агонизирующее тело разведчика упало на площадку, выложенную полированной плиткой, и скрючилось. Рука в последнем рывке обнажила ствол «Стерлинга», но Карпов, вставший уже на ноги, метнулся в сторону и припечатал каблуком в висок Вавилова.

И только затем ринулся вниз, сунув простреленную руку в широкий карман запачканного пальто.

«Мерседес» бельгийской СБ проскрипел колёсами возле молодой мамы с ребёнком и помчал дальше. Три пары глаз тренированным взором прочёсывали двери, людей, лотки и частично окна домов.

«Мерс» без номеров прогнал мимо тёмного подъезда.

Агент «Чёрных Вдов» Борис Мавлютов снял с предохранителей тяжёлые противотанковые гранаты и зашагал по тротуару.

Приближался час «Ч».

Шестая медленно направилась к лотку с угрюмой пожилой торговкой.

Автомобили Секретаря неумолимо подъезжали к своему возможному концу.

И здесь выпал из подъезда Филин. Карпов Сергей. СПЕЦНАЗ ФСБ. Кавказ. Медали. Ранения. Суперпрофессионал.

Секунда – огляделся. Вторая – принятие решения. Третья – бросок.

Как подбитый, но ещё живой молодой лось, Сергей кинулся бежать по тротуару в направлении к мирно (якобы) шагающему Мавлютову Борису.

Движение мужчины по улице сразу засекли во втором «Мерседесе». Но эскорт ещё не тормозил. Шёл напрямик вперёд.

Агент Вдов неожиданно изумился и глубже упрятал руки с металлическими бутылками «ПГ-8» в карманы плаща. Напрягся. Ведь неизвестный мчался прямо на него… или параллельно. Чёрт его знает! Через несколько секунд всё станет ясно.

На него? На НЕГО!!!

«Вот су…!» – крикнул Борис, почему-то поворачивая лицо к Шестой, а не к уже явно нападающему противнику.

Филин настиг обескураженного врага прямо на тротуаре, напротив пластиковой двери подъезда дома номер 21.

Мелькнула игла, щелчок, и сильный боевой удар ногой отправил агента Вдов в чрево подъезда.

Дверь брякнула пружиной, поглотив за собой тело бедняги.

То, что он уже не встанет, Филин не сомневался. Укол в уязвимое место и сокрушающий удар в селезёнку не оставляют шансов на скорое противодействие. Да и на выздоровление.

Но подумать об этом было некогда. Карпов пулей бросился через дорогу к женщине в короткой дорогой куртке из новозеландской кожи.

Кортеж Секретаря замедлил ход. В эфир полетели матерные приказы. Из машин стали выскакивать крепкие и надёжные парни. Охрана!

В тот момент, когда Шестая развернулась с армейским ручным противотанковым гранатомётом в направлении проезжей части улицы Жана Боденберга, а Филин, судорожно выхватывая из кармана пальто «Вальтер», подбегал к ней, окрестности квартала огласил сильный двойной взрыв.

Красивая дверь вылетела вместе с косяком и прилегающими булыжниками, а за ними из разрушающегося подъезда вырвался сноп огня, дыма, штукатурки и плоти. Человеческой плоти!

Не удержал бедняга предохранительных скоб. И отправился прямиком в ад.

Все, кто находился на улице, присели, шарахнулись в стороны, испуганно заголосили и повалили прочь.

Но не Филин! Но не Лида Овсеева!

В доли секунды осознав провал операции и происходящие события, не успевая прицелиться и выстрелить из гранатомёта, Шестая ринулась в смертельный поединок.

Брошенный прямо в лицо ствол семикилограммовой «пушки» разбил Филину нос и губу. И на секунду задержал его. А это почти поражение!

Ну не успел увернуться, да и ситуация!

Вдова выстрелила из «Молнии» и сделала блок руками.

Филина не отнесло ударной волной летящего в грудь заряда. Наоборот, он по инерции прыжка сбил Шестую с ног и подмял под себя.

Удар, ещё удар. Заколка в её руке. Блок. «Ах, царапнула, стерва!» Удар, выстрел.

Сумочка с миной большой мощности мягко легла на тротуар.

Так их и застали: два тела в смертельных объятиях, женская серая сумка, «АРПГ», пистолет «Вальтер» без одного патрона, и маленькая дорогая заколка. С контактным ядом в канале иглы.

«БМВ» Секретаря резко развернулся и, взревев движком, умчал в молочный туман улицы.

Гудели сигналки, кричали люди, урчали машины. Метался по тротуарам Жана Боденберга народ.

И медленно рассеивался над кварталами туман. Чтобы к вечеру снова приползти сюда же, на тихие улочки Брюсселя.

На следующий день, второй по счёту пребывания Секретаря в Бельгии, Восьмую Вдову, Риту Зимину, насмерть сбила в центре столицы автомашина. Марки «Рено», без номеров, с двумя или тремя мужчинами внутри. Так описали свидетели.

Москва. 6 октября 1996 г.

В день возвращения Секретаря Совета Безопасности Российской Федерации из деловой поездки в Европу, Никита Топорков приступил к осуществлению очередной ликвидации.

На этот раз жертвой сериального киллера должна была стать Пятая Вдова, певица Алексеевна. Точнее сказать, предметом нападения, так как в летальном исходе операции парень не был уверен. Но, как сказал полковник Сафонов, ИХ нужно выбить из строя, изолировать от общества и Секретаря любым путём.

Некстати возникла необходимость в деньгах. Только для получения нужной суммы и удачного окончания операции вчера вечером Истребитель решился на отчаянный шаг.

Это было опасно. Но Топорков не боялся опасности. Он часто шёл к ней, шёл через неё. Слушал только свой внутренний голос, который, в отличие от анекдотного про ковбоя, слыл надёжным и правдивым.

И на этот раз провидение подсказало Никите правильный выход.

Прихватив один из «жучков», «made in» одном из НИИ УКГБ Москвы, парень, абсолютно безоружный (не считая трофейной заколки покойной Вдовы номер два) отправился на рынок в Марьину рощу.

Мужиков, торгующих радиоэлектродеталями, было семь человек. Никита полчаса тусовался между рядами продавцов-частников, изучая поведение и манеры торговцев, затем отобрал внимательным оком двух из них и приступил к деловым разговорам.

Один из двоих, отобранных парнем, выслушал молодого человека и что-то промямлил нечленораздельное, засомневался, пожал плечами и испуганно оглянулся.

– Не хочешь, как хочешь! – буркнул Топорков и исчез в толпе.

Через четверть часа он снова появился, но уже зацепил другого из отмеченных интуицией.

– Слышь, мужик! Дело есть. Купишь одну хохоряшку?..

Продавец транзисторов, релюшек и диодов, батареек и микросхем лукаво усмехнулся и жестом пригласил кого-то из толпы.

К нему приблизился паренёк лет двадцати, в куртке из замши и в тёплых спортивных штанах.

– Чего, Вась?

– Вот парень с предложением подъехал! Переговорите… только там, в сторонке.

– О’кей, Васёк!

Никита с парнем отошли метров на десять. Рассмотрели товар, обговорили первоначальную стоимость «жучка».

То, что предложил Никита, очень понравилось незнакомцу. Потому что красная цена подслушивающему устройству этой марки была двадцать тысяч долларов, а хозяин просил пятнадцать.

– О’кей, замётано! Если не шутишь, конечно?! – сказал парень в замше. – Лажи никакой?

– Стопудово! – откликнулся чисто по-сибирски Топорков. – Только и ты без приколов!

– Да ладно! – бросил тот и достал радиотелефон. – Бак, тут товар есть! Клёвый! И сверху прилично. Что? Да нет, наверное. Ну, тащитесь сюда, на базар! Да. Пятнашка зеленью. Да. Ну, не знаю! Жду.

Он отключил связь и пристально, смело, не мигая, посмотрел в глаза Топоркову.

– Не сбросишь?

– Куда ещё ниже-то! Его и так штук за двадцать-двадцать пять загнать можно!

– Ладно! Сейчас ребята приедут, бабки привезут! Да ещё раз позырят «жучару». Может, чтоб не засекли, встретимся на соседней улице, или…

– …Да нет, здесь нормально! – перебил покупателя Никита. – Ты вот что, земляк! Не суйте мне куклу или туфту всякую! Не обижайся, братан, но дело стоит свеч, а мне капуста позарез нужна! И цацкаться не надо! Я не пугаю, упаси Боже! Просто, напомнил о торговых правах и правилах.

Он высунул из кармана удостоверение КГБ (фальшивое, конечно!) и, как бы невзначай потрогал ладонью левую грудину, будто там покоился пистолет. Но тот, видно, ничуть не испугался, только стал более угрюмым.

– О’кей, парень! Тебя как звать-величать?

– Зови Сашей! А так-то меня не зовут!

– Сам приходишь?! – продолжил незнакомец и немного побледнел, затем снова достал телефон и набрал номер. – Бак? Это я. Давай без лажи! Нет. Ну, несерьёзно, но… Нет, сказал! Вези капусту и скажи Гире, чтоб отчаливал. Итак всё ништяк! Давай.

Через полчаса красная «девятка» привезла и высадила двух верзил с газетными свёртками в руках.

Никита догадался: в одном оружие, в другом валюта.

Они, тщательно оглядываясь, пружинистой напряжённой походкой направились к парочке возле ларька «Пиво».

Топорков сжался, расслабился. Мозг забурлил, но рука, готовая к смертельному удару, осталась твёрдой и холодной.

– Здорово, земляк! Москвич? – сказал один из них, атлет в «коже».

– Давай к делу! Вот товар, – пояснил Никита, показывая «жучок». – Пятнадцать.

– Сбросишь штуку?

– Нет. Последняя цена. Бери.

Топорков на миг взглянул в сторону двух других – парня в замше и амбала в спортивном пуховике.

Те стояли на «стрёме» и вертели башками.

– Дай посмотреть!

– И ты тоже дай потрогать!

Они обменялись. Никита развернул газету и стал щупать две пачки купюр по 100 и 50 «баксов». Здоровяк в кожаной куртке вертел в толстых пальцах «жучок» размерами с четверть спичечного коробка.

– Беру, – сообщил громила по прозвищу «Бак», – только если это фуфло какое, или «утка»…

– …Вы меня из под земли вытащите! – закончил Топорков, не отрываясь от американских банкнот.

– Ага! Точно!

– Я знаю, земляк!

Никита помусолил языком некоторые из купюр, порастягивал, покомкал и, убедившись в естественности долларов, согласно кивнул.

На том и расстались. И больше друг друга никогда не видели.

А на следующий день Истребитель пошёл в бой.

Загримировался, вставил эластичные синтезаторы-звукоимитаторы, подобрал одноразовую одежду, отложил в сторону ненужное оружие, а необходимое навесил на себя или запрятал в хозяйственную сумку.

Гостиницу покинул в полдесятого, в полдвенадцатого договорился за тысячу «баксов» с одним из частников в Солнцево насчёт старой бежевой «Волги». На два дня. Тот заметил: мол, плати столько же, я тебе её продам. И правда, «ГАЗ-24» выглядел уж слишком дёшево и жалко.

– Может и куплю! – сказал Никита и уехал на незнакомой «Волге» в микрорайоны.

Пообедал, затем съездил к импровизированному тайнику около гаражей во дворе жилого дома, с двумя бичами загрузил в багажник кислоту и отправился на знакомую Маломосковскую.

В сером неприметном здании проектного строительно-ремонтного управления садоводческих обществ закончился обед.

Но половины работников на месте ещё не было. И парень сразу приступил к следующему пункту операции.

Накинул тонкий ширпотребовский плащ. Натянул серые югославские туфли, кепку и, прихватив чёрную папку для деловых бумаг, зашагал внутрь учреждения.

Фиктивную допотопную проходную с дряхлым вахтёром-пенсионером миновал беспрепятственно, быстро нашёл нужный кабинет и без промедлений устремился туда.

Проектно-строительный отдел с/о «Вишнёвое» находился в более приподнятом настроении, чем смежные. И это объяснимо.

Платили им лучше, так как спонсоры были влиятельные и богатые. И заказов приходило поболее, следовательно, работа не стояла на месте.

Помещение в пятьдесят квадратных метров отливало белизной и чистотой мебели, стен, полов и потолков.

Видно было с первого взгляда, что окна моют где-то раз в две недели, полы – пару раз в день, а воздух в кабинетах и ухоженные цветы говорили о преимущественном числе женщин среди работников.

И то хорошо!

– Здравствуйте! С кем можно переговорить о проекте коттеджа в Вишнёвом?

Ему показали на женщину сорока лет с пышной грудью и такой же шевелюрой. Он прошёл в её кабинет и закрыл дверь, чтоб воркование работниц и стук «Ятрани» не мешал разговору.

Да и посторонних глаз не нужно.

– Добрый день! Я представитель одного политического деятеля, – Никита показал фото и подпись спикера парламента России, – который хотел бы через ВАС построить в Вишнёвом хороший коттедж на гектар!

Дальше состоялись интересный деловой разговор, знакомство и чаепитие. От кофе Никита отказался: не любил его.

По тому, как разгорелись у начальницы отдела глаза и заёрзали груди от частого дыхания, как засуетилась она перед лжесекретарём известного в стране человека, Топорков понял: «загруз» удался. Она выложит ему всё, что потребуется.

Постепенно они перешли на коньячок с шоколадом фабрики «Россия», развернули планшеты, карты, схемы и на компьютере набрали предварительную смету-черновик. Даже это!

Разрумянившаяся пышнотелая начальница поведала Никите о самых престижных и влиятельных коттеджах в садоводческом обществе, по секрету выдала некоторые имена артистов эстрады, кино и политических деятелей средней руки.

Назвала и нужную Топоркову фамилию. Это и была Пятая Вдова.

Никита взглянул на часы и поторопил разомлевшую от счастья выгодной сделки женщину.

– Меня интересует ещё вот что, Эльвира Карловна! – сказал Топорков, делая записи в блокноте. – Для НЕГО очень важна бесперебойная и долговечная подача воды и тепла, а также канализация и очистные сооружения! Вы бы могли вкратце обрисовать схему и принцип работы…

– …Да-да, конечно! Володя, вы не торопитесь? – подхватила мысль парня начальница. – Нет! Хорошо! Я сейчас позову главного инженера, он покажет и подробно всё объяснит по «трубам»!

Она вызвала свою правую руку в кабинет. Сидящий без работы главный инженер аж подскочил, и стремглав кинулся к шефу.

– Возьми схемы и карты по тепловодоснабжению и канализации, скажи Вале, что мы заняты, и дуй сюда!

Сказано – сделано!

В течение следующих двадцати минут троица оживлённо беседовала, скача по столам и стульям, изучала схемы и на ходу швыркала нескончаемый байховый чай.

Пока Эльвира Карловна лихорадочно читала лекцию на тему защиты природы, экологии и технических новшеств их отдела, главный инженер тыкал обгрызенным жёлтым пальцем в линии и рисунки на схемах, наперебой с шефом объясняя знаки, интервалы и принцип действия основных узлов, Никита запоминал, думал, расставлял в уме и прикидывал.

И постепенно выудил из схем и людей необходимую информацию.

Мило попрощавшись и оставив реквизиты спикера, пообещав назавтра позвонить в отдел, Топорков покинул управление и, записывая кое-что в блокноте, сел в машину.

Через пять минут он умчался в сторону проспекта Мира.

В этот тёплый октябрьский денёк во Внуково-2 совершил посадку «Ту-134», выполнявший специальный чартерный рейс Брюссель-Бонн-Москва.

В столицу вернулся целым и невредимым Секретарь Совета Безопасности.

В набросках предварительного плана его дальнейшей работы значилось: встречи с премьером, и только затем с Президентом, закрытое совещание с директором спецслужб и некоторыми министрами, доклад о поездке на конференции ВПК, пресс-конференция и решение кое-каких личных вопросов.

К последним относились обязательные встречи и разговоры с Моржаковым и полковником Сафоновым, лежащим в больнице ФСБ.

И ещё раздумывал, стоит ли распространяться по поводу покушения на него в Брюсселе. Надо ли это знать всем?

Большой и заплывший Президент не смог принять ни Секретаря СБ, ни министра МВД, ни присутствовать на совещании «Шести», проводимом по последним чеченским событиям и сибирским забастовкам.

Сплавив всё на премьер-министра, он удалился в Барвиху, попросив временно изолировать его от журналистов и депутатов.

Взрыва общественности не последовало, но в народе поползли слухи о предсмертном состоянии Первого, предстоящей операции на сердце и скором перевороте.

Рьяно за это уцепились КПРФ, лидер ЛДПР, генерал Моржаков и толпы журналистов – «акул пера».

Сразу курс доллара повысился на несколько пунктов, восстанавливающееся финансирование многих бюджетных организаций и предприятий прекратилось, что вызвало массу забастовок и стачек по стране.

Недовольство людей росло. Линия жизненного тонуса поползла вниз, к критической отметке.

Впрочем, Президенту сейчас было не до этого!

Ему становилось хуже и хуже, и только старания лучших врачей и постоянные уколы спасали его жизнь и тянули время «Ч». Оттягивали.

«Чёрные Вдовы», понеся большие потери, воспользовались моментом и ринулись в «верха».

Первая вручила доносы всем ферзям Кремля.

Ровный голубоватый ароматизированный листок бумаги, испещрённый чёткими печатными строчками, лёг на стол премьеру за два часа до совещания в Правительстве.

Другой такой же (не копия, а оригинал) получил лично в руки министр МВД в тот момент, когда как раз выражался нецензурными словами в адрес Секретаря СовБеза.

Третий всучили пресс-секретарю Президента Игорю Стржижебскому после очередного выступления на конференции, о чём он незамедлительно решил сообщить Первому.

Ещё один подсунули в бумаги супруги Президента, да так, что никто и не заметил, пока она сама не открыла папку.

Пятый листочек оказался на большом овальном полированном до блеска столе из испанского дерева. За несколько минут до прибытия в Аудиенц-зал команды «Шести».

И последний очутился в руках Председателя Государственной Думы в тот миг, когда шло очередное заседание.

Копии компроматов были разосланы в Останкино и крупные популярные редакции всемирно известных газет и журналов.

Реакции всех получивших доносы людей явились одинаковыми, вызвав негодование и даже злость.

Вся информация, причём приукрашенная и дополненная, потекла в Барвиху, прямиком и косвенно к Президенту.

У того случился инфаркт, после которого он слёг на неделю. Только шипел и бранился. И грозил. Не верить не было оснований!

Он чувствовал подвох. Он ждал предательства с этой стороны, от НЕГО. Именно от НЕГО!

Седьмого октября Секретарь должен был встретиться с «китами эстрады»: Пугачёвой и её «графом», Леонтьевым, Алибасовым, Кобзоном и оравой других звёзд. Среди них числилась и Пятая Вдова. Секта ждала час расплаты. Как фанатики, как маньяки.

А на другой день генерала снарядили в поездку. Срочную. В Чечню и Дагестан. И подпись в приказе поставил сам премьер, пока неофициально исполняющий обязанности Президента.

Крах Секретаря начался! И катаклизм светлого будущего России тоже!

Первая Вдова, раздав и разослав по нужным адресатам компроматы на Секретаря, позволила себе немного расслабиться.

Теперь катушка недоверия и злобы к генералу стала раскручиваться с особой силой. Теперь в ход пойдут интриги и каверзы эшелонов, где вращается он сам. И теперь остаётся ждать сигнала сверху, чтобы дали добро, и только тогда можно будет со спокойной душой, почти легально, сместить ЕГО с занимаемого поста, с Кремля, с начальников, а потом и вообще убрать.

Анна Павловна улыбнулась. Полдела сделано!

Но нужна предельная осторожность. Истребитель! Этот… Тьфу ты! Даже имя его неизвестно! Ни возраста, ни адреса. Дьявольщина! «Его нет, и пяти Вдов нет! Но он живой и невредимый, а девочек уже не вернуть никогда! Вот скот!»

Первая набрала номер телефона Алексеевны. На запрос охраны ответила секретным кодом. Чтобы тот, кому не лень (читай, Истребитель или спецслужбы!) не смог нейтрализовать Пятую по телефону, ультразвуковым сигналом большой мощности.

Соединили с певицей. Спецаппарат, гудящий на панели дежурного КПП коттеджа Пятой в с/о «Вишнёвое», готов был поглотить любую нежелательную и губительную волну и частоту.

– Чем занимаешься, милочка?

– Осточертело всё! ВСЁ! А… Первая, у меня скоро мозги расплавятся от скуки и одиночества! Журнальчики, видики, бассейн, эти мордатые амбалы, ноющая гувернантка, сплошные непроницаемые стены, жёлтые, как моча старого осла! Это…

– …Послушай, девочка! Сиди и терпи! Тебе осталось два дня. Самых трудных и тяжёлых два дня! Сутки. Но жди! Терпи. Крепись. И будь осторожной и чуткой! Всё может случиться! Правильно, от этих порногазетёнок, суперэротики и жёлтых стен крыша и не так поедет! Ну, перекрась их! Пиши мемуары. Вяжи или поливай цветочки.

– Вы издеваетесь? Я больше не могу! Я хочу на «дело», я могу, но… я устала ждать!

– Всё, дорогуша! Утром я направлю Лёню Петрова, возьмёшь всех своих ангелочков и дуй в пункт «М». Маршрут придумай сама, но по ходу отправления обязательно проинформируй всех ребят! Ну, я ещё Лёньке инструктаж проведу!

– Это тот урод, который кофе варил из какао? Да пошёл…

– Он самый, Пятая! Сама знаешь: других нет! Всех положили… ублюдок!

– Кто он, Первая?

– Потом, сейчас не та ситуация! Да и мало что НАМ известно! Ничего, разберёмся! Жди, милочка! Я ещё с парнями переговорю, дай им трубочку!

Она побеседовала и ещё раз проинструктировала охрану Пятой, отдала некоторые распоряжения и положила трубку.

Устало рухнула в кресло и подушечками пальцев стала мять мочку уха, теребя хороший изумрудик в золотой оправе. Длилось это недолго.

Через несколько минут правильный ход мыслей Первой прервал телефонный зуммер.

Депутат Государственной Думы Виктор Берюхин сообщил Анне Павловне о смерти Шестой, Восьмой и обоих агентов в Брюсселе. О провале операции и о полном здравии объекта.

Это была вторая трагическая новость крупного масштаба, которую принёс Красновой её личный любимый отделанный слоновой костью и позолотой телефонный аппарат.

Она убрала от уха трубку, украшенную резными по золоту рисунками, жёстко кинула её на рычаги и бросила гневный взгляд. Казалось, во всех проклятиях, свалившихся на «Чёрных Вдов» этой осенью и несчастьях виноватым был лишь этот дорогой аппарат. Но это только казалось!

Истинного виновника всех бед Первая знала. Но ничего о нём и где его искать сейчас! Где? Где этот сукин сын?!.

Если бы Первая Вдова читала газеты или хотя бы просматривала их, то с удивлением, радостью и невероятным восторгом узнала бы об Истребителе в газете «Известия», о нашумевших прошедшей весной и летом событиях в сибирском городе, о Чистке!

Но она их не брала руки.

Женщина приняла валидол и грузно плюхнулась на диван.

В то время как над Секретарём начали сгущаться политические тучи, генерал и бывший руководитель СБП Моржаков выступал на пресс-конференции с намёками о «больших компроматах» по Президенту и его команде, а сам Первый мешком лежал в кровати и вполсилы слушал весёлый говор внучки; в те минуты, когда полковнику Сафонову делали операцию по трансплантации некоторых участков кожи в спецбольнице на Курчатова, депутат Думы Виктор Берюхин случайно заметил в старой газете новости из Сибири почти полугодовой давности, а Пятая Вдова стояла на четвереньках и испытывала кайф от толстого члена охранника Жени, долбившего певицу, в Московское управление ФСБ поступила шифрограмма из города Сочи.

Местными эфэсбэшниками и группой Прокуратуры РФ в гостинице «Жемчужина» был задержан разыскиваемый полтора года Шлюсов Вениамин Григорьевич, глава секты «Чёрные Вдовы», человек, занимавший видный пост в расколовшейся партии российских социал-демократов.

Информация об аресте Шлюсова не просочилась за стены Управления и достигла нужного адресата.

Через три дня его привезут под усиленной охраной в столицу.

Никита прибыл в садоводческое общество «Вишнёвое» в полной боеготовности и униформе «морских котиков» ВМФ США.

Никита прибыл в садоводческое общество «Вишнёвое» в полной боеготовности и в униформе «морских котиков» ВМФ США.

Время на циферблате показывало 17.40.

Сытый и немного отдохнувший, он вылез из скрипучей «Волги», надел на кисть «УДН-15», пробежался оптическим взором по окрестностям фешенебельного дачного городка.

Отметил в блокноте места дислокации СБ «Вишнёвого», внешней охраны певицы и пункты возможного подхода к объекту.

Убрал блокнот и карандаш, спрятал прибор и присел на капот автомобиля. Задумался.

В дальнейшем он ещё несколько раз прибегал к помощи «УДН-15», наблюдая за режимом и передвижением охраны дачного кооператива. Отмечал время. Сопоставлял.

Темнело. Стрелки показывали полдевятого.

Ни одной машины, ни одного постороннего человека.

Никто, и даже Топорков, не заметил «кукушку».

В густом смешанном лесу на одном из крупных деревьев находился человек: снайпер из штурмовой группы ФСБ «Гранат».

Дежурил стрелок посменно, двое суток. Затем его сменяли на другого.

По распоряжению Сафонова. С середины сентября.

Стрелок «Гур», прапорщик контрразведки, ничем не выдавал своего присутствия. Не шевелился, не дышал, не моргал. Казалось, что замёрз, умер, сгнил!

Но бдел. На пять миллиметров передвигал голову и выполнял зарядку для глаз. Потом снова припадал к окуляру дециметрового оптического прицела «Барс».

Он заметил Истребителя. И догадался о его миссии.

Снайпер позволил себе глубоко вздохнуть. Теперь дело пойдёт!

Приказ такой: держать коттедж под прицелом, при малейшем появлении объекта ликвидации уничтожить. При появлении Истребителя поддержать его бесшумным огнём.

Но только после выполнения задания он мог покинуть пост навсегда. И неважно, кто явился бы исполнителем – он или Истребитель!

Любую другую цель, мешающую операции, приказано уничтожить. Любую!

«Ладно, чего уж там! Не удалось мне или Пэну, так пусть повезёт Истребителю!»

Он с любопытством следил за новоявленным и новоиспечённым исполнителем смертных приговоров. За Истребителем.

На землю опускалась ночь. На чёрно-синем куполе замигали самые яркие и большие звёзды. Вечерний ветер качал деревья и шумел в кустах. Все предметы и уголки местности приобретали зловещий оттенок.

Чёрные тени выбирались из чащи леса и крались к опушке. И никто не знал, естественные это тени или живые существа…

…Тени оказались людьми. В камуфляжной форме, чёрных масках и мягких непромокаемых полуботинках.

Три штурмовика СПЕЦНАЗа и два силовика из спецподразделения «Орион». Особое секретное задание – ликвидировать любой ценой Пятую Вдову и при необходимости уничтожить охрану, обслугу и коттедж.

Но строго и чётко: не оставить никаких следов деятельности спецслужб!

Поэтому у всех пяти ликвидаторов из диверсионной группы к затворам бесшумных автоматов «Вал» были приделаны мешки для сбора отстрелянных патронов, а фугасы и мины после взрывов не оставляли ни малейших шансов на опознание.

С разных сторон бойцы подбирались к дачному городку и готовились к штурму, на который им отводилось четыре минуты.

Снайпера-«кукушку» на дереве они не обнаружили и без звука миновали опушку леса.

Гур заметил бесформенные фигуры и включился в режим «поиск». Кроме этих пятерых, вокруг никого не наблюдалось, поэтому «Барс» ловил то одного, то другого, выхватывая спины неизвестных из темноты.

И вдруг, как по команде, все залегли. Поступил сигнал о наблюдателе в окне коттеджа.

Охранник Пятой окинул оптическим взглядом луг, дорогу и лес. Опустил «Локатор» и зазевался.

Чёрные тени снова поползли к цели. Гур не знал и ничего не слышал об этих призраках. И не понимал, что ему делать. Снять всех пятерых? Положить? А потом? Суп с дерьмовым котом!

Снайпер моментально связался с командиром. Со своим шефом!

Доложил. Пока там принимали решение и совещались с руководством, живые мишени неумолимо удалялись.

Но не от винтовки стрелка, бьющей до полутора километров, как в копеечку! А здесь метров пятьсот до коттеджа.

Бойцы, посланные секретарём и, непосредственно, Моржаковым, упорно и скрытно двигались к дачному кооперативу.

Не вытерпел Секретарь. До встречи с подозреваемой в готовящемся умышленном убийстве певицей оставались сутки-полтора. Да тут ещё покушение на него в Бельгии! Сдали нервы, не выдержала душа!

И послал через Моржакова людей к Пятой.

Служба Сафонова и руководителя Особого отдела полковника Ремезова ничего не подозревала о параллельной, запасной операции Секретаря и его команды.

А когда спецслужбы не сговариваются и действуют вслепую, самостоятельно и наобум, с разных флангов, но в одну точку, почти всегда выходит ужасное зрелище, свалка, бойня!

Могло подобное случиться и сейчас, но грядущую трагедию предотвратил Истребитель.

Пока Особый отдел и 7-й подотдел выясняли причину появления неизвестной группы в районе «подследственного объекта», стрелок Гур рассматривал затылки штурмовиков в прицел, а сами диверсанты приближались к границе садоводческого общества, преодолевая выбритый, как макушка борца, луг, Топорков выполнял своё дельце.

Работал!

Две трети веса своего тела тащить нелегко! Плюс оружие, приборы, слесарные инструменты, автомобильный насос-компрессор и японский аккумулятор величиной с барсетку.

Пот застилал глаза, и кожа на лице чесалась. «Послезавтра опять вся харя в прыщиках будет!» – отметил про себя парень и двинулся дальше.

Снятый с заклёпок щит водонапорного коллектора остался позади. Никита заполз внутрь колодца диаметром 1420 мм, рывками подтаскивая за собой флягу азотной кислоты и прочую снарягу.

Преодолев трёхметровую глубину, Никита отодрал крышку технологического люка и с трудом разместил ношу.

Сплошная темень коллектора обдавала органы дыхания невыносимой вонью и духотой.

И только сейчас, после выполнения самой лёгкой части операции, парень позволил себе отдохнуть две минуты, затем надел респиратор и включил тонкий фонарик.

Осмотрел мокрые испещрённые коррозией стенки колодца, скривился, увидев чавкающее дно, в котором топтался в непромокаемом водолазном костюме, обтягивающем тело, и содрогнулся.

Мысль о возможном безвыходном положении, о том, что здесь по какой-либо причине можно остаться навсегда, привела Никиту в сильную дрожь. Пахнуло клаустрофобией.

Он потряс головой и заставил себя думать о другом.

Ещё минут десять корчился и корячился с баллоном, размещая его под гидроузлом, монтировал и подсоединялся к расходомеру-счётчику сети.

Потекли минуты пыхтений, брани и скрипа.

Никита, вытирая со лба и щёк капли пота и влаги, сжался так, что стал похож на исполинскую гусеницу, обползающую свои владения.

– Если сейчас пустят воду, ток или газ, то мне капец! – вслух подумал парень и скукожился от идиотской мысли. – А если меня закупорят снаружи?!

Опять до помрачения затошнило и свело судорогой желудок и гениталии. Между ног словно скальпелем пощекотали.

Но поддаваться психозу и панике нельзя! Иначе произойдёт что-то из ряда вон выходящее.

Никита с трудом унял дрожь и стресс, сделал несколько глубоких вдохов. Туман и страшные иллюзии в голове немного рассосались, и ум прояснился.

Он с силой провернул ржавую гайку патрубка и выругался: плохое настроение напрочь овладело им…

…Девятый порядковый в отделении охраны Пятой Вдовы, коренастый белобрысый парень в тёплой куртке и вязаной шапочке поправил за пазухой самозарядный пистолет «ТЁК-22», называемый в простонародье иноспецслужб «Скорпионом», и присел возле раскрытого люка.

Чугунный щит, чуть сдвинутый в сторону, и отчётливые следы человека и какого-то груза привлекли внимание охранника внешнего наблюдения Вдовы.

– Вдруг взрывчатка!? Киллер, етить твою налево! – чуть не воскликнул охранник и потянулся к кнопке включения радиотелефона.

В лесу, чернеющем за матовым лугом, еле слышно тюкнула специальная автоматическая «СВУ-А».

Пуля «Чирок» из серии патронов «СП» разнесла белобрысому крепышу голову. Тело кулём рухнуло подле чёрного лаза.

Гур снова перевёл ствол и оптический взгляд на людей, с «качанием» пересекающих открытую местность.

Никита примерился, прикинул что-то в уме и начал работать дальше.

Опытному специалисту-слесарю или сантехнику здесь трудов-то на десять минут!

Никита выполнил всю работу за тридцать три минуты: вставил и закрепил манжетой клапан трубки-отвода, перекрыл и отрегулировал подводку к расходомеру, покорпев со ржавым вентилем, подсоединил насос и аккумулятор.

Через несколько секунд Никита червём полез наверх, к выходу.

Время летело, а диверсанты медленно приближались к цели. Застрелили двух собак, тихо сняли часового-охранника на дачной улице и плотно окружили коттедж Вдовы.

Теперь ждали контрольного сигнала. Но вместо долгожданного приказа о штурме объекта в наушниках бойцов раздалась совершенно иная команда:

– Отбой! Всем боевым единицам отбой! Возвращение на исходные позиции. Уничтожить ВСЕ следы! Конец связи.

Ошеломлённые и озадаченные штурмовики восприняли приказ, как должное. И стали сворачиваться.

Подобные сцены за их насыщенную жизнь происходили не в первый раз.

Гуру дали задание страховать Истребителя до окончания операции и только потом оставить позицию.

Наконец-то руководители там, наверху, договорились и приняли разумное решение. А главное, единогласное!

Снайпер проследил за отходом штурмовиков неизвестного подразделения и отыскал в инфракрасный тепловик прицела новоявленного напарника.

Никита вылез из коллектора и ужаснулся.

Перед ним лежал труп охранника, а на вороте его одежды попискивал сигнализатор вызова.

Резко вскочив, зажав в кулаке «МСП», повёл им в стороны. Никого. Снял респиратор и кислородный шланг, поправил маску, изменил позу. Выудил ПНВ и прочесал вооружённым взором местность. Особо уделил внимание опушке леса. Никого.

Пожал плечами. «Подставляют? Или помогают?!»

Закрыл люк, аккуратно обходя изуродованного охранника, и услышал голос другого.

Тенью метнулся к кустам, прошмыгнул вдоль теплотрассы и замер.

Крепыш в куртке и чёрной шапочке, со «Скорпионом» в правой и радиотелефоном в левой руке – точная копия покойничка возле коллектора, осторожно пробирался по обочине дачной дороги.

Улицы в «Вишнёвом» пересекались строго перпендикулярно, как стрит и авеню в Штатах. Охранник высунулся из-за угла забора, осмотрел через ночные очки перекрёсток и завернул к водонапорному узлу.

Труп товарища он заметил чуть раньше, чем ощутил удар в спину. Упал на коллектор, наполовину выступающий из земли, и сильно шмякнулся лицом о железо.

Никита передавил бедняге «сонку» и, прихватив свою сумку, налегке побежал по тропинке.

Наконец-то из-за жутких безмерных туч вылупилась луна, навеяв тоску и тусклый свет.

Все предметы и сооружения приняли смутные очертания. По улицам пробежался лёгкий свежий ветерок, шевеля кусты сирени, черёмухи, рябины и берёз.

Из темноты доносился рёв кота, усугубляемый мяуканьем кошки.

В траве, чернеющей по кюветам и обочинам, трещали какие-то твари – то ли сверчки, то ли кузнечики. Треск стоял такой, словно насекомые пытались выдать непрошенного гостя хозяевам.

Где-то в стороне коттеджа певицы послышались голоса и крики – пока ещё не тревожные, но подозрительно громкие и нечленораздельные.

Как будто звали или искали кого-то, переговариваясь друг с другом.

Топорков очутился около кирпичной стены, за которой раздавалась какая-то возня. Опустил пистолет стволом вниз и прислушался. На первый взгляд никого.

Он расстегнул молнию сумки и достал необходимые инструменты, приборы и оружие.

Вынул механизм, похожий на арбалет, только меньших размеров и снабжённый специальной двухсотмиллиметровой стрелой с «жучком» направленного прослушивания.

Огляделся.

Взобрался на крепкий красивый забор и прицелился.

– Что он там делает? – изумился Гур, слившись глазом с мягким эластичным предокуляром. – То в канализацию лазит, то на стены!

То же самое спросил четвёртый порядковый в охране коттеджа, разыскивая напарника и дружка, затем добавил:

– Чёрт! Надо связаться с шефом и Пятой.

Прямо в метре от него, за стеной, изготовился к стрельбе Истребитель.

– Где эта сука?!

Охранник поставил ногу на каменный выступ и, спустив со лба на глаза «ОН-10», закинул руку на изгородь.

В другой был крепко зажат «Скорпион».

Подтянулся.

Прямо в очки ему уставился ствол.

– Ты кого так назвал, урод? – шепнул Никита и нажал спусковой крючок «МСП».

Крепыша отбросило от забора, и тело его глухо шмякнулось в сухие цветы.

– Идём дальше! – сказал парень и ловко сунул пистолет в набедренную кобуру.

Снайпер на дереве ахнул и быстренько пробежался взглядом по территории наблюдаемого объекта. Возле крыльца «чёрного входа» оживился ещё один охранник, торопливо вызывая коллег по радиотелефону.

– Снять его? – спросил неизвестно кого Гур. – Я боевой самостоятельный расчёт, автономная боевая единица! Имею право на личные выводы и действия! Парень может подзалететь и ему нужно помочь!

Стрелок перевёл пунктирное перекрестье прицела на суетящегося охранника у крыльца. Изготовился к стрельбе, хотя к ней готов был всегда.

Никита нажал спуск, и стрела-игла сухо щёлкнула в относительной тишине садоводческого общества.

Со скоростью в 415 метров в секунду она устремилась к стене одной из башен коттеджа.

На четыре сантиметра вошла в бетон, пригвоздив «жучок» намертво к поверхности.

Никита включил прибор с тонким «горячим» проводом и не спеша потопал по кривой песочной тропинке.

Надел наушники. Выпрямил антенну, повернул тумблер. Настроил волну.

Она уже в ванной. Динамик чётко выдавал сопение певицы, заглушаемое шипением падающей с высоты воды.

Она принимала душ.

То, что надо!

Но не опоздать бы! А то в любой момент может перекрыть вентиль или вылезти из ванны.

Никита пару секунд подождал, страхуясь и убеждаясь в правоте своих предположений. Но слух и чутьё не обманывали его.

Он соскочил со стены и чёрной пантерой метнулся вдоль ограждения обратно, в кусты и к заветному лазу с баллоном внизу и мертвецом наверху. Труп лежал в той же позе, что и раньше. Никого. За пару минут достигнув цели, Никита нырнул в коллектор, схватил провод компрессора с переключателем и вобрал в лёгкие побольше воздуха. Палец лёг на кнопку включателя.

– Без компромиссов! – сказал парень и вдавил серый кругляшок.

Насос затрещал и мелко завибрировал, тут же повёрнутый вентиль освободил проходное сечение задвижки и влекомая давлением компрессора азотная кислота устремилась в по трубе.

Пятая наслаждалась тёплым обильным водопадом душа, мурлыкая про себя мелодию из песни незнакомого автора. Тщательно подмывалась после совокуплений с обаятельным охранником.

Мыльной рукой провела по грудям, заострив внимание на сосках, протёрла пупок, затем погладила ниже, в аккуратно выбритом лобке.

Пальцы откровенно поползли в горячую щель.

Она закрыла глаза и подняла голову, постанывая от блаженства.

Стройные розовые ножки чуть согнулись.

Огромная треугольная ванна из белого сверкающего пластика показалась большой лодкой, увозящей женщину в мир грёз и удовольствий.

Широкая полупрозрачная штора сквозь полуприкрытые веки превращалась в дивный призрачный парус яхты.

Где-то за дверью и стеной раздался окрик охранника, зовущий Пятую. Певица на мгновение застыла.

– Очень срочно, мэм!

– Пошёл вон, дурак! Дай даме спокойно помыться! – крикнула Вдова и продолжила процедуру.

Вдруг вода на миг прекратила течь, и женщина, утирая пену с глаз, недовольно буркнула.

Через секунду далеко загрохотала труба, будто вода прорывалась сквозь воздушную пробку.

Но это была кислота!

Вонючая, невероятно жгучая, слегка желтоватая жидкость с сильным напором хлынула на женщину.

На лицо, волосы, шею, груди, омывая всё тело, попав даже в рот и на слизистую носа и глаз.

Охранник, покорно ожидающий Пятую у двери, подскочил на месте, когда за стеной раздался ужасный крик, больше смахивающий на звериный рык.

Он встрепенулся и взялся рукой за дверную ручку.

Приник ухом к двери.

Внезапно пискнул радиотелефон.

– Говорит Третий! У нас чужие! Быстро комбинация «Зет»!

Бугай в пиджаке и джинсах снова вздрогнул: из ванны послышались стоны и утробное мычание.

Он рванул дверь на себя и влетел в коридор, устланный плюшевой дорожкой.

По ней никогда не ходили в обуви! Никто. Даже хозяйка!

Здоровяк-охранник с «Береттой» в обеих руках, как заправский голливудский суперполицейский, на ширине плеч, чуть вприсядку миновал помещение с розовым ковром, потрогал дверь ванной.

Закрыта.

Почти без зазрения совести в два удара выломал преграду и шарахнулся к стене.

Из ванной хлынуло облако ядовитого пара, но Пятую он сумел-таки рассмотреть. Лучше бы её никто не видел!

Глаза охранника чуть не вылезли из орбит, а сбившееся дыхание вызвало дикий кашель.

И вместо того, чтобы как-то помочь Вдове (хотя это было уже бесполезно!), он бросился вон из ванной, через коридор на улицу, к месту сбора охраны в случае непредвиденных ситуаций.

Топорков, включив механизм ликвидации противника, вдруг услышал явный вскрик и шорох.

Взглянул наверх. Чисто. Он вынул из кармана гранату, выдернул кольцо, но, не разжимая скобу, сунул РГО под тяжёленький аккумулятор.

Сюрпрайз!

Затем сноровисто взобрался по колодцу наружу, пробежал полянку, заросли и выглянул через чугунные прутья и кусты ирги на дачную улочку.

Перед ним в пыли валялся мёртвый здоровяк в короткой кожанке. Ещё один охранник закончил жизнь, получив пулю от неизвестного врага.

По положению трупа Никита примерно определил место выстрела – опушка леса или сам лес. Чёрная безмолвная чаща.

Приветственно помахал рукой, показав большой палец в кулаке.

Затем стремглав кинулся по тропинке вглубь дачного городка, к машине.

Через минуту «Волга» заурчала и устремилась к выезду из садоводческого общества. Без включённых фар и опознавательных знаков.

Стрелок Гур, уничтожив видимого противника, попытавшегося поднять панику и навести «шухер», в окуляр «Барса» разглядел Истребителя, усмехнулся, завидев жест одобрения, и подумал: «А ведь он сделал это! Молоток парень!»

Он хотел сказать в адрес Топоркова ещё что-то, но мысль о немедленном отходе перебила прежнюю. И он стал убираться.

Луну в этот момент затмили грозные кучерявые тучи.

Москва. Куйбышевский район. Стадион «Локомотив». 6 октября 1996 г.

В воскресенье, в удивительно тёплый осенний денёк, на спортивном поле собралась футбольная команда, разодетая в лёгкие трусы и майки. Недолго посоветовавшись, ребята разбежались по всей территории с жухлой, чуть зеленоватой травкой и стали пинать несколько мячей. Весело покрикивали друг на друга и озорничали, но постепенно приобрели строгие маски и настроились на серьёзный лад.

Игра-тренировка началась.

Начался разговор и двух людей, сидящих на скамейках на высоте пятнадцати метров по восходящей кривой трибуны.

Это были известные люди.

И пусть их сейчас не видели и не узнавали, но наступит вечер, покажут «Вести», и народ опять сморщится от постных привычно-поднаторевших, хитрых морд этих «звёзд».

Депутат Государственной Думы Виктор Берюхин и советник Президента России Сергей Пелевин.

Охрану нигде не было видно, но это не означало, что она отсутствовала.

И ребята, сторожившие двух политических боссов, принадлежали не только ГУО РФ, но находились здесь и три-четыре спеца «Чёрных Вдов», пуще прежнего охраняющие хозяев.

Вместе с солнечным светом на Москву наползло тепло запоздавшего «бабьего лета». Деревья почти сбросили свои наряды, оголив перед людьми бесстыжие тела, но октябрьское солнышко придало им нежный и мягкий колорит.

Вечный над городом смог теперь, после душного пыльного лета, ближе к долгожданной зиме, оседал и слабел.

«Небоскрёбы» столицы, с утра таявшие в лёгком туманчике, к обеду прояснились и вырисовались во всей своей красе, более того: светились и переливались под прямыми лучами солнца, играли зайчиками и казались ещё выше и могучее в ослепительной высоте.

С утра туман чуть освежил спортивное поле, придав земле и травке свойство осклизлости, но фанатичные футболисты с радостью месили грязь и чавкали ботами по маленьким лужам, оставшимся «после дождичка в четверг».

Оба чиновника, на всякий случай, чтобы не отсырели задницы, положили под них дорогие кожаные папки и разговаривали, равнодушно поглядывая на суетящихся игроков.

На трибунах в общей сложности присутствовало ещё около двух десятков людей: спортсмены, знакомые и близкие бегающих по полю ребят, просто зеваки.

Были среди них и неприметные охранники двух «господ».

Поговорили о делах в Кремле, в Думе, вспомнили недобрым словом Секретаря Совета Безопасности, помянули Вдов, погибших во имя общего дела.

В их тихой неторопливой беседе проскользнули имена полковника Сафонова, руководителя Особого отдела ФСБ Ремезова, генерала Моржакова. Министра МВД и нескольких высоких чинов команды Президента.

Всё это Никита Топорков слышал отчётливо, не пропуская мимо ушей ничего лишнего (кстати в ИХ беседе ничего лишнего и не было), прижимал пуговку динамика сильнее, буквально впихивая её в ушную раковину.

Записывать секретный разговор у парня не было возможности, и подходящей аппаратуры тоже. Поэтому он впитывал информацию жадно, бездыханно и напряжённо.

Его скрытый НП находился в рубке дикторской, здесь же крутились две женщины: техничка и завхоз.

Никита под видом радиотехника ковырялся в приборах и аудиоаппаратуре спорткомплекса, а сам контролировал определённый сектор трибуны.

Радиозонд направленного прослушивания вдруг забарахлил, неся прерывистый диалог чиновников на приёмник. Появились помехи, в эфире затрещало.

Никита насторожился. Это означало одно из трёх: или испортилась погода, или сломался зонд, или СБ «шишек» врубила намеренные помехи.

Первое отпадало: снаружи стоял чудесный денёк!

Второе находилось под вопросом. В этих секретных «радиоштучках» парень ещё не научился разбираться и определённо сказать, сломался зонд или нет, он не мог.

Если третье – значит Топоркова заметили, или… в лучшем случае врубили «антигравитат» просто так, для подстраховки.

Никита сжался в комок, не забывая при этом щупать пальцами клавиши синтезатора и покручивать бобину катушечного проигрывателя. Создавая видимость работы. А завхоз любопытно таращилась на парня, изредка переговариваясь с техничкой, шваброй драящей полы.

– Что у нас по операции «Л»? Как ОН себя чувствует?

– Ну что?! Маховик закрутился! Готовятся необходимые документы. Первый в курсе и пришёл в ярость, заслушав полный…

Треск в эфире.

– …Опух, как конченый алкаш! Скоро операция, его только врачи сейчас и тащат! Но по-моему ему недолго осталось…

Шум, кашель, протяжные изнывающие гудки.

– … А на двойника можно сейчас поло…

Снова невообразимый рвущий жилы треск. Как специально!

– Ты мне скажи, Серёжа, к тебе Анна Павловна сама приходила или ты получил письмо по косвенной…

– … Аня в трауре! Я так думаю, почему она не появилась… А завтра в Миасс отправится Ирина.

– Кто?!

– Специалистка Вдов. Четвёртая. Пока Первый не решил ещё, что делать с Секретарём, хотя уже ясно и без этого, нужно вывести его из Кремля другим путём! Надо успеть девочкам! Глядь, на этот раз всё…

Сплошной однотонный гул в динамике.

Пора уходить! Это уже опасно!

Но напоследок фокус!

– …Нет, проблем не будет! Есть небольшая загвоздка, но она устраняется! Этот человек уже известен, осталось его найти. Никита Топорков. Но, Серёжа, это тебе ничего не говорит! Он из Шумени… ну, в Сибири.

– Знаю!

– Уберём! Он в Москве. Сам в сети залез. А его связь с…

Никита сморщился от шипения в ухе, быстро и незаметно вынул пуговку динамика, отключил приёмник, стал скручивать радиозонд.

– Ну как, парень? – спросила завхоз, сжимая в кулаке связку ключей.

– Отлично! Сейчас отрегулирую микрофоны и проводку к громкоговорителям, а потом сами проверите.

– А ну, отойди! – буркнула пожилая женщина в сером халате.

Никита отпрянул, и швабра с едким запахом хлорки пронеслась по полу, оставляя на нём свежий мокрый след.

За две минуты Топорков собрал свои вещи, снарядил миниарбалет и вставил двухдециметровую стальную иглу.

Оглянулся. Техничка домывала коридор, а завхоз вышла, но недалеко бренчали её ключи.

Никита, втянув носом очередную порцию вонючего воздуха, громко чихнул. Розовато-прозрачная лента на верхней губе тотчас отлипла и скукожилась, обнажив естество парня.

Он поспешно отвернулся и стал приглаживать её пальцем.

– Будь здоров, мальчик! – бросила через плечо техничка и утробно загоготала.

– Ведьма! – шепнул Топорков и шагнул к окну.

Натянул стрелу, надел на её корпус записку и стодолларовую банкноту. Осмотрелся. Моментально вскинул механический аппарат и нажал крючок.

Маленький арбалетик сухо щёлкнул, послав заряд в открытую форточку.

Парень сию секунду спрятал оружие в сумку, разогнулся и, прихватив подмышку моток провода и плоскогубцы, вышел из помещения.

Стрела, взмыв почти вертикально вверх, чуть-чуть под углом, на высоте семидесяти метров отпустила груз: шарикоподшипник, белую бумажку и стодолларовую купюру.

Седьмой номер, футболист Яша Панов, развернулся, чтобы добежать до исходной, занять нужную позицию и получить хороший пас от друга.

Он заметил на грязно-зеленоватом поле, в десяти метрах от себя, белый свёрток.

«Откуда? Только что его здесь не было!»

Яша, крикнув коллеге и махнув рукой, подошёл спортивной походкой к неизвестному рулончику бумаги.

Один из охранников заметил его жест.

Панов развернул записку и с удивлением обнаружил там сто «баксов». «Ого! Вот это подфартило!»

«Отнеси, друг, записку двум мужчинам на левом крыле, десятая скамейка трибуны. Один в сером плаще и шляпе, другой в мраморной куртке и кепке. Пожалуйста, земляк! Деньги возьми себе. Спасибо!»

Яша ещё раз пробежался взглядом по записке. Во второй раз удивился.

– Седьмой, что ковыряешься там? – крикнул тренер.

– Я сейчас! – ответил Яша и взглянул на трибуны.

Ему показалось, что двое представительных мужчин смотрят на него. Он хмыкнул и направился к парочке.

Что в эту минуту двигало Пановым, он не мог сказать. Деньги, свалившиеся с неба, простая просьба инкогнито или обыкновенное любопытство!

Яша приблизился к ограждению поля, ловко перескочил чугунный заборчик и, помогая руками-поршнями, потопал наверх.

Перед ним из ниоткуда вырос жлоб в чёрном плаще.

Руки в карманах, на голове спортивная причёска, пуговицы плаща расстёгнуты.

– Тебе чего, мужик? – гаркнул тип в чёрном.

Яша Панов хотел что-то ответить нехорошее, сдерзить, но почему-то даже не сморщился. Интуиция подсказала ему верный ход: просто улыбнуться, просто сказать, просто отдать и уйти. И обязательно всё сделать как можно просто.

– Здесь записка вон тем мужикам. Упала прямо мне под ноги! Отдай своим шефам!

Яша протянул записку широкоплечему охраннику, повернулся и поспешно спустился к футбольному полю.

Через минуту он уже играл вместе с друзьями. Под ворчание тренера и внимательный взор незнакомца в кепке.

Депутат Берюхин развернул рулончик. Тщательно стал читать ровные строчки. Сначала указания на внешней стороне бумаги, предназначенные футболисту, затем послание ему, Виктору Берюхину.

В это время пятёрка сотрудников охраны прочёсывала стадион, но Топоркова найти уже не могли.

Тот, бросив ремонт спортагитационной аппаратуры и растерянную женщину-завхоза, ехал на такси.

«Бросай, Виктор Фёдорович, эту работу! Лучше забудь о секте, об Анне Павловне, о Секретаре! По-хорошему! После Вдов, мужички, следующие будете вы! Вы! Это я сказал! Истребитель».

Советник Президента хлопнул ладошкой по бедру, нахмурился и невольно огляделся.

Берюхин сплюнул и ругнулся в пустоту, но записку бережно сложил вчетверо и сунул в папку.

Оба встали и подозвали телохранителей. Затем в окружении крепких суровых ребят зашагали к выходу.

Через семь минут три «БМВ» и одна «Волга» чёрного цвета покинули стадион и выехали в направлении Большой Черкизовской.

Настроение им испортили с самого утра.

Пресс-секретарь Президента Стржижебский встретил Секретаря Совета Безопасности в кулуаре Дома правительства.

Что оба там делали в этот момент, они не стали выяснять друг у друга.

Помощник Первого, его посыльный и информатор, сам подошёл к генералу.

– Александр Иванович, это правда?

Секретарь понял Стржижебского без слов. Сжал скулы, губы побелели, кулаки напряглись.

– Это клевета! – громко сказал он. – Под меня копают, и я знаю, кто! А поскольку…

– …Александр Иванович, дорогой! Не взрывайся! Хочешь совет? Собери пресс-конференцию и расскажи всё сам. Всё, что знаешь и думаешь! Но будь осторожен! Идёт охота. Сам знаешь, на кого! Береги себя! И извини, если что услышишь от меня в твой адрес! Мы люди подневольные! Что сказали, то и делаем. Что делаем, о том и сказали!

– Рабы вы… – Секретарь побагровел и с трудом сдержал себя, чтоб не выругаться. – ВСЕ вы! И пляшете под дудку!

Они разошлись. Каждый со своим мнением. Со своими думами и настроениями. Они разошлись навсегда.

Премьер-министр опять подошёл к столу, схватил листок бумаги и снова, уже в третий или четвёртый раз просмотрел его содержимое.

«Так. Свои меры по борьбе с коррупцией. Так. Отряды быстрого реагирования… Мир с Чечнёй. Сговор с боевиками. Так. Личные вопросы к секретарю НАТО в Брюсселе. Та-ак. Интересно! Устранение некоторых лиц в правительстве и Команде. Ого! Смещение Президента. Так, так, так. Ничего, солдафон, разошёлся! Ликвидация президента Туркмении. Физическая расправа с его семьёй. Ответный ход. Так. Беспорядки по стране. Тьфу, заколебали! И это он, что ли, сделает?! Предсказание о смерти Президента. Наметил на место Первого. Ха. Та-ак. С поста Президента? Так. Ну что ж, ясно! Не многовато ли, Александр Иванович?!»

Премьер нажал кнопку селектора.

– Лёня, позови мне Сергея Абрамыча!

Листочек убрал в папку, уселся в кресло, покрутил кольцо на пальце. О чём-то важном подумал – скорее, о Секретаре.

В кабинет тихо вошёл человек. Коренастый, в тёмно-сером двубортном пиджаке. Пучеглазый. Хитрое лицо. Большая лысина и зачёсанные в разные стороны редкие волосы. На безымянном пальце красно-жёлтая печатка с рубином. Сильно бросается в глаза.

– Звали, Виктор Степанович?

– Проходи. Разговор как по междугороднему, на две минуты! Подробнее обсудим позже. Дело очень важное и не терпит отлагательств. Садись.

Мужчина сел напротив премьера в кожаное коричневое кресло. Руки так и не решился положить на подлокотники, не то что на стол, как это сделал шеф.

– Слушай и запоминай, Сергей Абрамыч! Ты мой человек, мой ученик, мой выкормыш. Не забывай об этом! Про Секретаря, наверное, знаешь?

Тёмно-серый костюм шевельнулся, не понимая, отвечать или кивнуть. Напрягся и внутренне сжался. Провал или триумф?!

– Секретаря на днях снимем, уберём. Объясню потом. На его место поставим другого. Есть один тюфяк. Ты его знаешь! А замом ЭТОГО поставлю ТЕБЯ! Ты слышишь, Абрамыч, я хочу на этом месте видеть ТЕБЯ!

Мужчина в сером костюме расслабился, поплыл. Мозг растаял, будто после пузыря «Абсолюта». Триумф!

– А там, глядишь, и ты на его месте окажешься! Хочешь?

– Виктор Степанович! – расплылся в подхалимской улыбке Сергей Абрамыч.

– Готовь бумаги, вещички, людей своих. К среде подготовь список всех и всего, что тебе надо. Будешь переезжать, дорогой! И никому ни-ни! Понял?

– Да! Да-да, уважа…

– …Всё. Иди. Я Первому сам всё доложу, – пробурчал премьер и махнул рукой, но тут же добавил: – И ещё. Сними эту побрякушку и будь посерьёзнее! Ступай.

Человек по имени «Сергей Абрамыч», поминутно кланяясь, вышел из кабинета и остолбенел.

«Вот подвалило! Вот место-то! Обалдеть!»

Он торопливо достал платок и вытер шею, рот, лысину. Ослабил галстук и мгновенно снял печатку с рубином. Посмотрел на блестящие искорки золота, матовый драгоценный камень и спрятал украшение в карман.

Подарок Мохнатого!

Вздохнул, развернулся на каблуках лакированных туфель и мягко зашагал по ковровой дорожке вглубь коридора, мимо Лёни – личного секретаря премьера, мимо охраны и двух миловидных пожилых женщин, сидящих в кожаных глубоких креслах.

Премьер достал чистый листок финской бумаги и тотчас чернилами вывел на них две фамилии: Иван Зыбкин и Сергей Абрамович Верезовский.

Затем обвёл их инициалы, подумал и ещё дописал два имени: Виктор Берюхин и Краснова Анна Павловна.

– Этих тоже продвинем! – вслух сказал премьер и откинулся на спинку испанского кресла.

Так он и сидел минут пять, до самого звонка Президента.

В этот вечер в больнице имени Склифосовского умерла на операции по трансплантации кожи Пятая Вдова – известная в стране певица и шоуменка.

А в 20–00 в «хрущёвке» на Малой Бронной был умерщвлён седьмой номер из футбольной команды «Локомотив», центральный нападающий Панов Яков Алексеевич.

Причина смерти – электробытовая травма.

Четвёртая выехала с Казанского вокзала во вторник утром. В том же поезде в направлении на восток отбыл из Москвы Топорков Никита Сергеевич. Душевное состояние – ноль. Стресс – максимум. Целеустремлённость – ниже среднего.

Так они и ехали до Златоуста: в разных вагонах, с разными заданиями, разными судьбами. Женщина и парень. Киллер-жертва и киллер-охотник.

Поезд трясся и шипел на всех стыках, перекрёстках, семафорах и станциях. Путешествие до Урала растянулось на добрые полтора суток. И чем дальше состав уходил от Москвы, чем больше приближалась Азия, тем меньше он стоял и тем быстрее близился конец невыносимой поездки.

Эта дорога вымотала парню всю душу. Он поменял кучу НП, выполнил бесчисленное множество выкрутасов и маскировочных трюков, чтобы не попасть на глаза Четвёртой и её охране, но и чтобы не упустить её.

Ликвидировать Вдову Никита в поезде не мог. Он не мог объяснить причину, но внутренний голос молчал. Мол, решай сам.

Чуть пухловатая светловолосая женщина с родинкой на подбородке, одетая в тёплый шерстяной костюм и розовый платок, безвылазно ехала до Златоуста, читала книгу, вязала и болтала с попутчиками. Короче, ничем не выдавала себя и зарекомендовала обыкновенной простой гражданочкой, этакой лягушкой-путешественницей.

Это была Ирина Кудрина, Четвёртая Вдова секты. 41 год. Два высших образования. Незамужняя. Сын от давнего брака жил у матери в Калининграде. Профессия и последнее место работы – бухгалтер АО «Мосгорспецмонтаж». Командировка на повышение квалификации в Красноярск. Якобы.

Она направилась в Златоуст не одна. К ней был приставлен Петров Лёня – охранник из «Чёрных Вдов», бывший офицер-пограничник. Ехали будто бы и не вместе, но бдительный и осторожный крепыш не спускал глаз с подопечной.

Кудрина не имела при себе огнестрельного и холодного оружия – всё необходимое в операции она должна была получить в Златоусте, от доверенных лиц местной мафии. Петров же держал при себе «Скорпион» с глушителем, несколько обойм, два пистолета модели «АПБ» конструктора Неугодова А.С. и несколько гранат «ГР-7».

С этим арсеналом боевик мог при хорошем раскладе положить уйму народа ради жизни Четвёртой, и он был готов пойти на всё.

Никиту удивляли такая преданность, храбрость, чувство самопожертвования, превосходящее самосохранение. Смертниками эти люди не казались. То ли фанатики, то ли хорошо оплачиваемые, по природе бесстрашные и чересчур целеустремлённые люди.

Когда во имя жизни, счастья и блага – можно допустить!

Но если это направлено во вред человеку – нужно пресекать подобное!

Никита придерживался последней идеологии, так как последняя больше соответствовала действительности.

Он выцепил их на стоянке в Златоусте.

Оба – и Вдова, и её охранник – вышли в самую последнюю минуту, страхуясь и контролируя возможный «хвост».

Топорков, заметив объект на перроне, впопыхах сложил и без того собранную сумку, ринулся из купе, на ходу попрощавшись с попутчиками и надевая куртку.

Из вагона он выпрыгнул в ста пятидесяти метрах от ещё видимой парочки, юркнул в кусты суховатой рябины и под овации пассажиров поезда и глазеющих зевак перемахнул забор, крутую лестницу, и скрылся за зданием багажного отделения.

Всё это он преодолел без усилий, автоматически и молниеносно, будто всю жизнь только этим и занимался. В молодости-то Никита и правда набил оскомину на подобных выкрутасах и каскадёрских кульбитах!

Постпраздничного настроения в старом уральском городке не чувствовалось, да и хорошая погода тоже не ощущалась.

Те же скучные постные и угрюмые лица, снующие туда-сюда, что в родной Шумени, что в Москве. Серые улицы, привычные автобусы и гудящие автомобили всевозможных марок. Грязь и какой-то приторный въевшийся запах пыли, смога и (почему-то) штукатурки.

В этом отношении города России очень похожи!

Такси Никиты следовало за «Опелем» синего цвета от самого вокзала до улицы Дружбы, затем парень быстренько расплатился и поймал частника.

Не теряя объект из вида, Топорков остановился возле супермаркета, попрощался с водителем и зашагал во двор жёлтой пятиэтажки.

Он не знал полностью плана Четвёртой, да и не хотел дожидаться наверняка летальной развязки путешествия с конечным пунктом в Челябинске.

Нужно было действовать быстрее, скоро, сейчас!

Не дать Вдове достичь цели. Не дать совершить один из пунктов страшной операции. Предотвратить вариант нового покушения на Секретаря и план очередной пакости в его адрес. В адрес его доброго имени.

А что можно сделать в подобной ситуации?!

Сейчас? Да, сейчас!

Или никогда!

И Истребитель положился на внутренний голос. Мол, действуй, паря!

Старый дворик с гравием вместо песка в песочнице, исковерканной ножичками и загаженной плевками и окурками беседкой, и сломанными детскими качелями был пуст.

Кроме кодлы приблатнённых навороченных ребят у одного из подъездов, во дворе никого не было видно. Ни детворы, ни старушек, ни прохожих.

Синий «Опель» высадил женщину и двух мужчин (уже двух!) у соседнего подъезда и отбыл в неизвестном направлении.

Никита заметил, как тройка людей прошествовала внутрь жилого дома, а сам подрулил к кучке ребят неопределённого возраста. Смело и решительно подошёл к ним и попросил… прикурить.

Топорков никогда не курил и не баловался этим, но в данной ситуации в маленьком незнакомом городке возникла необходимость отвлечь парней и не заострить на себе их внимание.

Просто – шагнул, попросил, прикурил (или нет) и ушёл!

Но развязные понтующиеся, все из себя ребята оказались на порядок тупее и дебильнее, чем ожидал Никита.

Тот, к которому он обратился с распространённой во всем мире фразой, воспринял просьбу как наезд или оскорбление, хотя в голосе Топоркова совершенно отсутствовали какая-либо интонация или пафос.

– Чего-о?! – скривился амбал в грубой кожанке.

– Прикурить, – ещё более спокойней и ровней сказал Никита и откровенно взглянул прямо в глаза незнакомцу, – ну дай, брат, пожа…

– …Пошёл… – ответил грубо и в матерной форме лоб, от чего хихикнули его дружки, ровно трое.

– Извини! Не хотел.

Никита попытался замять сценку и отчалить, оставить всё как есть и не ввязываться в потасовку, хотя в другое время и в другом месте вырубил бы нахала одним точным ударом.

Но его стремления тихо уладить разговор не увенчались успехом. Он в секунды ощутил надвигающуюся грозу, смерч, бурлящий в прямой извилине мордоворота в кожанке, и не только осознал ситуацию, но мог её предсказать лучше Глобы и Нострадамуса.

Значит, ошибся! Значит, недоучёл, не проанализировал!

А другой бы на его месте – сотрудник ФСБ, аналитик или агент спецслужб, понатасканный в психологических конфликтах и разговорном факторе – не допустил бы подобного промаха!

Никита почувствовал, ко всему прочему, себя ещё и опустошённым, стыдливо опозоренным и морально заплёванным.

Этого он допустить не мог! А если так выходило, то простить не умел!

– Что? – сделал изумлённое лицо Топорков, и тяжёлая сумка болтнулась в горячей крепкой руке, звякнув железом.

На глазах обалдевших парней, считающих себя «крутыми», «деловыми» и самыми-самыми, незнакомец из лоха и простофили-барана превратился в кого-то, из ряда вон выходящего.

Их дружок, отматеривший парня, резко согнулся и закашлялся, покрывшись бледностью последней степени.

Только затем ребята, лузгавшие семечки и сцеживающие никотиновую слюну прямо на доски скамейки, заметили стремительный выпад правой руки незнакомца.

Через двадцать секунд вышедшие из дома женщина и трое мужчин почти равнодушно запечатлели картину уличной драки и, спеша на конспиративную квартиру за оружием и спецприборами, молча уселись в невесть откуда взявшуюся иномарку белого цвета.

Да мало ли на улицах дерутся! Мало ли бьют друг друга! Вон, убивают кругом, а тут… подростки, пацаны не поделили что-то!

Четвёртая вместе с Петровым и двумя «знакомыми» из златоустовской группировки отбыла в неизвестном направлении.

Никите же, в пылу рукопашной не упускающему объект, пришлось прекратить битву, точнее бойню (хотя и ему кое-что перепало) и делать ноги.

Один из парней – более или менее целый и действующий – попытался догнать наглеца-каратиста, но единственная извилина чуть согнулась в поперечнике и побудила его прекратить необдуманные дальнейшие поступки.

Он, недовольный и хмурый, как осенняя туча, но с гордой лжегеройской осанкой вернулся к побитым дружкам и, потирая бок, присоединился к всеобщим стонам, ругани и массажу ушибленных частей тела.

– Сейчас куда? – в который раз спросил таксист, явно заподозривший что-то неладное в поведении пассажира.

Никита тыкал пальцем или говорил ориентир, сам пристально всматриваясь в местность и белый зад иномарки.

На перекрёстке главной асфальтовой улицы Златоуста, крутыми горками пересекающей город с запада на восток, и второстепенной грунтовой объект наблюдения сменил авто.

Четвёртая и её телохранитель, уже переодетые и загримированные на другой лад, пересели в бежевый микроавтобус «Вольво» и устремились в сторону объездной.

За город!

Никита тотчас попросил остановиться, расплатился с озадаченным шофёром, внёс в блокнотик, обитый серой кожей, третий номер автомобиля, и без проблем поймал тачку частника.

– На объездную! – выразительно сообщил парень, сдерживая чувства.

– Четвертак! – так же душевно парировал водитель.

– Давай-давай!

Микроавтобус с тремя людьми на борту, включая шофёра, двигался в направлении Миасса. Не делая остановок, не меняя темп езды, не маскируясь и не страхуясь на случай возможной слежки.

Никита ловил уже четвёртую тачку и один раз чуть не упустил объект. Пришлось дополнительно отдать десять долларов за скорость, чем вызвал у частника необъяснимое волнение и необоснованные размышления. «Нужно срочно действовать! Неизвестно, что будет в Челябинске, может, мне не удастся проникнуть за Вдовой в чрево секретного городка! Да и зачем навлекать на дело лишние проблемы! Что сейчас делать?»

Сплошная чехарда мыслей и идей, как потревоженный улей, довела до тумана в башке и головной боли.

Захотелось поесть: в желудке вдруг зачавкало и защипало, пить – в горле высохло, как в старой ржавой трубе, спать – внезапная усталость камнем-валуном осела на плечах и шее.

– Этого ещё не хватало! – еле внятно, но вслух шепнул парень.

– Что? – спросил водитель, мельком взглянув на пассажира.

Никита махнул рукой, тихо промычав, и дал дополнительные указания владельцу «Волги».

– …А там обойдёшь «Вольво» метров на двести, и держи прежнюю скорость! Не бойсь, я заплачу, – закруглился Топорков и облизнул потрескавшиеся губы.

На окраине Миасса парень сменил ещё одну машину и въехал в город за микроавтобусом уже на древней скрипящей «Тойоте» с правосторонним рулём.

Шофёр, чуть приблатнённый, в татуировках, парень, запросил аж пятьдесят тысяч за какой-то вшивый километр езды.

У Никиты денег пока хватало, но выставлять себя перед этим «делаваром» каким-то мешком или козлом он не собирался.

– Двадцать хватит!

– Сколько?! – скривился водитель, забарабанив обкусанными белыми пальчиками по рулю.

– Давай махом, земляк! Времени мало! – сказал холодно Никита, и на секунду «засветил» перед лицом водителя красные «корочки».

Парень что-то пробурчал нечленораздельное, пофыркал, сцедив слюну, и газанул.

Если Златоуст считался не самым грязным и удручающим городом на Южном Урале, то загаженный промышленный Миасс выглядел не лучше того же Магнитогорска или какого-нибудь Кыштыма. Да что говорить про последние, если сам Челябинск девяностых годов всем своим видом отталкивал и тошнотворил.

И как городские власти (кстати, друг с другом грызущиеся и меняющиеся!) ни пытались озеленить свои насиженные места или уменьшить любыми путями их загазованность и задымлённость, большие населённые пункты Урала корёжили взгляд и вызывали отвращение по крайней мере у приезжих.

А ведь когда-то Уральские горы изумляли, волновали и тянули к себе.

Топорков как-то с семьёй (с братом и родителями) бывал в этих местах, отдыхал на славном курорте Тургояк, лазил и восхищался природой.

Жемчужина Южного Урала нежила взор и звала к себе ещё. Но…

Всё проходит! И плохое и хорошее. Всё когда-нибудь проходит!

Объект миновал место городка, где в девятнадцатом веке был найден золотой самородок в треть центнера весом.

Никита позволил себе тоже мимолётом посетить достопримечательное место, проследовав за микроавтобусом, затем они свернули на кольцо, перемахнули мост через убогую и забитую речку Миасс.

Топорков ждал развязки. Ждал остановки «Вольво», чтобы начать экспромт-операцию. Чтоб покончить с очередной Вдовой. Быстрее!

Топорков не был аналитиком, не имел нужного опыта и навыков профессиональных индивидуалов спецслужб, поэтому многое не учитывал, не продумывал, не осознавал!

И то, что произошло в следующий момент (Миасс, 8 октября, 13 ч. 25 мин.), в заслуги сотруднику ФСБ и «внештатнику» Особого отдела Топоркову Никите Сергеевичу никак не шло!

У него была цель: Вдова, Четвёртая в секте. Перед ним стояла задача: уничтожить эту цель. А про последствия он и не задумывался особо!

Только – найти, ликвидировать и уйти! И никаких следов!

«Вольво» затормозил возле школы № 3, в районе лесобазы и бань.

Никита отпустил частника на «Тойоте» и, медленно и незаметно навостряя оружие, потопал к школе по крутой тропинке.

О том, что иномарка в каком-то захолустном городке периферийной зоны страны окажется бронированной, укреплённой и специально подготовленной для боевых действий в любых условиях, а особенно в черте города, киллер Истребитель и не подозревал.

Водитель «Тойоты» ничего вразумительного бы не сказал по поводу развернувшихся здесь через некоторое время событий, потому что его никто и не допрашивал: он был уже далеко и направлялся в Челябинск.

Натянув чёрную спецназовскую шапочку-маску, тёмные дерматиновые перчатки, выхватив не самый лучший и уже устаревший заказ МВД – пистолет-пулемёт «Кипарис», Топорков вынырнул из-за деревянного полусгнившего гаража на площадку перед школой.

Для чего микроавтобус заехал именно сюда, Никита не мог сказать. Да и не всё ли равно!

В школе шли уроки. Все дети, сгорбившись и изнывая, зубрили, отвечали, таращились на учителей и осточертевшие учебные доски.

Даже курящих и прогульщиков не было видно на убогом крыльце.

«Вольво» встал у водонапорной колонки и не выключил движок.

Водитель-мордоворот, косая сажень в плечах, попил воды из колонки и набирал флягу.

Попутчики, приоткрыв дверцу у броневика со стороны школы, вдыхая в лёгкие воздух и оживлённо беседуя, находились внутри автомобиля.

Конечно, если бы не чёртов водила, Никита удачно бы обошёл «Вольво» и накрыл людей без всяких загвоздок!

Но обстоятельства изменились. И совсем не в его сторону.

Раньше времени его заметил шофёр. Бугай моментально заорал, выхватывая из-за пояса пистолет.

Никита, передвигаясь боком на полусогнутых ногах, чуть ли не «по-македонски» выпустил короткую очередь. Снабжённый ПБС пистолет-пулемёт издал глухой металлический дробовой звук, но невидимая и почти неслышимая сила повергла вооружённого амбала насмерть.

Петров выдернул из скрытой кобуры «АПБ» и метнулся вглубь автосалона, принимая выгодную позицию для обороны.

Зашевелилась и Вдова.

Будь то простой автомобиль, девятимиллиметровые пули «Кипариса» с расстояния в тридцать шагов прошили бы его насквозь. Но это был бронированный замаскированный вездеход!

Два десятка желтоголовых пуль с пустым и бесполезным усердием, как горох о стену, впились в спецсплав и сверхкрепкое стекло микроавтобуса, застряв в обшивке или отскакивая от машины на землю.

Ни одна мимо, но и ни одна в цель!

Кругом пока никто не мешал происходящему около школы № 3.

И даже когда Петров, приспустив стекло, ответил сухими щелчками из «АПБ», заставив Топоркова залечь за старыми партами и кирпичами, оставшимися от недавнего ремонта спортзала, из учебного учреждения никто не высунулся. Глушитель «АПБ» тихо клацал, не привлекая внимания людей, находящихся поблизости.

На рациональные действия и исправление ошибки ушло буквально десять секунд. Но вот, опустошив обойму «Кипариса», Никита перекатился вбок, вынул миниатюрный «ГП-30», обычно носимый под стволом какого-либо оружия, и навёл его на «Вольво».

Этого броневик мог и не перенести!

Это понял и телохранитель Вдовы – бывший «погранец» Петров.

– Линяем, Ираа! – крикнул он, толкая дверь.

– А ты?!

– Уходи! Прикрою. Дуй в школу… иначе…

Он не договорил и, резко высунувшись, стал нажимать спусковой.

Вдова, подхватив «Скорпион» и небольшой рюкзачок оранжевого цвета, вынырнула из микроавтобуса и невероятно огромными скачками побежала к крыльцу.

Её по-прежнему прикрывал автомобиль и опасная пукалка Петрова.

Никита, издав какой-то военный клич, скорее похожий на гортанный крик раненого бизона, кувыркнулся через спину и, замерев на долю секунды, нажал спуск гранатомёта.

Петров в эту же долю, в одно мгновение, прыгнул в раскрытую дверцу, группируясь в воздухе для безопасного приземления.

Взрыв, застигший его ноги, разорвал нутро «Вольво» и покрыл почти все стекла автомобиля густой тонкой паутиной трещин. Салон вспыхнул, как магний на блюдечке.

Боевик сделал смешной дополнительный, но, видимо, необходимый кульбит и, хромая, с прижатой к телу окровавленной рукой, поскакал к школе.

Вот здесь-то Топорков и выругался, осознав положение.

Но не медля, зигзагами, побежал к крыльцу, прячась за дымящим микроавтобусом.

Крыльцо ответило несколькими выстрелами, а Никита, в свою очередь, выпустил пол-обоймы в обратном направлении. И, не прекращая посылать смертоносные заряды, помчался к школе.

Теперь он окончательно ощутил провал операции. Но по его расчётам у него были две-три минуты. От силы!

А за этот период можно дров наломать – ой-ёй-ёй!

Нырнул в коридор, стал забирать левее, в окружную, хотя Вдова могла следовать этим же путём.

Испуганная гардеробщица скривилась и шуганулась, часто моргая и тяжело дыша.

Ещё бы! Какой-то тип в маске, с оружием, появился после взрыва на улице. Жуть прямо-таки!

Никита поднёс палец к губам. Мол, сиди тихо. Поняла?

Старушка закивала и перекрестилась.

Топорков плавно и осторожно двинулся дальше. В вестибюль. Никого. Лестница наверх. Тихо. Голоса на втором этаже. Туда!

Никита скользнул по лестнице и шарахнулся за бюст Сухомлинского. И тотчас свинцовая очередь из «Скорпиона» рассеялась по лестнице, раскрошив скульптуру.

Никита ответил двумя короткими и, кажется, зацепил Четвёртую. Та, взвизгнув, исчезла в дверях коридора второго этажа, где из классов и кабинетов вылезали недоумевающие и испуганные школьники и учителя.

Мысль о возможном нападении сзади ещё живого боевика тут же потухла, не успев возгореться. Теперь перед парнем стояла главная и, вероятно, почти решённая задача: добить Вдову.

С простреленной рукой, с этажа, одна она никуда не могла деться. Здесь делов – на тридцать секунд!

И вдруг в душе парня что-то ёкнуло. Как предчувствие нехорошее.

Он рьяно кинулся в коридор, размахивая «Кипарисом» и крича, чтобы все расходились по классам. И не забывал соблюдать правила и приёмы нападения и контратаки с применением всевозможных хитрых и ловких манёвров.

Как когда-то при «зачистке» зданий в Грозном. А ещё раньше – в главке газового концерна, в Шумени.

В голове пуще прежнего застучало. Задолбило маленьким назойливым дятлом.

К чему бы это?!

Как и предполагал Топорков, Четвёртой деваться было некуда. И она пошла на самый последний, позорный, бесчеловечный шаг: взяла заложника!

Точнее, заложницу.

Обхватив за шею школьницу двенадцати лет окровавленной рукой (видно было, что это далось ей с трудом из-за невыносимой боли) и размахивая полуопустошённым и неперезаряженным «Скорпионом», она истошно кричала:

– Уходи! Вон отсюда! Пошё-ёл во-о-он! Будь ты проклят! Ты… уходи-и-и! Ненавижу-у!..

Она страшно ругалась и брызгала слюной, тряся в жёстких объятиях девочку. Заложница почти потеряла сознание и обвисла. Вдова, кажется, потеряла рассудок.

– Уйди, твою мать! Я знаю, кто ты! Знаю! Уходи, сучий… Я убью её! Я уничтожу всю школу! Ты всё испортил, скотина!

Никита вскинул малогабаритный спецназовский ПП к ключице и прищурил в прицеле глаз.

Он понимал: попасть в террористку, не задев школьницу, он не смог бы.

Сердце учащённо забилось. Нужно было выбирать.

– Я убью её! Ты слышишь, сукин сын, я разорву ей башку!

Вдова дёрнулась так, что у бедной девчонки чуть не отлетела голова. Чешский скорострельный автомат упёрся глушителем ей прямо в затылок, а сама Четвёртая скрючилась и сжалась в струнку, пытаясь полностью спрятаться за маленькой живой мишенью.

Она боялась. Она очень боялась! Как никогда в жизни. Она знала и хорошо была проинструктирована о способностях Истребителя. И она понимала: ОН УБЬЁТ её! Несмотря на заложницу. Но и ради общего эффекта, эйфории и испуга пристрелить девочку она не могла: лишилась бы последней и единственной защиты.

И она ждала, пытаясь выиграть время и жизнь. Клялась кому угодно и чем угодно: Иисусу, Дьяволу, Аллаху, матерью и детьми, которых не было при себе (сына она напрочь забыла).

На улице послышались голоса, звук подъехавшей машины, хлопки дверец. Да и в самой школе началась суматоха.

Только здесь, на втором этаже, стояла относительная тишина и отсутствовал народ.

Никита снова дёрнул «Кипарис», готовый выпустить одну продуктивную и роковую очередь девятимиллиметровой смерти.

В прицел и поверх ствола и кожуха пистолета-пулемёта парень более пристально взглянул на Вдову, девочку, снова на Вдову, опять на маленькую обмякшую заложницу.

Белокурая худенькая, в синем платьице с розовой лентой девочка посмотрела на него затуманенным и жалобно-умоляющим взором.

Никита отчётливо разглядел её глаза. Большие, красивой формы, с густыми ресницами, и… голубые.

Два грустных глубоких голубых озера!

По её щекам из этих бездонных и милых озёр потекли слёзы.

Никита зажмурился на миг, крепко, но бессильно. Перевёл ствол и взгляд на кричащую Вдову.

И опустил оружие.

– Будь ты проклята, Ведьма! – громко и отчётливо в сердцах сказал парень и задом попятился к лестнице.

«Её оставлять так нельзя!» – единственное ясное и разумное вынул из водоворота мыслей Топорков.

Он встрепенулся и снова вернулся из забытья. Снова он стал бойцом, профи и Истребителем.

И сразу же услышал все посторонние звуки. Услышал и расшифровал, обработал и принял меры.

Скрип двери. Справа. Лязг затвора. Ого! Менты или враг?

Ухо, как локатор летучей мыши, уловило чуть ли не потусторонний шорох.

Шаг влево. Прицел. Не выпускать из поля зрения вдову, от внезапного счастья теряющую сознание.

Нужен отвлекающий психманёвр.

Никита поднёс ладонь, покрытую дерматином, к губам. Повернул голову, сказал громко:

– Я ещё вернусь, паучья гадина!

И тотчас схоронился за углом.

Дверь кабинета от удара ноги распахнулась во всю ширь. В коридор вылетел боевик, в падении расстреливающий область лестницы и рекреации.

Но замаскировавшийся Никита в тот же миг нажал спусковой своего «Кипариса».

Пули смачно вошли в тело охранника Петрова, разрывая ему плоть ног, туловища, рук и черепушку.

Боевик так и замер, распластавшись на деревянном обшарпанном полу.

Никита не стал ожидать и выслушивать вопли Вдовы, а, уловив тревожные голоса на первом этаже, ринулся в боковой коридор.

Там– в кабинет завхоза, оттуда через окно на ржавую крышу столовой, громыхнул по листовому железу и спрыгнул на песок.

Затем быстро-быстро побежал к оврагу у мостика.

Полковник Сафонов собакой себя не считал. И даже близко! Хотя некоторые за глаза его так иногда называли (не дай бог, в открытую!). Но раны и ожоги на нём заживали, действительно, как на четвероногом.

Поговаривали даже о выписке из больницы.

В целях безопасности и страховки он не стал обставлять себя оравой охранников и товарищей. Больница на Курчатова и так считалась неприступной и секретной.

Младший лейтенант Ларин дежурил на этаже по скользящему графику, меняясь с лейтенантом Бурковым из Особого. Все были друзьями Сафонова по службе и армии.

Да и при себе полковник держал «Гюрзу». Этот восемнадцатизарядный девятимиллиметровый спецпистолет с бронебойными пулями, выполненный по заказу МО и ФСБ конструктором Сердюковым в ЦНИИ Точмаш, вселял больше уверенности и спокойствия, чем куча мельтешащих крепких ребят.

Просто так себя бы Сафонов не отдал!

А угроза, вероятно, была. И после неудачного покушения на него Вдовы вряд ли бросят недоделанное!

Сафонов ждал. Любого подвоха, любого неизвестного, любого смертоносного заряда.

Но и не забывал про Истребителя.

Благодаря отличной сети агентуры, допросам, опросам и сверхсекретной аппаратуре, он всегда был в курсе всех событий. Узнавал, конечно, позже, чем происходили сами явления в операции «Чёрных Вдов», но узнавал.

Сейчас, вечером во вторник, его известили о предполагаемой поездке Девятой Вдовы в район Туркмении. Цель – ликвидация тамошнего президента, захват ближайших его родственников и получение куша в форме валюты или драгоценностей. Ну и, конечно, политические мотивы.

Время – четверг-пятница октября. Численность группы – три человека. Но возможны дополнительные силы.

Многое поведал сам член секты и глава террористической организации – Шлюсов В.Г. На неоднократных допросах «с пристрастиями».

И всё равно полковник не мог нарадоваться Истребителем. Он уже много сделал! Молодчик, парень! Герой! Таких сейчас не делают!

Сафонов мял в крепких пальцах край простыни и соображал. Если Четвёртая дунула в Челябинск, то Никита должен быть там. А там ли он? И на какой стадии выполнен следующий пункт операции против секты?

Да что там говорить: вопросов выше крыши! Но как найти Ника? И сообщить об Азименко, о Вдове номер 9?!

«Сможет ли он сейчас? Если ещё цел! Жив! Чую, жив!»

Полковник достал СРТПУ «Б.Джонс» и, недолго думая, включил прибор.

«Истребитель. Истребитель. Говорит Беркут. На связи Беркут. Прими новое сверхсрочное задание. Знаю, как тебе тяжело! Но, Бог видит, и твоими силами, парень, мы сделаем ЭТО! Приём. Приём…»

Сафонову показалось, что аппарат нарушил связь. В приёмнике «диктофона» зашипело и защёлкало. Затем наступила тишина, и он продолжил.

Рассказал о задаче Никиты в Туркмении, о местных агентах, к которым можно обратиться за помощью, за оружием. Подробно изложил цель Девятой Вдовы. И закончил.

«Мы тебе помочь не можем. Слежка, «топтуны» и вспомогательная группа штурмовиков там отсутствует. Нельзя вспугнуть ИХ или срезать раньше: нам нужно алиби, а ТАМ, тебе – неопровержимые факты. Знаю, скажешь, мол, какие ещё в жопу факты! И это верно! Но сам знаешь: мы не криминальная группировка и не бродяги-киллеры! Мы в законе и в рамках государства! Пойми. Ну всё, желаю удачи! Будь жив и не теряйся! Беркут. Конец связи.»

Эфэсбэшник отложил устройство только после манипуляций с шифрозондированием. Стёр память электроники. Подвигал головой, запустил руку под одеяло и нащупал рукоять «Гюрзы». Потрогал большим пальцем то место с гравировкой, где изображена сама змея, и почувствовал себя спокойнее. Ещё подумал: «Сделай, Ник, это! Я буду ждать, сколько надо! Ты классный парень!»

И эта мысль тоже полетела в пространство, в заданном направлении, курсом на Урал.

Секретарь Совета Безопасности Российской Федерации пребывал сейчас не в лучшей форме.

Нет, новости о сокращении секты «Чёрные Вдовы» и ликвидированных террористках в количестве шести человек из «десятки» совсем не удручали его, скорее наоборот, привели в неописуемый восторг.

Правильно! Если узнаёшь об уничтоженном противнике, враге, естественно, первые впечатления и реакции – положительные и лёгкие!

Тревожило и убивало генерала другое: возможная отставка!

Как его обставили, обвели вокруг пальца, обошли с тыла! Его, бывшего командующего армией, бравого и славного генерала! Позор!

Давно можно было понять: главный ЗДЕСЬ не Президент, а его Команда! Он исполнитель, он первое лицо, он руководитель! Но движимый, шарнирный. Он не ферзь, он слабый король!

Без Команды, один, он ничего не может и не стоит. А Команда всесильна и могущественна! Первая команда в стране!

Копать надо было от них!

Чёрт!

На него точат зуб все: премьер, вице-премьер, глава Администрации, первый спикер, да и сам Президент. Плюс некоторые министры, коих Секретарь очень хорошо знал.

Говнюки! Собаки, дерущиеся за кость.

Реально рассудить – шансов у него, Секретаря, и не было. Никаких!

Замутили, закрыли глаза обещаниями и высокой должностью. Большими деньгами.

Обманулся, повёлся!

Хотел крутануться ТАМ, в Кремле, поставить всё и вся на свои места. Обломался!

Доигрался до того, что теперь его не только хотят снять, но и убрать вообще!

Подумать страшно, что сейчас его судьба, его жизнь, да и вся его деятельность во имя победы, во имя отчизны, не в лапах этих падальщиков, гиен, шох, а в руках простого обыкновенного молодого парня! Банально, но это так и есть!

От которого теперь зависит ВСЁ! Всё сделанное и всё задуманное им, Секретарём! Сказать смешно, но именно от него!

«Где ты, парень? Живой ли? И что делаешь?»

Топорков Никита был здоров и невредим. Не считая синяка на спине и ссадины на лбу, которые заслужил в драке с златоустовскими малыми.

Сейчас, в шесть часов вечера, он находился в Миассе, в районе улицы Депутатской, что возле лесобазы и городских бань.

Несколько часов назад он провалил операцию по нейтрализации Четвёртой Вдовы и в данный момент пытался сделать всё, чтобы наверстать упущенное и исправить дефект в работе.

Удалые миасские ОМОНовцы и ребята ФСОТа, не дожидаясь поддержки из Челябинска, провели удачную операцию по захвату террористки и освобождению заложников.

Правоохранительные органы стояли перед фактом: налицо два трупа неизвестных мужчин, изуродованный микроавтобус «Вольво», психически ненормальная женщина с оружием в руках, и «пленённые» ею четыре школьницы.

Наличие броневика и хорошо вооружённых людей на окраине захолустного городка изумили руководство УВД и привели к неутешительным выводам.

Мафия? Местная на учёте ФСБ!

Спецслужбы? Все отделы и подотделы УФСБ Миасса, Златоуста и Челябинска отрицали своё участие в содеянном.

Делались запросы в другие области и в «белокаменную».

ОМОН, ФСОТ и остальные, даже силовики ГУВД, тоже доказали свою непричастность к местной «язве», как называли террористические акты ребята из групп «Антитеррора».

Так или иначе, но нужно было принимать решительные действия!

Пока город закрывался на всех дорогах и вокзалах милицией, а группа захвата готовилась к обезвреживанию преступницы, Никита шустрил и ловко обходил кольцо «правоохранников», усугубляемое более толстым обручем зевак.

Проанализировал пути отхода Вдовы, действие «антитеррористов», канал возможного отхода арестованной в случае её задержания.

«Если они её убьют, мне легче!» – думал Топорков, изготавливаясь к стрельбе. – «Но нужно будет как-то это проверить, убедиться!»

Он тщательно загримировался, сменил одежду, сумку, осанку, на время изменил привычки и манеры, как обычно и как когда-то в Шумени.

Позицию занял в ста метрах позади снайпера из ФСОТа, да так, что ни один из трёх стрелков в сером камуфляже не заметил бы четвёртого – Истребителя.

Место выбрал неудачное лишь в том отношении, что нельзя вести огонь по школе.

А вот дорога в центр города от учебного учреждения лежала как на ладони!

Никита выудил из большой спортивной сумки две гранаты спецназначения – «Заря-2» и «Гроза», сунул их в поясок под тренерку, закрепил. Там же очутился компактный бесшумный «пистолет убийц» – «ПСС».

Это на случай ближнего боя!

В сумке наготове покоился заряженный «Кипарис».

Но главная штучка арсенала Истребителя уже была извлечена!

Снайперская винтовка Драгунова автоматическая. Укороченная. На двадцать патронов. Длина в собранном виде – девяносто сантиметров.

Никита скрепил в одно целое ствол-приклад, затворную часть, трёхкамерное дульное устройство, одновременно служащее грузиком-компенсатором и пламязвукогасителем.

Присоединил магазин, иностранный оптиприцел с переменным увеличением «Леопольд Вари», и изготовился к стрельбе.

«СВУ-А» годилась для городских условий, была незаменима в спецслужбах России и зарубежья, и имела отличные тактико-технические данные.

Никита ни разу не использовал её, но теперь появилась возможность проверить оружие в «деле».

Три часа силовики готовились к штурму. Все сто восемьдесят минут корпели над планом школы и её пристроек, безуспешно вели переговоры с террористкой.

Вдова не поддавалась ни на какие провокации, мало говорила и всё время пряталась от спецназовских «Кедров» и «Клинов» за спинами девочек.

За исключением Четвёртой, четырёх школьниц и десятка силовиков ФСБ и ФСОТа в школе никого не было.

Все остальные получили возможность покинуть здание.

Штурм начался в восемнадцать ноль пять.

Использовав психоатаку, положенные инструкцией и только что обдуманные отвлекающие манёвры, гранаты «Заря» и малогабаритный помповый карабин «КС-23М» с газовыми и резиновыми пулями, штурмовики «Антитеррора» взяли преступницу и освободили девчонок.

Правда, школьницы потеряли сознание и частично были усыплены, террористка, пустив шальную очередь из «Скорпиона», зацепила руку одного из силовиков, а сама, получив дозу «Черёмухи-6» и пару ранений от резиновых пуль, свалилась в обморок.

Но, в целом, операция прошла успешно!

Четвёртую скрутили, врачи привели её в сознание и оказали медицинскую помощь. Девочек увезли на «скорой», а за школу взялась следственная экспертная группа.

Террористку после нескольких муторных вопросов усадили в обыкновенный ПэПээСовский «УАЗик» и под конвоем двух «Волг» и одного микроавтобуса повезли в центр.

На месте происшествия, кроме специалистов из органов, остались представители власти города и многочисленные зеваки, которые, впрочем, стали вскоре расходиться.

Снайперы ФСОТа снялись с занятых позиций и сейчас занимали места в «РАФе» белого цвета.

Топорков оставался на прежнем месте.

Проследив за автомобилем «газетчиков» и корреспондентов, чуть не преградившем путь эскорту силовиков, Никита тщательно прицелился.

Непростительную ошибку допустили органы правопорядка, засадив арестованную в простой милицейский «каблучок», пусть и под отличной охраной.

Парень не надеялся увидеть в спецприцел за решёткой «УАЗика» расстроенное лицо Четвёртой.

Прикинул так, что высокоимпульсная пуля сама прошьёт обшивку любого из этих автомобилей.

Но Случай ещё и помог!

Дождавшись, когда объект в машине удалится примерно на двести семьдесят – триста метров, минуя поворот на асфальтовую дорогу, Никита в окуляр оптического прибора винтовки заметил испуганную перепачканную потную физиономию.

Вдова! Решила взглянуть на улицу, на бегущую вслед пыльную дорогу!

Никита нажал спусковой крючок.

Дульное расширение и насадка ствола процентов на сорок-пятьдесят погасили звук выстрела.

Топорков мог бы прострочить корпус «УАЗа» для подстраховки ещё и ещё, но ограничился одним нажимом.

Лицо Вдовы Ирины Кудриной исчезло из окуляра.

Пуля, не задев решётки, попала в левое надбровье женщины и снесла ей всю верхнюю часть черепа.

И кроме этого, звонко шлёпнула в стенку-перегородку кузова и кабины водителя, оставшись торчать в ней. Потому что имела антирикошетное свойство.

И тут же Никита снялся с места.

Министр МВД, заметив в боковое окошко «Мерседеса» знакомое лицо, попросил приостановиться.

Начальник охраны, полковник средних лет, обернулся и сделал удивлённую озабоченную гримасу:

– Анатолий Витальевич, вы же знаете!

– Останови, Дима! – в голосе министра звякнула железная нотка.

– Тормози, – бросил начохр шофёру и тотчас связался с машиной сопровождения.

К чёрному, с тонированными пуленепробиваемыми стёклами «членовозу» подбежала женщина бальзаковского возраста, смешно и часто семеня ножками в лакированных туфельках на тонком каблуке, отчего казалась милой маленькой японочкой, этакой Момоко-сан.

Никто не заметил, как её невидимая охрана из молоденьких ребят и девушки пересела в красную «девятку», по буквенному номеру которой она относилась к принадлежности УВД.

– Садитесь, Анна Павловна! Добрый вечер! – сказал министр, показывая на сиденье возле себя. – Какая вы сегодня сногсшибательная!

Анна Павловна, коей оказалась Первая «Чёрная Вдова» – Краснова, мило улыбнулась и плюхнулась на мягкое кожаное кресло в глубине салона «Мерседеса».

– Поехали, Дима! – кинул министр через плечо, поправил очки и ласково посмотрел на женщину. – Никак, дорогая, на вечеринку идёте по поводу не забытого праздничка?!

– Да, Анатолий Витальевич, точно так и есть! – Краснова обнажила белые зубки, рукой вяло, но соблазнительно покручивая каштановый локон около уха.

Длинное серебристое облегающее платье изумительно подчёркивало не увядшее, стройное не по годам тело. Густая накладка на голове и пышная причёска издавали аромат дорогого французского лака, ожерелье на шее и груди переливалось в такт блёсткам платья, а ножки, обычно каждый день массируемые и ухоженные, переплелись и частично оголились благодаря высокому разрезу серебристой ткани.

Норковая шубка соскользнула с плеч дамы, обнажив ровные розовые плечики с парой симпатичных родинок.

Женщина на миг почудилась министру золотой рыбкой, русалкой, подводной нимфой в гроте пирата, но никак не акулой, не муреной, и не ужасной самкой паука «чёрная вдова».

Он ощутил желание. Стремительное и непреодолимое. Это была не пожилая скучная и опостылевшая жена, ворчащая за спиной!

Это была богиня!

Во всём Кремле и госаппарате женщин её возраста и красоты можно пересчитать по пальцам.

Министр сглотнул ком в горле и снова встретился с нежным обезоруживающим взглядом блестящих глаз.

– Анатолий Витальевич, я хотела с вами переговорить с глазу на глаз. Чуть-чуть отниму у вас времени?!

– Да-да, пожалуйста! – подхватил министр и опять неудержимо посмотрел на чистую голую коленку спутницы. – Нужно было найти меня, записаться, и встретились бы… поговорили! А на этот раз Я нашёл вас!

– Нет, Анатолий Витальевич, это Я НАШЛА ВАС! – в полуулыбке шепнула Первая.

Министр хмыкнул, вскинул брови, но тут же поёрзал на сиденье и хлопнул себя по зелёным форменным брюкам:

– Извините, Анна Павловна, что в праздничный вечер, в такой интимной обстановке, так сказать, тет-а-тет, я вынуждаю вас вспомнить о политике, о делах насущных! Но как там Секретарь?

Машина плавно качнулась на булыжной мостовой и свернула на Арбат. Красная «девятка» неотрывно следовала за двумя чёрными автомобилями.

И те, и те знали о своём долге, о работе и задачах.

– Пока ещё трудится! – молвила Вдова, сцепив пальцы рук в перстнях. – Мы теряем людей, недвижимость, большие суммы! Мы теряем время и секретность! Но мы почти ведём ЕГО людей, да и сам он у нас на поводке!

– Не смешите меня, дорогая! Мне доложили, что вы не можете справиться не столько с ним, сколько с каким-то таинственным киллером, молодым парнем, исполнителем! С шестёркой!

Министр резко изменился в лице. Всё-таки государственные дела и чиновничьи интриги больше связаны с ним, и важнее, нежели шашни с элитными дамами Кремля.

Умная и расчётливая Вдова не нашлась, что сказать в ответ и оправдание.

– Дать своих людей я не могу! – продолжил министр, ежеминутно трогая пальцем инкрустированные золотом очки. – Так открыто действовать или попасться на таком пустяке сейчас никак нельзя! Этот Секретарь и его человечек стали костью в горле. Ваши бумажки, Анна Павловна, дошли до всех адресатов! Да-да, дорогая, я знаю, что это ВЫ постарались! В принципе, ничего плохого в этом не вижу, скорее наоборот: вы выполнили долг и оказали неоценимую услугу нашей Команде. Вы знаете, Анна Павловна, ваши штучки с доносом на генерала прямо-таки шокировали Первого, да и всех в аппарате!

Министр криво улыбнулся и поелозил ягодицами, словно сидел на шиле.

– У меня много работы. Сейчас такое время, когда многим нужно хорошо потрудиться, завоевать место, и отстоять, если надо! Секретарь – основной противник! Ещё месяца три-четыре и, между нами, Анна Павловна, Первый откинет клюшки! Кто встанет на его место? Премьер? Секретарь? Сюганов? Или, может быть, я?! Или кто?

Секретаря нужно убирать! Однозначно. И ещё кое-кого! Мне и наша «оборона» не нравится, и Администратор! Короче, генерал на ваших плечах, дорогая! Я хотел сказать, на плечиках! Его на днях снимут с занимаемого поста – это неопровержимый факт! Но его надо убрать! Под каким видом и под чьей эгидой вы это сделаете, Анна Павловна, вам решать, но… ни под каким предлогом не прикрывайтесь мною и всем министерством! Чтобы моими здесь и не пахло!

Постарайтесь, конечно, поскорее выполнить нашу задачу, но, в крайнем случае, вам поможет его покинутая должность. Как только Секретаря снимут, добивайте его! Это сейчас он – лицо неприкосновенное и широкополномочное! А потом…

Министр сузил глаза и стал похож на крота. Кстати, и в узких кругах, слышала Вдова, его так и называли: Крот. И пошло это якобы от самого Первого!

– Вы отправили людей в Туркмению? – вдруг прервал мысли Красновой министр.

– Они уже в пути. Пять человек – лучшие мои люди, но и последние.

– Так. Та-а-к, – протянул военный чин, будто бы и не обратив на ударение женщины никакого внимания, – надеюсь, гурьбой вы их не отправили, под присмотром ФСБ и Секретаря?!

– Извините, Анатолий Витальевич, такие шутки… сейчас… – смутилась и откровенно обиделась Первая.

– …Ладно, ладно! Ради бога! – заулыбался министр. – Да уж, ваша «контора» не промах!

– Люди посланы разными путями. На месте и по маршруту к ним присоединятся дополнительные силы. Всего около двадцати человек. Предположительно, удастся собрать ещё примерно с десяток чурок из местных!

– Ого! Не многовато ли для тихой операции?

– Совсем нет! – почти сквозь зубы выдавила Вдова и ещё подумала, зачем она ему рассказывает такие подробности. – Наоборот, нужно нашуметь, погреметь, навести, как говорится, шухер! И при этом всё спереть на генерала. А, учитывая периферию, безопасность Миязова и возможный хвост Секретаря, тридцать вооружённых людей – как бы мало не стало! Но не беспокойтесь, уважаемый Анатолий Витальевич, всё продумано и учтено заранее! Операция долж… пройдёт успешно!

– Ну хорошо! Действуйте там, с флангов, а я пока поворошу здесь, в центре! Мне ещё очень много нужно работать!

Последнюю фразу министр прошептал, задумчиво глядя в окошко на ровные чистые дома, на снующих торопливых прохожих, на мелькающие фонарные столбы и знаки, которые «Мерседес» игнорировал.

О предполагаемом успехе проводимой операции на Урале Вдова ничего не сказала министру. Рано.

«Подождём – увидим!» – решила она, одевая шубку.

Она ничего не знала о провале Челябинского варианта. Об этом ей сообщат вскоре связные из златоустовской группировки. И это будет далеко не радостная весть!

Темнело. В горах Южного Урала, да ещё в октябре, да в половине десятого вечера, сумерки сгущаются, словно кофейная гуща – быстро и плотно.

Скалы, поросшие мхом; остроугольные валуны, навороченные каменными реками у подножия водораздела; сосны, корявые и прямые корабельные, толстенные и худенькие, как ручки пианистки; кривоватые пожелтевшие берёзки – всё откидывало зловещие тени на лужайки, поляны, дороги и тропинки.

Никита спотыкался и запинался, шаря свободной рукой вокруг себя. Он высоко поднимал ноги, широко заносил их, чтобы лишний раз не нарваться на камень или корень, торчавший из земли.

Пора было закругляться и искать место ночлега. Пока не сломал и не вывихнул себе что-нибудь!

С такой целью он протопал ещё четверть часа.

На ночь устроился на сером покатом валуне, покрытом ягелем. Разложил пакеты, надел на себя всё, что имел, нащипал мха и напихал под сумку.

Не спеша поужинал, точнее, перекусил: пара булочек, кусок сала, несколько глотков пепси.

Окрестность на предмет безопасности проверять не стал: в такой глуши никого не могло быть!

Оружие решил перебрать и почистить утречком, засветло. «Кипарис» сунул под себя, положив на стальной кожух руку. «ПСС» запихал в отворот куртки.

Удастся ли заснуть, Никита не знал, но то, что выспаться нужно, не сомневался.

Парень в третий раз прослушал запись полковника Сафонова на секретном передатчике, упрятал «диктофон» в сумку и, поёжившись, замер.

Как там разведчики внушают себе сон? Чёрт его знает!

Надо спать! Надо спать! Спать. Надо…

Свалившаяся внезапно усталость одолела парня. Крепкое молодое тело сжалось и затихло, невидимо покачиваясь в такт дыханию.

Впервые снился сон, повторяющий все предшествующие события. Обычно фантазии, мечты, нереальность. А сейчас – воспоминания!..

Миновал сарай, старую улочку, обошёл лесоперерабатывающий цех, спустился по тропинке к реке.

Эфэсбэшники и милиция отпрянули от «УАЗа» в разные стороны, взяв неопределённые ориентиры. Четыре минуты назад шофёр и внутренний охранник почувствовали подозрительный звук, связались с остальными и проверили кузов.

Труп, лужа крови, мозгов и клочки волос.

Захотелось провалиться на месте! Но удержались, хотя чего им это стоило, знали только они.

Никита спрыгнул в речушку и зашагал по течению, бурля водой. Винтовка так и осталась неразобранной в сумке.

Бойцы ОМОНа и ППС, сотрудники ФСОТа и ФСБ разбрелись по округе, держа наготове табельное и автоматическое оружие. Машины, скрипя колёсами и злобно урча, расползались по дорогам.

Нужно окружить первый, контрольный сектор. А другой волне искателей взять в круг и закупорить второй, дальний. И чем быстрее, тем лучше! Но люди!.. Не хватало людей для перекрытия всего района, да ещё при пересечённой местности. Да начинало смеркаться.

Топорков выбрался на крапивный бережок, на ходу огляделся и засеменил – вдоль свалки, вдоль забора из гнилых досок и колючей проволоки, затем обогнул старые скальные выступы и поскакал по древним золоторазработкам: широкому заброшенному карьеру, изрытому драгой и старателями.

«Правоохранники» прочёсывали здания и сооружения, взбирались на холм и окружали район ЧП. Проверяли и осматривали всех людей мужского и женского полов в возрасте от четырнадцати до шестидесяти лет. Почти всех, кто попадался под руку.

Посты ГАИ и ППС получали приказы и сводки, спешили, копошились, недоумевали.

Никита снова очутился в реке, пробежался по шельфовой зоне, вниз по течению метров триста, и свернул в лес.

Обошёл автомобиль туристов, соблюдая строжайшую маскировку, и нырнул в кусты ив.

Его не заметили.

Парочка, жарившая шашлык, громко озорничала по поводу удавшегося пикничка.

В двадцать ноль-ноль местные спецслужбы и органы правопорядка свернули поиск преступника… Именно ПРЕСТУПНИКА!

То, что он – мужчина, показали школьники и учителя небезызвестного учебного заведения номер три.

Теперь составлялся фоторобот, снимались какие-то отпечатки и вёлся инструктаж поисковиков. Назавтра розыск должен принять глобальный масштаб.

Ночью все спят и отдыхают. Нормальные. Или думают и работают – ненормальные.

Никита спал и отдыхал после тяжёлого дня. Он считал себя нормальным парнем.

Москва. Посольство ФРГ. 10 октября 1996 г.

Двое пожилых представительных мужчин в тёмных костюмах, светлых сорочках и лакированных туфлях немецкого производства попивали кофе, восседая в твёрдых креслах огромного шикарного итальянского гарнитура.

Один – седой, усатый, в очках и тёмно-синем галстуке, закинув ногу за ногу, сидел лицом к окну.

Жалюзи из специального сплава были сдвинуты, поэтому дневной свет не падал на этого человека. Но в комнате имелся автономный светильник.

Другой – чуть помоложе, с рыжевато-белой шевелюрой; с лицом в пигментных пятнах и двумя перстнями из русского золота с дорогими камушками на пальце тихо швыркал кофе и блаженно прикрывал глаза.

Как водится в кругах «сливок общества», сначала поговорили о семьях, здоровье, погоде на улице, а уж потом о погоде в российской столице.

Конечно, политика стояла на первом месте во всех действиях и думах этих двух господ, поэтому беседа непременно бы затронула эту область.

Но речь зашла не столько о дипломатических вещах или шпионских страстях (один из присутствующих, кроме основной работы, числился агентом германской службы внешней разведки), сколько о коренных, интимных проблемах России. В частности, о болезни Президента, о возможных реакционных действиях кремлёвского аппарата, о загадочных убийствах, потрясших столицу.

Разговор коснулся Секретаря Совета Безопасности России.

Выразительный каркающий немецкий диалект снова огласил один из служебных кабинетов посольства.

Употребление кофе замедлилось. Мужчины часто посматривали в глаза друг другу, их губы еле шевелились, но каждое слово слышалось отчётливо.

В помещении отсутствовали приборы прослушки и наблюдения, заведомо были обследованы все прилегающие комнаты.

Диалог вёлся немного странно: без обращений, без имён и фамилий, слов-паразитов и каких-либо эмоций.

Сухая чёткая деловая беседа.

– Есть сведения, что Секретарь в ближайший месяц будет отстранён от занимаемой должности и снят с руководящего поста. Это проверенный факт, не подлежащий сомнениям. Известно из прямых и косвенных достоверных источников.

– Прямой источник – это премьер-министр?

– Да. Но кроме него в российском государственном аппарате есть ещё надёжные источники информации. И нам они хорошо известны.

Молчание. Негромкие пошвыркивания.

– Секретарь – сильный вероятный противник кремлёвской власти. У него собраны обширные немаловажные сведения. Он обладает тем качеством, которого нет ни у одного из кремлёвских чиновников. Он настырен, молод, честен, твердолоб и смел. Таких в России единицы. Не вижу смысла описывать все достоинства и недостатки Секретаря, но в этом человеке вижу единственного достойного кандидата на пост главы Российской Федерации.

– Рано хороните нынешнего Президента. Он ещё силён и компетентен.

– Не преувеличивайте. Господин Сюганов бьётся о твёрдую стену. У него мало шансов.

– Итак, в итоге Секретарь. Вспомните июнь этого года, выборы, процентное соотношение. Наведённый режим. Заслуги по достижению мира в Чечне. Решительные и правдивые прогнозы и предсказания Секретаря в адрес Кремля, власти в стране, порядка и экономики.

– Придёт ОН, и вас попросят покинуть страну. Может быть, и меня.

– Исключено. Если всё произойдёт так, как думает Секретарь и как считаем МЫ, наш рейтинг поднимется до невероятных размеров, а Германия станет первым союзником России.

– Настоящим или лжесоюзником?

– Это неважно. Главное, будут доверять нам и видеть видимое.

– Значит – Секретарь?!

– Девяносто из ста. Но при нашей поддержке. Я имею в виду не только финансовую.

– Я понял. Что предлагаете?

– На составление варианта бизнес-плана понадобится не менее трёх суток. Это наброски. Переговорить с нашими и собрать Союз. Земляки-магнаты будут решать один из основных вопросов. Самый важный и рискованный шаг; вступить в связь с Секретарём. Причём сделать этот ход нужно строго секретно и конфиденциально. Бояться отказа Секретаря и огласки не вижу причин. ЕМУ нужен наш союз. Мы дадим ему шанс убедиться в этом ещё раз. Главное, чтобы он ухватился за ниточку, которую протянем МЫ. И я – не я, если он не воспользуется этим шансом.

– Смело кладёте голову?

– Это политика. Это бизнес. Мы деловые люди. И Германия выиграет эту комбинацию, не потеряв ни пфеннига.

– Для этого Россия и её Президент, новый он будет или нет, должны заручиться?..

– Операцию, повторяю, будем организовывать только в случае выбора нового. Имеется в виду – Секретаря. Он – Первый, значит МЫ – Вторые.

– Он случаем не завербовал вас?

Хохот. Шорохи в креслах.

– Случаем – нет. Итак?

– Определённого не могу ничего сказать, но довести до сведения тех, кого вы назовёте, дело выполнимое. Секретаря берите на себя сами. Это в вашей компетенции.

Они допили кофе, обмолвились несколькими фамилиями и договорились о следующей встрече.

Так начался нулевой вариант операции «Большой Секретарь», которая достигнет апогея только осенью 1997 года.

Примерно в это же время на узловой станции Черкашино Волгоградской области в купейный вагон фирменного поезда подсел широкоплечий хмурый мужчина в коричневом плаще.

Под одеждой скрывалось атлетическое тело, но даже оно с трудом подняло один за другим два больших клетчатых чемодана и впихнуло их в вагон.

– Быстренько, мужчина! – громко сообщила проводница. – Поезд отходит.

– Ага, – буркнул незнакомец и, ухватившись за поручни левой рукой, с лёгкостью акробата вскочил на подножку, в правой держа набитый газетными тугими свёртками пакет.

Через двадцать секунд состав тронулся.

Молоденькая, но уже несвежая, затасканная проводница взяла у мужчины деньги за проезд до Гурьева и, прикинув, что не сможет перешагнуть огромные чемоданы, тапочком решила подтолкнуть один из них, пока пассажир прятал портмоне во внутренний карман плаща.

Не тут-то было!

Тяжеленный клетчатый чемодан даже не шелохнулся.

– Ого! Кирпичи на продажу везёте? – пошутила проводница, переступая через преграду.

– Да. Почти угадали! Плитку везу на выставку, – ответил с кривой ухмылкой амбал, лицо которого тем не менее осталось серьёзным.

– Могли и в багажное отделение! – заметила «девушка».

– Мог, но побоялся: сами знаете, как там кидают сумки! А эта плитка очень ценная! Да и не успел бы! А так сподручней. Тем более когда такая симпатяшка помогает!

Проводница фыркнула и направилась по проходу вперёд, завиляв худым тазом и венозными икрами ног.

Если бы она знала, что везёт в чемоданах этот здоровенный мужик! Да если б и знала – что с того?

Топорков, выбритый, наодеколоненный, в лёгкой сорочке, светлых брюках и спортивной курточке через руку, с пёстрым полиэтиленовым пакетом, наполненным одеждой, едой и деньгами, выстоял очередь в кассу екатеринбургского аэровокзала и купил билет до Ашхабада на международный утренний рейс.

Занял место в игровой комнате и стал наблюдать за залом.

Никого подозрительного.

После долгого и трудного перехода, опасного путешествия, голодания и замерзания, он капитально отдохнул в одной из гостиниц Екатеринбурга, привёл себя в порядок, избавился от лишних вещей и оружия. Последнее Никита запрятал в укромном месте, в сосновом бору, в семи километрах от города.

Теперь из всех опасных штучек у него имелась при себе только смертельная заколка Вдовы. Не считая нескольких пластиковых или стеклянных иголок, скребков и сюрикенов, тщательно упрятанных в одежде и обуви. Обычный и обязательный боевой индивидуальный комплект любого контрразведчика или спецназовца, так сказать, средства для выживания.

Друзья, когда-то, ещё в Шумени и Чечне, показали и научили пользоваться ими.

И теперь Топорков, в каких бы экстремальных ситуациях ни оказывался, какую бы одежду с обувкой ни носил, всегда имел при себе этот «наборчик».

Парень внимательно смотрел на экраны игровых автоматов, но никто и не подозревал, что он вглядывается не в очертания и действия каратистов, Робокопа и всяких ковбоев, а в отражение.

Ни на секунду он не терял бдительности!

Он мог бояться, обдуваемый страхом, он иногда утрачивал самообладание, поддавался лёгкой панике или сексуальному желанию, но всегда Никита был начеку!

Это чувство, это ощущение стало неотъемлемой частью его организма, вросло в него. Овладело им.

А это одно из главных качеств контрразведчика.

Душа внезапно стала рваться в Шумень, к родным и любимой. Ведь каких-то триста-четыреста километров отделяли парня сейчас от них, от земли и места, где он родился, вырос и жил.

«Танька! Танечка! Танюша! Жди меня, я скоро вернусь! Я обязательно поста… Стоп. Я люблю, я обожаю, я сделаю всё, чтоб мы увиделись! Но не буду загадывать!»

Никита взял пакет и зашагал по огромному залу ожидания. Оставалось ждать! Конца. Счастливого, надо надеяться!

Москва. 101000. А/я 3307. Зуеву В.В.

Приехали. Расположились. Изучаем. Повидали тётю. Ждём племянника. Штакетник получили. Не хватает пока гвоздей. Найдём. Работать начнём пятнадцатого. Дополнительные сведения ожидайте другой почте. Т.А. 11.10.96. Лара.

Ашхабад. 707. Код 1124. Почтовый ящик 06. Курдан.

Срочно в дело. Примите единицу ТОО «Истребитель». Обеспечьте полнейшую безопасность. Ширококомпетентен. Секретную операцию «Дербент» приостановить. Связь держать по «диктофону». Счастливого исхода, ребята. М. 111204. К .05.ОО.Р.С.

Ашхабад. 11.10.96.

Никита высадился на соседней от конспиративной квартиры улице. Дряхлая тачка вместе с древним аксакалом скрипнула и попёрла дальше. Парень помялся на месте, осмотрелся и зашагал к ларькам возле аллеи акаций.

Город был большой. Но сейчас на улицах и дорогах народу поубавилось: рабочий день, да ещё пик жары.

Октябрьская погода в Туркмении – совсем не то, что в Шумени или Москве! Солнце печёт неумолимо и нет облаков – по крайней мере для приезжих и неместных. Для своих же – период «благодать». Умеренная погода.

Арбузами и дынями уже не пахнет на весь город, но их ещё можно найти.

Никита заспешил в тенёк. С непривычки ударил пот и зачесалась кожа на шее, лице и руках. А это только начало.

Топорков понаблюдал за местными, кто во что одет, где ходят, что предпринимают для нейтрализации жара.

Чертовщина какая-то! Всем словно до фени до пекла!

Тем не менее предусмотрительный парень оделся в закупленную ещё в Екатеринбурге светлую сорочку с короткими рукавами, светлые лёгкие брюки, тонкие носки, летние туфли. Короткая стрижка – на сантиметр – после парикмахерской аэровокзала закрыта бейсболкой.

Бабки, наполовину туркменки наполовину славянки, бойко торговали разным барахлом и безделушками рядом с коммерческими ларьками. Торговый ряд протянулся на сотню метров, и никто из милиции не шугал частников.

Никита пристроился возле лотка с мороженым, и пока лизал сливочное шоколадное, прикидывал свои дальнейшие действия.

В принципе, он всё обдумал ещё в самолёте, но в груди что-то тревожно заныло. Затем улеглось, затихло.

Что бы это значило? Популярный вопрос, но иногда не находящий ответа.

И оружия нет!

Хвост? Откуда? С Урала? Невозможен! Только если ИХ агенты были в порту. Редчайшая случайность.

И всё-таки…

Никита аккуратно огляделся. Ага, сейчас! Прямо так и повылазили и раскрыли себя.

Прояснит всё только немедленное действие.

Топорков купил за рубли у бабок необычный комплект: вязальные спицы, перочинный ножик, пачку красного тёртого перца, моток верёвки, зажигалку, изоленту, скотч, детский чёрный пистолет, стреляющий пластмассовыми шариками, и ещё кое-что по мелочи. Для психатаки.

Покупку он совершил быстро, почти незаметно, постоянно загораживая спиной обзор с улицы.

Вышел из тенька, перебежал проезжую часть и, поравнявшись с аркой двух жилых домов, стрелой метнулся во дворы.

Хитрый, простой, но рискованный манёвр показал результат: никого.

Хорошо.

Топорков потёр руки и принялся за работу: рассовывать покупки.

Через пятнадцать минут он исчез из квартала окольными путями.

К пятиэтажке агента ФСБ парень приблизился открыто и смело: нельзя выдавать подозрения. Прикинуться дурачком, простачком, спокойным и равнодушным.

Грязный вонючий подъезд отталкивал и пугал: что там, как там?

Перед самыми дверями из ДСП, висящими чуть ли не на одной петле, Никита взглянул через плечо.

Скользнул в подъезд.

Тихо-тихо засеменил по ступенькам наверх, уже представляя, что будет делать дальше.

Дело в том, что не увидел того, кого предполагал, но краем глаза принял странную информацию.

Женщина и мужчина! Ну и что?

У него – короткая спортивная стрижка, у неё – маленький, скрученный резинкой хвостик сзади. И что? Жарко на улицах Ашхабада!

Оба с одинаковыми пакетами, изображающими двух голливудских амбалов Сталлоне и Шварценеггера, рекламирующих свой ресторан.

Пакеты! Пускай одинаковые. Может, семья?!

У него спортивные штаны, на ней белые лосины. Фигурка у тёлочки ништяк! Так. Ладно.

Кто вверху? Шаги. Спускаются.

«Вот, бестолочь! Зачем короткую рубашку напялил? Спицу некуда вложить! Ни рукава, ни подклада!»

Человек! Мужчина!

На повороте площадки второго этажа Никита увидел молодого парня – кучерявого, коренастого, в тренерке, застёгнутой до пупка. В джинсах и кедах.

Случайный прохожий? Левый? Или противник?! Засада?!

Никита решил действовать наверняка. На всякий пожарный, как говорится.

Лучше немного напортачить сейчас, чем потом волком выть и считать последние секунды жизни.

«Проверим!»

– Друг, не скажешь, где здесь Васёвы живут? – спросил Топорков, поравнявшись с парнем-одногодкой.

– Васёвы? По-моему, на пятом! – рассеянно ответил тот, но про себя подумал: – При чём тут Васёвы?! Ты же к связной Кучумовой идёшь! Ты, братишка, что-то здесь темни…

Никита не дал возможности парню доосмыслить умные идеи и резким движением руки вверх грубо и жёстко ударил его предплечьем в горло.

Скрюченное тело хотел обработать ещё двумя сильными прямыми в почки, но кулак попал в какую-то железяку под тренеркой.

Никита ёкнул и сморщился от боли в ушибленных фалангах правой руки, но тут же переборол слабость и коленом тюкнул врага в ухо.

Нащупал в его наспинной кобуре «МСП», сунул себе в карман брюк, провёл ладонью по бокам лежачего, вытащил мини-рацию, сломал её и взвалил паренька на плечо.

Подтянул к карману коридора, оставил за фанерной дверью, истыканной ломиком и исписанной матерками.

Положил, спицей проткнул ему горло, на миг отвернувшись, и на цыпочках ринулся на лестницу. С этим готово!

Внизу дверь подъезда так и не скрипнула: или парочка ещё на улице, или бесшумно просочилась внутрь.

Никита помял чуть спрессованный в пачке перец, вытянул руки и аккуратно раскрыл упаковку. Поставил её на пол лестничной площадки четвёртого этажа перед дверью агента.

Позвонил условным кодом.

С той стороны кто-то подошёл к двери.

– Кто? – женский голос – За пауками?

– Да, – напряжённо ответил Никита и вынул пистолет.

Пароль и отзыв были не те, ложные, а значит – в квартире «внештатницы» Особого отдела ФСБ Вали Кучумовой по прозвищу «Эфа» находился противник. Засада!

«Бляха-муха! Неужели провал?!» – успел осознать Топорков.

– Я жду! – настойчивый тревожный голос – Отзовёшься, Никита?

«Знают! Засекли! Оцепили! Так. Спокойно! Идём дальше. Ты не Эфа! Засада! Ты, конечно, не одна! Дверь открывается справа налево, значит оружие у тебя, дорогуша, в правой руке, и отклонишься ты, естественно, влево! Вперёд».

– Это Истребитель! Пусти, Валя! В глазок, что ли, не видишь, что это я?! – копнул Топорков, и приём удался.

«Открывать сразу нельзя: может понять всё сходу! Да и глянуть надо, есть ли оружие! Хотя откуда после самолёта?!» – подумала женщина внутри квартиры.

Приготовила «Скорпион» (почему-то любимый у Вдов!), отклонилась максимально влево, к стене, и приникла лицом к глазку.

Никита успел оценить толщину двери и от пояса два раза выстрелил в край, у самого косяка.

Двойной ствол «МСП» изверг клацающие хлопки, и пули калибра 7,62 впились в дверь.

За ней страшно охнули, послышались возня, шорох и тяжёлое падение тела.

Никита с трёх ударов ногой по замку выбил дверь, прицелился и отпрянул к электрощитку. Короткая очередь из «АПБ» прошла рядом, в пяти сантиметрах от лица. И здесь автоматический бесшумный!

В ответ ещё двойной залп, ещё выстрел.

Мужчина в квартире согнулся и завалился набок.

Несущиеся антилопами по ступенькам лестницы боевики внешнего кольца засады на ходу выпростали из пакетов автоматы «Узи» и открыли огонь.

Топорков пыром пнул упаковку с перцем, которая разлетелась в воздухе и пустила облако красной пыльцы.

Захлопнул дверь и метнулся в комнаты.

Никого. На кровати – связанная, опухшая от наркотиков и избиения женщина лет тридцати пяти – сорока на вид, хотя на самом деле ей двадцать пять.

Живая!

Никита выхватил перочинный нож, перерезал шнур на руках агента и бросил ей пистолет. Сорвал с лица скотч.

«А вдруг она подставная?! Я же её в лицо не знаю! Да нет, вряд ли!»

Всё набегу, на скаку, вприсядку и резко.

Проткнул спицей шею раненого боевика, схватил его «Волк», отметив про себя, что лежащий на полу – чеченец или дагестанец.

Присел за стеной коридора, за ногу подтянул к себе женщину со «Скорпионом» в руке. Сильным тычком большого пальца помог отправиться в мир иной, хотя она и так уже отходила, забрал пистолет-пулемёт и отшатнулся.

Несколько пуль, пробив дверь, воткнулись в стены коридора, откалывая штукатурку и кирпич.

Топорков ответил очередью из «Волка». Заклинило.

Проклятый автомат!

Эфа, а это была она, освободившись от пут и сунув «МСП» за пояс гетр, схватила «АПБ» и прильнула к спине Никиты.

Девушка с косичкой и автоматом «Узи» в левой руке шагнула на одну ступень ниже и с состраданием взглянула на окровавленную ногу напарника – молодого крепкого загорелого парня.

– Кость вроде задета! Вот, гад! Держи дверь, я наложу жгут, и будем уходить! – сказал он, морщась от боли.

– Да, Саня, будем уходить! – шепнула девушка-боевик и направила толстый ствол ПБС на затылок парня. – Но не все уйдём, Санёк!

Очередь девятимиллиметровых пуль раскрошила ему череп, окрасив стены в жуткий цвет.

Девушка чихнула, размазала ладонью по лицу слёзы и сопли, вызванные перцем, а не гибелью напарника, и побежала вниз по лестнице.

Истребитель и Эфа за три минуты собрали первонеобходимые пожитки и тоже покинули дом.

Так встретил Топоркова Ашхабад, и так состоялось его знакомство с Валей Кучумовой.

Тёмной безлунной ночью тринадцатого октября Топорков пробрался в покои супруги президента Туркмении Гапара Миязова и подкрался к её шикарной двуспальной кровати.

Чего ему это стоило, знали только он и Эфа!

Убрали одного наблюдателя из «Чёрных Вдов», засевшего в иномарке напротив особняка президента. Сняли (тихо, но временно) двух охранников, вывели из строя пару собак, пересекли территорию парка и долго пробирались в трёхэтажное здание.

Ещё оглушили одного из телохранителей, усыпили горничную.

Эфа осталась на шухере, в охранении.

Никита, оцарапав колено и растянув связки левой кисти, достиг спальни Первой Леди Туркмении.

Начать контратаку они решили окольными путями, а следовательно, через окружение Миязова. Так сподручнее, тише, достоверней, да и безопаснее. К самому президенту он с Эфой живым бы вряд ли добрался!

Никита бесшумно подкрался к женщине явно славянского происхождения и, обтерев руку в тонкой чёрной перчатке о бедро, зажал ей рот.

Бедняга чуть не умерла, открыв глаза и увидев маску с прорезями. Попыталась задёргаться, но жест незнакомца и автомат на его плече вмиг успокоили её.

Не вынимая звукосинтезаторов, Топорков пальцем показал – мол, слушай и помалкивай. Прислушался. Времени было в обрез.

– Извините, леди, но меня сюда привело не любопытство к вашей знаменитой красоте, а не менее важное и значительное! Слушайте и запоминайте! На вашего супруга и всю вашу семью готовится покушение. Здесь не без политических мотивов. Операция, насколько я знаю, разработана некоторыми шишками в правительстве России. Но без участия Президента, Совета Безопасности и его Секретаря, без министра обороны и ФСБ. Исполнители – террористическая организация «Чёрные Вдовы». В Москве она больше известна как религиозная секта.

Дальше!

Парень заметил, как округлились красивые, чуть раскосые глазки женщины. Но она пока лежала в недоумении, испуге, некоторой прострации. Нужна более убедительная информация. А уж потом эта прелесть в полупрозрачной ночнушке доведёт до сведения мужа, хотя результат и неизвестен.

Надо отметить, Миязов-бай считался одним из самых богатых людей в бывшем СССР и СНГ, крутил у себя в маленькой пустынной стране миллиардами и жил припеваючи. А как следствие – бесчисленное множество женщин, автомобилей, недвижимости, постоянные разъезды за границу.

Свой собственный «Боинг», на котором раз в месяц сын Вова катался в Монте-Карло крутить рулетку в казино, своя милиция, свой дворец, к которому бывший Аминовский, например, в подмётки не годился. Всё своё! Власть, закон, права и даже жизни трёх миллионов жителей.

Бункер на крайний случай в древнем сельджукском городе Мары, катакомбы, выходящие где-то в Центральных Каракумах.

И, видимо, крайний случай наступал.

– Дальше, – сказал Никита, ослабив нажим стальных пальцев, – вам необходимо убедить и мужа, и сына, и всех своих ребятишек в том, чтобы быть предельно осторожными, а лучше укрыться в надёжном месте. Знать об этом должны только вы и ваш супруг. Спросите, какие меры предпринять для безопасности и ликвидации преступников?! За уничтожение банды берусь лично я. Думаю, свою личность вам представлять я не буду. Это излишне. И кто мне поможет в этом – также знать необязательно! Пожалуйста, примите срочные меры по своей безопасности. Я хочу вам помочь, и только. И какие бы слухи потом ни ходили об этом деле, не верьте никому.

Женщина пошевелила губами под ладонью парня. Хотела что-то сказать или закричать.

«Если она заорёт, – подумал Топорков, – значит, ничего не поняла!»

Он убрал руку.

Миязова не оплошала: на помощь звать не стала. Поняла: этот таинственный мужчина в чёрном не опасен. Скорее наоборот. Но не обман ли это?! Нужно срочно поговорить и обсудить всё с мужем.

– Мне можно говорить? Спасибо! Почему я должна вам верить? Почему именно МЫ? Так далеко от Москвы, в ином государстве. Мы же никому не мешали и не мешаем!

Пришлось Никите «долго» и подробно объяснять Миязовой суть и цели предстоящего покушения. Заняло это целых полторы минуты.

– Хорошо! – сказала в конце словесной тирады женщина. – Я сейчас же пойду к мужу и всё ему расскажу!

Ночевали Миязовы в разных спальнях. С некоторых пор.

– Только делайте это, леди, очень осторожно и тактично, иначе вас могут не понять, а то и снять выстрелом!

– Как это?

– Существует много способов уничтожения человека на большом расстоянии и в закрытых помещениях! Уж поверьте мне, специалисту в этом деле!

– А вы…

– …Никаких вопросов, леди! Действуйте, как вам заблагорассудится, но помните: они рядом, не сегодня-завтра достанут вас! И берегите супруга!

– Я поняла!

– Отлично! Теперь, только ради бога извините меня за мои действия, я слегка свяжу вас и изолирую! Мне нужно время, чтобы уйти отсюда. Две минуты. А дальше всё в ваших руках! Ну и в моих тоже!

– Секунду! – женщина вскинула руку, взяв Никиту за локоть, отчего он немного напрягся. – Если всё окажется как вы говорите, если всё сложится хорошо – как вас найти и как отблагодарить?

Никита невольно (правда-правда, и он в этом не сомневался!) взглянул на проступающие под лёгкой тканью тёмные острые не по годам соски грудей, и замешкался.

– Искать меня – не лучший вариант. А от оплаты не отказался бы. Извините и… не бойтесь. Я всегда буду рядом, леди. До свидания!

Никита залепил рот женщины скотчем, затем руки, ноги. Всё делал так, чтобы при отдирании потом она не повредила себе волоски на теле. И освободилась даже при малейшем усердии через три-четыре минуты.

Топорков поцеловал одну из сцепленных и скрученных в замок рук дамочки и исчез во тьме огромной спальни.

«Блуждающего снайпера» Топорков и Эфа сняли без затруднений в одном из зданий напротив Миязовского дворца. Все постройки, конечно, проверялись службой охраны президента и держались на учёте, но существовали специалисты более подготовленные, чем туркмены.

Такого Топорков и Кучумова захватили в одном из помещений реставрируемого минарета. Нашли при помощи чистой логики.

Бесчувственного стащили с верхнего этажа, сунули в фургон «РАФа» и привезли на пустую «конспиративку».

Полтора часа пыток утюгом и ножницами, которые, кстати, оба – и Истребитель, и Эфа – не переносили, привели в сознание снайпера и развязали ему язык.

Последнее было важнее.

О детях, брошенных в пустой серой квартире городка Электросталь, и о стерве-жене стрелка парочка не стала слушать, а вот касаемо «Чёрных Вдов» и группы Девятой было интересно узнать.

Пятнадцатого, примерно в десять сорок, Вдова и несколько боевиков должны захватить сына президента Туркмении – Владимира Миязова. Одновременно состоится покушение на самого президента. Его супругу же возьмёт в качестве заложницы свой человек в окружении Миязовых. К ним прибудут дополнительные силы и уведут обеих секретным путём, которого снайпер не знал.

Его дело, дело «блуждающего снайпера», или, как их ещё называют в узких кругах спецслужб, «вольного стрелка», заключалось в подстраховке силовиков Девятой при ликвидации президента.

– Где состоится захват Вовочки?

– Здесь, в Ашхабаде. Сынок постоянно ездит в одном направлении, именно в десять тридцать – десять сорок. Проверяет и сверяет счета в банке, затем рулит в центр, пообедать. Потом, до следующего утра у него развлечения.

– Ясно! Покушение на президента?!

– Областной центр Мары. Там у него представительство особой категории и секретный аэродром. С последнего Миязов полетит на полдня в соседний Узбекистан на какую-то важную встречу.

– Почему не дворец, не улицы Ашхабада, не дорога в Мары?

– Опасно! Да и…

– Говори, урод! Сейчас я отпаяю тебе яйца!

Слова, подтверждаемые действиями. Стоны. Вопли.

– Хорошо, сука!..

Шипение, крик. Тихие мычания.

– У нас…там…в Мары, на секретном аэродроме – цель! Очень важная персона! Шишка из Европы. Зачем, не знаю! Но в целях подрыва репутации Секретаря и ещё некоторых определённых планов, коих я точно не знаю, нужно устранить Миязова вместе с тем человеком, с которым он встретится.

– Дальше!

– Я сам не знаю, кто это!

– Ты уже говорил это! Не заговаривайся и не пори чепухи! Ты же хочешь жить, хоть и инвалидом?!

– Как будто вы…

– Говори, ублюдок! Дальше.

Еле слышные стоны.

– Я обязан крейсировать вдоль маршрута президента на страховке.

– Ты себе противоречишь! Смотри, я оставлю утюг на твоих помидорах! Живо-о!

– Мне поручено оберегать Миязова от… от тебя!

– Что?

– Погоди, Валя! Говори ты!

– От Истребителя – парня лет двадцати пяти, да и вообще от любого постороннего объекта, которым ты и можешь оказаться!

– Так. Обдумаем потом. Валя, сходи, проверь сектор.

– Хорошо, Ник!

Скрип двери. Тишина. Сиплый, искажённый звукоимитаторами голос.

– Супруга Миязова?

– Её берут, как только начнётся общая потасовка! По сигналу. Вот часы. Сними их с руки и возьми себе. Сигнал узнаешь…

– Выбрось их на помойку! Ты уже включил самоликвидатор?!

– Сука!

Два резких, громких удара. Хруст костей. Стоны. Шорохи.

– Не забывайся, коллега! Суку в зеркале увидишь! А часики пусть тикают на здоровье! Моё здоровье!

Протяжное утробное мычание. Вздохи.

– Если тебя не найдут, операция продолжится?

– Конечно, нет!

– Да, дорогой, да! Обязательно. Я уже изучил Вдов. И даже потрахал! Теперь я мыслю с этими пауками одинаково!

– Без меня она не сможет…

– Сможет, коллега, она ВСЁ может! Кто ты такой? Ты спусковой крючок! Деталька, которая иногда ломается, иногда теряется, затупляется, стирается! Хочешь ребятишек увидеть? Не слышу!

– Они не мои!

– Бывает и так! Ладно, будем прощаться!

– Я умру?

– Ты погибнешь! Ты же солдат, когда-то давал присягу Родине! Наверное, офицер?

– Капитан.

– О-о-о! Тем более! Ну всё, собирайся! Поехали.

«РАФик» скатался за город, увезя снайпера. Часы злобно тикали и не более того. На пустынной окраине Ашхабада, часов в шесть утра, громыхнул маленький взрывчик, разметав скованное тело.

Обратно фургон вернулся с двумя людьми.

– Поспим чуть-чуть? – спросила Кучумова.

– Только чуть-чуть! – согласился Никита, выруливая по узким пыльным улочкам туркменских трущоб на жёлтом автомобиле.

Сексом занимались, как одичавшие звери.

Никита стянул с девушки тонкие гетры, порвал ей футболку и скрутил в руках молодое горячее тело. Та, в свою очередь, пыталась ответить, но парень не давал ей возможности.

Первый раз получилось быстро и грубо. Малость отдохнули, помылись под душем и снова принялись за соития, но уже с прелюдиями.

Теперь парень аккуратно и нежно гладил девушку по бёдрам, острым вздёрнутым грудям, залазил чистым ловким пальчиком в анальное отверстие, вагину, затем целовал рот, губы – те и те, шею, соски, живот.

Она относилась к тому типу женщин, которые долго возбуждаются и готовятся. Вся взмокла и нагрелась. Клетки кожи накалились и остро реагировали на внешние раздражения.

Между стройных спортивных ног потекло.

Никита уткнулся туда лицом. Прошло ещё минут пять.

Вдруг Валя дёрнула напарника за плечи на себя и тихо томно шепнула:

– Входи! Хочу! Щасс.

И он воткнул свой член прямо в багровые мокрые складки под кучерявыми чёрными волосиками на лобке.

Закачал. Попёр. Разошёлся.

Сменили три позы, наэлектризовались до предела.

Потом их прошибло током, и лежали, как обкуренные до чёртиков малолетки.

– Ты не заметила случаем каких-нибудь отличительных признаков у них? – спросил пространство однокомнатной хибары Никита.

– Нет, я думала, ты узнал у него!

– Вот чёрт! А я на тебя понадеялся!

Тихая полугрубая ругань. Вздохи.

– Я пошутил!

– Что?

– Пошутил! Не волнуйся, девочка. Я знаю эти приметы! Думаешь, зачем я снимал со снайпера кроссовки? Такие полосатые, светлые, простенькие.

– Ни-ик!

Звонкие чмоканья. Шорохи, вздохи.

– Слушай, Валюш! Мы его хорошо пытали? Вдруг он наврал всё?!

– Навряд ли! Тебе поставить раскалённый утюг на… вот сюда… Ты будешь врать?

– Ой! О-о, нет, наверное!

– Точно нет!

Тишина. Тиканье будильника.

– Ты очень мне сегодня помогла, Валентина Батьковна! Спасибо!

Невидимая в темноте улыбка. Молчание.

– Спокойной ночи! Точнее, утра! Нам спать ровно два часа. Пока!

Ровно в шесть часов вечера Девятая из «Чёрных Вдов», миновав магазин с промышленными товарами, завернула в узкую улочку Ашхабада и, не останавливаясь, достала из сумочки радиотелефон.

Включила связь.

Через полминуты поступил сигнал вызова.

– Курдан. Приветствую. Жарковато?

– Девятая. Замёрзла уже! Жду ласковых слов.

– Передаю. Девятнадцать, шесть, три, шесть, восемнадцать, шестнадцать…

Площадь возле театра оперы и балета оживлённая как обычно. Вечер. Гуляния. Здесь нет расовой дискриминации. Здесь, в столице Туркмении, царит мир и покой. В отличие от тех же таджиков, чеченцев, прибалтов, армян. Пока здесь спокойно.

Автомобиль-фургон «Газель» скромно приютился возле одного из торговых ларьков. На борту надпись «Канцтовары».

Внутри сложная радиоаппаратура и электроника. Крутятся бобины катушечника, тихо попискивает динамик, мигают индикаторы-контакты.

Мужчина и женщина замерли у приборов. Огромные наушники прижаты руками.

Прослушивание. Телефонные длинные гудки.

– Алло? Гапар Маратович? Наконец-то!

– Ночной посетитель?! Жив-здоров?

– Живой пока! Извините, но у нас мало времени!

– Сколько? Где?

– Здесь встречаться не будем, хотя скоро, возможно, увидимся. Сумма зависит только от вас! Пошлёте после всей выполненной работы, когда оцените результаты.

– Как тебя зовут? Я даже не знаю тебя!

– Истребитель. Извините, закругляюсь! Запишите. Москва, 107047, АО «Фолиант», адрес… Расчётный счёт… в Московском банке… РКЦ… БИК…

– Записал. Сам записал! Истребитель, ты поможешь бедному аксакалу?

– Будьте осторожны в Мары! До скорого!

– Счастливо, парень!

Туркмения. Мары. Аэродром Тахта-Пол. 15.10.96.

В секретном аэропорту туркменского правительства, расположенном в 17 километрах северо-восточнее областного центра, как всегда, пусто.

Не видно людей, не заметно машин, ни звуков, ни души.

Три военно-транспортных самолёта, пять вертолётов, запылённая ВПП, три ангара и два кирпичных здания с радиолокатором, зондами и параболическими антеннами.

Всё замаскировано сетками, камуфляжной тканью и стендами. Не видно бойцов из туркменского спецназа, силовиков из службы охраны президента и солдат.

Проверку на предмет выявления живой силы противника закончили, через семь минут выход президента, старт, взлёт и сворачивание.

Обещанных Хозяином врагов нет. Может, лажа?!

Но противник существовал! Здесь, в этом таинственном военном аэропорту.

Сержант-техник незаметно взглянул на широкий коридор подземного бункера, отметил оживление в конце сектора.

Значит, прибыл! Хорошо!

Нагнулся, выдвинул железный ящик, вынул два инструмента – разводной и газовый ключи. Поднял с пола увесистый портфельчик и шагнул к служебной двери.

Сержант чувствовал приближение часа «Л». Операция начнётся через считанные минуты.

Он отпер своим ключом дверь подсобки и вошёл внутрь. Тотчас закрылся и, не оборачиваясь, ощутил запах чужого.

Обычно здесь воздух спёртый, пыльный и затхлый. Сейчас же какой-то иной!

Теперь профессионал занял место техника-солдата. Души поменялись. Оборотень сделал вид, что не может вытащить якобы застрявший в замочной скважине ключик. Левая же рука поползла к поясу (до ноги тянуться далеко).

Левша!

Непредусмотренный, но легко поправимый факт.

Человек в форме хаки, стоящий позади сержанта, решил неувязочку с помощью пистолета.

«ППС» щёлкнул в душном маленьком кабинетике, как линейка по лбу школьника.

Левая рука оборотня чуть выше локтя получила дыру, окрасилась в багровый цвет и задёргалась.

– На пол! Ты труп, сержант! – раздался громкий басовитый голос.

Силовику «Чёрных Вдов» ничего не оставалось, как подчиниться.

Хотя он мог бы попытать счастья.

Команда президента миновала холл, секторы «А» и «Б», вырулила к стартовому коридору бункера и оказалась на КПП номер 3.

Все три таможенника на пропускном пункте неоднократно проверялись ранее президентской службой охраны. Последний раз – вчера вечером.

Тем не менее один из них уже был заменён двойником. Искусно загримированного агента «Лобана» подготовил к операции сам «Курдан» – высокопоставленный военный чин в спецслужбе президента Миязова.

На счету Лобана имелось 19 душ. И девять лет стажа в шпионско-диверсионных рядах.

В списке ликвидированных капитаном Рафшановым было около тридцати. Семнадцать лет службы в войсках КГБ, спецподразделении «Гюрза» Туркменской ССР, затем ГУО, ФСБ, и сейчас дело для самого президента.

Первыми к КПП подскочили хмурые загорелые ребята из охраны Миязова, осмотрели кабину, подсобку и побежали дальше, переговариваясь по рации друг с другом и с начальством.

Сразу же за ними показалась свита Миязова. В нательном лёгком бронежилете фирмы «Паназарини», сером строгом костюме поверх и в очках с платиновой оправой президент казался здоровым очкариком, профессором-амбалом.

Рядом с ним шагал сотрудник ОБСЕ, прибывший позавчера из Женевы и занимавший немалый пост в Организации.

Именно этих двух людей и нужно было уничтожить Вдовам!

Телохранители Миязова поравнялись с КПП, недоверчиво оглядели таможенников.

Зачем их вообще сюда поставили? Кого проверять-то?!

Трое и без оружия. Пацаны. Хотя нет, один постарше, глаза мутные, неподвижные. Руки крепкие. Фигура тоже – ничего себе!

Лжетаможенник Лобан вяло улыбнулся и нажал клавиши компьютера. Переглянулся с охраной президента.

Взгляды скрестились и ушли в стороны. Твёрдые и прямые.

В руках Лобана появилась зажигалка. Под рукавом покоился самострел. Размером с треть велосипедного насоса.

Коллеги не обратили на это никакого внимания – весь интерес к свите Миязова.

Десять шагов. Восемь. Шесть.

Пять человек. Двое из них – объекты ликвидации. Поодаль ещё два амбала из охраны. Хрен с ними!

Видно, Судьба!

Две секунды. Всего две секунды! До критического момента.

«Пошёл!»

Секунда. Ещё…

Капитан Рафшанов, нёсший деловые папки, чуть раскрыл одну из них и нажал спусковой крючок «РБД».

Щелчок хлыста.

Кровавая дыра в щеке лжетаможенника испортила операцию Вдов раз и навсегда.

Голова Лобана с короткой полуседой стрижкой дёрнулась, шея надломилась и покрылась красными потёками. Ноги заплелись. Тело понесло против воли вбок и вниз.

Офицер грохнулся на пол, раскинув руки и обнажив ствол под манжетой сорочки.

Тишина нарушилась…

Ровно в положенное время, сообщённое Девятой и Курданом, один из настоящих песчаных барханов (вокруг базы искусственных было семь штук!) изменил рельеф.

Песок, в своё время нагревающийся до шестидесяти градусов, а сейчас лишь относительно тёплый, чуть дёрнулся, зашевелился, сползая к подножию холма, и обнажил отверстие размером с крышку трёхлитровой банки.

Светло-жёлтая, в оранжевую крапинку, ткань маскировочного мешка отогнулась. Медленно высунулся белый ствол снайперской винтовки.

До ВПП аэродрома метров триста. С неё НП стрелка не увидишь. Даже в спецприборы!

Но заметила силовика Вдов этой ночью в ПНВ «Изумруд» Валя Кучумова! И ждала кульминационного мига.

– Эфа! Эфа! Говорит Вах. Чисто!

Семь секунд тишины.

– Эфа! Эфа! На связи Рафик. У меня всё чисто! Удачи тебе!

Снова минутная пауза.

Песок осыпался под ногой. Медленно-медленно. Тихо-тихо. Наверх, к холму.

«Успею! Достану!» – сказала себе Валя и осторожно стала карабкаться дальше вверх.

Спецназовский «Кедр» с накрученным на ствол ПБС висел на боку, в руке потела «ВСГНУшка» с привязанным к ней шнуром, в набедренной кобуре покоился «МСП».

Эфа почесала щеку, изрисованную жёлтой краской, и замерла. Час пик наступал.

Эскорт Миязова опоздал на три минуты.

Три минуты в понятиях спецов секретных служб – непомерно огромное время. Ну очень долго.

Не изнуряюще, но подозрительно! Или провал или перестановка.

Что делать?

Снайпер хотел замуроваться обратно, но безликая однотонная с барханами стена бункера отъехала в сторону, а из чрева стартового коридора появились люди.

Семь-восемь человек. Президента и его гостя охранники облепили, как муравьи матку.

«Смешно!» – шепнул снайпер и положил палец на крючок.

До спецсамолёта – минимальных двадцать пять метров. Удобный, низкий трап, округлый широкий проём входной двери.

Контрольный отсчёт…

На ствол винтовки посыпался песок.

«Суслик? Враг?»

Взрывное устройство сползло к амбразуре в склоне бархана, остановилось, придерживаемое шнуром. Щёлкнуло.

Направленный мощный взрыв с грохотом полутонной бомбы и вспышкой ядерного фугаса сплющил снайпера в лепёшку и разложил чуть ли не по молекулам.

Взрыв заставил группу людей на аэродроме вздрогнуть, завалиться, образовав кучу из живых тел, а уж потом привлёк их внимание.

Все устремили взоры вдаль, даже закрытый телохранителями президент. Нахмурились. И только Миязов слегка улыбнулся, вспомнив добрым словом Истребителя. Уже третий раз за день!

Песок и дым, окутавшие бархан жёлто-белым облаком, осели. По изуродованному склону покатился вниз пучок сухой травы.

Смуглая симпатичная женщина лет тридцати шагала по длинной ковровой дорожке дворцового коридора второго этажа.

Чуть размахивала левой рукой, усыпанной перстнями, а в правой несла стопку чистых атласных покрывал, прижимая их к плечу.

Шла прямо, уверенно, зная куда идёт и зачем.

Думала о своём, о женском, о завтрашнем дне, о морском круизе.

Её никто не трогал, не задерживал: все во дворце президента считали её своей, верной и надёжной.

Да и работящей. Должность маленькая, но в системе Миязова далеко не последняя. И ещё – доверенное лицо!

Вхожее в самое сокровенное и тайное Хозяина – в его семью!

Гувернантка.

Шла она в покои Хозяйки – супруги президента. С одной целью: взять её на прицел пистолета-пулемёта «Скорпион» и в зажим двух гранат! Заявить об этом всем! Вызвать хаос и переполох. И при этом кричать о том, что она является агентом Секретаря Совета Безопасности России!

О как!

Оружие, снятое с предохранителя, лежало в стопке ткани.

Она была своя! Её никто не мог задеть! Никто!

– Джамиля! – послышалось сзади.

Знакомый, почти любимый голос. Хозяйка!

Гувернантка обернулась на зов.

«Почему она не у себя? Что она делала в кабинете? А впрочем, какая разница!»

– Джамиля, ты меня огорчила!

Рывок из двери рядом. Две фигуры. Взлетевшие вверх покрывала.

Бросок. «Её нет! Объекта нет!»

Удар. Ещё один – сильный и болезненный. Стальной зажим.

«Конец!»

Нападение на эскорт Владимира Миязова – сына президента Туркмении, состоялось в десять тридцать. Возле лесополосы пирамидальных тополей, в районе коммерческого банка Ашхабада, в многолюдном месте.

Девятая хорошо подготовила вариант захвата «Вовочки». Приобрела технику, насобирала доносы и доклады, наняла дополнительные силы – бичей-туркменов, и мужиков, желающих подзаработать.

Оружия и денег хватало.

План продуман отлично, и даже имелся запасной вариант.

Ещё за десять минут до ЧП Никита Топорков неподвижно сидел в «РАФике» и «читал» газету.

Строчек он не различал, а думал о своём, вспоминал детали прошедших дней.

Перед глазами всплыл полковник Сафонов – коренастый, серьёзный, неприступный. Человек, которого Никита и видел-то всего один раз.

Дальше – проклятые Вдовы! Их лица перед смертью. Женщины – особы прекрасного пола, а эти – злые и коварные, стремящиеся к самому ужасному, что только бывает в жизни человека!

Эфа. Валя Кучумова. Так напоминающая Черёмуху. Девушка, работавшая в Туркменском государственном университете методистом кафедры иностранных языков. «Внештатный сотрудник» ФСБ РФ. Ревизор Каракумского региона. Двадцать пять лет! Всего-то!

Когда-то точная информация от Второй, покинувшей «дом на Лубянке», прошла в секту, затем в Туркмению. Люди «Чёрных Вдов» постарались и взяли Эфу тёпленькой при подготовке к приёму Истребителя.

Немного попытали, покололи «эликсиром разговорчивых», но не издевались, почти не били. Потом стали ждать Топоркова.

Вскоре прибыл и сам «гость»!

Надёжных и верных Истребитель и Эфа собрали восемь человек.

Проинструктировали, по амбарам, по сусекам наскребли оружия – немного, но весьма эффективного.

Сконструировали планчик боевых действий, сделали несколько звонков, подогнали четыре машины, приоделись по погоде и обстановке.

Разбились на две группы. Одна во главе с Эфой отправилась в Мары, на секретную авиабазу Миязова, другая с Истребителем рассосалась по улицам Ашхабада на пути крейсирования Владимира Миязова из места ночлега в банк и обратно.

Естественно, агенты и боевики Вдов находились сейчас кругом, как в поле зрения ребят ФСБ, так и вне их видимости.

И где-то здесь, в юго-западном секторе города, судя по всему, присутствовала Девятая!

Лариса Малько. Тридцать семь лет. Уроженка Кирова. С 1979-го – сотрудник КГБ в Молдавии и Причерноморье. Родственников нет. Не замужем. Вдова. С 1987-го – в организации «Чёрные Вдовы». Последние пять лет – носитель ВИЧ-инфекции. От лечения отказалась за бесполезностью такового.

Никита вздрогнул от стука в дверцу кабины. Тронул пальцем предплечье правой руки, тем самым изготовив «Стерлинг» к стрельбе.

Открыл дверцу.

Черномазый небритый парень лет восемнадцати, в полосатых светлых кроссовках, потёртых джинсах и жёлтой футболке. В руках тёмный пакет. Видимо, оружие.

– Брат, время не скажешь?

Проверка. Определение «свой-чужой».

– Десять двадцать семь, – ответил Топорков, чувствуя своё высокое положение и выгодную позицию.

«Кроссовки наши! Рожа незнакомая, но, кажись, своя!»

– Чё делаешь?

– Запасной вариант Девятая тебе объясняла? Нет? Так какого ты не в свой сектор суёшься?! – пробубнил Никита, не скрывая загримированного лица.

– Понял! – выпалил туркмен и отчалил от «РАФа». – Главное, обувка такая же! А до остального…

Он выругался про себя и зашагал по улице к водонапорной колонке держать свою территорию, вверенный ему Вдовой пост.

Топоркову, надо полагать, повезло, что Девятая не имела фото Истребителя! Случайность? Может быть.

Через полторы минуты агент по связи доложил о кортеже Миязова-младшего.

– Готовность номер два! – сообщил Никита и завёл микроавтобус.

Вмешиваться в операцию по захвату «Вовочки» Топорков не хотел: ему нужен был теракт. Фактический, явный, неопровержимый.

Пусть будут трупы, какофония, гвалт! Пусть об этом узнают многие и многие! Пусть.

Главное – выследить Вдову! Ну и освободить «Вовочку» – целым и невредимым, чтоб потом получить заслуженный гонорар. Надо полагать – немалый!

Десять тридцать.

Две машины – спортивный «Ягуар» красного цвета и за ним массивный красавец-внедорожник «Мицубиси Паджеро» бежевый как варёная сгущёнка, вылетели на проспект, ведущий от банка.

Сегодня они рано отоварились!

Не запланированный ход, но предусмотренный. Вдовой и Истребителем.

Кто мог посметь напасть или «наехать» на самого «Вовочку», как его называли в кругу семьи и все три миллиона простонародья в стране?!

Только сумасшедшие чужаки!

Они и напали!

Грязный и вонючий бичара, алкоголик с местного базара, нанятый людьми Девятой и в данный момент трезвый как никогда, нажал педаль газа и рванул автобус из подворотни на проспект.

Женщина говорила, что тряхнёт несильно, а во всеобщей свалке он запросто убежит дворами! Но…

«ПАЗик» вылетел на дорогу в тот момент, когда «Ягуар» нёсся к нему, в каких-то пятнадцати метрах.

Развязный, всегда расслабленный и «тугоухий» Миязов Вова не сразу сообразил, что делать.

Рядом звонил Мурат, сзади завизжали «тёлочки», и их писк подхватил Серёга.

Ремень безопасности Миязов-младший не снимал никогда в автомобиле. В отличие от остальных!

Знал: гоняет быстро, круто, да и, откровенно, опасно. Сколько случаев уже было! И сбивать людей приходилось.

– Бл…! – успел крикнуть двадцатисемилетний муж, бай, сынок.

«Ягуар», скрипя колодками и резиной, мелко-мелко задрожав, влетел в бок автобуса.

Друган Мурат выбил башкой лобовуху и размазался по обшивке внезапной баррикады. Люди сзади образовали «кучу-малу», ломая конечности, зарабатывая вывихи, растяжения и ушибы.

Володю тряхнуло так, что чуть не лопнули глазёнки. Из полукоматозного состояния его вывели мужчина и женщина, вытаскивающие парня подмышки из искорёженной машины.

«Почему они не в белых халатах? – подумал Миязов и увидел жёлтые круги перед глазами. – Где мои…»

Его грубо кинули в фургон микроавтобуса синего цвета, захлопнули дверцы и повезли в неизвестном направлении.

Четверо мужчин в военной форме «краснопогонников» ВВ, расстреляв из бесшумных допотопных «Каштанов» джип, шуганули далёких прохожих свинцовыми очередями и попрыгали в два «УАЗа» светло-коричневого цвета.

Операция заняла семнадцать секунд.

Лжеводитель «ПАЗа» дёрнулся, и окровавленный вывалился из высокой кабины автобуса на асфальт.

Девушка с косичкой, в зелёных лосинах убрала автомат, и «волга» сорвалась с места, увозя её за город.

– Скат, твой «москвич»! Догони и уничтожь где-нибудь в соседнем районе. Только в случае, если он один! Как понял?

– Як-3, вас понял! Скат работает.

– Сапар и Бархан! Вы держите синий «Мерс» и не упускайте его! Докладывайте каждые три минуты. Конец связи.

– Стас, иди за мной. Подстрахуешь. Нужно отсечь «УАЗики», но сделать это тихо! Понял, Стас?

– Тебя понял, командир! Действую на подхвате.

– Удавчик! Удавчик… Приём.

– Удавчик на связи. Вас слышу!

– Смотри в оба и толкай свой таран в самый зад «волге»! Ты понял, парень?

– Ясно! Сделаю, как в лучших домах Парижа!

– Работай, француз! И потом сразу уходи.

– Люда! Разберись с тачками. Откопай, как хочешь, хоть одного, и вези его на «стойку»! Ты слышишь, Люда?

– Слышу хорошо! Я поняла. Остаюсь на ЧП.

– Конец связи.

Никита крутнул руль, и «РАФик» плавно объехал автомобиль на парковке, дальше с бордюра на проезжую часть.

Взглянул в зеркало – агент Стас следовал за ним на «девятке», повторяя все его манёвры.

Хорошо!

Только бы не упустить Вдову! Бархан и Сапар – ребята отличные! Местные. Да и водилы классные! Не отстанут, с живой не слезут! «Вон они, дорогуши!»

Никита, да и оба «классных агента» его команды не знали, что Вдова ловко подстраховалась, выпустив параллельно курсу синего «Мерседеса» точно такой же микроавтобус-близнец. Тоже с тонированными стёклами и двумя туркменами в салоне. Наёмниками. За рулём свой – профи из Москвы.

Те же номера, приметы, лысые колёса сзади, вмятина на правом боку.

«Мерседесы» подменились. И теперь Бархан и Сапар преследовали на большом расстоянии ложный автомобиль.

Зато не облажался Топорков!

Агент «Удавчик» выбил стопор из-под шасси большого торгового фургона на колёсах в тот момент, когда «волга» террористов проскочила мимо него. Громадный автопавильон выполз на узкую улочку прямо перед двумя «УАЗами» с боевиками.

Случилось то же самое, что и четыре минуты назад, на проспекте у банка.

Первый «УАЗ» врезался в борт фургона, и сразу в его зад влепился другой.

– Стас, тормози и кроши этих! Потом догоняй. Приём.

– Понял, командир!

Агент «Удавчик» растворился в трущобах квартала, а жёлтый «РАФ» резко завернул в боковую улочку и попёр на перехват «волги».

«Девятка» эфэсбэшника «Стаса» описала крутой поворот и встала на месте. Из машины выскочил в чёрной маске мужчина среднего телосложения. Серый комбинезон. Шнурованные полуботинки. В руках «Клин-2» с пламязвукогасителем.

Короткие прицельные очереди по изувеченным обезоруженным автомобилям. Затихающие в клацающих по металлу чирканьях пуль стоны.

Небольшой взрыв. Огненная вспышка. Пожар.

Немедленный отход…

…Женщина лет сорока, в туркменском национальном халате и с сумкой в руке, облазила обе машины – «Ягуар» и джип с мёртвыми телохранителями.

Почему Миязов-старший не убедил усилить охрану сына? Не доверял? Игнорировал? Или не смог?

В полусмятом «Ягуаре» женщина нашла единственного полуживого: парня двадцати пяти лет, какого-то метиса. Ободранная на щеке кожа, выбитая челюсть, вывих плеча и перелом пальцев.

Она вытащила его на асфальт и помогла прийти в сознание.

– Что это? – прошептал Сергей, один из дружков «Вовочки».

– Покушение! Миязов захвачен террористами, но есть люди, которые могут помочь! Это не ваши папочки и мамочки, и не спецназовцы! Это ФСБ!

– Что… что нужно сделать? – промямлил парень, сжав руку женщины и сглотнув горькую слюну. До него быстро всё дошло.

– Сейчас разберёмся! – сказала она и услышала вой сирены.

Никита выгнал свой «РАФик» на площадь возле театра драмы и кукол, преследуя обшарпанную «волгу». Последняя, совершая опасный и неожиданный манёвр, сбила старушку в цветастом платке.

Это не остановило террористов: их видавшая виды машина скользнула в длинную узкую улицу, ведущую на пустырь возле древней соляной копи.

Топорков аккуратно объехал тело пострадавшей старушки и влетел в ту же улицу.

Сапар и Бархан доложили, что держат цель в визуальной досягаемости. Микроавтобус движется в западном направлении. Пошёл на Копетдагское ущелье.

– Это же вообще южная часть Ашхабада! Куда они прут? – удивился Никита, крутя баранку. – «Вольный стрелок» говорил, что будут уходить в пустыню! Может к границе? Да ну, чертовщина какая-то!

Стас сообщил, что вышел на пыль «РАФа». Значит догнал! Хорошо! Надёжней.

А то внутри что-то свербит, скребётся! Нутро чувствует: не так, не так!

Что? Где могли дать промашку?

Нужно скорей убирать лишних, а не играть в догонялки! Скорей.

– Скат! Как у тебя? – включился в связь Топорков. – Почему не докладываешь?

– Командир, тихо! Извини! Пасу его пешим. Он рядом.

– Молчи, Скат, молчи! Значит так. Выслеживай его до конечной, веди низом всех и всё, что там встретишь. Затем дуй на объездную, к левой точке. Жди там и… Будь осторожен! Доложишь о готовности сразу! Конец связи.

Его микроавтобус подпрыгнул на кочке, пролетел метра два и плюхнулся в пыль, поднявшуюся жёлто-серым облаком.

Вскоре здесь пронёсся агент «Стас» на красной «девятке».

– Стас, направление понял?

– Понял, обхожу. Машину жалко!

– Ладно-ладно! Может и без худшего обойдётся?!

«Девятка» свернула в боковое ответвление улицы, а Никита выскочил вслед за «волгой» на пустырь.

– Девятая, Девятая! У меня хвост. Я в секторе номер семь.

– Хорошо! Ликвидируй его, но берегись! Возможно, это сам ОН!

– Я убью его!

– Не знаю, милочка, по-моему, ты бы с удовольствием с ним покувыркалась! Ладно, если всё путём – иди за нами, но только без хвоста!

– Вас поняла, Девятая!

Старенький «ГАЗ-24» резко развернулся, а из открытого бокового окна высунулся ствол с утолщением на конце.

Никита тоже затормозил, но вильнул влево, тем самым поставив колёса микроавтобуса под прикрытие полуразрушенной каменной стены.

Сам метнулся в салон на пол и дёрнул дверцу.

Пистолет-пулемёт задрожал в руках девушки с косичкой.

Пули калибром в девять миллиметров прошили жёлтый борт «РАФика» крупными дырами. Вторая очередь пошла ниже, но парня в машине уже не было.

Он перекатился в пыли и по мелкому гравию к глыбе средних размеров и освободил правую руку. В ней оказалась мощная эффективная в таких ситуациях «РОНГ-3». Чека щёлкнула и отлетела.

Бросок.

Опытная в боевых операциях девушка крикнула, выпрыгивая в заднюю боковую дверцу. Водитель-туркмен, один из силовиков Курбана, тоже не замешкался, но очутился в менее выгодной позиции.

Ручная наступательная граната, в пять раз превосходящая «Ф-1», взорвалась перед левым крылом «Волги».

Автомобиль дёрнулся и задымил, покрывшись густыми трещинами и дырками. Все стекла осыпались.

Шофёр-боевик скорчился около подбитого авто и замер.

Девушка с пробитой осколком голенью сморщилась и прислонилась спиной к колесу с тыльной от Топоркова стороны «волги». Затылок стукнул по крылу, и косичка волос не смягчила удар.

Но она поникла и расквасилась не от боли!

Она поняла: теперь ей не уйти. Никогда.

Как глупо, как быстро! Всего какая-то граната, да вон ещё красная легковушка зашла в обход! И всё!

«Живой я им не дамся!» – подумала девушка и щёлкнула новой обоймой.

Шагов она не услышала. Видимо, собственные шорохи и идиотские мысли заглушили мягкую поступь противника.

Она вынула «русскую грушу», вырвала чеку, а ПП направила на приближающуюся «девятку».

«Сейчас гранату за борт, а свинец тебе, мужик, в подарок!»

Никита наверняка не ощутил её мысли, но сделал всё быстро.

Четыре тихих выстрела, и прыжок в безопасную зону. Опять пыль!

Взрыв.

Автомобиль Стаса притормозил, развернулся и окончательно встал. Топорков заметил, как скривилось в отвращении лицо агента. Сам же парень даже не стал смотреть на то, что осталось от бедняги.

– Это ОНА? – крикнул напарник.

– Нет. Та в «Мерседесе»! – громко ответил Топорков. – По машинам.

Простреленный почти насквозь «РАФ» заурчал и устремился через пустырь. Красная «девятка» последовала за ним…

Агент по прозвищу «Скат» – угрюмый худощавый туркмен лет двадцати восьми, держа руку за отворотом ветровки, поспешно пересёк дворик двухэтажного деревянного сверху и каменного снизу домика – таких, кстати, здесь наворочено с сотню – и поднялся по скрипучей лестнице наверх.

Боевик скрылся за дверью. Где-то хлопнули мухоловкой, засмеялись звонко, по-детски. В соседнем флигеле женщина и мужчина ругались друг с другом. За домами лаяли и дрались собаки.

Скат, отирая спиной штукатурку стены, попытался заглянуть в мутное окно и прислушаться.

Он успел осознать, что второй этаж имеет сквозной проход, а обувь на специальной подошве не шуршит и не стучит.

Сзади был враг.

Скат сделал вид, что лезет дальше, хочет войти в дверь, а сам чувствовал, как призрак за спиной берёт его затылок на мушку.

Больнее и ужаснее нет мысли, как понять, что тебя сейчас убьют!

Скат понял, что провалился, несмотря на предупреждение Истребителя.

Только действия! Только движение спасёт его!

И он решился на отчаянный смелый шаг. Выбирать не из чего!

Рванул на перила, мотнув головой и одновременно выбрасывая руку с «АСПБ» Дерягина в сторону противника.

У каждого профи-силовика свой вкус, а, следовательно, любимое оружие! И если табельное силовикам выдавалось постоянное, одинаковое и положенное, то в боевых операциях разрешалось использовать любое.

В прыжке тазом сломал поручень, сделал три выстрела и только потом рухнул на утоптанную землю двора.

Самозарядный бесшумный пистолет выпал из руки. Плечо хрустнуло и дало паралич на весь бок.

Неудачное приземление!

Ошибка террориста состояла в том, что он целился в голову! В таких случаях, когда вопрос – кто кого, спец выбирает самую широкую и большую мишень, коей всегда и в любых ситуациях считается спина или грудь. Потом, пожалуйста, добивай контрольным!

Верзила в тёплой рубашке и серых штанах зажал ладонью глаз, из которого хлестала кровь. Раненное предплечье не волновало: больше всего ныла голова.

Пуля вошла в глаз и вырвала в затылке дыру с чайное блюдце.

«Как больно!..» – сказал про себя боевик и стоя умер.

Скат увидел, как здоровяк сполз по стене на пол и через мгновение сам потерял сознание…

– Сапар, Сапар! Бархан! Ответьте ЯК-3. Как дела, ребята?

– Сапар пошёл по кольцу, я держу сзади стометровку. Можем запросто положить их!

– Нет! Нельзя. Там заложник! – сказал в пуговку на уголке ворота Никита и прищурился. – Слушайте, ребята, у вас же с собой «Спектры»?! Позыркайте там – все ли на месте!

– Мы же их почти не упускали, командир!

– Почти не считается! Давайте, рассейте мои сомнения!

– Вас понял, Як-3! – голос Сапара.

Минута тишины. Гудение мотора.

– Як-3! Як-3! Приём. На связи Сапар.

– Вас слышу. Говори.

– Их в «Мерсе» трое. Только трое, командир!

– Ясно, Сапар! Тебя слышу. Раньше, ребята нельзя было сделать?! Так трудно?!

Молчание в эфире.

– Что делать, командир? Тех пятеро было в тачке!

– Так. Убирайте объект, и на объездную. Живо!

Никита связался со Стасом, затем с агентом «Людой».

– Доложи обстановку, Люда!

– Один живой! Сергей Саакин. Дружок Миязова. Но он плох. Едем сейчас на «скорой» в больницу. Пришлось засветить корочки.

– Он в сознании?

– Да. Предлагает свои услуги и связи. Что-нибудь надо?

– Мы упустили Девятую и Вовочку! Если они не вылезли где-то в городе, то дуют сейчас на север. По плану. Но если первое?..

На связи Бархан.

– Командир, они не могли высадиться так быстро! Я отвечаю! Терял их на семь секунд, но потом видел опять! На прежней же скорости! Выкинуть их невозможно – убились бы!

– Я понял, Бархан! Ты прав. Ладно, мочите близнеца и возвращайтесь. Вы где?

– Седьмой километр ущелья.

– Работайте, ребята. И аккуратно!

– Да знаем, командир!

Сапар установил «Жигули» поперёк трассы и занял оборонительную позицию. Вылезший сзади «КАМАЗ» надрывно погудел, но, заметив в руках мужчины автомат, попятился назад, за склон горы.

Синий «Мерседес» показался из-за скальной стены в ста метрах от баррикады. И его пассажиры вмиг поняли, чем это пахнет.

Засада! Выследили! А как же иначе?!

Так планировала Девятая, так она хотела, так и получилось!

Сапар прижался щекой к кожуху-цевью «Клина» и нажал спусковой. Лазерный целеуказатель под стволом возник на лобовом стекле, напротив водителя.

Микроавтобус завилял, теряя скорость и выбрасывая из-под колёс фонтаны камней.

Высунувшихся из боковых окон «Мерседеса» туркменов зашатало, не давая открыть огонь из «Калашниковых».

Пули эфэсбэшника разбили стекло и впились в тело шофёра. Автомат упал с его колен, а плечо покраснело.

Бронежилет «Кирасир 10М» сдержал град свинца, но удары были настолько сильны, что сломали ключицу и два ребра.

Автомобиль занесло набок, и он резко остановился, заваливаясь на левую сторону.

Сапар выпустил ещё пол-обоймы по крыше и, заменив магазин, зигзагами на полусогнутых ногах побежал к «Мерседесу».

С той стороны подъехал на мотоцикле Бархан и тоже помчался навстречу.

Из чрева микроавтобуса раздались лязгающие хлопки. Грудь Сапара шелохнулась, подёрнулась рубашка и тренерка, затем силовик пошатнулся и упал на спину.

Бархан, закричав во все горло, стал расстреливать лежащий на боку «Мерседес» вдоль и поперёк. Поменял обойму и выпустил в синий изуродованный автомобиль.

Осторожно подскочил к днищу, заглянул внутрь.

Слабые стоны, лужи крови и растекающийся бензин импортного движка.

Бархан что-то сказал по-туркменски, вытащил из-за пояса гранату и закинул в салон.

Микроавтобус взорвался огненным смерчем и затрещал, пожираемый пламенем.

Сапар был убит. Для Бархана это было горем и страшной утратой!

Он оттащил за ворот мёртвого напарника на обочину, прикрыл ему ладонью сужающиеся карие зрачки, что-то шепнул, собрал оружие, приборы и зашагал к своей «Яве». Сунул всё в наплечный рюкзак, застегнул молнию на куртке, надел очки и завёл мотоцикл.

Через несколько секунд его здесь не было, только облако дыма и пыли оседало на поверхность дороги.

Оставив засаду на КПП ГАИ для подстраховки, Девятая следовала по грунтовке на север, в самые дебри Каракумов. Эскорт насчитывал четыре автомобиля: «Мерседес», пикап «УАЗ», грузовые «УРАЛ» и «ЗИЛ-131».

В первой и второй машине ехали сама Вдова и её люди по секте, в грузовиках – наёмники из местных.

Двадцать один человек, не считая заложника. Последний ворочался на полу микроавтобуса со связанными руками. Шок от первых впечатлений прошёл, к нему вернулось прежнее ясное сознание, но болела шея и ныл затёкший правый бок.

Поначалу Вова Миязов пытался пугать террористов, заерепенился, застращал, грозя кучей мордоворотов, знакомой преступной группировкой и связями отца.

Затем перешёл к деньгам. Сулил большие суммы, золото, камушки. Обещал, предлагал, молил.

Но Вдова оставалась непреклонной. Более того, она просто намекнула, что прострелит сейчас ему ногу!

И он замолчал. Надолго. От прежней спеси и борзости не осталось и следа.

А Девятая почти всю дорогу до населённого пункта Бахардок думала о своём: как поступить дальше.

Агенты, задействованные в операции, в пунктах «президент – его гость» и «супруга», на связь не выходили. Эфир молчал. Не было слухов и от Курбана. Также не давали о себе знать и ребята в Ашхабаде, получившие задание отвлекать Органы и Истребителя.

По плану, обговорённому с Первой и «папой», коим являлся все эти годы южно-африканский меценат и руководитель организации, бывший генерал КГБ Прушников, операция должна завершиться в пустыне Каракумы, северо-западнее Ашхабада.

В квадрате «РА-18», в точке расположения старого газового промысла, что в десяти километрах западнее пункта Ербент, Девятую вместе с заложником и тремя самыми лучшими и верными ребятами будет ждать военный вертолёт «Ми-24Д» из контингента Красноводской в/ч № 0354. Он перевезёт группу в пункт Д-71, в двадцати километрах к югу от Кизыл-Кая, что по трассе к Красноводску.

Это место находилось на бывшей геологической базе, примерно 240 километров к северо-западу от Ербента, в Прикаспийской низменности.

Но личные планы Девятой изменились. Коренным образом. Вместо пункта Д-71 она заставит пилотов лететь совсем в другую сторону, к государственной границе умершего СССР и Ирана. Там через горы на ту сторону. Вместе с Миязовым-младшим и надёжными людьми из её группы. Только придётся, видимо, убрать Лайму – она верный человек Первой!

В рюкзаке зеленовато-жёлтого цвета находилась приличная сумма – почти триста семьдесят тысяч долларов Миязова и ещё сорок тысяч, собранных по агентам секты и Курбана.

Четыреста с лишним «кусков зелёными»! Матерь божья! Такой суммы Лариса Малько никогда не видела, а тем паче не держала в руках. И с этими денежками за границу?!

Определённо, надо шевелить колготками!

Что осталось от ИХ Команды? Три человека, да «папа»-эмигрант. Все девочки полегли в суматохе с Секретарём! И этот чёртов Истребитель!

Девятая долго соображала и размышляла по поводу парня, родной организации, изменённого ею финала операции.

И решила окончательно: её вариант самый лучший!

Микроавтобус трясся на всех и расщелинах бывшего асфальтового шоссе. Камни летели из-под колёс во все стороны. Сзади тащился эскорт.

Кругом пустыня. Жёлтые, с редкими плешинами серо-зелёных мини-оазисов пески. Где ровные и безликие, а где плавные, невысокие барханы, закрывающие горизонт.

И над всем этим белое солнце. Жара. Сушь.

Невыносимая жажда, духота и песок на зубах. Перегретые двигатели автомобилей. Бесконечная полоса грунтовки, уходящая вдаль.

Почти полдень. Пора бы пообедать и остыть! Хорошо всё обдумать. Но время не терпит! Подгоняет мысль об Истребителе. А вдруг раскроет замыслы её, Девятой?! Нагонит или обойдёт!

Фу, бред!

В районную детскую поликлинику (в целях конспирации!), куда сорок минут назад привезла пострадавшего в аварии дружка Миязова агент ФСБ «Люда», Никита вошёл через центральный вход.

Прямо, смело и решительно.

Сергей Сааков связался по мобильному телефону со своими, и вскоре к нему прибыли трое охранников, которых он иногда использовал в поездках.

Два здоровяка в лёгких бронежилетах и пиджаках поверх них истуканами застыли возле дверей палаты, где временно обустроились раненный шеф и женщина в цветастом халате. Ещё один торчал под окнами.

Со всей поликлиники собрали старших по должности, да и самых лучших врачей и медсестёр. Они, нервно суетясь, оказали сыну бывшего председателя Горисполкома необходимую первую медицинскую помощь, замазали, протёрли, перебинтовали. И по его наставлению очистили помещение кабинета лора, временно приспособленного под палату.

Люда ждала Истребителя. Сидела возле койки пострадавшего Саакова и выслушивала историю его жизни. А сама гадала, как обстоят дела у ребят.

Голос парня она услыхала совершенно неожиданно и привстала со стула. Больной остановил её жестом, шевельнув перебинтованными пальцами правой руки.

– Это ваш командир? – спросил Сааков.

– Да.

– И тоже спец?

– Да.

– Ну вот и посмотрим, какой он специалист! – сказал «новый русский» и ехидно улыбнулся. – Просто я верю в своих парней!

– А я не очень! – шепнула женщина и посмотрела на дверь.

Она мало знала Истребителя, но за то короткое время, что общалась с ним, видела его и кое-что слышала от Эфы, представляла эфэсбэшника-одиночку в самом лучшем ракурсе.

Почему-то она подумала, что сейчас дверь вылетит под напором молодого тела! Но она не вылетела: Никита не считал себя тараном.

Сааков удивлённо взглянул на свою спасительницу и замер, услышав приглушённые хлопки и стоны. Тихий разговор.

Топорков, оставив Стаса и Бархана на улице, поднялся на третий этаж поликлиники и громко зашагал по коридору, заметив двух лбов под два метра ростом и взяв их за ориентир маршрута.

Ребята зло посмотрели на незнакомца и проигнорировали его появление, держа ладони-лопаты на уровне ширинки.

– Я по зову вашего шефа, Сергея! – сообщил Никита, не вынимая руку из карманов ветровки.

– Иди отдыхай! – посоветовал один, сдвинув брови к переносице.

– Нам бы босс сказал про тебя! – проинформировал другой амбал.

– Так свяжитесь с ним, дурни! Мне некогда! – Никита начал раздражаться.

Он не то что бы не терпел таких мутантов, они просто бесили его. Может, с нервами у парня стало на такой работе неважно, но когда подобные «динозавры» наглеют прямо в лицо и суют палки в колёса, то разговаривать уже не о чем.

Только тогда помогают немедленные смелые действия.

– Кто отдыхай? – как бы вспомнил Топорков, встав напротив верзилы-наглеца.

– Что? Ой, не трепи… – начал морщиться гигант, на миг расслабившись, но ощущая свою силу и превосходство.

Никита в кармане сжал кулак правой руки так, что побелели костяшки, подогнул два крайних пальца, тем самым выдвинув два ударных, на миг вспомнил тактику так называемого Взрывного Метабоя, вынул руку и, разогнув резко локоть, нанёс в корпус крепыша сильнейший удар.

Куда метил – туда и попал! Солнечное сплетение. Там, у этого бедуина на теле должна быть маленькая ямочка, а сразу под ней бугорок.

Никита понял, что оба типа в пиджаках натянули на майки «броню» – или «Тень», или «Кору-3».

Но техника Метабоя и почти стальные фаланги кулака!..

Телохранитель зачмокал губами, как рыба в раковине, силясь что-то сказать, но мешком завалился на пол.

Другой дёрнулся, но в живот ему уставился зрачок пистолета. «Глушитель» на стволе, холодный взгляд, умирающий неожиданно под боком друг – всё разом нахлынуло на здоровяка. Он сжался и примолк.

– Если умеешь рот в рот, помоги ему! – бросил насмешливо Топорков и, ногой оттолкнув охранника, зашёл в палату. Внутренне напрягся, заглушая самовнушением боль в ударных костяшках кулака, и шагнул к кровати больного.

Навстречу ему вскочила напарница.

С ходу – в дело! Без эмоций, без лишних слов, без промедлений.

– Чем ты можешь помочь нам, себе и, прежде всего, Миязову? – спросил Топорков, пряча пистолет в потайную кобуру на поясе сзади.

– А…Ты их убил? – промямлил Сааков, выпучив глаза и поджимая ноги. Мужские гениталии предательски ослабли, навеяв на весь организм бессилие.

– Почти. Ничего, отойдут! Я слушаю тебя, Сергей Батькович!

Никита кинул взгляд в зеркало на себя. Мелькнула мысль, кстати, совпавшая с мыслью лежащего Саакова: «Высокий, стройный, жилистый, ноги на ширине плеч, руки в карманах лёгкой ветровки. Короткая стрижка, чуть красноватое лицо, жёсткий взгляд. И при этом раскладе – двадцать с небольшим лет и офицер секретного отдела ФСБ России?! Круто!»

– Деньги, оружие, транспорт, шмотки, челы! – отчеканил Сааков и быстро облизнул губы. Моментально высохшие.

– Только транспорт и кое-какие тряпки. Желательно чёрная и жёлтая одежда. Трактора нет в запасе?

– Н-нет! – закачал головой туркменский «новый русский».

– Я пошутил, – сухо констатировал Никита, – что имеется из мощных и сильных тачек? Только самое лучшее и мощное!

Сергей Сааков думал ровно три секунды. Взглянул на женщину, потом опять на незнакомого парня из спецслужб и прошептал одно слово.

– Да-а?! – вслух удивился Никита и чуть-чуть улыбнулся. – Очень кстати! Махом покажешь, как им управлять, дашь разрешение своим, соберёшь одежду размеров 50–54 и передашь через неё.

Топорков кивнул на женщину и, развернувшись, пошёл прочь.

– А… а когда всё это нужно? – бросил ему вдогонку Сааков.

– Вчера!

Дверь хлопнула, а оба присутствующих в палате недоумённо переглянулись.

Один из бугаев-охранников откачивал другого, потея и пыхтя. По памяти делал искусственное дыхание, давил на грудную клетку товарищу, предварительно сняв с него бронежилет.

При такой врачебной операции обычно ломаются одно-два ребра – сила ведь массажа очень велика!

Мастодонт в светлом пиджаке сломал напарнику три ребра, но на поправку дело не сдвинулось!

И только скорая помощь из набежавших сотрудников поликлиники облегчила участь пострадавшего: его вернули в сознание. Никита вышел из лечебного учреждения хмурым и озабоченным, собрал ребят, и вместе они поехали обедать в шашлычную.

Красноводск. Военный аэродром в/ч № 0354. 15.10.96.

Серая радиостанция в серо-зелёном оазисе. Два часа дня. Мир и покой во всей округе.

Писк в приёмнике третьего сектора РЛК. Включение в связь.

– Приём. Это Курбан. Девятая с задержкой. Пуск в двадцать три ноль-ноль. Стрекозу на место по плану. Меня слышно? Приём.

– Это Чиркан. Вас слышно хорошо. Вариант со стрекозой без изменений. Я правильно понял? Приём.

– Курбан на связи. Поняли правильно. В 2300 идёте на известный квадрат. Конец связи.

Тишина в трубке. Затем торопливые удаляющиеся шаги.

Заброшенный и забытый Аллахом КПП ГАИ на Ербентском шоссе в трёх километрах от Ашхабада сейчас, в шестнадцать ноль-ноль, не пустовал.

Пятеро боевиков-наёмников из отряда Девятой Вдовы, оставленные ею в этом месте, рассредоточились по строению поста и занимались чем попало.

«РПК», установленный в окне каптёрки, смотрел стволом в направлении города, невидимого за барханами. Рядом с ним читал какую-то старую рваную газетёнку туркмен в форме солдата-стройбатовца.

Возле двух, далеко не новых «жигулей», курил анашу мужичок в грязной рубашке. Как ножку девушки, он нежно обнимал «РПГ-7» и щурил глаза от солнечных бликов, играющих на полированной поверхности корпуса гранатомёта.

Двое туркменов, распив пол-литра «Московской», отдыхали в тени КПП, не выпуская из рук спецПП «Каштаны». Большое количество ручных гранат, развешанных на поясах и ремнях, придавали им вид талибов в новогоднюю ночь.

Пятый член засадного отряда, одетый в форму туркменского постового автоинспектора, сидел возле «ерша», разложенного поперёк дороги, и наслаждался разобранным на части «АКСУ».

Смазывал, любовался, протирал тряпочкой, и иногда поглядывал вдоль трассы.

Вот уже полдня их никто не беспокоил. Раз со стороны Ербента прошёл фургон с чумазым полупьяным лохматым водителем-узбеком, да и только.

Женщина-командир приказала ждать других, из города. И убивать любого, кто покажется на дороге.

Пока не было ни одного смертника! Хотя сами боевики на КПП смертниками себя не считали, сидеть стало тоскливо и скучно.

Но ничего: скоро кончится день, а там они могут уйти с поста.

Ожидание смерти подобно. Перефразированная притча.

Но смерть и правда ждала их.

Человек крепкого телосложения, в жёлтой шапочке из тонкой ткани, лёгком ватнике с капюшоном поверх головы и в жёлтых спортивных штанах осторожно высунулся из-за бархана, осмотрел в бинокль КПП ГАИ, затем быстро и аккуратно перемахнул на ту сторону и поскакал к дороге.

Ничего не брякало, не шуршал песок под мягкими тапочками, не блестело на солнце оружие.

Жёлтый «РАФ» показался на трассе, быстро приближаясь на огромной скорости к КПП.

Боевик громко крикнул и хаотично стал собирать автомат. Почувствовав, что не успеет (спец делает это за 11 секунд!), он вскочил и побежал к своим, за другим автоматом.

Кое-кто его тревожного крика уже не слышал!

Оба туркмена с «Каштанами» на груди так и остались лежать в тени каптёрки. Только мёртвыми! «ППС» стреляет вообще бесшумно.

Пулемётчик корчился и уже стал затихать на загаженном полу строения с торчащим в шее клинком метательного ножа.

Боевик в форме автоинспектора, зовя всех на помощь, подскочил к окну одноэтажного здания и замолчал, застыв на месте.

Секунда тишины.

И вдруг ствол «ручника Калашникова» издал оглушительный залп. Свинцово-огненный удар разорвал боевику грудь и свалил с ног на пыльный грунт.

Обкуренный травкой последний наёмник крякнул, поднимаясь с корточек во весь рост, его потянуло в сторону, и он оперся о борт «жигулей». Очередь из «РПК» срезала и этого.

– Готово, командир! – сказал Стас в микрофон, висящий над губой, и принялся переодеваться.

«РАФик» подъехал к КПП и из него выскочил Бархан. Торопливо и ловко он собирал трофейное оружие и складывал в микроавтобус.

Скоро обоих привлёк шум гудящего транспорта, они выглянули из укрытий и посмотрели на смежные с постом ГАИ барханы.

Раздался рёв движка и… из-за холма вылетел здоровенный красавец «Хаммер».

Джип, описав в воздухе красивую траекторию, плюхнулся на склон бархана и рванул к КПП.

Из шикарного салона вездехода вылез Топорков и улыбнулся во всё лицо. От души.

– Вот это техника!

– Да-а, не хухры-мухры!

– Классная тачка!

Пока ребята собирались и доукомплектовывались, Никита ещё раз обошёл машину, насвистывая вслух и восхищаясь техникой.

Дорожный просвет – 40 сантиметров. Дизель-движок в сто семьдесят «лошадей». Скорость, привод, проходимость, вместимость, живучесть и так далее и тому подобное.

Супер!

Эта игрушка досталась Миязову-младшему за пятьдесят тысяч «баксов» и последнее время скучала на личной стоянке в личном автопарке.

Раньше гоняли на ней по пескам, охотились на разную тварь!

А теперь военному продукту суждено было сыграть серьёзную партию и выдержать нелёгкий переход!

Через десять минут они покинули место бойни, взяв курс на север, в бесконечные мёртвые пески великой пустыни.

Огромный приземистый джип-вездеход с двумя людьми и жёлтый пораненный микроавтобус «РАФ» с водителем за рулём и мотоциклом в салоне.

Трое бродяг, трое профессионалов, три силовика отправились на охоту. За Смертью или за Судьбой. Никто этого сейчас не мог сказать.

Отряд террористов или, как можно их назвать, банда, заночевала в двадцати километрах от Ербента, в небольшом котловане, образованном природой Средней Азии и окружённом крутыми барханами.

Днём миновали Бахардок, но потом дорога закончилась, и часть пути влачились по голой безжизненной пустыне.

Девятая отдала приказ: спать до шести утра, а сама, расставив посты и дождавшись, когда все уснут, залезла в микроавтобус и поведала о своём плане Миязову. Тот только зло плюнул в ответ.

– Я получу с тебя потом большие деньги! – сказала Вдова, укутывая себе ноги тёплым одеялом. – Твой папаша отдаст за тебя золотые горы!

Она хихикнула и, запрятав под халат руку с «МСП», заснула. Рядом спал напарник по Москве, Игорёк, а возле «Мерседеса» кемарили ребята из агентуры Ашхабада.

Чёрная ночь задавила и охрану: все дремали, уверенные на сто процентов, что им ничто не грозит.

Почти случайно лагерь боевиков увидели эфэсбэшники, видимо, узрев огонёк от зажигалки. Они заглушили машины и, несмотря на усталость и жажду, стали готовиться к бою.

Ночной бой силовиков спецслужб!

Это шорохи во тьме, лязг затворов бесшумных автоматов и хлопки «глушителей», резкие вспышки и стоны, невидимая схватка умов и рукопашный поединок! Это неизвестность, которая проясняется только вместе с приходом света – будь то прожектор или зарница на горизонте!

Три чёрные тени рассредоточились вокруг естественного котлована и устремились по команде в бой. Ночной, дикий, страшный, но короткий.

Никита из винтовки «ИЖ-117 м», называемой ещё «Свищём», снял курившего в который раз за ночь стража отряда, затем прибор на цевье поймал следующего – пуля «Чирок» сразила и этого.

Прошло пятнадцать секунд. Четверть минуты глухих щелчков в темноте ночи унесла в вечную темень семерых полусонных охранников банды.

Испортил плавно текущий ход бесшумной операции туркмен, сидящий на крыше кабины «УРАЛа».

Стас поверг его из «Клина», но тело громко брякнулось на капот, подняв на ноги соседей по ночлегу.

И тогда специальные пистолеты-пулемёты заработали в полную силу.

Кто-то кинул гранату, где-то застрочил «АК», бак «УАЗа» рванул и озарил местность.

Ребята из группы Истребителя кинулись в укрытие, а суматошные взбешённые и испуганные боевики стреляли по сторонам, зацепив двух своих.

Крики, ругань, мерцающий огонь в отражениях автомобилей. Топот, клацанье, стоны.

Никита ждал. Ждал Вдову, когда она подаст о себе знать, высунется или попытается что-то предпринять.

Заложник в «Мерсе». Но «Спектр» показал, что в салоне трое. Не бить же всех подряд!

«Ну же, давай! Какая ты из трёх? Покажись!»

Топорков взмок, хотя холод песка начинал морозить. Палец в скобе задеревенел. Ноги онемели, разбросанные на ширине плеч.

«Где ты, сука?!» – захотелось крикнуть парню, но он молчал и ждал.

Первым выдал себя боевик, дёрнув дверцу и выпрыгнув на песок. Он попытался что-то «покачать», запутать, скрыться за грузовиком, стоящим рядом.

Но снайперский выстрел уничтожил его.

«Осталось двое и оба не шевелятся! Хоть ты себя выдай, Вовочка!»

Миязов-младший словно услышал мысль Топоркова, задёргался и ударил головой заднюю дверцу.

Очередная пуля Никиты помешала Вдове прыгнуть и прижаться к заложнику. Ещё одна, ещё.

Миязов выпал из салона и, дёргаясь в конвульсиях, заполз под днище «Мерседеса». Девятая даже не успела подумать: пристрелить его или срываться самой.

Стёкла сыпались, обшивка машины лопалась под спецпулями, но смерть пока ходила рядом.

Не зная, зацепил он террористку или нет, Никита вдруг понял: обойма винтовки пуста.

Заменить её и снова открыть огонь – четыре секунды!

Вдова будто почувствовала подвох в оружии снайпера – несмотря на пробитую руку, прыгнула в окошко и метнулась за «ЗИЛок».

– Проклятье! – буркнул Никита и, бросив винтовку, с ПНВ на глазах и «Кедром» в руке побежал по склону вниз.

– Атака, ребята! Сейчас атака! Огонь! – крикнул он в пуговку у рта и выпустил первую бесшумную очередь в грузовик.

Снова защёлкали пистолеты-пулемёты, затрещали «АКСУ», «Каштаны» и «АПСы», грохнули гранаты.

Бой принял затяжной характер: вместо полутора минут аж четыре!

Взорвавшийся огненным шквалом «УРАЛ» подогнал воюющих.

Началась неразбериха. Перекрёстный огонь портил тактику и мешал целеустремлённости Топоркова обезопасить Миязова и ликвидировать Девятую.

– Стас, прикрой! Я возле «Мерса», – шепнул в микрофон Никита и перебросил через горящую машину гранату.

Он заметил Миязова – потное испуганное освещаемое пожаром автомобилей лицо выглядывало из-под днища микроавтобуса, но когда снова засвистели и зашлёпали пули, физиономия исчезла за колесом.

К «Мерседесу» метнулся боевик, поливая из «Калашникова» барханы.

Идиот!

Никита моментально прицелился и выстрелил: наёмник упал и задёргался в агонии. Ещё один готов!

И вдруг сектор местности с микроавтобусом подвергся интенсивному обстрелу двух стволов и гранат Стаса и Бархана.

Молодцы, ребята! Жертвуют собой, выдавая своё присутствие, но сделав этот сектор «мёртвой зоной».

Никита кинулся к «Мерседесу», упал, перекатился, прыгнул за автомобиль и зарылся щекой в песке. Рядом замер Миязов.

– Привет, братишка! Соскучился по мамке с папкой?! Ну что, будем уходить?

– Да… да-да-да! Вы кто?

– Давай на ты!.. – сказал Никита и выпустил очередь по теням возле холма. – Зови меня «Истребитель». Мои ребята освободят тебя и доставят в город. Единственное, что от тебя сейчас требуется…

Никита замолчал. С той стороны зашуршал песок. Отчётливо послышался щелчок.

– Граната! Быстро! – гаркнул Топорков и, схватив рядом лежащий труп боевика за шиворот, потянул на себя.

Сам ужом втолкнул себя под задний мост машины – и вовремя.

«РГД-5» упала в метре от автомобиля и через секунду взорвалась. Выдержали время! Молодцы!

Песок застлал местность в радиусе шести метров, а осколки брызнули в стороны, впиваясь в песок, задок «Мерса» и труп, которым прикрылся Топорков.

Он тотчас нажал спусковой ПП и скосил туркмена-наёмника по ногам, а затем поразил его в корпус.

– Молчать, действовать быстро и слушаться ребят! – сказал Никита, высовываясь из-под микроавтобуса. – Пошли.

– Руки! – прохрипел Миязов. – Мои руки, а в салоне рюкзак с «баксами»!

– Чёрт!

Никита махом перерезал шнур на руках и ногах Вовочки ножом разведчика, спрятал тяжёлый клинок на голень и полез наружу.

Миязов осторожно последовал за ним. Но попытка достать рюкзак не удалась.

Бой снова разгорелся. Стас, доселе избегавший пуль, бросился к грузовику, уничтожил двух боевиков и метнул гранату к подножию бархана.

– Лайма! – подтолкнула Девятая напарницу.

Девушка в сером комбинезоне и чёрном платке, с «Каштаном» в руках выскочила из-за дымящего «УАЗа», нажала спуск и всадила почти все тридцать пуль в борт грузовика. Туда же полетела «Ф-1». Раненый эфэсбэшник упал на песок и пополз под колесо.

Взрыв громыхнул так, что зазвенели барабанные перепонки в ушах. Автомобиль дёрнулся, осел, а почти пустой бак медленно вспыхнул рыжим пламенем.

Бархан видел эту сцену, но помочь не мог. Простреленная нога сильно ныла – видимо, задело кость. Поэтому он только с ожесточением поливал из «Клина» округу, не давая подняться никому из боевиков.

Стас залез под передний мост грузового автомобиля, полыхающего всё больше и больше. Выдернул чеку, бросил гранату. Ещё одну. Нужно было «омертвить» вокруг себя зону.

Никита отвлёкся, пряча Миязова за холмик сухой глины. Пара пуль свистнула рядом, а одна срикошетила от пистолета-пулемёта, висящего на плече.

– Ого! – воскликнул парень и залёг.

У боевиков Девятой появилась возможность додумать план дальнейших действий и использовать передышку.

– Все к «Мерсу», я за руль! Лайма и ты… как тебя… прикрывайте, – сообщила Вдова и показала кулак.

Отогнулся один палец, другой, третий.

После пятого все шестеро хлынули в направлении микроавтобуса. Затрещали ПП, автоматы, посыпались гранаты, заухали «подствольники».

– Стас! Бархан! Мерс держите! Уходят! – закричал Никита в микрофон передающего устройства.

Сам переполз на коленях к трупу боевика и вскинул оружие.

Выстрелов не последовало. То ли песок попал, то ли шальной пулей смяло затвор!

Разбираться было некогда. Никита выхватил пятнадцатизарядный «Бердыш» и в несколько мгновений выпустил содержимое магазина в фигуры у «Мерседеса».

Откуда-то слева затюкал «Клин» Бархана, громыхнула возле боевиков граната. Часть бандитов полегла тут же.

Микроавтобус с тремя террористами взревел и, чуть пробуксовав, рванул по утоптанному песку к барханам.

– Уходят! – заорал Никита, оставив Миязова одного, и понёсся за автомобилем, на ходу перезаряжая обойму пистолета.

Стас вздрогнул от боли в груди и сморщился. Рука с оружием уткнулась в песок.

Бархан, ослеплённый вспышкой взрыва, с трудом выбрал мишень и срезал короткой очередью одного из туркменов, попытавшегося завалить Истребителя.

Но бегать он уже не мог!

Никита, посылая вслед машине пулю за пулей, забрался на холм, упал, поменял обойму и прицелился в удаляющуюся иномарку.

– На пол, идиоты! – крикнула Вдова, резко выкручивая руль «Мерседеса». – И прикрывайте!

Мужчина в жёлтой майке и серых штанах встал на колени и попытался пустить в противника хотя бы несколько пуль. Девушка по имени «Лайма» улеглась на полу салона.

Никита нажал спусковой. Выстрел, ещё один, ещё.

Расстояние увеличивалось. Темно. Сорок метров, сорок пять.

Микроавтобуса уже не видно! Бесформенное чёрное пятно во тьме ночи.

Огонь, огонь, огонь!

Всё: магазин опустел.

– Бархан, Стас, меня не теряйте! Очищайте котлован и заложника в охапку, – бросил парень и побежал в темень пустыни.

– Хорошо сказать «очищайте»! – буркнул Бархан, но через прибор ночного видения стал рассматривать местность вокруг себя. Пара раненных боевиков вскоре затихла. Замер, потеряв сознание, и Стас. Огонь подбирался к нему всё ближе и ближе.

Топорков вернулся через десять минут ни с чем. «Мерс» ушёл. Ушла Вдова и деньги, таяли все надежды на успешный финал.

«Хаммер», «РАФ» и мотоцикл Бархана находились далеко и догонять в ночи Девятую было бесполезно.

Стаса перевязали и накололи адреналином. Он получил три пули в тело и пару в конечности, потерял приличное количество крови и лежал на брезенте, скрючившись вопросительным знаком.

Бархан сам оказал себе медпомощь, но и его дела были плохи. Нога сильно болела в бедре и ныла.

Миязов и Никита не пострадали. Если не считать лёгкого шока, полученного одним в результате ночной перестрелки и близости смерти, а другим – от безрезультатного окончания боя.

Топорков осторожно обошёл котлован и добил четырёх боевиков. Критически осмотрел место битвы и принял самостоятельное решение:

– Бархан! Оставайся здесь со Стасом и Вовочкой до моего прихода, а я на рассвете пойду за Вдовой. Сейчас с Миязовым пригоним технику, а то эта вся испорчена! Связь потеряем, вероятно! Волны не хватит! Я возьму «Хаммер» и отлучусь, а вы можете потихоньку добираться до Ербента. Постоянно связывайтесь с президентом: я уверен, пришлют вертушку! А мне нужно достать её! А там – как знать! Вернусь или нет. Куда Судьбинушка забросит! Бывай, Бархан! И береги Стаса! Вот ещё что: передай записку Эфе!

Он накатал короткое письмо Вале Кучумовой – передавал привет, мол, «не скучай, вспоминай, береги себя, целую», и тому подобное. Отдал Бархану. Затем обновил свой разгрузочный комплект, добавив оружия, еды, воды и моток одежды.

Позвал Миязова-младшего и отправился с ним за холмы.

– Удачи тебе, командир! – шепнул Бархан и вздохнул.

Микроавтобус, изрешечённый в бою, недовольно урчал на всех барханах, слабел двигатель, зарывались колеса.

Окончательно он застрял уже утром, в пятнадцати километрах от места ночлега и ужасного боя.

Девятая с отвращением посмотрела на мёртвого боевика в салоне «Мерседеса», которого всё-таки снял из пистолета Истребитель, вытащила рюкзак, кое-какое оружие, флягу воды и бутерброд с отбивной бараниной.

– Деньги поделим, Ларочка?! – спросила ехидно Лайма, положив «Каштан» на предплечье левой руки.

– Конечно, дорогая! – улыбнулась Вдова и метнула недобрый взгляд. – Как доберёмся до места, так и разделим!

– И всё по плану?

Девятая поняла: Лайма разгадала её замыслы и уже размышляет о своём. Плохо думает. И о плохом!

– Разумеется! – ответила Вдова.

«Она следит за мной, за моими действиями!» И вслух:

– Уходим пешком. Тачку бросаем! Здесь уже недалеко.

– О’кей, Лара!

Девятая нащупала спецнож, положила на бедро руку и сделала вид, что поправляет рюкзак.

«Деньги, вода, хлеб, – подумала она, прикинула и подытожила: – только на одного человека!»

Террористка отвлеклась на гюрзу, скользящую по песку.

Бросок.

Нож, летящий из любого положения острием вперёд, проткнул горло девушки чуть ниже щитовидки. Кровь омыла шею бедняги. Глаза её сузились и закрылись. Рука с оружием дёрнулась.

Девятая мгновенно отпрянула вбок и от пояса всадила две пули в грудь напарницы.

– Змея! – буркнула она и, развернувшись, пошла прочь.

Лайма, постояв несколько секунд, ослабла и упала лицом в песок…

…Прошагала Вдова с километр, вспоминая ночь, бой, промашку с Миязовым, наскок Истребителя, отступление.

Солнце быстро поднималось из-за неровного горизонта, песок начинал накаляться, подул умеренный ветерок. Слабый, но глаза, нос и рот вмиг воспротивились атаке песчинок.

Девятая замотала голову и лицо платком, обошла большой куст саксаула, проследила за серым пауком, бегущим по теневому склону бархана.

Преодолела ещё три ребристых безмолвных холма и замерла.

С востока донёсся рокот.

«Вертушка!»

Вдова моментально спустилась в низинку и лихорадочно стала соображать. Откуда? Кто? Сюда? Зачем? Проклятый день!

Вертолёт неумолимо приближался, судя по звуку.

«Если менты или миязовцы!» – мелькнуло в женском мозгу.

Она спохватилась и скинула рюкзак. Сняла жилет с оружием: гранаты, пистолет, ПП «Скорпион», ПНВ, нож, рацию. Тремя движениями рук закопала всё в песок. Раскрыла рюкзак, на пачки долларов сверху положила флягу, платок, карту, компас. Секретную иглу вложила в рукав. И заторопилась наверх, к гребню бархана.

«Всё равно увидят!»

Её заметили.

Транспортно-десантный германский вертолёт «АВ-205», закупленный президентом Туркмении за «бугром» для личного спецназа, сверкая лопастями и чёрным перламутровым бортом, нёсся прямо на Вдову.

Они заметили её несколько секунд назад.

– Кто это может быть? – спросил вслух майор в жёлто-коричневом камуфляже, наблюдая в бинокль за пустыней через окошко иллюминатора.

– Наши, наверное! – предположил капитан спецназа, сидящий рядом. – ФСБ или ФСОТовцы!

– Может быть, может быть! Не геолог же?! – промямлил майор и показал на двух сержантов в жёлтой униформе, шапочках и пылезащитных очках. – Выскочите, поможете женщине!

– Есть.

– Баба?! – изумился капитан, вглядываясь в бело-жёлтый ковёр Каракумов.

– Она самая! – ответил майор, оторвал бинокль от лица и крикнул оператору, чтобы приземлялись.

Длинный, чёрно-оранжевый, как кавказский скорпион, величественный вертолёт зашёл на левый вираж, прошёл несколько десятков метров боком, затем стал резко снижаться.

Вдова замахала руками, извещая о своём присутствии и приветствуя пилотов.

Вертолёт на секунду завис над барханом, потом коснулся песка шасси-санями, с борта спрыгнули вниз два спецназовца с «Кедрами» на боку, увешанные, как и остальные в «вертушке» бойцы, различным оружием и боеприпасами.

Они подсадили женщину, помогли взобраться на борт, а затем сами ловко и мгновенно очутились в салоне.

– Давай, – махнул майор оператору и повернулся к незнакомке.

Капитан задвинул дверцу, и внутри снова стало тихо и прохладно: спецвентиляторы работали исправно.

Вдова отряхнулась, поохала и плюхнулась на откидную седушку, любезно предоставленную капитаном.

Встретилась взглядом с майором и поняла: нужно рассказывать. Хоть что, лишь бы говорить! Её ждут, ждут её истории!..

…Никита в это время во всю прыть американского движка гнал совсем в другую сторону – не за проклятой террористкой, а к месту её встречи, в квадрат «18». Нужно опередить Девятую, обойти её примерный маршрут с фланга, очутиться на базе и с распростёртыми объятиями встретить Вдову там.

Он спешил. В том, что «Хаммер» обгонит несчастный «Мерседес», Никита не сомневался. Это не пуп чесать!

Вездеход упорно преодолевал любые склоны, гребни барханов, ямы и канавы, летел по плоским низинкам, выжимая чуть ли не сотню.

В просторном светлом салоне пахло кожей и кофе, булькающим в термосе. Бренчал на зеркале амулет, заглушаемый музыкой в стиле технодэнц. Автомагнитола надрывалась.

Хотелось схватить какую-нибудь «тёлочку» да пуститься в танец.

«Сделаю работу – блок пива, пельмени, девчонка, да крутая тачка вроде этой!» – прикинул в уме Топорков.

Застревал он пару раз, но успешно выходил из трудного положения. Включал привод на все четыре колеса, давал задний ход, выжимал акселератор.

И дул дальше, изредка сверяясь по компасу, солнцу и схеме в календаре-блокноте, нарисованной ещё в городе со слов покойного снайпера.

Бывший газовый промысел показался с очередного холма примерно в двух километрах к северо-западу.

Никита приостановился, навесил на себя оружие, чуть переоделся, достал бутерброды, кофе, печенье и медленно поехал по ложбинам и низинкам в направлении объекта.

Возникла проблема: где и как спрятать «Хаммер». Так, чтобы появившаяся Вдова не напоролась на джип. Тогда пиши пропало!

И к базе близко не подъехать: услышат!

Вездеход встал, заглох, парень выскочил и взобрался на холм. Посмотрел в «СУОНку», оценил обстановку, ветер, температуру. Несколько раз зыркнул на часы. Перекидал в голове идеи, мысли, набросал планчик.

Завёл вездеход, проехал метров триста к северу от промысла и оставил машину за холмом, в русле старой, пересохшей речушки Казы.

Собрался, прикрыл джип брезентом защитного цвета, побросал сверху песочка и, глотнув из термоса горячего сладкого напитка, побрёл к объекту.

Древний газовый промысел представлял из себя скучное жалкое зрелище. Три железнодорожные шестидесятитонные цистерны, два огромных бака, три разрушенных домика из глины, соломы и цемента. Заброшенный вонючий амбар-отстойник, два столба из высохшего дерева, несколько бетонных плит, сложенных крестами. Кузов от «КрАЗа», фургон от автобуса шестидесятых годов, и куча различного инструмента, механизмов, сеток, пустых ящиков и коробок.

В центре заносимого песком промысла молчаливо стоял «Ми-24Д» серо-жёлтого цвета, полностью укомплектованный вертолётным вооружением, горючим и… пивом.

Экипаж вместо положенных трёх состоял из двух человек: пилота и оператора. Ручной пулемёт Калашникова одиноко торчал в зеве открытой дверцы, оба военных лётчика пили баночное немецкое пиво с каспийской воблочкой, смеялись и часто курили.

Начинало припекать. Дело близилось к полудню, и пилоты забрались в прохладное нутро вертолёта.

Никита обошёл плиты, прополз возле мотков проволоки, чугунной цепи и сломанной скамейки, залез под «пузо» «мишки».

Минут семь слушал весёлый разговор вертолётчиков. План своих действий изменил, и аж ошалел от наглости и нахальства нового варианта.

Вскоре один вылез и отошёл «слить», другой пробрался в кабину-тандем и начал ковыряться с рацией.

Топорков нырнул в кузов, перешагнув пулемёт и, сметая свои следы на песке и на пороге дверцы, заглянул в кабину, заметив грязный зад пилота, метнулся тенью в корму «вертушки».

Большой брезент, свёрнутый в тугой рулон, ящики, коробки, канистры, инструменты, какие-то тюки и несколько пачек штакетника валялись кучей.

Командир в целях конспирации отправил подчинённых слетать в Ашхабад: кое-что отвезти, кое-что привезти. Обещал, заплатил, приказал – и в итоге «Ми-24Д» свернул с курса командировки и на несколько часов плюхнулся в центре пустыни.

Теперь пилоты ждали людей: женщину в штатском и с ней мужика лет под тридцать.

Забрать, доставить в указанный район, а затем самим обратно – в воинскую часть. Вот сейчас и ждали эту парочку. Благо пиво было!

Никита прокрался в корму грузового отсека, залез под брезент, канистры и спрятался за всем хламом, сваленным там.

Никто его не заметил…

– Северо-запад! – громко сказала Вдова.

– Что? – недоумённо спросил майор, вытаращив глаза, и переглянулся с капитаном. – Что вы сказали?

Девятая повторила пароль, сообщённый ей когда-то Курбаном в зашифрованном виде.

За то время, пока они летели обратно в Ербент, террористка вяло рассказывала о себе, о профессии геодезистов, о том, как попала в пустыню и якобы отбилась от партии. А сама оценивала ситуацию, в которую попала, да следила за маршрутом полёта через иллюминатор.

В отсеке вертолёта находилось восемь человек: бойцы СПЕЦНАЗа в званиях сержантов, капитан и майор. Все крепкие, смуглые, отлично экипированные и, судя по всему, хорошо обученные для боевых действий.

В кабине транспорта сидели двое пилотов, уверенно ведя «вертушку» по известному маршруту.

Вдова бесновалась! Нервничала, проклинала Истребителя и этих угрюмых солдат, переживала. Нужно что-то предпринять. Что?

Майор по рации экипажа доложил на «большую землю» о пассажире и теперь с недоверием изучал женщину.

– Северо-запад! – повторила Девятая в третий раз, и снова взглянула в окошко иллюминатора.

Вдалеке по барханам двигалась маленькая чёрная точка. Судя по скорости и манёвренности – мотоцикл.

«Истребитель! Вот чёрт! Сучий выродок!»

Вдова запомнила место, ориентир по солнцу, что-то прикинула в уме.

«Нужно форсировать события!» – сказала сама себе террористка заумную фразу и повернулась лицом к майору.

– Вы из ФСБ? – спросил жилистый долговязый капитан, присев рядом на корточки.

– ФСОТ, – соврала Вдова, и глаза её блеснули жёстким холодным светом, – отдел по ликвидации террористической секты «Чёрные Вдовы»!

– Ого! – воскликнул майор.

Капитан же только тихо присвистнул и вздёрнул на лоб брови.

– Куда в настоящее время движется вертолёт? – решила взять узды управления ситуацией в свои руки женщина.

– Ербент… а там в Ашха… – замялся майор, что-то быстро соображая.

– У меня приказ генерала! – сообщила Вдова и назвала фамилию Курбана.

Майор и капитан снова переглянулись, сглатывая сухие комки в горле, но Девятая не дала им времени опомниться:

– Майор, можно вас на минутку?

Она встала и задела ладонью локоть старшего офицера – пожилого тучноватого краснорожего мужчины.

– Но у меня нет от капитана никаких…

– Информация касается только высшего чина спецгруппы! – прервала майора Девятая и жестом пригласила его отойти в сторону.

Они прислонились к дверце-перегородке кабины и десантно-грузового отсека.

Капитан искоса поглядывал на парочку и мял в пальцах спичку.

– Это весьма достоверные данные и крайне секретные! – начала Вдова, высвобождая из рукава иглу с ядом «Чёрных Вдов» и посматривая на ПП «Клин-2», висящий на плече майора.

«Так, глушитель, затвор, предохранитель! Рывок с плеча, удар в сонку! Та-а-к. Тридцать патронов. На всех хватит! Первый – капитан!»

– Что вы делали в Каракумах? – обратилась шёпотом к майору Вдова. – Можете разговаривать со мною, как с равной по званию!

Майор обомлел и вжал голову в плечи. Он почти доверился этой женщине, но что-то сверлило его внутри. Проходимка? Враг?

– Мы как раз по заданию ищем одну женщину с заложником и группой бандитов! Но приказ не генерала, а самого президента!

– Хорошо! А вы знаете…

Она поманила майора жестом, приблизила рот к его уху, а пальцы выудили иглу и направили к руке офицера острием.

Маленький лёгкий укол. И как раз на очередном вираже пилотов, когда «вертушка» чуть запрокинулась набок, чтобы откорректировать курс!

Женщина повалилась на мужчину, палец ловко сунул иглу обратно в рукав заученным движением.

– Чёрт, а! – дёрнулся майор и взглянул на кисть правой руки, затем на ладонь женщины.

– Что это было? Что это… Это!..

Террористка дёрнула ремешок пистолета-пулемёта офицера на себя, а другой рукой одновременно нанесла ему резкий сильный короткий тычок большим пальцем в сонную артерию.

Секунда. ПП готов к эксплуатации и уставился стволом на спецназовцев, сидящих на боковых скамейках.

Полсекунды.

Пока майор заваливался на спину, сползал по дверце на пол и корчился в смертельной агонии, Девятая расстреливала короткими бесшумными очередями ребят в жёлтой маскировочной форме.

Первым упал капитан после того, как на его груди вспучились два рваных багровых вулкана. Затем началась бойня!

Сержанты, простреливаемые пулями в девять миллиметров насквозь, с перебитыми руками, ногами, изувеченными головами, падали друг на друга, заливая товарищей и пол кровью.

Когда опустела обойма, некоторые ещё шевелились и стонали. Один попытался поднять автомат!

Вдова вынула из кобуры умершего майора «стечкин» и добила всех раненых бойцов.

Взяла кое-какое оружие и отодвинула перегородку кабины.

– Здравствуйте, ребята! – громко и с пафосом сказала она и через сиденье выстрелила в одного из пилотов.

Тот дёрнулся и свесил голову на грудь.

Другой ошалело выпучил глаза и побледнел, через плечо глядя на террористку.

– Разворачивайся и дуй обратно! Живо! – крикнула женщина и подняла «Клин». – Где переговорное устройство?

Вертолётчик показал. Два выстрела. Месиво приборов, пластмассовой крошки и проводов.

– Ещё? Всё показывай, урод!

Пилот ткнул в серую коробочку – радиомаяк. Выстрел. И этот в расход.

– Поворачивай, – напомнила Вдова и обшарила его и кабину в поисках оружия.

Оба «ПММ» забрала себе.

«АВ-205» плавно описал круг и лёг на обратный курс.

Девятая прошла в кузов вертушки, прищурившись, посмотрела на кучу трупов и занялась подготовкой к стрельбе.

Выдвинула «АСПК», подвешенный на ремне, закрепила треногу, проверила ленту с патронами. Ослабила запор бортовой дверцы и ещё раз всё продумала.

Затем снова очутилась в кабине управления.

– Теперь туда, – показала стволом «Клина» Девятая, и «вертушка» чуть изменила маршрут.

Прошло две минуты.

– Да, я их убила, вонючий хмырь! – вдруг заорала женщина в ухо пилота. – И ты остался один! Я знаю, о чём ты думаешь, поэтому засунь свои мысли себе в жопу!

Лётчик вздрогнул, сжал скулы, но промолчал. Он хотел жить.

Мотоцикл заметили оба, и вертолёт ринулся к нему.

Двести метров.

– Держи над ним, пока я не дам отбой! Понял? – брызнула слюной террористка.

Пилот кивнул и пошёл в пике вниз.

Вдова заняла место у пулемёта и отодвинула роликовую дверцу.

Чёрный мотоцикл, управляемый Барханом, стал вилять и выделывать различные трюки.

Час назад эфэсбэшник решился-таки догнать Истребителя и помочь ему. Он чувствовал: парень нуждается в поддержке. Поэтому оставил Стаса и Миязова в «РАФике» и погнал на северо-запад.

Девятая не могла видеть лица мотоциклиста, обмотанного платком, но и почему-то не сомневалась, что перед ней – Истребитель.

Сто метров.

– Пора, каскадёр! – шепнула Вдова и нажала гашетку.

Пули калибром 7,62 подняли вокруг несущегося силовика цепь фонтанов.

Ещё очередь. Мимо.

Ещё.

Мотоцикл вильнул и перелетел через бархан.

– Зависни над ним! – крикнула Вдова пилоту через открытую внутреннюю перегородку.

Вертолёт покрутился и спикировал вниз, на упавший мотоцикл.

Бархану придавило ногу и, как назло, больную. Он чуть не потерял сознание, но умудрился поднять автомат и сквозь пелену тумана в глазах прицелился в «вертушку».

Рядом впились жестокие пули, засыпав глаза Бархана песком.

Но он нажал спуск. «АКСУ» дико затрещал, и в три секунды магазин опустел. Снова стал перезаряжать оружие.

Очередь сверху прошлась по мотоциклу и раздробила стопу. Удивительно, но дикая боль, наоборот, вернула ясность и трезвость.

Бархан опять выпустил длинную очередь по вертолёту. Он видел, как пули чиркали и искрили по обшивке, но пулемётчика снять не удалось.

– Живучий, гад! – прошипела Вдова и тщательно прицелилась.

Огонь.

Пули насквозь пробили тело Бархана. Он раскинул руки и замер.

– Ага! Будь ты проклят, Истребитель грёбаный!

Террористка стреляла и стреляла, пока не раскромсала жёлтую фигуру на склоне бархана, набила тело силовика свинцом, полыхнувший бак взорвался, огонь охватил и труп, и мотоцикл.

– Капец тебе, козёл! – произнесла сквозь зубы женщина и сплюнула.

Рванула в кабину и приставила к затылку пилота «Клин»:

– Лети на северо-запад. Я покажу.

Вскоре «вертушка» села возле газового промысла. С воздуха Вдова осмотрела базу и «Ми-24Д», заснувший посреди неё.

– Спускайся! – крикнула она пилоту, но только вертолёт коснулся санями песка, выстрелила бедняге прямо в голову.

Через семь минут Девятая была в ожидавшем её транспорте, сообщила пароль, получила отзыв, дала кое-какие указания и прошлась по грузовому отсеку с осмотром.

Вертолёт загудел и поднялся в воздух, заметая промысел песком от мелькающих лопастей. Взвыл и тяжело стал набирать высоту.

Через две минуты полёта Вдова сообщила экипажу об изменении маршрута. Заерепенившиеся было пилоты замолкли, увидев ствол ПП с накрученным на конце ПБС.

– Махом делайте, что я сказала! Обещаю оставить вас живыми, если не будете перечить мне! – сообщила женщина.

На самом деле она хотела приземлиться возле границы, уничтожить приборы управления вертолётом и «спустить колёса» пилотам: прострелить им ноги. «Можно и руки! Но жить-то всё равно будут!»

Летели ещё минут десять. Затем случилось непоправимое и ужасное.

Сзади раздались хлопки бесшумного пистолета, и Вдова ощутила острую, ни с чем не сравнимую боль в ногах.

Подкосилась, но при падении нажала спусковой крючок. Пули «Клина» угодили в пилотов и в стекло.

Террористка повернула лицо и увидела жёлтую маску на высокой жёлто-коричневой фигуре. Выстрелить не успела, так как новая очередь разворотила ей всю правую руку – от кисти до ключицы.

Она задрожала и замычала, забрызганная своей кровью, скрюченная в узком проходе кабины. Казалось, она узнала человека в маске!

Вертолёт накренился и стал падать.

Никита метнулся к кабине-тандему, наступив ботинком на живот умирающей террористки. Понял, что ничего не сможет сделать, и отпрянул.

Смерть оказалась проворнее, совсем рядом. Вот она – приближающаяся пустыня, затем будет сильный удар, взрыв, вечная темнота.

– Нет! – шепнул Топорков и ринулся прочь из кабины.

Запнулся о рюкзак.

Деньги!

С трудом открыл бортовую дверь, и внутрь ударил мощный поток ветра.

Он кинул оценивающий взгляд наружу: до поверхности пустыни метров четыреста.

Оставался один шанс – прыгать! Но когда барханы будут очень близко! Есть время.

Парень суматошно пробежался по отсеку, не обращая внимания на стоны Вдовы.

Раскрыл рюкзак, сунул в него пистолет, нож, термос пилотов, пару банок пива, блокнот, часы-компас, пару гранат, пачку печенья.

«Клин» не влезал, а на себя он надевать его не хотел: при падении с высоты любой острый или угловатый предмет на теле станет оружием суицида.

«Скинуть с рюкзаком раньше прыжка?!»

Двести метров.

Если б «Ми-24Д» не вращал лопастями, а рычаг управления не был зажат между коленями мёртвого лётчика-оператора, то шансы выжить свелись бы сразу к нулю. Транспорт упал бы камнем вниз, и всё.

Но «вертушка» почти плавно снижалась, изредка пытаясь от дикой тряски завалиться на бок и испортить все надежды парня.

«Добить Вдову?! Надо бы!..»

Но мысль тут же оборвалась: его сильно тряхнуло и швырнуло на скамейку. Отделался ушибами плеча.

Выглянул в отверстие входа и обомлел: до верхушки одного из самых высоких барханов можно дотянуться рукой.

Вертолёт загудел, сворачивая влево от курса падения, и начал снижаться более резко и круто.

Никита на четвереньках прополз к двери, схватил рюкзак, пистолет-пулемёт и уселся на самом краю борта.

Ветер трепал одежду и платок на голове, очки защищали глаза от песка, ослепительного солнца и зноя, ворвавшегося в салон.

Впереди, метрах в трёхстах, барханы кончались, и сразу за пологими серо-жёлтыми холмами раскинулась плоская серая площадка. Тот же песок, только лежащий ровным слоем – без бугорка, без трещин, нор и кустиков. Словно аэродром!

«Нет, туда нельзя, лучше на кучу песка!»

Вертолёт вздрогнул и завибрировал. Где-то в его движке послышался новый, незнакомый и тревожный звук. Как скрежет металла.

Никита удержался за край дверцы, оценил расстояние и предстоящий прыжок, сбросил вниз рюкзак, оружие и, выждав предпоследний бархан, оттолкнулся от обшивки.

Ему повезло и на этот раз. Вертолёт сделал вираж, максимально приблизившись к поверхности пустыни, а парень упал по касательной на склон холма и стремительно покатился по песку вниз, плотно группируясь.

«Ми-24Д» прогудел над ним, миновал одинокий маленький бархан, чуть не зацепив его носом, и скрылся из вида.

Топоркову показалось, что кто-то кричит – истошно и матерно, но какофония звуков падающего вертолёта скоро прекратилась.

Он рухнул, и эхо удара о землю пронеслось, казалось, по всей пустыне.

Никита долго лежал в низинке, боясь пошевелить конечностями. Жив ли? Цел ли?

Жив!

Он ощупал рукой ноги, тело, голову, стряхнул песок с маскхалата и осторожно встал.

Цел! Только болело плечо, подташнивало в желудке, и кружилась голова. Тело, как ватное! Слабое и непослушное.

Парень сделал два шага, ещё. На холм пока не стоит взбираться: тяжело и непосильно. И зачем? Чтобы сдохнуть на нём от переутомления и упадка сил?

Постоял, немного отдохнул.

Но из состояния невесомости его вывели выстрелы.

За бугром, там, где упала «вертушка»!

«Чёрт, даже оружия нет!»

Но ноги сами понесли парня на невзрачный бледный холмик, за которым шлёпнулся «мишка».

Он не достиг гребня, как снова раздалась автоматная очередь, затем крик. Женский. Вдова!

Никита рванул вверх и упал. Перед его глазами предстало жуткое зрелище.

Вертолёт плюхнулся в какую-то лужу и уже наполовину исчез под грязью. Мутная вода, видимо, просочилась после удара транспорта о поверхность пустыни. Почва, состоящая из серо-жёлтого песка, смягчила падение и помогла избежать взрыва.

Поломанные лопасти коряво торчали во все стороны, нос «Ми-24Д» пропал в грязи, а заднее оперение могильным крестом возвышалось над местом аварии.

Чуть в стороне корчилась и извивалась Девятая, ругаясь и постреливая из автомата в воздух.

Метров сто от Топоркова. Далековато.

«Змея её, что ли, укусила?! Или паук?» – размышлял Никита, всматриваясь в очертания женщины и вертолёта. – «Или ноги переломала?»

Вдова потеряла много крови, сломала два ребра и руку, но орала и бесилась не от этого. Она почувствовала и поняла более страшное, чем ранение от пуль или перелом кости!

Никита ещё с минуту наблюдал за террористкой, лежащей к нему головой, и стальной махиной.

Затем его взгляд случайно остановился на цифре бортового номера.

Она только что была видна! Сейчас же её нет!

Исчезла под грязью. Исчезла?!

Топорков вскочил от неожиданной мысли.

И транспорт, и женщина медленно погружались в песок. Зыбучие пески!

Они неумолимо, словно болото, тянули груз вниз, вбирали в себя, засасывали.

Вдова опять завопила. её тело до груди пропало под мокрым серым песком и сдавливалось там железными тисками.

Она заметила Истребителя. Грязно выругалась и, направив «АКСУ» на парня, нажала спуск. Автомат молчал.

– Будь ты проклят! – завизжала Девятая и зашлёпала рукой по песочной каше.

Прошла минута, а вместе с нею исчезла с поверхности земли и террористка. Ужасная смерть!

От вертолёта остались лопасти да задняя часть.

Никита не стал дожидаться финала зрелищной сцены и зашагал назад, искать рюкзак и пистолет-пулемёт…

…Он ползал по Каракумам полдня. Солнце почти касалось неровного горизонта, предвещая скорую ночь. Жара спала до нормальной отметки, жажда больше не беспокоила, а маршрут пути был выбран с точностью до градуса.

Он много времени потерял на схватку со змеёй, которую встретил в полдень, когда отдыхал и обедал. Кобра отняла добрых три часа.

Долго обходил район зыбучих песков, кольцом раскинувшийся на несколько километров.

Часы испортились и показывали ложные сведения. Но компас работал исправно.

Топорков уверенно шагал по барханам, словно каждый день ходил здесь по известной дороге. Шёл на юго-запад, к железнодорожному полотну, к Каракумскому каналу имени «великого вождя».

Нужно было выйти на путь и добраться любым способом до станции.

На заходе солнца он получил сигнал по СРТПУ «Б. Джонс», висящему на поясе, будто пейджер.

Новости после тяжёлого, но удачного дня оказались плохими.

Полковник Сафонов сообщил о смерти Филина. Вкратце.

Филин! Серёга!

Никита сидел на песке и вытирал со щёк слёзы. Какая тяжёлая утрата. Друг, товарищ, настоящий мужик!

В памяти возникли его слова: «Соберись, подтянись! Не раскисай и не отступай! ТАК НАДО! Мы же теперь вместе! Мы друзья и поможем. Ты нужен! Нужен людям, нам, городу, стране! Нужен, чтоб не крушить, а творить!..»

Он сказал это ещё тогда, в Шумени.

«Филин! Погиб при исполнении! Боже мой! Это же я его послал на задание и на верную смерть! Это я обрёк его на неминуемую гибель, заменив себя на этом задании! Аааа…»

Вторая новость тоже обескуражила Никиту. Секретаря Совета Безопасности Российской Федерации отстраняют и снимают. Президент России! Ну, и его Команда тоже!

– Вот, суки! Теперь всё коту под хвост?! Насмарку?!

Полковник убеждал продолжить операцию и выходить на Вдов.

– Если ты меня сейчас слышишь, Ник, – говорил «диктофон», – берись за Десятую! Мы её потеряли! Известно только то, что отбыла из Москвы в восточном направлении. Где её искать? Поехала к сыну-зеку? Может быть! Алтай. Горно-Алтайск. Городская тюрьма… Побег? Неизвестно! Но её будут там ждать. А может, в Шумень: разыскать и захватить твоих родственников?! Чтоб затем выудить тебя! Тоже вариант. Но мы и это предусмотрели! Твою жену Татьяну лично мои люди увезли в другой город. Адрес получишь дополнительно по коду. Твои родители уехали в круиз по Атлантике.

Это все, что я мог сделать! И Секретарь тоже! Железно! Супруга извещена о тебе, передаёт привет, сообщает, что ждёт сына! Ты слышишь, Ник, у тебя будет сын?!

Далее Сафонов дал некоторые указания по операции, предупредил о возможной опасности, и пожелал удачи.

Никита повздыхал и попёр в сумерки. Через холмы, к людям, к Судьбе – неугомонный и вольный. В своих мечтах и выборе!

Ночь, взяв меня в свои объятья, Уже не хочет отпускать, Окутав с головы до пяток, Пойдёт меня сопровождать! Передо мной пустынная дорога, Вдали огонь, Но до него идти Ещё так долго, и скучна дорога. Скорей бы до конца её дойти. Что ждёт меня в конце – Глухая неизвестность? Иль ласковый приём?! Мне не дано узнать, Скорей бы кончилась проклятая дорога. Я так хочу быстрей домой попасть!..

Астрахань. 28.10.96.

Шифровка от полковника ФСБ Сафонова.

– Ник, это Беркут! Срочно лети на Алтай! Вооружённое нападение на тюрьму. Это Десятая и её люди! Её видели. Побег из тюрьмы: её сын и семь зеков. Есть потери! Адрес, где ты получишь дополнительные сведения, прилагается. Пароль… Отзыв…

Алтай. Посёлок Сейка. Прииск «Весёлый». 02.11.96.

На грунтовой дороге, ведущей из Горно-Алтайска к живописному озеру Телецкое, царило столпотворение.

Рядом с прииском золотодобытчиков сгрудилось десятка два машин и около сотни людей.

Серый лес окружал прииск с трёх сторон и расстилался на сотни километров вокруг. Свинцово-чёрные скалы обступили дорогу с двух сторон и в гробовом молчании созерцали происходившие события.

Утро отдавало прохладой и нагоняло на небо хмурые тучки, не предвещающие ничего хорошего.

Ситуация на «Весёлом» была из ряда вон выходящая.

Десятая Вдова – Инна Иосифовна Фальк, немка во втором колене, тщательно подготовила вооружённый побег сыну, и со своими «орлами» напала на городскую тюрьму.

Потеряв на территории зоны заключения всего одного человека, ликвидировав семерых охранников и надзирателей, она освободила парня и бежала. Естественно, к ним примкнули ещё с десяток зеков, но дежурившие неподалёку особисты поставили заслон и оказали жестокое сопротивление. Часть бежавших полегла, но Вдова, её сынок и семь заключённых выбрались из города и, преследуемые милицией и силовиками УФСБ Горно-Алтайска, рванули в тайгу.

Посёлок Сейка, находившийся в полста километрах от города, смог организовать оборону и соорудить засаду на подъезде к населённому пункту. Охотники-ополченцы и поселковая милиция были настроены решительно и подготовились отбить любые вооружённые силы, хоть китайскую армию.

Пожилая, но резвая и компетентная в вопросах терроризма женщина в серой вязаной шапочке, чёрном плаще и брюках мысленно простилась с богом, сыном, Первой, и повела людей вправо от посёлка, в дремучую тайгу Алтая.

За ними по пятам ползли ОМОН, наряд РУОПа, группы фсотовцев и эфэсбэшников.

На пути появился прииск «Весёлый». Бандиты ловко обошли его и сразу наткнулись на золотодобывающий агрегат. На драге находилась бригада – пять человек. И как раз их посетил «УАЗик» приисковой кассы – шофёр и женщина.

Артельщицкие успели ничего сообразить: дюжина головорезов ворвалась на землеройную установку, ранила двух старателей и захватила агрегат.

Золотодобытчиков поместили в дизельной, выставили охрану и приготовились к обороне. Отдавать жизнь ментам Вдова так просто не собиралась!

Органы правопорядка моментально окружили драгу и изолировали от внешнего мира.

Первая атака и вторичный штурм не удались: хорошо вооружённые бандиты во главе с опытной террористкой отбили ФСОТ и ОМОН.

И опять были жертвы! Снайперы ФСБ сняли двух зеков, но и погибли двое бойцов-штурмовиков. Четверо оказались раненными.

Теперь готовились к третьему штурму, вели переговоры, улаживали нюансы с властью области и руководством спецслужб в Москве.

Вдова просила большой вертолёт – для неё и заложников, полтора миллиона долларов, кое-какое оружие и журналистов.

Ей пока ничего не предоставляли, но уже обдумывали операцию по захвату террористов, связанную с «вертушкой».

Прошли сутки. Потекли вторые. Плотное кольцо правоохранительных органов вокруг драги и карьера не ослабевало.

Попытки атаковать агрегат ночью не увенчались успехом: снова трое покалеченных спецназовцев и один раненный зек.

Теперь Вдова сообщила о новом условии: если начнётся четвёртый штурм, в карьер сбросят два трупа заложников.

ФСБ и ФСОТ не могли воспротивиться прихотям террористов: на драге было семь человек. И терять такое количество заложников не хотелось.

Москва приказала тянуть время и встречать группу «Антитеррора». Попутно отрабатывался вариант согласования условий бандитов. А что делать?!

Вот тогда-то и появился в приисковой тайге Истребитель.

План разработал ещё по пути на Алтай, и поэтому сразу по прибытию в район ЧП приступил к осуществлению самостоятельной операции.

Власти и Органы ждали столичных антитеррористов, а в это время Топорков, совершенно безоружный, в рваном, но тёплом джинсовом костюме, в грязных ботинках, небритый, очутился на берегу маленького ручья, и с помощью лотка «мыл золото».

Что бы с того, но парень верно всё рассчитал!

Дело в том, что ручей, извиваясь по старому широкому руслу долины, весело бежал с гор к карьерам золоторазработок, драге, далее к прииску, посёлку, дороге на Горно-Алтайск и пропадал где-то в северной части горного массива.

Никита рассуждал так: Вдова боится лишь одного – неоднократных атак ФСБ и ФСОТа и при этом игнорирования малого количества взятых заложников. Вывод: нужны ещё! Хотя бы несколько человек. Но ясно также и то, что Органы больше не допустят проблем с людьми!

Ситуация накалялась. Брать в плен спецназовцев чревато и опасно. А в округе больше никого нет: ни рыбаков, ни золотоискателей… Хотя…

Десятая взглянула на долину в бинокль ещё раз: примерно метрах в пятистах от драги к югу в ручье копошился какой-то оборванец. Старатель? Или антитеррорист? Но последних ждут из Москвы, а это долго, она знала.

«Сидит уже два часа, ковыряется. Далеко! Ну, если один из них – и что?! Что он этим добьётся? Вроде не вооружён. Проверим».

– Эй ты! – позвала Вдова одного из артельщиков. – Иди сюда.

Бригадир старателей под конвоем зека с «АКСУ», болтая за спиной связанными руками, подошёл к женщине.

– Посмотри вон туда, мужик! – сказала Десятая и приставила к его глазам бинокль. – Кто это?

Простой обыкновенный работяга не подозревал о планах Топоркова, о замысле террористки, не догадывался о рациональном, необходимом только Истребителю, ответе.

– Старатель какой-то! Их тут много ошивается!

– Что он делает? – спросила Вдова, поправляя бинокль и внимательно разглядывая бригадира.

– Известно, что – золото моет!

– А… ну и правильно моет? – прищурилась Десятая.

Мужичок оторвал лицо от прибора и посмотрел на женщину:

– Правильно! Руку-то уж, видимо, набил за годы!

– Хорошо! Иди обратно!

Через четверть часа Вдова снарядила патруль из двух зеков и отправила их за старателем. Бандиты испугались, божились, что их сразу пристрелят менты, ломались.

Вдова прикрикнула на них, но потом более спокойно обратилась в самодельный рупор к руководству оцеплением, торчащим на опушке леса, дальнем конце карьера, за речкой. Они были везде.

– Если мои люди погибнут, я пристрелю женщину! Не оплошайте: в ваших руках жизнь всех заложников!

– Что вы хотите сделать? – раздался по громкоговорителю голос майора СПЕЦНАЗа.

– Не твоего ума дело! Сиди и жди своих москвичей!

Эта фраза ошеломила и ФСБ, и ФСОТ, и милицию. Они недоумённо зашушукались, делали запросы по рации, проверяли эфир. Засуетились конкретно.

Двое бандитов, размахивая автоматами, понеслись по галечнику к скрюченной вдалеке фигурке.

Живое ограждение «правоохранников» расступилось, образовало брешь. Бойцы в бронежилетах с трудом сдерживали ярость, чтобы не завалить зеков на месте. Они поздно спохватились и не успели принять никаких контрмер, когда поняли, куда и зачем бегут террористы.

Кто-то заорал в мегафон, другие понеслись вслед зекам, но всё равно допустили большую промашку.

Никита чувствовал приближение бандитов, далёкие крики спецназовцев, но выдерживал паузу. Пока всё шло по его плану.

Вдова следила в бинокль за сценой захвата нового заложника и отмечала все жесты, мимики, ждала подвохов.

Зеки, тяжело пыхтя, вздымая тучи брызг, бежали по ручью.

Сто метров. Семьдесят. Пятьдесят.

Никита, болтая деревянный лоток с песком и водой, утром купленный у одного старожила на окраине города, медленно повернул якобы озабоченное лицо.

Увидел двух грязных бичей и вскочил, испуганно озираясь.

Сорок метров. Тридцать.

Он попятился назад, бросив лоток и пакет с продуктами, запнулся и поскакал к опушке серого мрачного леса.

Двадцать метров.

– Стой! Стоять, сучий потрох! – заорали зеки.

Никита споткнулся, быстро поднялся и рванул к скале.

– Беги, парень, беги! – шептал майор СПЕЦНАЗа, наблюдая за беготней трёх человек. – Давай же!

Один зек приостановился и дал очередь из «АКМ».

Пули прошлись по камням совсем рядом с парнем, отчего он упал и сжался в комок.

Когда преследователи настигли его, Никита схватил камень, но автомат бандита угрожающе уставился в грудь. И он сдался.

– Вот мешок! – прошипел офицер-спецназовец и взглянул на драгу.

Один из террористов вывел на смотровую площадку агрегата кассиршу и, плотно прижимаясь к ней, приставил к голове пистолет.

– Вот суки! – сквозь зубы промычал майор и снова повёл биноклем по сторонам, в направлении речки.

Опять бойцы в масках и серой униформе расступились и пропустили всех троих к драге.

– С каким бы удовольствием я сейчас… – пробурчал один из штурмовиков ФСОТа.

– Не болтай ерунду, Леха! – перебил его другой, с «Клином» в руках. – Я надеюсь, майор и подпол знают, что делают!

Бандиты привели Топоркова на драгу, поднялись по лестнице на смотровую, а затем исчезли внутри агрегата.

На вопросы Вдовы Никита отвечал тихо, испуганно, но заученно.

Кто? Откуда? Что делал? И так далее.

– Раздевайся, парень! – приказала женщина.

Топорков попытался воспротивиться, но выстрел поверх головы и здоровяк-террорист помогли выполнить приказ Вдовы.

– Догола!

Сделано. Хохотки зеков.

– Обыщите одежду, пакет с едой, и свяжите!

И это исполнили.

Ничего. «Я так и думала!» – успокоила себя Десятая, и жестом показала, куда его отвести.

Никита оделся, ему связали запястья за спиной и увели к остальным заложникам. По пути парень искоса изучал и запоминал все углы, проходы и закоулки золотодобывающей установки.

Его пихнули в толпу рабочих и ушли. Охрана находилась рядом.

Времени было мало: с часу на час могли прибыть антитеррористы из Москвы или начался бы очередной штурм.

Пока тянулись минуты бесполезных пустых переговоров и ожидания чего-то сверхъестественного, Топорков приступил к операции.

Дизельная, цех приёма породы, транспортёр, гидроузел, шламовое отделение, насосная, вибросито, комната отдыха, цех переработки. Ещё какие-то помещения. Кругом железо. Перила, лестницы, тросы, цепи.

Сырость, запах солярки и масла. Шум электрооборудования, скрип в насосной, звон в камере плавбазы.

Редкий топот по стальным настилам, крики, ругань, смех, стук.

Условия, поставленные Органам Вдовой, должны быть выполнены до наступления темноты.

Время шло. Миновал полдень. Вот-вот ожидалась группа из первопрестольной.

Никита заёрзал на холодном полу дизельной, выворачивая руки и просовывая их через согнутые в коленях ноги.

– Ты чего, парень?! – шепнул бригадир, повернув голову к Топоркову.

– Помоги, батя!

– Чего это ты? Всех подставить хочешь? Чтоб нас тут…

– Помолчи, мужик, немного! – тихо сказал парень. – Здесь все свои?

– Да.

– Всех знаешь?

– Да. Не считая тебя!

– Ого как! Ладно. Помоги мне, батя, и не дрейфь!

Никита подставил бригадиру артели свой зад и уверенно попросил:

– Помоги!

– Ты чего?! – опять пробурчал мужик в телогрейке. – Совсем очумел!

– Это не то, что ты думаешь, папаша! Сними мне штаны, нащупай у меня между ягодиц липкую ленту и оторви её. Только быстро и незаметно.

Рядом хохотнул один из рабочих.

– Тихо!

Бригадир подполз к парню и нащупал сцепленными руками ремень потёртых джинсов.

Через две минуты в его пальцах висела лента – два на три сантиметра с приклеенной к ней острой заточкой в полдециметра.

Дальше в работу вступил язык. Отцепил от нёба тонкий клейкий пакетик с бритвенным лезвием, вытолкнул изо рта и довольно причмокнул.

Пальцы, как жирные черви, переплетались, зашевелились, освобождая острую пластинку.

– Бери и режь! – приказал Никита бригадиру.

Истекло минут семь-восемь пыхтений и кряхтений.

Наконец парень растянул путы, спрятал куски верёвки, перерезал скотч на ногах и принялся за остальных.

Ещё пять минут.

– Ты из СПЕЦНАЗа? – спросил кто-то из кучи сгрудившихся тел.

– Почти, – мимолётом ответил парень, но заметил, как у некоторых пооткрывались рты и отвисли челюсти.

– Они нас убьют! – запричитала кассирша. – Как же так? Зачем ты нас освободил?

– Тссс, – зашипел Топорков, – руки держите за спинами и лежите, как лежали! Никаких разговоров и вяканий! Яснооо???

– Да понятно, парень! – поддержал бригадир. – А ты?

Никита пропустил вопрос мимо ушей и стал собирать «оружие». Тонкую иглу, заточенный до состояния шила надфиль, лезвие, верёвку. Из шнурков ботинок вытянул крепкую леску с мягкими эластичными колпачками на концах. Из каблука, измазанного грязью, выудил латунную трубку толщиной со стержень авторучки и в пятьдесят миллиметров длиной.

Иглу аккуратно извлёк из прозрачного пакетика, вставил в трубку и зажал в левой руке. В правой очутился моток лески. Надфиль, утяжелённый полупластилином-полугерметиком, засунул в рукав.

– Целый арсенал! – восхитился шофёр «УАЗика», качая головой.

Все неотрывно следили за манипуляциями парня, гадая про себя, к каким спецслужбам он относится: ФСОТ, ФСБ, ОМОН или армейский СПЕЦНАЗ.

– Сержант? – поинтересовался тот же водитель.

– Офицер, – сообщил Никита и метнул на любопытного суровый взгляд, – много вопросов! Я попросил соблюдать тишину!

– О’кей, братишка! Думаешь, получится? – сказал неугомонный мужичок, но, встретившись с грозным и недовольным взглядом парня, осекся и замолчал.

– Так. Где здесь более-менее можно укрыться от бандитов и пуль? – обратился Никита к рабочим.

– Вот там, – бригадир показал жестом на серую дверь возле двух бочек, – у нас лебёдка. Дверь крепкая и легко закрывается, но как от пуль… Не знаю! За лебёдкой – площадка приёма породы. Она тоже с дверью!

– Хорошо! А площадка закрыта со всех сторон? Доступа снаружи к ней нет?

– Есть окошко транспортёра, открытая крыша и вторая дверь.

– Это плохо! А за лебёдочным цехом или под ним?

– Есть ещё шламовый, где насос, сток и шламовый амбар! Он имеет только вход из цеха лебёдки, а выход – не в счёт!

– Почему?

– Узкий крутой сток из жестянки прямо в карьер. Забраться по нему невозможно! – пояснил один старатель.

– А выбраться наружу? – Никита прищурился.

– Ну… наверное… если ободрать всю кожу, да нырнуть в грязную воду!

– Отлично! Значит так, – шепнул Топорков, – охранники на мне, а дальше не вашего ума дело! Что бы ни случилось, сидите в шламовом, закройте или застопорите обе двери, забаррикадируйтесь и ложитесь на пол, желательно за укрытиями. Приготовьте всё, что можно кидать в противника – инструмент, камни, ботинки, пар и воду. При попытке взломать дверь, бросайте из-за укрытия всё это в террористов! Я понятно излагаю?

– Ясно!

– Да-да!

– Чего же не понять!

– А ты, парень? – спросил вдруг бригадир.

– За меня не волнуйтесь! Но на всяк случай – пароль «Самородок»! Ясно?

– Ясно, командир! – совсем без иронии ответил один из артельщиков.

Приятная тёплая волна пробежала по телу парня от этих слов. Он улыбнулся и вздохнул.

– По моему сигналу действуйте! – напомнил Топорков, разминая затёкшие суставы ног и рук. – Ничего не бойтесь и не позорьтесь перед женщиной! Ну, до встречи, мужики!

Опешившие и встревоженные рабочие похлопали его по плечам, спине, мило заулыбались, шепча пожелания удачи и счастья.

Кассирша нежно взглянула и тоже пожала Никите руку.

Парень сел на корточки, передвинулся по влажному холодному чугунному полу к одному из двигателей цеха и посмотрел на ту сторону.

Зек с «Калашниковым» восседал на бочке солярки и заново бинтовал себе руку. Другой с «АКСУ» на плече прогуливался по мосткам, часто поглядывая в щель на окрестности вокруг драги.

Никита ощупал слепок рукоятки шила-заточки. Застыла. Хорошо!

Дал знак бригадиру, чтобы он слегка пошумел.

Тот кивнул и, глубоко вздохнув, принялся карябать и скрежетать по полу каблуками.

Раненый бандит посмотрел на товарища:

– Грызь, глянь, чё они там царапаются!

Зек по кличке «Грызь» недовольно сморщился и спустился в дизельную по лестнице.

– Я позырю природу за тебя! Вона, мля, клюшку себе не могу замотать! – сказал первый.

– Помочь?

– Сам справлюсь, чё пацан, чё ли?!

Грызь затопал по масляному полу дизельного цеха, а раненый зек уткнулся в щель стены.

Бандит, не ожидавший подвоха со стороны запуганных связанных заложников, поравнялся с Топорковым. Расслабленный и спокойный.

Никита резко вскочил, сразу нанося удары. Ботинком в колено, ребром руки в шею и сразу в ход лезвие.

Рывок к другому, но сильный удар ногой в спину первого. Бедняга с перерезанным горлом и заточкой в виске кулём полетел в толпу артельщиков.

Три шага. Нет, оказалось четыре!

Зек у стены повернул голову и обомлел, выпучив глаза.

Две секунды ему на понимание происходящего, ещё две – на изготовку к стрельбе – и то при условии, что он профессионал. Хоть мало-мальский. Но он не был профессионалом.

А четыре секунды для Истребителя – куча времени.

От испуга и неожиданности зек потерял способность кричать. Но Никита подстраховался: трубка во рту издала хлопок. Парень дунул в неё и отравленная игла «Чёрных Вдов» полетела прямо в глаз бандиту.

Тот дёрнулся и загнулся, подняв руки к лицу. Адская боль!

– Еба… – завопил было зек, но удар локтем в ухо заглушил крик.

– Молчи, ублюдок! – шепнул Никита и рывком стянул леску на шее часового.

Отчего тот умер, непонятно. То ли от отравленной иглы, застрявшей в веке глаза, то ли от удавки, прорезавшей горло.

Он тихо улёгся на бочке и замер.

«АКСУ» перекочевал к Никите, только с одной обоймой. Жаль! Но, может, и хватит.

Парень подскочил к рабочим, проверил состояние другого бандита. Мёртв.

– Автомат возьмите себе и тихо-тихо дуйте в шламовый! – шепнул Топорков, а сам развернулся и побежал на цыпочках к лестнице.

Сын Инны Иосифовны Фальк держал СПП «Скорпион» на плече, в бинокль изучал карьер и подступы к драге со стороны воды. Он насчитал трёх снайперов – но это только на одной стороне агрегата.

«Сколько же их всего?!»

Никита повязал на голове платок из рваной тряпки, прикрывающий лицо, проверил автомат и снял с предохранителя.

Осмотрелся. Вдова, встревоженная скорыми сумерками и бесполезными диалогами с ФСБ, держалась недалеко от сына.

Остальные – человек пять-семь – рассредоточились по всей драге.

Отсчёт.

Никита, мысленно сгибая пальцы левого кулака, ощутил небывалую эйфорию и наступающий экстаз от начавшейся операции.

«Пять!»

Рывок.

Тюфяка в фуфайке и вельветовых штанах снять удалось легче лёгкого.

Удар прикладом по виску, захват в локтевом суставе шеи, лёгкий рывок на себя и к мосткам смотровой площадки.

Так Истребитель тихо умертвил мужичка и спрятал того в контейнер для металлического мусора.

Чешский СПП оказался как нельзя кстати. Да ещё граната «Ф-1».

Вдова, материнским сердцем и шестым чувством ощутила какую-то тревогу, потому что взвела свой «Скорпион» и направилась в сторону Топоркова.

– Витя! Витюша! Сын, где ты? – с ноткой раздражения позвала в сумерки агрегата Десятая.

– Здесь я, мамуля! – ответил парень и одновременно пустил короткую очередь по ногам террористки.

Женщина вскрикнула, подкосилась на перебитых конечностях и камнем полетела с мостков в дизельную.

Грохнулась на правую руку и, кажется, вывихнула её в плече. Оружие повисло на предплечье, зацепившись ремнём. Плащ порвался, платок сбился и сполз на лицо.

Но террористка, превозмогая боль, как раненая волчица, вскочила сначала на четвереньки, затем на окровавленные ноги (чему парень очень удивился) и, выхватив левой рукой «МСП», открыла огонь по мосткам – наугад, на память, не целясь.

Никита спрыгнул сверху, в воздухе поливая Вдову из «Скорпиона», мягко приземлился, хотя грохот листового железного пола разнёсся по всей драге и перекатился за сварочный агрегат.

Продырявленный в нескольких местах плащ женщины окрасился в чёрный цвет, намок и скукожился.

Вдова попыталась закричать, но из перекошенного рта раздался только хрипящий шёпот:

– Убейте его! Убе…

Никита вскинул СПП и выстрелил с плеча.

Пуля разворотила левую бровь Десятой, и террористка упала, замолчав навсегда.

Топорков проверил обойму, кинулся к лестнице, но наверху вырос человек в чёрном пуховике и спортивной шапочке. Его автомат дёрнулся, но сработать не успел.

Никита сразил боевика двумя выстрелами.

Один из зеков смирно сидел на деревянном ящике и наблюдал за опушкой темнеющего леса, когда сзади захлопал пистолет-пулемёт. Он скривился каким-то китайским иероглифом и мертвецом распластался на самодельной седушке.

Ещё двоих Никита ликвидировал возле вибросита, сбив одного ударом ноги, а другого пришив очередью из «Скорпиона».

Оставался последний – в насосной, возле комнаты отдыха рабочих артели.

Парень обогнул мощный насос в форме броневика времён Гражданской войны, приблизился к террористу и раскроил ему череп пожарной лопатой.

Выглянул в окошко, запотевшее изнутри, и присвистнул: кольцо окружения ничуть не ослабло, скорее наоборот – чёрные тени в жиденьких кустах и за камнями, подготовка к работе прожекторов, бряканье оружия и топот сапог говорили о суете в рядах силовиков.

Там и правда, готовились к новой, и, все надеялись, последней атаке на драгу. Прибывшие бойцы «Антитеррора» размечали ориентиры, согласовывали действия, настраивали рации и оружие.

Два аквалангиста, этаких боевых пловца спецгруппы, одевали резиново-эластиковые костюмы, слушали советы командира.

Подполковник ФСБ, получивший шифровку из Москвы, слушал рассказ майора о захваченном террористами молодом старателе, и про себя торжествовал.

Он понял, кем на самом деле был этот золотоискатель!

И теперь не сомневался в успешном исходе операции.

– Самородок, ребята! – шепнул в щель двери Никита.

Через минуту скрежета, шёпота и пыхтений его впустили в шламовый отсек драги.

Рабочие сжимали парня в тисках объятий, целовали, поздравляли и восхищались вслух его удачами.

Но пришло время расставаний!

– Мне нужны очки, желательно рабочие, защитные, тонкая длинная трубка, лучше не из железа, и ваши майки или футболки! – заявил Топорков рабочим.

Они уже не спрашивали ни о чём, не задавали глупых вопросов, только согласно кивали, улыбались и плакали.

Шок от опасности и происшедшего ЧП проходил, поэтому Никита боялся, чтоб артельщики не кинулись вдруг по расслабухе наружу.

Он напялил токарные очки, обрезал пластмассовую трубку до полуметровой длины, скинул свою одежду, натянул на тело четыре майки и футболки и попрощался со всеми старателями.

– Единственное прошу вас! – сказал он в наступившей тишине. – Как ринетесь на выход и попадёте в объятия силовиков, не говорите про меня по крайней мере минут тридцать! Хорошо? Я могу на вас положиться?

– Можешь, парень! Мы обещаем!.. Да ведь, мужики?! – гаркнул бригадир.

Рабочие усердно закивали.

– Но почему, парень?

– Среди нас, спецслужб, тоже полно интриг и тайн! – кратко и непонятно ответил парень и уже перед шламовым стоком бросил: – Бывайте, дорогие мои! Всё будет о’кей!

Никита сунул в штанину самодельный нож бригадира с изолентой вместо рукоятки и, взяв загнутый крючком конец трубки в рот, сполз по жёлобу вниз.

Медленно – без всплесков, без брызг, без шума, не нагоняя волны, вошёл в холодную воду и исчез из видимости рабочих.

Всегда мутная в этом месте вода сейчас отстоялась и была почти прозрачной, так как драга более полутора суток не работала.

Никита перебирал руками по дну карьера, изредка приподнимаясь для вдоха свежего воздуха, и плыл дальше, заранее выбрав место вылазки на берег.

В то время, когда парень выплыл в ста метрах от драги к небольшой скале возле лагеря бойцов ОМОНа, немного левее в воду спускались два аквалангиста из «Антитеррора».

Готовился штурм драги.

А через минуту, ровно за четверть часа до начала атаки, дверь землепромывочного агрегата раскрылась, и по лестнице вниз затопали освобождённые и счастливые заложники.

Луч прожектора осветил их и замер, как и все силовики спецслужб, находящиеся поблизости.

Бледный холодный вечер как-то незаметно растаял, и во власть вступила чёрная морозная ночь.

Шумень. 03.12.96.

Такси, не включая «поворотник», съехало с главной улицы города на площадку возле кинотеатра. Водитель получил гонорар и побежал к киоску покупать сигареты.

Топорков Никита прокашлялся в краешек шарфа и зашагал к высокому зданию, где в настоящее время находился один из первых новых авторитетов города – банкир и коммерсант Пелявко.

Старый знакомый!

Снег скрипел под ботинками и падал сверху на одежду парня. Он радовался жизни. Радовался наступающему дню рождения, зиме, почти прошедшему воспалению лёгких после студёного карьера и ужасной алтайской ночи, проведённой в лесу.

Балдел от скорой встречи с женой, носящей его сына, от огромной валютной суммы на его счету в Москве, переведённой президентом Туркмении. От кучи долларов, спрятанной в рюкзаке на одном из его секретных схронов, от зарплаты, приготовленной полковником Сафоновым для него вместе с командировочными, от гонорара Секретаря и его благодарности, от любезного и откровенного приглашения обоих авторитетов Шумени к себе на какой-то праздник.

И азербайджанец, и Пелявко не забыли Истребителя, радушно встретили, повеселились, отметили.

Доложили обстановку в городе, отчитались о проведённой работе.

Теперь нужно обсудить детали предстоящих дел, разобрать поведение некоторых высокопоставленных чинов, встретиться с уважаемыми людьми из других областей.

Нет, он не становился одним из них!

Он просто хотел изучить ЭТОТ МИР, найти все его слабые места, чтоб потом использовать в основных целях. И не только у себя, в Сибири! Везде, во всей стране!

Он чувствовал, что сможет, ощущал прилив сил, знал: сумеет!

Вот что-то Чесновский забылся! Расхорохорился, заартачился!

Страх потерял!

«Сейчас, здесь ЭТО сделать? – размышлял Никита, поднимаясь по широкой чистой лестнице на нужный этаж. – Или после поездки?»

Сафонов прислал шифровку из столицы и сообщил адрес Татьяны в Новосибирске. Сказал, что охрану убрал сразу, так как «сам знаешь, лишние люди – лишние слухи», а «меньше народу – больше кислороду».

Никита согласился с полковником и поэтому намечал скорую поездку на восток. Ему так хотелось повидать жену!

«Ладно, потом с Чесновским разберусь!» – подумал парень после фуршета у Пелявко.

Три часа он безвылазно обсуждал дела, а затем решился. «Крёстный» города, когда-то назначенный на этот пост Истребителем, стал приглашать и зазывать в лучшую сауну, на отличную вечеринку.

Но Топорков вежливо отказался, сославшись на решение личных вопросов.

И всё равно ИМ он не доверял! «Какие-то они притворные!»

А интуиция парня ещё не подводила!

Кто-то накапал Чесновскому про Истребителя, нашептал про его тайную встречу с Пелявко и Турамовым!..

Пятого декабря Топорков выехал из Шумени не один!

Чесновский нашёл и нанял за очень большие деньги четырёх ребят. Это были настоящие головорезы, киллеры со стажем, крутые парни! Здоровенные, серьёзные, опытные спецы.

Они сели в тот же поезд, что и Никита. В разные вагоны, в разные купе.

Они отлично подстраховывали друг друга и маскировались.

Они знали работу и умели всё.

Бывшие спортсмены, бывшие бойцы спецвойск.

Они удачно выследили Истребителя вплоть до Новосибирска, до квартиры в частном секторе, где временно жила Татьяна Топоркова…

Восьмое декабря выдалось прелестным деньком: солнечным, с сухим морозцем, большими сугробами и весёлыми трелями синиц. Никита оставил в почтовом ящике одноэтажного бревенчатого дома письмо, а сам, купив кефир, батон и варёных сосисок, занял НП в здании напротив.

Это была старая приземистая школа, подготовленная к ремонту. Дети временно перекочевали в соседнюю, а эта не сегодня-завтра ожидала бригаду строителей и отделочников.

Никита застопорил ход внешней двери учебного учреждения, закрыл внутреннюю, а сам расположился в комнате тренеров и преподавателей физкультуры.

Приборы оптического наблюдения, оружие, вещи и даже куртки остались лежать на подоконнике с пыльными обмёрзшими окнами, а сам парень, уплетая из бутылки кефир и батон с сосиской внутри, вышел в спортзал.

Ободранные отсыревшие стены, протекающая крыша, запылённый и замусоренный деревянный пол, ржавые батареи отопления.

Два изорванных мягких мата, спортивный козёл, тяжеленная чугунная штанга в углу зала.

Везде запах штукатурки и плесени. Не запах – вонь!

Никита попинал носком ботинка прилипшее к полу ведро с застывшей краской, глотнул кефира и поднёс ко рту руку с батоном, как вдруг хилая скрипучая дверь спортзала слетела с петель под сильным ударом.

Никита вздрогнул и дёрнулся всем корпусом, завидев моментально заскочивших внутрь зала здоровяков в тёплых спортивных куртках и ветровках.

Короткие стрижки, лёгкие штаны, кроссовки, руки в карманах.

«Капец, Ник!»

Четверо! Суровые, без тени эмоций, квадратные лица. Холодные немигающие взгляды.

Зашли со стороны тренерской и неровной цепью стали приближаться к парню.

Впервые в жизни Никита ощутил страх. Настоящий животный страх! И запах Смерти!

Он бегло окинул рентгеновским взором помещение. Стены, выход, пол, окна.

«Чёрт!»

Штанга, козёл, маты.

«Проклятье!»

Ведро, бутылка, вон скрепка на полу! Лезвие в воротнике, резец в манжете рукава! В каблуке ботинка сюрикен!

«Насмерть!»

Один из крепышей вынул из кармана «МП-14».

Малокалиберный, с глушителем.

Выстрел.

Правая рука Топоркова вздрогнула и сильно заныла. По плечу побежала кровь.

«Суки! – сказал про себя Никита, но всё равно начал готовиться к смертельному поединку. – Прощай, Танюш! Прощайте родные! Извини, сын, что так тебя и не…»

Тип со шрамом на лбу мимикой лица показал товарищу, чтобы тот убрал оружие. Мол, и так справимся! Ты посмотри на этого лоха!

Амбал убрал пистолет и, разминая круговыми движениями шею, сжав кулаки, зловеще оскалился.

«Конец не конец, а тебя, сучара, я завалю первым! Хотя бы тебя!»

Никита расслабился, напрягся, снова повторил приём. С презрением взглянул на четверых лбов.

Десять метров. Пять секунд.

Три, одна…

Рывок…

Бросаясь в отчаянную рукопашную схватку, Никита ещё не знал, что через два дня на Первую Вдову будет совершено покушение с использованием яда из серии комплексных контактных, и Краснова Анна Павловна скончается в лучшей клинике Москвы несколько часов спустя.

Не знал парень о том, как был умерщвлён организатор секты, бывший генерал-лейтенант КГБ Прушников А.А., который расстался с жизнью, сидя в любимом кресле на вилле в Кейптауне, от специального ультразвукового сигнала определённой частоты, посланного «крёстному» «Чёрных Вдов» по телефону.

Не слышал Истребитель и о том, как круто и спонтанно в спецслужбах России произошёл переворот. Полетели «звёздочки», чины, должности, около двадцати высших офицеров ФСБ, ФСОТа и МВД были сняты с занимаемых постов, а десятки сотрудников и агентов силовых структур остались без работы.

В системе начался переполох, обнажающий её неизбежный Крах!

Коррупция с большой буквы доказала ещё раз, что борьба с ней бесполезна! Читай: «Команда», а не Коррупция.

Секретарём СБ РФ назначили бездаря – им стал человек, совершенно некомпетентный, далёкий от дел Безопасности России и некоммуникабельный. Как и его заместитель, который, в свою очередь, был известен в криминальных кругах страны и слыл жадным и коварным бизнесменом.

Человека, из-за которого Никита и начал охоту на Вдов, сняли и отстранили от всех дел в верхних эшелонах власти. Его скромно и тихо попросили молчать и не рыпаться, временно покинуть столицу и забыть обо всём, что он видел и слышал!

Сам Президент выдержал сложнейшую операцию на сердце и надолго отошёл от всех государственных дел.

Страной какое-то время управляла Команда во главе с премьер-министром, пока не свершилось чудо.

Президент возвратился к своим обязанностям и до осени 1997-го лихо справлялся с занимаемой должностью, но потом…

Никита не знал этого, он сейчас думал совсем об ином.

Поединок со Смертью!

Это был решительный отчаянный рывок!..

Эпилог

Шумень. Автовокзал. 27.01.97. 10 ч. 17 мин.

Телефонный шестизначный зуммер. Долгие гудки. Срыв.

– Алло. Я вас слушаю! Кто это?..

Сиплый нечеловеческий, отдающий болезненной хрипотцой и естественной надломленностью голос:

– Чесновский? Да, ЭТО ТЫ! Готовься, дорогой, Я ОПЯТЬ ВЕРНУЛСЯ!

Щелчок. Короткие надрывные сигналы в трубке.

И нудная тошнотворная пугающая неизвестность.

октябрь 1996 – март 1997 г.

Некоторые сокращения в книге

ФАПСИ – Федеральное агентство правительственной связи и информации

РГ-6 – ручной шестизарядный барабанный гранатомёт, 40 мм

БМП – боевая машина пехоты

БТР – бронетранспортёр

ТОЗ – Тульский оружейный завод

КПДС – Крупнокалиберный пулемёт Дегтярёва станковый, 14 мм.

ЦАНИЛ – Центрально-Азиатская Научно-Исследовательская Лаборатория

УПТО – ультраправая террористическая организация

СУОН – специальное устройство оптического наблюдения

СЦТ – смещённый центр тяжести

МСП – малогабаритный специальный пистолет, 7,62 мм

ПБС – прибор бесшумной стрельбы, (нар. «глушитель»)

УГПС – управление городской патрульной службы

ППС – патрульно-постовая служба

ЭСО – экспертно-следственный отдел

СВД – снайперская семизарядная винтовка Драгунова

СВУ – снайперская винтовка укороченная, вариант СВД

ГУО – Главное Управление Охраны

СБП – Служба Безопасности Президента

ПРСУ – проектное ремонтно-строительное управление

КНИ ТАИ – компьютерно-технический центр аналитических исследований

СНО – система нападения и обороны

ЗРУФ-3 – заряд радиоуправляемый фугасный 3-я модель

ДШП – диверсионно-штурмовые подразделения

СРТПУ «Б.Джонс» – специальное устройство спутниковой связи, произведено в США по заказу ЦРУ в 1994 г.

СПП – специальный пистолет-пулемёт

ГР-7 – граната ручная, 7-я модель (нар. «русская груша»)

ПНВ – прибор ночного видения

ПСН – прибор специального назначения

ПММ – пистолет Макарова модернизированный, 9 мм

АКСУ – автомат Калашникова специальный укороченный

СРС – специальный разведывательный спутник

ЦКО – центральный компьютерный отдел

ВПП – взлётно-посадочная полоса

ФСОТ – Федеральная служба по борьбе с организованным терроризмом

ОМОН – отряд милиции особого назначения

СОБР – специальный отряд быстрого реагирования

ПСС – пистолет самозарядный специальный, 7,62 мм

АСПК – авиационный станковый пулемёт Калашникова, 7, 62 мм

УДН, УБН – устройства дальнего и ближнего наблюдения

ПЛ-3А, СПЛ-7М – спецпатроны-самоликвидаторы различных моделей

РБД – малогабаритное, малокалиберное, одноразовое ружьё бесшумное

ВСГНУ – взрывное устройство направленного действия

ТОЗ-111с «Грач» – специальный малогабаритный пистолет, 5,45 мм

ИЖ-117 м «Свищ» – снайперская винтовка Щелконогова, Ижевский завод

Оглавление

Пролог

Часть 1

Часть 2

Эпилог

Некоторые сокращения в книге Fueled by Johannes Gensfleisch zur Laden zum Gutenberg